Гармония клинка и струн [Алёна Алексеевна Казаченко] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Алёна Казаченко Гармония клинка и струн
Глава первая
Выйти из тумана к свету Наступил рассвет. Далеко на горизонте небо окрасилось в нежный золотисто-розовый цвет, а лучи солнца отразились множеством переливающихся бликов на глади Звёздного моря. Белая пелена, окутывающая по ночам Туманные острова, начала рассеиваться. Свет восходящего солнца прорывался сквозь дымку и заглядывал в окна соломенных хижин на побережье. Рыбаки, которые жили в них, уже проснулись и проверяли сети, которые они оставили на ночь в воде. Прохладный ветер пронесся в зарослях тростника и заставил их покачнуться. Их шуршание вывело Джингшена из задумчивости. Юноша сидел на белом деревянном мосту, наблюдая за просыпающимися островами. Сегодня был важный день: он наконец-то принял решение попросить у своей наставницы позволения покинуть родину и отправиться в путешествие. Хотя Джингшен и выглядел молодым парнем, на самом деле ему было далеко за шестьдесят. В этом возрасте обычные смертные начинают горбиться и медленно ходят, лица их покрываются морщинами, а волосы — сединой. Но Джингшен не был смертным. Он перестал стареть, как только достиг двадцати лет. Таким он и остался — стройным, со светлой гладкой кожей и сияющими, словно янтарь, глазами. Опираясь руками о поверхность моста, он болтал ногами в сверкающей голубыми искрами воде и вспоминал о событиях давно минувших дней. В детстве его мать Кси постоянно была чем-то обеспокоена и часто приходила с ним на пристань. Джингшену казалось, что она искала корабль. Женщина вглядывалась вдаль и, ничего не замечая, разочарованно поджимала губы. Когда сын стал немного старше, мать рассказала ему о причине своего поведения. Кси позвала его к себе в комнату, попросила сесть за стол и начала разговор. — Джи, раньше я никогда не говорила о твоем отце, но теперь тебе пора узнать о нем. Когда-то я вместе с твоим дедушкой, моим отцом, плавала на материк. Ты же помнишь, что дедушка раньше работал торговцем? У него был контракт с рынком города Джучжи, который находится далеко на севере, в Долине Камней. Матушка не хотела отпускать меня, но отец настаивал: я должна была хоть раз в жизни побывать в путешествии. Мы отправились туда на корабле, в обход материка, и плыли несколько недель. Высадились в маленьком северном порту и на повозке доехали до города. — А какой он, город? — поинтересовался маленький Джингшен, облокотившись на стол и подперев подбородок ладонями. — Шумный, многолюдный, с большим количеством лестниц и переулков. Он совсем не похож на наши умиротворенные острова. Так вот, отец занимался работой, а я была предоставлена самой себе. Каждый день я выходила на главную площадь и наблюдала за жителями. Как-то меня привлекла лавка с украшениями. Я была поглощена разглядыванием кристаллов и камней, сережек и браслетов, и не заметила, как ко мне кто-то подошел. Я подняла голову и увидела молодого мужчину с такими же рыжими волосами, как у тебя. — Это был папа, да? — Да, — кивнула Кси, но от сына не укрылось то, как она печально опустила глаза. — Его звали Хо Ян. Он сказал мне, что ни одна драгоценность не сравнится с блеском моих глаз, — на бледном лице женщины промелькнула тень улыбки. — Мы разговорились, он показал мне город, и уже к вечеру я поняла, что влюбилась. Мы ни одного дня не провели порознь. Я ждала, когда он предложит выйти за него замуж, но этого не произошло. В последнюю встречу твой отец попросил меня уехать из города как можно скорее. Он обещал, что когда-нибудь вернётся за мной на Туманные острова. Я ждала много лет, но с того дня я никогда его не видела. В комнате повисла тишина, только волны шумели далеко на берегу. — А где сейчас папа? — огорченно спросил Джингшен. — Что было потом? И почему он попросил тебя уехать? И почему сам не приехал? — Откуда мне знать? Он даже не пришёл проводить меня в обратный путь! — Кси не выдержала и наконец дала волю эмоциям. Её лицо исказилось от нахлынувшей злости. Джингшен в испуге отпрянул, но это был не первый раз — у матери возникали внезапные вспышки гнева. — Я столько дней ждала, но он не появлялся! Ни письма не написал, ничего. А на корабле я узнала, что беременна тобой. Как видишь, прошло уже одиннадцать лет, а он так и не приехал. Бросил нас одних. — Но вдруг папа вернется? Может у него дела? — осторожно предположил Джингшен. Рассказ матери расстроил его, но в глубине душе он знал, что отец не плохой человек и не мог предать их. — В течение одиннадцати лет?! — Кси резко встала из-за стола и принялась расхаживать по комнате. Складки её темного платья шелестели в такт быстрым шагам. — Даже если так, почему он не отправил письмо? Нет, — она остановилась и хмуро посмотрела на сына. — Боюсь, он просто нас бросил. Не тепли надежду. Несмотря на эти слова, Кси до конца своей долгой жизни ждала и надеялась. Будучи старушкой, она просила проводить её до берега. Джингшен уже сам стал стариком по человеческим меркам, но корабль так и не приплыл. Вспоминая, юноша поднял голову и всмотрелся вдаль. На горизонте не было ничего, кроме сияющего полукруга солнца. Раз отец не вернулся, он сам его найдет. Юношу терзало любопытство: что же произошло тогда? Почему отец попросил маму уехать из города? Ещё одной загадкой, которая подталкивала Джингшена начать поиски родителя, являлось его происхождение. Кси была обычным человеком, но отец, скорее всего, такой же бессмертный, как наставница Джингшена Ло Фэй. В то весеннее утро, когда родился юноша, дом озарил необычайно яркий белый свет, чуть не ослепивший повитух. Это одновременно пугающее и восхитительное явление было божественным знамением, сопровождающим появление нового бессмертного. Наставница Джингшена сразу догадалась, что он не простой смертный. А когда он перестал взрослеть и не заболел, промокнув в ледяной воде, её мнение подтвердилось. Бессмертные обладали устойчивыми и крепкими организмами, которые делали их обладателей неуязвимыми ко всему, кроме телесных повреждений. Говорят, бессмертные — это люди, которым за великие заслуги боги даровали вечную жизнь. Джингшен слышал только о трех из них, и все они не могли быть его родителями. Первая — Ло Фэй, Покровительница Туманных островов, её он знает с детства. Второй — Благородный Генерал Хэ, затворник, живущий в лесу Вечных клёнов. Третья — Благословенная Луной и Солнцем Юйлань, правящая далеко на севере. Путешествие манило не только поисками отца. За свою жизнь Джингшен ни разу не покидал острова. Его переполняло предвкушение от мысли, что он мог бы увидеть каждый уголок своей страны — Империи Шанлу. Новые виды, новая еда, новые знакомства — всё это волновало и притягивало. Сколько возможностей открылось бы перед ним! Например, изучение боевых искусств. Наставница обучила Джингшена только основам самообороны, а ему хотелось уметь сражаться по-настоящему. Каждый раз, когда он брал свой кинжал, тот пел в его руках, а всё тело переполняло желание сделать выпад или парировать атаку. Ещё в детстве, когда наставница показала ему старинный меч в золотых ножнах, он почувствовал непонятную тягу — и с тех пор не переставал думать о тренировках. Джингшен не понимал, что с ним, но знал, что обязан научиться стать воином. Ло Фэй, видя его рвение, с улыбкой подарила всю скромную коллекцию своего оружия. Юноша в последний раз взглянул на море, почувствовал нежное касание бриза на лице и поднял руку, чтобы схватиться за перила и встать. С босых ног капала вода, оставляя следы на поверхности моста следы. Джингшен натянул брошенные у основания моста сапоги, а закончив со шнуровкой, выпрямился, отряхнул ханьфу1 и, перебросив длинную косу за спину, пошёл к главному острову. Воздух дышал ранней осенью, пахло опавшей листвой и соленой водой. Юноша направился в сторону липовой рощи, чьи золотистые кроны сверкали на солнце. За деревьями виднелись синие крыши города. Заметив их, Джингшен прищурился и ускорил шаг. Улицы постепенно наполнялись людьми. Одни шли в сторону полей, другие к Восточному рынку. Джингшен здоровался со знакомыми и вежливо улыбался. В городе его знали все: юноша много лет помогал жителям ухаживать за садами и чинить рыболовные сети, играл с детьми, передавал послания Покровительницы. Многие считали его правой рукой Ло Фэй, поэтому уважали и любили. Конечно, островитяне знали историю его матери и то, что он не обычный человек. Из-за этого юноша получал повышенное внимание, но всегда был не прочь поболтать и рассказать о себе. На Туманных островах жило всего три сотни человек. Некоторые селились поближе к полям и берегу, но большинство предпочитали уютный городок в самом центре главного острова. Дома располагались прямыми рядами в окружении раскинувшихся над крышами персиковых деревьев. Сейчас, в месяце османтуса2, спелые плоды свисали с веток и красовались своими оранжевыми боками. Любой желающий мог сорвать и съесть фрукт: городские сады были общественными. Джингшен ещё не завтракал и успел проголодаться, поэтому схватил персик, надкусил его и почувствовал сочную сладость. Пока он шел по дороге, над крышами домов показалась верхушка большой пагоды — или Обители, как её называла Ло Фэй. Она жила в ней уже четыреста лет с тех пор, как облагородила здешние острова. Сейчас красивый дворец из белого нефрита с кобальтовой черепицей и резными колоннами был домом Джингшена, в который он переехал после смерти матери пять лет назад. Наставница сама предложила поселиться у неё: Джингшен был её любимым учеником, а ему было тяжело скорбеть в одиночестве. Юноша вошёл за ворота, пробежал по каменистой дорожке к дому и поднялся к двери. В горшках у входа росли подлунники. Их верхние бледно-голубые лепестки напоминали полумесяцы, а нижние были темнее и отливали фиолетовым. Подлунники можно было встретить только на островах Звёздного моря, поэтому местные жители очень ими гордились. Джингшен распахнул дверь в большой зал, являющийся по совместительству гостевой комнатой. Потолок подпирали изящные деревянные колонны, по углам стояли высокие фонари в форме цветов, а в центре находилась большая кушетка, на которой могли отдохнуть гости. Из комнаты слева доносились шаги и стук посуды: служанка уже накрывала стол к завтраку. Отодвинув расписную шёлковую ширму, Джингшен шагнул в трапезную. — Доброе утро, Джингшен, — учтиво поклонилась служанка. — Вы куда-то ходили? — Да, любовался рассветом, — ответил юноша, отодвигая стул. — Иногда полезно дышать утренним воздухом. Что у нас на завтрак? — Прошу, попробуйте баоцзы3. Мы приготовили разные — с мясом и перцем для вас и с тофу для госпожи. Ещё есть рис с бобами и миндальное печенье. Сейчас принесу чай. — А наставница проснулась? — Госпожа Ло Фэй скоро спустится. — Спасибо! — поблагодарил Джингшен и принялся за еду. Наставница не любила много людей в доме, поэтому слуг было трое — кухарка и две горничных. Они отлично справлялись со своей работой. Комнаты сияли чистотой, а еда всегда была теплой и приготовлена с душой. Пока юноша ел баоцзы и смотрел в окно, на лестнице послышались медленные шаги и шелест ткани. Скоро на ступеньках появилась девушка в струящемся платье, расшитом серебряными волнами и колосками пшеницы. — Джи? Ты сегодня рано. Ло Фэй подошла к столу и по-матерински улыбнулась. Свои темно-каштановые волосы она убрала в пучок, из которого торчала хрустальная, переливающаяся на свету шпилька. С её конца свисала кисточка из лазурного шёлка. Девушка куталась в синюю шаль, накинутую поверх длинного голубого одеяния. Не знающий человек не заподозрил бы, что этой милой молодой женщине на самом деле четыре века. Джингшен встал и, сложив руки перед собой, вежливо поклонился. — Доброе утро, наставница, — улыбнулся он. — Надеюсь, вы хорошо спали сегодня. Я не смог заснуть ночью, поэтому ходил к пристани, смотрел на восход солнца и размышлял. В комнату вошла служанка, принесла поднос с фарфоровым чайником, поклонилась и вышла за дверь. — О чём же ты размышлял? — спросила Ло Фэй, разливая чай. Комнату наполнил аромат трав, цитруса и мёда. — Я… долго принимал это решение, — Джингшен сглотнул и продолжил. — Я хотел бы покинуть острова и отправиться в путешествие. Надеюсь, вы не будете против. Наставница поставила чайник и удивлённо посмотрела на него. — В путешествие? Конечно, я не против. Мне будет грустно без тебя, ты мне как сын, но я не имею права что-либо запрещать. Но позволь узнать, зачем? — Посмотреть мир, увидеть материк. Я никогда не покидал острова! Хочу познакомиться с новыми людьми, — вдохновленно произнёс Джингшен. — И желаю найти мастера, который обучит меня владению мечом. Ну, и помимо этого… Ло Фэй кивнула, чтобы он продолжал. — Я должен попробовать найти своего отца. Вы уверены, что ничего не слышали о нём? — Нет, — женщина отрицательно покачала головой. — Но я не спрашивала у других бессмертных. Ты же знаешь, я не общительна и предпочитаю держать связь только с близкими. Кси рассказывала, что встретила твоего отца в Джучжи, городе возле горы Ганшань, он занимался ковкой оружия и у него были огненно-рыжие волосы. — Это я знаю, — вздохнул Джингшен. — Значит, поиски нужно начинать с Джучжи. — Постой, — Ло Фэй опустила свою изящную ладонь на запястье юноши и внимательно посмотрела в его глаза. — Поиски будут трудные: ты знаешь совсем мало информации. Но что ты будешь делать, если у тебя получится его найти? — Не знаю, — пожал плечами Джингшен. — Попрошу его поехать вместе со мной домой на острова. — А если он откажется? — Тогда побуду с ним какое-то время, а потом вернусь. Ло Фэй облегченно выдохнула. — Я прошу от тебя только одного: обязательно возвращайся. Какими бы увлекательными не были путешествия, на родине тебя помнят и ждут. — Не переживайте, я вернусь, обещаю. Как я могу забыть о моей дорогой наставнице! — Джингшен сжал руку женщины. — Все жители островов в детстве становятся вашими учениками, но я учусь у вас всю жизнь. Покровительница Ло Фэй являлась не только правительницей Туманных островов, но и основательницей городской школы. Дети учатся у неё письму, арифметике, музыке, живописи и самой важной, по мнению Ло Фэй, науке — морали. Её главный приоритет — воспитать маленьких жителей островов добрыми и порядочными людьми, а разнообразные навыки можно развить в себе и в более позднем возрасте. Некоторое время Джингшен и Ло Фэй сидели в тишине, закрыв глаза и наслаждаясь вкусом душистого чая. — Но вы сами не вернулась на свою родину, — неожиданно вспомнил Джингшен. Ло Фэй опустила пиалу и внимательно взглянула на юношу. — Да, не вернулась. Я родилась в Сичоу. Столица всегда была слишком шумным и суетливым городом, хотя и неописуемо красивым. Мне хотелось уехать, поэтому я отправилась вместе с отцом в исследовательскую экспедицию по Звёздному морю. Когда мы нашли эти острова, скрытые туманом, я подумала, что такие живописные, плодородные земли не должны оставаться местом, где люди толком не знают языка и выживают только благодаря ловле рыбы. Местная почва поразила моего отца: на одном острове черноземная, на другом — торфяная. Мы попросили помощи на материке, и скоро здесь построили город и порт. За это время я научила островитян языку Шанлу, объяснила, как ухаживать за пшеничными и рисовыми полями, как выращивать цветы и фрукты. Боги наградили меня за мои труды и подарили вечную жизнь. Тебе она досталась по наследству, — женщина благосклонно улыбнулась и вернулась к трапезе. — Удивительно, как так получилось… Кто же твой отец? — Это я и намереваюсь выяснить, — с воодушевлением кивнул Джингшен. Вдруг ему в голову пришла мысль. — Наставница, вы не хотите отправиться со мной? Вдвоем путешествовать веселее. — Джи, ты прекрасно знаешь, что я никогда не покину острова. Они находятся под моей ответственностью. — Но можно попросить кого-нибудь заменить вас на время? — А если твой путь займет несколько лет? Нет, Джи, я не уеду, — Ло Фэй прикрыла веки. Её лицо приобрело странное выражение: смесь уверенности и тревоги. — Мне очень комфортно в этом городе, который строился на моих глазах, в этой Обители, где я провела сотни лет. Свои приключения я уже испытала, теперь настал твой черёд. — Вы никогда не думали завести дружбу со святым Хэ? — пошутил Джингшен. — Вы такая же затворница, как он. Вы бы нашли общий язык. — Он прошёл через войну, — серьёзно произнесла Ло Фэй. — Неудивительно, что он замкнут и нелюдим. А я просто люблю сидеть дома и наслаждаться покоем. Но это не значит, что ко мне нельзя зайти поболтать за чашечкой чая, правда, Юи-эр? — обратилась она к служанке, вошедшей, чтобы забрать грязную посуду. — Конечно, моя госпожа. Ваше общество — одно удовольствие. А как вы играете на флейте! — Не смущай меня, Юи-эр, — Ло Фэй приложила руку к порозовевшим щекам. — Она права! Ваша музыка прекрасна, наставница. Никто не сможет превзойти вас. — Не будь так уверен. В Шанлу есть более талантливые музыканты. — Вот отправлюсь туда и узнаю, — бодро воскликнул Джингшен и встал из-за стола. — Кто-нибудь знает, когда отправляется корабль в Джучжи? — В Джучжи? — переспросила Юи-эр. — Все корабли на материк отправляются через два дня. Вы уезжаете, господин? Джингшен кивнул и стал расхаживать по комнате, задумчиво рассматривая свитки с искусно нарисованными иероглифами на стенах. — Тебе нужно приготовить вещи к отъезду, — наставница тоже поднялась и поправила длинные рукава. — Юи-эр, поможешь с этим? — Не надо, я сам справлюсь, — остановил её юноша. — Сейчас отдохну и приступлю. — Верно, — Ло Фэй направилась к лестнице. — Лучше собраться заранее, чем бегать по всему дому в последний момент. Выбирай тщательно, тебе предстоит пробыть в плавании несколько недель. Джингшен допил чай, поблагодарил служанку и поднялся на второй этаж вслед за Покровительницей. Перила, как и колонны в прихожей, украшала резьба из облаков и звёзд. Коридор вёл мимо многочисленных залов: библиотеки, музыкальной комнаты, ещё одной гостиной, кабинетов и галереи с изысканными картинами. Ло Фэй обожала всё, что связано с искусством, поэтому художникам, поэтам и музыкантам её Обитель показалась бы раем. Комната Джингшена находилась в восточной части дома. Он открыл дверь и сразу обратил внимание на смятые шёлковые одеяла на кровати: забыл убрать перед уходом. Служанки никогда не заходили в спальни по просьбе Ло Фэй, которая терпеть не могла вмешательства в чье-либо личное пространство. Джи подошёл к окну, из которого виднелась рыночная площадь, распахнул ставни, чтобы комната наполнилась свежим воздухом, и начал рыться в шкафу. На дне лежал большой дорожный мешок. Юноша отряхнул его от пыли и принялся собирать вещи в дорогу. Через час в мешке уже находилась стопка кафтанов, рубашек и штанов, тёплая накидка, гребень для волос, бумажные талисманы, кинжал в ножнах, стопка бумаги, кисть с тушечницей и другие мелочи. Не забыл Джингшен взять пару книг из библиотеки, чтобы не заскучать в течение долгого плавании на корабле. Один раз он был вынужден сходить на кухню и попросить набор простой глиняной посуды и не скоропортящейся еды: неизвестно, как часто придётся обедать в тавернах. Кухарка удивилась внезапному отъезду юноши и сунула ему в руки целую гору вяленого мяса и рыбы, кореньев и сухофруктов. Вечером, пока Джи стоял у стеллажа со свитками и вспоминал, чего не хватает в дорогу, к нему подошла Ло Фэй. — Надеюсь, ты взял самое главное, без чего ты и шагу ступить не сможешь в Шанлу. Джингшен обернулся к наставнице, чьи серые глаза с клубящимся в радужках туманом отражали оранжевый свет горящих в гостиной фонарей. — Без еды? Её я взял, — Джи посмотрел на потолок, размышляя. — Или вы про карту? Где мне её взять? — Карту ты можешь купить в северном порту. По правде сказать, без неё ты не заблудишься. Насколько я знаю, в Джучжи от порта идёт прямая дорога. Но, чтобы купить карту, тебе понадобятся деньги, — заметила Ло Фэй, выделяя последнее слово. — Ах да, деньги, — Джингшен рассмеялся и хлопнул себя по лбу. — У меня есть небольшие запасы, которые я накопил за помощь жителям, и мамино наследство. Надеюсь, этого хватит. — Прими от меня кошелёк, — наставница запустила руку за пояс и вытащила увесистый мешочек с золотыми монетами внутри. — Денег должно быть достаточно, чтобы не тревожиться о еде и ночлеге несколько месяцев. Здесь, на островах, тебя накормят и приютят бесплатно, потому что ты всем известен. Тебя уважают, ведь ты бессмертен, а значит близок по статусу к богам. Но на материке ты будешь не более, чем безымянным и неизвестным странником. Не забывай об этом и не сильно полагайся на людскую доброту, — Ло Фэй строго посмотрела на Джингшена. — Миром правит выгода. И не важно, родился ты тысячу, пятьсот или семьдесят лет назад — этот закон не меняется. Будь осторожен и сохраняй бдительность. Джингшен взял у неё мешочек, чувствуя тяжесть в ладони. — Наставница, вы говорите как моя мать, — грустно улыбнулся юноша. — Она тоже просила ни на что не надеяться и никому не доверять. — Потому что мы были во внешнем мире, в отличии от тебя. — Кто знает, может мир изменился! — развёл руки Джингшен. — Всё-таки, вы четыреста лет не покидали острова. — Да, но бесчестные и алчные люди есть во все времена. Понимаешь, Джингшен, — наставница расправила складки платья и села за стол. — Люди, живущие под влиянием бессмертных, немного отличаются от тех, кем правят чиновники и Рубиновая Императрица. Пятьсот лет назад закончилась эпоха раздробленности, и было принято решение объединить ближние страны и прилегающие к нему острова в одно государство. Хэ и Юйлань согласились присоединить свои земли к Шанлу, но последняя попросила оставить ей право властвовать над своими землями. Первый император — Топаз, сам, по слухам, был не совсем человеком, поэтому с уважением отнесся к просьбе бессмертной, — девушка взяла из фарфоровой вазы подлунник и погладила его нежные лепестки. — Став Покровительницей, я выдвинула такое же условие. Так что Туманные острова и Долина Лотоса географически входят в Шанлу, но политически являются обособленными. — Помню, вы рассказывали об этом в школе, когда я был маленьким. Земли объединились, чтобы облегчить торговлю по стране и все жители в равной степени могли получать лекарства из Долины Лотоса, овощи из Долины Журавлей, древесину и торф из Долины Мха, металлы и горные породы из Долины Камней и зерно с наших островов. Выгодное решение. — На мой взгляд, жители тех земель, где правят бессмертные, отличаются более высокими моральными принципами. Мы все помогаем друг другу. Джингшен подошёл к столу и тоже взял цветок в руки. Ему хотелось увидеть мир, но его тревожило, что наставница может оказаться права и не везде так же безмятежно и легко, как на Туманных островах, маленьком рае посреди Звёздного моря. — Береги себя, — тяжело вздохнула Ло Фэй. — Путешествия таят в себе не только открытия, впечатления и интересные знакомства, но и опасности и разочарования. Результат не всегда важен как то, что ты обретаешь в ходе своего пути. Пройдя через все испытания, ты познаешь жизнь и найдешь себя. Так же, как когда-то я обрела себя на этом острове. Я буду молиться за тебя и ждать твоего возвращения, мой любимый ученик. Ты вернешься уже опытным и повзрослевшим. Джингшен тихо хмыкнул. Иногда наставница говорила как настоящий философ, и он сам не мог поверить, что такие речи принадлежат молодой на вид женщине. — Я и так уже взрослый! Даже старик, — засмеялся он. — Мне шестьдесят семь, не забывайте! — Для меня ты всё еще ребёнок. Я буду очень волноваться за тебя, Джингшен, — она снова посмотрела юноше прямо в глаза. — У меня не было ни одного ученика, которого я знала так много лет. Только тебя я обучила взаимодействовать с ци окружающего мира. Ты такой же элемент постоянства, как Звёздное море за окном и цветение вишни в апреле. Все мои родные давно умерли, поколения жителей островов меняются каждый десяток лет. Состав прислуги в Обители поменялся уже двадцать раз! — женщина отвела взгляд и облокотилась лицом на ладонь. — Для меня всё так быстротечно. В этом суть проблемы бессмертных, мой мальчик. Мир меняется, а мы нет. — Я понимаю ваши чувства, мне до сих пор тяжело осознавать, что я на много лет переживу свою мать. Но вы слишком переживаете, — Джи ободряюще взял руку наставницы в свои ладони. — Это обычная поездка, не о чем беспокоиться! Я попытаюсь найти отца, посмотрю на внешний мир и вернусь, — он весело подмигнул ей. — Привезу сувениров. Что хотите? Ло Фэй удивленно уставилась на него, а затем тихо засмеялась. — Полагаюсь на твой вкус. Но не откажусь от новых серёжек, — женщина повернула голову и на свету блеснули её золотые серьги в форме птичьих перьев. — Например, с лазуритом. — Отлично! Ждите серёжек! — Джингшен улыбнулся и побежал к двери. — Подожди! — остановила его наставница. Джи, застыв в дверях и смущенно улыбнувшись, взглянул на нее, видом показывая, что слушает. — Днем я ходила на пристань, чтобы узнать у моряков, какой корабль отправляется в Джучжи. Тебе нужен третий причал, запомнил? Юноша кивнул и умчался в свою комнату. Ло Фэй покачала головой. Если она говорила как старушка, то Джи иногда вёл себя как подросток. Она не соответствовала своей внешности, а он — возрасту. За окном стояла безлунная ночь. Сквозь пелену тумана можно было увидеть, как небо и море слились в единое пространство, усеянное белыми и голубыми звёздами. Острова погружались в безмятежный сон, и только их Покровительница до поздней ночи медитировала у себя в покоях и возжигала пряные благовония, молясь, чтобы путешествие её дорогого ученика прошло удачно. *** Джингшен распахнул глаза и, резко вскочив на ноги, посмотрел в окно. Солнце уже поднялось над горизонтом, его лучи каскадом разгоняли туманную дымку утра и заливали деревянные половицы своим светом. Нежный утренний ветерок колыхал белые занавески. С Восточного рынка доносились приглушенные крики и музыка. Корабль должен выйти из гавани через час. Юноша сделал шаг, но почувствовал лёгкое головокружение. Из-за неожиданного подъема он слегка покачивался. Джи очень боялся, что проспит отплытие, и тревожные мысли оставили его только к середине ночи. Он сел обратно на кровать, выравнял дыхание и принялся приводить себя в порядок. Рыжие волосы водопадом спадали ему на спину. Они переливались как пламя костра, от глубокого красного до ярко-оранжевого. Наставница всегда восхищалась ими и много лет назад предложила отрастить их. Джи согласился и теперь щеголял косой, которой завидовали даже девушки. Умывшись, он завязал волосы длинной лентой с шёлковыми кисточками и оделся в свой привычный костюм: красную рубашку танчжуан4 с золотой вышивкой, штаны и высокие сапоги. На руки он натянул короткие чёрные перчатки без пальцев, которые были особенно полезны при работе в саду. Спустя много лет у Джингшена уже вошло в привычку ходить с ними. Прибрав комнату, он поднял заплечный мешок и оглянулся в последний раз. Неизвестно, когда он вернётся в Обитель, поэтому он постарался сохранить в памяти каждую деталь интерьера. Над его кроватью висел большой свиток с изображением гор, окутанных туманом. Он рисовал их долгое время, ещё тогда, когда была жива его мать. Изображение переливалось золотистыми и зелёными красками. Напротив кровати находились полки с книгами и стол, на котором лежала кипа свитков, кисть для каллиграфии и статуэтки богов. Комнату разделяла высокая ширма с оранжевыми и красными узорами, за которой стоял шкаф. Джингшен закрыл за собой дверь и пошёл вперёд по коридору, мимоходом заглядывая в библиотеку и гостиную. Он будет скучать по дому, его хозяйке и островам. На секунду он задумался, стоит ли покидать родину, но быстро выбросил эту мысль из головы. Его ждёт столько нового! Раз принял решение, не стоит от него отказываться. Ло Фэй сидела в большом зале, отдыхая на кушетке, и листала книгу. Заметив ученика, она отложила её и поднялась. — Уже пора? Джингшен приветственно поклонился ей. Наставница улыбалась, но он знал, что за её внешней радостью скрывается печаль. — Ну, пойдем, — женщина взмахнула рукавом, поправила шаль и подошла к двери. Вместе с ней юноша вышел на садовую дорожку. — Пора прощаться, — с сожалением произнесла Ло Фэй. — Надеюсь, ветер будет попутным, а дорога лёгкой. Береги себя, мой мальчик. Если не ради меня, то хотя бы подумай о своей матери. Джингшен кивнул, вглядываясь в миндалевидные глаза наставницы. Листья деревьев и плоды персиков отбрасывали на её лице движущиеся тени. — Могу я попросить вас кое о чем, Покровительница? — Конечно. — Приглядывайте иногда за маминым домом. — Хорошо. И, Джингшен, будь осторожен, — ещё раз напомнила бессмертная. — Советую тебе не привлекать ненужного внимания и не распространяться о своем возрасте. Люди могут не поверить тому, что ты далеко уже не юный мальчик. — Постараюсь, — юноша неловко улыбнулся. Вздохнув, наставница обняла его, и он почувствовал аромат благовоний, пергамента и молочного улуна, исходивший от неё. — Обязательно пиши мне письма, если что-нибудь случится. Джингшен перекинул дорожный мешок на другое плечо и вышел за ворота Обители. Его кожаные сапоги застучали по каменистой дороге. Розовое небо наливалось синевой. Жители уже ушли работать на поля, ловить рыбу и торговать на рынке. Пройдя через тихую и пустынную площадь, Джингшен пересёк несколько улиц и вышел к той липовой роще, в которой он проходил пару дней назад. Отодвигая ветки, он вышел к белому мосту и увидел, что к пристани успели приплыть несколько кораблей. Джи радостно побежал к причалам. На мачтах развевались голубые флаги, морской ветер обдувал лицо нежной прохладой. Весь берег был заставлен деревянными ящиками и сундуками, Джи ловко обходил их, спеша к суднам. Матросы загружали товары, которые нужно было доставить на материк, и начинали готовиться к отплытию. Ступив на деревянный настил, Джингшен позабыл себя от предвкушения и рассеянно оглядывался вокруг. Он стоял как раз у третьего от входа в порт корабля и, недолго думая, поднялся на палубу. Заплатив за каюту, юноша облокотился на поручень и посмотрел вдаль, на север. Где-то там, за огромным простором сверкающей воды, находится город, в котором познакомились его родители. И, возможно, в нём он найдет пропавшего отца и узнает тайну своего бессмертия. Волны лазурного моря медленно и успокаивающе набегали друг на друга, перекатываясь и опадая. Безмятежную тишину нарушали только щебет кружащихся в небе птиц, шуршание ткани парусов и окрики матросов. Джингшен не заметил, как корабль сняли с якоря, и он медленно заскользил по водной глади. Судно отдалилось от берега, оставляя за собой заросли тростника, синюю черепицу и пшеничные поля на южных островах. Наклонившись, юноша увидел, как за бортом переливается кристально чистая вода и в ней, взволнованные передвижением корабля, плещутся рыбы. Раньше он часто плавал на лодках, но это не могло сравнится с тем ощущением, когда стоишь на палубе и соленые брызги попадают тебе на лицо. К часу Лошади5 далеко на горизонте показалась еле различимая точка земли. Джи выпрямился и нахмурил брови. Почему корабль покинул гавань всего час назад, а уже видно сушу? — О нет, я что… — пробормотал он. Сердце подскочило в груди и лихорадочно забилось из-за плохого предчувствия. Юноша развернулся, пронесся по палубе и схватил первого попавшегося человека. — Извините, куда отправляется этот корабль? Мужчина с седой щетиной обвёл его недоуменным взглядом. — В Денлун. А ты, молодой человек, не знаешь, куда плывёшь? — с насмешкой произнёс он. — Почему не спросил кого-нибудь на берегу? Денлун — портовый город в Долине Журавлей, что на юге Шанлу, который славится своими рыбными рынками и знаменитыми чайными домами. Как-то Джингшен слышал от моряков, что в нём можно не только купить ценные вещи, но и хорошо расслабиться и развлечься. — О боги, какой же я дурак! — Джи застонал и схватился за голову. — Я должен был отправиться в Джучжи! — Это в другой стороне. Видишь, вон там, солнце поднимается по небу? Мы плывём в противоположном направлении, на запад. Вечером сделаем высадку на острове Полумесяца, а завтра прибудем в Денлун. — Я перепутал причалы, — понуро сказал Джи. — Но уже ничего не поделаешь. Благодарю вас, — он поплёлся вниз, в трюм. — Постой, парень, — окликнул его незнакомец. — Ты Джингшен, да? Я многое слышал о тебе на острове и пару раз видел, как ты сопровождал почтенную Покровительницу Ло Фэй. Это правда, — мужчина оглянулся и понизил голос. — Что ты бессмертен как она? — Похоже, что да, — нервно улыбнулся Джингшен. — Ничего себе! И как тебе живётся? Наверное, наслаждаешься вечной молодостью? — в голосе матроса просачивалась добродушная зависть. — Эм, — Джи растерянно отвёл взгляд. — Живу, как и все. Помогаю наставнице, ухаживаю за её садами. Наконец решил отправиться в путешествие. Мужчина хмыкнул и пошёл на корму. Джи растерянно постоял какое-то время и, пожав плечами, спустился в свою каюту, пахнущую старым деревом и солью. Она была простой и без изысков: кровать, сундук и маленький бумажный фонарь. Юноша плюхнулся на койку. Приключение только началось, а он уже сделал ошибку из-за своей рассеянности! Он покачал головой и цокнул языком. Можно было бы доплыть до острова Полумесяца или Денлуна, подождать там следующего корабля и отправиться обратно на Туманные острова, но Джингшен боялся, что, если вернётся, уже не сможет решиться уплыть снова. Мать когда-то сказала ему, что возвращаться — дурная примета. Придётся добираться до Джучжи по суше. Подумав, что так сможет обойти весь материк и увидеть множество городов и деревень, Джингшен приободрился. Он встал с жёсткой кровати, закрыл дверь каюты на ключ и поднялся обратно на палубу. Корабль давно вышел из туманной пелены родных островов, только вдали на востоке ещё виднелась молочная дымка. Юноша подставил лицо лучам солнца и закрыл глаза. Впереди его ждали приключения и поиски человека, о личности которого он гадал всю свою жизнь.Глава вторая
Мелодия цитры предшествует нашей встрече Весь день Джингшен провёл на палубе и любовался морем. Природа всегда восхищала его: будь то заросли травы во дворе, красивый камень, найденный на берегу, или яркие краски заката. В этом мире всё казалось ему любопытным и впечатляющим. Больше всего юноша мечтал увидеть величественные горы, которые он видел только на иллюстрациях в книгах. Шанлу звали «страной гор и рек», но он не видел ни того, ни другого. Только море и пшеничные поля. Когда вечером корабль сделал остановку на острове Полумесяца, Джингшен вспомнил одну из легенд, которые любила пересказывать ему Ло Фэй. Три тысячи лет назад, когда на материке только начали появляться первые поселения, божественные Дракон и Феникс нашли Небесную Жемчужину необыкновенной красоты. Она переливалась всеми цветами радуги. Существа поспорили, кто заберёт такую редкую драгоценность. Пререкания быстро обернулись дракой, и когда животные потянули жемчужину в разные стороны, та выскользнула у них из когтей и упала на южный край земли. Она была по-настоящему громадной, поэтому своим падением встряхнула море, пробила сушу насквозь, а на месте дыры образовался Жемчужный залив. Кусок суши в форме полукруга, который некогда был берегом, откололся и стал именоваться островом Полумесяца. Сами Дракон и Феникс с горя превратились в горы по обе стороны от залива, чтобы всегда быть рядом с пропавшей драгоценностью. Спустя много лет на берегу материка построили Денлун. Джингшен ещё издали увидел край суши, по форме напоминающий серп Луны. В небе появились сверкающие отсветы — это заходящие лучи солнца освещали перламутровые крыши домов, резиденций и павильонов. Когда судно остановилось у причала, Джи перегнулся за борт и увидел множество разных ракушек, которые выглядывали из песка, словно сухофрукты из теста. Среди них были и закрученные раковины, и плоские створки устриц, и круглые пятнистые панцири незнакомых моллюсков. Остров Полумесяца славился своими украшениями из жемчуга и раковин, а также деликатесами из морепродуктов. Особым лакомством считались улитки в кисло-сладком соусе, но только при мысли о них Джингшена выворачивало наизнанку. Он не понимал, как можно есть этих маленьких моллюсков со смешными рожками? В детстве юноша любил наблюдать за ними в саду, когда земля покрывалась влагой после дождя и улитки медленно передвигались по листьям. Джингшен быстро спустился вниз, прошёл по берегу и, поднимая во все стороны песок стремительными шагами, достал несколько нежно-голубых переливающихся ракушек, которые были похожи на рога цилиня6. Теперь у него была память об острове Полумесяца. С минуту он постоял, с интересом рассматривая виднеющиеся вдали стены домов и сады подлунников. Когда на борт поднялось двое торговцев с острова, корабль покинул пристань и, всколыхнув темно-зеленые водоросли под водой, сменил курс на север. Джингшен присел на ящик возле мачты, к которой была прикреплена деревянная дощечка с выгравированным на ней изображением покровителя мореплавателей — Ханхай-шэня. Его волосы, собранные в небрежный хвост, стягивала тканевая повязка, а ярко-синие глаза были такого же цвета, как священный символ в виде капли на его лбу — третье око. Загорелый и худощавый мужчина держал в руках компас и рыболовную сеть, сплетенную из шерсти морских драконов. Ло Фэй больше других почитала этого бога и считала, что именно ему она обязана вечной жизнью. Разглядывая дощечку, Джи достал из мешка кусок сушеного окуня и принялся ужинать. Мясо было немного солёным на вкус. Юноша вдохнул, подумав о том, что сейчас Юи-эр наверняка ставит на стол свежепойманного лосося в подливке с добавлением рисового вина. Он решил, что, когда приедет в Денлун, обязательно поест чего-нибудь горячего: например, супа с креветками. О нём он часто слышал от знакомых, которые посещали город. Дожевав остатки рыбы, Джи сделал глоток холодного чая из глиняного сосуда и понаблюдал за людьми на корабле. На корме тихо напевал рулевой, молодой матрос волочил доски и мотки веревок, двое торговцев в подвязанных поясами халатах тихо переговаривались друг с другом. Небо на востоке приобретало синий оттенок, кое-где высыпали звёзды, как искры от костра. День клонился к завершению. Каждый из пассажиров был занят своим делом, поболтать было не с кем, да и навязываться не хотелось, поэтому Джингшен спрыгнул с ящика и вернулся в свою каюту. Он зажёг фонарь, снял сапоги и лёг на кровать. Ему было непривычно находиться совсем одному. Днём на островах он всегда занимался какой-то работой: ловил рыбу, обрезал засохшие ветки, участвовал в ярмарках на рынке. По вечерам он слушал истории наставницы и рисовал пейзажи, а если его приглашали приятели, уходил выпить вина на берегу. Джи не выносил скуку, а сейчас никто не мог скрасить его одиночество, поэтому он грустно вздохнул, порылся в мешке и вытащил тяжелую книгу в серебристой обложке. На ней изящными иероглифами было выведено: «Сказания об Императоре Топазе». Это было самое популярное произведение во всём Шанлу: его с удовольствием читали и дети, и взрослые. Книга состояла из двадцати глав, в которых рассказывалось о жизненном пути первого императора Шанлу. Автор описал в своем увесистом труде не только биографию императора, но и о народные слухи и легенды, сопровождавшие его правление. С обложки на Джингшена смотрел смелый, дерзкий и умный юноша с загадочной улыбкой и длинными бледно-голубыми волосами, каскадом падающими ему за спину. На его голове сверкала корона из кристаллов, а с пояса свисали нити драгоценных камней. В детстве Джи мечтал, что станет похожим на Топаза. Первый император сумел объединить под своим началом четыре больших государства несмотря на то, что его происхождение оставалось неизвестным. Он был сиротой из Куангву, которого усыновила аристократическая семья Тайксена. Жители империи считали его легендарной личностью наравне с бессмертными Юйлань и Хэ. Джингшен задумчиво пробегал взглядом строчки, повествующие о коронации Топаза у Ирисового озера. На иллюстрации молодой человек, преклонивший колени посреди поляны с синими цветами, ожидал, пока на его голову наденут блестящую корону. Скоро глаза юноши начали слипаться, и он перевернулся на бок, поморщившись из-за того, как кровать неприятно скрипнула под ним. Думая о мягких подушках, которые он оставил в Обители, под треск обшивки корабля Джингшен провалился в беспокойный сон. *** Ближе к утру его разбудили голоса и скрип досок над головой. Джингшен открыл глаза, не соображая, где он и как здесь оказался. Через несколько минут он осознал, что он не в своей комнате в Обители. Во время сна он наполовину свесился с койки, так, что его длинные пальцы касались пола. Подтянувшись, юноша сел в позу лотоса и огляделся в поисках зеркала. Его нигде не было. Тогда он вытащил из мешка ножны, обнажил кинжал и встретился взглядом со своими собственными янтарными глазами в отражении тонкого отполированного лезвия. За ночь коса растрепалась, а чёлка вообще стала торчать как хохолок у петуха. Джи пригладил её рукой и покрутил головой. Прядь справа от лица совсем отросла и доходила до подбородка. Причёска выглядела бы ассиметрично, если бы не золотая сережка в левом ухе, подаренная его матерью. Их ей купил отец Джингшена, и как бы Кси не обвиняла его, серьги она не снимала до самой смерти. Подняв взгляд, Джи увидел, что фонарик, который он зажёг вечером, всё ещё горит. На территории Шанлу использовались особые толстые свечи, которые могли непрерывно гореть от семи до девяти часов подряд. — Надо же, свет забыл погасить, — пробормотал юноша. — Склероз, что ли, начинается? — он тихо рассмеялся над собственной шуткой. Юноша закинул в рот несколько сушеных слив и вышел наружу. Стояла солнечная погода, но ветер усилился, поэтому Джингшен набросил на плечи темную накидку. Весь день простояв на палубе, он случайно завязал разговор с торговцами. Те везли в Денлун жемчужные бусы иароматические масла. Джингшен рассказал им, как перепутал корабль, но мужчины недоуменно на него посмотрели. Один сказал, что нельзя быть таким рассеянным, на что Джи лишь пожал плечами. Может кого-нибудь такое замечание обидело бы, но он знал, что у него есть и достоинства, и недостатки. Мало кто может похвастаться таким здоровьем, дарованным от природы, или способностью совершать хоть и простые, но настоящие магические приёмы. Джингшен пользовался этими навыками редко, не было особой необходимости, а заклинания отнимали много энергии. Бессмертные не старели, не болели и дольше могли обойтись без еды, но всё же они являлись людьми и могли уставать. Вечером на горизонте показались очертания города в окружении двух высоких гор. Юноша внимательно наблюдал за ними, пока не увидел леса на каменистых склонах и легкий дымок, поднимающийся над горой Дракона. Увиденное поразило его и заставило сердце биться чаще. Он и представить не мог, что горы такие большие и величественные. Скоро корабль вошёл в Жемчужный залив и причалил в гавани. Кругом стояли рыбацкие лодки, джонки и корабли с белыми холщовыми парусами. Впереди, слева от города, возвышалась гора Феникса, окутанная одеялом золотистых крон деревьев. Джи спустился на деревянный помост, с открытым ртом разглядывая здания Денлуна, видневшиеся позади порта. Дома были выше, чем на Туманных островах, где только пагода Ло Фэй была двухэтажной. Изогнутые крыши блестели в лучах заходящего солнца, тут и там зажигались алые, оранжевые и жёлтые фонари. Откуда-то сверху доносилось звучное женское пение. На террасах Джи увидел знакомые персиковые деревья — символы бессмертия и вечности, которые росли по всему югу страны. Юноша широко улыбнулся. Он достиг первой точки своего путешествия! Несмотря на то, что он планировал приплыть совсем в другой город, Денлун очаровал его своим светом и шумными разговорами прохожих. Джи медленно шёл по помосту, с любопытством наблюдая за работниками доков. Крепкие мужчины с рукавами, закатанными до локтей, переносили ящики, бегали за инструментами и громко перекрикивались. Внизу, под деревянными досками, слышался мерный плеск воды. На выходе из порта Джи поджидали большие ворота, колонны которых украшала замысловатая резьба в виде рыб и морских растений. Юноша прошёл сквозь них, высоко задирая голову, и оказался посреди огромного рынка. — Свежая рыба! Лосось, окунь, карп, сибас, тунец! — Морская соль! Сегодня два мешка по цене одного! — Попробуйте спелые персики! Со всех сторон доносились громкие голоса торговцев, каждый из которых пытался переманить к себе покупателей. Горожане торопились, расталкивали друг друга, и пару раз задели плечо Джингшена — он стоял столбом возле ворот, пораженный таким количеством людей. На Туманных островах тоже был рынок, но даже по праздникам на них не собиралось столько народу. И по размеру он уступал в два раза. Джи бродил среди торговых рядов, с трудом пробираясь сквозь толпу. Сильно пахло копчёной и жареной рыбой, из-за чего у юноши заурчало в животе. Он подошёл к более-менее свободному торговцу, купил у него карпа в посыпке из специй и, смакуя каждый кусок, обогнул палатки с фруктами и овощами. Некоторые жители провожали его взглядом. Цвет и длина волос привлекали внимание даже земляков Джингшена, которые знали его много лет. Неудивительно, что статный рыжеволосый юноша привлекал внимание горожан. Дальше находились крытые павильоны, из которых выплывали лёгкие клубы цветочных благовоний. Проходя мимо распахнутых дверей, Джингшен краем глаза заметил фарфоровые вазы и кувшины. Внутри группа людей собралась возле высокого мужчины, с увлечением о чём-то рассказывающем. Юноша вышел за пределы рынка и посмотрел по сторонам. Возле лестницы, ведущей к галерее с каменными фонарями по бокам, висела табличка с надписью: «Чайный квартал». Поле острой рыбы сильно хотелось пить, поэтому Джингшен не раздумывая зашагал между вереницы алых колонн навстречу разноцветным огням домов. Из окон выглядывали танцовщицы в разноцветных шёлковых халатах. Волосы женщин были убраны в высокие прически со шпильками. Они обмахивались веерами и передавали друг другу полупрозрачные ткани. Проходящие мимо группы людей улыбались им и весело смеялись. Вдруг Джингшен остановился и подумал, что должен найти какой-нибудь постоялый двор, где можно переночевать. Его мучила жажда, но найти ночлег было важнее. Посмотрев на дальний край улицы, где стояла компания матросов, юноша наткнулся взглядом на ещё одну табличку, но как он не щурился, не мог прочитать надпись на таком большом расстоянии. Джи перебросил мешок с затёкшего плеча и пошёл по направлению к вывеске, как вдруг его привлекла прекрасная мелодия, струящаяся из чайного дома справа. Это были звонкие и переливчатые звуки цитры. Они так очаровывали, что Джингшен закрыл глаза и с головой погрузился в чудесную музыку. Она нарастала, её быстрые и высокие ноты чередовались с медленными и более низкими. Юноше казалось, что мелодия выражала умиротворение, спокойствие и надежды исполнителя на счастливое будущее. Но иногда, словно в промежутке между струнами, проскальзывала лёгкая и светлая печаль. Джингшену казалось, что даже наставница не играла так эмоционально и вдохновляюще, как незнакомый музыкант. Над дверью, откуда доносилась музыка, изящными золотыми иероглифами была выведено: «Чайный дом Фухуа7». Карнизы двухэтажного здания украшали пурпурные фонарики, в сумерках их свет выглядел таинственным и манящим, а сквозь решетки окон проступали расплывчатые фигуры посетителей. Юноша мигом забыл о жажде и поиске ночлега, с уверенностью толкая тяжелую дверь чайной. Внутри было тепло, маленькие светильники со свисающими с них шёлковыми кисточками придавали стенам желтоватый оттенок. На высоких подставках между столиками находились вазы с нежными розовыми бегониями. Люди, расположившиеся на деревянных стульях, держали в руках пиалы, от которых шёл легкий пар. Воздух в помещении сладко пах травами и зажжёнными ароматическими палочками. Но больше всего Джи интересовало, что находится в дальней части зала, загороженной ширмой с морским орнаментом. За ней звуки цитры доносились громче. Пока Джингшен разглядывал интерьер, к нему подошла служанка в однотонном платье с передником. — Добрый вечер, молодой человек, — девушка с любопытством скосила глаза на косу Джингшена, перекинутую на левое плечо. — Пойдёмте со мной, я налью вам чая. Джи неловко улыбнулся и последовал за ней в дальний конец зала. Девушка усадила его за свободный стол возле окна. — Вы какой чай предпочитаете? Джингшен, которого больше интересовал неизвестный музыкант, чем напитки, попросил служанку принести суп с креветками и что-нибудь на её вкус. Когда она ушла, юноша наклонился на стуле и, заглянув за ширму, наконец увидел исполнителя. Им оказался невысокий молодой юноша, чья кожа казалось очень бледной в приглушенном свете фонарей. На его лоб спадала копна темных, чуть волнистых волос. Одет он был в широкие чёрные штаны, перевязанные поясом на талии. Длинные рукава серой рубашки с запахом спускались до середины бедра, колыхаясь, когда тонкие пальцы юноши перебирали струны. Музыкант играл на самой обыкновенной грушевидной цитре из клёна, какую можно было купить в любой музыкальной лавке Шанлу, но звуки из-под его рук текли, словно ручей, звенели, словно зимний воздух и переливались, словно шёпот листьев в лесу. Музыка стала более динамичной и жизнерадостной. Джи с открытым ртом наблюдал за движением его пальцев, и даже не заметил, когда служанка принесла поднос с чайником и фарфоровыми чашками. Она заваривала чай, переливала и вспенивала его, пытаясь привлечь внимание гостя, но скоро поняла, что это бесполезно. Недовольно вздохнув, девушка пошла обслуживать другой столик. Джингшен слушал мелодию до тех пор, пока она не затихла. Когда отзвучала последняя струна, ему показалось, что он очнулся от сна. Он неуклюже поднялся, громко отодвинув стул, и протиснулся мимо ширмы к юноше, который сидел на стуле и ещё не успел убрать свой инструмент. — Ваша игра… Она просто потрясающая! — воскликнул он в восхищении. Музыкант удивленно обернулся на него. — Никогда не слышал ничего прекраснее! — Джи приложил руку к сердцу, искренне расхваливая музыканта. — Где вы так научились? Паренёк выпрямился и внимательно посмотрел на Джингшена. Его лицо слегка покраснело, а широко распахнутые глаза выражали благодарность. Неуклюже поклонившись, он сказал: — Спасибо, я рад, что вам понравилась моя игра, — его голос был тихим и мягким. — Я самоучка, у меня нет учителя. — Моя наставница хорошо играет на флейте и гучжэне8, но её музыка не такая впечатляющая! — Джи не стал говорить, что, конечно, техника Ло Фэй была более совершенной, но за четыреста лет любой бы отточил свои навыки до идеала. — Вы выступаете здесь? — Да, чаще всего. — Мне бы хотелось послушать вас ещё! — Джи довольно хлопнул в ладоши. — О, кстати, я забыл про чай, который заказал. Не хотите составить мне компанию? Я не выпью весь чайник. Музыкант задумался на мгновение и кивнул. Он быстро убрал свой инструмент, освобождая площадку для выступлений. Юноши сели друг на против друга за покинутым Джингшеном столиком. В чайнике оказался багряный чай с насыщенным ароматом, а рядом стояла порция супа с золотисто-молочным бульоном. За это время еда успела слегка остыть. — Угощайтесь, — Джи протянул собеседнику чашку. — Как вас зовут? — Энлэй, — он скромно взял чашу и опустил глаза. — Красивое имя, — протянул Джи. — А я — Джингшен! — Не видел вас раньше. Вы не местный? — спросил Энлэй, скользнув взглядом по одежде и причёске Джи. — Да, я с Туманных островов! Сегодня прибыл в город на корабле, который, я надеялся, доставит меня до Джучжи, что в Долине Камней, — он засмеялся. — Но я перепутал причалы! — И что вы будете делать? — Просто доберусь до Джучжи по суше, — пожал плечами Джи. — Придётся идти через всю страну, но я выносливый, справлюсь. Пешком, на повозках — доберусь как-нибудь, — юноша сделал глоток бодрящего кисло-сладкого чая. — Я отправился в путешествие, чтобы посмотреть мир и найти своего пропавшего отца. Ещё я хочу научиться боевым искусствам, чувствую в себе склонность к этому. Правда, жителей островов защищать толком не от кого, — он шутливо улыбнулся. — Нас беспокоят только морские бесята, эдакие проказники. — Желаю вам удачи. В первый раз встречаю гостя с Туманных островов, — признался Энлэй. — Говорят, там очень спокойно. — Это правда! У нас не так оживленно, как в Денлуне. Немноголюдно, тихо, все заняты своим делом, — Джи облокотился на стол и сделал грустное лицо. — Не хватает суеты. Зато красивая природа: туманы, лазурная вода, персиковые сады. О, и пшеничные поля! Когда солнечная погода, они сверкают, словно золото. — Как по мне, звучит приятно, — сказал Энлэй. Его приподнятых бровей почти не было видно за густой чёлкой. — Я был бы рад жить там. Не люблю многолюдные места. Единение с природой, гармония… Это то, что я ищу как в жизни, так и в музыке. — Значит, мы оба в поисках! — засмеялся Джингшен. Собеседник слегка улыбнулся в ответ. Юноши помолчали, медленно делая глотки из своих чашек. На улице стоял глубокий вечер, поэтому посетители чайного дома уже начинали расходиться. Джи краем глаза, чтобы не смущать, разглядывал Энлэя. Он был худым, миниатюрным юношей, с тонкой шеей и выпирающими ключицами. Несколько прядей у него на висках и у шеи закручивались не внутрь, а наружу, поэтому волосы казались слегка растрёпанными. Его лицо ещё сохраняло детские черты, а большие серые глаза смотрели доверчиво и печально несмотря на то, что весь облик музыканта выражал спокойствие и сдержанность. — Вы упоминали о своей наставнице, — неожиданно сказал музыкант. — А? — Джи очнулся, отвлекшись от разглядывания собеседника. — Да, моя наставница — Покровительница Ло Фэй. Чашка Энлэя чуть не выскользнула у него из рук. — Ло Фэй? Та самая бессмертная, которой четыреста лет? — Ага, — довольно хмыкнул Джи. — Она обучает меня с самого моего рождения. — Я слышал, что она правит островами, но не мог представить, что у неё есть ученики, — пробормотал Энлэй. — Это большая честь. Не каждый удостоен брать уроки у бессмертных. — Да? — Джингшен захлопал ресницами. — Тогда жители моей родины — самые достойные люди в Шанлу. Наставница много веков назад основала городскую школу, в которой обучает всех детей островов. Конечно, есть и другие учителя, но основные предметы преподаёт она. — Теперь я правда жалею, что не родился на Туманных островах, — уголки губ Энлэя приподнялись в весёлой улыбке, но взгляд стал ещё печальнее. — А вы всю жизнь живете в Денлуне? — поинтересовался Джи. — Нет, я из Анли. Здесь легче заработать… — Энлэй помрачнел, словно не хотел говорить на эту тему. — Понял, — кивнул Джингшен. За свою жизнь он научился понимать, когда не стоит о чём-то расспрашивать, а когда следует проявить настойчивость. — Ваша музыка достойна высших похвал! Когда я могу услышать её снова? — Приходите сюда послезавтра, — музыкант смущенно, но искренне улыбнулся. Он был очень рад, что кто-то наконец оценил его талант по достоинству. Юноши ещё поговорили некоторое время, пока на дне чайника не остались только засушенные цветы розы и гибискуса, и им показалось, что они знают друг друга уже очень давно. Зал опустел. Последний гость сидел в углу зала и, расслабившись на резной спинке стула, допивал свою чашу. — Уже поздно, пора домой, — Энлэй встал со своего места, зашуршав складками штанов. Только сейчас Джингшен вспомнил, что до сих пор не нашёл место для ночлега. Он сжал зубы и попросил: — Подождите! Вы не знаете, где в городе ближайшая гостиница? Энлэй сосредоточенно нахмурился. — В западном квартале. Почти все гостиницы находятся там. — Мне нужно идти через весь город? — Джингшен схватился за поверхность стола и приподнялся на стуле. — Ну почему? — застонал он. — Пока я дойду, перевалит за полночь, а сил совсем нет. Может переночевать в каком-нибудь саду? Погода ещё тёплая. Музыкант поджал губы и задумался. — Вы можете переночевать у меня. Я живу неподалеку, на восточном берегу. Это лучше, чем сад, но хуже, чем постоялый двор. Мой дом… очень скромен. — Спасибо, — выдохнул Джи, счастливо улыбнувшись. — Надеюсь, кровать в вашем доме мягче, чем койка на корабле. — Никогда не плавал на корабле, но думаю, что да, — усмехнулся Энлэй. Джингшен заплатил за чай, пока Энлэй разговаривал о чём-то с хозяином чайного дома. Должно быть, он получил плату за своё выступление. Когда они вышли на улицу, время давно перевалило за час Свиньи9. Фонарики слегка покачивались на ветру, отбрасывая на лица юношей малиновые отсветы. Энлэй сжал свою цитру и, подав знак Джи, повернул направо. Стук их обуви — кожаных сапог и черных тканевых туфель — эхом отражался от стен домов затихшего города. Была середина недели, на следующий день горожанам снова нужно было рано вставать: ловить рыбу, торговать на рынке, обслуживать доки. Юношам встретились только несколько задержавшихся в чайном квартале гуляк. Вскоре они подошли к длинной террасе, по бокам которой росли деревья. Листья сверкали в свете полной луны, напоминая россыпь серебряных монет. Перейдя пару улочек, юноши вышли к окраине Денлуна. Квартал закончился высокими воротами, украшенной резьбой в виде птиц. За ними спускалась к берегу каменная лестница. Преодолев последние ступени, слегка запыхавшиеся юноши оказались на поросшей травой площадке, чуть дальше были видны песчаный пляж и небольшая хижина. — Это ваш дом? — спросил Джи, когда до него оставалась несколько десятков шагов. Луна светила путникам в глаза, из-за чего здание, скрытое в тени, было трудно разглядеть. Песок вперемешку с мелкой галькой шуршал у них под ногами. — Да, — кивнул Энлэй. В ночном свете он казался ещё бледнее. — Когда придём, придумаем, где уложить вас спать. Будете чай? — Конечно! А есть… — Джингшен запнулся и удивленно уставился на лачугу с соломенной крышей. Окна и дверь немного покосились, а одна из досок отвалилась. Её хозяин прислонил к боковой стене. Даже в темное время суток можно было заметить, что дерево совсем старое. — Что? — спросил Энлэй, прикрыв веки. — Я предупреждал, что мой дом хуже гостиницы. Зато я не возьму с вас денег за ночлег. Не делайте поспешных выводов, внутри уютнее, чем снаружи. — Всё хорошо, — нервно засмеялся Джингшен. — Почему такой талантливый музыкант как вы живёт в таком месте? Энлэй насупился. — Я приехал в Денлун в начале весны. Первое время было трудно договориться выступать в чайных домах, приходилось играть на площади и возле рынка, как попрошайка… У меня почти не осталось денег, те, что я тратил, уходили на еду и достойную одежду, — он встряхнул длинным рукавом. — Сейчас я пытаюсь накопить деньги на самый дешёвый дом в городе. Но, чтобы заработать на него, понадобится много лет. Временно я живу в этой заброшенной хижине. До меня в ней жил старый, бездетный рыбак, и после его смерти дом пустует. Никто не знает, что теперь здесь проживаю я. И хорошо, — Энлэй перешёл на шёпот. — Никто налоги не приходит собирать. Джингшен, сбитый с толку рассказом музыканта, последовал за ним внутрь. Дом состоял из двух комнат: в одной находилась кухня с очагом и маленьким низким столиком, а в другой широкая кровать и шкаф. Украшения, картины и ширмы, к которым привык Джи в доме Ло Фэй, отсутствовали. Фонарь заменяла единственная зажжённая Энлэем тощая свеча. Тень от пламени колыхалась и плясала на деревянных досках. — Как же вы будете жить здесь зимой? Не замёрзнете? — с тревогой спросил Джи, бросая свой мешок на пол спальни. — И где ваши родители? — Я заранее купил тёплую одежду и одеяла. А родители… — Энлэй, стоявший в проходе спиной к Джингшену, помолчал некоторое время. — Остались в Анли. Я зарабатываю себе на жизнь один. Пойду, вскипячу воды и сделаю чай, — сбивчиво, словно торопясь, добавил он. Юноша ушёл, оставив Джингшена сидеть в полумраке комнаты. Окно спальни выходило на холмы, возвышающиеся за городом, и склоны горы Дракона. У Джингшена было много вопросов к музыканту, который любезно приютил его. Но тон Энлэя явно намекал на то, что он не хочет затрагивать некоторые темы. Почему талантливый молодой человек уехал из своего родного города, где он тоже мог бы заработать и где у него есть семья и дом? Почему он предпочитает жить в бедности и одиночестве в разваливающейся хижине на берегу моря? Что привело к этому? Пока Джи размышлял, с кухни послышался голос Энлэя: — Идите сюда, пора подкрепиться. На столе стояли две глиняные чаши, засохшая лепёшка и пара яблок. Джингшен сел на покрытую слоем пыли соломенную циновку и посмотрел на юношу напротив. Свеча отбрасывала тень на его лицо. Сейчас, когда они находились не в изысканно обставленном зале чайной, а в деревянной хижине, и было слышно только, как тихо шумят волны и кричит какая-то ночная птица, Энлэй выглядел уставшим и одиноким, а не вдохновленным. В обычный жизни, вне выступлений, он снимал свою сценическую маску. — Держите, — Энлэй подтолкнул к нему чашу. — Обычный зеленый чай. Джингшен сделал глоток и почувствовал горьковатый вкус трав. Сердце его сжималось при мыслях о новом знакомом. Ему казалось несправедливым, что такой вежливый, способный юноша вынужден по неизвестным причинам жить в старом доме и питаться дешёвой едой. Они молча поделили лепёшку. Хотя она была чёрствой, внутри тесто ещё сохраняло мягкость, а сушёные травы придавали ей приятный аромат. — Давайте перейдем на «ты», — внезапно сказал Джи, прервав молчание. — Мы же теперь друзья? — Что? Да… Наверное, да, — юноша отвёл глаза и попытался улыбнуться. Улыбка вышла нервной и неуверенной, словно он сомневался. — Можем на «ты». — Отлично! — обрадовался Джи. — Где мне спать? В комнате только одна кровать. — Я посплю на полу, — вздохнул Энлэй. — Так не пойдет! Тогда давай спать вдвоем, кровать широкая. Не переживай, я быстро засыпаю и не ворочаюсь во сне, — засмеялся Джи. — Наставница завидует мне. Она часто страдает бессонницей. — Думаю, если бы я прожил несколько сотен лет на этом свете, тоже страдал бы ею, — пробормотал Энлэй, скрыв лицо за чашкой. Перекусив, юноши сняли обувь и легли по разные стороны кровати. Постель была значительно мягче, чем на корабле. Джи казалось, что Энлэй чувствует себя неуютно: он сдвинулся на самый край и лежал, не двигаясь. — Я тут подумал, — осторожно начал Джингшен, перевернувшись на спину. — Разве за твою чудесную музыку тебе не должны платить огромные суммы? Золотыми монетами! Энлэй пошевелил плечом и печально хмыкнул. — Понимаешь, людей, которые готовы оценивать музыку так же высоко, как и ты, немного. Как бы хорошо ты не играл, тебе будут платить столько же, сколько остальным, — Энлэй помолчал. — Мне кажется, ты льстишь, Джингшен. Неужели тебе правда нравится моя игра? — Очень нравится! — Джи резко сел и обернулся к юноше. — Она — самое прекрасное, что я когда-либо слышал. Я бы с удовольствием остался в Денлуне и каждый день приходил слушать! Энлэй перевернулся на другой бок. Его тёмные глаза блестели в лунном свете и светились надеждой. — Рад слышать. А почему бы… — юноша прикусил губу, раздумывая. — Тебе не остаться? — Я не могу здесь задерживаться, — грустно улыбнулся Джингшен. — Меня ждут поиски отца. — Зачем тебе искать отца? Что с ним случилось? — Я должен найти его, чтобы узнать, кто я такой, — Джингшен пока не мог рассказать о том, что он сын бессмертного. — Мои родители познакомились в Джучжи. Они влюбились друг в друга и много времени проводили вместе. Но неожиданно отец попросил маму уехать, ничего ей не объяснив. Он пообещал, что потом приедет на Туманные острова. По пути домой мама узнала, что беременна. И вот, прошло уже… — Джи запнулся, чуть не сказав «шестьдесят семь». — Двадцать лет, а отец так и не приехал. — Твоя мама не хочет сама найти его? Она отправляла письма? — Да, отправляла, но ответ не пришёл. Мама умерла пять лет назад. Энлэй дёрнулся и опустил глаза. — О… Извини. Я очень тебе сочувствую. — Всё в порядке. Она прожила долгую жизнь. — Долгую? А сколько ей было? — Восемьдесят пять. — Она что, родила тебя в шестьдесят пять? — удивлённо произнёс Энлэй. — А… Эм… — Джи хихикнул, не зная, как выкрутиться. — Я ошибся! — воскликнул он, натянуто улыбаясь. — Не восемьдесят, а семьдесят пять. Не все заводят семью в молодости. Энлэй покачал головой и повернулся обратно к стене. — Понятно. Ты не задумывался о том, что твой отец тоже мог умереть? — Конечно нет! Он не мог умереть. — Разве он не должен быть таким же старым? — Не знаю, — снова беззаботно засмеялся Джи. Мысленно он несколько раз ударил себя по голове за неосторожность. Не так просто объяснить правду о том, что именно от отца ему передалась вечная молодость. — Просто уверен, что он жив. — Я тоже хотел бы стать таким оптимистом, — вздохнул Энлэй. — Искренне желаю тебе удачи. А теперь давай спать, я очень устал. Палочка благовоний не успела бы сгореть к тому времени10, как Джингшен безмятежно засопел, и Энлэй понял, почему наставница ему завидовала. *** Проснувшись утром, Джи почувствовал прохладу. Во время сна он случайно скинул с себя простыни, и ветер, задувавший сквозь щели в досках, неприятно пробрался за шиворот. Юноша поднял голову с подушки и увидел, что его правая рука раскинулась на полкровати. Он осторожно убрал её, увидев, что Энлэй, закутанный в одеяло с головой, чуть не падает на пол. Новый друг глубоко спал, иногда поджимая губы и хмурясь. Его глаза двигались под веками. Джи решил, что ему снится не очень приятный сон. Он тихо встал, натянул алое ханьфу и вышел на кухню, прикрыв за собой дверь. Юноша решил подождать, пока встанет хозяин дома, и снова открыл книгу сказаний об Императоре Топазе. Через час из спальни послышалось шуршание, и из неё вышел заспанный Энлэй. — Доброе утро, — поприветствовал его Джингшен, с хлопком откладывая книгу. — Я решил подождать, пока ты проснёшься. Энлэй молча кивнул и, зевнув, подошёл к шкафчику в углу кухни. Он присел, пошарил по полкам и достал мешки с зерном. — Сейчас приготовлю завтрак, — пробурчал он. — Подожди немного. Скоро на столе стояли две чаши с горячей кашей из клейкого риса и пшена. Это был привычный утренний прием пищи для жителей юга страны. — Спасибо за еду, — поблагодарил Джи. — Погоди-ка! — он порылся в своем мешке и вытащил горсть фиников, миндаля и арахиса. — Мне кажется, с ними будет вкуснее. С добавками каша стала сладкой и праздничной на вид. Юноши с удовольствием опустошили свои чаши и запили еду чаем. — Жалко, нет семян лотоса, — вздохнул Джи. — Кухарка моей наставницы часто добавляет их в сладости. Но так тоже вкусно! Энлэй забрал грязную посуду, замочил её в тазу с водой и, отряхивая руки, обернулся к гостю. — Послушай, — начал он. — Вчера ты сказал, что ищешь мастера по боевым искусствам. Это так? — Да, я чувствую в себе странную тягу, когда держу в руках кинжал. Мои вены нагреваются изнутри, словно в них течёт пламя, — Джи сжал и разжал кулак. — Хочется взмахнуть оружием, сделать выпад… Перед глазами появляются видения: всадники на конях, воины с копьями. Где-то слышатся удары гонга и торжественное пение, — юноша замялся. — Не знаю, что это. — Я понял, у меня так же бывает с цитрой, — Энлэй кивнул и сложил руки на груди. — Душа поет о твоем предназначении. Я, к сожалению, не помогу тебе с поисками отца, но могу посоветовать учителя, который научит тебя сражаться. — Расскажи! — Джингшен подался вперёд, глаза его засверкали от нетерпения. — У меня есть родственник, двоюродный дядя Цзимин. Когда я был на его свадьбе, он упоминал, что в подростковом возрасте у него был невероятный учитель, который сделал из него настоящего воина. Этот мастер живёт где-то в окрестностях Анли. — Тогда я обязан навестить его! Путь мой идёт далеко на север, и пока я доберусь до Джучжи, весь мир успею посмотреть, — засмеялся Джи. — Научиться боевым искусствам — тоже моя цель, поэтому ради неё поиски отца могут немного подождать. Как зовут этого учителя? — Я не знаю, дядя не называл имени. Для начала тебе нужно найти его. — Ты можешь показать дорогу? Где находится Анли? — На севере Долины Журавлей. Неделя пути, если ехать по прямой дороге. В обход чуть больше. — В обход чего? — поинтересовался Джи. — Бамбукового леса, — помрачнел Энлэй. — Местные стараются обходить его стороной. — Почему? — О нём плохие слухи, — музыкант рассеянно почесал затылок. — Ладно, сейчас не об этом. Если соберёшься в Анли, имей в виду: Цзимин служит в императорской армии, домой приезжает редко. Будь готов к тому, что придётся ждать его возвращения. Можешь поговорить с его женой, она архитектор. Милая женщина, я был очень рад, когда Цзимин сделал ей предложение. — Женщина-архитектор? — удивился Джингшен. — Да, а что такого? — приподнял бровь Энлэй. — Архитектура — часть искусства, женщины в нём ничуть не уступают мужчинам. У них более тонкое чувство прекрасного. — Согласен. Моя мама зарабатывала на жизнь живописью, и её картины были такими правдоподобными! Она научила меня рисовать, но у меня никогда не выходило так же хорошо, как у неё. — Ты рисуешь? — в свою очередь изумился Энлэй. Он мягко улыбнулся. — Значит, мы оба — люди искусства. Джингшен улыбнулся в ответ. Пока юноши наводили порядок на кухне, он подумал, что не хочет оставлять Энлэя. Они скрашивали одиночество друг друга и им было, о чём поговорить. Внезапно ему в голову пришла идея. — А ты не хочешь отправиться в путешествие со мной? — взволнованно спросил он. — Я не знаю, как добраться до Анли, а ты знаком с местностью. Цзимин — твой родственник, если мы придём вместе, и ты представишь меня, как своего друга, мне будет легче расспросить его. Музыкант задумчиво посмотрел на гостя. Его лицо выражало сожаление. — Я бы с удовольствием, но за время, которое я проведу в пути, лишусь заработка в чайных домах. Мне очень нужны деньги, потому что, как видишь, живу я бедно. Хорошо, что на еду хватает. — Сколько лун ты зарабатываешь за одно выступление? — серьёзно произнёс Джи. Лунами называлась валюта, принятая по всей империи. На одной стороне монеты была изображена река, текущая между двух гор, а на другой выкован профиль Топаза. — Что? Ну… Три тысячи. — Я заплачу тридцать тысяч за то, чтобы ты отправился со мной, — Джингшен вспомнил, что на материке люди не делают что-то за просто так. Он надеялся, что деньги помогут получить согласие Энлэя. Такая цена была большой, но за два дня путешествия на корабле он осознал, как остро ему не хватает компании. Энлэй смутился, пораженный предложением юноши. — Не стоит. Я не могу, Джингшен. Так же, как ты вчера сказал, что не можешь остаться, я не могу уехать. На кого я оставлю дом? Он — всё, что у меня есть, — юноша указал рукой на окружающую их комнату. — Боюсь, если я долго буду отсутствовать, по возвращении обнаружу, что дома уже нет. Вдруг его снесут или что-то в этом роде? Где мне тогда жить? — Ой, не преувеличивай, — хмыкнул Джингшен. — Ничего с ним не будет. Ты сам говорил, что сюда никто не ходит. Повесим на дверь табличку с надписью «Хозяин скоро вернётся», и всё. Энлэй переступил с ноги на ногу. Несколько минут он молчал, находясь в глубокой задумчивости. — Поедем вместе, — Джингшен встал, подошёл к другу и положил руку ему на плечо. Тот вздрогнул от неожиданного прикосновения. — Пожалуйста. Джи хотел, чтобы Энлэй отправился с ним не только потому, что не знал дороги и не любил одиночества. Он боялся, что больше никогда не встретиться с удивительным музыкантом. Есть вероятность, что путешествие займет годы, и когда он вернётся в Денлун, Энлэй уже станет взрослым человеком и может не вспомнить его. Как железо куют, пока горячо, так и дружбу заводить надо, пока есть возможность. Наконец Энлэй снисходительно вздохнул. — Ладно, так и быть. Но поедем на повозке, — предупредил он. — В прошлый раз я несколько недель шёл пешком из Анли. Не хочу повторять этот опыт. — Спасибо, друг! — Джингшен потряс его ладонь и лучезарно улыбнулся. — Когда выезжаем? — Через три дня, — Энлэй осторожно высвободил свою руку из хватки юноши. — У меня выступление завтра, если ты не забыл. За это время, будь добр, купи еду и вещи в дорогу. А я пока поищу, где можно одолжить повозку, — музыкант накинул на плечи плащ и отворил дверь. С улицы подул прохладный ветер. — И предупрежу чайные дома, что пару недель не буду выступать по… семейным обстоятельствам. Когда будешь уходить, запри дверь. Джингшен, недолго думая, отправился в город. В дневном свете Денлун выглядел не так празднично, как при ночном, но суета и гул голосов на рынке оставались прежними. Джи долго бродил между прилавков и палаток, выбирая, что купить в дорогу. Его запасов вяленого мяса и рыбы хватало только на одного человека, но теперь у него появился попутчик, вернее сказать — проводник. Он решил приобрести маленький котелок, чтобы ставить его на костер и варить супы из лесных грибов и овощей. Продавец фруктов рассказал Джи, где купить карту: в небольшом магазине возле порта. С трудом волоча мешок, юноша ввалился в лавку. Колокольчик над его головой уведомил о приходе покупателя. Хозяин — хромающий мужчина в темной одежде — продавал вещи, полезные во время путешествий: фонари, складные ножи, теплую одежду, посуду. Он быстро достал карту Шанлу, которая была одним из самых продаваемых товаров, и вручил её Джингшену. Внутри чёрными чернилами были изображены горы, поля и реки, а все крупные города и деревни крупно подписаны. Закончив с делами, Джингшен вернулся в хижину Энлэя и прождал его там до самого вечера. Юноша со скучающим видом грыз орехи, пока дверь не распахнулась и на пороге не появился музыкант. — Я купил еду и карту, как ты и просил, — сказал Джи, встречая друга. — Я тоже всё уладил, — кивнул Энлэй. — Господин Вэй, владелец «Фухуа», направил меня к своему знакомому, торговцу Чао, у которого были запасные повозки. Тот с неохотой одолжил мне одну. Пришлось заплатить ему залог, — недовольно фыркнул музыкант. — А где сама повозка? — Во дворе, возле дома Чао. Заберём её, когда отправимся в путь. — Нам что, через весь город придётся тащить мешки? — обомлел Джи. — А как по-твоему? — проворчал Энлэй. — Один я бы не спустил повозку сюда, да и толку? Мы не проедем здесь, рядом гора Дракона и опасное скалистое ущелье. Если выедем из города, попадём сразу на равнину, где дороги прямые и ровные. — Хорошо, тебе виднее, — согласился Джингшен. — Я совсем не разбираюсь в местности… На Туманных островах так просто: ни гор, не холмов, ни лесов. Не заблудишься. — На Туманных островах не заблудишься? — приподнял брови Энлэй. — То есть туман тебе не мешает? Джингшен звонко рассмеялся. — Ты, наверное, представляешь белую непроглядную мглу, да? Туман на островах лёгок и полупрозрачен — он похож на маленькие облачка, сошедшие на землю. Они не мешают видеть. К ночи дымка сгущается, а по утрам медленно рассеивается. — Интересно было бы увидеть своими глазами, — мечтательно произнёс Энлэй, закатывая рукава. — Что ж, пора обедать. Сейчас приготовлю суп. — Могу я помочь? — участливо спросил Джингшен. — Ты — мой гость. Но, если у тебя есть желание, то давай, — пожал плечами музыкант. Энлэй взялся за рыбу, поручив Джи вымыть и порезать овощи. Джингшен редко готовил, но с задачей справился: капуста и морковь были ровно нашинкованы соломкой. Хозяин похвалил гостя и заодно попросил его замочить и почистить древесные грибы. Скоро в кастрюле булькал ароматный бульон. Энлэй скинул в него порезанную рыбу, овощи и грибы. Суп получился вкусным и сытным. Юноши жадно подцепляли палочками кусочки рыбы и обсуждали, что возьмут с собой в путь. Снаружи пошёл дождь: крупные капли дождя с глухим стуком падали на крышу, ударялись об окна и скатывались вниз. Всё небо заволокло тёмными тучами. Внизу волны цвета стали с шумом набегали на берег. Они разбивались о камни, поднимая тысячу брызг. Из-за непогоды юноши остались дома. Энлэй зажёг фонарь, опустился на ковёр в спальне и заиграл грустную, протяжную мелодию. Джингшен сидел рядом с ним и смотрел, как белые пальцы музыканта ловко и изящно дёргают за струны. Казалось, в этот миг для Джингшена больше ничего не существовало. Только мягкий свет в полумраке комнаты, бледный юноша и его невероятная музыка.Глава третья
Осколки воспоминаний За несколько дней в одном доме Джингшен и Энлэй сблизились ещё больше. Они подолгу обсуждали музыку, различия жизни в Денлуне и на Туманных островах, местные традиции и кухню. Благодаря Энлэю Джи узнал, что в месяце абрикоса11 в центральных и южных землях Шанлу празднуют День Дракона и Феникса и устраивают пляски в их честь. Двери домов украшают ивовыми ветками и жемчужными бусами, а жители наряжаются в костюмы — алые кожаные жилеты, символизирующие чешую Дракона, и золотисто-жёлтые накидки, напоминающие оперение Феникса. Энлэя очень интересовала Ло Фэй. Он внимательно слушал рассказы Джи о спокойном и мягкосердечном характере наставницы, о её отношении к жителям и подходу к обучению. Услышав, что Джингшен благодаря ей выучился маленьким магическим хитростям, музыкант обомлел и попросил что-нибудь продемонстрировать. Джи принёс с кухни чайник с остывшей заваркой и, демонстративно подержав его в ладонях, передал Энлэю. Тот удивился, почувствовав, что чайник нагрелся. Джи объяснил ему, что благодаря урокам Ло Фэй научился поглощать ци и влиять на окружающий мир в пределах своих возможностей. Он мог заставить цветы расти быстрее или ветер дуть сильнее. На Энлэя это произвело огромное впечатление, он в восхищении назвал Джи «волшебником», но тот лишь рассмеялся и сказал, это просто фокусы, которые отнимают силы. На вопрос музыканта, сможет ли любой человек владеть магией, Джи ответил, что на это способны только люди с большим запасом жизненной энергией. Он умолчал о том, что Ло Фэй обучила его магии только потому, что он является наполовину бессмертным. Про себя юноша подумал, что за шестьдесят семь лет не достиг больших успехов. Для того, чтобы в полной мере управлять элементами природы, нужно с упорством тренироваться десятки, а то и сотни лет. Не всем богам была подвластна эта способность. Через три дня юноши отправились в путь. Они собрали необходимые вещи, надели на плечи теплые накидки и вышли за порог покосившейся хижины. Энлэй запер дверь и повесил ключ на шею. Когда они начали подниматься по лестнице в город, он всё еще беспокойно оборачивался на свой дом. Издалека его не было видно за ветками раскидистого дерева, растущего недалеко от побережья. Волочить мешки с вещами было нелегко: худощавый Энлэй всё время вздыхал и перекидывал ношу с плеча на плечо. Юноши пробирались через толпу в чайном квартале, где началось их знакомство. Даже днём из домов слышалась весёлая музыка, а из окон вылетали отрывки народных песен. Джи с интересом наблюдал за городской жизнью. На его родных островах в полуденное время стояло безмолвие: часть жителей работала на полях, другая ловила рыбу, третья продавала товары на рынке. Наконец путники добрались до двора торговца Чао. Энлэй нашёл их повозку — небольшую, но относительно новую. Он постучал в дверь, поговорил с кем-то и вышел вместе со слугой. Тот быстро запряг в повозку коня с рыжевато-коричневым окрасом. Слуга сказал, что его кличут Чабрецом. Животное было спокойным и послушным. Энлэй погладил коня по шее и залез на место возницы. В отличии от Джингшена, он хорошо ладил с животными и, как оказалось, умел ездить на лошадях. Скоро юноши выехали за пределы Денлуна, оставив позади северные ворота с массивными каменными основаниями. Мостовая сменилась каменистой проезжей дорогой. Повозка, слегка подпрыгивая на выступах, поднимала клубы пыли. Джингшен отодвинул мешки в сторону и, привалившись к стенке повозки, стал наблюдать за окрестностями вокруг. Обзор закрывали высокие скалы и холмы с редкими деревьями, которые словно робко выглядывали со своих вершин и наблюдали за проезжающими внизу путниками. Через полчаса дорога пошла в гору и выехала на ровную местность. На равнине рос мелкий кустарник, кое-где виднелись липовые и ясеневые рощицы. Один раз Джи заметил в зарослях вдалеке лазурное пятно: пруд с кувшинками. Иногда за пригорком можно было различить деревенские дома. Вдруг дорога, окруженная сверкающей на солнце осенней листвой, пошла вниз, свернула, и путешественникам открылся вид на огромную долину, поля которой простирались до самого горизонта. Так юноши ехали несколько часов. Пейзаж был однообразным, только изредка повозка проезжала рядом с лугами, пастбищами и небольшими, уютными поселениями. По голубому полотну неба пробегали похожие на вату облака, солнце грело макушки, а в воздухе веяло беззаботностью и свободой. Когда наступило время обеда, юноши остановили лошадь возле пастбища и достали свои припасы. Они молча грызли редьку и морковь, пока Джингшена не привлекли каменные стены и разрушенные колонны за оградой. — Что это? — с любопытством спросил он, указывая на тёмные остовы здания, чем-то напоминающего пагоду. Энлэй оглянулся и посмотрел вдаль. — Руины Сэн Лина. Ты знаешь о Войне за Центральные земли, которая произошла здесь семьсот лет назад? — Припоминаю, — задумчиво произнёс Джи. — В те времена существовало два влиятельных государства: Сэн Лин и Тайксен. Сейчас на их месте находятся Долина Журавлей и Долина Мха. Первое государство было небольшим, но земли его отличались плодородием, — юноша обвёл руками простирающиеся вокруг овощные поля. — Второе являлось крупной державой, но земли его находились на болотах. Обе страны вступили в борьбу за Центральные земли… — Сейчас там находится столица, — вставил Энлэй. — Тайксен оказался сильнее и решил уничтожить своего противника, а территорию, богатую хорошей почвой, забрать себе. Армия обложила столицу Сэн Лина Чэншу самовоспламеняющимся мхом, и в итоге город оказался в кольце пламени. Почти все жители столицы погибли, и много деревень пострадало. Юноши помолчали, с печалью вспоминая сказания об ужасной трагедии. — По слухам, — пробормотал Энлэй. — Погибшие воины Сэн Лина обратились в призраков журавлей. Они и сейчас обитают здесь. Как думаешь, это правда? Джингшен энергично кивнул. — Наставница рассказывала мне, что в битве при Чэншу остались в живых совсем немногие. Один из них — Благородный Генерал Хэ, нынешний бессмертный Долины Журавлей. Он в одиночку сражался с целым войском Тайксена. За его доблесть и подвиги боги даровали ему бессмертие. Ло Фэй говорила, что Хэ присматривает за всеми призрачными журавлями. Среди них есть его друзья и семья. — Мне очень жаль его, — сочувственно произнёс Энлэй, делая глоток из кувшина с водой. — Боги преподнесли ему дар вечной жизни, но зачем она ему, если все, кого он любил, погибли и стали молчаливыми духами птиц? Джингшен поджал губы и опустил взгляд на свои руки. Множество людей стремятся стать бессмертными, но не все задумываются, что у медали есть две стороны. — А твоя наставница видела Хэ? — Она видела его лишь раз, в Самоцветном дворце, при восхождении на престол Яшмового Императора. — И какой он? — Наставница рассказывала, что Хэ статный, серьезный и молчаливый мужчина, правда, выглядит он очень печальным, — также Ло Фэй говорила, что «взгляд его мрачен, как горное ущелье, и пронзает, словно меч, но черты лица благородны и красивы, как у небожителя, а походка стремительна и изящна, как полёт орла». Джингшен догадывался, что разящий взгляд генерала, похоже, поразил сердце его наставницы, но говорить об этом своему спутнику не собирался. — Хэ — незримый защитник и затворник, живущий в лесу Вечных клёнов. За сотни лет он только несколько раз выходил к жителям Долины Журавлей. Можно сказать, моей наставнице повезло его встретить. Отдохнув, юноши снова отправились в путь. По ночам они останавливались под сенью деревьев,накрывались одеялами и, прижавшись к стенкам повозки, дремали бок о бок друг с другом. Погода стояла теплая, и ночевать на природе было ещё комфортно. Опасностей путники не боялись: народ Долины Журавлей был малочисленным и мирным, а нечисть в этих краях замечали нечасто. Иногда путникам везло — по пути попадались деревни, и местные жители разрешали им переночевать у себя в домах. Однажды путники остановились в скромном домике гостеприимной старушки, которая выделила им отдельную комнату с двумя кроватями. Внучка хозяйки, девушка лет пятнадцати, с интересом и восхищением поглядывала на Джингшена, что порой смущало его. Долина Журавлей оправдывала своё название. Часто, лежа в повозке, Джингшен замечал в небе силуэты больших изящных птиц: журавли кружили между низкими облаками. Время от времени доносились их протяжные и жалостливые крики. Через несколько дней Джингшен и Энлэй приехали к берегам длинной реки Сяолун, которая огибала всю Долину Журавлей и заканчивалась крупным озером у западных склонов горы Дракона. Сверху изгибы реки напоминали змеиное тело, озеро — голову, а ивы на берегу — чешую. Поэтому местные прозвали её «змеиной» рекой. Широкий деревянный мост и заросли тростника напомнили Джингшену о Туманных островах. Он немного скучал по привычному шуму волн за окном и белёсой дымке, которая заползала в комнату, если он забывал закрыть окна. Погрустневший юноша обернулся назад: за простором полей уже не было видно моря, только громады гор возвышались на юге, как два могучих великана. Преодолев реку, повозка поехала по дороге, которая заканчивалась развилкой. Джи покрутил головой из стороны в сторону: левый путь терялся в бамбуковой роще, а правый резко поворачивал на восток, вдоль берегов Сяолун. Когда Энлэй направил лошадь в сторону, Джингшен резко остановил его. — Погоди, погоди! Зачем мы поворачиваем направо? Мы уже к завтрашнему утру приедем в Анли, если поедем прямо, — и тут он вспомнил предупреждение Энлэя. — Ты про этот бамбуковый лес говорил? Энлэй остановил повозку и развернулся к юноше. На его лице можно было прочитать лёгкое, тщательно сдерживаемое раздражение и тревогу. — Да. Ничего страшного, если мы приедем на день позже, — он снова взялся за поводья. — Эй, стой! — воскликнул Джингшен. — Почему? Что с этим лесом не так? — Сейчас расскажу, — вздохнул Энлэй. — В Анли старики поговаривают, что в бамбуковый лес не стоит ходить просто так. К нему лучше вообще не приближаться, особенно в одиночку. По поверью, в его глубине находится Кровавая роща. Деревья там в коричневато-бурых пятнах, и, если надолго в нём задержаться, можно услышать всхлипы и завывания, а также звук падающих капель. Если пойти на шум и зайти ещё дальше, по стволам начнёт стекать… — Энлэй запнулся, судорожно вздохнув. Успокоившись, он продолжил. — Говорят, в самой глубине рощи по стволам стекает рубиново-красная кровь, а холодный ветер с такой силой терзает листья, что срывает их с веток. Они взлетают ввысь и принимают силуэт девушки с длинными волосами. — Звучит жутко, — поежился Джингшен. — Это какая-то природная аномалия? Или проделки злого духа? — Скорее последнее. Говорят, в лесу случилось несчастье. Вроде бы, сто лет назад там сильно поссорились брат и сестра, — Энлэй занервничал ещё больше, ему было неприятно рассказывать эту историю. По его серьёзному тону Джи понял, что юноша верит в то, что говорит. — Брат убил сестру, и её кровь окропила траву и деревья в южной части леса. Девушку нашли через несколько дней, её лицо было залито алым. Похороны прошли прямо там, в роще. Год спустя стали твориться жуткие вещи, и каждого, что заходил глубже в лес, ледяной ветер гнал прочь. Джингшена поразил рассказ друга, и минуту он сидел, облокотившись на колени и осмысливая историю о зловещей роще. В детстве Джи часто читал книги с легендами и древними сказаниями, и в них нередко встречались призраки и прочая нечисть. Двадцать лет назад он был свидетелем нападения на Туманные острова злобных морских чудовищ, напоминающих змей. Они выскочили из воды, когда рыбаки сели в лодки, чтобы отправиться в море. Юноша попытался отогнать их кинжалом, но ему на помощь быстро пришла Ло Фэй, у которой получилось разобраться с монстрами, наложив на них колдовские печати. После того случая она стала уделять особое внимание защите от нечисти и показала Джингшену, как рисовать отпугивающие заклинания. С тех пор Джингшен ещё больше начал думать о том, чтобы научиться боевым искусствам и не бояться, что монстры снова появятся возле берегов. Но, даже если бы Джингшен никогда не видел нечисть своими глазами, каждому жителю империи было известно о существовании призраков, ходячих мертвецов, оборотней и демонов. Соседняя страна Вейжи, граничащая с Шанлу, кишела порождениями темной энергии, которые сеяли беспорядки на севере. Трагичные случаи нападений доходили даже до далеких Туманных островов: три года назад на северо-западной границе страны исчез торговый караван, направляющийся в Эльхээр; в прошлом десятилетии демонические огненные львы напали на жителей и сожгли несколько деревень на окраинах Долины Мха; пятнадцать лет назад произошла серия пропаж императорских стражей, а тридцать лет назад гуи12 заразили воды лотосовых озер трупным ядом, из-за чего пришлось вызывать целый отряд экзорцистов. Джингшен верил в существование монстров, духов и богов не только потому, что сам был свидетелем их появлений, или потому, что о них говорили другие. Как иначе можно объяснить образование Жемчужного залива и двух гор, по форме напоминающих легендарных существ? И кем являются бессмертные, если не частью чего-то сверхъестественного? Джи подумал, что к словам Энлэя стоит прислушаться. Но кое-что смущало его: раз в лесу обитает злобный призрак, почему он до сих пор никого не убил? Ветер всего лишь прогонял незваных гостей. Никто не пострадал за эти сто лет: неудачливые жители отделывались испугом от страшных звуков и потрясением при виде кровавых деревьев. Казалось, существо в роще пыталось не напасть, а защититься и отпугнуть путников. — Никто не пытался разобраться, почему призрак не упокоился? — размышлял он вслух. — Эта история не привлекла того же Благородного Генерала Хэ? — Бамбуковый лес не входит под его прямое покровительство, потому что большая его часть простирается на Центральных землях, — ответил ему Энлэй. — Несколько раз экзорцисты пытались проникнуть в Кровавую рощу, но при их приближении в лесу поднимался настоящий ураган! — Призрак не хочет, чтобы его изгнали, — Джингшен задумчиво потёр подбородок. — Что-то удерживает его на земле, может, жажда мести? Почему он прогоняет и запугивает каждого, кто приближается к роще? И способность управлять ветром… Очень любопытно! — Да, но я не горю желанием выяснять, что произошло с той несчастной девушкой, — пробормотал Энлэй. Он прочистил горло и снова взялся за поводья. — Меня пугает эта история. Давай поедем в обход. — Нет-нет, мы поедем по левой дороге! — Джи выбрался из повозки и запрыгнул на место рядом с другом. — Не переживай, у меня есть парочка защитных оберегов в кармане! Быстро проедем через лес и скоро прибудем в Анли. Энлэй широко распахнул глаза и возмущенно уставился на Джингшена. — Ты серьезно? Я же только что объяснил тебе, почему не стоит туда ехать! Джи порылся в складках ханьфу и достал тканевый мешочек. Развязав ленту, он двумя пальцами достал жёлтые бумажки с написанными на них красными иероглифами. — Пока у меня есть это, нечисть не причинит нам вреда. Мы с наставницей вместе делали талисманы, когда она обучала меня основам боевых искусств и защите от нечисти. Возьми один себе. Энлэй внимательно осмотрел бумажки и надписи на них, словно пытался понять, настоящие эти заклинания или подделки. — Разве Долина Журавлей и Центральные земли не являются поставщиками бамбука для всей страны? Рубщики же как-то добывают побеги и древесину? — Добывают, — кивнул Энлэй. — Но с западной стороны, а не с южной. — Ты сказал, что чертовщина начинает твориться, если идти в глубину леса, — продолжил аргументировать Джи. — Но мы же поедем по главной дороге? Чего тогда бояться? Его попутчик ещё раз взглянул на печати в руках Джингшена и устало выдохнул. — Ладно, убедил. Поедем прямо. Надеюсь, ничего не случится, — он слегка нахмурился, но взял поводья и направил Чабреца вперёд. Гладкие стволы бамбука тянулись высоко вверх и заслоняли собой безоблачное голубое небо. Тонкие удлинённые листья приятно шелестели на ветру. Солнце пробивалось через кроны, окрашивая листву в яркий светло-зелёный цвет и отбрасывая на лесную подстилку полосы света. Джи казалось, что он попал внутрь изумруда, грани которого сверкали в солнечных лучах. Лес переливался всеми оттенками зелёного: от желтовато-лаймового до глубокого оливкового. Даже Энлэй отвлёкся от тревожных мыслей и с восхищением рассматривал бамбуковую рощу. День клонился к вечеру, поэтому Энлэй подстёгивал коня ехать быстрее. Несмотря на окружающую их красоту, ему не хотелось оставаться на ночлег в лесу, где по слухам обитает призрак. Как бы Чабрец не старался бежать быстрее, к ночи они не смогли выехать из леса. Когда время приблизилось к часу Быка13, конь совсем вымотался и недовольно фыркал, прося еды. Оба юноши устали долго сидеть без движения. Джингшен предложил остановиться где-нибудь недалеко от дороги, и, хотя Энлэй очень нервничал, всё же согласился с тем, что нужно отдохнуть несколько часов. Теряясь в тёмных густых кронах, на ночное небо выплыла серебристая луна. Её свет придавал траве и деревьям голубоватый таинственный оттенок, от чего казалось, что мир погрузился в морскую синеву. На горизонте, где дорога поворачивала на северо-восток, стволы бамбука чёрными причудливыми тенями нависали над землей. Юноши съехали с пути, остановили повозку среди деревьев и распрягли Чабреца. Пока Энлэй кормил коня припасенными яблоками, Джингшен подобрал с земли сухих веток и листьев и сложил их в кучу посреди поляны. Он разжёг костёр самым быстрым способом: прижал руки к земле, сосредоточенно зажмурился и направил поток энергии ци в ладони. Ветки нагрелись, от кучи пошёл лёгкий дымок, и уже через минуту пространство вокруг озарилось неровным оранжевым светом пляшущих языков пламени. Джингшен и Энлэй расчистили землю под деревьями и, сидя у огня, перекусили вяленой свининой. Тепло костра, взлетающие в воздух искорки и уютное потрескивание веток немного успокоили путешественников, и они расслаблено привалились спиной к бамбуку. Спать пока не хотелось, поэтому Энлэй взял в руки цитру. Он бросил взгляд на Джингшена, и тот радостно кивнул ему. Гладкая поверхность инструмента блестела в полумраке. Музыкант провёл пальцами по корпусу и, легко дёргая струны, тихо заиграл. Это была грустная мелодия, сыгранная на низких нотах. Звуки то спускались вниз, то нарастали, словно проблеск веры в сердце давно отчаявшегося человека. Энлэй, закрыв глаза, долго перебирал струны. Играя, он каждый раз уходил в себя и отгораживался от внешнего мира. По его словам, так он, сосредотачиваясь на мелодии, позволял своим невысказанным чувствам и мыслям вырваться на свободу. — Твоя игра как всегда безупречна, — выразил похвалу Джи, когда музыка стихла. — Ты правда научился играть самостоятельно? Тебя никто не учил? — У меня нет учителя, — Энлэй отложил инструмент и начал рассказывать. — Но есть человек, который вдохновил меня заниматься музыкой. Шесть лет назад я шёл домой после занятий в школе, и случайно услышал, как в городском саду кто-то играет. Молодой бродячий музыкант исполнял мелодию на цитре, а вокруг него собралась небольшая толпа. Я подобрался поближе и зачарованно слушал, наблюдая за движениями мужчины. Когда он закончил, я попросил его научить меня основам игры, — юноша печально улыбнулся, погрузившись в воспоминания. — Музыкант засмеялся, но научил меня, как держать цитру и дёргать за струны. Я обрадовался, решив, что у меня появился учитель, но на следующий день не встретил его на прежнем месте. Тогда я попросил маму купить мне цитру и стал учиться сам. Выходил на задний двор, любовался заходом солнца и начинал играть. Со временем у меня стало неплохо получаться исполнять выученные мелодии, и я начал придумывать свои. — У тебя настоящий талант! Жаль, что тот бродячий артист пропал, — Джи сочувственно выдохнул. — Наверное, отправился в другой город. Но почему с твоим талантом тебе пришлось уйти из Анли? Твои родители должны гордиться тем, что у них есть такой одарённый ребенок. Энлэй неожиданно вздрогнул, будто от холода, и обхватил себя ладонями. — Мои родители вовсе не гордятся мной, — приглушенно произнёс он. — Поэтому я покинул Анли. — Не гордятся? Но почему? — нахмурился Джи. Он не мог представить, что кому-то может не нравиться музыка его друга. — Отец никогда не одобрял моё увлечение, — Энлэй опустил голову, чтобы скрыть выражение своего лица. — Он считает, — голос юноши дрогнул и стал резче. — «Бренчанием» я ничего не добьюсь. У меня бедная семья, и раньше нам даже не хватало денег, чтобы купить одежду или еду подороже. Отец хотел, чтобы я поступил в императорский колледж и выучился на чиновника, а в будущем мог много зарабатывать и обеспечивать семью. Мама никогда не спорила с ним и во всём соглашалась. Но я, — Энлэй стиснул зубы. Его обычно мягкое и спокойное лицо покраснело от раздражения и неприятных воспоминаний. — Я не хотел учиться на чиновника! Мой смысл жизни — музыка, её красивое звучание и те возможности, что она мне дарит. Мне нравится придумывать мелодии и выражать в них свои эмоции и ощущения. Я — человек искусства, меня не волнует карьера. Я всегда хотел делать то, что приносит мне удовольствие, даже если мой труд оценивают не так высоко, как я того желаю, — он выпрямился и поднял взгляд. Его серебристо-серые глаза ярко блестели в свете костра. — Поэтому я сбежал из дома и стал свободным. Никто не кричит, не упрекает меня, не называет бесполезным и ленивым. Никто больше не швыряет мои цитры об стены. — Отец сломал твою цитру? — Джи в шоке выпучил глаза. Дождавшись подтверждения Энлэя, он продолжил. — Как он мог поступить так жестоко? Это же дорогая тебе вещь, — юноша фыркнул и скрестил руки на груди. Его возмущало, что родители могут унижать своих детей. У него самого была строгая бабушка, но несмотря на свой нрав, она любила его и баловала подарками. Джи плохо помнил её: она умерла, когда он был ребёнком. — Разве родители не должны поддерживать своих детей и помогать им идти к своей мечте? — Отец считает, что все должны жить так, как он считает правильным, — лицо Энлэя скривилось, а брови сдвинулись к переносице. — Его не интересовало моё мнение. Последние три года он постоянно требовал, чтобы я подал заявку на поступление в императорский колледж. Я хорошо учился, и сдал бы проходные экзамены, но заявку не подавал из принципа, — юноша замолк и задумчиво пожевал губу. — Отец всю жизнь работает рубщиком бамбука. Он никогда не мог заработать много денег, потому что в молодости не получил достойного образования. По вечерам он возвращался уставший и злой. Я нередко попадал под его горячую руку, — музыкант потер виски, болезненно жмурясь. — Ты правильно поступил, что ушёл. Если тебе плохо, не стоит терпеть. Но ты не заслуживаешь того, чтобы жить в продуваемой ветрами хижине и получать десять тысяч лун в неделю, — Джингшен поднялся, обошёл костёр и сел на корточки перед другом. Он взял холодную ладонь Энлэя в свою. — Послушай, Эн, ты очень талантлив. Подумай о том, чтобы перебраться на Туманные острова. Я, как… — Джи прикусил язык. У него чуть не вырвалось «бессмертный». — Я, как лучший ученик Покровительницы Туманных островов, помогу тебе обрести свой дом и получать справедливую плату за твою игру. — Правда? — Энлэй удивлённо взглянул на Джингшена. Его глаза блеснули в полумраке, но в следующее мгновение он недоверчиво нахмурился. — Ты обещаешь? Я был бы рад жить на Туманных островах, — уголки рта юноши приподнялись в неуверенной улыбке. — Да, обещаю, — Джингшен широко улыбнулся в ответ. — Когда прибудем в Анли, я напишу письмо наставнице. Она будет рада принять тебя, — Джи опустился рядом. — Если ты хочешь, я попрошу, чтобы она взяла тебя в ученики. — Это большая честь для меня, — Энлэй смущённо рассмеялся. Джингшену было приятно видеть его приободренным. Они даже забыли, что находится недалеко от зловещей Кровавой рощи. — Я счастлив, что встретил тебя, — тише добавил он. — И я счастлив, что у меня появился такой друг как ты! — Джи похлопал Энлэя по плечу. — Твоя музыка — одна из лучших вещей, что я слышал. — Спасибо, Джингшен. Юноши сидели у костра, каждый думая о своём. Отсветы пламени окрашивали их лица в оранжевый цвет. Среди деревьев пели цикады. Любопытный зелёный светлячок покружил возле бамбуковых листьев и улетел в глубь леса. — А твоя мама, какой она была? — внезапно спросил Энлэй. — Ты часто упоминаешь госпожу Ло Фэй, но мало говоришь о своей матери. — Мне немного тяжело о ней вспоминать. После её смерти я долго скорбел, пока Ло Фэй не заставила меня прийти в себя и жить дальше. Мама была очень красивой. Порой грустной и вспыльчивой, но всегда доброй и заботливой по отношению ко мне, — Джи прикоснулся к золотому кольцу в ухе. — Она каждый раз помогала мне встать, когда я падал. Я могу показать тебе воспоминания о ней. Энлэй непонимающе заморгал. — «Показать»? Может, ты имеешь в виду, «рассказать»? — Нет, именно показать. У бессмертных была ещё одна особенность, которая отличала их от простых людей: они могли передавать другим свои воспоминания. Так они не только освежали свою память, но и позволяли собеседнику стать свидетелем их прошлого. Ло Фэй лишь один раз показывала Джингшену свои воспоминания о прибытии на Туманные острова. Наставница не любила много рассказывать о себе и чаще ограничивалась краткими фразами о событиях прошлых лет или упоминаниями старых знакомых, которых она знала ещё при жизни в Сичоу. — Закрой глаза. — Как ты можешь мне что-то показать, если просишь закрыть глаза? — проворчал Энлэй, но выполнил просьбу. Джингшен осторожно раздвинул густую чёлку Энлэя и прижал средний и указательный пальцы к его лбу. — Ты можешь с непривычки провалиться в сон. Не пугайся, если это произойдёт. Джи погрузился в воспоминания, представляя, как они, словно кровь, перетекают из головы к плечу, двигаются вниз по руке и скапливаются у пальцев. Энлэй не успел ничего ответить, потому что в его сознании замелькали посланные Джингшеном образы. Миниатюрная женщина с длинными чёрными волосами, собранными в хвост на затылке, заботливо поставила миску с кашей перед рыжеволосым малышом, когда тот с интересом выглядывал за решётчатое окно и наблюдал за сидящими на ветвях ласточками. Она учила ребёнка держать кисть и выводить тушью иероглифы на бумаге. Маленький Джи ставил кляксы, пачкал лиловое платье мамы, но, высунув язык, старательно выводил надписи. Женщина пыталась догнать сына, весело бегающего по пшеничному полю, края которого тонули в дымке белого тумана. Рыжая макушка мальчика то скрывалась, то выскакивала из золотых колосьев. Они вместе любовались цветением нежно-розовых пионов в саду. Кси держала в руках пиалу с чаем и, вдыхая аромат, с наслаждением пила его. Джи, уже подросток, поднимал с земли опавшие лепестки и, шутливо смеясь, подбрасывал их в воздух над её головой. Женщина стояла на белом мосту среди зарослей тростника и внимательно следила за морем, которое перекатывало сверкающие голубыми искрами волны. Повзрослевший Джингшен сидел за столом и смотрел, как мать старательно вырисовывала на бумаге величественную гору и сиреневые цветы глицинии. Иногда в воспоминаниях мелькала другая, более молодая женщина. Она выглядела на несколько лет старше Джингшена. С её плеч свисала длинная синяя шаль, расшитая серебряными облаками, а в ушах блестели хрустальные серьги. Она с серьёзным лицом говорила что-то матери Джингшена, но отвлеклась, когда юноша принёс ей букет подлунников. Женщина погладила его по голове и улыбнулась. Её взгляд выражал благосклонность и довольство. Джи открыл глаза и убрал пальцы. Видения тут же оборвались, но Энлэй не очнулся: вмешательство в сознание погрузило его организм в сон. Юноша привалился к дереву и сполз вниз на землю. Джингшен стянул с повозки одеяло и накрыл спящего друга. Тут он вспомнил, что говорил, будто мама родила его в позднем возрасте. Но по воспоминаниям было чётко видно, что в детстве Джингшена Кси была молодой женщиной. Джингшен тихо застонал, снова почувствовав себя дураком. Джи понятия не имел, как теперь объяснить Энлэю, что он соврал ему о возрасте своей матери и та действительно дожила до восьмидесяти пяти лет. Но тогда придётся открыть другу правду о своём бессмертии и вечной молодости. Пока Джи пытался что-то придумать, ветер за его спиной с силой качнул ветки. Холодный вихрь пронёсся по поляне, взметнул пламя костра и растрепал волосы путников. Джингшен напрягся, почувствовав позади странную энергию и колыхание воздуха. Ветер донёс резкий запах сырости и чего-то кислого. Юноша медленно обернулся, поднял голову и посмотрел на место, где сидел раньше. Всё было как обычно. Но когда он всмотрелся в полумрак за деревьями, то похолодел и в испуге схватился за талисман, прикрепленный к груди.Глава четвёртая
Добрый человек не испугается кровавых слёз В тени бамбука, положив одну руку на ствол дерева, стояла полупрозрачная женская фигура. Она была одета в перевязанный поясом халат из грубой ткани и длинную юбку. Растрёпанные волосы девушки доходили ей до талии, а лицо скрывала бамбуковая шляпа. Тёмная аура незнакомки источала печаль и обиду. Воздух переполняли такие сильные эмоции, что Джингшену хотелось заплакать. Тяжело дыша, юноша сунул руку за пазуху, где прятал дюжину защитных талисманов. Он не успел использовать их на практике, но приготовился к тому, чтобы пустить обереги в ход. — Прошу, не бойтесь, я не причиню вам вреда, — вдруг послышался тихий шёпот. Он звучал так, словно говорившая находилась по другую сторону глухой стены. Призрачная девушка сдвинула шляпу на затылок, открыв лицо с тонкими чертами. Её можно было назвать милой, если бы не алые струйки крови, стекающие из уголков широко распахнутых глаз. Белые щёки призрака были перепачканы мокрыми красными пятнами. Похоже, раньше девушка пыталась стереть с лица кровавые слёзы, но сделала только хуже. — Вы… Призрак Кровавой рощи? — запинаясь, спросил Джингшен. Девушка медленно кивнула. — Меня зовут Мэйфэн, — так же шёпотом сказала она. — Пожалуйста, пойдемте со мной. Но не будите своего друга. Не хочу, чтобы он испугался. — Зачем мне куда-то идти? — насторожился юноша. — Если мы будем говорить здесь, ваш друг рано или поздно проснется. Разве не лучше будет отойти от него подальше? Джингшен обеспокоенно оглянулся на Энлэя, но тот спокойно спал, закутавшись в одеяло. Джи проверил ножны с кинжалом, прикреплённые ремешком к бедру, хотя понимал, что против злого духа они не помогут. Девушка пока вела себя мирно, но юноша продолжал напряженно следить за каждым её движением. — Пойдемте, — повторила она. — Клянусь, что не сделаю ничего плохого. Мэйфэн побрела в глубь леса. Джингшен, поразмыслив и ещё раз взглянув на Энлэя, последовал за ней. Он надеялся, что с другом ничего не случится: в конце концов, при нём был защитный талисман. Белый силуэт девушки мелькал среди деревьев, как свет маяка в ночи. — Как вы здесь оказались? — Джи на скрывал своей нервозности. Мэйфэн продолжала идти в сторону чащи, проходя насквозь через ветки и листья. Без света, который она излучала, Джингшен заблудился бы в темноте. — Я пришла на зов прекрасной музыки, которую исполнял ваш друг. К сожалению, мои глаза слепы, но я остро слышу каждый звук, нарушающий тишину этого леса. Я приблизилась к вам, когда вы были поглощены музыкой. История вашего друга очень грустная, — она обернулась, невидящим взглядом уставившись на Джингшена. Тот испуганно вздрогнул. — Но не такая печальная, как моя. Он хотя бы жив, — Джи показалось по тону девушки, что она пытается пошутить. — И вы, должно быть, не простой человек, раз можете передавать другим свои воспоминания? — Вы что, подслушивали? — удивился Джингшен. Ему стало не по себе от мысли, что всё то время, пока они с Энлэем разговаривали, среди деревьев прятался призрак. Мэйфэн невнятно замычала, ожидая ответа. — Да, я не обычный человек, — признался Джи. — Я сын бессмертного. — Вроде Благородного Генерала Хэ? — с благоговением спросила девушка. — Да, но я не совершил ничего выдающегося и живу не так долго, как он. Мне всего шестьдесят семь. — Значит, вы можете звать меня старшей сестрой. Мне сто четырнадцать. Джингшен помолчал, внимательно рассматривая призрака. Неужели она тот злобный дух, при упоминании о котором дрожат в страхе жители ближайших городов и деревень? Кроме кровавых слёз, в её облике и поведении не было ничего устрашающего. — Зачем вы запугиваете и прогоняете людей, которые приближаются к роще? — напрямую задал вопрос он. — Я не делаю этого! Кровавая роща не подчиняется мне. На самом деле, я жажду, чтобы кто-нибудь пришёл и поговорил со мной, — дрожащим голосом произнесла девушка. Слёзы из её глаз потекли с удвоенной силой. — Но из-за моего влияния в лесу произошли изменения. Когда путники заходят в Кровавую рощу, поднимается сильный ветер, а деревья начинают кровоточить. Похоже, в тот момент, когда я умерла, лес впитал в себя мои предсмертные мысли и чувства. Мэйфэн немного помолчала, её фигура колыхалась, то бледнея и растворяясь в темноте, то снова обретая форму. — Когда я умирала… Мне было очень больно, физически и душевно. Я плакала так сильно и неудержимо, что мои глаза перестали видеть, а сердце разрывалось от горя. Я хотела, чтобы никто никогда больше не обидел меня, — девушка говорила, выделяя каждое слово. — Я хотела, чтобы кто-нибудь заступился за меня. Помню, что перед тем, как я испустила последний вздох, в лесу поднялся такой ветер, что сбил его с ног. — Кого его? — не понял Джингшен. Он перестал опасаться призрачную девушку и с вниманием слушал её, переступая через побеги бамбука. Луна выплыла из-за облаков, заливая лес серебристым светом. — Вэйдуна… моего… — девушка остановилась, судорожно хватая ртом воздух. Джи в недоумении уставился на неё. Как призрак может задыхаться? Он попытался дотронуться до её плеча, но его ладонь прошла насквозь. Юноша почувствовал только холод, оседающий на коже. Мэйфэн отдышалась и продолжила. Когда она шла, её юбка развевалась вокруг, словно облако. — Моего друга… Или возлюбленного. Я не знаю, как мне называть его. — Вы погибли из-за него? — Джи вспомнил, что по поверью, которое ему пересказывал Энлэй, девушку убил её родной брат. Но, похоже, правда отличалась от слухов. — Я расскажу вам, когда мы придём. — Придём куда? Мэйфэн не ответила, молчаливо взмахнув рукавами. Через некоторое время лес стал гуще, деревья здесь росли почти вплотную друг к другу, а кроны полностью перекрывали небо большими заостренными листьями. Вдруг краем глаза Джингшен заметил движение и лихорадочно огляделся вокруг. Прищурившись, он увидел, как со стволов бамбука, более темных, чем в предыдущей части леса, с шорохом стекают струйки тёмной жидкости. Капли медленно скатывались по веткам и бесшумно падали на траву. В нос ударил металлический запах крови. Джингшену стало дурно. Печаль терзала его сердце, не давая вздохнуть. Он присел, пытаясь справиться с сильным головокружением и дрожью, и слабым голосом обратился к Мэйфэн. — Что происходит с деревьями? Мы… В Кровавой роще, да? Девушка остановилась и кивнула. В темноте леса, где все цвета были приглушенными, а силуэты размытыми, только её полупрозрачное тело и алые слёзы оставались яркими. — Не бойтесь, здесь всегда так, — она указала на кровавые пятна на бамбуке. — Странно, что ветер не поднялся. Наверное, он не прогоняет вас, потому что я вас сопровождаю. — Спасибо и на этом, — отдышавшись, пробормотал Джи. Никогда в жизни он не был в месте с более пугающей, давящей атмосферой. Когда Джи пришёл в себя, призрак вывел его на большую поляну. Возле старого деревянного дома стояли глиняные горшки и местами прогнившая от дождевой воды скамейка. Каменная дорожка вела от порога к берегу маленького лесного озера, заросшего тиной и кувшинками. Над водой, смутно блестевшей во мраке, склонялась чахлая плакучая ива. Девушка толкнула обшарпанную дверь и, к удивлению, Джингшена, её рука не прошла сквозь поверхность. Юноша неуверенно зашёл следом и оглядел комнату. Внутри находились только стол, соломенные коврики и сплетённые из бамбука корзины. В левом углу Джи разглядел очаг. Всё вокруг, от пола до балок на потолке, покрывали толстый слой пыли и занесённые ветром пожухлые листья. Над распахнутым окном колыхалась грязная, потрёпанная занавеска. В воздухе пахло сыростью и плесенью, что заставило юношу украдкой зажать нос. Мэйфэн зависла сбоку от стола и жестом пригласила занять место напротив. Джи осторожно сел на край табурета, надеясь, что тот не развалится от старости под его весом. — Хотите узнать, что случилось в этом лесу век назад? Джи почувствовал себя крайне неуютно от осознания, что сидит за столом в заброшенном доме посреди зловещей рощи и ведёт разговоры с призраком. Но любопытство пересиливало страх, и он кивнул, приготовившись слушать. — Я родилась в тихой деревушке, что к западу от леса. Она стоит там по сей день. Мой отец был рубщиком бамбука, а мама — плетельщицей корзин. Иногда папа водил нас с мамой в лес. С возрастом я стала чаще проводить в нем время, поэтому отец построил для меня эту хижину. Я не могла работать из-за больных глаз, которые постоянно воспалялись и затуманивали зрение. Несмотря ни на что, болезнь не портила мою внешность и, как мне говорили взрослые, я была милой. Поэтому мама надеялась, что найдётся человек, который захочет взять меня замуж. Когда мне исполнилось семнадцать, в деревне поселился молодой лекарь, переселившийся из Долины Лотоса. Его звали Вэйдун. Родители сразу же повели меня к нему, чтобы он проверил мои глаза. К сожалению, он не мог вылечить неизвестную болезнь, которой я страдала, но посоветовал капать травяные настои. Я успела позабыть о своей проблеме: я влюбилась в теплые нежные пальцы, гладившие мои веки, в свежий запах лекарственных трав, которым пропах шёлк его халата, в голос, одновременно серьёзный и шутливый. Вэйдун стал для меня смыслом жизни, и я часто приходила к нему, чтобы послушать, как он лечит других пациентов. Он привык к моему присутствию и стал учить меня основам медицины. Я ловила каждое слово. В дни месяца цветка сливы14 я сидела возле его двери и ждала, когда он закончит с лечением, чтобы выпить со мной по чашке чая. Жители деревни, которые видели нас рядом, говорили, что мы похожи, словно брат и сестра: с одинаковыми тёмно-каштановыми волосами и карими глазами. Правда, мои были намного светлее из-за застилающих их белой пелены. Не знаю, что на меня нашло, но целыми днями я думала только о Вэйдуне и мечтала, чтобы он взял меня в жёны. Моя мать поддерживала меня и надеялась, что я приглянулась лекарю, раз он начал меня учить. Я не могла долго скрывать свои чувства и, когда наступило лето, попросила Вэйдуна прийти к озеру в бамбуковом лесу. Я до сих пор помню торопливый звук его шагов и шорох халата, который колыхался на ветру. Он спросил меня, зачем я его позвала, и я призналась, что уже давно люблю его и хотела бы стать его женой. Его ответ… Убил меня. Вэйдун только рассмеялся и сказал, что я наивная и глупая, потому что он никогда меня не полюбит. «Извини, но ты, похоже, слишком многое надумала. Если я учу тебя — это не значит, что ты мне нравишься. В этой деревне есть более красивые и, главное, здоровые девушки, чем ты. Я уже давно думаю о помолвке с Лин. Давай забудем об этом разговоре?». Лин являлась главной красавицей деревни. Услышав об этом и осознав, что Вэйдун влюблён в другую, я почувствовала, как разрывается сердце. Невыносимая боль охватила моё тело и душу, я горько заплакала, но вместо слёз из глаз вытекала кровь. Она окропила стволы ближайших деревьев. Последнее, что я помню: холодный ветер, свои рыдания и испуганные крики убегающего Вэйдуна. Я умерла, и с тех пор мой дух обитает в роще, где были разбиты все мои мечты. Пока Мэйфэн рассказывала свою историю, сердце Джингшена сжималось от тоски и сочувствия. Он не понимал, как лекарь мог так жестоко отказать несчастной девушке, которая любила его всей душой. Юноша задумался о том, что в жизни любовь не приносит счастье так, как описывается в книгах. Он засомневался, что она приносит что-то, помимо боли и обиды. Ни у его матери, ни у призрачной девушки, но даже у наставницы не сложилась личная жизнь. Ло Фэй один раз упомянула о юноше, с которым она дружила, будучи смертной. Они проявляли симпатию друг к другу, но в скором времени их пути разошлись. Когда Ло Фэй поселилась на Туманных островах, они почти перестали видеться и разговаривать. — Мне очень жаль, — выдавил он после долгого молчания. — Жизнь обошлась с вами несправедливо. Вы просто хотели, чтобы вас любили. Девушка кивнула и с отчаянием уставилась на Джингшена белыми невидящими глазами. Кровь стекала по её щекам, скапливалась у подбородка и, падая, растворялась в воздухе. — Я рада, что за сотню лет кто-то согласился меня выслушать, — прошептала она. — Те, кого не может прогнать ветер, сами бросаются наутёк, когда замечают меня. Но я не хочу, чтобы снова приходили экзорцисты и пытались провести обряд очищения! Даже если я мертва и не могу вести жизнь как живой человек, я хочу продолжать существовать. Пусть это существование заключается в печали и одиночестве, лучше цепляться за него, чем уйти в небытие. — Стремиться к жизни хорошо, даже если вы сломлены и потеряли всё, что у вас было. Тот, кто борется, может называться сильным человеком, — задумчиво произнёс Джингшен. — Вы думаете, что я сильная? — удивилась Мэйфэн. Джи нервно улыбнулся, но девушка не могла это увидеть. — Даже после смерти вы хотите любви и общения. Вы держитесь за свою мечту, хотя именно она не даёт вам упокоиться. Остаётся либо отречься от неё, либо продолжать ждать, пока она исполнится, и исчезнуть со спокойной душой. Мэйфэн склонила голову, отчего бамбуковая шляпа сползла ей на спину. — Я выбираю второй вариант. Джи с тяжестью на сердце подумал о том, что девушка может просидеть в лесу до скончания веков, пока не найдется парень, способный полюбить слепого призрака. Но он был уверен, что такой человек обязательно найдется, сколько бы лет не прошло. За пугающей внешностью Мэйфэн скрывалась добрая и чувствительная личность. — Я желаю, чтобы вы встретили человека, который не оставит вас до самой своей смерти, и вы со спокойной душой могли уйти с ним в загробный мир. Неожиданно девушка наклонилась к Джингшену. Он вздрогнул и постарался не смотреть в её бездонные белые зрачки. Они напоминали ему туман. Но не тот, что устилает цветочные поля на рассвете и приятной влагой оседает на коже, а тот, что манит на дно пропасти. — Человек, который будет со мной до самой смерти? А если он будет бессмертным? — тон её голоса стал выше. — Тогда мы могли бы вечно жить с ним в Кровавой роще. Может вы станете этим человеком? Надежда, которую озвучила Мэйфэн, вызвала в Джингшене смущение и тревогу. — Извините, но я не могу остаться с вами, — растерянно произнёс он, мягко отстранившись и стараясь не обидеть девушку. — Я прибыл на материк, чтобы найти своего пропавшего отца. И я обещал наставнице, что вернусь к ней. — Вы не местный? — спросила Мэйфэн, резко сменив тему. — И что за наставница? — Я с Туманных островов Звёздного моря. А моя наставница — Покровительница Ло Фэй. — Когда-то слышала о ней. Вы проделал долгий путь. Как вы с другом оказались в лесу? — Мы едем в Анли, чтобы найти учителя боевых искусств. Можно сказать, я тоже иду к своей мечте. — После того, как вы осуществите свою мечту, вы поможете мне с моей? — вкрадчиво спросила девушка. Джингшен пожалел, что напомнил ей об этом. — Как думаете, — Мэйфэн принялась накручивать полупрозрачные пряди волос себе на пальцы. — Вы бы смогли полюбить меня? Юноша почувствовал, как вопросы призрака начинают действовать ему на нервы. Но в то же время он понимал, что сто лет одиночества вынуждают её хвататься за любую протянутую жизнью соломинку, с помощью которой она могла бы выбраться из омута своих переживаний. — Об этом трудно судить, — протянул он, стараясь говорить ровно. — Мы встретились всего час назад. Мэйфэн стояла, сверля его невидящими глазами. Когда Джи стало совсем не по себе и он подумал о том, чтобы осторожно сбежать, она хрипло вздохнула и опустилась на стул. — Забудьте об этом. Простите, что иду на поводу у своих желаний и заставляю чувствовать неловкость. Лучше расскажите мне о своем спутнике. Вы правда поможете ему стать известным музыкантом? — Да, — уверенно сказал Джи. Ему стало спокойнее, когда он подумал о друге. — Энлэй заслуживает признания. *** Пока Джингшен объяснял Мэйфэн, зачем ищет пропавшего отца и как встретил Энлэя, на другом конце леса юный музыкант очнулся от сна. Разлепив веки, он сбросил одеяло и огляделся вокруг. Светало. Костёр почти потух, слабый дымок поднимался от тлеющих углей и почерневших веток. Температура воздуха заметно упала, вызывая желание завернуться в одеяло обратно. Но Энлэя беспокоило другое: куда пропал Джингшен? Первая мысль, которая пришла в голову юноши, была такой: Джи отлучился ненадолго по своим делам. Энлэй бросился вперёд и позвал его, но никто не отзывался, да и в поле зрения виднелись только бесконечные деревья. На дороге тоже никого не оказалось. Второй мыслью было, что Джингшен забрал всё имущество и деньги и уехал, обманув и бросив друга. Но когда встревоженный Энлэй осмотрелся вокруг, увидел, что всё лежит на своих местах, повозка продолжает стоять в стороне от поляны, а Чабрец тихо фырчит и бьет копытом землю. Тогда Энлэй сделал последний и самый пугающий вывод: на Джингшена напал призрак. Юноша не знал, что ему делать: отправиться на поиски или продолжать ждать? Вдруг Джи требуется помощь? Прикусив губу, Энлэй порылся в одежде и нашёл талисманы, отгоняющих злых духов. Если был выбор: делать или не делать, Энлэй предпочитал первый вариант. Так его хотя бы не будут мучать сожаления об упущенной возможности. Поэтому, недолго думая, юноша умчался в глубь леса. Вскоре он выбился из сил от быстрого бега. Несколько раз он упал, зацепившись подолом плаща за торчащие побеги бамбука. Но ссадины и боль в лёгких не останавливали его. Энлэй продолжал громко звать Джингшена, пока не врезался плечом в странное дерево. Гладкую зелёную кору покрывали тёмные, коричневато-бурые пятна. Прикоснувшись к ним, Энлэй почувствовал влагу, а когда посмотрел на свои пальцы, обнаружил, что они перепачканы чем-то красным. В свисте внезапно поднявшегося холодного ветра, задувающего за воротник халата, слышались тихие хриплые звуки, словно кто-то горько рыдал. Ещё несколько капель упало на бледные щёки юноши. Перепуганный Энлэй судорожно набрал в грудь побольше воздуха и закричал во всю мощь: — Джингшен! *** Мэйфэн резко остановила говорившего Джингшена и подняла ладонь вверх, прося тишины. До её ушей доносились отчаянные крики. — Вас зовут, — сказала она. — И похоже, уже очень долго. Бегите скорее, иначе ваш друг распугает всех птиц в моем лесу. Джи поднялся со стула и поспешил к двери, но у самого входа девушка остановила его. — Могу я дать кое-что на прощание? — робко спросила она, подняв с пола корзину. Та словно в невесомости висела в воздухе. — Когда в следующий раз будете проходить мимо моей рощи, позвоните в него, — Мэйфэн протянула юноше маленький бронзовый колокольчик с резьбой в виде листьев. — По звуку я пойму, что это вы, и выйду навстречу. — Хорошо, — Джингшен аккуратно вытянул колокольчик из призрачных пальцев и привязал его к поясу. — Когда-нибудь я обязательно навещу вас снова. Я знаю, что это звучит глупо, но не цепляйтесь за свое прошлое. Если один человек когда-то отверг вас — как бы вы его не любили — это не значит, что вы никого не достойны, некрасивы и глупы. У вас нежное сердце, а ваша душа осталась чистой даже после смерти. Вы не превратились в злобного духа, как это может показаться со стороны. Мэйфэн, вы всё ещё та юная деревенская девушка, которая вдыхает аромат цветов и с надеждой думает о будущем. Если бы вы встретили меня при жизни, я бы с удовольствием стал вашим другом. Мэйфэн удивленно распахнула полуприкрытые веки и прижала тонкие руки к груди. Если бы она была человеком, её щёки окрасились смущенным румянцем. — Да, — девушка улыбнулась, и показалось, что на мгновение кровь перестала течь из её глаз. — Мы бы обязательно подружились. Спасибо вам за добрые слова и за то, что не пустились наутёк при виде меня. Спустя сотню лет я наконец почувствовала себя лучше. Губы Джи растянулись в радостной улыбке. Отворив скрипящую дверь, он побежал на звук подрагивающего от страха голоса Энлэя. В утреннем свете Кровавая роща выглядела не так пугающе, как ночью. Ветерок поднимал рябь на тёмно-зелёной глади озера, шелестели листья. Но кровь, медленно сочащаяся из стволов, портила безмятежность леса и превращала мир вокруг в дурной сон. Вдалеке, за деревьями, Джингшен увидел невысокую фигуру в тёмном плаще, которая еле держалась на ногах. — Эн! Я тут, не волнуйся! Юноша пронёсся сквозь рощу и с беззаботным видом подошёл к попутчику. Колокольчик громко и мелодично звенел при каждом его шаге. На лице Энлэя отразилась целая гамма эмоций: облегчение, радость, недоумение, страх и раздражение. С каждой секундой его брови опускались всё ниже и ниже, пока он не выпалил: — Где ты пропадаешь без предупреждения? Почему не разбудил меня? И как, упаси тебя Дракон и Феникс, ты оказался в Кровавой роще?! Я полчаса бегал по лесу, чтобы найти тебя, — он возмущенно сжимал кулаки. Его лицо и шею покрывали высохшие подтеки крови, что делало его похожимна растрепанное привидение. — Прости-прости! — Джи с извиняющимся видом почесал затылок. — Пока ты спал, я встретил Мэйфэн, и она попросила меня пойти с ней. Она отвела меня сюда, чтобы не будить тебя, и мы поговорили. Я узнал её настоящую историю… — Стой, — прервал его Энлэй. — Какая Мэйфэн? — Призрак Кровавой рощи, — Джи обернулся и, увидев возле заброшенного дома белый силуэт, указал на него. — Вон она. Энлэй обвёл лес взглядом, а когда заметил девушку, и побледнел. — Идём отсюда, — еле двигая языком, выговорил он. Джингшен невольно выдохнул и побежал вслед за другом, на ходу пытаясь успокоить его. — Да не бойся ты! Она немного странная, но безобидная. Ветер и кровь на деревьях — не её рук дело. Точнее, её, но она их не контролирует. Слухи, которые ходят среди людей, правдивы только отчасти. Её никто не убивал в прямом смысле слова — она умерла из-за разбитого сердца. И брата никакого не было. Мэйфэн просто ждёт, когда кто-нибудь её полюбит. Удивительно, сила её желания настолько велика, что удерживает её душу на земле больше века! — Как ты вообще с ней встретился?! — Мэйфэн пришла на звуки музыки. Она тоже восхищена твоим талантом. Лицо Энлэя вытянулось, и он перешёл на шаг. — Получить похвалу от призрака… Похоже мне будет, что рассказать внукам. — Я даже пообещал, что когда-нибудь навещу её снова, — продолжил Джи. — Смотри, она подарила мне это. Энлэй удивленно взглянул на привязанный к поясу Джингшена позвякивающий старинный колокольчик и усмехнулся. — Да ты с кем угодно можешь подружиться!Глава пятая
Каждый выбирает свой путь К утру юноши выехали из леса. Джингшен, не спавший всю ночь, сонно щурил глаза на солнце. Он всё ещё был под впечатлением от знакомства с Мэйфэн. Перед его внутренним взором стояла её хрупкая призрачная фигура и печальное лицо. Какого больше века находиться вдали от общества, в глубокой роще, окруженной темнотой и тишиной? Она, брошенная и забытая, жаждала внимания и любви, но люди боялись даже зайти в лес, не то, чтобы поговорить с ней. От размышлений его оторвали слова Энлэя. — Вот и Анли. Расположение города было удачным: рядом с обширной дорогой, ведущей через Центральные земли в столицу. Окруженный бамбуковым лесом на западе и кленовым на востоке, Анли поставлял древесину по всей империи. Джингшен оживился и вскочил, прогоняя сонливость. За холмом показались тёмно-серые изогнутые крыши деревянных домов. Когда-то город был деревней, но со временем увеличился в размерах и стал одним из крупных поселений Шанлу. Дома продолжили строить по прежнему образцу, отчего внешний вид Анли сильно отличался от яркого и сверкающего Денлуна. Повозка спустилась со склона и проехала мимо городских ворот. По пыльным улочкам бродили жители, нагруженные ящиками и горшками, кое-где проезжали подпрыгивающие на неровностях телеги. Вдали, за окраиной города, над крышами возвышались золотистые и красные кроны деревьев. Вдоль дороги находились овощные лавки и жилые дома, чьи двери были выкрашены алой краской. Джи с восторгом обнаружил, что вторые этажи некоторых из них соединяются между собой мостами. Иногда попадались книжные магазины, которых в городе было в изобилии. Внутри, за решетками окон, Джингшен различал высокие шкафы с полками, забитыми книгами и свитками. Он подумал, что нужно будет зайти в один из них и купить подарок на память для Ло Фэй. Серьги, которые она просила, Джи пока не нашёл. Скоро Энлэй остановил Чабреца перед двухэтажным домом с большими окнами и выступающими карнизами. Здание окружал сад, поросший красным осенним кустарником. Энлэй жестом попросил следовать за ним. Джингшен спрыгнул на дорогу, подняв облачко пыли, и побежал вслед за другом к лакированной двери. Энлэй откашлялся и громко постучал. Спустя минуту беспокойного ожидания дверь отворилась и на порог вышел высокий крепкий мужчина средних лет с прямыми чёрными волосами. На нём была просторная рубаха, перевязанная тонким поясом, а предплечья обтягивали кожаные наручи. Морщинки возле глаз указывали на то, что незнакомец часто смеется. — Да это же малыш Эн! — удивленно, но добродушно воскликнул мужчина. Он шагнул вперёд и стиснул растерянного Энлэя в объятиях. — Где ты был? Весной к нам заходили твои родители и сказали, что ты куда-то пропал. Твоя мать до сих пор ищет тебя! — Я тоже рад видеть вас, дядюшка Цзимин, — прокряхтел Энлэй, высвобождаясь из сильных рук мужчины. — Я сбежал в Денлун, поселился там в хижине на берегу. Не смотрите на меня так, я не мог больше оставаться в одном доме с моими родителями. Теперь я зарабатываю на жизнь сам. — Ты всё это время жил совсем один, в незнакомом городе? — спросил Цзимин. — Давайте я расскажу об этом позже. Позвольте представить моего друга Джингшена. Мы с ним пришли, чтобы задать вам несколько вопросов. Цзимин обратил внимание на стоящего рядом Джи и с интересом оглядел его рыжие волосы. Джингшен, встрепенувшись, быстро поклонился. — Здравствуй, юноша! Я с радостью приму у себя дома друга моего любимого племянника, — от широкой улыбки мужчины, казалось, скоро начнёт слепить глаза. — Проходите, не стесняйтесь, а я пока займусь вашей повозкой. К счастью, в моей конюшне есть два стойла! Теперь моему Огоньку будет не так скучно. Джингшен вопросительно взглянул на Энлэя, и тот кивком головы указал ему на дверь. Энлэй уверенно пошёл вперёд по коридору, направляясь в комнату слева. Посреди неё стоял круглый деревянный стол, а вдоль стен возвышались шкафы, беспорядочно забитые свитками. Джи даже не успел как следует оглядеться и сесть на стул рядом с другом, как в комнату шагнула симпатичная женщина в облегающем платье. Возле её ушей покачивались нефритовые серёжки, с которых свисали красные шёлковые кисточки. Женщина перебросила длинные кудрявые волосы за спину и обратилась к Энлэю: — Добрый день, молодые люди, — она неспеша приблизилась и сощурила глаза, внимательно разглядывая гостей. При взгляде на Энлэя на её лице промелькнуло узнавание. — Ты, должно быть, племянник Цзимина? На нашей с ним свадьбе пять лет назад ты выглядел точно так же. Юноши встали и поклонились хозяйке. — Здравствуйте, Чанчунь, — робко улыбнулся Энлэй. — Вы тоже не изменились. По-прежнему невероятно красивы и любите украшения. Женщина мелодично рассмеялась. На её груди сверкало ожерелье с зелёными драгоценными камнями, а на руках позвякивали золотые браслеты. — Не могу поспорить! Расскажи, что привело тебя к нам. И кто этот молодой человек? — ласково улыбнулась Чанчунь. — Это Джингшен, мы познакомились в Денлуне. — В Денлуне? Там ты пропадал последние полгода? — Да, я больше не живу с родителями. Но вернулся сюда, чтобы познакомить Джингшена с Цзимином. Нам нужно задать ему пару вопросов. — Ты оставил родителей? Энлэй с мрачным лицом уставился в пол. Чанчунь почувствовала неловкость и не стала расспрашивать его. — Что ж, хорошо. Тогда я, как гостеприимная хозяйка, угощу вас обедом. Когда женщина скрылась за дверью, Джингшен повернулся к другу. — Госпожа Чанчунь очень приятная женщина. — Да, — кивнул Энлэй. — Дяде с ней повезло. Не только талантливая, но и красивая. Они познакомились ещё в детстве, когда учились в школе. Цзимина всегда восхищало её стремление стать архитектором, поэтому они подружились. А повзрослев, поняли, что влюблены друг в друга. Джингшен с приятным удивлением подумал, что счастливые истории любови всё же встречаются в этом мире! Пока они разговаривали, в комнату зашёл Цзимин. Ободряюще улыбнувшись юношам, он присоединился к столу. — Хороший у вас конь! Такой послушный. Рассказывайте, парни, что вас привело ко мне? Энлэй поерзал на стуле и прочистил горло. — Дядюшка, когда-то вы говорили, что добиться успехов в армии вам помогли навыки, приобретенные во время обучения у наставника. Вы описывали его, как мастера своего дела, однако ни разу не упоминали, как его зовут. Не могли бы вы познакомить нас с ним? Цзимин рассмеялся, но смех его звучал немного фальшиво. — Да, мой наставник — величайший человек! Такого воина, как он, не сыскать во всём Шанлу. Но учеников он берёт редко. — Почему? — Он… Почти никогда не покидает своё жилище. И, правду говоря, просил меня не рассказывать другим о нашем знакомстве. Боялся, что если люди узнают о его местонахождении и дружбе с кем-то, то в очередь выстроятся перед его жилищем, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на него. Вам, так и быть, я скажу его имя, всё-таки малыш Эн мне не чужой, — мужчина вздохнул и внимательно оглядел гостей. — Но сначала скажите, зачем вам понадобился учитель боевых искусств? У вас есть какая-то цель? — Цзимин, по-прежнему улыбаясь, пристально всмотрелся в Энлэя. — Малыш Эн, ты же никогда не интересовался владением мечом. Помню, как бабушка резала овощи на кухне и попросила тебя отнести нож, а ты, увидев острый предмет, так испугался, что стал белее висящих на стенах свитков! Энлэй изменился в лице и, растерянно бегая глазами, сделал вид, что не чувствует удивленного взгляда Джингшена, пытающегося сдержать рвущийся наружу смех. Чтобы помочь другу выйти из неловкой ситуации, юноша сам вступил в разговор. — Учитель боевых искусств нужен не Энлэю, а мне. Я прибыл с Туманных островов, и во время поиска ночлега засиделся в чайной, где он играл на цитре. Так вышло, что я остановился на ночлег в его хижине. Когда я рассказал о мотивах своего путешествия, Эн вспомнил вашего учителя и я попросил его проводить меня к вам. — Понял, — сложив руки на груди, кивнул Цзимин. — Я вижу, что ты человек честный и воспитанный. Мой племянник абы кого к себе домой не пускает, правда ведь? — Энлэй медленно кивнул всё с тем же напряженным выражением лица. — Зачем тебе учиться боевым искусствам? Какие у тебя, как ты выразился, мотивы? — Я с детства тянулся к мечам. Когда-то моя наставница показала мне древний золотой клинок, доставшийся ей от деда, который был императорским стражем. Видели бы вы его! — восхищенно воскликнул Джи, погрузившись в воспоминания. — С витиеватой гравировкой, синими камнями на рукояти, а на ощупь холодный и гладкий, словно лёд замерзшего озера. Прекрасное оружие. Я очень просил научить меня драться, но, к сожалению, моя наставница знала только пару защитных приемов. На наш остров нападали морские чудовища и мелкие бесята, но она усмиряла их не оружием, а защитными амулетами. А рыбаки, с гарпунами наперевес, ей в этом помогали. Поэтому, мне нужен другой учитель, знакомый с боевыми искусствами. — А ты занятный, юноша! — рассмеялся Цзимин. — Вижу, правда любитель мечей. Позволь спросить, кто твоя наставница? Она прославленная заклинательница? — Нет, моя уважаемая учительница — Покровительница Ло Фэй. Цзимин подался вперёд и выпучил глаза в изумлении. — Что у вас тут происходит? — пропела вошедшая в комнату Чанчунь. В руках она держала поднос с множеством блюд. Приблизившись к столу, женщина начала расставлять перед гостями чаши с дымящимся супом, в котором плавали аппетитные кусочки курицы, ароматными клёцками в бульоне и жареным мясом. — Он говорит, что его обучила сама бессмертная Ло Фэй, представь себе! Женщина, изогнув брови, бросила на Джингшена любопытный взгляд. Тот кашлянул, и поспешил объяснить. — Ло Фэй учит всех детей нашего острова. Но я её… любимчик, если можно так выразиться. Она возлагает на меня большие надежды, — произнеся это, Джи подумал, что наверняка Цзимин не откажет ему в помощи, узнав, насколько близкие у него отношения с одной из великих бессмертных империи. — Если ты говоришь правду, то у меня нет права отказать тебе в помощи. Ведь мы с тобой, можно сказать, из одного теста вылеплены, — слова мужчины прозвучали иронично, так как в тот момент он с задумчивым видом подцепил палочками рисовую клёцку. — С чего вы так решили, дядя? — непонимающе нахмурился Энлэй. Когда Джингшен перехватил инициативу в разговоре, он затих и всё это время наблюдал за деревьями в саду. — С того, что мой учитель тоже бессмертный. Все, кроме Чанчунь, которая невозмутимо пила бульон, переглянулись в полном недоумении. — Бессмертный? Получается… Господин Хэ? — неуверенно переспросил Энлэй. — Благородный Генерал Долины Журавлей, что живёт в лесу Вечных клёнов на востоке от Анли? — Тот самый затворник? — не поверил своим ушам Джи. — Ха-ха, настала ваша очередь удивляться, да, ребята? — лукаво улыбнулся хозяин дома. — Вы правильно поняли, мой учитель — святой Хэ. Ты или твоя наставница знакомы с ним? — обратился он к Джингшену. — Моя наставница встречала его всего раз, и с тех пор они не виделись. Не уверен, что Благородный Генерал ее запомнил… Цзимин взмахнул рукой, словно хотел сказать «не говори ерунды», но вежливость ему не позволяла. — Хэ точно запомнил её. У него хорошая память, ведь он не забыл все события, произошедшие с ним за семьсот лет жизни. Думаю, мы сможем договориться с ним насчет твоего обучения. То, что он сделал меня своим учеником — чудо, потому что я был настырным и любопытным мальчишкой, случайно зашедшим на его личную территорию. А вот ты, уже прошедший обучение у другой бессмертной, не заставишь его сомневаться в твоей надежности и усердии. Только вот… — мужчина глухо выдохнул. — Ты же не пойдешь потом в ученики к Благословенной Луной и Солнцем? — К Юйлань? А зачем мне? — не понял Джингшен, наконец покончив со своей миской супа, пряность которого оттеняла нежность шелковистого тофу. — Ну, если бы ты после обучения у Хэ пошёл к ней, то смог называть себя учеником всех бессмертных страны! И составил бы серьезную конкуренцию всем выпускникам императорского колледжа, — рассмеялся мужчина, стукнув по столу ложкой. Пока он хохотал, Джи заметил, как посерело лицо Энлэя при словах о колледже. Должно быть, он вспомнил о том, как отец пытался заставить его поступить туда. — Но не советую вам говорить о Юйлань при моем наставнике, — внезапно посерьезнел Цзимин. — Он её на дух не переносит. — Почему? — поинтересовался Джингшен. Его наставница никогда не говорила дурного о других бессмертных. — Давайте не будем об этом, — покачал головой хозяин. — Может, Хэ сам вам расскажет, если захочет. Лучше скажи, что ты собираешься делать, когда научишься драться? И почему бы тебе не поступить в военный колледж в Сичоу? Энлэй скривился и хмуро посмотрел на дядю. — Знания можно получить и вне учебных заведений. Я вот считаю, что индивидуальное обучение намного лучше. — Понимаете, у меня есть ещё одна цель, — замялся Джингшен. — Поэтому не могу потратить годы на обучение в учебных заведениях. Я хочу найти своего пропавшего отца. Моя мать всю жизнь ждала его возвращения, но несколько лет назад она умерла, поэтому я решил сам отыскать его. Это главная цель моего путешествия. Но я не знаю, где искать отца. Я должен был приплыть в Джучжи, где мои родители познакомились, но перепутал корабли и оказался в Долине Журавлей. Ло Фэй предупреждала меня, что на моем пути могут встретиться разбойники или даже нечисть. Вдруг мой отец находится в Запретных землях? — Запретных землях? — Чанчунь выронила палочки и в испуге прижала пальцы к губам. — Я просто привожу пример, — успокоил её Джи. Запретные земли, Неизведанное — государство далеко на севере, отделенная от Шанлу грядой скал. Границу с ней охраняют императорские стражи, потому что в Вейжи обитают чудовища, время от времени забредающие в поселения на границе. Особенно участились нападения за последние сто лет, всё больше стражей отправляются защищать границу Долины Мха и Долины Камней. В народе считали, что Вейжи проклята и опасна, а правители не решались посылать туда экспедиции. Однако, в прошлом был человек, который не побоялся ступить в те мрачные места — им был бесстрашный Император Топаз. — Мне нужно уметь защитить себя, если путешествие затянется. А учеба в колледже займет много времени. Я не могу столько ждать! Намного быстрее будет найти личного учителя, который сможет быстро обучить меня всему, что знает. К тому же, я не собираюсь становиться императорским стражем. После того, как я найду отца, сразу вернусь на родину, к наставнице. Цзимин утвердительно кивнул, показывая, что принимает точку зрения юноши. Он казался таким же рассудительным, как племянник, но был более общительным и жизнерадостным. — Что известно о твоем отце? Джи пожал плечами. — Знаю только, что у него такие же волосы и глаза как у меня, и что он хорошо разбирается в оружии и кузнечном деле. Мама рассказывала, что он похож на иностранца, но он не упоминал, откуда приехал, — про себя Джингшен догадывался, что Кси, скорее всего, знала, из какого государства прибыл Хо Ян, но специально не говорила, чтобы у сына не было соблазна туда уехать. — Это усложняет поиски, — задумчиво протянул Цзимин. Пока Чанчунь убирала со стола посуду, Энлэй, терпеливо ждущий момента, чтобы подать голос, снова завёл разговор о Хэ. — Дядюшка, а как вы познакомились с Благородным Генералом? Должно быть, это была невероятная встреча! — И какая неожиданная! Когда я был маленьким, родители оставляли присматривать за мной моего старшего брата. Но тот был в самом расцвете юности: кому захочется в таком возрасте сидеть с неугомонным ребёнком? Поэтому он просил меня посидеть несколько часов одному, а сам убегал к друзьям, живущим в конце улицы. Мне же быстро надоедало сидеть в одиночестве, и я убегал порезвиться в лесу. Я успевал возвратиться до его прихода. Но однажды, когда мне было десять лет, я забрёл в чащу и заблудился. Несмотря на пылающие ярко-красным клёны вокруг, стояла зима и я начал мерзнуть. Поплотнее запахнув меховой воротник, я растерянно оглядывался вокруг и внезапно почувствовал густой, тяжелый и приторно-сладкий запах камелии. Я пошел за ароматом и увидел кусты с алыми цветами. Я подошёл к растению, чтобы вдохнуть аромат, коснулся веток и у меня закружилась голова, а когда очнулся от дурмана, обнаружил, что стою перед храмом с крышей цвета киновари. Позади здания блестел покрывшийся корочкой льда водоем — я догадался, что это река Байхэ. Потоптавшись на пороге, я зашёл внутрь храма и увидел алтарь. На столе стояла курильница, от которой тянулся дымок, а на стене висела картина с изображением воинов в тёмных доспехах. Так я понял, что святилище построено в честь армии Сэн Лина, храбро сражавшейся во время войны за Центральные земли. Я с детства мечтал стать императорским стражем, поэтому проникся большим уважением и сочувствием к погибшим солдатам. Подумав, я вышел наружу, собрал букет алых цветов, и, вернувшись, возложил их у алтаря. Я помолился о душах погибших и собрался уйти, но, когда обернулся, увидел в дверях хмурого молодого мужчину со странной меткой на лбу. Он спросил меня, как я сюда попал, и я рассказал ему о запахе камелии. Оказалось, храм спрятан от людских глаз и попасть в него можно, только прикоснувшись к определенному кусту. Незнакомца удивило, что маленький ребенок смог сам отыскать дорогу в это надёжно укрытое древнее святилище. Увидев, что я весь продрог до костей, он предложил мне выпить чая, и за беседой я прямо спросил у него: «Вы бессмертный Хэ?» Тот спросил, почему я так думаю, но заметил мой пристальный взгляд на ожоге у него на лбу. Хэ понял, что уже не отвертеться, и с неохотой рассказал свою историю. После войны он долго бродил среди деревень, нетронутых пожаром, и не мог найти себе места. Хэ был так обременен своим горем, что любое общение с людьми причиняло ему невероятную боль — в лицах других он видел облики погибших товарищей и родных, а любая привязанность вызывала у него навязчивый страх вновь остаться покинутым. Поэтому построил храм и наложил заклятие, скрывающее его от чужих глаз. Он сотни лет скорбел в одиночестве, охотился на зверей и истреблял нечисть. Хэ покидал свой лес раз в десятилетие — чтобы купить бумаги и других вещей — но даже тогда скрывал своё лицо, притворяясь бродягой. Он не хотел, чтобы любопытные прохожие тыкали в него пальцами и кричали: «Смотрите, бессмертный идет!» За всё это время он почти ни с кем не разговаривал, а заклятие изоляции начало потихоньку слабеть, поэтому я был первым человеком, который нашёл дорогу к его жилищу. Я разговаривал с ним до самого вечера, и только когда за окном потемнело и повалил снег, вспомнил, что давно должен быть дома. Хэ проводил меня почти до окраины леса и молча ушёл, уверенный, что мы больше не встретимся! Но я был маленьким упрямцем, и через несколько дней снова сбежал из дома и направился в лес Вечных клёнов. Видели бы вы удивленное лицо учителя, когда я постучал в двери храма и, лучезарно улыбаясь, двумя руками протянул ему свой игрушечный деревянный меч. Он строго взглянул на меня, и я объяснил, что хочу служить в армии Шанлу и стать таким же талантливым воином, как он. Поначалу Хэ отказывал мне, но через пару недель моих настойчивых просьб, видимо, привык и согласился. Цзимин выдохнул и улыбнулся. В глазах его отражалось теплое чувство ностальгии по тем временам, когда он был ещё совсем юн и неопытен. Сделав глоток горячего чая, он продолжил. — Каждые выходные, в течение четырех лет, я убегал в лес, чтобы выучить новый фехтовальный прием и потренироваться в меткости. Сначала Хэ держался со мной очень сдержанно и даже холодно, но с каждым годом всё больше теплел и открывался, пока мы не стали хорошими друзьями. Сам поражаюсь, как могли сойтись такой энергичный и весёлый десятилетний ребёнок, как я, и такой замкнутый и строгий семисотлетний бессмертный, как он! Все находившиеся за столом внимательно слушали историю и под конец были поражены тем, как невероятно она звучала. Даже Чанчунь, похоже, узнала о знакомстве своего мужа с Благородным Генералом только сейчас. — В этом нет ничего удивительного, — неожиданно заговорил Джингшен. — Моя наставница старше меня почти на четыреста лет, но мы отлично ладим. Не важно, какая у людей разница в возрасте и кем они приходятся: родственниками, возлюбленными, учителями или друзьями. Если две души чувствуют себя комфортно рядом друг с другом, если они понимают мечты и желания друг друга и, если их отношения проникнуты взаимным уважением — преграды ничего не стоят. Энлэй задумчиво посмотрел на него, и Джингшен, почувствовав на себе взгляд, повернул голову в его сторону. Их глаза — цвета тёмного золота и светлого серебра — пересеклись, и оба юноши не смогли сдержать улыбки. Энлэй потому, что его вдохновила и немного рассмешила речь друга, а Джингшен из-за того, никто из присутствующих не догадывался о разнице в возрасте между ним и его спутником. — Теперь я понял, почему ты смог найти общий язык даже с призраком! — тихо, чтобы Цзимин не услышал, побормотал Энлэй, весело блеснув глазами. — Согласен с тобой, юноша! Я тоже считаю, что возраст души и возраст тела не могут поддаваться сравнению, — закивал Цзимин. — Я очень благодарен Хэ за все знания, которыми он со мной поделился. Он научил меня не только тому, чтобы держать меч и наносить удары, стрелять из лука и рисовать амулеты. Хэ развил во мне внимательность, сосредоточенность, терпение, храбрость и бодрость духа. Все эти качества помогли мне без затруднений пройти обучение в столичном военном колледже, в который я поступил в возрасте пятнадцати лет. — Для меня будет большой удачей стать его учеником, — признался Джи. — Вот только примет ли он тебя, — с лёгким сомнением произнёс Энлэй. — Что ты хочешь сказать? — Джингшен обиженно нахмурился. — Я много лет пытался тренироваться с мечом, пусть это были самые простые движения. Не думаю, что я бездарность. — Я ни на что не хотел намекнуть, — успокаивающе поднял руки музыкант. — Просто дядя говорил о замкнутости и нелюдимости Благородного Генерала. В конце концов, он затворник. И где ты будешь жить? Ранее Джингшен не задумывался над этим вопросом. Если он собирается некоторое время провести за обучением, он должен найти жильё в городе, либо — поселиться в Храме Хэ. Он с надеждой посмотрел на Цзимина, потирающего щетину на подбородоке. — Я уверен, что Хэ согласится стать учителем для Джингшена. А где тебе жить… Даже не знаю. Энлэй, что будешь делать ты? — встрепенулся мужчина. — Если учитель нужен только твоему другу, чем ты займешься? Вернешься к родителям? Дэйя переживает за тебя… Лицо Энлэя сначала побледнело, а потом покраснело. — Нет! — выкрикнул он. — Я ни за что не вернусь к родителям. Выбросите эту мысль из головы, дядя! — Хорошо, хорошо, — неловко пробормотал Цзимин. — Извини. Остудив свой пыл и допив остатки зелёного чая, Энлэй неуверенно посмотрел на Джингшена, словно ожидая, что тот что-то скажет. Джи недоуменно приподнял бровь, не понимая, что друг ждёт от него. На лице музыканта промелькнула обида, а бледные губы поджались в разочаровании. Только тогда до Джи дошло, о чём хотел напомнить друг. — Ой! — воскликнул он. — И я прошу у тебя прощения, Энлэй. Мы ведь толком не обсудили это с прошлой ночи. Моё предложение остаётся в силе — ты можешь поселиться на Туманных островах. Я попрошу Ло Фэй выделить для тебя дом, а временно ты можешь пожить у меня. Я уже несколько лет живу в гостевой комнате Обители, поэтому мой дом пустует. Но до того, как ты отправишься туда, мне нужно уведомить мою наставницу… — Нет, — повторил музыкант. Снова встретившись взглядом со сбитым с толку Джи, он улыбнулся. — Не надо её предупреждать. Мы отправимся на Туманные острова вместе, — вздохнув, он продолжил. — Я хочу помочь тебе в поисках отца, Джингшен. И останусь в Долине Журавлей вместе с тобой. Джингшен очень удивился и на его лице, словно распустившийся по весне цветок, расцвела радость. Сияя от счастья, он благодарно похлопал друга по плечу. — Замечательно! — засмеялся Цзимин. — Ты, Джингшен, великодушный и щедрый юноша. Только вопрос остается прежним. Где вы оба будете жить? — У нас ещё одна комната на втором этаже, — напомнила Чанчунь. — Но в ней поместится только один человек, и… Я использую ее как хранилище для чертежей. — Тогда снимем недорогое жильё в городе? — предложил Джингшен. — У меня есть деньги, я смогу его оплатить. — Не спешите, — Цзимин весело прищурился. — За годы обучения у Хэ я обнаружил, что кроме большого зала с алтарем и кухни, в храме есть и другие помещения. Однажды я забрёл в заброшенную комнату, где стояла пара кроватей. Как раз для вас. Думаю, Хэ не будет сильно сопротивляться, если я попрошу его поселить у себя двух скитающихся юношей, подающих большие надежды, — он ласково улыбнулся своим гостям. — Но тогда тебе, малыш Эн, придётся тренироваться, медитировать и играть в сянци15 вместе с другом. — Играть в сянци? — переспросил Энлэй. — А это зачем? — Чтобы развить навык стратегии. Когда я был моложе, Хэ часто мучил меня, заставляя играть с ним в эту игру. До того, как стал бессмертным, он любил проводить за ней вечера вместе со своими друзьями. — Хорошо, я не против, — кивнул Эн. — Бессмертный не может научить бесполезному. Джингшен вспомнил, что, когда он был подростком, Ло Фэй пыталась объяснить ему, как складывать оригами. Он сгибал листы бумаги сотни раз, но только испортил их, так и не сложив фигуру, хотя бы немного напоминающую журавля или бабочку. К концу дня он разозлился настолько, что сбросил все неудавшиеся фигурки со стола и, кипя от злости, ушёл в сад рвать сорняки. — Уже вечер, а до храма идти неблизко. Отправимся в путь завтра, — наконец объявил Цзимин. — Пока отдыхайте. Чанчунь, милая, подготовь для них комнату. Одну ночь им всё- таки придётся потесниться в ней вдвоем. Вечером Джингшен отправился прогуляться по городу, чтобы купить еды и заодно подыскать подарок для Ло Фэй. Он медленно шёл по центральной улице и дышал прохладным свежим воздухом, в нем веяло тоской, свойственной для осени: когда природа ещё не ушла в спячку, но распрощалась с солнечной и цветущей летней порой. Солнце уже клонилось к закату, но небо оставалось светлым. На нежном, бледно-голубом полотне лениво проплывали островки облаков, освещаемых с запада желтоватым светом. Джи купил свежую выпечку к ужину и зашёл в ту книжную лавку, которую видел днем по дороге к дому Цзимина. Он осторожно прикрыл за собой дверь и окинул взглядом стеллажи с тонкими книжицами, толстыми томами и всевозможными свитками. На одной из стен магазина висело огромное изображение Вэнь, богини литературы, чьи пепельно-белые волосы и светло-желтое шёлковое одеяние сливались с цветом пергамента. Её полуприкрытые глаза скрывались за моноклем, а изящные руки держали четыре драгоценности кабинета учёного16. Джи смутно припомнил, что такое же изображение висело в библиотеке Обители. Поразмыслив, юноша выбрал книгу о разных приготовлениях чая, без которого его наставница не могла прожить и часа, и красивый свиток с ночным пейзажем. За ужином Цзимин расспрашивал Энлэя о жизни в Денлуне. Мужчина был удивлен внезапной решимостью племянника жить самостоятельно и сказал, что ещё пару лет назад не смог бы представить, как такой робкий, тихий и чувствительный мальчик может бросить всё и в одиночку отправиться на другой конец Долины Журавлей, жить там в заброшенной рыбацкой хижине и публично играть на цитре. Энлэю было приятно слышать восхищение в словах дяди, но Джи догадывался, что воспоминания друга о пребывании в Денлуне не такие уж радостные: у юного музыканта просто не было выхода. Когда присутствие единственных близких людей вызывает мучительную тревогу, и ты постоянно боишься, что на тебя начнут жаловаться, заставят делать что-то против воли или обесценят всё, что ты любишь — дом станет не местом отдыха и оплотом спокойствия, а Бездной Истязаний. Если бы отец не довёл юношу своими придирками, тот бы не покинул город. Сосредоточенно подцепляя палочками скользкие древесные грибы, Джингшен думал о том, что лучше уж вовсе расти без отца, чем жить с диктатором. Чанчунь освободила комнату на втором этаже и постелила на полу футон17. Войдя внутрь, Джи оставил вещи в углу комнаты и плюхнулся на пол, ожидая, когда с первого этажа вернётся его друг. Скоро дверь медленно отворилась и в образовавшуюся щель протиснулся Энлэй с ворохом одежды в руках. — Дядя отдал мне свой тренировочный костюм, — неловко объяснил он. — Он не ношенный, его когда-то подарила наша богатая родственница, а он не подошел по размеру. Померишь? Боюсь, мне он будет велик. Костюм состоял из чёрных широких брюк и рубашки с длинными рукавами, воротником-стойкой и пуговицами-лягушками. Джи зашёл за ширму и примерил одежду. Похоже, Цзимин в молодости был выше и крепче него, поэтому рубашка сидела свободно, но всё же была в пору. Даже если Хэ откажется брать их в ученики, дополнительный костюм лишним не будет. Энлэй тем временем рассказывал, что несколько лет назад, когда он сильно поссорился с отцом, ушёл ночевать к Цзимину, который был в неплохих отношениях с двоюродной сестрой Дэйей, матерью Энлэя, и оставил здесь свою одежду. Порывшись в шкафу, он достал двухслойный белый халат и плотные серые брюки — судя по всему, зимнюю одежду. Когда наступил час Крысы18, юноши, завершив подготовку ко сну, забрались в постели. Влажные после мытья распущенные волосы Джингшена волнами спадали ему на спину. Энлэй украдкой взглянул на непривычный облик друга и потянулся погасить свечу, но Джи остановил его. — Энлэй, я очень рад, что ты поможешь мне в поисках отца! У меня словно груз с души сняли. Когда я только отправился в путешествие, думал, что смогу справиться один и мне не будет скучно. Но, признаюсь, мне трудно ориентироваться на местности, и я не привык готовить еду сам… А ты уже жил один и более самостоятелен, чем я, — ему стало стыдно, ведь сейчас он собирался признаться в тайне, которую скрывал, но при этом говорил как неопытный мальчишка, а не сын бессмертного. Энлэй мягко улыбнулся и ответил: — Не переживай. Я давно хотел отправиться в настоящее путешествие, ходить по свету и играть на цитре. Когда ты попросил проводить тебя до Анли, я сомневался, ведь мы только познакомились и я успел привыкнуть к своему распорядку дня в Денлуне. Но теперь моя жизнь наполняется впечатлениями, я стал свободнее и у меня появился друг. После того, как ты успокоил призрака, наводящего ужас на рубщиков бамбука, я понял, что на тебя можно положиться, хоть ты и отличаешься некоторой… импульсивностью. Джиннгшен рассмеялся, согретый словами друга. — Да уж, такой у меня характер. На самом деле, я немного испугался, когда повернул голову и увидел за спиной призрака. Мэйфэн выглядела жутко, но оказалась безобидной. Такое ведь часто встречается: люди принимают за монстров тех, кто отличается от них, кто несчастен и одинок. Извини, что не разбудил тебя тогда — Мэйфэн попросила не мешать тебе спать и специально увела меня подальше. — Ничего, — покачал головой Энлэй. — Ты же оставил мне защитные амулеты. Я и раньше ночевал под открытым воздухом, поэтому забудь, я не в обиде. — Думаю, если мы станем учениками Хэ, он научит нас делать талисманы получше, — вставил Джи. — Кстати перед тем, как я уснул, ты показывал мне воспоминания о своей матери… — продолжил Энлэй, чья речь стала более медленной, словно он подозревал что-то, но при этом был неуверен. — Ты говорил, что она родила тебя очень поздно, но я увидел красивую молодую женщину. Ты обманул меня, или произошла путаница? Музыкант говорил осторожно, не обвиняя, но его светлые глаза, слабо блестевшие в свете свечи, чуть прищурились. Джингшен нервно сжал в руках край одеяла и опустил голову. — Это не путаница, мои воспоминания достоверны, никаких повреждений нет. — Значит, твоя мама умерла в зрелом возрасте? — Нет, это тоже не так. — Тогда что? — нахмурился Энлэй. — Объясни, — в его голосе проскользнула требовательная нотка. — Её прокляли? Почему в твоем детстве она была молодой, но скончалась, как ты говоришь, пожилой женщиной? Или она что-то сделала со своим обликом? Вы применили колдовство? Всё-таки ты ученик бессмертной, можешь нагревать предметы руками, писать заклинания, говорить с призраками и показывать своё прошлое… — Как раз во мне дело, — Джингшен глубоко выдохнул и поднял голову, внимательно посмотрев на напряженного Энлэя. — С моей матерью всё в порядке. Это я не старею. Уже много лет. — Ты не стареешь? — повторил Энлэй. На его лице изумление смешалось с недоверием, но мгновение спустя он заговорил снова. — Ты использовал заклятие, да? Джингшен взвыл и обхватил голову руками. Он подумал, что в детстве его друг перечитал историй о темных колдуньях, гоняющихся за вечной молодостью. — Скажу прямо. — Наконец-то. — Мой отец, которого я ищу, скорее всего бессмертный. Этот дар по наследству передался мне, поэтому я перестал стареть в возрасте двадцати лет. В комнате повисла тишина. Энлэй застыл, лишь тень от фонаря за его спиной плясала на стене. Правая сторона лица юноши скрывалась в темноте, и было непонятно, о чем он думает. Наконец тишину нарушил шорох отбрасываемого одеяла. Энлэй поднялся с кровати, обошёл её и сел на другой стороне, поближе к Джингшену. — Вообще, такая мысль приходила мне в голову. Я с первого дня нашего знакомства подумал, что ты не такой, как все. Но погоди… Разве бессмертие может передаваться по наследству? — Ло Фэй говорила мне, что может. Так же, как дети богов сразу рождаются божествами, — юноша смутно вспомнил рассказы наставницы о Сюэ-шэне, юном боге холода и сыне Ханхай-шэня. — А почему тогда в нашей империи всего три бессмертных? — с сомнением спросил Энлэй. — Потому что у Ло Фэй и Хэ нет детей, а Юйлань получила благословение богов в зрелом возрасте. В то время у нее уже были потомки, обычные смертные. — Значит, твой отец может быть бессмертным из других краев? Джингшен утвердительно кивнул, радуясь, что друг не назвал его обманщиком и воспринял признание со всей серьезностью. — Интересно, — Энлэй задумчиво потер подбородок и облокотился на колени. — Теперь мне стало ещё любопытнее, кто твой отец. Почему ты решил, что сын именно бессмертного? Может, он дух или воплощение божественного зверя? — Так утверждает Ло Фэй, а она редко ошибается, — пожал плечами Джи. — Но мама говорила мне, что, когда я родился, наш дом озарила яркая белая вспышка. Такое явление происходит как раз при появлении нового бессмертного. — А почему на материке его не увидели? — Туманные острова находятся далековато от Денлуна или горы Дракона. Вспышку заметили только жители острова Полумесяца, но Ло Фэй соврала им, что это ударила молния. Она и мама ещё не были до конца уверены в моем происхождении. — Хорошо тебе! Я даже немного завидую, — улыбнулся Энлэй. — Вот что значит, повезло с родословной. Сможешь жить вечно. Столько возможностей для тебя открыты. Будь я бессмертным, я бы посетил каждый уголок мира. — Ты ещё юн, у тебя вся жизнь впереди. Ничто не помешает тебе путешествовать так, как мы делаем это сейчас. — Боюсь, чтобы осмотреть весь мир, жизни смертного не хватит. К тому же моё тело уязвимо к перепадам температуры. Твоё — другое дело! — Брось, Энлэй, я же не бог. Да, я не болею, выносливее других и дольше могу продержаться без еды и воды. У меня крепкое здоровье, а организм не подвержен внутренним изменениям. В остальном я не отличаюсь от обычного человека. Меня можно ранить так же, как других людей. Я устаю и не могу слишком долго обходиться без сна. — Что значит «лишь крепкое здоровье»? — насупился Энлэй. — Ты можешь жить вечно, неужели не понимаешь? Вечно! Ты всегда будешь таким же молодым и красивым, как сейчас. Ни морщин, ни седины, ни ломоты в костях… — Ты рассуждаешь как старик, Эн! — засмеялся Джингшен. — Не успеешь оглянуться, тебе уже не восемнадцать, а сорок! Кстати, сколько тебе на самом деле лет? Джингшен поморгал, соображая, как ответить, и криво улыбнулся. — Я тебе в дедушки гожусь. — Да? Фух, я думал, тебе несколько сотен. А ведешь себя как мой ровесник. — Вспомни, о чем мы говорили за обедом. У души свой возраст. Тело — лишь оболочка. Помолчав, Джи приглушенно сказал: — Бессмертие не такой уж великий дар, поверь мне. Ты живешь, осознавая, что все твои близкие люди: родственники, друзья, потомки умрут раньше тебя. Они стареют на твоих глазах и в конце концов тебе — вечно юному — приходится их хоронить. Поэтому некоторые бессмертные предпочитают уединенный образ жизни и ведут себя отстраненно. Им не хочется испытывать лишнюю душевную боль… — Но ведь ты захотел стать моим другом, — Энлэй склонил голову набок. — И ты никогда не вёл себя отстраненно. — Потому что интерес к людям пересиливает мой страх боли и одиночества. Но я не всегда вёл себя так, как сейчас. Большую часть жизни я прожил с мамой, мы были по-настоящему неразлучны. Тогда мне и друзья были особо не нужны. После её смерти я долго пребывал в отчаянии, пока Ло Фэй не вытащила меня из этого состояния. Я смог изменить взгляд на жизнь и стал больше общаться с окружающими. Они замолчали, каждый думал о своём. Джингшен повернул голову к окну с узорчатой решёткой и посмотрел вдаль. На темном небе ласково блестели звёзды, освещая черепичные крыши домов серебристым светом. Было тихо, только по-осеннему шуршали листья на деревьях в саду. Энлэй, чье лицо выражало сосредоточенность, наконец поднялся и, шлёпая босыми ногами по циновкам, подошёл к фонарю, но замер, когда Джи заговорил снова. — У всего в мире есть цена, ничто не может быть идеальным. Если девушка родилась красивой — это не гарантирует, что она будет счастлива в браке. Если человек отточил свои навыки и стал талантливым художником — не значит, что он разбогатеет на своих картинах. Если человек живет в добродетели и не желает никому зла — это не защитит его от нападок других людей, для которых нажива важнее морали и совести. Если повезло в одном, не значит, что повезет в другом. Случаи, когда человек добивается успехов во всём, невероятно редки. Например, моя наставница — умная, добрая и чувствительная женщина. Иногда мне кажется, что она не бессмертная, а небожительница в человеческом воплощении. Но ей когда-то не повезло в любви. Ты — прекрасный музыкант, но у тебя почти нет денег и плохие отношения с родителями. У каждого человеческой судьбы есть тёмная сторона, именно поэтому мы должны дорожить тем, чем нас наградила жизнь. Мне вот за тысячу лет не достичь таких навыков в музыке, как у тебя. Энлэй внимательно выслушал длинную речь Джингшена, но под конец грустно усмехнулся. — Зато у меня нет этой тысячи лет, — в его словах почти не было зависти, он лишь озвучивал факт. — Но я согласен с тобой. Я не подумал о том, какого это — видеть, как твои близкие стареют на глазах, каково, когда десять лет проходят словно мгновение. Должно быть, другие бессмертные страдают даже сильнее, чем ты. — Да, это так, если у них не кусок льда вместо сердца. Ло Фэй рассказывала, что в первые столетия после её становления бессмертной, она тяжело переживала смерть каждого жителя островов. Со временем она стала реагировать спокойнее, однако боль никуда не уходит: все они для неё как дети, которые переживают свою «мать». Больше всего она привязана ко мне, ведь я единственный из сотен, кто не оставил её. Даже не знаю, как она согласилась отпустить меня в путешествие. — Наверное, потому что за свою жизнь ты ещё не успел посмотреть мир. А она, как дочь исследователя, понимает твои стремления. Каждая «мать» желает счастья своему ребенку. Если бы она вечно держала тебя при себе, ты бы не смог осуществить свои мечты. Она любит тебя, поэтому отпустила. Джингшен медленно улыбнулся и закивал. За всю жизнь у него было двое близких людей — Кси и Ло Фэй. Но теперь ему казалось, что он нашёл третьего человека — и это Энлэй. Музыкант улыбнулся в ответ. Он потушил свечу и, зевая, пробормотал: — Ладно, давай спать, бессмертный Джи. Я прошлой ночью совсем не выспался.Глава шестая
Скрывающийся в кленовом лесу древний храм На следующее утро юноши проснулись от яркого солнца. Если Энлэй ещё мог отвернуться в сторону двери, то Джингшену ничего не помогало. Какое бы положение он не принимал, как не крутился, упрямые лучи всё равно заползали под веки и мешали спать. Встав с постели, юноша зашёл за ширму, расписанную белыми пионами и бабочками, и надел шёлковое коралловое ханьфу с узором в виде фениксов. Завязывая пояс, он не забыл прикрепить к немубронзовый колокольчик Мэйфэн. Хотя это был подарок призрака, безделушка не источала тёмную энергию Инь, поэтому Джи носил её, не испытывая беспокойства. Пока Энлэй сонно валялся в постели, Джингшен присел на пол и начал писать письмо Ло Фэй. В нем он сообщил о своем местонахождении и приключениях по дороге: как перепутал причалы в порту, засиделся в чайном доме «Фухуа» и ночевал в хижине на берегу моря, как столкнулся с немного пугающим, но не опасным призраком, о людях, которых повстречал и о том, что собирается стать учеником святого Хэ. Внизу листа он сообщил, что в конце путешествия вернётся на Туманные острова с другом, и попросил подыскать для него свободный дом. Джи описал невероятную музыку Энлэя, думая о том, что, услышав о подающем надежды музыканте, Ло Фэй обязательно им заинтересуется. Через час он спустился вниз по лестнице и в коридоре столкнулся с Чанчунь. Женщина держала в руках чаши с жидкой кашей, от которых поднимался приятный аромат. Джи вежливо поклонился ей, а та в ответ кивнула головой, жестом указывая ему следовать за ней. В общей комнате на столе уже стояли тарелка с маньтоу19 и маленькие плошки с жареной в меду тыквой. Запах был таким соблазнительным, что у Джингшена чуть не потекли слюни. — Малыш Эн ещё не проснулся? — спросила Чанчунь, расставляя чашки по сторонам круглого стола. — Проснулся, он скоро спустится, — откликнулся юноша. — Госпожа Чанчунь, вы не знаете, где в городе можно найти посыльного? Мне нужно передать письмо наставнице. Женщина с любопытством взглянула на свиток, лежащий на коленях Джингшена. — Ты можешь оставить его мне, я скоро пойду на рынок. Не волнуйся, с ним всё будет в порядке. Я уже много раз передавала письма Цзимина. Подойдя к двери, она улыбнулась и сказала: — Тебе очень идёт эта одежда. В ней ты выглядишь старше, — подняв взгляд на его волосы, собранные в высокий хвост, она добавила. — И твоя причёска делает тебя похожим на человека из прошлого. В наше время многие мужчины ходят с короткими волосами, так удобнее, а ты словно юноша из эпохи правления Топаза. — Приятно слышать! — воскликнул Джи, подумав о реакции Чанчунь, если бы она узнала его настоящий возраст. В каком-то смысле он действительно был человеком из прошлого. После завтрака Цзимин вместе с гостями вышел в сад и направился к воротам, пока Энлэй не вспомнил: — А что делать с повозкой, дядя? Я отдал за неё залог торговцу Чао и обещал вернуть до конца месяца. Теперь я не знаю, когда в следующий раз буду в Денлуне. Джингшен повернулся к конюшне, где топтался Чабрец. Конь выглядел спокойным и хорошо отдохнувшим. Юноша не хотел расставаться с ним, но его нужно было вернуть хозяину. — Я выкуплю и повозку, и коня, — отозвался Цзимин. — Не смотрите на меня так, у меня достаточно денег. Средство передвижения вам пригодится во время поисков отца Джингшена. Здесь, в Анли, можно купить лошадь, но к этой вы уже привыкли. У того торговца ведь есть ещё лошади? — Энлэй утвердительно кивнул. — Тогда проблем не будет, если это, конечно, не самый лучший скакун. Я отправлю посылку с письмом и платой. Юноши переглянулись, обрадованные тем, что им не нужно будет искать новую повозку. Они забросили на плечи мешки с вещами и последовали за Цзимином, который уже вышел за ворота и энергично направился вдоль улицы. Анли уже давно проснулся, по улицам сновали прохожие, спешащие по делам, и проезжали нагруженные корзинами и ящиками повозки. Люди с любопытством смотрели на Джингшена, а тот, стараясь не смущаться, вежливо им улыбался. Проходя мимо очередного двора, юноша почувствовал, как кто-то тянет его за подол одежды. Он опустил голову и увидел маленького мальчика. Любопытный ребенок широко распахнул глаза, рассматривая интересного незнакомца, и сосал палец. Джи звонко рассмеялся, присел на корточки и порылся за пазухой. Вчера он приобрел несколько видов конфет: с имбирем, кунжутом, корицей и гвоздикой. На Туманных островах он часто угощал сладостями местных детей, поэтому по привычке купил их вчера на рынке. Он протянул малышу самые сладкие — с кунжутом, а пряные съел сам. На прощание погладив счастливого ребенка по голове, юноша вместе с Энлэем догнал Цзимина и скрылся за поворотом. Вскоре они вышли к окраинам города, где дороги были ещё более пыльными, но при этом пустынными — лишь несколько женщин обсуждали что-то у входа в лавку. Путники вышли к широкой дороге, которая вела через Центральные земли в столицу. Справа от неё тянулся густой кленовый лес, а слева, далеко за городом, виднелись поля. Этим путём часто проезжали посыльные и торговцы, но иногда попадались группы разбойников, угрозами вымогающие у беззащитных путешественников деньги. С такими шайками порой разбирался и сам Цзимин: Рубиновая Императрица просила стражей не только поддерживать общественный порядок и защищать простых людей от разбойников, но и по возможности устранять нечисть, забредающую в поселения из глухих лесов и болот. Злобные духи и мертвецы встречались в Центральных землях Шанлу нечасто, чего нельзя было сказать о северной границе, где лучники на сторожевых башнях внимательно следили за территориями Запретных земель. — Сколько нам идти до Храма Хэ? — поинтересовался Энлэй, когда они вошли в лес. — Около пяти ли20, — ответил Цзимин. На безоблачном небе ярко светило солнце, а воздух обдувал приятной прохладой. На деревьях шумно покачивались алые листья — словно пламя, танцующее среди ветвей. Джингшен осторожно переступал через корни и сухостой, размышляя о том, как их примет бессмертный Хэ. Чуть меньше, чем через час Цзимин остановился и принюхался. Замерев, его спутники тоже почуяли сначала легкий, а потом усиливающийся аромат камелии. Он был приятным, но настолько интенсивным, что дышать становилось тяжело. Запах не вдохновлял и не бодрил, как обычно действуют благоухающие цветы, а наоборот, нагонял тоску своей безнадежной навязчивостью. Побродив между деревьев, путники нашли большую поляну, в глубине которой среди клёнов прятались ярко-красные бутоны камелии. Почти задыхаясь от головокружительного аромата, юноши вместе с Цзимином подошли к единственному цветущему кусту. Мужчина раздвинул ветви и внезапно пропал, будто сквозь землю провалился. Джи изумленно посмотрел на Энлэя, но тот лишь пожал плечами и ступил в просвет между ветвями. В следующее мгновение его спина исчезла среди теней. Джи, недолго думая, последовал за ним. Оказавшись в ловушке растения, юноша не смог подавить возгласа испуга: его тело обдало жаром, словно он находился возле разгоревшегося костра. Вокруг потемнело, и Джи показалось, что он потерял сознание, но внезапно он обнаружил, что как ни в чем не бывало стоит на лесной поляне. Сильный запах пропал. Джингшен не заметил изменений вокруг, если не считать журчащую неподалеку реку, блестевшую среди клёнов, и храм впереди. Храм Хэ вовсе не отличался помпезностью и роскошным фасадом. Он представлял собой двухэтажное деревянное здание с чёрной изогнутой крышей, которую удерживали гладкие алые колонны. Лишь под кровлей на древесине был вырезан узор в виде птиц. Человек, занимавшийся строительством храма, не хотел, чтобы он был вычурным и привлекающим внимание, главное, чтобы он выполнял свое предназначение. Подобные святилища обычно строили в отдаленных деревнях. Джингшен сделал несколько шагов вперед, но застыл, услышав шорох. Обернувшись на звук, он увидел, как в небо взлетает испуганная птица. Её бледные крылья с трудом можно было различить на фоне облаков. Вслед за ней в воздух поднялась дюжина её собратьев. Энлэй зачарованно наблюдал за ними, и Цзимин хмыкнул, заметив его выражение лица. — Если станете учениками Хэ, вы должны привыкнуть к призрачным журавлям. Их в этом лесу сотни. — А почему мы не видели их по пути сюда? — спросил Энлэй. — Они показываются людям только тогда, когда сами желают. Здесь, на территории Благородного Генерала, они не скрываются, поэтому наше появление заставило их нервничать. Мягко ступая по траве, юноши поднялись на веранду. Цзимин показал им знак не шуметь и отворил дверь. Та жалобно скрипнула, но поддалась и впустила троицу внутрь. Когда посетители отодвинули спускающиеся с высокого потолка тёмно-красные занавеси, перед ними предстал красивый и просторный, но просто обставленный главный зал. На циновке стоял низкий стол с бронзовой курильницей и вазой с цветами, а над столом висело искусно расписанное длинное полотно. Оно было поделено на множество фрагментов: на первом воины в черных доспехах преклоняли колени перед мужчиной средних лет в красных императорских одеждах, на втором те же воины шли по горной дороге, на третьем они усмиряли чудовище, напоминающего льва, а на четвертом сражались с людьми в тёмно-зеленых боевых облачениях. Самый последний рисунок изображал журавлей, кружащихся над пылающим городом, и мужчину, протягивающего руки к небу. — Кто нарисовал этот свиток? — очень тихо прошептал Энлэй. — Художники из Анли, — отозвался Цзимин. — Раньше здесь висел другой, изготовленный древними мастерами, но за сотни лет он утратил свои краски. Все трое зажгли новые палочки благовоний и вставили их в треножник, а после опустились на колени, чтобы помолиться за усопших воинов. Когда они поднялись, Джингшен спросил: — А где Благородный Генерал? Ушёл на охоту? Неожиданно тишину нарушил приглушенный мужской голос. — Вам… Что-то нужно от меня? Джингшен и Энлэй одновременно дёрнулись и обернулись. Слева от них, в соседнем помещении, послышался стук сапог. Из прохода в стене, скрытого за ширмой, медленно вышел высокий и статный молодой мужчина. При первом взгляде на него трудно было определить, кем он является. Его лицо обладало сдержанной красотой, но не той, которая сразу бросается в глаза и вызывает вздохи восхищения, а иной, скрывающей за аккуратными чертами и проницательным взглядом возвышенную глубину души. Его облик заставлял смотрящего внимательней приглядеться к нему. Он мог быть и бессмертным, и полководцем, и аристократом, и простым горным жителем, а может, и всеми одновременно. Чёрные глаза, взирающие из-под полуприкрытых век, смотрели внимательно как у орла, наблюдающего за добычей, но при этом выглядели усталыми, словно если мужчина закроет их, то сразу же заснёт или предастся горьким воспоминаниям. Его тёмные волосы были собраны в тугой пучок на макушке, лишь несколько прядей падало на лоб. Он был одет в облачение воина, но никак ни генерала: из-под плотного темно-коричневого халата длиной до колен выглядывал светлый воротник рубашки, а руки защищали наручи и наплечники. На груди, прямо над поясом, белыми нитями был вышит журавль. На левой стороне лба незнакомца находился необычный ожог в виде точки, от которой в разные стороны расходились изогнутые линии. Перед гостями стоял ни кто иной, как Благородный Генерал и бессмертный Долины Журавлей — святой Хэ. Хэ с заведёнными за спину руками строго смотрел на Джингшена, ожидая от него ответа. При взгляде на рыжие волосы юноши он чуть нахмурился и сделал шаг вперёд, но, когда он заметил Цзимина, лицо его расслабилось, а взгляд потеплел. — Цзимин? Зачем ты привёл этих двух юношей? — голос Хэ был хриплым и резким. — Разве я не говорил тебе, чтобы ты не рассказывал другим ни обо мне, ни о храме? Цзимин расплылся в неловкой улыбке и быстрым движением надавил на спины стоящих рядом юношей. Джи покачнулся, как от удара, но понял, что дядя Энлэя хочет напомнить им об элементарных правилах приличия, о которых они совсем позабыли, рассматривая легендарного генерала. Вместе с другом Джингшен накрыл раскрытой ладонью кулак и низко поклонился. — Для меня великая честь познакомиться с вами, — запинаясь, произнёс Энлэй. — Я двоюродный племянник Цзимина, Энлэй. — Джингшен с Туманных островов. Рад встрече с вами, господин. Подняв взгляд, он увидел, что Хэ всё так же сохранял невозмутимость, но кивнул головой в ответ, позволяя гостям разогнуться. — Приветствую вас в моем скромном храме. Цзимин? Так по какому вы делу? — Учитель Хэ, мой племянник и его друг очень хотят стать вашими учениками. Джингшен — талантливый юноша, он специально прибыл сюда с Туманных островов, чтобы найти лучшего мастера боевых искусств. Он обратился ко мне за советом, и назови я чужое имя, разве я не уменьшил бы ваше достоинство? Ведь вы лучший воин, родившийся в Шанлу за последние тысячелетия. Хэ громко вздохнул и с усталым видом прислонился к стене. — Цзимин, пожалуйста, оставь эти церемонии, — сжав зубы, произнес он. — Скажи мне, с чего ты взял, что я могу принять к себе этих двух юношей? Что в них особенного? Услышав его вопрос, Джингшен так растерялся, что Хэ сразу это заметил и прищурил глаза. — Почему ты пугаешься, молодой человек? Может сам объяснишь, зачем я тебе понадобился? Я был учителем Цзимина, потому что тот сам нашёл меня и с малых лет хотел стать воином. А про тебя я ещё ничего не знаю. — Хорошо, — ответил Джингшен, переступив с ноги на ногу. Он ожидал, что бессмертный проведёт их внутрь и предложит присесть, но тот, похоже, не оказывал гостеприимства, пока не убеждался, что человек стоит его доверия. — Начну, пожалуй, с главного. Моя наставница — бессмертная Ло Фэй. Я её любимый ученик. Брови Хэ вздёрнулись вверх, а в глазах промелькнул неподдельный интерес. — Ло Фэй? Я помню её, молодую девушку с серыми глазами. Та самая, что основала город на диких островах Звёздного моря. Она достойна зваться бессмертной. — Наставница научила меня основам рисования талисманов и управления жизненной энергией, — продолжил Джи. — Но она не обладает знаниями ведения боя, поэтому мне пришлось на время покинуть её. Меня с детства интересовало искусство клинка, и я много лет пробовал практиковаться самостоятельно, — юноша пошарил рукой на поясе и отцепил от него кинжал в золотистых ножнах. — Это древнее оружие мне подарила наставница, оно досталось ей от родственников в Сичоу. Хэ неохотно приблизился и взял протянутый кинжал. Он провёл пальцем по гравировке на рукояти и, задумчиво потерев её, кивнул. — Действительно, кинжал Центральных земель, ему около четырех сотен лет. Такие в своё время носили стражи при Обсидиановом Императоре. — Мне нужно научиться владеть им не только ради личных интересов, — Джи говорил всё более уверенно, обрадованный тем, что Хэ его слушает. — Я ищу своего пропавшего отца. У меня почти нет зацепок, где его искать, только знаю, что он познакомился с моей мамой в Джучжи, на севере Долины Камней. Мне предстоят долгие поиски, а в пути многое может случиться. Мы с Энлэем уже повстречали призрака, пока ехали в бамбуковом лесу. Поэтому, нам нужно научиться защищать себя. — Погоди, призрак в лесу? — генерал, обходящий юношу по кругу, застыл в замешательстве. — Что за призрак? — нахмурился он. — Вам нужно чаще выходить наружу и слушать людские разговоры, а не следовать лишь своей интуиции, учитель, — пробормотал Цзимин из угла зала, но увидев холодный взгляд Хэ, сразу закашлялся. — Призрак Кровавой рощи, Мэйфэн. Она безобидная, но немного испугала нас своим появлением. — Нечисть не может быть безобидной! — резко произнёс Хэ. — Если её до сих пор никто не изгнал, то это работа для меня. Мои талисманы развеют её душу. Где ты видел её? Потом покажешь место. — Подождите! — Джингшен поспешно обернулся к бессмертному, лихорадочно соображая. Только сейчас он понял, что не стоило упоминать о призраке в присутствии охотника за нечистью. — Она никого не убивала. Единственный вред, который она причиняет — пугает рубщиков бамбука, которые разбегаются, стоит им услышать её плач или увидеть кровавые слёзы на деревьях. Когда-то ей разбили сердце, и она упокоится, когда найдется человек, способный полюбить её. Хэ надменно хмыкнул, сверкая глубокими и чёрными, как колодцы, глазами. — Да кто полюбит призрака! Пустые отговорки. Нечисть, которая способна мыслить, любит водить за нос таких наивных мальчишек, как ты. — Господин Хэ! Она мой друг, — отчеканил Джи, выделяя каждое слово. Твердолобость бессмертного начинала его раздражать. — Прошу, не трогайте её. Я понимаю, вы покровитель Долины Журавлей. Множество людей благодарны вам за защиту. Но она не злой дух, который под покровом ночи нападает на путников. Она ищет друзей, хочет заботы и любви. Никто из присутствующих не мог себе представить, что разговор об обучении обернётся спором о сущностях призраков. Энлэй робко переводил взгляд, не зная, как себя вести и кого поддержать, а обычно храбрый и решительный Цзимин почёсывал затылок, размышляя, как остановить ссору между своим учителя и юношей, которому он обещал помочь. Однако Хэ, не склонный к сильному проявлению гнева, глубоко вздохнул и постарался успокоиться. — Хм. Ладно, обсудим позже. Похоже, ты ничего не понимаешь в нечисти, а это значит, тебе правда нужна моя помощь, — услышав это, Джи чуть на задохнулся от возмущения. Он умел рисовать весьма неплохие талисманы! Что значит, «не понимает»? Он был свидетелем того, как наставница усмиряла морских демонов, угрожающих рыбакам, и понимал, что нечисть бывает разной. — Сразу видно воспитание Ло Фэй, ты такой же сердобольный, как она. У любого хорошего качества должны быть свои пределы, иначе оно приносит не меньше неприятностей, чем плохое. Джингшен сдвинул брови и упрямо взглянул на строгий профиль Хэ, который отвернулся в сторону свитков над алтарем. — Так что, мастер Хэ, в согласны взять этих двоих себе в ученики? — осторожно спросил Цзимин после затянувшегося молчания. Хэ оценивающе посмотрел на мальчиков, и немного подумав, бросил: — Да, согласен, — при этих словах все трое облегченно выдохнули. — Я доверяю тебе, Цзимин, и знаю, что ты не приведёшь абы кого в мой храм. Но в следующий раз предупреждай заранее. Я уважаю Ло Фэй, поэтому готов помочь её ученику. Я многому могу вас научить, путешественники. С завтрашнего дня начнутся ваши занятия, а пока пойдемте, — губы Хэ дрогнули, но силой воли заставил себя сохранить равнодушное выражение лица. Джингшен и Энлэй радостно переглянулись и последовали за ним. За ширмой находился зал поменьше, в котором стояло несколько столов, почти все они были завалены старым оружием и предметами быта, а на стенах в проемах между полками висели старинные мечи. Позади комнаты находился коридор с узкой лестницей, ведущей на второй этаж. Подождав, пока все поднимутся, Хэ открыл одну из дверей и пропустил туда гостей. Это была самая обычная спальная, по углам которой стояло две кровати, деревянный шкаф и письменный стол. Мебель даже не была покрыта лаком или резьбой — похоже, её поставили в комнату на всякий случай, без расчета на то, что кто-то будет ей пользоваться. Пол устилал темный ковер, и лишь узоры на решетках окон служили единственным украшением. Хэ, будучи воином, не обладал изысканным вкусом и обходился самой простой обстановкой. — Будете жить здесь. Если что-то понадобится — спрашивайте меня, по храму просто так не бродите. Всё необходимое для занятий получите завтра. — О, знакомая комната! — засмеялся Цзимин. После того, как юноши поставили свои мешки с вещами, Хэ подал знак снова следовать за ним. Когда все спустились в гостевой зал на первом этаже, мужчина указал на стол и, к удивлению юношей, вежливо сказал: — Раз сегодня ко мне пожаловал Цзимин, к тому же не один, а с новыми учениками, давайте отобедаем. У меня на кухне есть суп. — Не забудьте прихватить с собой вино! — крикнул ему вслед дядя Энлэя. Когда бессмертный скрылся в коридоре, он наклонился к мальчикам. — Вы не смотрите на то, что он такой серьезный. Мастер не может вести себя иначе, он ведь на рассвете жизни служил в императорской армии, и события, которые он пережил в прошлом, не вызовут лишний повод для улыбки. Со временем — может, через месяц, а может, через полгода, — он привыкнет к вам и станет более открытым. Но никогда не пытайтесь его злить, а тем более не соглашаться с его принципами. Он может выйти из себя, если перегнуть палку. Лучше не спорь с ним, Джингшен, если не хочешь всю ночь бегать по лесу. Если он ещё раз спросит тебя, где ты видел призрака, укажи неверное направление. А если он обвинит тебя, что ты лжешь, скажи, что призрак появился недавно и должно быть, его уже изгнали бродячие экзорцисты. Едва он успел договорить, как в зал вошёл Хэ с горшками в руках. Он поставил их на стол, и Цзимин радостно разлил всем вино. Еда, как и сам храм, была без изысков. Куриный суп хорошо насыщал и согревал, но его вкус был слабовыраженным, лишь лук и перец добавляли ему немного остроты. Рисовое вино, похоже, тоже было собственного изготовления, и оказалось, что делал его Цзимин. Когда-то он преподнёс его учителю в качестве подарка. Цзимин, чувствующий себя как дома, рассказывал новости из столицы и истории, которые приключились с ним за время службы. Через неделю он должен был снова вернуться в Сичоу. Остальные молчаливо слушали его, и только к концу трапезы Хэ поинтересовался о жизни новых участников. Энлэй кратко ответил о своем увлечении музыкой, а Джингшен долго описывал пейзажи Туманных островов, Обитель Ло Фэй и уроки, которая давала ему наставница. Бессмертный слушал внимательно, и казалось, был доволен, но непонятно, чем — Джи или его учительницей. Иногда мужчина прищуривал глаза, поэтому юноше становилось не по себе. Он чувствовал, что Хэ в чём-то его подозревает, но не хочет говорить при всех. Вечером Цзимин попрощался с племянником и его другом и пообещал навещать их. Юноши поклонились ему, а после смотрели, как он исчезает в кусте камелии. Вечером генерал, не сказав ни слова, ушёл на охоту, и юноши поднялись к себе в комнату, чтобы разложить вещи. Джингшен уже привык каждый день ночевать в разных местах, но оглядев полупустую комнату, в которой ему придется жить несколько месяцев, он решил в свободное время сходить в Анли и купить ширму, фонарики, вазы и прочие украшения. Голые стены нагоняли тоску, поэтому он задумался над тем, какие нарисовать картины. Ещё не хватало чайника, чтобы пить чай по вечерам и любоваться луной за окном. Энлэй, складывающий в шкаф их общие вещи, выразил сомнение, что Хэ позволит им обставить жилище по своему вкусу, но Джингшен отмахнулся, сказав, что такие люди, как Благородный Генерал, не любят лезть в чужое личное пространство, и тем более яростно защищают своё. Когда на ночное небо выплыла белоснежная луна, а юноши уже стелили постели, в дверь отрывисто постучали. Джингшен недоуменно посмотрел на друга, но подошёл к двери и отворил её. В коридоре стоял Хэ, чье суровое лицо выглядело пугающе в отблесках лампы. — Можно тебя на пару минут? Джингшен, быстро нацепив на халат верхнее одеяние, вышел из комнаты. Когда дверь закрылась, коридор освещал только слабый свет снаружи храма. На темной одежде бессмертного выделялась лишь вышивка в виде журавля. Когда они отошли подальше, Хэ резко развернулся к юноше. — Ты бессмертный, не так ли? — в лоб спросил он. Джи не ожидал услышать этот вопрос и растерянно заморгал. Встретившись взглядом с холодными глазами Хэ, которые надменно смотрели из-за полуприкрытых век, Джингшен медленно кивнул. — Как вы поняли? — Чутье, — сухо ответил Хэ. — Да, это так… Это главная причина, почему Ло Фэй сделала меня своим учеником. Мой пропавший отец, по её мнению, бессмертен, а я, как его сын, получил этот дар в наследство. — Дар? — прямые брови мужчины сошлись у переносицы. Джингшен, который испугался, что снова ляпнул что-то не то, отвёл взгляд. — Ладно, — потёр переносицу Хэ. — Как звали твоего отца? — Хо Ян. Он иностранец. Вы знаете его? — Нет, — повисло долгое молчание, во время которого Хэ хмурился, пытаясь вспомнить. — Из ближайших стран я знаю только Эльхээр на западе, Худжан на юго-востоке и Вейжи на севере. Возможно, он прибыл из первых двух. Когда именно он пропал? Юноша кратко рассказал об истории знакомства своих родителей и о том, как он с матерью ждал вестей много десятков лет. Хэ в ответ только кивнул с мрачным лицом и процедил: — Тебе стоит обратиться к Юйлань. Эта… женщина всегда любила общаться с представителями других культур. Она может что-то знать. К слову, твой друг знает о твоем происхождении? — Да, я рассказал ему вчера. Он почти не удивился. — Хорошо, — отвернувшись, мужчина так же внезапно, как появился, пошёл прочь. Остановившись на секунду, он повернул голову и пробормотал. — Желаю доброй ночи. Джингшен низко поклонился и, задумавшись, проводил генерала взглядом. *** На следующее утро Хэ ожидал их в гостевом зале. На столе уже стояло три чашки с рисом и зеленым чаем. Оба юноши, одетые в тренировочные одежды, поприветствовали учителя и поблагодарили его за еду. Тот, как обычно, спокойно кивнул им. После завтрака генерал попросил учеников пройти за ним в дальний конец храма, где находилась небольшая оружейная. В ней было много деревянных полок, на которых лежали ножи, мечи, кинжалы, колчаны со стрелами и коробки с жёлтыми бумажными талисманами, пестревшими написанными киноварью иероглифами. Хэ привлек их внимание и протянул им двое прямых мечей длиной в три чи21. — Это наиболее подходящее оружие для новичков. Берегите свои мечи. Их выковали ещё до падения Сэн Лина. Ученики взяли оружие в руки и принялись внимательно его разглядывать. На медных ножнах Джингшена было выведено «Фужунхуа», что означало «гибискус», а на серебристой рукояти меча Энлэя блестела гравировка «Синьюй» — «первый дождь». Также Хэ вручил им по луку, колчану стрел и коробочке талисманов, предупредив, что в лесу водятся духи, от которых может понадобиться защита. После учитель повёл их в главный зал с алтарем, где от курильницы поднимался горьковатый дымок благовоний. Пару часов они провели в медитации и полной сосредоточенности. За это время Джингшен чуть не уснул, но быстро пришёл в себя, когда Хэ внезапно попросил учеников выйти наружу. На площадке перед храмом он начал терпеливо объяснять о том, как управлять своей внутренней энергией с помощью упражнений. Джингшену, который уже был знаком с практикой цигун22, всё удавалось легко, а вот Энлэй иногда покачивался, пытаясь сохранить равновесие. Его движения были скованными и неловкими, но уже к концу занятия, с поддержкой генерала, он смог почувствовать внутри себя потоки ци. Вечером Хэ показал им, как рисовать талисманы. Устроившись в гостевом зале, он положил перед юношами стопку бумаги, тушечницы и кисти. Оконные решётки отбрасывали на стол замысловатые тени. — Это — самый простой амулет, которым пользуются даже крестьяне, — мужчина указал им на потрепанную желтую бумажку с крестом наверху листа и извилистым крюком внизу. Джингшен сразу узнал в ней талисман, который он показывал Энлэю перед дорогой в бамбуковый лес с Кровавой рощей. — Он называется «Защита от злых сил». Прикрепив его к себе на плечо или грудь, вы обезопасите себя от вреда, нанесенного бесятами, призраками и цзянши23. Юноши повторили надпись. Джингшен старался направить в руку с кистью свою жизненную энергию, а Энлэй, только ступивший на путь развития ци, просто перерисовывал изображения талисманов. — «Очищение» предназначено для уничтожения темной силы из дома, святилища, леса или любого другого места. Вы могли видеть их привязанными к веревкам у дверей в храмы. Джингшену пришлось напрячь силы, чтобы повторить вытянутую фигуру с вертикальным рядом иероглифов и ромбовидным узором внизу листа. — Более сложный талисман — «Защита от сотни духов», — Хэ подвинул к ученикам бумажку с множеством мелких узоров. — Он изгоняет мелкую нечисть вроде бродячих огней, духов и сгустков энергии Инь. А вот «Оковы», они удерживают и парализуют сильную нечисть. Этот талисман применяют в бою, когда нужно замедлить противника. Изобразить волнистые линии, похожие на змей, оказалось на удивление легко, но, чтобы заклинание заработало, в него нужно было влить определенное количество жизненной энергии. — Амулет «Усмирения бедствий» изгоняет призраков, гуев, хули-цзин24 и других оборотней, — талисман напоминал изображение дома со ступенчатым рисунком внутри и перечеркнутыми линиями внизу листа. Джингшен вспомнил, как в детстве пытался нарисовать хижины рыбаков на берегу Звёздного моря, и подавил смешок. — Самый трудный талисман — «Изгнание демона», против очень сильной нечисти. Чтобы повторить его, нужно приложить немало сил, даже для меня, — резкие штрихи иероглифов на рисунке в форме подковы переплетались с извилистыми линиями. Оба ученика старательно выводили иероглифы киноварными чернилами. Перед Джингшеном уже высилась небольшая стопка исписанных листов, и он чувствовал лёгкую усталость. В его запасе было много духовной энергии, но с непривычки ему казалось, что он израсходовал половину. Мышцы рук и суставы пальцев окоченели, как от холода, и заметив замедленные мазки Джингшена, Хэ жестом попросил юношей остановиться. *** Через несколько дней Хэ повёл их во двор, чтобы показать основные приемы боя на мечах. Встав под сенью клёнов, юноши освободили учителю свободное место на площадке перед храмом и приготовились внимательно слушать. — Я знаю два разных стиля, — сказал Хэ, скрестив руки на груди. — Цзимина я обучил искусству «Суншугань25». Тысячу лет назад оно залегло в основы ведения боя императорской армии Сэн Лина. Каждый воин, поступивший на службу, обязан был в совершенстве владеть им. Но вас я научу другому боевому искусству. Оно называется «Шаньцюань26». Его практикуют монахи святилища Цинлун горы Дракона. — А почему вы будете учить нас именно ему? — полюбопытствовал Джингшен. — «Суншугань» подходит для людей с хорошей физической подготовкой. Вы недостаточно сильны для него. Более мягкий и плавный «Шаньцюань» скорее подойдет для таких тонкокостных юношей, как вы, — мужчина окинул юношей небрежным взглядом, полным скептицизма. — Оно улучшает поток ци, что поможет вам научиться рисовать более качественные талисманы. Своими навыками изгнания нечисти я обязан именно техникам Цинлуна. — Как вы там оказались? — Джи не мог себе представить, чтобы генерал жил под одной крышей с умиротворенными монахами. — Расскажу позже, — качнул головой Хэ, прикрыв веки. — В «Шаньцюань» входит сорок семь движений. Вам необязательно знать их все, но, если сможете выучить каждое — я буду с достоинством считать вас такими же последователями горы Дракона, как и себя. Хэ поманил их рукой и отошёл в сторону. — Повторяйте за мной, — увидев, что Джи радостно достает меч из ножен, Хэ нахмурился. — Пока рано. Оставьте мечи под деревом, сейчас они вам не понадобятся. Мужчина вытянул руку в сторону и опустил ладонь с вытянутыми пальцами. Вздохнув, он быстро, но при этом плавно взмахнул рукой. Будто хлыст, она просвистела в воздухе и подняла порыв ветра, сдувший чёлку Джингшена. Хэ сделал ещё несколько точных, но стремительных взмахов, и юноше показалось, что он похож на большую чёрную птицу. — Как называется это движение? — «Крылья горного коршуна». Закончив демонстрацию, Хэ отошёл и сделал пригласительный жест ученикам. Шагнув вперёд, Джингшен встал в стойку и повторил движение учителя. Его кисть разрезала воздух, как нож. Хэ одобрительно кивнул ему, но сам юноша почувствовал себя глупо и подумал, что учится не драться на мечах, а изображать петуха, машущего крыльями. Энлэй последовал за ним, но его взмах был немного неуклюжим и ломаным. Музыканта никогда не привлекали упражнения, а в его изнеженных бледных руках отсутствовал какой-либо намек на физическую силу. Наблюдая за тем, как Хэ выравнивает положение его локтя и плеча, Джи мысленно согласился с тем, что стиль «Суншугань» им бы не подошёл. Когда у Энлэя получилось сделать движение без ошибок, Хэ приступил к следующему. Отставив ногу в сторону, он вращал запястьями, медленно поворачивая корпус слева направо. Он не вздрагивал и не качался, сохраняя идеальное равновесие. — Оно называется «Солнце между пальцами», — сообщил он, встретив выжидательный взгляд Джингшена. — В следующий раз я покажу вам, как оно выглядит с мечом в руке. Дальше он присел и, делая выпад вперед, опустил одну руку вниз — для сохранения равновесия, а другую направил вверх, словно парируя чью-ту атаку. С каждой новой позой Джингшен чувствовал, как ему приходится прикладывать всё больше и больше усилий. Энлэй, в свою очередь, падал, краснея из-за того, что его ноги оказались гораздо слабее и неповоротливее, чем он представлял. Зато те движения, в которых требовались энергичные повороты запястий — вроде «Солнца между пальцами», он выполнял без труда — свою роль сыграли годы, проведенные за ежедневной игрой на цитре. Больше всего Джингшена впечатлил прием, названный «Течением восточного потока». Хэ переместил вес на заднюю ногу и принялся быстро перемещать положение рук, то поднимая их вверх, то вытягивая вперед. Тело учителя переливалось, словно бушующие, но медлительные волны. Со стороны его поза выглядела размеренной, но, когда настала очередь юношей, они поняли, что абсолютно не запомнили последовательность. К концу того дня Джингшен и Энлэй так устали, что чуть не падали с ног. Каждая мышца в их телах дрожала от напряжения. Но Джи успел проникнуться духом боевого искусства «Шаньцюань» и остался доволен тем, каким грациозным, но при этом ловким он себя ощущал.Глава седьмая
Узы дружбы сильнее кровного родства Так проходили день за днём. Джи оказался талантливым бойцом, а Энлэй выдающимися способностями, кроме рисования талисманов, не блистал, но запоминал всё, что рассказывал мастер. Когда сил уже не было, Хэ играл вместе с ними в сянци, но всегда выходил победителем. Ближе к ночи все расходились по своим комнатам. Энлэй тихо перебирал струны цитры, а Джингшен занимался каллиграфией. Он всё-таки купил вещи на рынке Анли и украсил их временное пристанище, не встретив сопротивления от хозяина. Когда Благородный Генерал был занят, юноши тренировались сами или читали книги с упражнениями и техниками, которые передал им Цзимин. Иногда во время отдыха они обсуждали прочитанное на площадке возле храма или садились на берегу реки Байхэ. Уже через месяц Джингшен и Энлэй научились стрелять из лука и чаще попадать в мишень, парировать чужие удары и даже нападать самим. У Хэ был строгий нрав, он часто делал замечания и резким тоном указывал на ошибки подопечных, но так как оба ученика не отлынивали от занятий и каждое движение делали на совесть, гордился их успехами и один раз даже признался, что они оказались смышленей Цзимина. Однако вне занятий он почти с ними не разговаривал, и приёмы пищи проходили в тишине. Часто юноши помогали по хозяйству. Джингшену иногда казалось, что он живёт в деревне: каждый день приходилось набирать воду в реке, рубить дрова для очага, подметать полы. Энлэй больше заниматься готовкой, потому что супы и каши Хэ хоть и были сытными, быстро надоели юношам своей пресностью. Один раз Джингшену очень захотелось острой лапши. Вместе с Энлэем он несколько часов стоял у огня, помешивая в кастрюле соус из пряностей и тростникового сахара. Интенсивный запах специй заполнил весь храм и даже просочился сквозь окна, что вызвало сильное недовольство генерала, полирующего свой меч под сенью деревьев. Но несмотря на соблазнительный аромат, лапша вышла жесткой, а соус таким острым, что за ужином Энлэй еле сдерживал смех при виде покрасневшего Джингшена, который со сморщенным лицом махал ладонью перед языком. Когда пришла зима, Хэ стал брать юношей на охоту на зверей и на водившуюся в глубине леса нечисть. Юноши ещё не тренировались на движущихся мишенях, но один раз Джингшену всё-таки удалось подстрелить дикую утку. Энлэй же не испытывал никакого удовольствия от охоты, но был невероятно рад, когда с помощью его амулета «Защиты от сотни духов» они устранили призрака, распугавшего своим завыванием всех призрачных журавлей. Во время совместных вылазок Хэ держался отстраненно и разговаривал только по делу. На вопросы, которые касались упражнений, боевых приемов и нечисти, он отвечал с охотой и без промедления, но, когда мальчики спрашивали его о прошлом, говорил сухо и холодно, словно хотел, чтобы ученики замолчали. Джингшен думал, что он просто не хочет бередить свои старые раны. Они с мастером уважали друг друга, но порой были недовольны общением. Замкнутый и принципиальный Хэ считал своего подопечного слишком разговорчивым, наивным и рассеянным. Джи, в свою очередь, уставал от грустного и скучного выражения лица учителя. Хотя он был способнее, чем спокойный и сдержанный Энлэй, Хэ больше благоволил второму. *** В солнечный день месяца тростника27 Джингшен сидел на перилах храма и болтал ногами. Хэ ушёл охотиться на дичь, предоставив юношам время для себя. Джи, которому надоело читать книги и рисовать, хотел устроить с Энлэем поединок на мечах, но тот, жалуясь, что устал и замёрз, ушёл в дом. Юноша всё утро проторчал на улице, не зная, чем себя занять. Трава вокруг храма была припорошена снегом, а алые листья клёнов вместе с лепестками камелий покрылись инеем и блестели в свете лучей солнца, пробивающихся сквозь облака. Между стволов деревьев время от времени мелькали призрачные силуэты журавлей, которые то взлетали, то опускались на землю. Джи задумчиво взглянул на кусты и вспомнил, что давно не ходил в город. Он соскочил с перил, отряхнул коричневую накидку с меховым воротником и вошёл в храм. Энлэй рисовал новые талисманы в гостевом зале. Когда он услышал шаги, то отложил бумагу в сторону, готовый выслушать друга. — Не хочешь сходить в город? — предложил Джингшен, покачивающийся на носках на пороге. — Освежимся, заодно купим чайных листьев. У нас остались только старые запасы Хэ двухсотлетней давности, и знаешь, я боюсь их пить. Энлэй задумчиво почесал голову, но не смог устоять перед уговорами Джингшена. Юноши оставили для учителя записку, закрыли дверь храма и медленно побрели среди колыхающихся на ветру клёнов. Снег выпал совсем недавно, но на земле кое-где успели образоваться маленькие сугробы. Через час тропа вывела путников к главной торговой дороге, которая в это время года была менее оживленной, чем обычно. Недалеко виднелись пригородные сады, утратившие с приходом зимы своё буйство красок. Юноши сразу направились в центр Анли, где привычно шумел рынок, суетились прохожие и громко кричали торговцы. Джингшен долго озирался по сторонам, пока наконец не отыскал чайную, скромно спрятавшуюся за лотками с жареными лепёшками. Он быстро купил у хозяина чай нескольких сортов и вернулся к Энлэю, который с отрешенным видом стоял у входа и смотрел на другой конец улицы. — Смотри, я купил чёрный чай с женьшенем и зелёный с жасмином. Как придем домой, сразу заварим. Ты какой будешь? — спросил Джи и повертел коробки в руках. Не дождавшись ответа, он поднял взгляд и обнаружил, что Энлэй всё так же задумчиво, словно загипнотизированный, смотрит вдаль. — Эн? — Джи подёргал его за рукав плаща, и лишь тогда музыкант дёрнулся и очнулся. — А… — он рассеянно улыбнулся. — Да, я буду зелёный. — Что ты там увидел? — поинтересовался Джингшен, убирая чай в сумку. Они неспеша двинулись к выходу из рынка. — Да так, просто на следующей улице находится тот самый сад, где я повстречал бродячего музыканта. Нахлынули воспоминания. Это произошло ещё в то время, когда я был совсем ребёнком, маленьким, растрепанным и щуплым. Тетя и бабушка называли меня «воронёнком». Тем вечером я попрощался с ребятами из школы и пошёл домой. Мне не хотелось идти, потому что знал: отец, как всегда, устал за день, поэтому будет злым и во время ужина накричит на маму, которая слишком медлительно принесёт ему поесть… А потом он прицепится ко мне с вопросами, каких успехов я добился в школе. Учителя часто хвалили меня и говорили, что я один из лучших. Но отцу этого было недостаточно: я должен был стать самым лучшим. Поэтому, если ему что-то не нравилось, он кричал на меня. И вот, полный тревожных мыслей, я шёл по этой самой дороге и внезапно услышал приглушенную музыку цитры. Она переливалась, словно волны далекого моря, и звенела как тысяча колокольчиков. Я протиснулся сквозь толпу и увидел юношу в светло-зелёном ханьфу. Он сидел на коленях, а позади него цвели кусты сирени. Его одежды совсем истрепалось, а подол покрывала грязь и дорожная пыль. Из хвоста выпало несколько прядей, которые развевались на ветру. Но, несмотря на небрежный вид, он был прекрасен. Не из-за красоты лица, а из-за сияния глаз. Сияния глаз человека, который наслаждается своим любимым делом, который живет им, «дышит» им. Энлэй, в несвойственном для него возбуждённом состоянии, рассказывал о моменте, когда он нашёл себя, а его жизнь обрела смысл. Серые глаза юноши блестели так же, как у того бродячего музыканта из воспоминаний. Джингшен, слушая его, мягко улыбался. Скоро они действительно вышли к небольшому саду. Листья на деревьях давно пожухли и опали, цветочные кусты превратились к торчащие из земли голые ветви, и лишь просторная беседка с нефритовой крышей гордо возвышалась впереди. Сейчас она пустовала. Энлэй замер возле её входа, грустно улыбнулся и кивнул Джингшену. Они отправились в обратный путь. — Может, ты хочешь навестить ещё какое-нибудь место? Школу? — спросил Джи. — Нет, меня с ней ничего не связывает. Так же, как с родным домом. Я только жалею, что не взял с собой цитру. Было бы здорово сыграть в той беседке… Едва он договорил, как сзади послышался громкий топот. Джингшен не успел даже обернуться, как большая черная тень налетела на его друга и с силой толкнула к ближайшему дому. Энлэй испуганно вскрикнул и, врезавшись в стену, осел на землю. Юноша сжал зубы и зажмурился, из-за чего Джи пришёл к выводу, что он сильно ударился. Он подбежал к музыканту, чтобы поддержать его. — Ты в порядке? Очень больно? Энлэй обхватил себя за плечи, дрожа от потрясения. Сделав несколько судорожных вздохов, он произнёс: — Спина… Болит. — Так тебе и надо! Надо было сильнее тебя пнуть, чтобы вся дурь из головы вылетела! — проорал громогласный мужской голос так, что проходящие мимо люди подпрыгнули отстраха. Джи замер от этого грубого тона, успокаивающе положил руку на плечо Энлэя, который с застывшим лицом порывался встать, и медленно обернулся. Позади них стоял крупный бородатый мужчина. Кожа на его красном от злости лице была вся исчерчена морщинами, что выдавало его немолодой возраст. В чёрных жестких волосах, торчащих во все стороны, блестела седина, спутанная борода свисала на старую рубаху. Незнакомец свирепо смотрел на Энлэя с таким видом, словно собирался убить его. Однако на то, чтобы рассмотреть обидчика, у Джингшена хватило одной секунды. Джи вскочил на ноги и стремительным движением вытащил меч Фужунхуа из ножен, с которым он не расставался с того дня, как Хэ подарил его. Клинок с лязгом вылетел наружу, оглушив и ослепив нескольких стоящих рядом зевак. Через мгновение, когда на дороге развеялась внезапно возникшее облако пыли, на горло мужчины было направлено сверкающее позолотой лезвие. Люди вокруг испуганно отступили, во все глаза уставившись на юношу. Незнакомец ошарашенно посмотрел на клинок и открыл было рот, чтобы разразиться бранью, но Джингшен тихо процедил: — Закройте рот. Никто не смеет обижать моего лучшего друга. Каждый, кто причинит ему вред, будет иметь дело с моим мечом. Вы говорите, что Энлэя нужно ударить сильнее, а я скажу, что такой человек, как вы, не стоит даже ногтя на его пальце. Кто вы вообще такой? — Это т-ты, сопляк, кто такой? — мужчина был испуган, но не настолько, чтобы перестать ругаться. — Тебя не учили почитать старших? Хамишь мне, так ещё и меч к горлу подставил, ха! Да я тебе сейчас руку сломаю, поганец, — прорычал он, когда Джи направил клинок ближе. Джингшен прищурился и холодно посмотрел на незнакомца. — Я не почитаю людей, будь они хоть на тысячу лет старше меня, если они без причины набрасываются на прохожих. Или какая-то причина есть? Энлэй, — внезапно позвал он. — Ты знаешь этого человека? — Конечно, знает, а как иначе! Этот негодник меня не послушался… — снова заревел незнакомец, но Джингшен взглядом заставил его замолчать. Энлэй широко раскрытыми глазами смотрел на то, как Джингшен непоколебимо сжимает в ладони меч и как его глаза, обычно тёмно-янтарные, горят белым цветом, как накалившееся в печи железо. В глубине души юноша был благодарен за заступничество, но понимал, что друг перегнул палку. Ему казалось, что в обычно весёлого и беззаботного Джингшена кто-то вселился. За несколько минут шутливый юноша стал похож на разгневанное божество. Инцидент не стоил того, чтобы размахивать оружием, поэтому он поднялся и, пошатываясь и стараясь унять испуганно бившиеся в груди сердце, хотел остановить Джингшена. Но не успел он сделать и пару шагов, как из толпы внезапно выбежала невысокая женщина. Она со слезами на глазах упала к ногам Джингшена. — Прошу, перестаньте! Мой муж несправедлив, но, пожалуйста, уберите меч! — умоляла она, схватившись за одежду юноши. — Перестаньте! Не надо! Джи недоуменно посмотрел на неё. Застыв на мгновение, он моргнул, и пришёл в себя. Его глаза вернули себе привычный медовый оттенок, и юноша осторожным движением отвёл лезвие от мужчины. Однако убирать клинок в ножны он не стал, и вместо этого спросил: — Женщина, а вы кто? И кто этот негодяй, который нападает на людей посреди дня? Какое право он имеет поднимать руку на беззащитного человека? — голос его был непривычно твёрд, и Энлэй понял, что Джингшен злится по-настоящему — так гневался бессмертный. Женщина утёрла бледное круглое лицо и поднялась на ноги, чтобы поклониться, но Энлэй опередил её. — Джингшен, опусти оружие и успокойся. Ничего страшного не произошло, я давно привык. Мужчина, который стоит рядом с тобой — мой отец, Пинг. А это — моя мать, Дэйя. Джи вгляделся в лицо стоящей перед ним женщины. У неё был изможденный вид, а веки покраснели от слёз, но он сразу узнал эти светло-серые глаза с густыми ресницами, тонкие губы и тёмные волосы. Её сильную схожесть с Энлэем и отдаленную — с Цзимином, можно было заметить без труда. Нахмурившись, юноша бегло взглянул на кипящего от злости мужчину, который успел отойти от него подальше, и тоже нашёл в его чертах нечто общее с Энлэем. Вздохнув, он убрал Фужунхуа в ножны и сказал: — Прошу прощения за мою вспышку гнева. Наставница предупреждала меня, что на материке нужно быть начеку, поэтому я, не раздумывая, вытащил меч. Но то, что вы, — Джи ткнул в мужчину пальцем, — являетесь отцом Энлэя и позволяете себе после стольких месяцев разлуки встречать его пинком, только ухудшает ситуацию. Вы не достойны зваться его отцом, даже рядом стоять не достойны! Тихо фыркнув, Джингшен отвернулся и направился к Энлэю. Его длинные волосы, собранные в хвост, покачивались на ветру. Взгляд юноши потеплел, он снова успокаивающе улыбнулся и приобнял друга за плечи. — Всё в порядке? Не переживай, он больше никогда не посмеет тебя ударить. Пойдем, — Джи попытался увести удивленного Энлэя подальше, но женщина с темными волосами снова оказалась у них на пути. — Подождите! Вдруг Дэйя схватила сына за руки и порывисто обняла. Ещё не пришедший в себя от потрясения Энлэй качнулся и, вздрогнув, бережно отстранился. Печаль переполняла его глаза как вода, доверху вылитая в глубокую чашу. — Эн, мой малыш, — всхлипывая, бормотала женщина. — Извини нас с отцом. Мы больше не будем заставлять тебя поступить в императорский колледж! Ты волен жить, как тебе хочется, только вернись к нам! Я столько месяцев тебя искала, места себе не находила. Ты не представляешь, как я обрадовалась, когда месяц назад встретила Цзимина, и тот сказал, что ты приходил к нему. Я пыталась выяснить у него, где ты сейчас живешь, но он сказал, что не знает. И вот ты здесь! — женщина закашлялась и дрожащими руками сжала предплечья Энлэя. — Сынок, вернись домой. Я поговорю с Пингом, он больше не будет на тебя кричать. — Вот ещё! — отец Энлэя, который ранее боялся заговорить, потому что рядом стоял Джингшен с оголенным мечом, снова громогласно заорал. — Буду ругаться и бить его, сколько нужно! Мало того, что он без спроса ушёл из дома и чуть не довёл свою мать, так ещё связался не пойми с кем! Ты ведь продолжаешь заниматься своим бренчанием, да? Чтоб у тебя все струны порвались, — выплюнул он. — Дурак без мозгов! А ведь в детстве был ещё куда не шло, подавал надежды. Но нет, эта чёртова музыка, этот чёртов бродяга сбили тебя с верного пути, — Энлэя, услышав его слова, вздрогнул. — Кому нужна твоя бездарная, фальшивая игра? Никто тебе и тысячи лун за неё не заплатит. Ну и живи всю жизнь в нищете, раз тебе так хочется! Не сын, а разочарование. Джингшен, стоящий к бранящемуся мужчине спиной, глубоко вдохнул, а потом посмотрел на красного от обиды и смущения Энлэя вновь побелевшими глазами. — Извини, друг, но я не привык, когда моих близких незаслуженно оскорбляют. С этими словами он развернулся и резким движением нанёс Пингу пощёчину. Мужчина глухо кашлянул и повалился на землю, хватаясь за покрасневшую щёку. — Это вам за Энлэя и за все грязные речи, которые вы говорите в его сторону. Разве я не предупреждал? — Пинг, что же ты делаешь! — Дэйя, всплеснув руками, бросилась к валяющемуся на земле мужу. — Наш сын, он же… Он наконец вернулся! Мы снова можем жить вместе, как раньше… — Тьфу на тебя! — выругался мужчина и толкнул её локтем. — Помолчи, глупая женщина! Джингшен повернулся к Энлэю. Он хмурился, а уголки его приоткрытых губ взволнованно дрожали. Подняв на Джингшена мрачные глаза, он сказал: — Спасибо, что защитил. На самом деле, я давно хотел преподнести ему урок, но боялся. Он сделал несколько шагов к матери. — Матушка, не волнуйся обо мне. Я путешествую вместе с моим другом — Джингшеном. Он хороший и надежный человек. В будущем я собираюсь поселиться на его родине — Туманных островах. Я действительно зарабатываю на жизнь игрой на цитре и хочу дальше совершенствовать свою музыку. Понимаешь? Я не могу жить с вами. Я нашёл верный путь, который делает меня счастливым. Энлэй посмотрел в слезящиеся глаза матери и с тяжелым взглядом посмотрел на отца. — За несколько месяцев дружбы с Джингшеном я почувствовал больше тепла и радости, чем за восемнадцать лет жизни с тобой, — сжав зубы, бросил он ему. — Лучше я буду жить в нищете, без гроша за душой, но зато с человеком, который меня уважает. Сказав это, он пошёл вперёд по дороге. Джи последовал за ним, но через несколько шагов обернулся, посмотрел на печальную и потерянную Дэйю и, поймав её взгляд, медленно покачал головой. Ему стало жаль эту женщину, чья личность была под неподъемным давлением властного мужа. Юноши долго шли в тишине, не решаясь заговорить о случившемся. Только когда они вышли за пределы города, Джи сказал: — Твой отец — сумасшедший. Когда в следующий раз пойдем в город, не отходи от меня, мало ли, что придёт ему в голову. — Хорошо. Я надеялся, что не столкнусь с родителями на улице, но это всё-таки произошло. Анли не такой большой, как Денлун или Сичоу, поэтому мне нужно было быть готовым к случайной встрече, но я не хотел об этом думать… — Энлэй закрыл глаза и снова обхватил себя за плечи, словно хотел спрятаться. — Не ожидал, что отец настолько зол на меня, чтобы бросаться с кулаками… Он совсем не изменился. Самый худший человек, которого я встречал в своей жизни — мой отец, — судорожно вздохнув, он крепко сжал зубы, вызывая у Джингшена сильное сожаление. — Почему твоя мама живет с ним? — нахмурился он. — Она показалась мне хорошей женщиной, но очень усталой и нервной. — Мама не может уйти от него, у неё нет своего жилья и нет родственников, которые смогли бы её принять. Она любит меня, но редко заступается перед отцом. Мама боится его даже больше, чем я, поэтому и не спорит с ним. На самом деле, ей было всё равно, кем я стану — поваром, стражником или музыкантом. Но она не могла сказать отцу, чтобы тот отстал от меня со своим императорским колледжем. — Твоя мама должна понимать, что ты не можешь вернуться. Если ты дальше продолжишь жить с отцом, то просто сойдешь с ума! — Она понимает это, но не хочет остаться одна. Раньше ей было легче, потому что она заботилась обо мне, но, когда я ушёл и стал независимым, у нее пропала причина жить с отцом. Идти ей некуда, поэтому это безнадежная ситуация. — Почему? Ты же ушёл несмотря на то, что тебе негде было жить. — Я — другое дело. Игрой на цитре можно заработать прямо на улице, а у мамы нет ни талантов, ни образования. Она уже немолода. Юноши помолчали, пробираясь через раскидистые ветки деревьев. — Послушай, — неуверенно позвал Энлэй, кое-как успокоившись. — Я никогда не видел тебя в такой ярости. Зачем ты вытащил меч? Хорошо, что городские стражники припозднились и мы ушли раньше. Тебя могли бы схватить. — Схватить?! — возмутился Джингшен. — За что? Это не я учиняю беспорядки и набрасываюсь на людей, а твой отец. Остыв, он продолжил: — Извини, если напугал. Я в первый раз в жизни так разозлился. На Туманных островах было несколько человек, которые меня недолюбливали, но они не решались выступать передо мной. Всё-таки, я бессмертный и лучший ученик всеми почитаемой Покровительницы Ло Фэй. — А почему твои глаза поменяли цвет? Ты словно перестал быть собой. — Так вот, как я выглядел? — Джи смущенно рассмеялся. — Когда мне было пятнадцать лет, морские чудовища испортили вишнёвый сад наставницы. Это её любимое место для отдыха. Когда она увидела поломанные ветки и поваленные деревья, она так разозлилась, что её глаза стали светиться белым! Ло Фэй вытащила ворох талисманов и одним взмахом уничтожила всех монстров, притаившихся на острове. Я тогда стоял рядом с ней. После она сказала, что это проявление «божественного гнева» и что сильные эмоции могут затуманивать разум. Весь остаток дня она провела в медитации. Мне тоже не помешает. Вот выпьем чая и сразу начну! — Я с тобой. Мне тоже не помешает восстановить душевное равновесие, — слабо улыбнулся Энлэй. Они наконец вернулись обратно в Храм Хэ. Разница между температурой на улице и в доме ощущалась как никогда сильно: к вечеру в зимнем лесу становилось по-настоящему холодно. Джингшен быстро прошмыгнул на кухню и сел возле очага. Юноша потёр ладони и шею, недоумевая, как он не почувствовал, что замерзает, пока был в городе. Коснувшись своих холодных щёк, он закрыл глаза и направил в руки слабые потоки ци, пытаясь согреть лицо. Со второго этажа доносились тихие шаги — Хэ уже вернулся с охоты и отсиживался в своей комнате. Энлэй обошёл кухню, заглянул в котел и сообщил: — Похоже, учитель уже приготовил поесть. — Что на этот раз? — пробормотал Джингшен, пригревшийся у огня. Тепло приятно распространялось по щекам, подбородку, шее и пробиралось сквозь слои одежды к самому сердцу. — Тушеное мясо кабана. Заварить тебе чай? Джи, которому было лень вставать с насиженного места, протянул другу коробку и снова уставился на уютно потрескивающий огонь. — Знаешь, господин Хэ очень хороший человек, — задумчиво произнёс Энлэй, стуча пиалами. — Он не только согласился взять нас в ученики, но и предоставил жилье и каждые несколько дней приносит нам мясо, добытое на охоте. Он разрешил нам читать единственные в своем роде старинные свитки, потому что знает, как мы стараемся чему-то научиться у него. Я рад, что имею честь называть его своим учителем. Моему дяде когда-то очень повезло. — Я тоже благодарен ему, — согласился Джингшен. — Господин Хэ позволяет нам жить в его храме как у себя дома. И наставник он хороший. Но его характер я всё равно не понимаю! — вздохнул юноша, хлопнув себя по коленям. — Учитель просто не привык много общаться с людьми. Удивительно, сколько сил он тратит, почти каждый день показывая нам, как драться и рисовать талисманы. Столько лет жить в уединении, а потом воспитывать двух незнакомых юношей… Господин Хэ холодный и сдержанный человек, но я думаю, он был таким не всегда. Когда учитель смотрит на нас, я вижу в его глазах невыразимую грусть. Он, похоже, скучает по прошлому, когда был молодым солдатом и веселился по вечерам вместе со своими товарищами. Ещё я заметил, что господин Хэ часто не отрывает взгляда от изображений перед алтарём. Боль из его души никуда не ушла, лишь чуть ослабла со временем. — Ты очень проницательный, — Джи с интересом посмотрел на печальное лицо друга. Энлэй поставил на стол плошку с мясом и пиалы с ароматным чаем, жестом указывая Джингшену садится за стол. — А почему ты себе не положил еды? — растерянно спросил Джи, когда Энлэй устроился рядом, с тоскливым видом всматриваясь в свою пиалу. — Я не голоден. — Эй, ты чего? — склонил голову Джингшен, откладывая палочки. — Почему ты так обеспокоен? Из-за отца? Энлэй вздрогнул и, сгорбившись, вздохнул. — Я совру, если скажу, что эта встреча не выбила меня из колеи. Отец и раньше кричал на меня публично, и даже бил по голове. Его манеры остались прежними, но мне… почему-то обиднее, чем раньше. — Потому что ты уже почувствовал, что значит, когда люди относятся к тебе с вниманием и любовью. Я считаю, что твоя музыка лучшая в мире, а Хэ хвалит твои талисманы. Ты не глупый и не бездарный, Энлэй, — Джи положил руку на тонкое запястье музыканта. — Не слушай тех людей, которым никогда не достичь твоего уровня. Отец завидует тебе, ведь он сам умеет только рубить бамбук. Энлэй слегка кивнул, но Джингшен заметил, как внезапно задрожал его подбородок. Растерявшись, он продолжил: — Ты не забыл, что ответила мне Ло Фэй в своем письме? Она согласна принять тебя на Туманные острова и уже подготовила небольшой дом на северо-восточном краю главного острова, на берегу моря, как ты и хотел. Рядом Восточный рынок, где ты можешь каждый день играть для местных жителей. Мой дом, кстати, тоже на севере, но с другой стороны — недалеко от пристани. Энлэй, вытирая прозрачные, почти незаметные слёзы, спросил: — Я смогу ходить к тебе в гости? — Конечно! — воскликнул Джингшен, энергично жуя. — И ко мне, и к Ло Фэй. Тебе понравится в её Обители, там спокойно и пахнет цветочными благовониями. Она будет рада ещё одному музыканту, который составит ей компанию! Джи засмеялся и подбадривающе похлопал друга по плечу. — Когда-нибудь мы можем отправиться в ещё одно длинное и захватывающе путешествие! Я буду бродячим экзорцистом, а ты музыкантом. Куда бы ты хотел отправиться? — Не знаю… В Худжан? — смущенно спросил Энлэй. Жаркий и влажный Худжан, где круглый год лили тропические дожди, находился далеко на юге. — Но, чтобы добраться до него, придется пересечь Звёздное море, а я боюсь путешествий по воде. — Почему? — удивился Джи. — Это безопасно, но кровати в каютах ужасно неудобные. — Я боюсь морских чудовищ, — признался Энлэй. — Представляешь, стоишь на палубе, любуешься пейзажем, а тут со дна поднимается огромное чудовище с щупальцами? Ужасно, я даже думать о таком не могу. — Не волнуйся! Корабли из Худжана время от времени причаливают к нашим островам, и я не разу не слышал от иностранных торговцев о таких чудовищах. Да, мелкие демоны попадаются, но их можно прогнать талисманами. Подумав, Джингшен достал из-за пазухи завернутые в бумагу рисовые пирожные с боярышником и протянул их Энлэю. Тот озадаченно посмотрел на него. — Съешь хотя бы что-нибудь. Купил в чайной. Угощайся и не грусти, — улыбнулся Джи. — Скоро Новый год, нужно на время забыть о заботах! Отдыхай, а я пойду медитировать, — подмигнув, он встал и скрылся за дверью, оставив Энлэя наедине со сладостями и тёплым чувством, которое возникает, когда между двумя людьми завязывается по-настоящему крепкая дружба.Глава восьмая
Алые фонари в зимнем небе Наступил угловой месяц28. Приближался самый грандиозный праздник Империи Шанлу — Праздник весны или Новый год. Жители страны отмечали много важных дат: Сезон Цветения, Фестиваль кукол, Гуляния Хризолитовых огней, День Дракона и Феникса, но Праздник весны был самым весёлым торжеством. В этот люди по всей империи украшали дома бумажными гирляндами и фонариками, клеили на двери надписи с пожеланиями, зажигали огни, готовили угощения и поклонялись божествам. Многие в канун Нового года посещали храмы, но ученикам Благородного Генерала не нужно было никуда уходить — они и так жили в храме. Джингшен всегда любил Праздник весны. Они с наставницей до рассвета наблюдали за жителями, пускающими фейерверки на главной площади, ели миндальное печенье и любовались сверкающими в ночи фонарями. Юноша скучал по этой атмосфере уюта и веселья, полной надежд в светлое будущее. Поэтому, как только снег за окном начал выпадать сильнее, он вместе с Энлэем подошёл к сидящему у окна Хэ и неловко кашлянул. Мужчина, чьи чёрные глаза почти не отражали света, обернулся. — Вам что-то нужно? — бесстрастно произнёс он. На подоконнике рядом с ним сидел призрачный журавль. Птица ласково тёрлась о протянутую руку Хэ и поддевала клювом рукав его коричневого халата. Генерал поправил одежду, еле заметно улыбаясь журавлю, который отвернул голову и начал чистить перья. — Учитель, — хором поздоровались юноши и низко поклонились. Джи выпрямился, рассматривая унылые деревянные стены, на которых висело лишь несколько старинных мечей. — Скоро Праздник весны, мы бы хотели попросить у вас разрешения отпраздновать его. Вы разрешите нам украсить храм и приготовить ужин? — осторожно спросил Энлэй. Хэ моргнул и посмотрел на заснеженные деревья за окном. Косые лучи солнца, падающие из распахнутого окна, освещали его бледное невозмутимое лицо. — Разрешаю, — кратко ответил он. — Только не трогайте алтарь. Можете украсить гостевой зал, свою комнату и вход, но в мою комнату, пожалуйста, не заходите. — Спасибо! — обрадовался Джингшен и снова поклонился. — А вы будете праздновать с нами? — В мои годы уже нет смысла что-либо праздновать, — скептически отозвался бессмертный. — Для меня времена года давно слились воедино. Новый год уже не кажется новым, когда сотни лет длятся вечно. Что пять лет назад, что пятьдесят — всегда одно и то же. Ничего не меняется, — монотонно пробормотал он. — И всё же, мы будем рады провести праздничный вечер вместе с вами, учитель Хэ, — склонил голову Энлэй. — Я приготовлю еды и для вас. Прошу, подумайте над нашим предложением. Может, вам нравится какое-то определенное блюдо? Не отрывая взгляда от полупрозрачного журавля, генерал тихо прошептал: — Юаньсяо. Джи и Энлэй удивленно переглянулись. На мгновение им показалось, что они ослышались. Кто бы мог подумать, что их учитель, одобряющий только сытную и питательную еду, захочет сладкого! — Суп с рисовыми шариками? — переспросил Энлэй. Он волновался, что во времена, когда жил Хэ, юаньсяо было чем-то иным. Получив утвердительный ответ, ученик улыбнулся. — Я с удовольствием приготовлю их для вас. На следующий день юноши занялись приготовлениями к празднику. Рано утром они сходили на городской рынок и купили столько всего, что еле унесли в руках. Энлэй долго выбирал хорошую свинину, муку, овощи и специи, а Джингшен приобрёл самые красочные фонарики и новогодние картинки. Вечером кухню наполнило множество разнообразных запахов: Энлэй жарил баоцзы, запекал мясо, варил лапшу, смешивал сиропы. Джингшен, у которого уже урчало в животе, украшал лестницу гирляндой из золотистой бумаги, но вскоре не выдержал. Он начал крутиться за спиной у друга, занятого приготовлением блюд. Тот как раз очищал мандарины от кожуры. С лёгкой улыбкой музыкант протянул Джингшену несколько долек и попросил друга сесть на табурет, раз ему интересен процесс готовки. Закончив школу, Энлэй подрабатывал в Анли помощником повара на постоялом дворе. Время, которое он провел на кухне, не прошло даром. Юноша умело очистил корень имбиря, затем добавил в котел с водой фрукты, мёд, корицу, бадьян и кардамон. Попросив Джингшена следить за огнем, Энлэй скатывал рисовые шарики и добавлял в них начинку из перетёртых в пыль кунжута и сахара. Скоро бульон закипел, соблазняя Джингшена своим бодрящим, сладким ароматом мандаринов. Энлэй бросил в котел порцию шариков и, вытерев со лба пот, обернулся к другу. — Сейчас сделаю соус для твоей лапши. Когда ты готовил сам, чуть огонь не начал выдыхать из-за остроты. Я учту все пропорции, надеюсь, получится вкусно. И откуда у тебя такая любовь к острому? — Наверное, наследственное, — сказал Джи, помешивая бульон. — Мама рассказывала, что мой отец тоже любил острое. При первом знакомстве он угостил её таким обжигающим вином, что мама на него накричала. — А она была вспыльчивой женщиной, — хохотнул Эн. — Да, но на меня она злилась крайне редко, — Джингшен потрогал золотую серёжку в ухе, предаваясь воспоминаниям. Когда время приблизилось к часу Мыши, юноши накрыли стол и приготовились ждать. Скоро их надежды оправдались. На лестнице послышались тяжелые шаги. Джингшен почувствовал дежавю, вспомнив, как несколько месяцев назад к нему так же спускалась Ло Фэй. Вот медленно показался подол чёрного ханьфу, пояс с алой кисточкой, рукава накидки, расписанной драконами, и перед учениками предстал их наставник. Сегодня его распущенные волосы красиво струились по спине, лишь несколько коротких прядей падало на лоб, прикрывая странный ожог. Его узкое лицо с высокими скулами в первый раз выражало такое дружелюбие. Джингшен и Энлэй мгновенно вскочили и поклонились учителю. — Господин Хэ! — обрадовался Энлэй. — Мы очень рады, что вы решили встретить Новый год с нами. — Вам очень идёт этот костюм, — добавил Джингшен. — Спасибо, — кивнул бессмертный. — Всё равно вы не будете давать мне спать всю ночь. Уж лучше попробовать эти прекрасные юаньсяо, чем безуспешно пытаться заснуть. Мужчина сел рядом с Энлэем, поблагодарил за еду и подцепил палочкой угощение. Юноши с нетерпением наблюдали за его лицом. Оно было спокойным и безучастным, но, когда рисовый шарик был съеден, на губах Хэ расцвела, подобно цветку камелии среди снегов, довольная улыбка. — Вам нравится? — не удержался от вопроса Энлэй, который всё это время нервно сжимал пальцами края столешницы. — Очень, — помедлив, ответил генерал. — Они похожи на те, что я пробовал в молодости. — А почему вы попросили приготовить этот десерт? — поинтересовался Джи, уминая лапшу. У Энлэя она правда вышла лучше, чем у него. Хэ помолчал, раздумывая над ответом. Юноша подумал, что тот так ничего и не скажет, но внезапно генерал тихо объяснил: — Юаньсяо было любимым лакомством моей возлюбленной. Она работала служанкой во дворце, где к столу подавали множество изысканных блюд, но она, выросшая на окраине Чэншу, с детства привыкла к этому незамысловатому угощению. Поэтому Аймин каждый раз просила меня покупать ей юаньсяо, когда мы договаривались о встрече. Слова генерала звучали печально, но с непривычной ноткой нежности. — Она была дорога вам, да? — тихо спросил Энлэй. Хэ, который переливал бульон в отдельную чашу, замер, но быстро опомнился и кивнул. — До становления бессмертным у меня было немало друзей, — продолжил удивительно разговорчивый этим вечером мужчина. — Я никогда не был общительным, но люди сами ко мне тянулись. Вышестоящие по званию относились ко мне, как к равному, поэтому я быстро продвинулся по службе. Солдаты мне завидовали, но уважали. Меня всегда сопровождали мои самые верные друзья — Кианфан и Сянцзян. Первый был сыном знаменитого капитана корабля, мы дружили с детства, так как наши семьи жили по соседству. А с Сянцзяном мы познакомились во время службы, до неё он жил в лесу на горе Феникса. Мы шли вместе до самого конца, пока… — он запнулся и нахмурился. — Пока война не унесла их жизни. Между чёрными бровями учителя образовалась глубокая складка, а всё его лицо накрыла мрачная тень. Энлэй отложил палочки и повернулся в сторону главного зала, где находился алтарь. — Уверен, они были такими же выдающимися героями, как вы. — Почтим их память? — предложил Джи, подливая в пиалу наставника рисового вина. Они сделали несколько глотков и мысленно помолились за усопших воинов. — Когда-нибудь я подробнее расскажу вам о своём прошлом, — медленно произнёс Хэ. — Но сегодня давайте отдохнем. Вы двое славно постарались за прошедшие месяцы. Когда Цзимин привёл вас, я думал, что вы быстро потеряйте настрой и покинете мой храм, но я должен признать, что вы делаете успехи. Особенно ты, Джингшен, — генерал поднял взгляд, и Джи показалось, что в его тусклых и пустых глазах появились отблески света. Может, в них просто отражались красные фонари. — Ты хорошо владеешь мечом. Дух воина у тебя в крови. Джи улыбнулся, почувствовав удовлетворение от неожиданной похвалы наставника, и положил себе кусок свинины с жареной морковью. — Благодарю вас, учитель Хэ. Может, так оно и есть. — Да уж, и силы духа, и силы воли тебе не занимать, — хмыкнул Энлэй. Остаток вечера прошёл в расслабленной атмосфере. Джингшену показалось, что он вернулся домой, настолько легко было у него на душе. После сытного ужина Джингшен попросил Энлэя сыграть на цитре, и тот с радостью согласился. По комнате, украшенной гирляндами цветных стеклянных бусин с шёлковыми кисточками и вырезанными из бумаги иероглифами удачи, пронеслась, будто ветер, весёлая и звонкая мелодия. В этот день, как и у других обитателей храма, у Энлэя было хорошее настроение, поэтому он не стал играть свои любимые песни, наполненные возвышенной меланхолией. Но сюрпризы на этом не закончились. Внезапно Энлэй затянул спокойную песню: его мягкий, протяжный голос неспешно напевал о цветах, распускающихся по весне, о прозрачной голубизне полуденного неба и о кружащихся в воде чайных листьях, заваренных рукой изящной красавицы. Песня была не менее очаровательна, чем голос музыканта, который с безмятежной улыбкой привалился к стене. Когда музыка закончилась, Джи восторженно воскликнул: — Ты прекрасно поёшь! Что это за песня? — «Чаша цветов». Я только что её придумал, — засмеялся Энлэй. — Она сама пришла в голову. — Замечательная песня! А теперь пойдемте запускать фонари. Набросив на плечи теплые накидки, ученики и наставник вышли на улицу. На тёмно-синем небе как никогда ярко сверкали жемчужины серебристых звёзд, а в холодном воздухе витал аромат камелий, смешанный с травянистым горьким дымом благовоний, приносимым из главного зала. Джингшен в темноте добежал до сарая на краю поляны, открыл скрипучую дверь и вытащил несколько бумажных фонарей. Улыбаясь и проваливаясь и щиколотку в снег, он вручил их остальным. Хэ твёрдой рукой зажёг каждый из фонарей и посмотрел на юношей. Их глаза светились от радости и предвкушения, и никто, кажется, не замечал, как на волосы и ресницы опускаются блестящие снежинки. Пространство вокруг озаряли красно-жёлтые отблески огня, окрашивающие тусклые под лунным светом лица волшебным сиянием. — Ну что, отпускаем? — спросил Джи и разжал руки. Вереница святящихся прямоугольников беспокойно завертелась среди кленовых листьев. Фонари мягко мерцали в сгущающейся ночи, направляясь вверх, к звёздам. Внизу они оставили двоих бессмертных и одного юного музыканта, которые восхищенными глазами наблюдали за полётом длиною в вечность.Глава девятая
Жертвы реки Байхэ В глубине леса Вечных клёнов водилась разнообразная нечисть. Большая её часть не представляла опасности — бродячие огни, сгустки темной энергии Инь29, растения-оборотни, обнаружить которые не составляло труда. Ясень или ива, стоящая посреди клёнов, сразу вызывала подозрения. По-настоящему серьезную угрозу несли гуи — души умерших людей. Их сущности близки к призракам, но, в отличии от них, обладают материальным телом и могут причинить серьезный вред людям. Не так уж и мало неосторожных путников попадало в ловушки утопленников шуйгуев30, вечно голодных эгуев31 и, самое ужасное, разъяренных воинов гуйбинов32. Оказаться в их руках даже страшнее, чем столкнуться в темном горном ущелье с такими же смертоносными, но гораздо менее проворными цзянши. Чаще всего именно от этих закостенелых мертвецов императорские стражи защищали границу с Запретными землями. Хэ брал учеников на охоту пару раз в неделю. Он в равной мере старался обучить их боевым искусствам и экзорцизму. Под его присмотром юноши развеивали чёрные, похожие на грозовые тучи, сгустки темной энергии Инь, которые клубились среди ветвей, парили над землей и шуршали в кронах деревьев. При приближении можно было услышать, как из облаков доносятся завывания, горький плач или крики ярости и страха: они являлись не только оскверненной аурой, но и остатками впитанных природой негативных человеческих эмоций. Сгустки лишь навевали тревогу, поэтому Хэ спокойно поручал ученикам расправиться с ними. Стоило направить на облака талисман «Очищения», как они с воем устремлялись в небо. Когда Хэ замечал в лесу странные звуки, издаваемые разъяренными гуйбинами, он приказывал подопечным оставаться на месте и не высовываться. Мужчина тихонько свистел, призывая призрачных журавлей, и те опускались на землю, чтобы проследить за безопасностью юношей. И палочка благовоний не успевала догореть, как мужчина возвращался. Из-под подошв его высоких сапог поднимался темный дым, а на светлом воротнике блестели влажные пятна неприятной на вид жидкости, но генерал лишь отряхивался, быстрым движением приводя себя в порядок. Несмотря на запачканную одежду, в руке он непоколебимо сжимал чёрную рукоять своего меча Жаньшао33, и ни один лишний волос не выбивался из его туго стянутого пучка. Как бы Хэ не старался уберечь учеников от встречи с неупокоенными душами, далеко не такими приветливыми, как несчастный призрак слепой Мэйфэн, столкновения с мертвецами юношам избежать не удалось. Пугающий случай произошел с приходом весны, когда начали таять снега. Тем вечером Хэ, Джингшен и Энлэй медленно пробирались через густой слой алых листьев, понуро свисающих с клёнов, и двигались в северном направлении, туда, куда генерала вела интуиция. У каждого на поясе висел меч, а за пазухой покоилась стопка новеньких талисманов. Лицо Хэ уже долгое время выражало сосредоточенность и суровость. Юноши пришли к выводу, что тот обнаружил что-то серьезное. Неожиданно генерал остановился. Тихо выдохнув, он повернулся налево и прикоснулся к ножнам, закреплённым на поясе вместе с шёлковой верёвкой с кисточками. — Сильная энергия Инь. Несколько гуйбинов, мечников, — отрывисто произнёс он. Хэ побежал вперёд, бросив на ходу: — Будьте осторожны. Джи и Энлэй растерянно и встревоженно переглянулись. Учитель ушёл так быстро, что даже не призвал призрачных журавлей. Энлэй устроился у корней раскидистого дерева, а неусидчивый Джингшен бродил по поляне. Вдруг он услышал тихое журчание — должно быть, рядом протекала река Байхэ. — Похоже, там вода, — сказал он, щурясь в синеватом полумраке вечернего леса. За деревьями вдалеке блестели блики на речной глади. От долгой ходьбы и бега юноша мучился жаждой. — Схожу к берегу, наберу воды. Энлэй приподнялся со своего места, провожая друга взглядом. — Куда ты? Не стоит уходить без разрешения учителя! — напомнил он. Хэ в первый же день после их прибытия в храм дал чёткий наказ, что ходить можно только по тропе, ведущий от кустов камелии к главной торговой дороге. В остальных местах, за пределами территории храма, может быть небезопасно. — Сейчас ночь, и мы в незнакомой чаще леса. Джи! Да вернись ты! — позвал музыкант и прыжком поднялся на ноги. Красновато-оранжевая, словно огонёк свечи, макушка Джингшена виднелась среди темных силуэтов переплетающихся ветвей. Энлэй чувствовал себя очень неуютно — нехорошая здесь была местность. И хотя река Байхэ была чистой и прозрачной, нечисти у её берегов не водилось, всё равно Энлэй считал идею отправиться к берегу плохой. — Ты чего? — спросил он, когда коснулся спины друга в чёрной рубахе. Юноша еле скрывал раздражение. — Опять решил уйти, не сказав никому не слова? Как это было в бамбуковом лесу? — Да ладно тебе, Эн, — засмеялся Джингшен. — Я понимаю твою тревогу, я тоже волнуюсь за учителя, но насчет реки не переживай. Ты помнишь хоть один раз, чтобы мы видели возле неё призраков? Наставник сказал бы нам, если бы почувствовал тёмную энергию. Его слова звучали убедительно, поэтому Энлэй прикусил губу, надеясь, что Хэ не отругает их, когда вернётся. Они вышли на поросший высокой травой и камышом берег. В тёмной воде, похожей на густые и липкие чернила, отражались пышные кроны деревьев и бледный полукруг луны. Над рекой стелилась полупрозрачная белая дымка тумана. Было ощутимо холоднее. Юноши поежились, но успокоились, услышав привычное, спокойное журчание волн, раскачивающих сухие заросли. Джингшен опустился на корточки возле кромки воды и подцепил длинными пальцами одинокий алый лист. Покрутив его в руках, юноша наклонился к реке и сунул в неё сложенные в форме чашечки ладони. Пока Джи утолял жажду, Энлэй беспокойно преступал с ноги на ногу за его спиной. Музыкант обводил взглядом дальний берег, почти терявшийся в темноте, когда неожиданно услышал странный звук. Насторожившись, юноша замер. Спереди доносилось странное бульканье и шлепанье, словно кто-то с силой бил по поверхности воды. В нос ударил запах тухлой рыбы и гниющих водорослей. — Джи… — прошептал Энлэй, пригнувшись. — Иду я, иду, — не понижая голоса отозвался Джингшен. Юноша поднялся, размял затёкшие плечи и с улыбкой обернулся к спутнику. Лицо Энлэя исказилось от сильного испуга, и улыбка Джингшена сразу же погасла, когда он ощутил на спине ледяные брызги. В следующее мгновение произошло сразу много всего. Энлэй резко выхватил талисман «Усмирения бедствий», бумажка отправилась в полёт, но не достигла своей цели, прилипнув к рукаву Джингшена. Тот в свою очередь ловким движением отпрыгнул направо, но чуть не повалился в камыш. За ногу юношу держала белая рука с мертвенно голубой кожей и серыми ногтями. Её длинные узловатые пальцы явно не принадлежали человеку. У воды, подмяв под себя траву, лежало худое, истощенное существо. На его вытянутом лице пугающе блестели глаза с красными прожилками, а из уголка тонких потрескавшихся губ сочились капли крови. Часть волос выбилась из высокого хвоста и спутанной копной падала на шею. Одет потусторонний незнакомец был в порванное чёрное платье с тяжелыми наплечниками и нагрудником. Металлические пластины на них были изъедены ржавчиной, а ко лбу прилипли водоросли, так что оба юноши без труда догадались, кто перед ними. Это был шуйгуй — мертвец-утопленник. И не просто мертвец, а павший воин древнего государства. К тому же, он пришел не один: воды реки Байхэ пузырились и колыхались, пока не выпустили из себя ещё двоих монстров. На одном был помятый дырявый шлем, а длинные волосы другого мокрыми прядями облепили всё тело. — Да чёрт! — закричал Энлэй и рывком помог Джингшену подняться. — И правда, самый настоящий чёрт, — пробормотал ошеломленный Джи, но друг шлепком по руке заставил его прийти в себя. — Ты дурак? Сейчас не до шуток! Вытаскивай меч, — прокричал Энлэй, швыряя в мертвецов пригоршню талисманов «Оков». Те облепили их щёки и грудные клетки, делая похожими на цзянши, но только замедлили передвижение нечисти. Первый утопленник потянулся костлявой рукой к Джингшену, но юноша со звоном выдернул Фужунхуа из ножен и воткнул его существу в неприкрытый доспехом бок. Мертвец медленно опустил голову, пустым взглядом покосился на золотистый клинок и, не обнаружив проблемы, снова попытался схватить Джи. И схватил. Пока юноша выдёргивал своё оружие из мёртвой плоти, шуйгуй увидел его выделяющуюся в ночной мгле косу. Глаза мертвеца зловеще блеснули, и вот коса оказалось намотанной на мокрые пальцы. Джи зашипел сквозь стиснутые зубы и попытался отцепить от себя костлявые руки. Кожу на голове неприятно стянуло, но, когда юноша приготовился к тому, что из его головы сейчас выдернут клок волос, внезапно почувствовал освобождение. Мелькнула серебряная вспышка, и на землю упали рыжие пряди: это Энлэй свободной рукой отрезал Джингшену ту часть косы, за которую упрямо хватался мертвец. — Вот поэтому сейчас мужчины ходят с короткими волосами, — догадался Джингшен. Энлэй правой рукой размахивал Синьюем, отгоняя от себя мертвецов, а левой лихорадочно вытаскивал из-за пазухи талисман за талисманом. Одного из мертвецов, самого слабого — с длинными волосами — обереги облепили в таком количестве, что не было видно глаз. Не в состоянии снять их с себя непослушными руками, лишенный обзора шуйгуй споткнулся о камень и повалился на землю. — С одним справились! — обрадовался Джи. — Его душа ещё не развеялась, поэтому ничего мы не справились! — прокричал обезумевший от страха Энлэй. Мертвец со шлемом попытался укусить его за голень, но юноша пинком ударил ему по лицу, да так, что в прогнившем металле чуть не образовалась ещё одна дыра. — Почему «Оковы» не работают? И кто вообще тянул тебя к этой реке? Говорил же, надо дождаться учителя! Первый мертвец, который разъярился из-за упущенной добычи, взмахом руки полоснул ногтями по щеке Джингшена. Юноша ахнул, почувствовав на скуле леденящее кровь жжение. Нахмурившись, он наконец осознал грозящую им опасность и крепче сжал в руке меч. — Не кипятись ты так! Сейчас я их точно обездвижу, — ответил юноша, чьи обрезанные волосы рыжими всполохами мелькали за спиной. У Энлэя, краем глаза заметившего маневр друга, брови полезли вверх, и только он хотел закричать, как Джи пригнулся к грязной притоптанной траве и невероятно быстро орудуя мечом, перерезал шуйгуям сухожилия на ногах. Лишённая опоры, нечисть покачнулась и упала. Двое мертвецов заворочалось на земле, не в силах подняться. Они уже не испытывали боли, но кости и мышцы поддерживали их тела так же, как у живых людей. Рыча и брыкаясь, они тянули скрюченные руки к юношам, но те успели отскочить подальше от берега. Шуйгуй с облепленным талисманами лицом наконец смог убрать их с глаз, но Джи подскочил к нему и сильным, но плавным ударом, наполненным жизненной энергией, чуть не выбил из мертвеца всю темную энергию. Энлэй, тяжело дыша, тоже приготовился побить ненавистных монстров, но тут со стороны леса раздался крик. Среди стволов показалась высокая фигура в плаще. На берег выбежал запыхавшийся и обеспокоенный Хэ. Мужчине в мгновение ока стала ясна вся ситуация, поэтому он выдохнул и уже со спокойным лицом двумя пальцами достал талисман со светящимися алыми иероглифами: «Изгнание демона». Генерал закрыл глаза, сосредоточился и, когда бумага озарилась белым светом, с быстротой молнии выбросил амулет в воздух. Он сиял, как маленькая звезда, а шуйгуи под ногами у юношей стонали и корчились, ослепленные вспышкой энергией. Джингшен зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что мертвецы исчезли без следа. Туман тоже развеялся, на речном берегу стало значительно светлее. Луна вышла из-за облаков, осветив потрепанных, перепуганных юношей. — Вы в порядке? — встревоженно спросил Хэ. — Не ранены? Джи дотронулся пальцами до ранки на щеке. Та ещё кровоточила, и прикасаться к ней было очень больно. Посмотрев на свою руку, он увидел, что капли крови окрашены в странный, чрезвычайно темный оттенок. Хэ, заметив это, вплотную подошёл к ученику и приподнял его подбородок. Джингшен виноватым взглядом посмотрел на строгое лицо наставника, но тот не обратил внимания, рассматривая его кожу. Сейчас бессмертного заботила только ранка под глазом воспитанника. — Её нужно как можно скорее обработать. В кровь попал трупный яд, — заключил он. — Пойдемте в безопасное место. У тебя, Энлэй, тоже есть повреждения? — Нет, — покачал головой Эн. Учитель привёл их на поляну, где они остановились в прошлый раз, а затем свистнул. Послышалось тихое хлопанье крыльев, и над деревьями закружилось несколько журавлей. Хэ тем временем достал из-за пазухи маленькую серебристую баночку. Открутив её крышку, он макнул палец в мазь и лёгким движением покрыл ею рану Джингшена. По коже растеклось приятное тепло. К своему удивлению, Джи почувствовал сильный аромат персика. — Что это? Персиковое варенье? — уставился он на учителя. — Нет. Но персик в составе есть, — невозмутимо ответил Хэ, покаобрабатывал свои раны на руках. — «Персик есть сущность Пяти Элементов34. Он может подчинять злые ауры и отпугивать злых духов»35, — процитировал он. — Отпугивать нечисть? Поэтому в Шанлу так много персиковых деревьев? — Да. Их начали сажать четыреста лет назад, когда чудовища из Вейжи стали чаще пересекать границу. Джингшен вспомнил, что как раз в это время родилась его наставница. Должно быть, поэтому на Туманных островах много персиковых деревьев — Ло Фэй всё детство слышала разговоры о том, что те отгоняют злых духов. — Не знал, что персик оказывает исцеляющее воздействие, — встрял Энлэй. — Он как-то влияет на темную энергию Инь? — Снижает её концентрацию. — Значит, если под рукой нет талисманов, можно кидаться в призраков и гуев персиками? — хихикнул Джингшен, но взял себя в руки, когда Хэ сурово хмыкнул, а Энлэй закатил глаза. — Как вы оказались у реки? — гневно спросил Благородный Генерал, направляясь обратно, в сторону храма. — Разве я не предупреждал вас никуда не ходить без меня? Энлэй многозначительно покосился на Джингшена. — Прошу меня извинить, учитель. Я хотел выпить воды, подумал, что ничего не случится, если ненадолго отойду, — оправдывался Джи. — Откуда здесь взялись такие сильные шуйгуи? Талисманы «Оков» и «Усмирения бедствий» почти не действовали на них. И я никогда не замечал у реки темную энергию, — от осознания, что он пил воду, в которой прятались мертвецы, юношу передернуло от отвращения. — Это не только шуйгуи, но и гуйбины, поэтому победить их не так просто. В целом река Байхэ безопасна, но вы подошли к самым её истокам. Семьсот лет назад там было сражение между воинами Сэн Лина и Тайксена. Обе стороны понесли потери, многие утонули в реке во время жестокой схватки. Я думал, что освободил всех. — А шуйгуи, которые на нас напали, были солдатами какого государства? — Тайксена. Все до единого из моих павших земляков обратились в журавлей. Некоторое время наставник и ученики шли в тишине. В небе над их головами беспорядочно летали журавли, деревья поскрипывали на холодном весеннем ветру. Атмосфера была тревожной, но мазь на щеке Джингшена успокаивала своим теплом. Час Быка близился к концу, когда до путников донёсся знакомый приторно-сладкий запах камелии. — Учитель Хэ, — подал голос Джи. — Почему вокруг храма растут эти цветы? Я не видел их в других местах леса, только тут. Хэ что-то промычал и нахмурился. Когда юноша решил, что снова сказал глупость, мужчина ответил. — Они служат мне напоминанием. Тяжелым и болезненным. — Если вам неприятно их видеть, почему вы их не пересадите? — Я не могу это сделать, — отрезал бессмертный. Когда юноши, уставшие после ночных приключений и пережитого ими испуга, привалились к перилам храма, Хэ обвёл их задумчивым взглядом. — Завтра утром прошу вас собраться в главном зале. Хочу кое-что показать. А сейчас отдыхайте. Если будете плохо себя чувствовать, обращайтесь ко мне. Мужчина скрылся за дверью и юноши услышали удаляющийся звук шагов за стеной. — Пойдем в дом, — предложил Энлэй. Потрепанный, в забрызганной грязью одежде, Джингшен опустился на пол гостевого зала. Его друг в это время суетливо грел воду для мытья. Скоро Энлэй вернулся из кухни вместе с двумя чашами. Он протянул одну из них Джингшену и уселся рядом. — Отвар из кислой сливы, — пояснил юноша. — Хорошо, что мы отделались царапинами да ушибами. Похоже, учителю повезло меньше — я заметил, что у него на предплечье глубокая рана. — Так он сражался с гуйбинами, — напомнил Джи. — Они погибли в яростном сражении на поле боя, поэтому у них есть при себе оружие. Если бы у тех шуйгуев были мечи, нам бы не поздоровилось. — И какой из этого можно сделать вывод? — прищурился Энлэй, сделав глоток из чаши. — Что к реке бы больше не ходим. — Кому-то стоит вести себя более рассудительно, — фыркнул Энлэй, но слегка улыбнулся, когда увидел пристыженный вид Джингшена. — Но ты молодец. Я бы не додумался перерезать им сухожилия, чтобы они не могли стоять. Ты раньше часто дрался? — Вовсе нет! За мои шестьдесят семь лет жизни на островах я подрался лишь трижды, — со смехом начал рассказывать Джи. — В первый раз будучи совсем юным, когда товарищ по учебе сказал мне, что я плохо рисую. Большинство ребят восхищались моими свитками, и сейчас я понимаю, что тот мальчик просто завидовал мне. Но тогда я чувствовал себя таким оскорбленным, что чуть не вырвал ему клок волос от негодования. Ло Фэй быстро нас разняла и долго читала нотацию о том, что насилие — не лучший способ решать конфликты. Во второй раз иностранец из Худжана, бросил мне, что с такими длинными волосами ходят только девушки и мне должно быть стыдно. Я так и не понял, за что именно мне должно быть стыдно? За то, что в моей стране длинные волосы у мужчин — это нормально? Я же не виноват, что в Худжане юношам с детства коротко стригут волосы. Слышал, им так удобнее, потому что климат слишком жаркий. В общем, я поспорил с тем иностранцем, он меня толкнул, я ударил его в ответ… А в третий раз я столкнулся с мелким морским бесенком, который воровал с полей пшеницу. Об особенностях сухожилий на ногах я узнал давно, из трактата по строению человеческого тела, который написала моя бабушка. Просто запомнил и всё. Как видишь, сегодня пригодилось. Пока Джингшен говорил, Энлэй осушил свою чашу до дна и поднялся, разминая затёкшие ноги. — Ты у себя на островах не скучал, — вздохнул он с улыбкой. — Кстати, прости, что пришлось отрезать твои волосы. — Ничего страшного! — Джи завёл руку назад и потрогал прямые гладкие пряди. Раньше волосы доставали ему до пояса, а теперь заканчивались на середине спины. — Они быстро отрастут. Спасибо, что помог высвободиться. Теперь я понимаю, почему учитель Хэ ходит с пучком. — Интересно, что он завтра хочет нам показать… — пробормотал Энлэй, но Джи уже догадывался, о чем поведает наставник.Глава десятая
Насмешка богов обращает пламя в цветы Следующим утром отдохнувшие после долгого сна юноши сидели на коленях в главном зале. От курильницы шёл дымок, а рядом на лакированной деревянной столешнице лежало несколько алых цветов. Джи с любопытством рассматривал рисунок над алтарем, изображающий мужчину в доспехах посреди горящего города. Небо над его головой сияло золотисто-белым цветом, каким оно становится при нисхождении богов, но по лицу воина стекали слёзы. Послышался стук сапог, и в зал вошёл Хэ. С отсутствующим видом он сел перед учениками, скрестив ноги, и посмотрел им в глаза. — В новогоднюю ночь я сказал вам, что расскажу о своем прошлом. Вы знаете о способности бессмертных показывать свои воспоминания? Джи и Энлэй удивленно переглянулись. — Да, знаем, Джингшен уже показывал мне свои, — произнёс Энлэй — Даже так? — промычал Хэ. — Хорошо. Сегодня вы узнаете о том, как я стал бессмертным. — Это честь для нас! Но неужели вы настолько нам доверяете? — спросил Джи. Наставница показывала ему свои воспоминания спустя много лет общения, а с Хэ они были знакомы меньше полугода, и он не отличался мягкостью характера. — Доверяю, потому что вы мои ученики, — кивнул Хэ. — К тому же Энлэй — племянник Цзимина, а он близкий мне человек. Раз судьба свела нас, вы должны знать правду, — его брови сошлись к переносице, из-за чего ожог на лбу слегка сморщился. Мужчина взял юношей за руки. Бледная кожа его ладоней была холодной и мозолистой. Джи внимательно взглянул на наставника, закрывшего глаза, и внезапно почувствовал, как его голова тяжелеет, сознание затуманивается, и он резко теряет связь с реальностью.Перед его внутренним взором предстал просторный павильон с деревянными резными колоннами. Коньки чёрной черепичной крыши дугой выгибалась над головами. Оглядевшись, Джи увидел огибающую здание длинную галерею с круглыми проемами, из которых виднелась темная гладь пруда. Рядом, на выложенной каменными плитами площадке, стояло несколько сотен молодых воинов в чёрных доспехах. Они взволнованно переговаривались и оборачивались по сторонам. — Да это же генерал Бэй! — послышался низкий мужской голос. Из-за кустов слева вынырнуло двое солдат. Первый, в дорогом чёрном плаще с вышитыми на ткани серебряными ветками лиственницы, был высоким, а черты его лица изящными. Он высокомерно поглядывал вокруг и недовольно поджимал губы. За его спиной шёл добродушный крупный мужчина с толстыми щеками, растянувшимися в улыбке. Он приветливо махал рукой. Оба подошли к бледному молодому человеку с туго стянутым на макушке пучком. Джи сразу узнал в нём своего наставника. — Приветствуем вас, генерал, — поклонился мужчина в плаще. — Как дела, ворчун Бэй? — здоровяк хлопнул Хэ по спине и сжал в крепких объятиях. — Сянцзян, ну почему ты не можешь здороваться нормально? — возмутился Хэ, пытаясь вырваться из захвата. Он вёл себя непривычно эмоционально. — Мы с вами давние друзья, но не надо относиться ко мне так фамильярно! Мы же на людях. — Ну извини, — хохотнул мужчина и встал рядом c изящным солдатом. — Вот как раз подошли спросить, почему здесь такая толпа. — Говорят, наш достопочтенный государь Вуйя созывает воинов со всего Сэн Лина. Это так? — Да, похоже, что-то случилось. Все пять главнокомандующих тут, включая меня. А вы что тут делаете? Я понимаю, Кианфан, его отец морской капитан на императорской службе, а ты, Сянцзян, что здесь забыл? — нахмурился Хэ. — Чего ты такой вредный? Пришёл за компанию с Кианом, нельзя что ли? — пробурчал здоровяк. Внезапно солдаты вокруг притихли: из павильона донеслись шаги. По ступеням спустился мужчина в роскошном халате с металлическими наплечниками. Он зорко оглядел толпу. — Прошу всех командующих войсками пойти со мной. *** В следующее мгновение Джи очутился в тронном зале. На возвышении, сгорбившись на золотом троне, сидел мужчина средних лет в алом императорском одеянии. Его волосы были собраны в хвост, а голову украшал мяньгуань36. Он был красив, но хрупок телосложением, и никакая пудра не могла скрыть болезненную усталость на его лице. За троном висел огромный флаг, на левой стороне которого парил над соснами оранжевый Феникс, а на правой в морских водах резвился Дракон. Хэ стоял у покрытой позолотой колонны и внимательно слушал правителя. — Как вы все знаете, на границе между четырьмя государствами — Сэн Лином, Куангву, Юанем и Тайксеном — находится небольшая территория. Она никому не принадлежит, но на ней очень хорошая почва и густая растительность. Наша страна — самая маленькая их всех, поэтому этот участок по праву должен принадлежать нам. Но правитель Тайксена Ду Шэ так не считает, утверждая, что его стране необходима новая территория с плодородной почвой. Он не уступит нам Центральные земли. Вуйя с трудом поднялся и громко объявил: — Ду Шэ отказался от предложенного мною компромисса и готовит свою армию в поход. У нас не осталось выбора. С сегодняшнего дня начинается война за Центральные земли! По залу прошлась волна восклицаний. Хэ нахмурил брови и посмотрел на стоящих рядом генералов, каждый из которых был старше его на десятки лет. — Готовьте свои отряды, — продолжил правитель. — Мы должны получить эти земли любой ценой! *** Воспоминание снова изменилось. На этот раз Хэ стоял на декоративном мосту. Над перилами свисали грозди глицинии, а внизу плескалась вода, в которой отражалось тёмно-голубое небо. Раздвинув цветы, на мост поднялась девушка в расшитом блестящими нитями чёрном платье. Такие носили служанки, работающие во дворце. Девушка куталась в светло-красную шёлковую накидку, поверх которой струились длинные темные волосы. — Бэй Шан! Я так рада тебя видеть! — когда она поклонилась, её щёки покрылись застенчивым румянцем. — Здравствуй, Аймин, — улыбнулся Хэ. Он, как всегда, был облачен в черные доспехи с большими наплечниками. — Я принёс тебе твои любимые юаньсяо. Мужчина протянул ей глубокую миску с аппетитными рисовыми шариками. — Спасибо! — девушка бережно взяла угощение. Её глаза сверкали от удовольствия. — Что произошло? Я слышала, начинается война, — она помрачнела, опустив густые ресницы. — Да, большая часть нашей армии отправляется на запад, воевать с Тайксеном. — Ты тоже уйдешь? — испуганно спросила девушка. — Нет, мой отряд будет охранять столицу на случай непредвиденной ситуации. Аймин облегченно выдохнула. — Я себе места не найду от беспокойства, если ты уйдешь. — Не волнуйся. Я не покину тебя и буду оберегать, — Хэ выпрямился и положил свою ладонь на нежную ручку служанки. Девушка смущённо прикоснулась пальцем к красным губам, напоминающим лепестки цветов. — Что ты думаешь насчет этой войны? — Ду Шэ — хитрец, который для достижения цели не побрезгует пойти на обман и заманить нас в ловушку. Но наша армия превосходит количеством. Будем надеяться, что война быстро закончится. *** Хэ стоял на вершине городской стены и наблюдал за горизонтом. За пределами города простирались бесконечные леса, лишь кое-где виднелись деревни с тёмными крышами. — Вот же сволочи из Тайксена! — ругался за его спиной Кианфан, уже без красивого плаща за спиной. — Им нипочем любые ранения. И всё из-за целительницы Юйлань. — Говорят, она бессмертная, — произнёс Хэ, рассеяно всматривающийся вдаль. — Да. Триста лет назад она вылечила Тайксен от эпидемии, чем заслужила внимание богов. С тех пор она служит при дворе. Она лично навещает военные лагеря и приносит лекарства! Не знаю, что за травы Юйлань использует, но из-за них враги быстро залечивают раны и не чувствуют усталости. Это нечестно! У нас нет никаких бессмертных — только закалённые мечи в руках благородных мужей. Хэ повернулся и мрачно посмотрел на товарища. Ветер развевал у его лба выбившиеся из пучка пряди. — Они почти захватили Центральные земли, и скоро пойдут в нашу сторону. — Зачем им это? Они уже получили, что хотели. — Сэн Лин небольшой, но наша земля каждое лето даёт богатые урожаи. К тому же на юге находится Денлун, а значит — выход к морю. За спиной послышался звук тяжелой поступи Сянцзяна. — Они хотят подчинить себе и нас? — спросил он, краем уха услышавший разговор друзей. — Вот уж нет, мы так просто не дадимся! У нас большая армия и талантливые генералы. Один ворчун Бэй чего стоит! — Согласен, — поддержал его Кианфан. — К тому же наш правитель — честный, порядочный и бесстрашный человек. Мы обязательно победим и отвоюем Центральные земли. Лишь один Хэ с нарастающей тревогой наблюдал за горизонтом на севере. Сгущались тучи. *** Хэ, под глазами которого темнели синяки, обессиленно привалился к каменной стене. Грудь мужчины медленно поднималась и опадала, но выражение спящего лица было беспокойным. Даже во сне он не отдыхал. Тяжелая дверь громко отворилось, выпуская юного солдата из залитого светом факелов коридора. — Генерал! Генерал, просыпайтесь! — человек упал на колени рядом с Хэ и потряс его за плечо. Хэ резко очнулся, а когда пришёл в себя, уставился на подчинённого. — Пожар! В город проникли враги! — бессвязно вопил тот. — Они метают непонятные шары, которые поджигают дома. Скорее, пойдёмте! Хэ незамедлительно вскочил на ноги, прыжками поднялся по каменной лестнице и выскочил на городскую стену. Внизу кричали люди, выбегая из деревянных домов. Мужчины, женщины, дети и старики — все пытались забрать из пылающих жилищ самое ценное. Со стены уже спустился отряд солдат, которые помогали жителям покинуть город. То тут, то там вспыхивали столпы пламени, они в мгновение ока охватывали здания, обращая их в пепел. Снизу долетал дым, пахнущий болотом и гнилой травой. Полные ужаса крики горожан заглушал грохот падающих балок и рушившихся крыш, огонь трещал и ревел, как голодное чудовище. В воздух снопом поднимались искры, которые растворялись в оранжевом зареве, заполнившем черноту ночного небосвода. — Что происходит? — растерянно спросил Хэ. — Бэй Шан! — рядом оказался бледный Кианфан. — Я выяснил, секретный отряд Тайксена притворился простыми крестьянами и проник в столицу. Они используют самовозгорающийся болотный мох Топей Зайнан, чтобы сжечь всё дотла! — Да как они пробрались сюда?! — взревел Хэ и бросился к спуску с городской стены. — Кто их впустил? Солдаты за его спиной подпрыгнули от испуга, но тоже устремились вниз, оправдываясь на ходу. — Их невозможно отличить от крестьян! При них не было оружия, только личные вещи и коробки с травами, стража думала, что это беженцы… — Наивные бестолочи! Почему никто не додумался проверить эти травы?! — Кто бы мог подумать, что Тайксен поступит так бесчестно! Топот несколько десятков ног эхом отражался во внутренних коридорах стены. — Войска с западной границы уже спешат нам на помощь, — отчитался воин, который разбудил Хэ. — Мы задействуем всех, кто способен сражаться, и защитим Чэншу! *** Огонь не затухал, перекидываясь от дома к дому. Всю столицу Чэншу охватило кольцо пламени, солдаты в спешке помогали огромной толпе выбраться через городские ворота наружу. Жители, которые успели спастись ещё в начале пожара, пускались в бега на поиски приюта в соседних деревнях. Всех «крестьян», метающих комки взрывающегося мха, нашли и уничтожили. Их мёртвые тела лежали прямо посреди улицы. Враги знали, на что шли: устроив поджог, они сами попали в ловушку. Пахло гарью, но затруднение дыхания было меньшей из двух зол. Дым, который образовывался при сгорании, был ядовитым, и люди, вдохнувшие его в слишком большом количестве, теряли сознание. Некоторым солдатом уже стало так плохо, что они больше не были способны сражаться. Бьющихся в лихорадке, их отправляли в безопасное место на городской стене. Хэ с тревогой поглядывал на возвышающуюся над руинами многоярусную крышу императорского дворца. — Надеюсь, она в безопасности, — бормотал он себе под нос, раздавая указания солдатам и помогая спасать людей. Его кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок, лицо покрывали грязь и пепел вперемешку с потом.
Город сгорал. Пылало всё — улицы, дома, сады, площади и павильоны. Казалось, наступил конец света, огненный ад, в котором чёрное небо сливалось с землёй, а между ними резвились красно-бурые языки огня из пасти бога смерти. Зловоние проникало в каждый уголок умирающей Чэншу. Джингшен наблюдал за тем, как Хэ вместе со своими подчиненными бежали среди почерневших остовов домов, заглядывали в каждый переулок и, обнаруживая лежащих без чувств людей, взваливали их себе на спину. Неожиданно сверху, с городской стены, послышался чей-то громкий возглас. — Прибыло подкрепление! На лице Хэ промелькнула мимолётная надежда вместе с тенью облегчения, а отовсюду послышались радостные крики, пока говоривший не закричал вновь. — Нет! Не наши. Это Тайксен! Чёрную мглу пронзил свист стрел, за которым последовали вопли и завывания раненых солдат. *** Хэ вместе с отрядом солдат, среди которых находились Кианфан и Сянцзян, героически дрался у стен города. Они уклонялись от длинных копий вражеских воинов в тёмно-зелёных одеяниях, подныривали под их мускулистые руки и пронзали тела неприятелей своими мечами. Неожиданно послышался крик боли, и Хэ резко повернулся на звук. На его глазах солдат, наполовину скрытый клубами дыма и тумана, пырнул Кианфана под рёбра. Вытащив лезвие, враг перехватил рукоять копья, ногой пнул мужчину по подкосившимся коленям и растворился в толпе. Глаза Хэ расширились в ужасе. Чуть не выронив свой меч, он бросился к лежащему на земле товарищу. Тот непослушными, трясущимися руками пытался зажать рану, но кровь продолжала сочится сквозь пробитые доспехи. — Нет! Нет! Держись, брат! Сейчас я передам тебя лекарям. Генерал попытался осторожно поднять Кианфана на руки, но тот слабым движением остановил его. — Оста… Оставь ме… ня… — выговорил он, хватая ртом воздух. — НЕТ! — рявкнул Хэ, сжав зубы. — Я не могу тебя здесь бросить! Раненый из последних сил покачал головой и зажмурился. Хэ схватил его плечи, не обращая внимания на звон металла и крики вокруг. — Эй! Не отключайся! Всё будет хорошо! Генерал положил ладонь на мокрые от крови пальцы друга, а тот приоткрыл веки и, хрипло вдохнув, прошептал: — Спасибо… Гене… рал… Бэй… С этими словами свет в его глазах погас. *** Хэ яростно кричал. Его лицо изменилось почти до неузнаваемости: обыкновенно сдержанный даже в тяжелую минуту, выражающий свои чувства лишь словами, сейчас он гневно скалил зубы и обводил пространство злобным взглядом. Под его покрасневшей от напряжения кожей вздулись жилы, а вокруг бушевало пламя и танцевали искры. Хэ напоминал Джингшену демона, выбравшегося из глубин Бездны Истязаний, чтобы отомстить. На мужчину набросился сразу десяток солдат в блестящих зелёных доспехах, но генерала невозможно было остановить. Одной рукой он парировал удары мечом, а другой размахивал подобранным с поля боя копьем. Должно быть, его обронил городской стражник. Битва, казалось, длилась вечно. Враг продолжал наступать, но обезумевший Хэ колол и пронзал противников, не останавливаясь ни на секунду. У него самого было множество ранений, чёрные рукава пропитались кровью, но он ничего не чувствовал и ничего не слышал: в тот момент для него существовали только его меч и вражеские воины, которых нужно убить. *** Взору Джингшена открылось серое небо в чёрных клубах дыма. Они, словно облака, мягкими волнами поднимались над Сэн Лином. Было не разобрать, стоит день или ночь — пепельные клубы безжалостно и неумолимо захватили небеса так же, как воины Тайксена разгромили Чэншу. Хэ лежал на спине посреди широкого поля. Морщась и превозмогая боль во всём теле, он поднял голову и огляделся. Справа возвышались полуразрушенные городские стены, а слева… Земля, от которой поднимался пахнущий гарью туман, была усеяна телами павших воинов. Не в силах на это смотреть, Хэ с большими усилиями поднялся на дрожащих ногах. Его растрепанные чёрные волосы и доспехи сливались с мрачным пейзажем вокруг. Он провёл рукой по лицу, грязную кожу которого покрывали ожоги. Его одеяния были порваны и забрызганы кровью, наплечники помялись, а в нагруднике с кованым узором было несколько вмятин. Битва уже давно закончилось, но, похоже, генерал истратил все свои силы и поэтому долгое время находился без сознания. Хэ задумчиво смотрел перед собой, пока не вздрогнул, вспомнив о чём-то. Снова оглянувшись, он пошатнулся. На лицо набежала мрачная тень осознания, что его страна проиграла, но в глубине чёрных, ещё не лишенных блеска глаз, горел огонёк надежды. Спотыкаясь и кашляя, Хэ побежал в сторону города. Кругом были только чёрные руины, горы пепла и углей. На сухой траве бывших садов догорало шипящее пламя. И никого. Ни одной живой души. Мужчина бежал долго, едва переводя дыхание. Наконец впереди показались знакомые павильоны, а за ними — императорский двор. Хэ продолжал бежать, не обращая внимание на трупы солдат и дворцовых слуг. Одни из них погибли от жара всепоглощающего пламени, другие — от отравления дымом и ядовитыми испарениями. На деревьях продолжали полыхать огоньки пламени. Пепел сыпался с чёрных ветвей, как снег зимой. Догорая, они отваливались и падали на землю, на которой больше не вырастут ни цветы, ни травы. Неожиданно Хэ резко остановился и вгляделся вперёд. Возле сгоревших клумб лежало тело, в котором мужчина узнал свою возлюбленную. Огонь не тронул покрытую слоем сажи кожу, ни один ожог не испортил красоту милого лица, лишь в платье зияли выжженные дыры. Хэ кинулся к ней, чуть не упав, и аккуратно положил её к себе на колени. Веки Аймин были закрыты, а губы окрасились в мертвенно-серый цвет. Мужчина взял её за запястье, лихорадочно щупая пульс, а потом прижался ухом к груди. Искры надежды, которые были последним источником света во тьме павшего города, медленно погасли в его зрачках. Хэ уткнулся в шею возлюбленной и затрясся. Когда он приподнял голову, Джи обнаружил, что наставник плачет. По его красивому, но испачканному чёрными разводами грязи лицу прокладывали дорожки кристально-чистые слёзы. — Почему? Почему? — всхлипывая, шептал он. — За что? Почему она не выжила? Она должна была!.. Видеть, как сходит с ума от горя некогда гордый и бесстрашный воин, было так же тяжело, как наблюдать за матерью, потерявшей ребёнка. Внезапно Хэ поднял лицо к небесам и громко закричал. — За что вы поступили так со мной? Вы отняли у меня всё — страну, дом, друзей, любимую! Ради чего я сражался?! — с каждой фразой его голос становился громче и надрывнее. — Ради чего я одолел каждого из этих чёртовых тайксеновцев?! Чтобы потом остаться одному на руинах родины? Почему вы не помогли нам? Джи не понимал, к кому именно обращается генерал, но слова мужчины были наполнены такой яростью и отчаянием, что ему казалось, он сам сейчас расплачется. — Слышите? Боги! Я ВАС ПРОКЛИНАЮ! Хэ зашёлся в долгом душераздирающем крике, смешанном с приглушенными рыданиями и всхлипами. Судорожно вздыхая, он упал на землю рядом с телом Аймин и, опустошенный, прошептал: — Смысл мне жить? Дрожащей рукой он потянулся к чёрной рукояти меча на поясе. Звон металла нарушил гробовую тишину двора, и вот острое, запятнанное ржаво-бурой кровью лезвие приблизилось к его шее. Сердце Джингшена чуть не остановилось от ужаса, но Хэ, готовившегося совершить самоубийство, прервало движение неподалёку. В остекленевших глазах мужчины отражалась светлая тень, которая заставила его отвлечься. Над телом Аймин парил изящный белый журавль. Птица грустно смотрела на генерала. — Это… ты? — изумленно поднял брови Хэ и в растерянности оглянулся. Со всех сторон доносились жалобные крики, напоминающие журчание стремительного горного потока. Над руинами Чэншу кружили сотни полупрозрачных птиц, еле различимых в сумрачном небе. Журавлей было так много, что они заполнили собой всё небо, но густая дымка всё равно просвечивала сквозь их оперение. В ту же минуту гаснущее пламя на деревьях вспыхнуло с новой силой и приняло форму кленовых листьев. Сад, двор, улица, а за ним и весь город, словно распустившийся по утру цветок, заполнили алые кроны деревьев. Хэ с широко раскрытыми глазами озирался по сторонам. Он был совершенно обескуражен и не понимал, что происходит. Тут на сгоревших кустах, возле которых сидел генерал, появились крохотные почки, которые безостановочно перерастали в бутоны, а после — в красные цветы. Сад снова горел в пожаре из таинственно шелестящей листвы и душистых камелий. Вдруг облака на небе расступились, и город озарила белая вспышка, настолько яркая, что Джингшену показалось, он сейчас ослепнет. Столп света выхватил темный силуэт Хэ, а когда померк, раны на теле и красный порез на шее мужчины затянулись. Генерал ошеломленно ощупал своё лицо, слабо сияющее в вернувшемся полумраке, словно светоч. На левой стороне его лба проявилась метка. Мужчина зашипел от боли, отдергивая руки от розоватого ожога странной формы. Боги, которых он проклинал, наказали его бессмертием. *** Джи пришёл в себя и нахмурился. Образы полыхающего города, чёрного неба и раненых воинов ещё стояли перед его глазами. Поморгав, юноша сообразил, что находится в храме и сидит на дощатом полу главного зала. Подняв голову, юноша столкнулся взглядом с пристально наблюдающим за ним наставником. — Вы… — начал Джингшен, но осёкся. — То, что вы пережили… Это ужасно. Я и представить себе не мог, что всё было настолько плохо. Рядом послышался шорох одежды, сопровождаемый шумным вздохом. — Учитель Хэ, — тихо позвал Энлэй. — Что случилось потом? Мужчина с непроницаемым лицом сложил руки на груди. — Разве вы не знаете? — хрипло спросил он. — Я думал, об этом рассказывают на уроках истории в школах. После той войны Ду Шэ стал правителем огромной территории. Он перенёс столицу из Тайксена в Центральные земли, и начал диктовать свою волю выжившему населению Сэн Лина. Соседние государства Юань и Куангву тоже пострадали от его бесконечных требований. Так потомки Ду Шэ правили две сотни лет, пока Император Топаз не устроил дворцовый переворот и не лишил престола его праправнука Ицзиня. — Нет-нет, я спрашиваю не об этом, — мягко произнёс Эн. — Как вы жили дальше? Хэ неторопливо поднялся. — Похоронил друзей. Потом ушёл на юг, скитался среди дальних, незатронутых войной деревень. Спустя несколько лет я случайно встретился со странствующими монахами, они предложили мне учиться основам самосовершенствования в святилище Цинлун37 на горе Дракона. Они помогли мне ослабить груз боли и вины, и через сто лет я смог вернуться в родные земли, — Хэ махнул рукой на дверь, из щели которой выглядывал лес Вечных клёнов. — Я обнаружил, что от Чэншу осталась лишь часть городской стены, и бывшая столица полностью заросла клёнами. Местные жаловались, что на них часто нападает нечисть, водившаяся в лесу, поэтому я построил храм и занялся истреблением нечисти. — А почему вы, как бессмертный, не основали свой собственный город, не попытались поднять восстание? — поинтересовался Джи. Мужчина мрачно хмыкнул и повернулся к юноше. — Восстание? А кто бы пошёл воевать? Немощные старики и женщины, крестьяне, которые кроме мотыги ничего в руках не держали? Ты себе представляешь, как бы они дрались против вооруженных солдат Тайксена, чьи силы беспрерывно восстанавливались снадобьями этой ведьмы Юйлань? Джи пристыженно заморгал. — Извините, я не подумал… — Я никогда не хотел быть бессмертным, — выделяя каждое слово, отчеканил Хэ. — По мне, было бы лучше, если бы я погиб на поле битвы вместе с моими товарищами. Юношам хотелось узнать, почему тогда Хэ не попытался покончить с собой снова, но вопрос горечью обволакивал их языки, не давая раскрыть ртов. Долгое время в храме царило молчание, лишь Благородный Генерал мерил комнату шагами. Джингшен раздумывал над увиденным им воспоминаниями, и тут ему в голову пришла любопытная мысль. — Почему ваши друзья звали вас Бэй Шаном? — Потому что это имя мне дали мои достопочтенные родители. — Тогда по какой причине все называют вас Хэ? — поднял брови Джи. — Спустя семьсот лет жители Долины Журавлей успели позабыть моё имя, — объяснил генерал. — Для многих я так недосягаем, что люди знают только о лесном храме, который находится у реки, и о призрачных журавлях — моих посланниках. Река и журавль звучат одинаково38, поэтому меня стали называть бессмертным Храма Хэ. — А дядя не знает вашего истинного имени? — выразил интерес Энлэй. — Знает, просто я не люблю, когда меня так зовут, — пожал плечами мужчина и нахмурился. — И вас прошу продолжать звать меня «учитель Хэ». — Хорошо, учитель. Ещё я хотел спросить вас, как вышло, что сейчас госпожа Юйлань живёт в северных землях, если в вашем прошлом она была целительницей при дворе правителя Тайксена? На лицо Хэ упала темная тень. Так мрачнеют люди, когда им напоминают об их старых врагах, на которых они всё ещё точат зуб. — Почему ты спрашиваешь об этом? — недовольно проворчал он. — Она сотни лет служила дворцовым лекарем, пока что-то не заставило её покинуть родную страну. В отличие от меня, ей не свойственна преданность, — процедил он. — Юйлань поселилась на каком-то плоскогорье в Юане и занялась выращиванием чудодейственных растений. Со временем местные жители начали почитать её как богиню, — презрительно выплюнул мужчина. — Вот как, — задумчиво протянул Джи. — Я просто вспомнил, что вы предложили мне обратиться к ней в поисках моего отца… — Да, потому что она всегда была влиятельной личностью и до сих пор стремится к поддержанию связей с соседними государствами. Если твой отец правда бессмертный, она точно должна о нём знать.
Последние комментарии
17 минут 18 секунд назад
4 часов 31 минут назад
6 часов 50 минут назад
8 часов 39 минут назад
14 часов 25 минут назад
14 часов 31 минут назад