Даурский, вам не хватает власти?! [Руслан Иванович Аристов] (fb2) читать онлайн

Даурский, вам не хватает власти⁈

Глава 1

Снился какой-то странный ёжик. Он смотрел на меня с молчаливым укором и явно был чем-то огорчен и недоволен.

Пробуждение было болезненным, тяжким. Я хватал ртом воздух, но ощущал, что легкие никак не могут наполниться, поэтому рефлекторно делал вдох-выдох, вдох-выдох, как выброшенная на берег рыба.

Постепенно становилось легче. Окончательно придя в себя через некоторое время, я осознал, что лежу на скамейке у какой-то стены, свесив ногу.

С удивлением огляделся: какое-то очень тускло освещенное помещение с многочисленными металлическими шкафчиками, похожее на нечто среднее между спортивной и военной раздевалкой. В нескольких метрах, где-то за рядами из шкафчиков, слышались звуки воды, глухо бьющей по полу.

«Что это всё значит и где я вообще?»

Изумлённый, я с большим трудом приподнялся сначала на локоть, потом зашелся кашлем и сплюнул на вполне обычный линолеум сгусток красноватой мокроты.

Начал догадываться, что произошло нечто очень плохое, поскольку смутно припомнил последния мгновения, весьма неприятные.

Только через несколько секунд я смог нормально присесть и облокотиться на стену. Одет я был в странного покроя красно-белые шорты и такого же цвета футболку-безрукавку. Ноги были босые.

«Узоры какие-то дурацкие, ёжик какой-то нарисован», — оглядев шорты, подумал я с какой-то мрачной отстраненностью.

На миг ощутил острую боль в груди, а вернее сказать, под сердцем.

«Что же со мной случилось в той гостинице?»

Смутно припоминая последние мгновения, весьма неприятные, я начал догадываться, что уже нахожусь не в своём мире. Последнее, что я помнил вполне четко — отель на Пхукете и весьма стройная тайка, которую я снял в пляжном ресторанчике. Потом мы пошли в мой номер, начали пить ром-колу, а дальше была темнота…

«Видимо, шлюха подсыпала мне клофелин или что-то подобное. Скорее всего, я уже не проснулся. Каким-то образом моё сознание воплотилось в этом теле, при этом непонятно куда делась прежняя личность этого тела, имеющего слабенькие магические задатки. Какой же ужас! Неужели это не сон? Как же моя карьера, моя ипотека, машина, родители, девушка⁈»

Юрисконсульт в крупной московской логистической компании, я всё ещё надеялся, что это просто сон, хотя и очень реалистичный.

Новое тело при этом ощущалось своим, родным. Только побаливало, будто после жесткой тренировки или избиения. Несколько секунд я ощущал прохладную, таинственную тяжесть где-то в желудке, доселе мне незнакомую — ощущение и пугало, и вдохновляло.

Поднял левую руку и рассмотрел два перстня на пальцах. Первый — серебряная печатка с изображением опять-таки ёжика, второй — медная печатка с двуглавым орлом.

Я вздохнул и сразу же поморщился, непроизвольно застонав — в нос ударили запахи всего сразу, начиная от чьих-то нестиранных носков и заканчивая жасминовым мылом. Эта какофония запахов ясности мыслей не способствовала.

С трудом сначала присев, а потом поднявшись на ноги, которые почему-то очень болели, я медленно и чуть ли не падая, хватаясь обеими руками за шкафчики, непонятно с какой целью пошел в сторону звуков воды.

Когда вышел из довольно длинного ряда шкафчиков на открытое пространство, в глаза ударил резкий, непривычный свет, который зажегся совершенно неожиданно. После этого раздался возмущенный женский вопль.

Я прищурился, пару раз вздохнул и сфокусировал взгляд — увиденное меня поразило. Несколько секунд стоял потрясенный, не в силах сделать даже просто вдох: передо мной стояла обутая в зеленые банные шлепанцы и замотанная в розовое полотенце прекрасная девушка с золотистыми волосами, которые красиво ниспадали на её плечи. Она смотрела на меня с недовольством, перемешанным с иронией, а с её крепких, весьма сексапильных бёдер капли воды стекали на пол.

«Какая красавица — я бы несколько дней подряд не отпускал её из постели!» — пронеслась мысль.

— Юнкер Даурский, вы что делаете в раздевалке в такое позднее время, да ещё и босиком? — спросила она строго и немножечко нервно. — Ваша смена давно закончилась!

Я с полной ясностью осознал, что знаю эту магоодаренную аристократку. Новая память подсказала абсолютно всё на её счет — смутные образы роились в голове и через несколько мгновений сложились в точную, яркую картину.

Чуть не задохнулся от нахлынувших эмоций, основными из которых были страх неизвестности и разоблачения — я сейчас осознал, что в этом мире попаданца могут стереть в порошок или отправить на опыты.

Каким-то чудом взял себя в руки. От девушки это явно не укрылось, поскольку она с ленивым интересом смотрела на меня в эти секунды, показавшиеся вечностью.

— Юнкер, отвечайте на вопрос! — повторила она более требовательно и через секунду поправила изящным жестом свои волосы, кончики которых были красиво завиты в локоны.

«Вот это бюст!»

Взгляд зацепился за первый её перстень, золотой — там была вроде бы изображена акулья голова. Второй был медный и с гербом, как у меня. Вассальный, позволяющий использовать служебные заклинания.

— Простите, наставник! — к своему огромному удивлению понял, что тело рефлекторно вытянулось по стойке «смирно». — Сегодня я решил заняться силовыми упражнениями с отработкой защитных служебных заклинаний, поэтому остался в спортзале после окончания смены, — отрапортовал я довольно чётко, но ощущая себя будто в полузабытьи, в каком-то гриппозном сне.

Голова сильно кружилась.

— Значит, вам было недостаточно впечатлений от сегодняшнего патрулирования, юнкер? — с ироничной улыбкой поинтересовалась собеседница.

Я совершенно явственно ощутил, как моё новое лицо заливает краска стыда — я, а точнее сказать, явно уже бывший хозяин этого тела, только недавно закончил Тульскую Императорскую Академию Внутренних Дел с красным дипломом. Был принят в ряды спецотдела столичной полиции на полугодичный испытательный срок благодаря подходящему магическому дару. И вот сегодня, в свой пятый день на службе, допустил серьёзный прокол при патрулировании района — пока моя наставница пошла купить обед, я оштрафовал велосипедистку за езду на тротуаре. Та оказалась не только известной суфражисткой и дочерью министра государственного призрения Гарика Джейраняна, но что самое неприятное — одной из фрейлин самой царевны Анастасии Петровны Кречет. Естественно, штраф был признан ошибочным уже к концу дня и отменён, и это я ещё легко отделался. Вернее, ещё не отделался, разбор полётов будет завтра на планёрке.

«Ужасный день для меня там, неудачный для моего двойника здесь».

— Простите, госпожа штабс-лейтенант! — только и вымолвил я, опустив взгляд.

— Перед офицером Снегиревой извиняйся, юнкер! Ты её подставляешь своей бездарностью и халатностью! — холодно заявила блондинка, поправив полотенце на довольно впечатляющей груди.

— Так точно, виноват! — пришлось ответить.

Лично мне стыдно не было и быть не могло, поскольку косяк был не моим личным, а моего предшественника в этом теле.

«Одни сплошные рефлексы, будто во сне отвечаю», — отметил я собственное поведение, довольно таки выдержанное, несмотря на всё нарастающий шок от вала воспоминаний. — «Хорошо, что я её на три буквы сейчас не послал или того хуже».

Эта женщина не была моим непосредственным наставником практического обучения, но являлась близкой подругой моей собственной наставницы — лейтенанта Снегиревой.

Звали её Вероника Акулова, и характер у неё был весьма жесткий, как подсказывала память, и соответствующая репутация в нашем отделе. Кроме того, она была внучатой племянницей префекта столичной полиции и относительно сильной магичкой. А ещё увлекалась новомодным заграничным веянием — социально-магическим суфражизмом, чтобы это ни значило.

— Я поговорю с Иреной завтра утром — на мой взгляд, она излишне с тобой либеральничает. Марш в душ, новенький, и через двадцать минут спускайся вниз, мы отвезем тебя домой, — приказным тоном заявила эта Вероника и проследовала в один из рядов, к своему шкафчику.

— Будет исполнено, госпожа штабс-лейтенант! — я вытянулся по стойке, обалдевая от происходящего.

«Эта Акулова — наставница моей подруги по академии, юнкера Гагаровой. У Юнки сейчас неделя ночного патрулирования, попала сразу из академии в такой водоворот, а всё из-за своих высоких навыков стрельбы ночью, вероятно», — подсказала память такой вот малоприятный для моей здешней подруги факт, поскольку для новичка-юнкера ночной патруль был крайне серьёзным вызовом.

И так старавшийся не дышать, я чуть расслабился и взглядом проводил замотанную в полотенце блондинку и особенно её попку — такой спортивно-сексапильной фигуре позавидовала бы любая инста-фитоняшка из моего мира. Я мысленно представил, как мы остаёмся наедине…

«Многим моим знакомым симпатяшкам до неё очень далеко, хотя у них в распоряжении спортзалы и самые современные спортивные методики», — отогнав фантазии, я побрел к двери душевой — обдумать надо было очень многое.

Первоначальный шок и не думал проходить, превращаясь в бездну холодного страха. Воспоминания накрывали непрерывным потоком и требовали серьёзного и многочасового осмысления. Трясущимися руками повесил вещи на крючки и зашёл в ближайшую душевую кабинку.

«Значит, я какой-то там царский жандарм, и даже ещё не жандарм, а вшивый юнкер на испытательном сроке. Отдел новый, сформирован относительно недавно, можно сделать хорошую карьеру!» — начал я врубаться в реалии.

Понял, почему встретил здесь девушку. Расположенные на втором этаже левого крыла здания ГУВД раздевалка нашего отдела и душ были общими. По негласному правилу мужчинам отдавалась правая часть помещения, а более многочисленным девушкам и женщинам — левая и центр.

Почему вообще было сделано такое совместное помещение, никто толком не знал. Уже почти три месяца по всей городской полиции ходили разные легенды на этот счёт, зачастую довольно пошлые, однако все склонялись к версии, что царица Надежда Кречет-Ужинская под влиянием иностранных послов убедила мужа, императора Петра Кречета, создать особое подразделение на европейский манер, буквально опору трона, новых магоопричников. На европейский — значит с уклоном в набирающий моду среди богемы суфражизм. В моём мире это движение было предтечей феминизма.

О создании подразделения довольно быстро прознали ближайшие клевреты царя, могущественные князь Лев Мышкин — серый кардинал режима, министр внутренних дел, и граф Данила Орлов — куратор остальных имперских силовиков в ранге вице-премьера и министр обороны.

Друг друга они ненавидели. В результате их подковерной борьбы Генеральному Префекту Полиции Тиберию Петухову, на тот момент только назначенному ставленнику Мышкина и царицы, императором было поручено во взаимодействии с министром обороны Орловым создать в Москве для борьбы с кланово-магической преступностью элитное межведомственное подразделение — Специальный Отдел Моторизованной Жандармерии. Подразделение планировалось наделить очень широкими полномочиями, однако князь Мышкин в последний момент добился у императора переподчинения новосозданного отдела префекту столичной полиции Акулову, выведя таким образом СОМЖ из структуры Императорского Корпуса Жандармов, подчинённого Орлову, под эгиду МВД, то есть в свою вотчину.

Межведомственный баланс был грубо нарушен, потому нам, мотожандармам, со старта и не досталось нормального помещения и много чего ещё.

— Куда это годится? У нас теперь два вида разных жандармов будет, военные и полицейские? Нам что, мало неразберихи⁈ — как поговаривали знающие люди, бил кулаком по столу разозлённый граф Орлов, когда узнал об этом решении царя. — Значит, необходимо будет подчинить этот СОМЖ лично императору, а не Петухову! Хрен малосольный на тарелочке ему и Мышкину, а не военных жандармов — пусть обходятся своими кадрами, я ни одного человека туда не дам и точка! И на бюджет пусть не рассчитывают, я всё заблокирую…

Подразделение в задумке должно было стать максимально боеспособным городским полицейским спецназом уже на стадии формирования, однако жизнь внесла коррективы с неожиданной стороны. Сам новый Генеральный Префект вполне буквально понял слова царицы про «…давать дорогу благородным и прогрессивным дворянкам, ибо на нас уже косо смотрят суфражистки из Парижа», и без лишних сомнений укомплектовал московский СОМЖ преимущественно благородными девицами из полиции и профильных академий. Остальной личный состав добрали из гражданского персонала столичной префектуры, поскольку военные жандармы отказались давать опытные боевые кадры в новую структуру.

Вот я как раз и попал сюда благодаря успехам в учёбе и подходящему магическому дару. Говорили, что если эксперимент будет удачным, такие отделы создадут во всех крупных городах.

Конечно, министр и генпрефект обещали выделить отдельное здание, но вопрос пока что повис в воздухе — бюджет в этом году трещал по швам из-за аппетитов ведомства графа Орлова, кланы распоясались, всякие бунтовщики поднимали голову, магические прорывы случались всё чаще. В общем, казённых денег не хватало на всех желающих.

Намыливаясь, лихорадочно раздумывал о том, что в этом мире реально можно попасть под каток, если поймут, что настоящую личность этого тела поглотило сознание попаданца, то бишь моё. Надо было жестко шифроваться.

Ощупал сначала лицо, потом внимательно осмотрел и ощупал тело — с поправкой на возраст оно показалось мне полностью идентичным моему настоящему в таком же возрасте, и даже родинка на правой ступне была на том же месте и того же размера. Необычным был шрамик от аппендицита, почти невидимый — ощупав, я ощутил какое-то уплотнение. При надавливании оно покалывало.

«Мне аппендицит не удаляли, а здесь шрам почти не виден. Операция была в раннем детстве», — вспомнил я.

В общем, само тело было теперь более спортивным и мускулистым в сравнении с моим настоящим в этом возрасте. Меня это не удивило — владелец тела, такой же точно Александр, обладал слабыми магическими задатками и по воле родного дедушки, отставного генерал-майора от кавалерии барона Вениамина Даурского, как малополезный для рода отпрыск без перспектив земельного наследства в возрасте восемнадцати лет был отправлен по вассальной конскрипции в академию для слабоодаренных магов.

«Старый хрен с сапогом в голове вместо мозга — просто взял и сделал из меня родового полуизгоя, отправив в Тулу! Теперь я попал сюда, на эту службу, в хер бы оно мне ни упиралось за такое жалованье!» — подумал я с неприязнью. — «Хотя в Академии я многому научился и обрел настоящих друзей. Они теперь — мой клан, а не эта семейка! И тотем ещё родовой — ёжик, блеать, даурский — обнять и плакать!»

Собственно, родился здешний я на Дальнем Востоке почти двадцать три года назад. Нашим родовым магическим тотемом был даурский ёж, о чём и свидетельствовало изображение на моём перстне. Однако фамилия Ёжикодаурич звучала несколько странно, и дед-барон много лет назад подсуетился через князя Мышкина о смене родовой фамилии на «Даурский». Обошлось это в круглую сумму деньгами и разными магическими артефактами.

Вероятно, родовая живность обиделась на такие шуточки и энергетическая мощь рода ослабела на добрую четверть за последующие годы. Видимо, как раз поэтому я и не смог активировать вовремя дар и был после совершеннолетия отфутболен в Тулу по конскрипции, спасибо дедушке.

В общем, семейство было не из простых, и хоть род был служивый и провинциальный, то есть далеко не самый богатый и влиятельный, разборчивостью в методах никто из родственников не отличался. Семейство снискало себе жесткую репутацию на фронтире империи.

Горячий душ успокоил и поспособствовал ясности мыслей. Второй раз смыв голову и тело от ароматного жасминового мыла, я ступил на прохладный кафельный пол и вспомнил, что полотенце-то осталось в шкафу. Пришлось немного отряхнуться, прикрыть одеждой достоинство и идти вот так к своему шкафчику. К счастью, в раздевалке никого сейчас не было, поскольку время пересменки уже прошло.

«Наверное, я действительно кони двинул в том долбанном отеле, иначе это всё никак не объяснить», — я вспомнил свои последние минуты и с запоздалой ясностью осознал, что та тайская шлюшка как-то сразу показалась мне подозрительной. — «Я ли это теперь или уже какой-то иной человек, иная личность?» — выйдя в раздевалку и прищуриваясь от света, сильно закусил губу, чтобы не раскиснуть от жалости к себе.

Через несколько секунд взял себя в руки — раскисать было никак нельзя.

Зеркало недалеко от двери в душевую привлекло внимание. Я подошёл и присмотрелся к отражению: брюнет с красивой стрижкой, выше среднего роста, спортивный и мускулистый, глаза цвета «мокрый асфальт», приятные черты лица, красивые губы, выразительные брови. Взгляд уставший, полный изумления.

«Да, очень похож на меня в молодости, но более спортивный, будто годами занимался серьёзным спортом, а не сидел за учебниками, играл в приставку и лапал одноклассниц, как это делал я в эти годы», — констатировал я очевидное.

Опять смутные воспоминания и образы начали роиться в голове с невероятной скоростью. Многое в этом мире оказалось насколько пугающим и неожиданным, настолько же и интересным.

«Надо поскорее заполнить пробелы в образовании и подробно почитать про историю магии и все эти странные вещи, которые она дала, иначе я долго тут не протяну. Быстро с таким валом информации разобраться никак не получится, надо систематизировать и продолжать много учиться, если я хочу выжить и не оказаться где-нибудь в тюрьме для одаренных…»

Я вполне ясно сейчас осознал, что пробелы в памяти вызваны адаптацией моей личности в этом теле. Это дело поправимое. А вот с магическим даром стихии воздуха всё было очень непросто — прежнему Александру приходилось упорно тренироваться, но толку было мало. И родовой дар, и личный были чахленькими по потенциалу, на уровне максимум «тройки», до которой мне ещё было далеко. Проблема была в проходимости канала.

Подойдя к своему шкафчику, я резко остановился, будто пораженный молнией — вдруг накатило осознание всей безнадежности положения. Память подсказала такие факты, от которых я чуть не потерял сознание — на знакомые фильмы, музыку и вообще привычные технологии в этом мире мне можно было не рассчитывать по причине их полного здесь отсутствия из-за естественного культурно-исторического различия этой реальности и моей. Это было какое-то начало двадцатого века из моего мира, сильно искаженное магией, а про технологические различия и говорить было нечего — полнейший ахтунг.

Мысль о потерянном образе жизни и привычном комфорте была совершенно невыносимая, в горле ощущался ком. Мне стало невероятно жаль себя. Масштаб произошедшей катастрофы я только начал осознавать.

Я вздрогнул и пришёл в себя — пол холодил стопы, физические ощущения были обычными.

«Пора собираться и двигать к этой Акуловой — другого выхода нет. Надо исходить из того, что есть здесь и сейчас», — решил я.

Вытершись и надев гражданскую одежду — непривычного покроя темно-серый полуспортивный костюм с узорами на воротнике и легкие серо-серебристые туфли из кожи, я с некоторым трепетом поправил в шкафчике свою униформу, собрался с мыслями и открыл барсетку — там оказались бумажник, крайне отдалённо похожий на смартфон аппарат, называемый мобилет, а также другие интересные вещички, которые ещё более ярко прояснили мне картину.

«Действительно другой паспорт, вообще всё отличается… Нет никаких сомнений — это явно другой, параллельный мир, и я — двойник этого местного Сашки с тотемом-ёжиком в качестве покровителя. Только вот куда же делась его личность? Загадка».

Спустившись по лестнице и пройдя длинный, мрачноватый коридор с многочисленными закрытыми дверями, я захлебывался от вихря эмоций, порождаемых воспоминаниями нового тела в этой новой, странной реальности.

Большой, просторный вестибюль показался мне оформленным в стилистике двадцатых годов прошлого века, виденной на фотографиях и в кино. В общем и целом — мрачновато, уныло, казённо.

За массивной стойкой стояла, облокотившись на локти и уткнувшись в журналы, привлекательная девушка в черно-синей униформе. Фуражка была такого же цвета, но с малиновой окантовкой и с кокардой в виде медного двуглавого орла. Такой же медный перстень на пальце левой руки, как у меня.

На стене сзади висел портрет солидного старичка с пышными седыми усами и в парадной форме генерал-лейтенанта полиции. Это был генеральный префект Петухов, которого члены правящей династии ценили за служебное рвение и готовность выполнять любые их пожелания. В результате какой-то острой дворцовой интриги три месяца назад он сменил на посту первого заместителя министра внутренних дел и генпрефекта полиции Авдея Кречета, двоюродного племянника императора, запойного пьяницу, обжору и картежника. В здешнем жалком подобии нормального парламента, Дворянской Палате, где заседали и совещались ведущие представители олигархических и аристократических семейств Империи, нового генпрефекта считали полнейшим политическим флюгером, сатрапом Мышкина и второй царицы, Надежды Кречет-Ужинской. Сам князь Мышкин укрепил своё положение и расширил сферы влияния подобными перестановками, убрав из МВД раздражающего всех племянника императора.

«Это ночная дежурная по управлению, Ирина Журавлёва. Закончила академию в прошлом году и уже получила чин унтер-офицера жандармерии», — подсказала память информацию о девушке — довольно милой, невысокой шатенке с серыми глазами, короткой стрижкой и родинкой на подбородке.

— О, привет! А ты сегодня долго, Александр — домой совсем не спешишь? — улыбнувшись, девушка приветливо посмотрела на меня, когда я приблизился к стойке, поскольку мимо неё пройти было невозможно, не отметившись в журнале.

— Привет, Ирина! Решил потренироваться и задержался. Как обстановка? — я тоже улыбнулся в ответ.

Мы познакомились только в прошлый понедельник вечером, в конце моей первой смены.

— Последние пару часов спокойно, к счастью, но долго это не продлится. Тебя очень заждалась офицер Акулова, — с загадочной улыбкой произнесла дежурная, разворачивая журнал, в котором мне надо было расписаться.

— Прям заждалась⁈

— Да, ведь остальные уже разъехались, — сказала она, и когда я расписался неудобной металлической ручкой-самопиской, добавила: — Код — сто сорок девять.

— Тогда я пойду. Хорошего дежурства, Ира, — вымолвил я, приветливо кивнул и пошёл к выходу.

— Спасибо. Пока!

«Редко за последний год с такой внутренней уверенностью мой предшественник в этом теле общался с такими симпатичными девушками, как эта Ира», — ещё раз отметил я свою довольно уверенную и даже чуть фривольную манеру общения, которая была мне свойственна в общении с девушками в реальной жизни, чего нельзя сказать о здешнем Сашке, который был значительно более скромным в этом плане. — «Не спалиться бы на этом!»

Спустившись по широкой лестнице, обставленной массивными керамическими вазами с растущими в них кипарисами, ко входной двустворчатой дубовой двери — сейчас закрытой, я набрал код на магомеханическом замке — разблокировалась небольшая боковая дверца.

Пройдя через боковой служебный коридор и предъявив красную книжечку — своё удостоверение, вооруженному винтовкой со штыком унтер-офицеру полиции, я вышел из здания далеко сбоку от главного входа.

Я сразу же решил оставить размышления и систематизацию новых сведений, которые подкидывала память, на потом, поскольку мне открылся весьма впечатляющий вид как прилегающей к зданию стоянки, так и части самой Москвы.

У меня на несколько секунд перехватило дыхание.

«Что это за город такой красивый и в то же время чужой, мрачный, незнакомый? Москва это или нет? Да, однозначно, но она совсем не такая, к которой я привык — это практически дореволюционная Москва с поправкой на местную специфику развития», — несколько секунд я разглядывал хорошо освещённые очертания города.

Не было привычного множества сияющих огнями небоскребов на положенных им местах, зато были несколько высоток и дворцов в других районах.

Вскоре взгляд упал на уже стоящую неподалёку от выезда из подземного гаража полицейскую машину.

Автомобили в этом мире были именно роскошью и относительно недавно вошли в широкий обиход. Двигатели несовершенны, топливо с магическими присадками и весьма дорогое, многие привычные мне технологии ещё в зачаточном состоянии. Можно сказать, конец девятнадцатого века, если сравнивать в моим миром.

Вспомнил, что дирижабли есть, в том числе боевые. Особо радостно от этого не стало.

Глубоко вздохнув, я направился к большой машине с бортовым номером «сто семь». Синий с белыми полосами, четырехдверный патрульный «Руссо-Балт V ФД» с усиленным дизельным мотором от «Роллс-Ройс» поразил своим наполненным мощью корпусом и крайне необычайным дизайном. Особенно впечатлили двойные круглые фары, большие и внушающие ощущение надежности, и относительно высокий клиренс машины. На крыше были закреплены мигалки и громоздкое оборудование с антеннами, которое было внешним элементом новейшего комплекса спецсвязи. Эти факсорации СОМЖ закупил совсем недавно у фирмы, связанной с Авдеем Кречетом, что совсем меня совсем не удивило.

«Видимо, очень прожорливая в потреблении топлива. Дизайн очень похож на наш двадцать первый ГАЗ или на аналогичных американцев тех лет, только корпус более угловатый, массивный и громоздкий. Одно сплошное ретро! Ездит наверно, как упряжка волов», — на миг задумавшись об этом, я постучал в заднее окошко.

Две девушки сидели спереди. Щелкнул замок, я открыл дверь и сел на заднее сиденье слева. В патрульных машинах оно было отделено от переда решеткой и предназначалось для задержанных, поэтому открывалось и закрывалось только спереди.

— А ты не спешишь домой, юнкер Даурский! — с легкой язвительностью прокомментировала сидящая за рулём штабс-лейтенант Акулова, не оборачиваясь ко мне. Сняв кепи, она пила кофе из узорчатого бумажного стаканчика. — Уже вся ночная смена разъехалась, пока я тебя тут жду.

«Ждёт она! Сколько там той ночной смены, три калеки…»

— Извините, госпожа штабс-лейтенант! — только и оставалось мне ответить, хотя я уложился в отведённое ею же время.

Я уже вполне ясно понял, что сейчас не в том положении, чтобы пререкаться со старослужащими, тем более по факту офицер делала мне одолжение. В противном случае домой пришлось бы идти пешком или вызывать извозчика и платить за поездку, а его в это время ещё поди найди. Трамвайной линии в этом районе ещё не было, про городской транспорт в виде автобусов нечего было и мечтать, такая новизна была только в Лондоне, Париже и Берлине.

Я почувствовал, что наставница сейчас в хорошем настроении. Весь отдел знал, что если Акулова успевала взять в автомате кофе перед ночной или утренней сменой, то была не такой придирчивой к подчинённым и коллегам, как обычно. А вот если не успевала, тогда её экипаж перевыполнял план по штрафам и арестованным.

Машина дернулась и тяжко тронулась к выезду со стоянки городского управления полиции.

«Между прочим, это же Петровка знаменитая, здание уголовного розыска здесь было в моём мире — ничего себе, попал», — осознал я вдруг.

Примерно через три минуты мы уже выехали на Петровский бульвар, и огибая площадь, направились в сторону Тотемического проспекта, как подсказала память.

«Как же тут всё отличается!» — я глазел в окно, поскольку знакомых пейзажей почти не было.

— Привет, Саша! Как дела? — полуобернулась ко мне с переднего сиденья подруга по академии, юнкер Юнона Гагарова.

Я, она и ещё одна девушка на прошлой неделе одновременно были зачислены в ряды столичной моторизованной жандармерии в статусе юнкеров-кандидатов из-за подходящих личных магических способностей и красных дипломов.

— Привет, Юна! Сегодня выдался не слишком удачный день, — чуть придвинулся я к открытому с передней стороны проёму в плотной решетке.

— У тебя всё получится, на четвертом курсе у тебя был высший балл по административному праву среди всех, — явно желая меня подбодрить, произнесла Юнона. — Я считаю, ты был прав в той ситуации с фрейлиной…

«Обалдеть, какая няшечка! Обнять, целовать и не отпускать!» — я еле отвёл взгляд.

Очень миловидная, сероглазая девушка двадцати двух лет, с изумительными губками и невероятно мелодичным в своих переливах голосом. Её пепельно-русые, длиной до плеч волосы сейчас были заплетены в стандартную косичку, принятую среди аристократок-полицейских.

Как неоднократно успел убедиться прежний Александр, её изысканно-нежная внешность и общая доброжелательность к людям в нужные моменты очень контрастировала с настойчивой целеустремленностью и упорством — в академии ей крайне тяжело давался рукопашный бой без применения заклинаний из-за недостаточно плотного телосложения и роста, но девушка после полугода учебы взяла себя в руки, собралась, и несмотря на боль и слезы на многочисленных тренировках, сдала годовой экзамен даже лучше некоторых парней.

Мой двойник знал, насколько тяжело ей было, и постоянно помогал. Несколько раз перед выпуском они целовались, но большего не позволяли обстоятельства, взаимная стеснительность и опасность разоблачения — и в академии, и в мотожандармерии был прямой и категорический запрет на романтические отношения между учащимися и сотрудниками, соответственно.

«Голос у неё балдежный, успокаивает и убаюкивает», — я знал это по памяти, но сейчас убедился в реальности. — «Дорогая Юна, милая подруга, даже в присутствии наставницы она не боится меня подбодрить», — подумал я с благодарностью.

На душе стало приятно и легко, давящее чувство тревоги почти улетучилось.

— Всем экипажам в секторах «Север-Пять», «Северо-Восток-Четыре и Пять» — сработал сигнал тревоги в складском квартале «Перевалочный» в Ольховском переулке, восьмые ворота, — неожиданно раздался из рации сильно искажаемый помехами голос диспетчера.

«Дежурная Журавлёва за работой. А рации могли бы и немецкие закупить из магокристаллов седьмого уровня Альпийской Изнанки для такого элитного подразделения, как наше, а не сомнительный хлам у приближенной к Авдею Кречету фирмы! Экипировка — важнейший фактор в полицейской работе», — без удовольствия вспомнил я о том, что в связи с проводимыми структурными реформами бюджет МВД сейчас уже не такой щедрый, как в прошлой трехлетке.

— База, Три-Акация-Девять принимает вызов, мы в десяти минутах от объекта. Скоро свернем на Жуковского в сторону Портальной площади, код семь-три, — быстро сняв с подставки рацию, чётко и решительно ответила Акулова.

Она включила проблесковые маячки, машина начала грузно и громко набирать скорость. Всё подозрительно гудело и скрипело. Сзади образовался легкий дымовой шлейф.

«Стрёмный пепелац!» — я начал опасаться, что конструкция развалится прямо на ходу.

— Тревога не похожа на ложную, поскольку более пяти минут не было отмены. Там стоит сигнализация новой модели.

— Если ложная, складской охране мало не покажется, База, — усмехнулась Акулова.

— Принято, Три-Акация-Девять, держу вас на контроле, — ответила рация голосом Журавлёвой.

«Едем в сторону вокзалов. В этом мире там есть несколько складских комплексов, принадлежащих разным фирмам. Спокойное дежурство, как же — угораздило так сразу попасть. Лучше бы я пешком пошёл или извозчика взял», — вздохнул я и понял, что теперь придётся ехать не домой, а на вызов.

Сама моя небольшая квартира в этом мире находилась на улице Мещанской, совсем недалеко от Ботанического сада — ведомственный дом располагался недалеко от итальянского посольства, в двадцати минутах езды на извозчике до Петровки.

«Уже конкретно так отдаляемся от моего нового дома совсем в другую сторону».

На несколько секунд меня накрыло острое желание увалиться в постель и спать, закутавшись в плед, с надеждой проснуться в своём привычном мире.

Я смотрел в окно на довольно поразительные виды — город сильно отличался от привычной Москвы, при этом нельзя было однозначно сказать, что в худшую сторону. Я попытался вспомнить, что конкретно означает код «семь-три», но это сейчас вылетело из памяти, что было недопустимо само по себе для прилежного юнкера.

— Наставник, восьмые ворота — это ведь склад «Паевого общества 'Кротовский и партнеры»⁈ — через минуту поинтересовалась Юнона, что-то поискав в своём потрепанном блокноте и перебирая листы в папке. — Я читала в сводке, что позавчера пришёл большой состав магических полуфабрикатов из Челябинска. Груз очень дефицитный и ценный, добыт якобы на глубоких уровнях тамошней Изнанки, там сложнейшие растительно-насекомые макры. Склад охраняется ведомственной охраной министерства путей сообщения.

— Верно, юнкер! Ты цепко запоминаешь факты из оперативных сводок, это хорошо, — ответила ей офицер-водитель.

Ехали быстро, редкие машины на дорогах впечатляли своим вырвиглазным дизайном. Меня начала пробирать легкая дрожь ночного приключения.

— Разве на этом складе настолько плохая охрана, госпожа штабс-лейтенант? — ещё через минуту езды поинтересовался я у старшей.

— Охрану могли подкупить, могли нейтрализовать — всё зависит от того, какой именно там груз. Подставная фирма литовско-польских князей Каракал, которую они используют как прокладку в закупках сырья на свою фабрику, два месяца назад потеряла поставки макры насекомого происхождения с добавлением карельской заповедной магнолии, вот они и могут шебуршить по чужим складам в поисках аналогичного сырья. Это запрещённый полумакрофабрикат-прекурсор, наша уголовная полиция хоть раз сработала нормально и перекрыла их канал незаконных поставок. Вот теперь они ищут замену, так как их производство популярного синтетического стимулятора магопотенциала для простолюдинов нуждается в насекомо-органическом магоактиваторе, — довольно охотно пояснила Акулова.

Наставники были обязаны максимально передавать свой опыт и знания новобранцам — им за наставничество начисляли сорок процентов надбавки к общей сумме месячной зарплаты и премии.

— А если на склад вломились грабители не из этого клана? — усомнился я.

— Будем смотреть на месте, юнкер, — на миг повернула ко мне голову офицер — на её лице виднелось предвкушение. — Ни каракаловские бойцы, ни залётные негодяи ручки просто так не поднимут — статья и так уже вырисовалась тяжелая.

«Одного экипажа мало для такого серьезного вызова — почему она не вызвала подкрепление обычной полиции или военной жандармерии? Диспетчер дала запрос всем патрулям, а не конкретно мотожандармам», — размышлял я с легкой тревогой, когда сворачивали на Рязанскую, которая вела к железнодорожным складам. — «Как же хочется курить — разве это не чистая психология или слабоволие?» — задумался и вздохнул я потому, что мой здешний двойник совсем не курил.

После нескольких секунд сомнений и анализа воспоминаний я пришёл к выводу, что если грабители — имперские подданные хотя бы с магическим коэффициентом выше двух единиц, то обычные патрульные, составлявшие девяносто пять процентов личного состава московской полиции, с ними бы не справились без некоторого ущерба для себя. Это всё зависело от разных факторов и магической одаренности преступников, а ночных патрулей мотожандармерии на весь огромный город сегодня было всего три экипажа, и два из них были уже неизвестно как далеко от нас.

«Одна надежда, что Журавлёва их скоординирует, но всё равно надо было вызвать пару-тройку экипажей „нулевиков“, вот просто как чувствую», — наблюдая за открывающейся панорамой вокзала, я сейчас вспомнил, что у девяносто пяти процентов населения коэффициент магического потенциала варьировался в пределах от нуля до ноль целых трех десятых единицы, и более одаренные маги, аристократия, пренебрежительно именовали их «нулевками» или «лаптями», подчеркивая свой статус.

Проехав улицу Рязанскую и свернув на Ольховскую, вдоль которой раскинулось огороженное плотным сетчатым забором трехэтажное здание склада — длинное, обветшалое и мрачное, я вздрогнул от неожиданного треска рации:

— Три-Акация-Девять, код два-одиннадцать, двигаются к объекту со стороны Рижского вокзала, — раздался голос дежурной. — Три-Акация-Три и Двенадцать уже в районе Александровского вокзала и ипподрома, плотно заняты и помочь вам не смогут.

— Принято, База, но ждать не будем — код четыре-один, — ответила Акулова.

«Что в районе ипподрома и вокзала делают две наших машины сразу? Проблемы в казино или проникновение в какой-то богатенький дом?»

Почти сразу я ощутил сильный мандраж и откинулся на спинку сиденья, поскольку всё сразу понял — первый код означал, что дежурная направила к нам на помощь два вооруженных экипажа обычной полиции, «нулей», а второй — офицер Акулова решила действовать сразу по прибытии, не дожидаясь подмоги. Но это в её стиле — её кофеём не пои, но дай влезть в драку.

Проблесковые маячки и фары Акулова выключила ещё при заезде с улицы Ольховской в одноименный переулок, поэтому подъехали сравнительно тихо и притормозили метрах в пятидесяти от центральных ворот.

— Юнкер Гагарова — проверь бронежилет и снаряжение, берем боевой магопарализатор и помповое, — приказала офицер своей подопечной, и открывая дверь, повернулась ко мне: — Юнкер Даурский — пересядь вперёд, будешь на рации координировать «лаптей». Пока я не скажу, пусть особо не лезут, даже если будет перестрелка.

— Так точно! — в унисон ответили я и Юнона.

Я вышел из машины одновременно с Юной и ободряюще ей улыбнулся — девушка попала в серьёзную переделку. Стоило вообще задуматься, для чего неопытного юнкера сходу поставили в ночное патрулирование.

«Похоже на какое-то вредительство, клановые интриги из высших сфер переносятся на элитных мотожандармов. Наш отдел уже ненавидят столичные кланы и большая часть населения города», — мимолётно подумал я и сразу понял, что эта мысль была рождена свойственной прежней личности подозрительностью, которая иногда доходила и до легкой паранойи, а иногда — и до тяжелой.

Лунный свет зловеще освещал темную улицу, а редкие огни вокзала были для меня крайне непривычными — я привык к буйству света в этих местах в ночное время.

«Это охереть какая иная Москва, здесь сильно отстали от нашего времени в развитии и богатстве», — приуныл я, констатируя очевидное.

Акулова, открывающая багажник, негромко выругалась.

— Слушайся наставницу, соберись и ничего не бойся — ты в бронежилете, у тебя запас магоэнергии сейчас полный, поэтому используй защитные заклинания в случае чего, — произнес я очень тихо, поскольку подруга явно волновалась. — Стреляй без колебаний по конечностям, как и положено. Ты справишься!

Хотелось её прижать к себе, поцеловать и успокоить — я еле сдержался!

Юнона благодарно покивала и опустив взгляд, пошла к багажнику. Там офицер Акулова уже доставала кое-что из снаряжения, которого у неё было много разного на все случаи жизни и которое всегда приходилось таскать в машину вторым номерам патруля. Прежний Александр ещё в первый день убедился, насколько это было тяжело.

Сев спереди, я ощутил, как захлопнулся багажник. Через несколько мгновений увидел, как Акулова, вооруженная немецким помповым магоружьем и держа в руке выключенный магический фонарик, чуть пригнувшись, идёт от машины ко входной двери возле ворот. Юнона с магопарализатором шла за ней.

Площадь склада была погружёна в темноту, явного движения в зоне видимости не было, а далее виднелись очертания многочисленных контейнеров и большого крана. Откуда-то издали доносилось пыхтение паровоза.

Меня накрыл мандраж от приключения и вообще всего со мной случившегося, я напряженно всматривался в темноту. Мой личный дар так и просился, чтобы я его активировал — ощущение было забавное, но рисковать я не хотел. Рано ещё.

Минут семь не происходило абсолютно ничего. Меня, напряженного всей этой ситуацией, немного убаюкал запах сухой кожи и жасминового аромата на фоне легчайшего потрескивания молчащей рации.

Размышлял о своём магическом даре. Он подразделялся на родовой и на личный. Собственно, родовой перстень позволял использовать «защитное сокрытие даурского ежа» — специальное, весьма энергозатратное заклинание, которое защищало от любых магических воздействий на протяжении некоторого времени, в том числе от пули парализатора и от ментального воздействия. От механических повреждений умение не защищало.

А вот личный дар как раз и был причиной того, что меня взяли именно в СОМЖ — «магический локатор». Пользовался я им несколько раз и не всегда успешно, потом были неприятные отходняки. Дар позволял с помощью заклинания поставить магическую метку на объект преследования и видеть его в астральной ауре примерно в радиусе километра. Полезная сверхспособность для полицейского.

Я решил достать из барсетки подобие недосмартфона и хоть немного его изучить, но где-то в глубине территории, за контейнерами, раздались три выстрела.

Сглотнув ком в горле и поколебавшись несколько секунд, я выскочил из машины.

Глава 2

Не успел я закрыть дверь, как послышались ещё два глуховатых, чуть протяжных выстрела, характерных для парализатора.

Почему-то я сразу подумал, что это стреляет Юнона.

Она была вооружена армейским магопарализатором «Осина-9/07». Это очень болезненное оружие нелетального действия, которое применялось для вырубания одаренных с коэффициентом выше трех единиц, но которым вполне можно было и убить низкоодаренного или нулевика, если неправильно выставитьмощность или попасть в голову. Пули пластичные, можно сказать, резиновые, каждая стоила дорого и была изготовлена из смеси дорогих и редких макров.

Макры — это разнообразные магические кристаллы, их добывают в мире Изнанки, проходя через портал. Деятельность опасная. С точки зрения экономики и технологий этот мир — крайне специфический по сравнению с привычным мне. Вроде бы и конец девятнадцатого века навскидку, но порох здесь используют наравне со сложными и дорогими смесями разных макров. Порох дешевле, но макросмеси более эффективны. Оружие есть как огнестрельное по принципу действия, так и чисто макрострельное, очень сложное. Практически все модели, как пороховые и универсальные макро-пороховые, так и чисто макровые — барабанные или однозарядные. С использованием электричества в этом мире тоже всё довольно неоднозначно, в этом придётся разобраться на свежую голову.

«Юнона там под огнем, в опасности — я должен ей помочь!» — в этот момент в моей душе боролись благородные стремления и страх.

Ситуация была опасная, да и память пока ещё не в полной мере вернулась. Ещё несколько секунд поколебавшись — не к месту вспомнил, что на мне нет бронежилета, я громко выдохнул, вышел, решительно захлопнул дверь и пошёл к багажнику.

Открыв его, несколько секунд всматривался в содержимое, которое немного подсвечивалось лунным светом. Потом обеими руками пошире раскрыл уже расстегнутую полицейскую сумку, в которой патрульные переносили и хранили снаряжение.

Каждый патрульный был экипирован: антизаклинательно-противопульным бронежилетом, универсальным револьвером «Кречет-Тульский офицерский, тип VII», малокалиберным трехзарядным макроревольвером-магопарализатором гражданского типа «РМГ-09», портативной мобилет-рацией «Кречет-моби-5», двумя парами антизаклинательно-магоподавительных наручников, фонариком на макробатарейке, «резиновой» дубинкой, таблетками-биоблокаторами проявлений магических стихий и магии крови, портативным магическим спектрометром «ПМС-У/17» производства Уссурийского завода измерительных приборов графа Снегирева, а также всем остальным полезным в патрульной работе снаряжением, что обычно возили в багажнике мотожандармы.

«Получается, мы городской полицейский спецназ широкого профиля, с полномочиями дознавателей и даже следователей в отношении магов даже восьмого уровня, исключая царскую фамилию. Лучше нас нет никого в городе и даже в стране по экипировке, правда с опытными кадрами и подготовкой всё не так радужно, как могло быть. Однако по сути мы — родовые изгои, родственники нас отдали на учебу и службу по конскрипции, то есть в полный вассалитет короне на двадцать пять лет», — это особенно меня поразило. — «СОМЖ этот формально создан для борьбы с магопреступностью в крупных городах, а реально — для поддержания баланса между ведущими кланами в качестве арбитров», — вспомнил я слова Снегиревой.

Надеясь найти что-нибудь мощное, я нащупал ещё одно помповое ружье и какой-то карабин.

«Вероника — запасливая женщина, точнее девушка. Всегда берёт усиленный комплект, вон сколько приходится бедняжке Юне таскать тяжестей из оружейной к машине», — констатировал я, доставая помповое.

Однако радость была недолгой — оказалось, что все макропатроны забрала офицер. Я нащупал и вытащил барабанный карабин, который прежний Сашка уже видел на стрельбах в академии. Это оказалась знаменитая немецкая модель «Kar-Sturm/8», которая по штату мотопатрулям не полагалась, естественно, но известная на всю московскую полицию любительница макрострельного оружия Акулова за свои личные сбережения купила семь единиц через хорошего знакомого — военный атташе в Берлине устроил ей поставку.

После этого добрый месяц Акулова наседала на начальника нашего отдела и даже на префекта полиции, чтобы они закупили у немцев это прекрасное оружие или же в Туле, Ижевске или Коврове создали бы нечто подобное на основе отечественных армейских образцов для специфики работы городской полиции. Само собой, что из-за бюрократических проволочек, интриг и недофинансирования вопрос пока что не продвинулся ни на шаг.

«Я уже видел это оружие на стрельбах в академии у нашего инструктора. Месяца три назад его как раз Вероника и снабдила. Видимо, ей надо было денежки свои хоть частично вернуть. Точнее, видел не я, а тот парень, личность которого пропала непонятно куда, а память и тело которого теперь достались мне. Блин, так и с ума можно сойти!»

Раздумывая, я уверенным движением вставил в паз небольшой барабан на восемь патронов из макропороха, взвёл затвор, потом взял ещё два снаряженных барабана, засунув их по карманам штанов.

Ощущалось это очень неудобно и сковывало движения, но особого выбора не было.

«Раз уж я здесь, то буду себя ощущать как юнкер Александр Даурский! Буду теперь ассоциировать себя с телом и памятью этой личности, иначе мозг мой быстро вскипит и меня заподозрят в шизофрении и загонят иголки под ногти или того хуже. Прежнего Александра теперь нет, есть новый — юнкер, который теперь я! Надо принимать случившееся как данность — эта память и это тело теперь мои, и они мне нравятся. Это мой новый шанс, хоть и без родственников, любимых развлечений, бытового комфорта и технологий. Но хотя бы жив — уже хорошо. Теперь бывший Александр — тоже я, так и буду себя воспринимать», — после этого решения я почувствовал сильнейшее душевное облегчение.

Пока был у багажника, раздались ещё несколько выстрелов и чей-то вскрик — я хорошо слышал, как кто-то воет от боли и одновременно грязно ругается. Голос был явно мужской, прокуренный.

«Попали в бандита, умницы», — я бегом направился к воротам. — «Акулова дело знает и возит с собой дополнительный арсенал, что при текущей криминогенной ситуации и периодических прорывах всякой хрени из Изнанки в черте города — очень разумно и предусмотрительно. Моя Ирена — тоже классный наставник и значительно менее строгая, но лучше бы я попал к Веронике — она отличный полицейский, хоть и стервозная временами из-за проблем в личной жизни. Ох бы с ней залечь в постельку! Или лучше с Иреной всё-таки? Или с Юной?»

Я вспомнил, как в первый день на службе полковник Шершнев, начальник СОМЖ, устроил церемонию распределения новобранцев через жребий и как Юнона чуть не уронила вазу с бумажками ему на ногу — очень волновалась.

Карабин очень мне понравился — убойное девятимиллиметровое оружие с укороченным стволом и удобным прикладом, который теоретически позволял вести прицельный огонь на семьсот пятьдесят метров.

«Что вообще со мной сейчас? Никогда в жизни я такого не ощущал — это что-то классное, вдохновляющее и опасное», — я остро и ярко ощутил какие-то охотничьи инстинкты, которые никогда прежде во мне не просыпались. Ощущение было и пьянящим, и сладостным, и внушающим трепет.

Фонарика и рации у меня не было, поэтому к ближайшим от ворот очертаниям контейнеров я постарался пробежать как можно быстрее, пригнувшись по привычке, полученной на тренировках, и держа оружие на изготовку.

Выстрелы снова разорвали ночную тишину. Было темно, лунный свет не спасал. Перестрелка шла значительно правее от меня, между рядами контейнеров и самим зданием склада, которое было в сотне или больше метров спереди-справа от него.

— Бросить оружие, стать на колени, руки за голову, — услышал я метрах в сорока правее от себя стандартный выкрик — это была штабс-лейтенант.

«Одного повязали, как минимум», — с возбужденным удовлетворением подумал я и встав с колена, побежал между контейнерами на голос.

Когда пробежал метров двадцать, раздались три выстрела. Пришла мысль использовать защитное заклинание, но решил дождаться полного возвращения памяти и не рисковать. В ближайшие несколько дней я всё-таки надеялся полностью адаптироваться.

Прижался к контейнеру, но через несколько секунд присел и на полусогнутых проскользнул через ближайший проём в следующий ряд — глаза уже привыкли к лунной полутемноте. Там, метрах в пятнадцати, я различил спину привставшей на правое колено Юноны. Выключив фонарик, она выглядывала из-за угла контейнера в сторону здания склада, держа магопарализатор готовым к стрельбе.

— Код восемь, — произнёс я не сильно громко, но достаточно слышимо.

Я обязан был это сделать по инструкции при приближении сзади к напарнику.

Юнона довольно нервно обернулась:

— Александр — напугал меня! Что ты здесь делаешь? — с удивлением, но и с облегчением спросила она.

— Услышал выстрелы и пришёл к вам на помощь, — я подбежал к ней и присел чуть сзади. — Как обстановка?

— Их пятеро. Одного ранила или убила наставник, потом ещё одного она арестовала — он валяется вон там, — Юна неопределенно показала рукой куда-то вправо, — а ещё трое засели за металлическими бочками возле склада и стреляют по нам через проёмы.

— Где Вероника?

— Видишь тот угловой контейнер? Наставник прижала их огнем из пистолета, а я контролирую проём, чтобы они не прошмыгнули к своему грузовику!

Я хмыкнул — грузовики здесь были ещё более примитивные, чем легковушки.

Юнона быстро показала видимые в лунном свете ориентиры. Я различил силуэт офицера Акуловой метрах в тридцати северо-западнее от нас — она целилась куда-то в сторону здания.

— Тогда я обойду их слева, через вот этот проём, — я показал левее, в сторону одного из проёмов в этом ряду, — прижму их огнем и вы их возьмёте.

— Нет, нет, — Юнона взволнованно положила свою ладонь на мою левую кисть, отчего я вздрогнул, — ты ведь без броника, поэтому сиди здесь и держи под прицелом этот сектор, — девушка показала пальцем направление, — а я пошла. Сейчас мы их выкурим!

Не успел я ничего возразить, как девчонка резво встала и побежала назад, и вскоре свернула в проём.

«Смелая и быстрая», — восхитился я, привставая на колено и беря под прицел видимое пространство.

Минуты через полторы напряженной тишины мне показалось, что возле очертаний огромного штабеля посреди сектора видимости происходит движение, поэтому я без колебаний сделал туда сначала два выстрела, и когда явно различил чей-то убегающий силуэт — ещё два, но явно не попал.

«Классный винтарь, но отдача ощутимая. Попрошу у Вероники возможность потренироваться в тире как-нибудь».

— Даурский, двадцать шагов вперёд к зданию, — услышал я крик наставницы и даже смутно различил, как она машет рукой.

Работать без рации было весьма неудобно. Даже такой убогенькой, как здешние.

Вздохнув, я поднялся и побежал к ещё одному контейнеру в зоне видимости.

Раздались два пистолетных выстрела — я всеми фибрами души ощутил, что стреляли именно в меня, поэтому с линии огня буквально нырнул левым плечом в массивный железнодорожный контейнер. Несколько секунд глубоко подышав, высунул своё оружие и сделал четыре выстрела на звук.

Плечо ощутимо заныло — наверно, будет большой синяк.

Сменил барабан, чуть не защемив себе палец.

— Бросить оружие, лечь на землю, — услышал я бешеный выкрик Акуловой.

— Не шевелиться, руки за голову, — это уже был выкрик Юноны, и через секунду раздался выстрел из парализатора и женский вскрик, полный боли.

Я осторожно высунулся из-за контейнера — возле ворот здания склада, где были сложены какие-то бочки, с двух сторон этого огромного штабеля дергались два фонарных луча, направленные в землю.

«Хорошо сработали и быстро их зажали, а всё благодаря мне — я конкретно отвлек этих гадов», -сейчас меня распирало от гордости и мандража.

Кое-как восстановив дыхание, я поднялся и с оружием на изготовку побежал в сторону правого фонарика.

— Наставник, код восемь, — выкрикнул метров за десять до места.

— Принято, — послышался ответ Акуловой.

Зайдя за штабель из металлических, пропахших старым машинным макромаслом бочек, стоящих на широких и длинных металлических поддонах, увидел картину: двое девок, при чём одна — явно без сознания, и парень лежали лицом вниз, их руки были скованы наручниками сзади, а сами они были почти лысыми, с татуировками в виде кошачьеподобной головы на затылке. У живности вместо глаз были изображены розовато-малиновые драгоценные камни.

«Каракал, ну конечно!» — осенило меня.

Вероника что-то говорила в портативную рацию, а Юнона стояла метрах в пятнадцати на другой стороне, опустив свой парализатор и посвечивая на арестованных фонариком.

«Явно из боевиков рода Каракал, это их эмблема. Опасная банда, по сути криминальный клан с широкими ответвлениями по всем крупным городам. Два револьвера, монтировка, топорик и кинжал у этих и ещё непонятное оружие у тех двоих», — я быстро оценил ситуацию, при этом очень пригодились полученные в академии знания по московским клановым бандам. — «Хорошая у них позиция — будь чуть светлее, я был бы как на ладони. Через эти проёмы в бочках можно замечательно отстреливаться и держать позицию».

— А-а, наручники пекут, уберите скорее, продажные сатрапы, — простонал парень, но Акулова, закончившая говорить по рации, легонечко пнула его ногой в бедро и велела заткнуться.

— Как я и думала — каракаловцы, — констатировала она. — Все никак не уймутся со своим производством этой дури для дураков. Надо давить гадов!

Я счёл за разумное промолчать, поскольку не до конца ещё вспомнил текущие криминогенно-клановые расклады в столице.

Приказав Юноне, чтобы она держала этих троих под контролем, офицер рукой показала, чтобы я вышел обратно за бочки. Она направилась следом.

— Ну, и что ты здесь делаешь, юнкер? Я тебе чётко и ясно сказала — сидеть в машине на рации! — недовольно прошептала она, подойдя вплотную ко мне и обдав жасминовым ароматом вперемешку с запахом схватки.

— Простите, госпожа штабс-лейтенант, но я не мог остаться в машине и бросить вас одних, — выдохнув, я вытянулся по стойке «смирно».

Акулова отошла на несколько шагов, театрально покачала головой, повесила за плечо помповое ружье и снова вернулась — я расценил это как смесь негодования и благодарности, прекрасно отдавая себе отчёт, что теперь мы утонем в рапортах и объяснениях.

«А ведь она — настоящая красавица, если бы в моём мире её приодеть в модельное платье и сделать соответствующий макияж — полнейший же улёт мог быть, настоящая телезвезда. Такие благородно-красивые, выразительные лица бывают только на телеэкране в старых американских фильмах. Даже в современной порнухе таких красавиц мало», — мимолетно отметил я. — «Хотя ей и здесь никогда не поздно стать актрисой».

— Рапорты придётся писать битую неделю — ты же без бронежилета выперся! — заявила блондинка, направив на меня указательный палец.

В её голосе слышалась досада.

— Виноват, наставник! Простите! — признал я очевидный факт.

Ещё несколько секунд пристально посмотрев мне в глаза, офицер хлопнула меня по плечу:

— Но всё равно спасибо — ты молодец, отлично их отвлёк, поэтому мы их и взяли!

— Рад служить! — я чуть не расплылся в улыбке, но вовремя сдержался.

СОМЖ был сформирован недавно, но почти сразу сотрудники сами собой отбросили дворянские обращения в виде «светлостей» и «сиятельств» друг к другу, перейдя на военный этикет, где обращения между офицерами были четкими, удобными и утилитарными.

Оказалось, что двоих охранников налётчики оглушили и связали, у одного из них была серьёзная травма головы. Третий заперся в диспетчерской, когда сработал механизм тревоги — охранники должны патрулировать территорию и в определённых местах маршрута проворачивать ключ в механизме сигнализации, иначе лопнет предохранитель тревоги, что и произошло.

Следующие несколько минут прошли в ожидании ещё двух экипажей, карет скорой помощи и в работе — арестованных разложили за бочками, зачитали им права — тоже нововведение на американский и французский манер в связи с ожидаемым вскоре высочайшем одобрением нового уголовно-процессуального кодекса, который уже подан царю на утверждение Палатой. У нас вообще подразделение было какое-то очень вестернизированное, таких званий на чисто французский манер больше не было ни у кого в силовых структурах.

Далее я и Вероника притащили к бочкам четвертую арестованную — очень толстую, вульгарную и крикливую девку с татуировками пиковой дамы на кистях — ей пришлось вставить кляп, и пятого — из-за ранения в бедро он был без сознания.

Акулова накладывала ему жгут из аптечки в ожидании скорой. Руки и форму она испачкала кровью.

— Кость и артерия не задеты, к счастью, — пояснила она, — иначе бы уже копыта отбросил. Везучий гадёныш. У него был военный парализатор, совершенно новенький, и это очень меня беспокоит — надо сейчас же брать эту банду в разработку и отслеживать канал поставки. Не хватало нам возобновления войны столичных банд из-за смещения баланса сил в чью-то пользу.

«Повезло, что он отхватил из пистолета, а не из помповика», — с содроганием подумал я, глядя на бледного, тощего, татуированного парня в невнятной одежде, лежащего на земле.

— Действительно тревожит, что военные магопарализаторы могут появиться на улицах — это надо пресекать жесточайшим образом. Интересно, нам поручат это дело или же отдадут уголовной полиции или имперской безопасности? — промолвил я, взяв в руки трофейный парализатор — такой же модели, как у нас, патрульных.

— Конечно же уголовке отдадут, а они всё провалят, потому что без нашей силовой поддержки ничего не смогут сделать на улицах, — ответила офицер.

— Охрана здесь слабая, — сказал я.

— Некомплект — обычное дело для железнодорожной охраны из-за маленькой зарплаты. Пусть следователи угрозыска пока с этим разбираются, поскольку очень похоже на наводку или какую-то аферу, — ответила штабс-лейтенант.

— Мы можем забрать себе это дело?

— Процессуально пока нет, надо ждать одобрения нового кодекса и высочайшего подписания. Хвала министру Мышкину, что он активно продвигает этот закон, — заявила она. — Я буду держать это дело на контроле — тут интересные фирмы завязаны. Всё это неспроста.

Семейство Каракал было одним из самых богатых в бывшем Польско-Литовском Королевстве, члены их рода часто выбирались там королями. После раздела страны между тремя империями двести сорок лет назад они постепенно вернули политическое и магическое влияние в уже новых для себя реалиях.

Пережитая острая ситуация и чувство общности с коллегами помогали мне отвлечься от размышлений о том, что же со мной произошло. Краем сознания я прекрасно это понимал. Тоска по прежней жизни беспокоила, но толком ещё не накатила во всю мощь — это я тоже ясно понимал, но сделать ничего не мог.

Первый из экипажей «нулевиков» приехал через семь минут, почти следом — скорая, и вскоре за ней — вторая машина и ещё скорая. Юнона пошла их встречать.

— У них магокэф от одной до двух единиц, гадёныши способны к простейшим боевым или стимулирующим заклинаниям, но энергия у них нулевая на данный момент, — за это время с помощью портативного спектрометра Акулова определила потенциал арестованных. — Нет бы учиться, работать, карьеру делать, так подались в банду за легкими деньгами. Идиоты, меньше десятки каторжного строгача не получат теперь. Хорошо, если не пятнадцать. А если бы кого-то убили — то сразу к стенке.

— Они истратили свою магоэнергию против нас? — поинтересовался я.

«Магическая энергия, она же мана, зависит от магического коэффициента и стихии, то есть от врожденных способностей, и от родового тотема. Она применяется магами в боевых, промышленных, медицинских и прочих целях. Ощущение кусочка льда у меня в груди — моя собственная мана», — осознал я и машинально приложил ладонь к сердцу — ощущение было своеобразным и всё ещё непривычным. — «Мой магокэф — два запятая семь, что не так и много в сравнении с остальными. Так что мне есть, куда стремиться — в мой перстень заложен потенциал до пяти единиц», — я вспомнил контрольные замеры личного магического коэффициента в начале этой недели. — «Другой вопрос — как его вообще прокачать?» — память кое-что подсказывала, но знания были очень противоречивые и я решил оставить этот вопрос на свежую голову.

— Похоже, на что-то стимулирующее потратили, вон их как сейчас крепко прихватило, — покачала головой Акулова.

«Видимо, отходняк от применённой ими формулы — как от пяти банок энергетика на наши деньги», — я содрогнулся, глядя на лежащих пластом бандитов, ноги которых судорожно подергивались.

— Они вассалы Каракалов или просто наёмники?

— Вассалы, судя по татуировкам. Но молчат и уже требуют адвоката Дятлицкого, — скептически усмехнулась офицер. — В любой эффективной банде страх перед авторитетом — основа основ иерархии и дисциплины. У девицы и вот этого, — пнула она лысого, — питерский говор.

Карета скорой помощи меня поразила — прямоугольный кузов и кабина на колесах из фильмов про Первую Мировую. Когда первая такая, попыхивая дымком, уехала с пострадавшим охранником, налетчиков стали рассаживать по машинам.

— Увидимся утром, юнкер Даурский. Я расскажу Ирене о том, что у тебя есть боевой дух и командное чувство, а это самое важное в работе патрульного мотожандармерии, — уже стоя у ворот, офицер ещё раз похлопала меня по плечу. — Ты не такой бесполезный «лапоть», как показался мне на первый взгляд. Может, толк с тебя ещё и будет.

— Спасибо, госпожа штабс-лейтенант! — я не нашелся, что ответить — и так был предельно взволнован всем произошедшим.

«Меня ещё бесполезным „лаптем“ тут считают? Надо же, какой радостный сюрприз».

Офицер распределила арестованных очень просто: раненого она в сопровождении одного из приехавших экипажей отправила на второй скорой в ближайший госпиталь, наложив на него служебную формулу временного обездвиживания, хотя он и так был без сознания и в наручниках, двоих девок посадила в приехавшую машину и отправила с ними Юнону — отвезти в ближайший полицейский околоток и поместить в «обезьянник», парня и девку посадила в свою машину — везти туда же, а второй экипаж попросила подбросить меня домой.

Машиной патрульной полиции оказалась модель «Усть-Луга 2Дз», в просторечии — «двуха». Бюджетная легковушка со слабеньким двиглом, напомнившая мне модели с двумя дверями начала века из моего мира. Эта была ещё более простенькая и корявенькая на вид, хотя куда уж хуже.

На заднее сидение протиснулся с трудом. По пути я немного поболтал со вторым экипажем — двумя девушками двадцати шести или чуть больше лет, которые уже разменяли третий год службы в полиции.

Вспомнил, что бывший генпрефект Авдей Кречет как раз года три назад в пьяном угаре уволил почти весь состав столичной городской полиции и велел набрать пригожих девок прямо с театров и библиотек, «дабы пороть их на плацу за проступки, как сидоровых коз», что столичный префект скрепя сердце и выполнил с помощью министра фонтанов, театров и цирков. Вернувшийся через пару недель из кавказской командировки министр Мышкин самодурство отменил и всё вернулось на круги своя. Большинство полицейских вернули на работу, но многие девицы тоже остались служить за прибавку к жалованью и жилищные льготы. Их было решено посадить на патрульные машины, дабы услаждать взор людей в центре и парках. Толку именно от них было совсем мало, основная нагрузка падала на пешие и конные патрули, значительно более лучше подготовленные.

— Так что если услышите про Пять-Тополь-Восемнадцать, благородный господин юнкер — это мы, всегда готовы прийти на помощь нашим уважаемым аристократам, — с кокетливой иронией проговорила симпатичная кареглазая девица, сидевшая на пассажирском месте, когда мы приехали и я уже вышел из машины.

«Она что, меня клеит?» — поразился я до глубины души. Девушка смотрела мне в глаза чуть дольше, чем позволял привычный здесь этикет. — «Но ведь отношения между коллегами строжайше запрещены в мотожандармерии, а вот среди обычных патрулей — не знаю даже».

— С удовольствием воспользуюсь этой возможностью, уважаемые барышни, — улыбнулся я и приложил ладонь к груди. — Можно попросить у вас сигаретку?

— Мы не курим — здоровье бережём, — улыбнулась кареглазая патрульная и развела руками.

— Ясно, — вздохнул я. — Спокойного вам дежурства и спасибо!

— Пока, пока, — обе девицы помахали мне ладошками, их машина тронулась, обдав меня дымом.

«Девочки очень даже ничего, хоть и немного старше. Явно потомственные москвички с хорошим воспитанием. Средний класс или выше, судя по манере общения».

Зайдя в подъезд пятиэтажки серо-лимонного цвета и поднимаясь на свой третий этаж, я абсолютно ясно понял, что девушка таки заигрывала — в городской полиции ни для кого не являлось секретом, что наш отдел комплектовался только аристократами, пусть и вассалами короны, а значит, можно вполне удачно выйти замуж за кого-нибудь из перспективных магов.

«Всё это интригует — магия, оружие, Юнона и её сладкие поцелуи, Вероника, моя здешняя семейка и тотемная животина!»

Зайдя в свою квартирку, довольно таки уютную, я с трудом разулся, кое-как разделся, расстелил постель и плюхнулся, успев только завести механический будильник на семь утра. На большее сил уже не хватило.

Глава 3

Будильник задребезжал просто ужасно — с огромным трудом разлепив глаза, я не сразу нащупал его рукой, а когда нащупал, то не сразу смог выключить.

«Спать хочу… Сейчас кофе выпью, покурю и пойду в гоу-гоу-бар, там же поем и опохмелюсь, потом на пляж, а вечером — снова в гоу-гоу или на пляжный дискарь», — зевая во весь рот, ещё не проснувшийся, я планировал свой очередной отпускной день и начал, по обыкновению, лениво потягиваться, не открывая глаз.

Однако открыв глаза, несколько секунд я не мог понять, где нахожусь и что вообще происходит.

Потом резко всё вспомнил до такой степени, что слёзы выступили на глазах.

«Это был не сон, не страшный сон, а реальность, и я — в этой новой, странной реальности», — я оперся на руки и лениво присел на своей скрипящей пружинной кровати, медленно мотая головой и потягиваясь. — «Почему же так всё болит и ломит, всего пару часов тренировки вчера и такой эффект⁈ Или это от забегов на складе?» — крепатура была очень ощутимая. — «Наверно, после тренировки был обморок вчера. Помню, что с трудом дошёл до раздевалки…»

Я потер плечо, которым вчера ударился — оно неприятно ныло.

Оглядев квартиру, а правильнее сказать — небольшую, компактную комнату, я с тяжелым вздохом поднялся, поскольку время поджимало, а дел было невпроворот: принять душ, сделать кофе, поесть и выдвигаться бодрым шагом в городское управление, потому что суббота выходным днем не являлась ни для юнкеров, ни для других сотрудников нашего отдела.

Тем не менее, в комнате размером квадратов с сорок оказалось всё необходимое — небольшая кухонная стойка с полочками, миниплитой на магобатарее, чайником, турочкой и даже молотым бразильским кофе. Был ещё шкафчик с вещами и своеобразная ванная в виде компактного помещения, обложенного белым кафелем, с прицепленным вверху душем, умывальником и напольным унитазом, вмонтированным немного криво.

Как же я обалдел с этого всего!

Зубы чистил мятным порошком.

«Мыльно-рыльное — обнять и плакать. От одного этого можно умом тронуться — здесь шестилезвийного „Жиллета“ и геля для чувствительной кожи нет и не предвидится в ближайшие пару столетий», — я с содроганием взял в руки сначала опасную, старую на вид бритву «Фридрих Веспе», потом сомнительного вида безопасный станок и пенал с лезвиями «Оса».

Проведя ладонью по лицу, я посчитал однодневную щетину вполне терпимой, чтобы лишний раз не бриться всем этим великолепием. Надо будет поискать что-то более подходящее, если оно вообще есть. Можно ходить к профессиональным брадобреям, но это дорого.

«Ну, ничем особо не хуже комнаты моего студенческого общежития, а в некотором смысле и лучше — девушек можно приводить. Юночку!» — ополаскивая зубы и умываясь, я даже на миг замер от этой мысли — настолько она показалась мне перспективной и волнительной. — «Не хватает для полного счастья моего смартфона с набором хитов за последние три года и сериалами. А вообще валить отсюда надо, однако более нормальную квартиру снять — это очень проблематично и дорого для моего кармана сейчас».

Попивая сваренный в турке кофе без сахара — его не было, и закусывая найденной на полке порцией вчерашней гречневой каши с мясной подливой, я подошёл к окну — началось лето, погода была хорошая, довольно уже теплая.

Закончив приготовления и одевшись в синий полуспортивный костюм с малиновыми вставками, найденный в шкафчике, я запер квартиру, перекинул через плечо барсетку и спустился. Дворик, который я вчера толком не рассмотрел, оказался зеленым, уютным и расположенным в боковом переулке, как и сам дом.

Любуясь необычными для себя видами Ботанического сада, я решил пройтись бодрым шагом в сторону Петровки, посмотреть город, купить сигарет.

Так и сделал. По пути рассматривал людей и окружающие пейзажи — они и удивили, и поразили, и весьма напугали.

«Всё это напоминает нулевые годы прошлого века из кино — и архитектура, и одежда людей, и какая-то общая атмосфера. Машины эти странные и корявые, лошади, извозчики, торговцы газетами», — идя по улице, я не переставал удивляться своеобразной красоте города и поражаться тому, насколько эта Москва не похожа на привычную мне.

Пройдя несколько сотен метров, увидел на углу трехэтажного дома небольшой галантерейный магазинчик, скорее даже лавку — моё внимание привлекла сигаретная витрина.

«Опа, опа, зелёная ограда… Табачок!»

В бумажнике было семьдесят рублей наличными и как я с облегчением вспомнил через несколько секунд, ещё триста — дома в тумбочке. Эти деньги были из моей последней, выходной стипендии, и до первой зарплаты их надо было растянуть. А до зарплаты далеко!

«Здесь же совершенно иной курс и покупательная способность денег», — на несколько секунд стушевавшись, осознал я новые реалии.

Зайдя в магазин, я поздоровался с пожилой хозяйкой — на вид еврейкой, и осмотрелся — вещичек было много довольно разных и интересных по своему виду и назначению, но ценники были очень непривычные.

Наиболее бюджетная пачка сигарет «Махра Соколиная» обошлась мне в четыре рубля двадцать пять копеек, спички — ещё в семьдесят пять копеек.

Распечатав пачку и повертев пальцами сигарету без фильтра, я подкурил и с наслаждением затянулся — табачок оказался значительно более приятным, чем в привычных сигаретах моего мира.

«Удружил дедушка, старый хрен — с моим базовым окладом в шестьсот восемьдесят пять рэ шиковать не получится от слова совсем, не говоря уже про съём нормальной квартиры. Тут волей-неволей придется искать левые доходы, иначе ноги быстро протяну», — я двинулся дальше, раздумывая о здешних ценах и экономике. — «В конце концов, царь, его родственники, министры и прочие прихлебатели купаются в роскоши, пьянствуют, сибаритствуют, а я чем хуже? Тем, что у меня меньше магическая мощь⁈ Может, когда-нибудь это получится исправить!»

Свернув с Мещанской на Пряничную и направляясь в сторону Самотечной площади, я довольно грубо и умозрительно попробовал высчитать по соотношению цен на сигареты здесь и в своём времени, чему соответствует один местный рубль на привычные мне деньги по покупательной способности.

Чуть не сломал себе мозг.

Докурив, решил оставить это увлекательное занятие как-нибудь на потом из-за принципиального различия потребильских корзин у себя и здесь.

На пересечении улицы Пряничной, которую я прошёл бодрым шагом, и Самотечной площади взгляд упал на заведение с вывеской «Кафетерий», а вернее сказать, на небольшую толпу пестро разодетых молодых парней и девушек, которые стояли недалеко от входа. Некоторые из них орали друг на друга.

Я так бы и прошёл мимо, если бы один из парней не начал звать на помощь — две довольно плотных, коренастых девицы крестьянской наружности, но в приличной одежде, начали его бить массивными сумочками наотмашь.

«Что здесь происходит, что это за представление?» — удивляясь собственной решительности, я вознамерился вмешаться.

— Я тебя кастрирую, сволочь, если не женишься, — орала одна из девок и со всей дури ударила паренька сумкой по голове — он скукожился в защитной стойке и пытался отступить ко входу в кафе.

— Ты всю жизнь будешь работать на алименты, ублюдок, — выкрикивала вторая девица.

«Что это за цирк дю Солей в исполнении клоунов-аматоров?» — ощутил я легкую заинтригованность.

— Так, а что здесь происходит, дамы и господа? — громко вопросил я, подходя к этой группе сзади и снова глубоко удивляясь самому себе.

Очень многие повернулись в мою сторону.

— Ты кто такой, парень? Ишь, разоделся как модно! Иди, куда шёл, пока целый, — весьма отвязно заявила первая девица — не слишком привлекательная шатенка с пухленькими щеками и наглым взглядом. Она даже прекратила избивать паренька своей сумочкой.

— Молчать, сударыня! Документы предъявите, — я достал свой жетон жандарма и ткнул чуть ли не в нос девке, в глубине души ощущая острый кайф от своих властных полномочий.

— Ой, мотожандарм, вы только посмотрите, — кривляясь, обвела рукой толпу девица. — Иди отсюда, пока цел, ублюдок! Цепные собаки Мышкина, хотите продать иностранцам благодетеля нашего Орлова и сделать тут французские порядки! Не дозволим!

Толпа одобрительно загудела. Я тезис решительно не понял — кто, кого и зачем хочет продать и почему об этом говорят какие-то девки с улицы⁈

— Мы уже вызвали нормальную полицию, — раздался чей-то голос из толпы.

«Оскорбление мотожандармерии — я это пресеку. Жаль, я ещё не отработал окончательно служебное заклинание обездвиживания, а то бы ей не поздоровилось», — я начал заводиться, но через пару секунд вспомнил, что применение магии без острой необходимости было вообще-то строго запрещено ведомственными инструкциями и каралось по всей строгости административного и уголовного кодексов.

— Повторяю ещё раз — покажите документы, иначе я буду вынужден арестовать вас за нападение на этого господина и оскорбление полиции, — отчеканил я, глядя на девку и ощущая вдохновение от всей этой ситуации.

Чувство власти ощущалось довольно остро и ярко. Хотя как юрист я эти психологические казусы проходил ещё на втором курсе.

— Ты что, защищаешь этого проститута? — выкрикнула девка с обидой в голосе.

— Проститута? — я неуверенно переспросил и посмотрел на паренька, поскольку услышанное удивило.

— Да, это жених нашей сестры, он решил бросить её переметнуться к какой-то шлюхе, потому что у той семья более богатая, чем мы, — завизжала вторая девка и снова приложила паренька со всего маха сумкой.

— Сами вы проститутки лапотные, — захныкал тот. — Я к вашей шлюхе-сестре и пальцем не прикасался. Офицер, помогите! Это афера, меня эти бандитки хотят на своей уродине-сестре насильно женить!

— А кто её обрюхатил? Будешь алименты пожизненно платить! Или женись, сволочь! — опять выкрикнула вторая девка — довольно бесформенная брюнетка в темном ситцевом платье и с длинными, немытыми волосами.

— Ваша дура-сестра — это далеко не царевна Мария по внешности и характеру, коровы вы малограмотные, — закричал парень.

— Ах ты гад, я тебе устрою веселую жизнь! — заорала вторая девка.

— Спокойно! Молчать и прекратить безобразие! — решительно произнес я. — Предъявите документы!

Где-то недалеко послышались сигналы полицейской сирены.

— А если не покажу, что ты мне сделаешь? — скривилась первая девка — она с неприязнью смотрела на меня.

Я быстро огляделся — толпа была хоть и относительно большая, но не агрессивная, и настроена скорее выжидательно — обычные зеваки, поэтому ответил:

— Иначе вы будете арестованы за неподчинение законным требованиям сотрудника жандармерии!

— Ой, боюсь я твоего ареста, цепной ты пёс Мышкина и Петухова. Ты просто не знаешь, что у меня дядя командует батальоном под Смоленском. Мы будем жаловаться в прокуратуру и графу Орлову, а потом приедем и разделаем под орех вашу вонючую богадельню! — злобно выкрикнула девка.

Размахнувшись, она попыталась огреть меня своей сумкой, однако я среагировал и блокировал её руку, потом выверенным движением, от которого сам немного офигел, сделал подсечку и уложил её на асфальт, почти что лицом вниз.

— А-а, цепные псы Мышкина аристократок потомственных бьют, на помощь, люди добрые, — заверезжала девка.

Пока я её держал, вторая нанесла мне удар сумкой по спине.

«Больно как!» — подумал я со злостью, при этом мне на миг показалось, что толпа сейчас набросится на меня и запинает.

Однако через несколько секунд раздался протяжный звук сирены — так обычно притормаживала полицейская машина нашего отдела.

— Всем разойтись, иначе будете подвергнуты административному аресту на пятнадцать суток за уличные беспорядки, — услышал я знакомый голос, при этом не отпуская девку из захвата.

Послышались крики и топот многочисленных ног — толпа начала разбегаться.

— О, какой приятный сюрприз — это же юнкер Даурский! — я услышал голос офицера Акуловой.

У меня ныла спина, я навис над первой девкой — она брыкалась, орала, мычала и рычала. Вероятно, применила бы и магию с минуты на минуту, ведь судя по наличию у неё родового перстня — могла.

— Доброе утро, госпожа штабс-лейтенант! — я повернул голову к ней.

— А что это за утренние развлечения? — поинтересовалась Вероника, подходя ближе — выглядела она заспанной.

— Следуя на службу, вмешался в ситуацию с целью предотвращения уличных беспорядков и защиты имперского подданного от насилия, — постарался я как можно более официально сформулировать всё это дело.

— Да, заметно, — Акулова уже откровенно зевнула, деликатно прикрыв ладонью рот. — Кто эта барышня и этот расфуфыренный паренек, который жмётся возле входа и выглядит избитым?

— Я из Ромашкинского поместья, а это — жених моей сестры, он её совратил и обрюхатил, нашу наивную сестричку, — закричала девка и снова начала брыкаться.

— Какой ещё жених⁇! Я художник, преподаватель на курсах рисования. Твою сестру-уродину я видел только на курсах, дура, и вообще пальцем её не трогал, — подал голос тот самый парень, который стал предметом всего этого происшествия.

— Значит, вы не родственник этой сударыни? — уточнила Акулова, явно стараясь не зевнуть.

Я привстал на одно колено и уверенно удерживая брыкающуюся девку, увидел, как паренёк слегка приходит в себя — девахи отпинали его смачно.

— Это поклёп, госпожа офицер… — промолвил он. — Мои курсы известны на всю столицу. Из подмосковных поместий к нам приезжают различные барышни, — при этом он выразительно поморщился, — для обучения основам этикета и высоких искусств. В последней группе была сестра этих бандиток. Я к ней и близко не подходил — у меня честный бизнес и благородная невеста из вассального рода самого князя Мышкина, а не салон для обслуживания безграмотных лапотных девок из провинции.

— Лапотных? — завизжала девица и начала снова брыкаться. — Да ты сам — лапоть поганый! Мы тебя заставим жениться, сволочь, — орала она.

— Угу, ясно — возможное мошенничество и дело об определении отцовства. Так, Гагарова, — офицер повернулась к машине, — арестуй барышню за рукоприкладство, а этого господина мы доставим на базу и передадим в городской отдел нравов для дачи показаний и определения возможного отцовства в этом деле.

«Но он же тут жертва мошенничества этих здешних колхозниц, скорее всего», — в глубине души я возмутился, однако приказ Акуловой не стал оспаривать — всё было по букве закона.

Юнона помогла мне усадить на заднее сиденье машины кричащую девицу — ей пригрозили обездвижиньем и она немного успокоилась. Вторая девка давно успела убежать. С другой стороны пришлось посадить и этого паренька — довольно хрупкого и по-своему стильного, как мне показалось. Он был одет в черно-лиловый фрак, принятый среди художественной богемы.

— Поедешь с нами или своим ходом? — поинтересовалась Акулова.

«Она уже почти спит на ходу, вот так дела», — поразился я.

— С вами, госпожа штабс-лейтенант!

— Тогда садись на заднее, — взмахнула рукой офицер, — а я себе куплю кофе пока что, — она зашла в кафешку.

Усадив девку и паренька на заднее сидение, я успел поздороваться с Юной и перекинуться с ней несколькими фразами — оказалось, что дежурство у них выдалось нервное. Были и ложные вызовы, и пьяные драки в клубе аристократов, поэтому вздремнуть они смогли меньше двух часов.

— Лучше бы вообще не спали, — зевнула она.

Акулова вышла с двумя стаканчиками кофе — один она протянула Юноне.

— Благодарю, наставник! — Юна была немного смущена.

По запаху я сразу определил паршивый, полусуррогатный отечественный кофейный напиток на основе цикория и ячменя, который нельзя было пить без содрогания — бюджетный вариант для студентов и других не особо богатых категорий населения.

— Фэ! Другого здесь нет! — Акулова тоже поморщилась, отпив глоток.

Девушки, попив пару минут этот эрзац-кофе, расселись по местам. Мне пришлось сидеть рядом с девкой, от которой не слишком хорошо благоухало и которая норовила пнуть ногой сидящего левее неё паренька — он чуть ли не вжался в левую заднюю дверь.

— Уймитесь, Ромашкина, иначе применю заклинание, — мне пару раз приходилось её сдерживать.

До управления доехали быстро — я вышел на стоянке, а машина поехала в гараж — экипажу нужно было сдать арестованную и пострадавшего.

«Три-Акация-Девять запишет их на свой счёт», — с легким уколом недовольства подумал я, подходя к центральному входу.

Здание городского управления внутренних дел, которое я вчера толком не рассмотрел, сегодня впечатлило своей мрачновато-серой, монументальной казенностью — облицованноетемно-серой плиткой, с тремя такого же цвета массивными колоннами перед входом, классическое здание из стекла и бетона начала прошлого века. Правее, под углом в девяносто градусов от основного корпуса была пристроена явно более новая часть, высотой в пять этажей — как раз наше крыло, в котором мы временно занимали три первых этажа.

«Остаётся достроить такую же часть слева — и будет немножко похоже на Петровку из моего мира», — воспоминание о своём мире на миг согрело душу.

Я направился к пятиэтажному крылу. Поздоровавшись с ещё дежурившей Ирой Журавлёвой, я поднялся в раздевалку — там был аншлаг. Более двух третей мотожандармов составляли девушки и женщины, естественно магички. Соответственно, запах разнообразных парфюмов стоял просто умопомрачительный.

Переодевшись в свою форму и надев кепи, я взглянул на свои наручные часы — было без четверти восемь.

Взяв свою папку с эмблемой МВД и выйдя в коридор, поднялся на этаж выше и направился к находящейся посреди него длинной стойке узла связи технического бюро. Женщины-секретари выдавали под роспись свеженапечатанные оперсводки сотрудникам.

Я проставил фамилию, дату и номер удостоверения в журнале и расписался — женщина выдала мне несколько листков, то есть гораздо больше, чем обычно.

— Внимательно ознакомьтесь со всеми ориентировками, юнкер! — сказала она.

— Конечно! — я сложил их в папку.

К счастью, на этаже был кофейный автомат — новомодное американское изобретение, и там почти уже не было очереди. За пятьдесят копеек я купил себе маленький стакан горячего кофе и с огромным удовольствием выпил его.

«Пока что никто не заподозрил вроде, что я — это уже не прежний Даурский!» — эта мысль вдохновляла.

Я вошёл в зал для совещаний.

Глава 4

Просторный, светлый зал с несколькими рядами столов, изящной лекционной кафедрой из золотисто-коричневой древесины, большими портретами императора Петра Алексеевича Кречета, министра внутренних дел Мышкина и генерального префекта Петухова на стене позади неё, а также огромной школьной доской чуть ниже портретов и стоящим справа от неё черно-бело-желтым триколором Российской Империи был заполнен менее, чем на половину. Как и обычно.

Экипажи остальных машин сидели двойками и просматривали свежую сводку, некоторые попивали кофе, смеялись.

Лейтенант Ирена Снегирева, мой наставник, сидела в третьем ряду и читала сводку. Перед ней стоял большой бумажный стакан с кофе.

— Доброе утро, сиятельная леди Ирена! — немного робея, подошёл я к ней.

«Ой, зачем же я так её назвал, по гражданскому этикету? Она как бы и не графиня, как и я — как бы и не барон, пока мы служим по конскрипции. Это же нарушение субординации — на меня бурное утро повлияло или же её красота?» — я сам себе не мог сейчас толком объяснить, почему сказал именно так, а не по форме.

Ирена, подняв глаза на меня, усмехнулась.

— Юнкер Даурский, и тебе привет! А что это тебя на гражданский этикет вдруг потянуло? — произнесла она приветливо.

Я увидел в её глазах искорки веселья, но всё же осознал, что хожу по тонкому льду — не хватало ещё, чтобы меня в чём-то заподозрили.

— Виноват, госпожа лейтенант — утро выдалось нервным, — став смирно, с некоторым раскаянием в голосе ответил я.

«А мой предшественник, то есть я теперь — довольно таки хороший актер, умеет показать послушание, когда это надо, смекалочку проявить, под дурачка закосить», — мимолетно пронеслась мысль и несколько воспоминаний из академии на этот счёт.

— Не только утро, Даурский, но и вчерашний вечер, — улыбнулась она. — Я вот читаю ночную оперсводку, и представь себе… — наставница сделала каменное лицо.

— Ч-что?

— Госпожа Акулова тебя даже похвалила! — офицер, отпивая кофе, подняла указательный палец и улыбнулась. — Так и написано о вчерашнем происшествии на складе — «проявил мужество и находчивость». И это в донесении написала сама Вероника, ты представляешь?

«И успела же Акулова отправить такое подробное донесение. Видимо, не так у них и много было дел ночью», — слегка удивился я. — «Хотя этого требует инструкция, а мы не всегда успеваем, потом по часу или два после смены пишем рапорты. Ночью работать проще в плане бумажной работы».

Я молча смотрел на наставницу, стараясь скрыть восхищение во взгляде: ростом и фигурой она была похожа на Акулову, почти как сестра — столь же спортивная, грудастая и стройная, но вот лицо, мимика и прическа были другими: модное черное каре с челкой, утонченное, изысканно-надменное лицо и выразительные брови. Но главное — своими зелеными глазами она могла взглянуть так, что душа уйдёт в пятки — прежний Александр за прошедшие дни уже убедился в этом неоднократно. Обманчиво-строгая или же притворно-благожелательная в зависимости от ситуации, но всегда чёткая в своих принципах помощи людям, даже если иногда это противоречит должностным инструкциями и букве закона, она с первого дня взяла меня в жесткий оборот и не спускала ошибок, но и не придиралась зря, а кроме того — она сама подавала пример своими профессиональными действиями и уже многому успела научить за эту неделю.

— Какой ты прыткий оказался любитель перестрелок, — в её голосе я уловил явное одобрение.

«Девушка стихии огня, родилась в Уссурийске на пять лет раньше меня, младшая дочка в роду старой аристократии дальневосточного фронтира — Снегиревых, партнеров нашего рода. Её тоже отдали из рода по конскрипции — этого ли она для себя хотела?» — вспомнил я факты из биографии наставницы. — «Разве мы все этого хотели — стать по сути изгоями по воле собственных семейств? Но ко всему привыкаешь, и теперь наш клан и семья — это мотожандармерия!»

— Может быть — это моё призвание, наставник, — удивляясь легкой напыщенности в своём же голосе, заявил я.

— А-ха-ха, призвание… Об этом мы поговорим в машине, а пока что — иди садись, — засмеявшись, отчего её лицо стало нежно-привлекательным, Ирена изящно махнула кистью в сторону первого ряда.

Я козырнул, щелкнул каблуками берцев и прошёл в первый ряд, присев слева, на места для новобранцев. Там уже сидела ещё одна подруга по академии — Ульяна Дроздова, такая же юнкер-кандидат, как и я сам.

— Привет, Ульяна, — улыбнулся я.

— Доброе утро, Сашенька. Как дела? — поинтересовалась она своим милым голосом.

Я начал рассказывать ей про вчерашнее приключение, стараясь соблюдать приличия и не пялиться дольше дозволенного, но все же краем глаза любовался ею — длинноволосая, очень милая брюнетка с большими карими глазами и выразительными губами, Ульяна была очень спортивной и подготовленной сотрудницей, однако эти преимущества довольно часто нивелировались её поразительной застенчивостью, переходящую в робость, и мягким характером. Ещё на первом курсе я понял, насколько она неуверенна в себе, хотя для этого не было особых предпосылок. Я старался ей помогать и морально поддерживал. Иногда по вечерам, уже на последнем курсе, мы сидели на лавочке перед общежитием и смотрели на звёзды, попивая модный напиток — крашеную газировку «Виноградная Подслащённая».

«А сейчас ей сущий зверь достался в наставники» — вспомнил я про её офицера-наставника, бывшего императорского лейб-гвардейца Тимофея Конева, который как раз заходил в зал с традиционно хмурым лицом и папкой под мышкой, поигрывая ключами от машины. Один из немногих военных, который каким-то образом попал в СОМЖ.

— Ты молодец, Саша, — вздохнула девушка. — Чувствую, что меня скоро выгонят.

— Почему это? — поразился я.

— Наставник говорит, что я бездарная, мягкотелая и совсем не готова к полицейской работе, — голос Ульяны чуть дрогнул.

— Так, Уля, быстро возьми себя в руки — у тебя отличная подготовка и доброе сердце, ты сможешь это применить на улицах! Верь в себя и действуй без сомнений — не обязательно быть жестокой, чтобы быть эффективной! — с пылкостью проговорил я, удивляясь собственным словам — они показались мне довольно глубокими, поскольку обычно о таких вещах я не задумывался.

— Спасибо, — девчонка благодарно улыбнулась и явно сдержалась, чтобы не дотронуться до моей правой кисти.

Я открыл папку — кроме свежей сводки там была ориентировка от Имперской Службы Безопасности. Я вчитался, но мало что понял — там говорилось про активность агентов германской разведки в ближайшие дни в столице. Связано это было с предстоящей завтра конференцией ведущих магопромышленников и высоким государственным визитом, который должен произойти сегодня.

Ещё пару минут зал наполнялся людьми, слышался легкий шум, но ровно в восемь часов с увесистой папкой под мышкой в зал вошёл полковник Валентин Шершнев — наш непосредственный начальник. Все присутствующие встали и выкрикнули «Здравия желаем» в знак приветствия и солидарности.

— Доброе утро, дамы и господа! — легким кивком полковник поздоровался со всеми присутствующими, став за кафедру. — Работаем по ранее утвержденному господином министром плану, поскольку сегодня намечается очень сложный день — в четверть пополудни в международном дирижаблепорту «Мышкино» приземлится дирижабль Мозафериддина Гепардеви, Светлейшего Шахиншаха Ирана и Аравии. Наша с вами задача, как и всего личного состава полиции — обеспечение оцепления по пути следования кортежа и помощь ИСБ в предотвращении возможных политических провокаций, демонстраций и беспорядков.

— Это значит то, что я думаю, господин полковник? — послышался удивленно-недовольный голос Ирены.

— Именно это оно и значит, лейтенант Снегирева — с десяти утра сегодняшнего дня все наши экипажи, личный состав патрульно-постовой, конной и мотополиции переходит в оперативное подчинение сотрудников ИСБ. Мы все выполняем их распоряжения. Вместе со мной координировать работу будет заместитель начальника ИСБ господин Аистов.

— Простите, господин полковник — но почему бы нам в помощь не привлечь к этому делу личный состав учебного батальона из лейб-гвардейской дивизии «Молниеносные Кречеты»? У них полным-полно свободных бездельников, а у нас — полно работы, мы не можем оставить город совсем без мотожандармов. Опять начнется форменный хаос из-за прорыва где-нибудь, как две недели назад около британского посольства.

— Госпожа Снегирева, это же не я решаю, и даже не префект! Личное распоряжение из канцелярии министра, поэтому наше дело — во взаимодействии с ИСБ обеспечить порядок на улицах, не допустить политических провокаций, пресечь возможные демонстрации и уличные беспорядки со стороны анархистов и других радикалов в правительственном квартале и по пути следования кортежа, — развел руками Шершнев. — Само собой, не допустить прорывов, особенно высокого уровня. А если таковые будут — быстро локализовать.

На его лице была видна досада.

— А как нам объяснить патриотически настроенным подданным эти переговоры с шахом, нашим заклятым врагом? — снова я услышал недовольный голос Ирены.

Я тоже сейчас разделял недовольство наставницы, вчитавшись в ориентировку и план работы на неделю — начиная с момента прилета шаха в течение ближайших дней должны были состояться визиты министра иностранных дел Австро-Венгрии, короля Греции, шведского кронпринца, ну и на закуску — визит президента Французской Республики. Нагрузка на личный состав московской полиции предстояла колоссальная.

— Подданные и так понимают, что международное положение нашей державы сейчас особенно сложное, — взмахнул ладонью Шершнев. — Насколько я знаю, эти переговоры очень важны для наших совместных экономических проектов с европейцами. С Ираном надо закончить войну и решить вопрос принадлежности некоторых порталов высокого уровня на Кавказе и на Каспии. С Францией мы можем заключить договор о взаимопомощи — альянс наших стран способен стать ведущей магоэкономической силой современности и диктовать свою волю всему миру! Её Величество императрица Надежда много делает в этом направлении, — поднял палец полковник. — Вот именно поэтому на нас, московских полицейских и жандармов, возложена сегодня большая ответственность, — с пафосом закончил полковник, и по залу прошёл вздох легкого одобрения. — Так давайте же оправдаем доверие императора!

— Тотемы, царя берегите и почитайте! — все присутствующие встали и произнесли традиционное ответ — я поймал себя на мысли, что сделал это машинально.

— Кроме того, в понедельник на переговоры прилетает австро-венгерский министр иностранных дел, во вторник — греческий король, в четверг и пятницу — делегации из Швеции и Франции, поэтому ближайшую неделю мы так и будем работать в усиленном режиме. Кстати, завтра у многих выходной, но мне нужно шестеро добровольцев. Работа в штатском в Малом зале Весеннего Дворца, на международной конференции молодых учёных и промышленников. Оплата по двойному тарифу.

Один выходной в неделю у жандармов был плавающий. Наш с Ульяной должен был быть завтра. Мы с ней переглянулись и подняли руки. Полковник кивнул.

— Господин полковник, а от ИСБ есть какие-то конкретные предостережения или наводки? — когда затих легкий гомон, задал вопрос Тимофей Конев.

Краем глаза я заметил, что он сидит рядом с Иреной — они дружили.

Шершнев раскрыл лежащую на ромбовидной панели папку и несколько секунд что-то искал.

Я ещё в первый день поразился внешности полковника — высокий, скорее плотный, чем полный, но не безобразно толстый — несмотря на небольшое пузико, ещё была видна прежняя подготовка, полностью лысый, с довольно надменным и волевым лицом, он оказался строгим и придирчивым руководителем, однако пользовался доверием и уважением подчинённых, поскольку умело балансировал между канцеляриями министра внутренних дел и обороны, депутатскими фракциями недопарламента и влиятельными родовыми кланами, стараясь защищать интересы сотрудников отдела.

— Да, есть наводка — они особо указывают на группу склонных к анархии лиц, которые тайно связаны с отколовшейся от Подпольного Магического Фронта Освобождения секцией борцов за профсоюзы. Они арендовали несколько квартир на севере города, поэтому возможно покушение на кого-либо из высоких гостей, предполагают в ИСБ, — Шершнев обвёл взглядом зал. — Это означает, что мы ни в коем разе не должны этого допустить, господа! Все поняли задачу?

— Так точно! — раздался хор голосов.

— Оперативные ориентировки получите после выезда. За работу — получайте щиты и по машинам, — полковник хлопнул в ладони.

Я смотрел на него и за время речи преисполнился энтузиазма. Резво встав, двинулся к выходу — надо было поспешить в оружейную, чтобы попасть туда раньше наставницы, продемонстрировав таким образом служебное рвение.

В просторной оружейной, которая находилась на минус первом этаже нашего крыла, я был через четыре минуты — максимально быстро бежал по лестнице, стараясь огибать многочисленных офицеров и гражданских служащих. Ульяна от меня не отстала, однако когда мы спустились, помещение уже довольно быстро заполнялось людьми — открылись два лифта.

— Доброе утро, господин унтер-офицер! Прошу выдать усиленный комплект снаряжения и оружие для экипажа Три-Акация-Семь, бортовой номер «сто один», в составе лейтананта Снегиревой и юнкера Даурского, — обратился я к одному из дежурных за длинной стойкой выдачи.

Дневных экипажей мотожандармерии было пока что шестнадцать, ещё четыре — ночные, бортовые номера на машинах — от девяностого до сто десятого. В Петербурге через три месяца планировалось столько же, по слухам. На большее бюджета не было.

Ульяна прошла дальше вперёд, к другому из свободных дежурных — всего их было пять на утренней смене.

Пожилой унтер с невозмутимым видом положил на столешницу стандартный бланк-формуляр, и пока я начал его заполнять, принёс вместительную, плотную сумку с номером «сто один» на боку и начал наполнять её снаряжением из ящиков и огромного металлического шкафа.

Всё выдаваемое было пронумеровано. Ружья, личное оружие и бронежилет выдавались в самом конце, и Ирена как раз спустилась по лестнице. Она общалась с офицером Акуловой, которая как раз сдавала смену — они смеялись. Юнона стояла сзади — с наполненной оружием и снаряжением сумкой, и её вид показался мне страдальческим.

«Они должны были сдать снаряжение на двадцать минут раньше, и тогда бы Юнке не пришлось сейчас толкаться в очереди», — с легким недовольством подумал я, наблюдая за их разговором.

Через минуту они разошлись — Вероника и Юнона направились в очередь к ближайшему дежурному, поскольку сейчас уже был аншлаг, а Ирена, проталкиваясь через гомонящих коллег — ко мне.

— Оружие и снаряжение экипажа Три-Акация-Семь получено, — вытянувшись, отрапортовал я.

Она расписалась в бланке получения.

— Замечательно — вперед к машине, а я зайду в хранилище и возьму щиты, — наставница показала рукой на другой конец коридора, ведущий к гаражу.

— Есть! — вздохнув, я поцепил на руку бронежилеты, в другую взял тяжелую сумку.

— Сиятельная Ирена Николаевна, что вы думаете о наших недостаточных полномочиях в рамках работы с ИСБ? — уже отходя, я краем уха услышал и краем глаза увидел, что к наставнице подошёл малознакомый сотрудник в гражданской одежде, которого я мельком видел в зале совещаний.

Как я вспомнил, защитные антизаклинательные щиты полагались всем сотрудникам СОМЖ при режиме специального несения службы, который и намечался с десяти утра сегодняшнего дня.

«Какая не столько даже тяжеленная, сколько неудобная сумка, так и пальцы можно себе оборвать», — сейчас я испытал на себе те ощущения, к которым ещё не привык мой предшественник в этом теле — лямки были жесткие и врезались в пальцы.

Таскание оружейных сумок было почетной повинностью младших в патруле. Особенно неудобно сейчас было тащить бронежилеты, поскольку обычно Ирена сразу же забирала свой. Стиснув зубы, я всё же дотащил снаряжение до машины, которая стояла в самой середине подземного гаража.

Вскоре подошла лейтенант с темно-серыми, поцарапанными полицейскими щитами в каждой из рук. Открыв правую заднюю дверь, она не без труда поместила их в машину. Быстро облачившись в бронежилеты и нацепив личное оружие и снаряжение, мы сели в машину.

— Следи за факсотайпом, — велела она, заводя мотор. — Сегодня мы патрулируем от Дендрологического сада в направлении Мышкинского поместья и дирижаблепорта.

Факсотайпом именовалась игольчатая печатная машинка, подключенная к недавно выпущенному в мелкую серию мобилетбуку размером с чемодан. Работала система на защищенных астральных магочастотах комплекса спецсвязи — очень дорогая вещица, практически новейшая секретная разработка. Подозрительная во всех отношениях фирма императорского племянника стригла казенные деньги на этом подряде.

Через прибор отсылали-присылали ориентировки и иную информацию. Место он занимал столько, что было сложно пошевелить ногами, сидя в кресле на пассажирском месте.

«В плане технологий и комфорта это не жалкая копия моего мира, а целая пропасть!» — на миг мне стало особенно жаль моих ноута и смартфона.

Медленно выехав из подземного гаража, расположенного в левом крыле здания, Ирена пропустила заезжающие на стоянку пару гражданских машин и повернула вправо. Ещё через минуту в нас при повороте с Петровки на одну из улиц чуть не врезался мотоцикл.

— Совершенно не ко времени, — недовольно заявила офицер.

Включив на несколько секунд мигалку и звуковой сигнал, она поехала к мотоциклисту в шлеме, который через три десятка метров припарковался возле газетного киоска и уже заглушил мотор.

Глава 5

Выйдя из машины одновременно с наставницей, я поразился виду мотоцикла — желто-черная расцветка, но главное — коляска и некий блестящий ящик, лежащий в ней. Водитель, одетый в черный кожаный мотокостюм и темно-желтый шлем, уже резво встал.

«Империал-Элит, модель Семнадцать» — ничего себе, названия и модели! Московский мотоциклетный завод, весьма занятно', — прочитал я хорошо видимую надпись на баке и рассмотрел медную эмблему с надписью.

— Здравствуйте! Вы превысили допустимую скорость и создали аварийную ситуацию, сударь, — немного сбоку подошла к мотоциклисту Ирена, жестом велев мне держаться сбоку, прикрывая её от возможных агрессивных действий нарушителя.

Водитель снял шлем, и я с трудом удержался, чтобы не присвистнуть — это оказалось красивая девушка лет двадцати пяти с огненно-рыжими волосами, уложенными по бокам и сзади с помощью заколок. Женщины специально так делали для езды в шлеме.

— В чём дело, офицер⁈ — недовольно заявила она. — Я очень тороплюсь из лаборатории на полигон, у меня в оцинкованном ящике находится очень ценная деталь — магокристаллический очиститель топлива. Кристалл очень нестабильно держит потенциал, счет идёт на часы.

«Ничего себе, тон! Явно какая-то аристократическая фифа!» — ухмыльнулся я.

— Кто вы, откуда и куда едете? — уточнила лейтенант.

— Вам какое дело?

— Отвечайте, иначе я вас арестую! — с угрозой в голосе заявила Ирена, отошла на шаг и положила руку на кобуру с парализатором.

— Я — баронесса Алёна Белоорланова, вам ясно? Хотите неприятностей? — надменно процедила мотоциклистка. — Я владею экспериментальным констукторским бюро «Движители нового поколения».

— Неприятностей? — хмыкнула Ирена и чуть видимым жестом показала мне, чтобы я был наготове.

Я достал пистолет-парализатор и навёл на рыжую.

— Вы что себе позволяете, собственно⁈ — с вызовом ответила девица, поглядев на меня. — Я буду жаловаться князю Мышкину!

— Вам это не поможет! — раздраженно ответила лейтенант. — Чем вы занимаетесь?

— Я не буду отвечать без семейного адвоката! — повысила голос рыжая девица.

— Хотите на двое суток в тюрьму предварительного следствия без права каких-либо контактов? Я вас арестую в рамках статьи четвертой императорского циркуляра «О подозрительных магоодаренных», — отчеканила Ирена.

— Нет, вы не посмеете — я же очень спешу! — немного растерялась Белоорланова и на миг взглянула на меня. — Я буду жаловаться в надзорный комитет Дворянской Палаты и вашему префекту!

— Вы создали аварийную ситуацию. Отвечайте на вопрос!

— Ладно, вы меня вынуждаете! Наша фирма исследует и изучает направление по более глубокому очищения дизтоплива. Работа в рамках контракта с министерством путей сообщения. Мы находимся в Дмитровском переулке. Я сейчас еду оттуда на наш полигон в Перепечинское, — девица чуть обернулась и кивнула влево, показывая, откуда она ехала.

— Стало быть, вы будете ехать по шоссе на Мышкино до самой развилки, — констатировала Ирена. — Предъявите удостоверение личности, ваши права на управление мотоциклетным транспортом и разрешение на транспортировку магического груза по форме «Грузовая-Девять», — потребовала она.

— У меня всё есть, а также есть разрешение на испытания, подписанное министром путей сообщения графом Черепахиным, — девушка из пристегнутой на поясе коричневой сумки-планшетки достала ворох разных документов и протянула Снегиревой.

«Хорошая вещица, из крокодиловой кожи явно», — я облегченно вздохнул, полагая, что наставница её оштрафует и отпустит.

Однако Ирена заявила, изучив документы:

— Я хочу посмотреть, что в ящике!

— Но офицер, магозаряд кристалла очень нестабилен и если туда попадёт тепло или солнечный свет, он гораздо быстрее потеряет свои свойства. Он очень дорогой и редкий, еле достали в Изнанке. Мы тогда не успеем провести монтаж, стабилизацию и испытание, — дрогнувшим голосом ответила мотоциклистка. — Я — дипломированный инженер и занимаюсь исследованиями турбонасосной системы для подачи жидкого макротоплива нового типа в камеру сгорания нашего экспериментального двигателя. Это позволит строить дирижабли невообразимой грузоподъёмности.

«Авиация здесь в сугубо зачаточном состоянии, упор делается на дирижабли», — вспомнил я.

— Я настаиваю, благородная леди — откройте сами или мне придётся делать процедуру спектроопределения, что займёт значительно больше времени!

Лицо рыжей симпатяшки чуть не скривилось от обиды, но она явно взяла себя в руки, достала из кармана маленький ключ и приоткрыла ящик.

Лейтенант Снегирева, несколько секунд посмотрев, кивнула и разрешила закрыть.

— Когда планируется ваше испытание и что оно из себя представляет?

— Формирование устойчивой подъёмной тяги на экспериментальном макротопливе нашей разработки. Если стабилизация пройдёт успешно, процесс начнём после полуночи.

— Сегодня днём произойдёт государственный визит высокого уровня, а ваш полигон находится в двух километрах от дирижаблепорта.

— Офицер, мы знаем об этом и уведомили ИСБ ещё позавчера, — надменно заявила мотоциклистка.

Ирена на несколько секунд задумалась, глядя на контейнер.

— Вы можете ехать, госпожа Белоорланова. Я не буду вас штрафовать и делать отметку компостером в талоне, а ограничусь устным предупреждением о необходимости соблюдать правила дорожного движения и соблюдать инструкции о надлежащей перевозке магических и приравненных к ним грузов, — официальным тоном заявила она.

Я опустил парализатор.

— Большое вам спасибо, офицер! — с сарказмом ответила рыжая.

— Можете ехать!

— Непременно! — кивнула водитель, быстро спрятала документы, облачилась в шлем, следующим движением завела мотоцикл и элегантно запрыгнула на него.

— Поехали, — кивнула Ирена в сторону нашей машины.

«Вообще-то надо выполнять план по штрафам, но раз сегодня усиленный режим службы, на это никто смотреть не будет. Но оштрафовать и сделать отметку в правах этой сучке надо было».

Чуть нахмурившись и оглядев улицу, я вернулся на своё место. Наставник не стала ехать вслед мотоциклистке — та уже успела отъехать на три десятка метров.

— Почему я осмотрела контейнер и почему не стала её штрафовать? — неожиданно спросила Ирена.

Вздрогнув от её голоса, я повернул к ней голову, наши взгляды встретились.

— А, э-э…

— Ты заснул, юнкер Даурский⁈ Что с тобой? — нахмурилась офицер.

— Простите, наставник, я, э-э, я задумался о том, что улучшение топлива — это очень важное дело, — пролепетал я, соображая, какой же ответ будет правильным.

— Замечательно, но отвечай на вопрос!

— Согласно статьи сто девять, пункт «в» кодекса об административных нарушениях Российской Империи, за создание аварийной ситуации при вождении мотоциклетного транспорта объявляется устное предупреждение или с отметкой в талоне, или же налагается штраф в размере пятисот пятидесяти рублей.

— И? — с ироничным нетерпением поинтересовалась Ирена, вздернув бровь.

— Превышение скорости было очевидным, а ещё она хамила… — я ощутил, что растерялся от пристального взгляда наставницы, и мне это очень не понравилось.

Разочарованно вздохнув, Снегирева откинулась на спинку сидения, потом снова повернула ко мне голову:

— Юнкер Даурский, ты должен быть хладнокровным и собранным не только в боевых ситуациях, но и в ситуациях административного правоприменения. Особенно в них! Какова главная задача отдела мотожандармерии?

Я задумался о том, что СОМЖ был интересной во всех отношениях структурой. После недавнего, очередного всплеска кланово-корпоративных войн было потеряно множество магоодаренных, что вызвало серьёзную озабоченность императора. Формально СОМЖ был создан для борьбы с проявлениями магопреступности, однако реально, как сказала мне Ирена ещё в мой первый день, все ждали одобрения нового уголовно-процессального кодекса. Вот тогда наш СОМЖ будет заниматься поддержанием порядка и баланса среди кланов магической аристократии любого уровня, у нас будут такие же серьезные полномочия в отношении абсолютно любых магов-аристократов, как у любой полиции в моём мире в отношении обычных граждан. Ведущие семейства будут вынуждены признать полномочия новой структуры, иначе это будет расцениваться как бунт против короны. Поэтому нас уже невзлюбили в столице и дальше будет только хуже. Интриги Мышкина против Орлова, влияние второй царицы — всё это из этой серии, борьба шла за власть уже на раннем этапе и шла жёстко, поскольку по задумке Орлова СОМЖ должен был стать остриём государства против кланово-аристократической вольницы. Однако Мышкин пока что вырвал у Орлова этот инструмент под свой контроль.

«Буржуазная революция сверху и с магическим привкусом, иначе не скажешь», — окончательно сложилась картина в голове. — «Царю это зачем? Или царице?»

— Служить Империи, обеспечивать безопасность подданных, беречь средства казны и податного населения! — произнёс я наш девиз.

— Именно. Так вот, — наставительно произнесла Ирена, — эта подданная, как ты мог видеть, из клана Белоорлановых. Они очень влиятельны и в хороших отношениях как с Орловым, так и с Мышкиным. Девица создала аварийную ситуацию и должна была быть оштрафована, но как и в твоём случае вчера с той фрейлиной, этого не было смысла делать. Пока что не было!

— Не все равны перед законом и ещё долго не будут, — покивал я.

— Не так и долго. Рано или поздно мы это исправим, будь уверен! Наш отдел создали именно для этого! Почему я проверила контейнер?

— Вероятно, она могла перевозить запрещенные маговещества под видом разрешенных? — несколько секунд подумав и вспомнив некоторые уроки, предположил я.

— Верно! — Снегирева подняла палец. — Однако магокристаллический груз оказался полностью законным, как я убедилась визуально. Конечно, можно было бы бросить её на два дня в тюрьму по четвертой статье, но это бы спровоцировало политическое обострение и в Палате, и в городском совещании.

— Ясно, госпожа лейтенант, — покивал я.

— Заполни происшествия, — велела офицер.

На жаргоне это означало внести инцидент в предварительный журнал происшествий, которые вечером надлежало оформить в рапорты, поскольку отправлять их факсотайпом времени обычно не было. Некоторые уникумы оставляли подобные мелкие случаи на конец недели, ограничиваясь только предварительными донесениями для сводки, что потом приводило к сидению до пяти утра единственного выходного за столом, заваленным горами бумаг. Ирена же в первый день четко сказала мне, что бумажная работа будет выполняться в срок, то есть в процессе или сразу после смены.

Пока я полез в бардачок за плотной тетрадью — журналом происшествий, наставница медленно поехала вперед. Достав карандаш, я краем глаза видел, как она осматривает улицу — с присущей ей цепкостью.

— Всё спокойно, едем дальше, — констатировала она и начала понемногу набирать скорость.

— Я готов!

Она начала диктовать данные мотоциклистки — писать пришлось быстро.

«Бумажная бюрократия. Почему сразу не вносить данные в централизованную систему полиции? Тогда не будет работы у кабинетных сидельцев, да и система обработки информации только в начале своего становления, базы на магических носителях наполняются с бумажек, это не мой мир с его тотальной цифровизацией».

Вдруг меня осенило и я повернулся к наставнице, которая сосредоточена вела машину. На какой-то миг её прекрасный, надменно-точеный профиль показался мне воплощением какой-то древней богини, однако я выдохнул и взял себя в руки.

— Наставник, позвольте спросить? — произнес я как можно более спокойно.

— Говори.

— А как вы поняли без спектроопределения, что это законный магический груз?

— А-ха, я ждала этого вопроса раньше, — усмехнулась Ирена. — Магокристаллы и промышленные изделия на их основе имеют четко регламентированную упаковку и маркировку — я узнала такую с первого взгляда внутри контейнера, да и сам он также соответствовал установленному образцу. Про фирму эту я слышала — они совсем недалеко от ГУВД расположены, а ехала она определённо оттуда. Кроме того, я незаметно установила спектрометр в режим уловителя — будь там некое астральное излучение, превышающее дозволенные нормы, он бы подал сигнал тревоги.

«Ах, да, особые режимы спектрометра — на последнем курсе я прежний приболел и пропустил три лекции по прикладной магической физике, там как раз это было», — с тревогой подумал я. — «Надо бы поскорее перечитать инструкцию, вникнуть».

— Ясно! А ещё можно вопрос?

— Да.

— Не является ли нахождение подобной лаборатории в центре города, э-э… — запнулся я, подбирая слово, но Ирена поняла мысль:

— Опасным?

— Так точно!

— Является. Но Белоорлановы, пользуясь связями во дворце, плевать хотели на всё и на всех. Мы ещё наведаемся туда, не переживай — я не забыла про её хамство!

До конца улицы ехали медленно — застройка здесь была преимущественно двухэтажная и довольно серенькая на вид.

Вскоре свернули в сторону Купеческой площади, миновали её и двинулись на северо-запад, в сторону Дендросада.

«Машин в принципе не очень много, особенно легковых — раз так в пять меньше от привычного мне траффика. Грузовиков немногим меньше легковушек, да и мотоциклов довольно прилично», — суммировал я свои наблюдения.

Возле одного из поворотов стояли несколько выносных торговых полок — бабушки и дедушки торговали овощами.

— Явно несанкционированная торговля, — произнесла Ирена.

— Оштрафуем и разгоним? — вопросил я, поскольку эта перспектива совсем не мне понравилась — люди выглядели очень бедно.

— Нет смысла, они как грибы после дождя — не здесь, так в другом месте, а кроме того, это очень бедные люди, лапотная нищета, — ответила офицер, сворачивая на более просторную улицу. — Пусть ими занимается местный околоток.

Я смутно вспомнил, что на каком-то из праздников пару лет назад император озвучил высочайшее намерение отменить административную статью о незаконной уличной торговле, но так ещё и не отменил. Полугодовые патенты стоили довольно дорого, и большинство уличных торговцев не имели возможности их купить.

— Всем патрулям мотожандармерии в секторе «Северо-Запад-Восемь» и «Кречетовский вокзал» — поступил вызов о проникновении на территорию штаб-квартиры компании «Парфюмы Плющевых» по улице Квесисская, — послышалось из рации.

— База, Три-Акация-Семь принимает вызов, мы в нескольких минутах от объекта и едем в том направлении, код четыре-один, — через несколько секунд сняла рацию и ответила Ирена.

— Принято, Три-Акация-Семь, держу вас на контроле, — ответила рация приятным женским голосом.

Ирена стала набирать скорость, не включив сирену и маячок — улица была свободна, даже припаркованных машин было всего парочка на всем её протяжении. На Сущевский вал выехали уже через три минуты — там включили мигалку, оттуда на Бутырскую и уже с неё свернули на Квесисскую — это оказалась довольно зеленая улица с относительно новыми на вид, в основном четырехэтажными, домами. Популярный среди купцов район.

— Здание фирмы на углу в дальнем конце, — произнесла офицер, всматриваясь вперед.

«Мне бы так хорошо знать город без яндекса или гугла. А здесь их нет ещё, только жалкие подобия. С бумажной картой можно очуметь, а Ирена отлично знает город, не растерялась ни на миг», — я слегка напрягся, осознав ещё один малоприятный для себя аспект здешней реальности.

— Кто-то стоит возле входа, — произнесла наставник, когда проехали почти до конца улицы.

Я увидел какую-то девушку, которая стояла возле открытой металлической калитки. Напротив была припаркована черная машина средней ценовой категории, немецкая. Когда подъехали и остановились, обратил внимание, что забор полностью зарос и окутан плющом, и была видна только часть крыши двухэтажного здания.

Девушка подбежала к нам — выглядела она испуганной. Я рассмотрел её — очень милая, загорелая, с чуть раскосыми светло-голубыми глазами, пшенично-золотистыми волосами почти до плеч, ростом примерно метр семьдесят, в обтягивающих её красивые ножки и хорошенькую попку серых брюках и в такого же цвета жакете, с небольшой черной сумочкой на плече.

— Здравствуйте, это я вызвала полицию, — размахивая рукой с зажатым в ней мобилетом, взволнованно сказала она.

— Кто вы?

— Меня зовут Анна Плющева, я дочь барона Плющева, управляю делами семейной фирмы, пока родители за границей. Сейчас в здании никого нет, кроме двоих охранников. Я вернулась из Тулы готовить договора на производство новых женских духов и увидела их без сознания возле двери, — начала дрожащим голосом и очень сбивчиво говорить девушка, потом дрожащей рукой достала из сумочки какие-то духи и показала их Ирене.

«Маловато что-то народа в офисе», — я задумался и нахмурился.

Наставник покивала.

— А ещё я видела что-то ужасное сквозь окно, какое-то чудище, мне так показалось, — начала снова лепетать девица, показывая в сторону здания, скрытого забором из зелени.

«Она реально в панике. Неужели прорыв?» — я напрягся.

— Успокойтесь и расскажите подробно, госпожа Плющева, — подняла ладонь Ирена и выразительно взглянула на меня.

— Это же не прорыв, скажите мне? Не прорыв прямо в моём доме?

— Мы ещё не знаем, успокойтесь пожалуйста!

«Видимо, это и дом, и офис одновременно, обычная сейчас практика», — понял я.

Из сбивчивых слов девушки следовало, что чудовище было вроде как и человеком, но вроде бы с кошачьими ушами, странного цвета глазами и размалёванное, а ко всему прочему — в здании имеются парадный и запасной выходы, и ещё одна калитка с другой стороны.

— Понятно, — остановила её сбивчивый рассказ Снегирева. — Садитесь в нашу машину и ждите — вы в безопасности, госпожа Плющева, ничего не бойтесь, — мягко подтолкнув её к машине, наставница открыла переднюю левую дверь.

Девушка, с тревогой взглянула на неё и на меня — я ей улыбнулся, она села в машину.

Когда мы отошли на несколько шагов и приблизились к открытой калитке, лейтенант повернула голову:

— У нас проблемы, но хорошая новость в том, что это не прорыв, скорее всего!

— А что же, наставник?

— Если не прорыв, а я не вижу показателей прибора на этот счёт, — Ирена посмотрела показания спектрометра, — то вполне вероятно, что это какой-то человекоподобный гибрид, притащенный какими-то негодяями со второго или даже третьего уровня Изнанки. Мутант, проще говоря.

Я вовремя прикусил язык, поскольку память уже подсказала несколько ярких сведений-воспоминаний — в этом мире были различные люди-гибриды, которых разные дельцы вытаскивали из Изнанки и адаптировали в этом, то бишь Лицевом мире, под жесткую вассальную клятву. В Москве были небольшие, закрытые и жёстко поднадзорные общины таких существ из Ирана, Швеции и Японии, где безжалостные дельцы практиковали их похищение из Изнанки особенно оголтело. Они бежали от своих хозяев каким-то образом, некоторым дали политическое убежище в России несколько десятилетий назад. Информация была секретная, само собой, и по городу разгуливать эти гибриды права не имели. Даже многие аристократы не верили этим слухам про их наличие здесь, в Лицевом мире, и считали их выдумками, хотя сами по себе гибриды для ходоков в Изнанку были не в диковинку. Мне лет десять назад о них рассказывал один из дядюшек, который доходил до четвертого уровня из портала в Даурии. Там же и пропал в одну из ходок.

— И что будем делать — вызовем подкрепление? — сглотнув ком в горле, спросил я.

— Некогда. Надо его или её брать, пока не улизнул, поскольку некоторые из этих беженцев специализируются на промышленном и корпоративном шпионаже. Возможно, что это как раз такой случай, — покачала головой Ирена и нажала кнопку портативной рации: — База, Три-Акация-Семь, код один-пять и шесть-восемьдесят, действуем по коду четыре-один. Срочно направьте скорые по месту вызова, возможно сильное магопоражение двоих нулевиков. Уведомьте полковника о происшествии.

— Принято. Три-Акация-Семь, подтвердите код шесть-восемьдесят, — раздался ответ из рации — диспетчер была слегка удивлена.

Первый код означал незаконное проникновение, а второй был гораздо более специфический — нарушение режима полицейской изоляции в спецпоселении Зона-Семь лицом, прибывшим из Изнанки, которое имеет статус «политического беженца». Фактически секретное гетто около Южного Чертаново под контролем полиции.

— База, подтверждаю — предположительно шесть-восемьдесят.

— Три-Акация-Семь, держу вас на контроле и доложу полковнику, — ответила диспетчер. — Высылаю к вам Три-Акация-Четырнадцать и наряд «нулей» на мотоцикле из опорника на Кречетовском.

— Принято, отбой, — закончила переговариваться офицер и взглянула на меня: — Прими таблетку. Действовать будем парализаторами, у гибридов кэф не бывает меньше трех единиц, как гласят наши инструкции. От них можно ожидать чего угодно — будь готов и к заклинаниям, и к вооруженному сопротивлению. Понял?

— Так точно! — я покивал, доставая сравнительно компактный пистолет-магопарализатор из второй кобуры на поясе, пока наставник что-то быстрым движением достала из нагрудного кармана.

— За мной, прикрываешь сзади, — распорядилась она.

Мы прошли сквозь калитку, оказавшись в довольно просторном, засаженном кустами дворе. Слова про таблетку сразу же выветрились у меня из головы.

Двухэтажное, блеклого белого цвета и построенное в дореволюционном стиле здание находилось метрах в пятнадцати прямо по аллее. Перед небольшой лестницей, ведущей к массивной дубовой двери, лежал человек в серо-оливковой униформе, ещё один — на траве недалеко от него.

Чуть пригнувшись, Ирена подбежала к лежащему человеку и пощупала пульс на шее, потом у второго.

— Без сознания, возможно в коме, — констатировала она. — Приготовься, заходим!

Я напрягся, ощущая мандраж.

Офицер резко открыла и так уже приоткрытую дверь и держа магопарализатор наготове, вошла внутрь. Я вошёл за ней — мы оказались в просторном вестибюле.

Мне сразубросилась в глаза резная, красивая деревянная лестница, бело-зеленые шторы, аккуратно развешенные на боковой стене кавалерийские сабли, бюсты каких-то деятелей явно эпохи императора Алексея Кречета, стеллажи с книгами в дальней части, несколько кресел и дорогих столиков.

Сверху послышался шорох и еле ощутимые звуки шагов.

— Даурский, выходи и быстро обойди здание сзади — там наверняка пожарная лестница, черный ход и ещё одна калитка. Преступник попытается уйти там, — повернув голову, велела Снегирева.

Я прекрасно знал, что пререкаться в таких ситуациях — совершенно недопустимо, поэтому быстренько вышел обратно во двор.

Пройдя мимо лежащих охранников, я прошёл к левому от выхода углу, повернул опять влево, бегом пробежал пространство между боковой стеной и каменным забором, отделявшим особняк от соседнего, и снова свернул влево, оказавшись на довольно узком заднем дворе, отделённом высоким каменным забором от соседнего здания.

Спереди виднелся увитый плющом забор и очертания калитки, которые бросались в глаза. Почти на другом конце здания виднелась металлическая лестница, которая упиралась в черепичную крышу.

Я с парализатором на изготовку направился туда. Через несколько секунд послышался звук открывающейся рамы и я увидел фигуру в черной, весьма элегантной и явно дорогой мотоциклетной экипировке — она довольно ловко выбралась через окно на эту лестницу.

Остановившись метрах в четырех, у меня отвисла челюсть. Я рассматривал быстро и ловко спускающееся нечто с большой буквы «н» — спортивно-сексапильная женская фигура с компактным ранцем за плечами и настоящими кошачьими ушками, которые очень гармонировали с роскошной гривой белых, как снег волос. Они были щедро мелированы в бирюзовый цвет по краям и закреплены по бокам и сверху бирюзовым же заколками.

«Это жизнь или какое-то херовое аниме? Это что, настоящая кошкодевушка? Нет, я точно сплю!»

Сердце учащенно забилось, я ошалело наблюдал за существом. Через несколько секунд осознал, что хвоста всё-таки у неё не было.

Оказавшись на земле, создание шевельнуло ушками в разные стороны и резко развернулось ко мне. Взглянув в её лицо, я поразился, насколько оно было красивым. Глаза особенно впечатляли — они были какие-то реально бирюзовые, как морская гладь, при этом зрачки были вроде как и кошачьи, а вроде и нет.

«У неё глаза одного цвета с заколками и черты лица какие-то не славянские».

— Руки за голову, стать на колени и не двигаться, — выкрикнул я, направив на существо парализатор.

— А чего это ты так кричишь, ня? — с непринужденным, спокойным удивлением вопросила девушка очень приятным, чарующим голосом — почти что без акцента.

— Быстро руки за голову и стала на колени, —чуть более неуверенно произнес я, ощущая легкую эйфорию и приятное головокружение.

«Какая красавица, просто взять и влюбиться с первого взгляда», — я не мог отвести взгляда от поразительных в своей красоте глаз девушки-гибрида.

— Ня, хозяин, неужели ты хочешь стрелять в преданную тебе Астрид? — взмахнув ладонью и шевельнув ушками, девушка шагнула ко мне — в её глазах появились слезинки, а в голосе послышалась обида и потрясение, смешанные с удивлением и недоверием. — Не делай этого!

— Стоять и на колени, — ощущая, как приятно кружится голова, неуверенно произнес я.

— Астрид тебя очень-очень любит, красавчик! Я полюбила тебя с первого взгляда и хочу быть только твоей, хочу тебя целовать и обнимать прямо сейчас, — голос и слова кошкодевушки начали казаться мне невероятно сладкими.

— Це-целовать? — будто сквозь сон, пролепетал я и приопустил парализатор.

— Позволь тебя целовать и обнимать, любимый мой, я ведь теперь только твоя и скоро мы поженимся, ня, — очаровательно улыбаясь, девица медленно подошла ко мне и провела пальцами по щеке.

— Стреляй же в неё, — уже будто сквозь пелену сна откуда-то сверху услышал я крик наставницы.

Снилась мне непонятно вообще во что одетая Астрид, которая игриво и даже чуть кокетливо шипела, будто кошка, держа в руке ножичек такого же цвета, как и её глаза.

Глава 6

Пришел в себя от острого запаха нашатыря, смешанного с лавандой. Через несколько секунд в глаза ударил солнечный свет.

Немного подташнивало, побаливал затылок и ныли виски. Повернув голову, я обнаружил себя лежащим на каталке возле автомобиля скорой помощи. Рядом стояла лейтенант и с тревогой смотрела на меня.

— Ваш коллега очнулся. Могу сказать, что это не отравление токсинами или каким-либо газом, а действие сложных магических феромонов. Такие бывают у стихии воды, но очень редкий дар. Они достаточно безобидные, но запрещённые. Скоро всё пройдёт — я вколол стандартный блокатор, который должен быть и у вас, дамы и господа, — услышал я мужской голос. — Пострадавших охранников госпитализируем на пару дней, оба получили очень большую дозу, придётся подержать на капельницах, применить очищающие клистиры.

— Спасибо, доктор, — произнесла Ирена.

«Как же голова раскалывается — будто от пьянки, хотя я никогда до такой степени не пил. А где эта Астрид?» — я попытался приподняться, но тело ощущалось немного деревянным.

— А где Астрид? — промолвил я, ощущая, что и язык слегка задеревенел.

— Астрид, значит? Уже хоть что-то, — вздохнула Снегирева. — Юнкер Даурский, ты почему таблетку не принял?

— Та-таблетку?

— Да, таблетку-блокатор, я ведь ясно сказала тебе сделать это, — в голосе наставницы было разочарование.

Тяжело раздумывая — мысли ещё прыгали и заплетались, я через полминуты вспомнил, что такие таблетки должны лежать в нагрудном кармане. Однако столь же ясно я помнил, что позабыл свои на верхней полке своего шкафчика в раздевалке.

«Ошибочка вышла. Я подвёл Ирену», — ощутил, как лицо заливает краска.

— Простите, наставник — я, я ошибся!

— Это я уже поняла, — разочарованно ответила офицер. — Ты хоть её запомнил?

— Да, так точно, — прошептал я и попытался присесть, свесив ноги.

Это мне удалось с третьей попытки.

«Да, я эту сучку очень хорошо запомнил и когда найду — мало ей совсем не покажется», — думал я, стесняясь поднять глаза на Ирену, которая сейчас отошла и общалась с хозяйкой дома.

На несколько мгновений в воображении возникло видение — будто бы я и эта Анечка находимся в ресторане, слушаем музыку, пьём вино и смеемся. Я пару раз удивленно мотнул головой.

«Наверно, это ещё чары этой негодяйки Астрид действуют», — подумал я и вздохнул. — «Надо собраться и не спалиться в ближайшие дни, а то точно царские сатрапы отправят на опыты в Изнанку», — примерно минуту мне пришлось глубоко дышать. — «Собственно, я и сам такой же сатрап», — пришло осознание.

Уже окончательно придя в себя через несколько минут, я узнал из сообщения по рации, что экипаж Три-Акация-Четырнадцать как раз подъезжал по боковой улице нам на помощь и увидел подозрительную девушку с ранцем, отъезжающую на мотоцикле от места вызова. Они начали её преследовать, однако потеряли через два квартала. Марка мотоцикла была предположительно «Молния-Кобра-189» — популярнейшее японское изделие последнего трехлетия. Такие имели вообще все из среднего класса, кому не лень — доступная, надежная и качественная модель, хорошо поддающаяся тюнингу.

Две скорых уехали через несколько минут.

Ещё минут через десять подъехал черный, довольно изящный двухместный «Альфа Ромео» и припарковался прямо напротив калитки. Я не без удивления смотрел, как из авто вышли парень лет около тридцати в легком черном плаще и солнцезащитных очках в стиле старины Байдена, и девушка-шатенка с надменным выражением лица, одетая аналогично — при этом у неё в руке был кожаный портфель. Пройдя мимо меня и обдав ароматом дорогостоящего парфюма, они направились к Ирене.

«Следователи ИСБ, абсолютно бесполезные без нас. Ничего себе прикид, машинка — тоже хочу так! Надо стремиться!» — с легкой завистью подумал я.

Офицер Снегирева, некоторое время пообщавшись с ними, вернулась к машине — я уже стоял там.

— Надо ехать на базу и составить фотопортрет — скорее всего, мы сможем найти её в базе по имени, — сказала она, при этом лицо её было задумчивым. — Хотя вряд ли она будет нас дожидаться в Зоне-Семь.

— А как можно найти только по имени, наставник? — вопросил я, садясь в машину.

Хлопнули обе двери.

— Имя явно шведское. Доктор говорил про стихию воды. Очевидно, что гибрид чисто на удачу использовала какое-то родовое заклинание страсти и очарования, и это даёт нам зацепку.

— Какую? — воспрял я духом.

— Имя редкое! Насколько я читала, такие вещи требуют использование собственного настоящего имени в формуле. Поэтому она тебе лгала во всём, кроме имени, — пояснила Ирена.

Она уже завела мотор и сдала назад, чтобы свободно развернуться.

— Лгала? — пораженно, негромко переспросил я.

— Ну, можешь найти её и узнать, какие там перспективы у вашей пламенной любви, — с иронией ответила офицер.

«Да, сучка мне за это ответит — я ей устрою веселую жизнь! Конечно, я и сам крепко прокололся с этой таблеткой, но это её не оправдывает» , — я ощутил, что краснею, а потому начал злиться.

— Госпожа лейтенант, я найду её и арестую! — когда развернулись и поехали прежним путём, заявил я.

— Это дело уже забрал третий департамент ИСБ — следователей ты видел. Эксперты-криминалисты будут с минуты на минуту. Поэтому они и будут вести это дело, а процессуально мы уже практически не касаемся — разве что на подхвате, юнкер. Пока нет нового УПК, мы скованы по рукам и ногам.

«Ну конечно, как всегда — нам грязная работа, им — лавры», — я ощутил острейшую досаду и ещё большее желание найти кошкодевицу.

— А когда же император высочайше введёт в действие новый кодекс?

— Надеюсь, что в самые ближайшие дни — в Палате он уже прошёл рассмотрение. Важно не это — вместе с законом о новом УПК будет опубликован циркуляр о статусе СОМЖ и выведении нас в личное подчинение императора. В личное! Тогда мы заткнём за пояс всех, даже этих хлыщей из ИСБ. Вообще всех, кроме членов династии! — ответила лейтенант. — Будут у нас по струнке ходить!

Мне понравились её амбиции.

— Интересная перспектива, — согласился я. — Скорее бы!

Ехали быстро. Я обдумывал произошедшее. Когда выехали обратно на Сущевский вал, спросил:

— Наставник, а уже известно, зачем эта гибрид столь нагло забралась в этот дом и штаб-квартиру фирмы по совместительству?

— Да, госпожа Плющева определила объект атаки — преступница обчистила личный сейф её отца, известного парфюмера. Он с женой сейчас в Парагвае. Что конкретно пропало, будет разбираться ИСБ.

— Странно это всё, — усомнился я. — Что такого может быть ценного в сейфе какого-то парфюмера, что грабители применили гибрида для такой операции? Что делает барон в Парагвае? Я его даже на карте сразу не найду.

— А надо бы сразу, — засмеялась Ирена и когда свернула в сторону Петровки, продолжила более серьёзно: — Он парфюмер и поставщик двора Его Императорского Величества, они с женой собирают образцы тамошней флоры.

— Значит, этот случай — корпоративный шпионаж?

— Да, очевидно. Плющевы очень богаты. Если получится обнаружить эту Астрид в базе, это не слишком поможет, скорее всего.

— Почему?

— Эмигранты-гибриды из Швеции за десятилетия создали сильные кланы, довольно могущественные, потому работают с международным размахом. Разыскать её будет очень сложно, а тем более арестовать.

— Получается, мы станем крайними в этом деле⁈ — я был неприятно удивлен.

— Наше дело, если мы случайно на неё выйдем — задержать её и отдать под следствие. Всё, точка. Что с ней будет дальше — не наше дело, пускай разбираются между собой другие ведомства.

Когда подъезжали к зданию ГУВД, лейтенант сказала:

— Когда зайдём к Шершневу — просто молчи и кивай, уяснил? Ты крупно прокололся, конечно, но в этом есть и мой серьёзный недосмотр.

— Так точно! — кивнул я и добавил: — Простите, я постараюсь больше не повторять таких ошибок!

— А-ха-ха, постараюсь, — снова засмеялась Ирена. — Юнкер Даурский, а твоё призвание точно связано с мотожандармерией?

«Вроде я выбирал себе призвание… Слишком она ироничная сегодня», — мне стало немного не по себе — я предпочёл бы чёткий выговор.

— А с чем ещё может быть? — осторожно поинтересовался я.

— Ты подумай сам, может, найдешь себе более подходящее амплуа? Ты молодой, весёлый, талант будешь развивать…

«Намекает на театр или цирк? Вот же юмористка», — я закашлялся и промолчал, сполна оценив деликатную язвительность наставницы. — «Курить как хочется, с ума сойти».

Заехав на территорию управления, в гараж заезжать не стали, а припарковались метрах в сорока от центрального входа. Машин на стоянке было сотни полторы — часть ведомственные, часть принадлежала сотрудникам, а ещё сюда приезжали и многие гражданские в течение дня.

Ещё расстроенный, я вышел из машины, достал из кармана сигареты, спички и прикурил.

— Эй, а что это ты творишь, Даурский? Когда ты курить научился? — через несколько секунд я услышал предельно удивленный голос Снегиревой.

«Бляшка-мушка, мой же двойник не курил и вообще курение вроде как очень вредно для магопотенциала, как же я это подзабыл?» — накрыла острая досада на самого себя. — «Так и проколоться недолго».

— А-а, ээ…

Повернувшись к наставнице с сигаретой в зубах и став «смирно», я увидел, что она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, а на её лице отражаются несколько не сулящих ничего приятного эмоций.

— Сюда давай! — властно произнесла Ирена. — Что с тобой вообще?

Совсем растерявшись, я хотел было отдать ей зажженную сигарету, но вовремя понял, что она требует всю пачку — достал из кармана «Махру» и протянул ей. Ирена смяла, потом бросила под ноги и наступила на пачку.

— Наставник, они же четыре рубля стоят… — пораженный, пролепетал я.

— Я не потерплю курящего юнкера! Ты мне говорил в первый день, что не куришь и никогда не курил — забыл уже? — в её голосе были признаки гнева.

«Стоп, спокойно, спокойно!»

— Э-э, нет, не забыл!

— Как такое возможно? — сдвинула брови офицер. — Либо ты прекращаешь эти глупости с курением, либо ищи себе другого наставника!

Решил не спорить.

«Вообще я взрослый человек уже — и если мне хочется курить, то я имею полное право за свои деньги. Что вообще за дела⁈ Она мне кто, жена? Хотя даже жене я бы подобного не позволил!» — я ощущал сильнейший внутренний протест от такого диктата.

— Но госпожа лейтенант…

— Тебе ясно, юнкер?

— Так точно! — успев напоследок затянуться, я выбросил ещё наполовину целую сигарету на асфальт.

— Надеюсь, ты понял! — глядя мне в глаза и угрожающе взмахнув указательным пальцем, заявила Ирена.

Сейчас она показалось мне разъярённой тигрицей.

— Я понял. Больше не повторится! — нехотя согласился я.

— Идём! — офицер кивнула в сторону входа.

Охрана с примкнутыми к винтовкам штыками возле центрального входа смотрелась красиво. Там же стояли группами человек пятнадцать офицеров в форме, которые курили и беседовали, а ещё довольно много гражданских лиц.

Мы свернули ко входу в наше крыло. Ирена явно завелась и я был вынужден выслушать от неё целую лекцию о вреде курения для всех обладателей магокэфа выше двойки.

«Преувеличивает. Не может курение приводить к вспыльчивости, гневливости и потере самоконтроля у „двоек“ и выше — всё это сказки, наверное. Обычная пропаганда здешних богемных недозожников», — настроенный скептически, я слушал молча и кивал.

— А за ту пачку я куплю тебе кисловодскую минералку — гораздо полезнее для здоровья и тонуса будет, — закончила наставница свою лекцию, когда мы вошли в вестибюль.

«Лучше бы тогда пиво», — я покивал и промолчал.

За стойкой стояли двое дежурных, к которым была довольно большая очередь гомонящих гражданских. Я вспомнил, что днем диспетчер базы находился в отдельном кабинете, и перемещался в вестибюль только на ночную смену. Зачем так делали, я не знал.

— Нам на пятий этаж, если ты и это не забыл, — жестом показала Снегирева на центральную лестницу.

«Она мне долго будет припоминать эти таблетки», — понял я.

Поднимаясь чуть позади наставницы и посматривая на её довольно впечатляющую попку, я раздумывал о том, что был на грани провала.

«Кто его знает, что со мной могут сделать, на какие опыты отдать⁈ Надеюсь, она не просекла», — переживал я, пока поднимались и заходили на пятый этаж.

Ирена жестом показала на двустворчатые дубовые двери в нескольких метрах правее от входных дверей. Сам этаж, если смотреть влево от входа, был разделен перегородками на секторы, в которых несколько десятков человек и в форме, и в гражданском сидели как за громадными мониторами, так и просто за столами с печатными машинками, занимаясь какой-то работой. Я обратил внимание, что большая часть мониторов были похожи на самые первые электронно-лучевые из моего мира, при этом гораздо большие по габаритам. И работали не от электричества.

Шум печатных машинок был деловито-монотонным.

— Просто помалкивай, ясно? — ещё раз напомнила наставница стратегию поведения.

Я ощутил нервозность в её голосе.

— Да, наставник!

Она постучала в дверь. Открыла женщина с погонами штабс-лейтенанта — секретарь начальника.

— Проходите!

Мы прошли в просторную приёмную. Секретарь открыла нам дверь кабинета.

— Господин полковник, прибыли по вашему приказанию! — войдя в кабинет, вытянулась Снегирева.

Оказавшись внутри и вытянувшись по стойке, я рассматривал меблировку — несколько комфортабельных стульев с обивкой, поставленные около стола для совещаний, сам массивный стол из какой-то явно дорогой древесины со стоящими на нём печатной машинкой, тремя телефонами, горой бумаг и бронзовой пепельницей, огромное кожаное кресло и журнальный столик ближе к окну, а также несколько цветастых вымпелов на стенах. Между книжными шкафами, на стене слева от входа — очень красивый японский меч на изящнейшей деревянной стойке с золотистыми узорами.

«Весьма солидно, что и говорить!» — мне понравилось здесь, кабинет располагал к продуктивной работе и подчеркивал высокий статус владельца.

Чуть правее стола, ближе к окну, висел портрет в дорогой раме и очень хорошей, душевной работы. Присмотревшись к изображенному на нём лысому, величественному старичку с большим лбом и умным взглядом, благодаря памяти опознал в нём прежнего императора — Алексея Алексеевича Кречета. Давно он правил…

Полковник Валентин Шершнев, который вольготно сидел в кресле около журнального столика и что-то читал, попивая кофе, взмахнул кистью, приглашая подойти ближе.

Ирена приблизилась и остановилась за четыре шага от него, я прошёл за ней и стал на шаг сзади и левее неё.

«Пахнет кофе, розмарином и ещё каким-то благовонием, что-то гвоздичное», — запах мне очень понравился.

— Госпожа Снегирева, что у вас произошло на Квесисской? — в голосе начальства было недовольство. — Мне только что звонил начальник ИСБ и спрашивал далеко не в мягкой и деликатной форме — как же это мы упустили бандитку?

— Виновата, господин полковник! — заявила лейтенант. — Гибрид оказалась очень подготовленной.

— Ирена, ты понимаешь, что это теперь — скандал на весь город? Да ещё и в день международного визита, — недовольно промолвил начальник, выпрямив спину и помахав каким-то листком. — Теперь на меня насядет ИСБ, потому что Плющев — любимейший парфюмер цариц и царевен, а значит — всей богемы.

«Но ведь Ирена не виновата», — недовольно подумал я, но говорить ничего не стал, памятуя указание.

— Господин полковник, это моя вина — я должным образом не организовала процесс задержания, — заявила девушка.

— Кроме того, ты прекрасно знаешь, какие слухи ходят про этих гибридов, а вы будто специально её упустили, — Шершнев легонько хлопнул кистью по подлокотнику кресла. — А если выяснится, что это не просто корпоративный шпионаж, а политический акт и что ваша взломщица работает на иностранную разведку?

— Валентин Глебович — пусть с этим делом теперь разбирается ИСБ, — довольно твёрдо сказала Ирена. — Эту девицу видела представитель семьи и охранники, которые стали жертвами её заклинаний. Процессуально это теперь не наше дело.

— Это дело надо держать на контроле, возможен политический заговор, — Шершнев криво ухмыльнулся и задумался.

Я тем временем ясно понял, что мог бы задержать кошкодевку, если бы не медлил и сразу выстрелил. Впредь так и надо делать.

Через несколько секунд полковник перевёл взгляд на меня:

— Юнкер Даурский, я абсолютно уверен, что это ваша ошибка, раз случай связан с феромонами.

«Уже доложили», — не удивился я.

— Так точно, господин полковник! — ответил четко.

— А ещё вчерашний случай с фрейлиной, дочерью министра Джейраняна! Конечно, все равны перед законом, но Гарик Вахтангович — очень хороший человек, внедрил для людей в столице скорые помощи. Нельзя так поступать с его дочерью, — Шершнев бросил лист бумаги на столик и пристально поглядев на меня несколько секунд, продолжил: — Я не люблю разбрасываться сотрудниками, однако если я не увижу стремления выполнять свою работу на отлично и с полным профессиональным рвением, мы с вами расстанемся, юнкер Даурский.

Я не ожидал от него таких слов.

«Вроде я знал, кто она и что! Так равны перед законом или дочь хорошего человека?» — вот это всё было решительно непонятно.

— Виноват, господин полковник — больше не повторится!

— Однако вчера ты себя проявил хорошо на складе, вызвался добровольцем на завтрашнее мероприятие в свой выходной, поэтому я буду наблюдать за тобой, парень, за каждой твоей ошибкой, — непринужденно перешёл Шершнев на «ты». — Ирена, — перевёл он взгляд на девушку, — давайте-ка идите к художникам на шестой этаж в центральное и сделайте фотопортрет этой воровки-гибрида. В половине одиннадцатого вы должны быть в машине и готовы к выезду — поедете за моим броневиком в дирижаблепорт, раз уж вы вернулись! Свободны!

— Слушаюсь, господин полковник! — щелкнула каблуком Снегирева и развернувшись, вышла из кабинета.

Я последовал её примеру.

Меня встревожили слова начальника, поскольку я вполне ясно сейчас осознал, что если меня выгонят из мотожандармов, то родное семейство не обрадуется такому повороту событий, мягко говоря. Могут даже официально изгнать из рода, забрать тотемный перстень. Да и жить будет тупо не на что — я очень рассчитывал на ближайшую зарплату, вернее аванс, который должен быть только через три недели.

«Первая настоящая зарплата за отработанный месяц, но по здешним меркам — деньги средненькие. Сам я — фактически родовой полуизгой и начинающий маг в начале развития своего потенциала. Стартовый респ — совсем не шоколад, хотя могло быть и хуже, конечно».

Спустившись на второй этаж и свернув вправо, Ирена обернулась ко мне:

— Время есть, успеем и нарисовать, и по базе службы сличения прогнать, — выглядела она чуточку встревоженной.

— Наставник, спасибо вам! — я счёл уместным поблагодарить её.

— Даурский, простым спасибо ты не отделаешься — отрабатывать будешь, ясно? — вздохнула Ирена.

— Так точно!

— Теперь полдня будем за полковником ездить в качестве почетного эскорта — то ещё веселье. Идём к художнику, — вздохнув, кивнула девушка на коридор, ведущий в соседнее крыло.

Я злился и сам на себя, и на ту гибридную девицу, которая затуманила мне мозг. Я твердо решил её найти и наказать по всей строгости закона.

Глава 7

В довольно уютном, затемнённом кабинете художника-криминалиста по имени Антон Галкин я просидел часа полтора. Ирена, недолго пообщавшись с ним, почти сразу ушла по неким процессуальным делам, а Галкин — человек лет примерно тридцати пяти в гражданском костюме французского кроя, довольно быстро набросал эскиз портрета. Зато потом долго уточняли и дорисовывали детали. Когда художник закончил работу, я поразился, насколько изображение совпадает с оригинальной преступницей.

— Прямо как живая, — впечатлённый, покивал я, любуясь портретом Астрид.

Когда Галкин окончательно завершил работу, то вложил лист с изображением девицы в разъём массивного светокопира, который был подключен к другой аппаратуре и огромному черно-белому монитору. Художник ввёл какие-то данные на электромеханической клавиатуре, далее положил портрет в лоток с валиками — машина с шумом втянула лист куда-то внутрь.

— Теперь будем ждать ответ от службы сличения, — сказал он. — Будешь травяной чай с печеньем?

— Так точно! — покивал я.

Художник подошёл к столику с небольшой плитой, сервизом и вазочками, и начал разливать чай.

— Даже без прогонки по базе могу сказать, что гибриды-кошколюди с бирюзовыми глазами — они все родом из припортового района Мальмё, где есть портал чуть ли не до восьмого уровня, как поговаривают. Переезжать к нам начали лет сорок назад.

— Не знал об этом, — ответил я.

— Поговаривают, что они в качестве стабилизатора при расширении своего канала используют иранскую бирюзу из горы Демавенд, которую завозят контрабандой, потому цвет глаз со временем поменялся.

В теории расширение канала давала возможность использовать магоэнергии больше, чем мог сгенерировать естественный уровень потенциала. Конечно, нужны были разные накопители и прочие примочки, но в целом механизм был рабочий. Мне тоже надо подумать в этом направлении о развитии своего потенциала.

— Ничего себе! А куда смотрит таможня и угрозыск? — я удивился.

— Думаю, всё не так просто. Все эти гибриды — существа довольно опасные, они имеют огромные связи по всей Восточной Европе, а в Берлине, в районе Ванзее, у них есть дом развлечений. Как говорят, относительно неприметное, но известное в широких аристократических кругах здание, официально называется «Цветник», а неофициально — «Смотри, но не лапай», — неспешно рассказывал Галкин, отхлебывая ароматный напиток, пока его аппарат негромко гудел и помигивал датчиками.

«Хм, район развлечений в Берлине — это очень интересно, конечно, но туда мне не добраться», — внимательно слушал я, сидя за столом и кивая.

— Я не совсем понимаю, господин барон — если гибриды находятся в полицейской изоляции, как они могут владеть заведениями и иметь связи за пределами страны? — поинтересовался я. — Как они передвигаются по нашей стране?

— Это всё информация неофициальная, — загадочно ответил Галкин.

— Господин титулярный советник, мне очень интересно — расскажите, пожалуйста!

Галкин засмеялся:

— Конечно, в академии вас этому не учат, к сожалению, но с тех пор, как те создания не по своей воле покинули Изнанку и были привязаны здесь клятвами, они и их потомки обратно вернуться в Изнанку и жить там уже не могут. Поэтому те, кто мог бежать от своих похитителей, вынужденно обособились, организовались, вошли в плотный контакт с криминальным миром и ещё лет двадцать назад стали незаменимыми в некоторых сферах — развлечения, шпионаж, налоговые махинации.

Я, глядя на художника, развел руками — всё ещё не понимал.

— Ты читал циркуляр под названием «О политическом убежище»? — в свою очередь поинтересовался Галкин.

— Нет, — помотал я головой.

— Советую прочитать — там есть крайне интересные юридические лазейки, которыми гибриды пользуются уже лет десять — начиная от спецпропусков на лечение и заканчивая экономическими послаблениями за изобретательство и сдачу артефактов с Изнанки третьего уровня и глубже государству. Проще говоря, они могут надевать специальные одежды, которые скрывают хвост и уши, и выходить по необходимости в город раз месяц. В Изнанку они могут уходить хоть каждый день, около Зоны-Семь есть портал.

— Получается, что они родом оттуда, но вернуться жить туда не могут?

— Да, это чисто магическая проблема. Однако они способны там эффективно выживать и имеют связи. Сам понимаешь, их услугами пользуются разные влиятельные господа, — Галкин показал глазами вверх, — поэтому гибриды щедро платят местным властям и околоточным за то, чтобы они закрывали глаза на их делишки, а начальство закрывает глаза на всё остальное.

— И все довольны! — покивал я.

— В последние года два очень многие на законном основании покидают даже столицу и были замечены на Кавказе. При этом московская полиция по умолчанию считает, что любой гибрид — это нарушитель режима изоляции.

— То есть код шесть-восемьдесят — применяется по умолчанию ко всем гибридам?

— Да, но в последние три года только с оговоркой — если он или она подозреваются в незаконных действиях, административных нарушениях или неподобающе одеты, — взмахнул ладонью художник. — Я уверен, что в самом скором времени всю эту изоляцию или вообще отменят, или очень серьезно ослабят.

— А как это возможно⁈

— У царевны Анастасии очень доброе сердце, об этом все знают, поэтому кое-кто из гибридов при посредничестве князя Мышкина смог на неё выйти и рассказать об их бедственной ситуации. Конечно, она огорчилась. Отец ей не откажет в таком пустяке, как послабление режима изоляции для этих бедолаг. Думаю, это выгодно всем нашим группам влияния.

— То есть это вопрос уже решенный? — я отпил чай.

Всего этого я не знал, было очень интересно, да и художник оказался очень приятным и информированным собеседником.

— Думаю, к этому идёт. Во-первых, как говорят, — Галкин сделал многозначительное выражение лица и поднял палец, — главы кланов гибридов грозятся прекратить сливы информации из Восточной Европы, Скандинавии, Сиама, Тибета, Маньчжурии и Ост-Индии для ИСБ и политической разведки, во-вторых, они грозятся прекратить консультации по методам выживания далее пятого уровня Изнанки, в-третьих, они щедро платят некоторым чиновникам и околоточным, как ты уже знаешь, в-четвертых, князь Мышкин им благоволит, ну и в-пятых, многим богемным аристократам нравятся кошкобарышни. Особенно если у них есть хвост — такие считаются особо ценными, но их очень мало. Потому, как ты понимаешь, за ними и ходят в Изнанку и порабощают, если говорить, как есть.

— Ну не знаю даже — как они могут нравиться? — усомнился я.

— Александр, скажу тебе так — в закрытом ночном заведении шестого магоуровня доступа уже есть набирающий популярность музыкальный кабаре-ансамбль из кошкодевиц. Меня один раз пригласили, так это прямо фурор, полная новизна впечатлений от их кордебалета, — с увлечением проинформировал меня художник. — Да и наше высшее общество давно готово к их легализации — они ведь жертвы нечистоплотных европейских и азиатских варваров, с какой стороны ни посмотри. Мы — общество гуманное!

«А они ему нравятся, он от них явно балдеет», — по блеску в глазах собеседника догадался я.

— Аристократический клуб шестого уровня? — переспросил я, поскольку память кое-что подсказала.

— Да, и это ещё хорошо, что не седьмого, иначе вообще бы только министры могли бы это видеть, — засмеялся художник.

— У вас есть шестой уровень допуска в такие заведение, господин титулярный советник?

— Не у меня, а у моей жены — она племянница господина министра магического машиностроения. Очень пробивная леди, истинная суфражистка — женила меня на себе пять лет назад нахрапом.

— Это как же, позвольте поинтересоваться⁈ — я был заинтригован.

— Сходил я на один праздников с друзьями в оперу. Случайно познакомились во время антракта. Как оказалось, она влюбилась сразу, а я тогда таскался за каждой юбкой, — улыбнулся Галкин. — Но не успел опомниться, как уже окольцевала меня. Обожаю её!

Аппарат запищал.

— О, есть совпадение, — он быстро встал и подошёл к рабочему столу.

Я сделал тоже самое. На экране красовалось изображение Астрид, только сделанное явно в более ранние времена и смотрелось, будто на телевизоре середины пятидесятых моего мира.

— Так, так — Астрид Линн ундер-Ягуариссен — вот это номер, — удивился художник, — родилась двадцать два года назад в Мальмё, Королевство Швеция. В возрасте четырех лет бежала вместе с кланом в Москву по программе предоставления политического убежища. Зарегистрирована по адресу — улица Овчинная, дом девять — что весьма странно, поскольку я точно знаю, что это не Зона-Семь и даже не Южное Чертаново! Пять раз за последние два года привлекалась к административной ответственности за нарушение паспортного режима, — Галкин, чуть наклонившись к экрану монитора, почесал подбородок.

— Барышня имеет серьёзные криминальные наклонности, — констатировал я. — И зарегистрирована не в Зоне-Семь. Что это значит?

— Очевидно, что у них очень серьёзные связи в судебной системе, у этого очень непростого клана. Как известно, щедрость платящего решает любые вопросы! Так, дальше — только в этом году была четырежды оштрафована за вождение мотоцикла модели «Молния-Кобра-189» с превышением скорости — штрафы выплачены в пятидневный срок. Подозревается: в контрабанде макромедицинских препаратов и полуфабрикатов из Швеции и Австро-Венгрии, в незаконном пересечении российско-германской границы весной прошлого года, в краже чертежей и физического прототипа новейшего портативного спектрометра из исследовательского центра фирмы «Магофункен Индустри АГ» в Берлине — опять же прошлой весной, в махинациях с налоговой отчетностью чертановского магазина премиальной женской одежды «Бонжур», в котором её отец имеет долю акций…

«Многоцелевая девчонка, я так посмотрю — и соблазнительница, и взломщица сейфов, и контрабандист. Я защелкну наручники на её запястьях!»

В этот момент в дверь постучали — не дожидаясь разрешения, вошла Ирена.

— Антон Павлович, как успехи? — с улыбкой поинтересовалась она.

В руке у неё была литровая бутылка томатного сока, а под мышкой — алая папка-скоросшиватель с тисненной гроздью белой акации — эмблемой СОМЖ. Надо бы и себе такую раздобыть, кстати.

— Ирена Николаевна, — усмехнулся художник, — в вашем деле успехи имеются — нашлось совпадение и даже имеется серьёзная информация о вашей беглянке.

Из тона обоих собеседников я сделал вывод, что они знакомы давно и пребывают явно в приятельских отношениях.

Художник в общих чертах ввёл Ирену в курс дела и распечатал через подключенную к его аппарату факсопечатную машинку лист с информацией о кошкодевке.

— Интересная девица — будет время, наведаемся по адресу её регистрации. Спасибо, Антон Павлович! Это вам, — Снегирева протянула художнику бутылку с соком.

— Рад помочь! Сиятельная Ирена Николаевна, благородный Александр — заходите, обращайтесь, не стесняйтесь! Мне даже интересно, чем закончится это дело в свете визита шведского кронпринца, — улыбнулся художник.

— Нам тоже, — засмеялась Снегирева.

Тепло распрощавшись с Галкиным, я и наставница прошли к центральной лестнице и начали спускаться к выходу. Оставалось не так много времени до назначенного полковником срока.

— Знаешь, все это очень тревожит — гибрид явно работает на какие-то наши службы. А вот на какие — это вопрос. А если не работает — тогда вопросов ещё больше!

— Если работает не на наши, то на иностранные. Или на частных лиц?

— Что-то из этого. Или всё сразу.

— Значит, мы всё-таки будем заниматься этим делом? — спросил я с легким возбуждением в голосе — мне остро хотелось исправить свою ошибку и повязать кошкодевушку.

Ирена зажала свою папку, подняла палец в предостерегающем жесте и показала на выход — мы как раз спустились на первый этаж.

«Тайны? Что она хочет скрыть?» — я был заинтригован.

Когда подошли к своей машине, Снегирева достала из нагрудного кармана зелененький бумажный блистер и протянула мне:

— Держи набор блокаторов, чтобы впредь не повторялись подобные ситуации!

— Спасибо, наставник, но мои — в шкафчике.

— Будут запасные, бери, — когда я взял таблетки, Ирена продолжила: — Поскольку это дело официально забрал третий департамент госбезопасности, мы будем заниматься этим по мере сил и по наличию свободного времени, то есть неофициально. Скоро мы наведаемся по адресу её регистрации и в магазин «Бонжур» в Чертаново, но ты держи язык за зубами и помалкивай — хорошо меня понимаешь, Даурский? Это в принципе очень слабый след.

— Так точно, наставник — я вас не подведу! — кивнул я. — След действительно слабый, но я уверен, что гибрид работает на какую-то из наших структур.

— Почему ты так считаешь?

— Мне интересные сведения рассказал господин Галкин, кроме того, об этом говорят данные в базе про якобы нелегальное пересечение ею границы в прошлом году. Думаю, что это работа на нашу разведку, такое в одиночку не провернешь. Её подозревают, но не арестовали, да и сама информация слишком точная — значит, у неё есть и враги, но есть и прикрытие. Её защищают и покрывают. Только кто?

— Правильно мыслишь, юнкер! Садись — ожидаем господина полковника, — распорядилась офицер и улыбнулась.

Мы сели в машину.

«Видимо, Астрид работает на ИСБ или политическую разведку, её используют как прокладку. Интересно, какие у неё есть умения, что её послали даже в Берлин? Главное — кто крышевал тот переход? Хотя написано — подозревается…» — на эти вопросы я пока что ответить не мог, оставалось искать ответы.

— Кстати, вот ориентировка от ИСБ — я взяла самые свежие данные у дежурной, — офицер протянула мне свою папку. — Читай вслух.

— Есть!

Я начал монотонно зачитывать данные — их было немного.

Черно-зеленый броневик полковника — массивный, угловатый, шестиколесный «Самоход-Дизель III-бр-ж» выехал из гаража через восемь минут, чхая выхлопами. Это была экспериментальная модель Мытищинского казенного завода для нужд военных жандармов, с двадцатишестимиллиметровой макропушкой ручной перезарядки в башне сверху и антизаклинательно-противопульными броневыми листами на крупных заклёпках по корпусу. Изнутри открывались бойницы, из которых можно вести огонь по периметру, используя запас боеприпасов.

Шершнев по рации приказал ехать за ним в дирижаблепорт.

— Значит, пока что у них есть данные только о группировке анархистов, которые снимают две квартиры недалеко от дирижаблепорта, и от них можно ожидать антииранские провокации по пути следования кортежа. Совсем не густо для того, чтобы срывать все городские мотопатрули на обеспечение визита, — недовольно прокомментировала Снегирева зачитанную мною информацию.

— Но ведь это приказ министра — разве нет, наставник? — я осторожно возразил ей.

— Знаешь, юнкер — не всегда высокое начальство знает полноту информации на местах. Очень часто всё сводится к перестраховке и нерациональному использованию наличных ресурсов, — покачала головой девушка.

«А она тоже — немножко анархистка, получается», — усмехнулся я про себя таким её речам.

Ехали быстро, с мигалками, держась метрах десяти позади броневика. Я достал из бардачка карту. Международный дирижаблепорт «Мышкино», построенный четыре года назад, находился севернее Химок. Я прикинул, что где-то там в моём мире было «Шереметьево».

— Госпожа лейтенант, а зачем господин полковник лично едет в дирижаблепорт? — поудобнее откинувшись на спинку сидения, лениво поинтересовался я, рассматривая окружающие пейзажи и машины на дороге и напитываясь впечатлениями.

— Любит всё контролировать лично, — усмехнулась Ирена.

Когда ехали через Изнанкино по шоссе, она резко дала по тормозам — едущий впереди броневик столь же резко притормозил на большом перекрестке, хотя был зеленый на светофоре. Наша машина угрожающе заскрипела.

Я был пристегнут, иначе неминуемо бы ударился лицом о переднее стекло.

Почти сразу с левой стороны на перекресток выскочил кортеж. Они свернули в сторону дирижаблепорта. Я насчитал три броневика немного другой конструкции, нежели у полковника, два огромных лимузина — оба были с флажками на капотах, и пять машин «Руссо-Балт Элит IX ФД». Внешне похожие на нашу, это были значительно более роскошные и премиальные модели, очень дорогие. Напомнили мне «кадиллак» или лимузин Брежнева. Выхлопов они все оставляли прилично.

— Министр иностранных дел едет встречать шаха, — прокомментировала Ирена.

Вспомнил, что министр, князь Пахом Гордеевич Овцебык, пристроил троих дочерей замуж за всяческих племянников императора, в том числе старшую — за печально знаменитого в узких кругах Авдея Кречета.

«Вот так здесь дела и делаются!» — к такому кумовству и непотизму привыкнуть было тяжело.

Только броневик полковника хотел тронуться, как нарушая все правила, через перекресток промчался мотоцикл.

— Сколько же идиотов сейчас на мотоциклах, — произнесла офицер.

«Тяжело ориентироваться без карты в смартфоне, обалдеть просто! Я тут рехнусь!»

— Три-Акация-Семь, — раздался голос Шершнева из рации, — видите справа за перекрестком, возле подъезда третьего от него дома, подозрительное скопление людей?

— Так точно, Три-Акация-Один, чётко вижу, — сняв рацию, ответила Ирена, чуть наклонившись ко мне — броневик немного закрывал обзор, но дорога была достаточно широкой.

— Проверьте, что там происходит, после этого следуйте через Химки в дирижаблепорт.

— Вас поняла, Три-Акация-Один, приступаем к выполнению!

Броневик снова включил мигалку и мягко тронулся. Ирена проехала за ним через перекрёсток, немного свернула и притормозила метрах в двадцати от толпы людей, которые стояли возле подъезда обшарпанной кирпичной пятиэтажки.

— Район славится своими хулиганами. Всё это похоже на притон, но эти «нулевики» не производят впечатления асоциальных личностей и глотателей синтетических пилюль, — сказала Снегирева, когда мы вышли из машины. — Однако будь готов применить дубинку .

— Есть! — четко ответил я.

Держался на шаг позади наставницы, каки положено по инструкции в таких ситуациях.

Плохенько одетые молодые люди в количестве пары десятков человек, завидев нас, начали шушукаться и волноваться.

— Здравствуйте, дамы и господа! Кто вам разрешил сегодня здесь собираться? — остановившись в семи шагах от ближайшего к нам человека, громко произнесла Снегирева.

— Мы свободные имперские подданные — где хотим, там и собираемся! Кто нам запретит? — раздался возмущённый выкрик из глубины толпы, и остальные одобрительно загудели.

— Убирайтесь, цепные псы — здесь нет для вас работы, — послышался ещё один вопль.

— На основании распоряжения префекта городской полиции Акулова сегодня и в течение следующих семи суток запрещены публичные собрания подданных в некоторых районах города, в том числе и в этом. Приказ был обнародован во всех газетах сегодня утром. Кроме того, это путь следования иностранного кортежа, поэтому я приказываю вам разойтись, господа! — громко и четко объявила Ирена, положив руку на дубинку.

Я сделал тоже самое — полупочтенная, пролетарско-гоповатая на вид толпа мне совсем не нравилась.

— Не знаем ничего, — раздались крики и свист. — Убирайтесь, легавые!

— База, Три-Акация-Семь, приём — код шесть-четыре и код семь-пять на пересечении Ярославского шоссе и Новоизнанкинской, срочно! — активировала портативную рацию Снегирева.

«День перестаёт быть спокойным, вот же передряга», — сглотнул я ком в горле.

Первый код означал — незаконное скопление людей в количестве более семи, а второй — запрос о немедленной поддержке.

— Принято, Три-Акация-Семь, код два-девять, ожидайте! — через несколько секунд раздался ответ диспетчера.

Услышав ответ, я с облегчением вздохнул — диспетчер незамедлительно выслала к нам ближайшие свободные патрули в этом районе.

— Если не захотят разойтись добровольно, выхватим из толпы вон ту крикливую девку, остальные разбегутся, — негромко произнесла Ирена и кивнула на одну из девиц в толпе.

— Понял, госпожа лейтенант, — только успел я ответить, как раздался шум открываемого окна или рамы, а через несколько секунд — какой-то неприятный шорох.

Подняв голову и готовясь к худшему, испытал облегчение, ведь с окна могли и кинуть чем-нибудь. Однако произошло другое — довольно большой плакат, закрепленный веревочками, быстро развернулся и стал чуть развеваться на ветру, закрепленный на балконе пятого этажа.

Толпа одобрительно загудела и начала выкрикивать слова поддержки.

На плакате была изображена какая-то запуганная и незнакомая мне аристократка с руками по локоть в крови. В руках у неё был очень милый младенец с кошачьими ушками, которого она протягивала этими окровавленными руками не менее зловещей тройке — сухопарому пожилому мужчине во фраке и с выражением лица садиста-маньяка, блондинке с безумными глазами в черном костюме суфражистки и смуглому толстяку с похотливым выражением лица, в чалме и с погремушками в руках. Надпись гласила — «Позор варварам-работорговцам!» и «Шах, вон из России!»

«Гибриды даже более популярны в народе, чем все думают!» — я чуть не присвистнул от изумления.

— О, только этого не хватало — политическая акция анархистов, как и говорил полковник, — пораженно вымолвила Ирена.

«Раз дело становится политическим, придется принимать меры», — понял я, увидев, как побледнела наставница.

— По-зор, по-зор, — начала скандировать толпа, сжав кулаки левой руки и размахивая ими.

— Юнкер, расталкиваем этих не в меру и совсем не вовремя активных подданных и проходим в подъезд — надо снять это безобразие незамедлительно. Представляешь, если это увидит наш иранский гость⁈ — повернула ко мне голову офицер.

Вдалеке послышался шум полицейских сирен.

— Слушаюсь! — ответил я и снял дубинку вслед за наставницей.

— Подданные, разойдитесь и пропустите жандармерию, иначе будете арестованы на пятнадцать суток, — рявкнула Ирена — я уже убедился, что она это умеет, когда нужно.

Мы решительно двинулась в толпу, которая заграждала вход в подъезд.

Крикливая девка и какой-то тощий парень с бледным лицом попытались преградить наставнице путь, но Снегирева без колебаний и с размаху зарядила дубинкой девке по плечу и потом оттолкнула на тощего, а идущий в шаге сзади от наставницы я ещё и добавил своей дубинкой ей по лопатке. Толпа недовольно охнула, но отпрянула.

— Подонки, сатрапы, псы! — раздались возмущённые крики.

«Их настрой мы немного сломили, но быстрее бы подкрепление», — думал я, понимаясь по грязной, обшарпанной лестнице вслед за наставницей. — «Никогда раньше не бил вот так людей, а сейчас даже и рука не дрогнула», — мандраж от ситуации вытеснил сомнения.

— А кто эти люди на плакате, госпожа лейтенант? — спросил, когда мы были уже на третьем этаже.

— Художественная композиция весьма точно изображает нашего сегодняшнего гостя — иранского шаха Гепардеви, французских президента Республики Гиббона и председателя Конвента Шарлотту Дельфинье, а также королеву Швеции Маргрету Ягуариссен, которая в счёт уплаты долгов передаёт несчастных детей-гибридов, похищенных из шведской Изнанки, на опыты французским маньякам-республиканцам, своим кредиторам, — просветила меня Ирена. — Ты газеты вообще читаешь, за новостями следишь?

— Последнее время — редко, времени нет, — ответил я.

Не хватало мне ещё пропагандой забивать себе голову.

«Почему у Астрид и королевы Швеции — почти одинаковая фамилия⁈ Неужели этим бизнесом занимаются на самом высшем уровне в Швеции и гибридов делают рабами их короны⁈ Приставка „ундер“ — надо было узнать у Галкина, что означает. Вероятно, как и у нас — вассальная приставка. Он ещё что-то говорил про то, что клан у девки непростой», — меня этот факт сейчас глубоко поразил.

Когда поднялись на пятый этаж и зашли в обшарпанный, темный коридор с запахом странной кислятины, в десяти шагах справа я увидел какого-то парня, стриженого «бобриком». Он стоял, опершись плечом на косяк полуоткрытой двери, и курил — встрепенувшись, через мгновение он сразу же закрыл дверь.

— Нам явно сюда, — кивнула офицер, доставая из кобуры табельный пистолет.

Я последовал её примеру, в глубине души сомневаясь, не является ли возможное применение оружия слишком уж чрезмерным в этой ситуации.

Глава 8

Несколько раз постучав в дверь и не дождавшись ответа, Снегирева уверенным движением ноги просто её выбила и с пистолетом на изготовку вошла внутрь.

«Применила легкое служебное заклинание», — догадался я, поскольку ощутил легчайшее колебание энергии под сердцем. — «Когда же я так уже научусь?» — вспомнил, с каким трудом и усилиями в школе и я сам, и остальные ученики делали некоторые учебные заклинания, которые считались несложными.

— Не двигаться, руки за голову! — выкрикнула Ирена.

Я вошёл следом за ней. В нос сразу же ударил запах какой-то кислятины, и как подсказала память — это было характерным признаком доведения на огне до готовности синтетического раствора из растительных брикетов с макропорошком, которыми «нулевики» пытались повышать себе магический коэффициент. Это незаконно, если только заниматься этим с целью сбыта готового варева. Другое дело, что сам этот метод был очень сомнительный.

«Зато рынок сбыта этой дряни — просто огромный, вот мошенники и процветают», — я быстро осмотрел помещение.

Хозяин квартиры и какая-то худая, патлатая девица стояли возле окна, со страхом глядя на наведенное на них оружие. В левом от окна углу стояли небольшие детские ясли. Оттуда доносился плач.

Через несколько секунд Ирена опустила и спрятала оружие, велев тоже самое сделать и мне.

— Назовите себя, предъявите документы и потрудитесь убедительно объяснить, почему вы проигнорировали приказ полиции и вывесили запрещённую политическую агитацию⁈ — решительно произнесла Снегирева, глядя на парочку.

Пока хозяин и хозяйка квартиры испуганно блеяли и доставали документы из тумбочки, я осмотрелся — жилье было бедное и неухоженное, и в уме прикидывал то количество административных и уголовных статей, которые можно применить к этим лишенцам.

— Вы должны немедленно снять плакат — это нарушение статьи двести четвертой административного кодекса, а ваша кулинария — это уже статья уголовная, если там есть превышающее нормы астральное излучение, — тем временем заявила Ирена, проверив их документы.

Испуганно покивав, хозяин квартиры бросился к окну и начал затягивать плакат обратно — получалось у него плохо. Несколько секунд посмотрев на это, я подошёл к окну и помог затащить довольно громоздкий плакат обратно в квартиру. В нескольких местах его пришлось надорвать.

— Я арестую вас, подданные Чумоваровы, а вашим ребенком займется служба призрения, пока вы будете в тюрьме, — подойдя к обшарпанной кухонной плите и брезгливо посмотрев на содержимое кастрюли, заявила Ирена, повернувшись к парочке.

— Нет, нет, помилуйте, госпожа офицер, — издав ужасающий вопль, рухнула на колени девица и начала громко рыдать.

«Такая драма будет каждый раз, когда придётся кого-то арестовывать и бросать в тюрьму?» — задумался я, поскольку такая перспектива не показалась мне заманчивой. — «Никаких нервов на это всё не хватит».

Бледный и дрожащий хозяин квартиры с ужасом смотрел на нас. Он стоял в паре шагов сбоку, и я приготовился его нейтрализовать в случае резких движений.

— Мы не виноваты, нас заставили, нам угрожали, — пролепетал этот Чумоваров.

— А-ха, заставили варить нелегальный синтетический кисель, которого хватит на целую улицу, и заставили повесить запрещённый анархический плакат? — медленно произнесла Ирена, глядя на парочку.

Потом она взглянула на меня — увидел в её глазах хитрые искорки.

«Так, надо помалкивать. Наставница явно знает, что делает», — расценил я таким образом её взгляд.

Ребенок начал кричать всё громче и надрывнее.

— Госпожа, позвольте успокоить моего маленького Жданчика, — воздевая руки в сторону Снегиревой, выкрикнула худая девица.

Офицер покивала и даже сделала разрешающий жест. Пока мамаша доставала дитятко из яслей, Ирена произнесла:

— Выбор у вас очень простой, подданные — или в исправительную тюрьму на полгода, и это минимум, — подняла офицер палец и посмотрела на хозяина, — или ты мне рассказываешь и про плакат — кто тебе заказал это дело, и про синтетику — где покупаешь. Уяснил?

Чумоваров ошарашенно покивал.

«Синтетикой называются разные макровещества, имеющие как растительное, так насекомое и органическое происхождение и применяющиеся широкими слоями населения для разных целей, часто нелегальных», — недовольно выдохнув через нос, вспомнил я чуть ли не дословное определение этого жаргонного термина в служебных инструкциях.

Меня поразило до глубины души бедное убранство в этой квартире.

— Говори, — взмахнула кистью Снегирева.

— Я, я не могу, они потом за мной придут, — медленно помотал головой хозяин квартиры.

— Кто — они? — более требовательно перебила Ирена.

— Скажи лучше, милый, — крикнула девица, успокаивая малыша.

— Мы вас защитим, не бойтесь! — подняла ладонь и веско сказала офицер.

— Брикеты мы покупаем у Дяди Арама, у него небольшая лавка чуть ниже по улице от нас, — показал рукой куда-то в сторону двери хозяин квартиры.

— Знакомое имя, — взглянула на меня офицер. — Говори про этот гнусный плакат, — снова перевела она взгляд на типа.

— Мне надо семью кормить, госпожа, поймите меня, — явно начал тот давить на жалость, но Снегирева подняла ладонь:

— Быстро говори, если не хочешь в тюрьму!

— Мы не хотим, не хотим, — закричала девица и поцеловала ребенка.

— Какой-то незнакомый человек в лавке Дяди Арама заплатил мне двести рублей и отдал плакат, чтобы я сегодня утром вывесил его, а ещё много наших соседей и знакомых у нас под подъездом собрались — им тоже заплатили по двадцатке и сказали стоять и кричать «позор шаху», — запинаясь и опуская глаза, проговорил хозяин квартиры.

Послышалась приближающаяся полицейская сирена.

«Что-то он темнит и недоговаривает», — почувствовал я и перевёл взгляд на наставницу. — «Она тоже не верит, наверно».

— Уже лучше, — покивала Ирена. — Что за человек, откуда ты его знаешь?

Я смотрел, как хозяин квартиры заливается краской и мнёт руки.

— Говори давай, — я подошёл к нему и легонько толкнул в плечо.

— Это Дядя Арам настоятельно попросил, я был должен ему денег и не смог отказать, — наконец произнёс Чумоваров, уже красный от стыда. — А человека того я не знаю, впервые видел.

— Ясно — увлеклись этой дрянью, влезли в долги, потом начали совершать глупости, — покачала головой Снегирева.

Послышались рыдания мамаши и крики ребенка. Я уже начинал раздражаться от нахождения в этой квартире.

— Нас теперь могут убить, — запричитал хозяин квартиры, опасливо обняв жену.

— Вам, любезые, не об этом думать надо — никто вас не убьёт, а о том, чтобы не попасть в тюрьму за продажи этой дрянной пустышки и за ненадлежащий уход за ребенком. Повторяю — никто вас не убьёт, я буду следить за вами, — заявила Ирена, покачав головой.

— Пу-пустышки? — пролепетала мамаша, подняв заплаканные глаза на неё.

— Конечно. Вы что, реально думаете, что подобной дрянью можно повысить свой магокоэффициент хоть на сотую долю единицы? — усмехнулась офицер. — Это сказки для таких наивных глупцов, как вы.

Снизу послышался протяжный звук сирены и выкрики.

— Даурский, забирай этот плакат и пойдём, — велела Ирена и повернулась к парочке: — Я приеду к вам позже, после разговора с Арамом.

— Вы нас арестуете? — к моему раздражению, снова начала рыдать жена Чумоварова.

— Я же сказала — нет. Юнкер, идём, — жестом офицер показала на выход.

Грубо свернув плакат — краска шелушилась и отпадала, я раздумывал о том, что наставница проявила огромный гуманизм, проигнорировав одну уголовную и две административных статьи, которые можно было применить к этой семейной паре.

Я спросил об этом на лестнице.

— Не было смысла их пеленать — во-первых, тюрьмы и так переполнены мелкими нарушителями, которых в нулевую Изнанку не отправить, во-вторых, ребенок бы остался без родителей, даже таких непутевых, как эти. Кроме того, подданный Чумоваров будет теперь нашим информатором — пригодится как-нибудь, можешь мне поверить, — идя спереди, пояснила Ирена.

— Ясно, наставник. Но родители они хорошие, раз употребляют эту гадость для повышения магокэфа — по сути для ребенка стараются, я думаю, — возразил ей.

Ирена засмеялась.

— Даже если посмотреть на ситуацию под таким странным ракурсом, как смотришь ты, юнкер Даурский — всё равно нет, потому что надо искать работу и честно кормить семью, а не гнаться за глупыми сказками в надежде поменять свой магопотенциал без напряженного труда и усилий, — ответила она, и мы как раз вышли из подъезда. — Кроме того — не забывай про генетику и тотемы, которые большинству надёжно ограничивает магоспособности. Иначе все бы давно стали выдающимися магами, наглотавшись тертых лепестков магнолии или лотоса, смешанных немытыми ногами в грязном корыте где-нибудь в нулевой Изнанке.

Чуть правее от выхода стояла патрульная «двуха» с бортовым номером «четыреста сорок два». Я при этом вспомнил, что обычная патрульная полиция маркирует машины в привязке к району, в данном случае — к Изнанкино, а вот мотожандармы имеют статус экстерриториальности в пределах московской префектуры.

Снегирева поздоровалась с полицейскими — парнем и девушкой, которые рассказали о том, что не успели они свернуть с перекрёстка и выйти из машины, как толпа растаяла, словно туман.

— Там полно наших мелких клиентов было, разбежались по дворам, — закончил говорить полицейский.

— Вам знаком Дядя Арам? — задала им вопрос Ирена.

Я стоял со свернутым плакатом в руке чуть сзади наставницы. Девушка-полицейская, стрельнув в меня глазами, засмеялась:

— Хромой ублюдок Арам, правильнее будет сказать! Это наш местный недоавторитет — гнусный, толстый и хромой мошенник, который промышляет торговлей растительными макропорошками — чудоповышателями магокоэффициента, а ещё содержит подпольный игровой клуб в здании своего склада — карты, собачьи бои, подпольный бокс и всё такое.

— Вот как, недоавторитет? — усмехнулась Ирена.

— По нашим оперативным данным, он плотно связан с питерским авторитетом Колькой Воробьём и платит дань его группировке. Они же частично и поставляют ему порошковую дрянь в брикетах — чистое мошенничество по сути, но не подкопаешься к документам. Но прикрывают его на самом верху, в министерстве призрения. У него сеть небольших лавок по всему городу и большая аптека в двух кварталах ниже от перекрёстка, на юго-западе Изнанкино, — девушка показала влево от нас, — место сбора тупых брикетоедов со всего Изнанкино. Там же недалеко и большой склад, обычно Арам с подручными и находится там.

— Ясно — мы к нему ещё наведаемся. Спасибо!

Доложив по рации про урегулирование ситуации, Ирена попросила приехавший экипаж подежурить здесь до проезда кортежа. Сложив плакат в багажник, я и она сели машину и поехали догонять полковника.

— Заполнить происшествия? — поинтересовался я, когда выехали на дорогу в сторону дирижаблепорта.

Я был недоволен и рассматривал пейзажи.

— Потом, после разговора с этим Арамом, — взглянула на меня Ирена. — Я тебя слушаю — говори.

— Наставник, а если этот хромой хрен и правда убьёт этого Чумоварова и его жену? Может, стоило эту парочку арестовать ради их же безопасности?

— А-хах, Даурский! Я вполне понимаю, о чём ты, но ты привыкай думать рационально, а не поддаваться эмоциям — никакой идиот не пойдёт на убийство бесполезного «лаптя» из-за таких пустяков, понимаешь? Меньше всего таким, как этот Арам, хочется привлекать внимание полиции, а особенно — наше.

— Ну не знаю — предчувствие у меня нехорошее, — пожал я плечами.

Мне не хотелось признавать правоту наставницы.

— Ты у нас пророк, как я посмотрю? — иронично улыбнулась Ирена, пристально взглянув на меня. — В каком из монастырей глубоких уровней Изнанки медитировал и оттачивал дар? Кроме того, мы вошли в квартиру без ордера — на основании неотложной необходимости, и любой окружной судья устроит нам по этому поводу бумажный потоп. Новый УПК ещё не вступил в силу, забыл?

— Но…

— Юнкер, тюрьмы переполнены мелкими нарушителями, а некоторые окружные судьи и так ставят нам на вид, что мы не боремся с организованной преступностью, а только тираним «лаптей» вопреки императорским циркулярам! — перебила меня офицер.

Я ощутил, что краснею, поэтому промолчал, отвернул голову и стал смотреть в окно, на открывающуюся панораму, которая весьма сильно отличалась от привычной — не было множества высотных зданий.

«Странная тут вообще ситуация — вроде бы императорская власть абсолютна, но всё равно Палата одобряет судей в округах после внесения их кандидатур императором, что даёт аристократам в провинции простор для политического маневра», — мимолетно подумал я.

Выехав за пределы застройки, обогнули Лианозовский парк и свернули на запад, в сторону Химок. На трассе было относительно интенсивное движение. Ехали молча, я отвернул голову вправо — на меня накатила острая тоска по родному миру.

«Только сейчас понимаешь, как дорог мне был мой образ жизни, друзья, город, курорты в разных странах, и моя квартира с новой электроникой. Что с ней теперь будет⁈ Я ведь в ремонт вложил пару сотен тысяч», — ощутил, как слезинки выступили по краям глаз. — «Даже на работу я бы сейчас побежал с радостью и сидел бы в офисе круглые сутки целый месяц без перерывов и выходных».

— Чего приуныл, юнкер? — вздрогнул я от голоса Ирены и рефлекторно повернул к ней голову.

— Вспомнил дачу под Владиком, горы и море, — ответил я через несколько секунд, благо наставница отвела взгляд на дорогу.

— Ах, море наше холодное! Эх, Уссурийск… Мне хочется рвануть куда-то на юга, но служба держит — ты втягиваешься, развиваешься, растешь как профессионал, словом — повышаешь квалификацию и делаешь карьеру, — промолвила Ирена. — Становится не до отпусков, тем более у меня теперь ты на полгода.

«Она тоже не отказалась бы рвануть на отдых? Не скажешь по ней!» — я уловил в голосе наставницы легкую грусть.

— Карьеру, наставник? — переспросил я через минуту, когда Ирена набрала скорость и объехала несколько медленно едущих конных повозок.

— Конечно, а как же? — искренне удивилась она. — Если ты меня не подведешь и достойно закончишься свой кандидатский срок, у меня появятся отличные шансы стать главным оперативным дознавателем отдела и получить следующий чин в ускоренном порядке.

Я, сглотнув накативший ком, вытаращил глаза на девушку, а вернее, на её прекрасный профиль — Ирена сосредоточенно вела машину.

— Что тебя удивляет? — на миг она взглянула на меня. — Должность заместителя начальника СОМЖ по оперативным вопросам сейчас вакантна. Обучу тебя и получу право на досрочный экзамен с присвоением штабслея.

«Ничего себе новости, с каждым часом — одни сплошные сюрпризы. Страшно подумать, что будет, если я её подведу».

— Наставник, разве должность будет вакантна все полгода? — поинтересовался я через несколько секунд.

— Ни у кого, кроме меня и Вероники, нет подходящего служебного ценза, понимаешь?

Поражённый, я медленно покивал.

— И у штабс-лейтенанта Конева нет? — поинтересовался я.

— Тимофей пришёл в полицию из армии два года назад, у него недостаточно полицейской выслуги, — разъяснила Снегирева. — Да и не хочет он, потому что любит работать на улицах. Вероника тем более не хочет, она бумажную работу и бюрократические интриги терпеть не может.

— Я буду стараться изо всех сил, наставник! — произнёс я.

— Да уж постарайся, юнкер Даурский, — качнула головой Ирена.

Ехали минут пятнадцать, обогнув Химки справа. Дорога среди деревьев убаюкивала меня. Впереди показался пропускной пункт на въезде в дирижаблепорт.

Подъехав, мы показали документы военным жандармам в парадной форме, они открыли шлагбаум.

Вдали, на фоне нового и довольно монументального здания из стекла и бетона, стояли десятки машин и развевались знамёна — перемешанные через один флаги Российской Империи и зелено-бело-красные триколоры Ирана.

Глава 9

Астрид, после побега из дома Плющевых.

Девушка кончиками ушей ощущала накативший от успешного побега и быстрой езды восторг — любимый мотоцикл снова не подвёл и оставил далеко позади полицейских преследователей.

«Будто от стоячих ушла», — радовалась Астрид, сбавив скорость и свернув на узкую улочку, в знакомые лабиринты старых кварталов.

Не доезжая примерно километр к трамвайному кругу в Северном Чертаново, она свернула в переулок и направилась к небольшой станции технического обслуживания автомобилей, принадлежавшую через подставных лиц её клану.

Кошкодевушка подъехала и ей довольно быстро открыли гараж — прямо на тротуаре перед воротами её уже высматривала двоюродная сестра Леа Линн, часто ей помогавшая в таких щекотливых делах. С самого утра она сидела на мобилет-рации, прослушивая полицейские частоты, и явно была уже в курсе возникших проблем.

«Вот это операция — мурашки по коже. Интересно, что же за документы и артефакт, что стоит таких денег?» — задумалась Астрид, поскольку вскоре надо было выдвигаться на встречу с нанимательницей. — «А этот красавчик — надо было и правда его поцеловать, чтобы он не затаил на меня обиду, но помешала та бешеная сука, которая чуть не испортила мне всё дело».

Гараж техобслуживания, предназначенный для покраски и ремонта машин, был очень просторный, светлый и отделанный по последнему слову техники. Двое молчаливых парней и двое девушек в комбинезонах не задавали никаких лишних вопросов и всегда были готовы к таким ситуациям — за это им очень щедро платили и подгоняли солидных клиентов.

Здесь, на заднем дворе, у Астрид была наготове машина — старенькая двухместная темно-серая «двуха», а также мобилет-рация для прослушивания полицейских частот. Ещё хранились комплекты сменной одежды.

В дальнем левом углу гаража была углубление — небольшая барная стойка для персонала и клиентов. Бережно поставив мотоцикл и похлопав его по баку, Астрид сняла шлем, аккуратно сняла ранец с добычей, встряхнула свои волосы и пошла к бару — ей очень хотелось пить, особенно после использования такого энергозатратного заклинания страсти, которое ей пришлось применить в отношении того симпатяшки-жандарма.

— Дорогая, всё нормально? — уже спешила к ней ярко-рыжая, стройная кошкодевушка с аккуратненькими, холеными ушками, одетая в летний ситцевый суфраж-костюм. — Я прослушивала полицейские частоты — очень переживала, когда услышала код шесть-восемьдесят!

Астрид обняла её и расцеловала.

— Всё неплохо, кузина, но могло быть гораздо спокойнее и лучше — я еле ноги унесла, а ещё мне пришлось применить родовую магию, — вздохнула она.

— Зачем? — удивилась Леа. — Ты пить хочешь, наверно?

— Да, налей минералки, пожалуйста, — выдохнула Астрид и присела на стул. — Только я вскрыла тот долбанный сейф с помощью заклинательного ключа этой загадочной французской стервы и увидела содержимое, как в дом вломилась полиция, и не обычная, а как оказалось — новые мотожандармы, судя по шевронам и значку на кепи одного из них. Этого парня мне удалось охмурить и усыпить, когда я уходила с добычей через окно.

— Хи-и, а как можно охмурить мага-полицейского? — изящно взмахнула своим красивым хвостиком Леа и облокотившись локтями на барную стойку, с любопытством уставилась на кузину.

— Сама не знаю — чисто на удачу попробовала мой фирменный метод, когда он крикнул и навел парализатор на меня! Иначе было нельзя — меня бы неминуемо повязали. Наверно, этот симпатичный легаш ещё просто не сталкивался с такими, как мы, и просто не успел в меня зарядить из парализатора, — чуть нервно засмеялась Астрид, вспомнив ошарашенное лицо парня-жандарма и его темно-серые глаза, которые смотрели на неё с удивленным восхищением.

«А я ему реально понравилась, даже без заклинания», — поняла она. — «Но теперь он чувствует себя оскорбленным и будет меня искать, скорее всего — ничего хорошего из новой встречи точно не выйдет. Стоп, он же моё имя теперь знает», — вспомнила вдруг кошкодевушка и прикусила нижнюю губу.

— Что такое, дорогая, почему ты побледнела? — услышала Астрид через несколько секунд обеспокоенный голос сестры.

— Есть от чего — когда я активировала заклинание, я назвала ему своё имя — теперь он сможет меня найти.

— Я так не думаю, успокойся, — Леа положила ладонь на плечо кузины. — Ты не могла иначе, без имени оно бы не сработало.

— Да, я знаю, — вздохнула Астрид, — но ведь у меня внешность очень яркая и приметная — могут найти по имени! У меня куча административных нарушений и штрафов, — она только сейчас начала осознавать, сколь крупно прокололась.

Леа вышла из-за стойки, подошла немного сзади, приобняла сидящую на стуле Астрид и положила ей голову на плечо.

— Тебе надо успокоиться и не думать об этом — уйдешь на третий уровень в храм и пересидишь там, пока всё уляжется, — произнесла ярко-рыжая кошкодевушка. — Прическу заодно поменяешь.

— Ага, прическу — чтобы я без тебя делала, — нервно усмехнувшись, Астрид тоже приобняла сестрицу.

На минуту они замолчали.

«Храм, любимый храм! Вот только опять не в храм — опять надевать облачение жрицы, опять по ночам возлагать дары и голой купаться в озере, опять слушать поучения отца и морализаторство матери, подколки братьев. Будто это я — глава клана, а не они, и я придумала все эти схемы уклонения от налогов и контрабанды бирюзы, а не они все. Как наши служители вообще нашли эту француженку и почему вообще с ней работают? Как они могли с ней связаться и впутать её в поставки нашей священной бирюзы⁈» — Астрид сейчас решительно не могла этого понять. — «Отец не стал бы связываться с такими опасными людьми без необходимости. Видимо, что-то серьезное случилось в тот момент, когда я ездила за последней партией бирюзы на границу».

— Сейчас я скупаюсь и поедем на встречу с этой высокомерной суфражисткой, — сказала Астрид, отпивая холодную минералку и ощущая легкую пустоту под сердцем — весь дневной запас маны ушёл на заклинание, зато и получилось оно очень эффективным.

— Она меня пугает, — негромко ответила Леа, вздохнула и облокотилась на стойку.

— Ей нравится твоё искусство и она хочет увезти тебя в Париж, наверно, — сдерживая улыбку, произнесла Астрид, глядя в красивые глаза сестрицы.

— Вот ещё — скажешь! — вспыхнула Леа и отошла к бару.

Астрид иногда не отказывала себе в удовольствии подшутить над Леа, но сейчас она это сделала, чтобы развеять нервное напряжение — её саму пугала женщина из французского посольства, которую она знала под именем Луиза и довольно плотно работала с ней в последнее время.

— Я пошутила, милая — я не отдам тебя этой стерве в Париж. Мы — жрицы и служительницы Священного Изнаночного Ягуара, а она — надменная сучка из этой гнусной Франции, страны заплесневелого сыра из разбавленного помоями молока, суфражисток и кислого вина, — улыбнувшись, произнесла Астрид, глядя на ярко-рыжую кошкодевушку.

— Отличное у них вино — это тебе такой бокал попался на той вечеринке, ня-я, — засмеялась Леа, отпивая сладкую газировку.

Немного посмеялись. Астрид жестом попросила ещё минералки, залпом допив первый стакан.

«Моя милая сестрица — такая талантливая певица и балерина, такая пластичная, чувствующая сцену, а из-за этих поганых шведов, которые испортили нашим предкам жизнь, не можем проявить себя и зарабатывать легальным искусством, танцами, гонками, и вынуждены были бежать в Россию. Шведы поганые лишили нас родного мира, они же нас боятся, презирают и используют, алчные и лицемерные ублюдки», — задумчиво смотрела она на Леа, которая чуть не сломала себе ноготь, открывая воду.

— Как твои музыкально-танцевальные дела? — поинтересовалась она, когда кузина подала ей ещё один стакан.

— Уже репетируем новую программу кордебалета на лето и осень. Как ты и говорила тогда, фирма оказалась французская и эта стерва Луиза действительно всё организовала. В прошлом месяце приехали два француза, сняли нам коттедж-студию, полностью поставили нам новую хореографию и переделали костюмы!

— И что же?

— Мы выступали в клубе шестого уровня, публика плакала от восторга, — вздохнула Леа. — А ещё Поль, один из наших французов, говорит, что скоро нас пригласят в один из закрытых клубов седьмого уровня для золотой молодёжи — на первое выступление!

— Я верю в вас, — улыбнулась Астрид. — Вы сведёте их с ума.

Леа засмеялась, махнув кистью.

— Когда уже нас легализуют, кузина? Я хочу официально выступать, петь, танцевать, получать цветы и предложения руки и сердца от поклонников, ездить на гастроли по всему миру, — мечтательно вымолвила ярко-рыжая кошкодевушка.

— Ты же «Королева балета» — конечно поедешь! — качнув головой, усмехнулась Астрид.

— Ня-я, мы теперь «Пламя Бурлеска», так называется наше кабаре! Надеюсь, станем самыми популярными танцовщицами во всей Империи, когда произойдёт легализация. Жду не дождусь, когда нас легализуют и дадут нам полноценные права, — восторженно произнесла Леа.

Астрид улыбнулась ей и промолчала — не хотела портить настроение сестрицы сомнениями, поскольку в положении шведских беженцев-нэко, как проинформировал её недавно отец, было всё абсолютно не так просто, как им хотелось бы — князь Мышкин тянул кота за хвост и отделывался обещаниями. От него за хорошую мзду артефактами третьего уровня удалось добиться, что одна из сестёр отца смогла встретиться с царевной Анастасией Петровной и рассказать про их тяжелое положение. Царевна, отзывчивая и добрая девушка, обещала поговорить с отцом-императором.

Князь Мышкин обещал им поддержкцу через своих людей в Палате — проголосовать полную гражданскую легализацию нэко, но взамен на периодические деликатные услуги криминального характера, строго секретные, которые могли оказать только нэко. Далеко не все главы кланов согласились на это, но сотрудничать пришлось, поскольку начались крупные проблемы в делах — вмешалась иностранная рука, а именно французская. После этого загадочная женщина из посольства вышла на отца и тоже обещала им помощь по своим каналам взамен на разные услуги.

Отдуваться приходилось Астрид.

«Везде эти французы, просто везде — перекрыли нам воздух в Иране, в Австро-Венгрии, интригуют против нас в Швеции, будто им мало того, что мы для них делаем. Наглые жабоеды, которые возомнили себя непонятно кем и продвигают свой суфражизм по всему лицевому миру», — с раздражением думала Астрид, вспоминая туманные намеки отца и его слова о том, что лучше ей не знать лишнего.

— Я пойду купаться и переодеваться, — произнесла она и встала из-за стойки, положив ранец на стул.

— Твоя одежда в шкафу — цвет я сама выбирала, — загадочно улыбнулась Леа.

— Я себе представляю, — хмыкнула Астрид и пошла к лестнице — на втором этаже была небольшая раздевалка и душ.

Достав из шкафчика свой мобилет, который она никогда не брала на дело, кошкодевушка отправила сообщение на один из условленных номеров — «Работа сделана». Секунд через двадцать ей пришёл ответ — «В четверть двенадцотого в сквере».

С удовольствием раздевшись догола и сложив свой мотокостюм, Астрид полюбовалась на себя в зеркало — она очень нравилась самой себе, и ей пришла в голову шальная мысль.

«Нет, так делать слишком опасно, да и незачем сейчас, разве что он в меня влюбится и будет готов делать всё, что я захочу. Но для начала надо выяснить, кто он вообще такой, этот сероглазый легаш», — стоя под прохладными, тугими струями душа, раздумывала кошкодевушка и натирала себя ароматным мылом — при мыслях об этом парне-жандарме её грудь сладко заныла. — «Так, не сейчас, этого только не хватало — это все влияние заклинания, наверно — оно и на меня саму могло повлиять, ещё не хватало на него запасть», — постаралась она отогнать легчайшее возбуждение и включив душ похолоднее, вскрикнула — вода полилась слишком уж ледяная.

Вытершись и тщательно высушив волосы, Астрид причесалась и скептически уставилась на подготовленный кузиной наряд, висящий в маленьком шкафчике — весьма свободное и длинное платье с элегантным капюшоном. Проблема была в том, что платье было зеленого в фиолетовый горошек цвета, а комплект нижнего белья — вообще розовый.

«Я её убью — шутницу такую. Будет ходить по всей Зоне-Семь в таком наряде, а на хвост я ей банты повяжу», — возмутилась Астрид, но принялась одеваться — время конкретно поджимало.

— Ну просто красавица, потрясающе! — захлопала в ладошки Леа, когда Астрид спустилась вниз и уставилась на неё.

— Я тебе это запомню, кузина!

— Ты шутишь, ня-я? — искренне удивилась Леа. — За современной модой вообще не следишь?

Астрид шевельнула ушками и вопросительно уставилась на неё — ей сейчас не хотелось разгадывать загадки.

— Это же писк сезона — все студентки сейчас одеваются в горошек.

— Не видела, — чуть скривилась Астрид и пошла к барной стойке — забрать ранец.

— Потому что ты слишком занята всеми этими делами, привыкла к своей мотоэкипировке и давно не расслаблялась, — вымолвила Леа. — Машина готова, можем ехать.

Несмотря на неказистый внешний вид, внутри «двуха» была довольно чистенькая и уютная. Машина была оформлена на Леа по спецразрешению местного околотка, поэтому Астрид периодически привлекала сестру, когда после какого-либо дела надо было затихариться и потом спокойно выехать — Леа ни разу не привлекалась, водила осторожно и риск остановки полицией был минимален.

Встреча была назначена в небольшом сквере прямо перед гостиницей «Империал» — очень красивым, помпезным и многоэтажным зданием посреди Замоскворецкого проспекта. Как слышала Астрид, с пентхауса семнадцатого этажа открывался потрясающий вид на императорский дворец «Гнездо Кречета», скрытый от праздных взоров огромными и старыми парковыми деревьями. Сама гостиница была возведена более полувека назад.

Выехав из гаража, улыбающаяся Леа включила проигрыватель — по мобилет-радио играл один из последних хитов, романс «Я больше вас не полюблю» в исполнении одного из любимых шансонье императора, Корнея Лещенко.

— Я больше вас не полюблю, звонить не буду и тревожить, мой идеал — уже не вы, и смоет дождь мои тревоги… — стала подпевать Леа и артистически качать в такт головой.

«Специально меня дразнит, что ли?» — глубоко погрузившись в раздумья о встрече и вообще о природе её сотрудничества с нанимательницей, Астрид пришла в себя и покосилась на кузину.

— Классная лирика, обожаю просто, — мягко улыбнулась ей Леа.

— Дорогая, сосредоточься на дороге и на встрече — вдруг Луиза захочет с тобой поговорить⁈

— Ну её. Давай лучше петь, — помотала головой ярко-рыжая и продолжила подпевать.

«Волнуется! Не буду на ней срываться», — вздохнув, поняла Астрид, потому что и сама волновалась.

Движение в это время уже было не такое интенсивное, как по утрам, поэтому в центр доехали спокойно и быстро. Когда выехали на проспект Пятисотлетия Империи, Астрид легонько вздохнула — массивное бежевое здание гостиницы сразу бросалось в глаза. Оно её впечатляло и наводило на мысли о том, что пора уже задуматься о смене криминальной деятельности на какую-то более законную.

«Может, стану гонщицей и буду выступать на „Кубке Молнии“? Или открою своё модное ателье и буду шить самые красивые и модные платья во всей Москве?» — на несколько секунд погрузилась она в мечтания.

Леа свернула на гостиничную стоянку и припарковалась недалеко от выезда.

— Пойдём, — закончив накрашивать губы, сложила косметичку Астрид и взглянула на кузину.

— Не хочу. Можно я тут посижу? — голос Леа немного дрогнул.

— Леа, успокойся — она тебя не съест, — Астрид положила ладонь на плечо ярко-рыжей.

— Она мне не нравится и мне неприятно находиться с ней рядом.

— Мне тоже, но она знает, что ты мне сегодня помогаешь — идём, всё нормально, — улыбнулась Астрид и решительно открыла дверь машины.

«Ранец не сочетается с этим дурацким платьем», — поняла Астрид, когда прошли стоянку и зашли на аллею в красивый кипарисовый сквер, который отделял гостиницу от проспекта.

Людей было мало, со стороны гостиницы доносилась бравурная музыка. Свернув на боковую аллею в сторону киоска с мороженым, Астрид увидела нанимательницу — одетая в элегантный черный деловой костюм, она сидела на лавочке, закинув ногу на ногу. Левой рукой она небрежно держала мобилет, правую положила на элегантную, вместительную кожаную сумку.

— Ня-я, вот она, — послышался шепот Леа.

— Как всегда — надменная, — согласилась Астрид.

Эта боковая аллея была сейчас безлюдна, и когда кошкодевушки прошли шагов тридцать и почти подошли к скамейке, женщина-брюнетка соизволила повернуть к ним голову.

— Ты как всегда — не можешь сделать тихо и качественно, — чуть откинув голову и глядя на подошедших к ней девушек, произнесла она на русском, но с небольшим акцентом.

«Вечно она недовольна», — чуть не разозлилась Астрид, глядя в холодные, но очень красивые темно-карие глаза нанимательницы.

— Добрый день, мадам Луиза! Знаете — вы для того меня и нанимали, чтобы получить результат! Вот он, — Астрид чуть приподняла ранец, который держала в правой руке.

— Результат бывает разный — сделанный высококлассно и сделанный тобой. Чувствуешь разницу? — процедила женщина, и на её красивом лице проявилась то самое высокомерное выражение, которое так раздражало Астрид.

Кошкодевушка глубоко вздохнула, из последних сил сдерживаясь от того, чтобы не высказать всё, что она думает.

— Вот ваш заказ — не знаю, что это такое, но вы меня подставили, мадам — в доме были охранники, — Астрид осторожно положила ранец на скамейку в полуметре от женщины и присела.

— Я тебе неоднократно говорила — тщательнее готовь дело, бестолочь. Мы работаем не для того, чтобы женщины и дальше страдали под гнётом устаревших культурных метастазов тотемно-патриархального порядка. Ты хоть понимаешь всё величие этой идеи? — с холодной злостью заявила Луиза, резко взглянув в глаза Астрид. — Во что это ты вырядилась вообще⁈

«О чём она говорит?» — кошкодевушка ощутила, как у неё пошёл мороз по спине.

— Красивое и модное платье! Я не знаю, о чём это вы, Луиза, но конкретно я работаю за деньги и ради легализации в Империи кланов шведских нэко. Вы обещали решить этот вопрос с князем Мышкиным!

Собеседница смотрела ей в глаза — Астрид ощущала её нарастающий гнев. Через секунду она ощутила толчок в спину и повернула голову — это была Леа, которая тоже села на скамейку.

— Извини, ня-я! — пропищала ярко-рыжая кошкодевушка.

— Ах, это же Леа, великая певица, танцовщица и звезда сцены, — оторвав взгляд от Астрид, женщина чуть наклонилась перевела взгляд на Леа.

— Здрасьте, ня! — пропищала Леа.

Астрид увидела краем глаза, как кузина помахала ладошкой, натянуто улыбаясь.

— Ô puissant Esprit de Liberté, à qui ai-je affaire? Ce sont effectivement des animaux! (О могущественный Дух Свободы, с кем я имею дело? Они действительно животные!) — тихо произнесла женщина и продолжила на русском, глядя на Леа: — С тобой я потом поговорю — а сейчас встань и пойди купи себе мороженое.

Астрид не поняла слов собеседницы на французском. Она повернулась к кузине и кивнула.

— Мороженое, — покивала головой Леа и довольно резво поднялась со скамейки, направившись к концу аллеи — там виднелся киоск. Астрид отметила, что её хвостики уши отлично скрыты костюмом специального фасона.

Проводив её взглядом, женщина снова в своей резкой манере взглянула на Астрид.

— Достань!

Астрид, сжав губы от такой грубой манеры общения, открыла ранец и осторожно извлекла насыщенного коричневого цвета папку, при этом блики солнца заиграли на её пластиковом глянце. После этого достала маленькую оцинкованную шкатулку.

Кошкодевушка протянула папку, потом шкатулку женщине. Она взяла её обеими руками — в этот же момент Астрид ощутила сильный разряд в кисти, будто от удара парализатора, и не смогла разжать пальцы. Через несколько секунд острая, колющая боль прекратилась. Астрид выдохнула и с тревогой посмотрела на нанимательницу.

— Вот что будет с теми, кто выступает против великих идей суфражизма и против новой, великой и свободной от сословных оков Франции! Родина гражданской свободы и магического равенства, Франция скоро изменит этот патриархально-тотемный мировой клоповник в гораздо лучшую сторону! Мы изменим не только Лицо мира, но и Изнанку, чего бы нам это ни стоило! Дух Свободы на нашей стороне, это самый могущественный тотем среди всех миров, — заявила Луиза.

Астрид испугалась интонаций фанатичной убежденности в её голосе и смотрела на шкатулку, широко открыв глаза, потом быстро разжала пальцы.

— О чём вы говорите? — подняв глаза, негромко спросила она.

— О том, что сегодня ты, — презрительно скривила губы женщина, — послужила великому делу равенства и свободы. Однако меня удручает то, что ты могла всё это провалить — и я такого не потерплю! — это уже было сказано с угрозой, Астрид ясно это поняла.

— Знаете что — вы говорили, что до полудня там никого не будет, даже охранников, а там были двое и туда приехала какая-то блондинка через пару минут после того, как я зашла в дом, — сказала твердо кошкодевушка.

Женщина пристально посмотрела на Астрид, потом открыла свою черную сумку, сложила туда папку и шкатулку, потом достала три небольших пакетика-колбаски, замотанные в подарочную бумагу.

— Я проверю твою информацию. И пока что я не буду забирать у тебя треть гонорара, как я хотела, — заявила она и положила пакетики на скамейку.

— Спасибо вам большое, Луиза, вы так добры, — съязвила кошкодевушка.

Она взяла один из пакетиков и надорвала его, начав пересчитывать золотые монеты. Французские золотые саламандоры, очень ценные и редкие — на них был изображен профиль короля Себастьяна Семнадцатого Саламандруа, которого Межклановый Конвент во времена Кланово-Буржуазной Революции вместе с почти всеми родственниками отправил на гильотину, лишив магической силы с помощью какого-то загадочного ритуала.

— Доверие в нашей работе — это основа успеха! — с сарказмом заявила женщина.

— Я доверяю только самой себе, — ответила Астрид и закончив считать, сложила пакетики в ранец. — Всё точно.

«Тридцать тысяч рублей золотом по номиналу, но можно продать значительно дороже. Теперь можно купить новую гоночную „Хонду“, или небольшой домик возле Сочи, поближе к тамошнему порталу», — её сердце забилось от предвкушения.

— Если твоя информация про охрану не подтвердится — следующий заказ будешь делать за половину цены, ты меня поняла? — голос Луизы привел кошкодевушку в себя.

— Я ещё раз говорю — мне пришлось охмурить охранников феромонами, потом я вошла в дом, а через две или три минуты увидела, как через калитку заходит блондинка, начинает орать и хвататься за мобилет — что это было? А через пять или семь минут, не больше, приехала жандармерия! К счастью, мне хватило этого времени. Что это было вообще?

— Я выясню по своим каналам, а пока заляжь на дно на неделю, — вскинув бровь, сказал женщина. — Ты спровоцировала погоню.

— А что мне было делать — ручки поднять, да? — Астрид увидела, что кузина возвращается, весело размахивая рукой и облизывая мороженое.

Нанимательница тоже повернула голову в ту сторону.

— Сиди здесь — свободна, а я пообщаюсь с твоей дурочкой-сестрой, — заявила Луиза, поднимаясь со скамейки. — Связь — по обычному каналу, ожидай в конце месяца.

— Она не дурочка, — вспыхнула Астрид и сделала попытку встать, но женщина угрожающе приподняла указательный палец.

— На неделю заляжь на дно, уяснила⁈ — сказала она и поднялась.

Кошкодевушку терзала обида — она с тревогой наблюдала, как Луиза, вышагивая на каблуках, будто модель из показов модных платьев — а фигура у неё была именно модельная, остановила шагах в пятнадцати от неё кузину и пару минут что-то ей говорила. При этом Леа постоянно опускала взгляд.

«Зачем я тогда её впутала в это всё?» — остро сожалела Астрид.

Небрежно взмахнув рукой, Луиза пошла в сторону киоска, а Леа быстренько подошла к скамейке.

— Ня, она такая злющая сучка, — вздохнула ярко-рыжая и присела около Астрид.

— Что она от тебя хотела?

— Говорила, что она ожидает от нас больших успехов на сцене. Сказала знакомиться с аристократами выше шестого уровня.

— Я думаю, что на ваше кабаре эта стерва Луиза имеет большие планы. Она хочет впутать вас в дела французской разведки, — произнесла Астрид. — Никому не вздумай проболтаться, ты понимаешь?

— Ня-я, понимаю. Вот это дела, — вздохнула Леа.

— Ладно, поехали в гараж — переоденусь и буду выдвигаться в Изнанку.

Встав со скамейки, кошкодевушки быстрым шагом пошли к стоянке.

— Может, давай я тебя отвезу? Тебе может быть опасно ехать на мотоцикле до Чертаново.

— Тебе надо в коттедж возвращаться, — вздохнула Астрид.

— Да, у нас одни репетиции с утра до вечера. Но ничего, я тебя отвезу.

На обратном пути, проезжая мимо уличной лавки, Леа вышла из машины и купила им лепешки с фаршем и зеленью, и по бутылке пива. Когда приехали обратно в гараж, Астрид отдала кузине всю наличность, что у неё была — около тысячи рублей.

— Зачем мне столько? — удивилась Леа. — Дорогая, это же большие деньги.

— Можешь тратить на всё, что захочешь.

— Мне некогда тратить, у нас всё есть, — усмехнулась ярко-рыжая, — но спасибочки.

Присев у барной стойки покушать лепешки с пивом, поболтали о творческих успехах кабаре, потом Астрид переоделась, забрала золото и они с кузиной поехали в Зону-Семь.

Подъезжая к Чертаново, Астрид отметила нездоровую активность полиции. На улицах было больше конных патрулей, чем обычно.

— Меня уже ищут, наверно.

— Так быстро? Это невозможно.

— Останови здесь, я пойду к порталу через подземные ходы, — показала Астрид на дом одного из членов их клана.

Расцеловались с кузиной.

— Будь осторожна!

— Ты тоже, дорогая. Уезжай поскорее!

Астрид знала здесь каждый закоулочек. Ей не составило труда спуститься в подземный ход и спокойно уйти на нулевой уровень Изнанки.

Её клан ждал это золото на третьем уровне.

Глава 10

Мы припарковались в седьмом ряду стоянки.

— Дирижабль шаха ожидается через двадцать минут, — посмотрела на часы Ирена, — поэтому успеем перекусить. Здесь парочка отличных ресторанов. Дорогие, правда.

Вышли, закрыли машину и направились к центральному входу в терминал.

Как и в привычных мне аэропортах, встречи и проводы прибывающих-убывающих происходили с другой стороны здания, где была площадка для взлёта-приземления.

Я с интересом рассматривал внутреннее убранство терминала — лепнина, позолота, люстры, мраморные полы, кадки с растениями, кожаные кресла и журнальные столы. Довольно красиво и богато.

Вверху крутились лопасти вентиляторов. Конечно, кондиционеры такие не заменят, но какой-то поток прохлады они давали.

Внутри этого огромного пространства было оживленно — множество военных в форме, другие солидные господа в дорогих фраках и с тростями.

— Министр иностранных дел, — показала Ирена на группу людей метрах в сорока от нас, ближе к главному посадочному выходу.

Министр, очень толстый человек лет семидесяти и в пенснэ, был одет в черный фрак и цилиндр, и опирался на трость с золотым набалдашником. Около него было множество различных чиновников как в гражданских фраках, так и в вицмундирах разных ведомств. Около их группы стоял Шершнев с двумя нашими офицерами, несколькими военными жандармами и военными.

Увидев нас, он легонько кивнул.

Сквозь окна виднелся выстроенный на плацу перед красной дорожкой почётный караул военных жандармов и лейб-гвардейцев, там же был оркестр. Батальон личного состава, не меньше. Их парадная форма впечатляла — сочетание черных и красных оттенков с плюмажами разных цветов смотрелось роскошно.

— Нам сюда, — Ирена показала на лестницу, ведущую на второй этаж.

Мы поднялись по широкой лестнице из мрамора с золотистыми прожилками. Здесь пространство было уже более узкое, метров двенадцать в ширину, и людей было поменьше.

Я огляделся: правая от лестницы часть этажа заканчивалась большим аквариумом с фонтаном. Там же справа виднелись несколько магазинов и в конце — вход в один из ресторанов, около которого стояли несколько человек в вицмундирах. Слева, по обеим сторонам этого большого коридора, тоже были различные магазины.

— Идём обедать! — кивнула Ирена.

Пока шли, я рассмотрел ассортимент магазинов, благо витрины были прозрачные: дорогая аристократическая одежда, ювелирка, алкоголь — этот магазин меня очень заинтересовал, я разглядел там множество бутылок интереснейших форм и расцветок.

Мы приблизились и вошли. С первого взгляда было понятно, что персонал довольно напряжен и стоит, что называется, на цырлах. К нам подошла официантка в черно-желтом платье и с белым фартушком.

— Здравствуйте, благородные леди и господин! Приветствуем вас в «Судакове»! — с легким напряжением в голосе произнесла она.

— Здравствуйте! Нам бы покушать, вкусно и по-быстрому, — улыбнулась Ирена.

Я рассмотрел зал — он показался сделанным мне в каком-то смешении купеческого и древнегреческого стилей из-за обилия лепнины на боковых колоннах. Столов было десятка три, ещё виднелись несколько заштореных лож справа от входа.

«Определённо, здесь есть свой колорит», — ресторан мне понравился.

— Конечно! Прошу! — официантка с легким поклоном показала на один из свободных столиков, которых было не так и много.

Пока мы шли к столику, я рассматривал публику — в большинстве своём офицеры из разных родов войск. У многих боевые награды. Гражданских чиновников в вицмундирах было раза в три меньше.

Довольно многие офицеры начали глазеть на Ирену.

Когда мы сели за четырехместный столик друг напротив друга, ещё один официант поднёс меню. Такое обсуживание мне понравилось.

— Что желаешь, юнкер? — спросила Ирена.

— На ваш выбор, наставник!

— Нам по фирменному картофельному блюду с мясом, малосольные огурчики и по два пирога с грибами и печенкой. И ещё по две таких порции заверните нам с собой! — сказала она официантке.

— Желаете водочки или вина? — карандашиком записала официантка заказ.

— Нет, мы при исполнении. По чашке холодного чаю с мятой.

— Будет готово через пять минуточек, благородная леди! — поклонилась официантка и пошла в сторону большой барной стойки из какой-то лакированной древесины, очень дорогой на вид.

За одним из соседних столов раздался шум, лязг посуды. Я повернул голову — довольно здоровый, усатый офицер-кавалерист поднялся и двинулся к нам.

— Здравия желаю, прекрасная леди! Позвольте присоединиться к вам в этот мечтате… замечательный момент, — запнувшись, чуть пьяным голосом произнес он.

— Спасибо за комплимент, господин ротмистр. Не стоит — мы на службе и очень спешим, — сдержанно ответила Ирена.

— Я настаиваю, леди! — заявил военный и начал отодвигать один из стульев, чтобы сесть к нам. — Или вы у нас тут недотрога какая-то из монастыря целомудрия?

— Извольте оставить меня в покое, почтенный! — уже более холодно промолвила Ирена.

Я видел, что она начинает злиться.

— Пока не добьюсь от вас взаимности и не увезу в номера…

Я ещё со школы терпеть не мог таких долбоящеров — придешь на дискотеку и обязательно такой пьяный гусь лезет в чужую компанию к девушкам. Я поднялся и придержал стул, который он наполовину выдвинул.

— Леди вам ясно сказала, что она не знакомится! — твёрдо заявил я, глядя ему в глаза. — Мы при исполнении.

— Что-о⁈ Ты кто такой, щенок⁈ А ну пшёл отсюда… — пьяно вытаращился на меня этот ротмистр.

Отточенным движением я загородил ему в скулу с левой, насколько мог сильно — после таких оскорбительных слов в мою сторону никто меня не осудит. Тип не удержал равновесия, сделал два шага назад, мотнув головой, и завалился всей тушей на задний от себя стол, за которым сидели трое чиновников в дипломатических вицмундирах.

Начался форменный гвалт, возмущенные вопли, прибежали двое официанток. Со стороны барной стойки вдруг грянула веселая музыка.

Несколько офицеров из компании этого ротмистра поднялись и двинулись было к нам.

Ирена быстро встала и достала трехзарядный парализатор. Я последовал её примеру.

— А ну всем стоять на месте — моторизованная жандармерия при исполнении! — угрожающе выкрикнула она, наведя оружие на эту группу офицеров-кавалеристов.

Их было четверо плюс пятый усач валялся на полу, матерно ругаясь и оттирая лицо от пюре-картофеля.

Остальные посетители смотрели на это всё молча — кто с интересом, а кто сидел поближе — недовольно. Прибежал ресторанный управитель.

— Господа, господа, ну что вы, что вы… Сегодня такой важный день, иностранный гость что о нас подумает? — принялся он причитать, глядя то на нас, то на офицеров.

— Мы никого не трогали, — заявила Ирена.

— Я вот сейчас как применю мою боевую магию… — прорычал лежащий на полу усач, пытаясь встать.

— Применение магии не в боевых условиях строго запрещёно законом, — я навёл на него парализатор.

— Ах ты негодяй, будешь меня учить, фронтовика⁈ Да я тебя сейчас скручу в бараний рог, холоп…

— Встанет — стреляй, — тихо сказала мне Ирена.

— Благородные господа, прошу, успокойте вашего друга, — подбежал управитель к остальным.

— Вы сами всё видели, — громко сказала Ирена, обращаясь ко всем посетителям, — он первый нас оскорбил! Мы никого не трогали!

— И пусть оплатит нам убытки, — с возмущением сказал один из дипломатов, чей стол был разбит, а одежда — заляпана.

— Что-о ты там лепечешь, смерд чернильный⁈ — ротмистр почти поднялся и замахнулся на чиновника.

Пришлось выстрелить ему в бочину из парализатора.

Усатый глухо вскрикнул и рухнул обратно на остатки стола.

— Вы это что себе позволяете, холопы мышкинские? Да мы вас щазз… — выкрикнул один из их компании.

— Ещё одно такое оскорбление, почтенный, — и мы вас всех здесь уложим отдыхать, а потом арестуем за оскорбление представителей власти! — решительно заявила Ирена.

В зале раздался недовольный гул остальных военных. Ничем хорошим это нам не грозило.

К нам подбежал управитель:

— Госпожа, госпожа, умоляю, не надо…

— Внизу наше и их начальство — позовите их сюда немедленно, — тихо сказала Ирена.

— Бегу, уже бегу! — упитанный администратор рысцой побежал к выходу.

— Этот вопрос можно решить только дуэлью! — раздались выкрики из-за соседних столов.

Я осмотрелся — пьяного офицерья было прилично, многие с наградами. Естественно, они станут на сторону своих коллег.

— Никакой дуэли — обойдёмся арестом, если вы этого хотите! — ответила Ирена.

— Э, нет, леди, так не пойдёт… — поднялись ещё несколько человек.

— Отходим к выходу, — скомандовала Ирена.

Прикрывая друг друга и держа на прицеле всех военных вблизи, кто мог на нас броситься, мы начали медленно отходить к выходу.

Певичка со сцены истерично пела какие-то веселые куплеты, залихватская музыка звучала несколько странно в такой ситуации.

Мы почти отошли к выходу, когда в ресторан ворвались Шершнев и какой-то генерал-майор в мундире военного жандарма.

— А ну всем стать смирно! — выкрикнул он громовым голосом.

Присутствующие офицеры, даже довольно пьяные, вытянулись по стойке.

Мы с Иреной переглянулись и приопустили парализаторы.

— Что происходит, госпожа Снегирева? — негромко поинтересовался Шершнев, оглядывая зал и разбитый стол.

— Мы зашли пообедать, к нам пристал тот хам и оскорбил Даурского, когда он за меня вступился. Мы в своём праве, у нас свидетели, — ответила Ирена.

— Хорошо, разберёмся! Идите вниз скорее, — покивал полковник.

Когда мы вышли из ресторана, лейтенант жестом подозвала управителя.

— Госпожа? — бледный, он вышел к нам, у него тряслись руки.

— Часто такое у вас бывает?

— Недели нет, чтобы было без драк и безобразий с участием господ военных, прибывающих с Кавказа, — покивал он.

— Теперь всегда вызывайте мотожандармерию — мы будем пресекать подобные непотребства, — заявила Ирена.

— О, сиятельная госпожа… — приятно удивился администратор и молитвенно сложил руки.

— Нашу еду пусть принесут к машине, патрульная «эф-дэ» в седьмом ряду.

— Конечно, конечно — за счёт заведения! — покивал управитель.

— Почему это? — удивилась Снегирева.

— Вы первые, кто дал отпор господам пьяным военным. У меня два десятка судебных решений от таких вот проишествий на руках, до сих пор убытки никем не оплачены. Хоть закрывай ресторан.

— Ясно. Будем с этим бороться!

— Спасибо, госпожа! — чуть поклонился управитель.

Мы спустились на первый этаж.

— Отлично пообедали, — заметила Ирена, когда мы стали около лестницы.

— Никто не имеет право приставать к девушкам таким образом, даже фронтовики, — ответил я.

— Спасибо, Даурский — это хоть было и жёстко, но вполне оправданно, — улыбнулась она.

— И что теперь будет?

— Не знаю, может эти вояки потребуют дуэль.

— Мы при исполнении, какая дуэль? Если каждое пьяное хамло будет требовать от нас удовлетворения на дуэли, мотожандармы быстро закончатся, госпожа лейтенант.

— Это верно, юнкер — нас создали как раз для пресечения таких вот ситуаций. Посмотрим, что скажет нам господин полковник.

Шершнев спустился минут через пять.

— Так, Снегирева, Даурский — эти господа утверждают, что вы первыми на них напали, — заявил он. — Даурский, ты зачем первым врезал по лицу ротмистру?

— Он оскорбил госпожу лейтенанта непристойными предложениями! — чуть скривился я.

— Валентин Глебович — ротмистр первый ко мне пристал, а юнкер защищал меня, как и подобает благородному дворянину! У нас свидетели — дипломаты за соседним столом и управитель заведения. Эти пьяные господа и на них могли наброситься.

— Да? Тогда отлично, это будет наш козырь против их показаний, если они обратятся в полицию. Это офицеры из Девятой рейдовой кавдивизии «Арарат», приехали на побывку после заключения перемирия с иранцами. Утром был дирижабль с Кавказа, вот они сразу и обосновались в ближайшем ресторане.

— Это не значит, что им позволено вести себя подобным хамским образом, — ответила Ирена.

— Я точно такого мнения! — покивал Шершнев. — В общем, здесь всё нормально, не считая этого инцидента. Шах прилетит в ближайшие минуты, поэтому мы особо не нужны. Я буду сопровождать кортеж министра и шаха до «Гнезда», а вы пока походите здесь, на стоянке и около, осмотритесь. Уедете, когда всё закончится. Сегодня разрешаю вам режим свободного патрулирования.

— Будет исполнено, господин полковник! — лейтенант щелкнула каблуком.

Шершнев кивнул нам и направился в сторону делегации встречающих.

— Проще сюда было вообще не ехать, это даже не сектор патрулирования СОМЖ, — вздохнула Снегирева. — Идем на стоянку.

Когда мы вышли, я увидел приближающуюся точку с юга, она довольно быстро росла.

Мы с Иреной стали в тенёк и смотрели, как темно-серебристый дирижабль за несколько минут подлетел и начал делать разворот для захода на посадку.

Первое, что мне пришло в голову — дирижабль «Гинденбург» и его знаменитая катастрофа. Его размеров я не знал, но этот был метров триста в длину на вид, никак не меньше, и огромного диаметра. Корпус поблескивал на солнце, какой-то рисунок красовался с левого борта. Через минуту я рассмотрел его лучше — золотой гепард держал в руках саблю. Вспомнил, что это герб шахской династии.

— Интересно он блестит, госпожа лейтенант — тяжелые такие отблески, глаза сразу устают, — промолвил я, завороженный зрелищем.

— Я слышала, что этот дирижабль стоит умопомрачительных денег, потому что материал его каркаса сделан из прочного магний-алюминиевого сплава на основе неких артефактов пятого уровня Изнанки. Читала, что каркас спокойно выдерживает попадание из такой пушки, как на нашем броневике.

«Ага, значит его практически невозможно сбить имеющимся в этом мире вооружением», — прикинул я.

— А у нас есть такие материалы?

— Увы, таких ещё нет, поэтому наши дирижабли более простые и уязвимые. Потому у иранцев на Кавказе было преимущество в воздухе.

Вялотекущая война с Ираном на Кавказе шла долго, то обостряясь, то затихая. Видимо, сейчас этот вопрос стороны захотели решить кардинально, раз шах отважился на такое смелое путешествие во враждебную столицу.

Мы ещё несколько минут смотрели, как шахский дирижабль заходит на посадку. Я был очень впечатлён.

— Пошли пройдёмся к тем кустарникам, — показала Ирена на заросли по краям стоянки.

Только мы хотели идти, как из боковой двери метрах в пятнадцати от нас вышли парень и девушка в одежде официантов из «Судакова». В руках у них были симпатичные на вид корзинки, обернутые черно-желтой бумагой.

— Это для нас! — усмехнулась Ирена.

Жестом она показала, чтобы они шли к нам.

— Благородные леди и господин, ваш заказ! — кивнул официант. — Позвольте отнести к вашей машине?

— Нет, спасибо, мы сами, — покивала офицер.

Парень и девушка отдали нам четыре корзинки, поклонились, пожелали хорошего дня и ушли.

— Теперь можно и пообедать, — улыбнулась Ирена. — Идём в машину.

Я разделял её настроение — самому захотелось плотно поесть, поскольку бронежилет, сделанный из легких, очень дорогих бронепластин на основе артефактов второго уровня, всё-таки весил пару килограмм и его таскание целый день на себе в конечном итоге ощущалось.

Корзины оказались довольно увесистые.

Дойдя к «эф-дэхе», две их них мы поставили на заднее сидение, а две — на капот. Внутри оказались просто конские порции — видимо, управитель нам накидал ещё и пирогов, и бутербродов, и бутылки с газировкой. Еда была аккуратно и удобно завернута в плотную бумагу, вместо вилок и ложек были специальные деревянные палочки-рогатки, одноразовые.

— Сколько тут всего, пахнет как хорошо, — Ирена довольно улыбнулась.

Принялись есть. Картошечка оказалась не пюрешкой, а кусочками и с большими кусками мяса, обваленном в укропе. Очень вкусно с малосольным огурчиком.

Пирогов оказалось по десятку в каждой из корзинок, все с разной начинкой. Мы с Иреной съели по три и я понял, что ближайший час не захочу даже двигаться.

— Шикарный обед — сюда стоит наведываться, кухня тут что надо. Теперь можно и немного передохнуть, — выдохнула Ирена и жестом показала, чтобы я поставил корзины в машину.

Минут семь мы сидели с открытыми дверями и попивали минералку, пока со стороны терминала не раздалась какая-то музыка в исполнении оркестра.

— Играют иранский гимн, уже встретили шаха, видимо, — зевнула наставница. — Ещё полчаса здесь постоим и поедем в Чертаново, раз у нас сегодня свободный режим.

— Так точно! — с энтузиазмом покивал я.

Ехать предстояло через весь город.

Глава 11

Мы смотрели, как кортеж с высоким гостем покидает дирижаблепорт. Броневик полковника ехал замыкающим.

— Подождём немного и поедем в магазин «Бонжур», — произнесла Ирена.

Минут пятнадцать слушали рацию — всё было в рамках обычного.

Я заточил ещё один пирожок и раздумывал, каким образом мне стабилизировать свой энергоканал, чтобы можно было в полной мере использовать родовой дар — «защитное сокрытие даурского ежа». Я его ещё ни разу не применял, потому только теоретически представлял, как это делается — нужно было произнести родовое заклинание, и потом на некоторое время я буду защищён от абсолютно любых магических воздействий. Чем больше потенциал и пропускная способность канала, тем дольше и надёжнее будет действовать способность.

«Магический локатор», то есть личный дар, явно будет возможность применить со дня на день — это я уже понимал вполне ясно. В академии у нас были практические занятия, каждый из курсантов оттачивал свою способность. Я раза три удачно ставил магическую метку на объект учебного преследования и в астральной ауре смог его почти без труда выследить в учебно-тренировочном ангаре-лабиринте.

Вспомнил, как это было и улыбнулся краем губ — умение крайне полезное.

— Можно ехать! — Ирена захлопнула дверь.

Двинулись в город. Слева на трассе, где-то в километре от поворота в дирижаблепорт, я заметил несколько десятков грузовиков, выстроенных в колонну — они ехали к нам.

— Солдат едут забирать, — прокомментировала лейтенант.

Я уже отошёл от плотного и вкусного обеда и сидел, попивая минералочку. На перекрёстке въезда в северо-западную окраину Химок в нас на большой скорости чуть не врезался четырехдверный «Руссо-Балт» самой первой модели «эф-дэ». Водитель каким-то чудом вырулил и пытаясь не увалиться в кювет, метров через двести всё-таки врезался в телеграфный столб.

— Ну отлично — теперь этого дурака оформлять придётся! — раздосадованная Снегирева ударила ладонью по рулю.

Пропустив несколько машин, мы развернулись и медленно направились к нарушителю. Однако в той машине открылась передняя дверь и выскочил какой-то странного вида тип с небольшим ранцем в руке. Вытаращившись на нас, через пару секунд он побежал вниз, в плотный кустарник, сразу за которым был водянистый луг. Там паслись десятка три коз и бегали несколько детишек. Метрах в семиста уже были Северные Химки, там виднелся частный сектор и далее — двухэтажная застройка самого унылейшего вида.

— Ну приехали — что это за гусь вообще? — удивилась Снегирева.

— Будем преследовать? — поинтересовался я, наблюдая, как тип весьма бодро преодолел кустарник и перебирает ногами в сторону небольшой речушки, которую местные звали «вонючка» — пара-тройка из многочисленных местных фабрик сбрасывали туда стоки.

— Собственно, сейчас он упрётся в речушку и никуда не денется. Мы спустимся и аккуратно его возьмём, — ответила девушка. — Пока осмотрим машину, там может ещё кто-нибудь быть.

В принципе, его можно было обездвижить из нашего армейского парализатора, но не факт, что мы в него попадём — тип всё-таки бежит явно выраженными зигзагами, да и около линии огня бегали дети-пастушки. Поэтому рисковать и тратить ценные боеприпасы не имело смысла.

Я пожалел, что у нас нет того немецкого карабина — конечно, в типа мы стрелять бы не стали на поражение, поскольку для этого не было ни малейших оснований, но мало ли какие могут быть ситуации. Надо будет попросить один у Вероники в пользование, винт сам по себе отличный. Патроны, правда, за свои деньги придётся покупать.

Мы подъехали, остановились рядом и вышли из машины. Синенькая «Эф-дэшка» нарушителя вблизи выглядела довольно потасканной, хотя она такой и была фактически — первую модель этой серии выпустили лет пятнадцать назад.

Приблизившись к машине, увидели на переднем сидении девушку в модном сейчас суфраж-костюме. Она явно была без сознания, на губах виднелась кровь.

— Ого! Даурский, быстро скорую, тягач-эвакуатор и пробей номер, — велела Ирена, а сама бросилась к ней.

Пока бежал к нашей машине, увидел, что тип с разбегу прыгнул в речку-вонючку, переплыл, одной рукой держа сумку над головой, выбрался на другой берег и всё так же бодро продолжил бежать в сторону домов. Догнать его уже не было никакой возможности.

Я запрыгнул в машину и снял рацию.

— База, Три-Акация-Семь, код пять-два, примерно двести метров от въезда в северные Химки, одна пострадавшая, срочно скорую. Ещё нужен эвакуатор, модель «один эф-дэ».

Код означал дорожно-транспортное происшествие без жертв, но с пострадавшими.

— Принято, Три-Акация-Семь, ожидайте скорую и эвакуатор! — ответила диспетчер.

— База, нужно определить владельца машины, государственный номер — Павел-Константин-Девять-Семь-Три-Три-Один.

— Три-Акация-Семь, ожидайте факсотайпом.

— Конец связи, База! — я повесил рацию и выскочив из машины, побежал к Ирене.

Она уже вытащила девушку на траву и подложила ей под голову найденные в машине два рабочих комбинезона. Они напомнили мне ранние джинсовые костюмы из моего мира.

— Весьма интересно — девица из посольства Франции, штатный сотрудник, — сказала Ирена, когда я подошёл.

В руках у неё была сумочка и документы пострадавшей. Сама девушка лет двадцати пяти была без сознания и очень бледна.

— Французы в Химках — это забавно, — хмыкнул я. — Что они здесь делали? Ехали в дирижаблепорт?

— Тогда они бы пропустили нас и свернули, а не неслись сломя голову. Посмотри, что я нашла на полу сзади, под комбинезонами… — Ирена протянула мне золотую монету.

На аверсе я рассмотрел профиль человека в короне, обрамляющая надпись гласила — «Sebastien XVII Sal», на реверсе был год чеканки по старофранцузскому исчислению, номинал монеты в обрамлении хвоста саламандры снизу и надписи сверху — «LE ROI FRANCAIS».

— Ничего себе — это же золотая монета времен свергнутой династии, золотой саламандор, — чуть не присвистнув, я поглядел на Ирену. — Я такие только на картинке видел!

В академии мы проходили много всего по нумизматике и геральдике. Золото и другие драгоценные металлы очень ценились в этом мире, из-за этого от чеканки монет отказывались во многих странах и переходили на бумажные ассигнации.

— Очень ценная и дорогая. Запрещена в свободном обращении властями Франции. Откуда она здесь? — улыбнулась Ирена.

— Вот это нам и предстоит выяснить, наставник! Она из посольства? Очень странно! — кивнул я на девушку и вернул монету.

— Вот её аккредитация, заверенная в нашем МИД — барышня работает в посольстве, помощник атташе по вопросам культуры! — показала Ирена желтенький плотный бланк с имперскими печатями.

— Её спутник не погнушался переплыть речку.

— Я видела. Знала бы — попробовала снять бы его из парализатора сразу, когда он только нырнул в кусты.

— Скоро на факсотайп придут данные о машине, можем наведаться к хозяину, если будут данные. Видимо, у него таких монет может быть много в той сумке.

— Так и сделаем.

— Интересно, он тоже француз?

— Сомневаюсь.

Ирена осталась около девушки, а я прошёл к багажнику. Открыл, однако ничего интересного там не нашёл. Потом ещё раз внимательно осмотрел салон спереди и сзади — пахло вроде бы алкоголем.

Скорая приехала минут через пятнадцать. Ирена достала из своей планшетки бланк и заполнила его.

— Возможно, травма головы или спины, сейчас ничего сказать не могу, — сказал нам доктор, когда санитары погрузили девушку в машину.

— Куда вы её отвезёте?

— В центральную первой помощи на Малом Тотемическом, госпожа офицер.

— Возьмите бланк, её документы и сумку мы оставим у себя. Мы уведомим посольство, господин доктор.

Доктор забрал бланк и распрощался, скорая развернулась и тронулась в сторону поворота на Химки.

— Будем ждать тягач? — спросил я.

— Его можно и до вечера ждать. Я оставлю здесь бланк по форме «семь-дэ», сами заберут и отвезут в отстойник, — Ирена достала ещё одну бумагу и начала карандашом заполнять обстоятельства происшествия.

Она закрепила бумажку под один из дворников и кивнула, что можно идти.

Мы вернулись в машину. Факсотайп уже распечатал длинную ленту.

— Читай, — велела офицер и завела машину.

— Автомобиль «Руссо-Балт один эф-дэ», синий цвет, госномер Пэ-Ка-Девять-Семь-Три-Три-Один — куплен два месяца назад подданным Подкаракал Витольд Казимирович, двадцать семь лет, зарегистрирован по адресу Большая Каштановая, дом сорок два, квартира тридцать шесть.

— Хм, а вчера это разве не каракаловцы напали на склад? — развернув машину, посмотрела на меня Ирена.

— Так точно, они самые — требовали сразу Дятлицкого.

— Ну, это понятное дело, как же без него в таких делах…

Я сейчас вспомнил довольно интересные факты — знаменитый в московских криминальных кругах адвокат Спиридон Дятлицкий был в этом мире очень востребован различными влиятельными бандитами. Насколько я мог предположить из слышанных о нём в академии историй, он был кем-то наподобие вхожего во все двери адвоката-афериста Сола Гудмана, персонажа одного из моих любимых сериалов.

— Очень интересная карусель получается — вчера каракаловские налетели на склад Кротовского, сегодня у одного из них в машине — девушка из посольства Франции и редчайшая золотая монета оттуда же.

— Не хотелось бы отдавать это дело уголовке, — промолвил я.

Мы доехали к повороту и свернули в северо-западную оконечность Химок.

— А мы и не отдадим — про монету я устно доложу полковнику, мы положим её в спецхранилище, но официально пока не будем указывать этот факт в рапорте. Если на следующей неделе опубликуют новый УПК и циркуляр, мы получим долгожданный статус дознавателей-следователей и сами будем вести дело.

— Так точно! — покивал я с энтузиазмом — план Ирены мне нравился.

— Будет зависеть, что мы найдем по адресу у этого охламона и найдём ли там его самого.

Город я знал плохо, поскольку был не местный, а потому достал карту из бардачка и начал искать Большую Каштановую. Минут через пять нашёл её восточнее огромного Казанского вокзала — товарно-пассажирского. В этом мире их было два рядом — Казанский и Ярославский, а не три, как в моём. Это как раз туда пришлось вчера ехать на вызов.

Пока ехали через околицы Химок к Лианозовскому парку, Снегирева связалась с диспетчером:

— База, Три-Акация-Семь — бланк семь-дэ по проишествию пять-два на северном выезде из Химок. Ещё код шесть-тридцать — подробности факсотайпом, доложите или перешлите полковнику. Организуйте наряд полиции у палаты пострадавшей.

— Шесть-тридцать? — удивилась диспетчер. — Полковника пока ещё нет на месте.

— Принято, База, отбой!

Код означал происшествие с участием иностранцев.

Набирать подробности дела на предельно неудобном подобии клавиатуры пришлось мне — Ирена в донесении попросила полковника официально уведомить посольство Франции об инциденте с их гражданкой-сотрудницей и выставить охрану у палаты.

Чуть пальцы себе не отдавил, пока печатал донесение — клавиши очень тяжело нажимались. Не говоря о том, что раскладка здесь была абсолютно иная, в алфавитном порядке. Всё это заняло прилично времени.

Мы были на мосту, за окном слева уже виднелись очертания Казанского и Ярославкого вокзалов.

— Вы без карты знаете, куда ехать, госпожа лейтенант? — нарушил я молчание.

— За пять лет работы в полиции и ты выучишь город, — усмехнулась она. — Советую начинать уже сейчас.

Оставив вокзалы правее себя, мы проехали в квартал, застроенный пяти- и семиэтажками. Довольно криминогенный рабочий район, здесь всегда были проблемы.

По пути увидели два пеших патруля полиции, которые лениво прохаживались по главной квартальной улице.

«Серовато и мрачно, зелени мало, везде один асфальт побитый и трамвайные остановки ушатанные», — я рассматривал пейзажи и они абсолютно мне не понравились.

Проехав метров шестьсот, Ирена свернула с главной улицы вправо, в сторону нескольких пятиэтажек, расположенных параллельно друг другу. Перед ними виднелся сквер и несколько гаражей левее и дальше в глубине.

Мы притормозили как раз перед ним, около детской карусели.

Справа от сквера виднелся киоск с вывеской «Пиво разливное», но большого ажиотажа там не наблюдалось. Людей на улице вообще было мало, редкие прохожие.

— Так, сорок второй — это какой-то из этих, — Снегирева показала на четыре ближайшие к нам пятиэтажки за сквером.

Мы углубились в сквер. На лавочках около неработающего фонтана сидели несколько старушек, которые вытаращились на нас и замолчали при нашем приближении.

— Почтенные, какой из этих домов — сорок второй? — спросила у них Ирена.

— Вот тот, предпоследний слева, — показала рукой одна из них. — Одни хулиганы там живут, жизни нам не дают…

— Разберемся, бабушка! — кивнула Ирена.

Мы бодро двинулись туда. Свернули с аллеи на тропинку вдоль гаражей — так можно было значительно срезать.

Перед последним гаражом на тропинку перед нами буквально выскочило из кустарника туловище с бешеными глазами.

— Денег давай скорее на похмелиться! Я завтра верну! — громко потребовал обрыган и стал посреди тропинки.

Ирена подняла ладонь, мы остановились метрах в семи от него.

Из-за гаража выползли ещё трое таких же кадров. Шатаясь, подошли к тропинке и уставились на нас.

— Легавые, вы нам здесь на х*й не нужны, — икнул один из них. — Валите отсюда, пока целы.

— Может, сделаем наоборот — вы уйдёте, пока я добрая? — хмыкнула Ирена.

— Верни наши брикеты, тварь легавая, — заявил ещё один, ухватившись за плечо такого же типа и сфокусировав взгляд на нас. — Тогда я тебя оттрахаю, как шлюху, не побрезгую!

— Обожрались синтетических пилюль, — чуть повернула голову ко мне Ирена.

— Уйдите с дороги! — сказал я громко.

— Брикеты наши отдайте, суки легавые, они денег стоят, — промычало первое туловище и достало из кармана какой-то ножичек. — Вы теперь нам должны!

На вид им было лет по двадцать пять, но выглядели они, как натуральные лишенцы в грязных полулохмотьях. Видимо, где-то здесь они и валялись в перерывах между приёмами какой-нибудь дряни.

— Даю вам одну минуту, чтобы освободить дорогу, — Ирена достала парализатор и навела на типов.

Я последовал её примеру — возиться с ними вручную вообще не хотелось, форму потом задолбался бы отстирывать от запашка.

— Э-э, что-о-о, мочи легашню, — замычали двое из них и сделали шаг в нашу сторону.

Ирена увалила обоих — они дернулись и рухнули в траву. Двоих задних увалил я.

Четыре тела живописно лежали в разных позах, подергивая ногами — удар парализатора был довольно болезненный, но мозги прочищал хорошо — повторять такой опыт не хотелось, если ты хоть раз уже получал даже из гражданского. От двух до пяти часов целебного сна им было обеспечено, плюс синяк в месте поражения. Поэтому стрелять по инструкции полагалось в бедра или правую верхнюю часть туловища.

— Надо поставить на вид местному околоточному вот это всё безобразие — напомнишь мне вечером отобразить это в рапорте о состоянии сектора, — произнесла Ирена, дозаряжая свой «РМГ-09».

— Так точно! Какие-то совсем чумазые брикетоеды, просто дикая нищета, — я последовал её примеру.

— Интересно даже, что же они такое жрут, что мозги совсем вытекли⁈ Возможно, что-то новенькое на рынке всех этих чудо-пилюлек. Надо поспрашивать у знакомых из уголовки, тенденция мне совсем не нравится.

Аккуратно переступив тела, мы проследовали к нужной нам пятиэтажке.

Во дворе было довольно грязно.

— Нам во второй подъезд, — кивнула Ирена.

Обычно в пятиэтажках такого типа было по четыре квартиры на этаже. Открыв дверь, вошли в подъезд, который напомнил худшие образцы моего бурного взросления.

Не было даже макросветильников на стенах этажей, они были вырваны с корнем. Запашок стоял тяжкий.

— Что-то странное место для мага из приближенного к Каракалам рода, — констатировал я, пока мы поднимались на четвертый этаж.

— Может, он и не маг.

Нужная нам квартира была слева от лестницы. Ирена начала стучать в дверь.

— Кто там? — послышался удивленно-испуганный голос с легким акцентом минуты через две.

— Откройте, жандармерия! — ответила офицер.

— Что⁈ Я не вызывал! Что вам надо?

— Немедленно откройте, подданный Подкаракал! — рявкнул я и ударил кулаком по двери.

— А что вы от меня хотите⁈

— Поговорить!

— Вас там двое, да? — пискнул голос. — Вот и разговаривайте!

Мы с Иреной переглянулись. Я чуть отошел и достал парализатор, она уверенным движением выбила дверь, применив заклинание.

Послышался звук падающего тела.

— Не двигаться, мотожандармерия! — крикнул я и вошёл в коридор.

Там, недалеко от двери, валялся какой-то тщедушный тип лет тридцати в кальсонах и майке. Руки у него были грязные, в чем-то белом. С испуганным удивлением снизу вверх он смотрел на меня.

Следом зашла Ирена.

— Вы — Подкаракал Витольд Казимирович? — строго спросила она, став рядом со мной.

— Я⁈ — проблеял он.

— Нет, иранский шах! Вы, конечно!

— Я, я не Витольд, я Юзек Юзе-о-кович, — помотал головой тип.

Откуда из глубины квартиры послышались голоса и смех.

— Кто там? — спросила Ирена.

— Мои друзья! Вы-ы Витольда ищете?

— Да, где он?

— Я не-е видел и не общался с ним уже месяца два, с тех пор как он купил здесь гараж, — хозяин квартиры со страхом смотрел на нас.

— Он зарегистрирован здесь, верно?

— Да-а, он приехал из Варшавы и попросил помочь ему с этим делом, ну как я откажу троюродному брату⁈ Он мне заплатил.

— Он ваш троюродный, значит? Чем он занимается? — Ирена ещё ближе подошла и строго смотрела на типа сверху вниз.

— Он автомеханик, у него своё дело в Варшаве, он мне та-а-к говорил, г-госпожа…

— Следи за ним, — велела Ирена, а сама переступила через руку типа и пошла в сторону комнаты.

Смех там сразу затих и повисла тишина.

— Притон содержим, подданный Подкаракал⁈ — повернула она голову.

— Не-е-т, что вы, господа! Я репетитор, обучаю всех желающих искусству скульптурной лепки. Очень доходная профессия. У меня есть патент на обучение!

— По вам не особо скажешь, любезный, —промолвил я.

— Я временно отошёл от дел, с тех пор как моя лепнина не понравилась господину городскому прокурору и меня оштрафовали.

— Здесь вроде чисто, синтетикой не пахнет, а вино они имеют право пить в своей квартире. Они действительно там что-то лепят, — заявила Ирена.

— Может, какую-то синтетику? — усмехнулся я.

— Уважаемая, принесите вот это ваше поделие сюда, — жестом велела кому-то в комнате лейтенант.

Я увидел, как чья-то рука через несколько секунд протянула ей сквозь проём какую-то фигурку. Ирена осторожно пощупала.

— Что это за материал?

— Лепочный ги-и-пс, госпожа! — пролепетал так и лежащий хозяин.

— Ладно, почтенный — вам придётся показать нам этот гараж!

— Но…

— Вы хотите остаться свидетелем или стать соучастником преступления?

— Преступления⁈ — открыл рот хозяин. — Нет, нет…

— Тогда одевайтесь, покажете гараж!

— Хорошо, хорошо!

Мужичок довольно быстро снял с вешалки и натянул какой-то джинсовый на вид комбинезон — такие популярны среди рабочих, и открыв тумбочку, взял связку ключей.

— У вас даже есть ключи от гаража?

— Конечно, Витольд оставил запасные на хранение!

— Замечательно.

Выйдя из квартиры, мы с этим типом дошли практически до места, где успокоили брикетоедов. Они там и отдыхали.

— Ой, ну хоть кто-то образумил этих бандитов — жизни нам не дают, скоты, — прокомментировал Юзек, проходя мимо тел.

— Да уж, кто бы это мог быть, — усмехнулась Ирена.

Площадка перед гаражом заросла травой, им явно давно не пользовались.

Юзек отпёр и с трудом приоткрыл боковую дверь.

— Стойте здесь! — сказала Ирена, сняла с пояса фонарь и зашла внутрь.

Вышла она минуты через четыре, держа в руке пачку бумаги.

— Нелегальные листовки! — она протянула мне несколько запыленных листов.

Там были изображены люди в рабочих комбинезонах, снизу был призыв — «Люди труда, не позволяйте себя угнетать! Свобода и сила — в ваших руках! Создавайте профессиональные союзы и защищайте свои трудовые права не только в Лице, но и в Изнанке!»

Ничего криминального в этих призывах я не углядел с вершины своего привычного опыта, однако здесь мир был совсем иной.

— Это не моё! — побледнел Юзек, руки у него затряслись.

— Я вас и не обвиняю, — промолвила Ирена. — Но к вашему родственнику у нас теперь много вопросов.

— Я правда не знаю, где он и откуда это. Это же его гараж, он купил…

— У вас есть номер его мобилета?

— Ко-онечно! — Юзек дрожащей рукой достал из своего кармана мобилет.

— Ноль-пять-пять-один-семь-се-е-мь-один-пять-ноль-один-восемь-четыре, — продиктовал он.

Ирена записала в блокнот.

— Закрывайте гараж! — велела она.

Мужичок довольно быстро это сделал.

— Подданный, мы вошли к вам в жилище на основании неотложной необходимости, статья седьмая действующего имперского уголовно-процессуального уложения. Если вы хотите оспорить наши действия и подать жалобу префекту городской полиции или городскому прокурору, вы можете это сделать в установленном порядке на экипаж мотожандармерии «сто один». В случае удовлетворения жалобы префектура оплатит ремонт вашего поврежденного имущества! — Ирена разъяснила Юзеку права.

Я был абсолютно уверен, что никуда он не пойдет — в итоге это дороже ему выйдет, особенно с таким родственничком.

— Что вы, что вы, госпожа офицер, я не имею претензий! — поднял ладони и покачал головой Юзек.

— В таком случае — вот номер моего мобилета, — она протянула ему небольшую бумажку, — если объявится Витольд или выйдет на связь, сообщите мне.

— Конечно! — покивал мужичок.

— Спасибо за сотрудничество! Хорошего дня!

Юзек покивал и быстрым шагом пошёл к своему дому.

— Наставник, вы думаете, он не в курсе вот этого? — взмахнул я листками.

— Полагаю, что нет, иначе давно бы избавился от таких опасных улик. А вот кто такой этот Витольд и что он на самом деле делает в городе — это вопрос всё более интересный в свете даже вчерашних событий! Ещё более интересно, каким образом причастна к этому делу мадемуазель Флоранс Лимоньен, сотрудница французского посольства.

— Едем к ней в больницу?

— Да, именно!

— А если этот Юзек предупредит его?

— Видимо, Витольд и так сюда не собирался, так что не критично. Но тогда я буду разочарована поведением почтенного Юзека со всеми для него вытекающими!

В машине мы были минут через пять. Кипу листовок я бросил в багажник.

Глава 12

Малый Тотемический бульвар находился относительно недалеко от Петровки. Пока ехали, слушали рацию — дорожные происшествия, пьяные драки, небольшой митинг против шаха в южном Изнанкино.

Найденные в гараже листовки меня озадачили — группы анархистов, социалистов и других борцов за права обычного трудового народа уже были в этом мире, но по сравнению с привычными мне историческими реалиями здесь их деятельность была значительно затруднена тем, что правящий класс владел магией — железная пята угнетения была значительно более жесткой.

Сами все эти веяния распространились по здешней Европе после Кланово-Буржуазной Революции во Франции, которая произошла пятнадцать лет назад. Она явилась мощным толчком к началу процессов слома привычных феодально-клановых порядков во многих странах, в том числе в Российской Империи.

— В этих листовках явно виден иностранный след, — высказал я очевидную мысль.

— У нас борьба за права простолюдинов уже давно вошла в моду, особенно в крупных городах. Вспомни наш с тобой Дальний Восток — два крупных города и несколько городков поменьше, остальное — дремучая древность в умах и обычаях, от которой лично у меня зубы сводит. Москва и Петербург стоят особняком среди всей остальной имперской территории, здесь очень сильны европейские веяния и совершенно другой уровень культуры, гораздо более буржуазный, чем в глубинке, — ответила Ирена. — Нам повезло находиться здесь.

— Да, наставник, вы правы! — с этим сложно было не согласиться.

Когда миновали Казанский вокзал и по Садовой-Черногрязевской двигались в сторону Тотемического, из рации раздалось:

— Всем патрулям в секторах «Север-Четыре и Пять» — ограбление аптеки «Полозковская» на пересечении Бобровской улицы и Лукового переулка, преступники предположительно вооружены.

— База, Три-Акация-Семь принимает вызов. Мы в минуте от Лукового, предварительно действуем по коду четыре-один, — Ирена сняла рацию и ответила.

Я чуть ухмыльнулся — чем больше экипаж проявляет активности и делает показатели, тем больше прибавочный коэффициент к зарплате, хоть сейчас мы и были заняты другим делом, гораздо более перспективным во всех смыслах.

— Принято, Три-Акация-Семь, к вам на помощь прибудут два конных патруля и Три-Акация-Пять.

— Принято. Конец связи, База, — офицер повесила рацию.

Проехав ещё метров триста по широкой Садовой-Черногрязевской улице, свернули влево, в один из кварталов. Мигалку и сигнал лейтенант не включала.

— Юнкер, прикрываешь меня и действуешь, как я скажу. Это боевая ситуация третьего уровня, ясно? — когда притормозили, сказала Ирена.

— Так точно!

Остановились мы в довольно узком Луковом переулке. Прохожих было мало, метрах в тридцати спереди от нас, напротив здания с огромной витриной и макронеоновой вывеской «Аптека Полозковская», стояла «эф-дэха» третьей модели. В ней никого не было.

— Выходим, аптека вон там, на углу. Возможно, это машина преступников. Приготовь табельное оружие и на два шага позади за мной!

— Есть!

Выйдя из машины, достали револьверы и чуть пригнувшись, двинулись в сторону большого и красивого углового здания, в котором и была эта аптека.

Пройдя шагов двадцать, услышали вопли, потом выстрел. Через несколько секунд из аптеки выскочила женщина. Сделав несколько шагов, она упала на проезжую часть недалеко от машины и начала кричать. Я увидел, как асфальт окрасился кровью.

— База, Три-Акация-Семь — огнестрельное ранение гражданского лица, после разрешения ситуации скорую к «Полозковской аптеке», — сообщила Снегирева через портативную рацию.

— Принято. Три-Акация-Пять в двух минутах со стороны Тотемического.

Насколько я сейчас понял, мы заходили с востока, а Три-Акация-Пять — экипаж Конева и Дроздовой, как раз приедет с другой стороны перекрёстка. Получится зажать грабителей с двух сторон.

— База, мы в пятнадцати шагах от объекта, ждем Три-Акация-Пять, — ответила Ирена.

— Для координации действий перейдите на частоту семь-точка-семнадцать.

— Принято, отбой!

Офицер покрутила настройки на мобилет-рации. Я до сих пор не мог привыкнуть к этому «чуду» техники — оно было сделано на основе деревянного корпуса и вся конструкция была основана на сложной технологии с использованием различных магокристаллов.

— Три-Акация-Пять, приём!

— Три-Акация-Пять на связи, — ответила рация голосом Конева.

— Тимофей, преступники вооружены. Их четверо или больше. Не доезжайте до перекрёстка, где сама аптека, остановитесь раньше и обходите их со стороны двора трехэтажки. Звуковые сигналы отключите.

— Ирена, понял вас. Ждите, мы уже на подходе!

— Принято!

Из аптеки слышали какие-то вопли и грохот разбиваемого стекла. Раненая женщина кричала. Ей мы сейчас помочь не могли, не засветив себя. Оставалось ждать.

Машину Конева я увидел метрах в семидесяти за перекрёстком — они выехали, свернули и почти сразу притормозили. Ирена подала им знак рукой.

Я наблюдал, как из машины выскочили Тимофей и Ульяна, пробежали несколько шагов в сторону аптеки и свернули в один из дворов.

— Готовность — минута, сейчас они займут позицию сзади, а мы подкрадёмся и войдём через витрину, — посмотрела на меня Снегирева.

«Мне слишком мало за такое платят!» — кивая, подумал я.

— Ирена, мы на позиции, перекрыли задний двор и видим главный вход! — минуты через полторы раздался голос Конева из рации.

— Отлично! Мы заходим!

Лейтенант кивком велела следовать за ней. Пригнувшись и держа револьверы на изготовку, как и положено, мы бодро пошли вдоль дома к аптеке. Когда были буквально в пяти шагах, с грохотом разбилась дальняя от нас витрина и оттуда выскочил окровавленный человек. Пробежав несколько шагов, он рухнул посреди дороги и начал протяжно орать.

Ирена, жестом показав, чтобы я не двигался, медленно подошла к краю витрины и осторожно заглянула. Через несколько секунд общепринятыми стандартными жестами показала мне, что в аптеке четверо вооруженных бандитов и ещё семеро гражданских.

— Заходить сейчас нельзя, там гражданские и будет бойня, — сказала она, отойдя ко мне.

— Что будем делать?

Она не успела ответить — слева от нас, со стороны Бобровской улицы, послышался цокот копыт и ржание лошадей. Панорама слева была закрыта от нас другим угловым домом.

— Вот совсем они сейчас здесь не нужны… — не успела сказать Ирена, как из аптеки раздалась пальба в ту сторону.

Лошади заржали ещё сильнее, раздались полные боли выкрики.

— Тимофей, мы заходим — конные попали под огонь! Стреляем на поражение, — сообщила Ирена по рации.

— Понял вас, идём через двор к главному входу, — ответил Конев.

Ирена кивнула мне:

— Стрелять на поражение без предупреждения. На счёт три, полупригнувшись! Раз, два, три…

Мы подбежали к витрине. Чтобы оценить ситуацию внутри, времени было очень мало, но мне это удалось — в огромном зале аптеки было четверо людей в рабочих комбинезонах и масках, несколько гражданских лежали на полу.

Секунду посомневавшись, я выстрелил раз и два в корпус ближайшего ко мне типа, которой стоял ко мне левым боком и целился из боевого парализатора сквозь разбитую угловую витрину куда-то влево от нас, в сторону Бобровской улицы.

Ирена выстрелила ещё в одного, который перезаряжал револьвер. Ещё один отбежал за большую аптечную стойку, а четвертый выстрелил в нашу сторону из револьвера, развернулся и очень быстро выбежал через большую дверь, которая выходила на Бобровскую.

Через несколько секунд оттуда послышались несколько выстрелов и полный боли крик.

— Брось оружие и сдавайся, тогда будешь жить! — выкрикнула Ирена.

— Уходите, твари легавые, иначе убью девку! — раздался панический вопль из-за стойки, которая была метрах в двенадцати от нас.

— Ирена, мы сняли одного, — сообщил Конев.

— Мы сняли двоих, ещё один спрятался за стойкой и взял в заложники девушку, — ответила ему по рации Снегирева.

Несколько секунд рация молчала.

— Я могу применить своё личное умение, но тогда пострадают и гражданские, — сказал Конев.

Насколько я знал, его личный дар заключался в том, что он мог создавать по поверхности определённой площади сильный и болезненный парализующий магоразряд, который поражал там всё живое. Площадь и сила поражения зависели от количества применённой магоэнергии. Это было боевое магическое умение.

— Я не вижу другого варианта, иначе девушку не спасти. Тимофей, на минимальную площадь самой аптеки и минимальной мощности, чтобы обездвижить всех на несколько минут, — немного подумав, ответила Ирена.

— Принято! Через десять секунд…

— Отойдём за машину, — кивнула Ирена на серую «эф-дэху».

Мы отбежали туда. Окровавленная женщина недалеко от нас была явно без сознания.

— База, Три-Акация-Семь — немедленно скорые к месту ограбления аптеки, у нас огнестрельные ранения гражданских и конной полиции, магическое поражение гражданских и преступников, примерно десять человек!

— Принято, Три-Акация-Семь, направляю к вам все свободные кареты!

В глазах немного зарябило, я ощутил весьма неприятные покалывания в стопах. Все, кто был в аптеке, заорали от боли, я увидел какой-то темно-фиолетовый туман, который заклубился на полу и через несколько секунд рассеялся.

— Ого! — прокомментировал я.

— Тоже ощутил, да? — нервно усмехнулась Ирена. — Надо было блокатор выпить.

Я покивал — надо было, но на это не было времени.

— Тимофей, вижу магические поражение в зоне помещения аптеки. Заходим!

— Принято! — ответил Конев.

С оружием на изготовку мы переступили небольшой бортик и по разбитому стеклу зашли в аптеку. Через несколько секунд через дверь со стороны улицы Бобровской вломились Конев и Дроздова.

— За стойкой! — показала Ирена.

Штабс-лейтенант Конев зашёл туда, держа перед собой револьвер.

— Преступник и провизор в отключке, — сказал он через несколько секунд.

— База, Три-Акация-Семь и Пять — код четыре-семь, всё под контролем, грабители обезврежены. Ждём скорые! — доложила Снегирева по рации.

Код означал урегулирование ситуации.

— Принято, Три-Акация-Семь. Отличная работа. Скорые в пути. Ждите приезда криминалистов и прокурора. Отбой!

Ирена осмотрелась. Я ногой отодвинул оружие от двух тел.

— Юнкер, осмотри гражданских, а я пойду к раненой, — сказала она, развернулась и побежала к женщине.

Глава 13

Я начал осматривать людей — все были без сознания. Оба бандита, в которых мы стреляли, признаков жизни не подавали.

Тем временем Конев вытащил за ноги уже закованного в наручники типа из-за стойки.

— Ещё один из них валяется около двери, — произнес он своим глубоким баритоном. — Выскочил прямо на нас, у него сумка с деньгами и лекарствами.

Переглянувшись с Ульяной — а она была весьма бледная, мы начали переворачивать гражданских на спину.

— Минут через двадцать их отпустит, но придётся несколько дней попить разжижающие кровь пилюли, — прокомментировал Конев. — Теперь ждём приезда следователей, криминалистов и прокуратуры. Здесь всё чисто.

Конев переступил через полуметровый каменный бортик разбитой витрины и направился к Ирене.

— Веселый денек, — усмехнулся я, глядя на Ульяну.

— И не говори, — покивала она. — Сначала мы разнимали драку в гимназии, потом извозчик сбил ребенка, а потом приехали сюда…

— Ты отлично справилась, Уля!

— Саша, я в человека стреляла сейчас боевыми патронами! — в её глазах было изумление, смешанное с ужасом. — Мы его убили, понимаешь?

— Успокойся! Ты мотожандарм и твоей вины нет. Ты спасла всех этих людей, — показал я на лежащих, — иначе бы эти негодяя убили не только их, но и всех нас! Я тоже стрелял в этого, — показал я лежащее на окровавленное тело с боевым парализатором в паре метров от него.

— Да, ты прав, Саша, — она тяжело вздохнула и покивала. — Но всё равно это так тяжело осознавать…

«Для неё это будет сильным стрессом. Бедняжка», — понял я.

Захотелось её обнять и утешить, но увы, сделать это было никак нельзя. Да и сам я тоже чувствовал себя не слишком хорошо в моральном плане.

Послышалось ржание лошади и через несколько секунд со стороны нашей машины показались двое конных полицейских.

— Сверните влево, там раненые сотрудники! — крикнула им Ирена, которая возилась с женщиной.

Нас довольно серьёзно учили оказывать первую помощь пострадавшим и это входило в обязанности.

Первая из скорых приехала через шесть или семь минут — мы как раз вытащили девушку-провизора из-за аптечной стойки. Сначала погрузили двоих конных — у них были поражения и боевыми, и парализующими, очень неприятное сочетание, да и ранения тяжелые.

Вторая скорая забрала пострадавших женщину и мужчину около машины бандитов — оба были в тяжелом состоянии и без сознания.

Остальным приехавшие врачи начали колоть магоблокатор, чтобы привести их в себя.

Вся эта процессуальная возня заняла у нас добрых два часа — пока снимали со всех присутствующих показания, пока приехали криминалисты, следователи полиции и наконец, надзорный следователь из городской прокуратуры на какой-то французской машине с двумя дверями.

Мы с Ульяной закончили помогать криминалистам и вышли к наставникам. Они как раз общались с прокурором.

— Вы применили оружие и магию, дамы и господа — было ли это обоснованно? — заявил он.

Ирена и Тимофей, стоящие около третьего тела на входе в аптеку, переглянулись.

— Вы издеваетесь, господин обер-асессор юстиции⁈ — прибалдела Ирена. — А как мы их должны были нейтрализовать, проповедями или приглашением на чаепитие?

— Я буду тщательно разбираться в этой ситуации, — ответил прокурор, надменный толстячок лет тридцати. — Стрельба в центре города, да ещё в таком уважаемом заведении, как аптека «Полозковская» — недопустимое дело.

— Скажите это им, — кивнула Снегирева на ещё не убранное тело третьего бандита. — Подробности этого проишествия будут отображены в рапортах экипажей «девяносто семь» и «сто один» мотожандармерии, вы можете ознакомиться с ними в порядке общего надзора.

— Непременно! — недовольно скривил губы прокурор.

Я знал, прокуратура была полностью гражданским ведомством со своими отдельным табелем чинов и частично контролировалась орловским кланом. Поэтому прокуроры всегда были рады попить кровь полиции.

Мы четверо отошли за угол, к «эф-дэхе» преступников.

— Криминалисты скоро установят, откуда машина и кто это такие, — произнес Конев. — Но меня волнуют два новеньких боевых парализатора в их руках — это уже перестаёт быть смешным, особенно после вчерашнего происшествия на складе, — он посмотрел на меня. — Откуда-то серьёзно протекает на улицы города опаснейшее боевое оружие.

— Так точно, господин штабс-лейтенант. Госпожа Акулова вчера сказала именно так, — подтвердил я его тезис.

— Со следующей недели Вероника в дневной смене, нам всем стоит заняться отслеживанием источника этого оружия, которого уже явно немало в руках подобных банд, — предложил Конев, глядя на Снегиреву.

— Это вполне возможно, если будем работать сообща и координировать усилия, — покивала она.

— Конечно. Только работаем пока неофициально, я не хочу утечек в прокуратуру, — промолвил Конев. — Потрясу свои источники сегодня и завтра. Потом оформим совместный рапорт полковнику о проведённых мероприятиях.

— Договорились! — покивала Ирена. — Следователи расколят этого налётчика, вечером мы уже будем знать подробности по этому делу.

— Тогда вечером после смены встречаемся в нашей «Пельменной», — покивал Конев.

— До встречи!

Пока мы возвращались в машину, я вспомнил о том, что нам тоже предстояло работать ночью — одна неделя в месяце у всех наших экипажей была ночная. Наша очередь подойдёт через две недели.

«Так что это была не чья-то злая воля и не интриги, а просто Юнка попала в такую очередность к Акуловой», — вспомнил я о своих вчерашних мыслях.

— Большинство пострадавших повезли в ближайшую больницу, а это неотложка на Малом Тотемическом, — сказала Ирена уже в машине. — Едем туда, к нашей француженке!

Пока ехали к больнице на Малом Тотемическом, я был под глубоким впечатлением и от схватки, и от того, что стрелял в человека с близкого расстояния. Адреналин понемногу отпускал.

Краем глаза посматривал на наставницу — для неё это было явно привычным делом.

На въезде в ворота Центральной больницы Первой Помощи была небольшая очередь — скорые и гражданский транспорт не успевали выезжать и заезжать.

— Видимо, сегодня урожайный денёк, — прокомментировала Ирена, — только с ограбления шесть человек.

Два длинных, семиэтажных бежевых корпуса больницы, расположенных под углом в девяносто градусов относительно друг друга, были в глубине зеленой зоны, засаженной многолетними деревьями.

Мы проехали за одной из скорых к приемочному отделению, свернули и остановились таким образом, чтобы не загораживать проезд.

— Идём к дежурной, будем искать нашу мадемуазель! Пирожок будешь?

— Так точно!

— Тогда возьми и мне.

Я вышел из машины, открыл заднюю и взял из ближайшей корзинки по пирожку — от пережитой боевой ситуации вдруг остро хотелось есть.

Пока мы шли к приемочной рампе, где суетились санитары, с удовольствием съели.

— Ты ещё здесь не был? — спросила офицер, когда мы поднялись на приемочную рампу к одной из боковых дверей.

— Первый раз.

— Эта больничка — второе по важности место после нашей базы, здесь тебе придётся очень часто бывать. Стойка дежурной за этой дверью, там же наряд полиции.

Мы вошли, попали в коридор с мигающими макросветильниками.

«Абсолютно типичная больница, только на стенах меньше плакатов и картинок», — я был поражен, насколько общий антураж совпадает с привычными мне деталями.

Пройдя этот коридор, свернули вправо и оказались в значительно лучше освещённой приёмной. Через неё с рампы санитары тащили носилки или толкали каталки.

— Здравствуйте! Нас интересует, в каком отделении и палате находится гражданка Франции Флоранс Лимоньен! — подошла Ирена к дежурному врачу за стойкой. — Поступила сегодня после полудня.

Врач, женщина лет сорока, страдальчески на нас посмотрела. Было видно, что она очень задергана.

— Здравствуйте, офицер! Согласно новым инструкциям, мы сразу же передаём документы о пострадавших в центральную справочную, это на первом этаже, там где центральный вход.

— Новым инструкциям, доктор? — вздернула бровь Ирена.

— Новый приказ главного врача, чтобы облегчить работу нашего приёмного отделения!

— Ясно, спасибо, — кивнула Ирена.

Кивком она показала, что я шёл за ней.

Идти пришлось порядочно, петляя по пропахшим карболкой коридорам. Больничка меня впечатлила — она действительно была огромная. Всё было достаточно цивильненько, если не считать освещение на макроисточниках, халаты старого покроя и белые квадратные колпаки на санитарах и медиках.

— Теперь можно подъезжать сразу к центральному, — промолвила Ирена, когда мы дошли. — Надо будет уведомить об этом всех наших.

В довольно симпатичном вестибюле с полом и стенами из разноцветной гранитной крошки было множество народа и десяток человек в полицейской форме.

Увидев нас, они отдали честь, мы козырнули в ответ.

Ирена подошла к одному из свободных справочных окон.

— Добрый день! Флоранс Лимоньен, гражданка Франции, поступила сегодня после полудня. Где я могу её найти?

— Одну минуточку, госпожа офицер — иностранцы у нас в отдельной картотеке! — дежурная медсестра встала и пошла к одному из деревянных шкафов с многочисленными мелкими отделениями.

Всякие карточки перебирала она минут пять, я за это время успел набраться впечатлений и рассмотреть множество народа разных социальных слоёв.

Наконец, она нашла какой-то бланк и вернулась к окошку.

— Флоранс Лимоньен, ушиб грудной клетки, перелом двух ребер и сотрясение мозга, находится в травматологическом отделении на пятом этаже первого корпуса — то есть этого, восьмая палата. Лечащий врач — профессор Облепихин.

— Большое спасибо! — кивнула Ирена.

Мы прошли к лифту.

Как раз лифт был самый, что называется, древний в моём понимании — с откидной решеткой, довольно просторный внутри и с лифтёром на стулочке, который управляли им с помощью кнопок и рычагов.

В лифт набилось восемь человек. Поднимались грузно, со скрипом, останавливались на каждом этаже, начиная с третьего.

Вышли на пятом. Стойка регистратуры была далеко справа от лифта. Слева, в конце коридора, я заметил группу прилично одетых людей, пожилого врача и наряд полиции около дверей. Они спорили и явно на повышенных тонах, поскольку шум доносился аж к нам.

— Нам туда, видимо, — предположила Снегирева. — Идём посмотрим, что это за представление! Вижу там Дятлицкого — это уже становится предельно интересным.

— Который из них?

— Лощёный хлыщ с усиками, в дорогом бежевом костюме и с портфелем.

Коридор оказался огромный, но как я понял по номеркам на дверях, восьмая палата была именно там, куда мы шли.

Я рассмотрел людей — очень интересная брюнетка в широкополой женской шляпе, одетая очень стильно, тип в очень дорогом костюме, два подозрительных мордоворота и врач, который с ними спорил. Полицейские стояли около дверей палаты.

— Здравствуйте, дамы и господа! — громко вмешалась в разговор Ирена. — А что здесь происходит, позвольте узнать?

— Здесь всё замечательно. Можете ехать туда, откуда приехали, госпожа жандарм, — наглым тоном заявил человек в дорогом костюме.

— Господин Дятлицкий, советую вам поумерить пыл. Мы здесь находимся по процессуальным вопросам.

— Я уже знаю, что именно вы спровоцировали аварию, в которой пострадала госпожа Лимоньен, гражданка Французской Республики, — уверенно заявил адвокат. — Я адвокат госпожи Лимоньен и буду добиваться, чтобы вы понесли за это ответственность. А сейчас госпожа Лимоньен уедет в посольство!

Мы с Иреной переглянулись. По её взгляду я понял, что она начала конкретно заводиться.

— Полегче с выражениями, господин адвокат. Госпожа Лимоньен никуда отсюда не уедет, пока я не дам на это разрешение. Она свидетель преступления, а может быть — и соучастник!

— Госпожа Лимоньен — моя сотрудница и помощник, я забираю её в посольство на основании статуса дипломатической неприкосновенности, — с легким акцентом, но на хорошем русском заявила брюнетка в черном суфраж-платье.

Спереди на её шляпке была прицеплена кокарда в виде французского триколора. Надменный взгляд её темно-карих вызвал у меня беспокойство.

— Позвольте узнать, кто вы, почтенная госпожа? — посмотрела на неё Ирена.

— Луиза Барбарис, атташе по вопросам культуры посольства Франции, — она достала из сумочки документ и показала Ирене. — Пользуясь конвенцией о неприкосновенности дипломатов, я требую, чтобы моя сотрудница была немедленно доставлена на территорию посольства!

Точно такой же документ был и у пострадавшей Лимоньен. Её сумочка была у нас в машине, кстати говоря.

— Ваша сотрудница была в одной машине с подозреваемым в антиимперской деятельности лицом, которое виновно в дорожно-транспортном проишествии. Она никуда не уедет из этой больницы, пока я её не допрошу! Вам это ясно? — со стальными нотками в голосе заявила Ирена.

— Ей нельзя уезжать, она плохо себя чувствует, мы поставили ей капельницу. Пациентка нуждается в обследовании магом-целителем, — дополнил доктор.

— Госпожа Лимоньен получит надлежащую помощь на территории посольства, — заявил Дятлицкий и достал из портфеля бланк: — Вот подписанное господином послом требование. Мы забираем госпожу Лимоньен! Требую немедленно вернуть её личные вещи и документы, которые вы присвоили, госпожа лейтенант!

— Мы не присвоили её документы и личные вещи, а оставили их до востребования в установленном порядке. Они проходят как улики по делу и будут сданы мною сегодня в спецхранилище. Вы можете получить их в отделе выдачи в установленном порядке через двое суток. Сама пострадавшая является свидетельницей и никуда не поедет. Вы никуда её не забираете, это ясно⁈ — отчеканила Ирена.

Дама-брюнетка и адвокат переглянулись.

— Что за дикость⁈ Я сейчас же доложу господину послу об этом вопиющем случае произвола жандармерии, — глядя на нас с Иреной, заявила француженка. — Разве для этого создавали ваше подразделение?

— Это не ваше дело, госпожа Барбарис!

— Лично я буду жаловаться Её Величеству императрице Надежде — вам не сойдёт с рук подобный произвол, можете быть уверены! — взволнованно произнесла дама.

— Я очень рада за вас, — холодно ответила Ирена.

— Если вы сейчас же не дадите разрешение отвезти в посольство госпожу Лимоньен, я свяжусь с министерством иностранных дел и городской прокуратурой. От имени моей клиентки мы сделаем заявление о превышении вами полномочий и нарушении международной конвенции о неприкосновенности дипломатов, госпожа лейтенант, — объявил Дятлицкий.

Лично мне захотелось дать ему в рыло, но как юрист я вполне четко понимал его доводы в рамках здешнего законодательства. Они были вполне обоснованные. Наша позиция тоже была твёрдая — здесь начиналась чистая состязательность, но поскольку исполнительные полномочия были в наших руках, адвокату оставалось идти по инстанциям.

— Как офицер-дознаватель, который непосредственно занимается этим делом, я не даю разрешение на транспортировку пострадавшей Лимоньен за пределы этой палаты в ближайшие двое суток! По истечению этого срока я приму дальнейшее процессуальное решение на её счет! — заявила Снегирева.

«Ух, сильна!» — я восхитился наставницей — она дала жёсткую отповедь адвокату.

— В таком случае вы будете нести за это ответственность, госпожа лейтенант, — процедил Дятлицкий. — Не вы первая и не вы последняя столь вопиюще превышаете полномочия, чётко очерченные уголовно-процессуальным уложением! Прокуратура вами займётся!

— Господин посол сегодня же будет жаловаться лично префекту. Возмутительное поведение полиции в преддверии визита нашего президента, — с патетикой в голосе заявила француженка.

— Я приехала провести допрос свидетельницы. Как её адвокат вы имеет право присутствовать при этом, — Ирена проигнорировала тираду дамы и посмотрела на адвоката.

— Само собой разумеется! — напыщенно ответил он.

— Пострадавшая сейчас спит, мы ввели ей успокоительное и обезболивающее. До вечера её нельзя тревожить, дамы и господа, — вмешался доктор.

— Вот видите! А вы хотите ей навредить, забрав из больницы, — подняла палец Ирена. — Унтер-офицер — без моего личного приказа или письменного приказа префекта Акулова никого в палату не пускать, кроме врачей и вот этого адвоката, — офицер посмотрела на полицейских и показала им ладонью на Дятлицкого.

— Так точно, будет исполнено! — ответил один из них с окающим выговором.

— Je pars pour l’ambassade! Remettez ces satrapes à leur place, Spiridon! (Я уезжаю в посольство! Поставьте на место этих сатрапов, Спиридон!) — глядя на адвоката, произнесла дамочка.

— Je prendrai toutes les mesures nécessaires, Madame l’Attachée! Informez Sa Majesté de cet incident scandaleux! (Я приму все необходимые меры, госпожа атташе! Проинформируйте Её Величество об этом вопиющем случае!) — ответил на неплохом французском Дятлицкий.

«Откуда он так хорошо владеет языком? Выучил или с помощью магии⁈» — лично я ничего не понял из сказанного.

— Вы пожалеете об этом! — Луиза Барбарис взмахнула пальцем в сторону Ирены и пошла к лифту.

— Жду с нетерпением, — хмыкнула лейтенант.

Проводив взглядом очень недурственную, можно сказать, модельную фигуру этой симпатичной и элегантной дамы, я окинул взглядом мордоворотов — очевидно, это были телохранители адвоката.

— Доктор, когда придёт в себя пострадавшая? — повернулась Ирена к врачу.

— Не ранее семи вечера, офицер!

— Хорошо, мы приедем! Идём, — кивком показала Ирена в сторону лифта.

Когда отошли, она сказала:

— Как хорошо, что наши успели выставить наряд, иначе бы эту девицу уже забрали бы в посольство! Сейчас этот прохвост пойдёт к городскому прокурору и вполне возможно, что получит санкцию на её доставку в посольство.

— И что же делать?

— Едем на базу, поговорим с полковником. Если понадобится, позвоню Веронике и попрошу её уговорить префекта письменно подтвердить моё решение об оставлении её здесь на двое суток. Тогда прокурорам или адвокату придётся идти в суд, а это и займёт те же сутки или двое.

— Быстрее будет спуститься пешком, наставник, — показал я на дверь, ведущую к лестнице.

— Пошли, — согласилась офицер.

Спустились мы быстро, вышли через центральный вход и направились к машине.

— Надо пробить мобилет этого Витольда, — вспомнил я.

— Как раз на базе и сделаем это без лишнего упоминания по рации, — покивала наставник. — Надеюсь, что полковник уже на месте!

Глава 14

На стоянку ГУВД мы заехали менее, чем через пятнадцать минут.

— Возьми дюжину листовок, — велела мне наставница.

Бодро выйдя из машины, я открыл багажник и взял требуемое. Быстрым шагом мы направились в наше крыло.

Кивнули двоим дежурным, к стойке которых была небольшая очередь из гражданских.

— Господин полковник уже вернулся?

— Так точно, его бронемашина десять минут назад заехала в гараж, — ответила унтер-офицер.

— Отлично, идём скорее! — кивнула Ирена на лестницу.

Я шел на шаг позади наставницы, как и положено. Это давало мне возможность пялиться на её классный попец.

На пятом этаже был какой-то легкий ажиотаж — Шершнев и его секретарша отчитывали несколько гражданских сотрудников около кабинета. Увидев нас, полковник закончил разговор и отпустил их жестом.

— Что случилось, госпожа Снегирева?

— Господин полковник, дело очень срочное — вы должны это знать! — вытянулась по стойке лейтенант.

Шершнев скептически оглядел нас, потом открыл дверь и махнул ладонью, приглашая нас в кабинет.

— Лидочка, организуйте мне обед через четверть часа, — заходя в кабинет, велел он секретарше.

Полковник прошёл к своему столу и уселся в кресло.

— Докладывайте! — жестом он подозвал нас поближе.

Мы остановились в четырех шагах от его стола.

— После отъезда кортежа с иностранным гостем из дирижаблепорта мы выждали несколько минут и двинулись следом… — Снегирева начала излагать дело.

Полковник слушал внимательно, откинувшись в кресле. Рассказав, Ирена, достала из кармана золотую монету и положила на стол.

Шершнев повертел её в руках, потом достал из ящика стола лупу и где-то минуту изучал её.

— Я такую только раз в жизни видел, ещё когда во Франции правил король. И сегодня такая обнаруживается на полу машины в Химках… Дай-ка мне эти листовки, — посмотрел он на меня.

Я подошёл и протянул.

— Как я и думал, анархисты и близкие к ним элементы не упустят такое напряженное для полиции время и будут проявлять себя, активно действовать. Есть зацепки по этому Витольду Подкаракал?

— Номер его мобилета, а также участие связанных с родом Каракал лиц во вчерашнем налёте на склад господина Кротовского. Мне кажется, в этих делах есть какая-то связь. Очевидно, что мадемуазель Лимоньен прямо связана с листовками, ведь недаром эта дама из посольства, атташе по культуре, подключила к этому делу адвоката Дятлицкого и угрожала нам неприятностями!

— Прохиндей Дятлицкий! — нахмурился полковник, покивал и вернул мне листовки. — Да, девицу надо подробно допросить, она может быть единственной реальной зацепкой. Давите на неё, но аккуратно, её дипломатический статус не позволит нам её привлечь в качестве обвиняемой. Лейтенант Снегирева — я подтверждаю ваше процессуальное решение на её счёт и сейчас уведомлю префекта и попробую заручиться его санкцией.

— Так точно! — улыбнулась Ирена.

— В остальном действуем пока что полуофициально. Монету и её вещи сдайте в наш спецхран, а листовки отнесите криминалистам — возможно, они смогут определить, в какой типографии они были отпечатаны. Пробейте через узел связи мобилет подозреваемого, вечером отразите это в рапорте. Если допрос этой Лимоньен даст какие-то результаты, тогда официально пустим в ход и монету, если нет, отображать это пока что не будем.

— Вы уведомите ИСБ, господин полковник?

— Нет, пока что мало зацепок. Если дело перспективное, оставим его себе, а пятый департамент сможем подключить в любой момент. Ищите Витольда и допросите Лимоньен — она только свидетель, никаких вариантов привлечь её по этому нет, сами понимаете. Даже у ИСБ.

Я вполне понимал его логику — в случае успеха это дело могло стать громким и принести различные бонусы и славу тем, кто его распутает.

— Видимо, она очень ценный свидетель, раз так сразу подключили Дятлицкого, — покивала Ирена.

— Да, присутствие этого прохиндея — верный признак чего-то важного. Ваш экипаж сегодня в ударе — везёт вам на интересные дела и приключения, — усмехнулся Шершнев. — Занимайтесь дознанием сколько потребуется, сверхурочные я сегодня санкционирую. Жду доклад по Лимоньен.

— Есть! Разрешите идти? — вытянулась Ирена.

— Работайте!

Щелкнув каблуками, мы вышли из кабинета.

— Поддержкой начальства мы заручились, так что Веронике пока можно и не звонить, — улыбнулась в коридоре Ирена. — Теперь отрабатываем зацепки — идём на четвертый этаж ГУВД.

Насколько я помнил, там был целый отдел, занимавшийся различными экспертизами.

Пока мы спускались к переходу между зданиями, я поинтересовался:

— А чем мы можем надавить на эту девицу? Наверняка её уже проинструктировал Дятлицкий.

— Он не знает про монету, это наш козырь. Её можно обвинить в контрабанде, а это уже может грозить лично ей высылкой и объявлением персоной «нон-грата», что поставит крест на её карьере. Так что посмотрим.

— Но тогда ИСБ перехватит у нас дело?

— Может, конечно, но скоро мы будем перехватывать у них дела, — усмехнулась лейтенант.

В общем, это было логично — в любом государстве каждое ведомство тянуло одеяло полномочий и финансирования на себя, а в государстве кланово-феодальном, с только нарождающимися буржуазно-правовыми нормами привычного мне типа, это проявлялось особенно остро.

«Если мы распутаем это дельце, премия будет очень сладкая, плюс один или даже полтора месячных оклада!» — я сейчас вполне ясно это осознавал.

На четвертом этаже здания ГУВД было множество кабинетов. Слышался гул печатных машинок.

— Так, нам в тридцать пятый, — когда мы вошли на этаж, промолвила Ирена.

Подошли к кабинету, она постучала. Получили разрешение войти.

— Давай, — она забрала у меня листовки.

Внутри было семь человек, они сидели за столами и проводили различные манипуляции с разными бумажками, фотографиями, книгами. Кабинет был неплохо оборудован — я заметил пару интересного вида верстаков, разное типографское оборудование, столы с огромными лупами.

— Здравствуйте, господа! Очень срочное дело!

— А, добрый день, — поднял голову один из людей в расстегнутом вицмундире с нашивками обер-криминал-асессора. — Что за дело, госпожа Снегирева?

«Видимо, он здесь начальник», — я прикинул, что этот гражданский сотрудник полиции — штабс-лейтенант, если брать сомжовскую иерархию.

— В одном из гаражей мы нашли вот эти листовки. Вы можете определить, в какой типографии они были отпечатаны? — подошла к его столу Ирена.

— Если они отпечатаны в типографиях Москвы или городах губернии, а также в Петербурге, то такая вероятность есть. Это займёт время. Заполните формуляр и оставьте там, — показал начальник на один из столов около входной двери.

— Господин Орешников, это очень срочно, понимаете? Мы можем потерять след.

Человек поморщился и снял очки. Выглядел он довольно уставшим.

— Госпожа Снегирева, вы уже служите в жандармерии? — удивился он, оглядев её форму.

— Мы давно не виделись, барон, — усмехнулась наставница. — Перевелась в СОМЖ, в патруле работаю.

— Ну хорошо, заполняйте формуляр, через три-четыре часа я смогу дать вам точный ответ, — обер-криминал-асессор просмотрел листовки. — Ах, вот оно что, анархисты. Разве не ИСБ расследует это дело?

— Пока что расследуем мы, только сегодня мы их нашли и теперь пытаемся задержать одного из организаторов! Дело очень интересное, замешаны иностранцы.

— Вы меня заинтриговали, сиятельная леди Ирена. Что ж, ожидайте ответ факсотайпом.

— Степан Петрович, огромное спасибо. Буду должна! Мой экипаж — сто первый, буду ждать факсотайп!

Ирена подошла к столу и за полминуты заполнила чернильной ручкой формуляр на экспертизу.

— До свидания, господин барон!

Орешников рассеянно кивнул ей, просматривая на свет одну из листовок.

Когда вышли в коридор, Ирена улыбнулась:

— Обожаю наших экспертов — все они люди не от мира сего!

— В таком кабинете время летит неспешно, — кивнул я.

— Так, теперь на третий, в узел спецсвязи. Там будет посложнее, знакомых у меня там мало!

Мы спустились на этаж вниз. Центральный узел спецсвязи Технического Бюро ГУВД занимал всю левую половину третьего этажа.

На входе стоял вооруженный винтовкой унтер-офицер.

— Ваши документы! По какому делу? — потребовал он.

Ирена достала жетони удостоверение, я тоже.

— Срочная экспертиза вещественного доказательства, поиск преступника по номеру мобилета, — сказала она.

— Это вам в двенадцатый, значит!

Унтер снял трубку прикрепленного к стене стационарного мобилета, очень похожего на первые телефоны из моего мира, набрал комбинацию на разноцветных кристаллах.

— Господин помощник инспектора, к вам лейтенант Снегирева из СОМЖ по неотложному делу!

Выслушав ответ, унтер повесил трубку и открыл одну из дверных створок:

— Помощник инспектора Солодков, девятнадцатый кабинет!

— Благодарю, — кивнула Ирена.

Здесь атмосфера была значительно более бодрая и деловая, как показалось мне из-за гула печатных машинок. Из лекций в Академии я знал, что сотрудники Техбюро МВД являются опытными делопроизводителями и обеспечивают техническое функционирование и систематизацию сведений не только полиции, но и пожарной и воздушно-надзорной служб. Здесь был расположен коммутатор спецсвязи ГУВД, куда ежеминутно поступали сведения из разных отделов. Я слышал, что здесь работает восемь десятков гражданских сотрудников на каждой из двух смен, которые обслуживают новейшие магокристаллические аппараты и обрабатывают огромные объёмы информации, занося её в каталог и архив.

По коридору из кабинета в кабинет сновали довольно симпатичные девицы в строгих платьях, с папками в руках.

Мы подошли к девятнадцатому, Ирена постучала.

— Войдите!

— Здравствуйте, очень срочное дело! — войдя, заявила Ирена. — Лейтенант Снегирева, СОМЖ.

Два человека в вицмундирах сидели за большим столом, перед каждым был монитор и механическая клавиатура.

— Помощник инспектора Солодков. Слушаю вас, — полуразвернулся к нам человек лет тридцати в очках и с нашивками «помощник инспектора».

— Есть номер мобилета. Необходимо установить по нему местоположение владельца.

Сидящие за столом переглянулись.

— Настолько точной технологии не существует, но примерное местоположение определить возможно, аппаратура нового типа это позволяет, — ответил человек в очках. — Диктуйте номер, госпожа лейтенант.

Ирена достала из кармана блокнот и продиктовала услышанный от Юзека номер.

— Весьма интересно — номер варшавский, судя по первым трём цифрам, — сказал Солодков своему коллеге.

— Да, подозреваемый примерно два месяца назад прибыл из Варшавы, — подтвердила Ирена.

— Присаживайтесь, офицеры — это дело не быстрое, — показал Солодков на стулья около правой стены.

Мы так и сделали.

Эксперты начали вводить данные, переговариваясь между собой. Речь шла о какой-то макротриангуляции.

— Так, владелец номера — Подкаракал Витольд Казимирович, купил аппарат три месяца назад в Варшаве. Последний выход в московскую сеть был одиннадцать дней назад, — произнес Солодков минут через семь.

— Что это значит? — встрепенулась Ирена.

— Поскольку мобилет невозможно полностью отсоединить от сети, это может означать, что он сломан или уничтожен.

Мне стало интересно, почему это его нельзя полностью отключить. Решил озвучить вопрос потом.

— То есть его теперь нельзя найти? — нахмурилась Ирена.

— Почему же, мы можем поискать его прошлую активность, остались макроотпечатки на сетевых вышках, около которых он находился. Но это примерное местоположение.

— Возможно, это нам поможет. Вы можете найти его следы за последнюю перед отключением аппарата неделю?

— Максимум — за последние два дня перед потерей соединения, у нас нет технической возможности хранить такие объёмы данных, госпожа лейтенант!

— Два дня? Хорошо, господин помощник инспектора. Сколько это займёт времени?

— К полудню понедельника будет готова распечатка.

— Так долго? А если сегодня?

— Это невозможно чисто технически, госпожа лейтенант, — развёл руками Солодков. — Кроме того, мне нужно письменное разрешение главы СОМЖ на проведение подобных изысканий.

— Конечно, — вздохнула Ирена. — Я скоро приду, господа. Даурский, можешь посидеть пока здесь.

— Так точно! — меня это удивило.

Ирена, немного расстроенная, вышла из кабинета.

Эксперты продолжили что-то клацать, уткнувшись в мониторы.

— Прошу прощения, господин помощник инспектора, а можно спросить?

Видимо, я вывел их из погружения в работу — оба удивленно повернули головы ко мне.

— Да, спрашивайте, юнкер!

— Вы сказали, что мобилет невозможно полностью отсоединить от сети, не сломав его. А если вытащить макробатарею, это будет считаться поломкой?

— Хороший вопрос — у вас пытливый ум, — покивал Солодков. — Дело в том, что в мобилетах предусмотрен специальный кристалл, отвечающий за поддержку сетевого сигнала при переходе абонента из одной соты в другую. Он работает полностью автономно и не зависит от батареи. Об этом мало кто знает, поэтому в данном случае можно сказать, что аппарат вашего подозреваемого уничтожен. Если бы он был с извлеченной батареей, в сети ещё примерно три месяца оставался бы очень слабый остаточный сигнал этого аппарата!

— Спасибо большое за разъяснение, господин помощник инспектора!

«Ничего себе, средства слежения. Вот только откуда об этом знают анархисты?»

Несколько секунд помолчав, я озвучил и этот вопрос.

— Думаю, что была или утечка информации от производителя этих замечательных приборов, или у анархистов отличные маги-техники, что весьма сомнительно. Когда произошло несколько таких случаев с явным уничтожением этого кристалла, это стало неприятным сюрпризом для нас и для ИСБ, — ответил Солодков.

Ирена вернулась минут через двадцать, в руках у неё была одна из наших обеденных корзин, сумочка француженки и лист бумаги с печатью.

— Это вам, господа — прямо из «Судакова», — поставила она корзинку на один из столиков. — Вот разрешение, подписанное полковником Шершневым.

— Большое спасибо, госпожа лейтенант! — улыбнулся эксперт. — К полудню понедельника ждите результат!

— До свидания!

Когда мы вышли с территории узла спецсвязи, Ирена сказала:

— Времени до вечера ещё много, а вот информации мало. Сейчас поедем в Чертаново, а потом уже в больницу к француженке. А уже после этого зайдём в спецхран.

Мы быстро спустились вниз и пошли к выходу.

Глава 15

Когда выехали со стоянки, я достал и развернул карту. Прикинул, что до Чертаново ехать минимум час, если не больше, поскольку многих знакомых дорог на этой карте просто не было. Собственно, планировка города весьма отличалась от привычной мне, особенно на окраинах.

— База, Три-Акация-Семь — в центральной неотложке на Малом Тотемическом изменён порядок регистрации вновь поступивших. Теперь информацию можно узнать сразу в центральной регистратуре на первом этаже главного корпуса! — сняв рацию, сказала Ирена.

— Спасибо, Три-Акация-Семь, произведу оповещение остальных экипажей! — ответила диспетчер.

Когда проехали к центру и свернули вправо, к ближайшему мосту через реку, я обратил внимание, что улицы довольно зеленые, много разных деревьев, кустарников и небольших фонтанов, возле которых на скамейках отдыхали люди.

Проехали мимо одного из таких симпатичных скверов. Уличная застройка вокруг была в основном двухэтажной, дома с лепниной, очень приличные на вид.

Выехали на мост минут через семь. Обратил внимание на огромный парк километрах в полутора левее хода нашего движения, засаженный раскидистыми, высокими, явно очень старыми деревьями. За ними смутно угадывались какие-то монументальные строения.

«Это императорский дворец, „Гнездо Кречета“. Практически закрытый и обсаженный по периметру деревьями квартал в центре города, посетителей пускают только на территорию западного крыла, и то по праздникам и выходным. Здесь мог быть Кремль», — отсутствие привычных видов глубоко меня поразило.

В этом же квартале, только восточнее дворцовых стен, была расположена штаб-квартира ИСБ, здания министерства финансов и иностранных дел.

За мостом, где должна была быть Ордынка, но вместо неё была улица Магических Стихий, застройка тоже была богатая. Зажиточные кварталы, очень много изящных строений и памятников.

Ирена ехала почти под семьдесят, движение на довольно широкой улице было слабенькое, с интенсивностью моего мира и близко не сравнить. Много было лошадей с повозками, каретами и просто всадников, для них была выделена самая крайняя к тротуару полоса с каждой из сторон дороги.

До северной окраины Чертаново доехали за сорок семь минут, я специально после моста засёк время.

— По адресу её регистрации смысла ехать нет, поэтому сразу сворачиваем в сторону магазина, — сказала Ирена на одном из перекрестков.

Привычной многоэтажной застройки в здешнем Чертаново не было и близко. На вид это был унылый одно- и двухэтажный район, дома были довольно далеко друг от друга, свободного места было много, часть пространства было занято скверами.

— Магазин премиальной одежды в таком районе — идея очень оригинальная, — прокомментировала Ирена, когда мы заехали на улицу Макромеханическую, в конце которой виднелось нечто, похожее на элеватор. Там же стояли несколько грузовиков у обочины.

Подъехали. Я начал рассматривать этот магазин, расположенный на первом этаже относительно новой двухэтажки. По бокам от неё была растительность и далее — хлебный киоск.

— Витрина довольно симпатичная!

— Что-то я не помню, чтобы сюда ездили на вызовы кто-то из наших. Сама это витрина просто напрашивается на внимание со стороны местных гопарей, — ухмыльнулась офицер.

Мы припарковались у обочины напротив магазина. На улице были редкие прохожие, в основном преклонного возраста. Немного спереди нас стояла какая-то стрёмная грязно-серая «двуха», явно видавшая лучшие времена.

Надписи «Бонжур» и «Премиальная одежда» сверкали фиолетовым и золотистым макронеоном. Подойдя ближе, я рассмотрел разные царапины и небольшие, но похабные рисунки и на дверях, и на витринном стекле.

Двустворчатые двери были прикрыты. Когда Ирена открыла одну из створок, раздался звон колокольчика.

Мы вошли внутрь, помещение квадратов в семьдесят было освещено по центру и затемнено по бокам, где были стойки с одеждой и манекены.

Всё это мне напомнило какой-нибудь «Секонд-хенд-бутик» из начала нулевых. Какое-то движение виднелось за шторками в конце зала.

— Что-то здесь не рады клиентам, — промолвила Ирена через минуту, когда к нам даже никто и не подошёл.

Мы осматривали ассортимент — одежда была в основном женская и не самая дорогая, но была стойка с мужскими рабочими комбинезонами. Запах стоял тяжеловатый, смесь нафталина непонятно вообще с чем.

— Махинации с налоговой отчётностью… — вспомнил я фразу художника из выписки про кошкодевку.

— Очень похоже именно на это, — согласилась Ирена.

Наконец, откуда-то из-за примерочных штор вышла дама лет сорока в цветистом полуспортивном суфраж-костюме, но с откинутым капюшоном. Я машинально сжал губы, когда увидел её кошачьи уши.

— Добрый день, благородные леди и господин! Рада вас привествовать в магазине «Бонжур»! — бодренько произнесла она и стала в трех шагах от нас.

Мы с Иреной переглянулись.

— Вас что-то смущает? — приветливо спросила кошкодама.

— Разве гибридам позволено открыто заниматься торговлей? — произнес я.

— Конечно, вот уже как три года назад вышло спецпостановление за подписью тогдашнего министра внутренних дел господина Мышкина на этот счёт! — сложила ладони домиком кошкодама и улыбнулась. — Мы имеем право вести открытую торговлю в пределах трехкилометрового радиуса от Зоны-Семь, всё законно. Я — Альма ундер-Ягуариссен, владелица магазина, все разрешительные документы у меня в кабинете, госпожа офицер.

— Ладно, не в этом суть. Мы разыскиваем Астрид Линн ундер-Ягуариссен! Вы знаете её текущее местонахождение?

— Астрид? А что случилось⁈ — в глазах дамы-гибрида вспыхнуло любопытство.

— Она подозревается в преступлении, — нехотя ответила Ирена.

— Этого не может быть — Астрид моя троюродная племянница, она очень талантливая и порядочная девушка, как и все в нашем роду, — заявила дама.

— Вы знаете, где она сейчас находится?

— По нашему календарю через три дня начнется праздничная неделя Священного Ягуара, покровителя нашего большого и дружного рода. Все, кто мог, бросили дела и ушли очень глубоко в Изнанку, в наш родной мир, где есть храм и священное озеро, — с легким благоговением ответила дама и чуть закатила глаза. — А я вот не смогу уйти в этом году и пропущу священнодействие, невозможно оставить магазин…

«Артистка она хорошая», — отметил я.

— То есть Астрид Линн тоже ушла в Изнанку? — уточнила Ирена.

— Я уверена в этом! Астрид — младшая жрица в храме, она обязана там присутствовать!

— Замечательно! — посмотрев на меня, сжала губы Ирена.

— Я могу ещё вам чем-то помочь, офицеры? — поинтересовалась дама.

— Мы здесь осмотримся, — Ирена обвела рукой помещение.

— Конечно! Одежду для нашего магазина мы заказываем у самых добросовестных французских, немецких, шведских и отечественных производителей! В наших каталогах вы найдёте для себя всё, что пожелаете, а что не найдёте, мы готовы быстро доставить или пошить под ваш заказ! Рекомендую обратить внимание на прекрасную коллекцию женского нижнего белья из Парижа! — произнесла кошкодама отлично поставленным рекламным голосом и показала рукой в сторону дальней от нас полки.

— Ну, можно и посмотреть, — вздохнула Ирена и легонько кивнула.

— Прошу, леди! — заулыбалась дама и повела её к дальней стене, где было приглушенное освещение.

Ирена ушла с дамой, я остался в зале и лениво перебирал висящие в центральной стойке платья и костюмы.

Через пару минут, откинув шторы, из примерочный вышли две фигуры, явно женские, одетые в легкие накидки с капюшонами, которые отлично скрывали их лица.

Я был на правой стороне зала, они прошли по левой. Когда одна из них открывала дверь, раздался удивленный крик владелицы:

— Юные леди, а деньги?

Обе буквально выскочили из магазина и довольно бодренько побежали в сторону «двухи».

Я бросился за ними.

— А ну стоять, воровки! — крикнул я.

Девицы подбежали к машине, но я тоже успел подбежать и не дал одной из них открыть дверь.

— Попались! Снимай капюшон! — выкрикнул я.

— Нет, вы совершаете большую ошибку, — ответил мне чуть испуганный, но приятный голос.

Прибежали Ирена с кошкодамой.

— Снимите капюшон и назовитесь, — потребовала она.

Девица, которая была с водительской стороны, нехотя сняла свой.

Я обалдел, когда увидел знакомую уже мне дочку министра, фрейлину Анет Джейранян, которую вчера я же и оштрафовал за езду на тротуаре.

— Вы⁈ — посмотрел я на неё со злостью.

— Да, я! — с вызовом ответила она.

— Леди, ну как же так можно? Я думала, вы благородные аристократки… — начала причитать владелица магазина.

— Тихо! — гаркнула Ирена. — Вы — быстро снимите капюшон и предъявите документы, — ткнула она в плечо вторую девицу.

Вторая, которой я и не дал сесть в машину, неуверенно и чуть трясущейся рукой скинула капюшон. Как и фрейлина, она оказалась девицей лет двадцати трех или около, с приятным, ясным лицом, голубыми глазами и вьющимися локонами до плеч.

— Документы! — потребовал я у неё.

— Полегче, офицер, иначе у вас будут неприятности, — подала голос эта Джейранян, тоже весьма привлекательная брюнетка.

— Неприятности будут у вас, леди. Что они украли? — повернулся я к кошкодамочке.

— Я дала им примерить наше самое дорогое нижнее белье, — всплеснула руками владелица.

— Хорошо, сейчас вы напишите заявление, мы их арестуем и доставим в участок! — произнесла Ирена, пристально глядя на блондинку.

— Нет, нет, зачем? Это же благородные леди, ясно видно. Пусть они просто заплатят или вернут белье… — вдруг заявила кошкодама.

— Что⁈ — разозлилась Ирена. — Может, мне их вообще отпустить, воровок?

— Ну зачем устраивать неприятности из-за таких пустяков? — Альма посмотрела на меня. — Верно?

— Нет, неверно! — мотнул я головой и придержал руку блондинки, которая вдруг захотела открыть дверь машины.

Пахло от неё чем-то очень дорогим и вдохновляющим.

— Мы готовы заплатить, только отпустите нас, — прошептала она своим приятным голосом.

— Пожалуйста, офицеры, не надо так строго с этими милыми леди, — покивала Альма.

— Строго? Это уголовная статья, два года исправительной тюрьмы, если сумма украденного превышает двести сорок рублей, — прошипела Ирена.

— Мы не хотим в тюрьму, — вдруг всхлипнула блондинка и закрыла лицо руками.

Не хватало, чтобы она ещё тут разрыдалась!

— Оставьте нас, сатрапы! Я буду жаловаться! — выкрикнула Джейранян.

— В этот раз вам штраф не отменят, леди. Может быть, что вас даже лишат должности фрейлины, — сказал я с некоторым злорадством.

— Офицеры, офицеры, пожалуйста, давайте это всё прекратим, — начала нас увещевать кошкодама. — Я не имею претензий к этим юным леди!

— Так, дамочка, вы тоже решили испытывать моё терпение? — повернулась к ней Ирена. — Быстро пишите заявление и не морочьте мне голову, иначе я устрою вам здесь комплексную проверку.

— Госпожа, прошу, отойдём немного, — вдруг схватила она за руку Ирену.

Я видел, как наставница дернулась и еле-еле сдержалась, чтобы не заломить ей кисть или вообще не перекинуть через себя — стандартный приём самообороны.

Тем не менее, они отошли на несколько шагов.

Я осознал, что всё ещё держу запястье блондинки в довольно жестком захвате. Она стояла, чуть сжав губки, но молча. Я чуть ослабил хват.

— Ваши документы, леди! — потребовал я.

— Отпусти её, хам подзаборный! — выкрикнула фрейлина.

— Что⁈ Вам советую замолчать, почтенная — вы серьёзно влипли, в этот раз ваш батюшка вам не поможет! Воровство и оскорбление полиции! — посмотрел я на эту негодяйку.

— Ещё как поможет, — перекривила меня кареглазая стерва.

— Извините, я забыла дома документы, — испуганным голосом пролепетала блондинка.

— Что⁈ Спектакль⁈ Да вы осознаёте возможные последствия? — услышал я полный негодования выкрик Ирены в нескольких шагах позади себя.

Повернулся — кошкодама что-то втолковывала ей, глядя на меня и блондинку.

— Даурский, быстро отпусти её, — со злостью в голосе велела лейтенант.

— Я и не держу, — хмыкнув, я выпустил нежную кисть девицы из захвата.

— Спасибо! — своим милым голоском промолвила блондинка и начала растирать запястье, будто от каких-то наручников.

— Вот только не надо этого представления, леди — я не настолько сильно сжимал вашу руку, — прокомментировал я.

— Кожа у меня очень чувствительная, синяк останется, — опустив глаза, прошептала девица.

— Головой надо думать, чтобы не было подобных ситуаций. Кто вы такая?

— Пусть это будет нашей тайной, хорошо? — застенчиво улыбнулась мне блондинка. — Может, мы ещё увидимся, юнкер — вы такой пылкий!

Довольно неожиданно она развернулась, подошла к кошкодаме, обнялась и расцеловалась с ней.

— Госпожа лейтенант⁈ — обалдевший, глухо произнес я и посмотрел на Ирену.

«Что за хрень здесь сейчас происходит? Может, какие-то чары?»

На лице наставницы бушевала гремучая смесь эмоций. Она молча подняла ладонь.

— Всего хорошего, офицеры, — остановившись около меня и посмотрев в глаза, нежно произнесла блондинка-симпатяшка.

— Угу, — ошарашенно кивнул я.

— Вы хам и мужлан, юнкер — теперь вам это с рук точно не сойдёт! — заявила Джейранян, открывая дверь «двухи» с водительской стороны.

— Не стоит испытывать моё терпение, благородная леди! Я не знаю, что здесь проиходит, но не советую разговаривать со мной в таком тоне! — повернув к ней голову, отчеканил я.

— А то что?

— Всё хорошо, простите! — мягко дотронулась блондинка до моей ладони. — Прошу, не обижайтесь… До свидания!

Она села в машину. Я чуть отошёл, девушка захлопнула дверь развалюхи. Фрейлина тоже села, закрыла свою дверь и завела машину. Тронулись они через несколько секунд.

Пораженный этой ситуацией, я подошёл к Ирене и кошкодамочке.

— Что это было, наставник? Чары⁈

— Царевна Анастасия Петровна Кречет с фрейлиной изволили таким образом развлекаться инкогнито, — со злостью ответила Ирена.

— Царевна⁈ — я ошалело посмотрел на лейтенанта и владелицу магазина. — Вот в этой развалюхе и без охраны?

— Её Императорское Высочество Анастасия Петровна, наша прекрасная царевна, когда увидела вашу машину, попросила разыграть этот небольшой спектакль, чтобы развеять скуку. Ну как я могла ей отказать, офицеры?

— Госпожа ундер-Ягуариссен, я это запомню, вы уж мне поверьте! Поэтому советую сотрудничать, — произнесла Снегирева. — Вот номер моего мобилета — сообщите, когда из Изнанки вернется Астрид Линн.

— Но зачем она вам?

— Просто сообщите мне, это для её же пользы, — отрезала Ирена и протянула бумажку с номером даме-гибриду.

— Как пожелаете, — кивнула Альма.

— Всего хорошего! Впредь так шутить с жандармами не стоит, — сказала Ирена и направилась к машине.

Холодно кивнув кошкодаме, я направился следом, обдумывая всё произошедшее. Очень хотелось поквитаться с сучкой-фрейлиной, но пока руки были коротки.

В машине Снегирева раздраженно ударила ладонями по рулю:

— Спектакль, блин! Ну вот что у них в голове вообще⁈ Мне её лицо сразу показалось знакомым, но от парадных портретов оно сильно отличается!

Я подождал, пока она успокоится.

— Наставник, что вообще делала в этом захолустном магазине царевна Анастасия, да ещё и на такой развалюхе?

— Ну, я слышала разные сплетни из дворца. У каждой из наших цариц и царевен — свои причуды, назовём это так, — ответила Ирена. — Вот у Анастасии — желание приключений превалирует над здравым смыслом, видимо.

— А эта фрейлина, Джейранян — она мне угрожала!

— Ничего она нам не сделает, наглая дрянь. В конце концов, мы ведь можем обставить это дело как реальное воровство, так что на данный момент все остались при своих, — немного подумав, заключила Ирена. — Ладно, едем к общественному порталу около Зоны-Семь, там дежурит наряд полиции. Возможно, они что-то видели.

— Я бы на это не рассчитывал. Думаю, гибрид ушла в нулевой уровень, используя какой-нибудь родовой артефакт и магоэнергию.

— Очевидно, так, но проверить стоит. Всё равно времени ещё много.

Ирена завела машину, мы тронулись. Когда выехали с этой улицы и свернули направо, я произнес:

— Видимо, господин Галкин был прав — проникновение гибридов в высшие сферы зашло слишком далеко, если даже царевна Анастасия общается с этой Альмой, как с доброй знакомой.

— Да, ты прав, — согласилась Ирена. — Всё это очень тревожит! Но князь Мышкин им благоволит, судя по всему, поэтому будем пока наблюдать!

Глава 16

Квартал, называемый Зоной-Семь, оказался на юго-западной окраине Чертаново и был похож на отделённый высоким, грязно-серым забором фабричный комплекс.

На въезде дежурил полицейский, лениво читающий газету в будке около открытого шлагбаума.

— Портал в полукилометре отсюда, — произнесла Ирена, поворачивая влево с главной дороги.

— Вы бывали здесь, наставник? — я оглядывал пейзажи, довольно уныленькие.

— Да, пару раз приходилось приезжать на вызовы!

Мы проехали к небольшой площади около пересечения двух улиц. Там стояли грубо отштукатуренные трехэтажки, на улицах я насчитал десятка три людей-гибридов, которые гуляли, пили пиво на скамейках и читали газеты.

— А их много, этих гибридов, — я от увиденного немного прибалдел.

— Их же не один клан к нам приехал, а уже почти десяток за многие годы, все они детей рожают. Насколько я слышала, их здесь живет почти полторы тысячи, но в основном они специализируются на походы в Изнанку, тем и живут. Так, а вон и портал!

Мы остановились, не заезжая на саму площадь. Там виднелось нечто интересное, такого я не видел со времен похождений по даурским сопкам — помигивающая белым и светло-фиолетовым цветами как бы плазменная проекция, которая напомнила мне перевернутое ведро, но с плавными, закругленными концами. Сама проекция была метра три в высоту, округлая и довольно широкая. Рядом стояли массивные бронзовые ящики на подставках, в которых лежали стабилизирующие магические кристаллы. Это позволяло удерживать портал в рабочем состоянии сколь угодно долго без риска схлопывания.

Там же, метрах в пяти, на лавочке расположились двое полицейских, которые лениво осматривали окрестности.

— Работа у них непыльная, — прокомментировала Ирена, открывая дверь.

Мы вышли и направились к ним. Увидев нас, оба встали и вытянулись «во фрунт».

— Добрый вечер, капрал! — обратилась Ирена к старшему из них по чину. — Вы наблюдали сегодня что-нибудь подозрительное или необычное?

— Го-о-спожа лейтенант, здравия желаю! Никак нет, лично не наблюдали! Видели два конных патруля, они здесь проехали после полудня, осмотрелись, но нам ничего конкретного не сказали.

— Лично не наблюдали? — уточнила наставница.

— Наш пронизыватель-спектрометр примерно в час дня уловил небольшой всплеск магической энергии в радиусе полукилометра от портала, — капрал показал на ящик размером с рюкзак, который стоял на скамейке.

— То есть, кто-то воспользовался порталом на расстоянии? — вскинула бровь Ирена.

— Так точно, госпожа лейтненат! Но здесь это часто бывает, многие из этих ушастых людей ходят в Изнанку чуть ли не из своего дома, применяя артефакты и заклинания! Раз в два или три дня мы такое дело фиксируем.

— Но это запрещено инструкцией, разве нет? — иронично улыбнулась Ирена. — Гибриды обязаны проходить строго через портал, так ведь?

— Так точно! Мы докладывали начальству, но господин главный околоточный сказал, что это не нашего ума дело, госпожа лейтенант! Это здесь обычное дело вот уже много лет!

— Вы видели вот эту девушку-гибрида, она проходила сегодня через портал? — Ирена достала из своей планшетки фотопортрет Астрид и предъявила полицейским.

— Похожих на неё много, бывает, проходит за день, но сегодня из молодых девиц точно никто не заходил в портал, — уверенно ответил капрал. — Было трое молодых парней, девиц не видели.

— Бабушка одна была утром, а молодых девиц точно не было, — дополнил второй.

— У вас есть свежие ориентировки?

— Никак нет, мы получаем их при заступлении в наряд. В ориентировках за вчерашний день её не было!

— Будет в завтрашней, — усмехнулась Снегирева. — Что ж, спасибо, капрал! Вольно!

Оба полицейских стали чуть более расслабленно.

Мы вернулись в машину.

— Н-да, контроль общественных перемещений поставлен здесь отвратительно, гибриды предоставлены сами себе. Судя по всему, они делают всё, что им заблагорассудится, а местный околоток их покрывает.

— Именно это и говорил господин Галкин, — покивал я.

— Очевидно, эта Астрид частично воспользовалась мощностью портала, но ушла где-то значительно дальше от него. В общем, неизвестно куда и как глубоко она ушла и когда теперь вернётся.

— И что теперь делать?

— Ждать. Пусть у исбшников болит голова на этот счёт, — Снегирева завела машину. — Едем в больницу.

Мы развернулись и поехали обратно. Я рассматривал идущих по улицам кошколюдей.

«Реально целое гетто! Они здесь живут себе, про них не особо много кто и знает даже в городе…»

— Странно, что в городе про них так мало знают, — произнес я, когда мы выехали за пределы Зоны-Семь и свернули в сторону центра.

— Это так говорят. Как показала практика, все про них прекрасно знают и используют в своей агитации, когда это требуется, — ответила лейтенант. — Просто все привыкли делать вид, что гибриды — это какая-то тайна.

— К этому Араму мы сегодня уже не успеем?

— Смотря сколько пробудем в больнице. Если ты не против поработать сверхурочно, после этого поедем к нему, — посмотрела на меня офицер.

— Я не против — еды у нас много, — улыбнулся я и кивнул в сторону заднего сиденья. — Может, поедем сразу к Араму, а на обратном пути — в больницу?

Ирена задумалась.

— Можно и так, а потом сразу на базу. Закончим сегодня два дела сразу, не откладывая их на понедельник!

Выехав из Чертаново на шоссе, Ирена начала набирать скорость. Когда ехали под восемьдесят, машина начала поскрипывать, крыша неприятно дребезжала под весом оборудования.

«А царевна — просто лапочка, такой нежный голосок. Видимо, ей такие ролевые игры весьма нравятся, она так на меня смотрела», — вспоминал я сцену с блондинкой и её нежную манеру общения. — «Что же она делала в том магазине на городских задворках? Не белье же нижнее приехала выбирать! Надо бы как-то эту фрейлину потрясти, она мне ещё за вчерашнее ответит…»

Проехав три четверти расстояния до центра по улице Магических Стихий, Ирена свернула вправо, на дальний мост, чтобы немного сократить путь и проехать в Изанкино вдоль Казанского вокзала. Это было правильно — нам не придётся торчать в вечерних заторах, которые довольно часто бывали в центре между шестью и восемью вечера.

Проехали мост — императорский дворец снова был от нас по левую сторону, но уже значительно дальше. Я рассмотрел очертания трех огромных куполов где-то в самой середине этого комплекса.

Миновав вокзалы, мы ускорились, выехали на Ярославское шоссе и через четверть часа были уже в районе перекрестка, где был дом семейства Чумоваровых.

— Так, сворачиваем вправо и через километр опять вправо, — определила Ирена направление.

Так и сделали. Небольшой спуск привёл нас в застроенный двухэтажками квартал, на углу двух улиц которого довольно ярко выделялось здание с вывеской «Семейная аптека».

— Семейная — жрите брикеты всей семьёй, да⁈ Вот же скотина! — прокомментировала Ирена.

— Это же явно мошенническая торговля, наставник, разве нет?

— А кто им помешает? Это бизнес таких масштабов, что даже князь Мышкин вряд ли может что-то с ним поделать!

«Либо он сам в доле и крышует всё это благолепие», — подумалось мне, но озвучивать я это не стал.

Мы развернулись и припарковались напротив аптеки.

— Работают до девяти вечера, — хмыкнула офицер, когда мы подошли к большой двери со стеклянной витриной и надписями на ней.

Раздался легкий звон колокольчика. Внутри было довольно просторно, пол выложен черно-белой плиткой. Длинная стойка с несколькими окошками, за стеклом виднелись старичок и три женщины с белых халатах и колпаках.

— Добрый вечер, где я могу найти Дядю Арама? — подошла Ирена к ближайшему окну.

— Арам Хачатурович отбыл домой, офицер, — ответила провизор.

— Где его дом?

— Кхе-кхе, а в чём дело, офицеры? — приблизился старичок в очках и с бородкой.

— Дело срочное! Где живёт Арам?

— Арам Хачатурович будет занят весь вечер и велел его не тревожить, — ответил дедок.

Акцент у него явно был южный, да и внешность тоже, если присмотреться.

— Так, любезный, в вашей аптеке произошло преступление. Сейчас мы вызываем сюда представителей ИСБ и…

— Преступление⁈ ИСБ? Что вы, госпожа офицер! — всплеснул руками старичок. — Мы порядочные и уважаемые аптекари!

— Уважаемые аптекари, скажите мне адрес Дяди Арама и работайте дальше!

— Я должен ему позвонить, — заволновался дедок.

— Звоните, — кивнула Ирена и артистично взмахнула ладонью.

Дедок достал платочек из кармана, снял очки, отёр лоб, потом обратно поцепил очки и достал из другого кармана мобилет. Делал он всё нарочито медленно.

Ирена с ироничным недовольством наблюдала за ним, я тем временем рассматривал витрины и заценил ассортимент аптеки — такой редкостной хрени не могла бы придумать моя самая воспаленная фантазия в нормальных условиях. Чего тут только не было — начиная от чудо-элексиров для омоложения, очень дорогих, и заканчивая порошками из костного мозга изнаночных тварей третьего уровня для усиления потенции. Особо выделялись разные порошки и прессованные брикеты для поднятия личного магического коэффициента — их была десятка три разных наименований, в довольно красивых бумажных упаковках.

Дедок немного отошёл и разговаривал тихо. Длилось это минуты две.

— Арам Хачатурович сказал, что у него никаких проблем с полицией нет! — наконец, подошёл он к нам. — Он очень занят и не может уделить вам внимание сегодня!

— Мы не из полиции, а из мотожандармерии. Любезный, или вы говорите, где сейчас ваш Арам, или я выясню это сама, но тогда я вызову подкрепление и мы перевернём здесь всё на основании неотложной необходимости и подозрения в антиимперской деятельности!

— В антиимперской? — поразился дедок. — Но это же чушь…

— Поверьте, если вы не замешаны в делах Арама, вам об этом лучше не знать!

— Хорошо, я сейчас снова свяжусь с Арамом Хачатуровичем… — старикан снова достал мобилет.

В этот раз разговор длился быстрее, дедок активно кивал и даже снял очки.

— Арам Хачатурович находится на нашем складе, это в полукилометре западнее отсюда, вы увидете большую вывеску в конце улицы.

— Сразу бы так, любезный! — кивнула Ирена и пошла к выходу.

Когда мы сели в машину, снова пришлось развернуться и свернуть вправо. Дорога шла чуть вниз и оказалась тупиковой — мы как раз уперлись в большие ворота. Обшарпанная вывеска гласила, это склад «Лекмаготреста».

Забор был метра три высотой, около боковой двери ошивались пара подозрительных личностей гоповатого вида.

— Нам здесь не рады, как я вижу, — заявила Ирена и сняла рацию: — База, Три-Акация-Семь, мы на проходной склада «Лекмаготрест» в юго-западном Изнанкино. Заходим внутрь на основании неотложной необходимости, код четыре-шесть.

Код означал, что подкрепление на данный момент не требуется, а мы отфиксировали своё местоположение на случай каких-нибудь сюрпризов.

— Принято, Три-Акация-Семь! — ответила диспетчер.

Мы вышли из машины, плотные облака закрыли небо.

— Какие-то «шестерки», судя по их виду, — произнесла Ирена, когда мы направились в сторону ворот и боковой двери.

Двое типов покосились на нас, приосанились, но промолчали, когда мы подошли к двери. Она оказалась закрыта. Ирена нажала на кнопку звонка.

Ждали минуты полторы, пока дверь, наконец, открылась и вышел какой-то подозрительный тип лет сорока не в первой свежести фраке и видавшем виде цилиндре. Его козлиная бородка дополняла образ.

— В чём дело, офицеры? — спросил он нарочито удивленно.

— Мы к Дяде Араму, — процедила Ирена.

Я видел, что она начинает уже терять терпение.

— Арам Хачатурович очень занят и принимает высоких гостей, — ответил тип.

— Вы кто такой?

— Я — Анисим Подклещов, управляющий складом. Мы не вызывали полицию!

— Ещё раз — мы из СОМЖ и мы идём к Араму! Советую нам не мешать, любезный! — уже со стальными нотками заявила Ирена.

— Я протестую, госпожа…

— Где Арам? — схватила Ирена его за галстук около шеи и чуть приподняла.

Двое «шестерок» сбоку дернулись было к нам, но я повернулся, положил руку на дубинку и предостерегающе покачал головой. Они в нерешительности остановились.

— Хорошо, хорошо, господин Проджейранян внутри склада, он отдыхает с уважаемыми людьми, — прохрипел тем временем этот Анисим.

— Иди вперёд и показывай дорогу, — Ирена оттолкнула его.

Тип закашлялся и начал поправлять фрак.

— Прошу, — выдохнул он.

Мы прошли через будку проходной, в которой сидел ещё один гоповатый тип. Анисим шел в нескольких шагах спереди нас. Он достал мобилет и приложил к уху.

Территория склада показалась мне огромной на первый взгляд. Зданий было три, большие, с несколькими рампами и на разном расстоянии друг от друга. Все довольно далеко от ворот.

На просторной стоянке находились восемь грузовиков и десятка три различных легковушек, как среднего, так и высокого ценового диапазона. Все они стояли ближе к правому от ворот зданию, которое выглядело наиболее приличным.

— Странное собрание, — тихо прокомментировала это Снегирева.

— Фамилия Арама — Проджейранян, то есть вассальный род министра призрения и той стервы-фрейлины, — столько же тихо ответил я.

— Знаешь, я абсолютно не удивлена. Чего-то подобного я ожидала, да и сам этот хмырь — вассал небезызвестного Афанасия Клещова, — криво усмехнулась наставница и показала кивком на Анисима. — А вот чьи это машины, особенно вот эта «девятка-элит» — вопрос открытый. Видимо, мы попали на интересную вечеринку!

— Какие-то его подпольные дела, о которых говорили те полицейские?

— Очевидно! Сейчас как раз узнаем…

До правого здания прошли почти восемьдесят шагов — я посчитал. Вдоль фасадной стены было много металлических лестниц, ведущих на второй и третий этажи. Главный вход и красивая лестница с перилами были освещёны и выглядели довольно роскошным, что сильно их выделяло и зокружающей складской убогости. Там были даже четыре колонны с лепниной.

Когда мы подошли, открылась дверь, выбежал молодой тип в комбинезоне и стал её придерживать. Следом за ним на лестничной площадке показалась фигура низкорослого толстяка с огромным пузом и седеющей бородой на всю откромленную харю. Он был в дорогом фраке с серебристым шитьём, с тростью и в цилиндре. Держа в руке сигару и прихрамывая на левую ногу, он подошёл к перилам и уставился на нас сверху вниз.

— Кто эти наглые легаши, Анисим? — спросил он с сильным кавказским акцентом.

— Они из новой жандармерии, хозяин, — немного поклонился Подклещов.

— И что вам здесь надо? — толстяк с неприязнью уставился на нас. — Вы отвлекаете меня от дел!

Следом вышли ещё четыре крепких человека в рабочих комбинезонах, которых я квалифицировал как бойцов-гопников.

— Либо спуститесь сюда, подданный Проджейранян, либо будем разговаривать в вашем кабинете, — ответила Ирена.

— Я вообще не намерен с вами разговаривать. Убирайтесь отсюда, или я обеспечу вам такие неприятности, что вы сто раз пожалеете, что осмелились сюда ворваться, — солидно пробасил Арам и затянулся сигарой.

Ирена молча выдохнула, взглянула на меня и оттолкнув загораживающего проход Анисима, начала подниматься по лестнице.

Один из сопровождающий быстро начал спускаться, они встретились посреди лестницы. Хорошим это для него не кончилось — он мигом получил под дых, Ирена перекинула его через перило — я даже не успел заметить её удара, настолько быстро и чётко она его уработала. Тип жмякнулся на асфальт, издав сильнейший вопль.

— Что вы себе позволяете… — выпучил на неё глаза Арам.

Ирена поднялась, оттолкнула ещё одну «шестерку», загородившего дорогу — тот впечатался в стену, и вплотную подошла к Араму. Тот немного попятился.

— Пойдём в кабинет или же поедем к нам на базу в наручниках, любезный? — спросила она громко. — Антиимперская деятельность — это не шуточки, знаете ли!

— Ну ладно, ладно, можем и поговорить, — нехотя взмахнул тростью Арам и сделал знак своим людям, чтобы они расслабились.

— Убирай этих, — кивнула на сопровождающих Ирена.

Арам лениво взмахнул кистью с зажатой в ней сигарой. Типы, исподлобья глядя на Ирену, зашли внутрь. Я поднялся по лестнице, в любой момент готовый применить дубинку или парализатор.

Глава 17

Арам вошёл внутрь, Ирена следом. Я двинулся за ней.

Коридор оказался довольно мрачным и плохо освещённым. В конце концов, это далеко не склад из двадцать первого века, и к подобным реалиям мне придётся привыкать. Собственно, уже и начал понемногу.

Откуда-то доносилась негромкая музыка. Такое ощущение, что играл небольшой оркестр.

— Что это у вас там? — спросила шедшая в нескольких шагах впереди Ирена.

— Вечеринка с деловыми партнерами в честь подписания большого контаракта, — с сильным акцентом ответил Арам.

— Пройдёмте туда! — заявила Ирена.

— Что вам надо от меня? — разозлился Арам и повернулся к ней.

Я остановился в трех шагах от них и посмотрел назад — там никого не было.

— Вопросы здесь задаю я, подданный! — ответила офицер. — Я, знаете ли, хочу убедиться, что это законное мероприятие!

— Это моя частная собственность, вам нет до этого никакого дела! — сорвался на крик Арам.

Его люди, которые были впереди него же на несколько шагов, развернулись к нам с Иреной.

— Я ведь могу вызвать сюда ещё несколько экипажей, — невозмутимо заявила Снегирева, — но тогда мы будем здесь проводить тщательный многодневный обыск. Антиимперская деятельность — это не шутки…

Я увидел в глазах толстяка ненависть, он пытался прожечь Ирену взглядом.

— Я буду жаловаться господину префекту на ваше самоуправство, офицер, — прорычал он.

— Можете немедленно начинать. А я посмотрю, что из этого выйдет, — столь же спокойно ответила лейтенант.

Арам явно сдержался, чтобы не замахнуться тростью на неё. Он развернулся и буркнул:

— Идёмте!

Метров через пятнадцать мы свернули ещё в один коридор, который привёл к металлической лестнице. Музыка становилась всё громче. Спустившись, через десять шагов уперлись в массивную дверь, около которой стоял похожий на боксёра мордоворот с характерной рожей.

— Открывай, — взмахнул рукой Арам.

Мордоворот подозрительно посмотрел на нас и потянул на себя дверь.

— Как интересно, — произнесла Ирена. — Проходите, подданный! — велела она Араму.

В хорошо освещённом помещении метров двадцать на тридцать с боксерским рингом посредине была приличная толпа народа, человек сорок или даже больше. Многие сидели за столиками, некоторые находились у большого игрового стола.

Я сразу заметил барную стойку, несколько официантов и четверых музыкантов. Некоторые из присутствующих повернулись в нашу сторону, я разглядел на их лицах сильное удивление. Одеты все были довольно солидно.

— Ресторан с боксерским рингом, — сказал я тихо, став левее от наставницы.

К Арамупоспешил солидный человек лет сорока в черно-белом фраке, похожий на спортивного судью или ведущего вечера.

— Арам Хачатурович! — подошёл он и чуть поклонился.

— Что у вас здесь происходит? — с улыбочкой поинтересовалась Ирена.

Человек немного растерянно посмотрел на Арама.

— У нас здесь… — начал Арам, но лейтенант перебила его:

— Я не вас спрашиваю, подданный! Что здесь происходит, потрудитесь объяснить? — уже более строго посмотрела на человека во фраке Снегирева.

— У нас здесь вечеринка, фирма Арама Хачатуровича наняла наш ресторан обслуживать вечер, — неуверенно ответил тип.

— Да, — покивал Арам.

В этот момент в дальнем правом углу, как раз где заканчивалась барная стойка, открылась дверь. Оттуда вышла процессия из двух боксеров в экипировке и сопровождающих. Музыканты, покосившись на нас, через несколько секунд всё-таки заиграли приветственный марш.

— Уж не боксерский ли это бой, господа? — с издевкой спросила Ирена, глядя на Арама и типа во фраке.

— Оставь нас, — махнул толстяк типу.

Тот поклонился и направился к музыкантам.

— Потрудитесь объяснить, подданный Проджейранян — что это за спортивные мероприятия? У вас есть лицензия? — сделав пару шагов, Ирена развернулась к Араму и скрестила руки на груди.

— Знаете, офицер, вы делаете большую ошибку! — прошипел он, его лицо скривилось.

Очень многие в зале уставились на нас.

— Начинайте бой, — послышались реплики каких-то господ со стороны игрового стола. — Арам, долго нам ждать?

— Начинайте! — посмотрела Ирена на толстяка и взмахнула рукой в сторону ринга.

— Вы издеваетесь надо мной? — Проджейранян побледнел от злости. — Давайте уладим этот вопрос в моём кабинете!

— Конечно, — ухмыльнулась Ирена, — но позже.

— Когда это?

— Когда к антиимперской деятельности добавим обвинение в организации незаконных боксерских боёв, любезный!

Арам что-то прорычал на незнакомом языке.

— Вы не переживайте, подданный — мы здесь осмотримся пока! — Ирена выразительно взглянула на меня.

Я уловил в её глазах искорки веселья.

— Арам, гони ты этих легавых в шею, долго мы тут сидеть будем? — крикнул кто-то слева от ринга, где тоже были столики.

Ирена кивнула, чтобы я шёл за ней — направилась она туда.

Я рассматривал публику — тут собрался если не бомонд, то люди весьма зажиточные, при этом довольно много было одетых в красивые платья дамочек.

— Так, а ну остановилась! — из-за большого стола послышалась реплика.

Стол находился около угла и был в тени. Ирена резко остановилась и повернулась к говорившему.

— А кто это у нас здесь? — спросила она громко.

За столом, заставленном кушаньями и бутылками, сидел в роскошном кресле очень полный, мордатый человек с чуть обвисшими щеками, темный шатен с проседью в дорогом черном костюме. Рядом с ним сидела румяная толстушка лет сорока пяти со взглядом перекормленной коровы.

— А ты что, не узнаёшь меня? — человек не без труда поднялся и уставился на Ирену.

— А разве должна?

— Да я тебя в порошок сотру, ты, вертихвостка! — мордатый побагровел.

— Авдеюшка, дорогой, не обращай на них внимания, — прокудахтала его спутница. — Пшли отсюда вон, не мешайте отдыхать, — посмотрела она на нас с Иреной.

Я, мягко говоря, прибалдел с такой реплики.

— Документы предъявите, подданные! — прорычал я и положил руку на дубинку.

В зале воцарилась тишина, я ощутил, что все уставились на нас.

— Щенок, пшёл отсюда вон, пока цел! — ударил кулаком по столу мордатый.

На миг я взглянул на Ирену — увидел на её лице колебание, смешанное с раздражением.

— Документы предъявите, — через несколько секунд отчеканила она.

— Вы что себе позволяете? (Ви щи-ито сибье позвльэте?) — подбежал, если можно так сказать, к нам Арам в сопровождении нескольких человек. — Авдей Григорьевич, это залётные, это не наши из околотка! — приложил он руку к груди и поклонился мордатому.

— Арам, ты хватку теряешь, — пьяно пробасил этот Авдей и грузно сел в кресло. — Водки ещё подай, икры да расстегайчиков с олениной! Этих гони в шею и начинай бой!

Мы с Иреной переглянулись. Мордатый тип и его спутница про нас уже забыли.

— Документы, подданные! — громко произнес я.

Вот сейчас они снова повернули головы.

— Я тебе сейчас как вломлю магией, холоп, — громко икнул мордатый.

— Авдеюшка, тебе нельзя нервничать, — взяла его за руку спутница-толстушка. — Выпей лучше под огурчик!

Тот опрокинул в себя чарку водки и закусил огурцом.

— Госпожа, госпожа, позвольте вас на пару слов, — довольно подхалимски глядя на Ирену, произнёс Арам. — Прошу, прошу вас…

Ирена посмотрела на меня и кивнула, чтобы я шёл за ней. Небрежно махнув Араму, она пошла обратно к двери. Я удивился, ещё раз взглянул на парочку и пошёл следом за ней.

— Что вы, госпожа офицер, вы разве не узнали Авдея Григорьевича Кречета и его супругу, Степаниду Пахомовну Кречет-Овцебык? — заговорил тихо Арам.

Его тон стал значительно менее спесивый.

— Конечно, узнала, ну и что с того? Это вам, любезный, ничем не поможет! — ответила Ирена.

— Авдей Григорьевич будет очень недоволен, если не увидит бой, он деньги большие поставил на одного из боксёров, — просительно сложил ладони Арам.

— Так здесь ещё и подпольный тотализатор, — усмехнулась наставница. — Жди здесь, мы скоро вернёмся! За мной, юнкер, — посмотрела она на меня.

Мы вышли из помещения и поднялись по лестнице. Офицер свернула к выходу.

На улице, уже спустившись вниз, она несколько раз прошла слева-направо, о чём-то раздумывая, потом взглянула на меня:

— Авдей Григорьевич — далеко не самый достойный член династии, да ещё и пьян. Поэтому у нас сложное положение, юнкер!

— Ничего сложного, — пожал я плечами. — Если перед законом все равны, надо прекращать этот бой, арестовать всех организаторов, участников, зрителей и поместить под арест.

— Их скоро выпустят, это мало поможет.

— Всё равно мы в своём праве.

— Либо мы можем сделать иначе — посадить Арама на наш крючок. Это очень подходящий случай для того, чтобы усилить наше влияниев городе.

Я немного опешил — не ожидал такого услышать от Ирены.

— Это каким образом, наставник?

— Очевидно — либо мы устраиваем тут фестиваль с арестами и большим скандалом, либо Арам переходит под нашу опеку.

— Опеку? Нашу лично? — сглотнул я легкий ком.

«Наставница предлагает мне стать продажным копом, что ли? Понятно, что здесь насквозь клановый мир, но всё же не хочется становиться на такой скользкий путь!»

— Даурский, я не предлагаю стать тебе продажным жандармом, — улыбнулась Снегирева, явно оценив моё потрясённое выражение лица, — а предлагаю сделать важный для всего СОМЖ шаг! Конечно же, я сообщу об этом полковнику, а уже он будет решать на этот счёт. Нашу секретную кассу кроме нас никто не наполнит.

— Секретную кассу⁈ — я совершенно обалдел.

— Видишь ли, для меня и для всех остальных СОМЖ — это даже не второй, а первый клан! Мы отданы своими родственниками на службу по конскрипции, с родом у каждого из нас осталась лишь формальная связь. Теперь мы служим династии и империи, и больше рассчитывать нам не кого в этом мире — только друг на друга! Я, ты, Вероника, Тимофей — мы все можем рассчитывать друг на друга. Мы можем и должны стать самым сильным и могущественным кланом в городе, понимаешь? А потом — во всей стране!

Я изумленно покивал.

— Ты со мной, Даурский?

— Вы знаете, что да, госпожа лейтенант! Я всё понимаю, но мне такой путь совсем не нравится, — произнес я.

— Я сразу поняла, что вы, новенькие, настоящие идеалисты, и поверь — это очень хорошо, я и сама такая была после академии, да и после шести лет службы стараюсь сохранять в себе эту искру. Но живём мы в суровом мире и всем помочь не можем, даже если бы и хотели.

— Продаваться таким, как этот гнусный ублюдок Арам… — вздохнул я, но Ирена подняла ладонь:

— Запомни главное, юнкер — СОМЖ никому и никогда не продаётся, а берёт своё по праву, определяет рамки и действует исходя из высшей необходимости! Система МВД такая, как она есть — прогнившая и продажная, ты же сам всё видишь даже на примере гибридов и этого отвратительного члена династии Авдея. Вот поэтому мы станем выше системы — для того нас каким-то чудом и создали по образцу революционной французской жандармерии! Да, мы будем и дальше служить династии, закону и подданным, но о себе забывать тоже не будем, понимаешь? — красивые глаза Снегиревой испытующе смотрели на меня.

— Я с вами, наставник. Теперь для меня всё окончательно прояснилось. Спасибо, что сказали мне об этом!

— Отлично, юнкер! — Ирена подошла и хлопнула меня по плечу. — Ты умный парень и принесешь ещё очень много пользы и нам всем, и простым людям!

— Госпожа лейтенант, а вы сказали про Тимофея и Веронику — они тоже так думают? А остальные офицеры?

— Мы без лишних слов делаем свою работу. И я, и они прекрасно понимают реалии, в которых мы живём и работаем. Конечно, о некоторых вещах не стоит говорить вслух, но секретную кассу пополняют все наши по мере сил. Мы живём в клановой реальности, и сами по себе мы отдельный клан на службе государя, его противовес всем остальным структурам. Всегда помни об этом.

Услышанное меня глубоко поразило, однако теперь всё абсолютно чётко стало на свои места. Я многое сейчас понял, образ Ирены окончательно сложился — она не была наивной идеалисткой, какой показалась мне сначала, а была опытным офицером полиции со всеми вытекающими достоинствами и недостатками. Она старалась служить закону и людям в тех границах, которые очерчены социальной структурой этого кланово-феодального, магического общества, но границы эти таковы, что есть вещи превыше закона и вассальной присяги императору — это собственный клан. Наш клан — это мотожандармерия, другого нет, и каждый из нас, пока находится в её рядах, обязан служить общему благу. Взамен можно рассчитывать на железобетонную поддержку коллектива. Чем больше влияния у СОМЖ, тем больше власти будет у каждого из нас.

— Вы правы, госпожа лейтенант. Всё равно этот толстый ублюдок платит околоточному и выше. Пусть он лучше платит нам, мотожандармерии, и мы хотя бы защитим от его беспредела таких бедолаг, как Чумоваров с женой.

— Ты абсолютно правильно всё понимаешь, Даурский! Только защищать мы будем не только Чумоварова, но и остальных потребителей дряни — если на подпольные бои я могу закрыть глаза, поставки этой дури мы сможем со временем пресечь. Это будет очень тяжело, но сначала мы посадим Арама на наш крючок, а уже потом поставим ему свои условия.

— Ясно, наставник! Что мы будем делать сейчас?

— Свяжусь с полковником и расскажу ему про этого охламона, то бишь великого князя Авдея. С каким же удовольствием я бы зарядила в него парализатором, эх! — блеснули глаза Ирены.

Она не переставала меня удивлять.

— За что? — полюбопытствовал я.

— За развал работы столичной полиции три года назад. До сих пор ещё ощущаются последствия его дурости!

Я ещё раз убедился, что по характеру она — немного анархистка и бунтарка. Это мне нравилось, поскольку мне самому тоже было мало радости раболепствовать перед всей этой аристократической сволочью, которая родилась с золотой ложкой во рту. Взять хотя бы фрейлину Джейранян и её угрозы — вот с ней я ещё посчитаюсь!

Ирена достала мобилет и нажала какие-то клавиши, потом поднесла аппарат к уху.

— Господин полковник, мы на складе «Лекмаготреста», здесь присутствует один из высокопоставленных лиц из гнездышка… — начала она излагать ситуацию, используя наш полицейский жаргон, к которому я уже начал привыкать.

Разговор длился минуту — я вопросительно смотрел на наставницу.

— Полковник одобрил мой план — сейчас обстоятельно побеседуем с этой хромой скотиной в его кабинете, будет работать под нашей опекой.

— А если не захочет?

— Пусть попробует — тогда ему не поможет ни Авдей, ни Мышкин, ни Дятлицкий, — краем губ улыбнулась офицер. — Идём!

Мы быстренько поднялись и снова вошли в коридор. Один из людей Арама стал было у нас на пути, но Ирена грубо оттолкнула его и мы продолжили идти. Спустились по лестнице, мордоворот-вахтер вылупился на нас.

— Открывай, чего уставился⁈ — с угрозой произнесла Ирена.

— Арам Хачатурович не велел…

Лейтенант похлопала по кобуре с парализатором.

— Считаю до трёх!

Мордоворот начал шевелиться на цифре два и отпёр дверь.

Мы зашли — внутри было шумно, бой на ринге был в разгаре, двое бойцов увлечённо мутузили друг друга в таких перчатках, от взгляда на которые кровь стыла в жилах.

«Они хоть капы используют?»

Арам и его администратор были около столика Авдея — там что-то происходило.

Когда он повернул к нам голову, Ирена кивком подозвала его. Немного поколебавшись, он захромал в нашу сторону.

— Идём в кабинет, надо обсудить дела! — сказала офицер.

— Я не могу сейчас покинуть зал, госпожа! — скривился Арам. — Высокий гость и так недоволен!

— Мне плевать!

— Может, изволите откушать наше фирменное блюдо? Вот там есть столик, — показал Арам на один из свободных.

— Да уж спасибо, обойдёмся! Идём в кабинет, у меня мало времени! — твёрдо заявила Ирена.

Арам недовольно посмотрел на неё, но прошёл вперед и начал подниматься по лестнице. Я ещё раз окинул взяглядом публику и ринг — веселье было в разгаре.

Кабинет Арама оказался в конце главного коридора. Пока мы шли, Ирена, как я видел, что-то нажала на панели своего спектрометра. Я не стал спрашивать.

Там, около двери, стоял Подклещов. Он вытаращился на нас.

— Спустись в зал, Анисим, — махнул ладонью Арам.

Когда вошли внутрь, Снегирева огляделась.

— Говорите уже, госпожа! — скривился Арам и плюхнулся в своё кожаное черное кресло. — Присаживайтесь, — показал он на стулья перед столом для совещаний.

Кабинет был обставлен без лишней роскоши, но здесь было всё необходимое для работы. Видно было, что хозяин — крупный делец.

Наставница села, я стал чуть позади и сбоку. Взгляд упал на её спектрометр — один из переключателей на верхней панели был в положении «АП-3» — анализ помещения менее ста квадратных метров на наличие магических устройств, приборов или артефактов. Поскольку индикатор не загорелся, я понял, что здесь ничего такого не было.

«Точно — Ирена незаметно проверила помещение на наличие каких-либо записывающих устройств, которые сейчас очень входят в моду», — догадался я. — «Хотя вряд ли бы Арам на такое решился, учитывая, кто его гости. За такое и грохнуть могут».

— Сначала о том деле, ради которого мы приехали — антиимперская деятельность! — положив руку на стол, не терпящим возражения тоном заявила Ирена. — Кто тот человек, который вручил плакат Чумоварову и заплатил ему за то, чтобы этот идиот вывесил запрещённую агитацию на балконе?

— А, Чумоваров! — лицо Арама на миг перекосила злобная гримаса. — Я его…

— Ты его и пальцем не тронешь! Ни его, ни семью — тебе это ясно? — с угрозой произнесла Ирена. — Иначе я лично с тобой разберусь!

— Ясно, — неохотно кивнул толстяк. — Он мне денег должен!

— Кто дал ему плакат? Откуда ты его знаешь?

— Я его не знаю, первый раз видел… — сжал губы Арам. — Это человек из приближенных княгини Изабеллы Каракал, хозяйки Варшавы. Одна из фирм княгини является нашим поставщиком, мы задолжали им крупную сумму, — поморщился Арам, — и её человек попросил меня об услуге.

— Найти какого-то брикетоеда и подставить его? — хмыкнула Ирена.

— Кто мог знать, что так выйдет, — развел руками Арам. — Я — деловой человек, мне надо сводить балансы. Просто плакат, ничего особенного.

— Как его зовут?

— Я знаю только имя — Витольд, — ответил толстяк.

Мы переглянулись с Иреной.

— Где живет этот Витольд?

— Я не знаю, он приехал в аптеку после звонка, дождался Чумку, отдал плакат, деньги и уехал.

— У тебя остался его номер?

— Да, я запомнил, — толстяк взял листок и что-то нацарапал там карандашом, потом протянул бумажку Ирене.

— Отлично! Впредь советую тебе никогда не заниматься подобными делами, если ты каким-то чудом выпутаешься из этого опасного дела, дядюшка Арам, — с легкой иронией произнесла Ирена.

— У меня есть связи, мне ничего не грозит!

— Поверь, они тебе не помогут, твои связи. Даже великий князь, — кивнула Ирена куда-то влево, — не поможет. Только мотожандармерия способна спасти твой толстый зад от попадания туда паяльной лампы исбшников.

Арам сжал губы.

— И что вы предлагаете, офицер?

— Сколько и кому ты платишь в полиции?

— Что вы такое говорите…

— Сколько? — властно перебила Ирена.

— Зависит от месячного оборота. Два процента от всего черного оборота, — сжав пальцами карандаш, ответил Арам.

— Теперь им платить не надо. С этого момента ты будешь платить нам пять процентов, но мы гарантируем…

— Что, пять процентов⁈ — приподнялся Арам в кресле. — Да за пять процентов мне сам князь Мышкин даст защиту!

— Не даст и за десять! А вот мотожандармы — дадут! Кому конкретно ты платишь?

— В прокуратуру и в префектуру, но прокурорским только треть, — несколько секунд подумав, ответил Арам.

— Имена!

Толстяк снова взял один из листочков, что-то написал и протянул Снегиревой.

— Мы с ними уладим этот вопрос — о них можешь больше не беспокоиться. Теперь ты нас будешь видеть чаще, подданный. И поверь, я хорошо разбираюсь в бухгалтерии!

— Я уже понял, что вы попьёте мне кровь, — буркнул Арам.

— Это в твоих интересах! Как часто у тебя бои?

— Раз в неделю — бокс, ещё два раза в неделю — собачьи!

— Князь Авдей как сюда попал?

Арам сжал кулаки и помотал головой.

— Уже поздно отпираться, — усмехнулась Ирена.

— Я официальный вассал господина министра призрения, князя Гарика Джейраняна. Его Высочество хорошо знает пристрастия великого князя Авдея Григорьевича, вот и порекомендовал моё заведение.

— Понятно, — весело ответила Ирена. — Работай, Арам, мы тебя не задерживаем!

Лейтенант встала и направилась к выходу из кабинета, я последовал за ней. Когда мы вышли из здания и пошли к воротам, она сказала:

— Предстоит схватка с прокурорскими, они не захотят отдавать такую поляну. Арам платит треть из этих двух процентов одному из замов городского прокурора.

— И что же делать?

— Полковник решит! Теперь едем в больницу и потом на базу — надо пробить и этот номер нашего друга Витольда!

— Это тот самый тип?

— Очевидно, юнкер — таких совпадений не бывает!

Глава 18

Когда мы вышли за ворота, озвучил предположение:

— Этот Чумоваров, видимо, сам организовал соседей на митинг около дома. Арам сказал, что тот лично получал плакат и деньги от этого Витольда.

— Мы его об этом обязательно спросим, только уже не сегодня, — кивнула Ирена. — Всё равно он будет работать на нас, никуда не денется.

Сели в машину. Снегирева завела, развернулась и мы поехали в сторону аптеки нашего нового «друга».

Я раздумывал о том, что денёк выдался в высшей степени насыщенным — начиная от утреннего приключения с теми двумя дурами, проблемами с кошкодевкой, знакомством с царевной и заканчивая фактом отжатия в пользу нашего отдела части финансовых потоков криминального мира. Вот это меня шокировало более всего — у меня сразу развеялась по ветру большая часть имеющегося в отношении СОМЖ идеализма.

Сам вечер оказался не менее весёлый — пока мы ехали, диспетчер озвучила пять довольно серьёзных происшествий, включая применение огнестрельного оружия около ипподрома.

— Госпожа лейтенант, двадцать экипажей наших жандармов на столицу — это как-то слишком мало с учётом происходящего хаоса в аристократических кругах, не говоря о простолюдинах, — когда мы поворачивали в сторону Большого Тотемического бульвара, озвучил я свои наблюдения.

— Конечно мало, мы и с третьей частью всего этого бардака пока ещё не справляемся, не говоря о том, что у обычной полиции не хватает на всё это сил и средств. Наше печальное положение — это всё заслуги графа Орлова, нашего министра обороны. Именно Орлов срезал мотожандармерии бюджет и блокировал подбор кадров, когда только основали наш отдел, — убежденно произнесла она. — Очень опасный интриган.

— Нам нужно больше власти в отношении таких, как та наглая стерва Белоорланова, фрейлина Джейранян и этот вассальный пёс Арам, — промолвил я.

— Ты абсолютно прав, юнкер! Такую абсолютную процессуальную власть по отношению к аристократам с кэфом выше трех единиц должен нам дать император своим циркуляром, иначе мы окажемся в положении обычной полиции, только немного более влиятельной. Тогда от нас будет мало пользу государству и династии!

Когда уже свернули в сторону больницу, раздался вызов — заиграл колокольчиком мобилет Снегиревой.

— Слушаю! — достала она из кармана аппарат и немного сбавила скорость.

Я прислушался к разговору — судя по всему, звонила Акулова.

— Хорошо, так и сделаем — надо поговорить без лишних ушей. До встречи, постараюсь не задерживаться! — вскоре закончила разговор Ирена.

Откинувшись на спинку сиденья, я смотрел на неё.

— Вероника звонила, — взглянула она на меня. — Сейчас мы закончим дело с француженкой, потом встретимся с ней и Коневым — надо обсудить дальнейший план действий. Мне очень не нравится всё происходящее в городе, столицу будто захлестнула волна криминала!

— То есть наш сегодняшний день выделяется из привычных вам, наставник? — улыбнулся я.

— Ещё и как выделяется! Месяц назад было значительно спокойнее, у нас было в два раза меньше работы. Вал преступности идёт по нарастающей, особенно в этом месяце. Я просто не понимаю, с чем это связано, — ответила офицер. — С каждым днём у нас больше и больше работы.

— Просто так такой вал возникнуть не может, наставник — разве нет?

— Намекаешь, что полиция плохо работала всё это время? — усмехнулась Ирена.

— Видимо, настал критический момент, когда организованная преступность ощутила свою полную безнаказанность.

— Возможно, так оно и есть — никто ничего достоверно не знает. Но когда я работала дознавателем в северо-западном секторе, тенденции уже были видны. Такие кадры, как князь Авдей, тоже очень поспособствовали ослаблению возможностей полиции в последние годы.

— Получается, что император был вынужден создать СОМЖ из-за критической ситуации на улицах и Москвы, и Питера?

— Думаю, что да. Но благодаря графу Орлову идею похерили на корню. Спасибо, что князь Мышкин смог вырвать нас из-под его юрисдикции, — нервно усмехнулась девушка, — иначе были бы мы военными жандармами и занимались бы отловом изнаночных монстров где-нибудь на периферии.

— Тоже нужное дело, — покивал я.

— Нужное, но для этого большого ума не требуется, вот поверь мне! И людей у Орлова хватает! А вот бороться с преступностью — это работа совершенно иного уровня сложности. Поэтому Орлов и лишил нас финансирования, и у нашего отдела даже раздевалка общая для мужчин и женщин. Благодаря ему вся городская полиция с нас смеется!

— Да, это бывает очень неудобно, — криво ухмыльнулся я, вспомнив Веронику и её грудь.

— Как только будет опубликован новый УПК и императорский циркуляр о нашем особом статусе, мало никому не покажется. Мы наведём порядок среди аристократии, невзирая на чины и статус! — убежденно заявила Ирена.

— До великого князя мы точно не доберёмся, — произнес я.

— Как знать, юнкер, как знать! — на миг Ирена взглянула на меня — в её взгляде я увидел решительность и убежденность. — На всё воля богов!

С Большого Тотемического свернули на Малый. Там, на въезде в неотложку, пропустили две скорых и заехали на территорию. Фонари здесь были редким явлением.

— Нам понадобится переводчик, наставник?

— К счастью, нет. В аккредитационном документе Лимоньен указано, что она владеет русским на третьем среднем уровне. Было бы странно, если бы она приехала сюда работать, не владея языком.

От приёмного отделения свернули в сторону главной семиэтажки и вскоре припарковались напротив центрального входа.

Выйдя из машины, я взглянул на часы — было уже двадцать минут девятого. Между прочим, уже давно пошли сверхурочные, что радовало, поскольку смена должна была закончиться ещё в шесть.

Людей около больницы было уже значительно меньше. Поднялись в вестибюль — дневной толпы тоже не наблюдалось, несколько каких-то печальных бедолаг сидели на стульях.

Мы с Иреной сразу пошли к лифту. На пятом этаже были через три минуты — меня поразило, что кроме охранников-полицейских, которые уже разжились стульями, и одной медсестры в коридоре больше никого не было видно. Да и медсестра почти сразу вошла в одну из палат.

— Что-то здесь слишком тихо, — прокомментировала Ирена и кивнула влево: — Идём!

Подойдя к восьмой палате, лейтенант кивнула полицейским, которые вскочили и вытянулись, решительно дернула ручку и открыла дверь.

Мы вошли. Внутри приглушенно горел светильник, освещавший лежащую на высокой постели бледную девушку и сидевшего на стуле в нескольких метрах от неё молодого человека.

Ирена повернулась и нажала кнопку выключателя — зажглась люстра. Молодой человек в костюме дернулся и открыл глаза, чуть не свалившись со стула.

— А-э, вы кто? — пролепетал он.

— А вы кто, подданный? — усмехнулась Ирена. — Живо отсюда, мы будем проводить допрос!

Парень достал из внутреннего кармана очки и надел их.

— А, вы те самые жандармы, о которых предупреждал дядюшка! — сказал он и поднялся. — Я представляю адвокатскую компанию «Дятлицкий и партнеры» и уполномочен защищать законные интересы госпожи Лимоньен.

Ирена скептически оглядела парня и спросила:

— Так ты адвокат, мальчик?

— Иван Дятлицкий, младший юридический консультант в компании «Дятлицкий и партнеры»!

— А, ещё один представитель печально известного семейства, — хмыкнула Ирена. — Иди отсюда, пока я добрая!

— Кхе-кхе, я протестую! И не надо мне «тыкать», я с вами на «ты» не переходил!

— Любезный, ты даже не адвокат, а какой-то студент, судя по твоей должности. Адвокат мадемуазель — твой дядюшка, а не ты, — вмешался я. — Выйди из палаты или я тебя выведу!

— Согласно договору, интересы госпожи Лимоньен представляют все сотрудники нашей компании, поэтому ваши претензии безосновательны, господин жандарм, — ответил этот Ваня.

— Вывести его, госпожа лейтенант? — посмотрел я на Ирену.

— Пока нет. Надо её будить, — кивнула она на спящую француженку.

— Доктор сказал, что мадемуазель проснётся сама. Вы не имеете права её будить, это может причинить вред её здоровью, — заявил Иван.

— В таком случае, я приведу врача, — пожала плечами Ирена, развернулась и вышла из палаты.

Я заложил руки за спину и сфокусировал на типе тяжелый взгляд. С виду он на пару-тройку лет младше меня, типичный такой студент столичной юридической академии. Чем-то мне Гарри Поттера напомнил по внешности, стилю одежды и форме очков.

— А что вы на меня так смотрите, госпожин жандарм? — через минуту немного стушевался он.

— Скажи спасибо, что просто смотрю, — ответил я.

Не знаю почему, но он начал меня слегка раздражать. Видимо, я просто морально вымотался за весь этот день.

— Я попрошу вас выбирать выражения!

Захотелось взять его за шкирку и вышвырнуть из палаты.

Пока я сдерживал в себе это желание, вернулась Ирена с какой-то пожилой женщиной-доктором.

— Господин заведующий сказал, что пациентка сама проснётся в восемь вечера или немного позже, — говорила она Ирене.

— Так помогите ей проснуться, доктор — у нас мало времени! — ответила наставница. — Уже половина девятого!

— Понимаете, нужно подождать, у неё тяжелое сотрясение мозга!

— Я знаю — мы её спасли и оказали первую помощь, — кивнула Ирена.

— Вы её не спасли, а устроили эту ужасную аварию, — уже сидя на стуле, промолвил тип, глядя на докторшу.

Мы с Иреной переглянулись — в глазах наставницы начал появляться гнев.

— Молчать там, адвокатишка, — ответила она.

— Попрошу вас выбирать выражения! — тип сжал свой портфель.

Минуту Ирена стояла в раздумьях, глядя на спящую француженку.

— Будите её, доктор — мы уже половину суток на смене, я не желаю больше ждать!

— Как скажете, офицер, — вздохнула женщина.

Доктор подошла к пациентке, пощупала пульс, потом сняла довольно массивный стетоскоп с шеи, приложила к груди девицы и начала прослушивать.

— Долго вы будете испытывать моё терпение? — не выдержала Ирена примерно через минуту.

— Подождите, офицер! — подняла ладонь докторша.

С девушкой она возилась ещё минуты две, потом достала из кармашка какой-то флакон и поднесла ей к носу.

Француженка резко вздохнула, застонала и зашевелилась. Через несколько секунд она открыла глаза.

— Witold, Witold, que s’est-il passé? (Витольд, Витольд, что случилось?) — простонала она на французском.

— Вы в больнице! Благодаря Витольду вы попали в аварию, а он вас бросил, госпожа Лимоньен! — подошла к ней Ирена.

Девица со стоном повернула голову.

— А кто вы⁈ — спросила она на русском с сильным акцентом.

— Я вытащила вас из машины и спасла. Скажите, Флоранс, где я могу найти Витольда?

— Я протестую! — вскочил со стула адвокат.

Я бросился к нему, сильно ткнул в плечо и усадил обратно.

— А ну заткни свою пасть, ублюдок, иначе я тебе лицо разобью так, что твой тотемический покровитель тебя месяц не будет узнавать! — прошипел я очень тихо.

Иван вытаращился на меня, потом испуганно покивал.

— Сиди тихо, мы поговорим с девушкой и уйдём! Понял?

Он снова покивал. Вероятно, моё лицо в этот момент было очень злым, поскольку этот день меня уже основательно вымотал.

— Я вернусь, когда вы закончите, — произнесла доктор и вышла из палаты.

Ирена продолжила разговаривать с француженкой. Пострадавшая рассказала, что Витольд работает механиком на весьма известной киностудии, одной из самых первых в Москве, где снимают совместный русско-французский фильм про дирижабли и их возрастающую роль в жизни общества.

— Я курирую съёмки этого фильма со стороны посольства. Я была там всю ночь, а Витольд согласился меня подвезти в посольство, когда закончил свою работу. Мы на его машине возвращались из Перепечинского, потом я помню аварию… — закончила девушка и бессильно откинулась на подушке.

— Спасибо, Флоранс! Выздоравливайте! Мы ещё зайдём к вам через пару дней, до этого момента вы будете в больнице, — сказала Ирена.

Француженка тихо застонала.

— Давай выйдем в коридор! — посмотрела Ирена на адвоката.

Тот с опаской посмотрел на меня и поднялся.

Когда вышли, лейтенант сказала ему:

— Своё процессуальное решение я оставляю в силе — госпоже Лимоньен необходимо лечиться. Она сильно пострадала и будет находиться здесь, в больнице!

— Дядюшка уже оспорил этот произвол! — приосанился Иван.

— Желать удачи не буду, но флаг ему в руки, — хмыкнула Ирена. — Охраняйте пациентку, пока не будет соответствующего рапоряжения. А пока позовите доктора, ей плохо, — сказала она полицейским.

— Так точно! — ответил один из них и поднявшись, пошёл в сторону регистратуры.

Мы спустились по лестнице.

— Почему вы не спросили про монету, наставник? — поинтересовался я уже на улице.

— Об этом ещё рано говорить, это наш козырь. Главное, что мы получили зацепку по Витольду, и сама эта Флоранс может быть не в курсе про золото, я допускаю такой вариант, — разъяснила Снегирева.

— Каким образом она не в курсе?

— Пока это моё предположение. Это всё предстоит выяснить, посколку завтра мы поедем на эту студию.

— У нас же выходной, наставник, и я уже записан добровольцем на конференцию промышленников, — напомнил я.

— Да, точно! — Ирена остановилась около машины и задумалась: — Если что, возьму Веронику, она тоже выходная.

— Думаете, вы найдёте там этого Витольда?

Мы сели в машину.

— Уверена, что нет, его и след уже явно простыл, если он не идиот. Пока что это наиболее реальная зацепка, как и ещё один номер его мобилета. Кто ж знал, что в ублюдка надо было стрелять сразу же на поражение.

— У нас не было для этого оснований, — хмыкнул я.

— Вот именно, — Ирена начала разворачиваться.

Выехав за территорию больницы, Ирена свернула в сторону Петровки. Минут за десять, петляя вечерними, почти уже пустыми внутриквартальными улицами, мы вырулили в сторону ГУВД.

По левой стороне виднелась полицейская «эф-дэха».

— О, а вот и наши коллеги уже собрались, — чуть притормозив, произнесла Ирена.

— Да, это машина Конева, — присмотрелся я. — Что-то они тоже на смене до упора!

— Отлично, паркуемся здесь! — офицер притормозила напротив.

Припарковались, вышли. Газовые фонари освещали улицу. Я вспомнил, что макры в уличном освещении не использовалось из-за относительной дороговизны, приходилось использовать светильный газ, более дешевый и значительно менее дефицитный.

Людей на этой улице уже виднелось гораздо больше, публика довольно интересная, много гуляющих парочек. На Петровке располагалось несколько приличных ресторанов, да и сам район безопасный и приличный.

Метрах в тридцати от нас бренчали трое уличных музыкантов.

— Вообще стыд потеряли — около здания городской полиции устраивают концерты! — усмехнулась Снегирева.

По её лицу я понял, что это её весьма позабавило. Мы пропустили фиакр извозчика, запряженный двумя гнедыми лошадьми, и перешли дорогу.

Когда проходили около машины Конева, я рассмотрел мотоцикл — очень мощная и дорогая модель, «Империал» восемнадцатой модели. Насколько я сейчас вспомнил, она появилась на рынке только месяца как четыре назад и стоила прилично.

— Хороший у кого-то мотоцикл, — промолвил я, остановившись рассмотреть его.

— Это мой, господин юнкер Даурский! — услышал я слева знакомый насмешливый голос.

Оторвав взгляд от мотоцикла, на входе в «Пельменную» увидел Акулову, которая оперлась плечом на косяк и скрестила руки на груди. Я еле сдержался, чтобы не присвистнуть — одета она была сногсшибательно, в кожаную, очень стильную мотоциклетную экипировку. Если в форме она была более чем хороша, то в кожаной косухе с открытым декольте смотрелась отпадно. Её шею украшал какой-то интересный медальон.

— Госпожа штабс-лейтенант — добрый вечер! — я на миг вытянулся и щелкнул каблуком.

— Добрый! — усмехнулась Акулова. — Я уже вам звонить собралась — где вас носит? Уже ночная смена разъехалась!

Они по-дружески обнялись со Снегиревой.

— Расследуем сразу парочку очень интригующих дел, — улыбнулась Ирена. — Вы нам заказали ужин?

— Конечно, скоро всё будет готово! Пойдёмте! — взмахнула кистью блондинка.

Мы с Иреной вошли следом за ней в заведение.

Глава 19

Внутри заведение оказалось довольно приличной, комфортабельной кафешкой: светло-бежевые тона, приглушенный свет люстр, картины на стенах, большая барная стойка, легкая музыка. Дальняя часть просторого зала завешена портьерами.

Акулова показала ладонью как раз туда. Она шла впереди, я любовался её фигурой и прикидом — что и говорить, леди шикарная и подать себя умеет!

За портьерой было восемь столиков. Тимофей и Ульяна сидели за столом на шесть человек и пили чай. За дальним от нас столом сидели две благообразные дамы, а больше здесь никого здесь и не было.

— Добрый вечер, — приветственно взмахнула ладонью Ирена.

— Господин штабс-лейтенант, — я на миг вытянулся и кивнул Коневу, — госпожа юнкер!

— Ещё раз привет! Давайте без лишних церемоний, коллеги — здесь все свои! Присаживайтесь, — заявил Конев, усмехнувшись.

Мне такой настрой весьма понравился. Мы с Иреной сняли кепи, повесили их на специальную вешалку и сели за стол.

— А ужин? — поинтересовалась моя наставница.

— Скоро подадут фирменный ужин и чай с пирожными, — ответила Акулова. — Ну рассказывай, что там у вас стряслось?

Пока Ирена излагала произошедшие с нами сегодня события, я поглядывал на Ульяну, которая деликатно пила с ложечки чай, и пару раз ей улыбнулся. Выглядела она задумчивой и даже грустной.

— И вот такую монету мы нашли у них в машине… — закончив говорить, Снегирева достала золотой саламандор и положила на стол.

— Опа, — присвистнул Конев, беря её двумя пальцами, — уникальная штука. Кто бы мог подумать, что такие можно встретить здесь, у нас! Кто-то потрудился привезти её из Парижа и даже провёз через границу!

— Где одна, там есть и другие, — улыбнулась Акулова.

— Я уверена, что у этого Витольда в рюкзаке ещё были такие — слишком он бодро и резво начал убегать после той аварии, — кивнула Ирена.

— Какие по нему зацепки?

Ирена не успела ответить — двое официантов принесли подносы с едой и выставили их перед нами.

Пельмени со сметаной и зеленью выглядели аппетитно и ароматно дымились. Порция была здоровенная — я и остальные взяли вилки и приступили к трапезе.

Пока ели, Ирена рассказала свои соображения.

— Можем поехать туда завтра, я слышала про эту студию, — покивала Акулова.

— Тогда я с вами, раз мы все завтра выходные, — сказал Конев. — Оденемся попроще и возьмём мою старую «эф-дэху».

— Так и сделаем, но меня волнует этот Арам — нам предстоит схлестнуться с прокуратурой за контроль над его делишками, — наколов пельмень, Снегирева посмотрела на Акулову.

— Пока что дядюшку я к этому подключать не буду — ты же знаешь его вздорный характер. Будем справляться своими силами.

— Каким образом? — полюбопытствовал Конев.

— По моей информации, уже в понедельник будет обнародован императорский циркуляр под названием «Особый статус Специального Отдела Моторизованной Жандармерии МВД». Нам дадут диктаторские полномочия по отношению ко всем ведомствам и подданным, мы станем карающей дланью самого императора, — с подъёмом в голосе заявила Акулова.

— За это надо выпить, но мы ещё на службе! Выпьем в понедельник, дамы и господа, — усмехнулся Конев. — А УПК?

— Кодекс пока задерживают, но при наличии циркуляра нам хватит и прежних статей действующего уложения пока что. Проект кодекса вы все читали, я думаю? Чисто юридически у нас будут развязаны руки, а практически — закон как дышло, сами знаете, — улыбнулась Акулова. — Ждём и готовимся!

— Значит, у нас будет своё отдельное здание и вспомогательные службы? — полюбопытствовал я, глядя на блондинку. — И больше нам не будут выкручивать руки дамочки вроде фрелины Джейранян?

— Здание будет, но не сразу, а на дублирование служб не хватит бюджета, очевидно. Будем пользоваться тем, что есть. Насчёт высшей аристократии — пока будем вести себя осторожно, но уже смелее. Думаю, император будет наблюдать за нашими успехами и делать выводы.

Немного пошутили про общую раздевалку и суфражизм.

— А что у вас интересного сегодня? — доедая пельмени, Снегирева взглянула на Конева.

— Драка в гимназии — малолетки не поделили какие-то макры, три аварии — в одной из них «двуха» врезалась в извозчика и травмировала лошадей, потом было ограбление аптеки, далее брикетоеды подожгли лотки уличного торговца — мы их ловили битый час и паковали, а уже под конец — мотоциклист проигнорировал красный на светофоре и врезался в грузовик на перекрёстке — оформляли тело, молодой аристократ, — чуть поморщился Конев. — Бытовой преступности среди магоодаренных становится больше с каждым днём, не замечали?

— Очень даже замечали, особенно сегодня, — хмыкнула Снегирева. — Понять бы, с чем это связано.

— Думаю, это влияние приезжающих сюда из провинции, бесчинствуют в основном залётные, — предположила Акулова. — Как вчера на складе — каракаловские боевики.

— Оба этих дела явно связаны. Вчерашних задержанных допросили? — оживилась Ирена.

— Молчат. Лично Дятлицкий приезжал к ним, — развела руками Вероника. — Я очень рассчитывала на информацию о заказчиках, но пока их не раскололи.

— Интересно, наш новый статус позволит взять в разработку этого адвокатского фрукта? — промолвил я негромко.

Все уставились на меня.

— Перспективно мыслишь, юнкер, — улыбнулась Акулова. — Он уже пять лет у меня в печенках сидит, сколько раз из-за него отмазывали откровенных бандитов.

— Я наслышана о его широких связях во дворце и в дипломатическом корпусе, просто так к нему не подступишься, — сказала Снегирева. — Даже сегодня он попил нам крови с этой француженкой.

Пельмени оказались замечательные — наелся я капитально, запив всё это чаем вприкуску с пирожным-бизе.

— Значит, наши юнкеры завтра работают на конференции промышленников, а мы с вами едем на съёмочную площадку студии «Белый орлан» и будем искать зацепки там, — подвёл итоги Конев.

— Моя юнкер свободна, возьмём её с собой, — сказала Акулова.

— Ещё я жду результат экспертизы по листовкам, — кивнула Снегирева. — Возможно, станет известна типография, где они это всё печатают.

— Вам пора сдавать смену, — улыбнулась Акулова. — До завтра!

Оказалось, что весь ужин оплатила Вероника и категорически отказалась брать с нас всех деньги.

Мы разошлись по машинам.

Нас уже ожидала длинная лента, распечатанная факсотайпом.

— Читай, — велела Ирена, заводя машину.

— Ответ на запрос экипажа «сто один». С вероятностью в семьдесят пять процентов можно утверждать, что все предоставленные образцы листовок изготовлены на оборудовании частной типографии «Общество научной литературы», которая находится в уездном центре Бронницы, улица Астрономическая, дом семь, — прочел я.

— А туда нам ехать пока что некогда, — констатировала офицер. — Будем отрабатывать имеющиеся зацепки, а эту задачу поручим местным, если самине вырвемся.

Машину поставили в гараж, корзинки с едой забрали. Снаряжение сдали быстро, практически вместе с Коневым и Дроздовой.

— Это у вас что? — кивнул он, пока ждали лифт.

— Вкусняшки разные. В дирижаблепорту очень требуется наше присутствие — страдает ресторатор, угостил нас в благодарность, — усмехнулась Ирена. — Возьмешь одну?

— Нет, спасибо, — улыбнулся Конев, пропустив нас.

Этот лифт был немного более продвинутый, нежели в больнице — лифтер здесь не требовался.

— Тогда возьмет юнкер Дроздова — держи! — с улыбкой заявила Ирена и протянула свою корзинку Ульяне.

— Спасибо! — смущенно пропищала она.

— Даурский — свободен, к полковнику я сама.

— Есть! — ответил я с ощутимым облегчением.

Я, Тимофей и Ульяна вышли на втором, Ирена поехала выше.

Зайдя в раздевалку, решил принять душ — спешить особо было некуда, спать не хотелось. Неспеша и с удовольствием снял форму и подумал о том, что надо бы купить и принести сюда банный халат, большое полотенце и шлепки — расхаживать полуголым и босым по раздевалке мне особо не улыбалось, а прежний я этим вопросом ещё не озаботился. Накинув полотенце на шею, босиком пошёл в душ.

Услышал голос Конева, который явно разговаривал по мобилету, потом звук закрываемой двери раздевалки.

Мылся минут пятнадцать, подставляя голову и шею под упругие, горячие струи. Слышал, как Ульяна в паре кабинок от меня напевает какой-то грустный романс.

На выходе столкнулся с ней — замотанная в голубой халактик, с мокрыми и растрепанными волосами, выглядела она очень мило. Взглянув на меня, она засмущалась и опустила голову. Я улыбнулся и пропустил её вперёд.

— Домой на такси или извозчиком? — поинтересовался, когда вышел следом.

Жили мы в одном районе, но на соседних улицах.

— Что удастся поймать. Надеюсь, что не пешком.

— Тогда поедем вместе?

— Да, с удовольствием, — заходя в свой ряд, она повернулась ко мне: — Только я волосы буду сушить долго!

— Ничего, я подожду — завтра выходной!

Ульяна зашла в свой ряд, оттуда донёсся её голос:

— А к скольки часам нам завтра на эту конференцию?

— Не знаю, кстати! Спросим у дежурной, — я начал тщательно вытирать голову.

Минут через двадцать был уже одет и забрал свою корзинку с едой.

— Ульяна, жду тебя внизу, — сказал, подходя к двери.

— Я скоро, Саш, уже одеваюсь! — услышал ответ.

Спустился и пройдя длинный коридор, оказался в вестибюле. Ирочка Журавлёва, полуоблокотившись на стол локтем, держала возле уха трубку стационарного телефона и кивала головой.

Я подошёл и улыбнулся ей, поставив свою корзинку на стол с края.

— Так точно! — закончила она разговор, повесила трубку и взглянула на меня: — Добрый вечер, Александр!

— Привет, Ирина! Пирожок вкусный будешь?

— Пирожок⁈ — она немного нахмурилась и чуть растерялась. — Буду! Ты опять сегодня допоздна?

— Сегодня да, день был тяжелый.

— Да, я читала сводки. Кстати, — она открыла один из журналов, — инструктаж для добровольцев — завтра в десять утра в общем зале, потом вас отвезут прямо на конференцию в Весенний Дворец!

— Отлично! — я улыбнулся и достал из корзины пару пирогов: — Держи к чаю!

Спустилась Ульяна, держа корзинку в руке.

Мы ещё пару минут поболтали с Ирой, потом она дала нам код выхода, мы расписались в журнале и пожелав ей спокойного дежурства, направились к выходу.

— Давай выйдём на Петровку, а там что-нибудь найдём, — предложил я.

— Ну давай, надо немного размяться, — согласилась Ульяна.

Одетая в легкий, похожий на вицмундир темно-коричневый костюм и в туфли на массивных каблуках, выглядела она весьма стильно, как какая-нибудь преподавательница или банковская служащая. Её довольно длинные черные волосы были распущены и выглядели чуточку влажными.

Мы прошли к главным воротам, предъявили документы охранникам и вышли, свернув направо.

— Вот это неделька, — вздохнула она через несколько шагов.

В её милом голосе была усталость.

— Да, в академии было проще, несмотря на все экзамены и практические занятия, — согласился я. — Главное, мы втянулись, влились в коллектив и работаем.

— Саша, сегодня я в человека стреляла! В живого человека! — в её голосе проявились трагические нотки.

Я понял, что это её будет тяготить ещё некоторое время. Мы медленно шли рядом, я дотронулся до её ладони:

— Я тоже стрелял. Ты не должна себя винить, понимаешь? Это бандиты, они ограбили аптеку и стреляли в гражданских и полицейских. И они бы застрелили и тебя, и меня, если бы смогли.

— Да, наверно, — вздохнула она.

— Конечно, это тяжело, но твоей вины здесь нет! Ты действовала по закону, имела право стрелять на поражение!

— Я понимаю, но морально всё равно тяжело, — Ульяна чуть опустила голову.

«Что-то она впадает в мрачняк какой-то. Надо её выводить из этого состояния, иначе карьера полетит псу под хвост — она сломается и её просто выгонят!» — раздумывал я.

Некоторое время шли молча. Я рассматривал публику, парочки — многие были навеселе. Когда мы прошли мимо уличных музыкантов и приближались к «Пельменной», увидел едущего со стороны здания ГУВД извозчика. Поднял руку и поймал его.

Помог Ульяне сесть и сам уселся рядом с ней.

— Гони на Цирюльную, дом шестнадцать! — велел извозчику.

Её улица располагалась параллельно моей — я решил проводить Ульяну и потом прогуляться перед сном.

Девушка выглядела подавленной, мне это совсем не нравилось. Пока ехали, я пробовал её немного разговорить и развеселить, но она не особо была настроена общаться. Зная её характер, меня это нисколько не удивляло, а наоборот — тревожило.

«Нужно её встряхнуть, а то она до завтра будет себя терзать!» — когда мы за двадцать минут доехали к её ведомственному дому, я придумал способ.

Извозчику я дал три рубля. Как галантный аристократ — вышел и подал руку Ульяне.

Её ведомственный дом был похож на мой — почти такая же серо-лимонная пятиэтажка, только более длинная — здесь было раза в два больше подъездов. Около здания был довольно симпатичный палисадник, спортивная и детская площадки, стоянка для машин. Горели пара газовых фонарей, но было довольно темно.

— Улька, ну-ка быстро бери себя в руки! Завтра будем в гражданском, красивое платье или костюм оденешь, будем ходить по дворцу! — произнёс я как можно более бодрым тоном.

— Саш, нет у меня настроения на это всё, — тяжко вздохнула она и как-то виновато взглянула на меня исподлобья. — Даже и вставать завтра не хочется. Зачем я только согласилась⁈

Я вздохнул, поставил свою корзину на дорожку, взял девушку обеими руками за плечи, притянул к себе и поцеловал в губы. Она этого решительно не ожидала, а потому не успела среагировать и вздрогнула всем телом.

Через несколько секунд всё-таки легонько оттолкнула меня.

— Сашка, ты что делаешь⁈ — возмущённо заявила она, а её щечки начал заливать румянец.

— Вот — уже лучше! — заулыбался я. — Уже взбодрилась!

— Эй, так нечестно! — топнула она ножкой, несколько секунд удивлённо смотрела на меня, потом улыбнулась.

— Зато эффективно, Улька! Я, знаешь ли, не намерен тебя оставлять на всю ночь в таком угнетённом состоянии, — промолвил я и понял, что звучит это двусмысленно.

— Не намерен оставлять⁈ — она чуть нахмурилась. — Ты на что это намекаешь?

«А почему нет, собственно?» — вдруг со всей ясностью осознал я. — «Если нам со Снегиревой можно крышевать местного бандита, то нарушить ведомственную инструкцию о недопустимости отношений между сотрудниками — не такой уж серьёзный проступок на этом фоне!»

— Знаешь, меня беспокоит твоё состояние. Я и сам терзаюсь, поэтому представляю, что у тебя в душе происходит, — сказал я мягко.

— Саша, ну ты же знаешь, что официальные отношения между нами невозможны — это прямо запрещено! — вздохнула она.

— Знаю. А ты задумывалась, почему это запрещено?

— Ну, да, — засмущалась девушка.

— И почему же? — я улыбнулся краем губ, глядя ей в глаза.

— Видимо, из-за конфликта интересов. Чтобы сотрудники не покрывали друг друга и не делали поблажек, — произнесла Ульяна.

— Абсолютно верно. Только конфликт интересов может быть у тебя с Тимофеем или у меня с Иреной, а вот между нами такого кофликта нет! — я с улыбкой, но испытующе смотрел на брюнеточку.

— Ну, это действительно так, но всё равно я не хочу ничего нарушать, — мягко ответила девушка и отвела взгляд.

— Уля, милая, — я подошёл на шаг и коснулся её плеча, — я не призываю тебя ничего нарушать! Я просто не хочу оставлять тебя сегодня одну, понимаешь?

— Ну, Саш, ты меня смущаешь… — помотала она головой и вздохнула.

— Если хочешь, можем пойти ко мне. В моём доме тебя никто не знает. Попьём чаю, поиграем в шашки, может, поцелуемся разок-другой, — я произнес это медленно и нежно.

— Поцелуемся? — Ульяна неожиданно засмеялась. — Ну ты даёшь, Сашка! А как же Юна?

— А что Юна? — не понял я.

— Ну, вы же с ней в академии целовались, — стрельнула в меня глазками брюнетка.

— Блин, ну когда это было? — усмехнулся я. — И откуда ты знаешь⁈

— Юна мне говорила, — смущённо промолвила она.

— Знаешь — вы обе мне очень дороги, обе! Но с Юной у меня ничего нет, сама понимаешь!

— Ну да, это понятно, — покивала девушка и вздохнула.

«Она не порывается идти домой, мы тут уже несколько минут торчим. Надо брать быка за рога!»

— Уля, идём ко мне. Тебе будет не так тяжело, да и мне тоже. А завтра утром вернешься и потом встретимся и пойдём на инструктаж. Еды у нас полно! — я дотронулся до корзинки.

— Ну я не знаю, Саш…

— Это строго между нами, понимаешь? Мы никому об этом не скажем, ясно? — сказал я уверенным тоном и положил ладонь на её плечо.

— Ну хорошо, пойдём, — вздохнула Ульяна, не поднимая глаз. — Только обещай вести себя прилично, хорошо? Я ни на что такое не соглашаюсь, понимаешь?

— Обещаю! Ты же знаешь, что я порядочный мальчик и ничего такого не предлагаю, — ухмыльнулся я. — Прошу, прекрасная леди — идти недалеко! — протянул ей ладонь.

— Ох, Сашенька, — нежно засмеялась Ульяна и вложила свою ладошку в мою.

Я поднял корзину, мы двинулись в сторону моей улицы. По пути я развлекал Ульяну, рассказывая ей про драку в ресторане дирижаблепорта. Она ощутимо повеселела, и я был доволен собой, да и сам отвлекся от немного мрачных мыслей, навеянных событиями сегодняшнего дня.

Глава 20

К счастью, около подъезда моей серо-лимонной пятиэтажки никого в это время не было. Мы с Ульяной поднялись на третий этаж и зашли в квартиру.

— У тебя уютно, — улыбнулась девушка, когда я зажёг свет.

— Я ещё не успел развести здесь беспорядок, — усмехнулся я.

Помог снять плащ Уле, потом быстро разулся, взял корзинки и отнес на стол.

— Проходи, располагайся, присаживайся. Желаешь чай или кофе? — я обвёл рукой полочки.

— Чайку бы можно, — брюнетка сделала пару шагов и остановилась: — У меня комната даже меньше, представь.

— Представляю, Уля. Честно говоря, я бы с удовольствием снял бы где-то квартиру попросторнее, но с нашим жалованьем… — я скептически ухмыльнулся.

— Ага, не разгуляешься, — покивала она.

Я поставил чайник на миниплитку, а Уля присела на один из двух моих стульев со спинкой. Я бросил взгляд на кровать и вспомнил, что она — пружинная, то есть жестковатая и скрипучая. Серьёзная проблемка в романтической ситуации.

Я начал разбирать обе корзинки — и пирогов, и остальной еды нам хватит и сейчас, и на утро.

— Так спать хочется, — девушка деликатно прикрыла ротик ладошками и зевнула. — Может, я всё-таки пойду домой?

— Ляжешь на мою кровать.

— А ты? — удивилась Ульяна.

— А я — рядышком, буду тебе убаюкивать сказками на ушко.

Девчонка засмеялась, её личико просияло. Она чуть наклонила голову и весело посмотрела на меня.

— Наверно, можно попробовать найти и снять на троих подходящую квартиру, по деньгам будет вполне доступно как раз, — сказала она.

— А кто третий? — я вопросительно поднял бровь.

— Юнона будет не против улучшить жилищные условия.

«Ничего себе, какое предложение интересное — надо соглашаться!» — я даже слегка прибалдел от неожиданности.

Потом вспомнил, что в этом мире иметь двух и более жен — вполне обычное для аристократов дело. Даже у самого императора их две. Проблема в том, что мы — далеко не простые аристократы, а отданные своими родами по конскрипции на службу, а в нашем отделе есть даже специальный запрет на отношения между сотрудниками.

— Кстати, а про этот запрет на отношения — это касается официального брака или вообще какой-либо романтики между сотрудниками? — почесал я щеку.

— Как я поняла из текста — запрет на официальные узы, будь-то помолвка или брак, которые могут привести к конфликту служебных интересов, — ответила девушка.

— Ну, я тоже примерно так интерпретировал, хотя написано там очень запутано. Поэтому не всё так плохо, — я усмехнулся, любуясь Ульяной.

— Для кого? — она с интересом смотрела на меня.

— Для нас сейчас, например!

— Ты обещал вести себя прилично, — чуть нахмурилась она.

— Я разве нарушаю обещание? — улыбнулся краем губ.

— Пока вроде нет, — брюнетка засмеялась.

Чайник закипел. Когда заварил чай, вспомнил, что сахара у меня-то и нет.

— Забыл купить сахар, — объявил я Уле, — но имеются сладкие пирожки.

Девчонка заливисто засмеялась, прикрыв личико ладошками. Потом поднялась и подошла к столу:

— Ты такой романтик, Сашенька, — сказала она с иронией.

Я и сам уже понял, что приглашать девушек столь спонтанно — идея так себе. Особенно имея пружинную кровать.

— Зато ты развеселилась уже, а ещё недавно была задумчивая и грустная, — улыбнулся я.

— Ну это да, — согласилась она.

Я придвинул стулья поближе к столу. Кое-как мы сели и начали пить чай, играя в гляделки.

— Ты так на меня смотришь, Сашенька, — чуть смущенно сказала девушка через пару минут.

— Знаешь, такую красотуличку хочется обнимать и целовать.

— Ой, ну что ты, — хихикнула она и стрельнула глазками исподлобья.

Продолжили пить чай и улыбаться, потом Ульяна затронула сегодняшние события и разговор в «Пельменной».

— Этот императорский циркуляр действительно даст нам такие огромные полномочия, как говорят наставники? — она задумчиво смотрела на меня.

— Надеюсь, что именно так и будет, — качнул я головой. — Мы все, ну то есть мотожандармы столичной префектуры — относительно слабые маги, и нам нужны рычаги в виде полномочий, чтобы держать за глотку всех, кто выше «пятерки» по коэффициенту. Но просто нам не будет даже с формальными полномочиями.

— Почему? — заинтересовалась Ульяна.

Я загадочно улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Сашенька, ну… — улыбнулась она краем губ. — Ты меня прямо заинтриговал!

— Что из себя представляет типичный клан, если посмотреть внимательно?

— Ну, это объединение родов, которые имеют разный магический потенциал. Объединение может быть как равноправным, так и вассальным, если какой-то из родов слабее или завоеван, — чуть нахмурилась брюнетка. — А что?

— Это ключевой момент на самом, деле, Уличка! — я дотронулся пальцами до её ладони. — Видишь ли, если называть вещи своими именами, то клан — это практически фирма, в которой каждый из родов, который такой клан формирует, имеет определённую долю. Вместе они ведут какую-то деятельность — кто в Лице, кто на Изнанке. Воюют или конкурируют с другими кланами. То есть клан — это материнская компания для всех остальных совместных дел.

— Большинство кланов — это юридические лица, — покивала девушка.

— Вот именно! Смотри, что получается — и мой, и твой род объединены с другими родами в какие-то кланы, а уже у этих кланов есть коммерческие предприятия, фирмы разные, фабрики или другие промыслы. А уже государство, то есть Корона, выступает в качестве регулятора и арбитра. Но полиция и другие ведомства Империи имеют очень большую власть по отношению к «нулевикам», но довольно слабую — по отношению к кланам и аристократам, особенно сильным одаренным. Сами же аристократы имеют большую власть над своими «лаптями», которые проживают на их землях.

— Так всегда было, — усмехнулась девушка.

— Императорский циркуляр, насколько я понимаю, призван изменить баланс сил между аристократией и государством, насколько я понимаю суть и смысл таких нововведений, — чуть вздернул я бровь, глядя в красивые глаза девушки.

— В пользу Короны? Но это ведь никому из дворян не понравится, Саша! — её зрачки расширились.

— Естественно, вообще никому, кроме династии, князя Мышкина и его клана, а также всех нас, служащих в СОМЖ. Для всех нас такое положение вещей станет очень выгодным. В конечном итоге — и для всех остальных аристократов, и даже для «нулевиков», многих из которых мы сможем защитить от беспредела различных подонков с дворянскими титулами.

— Ты в это веришь? — вздохнула девушка.

— Уверен в этом полностью! Теперь сопротивление нам, моторизованным жандармам, будет приравнено к тяжкому преступлению, а это значит что?

— Что? — Ульяна с интересом смотрела на меня.

— А то, что способность нашего императора, «Праведный гнев», обрушится на такого аристократа со всеми для него фатальными последствиями!

— А ты думаешь, что кланы просто так поступятся своими дворянскими правами и вольностями в пользу Короны? Если бы я не служила по конскрипции, я бы первая возмутилась!

— Я бы тоже, Ульяночка, я бы тоже, но мы связаны вассальной клятвой, служим династии и Империи, а потому можно сказать, что наши интересы совпадают с интересами династии.

— Ну да, наши семьи поступили в нами жестко, — вздохнула она и погрустнела.

Я отхлебнул чай, поставил чашку, аккуратно встал и сделав к ней шаг, мягко положил руку на плечо.

— Всё не так плохо, милая Ульяна, — сказал я проникновенно.

— Вот как?

— Ведь мы есть друг друга, понимаешь? Я, ты, Юна, Ирена, Вероника, Тимофей — мы теперь клан, если можно так сказать!

— Ты так считаешь? — приободрилась девушка и положила пальчики на мою ладонь.

— Конечно — самый натуральный клан, да ещё и обличенный властью! Наши семьи были вынуждены нас отдать — кто добровольно, кто принудительно, и теперь у нас нет перед ними юридических обязательств. Моральных тоже особо нет, хотя это личное дело каждого — за всех я говорить не хочу.

— А какие тогда моральные обязательства у нас перед Короной, которая оторвала нас от семей? — вздохнула девушка.

Я сдержался, чтобы не усмехнуться — вопрос был чёткий, что и говорить.

— Ах ты ж моя маленькая и красивая бунтарка, — я чуть нагнулся и поцеловал её в щечку.

— Саша, ну… Ты же обещал! — сразу взбодрилась девчонка.

Я чуть отошёл от стула и несколько секунд помолчал — Уля повернула ко мне голову и смотрела вопросительно.

— Вопросы ты ставишь правильные, только пока что ответа у меня на них нет!

— В общем, мы слуги Империи, хотим мы того или нет, — грустно покивала она.

— Я не хотел, конечно, но можно посмотреть на это и с другой стороны, — я постарался ответить бодро.

— С какой?

— Предстваь, что ты с твоим потенциалом «двоечки» осталась бы в роду. Тебе надо было учиться, так?

— Угу, — покивала девушка.

— Учёба стоит очень дорого, и чем лучше заведение — тем дороже. Твоя семья подумала бы десять раз, что с тобой делать — отдавать в какую-то академию с возможностью прокачать потенциал хотя бы до «четверки», что не факт, или использовать где-то на Изнанке, как обычного мага-промысловика.

— Во всяком случае — это хотя бы весело! — развела ладошки Уля.

— Да фиг там — это опасно очень! Или отдать замуж за какого-нибудь старпера или слабоодаренного младшего из какого-нибудь захудалого рода.

— Ой, а вот это да, совсем отвратно!

— А попав под конскрипцию, ты бесплатно выучилась в престижной Академии Внутренних Дел, получила диплом и возможность стать имперским служащим и офицером полиции, а ещё благодаря своему уму и упорству попала в элитное подразделение! Разве плохо?

— Ну, нормально, — улыбнулась Ульяна и закинула ногу на ногу.

«Ножки у неё отличные», — отметил я мимоходом.

— Вот! Так же и я — не попади я в Тулу, раздолбайничал бы себе сейчас с каким-нибудь из двоюродных или троюродных дядьев, рыская по сопкам в поисках тонких мест или защищая от прорывов наши деревни вдоль границы с Маньчжурией. А здесь — столица, красота, цивилизация! Огни ночной столицы, дорогие и мощные машины, которые только в крупных городах, дворцы, мосты, фонтаны!

— Ну, в этом я с тобой согласна — как вспомню родное поместье, так оторопь берёт — дед его не ремонтировал добрых лет двадцать, — засмеялась девчонка. — Оно у нас очень мрачное, такое свинцово-серое, со статуями дроздов на входе. Летом разве что нормально, а вот осенью и зимой — тоска полнейшая.

Ульяна была родом из-под Вятки, род баронов Дроздовых имеет там очень сильные позиции, насколько я знал из её рассказов.

— У нас в Даурии тоже далеко не царские хоромы, как в «Гнезде», — уверил я её. — Глушь невероятная. Все постоянно на лошадях, гоняют по сопкам — то прорыв, то маньчжуры безобразничают — скот уводят, посевы жгут. Я уже с десяти лет с дядьками разъезжал по округе, имея за плечами лук и колчан. Это только по округе — владения у нас вдоль границы на десятки километров, и всё это надо охранять. Они хоть и огромные по протяженности, но земли сами по себе чахлые, вот и приходится выживать, заходя в Изнанку на промыслы! — пустился я в воспоминания. — Хрен его знает, дед бы вряд ли отдал меня добровольно на службу, поскольку даже со слабым потенциалом работа бы мне нашлась.

— У нас тоже владения огромные, но у нас клан большой — аж пять родов у нашего в подчинении, особо не бедствуем.

— Может, хочешь прилечь? — кивнул на кровать.

— А ты? Мне так неудобно — если бы я знала, пошла бы домой, — чуточку зарделась Уля.

— Так, коллега моя дорогая, а ну отставить панику! — я решительно взял её за ладошку и потянул со стула. — Места хватит на всех — будем лежать и болтать!

— Ну хорошо, как скажешь, — кивнула она.

Не без труда мы разляглись на моей пружинной кроватке — она тревожно поскрипывала.

— У меня кроватка деревянная. Если снимать квартиру, то только с хорошей мебелью, — заявила брюнетка.

— Никак иначе! Поручаю этот вопрос тебе, юнкер!

— Эй, командир нашёлся, — она попыталась легонько толкнуть меня в бок.

Я перехватил её руку. Небольшая, но веселая потасовочка привела к тому, что я зажал её ладошку в своей. Вырвать она её не пыталась.

— Моя ты Улька! — сказал я нежно.

— Ого! С каких это пор? — удивилась она и повернула голову ко мне.

— С тех пор, как увидел тебя в академии.

— И почему я об этом не знаю?

— Я стеснялся сказать прямо — ты же знаешь, насколько я скромен!

Ульяна глухо вскрикнула и закрыла ротик ладонью — кровать жалобно заскрипела от её беззвучного смеха.

— Вот это новости! — произнесла она через минуту. — Скромник Даурский! Держите, не могу…

Я и сам засмеялся. Главное дело было сделано — девчонку развеселил, от дурных и мрачных мыслей её увел, теперь можно и повеселиться чутка.

Быстро повернулся на бок и обнял её.

— Эй, юнкер, в чём дело? — промолвила она игриво.

— Целоваться будем — ты обещала! — заявил я.

— Что-что? — усмехнулась Уля, но потом улыбка пропала с её личика — мы смотрели в глаза друг другу.

— Поцелуй меня, Ульяшечка!

— Сашка, ну что ты такое говоришь? — выдохнула она неуверенно.

— Целуй — я разрешаю, милая!

Ульяна хмыкнула. Несколько секунд она лежала, не отводя взгляд, потом довольно неожиданно чмокнула меня в губы и прикрыла глазки.

— Ух, как хорошо, моя красотуличка кареглазая, — я положил ладонь на её талию.

— Саша, ты поумерь пыл — я девушка порядочная, ясно? — вымолвила она.

— Я тоже очень порядочный, готов на тебе жениться, — ладонь с её талии я не убрал.

— Но нам же нельзя…

— Отслужим двадцать пять лет — и тогда легко!

— Ах ты… — Ульяна, чуть не свалив меня с кровати, перевернулась на спину и засмеялась.

Мне и самому было смешно, хотя положа руку на сердце — на Ульке я бы женился.

— Ну ты и шутник, Санечка, — сказала она очень нежно, когда отсмеялась.

— А если я не шучу, зая? — прошептал ей на ушко.

— Ой, я не могу! Хочешь, чтобы нас выгнали из жандармов?

— Так ты же говоришь, что тебя и так выгонят⁈ — хмыкнул я.

— Ну, Конев ко мне придирается! — заявила девушка.

— Например?

— Заставляет меня учить основы целительства и первой помощи, цитировать уставы и уложения, помнить инструкции по обращению с оружием и само оружие разбирать и собирать, общаться с подданными в соответствии со статьями уложений и кодексов, правильно выписывать штрафы, машину по часу в день заставляет меня водить…

— Ну ничего себе — какой тиран! — не удержался я от сарказма.

— А что, нет? Вот у тебя Ирена добрая — кормит тебя пирожками из ресторана, — Ульяна недовольно повернулась на спину и надула губки.

— Можем поменяться как-нибудь, моя дорогая, — предложил я.

— А знаешь — можем и поменяться! — сказала она запальчиво.

— Ну, будет подходящий момент — я предложу Ирене.

— Хорошо — ты не думай, что я забуду! — девушка чуть хлопнула меня ладошкой по груди.

Без лишних слов я повернул её голову и поцеловал в губы. Для неё это было неожиданно, она начала легонько вырываться.

— Эй, Саша⁈

— Что?

— Ну ты же обещал…

— Да, обещал тебя целовать — расслабься!

Не успела они ничего ответить, как я снова нежно впился в её сладкие, чувственые губы. В этот раз она хоть и не вырывалась, но была всё ещё напряжена.

— Не бойся, милая Улька — только поцелуи, ничего больше. Или массаж, если захочешь сама. Вот это я обещаю. А вот когда снимем квартиру хорошу, то…

— То что? — заинтригованно перебила она меня.

— То всё — буду тебя раздевать нежно и медленно, потом сниму с тебя трусики и сделаю моей девочкой!

Ульяна уткнулась мне в плечо головой, её тело начало сотрясаться от смеха.

— Ох ты и скромник, Саша, — сквозь смех промолвила она, положив ладонь мне на грудь. — А если я сама захочу снять трусики?

— Так снимай!

— Ну, не сейчас, а потом, в квартире…

— Тогда будешь танцевать мне танец в пеньюаре, милая! А я буду сидеть в кресле с бокалом вина и любоваться тобой.

Ульяна чуть приподнялась, нависла надо мной и нежно посмотрела в глаза.

— Целуй, не стесняйся, — улыбнулся я.

Она приблизила своё личико и нежно обхватила мою нижнюю губу своими. Я положил ладонь на её ладную попку. Я отдал ей инициативу в поцелуе, наслаждаясь ароматом её волос.

— Знаешь, я согласна на массаж! — объявила она, оторвавшись от моих губ.

Глава 21

Я был приятно удивлён!

— Ого, я тоже согласен, — улыбаясь, я смотрел ей в глаза.

— Ну тогда я пойду умоюсь, а ты подготовь кроватку — день у меня был сегодня сложный, — с детской непосредственностью заявила Ульяна.

«У меня вроде он был легкий, моя ты радость!» — я сдержался, чтобы не засмеяться.

Пока она умывалась, я быстренько переоделся в легкую пижаму и взбил подушку.

Ульяна вышла почти раздетой — в кружевных панталонах и довольно занятной фрмы бюстгалтере. Я восхищённо улыбнулся.

— Фигурка у тебя потрясающая, моя Ульяшечка!

— Ах, юнкер, вы меня сейчас совсем засмущаете, — кокетливо ответила она, положила одежду на стул и поправила свои волосы.

Довольно застенчивая в обычном общении, сейчас она явно раскрепостилась. Это говорило о том, что она мне доверяет и считает очень близким для себя человеком.

— Прошу, леди! — я чуть отошёл и галантно показал на кровать.

Чуть зардевшись и опустив голову, Уля прошла, аккуратно взобралась на кровать и легла на живот, выставив мне на обозрение красивую попку.

Кровать, конечно, скрипела.

Я вздохнул, пытаясь унять приятнейший мандраж, потом подошел к ней и нежным движением расправил её длинные волосы.

— Щекотно, — хихикнула она.

— Сейчас будет приятно!

Встав прямо, я потянулся, настраиваясь на легкий массаж. Конечно, ситуация была такая, что если чуть дожать, то можно получить и секс, но я твердо решил этого не делать — во-первых, она явно без опыта, во-вторых, нужна нормальная кровать и значительно более романтическая обстановка. Ситуация была именно такая, что лучше сработать на перспективу, чем сейчас поддаться страстям.

Сначала я мягкими движениями погладил её голову и кончиками пальцев провел по плечам и шее — она глубоко вздохнула, и далее начал гладить от шеи к лопаткам и обратно.

— Ты такой нежный, — прошептала она через пару минут.

— Нравится?

— Конечно, не останавливайся, — промурчала она. — Такие нежные и горячие пальчики…

Я делал руками очень нежные пассы, понемногу расширяя амплитуду от шеи к лопаткам, потом к пояснице, и наконец, через десять минут уже нежно мял её упругенькую попку.

— А-ах, как же хорошо, — Ульяна довольно постанывала. — Какие у тебя ладошки горячие и нежные, просто наслаждение…

Панталоны я решил с неё не снимать. С попки переместился на её бёдра и икры — основательно их помассировал, потом уже более легкими движениями стал возвращаться обратно к шее.

Минут за двадцать я даже слегка устал.

— Готово, леди! — закончив массаж, объявил я и хлопнул её по попке. — Всё!

— Как это всё, милый? Теперь я на спинку перевернусь, — промурчала она.

— Э нет, Уличка — теперь ты мне будешь делать массажик!

— Саша, ну я даже вставать не хочу после такого удовольствия, — девушка, чуть прогнув поясницу и выпятив попку, повернулась на бок.

— Вот так, значит? — усмехнулся я — наши взгляды при этом встретились.

— Ну, ложись рядом, укроемся одеялком и я буду гладить твою спинку, — сказала она и улыбнулась так мило, что отказать было нельзя.

— Ладно, всё равно нам вставать рано, так и сделаем, — покивал я.

Я достал легкое одеяло с полки и укрыл Улю. Завел будильник, пошёл потушить свет, потом вернулся и юркнул под одеяло.

Лежали мы лицом друг другу.

— В темноте так романтично. Можно немного поцеловаться и спать, да? — застенчиво промолвила девушка.

— Да, — я положил руку ей на талию.

Мы начали целоваться — было очень приятно, но девчонка была почти без опыта и разок прикусила мне губу. Да и лежали мы не особо удобно для поцелуев.

— Надо будет чаще тренироваться в поцелуйчиках. И массаж мне твой очень понравился, вообще классно после рабочей недели, — она гладила мою голову и лицо ладошкой.

— Думаю, твой бы мне тоже понравился!

— Саш, ну я правда устала, — вздохнула она. — Знаешь, теперь я полностью тебе доверяю — ты сдержал слово и не попытался взять меня, даже бельё не стал с меня снимать.

— Само собой!

— Хотя мог бы и снять, — хихикнула она.

— Я и сейчас могу, — погладил её волосы.

— Не-е-е… Саш, быстрее бы найти квартиру теперь.

— Да, так и сделаем. Ладно, наверстаем ещё, моя лапочка, — я чуть сжал её ягодицу. — Повернись на другой бок, я тебя обниму.

Она так и сделала, упершись попкой мне в пах. Конечно, сдержаться было очень трудно, но я обнял девушку и закрыл глаза, стараясь сдерживать шевеление ниже пояса. Удавалось не особо, дышал я довольно тяжело…

— Спокойной ночи, — прошептал ей на ушко.

— Что там такое горячее и твердое? — прошептала она.

— Да так…

«Такая упругенькая попка, такие волосы ароматные…» — с этими мыслями я и заснул.

Мне снилось, что я задыхаюсь. Проснулся резко — будильник, как всегда, зазвенел неожиданно.

Ульяна полураскинулась на мне в живописной позе.

— Что такое? Уже утро? — простонала она и уперлась локтем мне в грудь.

— Эй, доброе утро! — прохрипел я и хлопнул её по заднице.

— Ой, Сашенька, извини! — через несколько секунд она пришла в себя и повернулась на спину, чуть не упав с кровати.

— Семь часов, — зевнул я, придержав её.

— Это должен был быть наш выходной, — потянулась она. — Я мечтала выспаться…

— Ничего, зато интересно проведём время, надеюсь.

— Ага. Буду собираться, — девушка нехотя села на край кровати, отчего та сильно заскрипела.

Я потянулся и укрылся одеялком — можно было ещё часок покемарить.

Ульяна оделась очень быстро — я даже впечатлился.

— Встречаемся в половину десятого на углу твоего дома. Захлопни дверь, моя очаровательная леди!

— Угу. Ты не проспишь? — брюнеточка чуть скептически посмотрела на меня.

— Надеюсь, что нет!

— Я тебе будильник заведу!

Без макияжа выглядела она мило и очаровательно — не каждая девушка способна быть столь привлекательной утром.

Снова проснулся я без четверти девять. Лениво поднявшись, сделал легкую зарядку и пошел умываться. Бриться опять не стал — не успевал.

Нашёл в шкафчике более-менее подходящий костюм, довольно провинциального покроя. Одел рубашку, повязал бабочку и распихал нужную мелочевку, бумажник и мобилет по карманам. Когда спустился вниз, понял, что в плечах костюмчик уже немного тесноват, но да ладно, я его и так редко носил.

С Ульяной встретились ровно в назначенное время — она была в строгом суфраж-платье темно-синего цвета, с сумочкой в тон и в туфлях на каблуках.

— Ещё раз доброе утро — великолепный стиль! — я приветливо улыбнулся.

— Спасибо! Тебе очень хорошо в костюме, Сашенька, — она немного засмущалась.

— Так-с, идём искать транспорт! — я протянул ей ладонь.

По пути разговорились о том, что с транспортом в городе беда — пора бы правительству и городским властям подумать о всех этих новомодных автобусах, особенно двухэтажных, как в Англии.

Извозчика смогли поймать только минут через десять, когда прилично уже прошагали.

— Половина горожан ездит на машинах и мотоциклетах, лошадок уже давно пора запретить в городской черте, — высказала она мысль.

— Быстро этого не сделаешь, без правительственных ассигнований даже трамваи ещё убыточны, как писали в газетах.

— Так у нас в районе ни трамваев нет, ничего, — брюнетка чуть завелась.

— Я думаю, что трамвайную линию построить дороже, чем запустить автобусы…

В общем, когда подъехали к зданию ГУВД и отдали трешку, сошлись во мнении, что жалованье у нас слишком маленькое, чтобы почти сотку в месяц тратить на извозчиков.

— Сегодня как-то потише, — когда зашли на территорию, я обвёл рукой стоянку.

— Воскресенье, разъехались уже все.

Часовой на входе немного подозрительно оглядел нас, пока мы не предъявили удостоверения.

За большой стойкой в приёмной была незнакомая мне каштановая шатенка. Она немного вопросительно уставилась на нас, когда мы вошли.

— Госпожа унтер-офицер, юнкеры Даурский и Дроздова прибыли на утренний инструктаж! — доложил я, опять доставая ксиву.

— О, так вы из новеньких? Гагарову я уже знаю, теперь и вас, — улыбнулась дежурная. — Распишитесь здесь, — она открыла журнал на одной из страниц, — и поднимайтесь.

— Так точно!

Поднялись бодренько. Тишина в коридорах была довольно непривычная.

В зале уже были шестеро патрульных и четверо в штатском, все наши коллеги. Я пропустил Ульяну.

— Здравия желаю, дамы и господа! — войдя, поздоровалась она.

— Здравия желаю, дамы и господа! — повторил и я.

— Доброе утро, юнкеры!

Мы сели в свой передний ряд.

Полковник Шершнев пришёл через пять минут — выглядел он усталым. Мы все встали и поприветствовали его.

— Так, дамы и господа — диспозиция несколько меняется, сотрудники в штатском поедут с патрульными, которые будут охранять зону проведения конференции, — заявил полковник.

Далее он рассказал о самой конференции — международная, множество гостей, и про наши задачи — наблюдение за гостями и пресечение возможных провокаций.

— Какого рода провокации? — поинтересовался кто-то из сидящих сзади.

— Вполне возможны политические — мероприятие открытое, людей будет много разных в общей выставочной зоне, но в основном меня беспокоят корпортивные противоречия — в павильоне промышленной выставки будет много прямых конкурентов, возможно всякое. Поэтому экипажи охраняют общественную зону около дворца и зону около павильона, а добровольцы — ходят внутри. Общайтесь с людьми, слушайте, вникайте, лишним в последующей работе это не будет, — Шершнев обвел всех взглядом и остановился на нас с Улей. — Гости из разных наших регионов и разных стран. В случае чего — обращайтесь к официальной охране мероприятия, они будут вам во всём содействовать, и по мобилету вызывайте патрульных! Всё понятно?

— Так точно! — хором ответили мы.

— Так, теперь подходите и получите представительские — по двадцать пять рублей, — полковник раскрыл свою папку, достал лист и конверт.

«Другое же дело — хоть кофе можно попить!» — мы с Улей переглянулись и улыбнулись.

После получения денег все присутствующие повеселели. Шершнев распределил, кому и с кем ехать.

— Ну, вперёд! Работаете сегодня до упора — в первый день этого события надо показать, что столичная полиция не допустит каких-либо инцидентов!

— Так точно, господин полковник!

Когда вышли в коридор, прапорщик Кедрова, к экипажу которой нас с Ульяной прикрепил шеф, кивнула в сторону дальней лестницы, которая вела в гараж:

— Пешком будет быстрее!

Две девицы бодрым шагом шли спереди, мы с Ульяной — за ними.

— А что, Даурский, вы с Иреной поймали ту кошкодевицу-налётчицу? — когда мы почти спустились в гараж, повернула голову прапорщик.

Красивая ореховая шатенка-каре с челкой, лет двадцати пяти или даже младше, она сразу мне понравилась. Особенно — её очень заманчивая попка. У её напарницы, штабс-фельдфебеля Барсуковой, фигура была столь же спортивно-сексапильной. Различался у девушек цвет волос — напарница была светло-русая и с маленькой родинкой на подбородке.

— А откуда вы знаете про неё, госпожа прапорщик? — удивился я.

Девицы засмеялись.

— Мы ехали тогда к вам на помощь и сходу начали её преследовать, — ответила Кедрова.

— Нет, не поймали — негодяйка ушла в Изнанку почти сразу после того ограбления, как нам удалось выяснить! Вы — Три-Акация-Четырнадцать⁈ — понял я.

— Да. Гоняет она очень лихо — даже я с моим гоночным опытом не рискнула бы её преследовать на мотоцикле, — сказала Кедрова, когда мы как раз спустились в гараж.

— Мы её найдём — от правосудия ей не уйти! — постарался я сказать бодро.

— А есть зацепки? — спросила прапорщик, когда подошли к их машине с бортовым номером «девяносто шесть».

— У госпожи лейтенанта Снегиревой есть некоторые мысли, но конкретики пока мало, — ответил я уклончиво.

— Ладно, едем — присаживайтесь на заднее, юнкеры!

Я оглянулся — остальные садились в другие машины. Насколько я сейчас помнил, Весенний Дворец находился в юго-западной оконечности Лианозовского парка, поэтому ехать предстояло через Изнанкино.

Когда выехали из гаража и свернули в сторону Большого Тотемического, я углубился в размышления, наблюдая за потоком пёстро одетых людей на тротуаре. Во-первых, я вспомнил много всего такого, чего не помнил вчера — это радовало, во-вторых, намечались отношения с Ульяной, которая сама по себе была конфетка и как раз сейчас украдкой поглядывала на меня, делая вид, что тоже смотрит в окно.

Когда сворачивали с Тотемического в сторону Изнанкино, лениво повернулся и поглядел назад — за нами на небольшом отдалении ехали ещё два экипажа.

На уже знакомом мне перекрёстке свернули направо и вскоре проехали мимо аптеки Арама.

— О, как всегда, брикетоеды в сборе! — прокомментировала Барсукова сборище подозрительных личностей около входа.

— Надо эту аптеку лишить лицензии, — сказал я с слегкой злостью.

— Сомневаюсь, что они работают без прикрытия, — чуть повернулась ко мне Барсукова. — А арестовывать самих брикетоедов на трое или пятнадцать суток — вещь в принципе бесполезная.

— И что же делать? — я чуть выпрямил спину.

— Скорее всего, что ничего — эти брикеты являются вполне легальным и лицензированным товаром, — произнесла Кедрова.

— Я так понимаю, господин министр призрения Джейранян заведует этим всем делом?

— Да, его ведомство, очевидно, — подтвердила офицер-водитель. — Хотя и полиция занимается надзором.

— Когда получим полномочия, то сможем побороть это явление!

— Мне нравится твой настрой, юнкер. Однако я бы нацелилась для начала на минимизацию последствий брикетоупотребления для низших слоёв общества, — оживилась прапорщик и чуть притормозила перед поворотом.

— Каким образом, госпожа прапорщик?

— Пока не знаю — будем смотреть, когда получим полномочия и начнем их практическое правоприменение, — ответила Кедрова.

«Видимо, она не особо верит, что такое явление можно побороть в принципе. Хотя мы планируем его возглавить вроде как, однако это не должно нам помешать минимизировать негативные последствия употребления этой фигни для покупателей, убрав с рынка наиболее опасные для здоровья смеси», — мысль мне хорошего настроения не добавила.

— Аресты некоторых полицейских чинов на околоточном уровне наверняка помогут делу, — через несколько секунд добавила Барсукова.

— Нет, это маловероятно — ни генпрефект, ни министр не дадут на это санкцию! — покачала головой прапорщик.

«В принципе, это очевидно — клановость и круговая порука».

— А какой им смысл прикрывать каких-то околоточных? И если нас действительно подчинят императору напрямую? — промолвил я.

— Тем лучше для нас, юнкер, — повернула к нам с Ульяной своё симпатичное личико Барсукова. — Если так и будет — то горизонты перед нами всеми откроются очень широкие, — сказала она многозначительно и улыбнулась.

«Угу, девочки из нашей когорты, очевидно!» —вздохнул я.

— Горизонты по защите подданных и их законных интересов? — ухмыльнулся я.

— Именно, — засмеялась светло-русая фельдфебель. — Вам очень повезло, что вы попали в СОМЖ!

— Нам всем, Оля, — дополнила её Кедрова. — Если наш отдел покажет себя, каждый из нас через год-два сможет возглавить губернскую полицию или даже префектуру.

— Ого, — поразилась Ульяна, посмотрев на меня.

— Потому что сюда, как это ни странно, набрали лучших из столичной полиции, — чуть повернула к ней голову водитель. — Князь Мышкин в этот раз действительно постарался, — это было сказано с сарказмом.

— Да, пустил дело на самотёк, потому так хорошо и вышло, — засмеялась Барсукова.

«Я смотрю, не только моя Ирена не особо празднует на начальство», — мне такие умонастроения личного состава весьма понравились.

Ожила рация — за пять минут было несколько вызовов в район ипподрома. Вскоре показались очертания парка и красивого дворца на фоне высоких деревьев.

Когда из квартальной улицы вывернули на главную дорогу, оказалось, что обочины по обе стороны дороги заставлены машинами и грузовиками на добрых полтора километра.

— Конечно, никто не позаботился о нормальной стоянке и регулировке движения! — констатировала Кедрова.

— Префектура считает, что на подобных мероприятиях это должны делать мы, а не городовые-регулировщики, — усмехнулась Барсукова.

— В конце концов — спросят с префекта, а не с нас, — усмехнулась прапорщик и сняла рацию: — Три-Акация-Четыре и Восемнадцать, сбавляем скорость и тормозим — впереди какой-то затор!

— Вас понял. Что именно там? — послышался чей-то голос, искажаемый помехами.

— Какой-то идиот на грузовике перегородил обе полосы!

Глава 22

Остановились.

— Оля, разберись с этим болваном! — велела прапорщик.

Барсукова бодренько вышла из машина и направилась к грузовику, который напомнил мне знаменитую советскую «полуторку», только более угловатый на вид.

Смотрел, как к штабс-фельдфебелю подходят несколько других водителей и начинают размахивать руками и хвататься за головы. Она подошла к кабине грузовика и постучала, оттуда вылез какой-то пузатый бедолага и начал растерянно оглядываться.

В общем, стояли минут пять, пока Барсукова наводила там порядок. Потом грузовик заводили с помощью ручки. Наконец, он завёлся, пыхнул едким дымом и съехал задним ходом в поле. Движение возобновилось.

— Идиот с грузом запчастей для одной из фирм в выставочном павильоне, пытался объехать пробку по встречной и заглох. Оштрафовала его, — вернувшись в машину, рассказала Барсукова.

Тронулись следом за небольшой колонной грузовиков и легковушек.

«Вообще по инструкции оба патрульных должны выходить из машины, один прикрывает другого», — ситуация меня немного смущала.

— Госпожа прапорщик, а можно вопрос? — спросил я через минуту, когда мы чуть набрали скорость.

— Конечно!

— А почему вы не вышли вместе с госпожой штабс-фельдфебелем?

— О, верно мыслишь, юнкер, — с усмешкой в голосе ответила Кедрова. — Считаешь, что я нарушила инструкцию?

— Ну, по инструкции надо выходить вдвоём! — неохотно кивнул я.

— Ты прав — я её нарушила, — ответила Кедрова.

Мы с Ульяной переглянулись.

— Юнкеры, наверняка у вас есть вопросы? — Барсукова повернулась к нам.

— Так точно!

— Помните, во вторник была стрельба на западной окраине города, когда ранили главу местного муниципалитета?

— Да, такое было в сводке — в собственном доме двое застрелены наповал, ещё трое ранены, бандиты скрылись на мотоциклах, — своим милым голосом произнесла Ульяна.

— Вот, покушение на чиновника. Сегодня утром стало известно от следователей, ведущих дело, что из гаража пострадавшего пропал грузовик марки «Луга-Дизель-Четыре-Полтора» с ценным имуществом, в том числе с макрами. Господин полковник приказал всем экипажам с особой осторожности досматривать такие и не провоцировать преступников на резкие действия в черте города. Нам не нужна стрельба во время международных мероприятий.

— Но это было опасно для вас, — удивился я.

— Не переживай, я в любой момент готова была вмешаться, — произнесла Кедрова. — А грузовик мы сейчас пробьём по факсотайпу.

— Опасность минимальная, я ведь не гимназистка, — ответила Барсукова.

— А почему бандиты не добили раненых? Зачем им свидетели? — меня заинтересовал этот вопрос.

— Подозреваемые — местный бандитский клан, связанный с питерским криминальным авторитетом Воробьём. Они вымогатели, обложили данью местных торговцев, — пояснила прапорщик. — Глава муниципалитета боролся с ними. Прямых доказательств против них нет, предположительно — работали маги, они навели туман на память пострадавших. Видимо, потому и не стали их добивать.

— Очень мутное дело, — дополнила Барсукова.

Я, мягко говоря, прибалдел от услышанного. Потом начал припоминать — действительно, я читал такую сводку в свой второй день на службе.

— А наши полицейские менталисты разве не могут убрать эти чары? — озвучила вертевшийся у меня на языке вопрос Ульяна.

— Представьте — до сих пор не смогли вывести всех троих из-под этого магического дурмана. Какая-то сильнейшая магия, очень опасная, говорят. Вот потому надо быть осторожными и не провоцировать нападавших, — пояснила Кедрова.

Впереди показались дворцовые ворота.

— Надо поехать в их логово и зачистить всех этих ублюдков, — заявил я. — Мы что, будем бояться какую-то криминальную погань?

— У нас нет оснований, как сказали следователь и прокурор, которые ведут дело, — ответила прапорщик.

— Но в целом ты прав, юнкер, — добавила Барсукова. — Когда закончится вся эта международная суета, надо так и сделать!

— Ты тоже так считаешь, Оля? — удивилась Кедрова.

— Да, ты мою позицию по клановым бандам знаешь, Аня!

— Я считаю, что госпожа штабс-фельдфебель права, — я приободрился. — Мы можем провести показательную операцию против этих ублюдков — оцепить район и устроить полномасштабный обыск на их территории.

— Это влиятельный на западе города клан, они могут оказать сопротивление, — произнесла Кедрова. — Последствия могут быть непредсказуемые.

— Это какие? — меня всё больше начинало заводить услышанное.

— Мы таким налётом можем спровоцировать войну клановых банд по всему городу, понимаешь? Господин полковник исходит из этих соображений! — разъяснила Кедрова.

— То есть они подозреваемые в налёте, грабеже и убийстве имперского служащего, но мы не можем обрушить на них кулак правосудия? — нахмурился я.

— У нас не так много сил, как тебе кажется. Если к ним присоединятся союзные кланы, город погрузится в хаос, — ответила Кедрова. — Разве Ирена тебе не объясняла?

— Конкретно на этот счёт мы не говорили, — чуть скривился я.

— Господин штабс-лейтенант Конев говорил мне, что если стравить часть московских и питерских криминальных кланов, то можно будет добить оставшиеся, — неуверенно промолвила Ульяна и посмотрела на меня.

— Правильная стратегия, — покивал я.

— Она-то правильная, — усмехнулась Кедрова, — однако проще сказать, чем сделать.

Мы проехали ворота, я стал рассматривать дворец и прилегающую территорию.

— Мы как раз вовремя, сейчас начнётся торжественное построение и будет играть оркестр, — сказала Барсукова.

— Три-Акация-Четыре и Восемнадцать, паркуемся слева за павильоном, — сняла рацию прапорщик.

— Принято! — услышал я ответ.

Грузовики сворачивали влево — их туда направляли регулировщики, легковушки ехали дальше и огибая огромный и красивый фонтан, через полкилометра сворачивали вправо. Мы после фонтана поехали прямо и не доезжая к водоёму, свернули влево.

Пейзаж меня впечатлил, конечно: огромный дворец в бежевых и светло-розовых цветах, два огромных трехэтажных крыла в стиле «барокко», как мне показалось, обрамляли центральное здание, украшенное двухэтажным, очень изящным шпилем-башней. Естественно, крыша была покрыта позолотой и поблескивала на солнце. Фасад впечатлял роскошью.

Сам парк был разделён на нижний, в котором был внушительный водоём в виде правильного квадрата, и верхний, к которому вели красивые парадные лестницы. Именно в верхнем парке, недалеко от левого крыла, и был развернут выставочный павильон.

Дорогу туда преграждал шлагбаум с дежурившими там полицейскими и людьми в красивой бежевой униформе. Ещё были двое в парадной форме офицеров ИСБ.

— Ну что за ослы? Видно же, кто мы такие! — вынужденная притормозить, Кедрова открыла окно и недовольно взмахнула кистью.

Один из полицейских, поколебавшись, бросился поднимать шлагбаум, однако к нам направился иэсбэшник.

— Здравствуйте, офицер! Предъявите пропуск, подписанный господином министром магического машиностроения Барановым!

— Какой спецпропуск? — удивилась Кедрова. — Мероприятие открытое. Вы издеваетесь, офицер?

— Да, то есть нет, — чуть стушевался молодой иэсбэшник. — На открытии будет присутствовать император, поэтому весь транспорт в зону выставки — по пропускам от организаторов, одним из которых выступаем минмагомаш!

— Нам об этом ничего неизвестно, — заявила Кедрова.

— Об этом стало известно вчера вечером…

— Офицер, мы из СОМЖ, выполняем распоряжение полковника Шершнева касательно охраны мероприятия. Звоните ему, а нас — пропустите немедленно! — твёрдо произнесла прапорщик. — Или вас не убеждают наши машины и форма?

«Решительная девка», — мне это начало нравится.

— Одну минуту, я должен выяснить, — неуверенно ответил этот молодой парень, развернулся и быстро пошёл к небольшой будке и столам около неё.

— Почему я не удивлена? — вопросила Барсукова.

— Странно, что из минмагомаша или самого ИСБ не уведомили полковника — всё это типично для девятого департамента, отвечающего за охрану императора. Отвратительные снобы. Надеюсь, когда-нибудь их возглавит Великий Князь Авдей и проведёт такие же полезные реформы, как в столичной полиции, — произнесла Кедрова.

Мы все засмеялись — шуточку я заценил.

Иэсбэшник пару минут разговаривал по телефону, потом кивнул полицейскому, чтобы тот поднимал шлагбаум, и махнул нам — мол, проезжайте.

Мы медленно поехали вверх вдоль насыпи высотой в двухэтажный дом, отделяющей нижний парк от верхнего и засаженной цветами, которые формировали красивые узоры. Обогнув насыпь по ведущей вправо дороге, выехали на стоянку верхнего парка и увидели павильон огромного размера.

— Недурственно! — прокомментировала Барсукова. — У меня кузен в минмагомаше — они меньше, чем за неделю возвели это сооружение.

Я прикинул, что в этот павильон спокойно поместился бы «Боинг». Когда приблизились, понял, что строение временное, но сделано очень красиво, в тон архитектуре дворца, расположенного в паре сотен метров правее.

Народу было очень много, сотни человек гуляли по аллеям, ходили около фонтанов и стояли около огромного входа в павильон.

Машин на стоянке было очень много, также несколько угловатого вида автобусов с различными эмблемами.

— Паркуемся около военных, — сняла рацию прапорщик.

Так и сделали. Когда я вышел из машины и галантно помог выйти Ульяне, огляделся — вид радовал глаз: и водоём, и цветочные клумбы, и статуи с фонтанами. Большие, многолетние деревья вдоль аллей тихо покачивались и шелестели листвой, поддаваясь легкому ветерку.

Мы все собрались около машины Кедровой. Насколько я понял, она руководила всеми. Она проинформировала остальных про ожидаемое присутствие здесь императора.

— Коллеги в штатском — ходите в свободном режиме там, где считаете нужным, мы же будем патрулировать здесь, — она показала на аллеи, ведущие к левому крылу дворца, — в павильоне и по его периметру. Если что — связь по мобилету! Охрана в бежевом — частная контора, нанятая организаторами, они подчиняются нам в случае каких-либо непредвиденных ситуаций. Кроме того, тут есть сотрудники полиции и могут быть сотрудники ИСБ в штатском, наверняка будут. Всё ясно?

— Да, так точно! — хором ответили мы все.

— Тогда идите и вклинивайтесь в толпу. Через двадцать три минуты, — Кедрова взглянула на часы, — будут играть гимн и состоится официальное открытие.

Мы разошлись. На аллее, ведущей ко дворцу, я взял Ульяну под руку.

— Саша, а что это ты? — удивилась она.

— Будем изображать парочку молодых и влюбленных аристократов, — усмехнулся я.

— Влюбленных? — нежно засмеялась она.

— А почему нет? Разве это так уж невероятно?

— Ох ты Сашка…

Для полного удовольствия не хватало только дорогой рости с набалдашником.

Пройдясь по аллее и оценив публику — а здесь было много иностранцев, судя по дорогим костюмам непривычного покроя, мы развернулись и пошли к павильону. Когда мы были метрах в ста от него и от стоянки, началась суета — из-за дальней части павильона выбежали какие-то военные и начали строиться на площадке перед входом. Десятка три полицейских тоже появились непонятно откуда и довольно быстро сделали подобие оцепления, приостановив движение публики к павильону. Послышался звон колокольчиков, свистки.

— Наверно, Петр Алексеевич прибывает, — предположила девушка.

— Да, очевидно! Пойдём ближе, хочу на государя поглядеть!

Публика тоже двинулась в ту сторону. Мы с Улей ускорились, влившись в поток людей.

Когда мы прошли до конца аллеи, то уперлись в оцепление. Военные уже выстроились в правильной формы каре — солдаты с винтовками спереди, музыканты — позади.

Через минуту на стоянку заехал довольно внушительный кортеж «эф-дэшек» явно десятой модели, а также ещё более здоровенный черный лимузин, который я видел вообще впервые. Все они проехали через стоянку к левому углу павильона и заехали куда-то туда.

— На караул! — раздалась громкая команда.

Черно-бело-желтое знамя в руках одного из офицеров развевалось на ветру.

«Сюда целую роту пригнали. Наверно, какая-то лейб-гвардия», — я оглядывал стройные ряды военных в темно-зеленой форме.

Оркестр заиграл мощно, громко и неожиданно. Музыка оказалась очень пафосной и очень мне знакомой — я различил литавры, трубы, тромбоны, виолончели, скрипки. Играли красиво, слаженно и впечатляюще.

— Тотемы, царя берегите и почитайте… — тихонько запела Ульяна, вцепившись в мою руку.

Краем глаза я с удивлением взглянул на неё, но потом и сам начал шевелить губами, поскольку слов скорее не помнил, чем не знал — не знать я их никак не мог, гимн положено было исполнтять на различных официальных мероприятиях.

Многие в толпе тоже запели.

Оркестр продолжал играть гимн. Я находил подобную живую музыку крайне впечатляющей. На дальнем от нас краю построения тоже развевались какие-то флаги, а ещё дальше за ними, ближе к дальнему углу павильона, виднелась трибуна на возвышении, явно сделанная на скорую руку — там стояла группа людей.

Когда гимн отыграли, толпа одобрительно захлопала. Около трибуны, которая находилась метрах в ста пятидесяти от нас, началось шевеление. Тем временем раздались аплодисменты, а передняя шеренга по команде щелкнула каблуками — солдаты взяли винтовки «на караул», флаги при этом чуть приопустились. Всё это смотрелось очень впечатляюще, я с удовольствием наблюдал за церемонией.

— Сейчас будет выступать император! — с восторгом в голосе пропищала Ульяна.

В толпе началось оживление. Раздалась барабанная дробь, а возле сцены началось оживление.

— Ого, там столько придворных, — в голосе Ульяны было любопытство.

Я насчитал почти три десятка разных царедворцев. Когда барабанщик отбил дробь, из-за павильона вышел облаченный в роскошный красный мундир с золотыми эполетами благообразный старичок непонятного возраста. Издалека было не особо видно, но выглядел он вроде как моложаво.

Знамена резко приподнялись, император поднялся на трибуну. Раздались приветственные выкрики.

— Рад вас приветствовать, уважаемые дамы и господа, гости нашей столицы! — из прикрепленных на павильоне громкоговорителей раздался его голос. — Множество молодых ученых-магов, инженеров прибыли сюда сегодня. В Малом зале дворца будут проходить научные диспуты и презентации, а десятки различных изобретений уже размещены в этом павильоне! Более крупные экспонаты, которые привезли наши заграничные гости, выставляются на запасном взлётном поле дирижаблепорта «Мышкино» — я планирую поехать туда завтра! Развитие магического машиностроения — приоритет нашего правительства, поэтому обращаю внимание господ фабркантов и банкиров, что молодые ученые только и ждут, когда вы начнёте серийное производство этих полезных изобретений, которые улучшат нашу жизнь! Культурная программа тоже будет очень насыщенной, для гостей всю неделю будут распахнуты двери БольшогоТеатра, а вечером в Малом зале Весеннего Дворца состоится банкет! С большим удовольствием я открываю эту Первую Московскую Международную Промышенную Конференцию и очень надеюсь, что она станет ежегодной! Желаю всем участникам найти деловых партнеров и добиться поставленных целей!

Император взмахнул рукой, кто-то из царедворцев разрезал большую красную ленту на входе в павильон.

— Ура, виват! — раздались крики и аплодисменты.

Оркестр заиграл очень бравурный и веселый марш, похожий скорее на канкан.

— Банкет — это прозвучао интересно, — усмехнулся я.

— Ох, Сашка, тебе лишь бы не работать, — развеселилась Уля.

— Ну что, леди, идём в павильон? — кивнул я на вход, к которому устремилась внушительная толпа богато одетых людей.

— Давай походим. Но меня заинтересовали диспуты в Малом зале.

— Надо найти программу мероприятия, — ответил я и взял её под руку.

Народу оказалось значительно больше, чем я думал, они десятками и сотнями заходили внутрь. Павильон тоже в длину, если сравнивать от угла дворца, оказался очень внушительным. Само мероприятие, судя по всему, было организовано на скорую руку.

Оркестр продолжал играть различные марши, это создавало довольно приподнятую атмосферу. Когда мы вошли через главные ворота в павильон, я прикинул его размеры — высотой метров пятнадцать, семьдесят или около того в ширину и две с половиной сотни в длину, не меньше. Всё это освещено и разделено на секции.

Прямо возле входа на деревянных стендах были программки — их разбирали сотнями. Мы с Улей тоже взяли одну — глянцевый лист с цветной картой павильона и программой мероприятия на неделю, отпечатанной с другой стороны.

— Парфюмерный отдел, Саша! — девушка обрадовалась и показала пальчиком на одну из секций.

— Это далеко идти, он там аж с другой стороны, — помотал я головой.

— Всё равно дойдём же!

— Я как бы не против, но сейчас меня интересует секция «Электрическая»! — показал я влево.

— Ну пойдём, — согласилась девушка.

Эта секция была одной из ближайших ко входу и весьма большая. Толпа там была уже очень приличная.

— Па-а-дха-а-дите, сма-а-тритэ! — какой-то тип в чалме за одним из стендов завлекал публику.

Мы с Улей подошли ближе, пришлось чуть протолкнуться.

Это была одна из выставочных стоек раздела, какой-то мужичок очень восточной наружности с двумя помощниками демонстрировал какой-то маго-электрический опыт.

— Ух ты, как интересно выглядит, — прошептала Уля, вцепившись в мою руку.

Толпа заинтересованно шепталась — выглядело действительно интересно. Несколько стеклянных колб, прозрачных и непрозрачных горшков были соединены в сложную схему, причем соединены не только медными проводами, но и стеклянными трубочками. Два больших медных шпиля на двух больших горшках из красивого фиолетового стекла венчали всю схему. Между ними раз в несколько секунд проходил разряд.

— Мы обуздали энергию. Мы можем направлять её, куда хотим… (Ми абуздали энэргию. Ми можэм напарывляэть иё, куда хатим…) — вещал этот тип в чалме, явно иранец.

Минуты две эта веселая команда делала какие-то регулировки — разряд между медными шпилями то разгорался, то затухал.

Это явно были иранцы, судя по одежде. Их главный немного напомнил мне их шаха с плаката.

Разряд завораживал, он напоминал мне прочитанные в учебниках и виденные в разных популярных фильмах вещички.

— Уникальный опыт! — провозгласил иранец-толстячок со своим непередаваемый акцентом. — Нужен доброволец. Вот вы, молодой господин…

Только через пару секунд до меня дошло, что он смотрит на меня — мы с Улей стояли уже в первом ряду.

— Я? — удивился и переглянулся с Ульяной.

— Да. Протяните ладонь!

— Куда? — я слегка ошалел.

— А прямо сюда, — иранец показал между двумя медными шпилями.

— А зачем?

— Не бойтесь, господа, больно совсем не будет — уникальный магическо-электрический опыт! — провозгласил иранец, обводя взглядом толпу.

Народ зашушукался.

— Ну ладно, давайте попробуем, — пожал я плечами.

В общем, я приблизился к их стенду, мне пришлось держать руку между двумя этими медными шарами.

— А сейчас молодой господин почувствует магический прилив… — провозгласил иранец и потянул какой-то рычажок.

Толпа увлеченно шушукалась, пока разноцветные жидкости наполняли стеклянные трубочки. Мне даже самому стало интересно, что это оно будет.

— И в чём опыт состоит, уважаемый?

Только успел я это произнести, как на медных шарах возникло сияние и сквозь мои растопыренные пальцы прошёл разряд. Несколько секунд было даже приятно, но стало очень больно.

— Аа-а-а! — тряхануло меня конкретно.

— Сашенька! — испуганно вскрикнула Ульяна.

— Ах ты мошенник иранский, — прорычал я, — сейчас я тебе устрою опыты! Я твою голову сейчас сюда засуну!

— Что это, какой интересный опыт, сквозь юношу прошёл разряд… — шушукались в толпе.

Видимо, моё лицо действительно было очень злым, потому иранцы прямо-таки отшатнулись от меня. Я хотел было перелезть через стол, но иранец что-то залепетал на своём языке и начал всплескивать руками.

Я действительно вознамерился отбить ему кабину, но краем глаза уловил двоих девушек или женщин в плащах, которые показались мне очень подозрительными.

Только через секунду я понял, в чём было дело — под капюшоном одной из них угадывались кошачьи ушки.

— Я ещё вернусь, мошенник — ты мне ответишь! — погрозил я иранцу и повернулся к Уле: — Идём скорее!

Брюнеточка удивилась, но молча последовала за мной.

— Возможно, это та самая грабительница, что обчистила особняк Плющева.

— Гибрид? — поразилась Уля.

— Да. Осторожно идём за ними, возьмём их где-то в укромном месте!

Мы начали бодро проталкиваться сквозь толпу — упустить я их никак не хотел.

«Они мне за всё ответят!»

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/284349

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22