Ангел мести [Maria Rossi] (fb2) читать онлайн

Maria Rossi Ангел мести

Утро моего выходного дня, как это часто случается, началось с телефонного звонка главного врача больницы, в которой я работаю хирургом. Пытаясь собраться с мыслями, отрываю голову от подушки, принимая вертикальное положение, при этом благодарю нелюбимого шефа за звонок, буквально вырвавший меня из плена кошмара, который преследует меня вот уже десять лет.

Неужели мое пошлое никогда не отпустит? Хотя кому и зачем я задаю этот вопрос, на который сама знаю ответ. Пока я не найду того, кто лишил меня самого близкого и значимого для меня человека. Но для мести еще не пришло время.

Я собрала волю в кулак и поплелась в душ, где приятный поток освежающей влаги смыл последние остатки сна и той горести, которую он всегда вызывает.

Позволив своим мокрым волосам высохнуть, я пошла на кухню, сварила любимый крепкий кофе, налила в него сливок и задумалась, но входящее сообщение на телефон вывело меня из этого состояния, и я улыбнулась, так как оно от моего коллеги Мартина Гарсиа, с которым мы знакомы со времен университета, работающего в той же клинике, что и я, но врачом педиатром.

Никто и никогда, глядя на Мартина, не подумает, что этот громила 1 м 87 см ростом с накаченными мышцами и прекрасной фигурой атлета работает детским доктором, обожающим своих маленьких пациентов, с потрясающей выдержкой и такой ребячливостью, что когда у нас совпадают дежурства и есть возможность лицезреть его работу со стороны, у меня возникает чувство тепла и нежности внутри.

В этом весь Мартин — человек, который многое пережил в своей жизни, умеющий прощать и хорошо чувствующий меня, а я его. И если даже небо упадет нам на головы, каждый из нас знает, что мы будем держать его своими руками, чтобы друг не пострадал. Мы знаем друг о друге многое, но умеем уважать наши тайны и душевные раны.

Смс Мартина: «Мари, подъем! В больнице надо быть через 30 минут, не опаздывай, не забудь позавтракать. За тобой заехать?»

Кстати, давайте знакомиться. Я Мари Росси, гражданка США, живу и работаю в Лос — Анджелесе штат Калифорния, мне 28 лет, люблю уединение, свою работу, чай с лимоном, ночной образ жизни, экстремальные виды спорта, гонять на мотоцикле, петь и рисовать. Не люблю ложь, лицемерие, предательство, жадность, ну и людей в целом. А вот маленьких детей люблю, они чисты душой и умеют радоваться мелочам.

Смс от меня: «Привет. Все ок. Доеду сама».

Смс Мартина: «Будь осторожна. И не набей никому морду по дороге».

Мое смс: «Как получится» и смайлик.

Пока я пила кофе, делала легкий макияж, состоящий из солнцезащитного крема, тональника невесомой текстуры и туши, мои русо-пепельные с рыжим отливом волосы высохли, от чего стали похожими на гриву львенка.

Надев черные джинсы, футболку и такого же цвета кроссовки, схватив рюкзак, шлем с изображением морды сурового волка и ключи от мотоцикла, я вышла из квартиры, расположенной на 12 этаже высотки в центре города, села в лифт и через несколько минут уже была на парковке, где меня ожидала «любовь» всей моей жизни — железный конь, мой верный союзник в тоске, желании уехать на край света или на всей скорости вдохнуть воздух жизни.

Я надела шлем и похожая на ниндзя устремилась в больницу. Путь на работу занял 20 минут, я лихо преодолевала пробки, не обращая внимания на взгляды мужчин и некоторые реплики, доносящиеся до моего слуха в моменты, когда приходилось притормаживать или останавливаться. Иногда и правда хотелось врезать по морде некоторым хамам, но обещала Мартину, да и случаи, когда я участвовала в драках, имели место. Но об этом позже.

Припарковав своего железного коня, спрыгнула с него, взяла в руки шлем и помчалась в холл больницы, где встретилась с Мартином, Харри (врач анестезиолог, с которым мы как-то не очень ладим, ибо в нем раздражает снобизм, а он меня считает ведьмой, вечно «каркающей», от чего складывается впечатление, что он меня побаивается, я же не люблю трусов и слабаков), старшей медсестрой нашего отделения и еще с 10-тью сотрудниками.

Сэм Купер — заведующий нашего отделения — мужчина 60 лет, уже давно практикующий в области сосудистой хирургии, всегда вызвал уважение как мудрый человек и хороший наставник. Я его знаю еще с детства, когда мне было лет 5 или 6, он работал вместе с моим дедушкой, который был хирургом — травматологом, и наши семьи дружили. Но в эту больницу после окончания учебы и стажировки я попала не по блату, а потому что подавала большие надежды в сфере медицины.

Мне действительно нравится то, чем я занимаюсь, и горжусь, что пошла по стопам дедушки, которого я всегда называла и считала папой, так же как и бабушку мамой. Они меня вырастили в любви, вере в лучшее, своим примером привили чувство долга, справедливости, развили мои небольшие, но все — таки таланты, не запрещая пробовать в жизни что-то новое.

Почему они заменили мне в этой жизни родителей? Нет, нет, никакой аварии или иного драматизма не было, просто, когда мне было три года, мои биологические родители официально отказались от меня, посчитав, что они не могут тратить жизнь на ребенка, который их утомлял, сдали свое чадо в детский дом, а сами уехали на другой континент, о чем только спустя полгода узнали бабушка с дедушкой, проживавшие в США, от которых этот факт был скрыт.

Подключив все возможные и невозможные связи, они забрали меня из России (да, да, у меня русские корни и по свидетельству о рождении я Мария), разорвали все отношения с моими биологическими родителями и оформили опеку. Сейчас по документам я Мари Росси, ношу фамилию дедушки и этим горжусь.

То время, что я находилась в детском доме, я плохо не вспоминаю, ко мне хорошо относились, ласково называя маленькой ведьмочкой за мои рыженькие волосики и глаза, изменяющие цвет.

Самое интересное, что я никогда не интересовалась своими биологическими родителями, даже мысли не возникло узнать что-нибудь о них. Видимо в небесной канцелярии, когда будущим детям раздавали адреса родителей, мне что-то напутали, и я попала ни к тем людям. Но, как говорится, нет худа без добра. Я выросла в любящей семье и стала тем, кем я являюсь сейчас.

Интерес к медицине у меня был с детства и, как говорил папа, пациента я чувствовала сразу. С 15 лет начала ассистировать отцу на несложных операциях, так что выбор профессии был очевиден и желанен. Но на ее выбор повлияли и, к сожалению, трагические события, о которых я тоже расскажу, и которые сильно изменили меня, сделали жесткой, болезненно реагирующей на несправедливость и жаждущей мести, о чем мало кто догадывается.

Учебе я посвящала всю себя, при этом с удовольствием рисовала, занималась языками, пела. А еще я очень люблю Тихий океан.

Мне нравится приехать на мотоцикле на берег, сесть на песок и смотреть на это прекрасное творение природы, ловя на коже капельки воды, думать о своем, «собираться с мыслями», когда этого требует жизнь, ловить в своих волосах ветер или просто сидеть с пустотой внутри, забывая о времени и пространстве. В общем, я люблю здесь бывать, причем одна и часто ночью.

Доктор Сэм сообщил нам, что из-за аврала на работе выходные на ближайшие две недели отменяются, дежурств, пациентов будет больше, поскольку отделение скорой неотложной помощи на время проведения проверки закрыли из-за проблем с лицензиями и какими-то коррупционными вопросами.

Я поднялась на 5 этаж больницы, зашла в ординаторскую, прошла в раздевалку к шкафчику, где меня уже ждал отутюженный комплект медицинской одежды, сняла с себя кольцо Джима, которое всегда ношу на большом пальце левой руки, и переоделась. На сегодня было запланировано 2 операции, которые прошли в штатном режиме, все пациенты выжили, что не могло не радовать, но, как говорится: «не расслабляйтесь доктора, день еще не закончен».

Когда было уже 18.00 сообщили о поступлении раненых с места обрушения торгового центра в соседнем городе, служба спасения доставила пострадавших в нашу больницу вертолетом. Пять операционных уже были готовы.

Из всех событий этого рабочего безумства не давал покоя маленький пациент, который 5 часов пролежал на операционном столе, пока наша бригада во главе со мной возвращала его к жизни.

Это мальчик афроамериканец, которому исполнилось только 11 месяцев, когда он с родителями и двумя старшими братьями находился в торговом центре, где и произошло обрушение. Если честно, то никто из врачей не хотел браться за операцию такого маленького пациента, шансы были невелики, а отписок и разбирательств в случае летального исхода — море. Но я верила, что справлюсь и заявила, что прооперирую этого пациента, хоть Сэм и говорил, что лучше отправить малютку в детский центр, но тот, кстати, тоже был переполнен ранеными.

И вот я стою в операционной, а передо мной маленький славный африканец по имени Лемаркус, находящийся под наркозом. Я не могу дать умереть этому ребенку, смерти еще одного африканского мальчика на моих глазах не допущу.

Пока шла операция, сердце пациента дважды отказывалось работать, но мы боролись. Я мысленно обращалась к Лемаркусу, прося его держаться и верить, ведь его имя означает Воин. И мне казалось, что он меня слышит.

Анестезиолог — молодой, но перспективный врач Андерс, с которым мало кто пока общался, но у меня вызывающий доверие, все время оставался хладнокровным и сосредоточенным, спасибо ему за это. Медсестры, с которыми мы знакомы еще по волонтерской работе, действовали слаженно, но каждый из нас молил Вселенную помочь спасти самого маленького пациента из всех, кто поступил к нам в больницу.

Когда показатели малыша стали приходить в норму, мы выдохнули, наша команда справилась.

Я вышла из операционной, ко мне навстречу устремились родственники маленького пациента, которые услышали самые желанные слова: «Операция прошла успешно, Лемаркус будет жить, но пока будет в реанимации, за ним надо понаблюдать».

После этих слов навзрыд заплакала молодая женщина — мама ребенка, она хотела встать, но на нервной почве была не в состоянии. Я подошла к ней, села на корточки, она протянула ко мне руки и обняла, я погладила ее по спине и сказала: «Вы дали правильное имя своему сыну. Он действительно Воин».

Когда через некоторое время я зашла в ординаторскую, то увидела Мартина, сидящего в кресле.

«Ты как к нам попал?» — спросила его, собираясь упасть на кресло.

Он усмехнулся, встал и сказал: «Ждал тебя. Ты когда последний раз ела? Пойдем, перекусим».

Я же хотела спать, хотя желудок урчал как двигатель моего байка. Мартин взял меня за плечи, вытолкал из кабинета и потащил в круглосуточное кафе больницы, где мы заказали чай с лимоном, который я очень любила, два горячих бутерброда и шоколадку. Если честно, сил еле хватало жевать.

Мартин окинул меня уставшим взглядом и сказал: «Марусь (так сейчас называл только он меня, и то наедине, зная, что у меня русские корни и так любил ко мне обращаться папа), тебя сегодня назвали Ангелом».

Я удивленно подняла брови и своими зелеными глазами посмотрела на друга: «Почему Ангелом?»

Мартин поправил прядь моих волос, вздохнул и сказал: «Парамедики родителей мальчика предупредили, что шансов выжить у него нет, но он попал в твои руки, ты рискнула и провела успешную операцию».

«Вся наша работа — сплошной риск, Мартин, ты ведь это знаешь. Сам сколько раз спасал людей. И к тому же…», — я замолчала, и друг понял меня.

— Это из-за Джима?

— Да. Я не могла потерять на своих руках еще и Лемаркуса.

Мартин знал, что тема Джима для меня самая болезненная в жизни и не стал докучать ее продолжением.

Мартин — единственный мой друг. Подруг у меня никогда не было, хотя в школе, университете я хорошо общалась с девочками. Но дружбы, девчачьих разговоров, охов, вздохов по мальчикам не было. Я какая-то неправильная девочка. А может быть это связано с тем, что со мной всегда был самый лучший на свете — Джим, и я больше ни в ком не нуждалась. Мне всегда было легче общаться с парнями. Да и характер у меня, несмотря на достаточно женственную внешность, был мужским, как оказалось.

Мы вышли из кафе и решили, что все равно до начала нового дня оставалось несколько часов, не мешало бы вздремнуть. Поговорив на отвлеченные темы, даже попытавшись пошутить, мы разошлись по своим отделениям. Перед этим Мартин на правах старшего брата, как он любил себя называть, и как я его реально воспринимала, погладил меня по голове, поцеловал в макушку (разница в росте ему это позволяла: мои 1 м 65 см против его 1 м 87 см) и дал наказ выспаться.

В ординаторской кроме меня не было никого. Я села в кресло, свернулась калачиком, накрывшись курткой, и уснула.

Сквозь сон мне показалось, что кто-то нежно погладил меня по голове и поцеловал в лоб, но сил открыть глаза не было.

Проснулась я от звонка будильника на телефоне, осталось 40 минут до начала нового рабочего дня, на диване ординаторской, а не в кресле, где засыпала, но не придала этому особого значения, ибо имею привычку вставать, иногда ходить по ночам.

В середине дня неотложка привезла мужчину с тремя огнестрельными ранениями, обширным внутренним кровотечением и потерей крови, которого сопровождала «свита» из телохранителей.

Как раз в этот момент я допивала кофе, наслаждаясь целым часом отдыха между операциями. Следующая не должна была вызвать проблем, поскольку была плановой. Неожиданно к себе меня вызвал главный врач больницы, который распорядился мне взять последнего пациента и провести операцию, акцентируя при этом мое внимание на том, что пациент — важная фигура, и я не имею право на ошибку.

Эти слова меня разозлили, но я сдержалась, чтобы не нахамить.

«Взял бы и сам провел операцию, а то уже забыл, как скальпель держать в руках. Старый черт», — мой гнев был очевиден.

Такое распоряжение он объяснил тем, что «непростое» окружение пострадавшего настаивает именно на моей персоне. Я все-таки не сдержала свой язык и ответила, что окружение и пациент не в борделе, чтоб выбирать и «заказывать» себе врачей. Главврач сжал челюсть, но ничего не ответил.

Я же развернулась, вышла из его кабинета и направилась готовиться к операции. Пока шла в отделение хирургии поймала на себе чей-то пристальный взгляд, пытающийся просканировать меня.

Просмотрев все результаты проведенных исследований, поняла, что шансы есть, но не такие большие, как хотелось бы.

«Вперед и с песней, Мари, где наша не пропадала!» — громко сказала я себе и направилась готовиться к операции, пока к этому же готовили пациента.

Теперь о таком «важном» пациенте, одним словом бандите: судя по количеству шрамов на его теле, мужчину не один десяток раз пытали, в него стреляли, хотя татуировки на его теле были как произведение искусства, можно смотреть и наслаждаться.

Пациент действительно оказался проблемным. С ним мы провозились долго, операция длилась 7 часов. Сказать, что я не чувствовала ног, не сказать ничего.

«Мне срочно нужна изматывающая тренировка у Шона, без спорта я уже свою жизнь не представляю, морально уже сломалась бы», — сама себе мысленно говорила я, надеясь, что эта смена когда-нибудь закончится.

А пока я вышла из операционной, сползла по стене на пол, села, прислонившись к холодной панели, закрыла глаза и выдохнула. Анестезиолог встал рядом со мной, тоже закрыв глаза. Я была довольна результатом и благодарила мысленно папу за то, что всему научил. Мои успехи в медицине — его заслуга.

Все эти несколько минут, пока я сидела с закрытыми глазами на полу, за мной через стеклянные промежутки дверей в предоперационное помещение внимательно кто-то наблюдал, причем взгляд был злым и тревожным одновременно. Мне хватило секунды, чтобы запомнить этот взгляд. Хотя на кой черт оно мне надо, не знаю.

Встав с пола, размяв шею, вышла к посетителям (каким-то мужчинам с напыщенным видом, а так же, как мне показалось, телохранителям), ожидавшим результата, сообщила, что операция прошла успешно, пациент пробудет в отделении интенсивной терапии несколько дней и только потом его можно будет навестить.

Все присутствующие как-то странно, с подозрением, сверху вниз смотрели на меня, как будто не верили своим глазам. Сказав это, я направилась через эту толпу в ординаторскую.

Меня неожиданно словами: «Доктор, можно Вас на несколько минут» остановил высокий мужчина просто угрожающей комплекции, с пронизывающим как лазер взглядом. Может на кого-то этот лазер и действует, но я давно никого и ничего не боюсь, да и терять мне нечего, все главное уже потеряно.

Этот громила подошел ко мне на расстояние вытянутой руки, внимательно всматриваясь в мои глаза, при этом его зрачки расширились, и сказал: «Мы Вам, доктор, очень признательны и хотели бы отблагодарить за спасение друга, поэтому назовите любую сумму».

Сказать, что меня разозлили эти слова, не сказать ничего! Я бываю резкой, особенно когда сталкиваюсь с такими ситуациями, как сейчас, когда делают из врачей продажных людей.

Я, несмотря на то, что из-за своего роста даже не доставала до середины груди этого мужика, сделала в его сторону шаг, сократив расстояние, и глядя прямо в глаза снизу вверх, просто прорычала: «Послушай, дядя, не все в этой жизни покупается и продается. Деньги засунь себе куда-нибудь в интересное место и лучше следи за своими людьми. В следующий раз твой друг уже с того света не вернется, на нем нет ни одного живого места. Я ясно изложила свою мысль? Если да, проваливай отсюда, не зли уставшего доктора со скальпелем в руках!»

Громила чуть-чуть подофигел от моего поведения, но стоял молча. Я же развернулась и ушла. Может кто-то скажет, что я резкая не по теме, может быть, но я такая, какая есть.

На следующее утро, дома, в полной мере осознавая, что у меня выходной, я, закончив с душем и попив воды, поставив телефон на беззвучный режим, взяла спортивную сумку, села на байк и уже через 40 минут была около входа в спортклуб, где много лет тренируюсь у мастера боевых искусств Шона вместе с его парнями. Девушки сюда не ходят, а меня здешние обитатели воспринимают как «своего парня», правда ласково называют «сестричкой», хотя в спаррингах пощады от них не дождешься, но это и правильно, мы же не в балетном классе, мы профессиональные бойцы, которые выходят на ринг, участвуют в соревнованиях и кайфуют от адреналина, который в эти моменты бурлит в нашей крови.

Здесь мой второй дом, я хорошо, по-братски отношусь к членам этой команды. Эти люди — часть моей жизни, о которой не все знают, да им и не надо знать. Они тоже родные, а Шон — истинный наставник, для которого боевые искусства — философия не только действий, мысли, но и жизни в целом.

Тренировка, как всегда, заняла 4 часа. После нее я, наконец-то, почувствовала, что жива, сильна духом и готова к битвам. Шон на тренировках возвращает меня к себе самой, и я ему за это благодарна.

Наставник подошел ком мне, сел рядом и сказал: «Мари, ты тут «штопала» человечка с несколькими пулевыми ранениями. Так вот он из крупного преступного синдиката. Будь осторожна, не нарывайся, придержи свой характер».

Я в ответ только кивнула, прищурившись, отчего Шон напрягся. Я же улыбнулась и сказала: «Уже одного мудака из его свиты послала кое-куда. Думаю, что маршрут он запомнил. Не переживай за меня, я и с мафией разберусь, ведь ты меня всему научил».

Шон вздохнул, улыбнулся, что ему оставалось делать, он меня знает, ведь после смерти Джима он воспитывал мой боевой дух и знает мой бойцовский характер, что не иду на компромисс, готова воевать с половиной мира.

Я обняла Шона, попрощалась с парнями и уехала. Вы догадались куда, правильно, к Тихому океану.

Остановив мотоцикл на берегу, я села рядом на песок, обхватила свои колени руками и погрузилась в тишину и темноту, которые меня успокаивали и придавали сил.

Был вечер, людей на пляже почти не было. Меня снова не покидало чувство, что за мной пристально наблюдают, но если честно, меня это совершенно не напрягает.

Минут через 30 услышала громкий полупьяный смех нескольких мужчин, вперемешку с матом, их голоса приближались, а это свидетельствовало о том, что кулаки мои сегодня найдут практическое применение.

Я оставалась на своем месте, когда пятеро парней, присвистнув, встали вокруг меня, открытым текстом обсуждая, какая я маленькая и как славно будет нам всем вместе провести время.

Посмотрев на них, не торопясь, поднялась, откинула с головы капюшон толстовки, отчего мои золотистые волосы рассыпались по плечам и спине, что вызвало коллективный одобрительный гогот и предложение покататься и проветриться, завязала волосы в хвост, поправила на руках мотоциклетные перчатки и стала наблюдать.

Один из парней подошел совсем близко, наклонился, посмотрел в мои глаза и сказал: «Маленькая, прямо Ангелочек, и глазки такие серенькие, как у волчонка, всю жизнь с такой развлечься мечтал», — и попытался погладить меня по лицу.

Мой первый удар пришелся ему в челюсть, отчего парень просто рухнул на песок. Второй достал нож, но его действия я блокировала, оружие выбила из его рук. Ну а потом в драку ввязались остальные, и скажу честно, душу я отвела на сегодня по полной, выплеснув на этих отморозков остатки накопившейся ранее усталости.

Результат их конфликта со мной таков: у кого-то из них сломан нос, рука, запястье, на время не будут фурычить мужские детали, десяток синяков и ссадин. У меня несколько ушибов.

Я немножко расстроилась, что наша встреча так быстро закончилась. Стонать и корчиться от боли и стыда мужиков оставила на пляже, от полиции и медиков они отказались, хотя я любезно предложила им их вызвать.

Следующим утром приехала на работу, переоделась и пошла в палату, где находился маленький Лемаркус. К нему, как была возможность, забегала между операциями, а иногда и ночью, когда не спалось. Сегодня я буду на сутках и надеюсь с ним провести больше времени. Малыш быстро восстанавливался и начал улыбаться, узнавал меня и не боялся белого цвета одежды.

Дежурство проходило вполне прилично: две операции, и все выжили. Здорово. В период затишья решила проведать Мартина, который сегодня в дневную смену.

Я стояла и наблюдала со стороны за этим реально красивым парнем, в котором отчетливо видна испанская кровь, и который в настоящий момент уговаривал мальчика лет 4 дать его послушать и осмотреть. Я показала жестом Мартину, что буду ждать его в кафе, он кивнул.

К приходу друга я заказала наши любимые блюда и апельсиновый сок. Мы ели, шутили, пытались немного отвлечься от работы.

— Мартин, можешь зайти к Лемаркусу и послушать его, мне не нравятся его шумы в сердце? Как хорошо, что ты еще и детский кардиолог.

«Конечно. Ты у этого малыша как Ангел-хранитель», — улыбнулся он.

— Как у вас дела с Мирой? К свадьбе хоть движетесь?

— Думаю, что нам надо с ней расстаться, ничего не получается. Мы такие разные и откровенно напрягаем друг друга. И вообще, Марусь, мне не везет в любви, как всегда.

— Повезет. Встретишь еще свою единственную и неповторимую, — как могла, успокоила друга.

Мартин тяжело вздохнул и пристально посмотрел на меня своими темными, почти черными глазами.

— Главное, дружище, цивилизованно, без претензий расставаться, чтоб жить спокойно дальше. В любом случае, Мартин, я тебя поддержу. Хоть и шаблонная фраза, но я ее сказала!

Я засмеялась, похлопала своей ладошкой по руке Мартина, он в ответ улыбнулся, щелкнул меня по носу, от чего я фыркнула как кот, и сказал: «Спасибо, чтоб я без тебя делал».

У палаты интенсивной терапии, где в настоящее время находился бандит, иначе его никак не назвать, стояла охрана. Ранее я этих парней в отделении не видела, видимо они меняются ежедневно.

Когда я подошла к палате, эти двое преградили дорогу, у них было оружие, которое они мне явно демонстрировали.

«Нашли, кого пугать, рисовщики», — про себя усмехнулась я.

На мой вопросительный взгляд один произнес: «Посторонним вход воспрещен. Только врач может туда пройти. Девочка, вали отсюда, иди, ставь клизмы больным».

«Странно, — подумала я, — у меня ведь бейджик, или с высоты своего роста не видят ни черта?»

Ответ он ждал недолго. Я показала, чтоб он чуть наклонился ко мне и произнесла: «Послушай, урод, я его лечащий врач и если не попаду в палату к твоему дружку, он скончается, тебя это устраивает? А к себе на клизму я тебя жду через час. Не опаздывай, будет незабываемо».

Охранник хотел мне что-то ответить, уже открыл рот, глядя сначала на меня, а потом куда-то за мою спину, откуда послышался голос: «Пропустите, это врач. К тому же она может вас убить, если в ее руках окажется скальпель».

Я, понимая, от кого исходят эти слова, не поворачиваясь, громко сказала: «Умница. Ваше путешествие, сударь, не прошло даром. За урок ставлю отлично», — и вошла в палату.

Бандит пока еще не пришел в сознание, но его показатели улучшались.

Когда я подошла к нему, чтобы отрегулировать капельницу, он неожиданно взял меня за руку. Я посмотрела в лицо этому человеку, он приоткрыл глаза, его взгляд был еще мутным. Моя теплая ладошка потерялась в его прохладной ручище. Ей-Богу, какие они все в этой преступной группировке огромные, как шифоньеры.

Так мы стояли несколько минут, и за нами все это время через стекло пристально наблюдал тот громила, которого я «послала». Видимо пострадавший был очень важен.

Через некоторое время пациент погрузился в сон и отпустил мою руку. В палату я вызвала дежурную медсестру, откорректировала схему лечения и вышла.

Видя вопрос в глазах громилы, я подошла к нему и сообщила, что пациент пришел в сознание, но еще слаб, показатели в пределах нормы, повернулась и ушла.

Ночью, сидя в кабинете, в кресле, подогнув ноги под себя, наслаждаясь тем, что нет операций, я пила чай с лимоном из любимого термоса.

Мне позвонила медсестра из палаты, где был Лемаркус, и сказала, что он сильно капризничает и стонет. Я быстрым шагом прошла по коридору к палате малыша, по пути не заметив даже охрану, стоящую на этаже.

Зайдя в палату, отпустила отдохнуть медсестру и начала разговаривать с Лемаркусом, который сразу притих, потянул ко мне свои ручки.

Поскольку капельницы у него сейчас не было, взяла его на руки, стала поглаживать по спинке и тихонько шептать ласковые слова. Ребенок стал успокаиваться, благо мои подозрения о его шумах в сердце Мартин не подтвердил.

Неожиданно Лемаркус улыбнулся и своей ручкой сорвал с меня медицинскую шапочку, от чего мои волосы распустились и окутали нас двоих. Такого восторга в глазах даже взрослых мужчин я не видела.

«Ах ты — мелкий шалунишка, — с улыбкой сказала я, поцеловав его в макушку. Мальчик прикрыл глазки, — Блин, так делал Джим».

Я носила Лемаркуса на своих руках по палате, тихо-тихо напевая русскую песню. Медсестра Амелия, дежурившая в палате, когда немного отдохнув, вернулась, прослезилась от трогательной картины, которую увидела: маленький афроамериканец на руках беленькой девушки с золотыми волосами, при этом малыш крепко держал своей ручкой палец девушки и спал, уткнувшись носиком в ее шею, а она ему что-то шептала на ушко.

Уложив в кровать спящего Лемаркуса, я вышла из его палаты, оставив ребенка под контролем Амелии, и направилась в ординаторскую.

Меня не покидало чувство тревоги, которое исходило от палаты бандита, уж простит меня читатель за такое определение. Я собралась и быстрым шагом направилась туда.

К моему удивлению охранники около палаты спали (как оказалось, им «помогли» уснуть). Как-то это подозрительно. Я рывком открыла дверь и передо мной предстала такая картина: мужчина в медицинском халате и маске со шприцем в руках уже приблизился к капельнице пациента, намереваясь ввести в нее что-то.

Я была уверена, что этот человек здесь не случайно, он не из наших и с явным намерением убить. Как кошка метнулась к незванному гостю, выбила из его руки шприц, он же оказался сильным и достаточно проворным, да еще и с ножом в руках. Он шел на меня, глядя в глаза своими нездорового размера зрачками. «Дурь принял», — подумала я.

И тут он делает выпад, я уклоняюсь от удара ножом, сбиваю его с ног, оружие выпадает из его рук, и наша борьба продолжается на полу.

Меня всегда на тренировках выручала гибкость, вот и сейчас, извернувшись под нападавшим, я применила к нему прием, которому в свое время меня научили ребята в клубе и который отработан мной был уже неоднократно. Заломив руки парня за спиной, я применила удушающий прием и вырубила его.

В тот момент, когда на шум сбежалась охрана больницы, и появился встревоженный, разъяренный громила, я восседала на лежащем без сознания парне и связывала ему руки за спиной полотенцем.

Громила хотел войти, но я ему этого не позволила, все-таки это палата интенсивной терапии, а не проходной двор. Пациент (он же «бандит») мирно спал под воздействием снотворного, которое было ему назначено. Полиция приехала быстро и забрала напавшего.

Когда вышла из палаты, ко мне подошел громила, внимательно на меня посмотрел и сказал: «Спасибо. Вы снова спасли его жизнь».

— Это мой долг.

— А Вы отчаянная и дерзкая, хотя на первый взгляд Ангел.

«Ну да, Ангел. Только для некоторых Ангел, несущий смерть», — холодно парировала я и ушла.

Забежав утром к моему подопечному, убедившись, что все хорошо, и малыш начал сам кушать, я распорядилась по поводу его дальнейшего лечения и сказала медсестре позвонить родителям мальчика, сообщить, что он будет переведен в другую палату, они могут его навещать.

Что касается бандита, то он тоже начал приходить в себя, восстанавливаться. Охрану ему усилили, со мной они не пререкались.

Припарковавшись около дома, я оставила байк, закинула на плечо рюкзак и пошла в квартиру. Надо было бы что-то приготовить, сходить по магазинам и поехать в полицию дать показания.

Все так и было сделано, и вечером я помчалась на тренировку, после которой с приятным чувством усталости в каждой мышце, сев на мотоцикл, отправилась к Тихому океану.

Сидя на песке, я мысленно вернулась на 10 лет назад, когда еще был жив Джим…

Джим, любимый, как мне тебя не хватает! Столько лет прошло, но я до сих пор помню каждый наш совместный день и безумно скучаю. Если бы можно было вернуться в прошлое и изменить его…

С Джимом Паркером мы познакомились почти сразу, когда мои бабушка с дедушкой вместе со мной переехали в Лос-Анджелес, мне было 5 лет.

Его семья проживала недалеко от нас. Джим старше меня на три года, и как только мы познакомились, стал мне как брат: заботился, опекал, как это мог делать 8-летний ребенок, угощал вкусняшками и даже пытался воспитывать, если я шкодила или была неосторожна и падала, разбивая коленки и локти, но при этом прощал любые мои шалости. Еще мы посещали одну школу. Наши родители приветствовали такую дружбу. Джим часто бывал у нас в доме, а я у него. Мне нравилось, что у друга было два брата и сестра, в их доме всегда было весело, а его родители считали меня своей дочерью, и при этом всех умиляло, что я беленькая, с русо-пепельными с рыжинкой волосами, а он как истинный афроамериканец черненький, с такими же черными как ночь глазами.

Мой папа как врач частенько оказывал помощь семье Паркеров, делая это искренне, от всего сердца. Он вообще был добрым и светлым человеком. Отец Джима — мистер Аксель — инженер, казалось, что любая техника, если он к ней прикоснется, начнет работать. Мама — миссис Амади — работала в школе учителем, а моя мама преподавала в университете. Вот так мы и росли, а наши семьи дружили.

С Джимом мы были неразлучны. И не дай Бог кому-то посмотреть косо в мою сторону или сказать что-то обидное! Вообще-то с ним я чувствовала себя защищенной, спокойной и знала, что Джим всегда будет за меня горой.

Он активно занимался спортом: по утрам бегал, увлекался боксом, единоборствами. Кстати, моя любовь к мотоциклам — тоже его заслуга.

Я же к спорту относилась от слова «никак», если честно, увлекалась химией, любила биологию, много читала, и мне легко давалось изучение иностранных языков. А еще я рисовала.

С самого детства, когда я погружалась в рисование, Джим садился рядом и как завороженный смотрел на меня. Его это успокаивало.

Мы оба любили Тихий океан, часами могли сидеть на берегу, болтать, делать уроки, дурачиться и мечтать. Мы как-то дополняли друг друга и никогда не уставали от нашего общения. С детства я была пухленькой девочкой, что вызывало умиление Джима, который меня называл сладкой Зефиркой. Мне это нравилось.

Все попытки приобщить меня к спорту у Джима заканчивались неудачей, моим жалобным взглядом в его глаза. И он сдавался. Единственное, Джима сильно удивило мое неожиданное желание, которое я ему озвучила, когда мне было 16 лет, и которому не могла дать разумного объяснения, научиться стрелять и метать ножи. И он меня вместе с тренерами активно этому обучал, и скажу без ложной скромности, у меня это стало получаться просто великолепно, как у киллера и наемника в одном лице.

Еще Джим увлекался, как многие афроамериканцы, баскетболом. Я же старалась бывать на его тренировках, а уж на соревнованиях и подавно, даже иногда пропуская занятия, что негативно не отражалось на оценках, так как я была отличницей, экстерном закончила школу и бакалавриат с уклоном на химию и биологию и в 17 лет стала студенткой медицинского университета.

Несмотря на нашу колоссальную разницу в росте, а Джим был 1 м 95 см, я со своим «метр с мотоциклетным шлемом», как любил шутить папа Джима, громче всех болела за своего друга, сидя на трибунах. А в конце, после матча, со всей дури, бежала к Джиму с криками, что он лучший, что он мой герой и висла у него на шее.

Как оказалось, нашей бескорыстной и чистой дружбе некоторые завидовали, это со временем стало очевидно и меня сильно напрягало. Но Джим всегда говорил, что ни один человек, ни одна сила в мире нас не разлучит.

Когда он стал принимать участие в смешанных боях, я хоть и не приветствовала это, волнуясь за Джима, всегда была на его выступлениях, поддерживала и как будущий врач, уже имея медицинские навыки, оказывала ему и его друзьям помощь.

Никто не верил, что мы просто друзья. Сейчас уже и я понимаю, что на тот момент наша дружба переросла в иное, пока незнакомое чувство — во влюбленность, а потом в чистую и трепетную любовь. Говорят всегда трудно хорошим друзьям уловить эту невидимую грань. Джим ее почувствовал первым, но боялся меня потерять, поэтому ждал, когда я сама все осознаю, прочувствую. За это я ему очень благодарна. Он все эти годы трепетно относился к каждому нашему дню, окружая меня невероятным теплом и заботой, показывая мир с самой лучшей его стороны, со стороны любви и надежды. С ним я была счастлива.

И вот как-то в конце осени, в день моего 18-летия, Джим свою победу на ринге посвятил мне, он всегда это делал, но в тот день это было особенно приятно.

Его противником оказался парень из какой-то преступной группировки, работать на которую год назад предлагали Джиму, но он отказался. Бой был долгим, изнуряющим, противники бились так, как будто от этого зависит жизнь.

С самого утра у меня было странное предчувствие расставания с Джимом. Еще, как назло, вспомнились когда-то озвученные им опасения о том, что если с ним что-то случится, кто будет меня защищать и так любить, как он.

Я просила Джима не участвовать в этом бое, но он лишь прижал меня к себе, поцеловал, взял прядь моих волос в руку, вдохнул их запах, закрыв глаза, и сказал: «Зефирка, ты трусишка. Эту победу я посвящаю тебе. Никогда ничего не бойся. Где бы я ни был, пока ты этого хочешь, я буду рядом».

От этих слов мое сердце просто похолодело. Ведь я не представляла своей жизни без Джима и его семьи.

А вот сейчас у меня нет Джима, но осталась его семья и желание отомстить. Боль, какая же боль где-то в душе, так глубоко, что ни слезами, ни криком ее не вырвать из сердца. И нет сил даже плакать.

Я подняла голову и посмотрела на звездное небо.

Когда Джим выиграл бой, моему счастью не было границ, я как всегда поднялась на ринг и просто в прыжке повисла на его руках, он меня подхватил, поцеловал и сказал, что любит. Я же от радости и счастья уткнулась ему в щеку носом, а потом поцеловала.

А затем все как в страшном сне: когда мы выходили из клуба после боя, со мной и Джимом был его друг Рой и брат Джима Грейди. Мы были счастливы, думали поехать к родителям и отпраздновать мой день рождения. Но на нас напали.

Джим с ребятами достойно отбивали атаку 6 человек, у которых было оружие. Неожиданно меня кто-то схватил со спины и стал тащить. Я кричала, кусалась, изворачивалась, пыталась сорвать с лица нападавшего маску, вцепиться в него, выцарапать эти абсолютно бесцветные глаза, за что он меня несколько раз ударил.

Джиму не давали возможности подступиться ко мне. Тогда я от страха за Джима, желая его защитить, вспомнила, как он учил меня выскальзывать из захвата, и сделала это.

А когда я увидела, что на него наставлен пистолет, рванула к Джиму, чтобы заслонить его собой, но он в последнюю секунду развернул меня, закрывая своим телом. Выстрел. Джим еще крепче прижал меня к себе. Я же закричала: «Джим! Нет!»

Потом было еще несколько выстрелов, огнем стала гореть левая часть груди, и я упала рядом с Джимом, который был тяжело ранен. Я приподнялась на правой руке, мы посмотрели друг другу в глаза. Я плакала.

Джим буквально на последнем вздохе улыбнулся и сказал: «Зефирка, у тебя изумрудные глазки. Я люблю тебя. Будь сильной и ничего не бойся. Я буду рядом».

Его глаза закрылись. Я потеряла сознание прямо на груди любимого человека, продолжая крепко держать его за руку, успев произнести слова любви.

Темнота в сознании казалась вечностью. Когда открыла глаза, у больничной койки увидела своих родителей и родителей Джима. В коме я была 4 дня, пуля прошла в 3 сантиметрах от сердца.

Первое, что я спросила, где Джим, в какой он палате и мне надо к нему. На что не последовало ответа.

Сердце екнуло и мне захотелось умереть. Слезы катились по щекам и время остановилось…

На похоронах Джима были все его друзья и родные. Я вообще смутно помню все происходящее, слезы душили, а ненависть к тем, кто убил Джима, возрастала, и я поклялась ему, что стану сильной, уверенной и встречусь с убийцей с бесцветными глазами и теми, кто на нас напал.

Но для меня свет померк, и я как будто провалилась в темную бездну, понимая, что осталась без любимого и родного человека.

Жизнь продолжалась дальше, но без Джима, который погиб, спасая меня.

Наверное, не случайно Джим как-то мне сказал: «Мы столкнемся в жизни со многими трудностями, но сможем успешно справиться с ними. Ведь сила чтобы пройти сквозь настоящую опасность находится внутри нас. Мы знаем, что найдем ее в себе в нужный момент. Я всегда буду рядом с тобой, моя девочка».

Его слова стали мне настоящей поддержкой. «Спасибо, Джим, что ты до сих пор проходишь все невзгоды со мной».

Когда я восстановилась после ранения, пришла в клуб, где Джим тренировался. Шон, понимая мотивы моего прихода, взялся за меня по-настоящему. Все эти годы я усердно тренировалась, полюбила спорт, овладела многими боевыми искусствами, техникой рукопашного боя спецназа, продолжала стрелять и метать ножи, гоняла на мотоцикле и, в конце концов, как говорят парни из клуба, стала не Зефиркой, а Рэмбой.

Трагические обстоятельства в моей жизни стали катализатором роста моего психологического состояния и перемен в мировоззрении.

Из ласковой, беззащитной девочки, какой я была рядом с Джимом, стала сильной, волевой, бесстрашной «сестренкой», готовой за своих растерзать, не моргнув глазом.

Я уже неоднократно принимала участие в смешанных боях, и ребята из клуба всегда меня поддерживали. Причем никогда не дерусь с женщинами, это мой принцип.

Уверена, Джим мною гордится.

На месте шрама от пулевых ранений я сделала татуировку — морду волка, которых любили мы с Джимом. Я его иногда ласково называла «мой черненький волчонок».

Прошло столько времени как не стало Джима, но я никого не подпускала и близко к своему сердцу. Я просто никого даже не замечала. В нем не осталось места для любви. Иногда мне кажется, что сердца у меня вообще нет, оно осталось с Джимом.

Попытки ребят познакомить меня с кем-то или просто разговоры на тему моего одиночества заканчивались тем, что я их била, причем на полном серьезе. И все меня поняли.

Парни стали моей второй семьей. Для многих я стала правда младшей сестрой, Шон — духовным наставником, с ним я взрослела и формировалась как воин. Кстати, Шон тоже афроамериканец.

Все мои трансформации не помешали с отличием получить высшее образование и стать врачом, как я и мечтала с малолетства. Мою мечту всегда поддерживал Джим, который брал в свою большую руку мою маленькую ладошку и говорил, что эти ручки спасут много человеческих жизней, ведь это руки его любимого Ангела.

От моих воспоминаний меня отвлек глубокий и спокойный мужской голос. Не надо быть экспертом, чтобы понять, кому он принадлежит. Громила собственной персоной.

Он поздоровался, я не ответила и даже не повернула в его сторону головы. Тогда он сел недалеко от меня на песок и, проследив мой взгляд, посмотрел на океан. Мы некоторое время молчали.

Мне было все равно, что происходит вокруг, кто все эти люди и что будет потом, кажется, я умерла вместе с Джимом в день моего рождения. Вообще, такое впечатление, что мне не надо было рождаться. Родителям я оказалась не нужна, ребенок явно нежеланный, в день моего рождения погиб мой любимый человек. С тех трагических событий я не люблю и не отмечаю свой день рождения, запретила знакомым и коллегам даже упоминать об этой чертовой дате.

Я чувствовала, как мужчина на меня стал пристально смотреть, именно смотреть, а не рассматривать, потом сказал: «Меня зовут Джамир».

Не дождавшись от меня никакой реакции или ответного приветствия, он продолжил: «Мари, Вы не боитесь здесь, на берегу, сидеть ночью одна?»

Я, не глядя в его сторону, ответила: «А вы еще не убедились, что мне на все наплевать?»

«Убедился. Вы очень необычная девушка. С виду Ангел, а в душе…».

Я его перебила: «Дьявол. Но, опять же, не для всех».

Он протянул мне бутылку вина, предложив выпить.

— Я не пью алкоголь и Вам не рекомендую.

Он усмехнулся: «Первый раз вижу врача, который не пьет».

— А вы предпочитаете попасть под скальпель хирурга с трясущимися руками и сдохнуть от его тремора, когда он случайно заденет важную артерию?

— Мари, почему вы так враждебны?

«Вы мне не нравитесь, и я не люблю людей», — услышал он в ответ, а я села на мотоцикл и рванула в сторону клуба по стрельбе, чтоб выпустить тоску и потренироваться в ночной стрельбе.

Охранник, пропустив меня вовнутрь, усмехнулся: «Мари, ты готовишься к войне?»

Я дала ему «пять» и помчалась в раздевалку.

Отстреляв, порадовалась своим успехам и поехала всторону дома, где меня никто, к сожалению, не ждал, хотя… постой… Около моей двери сидел Мартин.

— Привет, что ты тут делаешь?

Парень встал во весь рост и сказал: «Марусь, можно я у тебя поживу, я расстался со своей, а теперь надо делать ремонт».

«Что делать, прости? Погоди, погоди, она разнесла тебе квартиру? Вот же психопатка», — такова была моя реакция на слова друга.

Мартин только вздохнул. Я же обняла его за руку, так как до плеча не достаю, и сказала: «Без проблем. Мне будет для кого готовить. Живи, сколько хочешь. У меня 4 комнаты и два санузла. Мы можем даже на перекрестках в квартире не встречаться».

И мы рассмеялись, зашли ко мне в квартиру, которая теперь временно станет домом и для друга.

У меня есть хобби, мама научила меня готовить, причем так вкусно, что друзья родителей думали, что я стану известным поваром и открою ресторан. Джима я старалась часто баловать изысканными блюдами, а еще ему очень нравились русские пельмени. А его мама научила меня готовить некоторые национальные блюда. Но когда я осталась одна, то практически перестала готовить изыски, все как-то по-спартански.

Теперь, когда в моей квартире на время обосновался Мартин, мой талант проявился, чему друг был несказанно рад, но в то же время усилил свои тренировки, чтобы не наесть лишние килограммы.

Вернемся к моим необычным пациентам.

Маленький Лемаркус неожиданно для всех попытался назвать мое имя, получилось трогательно и смешно «Маааал». Ребенка можно будет выписать через недельку.

А пока, в дни, когда у меня не было ночных дежурств или они не были перегружены, я позволяла родным малыша отдохнуть, не приходить в больницу, и сама с ним с превеликим удовольствием сидела. Лемаркусу нравились мои волосы и руки, он их внимательно рассматривал, гладил и всегда быстро засыпал у меня на руках и чаще всего под русскую колыбельную.

Его мама сказала, что у Ангелов на руках все дети чувствуют защиту и крепко спят. Меня продолжали назвать Ангелом, я и не возражала. Меня так часто называл Джим.

Что касается пациента, которого я окрестила бандитом, он полностью пришел в сознание, оказался слишком властным человеком, пришлось его достаточно резко поставить на место, напомнив, что если бы он был таким умным, не поймал бы такое количество пуль и не постучался бы в двери «того света». Потом я ему пообещала перекрыть в прямом смысле кислород, если он не прекратит бузить, и мужик сдался или притих, точно не знаю.

Напрягало с его стороны то, что он очень внимательно смотрел на меня, стараясь прикоснуться к моей руке. В один из дней я не выдержала, взяла его за руку, от чего он напрягся и посмотрел мне в глаза.

— Вы же этого добиваетесь уже несколько дней. Я даже знаю, почему вы этого хотите. Пытаетесь вспомнить, кто был первым, кого вы взяли за руку, когда начали приходить в сознание. Правильно?

— Вы догадливая.

— Ну что, выяснили, кто это был?

«Ангел с зелеными глазами», — ответил он.

Все происходящее не слышал, но видел Джамир, практически всегда находившийся рядом с пациентом. И если я не ошибаюсь, он как-то напрягся от увиденного в этот момент.

Я проверила показатели, дала распоряжения дежурной медсестре, сообщила пациенту, что вечером сделаю перевязку и ушла на плановую операцию.

Уже вечером, в конце смены, я делала перевязку бандиту. В палату охрану не пустила, реально «рявкнув» на Джамира и двух охранников, сказав, что, если не доверяют врачам, пусть в следующий раз не везут его в больницу, а сами спасают.

На мою жесткую позицию пациент, чье имя в медицинской карточке было, как я и предполагала, вымышленным, усмехнулся и жестом показал своим, чтобы они не мешали. Те же, в свою очередь, наблюдали за нами через дверное стекло.

Почему перевязку делает врач? Таково распоряжение «старого черта», как вы поняли, главного врача больницы, который мне и подсуропил этого пациента.

Я аккуратно освободила раны бандита от повязок, обработала их, нанесла лекарство. Все это время он не сводил с меня своих глаз, о чем-то думая, даже не морщась от боли, которая, я уверена, была.

«Вы замужем?» — задал он самый банальный вопрос из всех возможных.

«А вы не боитесь, что я вам сделаю очень больно?» — в ответ спросила я.

«У вас красивые глаза серого цвета, как сталь, но мне они казались зелеными», — сказал он (еще бы им не быть серыми, я же злюсь), — и почему с вами так спокойно? — задал он вопрос скорее сам себе. А потом неожиданно протянул свою руку в мою сторону, намереваясь прикоснуться к моему бедру, со словами: «Я хочу вас видеть чаще, меня к вам тянет».

Меня это злило все больше и больше, я остановила его руку и нажала пальцем на одну из его ран, от чего он побледнел и поморщился, и сказала с каменным лицом: «А я ведь могу тебя и убить, гадёныш. И мне этого сейчас очень хочется. Еще один выпад в мою сторону и ты не проснешься. Усек?»

Он в знак капитуляции поднял обе руки вверх, искренне улыбнулся (этой улыбки я не ожидала) и произнес: «Ангел, просто Ангел. Я сражен».

Больше он мне не мешал, просто внимательно следил за моими действиями.

Палату я покидала как торнадо, почти сдвинув с места громилу Джамира своим плечом, при этом два охранника расступились в стороны, не желая попасться на пути разъяренного врача. Странно, но в этот момент Джамир был в ярости, она просто витала в воздухе, и он как-то тяжело выдохнул. Но мне было все равно. Пусть и дальше думает, что я могу убить его друга.

Следующие пять дней прошли в штатном режиме, мы с Мартином прекрасно ладили, все делали вместе, если совпадали выходные, даже продумали дизайн его кухни, которая больше всего пострадала от рук его бывшей.

Я решила сделать ему подарок и нарисовать картину на одной из стен, о чем меня пару лет уже просит друг.

Незаметно подошло время выписки Лемаркуса. Рада, что он выжил, улыбается. Я к нему привязалась. С его родителями мы обменялись контактами и распрощались.

Через несколько дней выписали и бандита. Я заранее подготовила все рекомендации и документы и взяла на этот день выходной, не хотелось встречаться ни с кем из них, а еще больше с главным врачом больницы, с этим подхалимом и взяточником.

Я устроила себе день релакса: побывала в салоне красоты, выпила кофе в кафе, а потом на своем железном коне уехала на берег Тихого океана, села на песок, достала большой блокнот и начала рисовать, совершенно не обратив внимание на то, что за этим занятием я провела почти 4 часа. Зато как я перезагрузилась!

Но видимо спокойного вечера у меня не будет. Раздался телефонный звонок от одного из моих клубных «братиков» Эрика, который сказал, что парни поехали на «стрелку», которую забила одна из группировок.

Я прыгнула на свой байк и, превышая допустимую скорость, рванула к месту, которое мне сообщил Эрик.

В этот раз в основе конфликта лежала стычка в одном из баров. Наш человек заступился за девушку, которую открыто в баре домогался представитель клуба «Огненный Лев» (вот поражаюсь мужикам, почему такие примитивные поводы для конфликтов, никакого разнообразия), который мне известен не с лучшей стороны, это целая преступная группировка. Они отличаются нечестной игрой на ринге, имели место случаи подкупа жюри.

И вот сейчас я уже на месте, оцениваю ситуацию, паркуясь на своем мотоцикле. Я сняла шлем, завязала хвост, надела кепку, поправила перчатки на руках и подбежала к своим ребятам, которые уже находились в процессе выяснения отношений.

Скажу так, ну и твари же эти «Огненные Львы»! Мало того, что нарушают правила боя, так еще и активно используют кастеты и ножи.

Но, как говорят русские: «Мы тоже не лыком шиты!» Шон нами, я думаю, будет гордиться.

Мы, конечно, тоже пострадали: у меня и нескольких парней небольшие ножевые ранения на руках и плечах, у кого-то вывих сустава, который я вправила здесь же, на месте, ушибы, ссадины и незначительные раны от кастетов. Все супер. Мы победили!

А вот «Огненных кошечек», так я их теперь называю, что им не понравилось и вызвало ярость еще во время драки, мы подрали: два сломанных носа, одна челюсть, перелом ноги и отбитые внутренности у двоих, как минимум.

Еще в процессе драки я больше всего подвергалась нападению со стороны одного парня, прямо чувствовалась его ухмылка даже под маской, при этом он внимательно всматривался в мои разъяренные глаза, и в какой-то момент мне показалось, что он тихо прошипел «Зефирка». А вот его глаза, глаза… Я была уверена, что видела их раньше, они особенные.

Мы сидели в клубе перед Шоном, который сурово осматривал нас с ног до головы, становясь более хмурым.

— Почему мне не сообщи, паршивцы?

Тон тренера заставлял нас чувствовать себя виноватыми.

Поскольку пауза затянулась, я решила подключить свои чары младшей «дочери» нашей спортивной семьи, жалобно, глазами котика из мультфильма «Шрек» посмотрела на Шона и сказала: «Тренер, любименький, прости нас засранцев. Мы же отстаивали свою честь, четь семьи, и победили, между прочим… мяу». После этого все дружно в голос засмеялись, включая Шона.

Он выдохнул, коротко поведал, что о нас думает, и мы начали «зализывать» раны, которые получили в ходе битвы.

Обработав своих «братиков», туго зафиксировав свою рану на плече, я села на байк и поехала в больницу. Как раз дежурил Мартин, которому я предварительно позвонила, попросила ждать меня в одной из перевязочных.

Пока обрабатывали мою рану, я поражалась тому, какой у меня заботливый и ворчливый друг. Понятно, что у него более гуманное направление в работе, поэтому-то ему меня и жалко. При этом Мартин как старший брат не переставал в такие моменты напоминать, что я девочка и должна себя беречь, а не хулиганить, как это часто бывает.

Быстро управившись, я обняла и чмокнула в щеку друга и поехала домой, легла спать и всю ночь видела во сне глаза парня, с которым больше всего дралась сегодня. Что-то есть в этих глазах такое знакомое, но что?

ДЖАМИР

Когда в результате стычки с конкурентами и предательства некоторых лиц из нашей группировки в перестрелке пострадал наш босс по кличке «Лютый» (отличается жестокостью, любовью пытать и истязать неугодных и убивающий на месте предателей и слюнтяев), я принял решение доставить его в Центральную больницу города, где у нас имелись свои «подвязки» в лице главного врача — взяточника и трусливой шавки, который за деньги по поддельным документам оказывал нам помощь, латая, спасая наших, конечно же, не ставя в известность полицию.

Последний раз одного из наших спасла молодая хирург, которую он сравнил с Ангелом, о которой сам главный врач говорил с гордостью как о человеке с золотыми руками. Именно ее он и рекомендовал для спасения Лютого, утверждая, что состояние критическое, при этом заломив немалую сумму бабла.

Я мог предположить все, что угодно, но когда мне со стороны показали этого Ангела, запаниковал. Как такая маленькая девушка, на вид которой 18 лет, может быть хирургом.

Я помчался к главврачу, схватил его за грудки и заорал: «Ты, специального, гад, подсунул нам малолетку вместо врача, чтоб она угробила босса? Не хочешь брать ответственность или тебя подкупили? Учти, если он откинется, я взорву на хрен всю больницу!»

На что айболит, изрядно струхнув, сказал: «Она лучшая, поверьте».

Я же вылетел из его кабинета, громко хлопнув дверью.

Мы с охраной сидели под дверями операционного блока, не спуская глаз со стекла в дверях, через которое видно было двери операционной. По истечении 7 часов табло над входом погасло, дверь операционной открылась и вышла невысокая девушка в медицинском костюме, прислонилась к стене и сползла по ней, сев на пол.

У меня запульсировало в висках, рука дернулась к пистолету за поясом, хотелось поубивать всех здесь, начав с главврача.

Девушка несколько минут сидела неподвижно, потом бросила на меня беглый взгляд, поднялась и направилась в нашу сторону. Врач остановилась, сняла маску и сказала, что операция прошла успешно.

Я смотрел на нее и не верил своим глазам: такая маленькая на нашем фоне, с глазами цвета бирюзы, немного бледная и уставшая. Все было как во сне. А дальше я по привычке сделал то, что обычно в таких ситуациях делал — предложил денег за ее работу. Она же в ответ меня послала очень далеко вместе с деньгами, просто прожигая своим взглядом уже не бирюзового, а стального цвета, способным заморозит всю землю, потом повернулась и ушла.

Этот доктор не выходила у меня из головы. Боевая оказалась девочка, моих парней быстро поставила на место, меня «послала» далеко и надолго, ничего и никого не боится, работу любит.

Но меня напрягла моя собственная реакция на увиденное как-то ночью из коридора блока, где лежал босс, и были палаты с другими пациентами, в одной из которых лежал маленький, месяцев 10–11, не больше, афроамериканец, которого тоже оперировала доктор Мари Росси, и к которому она проявляла особое внимание.

В тот день я дежурил вместе с тремя охранниками около палаты. Уже было совсем поздно, когда мимо меня, не обращая ни на кого внимания, пробежала Мари, меня как ветром обдало ароматом ее приятных духов, и вошла в палату к ребенку, из которой буквально через полминуты вышла медсестра и зашла в медсестринский кабинет.

Из любопытства подошел ближе и увидел, как Мари наклонилась к малышу, он потянулся к ней, взяла его на руки и ласково стала гладить его по спинке и целовать в голову. Если честно, я сам испугался тому, что мне эта картина нравится.

Она держала его на руках, а ребенок начал улыбаться и своей рукой сорвал с врача медицинскую шапочку. Ее волосы легли золотым облаком ей на плечи и спину, прикрыв даже малыша, а у меня на миг «остановилось» сердце. Реально Ангел.

Девушка продолжала носить его на руках, что — то говоря шепотом, а может, напевая, но мелкий с такой радостью смотрел на нее, держался за ее палец своей черной ручкой, а потом уткнулся ей в шею и уснул.

У меня как паралич наступил, не мог от увиденного оторвать глаз и пришел в себя, только услышав всхлипывания подошедшей медсестры, которая растрогалась этой картиной.

Меня пугает моя реакция на этого врача. Стал замечать, что ищу её взглядом, когда нахожусь в больнице. Несколько раз пытался начать общение с доктором Мари Росси, в том числе найдя ее сидящей на берегу Тихого океана. Да, да, я начал ненароком, ненавязчиво следить за этой девушкой, пока еще в полной мере не осознавая, зачем.

Видел, как она гоняет на мотоцикле, несколько раз смотрел ее участие в смешанных боях и делал на нее ставки. Не мог отвести глаз от Мари, фигура — улет: подтянутое, натренированное тело, осанка, стройные ноги, округлые бедра и немаленькая грудь при узкой талии делали ее похожей на богиню. При этом лицо действительно было ангельским, а волосы… почему-то волосы завораживали.

Она уверенно держала удары, нападала, ярости ей не занимать, просто громила противников — мужчин с особой дерзостью.

Мои ребята как-то сняли на видео, как милый доктор на пляже избила нескольких парней, которые начали к ней приставать, и победоносно наступила одному на грудь. Причем, что меня поразило, на ее лице не было ни страха, ни паники, она была абсолютно хладнокровна и спокойна. И скажу вам, девчонка — Огонь!

Сидя на берегу, она была такой спокойной и, в то же время, будто опустошенной изнутри. Но контакт не получился, девушка дала понять, что я ей неинтересен.

Меня это удивило, я привык нравиться женщинам, выбирать их, отвергать и никогда не иметь постоянно кого-то рядом, не говоря уже о том, что кем-то интересоваться так, как сейчас Мари. Она полна загадок. И чем больше в нее всматриваюсь, тем четче ощущение, что я ее видел ранее.

Но самым неприятным, как оказалось для меня, была реакция босса на Мари. Когда я увидел через стекло в дверях его палаты, что он взял ее за руку, приходя в сознание, а она ее не убрала, и всматривался в глаза Мари, у меня появилось странное ощущение где-то в груди, похожее на… ревность??? Я, наверное, схожу с ума, этого я не чувствовал никогда, потому что никогда никого не любил. Не может быть!

Такое же чувство, сопряженное с яростью, я испытал в тот момент, когда босс, уже будучи в полном сознании, не отрывая взгляд, рассматривал Мари во время обхода. А когда она сама взяла его за руку и что-то стала говорить, мои кулаки сжались.

События при перевязке босса меня совсем вывели из себя. Стоя за дверями, видел через стекло, что Лютый сначала о чем — то спрашивал Мари, она ему достаточно холодно отвечала, а потом открыто начал ее домогаться, потянул руку к ее бедру, на что она резко нажала ему на одну из ран и что-то прошептала, на что Лютый поднял, усмехаясь, руки вверх, как бы сдаваясь перед ее яростью. Но в его глазах читался восторг этой девушкой, а глаза блестели. Меня это напрягло и сильно.

Мари как торнадо выскользнула из палаты, чуть не сбив меня и двух охранников с ног.

На выписку босса она не пришла, но все рекомендации и документы подготовила заранее. Их мы забрали в кабинете главврача.

Босс хотел лично встретиться с доктором, но оказалось, что она взяла выходной. Я понял по виду Лютого, что его это взбесило. Он расспросил главврача о Мари, но ответ был коротким: врач от Бога, потомственный хирург, руки золотые, характер скверный, все ее любят, но ни с кем не сближается.

Уже сидя в машине, босс произнес: «Когда-то, еще в юности, один шаман предсказал мне, что с "того света" меня вернут руки Ангела с зелеными глазами, но предостерег, что Ангел может принести и смерть. Сначала я посмеялся, чушь какая-то, Ангел не может принести смерть. И вот в этот раз, когда я, видимо, начал приходить в себя, как во сне вспомнил слова того шамана и увидел рядом Ангела, у нее были зеленые глаза. Я ее взял за руку и снова померещился шаман, но смотрел строго. А потом я провалился в темноту. Ангелом оказалась доктор Мари Росси».

«Ее в больнице действительно называют Ангелом, но думаю, это совпадение сказки, рассказанной шаманом, и реальности после наркоза», — ответил я. Этот разговор лично мне был неприятен.

— Но Ангел с характером. Таких женщин даже я еще не встречал. Мне она нравится. Собери на нее всю информацию и понаблюдай, вдруг за ней кто-то стоит.

— Хорошо.

Обсудив все текущие вопросы нашего синдиката, предстоящие встречи и сделки, я поехал к себе в коттедж. На душе было неспокойно, я откровенно нажрался HENNESSY и вырубился.

Всю ночь во сне видел доктора Мари, и что теряю ее. Проснулся в полнейшем душевном раздрайве: почему я ее теряю, если она не моя, и почему так больно было сердцу во сне?

МАРИ

Следующие три недели пролетели стремительно, насыщенно как по работе, так и в плане тренировок, соревнований по рукопашному бою, ремонту в квартире Мартина.

Я закончила картину на его кухне, он был в восторге: парящий в небе орел над океаном в лучах заката.

А еще я ждала выходных, которые решила провести у родителей Джима, они меня давно ждут, да и я соскучилась.

Приготовленные подарки, вкусняшки, в общем, все то, что я собрала для родных Джима, отправила курьерской доставкой в соседний город, куда семья переехала сразу после его гибели. Сама же села на мотоцикл и рванула к таким родным людям.

Меня встретили во дворе всей гурьбой: родители, его братья, племянники. Боже, как я была им рада!

Миссис Амади первая раскрыла объятия и сказала: «Доченька, беги ко мне!» Я же с криками: «Мама, я так скучала!» кинулась ее обнимать. Потом мистер Аксель со словами: «Дай же мне обнять нашу Зефирку» притянул меня к себе.

С моих рук не слазил самый маленький человечек — племянник Джима — полуторагодовалый Эдвун, он как обнял меня, так и не отпускал. А я и рада была этому, он такой сладкий.

Приехала курьерская доставка, и начался разбор подарков. Это так мило!

Мы с женщинами готовили ужин, потом всей семьей за огромным столом долго общались, а когда зазвучала африканская музыка, которую включил старший брат Джима, так захотелось танцевать! Благо мы были во дворе большого дома, где много места. Меня национальным танцам научили Джим и его мама. Я начала двигаться в такт музыки, ко мне присоединились сначала все женщины нашей семьи, а потом и мужчины. Получилось зажигательно!

Вечером мы со старшим братом Джима Грейди (который был с нами в момент нападения) сидели во дворе, он накрыл меня пледом и спросил: «Ты как, Зефирка?»

— Все также, работаю, тренируюсь, иногда дерусь.

— А в личной жизни? Ты совсем расцвела, прохода парни не дают, наверное?

— Понятия не имею, не обращаю внимание. У меня есть Джим.

На мои слова Грейди так нежно на меня посмотрел, и в этом взгляде я увидела благодарность. Он перевел взгляд на кольцо на моей левой руке: «Ты всегда его носишь?»

— Да, снимаю только на операции. Спасибо, что отдали мне его.

— Незадолго до гибели Джим сказал, что очень боится тебя потерять, он сильно тебя любил, ему никто больше не был нужен, волновался, что если его не будет рядом, тебя обидят, и просил, если что-то вдруг в жизни с ним случится, отдать это кольцо тебе.

После этих слов я заплакала, теребя кольцо на пальце. Грейди обнял меня, я уткнулась в его плечо и плакала до тех пор, пока не закончились слезы.

— Прости, Грейди, только у вас в доме я могу быть слабой, как с Джимом.

«Это и твой дом, Мари, а мы — твоя семья. А у тебя действительно глаза изумрудного цвета», — с улыбкой сказал он.

Поговорив еще немного, к нам вышла мама, она села рядом, обняла меня, я же положила свою голову ей на колени, она меня гладила. Я у всей семьи вызываю воспоминания о том, когда мы с Джимом были вместе. У меня такое же состояние рядом с ними.

В комнате маленький Эдвун сладко спал у меня на руке, сопя и раздувая пухлые губки. Почему все афроамериканские детки такие славные? Глядя на него, подумала, что если бы Джим был жив, у нас уже был бы такой же ангелочек, а может и не один. Какими бы они были при такой беленькой маме и темном папе? С этими мыслями я уснула.

Рано утром, чтоб никого не разбудить, села на байк и укатила на встречу с любимым.

На кладбище было тихо, спокойно, легкий ветерок приятно обдувал лицо. Я сидела на траве на коленках перед могилой Джима. Из полевых цветов сплела венок и положила его на плиту: «Я так скучала, Джим. Здравствуй, любимый».

Я говорила с ним обо всем, что происходит в жизни, о своих страхах, сомнениях, успехах и наших с ним планах (именно наших, а не моих, так как без него жизни нет), о наших родителях, семье, и как мне с ними хорошо. Еще просила меня не бросать, быть всегда рядом, поделилась сомнениями насчет парня, с которым дралась, и о его глазах, которые не могла вспомнить, где видела.

Так с Джимом я провела 4 часа, последние часа два просто молчала, наслаждаясь нашей с ним тишиной. Мне очень не хватает в жизни этого человека, и я ценю каждый миг и час, проведенный с ним. Но время пролетело незаметно.

«Я люблю тебя, Джим», — сказала я, поднимаясь, и в этот момент мне на ладонь упал лист клена.

«Спасибо, милый, вижу, что ты тоже меня любишь. До встречи», — улыбаясь, ответила ему я.

Выйдя с территории кладбища, подошла к мотоциклу, облокотилась об него, простояла неподвижно несколько минут, потом надела шлем и поехала домой.

Возвратившись к нашим с Джимом родителям, я встретила их во дворе, обняла.

Папа сказал: «Ты не Зефирка, а ураган, так гоняешь на своем коне», — а сам засмеялся.

Неожиданно в дверь постучали, и племянница Джима впустила в дом мужчину средних лет, бледного, с трясущимися руками. Оказалось, что у его жены отошли воды и начались роды, а медики еще не приехали. Собравшись, мы побежали к женщине.

Зайдя в дом, сразу оценила ситуацию, роды были третьими. Помыв руки, начала действовать. В комнате мне помогал муж женщины, он держал ее за руку, успокаивал, остальных мы попросили выйти. Через час на свет появилась пухленькая черненькая девчушка, которую очень ждали два ее старших брата и родители. Мужчина плакал, обнимая жену.

А потом женщина сказала: «Спасибо, доктор. Мы просим вас назвать нашу дочь». Я растерялась, но посмотрев на это чудо, сказала: «Давайте назовем ее Амади (что означает радость)».

Вот так прошла моя поездка в дом Джима, то есть в дом наших родителей. Попрощавшись со всеми, я уехала, зная, что не раз еще сюда буду возвращаться.

ДЖАМИР

Я начал «присматривать» за Мари, ибо так требовал босс, интерес которого к доктору не пропадал, а усиливался, он даже пару раз присутствовал на боях Мари, и так хотел я сам.

Выяснилось, что живет она одна, родителей не стало пару лет назад, очень поздний, но любимый ребенок, много тренируется у Шона, дружна с командой, своенравна и, совершенно не задумываясь, влезает в драки, защищая своих.

Еще у нее есть друг — коллега Мартин Гарсиа, его я несколько раз видел в больнице, последний даже у нее жил некоторое время; подруг не имеет, ночные клубы, бары практически не посещает, предпочитает одиночество, любит рисовать и может это делать часами.

Реально загадочная девушка. Но что-то в ней мне не давало покоя, что же? И почему мне не хочется, чтобы босс все о ней узнал?

Несколько дней я лично наблюдал за доктором. За ней сложно гоняться по городу и пригороду, она на байке, как ведьма на метле.

В один из дней она закупала неимоверное количество игрушек, игр, детской одежды, покупала книги, какую-то технику и все это чуть позже сгрузили в автомобиль курьерской доставки.

Затем наш объект, сев на мотоцикл, буквально полетела в соседний город, где свернула в район проживания афроамериканцев, припарковалась около большого двухэтажного дома, во дворе которого было много людей, и с криками: «Мама, папа, я так скучала» кинулась в объятия немолодых мужчины и женщины.

«Странно, родители афроамериканцы, как такое может быть, ведь ее родители умерли? Неужели это родители мужа?» — подумал я и как-то заволновался от этой мысли.

Ей рады были все без исключения. Это напоминало праздник большой семьи, в которой только одна дочь беленькая.

Весь вечер семья была во дворе. На руках Мари постоянно был маленький мальчик. Она его ласково обнимала и целовала. «Может это ее ребенок? — подумал я, — похоже на то». От этой мысли стало почему-то грустно.

Интересным был момент, когда Мари танцевала со всеми африканские танцы, при этом подпевая, потом долго сидела на ступеньках дома рядом с темнокожим мужчиной, они о чем-то говорили, и вдруг Мари заплакала, да так горько, что мне стало не по себе. Он обнял ее за плечи, так они сидели некоторое время, пока она не успокоилась. Затем пришла немолодая негритянка, поцеловала Мари, а та положила ей голову на колени. По губам было видно, что Мари называет ее мамой. Все это время я наблюдал за всем в очках ночного видения, ловя себя на мысли, что Мари, даже когда плачет, красива.

Рано утром объект моих наблюдений села на мотоцикл, я проследовал за ней. Странно, но она ехала в сторону городского кладбища. По дороге Мари остановилась около поля с цветами, нарвала букет и… начала что-то с ними делать, но мне не было видно что. Потом продолжила свой путь.

На кладбище девушка опустилась на колени перед одной из могил и положила на плиту венок из полевых цветов. Здесь она пробыла около 4 часов. Она что-то говорила, иногда по ее щекам текли слезы, но она улыбалась. Но два часа она просто сидела и молчала, погрузившись в себя и тишину. Почему-то мое сердце, глядя на это, заныло.

Видимо человек ей дорог, если такая суровая, воинственная Мари сейчас здесь такая маленькая и грустная. Что же за тайны у этого Ангелочка?

Когда Мари приехала к дому этой афроамериканской семьи, она снова попала в объятия женщины и мужчины, которых называла папа и мама. В доме они были недолго, поскольку к ним забежал встревоженный мужчина, а через 3 минуты уже с ним выскочила Мари, и они побежали в один из домов на улице.

Я обратил внимание, что как только Мари вошла в дом, из него вышло человек 5–7, а Мари и мужчина остались внутри. Через час на пороге дома появился плачущий мужчина и крикнул: «Дочка! Доктор назвала ее Амади!». И тут стало ясно, что Мари принимала роды. Похоже, что она и правда несет радость.

Через полтора часа Мари, попрощавшись с семьей, поехала в сторону Лос-Анджелеса, один раз остановившись на заправке. Но и здесь нашему доктору не дели спокойно выпить купленного сока.

Молодой и резвый байкер, следом за Мари приехавший на заправку, слишком открыто, оценивающе посмотрел на нее и решил «подкатить», подошел слишком близко, пока она что-то смотрела в телефоне, и обратился к Мари с каким-то предложением и выжидающе, сверху вниз, стал на нее смотреть.

Реакция этой девушки была бесценна: она медленно оторвала взгляд от телефона, посмотрела в глаза байкеру, взяла его за подбородок, покрутила его лицо, вроде как рассматривая, а потом, неожиданно для всех, наотмашь врезала кулаком в челюсть, от чего парень пошатнулся, чуть не упав, вытаращил на нее глаза, но никаких действий предпринимать не стал.

Я уже был готов вмешаться в этот «диалог». Что уж ему сказала Мари, не знаю, но он извинился и как-то боком стал от нее отходить. А наш врач спокойно надела шлем, перекинула стройную ногу через седло мотоцикла и рванула. Ну а я за ней.

Сидя в кабинете босса, рассказал ему о визите Мари в район афроамериканцев, но о посещении кладбища промолчал, хотел сам узнать, что же это за человек похоронен там и какое место в ее жизни занимает.

Моя мысль о наличии у врача ребенка афроамериканца его разозлила. Мне же было интересно, почему Мари вызвала такое внимание босса: «Лютый, а на кой шут тебе понадобилась эта врач? Ей всего 28, она младше тебя на 20 лет».

Лютый, сделав большой глоток виски, сказал: «Сам не знаю, не перестаю думать о ее глазах, кажется, что если она будет рядом, все будет хорошо. Ничего не говори мне сейчас, Джамир, я сам в шоке от себя».

У меня же внутри бушевала злость, я, как и босс, не мог понять, что происходит, неужели нам она нравится? Нет, не может этого быть.

Месяц, что мы были заняты поездками, налаживали контакты и сферы сбыта своего товара с другими группировками, я Мари не видел, но знал, что ей не дает прохода анестезиолог по имени Харри, который даже пытался ее шантажировать распространением информации, что она участвует в боях без правил.

Когда я понял, что Мари это не нравится, и она его откровенно «отшивает», а он угомониться не может, пришлось ему помочь в этом. Мои ребятки с ним «пообщались», он неделю не мог появиться на работе, но от Мари отстал.

Весь этот месяц я постоянно думал о докторе, она мне часто снится, но каждый раз я ее теряю. Поймал себя на мысли, что начал других женщин сравнивать с Мари, и все проигрывали ей, девочке с золотыми волосами.

Ничего не предвещало беды, когда я возвращался после заключения крупной сделки по оружию из другого штата. Ехал на машине с охраной. Но, как говорится, крысы периодически заводятся не только в канализации, но и в преступных организациях.

Кто «слил» информацию про маршрут нашего движения, не знаю, разберемся позже, а пока на трассе нашу машину начали обстреливать из двух джипов, подрезая нам путь и сталкивая с дороги в кювет.

Машина резко затормозила, когда недалеко от нас прозвучал взрыв. Мы начали отстреливаться. В ход пошли не только пистолеты, но и автоматы. Нападавшие были в масках. В ходе перестрелки убитых и раненых было много, мои парни погибли, я продолжал отстреливаться, в принципе, уже понимая, что шансов выжить мало.

Неожиданно со стороны моего автомобиля услышал голос Мари: «Мужик, ты как, справишься сам или помочь?»

На мгновение подумал, что схожу с ума. Воспользовавшись несколькими секундами, повернул к ней свое лицо и услышал: «Опачки, Джамир собственной персоной. Так помочь?»

«У тебя нет оружия, прячься», — сказал я ей.

Она оценивающе на меня посмотрела и в эту же секунду выстрелила в нападавшего, и тот упал, а потом что-то метнула в сторону другого, он рухнул на землю. У меня мелькнула мысль, что с этой девочкой можно выиграть любую войну.

Мы продолжали отстреливаться, она действовала как заправский спецназовец, а в какой-то момент, неожиданно для меня раздался взрыв, потом второй и оказалось, что эта маленькая бестия с ангельским личиком взорвала автомобили напавших.

А вот я был сильно ранен и не сразу это заметил, а только тогда, когда силы стали покидать от потери крови. Что было потом, помню смутно. Мари произвела еще несколько выстрелов, потом что-то делала около моей машины, чем-то прижала мне рану на животе, тащила меня куда-то, больше ничего не помню.

Пришел в сознание в больничной палате. Когда начал вспоминать все произошедшее, немного запаниковал. Если документы по сделке попадут в руки Интерпола, ФБР или конкурентов — конец. Второй вопрос, как я здесь оказался.

В палату вошел врач среднего возраста, улыбнулся: «Вот и хорошо, вы пришли в сознание, везунчик вы наш, хотел бы я себе такого ангела-хранителя».

Он еще около меня покрутился, посмотрел на мониторы, осмотрел мой живот. Только сейчас я понял, что получил ранение.

«Доктор, а как я сюда попал?» — задал я вопрос.

— Вас привезла девушка на мотоцикле. Она теперь легенда нашей больницы.

— В каком смысле?

— В прямом. Я бы не додумался привязать вас, огромного мужчину, находящегося без сознания, к себе ремнями безопасности из автомобиля. Привезла к нам и сама прооперировала, так как наш врач был занят, больница небольшая. Я и не подумал бы, что она хирург, слишком юная. Пулю она вам на память просила передать.

Я посмотрел на тумбочку, в сторону которой кивнул головой врач, и увидел пулю.

Минут через 10 после ухода врача в палате появился Лютый, сел на стул рядом с кроватью и задумался, потом произнес: «Она точно наш Ангел — хранитель».

— Ты это о ком?

— О докторе Мари Росси.

Он выдержал паузу, затем продолжил: «Когда на тебя и охрану напали, она оказалась недалеко от вас и, видя, что ты ранен, из твоей машины забрала все папки с документами, телефон, два пистолета, взорвала твою машину и привезла в эту больницу, до Лос-Анджелеса ты бы не дотянул.

Здесь, узнав, что местный хирург на операции, сказала, что сама тебя прооперирует. Руководство больницы не хотело чужака пускать в свою операционную, так она главврачу угрожала пистолетом, и он в течение 10 минут организовал ей и операционную, и бригаду. Потом, правда, предложил ей перейти в его больницу, когда понял, что классный хирург!

Она тебя спасла, шов сказала, что сделала косметическим, а то тебя в мужья никто не возьмет. Вот ведь дьяволенок».

Я лежал и переваривал эту информацию: «А документы по сделке? Пропали?»

— Как ты думаешь, от кого мы узнали, что с тобой? Правильно, от Мари. Она, как только тебя прооперировала, набрала с твоего телефона меня, сказала, где ты, в каком состоянии и чтобы я лично приехал и забрал документы и оружие, которые были в машине, и которые она оттуда вытащила перед тем, как ее взорвать. Сказала, что меня знает, а других нет. Я приехал. Она мне лично передала все и сказала, чтоб я проверил каждый лист у экспертов на предмет отсутствия ее отпечатков на документах. Умна девка, очень умна.

Знаешь, что она ответила на вопрос, зачем взорвала нашу машину? Чтоб конкуренты не вычислили где ты и бумаги, чтоб думали, взлетели на воздух и не начали искать или преследовать.

— А где она сейчас?

— Как только дождалась меня, сразу поехала в Лос-Анджелес, сказала некогда ей с нами возиться, тебе ничего уже не угрожает, а ей надо работать.

Через пару суток меня перевезли в больницу, где работал тот врач, который меня «штопал». Правильно, Мари Росси.

На поправку я шел быстро, но девушка была холодна, как всегда, слова из нее вытянуть было невозможно, но меня просто «распирало» выяснить детали.

И вот в один из дней, когда я уже начал ходить, зная, что Мари на суточном дежурстве и у нее сейчас нет операции, постучал в дверь ординаторской и вошел.

Доктор сидела на диване, поджав ноги по-турецки, и делала зарисовки в своем альбоме. Мой ночной визит ее совершенно не смутил, она указала на стул, предложив сесть, внимательно посмотрела на меня, а я, как мальчишка, проглотил свой язык, любуясь ею.

Разговор начала Мари: «Вас интересуют детали нашей встречи на трассе, так ведь?

Я в ответ кивнул головой. Она продолжила рисовать и сказала: «В тот день я была у друзей в соседнем штате. Когда ехала по трассе обратила внимание на два джипа, в которых сидели парни в черных масках. У одного на плече была татуировка — пантера. Это преступная группировка, так и называется «Пантера», с ними я несколько раз встречалась на ринге, и мне они не нравятся, мягко говоря. Сразу поняла, что поехали творить беспредел, они всегда грязно играют.

Долго ждать не пришлось, издалека увидела весь ваш конфликт, начало перестрелки. Оставив мотоцикл на расстоянии, пробралась к вашей машине, а дальше вы знаете».

— А зачем взорвали все машины?

— Чтоб одни не начали погоню, а других не нашли конкуренты.

Я не сводил с нее глаз.

— А почему все документы, оружие и телефон не передали властям, а вернули нам?

— Если вы до сих пор в преступном синдикате и власти вами не интересуются, зачем им ваши бумаги и стволы?

— Резонно. А почему спасли меня, я же бандит?

— Я врач. И для меня все равны. У вас еще есть вопросы ко мне?

— Нет. Спасибо, что спасли меня.

— Не за что. Это мой долг. Джамир, идите в палату, вам нужно лечь и отдохнуть.

Я вышел из ее кабинета, находясь в странном, незнакомом мне состоянии.

На следующий день у Мари был выходной. Я весь извелся от мыслей, анализируя каждое ее слово, мне как-то не хватало этой девушки, была потребность увидеть ее.

От души отлегло, когда моего доктора вызвали ближе к вечеру на операцию какого-то должностного лица, который отказывался ложиться под нож другого хирурга.

Увидел в окно, как она паркуется на своем мотоцикле, снимает шлем, и как роскошный волос рассыпается по ее плечам, как грациозно перебрасывает ногу и слезает с железного коня. Это впечатляло. Она очень красива.

Как я понял, операция, которую проводила Мари, длилась несколько часов, все закончилось хорошо, но уходящей домой я ее не видел, поэтому решил посмотреть, в ординаторской она или нет.

Набравшись наглости, слегка постучав в дверь, тихо вошел в кабинет. Мари сладко спала на диване, поджав под себя ноги, а ладошки по-детски подложила себе под щеку. Видимо ей снилось что-то не очень хорошее, она постанывала во сне. Я присел на корточки около ее головы, погладил по волосам и легко, осторожно поцеловал в макушку. От нее так вкусно пахло и исходило невероятное по ощущениям тепло. Мари перестала стонать и улыбнулась во сне. Я еще некоторое время любовался ею, потом накрыл пледом, который лежал на кресле, и вышел.

У меня появилось стойкое желание прострелить что-нибудь главврачу, который так изматывает этого доктора.

МАРИ

Я проснулась около 6 часов утра, привела себя в порядок и встретилась с Мартином в кафе больницы, потом с удовольствием поглощала омлет и кофе с шоколадным печеньем.

За соседним столиком завтракал Харри, который, наконец-то, прекратил мне докучать. Потом к нам подсели несколько коллег. По завершении завтрака все разошлись по отделениям, я провела обход своих пациентов и засела за нелюбимое занятие всех врачей — бумажную работу.

Где-то в середине дня главврач больницы собрал заведующих отделений, а те, в свою очередь, довели до нашего сведения информацию о предстоящем юбилее больницы, чему будет посвящено светское мероприятие в одном из элитных банкетных залов города, куда приглашены меценаты, спонсоры и представители мэрии. Дресс-код — вечерние платья и строгие костюмы.

«Боже, как я не люблю такие тусовки», — прошептала я, на что Мартин таким ехидным голосом сказал: «Ну, наконец-то ты наденешь платье и приедешь не на байке».

Я его ткнула локтем в бок: «Не умничай, пойдешь со мной по магазинам платье и туфли выбирать».

«С превеликим удовольствием», — с улыбкой котика ответил Мартин.

Поскольку до мероприятия оставалось еще 10 дней, я все эти вопросы отложила на потом и забыла о них напрочь.

За 3 дня до мероприятия мой друг начал «выносить мне мозг» необходимостью готовиться к светскому выходу и потащил по бутикам. Если честно, у Мартина отличный вкус, он лично занимался подбором мне платья и туфель. Я с роду столько не вертелась перед зеркалом и не примеряла такого количества нарядов. Но он был непреклонен, несмотря на то, что я начала ныть уже после второй примерки.

Наши труды не пропали даром. Платье было выбрано синего цвета, длиною в пол, с глубоким вырезом на спине, очень сексуально подчеркивающее мою фигуру. Образ получился прямо — таки роскошный. Продавцы в магазине с восторгом посмотрели на нас и почти хором сказали, что перед ними превосходная пара. Мы же только переглянулись и засмеялись.

Когда вышли из бутика, Мартин лукаво улыбнулся: «Марусик, может правда станем парой?»

«Да ну тебя, шутник, — ответила я и повисла на его руке, — я хочу кушать, Мартин, давай где-нибудь приземлимся».

Потом мы ужинали, весело трепались обо всем и ни о чем.

В назначенный день, в установленное время мы с Мартином вместе приехали к одному из самых дорогих банкетных залов города.

Бросив взгляд по сторонам, обратила внимание на большое количество охраны, стоящей как по периметру здания, так и при входе.

Под руки с Мартином мы попали в первый зал, где гости вежливо общались, им предлагались напитки, в общем, светские львы и львицы пялились, оценивая друг друга, прицеливаясь, с кем выгодно заводить знакомства.

Мартин взял бокал шампанского, а я минералки, и мы встали в стороне, беседуя о своем. На нас было обращено много взглядов. А все почему? Да потому, что мы, как никогда, поработали над своими образами под бдительным контролем моего спутника.

На нем был элегантный черный костюм от Армани, белоснежная рубашка и галстук, которые, кстати, я ему выбирала, и черные туфли ручной работы. Этот строгий стиль хорошо сочетался с его внешностью: слегка смуглая кожа, черные как смоль волосы и очень темные глаза.

Ну а на мне — платье, которое мы выбрали, классические лодочки на высоком каблуке. Волосы крупными локонами лежали на моих плечах и спине, частично прикрывая вырез, на лице легкий макияж, подчеркивающий синеву глаз, а на пухлых от природы губах матовая помада. Нас все принимали за пару, что очень забавляло.

Все это время мне казалось, что «в спину дышат», кто-то не спускал с нас глаз. Это заставляло внимательно следить за обстановкой, ну и маленький пистолет и нож под платьем принцессы никто не отменял, как вы понимаете. Я не доверяю людям, тем более на таких мероприятиях.

Через полчаса гостей пригласили во второй зал, где были установлены кресла, стояла трибуна для официальной, пафосной и пустой болтовни. Все расселись по местам.

Выступающих было несколько, в том числе и тот бандит, которого я оперировала (Лютый). Он говорил о том, как важна медицина, наша больница и т. д. и т. п. Скукотища, еще если знать, кто он и чем занимается.

Пока он говорил, его взгляд часто устремлялся на меня, но я делала вид, что не знаю этого человека, сохраняя равнодушие. После этого было предложено в другом зале пообщаться в непринужденной обстановке.

Среди приглашенных гостей были представители иностранных фирм, в том числе поставляющих медицинское оборудование и препараты.

Ко мне подошел представитель итальянкой компании и на очень слабом английском выразил свое восхищение, сказал, что все это время он не спускает с меня глаз и его поездка в Лос-Анджелес того стоила, и я ему понравилась.

Какого же было его удивление, когда я начала с ним говорить на итальянском языке. Он со свойственным итальянцам темпераментом на пол зала радостно вскрикнул, кинулся целовать мне руки, на что я засмеялась, взял меня под локоть, и мы достаточно долго беседовали. Паоло оказался умным, начитанным человеком с потрясающим чувством юмора и весьма живым характером.

В зале с некоторым непониманием смотрели на меня и Паоло, никто не ожидал, что я так свободно говорю по-итальянски. Потом к нам подошел Мартин, я ему представила Паоло и некоторое время выступала в роли переводчика.

В зале заиграла живая оркестровая музыка, звучал вальс.

Мартин подошел ко мне, поклонился, протянул руку, приглашая на танец.

Мы вышли в танцевальную часть зала. Это был наш с ним танец. Почему наш? А все потому, что Мартин как-то еще в университете проиграл мне пари и целый год ходил со мной на занятия по танцам. Да так втянулся, что мы даже в конкурсах с ним участвовали и занимали первые места. Вальс получался лучше всего, и мы любили этот танец.

Вот и сейчас взгляды присутствующих были обращены на нас. В этом танце мы как будто парили, кружась по залу, оставляя где-то за пределами этой музыки проблемы, растворялись в движениях и взглядах. В этом весь вальс, грациозный, нежный и благородный.

Когда музыка стихла, Мартин мне галантно поклонился, поцеловал руку, а я ему ответила легким реверансом, и мы отошли в сторону, где во все горло «Брависсимо» кричал Паоло.

К нам с бокалом вина подошел главврач нашей больницы и сказал, что и не предполагал, какие талантливые у него сотрудники. На что я съязвила, что он нас вообще не знает и лучше бы ему ничего не знать о нас и дальше, чтоб не усложнить свою жизнь и спать спокойно.

В целом вечер проходил на удивление хорошо. Но чей-то взгляд скоро оставит ожог на моей голой спине!

Неугомонный Паоло продолжал много говорить, звал нас с Мартином в гости в Италию, потом предложил выпить и очень удивлялся, что я совсем не употребляю спиртного. Но когда Мартин сказал, что я хирург, кинулся снова целовать руки и восхвалять небеса. Какой же он все-таки смешной и излишне темпераментный.

Неожиданно я встретилась взглядом с Джамиром, который стоял со своим боссом и еще нескольким мужчинами. Он поприветствовал меня, подняв вверх бокал и кивнув головой. Я слегка кивнула в ответ.

Через несколько минут оркестр заиграл аргентинское танго. Паоло преобразился, принял серьезный вид и поклонился мне, протягивая руку для танца.

Мартин мне подмигнул, зная, что я обожаю танго. Я приняла приглашение, и мы с Паоло вышли на центр зала. Кто-то приглушил общий свет, а на нас направил рассеянный луч. Мы были единственными, кто решился на этот танец. Обстановка действительно соответствовала моменту!

Страсть аргентинского танго всегда захватывает танцующих, партнеры напоминают влюбленных людей, переплетаются телами и взглядами, желают овладевать друг другом, подчинить, и в то же время отталкивают друг друга. Танго — это любовь, сила и трепет, расставание и встреча!

Мы с Паоло в этот момент просто жили музыкой, разговаривали нашими страстными взглядами, здесь были только мы и танго. Когда прозвучал последний аккорд, и мы разомкнули руки, отходя друг от друга, но держа зрительный контакт, в зале повисла гробовая тишина, а потом раздались овации.

Паоло подошел ко мне, встал на колено, стал целовать руки и одаривать меня комплиментами, сказал, что давно так не танцевал, что он сражен.

Светский раут продолжался, но мне так захотелось уехать от этой суеты и пафоса, что я стала жалобно посматривать в сторону Мартина, который стоял чуть в стороне, зная, что мой друг, как и я, не любит шумные мероприятия. Я показала ему 5 пальцев, что означало встречу в холле через 5 минут. Мартин мне слегка кивнул в знак согласия, подмигнув. И я, стараясь быть незаметной, вышла в холл.

Меня тут же окликнул мужской голос, обладателем которого был Джамир: «Доктор, Вы уже уходите?»

Я повернулась в его сторону: «Да».

Джамир смотрел мне в глаза.

«Вы сегодня потрясающе выглядите», — сделал он мне комплимент.

«Я знаю, — ответила я, — у вас ко мне еще есть вопросы? Если нет, то мне пора. И прекратите за мной наблюдать, а то я могу разозлиться. Всего доброго».

Я развернулась и пошла к выходу, где меня уже несколько секунд ждал Мартин. Джамир остался стоять на месте и смотрел мне вслед.

ДЖАМИР

Мы с Лютым и еще несколькими нашими людьми, как спонсоры, должны были присутствовать на мероприятии, связанном с деятельностью Центральной больницы Лос-Анджелеса. Список приглашенных лежал сейчас передо мной, и в нем я нашел имя доктора Мари Росси.

Удалось выяснить, что она не любит мероприятия такого формата и всячески пытается их избегать. Поэтому босс дал четко понять главврачу, что этот доктор обязательно должна присутствовать на банкете.

Лютый предположил, что эта бестия и Ангел в одном лице, если какой-нибудь кретин ее затронет, устроит публичную казнь. Я же с нетерпением ждал этой даты, посто хотелось посмотреть на Мари в такой обстановке.

Но она превзошла все наши ожидания.

Когда мы с еще пятью «партнерами» стояли в стороне, откуда хорошо просматривался холл и вход в здание, увидели, что из припарковавшегося около главного входа автомобиля вышел высокий, статный молодой мужчина, подал руку пассажиру, и из машины вышла девушка, которая сразу заставила нескольких прохожих, находившихся неподалеку, обернуться.

От нее сложно было оторвать взгляд. Длинное платье синего цвета потрясающе смотрелось на ее белой коже и гармонировало с волосами, подчеркивая идеальную фигуру.

Она мило улыбнулась, легкий ветерок пробежал по ее длинным локонам. Девушка была спокойна, изысканна и походила на Богиню. Это была доктор Мари! Вся наша группа не спускала глаз с этой элегантной пары.

«Кто он?» — злобно спросил Лютый меня, откровенно пожирая девушку глазами.

— Друг времен университета, вместе работают. Он просто друг, не более, успокойся.

— Но смотрит он на нее не как друг! Не спускай с нее глаз.

Я бы и без этих указаний не отводил от доктора глаз.

Она прошла со своим спутником в первый зал, и только глядя ей вслед, увидел умопомрачительный вырез на ее спине.

Мари со своим коллегой мило беседовали, при этом бросала внимательные взгляды на окружающих. «Осторожная девочка», — подумал я.

В зале, где проходила официальная часть, Мари сидела во втором ряду, с краю, рядом со своим спутником. Я же незаметно занял место сзади неё.

Даже не помню, кто и какую именно чушь нес с трибуны, я смотрел на ее спину и волосы и с наслаждением вдыхал аромат ее духов. Рука сама тянулась прикоснуться к ней. «Черт, Джамир, ты совсем рехнулся?» — останавливал я сам себя.

Во время выступления Лютого он слишком часто смотрел на Мари. И я знал, что это взгляд хищника, собственника.

Но судя по положению тела Мари ее это совершенно не беспокоило и не вызывало никаких эмоций. А вот я почему-то нервничал.

Но Мари нас с Лютым «добила» тем, что потрясающе исполнила вальс в паре со своим коллегой. Она парила, кружилась в воздухе, казалось, что совсем не касалась пола, а ее партнер своими большими руками нежно ее поддерживал.

Этот вальс вскружил голову всем присутствующим, играла живая музыка, складывалось впечатление, что мы на балу. Какая же она нежная в танце! Они хорошо смотрелись вместе.

Глаза Лютого горели, он, как и я, не сводил глаз с танцующей пары.

Ранее мы столкнулись с непреклонной, дерзкой и смелой Мари. Сейчас перед нами Ангел, парящий над землей.

Я был уверен, что больше это мероприятие ничем не удивит, легкое потрясение я уже испытал. Но, как говорится: «Еще не вечер, господа, еще не вечер».

Наши люди, как и мы с Лютым, внимательно следили за всем, что происходит в зале, в том числе опасаясь реакции Мари, помня, как она взорвала три автомобиля и угрожала боссу.

Напряглись мы в тот момент, когда к доктору подошел восторженный итальянец Паоло — миллионер, владелец крупной фирмы по изготовлению медицинского оборудования, и стал ей что-то говорить. Она же, мило улыбнулась и стала активно отвечать на итальянском! Паоло от восторга чуть не прыгал на месте. И шут его знает, о чем они говорили.

Когда подошел спутник нашего доктора, она представила его итальянцу и некоторое время переводила разговор между мужчинами. Такое впечатление, что Мари всю жизнь проводит на светских балах и раутах.

Наш основной шок, оказалось, был еще впереди.

Заиграло аргентинское танго. Паоло подошел к Мари, глаза которой «заиграли», выпрямился, как истинный джентельмен поклонился, протянув ей руку. Мари грациозно положило свою ладонь в его, приняв предложение, и они вышли в центр зала.

Хочу сказать, что такого страстного танца, как в исполнении Паоло и Мари, я никогда не видел и не увижу больше! Они двигались так, что казалось, рассказывают историю своей любви, своих желаний, находясь под лучом света, направленного только на них, что придавало обстановке интимности. Их ноги, тела переплетались, глаза смотрели в глаза, не отрываясь, они казались любовниками, которые то расставались, то страстно воссоединялись. Это было зрелищное аргентинское танго. Никто не ожидал от этой пары, которая познакомилась пару часов назад, такого исполнения.

Несколько секунд все было погружено в тишину, а затем шквал аплодисментов.

Паоло встал перед Мари на колени, целовал ей руки, не переставая что-то говорить. Она же мило улыбалась, потом рассмеялась и бегло ответила итальянцу.

«Твою мать, что происходит? Что творит Паоло? Почему она с ним говорит свободно на итальянском? Кто она, черт возьми?» — сначала просто рычал Лютый.

Но когда эти двое исполняли танго, казалось, что Лютый залпом выпил пол литра вискаря, пока, не отрывая взгляда, смотрел на танцующих Мари и Паоло.

«Охренеть, вот вам и хирург, — выдохнул Лютый, и его лицо стало серым от злости, — а она страстная девочка. И сколько сюрпризов еще может преподнести, как думаешь?»

«Это всего лишь танец, а итальянцы все темпераментные, не парься», — я не хотел внимания босса к Мари, сам не знаю почему.

«Надеюсь, Паоло не сделал ей предложение, пока стоял на коленях? — выдавил из себя Лютый, — пригласи ко мне его начальника службы безопасности».

Через три минуты к нам подошел сопровождающий Паоло человек и на вопросы Лютого, улыбаясь, сказал: «Нет предложения пока не сделал, но в восторге от этой девушки. Она действительно умна, воспитана, аристократична, свободно говорит на итальянском и успела покорить сердце господина Паоло».

Лютый распорядился изъять все видеозаписи с мероприятия и принести ему.

Затем Мари направилась к выходу, и в холле я ее окликнул.

Когда она обернулась, я правда поверил в чудеса. Ее глаза были синего цвета, взгляд глубокий, уверенный. Я замер и любовался ею, мне казалось, что тону в ее глазах.

Разговор не получился, на мой комплимент ей было наплевать, и она дала четко понять, что ей известно, что мы за ней наблюдает, пригрозила и сказала не злить ее.

Почему она всех держит на расстоянии, откровенно отталкивая?

Мне захотелось напиться.

МАРИ

Оказавшись дома, я приняла ванну, включив джаз, и час плавала в пене, наслаждаясь моментом. Укутавшись в банный халат и повязав на мокрые волосы полотенце, пошла на кухню, налила чай, в зале включила канал с мультфильмами и окончательно расслабилась.

Потом сняла полотенце, усмехнулась своим кудряшкам в зеркале, надела любимую пижаму и пошла в спальню. На большой кровати сидел огромный плюшевый медведь, на него я облокачивалась, когда читала или работала за ноутбуком. Я залезла на кровать и взяла наш с Джимом альбом с фотографиями.

«Джим, а нам есть что вспомнить, мы с тобой счастливые люди», — вслух произнесла я, и за просмотром альбома уснула.

Всю ночь видела во сне Джима, он о чем-то меня предупреждал, говорил вернуться в последний день. Когда я вижу любимого во сне, я счастлива.

Проснувшись, помнила сон во всех деталях, но чего-то в нем не хватало и это не давало покоя. Глаза, глаза какого-то парня.

День на работе выдался сложным, с Мартином виделись всего 15 минут пока, стоя в кафетерии, уплетали бутерброды и пили кофе. У нас это был первый за день прием пищи. Было три операции, одного пациента не спасли, такое тоже бывает.

Вечером я поехала на тренировку, отвела душу в спарринге с одним из «братиков», 3 часа физической нагрузки пролетели как 10 минут. В теле приятная усталость, в голове порядок. Вот в таком состоянии я приехала домой и через час уже спала, завтра ведь выходной.

Ночью позвонила мама Джима, она плакала, и я не сразу поняла, что произошло. Сердце замерло, когда она сказала, что с маленьким Эдвуном беда, он в больнице, в реанимации. Затем трубку взял Грейди, рассказал, что у малыша высокая температура, он задыхается, но диагноз пока не поставили.

«Грейди, я сейчас выезжаю к вам, продержитесь, на месте разберемся».

Быстро собравшись, а на часах было 2 ночи, взяла ключи от байка, шлем, рюкзак и уже через 5 минут выехала на дорогу.

ДЖАМИР

Начальник службы охраны позвонил мне в 02 часа 10 минут, доложив, что доктор села на мотоцикл и на бешеной скорости едет по городу в сторону трассы.

«Что еще она затеяла? Если поехала к мужику, убью!» — вслух рявкнул я и стал одеваться, сам удивляясь своей реакции, которая меня начинала бесить, я не понимаю уже ничего. Мари вызывает странные чувства.

Я запрыгнул в джип и по маршруту, который мне сообщили, поехал вслед за доктором.

«Что же за проблемная девка, смерти ищет, вот куда поперлась ночью?» — я рвал и метал, сжимая руль до белизны в костяшках пальцев рук.

МАРИ

Через час я уже была в больнице, куда доставили Эдвуна. Меня встретили родители Джима и Грейди. Понимая, что объективную картину скажет только врач, мы стали его ждать вместе с результатами исследования.

Минут через 20 вышел пожилой врач и сказал, что мальчику срочно нужно полное переливание крови, иначе он не проживет и пару часов, но в базе такой редкой группы нет.

Грейди просто без сил сполз по стене на пол и обхватил руками голову.

Я понимала, что мысль потерять ребенка его сводила с ума. Ведь у мальчика не было матери, она ушла от них, как только родила Эдвуна.

«А какая у Эдвуна группа крови?» — спросила я.

«Четвертая положительна, — последовал ответ врача, — но ни у нас, ни в других больницах города, даже в соседних штатах нет такой группы крови в базе, это одна из самых редких групп, встречается только у 4–5 % населения мира».

«Доктор, у меня 4 положительная, давайте приступим к переливанию, я выступлю донором. Я здорова, не пью, не курю, лекарства не принимаю», — предложила я.

Врач с облегчением выдохнул, обнял меня и сказал: «Слава Богу, пройдемте». Семья осталась в молчаливой растерянности, толком не понимая, что происходит. После того, как у меня взяли все анализы, еще раз проверили кровь на совместимость, я переоделась в стерильный комплект и вошла в реанимационное отделение, где лежал Эдвун.

ДЖАМИР

Я пёр на своем джипе с такой скоростью, что сам себе напоминал героя из фильма «Такси», стараясь не потерять из поля зрения Мари, которая реально летела, а не ехала на своем байке.

Она двигалась в сторону города, в котором как-то была в афроамериканском районе.

Я видел, что она остановила мотоцикл около больницы, спрыгнула с него и пулей влетела в здание. Я же проследовал за ней.

Перед реанимационным отделением сидели афроамериканцы, человека 3–4, по их состоянию было видно, что произошло что-то плохое. Мари подбежала к ним, о чем-то спросила, молодой мужчина ей ответил, и они стали ждать. Девушка обняла этого мужчину, гладила его по голове, видимо он плакал.

Потом она подошла к женщине, села на корточки пред ней и ласково провела по лицу своей ладонью, вытирая слезы. Та в ответ погладила Мари по голове.

Через какое-то время вышел врач, обратился к присутствовавшим, и стало ясно, что новости совсем уж плохие.

Немолодая женщина в голос заплакала, а парень просто сполз на пол по стене.

Мари задавала доктору вопросы, он отвечал. Потом она что-то ему сказала, они ушли в отделение.

Я незаметно сел недалеко от этой семьи, чтобы слышать, что происходит.

Прошло несколько часов пока пожилой врач вышел и сказал: «Девушка спасла мальчика, мы сделали ему полное переливание ее крови».

От услышанного у меня похолодели руки. Я как последний критин, моральный урод ехал и думал, что она к мужику так мчалась, а на самом деле ребенка спешила спасти, отдав ему свою кровь. В висках стучало, от кома в горле как-то стало не хватать воздуха.

Тут в больницу вбежал немолодой афроамериканец, которому молодой мужчина громко сказал: «Отец, Мари спасла твоего внука, ему сделали переливание ее крови. Он выжил, отец, он выжил!» — и заплакал.

Мужчина сквозь слезы причитал: «Доченька, наша Мари, наша Зефирка, спасибо, спасибо, родная».

Слушать и видеть это было тяжело. Я собрался выйти на улицу покурить, как вышел врач. Его спросили, когда Мари можно забрать, он ответил, что она сейчас спит, много крови отдала мальчику, ей нужно несколько часов побыть в больнице под контролем врачей, но она просила ее не забирать, сказала, что к вам приедет на следующей недели, велела не волноваться и передать, что всех вас любит.

Врач сказал: «Все уже хорошо, идите домой, отдохните, девушка и малыш в порядке, они оба спят в одной палате, мы даже койки им сдвинули по ее просьбе».

Парень улыбнулся: «Он всегда рядом с ней спит спокойно и очень скучает». Семья направилась к выходу, а я остался сидеть, осмысливая произошедшее.

«Почему я — человек, у которого руки по локоть в крови, убивающий людей и сам неоднократно подвергавшийся нападениям, так реагирую на происходящее, меня ведь это не касается, что происходит со мной, почему Мари появилась, и моя жизнь перестала быть прежней, и почему ее семья — это афроамериканцы?» — думал я.

Вопросов много, ответов нет, а в душе холод.

Заплатив кое-кому, мне позволили через стекло посмотреть на Мари. Она лежала бледная, но спокойная, глаза были закрыты. Рядом с ней совсем маленький афроамериканец. Девушка держала малыша за ручку. Оба спали.

Выйдя на улицу, сел в свою машину и понял, что хочу плакать, тупо смотрел в ночь, и вдруг стало страшно за Мари. Я боюсь, что она исчезнет из моей жизни.

Утром узнал, что Мари и мальчик в порядке, и ее смогут выписать сегодня. Ясное дело, что сама на мотоцикле она назад вернуться не сможет, поэтому распорядился, и мои парни перевезли байк к ее дому на парковку. А сам решил забрать Мари и лично отвезти после выписки домой.

Но мои планы были разрушены, когда к больнице на приличной скорости подъехало два автомобиля и три мотоциклиста, всего человек 11, среди которых половина были афроамериканцы, включая немолодого мужчину.

Когда их рассмотрел, то в нем узнал тренера клуба боевых искусств Шона. Трое остались на улице, остальные вошли в здание больницы.

Через час Шон вышел, обнимая Мари за плечи. Она была бледная, но улыбалась, парни ринулись ее обнимать, один даже подхватил на руки и закружил, за что от Шона получил подзатыльник. Один парень нес рюкзак и куртку Мари.

Она глазами искала свой байк, но Шон ей что-то сказал, она удивленно на него посмотрела, кивнула головой и подошла к одному из автомобилей.

Шон укутал Мари пледом, заставил ее лечь на заднее сиденье, все сели в машины и на мотоциклы и тронулись с места.

Я же продолжал сидеть неподвижно за рулем своего джипа.

ШОН

Мне позвонил Грейди как раз в тот момент, когда у моих парней был перерыв во время тренировки, и сказал, что Мари в больнице у них в городе.

«Что с ней?» — спросил я.

Парни напряглись и поняли, о ком идет речь, подошли ко мне.

Грейди сказал, что Мари выступила донором крови для его сына. Сейчас она и ребенок под наблюдением.

«Я заберу ее, скинь адрес».

Парням я рассказал, что случилось. Они все хотели поехать за «сестренкой», но я всех с собой брать не стал, выехали двумя машинами, трое ехали на мотоциклах.

Мари была нам рада, удивилась, что мы здесь. А уж как мы обрадовались, что с ней все в порядке!

Девушка спала головой у меня на коленях. Во сне вздрагивала. Я погладил ее по голове, и она шепотом, кутаясь в плед произнесла: «Джим, мы его спасли, не волнуйся».

Тим, который ехал рядом с водителем в нашей машине, недавно стал членом команды, повернулся и спросил: «Шон, а кто такой Джим? Её парень или муж?»

— Парень.

— А почему я его никогда с ней рядом не видел? Наверное крутой, некогда около малышки быть? А зря, такую надо держать рядом, а то уведут. И почему вы ее иногда называете Зефиркой?

Я выдержал паузу, а потом сказал: «Он погиб, спасая Мари, когда на них напали после боя много лет назад. Эта девочка еле выжила, пуля чуть не задела ее сердце. Но они все еще вместе, вот уже 23 года. От Джима ее невозможно увести. Это он ее любя называл Зефиркой».

Чувствовалось, что Тим шокирован, но он все-таки спросил: «Как это 23 года?»

— Они любят друг друга с 5 лет и никогда не разлучаются. Даже сейчас, как бы это странно не звучало. Джим был частью нашей команды, Мари всегда была его лучиком счастья и нежности. А когда он погиб, она стала членом клуба. Вот уже 10 лет.

Макс, который был за рулем, повернулся к Тиму: «Она навеки наша «сестренка», за нас горой, а мы за нее!»

Тим оставшийся путь не проронил ни слова, о чем-то задумавшись, только несколько раз грустно посмотрел на спящую Мари.

Я же гладил нашу Зефирку по голове до самой остановки и думал, что все-таки лебединая любовь существует. Но этой девочке надо жить дальше, иначе сломается. Джим должен ее отпустить.

Мы остановились около ее дома, когда начало темнеть. Макс аккуратно взял спящую Мари на руки и вошел в здание. Я и еще двое моих ребят проследовали за ним.

В квартире нас уже ждал Мартин, у него запасные ключи. Он давний друг Мари и Джима, мы ему доверяем. Девушку уложили на кровать, я отдал Мартину медицинские выписки, и мы тихо ушли.

ДЖАМИР

Когда команда Шона увезла Мари, я последовал тоже к ее дому, решив, что именно туда они ее повезут. Со стороны наблюдал, как парень вынес на руках спящую девушку, и они с Шоном вошли в холл многоэтажки. Там они были недолго, затем уехали.

Я решил поехать в ночной клуб, выпить и забыться. Подъехал к одному из элитных и не самых безопасных клубов, в котором любят бывать такие как мы с Лютым, чтобы уединиться и расслабиться, но поймал себя на мысли, что не хочу ни алкоголя, ни женщин. Я чувствовал себя потерянным. Развернул машину и поехал на нашу закрытую тренировочную базу, где был до тех пор, пока не понял, что вымотал свое тело до изнеможения.

Приехав в офис, застал Лютого, сидящим перед ноутбуком и просматривающим записи видеокамер с банкета.

«Сколько раз ты уже их пересмотрел?» — сухо спросил я.

«Много. И знаешь, эта врач мне нравится. Может начать за ней ухаживать?» — рассуждал он.

«Ты ей в отцы годишься, жених», — с сарказмом ответил ему.

Лютый продолжал смотреть на танец Мари и Паоло и о чем-то думал, покуривая сигару.

«Что же так на моей душе то противно?» — спросил я сам себя.

МАРТИН

Когда позвонил Шон, я выходил с работы, будучи в полной уверенности, что Мари в свои два выходных отдыхает. Но то, что рассказал Шон, заставило поволноваться. Я знал, что у Мари редкая группа крови, и не удивительно, что она решила спасти ребенка, но я нервничал. Она после гибели Джима себя совсем не бережет, ничего не боится, и если за кого-то из друзей надо умереть, она и не задумается, просто умрет.

Вечером Шон с ребятами принесли спящую Мари в квартиру, я их здесь уже ждал несколько часов, за это время сварил бульон, пожарил ее любимы блинчики, сделал апельсиновый фреш, в общем, похозяйничал. Мари уложили в ее комнате на кровать и парни ушли.

Я посмотрел выписку, которую врач передал с парнями, все было в норме, но Мари нужно хорошо отдохнуть. Накрыв ее пледом, лег рядом. Она спала очень беспокойно: вздрагивала, стонала, звала Джима. Я взял ее за руку, погладил, и она успокоилась. И неожиданного для самого себя я уснул, продолжая держать Мари за руку.

Утром проснулся от того, что она пыталась вытянуть свою руку из моей, хихикала и тыкала пальцем в мою щеку. Как ребенок, ей-Богу.

«Мартин, отпусти меня, я хочу кушаааааать», — пищала Мари.

Я открыл глаза и сказал: «Не отпущу, а то снова пропадешь, спасая мир. А ты единственный мой друг. Лежи голодная», — и я засмеялся.

Мари слезла с кровати, на свое место положила своего огромного мягкого медведя, вложив его лапу в мою руку, и пошла в ванную.

Пока эта особа плескалась, я приготовил завтрак. Когда она вышла в халате и с чалмой на голове, я понял одно, что мой друг — самая красивая девочка в мире.

Она полезла в ящик комода, достала оттуда что-то и протянула мне стопку вещей вместе с полотенцем со словами: «Можешь принять душ. Это твои вещи, которые ты еще не вывез из моей квартиры», — и подмигнула.

Потом мы завтракали, Мари рассказала, что произошло с Эдвуном. А я слушал, смотрел на нее и думал: «Почем именно этой доброй и солнечной девочке досталась такая тяжелая судьба?»

Как я не пытался отговорить Мари от суточного дежурства, на которое ей надо было сегодня в ночь заступать, она была непреклонна.

Днем я ее отправил к своему знакомому в спа-центр на релакс-процедуры, до этого таскал ее по магазинам, чтоб отвлечь от возможно тяжелых мыслей, и чтоб она устала и не пошла на дежурство, и с кучей покупок вернулись к ней домой. Она под конец дня была готова работать денно и нощно, лишь бы я ее не водил по магазинам ближайший месяц. Мои старания имели совершенно противоположный эффект.

МАРИ

Я лежала рядом с Эдвуном и была абсолютно спокойна. После переливания крови нас с малышом положили рядом. Как только я взяла его за руку, он её крепко сжал, так мы и уснули.

Потом за мной неожиданно приехал Шон с ребятами, я была тронута. Когда не обнаружила свой байк около больницы, удивилась, но Шон сказал, что его кто-то перевез к моем дому. Странно, кто такой заботливый?

Всю дорогу домой спала на коленях у Шону, а проснулась дома, в своей кровати рядом со спящим Мартином, который крепко меня держал за руку. Конечно же, я его разбудила, уж очень хотелось кушать.

Потом мы завтракали теплым ароматным бульоном с блинчиками. Согласна, очень плотный завтрак, но было уже 11 часов, простительно.

Пока Мартин был в душе, я позвонила Шону и поблагодарила его и ребят за заботу, позвонила маме Джима, узнала, что через 5 дней выпишут Эдвуна, пообещала приехать на выписку.

Затем Мартин потянул меня на шопинг, в спа салон, где мне, правда, понравилось, и мы вернулись домой. Друг проследил, чтобы я поела, и поехал к родителям, которым я велела передать большой привет.

Вечером, сев на свой мотоцикл, обратила внимание, что бак полный, пыталась угадать, чьих это рук дело, пока ехала на работу.

Рабочие дни пролетали незаметно, я вернулась к тренировкам, с парнями ездила на стрельбища на полигон.

Пришло время выписки Эдвуна. Купив ему подарков, направилась к семье Джима. Около больницы мы встретились, прошли во внутрь, где малыш сразу протянул мне руки, я его приняла от медсестры, и мы поехали домой.

Уже дома, разговаривая с Грейди, выяснила, что ему нужно на неделю уехать в командировку, а он переживал за здоровье сына, вдруг что-то пойдет не так.

К концу дня, искупав и уложив спать Эдвуна, я вызвала такси, чтобы ехать домой. Грейди усмехнулся: «Вот ты и стала кровной мамой моего сына».

«А ведь и правда, родственничек», — засмеялась я, похлопав его по плечу.

На следующий день, переговорив с главврачом, взяла 5 дней отпуска, чтобы забрать к себе Эдвуна, пока Грейди будет в отъезде, и заодно провести обследование малыша. Мартин пообещал сам этим заняться.

Ребенка ко мне домой в Лос-Анджелес привез Грейди и уехал.

В промежутках между анализами и прочими вопросами обследования я много с малышом гуляла, ему тоже нравился океан. Мы расстилали на песке покрывало и наслаждались воздухом, играли, бегали по пляжу, побывали в игровых комнатах для самых маленьких, а в торговых центрах купили вещи и игрушки.

И где бы мы ни были, все считали меня его мамой, некоторые удивлялись, что мама такая беленькая, а малыш совсем уж типичный афроамериканец. Но поскольку Эдвун меня называл «Ма», все считали, что я его мама. А мне это нравилось.

В одну из наших с малышом прогулок, когда Эдвун спал у меня на плече, послышался голос Джамира: «Добрый день, Мари».

Я повернулась к нему: «Добрый».

Он внимательно смотрел на меня и Эдвуна.

Джамир улыбнулся: «Ваш?» — и взглядом указал на ребенка.

«Мой», — ответила я.

Поскольку пауза затянулась, а Джамир слишком долго смотрел на нас, я отвернулась лицом в сторону вечернего океана.

— Вам так нравится океан?

— Вы же знаете, что нравится, зачем спрашивать.

— Пытаюсь начать с вами диалог.

— Не стоит, Джамир.

— А я уверен, что стоит.

— Я вам уже говорила, что Вы мне не нравитесь.

— Так вот резко взяли и отшили меня, значит?

— Да, значит, отшила.

В этот момент Эдвун во сне взял меня за косу и сказал: «Ма». Я его поцеловала в щеку и сказала Джамиру: «Нам пора, хорошего вечера».

Джамир предложил нас отвести, но я отказалась и попросила его меня больше не беспокоить.

На что он задал вопрос: «А если не прекращу попытки привлечь ваше внимание?»

«Я вас убью, вот и все. И спасибо, что заправили мой мотоцикл, доставили его к дому. Но держитесь от меня подальше», — ответила я достаточно суровым тоном и прошла к припаркованному автомобилю Мартина, который взяла на пару дней.

Пять дней отпуска в компании «сыночка» пролетели быстро. Когда Грейди приехал за Эдвуном, последний не хотел со мной расставаться, но мне пора было возвращаться на работу, тренировки, предстояли несколько дней на базе спецназа, где мы ежегодно с клубом бываем, и в моих планах было участие в двух боях.

ДЖАМИР

Мои люди ненавязчиво продолжали присматривать за Мари. Смущало то, что она взяла пять дней отпуска. Оказалось, что все это время она проводит с полуторагодовалым афроамериканцем. Мне регулярно присылали их фото и видео прогулок. «А она хорошая мать», — поймал себя на мысли.

Зная, что она часто с ребенком бывает на пляже, решил с ней там пообщаться.

Вот никогда в жизни меня так не отшивали женщины! Никогда! Мари не только напомнила, что я ей не интересен, так еще и каким-то образом узнала, что ее байк перевезли и заправили мои люди. И запретила стоять на ее пути.

А ведь она реально может убить, я ее видел за этой работой. Классная девчонка!

БАЗА СПЕЦНАЗА

КОМАНДИР ГРУППЫ СПЕЦПОДГТОВКИ сержант РОЙ

На базу прибыли два микроавтобуса с членами клуба боевых искусств во главе с тренером Шоном — бывшим морским пехотинцем. Его команда уже не первый год приезжает к нам на базу тренироваться.

Команда Шона покинула транспорт, ребята выносили сумки с вещами. Все предыдущие разы на базу приезжала и Мари Росси — единственная девушка в их клубе. Но сейчас ее не оказалось среди спортсменов.

— А где Мари?

— Наша девочка любит ветер и скорость, сказала сама приедет.

Не прошло и 5 минут как на приличной скорости, поднимая пыль во время резкого разворота и торможения, что не могло не привлечь внимания моих бойцов, появилась Мари. Она сняла шлем, улыбаясь, слезла с байка и подбежала к нам с Шоном. «Приветствую вас, о славный воин Рой!» — громко прокричала она, театрально поклонившись.

Я же от души засмеялся, так как эта девочка каждый раз придумывает разные приветствия при нашей встрече.

«Благодарю небеса, что сей чудный Ангел посетил это скромное место!» — в ответ басом сказал я, поднимая руки и поворачивая лицо к небу.

Весь этот спектакль вызвал смех не только клуба, но и моих «орлов». Но был еще кое-кто, ждущий приезда Мари на базу.

Как только девушка хотела взять свои вещи, кто-то из ребят крикнул: «Мари, Рэкс!», и один парень из клуба встал спиной к ее спине.

Ей на встречу летел ее любимец — служебный пес Рэкс. Он всегда так ее встречает. И помнит же весь год! Если бы не поддержка со спины, он бы от радости уронил ее. Пес облизал ей, поставив лапы на плечи, лицо, прыгал, скулил, лаял.

«Ну все, Рэкс, успокойся, я тоже тебя люблю и рада видеть, веди меня в казарму», — сказала Мари псу. Он взял ее руку в пасть и потащил за собой, что снова вызвало смех. «И так каждый раз», — усмехнулся Шон.

Парней разместили в казарме, а девушке выделили отдельную комнату.

В этот же день начались тренировки. Ребята из клуба тренировались наравне со спецназовцами, без поблажек, без скидок на возраст, род деятельности и пол.

Мари привлекала внимание бойцов, от чего злились ее «братья по клубу». Были и такие из спецназовцев, кто не верил, что маленькая девушка на что-то способна, пытались ее «уколоть».

Мари одного из таких «остряков» вызвала на бой, отметелила как начинающего физкультурника, а когда побежденный упал, не в состоянии подняться, подошла, пощупала его пульс и сказала: «В Спарте тебя бы уже бросили со скалы!» — усмехнулась, подала ему руку и помогла встать. Да и на язык она, как всегда, была резка, ставила на место на раз-два, ее сарказм мог выдержать не каждый.

В свободное время мои бойцы и ребята из клуба играли в баскетбол, но Мари никогда не присутствовала при этом. И когда кто-то её спросил: «Не нравится баскетбол или мелкая и боишься проиграть?», она ответила: «Не люблю. А за мелкую и по морде схлопотать можно».

В один из дней проводились прыжки с парашютом. Мари пришла на площадку в сопровождении Рэкса. Её он слушался безоговорочно, даже спал в ее комнате, вот же настоящий кобель. Мари надела на себя парашюты (основной и запасной), инструктор все проверил и ребята загрузились в самолет.

Приземлившись, она пришла на стартовую площадку, пообщалась с инструкторами, а потом мы ее и Рэкса потеряли из вида. Когда хватились, начали искать, и вот какая картина предстала перед нами: Мари на сумках с парашютами лежала на спине, закрыв кепкой лицо, а Рэкс улегся рядом, положив свою морду ей на живот, и никого не подпускал, рычал и скалился.

«Ну и что это?» — задал я вопрос то ли себе самому, то ли Рэксу (не знаю, на что я рассчитывал, ожидая ответа от собаки). На что Том, спортсмен клуба, сказал: «Любовь, наверное», — и усмехнулся.

Медицинскую подготовку Мари не посещала, занимаясь по индивидуальной программе другими вопросами. Мои балбесы шутили, что девочка боится крови, вот и не ходит на занятия. Никто из них ведь не знал, что она хирург.

Но вскоре они убедились, что девочка не так проста, как им казалось. А дело было так.

В свободный вечер спецназовцы и ребята из клуба решили посетить бар недалеко от базы (мы же не зона, а база, и выход в гражданские заведения в некоторые дни возможен). Мари была с ними. Выглядело со стороны забавно: толпа огромных парней и маленькая девушка с миловидной внешностью с ними. Они расположились в клубе, вечер походил в шутках, историях о службе и т. п.

На Мари с интересом посматривали местные парни и один, самый «смелый» от алкоголя и уверенный в своем очаровании, подошел к ней и открыто предложил познакомиться и встретить с ним утро, при этом нагло взял Мари за руку.

Девочка, не меняя выражение лица, сказала: «Вы не в моем вкусе, а утро с вами станет самым худшим в жизни», — и одернула руку, продолжая смотреть на экран телевизора, висящего на стене, по которому шла трансляция баскетбольного матча.

«А ты случаем, девочка, не офигела? Ты пойдешь со мной и будешь делать то, что я тебе скажу!» — заорал он, наклоняясь к Мари.

Она резким движением схватила парня за затылок и ударила лицом об стол. Тот взвыл, чуть отошел назад, вытирая рукавом кровь из носа, а потом достал нож и сделал выпад в ее сторону.

Бойцы хотели вмешаться, но ребята из клуба их остановили, ведь «сестренка» справится сама, и даже не шелохнулись.

Мари ногой выбила нож из рук нападавшего, потом в прыжке ударила его в грудь, от чего тот отлетел спиной к двери, схватила нож и метнула его в сторону парня. Все это заняло несколько секунд. Нож воткнулся в воротник его рубашки в нескольких сантиметрах от шеи, пригвоздив «смельчака» к дверям.

«Запомни, мальчик, еще одно слово в мой адрес, и этот нож уже воткнется в твою артерию. Ты меня услышал?» — очень вкрадчиво и невозмутимо проговорила Мари.

Парень в ответ только кивнул, полностью протрезвев.

Она вернулась за столик и крикнула официанту: «Еще один яблочный фрэш, пожалуйста».

Это было потрясающе! Присутствующие бара аплодировали и свистели.

Через некоторое время в помещение забежала женщина с криками вызвать медиков, в ее мужа выстрелил неизвестный.

В районе, где расположена база спецназа, была небольшая больница с приезжающими два раза в неделю врачами. А так в ней находился только фельдшер и медсестра. На базе врачи были, но на ее закрытую территорию гражданских не пускали. Парни из клуба посмотрели на Мари, которая уже направилась к женщине. Один из бойцов спросил: «А куда ваша «сестренка» пошла?»

«Помочь хочет», — прозвучал ответ.

«Нам ее потом от страха придется откачивать, а нашатыря с собой нет», — пошутил боец, но его проигнорировали.

Оценив характер огнестрельного ранения, ситуацию с отсутствием врачей, Мари сказала местному фельдшеру и медсестре, чтоб ей показали операционную, которую и операционной то назвать оказалось трудно, больше похожа на перевязочную. Она достаточно спокойно распорядилась подготовить все, что есть в больнице из хирургических инструментов, и занести в помещение раненого.

Пока фельдшер и медсестра выполняли ее указания, Мари следила за состоянием мужчины.

«Том, позвони Шону, пусть он скажет сержанту связаться с ближайшей больницей, пулю я достану, но если кровотечение не удастся остановить, нужна реанимация, только быстро», — распорядилась девушка.

Парень в ответ кивнул и вышел. Все удалились, в операционной остались Мари, фельдшер, медсестра, а еще спецназовец, который имел образование фельдшера. Переодевшись в медицинские комплекты (благо, что хоть они были), ввели пациенту противостолбнячную сыворотку, погрузили в медикаментозный наркоз и приступили.

Мари спокойно, уверенно проводила операцию, на которую не было много времени, так как такой наркоз действует недолго. Инструмента было мало, но пулю вытащила быстро, также удалось остановить кровотечение, потом были наложены швы, медсестра ввела обезболивающее, и все вместе выдохнули, успев до того, как начал отходить наркоз. Такой скоростной операции Мари не проводила давно, как спринт какой-то.

К концу операции прибыли парамедики с аппаратурой для реанимации и транспортировки тяжелораненых. Мари заполнила какие-то бумаги, отдала вскрытые ампулы препаратов, переговорила с медиками и пациента погрузили в машину.

Когда Мари сказала, что проведет операцию, мои бойцы думали, что это шутка. Во-первых, как эта девочка такое может сделать, во-вторых, нет никаких условий.

Но ребята из клуба озвучили, что Мари хирург. От этих слов мои «орлы» в буквальном смысле слова онемели.

Когда медики увезли уже прооперированного потерпевшего, к Мари подошел тот спецназовец, который вызвался ей помочь, сначала пожал руку, а потом обнял и сказал: «Теперь ты и моя «сестричка».

В этот момент на машине к больнице подъехал я и Шон.

Один из спецназовцев доложил о происшествии.

Шон подошел к Мари: «Как всегда врачи без границ. А если бы он умер? В таких условиях проводить операцию, ты чем думала, а?»

«Вот знаешь, тренер, случайно вспомнила клятву Гиппократа и так захотелось выполнить врачебный долг, прямо руки чесались», — хитро прищурившись, ответила Мари, а потом мяукнула, глядя в его глаза, после чего все присутствующие засмеялись.

«Господи, а это ведь всегда работает, вот чертовка», — улыбался Шон, погладив девушку по голове.

Все вернулись на базу.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ШОНА

МАРИ

Ко дню рождения Шона мы готовились по полной. Поскольку тренер любит творчество исполнительницы Mariah Carey, я несколько ее песен репетировала с музыкантами клуба, где мы решили отметить праздник, сделав сюрприз имениннику.

Для мероприятия выбрали закрытый ночной клуб «Калифорния», чтоб всякая шушара не испортила нам вечер. Заказали закуску, кое-что из легкого спиртного, конечно же, торт с нашими пожеланиями.

Клуб состоял из нескольких зон, имел небольшую сцену, где размещались музыканты, место для диджея, небольшой танцпол. Половину зала заняла наша компания. К вечеру все места в зале были заполнены посетителями.

Публика не вызывала опасений, но мы как всегда были готовы ко всему.

Шон был приятно удивлен нашему сюрпризу. Мы веселились, именинник задул свечи, отгадывал, какое пожелание на торте кто из нас конкретно написал.

В какой-то момент я подмигнула парням на сцене, поднялась к ним, подошла к микрофону и сказала: «Наставник, эта песня звучит для тебя», — и запела «Hero».

По клубу бегали разноцветные огоньки подсветки. Я позволила своему сильному от природы голосу звучать, а душе петь.

Когда песня закончилась, в зале все стали хлопать, одобрительно свистеть. Я спустилась, обняла Шона. Мы продолжали славить тренера, много болтали, шутили. Потом, как мы и планировали, заиграла песня Chris Anderson "Last Night", и я с несколькими нашими парнями вышли на танцпол и «зажги». Музыка была настолько ритмичной, что устоять невозможно. В такт музыки я начала танцевать: крутить бедрами, поднимать руки, подпрыгивать, распустила волосы, до этого собранные в высокий хвост, очень сексуально делала наклоны и крутила головой и корпусом. Шаг вперед, прыжок, затем шаг назад и снова прыжок, влево — и поворот бедрами, вправо — выпад бедром вперед и подмигнула парням в зале, затем поворот вокруг своей оси и теперь танец корпусом. В общем, с учетом того, что я была в облегающих кожаных штанах черного цвета, туфлях на высоких каблуках, топе, выгляделтанец очень даже ого-го!

К нам присоединились трое каких-то посетителей клуба, они уловили стиль и ритм этого танца, и вышло очень слаженно и весело, мы еще и вместе подпевали. В итоге, с нами в пляс пустились и все наши ребята. Вышло отлично!

В качестве перерыва мы с Томом, Алексом и Максом вышли на улицу подышать. «Ты классно танцуешь, «сестричка», где научилась?» — спросил Алекс.

«А вот не скажу, тайна», — ехидничала я.

Мы стояли, болтали, а я чувствовала на себе чей-то взгляд, причем такой же, как и раньше.

«Узнаю кто, прикончу, — подумала я, — мальчики, пошли вовнутрь, сюрпризы не закончены».

Я подошла к музыкантам, переговорила с певцом, с которым репетировала песню "Whenever you call". Мы с ним вышли на сцену, и он первым начал петь мужскую партию, а потом вступила и я. Песня сложная для исполнения дуэтом, но мы постарались передать наш диалог и чувства, и получилось замечательно. Мне самой очень нравится эта песня.

Такие высоки ноты заставили меня как будто задышать по-другому и выплеснуть какие-то эмоции из глубины души. Вижу, Шон счастлив. А это главное.

Потом мы танцевали, в том числе рок-н-ролл с Алексом, вытащили на танец даже Шона, он оказался талантлив и в этом! У нас самый лучший в мире наставник!

А в конце вечера, стоя на сцене, я пригласила присутствующих в зале со своими спутницами выйти на центр зала и исполнила на испанском любимый Шоном джаз "Voy А Аpagar la luz".

Я пела, полусидя на высоком стуле на сцене, слегка раскачиваясь в такт, а в зале танцевало несколько пар. Музыка и правда творит чудеса. Так было легко. «Джим, эта песня для тебя», — думала я, пока пела, вспоминая моменты наших с ним лучших дней.

ДЖАМИР

В закрытом клубе «Калифорния» проходила наша встреча с представителями одного из сообществ афроамериканских банд, инициаторами выступила именно их сторона, место встречи предложили они же.

Мы располагались в VIP зоне, откуда хорошо просматривался зал, сцена, все выходы и входы в клуб. С обеих сторон было много охраны, обстановка была несколько напряженная. Складывалось такое впечатление, что их лидер по кличке Джокер основной разговор оставил на потом.

Сообщество последнего отличаясь особой жестокостью, вступая в противостояние с полицией. Наш синдикат редко пересекался с людьми Джокера, открыто мы не конфликтовали, в связи с этим было непонятно, зачем нужна эта встреча.

Судя по тому, как в основном зале клуба расставлены столы, было ясно, что здесь ждут достаточно многочисленную компанию.

В районе 20 часов в клуб стали по особым пропускам заходить посетители. И каково было мое удивление, когда появилась команда Шона, в том числе и Мари Росси, хотя она, как я выяснил, не любит такие места.

На докторе были черного цвета кожаные брюки, сексуально обтягивающие ее фигуру, темный топ, из-за которого сложно было отвести глаза от груди, на ногах высокие черные туфли на шпильке, волосы собраны в высокий хвост, а на лице вечерний, но в то же время не яркий макияж.

Мари была в приподнятом настроении, шутила, держалась легко и непринужденно. Они весело поздравили Шона с днем рождения. Неожиданно она вышла на сцену, перекинулась парой слов с музыкантами и, обратившись к Шону, сказала, что песня будет звучать для него, и запела Hero, которую исполняет Mariah Carey.

Я видел Мари в танце, но не думал, что она так красиво поет.

Потом она с какими-то парнями зажигательно танцевала под песню Chris Anderson "Last Night". Это было потрясающее зрелище!

Джокер встал из-за стола, чтобы посмотреть на танцующих, с восхищением смотрел на то, как двигалась Мари, лихо выплясывая, подпрыгивая и покачивая бедрами.

«На это можно смотреть постоянно. Милая девочка, не находишь?» — сказал Джокер и посмотрел на меня.

Я ничего не ответил, но напрягся, сжав кулаки, что не осталось незамеченным. Он усмехнулся.

Когда стихла музыка, мы вернулись к обсуждению вопросов, ради которых, если честно, встречаться в таком месте не было необходимости.

В течение того времени, что команда Шона и мы находились в клубе, Мари исполнила несколько песен, в том числе и с певцом из группы музыкантов, и видно было, что они ранее репетировали, дуэтом пели отлично. Девушка легко брала высокие ноты, пела с разной интонацией. Если не ошибаюсь, это была песня "Whenever you call" (Когда бы ты ни позвал).

В этот момент я подумал: «А если позову Мари, она когда-нибудь будет со мной?» Странная мысль.

Через какое-то время Мари танцевала с кем-то рок-н-ролл, они с парнями веселились.

Меня восхитило исполнение доктором джаза. Она пела для тренера на испанском очень трогательно, под небольшим лучом света, направленным на нее. Мари была так прекрасно задумчива, излучала спокойствие и любовь. Пока пела, иногда на несколько секунд закрывала глаза.

Джокер слушал ее, держа в одной руке недокуренную сигару, в такт музыки покачивал ногой, потом резко встал и пристально начал смотреть на Мари.

Когда она закончила петь, Джокер, не глядя на меня, спросил: «Нравится?». А потом продолжил: «Можешь не отвечать. Я пригласил тебя на встречу в этот клуб не случайно. Я знал, что команда Шона будет здесь. И мне известно, что ты следишь за этой девочкой. Давай договоримся, Джамир, мне не нужна война с вашим синдикатом, до этого момента мы сосуществовали мирно. Так не будем нарушать традицию невмешательства в дела наших организаций».

— А чем вызвано твое беспокойство за нее?

— Эта девочка дорога мне.

Я удивленно поднял брови и посмотрел в его сторону.

Джокер продолжил: «Она спасла моего племянника, ничего не зная про меня, когда мало того, что он попал в засаду банды «Огненных Львов», которые его собирались похитить и по частям присылать мне, так еще и продажные копы им в этом помогали.

Ты же знаешь, что она бывает в африканском районе соседнего города, у нее там семья. Так вот, мой Джакс был схвачен именно там, Львы вторглись на мою территорию.

Не знаю точно, как и в связи с чем, но Мари оказалась недалеко о того места, где напали на моего пацана. Она увидела, что толпа избивает одного и силы неравны, и на мотоцикле въехала в толпу, начала защищать раненного Джакса.

Должен сказать, что боец она знатный, а когда в ярости, остановить ее невозможно, дерется дерзко, жестока. Двоих она чуть не убила. Выбитыми из рук нападавших ножами пригвоздила к земле, одному проткнув ногу, другому руку. Причем не убивает, а знает куда бить, чтоб чувствовали боль и позор. Насколько знаю, двоих подстрелила, убивать не стала, а потом раненого Джакса посадила к себе на мотоцикл и увезла в один из домов района, обработала ему раны, выхаживала. Она не знала, кто он и откуда, телефона при нем не оказалось, и с кем связаться, было неясно, племянник некоторое время был без сознания. Девочка осторожная, в полицию не сообщила, не верит копам, почувствовала что-то неладное.

Мы же сутки искали парня, но с нами никто не связывался, никаких требований не выдвигал.

Когда Джакс пришел в сознание, первое, что он увидел, как рассказал позже, Ангела с зелеными глазами. Думал, что умер и видит его. Она представилась, сказала, что врач, зовут Мари Росси и спросила, есть ли тот, с кем он может связаться, дала свой мобильник, и Джакс набрал меня. В том доме мы их и нашли.

Когда я увидел эту маленькую девочку, подумал, что она как Ангелочек, правда у которого были счесаны костяшки на руках (я же не знал, что она драчунья, усмехнулся Джокер) и, глядя на Мари, вспомнил грустную историю одного африканского парня, который так сильно любил беленькую девочку, что им позавидовали небеса и их разлучили.

Я предлагал Мари любую благодарность, но она от всего отказалась. Единственное, что она попросила… Угадай, что?.. Не угадаешь».

Я молчал, а Джокер продолжил: «Попросила беречь Джакса».

Мой парень потом рассказал, что она пришла на помощь в тот момент, когда он думал, что уже конец. Наверное, ее точно послали ему небеса.

Поэтому, Джамир, если я узнаю, что ей угрожает Лютый, ты или еще кто-то, я от города не оставлю даже пыли, вырежу всех, как сделал с теми, кто из «Огненных Львов» похитил племянника. Ты наблюдаешь за ней, а мы за тобой. Запомни это».

— Я ничего плохого не собирался делать, моих людей она тоже спасала. Так что не угрожай мне.

— Я предупредил, Джамир, на этом всё!

Последняя фраза была сказана Джокером зло, после чего он направился к выходу, на секунду остановился, повернулся ко мне и произнес: «Лучше не влюбляйся в нее, Джамир, послушай старика. Эта любовь принесет тебе боль», — и вышел.

Теперь стала понятна причина встречи Джокера со мной. И эта причина — Мари.

На нашу базу я ехал, погруженным в свои мысли. У этой девочки есть тайны, которые мне захотелось узнать. И почему-то в голове засела история о любви африканца и белой девушки. К чему Джокер рассказал об этом?

МАРИ

Как и планировалось, сегодня мне предстоит второй в этом месяце бой. Я вместе с тренером приехала в спортивный клуб. Чего греха таить, здесь делают ставки. Было заявлено, что мой противник — спортсмен из соседнего штата, агрессивный и жестокий. Но я тоже не добренькая, поэтому к этой новости отнеслась спокойно, настроение с утра было из серии «Дайте повод и я вас убью», за что скажем дружное «Спасибо» главврачу.

Недалеко от раздевалки я встретила Джамира.

— Мари, я в вас верю, не проиграйте.

«Почему он меня так напрягает? — подумала я, а ему сказала, — главное, что я в себя верю».

— Доктор, берегите руки.

— Не много ли напутственных слов? Для вас персонально сегодня я его буду бить в основном ногами.

И я пошла к Шону в сторону ринга. В этот момент мимо прошел неизвестный, лица его не было видно, который задел меня своим корпусом, слегка прикоснувшись к моей руке, и тихо произнес: «Зефирка».

Я на секунду замерла, глядя ему в спину, и почему-то от его тона мной завладела ярость.

Мне, стоящей на ринге, парни из клуба кричали: «Сестренка, ты лучшая, порви его!», кто-то свистел.

Противник оскалил свои и без того некрасивые зубы, покрутил шеей и то ли крикнул, то ли зарычал как ненормальный: «Прощайся с жизнью, детка!»

Бой начался. В голове как набат звучали слова неизвестного: «Зефирка», его голос казался знакомым, моя злость усиливалась от того, что я не могу его вспомнить.

Я видимо слишком свирепо начала бой, серия ударов с моей стороны вывела из равновесия противника, он хоть и отбивался, нанеся мне несколько ударов: в живот и левое плечо (правое я берегу, этой рукой оперировать еще надо), при этом продолжая крыть меня самыми последними словами, от чего я впала в бешенство и с разворота в воздухе нанесла ему сначала один, а потом еще серию ударов ногами.

Когда он упал на ринг, я его стала добивать кулаками, напрочь разбив его физиономию. Противник не шевелился, но дышал.

Рефери признал его поражение, поднял мою руку вверх и публика завопила.

Я подошла к побежденному, он чуть приоткрыл глаза, и стоя над ним сказала: «Мужик, сходи к психиатру, как заживет челюсть», спрыгнула с ринга и направилась к тренеру и парням.

ДЖАМИР

Перед боем я видел Мари. Она меня всячески игнорирует, но это порождает больший интерес к ней.

Я не первый раз видел ее участие в боях, но сегодня она была как никогда агрессивна, периодически бросала суровый взгляд в толпу. Во время боя оставалась собранной, жесткой, не произнесла ни слова, не издала ни единого звука, в отличие от ее противника, который выкрикивал оскорбления и угрозы. Зря, он этим еще больше злил эту девочку.

Мари сдержала слово, основные удары наносила ногами, в прыжке. Вообще-то, глядя на нее на ринге, не скажешь, что она милая девушка, да еще и врач. Это ниндзя. Кстати, она часто использует технику восточных единоборств. А еще ее преимущество — быстрая реакция, гибкость и, как ни странно, маленький рост. Удары она наносила четко, в самые болевые точки, не щадила противника, а добивала.

Свою победу девушка заслужила. Когда она выходила из раздевалки, незаметно для окружающих, одними глазами, которые были сейчас очень злыми, искала кого-то, всматриваясь в людей.

Я дал знак своим людям проследить за Мари до самого ее дома и подежурить до утра. Что-то произошло, я чувствовал это.

Сам же я уехал на базу, произошли некоторые неприятности, с которыми придется разбираться всю ночь.

МАРИ

Домой меня привез Шон. Мы сидели некоторое время в машине молча. Потом он спросил: «Что произошло перед боем?»

Я не ответила.

— Ты кого-то увидела? Только не ври, ты этого не умеешь.

«Кто-то меня назвал Зефиркой, и его голос знаком и неприятен. Вот и все, ничего серьезного», — улыбнулась я ему.

«Ладно. Отдыхай. Послезавтра жду в клубе», — сказал тренер и задумался.

Я вышла из машины и пошла домой. Зашла в квартиру, сразу пошла мыть руки, переоделась и наполнила себе ванну с пенкой, которую любила с детства. После ванны с ароматом карамельки, укутавшись в банный халат, с мокрыми волосами, завернутыми в полотенце, налила чай. Потом повалялась на диване в гостиной, посмотрела итальянскую комедию и пошла спать.

У меня большая кровать, на которой сидит огромный мягкий медведь. Я надела плюшевую пижаму с капюшоном с ушками медведя, чтоб волосы высохли за ночь, и в таком виде легла в кровать с книжкой. Люблю читать перед сном. Эта привычка у меня от мамы. Часа через три сон все-таки стал меня одолевать, и уже засыпая, подумала, где же я могла слышать тот голос.

Во сне я видела Джима, который гладил меня по голове, смотрел в мои глаза и ласково сказал: «Зефирка моя сладкая, не бойся, я рядом. В нашем последнем моменте был тот, кого ты ищешь, сейчас он близко».

Я просила во сне Джима забрать меня к себе, но он лишь горько улыбался, целовал меня, гладил волосы и, не сочтите меня за сумашедшую, я чувствовала его тепло и даже аромат его парфюма. Джим отказывался меня забирать, я плакала, умоляла его, но… он ушел, как уходит в каждом моем сне.

Вскрикнув, я проснулась от громкого стука в мою входную дверь, слезла с кровати и пошла в том, в чем спала, к дверям. На экране видеокамеры увидела встревоженного Мартина, это он таранил дверь. Открыла ему.

Друг со словами: «Ты почему не отвечаешь на звонки, не открываешь дверь? Я чуть с ума не сошел», — вломился в квартиру, посмотрел на меня и рассмеялся, потом обнял, прижал к себе и сказал: «Ты такой ребенок в этой пижаме. Только худая для медвежонка. Ты знаешь, что уже 12 часов дня? Уверен, что ты голодная».

А я вот стояла и думала, что у меня потрясный друг.

Мартин же прошел в мою комнату, увидел на кровати книгу «Мастер и Маргарита» на русском языке, усмехнулся: «Снова читала до утра?»

«Ага», — первое слово, что я произнесла с момента прихода Мартина.

«Так, иди умываться, а я пока приготовлю завтрак. Что хочешь?»

«Блинчики хочу, они у тебя вкусные», — улыбнулась я и пошла плескаться в душ.

Мы сидели на кухне за барной стойкой, пили сваренный Мартином кофе и ели блинчики.

«Как плечо и живот?» — спросил он.

— Откуда знаешь?

— Сам видел, был в зале. Подходить не стал, чтоб не отвлекать. Ты молодец. Но живот надо беречь, тебе еще детей рожать, это я тебе как врач говорю. Плечо болит?

— Мартин, заткнись, какие дети? С ума сошел? Все нормально.

Друг с недоверием на меня посмотрел. Я же, чтоб отстал, спустила с плеча свою широкую футболку, в которой любила «вышивать» по квартире, и показала ему. Поскольку удар пришелся на место шрама, закрытого черно-белой татуировкой, ничего видно не было. Мартин фыркнул.

«На животе тоже нет синяка, честно, поверь на слово», — и я засмеялась.

Мартин, смотря мне в глаза, спросил: «Почему плакала, снова что-то приснилось?»

— Да. Джим не хотел, чтоб я с ним ушла. Каждый раз его прошу, прошу, а он не берет меня с собой.

Мартин промолчал. Позавтракав, он решил, что меня надо развлечь, заставил надеть удобные джинсы, худи, кроссовки, сам заплел мне две косички, что он с университета любил делать, это его всегда успокаивает, посадил к себе в автомобиль и привез, вот никогда не угадаете, куда… в Диснейленд (сказано, врач педиатр).

Я засмеялась: «Мартин, сколько нам с тобой лет? Что мы здесь будем делать?»

Мартин с милейшей улыбкой и искорками в глазах ответил: «Радоваться жизни, Марусик» — и потащил меня в этот мир детства и смеха.

На каких только аттракционах мы не побывали! Дурачились, насмеялись так, что болели мышцы брюшного пресса, правда меня принимали за его девушку, а некоторые за младшую сестру, на что он меня дергал за косички (теперь понятно, почему именно их заплел). А еще мы сделали уйму совместных фотографий.

И скажу вам честно, я благодарна Мартину, что он так хорошо меня чувствует и придает жизненных сил.

Следующие несколько дней прошли в трудовых буднях, предстояло последнее суточное дежурство, мы с анестезиологом обсудили план операции и пошли к ней готовиться. Через 3 часа мы вышли из операционного блока, отдохнуть получилось 30 минут, после чего зазвонил телефон, и главврач больницы попросил зайти к нему.

Зайдя в кабинет, увидела несколько мужчин афроамериканцев. Двоих узнала сразу. Это были Джакс и его дядя, насколько я помню. Как-то я помогла Джаксу, но это было пару лет назад. Главврач сказал, что эти люди попросили, чтобы я осмотрела юношу, у него сильные боли в области живота.

«Пройдемте со мной, Джакс», — сказала я, подмигнув ему.

«Вы помните мое имя?» — спросил он удивленно, когда мы и вся его «свита» вышли из кабинета.

«Конечно. Даже помню, где и какие шрамы у тебя на теле», — шепотом сказала я ему, на что Джакс смутился.

Подойдя к смотровому кабинету, я обратилась к родственнику юноши: «Вам сюда нельзя. Вы мне можете его доверить», — и прямо посмотрела ему в глаза.

Мужчина кивнул: «Я вам доверяю».

Уложив Джакса на кушетку, прощупала его, медсестра взяла анализы, мы сделали узи брюшной области. Как и предполагалось — аппендицит, который желательно удалить.

Операция прошла хорошо, удаленный отросток, судя по его виду, в ближайшие часы лопнул бы.

У палаты пациента была выставлена охрана. Парень, судя по состоянию его мышц, активно занимался спортом, и в этой связи у нас были общие темы для разговоров. Оказалось, он бывал на многих моих боях. Вопрос прошлого нападения на него мы не затрагивали вообще, просто общались, как старые знакомые.

В больнице пациент и его охрана долго не задержались, через три дня его выписали.

ДЖОКЕР

Когда Джаксу стало плохо, он попросил найти того доктора, которая его спасла пару лет назад, чтоб именно она его посмотрела. В какой больнице работает Мари Росси, я знал, поэтому мы приехали именно туда. Врач узнала и меня, и моего парня, спокойно провела его осмотр, взяла анализы и прооперировала его аппенцикс.

Три дня Джакс был под охраной в больнице. Единственная, кому я мог доверить племянника, была доктор Мари. Поэтому она пошла мне навстречу, и только при ней у Джакса брали анализы, она сама делала ему перевязки и могла в свободное время с ним общаться, они отлично ладили.

В кабинете главврача Мари казалась такой маленькой в своем белом костюме, такая добрая, со спокойным, но пристально-уверенным взглядом. Почему-то вспомнилась Мари, которая была в закрытом клубе, на ринге. Какая она разная!

Когда-то я узнал ее историю дружбы и любви с африканским парнем. Не верил, что в реальном мире такая любовь есть, думал это только в фильмах и книгах.

Мне все известно о родителях Джима, которые любят ее, а она считает их своей семьей, поддерживает, помогает. И все эти 10 лет, черт побери, продолжает, не переставая, любить парня, который погиб, спасая её — свою Зефирку. Да, да об этом я тоже знаю.

Мне нравится эта девушка своим характером, внутренней силой, верой в справедливость (не удивляйтесь, такие как я в нее тоже иногда верят). Знаю, придет день, и этот Ангелочек заставит пожалеть о содеянном того, кто убил Джима, ее месть будет страшна. И если будет нужно, я ей в этом помогу.

АВТОР

В просторной комнате, больше похожей на зал, в особняке одного из престижных районов Бел-Эйр был полумрак, за роялем сидел мужчина и играл, его длинные палицы легко скользили по клавишам, он был погружен в свои мысли, не отрываясь, смотрел на фотографию, стоящую перед ним вместо нот.

На ней была изображена улыбающаяся девушка с русыми волосами и зелеными глазами.

«Моя Зефирка, а я ведь скучаю за тобой. Столько лет прошло, ты стала еще краше, такая уверенная, смелая, чертовски сексуальная… Ты всегда будешь моей и только моей, и никто мне не помешает. Я всегда получаю то, что хочу», — произнес мужчина, продолжая играть.

РАССКАЗ УБИЙЦЫ

Впервые Мари увидел в школе, я ее старше на два года, и, как говорится, влюбился с первого взгляда. Она была похода на Ангелочка: невысокого роста, пухленькая, с зелеными глазками, которые часто чему-то удивлялись, золотистой копной волос, которые были или распущены, или заплетены в косу, спокойная, воспитанная, временами хохотушка с острым язычком, которая словесно никогда не давала себя в обиду.

У нее был друг — афроамериканец Джим Паркер, с которым они знакомы с раннего детства. Он практически всегда был рядом с этой девочкой, называл ее ласково Зефиркой.

Они прекрасно ладили, напоминая брата и сестру: вместе занимались, гуляли, делали уроки, он ей помогал с математикой, а она его «гоняла» по литературе, они забавно дурачились, и что бы ни произошло, друг за друга стояли горой, при этом Джим, как старший Мари на три года, всегда потакал ее шалостям, никогда не давал в обиду, даже дрался с теми, кто ее задевал.

Меня, если честно, Джим из-за его дружбы с Мари злил, хотя пока она не появилась в школе, отношения были нормальными.

Она мне нравилась, а на меня эта девочка не обращала внимания, оно все принадлежало Паркеру. Я приходил в ярость от мысли, что черному парню досталась такая красивая девочка. И мне было все равно, что между ними только дружба.

Все мои попытки привлечь к себе внимание зеленоглазой терпели крах. Сначала я пытался, делая комплименты, подарки, милыми шутками (насколько это мог сделать подросток) обратить ее взор на себя. Но она никак не реагировала, просто смотря мне в глаза с искренним непониманием, а иногда осуждением, подарки, цветы не принимала.

Потом настал период моих словесных нападок на нее, но они заканчивались драками с Джимом, который как черный волк защищал свою Зефирку.

Так продолжалось все время нашей совместной учебы в школе. Мои надежды на то, что Мари и Джим перерастут свою дружбу и расстанутся как большинство подростков, разбились о стену их любви, в которую переросла невинная дружба детства.

Моя ненависть к Паркеру только усиливалась, а любовь и страсть к Мари возрастали. Несмотря на то, что он на три года старше Мари, выпустились из школы они вместе, она в 15 лет экстерном ее закончила, потом экстерном закончила бакалавриат и поступила в медицинский университет, а Джим в университет, но на факультет компьютерной инженерии. Мари даже в университете ни на кого из студентов не обращала внимание. Просто невероятно, как люди могут так раствориться друг в друге.

Идти на открытый конфликт с Джимом я не хотел, он был профессиональным бойцом, спортивным и очень сильным парнем. Я знал, что один на один его победить не смогу, несмотря на то, что тоже много занимаюсь спортом.

Но мне так хотелось, чтобы Мари была моей девушкой! Она же в любую свободную минуту была рядом с Паркером: часто приходила на его тренировки по баскетболу, на соревнования, в том числе на бои, радуясь его победам, прыгала ему на руки, обнимала и так искренне целовала!

Было видно, что Джим благодаря этой девушке самый счастливый мужчина в мире. Я же всегда сжимал кулаки от таких картин. Ведь ни он, а я должен быть с Мари! Только я могу дать ей все в этом мире, я ее люблю сильнее всех!

Меня мучил вопрос: «Почему она выбрала африканца, я же лучше, богаче, перспективнее? Почему рыжеволосое счастье не мое?» И в голове стал возникать план как получить то, чего так долго хочется.

Как-то решил открыто поговорить с Мари о своих чувствах, приехал к ней в университет, увидел выходящей из учебного корпуса, проследил и на студенческом стадионе остановил, окликнув.

Она повернулась ко мне и удивленно спросила: «Привет, Альберт. Ты какими судьбами?» — и пристально посмотрела своими глазами в мои, а мне в этот момент захотелось обнять ее и поцеловать.

Я подошел к ней очень близко, она чуть отклонилась, подняла свою голову вверх, ведь я выше ее ростом, и сказал: «Мари, я люблю тебя и уже очень давно и не могу больше скрывать свои чувства, мне без тебя тяжело. Давай будем вместе. Я сделаю тебя самой счастливой».

Она, видимо не ожидая всего этого, побледнела, пару секунд молчала, а потом ответила: «Прости, Альберт, если дала тебе повод влюбиться, но у меня есть любимый человек, и с ним я счастлива, я не могу принять твои чувства».

Хоть ответ и был предсказуем, в сердце как будто воткнули острый предмет. Она попрощалась и ушла. Я же стал просто одержим ею. Понимаю, что Мари не давала мне никаких надежд, но что со мной? Неужели первая в жизни любовь оказалась безответной и такой жестокой?

Да, я стал именно жесток не только в мыслях, но и в действиях. Я следил за Джимом и Мари, завидовал, бесился и принял для себя решение разлучить этих двоих.

«Раз так, — думал я, — тогда Мари не должна достаться никому!»

В тот день у нее было 18-летие. Паркер должен был участвовать в бое и как всегда свою победу посвятит ей, своей Зефирке.

Я взял шестерых парней одной из банд, вместе с которыми, надев маски, вооружившись, поджидали Мари и Джима на улице, по которой они должны были возвращаться из клуба после выступления.

Когда я увидел, что счастливая Мари выскочила на ринг после победы Джима, запрыгнула в его распростертые объятия и поцеловала, а потом шла по улице, держа его за руку, а Джим просто сиял, глядя на Зефирку, которая на его фоне казалась такой кукольной, у меня просто «сорвало крышу».

Мы напали на этих двоих и еще нескольких человек, которые были с ними. Пока Джим и остальные дрались, я попытался схватить Мари, но она кусалась, вырывалась, пыталась вцепиться мне в лицо, и в итоге выскользнула из моей хватки. Но руками я почувствовал тепло ее тела и такой вкусный аромат ее волос!

Мари вырвалась, секунда и она закрыла собой Джима, видя, что я собираюсь в него выстрелить, но Паркер резко развернулся и закрыл собой девушку, я сделал несколько выстрелов не только в Джима, но и в Мари. Раз так любят друг друга, пусть умрут здесь и сейчас!

Меня не было в стране 8 лет, уехал специально, так как одна из крупных афроамериканских банд после происшедшей трагедии решила устранить тех, кто напал на Джима и его девушку. Убиты были все, кто был в тот день со мной.

Находясь в Европе, я занимался бизнесом и не только им, там же узнал, что Мари удалось спасти, а Джим в тот день умер, но Зефирка продолжает его любить и хранить ему верность. И я принял решение вернуться в Лос-Анджелес за своей Мари, а также чтобы отомстить афроамериканскому сообществу за устранение моих сообщников.

Я наблюдал за ней со стороны практически ежедневно. Единственное, никогда не появлялся в афроамериканском районе, куда она приезжает достаточно часто, что меня просто бесит.

Став завсегдатаем клубов, где она участвует в боях, смаковал каждый ее удар, каждое движение, взгляд, один раз даже специально оказался рядом, чтоб окликнуть ее Зефиркой и слегка к ней прикоснуться. Она услышала мои слова, но моего лица не видела.

Поскольку я входил и вхожу по сей день в группировку «Огненные Львы», активно ее финансирую, и мы терпеть не можем спортивный клуб, где тренировался Джим, а сейчас Мари, то с удовольствием забили «стрелку» этим спортсменам.

Не ожидал, что Зефирка тоже будет так рьяно сражаться с нами. Сильной стала моя девочка. С удовольствием с ней дрался, удары у нее как у мужика, и в глазках такая ярость. Это выглядит сексуально. Правда она как сканером пронизывала в бою меня взглядом. Хотя не думаю, что она меня вспомнила по одним только глазам, а внешность я изменил еще в Европе, сделав пластическую операцию, так было надо, так что по лицу она никогда меня не узнает.

«Моя девочка стала другой и она мне нравится еще больше! Зефирка, скоро ты споешь и для меня своим ангельским голосом, и мы станцуем танго», — сказал мужчина и улыбнулся, закрыв глаза. Он последний раз коснулся пальцами клавиш. Потом встал, взял фотографию, прикоснулся губами к изображению и вышел из комнаты.

ДЖОКЕР

В ходе встречи с Джамиром я понял одно — ему нравится доктор Мари Росси, но поскольку он слишком замкнут, хладнокровен и жесток, еще сам не осознал своего к ней отношения. Он вырос в жестокости и понятие любви для него не существует, несмотря на то, что он прожил уже 38 лет.

Целью встречи с ним было выяснить, есть ли со стороны их синдиката угроза для Мари Росси. Афроамериканские банды не встают на защиту интересов белых, так сложилось, но Мари — исключение, она — часть Джима Паркера.

В районе, который находится под контролем возглавляемого мной сообщества, она была и остается частым гостем, точнее сказать уже нашей, так как, несмотря на все принципы, мы приняли эту белую девочку. Поэтому со стороны афроамериканцев нашего штата никогда в ее сторону не последует ничего плохого.

История Джима и Мари хорошо известна. Кто-то скептически относился к их дружбе и любви, но они как будто не замечали пересудов, критики в свой адрес. Они были искренни во всем и счастливы. Джим Паркер был перспективным студентом и спортсменом, отличным сыном и братом.

После трагических событий афроамериканские банды всего штата кинулись на поиски группы убийц Джима. На тот момент Мари была на грани жизни и смерти, впала в кому.

Шестерых мы выловили и покарали по всем законам нашего криминального мира, «Огненные Львы» нас надолго запомнили.

Выяснилось, что человек, который выстрелил в Мари и убил Джима, являлся одновременно заказчиком и исполнителем преступления, он скрылся. Мы подключили всех, но в США его не было.

Все эти годы я наблюдал за Мари. Поражает то, что она до сих пор любит Джима. Когда приезжает на его могилу, долго с ним разговаривает, иногда просто сидит, задумавшись.

Видя, как она работает над собой, какой она стала, я понял — она готовится отомстить за смерть любимого, и что-то мне подсказывает, что ее потенциальная жертва уже появилась или появится в ближайшее время.

Поскольку мои люди пристально наблюдают за Мари, установили, что за ней следит неизвестный мужчина. Его мы заметили на нескольких мероприятиях, на которых была доктор, он же следовал за ней к нашему району, но на территории не появился, значит о разделении сфер влияния ему известно. Теперь остается выяснить, догадывается или нет Мари о его существовании.

ДЖАМИР

(Набирает чей-то номер).

— Джокер, приветствую тебя. Есть дело.

— Ну, здравствуй. Что за дело?

— Мне надо побывать на твоей территории, на кладбище. Позволишь?

— Даже знаю, на каком и зачем. Хорошо, но людей своих за собой не тащи и не делай глупостей.

Я ехал по уже знакомой дороге, мысли в голове путались. С одной стороны я понимал, что Мари меня отвергает, но по непонятной пока причине меня к ней тянет. С другой стороны, мне нужно узнать ее тайну, может это поможет мне стать к ней ближе.

Я без труда нашел то место, около которого видел Мари.

И вот я стою перед могилой и осмысливаю: «Джим умер 10 лет назад, когда ему был 21 год. Такой молодой. Что его связывало с Мари?»

От моих мыслей отвлек спокойный женский голос: «Что вы здесь делаете, Джамир?»

На секунду мое сердце пропустило удар. Это голос Мари. Я обернулся. Сзади меня стояла она, в руках держала букет ромашек и сейчас внимательно смотрела в мои глаза. Я же сделал шаг в сторону, не в состоянии что-то сказать.

Не дожидаясь моего ответа, она подошла к могиле парня: «Привет, милый. Ты не представляешь, как я скучала», — сказала она, становясь на колени, обращаясь к тому, кто был здесь похоронен, и положила ромашки на плиту, погладив рукой надпись на плите.

Она с такой нежностью обратилась к Джиму, что казалось, он должен ей ответить, он просто обязан появиться и посмотреть в эти глаза, полные любви и надежды.

Мне как-то стало не по себе. Я никак не ожидал встретиться сегодня здесь с Мари.

Она повернула голову в мою сторону и сказала: «Зачем вы продолжаете за мной следить? Я же вас предупреждала этого не делать. Уходите немедленно».

И я ушел, находясь под впечатлением от сложившейся ситуации. И снова на душе стало хреново, будто грусть из сердца Мари передалась мне.

Я стоял около своего автомобиля и курил, не спуская с нее глаз. Она пробыла на могиле около часа, потом поцеловала свою ладонь и приложила ее к могильной плите, как бы даря этот поцелуй Джиму.

Девушка прошла к своему мотоциклу, совершенно не замечая меня, стоящего в 10 метрах. Видя это, я быстрым шагом подошел к ней.

— Мари, я не думал, что встречусь с вами сегодня здесь. Я не хотел вам мешать и смущать.

— Смущаться должны вы, а не я! Я здесь дома, а вот вы — чужак на этой территории, который слишком многое хочет знать, за что может и поплатиться.

Она смотрела на меня ледяным взглядом серых глаз, и казалось, что секунда, и она выстрелит в меня.

«Я знаю причину вашего визита сюда, Джамир. Решили узнать, почему я здесь часто бываю, и что меня связывает с тем, кто похоронен в той могиле», — твердо сказала она.

«Вы правы», — единственное, что я смог сказать под напором ее злого и уверенного взгляда.

— Отвечаю на ваш вопрос. Здесь мое прошлое, настоящее и будущее с человеком, которого я люблю и никому не позволю мне мешать любить, даже если мне это будет стоить жизни… Он тот, ради кого стоило родиться, любви которого хватит до конца моих дней. Уверена, что я удовлетворила ваше любопытство.

После этих слов она надела шлем и уехала.

Пока возвращался назад, сердце бешено колотилось, душа ныла от того, что сказала Мари, лицо которой стояло перед моими глазами.

Она так защищала свою любовь! Любовь к человеку, которого уже много лет нет на этом свете! Это не укладывалось в голове, в это не верилось.

«Надо все выяснить об обстоятельствах смерти этого Джима и их прошлом с Мари», — четко решил я, а где-то внутри закралась мысль, что этой девушке угрожает опасность.

Через неделю передо мной лежала папка с интересующей информацией. И то, что я узнал, сначала вызвало странное чувство, похожее на зависть или ревность, потом сведения повергли меня в ужас, сменившийся неконтролируемой злостью, а в конце страхом за доктора.

История дружбы Мари Росси и Джима Паркера, начавшаяся когда одному было 5, а другому 8 лет, вызвала улыбку. Потом была школа, влюбленность, эти двое продолжали оставаться вместе, невзирая на то, что они часто подвергались нападкам, а потом и такая сильная любовь, которую я увидел на могиле Джима. Эти двое всегда были неразлучны.

Их семьи дружили, ни с кем не конфликтовали, и те и другие родители — уважаемые люди. Все сначала жили в Лос-Анджелесе, а после родственники парня переехали.

В папке была информация о Джиме Паркере, его успехах в спорте, участиях в боях. «Молодец, пацан, при таких данных не примкнул ни к одной банде», — подумал я.

Мари Росси — потомственный хирург, в 15 лет экстерном окончила школу, также экстерном бакалавриат (теперь понятно, почему в 28 лет она уже хирург), на отлично закончила университет. «Кто бы сомневался», — усмехнулся я. Не замужем.

А вот потом стало не до смеха, когда дошло до событий трагического дня. Информация содержала сведения о том, что Джим участвовал в бое, одержал победу, которую посвятил своей девушке, которую ласково называл Зефиркой, а после боя, недалеко от клуба на них напала группа из 7 человек. Джим, защищая Мари, получил смертельное ранение, девушку тяжело ранили, она была в коме…

И тут, я почувствовал, как неведомая мне сила больно ударила прямо в сердце. Вот почему мне кажется знакомой Мари! Вот где я ее видел! Боже, правый! Это ее я нес на руках, истекающую кровью.

Я налил себе стакан виски и залпом выпил. Тот вечер четко стоял перед глазами.

В одном из клубов проходил бой между афроамериканцем «Волк» (сейчас понятно, что это был Джим) и парнем по кличке «Кровавый кулак». Я сделал ставку на Джима, поскольку не первый раз видел бои с его участием.

Еще до начала боя обратил внимание, что этот афроамериканец пришел в клуб с белокожей девушкой, которую постоянно держал за руку. Тогда подумал: «Необычная пара. Она маленькая, милая пампушечка с золотыми волосами, большими зелеными глазами и пронизывающим взглядом, а он сантиметров на 30–35 выше ее, сильный, гордый, но по глазам и жестам было видно, что влюбленный в свою девочку, и не отпускающий ее крохотную ладошку из своей большой руки».

Бой был зрелищным, долгим. Все это время девушка сидела в первом ряду, искренне поддерживая своего парня, иногда вскакивая с места, выкрикивая ему что-то. А когда бой закончился и «Волка» объявили победителем, она сорвалась с места, выскочила на ринг и с криками: «Ты мой герой, Джим, ты лучший!» Запрыгнула ему на руки, поцеловала, а потом крепко обняла его за шею, уткнувшись в нее носом. Он же ее обхватил за бедра одной рукой, а второй погладил по голове и поцеловал.

От увиденной сцены в тот момент, как сейчас помню, пришла мысль, что между этими двумя такая чистая любовь.

Через час, когда я вышел со своими людьми из клуба, услышал совсем близко от нас какие-то крики и шум драки, затем выстрел. Мы побежали в ту сторону, откуда эти звуки доносились. Подбегая, увидели, как мужчина в маске делает несколько выстрелов в группу людей, и человек 6 или 7 вместе со стрелявшим скрылись в темноте.

Когда мы были на месте, то сначала увидели двоих мужчин афроамериканцев ранеными, но не очень серьезно, а недалеко от них лежащего на земле победителя сегодняшнего боя «Волка» с несколькими огнестрельными ранениями и его девушку, которая головой лежала на его груди, крепко держась за руку парня. Она была без сознания и из раны в области сердца у нее сильно текла кровь прямо на грудь ее «Волка».

Я проверил Джима, он был мертв, а пульс девушки был слабым, но еще был. Мои парни позвонили в 911. Дожидаться врачей я не стал, решил девочку отвезти в больницу сам.

Поразительно, но она, будучи без сознания, продолжала крепко держать руку Джима, которой он также крепко держал ее. Я еле расцепил их руки, аккуратно поднял ее и собрался отнести в свою машину, но подъехали медики и увезли ее и других раненых.

Теперь я понял, что той девочкой была Мари, а Джим тот, кого она до сих пор так сильно любит.

Как же плохо мне стало от осознания этого, как горько!

И тут я обратил внимание на дату трагедии. Мое сердце, как мне показалось, сжалось до микрона, Джим погиб в день рождения своей любимой Мари.

Полиция никого из нападавших не установила, дело закрыли. Вот вам и цена человеческой жизни.

У меня большие вопросы к небесам: «За что такой жестокий подарок этой девочке? За что? За любовь?! Неужели вся любовь обречена на такое? И где эта пресловутая справедливость, о которой так много любят говорить?»

Я подошел к панорамному окну, закурил и тупо уставился в темноту ночи.

«Сколько же надо иметь силы воли, характера, чтобы продолжать жить, работать над собой, становиться сильнее, зная, что твой любимый человек никогда больше не будет с тобой рядом. А ведь она совсем одна осталась», — подумал я и в душе восхитился Мари, которую захотелось защитить.

В голову пришла мысль, что Мари с ее характером не успокоится, начнет мстить. Но почему она этого не сделала до сих пор, и кто тот, которого должна настигнуть кара?

Лос-Анджелес те события потрясли сильно, знаю, что афроамериканские банды разыскали шестерых нападавших и убили их, заказчика и непосредственного убийцу Паркера не нашли.

Может эта девушка знает, кто заказчик, и ждет, когда он появится? Мы не знаем, что это за человек и на что он способен, и Мари может погибнуть, тем более что кроме мести ее нечему держать на этом свете. От этой мысли я испытал ужас.

Никогда и ни о ком я не волновался, ни к кому не привязывался. Я — хладнокровный убийца, рука которого ни разу не дрогнула, мне нечего, как и доктору Росси, терять в этой жизни, меня никто не ждет, я никого и никогда не любил, но почему-то Мари заставляет меня все чаще думать о ней, волноваться, пытаться понять ход ее мысли и действий.

«Неужели я начал влюбляться? Но это невозможно», — сам себе сказал я.

АВТОР

Правильно говорил Андре Моруа: «Великая сила женщин в их отсутствии». Он пришел к выводу, что мужчины сильнее всего любят тех женщин, которые по некоторым причинам недоступны и непостижимы.

ДЖАМИР

Через сутки Джокер позвонил и сказал, что нам надо встретиться.

Мы стояли около наших двух джипов, почти заехав на берег океана, в абсолютно безлюдной части пляжа.

Джокер курил и смотрел в сторону горизонта, а потом спросил: «Все выяснил?»

— Не все. Не ясно, почему убийца до сих пор не появился. И знает ли Мари, кто он.

— Думаю, появился. И она это чувствует. Мари все эти годы ждала его, она очень умна. У нее отличная интуиция. Девочка его узнает. Джим ей поможет. У них невероятная связь даже после его смерти.

— Я хочу ей помочь.

— Знаю. Поэтому и позвал. Не мешай малышке. Она сама должна завершить все. И она справится. Это ее битва. Ради этого она и жила все эти годы.

— Тебе ведь известно, кто он, я прав?

Джокер посмотрел вдаль: «Океан прекрасен, не правда ли?»

Он выдержал паузу и продолжил: «За ней некоторое время следит мужчина, умело пряча лицо. Активных действий не предпринимает».

— Я в курсе, мы тоже его отследили. Предполагаем, что он из «Огненных Львов».

— У нас такая же информация.

— Хочу заслать к ним своего бойца.

— Идея плохая. Он сам «клюнет» на Мари, а ты, Джамир, не лезь. Я в нее верю… Кстати, почему ты хочешь ей помочь?

— Сам не знаю, Джокер, если честно, зацепила, первый раз в жизни.

«Тебя, о кровожадности которого ходят легенды, можно зацепить?» — и он усмехнулся.

— Кто бы говорил…Это твои люди обезглавили тех шестерых?

— Мои.

— Как думаешь, какой шаг предпримет доктор?

— Посмотрим, она непредсказуема.

«Хотел спросить, почему ее некоторые называют Зефиркой?» — задал я последний вопрос.

«Джим ее так ласково называл, любил сильно, жизни своей без нее не представлял. Красивая, но грустная история, — тяжело выдохнул он, — и неизвестно, сколько жертв и чьих еще будет, пока эта история закончится, и закончится ли она».

МАРИ

Я сидела в ординаторской, заполняя медицинские документы. Тяжело вздохнув, откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок. С каждым днем ощущение приближающейся встречи с тем, кого я так долго ждала, усиливалось.

Мне на сотовый пришло смс от главврачабольницы с просьбой зайти к нему через 10 минут, от чего я еле подавила стон своего недовольства. Ровно через 10 минут я вошла в кабинет шефа.

«Вызывали?» — спросила, подходя к его столу.

Он жестом пригласил сесть на стул. А я мысленно послала его уже ко всем чертям вместе взятым, так он меня бесит.

Слегка наклонив голову на бок, он улыбнулся (ох и напрягает эта гримаса меня) и сказал: «Руководство нашей больницы, представители городской администрации через два дня встречаются на официальном мероприятии с иностранными коллегами по вопросам взаимодействия, в том числе обмена опытом. Кроме того, будут потенциальные поставщики новейшего оборудования для реанимации и перинатального центра. Я хочу, чтобы вы меня сопровождали на этом мероприятии. Вы отличный хирург, несмотря на свою молодость, к тому же, как я успел заметить, хорошо чувствуете себя на светских мероприятиях».

— Я могу отказаться?

— Нет, доктор Росси, не можете. Я вас вызвал, чтобы поставить в известность.

— Понятно. Если это все, мне надо работать.

Я встала и вышла из его кабинета.

«Достал уже!» — в голос сказала я.

«Марусь, ты чего ворчишь и уставшая такая», — подходя ко мне, с улыбкой сказал Мартин.

— Старого черта буду сопровождать на встрече с коллегами из других стран.

«Вот и развеешься, — ехидничал Мартин, — пойдем в соседнее кафе пообедаем».

Воспользовавшись перерывом, пошли в кафе недалеко от больницы, сели за столик в углу, чтоб никто не мешал, сделали заказ.

Минут через 7 после нас в кафе зашел высокий мужчина лет 30–35 с каштановыми волосами, в дорогом костюме и с кожаным портфелем.

Мы как-то сразу встретились с ним взглядами, посетитель сел за столик по диагонали так, что я видела его лицо, заказал себе кофе и начал «возиться» со своим телефоном.

Я обратила внимание на палицы его рук — такие бывают у пианистов.

Мы с Мартином обедали, периодически хихикая, я же ощущала всей своей кожей внимательный взгляд незнакомца, который нескромно пялился на меня. Странно, но за все это время мужчина не сделал и глотка кофе.

Когда я встала из-за стола, почувствовала, что взгляд незнакомца блуждает по моей фигуре. Его даже не смутил тот факт, что я его взгляд уловила и тоже смотрю на него в упор. И так захотелось врезать ему по роже, не передать словами! Но Мартин потащил меня на работу.

Два дня прошли в обычном режиме: работа, тренировка, дом.

К гостинице, в банкетном зале которой проходила деловая встреча, меня привез Мартин и уехал по своим делам. Как только я вошла в зал, ко мне сразу же подошел главврач со свой омерзительно неискренней улыбкой и блестящими глазами: «Вы сама элегантность, Мари. Вы рождены для светской жизни».

Я мило улыбнулась и ответила полушепотом: «Ваше мнение мне неинтересно».

Буквально через минуту к нам, еще издалека начиная делать комплименты на итальянском, быстрым шагом подошел Паоло.

Главврач, не понимая, о чем мы так оживленно говорим, отошел в сторону.

Паоло познакомил меня с несколькими врачами и представителями бизнеса из Италии, диалог был достаточно свободным и непринужденным.

В принципе, официальная часть мероприятия, во время которой выступали представители медицины и бизнеса, администрации города, была достаточно информативной. Планов озвучено было много, лишь бы они начали их реализовывать. Перед присутствующими должен был выступать представитель медицинского центра из Испании, но переводчик задерживался, и возникла неловкая ситуация.

Я подошла к организатору встречи и предложила помощь, так как в свое время выучила испанский и бегло на нем разговаривала.

Каково было удивление испанца и главврача нашей больницы, когда я поднялась на сцену, где стояла трибуна, и выступила в роли переводчика. Потом мы с испанцем познакомились поближе, он оказался приятным в общении человеком, по профессии врач кардиолог. Нам было, что обсудить.

Потом ко мне подошел главврач вместе с мужчиной, которого я ранее видела в кафе, и представил нас друг другу. Его имя Даниэль Миллер. Мужчина слегка поклонился, протянул мне руку, я положила свою ладонь на его, и он ее поцеловал. Тело отреагировало на его прикосновение губами странно, будто неприятный холодок прошелся от руки к сердцу. Он не сразу отпустил мою руку, слегка погладив ее большим пальцем. Голос у мужчины был глубоким и очень знакомым.

В нем были видны аристократические манеры, уверенность в том, что он делает и говорит, но от него веяло холодом. А вот глаза… В них просто бушевала страсть. Это когда джентельмен снаружи, а дьявол внутри, я бы так сказала о его взгляде.

Даниэль сказал, что наслышан о том, что я успешный хирург, спросил, почему выбрала именно эту профессию. На ответ, что пошла по стопам родителей, он отреагировал так, будто об этом ему уже известно.

О себе рассказал, что занимается семейным бизнесом в нескольких странах, загадочно улыбнувшись, сказал, что похитит такого доктора и предоставит все условия для работы в Италии, Испании, Швейцарии — на мой выбор. Мы даже посмеялись над этим.

Миллер смотрел на меня, «поедая глазами», а я внутри испытала странное облегчение от этого взгляда, так на меня смотрел много лет назад только один человек, от которого сначала веяло нежностью, потом яростью и желанием убивать, а в конце — смертью.

Но мои мысли не нашли визуального отражения на лице и поведении с этим, на первый взгляд, идеальным мужчиной — мечтой многих женщин.

«Ну что же, Даниэль, давай поиграем в кошки — мышки, ты ведь этого хочешь. Но последствия этой игры тебя удивят, обещаю», — подумала я.

В конце вечера Даниэль предложил встретиться в спокойной обстановке. Я ответила уклончиво, свой номер телефона не дала, отказалась от его предложения меня отвезти домой, кокетливо улыбнувшись. Он на прощание поцеловал мне руку и сказал: «До встречи, милая Мари».

УБИЙЦА

Она вошла в зал — сама элегантность! На Мари был брючный костюм черного цвета, белая рубашка с расстегнутыми двумя пуговицам сверху, туфли на высоком каблуке — классические лодочки, волосы аккуратно собраны, а несколько прядей по бокам лица выпущены. Макияж легкий, подчеркивающий ее красивые от природы черты лица.

Моя Богиня излучала нежность, я не мог отвести от нее взгляд. Она прекрасно говорит на итальянском и испанском, чем удивила не только меня. А вот ее, наоборот, оказалось, невозможно смутить ни словом, ни действием.

Нас представили, и я имел возможность с ней пообщаться. Она искренняя, но как истинная женщина, знает себе цену. Но меня никто не остановит, я же приехал в этот город за своей Мари… Об этом ей еще предстоит узнать, познакомившись с Даниэлем Миллером поближе.

АВТОР

После встречи Мари поехала на берег Тихого океана. Закат был невероятно красив. Ей хотелось побыть одной, в тишине.

В жизни обязательно должны быть паузы. Такие паузы, когда с вами ничего не происходит, когда вы просто сидите и смотрите на Мир, а Мир смотри на вас.

Девушка села на песок, распустила волосы, помассировав голову, потом обняла колени, как делала это с детства. Она вдыхала свежий воздух океана, сидя с закрытыми глазами, и вслух прочитала вспомнившийся ей стих:

Сидела рядом Тишина

и понимающе молчала…

И ничего не обещала,

а просто слушала она…

Советов «нужных» не давала,

с расспросами не приставала…

Она без слов всё понимала,

как будто через всё прошла.

«Прекрасные стихи» — раздался мужской голос, который Мари сразу узнала. Это Джамир.

«Вам известно, что слежка — незаконное действие?» — не глядя на него, спросила девушка.

«Все мы нарушаем законы. Здравствуйте, доктор», — произнес он.

И услышал в ответ спокойное: «Добрый вечер».

— Кому принадлежит стих?

— Не помню.

— Почему вы снова одна? Это может быть опасно.

«А почему вы снова здесь?» — ответила она вопросом на вопрос и, приоткрыв жакет, продемонстрировала пистолет.

— Был недалеко, увидел вас и не мог пройти мимо. Такой ответ Вас устроит?

Мари ничего не сказала, продолжала спокойно сидеть лицом к воде.

Так они сидели достаточно долго, не проронив ни слова, не чувствуя напряжения или неудобства. Им, как ни странно, было комфортно в обществе друг друга.

«Необычное спокойствие на душе у меня рядом с ней, чувствую себя ребенком. И Тихий океан оказывается красив, как и закат, когда Мари со мной. Почему так легко?» — думал мужчина, иногда бросая взгляд на нее.

«Джамир, почему вы связаны с криминалом? Не боитесь потерять что-то важное в жизни?» — прервав тишину, неожиданно спросила девушка, глядя в сторону горизонта.

— Это то, что у меня хорошо получается. Мне нечего терять, поэтому бояться нечего.

«Вы когда-нибудь любили?» — этот вопрос был крайне неожиданным.

— Нет, никогда. Я не умею любить.

Девушка повернула голову в сторону мужчины и пронизывающе посмотрела прямо в его темно-карие глаза, но ничего не сказала, и снова обратила взор в сторону волн.

— А что такое любовь, по вашему мнению, Мари?

— Зачем вам это знать?

— Может захочу научиться любить.

— Не думаю, что вам это нужно.

— Но все же.

— Мне кажется, она состоит из трех аспектов: влечение ума вызывает уважение, влечение сердца вызывает дружбу, влечение тела вызывает желание. Только сумма трех влечений и есть любовь.

Пока Мари говорила эти слова, внимательно смотрела на Джамира, который задумался, стараясь запомнить каждое слово.

«Она невероятно глубокий человек», — подумал он.

«Мне пора, — вставая с песка, сказала девушка, — берегите себя, Джамир, окружающий вас мир так опасен», — и стала отходить в сторону дороги.

«Мари, позвольте вас отвезти домой, — предложил он, — вы же без мотоцикла, а уже поздно».

Она остановилась, повернулась к мужчине и сказала: «Спасибо, но не хочу подвергать вас опасности».

Джамир ответил, улыбаясь: «Мне приятно с вами быть и в опасности тоже. Вы меня спасете, Вы же добрый доктор».

ДЖАМИР

Мари села ко мне в машину, а я как юнец в душе радовался такой возможности побыть рядом с ней. Все предыдущие мои попытки она встречала «в штыки». Интересно, почему сейчас согласилась?

Заметил, что она внимательно следила на пляже за обстановкой, хотя казалась расслабленной и отрешенной, и вот сейчас, сидя в машине, ее острый взгляд остановился на тех местах, где может быть, да и в настоящее время действительно находится, оружие.

Я, трогая автомобиль с места, спросил: «Вас куда отвезти?»

«Домой, пожалуйста», — сказала она и посмотрела в боковое зеркало.

Минут десять мы ехали молча.

«Какие вкусные у нее духи и как классно с ней ехать рядом, даже не говоря ни слова», — отметил я про себя.

Неожиданно Мари схватилась за руль и резко крутанула его вправо, и в этот момент раздался выстрел.

Я остановил машину, она из бардачка взяла мой пистолет, и, открыв дверь, со словами: «вечер перестает быть томным», согнувшись, выскочила и начала стрелять сразу из двух стволов. Я отстреливался с дугой стороны машины. Судя по выстрелам напавших четверо.

Услышал голос девушки: «Сзади!», обернулся и отразил нападение неизвестного в маске с ножом в руке.

Мари в это время дралась. Причем и она, и напавший дрались ножами. Боковым зрением увидел, что она в буквальном смысле слова пригвоздила его плечо к какому-то объекту, мужик взревел.

Сбоку на нее шел еще один, но девушка быстро сняла свою туфлю и метнула ее в его шею, но он уже нажимал на курок пистолета. Буквально за секунду до выстрела она сделала кувырок, перекатившись от места, куда попала пуля.

Мужик рухнул без сознания с женской шпилькой в шее. Трое были ранены, двое убиты. Мне поцарапало пулей живот сбоку, а у Мари был порез на левом плече.

Девушка подошла к раненому, содрала с него маску и зло спросила: «Ты чей?» Парень молчал. Она ударила его по лицу кулаком и громко произнесла: «Я задала вопрос! Отвечай, если не хочешь, чтобы я развернула нож в твоем плече. Будет ой как больно. Или тебя раздеть догола и посмотреть на твою татуировку?»

Раненый молчал, но в его глазах появился страх.

Я же стоял и смотрел на все, не вмешиваясь. Было интересно, что она сделает дальше.

Мари подошла к парню ближе, взялась за рукоятку ножа, которым она его пригвоздила к деревянной части какого-то забора, и начала поворачивать его. Парень заорал от боли: «Огненные Львы».

«Так и думала, котятки значит… Тогда передай тому, кто тебя послал, что в следующий раз я буду вас расчленять заживо, а потом спалю ваше логово. Я понятно объяснила?»

Парень в ответ кивнул.

Мари подошла ко мне, осмотрела с ног до головы: «Так, я смотрю, вы ранены. Поедим в больницу?»

— Думаю, рана небольшая, сам справлюсь.

Она бесцеремонно подняла мне рубашку, взглянула на рану и сказала: «У вас два варианта: первый — в больницу, второй — я у себя дома вам ее обработаю».

И тут я увидел, что у нее на руке тоже кровь. «Вы ранены?» — спросил я ее.

«Вполне возможно», — отмахнулась спокойно она.

Боже, я потрясен этой девушкой!

«Хорошо, давайте к вам, если это удобно», — ответил я.

Я сделал пару звонков своим людям и к тому моменту, как мы подъехали к дому Мари, охрана была уже везде. На лифте поднялись на 12 этаж знакомого мне жилого дома, попали в просторную, со вкусом обставленную квартиру. Чувствовалось, что хозяйка любит порядок, четкость и у нее великолепный вкус.

Мы с Мари прошли на большую по площади кухню. Судя по обстановке и количеству приборов, девушка любит готовить.

Она сказала мне пройти в ванную, помыть руки, снять рубашку и сесть на кухне. Сама же ушла в комнату, вернулась с большой медицинской сумкой, в которой оказалось все, что нужно даже для небольших операций, сказала мне встать, надела стерильные перчатки, подошла ближе и стала осматривать рану, а я подумал: «Какая же она маленькая», потом промыла мне повреждение каким-то раствором, сказала, что швы не нужны, обработала лекарством и наложила повязку.

«Завтра сделаем перевязку», — сказала она, дала мне таблетку обезболивающего и стакан воды.

— Спасибо Вам, доктор.

«Не за что. Вы пока располагайтесь в зале, а я займусь своими делами», — с этими словами она вышла из кухни и направилась в ванную комнату.

Я зашел в зал: просторный, светлый, с современным интерьером, большим телевизором, диваном, видимо сделанным на заказ.

Меня поразило, что самая длинная стена от пола до потолка занята книжными полками, здесь несколько тысяч книг! Причем книги на разных языках, классика, художественная литература, медицинская. Целая библиотека дома. На другой стене висели картины. Думаю, это работы хозяйки квартиры.

Пока рассматривал книги, вышла Мари, на которой были надеты цвета хаки спортивные штаны и майка, и подошла к сумке с медикаментами.

«Вам помочь?» — спросил я.

Она в ответ усмехнулась: «Я же врач, сама заштопаю себя, не в первый раз», села прямо на барную стойку, чтоб света было больше, и я увидел, что у нее серьезный порез на левом плече. Девушка достала шприц, вскрыла ампулу, набрала препарат, сделала себе укол в руку и сказала: «Джамир, вам не обязательно на это смотреть».

«Все в порядке, — ответил я, — точно помощь не нужна?»

«Неа», — прозвучало в ответ.

Я включил телевизор, который заработал на канале с мультфильмами, что вызвало мою улыбку: «Она совсем ребенок».

Сидя на диване, в маленькое зеркальце, которое всегда ношу с собой, чтоб наблюдать за обстановкой, смотрел, как Мари парой стежков наложила себе швы, обработала их, глядя в увеличительное зеркало, даже не меняясь в лице. Девочка, наверное, часто это делает себе.

Когда она стала накладывать себе повязку, я подошел и без слов стал ей помогать. Мари тоже ничего не говорила, а я обратил внимание на ее татуировку в виде морды волка, под которой были шрамы от пулевых ранений. И от этого сердцу стало неспокойно.

Девушка спрыгнула с барной стойки, поправила майку и сказала: «Спасибо, Джамир. Как вы относитесь к идее поужинать? Я лично проголодалась», — смотря на меня в этот момент большими зелеными глазами.

— С удовольствием.

— У вас есть предпочтения в еде?

«Я всеяден», — ответил ей, улыбаясь.

Мари предложила мне пока посидеть или полежать, как угодно, в зале, а сама ушла в комнату, а когда вернулась, протянула большую рубашку. «Наденьте, она новая».

Я надел рубашку, которая даже на мне сидела свободно. «Интересно, для кого куплена?» — возник вопрос.

Мари пошла на кухню, одной рукой собралась ставить кастрюлю с водой на плиту, что я ей сделать помешал, все поставил сам, укоризненно глянув на нее.

Затем она продолжила что-то доставать из холодильника. От моей дальнейшей помощи отказалась. Я ушел в комнату, откуда задал ей вопрос: «Вы любите читать? У вас шикарная библиотека».

— Очень люблю. А библиотека — это заслуга родителей, особенно мамы, она была преподавателем в университете. Именно она ее начала собирать. Знаете, Джамир, у нас есть книги начала 19 века! Сейчас я продолжаю пополнять библиотеку. У нас была читающая семья.

В голосе Мари чувствовалась гордость и восторг своими родителями.

Потом пригласила меня на кухню. На столе лежали приборы, стояли два стакана с соком. Я сел за стол, а Мари поставила на середину стола тарелку и сказала: «Как вы относитесь к пельменям?»

«Никогда не пробовал», — честно ответил я.

Пельмени, как назвала Мари это блюдо, были очень ароматными и вкусными, особенно со сметаной.

Оказалось, что девушка сама их лепит, и это русское блюдо, что очень удивило.

«Вы знаете русскую кухню? Только не говорите, что знаете русский язык. Я видел на полках книги русских авторов», — пошутил я.

— Джамир, расскажите о себе.

— Да и рассказывать особенно нечего. Вырос в детдоме, о родителях ничего не знаю. С 15 лет состоял в одной из банд. Последние 12 лет — правая рука того, кто возглавляет синдикат. Семьи никогда не было, детей тоже. Вот как-то и все.

Сказав это, я сам усмехнулся своей краткой биографии.

«А у нас с вами есть нечто схожее в жизни», — улыбаясь, сказала она, но ее отвлек телефонный звонок.

«Алло. Да, Мартин, все в порядке. Я дома. Завтра расскажу. Пока, пока. Не волнуйся», — закончила она разговор, и судя по имени, это тот друг педиатр.

«Мари, как вы догадались, что на нас нападут, и что они из «Огненных Львов»?» — спросил я, потому что когда мы с Мари были на пляже, видел двоих, пристально наблюдавших за нами.

«Еще на пляже заметила, что за нами следят. Решила, что за вами, вот и не стала отказываться, чтоб вы меня подвезли. Двоим же легче отбиваться.

Когда мы отъехали, в боковое зеркало видела, что у нас на «хвосте» висит мотоциклист, который ехал с выключенными фарами, я сама так иногда делаю при необходимости. Потом заметила, что за ним следует автомобиль, которому мотоциклист подает определенные знаки, с которыми знакомы те, кто служил или проходил подготовку в спецназе. Тогда стало ясно, что их цель не вы, а я. А догадаться, что они из «Огненных Львов» нетрудно, с ними я неоднократно встречалась на ринге, у них определенный стиль нападения и боя с использованием ножей. Так, что все просто», — таков был ответ девушки.

— А почему вы решили мне помочь, думая, что именно за мной следят?

Девушка посмотрела на меня и, не отводя глаз, ответила: «Не знаю, если честно».

От этого ответа по моему сердцу прошла волна нежности и тепла.

— Скажите, почему вы не вытащили туфлю из шеи напавшего?

— Во-первых, чтобы унизить. Такой бугай приедет в больницу с женской туфлей в шее. Братва засмеет, и кличка у него теперь будет «Подкаблучник». Согласитесь, это фиаско. Во-вторых, если вытащить шпильку до приезда врачей, это может вызвать кровотечение, от которого помрет. А мне хочется, чтоб он мучился от позора всю жизнь.

Я поражен ее хладнокровию и суровости. И мне это безумно нравится в ней.

«А почему вы угрожали им раздеть догола?» — не мог не спросить я.

— Потому, что у «Огненных Львов» на теле, на левом боку красная татуировка — морда льва.

«Вы уверены, что их цель именно вы?» — я всматривался в ее глаза, которые казались такими родными.

— Абсолютно. Им дали задание припугнуть меня. Вы в их планы не входили. Судя по всему, эти драные кошки даже не знали точно, кто со мной в машине. И если я не ошибаюсь, то через несколько дней представитель «Огненных Львов» попросит встречи с вами. Они же понимают, что ваш синдикат их просто раздавит в течение суток. Им с вами ссориться невыгодно. Это как подписать себе смертный приговор.

«Так и сделаем, и они не посмеют больше вам угрожать, — я уже предвкушал момент расправы, — и давайте с вами будет моя охрана, на всякий случай», — предложил ей.

Мари хихикнула: «Это им надо охрану, чтоб я их первая не уничтожила. Вы же знаете, я очень люблю что-нибудь взрывать, — и она мне подмигнула, — у меня с ними свои счеты, и это моя война, и вас, Джамир, я прошу в нее не вмешиваться, иначе мне придется и вас устранить», — строго сказала она, бросив в мою сторону сейчас уже холодный взгляд серых глаз.

«А пока, раз вы пострадали из-за меня, я выступлю в роли гостеприимной хозяйки», — более теплым тоном сказала девушка и улыбнулась, слегка наклонив голову на бок.

— Мари, можно пару вопросов?

— Конечно.

— Мне кажется, или ваши глаза меняют цвет?

— Вам не кажется. У меня от рождения глаза хамелеоны, это когда происходит трансформация цвета глаз, меняется цвет радужной оболочки. В моем случае это зависит от настроения, самочувствия или преобладающего цвета в одежде.

— Я видел у вас татуировку волка. Это что-то символизирует?

— Она закрывает шрамы.

— Давно они у вас и от чего, если не секрет?

— С 18 лет. В меня стреляли.

— Извините.

— Никаких проблем… Джамир, я хочу, чтобы вы дали мне слово, что право уничтожить «Огненных Львов» будет принадлежать мне.

Эти слова застали меня врасплох. Я удивленно поднял брови, глядя на девушку.

От ее взгляда снова веяло холодом, и она, глядя в окно, сказала: «Сейчас там есть тот, с кем я много лет ждала встречи. Для меня это важно. Ради этого я жила последние 10 лет».

И я понял, что ей известно об этой банде то, чего не знаю еще я, но она мне прямо сейчас ничего не расскажет, потому что привыкла все решать сама, нести ответственность и груз потерь. Все время одна.

— Вы уверены, что я сдержу данное вам слово? Я же один из руководителей преступного синдиката, за мной много грехов, да и вам я не нравлюсь.

Мари смотрела мне в глаза, не мигая: «Все мы грешны, если не сейчас, то будем. Я вам верю, иначе бы вы не сидели в моей квартире, и я не вела бы с вами такие разговоры. А вопрос симпатии или антипатии здесь неуместен».

— Хорошо, я даю вам слово. Но будьте осторожны. Если нужна помощь, скажите. Вы многим нашим людям и мне, в том числе спасли, жизни, а мы не любим оставаться в долгу, как в хорошем, так и в плохом смысле.

«Вот и отлично, — сказала она, — а теперь, Джамир, давайте отдыхать. Ложитесь на диван, постель я Вам сейчас дам. Утром сделаю перевязку. Индивидуальные принадлежности в ванной на полочке найдете, чистое полотенце там же. Если вдруг почувствуете недомогание, разбудите меня, я в соседней комнате».

Я пошел в ванную, четко следуя указаниям доктора, что рану мочить нельзя. Когда вернулся, мне было постелено на диване, около которого на маленьком столике стоял стакан воды, я лег. От постельного белья и пледа исходил такой чудный аромат чистоты, свежести и легкой сладости, прямо хотелось укутаться, как в кокон.

Мари подошла, без слов измерила мне температуру, потом дала жаропонижающее и направилась в ванную.

Когда она вышла, я сделал вид, что сплю, сам же наблюдал за доктором. На ней был банный халат. Вот смотришь, а кажется, что это школьница. На кухне она, видимо, выпила лекарство, какое-то время посидела, глядя в окно, измерила себе температуру и прошла в другую комнату, предполагаю, в спальню.

Написав несколько смс, отложил телефон и начал осмысливать все произошедшее сегодня и то, что по стечению обстоятельств я оказался дома у девушки, которая привлекает мое внимание. О такой как Мари можно только мечтать. Джим был реально счастливчик. И где-то в душе я позавидовал ему.

Ночью, сквозь сон, услышал осторожные шаги, приоткрыл глаза и в темноте увидел Мари, которая выглядела очень по-детски: на ней была плюшевая пижама с капюшоном с ушками медвежонка. Она тихо, чтобы меня не разбудить, подошла, посмотрела по сторонам в поисках термометра, не нашла его, и тогда наклонилась и своими губами прикоснулась к моему лбу, проверяя, есть или нет температура, а потом аккуратно своей маленькой ладошкой взяла мою руку в свою, нащупала пульс, затем поправила на мне плед, ласково погладила меня рукой по голове и вернулась в свою комнату.

Знаете, в эти минуты я был счастлив как никогда!

Проснулся около 7 часов утра. В квартире было тихо и спокойно, как и на душе. В квартире Мари была какая-то особенная атмосфера. Я выспался за последние месяцы первый раз.

Девушка еще спала. Теперь уже, не дыша, подошел к ее комнате, слегка приоткрыл дверь и через щель увидел, что она спит, обнимая огромного плюшевого медведя. Из ее комнаты повеяло сладостью и детством.

Сидя в комнате, отвечая на смс, услышал, как у Мари зазвонил будильник, который мужским голосом говорил: «Зефирка, любимая, подъем! Моя маленькая соня, просыпайся! Тебя ждут великие дела!»

Через 10 минут она вышла из комнаты в этой смешной пижаме, пожелала мне доброго утра и прошла в ванную. Потом сделала мне перевязку, мы позавтракали, к чему я, если честно, не привык, но ел с превеликим удовольствием. Было чувство, что у меня есть семья.

Я поинтересовался, как она будет делать перевязку себе, на что девушка отмахнулась, что на работе все сделает.

Перед тем, как выйти из квартиры, я еще раз предложил ей свою помощь и защиту.

Но Мари так отреагировала на мои слова: «Джамир, давайте договоримся, вы больше не будете появляться на моем пути. Все, что я делаю в жизни, имеет свою мотивацию и цель, к которой я все равно приду. И мне не нравится, когда кто-то, независимо от намерений — благих или нет, мне препятствует. Я не могу и не хочу рисковать жизнями других. Вы дали мне слово, помните это».

— А вы, доктор, не должны забывать, что выходите на опасный путь своей жизни.

«Я это знаю, но это моя жизнь. И она вероятно, не так длинна, чтоб откладывать худшее в долгий ящик, но меня все устраивает», — были ее слова, от которых остался нехороший осадок.

Мы вышли из дома, она села в такси, отказавшись от моего предложения подвезти ее, и укатила на работу, я же со своей охраной поехал в офис к Лютому, который меня ждал.

С ним у меня разговор был долгим. Он все выслушал и задал главный, видимо, для него вопрос: «Она тебе нравится или ты уже в нее влюблен?»

— Скрывать не буду, нравится. Самому страшно от этой мысли. Но любить себя она не позволяет, любит Джима Паркера.

Лютый, немного помолчав, усмехнулся: «Обошел ты меня, сопляк. Ладно. Она достойная девчонка, но опасная, хотя жизнью других не рискует. Продумай все хорошо. Раз любишь, не спугни, может, что и получится. И реши вопрос с наказанием «Огненных Львов», но слово, данное Ангелочку, сдержи.

Как и сказала девушка, представитель «Огненных Львов» попросил аудиенции.

Встреча состоялась на нейтральной территории, я со своими людьми был готов в любой момент применить силу, не оставляя живых свидетелей.

Их представитель пытался оправдываться, и в результате выяснилось, что целью была действительно доктор, и в «Огненных Львах» есть человек, которому она нужна, но с какой целью, представитель не располагал информацией.

«А девочка нереально умная», — восторгался я.

Свои меры к «Огненным Львам» мы приняли. Криминальный мир тоже имеет свои законы, санкции за нарушение которых суровее, чем это установлено официальным законодательством. Но слово, данное Мари относительно этой банды, я сдержал.

Какому конкретно человеку понадобилась Мари и с какой целью, еще предстояло узнать.

Я вызвал к себе безопасника, которому поручил докладывать ежедневно о перемещении Мари Росси и ее контактах, а также установил слежку за «Огненными Львами».

МАРИ

Пока ехала на работу, связалась с Мартином, он как раз заступил на сутки. Попросила его организовать мне перевязку.

Когда зашла в перевязочную и разделась, услышала: «Марусь, твою ж мать, что на этот раз? Ты не можешь жить спокойно?»

— Дружище, не начинай только! Помоги сделать перевязку и не гунди. Не хочу, чтобы знали об этой царапине.

«Ни хрена себе царапина! Тебе же швы наложить пришлось. У тебя редкая группа крови, если что с тобой случится, донора не найти! Ты когда будешь головой думать, перед тем как влезть в очередное дерьмо? Ты ведешь себя как эгоистка, которой наплевать на чувства окружающих, не ценишь жизнь, постоянно рискуешь!» — не унимался Мартин, а потом спросил: «Ты напала или на тебя?»

— На меня.

«Вот ставлю тебя в известность официально, Мари Росси, если тебя убьют, я не приду на похороны и не пророню ни единой слезинки!» — извергал как вулкан свой праведный гнев Мартин.

«А, кстати, если я умру, кто меня будет хоронить, у меня же никого нет?» — задумавшись, рассуждала вслух я.

«Слушай, Мартин, как друга прошу, кремируй мое тело и высыпи прах в Тихий океан, пожаааааалуйста (ныла я). А вообще-то я хотела завещать тебе свою библиотеку, а квартиру родителям Джима», — уже серьезно произнесла я, глядя в окно кабинета.

Мартин реально разозлился, еле сдерживаясь, закончил помогать мне с перевязкой. Я его никогда таким не видела. Потом бросил ножницы на стол и со словами: «Ну и дура ты, Маруся! Я больше так не могу!» вышел из процедурного кабинета, громко хлопнув дверью.

Никогда Мартин не повышал на меня голос, это был первый раз.

Я знала, что друг за меня искренне волнуется, и каждая такая перевязка моих ран для него стресс. Мартин классный, только поворчать любит. Надеюсь, сегодняшняя обида на меня у него долго не продлится.

Только закончила с Мартином, пришло смс от Шона, просил приехать в клуб на разговор сразу после работы.

«С Шоном разговор будет серьезнее, чем с Мартином», — решила я для себя и пошла в ординаторскую, хорошо, что сегодня я не участвую в операциях.

По окончании рабочего дня поехала в клуб, где меня встретили несколько наших парней со словами, что Шон меня ждет в своем кабинете.

Только переступила порог, как наставник хмуро на меня посмотрел: «Почему не позвонила, что на тебя напали? Знаешь, кто это?»

— Привет, тренер. «Огненные Львы».

— Повреждения есть, тренироваться сегодня будешь?

— Пока не могу, небольшой порез на левом плече.

Шон знал, что только в случае, когда мою рану зашивали, я могла пропустить тренировку. Он сурово на меня посмотрел.

— Причина нападения?

— Хотели припугнуть, но не ожидали, что со мной окажется Джамир, и мы дадим отпор.

Шон удивленно посмотрел на меня: «Правая рука Лютого? Ты с ума сошла находиться рядом с ним?»

— Ничего такого, он на пляже ко мне подошел, я заметила слежку, думала, что за ним. Наблюдавших было несколько. Решила не отказываться от его предложения довести до дома, была уверена, что на него нападут. Так и получилось. Но целью была я, а не он. Его тоже слегка черкануло пулей.

— Зачем ты им, идеи есть?

— Уверена, что появился убийца Джима, пришел за мной. Он связан с «Огненными Львами», только не спрашивай, откуда знаю. Не скажу, просто — интуиция.

Шон сел со мной рядом: «Я знал, что это время наступит, но я этого боюсь. Ты мне как дочь. Знаю, что все эти 10 лет ты упорно готовилась к этой встрече и хочешь отомстить, тебя не остановить. Я хочу тебе помочь. Как ты на него выйти собираешься?»

— Он сам на меня выйдет. А дальше — по ситуации. Знаешь, у женщин и котов есть общее правило: если чего-то делать нельзя, значит, это надо делать незаметно. Вот и я пойду по такому правилу. Спасибо, наставник, за поддержку, очень ценю ее.

И я положила свою голову Шону на плечо.

«Ох, Зефирка, Зефирка», — вздохнул Шон.

Я приехала к дому, заметив машину с двумя мужчинами, которые делали вид, что заняты своими телефонами.

«Да уж, совсем «беспалевное» наблюдение, дилетанты», — усмехнулась про себя я и зашла в подъезд, сняв пистолет с предохранителя, но ничего подозрительного, в итоге, не обнаружила.

В своей квартире я чувствовала себя в полной безопасности. Переодевшись, пошла готовить себе омлет с ветчиной и бутерброд с маслом и сыром, сварила кофе и под негромкую джазовую музыку, которую очень люблю, ужинала. Вечер прошел в покое и уединении, как я люблю.

Утром, выходя из квартиры, под дверью обнаружила прозрачную упаковку, полную цветного зефира. Отправитель никак себя не обозначил, пожелав остаться неизвестным. Но это он так думал, а вот я понимаю, что это первый его шаг в мою сторону. Это еще конечно не вызов, но его интенция для меня очевидна.

«А ты, Альберт Уилсон, как я погляжу, любитель сладенького, особенно зефира. Ну что, «дружочек», начнем игру!» — усмехнулась я, по пути выбросила коробку и поехала на работу.

Такие коробки с зефиром из самого дорого магазина Лос-Анджелеса я находила в те дни, когда шла на работу и у меня не было суточных дежурств.

«Значит ты знаком с моим графиком работы? Тем лучше», — рассуждала я.

Так продолжается уже неделю, и «игрок» пока не устал. Если бы я ела этот зефир, то аллергию на сладкое заработала точно.

Все это время с Мартином мы практически не пересекались, а если и попадали в поле зрения друг друга, то он делал вид, что не замечает меня.

Уважая его эмоции, не мешала ему дуться, вернулась к привычному для меня образу жизни.

Шон особенно рьяно взялся за мои тренировки, и мои «братики» по клубу решили, что он меня за что-то наказывает. А я знала, что он волнуется и таким образом готовит своего война к встрече с врагом.

В один из дней я гуляла по берегу Тихого океана. Мне на сотовый поступил звонок с неизвестного номера.

«Алло», — ответила я.

— Мари, добрый день. Это Даниэль Миллер. Помните такого?

— Помню. Чем обязана, Даниэль?

— Я бы хотел встретиться, если вы не против. Мне нужна консультация, хотел попросить вас посмотреть выписку из истории болезни моего знакомого.

— Если это не срочно, приезжайте завтра в больницу к 9 часам.

— А сегодня возможно это сделать? Простите мне мою настойчивость.

— Я сейчас на центральном пляже, где пробуду еще час. Можете подъехать, если действительно срочно.

— Я ваш должник, Мари, скоро буду. И он сбросил вызов.

Я же глубоко вздохнула, потянулась к небу руками и улыбнулась: «С таким «вежливым» мужчиной я давно не встречалась. Пора себя побаловать «сладким» светским обществом».

Прошло минут 20, и меня окликнул приятный мужской голос: «Добрый вечер, Мари».

Обернувшись, увидела Даниэля Миллера в темно-синем спортивном костюме, который прекрасно сидел на его подтянутом, натренированном теле, черных кроссовках. В руках у него был файл с бумагами.

Как интересно, его спортивный костюм был в стиле надетого на мне. Забавненько, прямо парная одежда получилась. Решил подстроиться под меня, значит.

Даниэль подошел, протянул руку, я ответила на приветствие.

«Простите за беспокойство», — сказал он, продолжая удерживать мою руку.

Я на него пристально посмотрела: «Ничего страшного. Показывайте документы», — и не торопясь свою руку убрала.

Даниэль предложил сесть в ближайшем кафе на пляже и выпить кофе. Мы прошли в кафе, где он заказал кофе, а я стакан яблочного фрэша, протянул мне бумаги.

Изучив выписку (пациент Альберт Уилсон), я спросила: «А что смущает вашего знакомого?»

— Ему нужно было компетентное мнение, насколько верно сделаны назначения врачом.

— Они сделаны верно, соответствуют поставленному диагнозу. Волноваться не стоит, если только диагноз правильный и врач не ошибся.

Я посмотрела на мужчину, который не спускал с меня своих глаз, забыть которые невозможно. В этих почти бесцветных глазах читалась настороженность, интерес и желание. Я не стала отводить взгляд своих сейчас несколько уставших глаз, приобретших изумрудный цвет, от глаз Даниэля.

Чувствовалось его возбуждение, он положил свою руку на мою, лежащую на столе рядом с бумагами, и сказал: «Спасибо, что не отказались помочь… Мари, у вас такие красивые глаза. Я готов смотреть в них вечность».

С нежной улыбкой я убрала свою руку, не отрывая взгляда от лица Даниэля, который в этот момент пялился на мои губы, и сказала: «Не стоит благодарности. Передайте своему знакомому беречь себя, не напрягаться и не делать резких движений, в его случае это опасно».

Он ответил: «Передам обязательно».

«Мне пора, Даниэль», — сказала я.

Он же сразу подошел, отодвинул мой стул, когда я поднялась, и глубоко вдохнул запах моих волос, наклоняясь слишком низко ко мне.

«Я могу вас проводить?» — задал он вопрос, снова взяв меня за руку.

«Даниэль, мне кажется, что на сегодня достаточно нашего общения. Поторопитесь, вашему знакомому ведь срочно нужны эти бумаги, и хорошего вам вечера», — ответила я, освободив свою руку, улыбнулась и пошла.

Прямо чувствую, как он скользит своим взглядом по моей спине.

«Какой же ты падкий на женщин, Даниэль. Я стану твоим слабым местом», — злорадно усмехнулась про себя, и во мне проснулся инстинкт охотницы.

Не успела зайти в дом, как получила смс от Даниэля Миллера с надеждой встретиться снова и пожеланиями хорошего вечера. Это сообщение я специально проигнорировала.

Поднялась на лифте на свой этаж и, подходя к дверям квартиры, увидела облокотившегося о стену Мартина, который был пьян и в руках держал начатую бутылку виски. В таком состоянии я его видела только один раз и то в университете. Он посмотрел на меня долгим и каким-то для меня не совсем понятным взглядом, но ничего не сказал.

Я тоже молчала, просто открыла дверь и пропустила его в квартиру. Мартин достал свои тапочки, переобулся, шаткой походкой прошел в ванную, помыл руки, потом на кухню, открыл холодильник, достал молоко, яйца, а из шкафа муку.

Понимая, что его лучше не трогать, я зашла в ванную, а когда вышла из нее, на кухне уже стояли пожаренные блинчики и чай с лимоном — все, как я люблю. Перед Мартином, сидящим за столом, стоял бокал и бутылка виски. Мой друг о чем-то думал.

«Какой он милый в таком состоянии», — констатировала я и села напротив, начала с удовольствием уплетать всю эту вкуснятину, макая блинчики в сметану, от блаженства прикрывая глаза и мурлыча как кот.

Мартин смотрел на меня с грустью и умилением. Мне знаком этот его взгляд, он нередко на меня так смотрит.

Я, видя, что он ничего не ест, придвинула к нему его тарелку, положила блинов и сметаны, и он тоже начал есть.

Потом, вспомнив, что Мартин любит клубничный джем, метнулась к холодильнику, вытащила джем и положила его на блин в тарелке друга. Он слабо улыбнулся. Бутылку виски я отодвинула в сторону. Мы продолжали в полнейшей тишине есть.

Когда мы доели, Мартин встал, подошел ко мне, без слов снял с волос полотенце, промокнул волосы, принес из ванны фен и начал мне их аккуратно сушить. А я подумала, что, наверное, в семье, где есть любящий старший брат, который заботится о сестре, такие моменты часто бывают. От ощущения, что ты самый младший в семье и тебя все любят, стало тепло и хорошо.

В университете Мартин был на два курса старше меня. Мы как-то сразу нашли общие темы для разговора: оба увлекались микробиологией, анатомией и гистологией. Он тоже не любил шумные компании, тусовки. Я его познакомила с Джимом. Нам было о чем поговорить, как провести дружеский день или вечер. Мартин мне как старший брат. Джим же, шутя, называл его шурин, а чаще родственником.

Мартин говорил, что один в семье, но всегда хотел иметь младшую сестру. И я ею стала. Наши отцы — коллеги. Мы с Мартином хорошо знаем друг друга и в словах не нуждаемся. Сегодняшний вечер этому подтверждение. И именно он стал моей поддержкой и самым близким человеком после гибели Джима и смерти родителей, и остается им до настоящего времени.

Когда, по мнению Мартина, мои волосы высохли, он выключил фен, развернул меня к себе лицом и обнял, крепко прижав к своей груди. Так мы некоторое время стояли и молчали. А потом он сказал: «Прости меня, Марусенька. Я очень испугался за тебя, боюсь, что ты исчезнешь. Я этого не вынесу. Я без тебя не смогу».

Я обняла его в ответ и погладила по широкой спине: «Я все понимаю. Извини, что заставляю волноваться и спасибо тебе за блинчики, как всегда вкусно».

Поскольку Мартин был изрядно выпившим, много говорить с ним не было смысла, предложила ему пойти в душ и лечь спать. Он в знак согласия кивнул и пошел в ванную.

Я постелила ему в комнате, в которой он какое-то время жил. Мартин лег, я накрыла его теплым одеялом, погладила по голове, а он прижал мою ладонь к своей щеке и через минуту уснул.

Выключив свет, я пошла в свою комнату. Хоть я и люблю одиночество, но с Мартином как-то по-семейному уютно.

Вспомнилось высказывание Габриэля Гарсиа Маркеса: «Это большая удача в жизни найти такого человека, чтобы было приятно смотреть, интересно слушать, увлеченно рассказывать, не тягостно молчать, искренне смеяться, восторженно вспоминать и с нетерпением ждать следующей встречи».

Поскольку другу утром на работу идти не надо было, решила, пусть он отдохнет.

Проснувшись пораньше, приготовилаему завтрак, оставила порошок от головной боли, записку и поехалатрудиться.

МАРТИН

Проснулся почти в 11 часов утра в квартире Мари. Мне у нее в доме всегда хорошо спится. Голова напоминала колокол, выпитое вчера на пользу сосудам точно не пошло.

Поднявшись, пошел принимать душ, вроде как даже взбодрился. На кухне нашел укутанный в банное полотенце завтрак, который мне приготовила Мари, и рядом с ним записку: «Доброе утро. Не забудь позавтракать и выпить порошок, который лежит около чашки (не бойся, это не яд. И смайлик). Где лежат запасные ключи, знаешь. Я заступаю на сутки». И в конце рисунок смеющейся девчушки с косичками в разные стороны.

«Из твоих рук и яд готов принять, Маруся», — сказал вслух и приступил к завтраку.

Мне кажется, что Мари знаю вечность. Эта солнечная девочка с зелеными глазами появилась в медуниверситете, где я уже обучался на втором курсе, когда ей было всего 17 лет. Она была единственной студенткой такого возраста, окончившей школу и бакалавриат экстерном.

Сначала все думали, что она дочь кого-то из преподавателей или чья-то сестра. Как-то на студентку внешне она явно не тянула: маленького роста, пухленькая, очень спокойная, но, как оказалось, с обостренным чувством справедливости, внимательная к мелочам и невероятно прилежная.

Учеба ей давалась легко, она оказалась из семьи врачей, увлеченная и стремящаяся статьхирургом, как ее отец.

С первого дня было заметно, что девушка не нуждается в компании, в каком бы то ни было общении, она не стремилась идти на контакт, в отличие от других первокурсников.

В конце первого дня в качестве студентки встречать ее из университета пришел высокий афроамериканец, по возрасту старше ее, к которому в объятия она просто летела со счастливой улыбкой, не обращая ни на кого внимание. Он еще издалека увидел Мари, раскрыл свои руки, улыбаясь, и она в эти крепкие объятия впорхнула. Парень ее закружил, поцеловал в макушку, потом забрал у нее сумку, крепко взял за руку, будто боялся потерять, и эта весьма необычная, но счастливая пара удалилась.

Если честно, эта картина удивила всех, кто ее видел, и я не исключение. Но потом все привыкли, что эти двое практически неразлучны.

Наш курс стал шефствовать над первым курсом, на котором обучалась Мари. Так мы и познакомились ближе. У нее оказался невероятный кругозор, с ней было интересно. Пожалуй, я был единственным, кому она позволила приблизиться к себе. Мари познакомила нас с Джимом. До самой его гибели мы были дружны. Я был счастлив, глядя на то, как трепетно они относятся друг к другу, как Джим своими черными глазами смотрит в ее зеленые, как бережет и дорожит каждым днем, проведенным со своей Зефиркой.

Как-то раз, когда мы вместе «зависали» в караоке, пока Мари пела (а у нее очень сильные вокальные данные), Джим мне сказал, не отрывая взгляд от своей девочки, что безумно с ней счастлив, что она как Ангел, посланный ему небесами, а еще, что он боится ее потерять, ведь без нее мир перестанет существовать. Он ждал ее 18-летия и хотел сделать ей предложение, ведь они вместе с тех пор, когда Мари было 5, а ему 8 лет.

«Потрясающая история любви», — думал тогда я.

Эти двое во всем поддерживали друг друга, Джим стоял за нее, как говорится, горой, никто не смел даже смотреть в сторону Зефирки. Все знали, что этот парень, похожий на великана, ее боготворит и никому не отдаст. Да и сама Мари никогда не давала повода сомневаться в ее чувствах. Она даже не смотрела на других парней, в ее жизни был только Джим Паркер, ее «черненький волчонок», как она его иногда называла, но не при посторонних.

Мари была надежным другом, я всегда чувствовал ее поддержку. Она, несмотря на то, что была самой младшей в университете, словесно побеждала не только старшекурсников, но и преподавателей. Да уж, язычок у нее очень острый, не дай бог попасть в опалу.

Я же ее не давал в обиду на правах старшего брата. Джим при встрече, шутя, говорил: «Привет, родственник». Вообще, с Мари и Джимом можно было оставаться самим собой, рядом с ними чувствовалось счастье, которое будто бы от них передавалось и мне. Эти двое по — особенному смотрели на мир, они его иначе ощущали.

Я был единственным, да и остаюсь, наверное, до сих пор, кому известно, что Мари бросили родители, когда она была совсем маленькой, сдав в детский дом, и ее опекунами стали бабушка с дедушкой, которых она называла мама и папа, что она по происхождению русская и ее имя до изменения документов Мария, что ее любимое блюдо — блинчики, которые я со временем научился для нее готовить. А она знает всю мою жизнь, мои взлеты и падения, неудачи в любви, когда меня предавали, когда я ошибался. Мари всегда была на моей стороне и никогда не осуждала.

Что эта девушка для меня реально родной человек я понял, а точнее, почувствовал, когда она на втором курсе стала донором для офицера, кажется, он был спецназовец, которого доставили в больницу с тяжелейшем ранением брюшной полости, ему требовалась редкая группа крови 4 положительная.

Я и не знал, что у Мари такая же. Пока у нее брали кровь, впервые в жизни почувствовал, что боюсь за Мари как за самого дорогого мне человека.

Мы тогда с Джимом сидели в коридоре больницы, ждали нашу Мари и оба за нее переживали.

С тех пор я за нее боюсь постоянно, понимая как врач, что она может спасти других, а ее спасти, если что, будет трудно, донора можно и не найти.

В день 18-летия Мари Джим участвовал в бое, Зефирка его сопровождала. Вечером, в доме родителей, он собирался сделать ей предложение, о чем девушка не знала, ей готовили сюрприз Джим и их родители. Но жизнь оказалась настолько жестокой к этим двоим, что и врагу не пожелаешь.

Пока Мари была в коме, я думал, что сойду с ума. Малышка ведь еще не знает, что Джим погиб. «И что с ней будет, когда она придет в сознание, если придет? И как сможет жить дальше?» — от этих мыслей у меня текли слезы, я задыхался от кома в горле, не находил себе места.

Все 4 дня я провел около дверей реанимации, где за ее жизнь боролись врачи. Человек, убивший Джима, дважды выстрелил и в Мари, одна из пуль прошла в 3 сантиметрах от сердца. Родители Мари и Джима, его команда — все мы молились, чтобы девочка выжила, чтоб не потребовалось переливания крови, искали донора.

Я, как мог, поддерживал Мари с первой минуты, как она пришла в сознание и узнала о трагедии.

С тех пор, как Мари выписали из больницы, после похорон Джима, она стала другой, видимо понимая, что защитника, опоры в лице Джима в жизни больше нет и не будет, как и счастья.

Она активно занялась спортом, пошла в тот же клуб, где тренировался Джим, даже заняла его шкафчик в раздевалке, изучала практику восточных единоборств, уезжая в другие страны во время каникул, стала для всех, кроме меня, жесткой, уверенной, бесстрашной, резкой. Её многие побаиваются.

Лично меня ее изменения в характере и образе мысли заставляют нервничать. После гибели Джима она перестала ценить свою жизнь, у нее отсутствует страх смерти, она, не задумываясь, идет на риск, мало отдыхает, погружена в работу (она действительно отличный хирург, самая молодая не только в нашей больнице, но и в городе). А вот уже пару лет как она осталась и без родителей, совсем одна. Меня очень расстраивает ее любовь к одиночеству и то, что она рассчитывает и опирается только на себя и не ждет от этой жизни ничего хорошего.

10 лет прошло с момента гибели Джима, а она его все также любит, и я чувствую, что все эти годы она готовится отомстить за смерть любимого человека. Я ее понимаю, но панически боюсь за ее жизнь, Мари очень мне дорога, только я знаю, какая она маленькая, беззащитная и одинокая девочка внутри.

А совсем недавно сам себе наконец-то признался, что Мари мне нравится не просто как «младшая сестра», а как девушка. Если быть честным, я всегда ее любил, но понимал, что у нее есть Джим. Я не представляю своей жизни без Мари. Сейчас очень хорошо понимаю чувства, которые Джим испытывал к ней. Ее хочется окутать нежностью, теплом, защитить, сделать ее жизнь счастливой, чтоб она чаще улыбалась, радовалась каждому рассвету и закату. Но чем больше в нее влюбляешься, тем сильнее страх ее потерять.

Когда смотрю на спящую Мари, мне кажется, что она до сих пор маленький ребенок: смешно хмурится, когда ей снится что-то неприятное, мило улыбается, когда гладишь ее по голове. Особенно трогательно, когда она сворачивается калачиком, а ладошки подкладывает под щеку, а еще когда обнимает своего огромного плюшевого медведя. В эти моменты я по-настоящему счастлив.

Еще я стал чувствовать Мари, улавливать ее настроение, желания. Даже просто быть рядом с ней — счастье для меня. И я понимаю, что никакая девушка в мире не сравнится с Мари, никто кроме нее мне и не нужен, потому что я ее люблю.

АВТОР

Отдежурив больше суток, Мари вернулась домой в районе обеда. В холодильнике увидела приготовленные Мартином вкусняшки, улыбнулась и произнесла: «заботливый», но сил есть не было, хотелось принять душ и лечь спать, на душе было как-то неспокойно. Выйдя из ванны, высушила, насколько хватило сил, волосы, надела пижаму, пошла в комнату, укуталась в одеяло и провалилась в сон.

МАРТИН

Мари не отвечала на звонки, не читала смс, потом абонент был недоступен. Я как-то начал нервничать и решил съездить к ней домой. Долго звонил и стучал в дверь, пока меня не осенило, что запасные ключи ведь у меня, я же последний выходил из квартиры. Переобувшись, помыл руки и прошел к комнате Мари, откуда слышался ее плач. Я тихонько постучал, но она мне не ответила, тогда открыл дверь и вошел.

Мари спала, причем глубоко, была очень бледной и просто навзрыд плакала, такое впечатление, что во сне случилась истерика. Я подошел, сел около кровати на корточки, попытался ее разбудить, называя по имени, взял ее за руку, но она не реагировала. Потом через слезы, всхлипывая, произнесла: «Нет, только не его! Джим, Джим, вернись, не оставляй меня одну, прошу тебя!»

Видеть ее такой расстроенной для меня мучительно. Я еще громче стал просить Мари проснуться, гладил ее по щеке. Но она меня не слышала, а в какой-то момент, не просыпаясь, крепко сжала мою руку, как будто чего-то испугалась и просила о помощи.

Тогда я лег рядом с ней на кровать, аккуратно просунул свою руку под ее голову, чуть развернув ее корпус, другой рукой стал гладить по спине, как маленького ребенка и шептать: «Все хорошо. Я здесь, успокойся, я никому тебя не дам в обиду, буду рядом всегда, все пройдет, не бойся». И девушка начала успокаиваться, ее всхлипывания стали затихать, осталось лишь прерывистое дыхание, точнее глубокие вздохи.

«Что же тебе снится, малышка? Как тебя защитить и от кого? И сколько лет еще тебя будут мучить кошмары?» — думал я, всматриваясь в уставшее, все мокрое от слез лицо девушки.

Когда Мари перестала плакать, она придвинулась ко мне ближе, уткнулась носом в мою шею и во сне произнесла: «Мартин это ты?»

Мне в этот момент показалось, что она проснулась, но нет, Мари спала, а потом сказала: «Не уходи. Мне так страшно. Скоро ведь конец».

Я гладил ее по голове, а душа разрывалась от того, что слышу. Мари успокоилась, продолжая крепко ко мне прижиматься и обнимать одой рукой, ее дыхание стало ровным. Слушая ее сопение на своей шее, я уснул, обнимая это маленькое, беззащитное сокровище.

Проснулся первым. Осторожно, чтоб не разбудить Мари, встал с кровати и пошел на кухню. Открыл холодильник и понял, что она так ничего и не ела, видимо от усталости не было сил.

«Надо ее разбудить и покормить, а то она уже сутки голодная». Поставил чайник, заварил ее любимый чай, все разогрел и вернулся в комнату к Мари, которая уже сидела на кровати, но еще с закрытыми глазами, и с такими забавными кудряшками, которые бывают у нее, когда она, не высушив волосы, ложится спать. Похожа на львенка.

«Маруся, пора вставать, проспишь все на свете», — с этими словами я подошел к ее кровати.

Мари открыла глаза и, посмотрев на меня, улыбаясь, сказала: «Приветики, а почему ты здесь?»

«А все потому, что кто-то спал и не отвечал на звонки», — ответил ехидно я ей. «Прости, Мартин, — сказала она и слезла с кровати, — я в душ».

А проходя мимо кухни, радостно вскрикнула: «Как же вкусно пахнет! Мартин, ты лучший».

На это я мог только улыбаться. Когда она такая, мне легче на душе.

Мари с аппетитом ела, нахваливала мои кулинарные способности. А я сидел напротив нее и думал, что ей я готов посвятить всю жизнь, лишь бы она была счастлива.

Я решил осторожно узнать, что же ей снилось, но Мари меня опередила: «То, что во сне плакала, поняла по глазам. Я во сне разговаривала?»

— Да.

— На каком языке?

«На английском конечно», — с удивлением ответил я.

— А что конкретно говорила?

«Точно не разобрал», — произнес я и поднес чашку ко рту.

«Мартин, ты не умеешь врать. Вероятнее всего это связано с Джимом, — она смотрела на меня и о чем-то задумалась, а потом продолжила, — я помню, что просила тебя не уходить, остаться, спасибо, что был рядом».

Я с удивлением на нее посмотрел, потому что точно знаю, что она спала в тот момент.

Девушка, считав мой немой вопрос, продолжила: «В детстве я страдала лунатизмом. Не только ходила по квартире, но и совершала целенаправленные действия, например, рисовала, а еще разговаривала, могла даже отвечать на вопросы. При этом у меня глаза бывают то открыты, то закрыты, для лунатиков это нормально. Потом о лунатизме забыла, мы с родителями думали, что переросла его. Но после гибели Джима эпизоды лунатизма снова стали возникать, но теперь я еще иногда в этот момент разговариваю на тех языках, которыми владею. Поэтому я и спросила, на каком языке сегодня говорила. Как правило, люди не помнят, что делали в эпизод лунатизма. Я некоторые слова, картинки помню. Вот, например, помню, что ты был рядом, успокаивал меня. Спасибо тебе, Мартин. Твое тепло сегодня меня спасло. Чувствую, что мне во сне было очень плохо, но почему, не помню», — и Мари ласково улыбнулась.

Я сидел неподвижно, глядя на девушку, которая усмехнулась и сказала: «Вот где ты нашел такого непутевого, со странностями друга, а Мартин?»

«Не говори глупости, ты самая лучшая и уникальная», — ответил я и надул губы, от чего Мари в голос рассмеялась и потрепала меня по волосам.

А у меня в голове засели ее слова, сказанные во сне: «скоро ведь конец», от которых возникло чувство тревоги. Эта фраза порождает много вопросов, но ответов на них пока нет.

«Марусь, у меня есть предложение. Раз у нас с тобой выходной, поехали к Джиму, а еще можем заехать к его родителям и Эдвуну, которому ты с некоторых пор кровная родственница», — предложил я, а глаза девушки засверкали радостью, она выскочила из-за стола, подошла ко мне, обняла со словами: «Ты самый лучший друг на всей планете!» — и чмокнула меня в щеку.

Мы ехали на моей машине, с Мари на мотоцикле ездить невозможно, она так гоняет, что каждый раз прощаюсь с жизнью, садясь с ней на байк.

По дороге купили подарки детям, цветы Джиму, в пути болтали на отвлеченные темы, время пролетело незаметно.

Подойдя к могиле друга, я обратился к нему со словами: «Привет, Джим. Вот, привез твою ненаглядную. Хоть ты ей объясни, что надо отдыхать и не забывать есть. Меня она не слушает. Ни сестра, а наказание какое-то».

Мари с нежностью на меня посмотрела, потом села напротив могилы, положила цветы и обратилась к Джиму: «Я скучала, любимый. Как ты? Вспоминаешь меня? А вредину Мартина? Хотя нет, если честно, он обо мне хорошо заботится. С сестрой ему действительно не повезло, но он меня терпит. И за это ему спасибо. Джим, я вот тут представила, что будет, когда я Мартина женю, я же совсем останусь одна. Тогда буду у тебя бывать чаще, а может вообще перееду в этот район. Ты же будешь этому рад?»

Меня последняя фраза девушки расстроила, я встал и решил оставить ее наедине с Джимом.

После кладбища мы поехали в дом к Паркерам. Нас тут всегда рады видеть. Еще во дворе к нам вышел Грейди с маленьким Эдвуном, который сразу побежал к Мари с криками: «Маа». Она его подхватила, расцеловала и не спускала с рук. Мальчик ее постоянно обнимал, ласково прижимаясь, гладил ее волосы.

Пока детвора разбирала привезенные подарки, мы с Грейди разговаривали во дворе, а Мари с миссис Амади пошли в дом. Эдвун так и сидел у нее на руках.

Вообще у Мари очень трогательные отношения с этой семьей. Они ее называют дочкой, любимой Зефиркой, нашей девочкой. А она родителей Джима папой и мамой, а Эдвуна с недавних пор — «сыночек». Это так мило.

Пару часов побыв у родителей Джима, мы поехали домой. Когда отъехали, Мари повернулась ко мне и сказала: «Спасибо, Мартин, ты себе не представляешь, как важно мне было сегодня побывать у Джима. И как ты только об этом догадался?»

«Почувствовал», — ответил я и улыбнулся.

Когда мы с Мари подошли к ее квартире, на пороге обнаружили коробку дорого зефира. Я даже не стал скрывать своего удивления. А Мари достаточно спокойно подняла коробку и выбросила в стоящую на этаже урну.

«Это что?» — спросил я.

«Пошла вторая неделя, как кто-то балует меня зефиром», — усмехнувшись, ответила она.

— Ты знаешь кто это?

— Не знаю. Может поклонник — самоубийца.

— Почему самоубийца?

— Только такой может рискнуть пойти на неоправданный риск, пытаясь привлечь мое внимание к себе таким образом. Я же и убить могу за это.

Она засмеялась, вталкивая меня в квартиру, а я, если честно, сильно напрягся, что-то мне не до смеха. Такие совпадения маловероятны: дарить зефир тому, кого очень узкий круг называет Зефиркой.

— Марусь, поживи пока у меня. Не нравится мне этот инкогнито.

— Я же не могу у тебя жить вечно. Может этот человек не проявится никогда. У тебя должна быть личная жизнь, ты не обязан растрачивать время на непутевую «сестричку». Не волнуйся. Я смогу себя защитить, а вот тобой рисковать не буду, ты у меня единственный остался. Даже не проси.

Мне от ее слов стало тепло, она меня бережет.

— Тогда я у тебя поживу, могу даже для этого еще в одной комнате начать делать ремонт, чтоб был легальный повод.

— Нет, Мартин. Пока не надо. Никакой угрозы нет, а дальше посмотрим.

Мы с Мари поужинали, на прогулку или в кино, как я предлагал, она идти отказалась, и я уехал к себе, по дороге полностью погрузившись в события сегодняшнего дня.

МАРИ

Я сидела в комнате на диване и думала над тем, как мне повезло с другом. Но он слишком настороженно относится ко всему, что, по его мнению, представляет для меня угрозу. Мне ни в коем случае нельзя, чтобы он узнал о моих планах очистить свою жизнь от некоторых людей, не могу подвергать его опасности, давать повод для беспокойства. Он реально единственный мой близкий человек.

Когда мы с мамой Джима были в доме, а Мартин с Грейди во дворе, миссис Амади обняла меня и спросила: «Как живешь, доченька, у тебя все в порядке?»

«Все по-прежнему», — ответила я с улыбкой.

— Мари, я знаю, что ты любишь Джима, но тебе, дочка, надо жить дальше, столько лет уже прошло.

— Мам, меня все устраивает, я не хочу ничего менять.

А мама продолжила: «Ты, может быть, не замечаешь или не знаешь, но Мартин всегда тебя любил. Открою тайну: Вы же долго дружили, и Джим знал, что ты не просто нравишься Мартину, а он любит тебя. Но Джим всегда был уверен в Мартине, тот никогда и словом не обмолвился тебе о своих чувствах, ценил вашу любовь.

Когда случилась трагедия, Мартин все четыре дня, что ты была в коме, не отходил от тебя. Он почти ничего не ел и не спал. Они с твоим и его отцом искали донора и нашли, человек был готов приехать в любое время из другого штата. Но, слава Богу, кровь не понадобилась.

Ты к Мартину всегда относилась как к другу, старшему брату. Но на него стоит посмотреть с другой стороны. Он очень хороший, достоин быть рядом с нашей Зефиркой.

Уверена, Джим тоже так думает. А мы с папой его любовь поддержим. Мы тебя все любим. Подумай над моими словами. Мама ведь плохого не посоветует. И учти, мамой я для тебя буду всегда, кого бы ты ни выбрала, моя красавица», — и она крепко прижала меня к своей груди, а у меня по щекам потекли слезы.

— Мам, если я отвечу взаимностью, это будет предательством Джима. Я очень его люблю. Я так не могу.

— Дочка, послушай, ты своей любовью доказала преданность Джиму и вашим с ним чувствам, но ты не должна хоронить свою жизнь. Джиму это не понравится, он всегда хотел видеть тебя счастливой. А Мартин любит тебя всем сердцем. Мой сын это знал всегда. Не закрывай свое сердце от Мартина. И никогда не расценивай это как предательство. Запомни, никогда!

Если Мартин действительно меня любит, как сказала мне мама, то я не имею права им рисковать ни при каких обстоятельствах. Но я никогда не думала о том, что Мартин меня любит, всегда видела в его действиях исключительно заботу о младшей, а также в память о друге — Джиме.

ДЖАМИР

Согласно тому, что было установлено в ходе наблюдения за доктором, за последней активно следят люди из «Огненного Льва», а также она в один из вечеров на пляже встречалась с мужчиной, с которым ее познакомил главврач больницы на официальном мероприятии. Я получил видеозапись с этого мероприятия, на которой четко видно, что мужчина увлекся Мари Росси.

На установление личности этого неизвестного ушло пару дней. Оказалось, что его зовут Даниэль Миллер, окончил университет в Лондоне, основной бизнес унаследовал от отца. В настоящее время является представителем европейской элиты в сфере бизнеса, связанного с разработкой новых информационных технологий, оборудования для медицинских учреждений, кроме того имеет непосредственное отношение к Межконтинентальной бирже, представительства которой находятся Нью-Йорке, Лондоне, Чикаго, Сингапуре. Владеет недвижимостью в Лондоне, Швейцарии, Испании и Италии.

«Все как-то идеально у него, что-то здесь не так. И что ему нужно от Мари? — подумал я, — и начну с главврача больницы, который их познакомил».

От главврача толку было мало, к сожалению, поэтому я отдал распоряжение незаметно повисеть на «хвосте» у этого «идеального мужчины».

Кроме того, из отчета моих людей узнал, что несколько раз в неделю под дверь квартиры доктора приносят коробку зефира. Каждый раз это делают разные люди. Мари всегда коробку выбрасывает.

«Еще какой-то ухажер появился? И сколько же у вас секретов, милая леди?» — задал сам себе вопрос.

АВТОР

После рабочего дня Мари приехала на тренировку в клуб, здесь она, как говорится, «возрождается». Последнее время Шон лично ее тренирует, не давая ей никаких поблажек, в принципе, как и всегда. Он усложнил и изменил схему и стиль тренировок. Парни в клубе смеялись, что Шон делает из Мари «универсального солдата», миссия которого — спасти мир от зла и при этом выжить. Но только эти двое знали, для чего это.

Шон дал Мари 10 минут перерыва, а сам вышел. Вернуться его заставили неясные крики и шум в зале.

Появившись на пороге, увидел следующее: пятеро парней гоняются за Мари по залу, она, хохоча, лихо перепрыгивает через тренажеры и снаряды, толкает на них боксерские груши, убегая. Увидя Шона, она забежала за его спину со словами: «Тренер, они меня обижают!»

На что Шон принял «суровый» вид, еле скрывая улыбку, и произнес: «Парни, что здесь происходит? Почему обижаете нашу маленькую и слабую сестричку?»

Мари выглянула из-за его спины и сказала жалобно: «Да, самую слабую, между прочим».

Парни в ответ почти хором провопили: «Да где вы видите слабую сестричку?! Она же торнадо! На ринге так метелить мужиков маленькие не могут».

На что Шон, уже еле сдерживая смех, подмигнув Мари, произнес на распев: «Но она же девочка!»

Мари после этих слов победоносно показала всем язык, подбоченившись, что вызвало всеобщий, по-семейному добрый смех.

Из таких моментов и складываются элементы простого человеческого счастья.

МАРИ

В ординаторскую зашел Сэм, подошел к моему рабочему столу, за которым я заполняла медкарты, и сказал: «Мари, я знаю, что ты терпеть не можешь главврача больницы. Он сейчас в отъезде, позвонил мне и распорядился, чтобы ты провела осмотр какого-то бизнесмена, якобы ты его знаешь. Прошу тебя, прими этого человека», — и чувствовалось, что ему неудобно передавать такие распоряжения, ведь на приеме я не сижу, я оперирующий хирург.

— Без проблем, Сэм, приму, конечно. Где этот пациентик?

Сэм улыбнулся: «Спасибо, дочка. Он ждет в коридоре», — и вышел.

Через пару минут в моем кабинете сидел Даниэль Миллер, очаровательно улыбаясь: «Простите, доктор, что навязался к вам на осмотр, но вы не отвечаете на смс и звонки, вот пришлось через главврача к вам попасть на прием. Вы же не сердитесь?»

— Не сержусь. Так, что вас беспокоит?

— У меня непонятные боли в области живота, отдает в левую ногу.

— Хорошо, раздевайтесь по пояс и ложитесь на кушетку.

Я оставила «пациента» за ширмой, а сама начала мыть руки.

«Вот ты и клюнул на удочку моего безразличия, любитель сладкой жизни. Продолжим спектакль. Видно же, что проблем у тебя нет, но создадим интригу. Ты сам этого захотел», — усмехнулась я про себя и зашла за ширму, где уже лежал Даниэль. Объективности ради скажу, его тело в отличной физической форме, есть на что посмотреть. Я приступила к осмотру: как и полагается, прощупала его живот, убедилась, что печень и поджелудочная в норме, прощупала область кишечника, поворачивая своего пациента в разные стороны, прикасаясь к нему максимально нежно, тем самым «щекоча его нервы».

Он же неприкрыто, с наслаждением вдыхал аромат моих духов, которые ему явно нравились, пристально наблюдал за мной и недвусмысленно облизал свои губы, на которых я специально задержала свой взгляд. Чувствовалось, что он кайфует от моих прикосновений.

««Поплыл», дружочек, сегодня тебя морально «доканаю», — ехидничал мой внутренний голос.

«Даниэль, мне нужно вас послушать, встаньте, пожалуйста», — обратилась я к нему.

Он встал во весь рост. Я сделала растерянное лицо и произнесла с нежной улыбкой, глядя ему в глаза: «У вас потрясающий рост. Я погорячилась, не дотянусь до верха грудной клетки, прошу вас сесть на кушетку», — и развернулась спиной к нему, чтобы сделать шаг в сторону.

Как и ожидалось, он со спины меня обнял, сцепив свои руки впереди меня, уткнулся носом в волосы. Я свои руки положила на его кисти, слегка сжав, и сказала: «Даниэль, мы не закончили осмотр».

Он же сильнее сжал свои объятия, не намереваясь меня отпускать.

— Зачем вы это делаете?

— Вы мне нравитесь, Мари. Вот и все.

— Но вы мне не нравитесь.

— Поверьте, понравлюсь. Я учту ошибки своего прошлого.

— Неужели, такие как вы ошибались?

— Было, но в прошлом. Я не упущу второго шанса.

«Постараюсь вам не мешать в самосовершенствовании, давайте продолжим осмотр, — с этими словами я, приложив немного сил, выскользнула из его рук».

Я начала слушать его легкие, сердце, перемещая фонендоскоп по его телу, пару раз ненароком коснувшись своей ладонью его торса, на что он сразу же отреагировал напряжением мышц.

Потом попросила его сесть на стул, чтобы проверить зрительную реакцию, как это делают неврологи, предварительно сказала снять контактные линзы, если они имеются.

Даниэль ответил, что не пользуется ими. Я проверила его зрение, а потом установила с ним прямой зрительный контакт. Мы всматривались в глаза друг друга, пытаяся заглянуть в душу, прочитать мысли.

«У вас красивые глаза, доктор. Я вам это говорил и буду говорить всегда», — произнес он, не отводя взгляда.

«А вот таких глаз, как у вас, Даниэль, я никогда не встречала. У них нежный, почти прозрачный серый цвет. Вам он идет, — ответила я, сделала вид, что смущаюсь, — с вами, пациент, все в полном порядке, не перетруждайте себя частыми тренировками, не забывайте отдыхать, у вас покрасневшие склеры, глазам нужен отдых. И скажите, вас не беспокоит сустав на правой руке, вы не ломали кисть?»

— Это было давно, в студенчестве, когда играл в баскетбол, но меня не беспокоит.

— Просто вам не надо давать очень больших нагрузок на эту руку.

Я видела, что ему нравилось мое внимание к его персоне, он «пожирал» меня взглядом.

— В принципе, если у вас нет ко мне вопросов, осмотр закончен. Можете одеваться.

«Раздеваться мне понравилось больше, — сказал Даниэль, выходя из-за ширмы, — мы можем с вами как-нибудь встретиться в более приятной обстановке, чем врачебный кабинет?»

Я посмотрела в его глаза и сказала: «Время покажет. Может быть я не захочу этого. Не люблю людей».

— Я стану исключением.

Даниэль поцеловал мне руку, и мы вышли из кабинета. Он попросил проводить его, якобы боясь запутаться в кабинетах и коридорах.

«Придумал бы повод сделать наш совместный снимок поинтереснее. Ты предсказуем, сладкоежка», — внутри себя сказала я, провожая «гостя» к выходу из больницы, на пороге которой он еще раз поцеловал мою руку и сказал томным голосом: «До встречи, сладкий доктор Мари», спустился по ступенькам и сел в автомобиль, который его уже ждал.

Я вернулась в отделение.

После работы приехала в клуб на тренировку. Всем сразу стало ясно, что я не в духе, злость из меня просто перла. Бедный Том, который стоял со мной в спарринге, чуть не пострадал от моей ярости, благо я вовремя остановилась.

Тренировалась я долго, ни с кем не разговаривала. Видя это, Шон сказал: «На сегодня заканчивай. Поговорить не хочешь?»

— Извини, не сегодня.

Он понимающе кивнул, я пошла в душ, переоделась и поехала домой.

Пока колесила по городу, за мной все время следовал автомобиль, вроде как и не совсем «хвост в хвост», но я не пропадала из его поля зрения.

Поскольку сегодня настроение мне испортил «пациент», понимала, что сейчас малейшая искра приведет к взрыву моей ненависти. И этой искрой, судя по всему, станет этот автомобиль.

Я специально долго ездила, чтоб убедиться, что следят за мной, потом выехала в менее оживленную часть города, прибавила скорость, автомобиль сделал то же самое.

Тогда я резко развернулась и на бешеной скорости поехала навстречу этому автомобилю, водитель которого явно не ожидал такого выкрутаса с моей стороны.

Резко затормозив прямо около бампера автомобиля, выхватила пистолет и выстрелила по передним колесам, потом направила пистолет в сторону водителя и его пассажира, которые сделали то же самое.

Я крикнула: «Вылезайте, есть разговор о правах человека!»

Из машины вышли двое в черных масках. Наше оружие было направлено друг на друга.

«Ну и какого черта вы за мной следите? В курсе, что конституцией закреплено право на неприкосновенность частной жизни? Если нет, то сейчас покажу, как это право отстаивается», — и с этими словами ногой выбила пистолет из рук одного, увернулась от выстрела, который сделал второй, а потом ударом ноги в живот свалила его на землю.

В этот момент первый схватил меня сзади, я подпрыгнула и двумя ногами ударила второго нападавшего, а потом резко своим затылком нанесла удар по лицу того, что меня удерживал, услышав, как сломался его нос.

Пока он вопил от боли, первый прицелился, чтобы выстрелить, но я, скользя спиной по земле, практически лежа, сбила его с ног и нанесла серию ударов по голове кулаком. Тот, что с разбитым носом, попытался меня ударить, но получил в челюсть и упал.

Я подошла к нему, расстегнула его спортивную куртку, задрала майку и посмотрела на торс сбоку с двух сторон. То же самое сделала и со вторым, которому предварительно его же ремнем связала руки. На теле ничего не было.

«Передайте своему боссу и его правой руке большой привет и напомните, что я очень люблю, когда автомобили взлетают в воздух», — с этими словами я села на мотоцикл и поехала домой.

Около дверей лежала коробка зефира, а на ней букет нежных ромашек. Психанув, пнула весь этот набор ногой, потом все сгребла и выбросила.

Вошла в квартиру и поняла, насколько я напряжена и вымотана, села в коридоре на пол, посмотрела на свои разбитые костяшки на руке, вытянула ноги и закрыла глаза.

«Как же хорошо он меня чувствует», — подумала я. Сколько я так сидела, не знаю, но у меня зазвонил телефон, это Мартин.

— Марусь, привет. У тебя все в порядке?

— Да. Все в норме.

— Мне не нравится твой голос. Ты дома?

— Дома. Извини, Мартин, устала и буду спать. Давай завтра созвонимся.

— Хорошо. Отдыхай.

Я продолжала сидеть, не было сил встать. В голове крутилось все произошедшее с Даниэлем. Он еще не догадывается, в чьи руки попал, и как я освежу его память, как ему придется о многом пожалеть, и что он будет при этом чувствовать. Главное, чтобы у меня хватило моральных сил на все.

В дверь сначала постучали, а через время в замочную скважину вставили ключ. Я вытащила пистолет, сняла его с предохранителя, передернула затвор.

Дверь открылась, и вошел Мартин. Он включил свет, увидел сидящую меня на полу с пистолетом в руке, бросил на пол сумку, кинулся ко мне: «Мари, что случилось? Где болит, ты ранена? Посмотри на меня».

«Мартин, все в полном порядке. Почему пришел, уже ночь на дворе, мы же договорились завтра созвониться?» — спросила я, пока друг помогал мне подняться.

— А сама как думаешь? Волновался. Ты же чепешная. И не зря волновался, как понимаю. Пойдем в комнату.

Я сняла кроссовки, куртку, и мы прошли в зал. Мартин осмотрел меня с ног до головы: «Ну и куда ты влезла в этот раз? Что произошло, можешь объяснить? Видела бы ты сейчас себя со стороны. Как бандитка после разборок».

— А это и были разборки.

— Ты можешь жить спокойно, а? Кто на этот раз на тебя напал и с какой целью?

— Не на меня, а я на них. Нечего было за мной следить. Пришлось напомнить о своих конституционных правах.

— Марусь, ты хочешь совсем в жизни одна остаться?

— Почему одна?

— Потому, что мое сердце не выдержит такого скоро. Кто за тобой следит и зачем, знаешь?

Знаю, но не стала Мартину говорить об этом: «Еще не выяснила, в следующий раз спрошу».

— Боже, какой еще следующий раз? Забудь! Давай в полицию обратимся.

— Мартин, весь Лос-Анджелес разделен между преступными группировками. Убийство Джима до сих пор не раскрыто, и никто этим делом не занимается. Посмотри, сколько ежедневно в больницу поступает людей с ножевыми и огнестрельными ранениями. Веры полиции нет, так что никуда мы не пойдем. Я сама во всем и со всеми разберусь.

— Вот именно твоя самостоятельность меня и пугает больше всего.

— Я пошла приму ванну, а ты, если хочешь, располагайся. Ужин в холодильнике. И завари, пожалуйста, чай.

Теплая ванна с морской солью творит чудеса. Наплескавшись, отмыв волосы от пыли, собранной во время драки, расслабилась настолько, что захотелось спать. Вышла из ванной, посмотрела, что Мартин «колдует» на кухне, прошла в свою комнату, переоделась в домашний комплект, оставив полотенце на голове, и вышла в зал, где села, а потом и прилегла ни диван и незаметно для себя уснула.

МАРТИН

Пока занимался ужином, думал над тем, что Мари что-то скрывает, не хочет меня втягивать в какие-то вопросы. И я понимаю, что не потому, что не доверяет, а потому, что в ее жизни были потери, которых ей больше не хочется. Она просто бережет своего «старшего братика».

Уже заварился чай, все было готово, но Мари так и не пришла на кухню. Дверь в ванную была приоткрыта, там ее не было, только стиральная машинка работала. Я прошел в комнату Мари, ее там не оказалось. Нашел спящей на диване в зале, причем не сразу даже ее увидел.

Я сел на пол рядом с ней, стал рассматривать это ангельское личико, потом аккуратно снял с ее волос мокрое полотенце, увидев раны на руке, пошел за аптечкой. Мари спала, а я осторожно обработал ей руку антисептиком, нанес мазь и забинтовал.

«Ну, хоть правую руку наш хирург бережет. Вот же хулиганка», — подумал я, взял Мари на руки и перенес в комнату на кровать, накрыл ее любимым плюшевым одеялом, в которое она тут же закрутилась, как в кокон, прямо с головой. У меня это вызвало улыбку: «Про детей в таком случае говорят, что они подсознательно нуждаются в защите».

И уже мысленно обратился к Джиму: «Джим, ну что мен с ней делать?»

Я прикрыл дверь в комнату Мари, выключил на кухне свет, оделся и вышел из квартиры, решив поехать к Джиму. Да, прямо сейчас, мне нужен его совет и помощь.

Уже начало светать. Я сидел на траве около могилы.

«Привет, дружище. А у тебя здесь тихо. Как ты? Надеюсь, что мы тебя не часто беспокоим. Мне нужно с тобой поговорить по-мужски…

Джим, я хотел признаться тебе, что с первого нашего знакомства с Мари она мне нравится. Ты только не осуждай меня сразу, дослушай.

Когда ее увидел первый раз, подумал, что в нашем универе появился Ангел, не мог отвести от нее глаз, наверное, это называется любовью с первого взгляда.

А когда заметил, что ты ее встречаешь после занятий, немного расстроился, что у нее есть парень. Но ты сразу вызвал доверие и уважение. Ты как волк защищал свою пару, оберегал, окружал заботой и любовью.

Я был и до стих пор счастлив, что стал вашим с Мари другом, ее названным старшим братом. Она, конечно, непослушная девочка, но, несмотря на то, что такая маленькая, воин по жизни.

Джим, мне так за нее тревожно, я думаю, что у нее есть тайна от нас с тобой, и в нее она меня не посвящает. Что мне делать? Я ее люблю и боюсь потерять.

Каюсь в своей любви к твоей Мари. Прости. Но я хочу быть честным с тобой. Как я только не пытался внушить себе, что это не любовь, а привязанность к другу, пытался строить отношения с другими, но ничего не получалось, меня постоянно тянет к Мари, сердце всегда с ней.

Хотя я знаю, что она всю жизнь будет любить тебя, я просто хочу быть с ней рядом, сделать все, чтобы она почувствовала радость жизни, была счастлива. Ведь после твоей гибели она не хочет быть счастливой. Но моей любви хватит нам обоим.

Постарайся меня за все сказанное не возненавидеть. Я твой друг, мы многое пережили вместе. Позволь попытаться пройти остаток жизненного пути вместе с Мари, я очень тебя прошу. Доверь мне ее».

Я сидел, смотрел, как восходит солнце и по моим щекам текли слезы.

«Спасибо, Джим, что выслушал, — улыбнулся я, — ты настоящий друг».

Как только я подумал, что не узнаю ответа Джима, на мои руки упал солнечный луч, которому я тут же раскрыл ладони. Луч увеличивался, и мне даже показалось, что рукам стало тепло. Это Джим меня услышал, простил и поддержал.

«Джим, друг мой сердечный, спасибо тебе».

МАРИ

Я проснулась в своей кровати, закутанная в одеяло. Понятно, Мартин меня сюда перенес. Чувствовала, что выспалась и тело отдохнуло. Мою руку Мартин хорошо обработал и перевязал, отека даже нет, а кожа быстро заживет. Ни дружок у меня, а сокровище.

«Мартин, я проснулась!» — крикнула я. Но в квартире была тишина.

Встала с кровати, убрала постель и вышла в зал. Видимо Мартин не остался у меня. Прошла через водные процедуры, развесила сушиться белье и сварила кофе. Сегодня я решила устроить себе день красоты и пройтись по магазинам.

В салоне красоты сделала все процедуры, которые просило мое тело и душа, провела там конечно не один час, но вышла довольная. Потом, не торопясь, прошлась по бутикам самого большого торгового комплекса и сделала немало покупок. Видимо иногда во мне просыпается девушка.

С учетом того, что Мартин нередко остается меня караулить, другу купила пижаму, его любимые гель для душа, пену для бритья и т. п. И вот с горой покупок, с наведенной красотой я спокойно сидела в небольшом частном ресторанчике и с удовольствием пила кофе с пирожным.

Неожиданно услышала: «Вот, мама, полюбуйся, как эта эгоистка проводит время без лучшего друга. А ты ее всегда расхваливаешь и любишь больше, чем меня», — я обернулась на голос Мартина, который стоял рядом с миссис Бриэль, которая, улыбаясь, раскинула руки, чтоб обняться со мной, что мы и сделали.

«Мари, дорогая, как давно мы не виделись. Почему не заезжаешь, забыла нас совсем?» — спросила миссис Бриэль.

«Нет, конечно. Это Мартин меня к вам не привозит», — сказала я, подмигивая ей и показывая язык другу.

Он только и мог, как поднять брови вверх со словами: «Вы что, сговорились? Мама обвинила меня в этом тоже. Женская солидарность — страшная вещь. Надо отцу нажаловаться на вас обеих». Эти слова заставили нас от души посмеяться.

Мы сели за столик, сделали дополнительный заказ и часа полтора мило беседовали. С родителями Мартина всегда легко общаться, правда, на это у нас мало времени. Но они с пониманием относятся к моим нечастым визитам.

Мартин очень похож на миссис Бриэль, а характер у него папин, такой же спокойный, мягкий. И вот сидим мы в кафе, и он неожиданно говорит: «Мам, Мари такая красавица и на нее постоянно смотрят мужчины, что мне делать? Может вызывать их на дуэль?»

На что последовал ответ: «Все очень просто, сынок. Надо делать предложение!»

Этот шуточный диалог так нас развеселил!

Потом подошло время мне собираться домой, сегодня заступать на сутки, о чем я озвучила Мартину и миссис Бриэль. Друг собрался меня подвезти, на что я ответила категорическим отказом, попрощалась с ними и на такси поехала домой.

АВТОР

Джамир только приехал из командировки, уставший вошел в кабинет босса и застал такую картину: Лютый сидел в кресле с сигарой в руке, просто давясь от смеха, перед ним, слева от входа, стоял ответственный за вопросы безопасности и двое избитых охранников, у одно из которых сломан нос, соответственно два огромных синяка обрамляли глаза, на лбу пластырь, а у второго все лицо практически синее, опухшее и забинтована рука.

Лютый: «Полюбуйся на этих героев».

Посмотрев с интересом на охранников и не понимая причину веселья Лютого, Джамир спросил: «С кем и что не поделили?»

Лютый: «Ну, отвечайте, что замерли?»

Начальник службы безопасности нарушил молчание: «Выполняли ваше указание, осуществляли наблюдение за объектом, который их обнаружил и напал».

Джамир, ничего не понимая, удивленно поднял брови и посмотрел на Лютого, который, громко и от души смеясь, почти со слезами на глазах произнес: «Даю подсказку тебе, Джамир: объект просил передать нам с тобой привет и напомнить, что очень любит, когда автомобили взлетают в воздух».

Джамир, явно не ожидая такой информации: «Это сделала Мари?»

Лютый: «Она самая. Я все больше люблю эту девочку. С ней не соскучишься. Это не Ангел, это чертенок! Она может заменить сотню наших парней».

Джамир, находясь не в лучшем настроении от услышанного и увиденного, с горящими от злости глазами подошел к охранникам и практически заорал: «Вы хотите сказать, что позволили ей себя обнаружить? Я же сказал быть незаметными, а не драться с этой девушкой! Как это произошло? Рассказывайте!»

Охранники описали в подробностях происшедшее, часто упоминая, что эта девушка в ярости опасна, спокойно может убить, сама ничего не боится, «поперла» на мотоцикле в лобовую с джипом.

Когда Джамир выгнал охранников из кабинета, ибо боялся не сдержаться и убить их здесь же, узнав, что эти дебилы в его Мари даже стреляли, он налил себе и Лютому виски и уставился молча в панорамное окно. А еще сказали, что она извращенка, так как расстегнула их куртки и рассматривала животы. Попросили поставить их на другой объект, чтоб с ней больше не встречаться.

Лютый, продолжая смеяться, спросил: «Мне не дает покоя один вопрос. Как думаешь, зачем она их почти раздела? Хотя эти олухи могли со страха и напридумывать».

На что последовал ответ Джамира: «Она то же самое хотела сделать, когда на нас с ней напали. Сейчас она проверяла, есть или нет татуировка, которую делают в определенных местах «Огненные Львы». Раз не оказалось, то вычислила, что это наши с тобой люди. Вот привет и передала».

Лютый: «Знал, что она умна, но не ожидал, что настолько».

Джамир продолжил: «Да уж, не просто умна, она потрясающая, причем во всем!»

Лютый: «Но она может пойти и на крайние меры, ее не остановишь. Кто бы мне сказал, что девчонка принесет столько головной боли, никогда бы не поверил».

Джамир: «Поверь, это еще даже не начало. Просто у девочки было плохое настроение. А вот кто причина этого, надо бы выяснить».

МАРИ

Ближе к выходным от Даниэля Миллера поступило приглашение сходить в театр, а потом поужинать, которое я приняла, понимая, что «сладкоежка» решил устроить романтическое свидание. Надеюсь, на десерт не будет зефира.

Всубботу, в районе 18.30 к моему дому подъехал роскошный спортивный автомобиль. Когда я вышла из дома, около автомобиля стоял импозантный мужчина в идеально сшитом костюме темно-синего цвета, который ему очень шел. Увидев меня, на его лице появилась улыбка, а в глазах блеск.

— Мари, вы как всегда потрясающе выглядите!

Я молча приняла этот комплимент, мило улыбнулась. На мне было черное вечернее платье в пол, туфли на высоком каблуке. Волосы распущены и слегка завиты, в макияже сделан акцент на глазах. Ну и, конечно же, любимые духи моего спутника на сегодня.

Даниэль протянул мне свою ладонь, на которую я положила свою, он галантно открыл мне двери автомобиля, я села, и мы поехали в направлении театра. В салоне играл легкий джаз, и мы с моим спутником периодически смотрели друг на друга, ведя совершенно нейтральный диалог.

По ходу движения обратила внимание на то, что сначала нас сопровождал белый автомобиль с тремя мужчинами внутри, потом его сменил джип, который и подъехал вместе с нами к зданию театра.

Даниэль вышел из машины, открыл мою дверь и протянул руку. Я вышла, незаметно посмотрела по сторонам. В это же время джип покинул человек в черном костюме и непринужденно пошел в сторону центрального входа в театр.

Мы с Даниэлем проследовали в том же направлении. За нами на небольшом расстоянии один, и чуть большем — другой следовали мужчины в костюмах, которые, как я поняла, тоже ехали в том джипе. Было понятно, что это телохранители Даниэля, но он не хотел этого демонстрировать.

В театре мы заняли места в VIP ложе, где были одни. До начала спектакля нам принесли шампанское, от которого я любезно отказалась, попросив принести минеральной воды.

— Вы не выпьете со мной шампанского, Мари?

— Даниэль, я не употребляю алкоголь, я же врач. И я усмехнулась, подмигнув ему.

Он мило улыбнулся и поцеловал мою руку.

В антракте мы прогуливались по просторному холлу, за нами продолжали следить его люди.

Миллер встретил нескольких своих знакомых, которым любезно меня представил как свою спутницу. Один из подошедших к нам мужчин, познакомившись, отметил, что мы красивая пара, и он будет рад присутствовать на нашей свадьбе.

Даниэлю все это льстило, я же сохраняла видимость милой девушки, которой приятно общество спутника, а в душе творился кошмар.

Вечером мы ужинали в самом дорогом ресторане Лос-Анджелеса, где подавали отлично приготовленные стейки, овощи и вкуснейший в городе десерт.

Все время Даниэль с нескрываемым вожделением смотрел на меня.

— Мари, я хочу узнать о вас больше.

— И что же вас конкретно интересует?

— Если честно, то все. Например, какой вы были в детстве, в юности, есть ли у вас молодой человек, какие планы на жизнь?

— Вау, Даниэль, у вас слишком большой интерес к моей скромной персоне.

— Ничуть.

— Хорошо… В детстве и юности я была домашней, милой девочкой, которая любила музыку, читать, увлекалась биологией, всегда мечтала стать врачом, как папа. Меня любили родители, баловали свое единственное чадо. Школу и бакалавриат окончила экстерном и поступила в медицинский университет. Стала врачом. Коль скоро я сейчас с вами, как понимаю, на свидании, значит, молодого человека у меня нет. В планах на будущее — сделать мир лучше (сарказма он не заметил).

После сказанного я улыбнулась, глядя в глаза Даниэля, который все то время, что я отвечала на его вопрос, не в полной мере мог контролировать свои эмоции, когда я говорила о детстве и школе.

— Я не поверю, что у вас не было парня.

— Был, но он погиб.

— Мне очень жаль, что вам пришлось об этом вспомнить.

— А я об этом не забываю.

— Мари, я хочу, чтобы вы знали, что нравитесь мне с первой минуты, и я готов сделать все, чтобы ваши мечты сбылись, а прошлое осталось в прошлом.

— О! Вам придется очень постараться в этом нелегком деле, Даниэль. Теперь ваша очередь удивить меня своим прошлым и настоящим, а может быть и будущим.

— Я был обычным ребенком. У семьи неплохой бизнес в нескольких странах. С детства занимался игрой на фортепьяно, любил баскетбол, университет закончил в Лондоне. Никогда не был женат, и это хорошо, так как я встретил вас, Мари.

— Даниэль, неужели вам никто никогда не нравился?

— Я со школы любил одну девочку, но она меня отвергла и разбила сердце.

— Очень жаль.

— Но я уверен, что Вы, Мари, сможете вернуть жизнь моему сердцу.

— Но я хирург, а не кардиолог, Даниэль. Я не смогу вылечить сердце, я могу только его удалить…

— Мне нравится ваш инфернальный юмор. Он подчеркивает ваш тонкий ум.

В ресторане звучала живая музыка, чувствовался элитный уровень заведения. Все выглядело изысканно и утонченно.

— Мари, у меня есть мечта.

— Какая же?

— Я хочу с вами станцевать танго.

«Так давайте прямо сейчас осуществим вашу мечту», — улыбаясь, ответила я.

Даниэль Миллер сделал знак музыкантам, и они заиграли танго. Он пригласил меня на середину зала, и мы исполнили самый романтичный танец в мире.

Потом мой спутник отвез меня домой, попытался от поцелуя моей руки перейти к поцелую губ, но я это пресекла со словами, что он торопится, на что Даниэль сексуально мне улыбнулся и сказал, что подождет, он это умеет.

Мне надо было идти не в медицину, а в актрисы. Я притворялась в обществе Даниэля, преследуя цель разжечь его любовь так сильно, чтобы боль от краха мечты его жизни была наиболее болезненной, а лучше убийственной.

Ты проиграешь эту битву, Альберт! Мы с Джимом сильнее тебя в тысячу раз!

АВТОР

Джамир крушил в кабинете все, что попадалось под руку. Подчиненные боялись не то, что зайти к нему, даже подойти близко к дверям. Он был в ярости от того, что Мари была в театре и на свидании в ресторане с бизнесменом Даниэлем Миллером.

Кроме того, он же приезжал в больницу и пробыл с ней наедине около часа. Она с ним танцевала! А еще совместные фотографии Мари и Даниэля, сделанные в ресторане, сводили с ума!

Джамир понимал, что бесится из-за ревности. Возникло странное чувство безысходности, сопряженное с желанием убить Даниэля.

Почему Мари позволила этому типу приблизиться к себе, принимает его ухаживания, она же говорит, что любит Джима?

«Безопасника ко мне, быстро!» — прокричал Джамир.

Через три минуты начальник службы безопасности получал указания по усилению наблюдения за Мари и Даниэлем.

Что за игру затеял наш Ангел?

Мне это предстоит выяснить, и я это сделаю, во что бы то ни стало!

АВТОР

Прошло пять дней со «свидания» Мари Росси с Даниэлем Миллером. И вот сегодня он пришел в больницу, чтобы повидать мечту своей жизни.

Мари проводила операцию вот уже три часа, а Даниэль терпеливо ее ждал, расхаживая по холлу с букетом белых роз, абсолютно не обращая внимания на любопытные взгляды.

К нему подошел главврач больницы с нескрываемым удивлением и заискиванием на лице: «Господин Даниэль, что вы здесь делаете? Почему не предупредили о своем визите? Чем могу вам помочь?»

— Здравствуйте. Я собственно к доктору Мари Росси. Жду, когда она закончит операцию.

— Может пройдем ко мне в кабинет?

— Благодарю, но Мари я дождусь здесь.

— Как вам угодно.

И главврач удалился. А поскольку его разговор с посетителем был в холле, то его слышал медперсонал, находившийся в то время поблизости и откровенно «греющий уши».

Как и полагается в «светском обществе» новость о том, что к доктору Мари Росси из хирургического отделения пришел красивый мужчина с букетом белых роз, молниеносно разлетелась по больнице.

Когда Мари вышла из операционной, к ней подошла медсестра и сказала шепотом, что ее уже час ждет интересный мужчина. Девушка пошла в сторону холла, где ее с улыбкой встретил Даниэль Миллер, вручил букет роз, наклонился к уху и сказал комплимент. Она ему улыбнулась. Они о чем-то разговаривали. Мужчина не спускал с нее глаз.

В тот момент, когда Мари подходила к Даниэлю, из кабинета на первом этаже вышел Мартин. Он проследил взглядом, куда и к кому идет девушка, и на его лице сначала появилось удивление, которое сменилось злостью.

Подошедшая медсестра «подлила масла в огонь»: «Я так рада за нашего доктора. Она такая красавица и умница, а все одна, ни на кого не обращала внимание. И теперь такой мужчина рядом! Они так подходят друг другу! И как он на неё смотрит!»

Мартин замер, как вкопанный. Кто он? Почему здесь и около Мари? Какие между ними отношения? Почему я о нем ничего не знаю? Этот тип не может и не должен быть рядом с Мари.

Мужчина понимал, что ревнует, причем сильно.

Между тем незнакомец поговорил с Мари, очень низко к ней наклонился и что-то сказал на ухо, поцеловал ей руку. Потом девушка развернулась и пошла в сторону своего отделения, а Даниэль продолжал смотреть ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из вида, его взгляд выражал восторг и влюбленность. А Мартин внимательно смотрел на Даниэля.

Этот день оказался стрессовым не только для Мартина, но и для Джамира, которому было доложено, что Даниэль Миллер подарил доктору цветы, причем публично, в больнице, и в подтверждение были представлены фотографии, на которых этот тип счастливым взглядом смотрит на девушку, а она ему улыбается и тоже смотрит ему в глаза.

Джамир метался по кабинету, не в состоянии сдерживать злость. Ему нравится Мари, и тот факт, что она отвечает взаимностью Даниэлю, вызывает у него приступы ревности и гнева. И как это стыкуется с ее словами о любви к Джиму? Неужели Даниэль смог так быстро покорить ее сердце?

Оба (Мартин и Джамир) решили для себя выяснить у девушки характер ее взаимоотношений с тем мужчиной.

Мари же после разговора с Даниэлем пришла в ординаторскую и села заполнять медицинские документы, цветы поставила в вазу, розы потрясающе пахли.

Через минут двадцать в кабинет зашел Мартин. Мари подняла на него глаза, улыбнулась. Мужчина на ее улыбку не ответил.

— Привет, дружище, присаживайся.

— Привет. Как прошла операция?

— Хорошо. Думала, что будет сложнее. А ты как отработал? Малявки не замучили сегодня?

— Меня может замучить только одна малявка, это ты.

— Вот тебе раз. При чем тут я?

— Так, к слову. Какие планы на вечер? — достаточно холодно спросил Мартин.

— Тренировка. А что? Ты какой-то напряженный или расстроенный. Рассказывай, что случилось.

Мари облокотилась на спинку кресла, внимательно посмотрела на друга, который никогда еще так на нее не смотрел, как будто она предала интересы Соединенных Штатов Америки и в этом не сознается.

— Ничего не случилось. У тебя есть планы на субботу?

— Знакомый пригласил с ним встретиться. А что?

— Знакомый? И когда он у тебя появился? Что, свидание на выходных?

Она удивленно взглянула в глаза Мартина, который в упор на нее смотрел, не меняя строгого выражения лица.

— Мартин, а к чему эти вопросы? Я вроде как уже взрослая. Разве не имею права встречаться?

«Не имеешь!» — резко и громко сказал Мартин и встал со стула.

Такое поведение друга стало неожиданностью. Мари как-то даже растерялась.

— Мартин, да что с тобой? Что за реакция?

— Нормальная реакция! Ты не должна встречаться с этим человеком. И зачем ты приняла от него цветы?

— Что не так с цветами и почему не должна встречаться?

— Ты любишь Джима! Этот мужчина не может занять его место! Ты ведешь себя неправильно, ты…

«Мартин, остановись немедленно, иначе ты наговоришь такого, чего нельзя говорить, и о чем потом пожалеешь! — серьезным тоном сказала Мари, прервав друга, — никто ничье место не занимает!»

— Я все видел и разочарован в тебе.

— Если ты так обо мне думаешь, лучше уходи, этот разговор до добра не доведет.

«И чем он тебя очаровал, чего наобещал, что ты с ним связалась, а он при всех на тебя смотрит влюбленными глазами? Между вами уже что-то произошло?» — не мог остановиться Мартин.

После этих слов Мари не выдержала и дала Мартину пощечину, потом открыла дверь и сказала ему уходить.

Он молча вышел. Мари закрыла за ним дверь, прислонилась к ней спиной и пару минут стояла неподвижно, закрыв глаза.

«Какой неприятный разговор получился. Как больно прозвучали его слова. Мартин никогда так себя не вел, и пощечину я дала ему первый раз в жизни. Хотя, разорвав со мной отношения, он будет в безопасности, наверное, так будет даже лучше», — решила для себя Мари, но сердце тревожно екнуло.

Она в полной мере отдавала себе отчет, что из-за ее войны с Альбертом может не только лишиться жизни, но и потерять единственного близкого человека — Мартина. И если к первому варианту она готова последние 10 лет, то подвергать опасности друга не могла. Пусть уж она для него будет просто предателем и плохим человеком. А Мартин когда-нибудь встретит добрую девушку и будет счастлив. Он этого заслуживает.

В это самое время Даниэль слушал все происходящее между Мари и Мартином, и его сердце ликовало. Девушка обратила на него внимание и скоро, он уверен, она совсем забудет Джима. А Мартин теперь ему не помеха и не конкурент, как в какой-то момент он начал подозревать. Мари его выгнала, и они напрочь разругались. А зная характер девушки, она его за такие слова никогда не простит.

Но Даниэль недооценил Мари.

Как только она увидела в его руках букет роз, сразу поняла, что его надо оставить на работе, а не нести домой, он слишком «прекрасен».

Зайдя в ординаторскую, стала восхищаться цветами и их ароматом, вкусом Даниэля. И сама себя вслух спросила, а не попробовать ли ответить на чувства такого очаровательного мужчины.

Девушка поставила вазу с розами к себе на стол и села работать.

После неприятного разговора с Мартином и его ухода из кабинета, Мари, закрыв дверь, произнесла: «Видимо этой дружбе пришел конец».

Потом в полной тишине доктор оформляла выписки, заполняла медицинские карты пациентов. Спустя час она взяла вазу с цветами, зашла в душевую, включила кран и вытащила букет из сосуда, осмотрев цветы. В том месте, где они связывались тугой лентой, обнаружила, как и предполагала, подслушивающее устройство, которое аккуратно вытащила и выбросила в унитаз, сдернув воду.

Переодевшись, Мари поехала на тренировку.

АВТОР

Выйдя из ординаторской, Мартин ощущал страшную, болезненную пустоту внутри. Банальная фраза, но казалось, что мир просто рухнул. Сейчас ревность и страх потерять Мари овладели им целиком. Он точно и не помнит, как вышел с работы, добрался до дома. Пришел в себя на кухне, стоя напротив картины, которую ему прямо на стене нарисовала Мари.

Картина была почти во всю стену. Она как-то по-особенному действовала на него: наполняла теплом и ощущением свободы, легкостью, позволяла «перезагрузиться».

Когда Мари ее рисовала, говорила, что по жизни надо быть гордым и смелым, как орел, парить над проблемами, широко расправив крылья, обнимая небо, и быть выше тех, кто в тебя не верит, негативно мыслит и делает зло, и помнить, что за каждым закатом наступает рассвет. Закат уносит за собой день, который никогда больше в твоей жизни не повторится. А рассвет дает надежду.

Мари больше любит закаты над океаном. Ей нравится смотреть, как небо играет божественными красками, прощаясь с уходящим днем, который как будто сгорает на стыке океана и неба. В этом она видела некое волшебство природы, загадочность мироздания.

Сейчас он стоял, смотрел на картину, не шевелясь, а его душа горела огнем.

ИНТЕРПОЛ

В помещении Национального центрального бюро Интерпола в США проходило совещание. На большом экране была фотография Даниэля Миллера, который находится в международном розыске 6 лет за незаконный оборот и контрабанду наркотиков и оружия, финансовые операции, а также финансирование терроризма.

Установлено, что фигурант находится в Лос-Анджелесе под видом успешного предпринимателя, основной вид деятельности которого связан с разработкой медицинского оборудования. Отмечено, что он активно, но тайно взаимодействует с преступной группировкой «Огненные Львы».

Далее докладчик перечислил контакты Даниэля с предпринимателями и должностными лицами штата Калифорния.

Кроме того, акцент сделан на том, что больше года фигурант следит, в том числе используя людей из «Огненных Львов», за некой гражданской США Мари Росси, 28 лет, работающей хирургом в Центральной больнице Лос-Анджелеса.

На мониторе появилась фотография Мари.

Далее шло перечисление ее данных. Особое внимание уделено неординарности личности врача: в течение 10 лет занимается боевыми искусствами, в совершенстве владеет оружием, ежегодно проходит абсолютно легитимно тренировки вместе с членами спортивного клуба, который ни в чем криминальном никогда замечен не был, на базе спецназа США, участвует в смешанных боях, поддерживает хорошие отношения с жителями афроамериканского района. С ней также контактировали руководители крупнейшего преступного синдиката, курирующего весь штат Калифорния, но есть информация, что это было связано с тем, что два его лидера были спасены Мари Росси именно в связи с исполнением ею врачебного долга. Девушка не была замечена в криминальной деятельности, по оперативным данным ничьим агентом не является, никем не завербована.

«Скажите, — обратился к докладчику один из присутствующих, — все, что вы сейчас перечислили, точно относится к этой девочке на фотографии, ничего не напутано?»

— Информация достоверная.

— Что говорят в ФБР?

— Есть план подослать к ней агента. Не ясна ее связь с Даниэлем Миллером. Еще получены данные, что «Огненные Львы», финансируемые фигурантом, на своей базе хранят оружие и готовятся к вооруженному столкновению с бандами афроамериканцев, что вызовет их конфликт с местной властью.

— Поработайте с этими сведениями и представьте отчет и план мероприятий. Надо бы попытаться завербовать эту девочку.

АВТОР

Вот уже прошло больше недели с начала конфликта Мари с Мартином. Они не видели друг друга, девушка заблокировала его номер, ей так было спокойнее.

Мари была в своей квартире, готовилась к сегодняшней встрече с Даниэлем, который предложил ей посмотреть в подпольном клубе выступление бойцов из Испании и Америки.

В назначенное время Даниэль встретился с Мари, и через час они уже были в клубе, куда прошли по спецпропуску. Мужчина держал Мари за руку, испытывая невероятную гордость. Они заняли места в зале.

На Мари были надеты темно-синие джинсы, кроссовки, черный худи с капюшоном, волосы собраны в высокий хвост. Она выглядела рядом с Даниэлем подростком. Если бы не спутник, девушку даже при наличии удостоверения личности не пропустили бы в клуб, не поверили ее реальному возрасту.

Мари и Даниэль сидели рядом. Он пристальным взглядом осматривал окружающих, пытаясь увидеть потенциальную угрозу, а Мари делала вид абсолютно беззащитной девушки.

Выступление бойцов было достаточно зрелищным. Но Мари все время находилась в напряжении, ожидая, пока неизвестно от кого, провокации.

В результате победу одержал испанский боец, на что американец ответил оскорблениями и угрозами. Причем угрожали расправой и болельщики американца.

Пока победитель шел сквозь толпу зрителей, Мари увидела, что у одного из болельщиков американского бойца в руке блеснул нож, несмотря на то, что оружие и колюще-режущие предметы при входе у всех, у кого они были, изымали.

Мари резко вырвала свою руку из руки Даниэля, тот даже не успел на это среагировать, и за секунду, крича по-испански: «Берегись. Нож», кинулась на американца, который уже собрался нанести удар победителю в область левой почки. «Левша», — подумала Мари. Она выбила нож из его руки, нанесла удар в лицо, потом коленом в живот. А когда он согнулся от боли, еще и локтем по спине, от чего парень упал.

Мари подошла и сказала: «Научись проигрывать, говнюк» и увидела под приподнявшейся у парня майкой татуировку «Огненных Львов».

Толпа, расступившаяся в момент инциндента, свистела, хлопала, кто-то ругался и угрожал. Даниэль подскочил, обнял Мари, реально испугавшись произошедшего на его глазах в считанные секунды. Он даже не смог среагировать на действия этой девушки. У нее молниеносная реакция! Мари мило ему улыбнулась.

К ним подошел победитель со своими болельщиками и на испанском благодарил Мари за спасение, высказал свое удивление тем, что такая юная особо способна так драться, сказал Даниэлю беречь свою девушку.

Потом испанцы пригласили их посидеть в баре клуба. Мари посмотрела на своего спутника, предоставляя возможность ему принять решение. Даниэль положил свою руку на плечо девушки и сказал, что если они не согласятся, то гости обидятся.

Поскольку Миллер тоже владел испанским, они прекрасно коммуницировали с болельщиками и Карлитосом (победителем боя).

Бар был достаточно просторный, на небольшой сцене сидел гитарист, который просто виртуозно играл на своем инструменте. И тут спутник Мари обратился к ней с просьбой спеть что-нибудь.

Девушка, совершенно не смутившись, согласилась, поднялась к гитаристу, о чем-то с ним поговорила, взяла микрофон и сначала на испанском, потом на английском произнесла, что песня будет исполнена в честь гостя Калифорнии и победителя боя Карлитоса. И она начала петь джаз Historia De Un Amor.

Её произношение, чувство ритма, потрясающий голос и то, как она держится на сцене — все вызывало невероятные чувства у Даниэля, он влюблен в эту девушку, и она заставляет его не переставать ее любить, хотеть ею обладать.

По дороге домой Даниэль признался Мари, что очарован ее способностями и талантами, ее красотой. Про себя же мужчина принял решение никому никогда ее не отдавать. Она только его и если надо будет взорвать мир, чтоб ее получить, он это сделает.

По ходу движения Даниэль с кем-то говорил через гарнитуру по телефону на французском языке, вероятно рассчитывая на то, что Мари этого языка не знает. Девушка делала вид, что это так и есть, ведь она никому никогда не говорила, что знает этот язык благодаря маме, которая им владела в совершенстве, даже Мартин об этом не знал.

В разговоре речь шла о незаконно завезенном на базу «Огненных Львов» оружии. Даниэль давал распоряжения, предостерегал, чтобы ФБР и афроамериканцы ни о чем не узнали, а потом кого-то позвал к телефону и отчитал за попытку нападения на испанца после боя, сказал, чтобы через час этот человек был у него.

Мари поняла, что организатором поединка был именно ее спутник. Пока Даниэль разговаривал по телефону, девушка, слегка повернув голову вправо, смотрела в окно и в боковом зеркале видела два джипа, сопровождавших их автомобиль.

Закончив разговор, Даниэль взял Мари за руку: «Ты меня сегодня напугала. А если бы не справилась с нападавшим? Ты так собой рискуешь».

— Но я же справилась (Мари слабо улыбнулась).

— Ты маленькая драчунья.

Когда они подъехали к дому Мари, она отстегнула ремень безопасности, и Даниэль неожиданно притянул ее к себе. Девушка несколько напряглась, что не осталось незамеченным мужчиной, на что он нежно улыбнулся и поцеловал Мари в щеку. Она покраснела, что вызвало умиление у Даниэля.

Мужчина вышел из машины, открыл дверь со стороны пассажира, подал руку Мари.

Стоя в душе, под струей теплой воды, ей хотелось смыть с себя весь этот груз, который надо донести до финиша, чтобы поставить точку в событиях десятилетней давности, ну а что будет потом, это уже другая история.

Мари сидела на кухне за барной стойкой, смотрела на экран телевизора, висящего на стене, по которому сейчас шел мультфильм «Мулан», и сама себе напоминала эту мультяшную героиню.

Она понимала, что план ее действий с Даниэлем должен быть выверен до мелочей. Тем более что федералы точно узнают о поставленном оружии, поэтому базу «Огненных Львов» ей надо уничтожить раньше, чем они туда нагрянут. Но как попасть на охраняемую базу? Вероятнее всего, ее туда привезут насильно бойцы этой группировки, не ставя в известность Миллера.

Когда она осматривала Даниэля в больнице, заметила, что ему была первоклассно сделана пластическая операция, значит Альберт скрывается. Теперь вопрос: от кого, как давно и почему скрывает от нее, что он не Даниэль.

Ответов может быть несколько: скрываться может от ФБР, местная полиция маловероятна, от Интерпола, но это совсем надо «зарыться в криминале», хотя иначе бы он не поменял анкетные данные, и плюс ко всему, что очень вероятно, хочет ее убить, ведь в прошлый раз у него это не вышло, а может просто сделать своей и увезти куда-нибудь. Но он еще не понял, что она знает его настоящее имя.

То, что Даниэль за ней следит — очевидный факт, но есть еще кое-кто, скорее всего это Джамир, который также присматривает, и не исключено, что скоро объявятся силовики.

И поскольку она находится, так сказать, под минимум двойным наблюдением, ей надо действовать крайне осторожно. И для начала девушка решила связаться с руководителем сообщества афроамериканских банд, чей племянник был ее пациентом. Начать, так сказать, с них.

На следующий день Мари подняла историю болезни Джакса и попросила медсестру отделения созвониться по телефонам, имеющимся в медкарте, с пациентом или его представителем и пригласить Джакса на контрольный осмотр в больницу, назначив дату и время, когда у нее (Мари) нет операций.

ДЖОКЕР

Ко мне в кабинет вошел начальник службы охраны и доложил, что Джакса на плановый осмотр приглашает врач, которая делала ему операцию.

Меня в первую секунду эта информация напрягла. До этого доктор не говорила о возможных осмотрах Джакса. Но, немного зная, что из себя представляет Мари, понял, что ее вызов неслучайный. У нее ко мне есть какое-то дело, и видимо срочное или тайное, раз таким образом решила встретиться.

Я дал соответствующие распоряжения и в назначенный день вместе с племянником и охраной прибыл в Центральную больницу города, в которой работала доктор Мари Росси.

В этот день она планово принимала пациентов после операций.

Мари осмотрела Джакса и начала заполнять какие-то бумаги, потом протянула мне выписку с рекомендациями, которую я тут же посмотрел.

В ней третьей строчкой была написана фраза: «Надо встретиться, но аккуратно».

Я задал несколько вопросов относительно допустимых физических нагрузок и кивнул ей головой. Затем с Джаксом мы уехали.

С Мари наша встреча состоялась тогда, когда она приехала на могилу Джима в наш афроамериканский район, куда никто из других банд не мог сунуться. Тем более в этот день я усилил охрану своей территории.

Девушка, видя меня в сопровождении охранников, мило улыбнулась, выходя с территории кладбища.

— Здравствуйте. Я знала, что наша встреча будет сегодня и здесь. Спасибо, что не отказали в аудиенции.

— Здравствуйте, доктор. Вы можете обращаться ко мне Джокер.

— А вы ко мне Мари. Я не буду отнимать у вас время, поэтому сразу перейду, как говорится, к делу. Насколько мне известно, Вы и ваши люди не ладят с «Огненными Львами».

Я в ответ кивнул.

— У меня с этими «котятами» тоже свои разборки, и я не могу допустить, чтобы кто-либо в них вмешивался. Хочу попросить вас позволить мне первой с ними «встретиться», чтоб не получился у нас с вами конфликт интересов (и она усмехнулась).

— Вы вышли на тропу войны, как я понимаю?

— Вышла. Джокер, я хочу предупредить вас, что «Огненные Львы» получили на свою базу большое количество нелегального оружия с целью вступить в вооруженный конфликт с вашим сообществом.

Конечная цель не столько уменьшить численность подконтрольных вам банд, сколько поссорить с официальными властями штата на почве расовых вопросов.

Думаю, что скоро об этом пронюхают федералы и Интерпол. Я не хочу, чтобы они опередили меня с визитом на базу Львов. К тому же ФБР, наверняка, попытается вмешаться в планы сообщества, задержать вас, поскольку то, чем вы занимаетесь, относится к их юрисдикции, и они уверены, что вы будете помогать мне, этого они ждут как повод действовать против вас.

— Почему они в этом уверены?

— Я же буду мстить за смерть любимого, а он афроамериканец. Скоро мне на хвост упадут эти ведомства.

— А вы им зачем? Вы мирный доктор.

— Из-за связи с тем, ради встречи с которым я жила эти десять лет.

Я внимательно всматривался в глаза этой девушки, которая в настоящий момент была максимально серьезной.

— Но ФБР и Интерпол могут вас устранить.

— Могут, конечно. Поэтому я должна быть шустрее их, чтоб реализовать свои планы, а потом пусть уничтожают. И пока я буду мстить, вы и Джамир со своими людьми должны быть на виду у федералов, чтобы была очевидна ваша непричастность ко всему происходящему с «Огненными Львами».

А если у меня все получится, то «спасать меня», скорее всего, будут агенты ФБР. И если вас не будет рядом со мной, вас не накроет волной государственного и межгосударственного правового террора.

— Я тронут вашими словами. А Вам самой не страшно?

— Мне очень нравится по этому поводу высказывание Майкла Тайсона: «Страх — твой лучший друг и твой злейший враг. Это как огонь. Ты контролируешь огонь — и ты можешь готовить на нем. Ты теряешь над ним контроль — и он спалит все вокруг и убьет тебя». Открою вам секрет, я очень люблю готовить, и у меня это неплохо получается.

Девушка лукаво усмехнулась и подмигнула мне, что вызвало мою искрению улыбку.

— Мари, почему вы мне помогаете, предоставляя эту информацию?

— Именно ваши люди нашли и уничтожили напавших на меня и Джима в день его гибели. Это моя благодарность вам за это, Джокер. И я вам доверяю.

Если честно, я впервые встречаю такого человека, как Мари. Смелая, порядочная, не боится боли и смерти, борется за справедливость, у нее есть внутренний дух, своя шкала ценностей и критерии доверия.

И я понял, сейчас это не милая доктор, а настоящий Ангел мести, мести за потерянную любовь, разрушенные мечты и надежды, за страдания дорогих ей людей.

— Мари, все же, я бы хотел вам помочь. Каков ваш план?

— Я должна попасть на территорию базы этих «котят» и оставить от нее груду пепла. Я тут уже кое-кого разозлила, думаю, что они меня сами тайно туда притащат в ближайшее время, «Огненные Львы» мстительные.

Но помогать мне не надо, спасибо. Еще, прошу вас предупредить Джамира не «путаться» у меня под ногами. Он продолжает за мной следить, знает, с кем и где я встречаюсь, и попытается либо мне помочь, в чем я не нуждаюсь, либо помешать, и тогда федералы получат легальный повод устранить его и босса, тем более что информация на синдикат и его деятельность у них имеется, они пока не могут ее легализовать, ждут осечки с их стороны.

«Огненные Львы» на него тоже злятся, он же мне помог во время их нападения. Я его просила не мешать и не вмешиваться. Думаю, что только Вы сможете его остановить в этом. Иначе мне придется застрелить Джамира, я его об этом предупреждала. И моя рука не дрогнет.

— Вы уверены, что я с ним общаюсь?

— Конечно. Вы вместе были в клубе, где мы отмечали день рождения тренера.

Мари прищурила глаза, продолжая на меня смотреть. Я же был поражен ее наблюдательностью.

— Думаю, что он это делает из-за симпатии к вам, Мари. Вы первая, кому Джамир уделяет внимание и кем интересуется.

— Тем более, пусть не разрушает свою жизнь. Со мной опасно даже для преступников. Спасибо, Джокер, что встретились со мной. И еще… можете присмотреть за родными Джима? Я волнуюсь, что если у меня что-то пойдет не так, им будет угрожать опасность.

Я в ответ кивнул: «Не переживайте, их уж я точно никому не дам тронуть. Обещаю».

Мари улыбнулась, ее зеленые глаза пронзили мои. Это просто божественный взгляд! За него можно отдать жизнь, как это сделал Джим.

Пожав мне руку, девушка сказала, что на день останется в доме Паркеров, а я поехал по своим делам, распорядившись, чтобы мои люди сопровождали ее постоянно. На своей территории в ее безопасности я был абсолютно уверен.

Доктор предоставила мне очень значимую информацию, над которой надо поработать вплотную. Вот откуда этот ребенок все знает? Она хороший, нет, просто отличный аналитик и стратег!

АВТОР

Мари больше двух суток была на работе. Ни о какой тренировке сегодня не могло быть и речи. Поэтому она уставшая, оставив мотоцикл на парковке больницы, приехала на такси домой, открыла своим ключом входную дверь и сразу почувствовала присутствие постороннего.

Включать свет в коридоре не стала: «Джамир, выходите, — и начала разуваться, снимать куртку, — что вы делаете на территории частной собственности постороннего человека?»

«Добрый вечер. Как узнали, что это я? И вы давно уже не посторонний. Да и другого выхода у меня не было, вы же избегаете меня», — с этими словами мужчина вышел из комнаты.

— Узнать вас несложно, вы курите очень терпкие сигары и пользуетесь древесным парфюмом. Их сочетание достаточно приятное и запоминающееся. Вы не ответили, зачем здесь?

— Джокер мне передал все, что вы просили.

— И вы все равно приперлись ко мне в дом. Где логика?

Девушка не стала включать свет ни на кухне, ни в комнатах.

— Свет не включите?

— А вы боитесь темноты или увидеть мое лицо в гневе?

— Да, вас следует опасаться. Вы девушка решительная.

— За мной следят, поэтому ваше нахождение здесь может стоить вам жизни. Я же предупредила не искать со мной никаких контактов, а подумать о своей безопасности и тех людях, с которыми вы в одной «связке». Это так трудно понять? — уже со стальной ноткой в голосе сказала Мари.

— Я здесь, потому что хочу выяснить ряд вопросов, а потом я уйду.

— Надеюсь навсегда.

— Время покажет.

— Спрашивайте быстрее, а то я очень устала и хочу спать, если честно.

— У вас появился парень?

— Не буду отвечать. Следующий вопрос.

— Я видел, что он влюблен. Вас это устраивает?

— Более чем.

— А как же Джим? Вам не кажется, что вы можете ошибиться в выбранном пути?

— А как вас все это касается, господин несостоявшийся следопыт? — зло парировала Мари.

На кухне, где эти двое сейчас находились, повисла пауза. Мари смотрела «в никуда», а Джамир — на нее, пытаясь прочитать ее мысли.

Она подошла к окну, посмотрела в него и нарушила тишину:

«В одной книге прочитала: «Единственная разница между днем и ночью заключается в том, находится ли солнце в небе. Если эта дорога существует днем, то она должна существовать и ночью. То, что мы не можем видеть ее без света, не означает, что дороги нет», — и она повернулась к Джамиру, который сейчас стоял прямо перед ней.

Мари подняла на мужчину свои уставшие глаза изумрудного цвета и спросила: «Куда держишь ты свой путь, Джамир?»

— К твоему сердцу, Мари.

— Но у меня его нет, оно умерло много лет назад. Не трать свою жизнь на путь, который приведет в тупик.

— Мари, я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты страдала, боюсь потерять Ангелочка в ее битве с давними врагами.

После этих слов Джамир обнял и прижал Мари к своей большой и горячей груди. Так они стояли несколько минут. И Мари слышала, как успокаивающе бьется его сердце.

— Я живу эти годы только для того, чтобы отомстить, а не любить. У меня нет больше повода жить, я только хочу выполнить то, что решила сделать 10 лет назад, сдержав данное себе слово, и я его обязательно сдержу, чего бы это ни стоило. Прости, Джамир, что не могу ответить на твои чувства, я не умею любить, у меня внутри пустота. Все, кого я любила, умирали или погибали, я всех теряю. И пока не поздно, давай больше не будем поднимать эту тему. Тебе будет больно, и мне тоже. У меня свой путь.

Он не дал ей закончить мысль, закрыв ее губы своим поцелуем, таким нежным, почти невесомым, полным надежды и трепета.

Когда он посмотрел в лицо Мари, по ее щекам текли слезы, но она не сопротивлялась, ничего не говорила, просто молча подняла свои веки и посмотрела в его темные, в ночи почти черные, глаза, в которых была любовь.

— Позволь мне просто любить тебя. Я буду счастлив знать, что в мире есть Мари Росси — маленький, добрый доктор с большим сердцем и зелеными глазами. Я ничего не прошу взамен. Просто живи и все.

Джамир ушел, а Мари так и стояла на кухне, глядя сквозь стекло в ночь.

Девушка приняла ванну и легла спать, обняв своего медведя, за последние сутки ни разу не поев. В сон она провалилась сразу же, спала глубоко и долго. Проснулась только к 12 часам дня с ощущением предстоящей встречи с кем-то новым.

Мари привела себя в порядок, сделала омлет с помидорами, выпила сваренного ароматного кофе с шоколадкой, потом надела черные джинсы, толстовку, кроссовки, заплела себе две косички и в таком сумрачном виде вышла на улицу, где ее уже ждало такси, на котором она приехала к парковке больницы, где стоял ее железный конь.

Мари надела шлем и уехала к дядюшке Мэйсону — давнему знакомому ее папы. Он — владелец мотоклуба, куда оттачивать мастерство в гонках приезжал сначала Джим, а потом и Мари.

Дядюшка встретил Мари с нескрываемой радостью, они многое обсудили, поболтали, и Мэйсон сказал: «Ну что, Мари, пришло время почувствовать скорость и адреналин! Иди, твой спортивный друг ждет во втором блоке».

Мари взвизгнула от радости, подпрыгнула на месте и обняла Мэйсона, а потом убежала за своим спортивным байком, специально купленным именно для гонок на трассах.

Мэйсон сказал своим техникам проверить мотоцикл Мари, на котором она к ним приехала, пока она будет тренироваться.

Девушка вышла в специальном костюме темно-синего цвета с белыми вставками, с таким же шлемом. Она любила эту амуницию. Села на мотоцикл и выехала на трассу.

Мэйсон следил за временем и тем, как она входит в повороты, под каким углом, как набирает и сбрасывает скорость. Проехав первые несколько кругов, он обсудил с Мари ее ошибки и неточности, и она снова выехала на трассу.

Девушка достаточно долго тренировалась. Мэйсон дал ей знак, что достаточно на сегодня. Она остановила мотоцикл, заглушила мотор, сняла шлем, и видно было по ее улыбке, что она счастлива.

— Спасибо, дядюшка. Скорость меня прямо-таки возвращает к жизни.

— Приезжай чаще и станешь долгожителем.

— Я смотрю, твои ребята проверили мой байк. Как я тебе благодарна, Мэйсон.

Потом эти двое еще немного пообщались и Мари уехала.

Остановив байк около небольшого частного кафе, Мари зашла в него, села за единственно свободный столик, и официант принес меню. Она сделала заказ: печеные на гриле овощи и яблочный фрэш.

Пока ждала заказ, смотрела в большое панорамное окно. К кафе подъехал мотоциклист, остановился, посмотрел на ее байк, потом по сторонам, ответил на телефонный звонок и направился к входу в заведение.

Он вошел, держа в руках шлем, обвел взглядом пространство внутри, а потом направился в сторону Мари. Ему на вид 30 лет, хорошо сложен, волосы темно-русые, походка спортивная, уверенная.

— Добрый вечер. Простите, можно сесть за ваш столик?

— Пожалуйста.

Парень сделал заказ.

— А я смотрю, это ваш мотоцикл, вы на нем приехали?

— А вы видите в этом кафе еще кого-нибудь с рядом лежащим мотоциклетным шлемом?

— Точно. А вы хорошо шутите.

«Я не шучу. Не люблю пустые разговоры», — очень холодно ответила она.

Официант принес их заказы одновременно. Мари принялась за ужин, совершенно не обращая внимания на соседа по столику. Парень последовал ее примеру, периодически посматривая на девушку своими синими глазами, цвет которых ему очень подходил. В какой-то момент Мари посмотрела на него и их взгляды встретились.

Взгляд незнакомца был излишне пристальным, заинтересованным и изучающим. А вот взгляд Мари кроме равнодушия ничего не выражал.

Она рассчиталась с официантом, сделал последний глоток фрэша и встала с места, беря в руки шлем. Парень продолжал на нее смотреть, не отрываясь, перестав жевать, теперь уже сканируя ее фигуру.

Мари, чуть наклонившись к нему, сказала: «Закапайте глаза, вы слишком долго не моргаете, это вредно», — и вышла из кафе, надела шлем, села на байк и поехала. В зеркало видела, как парень выскочил следом, но на мотоцикл не сел.

«Странный тип, — подумала Мари, — но ты здесь не случайно, мальчик. Ты «спалился» в самом начале задания».

Она сидела на берегу любимого Тихого океана, смотря в сторону горизонта, и обдумывала момент, когда обиженные «котятки» захотят ей отомстить и привезут на свою базу.

Как ей удалось узнать, у них база одна, не очень большая, но хорошо оборудованная, а теперь еще и полная вооружения. Знаний и практических навыков, полученных при тренировках со спецназом, должно хватить, чтобы все это кошачье отродье взлетело в воздух. Они же «Огненные Львы», вот пусть и очищают свою карму огнем, который она им обеспечит.

В радиусе нескольких километров от базы населенных пунктов нет, промышленных объектов тоже, которые могли бы пострадать от взрывов. То, что «котятки» отдалены от города — ей сейчас на руку, иначе пришлось бы что-то придумывать. Но надо успеть все это дело провернуть до того, как вмешаются федералы.

Мари была уверена, что сегодняшний посетитель кафе появится перед ней если не сейчас, то в ближайшее время точно.

Следующим утром, пока Мари ехала на мотоцикле на работу, заметила, что за ней следуют мотоциклист и автомобиль с полностью тонированными стеклами. При этом сразу было ясно, что они действуют не вместе, нет согласованности и слаженности в наблюдении.

В больнице первый раз за столько времени Мари увидела Мартина, отметив про себя, что он плохо выглядит и подавлен. Девушка заметила его первой и быстро отвела взгляд, делая вид, что не видит.

Когда Мартин увидел Мари, которая игнорировала его все это время, он испытал в душе эмоциональный взрыв от своих чувств к ней. Он так сильно ее любит. Без нее трудно дышать, жить, как будто часть тебя куда-то исчезла, ты как в другом измерении, ни на что нет сил.

Он смотрел на Мари, которая его сейчас не видела, и не мог ею налюбоваться. Все эти дни после неприятного разговора он вспоминал время, когда был рядом со своей «сестричкой», ее смех, как они дурачились дома, как она рисовала картину на стене его кухни, их разговоры, поездки, походы по магазинам, ту заботу, которую проявляли друг к другу, забавные сюрпризы, которыми подбадривали в сложные моменты.

В жизни все эти мелочи, на первый взгляд несущественные действия, которые мы делаем, совершаем друг для друга, как раз и показывают важность и значимость человека. Забота проявляется в повседневных делах, а забота — это и есть проявление любви.

В тот день Мартин сам удивился своей ревности, породившей такую несдержанность в разговоре с Мари. С ним никогда такого не было, и видимо потому, что он никогда и никого кроме Мари по-настоящему не любил. Он понимает, что обидел ее, но не ожидал, что Мари будет так жестко держать с ним дистанцию, даже заблокирует его номер, в общем, вычеркнет из своей жизни. И как вернуть ее, как загладить вину за сказанное, он покане знает.

АВТОР

Мари после работы на своем байке заехала в супермаркет за продуктами, так, по мелочи. Проходя между рядами, почти в центре торгового зала, услышала крики людей, среди которых началась паника.

Оказалось, что мужчина 25–30 лет взял в заложники немолодую женщину, угрожая ей пистолетом. Один из охранников магазина попытался подойти ближе, за что получил пулю в ногу и упал. Нападавший сделал еще выстрел в воздух и стал кричать, что ненавидит местную власть, которая лишила его работы, разбила ему жизнь, при этом ничего не требуя. Чувствовалось, что у него нервный срыв на фоне неконтролируемой агрессии. Такие люди опасны своей непредсказуемостью.

Когда в магазин зашли полицейские, мужчина открыл по ним огонь из пистолета.

Мари присела на корточки, находясь сбоку от преступника и его жертвы, и оценила всю ситуацию.

Заложница была в шоковом состоянии, она уже не кричала, только плакала.

Мари понимала, что действовать надо быстро и права на ошибку и на неточный бросок нет. Она начала, согнувшись, приближаться к месту, где стоял преступник. Он не должен был ее увидеть.

Девушка хотела сделать еще один шаг, как ее кто-то крепко взял за плечо. Она чуть повернула голову и увидела того самого мотоциклиста, с которым встретилась в кафе. Он прижал палец к губам, как бы показывая, что не надо издавать звуков. Мари исподлобья на него посмотрела и одернула руку.

«Это опасно, не приближайтесь», — шепотом сказал он ей почти на ухо.

«В армии служили?» — спросила Мари.

Он в ответ кивнул.

— Мне нужно его отвлечь, чтоб он убрал руку с пистолетом от виска женщины и вытянул ее вперед для выстрела. Сможете сделать?

— Смогу. А что потом?

— Дальше мое дело. Начнем. Только быстро.

Парень буквально отполз в сторону от Мари, потому что он был выше и крупнее и не мог, просто согнувшись, перемещаться по залу, как это делала девушка.

Буквально через пару минут мотоциклист окликнул нападавшего, и тот собрался выстрелить в него. Но в эту же секунду нож, брошенный Мари в сторону преступника, пронзил его правую руку, в которой был пистолет, направленный на парня, и оружие упало на пол.

Мужчина взвыл от боли, в этот момент к нему подскочили Мари и мотоциклист.

Заложница потеряла сознание и упала.

«Справишься?» — спросила Мари мотоциклиста, а сама стала осматривать жертву, проверила зрачки, прощупала на шее пульс, прижалась ухом к ее груди и начала делать непрямой массаж сердца, крикнув подбежавшим полицейским, что срочно нужна реанимация, у женщины остановка сердца.

Мотоциклист встал на колени около Мари и спросил, чем помочь. Девушка, не прекращая делать массаж, сказала ему ручкой написать на руке женщины точное время остановки сердца.

До приезда медиков Мари «запустила» сердце женщины, которую затем погрузили в медицинский автомобиль и увезли. А на другом автомобиле, но под конвоем полиции, в больницу повезли преступника.

Полицейские попросили Мари и парня, а также всех очевидцев дать показания, что они и сделали.

Девушка стояла, облокотившись о байк, припаркованный около супермаркета. К ней подошел мотоциклист и протянул бутылку минералки.

— Спасибо.

Мари взяла бутылку воды, которую парень предварительно при ней открыл, сделала глоток.

«Меня зовут Рик», — парень протянул руку девушке.

— Мари.

Она ответила на его рукопожатие.

— Где вы научились так обращаться с ножами, бесстрашная Мари? Вы имеете отношение к армии?

— В Америке много хулиганов, надо же как-то себя защищать слабой девушке.

Они одновременно засмеялись, при этом парень с интересом смотрел на нее.

— Но все же, не каждый мужчина сможет так точно попасть в руку ножом, не задев при этом заложника. Вы меткий стрелок. Может вы из полиции?

— Не гадайте. Просто я хирург, скальпель — мое орудие труда, так сказать, а точность — обязательное условие в работе.

— Вы врач? Шутите. Вы слишком юная для этого.

— Правильно, Рик, не верьте. Женщинам вообще верить нельзя.

Девушка искренне улыбнулась Рику и пристально посмотрела ему в глаза.

— Кстати, Мари, по вашему совету купил капли для глаз.

— Какой вы послушный мальчик, — усмехнулась она.

— Не такой уж и мальчик. Мне 33 года, — парень наигранно провел своей рукой по волосам, задрав вверх голову.

— Тогда послушный старичок, — съехидничала девушка.

— Мари, а вы где-то здесь живете?

— Если бы я здесь жила, то пришла бы в магазин пешком, а не на мотоцикле приехала. Просто по пути было.

— Может вас сопроводить до дома? Я тоже на мотоцикле.

— Не стоит. Спасибо за компанию, Рик, но мне пора.

Мари надела шлем, села на свой мотоцикл и укатила. Рик смотрел ей вслед, потом кому-то кивнул головой, указывая в ту сторону, куда уехала девушка.

Уже находясь дома, Мари обнаружила, что ее телефон стоит на беззвучном режиме, пропущено порядка 20 звонков Шона и ребят из клуба, Грейди, родителей Джима, коллег и еще каких-то номеров, которых в ее списке абонентов не было. Было просто «море» смс сообщений, что вызвало удивление.

Она набрала номер Шона, который тут же ответил на звонок и обрушил на нее кучу вопросов: «С тобой все хорошо? Ты почему трубку не берешь? Где ты? Не ранена? Что произошло?»

Мари ответила последовательно на все поставленные вопросы: «Все хорошо, телефон был на беззвучном режиме, я дома, абсолютно цела, ни одной царапины. Мужик взял женщину в заложники, пришлось пригвоздить его руку».

— Ты как оказалась в этом долбанном супермаркете?

— Заехала за соком, пить хотелось. Шон, а как ты узнал?

— Открой Интернет. Слушай, ты меня в гроб сведешь. Ну почему ты вечно попадаешь в истории?

«Я не виновата, что у тебя такая непутевая «дочь», — засмеялась Мари, — и вообще, тренер, не ругайся, а то морщины будут. А я не пластический хирург».

В ответ она услышала гогот своих «братиков», оказывается, была включена громкая связь.

— Братишки, я вас люблю, — громко крикнула Мари.

— Мы тебя тоже, «сестренка», — ответили хором парни.

В Интернете, слава Богу, информация была неподробная, в ней не упоминался нож. Говорилось, что девушка помогла полиции обезвредить преступника, взявшего в заложники женщину, и оказала последней первую медицинскую помощь, когда у той остановилось сердце.

В это самое время Даниэль, читая информацию из Интернета о случившемся, погрузился в раздумья, постановочное это событие или нет. Если да, то кем организовано. Его мысли прервал человек, наблюдавший за девушкой. Он доложил о происшествии и о том, что Мари познакомилась и долго общалась с парнем, который тоже был в том супермаркете, а через время его мотоцикл был замечен около ее дома.

Даниэль рассвирепел, он вообще был склонен к гневу, особенно, когда это касалось его любимой девочки. Он распорядился пристально следить за Мари и её новым знакомым.

Почти аналогичную информацию получил Джамир. Но в отличие от Даниэля, первая мысль, которая у него возникла, что парень не случайно появился сейчас рядом с Мари. Вероятнее всего, как и предполагала девушка, «клюнули» силовики.

Ответив на ряд звонков, а также на сообщения словами «все ОК», Мари приняла ванну и легла в кровать с большим желанием уснуть. Но этого ей не дал сделать настырный стук в двери, усиливающийся с каждым новым ударом.

Мари взяла пистолет и подошла к двери. На мониторе увидела взволнованного Мартина. Открывать ему не стала, сделала вид, что ее нет дома. Минут 10 Мартин еще постоял около дверей и ушел.

Следующим утром Мари помчалась на тренировку, заступать на дежурство ей надо было в ночь. После занятий в клубе поехала на берег. Она села на песок лицом к воде, вытянула ноги, подняла к солнцу свое лицо и глубоко вдохнула воздух, улыбнувшись.

«Мари, вы так любите океан? — раздался голос Рика, — часто здесь бываете?»

— Вы, видимо, тоже, раз в рабочее время гуляете по пляжу, — не отрывая взгляда от океана, сказала Мари.

— Такая вот у меня работа.

— Да, нелегко живется агентам ФБР, не так ли, Рик? — и она пристально посмотрела в глаза парню, который сидел рядом с ней и тоже на нее смотрел.

Рик, как показалось девушке, не ожидал таких слов, от которых на секунду растерялся.

Но Мари опередила его: «И не надо отрицать очевидного, Рик. Вы раскрыли себя еще в кафе. И ваши коллеги несколько дней за мной следят. Что вашему ведомству и Интерполу от меня нужно? Только давайте предметно и без словесных прелюдий на тему долга и совести».

— Почему вы решили, что Интерпол тоже вами интересуется?

— Уверена. У вас и у них, конечно, разные объекты интересов, но объединяю всех я.

— Раз вы все уже поняли, юлить не буду, мое руководство хочет с вами встретиться.

— У вас на это есть не более трех часов. Потом заступаю в ночную смену.

— Понял.

— Я поеду сама за вашей машиной, которая стоит в двухстах метрах отсюда.

— Не перестаю вам удивляться, Мари.

— И не волнуйтесь, я не сбегу. Можете мне верить. Только решите вопрос, чтобы за нами не смогли поехать еще какие-нибудь любопытные.

Рик пошел в сторону машины, разговаривая по телефону. Мари села на байк, подождала, пока автомобиль тронется, и поехала за ним. Ей было интересно, как решат вопрос с ее «хвостами».

Когда в пути они находились уже минут 30, и после того как девушка проехала один из перекрестков, на котором стоял автомобиль полиции, последние запретили проезд всем остальным видам транспорта, перекрыв движение.

Как говорится, просто, как все великое.

Потом автомобиль остановился. Рик вышел и попросил Мари пересесть к ним, поскольку надо въехать на закрытую территорию, а ее мотоцикл погрузили в подъехавший крытый фургон, который будет ждать около ворот.

Пройдя несколько этапов проверки на отсутствие оружия и т. п., Мари и Рик вошли в кабинет руководителя одного из отделов Национального центрального бюро Интерпола в США, где также находился представитель отдела уголовных расследований ФБР.

Мари про себя усмехнулась: «Весь бомонд собрался».

Поскольку Мари к этой встрече была психологически готова, она выглядела абсолютно спокойной, внимательно просканировала присутствующих, поздоровалась и ей предложили занять место за столом, вокруг которого все и расположились.

От Мари была получена расписка о неразглашении сведений, которые она получит сегодня здесь, потом ей было озвучено, что ее пригласили в связи с ее связью с Даниэлем Миллером, который разыскивается Интерполом, а также ФБР интересует ее информированность о преступных сообществах афроамериканцев и синдикате, контролирующем штат.

— Так, что вас конкретно интересует?

— В каких отношениях вы с Даниэлем?

— Знакомые, но он пытается ухаживать.

— Вы его ранее знали?

— Что подразумевается под ранее?

— До встречи на официальном мероприятии врачей и бизнеса.

— Нет. Нас там представили друг другу.

— Что вас связывает с афроамериканским районом штата?

— Кладбище.

— В каком смысле?

— В прямом. Там похоронен близкий мне человек.

— В каких отношениях вы с руководством преступного синдиката?

— Мне неизвестно, кто им руководит, ко мне на операционный стол попадают, в том числе и преступные элементы, не только полицейские и агенты ФБР. Вот вы, например, — она обратилась к представителю Интерпола, — страдаете сердечной недостаточностью, вероятно, был микроинфаркт, перенесенный на ногах, на что указывает синева кантика губ, бледность лица, слегка фиолетовый цвет кончиков пальцев, а еще у вас проблемы с кровью. Для меня вы и бандит будете равны в вашем праве выжить, если врач может спасти эту жизнь, это мой долг. Я предпочитаю ни с теми, ни с другими не иметь личных отношений, если вас это интересовало. У меня мало времени, господа, озвучьте цель этого мероприятия, меня ждут пациенты. Полагаю, что допрос окончен.

И девушка довольно сурово обвела всех взглядом. Чувствуется сила характера и привычка доминировать психологически над собеседником.

— Мы хотим, чтобы вы помогли нашему специальному агенту Рику попасть на территорию Даниэля Миллера, а агентам ФБР внедриться в группировки, о которых мы говорили. Для этого вам с Риком надо «сблизиться», выступить в роли пары, чтобы Даниэль обнаружил себя. Как мы поняли, он ревнив и вы ему более чем небезразличны, и у нас будет возможность его задержать на территории США, получив доступ к оружию, которое он закупил.

— Что касается группировок — меня сюда даже не думайте втягивать, я к ним никакого отношения не имею. Я не ваш агент, «сотрудничать» вы мне предлагаете нелегально, соответственно никаким правовым иммунитетом я обладать не буду. У меня есть все основания и право не помогать вам, поскольку уверена, что после достижения желаемого вы меня попытаетесь устранить, но хочу вас сразу поставить в известность, что у вас это не получится. А вот в игре с Даниэлем Миллером поучаствую, я на него немного обижена, хотя Рик не в моем вкусе, если честно, поэтому «пара» из нас не получится, — и девушка демонстративно с ног до головы осмотрела парня, смутив своим взглядом присутствующих.

— Вы так в себе уверены?

— Если бы я не была уверена в себе, вы бы не позвали меня сюда и не просили о помощи. Теперь вопрос, сколько времени у вас на попытку обнаружить оружие?

— Пара недель, не больше.

— У меня условие: вы обеспечите безопасность моему клубу, вместе со всеми спортсменами и тренером, а также доктору Мартину Гарсиа, с которым я работаю, и не будете мешать мне в больнице.

— Хорошо, — согласился представитель Интерпола.

— А если Даниэль Миллер окажет сопротивление властям?

— Мы его уничтожим.

— Я попытаюсь помочь Вам с Даниэлем. Мне пора.

Когда сопровождающий вместе с Мари покинули зал совещаний, присутствующие начали обсуждать их разговор.

«Девушка, действительно, непроста, умна и решительна. Мы ею рискуем, она это понимает. И ее сложно контролировать», — сказал секретарь совещания.

Представитель Интерпола задумался, ведь его, действительно, последнее время беспокоят боли в сердце, но он никому об этом не говорит, даже семье, надеясь, что это простая невралгия от усталости. А вот что касается крови, не дай Бог что-то случится, этого он боится больше всего. Но эта Мари ему не понравилась, слишком дерзкая.

После встречи с силовиками Мари вернулась домой, быстро переоделась, взяла на кухне булочку, чтоб съесть пока будет идти в ординаторскую, и поехала в больницу.

Припарковав мотоцикл, сняла шлем и побежала к входу в больницу, жуя булочку на ходу.

«Как школьница, — подумал Мартин, наблюдая за ней со стороны, — мне надо с ней как-то поговорить, иначе я сойду с ума».

Дежурство выдалось сложным, после ДТП с участием нескольких автомобилей и микроавтобуса к ним привезли тяжелораненых, двое хирургов их отделения и трое нейрохирургов работали в авральном режиме.

Мартин тоже дежурил, и когда у него выдалось время, хотел, но не смог встретиться с Мари, она была занята.

У девушки с ее бригадой только под утро выдалось 20 минут покоя, и они сидели в ординаторской, точнее, кто сидел, кто лежал, пили чай и кофе с бутербродами, которые им принесла старшая медсестра из кафетерия больницы.

К ним пришел Сэм, устало опустился на стул со словами: «Потерпите, мои дорогие, самые тяжелые прооперированы, остальными займется дневная смена. У вас осталась только одна операция, привезли кого-то с пулевым ранением».

Потом он подошел к Мари, которая полулежала на стуле с закрытыми глазами, вытянув вперед ноги, наклонился и тихо сказал: «Осмотри его сама, он полицейский, но по документам сотрудник частной фирмы по ремонту автомобилей, который с друзьями отдыхал в баре и подрался. Его состояние действительно не очень. Сопровождающие его «автомеханики» сейчас около смотрового кабинета».

«Есть сэр!» — пошутила Мари, открывая глаза, и пошла на выход из кабинета на осмотр пациента.

Подходя к смотровой, Мари еще издалека рассмотрела сопровождение, точнее сказать коллег пострадавшего. И что-то ей подсказывает, что это не простые полицейские, а тем более не автомеханики. Кстати, среди них Рик, взволнованный и хмурый.

Когда навстречу Мари вышла медсестра со словами: «Доктор, пройдемте сюда», стоящие под дверью обернулись в ее сторону.

Она встретилась взглядом с Риком и зашла в кабинет, осмотрела пациента, ознакомилась с его анализами, результатами КТ и со словами: «Во вторую операционную его, быстро! Приступаем через 20 минут», — просто выбежала из кабинета, никого не замечая, собранная и серьезная.

Рик узнал, что офицера его отдела, тяжело раненного в перестрелке во время задержания подозреваемого, везут в Центральную городскую больницу Лос-Анджелеса, сидя в карете скорой медицинской помощи рядом с медиками, оказывающими первую помощь его коллеге.

Медбрат сказал то ли Рику, то ли врачу: «Если этот парень родился под счастливой звездой, он попадет на операционный стол к Ангелу, она как раз сегодня дежурит».

На что врач отреагировал холодно: «Они всю ночь принимают пострадавших в ДТП в пригороде. Да и смена ночная заканчивается».

Стоя с сослуживцами в коридоре, Рик и не подозревал, что увидит здесь доктора Мари Росси, которая и будет оперировать его коллегу. Все понимали, что ранение тяжелое и надеялись только на хирурга, его опыт и профессионализм.

Когда мимо них прошла Мари, те, кто был с ним, удивились, что ее медсестра назвала доктором, и что она будет оперировать Кристофера.

«Это что, шутка? Эта девочка будет оперировать? Где главврач больницы? Надо выяснить, что это за бред», — сказал один из сопровождавших Рика, но он остановил его словами: «Она хирург».

Парень не унимался, и когда операция шла уже четвертый час, вломился в кабинет Сэма, начал высказывать мучавшие его сомнения, на что получил четкий и жесткий ответ: «Прекратите истерику, офицер! Она лучший хирург в городе, хоть и самая молодая. Вашему другу повезло. А теперь идите и ждите результатов. И не забывайте, что вы сейчас автомеханики, поэтому будьте проще!»

Этот парень разозлил всегда уравновешенного Сэма.

Рик сидел около операционного блока и смотрел в стекло в дверях. На табло высвечивалась надпись: «Идет операция». Уже шесть часов они сидят молча, каждый погружен в свои мысли, с надеждой, что эта врач, похожая больше на старшеклассницу, спасет жизнь их товарища. Эти часы ожидания самые тяжелые в их работе, особенно когда теряешь своих.

У Рика завибрировал телефон. Звонил начальник отдела уголовных расследований ФБР.

— Как обстановка? С документами при регистрации проблем не было?

— Все нормально. Драка в баре автомехаников и байкеров. Операция еще продолжается.

— Кто оперирует?

— Доктор Мари Росси.

— Что?? — на том проводе раздался протяжный, удивленный возглас.

— Она дежурный хирург. Сказали, лучший в городе. Шеф, я перезвоню, вроде как операция завершена.

— Хорошо. Доложи сразу.

Табло погасло, но из операционной никто не выходил. Все встали со своих мест и устремили взгляды на дверь, опасаясь плохих новостей.

Прошло минут 20, когда из операционной вышла Мари, следом за ней еще двое врачей. Она сняла с лица маску, покрутила головой, разминая шею, потом направилась к выходу. «Какая же она уставшая», — подумал Рик, глядя на приближающуюся девушку.

«Операция прошла успешно, пациент будет находиться в реанимации», — сказала Мари. Потом подошла к Рику: «Эти сутки будут критическими, я за ним понаблюдаю. Пока он будет в реанимации, можете людей не выставлять для охраны. А потом смотрите сами, как лучше. Любую информацию можете получить у дежурной медсестры в телефонном режиме».

«Спасибо, доктор, — произнес Рик, — а вам можно звонить, чтоб узнать, как он?»

— Я буду с ним в реанимации, туда телефон не берут. Но мы сделаем все возможное. Ваш коллега сильный, просто обязан бороться, в следующий раз не следует автомеханикам тягаться с байкерами.

Она попрощалась и ушла.

Рик приехал на работу, доложил ситуацию шефу, а потом, сидя в кабинете, почувствовал какую-то непонятную грусть. «Насколько честно и правильно рисковать таким человеком как Мари, чтобы добраться до Даниэля? Она спасает жизни, а мы…», — все эти и другие мысли одолевали Рика, и от них ему становилось не по себе, если мягко сказать.

Вот уже больше недели Даниэль Миллер вынужден решать вопросы своей «организации», находясь в Италии, и в ближайшие пару недель в Лос-Анджелес приехать у него не получится.

О перемещениях Мари по городу ему регулярно докладывают. Он знает, с кем и когда она встречается, где бывает (но это ему так кажется, что он все о ней знает). Он регулярно звонит Мари, но она всегда немногословна, но приветлива, заказывает ей доставку домой цветов — белые розы, которые так нравятся девушке еще со школы. Она искренне удивляется, что он угадывает все ее вкусы и предпочтения. Как-то даже он по видеозвонку для Мари играл на рояле, чем вызвал ее восторг.

Единственное, что его откровенно «напрягало», так это то, что уже несколько раз Мари сталкивалась с неизвестным мужчиной, и как сегодня ему доложили, он автомеханик из частной компании.

Мари вторые сутки находится рядом с Кристофером. За это время у него была остановка сердца, но его удалось заставить работать. Девушка следила за его показателями, пару раз только отлучалась принять душ и выпить чаю, есть не хотелось от напряжения и усталости. Но пока этот парень не решит жить, а она его заставит принять такое решение, она должна быть рядом.

На уговоры Сэма пойти поспать она категорически отказывалась, сказав, что отдыхать будет тогда, когда минует кризис. Заведующий отделением был вынужден перестроить ее график работы и дежурств под этого пациента.

За это время связь команда Рика держала через Сэма, от которого они и узнали, что Мари не отходит от Кристофера, и второй раз спасла его жизнь.

«Она обо всех пациентах так заботится?» — спросил Рик у Сэма.

— Да.

— Прямо Ангел, а не врач.

— Её именно так и называют.

И тут Рик понял, про какого Ангела говорили в машине скорой помощи медики, когда везли Кристофера в больницу. Вот кто им оказался! А Кристофер и правда счастливчик.

Кризис, которого все боялись, миновал, теперь можно быть уверенными, что полицейский — автомеханик пойдет на поправку.

Только сейчас девушка поняла, что просто смертельно устала. Хотелось лечь и сутки проспать. Она зашла в ординаторскую, легла на диван, даже без подушки, не накрывшись, и провалилась в глубокий сон.

Прошло два часа как Мари уснула. В ординаторскую, аккуратно ступая, вошел Мартин. Он приготовил и привез любимые блюда Мари, зная, что она почти двое суток ничего не ела.

Как бы она на него не злилась, каким бы ни был их конфликт, он не переставал о ней волноваться, ему хотелось ей помочь, защитить, заботиться. Он посмотрел на спящую Мари, и в сердце кольнуло от увиденного: свернувшись как котенок клубочком, поджав ноги, положив ладошки под щеку, на боку спала уставшая, бледная девочка, с заплетенной русой косой, девочка, которая спасает жизни, рискует собой, добиваясь справедливости, которая открыто воюет со смертью, вытаскивая из ее лап людей. Но сама она такая беззащитная, маленькая, у которой в этом мире никого нет.

«Но у нее есть я! Я с первой минуты, как увидел, полюбил ее и буду любить до конца своих дней. Если надо, буду ждать. Без Мари жизнь — не жизнь, а прозябание. Что бы ни происходило, буду рядом», — так давно чувствовал и решил для себя Мартин.

Он укрыл девушку одеялом и стал ласково гладить по голове. Мари во сне улыбнулась, она всегда так реагирует на его прикосновения, когда спит.

Мужчина провел своей теплой ладонью по ее щеке, на что девушка, не просыпаясь, сказала: «Мартин, наконец-то ты пришел. Ты такой теплый, — она улыбнулась, — ты скучал? Я вот да. И мне никто не готовит блинчики. Не сердись на меня, я не плохая, просто так надо, скоро все решится. Не уходи, посиди со мной, пожалуйста. Мне тяжело, я очень устала».

Мартин понимал, что у Мари от перегрузок эпизод лунатизма. Он продолжал ее гладить и сказал: «Я тебя люблю, Мари».

«Правда?» — улыбнулась она.

— Правда, и очень, очень давно.

Девушка после этих слов взяла его ладонь своей рукой и положила себе под щеку и больше уже ничего не говорила, а сладко спала.

«Что же происходит в твоей жизни, о чем я не знаю, от чего ты меня защищаешь, мое счастье по имени Мари?» — думал Мартин, продолжая смотреть на девушку влюбленным, но полным беспокойства взглядом.

Когда Мари проснулась, у нее напрочь отсутствовало понимание времени и пространства. Посидев на диване минут пять, как говорится, собравшись с мыслями, посмотрела на стол, где стояли два контейнера с едой, на которых был приклеен стикер с надписью: «Обязательно поешь. Приятного аппетита». Этот почерк Мари узнает из миллиона. Это Мартин — самый заботливый человек.

«Спасибо тебе», — произнесла вслух девушка. Приняв душ, села завтракать.

«Боже, как я скучала по его блинчикам с мясом и творогом, да еще со сметаной, — уплетая вкуснятину, мурлыкала Мари, запивая их чаем с лимоном, который Мартин принес в термосе, — сейчас я самый счастливый человек на планете!»

Потом Мари пошла к своему пациенту, проверила его показатели, сама сделала перевязку, все было в норме.

Ей на телефон поступил звонок Сэма, который просил ее быть у него в кабинете через 15 минут. Мари по пути к заведующему решила зайти к Мартину, который сейчас вел прием своих маленьких пациентов.

Поскольку друг был занят, она на небольшом листочке написала: «Спасибо за заботу. Все было очень вкусно» и вместо подписи нарисовала смешного пухлого ангелочка с косичками, сидящего на траве и поедающего блинчики. Рисунок был сделан на ходу, но получился смешным.

Мари постучала в дверь кабинета Мартина, извинилась, вошла и положила свернутый листок на его стол со словами: «Доктор, вам просили передать» и с серьезным видом направилась к выходу, подмигнув маленькой девочке, которая до этого хныкала на руках у матери, а сейчас с восхищением посмотрела на Мари и в ответ начала улыбаться, всем корпусом поворачиваясь в сторону уходящей девушки.

Мартин же от всего произошедшего испытал невероятный душевный подъем, на сердце стало так хорошо.

В кабинете Сэма сидел Рик и руководитель отдела уголовных расследований Митчелл Скотт.

Когда вошла Мари, присутствующие встали, приветствовали друг друга рукопожатиями.

Сэм обратился к Мари: «Доктор, я вас пригласил, поскольку эти офицеры хотели поговорить наедине, пообщайтесь, а я оставлю вас на это время», — и он вышел.

«Чем могу быть полезной, господа?» — начала разговор Мари.

«Для начала позвольте поблагодарить за спасение моего сотрудника», — начал Митчелл Скотт.

— Не стоит, офицер. Это мой долг.

— Мари, у нас есть оперативная информация, что члены преступной группировки «Огненные Львы» планируют ваше похищение и вывоз к себе на закрытую базу.

— Я это знаю и жду их давно, они как-то запаздывают, видимо теряют хватку.

— Откуда вам это известно?

— Они предсказуемы и мстительны, и воспользуются отсутствием Даниэля Миллера, он сейчас в Италии.

— Мы опасаемся, что они вас убьют на своей территории и хотим, чтобы с вами был Рик.

— Это исключено. Рика со мной не будет. У меня свои счеты с «Огненными Львами», и к их трупам ваше ведомство по факту отношения иметь не будет, а как вы оформите это в своих документах, меня мало волнует.

Если все пройдет так, как мне надо, можете в отчетах написать, что это сделал ваш агент под прикрытием, а не я. К тому же, зная отношение Даниэля Миллера ко мне, маловероятно, что они рискнут меня убить. Так, поиздеваться могут, но он это просто так тоже не оставит, слишком жесток.

Если что-то пойдет не так, напишете в отчете, что спецоперация была сорвана по вине нерадивой «любовницы» господина Даниэля Миллера.

— Вы так хорошо его изучили за столь короткий срок?

— Не забывайте, что, во-первых, я женщина, во-вторых, изучала как будущий врач судебную психиатрию, в-третьих, умею интерпретировать вербальные и невербальные сигналы.

— У вас на все есть ответы, доктор Мари, — несколько раздраженно сказал Митчелл Скотт.

— Тогда попробуйте усложнить вопрос, — с усмешкой парировала девушка.

— Нам надо, чтобы агент Рик был рядом с вами, чтоб знать момент похищения и принять меры.

— Пока он будет рядом, они не рискнут меня похитить, тем более они уже доложили Даниэлю о том, что я часто с этим мужчиной пересекаюсь, значит, будут осторожны.

Уверена, они наблюдают за мной пристальнее вас. Единственное, можно оснастить, например, часы каким-нибудь маячком, а не мотоцикл, как вы это сделали.

Рик несколько смутился.

— Почему вы уверены, что мы этого уже не сделали с вашими часами?

— Потому, что я их никогда не ношу, мистер Скотт.

После ее фразы Скотт прокашлялся.

— Но у нас свой план нейтрализации базы «Огненных Львов».

— Мне ваши планы не интересны, если вы заметили. Мне там нужны несколько человек. И я сама буду принимать решение, управлять его рисками, предпринимать шаги, необходимые для успешного выполнения своих планов, и нести ответственность именно за свое решение, а не за чье-то.

Давайте договоримся, что вы не мешаете мне, а я не рискую вашими сотрудниками. Рик слишком молод, чтоб погибать в логове «Огненных Львов».

— Но вам самой всего 28 лет.

— Главное — это мотивация к действию, а не возраст исполнителя… Моя мотивация гораздо сильнее вашей.

— Тогда посвятите нас в свои планы, пожалуйста, Мари Росси.

— Меня похитят те, кого я должна наказать. Вот с ними у меня и будет «диалог». Больше мне ничего там не нужно. Потом база будет в вашем распоряжении.

— Ладно, давайте решим так. Как только получаем сигнал и отслеживаем вас, там будут наши люди. А детали действий на разные варианты развития событий согласуем в течение 2 суток.

На этом обсуждение было окончено, представители ФБР покинули кабинет Сэма. Мари осталась его ждать.

Вошедший Сэм посмотрел на девушку, вздохнул: «Все так сложно?»

«Отнюдь. Все просто, как в учебнике по психологии, мой дорогой заведующий отделением, — она улыбнулась, — я пошла работать».

ПОХИЩЕНИЕ

С утра, потренировавшись в течение трех часов, отработав самые сложные приемы, Мари и Шон сели на маты в зале.

— Тренер, пожелай мне удачи, она будет необходима совсем скоро.

— Кто?

— Пока «Огненные львята».

— Справишься?

— Уверена. Я же люблю салюты и фейерверки. Кстати, федералы пообещали тебя, ребят и Мартина обезопасить, они знают, что вы все чисты. Главное, ни при каких обстоятельствах не давать знать, что ты догадываешься о моих коварных планах королевы огня, которая любит цвет заката. Мартин вообще ни о чем не знает.

— Я понял. Что ты возьмешь с собой на встречу?

— Так, по мелочи. Должна же я использовать свою талию по назначению, подчеркнув ее красивым и тугим поясом с женскими безделушками для рандеву с «брутальными» мужчинами из банды.

Девушка весело засмеялась. А вот Шону было не до смеха.

Мари приехала домой и начала тщательно готовиться к встрече, которая по ее подсчетам должна состояться сегодня вечером, когда она поедет на прогулку к океану.

У «Львят» есть сутки, надо не исключать, что они могли отследить и Рика, прознав про планы федералов, ну или заподозрить неладное.

Сейчас от нее требовалось продумать каждую деталь в своей одежде, которую можно использовать для сокрытия предметов, которые ей понадобятся, и для защиты тела.

Уже в 19.00 Мари во всей амуниции, которая была искусно спрятана под спортивным костюмом, вышла из дома, вызвала такси и поехала в сторону побережья.

На берегу было безлюдно, спокойно. Она прогуливалась по песку и отчетливо уловила, что со спины подходят минимум два человека, но сделала вид, что их не слышит.

В следующую минуту ей на голову накинули темный тканевый мешок, связали руки и ноги и погрузили в какой-то транспорт.

«Ага, если не ударили по голове, значит нужна им живой», — подумала Мари, несильно дергая ногами и изворачиваясь, чтоб имитировать хоть какое-то сопротивление.

«А докторшу застигли врасплох, — заржал во весь голос кто-то, — сейчас ты узнаешь, какими злыми бывают котики».

Потом транспорт с похитителями и Мари остановился, двигатель заглушили, слышался лай собак, разговоры людей, в основном на французском. Кто-то говорил о небезопасности затеи, и если они убьют девчонку, то ее исчезновение станет слишком заметным, она же хорошо известная врач.

Ему ответили, что все будет обставлено так, что она участвовала в нелегальном бое и пострадала. Один из говоривших упомянул, что Даниэль Миллер разозлится, но ему напомнили, что он пока еще не в городе.

«Я уж думала, будет сложнее, а они боя захотели. Драные кошки, я вам устрою естественный отбор в природе», — гнев Мари усиливался.

Один из похитителей поднял ее и как мешок перекинул через плечо, хлопнув рукой по ягодицам: «Какая упругая попка у этой малышки».

«Вот ведь сучонок, — злилась она, дернулась в его руках, — я тебе покажу, на что в гневе способна обладательница этой попки».

Похитители достаточно долго шли сначала по какой-то территории, потом в помещении. Мари так и висела на плече одного из них.

Через некоторое время ее поставили на ноги, потом посадили на стул, сняли мешок с головы, но оставили связанной. В помещении был чуть приглушенный свет, похоже на тренировочный зал, но только с одним рингом.

Мари осмотрелась по сторонам, с ней находилось шесть мужчин спортивного, накаченного телосложения. На всех были майки с эмблемой «Огненных Львов».

«Ей богу, как скауты какие-то», — усмехнулась про себя девушка.

«Ну, привет, крошка, — прорычал один из парней, подходя ближе к ней, — узнаешь меня?»

«А как же, «подкаблучник». Артерия цела?» — прямо глядя ему в глаза, громко сказала она.

— Ты дерзкая слишком, посмотрим, какая ты смелая на чужой территории, тебя очень хочется убить и с тебя должок.

— У нас обоюдное желание убить. Что же делать?

«Бой, — ответил он, — мне хочется с тобой поиграть, а потом убить».

— Не проблема. Какие условия боя? Что ставим на кон в этой увлекательной игре?

— Если выиграем, мы тебя убьем.

— А если выиграю я?

— Малышка, я выполню любое твое желание, даже самое сексуальное, — и он громко засмеялся.

— Ну, глядя на тебя, — девушка демонстративно обвела его взглядом с ног до головы, — у меня вряд ли возникнет желание попробовать тебя и твое тело на вкус. Кроме секса, что сможешь сделать для победительницы? За базар ответишь или просто очередной треп?

— «Огненные Львы» слово держат. Сделаю все, что скажешь.

— Годится. Я согласна. Посмотрим на твое слово. Но не пожалей о том, что предложил, пушистик. Развязывайте меня и приступим.

Мужики загоготали, кидая всякий словесный мусор в адрес девушки, стали запугивать, угрожать.

«Джим, родной, посмотри на эту уличную шваль. Это наш с тобой первый этап возмездия. Будь со мной рядом, чтоб мы вместе порадовались моей победе, — мысленно Мари обратилась к любимому, — Надо успеть до прихода федералов», — думала она, пока один из парней развязывал веревки на ее ногах и руках.

«Нам надо тебя проверить на наличие оружия», — сказал один и собрался начать ощупывать девушку.

«Только приблизь свои руки ко мне, и я вытащу твой кадык без инструментов», — зло рыкнула на него Мари, и ее глаза сверкнули сталью.

«Да оставь ты ее, — сказала «подкаблучник», — ей оружие не понадобится. Нас больше, справимся, а перед тем, как убить, порезвимся, у нее вон какая красивая фигура».

«Хватит трепать языком, пошли на ринг!» — скомандовала Мари, пронизывая присутствующих надменным взглядом.

После этих слов она пошла в сторону ринга, разминая шею и руки, запрыгнула на него, потом достала эластичные бинты из кармана куртки, обмотала себе руки, чтоб не повредить кисти.

«Ты всегда их с собой носишь, крошка?» — кто-то со смешком бросил в ее сторону.

«Конечно, маникюр боюсь испортить о ваши грязные морды», — последовал ответ.

На ринг, усмехнувшись, поднялся «подкаблучник», остальные пять человек — вокруг ринга.

Эти двое заняли боевые стойки, и парень первым сделал выпад, высказывая при этом угрозы. Мари увернулась, нанесла удар, а потом бой стал набирать «обороты», удары становились тяжелее.

Противник Мари был достаточно натренирован в уличных боях, это было видно по его технике. Они долго наносили удары друг другу, потом парень достал нож немаленького размера и крикнул: «Запрета на оружие нет, детка, тебе конец».

На что Мари крикнула: «Тогда держись, мальчик», — и у нее в руке неожиданно для всех оказался кинжал. Бой на ножах и кинжалах тоже длился приличное время. Мари любила такие бои, много тренировалась с холодным оружием.

Звон металла не прекращался, «подкаблучник» был в ярости, размахивал своим оружием быстро, старался воткнуть его в тело девушки, которая, наоборот, сохраняла нечеловеческое хладнокровие, в ее глазах был просто лед.

Секунда, и она полоснула противника ножом по тому же месту на шее, куда ранее воткнула шпильку своей туфли. Но сделала это не глубоко, больше для устрашения.

Он взвыл, стал совершенно бешеным и прямым ударом хотел воткнуть нож девушке в живот, но она отбила атаку и выбила из его руки холодное оружие. Тогда он выхватил пистолет, и в эту же секунду в его руку воткнулся брошенный девушкой нож, да так, что он прошел его руку насквозь и застрял.

Парень орал от боли, упал на колени на ринге, корчась.

«Сдаешься, львенок?» — спросила Мари, продолжая занимать оборонительную позицию, держа в руке кинжал.

Вместо ответа на ринг поднялись трое, остальные пытались оказать помощь «подкаблучнику», который продолжал выть. Нож они боялись вытащить.

У одного был кастет, у другого цепь приличной толщины и длины, третий держал огромный нож.

«Мужики, вы в курсе, что на дворе 21 век, а вы как из 90-х, — в голос засмеялась Мари, — ну что стоим? Будете медлить, «подкаблучник» истечет кровью. Давайте, пополните его компанию хромых и убогих», — откровенно дразнила и провоцировала их девушка.

Парни одновременно ринулись на Мари. Но поскольку они почти вполовину выше девушки, она лихо уклонялась от ударов цепью, нож отбивала своим кинжалом. Все это сопровождалось ударами ногами и руками, которые обе стороны наносили друг другу. Но когда в ее сторону выстрелили, она сделала кувырок, практически проскочив между ног одного из противников, и левой рукой произвела выстрел из своего маленького пистолета (подарок «братиков») в правое плечо стрелявшему и в его же левую ногу, а потом ногой выбила нож из рук второго парня и своим кинжалом пригвоздила его к покрытию ринга.

Тот, что был с цепью, размахивал ее активно и пару раз зацепил Мари, удары пришлись в область ребер, но она эту боль проигнорировала, надо закончить бой, ее злость достигла уже той точки, что она уже себя почти не контролировала.

И вот в этой ярости, понимая, что она может убить и не моргнуть глазом, этой огромной цепью, которой сейчас ее пытался обмотать третий нападавший, она, извернувшись, уже сама душила его, пока тот не потерял сознание.

Она точно и не помнит, но в нее произвели два выстрела, на которые она в ответ в шею стрелявшему кинула дротик, и выстрелила в руку стоящему рядом с «подкаблучником».

Потом, спрыгнув с ринга, забрала у противников оружие, вытащила магазины, опустошила их, и выкинула в разные стороны пистолеты, обмотала цепью двоих, подошла к стонущим со словами: «Признаете поражение или мне начать вас добивать? Как хирург сделаю это красиво, но без анестезии».

«Сука», — крикнул один, за что получил удар ногой в челюсть.

«Признаем, — ответил «подкаблучник», — что сделать надо?»

«Мы сейчас пойдем на экскурсию на ваш склад с оружием, и по пути нам никто не помешает. Меня все поняли? А теперь вперед, львята!», — и она направила на них пистолет, продолжая второй рукой держать кинжал, который был весь в крови.

В зале остались лишь те, кто был не в состоянии ходить. Но до ухода Мари забрала у них телефоны и рации и выстрелами их уничтожила.

Проигравшие вели ее по территории. Было темно, вход на склад охранялся нескольким вооруженными бандитами, которые открыли огонь, пришлось отстреливаться, и в этой перестрелке они убили своего же — одного из раненых, который пришел вместе с «подкаблучником» и девушкой.

«Я же сказала, чтоб никто не мешал!» — крикнула она на «подкаблучника», отстреливаясь, который уже был практически без сил от потери крови и паники. Но он под угрозой быть убитым крикнул прекратить огонь и попустить их.

Когда они вошли, находившиеся внутри склада охранники вытащили оружие и направили в их сторону.

«Прекрасно, один выстрел и весь ваш арсенал взлетит праздничным салютом в небо близ Лос-Анджелеса. И на сколько миллиардов потерпит убытки господин Даниэль Миллер?» — крикнула Мари всем присутствующим.

В помещении склада повисла секундная тишина, которой воспользовалась Мари, которая уже сориентировалась в масштабах объекта, расположении груза, произвела один за другим серию выстрелов в лампы освещения.

Никто не ожидал от нее таких действий, свет потух, и Мари бросила вглубь помещения зажженную зажигалку. А сама в темноте, воспользовавшись паникой и шумом, побежала к выходу. За спиной стали раздаваться первые взрывы, она ускорилась, выбегая, нанесла удар кулаком в живот бандиту, который собирался на нее напасть и остановить, потом метнулась резко в сторону и побежала дальше.

Взрывы учащались и усиливались, в воздухе стоял запах гари и пороха. Неожиданно в нее кто-то начал стрелять, Мари открыла ответный огонь.

Ей удалось, воспользовавшись темнотой и тем, что склад просто взлетел в воздух, и казалось, что небо стало ярким, как в солнечный день, сбежать с территории базы «Огненных Львов» и скатиться в какую-то канаву, где она легла и закрыла голову руками, так как грохот взрывов оглушал.

К лежащей на земле Марии кто-то подполз и коснулся ее плеча, на что она резко дернулась и направила на человека пистолет. Это был Рик. Он показал Мари, куда надо ползти, и они, не говоря ни слова, стали перемещаться в том направлении. Потом он помог ей приподняться, и уже согнувшись, двигались в сторону заброшенного строения, за которым оказался автомобиль, который, как только в него сели Рик и Мари, рванул с места и с бешеной скоростью стал отдаляться от базы «Огненных Львов», пожар и взрывы на которой становились мощнее.

«Мари, вы ранены?» — спросил Рик, осматривая девушку.

«Вполне возможно», — устало сказала она и откинулась на спинку сиденья, слегка поморщившись отболи в ребрах.

— У вас куртка в крови.

— Куда мы едим?

— Туда, где будем в безопасности.

Мари отвернулась и стала смотреть в окно. «Джим, любимый, мы победили в первом бою! Спасибо, что был со мной», — проговорила про себя она.

— Рик, мне нужно в мою больницу, похоже в левом плече пуля.

Парень встревожено посмотрел на бледную Мари, кому-то позвонил и через 30 минут автомобиль въехал на территорию Центральной больницы, где работает девушка, с тыльной стороны, чтобы не было видно посторонним. Их уже ждал Сэм, который сразу подошел к Мари, посадил ее в кресло — каталку.

— Сэм, не волнуйся, пуля застряла в левом плече.

— Тебя уже ждет доктор Рассел в операционной. Ему ты себя доверишь?

— Конечно. Позвони Мартину, пожалуйста. Он волнуется наверняка.

АВТОР

Мартин в этот день не находил себе места, в душе возрастало чувство не просто тревоги, а паники. Он не мог дозвониться Мари, был у Шона в клубе, который, конечно же, не сказал ему о своих предположениях, где сейчас девушка, а просто успокоил, что у нее были какие-то планы.

Мужчина вернулся домой, взял запасные ключи от квартиры Мари и когда вошел в нее, нашел ее телефон на кровати в комнате. Посмотрел на шкаф с вещами и понял, что она надела спортивный костюм. Страх усилился, очевидно, что что-то экстренное неожиданно заставило девушку все бросить и выйти на улицу. Но самое странное, что ее мотоцикл стоял на парковке.

Мартин реально испугался за Мари, ее могли похитить, убить. А он не знает даже в каком направлении ее искать.

Как только он, выбежав из дома Мари, хотел сесть в свою машину и ехать в полицию, к нему подошел ранее незнакомый мужчина и сказал: «Вы Мартин Гарсиа?»

— Да.

— Вам просили передать, что с Мари Росси все в порядке.

— Кто вы и где Мари?

Парень показал значок сотрудника ФБР и сказал: «Она уже в безопасности. Подождите ее звонка у себя дома».

Мартин кивнул, сел в машину и поехал домой с тревогой и страхом за Мари.

«Что на этот раз произошло, девочка моя родная, почему теперь ФБР знает о тебе, где ты, а вдруг ты ранена?» — думал Мартин.

Мужчина ходил из угла в угол по своей квартире, гипнотизировал телефон и чувствовал, что с Мари что-то случилось.

Тут раздался звонок Сэма — заведующего отделения хирургии. Мартин схватил трубку.

— Мартин, приезжай в больницу, Мари ранили. Рассел удалил ей пулю из плеча. Все уже нормально, она спит. Только не распространяйся об этом, — и Сэм сбросил вызов.

Мартин вошел в одноместную палату, где сейчас спала Мари. Бледная, с перевязанным левым плечом, как раз в том месте, где была татуировка, с ссадинами на косточках пальцев, с синяками и порезом на правой руке, с подключенной капельницей. Он опустился на стул около девушки, всматриваясь в ее лицо, нежно взял ее руку в свою.

Вошел Сэм: «У нее ушиб ребер, главное, что нет переломов», — и он громко выдохнул: «Что же такая жизнь у нашего Ангелочка то тяжелая?»

Мартину хотелось плакать, ком стоял в горле. Он остался в палате с Мари, а свою маму попросил сварить легкий бульон и в термосе заварить чай с лимоном.

Миссис Бриэль привезла все это в больницу, по дороге купив девушке домашний комплект белья, шампунь и кучу каких-то еще вещичек для девочек. Все это Мартин у нее забрал в холле больницы.

Мама, судя по виду своего сына, поняла, что ему есть за что переживать, робко спросила: «Она выживет?»

— Должна. Я буду рядом.

— Поцелуй нашу девочку от нас с папой. Если что-то надо, звони.

— Спасибо, мам. Люблю тебя.

Мари спала уже вторые сутки, не просыпаясь, врачи пришли к выводу, что у нее состояние летаргического сна, вызванного стрессом, нервным перенапряжением и физическими перегрузками.

У нее отсутствовали рефлексы и реакция зрачков, пульс и сердцебиение почти не обнаруживались, снизилась температура тела. Рана на плече не кровоточила, хирург был доволен процессом заживления, но вот состояние Мари… Никто не знал, как долго продлится летаргия.

Мартин, как врач, понимал, что летаргия хоть и слабо изучена, но установлено, что активность головного мозга остается в прежнем состоянии, и человек может слышать и осознавать все происходящие вокруг события, но в силу сильнейшей слабости не может никак на них реагировать. Поэтому все то время, что он был рядом с Мари, он разговаривал с ней, гладил по голове, говорил, как он ее любит и ждет ее возвращения из мира сна к нему.

Этой ночью он лег рядом с девушкой на кровать на бок, пальцами стал гладить ее по щекам и аккуратно проводил по линии ее бровей, коснулся кончика носа, пухленьких, но таких бледных губ, которые он регулярно смачивал водой. Все это время он не спускал с нее глаз, боясь пропустить момент пробуждения.

Мартин смотрел на Мари и вспомнил слова, которые как-то прочитал в Интернете, кто их автор, он не знает, но они его потрясли: «Я перестану любить тебя только тогда, когда слепой художник нарисует звук падения лепестка розы на хрустальный пол замка, которого нет».

Сказав это, он поцеловал губы Мари. По его щекам скатились слезы.

«Даже если ты будишь спать сто лет, я буду рядом».

На часах было 6 утра, Мартин продолжал гладить волосы своей любимой девочки, а потом слегка дунул ей на ресницы, как делал это, когда пытался ее разбудить, что всегда вызывало хихиканье Мари. И веки девушки начали подрагивать, она шевельнула губами.

Мартин думал, что его сердце сейчас выскочит из груди, так он волновался. На мониторе показатели ее жизнедеятельности стали улучшаться, она начала просыпаться.

Мари медленно открыла глаза, сначала уставилась в потолок, полежала так пару минут, затем перевела взгляд на Мартина и попыталась ему улыбнуться.

«Моя ты умница! Просыпайся, маленькая соня, я уже заскучал без тебя», — сказал, улыбаясь, Мартин, а по его щекам продолжали скатываться слезинки. Он наклонился и поцеловал Мари в щеку, лоб, нос.

Мартин позвал дежурную медсестру, и пока она была с девушкой, вышел и набрал Сэма, с которым была договоренность, в любое время дня или ночи звонить, если в состоянии Мари будут изменения.

Когда медсестра вышла, Мартин подошел к Мари, сел на край ее кровать. Они смотрели друг на друга несколько секунд, а потом она протянула к нему свою правую руку, и он ее осторожно обнял.

«Спасибо, Мартин, что был рядом, ты самый родной человек!» — произнесла она слабым голосом. Парень отклонился от нее, загадочно улыбнулся.

— Так, я должен тебя два раза поцеловать.

Она удивленно на него посмотрела.

Мартин наклонился к ней и поцеловал сначала правую, потом левую щеки со словами: «От папы и мамы. Они велели мне это сделать», — и нежно улыбнулся.

«А еще мама тебе тут что-то передала, — и он поставил около нее пакет с вещами, — а я пока пойду, разогрею бульон и заварю тебе свежий чай с лимоном. И не вздумай от меня сбежать, непослушный ребенок».

И он вышел из палаты.

ДЖАМИР И ЛЮТЫЙ

В 19.00 служба безопасности, следившая за Мари, сообщила, что девушку, которая даже не сопротивлялась, похитили двое и на машине повезли в направлении пригорода, в сторону базы «Огненных Львов».

Джамир и Лютый заметно волновались, понимая, что все, о чем предупреждала их Мари, так и идет. Они знают, что за ними пристально следят федералы, ожидая, что они будут либо вместе с девушкой, либо помогут до или сразу после ее визита на эту базу, при условии, что Мари выживет.

Они пообещали девушке и договорились с Джокером, что не будут предпринимать никаких действии. Им всем это было непривычно, просто сидеть и ждать известий о том, как эта маленькая девочка реализовывает свой план мести, находясь в логове отморозков.

«Мы как крысы сидим и бездействуем, будто и не бандиты вовсе!» — злился Лютый.

«Я дал слово, надо сдержать. Хотя тяжело. Если ее убьют, я не переживу этого», — ответил Джамир и руками обхватил голову.

Они так и находились в офисе, когда уже ночью пришла информация о том, что на базе «Огненных Львов» сильнейший пожар, раздаются мощные взрывы.

«Вот вам и маленькая леди со скальпелем в руках! — сказал Лютый, откидываясь в кресле, наливая виски, — она действительно огонь! Ангел мстит!»

Джамир уставился в одну точку: «Выжила ли она?»

О девушке не было никакой информации. Джамир просто сходил с ума, не находя себе места.

Спустя несколько часов им сообщили, что она ранена, находится в своей же больнице, ее охраняют федералы. Это означало, что он не сможет приехать и навестить Мари, хоть как-то помочь. Было так противно от всей ситуации, от собственной ненужности и беспомощности.

Подошел Лютый и протянул ему стакан виски: «Давай, выпьем за успех Мари и ее выздоровление. Девочка молодец!»

АВТОР

Мари хорошо восстанавливалась, но о выписке пока речи не шло. Все решили, что здесь она будет в безопасности, никуда не сбежит и не ввяжется ни в какую историю хотя бы пока.

Мартин принес ей много книг, планшет, на котором она смотрела только комедии и мультфильмы, на все остальное он наложил запрет. В свободное время друг всегда был рядом.

«Мартин, я уже в порядке, занимайся своими делами, не волнуйся, а то я как залюбленный ребенок уже», — говорила она другу.

Но в ответ слышала: «Ты должна быть залюбленной, ты этого достойна, как никто другой».

Мари регулярно разговаривала по телефону с «братиками», тренером, родными Джима, даже маленький Эдвун что-то лепетал в трубку.

Для всех была версия, что Мари заступилась на улице за женщину, на которую напал вооруженный мужчина, в результате борьбы девушка получила огнестрельное ранение, а нападавший погиб при задержании его полицейскими.

Только на четвертые сутки к Мари заведующий отделением Сэм пустил для беседы сотрудников ФБР, планы которых, как и предполагала девушка, были нарушены уничтожением на базе всего арсенала оружия и боеприпасов.

Митчелл Скотт сидел на стуле около койки Мари, внимательно всматриваясь в её серые глаза, пытаясь найти в них ответ на вопрос, что же это за загадочная особа такая.

— Мари, расскажите, что произошло в тот день.

— Меня похитили «Огненные Львы», надели мешок на голову, связали и привезли к себе на базу, где устроили поединок 6 против 1 для сведения со мной счетов за прежние столкновения; от рукопашного боя перешли к перестрелке на территории базы. Потом стали раздаваться взрывы. Вот и все.

— Кто взорвал склад?

— Не знаю, перестрелка была долгой, стреляли не только из пистолетов, может и попали ни туда, куда надо. Я даже не знаю, что и где расположено на ее территории. Скажите, а Даниэль Миллер вернулся в страну?

— Нет, еще не вернулся. Почему интересуетесь?

— Соскучилась.

На эту фразу Митчелл Скотт с подозрением посмотрел на девушку.

— Мари, а кто вам помогал в реализации вашего плана на территории «Огненных Львов»?

— Никто. Я не доверяю людям, поэтому ни в чьей помощи не нуждаюсь, в том числе силовых ведомств, никого никогда в свою жизнь не посвящаю. Ваши люди были около базы и вам известно, что никого со мной не было, не додумывайте ничего, офицер. Я не рискую жизнями и репутацией других. Ваша миссия окончена, скоро на сцену выйдет Интерпол, так ведь?

— Вы прозорливы. Но Рик останется около вас, создавая видимость вашего поклонника. Это часть плана, в который вас посвятят позже сотрудники Национального центрального бюро Интерпола.

— Как жаль, я думала, мне придется менять «партнера» каждый раз, как ко мне появляется интерес нового ведомства, — съязвила Мари.

Они с офицером очень внимательно посмотрели друг другу в глаза. Митчелл Скотт встал, попрощался и вышел из палаты.

Рана заживала хорошо, и по истечении 6 дней девушку выписали. Мартин настаивал, чтобы Мари жила с ним, ей нельзя было пока нагружать левую руку, но она сказала, что будет у себя дома, а он может приезжать к ней, когда захочет.

К моменту ее выписки из больницы Мартин подготовил квартиру, забил холодильник продуктами, приготовил то, что любит девушка и что ей полезно.

В своей квартире Мари с облегчением вдохнула воздух полной грудью: «Как же хорошо дома и так вкусно пахнет! Мартин, ты моя добрая фея», — она подошла, обняла парня одной рукой, он ее в ответ и поцеловал в голову.

Потом Мари изощрилась и приняла душ, предварительно ей Мартин обмотал плечо полиэтиленовой пленкой, и вышла с мокрыми волосами и в банном халате из ванны.

Мартин завязал ей волосы полотенцем, помог высушить их, и они сели ужинать, вечером смотрели в зале фильм. Со стороны это напоминало милую семейную пару, которым не нужны лишние слова, они понимали друг друга без слов и лишних эмоций.

— Мари, давай я сегодня останусь? Все-таки ты только выписалась, мало ли что. Буду в зале спать.

— Ты и так всю неделю около меня, поезжай домой, отдохни. Запасные ключи у тебя есть. Тем более, тебе завтра на работу. Я буду умницей и послушной, лягу спать. Честно, честно.

И Мари искренне, нежно улыбнулась ему.

— Ладно. Как проснешься, набери меня или смс кинь. Из дома ни на шаг.

Мартин потрепал по голове девушку, пожелал ей спокойной ночи и вышел из квартиры.

Мари сидела в любимой кровати, была включена только прикроватная лампа, она читала книгу, и совершенно не верилось, что всего неделю назад она выполнила первую часть своего плана по мести, оставила пепел на месте «Огненных Львов».

Как стало понятно из разговора с руководителем отдела уголовных расследований ФБР, если «читать между строк», то по официальной версии в результате спецоперации, проведенной ФБР, была уничтожена преступная группировка под названием «Огненные Львы», занимавшаяся на протяжении многих лет незаконным оборотом наркотиков и оружия, вымогательством, похищением людей, убийствами, участники которой, оказывая активное сопротивление, уничтожили на территории своей базы незаконный склад оружия и боеприпасов, тем самым избавившись от вещественных доказательств.

«Они предсказуемы, главное, чтобы мне не мешали», — подумала девушка. Теперь остается Даниэль Миллер, который с момента взрыва на базе пока о себе не давал знать. Видимо в курсе, что федералы за всем наблюдают.

Зная Альберта Уилсона, она уже для себя определила характер действий Даниэля Миллера и их последствий. У нее есть пара месяцев на восстановление.

Через пять дней после выписки Мари начала потихоньку давать себе физическую нагрузку в мини спортзале, в который она в свое время переоборудовала одну из четырех комнат квартиры. Все эти дни она не выходила на улицу просто так, только на перевязки, куда ее возил Мартин.

Сегодня друг с самого утра пришел к Мари, и пока она спала, приготовил завтрак и постучал в ее комнату: «Соня, просыпайся, уже солнце взошло, пойдем гулять». И, о магия слов! Слово «гулять» подействовало лучше будильника. Мари в пижаме с надетым капюшоном с длинными ушами зайца, которую ей купил Мартин, села на кровати с закрытыми глазами, при этом одно ухо закрывало ей пол-лица, ответила: «Мартин, доброе утро! Я проснулась. Пойдем гулять!» — и снова упала головой на подушку, продолжая спать.

Мартин стоял в дверях ее комнаты, скрестив на груди руки, и от души смеялся: «Надо было купить пижаму ежа, они впадают в спячку».

Затем он подошел и начал дуть на лицо девушки, на что она хихикнула: «Теперь точно проснулась, иду в душ».

Местом для прогулки был выбран берег Тихого океана. Поскольку на улице было прохладно, Мари была в плотном спортивном костюме, на голове капюшон, бандаж на левой руке, и сверху накинута куртка.

Воздух был прекрасен. Она подошла к самой кромке воды, стала лицом к океану, отвела в сторону правую руку, глубоко вдохнула и крикнула: «Океан, я по тебе скучала!»

А потом повернулась к мужчине: «Карл Людвиг Бёрне написал: «Большое сердце, как океан, никогда не замерзает», — а ведь эти слова о твоем, Мартин, добром и чистом сердце, — спасибо, что все эти годы был со мной».

Мартин смотрел на нее и понимал, что это и есть счастье: видеть любимого человека, смотреть в его глаза, улавливать настроение, чувствовать только его неповторимый запах, держать за руку и просто идти так по жизни.

— Мари, давай завтра съездим к Джиму. Я думаю, тебе надо ему кое-что рассказать. Да и мне тоже.

«Ура! — пищала она, — а теперь пойдем чего-нибудь съедим и выпьем сока».

— Святые небеса! Ты наконец-то захотела кушать, а то все эти дни впихивал в тебя витамины. Пойдем, Ангелочек.

В 8 часов утра Мартин постучал в дверь квартиры Мари, он всегда так делает перед тем, как открыть запасным ключом, и увидел девушку, пытающуюся больную руку втиснуть в рукав толстовки. Мартин помог Мари, зафиксировал ее руку бандажом, и они спустились вниз, сели в машину и поехали.

АВТОР

Мари и Мартин пришли к могиле Джима. Девушка положила венок из осенних листьев на плиту.

«Привет, Джим, привез к тебе хулиганку по имени Мари, она же Зефирка, она же Ангелочек. Можешь попытаться узнать у нее правду и поругать немного. Она меня скоро в могилу сведет своим непослушанием», — сказав это, парень отошел к дереву, стоящему в 20 метрах на территории кладбища.

«Родной, ну здравствуй. Я не хулиганка, просто пришло время отомстить, и я превратила в прах банду и базу «Огненных Львов». Мартин не знает о мести, вот и жалуется на мое поведение. С рукой будет все в порядке, не волнуйся. Мой волк в очередной раз меня защитил. У меня есть полтора — два месяца на восстановление. Но я буду молодцом. Обещаю. Спасибо, что был рядом со мной и придаешь сил. Я тебя люблю и очень скучаю, без тебя плохо».

Поговорив с Джимом, Мари подошла к дереву, облокотилась об него спиной, а Мартин сел около могилы, подумал и сказал: «Джим, только тебе известно, что движет этой девочкой, видимо у вас на двоих есть тайна, с которой она пытается разобраться. Будь добр, помоги ей в этом. Меня она бережет, не раскрывается. А ты сможешь ее уберечь. Тебе ведь сверху все видно. Джим, спасибо, что поверил в мою любовь к Мари. Я буду жить для нее за нас с тобой двоих».

Мартин встал и подошел к Мари, которая так и стояла, закрыв глаза.

— Мартин, как думаешь, Джим нас слышит? Рад видеть?

— Уверен, что рад и слышит, и видит.

— А вдруг он ревнует, что мы много времени проводим вместе?

— Не думаю. Джим всегда знал, как я к тебе отношусь.

«Правда?» — задала вопрос Мари и посмотрела ему прямо в глаза своими сейчас темно-зелеными глазами.

Но ответ последовал не от Мартина, а от Джима в виде листопада, вызванного порывом ветра, который сорвал листья с дерева, под которым они стояли.

— Получила ответ?

— Ага. Он не против, он за. Ладно, пойдем к родителям, они уже ждут.

Пока Мари и Мартин были в афроамериканском районе за ними, как всегда, пристально наблюдали люди Джокера. Сейчас он сидел в автомобиле и смотрел, как эти двое беседуют с Джимом.

Как только ему доложили о том, что девушка и ее спутник въехали на их территорию, он сам лично захотел посмотреть на Мари после того, что произошло, и было ею пережито. Она вызывала уважение и восхищение, при этом заставляла волноваться даже его.

Вот сейчас он смотрел на нее, немного бледненькую и похудевшую, с бандажом на левой руке, но улыбающуюся и что-то рассказывающую своему спутнику и Джиму.

«Хорошо, что этот парен всегда рядом с ней. Она заслуживает счастья с порядочным и любящим человеком», — подумал Джокер, глядя, как Мартин взял за руку Мари и повел к машине, которая направилась в сторону дома Паркеров.

ДАНИЭЛЬ

Весть о похищении Мари членами банды «Огненные Львы» и последующем взрыве на их базе застала меня в Швейцарии. Долгое время не было связи ни с одним из членов банды. Я оставался в неведении, чья была инициатива похитить девушку, с какой целью, что случилось с Мари, и кто взорвал склад. Единственное, в чем я уверен, что Мари не знает о моей связи с этой бандой и о том, что там было оружие, купленное именно мной.

Потом через «своего человека» в полиции узнал, что девушка ранена, находится в больнице, ее охраняют.

Во всей этой истории я видел два возможных варианта: предатель в банде, «сливший» информацию правоохранительным органам, а еще Мари, которая могла отомстить таким образом за свое похищение, что как-то, на первый взгляд, кажется маловероятным, она же не взрывотехник, в конце то концов.

От мысли, что мне придется отсиживаться в Европе, а вокруг Мари крутится какой-то автомеханик, а еще этот друг — педиатр, прихожу в бешенство, тяжело контролировать свою ревность. Но сейчас мне надо решать новые вопросы, связанные с уничтоженным оружием и боеприпасами и планами европейской части «организации», а также с бизнесом. Мари Росси не выходит из моей головы, она мне снится, и к ней меня тянет необъяснимым образом.

АВТОР

Как только с руки сняли бандаж, Мари настояла на выходе на работу. Дома она регулярно занималась, постепенно усиливая нагрузку на пострадавшую руку, держала себя в хорошей физической форме. А по истечении полутора месяцев вернулась к тренировкам в клубе.

Все это время от Даниэля не было вестей, не считая того, что два раза в неделю она находила коробку с зефиром у себя под дверью, видимо, чтобы она о нем не забывала, а раз в неделю курьер доставлял ей белые розы, на что очень злился Мартин.

Еще его раздражало появление рядом с девушкой Рика. Она ему, конечно, объясняла, что это связано с обстоятельствами ее похищения бандой, и что он еще какое-то время будет «крутиться» около нее, это требуется для расследования. Мартина эти пояснения не удовлетворяли, он беспокоился о Мари, не хотел, чтобы она снова подвергалась опасности, старался чаще быть рядом, опекал и казалось, хотел защитить от всего мира.

Из-за этого Мари все чаще вспоминала слова миссис Амади. Он действительно относится к ней ни как к сестре, а по-другому, о чем она сейчас думать просто боится и не только потому, что ее битва еще не окончена и неизвестен итог, а потому, что не может понять себя и свое сердце, когда это касается Мартина и Джима. Её пугало, что она тоже Мартина воспринимает как-то по — другому.

За это время они с Мартином побывали в театре, несколько раз на выставках и в Диснейленде, куда его, кстати, потянула Мари, съездили в гости к миссис Бриэль и мистеру Ритчелу.

Родители Мартина очень душевные, интеллигентные люди, в их семье настолько теплые отношения, что совершенно очевидно, в кого их единственный сын. Они принимают Мари как родную, а с миссис Бриэль у девушки вообще куча каких-то женских секретиков. Вообще в их доме реальное ощущение семьи.

Когда прошло уже два месяца с момента произошедших событий, состоялась встреча Мари с Николасом Томпсон — руководителем одного из отделов Национального центрального бюро Интерпола в США.

Поскольку Мари Росси ему не нравилась, он достаточно напряженно чувствовал себя в ее обществе. Она его как будто подавляла.

Мари же наоборот, уловив его настрой и состояние еще в первую встречу, чувствовала себя максимально уверенной и спокойной. Она достаточно пристально посмотрела на Николаса и села за стол на предложенное ей место.

Из сказанного при встрече выяснилось, что планируется координированная полицейская операция Национального центрального бюро Интерпола в США с такими же бюро других стран по задержанию Даниэля Миллера.

Прежняя идея Интерпола и ФБР о возбуждении у Даниэля ревности связью Мари и Рика осталась в силе. Но в связи с тем, что фигурант не появляется в США уже давно, провести ее на территории этого государства не получится.

Предполагается, что Даниэль попытается Мари вывезти из страны, чтобы она была рядом. Предварительно решили раскрыть ему личность Рика как агента ФБР, а не автомеханика, как он думал ранее, что ускорит действия Миллера по возвращении девушки.

«В принципе ваша мысль мне понятна, но я не обязана и не буду с вами сотрудничать в этой операции, выступая в роли наживки, и не потому, что чего-то боюсь, а потому, что у меня другие виды на Даниэля Миллера, и они не совпадают с вашими, господа», — очень жестко сказала Мари.

Присутствующие на совещании переглянулись, таких как Мари Росси у них еще не было. Обычно они диктуют условия, и люди под некоторым на них давлением соглашаются выполнить все, что им скажут. Здесь же совсем другой случай.

«Поделитесь с нами вашими видами на Даниэля Миллера, госпожа Мари Росси, — с ухмылкой попросил Николас Томпсон, — вам так нужен этот мужчина?»

— Очень нужен, вы даже не представляете как. Я просто хочу его смерти. Этим наши цели отличаются.

— Что вы хотите с ним сделать?

— Я повторять не буду, мистер Николас Томпсон.

— Но если вы его убьете, то помешаете нашим планам.

— Вам напомнить, что мне ваши планы не интересны?

— Мы это уже поняли. Но, госпожа Росси, нам нужно узнать о криминальных связях Даниэля Миллера в правительстве некоторых стран и выводе федеральных денежных средств за границу. А если вы его убьете, наши усилия пропадут. Он не один год разыскивается Интерполом. Он нам нужен живым.

— А мне мертвым.

— Вы не можете нам диктовать условия! Мы не дадим вам его убить! — почти крикнул Николас, переставая себя контролировать.

— Не повышайте голос, офицер! Не забывайте, что это вы нуждаетесь во мне, а не я в вас! И вы глубоко ошибаетесь, офицер, вы дадите убить его, еще как дадите! Все равно будет так, как я решу, — зло сказала Мари, — господа, у вас есть время подумать над тем, как совместить мою цель с вашей. Встретимся в другой раз для более конструктивного диалога.

Выходя из кабинета, Мари обратилась к Николасу Томпсону: «Вы меня не послушали, а ведь ваше состояние стало хуже. Не тяните с визитом к кардиологу. Можно опоздать, и понадобится операция на сердце. Вам противопоказано нервничать, берегите себя, офицер, не повышайте голос, для вас это чревато».

Она ушла, а секретарь посмотрел на Николаса: «Вам же действительно плохо, зачем вы терпите? Послушайте этого врача, говорят она лучший хирург в Лос-Анджелесе».

После совещания Николас Томпсон доложил его результаты директору бюро Норвуду Брауну, заинтересовавшегося личностью Мари Росси, о которой он слышал в том числе как о выжившей в столкновении с бандой, и как о талантливом враче. Сотрудники ФБР его предупреждали о бойцовском характере девушки, ее невероятной прозорливости и неординарном мышлении.

Прошла неделя, и состояние Николаса Томпсона реально ухудшилось, он потерял сознание прямо на работе, у него был обширный инфаркт сердца, требовалась срочная операция по коронарному шунтированию.

Но проблема была в том, что у него редкая группа крови 4 положительная, а донора в базе данных нет ни в одной больнице штата.

Все его ведомство было занято поиском донора, причем обратились во все учреждения и организации не только штата Калифорния.

Сегодня Мари заступала на суточное дежурство. Утром, выходя с работы, снова обнаружила коробку зефира с приклеенным стикером с надписью «скучаю».

«Скоро встретимся, Альберт», — про себя ухмыльнулась девушка.

Уже в больнице они встретились в холле с Мартином, он шел на планерку. Улыбнулись друг другу и дали знак, что встретятся в обед в кафе рядом с больницей.

Сэм проводил совещание с врачами хирургического отделения. Обсудив текущие вопросы и плановые операции на сегодняшний день, озвучил, что сотруднику правоохранительных органов срочно для проведения операции на сердце требуется очень редкая донорская кровь группа 4 положительная, просил, чтобы сотрудники «бросили клич» своим знакомым и коллегам в других штатах.

«Я даже знаю, кому эта кровь так срочно понадобилась», — подумала про себя Мари и пошла готовиться к операции.

В обед, как и договорились, она ждала Мартина в кафе, сделала заказ и смотрела в окно, как ее друг приближается быстрыми шагами. Она улыбнулась и подумала: «Хорошо иметь такой рост как у него, пять шагов и на месте». Так с улыбкой на лице ее и застал Мартин.

— А почему это ты такая счастливая? Уже натворила чего-то?

— Тебя увидела.

— Ой, не лги старшим. Точно крамолу затеяла. Ты сегодня на сутках?

— Ага.

Им принесли заказ, и эти двое, не торопясь обедали, размышляя, что лучше подарить миссис Бриэль на день рождения, который будет через неделю, и решили в ближайший совместный выходной походить по магазинам.

Мари предложила на вечер для празднования забронировать зал в клубе или ресторане, устроить имениннице сюрприз. Друг идею поддержал.

— Мартин, я хотела посоветоваться с тобой по одному вопросу.

— Мне уже страшно, Марусь, ты ведь редко советуешься с кем-то. Что случилось?

— Сэм на планерке сказал, что сотруднику полиции требуется донорская кровь моей группы для операции на сердце. Я предполагаю, что это сотрудник Интерпола, с которым мы встречались. Вот не знаю, как быть.

— Уверен, что тебе он не нравится.

— Не нравится. Но без крови операцию на сердце не проведут.

— Сейчас главное, как ты себя чувствуешь, совсем недавно сама ведь была ранена. Да и как по твоему индивидуальному графику, можно кровью делиться?

— В этом плане все нормально. Конечно, после удаления пули должно пройти несколько месяцев, но это пусть его врач решает, если уж совсем нет донора, то им деваться некуда. Ты не против? Я же знаю, что волнуешься за меня.

— Если честно, как твой близкий друг, против. Но как врач понимаю, что ты спасешь жизнь человеку.

— Спасибо, Мартин. Лучше тебя нет никого.

Мартин погладил Мари по голове, заправил прядь ее волос за ухо: «Пойдем уже, Ангелочек, спасать мир пора, обед закончился».

В 20.00, когда Мари находилась в ординаторской, ее по внутренней связи попросил зайти заведующий отделением.

Когда Мари вошла в кабинет, в нем помимо Сэма находился среднего роста мужчина лет 50–55, и по его осанке, манере держаться видно было, что он либо из полиции, либо военный.

— Добрый вечер, — сказала Мари.

— Проходите, пожалуйста. Вот, познакомьтесь. Это доктор Мари Росси. А это директор Национального центрального бюро Интерпола в США офицер Норвуд Браун.

Последний протянул руку Мари, не без интереса глядя на девушку. Он не ожидал, что она окажется такой молодой и очень женственной. Как-то информация на нее не стыковалась с внешними данными.

Сэм сказал: «Доктор, поговорите с офицером, он здесь из-за своего подчиненного», — и вышел, закрыв за собой дверь.

Девушка пристально смотрела на офицера своим спокойным, но холодным взглядом, пронизывая насквозь человека, который, прямо чувствовалось, что не знает, как начать разговор.

Она решила помочь ему, не любит долгих пауз.

— Офицер, вы здесь из-за Николаса Томпсона?

— Как вы догадались?

— Я его предупреждала о проблемах с сердцем давно. Так в чем вопрос?

— Позвольте мне называть вас Мари.

Девушка кивнула в знак согласия, сохраняя холодность в общении.

— Ему для операции на сердце требуется очень редкая группа крови 4 положительная. Нам стало известно, что в нашем штате спасли ребенка с такой же группой крови и якобы вы нашли донора для него. Скажите, кто им был? Наше управление компенсирует этому человеку все затраты, нам нужны его данные, пожалуйста.

— Но данные частных лиц — это тайна, за разглашение которой предусмотрена уголовная ответственность в нашей стране.

— Поэтому именно я приехал к вам, чтобы стать своего рода гарантом сохранения тайны. Мне также доложили, что офицер Николас Томпсон, ответственный за проведение полицейской операции по задержанию Даниэля Миллера, в те встречи, которые у вас с ним были, проявил себя не с лучшей стороны и позволил недопустимый тон. Я приношу извинения за его поведение. Мне также известны ваши условия участия в этой операции.

— Я принимаю ваши извинения, офицер.

— Руководство этой координированной операцией я возьму на себя лично, тем более что Николас болен. И я гарантирую вам, что взамен на сведения о доноре, пойду на обсуждение ваших условий.

— Меня интересует только возможность ликвидировать этого человека, у меня с ним личные счеты, больше ничего обсуждать не буду, — сухо сказала Мари, глядя в заинтересованные глаза Норвуда Брауна.

— Вы решительно настроены, Мари, мне нравится ваша твердость. Я даю вам слово офицера, что в конце операции дадим вам возможность это сделать. А ее детали обсудим потом. Вам достаточно моего слова?

Мари пристально смотрела на Норвуда Брауна и ответила: «Вполне. Иначе офицер, не сдержавший слова, обязан застрелиться».

— Мари, так скажите, где нам найти донора с этой уникальной кровью?

— Когда надо было спасать того малыша, крови не оказалось даже в близлежащих штатах.

— Так, где же его нашли все-таки? Нам сказали, что это была девушка.

— Это была я, офицер.

От услышанного Норвуд Браун растерялся, побледнел и с восхищением и какой-то отцовской нежностью посмотрел на девушку. Пауза длилась несколько минут.

— Вы?

— Да. У меня такая же группа крови 4 положительная.

Снова повисла пауза.

— Не зря вас называют Ангел.

— Но, офицер, я чуть больше двух месяцев назад получила пулевое ранение, по всем медицинским требованиям могу быть донором крови только спустя 120 дней после операции. Лечащий врач вашего подчиненного должен обладать этой информацией. Я готова с ним переговорить, и если он согласен, сдам кровь.

— Спасибо большое, у нас появилась надежда. Мы перед вами в долгу.

— Не теряйте время, переговорите с врачом, а мне пора к пациентам. Дайте знать о принятом решении и когда, куда прибыть.

Девушка вышла из кабинета, а Норвуд Браун стоял в некотором замешательстве.

Мартин, отработав смену, перед тем как уйти домой, зашел к Мари в кабинет. Она пила кофе, сидя на диване, поджав ноги под себя, и о чем-то задумалась, а при виде Мартина улыбнулась: «Привет. Отработал?»

— Вроде бы. А как твое дежурство? О чем думаешь?

— Приходили сегодня из Интерпола. Это их сотруднику нужен донор.

Мартин сел рядом с девушкой, обнял ее за плечи: «Всех спасти невозможно. Что мне делать с твоей добротой? Как принцессу посадить в замок и охранять драконом?»

Мари положила ему на плечо голову: «Просто терпи, друг, другого выбора у тебя нет. Хотя есть… отказаться от сестры».

За эту фразу получила щелчок по носу, фыркнула.

— Никогда не откажусь, не дождешься ни ты, ни остальные.

Уже утром раздался звонок Норвуда Брауна, который попросил Мари приехать в госпиталь, где лежал Николас Томпсон, чтобы встретиться с врачом. За Мари хотели прислать машину, но она отказалась и поехала на мотоцикле.

Её встретил Норвуд с главным врачом госпиталя, который со словами: «Рад познакомиться, коллега», — пригласил к себе в кабинет, куда пришли двое врачей, которые и должны будут делать операцию Николасу Томпсону.

Обсудив с Мари все вопросы, медики пришли к выводу, что если девушка согласна выступить донором, то они не видят препятствий к тому, чтобы она сдала кровь для офицера.

Мари согласилась. Операцию назначили на завтра, на 10 часов утра, в госпитале надо было быть в 8.00.

После разговора Мари уехала. Уже из дома позвонила Мартину, рассказала о планах на завтра, он сказал, что утром сам ее отвезет и потом заберет. Еще позвонил Сэм и сообщил, что с ним связались из Министерства и предупредили освободить ее от работы на два дня с сохранением всех выплат.

Мари, поговорив со всеми, сделала маску на лицо и на волосы, погрузилась в теплую ванну с пенкой, включив джазовую музыку. Потом, укутавшись в банный халат, как Шамаханская царица вышла из ванной комнаты, выпила чашку чая с одним сырником и пошла к себе в комнату. Незаметно для себя вот в таком домашнем виде уснула, обняв лапу своего большого плюшевого медведя.

Мартин после разговора с Мари по телефону, часа через три снова ее набрал, но на звонки никто не отвечал. Тогда он решил съездить к «сестричке», чтоб убедиться, что она в порядке.

Как это обычно бывает, на стук в двери никто не прореагировал, он открыл своим ключом. В квартире было тихо и очень вкусно пахло, тихо играла джазовая музыка.

«Мари, можно войти в комнату?» — негромко спросил Мартин.

Никто не ответил, и он прошел вглубь квартиры, к комнате девушки, постучал несколько раз, потом приоткрыл дверь и увидел, что его маленькое счастье спит сладким детским сном, обнимая игрушку.

Он подошел, снял с волос Мари мокрое полотенце, чтоб не замерзла, накрыл ее пледом и вышел.

Проснувшись, Мари переоделась в домашний комплект, удивилась, что нет полотенца на голове, и с копной завившихся от влаги волос вышла из комнаты, поняла, что на кухне орудует Мартин.

Она встала в дверном проеме и, улыбаясь, некоторое время смотрела на друга со спины.

«Марусь, я знаю, что ты проснулась, — сказал Мартин, потом развернулся к ней, ласково посмотрел, — выспалась?»

— Мартин, я пришла к выводу, что врачи самые загадочные люди. Не поймешь, какой образ жизни они ведут: спят как попало, когда попало, где придется, режима нет никакого. А сами от пациентов требуем вести здоровый образ жизни.

— Зато Гиппократ нами с тобой гордится. Есть будешь?

— Как-то не хочется, ела перед сном.

— Если недоеденный сырник — это еда, то я английский лорд, — усмехнулся Мартин.

«Ты лучше! Поверь. Как же вкусно пахнет. Твоей жене и детям повезет во всех отношениях. Мой друг — золото», — от души улыбалась Мари, глядя снизу вверх на парня. В его же глазах снова был тот взгляд, который Мари никак не могла понять.

— Мартин, ты поешь, а я с тобой выпью кофе.

— Я неголоден. Приготовил тебе на завтра говядину и в холодильник поставил морс, чтоб завтра пила и ела после сдачи крови.

— Заботушка ты моя. За что мне небеса послали такого друга?!

— Как насчет прогулки по парку? Погода хорошая, пойдем, пройдемся.

— Я согласна, только досушу волосы.

На улице стояла осень, теплая и безветренная, люди в парке наслаждались чудесной погодой, было много пар с маленькими детьми, а те, что постарше, играли в мяч, пускали мыльные пузыри, бегали, некоторые кувыркались в листве.

Мартин, глядя на эту картину, сказал: «Только дети могут так искренне радоваться мелочам, ощущая счастье от всего, что вокруг: солнца, травы, упавшей листвы, ветра и каплей дождя. Это так мило».

«Особенно когда они чувствуют любовь родителей. Тогда для них нет преград и страхов. Дети искренне верят в чистоту мира, они его по-другому чувствуют», — поддержала его Мари.

Неожиданно к девушке подбежал мальчик лет 4, взял ее за руку и протянул флакончик с мыльными пузырями.

«Ты хочешь пускать со мной пузыри?» — ласково спросила его Мари, погладив по голове.

Тот в ответ кивнул. Мари начала с ним по очереди пускать мыльные пузыри, ребенок смеялся, они бегали, вокруг них в воздухе поднималось красивое мыльное облако.

К стоящему и смеющемуся Мартину подошел молодой мужчина: «Я Остин — папа этого дамского угодника, — улыбаясь, сказал он, головой кивнув в сторону мальчугана, бегающего с Мари, — мой сын похитил вашу супругу, простите, но она действительно красивая. У моего сына, оказывается, отличный вкус. У вас есть дети?»

«Пока нет», — ответил Мартин, а в душе стало как-то по-особенному тепло.

В этот момент мальчик обнял Мари, которая уже сидела с ним на траве, она его погладила по спине. Ребенок, увидев отца, крикнул: «Папа, это Мари. Мне с ней весело!»

Мужчина подошел к девушке, поздоровался.

«Папа, я могу жениться на Мари? Она мне нравится. Я буду ее любить», — задал вопрос мальчуган, на что его отец немного растерялся: «У Мари есть муж, ты не можешь на ней жениться».

«Жаль, — надул губки малыш, — а вы не хотите мне ее отдать?» — свой вопрос ребенок адресовал Мартину.

«Я ее никому не отдам, дружище. Извини», — был ответ улыбающегося мужчины.

Потом Мари и Мартин попрощались с мальчиком и его отцом. Ребенок послал девушке воздушный поцелуй, а она ему в ответ.

«А вы, девушка, популярны. Какой хорошенький у вас поклонник!» — засмеялся Мартин и похлопал Мари по макушке.

«Да, я такая! — гордо подбоченившись и встав в театральную позу, ответила Мари, — пойдем к озеру», — и потянула Мартина за руку.

«Как приятно держать ее мягкую, маленькую ладошку в своей руке», — думал Мартин.

На следующий день Мартин отвез Мари в госпиталь, передал ее лично главврачу и поехал на работу, договорившись, что ему позвонят, когда можно забирать девушку. Перед тем, как Мари зашла в здание, он ее обнял со словами: «Береги себя, не геройствуй. Я волнуюсь».

— Все будет хорошо. Это не Эдвун, здесь полное переливание не нужно.

Когда Николасу Томпсону сообщили, что назначена дата операции, он запаниковал. Но главный врач больницы его успокоил, сказал, что донора нашли, он будет во время операции рядом. На его вопрос, кто донор, последовал короткий ответ, что это милая девушка.

Мари действительно сдала кровь для офицера, которую ему влили во время операции.

Пока она отдыхала в отдельной палате, к ней зашел Норвуд Браун, сел на стул и сказал: «Спасибо вам, доктор. Вы спасли ему жизнь».

Мари улыбнулась: «Так себе, конечно, у меня теперь кровный родственничек, но ничего не поделаешь».

— А вы шутница. Как себя чувствуете? Чего-нибудь хочется?

— Нет, спасибо, все хорошо.

— Мари, вы как пару дней отдохнете, надо нам с вами встретиться и начать обсуждение того, о чем мы говорили.

— Хорошо, мистер Норвуд.

Потом за Мари заехал Мартин, он тревожным взглядом осмотрел бледную девушку, обнял ее за плечи, посадил в машину, и они поехали к ней домой.

Мари, переодевшись, сказала, что пойдет немного полежит, очень хочется спать.

«Видимо слабость сильная», — подумал Мартин, уложил ее на кровать, накрыл одеялом и вышел из комнаты.

Он стоял в зале перед окном, смотрел на город с высоты 12-го этажа и думал о том, что Мари совершенно себя не бережет, она живет на износ, от чего его сердце сжимается, на душе неспокойно.

Он не может больше молчать о своих к ней чувствах, она должна знать всю правду, и даже если его отвергнет, все равно свою жизнь посвятит ей, иначе уже жить не может и не хочет.

Девушка проспала до следующего утра. Всю ночь Мартин следил за ее пульсом и измерял температуру, которая была очень низкой, как и давление.

Мари практически не шевелилась, как легла в одну позу, так и лежала, пока ночью Мартин не перевернул ее набок лицом к себе, положил голову на свою руку. Только тогда она поерзала, улеглась поудобнее, положив свою руку на Мартина, уткнувшись в его плечо носом, и видимо начала согреваться. Так они и спали до утра, при этом мужчина даже на шелохнулся, чтобы не потревожить сон своей девочки.

Мартин проснулся первым, осторожно встал с кровати и уже через 30 минут приступил к приготовлению позднего завтрака.

Мари выползла из комнаты с взъерошенными волосами, смешная.

— Доброе утро, Мартин.

— Доброе. Отдохнула?

— Благодаря тебе. Пока ты не пришел, было так холодно. А от тебя всегдатепло.

И она пошла в ванную. Потом они завтракали, причем Мартин заставил ее есть отварную говядину с овощами, сделав полезный сэндвич.

Поскольку мужчине нужно было заступать вечером в ночную смену, Мари отправила его домой отдохнуть и переодеться, дала слово никуда не выходить, обняла его и чмокнула в щеку.

ВСТРЕЧА С ИНТЕРПОЛОМ

АВТОР

Как и было оговорено, встреча Мари с Норвудом Брауном состоялась через сутки. Они сидели в офисе бюро еще с тремя сотрудниками.

Достаточно долго полицейские излагали план по внедрению Рика — специального агента ФБР в окружение Даниэля Миллера при помощи Мари на территории Испании, где по информации находится последний, получению интересующих сведений о коррупционных связях и устранению его госпожой Росси.

Мари слушала, не выражая никаких эмоций, сохраняя спокойствие, на что сразу обратил внимание Норвуд Браун, внимательно наблюдавший за девушкой.

«Мари, каково ваше мнение по предложенному плану?» — обратился он.

— План провальный, а еще рискованный для Рика. К тому же я не собираюсь тратить несколько месяцев своей жизни и отвлекаться от работы на международного преступника.

— Каково ваше виденье?

— С самого начала идея с агентом Риком могла слабо, но хоть как-то, попытаться работать только до тех пор, пока свою операцию проводило ФБР, но вы знаете, чем это закончилось. Даниэль о Рике, больше, чем уверена, знает как об автомеханике частной компании с того момента, как его коллегу после драки в баре доставили к нам в больницу.

Таким образом, Рику в этой операции участия принимать нельзя. Даниэль убьет его быстро и еще «в титрах».

Мое предложение такое: вы делаете так, чтобы Даниэль Миллер узнал, что меня собираются по обмену направить на работу на 2 месяца в штат Техас, он находится от Калифорнии на приличном расстоянии, больше тысячи километров, туда чаще всего летят с пересадкой.

Только все должно быть по документам оформлено официально, так как у Даниэля есть осведомитель в моей больнице. Он проверит и больницу в Техасе тоже. Я специально озвучу кое-кому дату вылета и аэропорт, где буду пересаживаться на другой рейс до этого штата.

Уверена, что до Техаса я не долечу, он меня похитит именно в этом аэропорту.

Миллер не повезет меня ни в Италию, ни в Испанию, поскольку я в совершенстве владею этими языками, в чем он уже убедился. Ему нужно место, где при мне можно говорить, обсуждая деловые вопросы, на том языке, которого я не знаю.

Он меня как-то проверил на знание французского, именно на этом языке говорили его люди на базе «Огненных Львов», и убедился, что я этого языка не знаю.

По логике он меня должен после похищения отвезти во Францию. К тому же, как ни странно, он в душе очень романтичен, а, как известно, эта страна ассоциируется с любовью.

Могу предположить, что и компаньоны его по оружию могут быть в этой стране, это мы точно поймем, находясь с Даниэлем.

— Но как вы будете без знания французского находиться с ним рядом в этой стране, и реализовывать свой план? — задал вопрос начальник оперативной службы.

— А я не сказала, что не знаю этого языка. Я им владею в совершенстве. Мне выгодно было держать его в неведении об этом.

— А что будет дальше во Франции, какие действия может предпринять Даниэль?

— Через некоторое время он постарается меня убить.

«Убить? И вы так спокойно об этом говорите? Мари, вам ведь придется действовать в одиночку, это небезопасно, так не годится, — сказал Норвуд Браун, — что этот преступник сделает завтра, никто не знает. Наши люди должны быть с вами».

— Завтра будет то, что должно быть, и не будет ничего из того, что быть не должно. Извините, но ФБР и Интерпол с самого начала не входили в мои планы, я просто помогу вам получить значимую для вас информацию. Для убийства Даниэля вы мне не нужны.

— Мари, а можно узнать причины, по которым вы хотите убить Даниэля? — задал вопрос Норвуд Браун.

Мари немного помолчала, а потом продолжила, не меняя спокойного выражения лица и уверенного тона.

— Если быть точной, мне нужна смерть Альберта Уилсона.

— Он как-то связан с Даниэлем Миллером?

— Это один и тот же человек.

— Этого не может быть, — сказал один из присутствующих офицеров.

— Мари, вы не ошибаетесь? — спросил Норвуд Браун и напрягся.

— Нет, не ошибаюсь. Этого человека я бы узнала даже через тысячу лет, не то, что через десять и после пластической операции.

Альберт Уилсон десять лет назад убил близкого мне человека и дважды выстрелил в меня, но я выжила. Он недавно появился в полной уверенности, что я его не узнаю.

В этот раз нас познакомил главврач больницы (и она внимательно посмотрела на Норвуда Брауна, по взгляду которого было ясно, что он понял ее намек об осведомителе) на официальном мероприятии. И с того момента он начал активно оказывать знаки внимания.

В одном из разговоров, признаваясь в чувствах, он сказал, что хотел бы украсть такую девушку как я, предоставив ей возможность работать в любой из самых престижных клиник Италии, Испании, Швейцарии, видимо у него там бизнес и связи.

— А почему он появился спустя столько времени и с какой целью?

— За мной. Дело в том, что мы и мой любимый человек, которого он застрелил, учились с ним в одной школе. Альберт Уилсон, как выяснилось позже, был в меня влюблен и из ревности решил убить меня на глазах у моего парня, но тот собой меня закрыл и умер от огнестрельных ранений на месте. Но Альберта Уилсона это не устроило, и он стрелял в меня.

У него есть несколько отличительных особенностей: он в школе, играя в баскетбол, получил серьезный перелом кисти правой руки. Мой отец был известным хирургом-травматологом, и именно он оперировал и восстановил ему руку, у него вставлена в кость интересная спица, которую папа сам «подгонял» под Альберта, я помню эти снимки.

Если крепко сжать кисть этой руку, можно почувствовать наличие характерной мозоли, врач это сразу определит. В этом я убедилась, когда он меня крепко держал в своих руках в тот момент, когда собирался убить.

Еще у него на теле, под левой лопаткой, есть слабо заметное родимое пятно белого цвета, по форме напоминающее сердце, но не как его рисуют, а как оно анатомически выглядит. Ну и его глаза, их вообще забыть невозможно, они бледно серого цвета, со слегка разного размера зрачками, но этот аргумент слабо убедителен для посторонних, но тому, кому он смотрел в глаза и неоднократно, в том числе перед убийством, они запомнятся на всю жизнь.

Я предвижу ваши вопросы по родимому пятну. Еще в школе, в которой я училась с 5 лет, а Альберт был на 2 года старше, когда мальчишки в жаркую погоду играли в футбол, баскетбол и т. п. часто снимали майки. Вот тогда то и увидела его родимое пятно, уже в старших классах сравнила его с изображением сердца человека, так и запомнила.

Совсем недавно через главврача больницы Альберт попал ко мне якобы на осмотр по поводу болей в животе, хотя истинная цель его визита — проверить, узнала я его или нет.

Когда проводила его осмотр как раз и посмотрела на родимое пятно, оно было на месте. Руку проверила там же, не буду говорить, при каких обстоятельствах (второй раз после убийства Джима), глаза рассмотрела, когда проверяла реакцию зрачка на свет. Ну и, как понимаете, для хирурга при осмотре человека, прощупывании лимфоузлов, не трудно увидеть даже самый искусный шов от пластической операции. Я ответила на все ваши вопросы? Теперь мой мотив ясен?

— Да. Абсолютно. Простите, что пришлось все это вспомнить.

— Все в порядке.

— Почему вы уверены, что он вас убьет?

— Чтобы я не досталась никому, я же откажусь быть с ним и раскрою карты, что знаю, что он Альберт Уилсон.

— Мари, хоть это и спецоперация, но вы не боитесь убить человека?

— Офицер Норвуд Браун, скажите честно, я похожа на убийцу?

— Нет. Но вы же хотите этого?

— Желание не есть само действие. Вы, видимо, не обратили внимания на то, что рассказывая вам о своих мотивах, я акцентировала внимание на том, что мне нужна смерть Альберта Уилсона. Его я не собираюсь убивать, его убьет Даниэль Миллер после того, как выстрелит в меня. Он просто не переживет моей гибели.

В кабинете повисло молчание.

— Знаете, Мари, никогда не думал, что это скажу, но я восхищен, вы проницательны и хладнокровны.

И он пожал ей руку.

— Ваш план достаточно аргументирован, хотя и рискован, но вы к этому готовы. Вы лучше всех знаете Даниэля Миллера. Нам надо продумать, как максимально обеспечивать вашу безопасность, решить вопрос с каналом связи. Потом подготовим людей, которые будут осуществлять за вами наблюдение, ну и решим вопросы с работой в Техасе.

На время вашего нахождения в «отъезде» за вами полностью сохранится рабочее место, зарплата и все выплаты, сколько бы вы не отсутствовали. Охрану вашей квартиры мы обеспечим.

Потом уже, наедине, Норвуд Браун спросил, есть ли у нее личные пожелания. На что Мари сказала: «Спасибо, что спросили об этом. У меня есть друг Мартин Гарсиа, он врач педиатр в той же больнице, где работаю я. Это единственный родной и близкий мне человек. Я бы не хотела, чтобы он пострадал.

Перед самым моим отъездом я через вас хотела бы передать ему письмо, мало ли как все пройдет, никто ведь ни от чего не застрахован.

Этот человек очень переживает за меня, и поскольку с ним у меня связи не будет с момента моего похищения, он может пойти в полицию, а этого допустить нельзя.

У Даниэля Миллера там свои люди. Надо этот момент не упустить. Можно за ним начать наблюдать через два дня после того, как я перестану с ним выходить на связь, и тогда предать ему мое письмо?»

— Даю вам слово, сделаем, как вы просите.

— Спасибо, офицер. Мне пора. Буду ждать от вас информации.

Мари ушла.

Норвуд Браун еще долго сидел за рабочим столом, анализируя состоявшийся разговор. Потом распорядился, чтобы ему предоставили полную информацию по обстоятельствам получения Мари Росси огнестрельных ранений 10 лет назад, а также собрать данные на Альберта Уилсона.

Информация, истребованная офицером, была у него на столе через трое суток. Она включала как официальные данные, так и результаты агентурной деятельности. От прочитанного Норвуд Браун испытал в какой-то мере состояние, близкое к шоку, с точки зрения человека, это с одной стороны, а с другой — снова восхитился и поразился этой девушкой: «Я прожил на свете более 50 лет, но такого человека встретил впервые».

А еще он понял, что Альберт Уилсон заслуживает самого сурового возмездия. И оно будет неизбежно. По официальным данным такой человек погиб много лет назад во Франции.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ МИССИС БРИЭЛЬ

Рабочие будни отвлекли Мари от мыслей о предстоящей встречи с убийцей.

Сейчас девушка в свободное от работы время тренировалась, прошла курс массажа, периодически находила время для салона красоты, куда пару раз они «ныряли» на полдня с миссис Бриэль, потом весело болтали в частных кафешках, и их в это время не могли найти ни Мартин, ни мистер Ритчел, поскольку эти две особы совершенно забывали о времени.

На вполне закономерный вопрос мистера Ритчела: «Ну и что с ними делать, сынок?», Мартин отвечал: «Пап, только любить».

Мартин и Мари активно готовились ко дню рождения его мамы. Они выбрали уютный частный ресторанчик, где играет музыкальная группа из молодых и весьма успешных ребят, с которыми Мари, конечно же в тайне от друга, уже несколько раз репетировала.

Для именинницы Мари заканчивала картину. Также был заказан праздничный торт, дизайн которого придумали они вдвоем.

К назначенной дате именинница со своим супругом были привезены Мартином в этот ресторан, туда же прибывали гости.

Мари приехала на такси. Мартин встречал ее на улице около ресторана.

На девушке было черное платье — футляр длиной чуть ниже колена, с аккуратным V образным вырезом, на ногах классические лодочки на высоком каблуке, слегка вьющиеся волосы распущены и красивой заколкой собраны частично сзади, макияж подчеркивал ее нежные черты лица, красивые зеленые глаза, а на пухленькие губки нанесен блеск.

«Ты просто красавица!» — с искренним восторгом сказал ей Мартин.

Мари помимо упакованной картины держала в руках очень изысканный букет, собранный по ее заказу флористами.

Праздник был в разгаре, когда Мари вышла на сцену, сказала слова благодарности миссис Бриэль за то, что она есть, что там, где она, всегда свет и тепло. И что песня Shirley Horn "The Man You Were" будет исполнена для неповторимой именинницы.

В сопровождении музыкантов Мари, взяв в руки микрофон, запела любимую песню миссис Бриэль.

Мистер Ритчел пригласил свою супругу на танец. Это было трогательно! Они столько лет вместе, а их чувства не уменьшаются, а возрастают, к любви добавилась мудрость отношений и трепет.

Пока Мари пела, Мартин не спускал с нее влюбленных глаз. Как же это здорово иметь в жизни человека, которого любишь, на которого готов смотреть вечность, который для тебя становится целым миром, а ты готов стать для нее космосом, вселенной и с ней хочется разделить жизнь.

Вечер проходил действительно в теплой, душевной обстановке. Всем было весело, много танцевали, были даже розыгрыши, загадки. Мари устроила конкурс рисунков, которые надо было сделать за минуту. Насмеялись так, что болели лицевые мышцы.

Девушка исполнила для мистера Ритчела, как человека, который достойно сопровождает в жизни самую красивую леди — миссис Бриэль, песню I Only Wanted. Под эту мелодию Мартин танцевал с мамой.

Миссис Бриэль, как любящая мать и реалист по жизни начала разговор с сыном: «Мартин, чего ты ждешь? — хитро прищурившись, обратилась она к сыну, — тебе же нравится Мари».

— Мам, она не просто нравится, я ее люблю и всегда любил.

— Надо признаться ей. Эта девушка — мечта любого.

— Боюсь, что откажет. Она Джима любит до сих пор.

— Просто ее сердце заморожено, сынок. Но оно оттает, нужно время. У нее такая боль на душе. Только любовь вернет к жизни. Справишься?

— Справлюсь. Буду всю жизнь доказывать свою любовь.

— Вот это мой сын, мой Мартин!

После шуточной викторины на знание детских песен и стихов, устроенной Мари для гостей, которые пока вспоминали эти вещи, сами выглядели как дети, заиграла медленная мелодия Ritmo y Romance.

И мистер Ритчел пригласил Мари на танец. Они выглядели как папа и дочь, которым было комфортно вместе в этой мелодии.

Мари не давала гостям и имениннице скучать. Те, кто дал неверные ответы на забавные вопросы, собрались на танцполе и под ритмичную музыку выплясывали в сопровождении бурных аваций остальных.

Девушка танцевала вместе с ними, задавая ритм и подсказывая движения.

Но танцующая под песню Andrea Bocelli "Momentos" пара Мартина и Мари приковала к себе взгляды почти всех присутствующих. Они гармонично смотрелись вместе, между ними чувствовалась особая эмоциональная связь, искреннее проявление эмоций, они как будто были «синхронизированы».

ДЖАМИР

Мне иногда кажется, что судьба специально нажимает мне на «больное место». Вот сегодня вечером ехал с охраной по одной из улиц города, когда на светофоре случайно увидел выходящую из такси, припаркованного около ресторана, Мари, которая выглядела настолько изысканно и утонченно, что я не мог оторвать от нее глаз, впрочем, как всегда. И встречал ее врач педиатр, он же друг. Но надо видеть лицо этого друга! Друзья так не смотрят. Блин, он в нее влюблен, тут и гадать не надо! Но они, правда, хорошо смотрятся вместе.

Вы думаете, я проехал мимо? Нет, конечно. Я безумно скучаю за Мари, за ее острым взглядом и таким же характером. И тут мне дан шанс увидеть ее. Но в ресторан я не пошел.

Нам известно, что за Мари пристально следят силовики, которым, как говорит эта девушка, мы не должны попасть под «горячую руку». И она как всегда права.

Настроение и так было не очень, а сейчас совсем достигло нулевой отметки. Чувство безысходности и ощущение того, что навсегда теряю эту девушку, прочно сидит в душе и мозгах.

АВТОР

По прошествии месяца все было подготовлено к участию Мари в полицейской операции по обнаружению и задержанию Даниэля Миллера.

На совещании врачей, проводимом главврачом больницы, было озвучено постановление министра здравоохранения и социальных служб США о том, что от их медицинского учреждения по обмену в одну из больниц штата Техас на срок минимум месяц, максимум полгода, должен быть направлен врач хирургического отделения.

На основании этого документа главврачом Центральной больницы Лос-Анджелеса решено направить туда доктора Мари Росси. Она молода, перспективна, не замужем, детей нет.

Ей дали неделю для того, чтобы закончить на работе все дела, подготовиться к отъезду.

И если Мари восприняла это решение абсолютно спокойно, то заведующий отделением Сэм Купер был крайне недоволен такой позицией главного врача. Ну а в каком состоянии от услышанного находился Мартин, не передать. Он растерянно посмотрел на девушку, как будто ему сказали, что она навсегда бросает его и никогда не вернется.

«Не зря у меня с утра нехорошее предчувствие», — подумал Мартин, не отрывая своего взгляда от Мари, которая тоже смотрела на него. И в глазах они видели эмоции друг друга, понимали их. Оба испытывали целый спектр переживаний.

Мари вдруг ощутила, что взгляд Мартина — это то, без чего она уже не представляет свою жизнь. «Может я так привыкла, что друг всегда рядом? — промелькнула мысль, — но Мартин…он смотрит как-то по-особенному. Так на меня смотрел только Джим. И почему от его взгляда у меня начали краснеть щеки? Может это и хорошо, что я уеду. Мы как друзья слишком привязаны друг к другу», — решила для себя она.

Потом все разошлись по отделениям. И Сэм попросил Мари сразу после совещания зайти к нему в кабинет. Здесь он позволил себе высказаться в негативном свете по поводу решения главврача, сказал, что последний просил его проинформировать о дате и времени вылета Мари и номере рейса.

Сегодняшний день оказался достаточно суетным. Было много человек, поступивших в отделение, некогда было пересечься с Мартином, он тоже вкалывал.

Только ближе к вечеру Мари закончила вторую операцию. Она стояла в коридоре отделения, смотрела в окно и думала: «Уже через неделю я встречусь с тобой, Альберт. Это будет незабываемо, жди меня», а между тем ее кулаки от этой мысли сжимались со злостью.

«Так, перед отлетом надо съездить к Джиму и его родителям, как-то встретиться с Джамиром и Джокером, но как это сделать, пока неясно, ведь за ней сейчас наблюдает Интерпол», — рассуждала девушка про себя.

Вечером, сразу после работы, она поехала в клуб на тренировку. Несмотря на то, что было уже поздно, она тренировалась сосредоточенно, оттачивая каждое движение, пока Шон не остановил ее.

Они сидели в зале, когда уже никого больше не было, и Мари сказала: «Шон, меня направляют в Техас по обмену врачами. Буду там работать в Центральной городской больнице Остина. Вылет через неделю, билеты уже взяла».

— Надолго?

— Минимум месяц, максимум полгода, так говорят.

— Помощь в чем-то нужна?

— Нет. Ты меня всему научил.

И Мари повернула голову в сторону тренера, который похлопал ее по руке, кивнув головой.

Мари приехала домой, было уже 23.00, приняла ванну, загрузила белье в стирку, а утром уехала к Джиму.

Она подошла к могиле, села перед ней на колени со словами: «Я пришла, Джим, здравствуй, любимый. Сегодня совсем уже по-осеннему прохладно.

Почему ты мне не снишься последнее время? Я очень скучаю. Вот собираюсь встретиться с Альбертом. Ты же понимаешь, зачем? Поможешь мне? Мне важно, чтобы ты был рядом. Джим, я все сделаю, сдержу слово. Поставлю точку в этой трагедии».

Девушка некоторое время просто сидела, смотря в даль, а потом продолжила: «Джим, мне кажется, что Мартин что-то ко мне чувствует. И самое страшное, что я не могу разобраться в своих чувствах к нему, но мне рядом с ним хорошо.

Это же предательство по отношению к нашей любви? Мне так сложно.

Джим, как мне быть? Мы с тобой столько лет любили друг друга, я не имею права кого-то любить, да и не умею уже. Но к Мартину у меня непонятное, странное чувство.

Хотя знаешь, за время, пока я буду далеко, может все само собой разрешится и станет ясным. А если суждено не вернуться, то вопрос отпадет.

Сейчас собираюсь пойти к нашим родителям, попрощаюсь с ними пред отъездом.

Джим, мой черненький волчонок, если вдруг Альберт меня все-таки убьет, встреть меня, пожалуйста, там, наверху, чтоб я тебя долго не искала. Люблю тебя. Мне пора».

Как только она произнесла последние слова, непонятно откуда к ней подбежал щенок абсолютно черного цвета, с ошейником и брелком на шее, игривый, начал смешно лаять. Мари протянула в его сторону руку, чтобы погладить, а он начал пытаться ее руку взять в пасть, покусывая.

«Джим, ты меня услышал и так поддерживаешь?» — улыбнулась Мари.

«Извините, девушка, он вас не напугал?» — послышался мужской голос.

Мари повернула голову и увидела Джакса. Они улыбнулись друг другу.

— Нет, что вы, он как раз ответил на мой вопрос, заданный Джиму. Джакс, вы здесь неслучайно ведь?

«Не случайно, — ответил он, улыбнувшись, — вам дядя передал привет».

— Спасибо. Передайте ему, что была рада нашему с ним знакомству. Я улетаю в Техас по работе и надолго, если понравится, могу там остаться.

Пусть он будет аккуратен в течение этого и следующего месяцев. В ряде государств будет неспокойно, и последствия никому не известны, можно оказаться тем крайним, на кого спишут все неудачи. И еще, что бы он ни узнал обо мне, какие бы это не были вести, никуда нельзя выезжать из страны в поисках правды. Он знает, кому еще предать от меня привет.

— Я все понял. Вам хорошо съездить.

— Будь здоров, Джакс. А пес у тебя отважный, как волчонок.

Мари пошла по территории кладбища в сторону выхода, к своему мотоциклу.

В доме Джима, как всегда было уютно и светло. Родители встретили свою Зефирку с радостью. Мама примеряла кардиган, который ей купила Мари, а папа не мог нарадоваться новым фирменным подтяжкам.

Что касается Эдвуна, тот, как всегда, не слазил с рук девушки, она его обнимала, щекотала, тискала и надела на него пижаму с мордочкой и ушками медвежонка.

На вопрос Грейди, почему именно медвежонок, последовал ответ: «А потому, что у меня такая же, а мы с ним теперь кровные родственники», — и весело засмеялась.

Мари рассказала о своей поездке, мама как-то забеспокоилась, пыталась узнать, все ли у нее нормально, не вынужденная ли это поездка, и как на это смотрит Мартин.

«Мартин расстроен, но мы об этом пока не говорили, нет времени. Только вчера поставили в известность», — ответила Мари.

«Он тебя любит, он дождется тебя, дочка. Только не отвергай его», — сказала мама, погладив девушку по голове.

«Я вас всех люблю. Но мне пора», — с этими словами Мари обняла всех по очереди, расцеловала маленького Эдвуна, который своей пухлой ручкой погладил ее по щеке и прижался к ней своей.

Мари села на мотоцикл, надела шлем и поехала, по ее щеками текли слезы.

По дороге она сделала остановку и зашла выпить кофе и купить воды в небольшое, но очень уютное кафе, в котором пахло выпечкой, ванильным кремом и горячим шоколадом.

Сделав заказ, она села за дальний столик в конце зала, положила шлем рядом с собой и задумалась.

Ей принесли заказ и в качестве презента от владельца кофе — белоснежный зефир. Под чашкой была записка «скучаю и жду встречи».

Мари не стала даже оборачиваться по сторонам. Прочитав записку, положила ее в карман куртки, а сама с наслаждением откусила зефир и сделала глоток кофе, смакуя это сочетание.

Она знала, что все ее действия сейчас должны быть свободными и максимально естественными, за ней наблюдают люди Альберта, которому уже донесли о ее поездке.

«Вот и хорошо, Альберт, быстро ты «клюнул». Я тоже несостоявшаяся актриса, как и ты, так продолжим этот спектакль. Станиславский бы сейчас от нашей игры плакал», — подумала Мари и улыбнулась, понимая, что ее могут снимать на видео. Альберт любит «смаковать» детали. «Чертов романтик», — злилась она внутри.

Выйдя из кафе, Мари поехала в сторону Лос-Анджелеса.

По каналу связи, который установил Интерпол с Мари, она сообщила, что Альберт уже в курсе.

Почему-то, подходя к своей квартире, подумала, что там сейчас ее будет ждать Мартин.

Она открыла дверь и тут же почувствовала аромат жареного мяса и увидела, что на кухне горит свет.

«Мартин, я дома! Я так и знала, что открою дверь, а ты здесь», — крикнула Мари, разуваясь и снимая куртку.

«Я так предсказуем?» — поворачиваясь к девушке, ответил улыбающийся Мартин.

— Для меня почти всегда. Мы же с тобой столько лет знакомы. Ого-го!

— Где тебя носило, маленькая бестия, почему телефон не берешь?

— Была у родителей Джима, попрощалась. А телефон, кстати, где-то в спальне оставила, — и она пошла в свою комнату.

«Марусь, мой руки, переодевайся и за стол, быстро!» — скомандовал парень.

«Слушаюсь и повинуюсь, мой господин», — театрально сложив руки, склонив голову, ответила Мари, изображая покорную восточную женщину.

Мартин искренне рассмеялся. А Мари помчалась мыть руки.

Во время ужина она, восхищаясь чудесно приготовленным мясом и запеченными овощами, нахваливала друга.

Мартину нравилось, что его старания всегда находят искренний отклик девушки.

— Ты думала, что тебе брать с собой? Надо что-то докупать?

— Хочу купить пару худи и джинсы. Ну, может быть еще что-то из белья. Завтра пойду шуршать по магазинам.

— А как насчет красивого вечернего платья?

«А мне оно зачем? — удивленно спросила Мари, подняв глаза на Мартина, — я там буду работать, еще найду клуб, где продолжу тренироваться. По ресторанам ходить не собираюсь. Ты же знаешь, что я этого не люблю».

— Может встретишь там мужчину своей мечты.

После этих слов Мари встала со стула, подошла к жующему мясо Мартину, приложила свою ладонь к его лбу.

— Что ты делаешь?

— Проверяю, есть ли температура, а то ты бред несешь какой-то.

Мартин не дал девушке убрать руку со своего лба, накрыв своей большой ладонью: «Я просто ревную».

Мартин смотрел прямо в глаза Мари, а ее щеки стали розовыми от смущения, которого раньше рядом с этим парнем она никогда не испытывала.

Видя реакцию девушки, Мартин и сам смутился и, боясь ее напугать, отпустил руку.

— Мари, я пойду. Отдыхай. Завтра созвонимся.

Он быстро оделся и вышел из квартиры.

Девушка продолжала сидеть на кухне. Ей казалось, что так не должно быть в отношениях с Мартином. Они просто друзья. Они не должны нравиться друг другу. Это неправильно. Но почему у нее сейчас такая реакция на него? Щеки горят, сердце стучит не как обычно. Да и Мартин смутился.

«Что между нами происходит, неужели мы начали нравиться друг другу? Да, надо уезжать быстрее», — сказала Мари вслух сама себе.

АВТОР

Пройдясь по магазинам, Мари купила все, что планировала, как говорится, «от и до», все это отвезла домой и поехала в клуб к Шону. Отзанимавшись, уехала на берег океана.

Она стояла, опершись о байк, скрестив руки на груди, лицом к водной глади. Океан сегодня был действительно Тихим.

«Почему я так люблю закат?» — думала девушка.

Ей вспомнилась легенда: Когда-то на свете жили юноша и девушка, которые так сильно и преданно любили друг друга, что невольно вызывали зависть у людей. Людская злоба и зависть стали преследовать их, и не в силах противостоять этому, влюбленные ушли от людей. Юноша стал синим морем, а девушка красным солнцем. И лишь на закате море и солнце соприкасаются друг с другом. Юноша ласково поет своей любимой песни волн, а девушка нежно обнимает его своими лучами.

«Как это похоже на нашу с Джимом любовь. Он уже стал океаном, а я все никак не стану солнцем…»

На душе было пусто и грустно, и Мари неожиданно для самой себя решила съездить в клуб, где по вечерам исполняют джаз. Ей сегодня не нужна компания, ей хочется побыть одинокой среди людей.

Она прошла вглубь небольшого, комфортного зала, заняла свободный столик. На невысокой сцене исполнялись джазовые композиции. Сейчас прекрасно играла группа афроамериканцев.

Мари заказала сок и минеральную воду. Когда слушаешь джаз, забываешь о еде и обо всем на свете, музыка поглощает её полностью.

Девушке нравилось исполнение этой группой джаза, она незаметно для себя подпевала. Этот род музыкального искусства — её слабость.

В зале было много людей, но Мари как-то выделялась среди присутствующих.

Она была одна, не испытывая от этого дискомфорта, красивая, молодая, увлеченно слушающая исполнителей, иногда в такт покачивающая ногой или похлопывающая себя ладонью по ноге. А когда мелодия замолкала, она искренне хлопала музыкантам.

Девушка вызывала интерес некоторых присутствующих, но абсолютно не обращала на это никакого внимания.

«Она в джазовом клубе. Одна. Хвоста за ней нет, проверил. Приезжай, ты же хочешь ее увидеть перед отъездом», — сказал Джокер и сбросил звонок.

Джамир давно не ездил по ночному городу с такой скоростью. Но он ехал к ней, к маленькому Ангелу, перевернувшему его жизнь.

Когда приехал в клуб, его провели в VIP зону, откуда были видны все находящиеся в основном зале, где сидела Мари. Он не отрывал от нее глаз, волновался так, что слышал стук собственного сердца.

На девушке были надеты черные кожаные брюки, облегающие ее шикарную фигуру, джемпер. Волосы распущены, на ногах стильные ботинки, мотоциклетная куртка висела на стуле, здесь же был шлем. Она так увлечена музыкой, что никого вообще не замечает.

И вот один из музыкантов спустился со сцены, подошел к Мари, что — то сказал и протянул ей руку. Она улыбнулась в ответ, и они пошли к сцене.

Мари и музыканты перекинулись нескольким фразами, улыбаясь. Потом вокалист сказал залу: «Друзья, мы видели, что эта девушка подпевала нам все песни. Вот мы решили попросить ее спеть».

В зале начали хлопать и кто-то крикнул: «Белоснежка, спой!»

Мари подошла к микрофону и обратилась, улыбаясь, к залу: «С чего начнем?»

«Besame Mucho», — крикнули несколько человек.

Мари подмигнула музыкантам и заиграла музыка. Она запела так божественно, спокойно, зал притих, все смотрели на маленькую девушку, у которой такой сильный и уверенный голос.

Когда она пела, сердце Джамира билось так, как никогда в жизни не билось.

А Мари и музыканты были как одно целое, обменивались взглядами, улыбками. Такое впечатление, что они все время выступают на сцене вместе.

Когда песня закончилась, зал хлопал, просили спеть еще.

Мари собралась спуститься в зал, но музыканты ее остановили. Вокалист сказал в микрофон: «Давайте попросим Белоснежку спеть что-нибудь еще. Я, если честно, сам в восторге от ее голоса, надо уговорить ее стать частью нашей группы».

Зал дружно захлопал. Мари взяла микрофон: «Как насчет «Summer» легендарной Shirley Horn?» Присутствующие одобрительно зашумели.

Девушка исполнила эту композицию так проникновенно! Мари в музыке была нежна и растворялась в ней.

«Что она делает? Как можно быть такой неземной? Может мне все это снится? И вообще, жил ли я раньше, до встречи с ней?» — задавал сам себе эти вопросы Джамир.

Публика и музыканты не отпускали Мари, и тогда она после небольшого перерыва исполнила по просьбе пожилой дамы из зала «Solitary Moon». Когда девушка после выступления спустилась со сцены, эта женщина подошла и обняла ее.

Мари вернулась за свой столик, открыла бутылку минеральной воды, сделала несколько глотков и продолжила, как ни в чем не бывало, слушать музыку, смотря только на сцену.

А Джамир смотрел только на нее, но подойти открыто не мог, поскольку видел, что когда Мари выступала, ее снимали на видео посетители клуба. Он не должен попасть в кадр, чтоб не подвести девушку.

Прошло минут 40, и Мари встала, чтобы уйти. Но кто-то из присутствующих крикнул: «Белоснежка, не уходи, спой еще, очень просим!»

Вокалист группы подбежал к Мари со словами: «Вы не можете нас так бросить» и потащил ее на сцену.

Девушка смеялась, но не сопротивлялась, поднялась на сцену и сказала: «На прощанье для вас «When I get over You». Она села на высокий стул на сцене, взяв в руки микрофон, и начала петь.

В зале стояла полнейшая тишина.

Джамир обратил внимание, что в этот момент у Мари были грустные глаза, сама она будто погрузилась в свой внутренний мир. Она потрясающе брала высокие ноты, чувствуя каждую из них, будто проживала каждое слово в песне.

«Какой божественный голос», — думал он.

Мари, закончив петь, попала в объятия всей музыкальной группы, потом каждый из них хлопнул ее по ладошке. Она всем присутствующим пожелала хорошего времяпрепровождения, взяла куртку, шлем и направилась к выходу.

Проходя по коридору клуба, услышала знакомый глубокий голос Джамира: «Мари, можно тебя на минутку?»

Она обернулась и, лукаво улыбнувшись, сказала: «Какое совпадение. Вы тоже любите джаз?»

— Мари, давай поговорим здесь и он рукой пригласил её пройти в помещение, из которого за ней наблюдал и слушал вступление.

Она кивнула и прошла в часть клуба, куда пригласил Джамир.

— Я сражен твоим исполнением.

Девушка просто улыбнулась в ответ, а он, не отрывая своего взгляда, смотрел на нее.

— Мне все передали, спасибо… Так ты уезжаешь? Это точно связано с работой?

Мари посмотрела на него снизу вверх своими такими красивыми зелеными глазами, перед которыми устоять было невозможно даже тем, кто повидал жизнь и людей.

— Пришло время реализовать все свои профессиональные навыки, принеся пользу обществу. Каждая история должна иметь конец.

Джамир хорошо понял подтекст сказанного, от чего у него защемило сердце.

— Но твоя работа в чужом штате может быть трудна, ты же там будешь одна.

— Я по жизни одиночка, привыкла, и не люблю помощников и конкурентов в реализации своих планов. Вдруг ошибка, и репутация других будет под угрозой. Так не должно быть.

Они стояли и смотрели друг на друга, понимая все без лишних слов. Мужчина взял в свои руки ее маленькие ладошки.

— Пообещай вернуться.

— Я не могу этого обещать. Постараюсь, но может так сложиться, что там придется остаться.

— Надолго?

— Может навечно.

У Джамира похолодели не только руки, но и сердце. Он заметно побледнел после последнего ответа девушки.

— Он тебя нашел?

— Да. Точнее, мы друг друга нашли.

— Кто он?

— Любитель зефира, — она улыбнулась, а Джамир, притянул Мари к себе и обнял, начал гладить ее по волосам.

— Я не могу тебя отпустить туда.

— Я должна. Мне надо со всем покончить.

— Но…

Мари его перебила: «Я к этому исходу готова».

Он еще сильнее прижал ее к своей груди.

— Мари, я люблю тебя и не могу допустить, чтобы ты погибла. Давай помогу (это сказал ей тихо на ухо).

— Я все сделаю сама, не волнуйся…

— Поверь, я действительно впервые в жизни полюбил. Мари, я люблю тебя, люблю всем сердцем. Как я могу не переживать о родном мне человеке? Я не нахожу себе места, что не могу тебя защитить.

— Джамир, прости меня, что не могу ответить на твое чувство.

Несколько минут прошло в молчании. Джамир продолжал нежно и в то же время крепко обнимать ту, которая для него стала всем в этом мире.

— Просто позволь мне тебя любить.

Она чуть отклонилась от его объятий, хотела посмотреть ему в глаза, но он опередил ее и неожиданно для Мари поцеловал, но не так, как первый раз, а страстно, глубоко, чувственно, наслаждаясь каждым моментом соприкосновения их губ. Это был долгий поцелуй влюбленного мужчины.

Когда он прервал поцелуй, у него у самого закружилась голова, а сердце было готово выскочить из груди.

Мари же стояла потерянная, бледная, с покрасневшими губами. Потом подняла на мужчину свои глаза, полные слез, и сказала: «Прости меня, Джамир. Спасибо за твою любовь. Я пойду».

Он напоследок обнял ее со словами: «Я все равно буду тебя любить всю жизнь. Береги себя ради меня. Я буду тебя ждать».

Она погладила его по щеке своей мягкой и теплой ладошкой, улыбнулась, глядя через его глаза в самую душу, потом встала на цыпочки, притянула его к себе и, слегка прикасаясь губами, поцеловала в лоб, а затем вышла из помещения.

«Поцелуй Ангела», — сказало сердце мужчине.

Джамир стоял неподвижно, но его руки еще хранили тепло девушки, а губы — вкус самых нежных и желанных губ на свете.

Сейчас он как будто говорил сердцем: «Встретив Мари, я понял, что один человек может изменить тебя, одно чувство может изменить твою жизнь, и гораздо важнее любить, а не быть любимым.

А еще понял, что любовь к Мари мне дана в наказание и на счастье одновременно. И я буду беречь эту любовь к ней. Я никогда не смогу заменить ей Джима, но всегда буду рядом, куда бы эта бестия и ангел в одном лице не последовала, кого бы она ни выбрала, я буду ее ждать, даже если на это потребуется несколько жизней. Я благодарен Вселенной, что познал любовь, что встретил самого прекрасного человека на свете — Мари Росси. Я буду беречь свою любовь и буду ей верен».

А Мари, сидя дома в полнейшей темноте на большом подоконнике, смотрела куда-то в ночь и вслух процитировала канадского писателя Робина Шарма: «Любой человек в нашей жизни появляется именно тогда, когда мы больше всего нуждаемся в уроке, который он с собой несет».

«Осталось только понять, какие уроки мне несут все те, кто сейчас меня окружает», — и Мари глубоко вздохнула.

Утром, придя на работу, медсестры и некоторые врачи стали поздравлять ее с ошеломительным успехом, она стала звездой Интернета.

Ничего не понимая, девушка переоделась и пошла на обход своих пациентов.

Молодой парень, которого несколько дней назад Мари прооперировала, подарил ей коробочку конфет и сказал, что она потрясающе поет.

На удивленный взгляд Мари он показал ей все записи ее выступления вчера в джазовом клубе. Оказалось, что кто-то выложил видео в ютуб, и они стали популярны.

В обед Мари пришла в кафе недалеко от больницы, где ее уже ждал Мартин, сделав заказ.

За соседним столиком сидело несколько ординаторов, которые смотрели в ютубе выступление Мари, восхищаясь ее голосом. «Она такая красотка. Фигурка — отпад. Может попробовать подкатить к этому доктору. Клевая девочка», — вот такие разговоры слушал Мартин, пока ждал Мари.

Когда девушка вошла в кафе, ординаторы оживились и один, что посмелее, сразу пригласил ее к ним за столик. Но Мари вежливо отказалась, сообщив, что ее ждут, и прошла к Мартину.

«Девушка, а вы популярны с каждым днем все больше и больше», — весело сказал Мартин, пододвигая девушке стул.

— Прекращай шутить. Давай есть, а то я позавтракать забыла. Приятного аппетита, мой остроумный друг.

Сначала они ели молча, просто периодически бросали друг на друга ехидные и смеющиеся взгляды.

Поскольку они столько лет близко общаются, зная вкусы и предпочтения каждого, не замечали некоторых своих действий.

Так, Мари не захотела есть куриное филе и молча положила его в тарелку Мартина, продолжая есть овощи, а он, тоже не задумываясь, переложил в тарелку девушки печеный картофель, который она любит.

Вот так непринужденно они обедали, обсуждая к концу трапезы вопросы подготовки девушки к отъезду. И у сидящих в кафе вполне закономерно сложилось мнение, что они пара.

«Ты, правда, потрясающе исполняешь джаз, Марусик, — тихо сказал ей Мартин, — я уже несколько раз их пересмотрел, а пока будешь в отъезде, смотреть буду каждый день… Хотел спросить, а зефир под дверями все еще находишь?»

«Последние дней пять нет. Наверное, зефирная фабрика или ее покупатель разорились», — Мари хихикнула.

— Скажи честно, Мари, ты одна летишь в Техас или с кем-то?

«Насколько я знаю, одна, а в связи с чем вопрос? — она удивленно посмотрела на друга, — Мартин, тебя что-то беспокоит? Давай честно, выкладывай».

— Мне кажется, что ты что-то, связанное с этой поездкой, скрываешь от меня. Ты летишь к мужчине?

— Мой милый друг, если у меня появится мужчина, ты первым об этом узнаешь. Я вас познакомлю. Никого у меня сейчас нет, поверь. А потом, зачем устраивать многоходовку с обменом врачами, чтобы встретиться или попасть на свидание?

— А где твой поклонник, который приходил к тебе на работу с цветами?

— Мартин, ты ведешь себя как старый, ревнивый муж, у которого 50 лет разница с женой. Хорошо, что я уже поела, иначе испортил бы мне аппетит. Пойдем, перерыв заканчивается.

На ее слова Мартин помрачнел. Он сам с трудом понимал, почему так себя ведет, но встал и вместе с девушкой вышел из кафе. Мужчина чувствовал беспокойство из-за этой поездки, а Мари понимала, что он ревнует. Хотя на Мартина это не похоже.

После работы она села на мотоцикл и поехала к дядюшке Мэйсону, предварительно договорившись, что она вечером погоняет по трассе. Она любит скорость, напряжение мышц и усталость после гонок. Здесь, несмотря на физическую усталость, она отдыхает морально.

«Мне этого будет очень не хватать», — вздохнула она про себя.

Сегодня у нее еще встреча с Норвудом Брауном, поэтому свой телефон она отключила и положила в багажник мотоцикла.

При встрече офицер передал ей, в частности, несколько предметов, которые могут ей понадобиться для связи с ними, поставил в известность, что в пути с ней будут находиться двое сотрудников оперативной службы, обсудил еще ряд вопросов на случай непредвиденных обстоятельств.

Мари была уверена, что эти оперативники потеряют ее сразу же, как люди Альберта встретят ее в аэропорту. Но говорить об этом офицеру не стала.

Вылет в Техас уже послезавтра. И у девушки еще было много дел.

С раннего утра следующего дня клининговая компания провела уборку квартиры, Мари перестирала белье, развесила его сушиться и поехала в салон красоты, откуда вышла уже вечером. Приехав домой, включила музыку и начала собираться с мыслями, чем забить свой чемодан.

Пока она философски на него смотрела, в дверь постучали, но девушка этого не услышала из-за музыки, и тогда Мартин открыл дверь своим ключом.

Войдя в квартиру, разделся, переобулся, помыл руки и подошел к открытой комнате Мари, которая стояла к нему спиной, пританцовывая, крутила бедрами и совершала танцевальные движения руками в такт музыки, при этом напевая.

«Никакого инстинкта самосохранения, ее же можно похитить, а она даже глазом не моргнет. И как тут не волноваться? И что я буду делать без этой неугомонной девочки? Наверное, сойду с ума», — рассуждал про себя мужчина.

Тут Мари, делая в танце разворот, увидела Мартина и радостно произнесла: «А я тебя не услышала. Привет».

— Мари, как можно так халатно относиться к вопросу безопасности? А если бы посторонний вошел?

— Мартин, кроме тебя войти никто не может, только у тебя запасные ключи, и код известен только нам двоим.

Асама подумала, что как-то же Джамир оказался в прошлый раз в ее квартире.

— Ты чемодан собрала?

«Как видишь, я в процессе», — хихикала она.

— Да вижу, он огромный и пустой. Пойдем чай пить, мама пирог испекла и передала тебе.

— Мой любимый, с вишней?

Мартин кивнул. А Мари запрыгала на месте, как ребенок: «Ура! Ура! Так, пойдем на кухню. Чемодан никуда не убежит», — и стала толкать Мартина в спину в сторону кухни.

Они сидели за барной стойкой, Мари наслаждалась пирогом, от удовольствия закрывая глаза. От нее трудно было отвести глаза: смешно раскачивала ногами, которые не доставали до пола, кончик носа в сахарной пудре, зеленые глаза блестят радостью, губы красные от вишни, при этом она их очень сексуально облизывала.

Мартин сидел как загипнотизированный, любуясь девушкой. Но мысль о том, что она уже завтра уедет и надолго, вызывала тоску. Кажется, что ничто уже не имеет значения, кроме нее, а время просто исчезает, когда Мари рядом.

После чаепития они расположились в зале. Мари сидела на диване, по-турецки сложив ноги, напротив Мартина.

— У тебя время вылета не изменилось? В 13.20?

— Да.

— Я за тобой заеду. Как проснешься, позвони.

— А ты разве завтра не работаешь?

— Поменялся дежурствами.

— Я бы и сама доехала, на такси. Спасибо тебе за заботу.

Она внимательно смотрела в грустные, но какие-то особенные, как когда-то у Джима, глаза мужчины.

«Мартин, лучше расскажи, что случилось, ты чем-то обеспокоен? Только не говори, что тебе понравилась девушка, а она тебя отшила. Если это так, то исправляй ситуацию, иначе я тебя никогда не женю. Приеду, чтобы познакомил нас», — шутила над другом девушка.

Мартин смотрел на Мари так нежно, что ей стало не по себе от этого, и щеки снова стали розовыми.

— Марусь, я хочу тебе кое в чем признаться, не могу больше это держать в себе. Выслушай меня, пожалуйста.

Мари села поудобнее, кивнув другу, и приготовилась его внимательно слушать.

Мартин, глядя на нее, произнес: «Джим, ты и я были друзьями. С первой минуты, когда я увидел маленькую девочку по имени Мари Росси, понял, что такое любовь с первого взгляда. Но у тебя был Джим, который с самого детства любил и оберегал тебя. Я уважал ваши с ним чувства и не смел даже намекать на то, что ты мне дорога не просто как подруга, а как любимый для меня человек.

Все эти годы я живу с этим чувством и буду жить до конца своих дней. Я дорожил вашим с Джимом отношением ко мне, и дорожу до сих пор. Он стал мне как брат, с которым мы многое пережили. Джим был умный парень и, конечно же, знал, что я тебя люблю, но никогда не потревожу вашу с ним любовь, а наоборот буду помогать ее сберечь и укрепить, если понадобится, он мне доверял. С его смертью будто часть меня тоже покинула этот мир.

Зная, как ты все эти годы продолжаешь его любить, жутко переживаю, ведь мои чувства к тебе только усиливаются, мне трудно жить, дышать, думать без тебя. Я понял одно, что с тобой не сравнится никакая другая женщина во Вселенной. Для меня есть и будешь только ты одна.

Мари, я безумно боюсь тебя потерять. Хочу, чтобы ты знала, я готов посвятить тебе всю свою жизнь, быть рядом и помогать во всем, мне хочется сделать тебя счастливой.

Я был у Джима и все ему рассказал, попросил у него прощения и разрешения продолжать тебя любить, причем за нас с ним обоих. Прими, пожалуйста, мои чувства.

Понимаю, что сразу ты можешь не ответить, но подумай над моим признанием. Я люблю тебя так сильно, как только можно любить, готов тебя ждать до последнего своего вздоха, мне никто не нужен кроме тебя».

Он говорил эти слова, глядя на Мари, из изумрудных глаз которой сейчас просто капали слезы. Она смотрела на Мартина немного растерянным, но умиротворенным взглядом.

Мартин придвинулся к ней, обнял, прижал к себе, гладя по таким родным волосам. Она уткнулась ему в грудь и заплакала.

— Прости меня, маленькая. Я не хотел тебя расстроить. Но я не могу больше скрывать свою любовь. Я всегда буду рядом, какое бы ты решение не приняла.

Он целовал ее волосы, а она плакала в его объятиях, такая действительно маленькая и беззащитная, такая для него родная и единственная.

Когда Мари перестала плакать, он своими большими ладонями взял ее лицо с двух сторон и по-детски потерся своим носом о кончик ее. Большими пальцами рук вытер слезинки на ее лице и пристально и так нежно посмотрел на девушку, что казалось, от этого взгляда растопится самый крупный айсберг в мире.

«Не плачь, Марусик, я люблю тебя сильно, сильно», — сказал он.

Мари в ответ улыбнулась.

«Я пойду. Завтра в 10.00 заеду за тобой. И не забудь собрать чемодан», — сказал он, наклонился и поцеловал девушку в лоб, а потом ушел.

Мари чувствовала с некоторых пор, что этот разговор состоится. Но что его слова будут такими трогательными, искренними, проникающими в самое сердце и вызовут такие эмоции с ее стороны, не ожидала.

Размышляя над всем этим, Мари собрала чемодан, а также рюкзак, который возьмет в салон самолета, проверила документы, билеты, поставила на зарядку телефон и, приняв душ, легла спать.

Спала она беспокойно: звала Джима, вслух разговаривала с ним, рассказала о признании Мартина, о том, что чувствует от этого, что запуталась. Джим во сне ей ответил, что знает о любви Мартина и понимает его. Он уверен, что Мартин сделает ее счастливой. Он был у него на могиле и все рассказал, попросил доверить ее ему, дал слово беречь всю жизнь. И Джим дал свое согласие, потому, что желает, чтобы его Зефирка прожила жизнь с достойным ее человеком. Она во сне сказала, что это значит предать Джима, на что он улыбнулся, поцеловал и ответил, что ее счастье не может быть предательством его и их чувств. Это значит жить в любви за себя и за него.

Ровно в 10 часов в дверь постучал Мартин. К тому времени Мари подготовила квартиру к долгому отсутствию хозяйки, вынесла мусор, оделась, выкатила чемодан в коридор, на него поставила рюкзак.

«Готова, путешественница? Ничего не забыла?» — спросил Мартин.

«Вроде нет. Главное себя не забыть, — шутя, ответила Мари, — ну что, в путь?»

— Погнали покорять Техас, прекрасная леди.

Мартин забрал ее вещи, девушка закрыла дверь, и они сели в лифт.

— Мартин, ребята дядюшки Мэйсона отогнали мой байк к нему в клуб. Пусть у них постоит. Коммуналку я оплатила на всякий случай за 6 месяцев вперед. Может тебе и свой комплект ключей от квартиры отдать, на всякий случай?

Мартин от последнего вопроса как-то напрягся.

— Нет уж, пусть у тебя будет.

Пока ехали в аэропорт договорились, что между пересадками Мари отзвонится, а следующий звонок — как прилетит в международный аэропорт Остин Бергстром.

Уже в здании аэровокзала, когда девушка сдала багаж, она повернулась к рядом стоящему Мартину, обняла его. Он ее прижал к себе. Мари подняла голову вверх, посмотрела на него: «Я буду скучать. Мартин, спасибо тебе за все. Знай, ты мне очень дорог». Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. А он ее нежно, закрыв глаза, в лоб и нос.

«Я буду ждать тебя, Марусик. Я люблю тебя и всегда буду любить».

Пассажиров рейса, которым вылетала девушка, попросили пройти на паспортный контроль. Мари пошла, пару раз оглянувшись на Мартина, который помахал рукой, продолжая смотреть ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из вида.

Мужчина сел за руль своего автомобиля с чувством, что он может никогда больше не увидеть Мари. Это состояние усугубилось, когда в кармане своей ветровки он обнаружил комплект ключей, которые ему подкинула девушка. От этого стало тяжело дышать, появилось ощущение безысходности.

«Я так хочу, чтобы она вернулась, и вернулась именно ко мне. Я буду ее ждать и дождусь».

Поскольку ему сегодня не нужно на работу, он поехал в любимое место своей девочки — к Тихому океану.

«Океан сегодня другой, какой-то хмурый, серый. Наверное, потому, что на него не смотрит Мари, — мысленно рассуждал Мартин, вглядываясь в водную даль, — а может он тоже, как и я, уже скучает за той, которая может часами сидеть на его берегу, любуясь этой красотой».

Мысли Мартина поразительно совпали с рассуждениями еще одного человека, прохаживающегося по берегу океана, Джамира. Так получилось, что они оба оказались в одно время там, где часто бывает их любимая девушка. Оба находились в расстроенных чувствах, с тревогой в сердце. Видимо поэтому Тихий океан был так хмур в этот момент. Мужчины не видели друг друга, но их объединяла любовь к одному и тому же человеку и беспокойство за ее безопасность и жизнь.

Потом Мартин поехал домой, где в ожидании звонка Мари взялся наводить порядок в книгах по специальности, потом перебрал папки с документами. И понял одно, что всем этим занимается, чтобы не думать о плохом, его что-то с момента расставания с Мари беспокоило, но что именно, он не мог понять.

И вот долгожданный видеозвонок Мари из аэропорта, где она пересядет на другой рейс.

«Привет, Мартин, я приземлилась. Все хорошо. Багаж получила», — она улыбалась и махала рукой в камеру.

— Вот умница. Как полет прошел, устала?

«Хорошо. Я все время спала», — и Мари засмеялась, отчего Мартин почувствовал тепло на душе.

— Через сколько следующий рейс?

«Через час. Мартин, смотри какой здесь просторный зал в аэропорту», — и она покрутила камеру, чтобы он видел все вокруг.

— Ты мне лучше себя покажи, непоседа.

Она скорчила смешную мордочку, вытянув губки вперед и изумленно подняв брови и раскрыв свои большие зеленые глаза.

«Мартин, как я буду там без твоих блинчиков?», — как ребенок с удивлением сказала она.

— Вернешься, буду тебе готовить все, что пожелаешь, а блинчики в обязательном порядке. Я уже скучаю, Марусик.

«Я тоже, — пристально и нежно она посмотрела в камеру, — ну, я пойду, осмотрюсь и чего-нибудь пожую. А ты отдыхай, завтра тебе заступать на дежурство. Пока, пока», — и она послала ему воздушный поцелуй.

«Люблю тебя», — ответил ей Мартин и подумал: «Как же это хорошо, что можно открыто ей признаваться в любви».

АВТОР

Девушка была предупреждена, что в самолете она будет под сопровождением двух сотрудников оперативной службы. Но она даже не пыталась угадать, кто это из пассажиров, в этом не было необходимости.

Поговорив с Мартином, немного прошлась по залу, направилась в дамскую комнату, которая, как обычно, находится недалеко от мужской, около которой заметила двоих молодых мужчин, которые мельком на нее посмотрели. Они же, чуть позже, стояли за ней в очереди на сдачу багажа на следующий рейс.

Мари всем нутром чувствовала, что именно они должны похитить ее. И когда ее багаж был поставлен на ленту, ее пригласили в помещение для досмотра вещей.

«Вот и начался первый акт спектакля, режиссером которого выступает Альберт Уилсон», — подумала она.

Мари спокойно прошла в указанное помещение, куда ее пригласил «служащий» аэропорта. Как только она зашла, там же появились те двое, что стояли за ней в очереди.

«Мари Росси, убедительно рекомендую не применять свои бойцовские навыки, вынуждая нас вколоть вам снотворное, — и «служащий» продемонстрировал шприц с прозрачной жидкостью, — просто следуйте за нами».

«Сначала скажите, кто вас послал», — абсолютно спокойно говорила девушка.

— Тот, кому вы дороги, кто очень давно ждет свою Зефирку.

— Столько ненужных понтов. Сразу бы сказали, что это Даниэль Миллер.

— Вот и хорошо, что вы все поняли. Только здесь вам придется оставить свои часы и телефон. Для вашей же безопасности.

«Как все загадочно», — усмехнулась Мари и выполнила то, что ей сказали.

— А теперь пройдемте на посадку на другой рейс.

Мари кивнула и пошла в сопровождении этих двоих: один шел впереди нее, второй сзади. Через служебный ход они беспрепятственно прошли к автомобилю, сели в него, ее вещи загрузили в багажник и их повезли к отдельно стоящему самолету, на борт которого они также поднялись втроем. Это был комфортабельный частный самолет. Но Даниэля в нем не было.

Девушку любезно пригласили занять удобное место, пристегнуться. Двигатель самолета заработал, дверь закрыли.

«Куда мы летим?» — спросила Мари.

— В город любви, леди.

«Значит Париж», — сказала сама про себя Мари.

Самолет взлетел, оторвал шасси от земли и начал набирать высоту.

Девушка откинулась на спинку кресла, отказавшись от предложенных стюардессой напитков и легкой закуски, смотрела в иллюминатор и сейчас старалась ни о чем не думать. На борту самолета играла приятная музыка. Надо просто отдохнуть, день будет тяжелым.

В это самое время двое сотрудников Интерпола обнаружили на стойке администратора, среди оставленных пассажирами вещей, часы и телефон Мари Росси, что делало невозможным отследить ее перемещение и местонахождение в настоящий момент. Также отсутствовал сигнал датчика, установленного на ее багаже.

Более того, ни на одной видеокамере в аэропорту не было последней записи передвижения Мари. Она заканчивалась тем, что девушка стоит в очереди на сдачу багажа.

Об этой ситуации было доложено руководителю полицейской операции. Но поскольку она была координированной с Национальными центральными бюро Интерпола не только США, но и ряда других стран, во Франции, Италии, Испании, Швейцарии готовились к выполнению своей части разработанного плана.

Через несколько часов на телефон Мари поступил входящий звонок от абонента «Мартин».

У Мари с руководителем операции была договоренность, что если такая ситуация возникнет, они отправят от ее имени смс Мартину: «В аэропорту очень шумно, поэтому пишу. Долетела хорошо. Как устроюсь, позвоню. Не волнуйся» и смайлик.

АВТОР

Самолет приземлился в аэропорту Ле-Бурже, что в 12 км. к северо-востоку от Парижа.

Мари и двое сопровождавших ее мужчин спустились по трапу и сели в припаркованный здесь же автомобиль, ехали в абсолютной тишине.

Не доезжая пары километров до Парижа, автомобиль въехал на территорию частного домовладения, глядя на которое стало очевидно, что оно принадлежит очень состоятельному человеку. Ландшафт местности вокруг дома был выполнен профессионально.

«Действительно хороший вкус у хозяина», — подумала Мари, оглядываясь по сторонам.

Было видно, что домовладение усиленно охраняется. Мало того, что кругом были видеокамеры, так еще и охранники с оружием перемещались по территории.

Автомобиль остановился около центрального входа. Ей открыл дверь мужчина в черном костюме с гарнитурой в ухе, но Мари проигнорировала жест с протянутой ей рукой. Ее проводили внутрь. Убранство дома производило двоякое впечатление: симбиоз старины и хай-тека.

«Хорошее сочетание», — решила Мари, которой один из охранников предложил подождать в этом зале минут 10–15.

«Ну и какой выход на авансцену ты придумал, Альберт? Какое объяснение дашь?» — с интересом рассматривая помещение, думала девушка.

Она не спеша прошлась по просторному залу, вид из витражных окон был великолепен. По-осеннему золотые деревья, еще зеленая газонная трава и поздние цветы — все дышало красотой.

«Если не знать, что я в доме убийцы, можно было бы представить себя принцессой в замке (дом нереально большой), — глядя на всю красоту, Мари задумалась, — возможности связаться с Норвудом пока нет, главное, чтобы Мартин не начал раньше времени выяснять, куда я делась».

Пока она смотрела вдаль, раздумывая, за ее спиной раздался знакомый голос: «Здравствуйте, милая Мари. Наконец-то я вас увидел».

Она повернулась лицом к говорящему: «Даниэль Миллер, потрудитесь объяснить причины и обстоятельства нашей с вами встречи?»

— Мари, я так занят, что не имею возможности пока вернуться в США. Мое сердце и душа не могут так долго находиться вдали от вас. Кроме того, я ревнив. И видеть, как в Интернете вас расхваливают за выступления и сколько вам делают комплиментов, для меня трудно. Кроме того, около вас постоянно находятся посторонние мужчины. Вот я и решил сделать вам и себе сюрприз, пригласить во Францию.

— Даниэль, это называется похищение. У вас странное представление о том, что такое сюрприз. Вы эгоист.

— Может быть, но, однозначно, что собственник, и горжусь этим качеством. Вам нравится этот дом?

— Не переводите разговор. Почему я здесь и как надолго? Я должна быть в Техасе, через два дня приступить к работе.

— Все зависит от вас, моя Зефирка. Вы мало отдыхаете. Предлагаю вам остаться здесь и насладиться моим обществом. Я вас не разочарую.

Весь разговор Мари выглядела холодной, жестким взглядом почти стальных глаз смотрела на мужчину, который, наоборот, поедал взглядом девушку.

— Я не могу принять вашу заботу. Мне надо работать. Из-за вас меня уволят из больницы Лос-Анджелеса.

— Если хотите, мы решим вопрос, чтобы вашу работу по обмену перенесли в одну из клиник Парижа, можно даже в частную, выбирайте. Я же говорил вам, что хочу украсть и предоставить для работы лучшие условия в любой точке Европы.

Он не дал Мари сказать ничего в ответ, одному из охранников сказал проводить девушку в приготовленную для нее комнату на втором этаже, а через час пригласил ее на ужин.

Комната для Мари была в ее вкусе.

«Вот ведь, гад, подготовился, изучил, что мне нравится. И даже мягкую игрушку посадил на большущую кровать», — злилась девушка.

Она вытащила из чемодана кое-что из вещей и пошла в ванную комнату, где реально было все, что душе угодно!

«Как хорошо этот кобель знает женщин! Все продумано до мелочей. И даже ее любимые ароматы геля для душа, пены для ванной, шампунь и лосьон для тела», — рассматривая идеальную обстановку и чистоту, думала она.

Приняв душ, девушка с мокрыми волосами и в банном халате невероятной мягкости вышла из ванной. Походив по комнате, осмотрелась. Видеокамер, вроде бы нет, но от этого извращенца можно ожидать чего угодно, в том числе креативного решения.

Заглянув в большой шкаф-купе, ахнула, он заполнен вещами ее размера и любимых ею брендов, вплоть до нижнего белья.

«Черт возьми, он что думает, я навсегда с ним останусь? — начала сердиться девушка, — надо продумать, как быстрее покинуть это логово».

Она легла на удобную кровать, раскинула руки в сторону, взглядом уставилась в потолок: «По-доброму он не выпустит, это однозначно. Надо продумать, как связаться с Норвудом».

Ужин проходил в уютной гостиной с камином, в котором успокаивающе потрескивали дрова.

— Мари, вам нравится этот дом?

— Из того, что я видела, да. Уютный, все продумано до мелочей, особенно в той комнате, в которой временно расположилась я.

— Я старался. Надеюсь, что вам захочется тут остаться.

«Сомневаюсь, — сухо ответила Мари. Даниэль, — ответьте мне, зачем я вам нужна? Вы достаточно молоды и успешны, богаты, у вас не должно быть проблем с женским вниманием. Я же — простой врач. К чему весь этот спектакль с похищением? Вы не боитесь, что меня начнут искать?» — продолжила она.

— Если я скажу, что это любовь с первого взгляда, вы мне поверите?

— Нет. Я не верю в любовь с первого взгляда.

— А зря. Это так и есть. Вы необычная, притягательная девушка, которую хочется завоевать, сделать своей богиней, а безумное притяжение к вам заставляет просто не замечать происходящее вокруг. А я привык получать то, чего мне хочется. И вообще у меня такое впечатление, что я вас знаю всю жизнь.

«Ставлю Вас в известность, Даниэль, я для вас могу представлять опасность, и никогда и никому не покорялась, временами бываю очень злой», — и она пристально, чуть наклоняясь вперед, посмотрела в глаза мужчине.

«Я об этом хорошо осведомлен, — тоже глядя на нее, ответил собеседник, — В какой клинике вы хотите работать во Франции?»

— Ни в какой. Я не знаю французского и не намерена у вас оставаться, у меня другие планы на жизнь.

— Решили выйти замуж за автомеханика?

— А вам не все ли равно?

— Нет. Я сделаю все, чтобы вы вышли замуж за меня.

Мари рассмеялась в голос, а потом ответила: «Вы такой наивный и самонадеянный, Даниэль. Ad impossibilia nemo tenetur (лат.)».

— Согласен, что нельзя заставить выполнить невозможное. Но я буду очень стараться и докажу обратное. Моя строптивая Мари, давайте попробуем некоторое время пожить в одном доме. Я не буду вас ограничивать в перемещениях по городу и его пригороду, но только в сопровождении моих людей. В гараже в вашем распоряжении несколько автомобилей и три мотоцикла на выбор. Банковская карточка на вашем косметическом столике в комнате. На территории домовладения имеется спортзал, можете тренироваться. Что касается места работы, то во Франции есть клиники, где все врачи и медперсонал говорят на английском.

— Даниэль, вы же понимаете, что я не могу оставаться у вас. Мы чужие люди, которых ничего не связывает. Мне не нравится роль вашей заложницы.

«Вы любимая моя женщина, а не заложница. И даже не думайте пытаться сбежать. Я должен завоевать ваше сердце и показать вам, на что я способен ради любви», — мужчина начал злиться.

«Как быстро он выходит из себя», — подумала Мари.

«Почему вы иногда меня называете Зефиркой и присылали его мне вместе с розами?» — решила чуть смягчить общий тон разговора девушка.

— Вы такая беленькая, невесомая и сладкая. У меня ассоциируетесь с молочным зефиром. Все просто.

— Когда я могу выехать в город и осмотреться?

— Через пару дней, моя дорогая. Пока привыкайте к новому климату и к разнице во времени — Лос-Анджелес отстает от Парижа на 9 часов.

— Спасибо за ужин, Даниэль. Я поднимусь к себе.

Даниэль встал, отодвинул стул девушки, вдохнул запах ее волос, приблизившись недопустимо близко к ее спине, но Мари сделала вид, что не заметила этого, и не торопясь поднялась к себе.

Здесь она переоделась в мягкий плюшевый домашний комплект, взяла из книжного шкафа томик Вольтера на английском языке и села в мягкое кресло, укутавшись пледом. Сначала с удовольствием читала, потом ей вдруг стало грустно. Вспомнилась любимая квартира, Мартин, с которым так спокойно, чем бы ты ни занимался, работа, клуб Шона, семья Джима. С этими мыслями она заснула.

Даниэль часа через два после ужина поднялся на второй этаж особняка и подошел к комнате девушки, прислушался, но оттуда не доносилось ни единого звука.

В какой-то момент он решил, что его гостья устроила побег, и уже разозлившись и испугавшись от этой мысли одновременно, нажал на ручку двери, открыл ее и увидел Мари, спящую в кресле.

Он облегченно выдохнул, тихо ступая по полу, подошел и с наслаждением стал смотреть на нее, потом расстелил постель, аккуратно взял Мари на руки и положил на кровать, укрыв одеялом, погладил по голове, поцеловал в щеку и вышел, так как задержаться у ее кровати значило сорваться и не остановиться в своем желании быть с ней. Но еще не пришло время, Мари надо к нему привыкнуть. Это он понимал четко.

Утром, проснувшись отдохнувшей от перелетов, вчерашнего разговора с Даниэлем, Мари поняла, что в кровать ее переложил именно он.

«Надо учесть, что он имеет привычку заходить в ее комнату по ночам. Теперь понятно, почему комната не закрывается изнутри», — подумала Мари, спускаясь на первый этаж.

Там она подошла к одному из охранников и попросила показать ей спортивный зал и автопарк. Оказалось, что Даниэль уехал в один из своих офисов и приедет вечером.

Спортивный зал был оборудован профессионально. А автопарк заслуживал стать конкурентом любого крутого автосалона. Особенно Мари понравился один из мотоциклов темно-синего цвета. Она решила, что именно на нем и отправится в город.

После этой небольшой экскурсии Мари в гордом одиночестве позавтракала и пошла осматривать территорию домовладения своего похитителя.

Погода была теплой для осени, солнышко не просто светило, а даже грело. Девушка подставляла ему свое лицо, счастливо улыбалась, гуляя между клумбами и деревьями.

«Чудное место, просто райское», — думала она.

После полуторачасовой прогулки, она вернулась в комнату, достала из чемодана тренировочный костюм и отправилась в спортивный зал. Переодевшись в раздевалке, прошла в зал, где находились два охранника, якобы тренирующиеся, но больше обязанные следить, чтобы их гостья чего-нибудь не выкинула. Зал был просто «напичкан» видеокамерами.

Мари начала стандартную разминку и тренировку. Мышцы просто требовали нагрузки, да и нервные клетки вопили разгрузить их от напряжения.

Охранники между собой говорили на французском, вероятно были заранее предупреждены, что она этого языка не знает. Но она то знает!

«Смешные», — подумала Мари, но вида не подавала, продолжая лупить по огромной груше ногами и руками.

Ее тренировка длилась не мене 4 часов, что вызвало негодование охранников, которые видимо были уверены, что уже через 30 минут эта особа «сдуется». Спортзал действительно имел классные тренажеры, заниматься было одно удовольствие.

По окончании тренировки Мари с наслаждением приняла душ, переоделась и направилась в строну дома, отказалась от приглашения пообедать, сообщив, что не голодна, поднялась к себе в комнату, включила стоящий здесь проигрыватель с коллекцией пластинок, поставила пластинку джазовой исполнительницы Эллы Фицджеральд, сделала маску на лицо и легла на кровать.

«Ладно, когда я смогу выезжать в город, продумаю, как «засветиться», — решила для себя Мари.

До вечера она из комнаты больше не выходила.

Даниэля держали в курсе всех действий, совершаемых Мари. Ему сбросили видео ее тренировки и прогулки. Одну из ее фотографий, где девушка подставила лицо солнцу и в ее распущенных волосах играли его лучи, он поставил на заставку своего телефона. Его коллекция фото и видео с Мари пополнилась.

Вечером в ее комнату постучали, она открыла и на пороге увидела охранника, который пригласил ее спуститься на ужин, но девушка наигранно любезно отклонила приглашение, сообщив, что не голодна.

Через 30 минут в комнату постучал и вошел сам Даниэль Миллер: «Мари, вы не обедали, а теперь отказываетесь ужинать. Вам не нравится, как готовит мой повар?»

— Нравится. Я просто не хочу есть.

— Не упрямьтесь, пойдемте. Вы же не маленький ребенок.

— Даниэль, считайте, что я прохожу акклиматизацию.

Мужчина на нее хитро посмотрел, подошел, просто поднял ее, перекинул через плечо и вышел из комнаты, при этом, не забывая крепко держать ее за ягодицы одной рукой.

«Отпустите! Вы слишком многое себе позволяете, уберите руку с того места, где она у вас сейчас», — зло сказала ему Мари, пытаясь крутиться на его плече.

— Это ваше наказание за нежелание кушать, терпите, — при этих словах он погладил своей рукой ее ягодицы.

Около сервированного стола он поставил Мари на ноги, продолжая «пожирать» её глазами, отодвинул ей стул и пригласил сесть.

Девушка поправила растрепавшиеся волосы и села, надула пухленькие губки, зло фыркнув на Даниэля, которого это еще больше возбуждало.

За ужином Даниэль не спускал с нее глаз, Мари наоборот держалась свободно, расслабленно и безразлично по отношению к мужчине.

— Вы всегда так много тренируетесь? — с интересом начал разговор Даниэль.

— Да. А вы всегда подсматриваете за женщинами? В душе тоже камеры?

— Во-первых, я не подсматриваю, а любуюсь вами, во-вторых, я же не извращенец, Мари, в ванных и душевых камер нет, так же как и в вашей комнате.

— Надо же, как благородно, — съязвила она в ответ.

— Вы уже решили, куда и на чем поедите послезавтра?

— Просто прокачусь в сторону города. Хотела попросить синий мотоцикл из вашего гаража.

— Берите любой. Вас будут сопровождать охранники тоже на мотоциклах.

Вечером, после принятия ванны, она сидела на кровати, обняв большого мягкого зайца, который в день ее приезда уже был в комнате. От лампы с мягким светом, стоящей на прикроватной тумбочке, в помещении было уютно.

Как там Мартин? Мысли о нем заставляли волноваться, вспоминались его темные глаза, слегка волнистые густые черные, как смоль, волосы, эта обворожительная улыбка и такой нежный взгляд, перед глазами стоял момент его признания в любви и расставания в аэропорту.

Еще одна мысль тревожила девушку, это ее лунатизм, эпизод которого мог возникнуть в любой момент ее глубокого сна. Она опасалась, что может многого наговорить, и Даниэль убьет ее раньше, чем она могла бы убить его. Но контролировать себя во сне невозможно, и к тому же она очень глубоко спит — особенность с самого рождения.

Мартин всегда говорил, что с точки зрения здоровья — это супер, а вот с точки зрения безопасности — плохо, ее можно даже похитить, она и не проснется. Одна надежда на то, что Даниэль не будет каждую ночь приходить к ней в комнату.

Следующий день у нее прошел в том же режиме, что и предшествующий, только в спортзале она на английском попросила одного из «тренирующихся» охранников встать с ней в спарринг.

Он, снисходительно улыбнувшись, несколько рисуясь, согласился, но Мари сделала все, чтобы он больше так ей не улыбался. Парень реально устал и выхватил от нее несколько четких и очень болезненных ударов. В конце в его глазах, помимо явной боли, было восхищение.

От обеда Мари не отказалась, просила передать повару свои слова восхищения его талантом. Потом поднялась к себе, предупредив, что ужинать не будет.

Даниэля Миллера до глубокой ночи в доме не было.

Вечером Мари посмотрела по телевизору боевик, приняла душ, легла с книгой в постель, уложив рядом зайца. «Все-таки любовь к большим мягким игрушкам, несмотря на то, что уже не ребенок, останется, наверное, со мной до старости, если меня не грохнут раньше», — смеясь, подумала девушка. Она читала часа два, потом выключила свет и погрузилась в сон, обняв зайца.

Даниэль приехал, когда было почти три часа ночи, прошел к себе в комнату, принял ванну, налил бокал красного вина, сделал маленький глоток и включил ролик сегодняшней тренировки объекта своих вожделений, потом поднялся к комнате девушки и бесшумно вошел внутрь.

Мари спала в обнимку с зайцем. Её золотые волосы были заплетены в две косички.

Он стоял и понимал, что до сих пор продолжает завидовать Джиму, ведь он был первой любовью Мари, именно его руки касались этих волос, ему она улыбалась и обнимала его. От этих мыслей мужчина каждый раз начинал впадать в ярость.

«Если она меня не полюбит, я ее убью. Никто кроме меня не должен ее касаться», — сам себе поклялся Даниэль, а потом тихонько лег рядом с девушкой на кровать, вытащил из-под ее руки зайца, и вложил в ее руку свою ладонь, от чего Мари поерзала во сне, нахмурившись, Даниэль погладил ее рукой по щеке.

Мужчина придвинулся к девушке, прижал ее к себе и слушалее дыхание, с наслаждением вдыхая тот незабываемый с детства и юности аромат, который пленил его всегда. Его сердце в это время выполнило двойной кульбит. Такон пролежал рядом с ней часа полтора, потом тихо удалился к себе.

АВТОР

Мартин не находил себе места. Телефон девушки был выключен, на связь она не выходила, почему-то не отвечал телефон больницы, в которой Мари со вчерашнего дня должна была начать работу. Заведующий отделением Сэм тоже пребывал в неведении. Отработав сутки, Мартин приехал домой, поспал часа четыре и хорошо, что проснулся, сон был отвратительный. Он видел, что Мари в опасности, ее мучают, девушка зовет на помощь, а он не может до нее дотянуться, она с ним прощается и кричит, чтобы он себя берег.

Мужчина встал под холодный душ, чтоб смыть нервное напряжение от сна, а когда вышел, увидел на телефоне пропущенный звонок миссис Амади, от чего сердце «ёкнуло». Он сразу перезвонил. Мама Джима попросила, как у него будет время, приехать к ним домой поговорить.

Откладывать встречу не стал, оделся, сел в машину и поехал.

В доме Джима его всегда тепло встречали, мама ласково называла «сынок». Вот и сейчас миссис Амади обняла его, пригласила в дом, в котором никого кроме них двоих не было.

— Мартин, сынок, прости, что отвлекла тебя, но мне так неспокойно на сердце и только с тобой могу поговорить.

— Что случилось, миссис Амади? Вас что-то беспокоит? Все здоровы?

— Со всеми все хорошо. Я по другому поводу беспокоюсь. Я волнуюсь, что что-то происходит с Мари.

— В каком смысле?

— Перед тем как уехать в Техас, она приезжала попрощаться с нами. Все было замечательно. Но ее глаза, Мартин, в них была такая тоска, будто она прощалась навечно с нами. Я же мама, меня не обманешь. Мари мне ближе моих детей даже, я ее чувствую каждой клеточкой. После ее отъезда она мне снится почти каждую ночь. И Джим тоже, как будто он ее защитить хочет. Мартин, ты не знаешь, как у нее дела? У меня нехорошее предчувствие.

Мартин, как мог, успокаивал миссис Амади, пообещал, если что узнает, позвонит ей.

Женщина взяла его за руку: «Сынок, я знаю, что тебе нравится Мари, береги ее, пожалуйста. Джим ведь тоже знал, что ты всегда любил нашу Мари, но ты был верен дружбе и порядочный человек. Мой сын и сейчас знает, что твоя любовь не прошла».

— Полюбил ее с первого дня и буду любить до последнего вздоха. Если честно, я разговаривал с Джимом, просил у него прощения и разрешения и дальше любить Мари, быть с ней. И мне кажется, что Джим не против.

— Так надо признаться в своих чувствах этой девочке. Только тебе мы и можем доверить свою дочку, нашу Зефирку.

Женщина внимательно смотрела на Мартина, который в эту секунду сник.

— Я признался. Но она ничего не ответила, молчала и плакала.

— Она ответит на твою любовь, ей нужно время. Только ты должен это чувство через всю жизнь пронести. Она такая одна во всем мире. Эта девочка должна быть счастлива.

— Миссис Амади, я все для этого готов сделать. Спасибо, что вы заменили ей маму и папу после смерти родителей. Я благодарен, что Вы не осуждаете меня за чувства к девушке своего сына.

Женщина обняла Мартина за плечи.

— Мы с первого дня знакомства с ее семьей считались как родственники. Знаешь, душевнее людей я в жизни не встречала. Вот и от Мари всегда солнечное тепло исходит, сердечность какая-то.

У этой девочки сложная жизнь. Бабушка с дедушкой ведь еле успели ее забрать, девочку собиралась удочерить какая-то семейная пара из Норвегии. Так мистер Александр Росси поднял все свои связи, в том числе в министерстве иностранных дел, и внучку забрал. Она, кстати, похожа на своего дедушку внешне и талантлива как врач, его гены. А начитанная и музыкальная — в бабушку, у которой голос оперный был и абсолютный слух, в нее и языки легко учила. Мари сразу называла их мама и папа.

Мы с ними познакомились, когда малышке только исполнилось 5 лет. Джим, как ее увидел, подошел, взял за ручку и сказал, что будет ее беречь. Так они и шли до последнего дня вместе. Ласковее Мари ребенка было не найти. Сколько ее знаю, она много училась, развивалась во всех сферах жизни, как будто доказывая самой себе свое право жить и иметь семью, которая ее любит и никогда больше не бросит. Поступок ее биологических родителей сильно подкосил бабушку и дедушку, ведь когда они ее забрали, им было уже 57 и 59 лет. Но за годы, что они были вместе, своей девочке отдали все самое ценное в жизни — любовь, понимание, заботу и веру в нее. А малышка с первого дня, несмотря на то, что ей было всего 3 года, когда ее забрали, отвечала взаимностью, невероятной благодарностью.

У женщины на глазах появились слезы, Мартин же ничего не мог сказать из-за кома в горле. Какое-то время они сидели молча.

Мама Джима прервала молчание: «Представляешь, наш проказник Эдвун, глядя на фотографии Мари, стал называть ее «Мама».

И женщина рассмеялась.

«Так она и есть его вторая мама. Кровь теперь одна на двоих. Будем считать, что у Мари Росси есть уже ребенок — старший сын Эдвун», — смеясь, сказал мужчина.

Домой Мартин возвращался с усиливающимся чувством тревоги. Приехал поздно и лег спать, решив утром обратиться в полицию.

Как и обещал Мари офицер Норвуд Браун, через двое суток с момента ее пропажи его подчиненный начал наблюдать за Мартином, и когда последний направился в сторону полиции штата, к нему подошел ранее неизвестный мужчина, представился и пригласил для короткой беседы в офис Интерпола.

Мартин, когда услышал слово Интерпол, сразу понял, что это связано с Мари, единственное, старался гнать от себя мысль, что произошло что-то страшное.

В кабинете, куда его пригласили, находился мужчина, представившийся директором Национального центрального бюро Интерпола в США Норвудом Брауном. Он сказал, что действует по просьбе Мари Росси, которая предполагала, что именно в этот день он пойдет в полицию по поводу ее исчезновения.

— Госпожа Мари хорошо вас знает, господин Гарсиа.

— Что с ней случилось и где она?

— Всех подробностей я вам рассказать не могу. Национальные центральные бюро Интерпола нескольких стран проводят совместную операцию по задержанию преступника международного уровня. Мы не планировали вовлекать в это Мари Росси, но она сама установила и начала реализовывать свой план в отношении того же человека, которого разыскиваем мы. Им оказался тот, кто больше 10 лет назад убил Джима Паркера и несколько раз стрелял в Мари.

Мартин слушал с похолодевшим сердцем и был не в состоянии пошевелиться.

— Офицер, скажите, она хочет отомстить и убить его?

— Да. Но сначала мы должны получить интересующую информацию по этому человеку и его связям.

— Кто он?

— Этого я вам сказать не могу.

— Её могут убить? Где она сейчас?

— Мы с вами не дети, скрывать не буду. Убить могут, но мы примем меры, чтобы этого не допустить.

— Но Мари не прилетела в Техас, я правильно понял?

— Да. Её похитил убийца Джима Паркера. Но это часть плана Мари Росси. Она знала, что он так поступит. Преступник в полной уверенности, что Мари его не узнает. Он несколько лет назад сделал пластическую операцию, но, несмотря на это, она его опознала.

Мартин почти белый как стена вскочил с места: «Офицер, вы понимаете, что горите? Она сейчас похищена этим убийцей, и вы не знаете где она?»

— Успокойтесь. Она во Франции. Но на связь выйти не может, преступник был очень осторожен, ее телефон и часы с вмонтированными устройствами и программами оставил в аэропорту похищения. Но мы с госпожой Мари этот вариант предвидели. Она даст о себе знать.

— Как долго все это продлится?

— Неизвестно. Вам надо запастись терпением. Я не знаю, какие у вас отношения с госпожой Мари, но первым ее условием было обеспечение вашей безопасности как самого дорогого и единственно близкого человека. Так, что не удивляйтесь, но мы за вами «присмотрим» до конца операции…Я вижу, вы шокированы услышанным.

Скажу честно, я никогда не встречал столь умных и бесстрашных девушек. Она реалист, хладнокровна, с прекрасным аналитическим умом.

В принципе, это все, что я вам хотел и должен был сказать, господин Мартин Гарсиа. Еще Мари просила передать вам письмо, которое вы должны прочитать, когда будете уже дома, причем сидя на кухне, напротив картины. Такова ее просьба.

И офицер протянул Мартину письмо в конверте.

Практически ошарашенный всей полученной информацией Мартин приехал домой, где некоторое время не мог набраться сил, чтобы открыть письмо.

Прошло не менее часа, Мартин взял в руки письмо и сел напротив нарисованной на стене картины.

«Мой самый близкий человек на свете, Мартин, здравствуй.

Я вот подумала, а ведь мы никогда не писали писем друг дугу. Между тем в этом есть что-то таинственное, и я бы сказала даже романтичное: слова, идущие из души и сердца, находят отражение на простой бумаге и при этом могут там остаться на долгое время, приобретая со временем новый смысл.

Мартин, ты все эти годы был рядом, защищая, согревая меня своим теплом, вселяя оптимизм и веру в добро и справедливость.

Только с тобой я могла почувствовать себя ребенком, которого любят и берегут, гордятся и в которого верят.

Я воистину счастливый человек, со мной столько лет по жизни шел такой замечательный парень как ты, Мартин, который был рядом в самые страшные периоды. Я безмерно тебе благодарна за все!

Обещаю, где бы я ни была, что бы ни происходило со мной, я всегда буду тебя помнить, тебя — самого светлого и доброго, любящего и понимающего Мартина, моего Мартина.

Спасибо тебе за признание в любви, любви чистой, преданной и благородной.

Я очень тронута твоими словами и, наконец, поняла глубину и смысл твоего взгляда, который никак не могла объяснить раньше. Оказалось, что это на меня так смотрит любовь твоего родного для меня сердца.

Если вдруг мы не увидимся, Мартин, прошу меня простить, что не все могла и не могу сейчас тебе рассказать.

Поверь мне, пожалуйста, в этом мире есть вещи, от которых нужно и хочется защитить самых любимых и дорогих людей. Я не могу потерять тебя как теряла близких ранее. Поэтому, не осуждай свою сестренку, ты же знаешь, я не склонна к импульсивности и если иду на риск, то осознанный.

Я нашла убийцу Джима и выполню данное самой себе слово поставить точку в этой трагедии. Но я буду стараться оправдать твои надежды и одержать победу, чтобы встретиться с тобой еще раз и все еще в этой жизни.

Мартин, подними глаза и посмотри на картину.

Орел всегда являлся олицетворением абсолютной свободы. Закат же красив, когда веришь в рассвет. И не важно, сколько закатов и рассветов ты встретишь, важно — какими они будут. А об океане Жак-Ив Кусто сказал: «В океане нет места смерти — там всегда будет царить жизнь».

Я хочу, чтобы все твои рассветы и закаты были счастливыми, чтобы в жизни ты чувствовал свободу и легкость, ощущал дыхание и жизненную силу океана, которыми он с тобой обязательно поделится.

Будь умничкой, Мартин. Постарайся найти свое счастье.

Твоя непослушная Мари».

А внизу рисунок ангелочка, посылающего воздушный поцелуй.

Он дочитывал письмо своей любимой Мари глазами, полными слез. Так могла написать только она.

«Мари, мы с океаном будем тебя ждать столько, сколько нужно. Ты только вернись к нам. Мы со всем справимся. Я тебя люблю», — вслух, глядя на картину, сказал Мартин, и из его глас потекли слезы.

АВТОР

«Иногда ты должен отпустить того, кого любишь, просто чтобы посмотреть, любят ли тебя так, чтобы вернуться» — мудрость Паоло Коэлью

АВТОР

Часов в 7 утра Мари на мотоцикле выехала с территории домовладения Даниэля и направилась в сторону города. Её сопровождали два охранника.

Она ездила по Парижу целый день, останавливалась в тех местах, которые ей казались красивыми, в некоторых садилась и начинала рисовать в альбоме, который взяла с собой, причем так увлекалась, что не замечала, когда к ней подходили или подсаживались рядом, любуясь, как она это делает.

За весь день девушка ничего не ела, только пару раз открыла бутылку с минеральной водой. Чувствовалось, что ей нравится этот город, его архитектура.

Охранники такого ритма от девушки не ожидали. Она не зашла ни в один магазин илибутик, абсолютно не обращала внимания на присутствие сопровождающих. Вообще было очевидно, что девушка привыкла быть одна, она не нуждалась ни в чьей компании.

Мари почти уже начала выезжать из города, как увидела, что пятеро или шестеро французов как-то странно ведут себя с женщиной африканкой, пытаясь ее ударить. И тут со стороны женщины к французам стали подходить двое мужчин тоже африканцев, видимо, чтобы заступиться.

Мари подъехала ближе. Поскольку она знала французский, поняла, что в адрес женщины и мужчин высказываются оскорбления по поводу их происхождения и цвета кожи, а также угрозы. Прямо чувствовалось, что французы провоцируют конфликт и драку.

Первыми напали французы, пользуясь численным превосходством.

Неожиданно для охранников, Мари просто въехала в эту толпу, соскочила с мотоцикла, быстро сняв шлем, ринулась к конфликтующим с криками на английском прекратить драку.

На пару секунд все в недоумении остановились. Но один из французов закричал, что надо учинить расправу над африканцами и достал нож, собираясь нанести удар тому, что моложе.

И тут вся накопившаяся у Мари злость на Даниэля, этих чертовых провокаторов французов и обида за африканцев заставила нападавших пожалеть о словах и действиях.

Она красивым приемом выбила у француза из рук нож, потом с размаху врезала ему в нос, из которого потекла кровь. Затем в прыжке ударила ногой в грудь второму нападавшему, тот рухнул на землю и вставать не спешил.

В это время африканец, который постарше, дрался с третьим французом, а четвертый достал пистолет, хотел выстрелить в африканку, но Мари успела ее оттолкнуть в сторону, чем спасла, а сама, сделав кувырок, сбила резким ударом по колеям стрелявшего с ног и стала лупить по лицу до тех пор, пока тот не перестал сопротивляться.

Молодой африканец в этот момент катался по асфальту, борясь с достаточно крупным французом, который не просто был тяжелее и сильнее, но и пытался кастетом ударить парня в лицо.

Мари, продолжая ругаться на английском, подбежала, резко перехватила руку француза, которую тот уже занес над лицом африканца, ударом колена сбила его с парня, вывернула запястье руки, в которой был кастет, от чего нападавший взвыл как дикий зверь.

К концу драки подбежала целая толпа африканцев, но Мари преградила им путь к побитым французам, спросив, говорит ли кто-то из них на английском.

Из толпы вышел молодой мужчина и сказал, что он говорит. Мари попросила перевести всем присутствующим, что конфликт исчерпан, надо расходиться, а французам научиться культуре и уважению людей, независимо от их происхождения. А если сегодняшний урок они не уяснят, в следующий раз она просто их убьет.

Девушка была в гневе, она громко сказала, что не отпустит сейчас того, который оскорбил женщину, до тех пор, пока он не извинится публично, здесь и сейчас, и в руки взяла нож, которым тот угрожал африканцам.

В ответ француз, сидя на земле, начал оскорблять Мари, сказал, что не будет унижаться, африканцы не достойны этого. Девушка попросила перевести его слова, а когда услышала перевод, кинула в нападавшего нож так, что он воткнулся в ткань брюк в районе промежности, в сантиметре от «причинного места», обладатель которого завопил от страха.

Мари приказала ему заткнуться и встать для извинений. Подошла, вытащила нож. Парень встал и тихо что-то пробубнил. Мари так громко и зло на него крикнул, угрожая ножом, что ему пришлось принести извинения. Потом она сказала, чтоб французы убирались.

Когда те в спешке убежали, повисла тишина. Африканцы с нескрываемым удивлением и восхищением смотрели на девушку, которая оказалась на их фоне совсем невысокого роста, ее внешность не стыковалась с тем, что они видели во время драки.

Пока они стояли и осмысливали, Мари подошла к немолодому африканцу, который держался за левую руку, попросила «переводчика» подойти, сообщила, что она врач и стала осматривать повреждение. Оказался сильный ушиб и вывих, который она тут же вправила, улыбнулась на ойканье, которое издал мужчина. На что он сквозь боль тоже улыбнулся. Потом Мари достала из куртки эластичный бинт, зафиксировала его сустав.

На вопрос, откуда у нее с собой бинт, она, обведя лукаво своими зелеными глазами присутствующих, немного смущаясь, ответила, что часто дерется, поэтому защищает руки, так как она хирург.

Этот искренний ответ маленькой белой девушки вызвал искренний, добрый смех. Ей пожимали руку, а женщина африканка, плача, подошла ближе, но как бы опасаясь нарушить границы, остановилась, на что Мари сама сделала к ней шаг, обняла и сказала, что она должна гордиться тем, что является представительницей африканского народа, трудолюбивого, мирного и такого позитивного.

Парень, которого она спасла от удара кастетом, сказал, что теперь будет вспоминать ее как Ангела с зелеными глазами. Все дружно засмеялись. Мари похвалила своего переводчика, всем пожелала здоровья, как врач, и любви и счастья, как их сестра, села на мотоцикл и уехала.

Вот таким выдался первый день поездки по Парижу.

Охранники, следовавшие за девушкой по городу, могли предполагать все, что угодно, но не ее участие в разборках рядом с криминальным гетто на окраине города, где проживают африканцы. Им было страшно представить, что устроит им шеф.

В принципе, произошедшее, на взгляд девушки, не представляло проблемы, но было одно «но» не в пользу охранников, поскольку неизвестно откуда и кем сделанное видео с самого начала до конца этого конфликта было выложено в Интернет. Оно стало вирусным в течение первого получаса.

Мари предположила, что выложил его тот, кто должен был заснять, как французы издеваются над африканской женщиной, а получился целый боевик, где провокаторы и зачинщики конфликта, побитые и хромые, покинули поле своей предполагаемой славы.

Да уж, что-то у них пошло не по сценарию и напоминало войну 1812 года.

Уже поздно вечером, когда она в сопровождении охраны приехала в особняк Даниэля, последний рвал и метал от увиденного в Интернете, больше всего из-за того, что охранники не остановили Мари, и с ней могло случиться все, что угодно.

Девушка и двое сопровождавших ее мужчин вошли в холл, где расхаживал с нескрываемым гневом Даниэль Миллер. Он с криками на французском набросился на охранников, угрожая им пистолетом, который держал в руке. Парни стояли неподвижно, даже не моргая, готовые принять наказание.

Вообще-то господин Миллер в гневе страшен, он теряет весь контроль над собой. Его в этот момент даже не смутило присутствие Мари.

Понимая, что сейчас Даниэль реально разорвет на клочья этих двоих, она громко обратилась к нему на английском: «Прекратите, Даниэль! Я полагаю, вы сейчас на них срываете злость за то, что произошло. Но это я запретила им следовать за мной. Поскольку я ваша гостья, они не имели права меня ослушаться».

— Почему запретила? — орал он уже на Мари.

— Потому, что вы — успешный бизнесмен, и участие ваших людей, даже их нахождение где-то рядом с конфликтом на расовой почве, повлекло бы для вас негативные последствия как в сфере деловых отношений с партнерами не только Франции, но и других стран, так и в политическом вопросе взаимоотношений с местной властью. И за то, что ваши люди повели себя мудро в той ситуации, не ослушались меня, вы грозитесь их убить и повышаете голос на меня, на что у вас нет никакого права! Я в вас разочарована, Даниэль Миллер. Прекратите орать! Лучше выдайте им премию. Вы же знаете мой характер, если бы они не послушались, они уже были бы мертвы. Я пошла спать, спокойной ночи.

И она демонстративно ушла в свою комнату на втором этаже.

Охранники, которые прекрасно владели английским языком, поэтому и были приставлены к Марии, стояли ошарашенные сказанным. Она ведь их сейчас защищала, не давая шефу их убить. И то, что они видели, вызывало восторг этой девушкой, которая не похожа на врача, по навыкам больше на спецназовца с внешностью школьницы. Она совершенно хладнокровно общается с их шефом, который, это заметно, влюблен в эту строптивую особу.

Мужчина, осознав, что сейчас повел себя несдержанно с Мари и в ее присутствии сорвался на охранников, уже злился на самого себя.

Подчиненных он отправил отдыхать, сказав, что разберется с ними потом. Сам налил в бокал вина, опустился в кресло перед камином. В раздумьях он провел не менее часа, когда к нему подошел один из телохранителей и доложил о вооруженном конфликте его людей с одной из группировок.

Даниэль распорядился усилить охрану особняка и Мари, сам, вооружившись, уехал на нескольких автомобилях к месту разборок.

Мари наполнила ванну, включила на телевизоре, который висел на стене, итальянскую комедию и погрузилась в ванильную пену. Пока она принимала водные процедуры, из ванной периодически доносился ее задорный смех.

Потом не торопясь, с полотенцем на голове и в белоснежном банном халате она вышла в комнату, нанесла на лицо увлажняющий крем и легла на кровать головой на зайца.

«Так, что мы имеем на сегодняшний день, — начала про себя рассуждать она, — первое — это участие в конфликте местных и африканцев, второе — это стало достоянием общественности, что наверняка невыгодно Даниэлю, третье — через Интернет об этом узнают в Интерполе, мою локацию для них теперь определить не составит труда, а это уже выгодно мне.

Но самое главное — это получить информацию о его коррупционных связях с высшими эшелонами власти страны. Но вот как это сделать, пока не знаю. Но мне надо чаще бывать на виду в городе и его окрестностях, чтобы со мной могли связаться люди Норвуда Брауна».

От мыслей её отвлек стук в двери. Она встала с кровати, открыла дверь в комнату, на пороге стоял просто огромного роста охранник, который глядя на нее сверху вниз как на ребенка, достаточно спокойно сказал: «Мисс Мари, мы просим вас закрыть все окна и шторы, и не подходить к ним близко. Около вашей двери будут дежурить охранники. Не волнуйтесь».

— Я так понимаю, что разборки между людьми Даниэля Миллера и его конкурентами заставили принять такие меры. Насколько это серьезно?

— Не имею права отвечать на такие вопросы.

— Хорошо. Тогда выдайте мне оружие, вы же не будете ночевать со мной в комнате? Как обеспечите мою безопасность?

«Вам запрещено выдавать оружие, извините», — и он ушел.

Через пять минут снова раздался стук в двери и в комнату заглянул один из тех охранников, которые были с ней сегодня, в его руках было блюдо с легкими закусками и термокружка.

«Мисс Мари, вы целый день ничего не ели. Повар просил вам передать», — он протянул ей блюдо.

«Я и забыла про еду, усмехнулась она, глядя на парня, — спасибо».

«Это вам спасибо за сегодня», — ответил он, не отрывая своих глаз от Мари, у которой на фоне белого халата и полотенца глаза казались сказочно зеленого цвета, какого-то неестественного просто.

Она ему подмигнула, он ушел, закрыв за собой дверь.

Мари не спеша высушила волосы, заплела две косички, оделась так, чтобы можно было быстро покинуть помещение, перекусила и расположилась в кресле, которое отодвинула из зоны окна и двери, на случай, если начнется перестрелка.

В особняке было тихо, ничего не происходило, и Мари, придвинув к креслу пуфик, вытянула ноги и уснула, обняв плюшевого зайца, который был по длине с ее рост.

Когда на часах было 4 утра, девушка проснулась от того, что ее кто-то осторожно хлопал по руке, пытаясь разбудить. Мари открыла глаза и увидела сидящего на корточках около нее того самого огромного охранника.

— Мисс Мари, извините, но вам надо проехать с нами в одно место.

— Кто-то ранен?

— Да. Нужна ваша помощь.

— Тогда поехали.

— Я вас подожду за дверью.

Она встала с кресла, отложила игрушку на кровать, забежала в ванную комнату и уже через 10 минут они с охранником спустились в гараж, где сели вместе еще с тремя в бронированный джип, во вторую машину сели четверо.

Они ехали по пригороду, в машине с ней были те двое, которые сопровождали по городу. Между собой они говори по-французски. Ничего интересного не было сказано, обсуждались детали конфликта.

Мари внимательно смотрела в окна автомобиля, несколько раз обернулась назад, чем вызвала вопросы у сидящих с ней в салоне.

— Вас что-то беспокоит, мисс?

«Если ранен Даниэль Миллер или кто-то значимый для него, нам попытаются помешать доехать до него. Вас должна смущать абсолютная тишина на дороге. Думаю, надо готовиться к тому, что нас сейчас остановят взрывом и перестрелкой. Лучше вам дать мне оружие», — спокойно сказала Мари.

И только один из охранников сказал: «Не волнуйтесь, мисс», как раздался взрыв недалеко от машины, ехавшей сейчас впереди них, которая резко затормозила, а следом за ней и машина с девушкой.

«Оружие, быстро! — зло крикнула на них Мари, — и, получив пистолет, вместе с другими покинула автомобиль.

Охранники из первой машины уже начали перестрелку с нападавшими. Мари и сопровождающие ее заняли позиции, и когда в них начали стрелять, открыли ответный огонь.

Парни пытались собой закрывать девушку, но она быстро пресекла их действия, которые только усугубляли ситуацию, создавая некоторое скопление людей в одном месте. Девушка активно отстреливалась, как минимум двоих уже тяжело ранила.

Потом на них практически со спины решили напасть человек семь, не меньше, у которых были пистолеты и ножи. И вот уже здесь начался рукопашный бой, конечно же, без каких-либо правил.

Мари, завладев двумя большими ножами, одновременно и правой и левой рукой отбивалась от противника, который такого явно не ожидал от какой-то девчонки. Она нанесла ему несколько ножевых ранений, но таких, чтобы не дергался больше, но и не умер.

Потом, видя, что со спины один из нападавших хотел выстрелить в охранника, бросив нож, проткнула ему руку, и тот выронил пистолет (любимый ее прием). Мари, усмехнувшись, подмигнула спасенному охраннику и продолжила драться с напавшим сейчас на нее мужиком. Остальных охранки вырубили, но и двое из ее сопровождения получили ранения.

Загрузившись в свои автомобили, Мари и ее «свита» продолжили путь. По рации они с кем-то переговаривались.

Здесь же, в салоне автомобиля, она осмотрела раненых. У одного было пулевое ранение в плечо. Нужно оперировать, но ранение не тяжелое. Она сделала из подручных вещей плотную тугую повязку. У второго — ножевое ранение в ногу.

Их автомобили остановились около трехэтажного здания — частной клиники, куда быстро проследовала она и большой охранник и куда доставили раненых.

Когда она появилась в помещении клиники, к ней подошел врач, представился и сказал, что Даниэль Миллер ранен и настаивает на том, чтобы она делала операцию. Врач, хорошо говоривший по-английски, сказал, что вся бригада в операционной говорит на этом языке. Даниэль никого не подпускает к себе, хотя состояние у него тяжелое.

Мари в знак согласия кивнула и спросила, кто будет оказывать помощь остальным людям из ее сопровождения. Врач ответил, что еще двое хирургов на месте, они ими займутся.

После этого они прошли в ординаторскую, где Мари изучила все результаты осмотра и анализы Даниэля, потом врач проводил в помещение, где она должна была подготовиться к проведению операции.

До того, как Даниэля должны были вести в операционную и давать наркоз, он попросил Мари прийти к нему.

И вот она стоит напротив убийцы своего парня, напротив того, кто дважды выстрели в нее, целясь в сердце. И сейчас ее задача спасти его жизнь. Вот уж действительно превратности судьбы.

Она долгим, пронизывающим взглядом смотрела в его такие запоминающиеся глаза, не говоря ни слова.

Потом обратилась к медперсоналу: «Готовьте пациента. Будем приступать».

Мари стояла у операционного стола сосредоточенная, спокойная, каждое ее движение было четким. Даже когда стало резко падать давление и снижаться пульс у пациента, она была хладнокровна, сказала, что как только восстановит кровообращение, все наладится.

Она пару раз успокоила ассистента и медсестру, которые в какой-то момент начали нервничать, при этом улыбнувшись под маской и подмигнув им. Это было так непривычно и душевно. Её профессионализм и какие-то не по возрасту мудрость, спокойствие во время работы вызывали у всей бригады в операционной уважение и вселяли уверенность.

Из его тела она извлекла 2 пули. Операция длилась чуть больше 5 часов. Мари вышла из операционной, где в коридоре ее ждало человек 10 из окружения Даниэля, рассказала, как все прошло, сколько пуль извлечено и что их шеф должен находиться в реанимации, следующие сутки самые коварные при таких ранениях.

«Мисс Мари, вы сможете быть с ним эти сутки?» — задал вопрос видимо старший из охранников.

— Если нужно и главный врач больницы не будет возражать, то могу.

«Я не буду возражать, коллега. Сочту за честь поработать с самым молодым хирургом за мою практику», — раздался голос главврача, который их и встречал.

— Доктор, — обратилась к нему Мари, — а как остальные, на них посмотреть можно? — и она мило улыбнулась.

— Пойдемте. С ним и все хорошо.

Мари и главврач зашли в одну из палат, охраняемую людьми Даниэля, где лежали пациенты, подключенные к капельницам.

Девушка обвела их усмехающимся взглядом: «Что, парни, решили омолодиться, как я погляжу?»

Они слабо в ответ улыбнулись. Главврач деликатно оставил их наедине.

— Как босс? — спросил один из них.

— 2 пули поймал. Сейчас в реанимации.

— А вы с его врачом не разговаривали? Опасность есть?

«Я не разговариваю сама с собой», — и Мари засмеялась.

На удивленные взгляды мужчин она сказала: «Я его оперировала. Должен выжить, эти сутки решающие, буду с ним. А вы выздоравливайте».

После этих слов девушка вышла из палаты.

Она по приглашению главврача пила с ним кофе с горячими бутербродами с ветчиной и сыром в кафетерии больницы, они непринужденно беседовали, и врач задал ей вопрос: «Скажите, Мари, вы имеете какое-либо отношение к известному хирургу — травматологу Александру Росси, который работал в США?»

— Самое прямое. Я его дочь, — с радостью и нежностью о родителях ответила Мари.

— Боже! Вы так с ним похожи, просто не передать. Я так счастлив, что с вами познакомился.

— Взаимно.

— Мари, а вы надолго во Франции?

— Пока не знаю, но задерживаться здесь не хочу.

— Может мое предложение покажется слишком дерзким, мне было бы приятно поработать с вами в моей больнице. На то время, что вы в этой стране, я с удовольствием заключу с вами договор, и вы сможете заниматься любимым делом. А я поработаю с потомственным хирургом и дочерью уважаемого мной коллеги. Знаю, знаю, звучит крайне эгоистично, но подумайте, пожалуйста.

— Спасибо за приглашение. Я подумаю.

Вот уже сутки, как Мари дежурит около Даниэля Миллера — своего врага, которому во что бы то ни стало нельзя дать умереть сейчас. И она не дала ему этого сделать.

Он пришел в сознание и первое, что увидел, как Мари регулирует его капельницу.

«Вот вы и вернулись, Даниэль. Поздравляю», — сказала она, поворачивая свое лицо к мужчине.

Он хотел что-то сказать, но Мари дала ему понять, что стоит помолчать, и продолжила: «Из ваших людей двое были ранены, но их врачи этой больницы подлатали. Так, что не волнуйтесь. Они в соседней палате. А теперь отдыхайте».

После этого она вышла и сказала охране, что их босс пришел в себя, но пока лучше дать ему отдохнуть.

Через три часа она вышла на ступеньки больницы, вдохнула воздух и закрыла глаза.

«Устали, доктор?» — послышался незнакомый мужской голос.

Она обернулась и увидела рядом врача анестезиолога, с которым оперировала Даниэля.

— Меня зовут Александр Гальяно, — и он протянул ей руку.

Она ответила на рукопожатие: «Мари Росси»

— Мне понравилось с вами работать в одной бригаде, Мари. Вы же не из Франции, как я понимаю?

— Из Америки. Здесь временно. А вы неплохо говорите по-английски.

— Стажировался в США.

— А я вот совсем не знаю французского.

— Мари, можно вопрос? Как давно вы оперируете? Вы очень молоды для хирурга.

— В 15 лет уже ассистировала.

Мужчина удивленно поднял брови вверх и уставился на нее.

Девушка решила сменить вектор диалога и спросила: «Сколько операций в сутки проводит ваша больница?»

— С учетом того, что она частная, 3–4.

— И большинство такого плана, как сегодня? — усмехнулась она.

— Угадали. Хотя иногда бывают и рядовые.

Их разговор прервал главврач: «Доктор Мари, вас настоятельно просит подойти Даниэль Миллер».

— Извините, я пойду, — сказала Мари своему новому знакомому.

Он только кивнул и изучающее посмотрел на девушку.

Даниэль полностью пришел в сознание, к приходу Мари успел пообщаться с начальником своей службы безопасности и знал детали произошедшего по пути к нему в больницу.

«Она поразительная девушка, моя Зефирка великолепна во всем. Хорошо, что она не знает правды обо мне, иначе убила бы на операционном столе. Она должна быть моей. Я подарю ей весь этот мир», — про себя думал Даниэль. И в этот момент вошла Мари.

— Вы просили зайти к вам? Что-то беспокоит?

Сказав это, она посмотрела на показатели на мониторе, проверила капельницу. Попросила медсестру, которая заглянула в палату, взять анализы у пациента.

Все это время Даниэль не спускал с нее влюбленных глаз. Мари при этом сохраняла спокойствие и явно была в нем не заинтересована.

— Мари, спасибо, что спасли меня и помогли моим людям.

— Не стоит. Спасать людей мой долг.

— Поезжайте с моей охраной домой и отдохните.

— Хорошо, только дождусь результатов ваших анализов. Завтра буду у вас.

В особняк Даниэля Миллера она приехала в сопровождении троих охранников и сразу пошла в свою комнату, где разделась, забросила в стиральную машинку белье и встала под теплый, расслабляющий душ, чтоб смыть с себя все то, что произошло.

«Вода действительно творит чудеса», — подумала девушка, выходя из ванной с распущенными, мокрыми волосами, которые тут же стали завиваться в локоны. Она их начала сушить полотенцем, стоя перед окном, глядя вдаль. Ей вспомнилось, как Мартин сушил ей волосы, и она непроизвольно улыбнулась.

«А я за ним скучаю», — сказала Мари.

В это время в дверь постучали, и голос снаружи передал приглашение повара на ужин. Мари поблагодарила и сказала, что спустится. Она почти досушила волосы феном, оставив их досыхать распущенными, переоделась в джинсы, майку и рубашку и спустилась на первый этаж, где в столовой был сервирован стол только для нее одной. Стоящего охранника она спросила, где ужинают остальные обитатели дома. На что ей ответили, что на кухне. Тогда Мари взяла свои приборы и сказала: «Ведите меня в их компанию».

Мужчина опешил, но спорить с этой особой не стал, провел ее на просторную кухню, в которой было очень уютно и вкусно пахло. Здесь готовились ужинать человек 8 охранников, был повар и видимо его помощник.

«Всем добрый вечер, примите меня в свою компанию?» — с улыбкой спросила она, при этом выглядя очень забавно, держа в руках тарелку и приборы.

— Конечно, мисс Мари, одновременно сказали несколько парней.

Девушка посмотрела на мужчину в фартуке: «Скажите, вы повар?»

Мужчина вытер руки о полотенце и ответил на английском: «Я».

Мари пожала ему руку: «Вы потрясающе готовите! Спасибо».

Мужчина как-то растерялся: «Благодарю за похвалу, мисс. Но господину Даниэлю не понравится, что вы едите вместе с нами. Вы здесь почетная гостья».

«Знали бы вы правду, не гостья, а заложница», — в душе произнесла девушка.

— Но это проблемы господина Даниэля, а не наши с вами. Мне нравится ваша компания, а мнение других не интересно. К тому же он знает мой характер. Мне не перечат.

И она рассмеялась так искренне, что ее смех подхватили остальные.

Сначала среди присутствующих чувствовалась некоторая неловкость от того, что среди них девушка, да еще гостья самого босса. Но Мари искусно разрядила ситуацию, и ужин продолжался уже в непринужденной атмосфере.

Девушка даже попыталась «повоевать» с одним из охранников за булочку с маком, получилось очень забавно: они на вилках, как на рапирах отвоевывали свое право на вкуснятину, при этом Мари маленькая, с распущенными волосами, то убегала, то нападала на парня, который гораздо выше ее ростом, до тех пор, пока повар, сделав наигранно грозный вид, подбоченившись, не сказал: «Прекратить бой! Замрите!»

Мари и парень замерли, остальные просто давились от смеха.

«Победила гостья!» — таково было решение этого судьи. Он протянул ей булочку, а Мари театрально произнесла: «Нет, мой господин, победила дружба», — и при этом разломила булочку напополам и протянула своему «противнику».

Этот ужин напоминал театральную постановку. Весело и все втянуты в представление.

Пока пили чай, один из парней спросил: «Мари, где вы научились так драться и владеть ножами?»

— Метать ножи и драться на них, если честно, моя слабость с 16 лет. А потом, я же хирург, поэтому острые предметы — моя тема. Она загадочно улыбнулась, приподняв одну бровь.

— А драться?

— Это тренировки в течение многих лет. Девушка же должна уметь за себя постоять.

Все как-то замолчали.

— А ваши подружки такие же, как вы? Я бы познакомился с одной, — мечтал вслух самый молодой из охранников.

— У меня никогда не было подружек, как-то по жизни общаюсь только с парнями. И выросла среди них. Понятие женской дружбы в моем лексиконе отсутствует.

— Все хотел спросить вас, Мари, — начал тот охранник, который на мотоцикле сопровождал девушку по городу, — почему вы заступились за африканцев в том конфликте. Не боитесь осуждения и критики?

— А для меня нет отличий в людях по их расовой принадлежности. Если бы на их месте оказались другие, я бы все равно защитила тех, в отношении которых несправедливо поступают. Мне безразлично, что будут обо мне говорить, писать, думать.

— Вы необычная. Я таких раньше не встречал, — сказал парень.

«Вот и радуйтесь. С такими как я опасно рядом, — и она очень мило улыбнулась, встала из-за стола, — спасибо всем за компанию». Потом подошла к повару и обратилась к нему: «Благодарю вас за вкуснятину», — и ушла в направлении своей комнаты.

Для присутствовавших на ужине компания Мари стала чем-то невероятно добрым, душевным и семейным, чего им всем не хватает в жизни.

«Она как солнышко: может приласкать, обогреть, а может и оставить ожоги, даже испепелить. Теперь понятно, почему босса к ней так тянет», — подумал про себя один из тех, кто был с Мари в городе.

Даниэль Миллер хорошо шел на поправку, Мари контролировала и корректировала по мере необходимости схему его лечения, прекрасно сработалась с командой врачей и медсестер этой больницы.

Главврач продолжал лоббировать свой интерес в получении хотя бы на время в свою больницу такого чудного доктора. Он даже с этим вопросом обратился к господину Даниэлю Миллеру, но тот сказал, что решение будет за мисс Мари Росси.

И вот в один из дней, когда Даниэль уже мог самостоятельно вставать, к нему осмотреть рану пришла Мари, сняла с него повязку, убедилась, что все в порядке, сделала перевязку и собралась уходить, как ее за руку взял ее пациент: «Мари, вы так со мной холодны. В чем причина?»

— А сами как думаете, Даниэль? Есть разумные варианты?

— Вы злитесь.

— Конечно. Я была вами похищена, и неизвестно сколько времени буду находиться с вами. Я хочу вернуться в Лос-Анджелес.

— Я не могу вас отпустить.

— Почему?

— Я вас люблю и не отпущу. Я хочу представить вас своему обществу.

— А мое желание кого-то интересует, мне разве нужно ваше общество? Учтите, Даниэль, я не пляшу под чужую дудку и бываю очень злой девочкой.

— Когда вы такая, я хочу вас еще больше.

— Хотеть не вредно.

Даниэль зло посмотрел на Мари, она его взгляд хорошо считала и смотрела на него в упор серыми глазами, полными ненависти.

— Я пойду, дежурный врач сможет без меня проследить за вашим выздоровлением, — сказала Мари и вышла из палаты.

Даниэль дал распоряжение своей службе безопасности пристально следить за девушкой, чтоб не сбежала.

АВТОР

ИНТЕРПОЛ

Норвуд Браун, как только информационный отдел и отдел по борьбе с киберпреступностью предоставили видео, на котором Мари Росси в самом опасном районе Парижа заступилась за африканцев и участвовала в драке с местными французами, он, несмотря на то, что офицер Интерпола, стал восхвалять небеса, что девушка оказалась такой умной и смогла легально обозначить свое местонахождение.

Видео в течение часа стало не просто вирусным, оно породило активное обсуждение ситуации в обществе и в политических кругах. Все пытались выяснить имя этой девушки, гадали, кто эта непобедимая красавица и что ее связывает с жителями криминального гетто на окраине Парижа.

Поскольку официальная версия была такова, что Мари Росси по обмену в Техасе, то Интерпол сразу сделал информационный вброс о том, что она с врачами была приглашена на несколько дней в Париж, где и произошел конфликт.

Некоторых это успокоило, но не всех.

ДЖАМИР И ЛЮТЫЙ

Они каждый на своем планшете смотрели видео с Мари Росси, потом читали его обсуждение в сети.

— Джамир, как думаешь, как она оказалась в этом криминальном районе? Туда в Париже даже полиция и спасатели боятся ездить. Что за шальная девчонка. Ты мог влюбиться в кого-то попроще?

— Теперь мы знаем, что она в Париже. Главное, здорова и цела. Думаю, что она по стечению обстоятельств оказалась там, а пройти мимо, когда кого-то обижают, не может. Лучше ее нет, и хоть я отвергнут, любить ее мне никто не запретит. Я ответил на все твои вопросы?

Лютый сам был поражен тому, как Джамир — достаточно жестокий и суровый мужчина мог при разговорах о Мари и при виде ее становиться человеком с чувствами и эмоциями.

После ее похищения Джамир был сам не свой. По рабочим вопросам проявлял жесткость, бывал крайне не сдержан. Он не мог смириться с тем, что она в опасности, а он не имеет права помочь и вмешаться.

— На что она пойдет еще? Лютый, мне страшно, она непредсказуема, она со смертью на «ты». Она же девушка, и какой сильной не была бы, нуждается в защите, а убить ее этот маньяк попытается.

ДЖОКЕР

Джокер сидел перед монитором, а его племянник Джакс в кресле с телефоном. Видео с Мари смотрели в полной тишине, его посмотрел, наверное, весь мир.

Джокер подошел к окну и молча стоял минут десять. Джакс не хотел его отрывать от раздумий, поэтому не издавал ни звука.

«Я не перестану восхищаться этой святой девушкой. Ангел, просто Ангел. Сколько живу, никогда такой смелой, готовой к самопожертвованию ради близких и любимых, ради справедливости и защиты слабых и обиженных, не встречал. И все это в маленькой девочке, которую сейчас некому защитить. Она ведь там совсем одна с необходимостью разрешить проблему длиною в 10 лет», — произнес Джокер через некоторое время.

Видно было, что он нервничал. Его нутро протестовало, он не мог помочь. Умом понимал, что это ее бой, но душа разрывалась.

— Джакс, поехали на могилу Джима.

Джокер положил на могильную плиту цветы, какие обычно Джиму привозит Мари.

— Ну, здравствуй, Джим. Мы с тобой лично не знакомы, но я хорошо знаю твою Мари, маленькую, но отважную Зефирку.

Все эти годы я невольно становился свидетелем того, как она к тебе приезжает, как любит, относится к твоим близким, что для них делает.

Джим, она нашла твоего убийцу. Ей сейчас очень тяжело, она там одна. А я помочь не могу, прости за это. Ты сверху приглядывай за ней, чтоб жива осталась. А когда вернется, я обеспечу ее безопасность и ее семьи, если она когда-нибудь ею обзаведется. Даю слово, она нам тут как родная.

МАРТИН

Кто-кто, а Мартин, естественно, не поверил в легенду о путешествии Мари в Париж. Он в полной мере осознавал, что похититель привез Мари во Францию.

Мартин уже передумал десятки сценариев развития событий, большая часть из которых была негативной. После ее отъезда мир перестал существовать. Все проходило по отработанной ранее схеме, как у запрограммированного механизма.

Он периодически бывал на берегу Тихого океана, но ему эти поездки давались тяжело. Океан и Мари были единым целом в его представлении, а сейчас самой важной части рядом нет.

Моментами одолевала жуткая тоска. Он так любит эту девушку, что если с ней что-то случится, он просто растворится в воздухе, распадется на атомы.

Вот и сейчас, он стоит на берегу, смотрит на закат и вспомнил, как Мари ему говорила в такие минуты: «Снова закат. Попрощайся, Мартин, с этим днем. Ты больше никогда его не увидишь».

Мужчина реши сходить в квартиру Мари. Уже у самого дома его сердце стало колотиться. Он открыл своим ключом дверь. Воздух, казалось, берег аромат девушки. Все было таким родным и уютным.

Мартин надел свои тапочки, снял куртку и прошелся по комнатам, зашел в спальню девушки, подошел к ее любимому плюшевому медведю: «Что, брат, сидишь и ждешь? Я тоже ее жду», — и тут увидел в лапах мягкой игрушки листок бумаги, взял его, развернул и прочитал: «Мартин, привет. Я знаю, что ты зашел в мою комнату. Поговорил с медведем? Откуда узнала? Сама с ним иногда болтаю. Только он не отвечает». И рисунок — смешная карикатура Мартина, а внизу написано: «А теперь иди на кухню».

Мужчина, держа в руках записку, зашел на кухню, включил свет. На холодильнике был приклеен листочек с рисунком: лес, снег, тарелка с пельменями, и стрелка с надписью «открой морозилку».

Он послушно открыл и увидел большой пакет пельменей, слепленных девушкой вручную, и на листочке написано: «Чтобы все съел до моего возвращения».

Было во всем этом квесте, придуманном Мари, что-то трогательное, от чего в горле стоял ком. Мартин взял пельмени, собираясь выйти из кухни, но увидел на дверях еще один стикер с надписью: «вернись к холодильнику» и рисунок банки с клубничным джемом и чайной ложкой.

Он открыл холодильник, и взгляд упал на пол литровую банку клубничного джема, на крышке было написано рукой Мари: «Сварила для тебя сама».

Сейчас уже в своей квартире, на кухне, Мартин сидел лицом к картине и с удовольствием ел со сметаной слепленные его любимой девушкой пельмени. Мари очень любит русскую кухню, пельмени они с Джимом полюбили сразу, девушка их быстро лепит, и такие вкусные получаются, что оторваться сложно.

Если бы не категоричный запрет офицера Интерпола, Мартин был бы уже в Париже. Но он должен дождаться возвращения Мари здесь. И он дождется.

АВТОР

Даниэля выписали через полторы недели после операции для восстановления дома. К этому моменту Мари заключила договор с этой частной больницей и сегодня выходит на дежурство. Главврач не мог нарадоваться, что она согласилась. Мари реально соскучилась за работой, и ей не хотелось находиться в одном доме 24/7 с Миллером.

Утром она села на мотоцикл, который стал ее основным средством передвижения, надела шлем и выехала с территории особняка, отказавшись завтракать, что очень не нравилось Даниэлю и волновало повара, сетовавшего на то, что их гостья голодная. Мари всегда сопровождали два мотоциклиста, с которыми она, по умолчанию, на свободной части трассы устраивала гонки.

Ей так не хватало клуба дядюшки Мэйсона, скорости и ветра! Вот и сейчас она мчалась по дороге, ощущая приятное напряжение мышц всего тела, резко входя в повороты и пару раз поднимая переднее колесо байка вверх, проезжая только на заднем.

После такого активного утра в дороге, Мари с хорошим настроением припарковала мотоцикл, сняла шлем, помахала сопровождавшим ее парням, те в ответ подняли вверх большие пальцы на руках, и вошла в больницу с рюкзаком за спиной. Со всеми поздоровавшись, прошла в кабинет главврача.

Так начался ее рабочий день в Парижской частной клинике в должности хирурга. Поскольку ее практически все знали, она ведь неделю вела Даниэля, то в представлении не нуждалась. Сегодня вместе с ней дежурил анестезиолог Александр Гальяно.

Поскольку клиника частная, клиенты все непростые, бумажной волокитой врачей не загружают, и они реально могут отдохнуть. К такому ритму привыкать Мари не хотела, поэтому помогала медсестрам, что вызывало удивление. Но девушка была настолько дружелюбна и мила, что от ее помощи не отказывались, а принимали с радостью.

Сегодня в клинике была запланирована операция по удалению желчного пузыря у некой гражданки Беатрис, 55 лет, которая поступила три дня назад.

С этой очень импульсивной, излишне энергичной женщиной персоналу было трудно, но поскольку она была супругой Министра экономики и финансов, все не показывали вида, что она утомляет и откровенно мешает работать, ей улыбались, делали комплименты, в общем, подхалимничали, как могли, все, кроме Мари Росси, которая якобы не знала французского языка.

Беатрис, как назло, просто тянуло пообщаться с новым доктором, но она, к великой радости Мари, которая не любит общения с женщинами, да еще с таким жутким характером, не знала английского языка.

Девушка видимо ей очень понравилась своей противоположностью: спокойная, уверенная в себе, ни на кого не обращающая внимание, немногословная, серьезная и красивая. И Биатрис, зная, что ее оперирующим хирургом будет какой-то другой врач, устроила скандал главврачу больницы, требуя, чтобы операцию провела Мари Росси.

Главврач отказывался это делать до тех пор, пока в клинику не приехал супруг этой истерички. Им оказался мужчина лет 60, интеллигентный, воспитанный, с внимательным взглядом и крайне снисходительный к тому, что творила его супруга. Одним словом, любящий муж.

В кабинете главврача сидели министр и его супруга, которая убеждала всех, что только доктору из Америки сможет доверить свой желчный, полный камней, и просила пригласить этого доктора сейчас в кабинет.

Когда Мари вошла в кабинет главврача, поздоровавшись по-английски, у министра, который внимательно смотрел на девушку, возникли сомнения относительного того, что она действительно врач, уж больно молода и больше похожа на школьницу с косой русых волос.

Им представили друг друга. Мари открытым взглядом посмотрела на присутствующих, мило улыбнулась. Главный врач выступал в роли переводчика. Девушке пояснили суть вопроса, она поблагодарила за доверие, но высказала свои опасения, что доктор, который по плану должен оперировать госпожу Биатрис, может расценить это как некоторое недоверие ему и клинике в целом. На что министр сказал, что они принесут свои извинения этому врачу, и просят провести операцию Мари.

На это девушка ответила, что если главврач примет такое решение, она его выполнит, так как начальник здесь он, а не она и гости клиники.

Её слова вызвали искренний смех министра, он ее намек понял хорошо.

Поскольку проведение операции поручили Мари, то она пошла знакомиться с анализами и результатами исследования новоиспеченной пациентки.

Изучив всю документацию по Биатрис, девушка пришла в кабинет главврача и спросила, почему решили удалять желчный этой пациентке, а не попытаться вычистить его от камней и спасти орган. На что последовал ответ, что это самый крайний вариант, на который согласна пациентка, но если можно этого избежать, то будет замечательно. Этот вопрос он оставил на усмотрение Мари как хирурга.

Операция по освобождению мадам Биатрис от накопившегося стройматериала в желчном заняла несколько часов. Мари про себя шутила: «Можно подумать, что она жена министра строительства или недр, столько камней, хоть клумбу ими оформляй».

С анестезиологом Александром работать было легко, он врач на своем месте. Медсестры хирургического отделения — высшей квалификации. Команда рабочая, понимающая друг друга по взглядам и жестам, независимо от языка, на котором говорят.

Супруг пациентки и видимо их сын (парень лет 28–30) ожидали результатов операции.

Мари вышла, сказала, что все в порядке, госпожа Биатрис пробудет в реанимации сутки, и что орган они сохранили, удалив все камни. На что министр пожал руку, поблагодарил ее за все. Сын выступил в роли переводчика. И только потом министр понял, что не представил парня.

— Это наш сын Луи, познакомьтесь доктор.

— Очень приятно, Мари Росси.

Через час Мари сидела в кафе больницы, ела омлет и пила апельсиновый фрэш. К ней подсел Александр Гальяно. Какое-то время они сидели молча.

— Мари, вы всегда такая задумчивая? Вас что-то беспокоит?

— Все в порядке.

И снова повисла пауза.

— У вас есть планы на вечер после работы? Хочу пригласить вас пройтись по городу, вечерняя Франция прекрасна.

«Мой вечер уже расписан, так что, Александр, найдите себе другую спутницу», — ответила холодно Мари.

— Доктор, а вы со всеми такая неприступная или только со мной? Я вот не скрываю, что вы мне сразу понравились.

— А вы всегда так откровенны с малознакомыми или только со мной? — вопросом на вопрос ответила девушка.

Они посмеялись над несуразностью диалога. Допив фрэш, девушка ушла к себе в отделение, а Александр задумался над тем, как найти точки соприкосновения с этой новенькой и почему она такая несговорчивая.

Выйдя с работы, Мари села на мотоцикл и в сопровождении приставленных к ней охранников направилась в несколько спортивных бойцовских клубов, о которых ранее получила информацию еще в Лос-Анджелесе в Интерполе. Если точнее, то ее интересовал конкретный клуб, остальные были для отвода глаз, как говорится.

Охранники везде следовали за ней, и в клубы в том числе. Когда она посмотрела все 4 клуба, пройдясь по залам, осмотрев инвентарь и заглянув в душевые, она остановилась на втором, куда снова вернулась. Причем везде задавала вопрос, посещают ли их клуб девушки. Вопрос всем, включая охрану, казался странным. Но ни в один клуб из-за их специфики девушки не ходили. Мари это устроило.

И уже на следующий день она забронировала три часа тренировки. Что касается тренера, то она сказала, что с ним определится позже.

Придя в дом Даниэля почти в 22.00, она застала его сидящим у камина с какими-то бумагами в руках. Поздоровавшись и отказавшись от ужина, девушка поднялась к себе в комнату.

Даниэля ужасно раздражало, что Мари держится отстраненно. Через час по его просьбе они сидели перед камином.

Девушка была в домашнем брючном костюме, Даниэль в спортивном. Мари смотрела на огонь, мужчина смотрел на нее.

— Как вам работается на новом месте?

— Хорошо.

— Я слышал, вы впечатлили министра.

Мари ничего не сказала, даже не повернула голову в его сторону.

— Как вам коллектив? Никто еще не понравился?

— Я там работаю, а не мужа ищу, не ревнуйте, Даниэль.

После этой фразы его глаза блеснули как у хищника.

— Служба безопасности доложила, что вы выбрали клуб для тренировок. Вам не нравитсятренироваться в моем зале?

— Не нравится. Зал оборудован отлично, но ваши люди меня жалеют на тренировках, как женщину и как вашу гостью. Меня это не устраивает. Кстати, охранники везде теперь будут со мной? Даже в магазинах женского белья? — она сурово глянула на Даниэля.

— Везде, кроме примерочных магазинов и бутиков женского белья.

— К чему все это шоу? Боитесь, что сбегу?

— Боюсь, — и он пристально посмотрел на нее, — я слишком долго жил без вас, моя милая Мари…

Она же, глядя на огонь в камине, сказала: «Говорят, что все, что хочешь удержать, должно быть песком. Только разжав ладонь, можно удержать песок в руке. Если же сжать ладонь, то песок ускользнет от нас сквозь пальцы».

— Через девять дней состоится деловая встреча представителей власти и деловых кругов Франции. Я прошу вас стать моей спутницей на этом мероприятии.

— Хорошо, — чуть помедлив, ответила Мари, — что с дресс-кодом мероприятия?

— Вечерние платья и костюмы. Вас отвезут по бутикам и домам моделей Парижа, где вы сможете выбрать все, что захотите. Я бы почел за честь вас сопровождать.

— Если даже я буду против, вы же все равно будете со мной, не так ли?

— Вы меня правильно поняли, Мари. А сейчас сделайте мне, пожалуйста, перевязку, завтра у меня не будет времени заехать в больницу.

Они прошли в просторную ванную комнату на первом этаже, где из шкафа Даниэль достал объемную коробку с медицинскими препаратами, бинтами и т. п.

Мари помыла руки, надела стерильные перчатки, сняла повязку и начала осмотр раны, прощупала ее и стала обрабатывать. Наложив на рану стерильную повязку, зафиксировала ее на теле и предложила мужчине одеться. Сама же отвернулась, чтобы вымыть руки.

Даниэль подошел к ней со спины, обнял и как всегда глубоко, с закрытыми глазами вдохнул её запах.

— Вы так вкусно пахните, Мари.

Она попыталась вывернуться, но мужчина еще крепче сжал ее в своих объятиях. Они смотрели друг другу в глаза в отражении зеркала. Он был похож на огромную хищную птицу, а она на маленького птенца в его руках.

Потом он наклонил свою голову и поцеловал ее в шею, от чего Мари дернулась в его руках. Мужчина силой развернул Мари к себе лицом, пристально глядя ей в глаза, наклонился для поцелуя, но она отвернула голову. Но Даниэль был слишком возбужден, чтобы остаться без поцелуя. Он взял девушку за подбородок одной рукой, а второй сильно прижал к себе и страстно, с жадностью начал целовать. Мари сжимала губы, пыталась отвернуть голову сильнее, но атака мужчины только усиливалась, он смаковал ее губы, как будто наслаждался целебным нектаром, захватывал ее дыхание, ей не хватало воздуха.

Когда он прекратил свой поцелуй, от которого в его висках стучала кровь, а сердце в грудной клетке выпрыгивало, освободив Мари от захвата, последняя дала ему звонкую пощечину и со словами «За это и убить ведь могу» вышла из ванной.

Даниэль стоял, держась за щеку, облизнул свои губы, на которых был вкус девушки, которая ему нужна больше жизни.

«Я ненавижу Джима, он отнял у мены столько поцелуев моей Мари!» — рявкнул Даниэль и ударил кулаком в стену.

Девушка сидела в своей комнате на кресле, поджав ноги в коленях и обхватив их руками. В небе светила луна, ветер приятно задувал в открытое окно, как бы остужая нервы. Сначала она лбом упиралась в колени, потом подняла голову, подставив лицо прохладному ветру.

«Я справлюсь. Я обязана через это пройти. Просто так его убить мало, он должен осознать горесть потерь, потерять все то, что ему дорого. Я заставлю его страдать и ревновать, сходить с ума. Моя месть будет страшна», — так внутренне давала себе установку девушка, постепенно успокаиваясь.

В открытое окно ее хорошо было видно тому, кто в очках ночного видения наблюдал за гостьей Даниэля Миллера.

Мари закрыла окно, приняла душ и легла спать, обняв зайца.

«Мартин, был бы ты рядом, я бы не переживала, что усну летаргическим сном или снова попаду в эпизод лунатизма. Здесь страшно засыпать, чтобы не выдать себя разговорами», — с этими беспокойными мыслями Мари уснула.

Когда, не удержавшись, посередине ночи Даниэль вошел в комнату Мари, та спала, но во сне плакала.

Мужчина секунду был в растерянности, думая, что она его сейчас увидит. Он стоял неподвижно, глядя на эту маленькую девочку, по щекам которой текли слезинки, обнимающую зайца.

«Я ее напугал. Но ничего не могу с собой поделать. Я люблю ее», — с этими мыслями он подошел к кровати девушки и лек на бок рядом с ней, прижимая к своей груди ее спину, обнимая. Из ее комнаты он вышел на рассвете.

«Скоро без нее невозможно будет прожить и часа», — удивляясь самому себе, рассуждал мужчина.

Мари уехала на тренировку, как всегда в сопровождении охранников, и как всегда на мотоцикле. В спортивном клубе ее уже ждали во всех смыслах. Это была первая девушка в их клубе, и его владелец Жан — бывший сотрудник RAID — одного из специальных подразделений французской полиции решил лично протестировать ее уровень подготовки.

Когда Мари вышла из раздевалки в своем обтягивающем тренировочном костюме, подчеркивающем всю красоту и натренированность ее тела, парни в зале сглотнули, кто-то издал одобрительные звуки. А охранники, стоявшие в стороне, поднапряглись. Она действительно шикарно выглядит, и если Даниэль узнает, что столько мужиков смотрят на его гостью, он ее запрет в доме. Но им Мари нравилась, и они промолчат о реакции клуба на девушку.

К концу спарринга Жан был поражен, как и все присутствующие, мастерству и технике боя, которую применяла Мари, силе ударов и их точности, а еще ее не утомляемости физическими нагрузками.

На последних минутах спарринга Мари одним приемом сбила с ног большого Жана, и тот рухнул на покрытие ринга. Девушка улыбнулась, протянула ему руку, он взял ее в свою большую ладонь и поднялся.

— Теперь давайте знакомиться, я Мари Росси. Хочу тренироваться в вашем клубе.

— Я его владелец и старший тренер Жан. Я буду рад видеть вас здесь.

— Где вы до этого тренировались?

— В Лос-Анджелесе. Я здесь временно. А тренировки пропускать не привыкла.

— Только не говорите, что служили или служите в армии.

— Не служила и не служу. Я обычный врач.

«Никогда бы не подумал… И судя по вашим навыкам, вам нужен необычный тренер, у вас подготовка как у спецназовца, — и он усмехнулся, — не ожидал, что такие бывают не только в фильмах типа «Солдат Джэйн». А почему при выборе клуба условием было отсутствие девушек?» — Жан как-то с легким подозрением посмотрел на девушку.

— Я привыкла тренироваться с мужчинами. И мне не нужны тренировки, адаптированные под женщин. У меня все нормативы мужские.

— Тогда понятно.

«Пирр, подойди сюда, я думаю, что эта юная леди по зубам будет только тебе. К тому же она не говорит по-французски, а ты у нас знаешь английский. Начинай с ней тренироваться, а если не справишься, тогда за дело возьмусь лично», — и Жан с чувством уважения и недоумения одновременно посмотрел на Мари, бойцовские навыки которой никак не стыковались с ее милыми внешними данными.

Пирр подошел к Мари, пожал ей руку, улыбнулся. Девушка ответила ему тем же, внимательно всматриваясь в его лицо. Они отошли в сторону, чтобы никому не мешать, но парни из клуба все равно с интересом рассматривали новенькую.

Благодаря хорошей тренировке и приятному общению в бойцовском клубе Мари привела мысли в полнейший порядок, взбодрилась и поехала в особняк Даниэля Миллера.

Хозяина дома не было, он предупредил, что вернется только к обеду следующего дня.

Мари поужинала на кухне с парнями и поваром — дядюшкой Томасом, а потом ушла к себе в комнату, приняла ванну, нырнув в нее прямо с головой, насладилась теплом и пеной. А когда высушила волосы и переоделась, включила в наушниках джазовую музыку и начала танцевать ритмично, зажигательно, при этом подпевая.

«Даниэль Миллер, она станет твоим слабым местом. Но ради такой можно потерять все, даже свободу. Она сожжет тебя изнутри твоим же собственным огнем», — произнес мужчина, глядя на танцующую и поющую девушку через прибор ночного видения.

Отработав первую половину дня, Александр Гальяно нашел Мари, когда она выходила с медсестрой из палаты одного из пациентов. Медсестра всегда была с ней, когда пациенты не говорили по-английски.

— Добрый день, Мари. Как настроение?

— Привет. Все отлично. Вы с операции?

— Да. Когда освобождаетесь?

— Еще не скоро, вы что-то хотели?

— Приглашаю вас на свидание, Мари.

Она посмотрела на наглеца по фамилии Гальяно: «Интересно, все французы такие влюбчивые?» — подумала она, а вслух сказала: «Александр, даже не думайте о свиданиях. Вы мне, во-первых, не интересны, извините за прямоту, во-вторых, я во Франции по приглашению знакомого, у которого проживаю. Как минимум, с моей стороны невежливо смотреть по сторонам на других мужчин. В-третьих, я все равно не останусь в этой стране. И наконец, меня не интересуют временные отношения и мимолетные связи. Мы с вами просто в настоящий момент являемся коллегами. Давайте ими и останемся».

— Жестко вы со мной, Мари. Вы всегда так разбиваете сердца мужчинам?

— Бывает.

Мари мило улыбнулась новому поклоннику и пошла в ординаторскую.

Вечером она во всю тренировалась с Пирром, который понял сразу, что девушка не терпит поблажек, выкладывается на все сто процентов.

Жан периодически появлялся в зале, следил за тренировками и внимательно со стороны изучал девушку. Мари его заинтересовала как классный боец. Он навел о ней справки у своих коллег в Америке, ему сбросили ряд видеозаписей ее участий в боях, выяснил, что она член клуба, который возглавляет Шон — бывший морской пехотинец.

Пирр в конце тренировки спросил девушку, почему с ней всегда приезжают два парня.

— Мои телохранители.

Он рассмеялся: «Мари, не смешите, вы справитесь с парой десятков мужиков. Какие могут быть телохранители?»

— Мне тоже смешно, но человек, у которого я сейчас живу, очень беспокоится, что могу потеряться в стране без знания языка и воспринимает меня как слабую девушку. Вот и проявляет таким образом заботу. Они со мной повсюду.

— Можно еще вопрос?

— Конечно, — и девушка внимательно посмотрела на собеседника.

— На видеоролике это вы дрались на окраине города, защищая африканцев?

— Я.

— Не боитесь, что вам начнут мстить, могут убить?

— Знаете Пирр, в силу работы и некоторых факторов я смерти не боюсь, я ее вижу ежедневно. А свою даже рада буду встретить.

От этого ответа Пирр немного растерялся.

— Последний бестактный вопрос. Сегодня на тренировке увидел у вас часть татуировки. Это символ чего-то?

Мари улыбнулась и приспустила футболку, чтоб Пирр увидел тату.

— Этот волчонок уже 10 лет закрывает большой шрам. И еще один, полученный не так давно. Так, что ни в какой группировке или секте я не состояла и не состою.

Пирр несколько сконфужено произнес: «Простите за такие вопросы. Мне неловко».

«Расслабьтесь, Пирр, вы не первый и не последний, кто задает их. Ну, я пошла. Спасибо за занятия, — сказала девушка и ушла в душ, — а по пути остальным крикнула, — парни, всем хорошего вечера, берегите себя!»

Мари и ее телохранители припарковали мотоциклы и направились в сторону особняка, на пороге которого стоял Даниэль. Увидев девушку, он впился в нее глазами, поприветствовал и сказал, что будет ждать ее на ужин в гостиной.

Трапеза проходила в спокойной обстановке. Оба сначала молчали. Мари пила свежеприготовленный специально для нее ягодный морс, а Даниэль пил красное вино.

Молчание нарушила Мари: «Вы о чем — то со мной хотели поговорить, как я понимаю?»

— Завтра у вас выходной, я хочу провести с вами этот день, моя дорогая Мари. Тем более мы должны подготовиться к деловой встрече с банкетом. Вы поможете мне выбрать костюм, а я получу наслаждение при выборе вам платья. А поскольку моя Мари много работает и тренируется последнее время, завтра с утра вас отвезут в салон, где вы отдохнете и расслабитесь. Потом пройдемся за покупками, а вечером я приглашаю вас на ужин в ресторан. Как вы на это смотрите?

— Положительно. Спасибо за ужин, Даниэль.

Мари встала с кресла и, проходя мимо мужчины, чуть наклонившись к нему, полушепотом сказала, глядя прямо в глаза: «И перестаньте приходить ко мне в комнату по ночам. Если я сплю, это не значит, что не знаю о ваших визитах. Я чувствую ваш парфюм в своей комнате и на своей одежде. Спокойной ночи, Даниэль Миллер. Встретимся завтра».

И девушка не торопясь ушла в направлении своей комнаты на втором этаже.

Даниэль не ожидал такого. Он первый раз за последнее время так удивился.

Как и было условлено, в 8 часов утра Мари уже была в самом дорогом салоне красоты Парижа, где реально отдохнула, сделала все необходимые косметологические процедуры лица и тела. И в районе обеда за ней заехал автомобиль, в котором сидели Даниэль и охранник.

Мари выбрала Даниэлю костюм итальянского бренда BRIONI, который сидел на мужчине идеально. Под него подобрала ему рубашку, галстук и туфли.

«У вашей супруги идеальный вкус, она хорошо знает своего мужчину», — позволила себе высказаться владелец фирменного магазина.

Даниэль с гордостью улыбнулся, нежно глядя на девушку, которая проигнорировала реплику в их адрес.

Для нее было выбрано вечернее платье изумрудного цвета длиною в пол, в котором Мари выглядела элегантно, женственно и величественно. А оттенок зеленого, идеально сочетающийся с цветом ее глаз, своей глубиной обладал необычайной притягательностью. Достаточно высокий разрез на юбке слева был в меру сексуальным и при ходьбе позволял слегка увидеть стройную ногу девушки. Неглубокое декольте открывало взгляду соблазнительные ключицы, но в то же время скрывало татуировку.

Кстати о татуировке. Когда Мари примеряла первое платье с более глубоким декольте, Даниэль увидел татуировку и как-то задумался, глядя на нее, потом подошел к девушке, провел кончиками пальцев по рисунку и пристально посмотрел на Мари.

— Здесь шрам?

«И не один. Давняя история. Мне это платье не нравится» — и она вернулась в примерочную.

Под изумрудное платье были выбраны туфли на высоко каблуке, но как успела заметить девушка, удобные и мягкие при ходьбе.

В ресторане играла спокойная музыка, они ужинали и обсуждали общие темы больше с философским уклоном.

Уже в районе 23 часов они вернулись в особняк. Мари поблагодарила мужчину за хорошо проведенный день и сделанные покупки, а он нежно поцеловал тыльную сторону ее ладони и пожелал спокойной ночи.

Мари стояла в своей комнате напротив открытого окна. Приятная осенняя прохлада пробегала по лицу и телу. Она старалась сейчас ни о чем не думать, просто наслаждаться моментом, хотелось замерзнуть, а потом укутаться в одеяло и проснуться у себя в квартире, и чтобы рядом был Мартин. Что она и сделала. Сон сразу захватил ее в свой плен, глубоко погрузив подсознание в тишину и расслабленное состояние. Она устала и больше всего психологически.

Наступил день, на который была назначена деловая встреча представителей власти и деловых кругов Франции.

Когда Даниэль Миллер, известный не только во Франции, но и в других странах, предприниматель и меценат, заядлый холостяк и в целом загадочная и несколько пугающая личность появился на этом мероприятии в сопровождении прекрасной незнакомки, все взгляды невольно были обращены на них.

Он высокий, гордый и уверенный, она невероятной красоты и очарования молодая девушка с потрясающей фигурой, роскошными волосами, похожая на Богиню, излучающую нежность.

Чувствовалось, что Даниэль Миллер гордится своей спутницей, и присутствующие сразу увидели в его глазах ранее несвойственный этому человеку блеск.

До официальной части гости свободно общались, прогуливаясь по роскошному залу. Даниэль представил девушку как Мари Росси, свою знакомую.

Непринужденные беседы бизнесменов и представителей государственных структур производили впечатление ну уж очень «тесного союза». За официальными фразами чувствовалась фамильярность. Их явно связывают не вопросы роста благосостояния страны, а теневая часть государства.

Мари свободно общалась на нескольких языках с представителями бизнеса и их спутницами, поддерживая любые темя для беседы. Даниэль, слушая со стороны, поразился ее невероятному кругозору и глубине мысли. Аристократические манеры девушки свидетельствовали о высоком уровне ее воспитания и культуры речи. Она умеет себя подать обществу, оставаясь естественной и милой, демонстрируя внутреннюю гармонию.

В какой-то момент девушка увидела госпожу Биатрис, которая со своим супругом направлялись в ее сторону. Естественно они знали Миллера и были удивлены, что оказывается Мари Росси гостит у него, а он ее так искусно прячет. Биатрис «украла» на время Мари, чтобы представить ее своим знакомым.

Девушка держалась легко и искренностью успела очаровать многих. И совершенно очевидно, что среди мужчин к ней возник нескрываемый интерес. Даниэль Миллер это отследил сразу, ему очень не нравилась такая ситуация, тем более что с Мари не спускал глаз один из советников администрации президента — молодой мужчина с большими связями и перспективами, доверенное лицо главы государства, фигура весомая и влиятельная.

После недолгой официальной части, которая хорошо была организована здесь же, в банкетном зале, а не в помещении с рядами кресел и трибуной на сцене, гостей пригласили в еще больший по размерам зал на фуршет, где, как и полагается в светском обществе, играла живая музыка.

Отведав вместе с Мари несколько легких закусок, Даниэль пригласил свою спутницу на вальс.

Несколько пар закружились в центре зала. Даниэль, как и Мари, прекрасно танцевал. Они исполнили танец с душой, с чувством и весьма грациозно.

Потом они прошлись по залу, постояли на воздухе на большом балконе с фонтаном.

Все это время Мари чувствовала на себе взгляд молодого мужчины, который уловила ранее.

Когда она и Даниэль вернулись в зал, музыканты заиграли медленную мелодию и этот мужчина подошел к Мари и ее спутнику и попросил разрешения пригласить ее на танец.

И вот они в центре зала. Он держит ее маленькую мягкую ладонь своей, а вторая рука, еле касаясь, лежит на талии девушки. Мужчина смотрит в ее глаза и понимает, что тонет в их красоте и глубине. А ее взгляд и милая улыбка заставляют сердце биться быстрее.

— Разрешите представиться. Доминик Моро. Работаю в администрации президента.

— Мари Росси, хирург. Гражданка США.

— Предлагаю обращаться по имени, как вы на это смотрите?

— Положительно, — улыбнулась Мари.

Они танцевали молча, при этом мужчина не спускал глаз со своей партнерши, что ее совершенно не смущало.

После того, как музыка затихла, они прошли в сторону. Даниэль в это время был в другом конце зала, беседовал с группой каких-то мужчин.

Разговор начал Доминик: «Мари, вы так легко танцуете. Занимались танцами?»

— Да, танцы и вокал — мои хобби.

— Как вам Франция? И как надолго вы здесь?

— Франция прекрасна, вот только языка не знаю. В моих планах надолго не задерживаться, вернуться в Лос-Анджелес.

— А может, вам так понравится Париж, что вы захотите тут остаться?

— Маловероятно, но в этой жизни все возможно.

Потом они мило шутили, смеялись, будто знакомы с давних времен.

Через минут 15 минут к ним подошел Даниэль Миллер с натянутой улыбкой. Они все вместе какое-то время поговорили, и Доминик, извинившись, покинул их компанию на время.

Даниэль явно нервничал, пронизывал своими глазами Мари.

«Ревнуешь. То ли еще будет!» — думала она.

И когда заиграло аргентинское танго, так любимое Мари, Даниэль пригласил ее, протянув руку.

Присутствующие на мероприятии с восхищением наблюдали за рассказом этих двоих в танце истории их страсти и любви.

Они исполнили танец профессионально, пылко. Их тела были так близко, так страстно переплетались, и это выглядело очень естественно и несколько интригующе. И в момент последних аккордов, когда их руки медленно размыкались, и они отдалялись друг от друга, а взгляды не могли расстаться, у Даниэля возникло чувство, что он ее теряет в реальной жизни, причем навечно, от этого его сердце сжалось. Такого он не испытывал никогда в жизни.

Им аплодировали все присутствующие. Но был в зале тот, кто впервые в жизни испытал чувство ревности. Доминик Моро. Пока эти двое танцевали страстное танго, ему захотелось, чтобы Миллер исчез навсегда. Было видно, что Мари Даниэлю нравится и сильно. И, несмотря на то, что Доминик только что познакомился с Мари, она ему понравилась с первой секунды, как появилась на мероприятии.

Даниэль и Мари принимали комплименты, разговаривали с теми, кто к ним подходил, особенно познакомиться со спутницей Миллера, которого повышенное внимание к его Мари просто уже бесило.

Вечер продолжался. Музыканты исполняли и классику, и современные произведения.

И тут Доминик Моро взял в руки микрофон и сказал, что в зале есть очаровательная девушка Мари Росси, приехавшая из США, которая прекрасно поет, и попросил ее исполнить любое произведение на ее усмотрение.

На его слова Мари нежно улыбнулась Даниэлю, приняла вызов Доминика и, грациозно ступая по паркету зала, легкой походкой, демонстрируя свою божественную осанку и фигуру, красивые ноги, поднялась на невысокую сцену в сопровождении Доминика, который придерживал ее под локоть.

Мари знала со слов Биатрис, что в ее окружении любят песню Whitney Houston " I Will Always Love You". Вот ее она и предложила исполнить для гостей мероприятия.

Никто из присутствовавших, включая Даниэля, который не раз слышал, как поет Мари, не ожидал такого мощного исполнения песни. У нее даже голос был похож на Уитни Хьюстон. Такой сильный голос просто не мог принадлежать нежной девушке.

Взгляд Доминика Моро не отрывался от лица Мари, которая в настоящий момент спускалась со сцены, опираясь на его руку, и нежно улыбалась. Мужчина поцеловал тыльную сторону ее ладони, и она прошла в сторону Даниэля Миллера, который, казалось, начнет метать молнии.

Его и взгляд Доминика пресеклись, и оба дали понять, что не отступят назад. И цель у них одна — Мари Росси.

Назад в особняк Мари и ее спутник ехали в полном молчании. Оно же продолжилось и когда они вошли в дом.

Охранники на территории и внутри особняка с восхищением, которое старались скрыть от своего босса, смотрели на гостью, при этом было видно, что произошло что-то, раз Даниэль Миллер зашел как грозовая туча.

Даниэль рукой дал знак, чтобы посторонних не осталось в зале. Охранники вышли. Мари в этот момент поднималась на второй этаж и этого не видела, но предполагала, что Даниэль начнет с ней разговор о Доминике.

Это было бы логично с его стороны, поскольку последний не скрывал своего интереса к ней, а Даниэль ревнив как чёрт.

— Мари, не уходите, вернитесь.

Девушка обернулась, посмотрела на суровое выражение лица Даниэля, которого одолевала внутренняя борьба, и начала спускаться. Он же смотрел на пикантный разрез на ее платье, потом переместил взгляд на лицо.

— Вас что-то беспокоит, Даниэль? Произошло что-то, о чем я не знаю?

— В вас влюбился Доминик Моро. Этого достаточно?

— Не придумывайте, вы слишком себя накручиваете, — подходя ближе, холодно сказала Мари.

— Вам же нравится его внимание, не так ли?

— Если я вежлива в обществе, это не означает, что мне нравится мужчина. И мы познакомились только сегодня. О какой любви с его стороны может идти речь? Вы видите в нем конкурента, раз так нервничаете, я права? — пронзая своими серыми глазами мужчину, задала вопрос девушка.

Даниэль понимал, что может не сдержаться, поэтому ничего отвечать не стал, стоял, стискивая челюсть.

— Если это все, что мы хотели обсудить, я пойду к себе. Даниэль, спасибо за вечер и сладких вам снов.

После этого Мари ушла на второй этаж, тихо прикрыв за собой дверь в комнату.

«Как же это все утомляет. Эта ярмарка тщеславия им самим не надоела? Ни одного истинного лица, сплошные маски из лжи и зависти, — размышляла Мари, — быстрее бы уже развязка. Но пока на сцену выйдет Доминик Моро, а я выступлю суфлером в этой сценке. Это будет забавно».

Даниэль метался по кабинету, не в состоянии уже контролировать свой гнев, который переполнял его с той самой минуты, как он уловил на Мари взгляд Доминика.

Он чувствовал от него опасность. А Мари…Её сложно понять. Она никогда не показывает своего отношения. А вдруг Доминик сможет заполучить ее внимание? Второй раз в жизни он ее не потеряет.

Мари приняла душ и залезла под одеяло, укутавшись в него практически с головой. Сон был тревожным, спала она чутко, будто опасаясь вторжения извне. Рассвету она радовалась, как никогда. Собралась на работу, решила позавтракать позже в кафе, села на мотоцикл и помчалась со своими сопровождающими в больницу.

После планерки, обхода пациентов и проведенной плановой операции она сидела в уютном кафе рядом с больницей и обедала. К ней за столик подсел Александр Гальяно.

«Что же это он такой прилипчивый?» — подумала она, глядя на улыбающуюся физиономию анестезиолога.

— Здравствуйте доктор, вы мне изменили и я обижен. Вы сегодня работали с другим анестезиологом. Мое сердце разбито, — пафосно произнес Александр.

— Подлатаем ваше сердце, не волнуйтесь.

— Мари, мы с врачами отделения хотим устроить корпоратив, вы с нами? Отдохнем, познакомимся поближе. Это будет через два дня. Бар очень крутой.

— Нет, спасибо. Я не люблю такие мероприятия.

— Все-таки подумайте, еще есть время.

Вечером Мари поехала в клуб на тренировку с Пирром. Войдя в зал, по настроению поняла, что парни чем-то озадачены. Ничего спрашивать не стала, начала разминку, взяв скакалку. Через 20 минут пришел Пирр, тоже погруженный в мысли.

— Что происходит с вами всеми? — задала она ему вопрос.

— Все в порядке.

— Пирр, или мы доверяем друг другу, или я меняю клуб. Сейчас я часть вашей команды. Вас вызвали на стрелку?

— Как догадалась?

— Ты думаешь, я этого не проходила? Проходила и не раз. Скажи, кто и когда.

— «Дьяволы» — бывшие уголовники. Хотят влезть на территорию, на которой находится клуб, заставить на себя работать. Но мы с криминалом ничего общего не имели и не будем иметь. «Стрелка» завтра, на окраине города.

— Вот вам и город любви и романтики! Париж — это эпицентр преступности и коррупции, — засмеялась Мари. Значит будем драться. Прекрасно. Парни, я в теме!

Весь их разговор слышали почти весь состав клуба. Жан на все это смотрел и слушал, стоя за их спинами.

— Тебе нельзя рисковать, — послышался его голос.

— Это почему же, тренер? Вы шовинист? — Мари звонко смеялась.

Хорошо, что она со своей охраной договорилась, что они не будут постоянно сидеть в зале, они стояли на улице и этого разговора не слышали.

— Если с тобой что-то случится, Даниэль Миллер взорвет город.

— А если вы меня не возьмете с собой, город взлетит гораздо быстрее от моих рук. Я девушка горячая! Считайте, что это шантаж! А потом, не брать сестру на дело не по понятиям.

Мари была серьезна и искренна одновременно. Жан не сдержался и рассмеялся: «Ну что, парни, берем этого чертенка с рыжим хвостом с собой?»

— Берем! — дружно крикнули ему в ответ.

— Мари, надо сделать так, чтоб твой «двойной хвост» не последовал за нами.

— Жан, мне нужен другой мотоцикл. На моем установлена система слежения. Я во время якобы тренировки завтра выйду с тыльной стороны и поеду за вами на место. Часы и телефон оставлю в шкафчике раздевалки. И вуаля!

— Годится. Майкл, обеспечь девочку завтра скоростным мотоциклом. Она любит погонять по городу. Мари, что для тебя приготовить для встречи?

— Ножи и манжеты для них на ноги. Можно еще пистолет. А еще маску на лицо, а то снова стану звездой Интернета.

— Хорошо. Теперь обсудим завтрашний сценарий. Противник безбашенный.

Вся команда собралась вокруг тренера.

Когда Мари приехала домой, Даниэль был в своем рабочем кабинете. Она постучала и после отклика вошла.

— Мне надо с вами поговорить, Даниэль.

Тот поднял на нее глаза, оторвавшись от бумаг, потом встал с места и подошел, закрыв за девушкой дверь.

«Ты соскучилась?» — томным голосом сказал мужчина и приблизился к ней.

— Не совсем. Можешь убрать от меня охрану? С ними очень неудобно. И к тому же парни должны заниматься серьезными вещами, а не сидеть «на хвосте» у девушки, следуя за ней повсюду, это раздражает.

— Не могу. Это ради твоей безопасности.

— Ты же знаешь меня, я себя в обиду не дам. Хватит ревновать. Тем более, ты везде установил систему слежения: мотоцикл, машины, часы и телефон. Мне неприятно общество чужих мужчин почти круглые сутки. Я не люблю людей.

Он подошел совсем близко, погладил своей ладонью теплую щеку девушки, приподнял ее лицо за подбородок и нежно поцеловал в губы, едва к ним прикоснувшись.

— Хорошо. Завтра их с тобой уже не будет.

— Смотри, ты дал слово мужчины, — и с этими словами Мари вышла из кабинета, — соврал же, как пить дать, — подумала она».

На следующий день она ехала на работу уже «без охраны».

Утром, когда ее спросили, почему она от них отказалась, Мари достаточно громко, весело, так, чтобы слышал сидящий в зале на диване Даниэль, ответила, что начинает влюбляться в красавцев, которые ее сопровождают целыми днями. Поэтому господин Даниэль Миллер, доверяя ей, снял охрану, как истинный джентельмен, за что она его ценит.

У Даниэля сводило челюсть от ехидства любимой Мари. Но он никак не отреагировал на ее колкость.

Как и планировалось, после работы Мари поехала на тренировку. Все в доме Даниэля уже привыкли, что она тренируется по 4 часа подряд после работы, поэтому даже повар не ждал ее сегодня на ужин.

Время терять не стали, она и еще парень на мотоцикле, выйдя с черного входа клуба, уехали на окраину Парижа.

К тому моменту, как они приехали, «Дьяволы» в количестве не менее 15 человек стояли напротив членов клуба, к которым подошла Мари в черной маске и кепке и парень, приехавший с ней.

«Дьяволы» угрожали, что если клуб не примет их условия, они начнут устраивать погромы на их территории, бесчинствовать.

Мари, осмотрев членов группировки, поняла, что основное оружие у них ножи, кастеты, несколько бит, огнестрельного оружия видно не было, но не исключено его наличие.

Жан ответил категорическим отказом, призвал «Дьяволов» пока не поздно одуматься, не нарушать законы. Но в ответ те начали драку. Хоть «Дьяволы» напускали на себя криминальной жути, в ведении боя у них не было системы и слаженности, в отличие от ребят из клуба, в действиях которых чувствовалась осознанность, сплоченность и профессионализм.

На Мари с самого начала нападал рослый, достаточно спортивный парень. Изначально никто не мог догадаться, что в драке участвует девушка (свободная спортивная куртка срывала грудь и талию, под плотно сидящей кепкой не было видно волос, на руках перчатки). С ним они сначала вели рукопашный бой.

Но противник не ожидал такой силы в ударах юнца, который в прыжке ногами несколько раз сбил его с ног, сломал нос, просто выскользнул из захвата, снова повалив на землю и стал наносить серию ударов по голове за то, что этот «Дьявол» выхватил пистолет и нацелился на одного из парней клуба.

Мари его обезоружила, пнула ногой и кинулась к своим.

Пока Жан дрался с главарем банды, ему в спину собирался нанести удар ножом один из группировки.

Мари выхватила свой нож и метнула его в руку нападавшему, от чего тот свой нож выронил, а в его руке оказался воткнутый нож, брошенный девушкой.

Пока бандит орал во все горло от боли, к Мари подскочил очень крупный мужчина с двумя ножами в руках и стал ими размахивать перед ней.

У него возникло секундное замешательство, когда юнец достал два своих кинжала и занял боевую стойку. Он сделал выпад, и они с Мари начали бой. Нападавший же не знал, что этот юнец обожает такие драки с 16 лет.

В результате на Мари не было ни одного пореза, чуть разрезанная куртка в области кармана, а противник с ножевым ранением в ногу, с торчащим из раны его же ножом лежал на земле, матерясь.

Когда Мари увидела, что на Пирра наставлено сразу два пистолета, она крикнула: «Пирр, пригнись!», что он и сделал, раздались выстрелы, и в эту же секунду в плечи стрелявших воткнулись ножи.

Жан может гордиться своей командой. Из всех бойцов только одного «царапнула», у остальных ушибы, ссадины — мелочи.

Тренер во всеуслышание, громко крикнул: «Так как решим с территорией и вашим планом захвата мира? Признаете поражение?»

«Признаем, — сказал лидер «Дьяволов», — вы честно выиграли бой, — протянул руку Жану». А потом продолжил: ваш сопляк в маске сущий Дьявол, пират в чистом виде, так ножами орудовать. Сколько ему лет?».

Жан рассмеялся: «Скорее пиратка. Сестричка, подойди сюда».

Мари, улыбаясь под маской, подошла, снимая кепку, из-под которой рассыпались на плечи и спину золотые волосы. Маска осталась на лице.

У «Дьяволов» был шок, особенно у тех, кто пострадал от ее рук.

Она подошла, протянула руку главарю банды, он ее пожал, поднял на Жана глаза и растерянно произнес: «Такая маленькая ручка». А кто-то из «Дьяволов», горестно усмехнувшись, простонал: «Проиграли малышке».

Главарь банды, продолжая держать Мари за руку, сказал: «Признаем, что недооценили вашу команду. Мы хоть и бывшие уголовники, но сильных духом уважаем, сестричка».

Мари спросила: «Вам помощь медицинская нужна? У тех, что с ножами, никакие органы и артерии не повреждены, гарантирую, но оружие не вытаскивайте из ран, чтоб не вызвать кровотечение. Какую легенду придумаете для медиков и полиции?»

«На нас напала банда численностью 30 человек в масках», — и главарь ухмыльнулся.

Команда Жана вернулась в клуб, зайдя с черного входа.

Парней она осмотрела уже более тщательно в помещении, ничего серьезного не было, мелкие раны и ссадины обработала. У одного только был вывих плеча, но она его вправила, хоть тот и поорал немного, дала обезболивающее. Пропустит пару недель тренировок, ничего страшного.

Потом, сев на свой мотоцикл, Мари вернулась в особняк.

Даниэля не было дома. Она с Томасом сидела на кухне, когда приехали пятеро охранников. Пока парни ели, рассказали, что на окраине города банда бывших уголовников под названием «Дьяволы» дралась с какой-то ранее никому неизвестной группировкой. Много ножевых ранений, но когда врачи вытащили в больнице ножи из ран, ни у одного не было повреждений жизненно важных органов. По городу прошел слух, что появилась группа ниндзя.

Мари равнодушно пила чай с булочкой с маслом. Потом пошла к себе, наполнила ванну и плавала в ней не менее часа, потом улеглась на кровать смотреть телевизор, по которому шли мультфильмы.

Она лежала на животе, под подбородок подсунув лапу зайца. В дверь постучали.

— Войдите.

В комнату вошел Даниэль. Уставился на Мари, которая даже не поменяла позу, перевел взгляд на экран телевизора, несколько удивился, и осмотрел девушку с ног до головы.

— Что случилось, Даниэль?

— Соскучился. Присесть рядом можно?

— Это твой дом, конечно.

Она продолжала смотреть мультфильм, а он смотрел на нее, на две косички и выпуклую попку. Оба молчали. Мари как будто его не замечала. Тогда он сел рядом на ее кровать.

— Ты по ночам не мерзнешь?

Она удивленно посмотрена на него, слегка повернув в его сторону голову. Он же взял в свою руку ее ладонь.

«Теплая, — констатировал он, но руку не выпустил, а начал большим пальцем гладить наружную ее часть, — У вас на работе корпоратив намечается? Мне главврач звонил, сказал, что ты категорически отказываешься с ними идти. Почему?» — и он нежно поцеловал ее руку.

— Не люблю такие мероприятия. Тем более я с ними временно и не знаю французского, это затрудняет коммуникацию.

— Ты так хочешь вернуться в Америку, раз говоришь, что все временно?

— Хочу. К тому же, постоянство невозможно в принципе.

После этих слов Мари села напротив Даниэля, поджав ноги, и посмотрела ему в глаза.

— Почему ты еще не сбежала от меня?

— Не знаю. Мне кажется, ты все равно найдешь меня. Ты должен понять сам, что я тебе не подхожу, и отпустить.

Даниэль улыбнулся, очень близко наклонился к девушке и поцеловал ее в лоб со словами: «Умненькие маленькие девочки тоже ошибаются. Разве можно отказаться от такого счастья как ты? Отдыхай и сходи на корпоратив, развейся».

Он вышел из комнаты.

«Если при всей своей неконтролируемой ревности ты так настаиваешь на моем присутствии на корпоративе, значит там должно что-то произойти. Тогда я пойду, посмотрю, на какую провокацию ты пойдешь, Даниэль», — решила для себя Мари и продолжила смотреть мультфильм «Красавица и чудовище».

Потом она долго читала, уснула в районе 4 часов утра крепким сном. Хорошо, что в этот день ей не надо на работу, только на тренировку. А еще хотела погулять по городу.

Момента, когда эта особа уснет, с нетерпением ждал Даниэль, он просто не представлял себе уже жизни без Мари.

Он тихо открыл дверь комнаты, несколько минут смотрел на спящую красавицу, слыша, как стучит его собственное сердце.

Мари спала, скрутившись калачиком, положив под голову две сложенные вместе ладошки, как ангелочек. Даниэль лег на кровать, обнял ее и накрыл их обоих одеялом.

Девушка начала согреваться, поерзала и развернулась к мужчине, не просыпаясь. Он придвинул ее к себе и положил ее руку на свое тело, сам же гладил ее по спине.

Мари начала что-то неразборчивое говорить на латыни, чем удивила мужчину, который сейчас внимательно всматривался в ее лицо. Он поцеловал ее в губы, но Мари не проснулась, но уже на английском, не открывая глаз, спросила: «Кто ты? Я тебя знаю?»

Даниэль смотрел на нее, не понимая, шутка это или она правда разговаривает во сне.

«Знаешь. Мы много лет знакомы, — ответил он ей и снова поцеловал, — Я тебя люблю с детства».

«С детства? Правда?» — переспросила она.

— Да. И не перестаю любить.

— Почему мне холодно внутри от твоих слов?

— Я тебя согрею своей любовью.

«Любви не бывает. Не верь никому. Останется только боль», — ответила Мари, тяжело вздохнув.

Даниэль не выдержал и сначала очень осторожно, нежно начал целовать ее, потом поцелуй углубился и стал страстным, и неожиданно девушка, не просыпаясь, на поцелуй ответила. Он еле себя сдерживал, чтобы не овладеть ею, понимая, что она в глубоком сне и этого делать нельзя. Никогда он не испытывал такого возбуждения и притяжения к женщине.

Когда он ушел, девушка еще спала. Часы показывали 8 часов утра.

Мари приехала в центр города на мотоцикле, оставила его на парковке и решила пройтись пешком. Было в Париже что-то величественное, немного пафосное и загадочное.

Она гуляла по паркам, улицам, делал зарисовки в блокнот, посидела в уютном кафе. Осень в Париже замечательная, королевская прямо. Для себя она поняла, что этот город ассоциируется не с любовью и красотой, а с одиночеством и этим он ей нравится.

Девушка достаточно долго ходила и решила посидеть в парке на лавочке, закрыв глаза и подставив лицо солнцу. Минут через пять она почувствовала, что чья-то маленькая рука похлопала ее по ноге. Когда открыла глаза, увидела трехлетнего мальчика, который внимательно на нее смотрел, а потом заулыбался.

Мари протянула ему свою ладошку, и он положил на нее свою пухлую ручку. Поскольку девушка делала вид, что не говорит на французском, она не могла разговаривать с ребенком. Но он протянул руки, просясь сесть рядом. Мари его посадила на лавочку, а сама стала смотреть по сторонам, в поисках родителей. Почему-то никого не увидела. «Может он потерялся? — промелькнула мысль, — тогда надо остаться здесь, чтоб родителям легче было искать».

Какое-то время ребенок и Мари хлопали в ладоши, играли с его игрушечной машиной. Девушка даже нарисовала ему небольшой рисунок на блокнотном листе, сделав надпись на английском: «Стань самым счастливым на земле», а потом малыша стало клонить в сон, он попросился на ручки и стал как бы сам себя укачивать.

Мари взяла его на руки, он улегся, и она стала тихо напевать ему колыбельную. И мальчик уснул.

Так она сидела с ним на руках минут 30, когда увидела молодую пару, которая озиралась по сторонам. Мари им помахала рукой. Они поняли, что их зовут и буквально прибежали к девушке, с облегчением выдохнув, когда на ее руках увидели своего ребенка.

Она спросила, говорят ли они по-английски, те в ответ кивнули. Оказалось, что мальчик убежал и оказался достаточно далеко от того места, где его потеряли. Девушка передала спящего ребенка на руки его отцу, погладила малыша по голове, маме отдала его игрушку и рисунок, который растрогал женщину.

Мари продолжила прогулку, зашла в один из художественных магазинов, купила карандаши для рисования, а в сувенирной лавке — статуэтку повара, один в один похожего на Томаса, такого же улыбчивого и доброго. А потом набрела на бутик женского белья, куда решила зайти просто ради интереса, но вышла с покупками.

Пока девушка наслаждалась одиночеством во время прогулки, за ней следили, делая фотографии и снимая на видео не только люди Даниэля Миллера, но и те, кто действовал по указанию Доминика Моро.

В районе 20.00 Мари зашла в спортзал, где уже разминался Пирр и другие парни. Она приступила к разминке, а потом непосредственно к тренировке.

— Мари, я еще не поблагодарил за то, что спасла меня вчера.

— Брось, Пирр, мы же команда. Как за это можно благодарить, так должно быть всегда.

И она ему подмигнула. Пирр внимательно всматривался в лицо девушки, казалось, что он хочет найти ответ на какой-то вопрос. Но говорить ничего не стал.

Домой Мари приехала, когда была уже полночь. По холлу расхаживал Даниэль с телефоном в руках. При виде ее он достаточно сурово сказал: «Мари, ты видела, сколько время?»

Она удивленно посмотрела на него, но промолчала.

— Ты попросила снять охрану, и между тем так поздно одна передвигаешься по городу. Это опасно!

«Но ты не убрал охрану! Они весь день следовали за мной, Даниэль. Так, что не повышай тон! Спокойной ночи», — и она пошла к ступенькам, чтобы подняться к себе в комнату.

— Я просто переживаю.

«Ты простой собственник», — не поворачиваясь, огрызнулась Мари.

Всю ночь ей снился Джим, Мартин, родители. Ночью она проснулась и поняла, что плачет.

«Видимо так я избавляюсь от стресса», — сказала сама себе девушка, повернулась на левый бок, обняла зайца и снова уснула.

Проснувшись рано утром, Мари пошла выпить кофе на кухню, где во всю уже трудился Томас. Мари пожелала ему доброго утра, попросила закрыть глаза, вытянуть вперед руки и положила на его ладонистатуэтку. Она и не ожидала, что Томас так растрогается, а потом так задорно засмеялся, когда рассмотрел, что это копия он.

Приехав на работу, первым, кого встретила, был главврач и с ним Доминик Моро со своей охраной, все-таки советник администрации Президента.

Выяснилось, что мама Доминика просила организовать ей визит к врачу по поводу болей в боку и общего недомогания. Главный врач попросил Мари Росси осмотреть пациентку, передал все ее анализы и проводил в кабинет для осмотра.

Мама Доминика Кларис Моро хорошо владела английским языком, так что Мари, ознакомившись с результатами анализов, осмотрев пациентку, отправилась с ней на узи, везя ту в кресле-каталке, при этом они мило о чем-то беседовали и даже смеялись.

Доминик в некотором недоумении смотрел на это, стоя в коридоре, поскольку его мать была женщиной с характером, с повышенными требованиями к себе и людям и редко сходящейся с посторонними. Но Мари явно ей понравилась, причем с первого взгляда.

Доктор Росси прописала пациентке диету, определенный питьевой режим, показала несколько простых физически упражнений для улучшения работы желчевыводящих путей и назначила всего один препарат.

Девушка сообщила Доминику Моро результаты осмотра его матери, улыбнулась женщине, пожелав беречь себя, больше смеяться и смотреть комедии, а не детективы и криминальную хронику, от чего Кларис воскликнула: «Мари, это так очевидно?» Потом, уже обратившись к Доминику: «Ужас, сын мой, меня разоблачили!»

И тут госпожа Моро спросила: «Доктор, а что лично вы любите смотреть больше всего?» На что Мари с блеском своих зеленых глаз ответила, что мультфильмы. После секундной паузы раздался смех. А Кларис Моро обняла Мари и скала, что будет четко выполнять все ее рекомендации и мужа заставит тоже.

«Стратегически абсолютно верное решение!» — подмигнув ей, ответила Мари.

Сидя в машине, Кларис Моро, рассуждая как бы сама с собой, сказала: «Какая чудная девушка, такая молодая доктор. Сынок, откуда она и сколько ей лет?»

— Из Америки из Лос-Анджелеса, гостит у Даниэля Миллера. Ей 28 лет и она успешный хирург.

— В 28 лет? Такое возможно?

— В 15 лет закончила экстерном школу, также бакалавриат и в 17 лет стала студенткой университета. Оперирует с 15 лет, ассистировала своему отцу — знаменитому хирургу-травматологу Александру Росси.

— Неожиданно. Кстати, это про нее после делового вечера рассказывают все, кто на нем был? Она пела песню Уитни Хьюстон?

— Она.

— А почему она у Миллера остановилась? Их что-то связывает или они встречаются?

— Не знаю пока.

«Понравилась?» — спросила сына Кларис и с хитрой улыбкой выхватила у него из рук телефон, на котором он уже долго рассматривал какие-то фотографии, и начала их листать. Фото девушки были сделаны вчера.

«Она такая естественная, я думала, что в наше время таких уже не бывает», — были ее слова.

Доминик забрал у матери телефон и продолжил смотреть снимки. Особенно ему понравились те, на которых она сидит с закрытыми глазами под солнышком, и на ее руках спит малыш. Последнее фото было особенно трогательным, у Мари такой нежный взгляд на ребенка.

Что касается Даниэля, то он со вчерашнего вечера и практически всю ночь смотрел фото и видео с прогулки Мари.

Корпоратив проходил в престижном клубе, который, как поняла Мари, посещали непростые жители и гости столицы. Здесь играла музыкальная группа, было место для танцев, бар с дорогими напитками.

МАРИ

С самого утра меня не покидало чувство тревоги перед предстоящим походом в клуб. Что-то пойдет не так. Вот, честное слово, идти не хотелось вообще.

И вот мы в клубе, самое интересное, что главврач в самый последний момент сказал, что у него срочное дело, и не пришел. Значит, не хочет попасть в светские новости или скандал.

В баре мы заняли несколько столиков, нам принесли закуску, много спиртного, сок.

Поскольку я не пью, попросила отдельно закрытую бутылку минеральной воды без газа. В незнакомых местах и в не вызывающей доверия компании не пью открытые напитки или на розлив, и ничего не ем.

Коллектив удивился, что я не пью спиртного, пришлось соврать, что у меня на него аллергия. А есть отказалась, так как позднее время.

Всем своим телом чувствовала, что за мной следят, причем пристально и не по — доброму. Пистолет и нож после драки с «Дьяволами» со мной постоянно.

Говорят Америка проблемная в плане криминала, поверьте, Франция не лучше, плюс к этому конфликты на расовой почве.

Я отлучилась в дамскую комнату, а когда оттуда выходила, меня практически снес крупного телосложения «подвыпивший» мужчина, потом подхватил и прижал к стенке со словами на английском: «Какая куколка, может проведем этот вечер вдвоем?»

На что пришлось дать ему под дых, потом я взяла его за горло и сказала максимально четко: «Еще одно слово и я перережу тебе глотку вот этой игрушкой», — лезвием ножа провела перед его лицом. Он отпустил руки и быстро скрылся.

Проходя по коридору, услышала, что женский голос умоляет кого-то не трогать ее.

Долго думать я не стала, точнее вообще не думала, пошла на этот плачущий голос и увидела, как какой-то ублюдок прижал женщину к стене и пытается снять с нее одежду, а она вырывается с мольбой и слезами.

Подойдя сзади к мужику, резко дернула его, развернув к себе лицом, и со всей силой врезала ему по морде: «Она же сказала, что не хочет. Ты не понимаешь?»

Молодая женщина сползла по стене на пол, придерживая разорванную блузку.

Мужик поднялся с пола на ноги и замахнулся на меня, за что был бит ногами, получил удар в промежность и остался валяться на полу в коридоре.

Я помогла женщине подняться. Она поблагодарила за помощь и сказала, что работает в этом клубе и пошла в какое-то помещение для администрации.

Вернувшись к пьющим коллегам, села за стол, напротив меня расположился Александр Гальяно, который пил меньше остальных в компании. Он попытался со мной поговорить, но, как понимаете, я была совсем не в духе и думала весь вечер, что я трачу свое время невесть на что.

Александр наклонился ко мне через столик и таинственно спросил: «Вы в этом городе случайно оказались?»

«Случайность — цепь не выявленных закономерностей, говорили древние философы», — ответила я.

«Давайте выпьем, Мари, за ваш успех во всех делах», — он поднял бокал с вином, а мне придвинул стакан минералки.

— И в чем мой успех, коллега?

— В коварных планах. Вами интересуется Интерпол, а тот, кого вы ищете, совсем рядом и знает об этом. Я ваш связной. Будьте осторожны.

АВТОР

Мари настолько равнодушно смотрела на Александра, что со стороны складывалось впечатление, что она общается с умалишенным. Он реально нес какой-то бред, видимо перепутав все то, что ему сказал передать Даниэль Миллер через своих людей.

Только Мари знала, что и как должен сказать ей человек из Интерпола. А этого дешевого доктора явно подкупили, чтоб посмотреть на ее реакцию.

«В шпиона решил поиграть? Строишь из себя Джейма Бонда? Только вот, что я тебе скажу, для шпиона ты рожей не вышел и комплектация мозгов не та, — зло в лицо ему рявкнула Мари, а потом выплеснула ему в лицо содержимое своего стакана, который ее собеседник настойчиво предлагал выпить, — в следующий раз тот порошок, что ты, тварь такая, высыпал в этот стакан, будет в тройном объеме и при вскрытии твоего тела установят, что ты умер от передозировки. Я внятно все объяснила или закрепить пройденный материал?» — очень зло выдала ему Мари.

Александр сначала замер от ее слов, потом мерзко улыбнулся и попытался «выкрутиться»: «Девочка, расслабься, я пошутил». Но Мари после этих слов нанесла ему удар в челюсть, от которого Александр вместе со стулом рухнул на пол.

«Я так посмотрю, тебя жизнь ничему не учит, тогда научу я!» — стоя над ним, лежащим на полу клуба, сказала она.

Сидящие с ними за столом коллеги, в силу не совсем трезвого состояния, не до конца поняли, что произошло, но предположили, что падкий на красивых женщин доктор Александр Гальяно начал открыто домогаться Мари, за что и выхватил.

Девушка попрощалась с коллегами, подмигнула охране клуба, которые на нее косились, не зная, что она может выкинуть еще, уж очень ее видимо парень, лежащий на полу, разозлил.

Мари вышла из здания, кинула суровый взгляд на мужчину, курящего чуть в стороне от входа, который тоже на нее смотрел.

«Даниэль, ты уже достал меня своей слежкой!» — про себя возмутилась она, села на мотоцикл и на большой скорости рванула по ночному городу.

Если бы она сейчас была в Калифорнии, то уехала бы к Тихому океану. А во Франции поехала в музей, в котором уже несколько дней проводятся ночные выставки известных художников всего мира.

Девушка с удовольствием погрузилась в мир живописи, чужих эмоций, желаний и чувств, перенесенных на холсты. Незаметно для себя в музее она пробыла до 6 часов утра.

Спать совершенно не хотелось, подсознание будто перенеслось в иное измерение, где счастье, покой, любимые люди. И она поймала себя на мысли, что очень скучает за Мартином: «Как он там? Интересно, еще не забыл меня?»

АВТОР

Мартин с момента отъезда Мари плохо спит. Вот и сейчас он просто подскочил на кровати. Ему приснилось, что Мари скучает, думает о нем и почему-то сомневается, что он ее ждет.

«Марусик, никакое расстояние, никто на свете не заставит меня перестать тебя любить и ждать. Запомни это. Я мысленно с тобой, мы справимся, верь мне», — как клятву произнес мужчина, сидя на кровати, в надежде, что Мари каким-то чудом его услышит.

Не зря же говорят, что между действительно родственными душами может возникнуть незримая связь.

Вот и Мари, мчась на мотоцикле в сторону особняка Даниэля Миллера, услышала слова Мартина, и в душе вновь появилась сила пройти через все, что запланировано, закрыть страшную страницу в истории не только своей жизни, но и в судьбе тех, кого уже нет на этом свете.

В особняке ее ждал разъяренный Даниэль Миллер, который разворотил полдома, не спал всю ночь, ожидая Мари, будучи в курсе того, что произошло в клубе.

Он понимал, что этот чертов Александр Гальяно все испортил, сделал не так, как был должен сделать. Мари его раскрыла и понимает, кто этого дурака к ней подослал, и теперь его (Миллера) и так непростые взаимоотношения с этой девушкой усугубятся произошедшим.

Мари вошла в дом как фурия, ни на кого не глядя, не здороваясь, пересекла холл, где стоял Даниэль и трое его охранников, прошла в сторону лестницы, ведущей на второй этаж к ее комнате.

«Мари, остановись! Нам надо поговорить!» — громко крикнул Даниэль.

«Нам не о чем с тобой говорить!» — она зло ответила ему, не оборачиваясь.

Тогда мужчина подбежал и схватил ее за руку, чуть выше локтя и резким движением развернул к себе.

Она стальным, холодным взглядом в упор смотрела в бесцветные и злые глаза Даниэля.

— Где ты была? Что происходит?

Мари молчала, пронизывая его ненавистью во взгляде.

— Я задал тебе вопрос! Отвечай! — и он с сильней сжал ее руку.

— Отвали, Миллер! Твои люди все время у меня «на хвосте», вот и спроси, где и с кем я была. Ты грязно играешь и начинаешь меня злить. Когда мое терпение лопнет, этот город взлетит в воздух, как это стало с «Огненными Львами», напомнить? Они тоже меня сначала похитили и пытались тягаться со мной силой в надежде поиздеваться. И чем это для них закончилось?

— Ты о чем?

— Не включай дурака, Даниэль Миллер. Ты меня сам сюда силой привез, а сейчас подослал ко мне этого идиота Гальяно, играющего в шпиона, подмешали в воду дури. Ты в своем уме? Что за игру ты ведешь? Учти, узнаю, убью, и ни одна мускула не дрогнет!

После этих слов она рывком освободилась от захвата Даниэля и сделала несколько шагов по ступенькам вверх.

Ей вслед Даниэль крикнул: «Ты никуда от меня не денешься. Если не захочешь быть со мной, не будешь ни с кем!»

Мари со словами: «Ты мне еще будешь угрожать?» резко повернулась и метнула в его сторону нож так, что он пролетел в нескольких сантиметрах от головы Даниэля и воткнулся в деревянную стойку.

«Не пожалей о том, что говоришь и делаешь! В следующий раз он воткнется в твою шею», — и с этими словами Мари ушла.

Все, кто были здесь, стояли неподвижно и молчали.

Даниэль был готов всех поубивать, он во все горло крикнул: «Все вон отсюда!» и закрылся в рабочем кабинете.

Один из охранников выдернул нож из стойки и вместе с остальными вышел из дома.

Поскольку в особняке было много видеокамер, утренний конфликт видели не только присутствовавшие при нем, но и те, кого в зале не было.

«А наша гостья не так проста, как кажется. С виду маленький ангелочек, а в гневе Дьявол», — просматривая видеозапись, сказал один парень из службы безопасности.

Всех поразило несколько вещей. Оказывается, Даниэль привез девушку сюда вопреки ее воле, она обращается с оружием как спецназовец, слишком хладнокровна и не только не боится босса, но и угрожает ему, но почему-то не предпринимает попыток сбежать.

ДАНИЭЛЬ

Почему все мои планы, связанные с Мари, идут наперекосяк? Она дала четко понять, что ей известна моя связь с «Огненными Львами» и уверена, что я в курсе, что она была ими похищена. Её слова про взрыв на базе — прямое указание на то, что это ее рук дело. Но этого не может быть. Она бы не справилась с этим. У него точная информация, что прошлый раз девушке на базе никто не помогал. Что же сказал ей Гальяно, раз она так рассвирепела? Как теперь строить с ней отношения?

Одно он знает точно, никому ее не отдаст и от себя не отпустит.

АВТОР

Мари была удовлетворена этой сценой. Надо было раскачать статичную ситуацию с ее нахождением в доме Миллера. К тому же, прямо в цвет, с ней несколько раз связывались Кларис Моро и ее сын по абсолютно несерьезным вопросам, якобы относящимся к выполнению рекомендаций доктора. Доминик Моро заезжал к ней в больницу вроде как поблагодарить лично за осмотр мамы.

Для девушки было очевидно еще с официального мероприятия, что она понравилась Доминику, и это заметил Даниэль.

Она сразу решила, что будет использовать симпатию Доминика в целях получения информации о связях Даниэля и уничтожения его нелегального бизнеса.

Пришло время подключить все свое очарование по отношению к Моро и включить жесткий игнор Миллера.

Кто-то может сказать, что использовать другого в своих целях нехорошо. И он будет прав, но такой «котик» как Доминик, который, и это видно сразу, не испытывает дефицита в женском внимании и его не ценит, переживет конечный отказ Мари.

Теперь было бы своевременно, если бы появился человек из Интерпола.

С такими рассуждениями Мари приняла ванну, забросила в стирку белье и легла спать. Сегодня ей заступать в ночную смену.

Девушка отказалась от какого-либо приема пищи в особняке и голодная уехала на работу, отчего расстроился Томас, который очень привязался к девушке, как к дочке.

Охранники тоже находились под неприятным впечатлением. Они гостью уже воспринимают как свою, а тут такие новости, особенно та, что она практически заложница их босса.

В ночную смену с ней заступил другой анестезиолог, Гальяно якобы взял отгулы по семейным обстоятельствам.

Во время дежурства было две операции. Последним привезли мальчика 8 лет с острым перитонитом, с температурой выше 39 градусов. Анализы свидетельствовали о том, что времени на раздумья нет, надо оперировать, хотя шансы на успех минимальны.

Мальчик оказался ребенком министра по внешним связям, это Мари сообщил главврач.

Операция длилась больше 4 часов, и когда уставшие Мари, ее ассистент и анестезиолог вышли из операционной, было уже 9 часов утра. За жизнь ребенка они вели бой и выиграли его.

Выхода врача в коридоре ждали родители и сопровождавшие их лица.

Мари вышла бледная, уставшая, сняла маску и успокоила присутствующих, сообщив, что ребенка спасли, он будет пока в реанимации.

Переводчик, приехавший с министром и его супругой, все перевел. Мать мальчика задала несколько вопросов, врач на них ответила, потом попрощалась со всеми и пошла в ординаторскую.

Мари чувствовала, что и морально, и физически устала, вырвать мальчика из лап смерти было очень тяжело, еще пару часов опаздай они с приездом в больницу, летального исхода бы не избежали.

Она зашла в ординаторскую, села на кресло, поджав под себя ноги, положила голову на подлокотник и моментально уснула.

О ситуации с сыном министра, конечно же, знали в администрации президента, и когда встал вопрос его госпитализации, родителям порекомендовали частную клинику и обратиться к главврачу с просьбой, чтобы мальчика посмотрела и прооперировала американка Мари Росси.

Окончания операции вместе с министром и его семьей ждал и Доминик Моро, но Мари его не заметила, он был чуть в стороне. Подходить к ней мужчина не стал, видел, какая она уставшая.

Со слов главврача и ассистента хирурга выяснилось, что спасти ребенка было очень тяжело, но доктор Росси всю операцию сохраняла нечеловеческое спокойствие и хладнокровие. А анестезиолог, присутствовавший при операции, вообще сказал, что Мари как с другой планеты.

По просьбе Доминика главврач провел его к ординаторской, открыл дверь, и мужчины увидели, что в кресле, скрутившись калачиком, спит Мари.

Моро остановился как вкопанный, он смотрел на девушку, которая напоминала совсем маленького и беззащитного ребенка, уставшего от действительности. Она сладко спала, подложив изгиб локтя под голову.

— У нее за эту ночь второй тяжелый пациент. Устала. По большому счету, она совсем еще ребенок, но талантливый и с золотыми руками. Жаль будет, когда она вернется в Лос-Анджелес. Специалист от Бога… В Америке ее называют Ангелом.

«Она правда похожа на ангелочка. Можно я еще пять минут постою тут?» — спросил Доминик.

— Можно, только не разбудите. Пусть отдохнет.

И после этих слов главврач ушел. А Доминик тихо зашел в ординаторскую, присел на корточки около кресла со спящей девушкой и стал внимательно всматриваться в черты ее лица, любуясь.

Мари во сне улыбнулась. И мужчина понял, что готов всю жизнь смотреть на эту красоту с таким сильным характером, ему захотелось быть с ней рядом.

Доминик вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

«Надо узнать точно, почему она проживает у Даниэля Миллера», — подумал мужчина, нахмурившись.

Проспав безмятежным сном два часа, Мари сдала дежурство и пошла в буфет, взяла себе кофе и запеканку.

К ней подсел главврач, пришедший тоже перекусить.

— Устали?

— Все в порядке.

— Отец мальчика хотел с вами встретиться. Как вы к этому относитесь?

— У них есть вопросы по моему направлению?

— Нет, конечно.

— Тогда отрицательно. Мальчика я только что осмотрела. Показатели хорошие. Не вижу смысла встречаться.

— Он хотел, скорее всего, поблагодарить вас.

— В этом нет необходимости.

— Я вас понял. Еще хотел спросить, Мари, вы долго пробудите во Франции? Хотелось бы, чтоб вы работали в моей клинике, если честно. Я предложу вам самые выгодные условия.

Мари внимательно посмотрела на него и ответила: «У вас хорошая больница, рабочая команда и обстановка, оснащение, но я бы хотела вернуться в Америку. Там есть те, кто мне дорог, и кто меня ждет».

Приехав к спортивному клубу, Мари быстро помчалась переодеваться и через 15 минут уже начала разминку, в конце которой к ней присоединился Пирр. В спарринге они с ним никогда дуг друга не жалели, отрабатывали приемы, удары, вообще они отлично сработались.

Жану даже не пришлось ни разу вмешиваться в их тренировки. Просто пару раз ему захотелось с Мари провести мини бои на ринге. Он был очень доволен ее техникой и мастерством.

Во время 20-минутного перерыва Пирр протянул сидящей на полу ринга Мари термос со словами: «Марусик с детства ведь любит чай с лимоном», — и улыбнулся, внимательно следя за ее реакцией.

Мари взяла в руки термос, и ее сердце просто подпрыгнуло в груди от счастья. Это термос, в котором ей заваривает чай Мартин, когда она на дежурствах. Именно на нем она как-то несмываемым маркером нарисовала две смешные рожицы (себя и друга).

Она подняла взгляд на Пирра, а он, указывая на предмет в ее руках, сначала на латыни, а потом на русском языке, так, чтобы слышала только Мари, произнес: «Amor tussisque non celantur (Любовь и кашель не скрыть)». Давайте знакомиться поближе, Мари. Я Петр Романов — специальный агент Национального бюро Интерпола МВД России. Мы участвуем в операции по задержанию и нейтрализации Даниэля Миллера, вам известного ранее также под именем Альберт Уилсон.

Мари открыла термос и вдохнула аромат чая с лимоном.

— Спасибо, Петр, — на абсолютно чистом русском языке начала разговор девушка, — чай как раз вовремя. В клубе знают, что вы русский?

— Только Жан, сегодня поставил его в известность. Будем обмениваться информацией на тренировках. Кстати, вам просили передать, что блинчики ждут вас дома.

Мари с нежностью смотрела на термос в своих руках, улыбаясь: «Это самая лучшая информация за все время моего нахождения здесь».

— Мари, как отношения с Гальяно? У вас ведь был конфликт в клубе?

«Был. Его подкупил Даниэль Миллер, чтобы проверить, есть ли у меня связь со спецслужбами. Его беспокоит, почему я еще не сбежала. Но Гальяно примерил на себя роль Джеймса Бонда и провалил ее. К тому же подсыпал в воду какого-то вещества, подозреваю, что синтетического наркотика, за что получил по морде и предупреждение не устраивать мне тесты. Сейчас он взял отгулы», — спокойно и устало ответила девушка.

— За вами следит служба безопасности администрации президента. Вы знаете об этом?

— Знаю. Это инициатива Доминика Моро. Думаю, я ему понравилась.

— Он нам может помешать.

— Я собираюсь использовать его благосклонное отношение ко мне, чтобы в итоге именно от него исходила инициатива сдать властям и Интерполу всю незаконную деятельность Даниэля Миллера и коррумпированных чиновников, состоящих с ним в преступном сговоре.

— А как к вам относится Миллер?

— Любит, ревнует, рвет и мечет по поводу того, что я разоблачила Гальяно. Сейчас с моей стороны игнорирование его.

— Он может причинить вам вред?

Вместо ответа Мари оттянула куртку костюма и показала часть татуировки.

Петр с рисунка на ее теле перевел взгляд на лицо девушки: «Это он в вас стрелял?»

Мари кивнула в ответ.

— Тогда он точно убьет вас из ревности к Доминику.

— Он убьет тогда, когда узнает, что мне известно, кто он в действительности, и что я ничего не забыла. Но до этого момента надо, чтобы Доминик сдал его, что выбьет из-под ног Миллера почву.

— Это риск.

— Как говорят в России: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского». Давайте продолжим тренировку.

Они тренировались еще часа два. В конце Петр предупредил, чтобы девушка холодными вечерами не стояла у открытого окна.

Мари в ответ хитро улыбнулась, теперь было понятно, что за ней пристально наблюдают вечерами и ночами сотрудники Интерпола.

АВТОР

Доминик Моро после проведенного совещания в департаменте расхаживал по своему рабочему кабинету в раздумьях о Мари Росси. Со слов главврача стало известно, что она собирается вернуться в Америку, во Франции оставаться девушка не собиралась. Он находился в некоторой растерянности, поскольку Мари ему очень понравилась, причем во всех отношениях. Он даже установил за ней наблюдение, регулярно получал отчеты о том, где она бывает, с кем и чем занимается.

Стало известно, что и Даниэль Миллер круглосуточно ее охраняет. За ней повсюду следовали его люди. Это Доминику не нравилось больше всего. Миллер явно претендовал на свою гостью, которая держала нейтралитет в этих отношениях.

Доминика Моро впечатлил один из последних отчетов по корпоративу врачей, на котором присутствовала Мари. Она действительно непростая девушка и очень суровая, в гневе даже опасна.

Еще что-то произошло в доме Даниэля Миллера, деталей никто не знал, но чувствовался конфликт в отношениях последнего с Мари Росси.

Доминик осознавал свое некоторое превосходство над Миллером, поскольку он близок к окружению Президента республики, осведомлен о деятельности госслужащих аппарата, их связях, в том числе и с криминальными структурами. Осталось собрать полную информацию о бизнесе Даниэля, определить его слабые места и использовать их в своих целях. А главная его цель — завоевать внимание и расположение доктора Мари.

Поскольку Доминик не привык бездействовать, он поехал к девушке на работу и пригласил ее на ужин со своей мамой, которая очень хотела встретиться с любимым доктором.

Ужин был назначен на 19.00, и у Мари было полтора часа на то, чтобы приехать в дом, где она жила, и подготовиться.

Доминик настаивал на том, чтобы забрать Мари, но она была категорически против, пообещав, что он привезет ее назад.

Когда она приехала в адрес, в особняке было пять охранников, где был хозяин дома, интересоваться не стала.

Она спускалась по ступенькам со второго этажа в элегантном брючном костюме темно — синего цвета, застегнутым на одну пуговицу, с эффектным вырезом, в туфлях черного цвета на каблуке средней высоты. Её волосы были аккуратно уложены в ракушку, а две пряди выпущены и красиво ниспадали с обеих сторон лица. Макияж был нежным, подчеркивающим черты лица, с акцентом на синие глаза.

Начальник охраны, в настоящее время сидящий в холле, при виде девушки встал с места, подошел и спросил, куда направляется мисс Мари, нужно ли ее отвезти и когда планирует возвратиться.

Она вежливо сообщила, что отправляется на такси, которое ее уже ожидает, на встречу с Кларис Моро и ее сыном, когда вернется, не знает. Мило улыбнувшись, девушка вышла из дома, села в такси и уехала, оставив в доме шлейф аромата своих духов.

Охранник, проводив девушку до автомобиля, вернулся в дом с ощущением предстоящей бури. Он отправил фото и смс с информацией по гостье своему шефу, от которого получил приказ проследить за ней.

В это самое время в одном из офисов коммерческой организации, принадлежащей Даниэлю Миллеру, продолжалась начавшаяся три часа назад проверка налоговой службы.

Доминик Моро встретил Мари около здания ресторана. Он, как всегда, был изысканно вежлив и обходителен.

Когда они появились в зале ресторана, все отметили элегантность и утонченность девушки. У тех, кто знал господина Моро, возникли вопросы о характере их отношений.

Мари и Доминик проследовали к столику, за которым сидела госпожа Кларис, про себя отметившая красоту доктора и то, как хорошо эти двое смотрятся вместе.

Вечер проходил легко, Кларис и Доминик оказались достаточно свободными в общении людьми, без пафоса и напыщенности. Те же, в свою очередь, узнали Мари как человека с отличным чувством юмора, хорошо разбирающегося в людях, начитанного, знающего историю, мировую поэзию и любителя живописи.

«Мари, а где вы научились так хорошо петь?» — спросила Кларис.

— Моя мама обладала потрясающим голосом и слухом. Видимо в нее моя любовь к вокалу. Да и в музыкальную школу я тоже ходила. Хотя скрипку не держала в руках пару месяцев, если честно.

— А если я попрошу, попробуете сыграть? — смотря в глаза девушке, задал вопрос Доминик.

— А вы не боитесь, что я здесь, в ресторане, вас опозорю своей игрой? — смеясь от души, сказала Мари, хотя знала, что играет на скрипке отлично.

— Я ничего не боюсь. Прошу вас, Мари, пожалуйста. Я договорюсь с музыкантами.

И когда Мари одобрительно кивнула, поддавшись просящему взгляду госпожи Кларис, Доминик встал со своего места, подошел к музыкантам, переговорил с одним из них и пригласил Мари подойти, а сам вернулся за столик.

Мари несколько минут о чем-то разговаривала с музыкантами, они смотрели ноты, а потом девушка взяла из рук скрипача инструмент и вместе с гитаристом исполнила What A Wonderful World.

Она играла профессионально, вдохновенно и казалось, что кроме музыки ничего для нее не существует. Смычок в ее руках превращался в волшебную палочку, издающую звуки, ласкающие слух.

Когда она закончила играть, присутствующие единодушно попросили ее еще что-нибудь исполнить.

И тогда Мари с озорной улыбкой на лице, подмигнув всем в зале ресторана, парой слов перекинувшись с музыкантами, заиграла Csardas с таким азартом и игривостью, при этом пританцовывая, что хотелось сорваться и пуститься в пляс, что некоторые гости ресторана и сделали.

Доминик с восторгом, нескрываемым восхищением смотрел на Мари, не отрывая глаз.

«Как она может быть настолько разносторонней? Она просто Богиня!» — думал он.

Мужчина приподнес Мари букет цветов, подал руку и проводил к столику под аплодисменты присутствующих.

Восторженная Кларис осыпала Мари комплиментами, а девушка искренне смущалась от этого.

«Мари, вы поражаете меня своими талантами, я сражен вами, — Доминик был искренним, — вы, мало того, что поете, танцуете, так еще и играете на скрипке!»

— Это все благодаря родителям. Они дали возможность заниматься всем, чем хотелось.

— А что вы еще любите, Мари? — спросила Кларис с искренним интересом.

— Гонки на мотоцикле, смешанные бои, а еще рисовать и готовить, — честно ответила она.

А ее ответ вызвал восторг и недоумение одновременно как у мамы, так и у сына.

— Вы серьезно? Не шутите? — переспросила Кларис.

— Серьезно, — улыбаясь, ответила Мари, — но это здесь лучше не демонстрировать, и она игриво подняла правую бровь вверх.

— Вот, сын, мне есть с кого брать пример и к чему стремиться! — торжественно произнесла Кларис.

Вечер продолжался.

Уже в самом конце Мари предложила для гостеприимных мамы и сына Моро исполнить For Your Love (The Savage Rose), которая очень нравится госпоже Кларис, как это выяснилось в ходе их встречи.

Девушка пела душой, чувственно, как будто погрузившись в свой внутренний мир, обращаясь в песне к кому-то родному.

На глазах Кларис Моро появились слезы, она смотрела на Мари и видела в ней девочку со сложным внутренним миром, безграничной добротой и жаждой жизни.

Мари своим появлением на их жизненном пути заставляет смотреть на окружающих людей, на события и их последствия совершенно с другой, ранее неизвестной стороны, через призму других принципов и эмоций.

Около ресторана семью Моро и Мари ждали два автомобиля. На одном уехала Кларис, предварительно взяв с девушки слово, что они встретятся еще, а во второй сели Мари и Доминик, расположившись на заднем сиденье.

Мужчина взял Мари за руку и поцеловал ее, на что она посмотрела на него, но ничего не сказала и руку не убрала. На коленях у девушки лежал букет нежных роз, подаренных Домиником.

Так, в полной тишине, они доехали до особняка Даниэля Миллера, он так и не выпускал ее руку, слегка поглаживая ее.

Остановившись, мужчина вышел из машины, помог Мари, прощаясь, поцеловал ей руку, поблагодарил за самый лучший вечер, и девушка ушла.

Хозяина дома так и не было, он еще не вернулся. Мари поздоровалась с охранниками и прошла к себе в комнату.

А Доминик Моро получил на телефон полную запись сегодняшнего вечера, проведенного в компании Мари, и ее выступлений.

Девушка поставила цветы в вазу, переоделась, приняла душ и легла спать в новой плюшевой пижаме, в которой она реально была похожа на подростка. Любовь к мягким пижамам, как говорил ей Мартин, вызвана потребностью в душевном тепле и защите. Так или иначе, ей казалось, что в таких пижамах спится лучше.

Даниэль Миллер появился в особняке в районе 3 часов ночи. Ему сразу же было доложено, во сколько Мари пришла домой, кто ее привез, на чем и т. п.

Он поднялся на второй этаж, подошел к комнате Мари, прислушался. Оттуда не доносилось ни звука. Тогда он приоткрыл дверь и стоя на пороге, смотрел на спящую Мари, на которую через щель между шторами падал лунный свет.

Она совсем с ним не разговаривает после инцидента, старается меньше времени поводить в доме, не потратила ни одного евро с его банковской карты, которую он ей отдал. Полный игнор. А ему ее присутствия катастрофически не хватает, без нее он начинает чувствовать, что задыхается.

Её ужин с семьей Моро вчера вечером выбил Даниэля из состояния равновесия. Он и не знал, что Мари играет на скрипке.

Она играла и пела для других, такая красивая и разная, ускользающая из его рук, с чем он мириться не собирался.

АВТОР

Когда Мартину позвонил офицер Норвуд Браун, он заволновался, вдруг что-то случилось с Мари.

Но при личной встрече последний попросил его дать какой-то предмет, по которому девушка поймет, что на связь вышел их сотрудник Интерпола.

Вот Мартин и передал термос, рассказав, какой чай заварить и бросить лимон. Тогда Мари все поймет. И от себя просил передать, что блинчики ее ждут дома. На что Норвуд Браун с улыбкой произнес: «Чувствуется ваша любовь. Она ей сейчас необходима».

Мартин, закончив прием, узнал от Сэма, что в ютуб кто-то выложил выступление Мари, в ходе которого она пела, а еще, что более удивительно, играла на скрипке, о чем ее коллеги не знали. Но Мартин знал, Мари с шести лет занималась музыкой и свою скрипку очень любит.

Теперь он сидит в своем кабинете и смотрит, как его Мари играет на инструменте, а потом запела так красиво, что эту песню он поставил на входящий звонок.

На душе было грустно, он так давно не видел самого дорогого на свете человека, но она жива и здорова — это главное. В то же время он нутром чувствовал, как его девочка от всего устала и как ей не хватает тепла.

Джамир получил ссылку на видео с Мари, находясь в другом штате. Сидя в кресле со стаканом виски в руках он наслаждался игрой на скрипке и вокалом девушки, в душе было неспокойно.

Какое-то время он не мог понять от чего, а потом понял — глаза. Ее глаза были грустными, и во время исполнения песни она будто закрывает свою душу от всего мира.

Что же происходит сейчас в ее жизни? Когда она вернется, чтобы хотя бы знать, что она здесь, рядом, чтобы можно было видеть со стороны, защитить?

Джамир понял для себя одно, что Мари стала для него эталоном женщины, уровня которой достичь другим невозможно. А еще… как трудно, невыносимо больно, жить с неразделенной любовью.

ДОМИНИК МОРО

Она меня восхищает всем: красотой, умом и своей естественностью, неординарными способностями, талантами, уверенностью, независимостью и умением видеть в жизни смысл, чувствовать прекрасное и восхищаться мелочами.

Такую женщину трудно завоевать, но еще труднее удержать и ей соответствовать. И во всем этом ее прелесть и ценность как личности.

Из той информации, что я получил, в Америке Мари живет одна, успешно трудится в Центральной больнице Лос-Анджелеса, много тренируется, принимает участие в боях без правил, причем дерется только с мужчинами, еще участвует в мотогонках. Она потрясающая!

Но меня продолжают тяготить несколько вещей: она живет в доме Даниэля Миллера и собирается вернуться в США.

Я уверен, что Миллер просто так мне не отдаст Мари Росси, значит надо продумать до самых мелочей план по устранению конкурента.

Первый шаг мне удался. Пока мы с Мари были в ресторане, Даниэль Миллер нам помешать не мог, так как был вынужден присутствовать в офисе, куда нагрянула проверка налоговой службы.

Пусть смотрит на красавицу только по видео.

Вторым этапом я запросил всю информацию по его коммерческой деятельности и филиалам. Надо сделать так, чтоб он реже бывал с Мари.

А пока у меня есть идея организовать через Департамент здравоохранения семинар практикующих врачей с целью обмена опытом, о чем я лично поговорю с министром здравоохранения и солидарности. Вот туда — то и будет приглашена Мари Росси как врач из Америки, в настоящее время работающая во Франции. А в течение трех дней проведения семинара все его участники буду проживать в городе Бордо на Атлантическом побережье Франции.

АВТОР

Мари приехала с работы, ужинать отказалась, пошла в свою комнату, где в настоящее время сидела на кровати, укутавшись пледом, и рисовала в альбоме.

В дверь комнаты постучали и на ее приглашение войти, появился Даниэль, прошел в глубь помещения, сел напротив Мари в кресло и молча смотрел на рисующую девушку, не обращающую на него никакого внимания, несколько минут.

«Мари, сколько времени ты будешь меня игнорировать и отказываться от еды?» — начал разговор мужчина, не спуская с нее глаз.

«А когда ты отправишь меня назад в США?» — задала встречный вопрос она.

— Никогда. Я своего никому не отдам.

— И с каких это пор я стала чей-то? — оторвав на секунду взгляд от рисунка, спросила она.

Её вопрос остался без ответа, а Даниэль продолжил: «Что у тебя с Моро?»

— Послушай Даниэль Миллер, я хоть и нахожусь в твоем доме, и не по своей воле, но являюсь свободной женщиной и отчитываться ни перед кем о своих контактах не буду.

— Ты меня решила позлить? Хочешь увидеть, что я сделаю сначала с Домиником Моро, а потом с тобой, если узнаю, что вы вместе?

— Мне все равно, что ты будешь делать, наверняка попытаешься убить. Твоя ревность — это только твоя проблема, и прекращай мне угрожать, я тебя не боюсь.

— Я тебя предупредил… И почему ты ничего не говоришь, что тебя пригласили на семинар в Бордо?

— Не вижу смысла, ты и так все узнаешь.

— Кто едет?

«Не знаю, я не интересуюсь такими вещами. Мое выступление по регламенту во второй день мероприятия. Вылет послезавтра», — после этих слов она перестала рисовать, подняла голову на уже стоящего рядом с кроватью Даниэля, они встретились глазами.

И если у него взгляд был полон желания овладеть ею и злости на ее строптивость, то у нее в глазах кроме равнодушия ничего не читалось, что бесило мужчину так, что он еле сдерживался.

Он развернулся и вышел из комнаты. Мари чувствовала усталость. От Миллера можно ожидать чего угодно, начиная от ночного визита и заканчивая тем, что он и правда убьет кого-нибудь.

Отработав дневную смену, девушка поехала в клуб на тренировку с Пирром, которому во время занятий и рассказала о планах, поездке в Бордо, поведении Миллера и Моро.

Пока все шло по плану. Пирр ей сообщил, что, судя по информации, поездка спланирована Домиником Моро, чтоб увезти ее от Даниэля. Кроме того, Моро собирает информацию о бизнесе и партнерах Даниэля. А еще, что в Бордо за ситуацией будут присматривать сотрудники Интерпола.

Когда Мари вошла в дом, ее встретил Томас со словами: «Так, я тебя не пущу в комнату до тех пор, пока ты не поешь. Я не могу смотреть на то, что ты вкалываешь, тренируешься и все это на голодный желудок! Мистера Миллера дома нет, так, что марш мыть руки и на кухню!»

Томас старался казаться грозным, но его открытое и доброе лицо, улыбающиеся при виде Мари глаза совсем не вписывались в ту роль, которую он решил изобразить.

Девушка рассмеялась, подошла к Томасу, обняла его, похлопала по спине и сказала: «Томас, ты самый лучший повар в мире и самый добрый человек! А я послушная девочка и бегу мыть руки». С этими словами Мари пошла в ванную на первом этаже, помыла руки и пришла на кухню. Никого кроме них с Томасом не было.

Пока Мари с удовольствием ела, Томас украдкой на нее посматривал, а потом тихо сказал: «Будь аккуратна». Девушка кивнула ему в ответ.

Поблагодарив повара за вкусный ужин и отменный десерт, который он сделал персонально для нее, а также за его заботу и внимание, Мари поднялась в комнату и начала собирать вещи в дорогу. На завтра с самого утра у нее были запланированы процедуры в салоне красоты, вылет вечером, так что себе любимой времени оставила почти целый день, ведь мы хоть и воины, но остаемся девочками.

Уснула Мари быстро, в районе 2 часов ночи. И уже в 4 утра в ее комнате появился Даниэль Миллер.

Он посмотрел на чемодан, установил в его ручку прибор для отслеживания местонахождения его владельца, посидел в кресле напротив кровати Мари, а потом лег с ней рядом. Это уже потребность. Когда она рядом, становишься спокойнее, на душе тепло и чувствуешь счастье.

Девушка лежала на спине, руки над головой, вытянувшись, как по струнке, спала так глубоко, что Даниэлю показалось, что она не дышит, от чего его охватила паника. Мужчина наклонился ближе к ее лицу, подставил ухо и с успокоением услышал, что она дышит, просто слабо и как-то редко.

Он лег на бок и внимательно всматривался в черты лица Мари, вспоминая, какой она была в школе, университете. Эта девочка была прекрасна всегда, и когда была пышечкой Зефиркой, и сейчас, когда стала роковой красоткой.

Кончиками пальцев мужчина провел по ее щеке, прикоснулся к ее пухлым губкам, от чего девушка сморщила носик, на что Даниэль улыбнулся, а потом начала переворачиваться на противоположный мужчине бок, но он аккуратно развернул ее, подложил свою руку ей под голову, придвинув к себе, и она полностью оказалась в его объятиях.

Он прижал ее к себе так крепко, будто боялся, что она сейчас выпорхнет из его рук. Даниэль целовал ее волосы, слушая, как стучит ее сердце практически на его груди.

Только ночью, когда она в состоянии глубокого сна, он мог быть таким нежным с ней, в другом состоянии Мари его не примет.

Сейчас он наслаждался моментом, продлить который может только мгновение.

Десять лет назад он чуть не лишил себя возможности так лежать и дышать ее ароматом, но если она не захочет остаться с ним, ему придется лишить мир этого Ангела.

От собственных мыслей мужчине стало холодно внутри и он, чуть развернув Мари, начал целовать ее губы, такие теплые и такие для него желанные, но вовремя остановившись, просто прижал ее к себе. С ней рядом контролировать свои желания становилось для него все сложнее.

Когда Мари начала во сне ворочаться, он понял, что надо покидать ее комнату, нехотя встал с кровати и вышел. После таких визитов к Мари ему еще ни разу не удалось уснуть.

В аэропорт девушку привез охранник Даниэля, она прошла в зал аэровокзала, где должна была встретиться с тремя коллегами по больнице. Все вместе они сдали багаж, прошли паспортный контроль и направились в зал ожидания к терминалу, указанному на табло.

Мари достала наушники, включила музыку на телефоне и отрешенно смотрела в огромное окно, через которое было видно, как взлетают и садятся самолеты, похожие на больших и важных птиц.

Время в полете от Парижа до Бордо заняло всего 1 час 15 минут. И вот она уже на юго-западе Франции, в городе, находящемся на Атлантическом побережье страны.

Их встретили, разместили в отдельных комфортабельных номерах частной гостиницы. Поскольку было уже достаточно поздно, распаковав вещи, девушка приняла душ и легла спать.

Позавтракав с коллегами в гостинице, они пошли на прогулку по городу.

Мари продолжала делать вид, что ничего не понимает по-французски. Для себя решила, что Бордо — город с очаровательным провинциальным шармом, с уникальными памятникамиархитектуры и искусства. Старая часть города застроена красивыми особняками, здесь же расположен собор Сен-Пьер, в центре — Гранд-Театр, охраняемый 12 музами и грациями. Поразительно выглядела река Гаронна, через которую перекинуты мосты Кайло, Пьер и семнадцатиарочный Каменный мост.

АВТОР

Даниэль Миллер смотрел на списки приглашенных на семинар и пассажиров, летящих с его Мари одним рейсом. Среди них Доминика Моро не было.

Каково было удивление Даниэля, когда войдя после отъезда Мари в ее комнату, он обнаружил маленький прибор для отслеживания ее перемещений, который он ночью вмонтировал в ручку ее чемодана, лежащим на столике с косметикой.

Такой внимательности он не ожидал и усмехнулся, восторгаясь способностями своей Зефирки.

Первый день семинара проходил интересно и информативно, выступающие были людьми, которые живут своей профессией. Семинар велся на английском и французском языках и всем присутствовавшим было комфортно воспринимать информацию и делиться своей. Мероприятие продлилось до 17 часов, потом предполагался совместный ужин.

Мари решила на ужин не ходить, а погулять по городу, насладиться новой атмосферой на побережье Атлантического океана и перекусить где-нибудь по пути.

Примерно в 20 часов она стояла по центру моста через реку Гаронна и смотрела вдаль. Неожиданно кто-то подошел сзади и надел на ее голову капюшон толстовки со словами: «Сегодня на реке прохладный ветер, не простудитесь, Мари».

Она обернулась и увидела Доминика Моро, взгляд которого был спокойным, внимательным, а глаза полны доброты.

— Вы не замерзли, Мари? Может пройдем на ту сторону берега и в кафе согреемся ягодным чаем?

— Добрый вечер, Доминик. С удовольствием.

Они, не торопясь, перешли по мосту на другую сторону и по уютной, маленькой улочке дошли до частного кафе, из которого веяло теплом и аппетитной сдобной выпечкой.

«Как вкусно пахнет! — восторженно, по-детски сказала девушка, — Доминик, пойдемте быстрее, а то все вкусное съедят без нас, — весело сказала она спутнику, чем вызвала искреннюю улыбку на его лице».

В кафе они сели за столик с глубокими и мягкими креслами, который выбрала девушка, сделали заказ, и мужчина начал неторопливый разговор.

— Мари, как вам город, семинар?

— Все отлично, спасибо за приглашение на это мероприятие.

— Я к этому не имею никакого отношения.

Мари лукаво на него посмотрела, улыбаясь, чуть наклонив голову на бок: «А вот обманывать не хорошо. Вы же инициировали проведение семинара и мое выступление на нем. Не отпирайтесь, Доминик. Ложь вам может и помогает в государственных делах, но не к лицу в общении со мной».

Он ошеломленно смотрел на Мари, а потом сказал: «Зачем мне придумывать все это? Вы талантливый врач, вот вас и пригласили».

— Мои способности здесь ни при чём. Я не так давно во Франции. Просто Доминик Моро решил вырвать меня из окружения Даниэля Миллера. Другой вопрос, почему он это делает. Можете ответить?

— Мне не нравится то, что Даниэль Миллер постоянно рядом с вами. Он мне неприятен. Не скрою, в нем я вижу соперника. Он вас любит, это же очевидно. Но мне вы нравитесь тоже. Мари, почему вы живете с ним? Вы знаете, что у него нелегальный бизнес?

— Во-первых, я с ним не живу, я размещаюсь в его доме, и не совсем по своей воле. Во-вторых, о его нелегальном бизнесе и связях с коррумпированными чиновниками догадываюсь, но не обладаю компетенцией, чтобы предотвратить его незаконную деятельность. Он опасен и у него могущественные покровители не только в вашей стране.

— Что значит не по своей воле вы у него в доме? Вы же работаете, посещаете город, тренировки. Он вам угрожает?

— Не знаю, можно ли вам доверять, Доминик…но Миллер привез меня сюда, похитив в аэропорту стыковочного рейса до Техаса. Не ограничивает меня в работе и перемещении в пространстве только для того, чтобы я не сбежала. В чем, кстати, сейчас я смысла не вижу, потому, что он просто убьет меня и тех, кто в этом будет мне помогать. А у меня на ближайшее время еще есть планы во Франции, умереть можно чуть позже.

Доминик, побледнев, смотрел на девушку.

— Мари, вы так спокойно об этом всем говорите. У меня волосы дыбом от этой информации. Я занимаю серьезную должность в администрации главы государства и могу сделать так, чтобы его бизнес рухнул.

— Знаете, в чем сейчас ваша ошибка?

— В чем?

— В импульсивности. Вы готовы разрушить его бизнес, но вы рискуете потерять должность, поскольку будете руководствоваться исключительно личными мотивами, что не допустимо. И не забывайте, что наверняка у Миллера есть свои люди в вашей администрации, раз он столько времени ведет незаконный бизнес здесь, в США, Испании, Италии.

Мужчина внимательно смотрел на Мари и понимал, что эта девочка невероятно умна и то, что она говорит, не лишено смысла.

— К тому же, не совсем хорошо открыто помогать мне разбираться с криминальным авторитетом. Это подорвет вашу репутацию. Такие вопросы относятся к юрисдикции правоохранительных органов, причем международной организации уголовной полиции. Тогда и ваша репутация сохранится, и авторитет как должностного лица, радеющего за чистоту рядов окружения Президента страны, приумножится.

Мари не случайно говорила именно так. Она должна подвести Доминика к идее обратиться с информацией, откровенно говоря «слить» ее, Интерполу, а не самому светиться и лезть под прицел Даниэля. Она не могла рисковать его карьерой и жизнью. Миллер способен убить хладнокровно кого угодно.

— Знаете, Мари, вы так молоды, но вашей мудрости и политической прозорливости может позавидовать даже президент. Я услышал и понял все то, что вы мне сказали. Единственное, я волнуюсь, чтобы он с вами чего-нибудь не сделал.

«Самый большой его недостаток на сегодняшний день — ревность. И думаю, что его люди нашу беседу уже засняли на видео, поэтому чтобы они не видели движения наших губ, мы сидим именно за этим столиком, хотя он вам сразу не понравился, — и она засмеялась, а Доминику стало жарко от услышанного, — но меня пока он не тронет, еще не пришло время».

Мари сделала глоток чая и, посмотрев на собеседника, спросила: «Доминик, зачем вам все это надо?»

— Вы мне нравитесь.

— Выбросите это из головы, пожалуйста, и не стройте иллюзий, от этого только больно.

Но Доминик Моро на это ничего не сказал. Посидев в кафе еще минут 20, они вышли и пешком, уже через другой мост, перешли на противоположный берег реки и направились в сторону гостиницы, где разместилась девушка и ее коллеги.

На следующий день Мари Росси выступила на семинаре, поучаствовала в обсуждении ряда тем и во второй половине дня решила посетить знаменитую и самую большую в Европе дюну Пила недалеко от Бордо, высота которой составляет 130 метров, а ширина 500.

Ей хотелось встретить закат на этой дюне с видом на Атлантический океан и загадать желание.

И вот она поднялась на нее. Закат был великолепен! Атлантический океан поражал своим величием.

«Но мое сердце осталось там, где Тихий океан», — подумала она и мысленно обратилась к Джиму со словами своей любви, с сожалением о том, что он так рано покинул ее, оставив одну в этом мире, с пожеланием в новой жизни обрести счастье.

Пока она об этом думала, по ее щекам текли слезы, в лучах заката похожие на хрустальные горошины. И было в этом что-то загадочное.

Мари стояла одна, смотрела в сторону горизонта, раскинув руки в стороны, ее волосы гладил ветер, и казалось, сейчас она сделает шаг и просо полетит по воздуху.

Доминик смотрел на нее со стороны, и ему казалось, что все это сон. По его телу пробежал холодок, так волшебно выглядело все, что он видит, так нереалистично и притягательно.

«Она правда Ангел, но сейчас Ангела что-то тревожит. И я знаю кто это, поэтому мне надо защитить эту девочку. Нельзя допускать, чтобы Ангелы плакали».

По окончании семинара Мари со своими коллегами вернулась в Париж, где в аэропорту ее лично встретил Даниэль Миллер, несмотря на свой в последнее время плотный график общения со всевозможными государственными организациями.

Он преподнес девушки букет белых роз, проводил ее к автомобилю, и они поехали в сторону особняка. Часы показывали полвторого ночи.

Мари и Даниэль сидели на заднем сиденье автомобиля, в котором салон отгорожен от водителя шумоизолирующим стеклом, через которое ничего не было не только слышно, но и видно.

— Как долетела, Мари? — первым нарушил молчание мужчина.

— Прекрасно.

— Тебе понравился Бордо, Атлантический океан?

— Город прелестный, как любая провинция, а Тихий океан мне нравится больше.

И Мари повернула голову в сторону Даниэля, который в этот момент взял ее руку и положил себе на колено. Она ее собиралась одернуть, но мужчина своей рукой прижал ее ладонь к ноге, не давая возможности ее убрать.

— Он был там? — голос Даниэля был приглушенным, а в глазах появился злой блеск.

— Если ты о Доминике Моро, то да.

— Ты проводила с ним время?

— Даниэль, ты сейчас устраиваешь мне допрос? Да, пили чай в кафе. А в чем дело? Не накручивай себя. Мы с тобой друг другу никто. Каждый живет так, как считает нужным. Франция ведь светское и демократическое государство, если я не ошибаюсь, или что-то изменилось за время моего отсутствия?

— Прекрати, Мари! Ты понимаешь, о чем я. Доминик Моро тобой заинтересован как женщиной, ты не можешь этого не чувствовать! — начал повышать голос Даниэль.

— Если ты заметил, я вообще не анализирую отношение мужчин ко мне. Мне это безразлично, их чувства меня не волнуют. Когда-то во мне убили способность любить. Так, что заканчивай строить из себя ревнивца. Мне плевать на то, чем ты руководствуешься, удерживая меня около себя. Лучше отправь меня в Лос-Анджелес, а сам строй свою жизнь с кем-то другой, я тебе не подхожу. И не повышай голос!

Вместо ответа он взял девушку за затылок, не давая крутить головой, развернул ее другой рукой к себе и впился в ее губы страстным, грубым поцелуем, не давая Мари даже вздохнуть. Казалось, что через поцелуй он собирается лишить ее кислорода.

Чем больше Мари пыталась сопротивляться, тем крепче становился захват руками ее тела, а поцелуй становился глубже. Даниэль был настолько возбужден, что мог легко потерять контроль над собой и своими действиями.

Мари впервые почувствовала, что не может активно противодействовать его реакции на себя, у нее похолодели не только руки, но и сердце. И тогда она просто прокусила Даниэлю нижнюю губу, от чего он прервал поцелуй, тяжело, прерывисто дыша, облизнул кровь на губе, улыбнулся и прошептал ей на ухо: «Наступит день, и ты станешь моей. Я подожду».

Мари дала ему пощечину и отвернулась к окну. Её губы полыхали от поцелуя этого мужчины, на душе было противно, как никогда.

— Когда ты в гневе, ты очень сексуальна. Не злись, меня это возбуждает так, что я могу не сдержаться и тогда…

Но он не договорил, его прервала Мари: «И тогда я убью себя. Мне нечего терять в этой жизни».

В дом Мари вошла первая, охранник занес ей в комнату чемодан, и она больше до утра не спускалась вниз.

Даниэль налил себе вина и некоторое время расхаживал перед камином, размышляя над словами девушки, облизывая рану на своей губе.

«Страстная малышка», — подумал он и как-то хищно улыбнулся.

Утром Мари, не завтракая, ухала на мотоцикле на работу. Когда припарковалась, обнаружила в бардачке пластиковый одноразовый контейнер с завтраком, любезно приготовленным Томасом.

«Какой он добрый и внимательный человек, я буду за ним скучать», — подумала она, взяла завтрак и вошла в больницу.

Так пролетела неделя. Мари работала, тренировалась, с Пирром обменивались информацией и инструкциями от шефа операции. Она высказала свои предположения, что в течение месяца, максимум полутора, ситуация с Миллером выйдет на финишную прямую. В принципе, такие же прогнозы давал и Интерпол, основываясь на полученной спецслужбами оперативной информации.

На одной из тренировок девушка сообщила Пирру, что во время их совместного ужина с Даниэлем Миллером, последний разговаривал по телефону с мужчиной на французском языке, будучи уверенным, что Мари не знает этого языка, и из разговора следовало, что у Даниэля свой человек в Правительстве, в ведении которого находятся вооруженные силы и административный аппарат страны, и похоже, что он из кабинета Премьер-министра.

Речь шла о каких-то уже подписанных документах по вопросу поставки оружия, причем на баснословную сумму. Миллер был удовлетворен подписанием этих бумаг и говорил о конкретной дате или встречи, или поставки, из разговора это не совсем было понятно.

Пирр, в свою очередь, дал понять, что с подачи Доминика Моро, администрация Президентом республики начала активно сотрудничать с Интерполом, поскольку вопрос касался не только чистоты рядов окружения главы государства, но и внешней политики страны.

В это самое время тучи над Даниэлем Миллером сгущались. В его криминальном бизнесе появился предатель, который активно сливал кому-то информацию, из — за чего к нему весьма некстати возник нездоровый интерес правоохранительных органов. Но отдать должное, он сохранял спокойствие, как это свойственно прагматичному человеку.

Единственное, что его выводило из себя, так это то, что Мари затаила на него злобу за произошедшее в машине, и как он для себя решил, специально уже дважды встречалась за ужином с Домиником Моро.

Один из его источников сообщил, что Моро решительно настроен завоевать Мари Росси, активно интересуется ее предпочтениями и вкусами.

Относительно девушки сказали, что она достаточно спокойно принимает его внимание, инициативы не проявляет, но и не отталкивает, ведет себя как истинная леди.

Доминик Моро продолжал через службу охраны и безопасности главы государства устанавливать коррупционные связи Миллера с должностными лицами не только госдепартаментов, но и Правительства. Помимо этого он усилил наблюдение за Мари, опасаясь, что Миллер ее снова похитит или убьет.

И он был не так далек от истины, поскольку Даниэль Миллер уже продумывал план уехать с Мари в Италию на случай, если во Франции кто-то ему начнет мешать.

Вообще-то события развивались таким образом, что напряжение перед предстоящей развязкой чувствовали все: Мари, которая понимала, что Даниэль ею одержим и попытается сделать своей, а если не получится или заподозрит в измене, то убить; Доминик Моро, который уже получил часть отчета о выявленных коррупционных составляющих не только в Правительстве, но и в администрации главы республики, о чем был проинформирован лично Президент; Норвуд Браун, руководивший операцией, проводимой Интерполом, в полной мере отдающий отчет, что на линии огня осталась Мари Росси, которая не только организовала поступление нужной информации о связях Даниэля Миллера с госструктурами, но и о его сделках, поскольку ей даже удалось получить копии его соответствующих записей, но сама девушка остается уязвимой, хоть за ней и установлен усиленный контроль спецслужб, и с некоторых пор она готова в любую минуту встретиться со своим убийцей.

Но были еще и те, кто не владея объективной информацией обо всем, что происходит и чем занимается Мари, каждый день ощущали приближение чего-то нехорошего и от этого не находили себе места.

Мартин Гарсиа, который за столько лет дружбы и любви к Мари Росси научился ее чувствовать душой на любом расстоянии благодаря прочной ментальной связи, возникшей между ними, не мог унять возникшую в сердце тревогу. Он постоянно мысленно «держал» Мари около себя в надежде согреть ее своим душевным теплом, защитить, приласкать и успокоить, вселить в нее уверенность.

Мартин ждал свою девочку, он в нее верил, но не переставал волноваться, сердце просто ходило ходуном. На работе все понимали, почему доктор ни с кем не общается, кроме своих маленьких пациентов и их родителей, сразу после работы уезжает, немногословен.

Он чаще стал бывать в квартире Мари, ставил послушать ее любимые пластинки с джазом. На одной он нашел стикер с ее запиской: «Я знаю, что прошло много времени. Не скучай. Послушай эту музыку».

Вот и сейчас, вечером, не включая свет, он сидел на ее кровати, обняв большого медведя — любимую игрушку Мари, было ощущение, что они никогда не увидятся.

Утром Мартин сел за руль и поехал к Джиму.

— Привет, дружище. Неспокойно мне как-то, Джим, вот и приехал к тебе. Ты же не против? Вот уже скоро 11 лет как тебя не стало, а такое чувство, что только вчера виделись. Наша с тобой Мари все еще во Франции. Но мне так тревожно, боюсь, что ее могут разоблачить, прямо предчувствие какое-то. Она конечно у нас боевая, но такая маленькая девочка. Откуда у нее только силы на всю борьбу? Наверное, это ты ей помогаешь. Это ведь ваш один на двоих враг. Ты уж постарайся, Джим, не бросай ее в этой битве. Надо с этим уже покончить. Она должна вернуться, чтобы жить полноценной и счастливой жизнью. Даже если она меня не выберет, буду всегда поблизости как друг. Но любить буду ее всю жизнь, честное слово. Ты мне веришь?

Порыв осеннего ветра, гнал по земле сухую листву, мелкие ветки и один лист просто прилип к его джинсам. Мартин усмехнулся, взял его в руки.

«Джим, это ты так мне намекаешь, чтоб я не сомневался? Думаешь, выберет меня? — сказал Мартин, — понял тебя, а ты, приятель, часто листвой с нами разговариваешь… Я буду надеяться, что она примет мою любовь. Джим, я был у твоих родителей пару дней назад, у них все хорошо. Эдвун скучает за Мари, смотрит на ее фотографию, гладит ее и, представляешь, продолжает называть ее «мама». Миссис Амади ничего с этим не может поделать. Но, с другой стороны, в его венах течет ее кровь», — Мартин улыбнулся и задумался.

Пока он разговаривал с Джимом, недалеко с черным, как ночь, псом гулял молодой человек, внимательно наблюдавший за гостем их африканского района.

Поскольку Мартин нередко появлялся здесь вместе с Мари, его знали в лицо и местные жители, и те, кто эту территорию считал своей, — люди Джокера.

Джакс зашел в кабинет к Джокеру.

— Сегодня на кладбище был Мартин — друг Мари и Джима. Он расстроен. Может что-то случилось с доктором Росси?

Джокер внимательно посмотрел на племянника и набрал номер Джамира.

— Надо встретиться. Сегодня в 20.00, где играет джаз.

Джамир понял, что это тот самый клуб, где Мари пела накануне своего отъезда из страны, и в назначенное время был в его VIP зоне.

Джокер поприветствовал его и не успел еще сказать и слова, как его опередил вопросом Джамир: «Что-то с Мари?»

— Нет. Просто ее друг был на кладбище, расстроен чем-то. У тебя о ней есть информация?

— Никакой кроме плохого предчувствия.

— Послушай, Джамир, эта девочка не очень верит тем, с кем она сейчас во Франции. Но мне вчера передали через одну из африканских банд Парижа ее предупреждение для нас с тобой следующий месяц сидеть тихо. Она нас с тобой бережет от федералов.

— А какая у нее связь с африканскими бандами Франции, их же даже полиция боится?

— Она как-то в пригороде Парижа спасла мальчика, у которого была остановка сердца прямо на улице. Потом с ним поехала в больницу и оплатила его нахождение там, ребенок из бедной семьи, договорилась обо всем с врачами.

Пока нашли его родителей, Мари была с мелким, купила ему одежду, игрушки, оплатила трехразовое питание и нахождение одного из родителей с ним.

А отец мальчика оказался из криминального гетто на окраине города. Вот так Мари, в очередной раз, познакомилась с бандитами.

С того самого момента люди этой банды стали присматривать за нашей Мари, когда она появлялась вблизи их территории. Отец мальчика после его выписки нашел ее в городе.

Она его попросила, по возможности, передать нам с тобой это предупреждение. Кстати, пацану, которого она спасла, через отца передала купленный при нем же на уличной торговле кулон, на котором мастер, по просьбе Мари, сделал надпись на латыни: «Твое сердце будет биться всегда!»

«Вот, правда, Ангел! Для африканцев уж точно», — выдохнул Джокер.

Джамир слушал и понимал, что, наверное, из-за Мари становится сентиментальным. Эти истории об ее человечности и доброте сводили с ума. Он никогда бы в жизни не поверил, что станет таким, испытав любовь.

АВТОР

В перерыве во время тренировки к Мари, сидящей на лавочке и пьющей воду, подсел Жан со словами: «Как настрой?»

— Боевой, как всегда.

— Вижу, что тебе надо выбросить все накопившееся наружу. Как на счет поучаствовать в бое?

Глаза Мари заблестели.

— С кем и когда?

— Завтра в 19.00. Противник из Канады Феликс Симард.

— Что из себя представляет?

— Агрессивен в меру, берет своим крупным телосложением и ростом.

— Но это и будет его слабым местом, — усмехнулась Мари.

— Еще любит противника поднимать вверх и бросать. Из 12 боев только 2 поражения.

— Согласна, лично я люблю число 13. Завтра у меня как раз выходной. Только, Жан, давай усилим мне защиту на левом плече, там уже три пулевых ранения, и видимо еще не предел, хочу его поберечь.

Сказав это, девушка засмеялась. А Жан пристально на нее посмотрел, но ничего говорить не стал.

Подошедший к ним Пирр даже не удивился согласию Мари на бой.

«Как раз расслабишь нервную систему, Марусик», — тихо на ухо на русском языке сказал ей он.

И они ударили друг друга кулачками.

О том, что у нее завтра бой Мари никому не сказала. Да и говорить то было некому, по большому счету.

Тренировалась Мари все это время в Париже усердно, много и без поблажек. Ей просто хотелось получить удовольствие от предстоящего боя как возможности доказать самой себе, что она может победить.

Во время завтрака Томас спросил Мари, правду ли говорят, что сегодня в городе будет проходить бой канадца с кем-то из французов.

— Что-то слышала про это. Хочешь сходить посмотреть?

— Пойдешь со мной, я в этом не силен? Мне нужно, чтоб кто-то комментировал.

— Не могу, Томас, у меня салон красоты по плану. Сходи сам, говорят, канадец мощный. А кто противник?

— Держат в секрете. Но француз — точно. Пойду. Как раз на ужин никого дома не будет, все в разъездах.

В 17.00 Мари была в клубе, встретилась и получила наставления от Жана и Пирра, до этого она посмотрела записи всех боев Феликса Симарда.

Мари решила, что на ринг выйдет в маске, не хотелось, чтобы снова весь Интернет взорвался от обсуждений. Переодевшись в раздевалке, она вышла в своем фирменном костюме, в котором Жан усилил защиту левого плеча, с заплетенными косичками, руки обмотаны эластичным бинтом. Её здесь ждали Жан и Пирр. Вместе они пошли в сторону ринга.

Зал был полон зрителей, поскольку организаторы боя создали интригу относительно личности бойца, выступающего против Феликса Симарда.

Каково было изумление публики, когда на ринг поднялась девушка невысоко роста, с красивой фигурой, на вид не больше 18–20 лет. Здесь же стоял ее противник — 30-летний мужчина, который был на 20 см. выше, как минимум, и гораздо крупнее. Она на его фоне казалась щенком.

Хорошо, что Мари с юности привыкла не обращать внимания на крики публики, оскорбления, шуточки в свой адрес, особенно от фанатов своих противников, потому, что многие в этом зале заранее предрекали исход боя, кричали, что эту малышку Феликс раздавит в первые пять минут.

Сам же ее визави сейчас победоносно поднимал вверх руки, издавал звуки, похожие на крик раненного зверя.

В отличие от него девушка сохраняла спокойствие, которому позавидуют Боги, максимально сконцентрировалась, помня слова Джима о том, что бой — это, в первую очередь, образ мышления.

Для себя Мари ведение любого боя представляла как некую логическую цепочку: оцениваешь противника, пробуешь его «на вкус» в течение первых трех — пяти минут, определяешь его слабые места по защитным позам и точки нанесения ударов по его телу, а дальше действуешь.

Когда она дерется с теми, кто выше и крупнее ее, она использует свои преимущества: невысокий рост, ловкость и знание болевых точек, расположения и переплетения мышц и т. п. — то, что знает врач.

Её противники обычно не готовы к действиям человека, который меньше ростом, плюс довлеет стереотип, что девушка должна быть слабой, и мужчина — противник расслабляется уже в самом начале боя.

Чтобы не святить ее имя, публике участницу боя представили как «Белоснежку».

Вообще-то понятия «бои без правил» не существует, такие поединки называются смешанными боями. Но обычно употребляется первый вариант. Бой состоит из пяти раундов по пять минут с четырьмя перерывами по минуте.

Сидящий в зале Томас, который пришел посмотреть на этот бой еще с одним охранником Даниэля, сначала не поверил своим ушам, когда озвучили, что противником канадца будет девушка, потом не поверил уже глазам, когда распознал в «Белоснежке» их гостью Мари Росси. Она хоть и была в маске, но свою любимицу он узнает в любом костюме.

Они с охранником переглянулись, с ужасом представляя реакцию босса, если он узнает обо всем. Но оба, зная боевую натуру Мари, верили в нее и стали во все горло кричать: «Белоснежка, ты победишь! Ты лучшая в мире!»

Бой начал канадец, как бы шутя нападая на девушку. Она распознала его игривость и нанесла нешуточный удар.

Первый раунд они узнавали друг друга, а после перерыва Мари взяла инициативу в свои руки и поскольку владела многими видами боевых искусств, причем обучалась у мастеров, проживая в этих странах, противник не мог распознать ее технику и предугадать действия. Это был «конек» Белоснежки.

Пару раз канадец осуществлял захват девушки, но она не просто выскальзывала из его рук, а еще из положения лежа умудрялась наносить своими ногами удары по ногам противника, от которых он терял равновесие и один раз упал, после чего Мари стала наносить ему серию четких болевых ударов в самые уязвимые места.

Феликс Симард к концу третьего раунда взрывался от ярости. Он кричал что-то непонятное, угрожал девушке, пытался переорать толпу зрителей.

А Мари, при этом, не проронила ни слова, не издала ни единого звука. Это тоже выводило психологически канадца из себя.

В начале четвертого раунда канадец разорвал для устрашения Мари на себе майку, издав душераздирающий крик, и на его теле оказалось много татуировок, одна из которых была такой же, как у противника Джима в последнем в его жизни бою.

Несмотря на то, что Мари, как и канадец, уже чувствовала усталость от реально активного и тяжелого боя, она испытала невероятный подъем физических сил, будто новая волна энергии наполнила ее изнутри.

«Джим, я одержу победу над ним, как ты это сделал 10 лет назад. Я люблю тебя, милый», — и с этими мыслями Мари с невероятной мощью и нескрываемой яростью начала избивать канадца, который не ожидал от девушки такой атаки. Он больше оборонялся, чем нападал.

Она просто не давала ему опомниться, применяла сложные приемы, ее удары были по ощущениям не просто тяжелыми, а каким-то острыми, так как попадали в нервные окончания.

В результате Феликс Симард был отправлен в нокаут девушкой ее последним ударом ногой в прыжке, после чего он объективно был уже не в состоянии продолжать бой. 13 число ему явно не приносит удачи.

Победу одержала Белоснежка, публика просто сошла с ума: одним было сложно принять поражение их кумира, другие, в своем меньшинстве, ликовали, радуясь победе девушки.

Мари спрыгнула с ринга и подбежала к Жану и Пирру и по очереди их обняла.

Томас и охранник, пока шел бой, думали, что поседеют от страха за свою гостью. И одновременно с этим они поражались ее бойцовским навыкам, не ожидали, что эта малышка так хорошо дерется. Восторг переполнял их, но нельзя было подойти к Мари, чтоб ее не выдать.

Весь матч в VIP зоне за стеклом, через которое никто не мог увидеть сидящих в этом месте людей, находился Доминик Моро с несколькими людьми из службы безопасности администрации главы государства, внимательно следящие за тем, что происходит на ринге.

Мари для Доминика открылась с совершенно неожиданной стороны. Были моменты, когда он реально опасался за жизнь этой девушки, даже подскакивал с места, затаив дыхание.

Начальник службы безопасности произнес: «У нее потрясающие навыки как у спецназовцев, морских пехотинцев вместе взятых. Ко всему прочему она великолепно владеет джиу-джитсу, кикбоксингом. Это невероятно! Я бы не поверил, если бы не видел все сам! Она абсолютно непредсказуема в бое! Эта девушка уникальна!»

А когда она отправила крупного канадца в нокаут и одержала заслуженную победу, оба мужчины встали и захлопали.

Мари после боя быстро переоделась и вышла к ожидавшим ее около раздевалки тренеру и Пирру, и вместе они покинули клуб через черный ход, при этом девушка была в маске и кепке, скрывающей волосы.

Они сели в машину Жана и поехали в свой клуб, где уже предметно тренер и Мари осмотрели ее синяки и гематомы, полученные в большей степени от захватов канадца, который в один момент так зажал ее своими руками, что стало тяжело дышать, но ребра выдержали.

«Я тобой горжусь, Белоснежка», — улыбаясь, похлопал ее по плечу тренер.

«Мы гордимся, Мари! — поддержал его Пирр, — не думал, что у тебя найдутся силы отправить его в нокаут, бой был нешуточный».

«Открылось второе дыхание, — смеялась девушка, — спасибо вам за мои тренировки и подготовку, это, в первую очередь, ваша победа».

Поскольку Белоснежка просто испарилась после боя, некоторые фанаты канадца, да и те, кто болел за девушку, решили отследить, куда она поехала.

Но Доминик сразу это предвидел, поэтому служба безопасности при помощи патрульной службы пресекли эти попытки. И для всех осталось загадкой, кто эта Белоснежка, где тренируется и как ее найти.

В Интернете бой выкладывался в режиме онлайн, ролик стал вирусным за очень короткое время. Зрители просто взорвали информационное пространство своим вопросами о победительнице, которая в это время уже заходила в особняк своего похитителя.

Её встретил улыбающийся Томас со словами: «Как провела время в салоне красоты? Проголодалась? Давай поедим вместе. Хозяина дома нет».

Мари, прищурив глаза, расстегнула куртку, молча подняла футболку сбоку и показала уже фиолетовый синяк на теле со словами: «Прекрасно. Ты же, хитрец, видел моего массажиста, зачем спрашиваешь?» Потом засмеялась, подскочила к Томасу и начала его щекотать, чего он боялся и всегда смеялся до слез.

— Я думал, ты соврешь, скажешь, что была и правда в салоне.

— А зачем мне тебе врать? Я тебя видела в зале. Ты, кстати, был с одним из наших охранников.

— Почему ты занимаешься такими опасными вещами, девочка? — спросил Томас, пока ставил на стол тарелки с любимыми блюдами Мари.

«Жизнь заставила, Томас, жизнь, — был ответ девушки, которая опустила взгляд, — иначе мне в этом мире не выжить».

Томас расстроился от ответа Мари, ему стало неловко, он по-отечески погладил ее по руке: «Когда-нибудь все останется в прошлом, просто надо жить дальше… Так, ешь. Не выйдешь из-за стола, пока не попробуешь все, что я приготовил».

Мари засмеялась на его тон, вдохнула аромат еды, поставленной перед ней, и принялась есть. Томас сел рядом и тоже приступил к еде.

«Томас, ты бог кулинарии, честное слово», — искренне восхищалась его талантом Мари, закрывая от удовольствия глаза, смакуя блюда, — дашь мне мастер-класс?»

«Без проблем. Научу всему, что умею», — улыбаясь, ответит повар.

После ужина Мари настояла на том, что будет мыть посуду. Томас сопротивлялся, но девушка напомнила, смеясь, что гостю отказывать нельзя и, пританцовывая под песню, которую напевала, приступила к мытью посуды.

На кухне реально было очень весело. Мари пела, и даже Томас начал совершать движения, похожие на танец.

«Никогда до появления этой девочки в доме Даниэля здесь не было так уютно и по-семейному тепло», — думал Томас, наслаждаясь моментом простого счастья.

И снова Интернет, как связующее звено между Лос-Анджелесом и Парижем, несмотря на 9 часовую разницу во времени, предоставил информацию о том, чем доктор Росси занимается во Франции. В ее городе было только 10.00, когда в Париже в 19.00 начался бой с ее участием.

Члены клуба вместе с Шоном смотрели этот бой с самого начала, поскольку канадский боец всегда выступал зрелищно, на его счету много побед. Тем более что до последнего сохранялась интрига с его противником.

Каково же было их удивление, когда они узнали в Белоснежке свою Зефирку! Весь клуб очень переживал за девушку, они живо, эмоционально, с комментариями смотрели бой.

Но их Мари в очередной раз заставила их гордиться. Давно они не видели такого эффектного нокаута.

«Зачем она так рискует? Что сейчас происходит в ее жизни?» — Шону было неспокойно, он как никто другой знал поведение и состояние своей ученицы на ринге.

Джамир, Лютый, Джокер — все начали смотреть бой с подачи Джакса, который и рассмотрел в девушке — бойце доктора Росси.

Во время боя, который они смотрели онлайн, Лютый, наливая себе виски в стакан, философски сказал, что из-за этого чертенка он скоро сопьется, поскольку на нервной почве пьет уже даже по утрам, и тогда Джамиру придется управление синдикатом брать в свои руки. А еще надо нанимать персонального нарколога.

Джамир же наоборот, практически перестал употреблять спиртное. Он все больше переживал за Мари, постоянно думал о ней, и сегодняшнее ее участие в бое лишь усугубило основания для опасения за ее безопасность и жизнь.

Пирр заранее предупредил Норвуда Брауна о том, что Мари Росси будет принимать участи в бое. На возражения последнего Пирр ответил, что для психологического состояния Мари это просто необходимо. И Браун согласился, хотя пока смотрел бой, несколько раз испытал реальный страх за девушку, а в конце радовался победе как ее истинный фанат.

Даниэль Миллер смотрел видео в Интернете, сидя в машине, по пути из Орлеана. Ему до последнего не хотелось верить, что Мари так рискует, участвуя в смешанных боях, да еще с мужчинами. Поскольку противник канадца была в маске, свою Мари он узнал по фигуре.

«Привыкла мужчин укладывать на лопатки как в прямом, так и в переносном смысле, — сам себе сказал Даниэль, улыбнувшись, — она абсолютно непредсказуема».

В голове Миллера зрел план на случай непредвиденных обстоятельств, связанных с его деятельностью во Франции.

Начавшиеся проверки различных инстанций и находящаяся под угрозой срыва сделка с большой партией оружия, периодические срывы встреч с должностными лицами некоторых государственных структур, наводили на мысль, что придется покинуть страну, было предчувствие, что им может снова заинтересоваться Интерпол, от которого он уже успешно скрывается не один год.

«Надо все подготовить к их отъезду с Мари в Италию. Главное, продумать, как вывезти туда девушку, добровольно она никуда не поедет», — рассуждал мужчина, любуясь фото Мари на заставке своего телефона.

Когда он зашел в дом, было около 23 часов. Приняв душ, он сел перед камином и просидел так около часа, погрузившись в свои мысли. В доме было тихо, охрана всегда оставалась незаметной.

Он уже не представляет себе жизнь без Мари, становясь зависимым от нее, такой непокорной, гордой и своенравной, его визиты к ней в комнату являются потребностью. Ему жизненно необходимо увидеть, вдохнуть ее аромат, прикоснуться к этому нежному созданию.

Даниэль поднялся к комнате Мари, тихонько постучал в дверь, но ему никто не ответил. Тогда он максимально тихо вошел. Девушка спала с открытой форточкой, от чего в помещении было прохладно.

Свежий воздух смешался с ароматом ее духов и той сладостью, которая всегда исходила от нее с самого детства. Ему всю жизнь нравился запах этой девочки, как ванильного зефира. Наверное, поэтому Джим ее так и называл.

Через неплотно закрытые шторы пробивалась слабая полоска света луны. Мари спала, закинув на мягкого зайца ногу и руку, одеяло было в ногах. Ее пижамная майка чуть приподнялась, и Даниэль даже в полумраке увидел, что на ее теле что-то темное.

Он подошел, сел на кровать, слегка приподнял майку и увидел очень большой синяк фиолетового цвета, горячий на ощупь.

От его прикосновения девушка поерзала и произнесла: «Тепло, но щекотно».

Даниэль наклонился к ее лицу ближе и убедился в том, что она снова разговаривает во сне. Тогда он лег к ней со спины, обнял и спросил: «Синяк болит?»

«Немного», — ответила она.

Он решил поговорить со своей любовью, пока она спит.

— Почему ты сделала татуировку?

— В меня стреляли, прячу шрам. Ты такой теплый, а мне всегда холодно, — сказала Мари и прижалась своей спиной к Даниэлю.

— Мари, кого ты боишься?

— Никого.

— И даже меня не боишься?

После этих слов Мари повернулась в его руках к нему лицом, продолжая находиться с закрытыми глазами, погладила своей рукой по его щеке, улыбнулась, потом положила свою ладонь на область его сердца и ответила: «Тебя нечего бояться. Это ты боишься чего-то и у тебя холод в сердце».

Даниэль несколько напрягся. Было непривычно разговаривать с человеком, который спал, при этом осознанно поддерживал диалог. Как будто говоришь с неземным существом.

— А чего я боюсь?

— Потерять какую-то Зефирку. Кто это?

Даниэль не ответил, но задал вопрос: «Ты кого-нибудь любишь?»

Мари нахмурилась, но не ответила, попыталась перевернуться на другой бок, но мужчина ее удержал, крепко прижав к своей груди.

«Давай спать, я так устала», — во сне сказала она, обняла мужчину, расслабилась в его руках и больше не произнесла ни слова.

Он гладил ее по спине, волосам, положил свою ладонь на то место, где у нее был синяк, слушая ее дыхание и стук сердца, потом поцеловал в лоб и понял, что точно не уснет.

Покинул ее комнату он буквально за несколько минут до пробуждения своей любимой.

Часов в 9 утра Мари завтракала с Даниэлем. Они мало разговаривали, лишь обменялись планами на день. У девушки в первой половине дня была запись в спа центр, потом пару часов она хотела прогуляться по магазинам, а вечером заступала на дежурство, тренировки не было.

Даниэль сказал, что у него сегодня просто работа в офисе с бумагами и подписание каких-то контрактов, ничего серьезного, но, разговаривая по телефону на французском, обсуждал предстоящую вечером встречу с начальником какого-то отдела из министерства по обороне и вооружению.

Поблагодарив хозяина дома и его повара за чудесный завтрак и компанию, девушка села на мотоцикл и поехала в город.

На одном из оживленных перекрестков она остановилась перед светофором.

Параллельно с ней стоял полностью тонированный автомобиль, стекло со стороны пассажирского сиденья которого опустилось, и она увидела улыбающегося Доминика Моро, подняла защиту шлема, подмигнула ему и резко рванула с места, как только загорелся зеленый свет.

А Доминик заметил, что на некотором расстоянии от девушки за ней следуют два мотоциклиста — охрана Миллера.

В салоне косметолог делала девушке обертывание и, увидев огромный синяк на ее теле и небольшие синяки от пальцев рук на руках, со всей серьезностью заявила, что женщина не должна терпеть насилие и надо бросать такого зверя, который не ценит ее красоту и не уважает как личность. Мари поблагодарила ее за совет и сказала, что учтет это в своих отношениях с мужчинами.

Проведя несколько часов в салоне, Мари ощутила невероятную легкость, почувствовала себя прямо-таки девочкой, девочкой.

Она прогулялась по магазинам и бутикам, сделала пару покупок и зашла в небольшой ресторанчик итальянской кухни, где заказала пасту, десерт и капучино.

Когда она приступила к десерту, к ней подсел Доминик Моро со словами: «Позвольте нарушить ваше уединение».

Мари ему улыбнулась: «Пожалуйста. Если вас не смущает моя охрана за двумя столиками по периметру зала».

— Не смущают, я видел, что они следуют повсюду за вами. Вы сегодня выходная, Белоснежка?

— Заступаю в ночную смену. А вы смотрели бой? Как впечатления?

— Я потрясен. Но несколько раз очень за вас испугался.

Мари посмотрела на него пристальным взглядом, потом сказала: «Вы готовы к сегодняшнему совещанию в министерстве по обороне и вооружению?»

Он изумленно поднял на нее взгляд. Сразу стало понятно, что такой информацией он не располагал.

«А зря, — продолжила Мари, — политическая обстановка в мире неспокойна, и финансирование террористических организаций может привести к негативным последствиям, да и трафики наркотиков — проблема не только вашей страны».

Даниэлю принесли его заказ.

Распрощавшись с Моро, девушка поехала в сторону больницы, а мужчина, проводив ее взглядом, сел в автомобиль и уехал, по дороге сделав несколько телефонных звонков.

Ночное дежурство прошло на редкость спокойно, и девушка вернулась в особняк Миллера, а где-то в районе обеда уехала на тренировку в клуб.

Пирр во время разминки, как всегда общаясь на русском языке, сообщил, что благодаря ее информации, переданной через Доминика Моро, вчерашняя встреча по оружию и наркотикам между Миллером и должностным лицом министерства была оперативным путем зафиксирована Интерполом, и сегодня будут проведены обыски на рабочих местах сотрудников этого министерства, не исключено, что последуют задержания подозреваемых в коррупционных делах и в государственной измене.

Норвуд Браун предупредил Мари быть готовой к тому, что Даниэль Миллер в ближайшее время увезет ее из страны, а еще ей передали бронежилет весом не более 2 кг., который она должна носить, как только Даниэль ее вывезет из города или страны, и она почувствует, что ей что-то угрожает. Эта модель бронежилета для женщин поступила недавно в пользование спецслужб.

Мари в раздевалке, по завершении тренировки, надела его на себя и продемонстрировала Пирру. Сидел бронежилет идеально, главное, защищал область сердца.

Чувствовалось, что Пирр напряжен, он хорошо сработался с девушкой и осознание того, что она останется один на один с преступником международного уровня, который не только опасен, но еще и безумно любит ее, тяготило.

Мари это уловила и сказала: «Петр, спасибо, что тренировался вместе со мной, было комфортно. Надеюсь, что сегодняшняя тренировка не будет последней, и в запасе есть несколько дней, но все равно, хочу пожелать тебе долгой службы, не растерять веры в справедливость и беречь себя».

— Спасибо Мари. А тебе довести до конца дело 10-летней давности, выдержать морально и физически и обрести счастье. Ты незабываемая девушка. Я буду помнить тебя всегда. Надеюсь, что встретимся в России.

— С удовольствием… Петр, у меня есть большая просьба. Я хочу передать письмо для ребят клуба, чтобы прочитали, когда уеду. А вторую я озвучу лично для Норвуда Брауна.

«Марусик, никаких проблем, — и Петрулыбнулся, — ты не сердишься, что я так тебя называю?»

— Мне приятно, если честно.

Потом Мари, постучавшись, вошла в комнату, в которой в настоящий момент был Жан.

Пирр остался за дверью, чтобы никто не мешал их разговору.

Тренер стоял спиной к дверям, глядя в окно.

— Ты пришла попрощаться? — не поворачиваясь, обратился он к девушке.

— Да, Жан. Думаю, пришло время.

Он повернулся. Его взгляд был добрым, немного грустным и пронизывающим одновременно.

— Жан, спасибо тебе за все. Я была рада, что попала в твой клуб с такими хорошими, надежными парнями. Буду скучать.

Она стояла напротив тренера и смотрела ему прямо в глаза.

— Мари, скажи честно, тебе действительно надо так рисковать жизнью?

— Десять лет назад на моих глазах убили любимого человека и дважды выстрелили мне в сердце. Теперь мое время посмотреть на то, как человек накажет сам себя за совершенные преступления. Не думай, я не буду убивать. Я все эти годы готовилась к встрече, и она состоялась, приближается время последнего акта в этой драме на сцене жизни.

— Он может тебя убить?

— Он приложит к этому все свои усилия.

— Но это неправильно, ты должна жить!

— Я постараюсь выиграть этот бой, тренер. Если выживу, дам о себе знать. Спасибо тебе, еще раз. Прости, если что не так.

С этим словами Мари подошла к Жану, обняла его за торс, прижалась к его груди.

Жан крепко ее обнял. В уголках его глаз стали собираться слезы.

— Ну, мне пора, мой дорогой Жан. Главное, береги себя, ты нужен парням и мне!

И она вышла из его комнаты, тихонько закрыв за собой дверь. По ее щекам катились слезинки. И глядя на это, Пирр понял, что она попрощалась и на всякий случай навсегда.

Когда Мари приехала в дом Миллера, последний встретил ее лично, нежно улыбнулся и неожиданно поцеловал в щеку.

— Как прошло дежурство и тренировка?

— Не поверишь, за все дежурство ни одного пациента. Даже не верится, что такое бывает. Одним словом, частная больница высшего уровня. А тренировка как всегда. Я пойду к себе.

— Мари, я приглашаю тебя сегодня в ресторан на ужин.

— Я принимаю твое приглашение, Даниэль. К какому часу надо быть готовой?

— К 18.00. Я буду ожидать тебя в каминном зале.

— Хорошо.

И Мари под пристальным взглядом Даниэля прошла к себе в комнату.

Ровно в 18.00 Мари вошла в зал. При виде ее Миллер ощутил тепло в сердце.

На девушке было надето черное платье-футляр, волосы локонами лежали на ее плечах, нежный вечерний макияж не давал отвести от нее взгляд, аромат духов пленил.

Довершала образ цепочка из белого золота с кулоном в виде изящного бриллианта, которую Даниэль подарил Мари. Через руку девушки был переброшен плащ, а на ногах черные туфли на высокой шпильке. Она была грациозна и легка.

«Я готова, Даниэль», — лучезарно улыбаясь, обратилась она к Миллеру.

«Ты просто богиня», — сказал он, подходя ближе, поцеловал сначала тыльную сторону ее руки, а потом нежно коснулся ее губ.

Всю дорогу в ресторан Даниэль не отпускал ее руку.

Антураж ресторана, музыка, контингент — все говорило о шике вечерней жизни светского общества Парижа, его романтике.

И вот в этой обстановке Мари и Даниэль проводили вечер, дважды станцевав под музыку небольшого оркестра, при этом производили впечатление прекрасной светской пары, в которой влюбленным был именно он, она же позволяла себя любить.

В особняк они вернулись в районе часа ночи, пожелав друг другу приятных снов, разошлись по своим комнатам.

Но буквально через 30 минут Даниэль Миллер в сопровождении трех телохранителей выехал с территории своего домовладения.

МАРИ

Я поднялась в комнату, сняла с себя туфли и первым делом пошла наполнять ванну. Внутри у меня был такой холод, что казалось, сердце просто превратится в ледышку. Именно оно сейчас мне сигнализировало, что опасность близка, развязка наступит в ближайшее время, и я должна, во что бы то ни стало, выполнить свою миссию, которую поручила себе сама много лет назад.

Пока сидели в ресторане, Даниэлю кто-то позвонил и судя потому, что отвечал мой спутник, и как его глаза загорелись злостью, произошло то, о чем говорил Пирр. Конечно же, при мне Миллер не показывал вида о поступлении дурных вестей.

Я принимала ванну и размышляла, по какому сценарию пойдет Альберт Уилсон и почему-то казалось, что все произойдет послезавтра.

В 8.00 следующего дня я уже была на работе, в 11.00 начала плановую операцию.

Когда через три часа я вышла из операционной, старшая медсестра сказала, что меня около ординаторской ожидает мужчина.

Тем, кто меня ждал, был Доминик Моро. Мы были рады видеть друг друга. Причина его визита ко мне на работу была слишком банальна — соскучился, что вызвало мой смех и колкости в его адрес, которые он выдержал достойно. Еще он пригласил сегодня прогуляться по вечернему городу, чтобы поговорить без угрозы быть записанными. Мы договорились, что после работы он за мной заедет.

Я вышла с работы и сразу увидела Диминика, одетого в повседневную, комфортную одежду. Осень в Париже красива, но бывает холодной, как сегодня. Он предложил доехать до набережной Бранли, где находится Эйфелева башня.

Все-таки вечерний и ночной Париж мне нравится больше, может потому, что я вообще больше люблю это время суток.

— Мари, я давно хотел с вами вот так просто прогуляться. Раньше и не думал о вечернем променанде. А когда познакомился с вами, прямо тянет на романтику.

Я внимательно слушала его и понимала, что это наверняка наша последняя с ним встреча, а он даже не догадывается об этом.

— Доминик, как у вас дела на работе? Уже есть те, кто разочаровал?

— Есть, и не мало. Глава республики и не подозревал о таком количестве ненадежных людей. Но процесс чистки пошел. Спасибо вам за информацию.

— Главное, чтобы польза была, и процесс нельзя остановить на полпути. Выздоровление, как говорим мы, медики, должно быть полным. Кстати, передайте, что в США у Миллера в криминальном мире есть несколько подвязок, пусть туда нагрянут, у них много оружия для запрещенных в цивилизованных государствах организаций, как я поняла.

Доминик кивнул в ответ.

— Мари, вы удивительная девушка. Можно я задам вам вопрос личного плана?

— Можно, — ответила я и остановилась, развернувшись к своему спутнику лицом.

— У вас есть любимый человек?

Я как-то сразу растерялась. Вроде вопрос проще некуда, а как ответить честно, не знаю.

— Видите ли, Доминик, я очень любила одного человека, наша любовь росла вместе с нами, но его убили на моих глазах. Это было очень давно. Сейчас в моей жизни есть тот, кто любит меня более 10 лет, а я по отношению к нему пока не разобралась в своих чувствах.

Мой спутник стоял, смотрел мне в глаза, и в них читалось искреннее внимание к тому, что я говорю, и осмысление услышанного. Такой взгляд редко можно уловить. Надо действительно быть заинтересованным в человеке.

— Я и не предполагал, что вы столько пережили. Скажу вам так, тому мужчине, который вас столько лет имеет честь любить, можно позавидовать. Вы — подарок небес, честное слово, Мари. Даже если любящие вас мужчины будут вами отвержены, они уже выиграли джекпот. Не каждому дано испытать это чувство осознанно всем сердцем и душой. Мне повезло. Я это чувствую к вам. Сначала влюбился в вашу внешность, глубокий взгляд бездонных зеленых глаз, в эту красивую улыбку. Потом в ум, характер, таланты, мудрость, красоту души, в каждый жест, взгляд, слово. Я просто вас полюбил. Хочу, чтобы вы это знали. Не отвергайте меня сразу, прошу.

Мужчина взял меня за руку, посмотрел в мои глаза, пытаясь считать мысли. Я отдавала отчет тому, что как бы ни был приятен мне этот человек, надо с ним прощаться.

— Доминик, спасибо за вашу искренность и слова любви. Но я должна вам сказать, что в ближайшие дни покину Францию.

— Как покинете? А как же ваша работа? Это Даниэль Миллер вас заставляет уехать? Он угрожает вам? Мари, скажите честно. Я помогу решить этот вопрос.

Я погладила его по руке, в которой он продолжал держать мою ладонь.

— Я изначально здесь не планировала оставаться, просто не знала, когда разрешится ситуация. На работе контракт был срочным, истекает завтра. Что касается Даниэля, то он причастен к вопросу, но надеюсь, что последнее слово будет за мной. Вот как-то так.

Мой спутник был настолько потерян и расстроен, что просто смотрел на меня с нескрываемой любовью и удивлением, видимо начиная потихоньку осознавать, что мы расстаемся навсегда.

Думаю, у меня было такое же выражение глаз, когда меня родители оставили в детском доме. С одной стороны ты ничего плохого не сделал, любишь человека (людей), а они просто решили, что ты им не нужен. И ты не понимаешь, за что они с тобой так поступили, да еще в тот период жизни, когда ты больше всего в них нуждаешься.

«Сегодня день расставаний и расстройств, не люблю такие дни, они тяжелые, особенно когда люди хорошие», — подумала я.

— Мари, так мы никогда не увидимся больше?

— Если все будет хорошо, то увидимся или во Франции, или в Америке, — улыбнувшись, сказала я.

— Мне не нравятся ваши слова «если все будет хорошо». Дайте мне слово, что с вами ничего не случится.

— Доминик, я не могу вам этого обещать, не люблю лгать.

— С ума сойти. Первый раз в своей жизни влюбился, меня отвергли и сейчас узнаю, что любимая мной девушка может погибнуть.

Я ничего не стала ему говорить в ответ. Просто стояла и смотрела на Эйфелеву башню, всю в огнях, такую величественную.

— Мари, давайте поднимемся на самый верх башни. Я договорюсь. Есть лифт.

Я кивнула в ответ. Всегда хотела посмотреть на ночной Париж с высоты.

И вот мы стоим на самой верхней площадке Эйфелевой башни.

«Боже, какой потрясающий вид на город! Спасибо, Доминик! Это волшебно! Как в сказке!» — радовалась я.

А он подошел сзади, обнял меня и сказал: «Для меня Париж будет теперь ассоциироваться только с любимой Мари Росси — девушкой, приносящей счастье, подарившей осознание радости жизни», — а потом встал передо мной, наклонился и поцеловал, затем прижал к себе, и так мы стояли, возвышаясь над городом любви, достаточно долго.

В особняк я вернулась поздно. Сразу насторожила тишина. Наверняка Даниэлю доложили о моей прогулке с Домиником, но его нет, а ведь он должен излить свой гнев.

Когда вошла в комнату, неожиданно для себя увидела сидящим в кресле, в полной темноте Даниэля Миллера.

— Почему сидишь без света?

— Жду свою любимую со свидания с Домиником Моро.

«А почему в этой комнате? — снимая куртку, спросила я, — Хотя глупый вопрос, хоть это комната временно в моем распоряжении, дом твой и сюда ты заходишь по ночам часто, не так ли?»

Даниэль, не торопясь, встал с кресла, подошел ко мне почти вплотную, приподнял мое лицо за подбородок и, глядя в глаза, произнес: «Как прошло свидание? Понравилось гулять по ночному городу?»

— Это не свидание, просто прогулка. Город ночью прекрасен.

— Доминик любит тебя?

— Сказал, что да. А что?

— И ты так спокойно мне об этом говоришь? Что ты ему ответила?

— А почему не должна быть спокойной? И хватит мне докучать вопросами.

После этих слов я убрала его руку от своего лица и прошла вглубь комнаты, открыла окно, в которое ворвался поток свежего воздуха.

— Я повторю вопрос, Мари: Что ты ему ответила? — начал разражаться Даниэль.

— Что собираюсь уехать из Франции. Даниэль, я устала и хочу спать, выйди, пожалуйста, из комнаты.

— Я сегодня останусь здесь, — жестким томном произнес хозяин дома.

«Как хочешь, но сделаешь глупость, убью. Ты меня услышал? — мой голос уже стал железным, — Я пошла в душ».

И я, взяв в шкафу пижаму, пошла в ванную комнату, из которой вышла через час. Даниэль все еще находился в комнате.

Я в плюшевой пижаме, с распущенными волосами, которые уже высушила, вошла в комнату, залезла под одеяло.

— Ты долго собираешься так стоять? Или ложись и не шевелись в кровати, или покинь комнату, мне завтра на работу, последний день контракта, надо выспаться.

«Завтра ты никуда не пойдешь. Спи», — рявкнул он и вышел.

Но я понимаю, что он вернется, когда совладает с гневом и я усну. Ведь я хоть и страдаю лунатизмом, некоторые моменты помню. Он часто приходит и ложится со мной, но ничего плохого не делает.

Под одеялом я расслабилась, согрелась и уснула.

АВТОР

Даниэль был в приступе гнева, ему доложили о прогулке Мари с Домиником, который в нее влюблен, но он ничего не знает о том, чем они занимались на самой верхней точке Эйфелевой башни. От этого ревность Даниэля усиливалась. Он мог бы завладеть Мари давно, но ему нужно, чтоб она покорилась сама его желанию, а не стала жертвой насилия с его стороны.

Сегодня он уже решил вопрос с главврачом больницы, что Мари контракт не продлевает. Ей только надо получить расчет и расписаться в паре документов.

«Почему она так притягивает к себе мужчин?» — бесился Миллер, расхаживая по кабинету. «На нее могу смотреть, ее могу целовать и обнимать только я, больше никто!» — почти кричал он.

Поскольку в ряде министерств прошли обыски, нескольких человек задержали, у Даниэля было не больше суток — двух для того, чтобы с Мари покинуть Францию.

А пока он лег в своей спальне и достаточно быстро уснул, но уже через час проснулся от приснившегося кошмара, во сне человек в маске забирает у него Мари и убивает ее. Сев на кровати, Даниэль потер лоб, встал, выпил воды и пошел в комнату девушки.

Неведомый ранее страх не увидеть ее сейчас в своем доме сковывал движения, он поднялся на второй этаж, прислушался, а потом тихо вошел в комнату.

Мари мирно спала, свернувшись под одеялом клубочком. Даниэль лег рядом, придвинул ее к себе, обнял и уснул, причем так глубоко, что утром она проснулась раньше его от того, что со спины чувствовалось тепло и чье-то спокойное дыхание.

Девушка не стала устраивать скандал, тихо умылась, собралась и на цыпочках спустилась вниз.

Проходя мимо кухни, ее за руку вовнутрь втянул Томас и спросил: «Он ничего дурного не сделал?»

— Нет, пришел ночью и крепко уснул. Я вызвала такси, не хочу мотоциклом будить его. Поеду на работу, попрощаюсь.

— В смысле попрощаешься?

— Я не продлеваю с ними контракт, мне надо уехать.

Томас явно не хотел верить в то, что этот лучик счастья и доброты покинет этот дом.

— Томас, а ты сам откуда?

— Из Швейцарии.

— Хочется вернуться?

— Конечно, но, зная, что я работаю на этого человека, у меня могут быть проблемы на родине. Ты когда домой вернешься?

— Часа через три.

И Мари убежала, села в такси и поехала уже на бывшую работу, где ее встретил главврач, сетовавший на то, что такого хирурга иметь — большая удача для больницы, сожалел, что так недолго она у них поработала. Девушка с ним попрощалась и пошла к своим коллегам в отделение, чтобы перед отъездом с ними повидаться.

ДАНИЭЛЬ

Я не помню, когда последний раз так крепко и безмятежно спал. Проснулся в кровати Мари, которой не было в комнате, и, судя по тому, что ее место уже было холодным, она проснулась давно.

Посмотрев на часы, обнаружил, что уже 10.00. Если честно, ужаснулся, как долго я спал, но отдохнул. Я спустился к себе в комнату, принял душ и прошел на кухню, где орудовал Томас.

На мои вопросы он сообщил, что мисс Мари поехала на работу подписать какие-то бумаги и попрощаться с коллегами, обещала вернуться через три часа.

— Она не взяла мотоцикл? — удивленно спросил я, ведь она всегда по городу передвигается именно на нем.

— Сказала, что не хотела вас будить шумом двигателя, вызвала такси.

Мне было приятно это слышать, но что-то в ее поведении насторожило. Может она догадывается о чем-то или планирует побег?

Поскольку мне надо было побывать в одном из офисов и решить последние вопросы перед отъездом, я с двумя телохранителями уехал по делам, но через Томаса передал Мари, что к обеду приеду, и у нас с ней состоится разговор.

МАРИ

Я, как и обещала, через три часа уже была в особняке и решила прогуляться по его территории, которая очень красива, здесь продуманно все до мелочей. Если бы не личность ее владельца, это место стало бы центром счастья для любящей семьи. Вообще-то и дом, и его территория мне понравились. И очень хорошо, что все это находится не в самом Париже, а в паре километров, где чудный воздух и растительность. Я с удовольствием, пока жила в этом доме, гуляла по его территории часами, а еще мне нравилось, сидя под деревом, рисовать.

Но с этой красотой мне предстоит попрощаться, и надеюсь, что фраза: «Увидеть Париж и умереть» ко мне не будет иметь отношения. Я хочу домой в Лос-Анджелес, к Мартину и всем родным людям, я скучаю по Джиму. Он мне здесь ни разу не снился.

От моих мыслей меня отвлек Даниэль Миллер.

— О чем задумалась? Хочется вернуться в Америку?

— Угадал. Но у тебя, наверняка, другие планы.

Мы стояли рядом и смотрели в одном направлении.

— Как спалось в моей постели? Раньше ты уходил, почему сегодня остался?

— С тобой всегда хорошо. А как ты узнаешь, что я часто прихожу к тебе? Ты ведь всегда спишь и не просыпаешься.

— На мне по утрам твой запах, а еще у меня случаются эпизоды сомнамбулизма или лунатизма, как его называют. Но в отличие от большинства сейчас не хожу и не совершаю очень активных действий, а разговариваю, поддерживаю несложную беседу, какие-то фрагменты даже помню. Я с тобой во сне разговаривала, так ведь?

— Да. А почему он у тебя?

— Из-за перенесенных стрессов в малолетстве и юности и нахождения в коме.

— Ты была в коме? — удивленно спросил меня мужчина.

— Да, после ранения. Но хватит о пустяках, пойдем в дом, холодает, и дождь начал накрапывать.

Даниэль посмотрел на меня своими прозрачными глазами, пытаясь что-то ими сказать, но что именно, я даже не хотела понимать. Пока шли к дому, он продолжил разговор.

— Ты ездила в больницу?

— Подписала последние бумаги, да и с главврачом и коллегами надо было по-человечески попрощаться.

— А с Домиником Моро когда попрощаешься? — он зло посмотрел мне в лицо.

— Накануне попрощалась на Эйфелевой башне, — ответила я и зашла в теплый дом, где очень вкусно пахло обедом.

Мы сидели в столовой, при этом Даниэль сообщил, что завтра утром мы с ним вылетаем в другой конец Франции, куда именно и на какой срок, не сказал, но намекнул, что там тепло, предупредив, что сегодня надо собрать чемоданы. Собственно говоря, чем я и буду заниматься вечером под джазовую музыку.

Хотя для того, чтобы позлить Даниэля я сказала ему, что никуда не хочу с ним ехать кроме Америки. Пыталась узнать, зачем я ему, на что он ответил достаточно сухо, что если не поеду добровольно, повезет силой, в Америку мы никогда не вернемся, и делает это он потому, что любит меня и не представляет жизни без своей Мари. Прям блиц-опрос получился, предсказуемый в своих ответах.

На мои словесные сопротивления поездке неизвестно куда он ответил, уже прилично разозлившись, что даже если я его не люблю сейчас, полюблю позже, у нас с ним вся жизнь впереди. И если я ему буду продолжать угрожать, он убьет нас обоих.

«Бинго! — в душе крикнула я, — вот, значит, к какой развязке я должна быть готова. Прав был древнегреческий писатель и историк Ксенофонт, утверждая, что история развивается по спирали».

В чемодан были уложены самые необходимые вещи. На себя я решила надеть бронежилет там, куда мы прилетим, так как во время досмотра в аэропорту Парижа на мне эту защиту обнаружат сразу.

Вещи я собирала при открытом окне, специально не закрывая шторы, зная, что за мной, как дал понять в свое время Пирр, наблюдение ведется Интерполом круглосуточно. Да и не только им, уверена, что Доминик Моро тоже продолжает это делать.

Пока занималась сборами, включила джазовую музыку, подпевала и пританцовывала, в большей степени чтобы не начать нервничать, поскольку понимала, что день — два и все решится.

И мне неожиданно стало грустно, такая тоска завладела моим сердцем и душой, не передать. Я села на кресло, обняла свои ноги в коленях, уткнулась в них лбом, и мне так захотелось, чтобы рядом оказался Джим, мой черненький волчонок, но он не может прийти, он погиб, спасая меня от пули Альберта Уилсона.

«Джим, мне страшно, а вдруг я не справлюсь, и он опередит меня? Как я буду смотреть тебе в глаза? Кстати, не забудь меня встретить, помнишь, я просила тебя об этом? Ты мне обещал. Будь, пожалуйста, рядом, когда я встречусь лицом к лицу с нашим убийцей», — вот такой внутренний диалог я вела сама с собой, ведь мне никто не отвечал, а так хотелось поддержки любимого человека.

АВТОР

Пирр смотрел в прибор ночного видения в окно комнаты Мари. По действиям девушки понял, что она предупреждает, что собирается в дорогу. Она специально поднимала вверх одежду перед тем, как уложить ее в чемодан, и стало понятно, что вещи не теплые.

«Молодец, Марусик, на случай, если наша «наружка» потеряет вас из вида, направление вычислить нетрудно», — думал Пирр.

Потом неожиданно объект наблюдения села в кресло, согнула ноги в коленях и уткнулась в них головой.

«Неужели плачет? Что там происходит? Может Даниэль Миллер что-то сделал ей?» — начал беспокоиться Пирр.

Руководитель спецоперации Норвуд Браун сообщил, что в результате обысков в компаниях, работавших с Даниэлем Миллером в Америке, Франции, Испании, обнаружены и изъяты документы по незаконным сделкам с оружием, наркотиками и сильнодействующими веществами, последние выдавались по документам за препараты для жизнеобеспечения тяжелобольных.

Были задержаны должностные лица этих стран, курирующие указанные направления деятельности. Россия же объявила Даниэля Миллера в международный розыск за финансирование терроризма и экстремисткой деятельности.

Потом Пирр увидел, что Мари встала, вытерла слезы с лица и вышла из комнаты. Она отсутствовала минут 20, а когда вернулась, у нее в руках был тот термос, который он ей передал в день более тесного знакомства.

АВТОР

Мари знала, что хозяина дома сейчас в особняке нет, поэтому пришла на кухню, где сидел и пил кофе грустный Томас.

«Почему мой любимый повар грустит в одиночестве?» — спросила Мари, сев за стол напротив.

Он поднял на нее глаза и прочитал в ее взгляде все то, о чем он догадывался, но во что не хотел верить.

«Он свою пленницу завтра рано утром увезет из этого дома? Ты поэтому плакала, Белоснежка?» — тоску и страх за гостью в своем голосе он даже не пытался скрыть.

— Взгрустнулось, домой хочется. А выезд завтра, но куда, он не говорит.

Томас посмотрел на этого ребенка, сидящего перед ним в домашнем костюмчике, с заплетенной косичкой, вздохнул, понимая, что ничем, абсолютно ничем не может ни помочь, ни защитить.

— Почему ты не сбежишь?

— Смысла нет, мы должны разобраться во всем, как говорится, тет-а-тет. Томас, можно я в термос налью чая в дорогу?

Он встал, взял из ее рук термос, налил в него свежезаваренный чай (знал, что Мари захочет свежего чая, поэтому заварил его).

— Лимон бросить? — обратился он к девушке, не поворачиваясь к ней.

— Ты наблюдательный. Пожалуйста, если не трудно.

Повар добавил лимон, плотно закрутил термос и протянул его девушке.

«Ребенок, я буду за тобой скучать. Прояви осторожность в поездке. И спасибо, что радовала нас всех своим отношением, добротой, звонким смехом. Жаль, что все так заканчивается», — сказал Томас и по его щекам с чуть отросшей щетиной потекли слезы.

Мари заплакала, глядя на Томаса. Это самый чуткий человек в этом доме, и он чем-то напоминал девушке ее папу, который, несмотря на такую суровую профессию врача, до последнего оставался добрейшей души человеком, с ласковым взглядом и открытым сердцем.

Девушка встала из-за стола, подошла к Томасу, раскинула в стороны руки, приглашая этого большого, похожего на медвежонка, мужчину, в свои объятия. Он прижал Мари к себе, а она сказала: «Томас, я буду скучать. Спасибо тебе за заботу и теплоту. Будь счастлив. У тебя все будет хорошо, но только дома», — и вложила ему в руку брелок ручной работы в виде изображения смеющейся рыжеволосой девочки с двумя косичками с веснушками на лице и зелеными глазами, и ушла в комнату, чтобы Томас больше не видел ее слез.

В то время, когда члены клуба Жана собрались на тренировку, Мари уже находилась на борту самолета, следовавшего из Парижа в аэропорт Fontvieille Heliport, что находится чуть меньше чем в 10 км. от города Ментон, который называют «французской Италией», самого восточного города Франции на побережье Средиземного моря, прилегающего к Итальянской границе.

Пирр, перед тем как уехать «по делам», передал Жану письмо от Мари, адресованное ребятам клуба.

В начале тренировки парни шутили, что их Белоснежка, наверное, встретила принца после последнего боя и теперь пропускает второе занятие в клубе.

Но к ним в зал вышел Жан, попросил всех собраться и передал письмо одному из парней, сказав прочитать вслух, что тот и сделал.

«Парни, всем большой привет.

Когда я только пришла в ваш клуб, сразу почувствовала атмосферу братства, единства и непередаваемую силу духа. Все то время, что я была частью вашей команды, знала, на вас можно положиться при любых обстоятельствах.

Самое прекрасное в вас — это честность и справедливость, выдержка и вера в победу. Сохраните эти качества, ребята. Хочу, чтобы у каждого была мечта и благородная цель в жизни, берегите себя. И главное — цените и не подведите Жана. Он мудр, терпелив и тренер от Бога.

Ребята, пришло мое время покинуть Францию и вашу дружную спортивную семью. Но я вас буду помнить всегда. Люблю вас всех.

Ваша Мари Росси».

Пока зачитывалось письмо, в зале висела просто гробовая тишина, которая длилась несколько минут после того, как закончился текст.

Жан был расстроен и растроган. Ребята сникли, они привязались к девушке, которую по праву уже считали частью своей команды, которой гордились и восхищались.

«Жан, она никогда не вернется? Что-то случилось?» — спросил один из спортсменов.

«Не знаю, думаю, что да», — ответил он и вышел из зала, где осталась его команда.

АВТОР

Приближалась годовщина смерти Джима, и Мартин запланировал съездить в этот день к нему на могилу, потом навестить миссис Амади и мистера Акселя.

На душе и в сердце было неспокойно. Мартин всячески гнал от себя дурные мысли о том, что с Мари может что-то случиться, и связывал тревогу с теми событиями, которые произошли скоро уже как 11 лет назад, из-за которых его любимый человек находился в коме несколько дней, а друг погиб.

Накануне он пришел в квартиру Мари, проветрил, вытер везде пыль, включил музыку на пластинке, сел на кровать и обнял медведя.

«Что, тебе тоже неспокойно? Скучаешь? … И я скучаю за нашей девочкой. Давай пожелаем ей удачи. Скоро день рождения Мари. Хоть она его и не отмечает последние 10 лет, но надо сказать Вселенной спасибо, что она появилась на свет», — эти слова Мартин произносил, обращаясь к мягкой игрушке, хотя, на самом деле, вел разговор со своим внутренним я.

Но его планам не суждено было осуществиться.

АВТОР

Находясь на борту частного самолета, следовавшего в аэропорт Fontvieille Heliport, Мари продолжала сердиться на Даниэля Миллера, который разбудил ее в 4 утра своим страстным поцелуем, затем бесцеремонно не уходил из комнаты, пока она принимала душ, одевалась, единственное — отвернулся, объясняя свое поведение тем, что боится ее побега.

На ее гневную реплику: «Ты в своем уме?! Я что похожа на идиотку, прыгать со второго этажа?!» — он усмехнулся и сказал: «Нет, конечно, но от тебя можно ожидать чего угодно».

«Правильно, бойся! Твои страхи оправдаются, я стану твоим кошмаром даже на том свете», — про себя произнесла она и попыталась выдернуть свою руку из руки крепко державшего ее Даниэля, но у нее не получилось. Теплая рука мужчины напоминала каменные тиски.

Мари поражалась выдержке и самообладанию своего похитителя, ведь его преследует Интерпол, подельники арестованы, на объекты бизнеса в некоторых странах уже наложен судебный арест, а он не показывал при ней вида, что эти проблемы вообще существуют, угрожают его безопасности и ставят под угрозу жизнь его людей.

«Его любовь такая странная, болезненная и уничтожающая все на своем пути. Он одержим. Это ужасно и, в первую очередь, для него самого. Неужели он рассчитывает на то, что можно всю жизнь быть рядом с человеком, скрывая от того, что хотел его убить, и неужели с такой чудовищной ложью можно вообще жить?» — рассуждала про себя Мари, глядя в иллюминатор.

Её не покидало чувство, что Даниэль затеял что-то неладное. Это напрягало, тем более что он отказался сообщить, что они будут делать в г. Ментон и как долго там пробудут.

Хотя некоторые предположения на этот счет у девушки были. Поскольку город граничит с Италией, где у Даниэля Миллера имеется недвижимость и какой-то филиал организации, он наверняка нацелен попасть в эту страну, и она, на его месте, сделала бы это по воде.

Незадолго до начала снижения самолета Мари отлучилась в туалетную комнату, выходя из которой столкнулась с бортпроводником, который пропуская ее в салон, неожиданно воткнул иглу шприца в ее руку и ввел какое-то вещество.

Мари только успела повернуть голову в сторону мужчины, и у нее все стало плыть перед глазами, последнее, что она помнит, как чьи-то теплые и большие руки подхватили ее.

ДАНИЭЛЬ

Я вынужден был пойти на такие действия и ввести Мари снотворное. Она слишком напряжена и мне совершенно невыгодно, чтобы узнала маршрут нашего перемещения. К тому же, его девочка могла сбежать в любую минуту, а так она отдохнет и перестанет сердиться. Снотворное сильное, проспит часов 8.

Подхватив ее на руки, сел вместе с ней на кресло, самолет начал снижение.

В аэропорту нас уже ждали две машины. Я вынес Мари на руках, положил аккуратно на заднее сиденье одного из автомобилей, а сам сел рядом. Уже в процессе движения пересадил ее себе на колени так, чтобы она уткнулась своим носом мне в шею. Её дыхание приятно щекотало кожу, она была такой тихой и расслабленной.

В порту нас ждала большая яхта, куда я и принес Мари, уложил на кровать в каюте, туда же занесли ее вещи.

Раздав указания и оставив на судне нескольких человек, дал команду отчаливать от порта. Нам с Мари предстоит путешествие в Италию и проживание в этой стране.

Я сделал несколько телефонных звонков, из которых узнал, что в администрации Президента республики настоящий скандал, выявлены очередные госслужащие, которые состояли со мной в преступном сговоре. Миллиардные сделки хоть и сорваны, но я получил главный и бесценный подарок — Мари Росси.

АВТОР

Норвуд Браун, а вместе с ним несколько спецагентов, включая Пирра (он же Петр Романов) вели наблюдение за Даниэлем Миллером круглосуточно. Последний был крайне осторожен, предусмотрел вариант пустить Интерпол по ложному следу. Такая же группа автомобилей и тоже с девушкой следовали в противоположную их настоящему местонахождению сторону.

Но поскольку Мари дала им понять, что едут туда, где сейчас тепло и море (она у окна рассматривала свой купальник, собирая чемодан), основные силы были брошены на осуществление наружного наблюдения за той группой, которая сначала направилась в аэропорт Парижа, где спецслужбы узнали точное направление движения частного борта, на котором была Мари Росси со своим похитителем.

В аэропорту пункта назначения уже ждала оперативная группа, которая продолжила наблюдение за преступником. Так было установлено, что он в настоящее время прибыл на собственную яхту, пришвартованную в порту курортного города Ментон.

Руководитель спецоперации вылетел со своими людьми в указанный город сразу же после того, как в небо поднялся борт, на котором была Мари. Ему также было сообщено, что девушку из самолета вынес на руках Миллер, и не понятно, она без сознания или спит, в таком же состоянии она была и в момент, когда преступник со своими людьми заносил ее на яхту, которая взяла курс на границу с Италией.

Девушка проснулась через 7 часов после того, как ей ввели снотворное. Открыв глаза, понял, что находится в какой-то комнате, но точно не в самолете. Она села на кровати, осмотрелась и поняла, что это очень комфортабельная каюта.

«Как я и думала, мы бежим в сторону Италии морем. Но какого черта он мне вколол столько снотворного? Я, конечно, отдохнула, но он мог сделать все, что угодно», — рассуждала про себя Мари, тут же опустила взгляд на свою одежду, удостоверившись, что на ней те же вещи, в которых она летела в самолете.

Она встала, несмотря на слабость и сильную тошноту, нашла в каюте душевую кабину, в чемодане взяла вещи и пошла принимать водные процедуры. Как всегда Даниэль побеспокоился обо всем, что может ей понадобиться.

Когда девушка открыла дверь каюты, то наткнулась на охранника.

— Здравствуйте. А где Даниэль Миллер?

— Я вас провожу, мисс, — ответил ей мужчина.

На палубе было прохладно, но вид на море чудесный. Даниэль стоял с бокалом вина и смотрел в сторону горизонта, но когда услышал приближающиеся шаги, с улыбкой повернулся в их сторону.

— Добрый вечер, моя милая Мари. Ты выспалась?

— Даниэль, у меня не было проблем со сном. Зачем снотворное ввел? Второе похищение?

— Хотел, чтобы ты отдохнула.

— Или чтобы я не знала, куда ты меня хочешь увезти?

— Давай поужинаем в каюте, здесь прохладно.

Он взял ее за руку и повел по ступенькам вниз с верхней палубы в какое-то помещение, напоминающее небольшой зал для переговоров.

«Изысканность обстановки стоит признать», — подумала Мари.

Стол был красиво сервирован. Даниэль как всегда был сама галантность. А Мари ждала очередного подвоха.

За ужином девушка ничего не ела. На нее странно подействовало снотворное, была жуткая слабость, которая, несмотря на то, что она проспала 7 часов, сейчас начала усиливаться. А еще она не любит водные прогулки, корабли, яхты и т. п.

Разговор с Миллером не ладился, он всячески уходил от ответов. И Мари, с учетом своего состояния, сказала, что пойдет к себе.

Даниэль Миллер проводил ее внимательным взглядом и задумался, не переборщили ли они с дозировкой снотворного. От этого начал нервничать и пошел следом за девушкой, которая на момент его прихода лежала без сознания на полу каюты. Он подскочил к Мари, приподнял ее голову, осмотрел, вроде бы не ударилась при падении, хорошо, что на полу ковер с густым ворсом, похлопал ее по щекам, но она не реагировала. Тогда он ее поднял, положил на кровать, намочил руки и попытался привести в чувство. Дыхание у Мари было, но крайне слабое. И в этот самый момент Даниэля охватил страх потерять ее.

Мужчина сделал звонок по телефону, с кем-то достаточно сурово переговорил и сел на кровать рядом с девушкой, которая была очень бледной, продолжая держать ее за холодную руку.

Через 30 минут в каюте был врач, который осмотрев ее, пришел к выводу, что у Мари резко упало артериальное давление, отсюда слабый пульс и низкая температура. Он поставил капельницу, сделал какой-то укол и сказал, что ему надо находиться рядом с ней в течение действия препарата.

Даниэль не возражал, даже наоборот, поскольку опасался потерять ее на своих руках. При этом врач предположил, что девушке ввели какой-то сильный препарат, который и вызвал ее состояние, заметив, что в медицине известны случаи остановки у пациентов сердца в таких ситуациях.

Мари лежала под капельницей, врач сидел на кресле рядом с ее кроватью. Это был мужчина лет 40–45, среднего телосложения. Он внимательно следил за пульсом и давлением своей пациентки, которая вызвала его интерес своей татуировкой, которую он увидел, когда прослушивал сердце. Татуировка закрывала три шрама от пулевых ранений, причем один — в проекции сердца. Эти повреждения были как-то несовместимы с девушкой такой ангельской внешности.

Даниэль Миллер ни на секунду не отходил от Мари, видно было, что он нервничал.

В течение 2-х часов одна капельница сменила другую. За это время Даниэль только 1 раз выходил из каюты, оставляя вместо себя охранника, пристально следящего за Мари и врачом.

Состояние девушки постепенно улучшалось. Давление стало нормализовываться, температура тоже чуть поднялась, и с ее губ сошла та небольшая синева, которая была. Врач сделал ей еще один укол.

Спустя 20 минут Мари открыла глаза и увидела перед собой неизвестного мужчину, который внимательно смотрел на нее, держа за руку, измеряя пульс.

Он спокойным тоном и мягким голосом произнес: «Здравствуйте, я врач».

Мари слабо улыбнулась и кивнула. А он продолжал: «У вас сильно снизилось давление, и вы потеряли сознание. Я поставил вам капельницу и сделал два укола. Сейчас уже все хорошо. Вам надо поесть и выспаться. Все препараты и рекомендации я вам написал на своем бланке, чтобы на случай чего, вы или врачи были в курсе, что вам вводили. И вообще, вам надо больше отдыхать и не нервничать».

Даниэль стоял рядом с врачом и не спускал глаз с Мари, которая слабым голосом поблагодарила врача и извинилась, что его побеспокоила.

Доктор вытащил капельницу, еще раз прослушал сердечные ритмы, измерил температуру, пожелал девушке здоровья и хорошего путешествия, после чего удалился в сопровождении охранника, а Даниэль сел рядом с Мари, взял ее за руку, которую она тут же выдернула, и закрыла глаза, демонстрируя свое нежелание с ним общаться. Через несколько минут мужчина вышел из каюты.

МАРИ

«Хорошенькое дело получается! — сама себе сказала я, — чуть не померла от снотворного в канун своего дня рождения, тоже мне, спящая красавица».

Поскольку сил сесть не было, решила почитать то, что написал коллега о моем состоянии, взяла лежащий рядом бланк и сразу обратила внимание на то, что весь текст на латыни, хотя обычно врачи так не пишут.

Несколько минут всматривалась в написанное, пока до меня дошло, что в обычных терминах о моем состоянии здоровья и введенных препаратах через слоги вставлены лишние буквы, которые, если совместить, образуют фразу: «Мы рядом».

Бланк врача я отложила туда же, где он лежал, повернулась на бок и уснула. Мне снился Мартин, он гладил меня по голове и говорил, что завтра все будет хорошо, он меня ждет, любит, снился маленький Эдвун, который называл меня мамой, звал к себе, а еще Джим, он обещал мне помочь и защитить, говорил не бояться, так как вода всегда сильнее огня, и чем глубже в нее погружаешься, тем мощнее ее защита.

Когда я проснулась, на часах было 09.00. Поднялась с кровати, прошла в душ, где встала под струю теплой воды и поняла, что жизнь ко мне вернулась.

«Ну что, Мари Росси, с ненавистным тебе днем рождения! Будет смешно, если тебя попытаются или все — таки убьют в эту «чудную» дату! И зачем ты вообще родилась на этот свет?!» — сказала я сама себе и усмехнулась.

Высушив волосы, я, завернувшись в банное полотенце, вернулась в каюту, чтобы достать из чемодана вещи, которые собиралась надеть, но неожиданно наткнулась на Даниэля.

Он смерил меня своим взглядом с ног до головы, особо остановившись на татуировке, которая сейчас ничем не была прикрыта, а потом переместил свой взгляд на мои распущенные волосы, затем на губы.

— Тебе не надоело вламываться ко мне без стука, а если я вообще буду голая?

— Я буду только рад это увидеть.

— Даниэль, покинь эту каюту. Мне надо переодеться.

Он подошел ко мне почти вплотную, провел своей рукой по моей щеке и хотел спуститься к шее, но я резко ударила его по руке и указала на дверь, чтоб уходил.

«Ты меня стесняешься, красавица? — спросил Даниэль, пожирая меня своим звериным взглядом, — не стоит, нам с тобой долго быть вместе».

Я ничего не стала говорить, открыла ему дверь каюты, на пороге которой стоял охранник, который при виде меня и Даниэля несколько смутился и опустил взгляд.

Миллеру было неприятно, что меня только в одном полотенце увидел посторонний мужчина, он бросил в мою строну злой взгляд и вышел со словами: «Жду тебя на верхней палубе на завтрак».

Я же абсолютно никуда не торопилась, мне требовалось время, чтобы собраться так, как это делают бойцы перед последним боем.

Когда я все-таки поднялась на верхнюю палубу, было уже 12 часов. Даниэль с каменным лицом сидел в кресле, скрестив руки и о чем-то, как всегда, думал.

При виде меня он встал, подошел с намерением взять мою руку и поцеловать ее, чего сделать я ему не дала, демонстративно пройдя мимо, специально сама отодвинула себе кресло и села за стол. В его глазах читалось явное недовольство.

— Чем ты сегодня меня решил отравить или усыпить? — спросила я на чистом французском языке, оглядывая превосходно сервированный стол, а потом подняла на него свои глаза, — извиниться не хочешь за передозировку снотворного?

Даниэль удивленно посмотрел на меня и также на французском ответил: «Не злись. Все же обошлось».

— В очередной раз.

После этой фразы он впился в меня глазами, а я продолжила:

«Решил дернуть в Италию, господин Альберт Уилсон? Интерпол наступает на пятки Даниэлю Миллеру, ты лишился всего, что было, и думаешь прихватить меня с собой?»

Я не спускала с него своего злого, стального взгляда. Альбер Уилсон побледнел и сжал челюсть.

— Ты думал, я тебя не узнаю? Не узнаю того, кто убил Джима Паркера 11 лет назад и стрелял в меня? Да хоть ты сотню пластических операций сделай, от меня не скроешься, я тебе не Интерпол, это ему не было известно, что на самом деле Альберт Уилсон не умер.

Я тебе узнала еще в день драки нашего клуба с «Огненными Львами» на стрелке, организованной тобой. Что, Альберт, все не можешь угомониться? Зачем вернулся? За мной?

Между нами повисла зловещая тишина, длившаяся минуты три. Затем Даниэль встал со своего места, взял в руки бокал вина и произнес достаточно холодно: «Я недооценил тебя, моя маленькая Зефирка. Ты права, я вернулся, чтобы забрать то, что принадлежит мне и только мне! Тебя, Мари Росси! Тебя, которую я люблю с первой минуты, как увидел в школе. Но все те годы ты не замечала моего искреннего чувства, а отдала свою любовь черному Джиму, который ее не заслуживал. И я рад, что убил его! Теперь ты будешь только моей!»

— Ошибаешься, Альберт, я твоей никогда не буду. Я любила и люблю Джима Паркера. Ты, убив его, лишил меня сердца. А полюбить убийцу, который промахнулся на три сантиметра и только поэтому я выжила, невозможно, запомни это! Ты преступник, с которым я не буду иметь ничего общего!

Альберт Уилсон снял маску джентельмена, особенно после слов о моей любви к Джиму, злость просто захватила его мимику, а глаза горели яростью.

— Нет, Мари, ты будешь со мной, как бы ты не сопротивлялась. Я несколько лет за тобой наблюдаю и влюбляюсь с каждой секундой больше. Вот и сейчас, я даже рад, что ты знаешь правду, мне будет интереснее завладеть тобой, осознавая, что Альберт и Мари соединятся водно целое, да еще в такой день! Ты никогда не вернешься в Америку, не будешь сидеть на могиле африканца и ронять на нее слезы. Моя Мари всю жизнь будет со мной, и умрем мы тоже в один день! Ты будешь со мной в Италии.

— В стране, где сейчас проходят аресты твоих покровителей в Совете министров? Не думаю, что тебя встретят с цветами и оркестром на Апеннинском полуострове. Скорее наручники Интерпола будут застегнуты на твоих запястьях. Романтично, не так ли?

— Ты сдала меня Интерполу?

— Конечно я. Видишь ли, моя месть страшна, Альберт. Каково оно потерять весь свой бизнес?

Альберт достал из-за пояса пистолет и положил его напротив меня на столе, дулом в мою сторону, а потом произнес, усмехаясь: «В Швейцарии в банке лежит такая сумма, что ты себе даже не представляешь. Потерять весь бизнес — это мелочи, важнее обрести тебя! Страшнее потерять любимую Мари Росси».

— А ведь придется, Альберт. И поверь, очень больно терять того, кого любишь. Больно настолько, что жить не хочется. Ты будешь искать смерти, а она тебя начнет игнорировать, ибо ты ее будешь не достоин. Sibi quisque peccat (Каждому приходится расплачиваться за свои грехи). И убери ствол, меня этим не испугаешь. Ты дважды стрелял в меня, потом твои люди из «Огненных Львов» тоже, но мое сердце продолжает биться и любить Джима. И ничего его не остановит.

— Остановит моя пуля, если ты откажешься быть моей. И не думай метнуть в меня нож, я взорву все здесь и мы погибнем с тобой вместе. Яхта заминирована на случай, если ты захочешь бежать. Сейчас здесь остались только мы с тобой.

— Ну и чего ты добьешься, убив нас?

— Ты никому не достанешься. Ни тому врачу, ни Доминику Моро.

— Но я встречусь с Джимом на небесах, и мы с ним будем вместе. Я этого давно хочу. Меня здесь держала только месть. Я была уверена, что ты вернешься, чтобы завершить то, что у тебя не вышло прошлый раз. Ты предсказуем, Альберт Уилсон. Я даже знала, что ты это сделаешь в годовщину смерти Паркера.

— Моя любимая чертовски умна. Ты права, я именно в этот день хочу сделать тебя своей или же убить, в случае твоего сопротивления или отказа. И я это сделаю.

— Не сомневаюсь даже. Ты создан, чтобы убивать.

«Так, что мы решим? Ты будешь моей добровольно или тебя взять силой?» — Даниэль был уже в ярости, причем не скрывал ее.

«Попробуй применить силу. Ты же знаешь мои предпочтения честного боя», — я открыто и дерзко смотрела ему в лицо.

И только моя рука потянулась к ножу на столе, как Даниэль выстрелил в пол, рядом с моими ногами. Но я даже не дернулась, только еще холоднее посмотрела в его сторону и засмеялась: «А ты — конченый гад, Альбер. Знаешь же, что проиграешь, решил со стволом позабавиться. Я не буду с тобой никогда! Выбрось из головы ложное представление о любви и сдайся властям».

На что Альбер громко, как-то театрально рассмеялся и выстрелил в меня из другого пистолета.

АВТОР

Увидев, что из области сердца Мари вытекает бурая кровь, он наклонился к ней, погладил по лицу и сказал: «Ни с тобой, ни без тебя жить невозможно, моя любимая Мари», после чего выстрелил себе в висок и замертво упал рядом с девушкой.

Прошло минут пять с момента выстрела, и Мари зашевелилась. Пуля четко вошла в материал бронежилета в области сердца. На этот раз Альберт не промахнулся, спас бронежилет с усиленной защитой. Плечо онемело, удар был настолько сильным, что левая рука не двигалась, дышать было трудно.

Мари приподнялась и посмотрела на Альберта. Он был мертв, череп разнесло от выстрела по всей палубе.

МАРИ

«Acta est fibula!» — сказала я, стоя над трупом своего врага, придерживая левую руку, боль в которой усиливалась.

Но тут я вспомнила о заминированной яхте, поняла, что действительно никого больше на судне нет, и решила, что надо прыгать в воду, вдруг и правда взорвется.

Я встала на край борта и оттолкнулась от него двумя ногами, и как только погрузилась в глубину, раздался взрыв такой мощности, что казалось, небо и море поменяются местами, меня закрутило, стало давить на голову и грудную клетку, перестало хватать воздуха, и наступила какая-то непонятная темнота.

АВТОР

Корабли береговой охраны, катера с сотрудниками Интерпола были на месте взрыва через 10 минут. Поскольку они видели, что девушка спрыгнула с судна, была надежда, что она жива.

Спасатели бороздили близлежащую к месту взрыва территорию и, наконец, обнаружили Мари Росси. Её подняли на борт спасательного судна, медики сразу стали оказывать ей первую помощь. Девушка была жива, но без сознания, видимых ран и повреждений не было. Её тут же доставили в госпиталь под охраной сотрудников полиции Интерпола. Пирр лично дежурил около ее палаты.

В медицинском госпитале женщина — сотрудник полиции сняла с Мари бронежилет и то оборудование, которое к нему было прикреплено. И когда с нее все это сняли, то увидели на месте, куда должна была войти пуля, огромный синяк и гематому, был сильный ушиб плеча, но кости и сустав целы. Показатели ее состояния были приемлемыми после таких повреждений и нахождения в холодной воде, но Мари не приходила в сознание, несмотря на все усилия врачей.

Норвуд Браун решил о произошедшем сообщить Мартину Гарсиа и доставить его во Францию к Мари Росси.

В этот день, как и планировал, Мартин сел в машину и поехал в сторону кладбища к Джиму. Он только положил на его могилу цветы, как ему позвонили из Интерпола, попросили с документами явиться в офис полиции и отпроситься на работе на несколько дней.

У Мартина в душе все оборвалось, он чувствовал, что в этот день должно произойти что-то нехорошее. «Хоть бы ничего не случилось с Мари, хоть бы она была жива!»— как заклинание произносил он, сел в машину и поехал обратно в город.

Всю эту картину наблюдал со стороны Джокер, который предполагал, что здесь появится Мартин, но у него была надежда, что и Мари тоже. Видя, как Мартин, ответив на звонок, побледнел, нервно провел рукой по волосам, поклонился Джиму, как бы извиняясь, потом побежал к своей машине, сел в нее и сорвался с места, понял, что произошли плохие события, но на чужой территории Джокер «работать» не мог, поэтому позвонил Джамиру и высказал свои опасения. А тот, в свою очередь, вместе с Лютым организовали наблюдение за Мартином.

Последние две недели благодаря предупреждению Мари синдикат Лютого и сообщество Джокера не коснулись репрессии и облавы, которым другие банды подверглись со стороны правоохранительных органов по подозрению в преступных связях с Даниэлем Миллером и «Огненными Львами».

Вечером Джокер и Джамир сидели в клубе, и последний сообщил, что Мартин сразу приехал в офис полиции, оттуда вышел с несколькими людьми, и через два часа уже был в аэропорту, и по имеющейся информации вылетел в другую страну, но куда именно, узнать не удалось.

Джокер, помолчав после рассказа некоторое время, произнес только одно: «Хоть бы за живой поехал».

Джамиру казалось, что мир начал рушиться. В плохое не хотелось верить. Душа горела огнем, и он удрученно произнес: «А ведь сегодня 11 лет как погиб Джим Паркер и сегодня День рождения Мари Росси».

«Черт бы всех подрал!» — рявкнул Джокер и стукнул кулаком по столу.

Прошло минут 20 их разговора, когда в кабинете появился племянник Джокера и показал последние новости Интернета, согласно которым на частной яхте известного в Европе и Америке предпринимателя Даниэля Миллера в водах Средиземного моря, вблизи границы с Италией, сработало взрывное устройство. По имеющейся информации на борту судна помимо бизнесмена находилась молодая женщина.

— С ним была доктор Мари Росси? — как-то неуверенно спросил Джакс.

Джамир и Джокер сидели как онемевшие, не в состоянии ни говорить, ни переварить эту жуткую информацию.

Весь полет Мартин, которому только сказали, что его ждут в госпитале г. Ментона во Франции, пытался унять внутреннюю дрожь. «Мари, ты должна жить, со всем остальным мы с тобой справимся! Только живи, заклинаю тебя».

Сколько длился полет, что происходило на борту самолета и в аэропорту после приземления — этого ничего Мартин не помнил.

В госпитале его встретил Норвуд Браун со словами: «Она цела, но без сознания, хотя все показатели относительно в норме. Вы единственный близкий ей человек, поэтому вас сюда и доставили. Вы можете пройти к ней в палату».

— Что произошло? В нее стреляли?

— Да. Но она была в бронежилете, сильный ушиб.

— Снова целились в сердце?

Норвуд кивнул.

— А что с убийцей?

— Застрелился после того, как выстрелил в Мари, а потом на яхте сработало взрывное устройство.

Мартин зашел в палату почти на ватных ногах. Еще с порога увидел свою девочку, и сердце начало биться в сумасшедшем ритме, просясь к ней. Она лежала бледная, подключена к аппаратам, с капельницей и кислородной маской на лице.

Мужчина наклонился к Мари, поцеловал ее в лоб, взял ее руку, начал гладить. Он не отходил от нее часа три, следил за показателями ее состояния, потом попросил медсестру позвать лечащего врача.

И когда тот пришел, то он в присутствии Норвуда Брауна и Пирра, который внимательно за всем наблюдал, сказал, что Мари, судя по всему, находится в состоянии летаргического сна. Врач такой вариант даже не рассматривал. Мартин рассказал, что последний случай летаргического сна был тоже после ранения в эту же область.

Но оставался открытым вопрос, сколько это продлится. Мужчина настоял на том, что если в течение трех суток Мари не проснется, ее необходимо перевести в Лос-Анджелес, где он лично будет осуществлять контроль за ее состоянием и уход.

Вот уже третьи сутки Мартин находится рядом с Мари. Ночью он ложился рядом, обнимал ее, гладил по голове, говорил ей о своей любви, о том, что ждет ее. В госпитале все поражались такому нежному отношению. Но Мартину было все равно, его задача была разбудить свою маленькую соню, вырвать ее из лап болезненного сна.

На часах было 6 часов утра, Мартин лежал рядом, облокотившись на локоть, и смотрел, как первые лучи солнца начинают касаться волос его девочки.

Онпогладил, как и прошлый раз, ее по щеке кончиками пальцев, прикоснулся своимигубами к ее, а потом начал дуть на ее реснички, но Мари никак не реагировала. Неожиданно мониторы показали резкоеухудшение ее состояния, сердечные ритмы снижались с невероятной скоростью.

МАРИ

Последнее, что помню, как прыгнула в воду. А вот сейчас стою на берегу любимого океана, и мне навстречу быстрым шагом идет Джим! Мой Джим, мой любимый, которого мне так не хватает в жизни.

Я рванула ему навстречу, а он, как и раньше, раскрыл свои объятия, подхватил меня на руки, крепко к себе прижал и нежно поцеловал. По нашим лицам текли слезы, он кружил меня, а Тихий океан своим прибоем вторил стуку наших сердец. Я так счастлива, мне не верится, что все это правда и мы снова вместе!

Джим, не спуская меня со своих крепких и таких родных рук, сказал: «Спасибо, моя родная, что дала шанс новой жизни. Без тебя не смогу жить, ты мне очень нужна. Я люблю тебя и всегда, все наши жизни буду с тобой рядом. Помнишь, я тебе говорил, чтобы ты ничего не боялась, и никто не сможет нас разлучить?»

Я в ответ кивнула головой и еще крепче обняла своими руками шею Джима. Его тепло меня окутывало и согревало, и мне казалось, что я дышу им.

Все эти 11 лет я ждала такого чуда!

А он продолжил: «Маленькая, дальше я пойду один. Не обижайся, мой Ангелочек. Мы скоро встретимся, ты поймешь, кто я. Не отвергай чувств Мартина, он, как и я, тебя очень любит. Я всегда это знал. Не бойся своего отношения к нему. Ты же его тоже любишь. Я вас благословляю и буду беречь. Запомни, мы скоро встретимся. Даю слово».

«Джим, ты меня снова бросаешь? Останься или возьми меня с собой, — плакала я, целуя его».

Мне не хватало воздуха, сердце будто остановилось.

«Нет, маленькая, вы меня с Мартином дождитесь, а пока тебе надо просыпаться, ты должна жить и быть счастливой. Я проверю», — он улыбнулся своей очаровательной улыбкой, нежно поцеловал меня и положил свою большую, теплую ладонь мне на область сердца, отчего стало тепло и оно забилось от волнения.

А потом он просто исчез, как исчезает сон, мираж, как волшебство, которого так долго ждал, а оно оказалось таким недолгим, но впечатляющим и обнадеживающим.

Мартин, видя, что показатели жизнедеятельности его любимой девочки падают, как врач понимал, что еще полминуты и наступит остановка сердца, нажал кнопку экстренного вызова врача.

Через 5 секунд ее сердце остановилось.

В этот момент Мартин почувствовал, что земля уходит из-под ног. Он крикнул: «Мари, вернись ко мне!» и приложил руки к ее груди, чтобы начать делать непрямой массаж сердца. Но в этот момент Мари дернулась, сделала глубокий вдох, и ее сердце начало работать.

И тут неожиданно она начала плакать во сне, да так горько, что Мартин и медперсонал в первый момент растерялись. Он наклонился к ней, стал гладить по лицу, слегка похлопывая девушку по щекам.

Мари резко распахнула глаза, сделала еще один глубокий вдох, как бы хватая воздух всей грудью, увидела перед собой Мартина, и, продолжая плакать, протянула к нему правую руку.

Мужчина обнял ее, успокаивая: «Все, все, хорошо, малышка, я рядом, никому тебя не отдам. Все уже позади, ты справилась. Ты вернулась. Я люблю тебя».

Она плакала минут 15, не говоря ни слова. А потом, всхлипывая, произнесла: «Мартин! Мартин! Джим попрощался, сказал, что больше не будет сниться, и он ушел, но обещал беречь нас с тобой и всегда быть рядом».

Мужчина ее крепко обнимал, гладил по спине. А Мари продолжала плакать со словами: «Мартин, как же так, он меня бросит и даже во сне не будет приходить? Как мне жить дальше? Я хочу умереть. Мартин, это нечестно».

— Маленькая моя, успокойся. Ты должна жить, быть счастливой, радоваться каждому дню. Ради этого Джим и погиб. Мы будем его помнить всегда, это главное. А в новой жизни он будет счастлив.

У Мартина по щекам текли слезы. Он обнимал самого дорогого для него на этом свете человека, за которого он отдаст все, даже жизнь. Он так счастлив, что она вернулась живой!

Пирр, видя и слыша все, что происходит эти дни в палате, понимал, что никогда не встречал такой любви, таких, как Мари Росси. И для себя осознал, что любить надо так, как Мартин любит эту девушку, как она любила Джима, а погибший ради нее парень любил свою маленькую Белоснежку. Это и есть настоящая, вечная любовь, о которой пишут классики, но испытать которую дано единицам, избранным.

Чтобы оградить Мари Росси от ненужных подозрений, допросов, Интерпол представил следующий сценарий гибели Даниэля Миллера: преступник международного уровня, находясь более 6 лет в розыске, осуществляемом Интерполом, при попытке сбежать на территорию Италии, был убит неизвестными вместе со своей возлюбленной — гражданкой Франции. Взрывное устройство на яхте бизнесмена было приведено в действие дистанционно. Фрагменты тел погибших были найдены в ходе осмотра места преступления. Экспертным путем личности погибших были идентифицированы.

Как и было обговорено до начала участия Мари в спецоперации, ее имя и фамилия нигде не фигурировали, что позволяло без проблем и внимания прессы вернуться в Лос-Анджелес.

А пока Мари еще четверо суток надо провести в больнице. За это время она отдохнула под контролем врачей, Мартин купил ей все необходимое, включая одежду, немного поворчал, что она еще больше похудела.

Девушка, как пришла в себя, познакомила Мартина с Пирром (Петром Романовым) — спец. агентом Интерпола из России, сказала, что он был ее персональным тренером в Парижском спортивном клубе.

Когда Мари выписали из госпиталя г. Ментон, ей надо было посетить один из офисов Интерпола во Франции, куда она и прибыла в сопровождении пятерых сотрудников и Мартина, который решил подождать ее на улице, около здания.

Девушка дала пояснения по некоторым вопросам, подписала ряд документов, в том числе о неразглашении хода и результатов спецоперации. И когда она собиралась уходить в сопровождении Пирра, Норвуд Браун сказал, что с ней хочет пообщаться почти что «родственник», на что Мари удивленно посмотрена на него, а в кабинет вошел Николас Томпсон.

Он улыбался и с вытянутой вперед рукой устремился к Мари, стал ее приветствовать.

— Я вас так и не успел поблагодарить, Мари, за спасение своей жизни. Если бы не вы, я бы сейчас был на том свете. Спасибо от всего сердца, которое вы спасли. И извините, раньше вел себя не совсем правильно.

— Берегите себя, офицер и не осрамите теперь уже нашу с вами кровь, — и она засмеялась своим звонким смехом.

— Даю слово офицера, Мари.

Пирр удивленно на все смотрел и не понимал, о чем речь.

Когда его представили офицеру Николасу Томпсону, последний позволил себе сострить насчет русских спецслужб, на что Мари с улыбкой сказала: «От подобных острот следует с этой минуты отказаться человеку, в венах которого течет русская кровь».

На ее слова Томпсон отметил, что так не шутят.

Но девушка, прищурившись, сказала, что по происхождению русская, и ему стоит пересмотреть свои взгляды, а то русские могу обидеться.

Надо было видеть лицо Николаса Томпсона! Таким потерянным и обескураженным он никогда еще не был. А все присутствующие от души посмеялись над ситуацией и его реакцией.

Норвуд Браун похлопал по плечу Николаса: «Это правда. Теперь ты тоже русский. А раз так, то ты — брат Пирра, то есть офицера полиции из России Петра Романова. Поздравляю. Все русские — братья».

Теперь уже Николас смеялся и, протянув руку Петру, сказал: «Привет, брат».

Мари спустилась в холл и через большое витражное стекло увидела стоящего на улице, в пол оборота к зданию Мартина, который, задумавшись, смотрел куда-то вдаль.

Девушка вышла и с достаточно большого расстояния окликнула мужчину, который повернулся к ней и увидел бегущую ему навстречу Мари.

Он раскрыл свои объятия, подхватил ее на руки и прижал к себе. Этим двоим было все равно, что они находятся на территории Интерпола, что их видят служащие, которые ничего не могли понять. И только Петр Романов и Норвуд Браун стояли чуть сзади и все понимали. И от этой картины стало на душе и радостно и грустно одновременно.

Мари обхватила Мартина правой рукой, за шею и сказала: «Мартин, я так рада, что ты меня ждал, что ты здесь со мной. Я все время чувствовала твое присутствие рядом, и очень скучала».

— Марусик, — поглаживая ее одной рукой по голове, сказал Мартин, — я готов тебя ждать всю жизнь и буду следовать за тобой по любому вектору. Я люблю тебя, мой Ангелочек! Давай вернемся домой. Тебя заждался Тихий океан. А еще я съел все твои пельмени», — он поцеловал Мари в щеку, поставил ее на ноги, взял за руку, и они пошли к проходной.

«От этих двоих какое-то невероятное тепло исходит», — констатировала одна из служащих, проходя мимо Петра и Норвуда. И с ней нельзя было не согласиться.

В здании аэровокзала, перед большим панорамным окном с видом на взлетно-посадочную полосу стояла Мари. Она смотрела на самолеты и думала о том, что ее жизнь теперь не будет прежней, ею поставлена точка в трагедии их общей судьбы с Джимом, и теперь это должно стать прошлым, которое она будет помнить и ценить до последних дней. А каким будет ее будущее?

Пока она погрузилась в себя, к ней со спины подошел Мартин. Она увидела его отражение в стекле и всем корпусом облокотилась на его грудь, потом задрала голову вверх и с улыбкой посмотрела в лицо наклонившемуся Мартину.

Его взгляд был нежным, немного встревоженным. Он робко обнял Мари двумя руками, а она их сильнее прижала к себе. Тогда он положил подбородок ей на голову и произнес: «Думаешь, каким будет будущее?»

Она поглаживала его руки своей маленькой ладошкой: «Как же ты меня хорошо знаешь, Мартин. Наверное, даже лучше меня самой… Раньше я жила с целью отомстить, а сейчас надо жить иначе. Получится ли у меня? Думаешь, я имею право на еще один шанс на счастье?»

— У тебя есть я, если ты не возражаешь, — и он внимательно посмотрел в их отражение.

«Я же вернулась к тебе, Мартин. Как я могу возражать», — ответила она, глядя в глаза Мартину в его отражении в стекле.

— Спасибо, что приняла мою любовь. Я люблю тебя и так счастлив, что ты жива и со мной, что могу тебя обнимать, дышать с тобой одним воздухом и смотреть в одном направлении.

— Только никому меня не отдавай, ладно?

Мартин еще крепче сжал объятия: «Никогда, никому! Клянусь!»

В зале, где сейчас так романтично стояли и разговаривали Мари и Мартин, все это время был Доминик Моро, которому служба безопасности доложила, что девушка сегодня возвращается в Америку.

Он смотрел на Мартина и понимал, что именно о нем говорила Мари как о человеке, который любит ее больше 10 лет.

Доминик был в больнице, когда девушка была без сознания, видел, как это переживал мужчина, который сейчас ее так нежно обнимал, как он не отходил от нее, сколько заботы и надежды было в его действиях, взгляде. Моро даже видел момент пробуждения Мари и слышал, как она говорила о Джиме.

Он искренне желал им счастья, хотя, если быть честным, немного завидовал. Для себя решил, что Мари Росси навсегда останется его единственной любовью, о существовании которой до встречи с этой девушкой он даже не подразумевал.

Когда объявили посадку на рейс до Лос-Анджелеса Мартин взял за руку свою Мари, и они направились к терминалу. Так, взявшись за руки, они и вошли в салон самолета.

Полет длился более 10 часов, половину этого времени Мари проспала практически на груди Мартина и впервые ей ничего не снилось. В какой-то момент Мартин тоже уснул, обнимая свое сокровище.

На полпути бортпроводница разбудила мужчину, напомнив, что они пропусти уже один прием пищи и им стоит поесть.

Мужчина смотрел на спящую Мари, которая во сне улыбалась, и не верил своему счастью. Он ласково попытался разбудить свою девочку, но она смешно морщилась и сильнее, как будто прячась от кого-то, утыкалась носом в его грудь. Мартин стал ей на ухо шептать, что надо проснуться и поесть, но девушка отрицательно мотала головой. Тогда был предпринят запрещенный прием, прозвучали слова: «Если поешь, то, как только прилетим, сразу поедим к океану».

И чудо свершилось. Мари хитро улыбнулась, еще не до конца проснувшись, и, сидя с закрытыми глазами, сказала: «Правда, правда? Сразу из аэропорта?»

— Правда. Я тебя никогда не обманываю.

После того, как они поели, оставшееся время в пути рассказывали друг другу о том, как протекала их жизнь в разлуке, что происходило у родных и близких.

«Я так за всеми соскучилась! — с восторгом в глазах говорила она, — но знаешь, мне так страшно, вдруг я не смогу жить по-другому, вдруг снова что-то пойдет не так. В моей жизни все как-то непросто с самого рождения».

«Счастливую жизнь мы будем строить вместе, у нас все получится. Я же всегда буду рядом», — ответил Мартин и обнял Мари.

Как Мартин и обещал, из аэропорта они сразу приехали на берег Тихого океана, в то место, где девушка любит бывать больше всего.

Она бегала по песку, прыгала и кричала: «Я вернулась, океан! Я так счастлива, что снова тебя вижу!», потом брызгала на Мартина воду из океана и хохотала от души. Давно он не видел ее такой радостной и счастливой.

Мартин подхватил Мари на руки, стал кружить в воздухе. А когда поставил ее на песок, впервые в жизни поцеловал так, как может это сделать любящий всем сердцем мужчина, столько лет лелеящий свое чувство к той единственной, для которой он родился и живет на этом свете. А Мари ответила на его поцелуй, от которого кружилась голова, а сердце от счастья и тепла было готово выскочить наружу. И она впервые сказала: «Мартин, я тебя люблю».

Спустя несколько дней Мари и Мартин приехали на могилу Джима. Девушка положила на плиту букет цветов и встала на колени.

«Джим, здравствуй, вот мы и пришли. Я завершила то, что должна была сделать. Альберт Уилсон, тот самый, с которым мы учились в одной школе с тобой, и которого я отвергла на первом курсе университета, оказался тем, кто организовал нападение 11 лет назад и убил тебя. Он застрелился, думая, что выстрелил мне в сердце и убил за отказ быть с ним. Больше он не потревожит нас с тобой…

А ты мне снился, сказал, что больше не придешь в сновидениях и благословил нас с Мартином, оказывается, что ты с самого начала нашей дружбы с ним знал о его любви.

Спасибо тебе за все те годы, что мы любили друг друга, за поддержку. Джим, ты был первой моей любовью, я тебя буду помнить всю жизнь, ты в моем сердце. Но пообещай, что снова родишься и будешь жить долго и счастливо. Ты этого заслужил. Я тоже постараюсь оправдать своим счастьем твою смерть. Не забудь свое обещание, что мы встретимся», — говоря эти слова, девушка плакала, вытирая своей ладошкой стекающие по лицу слезинки.

Мартин обнял Мари, а она продолжала плакать, уткнувшись ему в грудь.

Мужчина обратился к Джиму: «Привет, дружище. Наше с тобой сокровище наконец- то вернулось домой, хотя заставила понервничать. Бедовая она у нас девочка, но миссию выполнила с честью. Я ею горжусь, а ты так, наверное, и подавно! Благодаря твоей любви Мари была и остается сильной, но при этом с такой нежной и теплой душой.

Джим, ты приснился нам обоим в разное время, и во сне пожелал счастья, сказал, будешь нас беречь, а с меня взял слово ни на минуту не оставлять в жизни Мари.

Так вот, брат, я клянусь тебе, что сделаю ее самой счастливой, дам столько любви, сколько только мы с тобой вдвоем можем ей дать. Для меня в мире никого больше не существует, и не будет существовать. Я люблю Мари, люблю нашу Зефирку».

И по традиции Джим ответил им листопадом, причем до этого момента на кладбище не было ветра, а сейчас неожиданный порыв рассыпал ни них уже совсем сухую листву.

ЭПИЛОГ

Через полгода Мари Росси и Мартин Гарсиа вступили в законный брак.

На торжестве присутствовали родственники Мартина и Джима, вся команда из клуба во главе с Шоном, коллеги по работе, Сэм, который вот уже несколько месяцев как занимает должность главврача Центральной больницы Лос — Анджелеса, Джамир и Лютый, Джокер с племянником. Из Парижа прилетел Жан, а из Швейцарии Томас, который благодаря договоренности Мари с Интерполом беспрепятственно вернулся на родину и начал свой бизнес.

От Доминика Моро через министерство иностранных дел был доставлен подарок и огромный букет роз сказочной красоты. Отдельное поздравление пришло от Петра Романова из России, Николаса Томпсона и Норвуда Брауна.

К алтарю Мари вел отец Джима — мистер Аксель Паркер, которого она так и продолжала называть папой.

Маленький Эдвун, для себя четко решивший, что Мари его мама, был одет в костюм тройку с бабочкой, нес корзинку с лепестками роз и разбрасывал их по пути.

Мартин очень нервничал в ожидании своей невесты, у него были ледяные руки, и все казалось каким-то нереальным.

Но когда на аллее появился господин Аксель, ведущий под руку свою дочь Мари, похожую на Ангела, спустившегося с небес, его сердце забилось в бешеном ритме.

Невеста был потрясающе красива и нежна. У всех присутствующих складывалось впечатление, что они в сказке.

Когда Мари и Мартин подходили к гостям, Джамир с нескрываемой любовью смотрел на невесту, дал ей слово всю жизнь беречь покой ее семьи, оберегать ее детей и помнить, что время общения с ней стало лучшим в его жизни, а она останется его единственной любовью, которую он пронесет через всю жизнь.

Джокер во время банкета подошел к Джамиру и сказал: «Знаешь, я поклялся на могиле Джима Паркера, что всю жизнь буду оберегать эту фею и ее семью, она мне как дочь теперь. Я так рад, что около нее Мартин. Он достоин быть с Мари, он отдаст ей свою любовь и любовь Джима».

Через несколько дней после свадьбы Мари с Мартином приехали к Джиму.

Мартин встал на колени и сказал: «Привет, Джим, мы соскучились и приехали сообщить, что поженились. Спасибо тебе, что доверил мне Мари. Ты стал первой любовью нашей Зефирки, а я стал ее первым мужчиной. Ты так ее берег, так ценил и уважал, как девушку! Ты был настоящим мужчиной с большим любящим сердцем. А она все это время хранила тебе верность. Джим, я всегда буду помнить и ценить все то, что ты дал Мари, и те чувства, которые питал к ней. Я буду верен нашей дружбе и любви к Мари».

Девушка была рядом и обратилась к Джиму: «Спасибо, любимый, что был с нами на свадьбе, что бережешь нас. Я это чувствую. Смотри, Джим, я ношу и буду носить твое кольцо всю жизнь, — и она продемонстрировала левую руку, на которой на безымянном пальце было обручальное кольцо, а на большом — кольцо Джима. Мы с Мартином тебя любим и благодарим, что дал возможность быть счастливыми». И она поцеловала ладонь и приложила ее к плите.

Прошло чуть меньше года со дня свадьбы. Мари Росси (фамилию она менять не стала, муж не возражал) и Мартин продолжали много работать, девушка также тренировалась, гоняла на мотоцикле, участвовала в мотогонках, они путешествовали, даже слетали в Россию на 10 дней, побывали в Швейцарии, где посетили ресторан Томаса.

Мартин и Мари находились в кабинете узи, где врач, улыбаясь во весь рот, показал на мониторе на изображение, на котором отчетливо было видно, что Мари беременна…двойней.

Счастью будущего отца не было предела, девушка мило улыбалась. Правда, врач сказал, что срок совсем маленький, пол узнаем позже.

После этого посещения пара поехала к Джиму, которому рассказали, что у них будут малыши.

Беременность Мари протекала идеально, никакого токсикоза, капризов и т. п. До последнего Мари много работала, тренировалась, но уже с учетом интересов малюток, занималась йогой.

Родители с обеих сторон радовались, как дети. Все готовились встречать двоих внуков сразу.

Мартин и так по жизни опекал и опекает Мари, а сейчас совсем растворился в том, чтобы супруге было комфортно носить малышей, чтобы эмоции были только положительным, и ее окружала красота.

И вот когда на узи уже можно было определить пол детей, врач с изумлением констатировал, что они ведут себя очень забавно. Тот малыш, что покрупнее — мальчик не скрывал от врача свой пол, но каждый раз, как тому хотелось рассмотреть второго малыша, который был чуть поменьше, мальчик его закрывал собой. И так продолжалось всю беременность.

Мари во время беременность любила гулять по берегу Тихого океана, малыши успокаивались, хотя и так не доставляли беспокойств, внутри не баловались. Еще она много играла на скрипке, пела и рисовала. Детям нравилось, когда папа по утрам будит их маму поцелуями и поглаживаниями живота и разговаривает с ними. Малыши активно ему отвечали. А еще им нравилось, когда мама вслух читает книги.

Как-то днем Мари приехала на берег Тихого океана погулять и подышать воздухом. К слову, несмотря на то, что она была беременна двойней, вела достаточно активный образ жизни, животик у нее был аккуратным, а сама она выглядела очень мило.

Она шла по кромке воды, как вдруг ее окликнули. Девушка обернулась, и нежная улыбка появилась на ее лице. Ей навстречу шел Джамир, по выражению лица которого было видно, что он счастлив.

— Здравствуй, моя милая Мари.

— Добрый день, Джамир. Какими судьбами?

— Благодаря тебе полюбил океан. Если честно, приехал специально, чтобы тебя увидеть. Ты прекрасна, как всегда. Как самочувствие? Малыш не беспокойный?

Джамир при этих словах очень нежно смотрел на живот девушки, прямо ощущалось, что ему хочется погладить его. Мари это заметила и сказала: «Хочешь пообщаться?»

Джамир, у которого никогда не было детей, растерялся и посмотрел на девушку. Она подошла к нему ближе, взяла две его большие руки в свои и приложила к животу его ладони, прижав своими с двух сторон.

Мужчина замер, прислушиваясь к ощущениям под руками, продолжая смотреть на живот.

Мари сказала: «Малыши, поздоровайтесь с дядей Джамиром».

На ее слова в животе как будто кто-то дважды слега ударил по ладоням мужчины. Он стоял в недоумении, боясь дышать, а потом произнес: «Малыши?»

— Ага. Их двое. Один мальчик, а второго этот мальчик не показывает, прячет при каждом узи.

«Мари, они мне отвечают, правда!», — Джамиру было трудно объяснить тот спектр чувств, которые его сейчас переполняли.

— Ну, они же воспитанные дети. И ты им понравился, Джамир.

Мари ласково смотрела на мужчину, чьи руки так и лежали на ее животе.

— А можно мне их погладить?

— Можно конечно. Они это любят.

Джамир осторожно стал ладонями поглаживать живот девушки, от которого шло тепло, проникающее в самое сердце, а малыши на его поглаживание ответили небольшим движением.

Сейчас мужчина понял одно, что он так сильно любит Мари, что уже любит ее детей и любить будет всегда как своих. Эта женщина заполнила собой его внутренний мир, его душу и сердце, куда никому больше нет входа.

«Спасибо, Мари. Ты сделала меня самым счастливым человеком в мире», — сказав это, он убрал руки с живота и на секунду отвернулся в сторону океана, чтобы смахнуть с глаз слезы.

— Мари, можно я навещу тебя, когда они появятся на свет?

— Спасибо, милая, тебе. Для меня это важно. — Буду рада тебе всегда Джамир, я же чувствую твою любовь, и малыши тоже.

Он некоторое время молчал, глядя в такие родные глаза девушки, а потом сказал: «Я давно хотел спросить, почему ты как-то сказала, что у нас есть что-то общее в жизни. Мне это не дает покоя».

Девушка улыбнулась: «А общее у нас с тобой, Джамир то, что и ты, и я были в детском доме. Только ты в Америке, а меня биологические родители сдали туда в 3 года в России, о чем бабушка и дедушка в Америке узнали только спустя 6 месяцев, от них это скрыли. Они и стали моими опекунами и родителями по жизни. Но об этом никто не знает, кроме Мартина и теперь тебя. Этого даже нет в официальных документах. Я по происхождению русская».

Мужчина стоял как вкопанный. В голове не укладывалось, как такое чудо можно было сдать в детский дом, и сколько его любимая Мари натерпелась в жизни. Но то, что у нее русское происхождение, ввергло его в состояние растерянности. «Она «русское чудо», — первая мысль, которая пришла ему голову, — и я никому больше не позволю ее обидеть».

Трогательно складывались отношения с родителями Джима. Папа и мама так ждали внуков! Все гадали, какого пола малыш, который самый стеснительный в семье. Маленький Эдвун гладил Мари по животу, целовал его и очень ждал появления малышей, называя себя старшим братом.

Врач при очередном визите Мари и Мартина на узи сказал, что дети вроде как держатся за руки. И это впервые в его практике. Но мальчик так и не дает увидеть второго ребенка. «Прямо чудеса какие-то, — говорил врач, — думаю, пол второго ребенка вы узнаете только когда он родится».

У детей Мари и Мартина были свои планы на счет даты рождения, и они решили порадовать родителей на две недели раньше установленного медиками срока.

Утром Мари проснулась от того, что живот просто «ходил ходуном». Она, если честно, так и предполагала, что эти двое захотят увидеть родителей пораньше.

Так и получилось.

«Мартин, любимый, мы проснулись и у нас отошли воды», — крикнула спокойным голосом Мари своему супругу, который готовил завтрак.

Будущий отец, как ошпаренный, прибежал в комнату, посмотрен на Мари, которая сохраняла олимпийское спокойствие, только гладила живот, позвонил врачу, который сказал, что ждет их в родильном отделении их больницы, как было обговорено ранее.

Мари приняла душ, оделась, Мартин взял ее сумку с подготовленными для роддома вещами и отвез супругу в больницу.

К тому моменту, как у Мари участились схватки, в больницу приехали родители Мартина, потом Джамир и через два часа родители Джима.

Будущий отец, несмотря на возражения Мари, присутствовал при родах.

— Мари, маленькая, я буду с тобой, иначе сойду с ума. Я хочу помогать тебе и первым увидеть детей.

Она ласково погладила своего мужа по щеке, он поцеловал ее ладонь.

В коридоре больше всех метался будущий дедушка — отец Мартина. Миссис Бриэль старалась держать себя в руках и успокаивала мужа: «Ритчел, ты же врач, прекрати так нервничать. С ней Мартин, он педиатр, а Мари умница, сильная девочка».

На что получила ответ: «Дорогая, как Мартин ей поможет? Ты же понимаешь, что ей двоих надо родить?! Это же так тяжело и больно!» — и он снова начал расхаживать по коридору, как маятник.

Нервы сдавали и у Джамира. Он даже представить никогда не мог, что будет так волноваться. Его спина уже была мокрая, при том, что руки и ноги ледяные. В итоге он встал и тоже начал ходить.

Родители Джима сидели, держась за руки. И всех смущало отсутствие звуков из родильного зала. Мари совершенно не было слышно, что заставляло еще больше волноваться ожидавших.

В это время будущая мама, которая дала себе слово не кричать, не стонать, чтобы не напугать своих детей, мужественно выполняла все указания врача и акушерки, обходясь минимальным обезболиванием в виде капельницы.

Мартин, который до момента начала активных схваток у супруги считал, что будет, в первую очередь, действовать как врач, а именно хладнокровно и собранно, сейчас, видя, что терпит его супруга, напрочь перестал ощущать себя врачом. В нем говорил будущий отец, который нервничал больше чем сама будущая мама. Он гладил живот Мари и разговаривал с малышами, чтобы они помогли маме и не делали ей слишком больно. Ему реально было страшно за супругу.

И вот усилия врачей и родителей оправдались появлением на свет пухленького, смуглого мальчика, который перед тем, как закричать, улыбнулся.

Мартин, увидев сына, схватился за голову, потом заплакал.

Поскольку роды принимала усиленная бригада, ведь малышей двое, к ожидавшим в зале вышла медсестра и сообщила, что первым родился мальчик 3 200 и 51 см.

Теперь на свет должен был появиться второй — самый стеснительный малыш. И самое интересное, что пока девушка рожала второго ребенка, первый не переставал кричать.

Акушерка предположила, что первый зовет и очень ждет второго малыша. И через 30 минут на свет появилась чудная, беленькая девочка. И как только она закричала, ее брат перестал плакать.

«Сыночек, так, значит, ты прятал младшую сестричку от посторонних глаз. Мой ты золотой», — плача, говорил Мартин.

Когда медсестра вышла в коридор и сказала: «Поздравляем, второй родилась девочка вес 2900 и 49 см», заплакали наверное все, кто ждал вестей.

Джамир устало облокотился о холодную стену и закрыл глаза, а мысленно сказал: «Молодец, Мари, ты самая лучшая, во всем! Я люблю тебя, моя девочка, очень люблю!»

Ритчел утирал слезы и говорил жене: «Я дважды дедушка. Любимая, представляешь, я дважды дедушка! У меня внук и внучка! Я самый счастливый человек в мире!»

Миссис Бриэль, уже рыдая, сквозь слезы в ответ произнесла: «Тогда я жена дедушки!»

Мари была уставшей и абсолютно обессиленной, лежала под капельницей, а в это время малышами занимались акушерки. Мартин со слезами радости целовал жену, гладил ее по мокрым волосам, восхищался ее мужеством и называл волшебницей.

Примерно через час в палату разрешили войти тем, кто ждал новорожденных в коридоре.

Мартин сказал вошедшим: «Прошу познакомиться. Джим и Вивьен!», показывая рукой на большую люльку, в которой лежали два малыша, причем мальчик держал ручкой свою сестру. Это было невероятно трогательно.

«Они так и в животе держались за руки, — сказал врач, — и на всех узи Джим прятал сестру, не давал на нее посмотреть. Защитник».

Мама Джима, глядя сначала на новорожденных, а потом на Мари и Мартина, заплакала и сказала: «Я не знаю, как вас благодарить, дети. У меня такое чувство, что в этом ребенке душа моего сына. Он даже похож на него при рождении».

Она подошла к Мари, поцеловала ее в лоб и сказала: «Доченька, я люблю тебя, спасибо».

«Мам, я тебя тоже» — ответила Мари.

Папа Джима стоял, замерев, не спускал глаз с малышей и плакал: «Он две капли воды Джим при рождении». А Ритчел подошел к детям, посмотрел на них и растерянно перевел взгляд на Мари: «Хочу их взять на руки, а страшно, руки трясутся от волнения».

Миссис Бриэль на это по-доброму съязвила: «Милый, сначала возьми себя в руки, а потом мы доверим тебе наше двойное сокровище».

Джамир стоял, не шевелясь. Он не спускал восторженного, любящего взгляда с Мари, потом перевел этот взгляд на малышей.

Мартин понял состояние Джамира, он ведь чувствовал и знал, что тот любит Мари. Сначала он взял в руки Вивьен и протянул ее Джамиру, который принял ее так нежно, как нечто воздушное и самое ценное.

Мужчина смотрел на малышку, которая сейчас приоткрыла немного отечные глазки и, как ему показалось, внимательно на него посмотрела, а потом улыбнулась. А в его сердце ударил поток счастья, любви, которых он никогда в этой жизни не испытывал ранее.

«Она такая маленькая и красивая», — очень мягко, нежно произнес этот угрожающе больших размеров человек.

А пока сестричка была на руках у Джамира, ее брат начал плакать.

Мари улыбнулась: «Если сестры нет рядом, он плачет. Потрясающая связь».

Потом Мартин забрал у него дочь и дал на руки сына. Джим, прямо чувствовалось, что будущий защитник. Мальчик на руках лежал тихо. И только когда Джамир с ним заговорил, он улыбнулся, но услышав, что заплакала сестра, начал кричать.

Мари озвучила их ранее принятое с Мартином решение: «Джамир, мы хотим попросить тебя стать крестным отцом наших малышей».

Джамир такого не ожидал, ласково посмотрел на детей и сказал: «Для меня это счастье и великая честь. Спасибо за доверие. Я его оправдаю, буду хорошим отцом». Он поцеловал руку Мари и пожал руку Мартину, а тот его обнял в ответ.

Сейчас Джамир понял, что с этой минуты у него есть настоящая семья, а значит стимул жить для появившихся сына и дочери, благодаря которым у него есть будущее и право на человеческое счастье.

Вот так любовь Мартина и Мари дала жизнь Джиму и Вивьен, которые невероятным образом были связаны эмоционально и физически.

Двое пятилетних малышей бегали по берегу Тихого океана, пуская мыльные пузыри, смеясь заразительно и искренне.

Мальчик был достаточно рослый для своего возраста, смугленький, как папа, у которого испанская кровь, с черными как смоль волосами и темными глазами. А девочка белокожая, с зелеными глазами, как у мамы, и слегка вьющимися темно-каштановыми волосами, ниже брата на голову.

Чувствовалось, что дети растут в любви, они постоянно держали зрительный контакт. Брат подбегал к сестре, поправлял ее длинные волосы, которые растрепались от бега, иногда целовал ее или обнимал. А девочке нравилось подбегать к брату и обнимать его со спины, она ласково гладила его по щеке, поправляла на нем одежду. Но чаще всего дети, чтобы они не делали, чем бы они ни занимались, держались за руки.

И все это по жизни напоминало отношения Джима и Мари, когда они были вместе. Он также оберегал свою любимую и не выпускал ее руки из своей.

Так Джим сдержалсвое слово быть всегда рядом с Мари.

Мистика? Может быть. Но факт остается фактом.

Влюбленная пара — высокий мужчина и молодая, невысокого роста, стройная женщина стояли и смотрели на детей. Мартин обнимал свою супругу со спины, крепко ее прижимая к своей груди. Они, улыбаясь, смотрели на своих детей.

Так и должно выглядеть настоящее счастье, путь к которому не всегда прост, но дорогу осилит идущий к этому счастью и готовый его принять.