Шаг третий. Призовой [Сергей Чернов Генрих; Wolf] (fb2) читать онлайн

Генрих Шаг третий. Призовой

Глава 1. Тяжёлые разговоры

Место действия: кафе рядом с танцстудией.

Время действия: 4 октября, 3 часа пополудни.

— Аньён, ДжеДжун-оппа, — машу рукой вошедшему оппену. Кто он мне, как выясняется? Уже посчитала на пальцах, троюродный оппа. Братан, так сказать, в третьем поколении.

ДжеДжун пробирается к моему столику в углу, по пути цепляет кофе. На лице недоумение и опаска, до сих пор не выветрившиеся.

— Аньён, Лалиса, — плюхается на стул, утыкается в кофе.

Не то, чтобы с трудом его вытащила на разговор, но подталкивать пришлось. Аборигены — народ косный, и молодёжь неизбежно перенимает ухватки старших. Мне, как элементу чужеродному, это ясно видно. Кстати, по той же причине легко отбилась от общества онни. Сама отпрыгнула, как только узнала, с кем и зачем собираюсь встречаться.

— ДжеДжун-оппа, ты в курсе, почему наш клан распался?

— Твой харабоджи пошёл против воли отца, нашего чинджо харабоджи, — бурчит братан в минус четвёртой степени.

Для начала надо сверить часы, то есть, версии давнего и неприятного события. Могут возникнуть проблемы. Уточняю, о чём речь. Да, версия моего деда совпадает с рассказанной ДжеДжуном.

— Прадед решил отправить твоего деда в университет, твой дед отказался, нарушил родительскую волю и выбрал другую профессию, — бубнит ДжеДжун.

— То есть, ты не знаешь, что воля прадеда исполнена быть не могла? Объективно.

— Почему же не могла?

— Денег в семье хватало на обучение в университете только одного из сыновей. На второго денег не было. Мой харабоджи отказался от университета в пользу брата. Твоему харабоджи его омма не рассказывала, что денег в семье больше не было?

— Я об этом ничего не знаю, — качает головой парень.

— Спроси его, — сама думаю, а хорошая ли это идея? Должен он был знать, не представляю, чтобы омма ему не сказала. Выходит, дело только в ослином упрямстве?

— Хотя, может, и не стоит. Тогда придётся тебе поверить мне на слово.

— Зачем ты меня позвала?

— Нам как-то надо решить эту проблему.

— Тебе надо покинуть нашу группу, — говорит, глядя в полупустую кружку.

— Или тебе, — раз пошла такая пьянка, будем резать по-живому. Или угрожать таковым.

— Вот она и проблема, — рассуждаю спокойно, — почему мы не можем общаться, как раньше, только из-за того, что наши предки…

Вовремя спохватываюсь. Про предков плохо говорить нельзя. И не только в Корее.

— …только из-за того, что наши предки попали в глупое положение?

— Я не могу пойти против воли отца, — хмурится ДжеДжун, — а он против воли харабоджи.

— И в чём выражается воля твоего отца?

— Нам запрещено с вами общаться.

— По необходимости мы общаемся. Например, договариваемся о времени Чхусок.

Размышляем. Дубовый двоюродный дедушка поставил своих потомков в неудобную позу и заставил бегать на время. Старый мудак! Никогда вслух не скажу, но кто помешает мне так думать?

— Могу спросить разрешения у аппы общаться с тобой по общим делам, — предлагает ДжеДжун. — Ведь когда мы познакомились, мы не знали, что нам нельзя разговаривать друг с другом.

— Нельзя этого делать! ДжеДжун, а ты про нас отцу сказал?! — Не на шутку всполошилась. Когда вижу отрицательный жест, холодный страх меня отпускает.

— Мороженое хочу, — заявляю слегка капризно, — с ореховой крошкой.

ДжеДжун уходит к стойке незамедлительно. Получив желаемое, наслаждаюсь морозной сладостью и растолковываю ситуацию.

— ДжеДжун-оппа, мне уходить из группы нельзя. Все остальные будут против, сам должен понимать. Если сделать так, как хочет твой харабоджи, успеха вам не видать.

Лицом братан на пол-осьмушки выражает осторожное сомнение, вроде: а вдруг видать?

— Хорошо. Но ты согласен, что со мной шансов больше?

На такое соглашается. Как же трудно с ним, с его тупым харабоджи и всеми этими идиотскими корейскими заморочками!

— Тогда каприз твоего дедушки ставит под удар будущее всей группы. Так ведь получается? Если мне уходить шансы на успех падают, сам согласился. А вот на это твой дедушка никакого права не имеет. У нас всех свои харабоджи есть. И родители. Так что уходить придётся тебе.

Резко мрачнеет. Уходить не хочется, подставлять друзей не хочется и против воли отца пойти нельзя. Цугцванг в чистом виде.

— Холь, ДжеДжун! — Вскрикиваю, найдя выход. Иногда… нет, часто, реакциями тела не управляю. С этим, чувствую, ещё долго разбираться.

Стоим на улице, любуемся праздничным шествием. Когда оно проходит, пересекаем улицу и двигаем в студию.

— Ты чего такая задумчивая, мелкая? — Задорно кричит ДжинСу. Парни отрабатывают на все сто, но чего-то не хватает. И вот с этим вот пора прекращать. Вроде глупость полнейшая, но дико достаёт это обращение. Шиканье друзей его затыкает, но временно. Сегодня больше так не скажет, а послезавтра — опять и снова.

А как в таких случаях поступают натуральные девочки? В разных странах по-разному. Можно, например, так.

Вопрос игнорирую в абсолютной степени. Выключаю смартфон, на который снимала все пируэты парней. Встаю, закидываю сумку на плечо, иду к выходу. Лицо абсолютно спокойное, это важно. Не дай боже, обида там отобразится, сразу всё испорчу.

— Лалиса, ты куда?

— Не обижайся на придурка…

— Постой!

Попытки остановить меня тоже «не замечаю». Пошли все нахрен, моя величественность в печали.

На улице долго иду пешком. Торможу в ближайшем сквере, мне надо подумать.

У меня гигантские проблемы. Справлюсь ли? Внутренние противоречия, самое глубокое — моё гендерное самоощущение. Мужской разум в девичьем теле способен выжить? Как-то не хочется на себе проверять. Вдруг, нет? Уже ловила себя на том, что иногда проскакивает речь о себе, как мужчине. Так недолго и вляпаться. Спасает то, что в корейском языке нет родов, но ведь не одним корейским живу. Иногда русский использую или английский, хотя в нём тоже нет явного грамматического обозначения.

Проблему надо решать. Мужское сознание даёт много плюсов, но и без серьёзных рисков не обходится. Поэтому и решила про себя так: надо играть. Бывает такое, что мужчины на сцене играют женские роли? Сплошь и рядом. И часто зрители об этом даже не догадываются. Пока титры не увидят или программку в театре не прочтут.

Вряд ли я бы на такое согласился (согласилась!), но мне деваться некуда. Поэтому, даже мысленно про себя говорю в женском роде. Становится легче. Попал в тело девочки — играй девочку. Деваться-то некуда. Действительно, становится легче. Мужское самосознание — в сторону и вверх, разум должен рулить. И перевоплощение.

С этим разобрались. Подозреваю, что временно, но другого выхода не вижу. Есть и другие проблемы. Всё больше и больше ощущаю себя щепкой в бурном потоке. Самая младшая в семье, среди друзей и подруг, а есть ещё родители, родители родителей, сонм учителей и все лучше меня знают, что и как мне делать. А где я!? И что делать?!

На меня разъярённым зверем накидывается депрессия. Резкие перемены настроения — проклятие девичьего тела. В голову приходит идея, и я хватаюсь за телефон, как за соломинку.

— Аньён, Лалиса, — говорит смартфон голосом Джессики.

— Аньён! Джессика, надо срочно встретиться! У тебя есть время?

Надо же! И время есть, и поболтать не против. Договариваемся о месте и бегу ловить такси. Вернее, вызываю его по телефону.

Танцевальная студия.

Сразу после ухода Лалисы.

— И зачем ты это сделал? — На ДжинСу наседают почти все. Кроме ДжеДжуна, на лице которого смятение сменяется надеждой, которую смывает тоской.

— Ёксоль! Да я же просто пошутил! — ДжинСу медленно отступает от наседающих друзей.

— Вот и допёк её своими шуточками! — Больше всех возмущается ВиЧан.

После бурного обсуждения происшествия, а вернее, дружного осуждения виновного, единогласно группа решает:

— Ты её обидел, тебе и расхлёбывать. Не знаю как, но чтобы она вернулась, — заключает ЮнХо.

— Не отвечает на звонок, — бурчит подавленный ДжинСу через десять минут.

— Завтра позвонишь.

Тот же день, время 18:10

Набережная Ханган.

— Скажи, Джессика, у тебя никогда не возникает ощущения, что ты всё время делаешь только то, что хотят другие? — Взволнованно и сумбурно выплёскиваю всё, что наболело.

Молодец она. Позвонила ей наудачу, с расчётом «а вдруг?», и «вдруг» случился. Совершенно случайно Джессика оказалась свободной. Или отложила ради меня какие-то нелюбимые дела, раз вовремя появился повод. Кто из нас так не делал? Не искал любую, самую ничтожную, причину, чтобы увильнуть от тяжёлых, нудных и неприятных обязанностей?

Хотя могло быть наоборот: скучала, а тут я. Примчалась через четверть часа. После приветствий сразу договорились общаться неформально.

Настолько незаметно, что не уверена в этом, спокойное лицо Джессики отзывается сочувствием.

— Взять тебя. Дома от родителей никуда не деться. В агентстве ты под постоянным контролем менеджеров и преподавателей. Весь твой день расписан по минутам, — вспоминаю на этом месте кое-какие признания подружки. — С мальчиками общаться нельзя, есть, чего хочется — нельзя. Некрашеной ходить нельзя. Ничего нельзя!

Последние слова выкрикиваю. И замолкаю, с удивлением прислушиваясь к себе. Мне стало легче. Какой интересный у девочек организм! Нажаловалась на свои беды и те будто отступили. Поэтому женщины не настолько активны, как мужчины? Мужчины, столкнувшись с проблемой, ищут решение. Женщины ищут, кому можно поплакаться. Не успеваю додумать…

— Ты абсолютно права. Но не во всём, — немного огорчает меня неполным согласием. — Главный выбор всё-таки я сделала сама. Меня ведь не силой в айдолы затолкали. Я сама так захотела.

Что-то подружка грустить начинает…

— Жалеешь? О своём выборе?

— Нет, но… — не находит слов, замолкает.

— А что не так? Тяжело?

— Да не то, чтобы… — Джессика отводит глаза, и тут же взрывается. — Я ей сколько раз говорила? Не бери ничего без спроса в моём шкафчике! Онни, я у тебя маску взяла, надеюсь, ты не против?

Последнюю фразу произносит не своим противно гнусавым голосом. Слегка чумею от такого взрыва.

— Я понимаю, когда мы были трейни, можно и в казарме пожить, — бубнит на тон ниже Джессика, — но сейчас, когда мы в топе всех чартов, когда нас на улице узнают…

— Это ещё что, — подсыпаю ей перца на рану, — скоро ты совсем на улицу выйти не сможешь.

— …

— Фанаты проходу не дадут. Наглые папарацци будут фотографировать со всех сторон, могут одежду на сувениры разорвать. Без охраны не выйдешь или гримироваться придётся, чтобы не узнали. Нелегальные шпионы так живут, всю жизнь прячутся.

Джессика мрачнеет ещё больше.

— Поэтому я никогда не буду айдолом, — выношу итоговое резюме.

— Мелкая, я тебя сейчас придушу…

Опасливо отсаживаюсь подальше. Куда-то не туда меня понесло.

— Джесс, может не всё так плохо?

— Ты только представь, Лалиса! Даже макнэ группы меня учит жизни! А сама никак привыкнуть не может, что в мои вещи соваться не надо.

Злоба в глазах подруги предназначается не мне, ясно это понимаю. Но как же её разобрало! Не ожидала такого. И почему-то её проблемы представляются смешными. Только попробуй это скажи. А попробую!

— Джесс, бытовые неудобства самой решить невозможно, я понимаю. Но с макнэ и с другими разобраться ведь не сложно.

— Как, Лалиса?! Как?! — От её выкрика проезжающий рядом с нашей скамейкой велосипедист шарахается в сторону и чуть не падает.

— Скажи, ты не знаешь, белый перец существует?

Как ни странно, да. Есть такое. Объясняю подруге, как она может проучить макнэ.

— Она же прокладки у тебя тоже ворует?

Через полминуты, когда до неё доходит идея, начинает неудержимо хихикать. Присоединяюсь.

— Только смотри, сама не перепутай, — опять ржём.

— Нет, — с сожалением вздыхает подружка, — как девушка, я не могу на такое пойти. Слишком жестоко.

— Можно по-другому, — идей у меня много. Щедро ими делюсь.

— Самое главное не в этом. У тебя ведь со стаффом тоже трения? Но ты же артистка! Что тебе стоит начать играть?

— Во что?

— Не во что, а в кого! Играй послушную и покладистую корейскую девочку. А сама поступай по своему разумению…

Объясняю, а сама думаю: а ведь рецепт годится и для меня! Зачем оказывать взрослым сопротивление в лоб? Так только подростки поступают. И то не все, а самые дебильные. Поддаются на все действия взрослых тоже не самые умные. Не самые тупые, а просто тупые. Вздыхаю. Именно к таким я и отношусь.

— Спасибо тебе, Лалиса, — говорит Джессика на прощание, — а я ещё думала, ехать к тебе или нет.

Вызываем такси, которое развозит нас по домам.

Вечер, дома.

— И где ты пропадала столько времени? — Бабуся припирает меня в гостиной. — Почему на звонки не отвечаешь? Что я должна думать?

Омма в такт словам свекрови согласно кивает. Онни благоразумно исчезает в своей комнате.

— Что-нибудь случилось? — Невинно распахиваю глаза и начинаю «паниковать». — Кто-нибудь заболел?

Обеспокоенно обшариваю всех глазами. Мама и бабушка здесь, онни тоже и в здравом уме, судя по поведению. Дедушка, слегка посмеиваясь, сидит на диване. Папа?

— Да что такое ты говоришь?! — Набрасываются обе.

— У-ф-ф-ф! — Облегчённо вздыхаю. — Слава небесам, всё хорошо. А где же тогда папа? Он случайно не в ресторане со своим другом ХёнСоком-сии?

Кажется, первый раунд за мной. Старшее поколение принимается вызванивать папочку, а я проскальзываю в свою комнату. Распластываюсь на кровати, прямо на разбросанных футболках, штанах и прочих атрибутах верхней и нижней одежды. Кроссовок же на кровати нет? Вот и не требуйте с меня больше ничего. Заглядываю в телефон, ого! Пятнадцать звонков от парней. Лихо я их построила! Но приходится вставать.

— Внучка! — Пакпао смотрит строго, очень строго. — Я так и не услышала ответа. Почему ты не отвечала на звонки?

— Потому что отключила звук, — показываю ей длинный список абонентов. — Смотри, бабушка. Если бы я каждый раз вытаскивала телефон, я б с ума сошла. Разве ты хочешь, чтобы твоя любимая внучка съехала крышей?

— Что?! — Хальмони выпучивает глаза. — Что за выражения?

У-п-п-с! Само вырвалось, я не виновата.

— Не обращай внимания, это молодёжный сленг. Означает: сойти с ума. Неужто ты, моя любимая хальмони, желаешь мне такого?

Хальмони теряется, в моих больших и прекрасных глазах неподдельные слёзы. Заплачешь тут. Не успеешь от одних увернуться, тут же другие подстерегают.

— А ты, моя любимая внучка, неужели хочешь, чтобы я, твоя любимая бабушка, сошла с ума? Или как ты выражаешься «съехала крышей»?

Ого! Бабуля способна на сарказм? Сразу видно, что не кореянка. От удивления аж слёзы высыхают.

— Хальмони! — Голос делаю как можно проникновеннее. — Мобильники появились совсем недавно. И раньше прекрасно без них обходились. И никто не беспокоился. С чего ты вдруг так взволновалась? Ты прекрасно знаешь, куда и зачем я пошла. Наша страна — самая благополучная в смысле преступности. Что может случиться со мной среди бела дня в центре города?

— Почему ты не отвечала на мои звонки? — Упирается бабуля.

— А разве я не сказала? — Удивлённо распахиваю глаза. — Вот теперь я начинаю за тебя волноваться…

— Прекрати! — Требует бабуля. За спиной появляется поддержка. Глаза ХеМи смотрят на меня с превеликим осуждением.

— Парни из группы забросали меня кучей звонков. А разговаривать с ними не хотела, вот звук и отключила. Я ж не знала, что ты тоже звонила.

— Зачем они тебе звонили? — Подключается омма.

Да чтоб вас! И отшутиться нельзя, они шуток вообще не понимают. А так хочется…

— Это наши дела. Долго рассказывать…

— Расскажи! — Требуют хором.

— Хорошо. Но только взамен. Расскажите мне обе, что делали весь день. С утра. По минутам. Не забудьте про СонМи, аппу и харабоджи. Подробно, подробно. Я слушаю.

Ставлю локти на колени, ладошки под подбородок, я вся — внимание.

— Внучка, мы не обязаны давать тебе отчёт, — строжает бабуля, мамочка поддакивает.

— Не обязаны, — соглашаюсь мгновенно, надо осваивать поперечное соглашательство, — но знать, что вы от меня требуете, вы обязаны. Вы устроили мне допрос с пристрастием, будто я совершила преступление, попала в полицию, а вы — дознаватели. Вот я и хочу, чтобы вы чётко представляли, чего добиваетесь от меня. Давайте, рассказывайте. Мама, как ты делала утром соус к рамёну? Чем занималась ты, бабуля, когда я ушла на репетицию? Кому звонила, по какой причине, о чём разговаривали? Я слушаю.

Вместо рассказа сверлят меня глазами, в ответ невинно хлопаю ресницами.

— Приберись в комнате. Немедленно! — Пакпао всегда оставляет последнее слово за собой. — Через полчаса проверю.

Меня оставляют в покое. С облегчением падаю обратно на кровать. Ненадолго. Дверь опять открывается, как и мой глаз. Открывать оба не нахожу нужным, и так вижу, что это онни.

— Лалиса, когда следующая глава будет?

— Точно не сегодня. Хальмони велела прибраться. Ты же мне поможешь?

Онни тут же исчезает. Вздыхаю: вот так всегда! Всё самой, всё — одной. Сажусь и разглядываю обстановку. Решительно встаю и к шкафу. Распахиваю дверцы и вываливаю кучи с полок в общую кучу на полу.

Сортирую одежду, футболки к футболкам, штаны к штанам, панамки к панамкам и так далее. Укладываю, параллельно отбрасывая нуждающееся в стирке. Формирую несколько стопок и так, чтобы наружу выглядывала середина сложенной вещи. Чтобы можно было легко выдернуть даже снизу. Прикидываю объёмы и когда помещаю в шкаф, удивляюсь. Всё влезает и даже место остаётся.

Оцениваю объём грязной одежды. Наверное, влезет и она. Оцениваю изменившуюся обстановку. Порядок идеальный, но что-то грызёт, чувство какой-то незавершённости.

Открывается дверь. Пакпао.

— Наконец-то… а это что?

— В стирку.

— Чего же ты стоишь? Неси, — отдав последнюю команду, уходит.

Подхожу к куче, вытаскиваю несколько мелких вещичек и резким движением веером разбрасываю их по комнате. Оглядываю с удовлетворением. Вот теперь идеально!

Остальное отношу в коробку с грязной одеждой. В объёмном пакете.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 5 октября.

Сонсэннима ЧханМина надо уволить из школы. Скажите на милость, зачем в школе искусств учитель физики — неудержимый фанат своей науки? Ученики школы нацелены в шоу-бизнес, музыку, поэзию и прочую гуманитарность. Зачем им физика? Математика тоже для общего развития, не более, и, видимо, госпожа ХаНи всё понимает, хотя тоже любит свой предмет. Наверное, сказывается общая политика школы: она — лучшая и у неё всё должно быть лучшим. Учителя физики и математики такие, что могли бы с успехом преподавать в физматшколах, физкультурник запросто поднимет национальную сборную по какому-нибудь виду спорта. Если на учителей музыки и хореографии я согласна, раз уж попала сюда, то эти мне зачем?

— Ким Лалиса… — ну, вот, опять! — Скажи, какие источники рентгеновского излучения ты знаешь?

Встаю.

— Сонсэнним, источники могут быть искусственными и естественными. Естественные источники — Солнце и другие звёзды, радиоактивные вещества. Искусственные — бетатроны, линейные ускорители, рентгеновская трубка. Во всех перечисленных устройствах главный принцип действия — торможение электронов.

— Замечательно… — улыбается так, будто ему яйца почёсывают. Достал вконец!

— А можно вопрос, сонсэнним? Два, нет три, но маленьких?

— Если не долго. Спрашивай, — размягчённая добрая улыбка освещает класс.

— Вы можете сходу перечислить дюжину фамилий великих физиков?

— Лалиса-ян, я могу сходу сотню перечислить.

— Я не против, но это слишком долго.

— Ньютон, Коперник, Галилей, — сонсэнним начинает издалека, хорошо не с Аристотеля, — Кеплер, Лаплас, Паскаль, де Бройль, Ампер, Вольта, Лоренц, Максвелл, Стокс…

Весь класс выпучивает глаза. Подозреваю, про кого-то они первый раз слышат, а других давно забыли. Впрочем, я ничем не лучше, у меня просто память хорошая. А увлёкшийся сонсэнним продолжает, несмотря на то, что запрошенная дюжина уже есть:

— Ренгтен, Вебер, Резерфорд, Эйнштейн, Нильс Бор, Планка, Дирак, Ферми, Шредингер, Гамильтон… тебе достаточно, Лалиса, или продолжить? — Светит в меня победной улыбкой.

— Скажите, сонсэнним, а среди перечисленных великих физиков есть хотя бы одна женщина? — На мой вопрос класс замирает. Учитель пригашает сияние. Чует подвох? Он прав.

— Среди перечисленных нет, каюсь, не назвал Марию Кюри.

— А кроме неё есть ещё?

Сонсэнним резко впадает в задумчивость.

— Сонсэнним? Больше никого?! — Я близка к финальному удару. — Разве это не значит, что женский интеллект намного меньше приспособлен к точным наукам, нежели мужской? По-моему, среди математиков тоже есть только одна женщина — Софья Ковалевская.

— Что ты хочешь сказать, Лалиса-ян? — Тон не угрожающий, после того хулиганского стишка учитель заметно подобрел, но сиять прекращает.

— Я хочу сказать, что мы находимся в школе искусств, а не в естественнонаучном заведении. У меня иногда получаются стихи, играю на рояле… сонсэнним, я — чистый гуманитарий. И даже будь у меня склонности к физике и математике, великой мне всё равно не стать. Во всей истории человечества это удалось только двум женщинам. А теперь главный вопрос: почему вы столько внимания уделяете на своих уроках именно мне? Девочке-гуманитарию. А мальчикам, у которых мозги намного ближе к точным наукам, вы позволяете отсиживаться за моей спиной?

Тишина в классе оглушающая. В моём тоне нет абсолютно никакой дерзости. В конце речи отвешиваю поклон. Но содержание…

ЧэЁн сидит рядом бледная, как тесто. Эк её кидает! Только что алела, как маков цвет.

— Я подумаю над твоим вопросом. Садись, Лалиса-ян, — находит выход из щекотливой ситуации.

— Лалиса, разве так можно? — Шипит мне в ухо подруга.

— Хватит болтать, слушай, что сонсэнним говорит, — отмахиваюсь. Там новую тему объясняют, а она тут…

Потрясения ЧэЁн хватает до похода в столовую. Только там приходит в себя и вперяет в меня страждущий взгляд. Очередной сеанс на тему «А вот меня взяли в агентство трейни…» ненадолго отодвигает госпожа СанМи.

— Лалиса-ян, зайди, пожалуйста, ко мне в учительскую. Надо обсудить программу подготовки к конкурсу.

— Хорошо, сонсэнним, — кланяюсь, ещё раз кланяюсь. ЧэЁн кланяется рядом за компанию.

Поворачиваюсь в сторону раздачи, откуда манят соблазнительные запахи. Не успеваю сделать шаг, как меня настигает окрик.

— Лалиса!

— Да, я поняла-поняла, сонсэнним. Пообедаю и сразу к вам, — снова кланяюсь.

— Нет, ты не поняла. Пойдём сейчас, — учительница подходит ближе и берёт меня за руку.

— В чём я провинилась перед вами, сонсэнним? — Мой голос становится плаксивым и жалобным. — Что такого плохого я вам сделала, что вы хотите лишить меня обеда? И как только наш директор разрешает учителям наказывать учеников настолько жестоко?

Насколько несчастное у меня лицо вижу по растерянности сонсэнним и отражению на мордашке ЧэЁн. У неё глаза испуганного вусмерть оленёнка, попавшего в лапы тигра.

— Я напишу жалобу на директора школы в министерство образования, — чуть не плача, выдаю мощную угрозу. — Пойдём, онни.

Училка уже давно отпустила мою руку, так что мы уходим свободно, оставив её стоять с выпученными глазами и ртом, который она никак не может закрыть. Меня всё чаще и чаще преследует мысль, что большинство корейцев любого возраста, статуса и пола наглухо долбанутые. И степень индивидуальной ебанутости может достигать поднебесных величин.

Маленькое происшествие затыкает рот ЧэЁн до самого стола, на который мы выгружаем еду с подносов и приступаем к обеду. И то, она никак не может оставить невообразимое без комментариев.

— Лалиса, как ты могла так дерзко разговаривать с сонсэнним?! — Таращит на меня прекрасные глаза.

— Онни, ну чего ты врёшь? Разговаривала со всем почтением, постоянно кланялась. Хотя по идее её матом надо было посылать, — намеренно так резко высказываюсь. Насколько понимаю онни, мне теперь не меньше пяти минут покоя гарантировано.

Время не засекаю, но где-то так. Успеваю спокойно прикончить салатик и супик, принимаюсь за пулькоги, прежде чем онни прорывает. Ишь чего удумали, снова без обеда меня оставить! Садисты! Общества защиты прав ребёнка на вас нет!

— Всё равно, Лалиса, — возобновляет нудёж онни, — нельзя так со взрослыми.

Но прежнего напора нет.

— А им, значит, можно? — Чуток можно и поболтать, наслаждаюсь блюдом. — У нас огромная учебная нагрузка, после уроков у меня по расписанию тяжёлая тренировка. Где брать силы? Лишение обеда это действительно наказание и за что сонсэнним хотела меня наказать?

— Она просто хотела с тобой поговорить, — онни адвокатствует.

— После обеда и поговорим. Если время останется, — а его, чувствую, не останется. Ем с чувством, с толком, расстановкой.

— Ты не ответила, онни, — нахожу паузу и продолжаю. — За что сонсэнним хотела меня наказать? За то, что я так хорошо играю на фортепиано, что она меня на конкурс посылает? Ты, правда, считаешь, что за достижения людей надо наказывать? С тобой всё в порядке?

И продолжаю есть. Перед томатным соком нахожу ещё одну паузу. Глупый бубнёж онни меня абсолютно не колышет.

— Боюсь представить, что она со мной сделает, если я выиграю на конкурсе. Может, отказаться? — И наслаждаюсь ужасом в прекрасных глазах онни.

— Холь! Лалиса, как ты можешь!

Наслаждаюсь паникой подружки. Вот он способ противостоять окружающему меня сплошному идиотизму. Не надо раздражаться и пеной исходить. Надо наслаждаться, троллить и наслаждаться, провоцировать и блаженствовать.

— А что? — Расширяю глаза на пол-лица. — Если меня хотят лишить обеда только за согласие участвовать в конкурсе, то за победу могут и расстрелять! Из миномётов.

Мои провокации веселят меня и поднимают настроение. Есть ещё один положительный эффект, ЧэЁн ни разу не завела беседу про её новый статус трейни. Мы уже уходим из столовой, — в желудке приятная тяжесть, — а она до сих пор…

— Лалиса, ты на меня не обижаешься? Меня взяли, а тебя — нет?

Я аж спотыкаюсь. Сглазила. Только собираюсь ответить, как мой взгляд упирается в пустоту. А, опять за спину спряталась. Передо мной ДаСоль и другие одноклассники.

— Ты почему так дерзко разговаривала с сонсэннимом ЧханМином?

— Потому что вы не хотели мне ничем платить за то, что я вас от него спасала. Теперь поздно. Извини, оппа, меня сонсэнним СанМи ждёт. Если вы меня задержите, будете перед ней отвечать.

Отодвигаю самого крайнего и растерянно хлопающего глазами оппу и обхожу. ЧэЁн — за мной, как за ледоколом. Хвалю себя за последние слова. Во-первых, перевела стрелки на них, это они виноваты, а не я. Пока придумают, что ответить, будет поздно. Во-вторых, пригрозила учителем. Если меня ждёт сонсэнним, то никакой оппенгеймер, то есть, оппа-одноклассник не котируется. Даже куча оппов.

До конца перерыва меньше четверти часа. Стучусь в учительскую, ЧэЁн заблаговременно выпадает из поля зрения. Заглядываю, сканирую пространство.

— Разрешите, сонсэнним СанМи.

— Заходи, Лалиса…

Встаю перед столом. Присутствующие сонсэннимы дежурно осматривают меня, после делают вид, что не слушают и не смотрят. Сесть мне музыкантша не предлагает. Наверное, не положено, но напротив её имени в голове ставлю второй минус.

— Времени у нас мало, — со скрытым упрёком говорит она, — поэтому держи список произведений, из которого надо выбрать два для конкурса. Из корейской классики, третье — твоё. Вот график репетиций.

— Если времени мало, то давайте мне всё это, дома обдумаю, что и как. А где брать эти композиции? В сети они есть?

На это сонсэнним даёт ноты.

— Лалиса, только верни потом. Что у нас сегодня репетиция, помнишь?

— Помню, но сегодня не приду, — опять она глаза округляет. — У меня визит к врачу назначен на сегодня.

Замечаю ревниво глядящего на нас физкультурника.

— На тренировку тоже не приду, ХеДжин-сии. По той же причине.

— Могла бы в воскресенье сходить, — сонсэнним недоволен. — Лалиса-ян, нельзя пропускать тренировки.

Ещё один. Его тоже ждёт сюрприз. Мне пора взрослеть и самой управлять своей жизнью. А не лавировать между дюжиной начальников, у каждого из которых на меня свои планы. Не желаю быть чьим-то призом.

На перемене перед последним уроком меня ловит Юри. Ну, как ловит? Прыгает с разгону и влепляется в меня.

— Ты куда исчезаешь, Лалиса?! Никак тебя не могу найти!

— А ты как? У тебя всё, уроки кончились? — Некоторое время терплю, девочка крепко держит мои ноги. Маленькая, поэтому за плечи или талию обнять не может.

— Отпусти меня, Юри-ян. Иначе я тебе подарок не успею отдать… — меня тут же отпускают, и я лезу в сумку. Вытаскиваю экземпляр «Философского камня» с моей дарственной надписью на обратной стороне обложки. На корейском языке книга. На английском мы пока не печатали.

«Моей лучшей подруге и лучшему иллюстратору. Самый первый экземпляр». Моя подпись и подпись отца. Думала, не стоит ли отцу передать книгу начальнику, но решила, что нет. Будет похоже на откровенное лизоблюдство, а ещё Юри может обидеться, что её обошли. Нет, пусть чувствует себя главной. Тем более, так и есть. Это наши дела, отцы здесь ни при чём. Не то, чтобы совсем. Напечатали книгу всё-таки на его деньги, поэтому и его подпись стоит.

Торопимся. Нет ещё массы тех же иллюстраций. Их надо больше. Но об этом ещё поговорим.

Отбываем последний урок. Литература, мать её! Корейская, хальмони её!

— Ты не порадуешь нас сегодня своим творчеством, Лалиса-ян? — Ласково улыбается сонсэнним Чжи ИнГук.

Подпрыг на ноги, поклон, короткое «Нет, сонсэнним!», поклон, возвращение задницы к стулу.

— Почему же? Больше ничего нет?

Так. Пора заканчивать праздник неслыханной щедрости. И приходится снова исполнять ритуал со вставанием и прочим. За одно это убила бы.

— У нас урок корейской литературы, а не вечер творчества некоей Лалисы Ким, сонсэнним. К тому же мои стихи никому не понравились. Никто из одноклассников не сказал мне ни одного слова. Конечно, они могут стесняться, но вам точно не понравилось, сонсэнним.

— Почему ты так думаешь, Лалиса-ян? — Удивляется искренне, что характерно.

— Например, потому что, несмотря на то, что ваше в высшей степени нестандартное задание было выполнено, никакой оценки я за это не получила, — через паузу добавляю, — сонсэнним.

После поклона улыбаюсь предельно беззащитной улыбкой. Не жалобной, — я ничего не выпрашиваю, — но стоической.

— Четвёрку могу поставить, — после краткого раздумья оглашает решение ИнГук-сии, — всё-таки это было не сиджо.

— В вашем задании не было требования именно жанра сиджо, сонсэнним, — напоминаю с максимальной мягкостью.

— Так что тебе поставить?

А вот это провокация. И отвечать буду соответственно.

— Простите, сонсэнним, но оценивать работу учащихся это ваше право и ваша обязанность.

Слышу подавленный вздох со стороны ЧэЁн.

— Я подумаю, Лалиса-ян. Садись.

Сажусь. После поклона. Подумает он, ага. Поворачиваюсь к ЧэЁн.

— Онни, просто молчи, ладно?

Место действия: Больница Сеульского Национального Университета.

Время действия: 5 октября, 16:55.

Кабинет директора Чо ХеДжина. Осматриваюсь. Нечто среднее между кабинетом начальника и доктора. И сам хозяин в халате сидит.

— Что-нибудь случилось, Лалиса-ян, — голос мужчины профессионально доброжелателен. Понимаю, что он со всеми так, но всё равно располагает.

— Понимаете, ХеДжин-сии, я вдруг поняла, что нагрузки, которые дают мне учителя в школе выше моих возможностей. Подозреваю, что это общая беда корейского образования. Объёмы учебного материала ничем не ограничиваются, пределы обуславливаются чисто объективными причинами. Например, длиной суток и длительностью учебной недели…

Что-то меня далеко уносит. Доброжелательная внимательность взрослого, даже пожилого, мужчины так на меня действует? Исправляюсь.

— ХеДжин-сии, я заметила, что за последний месяц похудела примерно на полкилограмма. Вряд ли это серьёзная угроза, сама по себе. Но если так будет продолжаться дальше, то к концу учебного года могу угодить в больницу с диагнозом «истощение».

— Гм-м… — переглядывается с хальмони. И дежурное внимание в глазах оживляется интересом.

Дальше начинается утомительный медицинский допрос, то есть, осмотр. Мне велят раздеться, хорошо не догола, а то как-то… Ощупывают (хорошо, не сиськи), прослушивают, взвешивают, измеряют рост. И опрашивают тоже.

Только через полчаса врач выносит вердикт.

— При телосложении, приближающимся к астеническому, потеря четырёх-пяти килограмм веса, — ты права, Лалиса, — не допустима. Ты говоришь, что не ограничиваешь себя в питании, тогда не понятно, куда делись эти полкилограмма.

— Ежедневные тренировки по лёгкой атлетике. Каждый день по два часа. И главное, саджанним, не понимаю, зачем они нужны в таком интенсивном варианте?

— Тебе не нравится бегать?

— Бегать мне нравится. Мне не нравится бегать на истощение. Дело в том, что мои результаты и без того близки к рекордным. А у нас всё-таки не спортивная школа. Мне текущие показатели позволят выиграть любые соревнования, а вот чрезмерно интенсивные тренировки, наоборот, могут мне помешать победить. Не говоря о вреде здоровью.

— Скажи прямо, Лалиса, чего ты хочешь? — Вмешивается хальмони.

— Дайте в школу предписание, что мне запрещается заниматься спортивными тренировками больше пяти часов в неделю.

— Не слишком ли резкое ограничение? Уверен, ты можешь выдержать больше. Полкило за месяц, это не фатально, — доктор прав, но…

— Вы наших учителей не знаете. Эти пять часов очень быстро превратятся в шесть, а потом в семь.

Окончание главы 1.

Глава 2. Контролируемый занос

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 6 октября.

— Надо пересмотреть график моих тренировок, сонсенним, — с поклоном и двумя руками подаю бумагу ХёДжин-сии.

— Что это? — С опаской, будто подходит к клетке с опасным зверем, осторожно берёт бумагу физкультурник.

Что-что? Острую колючку тебе в зад, неуёмный! Лошадей такие, как ты, загоняют. Поэтому вас к ним и не пускают. А к детям — пожалуйста. Их не жалко.

— Прочтите, сонсенним, — кланяюсь с умильным выражением лица. Исподтишка наблюдаю за выражением лица многоуважаемого сонсеннима.

Оно мрачнеет всё больше и больше. И как по принципу сообщающихся сосудов блаженная нирвана разливается в груди. Стараюсь не делать лицо слишком довольным. Представляю, что ем лимон.

С огромным любопытством на нас посматривает учительница музыки Кан СанМи. Любопытством и тайной надеждой.

— Что это значит, Лалиса-ян?! — Недовольно трясёт бумагой физкультурник. — Тебе надо усиленно тренироваться перед соревнованиями!

— Зачем, сонсенним?

— Как зачем?! — Багровеет сонсенним. — Чтобы быть первой!

— Мой врач подозревает, что на самом деле вы этого не хотите, сонсенним, — елейным голоском и с поклоном разъясняю сонсенниму, насколько он тупой. — Посудите сами. Вы сами знаете, что результат у меня рекордный и первое место практически уже моё. Тренировки же за пределами моих физических возможностей истощают мой организм…

Физкультурник готовится выдать гневную тираду. Опережаю его.

— Так врач говорит, сонсенним. И непростой врач, а главный врач больницы Сеульского Университета, — статусом директора Чо бью по голове физкультурнику, как тяжёлой дубиной. Тот аж головой слегка трясёт.

— Чрезмерные нагрузки уже приводят к тому, что я теряю вес, — сыплю и сыплю перцу на профессиональное самоуважение. Мельком замечаю, что сидящая поодаль СанМи-сии откровенно сияет всем лицом.

— Организм мой слабеет и что это значит? — Продолжаю давить, но не голосом, боже упаси. — Это значит, что на соревнованиях я пробегу хуже, чем могу. Плюс незнакомая обстановка, стресс… мой врач не сказал прямо, но намекнул, что такая тактика подготовки почти неизбежно программирует поражение.

Физкультурник сидит, как громом оглушённый. Окружающие сонсеннимы смотрят на него с дружным осуждением. Ну, и что, что я сгустила краски и на самом деле уважаемый доктор такого не говорил? Они же проверять не будут.

— Давайте договоримся, — предлагаю компромисс, давно заготовленный. — Буду приходить на тренировки в понедельник, среду, пятницу.

— Ёксоль! — Почти рычит умытый мной физкультурник, и я заключаю, что дело в шляпе.

Поворачиваюсь к СанМи-сии. Твоя очередь, дорогуша…

Место действия: Сеул, общежитие группы Girls’ Generation.

Время действия: 8 октября, вечер.

Джессика и ещё несколько девушек сидят в столовой, пьют чай. Джессика гонит прочь мысли о бисквитах, бизе и прочих шоколадках. Подъём настроения, заданный недавним общением с Лалисой, исчерпал свою энергию почти полностью. Но самообладание её не покидает.

— Девочки, заметили, что наша Джессика успокоилась? — С лёгкой ехидцей говорит Санни. — Почти неделя прошла без единого скандала.

После потенциально провокационного замечания девушка под давящим взглядом ТхэЁн опускает голову.

— И это хорошо, правда ведь, Санни? — ТхэЁн давит ещё и голосом.

— Ук, — почти неслышно подтверждает девушка.

Дебак! Что она такого сделала, как смогла научить? — Слегка отстранённо размышляет Джессика. Раньше от таких невинных замечаний могла взорваться, самой странно, что я так спокойна. Как она сказала? Будь зрителем, Джесс, и помни: ты смотришь не триллер и не драму, вокруг тебя — сплошная комедия. И не просто комедия, а такая, что ты можешь в любой момент добавить перчику…

— Если тебе скучно, Санни, то давай с тобой поскандалю? — Найти перчик несложно, если подумать.

— Джессика! — Вскрикивает ТхеЁн.

— Я просто предложила, онни! — Невинно округлить глаза тоже не трудно. — Видишь, Санни скучает?

Из второй от входа в столовую комнаты раздаётся дикий визг и грохот. Распахивается дверь и в холл вываливается Юна, быстро уползает на четвереньках прочь от комнаты, что она делит с Джессикой. Ошеломлённые Санни и ТхэЁн вскакивают. Джессика сначала глядит, сдерживая смех. Потом тоже встаёт, идёт вслед за всполошёнными подругами. Но проходит мимо кудахтающих девушек в комнату. Через четверть минуты выходит. Зарядить дверцу шкафчика недолго. Если умеючи.

— Там паук! Там страшный паук! — Трясётся Юна.

— Возьми себя в руки, Юна, объясни толком, — успокаивают подруги.

— Какой ещё паук? Где? В нашей комнате? — «Ужасается» Джессика вместе со всеми.

— Я только дверцу открыла, а он прямо на меня пы-пы-прыгнул, — лязгает зубами от страха Юна.

— Какую дверцу?! — Джессика подозрительно щурит глаза, делая их размер близким к генетическому. — Не хочешь ли ты сказать, что снова залезла в мой шкафчик!!!

Голос Джессики набирает обороты, более свойственные государственному обвинителю в суде.

— Ты снова хотела меня обокрасть?!

ТхэЁн и Санни, растерянно открыв рты, смотрят на разбушевавшуюся Джессику. Даже Юна замолкает. На шум выходят СуЁн и ХеЁн. Ёники-беники ели вареники, — про себя улыбается Джессика, вспомнив слова Лалисы.

— Она специально это сделала?! — Вдруг кричит Юна, показывая на Джессику пальцем.

— Кажется, она бредит, — отстранённо комментирует Джессика. — Видно её боги наказали за воровство у подруги.

— Пойдём, посмотрим, — неуверенно предлагает ТхеЁн.

Джессика пожимает плечами и снова заходит в комнату. Все остальные робко толпятся в дверном проёме, внимательно высматривая страшные опасности, притаившиеся в помещении. Осторожно и медленно Джессика открывает шкафчик, ставя раскрытую ладонь на уровне головы. Дверца медленно раскрывается, Джессика незаметно что-то прячет в руке, затем с радостным лицом поворачивается к подругам.

— Так это Пауль, мой друг! Недавно в моём шкафчике поселился! Держи, Санни!

В девочек летит, расправляя в полёте мохнатые лапы, громадный чёрный паук, злобно поблескивающий всеми восемью глазами. Летит точно по адресу, прямо в Санни. Многоголосый визг могучим цунами затапливает общежитие.

Довольная, как слон, Джессика выходит из комнаты, подбирает забавную мохнатую игрушку. Хохочет, глядя, как в разные стороны быстро-быстро перебирая конечностями, расползаются девушки.

День сегодня удался, — решает Джессика. И берётся за телефон.

Место действия: квартира семьи Ким.

Время действия: 8 октября, вечер.

Сижу, никого не трогаю, примус починяю, то есть, накидываю текст следующей книги поттерианы. «Гарри Поттер и тайная комната». Пальцы мелькают над клавиатурой, которая шелестит с пулемётной частотой. Примерно по двадцать тысяч знаков за вечер получается. Не было бы уроков, в три раза больше могла б сделать. Как в воскресенье.

— Лалиса, ты уже начала? — За спиной возникает сестрица и забрасывает вопросами. — А когда начнём переводить? А запись когда делать?

Давлю раздражение. Видит же, что работаю, зачем под руку лезть? Заканчиваю абзац, игнорируя вопросы. Градус меж тем повышается.

— Лалиса, ты что, не слышишь?! — Трясёт меня за плечо.

Стряхиваю руку «Не мешай». Закрываю файл. Делаю копию на всякий случай.

— Ты не смеешь меня игнорировать! — Распаляется онни.

— С чего ты взяла, что я тебя игнорирую? — Разворачиваюсь к ней на стуле. — Это абсолютно не так. Как только ты начала закидывать меня глупыми вопросами, я тут же принялась закруглять работу. Разве я могу проявлять неуважение к старшей сестре? Да ни за что!

Последние слова выкрикиваю ей прямо в лицо.

— Почему мои вопросы глупые? — Утопая в растерянности, онни цепляется за соломинку.

— Это ещё один вопрос, — фиксирую, чтобы не забыть. — Онни, когда я работаю, мне нужно время, чтобы разогнаться и время, чтобы остановиться. Иначе будет разрыв в повествовании, могу что-то забыть, допустить ошибку. Работа требует полной сосредоточенности.

Девочки вообще-то могут запараллеливать разные работы. Хотя если разобраться, это миф. Могут, да. Но только если процессы несложные и знакомые. Помешивать одной рукой кашу на плите, болтать с подругой по телефону и отодвигать ногой лезущего не туда ребёнка или кота. Короче, мелочь всякую могут совместить. Но если работа сложная и трудная, то извините. Приходится действовать по-мужски, концентрируясь полностью.

— Ты приходишь, требуешь немедленного ответа на свои животрепещущие вопросы. Замечательно. Я, как хорошаясестра, прекращаю работу и теперь готова тебе ответить…

Подмывает сказать в качестве ответа «Пошла нахер, дура!», но я — хорошая корейская девочка, не могу так поступить.

— Разумеется, работать по книге сегодня больше не буду. Так что полчаса ты у книги уже отняла. Когда б я её не закончила, теперь это будет на полчаса позже.

Онни никак не может выбраться из состояния растерянности. Не позволяю ей это сделать.

— Переводить начнём в ближайшие выходные. Запись начнём, когда книга будет закончена. Когда закончу — не знаю. Многое зависит от тебя. Вот сейчас полчаса отняла. Делай так всё время, и писать книгу придётся целый год.

— Хочешь знать, почему твои вопросы глупые? — Делаю контрольный выстрел уже в спину убегающей онни. Хихикаю. Так-то всё равно надо заканчивать, уроки за меня никто не сделает. Но разве можно упускать такой случай завиноватить онни?

Меня не отпускает удар по самолюбию, который получила от корейской поэзии. Вдруг понимаю, что не могу сымитировать сиджо. Как так? И что теперь ждать от нашего великого учителя физики ЧханМина после моей отповеди? Кто-то скажет, что я — дура, которая полезла на рожон. И сам покажет себя дураком. На рожоне я уже сидела, физик тряс меня на каждом уроке. После отлупа прекратил меня спрашивать, но, чувствую, со своим отношением ко мне он не определился. И что делать? Где-то на краю сознания что-то забрезжило…

Плям-плям-плям заиграл смартфон, валяющийся на кровати, и замигал экраном. Кого-то там ещё принесло? Плюхаюсь на кровать. О, Джессика!

— Аньён, Джесс!

После приветствий разговор, — почти сразу это осознаю, — становится чисто девчоночьим.

— Да ты что?! — Моё настроение взлетает. — У тебя всё получилось?!

— И как она? Визжала, как поросёнок? Классно!

— А они что?

— Ой, как здорово! Ты прямо в них бросила? Молодец!

— На четвереньках разбегались? Ой, подожди чуток… — падаю на кровать и ржу.

Через минуту общение возобновляется. Чувствую, как вдохновляет её моя реакция.

— Холь! Да плевать на них! Скажи, понравилась игрушка, и ты её повесила в свой шкафчик. В свой ведь, а не чужой! — Джессика побаивается, что менеджеры её начнут прессовать. — Оправдываться не надо. Переводи стрелки. Юна в твой шкафчик залезла, смело обвиняй её в попытке воровства. А игрушки любые имеешь право у себя держать.

Прощаемся минут через пятнадцать и это очень быстро. Для тех, кто понимает. Встаю с кровати. Настроение настолько поднялось, что просто так валяться невозможно. Кривляюсь перед зеркалом, подпрыгиваю, кручу ногами, делаю растяжку во всех направлениях.

И что мне всё-таки делать с ЧханМин-сии и сиджо. И тут в мозгу буквально искрит, как от короткого замыкания.

— Эврика!!!

Прибежавшие на шум омма и хальмони потрясённо наблюдают энергичный танец папуасов, взявших богатую добычу.

Место действия: школа искусств Сонхва. Спортзал.

Время действия: 9 октября.

Разминку закончила, сейчас отрабатываю старт, он у меня далеко не идеален. Старт с низкой позиции более эффективен, чем со средней или высокой, но сложность исполнения почти акробатическая.

— Плохо, Лалиса, плохо! — Оценивает меня физкультурник и снова ставит в позу. Что и как плохо, не говорит, редиска.

Не спешу исполнять его указания.

— Сонсенним, снимите меня на телефон, хочу со стороны на себя посмотреть…

— Лалиса-ян, надо просто стараться, вот и всё!

— А я что делаю, сонсенним? — Округляю глаза и чапаю в раздевалку за телефоном.

ДжонГук, тренирующийся рядом, не отказывает мне в маленькой просьбе. Снимает мой старт.

— Сонсенним, где у вас схема старта?

Бурчит, но показывает. Он всё-таки профессионал, поэтому, нравится ему или не нравится, помогает разбираться. Размышляю.

Через четверть часа несколько юных спортсменов наблюдают следующую картину. Не маслом, а реальную. ХеДжин-сии держит верёвку на высоте чуть выше моего роста. Впереди по дистанции. Джонгук держит внатяжку другой конец над моей головой. На дюжину метров впереди меня мелом размечены шаги, которые мне нужно делать. Первые — совсем короткие, потом длиннее и длиннее, пока не выйду из режима стартового ускорения. Шаги строго по линиям, а выпрямляться постепенно, согласно ограничивающей верёвке.

Несколько раз снимали, чуть-чуть меняли длину шагов. Весь пол мелом перепачкали. Но бегать не мешает и ладно. Наоборот, трение увеличивается.

И процесс пошёл! ДжонГук с помощью видео зафиксировал, что я улучшила свой результат на стартовой дюжине метров на пять сотых секунды. И это только за счёт постановки техники!

Очень довольная собой заканчиваю тренировку. Минут пятнадцать ещё уделяю разработке стоп. Для этого даже разуваюсь.

— Зачем тебе это, Лалиса? — Благожелательно интересуется ХеДжин-сии.

— Приходится, сонсенним. Слабые у меня ступни и нетренированные. У девочек нога меньше, поэтому нагрузка на них больше. А я даже высокие каблуки носить не могу, ноги сразу деревенеют.

ХеДжин-сии пожимает плечами. Проблемы индейцев, то есть, девочек, его не интересуют. Хорошо, хоть не мешает.

Из школы выходим с ДжонГуком, время подходит к шести часам вечера. И скажите на милость, хоть кто-нибудь, когда я должна заниматься группой? В какие дни и часы уделять внимание второй книге? Вот что должна ему ответить?

— Лалиса, меня ты в группу затащила, а сама забыла про нас.

— А ты когда туда пойдёшь?

— Сейчас иду, — делает удивлённый вид. А, ну да. Это я не каждый день хожу, а ребята каждый день пашут.

— Тогда пошли вместе. Я ненадолго, времени нет.

Плям-плям-плям, — сказал телефон. Вытаскиваю: о, бабулька! Ща будет мозг выносить.

— Аньён, хальмони, — тут же отношу подальше и шёпотом ДжонГуку:

— Вызывай такси.

— …ты когда домой придёшь?

— Примерно через час-полтора.

— Значит, чтобы через час дома была, — требует Пакпао.

— Если получится, то буду.

— А сейчас где? Почему домой не идёшь? — Допрос набирает обороты.

— На занятия танцами иду, а что?

— Какие танцы?

— Хальмони, давай дома расскажу, мне неудобно говорить.

Кое-как отстаёт.

Место действия: студия звукозаписи

Время действия: 9 октября, 16:15.

Когда прихожу, ДжеДжуна приветствую не стандартно.

— Аньён, ДжеДжун-оппа. Ненавижу тебя.

— Аньён, Лалиса. Век бы тебя не видел.

Все остальные на нас таращатся. Не обращаем внимания, это мы ввели такой внутриклановый обычай. Это именно то, что я предложила делать своему братану в минус третьей степени. По священным заветам предков мы не должны общаться друг с другом. Но мы учимся в одной школе, мы работаем в одной группе. Уход из группы ДжеДжуна нанесёт ей чувствительный удар. На нём многое держится. Мой уход фактически закроет группе путь к успеху. Жертвовать интересами наших друзей ради каприза сбрендившего и давно умершего старого пня? Да простят меня небеса за непочтение к старшим, но это невозможно.

Вот мы и договорились, что будем формально обозначать плохое отношение друг к другу. Но возникает другая проблема: как всё это объяснить остальным? Вон какими глазами они на нас смотрят!

— Очень долгая история, — пытаюсь выскользнуть из щекотливой ситуации, — и не только наша тайна. Так что извините, подробностей не будет.

Все делают понимающий вид, а ВиЧан ещё и грустит. Для меня не секрет, что это первая моя жертва.

— Посидите пока или разомнитесь, нам посоветоваться надо, — подсаживаюсь к ЮнХо, сидящему за пультом. — У меня интересные идеи есть. Сначала скачай мою аранжировку.

Отдаю флешку. Жду, когда парень прослушает.

— Неплохо, Лалиса.

— Ты жмот, ЮнХо-оппа! Это отлично! Теперь слушай… когда идёт быстрая фраза, например, барабан в темпе престо, тогда танцору очень трудно угнаться за музыкой. Ему приходится дробить темп. Делать одно движение на каждый второй или третий удар барабана. Так?

— Ну, наверное… — не задумывался, сразу видно.

— Надо по-другому делать… — долго объясняю, как. Находим в записи самые подходящие моменты. Не надо танцевальную новинку тащить сквозь всю композицию. Она должна быть вишенкой на торте. Можно два-три раза. Это как вырез или разрез на женском платье в неожиданном месте. Мгновенно приковывает взгляд, почти насильно.

Подзываем ДжеДжуна, объясняем фишку. Когда до него доходит, обращается ко мне. Мы отходим в сторонку.

— Меня ВиЧан беспокоит. Мало того, что ты вошла ему в сердце, так он убивается из-за того случая. Помнишь sexpornstar?

— И что? — Непроизвольно хихикаю.

— Говорит, что от стыда умирает…

— А-а-а, понятно. Дебак! Я с ним поговорю.

— Только аккуратно, Лалиса!

Отвечаю укоризненным взором, кого ты учишь, мальчик?

— Ладно, иди. Ненавижу тебя.

— И я тебя, — ржёт ДжеДжун.

Вытаскиваю из общего роя ВиЧана, отвожу в сторонку.

— Там несложно, быстро потом разберёшься. А мне скоро уходить надо… мне сказали, что ты переживаешь из-за того случая? — Напоминаю подробности, непроизвольно улыбаюсь. Моя улыбка будто вытягивает из него хорошее настроение, как по сообщающимся сосудам. Ничего, сейчас оковы тяжкие падут.

— Холь! Всё правильно! Я и ДжеДжуну сказала, что ты совершеннейший обалдуй! — От таких слов бедный ВиЧан почти воочию чернеет лицом. — И не потому, что славно повеселил нас тогда, а потому что расстраиваешься, как полный дебил. Я надеюсь, ты не голубой? Нет?

— Нет, конечно! — Возмущается, что уже хорошо.

— Скажи честно, моя сестра — красивая? А ЧэЁн? Я? — Получаю восторженные подтверждения. — Тебе что, не нравится привлекать внимание красивых девушек? Не нравится поднимать им настроение хорошей шуткой? Пусть нечаянной?

Делаю паузу. Вижу, для него это абсолютно новый взгляд на гендерные отношения.

— Объясню тебе подробно, почему ты — дебил. Не расстраивайся, многие корейские мальчики такие. Как понравиться девушке? Сначала привлечь её внимание, заставить восхититься. Каким-нибудь спортивным умением, например, сделать сальто. Или волшебной игрой на саксофоне. Тоже хорошо. Но удачная шутка нисколько не уступает такому способу. И даже превосходит. Смотри. Мы, три красивые девушки, получили незабываемые впечатления. Смеялись до упаду. Ты, оболтус и кретин, должен быть безмерно горд, что тебе так легко удалось заставить сразу трёх красивых девчонок смеяться до слёз. Мы, все трое, никогда тебя не забудем. Артисты-комики всегда мечтают о таком успехе. Получается? Жизнь удалась.

— Запомни, только не говори никому. Рассмешить девушку — значит завладеть её вниманием полностью.

Немного подумав, добавляю. Для дебилов лишних инструкций не бывает.

— Два совета напоследок. Не вздумай эту шутку повторить. Вот тогда точно будешь идиотом. Девочки почувствуют обман. Обыграть можешь. Например, назови себя в следующий раз сексонсиксом. Или ещё как-нибудь. Ах да, и третий совет: всех уверяй, громко клянись, что ты тогда случайно обмолвился, не нарочно. Понял меня? И глаза сделай, как можно честнее… ещё честнее!

Ржу, ВиЧан через паузу присоединяется.

Приняв затем уверения в полном понимании от повеселевшего ВиЧана, прощаюсь со всеми.

Звонок от хальмони принимаю, сидя в такси. Отмечаю, что затратила час с четвертью.

— Да, хальмони. Уже еду домой, в такси.

Хальмони пытается выяснить причину задержки, не поддерживаю идею разговора на ходу.

— Не могу говорить. Дома всё расскажу, — и отключаюсь. Повторные звонки игнорирую.

По ходу жизни размышляю. Корейские взрослые, наставники и родители, часто грешат кое-чем. Сначала ставят нереальные задачи. Я же обозначила примерные сроки моих дел. Хальмони берёт по минимуму и ждёт результата. Обозначенный лимит предсказуемо нарушается, что ставит меня в положение проштрафившейся. Безусловно, хальмони воспользуется, чтобы прочитать нотацию. Абсолютно не нужную и бесполезную.

Остальные пусть, как хотят. А я буду бороться. Взрослых тоже приходится воспитывать. Дети, кстати, с успехом это делают, только не осознанно. А я буду целенаправленно.

Дома.

— И почему, разрази меня небеса, ты не могла поговорить с любимой хальмони, — наконец-то прерывает долгую, очень долгую паузу хальмони. В третьем лице про себя говорит. Это признак чего-то? По ходу жизни разберёмся.

— Хальмони, я не буду при чужих людях обсуждать наши семейные или личные дела, — уже разулась и прохожу мимо неё. Слава небесам, не препятствует.

— Есть хочу, — заявляю маме, которая хотела что-то сказать, но тут же уносится на кухню.

— При каких чужих людях, внучка? — Догоняет меня вопрос.

— Так при таксисте же!

— Почему на звонки потом не отвечала? — Хальмони идёт за мной на кухню.

— Ёбо, отстань от неё, — за меня из гостиной подаёт голос дедушка, но вопрос уже задан, надо отвечать.

— Хальмони, ты уже знала, что я еду домой в такси, — сажусь за стол… о, мои любимые чики-пуки! Забыла, как называются, пропади они пропадом все эти заковыристые корейские названия!

— И я тебе сказала, что говорить не могу. Обещала рассказать дома. Зачем мне на твои звонки отвечать? Чтобы повторить то, что я уже сказала?

Начинаю есть.

— Чем ты в студии занимаешься? — Тон хальмони уже мирный, но остановиться сразу не может.

— Репетируем.

— Ты тоже танцуешь?

— Нет. Я — автор, композитор, аранжировщик, немного хореограф и продюсер.

Пока хальмони переваривает массу терминов, спокойно заканчиваю ужин. Ухожу в комнату, надо уроки делать.

— Лалиса, книгу пишешь? — В дверь заглядывает СонМи.

— Нет. Уроки делаю.

— А когда книгу будешь писать?

— Когда время будет.

— А когда у тебя время будет?

Не выдерживаю. Вырываю лист из блокнота и даю сестре вместе с карандашом.

— Пиши: «В том, что Ким Лалиса не сделала уроки, виновата я, её сестра СонМи. Постоянно отвлекала её посторонними разговорами». Давай-давай!

Онни исчезает, отказавшись писать на себя донос. Мне приходит в голову идея, как устаканить отношения с учителем физики. Риск, конечно. С этими корейцами никогда не угадаешь, что получится. Но судя по тому, как он среагировал на ту мою шутку, должно сработать. В мою пользу.

От автора.

А сейчас поступлю противоположно своей деликатной натуре и применю клиффхэнгер. Оборву на самом интересном месте, дабы заинтриговать. И зловеще захохочу: му-а-а-ха-ха-ха!

Окончание главы 2.

Глава 3. Летят электроны…

Место действия: школа искусств Сонхва. Дорожка к школе.

Время действия: 10 октября, суббота.

— Лалиса!

Радостный крик, ударивший нам с ЧэЁн в спину, прерывает её нытьё по поводу моего дерзкого поведения с сонсеннимами. Поджидаем бегущую к нам Юри от чёрной машины, рядом с которой стоят два шкафа, притворяющихся людьми.

Юри с разгону обнимает меня. Для её удобства приседаю.

— Привет, ЧэЁн-сии, — небрежно кидает малолетняя нахалка. ЧэЁн заводит глаза вверх.

В школу идём, взявшись за руки. Не с ЧэЁн, с Юри.

— А когда ты напишешь вторую книгу? — Дома СонМи меня терзает, в школе Юри.

— Месяца через три…

— Холь! — Вскрикивает девочка и даже останавливается. — Почему так долго?!

— Тебе ещё очень много рисунков надо сделать. И к первой книге тоже, — всё-таки начинаем движение. — Это мы второпях книгу закончили, но она ещё сырая. Знаешь, есть такая пословица. Добрый рис растёт долго, а сорняк — быстро.

В корейской культуре нет такой пословицы. Ну и что? Теперь будет.

— Всё равно долго, — бурчит девочка.

— Юри, а когда мне писать? — Воздеваю очи небу. — Вот сейчас буду на уроках до четырёх часов. Потом занятия музыкой. Часа два. Домой попаду к семи. Поужинаю и за уроки. Хорошо, если перед сном удастся урвать полчаса. Юри, что я могу поделать? Ты пока первую часть перечитай. Если книга хорошая, то её можно несколько раз прочесть.

На том и расстаёмся с огорчённой жестокостью жизни девочкой.

Первым уроком у нас английский. У меня достало ума не козырнуть своими познаниями и здесь? Нет, просто повезло. И дальше не буду выпендриваться. Сознательно притормаживаю, иногда намеренно изображаю такую же тупую, как и остальные. Не всегда получается, но я упорно работаю в этом направлении.

Вот и сейчас. Нам раздают тестовые задания. Намеренно допускаю несколько ошибок в самых трудных вопросах. Четвёрка будет и ладно. На экзаменах сверкну, когда поздно будет меня по конкурсам таскать.

После звонка чапаем в кабинет физики, пропади она пропадом! ЧханМин-сии до сих пор смотрит на меня взглядом повара, который не знает, что ему из этой дичи изобразить. Не стандартная тушка ему попалась. Все остальные оболтусы, как оболтусы, он к таким привык, а эта Лалиса… вроде не должна соображать, но всё время выскальзывает.

— Пусть тебя сегодня опять не спросит, — полна сочувствия непривычно мужественная ЧэЁн. Ведь если меня не спросят, то могут и до неё добраться.

— Сегодня обязательно спросит, — твёрдо обещаю подружке.

Рассаживаемся по соседним столам, продолжаем болтать.

— Откуда ты знаешь? — Какие у неё глазки становятся красивые, когда она их округляет.

— Сама попрошусь…

К круглым глазам присоединяется открытый рот. Милашка! Слегка стукаю двумя пальцами по подбородку, чтобы челюсть совсем не отъехала.

— Холь! Лалиса! — Возмущается подружка и вскрикивает громче, когда щипаю её за щёчку. Не смогла удержаться.

Её возмущения прерывает звонок, после которого заходит грозный сонсенним.

— Есть желающие ответить по пройденной теме? — ЧханМин-сии окидывает взором притихший класс, дружно отводящий глаза в сторону, и натыкается на меня. Не прячу глаза и даже руку поднимаю.

— Лалиса-ян? — Степень удивления бьёт все рекорды.

— Сонсенним, сначала хочу попросить разрешения ответить не стандартно, но в духе школы Сонхва. Хотя бы в качестве эксперимента.

Нечаянно получилось. Не рассчитывала, что слово «эксперимент» убедит учителя мгновенно. Класс, предчувствуя, что шансы отсидеться за чьей-то спиной сильно выросли, облегчённо выдыхает.

— Мы слушаем тебя, Лалиса-ян.

— Эксперимент вот в чём, сонсенним. Как выяснилось… вернее, я выяснила про себя, что поэтический жанр сиджо мне не даётся. При попытке сочинить сиджо, у меня получается хокку, либо не пойми что. Я решила, что дело в том, что сиджо обычно не содержит особого смысла. Оно выражает эмоции.

ЧханМин-сии внимательно слушает, пока не проявляя нетерпения. Надо быстрее подводить к физике, не стоит испытывать его терпение слишком долго.

— Но зато массу смысла содержит учебник физики…

Вот! Началось! Отслеживаю реакцию учителя с предельным вниманием. Держит лицо, но в глубине глаз что-то всколыхнулось. Навстречу моим словам.

— И я попробовала применить жанр сиджо к физическим понятиям, законам и правилам. Вы не возражаете, сонсенним, против такой формы ответа?

Вопрос абсолютно риторический. ЧханМин-сии едва справляется с настырно наползающей на лицо улыбкой блаженства.

— Не возражаю, Лалиса-ян, — в голосе учителя появляются мурлыкающие нотки. Одноклассники переглядываются.

— Сначала я хотела бы прочесть по уже прошедшей теме, сонсенним?

Милостиво сонсенним кивает.

— Рентгеновское излучение, сонсенним.

Снова милостивый кивок. И я начинаю декламировать:

— Летят электроны, неумолимым гонимые полем.

Близка жестокая броня.

Искрят опасной вспышкой

Рентгеном заклеймённые фотоны.

Напряжённо всматриваюсь в учителя… есть! Бинго! Поплыл аджосси, словно громом поражённый!

— О-о-о, Лалиса-ян… — голос учителя полон незнакомых обертонов. Привычного стального лязга нет в помине.

— Теперь по сегодняшней теме, сонсенним, — деловито продолжаю. Учитель кивнуть не может, настолько его разобрало. И я его добиваю:

— Суперпозиция полей.

— Опора не нужна

Волнам, парящим свободно.

Ничто не помеха летящему бегу.

Суперпозиция полей — бесконечная мудрость Вселенной.

Учитель беспардонно выброшен в нирвану. Наяву парит на седьмом небе, глаза затуманены, поза расслаблена, на лице широкая улыбка, которую чуть ли не со страхом разглядывает весь класс. Зрелище пугающе необычное.

— Всё, сонсенним, — выдержав паузу, завершаю ответ.

Продолжая улыбаться, учитель делает неопределённый жест расслабленной рукой.

— Лалиса-ян, пожалуйста, напиши на доске. Оба стиха.

Спешу к доске, бодро стучу мелом по бирюзово-зелёной поверхности. Подчиняясь жесту учителя иду на место. Потрясённый класс смотрит на меня, учителя, доску. В разном порядке по всем объектам.

Не желающий расставаться с блаженной улыбкой учитель объявляет:

— Отлично. Два раза отлично. За обе темы, сегодняшнюю и прошедшую.

— Спасибо, сонсенним! — Вскакиваю, кланяюсь, сажусь.

— Надеюсь, ты и дальше будешь радовать нас своими… не знаю, сиджо это или нет. Мне глубоко начхать! — Грубое выражение звучит не страшно. Другое страшно, не повесила ли на себя ещё один хомут?

— Не могу обещать, сонсенним, — встаю, кланяюсь. — Вдохновение — вещь очень капризная.

— Не настаиваю, Лалиса-ян, — учитель сегодня бесконечно добр, — просто знай. Если будет что-то подобное, «отлично» тебе обеспечено.

— Хорошо, сонсенним! — Гадство! Как же надоело мне вскакивать!

Но зато потом урок проходит, как по маслу. Во-первых, никого больше не спрашивали, за что класс должен мне в ножки упасть. Во-вторых, учитель посвятил большое время расшифровке моих поэтических образов. Понятно же, что жёсткая броня это любое вещество, которое тормозит электроны. Они именно при торможении испускают рентгеновские фотоны. Ну, и название им дал господин Рентген.

Что интересно, мне самой становятся понятнее поэтизированные темы. И запоминаются легче.

Сонсенним разливается соловьём. И находит в моих стихах множество смыслов, о которых сама с удивлением узнаю. Клянусь.

— Как вы думаете, почему автор, Лалиса-ян, сказала о бесконечной мудрости Вселенной? Под этим таится глубокий смысл. Электромагнитные волны распространяются, абсолютно не обращая внимания друг на друга. Если бы было иначе, если бы они взаимодействовали друг с другом, коррелировали, то наше зрение потеряло бы всякое значение. Увидев что-то, мы не могли бы наверняка сказать, находится ли этот объект на том месте, где мы его видим. Выглядит ли он именно так, как мы его видим. Но нет, бесконечна мудрость Вселенной…

После звонка бодро скачу из класса. Одноклассники очень странно на меня смотрят. Вроде как с некоторым страхом, не понятно, что ещё ожидать от этой кореянки тайского разлива. Определяю по ЧэЁн. До самого обеда она ни разу не заводила речей об агентстве. Да и вообще, больше молчала.

Прорывает её на обеде. Испортила б аппетит, не придумай способ противодействия глупому выматыванию нервов. Интересно, её родители как это терпят?

— Лалиса, а ты не могла бы рассказать о президенте Ли?

— А зачем тебе? — С удовольствием принимаюсь за салат. И я не я буду, если позволю кому-то испортить мне аппетит. И что мне рассказать? О том, как он с моим аппой ужрался соджи до потери сознания? Ха-ха-ха, до сих пор без смеха вспомнить не могу.

— Как зачем?

Хихикаю. Только из-за этих округлившихся глаз стоило поддержать разговор.

— Онни, ты взрослая девушка или вчера из детсада вышла? — И снова принимаюсь за еду. Пауза достаточная. ЧэЁн надо переварить и осмыслить вопрос, попытаться расшифровать, о чём это я. И придумать ответ.

— К чему ты спрашиваешь, Лалиса?

— Если хочешь узнать, к чему, ответь на вопрос…

— А-щ-щ, взрослая, конечно… — миленько дуется.

— На вид да, а ведёшь себя, как маленький ребёнок, — заканчиваю с салатиком, принимаюсь за супчик. Некоторое время игнорирую все вопросы, которыми продолжает закидывать меня подружка.

— Онни, ты есть-то не забывай. Силы нам понадобятся.

Некоторое время молчим. Возобновляю беседу ближе к концу, когда переходим к десерту и кофе.

— Тебе предстоит принять решение, которое изменит всю твою жизнь, а ты даже задуматься не хочешь, насколько это важно. Или вы уже подписали контракт?

— О чём тут задумываться?! Это моя мечта. Да, подписали.

— Подумай ещё раз. Большую часть дня мы учимся, затем дополнительные занятия…

— У меня же их нет!

— Холь! Пусть нет. Но уроки делать надо? Надо. Каждый день мы тратим на учёбу не меньше восьми часов, плюс два часа на уроки дома. Ты давай считай! Один час, не меньше, уходит на дорогу туда-сюда. Один час на ужин и общение с родными. Восемь часов на сон. Сколько получилось всего?

— Двадцать часов…

— На агентство остаётся всего четыре часа. Есть ещё воскресенье, которое у тебя тоже заберут. Ты попала на каторгу. На общение с друзьями времени не будет, на отдых с семьёй — тоже.

— Зато я стану айдолом!

— Во-первых, при таком режиме тебе ещё выжить надо. Во-вторых, с чего ты взяла, что ты станешь айдолом?

— Вот смотри, — отщипываю кусочек твёрдого ёта, запиваю яблочным соком, — к примеру, я сочинила песню. Ты думаешь, я тебе её отдам? Нет.

— Почему?! — Снова круглые глазки и ротик. Милашка!

— Я ж говорю, ты — дитё совсем. Зачем я тебе буду отдавать? Ты стала частью агентства. Отдать тебе означает отдать агентству. А зачем я буду это делать, когда у меня свои артисты есть?

— Ты хочешь создать собственное агентство?!

На этом обед заканчивается. Уходим из столовой. За болтовнёй время улетает с неимоверной скоростью.

Примерно в это же время.

Учительская.

Не все сразу замечают торжествующий вид учителя физики. Но те, кто не поленился взглянуть на него, мгновенно залипают от необычного зрелища — довольный и счастливый ЧханМин-сии. Если кто и не обратил внимания сразу, им пришлось услышать нечто необычное — ликующие нотки в голосе пожилого поклонника Ньютона и Эйнштейна.

— Хубэ, — подзывает литератора ИнГука ЧханМин и показывает листок бумаги, — не могли бы определить, к какому жанру относятся эти замечательные стихи?

(обращение к младшему коллеге, смысл противоположен обращению «сонбэ»)

Литератор ИнГук с огромным интересом читает предложенный текст. Рядом сидящие педагоги усилием воли подавляют рвущееся наружу любопытство, изображая всего лишь дежурное внимание.

— Сонбэ, вот это, — тычет пальцем ИнГук, — про супер… супер-по-зи-цию полей, — по слогам произносит незнакомое слово, — явное хокку. Японский стиль.

— Хокку? — В свою очередь ЧханМин обкатывает на языке уже ему малознакомое слово.

— А вот это, про излучение, — слово «рентгеновское» ЧханМин благоразумно избегает, — похоже на сиджо, но каноническому сиджо соответствует неточно. Слегка нарушена ритмика, сонбэ. Но в этом ничего страшного нет, так часто случается даже у великих поэтов, — литератор последними словами утешает коллегу.

Что удивляет немного напряжённого ИнГука и остальных присутствующих, так это явно благожелательное внимание, оказываемое физиком.

— Спасибо, коллега, — благодарит ЧханМин, — честно сказать, мне всё равно, в каком они жанре написаны, но знать не помешает. Ким Лалиса, которая сочинила эти стихи, призналась, что сиджо ей не удаётся, и она решила попробовать его на курсе физики.

Присутствующие пятеро учителей, к которым присоединяется вошедший только что учитель физкультуры, давно забросили свои дела и посторонние разговоры. Все напряжённо внимают беседе двух коллег, максимально далёких друг от друга. Физики и лирики всегда считались антиподами.

— Она ещё и стихи сочиняет, — удручённо и про себя бормочет ревниво физкультурник.

— Вы позволите, сонбэ, я всем прочту? — Обращается к физику литератор и, получив благоволение, зачитывает стихи всем.

По-настоящему оценивает деяние Лалисы математичка ХаНи, включившаяся в разговор.

— Это очень удачная методическая находка, сонбэ. Заставляет посмотреть на физические явления с эмоциональной стороны. Думаю, это сильно поможет ученикам запомнить физические законы и разобраться в их тонкостях.

— Согласен с вами, коллега! — Расцветает ещё больше ЧханМин.

— Заставьте их заучивать эти стишки и потом расшифровывать каждую строчку, добавляя то, что осталось за кадром, сонбэ, — продолжает развивать тему математичка. — Там ведь не сказано, что то неумолимое поле — электромагнитное, а при ответе пусть укажут.

— Электрическое поле, не электромагнитное, — уточняет физик. — В данном стишке.

— Не важно, сонбэ. Главное, вы поняли, о чём я.

Конец занятий.

Каждый день с огромным облегчением делаю «У-ф-ф-ф!», и выдыхаю. Так сегодня ещё и суббота. Сидим на улице на лавочке. Втроём. Кроме ЧэЁн с нами Юри. Ей уже можно домой, нам на допы. Мне — на музыку, ЧэЁн — на танцульки, свои ходульки разрабатывать. Решила всё-таки на них походить, пока в агентство не взяли.

Юри показывает картинки, наброски-варианты образа Гермионы. То, что она кареглазая шатёнка Юри знает, но как ей объяснить, какое у неё лицо.

— Чего-то не хватает, Юри-ян. Ладно, беги домой, — машина её уже подъехала, и шкафообразные безмолвно ожидают маленькую госпожу. — Я что-нибудь придумаю и по почте тебе скину.

Юри звонко целует меня в щёку и убегает.

ЧэЁн с огромным пиететом глядит ей вслед. Надо же, такая маленькая, а рисует так, будто академию художеств закончила.

— Лалиса, ты говоришь, что собственное агентство создашь?

ЧэЁн возвращается к животрепещущей теме.

— Нет, — выставляю ладонь, — агентство не потяну. Но коллектив могу создать, вернее, он уже есть. Будем работать с теми же агентствами. Но через меня. Все рабские контракты, что и ты хочешь подписать, в мусор. Работать будем на паритетных началах. Мы делаем композиции, они продают. Пусть даже половину заберут, зато другая вся наша. А не эти жалкие три-четыре процента, которые оставляют начинающим айдолам.

— А не начинающим сколько платят? — ЧэЁн проявляет небольшой интерес.

— У Джессики спроси. Ей лучше знать. Полагаю, не больше десяти.

Мы уже идём в школу, у нас остаётся минут десять.

— Тебе просто не было смысла идти в агентство, пока ты школу не закончишь. Научиться танцевать ты можешь и здесь. Подписывать кабальный контракт только из-за хореографии? Что я могу сказать? Это твоя жизнь и ты имеешь полное право перековеркать её, как хочешь, — Что со мной? Хотела ведь сказать не «перековеркать», а «просрать»! Наверное, подружку пожалела.

— Почему ты думаешь, что контракт кабальный?

— Ты что, не слышала, что Джессика рассказывала? — Начинаю ржать. Точно! Она ничего тогда не воспринимала, у неё перегрузка мозга случилась.

О том, что ключевая проблема того же ХёнСока-сии состоит в качественном контенте, не упоминаю. Да у всех корейских агентств эта беда. Не зря провожу этот ликбез для подружки. Вряд ли она передумает, — да и поздно уже, — а вот до меня доходит, почему ХёнСок-сии захотел на меня лапку наложить. Я — потенциальный автор и композитор. Умеющих петь и трясти задницами на сцене пруд пруди, перспективных авторов днём с огнём не сыщешь.

Музыкальный класс. Примерно через час.

Трям-пам-пам! — Скучнейшая в целом корейская композиция заканчивается чуть бодрее. Гляжу с недоумением на госпожу Кан СанМи, неужели ей эта фигня нравится? Да, вид как у Винни-Пуха, при виде огромной банки с вареньем. Что они в этом находят? Загадка, которую надо обдумать.

— Замечательно, Лалиса-ян. Даже не знаю, что посоветовать для улучшения…

— О, сонсенним, тогда цель достигнута, и я могу идти?

А вот отпускать меня ей не хочется. Объективно говоря, характеризует её положительно, как человека, любящего своё дело и ценящего восприимчивых учеников. Но меру ж надо знать!

— Ты торопишься, Лалиса-ян? — Лёгкое осуждение в голосе. Как можно с такой лёгкостью отрываться от волшебного мира музыки.

— Сонсенним, уроки каждый день занимают восемь часов, — даю раскладку, как ЧэЁн, — затем два часа у вас или ХеДжин-сии. Час-полтора на дорогу туда-обратно, час — на ужин, два часа на домашнее задание, восемь часов на сон. Сколько остаётся?

СанМи-сии в арифметике не сильна, поэтому помогаю:

— Всего получается двадцать два часа из двадцати четырёх. На общение с семьёй, личные дела и проекты, общение с друзьями, на всё вместе — всего два часа в день.

— Можно меньше спать…

— И подорвать своё здоровье, — заканчиваю мысль за неё. — Хороший совет, спасибо, сонсенним.

От неожиданного и дерзкого удара учительница пунцовеет.

— У меня нет времени заняться собой. Например, придумать и сделать новую причёску. Меня онни трясёт, почему я косметикой не пользуюсь, а когда? На это нужно хотя бы полчаса в день, где я их возьму?! К тому же пока не умею, времени будет уходить больше.

Вот это вызывает сочувствие и отклик. Всё-таки женщина. А я продолжаю.

— Написала книгу, дала друзьям почитать. Теперь они требуют продолжения. А когда? Когда я буду его писать?! — Отчаяние на лице изображать не надо, оно само вырывается. О том, что книга на английском и её ещё надо переводить, благоразумно умалчиваю.

— Ты написала книгу? — Музыкантша в полной растерянности. И добавляет после паузы:

— А как можно почитать?

Даю ей ссылку на видеоблог СонМи.

— Там в аудиозаписи. Книг мы напечатали всего несколько штук… — немного размышляю и решаю на месте. — Могу дать один экземпляр школе, но через ИнГука-сии. Всё-таки литератор он.

Отпускает меня всё-таки. Но только после этого:

https://www.youtube.com/shorts/iCzUs3zttMU?feature=share

И короткого допроса, что это и откуда. Откуда, откуда… от верблюда!

— Небольшое попурри на тему европейской классики, сонсенним, — отстанешь ты от меня сегодня или нет? И решаю не ждать милостей от природы.

— Я пойду, сонсенним. Вроде мы всё запланированное сегодня сделали. До встречи во вторник.

— Но дома тоже упражняйся, Лалиса-ян!

— Каждый день, сонсенним. Аннён, сонсенним!

Наконец-то этот длинный день закончился! И впереди — свободные полтора дня. Ну, почти свободные. Не, ну хороша, да? «Дома упражняйся», — на последние два часа в сутки лапу хочет наложить?

Окончание главы 3.

От автора.

Друзья, не скупитесь на лайки. Помните, это единственное, чем вы можете легко расплатиться.

Глава 4. Собой рулить надо самой

Место действия: квартира семьи Ким.

Время действия: 11 октября, воскресенье.

Ура! Ура! Наконец-то выходной. После зарядки, — энергию-то надо сбрасывать, и откуда только берётся, — занялась собой. Прошвырнулась по сети, выбрала нужное с инструкциями… и да, мне же косметику подарили. Вот и опробую.

Моя мужская суть, примостившаяся где-то сбоку на зрительском месте, не сильно возмущается?

— Нет, не сильно, — отвечает мужская суть. — Некоторые знакомые парни, совсем не гомики, иногда наряжались и красились. За ради шутки или розыгрыша. И ничего. Мне такие шутки не заходят, но народ веселился.

Тогда вперёд! Ух, а это сложно. И долго. Но мы не привыкли отступать!

Спустя полчаса.

— Лалиса! — В комнату врывается СонМи. — Пошли завтра… — кать…

Сестрица начинает заикаться, когда царственно поворачиваю лицо к ней. Удачно получилось. Онни заходит, когда с лицом закончила и экспериментирую с причёской.

— А, как… э-э-э… в-в-в-о… в-а-а-в… — онни никак не может справится с собственным языком.

Мужская суть ухахатывается, ползая по виртуальной поверхности. А говорил, не заходят такие шутки.

Величественно и плавно волнообразным движением всего тела поднимаюсь со стула. Двери распахиваю шире, чтобы пройти мимо оцепеневшей сестры.

— Чего столбом стоишь? Завтракать! Живо! — Но не дожидаюсь никакой реакции от сестрицы, превратившейся в статую, иду к столу.

— Аппа! Есть попадание! — Веселится Евгений внутри меня. ДжеУк выпучивает глаза, замирает рука с палочками.

— Омма! Сбита! — Мама тоже цепенеет и роняет поварёшку.

— Харабоджи! — Дедушка сохраняет остатки самообладания, но улыбается во всю ширь лица.

— Пакпао! Поражена! — Хальмони прижимает руки к лицу, вытаращив глаза.

Той же царственной походкой подхожу к столу, презрительно хмыкаю, — никто не удосужился подвинуть стул, приходится самой, где же это видано, — плавно пристуливаюсь, словно на королевский трон. Медленно оглядываю всех, задумчиво накручивая на палец локон слева. Как раз с ним не доработала, но получилась удачная асимметрия. Локон с другой стороны завит круче.

— А где онни? — Якобы удивляюсь отсутствию сестры. — С ней что-то случилось?

Первым из ступора выходит харабоджи. Хлопает себя руками по коленям и начинает ржать, как молодой корейский конь. К нему присоединяется Пакпао. Почти не отстаёт ДжеУк. Омма просто оживает.

— Дочка, нельзя же так, — качает головой.

— Ах, так, да? — Делаю движение, чтобы встать. — Тогда пойду смою и больше не приставайте ко мне с макияжем. Не делаю — плохо, сделала — тоже плохо. Вы как-нибудь разберитесь, — снова царственный неопределённый жест рукой, — чего вам всё-таки от меня надо.

Встаю с предельно оскорблённым видом.

— Нет-нет, дочка, — энергично возражает аппа, — садись, не слушай её. Это она от неожиданности.

Лёгкий поворот головы, сомнение в голосе:

— Ты так думаешь? Хорошо, аппа. Но ещё одно слово, и я иду смывать, — сажусь с видом оскорблённой королевы. — А кормить меня сегодня будут?

Не просто так себя веду. Образ диктует поведение. Без макияжа я — обычная, контактная девчонка, пусть и красивая. При таком раскрасе — принцесса, к которой на кривой козе не подъедешь. Ибо нефиг ко мне на всяких кривых козах подъезжать. И ещё: пожалуй, надо волосы высветлить. Причём не просто перекраситься, а с градиентом. Каштанового родного цвета у корней и всё светлее и светлее к концу.

Понемногу все успокаиваются. Даже сестрица садится за стол. В себя-то вроде пришли, но взгляды, в которых сквозит недоверчивость, — неужели это наша Лалиса? — на меня то и дело кидают. Не обращаю внимания. Царственно ем. Царственно одариваю подданных милостями.

— Харабоджи, вы нас так избалуете. Мама очень хорошо готовит, но мы поневоле будем вас вспоминать, когда вы уедете.

— Спасибо, Лалиса, — харабоджи польщённо улыбается.

— Теперь вижу, что огромные деньги на косметику уходят не зря, — удовлетворённо заявляет ДжеУк.

— А по мне что, не было видно? — Тут же оскорбляется СонМи.

Папочка теряется под дружными осуждающими взглядами женщин. Надо спасать.

— Онни, ты просто не умеешь себя подать, — объясняю очередной подданной её фатальную ошибку. — Вот если бы сделала, как я, не красилась бы совсем, а потом бац, и нарисовала себя такую красивую, тогда да. Учись интриговать и производить впечатление. Косметика сама по себе лишь инструмент. Один из многих.

— И больше не изводи моего любимого аппу, — добавляю уже жёстче.

— Не разговаривай так с сестрой, — протестует мама. Интересно, почему Пакпао молчит? Почему отец меня не осуждает, как раз понятно.

— Аппа, обещаю тебе, — игнорирую выпад мамы, — мы вернём тебе все деньги, которые ты на нас потратил.

— Где ты их возьмёшь, внучка? — О, Пакпао просыпается.

— Хальмони, «Гарри Поттер» — коммерческий проект. Кстати, — поворачиваюсь к сестре, — ты сколько уже выложила в аудиоверсии? Три четверти? Хм-м, быстро работаешь. Сделай вот что: оставь открытой только половину. Желающие прочесть дальше пусть платят… ну, скажем, десять тысяч вон.

Завтрак тем временем заканчивается. Допиваю чай, мы с онни уходим в комнату. С деньгами всё не так просто. Надо найти литературный сайт, занимающийся электронными продажами, оформить с ним договор. Короче, решить формальные вопросы и пусть денежка капает. Всё объясняю онни и заканчиваю пустые разговоры.

— Всё, онни. Иди, разбирайся. Понадобится помощь, иди к отцу, я в этих делах полный ноль.

— А ты что будешь делать?

— Как что?! Писать вторую книгу! Или ты против?

Конечно, она не против. Ещё раз предупреждаю, чтобы не трогала меня и не отвлекала. И принимаюсь за работу. Но отвлекать нашлось и без сестры кому. Звонит телефон. У этого бездушного устройства почему-то наивысший приоритет при общении. ЮнСо-оппа. Включаюсь.

— Аньён, ЮнСо-оппа. Зачем звонишь? Буду ли сегодня? Буду. Но больше не звони и другим скажи, чтобы меня не тревожили. Всё равно отвечать не буду. Сильно занята. Аннён.

Выключаю телефон. Ибо нефиг. Принимаюсь за работу. Клавиатура трещит, как автомат Калашникова. Текст-то давно в голове откристаллизовался…

Страница, ещё одна, ещё…

Отвлекает стук в дверь и сразу просунувшаяся мордашка СонМи. Добиваю абзац, это всего несколько секунд, сестра терпеливо ждёт. Дрессура помогает? Величественно поворачиваюсь, имидж — наше всё, и вопрошаю:

— Онни?

— Обед скоро. Зашла узнать, как у тебя дела?

— Всё хорошо, — чуть отвлекаюсь, чтобы глянуть на объём и записать файл ещё раз. — Почти девять страниц настучала.

— Дашь почитать? — Мгновенно возбуждается СонМи.

— Нет. Не дам. Слишком мало. Только раздразнишься. Прочтёшь, когда переводить будешь.

Только в этот момент понимаю, как ноют пальцы. Подушечки страшно раздражены, грозят обрасти мозолями. Из-за этого я стала использовать десятипальцевый метод практически на инстинкте. Чтобы два пальца до основания не стачивать. Надо, кстати, потренироваться этому методу. Пригодится.

По мере раздумий, встаю, выключаю комп. И натыкаюсь на всё ещё ноющую сестрицу. О чём это она?

— А-щ-щ… Лалиса, почему ты такая жадная? — Возмущается, но в голосе былой уверенности нет. — Тебя старшая сестра просит всё-таки!

— Онни, я разве отказываю? — С царственной неторопливостью поворачиваю голову в её сторону. — Но мы же сейчас на обед идём? Или нет?

Так. Про телефон забыла… хватаю его, включаю. О, Юри звонила! По дороге набираю её номер.

— Лалиса, ты куда исчезла? Ты же обещала! …

Почему-то бессвязный поток мне понятен. Хотя имя Гермионы даже не прозвучало. Юри ждёт когда вышлю ей кого похожего на неё.

— А ты можешь к нам приехать?

Хм-м, некогда мне! И к себе звать не хочу, уж больно родители напрягаются.

— Юри, на дорогу время уходит. Я после обеда подыщу кого-нибудь и вышлю по почте…

— Да какое там время, Лалиса?! Полчаса, не больше!

— За полчаса могу страницы полторы-две напечатать. Ты какой отрывок из книги предпочтёшь читать? На восемь страниц или на десять? Понимаешь? Вот и умница. Кстати, а брата твоего дома нет?

— Прилетел на выходные. У них два выходных в неделю, представляешь?

— Юри, с этого и надо было начинать. Когда твой брат дома, я к вам ни ногой. Ты ж знаешь, как он меня ненавидит.

— Это неправда… — вяло возмущается девочка.

— Ладно, не важно. Я сейчас пообедаю, потом пошарюсь по сети и вышлю тебе. Аннён, Юри.

Кидаю телефон на диван, иду мыть руки. По дороге встряхиваю руки, сбрасывая напряжение.

— Кто тебя ненавидит, внучка? — Пакпао озвучивает общий интерес. Вот поэтому и нельзя разговаривать по телефону в присутствии других, даже близких людей. Вопросами замучают.

— Брат Юри…

— За что?

— За мою красоту и таланты, за что ж ещё? — Царственно удивляюсь и исчезаю в туалете.

Место действия: особняк семьи Сон.

Время действия: то же самое, 11 октября, воскресенье.

ДжеХун.

Вся семья за обедом. Родители очень довольны, что их навестил сын, впервые с начала учёбы. У английских студентов часто бывают внутрисеместровые каникулы. Строго говоря, это не выходные. Это время предоставляют нам, студентам, для самоподготовки. Но книжки можно почитать в самолёте или дома, что намного приятнее.

— ДжеХун, а за что ты Лалису ненавидишь? — Неожиданно спрашивает Юри.

— С чего ты взяла? — С трудом держу себя в руках. И нет этой проныры поблизости, но исхитряется незримо влезть. Откуда только такие берутся?

— Ну, не знаю… — Юри болтает ложкой в супе. — Разве она тебе нравится?

— Нет, — высказываюсь нейтрально, а то отец рядом. — Разве мне все должны нравиться? Кто-то нравится, кто-то нет.

— Сынок, Лалиса очень хорошая девушка, — наставительно говорит мама. И папа смотрит строго. Онни с любопытством.

— Не буду спорить, омма. Но я-то здесь при чём? Пусть она хорошая девушка и пусть она будет подальше от меня, — разве я так много прошу? Я в собственном доме, не правда ли?

— Да-да, — возбуждается Юри, — она так и сказала: ни за что не придёт к нам в гости, если ты дома…

— Омма, вот теперь я верю, что Лалиса — хорошая девушка, — ехидно улыбаюсь.

— …потому, что ты — придурок! — Завершает свою мысль мелкая заноза. Как же она иногда достаёт! Они что, все такие?

— Юри! Немедленно извинись перед братом! — Требует мама.

— Извини, ДжеХун-оппа, — нисколько не огорчается заноза, — но это не я сказала.

— Что ты говоришь, Юри-ян? — Хмурится папа. — Лалиса назвала твоего брата придурком?

— Нет, — мотает головой Юри, — она так не говорила. Просто… ну… я думаю, что она так думает.

Онни фыркает, но под взглядами родителей прячет хитрую усмешку. Аппетит совсем пропадает. Кое-как доедаю любимое пантоки* и ухожу в свою комнату.

(*пантоки — не знаю, есть ли такое блюдо в Корее. Название только что придумал или вспомнил. А какая разница есть или нет какие-нибудь тик-токи в Южной Корее? Основной части публики на это глубоко насрать. Автор).

В комнату без стука врывается мелкая.

— Гляди, какую книжку Лалиса написала! — Кидает мне на кровать толстый том с какой-то красочной картинкой на обложке. — Ты вовек такую написать не сможешь, хоть три университета заканчивай.

И убегает. Брезгливо, двумя пальцами, берусь за книгу. «Гарри Поттер и философский камень», автор — Л.Ким. Отношу подальше, на подоконнике этому самое место. Ещё я не читал сочинения всяких глупых девчонок.

Место действия: улица рядом со студией.

Время действия: то же самое, 11 октября, воскресенье 15.50.

После обеда уделила время урокам. Ещё раз прокляв корейское образование, которое душит детишек в своих требовательных объятиях. Будь сутки в два раза длиннее, минобр тут же увеличил бы нагрузку троекратно.

Мне предстоит предстать представительницей неземной и прекрасной расы перед моими парнишками. Иногда люблю похулиганить с тавтологией. Макияж освежить нетрудно, сложнее подобрать прикид.

— Юбку надень, юбку, — долдонит фанатка типично женской и шотландской части одежды.

Шалишь, девуля. Удостаиваю её царственным взглядом свысока. Придраться не может, я только смотрю. Всё дело в ногах, в них не уверена. Нет, местные корейские мальчики, не избалованные высокими стандартами, примут на ура. Не сомневаюсь. Но мои требования намного выше.

Работаю над этим. И на тренировках по бегу, уделяю внимание стопам. Они должны сильными и подвижными. С высоким подъёмом. По утрам и вечерам специально тренируюсь ходить на высоких каблуках. Очень высоких. До и после разминка, ходьба на пальцах, пятках и так далее.

Не жалея себя, укрепляю ноги балетными упражнениями. Базу для красоты даёт генетика, но и надстройка не повредит. Но если надстройка ещё не создана, то наденем брючки. В обтяжечку и короткие, сантиметров десять не достающие до стоп. Под них колготки, — Евгений в углу кривится, — на улице прохладно. И туфли на среднем каблуке… ну, или чуть выше. Системы лодочка.

Едем на такси, СонМи за мной увязалась. Вот кому делать-то нечего. Выцыганила ж после обеда свеженапечатанное, прочла, вернее, проглотила, как голодная утка, так занялась бы переводом! Нет, она ко мне сопровождающей набилась!

— Аджосси, следите за дорогой! — Строго и не в первый раз указываю водителю. — Ещё раз на меня посмотрите, жалобу на вас в полицию подам.

Почему-то он не спорит. Отмечаю первый эффект от воздействия моего образа на окружающих. На такси ездить опаснее, риск аварии увеличивается.

— Никаких чаевых, — непреклонно заявляю расплачивающейся онни, — мы из-за него чуть в ДТП не угодили.

Что он бубнит в нашу сторону, меня абсолютно не колышет. Отыгрываю высокомерной принцессы. Бодро стуча каблуками, вхожу в здание.

Перед дверью в студию, из-за которой доносятся голоса, останавливаюсь. Делаю с СонМи рокировку. Инструктирую.

— Войдёшь первая, затем отойдёшь в сторону, — заговорщицким тоном, — тебе останется только наблюдать.

Эффект оглушительный. Сразу все замолкают, завидев СонМи. Обычная реакция на гостя, рефлекторная, все смотрят, кто пришёл. Через несколько шагов сестра уходит в сторону, под всеобщее внимание попадаю я. Мы останавливаемся. СонМи не удерживается от короткого фыркающего смешка, который никого не выводит из состояния ступора. Кроме МиЧжуна, тот нас не видит, перешнуровывает кроссовки.

Остекленевшие глаза, отвешенные челюсти, у кого-то, — не будем показывать пальцем, хотя это был ВиЧан, — вроде струйка слюны потекла из уголка губ. Мы с сестрой откровенно наслаждаемся зрелищем.

— Хеллоу, мальчики! — Приветствую в американском стиле намеренно. — ВиЧан!

Подманиваю его пальчиком. Тоже не корейский жест, но должен понять. Нет, в глазах полное отсутствие всяческого проблеска разума. Хм-м, ломает мне задуманную игру.

— СонМи, — прошу помощи у онни. Та понимает с полуслова. Решительным шагом приближается к парню, хватает его за руку и тащит ко мне. Решила его выделить среди всех, раз он на меня запал.

Деревянно переставляя ноги, ВиЧан тащится за онни. Туман в глазах рассеиваться не собирается.

— ВиЧан-оппа, отнеси мою сумку. Пожалуйста, — последнее слово можно было не говорить, автоматически вышло, неистребимый корейский шаблон вежливости.

Вижу, как на лице его отображаются титанические усилия понять, что ему говорят. Хихикающая онни платочком подтирает ему губы.

— Держи!

Протянутую ему сумку оппен судорожно прижимает к груди и продолжает стоять, не сводя с меня немигающего взора. Исподволь оглядываю остальных. Особых изменений нет, только МиЧжун, прекратив своё шебуршание, присоединился к общей композиции.

— Чо встал?! Иди уже! — Опять фиксирую могучий, но бесполезный рывок разума. Мы с онни разворачиваем его лицом в нужном направлении, подталкиваем в спину, идём сами.

— Аньён, парни! — Здороваемся ещё раз и отдельно ДжеДжуну. — Ненавижу тебя, ДжеДжун-оппа.

— А… э… в-в-в… — что-то пытается сказать ДжеДжун и это становится последней каплей.

Мы с онни складываемся пополам от смеха. Этот же смех разрушает морок, наведённый моим обликом. Тут не только убойный макияж, есть ещё длинные ноги на каблучках, обтянутые тёмным стрейтчем, водолазка в обтяжку. Хотя последнее не аргумент, признаю. Фигура Лалисы сейчас, это доска, на которой два вершка. Балетная фигурка — тонкая, лёгкая, грудь за сосками почти не заметна.

Эффект нашего, или не будем скромничать, моего появления не уступает тому визиту Джессики. А то и превосходит, меня-то они всё-таки знают.

— Лалиса, ну нельзя же так, — первым приходит в себя ЮнХо.

— Это жестоко, Лалиса, — вторит ДжинСу.

— Тебя не спрашивают, мелочь, — реагирую почти рефлекторно. Парни смеются.

— Ненавижу тебя, Лалиса! — Просыпается ДжеДжун. Сегодня наше традиционное приветствие звучит в тему. Новый взрыв смеха.

— А где ВиЧан? — Оглядываюсь. Смотрят все. ВиЧан стоит там, где его оставили.

Приглядываюсь. Парень оживает, но окончательно в себя пока не пришёл.

— ВиЧан-оппа, неси сумку уже!

Ура, до него доходит! Скованно переставляя ноги, подходит, отдаёт сумку. Парни опять ржут. Приятно же быть не самым дурным.

Минут десять мы убили на это шоу, и не считаю сие чрезмерной платой. Хотя время для меня сейчас почти на вес золота. Присутствует лёгкое сожаление, что ВиЧан не отыграл роль, каковая была задумана для него. Ничего, доберём позже.

Продолжаю в стиле Светличной из известного фильма (https://youtu.be/GzaEFVOShms). Как она там? Ксива! Хаза! Клиент! Гонорар?! Сажусь рядом с ЮнХо, вальяжно закинув ногу на ногу, и требую отчёт о проделанной работе. Уже и СонМи смотрит на меня расширенными глазами. Кореянки так себя никогда не ведут.

— Аранжировку! Ролик! Звуковой спектр!

Только теперь начинается работа. После анализа хореографии даю небольшие поправки. Признаю, небольшие. Неискушённый зритель не заметит. Но может почувствовать не осознанно. Совершенство или несовершенство часто заходит через подсознание.

— Слушай, мы совершенно не подумали! — Смотрю на ЮнХо и остальных с великим осуждением. — Нам же певица нужна!

— Ты же сама напела? — Теряется ЮнХо. Он в чём-то прав, рэперный стиль тем и хорош, что любой голос сгодится. Но я вспомнила возможности ЧэЁн. Вот кто нам нужен!

Хватаюсь за телефон. Неудача меня не обескураживает. ЧэЁн именно сейчас не может, семейный ужин в ресторане. Но главное в том, что контракт с агентством подписан.

— Онни, огромная просьба. Время начала контракта сдвиньте на начало следующего месяца. Тебе всё равно какие-то дела надо утрясти. Хотя бы с Сонхва. Нельзя?

— Наверное, нет. А зачем тебе, Лалиса?

— Надо записать одну песню твоим голосом. Если будет коммерческий успех, то… подожди, с ребятами посоветуюсь.

Ребята соглашаются на пять процентов. ЧэЁн тоже. Слишком щедро, на мой взгляд, но тут у меня закулисные соображения есть.

— Почему пять процентов много? — ЮнХо, пожалуй, единственный, который со мной свободно разговаривает. Остальные до сих пор, как заторможенные.

— Смотри, — даю раскладку, — половину заберёт агентство, которое будет продвигать композицию. Наша часть делится так: тридцать процентов — мне, пять — ЧэЁн, процентов пятнадцать на расходы. Та же аренда студии. От всей суммы вам достанется четверть плюс-минус.

— Я могу в своём видеоблоге рекламу дать, — встревает СонМи и смущается под перекрестием наших взглядов. — Чего вы?

— Ничего, онни. Просто ты — молодец. Я даже как-то не подумала. Только учти, денег мы тебе за это не дадим. Результат твоей рекламы труднопредсказуемый. Тренировкой для тебя будет. — А следующую фразу, уже готовую вырваться, давлю на корню: «Или я тебе из своей доли отщипну». Лучше не обещать, но дать, когда деньги пойдут.

— ЮнХо-оппа, надо рекламный ролик делать.

Его встречную идею бракую.

— Нет. Моё лицо не дам использовать, — ЮнХо ощутимо разочаровывается.

Возвращаемся домой довольные. СонМи прекрасно время провела, я здорово поработала. Сейчас уроки быстренько добью и страницы две-три ещё накропаю. Больше не смогу, пальцы отвалятся.

От мысли прийти в школу в сегодняшнем макияже с сожалением отказываюсь. Уроки могу сорвать, и мне за это прилетит. Опять же тренировка, какой там макияж?

Окончание главы 4.

Глава 5 Спорт — всегда схватка

Место действия: стадион Чамсиль.

Время действия: 17 октября, суббота, 10.35

— На старт! Внимание! Марш! — На команду судьи взрываюсь с места.

Какое-то время не понимала этого настойчивого требования ХеДжин-сии. Взрываться надо, взрываться, — талдычил он. Не понимала, как это сделать. Пока сама не догадалась, что надо элементарно прыгать. Только не ногами вперёд, шаг в самом начале очень короткий, ускоряющий.

Пример, как много значит удачно подобранное слово. И хочу я этого или не хочу, уважаю тренера или не совсем, мозг сам ставит маленький минус физкультурнику. Очень маленький, он всё-таки не олимпийскую сборную тренирует.

После пятого-шестого шага несусь вольно и свободно, разрезая воздух не впечатляющей грудью. Как раз удобно для бега иметь узкое тело и маленький бюст. Не хватало мне ещё паразитной раскачки тела от мотающихся сисек.

Быстро стометровка кончается, только-только набираешь скорость и бац! Финиш! Вторая за мной отстаёт метра на три-четыре. Это много. Такой отрыв позволяет смотреть свысока, пренебрежительно кривя губы. Останавливает от подобного несколько обстоятельств. Во-первых, я — хорошая корейская девочка, а не западная штучка-стерва. Во-вторых, а как тогда относиться к остальным, которые к нашему финишу хорошо, если метров восемьдесят пробежали. Сквозь них смотреть? Я так не умею.

— Лалиса-ян! — Ближе к трибунам меня встречает тренер. У него на смартфоне хитрое приложение стоит. Позволяет засекать время с точностью чуть ли не до тысячных.

— Пробежала лучше, чем на экзамене. На одну десятую. И на одну десятую хуже от лучшего результата на тренировках. Надо больше тренироваться, Лалиса-ян, — он до сих пор не хочет мириться с тем ограничением, что наложил врач, его тёзка.

— Не надо больше, сонсенним, — я вовсе не спорю, ни к чему, — ваш тёзка, директор больницы, ХеДжин-сии — врач с огромным опытом, он — доктор медицинских наук. Поспорьте с ним, если хотите…

Не сдаётся.

— Против потери веса, Лалиса-ян, есть простое средство — больше высококалорийной пищи.

— Я и так ем всё, что захочу и сколько захочу. Без всяких ограничений.

— Надо подобрать тебе диету…

— Сонсенним, простите, но мои родители будут против экспериментов с моим здоровьем, — упираюсь уже не по-корейски и знакомлю тренера с моими выводами.

— Незнакомая обстановка сказывается, сонсенним, стресс и это даже не главное…

— А что?

— Когда стартовала, колодки немного сдвинулись.

Стоим у края поля, вне дорожки. Там сейчас другие бегают. Так себе бегут. Чего от заморенных школьников ждать? Треть вообще в очках. Наши судьи не заморачиваются с квалификацией, отборами и прочим. Сейчас все пробегут, сравнят результаты и вуаля — результат! Лично я — всеми руками за.

Мои слова погружают тренера в глубокие раздумья. Он покидает меня и уходит к судьям. Пусть разбирается, а мне остывать нельзя. Ухожу на поле, бегу трусцой по бровке, иногда встряхивая ноги и руки, сбрасывая напряжение. Прерываюсь на растяжку и снова трусцой.

Бестолковый у меня тренер. Прямо никогда не скажу, иначе меня все вокруг, включая семью, изничтожат. Но про себя-то имею право знать. С трудом уговорила его снизить нагрузку в пятницу, чтобы на соревнования больше сил осталось. Самой убедить не получилось, сообразила перевести стрелки.

— Сонсенним, у вас есть знакомые профессиональные тренеры? Высокой квалификации?

Таковые оказались в наличии.

— У них можно проконсультироваться. Если они согласятся с вами, то выложусь на полную.

Опять не доволен. Уже тем, что я неожиданно оказалась права. Велкам в Корею, где начальник всегда прав, а подчинённый всегда виноват. Даже если выполнил все указания в точности. Или не выполнил дурацкие указания.

В итоге на пятничной тренировке получила половинную нагрузку. Что и сказалось сейчас. Положительно. Про себя ставлю тренеру ещё один минус. Эх, капитан! Никогда ты не станешь майором!

Ещё через четверть часа бежим километр. Не моя дистанция и не тренировала её, но слово тренера закон.

— Как пробежишь, Лалиса, так и пробежишь. Главное, беги не напрягаясь…

Стартовать надо резво, но не выходит. Большое дело вырваться вперёд сразу, хрен меня потом кто догонит. Бегу вольным, широким шагом, впереди меня пятеро. Нас пустили такой густой толпой, что обскакать всех на старте не удалось. Не попала в передний ряд.

Самая первая, лидер, так сказать, гонки — крепкая девица с хвостом на голове. Сравниваю наши скорости, вроде не отстаю. Обгонять промежуточных не спешу, они сами обгоняются, стоит мне слегка нажать. Складывается техника этого дела: догоняю, пристраиваюсь сзади и отдыхаю за могучей спиной соперницы. На прямом участке выхожу из-за её спины и прибавляю шаг. Ещё одна красная от натуги соперница позади.

Когда догоняю хвостатую крепышку, нам остаётся дуговой поворот и прямой финишный участок.

— Давай быстрее, а то догоню! — Зря это выкрикиваю, надо дыхание беречь, но не смогла удержаться. Есть во мне что-то неудержимое, хулиганское.

Да она действительно прибавляет. Так, что в меня, чуть не до уровня лица, летит мелкая гаревая крошка. Вот зараза! Отрыв слегка увеличивается. На прямом участке сдвигаюсь на метр в сторону и нажимаю. Сил осталось на волосок, всё-таки периодическое изменение темпа сказалось. Оказывается, на переключение скоростей тоже энергия тратится.

Хвостатая стерва тоже сдвигается, чтобы не пустить меня. Так же в лицо летит крошка. Сдвигаюсь ещё, она за мной. Ещё! И не доходя до края, резко влево, обратно. Выпрыгиваю вровень и еле уворачиваюсь от толчка. Хвостатая идёт на таран, как Гастелло. Она драться не начнёт? До финиша метров тридцать. Вырываюсь на корпус вперёд исключительно на морально волевых. Сил уже нет.

Хвостатая цепко хватает меня за руку и дёргает назад. Теряю преимущество. Вот дрянь! Нажимаю ещё… поздно! Финиш! Тварь обгоняет меня буквально на несколько сантиметров. Ходит поодаль и смотрит на меня торжествующими противными глазёнками. Потираю руку, точно синяк будет, цапнула за самое нежное место выше локтя изнутри.

Иду жаловаться тренеру.

— Сначала не пускала меня на обгоне, а в конце дёрнула за руку! Это больно, сонсенним!

Идём к судьям. Судьинимы воспринимают наш «навет» невозмутимо. Но жалобу рассмотреть они обязаны. Вызывают хвостатую. Судя по жестам и возмущённым оглядкам на меня, всё отрицает. Через десять минут выносят вердикт: объективных подтверждений не находится, жалоба отклоняется. Они что, видеосъёмку не вели?

— Говорят, что именно видеосъёмку внимательно отсмотрели, — мрачно поясняет тренер.

Крошки, летящие в лицо, могли не заметить, — соображаю я. Но то, что она мне дорогу перекрывала, с любой точки можно засечь. Тут что-то не так.

— Сонсенним, тогда я отказываюсь от награждения, — заявляю тренеру.

— Лалиса-ян! — Физкультурник смотрит с усталым осуждением и требует. — Немедленно прекрати капризничать.

— Сонсенним, если она приблизиться ко мне, я её ударю. Или в лицо плюну, — мирно-мирно смотрю на тренера и делаю лицо кота Шрека. — Сонсенним, я просто не смогу себя удержать.

Тренер в растерянности разводит руками.

— Хорошо, Лалиса-ян. Пойдём, — решившись, берёт меня за руку и мы идём к судейской коллегии. Дожидаемся, когда расходится снующая около них группка с бумажками.

— Сонбеним, — обращается к старшему судье тренер, — мы отзываем наше участие в зачёте на забег в тысячу метров.

С интересом наблюдаю бурную реакцию. Сначала его с жаром уговаривают. С таким напором, что оглядывается на меня. Упрямо мотаю головой. Насколько понимаю, больше всего судей бесит то, что теперь придётся переписывать кучу протоколов. Находят решение. Подсовывают бумагу для отказа тренеру и на основе её составляют новый протокол о победителях забега.

Краем глаза замечаю напряжённое внимание хвостатой и её тренера, что сидят метрах в тридцати на трибунах. Судьи продолжают совещаться.

— Судейское жюри выносит решение, — пожилой председатель жюри встаёт и в резко установившейся тишине выносит вердикт, — большинством голосов. По причине недостойного поведения учащейся школы Сонхва Ким Лалисы она снимается с соревнований. Все её результаты аннулируются. Распишитесь вот здесь, тренер ХеДжин.

Ох, ты ж ничего себе! Ким Лалиса, это Корея, тут нефиг вякать поперёк ветра, снесёт в канаву моментально! Так-так, это что, моё первое место на стометровке тоже медным тазом накрывается? Ах, вы жлобы! Внутри всё вскипает… вскипает и тут же опадает. Против лома нет приёма. Или есть? Я подумаю.

Помрачневший словно туча тренер расписывается. Мы уходим. Тренер грозно молчит.

По размышлении, — грозно молчащий тренер держит паузу, — успокаиваюсь. Никогда не стремилась стать спортивной звездой. Ни в одно место мне это не упало. Бегать нравится. Но класть жизнь на завоевание очередной доли секунды? Ничего не имею против тех, кто азартно этим занимается. Замечательные люди. Во-первых, не воруют и не грабят. Уже хорошо. Во-вторых, раздвигают человеческие возможности. Подумать, так можно найти и в-третьих и в-четвёртых. Но хватит и этих двух. Замечательное дело, но не моё. Не моё. Соревноваться вообще не люблю. То ли дело искусство. Разве вершины творчества, взятые Львом Толстым, отменяют величие романов Виктора Гюго? Да никаким боком! Прекрасно на первом месте в мировом искусстве, словно тысячи ангелов на острие иглы, размещаются сотни и тысячи шедевров. Абсолютно не мешая друг другу. Вот что мне больше всего нравится. А не это судорожное отталкивание друг друга локтями на дистанции.

Мне лично выгоден этот скандал. Перестанет тренер на меня так уповать. А то увидел свет в окошке!

— И что мне с тобой делать, Лалиса-ян? — Мрачно вопрошает, заканчивая грозную паузу, физкультурник.

Догадываюсь, для чего паузу держал. Чтобы прониклась и осознала, какая я никчёмная скандалистка.

— Отпустить домой, сонсенним? — Меня спросили, надо ответить.

— Лалиса, твой скандал лишил школу двух призовых мест, — устало объясняет физкультурник.

Мы садимся на трибунную скамейку недалеко от выхода со стадиона. Размышляю над претензией. Обычная история, всегда самый младший виноват на фоне того, что старшие могут творить всякую дичь. Попробую вывернуться.

— Ничего не поделаешь, сонсенним. Нам пришлось это сделать, чтобы сохранить лицо.

Самый убойный аргумент для азиатской культуры, не только корейской. Тоже лом, против которого нет приёма.

— Поясни, — тренер старается не показать, что слегка ошарашен. Мне это на руку.

— Если бы я вам ничего не сказала, вам было бы проще. Вы ничего не знаете, а лицо теряю только я. Ведь это мне плюнули в лицо, не вам.

— Она тебе в лицо плюнула? — Возбуждается физкультурник. Никто здесь аллегорий не понимает. Надо бы с литератором на эту тему поговорить.

— В переносном смысле, сонсенним. Вы разве не видели, с каким торжеством она на меня смотрела? — тренер задумывается. — Да, говорила она всем видом, я сделала тебе гадость, совершила подлость и ничего мне за это не будет. Сонсенним, что вы должны делать, увидев торжествующее зло? Противостоять ему или покорно улыбаться? Если противостоять, то можно проиграть или понести потери. Но зато мы сохраним лицо. Так что вы всё правильно сделали, сонсенним, — обозначаю поклон в знак уважения.

Кроме того, что перевожу стрелки на него, есть намного более важный резон. Выведение проблемы на высокий философский уровень здорово помогает. На горнем уровне материальные потери не учитываются вовсе. А я ещё подброшу.

— Сонсенним, неужто вы мой забег на смартфон не снимали?

Как он мог этого не делать? Всё снимал, какой молодец. Издалека и сбоку, — стадион велик, — но снимал. Внимательно, кадр за кадром, пересматриваем нужный момент много раз. Нет у него приложения замедления просмотра.

— Сделайте мне запись, сонсенним. В понедельник в школе возьму её у вас.

Мутновато из-за расстояния, но видно, что явно что-то происходит. Помеха обгону, в ПДД карается согласно специально оговорённого пункта. Манёвры хвостатой были заметны даже на большом расстоянии. Особенно, когда я резко переместилась влево на свободную дорожку.

Ухожу в раздевалку. Через пять минут выхожу. Хотела воспользоваться душем, но завидев злорадствующую хвостатую, переодеваюсь с рекордной скоростью. Дома помоюсь, мне только драки в раздевалке не хватает. И так еле увернулась от попытки поддать мне плечом мимоходом. Кажется, мне надо не бегом серьёзно заняться, а тхэквондо.

Физкультурник приходит в себя. Делаю такой вывод, потому что разговаривает на отвлечённые темы. О сдвинутых колодках, о том, что мне надо тренироваться и на средних дистанциях. Уже не пытается сделать меня крайней во всех бедах.

— Сонсенним, а когда в следующий раз выйду на тысячу метров, опять буду терпеть всякое от этой хвостатой твари?

— Лалиса-ян! — Осуждает меня за резкие слова.

— Нет, сонсенним. Если вы скажете, тренироваться буду. Но если увижу среди соперниц её — на дистанцию выходить не буду. А вдруг она меня в следующий раз искалечит? Подножку поставит или ещё что-нибудь? Судьи снова её покроют? Нет-нет, сонсенним, мне и родители такого не позволят! Вам ещё придётся уговаривать их, чтобы они мне разрешили продолжать тренироваться.

— Смотрите! — Для проявления синяка нужно время. Вот и моя неправильной формы синюшная гематома на внутренней части плеча расцвела во всём великолепии. Давно знаю, что у меня повышенная чувствительность к внешним травмам.

— Ёксоль!

Вот тебе и ёксоль.

Корейцы сколько угодно могут уверять подчинённых и зависящих от них, что они сами во всём виноваты. Но в реальности это не так. Физкультурник думает, — и пусть, не буду ему в этом мешать, — что я ничего не понимаю. На самом деле, я знаю, что в любом проколе прежде всего виноват начальник, руководитель. В моём случае, физкультурник. Он старший надо мной и несёт всю полноту ответственности за меня. Что бы со мной ни случилось — отвечать будет он. Мои родители опосредованно, через школу, доверили мою безопасность в его руки. Он не справился. Значит, в следующий раз мои родители меня не отпустят с ним или пойдут со мной. Я представляю, какой скандал там бы закатила Пакпао, хи-хи-хи. Обожаю свою хальмони.

Точно! В следующий раз её возьму с собой. И группу поддержки, чтобы снимали меня со всех сторон.

Дома с наслаждением и чувством покоя обедаю.

— Как прошли соревнования, внучка? — Интересуется Пакпао. Отца нет, он позже придёт. Суббота у корейцев рабочий день. Почти. Если везёт, как моему отцу, то свободны после обеда.

— Замечательно, хальмони, — решила пока не возбуждать родных рассказом о скандале. А то они мне же всю душу и вынут. Плавали — знаем. Ради этого и водолазку надела с длинным рукавом. Синяк прячу.

— Лалиса, что значит замечательно? — Возмущается СонМи. — Нормально ответить не можешь.

Упираюсь в неё недоумённым взором, что значит «нормально»? Ничего не говорю, просто жду.

— Дебак! Подробно не можешь рассказать, что ли?

— А-а-а, так вам подробно?! Так бы сразу и сказали, — радуюсь всем лицом неожиданно открывшемуся мне пониманию. — Первое место на стометровке, второе на тысячу метров…

— Почему только второе? — Весело спрашивает ДжеУк, входя в гостиную. За разговорами никто не услышал, как он дверь открыл и тихо вошёл.

— Ой, аппа пришёл! — Радуюсь вместе с СонМи. — Так не моя дистанция, аппа! Я её и не тренировала никогда. Просто девочка, которая должна была бежать, ногу повредила, вот ХеДжин-сии меня и поставил.

Вот всё и рассказала. Что можно было. После обеда ухожу в комнату. Мне кое-что надо сделать. Я ведь не собираюсь всё это оставлять просто так, правда? Сначала фейковый аккаунт в инстаграмме… хм-м, надо попросить Юри кое о чём. А чего тянуть? Берусь за телефон.

— Привет, Юри-ян! — Сначала беззаботно болтаем, общаться с ней одно удовольствие. Потом дело.

Исполняет мою просьбу на удивление быстро. По почте получаю прелэстное личико. Красивое, но ехидное.

— Юри, а можешь сделать с разным выражением лица и положением губ? — Названиваю ей снова.

— А ты скажешь, зачем?

— Я лучше сделаю. Я тебе первой покажу, что получилось.

Моя прелесть с восторгом соглашается. А я принимаюсь за работу. Гифку мне ЮнХо состряпал. Что умеет, то умеет. Надо тоже поучиться. Эх, время на всё надо, время…

Немного не успеваю, пора собираться. Обговаривала с СанМи-сии наряд. Оказалось, всё просто. Школьная форма. Ну и ладненько. Зато сестрица обломалась. Макияж, как сказала учительница, тоже не приветствуется.

Место действия: сеульская консерватория.

Время действия: 17 октября, суббота, 16.45

Доходит очередь до меня. Выхожу и отбарабаниваю. Что ещё можно сказать? А, вот что! Вспоминаю, как меня кинули на стадионе, вскипаю и направляю энергию в музыку. Та сразу стала насыщеннее. Так что один из мэтров в жюри задумчиво говорит:

— Интересная интерпретация, очень интересная. Ни разу в таком исполнении не слышал давно знакомое.

Моя СанМи напрягается, но тут же начинает улыбаться, когда мэтр обозначил ладонями пару хлопков. Одобряет, значит.

Через полчаса, когда заканчиваются исполнители и совещание жюри, нас оставляют троих. Выступаю второй. Быстренько оттренькиваю своё попурри и откланиваюсь. И опять жюри долго никого не мучает. Быстренько назначает меня лауреатом, ещё пару, мальчика и девочку дипломантами, раздаёт грамоты и ценные подарки. Ценные подарки — сертификаты на определённую сумму в супермаркет Меценатполис Хапджонг. На два миллиона вон — мне, полтора и один — остальным. Видимо, супермаркет — спонсор мероприятия. Вот это мне нравится. Пара часов, из которых работать пришлось всего несколько минут, и две тысячи долларов (почти) в кармане. Людям искусства чужда бюрократия и протекционизм? Может, просто повезло, но сегодня ставлю минус спорту и плюс — искусству.

— Забыла спросить, Лалиса-ян, извини. Переволновалась. Как у тебя соревнования по бегу прошли? — Спрашивает учительница, когда выходим на подиум, говоря по-русски, крыльцо. Только русский вариант для такого величественного архитектурного элемента, — с колоннами, широкой метров на десять лестницей, — не подходит.

— Грустно прошли, сонсенним, очень грустно, — делаю крайне печальное лицо, — никакого места не завоевала, представляете?

— Что же случилось, Лалиса-ян? — С отчётливой фальшью в голосе вскрикивает СанМи, судорожно подавляя вспышку неуместного восторга.

Меня разбирает. Улыбаюсь ей всем лицом, разделяя её скрытую радость. Заглядываю в глаза, как близкому единомышленнику.

— Правда, ведь здорово, сонсенним?

— Ты специально это сделала, признайся! — Не выдерживает, хохочет.

— М-м-м… — развожу руками и делаю хитренькую улыбочку, — так получилось, я не виновата.

Мы неторопливо двигаемся к дороге. По пути, предварительно вызвав такси, объясняю:

— Мне нравится бегать, сонсенним, понимаете? Мне не нравится соревноваться. Все вокруг смотрят на тебя с подозрением, а есть те, что со злобой. Сонсенним, зачем мне это?

Сонсеннимка безуспешно давит довольную улыбку.

— В искусстве тоже всякое бывает, Лалиса-ян…

— Но пока я этого не увидела, сонсенним.

Подробностей за этой болтовнёй она у меня выцыганить тупо не успевает. Сажает меня в такси, — оно быстро подъехало, — и мы прощаемся.

Место действия: студия звукозаписи

Время действия: 18 октября, 15:25.

Заглянула в травмпункт, поэтому немного опаздываю. Взяла справку о гематоме, приложила фото. Хвостатая не знает, какие тучи над ней собираются. Будет ей молния с оглушительным грохотом, будет и град с ливнем.

С СонМи в травмпункте была. Она совершеннолетняя, ей девятнадцать давно квакнуло. Прошла, как сопровождающая. Пришлось ей рассказать кое-какие детали. Не всё, конечно. Только про то, что меня дёрнули за руку, и я из-за этого только на второе место вышла.

В студию она со мной не поехала. Ну и правильно. Сегодня-то цирка не ожидается. Сегодня ЧэЁн ожидается.

— Салют, парни! — приветствую ребят на американский манер. — Ненавижу тебя, ДжеДжун.

— Век бы тебя не видел, Лалиса, — под негромкие, уже привычные, смешки отвечает ДжеДжун.

— ВиЧан-оппа! — Если парень на меня запал, надо это обыграть. Подманиваю к себе. Вручаю сумку. Парни с интересом наблюдают.

ВиЧан внимательно выслушивает инструкции, очаровательно смущаясь. Затем делает глупо восторженное лицо.

— Ещё глупее! — Требую я, но тут же сдаю назад, как-то страшно уже получается. — Нет, верни назад! Теперь давай!

С радостно глупым лицом ВиЧан скачет в сторону ЮнХо, высоко задирая ноги и подпрыгивая. Довольная иду за ним. До конца всего не понявшие, тем не менее, парни покатываются со смеху. Хотела ещё в прошлый раз это сделать.

— За что ты нас так в прошлый раз, Лалиса? — Вопрошает ДжинСу.

— Ты не понимаешь? Дебак! Так найди того, кто понимает, и спроси его, — даю мощный в своей универсальности совет. Между прочим, годится в качестве жизненного кредо, позволяющего достичь немалых успехов.

ДжинСу прав, сегодня я в обычном наряде, джинсы, кроссовки. И без убойного макияжа. ДжинСу меж тем обводит глазами друзей, но все пожимают плечами.

— Никто не понимает? — Вздыхаю, всем видом показывая непроходимую тупость окружающих меня парней. — Всё очень просто. Я — ваш продюсер и готовлю вас к новой жизни. Там вокруг вас будут чеболи, знаменитости, красивейшие женщины. И вы должны уметь вести себя свободно, не зажимаясь…

— Поэтому ты приводила Джессику? — Хлопает себя по лбу ЮнХо.

— М-м-м, — немного мнусь, затем спрашиваю, — удачно получилось, правда? Тогда вы в первый раз испытания не выдержали, бросились автографы брать…

Замолкаю. Приходит в голову одна идея. Ладно, позже.

— Вы что, не понимаете, что близок день, когда ВЫ будете автографы раздавать?

Парни переглядываются.

— ВиЧан, друг, — вдруг просыпается ХоВон, — дай мне свой автограф.

Начинает рыться в карманах, бросается к сумке, откуда вытаскивает какой-то календарик. Все тут же мгновенно подключаются. Под моё непрерывное хихиканье все обмениваются автографами. Не забывают и меня.

Опередили меня с моей идеей. Но ничего, разживаюсь у ЮнХо маленьким плакатиком с «Girls Generation». Делаю надпись: «Мы будем круче» и даю всем подписаться. Сама расписываюсь.

— Через несколько лет этот небольшой клочок бумаги станет ценнейшим артефактом. А те автографы, которые вы раздали друг другу, будут стоить десятки миллионов.

Приход ЧэЁн нашей бесшабашной атмосферы не испортил. Наоборот. ХоВон тут же бросается к ней, уговаривает отдать ему сумку и пародирует проход ВиЧана. На фоне ничего не понимающей ЧэЁн все ржут до слёз и ползания по полу.

Если бы не лишилась сумки с самого начала, то ЧэЁн могла бы и удрать от ненормальных. Приходится брать дело в свои руки.

— Просто они радуются твоему приходу, онни, — делая честные глаза, успокаиваю её. Самое смешное, что она почти верит. С другой стороны, разве это не правда?

Весело мы время проводим. И продуктивно. Голосок ЧэЁн всех купил на корню. Контракт трейни вроде не запрещает ей петь где-то на стороне. Но соломки подстелить не помешает, поэтому предварительно отвожу её в сторону и строго инструктирую.

— А меня в агентстве не накажут? — Боязливо смотрит подружка.

— Тебе не обязательно обо всё докладывать. Провела время с друзьями и всё.

— По контракту запрещено общаться с парнями.

— А я тебе говорила, что контракт кабальный! Из-за этого тоже ничего не скажешь в агентстве. Иначе тебя сильно оштрафуют. Или выгонят, — сознательно нагнетаю. Хотя с этими корейцами ни в чём уверенным быть нельзя. Из страха перед наказанием может во всём признаться. В режиме явки с повинной.

— Дебак! Онни просто сделай это для меня. Парни тебя не выдадут, не волнуйся. Если что, мы с тобой в парке гуляли и болтали, — обеспечиваю ей алиби. Песенка-то будет звучать, но кто сможет доказать, что она была записана после заключения контракта, а не до. Парней проинструктирую.

Вечером дома запускаю процесс, который задумываю и готовлю второй день. Завершающий штрих — звонок ВиЧану. На преданность этого человека могу рассчитывать. Надеюсь.

Окончание главы 5.

Глава 6. Грозовые тучи. Провокация

Место действия: аллейка на территории Сонхва

Время действия: 19 октября, 14:35.

— Чего-то не хватает, Юри, — задумчиво рассматриваю портрет Гермионы. Послала ей мордашки актрис и моделей, похожих на неё, и Юри с блеском их отработала. Но заглянуть ко мне в голову она не может.

— Она у тебя получилась слишком красивой, идеальной. Нужна какая-то неуловимая неправильность, которая позволит ещё считать просто хорошенькой или симпатичной девочкой, но не записной красавицей. Она — реальная девочка, понимаешь?

Юри смотрит по-взрослому серьёзно. Я копаюсь в памяти, берусь за карандаш, но рисунок портить нельзя…

— Давай я дома в фотошопе поиграю и потом тебе пришлю. Драко меня устраивает. Эдакий белобрысый стервец. Ладно, Юри-ян, беги. Твои шкафы тебя заждались.

Девочка смеётся и с места срывается в бег. К своей машине и своим шкафообразным охранникам.

Я остаюсь. ЧэЁн не со мной. Последняя пара — английский язык, с ним проблем нет. Попросила ЧэЁн передать учительнице мои заверения, что я всё выучу, но сейчас мне нужно к директору школы. У меня на сегодняшний день огромные планы. Скоро должна…

— И кто это у нас здесь? — Слышу настолько противный голос, что век бы его не слышала. Чонг СэГе и не только собственной персоной, пара подружек рядом.

Вот мне просто интересно. Какого хрена они не на занятиях? Выпускной класс, напряжённая программа, я сама-то должна быть на уроках.

— И опять никакого уважения! Может, ты всё-таки встанешь и поздороваешься? — Стоит, подбоченившись.

— Как я могу тебя уважать? — И не хочется с ней разговаривать, и никуда не деться. — Тебе директор ДжиСоп-сии что сказал? Чтобы ты не приближалась ко мне. Тебе плевать на то, что господин директор говорит? Хорошо, я так и передам ему твоё мнение на его указание. Ты не уважаешь старших, почему я должна тебя уважать? А вам тоже плевать на слова господина директора?

Последний вопрос адресую дуэту поддержки главной застрельщицы. Те от моего напора теряются и слегка отступают. Вот и всё, девули. Я вас сделала! Не сходя с места.

Всё ломает эта ненормальная СэГе. С криком «Мичинняк!» идиотка бросается на меня, растопырив руки. С явным намерением вцепиться в волосы. Еле-еле удаётся увернуться, практически ложась на скамейку боком. О, я попадаю в отличную ударную позицию!

Подбираю под себя обе ноги и с силой бью в корпус нависшей надо мной психички. СэГе с криком отлетает на несколько метров, падает на асфальт. Вскакиваю на ноги, надо удирать! Не успеваю. С криком «Чэнг-чанг» и «Щибаль» в бой вступает сопровождение. Ончи! (Жопа!) Одной из них удаётся схватить меня за волосы. Вот оно, главное противоречие между женской красотой и боевой целесообразности. Длинные волосы для бойца слабое место.

Вражьи руки вцепляются мне в волосы с явным намерением оттаскать меня за них или вырвать их клочками. Я хватаюсь своими грабками за них с целью противодействовать, но тем самым открываю лицо и корпус. Бам-с! Вторая тварь влепляет мне кулаком под глаз. А вот и СэГе подоспевает. Меня сбивают с ног и начинают обрабатывать ногами. Как больно-то! Удары сыпятся по всему телу, но сдаваться нельзя! Тогда точно искалечат или убьют. Закрываю лицо и корпус руками, отпиннываюсь ногами…

Нас накрывает звук какой-то мощной сирены, в котором мне чудится моё имя «Л-а-а-л-л-и-и-с-а!». И вдруг всё заканчивается. Настолько резко, что ощущаю подлый подвох. Боюсь отрывать руки от лица, чтобы поглядеть вокруг. Только что попадалась на это. Тут же прилетел удар в глаз. С такой силой, что искры посыпались. Даже размер кроссовки не успела заметить.

Рядом слышится какой-то шум, крики, визги, мат. Почему-то не только корейский. От меня отстали? Разбираются между собой? Со стоном перекатываюсь подальше от источника шума. Задеваю согнутыми ногами скамейку и, опираюсь на неё. Вставать не рискую. Глаза осторожно открываю, — один глаз, второй не способен даже на такое простое действие, — опасливо отодвигая руки от лица.

Пакпао! Обожаю тебя, хальмони! Сердце наполняется злым и кипучим восторгом при виде открывшейся картины. Бабуля с энтузиазмом берсерка жестоко месит всех троих, перемежая удары и пинки великим и могучим русским матом. Ухватив крепкими руками за волосы, сталкивает лбами двух дур, одна из которых СэГе. Они хоть и стараются закрыться руками, но слышу всем возрадовавшимся сердцем тяжкое «бу-м-м!». Тут же ногой бьёт в корпус пытающейся отползти на четвереньках третьей дуре. И не глупо по футбольному, а всей стопой сверху. Дура снова приникает к асфальту, корчится от боли.

Картина, достойная великого кино. Немедленное наказание зла, прямо на месте преступления, зрители это обожают. Зловредная старушка приходует банду малолетних гопниц. Полный восторг! Аншлаг и переполненная касса гарантированы!

Вторая волна шума приближается со стороны школы. Топот, крики. Внутришкольная охрана проснулась. Сижу, подтянув и сложив ноги набок, спиной к скамейке, наблюдаю. Одним глазом смотрю. Второй рукой прикрываю разбитую часть лица.

Пакпао оттаскивают от пострадавших от её рук. И ног. Бабуля бросается ко мне и, к сожалению, от меня её уже не оттесняют.

— Лалиса, внученька, ты цела?!

О, небо, дай мне сил стерпеть и это! Напор любви и заботы обожаемой хальмони! Она убирает мою руку, ахает. Ах быстро сменяется очередной вспышкой ярости.

— Ёксоль! Твою же ж мать! — Ругнувшись на нескольких языках, (тайский не расшифровала) поворачивается к толпе. — Вы что наделали, шипсэги?! Смотрите, что они с моей внучкой сделали!!!

Глас Пакпао подобен трубному крику слона.

— Хальмони! Ты с ума сошла! Прекрати немедленно! — Закрываюсь другой рукой, опускаю голову, прячусь за упавшими волосами (хоть изредка от них толк!). Правую руку цепко держит хальмони, не вырвешься. На ладошке, которую не могу вызволить, вижу следы крови.

Ещё и смартфонами кто-то щёлкает. Мне вот очень интересно, занятия в разгаре, откуда толпа школяров? На демонстрацию не хватит, но до десятка точно скопилось.

— Хальмони! Да отпусти же ты меня! — Шиплю на Пакпао. — Да что мне, укусить тебя, что ли?

И укусила бы, если б могла достать!

— Скорую вызывай! Прекрати с ума сходить!

— Лалиса-ян, ты в порядке? — Рядом появляется директор ДжиСоп. — Встать можешь?

— Нет, саджанним, не в порядке. Совсем не впорядке. Встать? Даже пробовать не буду. Хальмони! Закрой меня от всех.

Наконец-то до моей бабки что-то доходит. Закрывает меня своим телом от любопытных глаз, звонит в скорую помощь. Пакпао рядом, поэтому слышу, что ей отвечают. Выехали уже. Кто-то раньше озаботился.

Через несколько минут с громадным облегчением вижу медиков. Кое-как с помощью Пакпао встаю, бреду к машине. Всё тело болит, но, кажется, могла бы встать сама. Но у меня руки заняты, лицо закрываю. Когда залезаю в машину и ложусь на низкую кушетку, слышу голос директора ДжиСопа.

— Счёт за вызов пришлите нам, школе Сонхва.

Только за вызов? Думаю я, глядя на отсекающие меня от любопытных глаз двери. О, нет! Придётся оплатить всё. Пострадала на территории школы, она и будет за всё отвечать.

Вот твари! Испортили мне такой день! Я вызвала хальмони совсем не для того, чтобы она устраивала тут побоище. Мы должны были нанести важный визит директору Ю. Ничего. Если Магомет (я) не смог прийти к горе (директору), то гора сама придёт к Магомету. Куда она, вернее, он денется? Процесс-то запущен.

Накануне вечером.

Квартира ВиЧана.

Ошеломлённый увиденным по ссылке Лалисы, ВиЧан берётся за телефон. Звонит бывшему однокласснику, знакомому соседу по многоквартирному дому, паре однокурсников. Всё по заветам Лалисы Ким, нечаянному продюсеру их группы, по-хозяйски расположившейся в его сердце.

Ещё раз ВиЧан просматривает профиль в инстаграмме. Некоей АсНабен с цепляющей внимание картинкой. И единственный пост с издевательским заголовком и глумливым текстом.

«Добро пожаловать в реальный мир, детка!

Реальный мир жесток, девочки и мальчики. Вас не учат этому в школе? Ваши проблемы. Вам говорят, чтобы достичь успеха, надо всего лишь трудиться, как можно усерднее? Девочки и мальчики, вас жестоко обманывают. Этого мало!

Те, кто поумнее, скажут: надо иметь талант. Браво, умники! Но этого тоже мало!

Вот есть такая девочка Лалиса Ким из школы Сонхва. Вся из себя такая хорошая девочка, исполненная всяческих талантов. Бегает, например, очень быстро. Так быстро, что хрен кто догонит. И пошла наша замечательная девочка на соревнования среди сеульских школ. По бегу. Она талантлива и усердно тренировалась. На стометровке берёт уверенное первое место. Никто даже близко к её результату не приблизился. Скажете: мансё, мансё, Сонхва победила? Смотрите и читайте дальше, мои наивные девочки и мальчики!

Наша быстроногая Лалиса вышла на дистанцию в десять раз длиннее. Вместе со всеми остальными большой группой замахнулась на километровый забег. И всё бы ничего, но никак не удаётся нашей Лалисе обойти лидера забега…»

С негодованием ВиЧан внимательно пересматривает ролик. Качество низкое, съёмка слишком далеко, но отчётливо видно, как девушка-лидер с хвостом на голове целенаправленно не даёт обойти себя более высокой длинноногой девчонке с густыми волосами ниже плеч. А на финишной прямой, — на видео не видно, что делает хвостатая, но Лалиса по необъяснимой причине резко сбавляет скорость, — снова оттесняет конкурентку назад и приходит первой.

«Девочка моя, а чего ты хотела? Чтобы обгоняемая тобой бегунья вежливо пропустила тебя вперёд? А шелухи от риса пожевать не хочешь? Она тоже талантлива и тоже усердно тренировалась. И побольше тебя, Ли ГаМи не первый год побеждает на этих соревнованиях. С какой стати она будетуступать тебе дорогу? Да ни за что! А если попробуешь прорваться, тебя придержат за локоток. Не слишком нежно, цапнут так, что чуть руку не оторвут…»

ВиЧан с возмущением разглядывает синяк на нежной руке своего кумира…

«Наша Лалиса, — вот тут, девочки и мальчики, я её одобряю, — молча терпеть нарушение спортивной этики не стала и подаёт официальную жалобу в судейскую коллегию. Вот только не учла, а надо было, что чемпионка ГаМи из клана чеболей. Слышали про компанию «Сансилье»? Капитализация много триллионов вон, я даже не в курсе, сколько их там, этих триллионов.

Лалиса-ян, ты не знала? Зато прекрасно знали судьи, ха-ха-ха! А за то, что ты посмела отстаивать свои права, тебя и за стометровку первого места лишили. Знай своё место, Лалиса-ян! И не перебегай дорогу чеболям! Учти на будущее! Соревнуйся лучше в музыке, говорят, ты там что-то умеешь…

И на администрацию Сонхва не рассчитывай. Ничем она тебе не поможет. Они-то прекрасно знают, с кем можно ссориться, а с кем нет.»

Мрачный ВиЧан снова берётся за телефон. На экране высвечивается имя ЮнХо.

— Аньён, ЮнХо. Мне тут однокурсник видео скинул. Сейчас я тебе ссылку отправлю.

— Аньён, ВиЧан. Что за видео?

— Увидишь…

Закончив разговор, ВиЧан садится на пол спиной к своей тахте. Мечтательная улыбка наползает на лицо. У Лалисы проблемы, это очень нехорошо. Но очень хорошо, что она, Лалиса, девушка нереальной красоты, обратилась к нему за помощью. И он сделает всё, что она попросит. Пусть только потом улыбнётся, ему этого хватит. Надолго.

Место действия: больница Сеульского университета

Время действия: 19 октября, 19:20.

Наконец-то я одна лежу вся такая в белом в отдельной палате. Из плюсов: от меня все отстали. Это главное. Главный минус — всё лицо саднит. Только что пришлось стерпеть небольшую косметическую операцию. Заретушировать, — не знаю, как называют медики, художники говорят так, — не сильно большую, но глубокую царапину на лице. Полагаю, при ударе ногтем задели. Хотя могли и ногой кожу рассадить.

Врачи сказали, что намного лучше сразу раной заняться, пока соединительная ткань шрам не сформировала. Мне нужны на лице шрамы? Однозначно нет.

Переломов нет, зубы целы, немедленно сделанная микрооперация на лице не даст появиться шраму — это тоже плюсы. Ещё хорошо, что били меня ногами не в тяжёлых берцах, а в мягких кроссовках. Не будет костных мозолей в месте ударов. Ноги-то у меня тоже изрядно побиты. Да всё тело в синяках, не только лицо.

А если отвлечься от болевых ощущений, какие минусы? Что-то я их не нахожу. Мы с хальмони планировали визит к директору Ю по поводу моего провала на соревнованиях. Ну и что? Теперь он сам придёт, а я ещё подумаю, хе-хе, принимать его или нет. У больных, знаете ли, свои привилегии.

На уроки не смогу ходить? Да пропади они пропадом!

Не смогу с ребятами поработать? Это почему? К воскресенью синяки должны сойти, так что можно будет выписываться.

Услуги медицинские нынче дороги и аппе придётся раскошелиться? Ха, ха, и еще раз ха! Фирма, то есть, школа Сонхва башляет. Так-то я бы полежала сутки, да домой убежала на амбулаторное лечение. В целях экономии. А чужие деньги можно не беречь.

С родными не могу общаться? Не смогу, да. Зато отдохну от них, в больших дозах они вредны для моей нежной психики.

Кажется, сглазила! Слышу голоса в коридоре, знакомые голоса. И даже, не побоюсь этого слова, родные голоса. Дверь распахивается.

— Десять минут! Больше нельзя! — Объявляет доктор. Пакпао пробует возмутиться, харабоджи её одёргивает.

— Ёбо, не надо спорить с доктором.

— Лалиса! — Бросается ко мне СонМи и хватает за руку. Вот этого я и боялась больше всего.

— Отпусти… отпусти немедленно… пабу (дура), мне же больно, — начинаю шипеть, но мало того, что растерянно хлопающая глазами сестрица продолжает держать меня за руку, она вцепляется изо всех сил, не давая вырваться. Слёзы брызжут из глаз фонтаном.

— Да отпусти же ты меня, онни! — кричу так, что начинает болеть лицо. О небеса! Если ещё и швы разойдутся, хотя не совсем швы, и они там как-то хитро склеены. От резких слов лопается зажившая короста на губе, кажется, кровь сочится.

Полный корейский писец. СонМи, полупарализованную моей реакцией, кое-как, что-то нашёптывая в ухо, отрывает от меня доктор. И тут же начинает всех вытеснять из палаты.

— Доктор, — мой голос еле шелестит, говорить больно, — пусть мужчины останутся.

Просьбе моей внимает, выставляет только женскую половину.

— Мы дома с ней поговорим, — обещает кары для моей онни ДжеУк, — но, Лалиса, так тоже нельзя. Зачем ты таким нехорошим словом сестру обругала?

— Я сначала нормально попросила, но она же продолжала, — и чего я оправдываюсь? — Аппа, как ты не понимаешь, она ко мне пытку применила. Начала давить на больное место.

Поднимаю рукав больничной пижамы, показываю пострадавшую конечность. Я ею от ударов ногами защищалась. Отца и дедушку сиренево-фиолетовая гематома, почти полностью испятнавшая предплечье, очень впечатляет. Замечаю чувство облегчения в их глазах, когда осторожно возвращаю рукав на место.

— Передайте ей, что как выйду из больницы я ей по голове настучу. Всё равно она пустая.

Много ещё чего хочется сказать, но трудно и больно.

— Мы ей сами настучим, — улыбается харабоджи. Вот кого я обожаю. Врёт, конечно, не будет он внучку бить, но всё равно приятно. Опять-таки душу ей точно вынут, а это как бы ни хуже.

— Аппа, принесите мне планшет. Пальцами мне двигать можно.

— Хорошо, дочка. Завтра же…

— Я принесу, — заканчивает мысль харабоджи. — Утром.

Всё правильно. Аппе не очень удобно, работает же мужик.

— Кстати, а где мой телефон. Мне бы друзьям позвонить…

Мужчины переглядываются.

— Разбит твой телефон, кто-то наступил на него, — сообщает аппа и тут же утешает. — Завтра же тебе новый куплю.

— Я куплю, — поправляет харабоджи, — и принесу вместе с планшетом.

— Счёт обязательно возьмите, дедушка, — это обязательно, пусть фирма Сонхва возмещает. Не должны мы чужие грехи из собственного кармана оплачивать.

Там же, в то же время. В коридоре.

— Дочка, ты зачем это сделала? — изумляется ХеМи.

— Потому что она пабу, — бурчит Пакпао и вдруг залепляет внучке подзатыльник. Покорно СонМи покачивается от удара.

— Омма! — протестует ХеМи и вдруг сама с другой стороны прикладывает руку к голове дочки.

Немного подумав, старшие женщины ещё раз одаряют дочь и внучку физическим осуждением её глупого и жестокого поступка.

Место действия: школа Сонхва

Время действия: 20 октября, утро.

Школа гудит с самого утра. От шушукающихся группок учащихся самых разных классов слышатся отдельные слова: «напали», «драка», «Лалиса Ким», «СэГе с подружками», «директор ДжиСоп», «хальмони Лалисы».

Бедной ЧэЁн «повезло» вчера остаться в неведении, молва о кровавой битве не успела разнестись по школе в конце дня. Зато сегодня все перемены были заняты тем, что школьники обменивались видеороликами, которые успели снять самые ушлые до того, как директор ДжиСоп их разогнал. Его приказ держать язык и видеозаписи на привязи все дружно проигнорировали. Есть нечто в человеческой натуре, чему не могут противостоять самые мощные авторитеты. Даже в азиатской культуре с её гипертрофированным культом старших

ЧэЁн растерянно хлопает глазками. Её никто не удосужился снабдить видеозаписями, она знала меньше всех. Да ещё и виноватой остаётся.

— ЧэЁн! — в классе к ней поступают одноклассницы. — Что с Лалисой? Ты ей подруга, ты должна знать.

— Подруга, — потерянно соглашается девушка, — но не знаю. Она на звонки со вчерашнего дня не отвечает.

— Тоже мне, подруга, — пренебрежительно замечает ДаМи.

— Да уж… — соглашаются ЧеРиш и МиЁн. МиЁн озаряет идея.

— У неё же сестра есть! Ей позвони!

Настырные девицы вынуждают ЧэЁн звонить онни Лалисы.

— Аньён, СонМи, это я, ЧэЁн. Онни, ты не знаешь, как там Лалиса? — ЧэЁн недоумённо смотрит на телефон, растерянно говорит. — Отключилась. Не хочет говорить.

— Позвони ещё кому-нибудь, — требуют одноклассницы.

— Кому?

— Маме её позвони. Или ещё кому-нибудь…

— А ну, отстаньте от неё! — ДжонГук не выдерживает сцены беспардонного прессинга. Отгоняет настырных девиц.

— Мы — одноклассники, имеем право знать! — верещат девчонки.

— Имеете, имеете… — ворчит ДжонГук, — а принуждать и голову морочить не имеете.

— А мне вот тоже интересно, — вмешивается СуХён.

— Тебе-то что нужно? — ДаСоль неожиданно встаёт на сторону ДжонГука. — Мы и так всё уже знаем. СэГе с такими же ненормальными подружками напали на Лалису и сильно её избили. Их застукала бабушка Лалисы и отлупила уже их. Лалису увезли в больницу. Ей разбили лицо и наставили тумаков, но она жива. В машину скорой помощи сама шла. Так что думаю, скоро выйдет. Придёт через несколько дней и сама всё расскажет. Что вам ещё надо?

— Спасибо, ДаСоль-оппа, — неожиданно благодарит одноклассника ЧэЁн. Почти всё из рассказанного так связно было для неё новостью.

— Пустяки, — отмахивается ДаСоль.

— А бабушка Лалисы откуда взялась? — находит белое пятно в рассказе ДаМи.

— Ой, а про это я знаю, — радуется ЧэЁн тому, что хоть в чём-то может просветить окружающих. Все замолкают.

— Лалиса с бабушкой хотели пойти к директору Ю. Поговорить о результатах соревнований…

К своему стыду ЧэЁн осознаёт по следующим вопросам, что одноклассники про соревнования знают больше неё, лучшей подруги Лалисы. От полного позора её спасает звонок на очередной урок.

Со следующей перемены по школе разносится несколько видеороликов с тех соревнований, где с Лалисой обошлись так несправедливо. Статья никому не известной АсНабен приобретает характер вирусной. Число просмотров превышает пятнадцать тысяч и продолжает стремительно расти. С третьей перемены тема избиения Лалисы уходит на второй план, ноЧэЁн от этого не становится легче. Девочка казнит себя за невнимание к своей лучшей подруге.

Место действия: школа Сонхва, кабинет директора школы

Время действия: 20 октября, время 18.35

Харабоджи Лалисы СунХён.

До двери кабинета директора меня доводит какая-то припозднившаяся ученица. Поразительно, что школьники занимаются настолько допоздна. Вот он — главный секрет процветания страны. Все пашут, как ошпаренные.

— Заходите, — приглашает меня человек сидящий за главным столом. Видимо, это директор Ю.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Ким СуХён, дедушка Лалисы Ким, — по приглашению директора сажусь в одно из кресел. Оглядываю присутствующих.

— Господин Пак ДжиСоп, директор по безопасности, — мужчина, сидящий сбоку директора Ю слегка привстаёт и кланяется. Директор Ю представляет ещё одного человека, грузного мужчину с густыми бровями и шевелюрой.

— Чонг ДаХун, отец ученицы СэГе, которая э-э-э… вступила в конфликт с вашей внучкой, — слегка запинается директор Ю.

— Хотите сказать, избила её до полусмерти, — уточняю, признаться не без ехидства. Чернобровый мужчина дёргается.

— Расскажите, как её самочувствие, — просит директор Ю.

— Признаю, что слегка преувеличил, сказав, что она избита до полусмерти, — заставляю себя улыбнуться и взять в руки. — Лежит в бинтах, диагностировано лёгкое сотрясение мозга, гематомы по всему телу. По прибытию в больницу сделана небольшая операция…

Видя, как напрягаются все присутствующие, не отказываю себе в удовольствии сделать небольшую паузу.

— Не волнуйтесь. Всего лишь косметического характера. Небольшая, но неприятная ранка на лице. Сами понимаете, что для девочек испорченное лицо — катастрофа вселенского масштаба, — опять делаю паузу. — Врачи не гарантируют, просто обещают, что должно пройти бесследно. Посмотрим.

— Переломов, тяжёлых повреждений нет? — спрашивает уже господин ДжиСоп.

— Не выявлено. Переломов точно нет. Сейчас проходит полное обследование, но первичный осмотр, как говорят медики, серьёзных, угрожающих жизни травм не обнаружил.

Незаметно все вздыхают с облегчением. Переживают. Но не за внучку, как я, а за своё благополучие. Впрочем, как везде и всегда.

— А как ваша дочь, господин Чонг? С ней всё в порядке, — обращаюсь к чернобровому.

— Сильно избита, но ничего серьёзного…

— За медицинской помощью обращались? — интересуется уже ДжиСоп.

— Нет.

Директора переглядываются. Я их понимаю. Если не обращались к врачам, значит, пострадала не так сильно, как Лалиса. Моя любимая женщина плохо старалась. Надо сделать ей выговор, — еле справляюсь с улыбкой. Кажется, никто не заметил.

— Нам надо обсудить происшествие и принять решение, — веско говорит директор Ю. — Господин Чонг, вы наверняка говорили с вашей дочерью. Как она объяснила своё поведение.

— Ким Лалиса спровоцировала её на драку, — чернобровый Чонг косится на меня, но я к этому готов. Об этом Лалиса не могла меня предупредить, но в почти часовой беседе сегодня утром рассказала всё очень подробно. Смело могу утверждать, что в курсе многого.

— Каким образом? — директор ДжиСоп хладнокровен.

— Дочка и её подруги — старшие. Лалиса Ким не встала, когда они подошли, не поклонилась. А в разговоре прямо сказала, что не уважает их. И посоветовала им засунуть свои носы в одно заднее место.

— Разве у вас в школе принято приветствовать всех подряд идущих мимо? Даже не учителей и не взрослых? — может такое где-то и бывает, но обычно приветствуют тех, с кем начинают беседу. Учителям да, кланяться надо всегда. Именно поэтому деликатные педагоги в местах скопления детей бывают только по серьёзным причинам.

— Нет, не принято, — вместо чернобрового отвечает директор ДжиСоп. Замечаю, что он более активен, чем его начальник.

— Только если друзья идут, — уточняет ДжиСоп. — Давайте детально, господин Чонг. Вы сказали, что Лалиса спровоцировала вашу дочь, но из ваших же слов, то есть, слов вашей дочери, разговор начала именно СэГе? Я правильно вас понял?

— Э-э-э… разве это наказуемо? Разве это повод оскорблять?

— Давайте проясним всё-таки этот вопрос, — сосредоточенно продолжает ДжиСоп. С интересом за ним наблюдаю не только я. Директор Ю тоже.

— Сначала ваша дочь заговорила с Лалисой, а та в разговоре принялась оскорблять СэГе?

Кажется, понимаю, что делает ДжиСоп. Это вопрос с прицепом. Прицеп с оскорблениями Чонг ДаХуну нравится, а главный вопрос вызывает подозрения. Но чернобровый ловится, насколько понимаю по еле заметной улыбке директора Ю.

— Да. Всё было именно так.

Директора переглядываются, а затем делают нечто, что заставляет меня безмерно уважать их опыт. Жизненный, административный и педагогический.

— Это несколько меняет дело, — директор Ю смотрит на меня предостерегающе.

— Что вы под этим подразумеваете? — слегка напрягаюсь.

— Дерзость вашей внучки сыграла свою роль, но прошу вас, господин Ким. Мы вас потом опросим.

— Прошу вас, господин Чонг, представьте ваши объяснения письменно, иначе нам трудно будет объяснить поведение вашей дочери, — если бы внимательно не прислушивался, ничего бы не почуял.

«Пусть делают, что хотят, харабоджи», — так объясняла мне Лалиса, — «Администрация Сонхва сейчас находится в жутком положении. Им придётся меня долго умасливать и уговаривать. И если они вдруг примут сторону СэГе, им конец. Причём без моего участия. Их СМИ с грязью смешают. Жестокие избиения и буллинг в лучшей школе страны. Мне достаточно будет забрать документы и честно ответить на вопросы журналистов. В нашей стране очень любят такие скандалы. Поэтому просто не мешай им выкручиваться. Лишь бы не за счёт меня. А школе я вовсе зла не желаю».

Умная у меня внучка. Сразу это почувствовал по глазам. Они у неё необычайно глубокие. У СонМи не такие. Нет, старшая внучка очень хорошая девочка, но простая. Лалиса нет. Чувствуется в ней многослойность, как в торте особой конструкции. Делал такие много раз. Когда человек режет его, а внутри оказывается цветок или ещё что-то. Ореховый рисунок, например.

Чернобровый господин Чонг меж тем заканчивает писать. Подписывает.

— Дату поставьте, — просит директор Ю и, получив бумагу, внимательно читает. Потом прячет её куда-то в стол.

— Я вам вынужден кое-что объяснить, — возобновляет беседу ДжиСоп. — Дело в том, что это не первый конфликт вашей дочери с Лалисой Ким. Перед этим мне два раза удавалось остановить готовую вспыхнуть драку. Второй раз, признаюсь честно, я был страшно напуган.

Все, и директор Ю, слушают внимательно. ДжиСоп умело нас заинтриговал.

— Знаете, почему? Дело в том, что Лалиса дружит с одной маленькой девочкой с фамилией Сон. Знаете таких чеболей? И эта Юри-ян в момент конфликта крутилась рядом. Что случилось бы с вами, вашей дочерью, со всей школой, если бы Юри-ян хоть чуть-чуть пострадала? Даже представлять не хочу.

Замечаю, что директор Ю бледнеет. Ему заместитель не рассказал?

— Но ведь ничего не случилось, — бурчит чернобровый.

— Только благодаря моему вмешательству. После этого я отвёл всех троих к себе в кабинет. Они не признались, по какой причине приставали, да-да, именно они именно приставали к Лалисе. Но! — ДжиСоп поднимает палец вверх, — я им строго-настрого запретил даже приближаться к Лалисе Ким. И что мы сейчас узнаём? По словам вашей же дочери они подошли к Лалисе и затеяли какие-то разговоры. То есть, они нарушили мой строжайший приказ!

Голос ДжиСопа становится всё строже. Прямо любуюсь им. Вступает директор Ю.

— Это значит, господин Чонг, что у нас нет никаких сомнений, что именно ваша дочь — зачинщица драки. Фактически вы сами это только что признали, — директор Ю похлопывает по столу ладонью.

Никогда не видел, чтобы люди так быстро бледнели. Вот почему я восхитился этой парочкой. Приготовили ловчую яму, подманили и захлопнули крышку.

— Адвокаты могут оспорить ваши слова, — бурчит Чонг ДаХун, но сопротивление бессмысленно.

— В любом суде наши слова будут иметь большой вес, — легко парирует ДжиСоп. — Давайте лучше обговорим меру вашей ответственности. Ваша дочь с подругами испортили школьный костюм Лалисы, разбили её телефон, отправили её в больницу. Господин Ким, как вы думаете, во что обойдётся содержание в больнице вашей внучки?

— Не имею представления. Не говорил об этом с врачами.

— От пяти до десяти миллионов, — замечает директор Ю и продолжает вместо заместителя. — Все потери Лалисы Ким оплатим мы. Суммарный счёт предъявим вам. Плюс к этому вам придётся заплатить компенсацию Лалисе Ким за моральный ущерб. Программа обучения у нас напряжённая, а она несколько дней проведёт в больнице. Господин Ким, в какую сумму вы оцените размер компенсации от господина Чонга?

— Не имею представления. Надо Лалисе звонить, а у неё телефона нет. Кстати, вы мне его отдадите? Мне бы сим-карту оттуда вытащить, я уже купил ей новый, примерно такой же.

— Счёт в магазине взяли?

Вытаскиваю из нагрудного кармана бумагу. Отдаю. Директор Ю бережно прячет её в стол. Инструктирует.

— Когда купите новый костюм, тоже счёт нам отдайте.

Потом некоторое время разбирались, как дозвониться до Лалисы. После нескольких звонков выходим на дежурного врача, и через его телефон слышу голосок внучки. Короткий разговор и всё. Моя Лалиса всё обдумала.

— Она сказала: двадцать миллионов. И ещё есть условие: все трое должны уйти из школы. Иначе она сама уйдёт.

— Про СэГе я понимаю, — осторожно говорит директор Ю, — но её подружки не так уж виноваты.

— Лалиса считает, что если бы не подруги, она смогла бы убежать. Они не дали ей этого сделать. Фактически избивать Лалису начали они. СэГе присоединилась чуть позже.

На господина Чонга стараюсь не смотреть. Настолько у него подавленный вид.

— Мы не заинтересованы раздувать это дело до уголовного суда, — мягко объясняет директор Ю. — Но если вы и родители подруг вашей дочери откажетесь улаживать дело миром, мы сами, школа Сонхва, подадим на вас в суд. И добьёмся справедливого приговора. Школу ваша дочка будет заканчивать в Анян. Слышали о таком заведении?

Всё. Тесто для запекания в печи готово. Это я про бедного господина Чонга.

Господин Чонг уходит, тяжело переставляя ноги и еле слышно прощаясь. Я остаюсь. Директора вопросительно смотрят на меня.

— Есть ещё одно дело, уважаемые. Пригласите, если можно, учителя физкультуры ХеДжина.

Окончание главы 6.

Глава 7. Благоденствие Лалисы

Место действия: больница Сеульского университета

Время действия: 22 октября, время 09.10

Позавчера вдруг выяснилось, что правый большой палец ушиблен. Когда попыталась стучать по клавишам планшета. Перепугалась страшно. Вдруг вывих или ещё какое-то серьёзное повреждение? Я ж пианистка! Врач сводил на рентген и успокоил. С костями и связками всё в порядке. Ушиб и не слишком глубокий. Почему-то именно так сказал.

Но всё равно, на пробел приходится приучать себя нажимать левым пальцем. На планшете не так удобно, как на компьютере, и стол в палате не предусмотрен. Так что только хардкор, только развлечения в постели. Худо-бедно, но десяток страниц уже слепила. Хорошо, что память замечательная и помню момент, на котором ещё дома остановилась. Когда запугивала онни, что мне нужно приложить усилие для запоминания и какое-то время на разгон и остановку, не то, чтобы совсем врала, но преувеличила точно. А чего она?

Как победить в жизни? Добиться успеха, выпрыгнуть наверх? А надо всё выкручивать к своей пользе. Если сумеешь — станешь непобедимой. Выглядеть будет примерно так: враг подстреливает тебя на дистанции, ты вместо того, чтобы падать, жалобно вереща, прибавляешь ходу. Невозможно победить того, кто любой ущерб оборачивает к своей выгоде.

Мне нравится, что меня отправили в больницу? Да кому же это может понравиться? Но нет худа без добра, у меня образовалась масса свободного времени, которого в обычном режиме у меня жуткий дефицит. Двигаться мне тоже можно, хотя есть ограничения. Доктор строго-настрого запретил резкие движения: прыжки, броски, толчки. И ещё мимику запретил:

— Твоё лицо должно выглядеть неподвижной маской. Не надо улыбаться, тем более, смеяться. Любая мимика запрещена. Не волнуйся, это ненадолго.

Так что сейчас постоянно играю роль сфинкса.

Время обеда подступает незаметно. А вот жевать, не двигая мышцами лица, намного труднее. Невозможно. Но медленно и осторожно — вполне.

После обеда минут сорок отдыхаю, время от времени встряхиваю кистями. Нагрузка на них нонче концентрированная. Спать после обеда не хочется. Наверное, потому что больничных порций не достаточно, чтобы загрузить организм.

Ещё надо поработать над собой. Прыгать нельзя, а стопы размять, почему нет. Особенно лёжа и сидя. На пальцах можно походить, снова размять. Теперь балетные стойки и движения, растяжку…

Зашедшая в палату медсестра застаёт меня на полу в шпагате. Дожимаю его почти до конца и, надеюсь, к концу больничного периода ликвидирую это «почти». В этой растянутой позе опять ритмично и долго двигаю ступнями. Вытягиваю их, вращаю ими.

— Что это ты делаешь? — медсестра ответа не ждёт, продолжает, — к врачу, лицо смотреть.

Врач, к которому меня отконвоировали, аккуратно снимает повязку, внимательно осматривает мою рану на лице. По удовлетворённому хмыканью делаю вывод, что всё в порядке.

— Она шпагаты в палате делает, — закладывает меня сестра. Не реагирую, я — сфинкс.

— Шпагаты? — задумчиво переспрашивает врач, — головой при этом не трясёт? Спокойно сидит и всё? Пусть делает. Лалиса-ян, только аккуратнее. Тебе даже ходить надо осторожно. С сотрясением мозга не шутят. Даже лёгким.

Согласно опускаю и поднимаю ресницы. Ими, ха-ха-ха, можно двигать. Все рекомендации старательно выполняю. Шаг освоила такой, что голова и вся верхняя часть тела при движении неподвижны. Не идеально, врать не буду. Надо вот такой тренировать: https://youtu.be/XkDp234u714

По приходу в палату, — шла медленно, изо всех стараясь не менять высоту головы ни на миллиметр, — вспоминаю о ещё одном деле. Надо поэкспериментировать с шевелюрой. Вооружаюсьрасчёской.

Когда удаётся сплести небольшую узкую косичку спереди слева, меня отвлекает телефон. Появился у меня снова этот бесцеремонный девайс, нагло распоряжающийся моим вниманием.

— Юри? — приходится возвращать норовящее расплыться в улыбке лицо в состояние застывшей маски, — аньён!

— Как у тебя дела?! Только сейчас смогла дозвониться? Что у тебя было с телефоном? Я тебе сделала новые рисунки! Когда ты напишешь новую книгу? Хоть немного…

Опять приходится давить рвущийся наружу смех. Не понимаю, почему при её такой ужасной надоедливости мне нравится с ней общаться?

— Сегодня же к тебе в больницу приеду!

— Ой, не надо, Юри. Выгляжу ужасно, не хочу, чтобы ты меня такой видела…

— В какой ты больнице? — Юри не желает ничего слышать. А придётся.

— Не скажу.

— Ну, Ла-ли-и-и-са!

— Отвечаю на твои вопросы по порядку, — методично начинаю восстанавливать порушенную канву беседы. — Телефон у меня был разбит, поэтому ты не могла дозвониться. Надо было купить новый, вытащить и принести симку из старого. Короче, только со вчерашнего вечера телефон появился.

— А что с этими бандитками? Их накажут?

— Рисунки мне сделала? Замечательно. Но только дома смогу посмотреть. С телефона неудобно почту просматривать, — методично продолжаю отвечать на заданные вопросы. — Когда новую книгу напишу? Тут могу тебя обрадовать. На уроки, тренировки и репетиции не хожу, занимаюсь лечением и книгой. Целиком не напишу, конечно, но сильно продвинусь.

— Ну, Ла-ли-и-и-са! — опять стонет Юри. Почему-то тщательные и исчерпывающие ответы на её же торопливые вопросы девочку не радуют. Опять с трудом удерживаюсь от смеха.

— Бандиток обязательно накажут. Из школы их точно выпрут. И это, Юри… мне с тобой доктор запрещает разговаривать.

— Ы-ы-ы… — не опознаю междометия, испущенного Юри.

— Когда разговариваю с тобой, постоянно тянет хохотать, — объясняю я, — а мне доктор запретил смеяться, чтобы ранка на лице хорошо срослась. Поэтому тебе ко мне нельзя. Я слишком сильно радоваться буду, и швы разойдутся.

Такой поворот девочку устраивает. С трудом, но устраивает.

— Когда выйдешь, сразу дай мне почитать, что написала, — требует Юри напоследок.

— Сразу не получится, Юри, — с наслаждением прислушиваюсь к её стонам. — Только через полчаса, как дома окажусь. Надо включить компьютер, загрузить начало, скачать с флешки продолжение… это если меня родственники не примутся терзать. Против мамы и бабушки я бессильна.

Когда отключаюсь, с трудом сдерживаю улыбку. Необычайно забавная девочка. И принимаюсь за книгу…

За два дня до.

Место действия: квартира семьи Чонг

Время действия: 20 октября, время 20.20

— Дорогой, что ты делаешь? — взвизгивает женщина и бросается к улетевшей в угол от мощной оплеухи девушке. СэГе неуклюже ворочается, кое-как вылезая из-под опрокинутого кресла.

— Что я делаю? А действительно, что я делаю? Поздно уже что-то делать. Эта тварь, которая считается нашей дочерью, уже такого наделала… — обманчиво спокойно заявляет мужчина и садится в кресло.

— Ну-ка, иди сюда! — командует он.

— ДаХун, не надо! — умоляет жена.

— Поставь её вот тут, — не обращая внимания на просьбы жены, мужчина тычет пальцем перед собой. Дождавшись желаемого, начинает воспитательную беседу.

— Сначала расскажу тебе, что ты натворила, а ты мне потом — зачем ты это сделала.

— Итак. Администрация школы уверена, что зачинщица — ты. Как мне рассказали, ты не первый раз кидаешься в драку с этой Лалисой Ким. Поэтому, с какой стороны на осла ни смотри, он останется ослом. Ты — главная виновница, тебе и отвечать. Вернее, всем нам.

— Вы разбили ей телефон. Платить — мне, — ДаХун загибает первый палец. — Вы изорвали ей школьный костюм. Они купят новый за мой счёт, — загибается второй палец. — Счёт из больницы оплачивать тоже мне.

ДаХун перестаёт мелочиться и загибает оставшиеся пальцы.

— Мне прямо сказали, что если мы не заплатим Кимам двадцать миллионов, как компенсацию морального ущерба, ты сядешь в тюрьму, — ДаХун загибает все пальцы на второй руке.

Супруга ахает и прижимает руки к лицу. СэГе опускает голову ещё ниже.

— Из школы вам всем придётся уйти. Тихо, если мы всё выплатим и громко, если начнём спорить. Естественно, я спорить не собираюсь. Только уголовного суда нам не хватало.

— Теперь объясни мне, дочка, как ты умудрилась в один день, да какое там! В один час, в одну минуту спустить всё своё будущее в канализацию? За каким хером ты ринулась в драку с этой девочкой? Что такого она могла сделать, чтобы ты, не задумываясь, пожертвовала своим будущим? Она — террорист и угрожала взорвать в центре города атомную бомбу? Или закинуть в городской водопровод какой-нибудь ужасный яд? Угрожала в Сонхва всех расстрелять? Скажи мне, дочь, чем тебе так не понравилось Сонхва, что ты решила, что в тюрьме тебе будет лучше?

Начавшая всхлипывать в начале горячей речи отца к концу СэГе начинает подвывать. ДаХун строго, со значением смотрит на жену. Та начинает утешать девушку и выспрашивать. Через минуту, сквозь нытьё, та начинает вести рассказ. Не особо речисто. Подсказывает мать.

— Она говорит про какого-то мальчика…

— Так, — кивает отец семейства, — есть какой-то мальчик. Причем тут он?

— Он мне нра-а-а-вится… а она вокруг него вьётся… я ви-и-дел-а-а…

— Что ты видела? — терпеливо выдавливает подробности мужчина. — Они целовались, ходили под руку, она с ним кокетничала?

Выясняется, что никаких обнимок и поцелуев, только разговаривала пару раз и да, улыбалась при этом.

— Когда с другими людьми эта Ким разговаривает, она улыбается или нет?

— Не зна-а-а-ю…

— Значит, ты не знаешь, ведёт ли она себя с мальчиком как-то по-особому или нет. С чего ты решила, что она хочет с ним подружиться? С другими мальчиками она общается?

По мере вопросов до СэГе только сейчас доходит вся беспочвенность её подозрений. Не находится никаких оснований, кроме беспричинной ревности.

— А тот мальчик, он в курсе, что ты хочешь с ним дружить?

— Я ему не говор-и-и-ла…

— Очень хорошо, — мужчина для себя всё решил. — Допустим, Ким нравится тот же мальчик, что и тебе. И что решила сделать ты? Устроить рыцарский, хотя нет, совсем не рыцарский турнир. Бандитское нападение ты решила устроить. И что ты думаешь, тот мальчик, узнав об этом, сразу тебя полюбит? СэГе, ты дура! Я тебе, как мужчина говорю, этот парень теперь тебя обходить по большому кругу будет. Зачем ему в девушки агрессивная шпана?

Ещё немного подумав, мужчина добавляет жестокие слова, от которых СэГе расстраивается ещё больше, чем от перспективы тюрьмы.

— Тебе придётся забыть об этом мальчике. Если он действительно нравится Ким, — хотя не уверен, что это так, — то теперь он достанется только ей. Ничего, дочка, — мужчина горько усмехается, — ты ещё понравишься какому-нибудь грабителю или вору. У тебя всё впереди. Будете любить друг друга в перерывах между отсидками в тюрьме.

Заливающуюся слезами СэГе мать уводит прочь.

Место действия: больница Сеульского университета

Время действия: 24 октября, время 13.25

— В целом всё в порядке, — завершает осмотр мой лечащий врач, — рана затянулась почти до конца. Но советую ещё дней пять поносить пластырь на этом месте.

И тот же самый пластырь аккуратненько мне наклеивает. Слегка задерживает заинтересованый взгляд на свисающей впереди узенькой косичке. Она у меня роль украшающей пряди играет. И судя по реакции доктора, удачно играет.

Синяки почти все сошли. Только самые тяжёлые ещё не полностью выцвели. Давно заметила, что заметно быстрее у меня всё заживает, чем у других. Да и возраст опять же. Молодым намного меньше времени требуется для восстановления.

— Мы вас можем выписать, но я бы посоветовал, Лалиса-ян, побыть у нас ещё денька три, — продолжает меня уговаривать доктор.

— И выйти из больницы в начале недели? Сразу окунуться в напряжённую школьную жизнь? — свято блюду заветы не играть лицом, что у меня же вызывает смех. Бесстрастность и неподвижность моего фейса непроизвольно напрягает доктора, который сам же мне эти рекомендации дал.

— Мы дадим освобождение от школьных занятий. Никаких проблем не вижу, Лалиса-ян.

— И сидеть дома взаперти? — тут задумываюсь. Неплохой, кстати, вариант. Можно продолжить работу над книгой, самостоятельными тренировками. Кстати, я сильно продвинулась в направлении некоторых физических возможностей. Прямо чувствую, насколько сильными и выносливыми стали ступни. Ну, и сопутствующий голеностоп. Добилась полного шпагата, и продольного и поперечного.

— Не сказала бы, что я против, доктор-сан, — кое-какие уважительные мелочи в японском стиле корейцами допускаются, — но уж больно мне надоело в больнице. Нет-нет, всё хорошо, и уход и питание. Никаких претензий. Только сильно соскучилась по родным и друзьям. Кажется, что вечность их не видела.

— Хорошо, Лалиса-ян. Тогда выписываем вас сегодня, — поворачивается к медсестре, сидящей поодаль. — КюнСун-ян, счёт готов?

Счёт подаётся на стол и пододвигается ко мне. Смотрю. Неслабо они за свои услуги стригут! Почти шесть миллионов вон. Больничка-то не из простых.

— Счёт отправьте в школу Сонхва, — возвращаю требовательную бумажку.

— А вдруг они не примут? — осторожно улыбается доктор. — Лечим-то мы вас, а не школу Сонхва.

— Ученицу из Сонхва, получившую травмы во время занятий. Если сомневаетесь, просто позвоните им. Если они вам откажут, доктор-сан, я заберу счёт, не волнуйтесь.

Доктор звонит в школу, как только его соединяют с дирекцией, он тут же получает заверения, что Сонхва примет счёт за лечение Лалисы Ким.

— Переделай плательщика, КюнСунь-ян. Хорошо, Лалиса-ян, можешь собираться.

— Да. Позвоню маме, меня заберут. И освобождение от школы всё-таки дайте, — прошу напоследок, — скажем, до среды включительно.

Родилась у меня кое-какая мысль по этому поводу. Будет возможность слегка потроллить учителей. Получаю все бумажки, медленно плыву в палату. Натренированная плывущая походка ещё одно приобретение, ещё одна выгода от пребывания в больнице.

Место действия: квартира семьи Ким

Время действия: 24 октября, время 18.10.

Домой меня привозят Пакпао и мама. Проинструктированные ещё в больнице никому не дают меня тискать и обцеловывать. Нельзя пока. Но осторожно обнять можно, что и делает мужская часть семьи. Не удерживаюсь подшутить над сестрицей.

— Иди же ко мне, онни! — распахиваю руки для жарких объятий. — Я так соскучилась по истязаниям от тебя.

Домашние смотрят на меня, кто с осуждением, кто не без усмешки. СонМи, полыхая лицом, не может мне всё-таки отказать. Осторожно обнимает.

— Странно, — любуюсь растерянностью любимой сестры. Кажется, её тоже напрягает абсолютная бесстрастность моего лица.

— Что странно, дочка? — хитро улыбается папочка.

— На этот раз не больно…

Харабоджи откровенно хихикает. Пунцовая СонМи молча отходит. Может показаться, что я — садистка, так и топчусь на больном месте. Что сказать? С волками жить, по-волчьи выть. Сестрица тоже в своё время всласть меня помотала, долго и с превеликим наслаждением не прощала меня за ту шутку с пудрой. Пусть хоть немного побудет в моей шкуре.

— Какое-то лицо у тебя стало незнакомое, дочка? — любопытство аппы тут же удовлетворяют омма и хальмони. Мне и говорить ничего не пришлось.

Как и предсказывалось, моя Юри получила проду через полчаса после того, как я вошла в свою комнату. В ответ по почте получаю кучу-малу из смайликов. Что-то ужин у нас запаздывает. Немного, но в больнице он был раньше, вот у меня живот и подводит.

На ужине меня ждёт сюрприз. Лучший друг аппы ХёнСок-сии, президент кинувшего меня агентства. Насчёт «кинули», это я так, из вредности. На самом деле, если разобраться, всё удачно получилось. Пошла туда, как беззаботная дура, и что бы делала потом, если бы они меня взяли? Ничего. Ничего бы не делала. Это со мной делали бы всё, как с марионеткой.

После взаимных приветствий сидим, едим. ХёнСок посматривает на меня с любопытством и каким-то виноватым сожалением. Если правильно истолковываю выражение его глаз и лица. Омма, а более того хальмони, на гостя нет-нет, да бросят косой взгляд.

— Я правильно поняла, что руку к ужину приложил харабоджи? — мой вопрос вызывает довольную улыбку у деда и почему-то у оммы.

— Твоя мама всё делала, — переводит стрелки харабоджи, — под моим наблюдением, не скрою.

Сияю глазами на довольную маму, мимика мне запрещена. Да, вот такая я молодец, мгновенно разряжаю обстановку.

— Повезло нам. Такого семейного повара даже у чеболей нет, — про кого говорю, не уточняю. Сами разберутся.

После ужина аппа зазывает меня с ХёнСоком-сии к себе в кабинет. Нет у него, на самом деле, кабинета, его хальмони и харабоджи заняли. Мы на лоджию выходим, рассаживаемся на креслах. Мужчины рассаживаются, а мне сходить за стулом приходиться. Примерно догадываюсь, о чём речь пойдёт и хотела позвать на помощь харабоджи, но решаю, что сама справлюсь.

— Лалиса-ян, хочу извиниться, что так неудачно с твоим прослушиванием получилось, — начинает ХёнСок. — Не так я это задумывал.

— По-моему, всё получилось предельно удачно, саджанним. Ваши люди приняли абсолютно верное решение.

Гость слегка теряет дар речи от неожиданности, ему помогает аппа.

— Почему ты так думаешь, дочка.

— Потому что наши мнения совпадают. Я тоже поняла, что в айдолы не гожусь. Более того, я и не хочу им быть.

— Почему же ты тогда пошла на прослушивание? — аппа удивлён по-настоящему.

— Как почему? — лицом не могу, но голосом вполне в силах реплицировать его удивление. — Ты мне велел.

Абсолютной эффективности аргумент.

— Не встречал ни одну девочку, что не хотела бы стать айдолом, — улыбается ХёнСок, видимо, полагая, что я кокетничаю или скрываю глубокую обиду.

— Вряд ли, саджанним, вы говорили на эту тему со всеми девочками страны, — голосом выражаю деликатное сомнение.

— Ты раньше не говорила, что не хочешь быть айдолом, — задумчиво говорит аппа, — я бы никогда не стал тебя насильно куда-то заталкивать.

— Наверное, — соглашаюсь легко, правду говорить легко и приятно. — Но вот я пришла в агентство и мне там не понравилось. Поняла, что не смогу в таком месте работать.

Вспоминаю все обстоятельства и особенно холодный, злой взгляд хореографа Ким. Пронзает одна мысль, только сейчас догадываюсь о возможной природе фантомных болей в колене. Лалиса, тебе ничего не подсказали глаза той женщины, что смотрела на нас с ЧэЁн, как на грязных ублюдков? Так держи ещё, и в колено стреляет дикой болью! Знамение от высших сил, не иначе.

Или проще всё. Почти ненавидящие глаза той красотки индуцировали боль в колене. По загадочным психосоматическим законам. По времени точно совпадает. Как только поняла, что меня здесь ненавидят неизвестно за что, тут-то и началось. И вообще, жутко кошмарный тогда денёк выдался.

— Что же тебе не понравилось? —осторожно выспрашивает ХёнСок. — Тебя кто-нибудь обидел?

— Взгляд хореографа Ким мне очень не понравился, саджанним, — если просит, пусть получает, что есть. — Смотрела на нас, — простите за выражение, саджанним, — как на вонючих, отвратительных червяков. Даже если бы я захотела стать айдолом, точно не рядом с ней. Никогда с такими людьми не сработаюсь. Которые по неизвестной причине ненавидят меня с первой секунды, как увидят.

— Хореограф Ким прекрасный специалист, — глаза ХёнСока становятся какими-то страдающими. — С характером, не спорю. Вполне возможно, настроение её по какой-то причине было испорчено. Что никак не относится лично к тебе, Лалиса-ян.

Аппа внимательно нас слушает, в разговор не вмешивается.

— Судя по вашим же словам, саджанним, — не могу удержаться, чтобы не подсечь. Любой рыбак меня поймёт. Вот не нужен ему карась, подавай ему линя, но если жирный карасик сел на крючок, он обязательно его подсечёт. Рефлекторно.

— Судя по вашим словам, хореограф Ким очень слабый профессионал. Наверное, она замечательная танцовщица, но, как менеджер, она полный ноль.

Аппа смотрит на меня чуть ли не с испугом, ХёнСок тоже потрясён. Поясняю.

— Она позволила своему плохому настроению повлиять на работу. Вопиющий непрофессионализм, — и самокритично продолжаю. — Я нисколько не лучше, но я и не менеджер. Любой работник должен быть эмоционально устойчив. Накричать могут, новости могут быть плохими, пусть что угодно случится, профессионал свою работу должен сделать. Невзирая ни на что. Я так не могу. Если кто-то на меня будет кричать или просто смотреть злыми глазами, я не смогу работать

— Вот как раз и научишься этому рядом со злым менеджером, — ХёнСок не так прост, ответно подсекает меня. Попробую вывернуться.

— Я ж говорю, я — не менеджер, саджанним, — тут в голову ударяет неожиданная мысль, и продолжаю уже после небольшой паузы. — Должна вас поблагодарить, саджанним, — кланяюсь, не вставая, — за то, что ваш кастинг открыл мне глаза на саму себя. Мне невыносимо находится рядом с людьми, которые меня ненавидят. Наверное, мне придётся этому учиться, но пока я на это не способна.

Кстати, это действительно открытие. А ещё, я отношу себя к творческим людям. И большой вопрос, могут ли поэты и композиторы быть успешными администраторами. Что-то не припоминаю таких феноменов. Вторая моя проблема.

Меня отпускают. Мужчинам ещё надо что-то обсудить. Едва не забыла кое о чём спросить ХёнСока.

— Саджанним, а можно ЧэЁн будет иногда подпевать нашей группе? — нечто похожее на бизнес-интерес, появившийся в его глазах, мне очень не нравится. — Ну, если вы против, тогда ладно, найдём кого-нибудь другого.

— Почему же, Лалиса-ян! Если песни не наши, не из агентства, то пусть поёт. Не в ущерб работе.

Молодец я! Дожала! Неудобно ему при отце с меня что-то сдирать. Сразу перестал думать о плохом, как только заднюю включила. У-ф-ф-ф! Ведь чуть не забыла…

Окончание главы 7.

Глава 8. Расплата за победу

Место действия: особняк семьи Кан

Время действия: 25 октября, время 10.20.

Кабинет патриарха клана Кан и главного владельца корпорации «Сансилье». Худой с залысинами и седой до последнего волоса патриарх сидит за столом внушительных размеров и искусной отделки. Рядом в креслах двое мужчин в возрасте, но крепких и уверенных. Перед ними стоит девочка, девушка лет восемнадцати, но по сравнению с присутствующими мужчинами именно девочка.

— ГаМи-ян, внучка, расскажи нам ещё раз, как ты победила на соревнованиях неделю назад? — кротким, почти сладким, голосом просит старец. Мужчины вперяются в девушку строгими взглядами.

— Э-э-м-м-м, — говорит ГаМи и безнадёжно замолкает.

— И это всё? — удивляется патриарх и переглядывается с мужчинами. — Не желаешь говорить со своим харабоджи?

ГаМи слегка откашливается, прочищает горло и с трудом начинает выдавливать из себя слова.

— Это… когда мы бежали… я была первая… меня стала обгонять… это… одна девочка… э-э… перед финишем… и мы столкнулись… всё, — девушка замолкает и так опускает голову, что мужчины могут лицезреть только макушку.

— Ничего такого, да, ГаМи-ян? — ласково спрашивает патриарх, но дальше голос становится неприятно вкрадчивым. — Почему ты тогда честно и открыто нам в глаза посмотреть не хочешь?

Мужчины переглядываются, один из них говорит:

— Аппа, давайте ей сразу покажем? Она так долго может, я знаю, — мужчина сразу идёт помогать отцу. Патриарх открывает ему нужную папку на компьютере. Судя по медленным движениям с главным атрибутом информационного века он не на ты.

— Подойди сюда, дочка, — мужчина развернул монитор к ней. — Сначала мы читаем это.

На экране возникает красивое и ехидное женское лицо под колонтитулом инстаграмма. Под ним виден заголовок поста. Того самого: «Это реальный мир, детка». Мужчина нажимает кнопку «Открыть». Лицо отъезжает в сторону и начинает двигаться, изображая речь. Судя по мимике гифки глумливую и насмешливую. Именно таково содержание статьи.

— Читай, — негромко командует мужчина.

На несколько минут девушка вперяет глаза в экран. По мере чтения слегка бледнеет. Слегка, потому что личико и без того светлокожее.

— Теперь смотри, что в комментариях, — мужчина вытаскивает фото, где крупно изображено девичье плечо с лиловым синяком.

— А сейчас здесь посмотри, — мужчина выводит один ролик за другим. Оттуда же, из комментариев. Труда это не составляет, ехидная стерва АсНабен вывела всё, как приложение к статье.

С разных позиций заснято одно и то же. На некоторых роликах чётко видно, как ГаМи отталкивает соперницу, на других она не даёт себя обогнать, перекрывая дорожку. На самом первом ролике можно отчётливо разглядеть, как ГаМи дёргает высокую девочку за руку. Смартфоны есть почти у всех и снимают ими постоянно.

— Теперь сюда посмотри, — голос мужчины становится жёстким. — Что ты видишь? Говори!

— Триста сорок девять тысяч просмотров… — шепчет девушка.

Мужчина возвращает монитор и клавиатуру на место и сам возвращается на кресло. ГаМи чуть отходит от стола, чтобы быть в поле зрения всех мужчин.

— Почти триста пятьдесят тысяч просмотров, — грустно говорит патриарх. — А еще к концу это недели у нас упали розничные продажи на полпроцента. Наверное, случайность… да, ГаМи-ян?

Девушка мнётся и не знает, что говорить. Никто особо и не ждёт от неё ответа.

— Что будем со всем этим делать, дети мои? — вопрошает в пространство патриарх. Встаёт второй мужчина, отец ГаМи, младший сын патриарха.

— Надо выяснить, кто такая эта АсНабен и всё разузнать про Лалису Ким и её семью, — по знаку рукой отца мужчина садится.

— Это само собой. Что будем делать с ГаМи?

А вот над этим старшим мужчинам клана пришлось задуматься всерьёз. Если сто мудрецов не могут разгрести за одним дураком, то что могут трое, пусть очень умных мужчин? Свой решительный вердикт они доводят до ГаМи только через трое суток.

Место действия: школа Сонхва.

Время действия: 26 октября.

Первый раз меня попытались взять за нежные места грубыми педагогическими руками на уроке математики. Что характерно, пожилая и в целом заметно более адекватная на фоне остальных математичка мадам Юн ХаНи отличилась первой. Англичанка на первом уроке меня не трогала.

— Лалиса, я понимаю, что ты только что из больницы, но если ты на уроке, значит, должна быть готова. Что ты можешь сказать по теме прошлого урока?

— По теме прошлого урока, — при этом остаюсь сидеть на месте, — сонсенним, я могу сказать ничего.

Класс недоумённо шумит, я достаю предварительно заготовленную копию больничного листа. Училка хлопает глазами.

— А почему ты сидишь, когда отвечаешь учителю?

— Согласно предписанию врача, сонсенним! — бодро докладываю я. — Мне запрещены резкие движения. В том числе быстро вскакивать из-за стола. Если буду делать медленно, затрачу драгоценное урочное время, сонсенним.

Протягиваю полное освобождение от занятий. С подписью, печатью, всё, как положено. Математичка глазами просит принести ей бумагу ближнего к ней ученика. Ученицы. ДаМи относит бумагу, а я комментирую.

— Согласно данному предписанию, сонсенним, меня нет на уроках до среды включительно. Я намеренно хожу на занятия, сонсенним, чтобы плавно, без стрессов и ненужного напряжения ликвидировать пробелы в знаниях. С вашей помощью, сонсенним. Поэтому три дня я на особом положении: я могу вас спрашивать о чём угодно, а вы меня — нет.

Класс ошарашенно молчит. По форме моя декларация похожа на ультиматум, по сути — я права со всех сторон. Усиливаю эффект.

— В журнале, сонсенним, напротив моего имени поставьте отметку, что я больна.

Ещё примерно так же порезвилась на уроке литературы. ЧэЁн уже ничего не говорит на моё поведение, только мученически вздыхает. По её мнению риск своим здоровьем — ничто перед уважительным поведением перед старшими. Я ведь даже не кланяюсь, так, чуть-чуть намечаю движение головой. И справка, — копий у меня несколько штук, — у меня наготове.

На обеде ЧэЁн тоже не удаётся меня вытрясти по поводу шума вокруг моей драгоценной персоны. То есть, единолично вытрясти. Согласно своей боязливой натуре удовлетворилась ролью пассивной слушательницы. К нам одноклассницы подсели, которые в обычные времена обходят нас стороной.

Подошли. Сели со своими обедами. Уставились. Потрясающее начало разговора. ЧэЁн моментально перестаёт отсвечивать. Милашка. Захотелось её за щёчку ущипнуть.

— Лалиса, а что у тебя на соревнованиях случилось? — на удивление толковый вопрос задаёт ДаМи. Ожидала более невнятных формулировок. Для затравки беседы вполне сойдёт.

— Что конкретно тебя интересует, онни? — как-то так получилось, что я в классе самая младшая, так что сортировать на тех, кто старше и кто младше, мне не надо. Конкретно девочек интересовало всё. А мне не жалко.

— Сначала стометровка была. Сделала всех на раз. Хотя тренер был не очень доволен. На тренировках результаты лучше были, — порции разговоров перемежаю порциями супчика.

— А почему так получилось? Настроения не было? Или решила не сильно стараться? — это ЧеРиш нагнетает. В наказание удлиняю паузу, заменяя объяснения долгим взглядом на дерзкую.

— Этот момент пропустим, — моё по привычке неподвижное лицо в сочетании с долгим взглядом действует на девчонок, как взгляд Каа на бестолковых бандерлогов. — Потому что мне не нравятся провокационные вопросики.

— Затем тренер вдруг поставил меня на километровую дистанцию. Кто-то там не смог из-за травмы принять участие в забеге.

— Девочка из параллельного класса, не помню, как зовут, — подтверждает ДаМи. ЧеРиш надолго замолкает, после того, как её обшикали со всех сторон.

— Учитель ничего от меня не требовал, — приступаю ко второму, какому-то чики-пуки, наплевала я запоминать эти дурацкие названия, — но у меня получилось обогнать почти всех.

— А дальше вы всё знаете, — заканчиваю рассказ к всеобщему разочарованию.

— Что всё? — просыпается ЧеРиш.

— Разве вы не читали статью этой, как её… — щёлкаю пальцами в затруднении.

— АсНабен, — подала голос, а вернее, писк ЧэЁн. И тут же утыкается в тарелку.

— Да. Читала тоже. Там всё правильно написано. А вот откуда у неё фото моей руки… — задумываюсь, — надо бы у моей онни спросить.

— СонМи её зовут? Да, это она прислала, я запомнила, — кивает ДаМи.

— Там только одного нет, — надо разбавить подробностями, иначе девочки совсем будут разочарованы. — Когда эта ГаМи бежала впереди, она старалась отбрасывать ногами камушки в мою сторону. До лица долетало. Хорошо, что в глаза не попало.

Ну, концовку тоже пришлось обрисовать широкими, но скупыми мазками.

— И всё-таки, почему ты не захотела на награждение идти?

— Зла была страшно, — встаю, складываю посуду, обед уничтожен, — боялась драку затеять прямо на пьедестале. Я бы точно не выдержала и ударила бы её. Уж больно нагло она на меня смотрела.

— Она из чеболей! — говорят девочки вслед.

— Да плевать! — бросаю через плечо. ЧэЁн, мой верный оруженосец, спешит за мной.

Подумаешь, чеболи! Корейцы не понимают, насколько они уязвимы. Любой удар по имиджу для них крайне болезненен. Именно поэтому члены их кланов стараются держаться в тени, вдали от вездесущих СМИ.

Тренировку пропускаю, так что сегодня ухожу раньше. Вместе с ЧэЁн.

— И что теперь будет? — допытывается подружка.

— Много чего будет, — предвкушаю с наслаждением. — Главное, чтобы не со мной.

— Ты поссорилась с чеболями, — обвиняюще утверждает ЧэЁн.

— Это каким образом? Не захотела встать рядом с ней на пьедестал? И что? Ей же лучше, в морду свою наглую не получила. Нет. Ничего плохого я ей не делала. Не стала молча терпеть её подлость, только и всего.

Место действия: квартира семьи Ким.

Время действия: 26 октября, 19.40.

ДжеУк успевает к ужину, что, между прочим, бывает не всегда. Справедливости ради, не так уж часто опаздывает. Вот и сегодня не опоздал. Сидим, ужинаем.

Из-за прихода домой раньше обычного и успеваю сделать больше. Напечатала четыре страницы книги, поупражняла ноги, в том числе, балетными па. Аккуратно, блюдя заветы господина доктора. Проштудировала пропущенные темы по гуманитарным предметам, точные науки откладываю. Они не так легко даются.

— Как у тебя дела, Лалиса? — интересуется аппа. Да, все уже спросили, теперь его очередь.

— Замечательно, папочка. Оказывается, очень интересно в школу ходить, когда можно домашнюю работу не делать, когда учителя не спрашивают… — завожу глаза вверх, — сказка, а не учёба.

ДжеУк жизнерадостно ржёт, все остальные присоединяются улыбками. Звонит телефон отца.

— Сиди! — командует Пакпао. — Поужинаешь, тогда и перезвонишь. СонМи, выключи папин телефон.

— Только если не от президента фирмы, — успевает проявить осторожность ДжеУк. СонМи успокаивает, говорит, что незнакомый номер.

— Поддерживаю, хальмони, — соглашаюсь с решительностью бабушки. — Мне иногда кажется, что это не мы владеем телефонами, а они — нами.

— Я уже не рискую угадывать, кто ужин приготовил, омма или харабоджи, — встаю из-за стола. — Я теперь и по ресторанам ходить не хочу. Что я там увижу?

Мама и дедушка с улыбкой переглядываются. Остальные присоединяются к похвалам.

Через десять минут ко мне врывается ДжеУк. Какой-то взъерошенный. В руках телефон. Звонок, видать, был всё-таки важный.

— Собирайся, Лалиса! Надо ехать!

Отвечаю привычно неподвижным лицом, только в глазах недоумение: с чего такая спешка? Да ещё и нам обоим?

— Они звонили, — папочка ДжеУк уже не кричит, но взволнован, — семейство Кан. Те самые чеболи! Та девочка, которая тебя отталкивала на соревнованиях…

Наконец-то папаньке удаётся сформулировать нечто связное, что можно понять. Они, семейство Кан, те самые… — я бы поняла сразу, если б говорила женщина. Но от мужчины этого как-то не ожидаешь.

— Они пригласили нас к себе в гости. Я так понимаю, обсудить наши проблемы.

— Папочка, у нас нет общих проблем. Их проблемы нас не должны волновать, наши — их не касаются.

— Как ты можешь так говорить, дочка?! Такие люди нас приглашают! Всё! Хватит спорить! Одевайся!

И как этому противостоять? В дверях стоит Пакпао, за ней заинтересованный харабоджи, и если они помалкивают, то рассчитывать на них нельзя.

— Тогда выйди, аппа, и позови СонМи. Мне надо привести себя в порядок, накраситься…

— Не надо тебе краситься, ты и так красивая, — не поддаётся на отговорку ДжеУк. Не прошла попытка, но слышать приятно.

— Всё равно СонМи зови, мне надо одеться. Я к таким людям в старых джинсах не пойду, — онни появляется на мои слова, как чёрт, которого помянули. И аппа понимает, что этот раунд он проиграл. Берётся за телефон, видимо, извиняться, что опоздает.

С чувством, толком, расстановкой формируем с онни наряд для меня. Кое-что она приносит своё. Смеха ради водружаю на голову любимую панамку. СонМи, ни слова не говоря, тут же сшибает её с моей головы.

Лихорадочно думаю, как увильнуть. Чувствую всеми фибрами, что ехать нельзя. Наверняка мне каким-то образом попробуют выкрутить руки, заставить сделать то, чего я не хочу. Да с самого начала, я не хочу к ним ехать! Ни на одно место они мне не упали!

И что делать? Меряю шляпку, принесённую СонМи.

— Хорошо, — утверждает онни, — тебе идёт. Серьги нацепи…

Аппа подхватился, потому что его зовёт а-а-х! какой жених, то есть, высокое лицо. Вот только… точно! Замираю. Как раз мне онни серьги цепляет.

— Аппа! — ДжеУк врывается незамедлительно.

— Лал-л-и-и-са! — стонет он. — Ты готова? Мы опаздываем!

— Аппа, — медленно поворачиваюсь к нему, как могучая многоствольная морская орудийная башня, и произвожу мощный выстрел изо всех стволов в упор, — а ты у своего президента, господина Сона разрешение спросил?

Любуюсь растерянным видом и выпученными глазами. Добиваю.

— Ты думаешь, ему понравится, если ты за его спиной будешь встречаться с руководством чужой корпорации? По любому поводу?

ДжеУк растерянно и беззвучно открывает и закрывает рот. Молча уходит. Закрываю двери. Поворачиваюсь к СонМи, скидываю на кровать шляпку, отцепляю серьги. Та тоже превратилась в статую.

— Всё, онни! Поездка отменяется или я ничего не понимаю в колбасных обрезках.

— Каких обрезках? — глупо переспрашивает СонМи.

— Не важно, — отрезаю я. — В любых!

И говорить не стоит, что я оказалась права. Мне потом харабоджи рассказал. ДжеУк доложил и получил приказ президента не дёргаться, он, де всё решит сам. Так харабоджи понял по словам ДжеУка и его невнятным междометиям.

На ночь немного поразбирала математику. И чуть-чуть физику. Надо же! Тему ядерного распада будем проходить. Ну-ка, что тут? Кое-что из прошлой жизни Евгения я помню.

Место действия: школа Сонхва.

Время действия: 27 октября.

Мой счастливый период, когда я делаю всё, а мне за это ничего, продолжается. Что у нас сегодня после обеда? Хореография и английский? Замечательно! На хорео ещё схожу, а английский нафиг. У ЧэЁн домашку узнаю.

Дирекция у меня непривычно вежливо поинтересовалась, когда я смогу прибыть к ним на важный разговор. Дирекция в лице ДжиСопа-сии, подошедшего ко мне на перемене. Решаю не жертвовать своим временем, а половиной литературной пары. Ибо там всё равно вода по большей части.

Кабинет директора Ю.

Время 11.15.

Захожу. Привычно извиняюсь за отсутствие традиционного поклона. Всерьёз подумываю выклянчить у доктора справку, что мне нельзя кланяться в течение месяца. За этот срок все вокруг привыкнут, что Ким Лалиса никому не поклоняется, и не будут шипеть вслед.

Усаживаюсь. Я — четвёртая. Кроме двух директоров в наличии учитель физкультуры.

— Лалиса-ян, когда у тебя освобождение от физкультуры заканчивается? — первым делом интересуется физкультурник.

— Официально ещё завтрашний день я освобождена от всех занятий, сонсенним. После этого две недели от физкультуры и частично от хореографии, — говорю, глядя прямо и без малейшего намёка на поклон. Непроизвольно он морщится.

— Никак к твоему новому поведению привыкнуть не могу, — бурчит физкультурник.

— Я больна, сонсенним. Только послезавтра буду ограниченно годна к занятиям. Но кланяться мне будет нельзя ещё, как минимум, неделю. По медицинским показаниям у меня и на эту неделю положен постельный режим. Сонсенним.

— Да я знаю… — отмахивается ХеДжин-сии.

— Мы тебя вызвали, — вступает директор Ю, — чтобы выяснить с твоей помощью, что нам делать с результатами тех соревнований? Какую позицию занять? Учитель ХеДжин и мы знаем, что у тебя могут возникнуть свои мотивы, и хорошо бы нам их знать подробно.

Конечно, опасается. Харабоджи в форме шуточного доклада мне рассказал о беседе с физкультурником в этом же кабинете. Всё, как просила. Предупредил, чтобы никаких действий не планировали без моего участия. Поэтому я здесь.

— Введите меня в курс дела, саджанним, — пусть я по корейским меркам веду себя по-хамски, но вообще-то сижу скромно, коленки вместе, ручки сложены. Короче, пай-девочка.

— Городской совет по образованию и спортивный отдел городской администрации, — «начальство» — одним словом перевожу для себя, — предлагают отменить результаты тех соревнований и утвердить новые. В свете открывшихся, — директор морщится, — и очень шумных обстоятельств.

— Разве такое возможно? — понимаю, что когда под задницей у чиновников горит, они ещё и не на такое способны, но надо же и меру знать! — Первый раз слышу, что можно отменить решение спортивных судей. Даже когда их официально признают ошибочными.

— Такое бывает, Лалиса-ян, — замечает физкультурник.

— Если бывает, то это не правильно, сонсенним. Судей можно дисквалифицировать или понизить им категорию, но их решение отменять нельзя. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Почему ты так думаешь, Лалиса-ян? — спрашивает уже директор ДжиСоп. Ненадолго задумываюсь.

— Во-первых, тот миг торжества, который испытывает чемпион, восходя на пьедестал сразу после победы и принимая золотую медаль, уже никто не вернёт. Процедуру награждения можно провести повторно, но в подобном фарсе я принимать участия не собираюсь.

— А во-вторых? — ДжиСоп-сии воспринимает мой отказ спокойнее всех.

— Во-вторых, сложно сделать технически. Что делать с этой ГаМи? Она полное право имеет на серебро…

— Не имеет, — кратко замечает директор Ю и далее объясняет: — её результат и награждение уже аннулированы, сама она дисквалифицирована до окончания школы.

— С тысячеметровой дистанцией всё просто. Меняется чемпионка одна на другую и всё. Ну, если бы я согласилась. Зато непомерные сложности возникают со стометровкой.

Делаю паузу, но меня никто не прерывает. Направление задано, все думают в ту же сторону. И сказать не успеваю, раньше всех сообразивший физкультурник опережает меня.

— Да. Там сложнее. Надо отбирать бронзовую медаль, отдавать её серебряному призёру, отобрав у неё медаль, которую отдать бывшей официальной чемпионке… — мрачно описывает неприятные перспективы физкультурник.

— Столько людей будет обижено, и виноватой будут считать исключительно меня, — завершаю мысль по-своему. — Просто потому, сонсенним, что так легче. Имён судей никто не запоминает. Скажите, уважаемые, зачем ЭТО мне? Да пропади они пропадом, эти медали!

— Лалиса! — слегка одёргивает меня директор Ю. — Держи себя, пожалуйста, в рамках.

— Извините, — каюсь, но отступать не намерена. — Только меня одна эта мысль выводит из равновесия. Нет. Ни в какой форме я не буду за свой счёт закрывать чужие ошибки. Ещё и виноватой при этом останусь.

— Что ты предлагаешь, Лалиса? — устало вопрошает директор Ю.

— Вы у меня, несовершеннолетней ученицы совет спрашиваете, саджанним? — что-то подобное готовила и ждала, и всё равно вопрос потрясает. Окореилась я что ли вконец?

— Всё равно без тебя никак не обходится, — объясняет директор ДжиСоп. — Ты же отказываешься следовать плану городских властей.

— Хорошо. Дело в том, что школа Сонхва тоже потеряла лицо. И даже больше остальных. Частично положение спас учитель ХеДжин, не оставив без внимания грубое нарушение спортивной этики. Но сама школа пока ничего не сделала, чтобы защитить меня и в свою очередь не оставив без ответа столь недостойные действия судейского жюри.

— Мы подали в городской совет управления требование сменить всю судейскую бригаду, — замечает директор Ю.

— Это хороший ход, — подсластить горькую пилюлю не помешает. — Но слабоватый. Если бы не было такого шума, вполне хватило бы увольнения председателя жюри. Это же он продавил своё решение, я не ошибаюсь, сонсенним?

Физкультурник молча кивает.

— Поэтому отпор должен быть громким, саджанним. Все учащиеся должны увидеть, что школа Сонхва горой стоит за своих ребят. И вас будут уважать ещё больше.

— Что ты предлагаешь, Лалиса-ян? — после паузы опасливо спрашивает директор.

— Школа Сонхва должна официально, скажем, года на три отказаться от участия в городских соревнованиях, саджанним, — чеканю слова, как тяжёлые монеты и добавляю жёстко. — ВО ВСЕХ городских соревнованиях.

— Ты не понимаешь, Лалиса, — устало, как капризному ребёнку, улыбается директор Ю. — Это просто невозможно. Мы обязаны подчиняться указаниям городского совета по образованию.

Мне, несовершеннолетней школьнице, надо учить взрослых людей, как продавливать свою линию?! Приходится.

— Подчиняться можно по-разному, саджанним. Можно, например, намеренно посылать на городские соревнования самых слабых и никчёмных в спортивном смысле учеников. Кто вам может помешать это сделать?

Мужчины переглядываются. ДжиСоп-сии начинает улыбаться. Кажется, ему понравилась эта идея.

— Параллельно организуйте школьные открытые чемпионаты. По тем видам, которые сможете. Пригласите участвовать остальные школы. Разве вам смогут это запретить? Привлеките спонсоров. Ни одна серьёзная корпорация не откажется от такой рекламы. А у нас учится Сон Юри-ян. Полагаю, чеболи Сон тоже не дураки отказываться спонсировать Сонхва. Потому что наша школа обладает огромным потенциалом в этом смысле.

Практически вижу, как уже щёлкают шарики у сузившего глаза физкультурника.

— А когда результаты и призы начнут превосходить городской уровень, тогда Сонхва ждёт полный триумф. Со своей стороны могу пообещать, что на городские соревнования я точно больше не пойду. Зато на школьных покажу результаты, до которых городским чемпионам будет очень далеко. Как пешком до Франции.

Слегка переиначила русскую пословицу, но мужчины проникаются.

— На школьных-то соревнованиях меня ведь не будут подло затирать…

— Серьёзно возвращаться в город всё равно придётся, — размышляет директор Ю.

— Возвращайтесь, — пожимаю плечами. — Но уже со своими судьями, с огромным авторитетом, короче говоря, на своих условиях, саджанним.

— Хорошо, Лалиса-ян, мы тебя поняли. Можешь идти, — директор Ю отпускает меня. Дёрнулась поклониться, но лишь намечаю движение. Как оно въелось-то а!

— Только помните, что на городские соревнования я больше никогда не пойду.

Иду по коридору в сторону столовой. Думаю. Даже в Корее, с её жёсткой этикой и практически бесправным положением младших перед старшими, вполне возможно проводить свою линию. Почему мне не могли просто приказать не выпендриваться, взять под козырёк и сделать, как велено? Очень просто. Ясно им показала, что при этом они, — повторяю, они, а не я, — потеряют лицо. Самое жуткое положение для азиата.

Они могли что-нибудь похитрее придумать. Так и я могу. Никогда никому не скажу и не признаюсь, но ведь АсНабен (злая стерва) это я. И укусить АсНабен может кого угодно за любое место. Разнюхают, что она это я? И что?

Окончание главы 8.

Глава 9. Спонтанный бенефис

Место действия: школа Сонхва.

Время действия: 28 октября, обеденный перерыв.

Когда садимся с ЧеЁн за стол, на нас нападает мощный вихрь и отпугивает вознамерившихся сесть с нами одноклассниц. Имя вихря Сон Юри.

— Лалиса! Наконец-то я тебя поймала! Где ты всё время прячешься? Аньён, онни. Почему так долго нет продолжения?!

Впервые за много дней начинаю улыбаться. Еле заметно, но тем не менее. Вихрь не ждёт никаких ответов, мчится к раздаче, уговаривает, — как это ей удаётся? — небольшую очередь пропустить её вперёд. ЧэЁн очумело смотрит на неё, я начинаю хихикать. Вот почему я запретила ей в больнице появляться. У меня сразу рана на лице открылась бы. Сегодня утром, когда решила переклеить пластырь, внимательно рассмотрела это место. Чуть-чуть по цвету не совпадает, и если сильно-сильно присмотреться, на полмиллиметра уровень кожи ниже. Впрочем, мне предстоит в конце недели ещё один поход в больницу. Завершающая процедура. Кстати, уже оплаченная.

Вихрь бежит к нам, на мой взгляд, только чудом не роняет поднос и не падает сама. ЧэЁн смотрит с откровенным испугом, но мужественно остаётся за столом.

— Сначала поешь, Юри-ян, мы никуда не торопимся, — пытаюсь заткнуть фонтан, чтобы дать ему отдохнуть. Удаётся, включив свой.

— Почему же долго нет продолжения? Что такое ты говоришь? Трёх дней не прошло, как я тебе переслала полсотни новых страниц. Зачем ты так быстро читаешь? Если прочитала — перечитай. Что значит, я прячусь? В столовой ты всегда можешь меня найти. Уроки могу пропустить, столовую — никогда.

ЧэЁн с испугом глядит уже на меня. Это не заразно? — вопрошают её расширенные глаза.

О том, что полувыходные дни не прошли даром и готово ещё почти два десятка страниц, не говорю. Сюрприз будет.

— На самом интересном месте… — Юри исхитряется издавать стоны чуть ли не во время пережёвывания, — зачем ты так делаешь, Лалиса?

— Затем, что каждая моя строчка интересная, — веско возражаю я.

— О каких страницах вы всё время говорите? — успевает вставить вопрос ЧэЁн.

— Тебе не интересно будет, книжка пишется на английском, — отмахиваюсь от подружки, которая не унимается. Английский у неё на уровне родного, не зря же в Австралии жила.

— К тому же она про мальчика, а мальчиков ты боишься, — ЧэЁн на мои слова хмурится, а Юри начинает хихикать. Незаметно подмигиваю ей, что тоже помогает ей есть и не болтать беспрерывно.

— А так как мальчиков ты боишься, то для тебя это не интересные приключения, а триллер, похождения жутких монстров, — Юри продолжает хихикать, — девочки…

Тут вперяю взгляд в Юри и поправляюсь.

— Нормальные девочки такое не любят читать.

Юри от смеха чуть суп, набранный в рот, не расплёскивает.

— Только такие ненормальные, как она, — тычу вилкой в сторону малявки и принимаюсь за второе. Моё замечание вызывает у Юри очередной приступ веселья.

Худо-бедно расправляемся с обедом. Допивая чай Юри заявляет:

— Сегодня ты и твой аппа приглашены к нам на ужин. Моим отцом. Так что готовься, Лалиса.

После лёгкого шока гляжу на неё с громадным осуждением.

— И ты только сейчас об этом говоришь? — только наплевала Юри принимать с покаянным видом осуждение старших. — ДжиХуна-оппы дома нет?

— Нет, — мотает головой Юри к моему огромному облегчению.

Юри пытается ещё о чём-то потрещать, поднимаю руку в запрещающем жесте. Почему-то она слушается. Мне надо подумать, кое-чего мне хочется от Юри. Когда извещаю о своём решении, девочка приходит в полный восторг. Изъявляет немедленно своё горячее желание сопровождать меня.

— Мы сделаем лучше, Юри-ян, — качаю головой. — Ты поедешь домой… не спорь! Быстренько сделаешь уроки и всё, что там тебе полагается. Потом приеду я, и мы проведём время вместе, пока мой аппа не приедет.

Вздыхаю и бросаю неубиваемый козырь.

— Привезу тебе ещё восемнадцать страниц книги… — пережидаю бурю восторга, — и мы кое-чем займёмся. Чем? Потому расскажу. Тебе понравится, если я тебя хоть чуть-чуть знаю.

Дежурно девочка ноет, выпытывая подробности, но её онни, то есть, я — неумолима.

После обеда, изрядно очумевшая от нашего общества ЧэЁн идёт на уроки, Юри — домой, я тоже домой, но ненадолго. Переодеться и в одно хорошее место. Спасибо Джесс и СонМи, которые с ним познакомили. По дороге домой нахожу визитку, звоню. Бронирую место и мастера.

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 28 октября, 10.35.

Ли ХёнСок

Она невыносимо прекрасна! С трудом удерживаю самообладание, когда она входит. Только к сегодняшнему дню смог собраться и подобрать аргументы для важного разговора. Один из аргументов лежит в столе. Приятный. Второй и неприятный — на столе.

— Заходи, садись.

Женщина плавно усаживается в кресло. Не могу не отследить этого движения. Вытаскиваю маленькую коробочку, выхожу из-за стола, сажусь в кресло рядом. Оно именно рядом, но я ставлю его наискосок к месту, где сидит она.

— Дорогая, мы оба не на заре юности… вернее, я — не на заре, — вовремя поправляюсь. — Так или иначе, время неумолимо и терять его нельзя.

— Я слушаю, слушаю… — еле заметно ЧхеВон улыбается. Меня прошибает пот.

— К-х-х-м, ты юна и прекрасна… — разворачиваю ладонь к ней, на ладони бархатная коробочка, тот самый аргумент, — выходи за меня замуж…

— Какое красивое! — ЧхеВон открывает крышечку. Стараюсь скрыть напряжение, не очень-то удаётся. Если наденет, можно будет вздохнуть с облегчением. Огромным.

Она надевает!

— Ты согласна? — с трудом сдерживаю рвущийся наружу восторг.

— Колечко очень красивое, не могу от него отказаться, — улыбается женщина.

Но второй аргумент предъявлять не буду. Вспугну. Эта женщина подобна вулкану, она и сама может взорваться, без посторонних провокаций.

— Только как быть с работой? — вздыхает моя красавица.

— Ты хочешь продолжать работать?

— Да. Не хочу бросать всё и погружаться исключительно в семейные заботы.

Домработницу мы можем нанять, если что, — лихорадочно прикидываю варианты, — родителей не стоит загружать. Моя… — неужто могу теперь с полным правом говорить «моя»? — моя ЧхеВон может не ужиться даже со своей мамой, не то, что с моей. Что делать с её желанием работать? А вот что!

— Если хочешь, работай хореографом, а от работы менеджером я тебя избавлю.

— Не доверяешь мне, как менеджеру? — голосок вполне нейтральный, но я-то знаю…

— Доверяю полностью, но эти обязаности отнимает много времени и нервов, — удаётся удержать спокойный тон. — Одна Дженни чего стоит, сама знаешь. А так будешь работать в комфортных условиях. Появятся претензии? К Дженни или ещё кому-то? Ознакомишь их со штатными менеджерами и всё. Приставлю к тебе кого-нибудь. Самой утрясать проблемы не придётся. Они станут для тебя посторонними.

Кажется, мне удаётся вырулить. Вулкан не взрывается. О Лалисе благоразумно разговоров не завожу. Хотя не знаю, разумно это или глупо. С ЧхеВон ничего не предскажешь.

Моя красавица уходит, сопровождаемая моей глупой улыбкой. Сам знаю, что глупая и удержаться не могу. К тому же удалось хотя бы частично снять проблему служебного романа. Как президент и бизнесмен прекрасно понимаю, насколько вредно для бизнеса, когда не могу наказать кого-то из своих работников. Не дело это.

А что делать с Лалисой? Как же не хочется упускать этот бриллиант из своих рук. Лалиса хоть и говорит, что ЧхеВон приняла правильное решение, но это не так. Абсолютно не так. Всё дело в её поведении. Той, которая заняла моё сердце. Они, мои люди, могли и не принять её в трейни, но обязаны были обласкать её. Показать, что ей тут рады. Что же ты, дорогая? Хотя сам виноват, надо было как-то по-другому действовать. Девочка не стандартная, а я пошёл по шаблонному пути.

Место действия: особняк семьи Сон.

Время действия: 28 октября, 16.10.

— Лалиса! — Юри меня встречает у ворот лично и замирает, когда выхожу из такси. — Ах!

Её реакцией удовлетворена. Более чем удовлетворена. Не зря расфуфырилась. И не зря столько времени провела в салоне…

Примерно два с половиной часа назад.

Салон-парикмахерская Hair & Joy.

Встречают меня, как хорошую знакомую, почти подружку. Провожают к мастеру, с которым делюсь своими идеями по поводу внешности.

— Сделайте так… — мастер ЧиЮн внимательно слушает.

Идея моя великолепна и очень мне нравится. Высветлить волосы градиентно. Совсем чуть-чуть, незаметно, у корней…

— Можно вообще не осветлять, — инструктирую мастера, — смотрите, как вам удобнее…

— Удобнее всё-таки немного осветлить.

— Хорошо…

…И чем ближе к кончикам волос, тем светлее, доходя до соломенного оттенка. Мастера идея приводит в восторг.

— Госпожа, вы разрешите нам использовать вашу задумку для других клиенток? — глазки мастера горят предвкушением, но я не лыком шита.

— Стопроцентную скидку дадите?

Мастерица ахает от моей наглости и убегает советоваться с администратором. Прибегают обе, и мы сговариваемся на половинку. Работа закипает. Косичку мою расплели, вместо неё сделали длинную прядку, которую осветлили всю, целиком.

Мне так понравился итог, что лично мастеру подбрасываю двести тысяч чаевых. Саму работу, уже со скидкой, оценивают почти в пятьсот тысяч. С причёской, которая идёт довеском.

— Да, — говорю, — знаю, что такую ювелирную работу надо оценить щедрее, но я пока не миллионерша, — моя похвала отражается улыбкой на личике мастера.

Неплохо они тут гребут, — думаю, выходя на улицу и раскачиваясь на высоких каблуках. Да, сегодня впервые рискнула. Долгие тренировки дали результат. Выгляжу так, что сама себе нравлюсь, только что придирчиво и со всех сторон оглядела себя в зеркале. Это не так просто, понравиться мне.

Денег мне не жалко. Во-первых, на себя, любимую, трачу. Во-вторых, мне аппа подкинул пять миллионов из суммы компенсации от Чонгов. Пусть агрессор платит и кается, кается и платит.

Особняк семьи Сон.

— Юри, пройдёмся пешком, — отпускаю такси и мы, взявшись за руки, топаем к усадьбе.

— Лалиса, — подозрительно несмело говорит Юри, — ты сегодня такая красивая… нет, ты всегда красивая, но сегодня…

В ответ улыбаюсь. Если на девочку произвожу впечатление, то всё в порядке. На входе невозмутимый страж распахивает перед нами тяжёлые двери. Глаза еле заметно расширяются и всё. Ну, ему положено быть бесстрастным.

Юри ведёт меня в общую гостиную, где сидят её мама и старшая сестра. Тут приходится кланяться, справкой козырять не станешь, но извиняюсь:

— Прошу меня простить, не привыкла к высоким каблукам и недавно из больницы. Врачи мне вообще запретили делать поклоны.

— Лалиса-ян! — всплёскивает руками омма Юри. — Я тебя и не узнала сразу! А что у тебя с глазами?!

— Это контактные линзы, мама! — важно просвещает Юри. И лучась гордостью, уводит меня к себе. Её сестра провожает нас не только широко открытыми глазами, но так же широко открытым ртом. Кажется, смело могу записывать их в число поражённых. Приятно, дьявол всех задери!

И да, цветные контактные линзы мне в помощь.

Оказавшись в комнате Юри, с наслаждением скидываю босоножки, забираюсь в кресло с ногами. Я у подружки, а, значит, почти дома.

— Я так вырядилась вовсе не для них, — делаю неопределённый жест. — Исключительно из-за тебя.

Почему-то внимательно меня слушает, не перебивает. Почти физически чувствую, как ощупывает меня взглядом. Так потрясена моим новым образом, что даже продолжения книги не требует прямо сейчас.

— Загорелась одной идеей, Юри-ян. Не знаю, как ты отнесёшься, но мне хочется, чтобы ты меня нарисовала…

По тому, как Юри из положения сидя подскакивает вверх чуть ли не на метр, понимаю, что идея находит отклик.

— А я-то думаю, чего мне всё время хочется! — восторженно выкрикивает девочка, роясь в своих художественных реквизитах. — Но ты меня совсем запутала!

Чуть не трясущимися от возбуждения руками вытаскивает кисти, карандаши, устанавливает мольберт. Подбираем позу, охо-хо, приходится вставать. Ещё одно большое охо-хо, приходится снова надевать босоножки. В итоге встаю, чуть наклонно, опираясь на стол. Одну ногу сгибаю, под неё, чтобы не держать на весу, Юри подсовывает коробку.

— На картине её не будет… — бормочет девочка.

— Только ты учти, у нас меньше двух часов, — немного пугает её энтузиазм, чувствую себя щепкой, попавшей в бурный поток. Несмело спрашиваю:

— А это не трудно, быть натурщицей?

— Никто не умирал, насколько я знаю… — бормочет девочка, — всё, не отвлекай меня. Замри и стой.

Замираю и стою. Мне есть, что обдумать. Например, какая песня будет следующей для моей группы. Да, можно уже считать, что это моя группа. Я — групповладелец, хи-хи. И куда мне пойти учиться, когда закончу. Учиться мне ещё два года с лишним. Пойду-ка на лингвистический. И высшее образование, и обоснование возможности писать песни на разных языках, и учиться не трудно, будет время на собственные проекты.

Надо решать что-то с другими возможностями. Внешность позволяет иметь доходы от рекламы. Нафиг или заняться? Страшно не хочется, чтобы на улицах узнавали и не давали проходу. Но можно, как сейчас, изменить свою внешность, расфуфыриться, изменить линзами цвет глаз и дело в шляпе. В обычном виде, в моих любимых джинсах, панамке, без линз и с натуральным цветом волос на улице меня никто не признает. Выходит, можно, но не постоянно. Волосы не будешь перекрашивать по два раза на дню. Брать изредка самые выгодные контракты — вот мой путь бусидо, хи-хи.

Хотя кто там их знает, этих рекламщиков? Может, моя внешность их не привлечёт. Ну и что? Сами будут виноваты.

— Можешь сесть, — не забывает обо мне позаботиться Юри, пододвигает стул, — фигурку набросала, теперь лицо.

Только когда усаживаюсь, понимаю, как застоялась за четверть часа. Понимаю теперь, почему женщин так часто лёжа рисуют. Не выстоишь неподвижно несколько часов. А поваляться, терпимо.

Напоследок Юри расстреливает меня смартфоном, снимая с разных ракурсов. Смотрю на часы. Ого! Почти шесть часов вечера. Скоро аппа подъедет. И другие официальные лица.

— Ты так увлеклась, Юри-ян, что даже продолжение книги спросить забыла…

Юри отмахивается, так торопится, а я впадаю в изумление. Её так затягивает творческий процесс? Какая же она молодец!

Только и успеваю отдать ей флешку, как в дверь стучат. Старшая сестра Юри — ШинХё.

— Пойдём, Лалиса, все приехали, — бросает любопытный взгляд на сосредоточенную мордашку Юри, но ничего не спрашивает.

Кабинет господина Сон.

Замедляем шаг, ШинХё открывает двери, заглядывает внутрь.

— Лалиса здесь, аппа, — и уже мне: — Входи.

Войти, так войти. Вхожу в просторный кабинет, окидываю взглядом присутствующих. За главным столом — господин Сон, папин президент. ДжеУк — слева на диванчике, один. Справа та самая ГаМи, которую меньше всего хочу видеть. С каким-то мужчиной, судя по сходству лиц отцом, оба сидят в соседних креслах. Перед ними столик.

— Лалиса? — папочка разглядывает меня с огромным недоумением.

— Аньён, аппа, — вздыхаю, придётся кланяться, справкой не будешь козырять, так что поехали: — Саджанним, господа…

У саджаннима Сона и гостя мужчины слегка стекленеют глаза, ГаМи ощутимо зеленеет лицом. Бинго! Этих тоже можно записывать в трофеи.

— Дочка, — вроде как с осуждением говорит опомнившийся первым ДжеУк, — я тебя не сразу узнал.

— Женщины любят менять свой имидж, аппа. Я тоже решила поэкспериментировать.

— Лалиса-ян, меня и своего отца ты знаешь, — с трудом рвёт паузу господин Сон. — Это господин Кан с дочерью ГаМи. Но сначала,давайте расположимся более удобно, — предлагает господин Сон, почти со звуком отрывая взгляд от моих коленок. Жестить я не стала, колготки всего лишь бежевые. Юбка только на десять сантиметров выше колен. Вот для своих ребят, чтобы натренировать им толстокожесть, что-нибудь эдакое нацеплю. Какую-нибудь сеточку.

Господин Сон тем временем формирует диспозицию с помощью вызванного слуги. Мы с ДжеУком садимся в переставленные кресла по другую сторону столика напротив гостей. Господин Сон занимает место с торца. У него сегодня что-то вроде роли третейского судьи.

— Во-первых, мы хотим извиниться, — говорит господин Кан и слегка кланяется, — за поведение ГаМи от имени всей семьи. Опять-таки от имени всей семьи готовы на любую компенсацию за понесённый моральный ущерб. В рамках разумного, разумеется.

— Что скажешь, ДжеУк? — господин Сон глядит на отца. Насколько могу судить, без нажима. ДжеУк смотрит на меня.

— Что скажешь, дочка?

— Во-первых, вынуждена предупредить, что моё поведение может показаться хамским, но тому есть причины. Чисто медицинские. Дело в том, что недавно перенесла сотрясение мозга, и врач запретил мне быстрые и размашистые движения головой. Иначе говоря, кланяться, как положено во многих ситуациях, мне нельзя. Прошу учесть это в дальнейшем разговоре.

— Подтверждаю, — важно заявляет господин Сон, — я тоже в курсе. Как прошло лечение, Лалиса-ян?

— Оно не совсем прошло, саджанним. В субботу мне проведут небольшую косметическую процедуру, и надеюсь, снимут ограничения на движения.

— Предложение господина Кана прокомментирую так. Во-первых, господин Кан, вопрос не денежный. Наша семья не чеболи, но мы далеко не нищие и нам нет необходимости бросаться на каждую предложенную вону. Повторяю, вопрос отнюдь не денежный, поэтому никаких компенсаций мне не нужно.

— Что во-вторых? — улавливает тонкость господин Сон.

— Во-вторых, извинений мне тоже не нужно.

Чувствую, что ДжеУк слегка ёрзает, но лицо держит и ладно.

— Ты не хочешь принимать извинения, Лалиса-ян? — Уточняет господин Сон. Мельком замечаю, как мрачнеет ГаМи.

— Не хочу принимать извинения, — соглашаюсь и уточняю: — Не принимать их тоже не хочу. А хочу быть от всего этого подальше. Администрация школы Сонхва отнеслась с уважением к моему отказу принимать участие в любых спортивных соревнованиях вне школы. ГаМи учится не в Сонхва. Так что больше мы нигде пересекаться не будем. От медалей я отказалась официально. Пусть так и будет. Меня всё устраивает. Если ГаМи нравятся игры в таком стиле, который она мне продемонстрировала, — мужчина кидает при этих словах жёсткий взгляд на сжавшуюся ГаМи, — пусть она в них играет, где хочет. Главное, чтобы меня при этом не было.

— Ты всё ясно изложила, Лалиса-ян, — господин Сон отыгрывает свою роль на отлично. — ДжеУк, ты не хотел бы что-то добавить или ты с чем-то не согласен.

— Г-р-х-х-м! — ДжеУк прочищает горло. — Позицию своей дочери поддерживаю, но хотелось бы услышать мнение господина Кана.

— Господин Кан, каким способом вы хотели бы разрешить эту ситуацию?

— Мы хотели предложить Лалисе-ян публичные извинения от ГаМи. В присутствии журналистов. Но если Лалиса отказывается, тогда я не знаю, что делать. Может, вы господин Ким, сможете повлиять на свою дочь?

— Я не буду её ни к чему принуждать, — заявляет ДжеУк. Поворачиваюсь к нему и улыбаюсь: обожаю тебя, папочка!

— Выходит, наша встреча заканчивается ничем? — господин Кан явно разочарован. Зато ГаМи оживает. Понимаю её прекрасно. Избавляю девушку от публичного унижения.

— Полагаю, вы преувеличиваете свои проблемы, господин Кан. Журналисты пошумят, да и переключаться на что-то другое. Со временем забудется.

— Если бы ещё ты, Лалиса-ян, не возбуждала этих журналистов… — бурчит мужчина. Держу покер-фейс, уже вполне привычно.

— Что вы имеете в виду, господин Кан? — интересуется наш гостеприимный хозяин ЧжунКи-сии.

— АсНабен это она, — кивает на меня мужчина.

Держу покер-фейс, жду дальнейшего. Готова и к такому. Никогда нельзя рассчитывать на то, что тайное всегда будет в тайне. Надеяться можно, рассчитывать не надо.

Скучаю, пока господин Кан рассказывает про ту статью. Господин Сон ненадолго садится за компьютер. Находит, читает, хмыкает. Я думаю о своём.

— Это действительно ты, Лалиса-ян? — господину Сону любопытно, и судя по его лицу, он меня не осуждает. Пожимаю плечами.

— Какое это имеет значение? Это мог быть любой человек, заинтересовавшийся тем делом. Теоретически могла быть и я. И что? Тон статьи издевательский, — кстати, по отношению ко мне тоже, — но разве там есть хоть слово неправды?

Наши оппоненты затыкаются. ДжеУк, — не смотрю, но чувствую, — глядит на меня, будто впервые видит. Никакого креатива у этих взрослых… эх, ладно, раз ничего не можете придумать, придётся вам помочь. Не забесплатно, конечно, у меня тоже интерес должен быть.

— Можем сделать так. В воскресенье у меня есть дело в одном месте. Рядом есть кафе. Приду туда в 15.00 и примерно минут сорок пять — пятьдесят буду находиться там, — называю адрес. — ГаМи может прийти туда, и мы с ней полчаса поболтаем. Не важно, о чём. Просто поболтаем. Как вы это обыграете, мне всё равно. Если меня кто-то спросит, отвечу уклончиво и нейтрально. Но так как вы забираете моё время, вам придётся заплатить. Немного, я всё-таки не такая важная птица. Хочу пять миллионов. Придётся заплатить налоги, поэтому с вас шесть с половиной.

— После налогов будет немного меньше пяти, — господин Кан слегка оживает.

— Пустяки, господин Кан, — отмахиваюсь, — за полчаса работы шикарная оплата. Хватит на пять раз в парикмахерскую сходить.

Господин Кан, да и господин Сон тоже смотрят на меня не без уважения. ДжеУк слегка с испугом.

— Только сразу предупреждаю, если ГаМи начнёт хамить, общение немедленно прекратиться, и больше с вами я встречаться не буду.

— Она не будет хамить, Лалиса-ян, — господин Кан совсем оживает и глядит на дочку со значением.

Даю им номер своей карты, на том беседа затухает, но расстаёмся далеко не сразу. Просто потому, что корейский этикет прощания сложный. О-о-х! Как же я устала!

Маленький победный штрих. Когда мы выходим из кабинета, засекаю от мужчин, исключая ДжеУка конечно, вороватые взгляды на мои ноги. Мнится мне, не зря старалась с тренировками. Евгений! Пожалуйста, не надо делать такое лицо!

Окончание главы 9.

Глава 10. Школа — наше всё

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 29 октября, второй урок (пара), физика.

— Аньён, дети. Садитесь. Лалиса-ян, ты нас так долго не радовала. И своим видом и замечательными стихами, — учитель Пэ ЧханМин сияет, как только что отчеканенная монета.

— Можно не вставать, сонсенним? Мне пока запрещены резкие движения.

— Можешь не вставать, Лалиса-ян, — ослепляет меня своей улыбкой учитель. — И сегодня и всегда.

Класс сразу оживился, когда понял, что их нахальная одноклассница окончательно вернулась и грозного физика можно не опасаться. На беспрецедентное разрешение реагирует волной шушуканий, которые немедленно прекращаются, как только учительский взгляд переводится на них.

— Сегодняшняя тема «ядерный распад»? — получаю подтверждение. И к восторгу класса, который сразу понимает, что терзать сегодня никого не будут, начинаю:

— Ядерный распад.

Распался двести тридцать пятый дом.

Бегут оттуда прочь нейтроны-близнецы.

Взорвётся ли город, не знают того

Ни в чём не повинные братья.

Немного пугает, — уже отвыкла, — откровенное блаженство на лице учителя. Это я такое сделала? Самой не верится в настолько сокрушительный эффект всего лишь слов. Удачно сложенных и всё-таки, всего лишь слов.

— Браво, Лалиса-ян, — опять эти мурлыкающие нотки в голосе. — Безусловно, «отлично».

Учитель открывает наполовину прикрытые глаза.

— Все поняли, что такое «двести тридцать пятый дом»? Никто не понял? Лалиса?

— Изотоп урана 235, сонсенним. Именно из него делают урановые ядерные бомбы.

— Да. Всё верно, — учитель встаёт и начинает расхаживать по классу. — Атомные бомбы бывают не только урановые, но об этом позже. Итак, чем примечателен уран-235 и в чём его отличие от намного более распространённого урана-238?

Рассказ учителя почему-то и класс и я слушаем с предельным вниманием. Может, потому, что голос учителя доброжелателен и проникновенен.

— При распаде Урана-235 на два осколка, — могут образоваться ядра разных элементов, часто это барий и криптон, — образуются два или три свободных нейтрона. Именно их Лалиса назвала братьями-близнецами. Правильно назвала, потому что отличить один нейтрон от другого невозможно. Впрочем, это касается любых элементарных частиц.

— Городом Лалиса назвала совокупность атомов урана-235, ведь что получается дальше? Если нейтрон попадает в такой дом, то есть, ядро урана-235, он тоже распадается. Но нейтрон может и вылететь за пределы куска урана-235. И когда взорвётся «город», то есть, некая масса урана-235? «Город» взорвётся, если масса урана достигнет критической величины. Тогда количество братьев нейтронов, попавших в соседние ядра, станет больше тех нейтронов, что смогут покинуть массу урана, не столкнувшись с ядрами и не вызвав их распад.

Учитель ненавязчиво вводит коэффициент размножения нейтронов (2,5 для урана), коэффициент поглощённых нейтронов и, соответственно, условия возникновения ядерной цепной реакции и ядерного взрыва.

— Скажи, Лалиса-ян, я верно истолковал твои образы? Дом, город, братья-близнецы?

— Ещё вернее, чем я сама, сонсенним, — признаю честно под несмелые смешки класса. — Под городом-то я имела в виду обыкновенный город, который может погибнуть от ядерного взрыва, но ваша интерпретация намного лучше, сонсенним.

— Чем же, Лалиса-ян? — польщённо и хитренько улыбается учитель.

— Если дом это ядро урана, то естественнее предположить, что город это некое скопление атомов, а значит, и ядер урана. К тому же ваше истолкование позволяет ввести понятие критической массы. И ответить на вопрос в конце стиха: взорвётся ли «город»?

— Замечательно, Лалиса-ян! — учитель приходит в восторг. — Жаль нельзя поставить две оценки за один урок. Почему все остальные молчат? Вы хотя бы спросите чего-нибудь!

Храбрости набирается ДаСоль, поднимает руку, хоть и не уверенно.

— Скажите, сонсенним, а только «дом двести тридцать пять» может развалиться, выпустить нейтроны и, возможно, вызвать ядерный взрыв?

— Хороший вопрос, молодец, ДаСоль. Ещё один подобный вопрос или догадка и тебе тоже поставлю отлично. Нет, не только уран способен на такое. Атомные бомбы ещё делают из плутония, он тоже при распаде испускает нейтроны…

Развёрнутый ответ учителя на вопрос ДаСоля добивает остатки урока.

Обеденный перерыв.

Плыву неторопливо в обществе ЧэЁн, болтая на ходу.

— Лалиса, как у тебя так получается? — подружка смотрит на меня с благоговением.

— Ты про что, онни?

— Стихи на тему физики. На литературе тоже здорово, но понятно. Литература это стихи, проза… но физика! Она же жутко скучная! — отчего-то переживает ЧэЁн. Не пытаюсь понять, что ей не так. ЧэЁн соткана из противоречий. Одним больше, одним меньше…

— А у тебя что, не получается? — входим в столовую, идём к раздаче.

— Что? Стихи? Не знаю… я не пробовала, — теряется подружка.

За нами, будто специально, пристраивается ДаМи. Делает вид, что не прислушивается.

— То есть, ты даже не пробовала, но удивляешься тому, что получается у кого-то другого? — одаряю её недоумённым взглядом. — Ты — странная. Сначала попробуй, причём не один раз, а много. И если в сотый или даже тысячный раз у тебя ничего не выйдет, тогда и будешь восхищаться тем, у кого получается.

Мы набираем блюда, идём к свободному столику. ДаМи следует за нами. Замечаю, что на неё поглядывают её подружки, но садятся за другой столик.

— Можно мне с вами? — не дожидаясь ответа, садится.

— Если обещаешь вести себя прилично, — незамедлительно ставлю условие, а то знаем уже нравы некоторых корейских девиц не понаслышке. — Что не так, онни?

ЧэЁн опять смотрит с пугливым осуждением.

— ЧэЁн, мимо тебя прошли последние новости? Ты не знаешь до сих пор, что я неделю лежала в больнице после миленькой беседы со старшеклассницами? Учащимися школы искусств Сонхва, — дебак! — лучшей школы страны, подумать только!

Вот теперь, загрузив одноклассниц по самые гланды, можно с полным правом начинать есть. ДаМи помалкивает. Пугливая ЧэЁн в её присутствии тоже. Меня сие очень устраивает.

— ДаМи, ты правильно сделала, что не привела с собой ЧеРиш, — возобновляю беседу после первого. — Как-нибудь деликатно скажи ей, намекни, что общаться с ней я не хочу. Хорошо?

— Ук, — но просто согласиться девушка не может. — А почему?

— Ну, как почему? Она плохо ко мне относится. Не знаю, по какой причине. Из зависти или ещё чего-то. Разве я обязана терпеть общество человека, который постоянно норовит меня задеть, уколоть? Нет, не обязана.

— Иногда приходится, — философски замечает ДаМи.

— Если есть причина, онни. Например, люди работают в одной организации и вынуждены сотрудничать. Есть хоть одна причина для нас обязательно общаться?

— Вы — одноклассницы, — указывает ДаМи, чуть подумав.

— Что не мешало нам игнорировать друг друга до недавнего времени, — указываю на другое очевидное обстоятельство. — Я ничем не заслужила плохого к себе отношения, онни. Разве мне не удалось изменить поведение уважаемого учителя Пэ? Двоек в классе стало намного меньше, он стал более приветлив и доброжелателен. Разве класс не выиграл от этого?

Удаётся ещё раз подгрузить девочек. И можно спокойно доесть чики-пуки.

— Ты сама сильно выиграла от этого, — ДаМи вроде как упрекает, надо же!

— Ты ведь согласна, что я сделала хорошее дело для всего класса? Вот и ДаСоля сегодня похвалили.

— Ук, — лаконично подтверждает девушка.

— Тогда почему за хорошее дело не вознаградить того, кто его сделал? Разве это не справедливо? Разве наше правительство, например, не награждает отличившихся граждан и даже иностранцев, если они делают нечто хорошее для Кореи? Я сделал нечто замечательное для класса, почему я не имею право на награду? Имею.

— Ты иногда не скромно себя ведёшь, — упрекает ДаМи.

— Возможно. Но я ведь не выпрашиваю оценки у учителя физики! Да ни у кого не выпрашиваю. Сами ставят.

— У литератора Чжи выпрашивала… — ДаМи запинается от моего долгого немигающего взгляда.

— Посмотри, ЧэЁн, рядом ЧеРиш нет? Что-то ей запахло…

ЧэЁн натурально оглядывается, я даже слегка хихикаю. ДаМи как-то скукоживается.

— Вот как раз так и должен думать человек, который плохо ко мне относится, — допиваю чай, добиваю десерт. — Он всё время будет искать, к чему придраться.

Мы уже закончили есть, но время остаётся, так что можно и поболтать.

— На самом деле всё было не так, онни. Учитель неожиданно дал мне задание, причём выходящее за рамки школьной программы. Сильно за рамками, так ведь? Мы находились на уроке, я получила нестандартное и очень сложное задание. Выполнила его. Учителю понравилось, он прямо так и сказал. Ведь так было? Так. Он обязан был оценить мою работу. А как иначе? Мы же не в парке просто так беседовали? Почему не оценил? Я просто напомнила ему про его обязанности.

Не дожидаюсь ответа. Встаю, отношу посуду. Девочки топают за мной. У меня что, теперь свита будет? Ничего против не имею.

— А ещё ты перекрасилась, — не успокаивается ДаМи. — Школа Сонхва не поощряет, когда кто-то старается выделяться своей внешностью.

— Так я и не стараюсь, онни, — мы поднимаемся по лестнице. — Разве ты видишь на мне косметику, золотые серёжки с бриллиантами и что-то подобное?

ДаМи вынуждена согласиться, что нет, ничего такого она не видит.

— Перекрасилась потому, что у меня была важная встреча с важными людьми и мне надо было выглядеть сногсшибательно, онни, — поворачиваюсь к ЧэЁн. — Онни, что ты всё время молчишь? Пискни хоть что-нибудь!

Лучший способ от выпытывания подробностей, которые нельзя рассказывать, это перевод беседы на другую тему. На мой приказ «пискни» ДаМи веселится, а ЧэЁн самозабвенно тонет в глубинах своего смущения. Любит она это дело.

— Куда мы идём? — ДаМи, конечно, спрашивает, не ЧэЁн.

— Мне надо в учительскую заглянуть… — плавно поворачиваюсь к подружкам, — ДаМи, займись ЧэЁн, расшевели её. У неё проблемы с коммуникацией.

Напоследок щипаю ЧэЁн за щёчку, что доставляет мне неожиданное удовольствие. Она — милашка. И добиваюсь своего, ЧэЁн возмущённо пищит. На это щипаю другую щёчку, ДаМи при этом начинает хихикать. Ну, вот. Теперь можно их ненадолго оставить без присмотра.

— Аньён! — очень осторожно и медленно кланяюсь присутствующим учителям. Подхожу к учителю литературы, уже не кланяюсь, а так, намечаю поклон.

— Слушаю тебя, Лалиса-ян.

— Дело вот в чём, сонсенним, — достаю из сумки книгу, первую из будущей серии о Гарри Поттере. — Я написала книгу, которая очень понравилась моим друзьям, но мне хочется получить профессиональную оценку.

Кладу книгу на стол. Она достаточно толстая, картинка на обложке весьма завлекательная. Приветливая улыбка на лице учителя застывает, глаза фокусируются на книге. Окружающие сонсеннимы тоже замирают, поедая нас глазами.

— Если она вам понравится, и вы сочтёте книгу этого достойным, то школа может оставить её у себя, — излагаю всю суть дела.

— А что вы хотели? Это же Ким Лалиса! — громко и бесцеремонно выражает своё мнение учитель физики. Он первым приходит в себя.

Оборачиваюсь и впервые за много дней открыто и широко улыбаюсь учителю Пэ. Пара учительниц, музыки и математики подходят ближе. Литератор торопливо берёт книгу в руки, разглядывает со всех сторон, открывает, ищет и находит иллюстрации. Что заставляет меня вспомнить кое о чём.

— Все рисунки выполнены другой ученицей нашей школы, из младших классов. Сон Юри. Впрочем, там всё написано, сонсенним.

Пора сваливать, вокруг нас уже гомонящая толпа.

— Я могу рассчитывать на вас, сонсенним?

— Конечно, Лалиса-ян. Это моя обязанность.

Вежливо прощаюсь и выхожу. Старательно не обращая внимания на учителей, которые силятся что-то во мне разглядеть. Наверное, не могут сопоставить немного легкомысленный образ и толстую книгу, требующую огромного труда, даже если она никчёмная. Кстати, никто не сказал своё «фи» по поводу перекрашенных волос, хи-хи.

Подружки мои, если допустить, что ДаМи заполучила столь высокий статус, миленько беседуют.

— Лалиса, ты почему не сказала, что ЧэЁн — трейни?!

— Так это же она трейни, а не я. И вообще, что тут такого?

— Как что? — ДаМи возбуждённо округляет глаза. — Она же айдолом станет!

— Только ЧеРиш не говори, — хочу хихикнуть, но лицо отказывается выполнять сие простое действие, — а то она совсем позеленеет и станет на жабу похожей.

— А ты можешь попросить директора агентства, чтобы он меня прослушал? — в головке моей одноклассницы возникают завиральные идеи. Оно мне надо?

— А есть что слушать, онни? — идём в класс, скоро звонок.

— М-м-м-м… — задумывается.

— Погляди на неё, ЧэЁн, — предлагаю подружке. — Ты семь лет петь училась, а она хочет бац! И по знакомству в айдолы проскочить. ДаМи, а ЧэЁн тебе рассказала, что меня как раз не взяли?

— Тебя не взяли?! — по резко расширившимся глазам ДаМи понимаю, что дойти до этого места ЧэЁн не успела.

На уроке литературы сияющий учитель объявляет, что досрочно ставит мне отлично за весь семестр.

— Успел прочесть только пару страниц, Лалиса-ян. Не знаю, как будет дальше, но слог хорош. Засчитываю тебе заранее все сочинения и эссе, которые были и которые будут.

— Спасибо, сонсенним, — всё-таки вылезаю из-за стола и кланяюсь. Медленно и осторожно. Хорошо бы испросить разрешения писать книгу на уроках, но не стоит. Получится, как в анекдоте. Почему нельзя трахаться днём на городской площади? Потому что прохожие советами замучают. Так… Евгений! Не надо мне таких неприличных анекдотов, хи-хи-хи…

— Что ты сделала с волосами, Лалиса-ян? — мягко интересуется учитель. Вот оно! Всё-таки придираются!

— Важная встреча у меня была, сонсенним, — начинаю объяснять и выкручиваться. — Ещё подумала, что Сонхва это же школа искусств? А разве создание собственного имиджа не искусство?

— Искусство, — соглашается учитель, — но на это отдельный курс есть в старших классах.

— Подобные курсы для девочек надо с дошкольных учреждений вести, сонсенним.

Учитель смеётся и отстаёт от меня. Одноклассницы выражают солидарность со мной исключительно одобрительным выражением лиц. Всё-таки большое дело хорошее настроение учителя.

Урок музыки.

— Сонсенним, — обращаюсь к довольной музыкантше, — а давайте мы прослушаем каждого в нашем классе. Вдруг у кого-то голос очень хороший, а мы даже не знаем.

Она только поздравила меня с победой на городском конкурсе и призвала всех брать с меня пример. И погнала за пианино брякать те самые произведения, которые вывели меня на первое место.

ДаМи хотела прослушивания? Она его получит. Полной ложкой.

— Ребята, кто первый? — Сонсенним обращается к классу и на тебе! Ни одного желающего. Изо всех сил ловлю взгляд ДаМи. Бесполезно. Упорно прячет глазки.

— Давайте всех по порядку, сонсенним. Вот это, — предлагаю вариант, который пела ЧэЁн в агентстве. Довольно известная песенка, мелодия по сложности из разряда два притопа, три прихлопа.

— Я вас не понимаю, друзья, — обращаюсь к одноклассникам. — Я же знаю, многие из вас хотят попасть на прослушивание в какое-нибудь агентство, а кто-то даже прорывался. Почему туда не боитесь идти, а здесь между своих… вам кумихо язык откусила? Попробуйте. Мы послушаем и дадим совет, стоит вам идти на прослушивание или нет.

Переглядываются, но никто не рвётся. Надо же, своих намного больше опасаются, чем чужих. Понимаю. Сходишь в агентство, никто о твоём позоре не узнает, а в классе могут и того… затюкать и засмеять. Но у меня беспроигрышный вариант есть.

— ЧэЁн, ты моя самая близкая подружка, выручай, — как и следовало ожидать, онни резко пунцовеет и опускает голову. Не тут-то было. Учительница, подобно отлично выдрессированной собаке, исполняет команду «взять». Берёт девушку в мягкий, но неумолимый оборот. В корейской школе нет ничего проще. Учитель обращается к ученику, тот тут же встаёт. Дальше приказ выдвигаться и никуда не денешься. А если тебя ещё ласково за плечо берут, сопротивление абсолютно исключено.

— Обожаю тебя, онни, — для начала шепчу одобрение в алые ушки. Такая милашка!

— Сделай их всех. Нечего стесняться. Ты хочешь стать айдолом, считай это тренировкой, выступить перед классом. Я ту самую песенку сыграю, хорошо?

Готова? Вроде да. Слегка пробегаюсь по клавишам и начинаю вступление. Сначала идёт только моё, как приходит время, класс заполняет и вибрирующий нежный голосок подружки. От моей такой редкой сейчас улыбки в её сторону, онни отваживается раскрыть возможности своего голоса на полную катушку. Слегка звенят стёкла, поймав какие-то обертона, попавшие в резонанс.

— Это просто замечательно, ЧэЁн! — мадам СанМи одобряет так горячо, что хлопает в ладоши. И подаёт пример всему классу.

— Поклонись уважаемой публике и садись на место, — училка в прострации, приходится распоряжаться за неё.

Парадоксальным образом выступление ЧэЁн заблокировало желание остальных наглухо. ДаМи еле нашла взглядом на своём месте, так сильно она скукоживается. Моё выступление следом за ЧэЁн разряжает напряжение, но всё равно никто больше не решается.

— Неплохо, Лалиса, очень неплохо, — говорит мадам СанМи, сидя за пианино.

— Но до ЧэЁн далеко, я знаю, — отвечаю ей широчайшей улыбкой. И надо бы себя обезопасить от шпилек, поэтому говорю классу:

— Друзья мои, если никто из вас не хочет спеть, то заранее признаёт, что получится хуже, чем у меня. Понимаете? Вы не можете выиграть, не вступив в игру. Отказались, значит, проиграли.

Мой спич заставляет выйти ДаСоля. Негласный статус лидера обязывает. Поёт неплохим тенором, но в самом конце рвёт голос и сильно смущается. Раздаётся несколько смешков, но кто смеётся, не видно.

— Ничего, ничего, — успокаивает мадам СонМи, — у тебя голос до конца не мутировал. Бывает. А так очень неплохо.

Больше никого не находится. Парни уже получили отговорку, у них голоса не устаканились. Девочки просто прячут глаза.

Место действия: Сеул, общежитие группы Girls’ Generation.

Время действия: 30 октября, такая глубокая ночь, что почти утро.

Джессика

Еле слышно на самом деле, но в ночной тиши лёгкий скрип кроватных колёсиков представляется оглушительным. То и дело останавливаюсь и прислушиваюсь. Нет, всё тихо. Обитатели общежития спят глубоким беспросветным сном.

Потребовалось ещё одно воспитательное мероприятие для несносной соседки Юны, никак не желающей перевоспитываться. В мой шкафчик уже не залезает, но во всём остальном продолжает то же самое. Может взять и выпить приготовленный заранее сок и хлопать потом ресницами — а что такого? Взять и надеть мой халат после душа, если не успела его спрятать. Очень раздражает. Раздражало, пока ещё раз Лалисе не позвонила.

— Так это же хорошо, онни! — с первой секунды удивляет эта необыкновенная девочка. — Это снимает с тебя всякое чувство вины.

— За что?

— За то, что ты с ней сделаешь, — и хихикает. — У неё есть привычки, которые тебе не нравятся? Онни, пусть терпит твои привычки. Например, страсть к розыгрышам.

И принимается выспрашивать всякие мелочи. Я даже устала. Но когда узнаёт, что кровати на колёсиках, мгновенно возбуждается. И вот теперь реализую коварный замысел. Так, коридор кончается, тут надо сманеврировать, чтобы кровать вошла в двери. У-ф-ф-ф! Приходится попыхтеть.

Всё! Дело сделано. На цыпочках пробираюсь обратно. Перед закрытием двери ещё раз прислушиваюсь. Всё тихо. Теперь запрыгнуть в кровать, укрыться и всласть похихикать перед сном…

Утро.

Позже узнаю, что произошло. Проспала самый весёлый момент. Но шум меня будит. Выглядываю сонная в коридор.

— Что случилось?

Девочки бегают по коридору, кто-то смеётся, кто-то ужасается. Надо бы принять участие. Бегу к душевой.

— Юна, ты чего тут делаешь? — в моём голосе неподдельное удивление. Та взвизгивает.

— Это ты сделала, я знаю!

— Ты ответишь за клевету, — сжав губы, отвечаю грозным голосом, — я на тебя в суд подам!

И ухожу. Мне надо отсмеяться. Насколько понимаю, первой мирно спящую в душевой Юну обнаружила ТэЁн. Разбудила её криком изумления. А Юна разбудила всех остальных своим визгом. Жаль, что проснулась не сама.

Так. Теперь надеваем покер-фейс и продвигаем теорию, что Юна страдает лунатизмом. Хи-хи-хи!

Окончание главы 10.

Глава 11. Плодотворное воскресенье

Место действия: кафе, ближайшее к танцстудии

Время действия: 1 ноября, 15.10.

Расфуфырилась сегодня в пух и прах. Собственно, примерно как в прошлый раз, на встрече с Канами в усадьбе Сонов. Сверху лёгкий тонкий плащик. Погода становится комфортно прохладной, как раз для моих любимых джинсов, но сегодня я не в них.

Кафе не запрещает садиться в верхней одежде, хотя и гардеробная есть. Поэтому плащ не снимаю, юбка у меня больно короткая сегодня. Прямо как у школьного костюма или даже чуть короче. Причины для такого прикида есть, но они вступят в силу позже.

Выбираю столик чуть не в центре зала, хотя обычно все любят жаться к стенкам. Некоторые заведения даже не ставят столики посреди зала, оставляя его для танцпола. На такой выбор тоже есть причины.

Как только официантка приносит мороженое и горячий чай, одно из моих любимых контрастных сочетаний, подходит она. Принцесса клана Кан, будь она не ладна вместе со всем со своим кланом! Однако приглашаю её за столик. Окидывает меня ревнивым взглядом. Явно понимает, что рядом со мной сильно проигрывает. Не вижу причин для беспокойства, мы не на конкурсе красоты.

— Аньён, Лалиса.

— Аньён, ГаМи. Заказывай себе чего-нибудь. Чего зря сидеть?

ГаМи заказывает кофе и какой-то бисквитик.

— Рассказывай, — сразу по получении заказанного требует ГаМи.

— Ты про что?

— Что задумала? Зачем пригласила? О чём будем говорить?

Впериваю в неё недоумевающий взгляд. Она что, совсем не понимает смысла нашей встречи? Старшие ей ничего не сказали? Даже если не сказали, своя голова на что? И что ответить?

— Это не я задумала, а мы задумали, я и твой отец. Если он тебе не сказал, значит, для этого есть причины. Спрашивай его, я не собираюсь разрушать его расчёты. О чём говорить? Да всё равно о чём! Можешь вообще молчать. Тебе надо только посидеть рядом со мной полчаса. Это ведь не трудно?

— Не трудно… — ГаМи начинает понемножку отщипывать свой бисквитик, а я наслаждаюсь холодным мороженым, запивая его горячим чаем.

Надо же! Тоже мне принцесса! Я-то периферийным зрением уже заприметила пару деловитых мужчин, которые почему-то портфель на стол поставили. Есть ещё один парень, который выгодную позицию занимает, но обычную аппаратуру ему некуда прятать. Что-то миниатюрное использует? Или вообще ни при чём?

— Почему ты отказалась от моих публичных извинений?

Надо же! Полагала, что подробно объяснила, но, поди ж ты, не дошло. Попробую зайти с другого конца.

— Если бы пострадала только я, то в них был бы смысл. Представь себе, что тебя вдруг кто-то ударил. Ты в ответ тоже ударила, причём сильнее. Будешь ты после этого требовать извинений? Они ни к чему, ты уже сквиталась. Я так понимаю.

— И каким образом ты со мной сквиталась? — сверлит меня подозрительным взглядом.

— В стиле айкидо. Дала тебе самой упасть и расквасить нос. Условно говоря. Мне особо делать ничего не пришлось. Ты нечестным путём добилась первого места. Мы подали протест. Жюри протест отклонило. Я отказалась вставать на пьедестал рядом с тобой…

— Почему?

— ГаМи, ты извини, но каждую мелочь объяснять не собираюсь. Сама думай.

— После того, как меня лишили ещё и законного первого места за стометровку, скандал стал неизбежен. Судьи не просто аннулировали мои результаты, они ударили по престижу школы Сонхва. А какой авторитет у этой школы, ты и сама должна знать. Дирекцию школы я предупредила, что ни на какие соревнования вне школы я больше не пойду…

— Они что, так спокойно это приняли? — ГаМи, будучи истинной кореянкой, не понимает, как можно идти против воли старших. Но старших много, а я — одна. Объясняю.

— Так родители на моей стороне. Ты нанесла мне травму, пусть неопасную, но кто поручится, что в следующий раз мне не поставят подножку, а я не полечу кубарем, ломая себе руки и ноги? Родители вправе требовать, чтобы их ребёнку обеспечили полную безопасность. А школа уже доказала, что гарантировать мою безопасность, ни физическую, ни психическую не может.

— Хм-м, я бы не стала ставить подножку, — бурчит ГаМи, утыкаясь в своё кофе.

— Однако камешки из-под твоих ног летели мне в лицо. Могла ты мне повредить глаза? Могла…

ГаМи краснеет. Ишь ты, неужто стыдится?

— Итак. Что я сделала дальше? Да ничего. А вот вас начало припекать.

— Хочешь сказать, АсНабен это не ты?

— Далась вам эта АсНабен, — пожимаю плечами. — Ради интереса порылась в сети и даже не очень долго. И обнаружила ещё пяток статей на ту же тему. АсНабен среди них ещё не самая популярная. Так что я это или не я, никакого значения не имеет. Нет, не я, если тебе так впёрлась эта информация.

— Папа говорит, что ты, — не соглашается ГаМи. — Он расследование проводил.

— Делать твоему папе нечего, — отрубаю тему. — И больше на эту тему говорить не хочу. Имею право.

— Лучше про себя расскажи, — предлагаю новую тему. — Ты серьёзно спортом занимаешься или так, ради развлечения?

— Наверное, серьёзно, — задумывается о своём, несколько неприятный блеск в её глазах меркнет. Всё-таки она ко мне относится плохо. Видимо, так и считает, что это я во всех её неприятностях виновата.

— Нет. Не серьёзно ты спортом занимаешься, — про себя хитро улыбаюсь. Ты будешь сейчас удивлена, девочка. Я тебе все шаблоны сломаю, в песок изотру.

— Это почему?

— Да потому. Ты побеждаешь год от года и считаешь, что всё в порядке. А зачем двигаться дальше, если и так всё хорошо. Ты должна быть мне благодарна за проигрыш. Ведь на самом деле ты проиграла. Победа нас ничему не учит, учит только поражение. Теперь ты знаешь, что как бегунья ты никто.

— Это почему никто? — в глазах загорается злобный огонёк, как красный свет светофора.

— Вот погляди, — слегка шевелю пальцами, отвлекаясь от выскребания остатков мороженого. — Я — пианистка. Не бог весть какая, просто что-то умею. И вот приходить кто-то со способностями гения, но начинающий. Сможет он со мной конкурировать? Да, даже близко нет! Первый месяц или два он будет разучивать гаммы, потом простые связки, затем несложные короткие композиции. И если он гений, то через полгода даже не сравняется, а всего лишь подберётся к моему уровню. Понятно?

— Не очень…

— Это в любом деле так. Ты сколько бегом занимаешься?

— Третий год.

— Два-три года это много. А я — всего полтора месяца. Как объяснить то, что если б ты мне не мешала, я бы обогнала тебя метров на двадцать, не меньше?

Молчит. Сейчас у неё начинает трещать первый шаблон. Основной.

— Это значит, твои два года тренировок прошли впустую. Ты ничему не научилась. Кто в этом виноват, думайте сами. Или твой тренер, или ты, не выполняющая его указаний.

— Я всё выполняю… — бурчит ГаМи.

— Да мне начхать, почему так получилось. Твой тренер, твои тренировки, сама и разбирайся.

— Мои результаты растут, — упрямится девушка.

— Они растут, потому что сама растёшь. Становишься выше, ноги длиннее, шаг больше. Сила растёт. Но техники у тебя нет никакой. Я же видела, как ты бегаешь. Так же, как и все остальные. Только ты сильнее и выносливее их. Всего лишь. Но по-настоящему ты бегать не умеешь. Иначе я не смогла бы тебя не то, что обогнать, а даже догнать.

— Ты меня не обогнала, — возражает ГаМи. — Просто уточняю.

— Это другая тема. Почему особо дурные, — извини, но это и про тебя тоже, — думают, что если нарушить правила, то они получат преимущество? Перед теми, кто правила соблюдает. Но тем самым они делают свою победу фальшивой. Я тебя не обогнала? Но ты же знаешь, почему. Поэтому у тебя медаль и отняли. Ты её не завоевала, ты её украла!

ГаМи сжимается и поблёскивает глазками. А ты что думала, я тебя ласково по шёрстке поглаживать буду?

— Я бы на месте взрослых оставила медаль у тебя. И даже больше. Заставила бы повесить в твоей комнате на самом видном месте под надписью «украденная награда». И чтобы она висела всегда. Жаль это невозможно.

Вздыхаю. Чай и мороженое кончились. Но время ещё есть.

— Ты — жестокая, — выносит своё суждение собеседница.

— Зато играю по правилам. Я ж тебе подножку не ставила. Хотя моральное право имела полное. Никто бы даже не заметил. Перехожу на другую дорожку, ты смещаешься, чтобы загородить дорогу, тут-то я тебя и цепляю. И никто бы ничего не доказал, я бы ещё сама споткнулась. Любой разбор ясно показал бы, что ты сама виновата. И почему я так не сделала?

— И почему? — ГаМи криво улыбается.

— Я ж сказала! Потому что играю честно. Даже с теми, кто правила нарушает.

На самом деле, просто вовремя не догадалась так сделать. От неожиданности. А сделала бы, если б? А не знаю. Могла и сделать.

— Так что дисквалификация тебе только на пользу. Всё равно бегать толком не умеешь. А так научишься или чем-то другим займёшься.

— Объясни подробно, почему это я бегать не умею? — требует помрачневшая девушка.

— Уже объяснила. Дебак! Давай с другой стороны. Пробегись, как ты умеешь. Попроси кого-нибудь снять тебя на камеру. Да хоть на телефон. И сравни с мастерами бега. Которые на олимпийских играх соревнуются или серьёзных чемпионатах. Вот и увидишь разницу. Сравни с бегом, ну, не знаю… своих одноклассников, например. Вот сама всё и увидишь.

На смартфон приходит извещение. Оговоренная сумма приходит на мою карту. Шесть с половиной миллионов. Дома разберусь, сколько и куда налогов платить. И это знак, что договорённость признана исполненной? Наверное.

— А ты, выходит, бегать умеешь? — злости нет, кроме остаточного недовольства. Просто понять пытается.

— Нет. Тысячу метров точно нет. Даже не тренировала эту дистанцию ни разу. Стометровку умею. Не так чтобы по-чемпионски, но второй взрослый разряд выполняю. Причём мужской.

Кажется, слышу треск сокрушаемого шаблона. Ухмыляюсь про себя. Я не умею, но легко могла сделать её. И кто тогда она, в спортивном смысле? Да никто!

Смотрю время на телефоне. О, уже без пяти четыре!

— Мне пора, наше время истекло, — расплачиваюсь с официанткой и ухожу. ГаМи молча смотрит вслед. К ней подходит пара телохранителей, сидевших в стороне.

Место действия: музыкальная студия

Время действия: 1 ноября, 16.05.

— Хеллоу, бойсы! — парни оглядываются на моё развязное приветствие и невежливо молчат. Иду в угол, владения ЮнХо, где стоит аппаратура. Под самонаводящимся прицелом семи пар глаз. Это единственное, чем они двигают. Х-ха! Мой образ производит убойное впечатление! Это вам не богатые старпёры, ко всему привычные! Это обыкновенные молодые и классные парни с нормальными рефлексами.

Новый имидж Лалисы.

После нескольких шагов скидываю плащик, открывая ноги. И что-то происходит помимо моей воли. Небеса свидетели, даже не планировала такого! К плывущему стилю походки добавляется еле заметная развратная раскачка бёдрами. Зато слегка разнообразятся движения парней, изображающих групповой памятник. Отвешиваются челюсти, вот-вот слюни закапают. Ещё что-то странное в глазах замечаю, не могу распознать, что.

— Не поняла, — стервозным тоном обращаюсь к парням, — я — дух бесплотный и невидимый что ли? Почему никто со мной не здоровается.

— Э-э-э-э… — ДжеДжун первым оказался способным на хоть какие-то звуки.

— Да-да, я тоже ненавижу тебя, ДжеДжун-оппа, — делаю небрежный жест рукой. И в этот момент догадываюсь, что же такого загадочного я увидела в глазах парней. Они меня не узнали, ха-ха-ха!

Смех вырывается наружу, с трудом загоняю его внутрь. Парни начинают оживать, переглядываются, отвисшие челюсти подбираются. Лицо ВиЧана расплывается в широчайшей улыбке, признаться, жутко дебильной. Только почему-то мне это страшно нравится. С трудом удерживаюсь от соблазна насладиться его видом вдоволь.

Устраиваюсь на стуле удобнее и закидываю ногу на ногу. Все взгляды тут же концентрируются на них, улыбка ВиЧана застывает, глаза затуманиваются, челюсти всех остальных снова отвешиваются вниз. Усиливаю впечатление, слегка покачивая ножкой.

Выглядят они примерно так: (https://www.youtube.com/shorts/OZ30UAiK1GI?feature=share).

Внимательно и оценивающе оглядываю всех парней.

— Замечательная у вас реакция. Хвалю и одобряю. И да, на свои ноги смотреть разрешаю. Потом объясню, почему.

Наблюдаю обратную реакцию. Пристыженно отводят глаза от моих ножек и начинают приходить в себя. Один ВиЧан остаётся там, в блаженной нирване.

— Холь! — резкий возглас ЮнХо окончательно приводит всех в чувство. Даже разочарование испытываю.

— Лалиса! Ты снова устроила нам экзамен! — возмущается он что ли?

— Да. Но ваша реакция не идеальна, — усиливая моё разочарование, наш диалог приводит всех в относительную норму. Ах, неужто не бывает вечных чар для всех скопом. Один ВиЧан меня продолжает радовать. Кстати…

— Вот вам ещё одно задание. Самая замечательная реакция у ВиЧана. Пожалуйста, посмотрите на него и сделайте такое же лицо.

Первым отзывается ХоВон. Подкрадывается к ВиЧану, заглядывает в глаза. Подыгрываю ему, бросая благосклонные взгляды на ВиЧана, тем самым удерживая его в полной отключке. ХоВон до того умопомрачительно копирует ВиЧана, что смаргиваю, прогоняя морок. Показалось в первый момент, что ВиЧан раздвоился.

— Это зомби! — громко шепчет ДжинСу и тут же становится третьим ВиЧаном. ВиЧан стремительно мультиплицируется.

Только ЮнХо не может, давится смехом и ДжонГук не понимает, что происходит.

Меж тем парни, вдруг дёргаными движениями начинают ко мне приближаться и утробно завывать. От неожиданности взвизгиваю и соскакиваю со стула. Четыре «зомби» нестройной толпой, вращая глазами, с рычаньем и выставив вперёд скрюченные руки, идут на меня.

Заливаясь восторженным смехом, бегаю от них по залу. Прячусь за ВиЧаном, шлёпаю его ладошкой по голове.

— Холь! Ты чего рассиживаешься? Твою королеву сейчас съедят!

ВиЧан только сейчас приходит в себя, оглядывается, но в первый момент никого не узнаёт. Зато от «зомбей» меня избавляет. Те валятся на пол от смеха. ХоВон тоже, но продолжает ползти ко мне, изображая раненого монстра.

Подтаскиваю не сопротивляющегося ВиЧана ближе к стулу и загораживаюсь им от попозновений.

— Может, всё-таки начнём работать? — ЮнХо всех отрезвляет. Кроме ВиЧана. Тот продолжает сидеть сбоку от меня и где-то на седьмом небе.

ДжеДжун нехотя прекращает играть роль зомби. Положение лидера обязывает.

— Поднимите его! — показывает на продолжающего рычать на полу ХоВона. Тот встаёт, отряхивается и абсолютно нормальным тоном говорит:

— Не знаю, сможем ли. Лалиса сегодня будет сильно отвлекать.

— Неужто вы не захотите потрясти меня своим танцем? — искренне удивляюсь. — Неужели я вас не вдохновляю?

И снова закидываю ногу на ногу. ХоВон отшатывается, закрывает лицо рукой, но потом из-под раздвинувшихся пальцев начинает посверкивать горящий восторгом глаз. Все опять ржут.

— Давай уже, ты тоже приходи в себя, — запускаю руку в шевелюру ВиЧана и довольно сильно дёргаю. От его взгляда сама слегка отшатываюсь, как от удара, настолько бесконечна преданность на его лице. Я не заигралась?

— Сделайте уже что-нибудь с ним, — обращаюсь к парням. ХоВон подскакивает к пострадавшему вместе с МиЧжуном, парни уволакивают его в уборную умываться.

Немного подумав, ставлю ноги нормально и накрываю их плащом. Сразу все начинают приходить в норму.

— Это было сильно, Лалиса, — вздыхает ЮнХо.

— Привыкайте. Я ж говорила, скоро вас будут окружать красивые и богатые. Привыкайте к мысли, что они такие же люди, как и все.

— Да, — соглашается ДжинСу. — Такие же, только успешные, богатые и талантливые.

— Вы тоже станете успешными и богатыми, даже несомневайтесь. Про таланты даже не говорю.

Ещё через пять минут начинаем работу. Полчаса было убито на развлекушки. Но не считаю, что зря. Абсолютно необходимы такие моменты.

— Всё! — заявляю через час удовлетворённо. — Улучшать нечего. Можно поэкспериментировать, но лучше на следующем номере. ЮнХо-оппа, скинь мне последний вариант.

Получив флешку, встаю, снова мгновенно приковывая к себе взгляды. Видимо, это сильнее их. Ко всеобщему разочарованию накидываю плащик.

— На сегодня всё. Приглашаю всех в кафе, я тут денег случайно заработала, могу всех угостить.

Предложение вызывает бурю возмущения.

— Ой, ладно… — отмахиваюсь, — ВиЧан-оппа, доверяю тебе нести мою сумочку.

Надо ж чем-то отметить самого преданного поклонника. А как это может сделать девушка?

«Как-как… залезть на шею и ножки свесить», — раздаётся издевательски скептическое из того уголка сознания, где ютится Евгений. Ой, ты ещё тут будешь…

— Дебак! Забыла сказать, что номер покажу директору одного агентства. Он друг моего аппы. Посмотрим, что он скажет…

Последние мои слова заглушает буря восторгов. Да, вот так, почти обыденно начинается наш скачок из неизвестности к вершинам популярности и успеха.

Я снова в кафе, но на этот раз в намного более приятной компании. Мальчики шумно рассаживаются, подшучивая друг над другом. ХоВон мимоходом вытаскивает стул из-под садящегося ДжонГука, все весело потешаются над смешно упавшим на пол одноклассником. Ещё достаётся ВиЧану, которого я усаживаю поблизости и дозволяю за себя заплатить. Офигеть! Немного жалею парней, которые готовы из кожи вон вылезти ради того, чтобы девчонки на них покатались. Так… кажется, это Евгений из своего угла опять бурчит. Я ж никого не заставляю.

— Лалиса, а что ты там говорила про свои ноги, на которые нам обязательно надо смотреть? — вспоминает мои нечаянные слова ДжинСу. Кстати, маленький, но приятный бонус. Больше не помышляет обозвать меня мелкой.

Сразу видно, вопрос всем интересен. Вижу по враз установившемуся молчанию.

— Вы все, я говорю не только про вас, а всех корейских мальчиков. Вы все, почти все, ведёте себя неправильно. Видите красивую девушку на улице, что можно и надо делать? Залипать, оглядываться и долго смотреть вслед может и не стоит. Хотя лично я и за это осуждать не буду. Но стесняться собственного восхищения не стоит. Девушкам это приятно. Великую тайну вам выдаю.

— Есть некоторые, которые злятся на пристальные взгляды, — делится наблюдением ДжеДжун.

— Кокетничают, — безапелляционно отметаю возражения. — Формы кокетства могут быть самыми разными. И если они высказывают вам своё возмущение вслух, что это значит?

— Что? — не все высказывают вопрос словами, но вслух или безмолвно, спрашивают все.

— А то и значит, что пусть таким способом, но с вами начинают общаться. Выскажите ей в ответ крайнее возмущение её излишне ослепляющим обликом, мимо которого невозможно пройти мимо. Посоветуйте обратиться к пластическому хирургу, чтобы он сделал её чуть менее красивой…

На этом месте все начинают ржать.

— Короче, вы поняли. Если с вами начинает общаться девушка, которая вам симпатична, поддержите это общение. Гарантирую, вам понравится. Хочется вам полюбоваться ей, смело это делайте. Нет на свете ни одной женщины, которой это не нравится. Ни в каком возрасте.

Всему их приходится учить, в том числе и флирту.

— Все одновременно не оглядывайтесь, но вот сбоку девушка сидит. Что видите? Длинные распущенные волосы. Зачем? Затем, чтобы мальчикам понравится. Джинсы в обтяжку. Зачем? За тем же! Подчеркнуть красоту и длину ног. Тоже мальчикам нравится… кстати, а как она вам?

Парни, все кроме ВиЧана, по очереди, аккуратно разглядывают симпатичную девушку. Не характерно для кореянок симпатичную. Все приходят к выводу, что девушка хороша. К тому же одна сидит.

— Задание для самого смелого. Подойти к ней и пригласить к нам. Если получится, всеобщее уважение гарантировано. И даже если не выйдет, перейдёте в старшую школу жизни. Приобретёте ценный опыт.

Ожидаемо все теряются, прячут глаза. И-и-э-э-х! Встаю и ухожу к этой девице. Что, как и что говорю — секрет. Но через пять минут подвожу за руку слегка смущённую девушку и усаживаю за наши смежные столы.

— ХаНи-ян, знакомься. Вот ДжеДжун-оппа, а это ЮнХо-оппа. Хватит для начала, а то всё равно не запомнишь.

Оживляются все сразу. Только что сидели, как пришибленные, но когда им девушку за руку подвели, куда всё смущение делось?!

Место действия: квартира семьи Ким

Время действия: 1 ноября, 20.10.

Хорошо воскресенье проходит, решаю я, садясь за уроки после ужина. Договор с чеболями Кан выполнен, залогом тому денежный перевод. Первая композиция с ребятами отработана. За что им первая награда — знакомство с хорошенькой девочкой ХаНи, студенткой-первокурсницей.

Старшие Каны сделают всё правильно. Сегодня вряд ли успеют, но завтра видео нашей беседы со стороны появится в сети. Надеюсь, без озвучки. Все решат, что раз мы спокойно общаемся, значит, всё в порядке, конфликт исчерпан. Все решат и «поймут», что извинения принесены и приняты. А детали и тонкости… пусть это останется нашим делом.

Аппа заплатил за меня налог от моего имени, и все деньги оставил мне.

— Но Лалиса-ян, — предупреждает он, — сильно надеюсь, что карманные деньги тебе в ближайший месяц не понадобятся.

— На два месяца хватит, аппа, — усиливаю его радость. Хотя мне точно хватит на три или больше. Вроде больше миллиона никогда за месяц не тратила. Самостоятельно.

— Холь! — радуется СонМи. — Папочка, деньги Лалисы можешь отдать мне…

— Онни, смысл не в этом, а в экономии. Аппа фактически подарил мне уже почти два миллиона. Так что карманные деньги я уже получила, — ишь, чего удумала! За мой счёт шиковать.

— Мы ещё деньги, затраченные на книгу, ему вернём! — от моей угрозы онни совсем скисает, зато аппа цветёт. Остальные взрослые улыбаются.

— Сонни, — обращается харабоджи к СонМи, — ты старше, но Лалиса ведёт себя взрослее, чем ты.

Несколько коряво высказывается, но мысль понятна. СонМи надувает губы, я показываю ей язык и получаю лёгкий шлепок по голове от хальмони. Это не мешает мне хихикать.

— Смотри, смотри, хальмони! Она губки делает, как обиженный ребёнок!

Хальмони опять замахивается, харабоджи её мягко придерживает, оба начинают смеяться.

— Дебак! — вскрикивает осмеянная онни и скрывается в своей комнате.

Окончание главы 11.

Глава 12. Мирное течение жизни

Место действия: квартира семьи Ким

Время действия: 3 ноября, 19.20.

Валяюсь на своей кровати в позе звезды. Блаженные минуты, всего лишь минуты, так редко выпадающие в течение долгого дня. Иду навстречу своему организму, властно требующему неподвижности, пока он переводит только что полученный вкуснейшие калории в запасы энергии и восстановление затраченных сил.

Но нет полного счастья на корейской земле, в полном соответствии с только что придуманной моим изощрённым мозгом поговоркой: сёстры бывают младшими и невыносимыми. Представительница второй категории врывается в комнату. Без стука и разрешения. Какая бестактность!

— У тебя опять беспорядок в комнате! — с порога возмущается невыносимая.

— Онни, беспорядок, это когда не видно пола и кровати под разбросанной одеждой и другими предметами. Беспорядок, это когда слой пыли таков, что там могут оставаться глубокие следы от ног или рук, — монотонно перечисляю признаки настоящего беспорядка. — Беспорядок, это когда на люстре развешаны лифчики и трусики.

Открыв рот, СонМи слушает, словно проповедь популярного священника.

— Беспорядок, это когда при открывании дверцы шкафа тебя сбивает с ног и заваливает целиком вывалившаяся груда одежды и вещей.

— У тебя так было, — хихикает онни. Недолго тебе веселиться, сейчас сотру твои хиханьки.

— Беспорядок, это когда кто-то врывается в комнату без стука и разрешения и начинает странные разговоры, — вот тут улыбочка сползает с лица любимой сестрицы.

— Беспорядок, это когда твоя панамка висит на угле зеркала, колготки на спинке кровати, а сбоку шкафа свисает халат, — ехидничает СонМи.

— Ты абсолютно не права, онни, — во время разговора и пальцем не двинула, головы не поворачиваю и даже глаза в сторону сестры не направляю. Хватает периферийного зрения.

— Ты ничего не понимаешь в дизайне. Я очень долго продумывала индивидуальность моей комнаты. Она должна отражать мою творческую неугомонную натуру. Все перечисленные тобой предметы не просто так висят, где попало. О, нет, онни! Они составляют единый ансамбль, придающий моей комнате собственный неповторимый шик. Это архитектурные украшения моего обиталища. Зачем мне придерживаться казарменного порядка подобно тебе, онни? Подобно человеку, не имеющему ни капли фантазии и творческого начала.

С последним перебарщиваю, конечно. С платьем для чтения книги она здорово придумала, признаю.

— А-щ-щ-щ! Не скажу тогда новость! — злится сестрица. — Ещё сама придёшь ко мне выспрашивать…

Дверь захлопывается. Наступает блаженная тишина. Наивная моя сестрица! Это всего лишь вопрос терпения, а у меня его намного больше. Всё равно не скажешь? А я тебе продолжение не дам почитать, так что по-пластунски ко мне приползёшь, всё расскажешь и будешь слёзно умолять дать хотя бы одну страничку. О, идея! Заставлю её мне педикюр сделать. Денег сэкономлю.

Тело начинает оживать, аккумуляторы восстановлены наполовину, но сесть за компьютер хватит. Надо проверить кое-что. Пальцы порхают над клавиатурой, забивая запрос в поисковую строку. И что у нас тут? А у нас тут вот что:

Интернет-страница газеты «Сеул таймс»

«Что бы это значило?

Наши журналисты отследили не афишируемую встречу двух очень интересных для публики девушек. Многие должны помнить скандал, случившийся на городских школьных соревнованиях по лёгкой атлетике. Ким Лалиса, старшеклассница из школы искусств Сонхва, несомненно претендовала на роль ведущей звезды представительного мероприятия. Неожиданно из разряда спортивных звёзд, в ходе случившегося конфликта с судьями, она попала в категорию скандальных героинь.

Не только она. Конфликт с судьями произошёл после нарушения правил спортивной этики на беговой дорожке. Традиционная претендентка на первое место в забеге на тысячу метров Кан ГаМи пошла на эти нарушения. Видео, сделанные зрителями, свидетельствуют об этом неоспоримо. Даже семья ГаМи не давала опровержения этому факту. Наоборот, они хранили молчание и ни одним словом не протестовали против решения, принятого позже, о лишении врученной награды и дисквалификации ГаМи до окончания школы.

Судьи, отклонившие протест тренера Лалисы Ким и лишившие её первого места за потрясающий по убедительности результат, показанный на стометровке, специальным решением отстранены от работы. Их членство в коллегии спортивных судей приостановлено.

Справедливость восторжествовала? Не совсем. Ким Лалиса всерьёз обиделась на организаторов соревнований и отказалась принимать положенные ей награды. Мы надеемся, что она объяснит мотивы своих поступков.

И что мы видим? Обе девушки сидят рядом в кафе и мирно беседуют. О чём, мы не знаем. Негласно подслушивать, нарушая конфиденциальность беседы, мы не стали. Мы соблюдаем правила. Извинилась ли ГаМи перед Лалисой — загадка, какие темы обсуждали — неизвестно. Девушки беседовали почти час, затем разошлись. Мирно разошлись. В течение всего разговора никто не повышал голоса, не раздражался и не размахивал руками.

Мы можем только строить разные предположения, что обсуждали девушки. Навсегда это останется их маленькой тайной или кто-то из них согласится раскрыть её? Со временем увидим.

Автор: Пак ЧиШан»

Понятненько. Каны отработали тему с блеском. И не оправдывая ГаМи и не акцентируя на ней внимание. Намёк на то, что главная вина — на судьях. Впрочем, не спорю, так оно и есть. Кстати, это и мне скрытая инструкция, как вести себя.

Есть и предупреждение для меня. Следует быть готовой к встрече с журналистами. С этим понятно, пора за уроки браться.

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 7 ноября, 17.15.

Вхожу в холл, подхожу к уже знакомому аджосси. Везёт мне на него. Смотрит вопросительно, не узнаёт. Мне самой нравится мой новый имидж, которым в прошлое воскресенье уложила своих парней наповал. И кажусь взрослее. Кланяюсь.

— Аньён, аджосси!

— Аньён, — смотрит изучающе. На этот раз ему не приходит в голову рассказывать о режиме прослушивания. Ещё один плюс моему имиджу.

— Президент Ли назначил мне встречу. Я — Ким Лалиса.

Дяденька делает усилие что-то вспомнить, но спохватывается, дело, прежде всего. Находит фамилию в списке и время.

— На 17.30?

— Да, аджосси.

— Проходи, — машет рукой охранник и отжимает блокировку прохода. Прохожу и оборачиваюсь.

— Аджосси, а где кабинет президента?

Охранник объясняет. Лифту на этот раз придётся поднимать меня выше, на шестой этаж. Выше только технический. Иду по коридору, навстречу попадается девушка-очаровашка. Надо же! И такие в Корее бывают! Но я всё равно эффектнее, хе-х.

— Простите, госпожа, — девушка на мой призыв останавливается, с любопытством зыркает глазами, — я у вас впервые, где кабинет президента?

— А вы кто?

Мы знакомимся, девушка, оказавшаяся секретаршей, отводит меня в приёмную. Заходит, тут же выходит и приглашает меня.

— Все уже собрались.

Если собрались, то не буду заставлять себя ждать. Ого! Те же и президент. Здороваюсь, кланяюсь и представляюсь.

— Аньён Лалиса-ян, — ХёнСок-сии улыбается, показывает рукой, — это…

— Простите, что перебиваю, саджанним. Я всех знаю.

Красотка-хореограф упирается в меня своими буркалами. Приходится делать усилие для сохранения душевного равновесия. Подозреваю, как-то придётся разбираться с этой ведьмой. Прежде, чем сесть, здороваюсь с каждым отдельно.

— Хореограф Ким! Менеджер Им! Сонсенним Кан! — и каждому поклон. Утомительны корейские ритуалы. Впечатление на присутствующих, как на моих ребят в стиле «добро пожаловать в штабеля», произвести не удаётся. Только менеджер Им, сонсенним Кан в том возрасте, когда отечески ласковое отношение к красивым девочкам доминирует. Саджанним меня всякой видел, про хорео-графиню и говорить нечего. Она мою внешность воспринимает, скорее, как личный выпад. Это я ещё не стала жестить, выряжаясь в сеточку или высокую шпильку. Сегодня на среднем каблуке. Намного легче ходить, кстати…

— Я пришла к вам…

— Холь! Наконец-то тебя узнала! — перебивает меня хореографиня. — Ты к нам на прослушивание приходила с подружкой. Как её… ЧэЁн!

— Да, — киваю и продолжаю. — Я пришла к вам в качестве продюсера бойс-группы «It’s Us». Не старайтесь вспоминать, она пока никому не известна.

— Для прослушивания в агентстве предусмотрено специально отведённое время, — бросает хореографиня.

— Давайте всё-таки выслушаем девушку, — предлагает сонсенним ДонУк. Не считая президента, единственный, кто мне улыбается. Менеджер Им флегматично спокоен.

— Послушать вам надо, — зеркалю ему улыбку, свою фирменную, он меня радует, — но для начала не меня.

Встаю, два коротких шага, — мы все сидим рядом, — двумя руками подаю президенту флешку.

— Посмотрите, саджанним.

ХёнСок вставляет флешку, манипулирует мышкой. Слежу с беспокойством, он, что один собрался смотреть?

Недооценила оснащённость и техническую продвинутость президентского кабинета. Загорается огромный панельный экран на боковой стене. Мужчинам приходится разворачивать кресла. Плохо, что они поворачиваются ко мне спиной. Остаётся возможность исподволь контролировать лица только двоих, саджаннима и ведьмы. Смотреть на экран необходимости нет, сто раз видела.

В танцевальной композиции применила сногсшибательную новинку — единое коллективное движение. Особенно эффектно смотрится при сверхбыстром ритме, когда ни один танцор за ним физически успеть не может. А группа запросто. К примеру, один поднимает руку, условно говоря, на удар барабана. На следующий удар барабана поднимает руку сосед, первый ничего не успевает. Он только на третий удар возвращает воздетую вверх конечность на место. Даже такое простое движение выглядит завораживающей своей скоростью волной. А если сложное? То-то и оно! На меня саму действует гипнотически.

Идею, как часто бывает, подбросил интернет. Если на такое способны бездушные шарики, то люди могут намного больше: https://youtu.be/FljqPTmjazI

Залипала и вот на это: https://www.youtube.com/shorts/ocwC1Fq3PhE?feature=share

Лиц мужчин не вижу, отмечаю только, что они абсолютно неподвижны. Как и ХёнСок-сии. Смотрит безотрывно, и почти не мигая. Ощущаю, как компас слабенькое магнитное поле Земли, напряжённость ХёнСока-сии. Подобен хищнику, завидевшему соблазнительную добычу. Держу спокойно равнодушное выражение лица, огромное спасибо больничной выучке, весомый плюс получила из-за штопки лица. Теперь можно и в покер учиться играть. Лицо держать умею.

— Голос знакомый, — говорит сонсенним Кан по окончании. По окончании клипа, восклицания «Браво!» и заметной паузы после.

— Это не наша ЧэЁн-ян?

Все, кроме президента, вопросительно смотрят на меня.

— Простите, — кланяюсь, — точно не помню, пела она для нас до заключения контракта или после. Номер готовился больше двух месяцев. Но в любом случае президент Ли разрешил мне привлекать для своих проектов мою подругу Син ЧэЁн.

Насчёт двух месяцев привираю, признаться. Но проверять же они не будут. К тому же, как считать. Как говорится, не важно, как проголосуют, важно как посчитают. Да и контракт трейни не такой жёсткий, как с айдолом. По элементарной причине: оштрафовать трейни затруднительно, у них доходов нет. Хотя с такими впечатлительными, как ЧэЁн, вопрос наказания решается просто. На неё достаточно прикрикнуть, как она впадёт в панику и брякнется в обморок.

— Не скрою, выглядит интересным, — вежливо выражает одобрение в целом ХёнСок-сии. Как только магия танца прекратила своё действие, президент вновь становится спокойно доброжелательным. Доброжелательность его того вида, с которым человека увольняют, выбрасывая на улицу без выходного пособия и всяческого сочувствия.

— Что скажете? — Президент глядит на красотку Ким. Всё правильно, сонсенним выразил своё отношение, менеджер Им поддержал его возгласы парой хлопков ладонями.

— Вы правы, номер выглядит перспективным. Но я бы ещё поработала над ним, будь у меня такая возможность. Перспективно, но не отшлифовано. Не стоит выпускать на публику в таком виде. Я ведь правильно понимаю, что Лалиса-ян предлагает нам заняться этим?

Мужчины почему-то спорить не решаются, хотя сомнения по поводу слов хорео-графин прямо на лицах написаны.

— Вы правильно понимаете, — соглашаюсь с последним вопросом, но не собираюсь соглашаться с остальным. — Но шлифовать и совершенствовать номер не стоит.

— Почему же, Лалиса-ян? — ласково спрашивает президент. — Улучшить можно, что угодно. Предела совершенству нет.

— Всё правильно, саджанним, — кланяюсь. — Однако клипы, песни и танцевальные композиции выходят в свет беспрерывно. Никто не занимается их совершенствованием бесконечное время.

Сонсенним Кан слегка улыбается, менеджер Им дипломатично нейтрален, а ведьма Ким пытается съесть меня недовольным взглядом.

— Давайте мы всё-таки дадим возможность нашему хореографу приложить к номеру свою опытную руку, — настойчиво предлагает президент.

А вот на это пусть лохи, — Евгений, твоё слово? — соглашаются.

— Такое, в принципе, возможно, саджанним. Но пусть тогда агентство заплатит нам сумму, исходя из предположения, что композиция будет иметь успех. Пусть не «all kill», а, скажем, войдёт в тройку в основных национальных чартах. Заплатить придётся авансом. После этого делайте с композицией, что хотите, результат будет исключительно на вашей ответственности.

Президент переглядывается с мужчинами, хорео-графиня продолжает сверлить меня глазами. Мужские переглядки, меж тем, перерастают в дружный смех. Моё предложение оценивают по достоинству. Для того и предлагала. Чтобы с порога отвергли.

Тяжёлая обязанность — вести деловые переговоры. Не зря парни щедро отстегнули мне тридцать процентов за продюсерство и другое прочее.

— Лалиса-ян, давай всё-таки обсуждать реальные варианты, — отсмеявшись, предлагает президент. На такое я всегда найду, что ответить:

— Вы первые начали, саджанним, — очаровательно улыбаюсь и слегка кланяюсь.

На этот раз ржёт только сонсенним Кан, менеджер изо всех сил его не поддерживает. Ким мрачнеет ещё больше.

— Лалиса-ян, объясни, почему ты не хочешь хоть немного усовершенствовать номер? — сводит общий интерес к общему знаменателю президент.

— Видите ли, саджанним, честно говоря, не понимаю даже, почему это приходится объяснять… — чуть не сказала так, и вовремя прикусываю язык. Такая форма выглядит оскорбительной. Остановилась после обращения «саджанним».

— Видите ли, саджанним… — продолжаю после заминки по другому варианту, — сейчас номер — исключительно наше дело, моё, проще говоря. После вмешательства хореографа Ким композиция станет продуктом общим, моим и её. Кто и в какой степени тогда будет нести ответственность за возможный провал? Каким образом вы разделите нашу общую ответственность? Вы ведь понимаете, что и отличный продукт можно испортить маленьким, но неудачным вмешательством?

— Почему же ты решила, Лалиса-ян, что обязательно будет провал?

— Ничего такого я не говорила, — отрицательно мотаю головой. — Я рассматриваю все варианты. Если провал, то на кого будем его списывать? Если случится успех, тот же самый вопрос. Чей вклад более ценен? В любом случае, возникает вопрос разделения ответственности. И мне вовсе не улыбается начинать работу с вашим агентством, саджанним, с конфликта с одним из ваших ключевых сотрудников. Если мы, конечно, начнём работать.

— Девочка права, — негромко высказывается сонсенним Кан. Ведьма Ким чуть смягчает жёсткость взгляда, задумывается.

— Дебак! — президент выражает своё мнение экспрессивно и уклончиво. — Агентству всё равно придётся прилагать свою руку.

— Сколько угодно, саджанним, — почему бы и не согласится, но только с уточнением. — Чисто техническая, административная работа: заключение договоров, регистрация прав, продвижение, промоушен, реклама, продажи, разделение прибыли. Но всё это не имеет никакого отношения к творческой части.

— И возможность провала нельзя не учитывать, — вмешивается Ким. — Агентство вложит деньги, время, репутацию. Вы же ничем не рискуете…

Как интересно! Сама не замечает, что рассуждает с позиции будто бы уже сложившегося сотрудничества.

— Вы не правы, госпожа, — со мной даже президент согласен, судя по его мягкому взгляду на красотку. — Как это мы ничем не рискуем? Мы уже изрядно вложились. Несколько месяцев репетировали, я написала слова и музыку, студию нам вовсе не бесплатно предоставляют. Сложная аппаратура и музыкальные инструменты тоже денег стоят. На данный момент мы уже сильно потратились, агентство же пока не вложило в проект ни одной воны.

И я так понимаю по отсутствию продолжения, что предложение поработать с номером ещё, тихо утонуло? Судя по всему, да.

— Лалиса-ян, я правильно тебя услышал? — встряхивается менеджер Им. — Слова и музыку написала ты?

Ничего не отвечаю. На словах. Улыбаюсь и кланяюсь.

— Почему ты ничего не говорила об этом на прослушивании? — поправляется. — Ничего такого не помню.

— Вы не спрашивали, — пожимаю плечами. И улавливаю долгий и мягкий взгляд президента на хорео-графиню. Та почему-то прячет глаза. Сонсенним Кан тоже на неё смотрит. Вроде с осуждением. Кажется, я знаю, кого благодарить за отказ принимать меня в трейни. В слове «благодарить» нет ни капли сарказма, насмешки или осуждения. Просто огромное ей спасибо за это. Воля благоволящих ко мне небес сказалась, не иначе.

— Хорошо, Лалиса-ян, — кажется, президент готов принять решение, — мы подумаем над твоим предложением. Обдумаем договор. Я тебе позвоню.

— Я могу идти? — встаю, жду разрешения. Задача-минимум выполнена. Смело могу обрадовать парней тем, что агентство заинтересовано в сотрудничестве с нами. Вопрос ещё, на каких условиях? Но жестить ХёнСок не сможет. Не будет он ставить на карту дружбу с отцом. Надеюсь.

Меня отпускают. Раскланиваюсь, прощаюсь, ухожу. Сегодня, между прочим, праздник в одной великой стране на севере. Отменённый, но многие его помнят и отмечают.

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 7 ноября, 18.30.

Все сначала смотрят, как за эффектной длинноногой девушкой закрываются двери.

— Ваше мнение, друзья, — президент ожидающе глядит на сотрудников.

— Мы с ней намучаемся, — мгновенно отзывается Ким ЧхеВон. — У этой девицы сложный характер, хлеще, чем у Дженни.

— Но с Дженни мы как-то работаем, — в голове у ХёнСока забрезжила какая-то мысль, поэтому говорит он флегматично.

— Ёксоль! Именно, что как-то! — отрезает Ким. — Будь моя воля…

— Чем вас не устраивает Лалиса? — благодушно интересуется Кан ДонУк. — К тому же она не трейни и не айдол. Что нам до её характера? И с вашим мнением не соглашусь. Мне девочка показалась вполне вежливой и милой.

— Тоже не вижу ничего ужасного в поведении Лалисы-ян, — поддерживает менеджер Им. — Вполне допускаю, что в айдолы она не годится, так она туда и не стремится. Если я правильно понял.

— Вы правильно поняли, — флегматично отвечает ХёнСок, пытаясь прижать ускользающую мысль.

— Сколько ей лет? — Ким требовательно глядит на президента.

— Полных? — президент роется в памяти, год рождения, день рождения… — По паспорту шестнадцать, а что?

— Вот! — торжествует Ким. — А ведёт себя с нами, как равная!

— Вы тоже ведёте себя со мной, как равная, хотя в два раза моложе меня, — усмехается ДонУк, затем улыбается ещё шире. — У вас тоже, по вашему мнению, ужасный характер?

Ким вскакивает, мгновенно загоревшись гневом.

— ЧхеВон, успокойся, пожалуйста, — увещевает президент. — Ничего страшного не происходит, обычный рабочий момент. Кстати, Ким Лалиса считает, что решение не принимать её в трейни по итогам прослушивания абсолютно верное.

— Не уверен… — бурчит ДонУк.

— ЧхеВон, я правильно понимаю, что ты против заключения договора с группой Лалисы? — президент дипломатично уводит разговор в сторону. — Клип тебе не нравится?

— Клип мне нравится, — недовольничает, но уже не полыхает гневом ЧхеВон, — мне эта девчонка не по нутру.

— Хорошо. Давай тогда отпустим тебя, и решим дальше, что делать. Дело в том, — торопится сказать президент, — что вам по работе и не придётся пересекаться. Ты же видела! Она сама на этом настаивала.

— Аннён, — старательно вежливо утверждает Ким и направляется к двери. — Мне действительно есть, чем заняться.

Президент по уходу своей любимой женщины замечает, как выдыхают облегчённо мужчины. Себе он этого не позволяет.

— Что скажете? — обращается к сотрудникам с неопределённым вопросом.

— Девочка — бриллиант и надо её брать на любых условиях! — прямо высказывается сонсенним Кан.

— Пожалуй, слишком сильно сказано, но в целом соглашусь, — кивает менеджер Им.

— Вам не нравится определение «бриллиант»? — доброжелательно любопытствует Кан.

— Нравится, — ответно улыбается менеджер. — Меня пугают «любые условия».

— Исправьте, — предлагает Кан.

— Хорошо. На любых условиях, но в разумных рамках.

— Замечательно, — резюмирует президент. Про себя думает, насколько легче проходит обсуждение, когда в нём не принимают участие женщины.

— Агентство должно иметь свою выгоду, — продолжает ХёнСок. — Не думаю, что Лалиса этого не понимает. Она девушка разумная.

— Холь! — восклицает ХёнСок, когда сотрудники покидают его кабинет. Поймал и прижал ускользавшую до того мысль.

«Намучаемся, как с Дженни», «сложный характер» и всё прочее… а что, если… — ХёнСок радостно улыбается. Всё-таки в работе руководителя есть вкусные моменты.

Окончание главы 12.

Глава 13. Ещё одно насыщенное воскресенье

Место действия: международный аэропорт Инчхон.

Время действия: 8 ноября, воскресенье, 09:35

Девочки, в большинстве своём, дуры. Вот и я веду себя, как дура. Сначала страдала от воспитательного прессинга хальмони, теперь расстраиваюсь от того, что они, хальмони и харабоджи улетают домой.

Не только у меня настроение близкое к нулю. Вся женская часть семьи чуть не в трауре, один папочка спокоен. Подозрительно как-то спокоен.

Объявляют посадку наш рейс Сеул — Бангкок, сейчас мы подведём старших к терминалу, а там останемся по разные стороны ограждения. У терминала старшие обнимают всех поочерёдно. Как всё и всегда в Корее, согласно табеля о рангах. Папа, мама, сестра и после всех — я.

Харабоджи крепко меня притискивает, ни о каком отторжении и отстранённости речи уже не идёт. Вполне естественно целую его в щёку. Подержав ещё немного, харабоджи передаёт эстафету хальмони. Та прижимает меня ещё крепче, расцеловывает, глаза наполняются слезами. Как по команде и у меня вытекают из глаз две мокрые дорожки.

— Веди себя хорошо, внучка, — не удерживается от назиданий Пакпао, но не осуждаю. Что-то же она должна сказать на прощание.

— Будь хорошей дочерью своим родителям, — желает на прощание.

— Самой лучшей, — соглашаюсь и не удерживаюсь от шуточки. — Намного лучше СонМи.

Пакпао, неожиданно для себя хохотнув, привычно замахивается, но от подзатыльника удерживается. Щиплет за щёку. СонМи смотрит мрачно, но общую, мгновенно куда-то испарившуюся, пафосность вернуть не в силах. Родители смотрят на меня со старательным осуждением.

— Ну, хорошо, хорошо, — я на всё согласная, — буду намного хуже СонМи.

Хальмони и харабоджи уже вместе хохочут.

— Нет уж, сонни, — харабоджи вытирает платочком весёлые слёзы, — будь самой лучшей. И СонМи пусть будет самой лучшей.

На этом мы достигаем консенсуса, который не стала разрушать. Иначе прощание окончательно в цирк превратится.

Всё равно становится грустно всем, когда старшие уходят и пропадают в длинных извилистых кишках терминала. Молча возвращаемся. Оно, наверное, и так само собой получилось, но идём согласно традиции. Родители впереди, мы с сестрой — сзади.

— Зачем ты сказала хальмони, что будешь лучше, чем я? — дёргает меня СонМи, стараясь, чтобы родители не услышали.

— Зачем я сказала хальмони, что буду лучше, чем ты?! Тебе это интересно, онни?! — напротив, я повторяю её вопросы громко, чтобы родители услышали. И они, — ха-ха-ха, — слышат. Омма оборачивается и осуждающе смотрит на обеих, но больше на сестру. Тоже традиционно, со старших спрос больше. Хотя часто бывает наоборот, что тоже в традиции. Такова Корея, многообразная и противоречивая.

— Затем, что я действительно хочу быть самой лучшей дочерью! — продолжаю громко рассуждать, невзирая на скрючившую кислую физиономию СонМи. — А как я могу быть самой лучшей, если лучшей будешь ты?! Правда, аппа?

Оглянувшийся ДжеУк молчит, только улыбается.

— Ты и онни так себе, — уже негромко рассуждаю, продолжая вгонять сестрицу в омут недовольства.

— Это почему?

— Ты же старшая сестра, — подпускаю в голос надрыв, — ты обязана заботиться обо мне. А что делаешь ты? Сколько раз я тебя просила сделать мне педикюр…

— Один раз всего… — бурчит СонМи. Но я не обращаю внимания. Один, не один, какая разница?

— …и ты постоянно мне отказываешь. Теперь мне придётся идти в салон, а в какой попало я не пойду. Вы с этой хитрушкой Джессикой приучили меня к самому дорогому и замечательному салону. Я не хочу другой, онни!

Родители на последний выкрик оглядываются, но распознав относительно мирную беседу, снова идут вперёд. Мы уже выходим на улицу, подходим к автомобилю. Поедем с комфортом, а не как сюда, теснясь вчетвером на заднем сиденье.

Садимся. Продолжаю терроризировать СонМи. Как оказалось, манипулировать людьми так очешуительно!

— Онни, у тебя такие красивые и ловкие руки, — я вовсе не лукавлю. Руки у неё обыкновенные, но для девушки обыкновенные, а так-то они ухоженные и красивые.

— Замечательно длинные пальцы, — у меня-то подлиннее будут, но я пианистка, мне положено, — очень красивые. Была бы парнем, без соли бы тебя съела, а-а-м!

СонМи отшатывается на моё кусательное движение. Давно уже не хмурится, безуспешно старается не выпускать наружу довольную улыбку. Она тоже милашка, так легко поддаётся. На старшую сестру не нужен нож, ей с три короба комплиментов наврёшь, и делай с ней, что хошь.

— Ты же онни, должна заботиться о своей тонсён. А твоей тонсён педикюр крайне необходим. Я без него чахну, мне жизнь не мила…

Почему-то Евгений, устроившийся с удобствами в уголке сознания, чувствую, с каким-то непонятным одобрением наблюдает за моими поползновениями. Вот извращенец! У него свои мотивы!

Ну, ладно. Совпадаем в чём-то и то хорошо.

— Ты плохая тонсён, — бурчит, стараясь сделать тон недовольным, СонМи, — никогда меня не слушаешься…

— Я тебя не слушаюсь?! — искренне поражаюсь столь незаслуженному обвинению. — Как ты можешь такое говорить?! Онни, как можно быть настолько несправедливой?!

СонМи таращит в изумлении глаза. Не ожидала такой бурной реакции.

— Ты была против моих панамок! И когда ты в последний раз видела меня в панамке?

— Недавно, — неуверенно возражает сестрица.

— Ты сама знаешь, что это не так. Несколько панамок я переделала в стильные шляпки. Одну даже тебе подарила, и ты не отказалась!

Удар точно в цель. Возразить нечем. Не видела пока её в той шляпке, но ведь в её гардеробе она прописалась!

— Ты учила меня пользоваться косметикой. Так ведь? Посмотри на меня, разве на мне нет макияжа?

Опять нечем опровергнуть.

— Ты заставляла меня носить юбки. В чём я сейчас? А шпильки? — выставляю вперёд ножку. — Я целый месяц училась ходить на них, специально походку под них делала! Онни, скажи, почему ты ко мне так несправедлива?

Поездка подходит к концу, самое время делать плаксивое и обиженное лицо. Незамедлительно.

Всё в порядке! Обиженно отворачиваюсь. Обида — мощное манипулятивное средство. И оно, — вот умора! — достигает цели. И не просто достигает, а бьёт точно в десятку. СонМи полностью морально раздавлена.

Мы выходим из машины. Пока аппа отгоняет на стоянку, идём домой. И я храню молчание. Носик повыше только задрать…

Ломает мою комедию телефонный звонок. Юри.

— Аньён, Лалиса! Я приглашаю тебя к нам на обед. Аппа и омма согласны, — огорошивает меня с места в карьер. Стремительная девочка.

Останавливаюсь. В лифте связь обрубится. Машу руками своим — езжайте.

— Аньён, Юри. Сама давно хотела к тебе в гости, — мне от неё кое-что нужно и я напоминаю. — Скажи, а то, чего мне так хочется, уже готово?

— Да-да, всё в порядке!

— А ДжиХуна-оппы дома нет?

— Нет, Лалиса, он же в Лондоне!

— Хорошо. Я у папы спрошу и перезвоню.

Аппа уже на подходе. Само собой, он меня отпускает.

— Может, отвезти тебя?

— Не надо, аппа. Иди обедать. Ты меня карманными деньгами для чего-то снабдил? Такси вызову.

— Ты сама себя снабдила, — в голосе одобрение.

— Потому что я — лучшая в мире дочь. Пожалуйста, аппа, обязательно скажи про это СонМи.

Ничего такого он сестре не скажет. Да я и не рассчитываю. Нас, смеющихся, разделяют створки лифта, и я возвращаюсь на улицу. Надо выбрать максимально удобную для таксиста точку. Не потому, что я вся такая деликатная, а просто так быстрее будет.

Место действия: особняк семьи Сон.

Время действия: 8 ноября, 11.40.

Идём с Юри, взявшись за руки. Обычай у нас такой складывается, встречает меня у ворот, и мы идём пешком, хотя могли проехаться. Вот кого хотела бы иметь в качестве сестры. И точно, не стала бы для неё невыносимой.

Юри щебечет и что-то ищет глазами вокруг. Вроде и сама не понимает, что. Забавно и тоже не понимаю, чего она глазами рыскает. У дверей стоит мужчина в антуражном мундире, открывает нам двери, старательно выдерживая невозмутимый вид. Вот! Поймала гордый взгляд Юри, брошенный на швейцара или как он тут называется. Давлю смешок. Один раз ничего не значит, посмотрим, что будет дальше.

А дальше гордые взгляды на всех подряд продолжаются. Обслуга особняка, члены семьи, на всех Юри смотрит горделиво: смотрите, какая у меня подруга! Время от времени хихикаю, настроение растёт. И тут же получаю удар разочарования! По лестнице навстречу спускается ДжиХун несколько сонного вида, в шортах и футболке.

— Юри! Ты почему меня обманула!? Аньён, ДжиХун-оппа. Как ты могла так поступить?! С лучшей подругой!

Юри смущается, что-то бормочет оправдательное. Не слушаю её, продолжаю громко распекать за гнусный обман. Затем оскорблённо замолкаю. Мельком замечаю крайнюю форму очумелости на лице парня, что восстанавливает мне прежний уровень настроения.

Идём в комнату Юри. Захожу и замираю от восхищения. Восхищения мастерством маленькой девочки и собой. На стене висит картина меня в полный рост. В масштабе не один к одному, конечно. Один к двум.

— Онни, как тебе? — горделивость, но уже по другому поводу, возвращается к девочке.

— Это ты мне приготовила? Юри, за это я тебе всё готова простить. Даже присутствие ДжиХуна, — тут же спохватываюсь. — То есть, почти всё. Немножечко всё-таки оставлю.

— Э-э-э… я хотела тебе другой дать, — бросается к столику в углу, где целая кипа рисунков. Достаёт один. Он тоже крупный, но не такой, как настенный, формата А3 примерно. И грудной, не в полный рост.

Разглядываю. Восхищаюсь. Спохватываюсь.

— Не поняла, Юри. Этот большой не хочешь отдавать?

— М-м-м… — девочка вильнула глазами в сторону.

— Так, — с расстроенным видом усаживаюсь на стул. — Значит, ты сказала мне, что мой портрет готов и его можно забирать. Обманула. Сообщила мне, что ДжиХуна нет. Опять обманула.

Вспоминаю, что тогда по телефону слишком бодро сообщила, что брата нет. И слишком честным голосом. Так-так… задумчиво раскачиваю ножкой, когда села, ногу на ногу закинула. Кореянки так обычно не поступают, но это на публике.

Вдруг замечаю, что глаза Юри знакомо стекленеют. Чего это задумала? Девочка вдруг засуетилась вокруг меня.

— Передвинься со стулом туда. Нет, сядь в другую сторону… — побежала раскрывать полусдвинутые шторы на окне.

Спохватываюсь.

— Холь! А ну, стой! Чего ещё? Я увольняюсь из твоих натурщиц, хватит с меня обманов…

— Картину хочешь? Да забирай, — Юри вдруг соглашается с изумительной лёгкостью. Только что ни в какую не хотела, а тут — на тебе!

Она подскакивает к картине, сдёргивает её с подвеса, сворачивает в рулон, запечатывает его с двух сторон кусками бумаги. Предварительно всовывает малый портрет.

— А он так не испортится? — опасаюсь, вдруг от напряжения краска осыпется или ещё чего.

— Нет, — мотает головой и принимается за прежнее. Не нахожу сил устоять перед тайфуном.

Меня на время спасает служанка. После стука заглядывает в двери.

— Маленькая госпожа, вам пора на обед.

— А ДжиХун-оппа там будет? — кому что, а мне чистая атмосфера.

— Не знаю, госпожа. Его тоже звали, но может и не прийти.

Когда идём с Юри в столовую, она объясняет расклад.

— Не ожидала, что он прилетит. Две недели его не было. Опять какие-то выходные им дали. Завтра вечером улетит. А ты так давно у меня в гостях не была, я так соскучилась, онни.

— Это не повод для вранья, Юри-ян, — грозно хмурю брови. Но возникает мысль: а не перехожу ли я в разряд невыносимых онни и, вздохнув, добавляю:

— Дебак! За картины всё прощаю. Только, пожалуйста, не обманывай меня больше.

По закону подлости или согласно третьему закону Мэрфи, — если неприятность может случиться, то она обязательно случается, — ДжиХун припёрся таки на семейный обед.

Основное блюдо стола оказывается кальби (обжаренные свиные рёбрышки и просто куски мяса), хоть здесь не разочаровываюсь. Перед ним надо съесть куриный суп кукси, тоже ничего против не имею. Русская часть души жаждет хлеба или хотя бы мучного, но можно перебиться лапшой. И, во-вторых, мучное здорово полнит.

— Скажи, Лалиса-ян, как тебе наш повар? — в вопросе ДжиХуна слышу подковырку. Его отец бросает короткий предостерегающий взгляд, но молчит. Рамок парень пока не переходит.

— Просто вижу, с каким аппетитом ты ешь, — добавляет оппен. — Наш повар считается одним из лучших в Сеуле.

Да-да, лучший повар в столице, но есть лучший повар на этой улице, — такой анекдот вспоминаю. Там речь об одесских портных, но какая разница?

— Замечательный у вас повар, — на мой отзыв все расцветают, но от моего продолжения улыбки слегка увядают. Особенно меня радует вытянувшееся лицо оппена.

— Почти, как мой харабоджи. Его ресторан в Бангкоке считается лучшим. Собственно, у него там сеть ресторанов, — заслышав про сеть, старший Сон начинает смотреть на меня по-новому. Владелец сети ресторанов это не чеболь, конечно, но где-то рядом.

— Мы его сегодня проводили, ДжиХун-оппа. Улетел домой, в Бангкок. Поэтому я немного расстроена, — продолжаю светскую беседу, раз мне её предложили. — За месяц с лишним, что был в гостях, он страшно разбаловал всю семью своим искусством. Одна надежда на омму, что она успела у него хоть чему-то научиться.

— А как случилось, что он очутился в Бангкоке, Лалиса-ян? — любопытствует ШинХё.

— Подробностей не знаю. Влюбился в тайку, наверное, из-за этого. Это моя хальмони.

— Какая интересная история у вашей семьи, — улыбается ЛиЁн, мама Юри. И всех остальных.

Примерно так и проходит весь обед. После которого Юри снова тащит меня в свою комнату и заставляет позировать. Собственно, особо не сопротивляюсь. Нельзя душить высокие творческие порывы. Юри так увлеклась, что ни разу не спросила о продолжении книги.

Время-то идёт, а Юри никак не унимается.

— Юри-ян, мне в три часа надо уходить. У меня дела… — а до трёх остаётся около четверти часа. Да и устаю в одной позе сидеть.

Каюсь, против безудержного нытья не устояла. Только тайм-аут беру. Звоню ЮнХо.

— Аньён, ЮнХо-оппа. Я сегодня не приду, а новости есть. Агентство нами заинтересовалось. Готовят проект договора.

— Лалиса, а чем нам тогда заняться? —после бурных восклицаний восторга ЮнХо доходит и до дела.

— Сейчас скину тебе минусовку, подумайте над рисунком танца. С голосом позже решим, что делать…

Юри открывает мне свою почту, оттуда и отсылаю ЮнХо мелодию. Заодно скидываю Юри восемь новых страниц. Больше не получилось. Вечно времени не хватает.

Место действия: у входа на охраняемую территорию элитного жилья.

Время действия: 8 ноября, 17.55.

У входа на придомовую территорию нашего дома, — так просто к нам не войдёшь и не въедешь, — меня перехватывает группа отмороженных людей с микрофонами, видеокамерами и надписями «Pressa» в разных местах. На куртках и бейсболках. В количестве пяти человек, не считая пары машин.

Отмороженные, потому что принялись выкрикивать вопросы с места в карьер.

— Скажите, Лалиса-ян о чём вы беседовали с ГаМи-ян в кафе неделю назад?!

— ГаМи-ян принесла вам извинения?

— Почему вы не забрали ваши награды?!

И тэдэ и тэпэ. Слегка отпрыгиваю от чуть не ударивших мне в лицо микрофонов.

— Аньёнхасейо, господа, — вежливость — лучшее оружие в борьбе с наглыми журналистами. — А вы кто?

— ХукНа, корреспондент газеты «Спорт тудей», — представляется самый ближний

— ХуЛи, журналист…

— ЕбЛан, корреспондент газеты…

Ещё бы я стала запоминать их имена дурацкие!

— И что вам нужно? — меня снова засыпают вопросами, приходится самой резюмировать. — Вы хотите, чтобы я ответила на ваши вопросы?

Нестройным хором подтверждают.

— Никаких проблем, господа журналисты. Организуйте пресс-конференцию. Один час вне учебного времени и других дел я смогу вам выделить. Договоримся. Моя ставка — пять миллионов.

— Что? — спрашивает один, но не понимают все.

— Очень просто, господа, — объясняю с предельной вежливостью. — Вам что-то нужно от меня. Я могу это дать, уделить вам своё время. Но оно не бесплатное. Сейчас, например, пишу книгу, это коммерческий проект. Время вам могу уделить только за счёт неё. Цену я вам сказала.

Не отвлекаясь на гомон, достаю из сумочки блокнот, вырываю листок, пишу одну строчку.

— Вот адрес моей электронной почты. Жду ваших предложений.

Пробиваюсь сквозь толпу, всячески, но достаточно корректно, мешающую мне пройти. Помогает охранник. Чуть мой ценный рулон не помяли. На все возмущения ответ один:

— Все вопросы на пресс-конференции, господа. Я не собираюсь вести важные разговоры мимоходом на улице…

У-ф-ф-ф! Еле вырвалась.

Дома через четверть часа.

— Всем привет, — прохожу в свою комнату, закидываю чудом спасённую от журналюг ценнейшую картину, переодеваюсь. Тут же делаю разминку на ноги. Шпилька очень утомляет за день. Даже не сильно высокая.

Заходит СонМи. Радуюсь её приходу неподдельно.

— Онни, ты всё-таки решила заботиться о своей тонсён. Я тебя обожаю!

Глядит удивлённо.

— Хотела спросить, как идёт работа над книгой? У меня новости есть, про первую, — и после паузы добавляет. — Хорошие.

— Над книгой? Пока никак. Сама видишь, как день прошёл. Что за новости?

Последний вопрос, чувствуя, как нагнетает и держит паузу сестра, задаю предельно равнодушным тоном.

— А что это у тебя? — кивает на рулон, лежащий на кровати.

— Перспективный бизнес-план развития моей бойс-группы, — меланхолично и беспардонно вру. Зато сестрица тут же теряет интерес.

— Онни, у тебя всё? Я думала, ты мне педикюр пришла делать… — с огромным разочарованием гляжу на её пустые руки, в которых не видно ни щипчиков, ни ножничек, ни всего остального, потребного для столь важной процедуры.

— Хотела сказать, что книгу уже двадцать три человека купили, — всё-таки выдаёт «важную» новость сестрица.

— И всё?! Ладно, иди, мне уроки делать надо, — но она уже и сама исчезает за дверью.

Теперь можно заняться картинами.

И что с ними делать? Берусь за маленький. Недолго думала, пришпандориваю его к дверце шкафа. Скотч наше всё. Бравые америкосы им даже крыло лунного ровера ремонтировали. Сначала полоску по углам с обратной стороны. Загибаем, чтобы не залезать на лицевую сторону. Лицевая поверхность священна и неприкосновенна. Там я. И уже имеющиеся хвостики очередными полосками прилепляем к полированной дверце.

Отхожу подальше, осматриваю. Годится.

С большой картиной та проблема, что некуда её вешать. На обои? Не хочется их портить наклейками всякими. Я сторонница обратимых действий. Наклеишь скотч на обои, после не отдерёшь. Пусть почти не видно, осознание несовершенства будет грызть душу.

О! Идея! Приступаю к реализации. Наклеиваю полоски на большую, таким же манером, сзади. Только кроме углов ещё две по верхнему краю и по одной посередине остальных сторон. На верхние хвостики — основная нагрузка, на них весь лист будет висеть. А сбоку и снизу исключительно для ровности.

Сижу, любуюсь и думаю. Сестрица сказала, что купили уже двадцать три человека. Подписчиков у неё почти две тысячи человек. Арифметика простая: покупает примерно один процент, знающих о книге. Если узнает два миллиона, мы озолотимся. Двадцать пять долларов да двадцать тысяч раз, это полмиллиона долларов. Или полмиллиарда наших кондовых деревянных вон.

Вот зачем я сказала журналистам про книгу. Если честно, то не за этим. Использовала, как повод. Вы де, отвлекаете меня от зарабатывания денег — платите. Но если получится отрекламировать книгу, почему нет? Да ещё бесплатно. Хм-м, а почему бесплатно? Они ведь тоже не пальцем деланные, вмиг раскусят и ни слова о книге в своих репортажах не пропустят. Из видеозаписи тоже вырежут. Я бы на их месте так и поступила. И что делать?

— Аппа! — выхожу из комнаты. Если не знаешь, что делать, найди того, кто знает, и спроси у него. На худой конец найди того, кто знает, как найти того, кто сведущ в теме. Очешуительно простой рецепт, позволяющий решать проблемы, в которых ты ни в зуб ногой.

Окончание главы 13.

Глава 14. Эволюция тренировок

Место действия: Сеул, квартира учителя Пэ ЧханМин.

Время действия: 8 ноября, 19.15.

Пэ ЧханМин

— Спасибо, дорогая, — вылезаю из-за стола.

Ответив дежурной улыбкой, супруга сноровисто прибирает со стола. Иду в кабинет с компьютером.

Только жалкие гуманитарии не могут освоить компьютер после определённого возраста. Что в этом такого невозможного, — размышляю мимоходом, — всего лишь большой и удобный калькулятор.

Чудесная девочка Лалиса, — не поразившая поначалу своим потенциалом, всего лишь отличной памятью, — подкинула ему недели полторы назад отличную задачку. Разве он мог ей отказать?

— Сонсенним, из всех учителей только вы можете помочь, — прекрасные глаза девушки так мощно подкрепляют её просьбу, что окно возможности для отказа сужается до узкой форточки.

— Мне представляется, сонсенним, что задача больше всего подходит физику, а кто лучший физик в школе?

Слегка улыбнулся тогда, ясно, что вопрос чисто риторический.

— Сама даже не знаю, как подступиться к этой проблеме…

Проблема у неё образовалась спортивная, в беге. Хмыкнул на это. Всегда подозревал в тупости и ограниченности всех этих спортивных тренеров и физкультурников. Сила не может помочь буйволу вспахать поле, почему-то не все это понимают.

Рассказ Лалисы-ян укрепил меня в этом.

— Тренер настаивает на том, чтобы я полностью выложилась на дистанции. Бегу так, что всего после ста метров ноги немеют. Никакого улучшения результата, а то и хуже бывает. Но если бегу так, как мне удобно, легко и свободно, то без всякого напряжения или повторяю результат или даже чуть-чуть улучшаю. Не понимаю, почему? Получается, что стараться не надо, но как такое может быть?

Она не врёт, сразу решаю. Если бы она хитрила, обманывала тренера, говоря, что старается, то не пришла бы ко мне. Если пришла, то значить это может только одно. Очень хочет разобраться и привлекает эксперта со стороны. И кто же может быть лучшим экспертом, чем физик. Девочка абсолютно права и точно не обманывает. Обманщику не нужны эксперты со стороны.

Итоговый вопрос тривиальный — какова наилучшая техника бега лично для Лалисы? Можно и шире взять, как тренироваться бегу всем?

Я пообещал. А как я мог ей отказать? Даже если бы её попытка описать законы физики с помощью поэтических, художественных образов не удалась, всё равно! Только попытка достойна всяческого поощрения. По поводу её ноу-хау в преподавании физики и, в целом, точных наук уже готовлю статью для журнала Scopus. Это полнейший позор, в Хангуке до сих пор нет отдельного журнала для физиков! Учителей, студентов, школьников. Пусть не только для физиков, пусть там и математики гостят, но нет такого. Есть только общий, и это возмутительно!

Первая идея, которая пришла в голову, подсмотреть у природы. Дня три рассматривал ролики с гепардами, львами, антилопами, жирафами, страусами. Всех, кто бегает быстрее. С людьми тоже. И первое, что бросилось в глаза: Лалиса — нетипична. Для спринтеров характерно более мощное телосложение, некоторые из них не отличаются атлетическим видом от гимнастов или боксёров. Лалиса худощава и стройна, телосложение явно астеническое. Более соответствует худым стайерам.

Предварительный вывод, с которым не буду торопиться, таков: Лалисе не светит заметно улучшить свой спринтерский результат. Ей стоит подумать о длинных дистанциях. Или хотя бы средних.

Но самая главная проблема не в этом. Короткая дистанция или длинная, вопрос остаётся. Как ей улучшить результат?

И вот ещё одно противоречие — гепард. Самое быстрое животное в мире, но ноги, вернее, лапы отнюдь не спринтерские. Спринтерские они, скорее, у антилоп и кабанов, с мощными бёдрами/плечами и сухими тонкими голенями. Или как они там у них называются? Иначе говоря, ноги у копытных толстые и мощные у основания тела и тонкие внизу. У гепарда задние ноги у основания тоже заметно мощнее, но передние почти одинаковые по всей длине.

Хм-м… что-то наклёвывается, только упускаю одно обстоятельство. Они на четырёх конечностях бегают. Посмотрю-ка на страусов…

Отваливаюсь от компьютера. Жена приносит горячий чай, отвлекаюсь на него…

Или чай так подействовал или само назрело, но что-то сдвигается с этого момента. Маятник! Математический маятник! Вот самая подходящая модель! Так-так… подумаем дальше.

Нога человека или животного — математический маятник. С собственной частотой колебаний. Дело усложняется тем, что живое существо при беге сгибает ногу. То есть, меняет характеристику маятника-ноги. Её собственная частота колебаний при этом увеличивается, всё правильно, при беге это выгодно. Скорость бега равна элементарному произведению — длина шага на частоту шага. Прямо, как с формулой скорости волны, длина волны, умноженная на частоту.

Итак. Как вычислить максимально возможную скорость при заданных параметрах тела?

Частота шага подобна собственной частоте колебания колебательной системы. Подобна тем, что это индивидуальная характеристика тела человека или животного. Увеличить частоту возможно приложением силы, внешней или мускульной, но при этом падает амплитуда, то есть, длина шага.

И есть ещё интересный эффект. Резонанс, то есть, наивысшая амплитуда (наибольшая длина шага) наступает при частоте шага чуть меньше собственной частоты. То есть, при больших прилагаемых усилиях наибольшая длина шага достигается при частоте чуть меньшей свободного не напряжённого бега.

Хм-м… кажется, я готов дать кое-какие рекомендации Лалисе и этому тупому физкультурнику, — пусть только попробует поспорить! — только для начала неплохо бы провести проверку моей гипотезы…

Но если я прав, — всем нутром чувствую, что это так, — то тренер действительно тупой, как консервная банка. Всю жизнь этим занимается, мог бы уже по наитию догадаться, как ставить технику бега, но нет. Одно нудит: старайся и всё получится. Куда старайся, зачем старайся, сам не знает. И это физкультурник лучшей школы страны! А усилия должны организованными, иначе энтропия всё сгубит.

Место действия: школа искусств Сонхва, спортзал.

Время действия: 9 ноября, время тренировки.

Пришла в спортзал, хотя мне ещё долго можно не посещать физкультуру и тренировки. До 25 ноября я абсолютно свободна. Учитель физики, у которого я стала любимицей навсегда, сюда приводит. Собственно, первоначальная инициатива была моя. Просто подумала, почему бы и нет? Я в любом случае в выигрыше. Если физик помочь не сможет, то вздохну, потуплю глазки и скажу что-нибудь вроде: «Если вы не смогли, то никто не сможет». Но судя по тому, как он сверкает глазами, до чего-то додумался.

Физкультурник глядит на меня слегка тоскливо. Как маленький мальчик, обожающий сладкое, смотрит на соблазнительный торт за витринным стеклом. Но вот беда, за двойки в школе его надолго лишили сладкого.

— Аньёнхасейо, сонсенним, — и уступаю место физику после приветствия тренера.

— Аньён, ХеДжин-сии, — физик приветствует физкультурника слегка свысока. Ну, ему можно.

— Аньёнхасейо, сонбеним. Что за дело привело вас ко мне?

— Дело в том, дорогой друг, что вы совершенно неправильно тренируете детей…

Так, отойду-ка я подальше. Но так, чтобы слышать. Что-то мне подсказывает, предстоит зрелище подобно цирковому. Посмотрим, права я или нет.

— Простите, сонбеним, на физическом факультете вашего университета обучают тренерскому делу? — физкультурник почти не сдерживает ядовитость своего тона.

Я права. Сейчас что-то будет, навостряю ушки.

— Нет, ХеДжин, не обучают. Важно другое, вас не обучают физике, хотя бы в минимальном объёме. Вот что огорчительно. Ким Лалиса пожаловалась мне на кое-какие проблемы…

Отворачиваюсь и делаю вид, что внимательно наблюдаю за юными спортсменами. Правое ушко, что удивительно для меня самой, чуточку поворачивается в сторону сонсеннимов.

— И у меня появились кое-какие подозрения. Я не уверен, поэтому надо проверить.

— Эй, вы двое! — кричит тренер, умные разговоры пусть идут, но тренировка на первом месте. — Весь комплекс ещё раз!

Отдав команды, отвечает физику.

— Что именно вы хотите проверить, сонбеним?

— Как что? — почему-то удивляется физик. — Свою гипотезу. Дело вот в чём. При беге человека можно сопоставить колебательной системе…

Физик продолжает дальше, не обращая внимания на растущую с быстротой бамбука пелену непонимания в глазах тренера. Хотела вмешаться, но надо самой послушать, что он там надумал.

— Если бегущий человек подобен маятнику, то ему присущи те же самые характеристики. Добротность, собственная частота колебаний, резонансная частота…

— Что такое добротность и собственная частота, сонсенним? — вмешиваюсь непроизвольно, до того интересно стало. А расспросов от тренера не дождёшься.

Первую секунду физик смотрит на меня так, будто не узнаёт. После паузы объясняет:

— Грубо говоря, это число колебаний маятника после того, как к нему перестали подводить энергию, умноженное на два пи.

— А если применить к бегуну?

— Число шагов после дистанции, которые он совершает по инерции, — и добавляет. — Не знаю, что ты получала за эту тему раньше, но сейчас я бы поставил тебе отлично за один такой умный вопрос. Что такое собственная частота, ты знаешь, Лалиса-ян. Качни маятник и больше не трогай, он и будет колебаться с собственной частотой.

Физкультурник готов выпасть в осадок от всех этих умностей. Приходится спасать положение.

— Каковы практические рекомендации?

— Максимально облегчить обувь, чтобы центр тяжести каждой ноги поднялся выше. Ещё можно наложить отягощения на бёдра. Тогда центр тяжести поднимется ещё выше, и собственная частота шага вырастет ещё.

ХеДжин-сии всё равно скучает.

— Другие способы есть, сонсенним?

— Можно закрепить на ногах упругую ленту, тогда возвращающая сила будет больше и частота шага заметно увеличится. Но повторяю, ХеДжин и Лалиса-ян, это гипотеза, которую нужно проверить. Нужны эксперименты. За этим я здесь.

— Эксперимент — высший судья, — бормочу, вспоминая назидательные слова физика, что он произносит каждый второй урок. Физик одобряет меня улыбкой и сжатым вверх кулаком.

Тренеру, судя по его скептическому не сильно интересно, зато я горю энтузиазмом. Выбираем парнишку лет четырнадцати. Выходим на стадион. Температура воздуха градусов десять. Недолго можно поупражняться. Тренер аккуратно завязывает ему на лодыжках эластичную ленту. Так чтобы не мог сделать полный беговой шаг, не растянув её.

Начинается потеха. Чуть не испортила съёмку от смеха. Хотя нет, испортила, но беда не в том. Мальчишка, не привычный к таким девайсам, брякнулся, не преодолев и двадцати метров. Потерев ушибленные места, плетётся к старту.

— Не надо спешить, СуБин, — наставляет наставник.

Мы с физиком давимся от хохота. Самое смешное в том, что сонсенним оказался прав. Парнишка так быстро стал перебирать ногами, что не удержал равновесия.

— Походи, чуть-чуть поускоряйся, — принимается за родную работу тренер. — Корпус бросай вперед, ты не успеваешь за ногами.

Ещё минут пятнадцать парнишка привыкает к форсажному девайсу, а затем стартует. Когда бегун приходит обратно, тренер очумело продолжает глядеть на секундомер. Трясёт головой.

— Нет-нет, не может быть! СуБин, давай ещё!

Ещё старт и результат практически тот же.

— На пять десятых лучше?! Так не бывает! — тренер не может поверить.

— Хватит мальчика терзать, ХеДжин, — приказывает физик. — Пойдёмте внутрь, холодно.

В задумчивости физкультурник отпускает детей минут на двадцать раньше.

— Эксперимент удался! Я прав! — торжествует физик. — Бег подобен колебанию маятника и подчиняется тем же законам.

— Расскажите подробно, сонсенним! — чуть не приплясываю от возбуждения.

— Чему равна скорость волны, Лалиса-ян?

— Э-э-э… — торможу, лихорадочно копаюсь в памяти.

— Сразу видно, — физик не огорчён моими пробелами, — не я раньше у тебя физику вёл. Скорость волны равна произведению длины волны на её частоту…

— Скорость бега равна произведению длины шага на частоту шага! — торжествующе выпаливаю я.

— Почти мои мысли читаешь, Лалиса-ян, — одобряет меня учитель. — Главные рекомендации для тебя, ХеДжин. Первое, я уже сказал: максимально лёгкая обувь. Второе: частоту шага изменить просто так невозможно. Я говорю про собственную частоту шага, она у каждого своя. Попытки это сделать приведут к огромному перерасходу энергии и укорачиванию шага. То есть, итоговая скорость не вырастет и даже может упасть…

Судя по моему опыту, всё именно так и происходит. Работаешь ногами, как поршнями — толку ноль или даже в минус. Браво, сонсенним!

— И что, никак нельзя увеличить частоту шага? — недоверчиво вопрошает тренер.

— Можно. Например, специальными упражнениями накачать бёдра, сделать их мощнее и толще.

— А мне как улучшить результат? Только я не хочу толстые бёдра, — сразу оговариваюсь.

— Тебе, Лалиса-ян, надо тренировать более длинный шаг. Частоту можно увеличить ещё более полным сгибанием в колене. Тут думайте с тренером сами, какая техника наиболее выгодна.

Уже думаю. Если бегать на носках, то эффективная длина ног тоже увеличится. Без снижения центра тяжести ног. И ещё кое-что придумала. Эдакий чит. Но о нём никому не скажу, хи-хи… сюрприз будет.

Прощаемся. Сначала с озадаченным тренером. Сразу не поверит, будет упрямиться. Таковы все люди, а корейцы в этом смысле люди в квадрате.

Затем прощаюсь с физиком.

— Будешь должна, Лалиса-ян, — улыбается учитель. — Знаешь, что?

Увы! Знаю. Приучила человека к хорошему, теперь не отстанет.

— Надо напомнить ученикам о законах Ньютона. Не только в вашем классе физику веду, — видит мой сморщенный носик. — Я рассчитываю на тебя.

— Сонсенним, это трудно. Иногда стихи сами выходят, рвутся наружу. По заказу писать тяжело. Давайте так. Выберу один закон, сколько их? Три? Вот один выберу и напишу. А остальные пусть другие пишут. Объявите конкурс, разве не найдётся желающих «отлично» получить?

— Хорошо, Лалиса-ян. Так и сделаю. Но ты ведь сама не сможешь устоять. Тебе самой нравится, я вижу.

Видит он… обещаю попробовать, и мы расстаёмся.

Хорошо, что с Джесс встретилась на выходе из школы.

— Онни, ты чего одна? — обычно всегда с Юной уходит.

— Она от меня сейчас бегает, — хохочет Джесс. Отсмеявшись, рассказывает подробности. Хохочем вместе.

Там же, поодаль.

— Вот как у неё всё это получается?! — возмущается ЧеРиш. — И с малявкой из чеболей дружит. И Джессика из «Girls Generation» ей подруга. И ЧэЁн вдруг становится трейни! Почему ей одной всё это?

— ДаМи же рассказывала, — напоминает МиЁн. — Её отец и президент агентства — давние друзья. И ещё посмотрела в сети…

Замолкает, по всей видимости, вспоминая, чего она там высмотрела.

— Чего ты там рассмотрела?

— А-щ-щ… а вот! Её отец работает чуть ли не заместителем президента фирмы Сонов. Недавно стал начальником отдела корпорации HYUNDAI.

— Ну и что? — презрительно кривит губы ЧеРиш.

— Ну, как что? — объясняет МиЁн. — Ким Лалиса из их круга, понимаешь? Не надо ей особых усилий, чтобы с Юри-ян познакомиться или с Джессикой. Запросто могли встретиться где-нибудь на корпоративе, на которые иногда с семьями приходят.

Девочки не замечают, что к ним сзади подходит ещё одна, и чуть вздрагивают от её голоса.

— Всё правильно. Они все — из одной тусовки, — подключается к разговору ДаМи. — Лалиса просто в разговоре с ними держит себя, как равная. И все сразу это чувствуют. Заметили, как она ходит, как голову держит? И Джессика и Юри похоже себя ведут.

— Всё равно, — упрямо поджимает губы ЧеРиш, — это несправедливо.

— Тебе кто мешает познакомиться с Джессикой или Юной? Они рядом учатся, — спрашивает ДаМи.

— А тебе кто мешает? — МиЁн решает слегка поддержать ЧеРиш.

— Никто. Я так и делаю. Лалиса дружит с Джессикой, я подружусь с Лалисой, вот и всё, — раскрывает подругам бесхитростный план ДаМи. — Когда-нибудь вместе пересечёмся.

На это подружки возражений не находят.

Место действия: квартира семьи Ким

Время действия: 9 ноября, 19.05.

Осторожно пробую очередной выверт корейской кухни. Янбе чуроль. Ближайший аналог — голубцы. Фактически это они и есть, только с корейской спецификой. К фаршу добавляются овощи, грибы и вездесущее тофу (обработанная соя, растительно белковый наполнитель) Великолепно!

— Омма! У тебя получилось! — на мои восторги мама неподдельно радуется. Сестра и отец подтверждают.

— Харабоджи будто и не улетал, — продолжаю, орудуя ножом и палочками. Омма начинает светиться яркой лампочкой.

Вознаградив омму после ужина поцелуем, — вслед за мной полезли сестра и отец, — иду чистить зубы. После обязательного ритуала — в комнату.

Внизу экрана уведомление, почта пришла. Письмецо? И не одно.

«Уважаемая Ким Лалиса!

Газета «Санди таймс» выражает заинтересованность в пресс-конференции с Вами на известную вам тему. Укажите, пожалуйста, время, которое можете уделить нам и другим средствам массовой информации. Предлагаем вам продумать и довести до нас вопрос Вашей оплаты.

С уважением, редакция газеты».

Примерно с таким же содержанием ещё три письма. И что делать? Кстати, не продумала вопрос оплаты. Запросила пять миллионов, а кому и сколько конкретно? Там же не одна газета будет? Как же быть? Как-как… выглядываю в дверь.

— Аппа!

Вместо отца в двери лезет сестрица.

— Я аппу звала. Ты — аппа? С каких пор?

— Я — твоя онни, впусти же ты меня! — впускаю, не драться же с ней. Никак не может привыкнуть разрешение спрашивать, прежде чем войти. Выше её старшесестринского достоинства.

Иду за отцом, а он в гостиной сидит. Должен был услышать. А, нет! Футбольные новости передают. Сажусь рядом, футбол это святое. Подваливает СонМи.

— Лалиса! Что там у тебя?!

— Уйди! — отмахиваюсь от невыносимой. Тут новости про Чонбук Хёнде Моторс передают, а она…

Намечается ещё один чемпионат, уже не только корейский. Азиатский, с участием ряда стран. Японии, Малайзии, Индонезии, Филлипин и Сингапура.

— Чёнбук обойдёт твой любимый ФК Сеул, аппа, — такой прогноз даю. Папочка не соглашается:

— ФК Сеул даже не заметит твой Чонбук!

Сестрица морщится, от наших разговоров у неё уши вянут. Всё хорошее когда-нибудь заканчивается, завершается и футбольная часть новостей.

— Аппа, мне нужен твой жизненный опыт. Без него никак, — он мне не откажет, но подольститься не помешает. — Приходят письма из газет. Что им сказать, не знаю.

— Пойдём, посмотрим, — аппа благодушен. А чего ему? Накормили так, как далеко не в каждом ресторане накормят, ласковые дочки рядом вьются. Любимые.

Что характерно, в отличие от СонМи и мамы, он даже не замечает моего нетривиального дизайна комнаты, против которого так яростно спорила СонМи. Но на кое-что она его внимание привлекает.

— Что это, Лалиса?! — в голосе недоумение и восторг. И кажется, зависть. Немножко.

— Не что, а кто! Я, не видишь что ли? — Встаю рядом с портретом в той же позе.

— Юри нарисовала, — и тут же жалуюсь. — Отдавать не хотела, представляешь? Пришлось ещё раз ей позировать.

Папочку пришлось оттаскивать от картины. Залипает не на шутку.

— Аппа, ну время же… — ною, таща его к компьютеру.

— СонМи, дочка, позови маму…

Ох, ты ж мать моя и хальмони! Мы делом займёмся сегодня или нет?

Только через двадцать минут, когда ещё и мама наохалась. И ещё десять затратили на любование меньшим портретом на шкафчике.

— Надо рамку сделать, — решает аппа, — на обе картины. И одну в гостиной повесим.

— Повесим, повесим… — тащу его к компьютеру и бурчу про себя, — онни бы ещё за что-нибудь подвесить.

Стоило только папочке вникнуть в суть дела, как он тут же разрешил проблему. Права я оказалась, опыта разруливать такие дела у меня нет. С пресс-конференцией и другими делами проблем не ожидается.

Окончание главы 14.

Глава 15. Каждому — по серьге

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 12 ноября.

По идее литература должна быть моим любимым предметом. Может, она такая и была бы. Если бы не прилагательное «корейская», что в моих глазах означает занудная и откровенно графоманская. Но вслух своего мнения выражать не буду. Литератор поприставал ко мне ещё с дурацким вопросом: «Тебе понравилось, Лалиса?». После шаблонного ответа с изображением восторга на лице «Замечательное произведение. Только я не поняла ничего» его пыл несколько иссяк.

Какое-то время пришлось потерпеть занудные объяснения, но упиралась изо всех сил: не понимаюничего. В конце концов, отстал.

— Лалиса-ян, — обращается ко мне, приходится вставать и кланяться, — прочёл твою книгу с огромным удовольствием. Сейчас другие учителя читают. Скажи, откуда ты знаешь такие подробности средневековой Англии? Ты ведь их не придумала?

Откуда, откуда… от верблюда, то есть, настоящей авторши.

— Пришлось изучать этот вопрос, сонсенним. Интернет здорово в этом помогает.

— А что скажешь про последний роман Кима МанЧжуна, который мы изучаем?

Что? Опять?!

Что скажу? Очередной занудливый опус. Безуспешно пытаюсь изгнать тоску из глаз. Из них у меня чуть кровь не полилась, когда читала сей «шедевр». К подобным «романам» прилагаются вот такие описания: «Читатель увидит, что за ответы эта литература предлагала на извечный вопрос о том, какой путь избрать человеку в мире непрерывных перемен, где хаос и гармония вечно сменяют друг друга»

У меня зубы начинают угрожающе ныть, когда читаю такое.

— Сонсенним, а можно я ничего не буду говорить об этом романе? — ЧэЁн традиционно реагирует на мои слова испуганным взглядом.

— Ты сама пишешь, у тебя должно быть своё мнение, — настаивает учитель.

— Сонсенним, вы должны знать, что авторы, писатели и поэты, очень часто относились друг к другу ревниво и недоброжелательно.

— Лалиса-ян, лично автора ты знать не можешь, — улыбается литератор. — Он в 17-о веке жил.

Некоторые в классе злорадно хихикают. Оглядываюсь и высматриваю, кто это. Хихиканье резко обрубается.

— Может, всё-таки кто-нибудь другой что-то скажет?

— Лалиса, я спросил тебя, — мягко, но нажим усиливается. Ну, как хочешь. Сам напросился.

— Начну издалека, сонсенним, — учитель соглашается кивком. — Мы все знаем, насколько велика европейская литература. Франция, Германия, Англия, Россия. Это только самые крупные страны. А до них была Древняя Эллада, в которой творил великий Гомер, — против которого всех корейских авторов в микроскоп не разглядишь, думаю про себя. — За Элладой великая Римская империя, за ней Византийская. Европейской литературе больше двух тысяч лет. И количество литературных шедевров в ней бесчисленно.

— Это ты к чему, Лалиса-ян?

— К тому, что за две тысячи лет выработаны правила написания любого произведения. От короткого четверостишия, до многотомного романа. Экспозиция, завязка, развитие сюжета, кульминация, спад, развязка. Многоуважаемый Ким МанЧжун всё перепутал. После кульминации и развязки вдруг оказывается, что всё это вместе — экспозиция. Никаких возражений не имею. Большой роман может иметь множество разных линий, каждая из которых может претендовать на отдельную книгу, пусть небольшую. Упомянутая мной схема может быть многоэтажной, многоступенчатой и усложнённой. Но что происходит у Кима МанЧжуна дальше?

— И что же? — литератор пока улыбается.

— Да ничего. После кульминации и развязки, когда изгнанная из дома добродетельная супруга пускается в длинное путешествие, не происходит ничего. Ровное, монотонное повествование без ярких событий. Там уже нет ни неожиданных сюжетных поворотов, ни завязки, ни кульминации. И образумившийся муж — такой банальный ход, от которого скулы сводит, простите, сонсенним.

— Плюс к этому, — продолжаю безжалостно растаптывать светоч корейской классики, — это какое-то фэнтези, сказка. Средневековые времена довольно жестокие. Женщина-изгнанница просто не выжила бы одна. Попробуйте кто-нибудь из вас, — оборачиваюсь к классу, — тем более девушки, уйти из дома и устроиться самостоятельно. Вы либо в бордель попадёте, либо под мостом будете жить.

— У нас нет борделей, Лалиса-ян.

— Официально нет, есть ли подпольные — никто не знает. На то они и подпольные. Лично я проверять не собираюсь. Если меня семья выгонит, я просто к бабушке убегу.

— Можно в армию уйти, — предлагает вариант ДаМи после того, как учитель замечает её поднятую руку. Здравый, кстати, совет.

— Это можно. Но это сейчас можно. А тогда, в 17-ом веке?

— Мы тебя поняли, Лалиса-ян, — улыбка у литератора блёклая, но держится, — садись. По-крайней мере, я вижу, что ты всё внимательно прочла.

Да. Сдерживая порывы тошноты, прочитала до конца.

Сажусь. На меня глядит до смерти перепуганная ЧэЁн. По её мнению я только совершила жуткое святотатство. Но я ведь честно предупредила, что не стоит меня трясти на предмет моего мнения. Намекала, что никому не понравится. Буквально силой из меня выдавили, теперь не жалуйтесь. Надеюсь, ха-ха, одноклассники меня не побьют?

В следующий раз напрямую откажусь отвечать. Перескажу сюжет и всё. Будет настаивать — директору пожалуюсь.

Урок физики.

Вот почему так заковыристо всё получается? Пишу книги, сочиняю стихи, иногда даже сама, но уроки корейской литературы ненавижу. Физика никогда не была моей сильной стороной, совсем наоборот. Но на уроках у сонсеннима ЧханМина душой отдыхаю.

— Почему, онни?! — пристаю на перемене к ЧэЁн. Та бестолково лупает глазками. Щиплю её за щёчку. Не помогает, только писк слышу.

Учитель встречает меня на уроке, словно пылкий жених, дождавшийся уединения с вожделённой красавицей невестой. Впрочем, благосклонность слишком велика, чтобы уместится на одной моей скромной персоне и толика достаётся всему классу.

— Итак, Лалиса-ян, ты меня сегодня порадуешь? — сияет всем лицом, не допуская самой мысли обратного. Это-то и настораживает. Встаю.

— Немножко, сонсенним. Третий закон Ньютона, сила действия равна силе противодействия, — сразу выхожу к доске. Всё равно писать заставит.

— Око за око, удар за удар.

Мгновенная месть и расплата.

Таков закона природного дар,

Пронумерованный третьим.

Записываю на доске. Сонсенним, как всегда, впадает в нирвану. Слегка даже опасаюсь за него. В таком состоянии человека можно брать голыми руками тёпленьким.

Привычно замечательно всё. Мне — «отлично», классу — благоволение на весь урок. Обычно в таком настроении никогда не ставит двоек и не ругает никого. И до сих пор благодарности от класса никакой. Зато после литературы кое-кто волком смотрел и шипел вслед в стиле «умная слишком».

Место действия: конференц-зал газеты «Санди таймс».

Время действия: 15 ноября, 13:30.

Аппочка решил оргвопросы очень ловко. Перекинул всё на самую крупную газету. Какие они взносы назначили за право присутствия, мне неизвестно и не интересно. Могли сто вон запросить, а могли миллион. Последнее ближе к реальности. От денег я отказалась в пользу кое-чего. Кое-какой рекламы кое-какой книги, не будем показывать пальцем, хотя это «Гарри Поттер и философский камень». Газете это выгодно вдвойне или даже втройне. Сами ничего не платят, наоборот, только получают, а реклама выйдет сама собой, платить за её создание ничего никому не надо.

Сижу вместе с отцом за столом на сцене под прицелом камер и слепящих глаза фотоаппаратов. С нами представитель газеты, хозяина мероприятия. Договорились на час. И пятнадцать минут в плюс на крайний случай.

Ведущий, тот самый представитель газеты встаёт и объявляет пресс-конференцию открытой, приветствует, заверяет, что отвечу на все вопросы. Последнее мне не нравится, вознаграждаю его долгим взглядом, но тот не замечает. Или делает вид. Журналюги те ещё ребята, из тех, кому дай палец — руку откусят.

— Распоряжайтесь, — обращается к нам ведущий, — выбирайте любого!

Ну, и поехали!

— Скажите, — начинает парень лет тридцати, на полном лице которого явственно читается отсутствие всяких комплексов, — Лалиса-ян, вам было очень обидно, когда вас лишили заслуженных вами наград?

— Первая реакция, безусловно, была именно такая. Но больше удивление. Не понимала, как взрослые, облечённые властью и доверием люди, могли так поступить. Зато теперь буду знать, чего можно ждать от окружающих меня людей.

— Вы разочаровались в людях?

— Зачем делать такие глобальные выводы обо всех людях? — искренне удивляюсь, как их заносит. — Нет, конечно. В своей семье я уверена, дирекция школы Сонхва на моей стороне, мой тренер меня защищал. А в судьях я не могла разочароваться, я с ними не знакома. И надеюсь, никогда не буду.

Зал оживился. Эта публика обожает острое.

— Вы встречались с семьёй Кан?

— Контакт у нас был, но подробностей не будет. Я обещала рассказать о себе, не о других. Что и как делали Каны, обращайтесь к ним. Со своей стороны, заранее даю разрешение им ссылаться на мои слова. При необходимости.

— Где вы встречались? Был ли кто-нибудь ещё при этом? — худосочный хлыщ с наглым лицом будто не услышал предыдущий ответ. Собственно, почти у всех наглые лица. Но такой фейс и я состряпать могу.

— На эти вопросы я уже ответила. Следующий! — хлыща заставляют сесть, отнимают микрофон.

Не, нормальные ребята. Если знать, как с ними бороться. Иметь под рукой хлыст и всё будет в ажуре.

— Каны принесли вам извинения? — вопросик опасный, прямо по самому краю.

— Я от них отказалась сразу. Мне они не нужны…

— Тогда получается, вы затаили на них обиду?

— Нет. Представьте, на вас кто-то напал на улице и успел ударить. Пусть даже сильно. И тут проходящие мимо ваши друзья избивают агрессора, сдают полиции, и его ещё и наказывают. Условно говоря, примерно так всё и произошло. Нечестную награду отозвали, результат аннулировали, Кан ГаМи дисквалифицирована, судей отстранили от работы и сейчас они объясняются с вышестоящими инстанциями. Плюс ко всему, ГаМи и судьи сильно навредили своей репутации. Очень им всем не завидую. Они все пострадали больше, чем я. Зло наказано, мне больше ничего не надо.

— Каны заплатили вам компенсацию за моральный ущерб? Я имею в виду финансовую? — это у нас кто? «Спорт сегодня»?

— Моральный ущерб компенсировали те действия, что я сейчас перечислила. Нет, от денежной компенсации я тоже отказалась. Это вопрос не денег, — не пора ли включать рекламную паузу? — Вот с вас я оплату потребовала, потому что давно кем-то умным сказано: время — деньги.

— Почему вы сказали, что вопрос не денежный? Поясните подробнее, — зараза эта девица! Я ж подвела вплотную, а ты в сторону уводишь. Ничо, я в свою пользу всё равно сыграю.

— Я объясню разницу. Сейчас я занята коммерческим проектом, пишу вторую книгу, продолжение первой, «Гарри Поттер и философский камень». Повторяю, проект коммерческий, поэтому моё время стоит денег. Вы его выкупили, теперь имеете возможность задавать вопросы.

— А как оценить, — продолжаю после краткой паузы, — тот миг торжества и славы, когда стоишь на верхней ступеньке пьедестала, получаешь в руки грамоту, а на шею золотую медаль за первое место? В какие деньги это можно оценить? Конечно, я не великая спортсменка, но поглядите, как счастливы победители олимпийских игр. Многие из них ради этого мига тренировались и работали долгие годы. С раннего детства. В какие деньги можно это оценить? Нет, господа, это не денежный вопрос. Не все проблемы решаются вонами, йенами и долларами. Часто платить приходится совсем другими вещами.

— Никакие извинения и никакие деньги, — что-то я разогналась и не могу остановиться, — не смогут мне вернуть те волшебные секунды. Они ушли безвозвратно.

— Значит, вы никогда не простите Канов?

— А им нужно моё прощение? Вряд ли. Как и мне не нужны извинения от уже наказанной со всех сторон ГаМи, — спохватываюсь, не стоит на этой теме топтаться. — А почему, кстати, вы всё время сводите разговор к Канам? Да даже ГаМи не так виновата, как судьи. Вот от кого я бы с удовольствием выслушала извинения.

— Но не будь недостойного поступка Кан ГаМи, всё было бы в порядке. Разве не так?

— И будь судьи адекватны и достойны своего звания, тоже всё было бы в порядке. Разве не так? — в зале смешки, журналисты те ещё шакалы, их радует, когда коллег в лужу макают. — А что ГаМи? Это у нас в Корее преступность почти отсутствует, подростковой тоже практически нет. А вообще-то во всём мире молодёжь, в особенности подростки, постоянно пробуют запреты и правила на прочность. Особенность взросления, я полагаю.

— Вы говорите, нет преступности. Но совсем недавно вы попадали в больницу в результате избиения в школе. Это был буллинг?

— Нет, это был не буллинг. Это было краткое умопомешательство инициаторши драки. Она сама потом толком не могла объяснить свои мотивы.

— Это была драка?

— На меня напали, — пожимаю плечами, — я защищалась. Но их было трое, и убежать я не успела. Бегать-то я умею.

Последние слова вызывают лёгкое оживление.

— Как зовут тех, кто напал на вас?

— Этого я вам не скажу. Вы узнали о драке, значит, можете сами узнать и о том, кто напал. Вот у них и спросите, почему. Лично я толком ничего не поняла.

— Почему вы не хотите назвать их имена? — как-то неожиданно разговор в сторону ушёл. Тоже неприятную и опасную. Одно хорошо — про Канов забыли.

— Если я их назову, то будет похоже на месть с моей стороны. А я уже получила всё, что хотела. Девушек исключили из школы, компенсацию за материальные потери и моральный ущерб мне заплатили, — пожимаю плечами. — Мне от них больше ничего не надо.

— Они тоже не извинились?

— Я вообще отрицательно отношусь к таким вещам. Извинения имеют смысл только тогда, когда приносятся по собственной инициативе, а не под нажимом родителей или общества. Нет, никто не извинялся. Да я и не требовала.

Когда отец считал, что вопрос может выбить меня из колеи, клал свою руку на мою. Возможно, это мне помогло. Но больше помогло то, что попытку нарушит правила, повторить вопрос, которого не хочу слышать, всё это обрубила с первых минут.

— Скажите, Лалиса-ян, а о чём вы говорили с ГаМи в том кафе чуть ли не час, — мужчина постарше, по всему видно, тёртый. Поэтому и вопрос, не в бровь, а в глаз. Иди, да оглядывайся.

— По большей части даже и не помню, — пожимаю плечами. — Мне захотелось посмотреть на неё вблизи, в мирной обстановке.

Уклончивый ответ не проходит.

— Зачем, Лалиса-ян? Она причинила вам неприятности, от таких людей обычно держатся подальше.

— Интересно. Я же сказала, что книги пишу. Людей, готовых нарушить правила, у нас в Корее встретишь не часто. Поэтому вблизи на них посмотреть мне, как автору, очень полезно.

— Вы совсем ничего не помните о темах вашей беседы? Разве так бывает? Мы знаем, вы хорошо учитесь, значит, у вас должна быть хорошая память, — матёрый загоняет меня в угол. Придётся что-то ему дать.

На мой локоть ложится рука отца. Чуть улыбаюсь, не поворачиваясь к нему. Заметит. Чуть завожу глаза вверх, якобы вспоминая.

— М-м-м, например, обсудили её технику бега. Она крайне примитивна. Не понимаю, чем занимается её тренер.

— А что в её технике бега не так?

— Сами можете увидеть, — тут меня не подловишь. — Посмотрите на соревнования высшего уровня. Чемпионаты стран и мира, олимпийские игры. И в записи посмотрите на бег ГаМи и других начинающих спортсменов. Желательно в замедленном режиме. Сами всё увидите.

— И это всё?

— Пожалуй, в содержательном смысле, всё. Это немало времени заняло. Она же сразу не поверила.

— Хотите сказать, устроили ей бесплатную консультацию в благодарность за её поступок? — матёрый, видно, решил заканчивать своё экспресс-интервью, потому и переходит в атаку.

— Ещё совсем чуть-чуть и вы тоже пересечёте рамки, — замечаю я и добавляю перчику, от которого зал заметно оживляется. — И станете мне интересны, точно так же, как Кан ГаМи. Выпишу ваш образ в какой-нибудь книге.

Переждав смешки в зале, отвечаю невозмутимому журналисту по существу.

— Мне это ничего не стоит, в большой спорт идти не планирую, но если вы думаете, что ей было приятно это слышать, то глубоко заблуждаетесь. Разве вам будет приятно, если я сейчас на пальцах объясню и докажу, что вы — никчёмный журналист? Это я условно говорю, на самом деле пока не вижу у вас ни грамма непрофессионализма. Вот и ГаМи было неприятно. К тому же я не говорила, что не вставляла ей шпилек по поводу её поступка. Конкретизировать не буду, но будьте спокойны, большого удовольствия от нашей беседы она не получила. Надеюсь только,что извлекла пользу.

— Можно ли сказать, что вы устроили ей выволочку? — если не отправили в аут, то почему бы и не продолжить. Видимо, так решает матёрый. А я задумываюсь, вопросительно гляжу на электронное табло над широким входом. 14:23 оно показывает. Время уходит.

— Она могла так подумать, — соглашаюсь с версией, но не совсем, — однако моя цель была другая. Какая, я уже сказала, не хочу повторяться. Времени у нас осталось почти ничего.

С последними словами бросаю демонстративный взгляд на табло.

— Но с вашими обидчицами в школе вы не встречались почему-то. Но они ведь тоже пересекли рамки, отправили вас в больницу?

— Не встречалась. Но с ними сделать это затруднительно. Я в больнице лежала, их в это время из школы исключили. В физическом отношении они опасны… нет, у меня нет желания подвергать себя такому риску. К тому же мне о них харабоджи подробно рассказал. Он присутствовал в кабинете директора школы, когда, как вы выразились, им устраивали выволочку.

Матёрый хочет выжать максимум, открывает рот, но я показываю рукой на часы. 14:29.

— Простите, господин журналист, наше время истекло. Ещё четверть часа есть у хозяев мероприятия.

Хозяева дают возможность задать последний вопрос.

— Скажите, Лалиса, а как вы поступите в следующий раз? Если по отношению к вам нарушат правила?

— Отсутствуют у меня причины пересматривать свои действия. Полагаю, всё сделала правильно. К тому же подобных случаев больше не повторится. На соревнования выше школьных я больше никогда не пойду. В качестве участницы.

Марафон на этом заканчивается. Устроителям даю электронный адрес, где находится книга о Гарри Поттере. Приходится ждать, пока отец обсудит какие-то технические вопросы, но в 15:20 мы выходим из здания газеты. Его идея выделить одну газету, как организатора всего мероприятия, сработала на все сто. Все деньги — ей за рекламу книги. Вырезать мои слова они точно не вырежут. А другие, как хотят. И ещё обещали что-то добавить, ссылку, отзывы.

Надо запомнить этот приём решения проблем.

С чувством глубочайшего облегчения выхожу из здания. Нисколько не легче даётся пресс-конференция, чем допрос у следователя.

В кафе рядом с танцстудией.

Кофе решаю выпить. А то журналисты всю кровь выпили. Со стороны может показаться, что всё прошло легко. Так в целом и было, сработала хорошо приготовленная импровизация. Примерно понятно было, какие вопросы меня ожидают. Но напряжение меня отпускает только после первого глотка горького и бодрящего напитка.

— Всё хорошо, дочка, — одобряет меня аппа. — Даже не ожидал, что ты так держаться сможешь. Редакция получила за тебя чуть ли не десять миллионов. Неплохая плата за рекламу, дочка. Пожалуй, даже избыточная.

— Если сработает, то не жалко, — лениво отмахиваюсь. — В конце концов, нам это ничего не стоило.

— Это так, — папочка решил подкрепиться пиццей. Я в этом не стала участвовать, аппетита нет абсолютно. Вытаскиваю телефон.

— Аньён, ЮнХо-оппа. Я в кафе сижу рядом со студией. Если раньше придёшь, то я там буду. Пока.

— Познакомлю тебя, аппа, с одним из ребят. Может, он не один зайдёт.

— ХёнСок звонил. Приглашал нас обсудить договор. Мне тоже надо прийти.

— Если с тобой, то только в воскресенье, аппа, — без него и не получится. Права подписи у меня пока нет.

ЮнХо приходит вместе с ДжинСу без пятнадцати четыре. По-быстрому знакомлю их с отцом, и мы уходим.

Место действия: танцстудия

Время действия: 15 ноября, 16:05.

— Теперь планы на сегодня, — о готовом проекте договора с агентством уже сказала и буря восторга только что улеглась. Почти. Лица ещё сияют. Всё сказала? А, нет…

— Продлевать договор аренды танцстудии, видимо, не будем. Заниматься будем в агентстве. На особых правах, без заключения кабальных контрактов, — вот теперь вроде всё. Сегодня я в обычном наряде. Цвет волос так просто не вернёшь, но надеть джинсы, толстовку и кроссовки — почему нет. Когда заметила, как одновременно с сожалением и облегчением они восприняли мой наряд, меня окончательно отпустило. Лучшее времяпрепровождение — с друзьями. Даже с семьёй не так.

— Вы продолжайте работать над танцем, а я попробую подпеть.

— А ты что, умеешь? — в голосе ДжинСу лёгкое недоверие.

— Там нечего уметь. Рэпером любой может спеть. Ну, почти любой… Поехали, ЮнХо-оппа!

Композиция «плохой мальчик»: https://youtu.be/zZp8USkoNYA

— Середина проваливается, — заявляет ДжеДжун, которого я ненавижу, как брата.

— Ты прав, — соглашаюсь, — сократим.

Думаем с ЮнХо, как сократить паузу в середине, ломающую темп. Минут десять. Короче, работа кипит. И нам никто не нужен, ни хорео-графиня, ни менеджер, ни композитор. Учитель пения не помешает, но это всё.

— Темп высокий, можно применить нашу фирменную фишку, — озадачиваю парней в конце. — Ты, ЮнХо-оппа, подбери моменты в композиции, всем остальным — подумать, какие движения мультиплицировать. Это будет главным элементом нашего имиджа.

Ближе к концу занятий замечаю, как рядом начинает вить круги ВиЧан. Отмечаю, что сложная траектория витков проходит всё ближе. Стараюсь не хихикать. Решаю подсобить парню. Протянуть, так сказать, руку помощи. Отхожу в сторонку, к зеркалам. Поджидаю, делая вид, что просто так отошла, задумалась. Верчу локон на пальце, вроде так положено девушкам поступать. ВиЧана «не замечаю».

Траектория становится всё ближе, но слишком долго не решается. Поэтому подсекаю рыбку. «Чисто случайно» делаю полшага и затыкаю его движение. Отпрыгнуть он не успевает.

— О, ВиЧан-оппа, ты что-то хотел? — усиленно хлопаю ресницами. Какие ни есть, но они есть.

— Э-э-э, я это… просто это… нет, ничего такого…

Кажется, он готовится отпрыгнуть. Э, нет!

— ВиЧан-оппа, ты такой прикольный! — хихикаю и строю глазки. Теперь он, как на привязи. И боится и не может отойти. Дождусь решительного и отважного шага или нет? Дождалась!

— Я это… Лалиса-ян, ты не подумай чего! — сразу пугается.

— Вообще ничего не думаю! — и смотрю честно-честно, подавляя изо всех сил хитренькое лукавство.

— Холь! — накачивает себя остатками храбрости. — Я хотел тебя в кафе пригласить, но если тебе некогда или не хочется…

Готовит пути отступления. Уверена, что если найду повод отказать, воспримет это с облегчением, затем будет себя казнить неделю. Не, такой хоккей мне не нужен!

— Мне как раз мороженого очень хочется! — бескомпромиссно заявляю прямо в лицо, не оставляя ему ни одного шанса. — Можешь меня угостить? Только с шоколадной крошкой и орешками! И горячим чаем!

Условия не напряжённые для любого кошелька. Дорогой ресторан он не потянет, да мне и не надо. Жду, глядя на него с надеждой, будто сама не могу купить. Пару десятков такого мороженого. Или сотню.

— Тогда зайдём в кафе сейчас? — радуется парень так, что улыбка становится почти дебильной. Прямо всё, как я люблю.

— Ой! — тут я «спохватываюсь». Из этого цирка надо выжимать всё.

— ВиЧан-оппа, ты меня на свидание приглашаешь? — округляю глаза, готовясь «поразиться» этому факту. Краем глаза замечаю, как остальные внимательно наблюдают за нашей беседой. Делая вид.

— Нет-нет, — пугается парень, — просто в кафе посидим…

— А-щ-щ-щ… так не интересно, — лицо моё переполняется огорчением и печалью. — Я-то думала, ты меня на свидание хочешь пригласить…

— Э-э-э-м-м, ук, хотел…

— И что тебе мешает? — изо всех сил бросаю на него кокетливые взгляды. Не знаю, получается ли? Первый раз, всё-таки. Успокаивает то, что он тоже не знает. Не может знать.

— Э-э-э, Лалиса-ян, — мобилизует жалкие остатки храбрости, — можно тебя пригласить на свидание? В кафе.

— Конечно, можно, ВиЧан-оппа! — удивляюсь его наивности изо всех сил. У меня аж лицо устаёт от необычно энергичной мимики.

— Только мне надо подумать, — завожу глаза, кручу локон, вожу задумчиво ножкой. — Порядочные девушки ведь не должны соглашаться сразу, как ты думаешь?

— Я это… не знаю… — всё, что он смог выдавить. Но мне особо ничего не нужно.

— Минуточку всего мне надо подумать, — больше-то он не выдержит.

— Ой, это так волнующе! — стараясь не шуметь, нервно хлопаю не ладонями, а пальцами. — Меня первый раз в жизни на свидание приглашают. Это так здорово! Что же делать?

Аж подпрыгиваю слегка от «возбуждения». Но мне действительно жутко весело. Парень ожидал чего угодно, но не восторга. Теперь стоит, как громом поражённый. А какое кипение чувств на его лице! Ладно, надо заканчивать.

— А ты точно угостишь меня мороженым? — смотрю слегка с подозрением и недоверием. Тут же получаю всевозможные гарантии.

— Тогда согласна. Мороженого очень хочется, — бесхитростно объясняю свои мотивы. Вот умора, он каждому слову верит!

И на глазах изумлённой до крайней степени публики уходим первыми и вместе.

Изумлённая публика.

Все стоят, замерев, как в финальной сцене «Ревизора». Первым оживает ХоВон. Закрывает рукой глаза, убирает руку, снова закрывает. Проделав несколько раз эти эволюции, обращается к друзьям с вопросом, полным недоумения:

— Дебак! Я реально это видел? ВиЧан увёл нашу королеву на свидание?

— Ты абсолютно прав, — подтверждает ДжинСу, — на его месте должен быть я…

Немного времени погодя. То самое кафе.

Сижу, начинаю есть принесённое мороженое. Платит сидящий напротив и поедающий меня глазами Буратино. Так веселюсь, что уже уставать начинаю. Видно есть пределы у организма и для положительных эмоций. Но пока они не пересечены, резвлюсь на полную.

— ВиЧан-оппа, расскажи мне о семье, — начинаю с дежурного вопроса.

— Отец — начальник отдела доставки в торговом центре «D-Cube City Mall», мама — воспитатель в детском саду. Брат есть, ШиХан, двенадцать лет ему.

— Начальник отдела доставки — важная должность. А у меня есть старшая сестра и я тут подумала, — хихикаю, — что сёстры делятся на две категории: младшие и вредные. Скажи, твой брат не считает тебя невыносимым и вредным?

— Не знаю, — теряется от вопроса, а ведь я только начинаю. — Наверное, нет. А у тебя кто родители?

— Мама дома сидит, а папа — начальник отдела строительства в Хундаи корпорейшн. Он архитектор по образованию.

— Холь! — должность аппы производит впечатление.

Пора начинать, что я зря высиживаю?

— ВиЧан-оппа, а можно я тебя буду называть просто «Ви»? — глаза мои горят предвкушением, будто это разрешение осчастливит меня навеки.

— Э-э-э… Ви-оппа?

— Просто «Ви», — ресничками хлоп-хлоп. — Хочется коротко, но сокращать до «Чан» не хочу. В некоторых языках это означает такую кастрюлю с покатыми боками, — делаю руками округлое движение, — толстую, из чугуна, понимаешь?

Теперь он моргает, не соображая, к чему это я. Романтических бесед с красивой девушкой ждал? Так это оно и есть!

— Сам понимаешь, большую часть времени чан стоит пустой. Иногда голову глупых людей называют чаном. Знаешь, что чан гудит, когда по нему стукнешь. Если в нём нет ничего. Давай попробуем?

— Что? — на короткое слово ВиЧан ещё способен.

— Наклони голову, — послушно наклоняет, я легонько стукаю ему по чану, прислушиваюсь. — Нет, не гудит. Всё, можешь выпрямляться. Понял теперь?

Парень затрудняется в определении того, что ему нужно было понять.

— Чаном называться обидно, а Ви — хорошо, — объясняю широко раскрытыми глазами, затуманивая его глупые очи.

Ладно, надо и мороженым заняться, а то растает за разговорами. Время от времени хихикаю, поглядывая на Ви и заставляя его краснеть. В штопор какой-то попадаю, уже живот болит смеяться. Чем больше он смущается, тем мне смешнее, чем больше смеюсь, тем дальше вгоняю его в смущение.

Смотрю на телефоне время.

— Мне пора, Ви, — набираю номер такси, заказываю. — Буду на месте через пять минут.

Мне говорят номер заказа и отключаются.

— Ви, ты проводишь меня до такси? — уже не хихикаю и не кокетничаю, лицо от напряжения болит.

Конечно, он проводит. Расплачивается, когда выдвигаемся, всовываю ему руку под локоть. Парень слегка деревенеет, поэтому использую положение «под руку» для задания верного направления. Смешно, но для смеха уже сил нет. Ви меня вымотал в ноль.

Порывался заплатить за такси, кое-как отогнала. Домой спешу за тем, что меня ждёт царский ужин от оммы. Нельзя опаздывать, а тем более пропускать. Невыносимая всё самое вкусненькое сожрёт.

Окончание главы 15.

Глава 16. Сестра и другие

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 16 ноября.

С утра замечаю, что ЧэЁн еле ноги таскает. Подружка еле ходит, а я смеяться до сих пор не могу. Из-за Ви. Сегодня опять окружающие будут рассуждать о надменной и высокомерной Ким Лалисе, её неподвижном лице и не по рангу горделивой походке.

Перед уроками подружке рассказывать некогда, после второго урока переменка подлиннее.

— Почти всё воскресенье провела в агентстве, — ведёт грустный рассказ ЧэЁн. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о мученьях в учебном кабинете. Это я про себя хихикаю, отражать моё настроение в реальности лицо отказывается. Оно у меня на сегодня выходной взяло.

— Хореографией, в основном, занималась, — жалуется подружка, — и физподготовкой. Занятий по пению очень мало, не успела там отдохнуть. Преподаватель хореографии такая строгая…

— ЧхеВон? — киваю. — Та ещё стерва.

Некоторое время подержав на мне испуганный взгляд, продолжает:

— Теперь ноги болят, еле хожу.

— Сбылась мечта заветная. Слёзы и пот ежедневно. Зато станешь артисткой известной, — декламирую, что в голову взбредёт. — Должно быть ты счастлива, ЧэЁн?

В голосе моём ни грамма ехидства, но подружка глядит с крайним недоверием.

— От чего я должна быть счастлива? От того, что мне чуть связки не порвали?

— Онни, тебе растяжку ставили?

ЧэЁн кивает с несчастным видом. Заходим в класс, усаживаемся.

— А я тоже контракт с ними заключаю, — делюсь своими новостями. — Я тебе не говорила?

— Не-е-ет, — поражается подружка. К нам присоседивается ДаМи.

— Ничего, если я с вами посижу?

Мы ей не запрещаем, ЧэЁн на такое вообще не способна, запрещает звонок, отгоняющий ДаМи на своё место.

Короткая перемена тоже не даёт возможности поболтать. Мы сбиваемся в кучку на маршруте в столовую после четвёртого урока. ДаМи и МиЁн с нами, ЧеРиш где-то позади болтается. Отгоняю её холодным взглядом.

— Вот онни, я и говорю: планирую заключить контракт с тем же агентством…

— Тоже будешь трейни? — встревает МиЁн. ЧеРиш сзади напрягается, спиной чувствую.

— Нет. Статус трейни мало чем отличается от положения заключённого. Я буду заключать договор, как продюсер группы. Договор, как бы коллективный, индивидуальных договоров трейни с моими ребятами не предусматривается.

— Не согласятся, — не слишком уверенно утверждает ДаМи. Мы входим в столовую.

— Договор мы, скорее всего, заключим, — задумчиво направляюсь к раздаче. Из-за ЧеЁн идём мы медленно.

— Ты так уверена? — это МиЁн.

— Не на сто процентов. Если агентство вдруг захочет забрать себе восемьдесят или девяносто процентов дохода, то, естественно, такого контракта я не подпишу.

— А-щ-щ-щ! Не подпишет она, — фыркает, не выдерживая режим лишения голоса, ЧеРиш. — Что президент агентства в договоре напишет, то ты и подпишешь.

Она стоит, мы уже на раздаче, самая последняя, так что лица её не вижу. МиЁн и ДаМи глядят на неё с осуждением. Меня нисколько не злит, скептический взгляд со стороны часто бывает полезен. Поэтому возобновляю разговор, когда мы садимся все рядом.

— Скажи, ЧеРиш, а ты бы подписала договор, который предусматривал бы, что все сто процентов дохода причитаются агентству? А группе — только улыбка от козы.

Задумывается. Замирает у лица ложка.

— Может и подписала бы, — начинает есть и после проглатывания продолжает. — Группа всё равно получит своё.

— Это что? — не только мне интересно, все удивляются.

— Славу. Известность. Популярность, — она ест и потому говорит отрывисто.

— В этом есть резон, — соглашаюсь и погружаюсь в размышления. И обедом надо заняться, а то с этими разговорами…

В этом есть резон, и согласно ему имеет смысл подписать договор даже откровенно грабительский. Всё равно он одноразовый. У резона, найденного ЧеРиш, есть и обратная сторона. Договор, чисто теоретически, может быть с перекосом в нашу сторону. Не агентство, а мы получаем все сто процентов. Агентству — от мёртвого осла уши. В чём смысл? А в том же, что и для нас. Слава, известность, популярность. Для агентства это менее важные вещи, у них деньги на первом месте, но как довод в переговорах пролезет.

Допустим, я соглашусь на откровенно малую долю. Тридцать или даже двадцать процентов. Но если наш клип прорвётся на верхние строчки, следующий договор автоматически таким уже не будет. И ХёнСоку-сии деваться станет некуда, нами плотно заинтересуются его конкуренты. А его агентство далеко не самое мощное. И если он нас обидит с первым договором, я с чистой совестью буду иметь право оставить его за бортом. И аппа поддержит меня, а не его.

В конце обеда, который проходит почти молча, огорошиваю всех, а более всех ЧеРиш.

— Спасибо, онни, ты очень ценные мысли высказала. Мне это сильно поможет.

Нет, я не собираюсь напрашиваться ей в подруги, но почему бы нет? Пусть она из недружественных побуждений, но помогла мне, поблагодарить я просто обязана. Чему она так удивляется?

Последним уроком — хореография. Как-то постепенно перестаю быть всеобщим посмешищем, спасибо занятиям в больнице. И в зеркале себя видеть уже не смешно. Высокая, относительно конечно, подтянутая девочка.

На хореографию стала ходить, физкультуру пока пропускаю. ЧеЁн рядом нет. На эти уроки она ходит, только если они не последние. У неё своя хореография, с хорео-графиней.

Занимаюсь с максимальной отдачей, преподавательница это чувствует. Замечания делает не часто и не голосом. Рукой касается или придавливает в нужном месте. А чего мне? Это работа над фигурой, красота для девушки первое дело в жизни и это далеко не только красивый вздёрнутый носик и большие выразительные глаза. Не только природа, короче говоря. Осанка, постановка плеч, походка, лёгкость движений — всё это тоже важные составляющие внешнего облика.

Фигура тоже подтягивается. Боюсь верить собственным глазам, но вроде ноги исправляются. Они и так были неплохи, а сейчас стали неуловимо лучше. Вот и пашу, выкладываясь на полную катушку. На себя работаю.

По окончанию занятий идём на выход компанией. Кроме ДаМи с её подружками нас сопровождает ДжонГук. Моя группа поручила ему охранение моей тушки после того нападения. Приходит в голову мысль.

— Ребята, а кому в какую сторону ехать? — выясняется, что по пути мне с МиЁн. Почти точно между школой и домом МиЁн, живу я. Не посередине пути, дорога до меня — две трети от дороги до МиЁн.

Корейцы очень бережливы, это у них национальная черта. Плюс к остальным. Поэтому за мою идею хватаются обеими руками. ДаМи, ЧеРиш и ДжонГук прикидывают общий маршрут, но у них сходится плохо.

Экономия простая. Стоимость самого вызова делится пополам. Остальную стоимость тоже тупо делим надвое. Для МиЁн экономия получается больше, платит только половину, я, примерно, на треть выигрываю. Но и то хорошо. Не понимаю, почему мне первой в голову такая идея пришла? Если я — не стопроцентная кореянка.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 16 ноября, 17:05.

До ужина есть время. На поваляться, — чем я сейчас и занимаюсь, — на позаниматься чем угодно, книге можно время уделить… но входит СонМи. Так что мои планы сразу оказываются под угрозой со стороны невыносимой.

— Ещё двенадцать человек купили, — с порога хвастает сестрица, и за эту новость сразу её прощаю.

— А сколько в озвучке? — даже голову слегка приподнимаю на радостные вести.

— Аудиоверсию трое, из этих двенадцати, — даёт более полную раскладку СонМи.

— Это что, нам уже почти миллион вон накапал? — соображаю с трудом, прикидываю время, которое висит книга. — Ты когда книгу повесила на сайте?

— Где-то месяц назад, числа 13-го октября, можно точно посмотреть…

— Не надо точно, — отмахиваюсь, — значит, за месяц заработали миллион вон.

— Они комиссию при выводе сдерут, — предупреждает онни, — двадцать пять процентов.

— Это не так уж много, — говорю так, потому что знаю: с бумагой расклад намного более жуткий, пятнадцать процентов автору, никак не больше. И то, если это уже признанный мэтр. Начинающему больше десяти никто не даст.

— Значит, если всё будет идти так же, то можем рассчитывать на десять миллионов в год.

— Это очень мало, Лалиса, — морщится СонМи.

— Это я по минимуму считаю, — объясняю, что надеяться можно на многое, а ждать — чего угодно.

— Как ты думаешь, будут покупать больше или нет? — глаза сестры светятся ожиданием.

— Тебе нравится? — онни бурно выражает согласие. — Юри нравится, таких образованных читающих девушек в Корее много. Думаю, и мальчики будут читать. Должны купить многие, онни. Но посмотрим.

Медведя сначала надо убить, а потом делить его шкуру, потому соответствующие разговоры пока не завожу. Но закрадывается подозрение, судя по тону сестры, что она прикидывает финансовую отдачу только к своему кошельку. Это она зря!

— Онни, а у меня новость есть, — решаю, что отдохнула физически, теперь можно и морально. — Меня вчера мальчик на свидание приглашал.

— И ты пошла?! — СонМи мгновенно забывает про книгу. — С ума сошла? Нельзя сразу соглашаться!

Начинается бурное и восторженное обсуждение важнейшего события в жизни каждой девочки.

— Твоя подруга, как её, а, ХёнДжу, тоже не сразу на свидание с ДжиХуном согласилась?

Сестрица мгновенно утухает, юлит.

— А-щ-щ-щ, там всё по-другому было. Встретились как-то в компании и…

Запинается, уходит от прямых вопросов. Наконец, спрашиваю прямо:

— Она к нему сама прилипла, да? Признайся, онни!

— Дебак! Так он же чеболь!

— Ага! — подскакиваю с кровати. — Значит, если девушка заинтересована, она не должна испытывать терпение парня!

— Он — чеболь! — смотрит на меня, как на дефективную. — Вокруг них всегда целая толпа девчонок! Только зазевайся, он тебя и не вспомнит!

— Меня почему-то помнит, — язвлю в запале. — Как бы сделать так, чтобы забыл?

СонМи замолкает, упирается в меня взглядом и я отчётливо понимаю, что куда-то вляпалась. Куда, пока не знаю.

— Хочешь сказать, он на тебя запал? И как это случилось? — СонМи задаёт вопрос незнакомо вкрадчивым тоном.

— Щибаль! — ругательство вырывается непроизвольно. — Никто ни на кого не западал, онни! Он меня ненавидит, я считаю его тупым козлом!

— Козлом? Почему козлом? И не ругайся, пожалуйста.

— Выбери любое другое животное, которое тебе не нравится, — и начинаю предлагать варианты. — Барана, свинью, осла… любое подойдёт.

— А почему тогда ты так волнуешься? — сужает глаза сестра. Зря. Но задумываюсь, действительно, чего это я? И парадоксальным образом успокаиваюсь.

— Меня не ДжиХун бесит и не разговоры о нём. Меня твоя глупость с ума сводит.

— Как ты можешь так говорить! Я — твоя старшая сестра! — меняемся с ней ролями, теперь она кипит, а я спокойна.

— Ты первая начала! — попадаю в свою стихию, в ней меня не одолеешь. — Ты ещё скажи, что ГаМи и СэГе — мои лучшие подруги. Думай, что говоришь!

Верчу пальцем у виска. Этот мой жест онни уже знает.

— Всё равно, ты не должна со мной так разговаривать, — упрямо твердит СонМи.

— Ты тоже не имеешь права приписывать мне всякие гадости, — парирую. — Включи мозги, наконец! Тот мальчик, с которым была на свидании, смотрит на меня, как на богиню. ДжиХун глядит на меня брезгливо, как на кусок свинячьего навоза. К кому я буду хорошо относиться? Неужто это так трудно понять?!

К концу речи опять распаляюсь. Имею право.

— И как тебе тот мальчик? — онни находит в себе силы сменить пластинку.

— Хороший мальчик. Я от него полдня хохотала, как ненормальная. Аж лицо заболело. Поэтому вчера не смогла рассказать. Даже говорить было трудно.

— Интересно, почему всё-таки ДжиХун с ХёнДжу расстался? — задумывается невыносимая.

— Потому что она — дура, — опять ляпаю, не подумав. А подумав, ляпаю ещё:

— Будешь вести себя так же, и твой тебя бросит. И правильно сделает. Дуры вы все.

Понимаю, насколько потрясена СонМи моим прогнозом, по тому обстоятельству, что она не обращает внимания на очередное оскорбление.

— Это почему он меня бросит?

— Сама подумай. Ты ведёшь себя так же, как ХёнДжу? Я угадала? А он и ДжиХун друзья, да? Значит, думают если не одинаково, то близко. Готовься короче…

Вижу неподдельный ужас на лице онни. Качаю головой, надо же… всего второй месяц юбку ношу, но при желании любого парня в карман засуну. А эти… а-щ-щ-щ! И было бы из-за чего расстраиваться. Их вон сколько вокруг бегают. Стада. Выходи на охоту и отстреливай, кто глянется.

Надо бы за книгу сесть, но как не поболтать с родной сестрицей. Я же должна уважать онни.

— И что делать? — ужас на лице сестры неторопливо перетекает в растерянность.

— А он так уж тебе нужен, этот сын Мина? — задаю встречный вопрос. Хотя зряшный. Тот, кого бросают, всегда страдает, даже если особых чувств нет. Самолюбие и самооценка под удар попадают.

— Что делать, говоришь? Скажи, онни, а что ты делаешь, когда мы с аппой футбол смотрим? Продолжай так же и не удивляйся, когда твоему оппе станет с тобой скучно, — приходит в голову идея. — Знаешь, что? Попроси его научить тебя машину водить, и постарайся, как следует. И разберись с тем, что внутри машины. Как оно там всё работает. Парни тех девочек, которые разбираются в машинах, считают чем-то жутко необыкновенным. Не только сын Мина тебя будет ценить, вокруг тебя сразу толпа поклонников образуется.

— Машину? — морщит носик онни. — Зачем? Все парни могут водить…

— И поэтому считают нас девочек тупыми. Меня вот мои парни тупой не могут считать. Они — музыкальная группа, а я в музыке разбираюсь. Играю, немного пою, немного танцую, могу сочинять. И я для них не просто красивая длинноногая девчонка, а та, на которую они смотрят снизу вверх. Я не просто разбираюсь в их делах, а могу кое-что, чего они не могут.

— А нельзя ли без этого обойтись? — онни явно не хочется влезать в мужские пристрастия.

— Можно. Научись классно готовить. Тоже можно удивить. Мальчики обычно ценят тех, кто умеет что-то здорово делать. Гимнастическим трюкам поучись. Гибкие и ловкие девушки приводят их в восторг. А то я смотрю, ты даже хореографией перестала заниматься.

— Чем ты можешь удивить своего сына Мина? Ладно, ты красивая, но красивых вокруг хватает, — хотела сказать «много», вовремя спохватилась. — Что такого ты можешь, чего не могут другие девочки?

— А разве озвучка твоей книги простое дело?

— Нет. Так похвастайся. Пусть посмотрит на нашу видеоозвучку, — заодно, какая-никакая реклама будет.

Нас зовут на ужин. Онни выходит с задумчивым лицом. Последняя инструкция:

— А машину водить пусть он тебя поучит. Это сильно привяжет его к тебе…

— И откуда ты всё знаешь…

Откуда, откуда… от верблюда. По имени Евгений. Надеюсь, не стоит тебя учить, что при обучении надо кокетничать изо всех сил?

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 17 ноября, 06:05.

Обычное утро. После усиленной разминки на стопы делаю гимнастический комплекс.

(Примерно, как здесь: https://youtu.be/c63QWteF5Dc)

Утро, как утро. Но почему-то возникает и крепнет ощущение, что сегодня свершится нечто замечательное. Нет, нет, не буду ничего ждать! Так и сглазить недолго!

Ничего плохого не случиться — уже хорошо. После получасовой утренней гимнастики в ванную и на завтрак. После завтрака расчесать гриву, выделить пару локонов… один сегодня слегка завью. Сумка собрана с вечера. В 7:50 выходим с онни на улицу и в метро. Ей в университет, мне в школу и ничего лучше метро с утра нет. Аппа раньше выезжает, чтобы в пробки не попасть. А мы — в самый час пик.

Уже на территории школы меня догоняет ДаМи. Поглядываю по сторонам, ЧэЁн не видно. Ладно, времени до первого урока больше получаса. Идём вместе с одноклассницей. Подругой пока не могу назвать, но отказывать ей в общении не собираюсь.

— Лалиса, я на тебя немного обижаюсь, — говорит по дороге ДаМи. — Почему ты не захотела меня в агентство порекомендовать?

— Почему не захотела? — вспоминаю те разговоры, хмыкаю. Вот хитрушка!

— Онни, я, можно сказать, ради тебя учительницу пения попросила всех прослушать. Почему ты себя не показала?

— Но ЧэЁн ведь ты тоже не слышала до агентства? — парирует ДаМи.

— Признаю, онни, — приходиться, а что делать, — с моей стороны это была ошибка. Нельзя было приводить её, не зная, что она умеет. Но согласись, онни…

Мы входим в класс, почти пустой. Нет никого, кроме двух парней.

— Согласись, что удачно получилось. ЧэЁн не зря напрашивалась. Да, я потащила её с собой, одной мне было как-то не по себе идти. И так удачно получилось, что она что-то умеет.

Мы садимся рядом и продолжаем.

— Но больше такой ошибки я делать не буду. Вот приведу тебя, а меня потом спросят: зачем? Что ты в ней увидела, она, хоть и симпатичная, но обыкновенная. Онни, зачем мне лицо терять? Вот поэтому я и ждала, что ты споёшь на уроке, всех удивишь, тогда бы я смело дала тебе рекомендацию.

ДаМи скучнеет. Возразить ей нечем. Входит ЧэЁн, садится рядом, продолжать тему уже невозможно. Да и сказано всё.

Обед.

— Знаете, что мальчишки устроили? — ДаМи распирает от новостей. — Лалиса, тебе ещё не говорили?

Мотаю головой. Судя по лицам девчонок, все уже что-то знают, кроме ЧэЁн и меня.

— ДаСоль-оппа всё организовал. Распечатал карту города и обозначил там всех нас. Теперь сидят и думают, кому с кем удобнее ехать домой вместе на такси.

Оглядываемся на столы, занятые нашими парнями. Да, они что-то оживлённо обсуждают, какой-то листок передают друг другу.

— Если ехать по трое-четверо, — распинается ДаМи, — получится чуть дороже метро. Зато прямо к дому подвезут. А тем, кто близко живёт, может дешевле метро обойтись.

Да, в Сеуле метро совсем дешёвым не назовёшь. Лично мне приходится тратить до двух тысяч вон. Потом пешочком минут пятнадцать. Мне повезло, что семья обеспеченная, затратить на такси десять-пятнадцать тысяч не вопрос.

— Мы все согласились, — продолжает ДаМи. — А вы как?

— Я тоже согласна, — а чего мне? ЧэЁн кивает, её семья тоже не бедствует и обычно она также на такси домой возвращается.

Приканчиваем обед.

— Давайте к мальчишкам подойдём, — предлагаю всем и тут же сама иду к одноклассникам.

Они слегка удивляются нашей смелости. То есть, моей. Остальные за моей спиной сгрудились.

— Я тут живу, — тычу пальцем, и ДаСоль отмечает. Присваивает мне номер и выписывает внизу имя под этим номером. Гляди-ка, как дело поставил. Надо присмотреться к нему, люди с организаторскими способностями встречаются не часто.

— А здесь МиЁн. ЧэЁн — тут…

ДаСоль вносит.

— Я уже ездила с МиЁн, — рассматриваю список. — О, а это кто здесь?

Как раз почти посередине между мной и МиЁн стоит пометка «6».

— СуХён, — смотрит в список ДаСоль. — Как раз он себе попутчиков ещё не нашёл.

— Ты сформировал уже группы, ДаСоль-оппа? — влезает ДаМи. Молодец, не так стесняется парней, как остальные.

— Да. — ДаСоль показывает другой лист. Вписывает нас троих. На рисунке обводит наши метки извилистой линией.

— Отмечай теперь остальных девочек, — перехватывает инициативу ДаМи. — ЧеРиш, иди сюда!

Из столовой нас выгоняет звонок. Даже опоздали на урок немного. Но так как почти все опоздали, нас не сильно ругали.

Так что сегодня едем домой втроём, что сильно дешевле. Мне, почти в два раза, МиЁн в два с половиной, а СуХён не знает. Он обычно на метро возвращался домой. В метро ему на несколько сотен вон (сущие копейки) дешевле может выйти, но от общества симпатичных одноклассниц не отказывается.

— Лалиса, а почему ты раньше совсем ни с кем не общалась? Кроме ЧэЁн, — заговаривает МиЁн. СуХён впереди прислушивается.

— Онни, а какой смысл? Нас через несколько месяцев перетасуют, в следующий год будут другие одноклассники. Ну, вот вы втроём сдружились, а дальше что?

— И дальше будем дружить, — неуверенно отвечает МиЁн.

— Наверное, будете. Но не со всем нашим классом, уверена. И ты не совсем права, онни. Я никому не отказывала в общении. Разве такое хоть раз было? А сама навязываться не люблю. Если по делу, тогда понятно. А так, я что должна была делать? Подойти к вам и сказать: девочки, давайте дружить? Это как-то глупо, мы и так все одноклассники.

За такими разговорами время и проходит. Деньги отдаю МиЁн, когда она выйдет, присоединит свои и передаст СуХёну. А он расплатится с таксистом за всех.

— Аньён! Я — дома! — вхожу, расцеловываюсь с мамой. СонМи в своей комнате и ладно. У меня послешкольная сиеста. Буду валяться и ничего не делать.

Ага, сейчас. Через пару минут врывается СонМи. Естественно, без стука.

— Лалиса! Книгу шестьсот человек купили!

— Да ты что?! — меня подбрасывает вверх, словно сама кровать выталкивает.

Прибежавшая на шум омма с улыбкой разглядывает, как мы, взявшись за руки, выплясываем нечто настолько дикое, что куда там всяким папуасам. И тащим её к себе. Кое-как от нас вырывается.

Падаем на кровать, обессиленные.

— Выводи все деньги, что пришли, — командую я. — И все отдадим аппе.

— Зачем аппе?! — СонМи выпучивает глаза.

Вот и настало время делить шкуру убитого медведя. Надеюсь, не последнего и не самого толстого.

— Затем, — хладнокровно заявляю я, — что он в нас вложился. А любой цивилизованный коммерческий проект всегда возвращает кредиты.

Сестра упрямо хмурится. У тебя что, уже есть планы на эти деньги? Я тебя разочарую, онни. Это совсем не твои пиастры. Хихикаю. Неужто она думает, что аппа будет на её стороне? Невыносимая и наивная онни!

Всё-таки не зря у меня было ощущение с утра, что надо ждать чего-то хорошего. Лёд сдвинулся!

Благодаря мне? После ужина, как всегда бесподобного, лезу в интернет. Так… «Санди таймс» опубликовала видеоролик пресс-конференции, текстовку и… вот оно!

Нужное место в тексте обозначено надстрочной цифирькой «1», а внизу примечание: «Книгу Ким Лалисы «Гарри Поттер и философский камень» можно найти по адресу (интернет-адрес книги на литературном сайте). Есть значительный бесплатный фрагмент, стоимость книги 20 тысяч вон. Второй том серии автор обещает выложить в течение трёх месяцев».

Посмотрела остальные газеты. Шиш с маслом! Им никто не платил, они ничего и не написали. И даже изролика этот момент вырезали! Вроде всё правильно, но раздражает. Какой низкий меркантилизм!

Окончание главы 16.

Глава 17. Трудные разговоры

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 17 ноября, 19:50.

— Онни, время! Мне уроки делать надо, а ты нас задерживаешь своим тупым упрямством! — раздражаться начинаю. СонМи никак не хочет понять, почему она со своей карты должна перечислять деньги кому-то, хоть и аппе. Ни разу в жизни такого не делала, даже не знает, как это делать и даже не в курсе, что такое бывает. Иждивенка чистой воды.

— Может, оставим ей эти деньги? — предлагает добрый аппа.

— А может мне придётся в суд на родную сестру подать? — я-то совсем недобрая, особенно, когда вижу глупость, и недобрая в кубе, когда вижу жадность и глупость одновременно. — Как вся наша семья прославится, даже представить боюсь.

— Лалиса! — это мама вскрикивает.

— Ты не можешь в суд подать, — рассудительно возражает аппа, — ты — несовершеннолетняя.

— Тогда ты подашь, — я невозмутима, — на родную дочку. Классный ты скандал устроила, онни.

— Это ты устроила, — бурчит СонМи, но глазки прячет. — Я твоя старшая сестра, и ты должна меня слушать.

— А я старшая в этом проекте, я его начала, ты просто присоединилась и помогаешь, поэтому это ты должна меня слушать.

Родители пока только нас слушают и почему-то не знают, как нас рассудить. Вот их молчание меня здорово удивляет. Я на них сильно рассчитывала.

Онни упрямо молчит.

— А ты как думаешь деньги делить, кому и сколько? — изо всех сил давлю нарастающее бешенство.

— Тебе половину и мне половину, — тихо, но упрямо выговаривает онни. Правильно я её невыносимой считаю. В голове зреет некий план, я не обязана быть честной и законопослушной, когда меня тупо грабят.

— Вот правильно, дочка, — одобрительно улыбается омма, — так будет справедливо, надо делиться с сестрой.

Опять приходится бешеные усилия прилагать, чтобы удержать себя в руках. В принципе, даже если онни продавит свою позицию и родители её поддержат, мне есть куда отступить. Просто прекращу серию. Вторая книга пока не дошла до той части, которую, хочешь-не хочешь, а надо делать платной. Публикацию возобновлю только когда достигну совершеннолетия либо найду другой способ наложить лапу на свои же деньги.

Слава небесам, аппа не выглядит столь одобрительным, как омма.

— Омма, ты просто в бизнесе ничего не понимаешь, поэтому так и говоришь, — настолько спокойна, что омма не находит, к чему придраться. — Зато ты, онни, должна понимать. У вас же есть в университете какие-то бизнес-курсы, экономические и финансовые дисциплины?

Смотрю вопросительно не только я, родители тоже ждут ответа, поэтому отмолчаться ей трудно.

— Дебак. Есть, конечно…

— Экономику изобрели давно, — внушаю не только онни, всем, — её принципы давно сформулированы. И один из них такой: кредиты надо отдавать. Если бы это было нашим хобби, образовательным бесплатным проектом, аппа мог списать эти деньги в расходы на образование детей. Всё нормально. Но если коммерческий… если это коммерческий проект и он начал давать доход, то мы обязаны оплачивать издержки. Аппа, сколько денег ты истратил на костюм и записывающую аппаратуру?

— Где-то тринадцать миллионов, — вспоминает аппа. Омма охает, я сама попадаю ненадолго в режим опупения. Знала, что много, но чтобы столько! Хотя помню, каким кислым было его лицо. С другой стороны, это ж какая у него зарплата?! Надо бы как-то спросить.

— Там ещё за обстановку пришлось платить и за грим, — поясняет аппа.

— Если мы тебе перечислим миллионов пятнадцать, тебя это устроит? — посмотрим, попадётся ли любимый папанька в ловушку или нет?

— Конечно, доченька! — расплывается аппа в улыбке. — После такого я буду вами гордиться!

Есть! Попался! С трудом прячу торжествующую улыбку.

— Вот видишь, онни? Аппа тоже считает, что я права, — не останавливаюсь, долблю дальше:

— Скажи мне, онни, докажи, что ты не зря в университет ходишь, о чём ты ещё не подумала?

Сестрица впадает в состояние упрямого тупого ступора, но все ждут.

— О чём тут думать? — бурчит она. — Я же сказала, половина — тебе, половина — мне.

— Омма, ты слышала? — надо ударить и по союзнице онни. — Она даже про налоги не вспомнила! Твоя старшая дочь не желает исполнять налоговый кодекс нашей страны! Она готовится совершить преступление, омма!

А время-то идёт! Уже к девяти подходит! Точно уроки сегодня не сделаю.

Мамочка тут же глядит на старшенькую с суровым осуждением.

— Дочь, ты правда не хотела платить налоги?

— Ёксоль! Конечно, хотела! — не успевает ничего сказать, перебиваю:

— Тебя спросили, как ты хочешь распределить доход? Ты сказала: пополам между нами! Весь налог хотела на меня свалить? Здорово придумала! Тебе — пятьдесят процентов, мне — пятьдесят минус двадцать пять?!

— Заплачу налоги, оставшееся поделю, — бурчит онни.

— Ничего ты платить и делить не будешь! — отрезаю я. — Ты только что доказала, что не умеешь управляться с деньгами.

— Лалиса, ты слишком жестока, — опять заступается омма.

— Она ещё кое-что забыла, омма, — меняю тон на спокойный. Заметила когда-то, что это здорово сбивает собеседника с толку. И выкладываю ещё один козырь:

— Она ещё одну важную вещь от жадности забыла. О Юри даже не вспомнила! Хочешь рассорить нас с папиным начальством? — слово «мерзавка» не добавляю, но оно почти ясно слышится в интонации.

Аппа ощутимо напрягается.

— Просто забыла…

— Ты обо всём забыла, как только деньги появились, — голос у меня негромкий, но прокурорский. — И сколько ты думаешь ей дать?

— Ну, процентов пять… нет, три, — оглядывается на родителей. — А что, это же много!

— Не поняла, — начинаю ехидно улыбаться. — Почему за озвучку ты готова платить пятьдесят процентов, а за иллюстрации только три? А если бы ты рисовала, а Юри озвучивала, то было бы наоборот? За рисунки — пятьдесят, а за озвучку — три?

— Лалиса-ян, я понимаю, что СонМи не права, — вступает в разговор омма, и я не удерживаю вздоха облегчения. Небеса услышали мои… нет, не молитвы, а вопли возмущения.

— …но всё-таки, она — твоя старшая сестра…

— И должна заботиться обо мне, а не грабить! — отрезаю безапелляционно. И моего прямого взгляда омма не выдерживает.

— Аппа, омма! Я вам должна кое-что объяснить. Можете сами проверить мои слова. На том сайте, где наша книга, предлагают услуги озвучки. Квалифицированная озвучка стоит до пяти миллионов. Это предел. Самый красивый и выразительный голос. Обычная цена — два-три миллиона. Онни обладает незаурядной внешностью, артистизмом, красивым голосом. Придумала антураж, организовала съёмки…

Омма с удовольствием кивает. Кое-какие сведения вдруг подбрасываются из того уголка сознания, где обосновался Евгений. Очень интересное наблюдение. Когда в семье два ребёнка, то мамы обычно благоволят старшим. Они у них любимчики. С отцами наоборот, они больше любят младших. Мои родители — подходящая иллюстрация к этому раскладу. Юри, кстати, тоже у папы и дедушки первая любимица.

— Ты, онни, имеешь полное право на эксклюзивную оплату своей работы. Скажем, на десять миллионов. В два раза больше, чем самый лучший в этом жанре на сайте. Вот так, мои дорогие родители, обстоят дела в коммерческой литературе. Главный владелец книги — автор. Все остальные могут рассчитывать только на разовую оплату. Озвучил книгу — вот твой гонорар от автора. Сделал иллюстрации — получи заработанное. Тоже от автора. Таковы правила. И нарушать их нельзя.

Это ещё один корейский фетиш: правила. Правила, уставы, регламенты, строгая иерархия даже в дружеской компании. Корейцы обожают правила и всяческие нормативы. Так что удар неминуемо бьёт в цель.

Образуется длинная, длинная пауза. Все молчат, переваривают. А время,между прочим, полдесятого! Чего ждём? А что решит аппа. В корейских семьях так. Даже будь тут харабоджи, он бы не имел решающего голоса. В семье может быть только один глава.

— Холь! — хлопает рукой по столу аппа. От неожиданности все вздрагиваем.

— Всё будем делать по правилам. Лалиса — автор, ей и распоряжаться!

— Сейчас мы все идём в твою комнату, онни, и ты отдаёшь мне управление аккаунтом на сайте, — тут же конкретизирую я.

Онни мрачная предельно, но деваться ей некуда. Целой процессией идём в её комнату. Онни, сжав губёшки, входит на сайт.

— Теперь отойди, онни, — немедленно отдаю команду.

— Доченька… — омма что-то хочет сказать, но затыкается. Я не вижу, но полагаю, под взглядом отца. Делаю вид, что её обращение по адресу СонМи.

Встаёт и отходит. Сажусь, быстро всё проверяю. Вздыхаю с облегчением, моя онни — изрядный поросёнок, но не последняя свинья. Данные на автора — мои. Это сильно облегчает дело. Первым делом списываю пароль. Закрываю аккаунт.

— Теперь все выходим. СонМи не должна входить в свою комнату, пока я не позволю. Это недолго, — выключаю компьютер онни.

Пока меня ждут, вхожу на сайт, аккаунт, видя другой компьютер, требует пароль. Ввожу. Ввожу и вхожу. Пока разобралась, где устанавливается пароль и переделала его, прошло минут двадцать. Консультироваться у онни не хочется. Похоже на садизм, когда палач просит казнимого поудобнее голову на плаху положить или верёвку на шее поправить.

Электронную почту и аккаунт в соцсетях тоже вставляю свои. Так, номер телефона. Записать! Выхожу, вхожу, всё нормально. Теперь номер банковской карты. Мой и только мой! Никаких онни!

— Всё, — докладываю, выйдя из комнаты. Понурая онни плетётся к себе.

— Лалиса, а ты как деньгами распорядишься? — аппа приглашает присесть, хлопая рукой по дивану.

— Так я уже рассказала, — плюхаюсь рядышком. — Пятнадцать миллионов — тебе. Нет, сначала налоги. А потом уже чистыми переведу тебе. Поможешь с налогами разобраться?

— Помогу, помогу…

— Десять миллионов — онни. А с Юри ещё поговорю. Думаю, по миллиону за каждую иллюстрацию будет нормально. Можно и процент предложить, для Юри не жалко.

— А сколько? Какой процент ты планируешь ей дать?

— Онни правильно сказала, три процента — хорошая цена.

— А не мало?

— Аппа! Ты просто не понимаешь! Речь идёт о миллиардах вон! — с удовольствием наблюдаю, как вытягивается его лицо от удивления. Оригинальный автор, Джоан Роулинг, — чётко докладывает Евгений, — получила миллиард долларов за полмиллиарда проданных книг.

— Три процента от миллиарда вон это тридцать миллионов вон! Ради Юри, конечно, соглашусь и на пять процентов. Но потом. Мы не знаем, насколько хорошо будет продаваться книга, поэтому им больше понравится вариант с разовой оплатой. Как уже сказала, по миллиону за каждый рисунок.

А время-то одиннадцатый час, между прочим.

— Аппа, пойду я спать.

— Спокойной ночи, дочка.

— Спокойной ночи, аппа, — спокойной-то спокойной, только введу-ка ещё один пароль. Так, на всякий случай. Чтобы без моего ведома никто в комп не влез. И пароль только в памяти!

Засыпаю на удивление легко. И правильно. Пусть жадная СонМи ворочается и думает…

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 18 ноября, 06:35.

— Войдите! — кричу, делая гимнастику на полу. Надо же! Это СонМи постучалась! Всегда без стука врывалась! Как бы тайфун сегодня не случился.

— А что ты делаешь? — удивляется невыносимая.

— Утреннюю гимнастику, фум-фум, — выдыхаю на каждом качке на пресс. — Ты не делаешь? Фум-фум… зря.

Подход заканчивается, встаю в планку, смотрю на СонМи.

— Ты чего-то хотела?

— Прости меня, Лалиса. Я была не права, — выдавливает, потупив глазки.

— Онни, давай договоримся. Если тебя родители заставили, то иди в дупло.

Глядит слегка очумело.

— Человек должен сам осознать, что не прав, а не извиняться только потому, что заставили.

— Я сама…

Врёт или не врёт? Да мне конгруэнтно!

— Хорошо, онни. Я тебя прощаю. Но ты понимаешь, что доверять я тебе, как раньше, уже не могу?

Подавленно кивает. Наверное, действительно, сама пришла.

— Извини, мне дальше надо… — принимаюсь за следующее упражнение, затем в конце растяжка.

СонМи наблюдает и вдруг комментирует:

— А у тебя фигурка лучше стала.

— Позанимайся, как я, хотя бы пару месяцев, и у тебя лучше станет, — выхожу из мостика разгибом. У СонМи расширяются глаза. Совсем недавно стало получаться.

Иду в ванную, оттуда на завтрак

— Лалиса, а как того мальчика зовут, который тебя на свидание приглашал? — СонМи неожиданный вопрос задаёт. При родителях, которые моментально замирают, глядя на меня.

— Того красивого мальчика зовут Ви, — ответный укол щас будет. — Кстати, намного красивее, чем твой сын Мина.

Что мне ещё смешно, никто не понимает, что я говорю. Всем слышится «СынМин», ну, или «СынМина». Удар между тем достигает цели, СонМи теряется. Она же в отместку этот разговор затеяла? Так ведь? Возможно, не осознанно, но хочет отомстить за свой вчерашний позор.

— Лалиса, ты ходишь на свидания?! — мама, наконец-то, отмирает. Аппа чуть хмурится и принимается есть.

— Пока только одно свидание было, омма, — не собираюсь нервничать, не из-за чего. — А что тебя удивляет? Ты считаешь, что я не достаточно красива, чтобы привлечь внимание мальчиков? Омма, почему ты так плохо обо мне думаешь?

Аппа чуть-чуть улыбается. Незаметно переглядываемся с ним. Мамочка от моего вопроса впадает в ступор.

Теперь одеваться-причёсываться. Самоукрашательство меня уже не угнетает. Дело житейское. В девичьем теле жить — по-девичьи выть.

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 22 ноября, 09.30.

Уже знакомая мне хорошенькая девушка встречает нас в приёмной.

— Заходите. Господин президент вас ждёт.

— Спасибо, э-э-э… — папочка запинается. ХвиИн, — негромко подсказываю.

— Спасибо, ХвиИн-ян.

Заходим. Президент один, если не считать менеджера Има. Стервы Ким, — что-то и собственная фамилия начинает казаться неблагозвучной, — нет. Славненько. Усаживаемся с двух сторон стола, примыкающего к главному, президентскому.

Проект нам высылали по почте. Внимательно его изучила. От щедрот президент ХёнСок выделил нам аж двадцать процентов. Ну, что, можно начинать? Достаю из сумки распечатанный договор. Раскрываю на нужной странице и тычу наманикюренным пальчиком.

— Саджанним, вот здесь явная опечатка. Вместо числа «пятьдесят» написано «двадцать». Надо отругать вашего работника, готовившего документ. Нельзя же так грубо ошибаться в таких важных делах.

Аппа чуть заметно улыбается. ХёнСок-сии тоже оценивает мой заход улыбкой.

— Никакой ошибки, Лалиса-ян. Двадцать процентов дохода — беспрецедентно высокая доля для айдолов. Самые известные и популярные айдолы получают только десять. Вы — начинающие.

Вспоминаю слова ЧеРиш, «что он напишет, то ты и подпишешь». Посмотрим.

— Мы не ваши айдолы и айдольские нормы нас не касаются. На каком основании вы хотите забрать себе восемьдесят процентов дохода? В композиции нет ни одной воны, затраченной агентством, ни одного рабочего часа ваших работников. К нему не прикладывали руку ни ваши авторы, ни звукорежиссёр, ни хореограф, ни прочий стафф. Готовый продукт.

— Не совсем, Лалиса-ян, — качает с той же улыбкой головой ХёнСок. — Мы внимательно посмотрели клип. Его надо переделать… нет-нет, мы не будем трогать ни хореографию, ни музыку, ничего. Всего лишь сделаем съёмки с привлекательным фоном. В городских кварталах и парках, берегу моря, ещё где-то. А это уже расходы, Лалиса-ян.

Сильный аргумент. Ему виднее, как упаковать композицию.

— Ещё есть… какие расходы предстоят ещё и в какую сумму их можно оценить?

— Миллионов сто-сто пятьдесят, — прикидывает ХёнСок, — в целом.

— Хорошо, — отступаю на заранее подготовленные позиции. — Тогда сделаем так. Распределение доходов, вернее, доходов после уплаты налогов разобьём на два этапа. На первом все деньги, все сто процентов пусть идут агентству. До достижения двухсот миллионов вон. С первой же воны после двухсот миллионов чистый доход будет делиться ровно пополам. Пятьдесят процентов ваши, пятьдесят наши.

Президент задумывается. Папочка опять улыбается.

— Дело в том, что расходы будут и дальше…

— А также в том, саджанним, что на группу расходов не будет. Они не будут у вас жить, получать стипендию и залезать в карман агентства другими способами.

— Будете, — улыбается ХёнСок. — Я даже не про то, что будете пользоваться нашими помещениями и аппаратурой.

И делает паузу. Кидает лукавый взгляд на отца.

— Я хочу заключить с тобой индивидуальный контракт и платить зарплату, как одному из менеджеров агентства. Скажем, миллиона три в месяц для начала. На первых порах будешь считаться менеджером своей группы, а дальше, посмотрим.

Посмотрит он… пока я на него смотрю долгим и, надо признаться, потрясённым взглядом. Хоть тушкой, хоть чучелком меня хочет в агентство затащить? И что отвечать?

— Слишком неожиданно, саджанним. Давайте сделаем так. Разберёмся с нашим клипом, по итогам станет ясно, чего я стою, как автор и менеджер. И только затем вернёмся к этому разговору. Может, композиция флопнется, и вы сами передумаете.

— Хорошо, но наших расходов по продвижению песни это не отменяет, Лалиса-ян.

— Я не верю, что расходы на продвижение будут съедать две трети вашей прибыли. Или даже больше. Вы ведь намекаете на то, что если ваша доля будет меньше восьмидесяти процентов, то агентство станет банкротом?

— У нас масса других расходов, — выдвигается ещё один довод.

— Они нас не касаются, — безжалостно отрезаю я. — Мой вариант предоставляет вам некую гарантию. Но если успех будет громким, то у вас и при пятидесяти процентах будет заметная прибыль. Это, во-первых. А во-вторых, я могу согласиться на двадцать процентов, но если будет успех, я начну искать варианты. И если кто-то другой предложит мне хотя бы двадцать один процент, то следующий контракт я заключу с ним. С другим агентством.

Президент задумывается, отец тоже глядит на меня задумчиво. Такой он меня редко видит, если вообще хоть раз видел.

ХёнСоку есть над чем поразмышлять. Ему надо предложить такие условия, чтобы другие агентства шарахнулись в сторону при попытке перекупить мою группу. Как минимум, это тридцать процентов, но я хочу ещё больше. Это число президент и озвучивает.

— Хорошо, Лалиса-ян. Принимаем ваше условие, что сначала гасим сумму в двести миллионов и делим последующую прибыль в соотношении: семьдесят — нам, тридцать — вам.

— При таком распределении я снимаю своё предложение о гашении двухсот миллионов. И даже при этом не соглашусь. А-щ-щ-щ… ну, могу уступить немного. Сорок пять нам, остальное — ваше.

Начинаем препираться. Но недолго, основные аргументы уже высказаны.

— Саджанним, когда пойдёт речь о следующих контрактах, то соглашусь и на тридцать. Ведь мы начнём пользоваться возможностями агентства. Это будет справедливо. А пока нет.

— Тридцать пять, Лалиса-ян, — тяжело вздыхает президент, отец насмешливо хмыкает. — И давай заканчивать. Это моё последнее слово.

— Хорошо. Но условие обязательного гашения двухсот миллионов снимаем. Это тоже моё последнее слово.

ХёнСок вздыхает ещё тяжелее и соглашается. У меня стойкое ощущение, что присутствие моего отца, полностью молчаливое, тем не менее, играет свою положительную роль ультимативно.

О мелочах технического характера договариваемся быстро. Мне ещё надо представить раскладку по группе, кому и сколько должно причитаться. По моей мысли, ЮнХо надо процентов на тридцать выше, как аранжировщику и ведающему музыкальной частью. И ДжеДжуну, которого я ненавижу, процентов на десять, как негласному лидеру. Сделаем его лидером официально.

Выхожу внешне бодрая, весело стучу каблучками. Но в машине отца откидываюсь на подголовник и жалуюсь.

— Аппа, я так устала… чего он так долго спорил? Он точно твой друг?

— Самый лучший! — смеётся отец. — Но бизнес есть бизнес. И насколько я понял, условия он тебе предложил уникальные?

— На фоне остальных — да, — отрицать глупо. — Но это только потому, что у нас традиция — грабить исполнителей. А ведь именно на них всё держится. Но, в принципе… — глядя на городские пейзажи за окном, вспоминаю, сколько получают писатели с каждой книги. Те же десять процентов. Так что это не грабёж, а сложившаяся норма.

Только мы уже сделали книгу/композицию, её только продать. Так что к доле автора прибавьте нам долю издательства.

Достаю телефон, выбираю из списка ЮнХо.

— Аньён, ЮнХо-оппа. Я сегодня не приеду, устала.

— Аньён, Лалиса. Жаль.

— Есть новости. Договор с агентством будем заключать. Наша доля — тридцать пять процентов… — слышу непонятный грохот, какой-то вой, чуть погодя — крики. Чего он там?

— Лалиса, это супер!!! — орут мне в ухо, до звона в нём. Отодвигаю телефон, откуда продолжают орать.

— Холь, Лалиса! Ты — суперпродюсер!!! Ты — суперменеджер!!!

— Дебак! Будь здоров, ЮнХо-оппа.

— Моим ребятам понравился процент, — докладываю уже догадавшемуся папочке. Тот усмехается.

— Ты работала подобно крокодилу. Мне даже неудобно стало перед другом.

В поездке до дома приходит в голову идея, что делать с СонМи. Придумала, как успокоить невыносимую. Прямо не голова у меня, а генератор идей.

Окончание главы 17.

От автора:

Следующая глава в известном месте выйдет позже, скорее всего, сегодня. Пока можете отвлечься на недавно обнаруженный мной самородок: https://author.today/work/292078

Страстным любителям боярки, попаданчества и нагибаторского фэнтези просьба не беспокоиться. Чем купило меня, напишу в блоге или отрецензирую.

Глава 18. Тактика бега на средней дистанции

Место действия: Парк Чхонгечхон.

Время действия: 22 ноября, 14.15.

Из близлежащего ресторана выходят две хорошенькие, — особенно по корейским меркам, — девушки. Это СонМи с подругой ХёнДжу.

— В следующее воскресенье приглашаю тебя к нам на обед, — говорит СонМи. — Права моя тонсён, лучше моей мамы повара в Сеуле найти невозможно.

— Почему ты сказала, что мы ведём себя с парнями неправильно?

В конце ресторанного обеда СонМи вспоминает, что ей сказала сестра. Она много чего тогда наговорила. Лалиса она такая, только начни слушать, столько в уши надует, что за месяц не переваришь.

— ДжиХун тот ещё мичинном, с этим соглашусь, — говорила Лалиса, — но, вообще-то, вы, девушки, ведёте себя с парнями отвратительно. Постоянно выпрашиваете подарки, требуете развлечений. Вам даже в голову не приходит сходить с ними на футбольный матч или автомобильные гонки. А если и придёте, то будете сидеть с кислыми недовольными рожами и портить им настроение.

— Как бы СынМин меня не бросил, — размышляет вслух девушка. Подружки подходят к лестнице, ведущей на набережную ручья.

— Онни, ну почему? — терзает ХёнДжу подругу.

— Мы сами виноваты. Что ты про ДжиХуна знаешь?

— Как что? Всё! Он — чеболь, учится в Лондоне, — удивляется ХёнДжу. — Что там ещё знать?

— А какое блюдо он больше всего любит? — спрашивает СонМи с любопытством. Подружку вопрос ставит в тупик.

— За какую футбольную команду болеет? И вообще, есть ли у него любимая футбольная команда? Какие автомобили ему нравятся? Куда он любит ходить в Лондоне? От каких фильмов в восторге? О чём мечтает?

Тупик, в котором оказалась ХёнДжу после первого вопроса, превращается в глухой колодец, что становится всё глубже и глубже. Какие-то вопросы от Лалисы СонМи уже не помнит, но этих хватает, чтобы до подружки что-то дошло.

Я и сама такая, — раздумывает СонМи. Я тоже ни на один вопрос про СынМина не отвечу.

— И что делать? — выныривает ХёнДжу из глубокого колодца грустных мыслей.

— Придумаем что-нибудь, — пожимает плечами СонМи. — К отцу приглядись. Что он любит?

— Как раз футбол любит, — морщится ХёнДжу, — и в баре с друзьями пиво пить под солёных кальмаров.

— Хорошо, — кивает СонМи. — Хотя бы про отца что-то знаешь. Мой тоже футбол любит смотреть.

— Никогда не понимала этой глупой игры, — морщит носик ХёнДжу.

— Я тоже. Придётся понять, — вздыхает СонМи. — Или в автомобилях начинать разбираться.

ХёнДжу взирает на неё с ужасом.

— А готовить ты умеешь? — продолжает стихийное интервью СонМи. — Нет? Вот и я тоже нет.

— Мы ничего не умеем, ничем не увлекаемся, кроме салонов красоты и дорогих магазинов, — продолжает непроизвольно приписывать слова Лалисы себе СонМи. — Простым парням достаточно того, что мы красивы. Вон видишь, как на нас посматривают?

Рядом прошла группка парней из трёх человек. Заинтересованные взгляды девушки почувствовали. Женщины такое кожей ощущают.

— Но если хочешь непростого, то и сама должна быть непростой, — заключает СонМи.

Место действия: квартира Лалисы.

Время действия: 22 ноября, 18.30.

Где-то разгуливающая СонМи всё-таки является к ужину. Не каждое воскресенье такое бывает. Сегодня — случилось. Глянула сводки продаж книги: ажиотаж спадает. Пик был на следующий день после памятных восторгов сестрицы. Почти тысяча продаж. Сейчас уровень упал до нескольких десятков. Но и то хорошо, я так считаю. Сорок миллионов вон это сумма. Правда, сейчас меньше, перегнала пятнадцать миллионов аппе, — вон он, какой довольный сидит, — и четыре миллиона в налог.

Сегодня омма балует нас самгёпсалем. Жареная свинина, по-русски говоря. Снабжённая, естественно, кучей гарниров, соусов и салатов. Вообще-то типичный уличный фаст-фуд, но только дома это уже не фаст-фуд, не из-под рук оммы.

— Омма, ты решительно взялась за дело, — одобряю результативную деятельность мамочки. — Аппа, не позволяй ей открывать свой ресторан, иначе мы лишимся семейного повара, лучшего в Сеуле.

Омма, разумеется, цветёт. СонМи подтверждает. Аппа благодушествует:

— Не позволю. Самим такая повариха нужна.

С обеда до ужина занималась книгой. Худо-бедно, граница в одну треть пересечена.

Встаю, целую омму и зову СонМи.

— Онни, пойдём, у меня к тебе дело есть…

Сестра повторяет мой ритуал и следует за мной.

Слушает внимательно и перебивает исключительно междометиями. Вроде одобрительными. Суть моего предложения проста.

— Онни, ты же совершеннолетняя, тебе не составит труда всё оформить. Это мне всё через аппу надо делать…

Ей надо организовать профессиональную студию озвучки. Пока у себя в комнате, позже и помещение можно снять. Моя помощь будет огромна, я ей отдаю три четверти от стоимости аудиоверсии книги. Четверть — моя. Царские условия. Обычная история в таких делах — одноразовый гонорар. Процент редко кто предлагает, а такой, как я, никто.

Полагаю, спрос будет. Хотя в бизнесе заранее планы строить чревато. Тем не менее, находятся те, кто рискует, и среди них бывают те, у кого получается. Онни легче, её моя книга будет рекламировать. И так как её покупают, то какой-то финансовый ручеёк к ней потечёт.

— Плюс ко всему, ты будешь рекламировать сама себя, — накидываю ей плюшек. — Как артистку с прекрасными внешними данными и мелодичным голосом. Кто знает, может и в кино тебя пригласят.

Вижу, как у сестры захватывает дух от нарисованных перспектив. Глядит на мой ростовой портрет на стене расфокусированными глазами. Аппа привёл свою угрозу в действие, отдал картину в какую-то мастерскую, где её заключили в рамку и твёрдой основой укрепили. Папочка и на ламинирование не поскупился. Рвался его в гостиной повесить, я упёрлась. Но маленький портрет, аналогично оформленный, всё-таки выцыганил. Теперь я гостиную украшаю собой даже в своё отсутствие.

Окрылённая СонМи убегают, а я, тяжко вздохнув, принимаюсь за уроки.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 25 ноября, после уроков, 16:10.

Мансё! Я снова на тренировке по бегу! Сама не представляла, как по ним соскучилась! Сейчас у нас разминочный бег, минут двадцать-тридцать. Километра четыре выходит, не меньше. Можно больше и сильно больше, но бег именно лёгкий, не напряжённый. Цель — не результат, цель — разогреться.

— Жду от тебя результатов, Лалиса-ян, — заявляет мне физкультурник. — Но не сразу. Сначала восстанови форму.

Сама знаю. Даже удивляет, что он знает. Как-то меня не впечатляет уровень корейских учителей. Нет, они образованные и опытные люди, но каких-то совершенно элементарных вещей не понимают.

Восстанови-то восстанови, но пару раз километровую дистанцию пробежала, попробовала, так сказать, наощупь. Первый раз не рассчитала сил, которых сейчас у меня меньше. Второй раз результат ещё хуже, слишком береглась. Короче, пошли блины комом. На этом активную тренировку заканчиваю.

— Лалиса-ян, надо ещё пару раз попробовать, — пытается запрячь меня ещё раз тренер.

— Нет, сонсенним, вы сами сказали, и правильно сказали, что я пока не восстановилась. Так что на сегодня хватит. Беговая нагрузка в шесть-семь километров на первый раз достаточна.

Полагаю, чисто машинально тренер попытался дать мне обычную нагрузку. Но ведь сам сказал о необходимости восстановиться. Поэтому спорить не стал, пришлось бы самому себе противоречить. Ухожу в спортзал работать над стопами и с растяжкой. Махи поделать до забития мышц свинцом. Руки тоже не помешает размять.

Домой возвращаюсь только с СуХёном. МиЁн ушла раньше, а СуХён на допы по английскому ходит.

— Не доработал ДаСоль этот вопрос, — говорю уже в машине СуХёну, — надо график составлять, кто, когда уходит.

Одноклассник односложно соглашается. Как-то он скованно себя ведёт в моём единоличном присутствии. Впрочем, все корейцы обоих полов таковы.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 25 ноября, 19:05.

СонМи входит в мою комнату сразу после ужина. Опять не постучавшись, что знаменует, по-моему, то обстоятельство, что она окончательно пришла в себя. Я в обычной для этого времени суток звездообразной позе на кровати.

— Всё, Лалиса, — объявляет с порога. — Я оформила звукостудию. Отдавай мою долю.

— Что всё? Какая звукостудия? Какая твоя доля? — размеренно задаю вопросы равнодушному потолку.

— Звукостудия «Голос Ким СонМи ИП» зарегистрирована как индивидуальное предприятие, — объясняет сестрица. — Получила налоговый идентификатор. Так как продано уже много аудиоверсий, отдавай мою долю, семьдесят пять процентов.

— Какие семьдесят пять процентов? — продолжаю опрашивать безмолвный потолок, — Где договор, онни? Я не могу выплачивать деньги, кому попало, без договора. Это незаконно.

Аргумент «это незаконно» для корейцев абсолютно ультимативный. Из разряда «против лома нет приёма».

— Онни, — двигаться мне сейчас противопоказано, поэтому продолжаю разговаривать с потолком, — сначала договор, где будут прописаны наши обязательства и порядок их выполнения. Посмотри в сети, как это делается, посоветуйся с аппой. Когда договор будет заключён, тогда я переведу аудиоверсию на твой аккаунт, а на своём дам на него ссылку. И выплачивать мою долю ты будешь мне. Но только с момента заключения договора. Онни, так и учатся бизнесу.

— Но ведь аудиоверсии уже продаются? — не вижу лица, но голос у невыносимой онни возмущённый.

— Ты хочешь получить деньги за уже проданные озвучки?

— Да, — отвечает мне потолок голосом СонМи.

— Тогда тебе придётся отдать с них тринадцать миллионов аппе. Ведь это он на твою звукостудию потратился. А это уже не моё дело, а только твоё. Поскольку деньги отцу я уже перевела, тогда ты мне их верни.

На это потолок не отвечает. Только шелестит закрываемая дверь. Кстати, надо продумать систему взаимных скидок. Например, при покупке книги покупатель получает промокод на 50 %-ную скидку на аудиоверсию. И наоборот. Охо-хо, это всё маркетинговые выкрутасы, для них отдельные люди нужны.

Дебак! Не мои проблемы! Мне надо обдумать кое-какие идеи. Сегодня на тренировке кое-что заметила, когда около меня вертелись две девчонки из средней школы. Лет четырнадцати-пятнадцати, на полголовы ниже. То, что они ниже ростом, это важно. Загадывать не буду, самой надо в себя прежнюю вернуться. Тогда и посмотрим.

Для себя наметила примерную тактику бега на километр. Метров четыреста-пятьсот надоразогреваться. Бежать быстро, длинным шагом, но без особого напряжения. Ещё метров сто разгоняться, как бы на пробу. И за четыреста-пятьсот метров до финиша включать полный форсаж, выбрасывая все силы, которые есть. То есть, включать максимальную скорость, как на стометровке.

Надо опытным путём вычислить максимальную дистанцию, на которой можно поддерживать максимальную скорость. Насколько помню, на стометровке, как ни старайся, все силы не истратишь. Кто-то другой — может быть, но не я. А сколько надо? Метров сто пятьдесят-двести, по моим ощущениям.

Итак. Надо выработать два стиля бега. Скоростной на тех оборотах, на которых можно продержаться метров четыреста-пятьсот. И, тоже скоростной, но так, чтобы могла на нём продержаться хотя бы пару километров.

Не уверена, что замысел идеален. Но, какой-никакой, а это план. Заодно отработаю бег на двести и четыреста метров.

Встаю. Пора за уроки браться. И загляну на сайт, что у нас там? А там у нас всего дюжина продаж за сегодняшние, ещё не закончившиеся сутки. Продажи переходят в фоновый режим, книга уходит из рейтингового топа. Здесь то же самое, что и в беге, невозможно поддерживать высокую скорость всё время. Нужна передышка. А потом новый рывок. И как его организовать?

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 26 ноября.

— Вот список физических тем, на которые мне хотелось бы получить поэтические комментарии в твоём неподражаемом стиле, Лалиса-ян, — учитель физики так улыбается, будто не вешает мне на шею неподъёмный груз, а осчастливливает навеки.

Задержалась после урока, где снова получила «отлично». Но любые, даже короткие стихи, отнимают время и силы. Вот и приходится выкручиваться.

— Это замечательно, сонсенним. Надо вывесить этот список для всех желающих участвовать в конкурсе.

— Каком конкурсе, Лалиса-ян, — учитель приятственно недоумевает.

— Который вы организуете, — улыбаюсь не менее приятственно, — как учитель физики для всех школьников. Надо продумать систему поощрения. Вы же не откажетесь поставить «отлично» пусть не всем участникам, но чьи стихи будут удачными?

— Не откажусь.

— Это для многих, сонсенним. Для лучших могу предложить свою книгу. Первый том о Гарри Поттере.

— Я начинал читать, — учитель чуть кривится, — Лалиса-ян, извини, но книга далеко не шедевр.

— Сонсенним, книга не для вас, она вообще не для взрослых. Подростки, тинейджеры, может молодёжь до тридцати лет. Никак не для взрослых, а тем более умных и искушённых жизнью. Для них книга слишком проста. Так ведь и автор — не взрослый человек.

— Можно сделать на выбор или в качестве поощрительного приза, — уже раздумывает учитель, что само по себе хорошо.

— Главные призы можно выпросить у корпорации Сонов. Просто денежные призы или сертификаты, сонсенним. Начиная от миллиона вон. Скажем, миллион, два и три, за призовые места.

Эта идея учителю нравится.

— Ещё внутри классов отдельно можно выделить лучших. Им я могу дать промокоды на электронную версию книги. В текстовом варианте или аудиоверсии.

— Время выходит, сонсенним, мне на обед пора. Аннён, — прощаюсь и убегаю.

Уболтала! Ему выгодно, мне выгодно, Сонам выгодно, школе выгодно, всем выгодно и хорошо. Общий интерес — залог успеха.

Это я готовлю второй рывок в продажах книги. Что бы ещё такого придумать? В голове начинает роиться множество идей.

Место действия: танцстудия.

Время действия: 29 ноября, 15:45.

— Аньён, парни! Ненавижу тебя ДжеДжун! — ответные вопли мгновенно поднимают мне настроение. Почему у нас с ДжеДжуном такое индидуальное и настолько нестандартное приветствие остаётся тайной, темой уже затухающих разговоров и самое главное: интригой. И мы с троюродным братом свято храним наш клановый секрет.

Отдаю сумку подбежавшему ВиЧану, тот преувеличенно восторженной пробежкой под общий смех относит её на моё место рядом с ЮнХо.

— Как тебе удалось выбить из агентства такой огромный процент? — делает крайне удивлённое лицо ЮнХо, когда общий шум стихает. — Я слышал даже у звёзд мирового уровня всего тридцать?

— Не просто было, — признаю очевидное, усаживаясь поудобнее. — Но разве это не справедливо? Мы не их трейни, на нас и нашу композицию они не затратили ни одной воны. Мы — вне стандарта. Обычно как происходит? Заключают контракт с трейни, и с этого момента начинают в них вкладывать. Обучать, тренировать, воспитывать, содержать. Они ж даже за общежитие не платят. А затем им надо вернуть деньги с прибылью. И прибыль должна быть высока, потому что далеко не всякий трейни становится популярным айдолом. Они в нас не вкладывали ничего! Я вообще пятьдесят процентов требовала.

— Холь! — выкрикивает сразу несколько человек, а ДжеДжун рассудительно комментирует:

— Столько никто не даст.

— Пока да, — соглашаюсь. Просто не привыкли, хотя что тут такого, когда прибыль делится пополам? Будет у меня ещё разговор на эту тему с президентом.

Понимаю, что продажники всегда имеют больше. Взять те же книги. Десять процентов — автору, тридцать-сорок — издательству, пятьдесят — книготорговцам. Иногда они и больше берут. Кто и как сможет убедить меня в том, что половина прибыли торговцам, — агентство именно торговец, пусть товар и специфический, — не справедливо? Наоборот, в том смысле, что слишком им жирно будет, запросто уверюсь. Хотя… им стафф содержать надо. Бухгалтерия, охрана, обслуживающий персонал, много всего. Даже без простой уборщицы не обойдёшься.

— Всё! — хлопает в ладоши ЮнХо. — Работаем!

Про работу рассказывать скучно. Как в анекдоте про хохла: «А чего его пробовать? Сало оно и есть сало». Работа она и есть работа. Сначала перепеваю песню с учётом изменений, паузу сократили до совсем короткой.

— У тебя голос вроде лучше стал, — замечает ЮнХо.

— Я в школе искусств учусь, — правда, но не вся. Когда появился мотив, на уроки пения сразу перестала забивать крепёжное изделие. Если ЮнХо заметил, значит, мои усилия не пропадают даром.

Дальше работаем над рисунком танца, стараясь расцветить нашей фирменной фишкой.

— У-ф-ф-ф! — плюхаюсь на стул. — Хватит на сегодня.

— До конца ещё пять минут, — пробует возражать ДжеДжун.

— Забыла кое-что сказать, надо обсудить. По договору мы будем заниматься в агентстве. Так что аренду на следующий месяц не продлеваем.

— Мы уже заплатили за декабрь, — при всеобщем молчании говорит ДжеДжун. — Такие условия, за следующий месяц надо платить до середины текущего.

— Да? Хорошо. Декабрь будет переходным месяцем. Будем здесь заниматься и в агентстве. Постепенно переберёмся туда. Кстати, а почему вы с меня не берёте мою долю платы?

— А чего с тебя брать? — пожимает плечами ЮнХо при всеобщем одобрении. — Это мы почти каждый день здесь, а ты только раз в неделю и то, не всегда.

— Дебак. Ещё одна вещь. В нашем договоре с агентством планирую прописать, что ЮнХо получает на тридцать процентов больше остальных, как звукорежиссёр и аранжировщик. И ДжеДжун на десять, как лидер группы. Если возражений нет, то так в договоре и закрепим.

Парни задумываются, а пробующим стеснительно возражать ЮнХо и ДжеДжуну затыкаю рты. В итоге парни соглашаются с небольшой коррекцией: ЮнХо — двадцать процентов сверху.

Затем ЮнХо отводит меня в сторонку.

— Скажи, Лалиса, у тебя с ВиЧаном серьёзно?

Выпучиваю глаза.

— Совсем очумел, ЮнХо? — даже суффикс «оппа» не ставлю. — Какая серьёзность может быть в нашем возрасте? Мне всего шестнадцать лет!

— Я опасаюсь за ВиЧана. Мне кажется, он как раз серьёзно к этому относится.

— Ты прав, — кажись, действительно лажанула. Отношений на работе заводить нельзя. Аксиома.

— Ты прав, — повторяю и нахожу выход. — Попробую перевести наши отношения в чисто дружеские. Чуть более дружеские, чем с остальными.

Место действия: кафе рядом с танцстудией.

Время действия: 29 ноября, 18:00.

На этот раз Ви несёт мне низкокалорийное бизе к чаю. Холодно для мороженого.

— Скажи, Лалиса-ян, а как ты ко мне относишься? — забавно смущается, ставя вопрос ребром.

— Как к лучшему другу, как же ещё? — отвечаю, не задумываясь, и очень легкомысленно. Ви чуточку тускнеет, но это ничего. Для полноценной депрессии оснований нет.

— А почему вы с ДжеДжуном так странно друг с другом здороваетесь? — напряжения меньше, чем в предыдущем вопросе, но присутствует. Чего это он? Никак приступ ревности. Оснований для неё нет, я — не его девушка, хотя иногда хожу на свидания.

— Ты умеешь хранить тайны? — на мой вопрос тут же кивает. Слишком быстро, поэтому не убедительно.

— Одно из ценнейших качеств в парнях, это умение, хрум-хрум, — похрустываю пирожным, — хранить тайны. Знаешь, как бывает? Расстанется пара, а парень после в сеть фотографии своей бывшей девушки в раздетом виде выкладывает.

— Есть такие ублюдки.

— Дело не только в том, хрум-хрум, что это отвратительно, а ещё в том, что личные отношения это тоже тайна. И этот придурок, хрум-хрум, её выдаёт. Он не только ублюдок, он — предатель.

— Значит, ваши отношения с ДжеДжуном это тайна, про которую ты не расскажешь? — Ви разочарован.

— Могу чуть-чуть, хрум-хрум, самый краешек приоткрыть. Но повторяю, это тоже тайна, — вперяю в него свои прекрасные глаза. Естественно, он со всем соглашается.

— Мы с ДжеДжуном дальние родственники. Он мне троюродный брат. Так что, почему мы так здороваемся, это семейная тайна. И про неё я уже ничего рассказывать не буду.

— Ах, вот в чём дело… — Ви с облегчением выдыхает.

— Всё, — встаю из-за стола, — мне домой пора, я уже на ужин опаздываю.

На улице подставляет мне локоть, но на этот раз не хватаюсь за его руку.

— Холодно, Ви, — прячу руки в карманы.

— Помни, Ви, это секрет. Никто знать не должен, — предупреждаю напоследок. По дороге вызываю такси.

Еду в такси, кончается очередной день. Интересно, проболтается ВиЧан или нет? Своего рода проверку ему устраиваю. Тайна не опасная, можно рискнуть. Ну, узнают, что мы родственники и что? Седьмая вода на киселе.

Окончание главы 18.

Глава 19. Обычные дела

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 1 декабря, конец занятий.

Что-то ЧэЁн меня беспокоит в последнее время. С лица спала, выглядит слегка измождённой. Нелегка участь трейни. Поэтому делаю ход конём.

— Девочки, идите вперёд. Немного подождите, мы вас догоним, — отправляю ДаМи с эскортом. — Мне надо с ЧэЁн посекретничать.

— Какие секреты могут быть от подруг? — пробует возмутиться ДаМи.

— Никаких, — тут же соглашаюсь. Неплохой метод настоять на своём, кстати. Согласиться, а потом вывернуть в свою сторону.

— Но раз вы подруги, должны быть деликатными. ЧэЁн трудно выносить внимание сразу многих. Так что идите, идите, — напоследок, чтобы никто не заметил, подмигиваю ДаМи, чем моментально её подкупаю. Это уже элемент только нашего общения, закрытого от остальных.

— Выкладывай, — требую я. Мы пока в холле, это девчонок на мороз выгнала. Хотя какие здесь морозы, так, только для разнеженных южан.

ЧэЁн вздыхает. Поторапливаю, у нас времени мало.

— Онни, давай по-быстрому! У нас всего пара минут! Что у тебя?

— Госпожа хореограф всё время ругает, — жалуется подружка.

— У тебя есть видео твоих занятий? Давай, скидывай мне.

Быстренько, через чат, ЧэЁн скидывает мне пару роликов. Мы уже начинаем выдвигаться на улицу и догонять одноклассниц. Смотрю по дороге, тут высказываю искреннее одобрение.

— Ты сильно продвинулась, онни. Раньше ты вообще ничего не умела.

— Почему же тогда она всё время меня ругает? — ЧэЁн слегка приободряется, но верить мне боится.

— Она стерва, и у неё метод работы такой, — мы уже подходим к подружкам, но уже не опасаюсь, что они что-то услышат. — Госпожа Ким считает, что только критика, постоянное указание на недостатки, заставляет трейни работать изо всех сил.

Одноклассницы слышат последние слова. Предупреждаю их расспросы.

— У ЧэЁн чересчур строгий хореограф в агентстве. Обычные проблемы трейни. Ничего серьёзного.

Девочки смотрят на ЧэЁн с уважением. «Обычные проблемы трейни», — им бы так.

— Хвалить тебя есть за что. Я же говорю, ты заметно продвинулась. Ради пробы можешь разок прийти на наши общие занятия. Уверена, школьный хореограф то же самое скажет.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 1 декабря, 18:10.

Сегодня вторник, поэтому домой добралась раньше. Занимаюсь тем, что овеществляю промокоды. Сначала хотела заказать такие штучки, какими бывают экспресс-лотереи. Сдираешь ногтем или ножичком слой фольги, там сумма выигрыша. У меня там был бы код. Но соответствующую фирму не нашла. Показалось странным, но чего только не бывает. Чего-то и нет.

Подумала, подумала… а что тут сложного? Нужна только фольга, остальное доступно. У СонМи не обнаружилось, или врёт. Мне нужно шоколадку распатронить, у неё почти всегда что-то такое есть под рукой. Не повезло. Пошла к омме, у неё нахожу рулончик фольги для всяких запеканок.

Технология несложная. Распечатываю на листе прямоугольнички с надписью «Промокод. Книга «Гарри Поттер и философский камень». Читайте и наслаждайтесь». Себя, любимую, указываю, как автора и адрес сайта.

На обратной стороне, стараясь попасть в центр прямоугольника, печатаю сами коды. Вырезаю прямоугольники, накладываю полоску фольги, чтобы надёжно прикрыть секретный набор символов. И заклеиваю сверху прямоугольником с вырезом в середине для кода. Вот и готово.

— Лалиса, пойдём ужинать, — в дверь заглядывает СонМи. Приучить её предварительно стучаться оказалось вне пределов моих возможностей. Смирилась. В отместку тоже с ноги дверь в её комнату открываю. Условно говоря.

— А что ты тут делаешь? — тут же заинтересовывается сестрица. Берёт один готовый талончик, — буду называть их так, — и тут же расковыривает фольгу.

Ёксоль! Вот дурища! С размаху и намеренно с силой хлопаю её по руке. СонМи взвизгивает и отскакивает. Начинает верещать. Встаю и грубо выталкиваю её наружу. Заскочившая в комнату через четверть минуты омма, за спиной которой маячит невыносимая, застаёт мирную картину. Разглядываю испорченный талончик. Нет, не исправишь. Ладно, переделаю, на листе бумаги ещё место остаётся, вместе с промокодами на озвучку сделаю…

— Да, омма, я сейчас, — встаю, иду к дверям. Меня пропускают. И только в этот момент мама спохватывается.

— Дочка, что случилось? СонМи говорит, ты её ударила.

— Я?! — в моём голосе безбрежное удивление. — Нет, омма! СонМи… в общем, я делала такие специальные бумажные талончики. СонМи зашла и начала их портить. Омма, я её не била, а просто попыталась помешать.

Тяжко вздыхаю и трагическим голосом вопрошаю:

— Не успела. Один она всё-таки порвала. Омма, почему СонМи всё время мне что-то портит? СонМи, ты специально это делаешь?

Не надо делать виноватое лицо по поводу и без повода. Надо быстренько занимать позицию обвинителя. Впрочем, извиняться нас друг перед другом всё равно заставляют. Такова традиция!

— Вы — родные сёстры, самые близкие люди, — наставительно говорит мамочка.

— Лалиса-ян, прости меня за то, что испортила тебе твою бумажку, — где-то глубоко-глубоко в тоне сестры таится пренебрежительное ехидство. У меня научилась?

— Онни, прости, что слишком энергично мешала тебе рвать мои бумажки, — в моём голосе яду больше. — Только учти, в следующий раз я тебя нокаутирую. Предупреждаю честно.

— Лалиса! — хором вскрикивают родители. Только у папочки глаза какие-то несерьёзные.

После замечательного, как всегда, ужина топаю к сестре. От неё мне тоже промокоды нужны. Если она думает, что я на неё злюсь, то совершенно напрасно. Дуться и раздражаться на невыносимую имеет ровно столько же смысла, сколько недовольничать по поводу погоды. С этим ничего не поделаешь. Есть от неё толк иногда, и за то высшим силам спасибо.

— Онни, — захожу без стука и с размаху плюхаюсь на идеально выправленную кровать. У сестры глаза вспыхивают недовольством.

— Лалиса! А теперь ТЫ портишь мне кровать!

— Ничего с ней не будет, — небрежно отмахиваюсь. — Всё равно скоро спать ложиться. Не хочешь, чтобы я садилась на неё? Так заведи для меня и других гостей кресло…

— Смотри, онни, — приступаю к делу, у невыносимой недовольство тут же вытесняется любопытством. Показываю испорченный талончик.

— Вот так тут всё устроено. Тебе надо так же сделать. Давай оформляй промокоды на аудиоверсию…

Заглянувшая к нам через десять минут мамочка застаёт умилившую её материнское сердце картину. Обе дочки ковыряются с бумажными листами, мирно переговариваясь.

Дело не сильно хитрое, так что через тридцать-сорок минут, запасшись двумя десятками талончиков, приступаю к урокам. Охо-хо, когда же, наконец, каникулы!

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 2 декабря, обеденный перерыв.

В столовую вбегает Юри. Это я её вызвала, обедать-то ей всё равно где. Машу рукой и пока она набирает себе блюда, мы теснимся, освобождая ей место. Мы в расширенном варианте — кроме ЧэЁн ДаМи со своими неотлучными подружками. Пока Юри толчётся на раздаче, продолжаю вкручивать шурупы в мозг ЧеРиш.

— ЧеРиш, завидовать надо уметь. Сначала сузь глаза и сделай вот такое лицо, — делаю завистливое лицо. — Потом скажи что-нибудь эдакое: да-а-а, тебе везёт, вон, что у тебя есть! Не важно, что. Богатые родители, незаурядная внешность, какие-то таланты, красивый оппа.

ЧеРиш напрягается, девочки вокруг хихикают, стараясь не смотреть на неё прямо.

— При этом забейся куда-нибудь в уголок и сверкай оттуда глазами, — уже под общий смех и приход Юри заключаю свои речи.

ЧеРиш не выдерживает весёлого прессинга, смущённо улыбается.

— Нет, правда, ЧеРиш, попробуй так сделать прямо сейчас. Вот увидишь, тебе сразу станет намного легче и веселей.

— Что сделать? — Юри, как всегда, бесцеремонна.

— Сейчас увидишь. ЧеРиш, давай на Юри. Она из семьи чеболей, рисует здорово. Ну, давай! Посмотрим, есть у тебя талант актрисы или нет!

Все с интересом глядят на ЧеРиш. И прямо умоляют глазами попробовать. И она делает!

— Да-а-а, Юри-ян, тебе-то хорошо! — сужает глазки ЧеРиш. — Вону тебя какая семья богатая!

Поднимаю предостерегающе руку, прерывая уже раздающиеся смешки. А ЧеРиш делает лицо ещё более завистливым.

— Так ещё и рисовать умеешь, чуть не от рождения. Мне бы так… я бы тоже…

Всё. Плотину прорывает, девочки начинают хохотать. И ЧеРиш вместе со всеми.

— Браво, ЧеРиш, — говорю сквозь смех. — Это гениально!

После обеда вытаскиваю из сумки книгу.

— Юри-ян, я тебя для этого вызвала, — открываю форзац книги. — Смотри, мы с СонМи уже расписались, теперь ты.

— Что-нибудь написать? — Юри берёт ручку.

— «С наилучшими пожеланиями!» напиши. И роспись. Не умеешь? Просто имя своё напиши, и фамилию. Как там у тебя с рисунками для второй книги?

— Придёшь в гости — покажу, — хитро щурится маленькая интриганка.

— Юри-ян, у меня сейчас времени ни минутки свободной, — вздыхаю с неподдельной тоской.

— Так каникулы скоро!

— А на каникулы твой брат из Лондона прилетит… — удручённо возражаю мелкой подружке.

Девочки вокруг навостряют ушки и посматривают на меня со странным выражением лиц. Хотя что тут странного? Ежу понятно, что они думают. Встаю, отношу посуду. Из столовой топаем дружной гурьбой, Юри, понятное дело, вцепляется в меня.

Идём в сторону учительской. Захожу туда одна.

— Аньёнхасейо! — здороваюсь, кланяюсь, ищу глазами физика. Ага, он здесь.

— Аньён, сонсенним, — с поклоном подаю книгу. — Вот. Это для призового фонда. Есть ещё промокоды. Но мне их лучше при себе держать.

— Не согласен, Лалиса-ян, — учитель возражает. — Призы надо держать в одном месте.

— Хорошо, — отдаю талончики, объясняю, как использовать. — Только будьте осторожны, сонсенним, повреждать нельзя.

Обстоятельно физик рассматривает мои поделки и аккуратно укладывает их в файлик. На выходе Юри уже не вижу. Умчалась вдаль стремительным домкратом. И воспользовавшись её отсутствием, девчонки тут же наседают на меня. Замечаю, что ЧэЁн в их присутствии стала менее заметной для меня. И чтобы противодействовать размыванию наших отношений в общем потоке, на пути в класс беру её за руку.

— Лалиса, почему ты не хочешь общаться с братом Юри? — прямо и бескомпромиссно, — у меня научилась? — ставит вопрос ребром ДаМи.

Все остальные, включая ЧэЁн, поддерживают ДаМи светящимися неугасимым любопытством глазами.

— А что такого? — пожимаю плечами. — Я ему не нравлюсь, он мне не нравится. Говоря прямо, мы друг друга не выносим. И вообще, чего ты так за него переживаешь? Ты с ним даже не знакома…

Мы заходим в класс.

— Чеболь? Ну и что? Мой харабоджи тоже чеболь, у него сеть ресторанов в Бангкоке. Какая у аппы зарплата, я даже не представляю. Когда спрашиваю, он только смеётся и говорит, что на меня и сестру хватит.

Девочки уважительно молчат. Родители у многих непростые, но мультимиллионеров, как мой дедушка, искать надо долго. Перед звонком ДаМи успевает сообщить новость:

— Загляните все в чат, кто ещё не успел. ДаСоль-оппа общее расписание поездок на такси выложил.

Смотрю. Да, выложил. Учитель физики тоже список своих хотелок выложил на стенде. Ажиотажа особого не наблюдала, но видела несколько раз, как школяры переснимали на телефон реестр тем, нуждающихся в стихотворной поддержке. Специально выискивала мои. Нет, темы, на которых я оттопталась, отсутствуют. А ещё в список жюри ЧханМин-сии включил литератора и меня. Какие-то демократические замашки у него появились, совсем не корейские. Веяния времени, не иначе.

Мне уже выгодно. В условиях конкурса упоминается сайт, где лежит моя книга. Школа легко пропустила явную рекламу, почему бы и нет. Не скажу, что резкий скачок продаж начался, но некоторый рост заметен.

Место действия: школа искусств Сонхва. Стадион.

Время действия: 4 декабря, легкоатлетическая тренировка.

Пак ХеДжин.

Ким Лалиса вызывает сложные чувства. Огромный талант, мимо которого не пройдёшь, при том отсутствие стремления к спортивным победам, — как так можно? — предчувствие чего-то необычного на десерт.

Сегодня притащила с собой подружку, объявила её своей помощницей и нагрузила какими-то поручениями. Решил понаблюдать, свои планы не выдаёт, нахалка.

Выпросила у меня двух моих девчонок, ТоХва и КаХи. Согласился, потому что рекордами не блещут, твёрдые середнячки. Призовых мест не возьмут, но и безнадёжно не опозорят. Выпросила, теперь занимается с ними. Её помощница снимает их на телефон, после очередного забега девчонки подходят, смотрят, что-то обсуждают. Не вмешиваюсь. Сама Лалиса результат покажет. И, себе-то можно признаться, показала, что на её поле рис растёт лучше.

В понедельник пробежала тысячу метров без разминки, и результат оказался немного лучше. Позорит меня на старости лет, мерзавка такая…

— Разминаться надо перед отработкой техники, — сверкала глазами моя чемпионка. — Техники сложных движений, например, прыжков в высоту. Разминаться перед длинной дистанцией глупо. И на соревнованиях нет возможности пробежать кросс перед стартом. Зачем нам тренировать бег после разминочного кросса, если на соревнованиях его не будет?

Не нашёлся, чем возразить. До сих пор не придумал. Осталось согласиться. Нет, всё-таки нахальная нынче молодёжь пошла, совсем старших не уважает.

Второй раз все трое бегут километр. Две вещи замечаю. Вернее, много чего замечаю.

Во-первых, один круг (400 метров) девочки бегут без особого напряжения. Только на втором круге Лалиса резко вырывается вперёд и несётся, подобно резвой антилопе. Девчонки выжимают из себя все силы, но сразу ясно, что нет у них никаких шансов догнать.

Во-вторых, я не сразу это заметил, девчонки, уступая в росте и длине ног, изо всех стараются бежать в ногу с Лалисой. Подражают ей. Им приходится напрягаться, чтобы достичь того же подъёма бедра, а Лалиса вроде им помогает. Тем, что сама не бежит в полную силу.

В-третьих, Лалиса бежит на высоких носках, практически не касаясь покрытия пятками. Странная техника. Первой моей реакцией было одёрнуть её, поправить, но ведь опять переспорит. Никакого уважения. Вот ухнут вниз результаты, тогда и устрою головомойку.

Занимаюсь остальными, но поглядываю. Вот девчонки завершили дистанцию и присоединяются к Лалисе. Ага, только сейчас они начинают делать разминку! Махи, наклоны, растяжку.

Идут на новый забег минут через двадцать. После инструктажа Лалисы. Интересно, что она им наговорила? Да, вижу сам. Дистанцию свободного лёгкого бега увеличивают. Теперь она не пятьсот метров, а пятьсот пятьдесят примерно. Если правильно понимаю, в следующий раз они рванут на форсаже через шестьсот метров.

— Держите верёвку внатяжку! — работаю со спринтерами, тренируем старт. Тоже, кстати, придумка Лалисы. Ей надо в тренеры идти!

Просматриваю запись старта. Даю указание двенадцатилетнему мальчишке:

— Первый шаг правильный, второй надо чуть-чуть, — показываю пальцами полдюйма, — длиннее, а вот третий и четвёртый…

Иду и правлю на месте, отмечая мелом на дорожке все шаги. Старые стираю.

Пробуем ещё раз.

— Наклон в самом начале сильнее! Ты должен будто падать вперёд! Давай ещё раз.

Что там девчонки? Очередной забег. Точно! Форсаж включают только через шестьсот метров. Девочки нащупывают самую эффективную стратегию? Молодец, Лалиса!

Надо бы подойти к ним, но не могу остальных бросить. Подзываю одного из младших.

— Видишь тех девушек? Самая старшая, она повыше, Ким Лалиса. Передай ей, пусть ко мне подойдёт, как освободится.

После этого перестал смотреть на девчонок. Когда понял, чем занимаются, смысл в наблюдениях пропадает.

— Сонсенним? — через полчаса раздаётся сбоку голосок Лалисы. Девочки стоят поодаль.

— Ну, и что выяснили сегодня? — вопрос сразу не поняла, пришлось объяснять. — Я видел, что вы разделили дистанцию на две части. Выяснили, какое соотношение более выгодно?

— Ах, вы об этом? Да, сонсенним, — кланяется и кивает. — Первую часть никак не удаётся сделать меньше шестисот метров. Удлиннение до шестисот пятидесяти к ухудшению результата не приводит. Вот что меня удивляет, сонсенним.

— Вам просто скоростной выносливости не хватает, Лалиса-ян. Начинайте её тренировать. Это общефизическая подготовка. Давай так, Лалиса-ян. Пока прекращаете тренировать тысячеметровку и просто набирайте физическую форму.

Кланяется и уходит. Возражать даже не пробует. Странно.

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 5 декабря, 17.30.

Мы в кабинете президента. Только что проверила окончательный вариант договора. Две страницы из-за мелочей пришлось перепечатывать. Отдаю отцу.

— У меня больше никаких замечаний нет, аппа. Посмотри сам, глазами опытного человека.

ДжеУк много времени не тратит. Просто потому, что знает, куда смотреть в первую очередь. И мельком просматривает те места, которые я только что тщательно проверяла. Доверяет мне, опять-таки мне надо учиться блюсти свои интересы. Да и договор разовый, в некотором смысле тренировочный.

— Можно завтра решить, хотя не знаю, воскресенье же…

— Воскресенье неудобно, — соглашается президент, — многих не будет на месте. Давайте так сделаем, Лалиса-ян. Ты мне на почту скинешь сканы документов ребят, их фото. Как сделаем пропуска, я тебе позвоню. Про свои документы тоже не забудь. Функции менеджера будешь ты выполнять, но так как ты пока учишься, тебя подстрахует менеджер Им. Ты его знаешь.

— Примерно через месяц у меня каникулы начнутся, тогда и начнём по-настоящему работать. Первое время придётся только по воскресеньям, — уточняю расклад на ближайшее время, — в другое время не смогу. Только дистанционно.

— Там будет видно, Лалиса-ян.

— Так всегда и бывает, — замечает аппа. — Заранее всего не предусмотреть.

— В начале недели жду твоих ребят у себя, — заключает президент ХёнСок.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 6 декабря, 06:20.

Воскресенье! Воскресенье! С каждым словом мах ногой, вперёд, колено чуть не в лицо, и назад. Назад выше головы пока не получается. Радуюсь предстоящему дню всей душой и всем телом.

Теперь, опираясь слегка о стену махи вбок. Впереди долгие упражнения на стопы, затем гимнастика. Включу-ка музыку, пусть негромко, а веселее будет.

В конце напяливаю босоножки на самом высоком каблуке, пробую разные па и движения, при этом стараюсь не касаться шпилькой пола. Каблучки-то на самом деле не сильно высокие, они у меня рекордсмены только в моём гардеробе. Восемь сантиметров это так, на них даже бегать можно. Не сильно долго.

Тренируюсь. Высокие шпильки для постоянного ношения не удобны. Зато для тренировки хороши.

Бросаю взгляд на настенные часы, семь-десять. Хватит, пожалуй. Тщательно разминаю ступни и голеностоп, пора и расслабиться. Оглядываю комнату. Пожалуй, пора обновить дизайн. Снимаю с края зеркала панамку, прячу в шкаф. А на подоконник водружаю босоножки. Отхожу, придирчиво оцениваю, затем поправляю, ставя наискосок и чтобы задняя выглядывала из-за передней каблучком. Вот! Теперь хорошо. Зайдёт кто-нибудь и спросит: чья туфля? А я такая: моя туфля!

Или нет? Снимаю одну босоножку и переставляю её справа к зеркалу. Зайдёт кто-нибудь и…

Заходит СонМи. Вся такая мягкая и сонная.

— О, ты уже проснулась, Лалиса?

— Онни, я уже почти час гимнастику делаю? — от верчения пальцем у виска удерживаюсь. Сестрица не выносит этого жеста, а ссориться с утра не хочу. День длинный, ещё успею.

— Зачем босоножку на окно поставила? — удивляется и оглядывается, к моему великому удовольствию. — А где вторая?

Обшарив взглядом комнату, обнаруживает вторую. От восторга подпрыгиваю и хлопаю в ладоши. Сработало!

— Зачем ты обувь разбросала?

— Не догадываешься? — кто мне лучше всего поднимет настроение, как не я сама? — Это мой новый дизайн. Производит впечатление, правда, онни?

— Впечатление неряшливости, — ворчит сестра.

— Не ври, пожалуйста, онни, — горячо ввязываюсь в спор. — Я сама видела, как ты драные джинсы носила.

— Ты ничего не понимаешь! — возмущается СонМи. — Это дизайн такой…

И тут же осекается, а я в полном восторге падаю на кровать, разражаясь радостным смехом. Хорошо начинается утро. Работы впереди — полно, но сил и настроения ещё больше. Так что сегодня точно на финишную прямую выйду. В важнейшем деле написания второй книги о мальчике со шрамом на лбу.

Окончание главы 19.

От автора.

Подождать проду можно здесь: https://author.today/work/292970

Великий и Ужасный Капба начал вторую книгу Великого и Ужасного: https://author.today/work/series/29194

Глава 20. Такое разное воскресенье

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 6 декабря, 10:35.

Работа кипит, страница летит за страницей. Закончена очередная и пора делать технический перерыв. Мне ж ещё надо продюсерские обязанности исполнять. Но всё на себя брать не буду. Есть такая типичная ошибка начинающих руководителей, но я слишком перегружена и слишком ленива, что подставлять спину под всё подряд. Берусь за телефон.

— Аньён, ДжуДжун-оппа! Ненавижу тебя, — выслушав ответные уверения в тех же чувствах, ставлю задачу. Собрать сканы всех документов с ребят и отправить мне на почту. Надо бы и с меня собрать, но это я уж как-нибудь сама.

Включаю не очень громко музыку, напяливаю новые элементы дизайна комнаты, то бишь, босоножки, и выплясываю что попало. Кажется, нечто непристойное проскальзывает, так никто ж не видит, а мне надо все мышцы прокачивать.

Через десять разминочных минут возвращаю атрибуты дизайна на место и немного работаю со ступнями. Высокая шпилька плоха тем, что нога всё время в напряжённом положении. Об этом надо помнить.

От нужного дела меня безуспешно пытается оторвать телефонный звонок. Юри.

— Лалиса, аньён! Ты не могла бы к нам на обед прийти?

— Аньён, Юри. На обе-е-е-д… даже не знаю. Ты меня от работы отрываешь.

— Иллюстрации тоже работа. А ещё мне почитать продолжение очень хочется. Там много накопилось?

Резонный довод про иллюстрации. А ещё… хотя про это надо спросить. И внимательно слушать ответ.

— ДжиХун-оппа дома? — навостряю ушки.

— Нет, конечно! Зачем ему? У него через неделю рождественские каникулы на целый месяц.

Прокручиваю в голове слова Юри несколько раз. Фальши не улавливаю.

— Во сколько?

— В двенадцать-тридцать.

— Хорошо. Но давай договоримся, сильно задерживаться у вас не буду.

— Ой, Лали-и-и-и-са… — начинает канючить девочка.

— Всё, мы договорились. Пока.

Отключаюсь, но чувствую, будет биться до упора.

Только сажусь печатать дальше, заходит СонМи. В руках телефон.

— Джессика звонила. Приглашала нас погулять. В парикмахерскую сходим, по магазинам пройдёмся.

Столбенею. Вернее, тот парень в уголке моего сознания столбенеет. И вовсе не от обычного приглашения. Он шокирован тем, что у меня внутри что-то дрогнуло. Мне вдруг ЗАХОТЕЛОСЬ пробежаться по магазинам. Проклёвывается предвкушение. Не, не, в сторону эти чисто девчачьи поползновения. Надо их брать под контроль! Евгений прав, нельзя бездумно и неограниченно предаваться женским порокам. Но немножко-то можно?

— В 12:30 меня Юри на обед пригласила. Чувствую, что раньше трёх не освобожусь.

— В пол-четвёртого?

Думаю. А не взять ли нам Юри с собой? Берусь за телефон, быстро сговариваюсь. Ей всё равно, где со мной общаться. Даже в восторг приходит. Так что ещё бесплатно на её машине покатаюсь. Она ведь всё равно с охраной будет.

— В два часа примерно выезжаем и встретимся, где скажете.

Теперь СонМи звонит Джессике, но где они встретяться, уже не важно. Так что выставляю её вон. И снова за компьютер. Времени осталось всего ничего. Десять минут двенадцатого, а мне ещё надо привести себя в порядок. Так что заканчиваю страницу, закачиваю текст на флешку и к зеркалу, причёску какую-никакую изобразить и чуток подкраситься. С нарядом долго не думаю, погода шепчет, что идеальным будет мой излюбленный джинсовый комплект с курткой. Наряжаться весной будем.

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 6 декабря, 10:05.

— Как можно быть такой деревянной?! — Хореограф Ким в очередной раз выходит из себя.

ЧэЁн стоит перед ней, потупившись. В зале ещё пара девочек занимается в противоположном углу. Старательно занимаются, лишь бы не привлечь внимания к себе.

— Повторяю ещё раз! Смотри!

Девочка смотрит. Хореограф в облегающем чёрном боди с длинными рукавами и чёрных колготках. Великолепием фигуры профессиональной танцовщицы потрясает воображение и подавляет волю ЧэЁн. Не только красотой тела, но и отточенностью танцевальных па.

Я никогда так не смогу, — тоскливо думает девочка. Решиться на просьбу записать на смартфон демонстрируемые движения она не может. Советы Лалисы пропадают зря. Остаётся только запомнить, и ЧэЁн смотрит во все глаза.

— Всё! Некогда мне тут с тобой возиться! — заявляет хореограф. — Тренируйся до обеда. Не получится — после обеда приходи.

ЧэЁн смотрит на длинные стройные ноги госпожи Ким сзади с тоской в глазах.

— У неё все деревянные бездари, — раздаётся утешающий голосок сзади после ухода госпожи Ким. Дженни, с ней и всеми остальными ЧэЁн уже знакома.

— Поначалу, — уточняет вторая девушка. ДжиСу.

— Ты что, плачешь? — участливо заглядывает в лицо Дженни.

Не плакала она, не плакала! Только если совсем чуть-чуть. Но сочувствие девочек провоцирует обрушение плотины самоконтроля. Слёзы начинают буквально литься ручьями. Дженни и ДжиСу тут же принимаются утешать новенькую. Локальное наводнение удаётся остановить только через десять минут.

— Меня одна подружка научила, — подавляя остаточные всхлипывания, вспоминает наставления Лалисы ЧэЁн. — Снять на телефон или камеру госпожу Ким, потом себя и сравнивать. Сразу, говорит, увидишь, что не так. Но разве ей скажешь?

Глаза опять предательски наполняются слезами.

— Да, её попробуй только что-то попросить… — подтверждает ДжиСу.

— Мы тебе поможем, — обещает Дженни и тащит ЧэЁн на позицию перед зеркалом. — У нас вроде получается.

После обеда девушки уговаривают ЧэЁн идти домой.

— Ругаться будет… — сопротивляется ЧэЁн.

— Мы уходим, — говорит Дженни. — А ты одна ничего не добьёшься. Эта злобная кумихо всегда ругается. Главное, какой-то сдвиг у тебя есть. Этого достаточно.

— Чтобы не бранилась? — в голосе ЧэЁн отчаянная надежда.

— Чтобы меньше бранилась.

Место действия: особняк семьи Сон.

Время действия: 6 декабря, время 12:45.

Чувствую, что я здесь почти своя. Изучающих взглядов, — кого это нам Юри привела? — нет, к столвому набору привыкла, хотя до сих пор считаю излишеством. Ни к чему такие сложности обычному человеку. Пристало только аристократам, которым время девать некуда, поэтому они изощряются над изобретением всякого рода ритуалов.

Вот и сейчас с некоторым излишним вниманием, но с подсказкой Юри справляюсь с разделкой лобстера. Не скажу, что ловко, но не позорюсь.

— Скажи, Лалиса-ян, — заводит беседу ЧжунКи-сии, отец Юри, — я слышал, что вы начали продажи вашей книги, как её название…

— Гарри Поттер и философский камень, — немедленно докладывает Юри.

— Да, — соглашается ЧжунКи-сии. — И как идут продажи?

— Довольно бодро, — скрывать нет нужды. — На настоящий момент продано чуть больше двух тысяч электронных копий.

— Холь! — не удерживает эмоций отец Юри. Онни Юри смотрит с интересом. Бабушка и дед Юри особого интереса не испытывают. Просто не могут оценить показатели незнакомого бизнеса.

Даю время переварить новости. Для Юри тоже, она по юному возрасту не озабочивается такими вещами.

— Хорошо, что вы завели этот разговор, ЧжунКи-сии. Проект коммерческий, поэтому надо решить вопрос об оплате иллюстраций, которые с блеском выполнила Юри-ян.

— И как оплачиваются услуги художников в таких случаях? — интерес ЧжунКи-сии нарастает.

— Обычный порядок — разовый гонорар за полный пакет иллюстраций. В особых случаях цена может достигать десяти тысяч долларов. Думаю, с Юри как раз особый случай. Поэтому предлагаю миллион за каждый рисунок. Всего их восемь, так что с меня восемь миллионов.

Мужчина размышляет.

— На процент от продаж Юри рассчитывать может? — не в бровь, а в глаз!

— Лучше разовый гонорар увеличу, чем буду связываться с высчитыванием процента каждый месяц, — морщусь от одной этой мысли. — На такое даже издательства не идут, при полном штате бухгалтерии и прочего персонала.

— Лалиса-ян, это точно? — ЧжунКи-сии хитро прищуривается. — Прямо-таки никогда не идут.

— Могут пойти, ЧжунКи-сии, но только если художник очень известный. Настолько, что одним своим именем может заметно поднять продажи. Тогда, действительно, выплата процентов имеет смысл. У Юри, несмотря на весь её талант, имени пока нет.

Удаётся убедить. Сговариваемся на десяти миллионах. У-ф-ф-ф! Прямо гора с плеч. С учётом налогов всё равно будет восемь.

— Поздравляю, дочка! — обращается ЧжунКи к младшей. — Твои первые деньги, заработанные своими руками.

Юри гордо принимает поздравления семьи. После обеда тащит в свою комнату. Первым делом скачивает новый текст, но читать не бросается. Знакомит меня с рисунками. Претендентами на роль новых иллюстраций. Дамблдор, Дурсли, Уизли, Северус, Хагрид, Малфой…

Разглядываю и сортирую варианты. А она увлеклась! Думаю, её способности вошли в резонанс с огромным интересом к книге. Это моя заслуга в том, что у неё появился мощный стимул к рисованию. На месте её родителей мне бы заплатила, а не с меня деньги вытряхивала.

Х-м-м, а некоторые персы у неё получаются как бы ни лучше оригинальных. Пусть так и будет. Моя цель не в полном копировании Джоан Роулинг, оставшейся в другом мире.

Место действия: далёкий Лондон, студенческое общежитие.

Время действия: 6 декабря, местное время 19:40.

— Джи, пошли в бар! — предлагает ДжиХуну сосед Джон, компанейский русоволосый парень.

— Какой бар? Завтра экзамены начнутся.

— Не пори херню, пиво по воскресным вечерам священно, — Джон запросто комбинирует в одном предложении ругательства, от которых ДжиХун морщится, и высокопарный слог.

— Что у тебя тут? — приятель подходит ближе, разглядывает графики на экране ноутбука.

— Не могу понять, выгодны фирмы-конгломераты или нет…

— Что тут понимать? — удивляется Джон. — Они существуют? Их создают? Значит, выгода есть.

— А за счёт чего?

— За счёт того, что внутренние цены, как правило, ниже рыночных. Прибыль не размазывается по всей технологической цепочке, а суммируется по всем подразделениям, — наставительно говорит Джон.

Когда он уходит, ДжиХун размышляет, почему некоторые простые вещи до него не сразу доходят? Это же так просто! Нет, он не тупой, просто… «иногда тупишь!», — раздаётся голос Джона в голове на фоне его же смеха.

Не тупой он, хотя бы потому, что понимает, что выгода, в том числе, в минимизации рисков. В случае независимых компаний в одной технологической цепочке, каждая из них тянет одеяло на себя, а риски концентрируются на фирме, выдающей готовый продукт.

ДжиХун снова склоняется над экраном. Материала для изучения ещё много. Джон может себе позволить гулять. Все каникулы можно досдавать экзамены, но ему очень хочется домой.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 6 декабря, 14:30.

— Пока, дочка, — ХеМи провожает СонМи и закрывает за ней дверь. Поворачивается уйти в комнату и попадает в захват объятий ДжеУка.

— Ой! Ёбо, ты чего?

— Наконец-то мы одни, — шепчет муж ей в ушко и поднимает на руки. — Как раньше, когда детей не было…

ДжеУк несёт ритуально отбивающуюся супругу в спальню.

Место действия: парковка у салона-парикмахерской Hair & Joy.

Время действия: 6 декабря, 15:05.

— Аньён, Джесс! — мы с Юри прибыли раньше Джессики и СонМи. А это кто? И какого рожна сестра свою подругу ХёнДжу приволокла?

Никогда не бывает такого, чтобы совсем всё было хорошо. Только этой зануды нам не хватало! Но вежливо здороваюсь. При этом посматриваю на Джессику, по нраву ли ей такая компания? Вроде спокойна. Зато Юри в полном восторге от компании взрослых девушек вокруг. Это ей страшно льстит.

Вваливаемся всей толпой на радость местным мастерам. Искренне, — фальши не почувствовала, — радуясь нашему приходу, знакомая нам МиЧа раскидывает по мастерам. Всех, кроме Юри. Администратор принимается выяснять, что девочке нравится и объяснять, что ей можно. Предупреждаю сразу:

— Учти, Юри, в школе Сонхва не приветствуют окраску волос и слишком пикантные причёски.

— А ты?

— У меня причина была. Я с важными людьми встречалась. С чеболями. Надо было произвести впечатление. И в школе мне всё равно замечание сделали.

— Я с чеболями вообще каждый день встречаюсь, — и показывает мне язык, негодница.

— Это не считается, — отрезаю бескомпромиссно. — Тебя отец отругает, меня отругает, а потом заставит вернуть прежнюю причёску.

Спорит она для вида. Так-то сама всё понимает.

Я у своего мастера тоже заказываю нечто простое. Главное, что смогу сама каждое утро воспроизводить. Всё-таки удачно я тогда градиент сотворила. Сейчас лезущая от корней тёмная часть не представляется чем-то чужеродным. Плавно осветляется к кончикам и позволяет играть с цветом.

Ещё одна мысль меня потрясает. Переполняет благодарность Джессике и СонМи, которые не позволили мне обрезать волосы. С ними столько всего можно сотворить!

По окончании собираемся, оцениваем причёски. СонМи сотворила сложный двойной хвост, не берусь описать. Джессика… тут совсем не поняла. Явно облик изменился в лучшую сторону, но что конкретно сделала, не поняла. Какие-то локоны навила ХёнДжу, Юри сделала красивую чёлку и пустила волосы по бокам красивыми завесами. Каре с чёлкой. Нормально.

Полюбовались друг другом, а потом девушки ушли делать маникюр, а мы с Юри, погрустив, что нам, как правоверным школьницам Сонхва, нельзя, принимаемся рассматривать журналы и болтать.

Наше чириканье прерывает телефонный звонок.

— Аньён, Лалиса, — в ухо льётся голосок ЧэЁн, а из голоса льётся потоком грусть и тоска. — Чем занимаешься?

— Аньён, ЧэЁн. Ерундой всякой занимаемся. Не хочешь поучаствовать, онни? Давай, включай форсаж и к нам. У нас классная компания собралась. Ты всех знаешь, — зная стеснительность подружки, об этом надо сказать обязательно. — Моя сестра, Джессика, Юри. Только СонМи подружку с собой притащила, но если она тебе не понравится, мы её сразу выгоним.

— Дебак! — о, появляется в её тоне нотка жизнерадостности. — А где вы?

Даю адрес и велю торопиться.

— Что-то грустная она какая-то, — делюсь впечатлениями с Юри. — Небось, снова в агентстве нахлобучили.

— Что такое «нахлобучили»? — сияет умеренным любопытством Юри.

— Нахлобучили, распатронили, отпердо… нет, это о другом. Отругали, проще говоря.

Ухожу в себя. Надо распатронить и нахлобучить Евгения, который лезет с неуместными подсказками. Так-то он прилично себя ведёт, хотя может многое. Но вылезать ему нельзя.

Пятый час полудня разменялся, когда мы вываливаем из салона и встречаем ЧэЁн.

— ЧэЁн, это ХёнДжу, подружка СонМи. ХёнДжу, это ЧэЁн, она — трейни из Bit Hit. Бесплатный совет: возьми у неё автограф сейчас, через год ты к ней не прорвёшься.

ЧэЁн смущается настолько миленько, что вслед за мной начинают хихикать все остальные. А ХёнДжу на полном серьёзе выискивает какой-то календарик и натурально берёт автограф.

— ЧэЁн, дату напиши и номер — первый. Твой первый автограф.

По пути в ювелирный заскакиваем в обувной. Загорелось мне купить сапожки, зима-то почти настала, а я без сапог. Испытываю разочарование от ассортимента, тяжёлые тракторообразные подошвы, копытообразные каблуки… не, мне такого не надо. И по дурному женскому импульсу, не иначе, покупаю вот это:

Зачем? К чему? Куда я в них ходить буду? До лета, как ползком до Китая. Ладно, постоят, есть не просят. Сколько у нас времени? Пять часов почти наступило. Хм-м, а не пошалить ли нам?

Предлагаю девчонкам вариант.

— Мы в ювелирный хотели зайти, — почти хором говорят Джессика и СонМи.

— Ювелирный от нас никуда не убежит, — бескомпромиссно заявляю подружкам. — А такое приключение пропускать нельзя.

Место действия: танцевальная студия.

Время действия: 6 декабря, 17:00.

ЮнХо убирает телефон от уха, все остальные ожидающе смотрят.

— Лалиса звонила, — сначала сообщает то, что все и так поняли. — Она едет к нам и просит сделать перерыв, чтобы мы ей показали композицию целиком.

— Она вспомнила о нас! — делает растроганное лицо ХоВон и «снимает» с глаза слезинку.

— Не смей так о нашем продюсере! — активно возражает ВиЧан.

— О нашем любимом продюсере, — намекающе и с выделением слова «любимом» ХоВон делает значительное лицо. ВиЧан моментально краснеет. Парни хохочут.

— Ненавижу её, — заявляет ДжеДжун. От уровня экспрессии в его голосе остальных парней снова накрывает волна смеха.

Перед входом в студию переобуваюсь, кроссовки в пакет. Девчонки срочно приводят себя в порядок, к мальчикам в гости идём. Особенно волнуется Юри, для неё это совершенно новый опыт. И такой будоражащий!

Перед тем, как войти, чуть подворачиваю джинсы снизу, чтобы открыть ремешки.

— Все готовы? Сначала я, потом СонМи с ХёнДжу и Джессика с Юри — завершающим десертом.

Распахиваю дверь.

— Аньён, парни! — весело машу рукой и бодро постукиваю каблуками. Ответный разноголосый галдёж стихает, когда за мной заходят сестра с подругой и сменяется полной тишиной при виде Джессики.

Разогнавшийся ко мне ВиЧан, — парень усвоил свои обязанности крепко, — примерзает к полу.

Нет, мой вид их не поражает в самое сердце… то есть, поражает, девушка я поразительная, но не до самой глубины, как в прошлый раз, когда намеренно этого добивалась. Но есть ещё незнакомая им, и надо признать, хорошенькая девушка ХёнДжу. Есть знакомые им, но не менее, — это про СонМи, — хорошенькие, а то и более, — это про Джессику. И любопытная мордашка Юри.

Все мы в комплексе включаем все их комплексы, ха-ха-ха! Ну, или кх-кх-кх, если смеяться на чистом корейском. Подмигиваю девчонкам, Джессика включается сразу, чинно здоровается и отходит к скамейке. Неуверенно и вразнобой парни бормочут приветствия. И Джессике и всем остальным.

— Это ХёнДжу, подружка СонМи. А это Юри, моя подружка и компаньон.

ВиЧан ведёт за мной слегка остекленевшими глазами, словно пушка с автоматическим удержанием цели. Остальные вразброс, кто на меня, кто на усаживающихся девчонок. Задумка моя проста, как тысячевоновая купюра. Зрители, особенно такие, как мы, действуют на артистов, подобно мощнейшему допингу. Знаю наверняка, потому сама испытываю прилив куража.

— Девочки, все быстро выключили телефоны! — кстати, и про свой не забыть. — Они всегда трезвонят не вовремя!

Дело не только во внезапных звонках. Снимать нельзя, композиция пока в зоне коммерческой тайны. Пришлось ждать, пока Юри не предупредит охрану о временной недоступности и выхода парней на исходную позицию.

— Все на месте?! Генеральный прогон! — киваю ЮнХо, берусь за микрофон. — ЮнХо-оппа, давай минусовку, попробуем ещё раз со мной.

Ребята не подвели! Ударили так, как в последний раз. Я не подвожу ещё больше. Поначалу идея была пошалить, но неожиданно получился невообразимый результат. Подпускаю в голос хрипотцы и скрытой чисто женской неги, что сводит мужчин с ума, как песни мифических сирен. Ребята не понимают, к тому же адреналин и тестостерон энергичными движениями жгётся немилосердно, но что-то чувствуют на уровне инстинктов. Девочки, вижу, не понимают, что происходит, но тоже чувствуют что-то такое, что пока не могу определить.

Так или иначе, нахожу собственный золотой ключик, индивидуальное ноу-хау. И если быть перед собой честной, то в этих переходах в более низкий регистр, придыханиях на грани слышимости есть нечто порочное. В некоторых композициях «Энигмы» можно уловить такие нотки, а кое-какие прямо дышат этим.

— Холь! Это потрясающе! — восклицает впечатлённая Джессика. Остальные девушки с готовностью соглашаются.

А я нахожу слова для описания происходящего. Женская их сущность резонирует с теми особыми нотками, что вложила в песню только что. Прямо сказать, несколько развратными. Некоторые тоже так смогут, кто не сможет, поймут и тайно позавидуют. Они тоже знают, как знает любая кривоногая девочка, что такое стройные красивые ноги.

После десятиминутного отдыха пробуем ещё раз с ЧэЁн. Голосок у неё прелесть! Но…

— Как-то странно, — размышляет вслух Джессика, — вроде у ЧэЁн-ян голос намного богаче, а вариант с Лалисой всё равно привлекательнее. Не пойму чем…

Благоговейно выслушивают её остальные. Понятное дело, Джессика — непререкаемый эксперт среди нас всех. Может, кроме меня, кх-кх-кх… или хи-хи-хи по-русски.

— Всё на сегодня! — время уже пересекло отметку в шесть часов вечера. — Теперь можно и в ювелирный…

Мальчишки увязываются за нами. ВиЧан несёт мой пакет с туфлями и сумку. СонМи и ХёнДжу используют ЮнХо и МиЧжуна. Хм-м, почему-то думала, что ХоВон их опередит. Ах, он попытался к Джессике подкатить, но та ему свою сумочку не доверила.

Весёлой толпой идём по знакомому маршруту в ювелирный. Большинство из нас девочки с деньгами. Пока владычица этого прекрасного места ЫнДжу приветственно чирикает с Джессикой, все остальные немедленно разбредаются по всей территории. Это выше девичьих сил, не броситься сразу рассматривать всю эту красоту. Парни-то сгрудились у большого стеклянного шкафа, равнодушно разглядывая побрякушки. ЫнДжу сразу закрывает двери и вешает табличку. Не знаю, что там написано, но смысл «пошли нафиг, вы не вовремя».

Мимо этих серёжек пройти не смогла. Что-то тянет меня на кольцеобразные висюльки. И откуда-то уверенность в том, что они идеально подходят к нынешней причёске.

Разоряюсь на четыре с лишним миллиона вон. ХёнДжу, ЧэЁн и даже Джессика смотрят на меня с уважением.

— Ты у нас богатая девочка, — говорит Джессика. — Я вот не каждый день могу позволить себе на драгоценности потратиться.

— И я не каждый день покупаю, — тут же соглашаюсь. — Юри-ян, ты ничего покупать не будешь.

— Почему-у-у?! — в глазах обида и разочарование.

— В школу нельзя надевать, — загибаю первый палец, — а ходить тебе больше некуда. Родители не одобрят и носить не разрешат, это два. Ты ещё растёшь, размеры пальцев и рук изменятся, это три…

— Можно у ювелира растянуть, — говорит ЫнДжу и теряется под моим долгим взглядом.

— Вкусы тоже могут измениться.

Юри куксится, присаживаюсь рядом.

— Тебе что-то особенно понравилось? — на мой вопрос девочка оживляется.

— Мне всё нравится!

— Хочешь, открою маленький секрет? — кто из девочек способен отказаться от секрета, в здравом-то уме? Конечно, она хочет.

— Покупать надо только то, мимо чего пройти не можешь. Должно изнутри толкнуть. Если всё нравится, это значит, что ничего не нравится, и ничего достойного и подходящего для тебя тут нет.

— Лалиса абсолютно права, Юри-ян, — за эти слова проходящей мимо Джессике бесконечно благодарна, так она ещё и контрольный выстрел делает: — Я тоже сегодня для себя ничего не нашла…

Замечательное получилось воскресенье. Дожить бы ещё до каникул…

Окончание главы 20.

Глава 21. Конец — делу венец

Место действия: школа Сонхва, актовый зал.

Время действия: 18 декабря, время 14:00.

Мы пахали, мы устали, — так бы я сказала, не будь у меня ощущения, что пахали исключительно на мне. Ладно, соглашусь, что учитель физики приложил руку. Составил список тем, напечатал и повесил на стенде. Вместе с объявлением о конкурсе. Сонов привлёк директор. Положение кто-то разработал. Собирал и регистрировал работы литератор…

Это что получается? Не одна я работала? Дебак! Творческая часть точно на мне была, здесь мне помощники только для разжигания досады. Наконец-то можно перевести дух. Мы сидим за столом на сцене. Мы, это директор, физик и литератор — судейская комиссия плюс я и представитель корпорации Сонов. Я тоже вхожу в состав комиссии с совещательным голосом. Формально совещательным. Как только мне удаётся в чём-то убедить ЧханМин-сии, дело сделано. С ним даже директор не рискует спорить, хотя чего ему спорить? Это полянка учителя физики, он и рулит.

Неделю назад, когда поэтический поток от школьников почти иссяк, мы сидели с физиком после уроков в его кабинете и сортировали стишки. Совсем негодные в сторону, с пометкой «отклонено», хотя бы чуть перспективные отдельно. Забракованные по объёму перевешивают раза в два. Копаюсь в них, обдумывая каждое, потом плюю и сгребаю всё в сумку. Учитель смотрит вопросительно.

— Попробую дома какие-то подправить, может что-то толковое получится.

Четыре стишка откорректировала. Ещё два настолько изменились, что только отдельные символы встречались там и там. По сути, просто оттолкнулась от них и создала своё. Посоветовалась с физиком, он решил соорудить соавторство. За честность не хвалил, такое поведение как бы само собой разумеется.

И вот сидим за столом, процедура раздачи слонов в полном разгаре. Авторы всех принятых стишков получают «отлично» по выбранной теме. Всего их, кстати, около полусотни. Три призёра получают сертификаты корпорации Сонов. У них есть торговый центр, где они совладельцы. Практически это деньги: полмиллиона, миллион и полтора.

Книга о Гарри Поттере — приз зрительских, то есть, моих симпатий. Промокоды всем, кому хватило, от первого места до десятого. И аудиоверсии с одиннадцатого по двадцатое. Десятке лучших: на выбор. Двое взяли аудиоверсию.

Всё проходит и торжественное мероприятие тоже. Учитель физики цветёт, как майская роза, с ним понятно. А вот чего директор такой довольный? Ему этот геморрой на какое приятное место упал? Благодушие литератора тоже известно, откуда растёт, его предмет применили в жизни. Призёры, так вообще с финансовым эффектом, создали, пусть коротенькие, но литературные произведения… ага, вот теперь догадалась, почему директор сияет. Он шеф школы искусств и его питомцы выдают результат, ещё находясь на школьной скамье. Есть чем гордиться, опять же, как директора, его могут отметить за удачное внеплановое мероприятие. Добавлен маленький, но довольно яркий штришок к имиджу школы.

Вспоминаю, как вчера учитель физики позволил себе лишнего. Притормозила после урока, решила поделиться идеей. А чего бы и нет, не мне же делать?

— Сонсенним, а почему бы вам не написать учебник со всеми этими стишками? За своим авторством?

От услышанного учителя охватывает временный столбняк. Затем резко включается, вскакивает и набрасывается на меня. Успеваю только пискнуть, перед тем как учитель меня расцеловывает в жёстком мужском захвате. Ладно, что не в губы и не в лобик. Дружное «ах!» раздаётся от входа, где кучкуется, меня ожидаючи, моя компания. Сонсенним не смущается. Просто отпускает меня и садится на место.

— Я просто обязан был это сделать, Лалиса-ян, — заявляет нимало не смущённый учитель. — Замечательная идея!

Это было вчера, а сегодня, когда мы уже ждём, когда схлынет толпа из зала, озабоченно говорит:

— Обдумал твою идею, Лалиса-ян, — нет, она замечательная, — но там столько препятствий…

— Каких, сонсенним?

— Учебники обычно пишут известные учёные, не учителя. Их внимательно изучает специальная комиссия министерства образования и только после этого рекомендуют школам.

— Издайте учебное пособие, сонсенним, — не вижу в упор никаких проблем. Школьники вправе читать, что угодно.

— Пусть без рекомендации министерства. Как необязательное пособие. Литературным языком. Пусть читается, как сборник интересных рассказов. Книжку даже можно издать на свои деньги…

— Зачем на свои? — вмешивается давно прислушивающийся директор. — Школа может поучаствовать. Спонсоров привлечь.

— Не стоит, саджанним, — моя способность противоречить старшим уже стала для них привычной. — Я бы посоветовала действовать в рамках коммерческого проекта. Сильно подозреваю, что он будет прибыльным. Сразу оговариваюсь, что на соавторство не претендую. Я за свои стишки уже много раз «отлично» получала.

— Ты думаешь? — почти одновременно впадают в задумчивость оба. К нам внимательно прислушивается литератор. Клерк от Сонов уже убежал.

— Вы представьте, что будет? — принимаюсь расписывать перспективы. — Неужто школьники, только что ушедшие из зала, не купят такую книжку. Награждённые, чьи стихи будут там, купят обязательно. И не один экземпляр купят, а несколько, чтобы родственникам дарить и хвастаться. Да я сама парочку куплю!

— Так-то все школьники купят, — бормочет литератор. — Там же и литература будет. И несколько стишков точно в жанр сиджо попадают. Есть на хокку похожие. Мне будет, о чём на уроках поговорить…

Кстати, я на тренировку не опоздаю? Не, есть ещё время. Что интересно, при обсуждении выясняется всё больше и больше перспективных плюсов. Даже при отсутствии рекомендации министерства. Поди, его ещё дождись!

— Мне всё-таки неудобно, Лалиса-ян, оставлять тебя в стороне, — говорит физик и спасибо ему за это большое-пребольшое.

— Так укажите в предисловии, сонсенним, что множество стишков мои, — у меня рождается классная идея. — Не просто Лалисы Ким, а автора книжного сериала о Гарри Поттере.

— Реклама? — улыбается директор. Да они все улыбаются. А чего мне смущаться? Она и есть.

На этом прощаюсь. Им есть, что обсудить. Литератор свою лепту внесёт, предисловие напишет, корректуру текста сделает, может что-то посоветует. Директор организует процесс, а физик будет мотором всего проекта. Это работа не на один день и даже не на один месяц. Это учебник, серьёзная книга, а не какая-то там поттериада.

Школьный стадион, время 16:20.

Чуть-чуть размялась с моими новыми спортивными подружками ТоХва и КаХи и пошла с ними на дистанцию на результат. Работаю на девчонок, делаю шаг чуть короче, подстраиваясь под них. Обычно они держатся вровень пять-шесть шагов, если не сдерживаю себя. Потом отстают. Мы, конечно, придумали способ. Для отработки шага бегаем на дуговых частях дорожки, я по внешней стороне, они по внутренней. Недостаток есть, только одна может рядом бежать, ориентируясь на меня. Если две, то та, что ближе к краю, неизбежно вырываетсявперёд.

На финише тренер фиксирует результат. Мы прибегаем плотной группой. Я чуть в стороне, ТоХва сразу за КаХи.

— Три двадцать две! — тренер не может сдержать торжество. Девочки за месяц делают мощный скачок. Секунд на пятнадцать. И не весь месяц они со мной.

Мы начинали тренировки с семисот пятидесяти метров разгонных. Для проверки себя и выявления лучшего соотношения. Сейчас дошли до шестисот пятидесяти. И далее будем уменьшать по мере роста уверенности и силовой выносливости. Полагаю, меньше шестисот никак не получится. Мы пробовали увеличить скоростную дистанцию больше четырёхсот метров — итоговый результат заметно просел. Так что принцип повышения удоев, — поменьше кормить, побольше доить, — не проходит и в спорте.

У-у-х! Здорово! Мне нравится бегать, не хочу только, чтобы меня руками на дистанции хватали и дорогу старательно перекрывали. После забега встряхиваю руками и ногами, делаю растяжку и упражнения на руки. Про махи не забываю. При погоде в минус три-четыре градуса двигаться очень комфортно.

Впереди ещё несколько забегов. Подхожу к тренеру.

— Сонсенним, снимите наш забег. Мы попробуем пробежать на максимальной скорости, пока не выдохнемся.

Не спорит и даже интерес проявляет. Мы выходим на старт и по сигналу тренера срываемся сразу в галоп. Придерживаю себя только первые двести метров, затем ухожу в отрыв. Продержать темп удаётся метров двести, дальше исключительно на морально-волевых ещё метров сто пятьдесят. С силой прогоняю воздух через лёгкие, в ушах стучит, в голове звон и печень колет. Лёгким, расслабленным бегом, время от времени поднимая и опуская руки, возвращаюсь к старту. Мои загнанные девочки уже там.

Тренер возвращает мне телефон. Как бы мне ещё локальную скорость вычислить? Мне надо знать, как она меняется.

— Идите на силовые упражнения, — командует физкультурник. Насколько понимаю, он хочет нам бёдра усилить. До определённого предела не имею возражений. На данный момент бёдра у меня худоваты, не помешает им налиться.

Преодолеваем дистанцию в пятьдесят метров гусиным шагом. В конце все трое чуть не валимся на землю. Было б лето, на травку упали бы. Отдыхаем, встряхиваемся и обратно. Кое-как воздеваю себя на очугуневшие ноги, КаХи, хихикая, помогает свалившейся ТоХва.

Так вот и тренируемся. Движение это, дебак её налево, жизнь!

Место действия: усадьба семьи Сон.

Время действия: 19 декабря, время 18:40.

ДжиХун.

Хорошо дома. С друзьями встретиться здорово. На следующий день не очень здорово. Особенно с утра. Но это было вчерашнее утро… и позавчерашнее. Впереди, то есть, уже начались рождественские каникулы. О Лондоне, хмуром и холодном, можно забыть. Временно.

После ужина решаю зайти к мелкой. Коротко стучу в двери, тут же отзывается звонкий голосок моей шебутной сестрички. Вхожу. Давно надо было в гости к ней зайти, но домой только к утру, бывало, добирался. До вечера её нет, вечером меня обычно нет.

Юри корпит над очередным рисунком. Мельком заглядываю через плечо. Ого! Не, мне эти сюжеты фэнтези не очень, но картинки там бывают очень завлекательные. И рисунки Юри среди них не последние. Горжусь своей сестричкой, когда её картины вижу.

— Аньён, Юри-ян. Потрясающе у тебя получается.

— Аньён, оппа. Да, я знаю…

Холь! Вот задавака!

— Юри, нельзя так зазнаваться! Надо больше трудиться… — осекаюсь. Я что, стал похож на аджосси? Чего это из меня нравоучительное полезло?

— Оппа, с чего ты взял, что я мало тружусь? — на меня смотрят хитрые, весёлые глазки. — Смотри сколько у меня картин!

Кивает в сторону столика в углу, заваленного рисунками. На стене ещё много висит. Не комната маленькой девочки, а картинная галерея. Поневоле отвлекаюсь на разглядывание…

— Юри-ян, а это что за девушка? Ты сама её придумала?

Наверняка фэнтезийный персонаж. Сказочная красавица. Таких в жизни не бывает. Вроде не кореянка, глаза необычно серо-синие. Даже в Англии подобного не видел. Если только в кино или интернете. А чего это сестричка хихикает и смотрит так хитро? Разворачиваюсь в обратную сторону и замираю. Дебак! Ощущение такое, что в голове разбилось что-то большое и хрустальное. В ушах отдаётся звоном разлетающегося от удара стекла.

Большой рисунок, как постер. Только через минуту догадываюсь, что нереальная длинноногая красотка в босоножках та самая, из фэнтези, что на обратной стене висит. Что-то щебечет рядом Юри, с трудом отвожу взгляд, вслушиваюсь. Чего-о-о?! Ёксоль, не может быть!

— Почему-то она тебя не переваривает, — недоумевает Юри. — Наверное, простить не может, что ты ей чуть руку не сломал. Ни за что, ни про что…

Встряхиваю головой. Нет-нет, не может этого быть! Это не она! Но в груди какой-то жестокий холодок, который возникает, когда ставку проигрываю или когда препод на чём-то ловит. Сжимаю с досады губы от неизбежного узнавания. Да, она. Но почему так на себя не похожа? Совсем другой человек.

— Юри-ян, думаю, что ты сильно её приукрасила. И цвет волос у неё не тот и глаза другие…

— Ты странный, оппа, — малявка глядит на меня снизу вверх с непонятным превосходством. — Для тебя новость, что девушки иногда перекрашивают волосы? И глаза у неё ровно такие. Она линзы носит, иногда цветные, п-ф-ф-ф…

— Какие хочет глаза, такие и сделает. Оппа, ты ещё запрети девочкам причёски менять, — заноза снова презрительно фыркает. — Может, скажешь, что у неё ноги не такие?

Ноги видны от середины бедра. Откуда я знаю, такие или не такие? Я её в шортах видел, но разве присматривался? Может и такие. Ничего особенного, ноги, как ноги, длинные и красивые… что-то в сердце слегка кольнуло. Меня осеняет! Вот оно в чём дело! Сразу на душе становится легче.

— Скажи, Юри-ян, это она попросила тебя свои портреты развесить? — тон держу нейтральный, в карты-то иногда играю. В картах это первое дело.

— С ума сошёл?! Она хотела всё забрать, даже заплатить предлагала, — округляет глаза мелкота. Врёт? Или нет?

— Пришлось ещё один рисовать для неё, этот, первый, решила у себя оставить. Маленький, правда, отдала, ну и что? Второй у меня ещё лучше получился.

Не признаётся. Зато я признаю, ловко она меня обкладывает. Со всех сторон, как хитрая кумихо. Не понимал бы мотивов, мог бы поддаться.

— Маленькая ты ещё, — треплю сестру по головке, — не понимаешь ничего.

— Ты много понимаешь, — Юри уклоняется, не любит она, когда про неё так говорят. Так ведь это правда!

— Конечно, понимаю. Юри-ян, ты просто не знаешь, на что способны девушки, чтобы познакомиться с чеболем, — вздыхаю, вспомнив истеричную попытку ХёнДжу встать на колени. — У них сайты есть, где они делятся опытом, рассказывают, кто им нравится и что собираются делать. Их там тысячи…

— Лалиса не такая… — бурчит Юри. Усмехаюсь.

— Да они все не такие, — мне надоедает стоять, усаживаюсь прямо на пол. На большой портрет стараюсь не смотреть. Всё время мнится, что прямо в душу заглядывает. Как в свою комнату.

— Почему она тогда, как узнает, что ты дома, ни за что не соглашается в гости приходить? — смотрит на меня, сузив глаза. Думает, что поймала меня. Эх, мелкая, не понимаешь, на что способны девушки-сталкеры.

— Просто она очень хитрая, Юри-ян. Тут признаю, она не такая, как другие. Ловко работает.

— Да не нужен ты ей, оппа! — спорит мелкая. — У неё целая данс-группа парней есть! Я видела! Среди них несколько — настоящие красавчики. И один из них глаз с неё не сводит! Сама видела!

— А она что? — ребёнок она ещё, не понимает, что девушкам строить глазки сразу нескольким парням ничего не стоит.

— А что она? Работает с ними, — девочка задумывается, вспоминает. Терпеливо жду, мне уже интересно, до чего эта Лалиса может дойти.

— Не знаю, — Юри сдаётся, кто бы мог подумать? — Лалису не спрашивала, но вроде она к нему по-особому относится.

— Как это?

— Сумку свою позволяет носить. Он старается поближе к ней быть, она его не отгоняет, — вдруг Юри возбуждается. — Дебак! Точно! Она к нему неравнодушна! Она его как-то по-особому называет! Сейчас вспомню!

Терпеливо жду и усмехаюсь. Хотя холодок сомнения возникает. Если девушка позволяет носить свою сумку, это серьёзный знак. И тут же успокаиваюсь. Она жертвует им, мерзавка! Перед Юри изображает особые отношения с кем-то, чтобы бдительность усыпить. Минчинном!

— Вспомнила! — торжествует Юри. — Его ВиЧан зовут, а она его называет «Ви»! Просто Ви, без всяких «оппа»!

— Ёксоль! — встаю, машу рукой, ухожу. Нет, вы подумайте, какая дрянь! Жалко парня…

Место действия: кафе рядом с танцстудией.

Время действия: 20 декабря, время 18:10.

— Скажи, Ви, — безжалостно пронзаю его вспышкой моих прекрасных глаз, — ты же мне друг?

— Э-м-м-м, э-э-э, — к такому началу уже привыкла и терпеливо жду. Выпустив звуковой шлак, ВиЧан формулирует ответ:

— Да.

— Хруп-хруп, — пока он героически берёт под управление собственный речевой аппарат, можно и пирожным заняться.

Мы решили притормозить наш переезд в агентство. С согласия президента, разумеется. На деле всё не так просто. Надо место подготовить, документы оформить. Кстати, мне там тоже конурка не помешает. В горячие времена лучше не тратить время на поездки туда-сюда. Горячие времена жду с нетерпением, и начнутся они во время каникул. Ужасно надоела школьная форма, в которой мы все выглядим цветущим одуванчиковым полем.

— У меня есть один недостаток, — делаю вид, будто смущаюсь, — можно сказать, порок.

На этом месте любой взрослый мужчина с опытом непременно блеснул бы глазами, выдавая неподдельный интерес: о, порочная девушка! Мальчик ВиЧан слушает с сочувствием. Порок, как это грустно!

— Обожаю говорить людям гадости, — «смущаюсь» ещё больше. — Ви, у меня к тебе огромная просьба! Можно я тебе всякие гадости буду говорить? Время от времени…

Наслаждаюсь видом юноши, впавшего в оцепенение. Обожаю этого парня! Он мне уже столько счастливых минут доставил!

— Нет, не только про тебя, — уверяю изо всех сил, — про всех!

Глаза его, безуспешно пытающиеся увеличить свой размер, снова вызывают у меня приступ блаженства.

— Ты же мой друг! — гипнотизирую его просящими глазами. Если девушка сильно чего-то захочет от мужчины, куда там коту Шрека! Мелко плавает тот котик.

— М-м-м, э-э-э… — какие-то слова пытаются найти дорогу наружу. Но мне не нужны какие-то!

— Ты согласен?! — фонтанирую восторгом. — Спасибо, ты — настоящий друг! Я так рада, что не ошиблась в тебе, хруп-хруп…

Пока он мекает, надо с пирожным разделаться. И чай допить. Смеяться по-настоящему буду дома.

— Про что ты говоришь, я не понимаю, — через пять минут ВиЧан сумел всё-таки вербализировать своё удивление.

— Хруп-хруп, — добиваю забавно хрустящее пирожное. — Всё очень просто, Ви, — не забываю посверкивать глазами в него, — помнишь ту красотку, что с нами приходила? Подружку моей сестры, ХёнДжу? Так вот, слушай внимательно: ХёнДжу — дура. Моя просьба в чём состоит? Во-первых, спокойно выслушивать, во-вторых, никому мои слова не передавать.

— Ты и про наших парней будешь гадости говорить? — морщит лоб ВиЧан.

— Дебак! — неожиданно, и надо решение на ходу принимать. — Нет. Про своих друзей не буду. Да и не вижу в них ничего плохого. Среди всех самый худший это ты.

Опять любуюсь вытаращенными глазами.

— В группе была негласная договорённость с романтическими намерениями ко мне не лезть? — пользуюсь беззастенчиво базой знаний по имени «Евгений». Без спроса, кстати.

ВиЧан совсем прозрачный мальчик. Отчётливо вижу на лице работу мысли. И её итог. Предположить нечто подобное, имея представление о мужской психологии, раз плюнуть. Инстинкт самосохранения, ведь соперничество за внимание красотки могло развалить коллектив. Когда я сама делаю выбор, это ничему не мешает. Потому что они не знают, что выбор сделала именно потому, что ВиЧан глядел в мою сторону с нескрываемым обожанием. Ну и… красавчик же.

— М-м-м… меня предупреждали, чтобы я «даже не думал», — признаётся ВиЧан.

— Дебак! — тычу в него пальцем. — Ты — нарушитель соглашения. Не важно, что оно было по умолчанию.

— Это гадость про тебя. А самое гадкое в том, что это правда, — информирую напоследок. — Холь! Мне домой пора. Проводишь меня?

Конечно, он проводит, куда он денется?

— Лалиса, а почему ты, то идёшь со мной под руку, то отказываешься? — интересуется по дороге ВиЧан.

— Когда сильно холодно, руки лучше в карманах держать. А перчатки не люблю носить.

ВиЧан.

Лалиса ныряет в такси, прощально подняв ладошку. Захлопываю дверь машины. Смотрю вслед.

До сих пор не верю, что она так легко согласилась со мной встречаться. Не понимаю. Девчонок совсем не понимаю, и Лалису тоже. И не свидания это, вздыхаю, она не встречается со мной, а просто общается. Чуть больше, чем с остальными. И больше ли? Если звонит, то не мне, а ЮнХо… сердце чуть сжимается. Ревную? Имею ли право?

Рядом останавливается машина. Ого! Какая навороченная! Внедорожник Genesis G90, живут же люди! Хотя сто миллионов не такая уж большая сумма. Для кого-то.

Из машины выходит парень. Выглядит так, что тачка на его фоне меркнет. Почему, не знаю. Так-то симпатичный, высокий. И чего ему от меня надо?

— Аньён. Ты ВиЧан? — парень не особо церемонится. Но таким можно. Подтверждаю.

— Меня зовут Сон ДжиХун. Ты, кажется, с моей сестричкой Юри знаком?

Опять соглашаюсь. Интересно, что ему нужно?

— Есть разговор к тебе. Ты сейчас домой? Мы тебя подвезём. Куда тебе?

Опасений парень не вызывает, ведёт себя прилично, почему нет? Признаться, это я потом подумал, когда уже сказал адрес и сел в машину. ДжиХун тоже на заднее сиденье садится, смотрит с непонятным сочувствием. И активирует переборку, отрезавшую нас от водителя с охранником.

— Ты же хорошо знаком с Ким Лалисой…

…

Не сразу понимаю, как оказываюсь на улице. Машинально отвечаю на прощальное приветствие ДжиХуна. С трудом определяю на давно знакомом месте, куда идти. В голове, словно кувалдой изнутри бьют: Лалиса — сталкер! Лалиса — сталкер! Охотница за чеболями, щибаль! По пути потираю ноющую грудь, в ушах гулко стучит. Это правда? Столкнуться один раз можно невзначай. А два раза? Познакомиться с младшей сестрой и влезть в дом? Воспользоваться наивностью Юри, чтобы приходить в гости? Не похоже, что случайно. Или всё-таки само собой всё произошло? Что же мне так плохо-то…

Место действия: школа Сонхва.

Время действия: 22 декабря, обеденный перерыв.

Стоим толпой перед стендом. ДаМи ходит за мной хвостиком, её подружки — за ней. Не возражаю. Жаль только, что с ЧэЁн мало возможностей посекретничать.

Перед стендом стоим не просто так. Девочки высматривают себя в рейтингах. Локальных, за каждый класс и общешкольный. Мне себя выискивать нет нужды, красуюсь на первом месте. В зачёт идёт всё, не только успеваемость, к которой тоже нет претензий. Победа на музыкальном конкурсе — в зачёт, сколько-то там баллов прибавляют. Победы на соревнованиях по бегу мне тоже зачли. Медали я не забрала, но в школе-то они остались. Так что, тоже зачтено. И школьный конкурс стишков на тему физики, что устроили мы с ЧханМин-сии, тоже зачли.

Тот конкурс замечательно отразился на книге. На следующий день после конкурса сайт зафиксировал более двухсот продаж. Для суточных результатов очень неплохо. Мы с СонМи стали немного богаче, аудиоверсии весят до четверти всего объёма.

— ЧеРиш? — обращаюсь к девчонкам.

— Хорошо тебе, Лалиса, поулыбалась учителям и вот тебе первое место, — «завистливо» ноет ЧеРиш и вместе с остальными хохочет.

Это наша любимая забава в последние дни. Надо бы ещё что-нибудь придумать. Если успею, а то до каникул осталось недели полторы. В Корее традиционный для всего мира Новый год отмечают дежурно и без энтузиазма. Не корейский это праздник.

Окончание главы 21.

Глава 22. Разрушение вредных иллюзий

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 24 декабря, 07:00.

Хлоп! Раздаётся над ухом и отзывается взрывом изнутри. Выброс адреналина заставляет подпрыгнуть и отскочить от опасного места. Х-х-у-м-м! С выдохом давлю в себе инстинктивный порыв и остаюсь неподвижной.

— Щ-щибаль!!! — а ещё надо с силой напрячь какие-нибудь мышцы. Например, пресса и ног. Адреналин надо сжечь, иначе он будет сжигать организм изнутри. Стрессы надо правильно нейтрализовывать.

— Лалиса! — вскрикивает мама. — Как ты можешь?!

— Извини, омма, — дежурно и равнодушно извиняюсь, — мне надо было испуг сбросить. Спасибо, онни.

Благодарно киваю сестре, хлопнувшей в ладоши над моим ухом. Это я её попросила время от времени меня пугать. Обязательное условие — неожиданность. Надоело подпрыгивать, подскакивать и шарахаться в сторону даже от негромкого, но неожиданного звука. Вот и воспитываю в себе индейскую сдержанность.

От прежней пугливой и безвольной, пусть и обаятельной, СоЮн ушла довольно далеко, но надо ещё дальше, ещё выше, стать настоящей непревзойдённой Лалисой.

— Взрослеешь, дочь, — одобряет отец, — уже не подпрыгиваешь, как пружинка.

Время на завтрак и сам завтрак исчерпываются. Пора прощаться. Вчера решили, что не стоит мне пропускать занятия в школе и провожать отца и сестру в аэропорт. Папу пригласил на Рождество какой-то английский приятель. На работе его сразу отпустили, международные связи не помешают ни одной фирме. Даже на низовом уровне, а папа совсем не рядовой сотрудник.

— Отдохни там, как следует, аппа, — расцеловываю сначала его, — только сильно не напивайся.

ДжеУк смеётся, а я перехожу к сестре.

— Флешку с книгой не забыла? — кто о чём, а шелудивый о бане. Все эти шуточки-приговорки — наследство Евгения. Нет, онни не забыла, демонстрирует мини-накопитель.

Целуемся с сестрой, а потом я убегаю на улицу. У меня впереди длинный день, а у сестры с отцом — длинный перелёт в Лондон. Полёт четырнадцать с половиной часов, разница часовых поясов в восемь единиц, с ума сойти. Трудно представить, но папа говорил, что вылетят в десять, в полёте проведут четырнадцать часов с лишним, а прилетят в Лондон в 16:35 по местному времени.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 26 декабря, 18:50.

— ДжеДжун-оппа? Аньён. Да, тоже тебя ненавижу. Чего звонишь? — поначалу даже не понимаю, о чём он мне вкручивает. И звонит-то в неудачное время. У нас ужин дома в этот час. Телефон всегда в комнате оставляю. Только захожу после поцелуя мамы, а он пиликает и уже не первый раз.

— ДжеДжун-оппа, говори толком. Что с ВиЧаном не так?

— Лалиса, сам не знаю. Невесёлый в последнее время ходит. Ничего не говорит. Ты не могла бы ему позвонить?

— У меня даже номера его нет… — телефон-то мне дадут, только что я могу, если он даже с друзьями не делится? ДжеДжун что-то продолжает трындеть. Не слушаю. Я думаю.

— Ладно, скинь его номер. Подумаю, стоит ли звонить…

— Очень даже стоит, — уверяет ДжеДжун. — Мы все тебя очень уважаем. Ты же наш продюсер.

Хм-м, а это довод! Кому как не продюсеру или менеджеру группы думать о её психологическом состоянии? Есть ещё один аргумент, часто женское участие и даже обычное позитивное общение мужчины с девушкой поднимает ему настроение.

Только надо обдумать всё. Первое: наверное, не надо выспрашивать, что произошло. Или надо? Как-то не вовремя Евгений исчез. Он не совсем исчез, но как-то растворился в тех областях разума, где находятся аналитический и творческий потенциалы.

Ладно, попробую. Только надо настроиться.

Место действия: квартира семьи ВиЧана.

Время действия: 26 декабря, 19:10.

ВиЧан.

Сижу, уткнувшись в экран. Давняя привычка, смотреть, как танцуют другие. Что такое умеют, чего не умеем мы. Иногда пробую повторить. И саксофон слушаю. С ним проще, могу почти всё.

Лалиса. Правильно ДжеДжун говорил, даже не смотри в её сторону. Пробовал. Не получается. И когда не смотришь, всё равно перед глазами её лицо. Даже ночью, когда глаза закрыты. Глаза. Она сама не заметила, когда впервые прошла мимо, на долю секунды задержала на мне взгляд и сердце, будто провалилось вниз. Тогда я был счастлив, потому что ещё не знал, что пропал.

Не могу поменять картинку с рабочего стола компьютера. Там, где вся наша группа и она. Почему-то Лалиса против того, чтобы её фотографировали. И отдельного её фото ни у кого нет. Снимать её украдкой никто не осмеливается. На обрезках клипов иногда мелькнёт, но ЮнХо их обычно выбрасывает. Да и качество там…

Пробовал удалить фото с заставки, рука отказывается подчиняться. Вот же я влип! А может ДжиХун заблуждается и никакой Лалиса не сталкер? Любой ведь может ошибиться! И тогда всё в порядке! Но он так уверен, и за чеболями действительно охотятся…

Не сразу слышу пиликающий телефон. Незнакомый номер. Кто это может быть? И вдруг оглушает весёлый и беззаботный голосок.

— Аньён, Ви. Как у тебя дела?

— Э-э-э… — снова позорно не могу выдавить ни слова, кое-как получается, — аньён. Всё хорошо.

— Да? — в голосе сомнение. — А чего ребята говорят, что ты несколько дней зелёный ходишь? Ты не заболел?

— Нет, — хотя давно страдаю от опасной болезни по имени «Лалиса».

— Наверное, ты переутомился, — Лалиса делает свои выводы. — Надо всем вам дать отдых. Позвоню ДжеДжуну.

Подкатывает тоска. Разговор сейчас кончится. Всегда так, когда она уходит, и мы расстаёмся. Богиня спускается с небес, общается с недостойным мной и уходит по своим божественным делам. Но сейчас хуже.

— Слушай, Ви, — о нет, ещё нет, она не прощается! — давай завтра встретимся? Посидим где-нибудь в кафе или в кино сходим? Как ты на это смотришь?

Надо отказаться! Обязательно отказаться! Найти повод и не идти! Зачем мне это?

— Давай, — тем временем говорит мой голос. — Когда тебе удобно?

По странному стечению обстоятельств нам обоим лучше всего подходит время репетиций, с 16:00 до 18:00. Хотя ничего странного, время давно зарезервировано, все привыкли… это что, мы целых два часа будем вместе?!

Настроение подскакивает так, что пробивает стратосферу. Холь! Да пусть она трижды сталкер, целых два часа мы будем вместе!!! Лицо непроизвольно растягивается в широкой улыбке.

Заходит отец. Сразу по окончании разговора с Лалисой.

— Как дела, сынок? О, вижу, ты улыбаешься. Думаю, не ошибусь, если скажу, что из-за девушки ты в хорошем настроении. Из-за неё же мрачный ходил…

Отец присаживается на кровать.

— Ты прав, аппа, — отпираться бессмысленно и не перед отцом же.

— Что за девушка, если не секрет? Из хорошей семьи? Как зовут?

— Лалиса. Она наш продюсер. Семья не из простых… — сам не замечаю, как всё выкладываю. Спохватываюсь.

— Только маме не рассказывай!

— Хорошо, сын, — отец подмигивает. Он у меня классный. Маме нельзя рассказывать, она тут же начнёт расспрашивать, строить планы, звать её в гости. Чувствую, что нельзя. Лалиса абсолютно не предсказуема. Хорошо, что отец это понимает.

— Сын, — отец становится серьёзным, — а ты не слишком большое поле взялся вспахивать? Она выше тебя во многом.

Знаю. Но сделать с собой ничего не могу.

— Лучше бы ухаживать за девушкой своего круга. Или чуть ниже, — отец не советует, а размышляет.

— Но кому-то же они достаются. Такие девушки, как Лалиса.

— Кому-то кто выше их? — продолжает рассуждать отец и вдруг пугается. — Сын, что с тобой?!

Сам чувствую, что чернею лицом. Щибаль! ДжиХун выше Лалисы! Настроение с головокружительной скоростью пробивает дно.

— Да, — кое-как отвечаю на обеспокоенные расспросы отца, — ДжиХун выше по статусу. Он — чеболь…

Не вижу смысла скрывать от отца.

— Он сказал, что она — сталкер и охотиться за ним. Как и многие другие. Очень хитрая, аппа. Так он сказал. Нарочно сталкивается с ним в разных местах, иногда к ним в гости ходит. Лалиса дружит с младшей сестрой ДжиХуна.

— Это ещё ничего не значит, — отец делает радующий меня вывод после обстоятельных вопросов. — ДжиХун может ошибаться. Поговори с Лалисой.

— Аппа, я пообещал ему никому не рассказывать, — признаюсь, сам точно не помню, когда, но точно обещал.

— Это не честно по отношению к Лалисе, — увещевает отец. — Если её в чём-то обвинили, надо и её послушать, что она об этом думает. У тебя фотография есть? Я хоть посмотрю, кто украл твоё сердце.

Киваю на монитор, затем активирую, он в спящий режим перешёл, пока мы разговаривали. Очень точно отец сказал: украла моё сердце.

— Красивая, — оценивает отец. — Не кореянка? Тайка на четверть? Знаешь, сын, за такую стоит побороться.

— А как? — и тут же надежда тает. Отец пожимает плечами.

— Не знаю, сын. Не уступай, продолжай общаться. Как я понял, ДжиХун плохо к ней относится? Так, выходит, он тебе не конкурент, даже если прав. Проясни этот вопрос с Лалисой. Больше ничего не могу посоветовать.

А ведь точно! Если ДжиХун считает Лалису коварным сталкером, то у неё никаких шансов нет! Зато есть у меня! Пусть маленькие, но есть!

Ложусь спать успокоенным.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 27 декабря, 15:20.

Бросаю взгляд на часы. Пора. Я из тех фифочек, что стараются не опаздывать на свидания. На минуту-другую можно, порядка ради, но не больше.

День прошёл плодотворно. Несколько часов трещала клавиатурой, второй том подходит к концу. Ещё пару таких свободных дней, снабдить иллюстрациями и английский вариант готов. Добить перевод и можно выкладывать на сайте, где уже раздаются громкие и требовательные голоса ожидающих продолжения. Сразу выкладывать не буду, надо проанализировать трафик и выработать график. От этого тоже зависит наплыв читателей. Ворвусь в топ, ещё привлеку.

Интересно, получится ли у СонМи заинтересовать издателей? Папочка намекал на какие-то свои связи, так что будем глядеть. Выпуск книги в живом виде очень привлекает. С законным правом после этого могу считать себя писательницей. Реально, я — соавтор. Почему-то в этом мире Джоан Роулинг не появилась или не сподобилась написать. И много чего своей рукой подправила. Некоторые, хотя злые языки скажут — многие, так вот, многие места притянуты за уши. И роялями Роулинг пуляет залпами. Детки не замечают, любая сказка полна странностей, на то она и сказка.

Зима даже в Корее, даже в Южной, холодное время года. Поэтому плотные колготки под надёжные джинсы без модных прорех, футболку под водолазку и сверху куртку. На голову кепи. Вместо шарфа и капюшона — грива густых волос. Идею их срезать похоронила окончательно. Наоборот, отращиваю. Уже до груди достают, вернее, до того места, где они должны быть.

По поводу моего малоразмерного бюста СонМи пробовала меня доставать. Пока не стала её ответно дразнить, называя её вполне увесистую грудь сисяндрами. Иногда тыкаю пальчиком, искренне потешаясь их колыханием и давая издевательские, но, кстати, вполне действенные, советы по поводу соблазнения мальчиков.

— Ты просто завидуешь! — говорила СонМи, краснея от моих скабрезностей.

— Ты просто дура, онни, — настолько часто называю её дурой, что она устала возмущаться. — Я спортсменка и танцовщица, мне большая грудь ни к чему. Ты знаешь, что балеринам в период полового созревания специально грудь плотно бинтуют, чтобы не росла? Динамика движений нарушается. Выросла грудь — вон из балета или танцев.

— Есть девушки айдолы… — начинает сестра. Перебиваю.

— И танцы у них соответствующие, сиськами трясут. Я как представлю, что с твоим размером стометровку бегу, мне от одной этой мысли дурно становится.

— Красота важнее твоего дурацкого бега! — с апломбом заявляет сестрица.

— Онни, даже спорить не буду. Только кто твою красоту видит? Вас таких целые стада по улицам ходят. А на меня с трибун сотни мальчиков и мужчин будут смотреть. Слушай, онни! — меня накрывает ещё одной идеей. — А давай тоже на соревнования приходи! Вне зачёта! Придёшь последней, зато так сисяндрами потрясёшь, что все трибуны встанут.

После этого покрасневшая и возмущённая СонМи выгнала меня из своей комнаты.

За этими думками поездка на такси кажется короткой. Я почти на месте.

Место действия: одно из кафе парка Чхонгечхон.

Время действия: 27 декабря, 16.02.

ВиЧан.

Лалиса почти не опаздывает. Поднимаю руку, привлекая внимание, и чувствую, как непроизвольно лицом завладевает улыбка.

Лалиса идёт своей неподражаемой походкой, изящно огибая столы. Кафе заполнено едва наполовину, несколько парней провожают девушку вглядом. Когда она садится напротив, замечаю в их глазах зависть. Да я сам себе завидую!

— Аньён, Ви, — Лалиса улыбается. Так, как умеет только она. Чувствую, что начинаю плавиться. Как она может быть охотницей за кем-то, если искренне рада видеть меня? Напряжение, владевшее мной последнее время, неохотно, но отпускает острые когти.

— Аньён, Лалиса, — спохватываюсь. — Что тебе принести?

— Чего-нибудь горячего. Холодно на улице.

— Какао?

— Давай какао… — кофе она не любит, это я знаю. Предложил какао для разнообразия, его здесь здорово делают, не всё же ей чай пить. Несусь к стойке.

— Выкладывай, — говорит моя богиня, сделав первый глоток горячего напитка. — Что с тобой происходит?

— М-м-м, э-э-э… — опять краснею, на мой язык снова нападает позорный паралич.

Лалиса хихикает, глядя мне прямо в глаза. Почему-то меня отпускает. Вроде надо мной смеётся, но почему-то не обидно.

— Даже не знаю, как сказать… понимаешь, ко мне в прошлый раз подошёл, вернее, подъехал… э-э-э, не важно… ДжиХун, в общем… — примерзаю к стулу от вспыхнувшего льдом взгляда девушки. Язык снова отнимается. Щибаль! Что-то я сделал совсем неправильное!

С облегчением вижу, что глаза Лалисы принимают обычное выражение.

— Извини, Ви. Просто у нас с ДжиХуном напряжённые отношения…

Чувствую, будто попал в гигантские ножницы. «Напряжённые» это хорошо, а «отношения» совсем не хорошо.

— Коротко говоря, он мне не приятен. Когда Юри зовёт в гости, всегда спрашиваю, дома ли он. Если да, то приглашение не принимаю. Давай рассказывай, что он там тебе наговорил…

Рассказываю. С огромной опаской, но Лалиса выслушивает спокойно. Когда замолкаю, долго молчит. Когда пауза становится тяжёлой, развеивает её легко. У неё многое легко получается.

— Неожиданно. Мне надо подумать… — на этот раз совсем короткая пауза. — Понимаешь, Ви, представь, занимаешься ты тхэквондо, а тут вдруг противник берёт шест и начинает тебя лупить. Ты пропускаешь удары, потому что техника тебе не знакома. Вот и у меня так же.

Допивает какао, отставляет в сторону.

— Кажется, доходит до меня, что происходит, — внимательно слушаю, её легко слушать, у неё очень приятный голосок. — У каждой семьи и у каждого человека есть свой круг общения. Например, у меня это вы, данс-группа, есть семья, в школе учителя и одноклассники. Понимаешь?

Киваю. Что тут понимать-то?

— Так вот, Ви, — мне ужасно нравится, что она меня так называет, — моя семья входит в круг общения семьи Сонов. Мой папа непосредственный подчинённый президента господина Сон ЧжунКи. Часто исполняет роль его личного представителя, понимаешь? Конечно, мой аппа ниже по статусу, но всего лишь на одну ступеньку.

Лалиса отставляет в сторону пустую кружку, откидывается на спинку стула.

— Помнишь, я приводила сестру с подругой? ХёнДжу её зовут.

Киваю. Красивая девушка, но до Лалисы не дотягивает.

— ХёнДжу была девушкой ДжиХуна. Потом он её бросил, но это не важно. Когда я врезалась в него в торговом центре, он был там с другом. СынМин его зовут. Так вот. Он тогда пришёл на встречу с ХёнДжу, а та привела мою сестру с собой. А уж онни притащила меня. Так что да, столкнулись мы не случайно, только я здесь ни при чём.

— Единственно в чём меня можно заподозрить, — продолжает Лалиса, — в том, что я как-то подстроила знакомство с Юри. Но если подумать… у нас схожие привычки. И моя семья и семья Сонов гуляют примерно в одних и тех же местах. Да и как-то трудно представить, как возможно подстроить знакомство с Юри. Она девочка малопредсказуемая. Это действительно случайность. Счастливая для меня.

Об этом я в курсе. Говорила Лалиса, что Юри её книги иллюстрирует. Как-то незаметно я успокоился. Ясно, что никакой Лалиса не сталкер. Ну, почти ясно…

— ДжиХуна можно понять, — рассуждает Лалиса. — Охота на чеболей действительно идёт. Глупая какая-то мода…

Она морщится. У меня опять сомнения…

— Только мне-то зачем? У меня у самой харабоджи нисколько не хуже чеболя. У него сеть ресторанов в Бангкоке. Может, он и не долларовый миллиардер, но мультимиллионер точно.

— У тебя такой богатый дедушка? — это, правда, поразительно.

— Да. За чеболями охотятся девушки, которые знают, что сами наверх пробиться не смогут. Мне — ни к чему. У меня сейчас на моей карте лежит миллионов пятнадцать, и отцовских денег там нет. Только мои, мной заработанные.

Сильный аргумент. Но у чеболей миллиарды.

— Он всё-таки чеболь, Лалиса.

— Ну и что? Вот ты, Ви, как ко мне относишься?

— Как к богине, — слова вырываются сами, стараюсь не показать, что краснею. Когда же я смущаться перестану? Успокаиваюсь, когда вижу, что ей такое приятно слышать.

— О, Ви, это так неожиданно, — Лалиса улыбается, играет лицом, разыгрывает смущение, стреляя глазками. — Ты меня смущаешь.

Затем делается серьёзной.

— Вот смотри, Ви. Есть два симпатичных мальчика. Один мной восхищается, а второй презирает. И с кем я буду общаться? С тобой, который считает меня богиней, или с ДжиХуном, который смотрит на меня, как на кусок грязи?

Затем смотрит на меня так жалобно, что я теряюсь.

— Пожалуйста, Ви, не надо считать меня сумасшедшей, — оглядывает кафе. — Ладно, пойдём, погуляем. И хватит об этом. Закроем тему, Ви, мне даже обсуждать его неприятно.

Когда выходим, набираюсь смелости взять её за пальцы. Внутри вспыхивает безудержная радость, она не отнимает руку! Так и идём, взявшись за руки по улице.

— В кино не хочешь сходить, Ви? — мы проходим мимо кинотеатра. В наш разговор бесцеремонно вмешивается пиликающий телефон Лалисы.

— Да, омма. Мы в парке Чхонгечхон. Когда вернусь домой? Хотим в кино сходить, после него сразу домой. С кем? Омма, я тут с мальчиком гуляю. Нет, как зовут, не скажу. Нет, домой не буду приводить. Нет, знакомить тоже не буду. Зачем тебе? Тогда давай, я тебе каждый день буду приводить мальчиков. Разных. У меня много знакомых парней, штук пятнадцать. Вот всё про всех и узнаешь, всех подробно допросишь. Хватит тебе? Омма, только не обижайся, пожалуйста…

По мере разговора, снова берёт меня под руку и тащит в кинотеатр.

— Всё, омма, мы в кинозал входим, я телефон выключаю.

А она хитрушка! Нарочно в кино пошла, чтобы мама отстала.

Начинается кино, мелькают кадры, звучит музыка. Лалиса вроде внимательно смотрит. И на экран и на зрителей, которых больше половины зала. Я — нет! В полном восторге от того, что она дозволяет держать меня за руку. Осмелившись, переношу её руку к себе на колени. Держу её кисть между своими ладонями. На мою вольность Лалиса как-то долго на меня смотрит, — замираю, как жук, притворившийся мёртвым, — потом снова поворачивает голову к экрану. Руку не отбирает.

Лалиса.

Фильм какой-то стрёмный. Иногда русский про себя использую, там есть множество слов, которых нет в корейском. Справедливости ради, в корейском тоже есть непереводимые слова, но намного меньше.

Купилась на рекламный плакат, обещающий волнующий экшн. Экшн есть, не спорю, но до чего же он нереальный и до чего разбавлен типично корейской слезливостью. Неотъемлемое свойство корейского кинематографа. И кульминации никак не дождусь, и рояли выскакивают со скоростной регулярностью придорожных столбиков.

А как там мой ухажёр? О-о-о, да он и фильмец не смотрит, надо же! А ещё говорят, мальчики боевики любят. Мой мальчик, — пожалуй, уже можно и так сказать, — всерьёз увлёкся мной. Ему не до кино, богиня дозволила себя за ручку взять, хи-хи-хи?

— Хватит! — отнимаю руку, веселюсь от его испуганного вида. Встаю. Сама его за руку хватаю.

— Пошли. Это не кино, а ерунда какая-то… — веду его к выходу.

Наше время выходит. Обещала Ви два часа, десять минут до лимита остаётся. Потихоньку идём к месту, где пасутся таксисты.

— Лиса, — он говорит Лиса с ударением на первом слоге и это правильно, — а почему ты не позволяешь себя фотографировать?

Отвечаю долгим вопросительным взглядом. Руку мою, он, кстати, себе в карман засунул. Вместе со своей.

— Очень хочется твой портрет иметь, — почти не сбивчиво объясняет Ви.

— Есть причины, — но вдаваться в них не буду. — Эту проблему мы как-нибудь решим. Попрошу Юри мой портрет сделать. Но это не скоро…

— Почему не скоро? — не отстаёт парень. А, действительно, почему? Потому что ДжиХун дома? Ну и что? Мы в двадцать первом веке живём. Достаю телефон.

— Аньён, Юри… — немножко надо пощебетать, так среди девочек положено. И нисколько меня не напрягает, что характерно.

— Юри, у меня к тебе просьба. Сделай ещё один мой портрет. Зачем? М-м-м… в общем, надо, Юри.

— Пока не скажешь, не буду делать, — вдруг заявляет маленькая нахалка. Не поддамся.

— Ладно, как хочешь. Тогда в фотоателье фотопортрет сделаю.

Юри сдаётся мгновенно.

— Хорошо, хорошо, Лалиса! Завтра перезвони, — и после паузы: — А может, всё-таки скажешь?

— Юри-ян, веди себя хорошо, — делаю голос максимально строгим. — Аннён.

Прощаюсь, но понимаю, что маленькая плутовка всё равно выцыганит из меня назначение портрета.

— Всё, — обращаюсь к Ви, — вопрос решён. Тебе только подождать надо. Сколько, не скажу. Юри, она такая…

Свой портрет отдать не могу, его родители узурпировали. Большой, тем более. Это главное украшение моей комнаты.

Подходит такси, прощаемся. С превеликим сожалением Ви отпускает мою руку, отдаёт сумку. Делает движение ко мне, упираюсь ладонью. Ишь, торопыга, то ли поцеловать хотел, то ли обнять. Совсем обнаглел.

Еду домой. Там меня ждёт обстоятельный и въедливый допрос от мамы. Заступиться некому, папы дома нет. Отвлечь внимание некому, сестры тоже нет. Буду одна отбиваться. А что, если учителя физики ей привести, как своего парня?

Таксист оглядывается на пассажирку ни с того, ни с сего начавшую ржать, как кобылица. Хотя она стоит того, чтобы и просто так поглядеть, — думает водитель.

Окончание главы 22.

Глава 23. Аннён, школа!

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 28 декабря.

Контрольная неделя началась, в стиле «пришла пора отчёта», а у меня непонятное бурление в организме. Будь проклят тот день, когда позволила ВиЧану взять себя за руку. А если поцелуемся, взорвусь на месте? Чур меня, чур! Ничего, сегодня тренировка по бегу, все дурные мысли вытрясу.

Посторонние мысли в дупло, математика не терпит суеты и раздрая в голове. Интересная здесь математическая программулька, линейную алгебру в школе изучают. Вычислить определитель третьего порядка. Как там группирующие треугольники располагаются, сначала в одну сторону, потом в другую? Да, каждая пара поперёк сопряжённой диагонали. Так говорит моя память. Стоп! Можно упростить вычисления, попытаться привести к треугольному виду. Восславляя великого Гаусса, поехали!

Готово! Что там дальше? Определить чётные и нечётные функции из списка. Всегда интересовало, есть чётные функции, есть нечётные, а есть ни те, ни другие. И как их назвать? Никакие? Прямо как люди, есть хорошие, есть плохие, а есть никакие. Опять меня заносит, соберись, Лалиса!

У-ф-ф-ф! Вроде всё. Отложим, отдохну несколько минут и проверю. Десять минут у меня есть. Скашиваю глаза на ЧэЁн, пыхтит моя милашка, морщит лобик. Математика у неё с трудом идёт. Совсем бы не шла, если б не я. МиЁн, кстати, неплохо шарит. Тащит ДаМи и ЧеРиш.

Моя данс-группа на прошлой неделе заселилась в общежитии агентства. Первым делом сунулись к девчонкам и напоролись на строгого охранника. Шалите, парниши! Здесь вам не тут, — сказали им и строго завернули обратно.

Молодцы! И те и другие. Парней должны интересовать девчонки, а стафф обязан следить, чтобы пресекать поползновения. А то дай волю этой молодёжи, они быстро демографическую проблему решат. В общенациональном масштабе. А работать когда?

Всё, можно проверять, мозги дурацкими мыслями провентилировала. Отлавливаю одну ошибочку. Теперь всё, можно сдаваться.

— Дебак! Лалиса! — возмущается ЧэЁн, когда на выходе из класса изловчаюсь и щиплю её за щёчку.

Хихикаю. Своей цели добилась, теперь она не выглядит расстроенной.

— Переживаешь, что плохо написала? — по лицу вижу, угадала. — Знаешь, почему ты переживаешь? Потому что глупая. Зачем тебе математика? Ты будешь петь своим сладким голоском и ножками на сцене дрыгать. Так что совершенствуй ноги и всю фигуру, и не надо отвлекаться на всякую ерунду.

— Хорошо, что тебя математичка не слышит, — усмехается идущая рядом ДаМи.

— Математика — царица наук, — исправляюсь на месте, — но красивые девочки это совсем другой мир.

Наше путешествие заканчивается в классе английского языка. Тут нам с ЧэЁн ничего не грозит. Знаем его обе не хуже корейского. Я, так вообще, книги на нём пишу.

Что? Эссе на вольную тему либо стандартный тест? Конечно, эссе! Оборачиваюсь к ЧэЁн.

— Ты что будешь делать? Эссе?

— Не знаю, на какую тему… — ЧэЁн, как всегда, теряется, когда надо проявить инициативу.

— Девочки, перестаньте разговаривать! — проявляет строгость преподаватель.

— Мы советуемся, сонсенним, — поднявшись, говорю с лёгким упрёком. — Лично я эссе буду писать.

Сев, шепчу подружке.

— Напиши о Сиднее, насколько жизнь там отличается от здешней. Что тебя удивляло там и что здесь…

Обрадованная ЧэЁн кивает.

— Сонсенним, я тоже буду писать эссе.

Одноклассники глядят на нас с уважением. И учитель тоже. Пусть небольшое, но сочинение на английском предполагает весьма высокий уровень владения языком.

Результаты контрольных работ — последняя возможность подправить рейтинг. Или испортить. Лично у меня отрыв настолько велик, что мне ничего не грозит, даже если средненько все тесты пройду. А я не собираюсь сдавать их средненько.

Спортзал. Время 17:30.

Тренировку завершаем здесь, в тепле, скинув спортивные куртки. Как обычно, работаю на те группы мышц, которые в беге участвуют слабо. Упражнения на ступни делаю, разувшись. Долго. Пока они неметь не начинают. Разминаю их руками, встряхиваю, обуваюсь и вперёд, махи делать.

— Сонбе, а что это за упражнения? — ко мне подходят мои подопечные, ТоХва и КаХи. Умеренно симпатичные девчонки, по корейским меркам почти хорошенькие. Ножки подкачали, это общая беда. Общенациональная.

Заинтересовались наконец-то. Вернее,заинтересовались давно, спросить только сейчас осмелились. А пялятся во все глаза на меня многие. Особенно мальчики. Особенно, когда делаю упражнения на вытягивание носков и закручивание стопы по балетному.

Перехожу на растяжки. Шпагат уже сантиметров на десять делаю глубже чисто горизонтального. Параллельно объясняю:

— Хотите плоский живот — делайте упражнения на пресс. Хотите стройные красивые ноги, здесь намного сложнее, но принцип тот же, делайте упражнения на ноги. Начиная от кончиков пальцев и заканчивая… — хлопаю себя по бедру на уровне задницы.

Девочки слушают меня, словно пророка могущественного божества.

— Для бега нужны сильные ноги. Для жизни — красивые. И это не одно и то же.

— А ты нас научишь, сонбе? — первой решается КаХи. Это вы шалите, девчули.

— Я не тренер. Но вам никто не мешает учиться самим. Присоединяйтесь на следующей тренировке и повторяйте за мной. Чего проще-то?

Девочки смелеют и спрашивают, откуда у меня такая походка? Откуда, откуда… есть и на этот счёт упражнение. Как только заметила, что начинаю ходить по-прежнему, придумала его сама. Приспособила одну из своих панамок. Длинные пружинки нужны с грузиком на конце. Основания пришила к бортам панамки. Они так забавно торчат по сторонам! Ходить надо так, чтобы они не раскачивались. Взад-вперёд можно, вверх-вниз нельзя. Рассказываю девочкам, вытаращившим глаза. И показываю.

— Ходить надо примерно так, — приходится разуваться, но ничего. Мелкое неудобство.

— Правда, когда обувь на высоком каблуке, походка нарушается. Но тут я не знаю, как быть, — дело в том, что надо регулировать высоту отрыва пятки от поверхности, а на шпильке таковое бесполезно. Там высота близка к предельной и регулировке почти не поддаётся. Да и странно будет выглядеть ходьба на высоких шпильках с отрывом их от поверхности.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 28 декабря, 18:35.

— И-и-и-и! — с гиканьем бросаюсь на аппу, а подворачивается СонМи. Но мне всё равно, с кем первым обниматься.

Прилетели сегодня около часа дня. Лень высчитывать, когда и в какой день они сели в самолёт.

— Аппа! — теперь надо повисеть на папочке. Норовит занести внутрь. Приходится слезать.

— Погоди! Я не разулась! — и не разделась. И сумку в комнату не забросила. И руки не помыла, ужин-то уже ждёт.

За ужином папочка делится впечатлениями.

— Лондон, конечно, великолепен. Каждый раз поражаюсь этому городу…

— Ландэн из зи кэпитэл оф Грейт Бритн, — под общий смех цитирую фразу известную всем, кто учил или учит английский язык. Даже мама её понимает.

— Особняк барона стал ещё краше, — продолжает ДжеУк, — в последний раз я его до ремонта видел. Хотя госпожа Линн всё равно чем-то не довольна. Холь! Она всегда чем-то не довольна.

Аппа, судя по тону, считает, что европейские мужчины распустили своих женщин. Спорить по этому поводу не буду, хотя позавидовать положению в обществе западных женщин имеет смысл.

— Твою флешку передали мистеру Крейгу Кавендишу, — докладывает папуля. — Под заверения барона и его супруги, что издатель уделит внимание твоей книге. У него очень респектабельное издательство.

Полагаю, главная гарантия обещания мистера Кавендиша это заверения госпожи Линн. Если правильно понимаю расклад.

— У них интересная история в молодости произошла. Крейг был влюблён в Линн, но она вышла замуж за барона Эдриана. Несмотря на это, Крейг и Эдриан остались друзьями.

ХеМи восхищённо качает головой. Да-да, высокие отношения. СонМи информация не впечатляет, видимо, папуля уже рассказывал ей на месте.

— Как у тебя дела, дочка? — спрашивает аппа.

— Лалиса первая в рейтинге школы, — опережает меня мама.

— Дебак! — восклицает сияющий ДжеУк. — А ещё, есть чем похвастаешься?

— Омма расскажет, — киваю на мамочку, которая вдруг скромно замолкает. — Омма, продолжай.

Моя маленькая месть мамочке, потому что я сегодня вредная. Известно, почему. Сегодня ещё нет, но завтра начнётся. Следующую тренировку придётся пропустить.

— Что продолжать, дочка? — моя мамочка истая кореянка. Закадровый смысл речей ей не доступен. Папе тоже. Только СонМи, постоянно со мной общающаяся, что-то подозревает. А у меня рождаются нехорошие подозрения по поводу издательства, мистера Крейга и моей книги…

— Дебак! Аппа спросил про мои успехи, ты начала рассказывать, — невинно поблёскиваю глазками. — Продолжай. Первая в рейтинге — высокое достижение, но оно же не одно? Наверное.

Да, сознаю, что вредничаю на пустом месте. Но иногда ничего с собой поделать не могу. С другой стороны, почему мне самой не дали похвастаться? Тот, кто сообщает хорошие новости, он как бы делит заслуги победителя. А то и забирает. Мама порадовала папу, а не я.

Мамочка теряется. Пожимаю плечами, грустно вздыхаю.

— Больше нет никаких успехов, аппа. Вы слишком ненадолго улетали. Не успела.

— А книга продаётся? — СонМи молодец, переходит к конкретике.

— Куда ей деваться-то, онни? Сегодня утром за три тысячи продаж перевалило…

СонМи со сдержанной радостью восклицает «Вау!», а я задумываюсь. Три тысячи продаж за двадцать пять тысяч, это семьдесят пять миллионов. В целом. Минус комиссия сайта и налог. А потом минус доля Юри-ян и возврат кредита от папочки. Делим оставшееся с СонМи, моя доля порядка пятнадцати миллионов. Надо увеличивать цену, два доллара за книжку минус обязательные платежи слишком мало. Глядела на сайте, цена редко поднимается выше сорока тысяч, так что думаю, тридцать пять тысяч родных деревянных вон нормально будет. Учитывая почти ажиотажный спрос. Хм-м, в целом те же два доллара плюс-минус, что при издании в бумажном виде. Так что мне ответ издательства не сильно интересен. Слава возможностям информационного века.

После ужина исследую этот вопрос вдумчиво. Англоязычных литературных сайтов полным полно. И куда бедной крестьянке податься? А не податься ли ей на Амазон? Самая мощная и разветвлённая структура. И что у нас там? А там у нас комиссия в 35 % при цене книги от 2,99 до 9,99 долларов. И аж в 70 % при цене от десяти долларов и выше. Хм-м, пожалуй, мне и пяти долларов хватит. Для начала. Не, пять с половиной, тогда мне точно три доллара будет причитаться. Надо учесть, что свою долю СонМи перехватит. Но ей придётся английскую аудиоверсию делать. И ещё предвижу вопрос от англоязычных хейтеров: почему английскую книжку читает азиатка? Придётся ей под европейку косить. Наверняка опытный стилист или гримёр сможет так сделать.

И посмотрим, как сложится. Если продажи англоязычной версии пойдут весело, то можно будет аккуратно поднять цену и начать игру со скидками и купонами.

Всплывает мысль, на которую меня натолкнули наблюдения о неспособности корейцев видеть подковёрные смыслы в речах. К чему это я? А к тому, что мистер Крейг вполне мог при словесном согласии намекнуть, что ни фига нам не светит, азиатам тупым. Госпожа Линн может и выкрутит ему руки, но надеяться на это нельзя. При любых личных отношениях вопросы бизнеса — дело владельца бизнеса. Пообещать уделить внимание — легко и просто, тем более, этим он на хлеб зарабатывает. Однако результат никто не гарантирует. Никакая леди Линн не заставит его принять бизнес-решение, которое он посчитает излишне рискованным.

Думы не мешают мне регистрироваться на Амазоне и выполнять другие рутинные операции вроде переформатирования текста и загрузки его на сайт.

Место действия: особняк семьи Сонов.

Время действия: 30 декабря, 19:20.

ДжиХун.

Иду вслед за сестрёнкой, замечает мой манёвр только когда собирается дверь за собой закрыть. Придерживаю её.

— К тебе можно?

— Заходи, оппа.

Подхожу к столику и стене, увешанной рисунками. Дебак! Моя мелкая сестрица настоящий художник! На противоположную стену не смотрю, чего я там не видел? Почти половина рисунков — новые, не видел их раньше. Но перекос в сторону одной девицы, которой вокруг меня стало чересчур много, остался.

— Юри-ян, я гляжу, любимая модель у тебя всё та же? — усмехаюсь её настороженному виду. — Так нельзя, Юри-ян. Время от времени надо рисовать разных людей. И вот ещё один портрет рисуешь, куда тебе их столько?

На мольберте почти законченный портрет всё той же надоевшей девицы.

— Лалиса каждый раз разная, — бурчит сестрица. — Никак не могу поймать главное.

— Тогда может быть изменчивость её главная черта, — чем не версия? Мне нравится тем, что слова «изменчивая» и «изменившая» однокоренные. Но сестрёнка принимает всерьёз. Вижу по расширенным глазам. И по тому, что не сразу слышит следующий вопрос.

— А это что за девушка? — на портрете симпатичная и серьёзная, скорее девочка, чем девушка. Европейского облика, не азиатка. Где она такую модель нашла? В сети?

— Персонаж из книги, — отмахивается Юри и бурчит отстранённо, что-то выискивая в сети, — на самом деле её не существует. И вдруг всё бросает и поворачивается ко мне.

— Мне очень нужно с ней встретиться, оппа, — на меня распахиваются требовательные глаза. — Срочно. Ты не мог бы…

— Мог бы что? — многозначительная пауза взывает к уточнению от меня.

— М-м-м, не приходить завтра на ужин? — просящим глазкам моей сестрички отказать может только строгая хальмони. — Ты же всё равно часто это делаешь.

Не так уж часто, хотя родители бы с ней согласились. Для них даже раз в неделю — часто.

— Лалиса ни за что не придёт в гости, если ты дома будешь, — частит Юри, а у меня от её слов непонятная досада возникает. — Она ещё за прошлый раз на меня обижается. Обещала ей, что тебя не будет, а ты вдруг дома решил остаться.

— Выгородишь меня перед отцом? — подстраховаться не помешает. Но почему мне досадно?

— Конечно, оппа! — Юри подпрыгивает от возбуждения. — Давай завтра? Или нет, надо Лалисе позвонить!

И тут же звонит. Реактивная у меня сестрица, не девочка, а гоночная машина. Позвонив, опять подпрыгивает, Лалиса сказала, что в субботу она может пораньше приехать. Часов в пять. Ужин у нас в 18:30, так что время на общение у них будет.

Чувство досады у меня усиливается. По разговору понимаю, по словам Юри, что эта несносная девица долго и пытливо выспрашивает, точно ли меня не будет дома. Дебак! Моё общество ей не по нраву, щибаль! Пока сестрица занята уговорами, встаю спиной к столику и незаметно для Юри вытаскиваю один рисунок. Мне кое-что проверить надо. Осторожно пропихиваю его сзади под футболку. Помогает то, что Юри инстинктивно от меня отворачивается, будто желая закрыть собой свою подругу. Это полная жопа! Какая-то нахалка демонстративно избегает моего общества! Кто же поверит тому, что молодая кореянка в своём уме добровольно откажется от общения с чеболем? Такого просто не бывает. Безусловно, это игра на публику. Набивает себе цену в моих глазах.

— Договорились, Юри-ян, — выхожу немного боком, но сестричка не обращает внимания.

Бегом в свою комнату, мне надо кое-что проверить…

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 2 января, 2010 года.

— Одного я не понимаю, сонсенним, — жалуюсь учителю физики, — почему волна распространяется в одном направлении? Почему не в обратном? Или вообще не колеблется в одном месте?

Специально ловлю его в классе, чтобы спросить. Последний тест, один из самых сложных для меня, сдан позавчера. Несмотря на все поэтические достижения и предельно возможный рейтинг, многого в физике не понимаю. Память спасает.

ЧэЁн из деликатности отходит в сторонку, но ждёт рядом. Остальная моя свита ушла.

— Лалиса-ян, ты хорошо справилась с тестом, — учитель улыбается прямо-таки лучезарно.

— Вряд ли на сто процентов, сонсенним?

— На сто процентов на моей памяти никто не справлялся, — утешает меня физик. — Твой результат восемьдесят семь баллов. А по поводу твоего вопроса, Лалиса-ян… вспомни о законе сохранения импульса. Волна — переносчик импульса.

Вон оно что! Хлопаю себя ладонью по лбу. Учитель смеётся и неожиданно гладит меня по голове. Смотрит сияющими глазами.

— Огромное тебе спасибо, Лалиса-ян! — делает шаг к доске, быстро накидывает поясняющий рсунок. — Для учителя видеть озарение в глазах ученика — величайшее наслаждение.

Не даю ему расслабиться, уточняю детали. По пути возникает понятие одиночной волны, солитона. Но надо уходить, нас ждёт обед.

— Аннён, сонсенним! — вместе с ЧэЁн с места переходим в галоп. Обеденный перерыв ради нас увеличивать не будут.

— Лалиса, дождаться не могу, когда ты в агентство придёшь, — говорит ЧэЁн тоскливо, когда мы усаживаемся за стол.

ДаМи и остальные уже заканчивают, пришли намного раньше нас.

— Госпожа Ким достаёт?

— Нельзя так говорить, — осуждает меня подружка, но по глазам вижу: я права на сто процентов.

— Зато ты — трейни, — комментирует ДаМи и хихикает. — Не только ЧеРиш, мы все тебе завидуем.

ЧеРиш тут же делает «завистливое» лицо. Уже который раз, вроде должно надоесть, но это так смешно! Дружно заливаемся хохотом.

— Ты немного ошибаешься, онни, — поправляю подружку. — Я — не завидую. Ни капельки. Наоборот, сочувствую.

Глажу ЧэЁн по голове.

— Так у тебя самой договор есть, — пожимает плечами ДаМи. — Ты, если захочешь, и сама можешь айдолом стать.

— Я бы, может, и стала, — много раз об этом думала, девочки любят, когда ими восхищаются, — но как представлю, что никакой личной жизни не будет…

— У тебя есть личная жизнь? Есть оппа? — мгновенно заинтересовывается МиЁн. Да все начинают сверкать любопытными глазками. Милашка ЧэЁн напрочь забывает про свои горести.

— У меня целых семь опп, — огорошиваю подружек. О-о-о! — читается в расширенных глазах.

— Вот, выбираю, — тяжело вздыхаю. — Все такие милые… может, сразу всех?

Украдкой разглядываю вытянутые в крайнем изумлении, восхищении и зависти (куда без неё?) личики подружек. Не выдерживаю, начинаю ржать.

Мы с ЧэЁн переходим к десерту, девочки давно закончили, но отрываться от нас не желают категорически.

— Не, айдольский контракт не для меня, — резюмирую, отсмеявшись. — А вдруг мой иллюстратор к книгам был бы мужчина? Встречаться с ним под присмотром менеджера? Да ни за что!

— Жизнь не справедлива, — вздыхает ДаМи. — Ты можешь стать айдолом, но не хочешь. Мы хотим, но не можем.

— Ну и что? — спрашиваю риторически и с жестоким равнодушием. — Как будто на айдольстве всё заканчивается.

— На что-то намекаешь, Лалиса? — заглядывает в глаза МиЁн. ДаМи слегка обиженно затихает.

— Глаза пошире распахните, онни, — советую я. — Вокруг каждого айдола крутится целая команда. Может крутиться. Многие вопросы должно решать агентство, но до всего у них руки не доходят. Вот трейни агентства.

Киваю на ЧэЁн. У меня родился целый веер предложений для девочек. Но сначала их надо похвалить. Доброе слово даже корейской кошке приятно.

— У неё плохое настроение. Чьей это должно быть проблемой? Почему агентство её не решает? А ведь от этого многое зависит. Весёлый и бодрый айдол более продуктивен. И кто ей настроение поднял? Агентство? Нет, это сделали вы.

Девочки переглядываются. ДаМи забывает мою мелкую шпильку, ЧэЁн вдруг удивлённо сознаёт, что ей давно уже не грустно.

— То есть, вы уже выступили, как команда психологической поддержки. Почему кто-то из вас не может стать личным менеджером ЧэЁн? Рекламным агентом? Парикмахером и визажистом?

Девочки опять переглядываются. ЧэЁн привычно смущается. Такая милашка!

— Я не верю, что в Сонхва есть хоть кто-то, у кого нет никаких талантов. Где угодно, только не в Сонхва.

Посуду относит ЧэЁн, мы потихоньку собираемся.

— Даже если вы будете поддерживать ЧэЁн не официально, без зарплаты, у вас всё равно будет масса выгод.

— Каких? — вовремя вставляет вопрос ЧеРиш.

— Самых разных. Билеты на концерты, возможно, бесплатные. Автографы ЧэЁн и всех, кто рядом в прямом доступе. Также вы будете ближайшим кадровым резервом для агентства. Могут официально взять менеджерами, кинооператорами, звукорежиссёром или кем вы там захотите стать.

— Как же, пробьёшься на эти места… — скептически кривится ЧеРиш.

— Ты — дура, ЧеРиш, — давно не церемонюсь и девочки привыкли. — На эти места всегда берут только своих. А теперь подумай своей головой! Вы кем будете? Вы будете именно своими! На первом месте в числе всех достоинств кандидата на любое место что стоит? Думаете, результаты сунын? Да в дупло этот сунын! На первом месте для любого начальства всегда лояльность, преданность и надёжность! И если для ЧэЁн вы будете самыми преданными подругами, то первая же вакансия рядом с ней — ваша! При условии хотя бы среднего уровня профессионализма, конечно. Неумехи тоже никому не нужны.

Девочки слушают, не проронив ни звука. Ведь я расписываю реальные перспективы карьеры для каждой. В шоу-бизнесе спектр нужных профессий очень велик.

Когда заходим в класс, ДаМи задумчиво роняет:

— Это если ЧэЁн станет айдолом…

— Во-первых, с вами ей будет легче. Командой пробиваться намного надёжнее. А во-вторых… у тебя не найдётся миллиона вон?

— Зачем? — округляет глаза девушка.

— Забьёмся на пари? Ставлю десять миллионов против твоего одного, что ЧеЁн в ближайшие два года войдёт в двадцатку самых известных айдолов Кореи. Соло или в составе группы.

— Мне не помешает лишний миллион, — тут же подмигиваю задумавшейся ДаМи. И не одна она задумывается. Уж больно я уверена.

На самом деле уверена, что ЧэЁн войдёт в пятёрку или, на худой конец, в десятку самых популярных айдолов.

— А пока, девочки, продумайте бизнес-проект по продвижению группы с ЧэЁн.

— Это я должна думать, как мне пари проиграть?! — до ДаМи доходит курьёзность ситуации.

— Ук, — подтверждаю я, и мы все хохочем параллельно звучащему звонку на урок.

Год заканчивается. Это последние уроки. На следующей неделе нам объявят все результаты и распустят на каникулы.

Окончание главы 23. Следующая глава: https://litsovet.ru/books/981137-shag-tretiy-prizovoy/read/page-24

Глава 24. Здравствуйте, каникулы!

Место действия: особняк семьи Сонов.

Время действия: 2 января, 16:40.

ДжиХун.

Пообещал Юри, что уеду перед визитом Лалисы, и выполняю обещание. Отъезжаю от особняка, но не далеко. Так чтобы подъездную дорогу видеть.

— Стой здесь, — командую таксисту. — Счётчик не выключай.

Намеренно вызвал такси, моя машина слишком заметна. Проходит минут десять.

Дебак! Вот она, прибывает наша хитромудрая. Теперь можно уезжать, мне просто надо было убедиться. В машине сложно пассажира разглядеть, но понять, что это она не сложно. Юри встречать лично может только её.

— Отель «Плаза Сеул», пожалуйста, — говорю таксисту. Попью кофе с онни, поболтаю, а там видно будет.

Портрет Лалисы, который спёр у Юри, в сети не нашёл. Есть не сильно похожие лица, но именно такого нет. Было у меня подозрение, что Юри сделала Лалису на кого-то схожей. Возможно, не намеренно. Люди склонны приукрашивать достоинства тех, кто им нравится.

Книжку она написала, надо же… даже смотреть не буду глупые девичьи упражнения. Всем известно, что хороших писателей среди женщин нет. А-щ-щ-щ, да хоть бы и есть, но такое микроскопическое количество. Хотя ножки у неё волшебно хороши, приходится признать. Если Юри не приукрасила, то ХёнДжу далеко до неё…

Место действия: особняк семьи Сонов.

Время действия: 2 января, 16:55.

— И-и-и-и! — со смехом ловлю прыгнувшую на меня Юри. Бедная девочка, соскучилась по мне.

Себя упрекнуть не в чем. Неужто так трудно оградить меня от ДжиХуна? С чем угодно другим соглашусь, как сейчас, только не надо подсовывать мне его противную рожу. Вот и сегодня отправилась в гости прямо из школы, на мне школьная форма, ужасно неуместная вне Сонхва. В рюкзаке сменная гражданская одежда, толстовка, джинсы, куртка и прочее, по мелочи.

— Пойдём быстрее, Юри-ян. Мне надо переодеться. Чувствую себя, как муравей, которого из родного муравейника за километр отнесло.

Идём, взявшись за руки. Юри легко заражает меня своей радостью. Идём, щебечем.

— Ты сделала ещё один портрет?

— А ты скажешь, зачем он тебе? — щурится на меня хитренько.

Почему бы и нет? Особого вреда не будет, даже если кто-то узнает.

— Один хороший мальчик попросил. Нет причин отказывать…

— Твой оппа? — мгновенно возбуждается девочка. Мы подходим ко входу.

— Почему сразу оппа? — и не хочу, но почему-то смущаюсь.

— Ну, признайся, онни, — канючит Юри уже в холле.

— Да не в чем признаваться, Юри-ян, — убеждаю изо всех сил.

— Тогда почему ты покраснела? — опять хитренький взгляд. Вздыхаю. Так и знала, что не отстанет.

— Это солнце так отразилось, вот тебе и показалось.

— И до сих пор кажется, — хихикает заноза.

Подходим к её комнате. Внутри оглядываюсь. Мне комната Юри очень нравится, здесь столько всего интересного!

— Показывай портрет!

— Сначала скажи, кто он, — и язык показывает, егоза! И что с ней сделаешь?

— Никому не скажешь? — начинаю переодеваться.

— Конечно, нет, онни!

— ВиЧан его зовут, он из моей бойз-группы, саксофонист. Иногда приглашает меня в кафе…

— Я же говорила! У тебя оппа появился! — восторгается Юри.

— Ты торопишься, Юри-ян, — упрекаю торопыгу. — Мы просто друзья. Портрет попросил, потому что не разрешаю себя фотографировать.

Тут же на меня обрушивается гора новых вопросов.

— Юри-ян, я тебе ответила, давай портрет.

— Вот, — мне предъявляется рисунок. Предыдущий, на мой взгляд, лучше, но ВиЧан и такому будет рад.

— А вы с ним целовались? — это самый главный вопрос из той кучи. Отрицательно мотаю головой.

— Я ж говорю, нас парой называть рано. Может, мы через месяц разбежимся.

— Он тебе не нравится?

— Юри-ян, я тебя умоляю, — начинаю стонать, — не знаю я ничего! Нравится, конечно, но этого же мало! Юри, давай о деле! Показывай, что сделала!

Наконец-то начинаем продуктивное общение. После моего клятвенного обещания, что сразу доложу ей о первом поцелуе. Работаем до самого ужина. Утрясаем всё по второй книге. Возможно, не всё, но серия будет продолжаться, надо что-то и для следующих книг оставить.

— Слушай, Юри, я хочу выложить английский вариант книги. На американском сайте. Поработай с всеми иллюстрациями. Их надо сделать красочнее и… — щёлкаю пальцами в поисках нужного слова, — подробнее. Знаешь, как бывает, смотришь на картину — она прекрасна, но подойдёшь ближе и замечаешь грубые мазки.

— Легко и просто, — отмахивается егоза. — Я фотошоп осваиваю. Там на раз всё делается.

— Флаг тебе в руки и попутного ветра в спину, — напутствую я, и вместе хихикаем. — Но надо быстрее.

— Неделю потерпишь, онни?

Неделю?! Да я меньше, чем на месяц и не рассчитывала! Всё-таки она — чудо! И надо бы ей отомстить, а то привыкла, вишь, что ей с рук всё сходит.

— Учти! Платить не буду, я тебе уже заплатила рассказом про ВиЧана.

— И про поцелуй не забудь! — напоминает хитрушка.

— А тебе не рано такими вещами интересоваться? — сощуриваюсь, как старшая и добропорядочная кореянка.

— Нет, — безапелляционно заявляет Юри. И что с ней делать?

За ужином семья Сонов встречает меня приветливо. За исключением хальмони. Придирчиво оглядывает меня, уже усевшуюся за стол рядом с Юри, и суховато изрекает:

— Лалиса-ян, не скажу, что выглядишь совсем не прилично, но всё-таки не совсем вежливо являться к нам в гости в таком наряде. Тебе следовало бы одеться более подобающе.

Неймётся бабке. И вроде бы единственная, не считая своего мужа, кто видел совсем другие времена, когда семья вовсе не с серебра ела. Судя по реакции остальных, мнение бабки никто не поддерживает. Совсем наоборот.

— Перестань, ёбо, — чуть улыбается дед, ХюнКи, — у современной молодёжи такая мода.

Отвечать мне всё равно надо.

— Простите, госпожа, но никакой возможности одеться не по-походному у меня не было. Я даже дома ещё не была. А в сумку можно уложить только то, что не мнётся.

Этот момент тоже можно обернуть в свою сторону. При случае. Начинаю есть, дождавшись, когда приступают остальные. Не успеваю справиться даже с четвертью блюда, как происходит нечто. Явление Антихриста народу, я бы так сказала. В локальном варианте. Лично для меня и, надеюсь, для Юри. Судя по её растерянному виду кролика, завидевшего удава, можно не надеяться, а быть уверенным. Ну, хоть с этой стороны можно не огорчаться. Кстати, неизвестно, кого она считает удавом, меня или своего братца.

— Извините, планы изменились. У моего друга образовались важные дела, а одному гулять скучно.

Непринуждённо садится, вышколенная прислуга тут же ставит перед ним стакан с минеральной водой. Посуда уже стоит по числу членов семьи. Здоровые у него вкусы. Удивительно, что вода в стаканах не замерзает. Юри вот примерзает к стулу и, вообще, становится тихой, как мышка, завидевшая злого и голодного кота.

Атмосфера в комнате настолько охлаждена, что изумляюсь тому, что туман не появляется. Впервые ощущаю так явственно собственную власть над людьми. Наверное, не врут экстрасенсы, утверждая о существовании у живых существ аур. И все они съёжились и замерли. Настолько жуткий холод сочится из моих глаз. Только ДжиХун ничего не ощущает, но я на него стараюсь не смотреть.

— К-х-м, — откашливается ЧжунКи, — что-нибудь случилось, Лалиса-ян?

И что ему ответить? А почему я должна что-то скрывать?

— Не ожидала появления ДжиХуна-оппы, господин Сон. Юри-ян, он точно обещал тебе, что его сегодня не будет? — холод из глаз успешно изгоняю, но бедная девочка способна только судорожно кивнуть.

— Он тебя обманул, Юри-ян, — констатирую с максимальным спокойствием. — Дело в том, господин Сон, что у нас с Юри договорённость. Она приглашает меня только тогда, когда уверена, что её брата не будет дома. Первый раз это могло произойти случайно, но сегодня точно нет.

Немного подумав, наношу удар.

— У меня сильные подозрения, что ваш сын, господин Сон, сознательно не даёт мне проходу, — и принимаюсь за еду, не чувствуя её вкуса. Но как поднимается настроение, когда периферийным зрением замечаю вытянутое лицо ДжиХуна. Принимай по сусалам своим же салом.

— В этом, наверное, ничего плохого нет, Лалиса-ян? — начинает улыбаться ЧжунКи. Остальные переглядываются, ДжиХун пытается не подавиться, сидит с красным надутым лицом.

— Ничего хорошего тоже не вижу, господин Сон. Если бы он честно начал ухаживания, я бы их сразу отвергла, на том бы дело и кончилось. А то, что происходит… никак не понимаю, как к этому относиться.

— Да с чего ты взяла, что я не даю тебе проходу?! — ДжиХун взрывается только сейчас. Тяжёлым взглядом его придавливает отец.

— Я у себя дома, — бурчит молодой человек, пряча глаза от испытующих взглядов старших, — и могу уходить и приходить, когда захочу.

Он прав, это у меня никаких прав. Никаких, кроме гостевых, а это не совсем ничего.

— И ты мне не нужна, не надо себе льстить.

— Нужна, — вдруг тихо и отчётливо говорит Юри.

— Почему ты так говоришь, внучка? — величественно вопрошает СоХи. Мне страшно интересно, Юри что-то знает?

— ДжиХун-оппа, это ты взял один из моих рисунков? Один из портретов Лалисы? — от вопроса Юри ДжиХун напрягается, но ненадолго.

— Мне надо было кое-что проверить. Мне показалось, что ты придаёшь облику Лалисы черты какой-нибудь известной красавицы. Поэтому искал второй прототип.

Образованный. Такие слова знает…

— И как? Нашёл? — живо интересуется ЧжунКи.

— Нет. Но Юри всё равно сильно её приукрасила…

— Сын, принеси, пожалуйста. Хочу сам посмотреть.

Приносит. Куда ему деваться с корейской подводной лодки? И начинается крайне неприятная для меня процедура, несмотря на более иль менее деликатное поведение Сонов. Все разглядывают якобы только портрет, но кидают взгляды и на меня. Изо всех сил стараюсь держать покерфейс. Почти не дрожащей рукой подношу стакан с яблочным соком ко рту. Наконец рисунок возвращают владелице.

— По правде говоря, портрет действительно приукрашивает нашу милую гостью, — выносит вердикт ЧжунКи. — Юри-ян не объективно к ней относится.

Родители и дед улыбаются, бабка сидит строгая.

— Люди по-разному выглядят в зависимости от настроения, аппа, — разъясняет Юри. — Ты позже зайди сам и посмотри. Она на всех рисунках разная.

Художники даже в таком возрасте видят недоступное остальным. Хотя вроде это так очевидно. Гляжу на подружку с уважением. Но мы ещё с ДжиХуном до конца не разобрались.

— С портретом всё разъяснилось, — долго рассусоливать не собираюсь, наношу очередной удар, — но зачем ты, ДжиХун-оппа, наговорил гадостей про меня моему молодому человеку?

Удар попадает в цель и удар жестокий. ДжиХун багровеет, все взгляды сосредотачиваются на нём. Моя главная цель — не отомстить, для меня главное закрыть вопрос с ДжиХуном. Никаких отношений между нами кроме обычного знакомства быть не может. Точка. Потому и преувеличиваю статус наших отношений с ВиЧаном.

Объяснения давать отказываюсь. Ссылаюсь на до сих пор багрового ДжиХуна. И вообще, не хочу принимать участия в этих разборках

В комнате Юри приходится утешать её. Девочка чуть не плачет.

— Перестань, Юри. Ты ни в чём не виновата, — глажу по пушистой головке, приникшей ко мне.

— Зачем он так сделал, ы-ы-ы… — и слёзы всё-таки начинают течь.

— Зачем, зачем… откуда я знаю? Люди бывает такую дичь творят, что сами себе потом удивляются.

Даю ей выплакаться. Расстроиться есть из-за чего. Идеальным вариантом для неё явился бы роман между нами со счастливым хэппи-эндом в форме моей свадьбы с ДжиХуном. Б-р-р-р, даже в качестве мысленного эксперимента вызывает дрожь омерзения! Но если б такое случилось, счастье Юри не знало бы предела. Любимая подруга стала бы родственницей. Но увы и ах! Между нами химией даже не пахнет, зато искрит знатно. Искрение пол-беды, от любви до ненависти один шаг с любой стороны. Беда (для Юри) в том, что с моей стороны искрения нет. Взбесил только факт его наглого вмешательства в мои отношения с ВиЧаном. Ему что за дело, а?!

— Теперь понимаешь, почему я не хочу его видеть? — на мои слова Юри кивает и вроде снова готовится заплакать. Э, нет! Хватит водопад устраивать.

— Сделаем так, Юри, — мой решительный тон её подбадривает, — ты просто сообщаешь всем, в том числе и ДжиХуну, что в такой-то день я буду у вас в гостях. Если он будет присутствовать, то это он ищет встреч со мной, а не я. Понимаешь? А я не буду требовать его отсутствия.

Всё или почти всёможно переиграть в свою пользу. ДжиХун уверен, что я за ним гоняюсь, но как только он, предупреждённый о моём визите, останется дома, тут же сам попадает под то же подозрение.

— И когда мы с ним опять у вас столкнёмся, — Юри слушает с интересом, а по мере дальнейших разъяснений начинает улыбаться всё шире, — делай хитренькую мордочку, — я знаю, ты умеешь, — и задавай ехидные вопросики. Скажи что-нибудь вроде: конечно, раз у нас Лалиса, разве ДжиХун-оппа из дома уйдёт? Его и палкой не выгонишь…

Девочка начинает хихикать. Ещё кое-чему её подучиваю…

После вежливого стука в дверь просовывает голову ЛиЁн. Лицо встревоженное. Однако увидев нас, весело беседующих, успокаивается.

— Вижу, ты в порядке, Юри-ян, — и обращается ко мне. — Лалиса-ян, сейчас придёт ДжиХун и извинится перед тобой за недостойное поведение…

— Нет-нет-нет! — бурно протестую. — Что угодно, только не это, госпожа Сон! Мне не нужны никакие извинения и принимать я их не буду, сразу предупреждаю.

Достала меня эта корейская традиция по поводу и без повода прощения просить. Никакого смысла в этом не вижу. Но ЛиЁн страшно удивляется. Пытаюсь объяснить.

— Он уверен, что я — коварная сталкерша, которая подло морочит голову ни в чём не повинному парню. И он попытался его «спасти». Можно сказать, у него благородные мотивы были. Вот если вы его убедите, что я вовсе не коварная и подлая кумихо, тогда он сам захочет извиниться. А принудительные извинения мне не нужны. Он всё равно по-своему будет думать. И станет ненавидеть меня ещё больше. Я вас умоляю, госпожа Сон, не ставьте меня в такое ужасное положение, я ведь вам ничего плохого не делала…

Кое-как убедила. Так там ещё отец есть, мне что и его убеждать? Сваливать надо срочно!

— Юри, ты всё поняла? — да, она поняла, — Тогда давай, быстро пакуй мне портрет, и я — домой! Поздно уже…

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 5 января, 2010 года.

Общешкольной линейки в корейских школах не проводят. Объявили результаты в классах и распустили. Лавина школьников весело вываливается в холл, у гардеробов столпотворение. Мы не торопимся, невместно нам старшеклассникам и не солидно.

— Лалиса, на каникулах в агентстве будешь? — ДаМи спрашивает о том, что и так знает. Киваю.

— Хорошо тебе, знаешь, что делать…

— И вы знаете, — парирую с готовностью. — Я вам всё расписала, ищите себя.

ЧэЁн сияет, всерьёз считает, что с моим приходом её мучения закончатся. С госпожой Ким, конечно, да, но начнутся новые, со мной. Хи-хи… хотя со мной ей всё равно легче будет. По простой причине — я её обожаю, в отличие от хрео-графини, которая её, да и не только её, ненавидит. Интересно, смогу я этой херо-графиней манипулировать?

— Лалиса-ян, вот ты где! — голос преподавательницы музыки Кан СанМи вызывает в желудке нехороший холодок. Слишком много в нём сладострастного предвкушения, приправленного чувством облегчения. Её облегчения, не моего.

— Сонсенним? Что это? — мне торжественно вручается какой-то листок. Даже читать его не хочу!

— Это график твоих репетиций, Лалиса-ян, — сияет такой улыбкой, будто осчастливила меня несусветно радостной вестью. — В начале февраля Сеульская консерватория проводит конкурс молодых талантов. Единственное условие — возраст до тридцати лет…

— Мне уже тридцать один, сонсенним, — на автопилоте говорю я и с огромным «сожалением» отдаю листок обратно. Машинально СанМи-сии берёт его в руки. Я свои прячу за спину. Девчонки наблюдают за нашим диалогом, открыв рты. Всё ещё для них в диковинку, когда ученики так независимо разговаривают со всякими там сонсеннимами.

— Как тридцать один? — щёлкающие в голове шарики слышны почти явственно. Она мне поверила! С трудом удерживаюсь от хохота. Не важно, что только на секунду, поверила ведь. Давно замечено и с определённого момента вызывает веселье отчаянно скудное чувство юмора у автохтонного населения.

— Это не важно, сонсенним, — небрежно отмахиваюсь от малозначительного обстоятельства. — Главное в другом. Всё моё каникулярное время занято. С утра до вечера без выходных в режиме нон-стоп. Меня приняли в агентство Bit Hit продюсером. Пока в качестве стажёра. Так что придётся вам, сонсенним, искать другого исполнителя.

— А как же… — недоумение на лице преподавательницы нарастает ещё больше. — Я хотела тебе поручить написать новую мелодию. И как тебя приняли в продюсеры? Ты ещё так…

Отчётливо слышу скрежет забуксовавших шариков в её голове. Хотела сказать «так юна», но этот тезис наткнулся на предыдущий о моём почтенном возрасте. Не успела она его забраковать.

Ещё и мелодию? Ты, тётенька, совсем офонарела! Моцарта, мля, нашла, который гениальные реквиемы и прочие вальсы на заказ рисовал. Так то ведь на заказ, а ты хочешь на халяву! Впрочем… прорисовывается некая туманная идея. Так что, может, и я нарисую.

— Насчёт новой мелодии подумаю, сонсенним. Позвоните мне через неделю, если справлюсь, будет мелодия. Нет, так нет.

— Лалиса-ян, мне надо знать точно, — любят взрослые и начальники в Корее выдавливать всё с кровью и мясом.

— Для точности нужен заказ с договором, сонсенним, — и начинаю форменно, по мнению моих подружек, грубить. — Оговариваем сумму, например, миллионов двадцать, сроки, другие условия, тогда мне, хочешь-не хочешь, придётся приложить усилия и уделить время. А бесплатно только птички в лесу поют, сонсенним.

— Двадцать? — округляет глаза СанМи-сии.

— И права отдам школе. Всеобъемлющие. Но вы не переживайте, сонсенним, вполне возможно, я и без договора напишу. Если хватит времени. Потому что у меня появились должностные обязанности, которые отодвинуть никак не могу. С агентством у меня договор как раз заключен.

— И что же мне делать? — спрашивает то ли у меня, то ли у себя, растерянная СанМи-сии.

— Вы в школе Сонхва работаете, сонсенним. Она полна всяческих талантов. Каждый третий на фортепияно играть может. Неужто нельзя выбрать, сонсенним?

Холл тем временем пустеет, так что прощаемся с грустной учительницей, одеваемся и уходим.

— Я бы так не смогла… — вздыхает ДаМи. Остальные молча соглашаются и глядят на меня чуть ли не с осуждением.

— Вот поэтому в продюсеры пригласили меня, а не тебя, — парирую мгновенно.

— Наверное, всё-таки не только поэтому, — ДаМи не сдаётся.

— Не только, но и поэтому тоже. Президент тоже сначала не хотел платить мне зарплату…

Не хотел, это правда. Отшила его просто:

— Нет зарплаты — нет работы. Саджанним, вы просто не будете иметь никакого права ждать от меня результата, не платя мне ни воны.

— А если заплачу одну вону? — сострил президент.

— Такой же будет и эффект, саджанним, — сострила в ответ.

— Давай так, — президент не бросил попыток сэкономить на мне. — Посмотрим по итогам месяца и тогда заплатим.

На это легко согласилась.

— Хорошо, саджанним. Но на следующий день, как только не получу зарплату, тут же увольняюсь. И с группой ухожу в другое агентство.

Посмотрел он на меня, посмотрел в мои безмятежные глаза, вздохнул тяжко и согласился платить мне три миллиона в месяц. Не бог весть что, конечно, но для начинающего и особо в деньгах не нуждающегося пойдёт. Мне больше принцип важен.

А если бы он не согласился? Тогда у меня не было бы оснований отказывать СанМи-сии. Но если у меня есть зарплата, то у работодателя на меня все права. И никакой учитель мной уже распорядиться не может. Так что ещё неизвестно, для кого я больше старалась, для себя или глупого саджаннима.

— Девочки, пойдёмте в кафе какое-нибудь! — предлагаю подружкам. — Посидим, поболтаем, всё обсудим.

— Мне в агентство надо, — робко заявляет ЧэЁн.

Хмыкаю. Берусь за телефон, номер помощницы президента ХвиИн у меня есть.

— Аньён, кунчанним. Это Лалиса, продюсер-стажёр. Во сколько должна быть в агентстве ЧэЁн? Понятно. Она опоздает примерно на час. Я её задерживаю. Имею право, кунчанним, саджанним мне сказал, что её и ещё двух девочек я тоже буду опекать. Уточните, конечно. Если что, звоните.

Она так и не перезвонила. Ни пока мы в кафе шли, ни пока там сидели.

— Девочки, вот вам задание на каникулы…

Первым делом им надо сделать причёски друг другу. Красивые насколько можно.

— Сначала вы, — тычу пальцем в ДаМи и МиЁн, — придумываете для ЧеРиш причёску. Она знать не должна, что вы хотите сотворить. Потом, то же самое с ДаМи делаете вы, МиЁн и ЧеРиш. Затем тебе, МиЁн, сочиняют новый имидж.

— Следующее задание. Придумать сюжет для клипа. Желательно не один. Чем больше, тем лучше.

— А если не получится? — ЧеРиш самая скептичная.

— Тогда будете завидовать тем, у кого получается, — все вместе хохочем. — Ничего страшного, перейдёте к следующему заданию. Придумать и с использованием фотошопа сделать обложку для девичьей группы. Тоже несколько. В качестве моделей используйте кого угодно, хоть себя. Группа из четырёх девочек. Для мальчиков придумайте. Мальчиков семеро, одного вы даже знаете, это ДонГук. Но их вы тоже не дёргайте, возьмите моделями кого угодно. Зарезервируйте место для надписей.

— Ещё можете подумать над рекламными сценариями. Рекламой чего угодно, автомобилей, косметики, обуви, да хоть танков и пушек. Мне наплевать. Главное, что у нас будет пакет заготовок.

— Если что-то придумаете сами ещё что-то, будет замечательно. Многое я забракую или переделаю, сразу предупреждаю.

Девочки внимают с открытыми ртами. У местных не только с чувством юмора плохо, с фантазией тоже швах. Это как-то связано?

Окончание главы 24.

Глава 25. Агентство

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 5 января, 14:25.

Явление Лалисы агентству

Какая удача! Тот самый аджосси на вахте, когда мы впервые с ЧэЁн сюда пришли. Ха-ха-ха! Он меня не узнал! И ритуальную шарманку о правилах прослушивания не заводит. Смотрит вопросительно.

— Аньён, аджосси! — кланяюсь, но намного мельче, чем раньше. — Мой пропуск должен лежать у вас. Так мне сказали. Посмотрите на имя Ким Лалисы.

Вахтёр швыряется в ящике, вытаскивает карточку с моим фейсом, сравнивает с вежливо предоставленным паспортом и велит расписаться в журнале.

— Как добираться, знаете?

— По коридору направо, лифт, шестой этаж, кабинет президента.

Охранник кивает, иду к лифту с сумкой на плече. Поклажа битком набита. Сменная одежда, спортивная форма, пара панамок (а как без них?), косметичка, бенто с ужином от мамы, планшет, блокнот и масса других мелочей, без которых невозможно представить жизнь современной девушки.

В приёмной секретарша, — Мун ЁнХи, как гласит бейджик, — пропускает меня в кабинет почти сразу. Захожу.

— Аньён, саджанним, — прохожу и согласно приглашающему жесту президента сажусь.

— Аньён, Лалиса-ян, — президент искренне улыбается. — Долго же мы тебя ждали.

— Только сегодня нас отпустили из школы, саджанним. По уму, мне надо бы явиться завтра, но самой не терпится.

— Мне тоже не терпится, Лалиса-ян.

И сразу поведал о том, чего ему не терпится скинуть на меня. Менеджмент над новой группой, которую президент задумывает создать. В составе ДжиСу, Дженни, — не знаю таких, — ЧэЁн и… чего-чего?!

— Саджанним, не было такого уговора, — кое-как оправляюсь от удивления. — Меньше всего я мечтаю стать айдолом. У них не жизнь, а каторга. Я, вообще, может, скоро замуж выйду…

С последним сильно преувеличиваю, конечно. Мне просто надо обозначить пределы своей свободы. А они обширны.

— Согласен, Лалиса-ян, не было, — удручается президент, — и ты вправе отказаться. Давай сделаем так. Ты познакомишься с девочками, продюсировать их всё равно ведь будешь, маловато тебе одной группы. А затем решишь.

Знакомиться придётся хоть как, это так. Взвешиваю за и против. Мне нужно подстраховать ЧэЁн, слишком она ранимая. Пока думаю, президент не забывает подливать керосинчику в костёр размышлений.

— Ты просто не понимаешь, Лалиса, какой у тебяогромный потенциал. Ты мгновенно станешь биасом группы. С твоей-то незаурядной внешностью. Как у тебя с танцами?

— Нормально у меня с танцами, — отвечаю на автопилоте, продолжая размышлять.

— С голосом?

— На рэпера потяну. Если больше, то надо заниматься…

— Прекрасно! — саджанним сияет. А не напрасно? Я ещё ни на что не согласилась. Кстати, почему спрашивает про голос? Ах, да! Второй клип мы ещё не показывали. Мальчишки мои — молодцы, молчат, как белорусские партизаны.

— Меня кое-что смущает, хватит ли времени…

— Выберешь любой график! — президент парирует мгновенно. А у меня созревает длинный список требований.

— Менеджмент за мной, как вы уже сказали, — президент кивает, не сдерживая довольной улыбки.

— Помощь от вас любая, в разумных пределах, разумеется, — опять кивает.

— Контракт лично я заключу на год и не стандартный, — тут президент настораживается. — Никаких ограничений. Захочу встречаться с мальчиком, буду встречаться. Единственно, что гарантирую, беременеть не собираюсь в ближайшие лет пять точно.

Задумывается.

— Возможность пролонгации, разумеется, предусмотрим. Политику продвижения на музыкальный рынок определяю только я. Схемы промоушена, рекламные мероприятия только с моей подачи или моего одобрения. Если говорить коротко, то условия почти те же самые, что для моей бойз-группы. С той только разницей, что у них есть индивидуальные контракты с агентством.

— Это всё?

— Остались технические детали. Мой продюсерский процент, процент айдола, авторские. Ах, да! Возможные рекламные контракты только через меня. Момент и форму дебюта группы тоже определяю только я. Непосредственная работа с девочками тоже исключительно на мне. Все остальные — в статусе консультантов.

— С возможностью рассмотрения спорных случаев у меня, — уточняет президент.

— Конечно, саджанним, — соглашаюсь с лёгкостью неимоверной, — но последнее слово за мной.

Президент хватается руками за голову. Выражение лица прямо кричит: с кем я связался?!

— Вы огорчены, саджанним? — голосок мой предельно нежен. Отвечает мне тоскливым взглядом попавшего в капкан и уже потерявшего силы зверя.

— Напрасно. Дело в том, что у меня уже родился план дебюта новой девичьей группы. Он длинный и сложный, но так никто у нас не делал. Если хотите результата, не связывайте мне руки. Если сильно хочется меня ограничить, работайте с девочками сами.

Блефую. Мне до жути не хочется бросать ЧэЁн одну. Херо-графиня её целиком сожрёт. Так что покер-фейс — наше всё.

— Видишь ли, Лалиса-ян… — начинает подбираться с осторожностью охотника президент. — Фаны, а они появятся, не прощают никому из айдолов наличия романтических отношений. Инстинктивно каждый ставит себя на место парня девушки со сцены.

— Так принято, я знаю, — соглашаюсь. — Но у нас будет нестандартная группа и как решить вопрос с тайными ожиданиями фанатов, придумаю.

— Каким образом, Лалиса? — в голосе осознание несокрушимости проблемы, на которую замахиваюсь.

— Нет таких задач, которые нельзя решить. Так или иначе, — полностью невозмутима. — Юнцы видят в своих грёзах айдолов, прекрасных и никому недоступных? Значит, в своих композициях обратимся к старшим поколениям. Скажем тридцати-сорокалетних, большей частью женатых. Или женской части аудитории, которые будут приветствовать такую модель поведения сценических девушек.

— Хм-м… — президент задумывается и вроде конструктивно.

— Не говорю, что сделаем именно так. В конце концов, сама не определилась, есть у меня бойфренд или нет…

— Как это? — округляет глаза.

— Уж больно он нерешительный, саджанним. Может и три года вокруг меня круги вить… — а чего это я разболталась и размечталась? — Впрочем, не важно, саджанним. Я считаю, что айдолы имеют право на личную жизнь и фанатам рано или поздно придётся с этим смириться.

— Это делает бизнес непредсказуемым, — сухо роняет президент.

— А когда девчонки впадают в депрессию или нарушают этот пункт контракта, это, наверное, помогает бизнесу? Вы, саджанним, в частности и все остальные жестоко травмируете личности айдолов, особенно девушек, и что даёте взамен? Всего лишь деньги? Вы, саджанним… — останавливаюсь, а то щас такого наговорю. Исправляюсь.

— Вы, может, не знаете, но на Западе тренеры давно рекомендуют спортсменкам сексуальную активность за некоторое, выверенное время до начала соревнований. Мужчинам накануне состязаний, наоборот, запрещают. И разрешают в остальное время. Связано с разницей в физиологии. Думаете, они напрасно это делают?

Задумывается снова. Не знал, по глазам вижу.

— Дело даже не в сексе. Девушки на уровне биологии нуждаются в мужском внимании, неужто вы это не знаете? Им нужны восхищённые взгляды, общение, пусть без близости.

Задумывается ещё глубже. И мнится мне, немного не о том.

Немного ещё поговорив, ухожу. Вместе с ХвиИн, которую вызвал президент Ли.

Президент Ли ХёнСок. Сразу после ухода Лалисы.

О, небеса! С кем я связался! Такое ощущение, что в пасти крокодила побывал. Но деваться некуда, Лалиса не знает, что дела агентства идут всё хуже и хуже, иначе запросила бы пост директора. Г-х-м-м. Один кредит заканчивается, второй выбить, не знаю как. А на горизонте маячит кассовый разрыв, который может привести агентство к краху.

Но почему-то всё равно рад, что она пришла. Никому не скажу, но надежды на девчонку огромные… и ножки у неё классные…

Возвращается она минут через сорок. Но сначала врывается моя ЧхеВон, прекрасная в беспредельном гневе, с размаху садится на жалобно пискнувший стул и принимается сжигать меня взглядом. За ней просачивается Лалиса и садится поодаль, тихой мышкой.

— Что случилось, дорогая? — скрывать свои отношения, давно всем известные, не нахожу нужным. Свадьба скоро. Только надо проблемы с агентством утрясти. Пробую взять её за руку, она резко её отдёргивает.

— Не желаю с ней работать! Выскочка из детского сада! — выпаливает ЧхеВон. На Лалису оскорбительные слова не действуют. Безмятежно и чуть заметно улыбается. Хоть с ней проблем нет.

— Что она здесь делает?! Почему вмешивается в обучение?

— Вмешивается в обучение? Лалиса, как это понимать? — пока ЧхеВон не смотрит, успеваю подмигнуть девушке. Какая молодец, всё сразу понимает.

— О, саджанним! Я всего лишь попыталась довести до уважаемой госпожи некоторые изменения в работе с трейни. Согласно нашим договорённостям. Она вдруг разозлилась и побежала сюда. Так и не успела ей ничего объяснить.

— Ах, вот в чём дело! — испытываю громадное облегчение. — Дорогая, всё сделано исключительно ради тебя. Работать и нервничать тебе придётся меньше, а зарплата та же. Ты же жаловалась на Дженни! Вспомни!

— И что? — ЧхеВон сужает глаза.

— Теперь никаких проблем с этими тремя трейни у тебя не будет. Все замечания высказываешь Лалисе-ян, а она устраняет недостатки.

— Не понимаю, как это будет происходить? И Дженни это не помешает мне хамить!

— Помешает, — негромко со своего места комментирует Лалиса. ЧхеВон поворачивается к ней. Успеваю ещё раз подмигнуть.

— Всё очень просто, госпожа, — очень благожелательно объясняет Лалиса. — Вам даже не придётся с ними разговаривать. Сначала мы с вами конструируем танец, затем вы на камеру исполняете партию каждой. На последнем этапе я добиваюсь от девочек максимального соответствия.

Пока ЧхеВон переваривает услышанное, Лалиса продолжает благожелательно улыбаться. Потом улыбка меняется, становится непривычно заискивающей, взгляд просящий.

— Пожалуйста, госпожа. Нам без вас никак не справится. Если мы не будем видеть перед собой идеал, нам будет намного труднее.

Мысленно хлопаю в ладоши, посылаю одобрительный взгляд Лалисе, которая его якобы не замечает.

— И как ты этого добьёшься? — недоверчиво, но, главное, спокойно спрашивает ЧхеВон.

— Мои секреты. Не справлюсь, у вас помощи попрошу, — льстиво улыбается Лалиса. — Вы же мне не откажете?

На вопрос ЧхеВон не отвечает, но вид становится мирным, так что прямой ответ и не требуется. Тем временем я решаю задачи, которые должен решать. Нажимаю кнопку звонка. Говорить ничего не надо, ХвиИн принимает команды чуть ли не телепатически.

— Саджанним? — её личико просовывается в дверь.

— ХвиИн-ян, пожалуйста, видеооператора с камерой в репетиционный зал к девочкам-трейни.

— На третьем этаже?

— Да.

Вслед за ней уходят и остальные девочки. Прямо на сердце теплеет, когда вижу, как снизу заглядывает в глаза ЧхеВон Лалиса и что-то негромко щебечет. У любимой лицо непроницаемое, но я-то знаю, что она пришла в хорошее настроение. Ох, и кумихо-ян эта Лалиса! Она ещё и дипломат гениальный!

Место действия: особняк семьи Сон

Время действия: 5 января, 18:35.

В столовую последним входит ДжиХун. Как ему наверняка кажется, незаметно окидывает взглядом общий стол, за которым уже сидит вся семья.

— Садись, сыночек, — приглашает ЛиЁн, — я думала, ты не придёшь.

ДжиХун, делая невозмутимый вид, садится. Отчётливо раздаётся хихиканье Юри.

— Что смешного ты увидела, внучка? — строго любопытствует СоХи.

— ДжиХун-оппа очень смешной, хальмони, — Юри снова хихикает. — Я ему сказала, что сегодня на ужин Лалиса приедет, поэтому он и отказался сегодня с друзьями гулять.

ДжиХун краснеет, ЧжунКи и ХюнКи глядят на потомка со всё понимающей улыбкой, такой невыносимой для него. Любому молодому человеку знакомо это якобы понимание, когда родители видят рядом девушку. Затем они видят другую, третью, десятую, но уровень понимания почему-то не снижается. Глупейшие подозрения!

— Юри-ян, я уже и забыл, что ты мне говорила. Просто мне лень стало куда-то ехать…

Юри снова хихикает. На этот раз бабушка не спрашивает о причине.

— А портретик Лалисы на свой телефон сфотографировал? — ехидство обильно сочится из голоска девочки.

— Какой портретик? — почему-то вздрагивает ДжиХун.

— Который ты у меня брал. Я его Лалисе потом отдала.

На эти слова ДжиХун почему-то успокаивается.

— В компьютере, кажется, остался. Я ж с ним по сети сверялся…

— Понятненько, — насмешничает девочка. — Значит, переснял и на память себе оставил.

— Прекрати, Юри! — требует ЛиЁн.

— А что такого, омма? — Юри расширяет глаза. — Всё правильно он сделал. Красивая, умная и талантливая, чью ещё фотографию у себя хранить?

Родители начинают настаивать, чтобы дочка унялась. Постепенно все успокаиваются и уделяют внимание явствам. Только ДжиХун старается не встречаться с хитренькими глазками младшей сестрицы. Во время десерта Юри неожиданно заявляет:

— А я стишки сочинила. Хотите, прочту, они коротенькие.

— Конечно, дочка! — лицо отца расцветает радостью, все остальные, даже ДжиХун, глядят на младшую с улыбкой.

Юри встаёт и начинает декламировать. Интерес и улыбка испаряются с лица ДжиХуна с третьей строчки. Остальные перестают улыбаться не синхронно, зато дед в конце хохочет, как ненормальный.

— В оконном стекле отражаясь, — размахивает руками в такт Юри.

по миру идет не спеша

хорошая тянка Лалиса.

Да чем же она хороша?

— Спросите об этом ДжиХуна,

что в доме напротив живет.

Он с именем этим ложится

и с именем этим встает.

— Недаром на каменных плитах,

где милый ботинок ступал,

«Хорошая тянка Лалиса», —

в отчаяньи он написал.

— Ещё он там портрет её украл, я потом досочиняю, — беззаботный голосок Юри перекрывает слабые всхлипы харабоджи откуда-то из-под стола. Все остальные не знают, как реагировать, растерянно переглядываются. ДжиХун не выдерживает, вскакивает и убегает вместе со своим ярко рдеющим лицом. Под сопровождающее хихиканье младшей сестры.

«Права оказалась Лалиса», — думает девочка, — «это очень весело».

— Нельзя так смеяться над братом, Юри-ян, — ЛиЁн осуждающе качает головой.

— Я не над ним, омма, — возражает девочка. — Если ему нравится Лалиса, зачем это скрывать? Что тут такого? Это смешно.

Юри пожимает плечами. Взрослые, как это часто бывает, с ответом ребёнку не находятся. Переглядываются. Действительно, сын давно взрослый, бывает, что и с девушками гуляет, почему он вдруг Лалису застеснялся?

ДжиХун.

Надо по-быстрому скинуть с телефона обе картины на компьютер и упрятать в самую далёкую папку. Ярлык под нейтральным названием, лучше техническим, скажем, «особенности бизнес-процессов» разместить в уголке доступной папки. Если не знаешь, то не найдёшь.

Вот мелкая зараза! Дебак! Надо же такое отчебучить! Он увлёкся Лалисой, этой пронырливой кумихо? Щибаль! Эти стишки она придумала! Холь! Думала, не догадаюсь? Юри сроду стихи не сочиняла.

Всё! Теперь стереть с телефона, мало ли что. Мелкая залезет, начнёт дразниться. И проверить. Ярлык работает, на экран выводится ростовой портрет. А ножки у неё великолепны, надо признать. И в Европе такие обыщешься, чтобы найти…

Что-то Юри с перспективой перемудрила. Или нет? Наблюдатель будто снизу смотрит, поэтому ноги кажутся длиннее, чем есть. Хотя Юри мелкая, могла ещё присесть. Кстати, выгодный ракурс. И почему я раньше её ноги не замечал? Ах, да! Она постоянно в джинсах ходила.

А почему глаза не замечал? Совсем не корейские, а, она же тайка наполовину. Нет, на четверть, родители оба корейцы. Удачно для неё гены сложились, надо признать…

И что у меня так в груди щемит? Ёксоль! Надо закрывать рисунок, а то сам поверю, что в эту кумихо втрескался…

Место действия: главное здание Hyundai Motor Company.

Время действия: 6 января, 09:10.

— Заходи, ДжеУк. Что у тебя за папка в руках? — президент Сон вызвал ДжеУка, но не говорил, по какому поводу.

— Документы по русскому филиалу, саджанним, — ДжеУк принимается раскладывать бумаги.

Мужчины углубляются в изучение документов. Президент углубляется, ДжеУк же отчитывается в проделанной работе, подвижках и возникших проблемах.

Примерно через час бумаги заканчиваются, но президент не торопится отпускать ДжеУка.

— Как Рождество в Лондоне провёл? — ЧжунКи задаёт дежурный вопрос.

— Замечательно, саджанним. СонМи, моя старшая, очень довольна была. С английскими друзьями встретился.

— ДжеУк, — после паузы ЧжунКи меняет тон, — я кое о чём хотел с тобой поговорить.

ДжеУк терпеливо пережидает следующую паузу, но не может сдержать удивления на последовавшем вопросе президента.

— Как твоя дочь относится к моему ДжиХуну? Я про Лалису говорю.

— Не знаю, саджанним, — ДжеУк, справившись с лёгким шоком от резкого перехода на личные темы, пожимает плечами. — Надо бы её спросить. А что, между ними что-то происходит?

— Ук, — задумчиво соглашается президент. — Но хотелось бы понять, что. Ты не мог бы поговорить с Лалисой на эту тему. Аккуратно.

— Это сложно, — признаётся ДжеУк. — Домой возвращаюсь поздно, а Лалиса перебралась в агентство к моему другу ХёнСоку. Мы почти не видимся. Ли ХёнСок — владелец агентства Bit Hit Entertainment. Лалиса пробует себя в роли продюсера. Посмотрим, что получится.

ДжеУк снова пережидает паузу, президент размышляет около минуты.

— Давай сделаем так, ДжеУк. Дам тебе три выходных, они тебе полагаются за командировку и хорошую работу. От отпуска эти дни отнимать не буду. С завтрашнего дня. На работу жду только во вторник. Побудешь с семьёй, выберешь момент и поговоришь с Лалисой. Только осторожно. Скажу честно, подозреваю, что ДжиХун к ней не равнодушен, хотя сам этого не понимает.

— Я всё выясню, саджанним. Насколько это возможно.

Окончание главы 25.

Глава 26. Разгон

Место действия: школа Сонхва, стадион, спортзал.

Время действия: 6 января.

— Ой, я больше не могу! — Дженни куксится, хватаясь за бок.

— Не поняла, — удивляюсь, даже круг ещё не пробежали. — Всегда считала трейни очень выносливыми, а вы даже полкилометра осилить не можете?

ДжиСу и ЧэЁн тоже выглядят подобно рыбкам, выброшенным на берег, но пока не капризничают.

— Хорошо! Полкруга идите пешком, делайте махи руками и восстанавливайте дыхание… девчонки! К старту!

Ко мне подскакивают мои подопечные ТоХва и КаХи, и мы показываем этим слабосильным трейни высокий класс настоящего бега. Сразу после отмашки тренера.

Проносимся мимо трейни с мощью экспресс-поезда. С огромным удовольствием отмечаю их вытянутые лица. Свои спортивные дела не забрасываю, рвать цикл тренировок нельзя, форму потеряю. Наоборот, притащила будущих айдолок с собой. Тренер возражать не стал, только строго предупредил, чтобы не в ущерб.

Переходим на настоящий скоростной бег после дистанции шестьсот двадцать метров. И если поначалу у моих новых подружек лица были просто удивлённые, то теперь челюсти едва на дорожку не уронили.

Довольный тренер записывает результат.

— Попробуйте на шестистах метрах переключиться, — указывает он. А я пока на трейни переключаюсь.

— Девчонки, давайте переходите на махи, качание пресса и растяжку, — озадачиваю их гимнастическим комплексом.

Что-то мне вид их не нравится. Особенно Дженни.

— Что случилось, Джи? — интимным шёпотом спрашиваю её ушко, приобняв сзади. — У тебя, случаем, не эти дни начинаются?

Угадываю. Слегка покраснев, кивает. Разрешаю ей волынить и особо не напрягаться. И ещё один секрет надо разгадать. Почему они зеленеть лицами начали уже после трёхсот метров бега? Пойду с тренером посоветуюсь.

— Так бывает после потери формы, — раздумывает физкультурник, — после болезни. Или они уже тренируются, но в другое время. Элементарно энергии не хватает. Всё, хватит болтать! Давай на старт.

Стартанули мы ещё три раза. Закономерно, последний результат был самый слабый.

— Лалиса-ян, очень интересно получается. Скоростной этап мы немного увеличили, а результат точно такой же. У тебя. У девочек чуть хуже.

— А если пойти от противного, сонсенним? — предлагаю и тут же поясняю. — Резко увеличить скоростную стадию, скажем, до восьмисот или даже девятисот метров. И упорно тренироваться в таком режиме?

— Предлагаешь развивать скоростную выносливость? — задумчиво глядит на меня тренер. Киваю.

Иду в спортзал, тренер меня отпускает. Мои трейни уже там. Сейчас начнём ноги раскачивать. От самых кончиков пальцев. Об энергетическом балансе я подумаю. Это я ем, что хочу и когда хочу, а девчонки на жёсткой диете… Щибаль! Так в этом-то всё и дело! Надо решать проблему.

Когда уставшие, — я приятно, а девчонки измученно, — едем в агентство в такси, трезвонит телефон. О, папочка! Отвечаю.

— Аньён, Лалиса-ян. Ты дома когда-нибудь появишься? Мне выходные дали, представляешь?

— Аньён, аппа. Нет, не представляю, — действительно удивляюсь. — А что случилось? Мы случайно переместились в другую страну? Ты точно в корейской компании работаешь?

Аппа долго и с удовольствием смеётся.

— Нет, доченька. Мы также в Корее живём, только у меня на работе пауза образовалась. Наши российские партнёры бюрократические проблемы решают, так что нам приходится просто ждать. И сверхурочных у меня на целый отпуск накопилось.

— Ага, — вон оно как бывает!

— Думал с семьёй побыть, а любимая дочка дома не показывается.

— Сейчас решим, аппа, — поворачиваюсь к девчонкам. — Воскресенье объявляю выходным. Можете дома побыть. Вечером в агентстве встречаемся.

После вялых, — сил-то нет, — восклицаний радости продолжаю разговор.

— Решено, аппа! В воскресенье до вечера буду дома.

— А завтра и послезавтра? — аппетиты папочки растут.

— Хорошо, аппа. Не знаю, в какой день, но постараюсь хотя бы один вечер дома провести, — мне всё равно надо кое-какие вещички взять. Другие дела есть.

Ещё не поздно, вечер только начинается, поэтому на ужин заявляюсь к своим парням. У них общая кухня. Давно надо было с ними встретиться в неформальной обстановке. Встречают меня с восторгом.

— Кто эта прекрасная девушка! — восклицает ХоВон, приставляю руку козырьком. — И так похожа на нашу Лалису! Кто вы, принцесса из поднебесья?

Скрытый упрёк идёт подтекстом.

— Ой, ладно вам, — машу ладошкой. — Как будто раньше вы меня чаще видели. Давайте кормите меня, я — голодная.

Парни начинают суетливо бегать по кухне, иногда сталкиваясь друг с другом. Иногда намеренно. Просмеявшись, приказываю всем садиться и начинаю управляться сама. Кое-что умею, хотя вроде не увлекалась кулинарией, но по сравнению с мальчишками я — шеф-повар. Подогреть, поджарить, нашинковать салат, что здесь трудного.

— Хозяюшка, — умильно комментирует ХоВон.

— Чтоб мы без тебя делали… — вторит ДжинСу.

— Я даже забыл сказать, как сильно я тебя ненавижу, — вспоминает наш ритуал ДжеДжун.

Все хохочут, а мне приходит в голову идея. Завтра и реализую.

Наконец, выкладываю снедь на стол. Главное, что мясо есть, янбе чуроль. Голубцы на обычном человеческом, то есть, русском языке. Парни набрали в виде полуфабрикатов, вернее, почти фабрикатов, разогреть и съесть. На вкус так себе, мне-то избалованной мамой и харабоджи, но есть можно.

— Когда мы, наконец, начнём, Лалиса?! — выделяется главный вопрос из общего весёлого шума.

— Президент сам хочет быстрее, но тут такое дело… — отвлекаюсь на голубец, когда съедаю половину, осознаю, что все молчат и ожидающе смотрят на меня.

— Я же продюсер и всё такое… короче, есть одна идея. Коронная. Мы совместим первый ваш выход с рекламным проектом. Но это я ещё буду обсуждать, — показываю глазами наверх. — Президент должен утвердить сюжет, план, контрагента и всё остальное. Это будет быстро. По определённым причинам он торопится. Вам это на руку.

— А сейчас-то нам что делать? — беспокоится ЮнХо.

— На днях подкину минусовку. Пока поработаете без меня.

— Почему не прямо сейчас? — ЮнХо не отстаёт, не даёт голубец доесть. — Она есть или нет?

— Она есть, но пока не зарегистрирована. Завтра займусь. Если успею… — а то я что-то много чего напланировала на завтра.

— Есть ещё одна новость, — подтаскиваю себе ещё голубец, ох, и нажрусь сегодня! — Президент хочет создать гёрлз-группу с моим участием. ЧэЁн вы знаете, с Дженни и Джису…

— Уже знакомы! — самодовольно произносит ЧоВон.

— Тогда вы всех знаете. Четвёртой буду я. Одновременно некая Лалиса Ким будет их менеджером, хореографом и продюсером. Автором ещё…

Все опять замолкают. Затем ЧоВон неуверенно спрашивает:

— Это всё разные люди? Или ты одна?

Бросаю палочки и возмущаюсь:

— Представляете, как агентство на мне экономит! За одну зарплату столько навешали!

— Дебак! Тебе и зарплату платят? — восхищается ЮнХо.

— Только одну. И небольшую.

Тут же вытряхивают из меня размер моего ежемесячного вознаграждения. Скрывать не вижу смысла.

Ухожу от парней удовлетворённая. Во всех смыслах, кроме сексуального, разумеется. Какие-то мысли иногда в голову лезут неприличные. Из-за ВиЧана, что меня провожает? Опять ведь за руку взял… Молодец он. По одному моему короткому взгляду догадывается о моём маленьком капризе. Довести может только до лифта. Охранного поста нет, но все знают, кому и куда можно, и куда нельзя.

Можно немножко поболтать. Отвлечься от многочисленных забот. Программа на вечер уже есть. Пару обещанных композиций надо нотифицировать и вербализировать. Они англоязычные, надо сделать корейские вставки. Или целиком перевести, оставив английские фразы-маркеры. Не, с двумя не справлюсь, хватит одной.

— Ви, скажи, о чём ты мечтаешь? Стой! Дай угадаю! — прокручиваю в голове возможности. — Стать популярным айдолом, это на поверхности. Вы все этого хотите. Что ещё… о девушке какой-нибудь мечтаешь, — хихикаю, — возможно, обо мне…

Стеснительно улыбается и признаётся.

— Угадала. Мечтаю, — не договаривает. Ну, и ладно, интрига будет.

— А ты чего больше всего хочешь?

— Ни за что не угадаешь! — опять смеюсь, настроение у меня хорошее, что такого! — Мечтаю съесть фуа-гра, это из французской кухни, но никак не удаётся.

С этим фуа-гра, кстати, действительно странная история. Как только его запланирую, что-нибудь случается. Обстоятельства всегда против. Делюсь с ВиЧаном.

— Не знаю, что и думать. Как будто высшие силы надо мной шутят. Или от чего-то оберегают. Я уже бояться начинаю, вдруг реально что-то случится, если я его съем. Два раза мне это не удавалось.

— Дорогое? — интересуется ВиЧан. Мальчиков всегда конкретика интересует.

— Для меня не проблема. Дорогое, но не дороже денег.

Тему второй мечты не затрагиваю. Слишком интимная. Не собираюсь в ближайший, как минимум, год подпускать его слишком близко.

— Ладно, Ви, пока. Спасибо, что проводил, — жму кнопку лифта. Когда дверь открывается, он с сожалением отпускает мою руку.

Меня ждёт композиция «Sofia Reyes — 1, 2, 3»: https://youtu.be/p03TIGqEc8o

Оригинал на испанском, так что ждёт меня тяжёлая работа. А может, ну его нафиг? Лучше «Stoto». Там лунная походка, будет, чем удивить. Решено. Её зарядим. Это будет третий хит. Первым был «Eminem — Lose Yourself», второй «Bad guy». Песен с мужским вокалом у меня дефицит. Соответствующим вокалом. Есть классные песни для брутального низкого голоса, но такого среди корейцев не найдёшь. Тонкоголосые все.

Место действия: Сеул.

Время действия: 7 января.

Нахожу способ пообщаться с отцом. На некоторых людей окружающие сильно удивляются: как у них получается всё успевать. Да очень просто всё. Мы, люди, которые многое успеваем, знаем один секрет. Вообще-то секрет не один, но один из них такой: надо совмещать разные дела в одно. И даже сильно спешить не приходится.

Утром у меня зарядка, которая, по сути, является сжатой тренировкой. Надо уделить время? Обязательно! Точёная фигурка сама собой не появится. Что при этом делают мои подопечные девчонки? То, что скажут, то и будут делать, но без присмотра, а, значит, кто в лес, кто по дрова. Каков выход? Он сам напрашивается. Делаем всё вместе. Так сложнее, но это только поначалу. Далее сбрасываю их на стафф. Менеджер Им следит, чтобы всё выполнялось. Ему сейчас легко, стоит той же Дженни закапризничать, он совершает элементарную вещь: говорит капризуле, что пожалуется мне. А я разберусь с ней на раз.

По расписанию у них занятия вокалом и хореографией. Сценические танцы пока отменила, главный упор на классическую базовую школу. Работа у станка со всеми этими батманами тандю ставит осанку и правит ноги. Тут старшей назначаю ЧэЁн, чему-то она в Сонхва научилась.

Сама — домой. Маму озадачиваю своим кулинарными проблемами, она наносит ответный удар: выдаёт список того, что надо купить. Список из двух частей… был. Потом мама посмотрела и часть списка, в котором были полуфабрикаты, выкинула.

— Сама всё сделаю. Моему ребёнку такую дрянь есть не позволю, — решительно заявила мама.

Успела зайти на почту. Папочка сказал, что пришёл ответ от мистера Кавендиша. Ну, что сказать? Мистер Кавендиш типичный осторожный бизнесмен, опасающийся риска.

«Мистер Ким, работа Вашей дочери, несомненно, незаурядна и талантлива. Но наше издательство не практикует литературу для тинейджеров, тем более, фэнтези. Поэтому издательство не в силах спрогнозировать результат продаж подобной книги. Вследствие этого издательство не может позволить себе заметные расходы, для печати книги в количестве хотя бы тысячи экземпляров.

Но есть другая возможность. Полагаю, для Вашей семьи не трудно оплатить печать сотни экземпляров с последующей их продажей. Деньги от продаж, за минусом издержек, пойдут Вам. И по итогам этого маленького пробного тиража издательство сможет решить, стоит ли печатать более круные тиражи.

За сим, глубоко Вас уважающий мистер Крейг Кавендиш».

Примерно так можно перевести письмо уважаемого издательства.

Тут же пишу ответ. Некогда мне откладывать.

«Мистер Кавендиш! Весьма тронута Вашим предложением, несмотря на всю его осторожность. Тем не менее, Вы уделили мне долю Вашего внимания.

Вынуждена отклонить его, как не имеющее для меня никакого интереса. Дело в том, мистер Кавендиш, что я выложила англоязычную версию первого тома «Гарри Поттера» в электронном виде на интернет-портале «Амазон». Прошло чуть более недели, а число продаж книги никому не известного автора уже около полусотни. За каждую книгу получаю почти три с половиной доллара. Это после вычета комиссии и налогов, то есть, чистыми. Насколько я знаю издательский бизнес, с каждой бумажной книги мне будет причитаться два, максимум, три доллара минус налог.

Прошу простить мои арифметические упражнения, привожу их исключительно для вашего понимания.

У меня есть для вас встречное предложение.

Издайте за свой счёт десять книг. Продавать их предлагаю на аукционе, как самые первые книги о Гарри Поттере, изданные в бумажном виде. Иллюстрации для этого эксклюзивного издания могу выслать переработанные и дополненные. Плюс к этому обязуюсь написать исключительно для этого издания предисловие, дополненное моим автографом и автографом иллюстратора.

Начальную цену для аукциона назначить не менее, чем в десять тысяч долларов за каждую книгу. Десять процентов от выручки забираете себе, остальное отсылаете мне.

Вполне возможно, вас заинтересует другой вариант. Вы платите мне восемьдесят тысяч долларов и все права на эти десять книг — ваши.

Ответа буду ждать от Вас ровно месяц, начиная от даты написания этого письма. Отсутствие ответа буду истолковывать, как отказ. После этого буду считать себя вправе обратиться в другие издательства.

За сим, глубоко уважающая Вас Ким Лалиса».

ДжеУк, стоя за спиной, — я его пригласила почитать мой ответ, — хмыкает.

— Так его, дочка! А то не знает он, будет прибыль или нет…

И после этого мы поехали курсировать по Сеулу. В основном по рынкам и торговым центрам.

— Лалиса, а как у тебя с Сонами? Что-то там СонМи говорила, что у тебя с ДжиХуном отношения не складываются?

ДжеУк, как опытный водитель, может позволить себе разговоры за рулём.

— Да век бы не имела с ним никаких отношений, — фыркаю на само это слово «отношения». — Если бы не Юри, ноги бы моей в их доме не было!

— А что так? Пойми меня правильно, вовсе тебя ни к чему не принуждаю. А то подумаешь чего… Только странно. Молодой красивый парень и юная красавица. Что могло случиться, чтобы они так фыркали друг на друга?

Вяло описываю, что случилось.

— Я бы ещё простила, что он мне чуть руку не сломал, но простить то, что он считает меня сталкером? Да никогда!

— Почему же, дочка? — аппа улыбается. — Девушки-сталкеры, к сожалению, реальность нашей жизни.

— Так же, как зоофилы и педофилы… о, давай сюда, аппа!

ДжеУк притормаживает у рынка, так что разговор продолжается, когда загрузив покупки в машину, едем домой. Заглядываю в список. Нет только пары приправ, но это мы по пути купим.

— Что ты там про зоофилов говорила? — возобновляет беседу ДжеУк.

— Сталкеры — такое же извращение, как зоофилия, аппа, — после паузы, которую взяла, чтобы найти нить прерванной темы, формулирую ответ. — Подозревать меня в этом, всё равно, что, например, тебя, аппа, подозревать в зоофилии или некрофилии. Так же оскорбительно. Как я могу относиться к человеку, который причиняет мне боль и оскорбляет меня? Могу даже равнодушной быть, с некоторым усилием, но никак он мне симпатичным быть не может.

— Почему сталкеры это извращение? — и тут же поправляется. — Я понимаю, что это не нормально, но не слишком ли сильное слово, дочь?

— Не слишком. Не понимаю, почему ты не понимаешь? Я — девушка. Я не могу сама подойти к парню, даже если он мне сильно нравится. Могу только ждать. Ещё глазками пострелять можно, показать свой интерес, но проявлять инициативу не могу. Сталкеры ведут себя по-мужски, проявляют инициативу, поэтому они — извращенки.

Мы останавливаемся у последнего магазина, за несколько минут езды до дома. Заканчиваю мысль и только потом выхожу. ДжеУк позволяет мне затратить мелочь на покупку двух-трёх пакетиков приправ. Так-то сам за всё платил.

— ДжиХун мог вполне спокойно себя вести. Он начал истерить, хотя ему вполне достаточно было сделать равнодушный вид на мои попытки флирта. Если бы они были. И всё бы кончилось, даже будь он мне интересен.

— А он тебя не привлекает?

— Нет, — подкрепляю ответ хлопком двери.

Через десять минут список добит. Закрываю дверь и говорю:

— У-ф-ф-ф!

ДжеУк смеётся.

— Так забавно видеть дочку, а не себя, которую нагружает своими поручениями мама!

Смотрю на него, набычившись, тот веселится ещё сильнее.

— Значит, ДжиХун тебе…

— Никак и нигде, аппа, — заканчиваю за него. — Мне кое-кто другой интересен. И в связи с этим у меня к тебе вопрос, аппа.

От последовавшей заявки ДжеУк чуть руль из рук не выпускает. Машина еле заметно виляет, но быстро встаёт в поток.

— Пожалуйста, осторожнее, дочка, — умоляет ДжеУк. — Меня чуть удар не хватил.

Подумаешь… всего-то спросила, разрешит ли он мне замуж выйти сразу после школы? А что, мне к тому времени только семнадцать по паспорту будет, без разрешения родителей — никак.

— А у тебя, что, кандидатура есть?

— Аппа, кандидатура есть, но я больше теоретически любопытствую. Мой кандидат… короче, я в нём не совсем уверенна. Может передумать, собственно, и я могу передумать. Предложения он мне не делал, но вдруг сделает? Я хочу быть готовой.

— Согласиться? — улыбается ДжеУк.

У-п-с-с-с! Кажется, он меня подлавливает. Если бы я готовилась отказать, зачем мне согласие родителей?

— Хочу иметь полный спектр возможностей.

ДжеУк, уже нагруженный пакетами, хохочет на мои уклонизмы.

После обеда в своей излюбленной звездообразной позе принимаю звонок. Юри.

— Аньён, Юри. Говоришь, к воскресенью будет готово? Молодец! Тогда сделай так. Скажи ДжиХуну, что я буду завтра у вас на ужин. А на самом деле приеду, да, на ужин, но послезавтра или в воскресенье. Как скажешь. Лишь бы ДжиХуна не было. Но если не получится подгадать его отсутствие, то и ладно. Потерпим.

Потом слушаю, как Юри взахлеб рассказывает, как она подшучивает над братом.

— Ты те стишки рассказала, хулиганка! Ай-я-я-яй, Юри-ян, разве можно так издеваться над оппой? — как будто это не я их подбросила! Хихикаем в унисон.

Болтали полчаса, пока не прекращаю разнузданное безобразие. Женщины на одних телефонных переговорах могут мужей или родителей разорить, если им волю дать. Обессиленно роняю руку обратно на кровать.

Встретиться с Юри надо, невзирая на риск напороться на её тупого братца. Кстати, а где СонМи?

Чуть не подпрыгиваю от озарения. Какого хрена я туплю на ровном месте! Моя родная сестрица встречается с сыном Мина, а тот — первый дружок ДжиХуна! Мне узнать про их планы — два раза плюнуть на косяк!

По размышлению прихожу к выводу, что всё не так просто. Онни может схитрить. Решит, что лучше ДжиХуна для меня партии нет, и нарочно подставит. Надо как-то аккуратно разнюхать. А что тут думать? Она родителей обязана предупреждать, когда и сколько времени её не будет. Так что вопрос решён, корейская мать его за ногу!

После обеда едем с папанькой регистрировать новую песенку.

Окончание главы 26.

Глава 27. Производственная

Место действия: боулинг-клуб «Yongsan Bowling Alley».

Время действия: 8 января, 15:10.

ДжиХун.

СынМин меня сюда притащил. Объективно, неплохое местечко. Мы только втроём, и скучно и видеть никого больше не хочется. Пошвыряли шары. Затем СонМи-ян загорается.

— Я тоже хочу! — подпрыгивает и хлопает в ладоши, как маленькая. СынМин улыбается и заказывает ей десяток бросков.

Мы располагаемся в креслах рядом, наблюдаем. СынМин ржёт над каждым особо «удачным» броском, когда сбивается всего две-три кегли. Настроение поднимается и почему-то нравится смотреть на подругу СынМина. Не просто, как на хорошенькую девушку.

— Хён, ты чего такой грустный? — обращает на меня внимание друг.

— Я — грустный, а ты странный, — довольно бодро парирую. — Весь день скучаю, только немного развеселился и вдруг ты заявляешь о моей грусти только сейчас.

— Про весь день и говорю… о, гляди-ка, аж пять штук сбила, — приятель ржёт так заразительно, что не удерживаюсь от улыбки.

— Сам не знаю. Гляжу на твою СонМи и завидую, что ты не один. Но как представлю, что ХёнДжу здесь или любая другая… — непроизвольно завожу глаза к потолку, — Дебак! Я лучше поскучаю.

— Восемь! — восторженное верещанье СонМи прерывает нашу беседу. — Оппа, ещё хочу!

— Если девушка хочет… — начинаю я, а СынМин продолжает со смехом:

— От неё не отделаться, — и заказывает подружке ещё десяток.

— Даже не знаю, что тебе посоветовать, — СынМин хмурит лоб озабоченно. — Сам всё больше думаю, что с СонМи мне повезло.

Он наклоняется и почти шёпотом говорит:

— Представляешь, она затащила меня в автосалон и попросила рассказать подробнее про автомобили. Поверить не могу! Внимательно выслушивала про цилиндры, мощность мотора, время набора скорости.

СынМин пригибается ещё ниже.

— Попросила открыть капот у пары машин…

Чувствую, как глаза на лоб лезут.

— Дебак! Врёшь! — восклицаю непроизвольно.

— Сам поверить не могу! — уверяет друг и вдруг хлопает себя по лбу. — Знаю, как тебе помочь. Попросим её, чтобы она такую же подружку нашла.

— Ты попроси. Как бы невзначай. Только про меня ни слова! — вовремя спохватываюсь.

Междусобойчик прекращается, СонМи устаёт бросать шары, и мы направляемся в бар. За стаканчиком вина слушаем щебет СонМи, как пение певчих птичек. Приятно, но смысла никакого… что?!

— Что-что ты спрашиваешь? Извини, я просто ушам не верю, — а то она губки обидчиво гнёт.

— Звукостудию я организую. Пока больше виртуальную, — повторяет девушка, снова углубляя ту борозду, которую уже затянуло моё недоверие. — Пошли первые заказы, пока небольшие и немногочисленные. Всего два, если честно. Вот я и спрашиваю, мне отдельное помещение под звукостудию снимать или хватит своей комнаты дома?

— А зачем тебе отдельное помещение, если ты только голосом работаешь? — спрашивает уже СынМин.

— Он прав, — подтверждаю.

— Иногда видеоряд делаю. М-м-м, если честно, то только один раз делала, но получилось здорово. Клиенты могут запросить подобное.

Вникаю в суть дела, и вдруг до меня доходит. Это же она про книгу Лалисы говорит? Щибаль! Она и здесь меня достаёт! Хотя ладно, чего я, она ж ей родная сестра. Так что в каком-то смысле Лалиса всё время незримо рядом. Как сестра девушки СынМина. И вообще, чего я так дёргаюсь?

СонМи ждёт моего мнения. Я для неё авторитет, как студент Кембриджа. Напрасно это она, основы бизнеса у нас не основной предмет. Хотя и проблема не велика.

— Когда начнутся заказы, тогда и будешь действовать. Зачем решать проблему, которая ещё не появилась? Обдумать можно. Узнай стоимость аренды, другие условия, что тебе может понадобиться. Возможно, какие-то видеоэффекты, костюмы…

— Костюмы необязательно, — вмешивается СынМин. — Можно виртуально что-то набросить. Только для этого тебе надо голой записываться…

СынМин хохочет, а вслед за ним и я. СонМи миленько краснеет и замахивается на СынМина кулачком.

— Он шутит, — спешу на помощь другу, — вполне достаточно обтягивающего купальника. Только это пока дорогая технология. Не советую.

— Можно по технологии мультфильма, — спорит СынМин. А ведь и правда! Мы сами не замечаем, как увлечённо начинаем обсуждать перспективы развития аудиостудии СонМи.

В конце наших посиделок СонМи окончательно меня поражает и заставляет светиться СынМина.

— Спасибо, парни. Ваши идеи лучше всяких подарков.

Мы переглядываемся и одновременно показываем друг другу «ок». Ну, что за девушка! Начинаю тихо завидовать другу. Гляжу на часы.

— Мне пора домой, друзья. Отец просил присутствовать на ужине.

Друзья выражают сожаление, но не возражают. Если родители что-то приказали, никто оспаривать не будет.

За рулём автомобиля по пути домой настроение перестаёт быть тоскливым. Угадываю, как раз минут за пять до сбора всех в столовой. Только куртку в комнате скинуть и можно идти. Уже знаю, что скажу. Блефовать умею.

Перед столовой останавливаюсь, надо прийти в себя, что-то сердце начинает стучать, будто по лестнице несколько этажей наверх пробежал. Захожу.

— О, сын! — приветливо встречает отец. — Решил всё-таки поужинать с семьёй? Правильно! Лучше мамы никто не накормит.

Лалисы нет! Почему?! Успеваю сообразить, что спрашивать нельзя! Неторопливо передвигаясь на почти послушных ногах, подхожу к столу. На Юри стараюсь не смотреть, настолько ядовит её ехидный взгляд.

— Лалиса сегодня не смогла приехать, — ехидством переполнены не только глаза Юри, но и слова. — Дел очень много. Я ей по почте сбросила всё, что хотела.

— Сегодня? — вид у меня неподдельно удивлённый. — Ты ж вроде говорила, она завтра хотела в гости приехать?

— Да, — чуть подумав, отвечает ехидна, поселившаяся в моей сестре, — вчера я сказала, что она приедет завтра.

— Извини, — мотаю головой и держусь своей версии, — перепутал.

Ловлю короткий и внимательный взгляд отца. Настроение почему-то опускается. Почему? Я дома и мне повезло, этой наглой девицы не встретил, почему мне становится ещё тоскливее, чем в клубе?

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 9 января, 09:15.

Доклад окончен. Изложила только что сюжет первого клипа для группы «It’s Us». Идея пришла ночью и полностью оформилась практически во сне. А вот с подбором мелодии пришлось помучиться. Вот приспичило мне саксофон впаять, хоть умри. Старательно покрутила в голове мысль: не ради ВиЧона стараюсь? Нет. Если только немножко…

Вот и руководство агентства, президент и, так сказать, экспертный совет придираются.

— Почему всё-таки саксофон, Лалиса-ян? — вопрос менеджера Има подкрепляется ожидающими взглядами всех присутствующих. Кроме него и директора, здесь главный по вокалу сонсенним Кан и херо-графиня.

Почему, почему… потому что вы спрашиваете. Примерно так и объясняю.

— У вас это вызвало удивление, сонбеним? — дождавшись подтверждения, продолжаю. — Интерес тоже, признайтесь.

— Пожалуй, да, — после краткого раздумья отвечает Им СоДжун.

— Вот и публика встретит так же. Эмоциональный отклик клипу будет обеспечен. Да, я знаю, что музыка не в стиле кей-поп. Нет быстрых ритмов, нет энергичных танцев. Но видите ли, в чём дело…

Делаю паузу, интрига — наше всё.

— Я целюсь не в корейскую аудиторию.

— И куда же ты целишься, Лалиса-ян? — мягко и благожелательноспрашивает президент Ли.

— Туда, — показываю головой на потолок. — На западную публику. Американскую и европейскую. Если композицию заметят хотя бы в одной европейской стране, неизбежно заинтересуются и наши меломаны.

— Почему ты так думаешь? — уже сонсенним Кан задаёт вопрос.

— Если говорить честно, то корейской публике свойственен хвостизм. Музыка западного происхождения уступает в популярности корейской на территории нашей страны. Но она пользуется огромным уважением. Любая песенка из Америки обречена на прослушивание типичным корейцем хотя бы один раз. А в моём случае может получиться очень интересно. Музыка в американском стиле создана в Корее, исполняется впервые корейской группой. Уже две причины для усиленного внимания.

Хватит им этих доводов или нет? В целом не особо сомневаюсь, что мне удастся продавить свой план. Кто в агентстве официальный продюсер, пусть и в статусе стажёра? То-то.

— Это все аргументы, Лалиса-ян? — в разговор вступает херо-графиня.

— Нет. План продвижения группы многослойный.

— Изложи нам его полностью, Лалиса, — просит президент.

— Первый запланированный и уже отснятый клип отложим. Первым выходом группы на публику будет представленный проект. Есть два варианта развития событий. Если композиция будет замечена в Америке и войдёт в Billboard-100, то сами понимаете, как это отзовётся у нас…

— Ты всерьёз на это рассчитываешь? — херо-графиня не скрывает скепсис в крайней форме.

— Нет. Всего лишь не исключаю. Так вот, если её услышат в Америке, то сенсационный успех группе обеспечен. Если нет, будем продолжать раскручивать. Ей достаточно прогреметь в любой стране Европы, хоть в Англии, хоть в Италии, нам этого хватит. Войдёт в тройку лидеров любого национального чарта, в Корее однозначно будет воспринято, как успех и внимание публики удвоится.

Делаю паузу. Народу надо осмыслить.

— Даже если композиция нигде не пробьётся, внимание в Корее на неё обратят. В силу необычности музыки и привлекательности сюжета. По сути это сверхкороткий музыкальный фильм. Не знаю, может кто-то и делал так, не в курсе.

— В Корее никто не делал, — негромко говорит президент.

— Почему ты думаешь, что сюжет привлекателен, Лалиса-ян? — менеджер Им. Они мне тут прямо перекрёстный допрос устроили. Чувствую себя, как на экзамене перед придирчивой комиссией.

— Вы и сами так думаете, сонбеним. Сами знаете, какие толпы собираются на прослушивание. Все хотят быть айдолами. Главный герой клипа — тоже. Поневоле все мечтающие о сцене воспримут его членом своей команды или конкурентом. Будут болеть за него или против, главное для нас — будут смотреть с интересом и те и другие. Многие хотят быть айдолами, как герой нашего микрофильма.

— Но вместо этого он попадает в полицию, — усмехается херо-графиня.

— Спасибо, госпожа, — благодарно киваю. Обожаю, когда меня поддерживают супостаты. Это так весело!

— Опять двойной смысл, понимаете? По сюжету мечтательного парнишку упрятывают в кутузку за несуразные грёзы, но каждый зритель уже понимает, что видит перед собой восходящую звезду.

— А он прямо так и станет звездой? — херо-графиня кривит губы.

— У него всё для этого есть. ВиЧан чрезвычайно фотогеничен, — загибаю первый палец, следующим загибаю большой, показывая вес аргумента. — И он лучше всех играет на саксофоне.

— С чего ты взяла, что он лучше всех, Лалиса-ян? — бьюсь об заклад, если бы сонсенним Кан не был уверен, что я отвечу убедительно, ничего бы не спрашивал.

— А вы помните среди известных айдолов хотя бы одного саксофониста, сонсенним? Вот и я не помню.

— Он лучший, потому что единственный? — сонсенним Кан начинает смеяться.

— Да. Но играет он тоже замечательно. Забыла ещё кое-что сказать. Здесь я всё расписала, саджанним, — тычу пальцем в папку и пододвигаю её к нему, — вкратце обрисую словами. Порядок выпуска композиций группы сделаем обратным. Первой пустим третью песню, затем вторую, за ней первую.

— Параллельно будем раскручивать будущую девичью группу. Полицейскими, которые арестуют ВиЧана, будут Дженни и ДжиСу. В дальнейшем мы продумаем, как время от времени показывать нас во время раскрутки «It’s Us». Мы можем мелькнуть в качестве сумасшедших фанаток, подтанцовки, даже рабочих сцены. Рано или поздно публика заинтересуется, что за девочки мельтешат рядом с такими классными парнями?

— А если не заинтересуются? — роль плохого полицейского херо-графиня отрабатывает на сто десять процентов. Мне это на руку.

— У меня есть несколько подружек, — пожимаю плечами. — Попрошу их, они подбросят эту тему нетизенам. Никуда они не денутся. Будем продвигать две группы одновременно, эксплуатируя двойной интерес и постоянно интригуя публику.

— В целом звучит убедительно и даже заманчиво, — президент выглядит довольным. — План принимаю к исполнению. Какие-то проблемы есть, Лалиса-ян?

— Есть, — не спросил бы, самой пришлось бы. — У девочек не идеальные ноги. Надо над этим поработать. ДжиСу и Дженни надо вытянуть, сделать их длиннее. Им и ещё ЧэЁн надо сделать их стройнее. Сами понимаете, вижуал тоже важен.

Херо-графиня насмешливо фыркает на мои «фантазии». ХёнСок-сии удивлённо таращит глаза. И кто сказал, что быть первой в мире страной в смысле пластической хирургии и всего остального, во всём хорошо? Вот и президент туда же.

— Пластические операции такого рода очень дорогие. К тому же девочкам долго придётся восстанавливаться.

— Никаких операций, саджанним!

Объясняю идею. На ночь ноги подвергаются давлению в нужных местах. И потихоньку деформируются в нужном направлении. Кто думает, что кости невозможно изменить, посмотрите на свои большие пальцы ног. Особенно девушки. При постоянной носке туфель с узкими носами большие пальцы деформируются, искривляются в сторону остальных пальцев. Начинает выпирать суставная косточка. Вспомните китайскую варварскую традицию деформации стоп девочек, которых заставляли ходить в каких-то жутких колодках.

В детстве легче всего деформация происходит, но и в молодости она возможна. Рост в целом можно так изменить. Сильно не стоит увлекаться, координация движений пострадает, что для танцовщиц неприемлемо. Но три-четыре сантиметра, максимум пять, почему нет?

— Не знаю, как это организовать, — задумывается президент. — Никогда о таком не слышал.

— Думайте, саджанним. Не вижу здесь ничего особенного. Можно и кустарными способами организовать.

— Каким образом, Лалиса-ян?

Кажется, меня разводят. Главное, что я это понимаю.

— Надо чтобы давящие поверхности не перекрывали кровеносные артерии. Это вполне можно сделать. Например, вот здесь, — щупаю рукой своё колено. Никто его под столом не видит, поэтому объясняю:

— Справа от колена никаких мышц, никаких сосудов, значит, вполне можно устроить давление с той стороны. То есть, определить точки безопасного давления можно. С учётом этого сконструировать устройство или несколько. Девочки будут цеплять их на ночь. Через месяц-два ножки выпрямятся, рост увеличится.

— Хорошо, Лалиса-ян, — решает президент, — обдумай это, как следует. Потом решим.

— Нет, саджанним, — вот он типично начальничий развод. Называется «кто предложил, на того и нагрузим». Обломитесь!

— Нет. Я не медик, с анатомией знакома только по школьному курсу. Не механик и не конструктор механизмов. Ничего этого я делать не могу, не буду и не имею на это времени. Вы попросили ознакомить вас с проблемами — я ознакомила. Показала примерный способ решения. Впрочем, могу и этим заняться. Только найдите другого композитора, чтобы он вам музыку сочинял. А то у меня времени уже не будет, буду плотно вижуалом заниматься.

Больше всех на меня пучит глаза менеджер Им. Сонсенним Кан слегка посмеивается, херо-графиня сверлит глазами, впрочем, она всегда сверлит.

— Дебак! — президент спохватывается и исправляется. — СоДжун, Лалиса тебя разгрузила с трейни, поэтому тебе и помогать ей с этим.

Менеджер Им мог только согласиться. Вроде не обиделся на меня, что с моей подачи ему работку подкинули? Реально, это его работа, вижуал трейни.

Время 10:20.

Выхожу из кабинета с таким чувством, будто из меня литр крови выпили. Спускаюсь в репетиционный зал. Их тут много, мне надо с пианино. У меня свои занятия, никогда о них не забываю. Надо держать себя в форме во всех смыслах.

Распорядок дня потихоньку устаканивается. С утра совместная с девчонками утренняя гимнастика, на которой иногда отрабатываем танцевальные движения. Частично в быстром темпе, подобно аэробике. Затем душ и прочее. После завтрака — занятия музыкой и вокалом. Сейчас до одиннадцати побрякаю по клавишам и пойду к Кану голос разрабатывать.

После обеда хореография. Пока упор на балетную школу. Далее сократим время на неё и увеличим время на сценческие танцы. Понедельник, среда, пятница — тренировка по бегу в школе Сонхва. После ужина — личное время. Которое тоже не пускаю на самотёк. Девиз такой: личное время — для личного развития. А лично я обычно книгу продолжаю писать.

Время 11:10.

— Диапазон у тебя, Лалиса-ян, небольшой, две-две с половиной октавы, — сонсенним Кан ставит мне диагноз, — но тембр голоса очень интересный. Лучшей певицей ты не станешь, но голос твой узнавать будут.

— Лучшей певицей мы ЧэЁн назначим, — комментирую вердикт преподавателя. ЧэЁн привычно смущается.

Регистр голоса сознательно опускаю ниже. Тембр потому интересен, — сама-то это понимаю, — что он явственно развратен. Голос женщины, изнемогающей от желания. Не, не, я не изнемогаю, хи-хи, но изобразить, почему нет. Самое забавное, что даже Кан не понимает, почему ему так нравится мой голос. А секрет прост, его мужская суть откликается. Ещё забавнее то, что никто не понимает. Корейцы, они такие простые!

В конце занятия пробуем петь хором, затем с выходом каждой на первый план. По разному пробуем. https://www.youtube.com/watch?v=tVhO9EFkK-M

Кей-поп это такая хрень особого рода, почему-то на ура принимаемая в Корее и даже в целом в Юго-Восточной Азии. Приходится учитывать. Но замахиваться будем на большее.

— А кто вам позволил мясное есть? — менеджер Им застукивает нас на обеденной обжираловке.

— Я, — продолжаю обгладывать куриную ножку.

Менеджер смотрит, ждёт объяснений. Их у меня есть.

— Мы стали заниматься дополнительно бегом. На тренировку тратится шестьсот-семьсот килокалорий. Три тренировки в неделю — две тысячи килокалорий. Значит девочкам надо дополнительно килограмм курятины в неделю либо чуть меньше говядины или грамм шестьсот-семьсот свинины.

Менеджер на самом деле я, и ответственность моя. Умирающие лебеди на тренировках мне не нужны.

— Для того, чтобы много работать, надо много есть, — и принимаюсь хрустеть жареным крылышком. Менеджер Им глядит слегка очумело и отстаёт.

Вообще-то он зашёл передать мне график съёмок «It’s Us», а среагировал рефлекторно, по привычке.

После обеда немного отдыхаем, а затем идём в танцкласс. Почти час жёстких занятий у станка. Затем растяжка и разучивание балетных и танцевальных па. Из художественной гимнастики в основном. Равновесия и прыжки выполняю на три с минусом, может, на троечку вытягиваю. Девчонки представляют совсем жалкое зрелище. Одно хорошо, замечательный повод похохотать друг над другом.

— Лалиса, ты обещала помочь с тем движением! — дует губки ЧэЁн.

А, ну да! Было такое. За одно сложное комбинированное движение ей больше всего доставалось от херо-графини. Ща решим!

Руками худо-бедно она может сыграть, но при этом сделать резкой уход тазом в сторону не может. Совместить не может два движения одновременно. Проблема ясна всем, кто пробовал одновременно хлопать ладонью себя по животу и гладить собственную голову по кругу.

Возвращаюсь от своей косметички. Кое-что давно припасла как раз на этот случай.

— Сначала давай руками. Эту сюда, эту туда, про пальцы не забывай. Нормально. С пальцами потом доработаем.

Ещё раньше поручила ей заучить до автоматизма движения руками. Прогресс есть. Теперь попробуем организовать прорыв.

— Дженни! В середине движения хлопни руками у неё над ухом. А ты, не вздумай дёрнуться! — мне надо, чтобы при любом воздействии движение было закончено.

Далее заставляю её делать на ходу. Просто идти и повторять пируэт руками раз за разом. Через четверть часа решаю, что с прелюдией можно заканчивать. Заставляю делать перед собой и в нужный момент быстро укалываю её кончиком булавки в голый бок. ЧэЁн с визгом выгибается. О, то, что нужно! Прячу булавку. Так чтобы ЧэЁн не видела, что рука уже пустая.

ДжиСу и Дженни переглядываются. Озадачиваю их тоже. Одна придерживает ЧэЁн под мышками, вторая блокирует ноги. А то она их переставлять норовит.

— Давай ещё раз, онни!

ЧэЁн неуверенно начинает и снова резко выгибает таз вбок. От одного моего лёгкого прикосновения. Хихикаю. Булавки-то уже нет, но она всё равно боится.

— Теперь давай сама. Так. Теперь симметрично в другую сторону.

Затем все четверо встаём перед зеркалом и прогоняем всю связку. До совершенства не дошли, но прогресс очевиден.

— Ты теперь всегда меня будешь укалывать? — с опаской спрашивает ЧэЁн.

— Надо будет, я тебя раскаленной докрасна кочергой буду гонять, — заявляю, не забыв сделать жестокое лицо садиста-палача. ЧэЁн растерянно хлопает ресницами, девочки покатываются со смеху. Смеются-то они смеются, но сами в мою сторону глядят с опаской.

— Всё, работайте! ЧэЁн, чтобы завтра всё выглядело идеальным. Поработай с пальцами, это тоже важно, хотя не так заметно. Я пошла…

Сваливаю перед ужином. У меня тоже личное время и личные дела. Но. Предварительно делаю звонок.

— Аньён, СонМи! — слышу характерный шум, сестрица опять в клубе гуляет. — Ты когда сегодня дома будешь? Поздно? К полуночи? Хорошо. Я дома завтра с утра буду, тогда и поговорим. У меня дел в агентстве невпроворот. Ты там с сыном Мина? И этот, лондонский студентик тоже с вами? Ха-ха, нет, привет им не передавай. Пока, онни.

Всё. Можно ехать. Быстро переодеваюсь и заказываю такси. Вроде успеваю.

Место действия: особняк семьи Сонов.

Время действия: 18:15.

Прибываю минут за пятнадцать до ужина. И в приличной одежде, белый пиджачок на бежевую блузку в сочетании с джинсами. Зимние сапоги в доме меняю на босоножки. Рядом с восторгом щенка, завидевшего хозяина после долгой отлучки, суетится Юри.

— Ты не представляешь, какое лицо было у ДжиХуна, когда он пришёл, а тебя вдруг нет, — заливается смехом девочка. Очень злая и мстительная девочка, я прямо так ей и говорю. «Злая» девочка хохочет ещё звонче.

Что интересно, она начинает говорить более по-взрослому и постоянно использует мои обороты речи. Только сейчас заметила. «Ты представляешь», «Ты не представляешь», — мы с СонМи и другими подругами так часто говорим.

Не спрашиваю, дома ли ДжиХун. Уже знаю. СонМи мне всё доложила, они всей гоп-компанией будут тусить до полуночи, а, может, и до утра. Наш с Юри расчёт сработал. Стоило только не предупредить о своём визите, так его дома и нет. Предупредишь — будет.

Всё так же за руку ведёт в столовую. Уже привычно всем кланяюсь, здороваюсь и сажусь рядом с сияющей Юри.

— Лалиса-ян, — обращается ко мне ЧжунКи, — как-то вы с ДжиХуном разминулись.

Лицо у него нейтральное, но что-то в глазах мелькает. Троллит?

— Да, господин Сон, наконец-то нам удалось разминуться.

Юри хихикает, я держу покер-фейс.

К концу ужина до хальмони Юри доходит, как до жирафа из анекдота. На что даже её муж хмыкает.

— Лалиса, я правильно поняла, что вы с ДжиХуном избегаете друг друга?

Мне активно не нравится, когда меня с ДжиХуном ставят рядом даже словесно. Но покер-фейс не снимаю.

— Я — избегаю, госпожа. Про ДжиХуна ничего сказать не могу.

Бабуся осуждающе поджимает губёшки. Как будто все девушки вокруг обязаны писать кипятком при виде её внука. Лично у меня для ДжиХуна кипятка нет.

Разговор дальше становится положительно-нейтральным. Делюсь новостями о том, что начала публиковать первый том на американском сайте и от Юри требуется адаптировать рисунки. Соны восприняли весть с уважением.

— Продаж пока немного, подбирается к трём сотням, но это только начало.

— А сколько продано в корейском варианте? — спрашивает ЧжунКи, но ответ, судя по лицам, интересует всех.

— К пяти тысячам подходим, — добиваю десерт. — Не сегодня, так через неделю пересечём этот рубеж. Это я с аудиоверсиями считаю. Их больше восмисот продано.

У себя Юри показывает обработанные рисунки.

— Чего ты их у себя солишь? Давай отправляй мне на почту, — немного размышляю и решаю на месте. — Обработка плюс новая картинка, с меня два миллиона. На днях перечислю.

Но больше мы сплетничаем. В том числе о ДжиХуне.

— А что, Лалиса, он тебе совсем не нравится? — Юри пытливо заглядывает в глаза.

— Юри, разве в этом дело? Ты же девочка, должна понимать! К примеру, нравится мне или тебе мальчик. Мы можем ему поулыбаться, пострелять глазками, но подойти первой мы не можем. Привилегия мальчиков. Нам — неприлично. Поэтому совсем не понимаю, чего ему бояться? Не ответил на знаки внимания, прошёл мимо, вопрос исчерпан.

— И что делать? Вдруг мальчик сильно-сильно понравился?

— Ничего тут не сделаешь, — пожимаю плечами. — Улыбайся другому мальчику.

— Совсем-совсем ничего? — Юри разочаровывается.

— Можно просто подружиться, найдя какой-нибудь повод. К примеру, попросить его чем-то помочь тебе.

— А как ты со своей группой познакомилась?

— С ЮнХо первым познакомилась. Случайно. Он продавцом-консультантом подрабатывал. Я у него телефон покупала. Потом наткнулась на него с друзьями, он их представил. Напросилась к ним на репетицию посмотреть и послушать. И как-то незаметно начали работать вместе.

Не понимаю, чего она такими горящими глазами смотрит?

— Ты чего, Юри-ян?

— Просто так подошла к мальчикам и познакомилась?

— Я ж тебе объясняю! ЮнХо-оппу уже знала!

— Всё равно. Их же там много было!

Вздыхаю. Возвожу очи к потолку: высшие силы, дайте мне силу…

— Юри! Я ж тебя с ними тоже познакомила! Теперь это и твои знакомые мальчики.

— Мальчики… хи-хи-хи.

— А что такого? В Корее поздно женятся. Им по двадцать лет, тебе десять. Когда им будет по тридцать, тебе уже стукнет двадцать.

— Мне — девять, — поправляет девочка, — если от дня рождения считать.

— Да не важно! Главное, что разница в десять-двенадцать лет не препятствие, — после паузы замечаю. — Я же не могу тебя познакомить с десятилетними. У меня таких знакомых нет. Хотя… у кого-то из парней могут быть младшие братья.

Кстати, у ВиЧана есть младший. Но ему двенадцать лет.

— Ладно, Юри-ян, провожай меня домой, — девочка сразу грустнеет, но не фатально.

Провожает до самых ворот.

Окончание главы 27. Следующая: https://litsovet.ru/books/981137-shag-tretiy-prizovoy/read/page-28

Глава 28. Дебют

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 17 января, 08:30.

Заканчиваю английский вариант второго тома «Гарри Поттера». Позволяю себе скорректировать слегка оригинальное произведение. Роулинг роль Дамблдора обрисовала странно. Непонятно он себя ведёт. Добавляю намёками, что славный директор Хогвардса ведёт перманентную тайную борьбу с тёмными силами на другом уровне, поэтому собственноручно помочь Гарри не может. Всегда поспевает только на разбор полётов.

Забавно получается. Вроде бы в связи с работой в агентстве времени у меня вообще не должно хватать ни на что, а на самом деле успеваю в разы больше. Захожу на Амазон, гружу последние главы, ставлю на продажу. Цену увеличиваю до шести долларов. Посмотрим, как скажется на продажах, я пока из средней ценовой категории не выхожу.

Не забыть иллюстрации Юри, не забыть перегнать ей два миллиона…

— Лалиса, ты всё? — в дверь заглядывает СонМи.

— Как тебе удалось, онни? — вопрошаю с невыразимым удивлением. — Ты никогда, повторяю: НИКОГДА! Так не делала.

— Чего я не делала? — сестрица ошарашена.

— Ты никогда не приходила вовремя, — любезно объясняю, — ты всегда гнусно и подло мешала мне работать. Постоянно отвлекала. Как тебе удалось прийти как раз тогда, когда я только что, вот прямо сейчас, закончила вторую книгу? Онни, пожалуйста, посмотри прогноз, нам тайфун со снегопадом не угрожает? Точно, что-то должно случиться. В лесу что-то большое сдохло…

— В каком лесу? Почему сдохло? — морщит лобик сестрица, пытаясь вручную удержать все мои тезисы, моментально перегрузившие её оперативную память.

— За работу, онни! — от моего выкрика онни отшатывается. — Даёшь срочно корейский перевод! Давай, вперёд!

— Куда вперёд? — сестра окончательно подвисает, приходится делать паузу и нажимать кнопку перезагрузки. Кнопка у неё где-то там, втыкаю ей палец в пузико.

СонМи взвизгивает и отскакивает.

— Ты чего делаешь? Ты как со старшей сестрой обращаешься?!

— Со всем уважением, онни, — невозмутимо продолжаю. — Иди к себе, книгу сейчас по сети тебе скину. Принимайся за перевод и озвучку. В обоих вариантах, английском и корейском, но сначала перевод.

— Так ты дописала?! — СонМи подпрыгивает от восторга.

— Браво, онни, — сообразительность надо поощрять, — ты очень быстро всё схватываешь. За работу, сестра!

Сестра бодро ускакивает. А я гляжу результаты по сайтам. На Амазоне уже за тысячу продаж, деньги можно и снять. На корейском пока погожу, пусть подкопится. Продаж на нём уже больше пяти с половиной. Второй книгой поддам газу. На Амазоне делаю скидку на первый том на четверть, публикую бесплатную часть второго тома. На родной корейщине повторяю процедуру. Скидки любят во всём мире.

Административная работа много времени не занимает. Чтобы не снижать темп, принимаюсь за третий том. До обеда успеваю накидать десять страниц.

— Лалиса, пойдём обедать, — в дверь заглядывает омма.

У-ф-ф-ф! Энергично встряхиваю руки, ещё чуть-чуть и пальцы бы онемели.

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 18 января, 09:05.

Руководство агентства, пара представителей заказчика, ещё я, в кабинете президента все внимательно смотрим сделанный клип по моему сюжету.

Два клерка постарше и помладше, в одинаковых костюмах представляют мощный торговый центр, где сосредоточено множество музыкальных магазинов: Nagwon Instrument Arcade.

На экране разворачиваются события, пока без музыки, но это недолго. Заканчивается работа центра, один за другим закрываются отделы, уходят работники, охрана выпроваживает запоздавших посетителей. Среди них молодой симпатичный парень, это ВиЧан. Он оглядывается на стенд со множеством сверкающим золотом духовых инструментов. Крупным планом красавец-саксофон с умопомрачительным ценником.

Улучив миг, парень прячется за манекенами, притворившись одним из них. Манекены, как манекены, но если присмотреться… никто не присматривается. Гаснет верхний свет, наступает тишина. ВиЧан снова заходит туда, где мирно ждёт его золотистая мечта. Благоговейно парень берёт в руки волшебный инструмент.

Начиная с момента выключения света, начинает звучать музыка, очень тихо. Вступление к Candy «Lily Was Here»: https://youtu.be/ypbjIwbTR8c

И вот ВиЧан, закрыв от наслаждения обладанием волшебного саксофона глаза, начинает свою партию. Музыкальное сопровождение тут же усиливается, как бы показывает себя. И не только громкостью. Вокруг саксофониста появляется целая группа: клавишник на синтезаторе, пара гитаристов, барабанщик. Ещё пара парней — подтанцовка. Вся группа здесь. И отчётливо видно, что это те самые манекены. То ли манекены, то ли призраки, потому что они слегка просвечивают.

Подозрительные звуки привлекают внимание охраны, те вызывают полицию. Чип и Дейл, то есть, ДжиСу и Дженни, — сногсшибательные красотки-полицейские, — мчатся на вызов. Музыка продолжается. Партия саксофона и вся композиция заканчивается, когда полицейский патруль врывается в торговый центр. Местная охрана рассыпается по сторонам в поисках злоумышленников.

Решительных и сногсшибательных красоток-полицейских начинает сопровождать своя мелодия. (Отсюда, вторая часть, когда вооружённые девки начинают всех строить: https://youtu.be/nwsewSMWIas)

Это не минусовка. Приглушённым фоном идёт голос ЧэЁн. Музыка без голоса скучна. Под неё же счастливого, но неосторожного ВиЧана девчонки выволакивают на улицу и заталкивают в полицейскую машину.

Клип заканчивается тем, что работник центра следущим утром вдруг обнаруживает за одним из манекенов гитару. Ну, не успел ДжонГук её на место поставить, — хихикаю про себя.

Всё сделала, как планировала. Парни показали себя в первый раз, на втором плане присутствуют мои девчонки. Полпричёски на срезание дам, заинтересуют они зрителей, никуда те не денутся!

— Как вам, господин Син? — довольным тоном уверенного в себе чемпиона спрашивает президент Ли старшего представителя заказчика.

— Неплохо, весьма неплохо, — представитель держит покер-фейс.

Слегка фыркаю. Внимания на меня не обращают. Со стороны агентства нас трое, кроме меня и президента, главный юрист господин Лин МинХи. Пожилой уже дядечка с лысиной и живыми глазами. На своём присутствии настояла, потому что никому не доверяю. Мой проект продаётся, — сказала я ХёнСоку, — моё присутствие необходимо. Хотя бы с главным заказчиком. Там ещё есть производители музинструментов и одежды, но это уже вторичные бенефициары.

— Мы просим пятнадцать вон за просмотр, — и начинается торг.

Одобряю. Если уж начинать торговаться, то с верхней планки. Насколько мне объяснил саджанним, сложившаяся цена — одиннадцать-двенадцать вон. Приходится поскучать четверть часа. Высокие стороны сошлись на одиннадцати вонах. Всё, пора вмешиваться.

— Есть ещё одна практика, господин Син. При пересечении определённого предела, скажем в миллион просмотров, цена должна повышаться. Это своего рода премия за успех рекламного проекта.

— К-х-м, вы полагаете, госпожа Ким, ролик наберёт миллион? — Син старается насытить голос скепсисом, но у него ничего не получается. Вижу, что ролик на него произвёл впечатление.

— Если вы уверены, что не наберёт, то давайте запишем двадцать вон за каждый просмотр больше миллиона, — предлагаю я. Все присутствующие смеются.

И снова начинается торг. Подобные рекламные ролики редко набирают несколько миллионов. Только когда там снимаются известные звёзды с огромной фан-базой. Поэтому заказчик подобного исхода не опасается, но из осторожности задирает планку до четырёх миллионов. После этого предела соглашается на выплату пятнадцати вон.

Сроки стандартные. Договор действует в течение года. С ежемесячными выплатами.

Когда заказчики и наш юрист уходят со своими экземплярами подписанного договора, президент Ли обращается ко мне:

— Есть чем порадовать, Лалиса-ян?

— Есть. Ищите клиентов на примерно такой же рекламный проект. Кроссовки, одежда, отели, университеты, те же торговые центры, автомобили. Съёмки уличные, на заднем фоне или по сюжету можно включить, что угодно. Хотя…

Задумываюсь на секунду.

— Пожалуй, для автомобилей надо отдельный проект делать. Так что в этом обойдёмся без них.

— О, Лалиса-ян, я в тебе не ошибся, — радуется президент.

— Только учтите, для проекта «Стото» нужно тёплое время года. Так что натурные съёмки только весной. А пока займитесь продвижением «It’s Us». Две композиции давно ждут.

— Сразу после выхода рекламного ролика, — соглашается президент. Тут он прав, спорить не приходится. А порядок выхода композиций меняем уже не первый раз.

— Когда он выйдет?

— Не позже, чем через неделю…

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 19 января, 15:50.

Репетиционный зал.

— А-р-р-р-р! — со свирепым лицом, страшно скалясь и растопырив пальцы когтями орла, надвигаюсь на испуганно отодвигающуся от меня ЧэЁн.

— Дос-с-стала вконец… — шиплю разъярённой коброй. — Девочки! Ловите её! Дженни — заходи слева, ДжиСу — обходи справа!

Девчонки всегда за любой кипиш, кроме голодовки, потому поддерживают меня немедленно. ЧэЁн не выдерживает напряжения и с визгом отскакивает. Преднамеренно сразу не загоняю её в угол, даю побегать. С воплями и улюлюканьем гоняем её по залу. Но сколько бы ЧэЁн не бегала, от нас ей не уйти, мы её настигаем.

В углу помещения образуется визжащая куча мала. Мы её щиплем, щекотим, легонечко, — мы же не садисты, — дёргаем за волосы. Я щипаю её за щёчки, это моё любимое занятие.

— Ла-а-л-л-иса! — кое-как произносит наказанная. — Х-хва-тит! Ой, не могу больше…

— Будешь меня слушаться? — получаю невнятные, но горячие заверения. Встаю.

Девочки тоже оставляют ЧэЁн в покое. Та пока встать не может. Достала она нас всех своей танцевальной дубовостью, близкой к уровню натурального полена.

— Стэнд ап! Квикли, квикли! — иногда перехожу на английский, потихоньку приучая соратниц к такому для них тяжёлому, но нужному языку.

Приступаем к работе надо ошибками ЧэЁн все трое. Дробим пару особо сложных связок на совсем элементарные движения. ЧэЁн делает их в замедленном темпе с фиксацией нужных фигур. Я слежу за ногами, девчонки за корпусом и руками. Дело медленно, но идёт. ЧэЁн старается, подгоняемая нашими окриками, а когда и шлепками. Армейский принцип. Командиру не обязательно самому всех учить, надо поручить сержантам или старослужащим и пригрозить им рестрикциями если. После этого с молодого и нерадивого не слезут, пока не научится.

— Теперь чуть-чуть, я повторяю: совсем чуть-чуть быстрее… — скорость не надо торопиться наращивать. Постепенность наше всё.

Потихоньку-помаленьку ЧэЁн осваивает связку. Пока неуклюжесть бросается в глаза. Девчонки посмеиваются.

— Нормально у тебя всё, — утешаю подружку. — Лёгкость и скорость придёт после тысячи повторов.

Затем отвлекаю внимание на себя, зарядив незнакомый девчонкам пируэт. Несложный, но красивый. Дженни и Джису кинулись было повторять.

— Девочки, не получится. У вас волосы короткие!

Мои увещевания впечатления не производят.

— Мы разучим, а волосы отрастут…

Глупые. Хоть и незаметно, но длинные хвосты, разогнанные до высокой скорости, придают не только шарм, но и особую динамику. Движение несложное, освоили они его быстро. А хрен ли толку? Дебак! Есть вообще-то! Девочки решают отрастить волосы длиннее. Одобряю. Длинные волосы можно собрать в короткую причёску, а короткие в длинную — нет. Так что длинные волосы более универсальны.

Откладываю в памяти, как в записную книжку, что ЧэЁн надо вводить танцевальные элементы в утреннюю гимнастику. Почему только ей? И сама себе отвечаю: для нас, продвинутых в танцах особ, важнее вижуал, который достигается не танцевальными движениями, а гимнастическими упражнениями. ЧэЁн тоже надо, так что разнообразия и дополнительной тренировки для.

Кстати, примерно так же мы на прошлой неделе Дженни гоняли. Попробовала лениться, вот мы ей и устроили головомойку. Она пыталась злиться, но злиться под щекоткой получается очень плохо. Попыталась нас осадить.

— Девочки, прекратите, я вам серьёзно говорю-у-у-ай…

Захотела серьёзно, будет тебе серьёзно. Мгновенно перестраиваюсь.

— Дженни, если серьёзно, то давай решай. Ты с нами или нет? Мне очень не хочется, чтобы ты вдруг начала капризничать в какой-нибудь ответственный момент. И подвела всю группу.

Девчонки сидят рядом, — мы её на пол повалили, — и тоже требовательно смотрят.

— Мы станем известными и популярными, — продолжаю давить, — даже не сомневайся. Но можем и флопнуться. Из-за тебя. Так что реши для себя раз и навсегда, ты с нами или случайно рядом оказалась. Пока ещё не поздно тебя заменить. Будут трудности, но преодолимые. Но ты ведь можешь на самом старте взбрыкнуть. И подвести всех нас.

ДжиСу и ЧэЁн смотрят уже без улыбок, и я давно не смеюсь.

— Тебе сутки на раздумья. Сама не скажешь, не пообещаешь нам всем, что на тебя можно будет положиться, тогда иду к президенту и утрясаю вопрос с твоей заменой. Может, он тебя даже трейни оставит. А мне, как менеджеру и продюсеру такие капризули в группе не нужны.

— Саджанним меня никогда не выгонит, — но в тоне не слышу полной уверенности.

— Тогда я от вас уйду, — моё лицо окаменело. — И все песни с собой заберу. Буду работать только с парнями.

И Дженни и девочки от моего холодного тона поёжились. Только тогда до них окончательно дошло, что я не только мембер группы, да ещё макне, но и главный их начальник, от которого они зависят на все сто.

Обещание она дала на следующий вечер. Потупясь и краснея.

Место действия: обиталище Лалисы в агентстве.

Время действия: 18:30.

— Холь! — встречаю ВиЧана восклицанием. — Заходи.

Провожу его на кухню. Он напросился ко мне на ужин, намекнув на сюрприз, чем разжёг моё любопытство. Поэтому от девчонок я откололась, отговорившись, что надо поработать, для чего требуется сосредоточенное одиночество.

ВиЧан останавливается у стола и торжественно вытаскивает из-за спины, — руки всё время там держал, — бенто. Непрозрачный контейнер, поэтому не знаю, что там, пока не открываю крышку.

— В-в-и-и-и! Фуа-гра-а-а! — визжу в полном восторге. Хотела расцеловать, вовремя спохватываюсь. Умрёт ещё от счастья. Прямо у меня на кухне.

Тут же пугаюсь, начинаю суетиться. Сбегала проверить, надёжно ли заперта дверь, выключаю телефон, заставляю выключить ВиЧана. Вываливаю на большую тарелку и в СВЧ-печку.

Но это полдела. Надо и гостя кормить. Хвала моей маме, есть чем, но хочется чего-то своими руками. Так что накидываю что-то вроде яишницы, но в корейском варианте. Есть немного свинины, много помидоров и других овощей и сверху всё собирается в единое блюдо одним разбитым яйцом. Чем-то подобным как-то угостила отца, тот вроде с удовольствием съел. Знаю, что словам доверять нельзя, кореец из вежливости может нахваливать блюдо, отвратительное ему. Только аппа съел всё до последней крошки, а это что-то да значит.

— Приправы сам добавляй, сколько хочешь, — кимчхи, без которого не обходится ни одна корейская трапеза, тоже на столе.

Приступаем. Я с опаской, вдруг опять что-то помешает. Отрезаю первый кусочек, пережёвываю с наслаждением. М-м-м-м… молодец всё-таки ВиЧан. Уж он-то не позволил бы унести такое блюдо, не то, что онни.

— Хочешь попробовать? — нарезаю пластинами и парочку забрасываю ему в тарелку.

— Вкусно, — соглашается парень. Хихикаю. Это он точно из вежливости. Нет, ему не противно, но и ничего особенного не находит.

— Как ты догадался? Ах, да! Я ж сама сказала. Дорого обошлось?

— Не дороже денег, — отвечает с забавной солидностью. Где-то я это слышала. О, да от себя же!

Немного оставив в тарелке, — растягиваю удовольствие, — наполняю и включаю электрочайник. Кажется, у ВиЧана лёгкая рука, тьфу-тьфу-тьфу! Поедаю фуа-гра, и никто не тревожит. Приняла, конечно, меры, но против судьбы, если ей надо, не попрёшь.

Ем и ловлю на себе взгляды гостя. Вроде как нравится ему на меня смотреть, хотя одета по домашнему: просторная водолазка и свободные спортивные штаны. И не накрашена ни разу.

— Тебе скоро будет пора, — смотрю на часы, скоро неофициальный комендантский час начнётся. — Парни знают, что ты у меня?

— Как от них скроешь? — философски пожимает плечами. Продолжает смотреть на меня. Не смущаюсь, я не какая-то недоделанная кореянка.

Приступаем к чаю. Опять он безотрывно смотрит, как чай разливаю, ставлю чашку перед ним. Вздыхает. И вроде, как решается.

— Лалиса, а ты замуж за меня пойдёшь?

Не то, чтобы врасплох меня застаёт, хотя есть немножко, а только ресницами похлопать надо. Потом хихикаю.

— Чтобы узнать, пойдёт ли девушка за тебя, надо поступить очень просто. Сделать ей предложение.

— А-щ-щ-щ… э-э-э, могу и так.

— Не торопись. Пока школу не закончу, замуж не собираюсь в принципе, — объясняю расклад. — Иначе школьный курс не осилю. Так что подожди с предложением до окончания школы. А там уж видно будет.

— Я не передумаю, — твёрдо заявляет парень.

— Но подумать тебе придётся. Ты выдержишь рядом с собой жену, которая богаче тебя? Раз в десять.

— Пока ты не сильно от нас отличаешься.

— Сильно. Я уже заработала около ста миллионов. Сколько заработал ты? Нет, ты будешь зарабатывать, тут спору нет, но у меня будет больше.

Задумывается. То-то же! Чай заканчивается, время тоже.

— Пойдём, провожу тебя, — вздыхаю. Это Корея, детка, тут всё строго. Никакого секаса до, а после свадьбы будем поглядеть. Собственно, мне и не нужно. Просто я хочу иметь наибольший спектр возможностей.

У дверей, уже открытых, берёт за руку и подносит к губам. Не успеваю отдёрнуть! Поцелуй, всего лишь в руку, всего лишь европейская форма приветствия женщин, вдруг буквально обжигает и пронзает электрической судорогой.

Ещё хватает сил мягко оттолкнуть ВиЧана и закрыть дверь. А добраться до кровати уже нет. Сползаю по стеночке, слабеющие ноги не держат. В голове бушует шторм…

— СонМи, СоЫн, быстро в дом, ливень надвигается! — голос бабушки несётся от входной двери особняка среди роскошных деревьев и кустов. Мы с онни, взявшись за руки, несёмся с визгом к дому. Первые порывы ветра поднимают нам юбки, но до того, как тяжёлые капли начинают расстреливать землю, мы успеваем…

Качаемся на качелях. Хихикаю над взвизгивающей от страха СонМи, когда раскачиваю её слишком сильно…

Поток образов буквально затапливает мозг. Сваливаюсь на пол прямо в миниатюрной прихожей. Прежде чем впасть в беспамятство, осознаю, что Пакпао кричит по-тайски, и я её понимаю…

Окончание главы 28.

Глава 29. Первый выстрел

Место действия: особняк семьи Сонов.

Время действия: 17 января, 13:05

— Зайди ко мне, сын, — не ожидая ответа от вялого от вчерашней полуночной гулянки ДжиХуна, ЧжунКи идёт в свой кабинет.

ДжиХун вежливо благодарит мать за вкусный обед и топает за отцом. Юри равнодушно провожает его взглядом и тоже уходит к себе.

В кабинете ЧжунКи не садится за массивный стол, показывает глазами сыну на кресло: устраивайся поудобнее. Сам садится напротив.

— Сын, — мужчина внимательно смотрит на юношу, соединив ладони перед лицом домиком, — что у тебя происходит с Лалисой Ким?

ДжиХун не делает удивлённого вида, он на самом деле удивлён. С чего вдруг такие вопросы, — написано на его лице.

— А разве между нами что-то происходит? — ДжиХун переводит своё изумление в вербальную форму.

— Настаиваешь на том, что не ищешь возможности её увидеть, и всё происходит случайно?

— Я ж говорил, — ДжиХун морщится, — в прошлый раз так получилось…

— После этого не получилось, — кивает ЧжунКи, — когда мы не сказали тебе, что Лалиса придёт. Как хочешь, сын, но я прихожу к выводу, что это лучший способ видеть тебя на ужине. Известие о том, что Лалиса будет у нас в гостях. И ты тут же отложишь все дела, чтобы быть дома.

— Одно совпадение — не основание…

— Не основание, — соглашается ЧжунКи. — Но ведь не одно совпадение. И был случай, что ты чуть ли не с кулаками на неё набросился. Синяки ей на руке оставил.

— Я же извинился… — ДжиХун смотрит в сторону.

— Извинился, — снова не спорит ЧжунКи. — Но согласись, это не похоже на равнодушное отношение. Если бы тебе Лалиса была… как вы там, молодёжь, говорите? По барабану? Если бы она тебе была по барабану, ты не набрасывался бы на неё.

— Она меня перед этим сильно раздражала, — бурчит ДжиХун.

— То есть, вызывала у тебя досаду, — опять кивает ЧжунКи. — Вот я и говорю, на равнодушие такое отношение не похоже. Какие-то эмоции она в тебе пробуждает, так ведь?

ДжиХун пожимает плечами.

— Я взял на себя смелость поговорить на эту тему с уважаемым ДжеУком, её отцом, — ЧжунКи успокаивающе выставляет ладонь, останавливая вскинувшегося парня. — Не волнуйся. Всё сделано аккуратно. Твоё имя упоминалось, как бы…

ЧжунКи крутит рукой, подыскивая слово.

— …невзначай. ДжеУк только упомянул тот случай, когда ты ей руки выкручивал, — на эти слова ДжиХун слегка краснеет, — и поинтересовался, не было ли между вами других конфликтов. А дальше, потянуть за ниточку… а дочка от него ничего не скрывает.

ЧжунКи вдруг смеётся, на что ДжиХун смотрит удивлённо.

— У них забавные отношения в семье, я тоже удивился. Лалиса секретничает не с мамой, что было бы естественно, а с отцом. При этом упрашивает его ничего не рассказывать маме, кх-кх-кх… — ЧжунКи опять смеётся, ДжиХун слегка очумело трясёт головой.

«Как у неё получается всех удивлять даже заочно?», — недоумевает парень.

— Из того, что мне рассказал ДжеУк, понял одну важную вещь, — ЧжунКи вдруг сокрушённо разводит руками. — Я же сам общался с ней и должен был это понять.

— Что? — не выдерживает паузу юноша.

— Лалиса — правильная девушка, — слегка торжественно провозглашает ЧжунКи. — А как ведут себя правильные девушки, когда им нравится какой-нибудь парень? Они дают ему понять, что открыты для общения. После этого ждут. Понимаешь, сын? Ждут! И ничего не делают! Отдают инициативу мужчинам. Ты меня понимаешь?

ДжиХун впадает в глубокую задумчивость. ЧжунКи терпеливо ждёт. Через минуту ему надоедает.

— Для Лалисы удивительна и оскорбительна сама мысль о том, что ей придётся делать первый шаг. Поэтому твои идиотские подозрения, что она — сталкер, никакого основания не имеют. Всё в твоих руках, сын.

ЧжунКи делает ещё паузу и заканчивает мысль неожиданно.

— Было в твоих руках, сын! Ты мог подойти к Лалисе и начать с ней общаться. При желании поухаживать за ней. Молчи! — ЧжунКи снова вскидывает ладонь, но сейчас это запрет. — Я сказал: при желании! И у вас вполне могли завязаться отношения. Кстати, я бы не возражал.

— Вот ещё… — бурчит ДжиХун.

— Ты мог и не подходить. Твоё право. Лалиса, да и любая правильная девушка, вздохнула бы с сожалением или просто приняла к сведению и продолжала бы жить дальше. Что она и делает.

— Пусть себе живёт дальше. Я что, против? — бормочет слегка уязвлённый ДжиХун.

— Ты не только к ней не подошёл, — ЧжунКи тычет в сына пальцем почти обвиняюще, — ты ясно дал ей понять, что её общество тебе неприятно! После этого дружба между вами стала невозможна.

— И слава небесам…

— У неё появился парень, — продолжает ЧжунКи. — Ты об этом знаешь. И всё равно не даёшь ей прохода.

— Я ж говорил… — ДжиХун морщится, как отзубной боли.

— Лезешь в её отношения с тем парнем, — ЧжунКи не обращает внимания на слабые протесты сына, — ищешь встреч с Лалисой, всем рассказываешь сказки, как она тебя преследует… прекрати!

ДжиХун вздрагивает от громкого хлопка по подлокотнику.

— Ты отказался от неё! Не знаю, что там Лалиса думала на твой счёт, но она твой отказ приняла. Теперь твоя очередь принять свой же отказ.

Немного подумав, ЧжунКи выносит неожиданное решение:

— Я запрещаю тебе появляться в доме, когда Лалиса у нас в гостях! Или прячься от неё в своей комнате до тех пор, пока она не уйдёт. Тебе всё понятно?!

Вопрос риторический. Отданный приказ подлежит исполнению. В корейских семьях иначе нельзя. Поэтому почтительно поклонившись, мрачный ДжиХун уходит к себе.

Место действия: Лондон. Ньюгейт стрит. Издательский дом «Томас Кавендиш».

Время действия: 20 января 09:10.

Крейг Кавендиш разбирает деловую почту в своём кабинете на втором этаже издательскогодома. Порядок прежде всего. Подписать бумаги, требующие только подписи, отложить те, что требуют решения. Проверить электронную почту. Просмотреть и закинуть в корзину рукописи.

В десять часов Крейг откидывается на спинку стула. Утренняя порция дел закончена. Можно и кофе попить. Одновременно с приходом секретарши тренькает мобильный телефон. Линн? Чего ей надо с самого утра.

— Спасибо, Энни, — теперь можно и телефон взять.

— Здравствуй, Линн. Что-нибудь случилось? Намечается очередная вечеринка?

— Привет, Крейг. Нет, в этом месяце вечеринок не будет. Я вот почему звоню. Что-то вспомнила про нашего азиатского друга ДжеУка. Он передавал тебе книгу на этой, как её, флешке. Что ты по ней решил?

Крейг чуть вздрагивает и отставляет чашку с парящим кофе.

— Переговоры ведём, Линн. Честно говоря, не могу решиться на издание. Подростковая литература не мой профиль.

— Твой профиль, дружок, любые книги, пользующиеся спросом. Знаешь, не любительница рыскать по сети, но как-то наслушалась племянницу и зашла на Амазон с её помощью. Она купила ту книгу, понимаешь? И я почитала и, представь себе, увлеклась.

— Я вернусь к этому вопросу, Линн…

— Прямо сейчас, Крейг!

— Прямо сейчас.

— Ты пообещал, помни об этом. Пока.

— До свиданья, Линн.

Теперь вздохнуть и допить уже остывающий кофе. Посмотрим, что там на Амазоне происходит…

Мужчина углубляется в дебри электронного конкурента. Что у нас там? А у нас там заметный рост рейтинга и автора и книги. Пара минут поисков и книжка о Гарри Поттере обнаруживается на сто восемьдесят четвёртом месте. Среди многих тысяч опусов. Сколько продано — неизвестно, это только автор и сайт знают, но, наверняка несколько сотен есть. Возможно, тысяч. В любом случае, выходит эта нахальная девочка, дочка ДжеУка, не соврала в своём дерзком до наглости письме. Она правильно угадала, отвечать на столь дикие предложения, — заплатить ей восемьдесят тысяч долларов, надо же, — зря терять время. Короткое «нет» не стоит письма.

Её дерзость значения не имеет, значение имеет всегда только одно: коммерческий смысл. Имеет её книга коммерческие перспективы или нет, вопрос остаётся открытым. Аудитория сайта — миллионы, а в книжный магазин заходят сотни в месяц. Пусть десятки тысяч, если по сети раскинуть. И сколько из них купит книгу, если из миллионов купили только тысяча человек? С другой стороны, сколько человек из этих больших миллионов книгу вообще заметили? А в магазине она будет стоять на стеллаже, посвящённом новинкам, сиять и манить обложкой. И стоит её открыть, как история о мальчике в очках властно завладеет вниманием и крепко вцепится необоримым капканом интриги. Случится ли так? Сколько человек, взявших книгу в руки, купит её?

Рискнуть на тысячу экземпляров? Или нет? Крейг задумывается и лезет в папку, где хранится книга. Не очень нравится читать с экрана, потому и бросил на третьей странице в прошлый раз. Надо попробовать копнуть глубже…

— Энни, — просит Крейг секретаршу, — распечатай мне пару десятков страниц этого файла, будь так добра.

С листа читать удобнее и естественнее, что ли. Поглядим, что за зверь такой «Гарри Поттер». По фамилии сразу видно, не из аристократов парень («Поттер» переводится, как «Гончар», так что на русский язык имя главгероя можно перевести, как Гаврила Гончаров — прим. автора).

Место действия: Общежитие трейни агентства Bit Hit Entertainment

Время действия: 21 января, 19:55.

— Так нормально? — затянула резиновую ленту вроде туго.

— Немного ломит чуть ниже коленей, — слегка жалобно говорит Дженни.

— Хорошо, — оставляю её, перехожу к ДжиСу со всем шмотьём.

Не знаю, когда там саджанним соберётся, ждать не собираюсь. Он вполне может на самотёк дело пустить, а ведь потенциально это весьма перспективный бизнес-проект. С таким потенциалом, что и реклама не понадобится, сарафанного радио хватит. «Мы сделаем ваши ножки стройными и красивыми!», — на этот рекламный слоган сбежится вся женская и незамужняя часть Кореи. И не только Кореи, девяносто девять процентов японок тоже кривоногие. Как будто наши народы тысячи лет подряд в седле рождались, у всех ноги колесом.

Принимаюсь за ДжиСу, ЧэЁн помогает, её пока не трогаю. Её ноги сравнительно с коллегами — образец. Фиксирую между ступнями толстую мягкую прокладку, между коленями тоже, но тоньше. Ниже коленей тугая стяжка. Для борьбы с колесообразностью.

Вытягивать ноги целиком пока не берусь. Однако проблему надо как-то решать. Комплексно.

— Перед отбоем снять, тщательно промассировать ноги и снова всё установить, — инструктирую девчонок на всякий случай. Так-то рассчитываю сама зайти.

Иду к себе, у меня свои заботы. Немного поупражняюсь со своими ступнями. Разрабатываю относительно мелкую моторику. Хотя как-то и сказала девчонкам бегуньям, что сильные ноги не эквивалентны красивым, на самом деле слукавила. Спортивные ноги красивы, но не дотягивают до характеристики «великолепные» или «фантастические». А у моей группы они должны именно такими.

Иду по слабо освещённому пустому коридору. В свой блок, где всего четыре квартирки-конурки, из которых занята только одна. Мной. ВиЧана пока избегаю… у-п-с-с-с! Помяни этого парня и он свалится чуть не на голову! Не приметила его сразу у балконной двери.

— Ты чего тут? Тебе ж нельзя! — до неформального комендантского часа буквально минуты.

— Лалиса, надо поговорить! — глаза решительные и трагические. — Ты на что-то обиделась на меня?

— Это за что я могла обидеться? — готовлюсь хихикать. — За твоё бережное и крайне деликатное обращение со мной?

Хихикаю. Есть над чем. На лице бедного парнишки огромное чувство облегчения. Надо его успокоить. Всё-таки он жутко забавный.

— Ви, с девушками часто так. Иногда у нас в организме и в голове что-то бурлит, что-то происходит. Вам, парням, ничего не надо делать. Просто набраться терпения и подождать. Оно само пройдёт.

— Я ничего такого не сделал? — боится поверить в свою невиновность. Такой няшка!

— Нет. Иди уже, — позволяю взять ненадолго за руку. — Я тебя как-нибудь на той неделе на ужин или обед приглашу.

Уходит, только когда разворачиваю спиной и слегка толкаю кулачком.

Улыбка испаряется, когда захожу к себе. Со следующего дня, как меня накрыло, чувствую внутри неприятную пустоту. Слегка запаниковала поначалу и принялась рыться в базе данных. Что-то, возможно, ушло безвозвратно, но осталось много чего. Книга о Гарри Поттере точно сохранилась. Успокоилась. К тому же и сама что-то могу. Стишки сочиняю, и тот же «Гарри Поттер» не копия оригинального автора. Носит отчётливый отпечаток моего стиля. Никто, конечно, не знает, только я сравнить могу.

Переодеваюсь, стоя у шкафа, и вдруг кое-что замечаю. Неизвестно каким путём затесалась в мой гардероб розовая блузка. Замираю, потому что понимаю, что раздражения этот цвет не вызывает. Всё! Теперь окончательно понимаю, что Евгений ушёл безвозвратно. И что? Теперь машины, оружие и футбол меня интересовать не будут?

Решительно иду к планшету и выхожу в сеть. Мир автомобилей, как он может быть не интересен? Оружие? Ну-у-у… так, ниже среднего. И с удовольствием посмотрела сборник самых красивых голов за последние сезоны. У-ф-ф-ф! Наверное, чтобы ценить нечто, надо в этом разбираться. А информация по большей части никуда не делась.

После инспекционного визита к девчонкам спать ложусь спокойная и внутренне умиротворённая.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 23 января, 21:05

— И где он, твой обещанный ролик? — недовольничает сестрица.

Сегодня дома ужинала. Сейчас сидим и ждём у монитора. Видео должно появиться с минуты на минуту. Помощница президента ХвиИн скинула сообщение, что ролик будет загружен сразу после девяти вечера. Сначала на сайте, а затем на «трубе», то бишь, ютубе. Слава небесам, он тут есть. Хотя как его может не быть, если интернет-паутина уже раскинула свои сети по всему миру?

СонМи сидит на полу, опершись спиной на кровать, а я уютно пристроила голову у ней на коленях. Пару дней, как чувствую тягу к телесным контактам с родными. Придерживаю себя, а то слишком резкое изменение поведения их насторожит. Не хочу огорошивать их сенсационной новостью о том, что память вернулась. К тому же, никто не сможет точно сказать, вся она вернулась или нет. Никто подневно и даже помесячно свою жизнь не помнит. Вся память — череда самых ярких картинок. Самые горькие воспоминания, самые счастливые и просто случайный набор. Вот и у меня так же.

Сообщать семье не хочу ещё по причине неизбежности бурления эмоций, которое разделить не смогу. Ну, вспомнила и вспомнила, что такого? Как будто это что-то изменит. И без того уже синхронизировалась с окружающей действительностью. Кое-кто считает меня наглой, но это всё. Недопустимо неадекватной никто не называет.

К-х-м, ладно моя глупая онни, а я-то чего туплю? Нехотя встаю, вернее, приподнимаюсь на четвереньки, — вставать полностью мне лениво, — вскарабкиваюсь на стул и жму мышкой кнопку «Обновить». Нажимаю на «плей» на появившемся ролике и разворачиваю на весь экран.

— Ой, уже началось? — вскрикивает онни возбуждённо, пока приползаю к ней обратно.

Самое начало пропускаю, да там и нет ничего интересного. Мне ли не знать.

— Какой мальчик красивый, — вдруг задумчиво выдаёт сестрица. Хлопаю ей по руке.

— Чужие цветы всегда красивее? Онни, не лезь на моё рисовое поле, ты его не засаживала!

— Ты чего? — удивляется СонМи. Она что, не узнала?

— Это же ВиЧан, мой оппа!

— Ой, сразу не узнала!

Не узнала, ага! Мы замолкаем, потому что начинается музыка. Мне лицо сестры лучше видно из такой позиции, и оно-то мне и нужно. Чтобы отследить реакцию человека со стороны. Мы, создатели ролика, подобны родителям, а для ежей шкурка их детёнышей самая мягкая. Грубо говоря, мы не можем быть объективными.

И реакция сестры мне нравится. Онни буквально каменеет при звуках саксофона, глаза не отрывает от экрана. Прямо камень с души.

Когда клип заканчивается, иду за своим телефоном. СонМи включает на повтор, гляди-ка, не насмотрелась за один раз. В своей комнате звоню одноклассницам, вернее, ДаМи, а уж она дальше сама. Только я ей даю адрес не сайта, а трубы. И не говорю, что это мой клип. Надеюсь, одноклассника ДонГука в толпе не углядит. К тому же над ним гримёры и парикмахеры потрудились.

— Аньён, ДаМи. Как у вас там дела?

Минут пять трещим о новостях. О да, я терпелива, когда надо. И новости интересные: ЧеРиш увлеклась причёсками и макияжем. Это хорошо, возможно, у меня появится свой визажист. МиЁн у неё в помощницах, сама ДаМи не определилась, хотя охотно сделала у них причёску.

— Слушай, ДаМи, я тут клип интересный нашла. Я отслеживаю новости кей-поп. Мне понравилось. Посмотри и скажи, что думаешь…

Скидываю ей по фейсбуку адрес клипа. Телефонный контакт разрываю. Пока она смотрит, звоню ЧэЁн. Надо узнать, девчонки занимаются, хи-хи-хи, бондажом или нет…

— ЧэЁн, ты девчонок связала?

Долго не разговариваю, — зафиксировала и ладно, — ко мне стучится ДаМи. Подключаю её.

— Холь! Лалиса, это супер! — ДаМи почти визжит. — Кто это?!

— Не знаю. Какая-то новая группа. Покрутись там в чатах, разузнай, что к чему.

Всё. Можно не волноваться… хотя ещё у онни спрошу. Иду, заглядываю в двери. Ещё до этого поняла по звучащей музыке, что она опять пересматривает клип. Мне внимания не достаётся, всё уходит на видеоролик.

Теперь точно можно не волноваться. Корейским девчонкам клип заходит.

Место действия: квартира президента Ли.

Время действия: 24 января, 09:10.

Ли ХёнСок.

Не всякое воскресное время провожу дома, но в последнее время всё чаще. Из-за неё. Поглаживаю пальцами красиво вылепленную спину, знаю, ей это нравится. Теоретически мне известно, что после разрядки мужчины испытывают приступ равнодушия к своим подругам. Со мной почему-то не так. Четверть часа назад мы отвалились друг от друга, физически я пуст, но разумом продолжаю её хотеть.

— М-м-м… — слегка изогнувшись, ЧхеВон соскальзывает на пол. — Сварить тебе кофе?

— Свари, — пообещай она мне сварить солёную морскую воду, согласился бы тоже. Причём с радостью.

Мелькнуло обнажённое женское тело и тут же наполовину скрылось под коротким халатом. Босые ноги бодро шлёпают на кухню. Подаст мне кофе в постель? Исполнит женскую заветную мечту? Или женская это наоборот? Дебак! С моей ЧхеВон многое не так.

Но разлёживаться не хочется. Привык вставать не позже половины седьмого. Так что когда любимая заносит поднос с кофейником, чашками и печеньем, она меня не застаёт. Я прихожу через несколько минут, умытый, выбритый и почти одетый.

— Когда свадьбу сыграем? — ЧхеВон не вкладывает в слова раздражение или нетерпение. Дежурное любопытство, не более.

— Летом. Или осенью. Как дела пойдут, — отвечаю короткими фразами между глотками, наполняющими тело бодростью.

— С делами что-то не так?

— Про дела мы не говорим. Твоё правило.

— Ты первый начал.

— Просто сослался. Сказать, что есть дела, не значит говорить о делах.

Наши разговоры часто похожи на дуэльную перестрелку. Только правила устанавливает она. Если проигрывает, меняет их. Так что давно понял: хочешь проиграть — выиграй у неё в споре. За выигрыш полагается наказание, а не награда.

— Я всё жду, когда ты её уволишь… — говорит спокойно и задумчиво. Молчу. О делах не говорим, но ей же установленные правила её не касаются.

— Чего ты улыбаешься? — голос повышается на четверть тона.

— Воскресенье, милая, — глажу её по руке. — В воскресенье я никого уволить не могу. Если хочешь, завтра заходи ко мне в кабинет, поговорим.

— Ты прав, — она соглашается. — Зайду.

Она соглашается! Признаёт, что я прав! Изо всех сил удерживаю глаза, норовящие выползти на лоб! Дебак! Она потихоньку готовится к роли супруги, уважительно относящейся к мужу? Она же всё-таки кореянка, хотя и училась за границей. Начинаю обожать её ещё больше, хотя куда там больше.

Надо бы заглянуть на сайт, глянуть, как там наш свежевыпущенный ролик. Надо бы. Но страшно. Вдруг там и сотни просмотров нет? Вдруг дебют провален? Так что не буду. Завтра мне всё доложат, а сейчас у меня выходной вместе с красивейшей женщиной Сеула.

Место действия: Агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 25 января, 08:15.

Ли ХёнСок.

— Сколько-сколько? ХвиИн, ты ничего не путаешь? — боюсь поверить.

— На данный момент, наверное, больше, саджанним, — уверяет помощница. — Очень быстро растёт.

— Хорошо, — с трудом сохраняю невозмутимый вид, внутри вскипает вулкан ликования, — можешь идти.

— К вам хореограф Ким пришла, — напоследок сообщает девушка. Киваю, пусть входит. Она и входит. Не устаю любоваться её походкой.

— Садись, дорогая. Что ты хотела спросить?

Смотрит пристально, лицо спокойное, молнии из глаз не блещут, уже хорошо.

— Вопрос тот же, ХёнСок-оппа, — улыбаюсь на её молодёжное обращение. — Лалису Ким не думаешь увольнять?

— Сейчас точно нет, дорогая. Её первый клип уже набрал почти четыреста тысяч просмотров, — триста восемьдесят четыре тысячи, как сказала ХвиИн. — За полтора суток. Через пару дней точно будет миллион. За каждый просмотр нам заплатят семнадцать вон. То есть, за три дня Лалиса сделает для агентства семнадцать миллионов. А сколько будет за месяц? Двести? Триста?

— Не такие уж большие деньги, — любимая пытается справиться с шоком.

— Небольшие, — вздыхаю. Я-то намного лучше тебя понимаю, насколько небольшие. Но они уже позволяют отодвинуть грозящий нам кассовый разрыв не менее, чем на месяц.

Никому, кроме главного финансиста и меня, неизвестно, что агентство балансирует на краю. И очень близко маячит перспектива банкротства. А моя будущая жена сначала не пустила в агентство мешок золота на стройных ножках, а теперь мечтает её выгнать.

— Небольшие, но ведь это только начало. У неё уже готова половина альбома для её группы. Некоторые песни, а может быть все, станут хитами. На очереди следующая группа, — слегка улыбаюсь, — с твоей «любимицей» Дженни. Лалиса говорит, что справляется с ней.

ЧхеВон продолжает излучать скепсис. Наверное, пора ей кое-что приоткрыть.

— Мои бизнес-ожидания от Лалисы в диапазоне от пяти до десяти миллионов долларов в год. И эти деньги спасут агентство. Если она не дотянет до нижнего края в шесть миллиардов вон…

Даже думать об этом не хочется, но если начал, надо заканчивать.

— Агентство обанкротится, — не удерживаюсь от грустной усмешки. — И ты выйдешь замуж за нищего. Ты согласишься выйти замуж за неудачника?

— Я уже согласилась, — мрачно заявляет моя красавица. От упрёка, что она поспособствовала приближению банкротства, удерживаюсь. Тем более, сам виноват. Важные дела нельзя бросать на самотёк.

— Будешь продолжать настаивать на увольнении Лалисы?

— Пойду я, — уходит из кабинета и от ответа. — Работы много.

Работы всегда много, но у тебя её стало меньше, — думаю вслед. И самую сложную забрала Лалиса. И на Дженни не жалуется. Весело хмыкаю. На мои осторожные расспросы как-то сказала, если что не так, она и в глаз может дать. Без всяких жалоб начальству. Строго запретил ей рукоприкладство, очень строго. Но когда она ушла из кабинета, я так смеялся…

Окончание главы 29.

Глава 30. Взлёт

Место действия: Общежитие агентства Bit Hit Entertainment,

Квартира Лалисы Ким.

Время действия: 28 января, 17:55.

— Вот вы и стартовали, Ви, — присаживаюсь к духовой плите так, чтобы он мог на меня посмотреть, не опасаясь, что засеку его интерес. — Я вам обещала? Я исполнила обещание.

Ага. Лалиса сказала — Лалиса сделала, хи-хи. Количество просмотров нашего первого ролика приближается к полутора миллионам. И у меня стойкое чувство, что скорость роста просмотров нарастает.

Ради прихода ВиЧана не красилась и не наряжалась, только причёску поправила. И в сочетании со свободной, но не балахонистой водолазкой, напялила шорты. Не короткие, до середины бедра, но ему хватит. Интерес оппы надо подогревать порциями обдуманного размера. Если сразу расфуфыриться в пух и прах, накраситься, как на конкурс, нацепить шпильку и всё такое, то чем дальше удивлять, потрясать и поражать?

Готовлю ему, — само собой, и себе, — пиццу. Вроде нравится ему. Рецепт чуть модернизировала. Добавила вездесущего кимчхи. И это не всё. Украсила зелёным луком и снарядила кальмарами. Одним мановением… ну, несколькими мановениями рук пицца из итальянского блюда превращается в национальное корейское.

— С деньгами, правда, придётся подождать, — сначала встаю, затем неторопливо поворачиваюсь к столу, за которым сидит ВиЧан. Чтобы дать ему время отвести глаза. Так вот мы играемся. Вернее, я играю. Он не знает, что я его взгляд на себе всегда чувствую.

Интересно, а если сказать, поверит? Мальчики существа рациональные. По их мнению, если что-то не имеет рационального объяснения, то этого не существует. Так что, может, и не поверит. Только я всё равно раскрывать этот секрет не буду.

— Агентство в непростом положении сейчас, — кое-что саджанним мне приоткрыл. Если кратко, просил подождать и с положенным гонораром и с моей зарплатой. И уже можно ничего мне не рассказывать, голова у меня на плечах не только для того, чтобы её украшать и макияжить.

— Может, тогда надо было обратиться в другое агентство? — это что, у него начинает просыпаться самостоятельное соображение? На вопрос морщусь.

— Нас туда и близко не подпустили бы. Во-первых, наш президент — друг моего отца. И это даже не главное. Главное, как раз в том, что они в тяжёлом положении. До меня только сейчас дошло, почему они на наши условия согласились! Ни у одной группы такого нет. У всех потолок — всего десять процентов!

Сажусь на стул, подгибая одну ногу под себя. Поняла, почему у меня при самых заковыристых позициях ничего не затекает. Вес у меня птичий.

— Ничего страшного. Главное — мы айдолами станем, — ВиЧан не унывает. А чего им унывать? Только недавно в пустоту работали, то ли прорвутся, то ли нет, ничего не известно было.

— Правда, это касается только первой песни. Ничего, что мы её поменяли. Президент намекает, что на остальные песни расклад должен быть другим. Но у нас всё равно будет больше, чем у остальных групп.

Немного молчим. Пробует взять мою руку в плен. Со смехом вырываюсь.

— Нет, Ви. Мне надо побыть свободной.

— Тогда расскажи, какая у тебя ещё мечта есть. Ты обещала, — ВиЧан конвертирует свои поползновения в требования.

— Что, правда, обещала? — играю глазами. — Тогда слушай.

Делаю серьёзное лицо, кокетство в сторону.

— И учти, что это тайна, — понижаю голос. — Мечта эта, как бы… с налётом порочности…

Парень округляет глаза, Лалиса — порочная девушка? И как теперь с этим жить? Как это принять?

Хихикаю исключительно про себя.

— Обожаю делать педикюр, — почти шепчу, таинственно раскрыв глаза. — Но полный комплекс дорогой, примерно четыреста тысяч вон. Сначала ноги отмокают в горячей воде, затем срезают все мозоли, заусенцы, подрезают ногти. После обсушки делают массаж ступней и голеней, втирают смягчающий и питающий кожу крем. И только в самом конце красят ногти.

Мечтательно вздыхаю, заведя глаза к потолку.

— Как только всё это начинается, через пять минут я на седьмом небе. Невыразимое удовольствие. Но… — тяжко вздыхаю, очень тяжко. — Плевать, что дорого, но вся процедура вместе с дорогой туда и обратно занимает почти три часа. А где их взять? Где?!

Заглядываю в духовку, чуть приоткрываю, ловлю носом запах. Кажется, готово. Немного довести осталось. Выключаю плиту. В режиме остывания окончательно доспеет. Возвращаюсь за стол и к разговору.

Коротко и тоскливо вздыхаю.

— Будь у меня время, я бы каждый день… то есть, хотя бы раз в три дня в салон ходила, — тут мне приходит в голову идея и начинает раскручиваться сама по себе. А не придумала ли я только что очень перспективное и денежное дело для одной из своих клевреток-одноклассниц? А что? Даже в штат брать не надо. Приходит, делает всем девочкам весь комплекс, и не за четыреста тысяч, а скажем, за миллион за всех четверых. Или пятерых, вдруг херо-графиня не откажется? К примеру, делает пять раз в месяц (хотя я хочу десять!) и пять корейских деревянных лимонов в кармане.

Можно и по триста брать, всё равно выгода для клиенток огромная. Экономия времени на дорогу, расходов на такси, сплошные плюсы. Хотя эта работа не для юных девочек, а для дам среднего возраста и с достаточно сильными руками. Образ заботливой тётушки или даже матушки попадает в десятку. Хм-м, так может кто-то из мам моих подружек согласится? Пять лямов за месяц… ну, пусть даже три, почти для любой семьи лишними не будут.

— Всё, — объявляюВиЧану. — Готово дело.

Вытаскиваю оба противня, на которых пышут жаром плоские пицунды с румяными боками. Один режу пополам, половину ещё раз и по тарелкам. Мы с ВиЧаном здесь поедим. Заодно и проверю, как идёт пицца в новом варианте для корейского вкуса. Последний штрих: берусь за фен и обдуваю наши порции не нагретым воздухом.

— Томатный сок будешь, Ви?

— Значит, вот какая у тебя мечта, — ВиЧан задумчиво хрустит своей долей. — А я думал, тебе хочется, чтобы твоя книга стала популярной.

— Она уже популярная, — заявляю после откусывания. — Общее число продаж на двух сайтах больше шести тысяч. Коммерчески успешной считается книга, когда распродаётся тираж в три тысячи экземпляров. За год.

— Это такая граница, — поясняю после томатного сока. — Ниже — результат сомнительный, выше — издательство получает заметную прибыль. Получается, что я эту границу пересекла за три месяца, причём с двукратным запасом.

— Ладно, Ви, пошли, — говорю, когда мы дохрустели свои куски.

— Куда? — глупо удивляется парень. Он что, до ночи у меня рассиживаться планировал?

— Как куда? К вам! Думаешь, для кого я это напекла?

Через пару минут идём по коридору, ВиЧан тащит поднос с итальянскими лепёшками.

— А вот и мы! — по-хозяйски врываемся на кухню. И совершенно напрасно мы не предупредили о своём приходе.

Вызываем лёгкую суматоху, трое парней с голыми торсами сидят. Потом оправдывались, что обсыхали после душа. Пришлось пару минут постоять за дверью. Постоять и похихикать. Смутилась не я, смущаются парни. Ещё чуть-чуть и по-девичьи завизжали бы от моего неожиданного появления.

— Заходи, — в коридор высовывается голова ВиЧана. Захожу.

Парни как раз перекусывали, не успели они поужинать. Так что мы почти вовремя.

— Надо отметить наш первый успех, мальчики, — объявляю причину маленького праздника. — Вчера мне некогда было, поэтому вчерашний успех отмечаем сегодня. Сутки назад мы пересекли рубеж в миллион просмотров нашего ролика…

Взрыва восторга нет, все уже в курсе. У таких новостей длинные и очень быстрые ноги. Взрыва нет, но ропот довольства есть.

— Поэтому на этот маленький праздник приготовила вам нечто необычное. Блюдо ранее испытано на ВиЧане, вы видите, он сидит рядом с вами живой. Так что ешьте и ничего не бойтесь. Похоже на пулькоги.

А вот тут мне уже втереть очки труднее. Сразу шестерым? Не сегодня и не мне. Внимательно и незаметно отслеживаю реакцию. Понравилось, не понравилось? Ф-ф-у-у-у-х! Прямо вот высшего восторга не отмечаю, но и отторжения ни у кого нет. Едят с умеренным, но аппетитом. Минимум, на три с плюсом отработала. Учесть, что из моих рук и специально для них, можно считать, что маленький праздник удался.

— Ладно, парни, вижу, вам нравится. А мне пора, — меня ждут до сих пор не связанные девчонки.

Место действия: кабинет директора ТЦ «Nagwon Instrument Arcade»

Время действия: 30 января, 09:10.

— Вы говорите, что за последнюю неделю количество посетителей выросло на двенадцать процентов? — директор, мужчина лет пятидесяти с внимательными и строгими глазами, не переспрашивает, а как бы принимает только что услышанные данные.

— Да, саджанним, — начальник финансового отдела щуплый, невысокий мужчина тоже в возрасте, но моложе, лет сорока. — Продажи тоже увеличились, но намного меньше. Примерно на четыре с половиной процента.

— Интересно, почему такой разрыв? — задумывается директор.

— Так ясно, почему, — финансист пожимает плечами. — Молодёжь приходит посмотреть на место съёмки клипа и на те манекены. Покупать ничего не покупают.

— Толк с этой рекламы есть или больше платим, чем получаем?

— Пока есть, хотя выигрыш не очень большой. Но когда мы начнём платить больше… — финансист разводит руками. — Но всё-таки я считаю, что эффект от рекламы будет долгим. У миллионов людей в голове отложится наш центр и когда возникнет потребность купить музыкальный инструмент, придут к нам. Это может случиться и через год и через три и даже пять лет.

— Дебак! Не ожидал я, что количество просмотров за неделю превысит два с половиной миллиона! — директор барабанит пальцами по столу. — Хорошо. Спасибо, можешь идти.

Когда финансист уходит, директор вызывает управляющего торговыми залами.

— ФанЛи, сделай так. Там целые толпы ходят к тому месту, где клип снимали.

Относительно молодой управляющий слегка сгибается в полупоклоне.

— Внимательно отследи маршруты, которыми они ходят. Организуй по пути торговлю всякой мелочёвкой. Струны, камертоны, нотные тетради… х-м-м, и знаешь, канцелярскими товарами тоже не брезгуй. Всё, иди работай, — по властному жесту управзалами после поклона исчезает.

Директор берётся за телефон.

— Аньён, господин президент. Здорово вы нас вокруг пальца обвели. Получите едва ли не больше, чем мы прибавку к выручке. Дебак! Это вам смешно, а мне не до смеху. Нет-нет, договор есть договор. Я вот зачем звоню, не могли бы нас снабдить мерчем на ту группу, что в клипе снималась. Неделю?! Я вас умоляю, давайте хотя бы через три дня. Спасибо, буду ждать.

Директор прощается и кладёт телефон на стол. Своё надо брать не мытьём, так катаньем. В голове возникает ещё одна идея, через секретаршу вызывает ответственного за продажи, рекламу и много чего другого. Штатное расписание составлено под лозунгом «экономика должна быть экономной».

— Сделай вот что, ЛюХван. Найди те инструменты, на которых играли участники рекламного клипа. Аккуратно сделай гравировку в доступных, но не сильно бросающихся в глаза местах. С таким содержанием «It’s Us — впервые с нами». Дату поставь. Не сегодняшнюю, а дату выхода клипа в эфир. Поторгуйся с владельцем магазина… Или давай так сделаем: выкупим у них эти инструменты. Можно с наценкой процентов в десять. Затем выставим их в главном зале и цену поставим, допустим, в два раза больше. Рядом объявление, где будет сказано, что через месяц цена увеличиться ещё в полтора раза.

— Владельцу магазина ничего не говорить? — менеджер по продажам улыбается.

— Скажи, что агентство просило выкупить. Наценку сразу не давай.

Менеджер уходит. Директор продолжает думать, что ещё можно выжать из этой истории. Не будешь вертеться волчком — прогоришь. На музыкальное агентство обижаться нет смысла, они свою работу сделали превосходно. Не их вина, что такой уровень превосходности его торговому центру трудно переварить. Кто бы мог подумать, что их клип так стремительно станет сверхпопулярным? Сколько там они набрали?

Директор приникает к монитору, правит мышкой и охает. Уже три миллиона, дебак! Тридцать три миллиона вон им уже должен!

Место действия: квартира семьи Лалисы

Время действия: 30 января, 19:20.

— Чего ты тут у меня разлёживаешься? — шумит СонМи. — Иди книгу пиши!

— Онн-и-и, я ни-ха-чу-у-у! — перекашиваю всё лицо для убедительности. — Я уста-ла…

Валяюсь в комнате сестры на полу, привалившись к кровати. Как только сестра оказывается рядом, тут же приваливаюсь к ней. Она ругается, но мне ясно, что для виду. Кокетничает. Девочки без этого не могут.

На кой я буду садиться за книгу, если в восемь ровно выходит следующий клип моей группы? Я ж всё равно не удержусь и побегу смотреть, восхищаться и радоваться. На полчаса и садиться печатать нет смысла. Даже разогнаться не успею.

— Помнишь, ты мне желание задолжала? — находит способ прижучить меня сестра. — Так вот иди и пиши.

— Какое ещё желание? Не помню никакого желания, — помню, конечно, было дело, только сопливых вовремя целуют, поэтому ухожу в отказ.

— Как не помнишь?! — возмущается сестра. — Иди давай!

Толкает меня в плечо, я безвольно валюсь на пол и спрашиваю оттуда:

— А когда это было? И за что это я тебе желание задолжала?

СонМи морщит лоб, пытаясь вспомнить детали.

— Вот видишь! — уличаю её. — Ты сама не помнишь! Придумала ты всё! На самом деле ты мне желание проиграла!

— Какое? Когда? Не выдумывай!

О, выдумать! Ща выдумаем!

— Ты мне проспорила на поступление в Сонхва, — тычу в неё пальцем. — Так что давай, исполняй моё желание!

— Какое? — сестра теряется. А я давлю, не давая ей опомниться.

— Покажи сиськи!

СонМи так таращится на меня, что повалилась бы на пол от смеха, но я уже на полу. Так что просто заливаюсь смехом и стучу ногами о пол.

— Ах, ты, зараза! — и набрасывается на меня.

Нашу весёлую с визгами и смехом возню прерывает омма.

— Девочки! Вы чего, дерётесь?

— Да, омма, — пыхчу под более плотной и массивной СонМи. — Спаси меня от этой толстухи…

— Что ты сказала?! Толстуха? Я тебе щас…

Мама, поняв, что мы просто бесимся, уходит, напоследок покачав головой.

— Давай, сама показывай сиськи! — трясёт меня сестра.

— Нету сисек, нечего показывать, хи-хи-хи… — потом замираю и шёпотом спрашиваю:

— Слушай, онни, а ты сыну Мина не показывала?

От вопроса СонМи столбенеет. Пользуясь этим, выворачиваюсь от неё и отползаю, трясясь от смеха.

— Как ты можешь такие неприличные вопросы задавать? — не сама, но своим вопросом настигает меня онни.

— А кому мне их ещё задавать, онни? — поворачиваюсь к ней, заняв удобную позицию у стенки под окном. — Не у мамы же мне такое спрашивать. Ты, как старшая сестра, обязана меня научить обращаться с мальчиками. Я должна знать, что можно делать, а что нельзя.

— Ничего нельзя! — рубит наотмашь сестрица.

— А зачем ты тогда с сыном Мина ходишь, если ничего нельзя? — удивляюсь страшно.

В дальнейшем разговоре выясняется, что за руку Сын её тоже берёт. И под руку. И за талию обнимает, и за плечи.

— Сиськи не щупал? — деловито интересуюсь я. СонМи заливается краской, я тут же возбуждаюсь.

— Что? Он тебя уже тискал? — хихикаю и грожу пальцем. — Ах, ты развратница!

— Тебе всё равно нельзя, — кое-как справившись со смущением, заявляет онни.

— Нельзя, это когда пузо начинает расти, — рассудительно возражаю на глупые запреты. — Всё остальное — можно.

Смотрю на часы и подпрыгиваю. Уже пять минут как…

— Включай быстрее! Уже должно начаться!

СонМи бросается к компьютеру, я на четвереньках быстро перебегаю на любимую позицию у кровати.

Экран монитора.

Две девушки-красавицы, — пока мало кто знает, что это Дженни и ДжиСу, — с обольстительной улыбкой растаскивают по сторонам занавес и сами уходят из кадра. Это не занавес сцены, это наложение, они как бы настоящий экран открывают.

Из нашего агентства на площадку выходят сначала трое. ДонГук, ЮнХо и ХоВон. Первая часть «Плохого мальчика» за ними. За кадром звучит чуть хрипловатый голос развратно низкого регистра. Троица отрывается на полную катушку.

Скашиваю глаза на сестрицу. Та глядит, не моргая и отвесив челюсть. Есть контакт! Онни можно держать за индикатор большой надёжности. Ей нравится, значит, всем понравится.

Там в песне есть пауза, которую мы сократили до минимума. Как раз хватает, чтобы первые трое из положения полулёжа разбежались из кадра. Из дверей выходят остальные и заряжают ещё круче. Я так понимаю, агентство решило отрекламировать само себя. Правильно. Нуждающиеся в рекламе сами потом придут.

— Интересно, а кто это поёт? У них в группе есть девушка? — задумчиво вопрошает онни.

— В группе девушек нет, — даю ей справку, — они меняются.

— А ты её знаешь?

— Я-то знаю, но что тебе имя скажет? К тому же нам запретили раскрывать солисток. Там агентство что-то мутит, я не в курсе.

Вру напропалую. Онни сама виновата, голос родной сестры не узнаёт. И стратегию придумала я. Руководство кое-что поменяло, с моего согласия, но главная канва осталась. Никто до последнего не будет знать, что группа «Блэкпинк» уже начинает работать. Пока тайно.

Агентство на сайте удосужилось поставить счётчик. Заворожённо наблюдаю, как бешено он крутится. Очередную тысячу пересекли буквально за несколько секунд. На трубу на этот раз сами ничего не выкладываем. Фанаты выложат.

Подтянула колени к груди. Думаю. А ведь я вот так незаметно и пересекла рубикон, отделяющийжизнь простой школьницы от жизни успешной шоу-бизнесвумен. Можно сказать уверенно, что детство точно кончилось, начинается взрослая жизнь. Уже ясно, что вторая песня тоже пройдёт на ура. Практика показывает, что для получения статуса популярной группы или певицы достаточно одной первой хитовой песни. Многие потом исчезают бабочками-однодневками, если со второй песни гонят сплошной шлак. Но мои мальчики долго не исчезнут, это точно. Вторая песня может и перекрыть по популярности первую. Пожалуй, что перекроет, она намного лучше на танцы ложится. Корейцы такое обожают.

Можно быть уверенной, что на небосклоне шоу-бизнеса зажглась новая звезда под непритязательным именем «It’s Us». И она послужит ракетой-носителем для вывода ещё одной звезды, уже с моим участием. У меня грандиозные планы. И они сложатся, теперь уже ясно. Потому что моя объёмная, многослойная музыка зашла публике. Они тоже чувствуют разницу между примитивом этого мира в стиле «два притопа три прихлопа» и многомерной музыкой мира Евгения. Могу писать менее или более удачные хиты, но всё будет хитами стопроцентно именно в силу своего главного свойства.

Не знаю, когда местные подражатели доберутся до моего уровня. Особо талантливые не меньше, чем через год. И то, сильно удивлюсь, если кому-то через год удастся что-то моего уровня. Уровня того мира, перед собой надо быть честной.

— Лалиса, это же ты песню сочинила? — СонМи поворачивается ко мне, ещё не опомнившаяся толком от культурного шока.

— Чего ты спрашиваешь? — удивляюсь её заклинившим тормозам. — Ты, по-моему, даже на репетициях её слышала. М-м-м, возможно, не целиком, но слышала…

Сестрица задумчиво кивает и неожиданно спрашивает:

— Хочешь, реально свою грудь покажу?

С помощью вытаращенных глаз выдерживаю только две секунды. Потом валюсь на пол от хохота.

— Он-ни, ха-ха-ха… я же, ха-ха-ха, пошутила… я… их видела… мы же ха-ха-ха, в чимчильбан вместе ходили…

Само по себе посещение корейской бани не гарантирует, что ты всех окружающих увидишь голыми. Но мы с онни в бассейне купались. Нагишом.

— Но всё равно спасибо, онни, — говорю, утирая слёзы веселья. — Сразу понятно, как тебе моя песня понравилась.

Место действия: квартира семьи Лалисы

Время действия: 31 января, 08:40.

Время от ужина субботы до ужина воскресенья принадлежит мне и моей семье. А то так недолго и забыть, как выглядят самые близкие люди. Сижу и с космической скоростью набиваю третий том, даже занятия на синтезаторе игнорирую. В агентстве наверстаю. Второй том вынужденно придерживаю, не выпускаю в свет. Хочу ещё хотя бы парочку иллюстраций из Юри выжать. И обложку обязательно.

Через час долго трясу кистями, четверть часа посвящаю упражнениям на ступни и в целом ноги. Чуточку танцую. Это здорово помогает отдохнуть мозгам и пальцам.

Пятнадцать страниц к обеду залепляю. Больше двадцати за день обычно не получается, хоть тресни. Усталость начинает накапливаться. Но это если каждый день текст гнать, а меня недельный тайм-аут от этого дела, так что бывает и больше.

— Лалиса, обедать, — слышу ласковый голос мамы, откликаюсь. Желудок тоже не даёт игнорировать мамину команду.

— Сколько напечатала? — за столом СонМи вперяет в меня горящий взгляд. Односложно докладываю.

— А почему ты сразу на корейском не пишешь, дочка? — интересуется отец.

— На английском быстрее получается. Печатать на корейском то ещё испытание, — это так даже для образованных корейцев. Десятипальцевый метод печати для корейского и других азиатских языков становится таким извращением, до которого даже древнеримским оргиям, как задом до Шпицбергена.

— К тому же сайт Амазон перспективнее, чем вся наша страна, — суп поглощаю ложкой. Как бы корейцам ни хотелось всё есть палочками, жидкое на них почему-то не задерживается. Или обмакивать их, а потом облизывать?

— В нашей стране сорок миллионов населения. Минус дети лет до девяти, которые толком читать не умеют. Минус пенсионеры, которым подростковая литература не зайдёт. Короче говоря, рассчитывать больше, чем на двадцать миллионов читателей, нельзя. А на Амазоне восемьдесят миллионов, и все — читатели. Рынок многократно больше, аппа.

Дальше отцу объяснять ничего не надо. Сам понимает. Если есть выбор между маленьким рынком и рынком больше в четыре раза, то выбора фактически нет.

— А ты сама не хочешь стать айдолом? — когда перехожу ко второму, салату хе (жареная рыба — ключевой компонент), вопросик навешивает СонМи. Однако с интересом смотрят все.

— Может и стану, — лукавлю, знаю, что придётся стать. — Только мне перфекционизм мешает. Девочек ХёнСок-сии подбирает хороших, но… слегка кривоногие они.

Мама и сестра переглядываются и хихикают, отец тоже не сдерживает смеха. Улыбаюсь за компанию. Нам-то хорошо, в нашей семье кривоногих девочек нет. А меня вдруг мысль пронзает! Кажется, я придумала, кому можно скинуть идею разработки технологии выпрямления ног. На этом ведь озолотиться можно! В стране и окрест — необъятный рынок.

Окончание главы 30.

Глава 31. Первая ступень

Место действия: квартира семьи Лалисы

Время действия: 31 января, 13:40.

Самое любимое моё занятие — валяться на кровати в позе звезды после обеда. Жаль, быстро надоедает. Если игнорировать вскипающую внутри энергию, могу и взорваться. Одним прыжком, без помощи рук, вскакиваю с кровати. И к компьютеру, надо кое-что поискать.

Ищу. Не нахожу. И хренею всё больше и больше. Так, попробую уложить в голове реальное положение дел. Корея повёрнута на пластических операциях и всем, что связано с улучшением внешности. Косметика, ЗОЖ, хиркргия — всё сюда. Повёрнута настолько, что страна первая в мире по линии пластических операций. Даже из Европы за этим к нам едут.

Но. При этом не нахожу в сети щадящих консервативных способов коррекции тела. Нет, технология оперативного, то бишь, хирургического вмешательства есть. И достаточно хорошо отработана. Кость ломается или надламывается и сращивается в нужном положении. Можно вытяжку делать с помощью каких-то жутких аппаратов. Моего способа, который я уже апробирую на девчонках, не вижу. Это как? Как такое может быть?

Ладно. Мне же лучше. Берусь за телефон и замираю. А ведь номера у меня нет! Звоню в школу… вот что значит работать без выходных, даже не подумала, что сегодня воскресенье и вряд ли кто-то в школе есть. И что делать? Не нахожу вариантов, кроме как подождать до завтра.

А что у нас в почте? О, письмишко!

«Уважаемая мисс Ким!

Ещё раз внимательно перечитал вашу книгу, изучил спрос на неё на указанном вами сайте «Амазон» и пришёл к выводу, мисс Ким, что «Гарри Поттер и философский камень» будет иметь некоторый спрос. Предлагаю вам договор на пробное издание тиражом в тысячу экземпляров. Ваша доля, как автора, предполагается в десять процентов. По итогампродаж возможно повторное издание и даже увеличенным тиражом, три и более тысяч экземпляров.

В приложении к письму есть форма договора. Если по его тексту не возникнет никаких вопросов, то высылайте его подписанным вами на адрес издательства обычной почтой. В трёх экземплярах. Со своей стороны я вышлю вам почтой (не электронной) ваш экземпляр договора с вашей и моей подписью. Третий будет хранится у нотариуса.

Можете прилететь в Лондон очно, но учитывая дороговизну билетов на такое огромное расстояние, предлагаю заключить договор дистанционно.

С уважением, м-р К. Кавендиш».

О, как! Не прошло и полгода, как издатель проснулся. Ну, хоть так. Я знаю из базы данных того мира, что Джоан Роулинг четырнадцать раз заворачивали из разных издательств, пока не нашёлся смелый. Так что у меня ещё очень стремительно выходит.

Распечатываю договор. На двух страницах не умещается, занимает почти половину третьей. Ещё и с этим разбираться? В юриспруденции ни в зуб ногой. И что делать? Как что? Идти за помощью к папочке.

Меня притормаживает звонок. Юри.

— Аньён, Лалиса. А ты сегодня к нам на ужин приедешь?

— Аньён, Юри. У меня один и стандартный вопрос: ДжиХун будет?

— Хи-хи-хи… нет, не будет, — девочка заливисто смеётся. — Ему аппа запретил дома появляться, когда ты приходишь.

— Бедный, бедный твой брат, — неприкрытая фальшь в моём голосе вызывает очередной приступ смеха у Юри. — Хорошо. Приеду. Аннён, Юри-ян.

Приехать надо. Обсудить будущие картинки, забрать сделанные. Ну, и посплетничать, как без этого?

Место действия: особняк семьи Сонов

Время действия: 31 января, 19:35.

— Юри, я тебе так скажу. У тебя же будет когда-нибудь свой оппа? Будет, — на мою уверенность Юри, не смущаясь, сверкает глазками. — И что должно быть главным в отношениях? Как себя вести? Главное, не торопиться, Юри-ян.

Официальная часть визита, то есть, семейный ужин, закончена. Наступило время морально-психологического десерта, общение с любимой подружкой. И подружка эта, очень любимая, постоянно поддаётся соблазну свести разговор к моим отношениям с ВиЧаном. Кое-как отбиваюсь. Кстати, ДжиХун действительно отсутствовал. Такое чувство облегчения испытала, когда увидела, что его нет!

— Так он в Лондоне! — радует меня Юри. — Теперь только третья неделя в феврале следующие выходные.

— Одну неделю мы легко стерпим, — соглашаюсь под немного смущённый смех Юри.

— Холь! Признайся, онни, вы целовались? — переключается на любимую тему неугомонная и любопытная.

— Говорю же: нет! У нас серьёзные разговоры.

— Какие? — никак не отстает.

— Представь, мы женились. Но я ведь буду богаче его и намного. А мужчинам такое терпеть тяжело, они начинают чувствовать себя слабаками.

— Вы жениться собираетесь? — Юри отсекает сложную и взрослую тему.

— Он об этом думает, а мне рано ещё. Надо школу закончить. И хватит уже, Юри-ян! Слушай, что надо нарисовать. Мы совсем забыли проиллюстрировать квиддич…

Объясняю правила игры, рисую схему игрового поля, напоминаю терминологию. Интересное дело — детализация выдуманного мира быстро захватывает девочку.

— А когда ты книгу закончишь? — когда все тонкости обсуждены, Юри приступает к другому любимому занятию — вытягиванию из меня проды.

— Я её закончила, но только на английском. Как СонМи переведёт, я тебе скину на почту.

— А ты скинь, что она перевела, — немедленно начинаются домогательства.

— Юри, тренируй характер, — требую я. — Ты — чеболь, у тебя должна быть железная воля. И терпение. Дождись окончательного перевода.

Видя кислое выражение на скривившейся мордочке, добавляю:

— Представь, тебе скинули книгу. Ты её начинаешь читать и знаешь, что впереди очень много страниц, так много, что за один вечер ты не прочтёшь. Представь, сколько удовольствия тебя ждёт! Дождись, когда любимый тортик испекут целиком, не дёргай по маленькому кусочку! Сама себя мучаешь.

Всё равно вздыхает. Тычу пальцем ей в лобик.

— Учись быть терпеливой! — тяжела ты доля онни, младших надо учить всему.

Место действия: школа искусств Сонхва

Время действия: 1 февраля, 09:05.

Стою у школьного стенда в холле. Пытаюсь переварить входящую в голову инфу. С трудом входящую. Мы все стоим, я, ЧэЁн, ДаМи со свитой, рядом ДонГук и другие парни.

Нас всех раскидали по разным классам. Не всех, конечно. Чтобы оказаться в классе, где нет ни одного бывшего одноклассника, надо чтобы было двадцать классов. Но их всего четыре. Так что всё точно по закону Мэрфи, самому первому и главному. Вернее, следствию из него. Из самых разных вариантов мне выпадает самый неудачный. В моём новом классе, список которого передо мной, нет ни ЧэЁн, ни даже ДаМи с МиЁн. И ДонГука тоже нет. А кто есть? Есть ЧеРиш, будь проклят тот, кто составлял эти гнусные списки. ДаСоль ещё есть и несколько парней и девчонок, которые вращались где-то на самых дальних от меня орбитах. На расстоянии Плутона, который какие-то умники зачем-то лишили статуса планеты.

— Одна ты у меня осталась, онни! — изображая горький плач, вешаюсь на плечи ЧеРиш. Та хихикает.

Такую политику ведут корейские школы. Не проучитесь вы в одном классе все школьные годы. Тасуют личный состав ежегодно и учителей меняют. Идём смотреть учителей. Тут мы более равнодушны, особых чувств сожаления при виде незнакомых имён не испытываем. Наверное, только мне жалко, что самого славного и одновременно самого вредного учителя физики нет. Как и многих других. На месте остались училка математики и физкультурник.

И что делать? Мне ЧханМин-сии очень и очень нужен. По важному делу.

— Лалиса, у тебя причёска примитивная, — вдруг заявляет ЧеРиш.

С чего бы я в школу особую причёску сочиняла? Все выглядим, как стая разнокалиберных ос, жёлтенькие и с чёрными полосками, хорошо не горизонтальными и параллельно периодическими.

— Давай, я по-быстренькому, — ЧеРиш достаёт длинную белую ленту и берёт меня в оборот.

https://www.youtube.com/shorts/t_XAP7P16z8?feature=share

Класс! Не успеваю опомниться, как два моих банальных хвоста превращаются во что-то сверхэлегантное.

Волосы мои останавливаться не собираются, всё растут и растут, уже значительно ниже лопаток, до… хм-м, скажем, до пояса только немного не достают. Я к тому, что есть, где разгуляться. Сама себя не понимаю, зачем хотела их обрезать.

Расходимся по кабинетам новым составом. Нам знакомят с будущей программой, дают список учебников, короче организационные дела. Учиться по-настоящему мы начнём только с марта. Пока походим пару дней, чтобы познакомиться с новыми учителями и новыми одноклассниками. На вводных уроках побываем.

Учителя дадут вводные уроки минут по тридцать минут. Завтра.

— Идём на такси? — спрашивает ЧеРиш, я её и остальных подружек разочаровываю.

— У меня дело есть, — уже узнала, что старый физик в школе. — Долгое. Так что не ждите меня. Аннён, девочки.

Между прощанием с подружками и приветствием учителя физики не проходит и минуты. Старый пенёк при виде меня расцветает так, что даже редколесье волос на его голове электризуется.

— Сонсенним, у меня к вам дело, но конфиденциального порядка, — сопровождаю слова круговым движением глаз. Окружающие нас другие сонсеннимы по виду не обращают на нас внимания, но мы же не будем шептаться.

— О, моя самая красивая ученица приглашает меня на свидание? — ЧханМин-сии шутит очень неожиданно для меня. Непроизвольно начинаю рдеть от комплимента и его игривости.

— Наверное, можно и так сказать, — кое-как справляюсь с шоком. — Деловые свидания тоже ведь считаются свиданиями?

Уходим в кабинет физики, хотя меня непроизвольно начинает одолевать опаска. Учитель всё-таки мужчина, хоть и старый… ладно, не будем забивать голову всякой ерундой!

В кабинете начинаю с самого главного: мотивации.

— Сонсенним, вы не хотели бы стать миллионером? Я имею в виду: долларовым?

— Надеюсь, закон не придётся нарушать? — кажется, игривость не вполне его покинула.

— Прошу вас, сонсенним, отнестись серьёзно, — улыбаюсь, но не без учтивой строгости. — Скажите, сонсенним, как мужчину, вас устраивает, что подавляющее большинство ваших учениц кривоногие? Да и не только учениц. Встретить среди кореянок девушку со стройными ногами, разве это не событие?

— Да, Лалиса-ян, ты права, — проморгавшись, учитель соглашается. — Но к чему ты ведёшь?

— В этом и состоит мой бизнес-проект, которым я предлагаю заняться вам… — далее поясняю, в чём смысл идеи. — Ноги большинства девочек можно исправить, в детстве наверняка, в молодости тоже есть надежда. Но для этого нужно примерно такое устройство…

Рисую на доске. Коряво, но вроде понятно. Кривые ножки особенно вызывают у физика веселье. И вследствие моих умений рисовальщицы и карикатурности рисунка.

— Чувствую, что знаний у меня не хватит. Нужно как-то усилие контролировать, точки приложения выбирать. На глазок не надёжно, — объясняю проблемы. — Опять-таки есть опасность нарушения кровообращения. Если бы можно было создать аппарат, обеспечивающий усилие в нужных местах в течение, скажем, ночи, то можно надеяться на результат.

— Не знаю, Лалиса-ян, — учитель, уже серьёзный, сомневается. — Понятно, что давление должно быть распределённым, — уже прикидывает, каким образом можно всё сделать. — И полагаю, бояться нарушения кровообращения не стоит. Крупных артерий с внешней стороны ног нет, насколько я знаю.

— А ещё можно снимать аппарат каждый час, затем делать стимулирующий массаж и снова ставить аппарат, — рассуждаю так, будто некое устройство уже существует. — Ночью это делать не совсем удобно…

— Но вполне возможно, не придётся, — придаёт мне надежду учитель. — Насколько знаю из истории, женщины когда-то долгими часами носили давящие корсеты и другие мелочи, которые могли препятствовать кровообращению, но ничего страшного с ними не случалось.

— С этим просто, — киваю на доску с кривым рисунком кривых ног. — А вот как организовать усилие на вытяжку ног, совсем не представляю.

— Не знаю, Лалиса-ян. Сам я никогда не занимался инженерным конструированием. Моё дело — учить понимать физику, её законы…

— Наверняка у вас найдутся бывшие ученики, ставшие инженерами, — выстреливаю найденным ранее аргументом. У меня было время подготовиться и всё обдумать.

— Ученики такие найдутся. Но есть ещё организационные трудности, — учитель либо ищет повод уйти в тину, либо, наоборот, включается в проблему.

— Организационные трудности для вас будут отсутствовать. Испытание аппарата и его использование в коммерческих целях беру на себя. На первых порах. Патент будет вашим или того инженера, который придумает устройство.

— Ничего обещать не могу. Мне надо подумать, — таким ожидаемым итогом заканчивается наш разговор. Мы, конечно, болтаем о том, о сём, пока учитель закрывает кабинет и провожает меня до лестницы, откуда мы расходимся. Но о деле уже нет. Подумать, так подумать.

Домой возвращаюсь одна. По дороге размышляю. Если аппарат будет сделан толково, его могут даже в продажу для общего доступа пустить. Хотя бюрократические препоны могут возникнуть внезапно и непреодолимо. Поэтому и не хочу связываться, слишком много проблем может возникнуть.

Бизнес-проект очень простой. Наше агентство может создать танцшколу для девочек. Можно и мальчиков привлечь. И механическую коррекцию ног сочетать с балетной и гимнастической подготовкой. Если удастся создать этакую фабрику стройных длинноногих девушек, то отбоя от желающих не будет. Зарядить цену, скажем в миллион-полтора вон в месяц, и грести деньги лопатой. Человек шестьдесят-семьдесят и миллион долларов в год у агентства в кармане. И трейни из них можно выбрать.

С трейни отдельный разговор. Не вижу необходимости устраивать такие сложнейшие кастинги, которыми грешат все агентства и родное в том числе. Есть две главные компоненты для приёма в трейни: вижуал и музыкальный слух. Рэп может лепить, кто угодно, главная вокалистка в любой группе всегда одна. Так что наличие голоса — дело второе. Есть, конечно, другие важные факторы. Характер будущей звезды должен быть подходящим. Капризные и ленивые не подойдут. Но таковых среди корейской молодёжи исчезающее меньшинство, так что учитывать их в больших и длинных раскладах ни к чему. В конце концов, за несколько лет пребывания в статусе трейни, таких можно легко обнаружить и распрощаться.

Так что кастинги на девяносто процентов можно проводить заочно. Фотография и антропометрические данные — достаточны для первичного отбора. Затем проверка слуха. Из отобранных выбирай самых красивых на мордашку и дело в шляпе. Хороший голос и танцевальный талант пойдут довеском, при всех прочих равных условиях.

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment,

Время действия: 8 февраля, 09:10.

Ли ХёнСок.

В накручивающихся в бешеном темпе счётчиках есть что-то завораживающее. Особенно когда знаешь, что каждый просмотр приносит агентству двадцать одну вону. Да, двадцать одну! Три дня назад число просмотров пересекло лимит в четыре миллиона и скорость роста просмотров не падает. Как бы мне не разорить торговый центр, кх-кх-кх. Ничего. Я могу им и отсрочку дать. Небольшую.

Второй клип «Плохой мальчик» тоже набирает обороты. Суммарно, на сайте и ютубе миллиона полтора уже. Жаль денег не приносит, зато рейтинг агентства растёт. Как и внимание публики. Все ждут концерта или хотя бы промоушена, но Лалиса против. Считает, что интерес публики должен вырасти до уровня ажиотажного, вот тогда можно и концерт устроить. Посмотрим. В конце концов, последнее слово за мной.

ЧхеВон делает вид, что никогда не была против присутствия в агентстве Лалисы. Никогда ей не улыбается, но уже и зверем на неё не смотрит.

Послушаем-ка ещё разок следующую третью песню. «Lose Yourself». Откуда она их только берёт? Впрочем, любое сочинение, — книга, музыка, стихи, картины, — акт таинственный и непонятный для меня и большинства людей.

Непроизвольно покачиваю головой и постукиваю пальцами по столу в такт музыке. Отличный у ЧэЁн-ян голосок, завораживающий. Надо бы дать ей псевдоним. И какой? Название группы — «Чёрно-розовый», пусть будет Рози. Перекликается с именем группы.

Надо примерно прикинуть, когда надо выпустить третий клип. И наметить рекламные точки в нём. Выпускать клип надо в тот момент, когда пик интереса откатится. Именно тогда станет ясно, что это именно пик пройден, и на какую следующую высоту надо целиться. Беру переговорную трубку.

— ЁнХи-ян, вызови мне ХвиИн…

Мой личный аватар является через минуту. Это ещё долго, обычно ей хватает несколько секунд.

— Саджанним? — моя опора, продолжение моих рук и мыслей заходит в кабинет.

— ХвиИн-ян, проходи, садись. Слушай, что надо сделать. Вернее, проследить.

Суть поручения, которое ей даю в том, что надо мониторить сетевую активность фанатов, да, уже появившихся фанатов «It’s Us». Это важный момент, не дать остыть интересу к группе ниже определённого уровня. Когда группа достигнет настоящей национальной известности, длина творческих перерывов не будет так важна. Даже трёхмесячное молчание на популярности не скажется. Инерция будет уже огромная. Заметное падение интереса может начаться примерно через полгода.

— Веди график, ХвиИн-ян. Хотя бы примерный. Когда интенсивность просмотров стабилизируется или начнёт падать, сразу докладываешь. Отслеживай сетевую активность на форумах. Кстати, такие есть?

— На своём сайте мы сразу создали, саджанним?

— Других нет?

— Посмотрю, саджанним. Только ведь активность на фанатских форумах прямо зависит от событий. Можно ли «подкармливать» фанатов?

— Это каким образом? — я что-то не знаю в собственном деле? ХвиИн улыбается.

— Этот термин Лалиса ввела. Мы, как и все остальные агентства, всё время этим занимаемся. Поддерживаем интерес мелкими новостями. Время от времени интервью выкладываем, фотографии вывешиваем, объявления рекламные даём. Обычно это продвижением называется, но к уже популярным группам термин не совсем подходит…

— Как сказать… не будешь продвигать, они застрянут и забуксуют. Хорошо, ХвиИн-ян, продвигайте группу и подкармливайте фанатов в обычном порядке.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 13 февраля, 19:30.

Валяюсь в позе звезды на кровати. Не на своей. На лежбище СонМи. Сестрица моя начинает работать над озвучкой по заказу. Какая-то магическая хрень. Когда я сморщилась на второй же странице текста, онни резонно заметила, что «Гарри Поттер» аналогичная магическая хрень. Сравнила тоже! То «Гарри Поттер», а то просто — хрень.

Пусть. Ей нравится, пусть озвучивает. Главное, чтобы деньги платили.

Валяюсь ещё и потому, что сил нет. Все ушли на создание третьего клипа «Потерять себя». В душе пустота удовлетворения. Все силы отданы, осталось только чувство честной и на совесть выполненной работы. Когда выпускать клип в свет, решать ХёнСоку. И тормозить он точно не будет, агентство не в том положении, чтобы терять даже мелкие выгоды и возможности.

На втором плане опять мелькают ДжиСу, Дженни и Рози, которую раньше я знала под именем ЧэЁн. Короткие, как вспышки, кадры репетиций — мы намекаем, что это не обычная подтанцовка, а будущая гёрлз-группа. Я тоже с ними, но всегда в маске. Меня видеть и узнавать не должны. С моей персоной нетизенов ждёт огромный интригующий сюрприз.

Мой голос они слышали в «Плохом мальчике», голос ЧэЁн, то есть, уже Рози, услышат в «Потерять себя». Но знать, кто и что, никому не дано. Позже скажем. Сюрприз будет.

— Слушай, Лалиса, — когда СонМи ко мне обращается, я уже сползла с кровати. Теперь сижу опёршись на неё спиной.

— Всё думаю, что СынМину подарить и никаких идей.

— На день всех влюблённых? — проявляю вежливое любопытство и лениво приступаю к неторопливым размышлениям. Вслух.

— Купить кружевной полупрозрачный бюстгальтер и… дебак! Кажется, я говорила тебе о твоих замечательных сиськах?

СонМи свирепо грозит мне кулаком.

— Считаешь, что рано? — невинное лицо и ресницами хлоп-хлоп. — Холь! Короткая юбка? Нет, в ней на тебя чужие парни будут пялиться. Хотя смысл есть, ценить тебя будет. Да, понимаю, в такой день не надо его нервировать…

СонМи готовится напасть, я этого «не замечаю».

— А что он любит? Хобби у него есть?

Хобей у сына Мина не нашлось. Или СонМи не знает.

— Знаешь, что? Купи ему какую-нибудь мелочь, типа мужского дезодоранта. Выберешь его на свой вкус, чтоб тебе нравилось.

— Хорошая идея, — СонМи обкатывает поданную мысль в голове. — Так и сделаю. Но за сиськи ты мне сейчас ответишь.

Онни набрасывается на меня и начинается страшная и бескомпромиссная битва. Сначала с переменным успехом, — родители на наши визги внимания уже не обращают, — потом гимнастка, танцовщица и композитор в моём лице одерживают верх. Куда ей сразу с тремя моими ипостасями справиться?

Сижу на обессиленной онни, зажав коленями её руки по бокам, и бесцеремонно упираюсь в её груди. Был бы рядом Евгений, порадовался бы. А так, я просто завидую.

— Вот ведь счастье сыну Мина привалит, — выдыхая остатки скопившейся углекислоты, рассуждаю я. — Была бы парнем, прямо обзавидовалась бы.

Онни и Юри прекратили меня доставать с продой. Приучила их за последний месяц, что очередное продолжение, порядка двадцати страниц, выходит строго в тринадцать ноль-ноль по воскресеньям. Плюс-минус двадцать страниц, логически завершённых. Плюс бывает очень сильным, до десятка страниц сверх нормы. Если получается, очередная глава целиком выпускается. Сильно длинную дроблю на части.

Организовать это легко. Прода уже есть и стоит на таймере, наступит момент — откроется.

Слезаю с охающей онни.

— Как ты смеешь так обращаться со старшей сестрой? — СонМи бурчит, поправляя волосы.

— А почему ты не заботишься обо мне? — выдвигаю ей жуткое для Кореи обвинение. СонМи ошарашенно вылупляется на меня. Объясняю.

— Вот смотри: я зашла в твою комнату с твоего разрешения и вместе с тобой. Пока ты работала, я даже шороха не издавала, чтобы не мешать. А как ты себя ведёшь? Зная, что я пишу книгу, врываешься ко мне без стука, орёшь чего-то над ухом, сбиваешь мне концентрацию. И тут же требуешь продолжения, которое я как раз пишу, и которое ты мне писать мешаешь.

Онни молчит. Слегка розовеет.

— Может, ты и называешь это заботой о младшей сестре, а я считаю это пренебрежением ко мне и даже издевательством.

Лицо онни меняет розовые тона на более яркие. Гляди-ка, совесть ещё имеется!

— Когда ты заходишь к родителям, ты же стучишься? А почему? Потому что уважаешь их. Ко мне заходишь, как в туалет или ванную, когда там никого нет.

— Я должна уважать тебя и потому стучать в твою дверь? — ещё багровая онни сужает глаза. Корейцам делать так очень не рекомендую, но мы с ней не совсем кореянки.

— Ты должна любить меня и бережно ко мне относиться. Поэтому должна стучаться. Ты даже можешь не дожидаться, пока я отвечу. Стук — пауза — заходишь.

Молчит. Смотрит.

— Знаешь, как я к тебе захожу? Не знаешь. Я сначала прикладываю ухо к двери. Если слышу твой голос, тут же отхожу на цыпочках. Ты работаешь, и мешать тебе даже открыванием двери нельзя. Я и не мешаю.

— Тебе же открытая дверь не мешает!

— Не мешает. А твои вопли над ухом очень мешают.

Что-то я застоялась. Начинаю гимнастику для ног, начиная с пальцев. СонМи смотрит внимательно и с какой-то ревнивостью во взгляде. Пусть смотрит.

— Дебак! — лаконично сестрица комментирует мои разнообразные шпагаты и мостики. Завидуй молча, сестра!

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 27 февраля, 20:40.

Сижу за компом, но уже не по поводу книги, как многие предыдущие часы. Просматриваю на сайтах статистику моих книг, весьма убедительную, кстати. На родном корейском число покупок суммарно в текстовом виде и аудио превысило десять тысяч. Значит, двадцать тысяч долларов я заработала.

На американском сайте до такого уровня ещё далеко, но судя по динамике, это продлится не очень долго. Продажи первого тома уверенно штурмуют планку в две с половиной тысячи. Не сегодня, так завтра очередная высота уже взята. Книга попадает в топ-100.

Мигает почтовая сигналка. Опять мистер Кавендиш меня беспокоит? Переписка с ним пошла бойкая. Примерно в таком виде:

М-р Кавендиш:

— Мисс Ким, издательство согласно напечатать ваш второй том тиражом пять тысяч экземпляров. Но есть одна огромная просьба. Задержите, пожалуйста, продажи «Гарри Поттер и тайная комната» на Амазоне. До тех пор пока не будет распродана хотя бы половина тиража.

(Понятненько. Если хочет выпустить вторую книгу, то продажи первой идут бойко. Рискну предположить: неожиданно бойко. Зачем притормаживать электронную публикацию, тоже понятно. Боится конкуренции. Если электронной версии не будет, все кинутся покупать бумажную.)

Я:

— Хорошо, мистер Кавендиш. Но если мои книги не залёживаются, то я хочу больший процент авторских. 20 % вместо десяти.

(Далее искромётный торг. Да, я запросила много больше, чем реально рассчитывала)

М-р Кавендиш:

— Мисс Ким, таких авторских не бывает. Самые популярные и знаменитые получают 15 %.

Я:

— Хорошо, мистер Кавендиш. Согласна на 15 %.

М-р Кавендиш:

— Простите, мисс Ким, я твёрдо верю, что вы станете знаменитой и популярной, но пока это не так. 12,5 %.

Я:

— Согласна. Присылайте договор на второй том. Если он будет отличаться от предыдущего только размером роялти, то я его сразу подпишу.

(Томов впереди много, решила я, так что будет ещё возможность увеличить свою долю)

М-р Кавендиш:

— Высылаю договор. Жду подписанным в трёх экземплярах. Авансом перевожу на ваш счёт пять тысяч долларов в счёт авторских за второй том.

Я:

— Перевод получен. Договор с моей подписью отправлю завтра.

(на самом деле, с подписью отца, разумеется)

Распечатываю договор с приятно потяжелевшими авторскими. Интересненько. Если Кавендиш так возбудился, то, значит, продажи идут не просто бойко, а влёт. Это вдохновляет. А это что?

В договоре прописана ещё одна статья, об эксклюзивности на территории Великобритании. Вот ведь жук! И что делать? Хм-м…

Сочиняю ещё одно письмо.

«Мистер Кавендиш! Польщена вашим интересом к моим книгам. Извините, что поторопилась дать вам обещание немедленно подписать договор на вторую книгу. Но напоминаю, что оно было дано, исходя из того, что текст договора не изменится. Вы же включили туда ещё одну статью, которая, насколько я понимаю, сильно укрепляет ваши позиции издателя.

Немедленно подпишу предложенный договор, если вы согласитесь на 15 % авторских.

За сим, глубоко уважающая Вас Ким Лалиса».

Отправляю. Ответ приходит неожиданно быстро. Ну да, в Лондоне время ещё не подошло к обеду, Кавендиш на рабочем месте.

М-р Кавендиш:

— Согласен, мисс Ким. Высылаю исправленный договор.

Вот это я подпишу…

Окончание главы 31. Следующая глава: https://litsovet.ru/books/981137-shag-tretiy-prizovoy/read/page-32

От автора: переждать паузу до следующей проды поможет книга "Не оставляйте нас": https://author.today/work/299171

Если не испытываете неприятия темы антиутопии. Но автор редкостно замечателен.

Глава 32. И что мне может помешать?

Место действия: Лондон, ресторан «Мишлен».

Время действия: 22 февраля, 18:10.

Когда приходит время деловой беседы, Крейг Кавендиш входит в неё непринуждённо и легко, как морской котик уходит в воду. Без единого всплеска. И начинает разговор Крейг после жаркого. Когда сытный и вкусный ужин устраивается в желудке, человек становится добродушным и покладистым. Известно ещё со времён Джерома Клапка Джерома («Трое в лодке, не считая собаки»).

— Боб, — Крейг достаточно давно знает Роберта Фаннигана, владельца сети магазинов «Waterstones», чтобы называть полноватого и респектабельного господина Бобом, — нам с вами надо изменить условия договора. Мне попался очень зубастый и самоуверенный автор, не стесняющийся пощипать своего издателя.

— О ком речь, Крейг.

— Об авторе книг о «Гарри Поттере». Первой книгой ты уже занимался.

— Ах, эта… — Фанниган отодвигает пустую тарелку и берётся за фужер с вином. — Надо признать, самоуверенность твоего автора не на пустом месте. Книга улетает с полок с пулемётной скоростью. И что такого случилось, что ты так заволновался?

— Почему же заволновался? — Крейг пожимает плечами. — Дело обыкновенное. Если партнёр искушён, а автор именно такой, то он дерётся за банк по-настоящему. И мне пришлось уступить, Боб.

— А теперь ты ждёшь, чтобы я взял на себя долю твоих уступок? — Фанниган насмешливо щурится на собеседника сквозь стекло и недопитое вино.

— Нет-нет, что ты, Боб? — «искренне и честно» принимается возражать Крейг. — Как ты мог такое подумать о своём друге?

Насмешливость Фаннигана доходит до степени издёвки.

— Нет, Боб. Никаких долей! — решительно заявляет Крейг. — Все добавочные издержки ты возьмёшь на себя. И даже больше. Раза в два.

Издёвка в глазах Фаннегана мгновенно испаряется от нестерпимо наглых предложений партнёра. На краткий миг появляется и тут же исчезает растерянность.

— Скажи мне, почему я должен идти тебе навстречу, Крей?

— Потому что тебе будет выгодно, даже если ты оставишь себе пятнадцать процентов, — Крейг начинает загибать пальцы. — Потому что это разовый контракт. Брать его в постоянную практику мы не будем. Если сложилась традиция, что издательству достаётся только тридцать восемь процентов, то пусть и дальше так будет…

Крейгу удаётся не поморщиться при этих словах. Он давно считал, что книготорговцы их обносят. Забирают себе больше шестидесяти процентов выручки, напрочь отказываясь брать на себя риски.

— Потому что риска нет, выручка гарантирована. И ещё, — Крейг делает паузу. — Времени нет. Я с трудом уговорил автора не публиковать пока второй том на Амазоне. Но вечно он этого делать не будет.

Возраст и пол автора Крейг скрывал. К юной девице серьёзно относиться очень сложно. Зачем перегружать партнёра лишними сложностями?

— Ты хочешь сказать, что автор не особо заинтересован в бумажном издании? — Фанниган мгновенно улавливает суть проблемы. — А если я скажу, что у тебя сегодня плохой день?

На Крейга смотрят абсолютно трезвые и холодные глаза.

— Отвечу, что завтра он у меня будет лучше, — хладнокровно парирует Кавендиш. — Ты ведь не единственный книготорговец. И Лондоном наша страна не ограничивается.

— Издателей у нас тоже хватает.

— Конкуренция есть, — соглашается Кавендиш, — но не в данном случае. У меня эксклюзивный договор. Плюс личные связи. Я дружен с отцом автора.

— Вот как… — Фаннеган не огорчён, всего лишь задумывается.

— Не понимаю, почему ты упираешься, Боб? — Крейг делает вид, что удивляется. — Какой средний срок продажи книги? Где-то два с половиной месяца?

— Почти три, — роняет Фанниган.

— Три месяца книга лежит на полках магазина, надо платить продавцам все эти три месяца, содержать помещения, платить налоги. Прекрасно понимаю все ужасы вашего бизнеса, Боб. Именно поэтому вам достаётся шестьдесят процентов и больше. Но ответь мне на один вопрос, Боб.

Крейг делает паузу, но «друг Боб» не спешит её рвать. Крейга это не смущает.

— Каково время жизни «Гарри Поттера» в твоих магазинах? Три недели? Или ближе к трём дням? На прошлой неделе послылал курьера выяснить, есть ли «Гарри Поттер» в магазинах. Тебе рассказывать, что обнаружил, а чаще не обнаружил мой курьер?

Фанниган отмалчивается и Кавендиш замолкает. Два джентльмена ведут бой почти насмерть под видом респектабельной беседы.

— В семи магазинах, в том числе и твоих, Боб, книги не было. В восьмом купили последний экземпляр на его глазах. Ещё в двух, чуть ли не в пригороде, оставалось по два-три экземпляра.

Повисает долгая пауза, которую Крейг уже не торопится нарушать. Фанниган, обстоятельно обработав сигару, раскуривает её и окутывается пахучим дымом. Крейг не торопится.

— А если я откажу тебе, Крей? — добродушно спрашивает Фанниган. — Что ты будешь делать?

— Кроме тебя есть масса книготорговцев. Просто ты самый крупный.

— А если остальные откажутся?

— О, с остальных я сдеру ещё больше, Боб, — ухмыляется Крейг. — А если откажут все, то поступлю просто: дам объявления в газеты и начну продажи с крыльца издательства. Долларов за пятнадцать, зато все деньги — мои.

— У тебя торговой лицензии нет, — Фанниган возражает, но вяло. По-видимому, о чём-то догадывается.

— Пустяки, — отмахивается Крейг. — Буду оформлять, как мелкий опт.

— Это как? — лениво заинтересовывается Фаннеган.

— Это так, — так же лениво отвечает Кавендиш.

— Ладно, — Фаннеган хлопает ладонью о стол. Тут же подбегает официант. Фаннеган его не звал, просто так получилось, но раз уж пришёл…

— Кофе мне! — и продолжает беседу-переговоры, — Сколько ты хочешь?

— Пятьдесят.

Торги заканчиваются быстро. Крейг немного сдаёт, до сорока восьми процентов, после того, как Фанниган напоминает его же слова об удвоении компенсации.

— И за ужин платишь ты, — наносит мелкий укус напоследок Фанниган и уходит. Крейг прячет улыбку.

Этой упрямой девице придётся платить на пять процентов больше, но вырвал он десять. Так что я в прибытке, — выпускает улыбку наружу Крейг и кивает подошедшему официанту. — А с мелкими торговцами пошлю Сайруса разговаривать. И там условия будут жёстче. Пятьдесят пять, а то и шестьдесят. Скажу Сайрусу, что после пятидесяти процентов одна пятая пойдёт ему в отдельный гонорар, он из всех душу вытрясет.

Через неделю после начала продаж Крейг осознал, что совершил ошибку. Не разглядел текст с огромными коммерческими перспективами. В крайнем удивлении Крейг смотрел, как стремительно раскрутился смерч спроса на «Гарри Поттера». Продажи нарастали во взрывном темпе. Крейг рылся в памяти, но не находил во всей истории его руководства издательством такого же феномена.

И что удивляет особенно. Он, профессионал, в своём деле не одну собаку съел, но до сих пор понять не может, каким образом покупатели с невероятной точностью выбирают популярные книги. Нет, каждый отдельный человек может ошибиться и купить ненужную ерунду, но, в целом публика никогда не ошибается. Если начинает что-то с полок сметать, то это оно и есть, тот самый алмаз в куче мусора.

Он всё-таки успел запрыгнуть в последний вагон. Хорошо, что связан с автором личными отношениями, какими-никакими. Следует немедленно обусловить договора пунктом об эксклюзивности на территории страны, тогда торговцы выстроятся в очередь и согласятся на любые условия. Почти любые. Девочка Ким — молодец, свой интерес выгрызает, но он круче, — Крейг ухмыляется…

Фанниган всего тиража не получит. Хватит ему двух тысяч из пяти. А то и полутора. Да, замахнусь на пять тысяч тиража, пора брать новые высоты. А Фаннигану не стоит позволятьстановиться монополистом. Зачем мне лишаться такой замечательной вещи, как режим аукциона, когда купить хочется всем, а есть только у меня. Монополистом самому замечательно быть, контрагенты-монополисты — кошмар любого бизнесмена и любого потребителя. Захочет эксклюзива — запрошу 60 % и половинной предоплаты.

Торговцы могут попытаться отомстить и отыграться на других книгах, вернуть «своё». Посмотрим. Ниже тридцати процентов долю издателя опустить невозможно, это те условия, которые называют отказными. Форма отказа сотрудничать. При этом мисс Ким обещает длинную серию, за такое время можно найти других хороших авторов. И надо сделать собственный фирменный магазин. Давно собирался, да всё ресурсов не хватало. Попросту говоря, денег. В бизнесе, как на войне, всегда нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги.

А если остальные книги пустить в нагрузку? Пользующиеся спросом, но не на ажиотажном уровне, книжки пускать с таким же повышенным коэффициентом в пользу издательства? Надо подумать. С такими мыслями Крейг подъезжает к своему особняку на машине.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 28 февраля, 11:40.

Остаётся вычитать и оформить очередную главу, поставить на рассылку двум моим самым ярым читательницам, СонМи и Юри. Третья книга пишется со скоростью поезда-экспресса на крейсерском ходу. Хотя и только на выходных ей занимаюсь, вторая половина субботы и воскресенье. Но уроков и связанных со школой хлопот нет, ничего не отвлекает.

А что у нас в сети происходит?

Чат «Утренняя звезда» (форум фанатов с общим доступом)

В топе чата клип «Eminem — Lose Yourself»

[***] — Холь! Какой замечательный клип, пойду ещё раз посмотрю…

[***] — А почему не скачивается?

[***] — Потому что платить надо, пабо…

[***] — Ащ-щ-щ…

[***] — Дебак! Эти парни такие душки. Особенно один из них.

[***] — Который?

[***] — Не знаю, как показать, так быстро всё мелькает. Он в самом первом клипе на саксофоне играл (ссылка).

[***] — Это ВиЧан-оппа, на их сайте все фотографии висят. Да, красивый парень.

[***] — Вот бы он моим оппой стал, кх-кх-кх (+смайлик смущения).

[***] — Нет-нет, лучше моим, хи-хи-хи…

Обломитесь, дуры! Сначала в зеркало на себя посмотрите, и не только мордашку, а целиком. После подумайте, если есть чем, стоит ли подходить к мальчику-красавчику. И не к ВиЧану, он — мой. Читаю дальше, пропустив трескотню о парнях.

[***] — Нет, на второе место надо поставить ДонГука!

Так. Сразу все глупости миновать не удаётся. Что они тут делают? Распределяют всех по степени привлекательности. Вот курицы!

[***] — А тех двух девочек заметили, которые всё время вокруг них крутятся?

[***] — Уже три…

[***] — Ук. Но две с самого начала. Это кто? Группа смешанной будет что ли?

[***] — У нас таких не бывает. Трейни, наверное, для украшения привлекают.

[***] — Ёксоль! Не нравится мне, что они всё время около парней трутся…

[***] — Пусть трутся. Им по контракту никаких отношений нельзя заводить.

[***] — Ходят слухи, что эти девочки входят в новую гёрлз-группу, которую агентство скоро представит публике.

[***] — Дебак! Их что, только двое?

[***] — Нет. Я видел троих, ещё одна девочка где-то мелькала. Но она главная вокалистка, ей постоянно вытанцовывать ни к чему.

[***] — Слышал, что в этом клипе поёт именно она.

[***] — А как её зовут?

[***] — Мы ничего не знаем. Группу пока не представляли.

[***] — Не понимаю этих деятелей из агентства! Народу интересно, почему их от нас скрывают?

Потерпишь, чувак. Надо, поэтому и скрываем. А лично про меня вы вообще очень не скоро узнаете.

Не знаю, кто из присутствующих состоит в моей команде. Есть ли они в этом беспрерывном потоке, управляют ли им или ничего не делали, всё само просходит? Откровенно говоря, мне по барабану. Лишь бы всё шло, как надо.

[***] — Они, может, навечно в подтанцовке останутся. Зачем тебе их имена?

[***] — Сказали, что они в новую группу входят.

[***] — Рис посадили, а будет ли урожай? То ли будет группа, то ли нет.

[***] — А девочки-то красивые. Любую группу украсят.

[***] — Дебак, ничего особенного… девчонки, как девчонки.

[***] — Сказала девчонка, кх-кх-кх…

Остальное читаю по диагонали, больше ничего не нахожу. Пустой трёп, главное, что к группе комплиментарный. Мой план вывода группы на орбиту срабатывает. Параллельно парни вытаскивают нас. Нас, потому что я тоже в группу вхожу.

Место действия: Лондон, книжный магазин на Чаринг-Кросс-Роуд

Время действия: 25 февраля, местное время 17:20.

— Мистер, а где первый том? — покупатель, человек средних лет с бакенбардами, потрясает вторым томом «Гарри Поттера».

— Увы, сэр, — разводит руками продавец за лакированным прилавком, — весь распродан.

— И как мне теперь покупать второй том, если нет первого? — открыто возмущается мужчина.

— Покупайте, сэр, и не беспокойтесь, — благожелательно ответствует ко всему привычный продавец. — Все книги серии, и эти две, и будущие, представляют собой сюжетно законченное произведение. Только персонажи одни и те же, изредка появляются новые.

— Я так не могу, — упрямится потенциальный покупатель. — Я привык к порядку.

— Тираж первого тома уже печатается, сэр, — утешает продавец. — Через несколько дней подвезут партию книг, тогда и купите. Но предупреждаю, сэр!

Продавец поднимает палец вверх.

— Когда поступит первый том, второй могут к тому времени разобрать. Так что покупайте, не сомневайтесь. Только в таком случае можете быть уверенным, что второй том от вас не убежит.

— А если я опять первый том не застану? — несмотря на призыв, покупатель продолжает сомневаться.

— Дайте мне свой телефон, я позвоню вам, как только книга поступит в магазин. Могу отложить для вас одну книгу. Но только на один день.

— А что, так можно?

— Обычно мы такое не практикуем, но если вам так нужно… — продавец не добавил, что за чаевые ещё и не то можно, но и без того всё было понятно. Хотя бы по интонации.

Мужчина диктует продавцу номер телефона, тот записывает.

— Кого спрашивать? — спрашивает продавец.

— Мистера Уильямса. Это я.

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment,

Время действия: 1 марта, 08:35.

Сознательно эксплуатирую свой возраст. Намеренно смешиваю, по виду эклектично, два стиля. Легкомысленный девичий и женский продуманный. Причёска красивая, но умеренно строгая. Косу, в которую завиты волосы, в сложную и компактную конструкцию на затылке, так что макушка под ровно уложенными прядями. Образ строгой учительницы нарушают две кокетливые прядки по бокам.

Жакет опять же строгий, но уже строгость нарушает пышное жабо блузки. Юбка своей длиной на грани приличий но не пересекает, а вот сеточка на них явно наступает, но только для взрослых. Для девушек нормально. И босоножки слегка неуместны в официальной обстановке, в которой полагается ходить в туфлях.

Когда мы собирались в приёмной, мадам хореографиня оглядела меня долгим придирчивым взглядом. Видимо, порывалась что-то сказать, но наткнулась на мой безмятежный взгляд и только губы поджала.

Конкуренция, однако. Женщины всегда стараются привлечь к себе внимание. И самый лёгкий способ — некая неправильность в наряде, которая и приковывает взгляды. Именно поэтому девушки носят драные джинсы. Неправильность заставляет смотреть, потом высматривать кусочки голого тела, цель достигнута.

Моя неправильность намного тоньше, она только чувствуется. Должна чувствоваться. Сейчас посмотрим. Секретарша, получив команду от президента, приглашает нас в кабинет. Но ещё в приёмной понимаю, что цель достигнута. Менеджер Им и даже сонсенним Кан то и дело на меня косятся. На хореографиню смотрят значительно реже.

То же самое продолжается во время обсуждения ближайших планов агентства. Сонсенним Кан благожелательно улыбается на меня, а менеджер Им то и дело отводит от меня взгляд. Холь! Сработало! Начинаю по-настоящему что-то понимать в женских нарядах.

— Предлагаю первый клип новой группы «Блэкпинк» выпустить уже завтра, — доходит очередь до моей зоны ответственности. — Что ты думаешь, Лалиса-ян?

Президент разрешает отвечать сидя, но лёгкий поклон делаю уже на автопилоте.

— Не возражаю. Только после этого надо выдержать паузу. Не меньше недели. Надо подождать, пока интерес публики разогреется.

— Давайте посмотрим клип, — предлагает президент и включает большой экран. Мы с ним уже видели. Неоднократно. Остальные — нет.

(Вот он: https://youtu.be/WZ-kD5hngkI)

— А почему только трое? — ДонУк недоумевает. — Лалиса-ян, девочки хороши, но ты способна украсить любую группу.

— Так задумано, сонсенним. И трио идеально для этой музыки и танца. Четвёртая будет лишней.

— ЧхеВон, у тебя есть претензии к Рози? Это псевдоним ЧэЁн, — спрашивает президент. Видимо, поминая те времена, когда хореографиня постоянно называла ЧэЁн «бестолковым резиновым шлангом». Справедливости ради, она была права. Но именно, что была.

— Нет, — отвечает кратко и без обращения.

Президент выводит на экран представление новой группы. ДжиСу, Дженни, Рози. Фотографии, статус в группе, рост, вес, возраст, всё как положено. Доходит очередь до меня. Менеджер, сонсенним и хореографиня прилипли взглядами к экрану под нашими с президентом испытующими взглядами. Это очередная проверка на реакцию. Переглядываемся с саджаннимом. Удалось!

— А это зачем? — ДонУк, как самый старший и болеепо жизни искушённый первым выходит из ступора.

Опять переглядываемся с президентом. Он даёт разрешение улыбкой.

— Вы удивились, сонсенним? — вопрошаю нежным голоском.

— Слабо сказано, Лалиса-ян. Больше похоже на шок. Зачем вы это сделали?

— Затем и сделали, чтобы вызвать у публики удивление и шок, — нежно улыбаюсь ДонУку. — Предполагаю, и господин президент со мной согласен, что это вызовет ажиотажный интерес к группе.

Хореографиня и менеджер бросили на нас короткий взгляд и продолжают рассматривать данные четвёртой участницы группы.

Имя — засекречено.

Статус в группе — засекречен.

Роль в группе — засекречена.

Возраст — засекречен.

Рост — 167 см.

Вес — 47 кг.

Осуществлённые проекты — вокал к песне «Плохой мальчик» группы «It’s Us».

Статус в группе «It’s Us» — засекречен.

Окончание главы 32.

Глава 33. Подвиньтесь! Мы пришли!

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 2 марта, 15:10.

Кабинет директора.

— Почему у тебя такая причёска, Лалиса-ян? Ты же знаешь политику нашей школы? — директор Ю качает головой сокрушённо.

Кроме него в кабинете главного директора присутствует директор по безопасности, так понимаю, в качестве мебели. То есть, они-то считают, что кучей выглядят внушительнее. Корейскому подростку трудно не стушеваться перед одним старшим, а уж когда их трое… третьей участницей с той стороны — новая учительница музыки, Пак СунХе. Приходит в наш класс и сразу хочет странного.

— У любой политики есть границы, саджанним. Как, например, я могу спрятать свой рост? Неужто заставите меня ходить на полусогнутых ногах? Куда мне девать длину своих волос? Обрезать? Я хотела это сделать, но родители запретили. А причёска у меня довольно примитивная. Никаких завивок и раскрасок… новых.

— Не сказала бы, что примитивная, — подаёт голос учительница музыки, притащившая меня к директору.

— Примитивная, примитивная, — настаиваю на своём. — Делается самостоятельно без чужой помощи за полминуты. С другой стороны, мы — не армия, чтобы одинаковые причёски носить, а школа искусств. Создание своего образа это тоже искусство.

Мой хвост действительно так и делается. Поток волос сзади делится на три пряди, широкую и две узких, а далее несложной манипуляцией они переплетаются в один узел. Ещё две тонкие прядки по бокам и неизменная чёлка.

(примерно так делается причёска — https://www.youtube.com/shorts/GQlxFAmSv9I?feature=share)

Это они предварительную атаку проводят. Собрались мы тут не по поводу моего внешнего вида, конечно.

Два месяца плотной работы в агентстве, причём далеко не на последних ролях бесправной трейни, а старшего стаффа, сказались на мне ощутимо. Пока не знаю, куда отнести эти изменения, в плюс или минус. Если коротко, то ко мне сейчас на кривой козе не подъедешь. Привыкла даже с высокими лицами свободно общаться. Вежливо и без дерзостей, но свободно. Разве Ли ХёнСок, президент агентства, уступает в статусе директору Сонхва? Если только на миллиметр.

Минус же в том, что теряю простоту и непосредственность общения. Как бы мне не стать занудной взрослой.

— Почему ты отказываешься выступать на музыкальных конкурсах от имени нашей школы, Лалиса-ян?

Кажется, мы подобрались к главной причине моего принудительного визита к директору. Что-о-о? Лицо моё непроизвольно вытягивается.

— Кто сказал вам такую глупость, саджанним? Такую возмутительную глупость! — да знаю уже, кто. Музыкантша своим лицом начинает изображать запрещающий цвет светофора.

— Простите, саджанним, но либо вы что-то перепутали, либо тот, кто вам это сказал, — сумела всё-таки вернуть своё лицо к прежним пропорциям. — С какой стати мне отказываться от конкурсов? Они очень здорово добавляют рейтинг.

— Госпожа Пак? — директор вперяет удивлённый взгляд в музыкантшу. Та прокашливается, что-то бубнит, затем повторяет, добавив громкости и чёткости речи.

— Дело в том, сонбеним, что Лалиса отказалась от репетиций, и я подумала… что отказ относится ко всему мероприятию.

Не дала объяснить толком, сразу встала на дыбы и побежала жаловаться. Кто тебе виноват?

— Репетиции мне действительно ни к чему, саджанним, — спокойно объясняю ситуацию. — Я и без того держу себя в форме. В каникулы много занималась, не меньше часа в день. В агентстве. Плюс тридцать-сорок минут дома, тоже каждый день. Тратить ещё два часа по три раза в неделю не могу себе позволить. Просто времени нет. Я работаю стажёром в музыкальном агентстве, всё моё свободное время уходит туда.

— И когда же ты работаешь? — вдруг просыпается безопасник, в голосе нотки уважения. — Как успеваешь?

— Пока не знаю, учиться только начали, саджанним. Найду способ. Или по вечерам, с ночёвкой на месте, можно дистанционно и по воскресеньям.

— И кем работаешь? — любопытствует директор Ю. Вижу, ему действительно интересно.

— Аранжировщиком, саджанним. Менеджером группы. Пробую писать музыку, — сделав паузу, озвучиваю просьбу. — Но у меня просьба, саджанним. Эта информация представляет собой коммерческую тайну. Если она выйдет наружу, агентство может на вас в суд подать.

— Почему это тайна, Лалиса-ян? — спрашивает директор Ю, но интересно всем.

— А вы попробуйте узнать имена специалистов, работающих в агентствах, саджанним. Их все старательно скрывают. И вы нигде не увидите имена композиторов, сочинивших музыку. Или хореографов, придумавших танец. Наверное, это потому, что существует риск переманивания работников высокой квалификации конкурентами.

— И ты, Лалиса, работник высокой квалификации? — чуточку ехидно спрашивает музыкантша. На это ответить элементарно. Пожимаю плечами.

— Не мне судить, сонсенним. Это вы так считаете, а не я. Иначе не выбрали бы меня для участия в музыкальном конкурсе. Так-то у нас полшколы на клавишных играет.

Насчёт полшколы преувеличиваю, но не сильно. Очень многие умеют играть на пианино, это правда. Глуповатая музыкантша снова розовеет. Я-то никакой ловушки не расставляла, сама её нашла и задорно туда прыгнула.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 5 марта, 12:25.

Нас раскидали по разным классам, но никто не мешает нам встречаться в столовой. И обсуждать свои дела, как раньше. Даже особого отличия не вижу. На уроках так и так общаться нельзя, перемены короткие, а на длинных и во время обеда, почему не поболтать.

— Как вам новая группа, девочки? Блэкпинк? Видели первый клип?

И после вопроса с удовольствием наблюдаю, как девочки закатывают глаза в полном восторге. И начинают почти членораздельно пытаться донести до меня степень их запредельного восхищения. Непереводимый корейский фольклор имею удовольствие выслушивать. После фонтанного выброса эмоций выслушиваю недоумённые вопросы.

— Лалиса, а кто это четвёртая участница? Почему всё засекречено?

— Не всё, — хладнокровно гляжу в горящие неугасимым любопытством глаза. — Рост и вес указаны.

— А это не ты? — сощуривается ДаМи в приступе неуместной сообразительности.

— Нет, не я. Я на сантиметр выше и на полтора килограмма тяжелее.

— Рози, кто это? — толкает в бок ЧэЁн ещё одна сообразительная. МиЁн.

— Одна из трейни. Вы её не знаете, — отговаривается ЧэЁн. Всё, как учили.

— Девочки, не допытывайтесь, — пытаюсь притормозить неудержимую лавину девичьего любопытства. — Всему своё время. Настанет момент — всё узнаете. Ладно, пообещаю: узнаете чуть раньше остальных.

Какую-то кость надо бросить. Иначе не отстанут.

— Дебак! Почему не сразу? — возмущается ДаМи.

— Девочки, научитесь уважать коммерческую тайну. Даже в агентстве только несколько человек знают, кто это. Агентство огромные деньги потеряет, если четвёртая участница будет раскрыта раньше времени.

С трудом удаётся отбиться.

— Вы готовы дать подписку о вашей финансовой ответственности в случае раскрытия секретной информации? Речь идёт о сотнях миллионов. Причём не важно, вы проболтаетесь или кто-то другой. Вам не положено знать, вам и отвечать, если что…

Только способом запугивания.

— Девочки, вы на чатах работаете? — по хитренькому перемигиванию ДаМи с Миён догадываюсь, что да. Молодцы, если так.

— Давайте ваши ники, — пододвигаю им блокнот, — тоже буду иногда выходить. Надо будет знать, кто есть кто. Себе возьму ник «Алиса».

— И объявляю благодарность за тему о девочках, которые всё время крутились рядом с «It’s Us». Теперь поняли, зачем это надо было делать?

Не понимали, зато сейчас вижу в глазах огонёк озарения, «вон оно что!».

— Вы очень важное дело сделали. Буду просить директора, чтобы он вам премию выписал. Хотя бы небольшую. Заслужили.

Стадион, 15:40.

— Лалиса, в конце месяца мы устраиваем открытый школьный легкоатлетический чемпионат, — говорит мне физкультурник ЧханМин после разминочного кросса. Для всех — кросса, а для меня и других средневиков — три разминочные километровые дистанции.

— Ты как, готова? — на меня смотрят требовательные глаза. Убираю спину из-под груза, который на меня хотят взвалить, как бы ненароком. Потом, если что, сразу выкатят претензии: ты же сказала, что готова! Как же так?!

Делаю это уже рефлекторно.

— Откуда же я знаю, сонсенним? Вы — тренер, вам и решать, готова я или нет. И не забудьте про режим предсоревновательной подготовки… — слова «а то знаю я вас» опускаю. Стиль такой у корейских учителей — выжать все соки из подопечных перед конкурсами и состязаниями в судорожной попытке отшлифовать всё до идеала и немного выше. А затем заморенных до предела воспитанников выставить на старт с дурацкой уверенностью в успехе.

— К-х-м, дебак. Ладно иди, тренируйся.

Сначала к девочкам-айдолам. Да, уже айдолы, пусть и начинающие. Программой их тренировок занимаюсь я, как менеджер группы. ЧэЁн, то бишь, Рози тренируется, как спринтер. ДжиСу и Дженни осваивают стайерские дистанции. Причина проста. У ЧэЁн худые ножки, их надо подкачать, сделать сильнее. А у кого ноги мощнее? Разумеется, у спринтеров.

По такому же принципу «от противного» назначила стайерские дистанции для ДжиСу и Дженни. У них более крепкие ноги, для идеального вижуала слишком сильные. Поэтому: велкам на просушку.

Сегодня у меня для них ноу-хау. Просто так монотонно делать махи ногами не интересно. Но, чуть позже…

Через полчаса.

— Выше ногу, выше! — кричу ЧэЁн, набрасывая ей мяч. Отбить ей нужно высоким махом ноги выше головы.

Подобные упражнения трудны. С непривычки тут же сводит мелкие мыщцы у внешнего основания бедра. Но мы не привыкли отступать…

— Лалиса-а-а-а, это же невозможно… — тут же норовит отступить Дженни.

— Возможно, возможно, — убеждаю не только словами. — Девочки, все набрасываем Дженни, по очереди.

Не хочешь работать, как все, будешь работать ещё больше. Однако быстро надоедает. Надо что-то другое придумать для работы ногами на верхних этажах.

Место действия: рядом с офисом «Hyundai Motor»

Время действия: 12 марта, 7 часов утра.

— ДжонГук, теперь ты подключайся вместе с Рози, — командует менеджер Им.

МиЧжун уже отработал и теперь смотрит на процесс со стороны. Как и все остальные.

Группа отрабатывает клип «Stoto» уже четвёртый день. И всё время рано утром. На заре или чуть раньше, когда уже чувствительность аппаратуры может воспринимать естественное освещение. Но не естественным не пренебрегали. Всё ради того, чтобы толпы прохожих и потоки машин не мешали.

— А это что на тебе такое? — углядывает под курткой ВиЧана ХоВон. Изловчившись, он стаскивает с ВиЧана куртку назад. И принт на его футболке показывается в полной красе.

Тут же вокруг собираются все.

— Э, ты чего? — предъявляет невнятную претензию ДжиХун и немедленно конкретизирует. — Чужую группу на себе рекламируешь?

— Это не чужая, это наша, — присматривается ЮнХо. — Точно, это наши девчонки! Блэкпинк.

— А где Лалиса? — всматривается ДжинСу. — О, это она? Не узнать.

— Всё правильно, — объясняет ВиЧан, наконец, справившийся со смущением. — Она же засекречена. Видишь, ей лицо подретушировали, чтоб никто не узнал.

— Где взял? — ДжиХун задаёт конкретный вопрос.

— Так прямо в вестибюле агентства продают. И дешевле, чем на улице.

— Лишь бы менеджер не запретила это носить, — заявляет ХоВон. Не сразу товарищи его понимают. Первым начинает смеяться ВиЧан. ХоВон удивлённо смотрит на него. Любовь делает парня сообразительным? Обычно случается наоборот. Или он тонко чувствует всё, что касается Лалисы?

Место действия: особняк семьи Сон.

Время действия: 21 марта, 18:45.

Выбралась наконец-то к Юри. Надо третий том оформлять: «Гарри Поттер и узник Азкабана». Пока сидим, ужинаем. Довольно частая практика незаметно сформирала у меня навыки аристократических трапез. Ловко и естественно управляюсь со всеми приборами.

— Скажи, Лалиса-ян, твои книги продвигаются? Пользуются спросом? — в вопросе ЧжунКи-сии поначалу не заметила лёгкого напряжения. Рассказываю.

— На корейском сайте продано двадцать тысяч суммарно по двум томам. На Амазоне второй том начала продавать только со вчерашнего дня, поэтому там немного. А первый купили пять тысяч человек.

Про лондонское бумажное издательство пока умалчиваю. Там почти четыре тысячи, две из которых приходятся на первый том и тысяча восемьсот на второй. Любопытный эффект заметила. Когда 25 февраля вышел в продажу второй том, график продаж первого тома на Амазоне показал сильный скачок. Эффект прироста оцениваю примерно в полтысячи продаж. Других причин, кроме старта продаж второго тома в Лондоне, не вижу. Покупатель приходит, видит второй том и спрашивает: где первый? Его нет, будет или нет, неизвестно, и покупатель лезет в сеть. Терпеливые читатели, склонные читать «вживую», дотерпят до появления книги в магазине. А молодые торопыги скачивают с Амазона.

— Всего двадцать пять тысяч? — уточняет ЧжуКи. Киваю.

— Видишь ли, Лалиса-ян, я всё думаю, не стоило ли нам заключить договор на процент от продаж?

Чего это ему так впёрлось?!

— За сколько ты продаёшь каждый экземпляр? Примерно три доллара? Получается, если продашь шестьдесят тысяч экземпляров отдельного тома, допустим, первого, заработаешь сто восемьдесят тысяч (долларов).

Всё так. И что дальше? Нарезаю ножичком десерт. Юри разглядывает нас любопытными глазами.

— При ставке иллюстратору пять процентов Юри будет полагаться девять тысяч…

— А при ставке в два с половиной процента ей будет полагаться девять тысяч за сто двадцать тысяч продаж, — вклиниваюсь в паузу, разрушая воздушные замки ЧжунКи. Поняла, куда он клонит. С одной стороны мне лестно, что он верит в меня, как в автора, а с другой — нафиг мне этот геморрой с ежемесячным отчислением процентов? Не скажу, что это подвиг, — ежемесячно в течение всей жизни высчитывать и перечислять несколько сотен вечнозелёных, — но что-то невыносимо героическое в этом есть.

— Успешным писателем можно считать автора, который продал тысяч двадцать пять — тридцать. Если, конечно, писал книгу не три года. Вы уверены, что я пересеку эту черту? Да ещё в два раза?

— А почему ставка в два с половиной процента? — ЧжунКи не унимается.

— Потому что проценты иллюстраторам вообще никто не платит. Постоянные отчисления идут только автору. Все остальные, — иллюстраторы, наборщики, редакторы, рекламщики, — получают либо зарплату, либо разовый гонорар. Процент — только автору.

— Несколько не справедливо, — отмечает ЧжунКи.

— Это легко проверить, господин Сон. Давайте выпустим четвёртый том без иллюстраций? Совсем? И посмотрим, просядут ли продажы. Есть ещё вариант. Договоритесь с издательством, которое печатает мои книги. У них есть бухгалтерия, им ничего не стоит оформлять ежемесячные отчисления иллюстратору. Могу даже со своей доли что-то уступить.

— Полагаете, они согласятся? — задумчиво осведомляется ЧжунКи.

— Полагаю, что нет. Даже разговаривать не будут. К тому же вам придётся вести переговоры с тремя контрагентами, которые занимаются продажами моих книг на данный момент. И сколько их будет в дальнейшем, я и представить не могу.

Чай в моей чашке заканчивается, но уходить невежливо, разговор не закончен.

— Приходим к выводу, что легче всего это сделать тебе, Лалиса-ян, — мягко, очень мягко, но господин Сон пытается нацепить на меня кандалы обязательств.

— Господин Сон, бухгалтера нанимать, чтобы ежемесячно высчитывать все эти проценты, я не буду. Не хочу, господин Сон. Допускать чужого человека к моим конфиденциальным данным и банковским счетам? Нет. Самой ежемесячно высчитывать процент отчислений в течение многих десятков лет? Тоже нет. Я тогда лучше совсем без иллюстраций обойдусь. Зачем мне это? Или другого художника подыщу.

Над столом повисает молчание. Не очень лёгкое.

— Пожалуй, зря я затеял деловые переговоры за семейным ужином. Хорошо, Лалиса-ян, — ЧжунКи, как инициатор разговора, честно берёт на себя ответственность за его окончание, — поговорим об этом в другой раз.

— Ты чего куксишься, Юри-ян? — ласково глажу подружку по пушистой голове. Та хмурится, но голову не убирает.

— Аппа недавно сказал, что мне полагается больше, — бурчит девочка. — Он сам, я ему ничего не говорила.

Сижу в своей любимой позиции, на полу спиной к кровати.

— Какой вариант для тебя финансово выгоднее, предсказать невозможно, Юри, — подумав, начинаю объяснять. — Если каждый том купит миллион человек, тогда да, иметь процент будет выгодно. Но даже если книгу купят миллион раз, то когда это будет? Пусть ты получишь за книгу сорок-пятьдесят миллионов, но за какой срок? За два года? Или за десять лет? Когда там наберётся миллион покупок? И наберётся ли вообще?

Юри задумывается.

— Кроме того ты получаешь нечто очень ценное для художника. Думаешь, никто из современных художников не может рисовать, как Рембрандт или русский Васнецов? Уверена, что такие найдутся. Но почему их картины ценятся намного дешевле? По простой причине: Рембрандт это бренд. Ты сейчас создаёшь свой бренд. Если мои книги будут покупать миллионы читателей, то все они увидят твоё имя. Понимаешь?

Мне приходит в голову ещё одна идея для споров с господином Соном. Открываю её Юри.

— Скажи своему аппе, что дело обстоит наоборот. Это он должен платить мне за рекламу тебя, как художника. Ты ведь уже обретаешь мировую известность. Да, ты не получишь процент с каждой книги, но на каждой книге будет красоваться твоё имя… кстати, подумай над созданием своего псевдонима. Так чтобы он запоминался на самых распространённых языках. Английском, испанском, французском, китайском.

Девочка окончательно успокаивается. Теперь можно и за дело приниматься.

Хоть я и ляпнула ЧжунКи о том, что придётся в случае его упрямства искать другого художника, но вряд ли найду такого или такую же, как Юри. Она, подобно телепату, считывает желаемые мною образы. Бывает, что сразу в десятку, хотя и не всегда попадает с первого раза.

— Онни, а ты, правда, думаешь, что миллион человек твою книгу купят? — Юри отрывается от эскиза.

— М-м-м, думаю, что все семь или восемь книг наберут миллион продаж. За год или два.

— Дебак! Это же здорово!

— Юри-ян, это не такие уж и деньги, — скептически кривлюсь. — Ты ж сама чеболь, должна понимать.

— Онни, а сколько ты хочешь? — на меня смотрят любопытные глаза.

— Чтобы в нашем мире уверенно себя чувствовать, надо иметь сто-двести миллионов долларов. Не меньше.

Юри округляет глаза. Снова не понимаю её реакции, о чём и говорю.

— Юри-ян, у вашей семьи намного больше. Ваше состояние миллиардами долларов измеряется. Даже не знаю, сколько их у вас, этих миллиардов…

Окончание главы 33.

Глава 34. Тайное превосходство

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment,

Время действия: 5 апреля, 08:55.

Ли ХёнСок.

Есть что-то гипнотизирующее в бешено вращающемся счётчике просмотров. Единицы — неразличимый поток, десятки — изредка глаз улавливает отдельные цифры, сотни — мерно отсчитываются в темпе секунд.

Совещание окончено, люди отправлены по рабочим местам, можно расслабиться и помедитировать на наглядную картину, отображающую финансовый триумф.

Непрерывный поток блаженства на моё истосковавшееся по успеху сердце. Ролик «Stoto» бьёт все рекорды. Опыт объясняет, почему. Растёт популярность агентства и обеих групп «It’s Us» и «Blackink», посетителей приходит многократно больше с первых секунд. Стоит только ссылку дать на сайте. И она срабатывает, как триггер лавины. Счётчик сайта агентства ведёт учёт именно перепрыгнувших с сайта на «трубу». На самом ютубе посещений в разы больше. С течением времени ссылки расходятся по чатам, и растёт число просмотров из других точек сети. Что у нас на «трубе»?

Некруглое, но приятное число в четыре и семь десятых миллиона вызывает волну блаженства в груди. Каждый просмотр приносит шестьдесят вон от пяти рекламодателей, и после десяти миллионов будет давать восемьдесят вон. Сомневаться в том, что в течение года граница будет пересечена, не осмелятся самые отчаянные пессимисты. Они, эти пессимисты могут только слабо надеяться, что на это понадобится не меньше месяца.

Не будь наша репутация настолько выросшей, могли бы сторговать границу в восемь или даже пять миллионов. Тот редкий случай, когда репутация мешает зарабатывать. Хотя справедливости ради нижний тариф благодаря возросшему авторитету агентства поднялся с одиннадцати вон до двенадцати.

Счётчик просмотров на ютубе хладнокровно извещает, что за полторы недели, — ролик был выложен 26 марта, — агентство заработало около трёхсот миллионов. За месяц можно ждать миллиард! Давно такого не было. Это ведь только с одного ролика, а ещё старые продолжают работать. Скорей бы приступить к выпуску диска… двух дисков, на обе группы. Лалиса обещала к концу учебного года, полный диск для мальчиков и полдиска для девочек. Я просил к лету, девушка только плечами пожала. Да сам понимаю, что девочка делает почти невозможное, но постоянно хочется большего.

И мерч пошёл бойко на эти две группы. Шлейфом успеха зацепило остальные группы, их продажи мерча и дисков тоже стали медленно подниматься от околонулевого уровня. А вот эту фотографию «Блэкпинка» покупатели расхватывают как голодающие гуманитарную помощь.

Снимаю трубку для разговора с главным бухгалтером. В конце месяца точно смогу расплатиться за первый контракт с парнями и Лалисой. И зарплату ей выплатить, до сих пор не мог этого сделать. Первым делом вознаграждать надо тех, кто выводить агентство из аутсайдеров.

Следующим будет ролик (https://youtu.be/0jaGKptiFVY) «Me too». Первое самостоятельное появление «Блэкпинк». Главный вокал Лалиса отдала Дженни.

(Примечание автора: само собой оригинальный ролик из нашего мира кореизирован и переведён)

А что говорят в сети?

Чат «Утренняя звезда» (форум фанатов с общим доступом). 5 апреля.

В топе чата клип «Stoto».

[***] — Холь! Ни разу такого не видел! Никто так не делал! Это новый стиль!

[***] — Ты прав. Я уже учусь, кое-что получается, но надо тренироваться.

[***] — Дебак! Какой гений это придумал?!

[***] — Холь! А эта девочка из «Блэкпинк»! Как её зовут, кто помнит?

[***] — ДжиСу.

[***] — Да, точно.

[***] — ДжиСу, Дженни и Рози. А четвёртой никто не знает.

[***] — Ёксоль! Зачем они её прячут? Надо заставить агентство представить четвёртую участницу. Мы имеем право знать.

[***] — Они ещё не выступали ни разу. Отдельно. Официально их как бы нет.

[***] — Уродина небось, поэтому прячут.

[***] — Почему уродина? Фотография всех четверых есть. Стройная, длинноногая. Лицо плохо видно, но не уродка, точно.

[***] — Не честно, я согласен. Мы теперь даже сказать не можем, кто самая красивая. Среди этих троих — Дженни.

[***] — ДжиСу тоже красивая. И Рози — хорошенькая…

[***] — Но Дженни лучшая.

[***] — Пока не видели четвёртую, не знаем, кто лучшая. Вдруг неизвестная такая, что Дженни сразу затмит?

[***] — Когда уже их на публику выпустят?

[***] — Надоело вас, парней, слушать. Какая разница, когда очередную гёрлз-группу объявят. Лично мне «Girls Generation» выше головы хватит. И девочки там отличные, лучше всё равно не будет.

[***] — Вдруг будет?

[***] — А тебе кто больше всех нравится? Мне — ЮнХо, он такой душка.

[***] — ВиЧан — красавчик, МиЧжун хорош.

[***] — ВиЧан и мне нравится, но вообще-то они все душки.

(Далее можно пропустить. Девчонки устроили нечто похожее на голосование, где большинством голосов признали ВиЧана самым милым. С заметным отрывом идут остальные, которых возглавляет ДонГук).

[***] — Я кое-что знаю про четвёртую участницу «Блэкпинк»…

[***] — Говори!!!

[***] — Кто она?!

[***] — Откуда знаешь?!

[***] — У подружки отец работает в агентстве «Bit Hit»…

[***] — Дебак! Продолжай уже!

[***] — Он сказал, что среди трейни её раньше не видел.

[***] — Кто она?!

[***] — Ёксоль! Ты так и будешь по капельке из себя выдавливать?!

[***] — Откуда?! Как зовут?!

[***] — Да не знаю я! Появилась недавно, приходит на работу не каждый день. И он точно не знает, в группе она или нет. Но на ту, четвёртую на единственной фотографии, похожа.

[***] — Что ещё он знает?!

[***] — Как зовут?!

[***] — Как зовут, не знает. Или скрывает. Весь штат агентства строго предупредили, чтобы ни слова никто не говорил. К тому же рядовые работники мало что знают.

[***] — А-д-ж-ж! Как же они раздражают своими «засекречено», «засекречено», «засекречено»…

[***] — Есть версия, что агентство пока не выбрало четвёртого мембера. Мы не знаем, кто это, потому что её нет.

[***] — Фотографию опубликовали.

[***] — Под эту фотографию каждую третью трейни можно подогнать.

[***] — Дебак! Забавное предположение.

[***] — И основание есть. Песни и номера группа уже даёт, но состав группы неполный. Поэтому они открыто на публике и не появляются.

[***] — Сама засекреченная не показывалась, а голос её мы слышали. В «Плохом мальчике». Такой, чуть с хрипотцой. Точно не голос Рози. И не Дженни.

[***] — Может, ДжиСу? Дженни мы тоже пока не слышали.

[***] — Я слышал, она как-то мелькала с другой группой в подпевке…

[***] — Гарантировать не могу, но поставлю на то, что это голос тайной участницы. Очень уж необычный.

[***] — И очень красивый…

Всё в порядке! Закрываю форум. Всё, как предсказывала Лалиса. Её инкогнито подогревает интерес публики до температуры вулканической лавы. Внимания к группе всё больше, хотя она только одну песню за кадром исполнила. Надо, как следует, отшлифовать ролик. И никакой рекламы на этот раз. Кажется, Лалиса не совсем уверена в успехе новой песни (Me too).

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 6 апреля, 19:05.

— Спасибо, омма, — целую традиционно порозовевшую от похвалы маму. — С нашим семейным рестораном ни один элитный не сравнится.

— Если только в Бангкоке… — остроумно поддерживает меня отец. Для мамы сам факт сравнения с нашим харабоджи чрезвычайно лестен.

— Не уходите, дочки, — просьба отца в корейской семье не уступает в статусе повелению монарха. Остаёмся.

— Попьём чаю, поговорим. Так мало вас вижу, — сетует аппа, — особенно тебя, Лалиса.

Не возражаю, хотя могла бы. Сам же отдал меня на растерзание своему другу. Не возражаю отцу, потому что не возражаю против «растерзания». Мне нравится работать в агентстве.

Мама заботливо разливает всем чай, СонМи со вздохом отказывается от бисквитика. Как стала встречаться с сыном Мина, принялась ревностно следить за фигурой. Лучше бы спортом занялась. И ладно, мне же лучше. С удовольствием придвигаю её тарелочку к себе. Мне можно.

— Как у вас дела, девочки? — заинтересованным взглядом мама присоединяется к вопросу аппы.

— Дебак! — отвечаю им, хлопнув себя ладонью по лбу. — У меня новость есть!

Тут же оказываюсь под фокусом всеобщего внимания. СонМи даже отрывает сожалеющий взгляд от бисквита.

— У меня же память восстановилась! — пока мои близкие не успели поднять отвешенные вниз челюсти и вернуть глаза, выползающие на лоб, добавляю. — Теперь я и русский язык знаю и тайский. Русский, впрочем, я почти сразу начала вспоминать.

— Доченька! — всплеснув руками, мамочка вскакивает с места, не ленится обежать вокруг стола и заключить меня в объятия.

— Я знал! — сияет аппа. — Я знал, что так будет!

Терпеливо жду, когда все успокоятся. СонМи принимается меня трясти.

— А что ты вспомнила? Что, конкретно?

— До чего ж ты приставучая, онни! По дням и часам всё детство, конечно, не помню. Помню, как мы в саду у хальмони играли. На качелях качались, воланчик друг другу бросали. Харабоджи нас на карусель водил в парк…

Пришлось четверть часа под умилённые взгляды родителей сверять с сестрой наши воспоминания. СонМи сама не всё помнит.

— Очень я смеялась, когда ты на кровати прыгала, — достаю из памяти ещё одну картинку. — Я тебе туда ящерицу подбросила.

СонМи напрочь отказалась подтверждать, но мстительно «вспомнила», как я описалась. И что такого, мне тогда три года было?

— Это ты врёшь, онни. Не было такого никогда, — отвечаю тем же, хотя смутная картинка моего фиаско предательски всплывает. Родители смеются.

— Лалиса, а в агентстве как у тебя дела? — благодушно меняет тему ДжеУк.

— Замечательно, аппа. Но это тебе лучше самому посмотреть на сайте агентства. Ролики с «It’s Us» и «BlackPink» идут нарасхват. Популярность такая, что можете смело считать, что ваша дочь уже айдол.

Хотя мне это ни на одно место не упало, — но об этом умалчиваю.

— А с книгами как? — папочке интересно всё.

— Суммарно электронных продаж больше сорока тысяч. Мистер Кавендиш издаёт в Лондоне третий том. Тоже тиражом в пять тысяч, как и предыдущие тома.

— Думаешь, продадут? — встревает онни.

— Мне параллельно. Мистер Кавендиш платит гонорар вперёд. Судя по тому, как идут продажи, всё будет продано до лета.

— Я больше шести тысяч аудиокниг продала, — хвастает своими успехами онни.

— Должно быть восемь, — замечаю на это я. — Наверное, из-за опоздания. Озвучка позже выкладки идёт. Статистика говорит, что аудиоверсий примерно в четыре раза меньше продаётся.

— Хорошо тебе, — завидует онни. — И продаж много и айдолом скоро станешь…

— Тебе кто мешает? — слегка кривлю губы. — Захотела бы стать айдолом, стала бы. Сама ведь не хочешь.

— Почему не хочу? — онни страшно удивляется моему суждению. — С чего ты взяла?

— С того, что ты ничего для этого не делаешь. Музыке не учишься, танцам не учишься, петь не учишься, ничем таким не занимаешься. Все айдолы не меньше пяти лет в трейни ходят и упорно трудятся. И не всем удаётся. А ты ничего не делаешь и утверждаешь, что хочешь? Как это?

Онни обиженно замолкает. Родители с улыбкой наблюдают, как младшая вправляет мозги старшей.

— Нет, онни, — завершаю мысль. — Если ты ничего не делаешь, чтобы стать айдолом, то, значит, и не хочешь.

— Дебак! Зачем мне заниматься, если я заранее знаю, что ничего получится?! — онни начинает горячиться.

— Почему не получится? — тут уже я начинаю удивляться. — Если хочешь знать, я даже подумывала тебя в Блэкпинк засунуть вместо себя. И президент ХёнСок согласился бы. У тебя отличный вижуал. Но танцевать ты не умеешь, петь не умеешь, как тебя туда воткнуть? Если ты хотя бы хореографией серьёзно занималась, то через пару месяцев, когда Блэкпинк выйдет на публику, ты тоже стала бы айдолом. Подумаешь… делов-то…

Онни, вытаращив глаза, затыкается. Какая новость! Оказывается, счастье было так близко!

— Лалиса права, — вмешивается ДжеУк. — Как мужчина скажу. Ты всегда была красивее её, с самого рождения. Но когда Лалиса стала серьёзно заниматься хореографией и спортом, она как бы…

Мы терпеливо ждём, когда ДжеУк найдёт нужные слова.

— Лалиса как бы вышла на следующий уровень. Ты очень красивая девочка, СонМи, но твоя тонсён превращается в отшлифованный бриллиант, а ты так и остаёшься сырым и неярким от налипших песчинок природным алмазом.

— Ты так красиво всё сказал, аппа! — восхищаюсь отцовской аллегорией. Немного подумав, показываю онни язык. Мама, смеясь, грозит мне пальцем.

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment, общежитие

Время действия: 9 апреля, 19:40.

— Парни! — взывает к друзьям ХоВон. — Но почему, почему нас не пускают к девчонкам? Это жестоко! Это несправедливо! Это противоестественно!

— Да, да! Ты прав! — шумят остальные.

Шумят все кроме ВиЧана, тихо сидящего в уголочке за планшетом.

— Ничего не поделаешь, — вздыхает ДжеДжун, — К девчонкам можешь ты ходить, тогда айдолом ты не быть.

— Дебак! Хён, ты стихами заговорил? — восхищается МиЧжун.

— Продолжай, ДжеДжун, — просит ЮнХо. — Ещё двадцать строчек и сможем рэп зарядить на целую песню.

— Не пролезет, — подаёт голос с кровати ДжинСу. — Все нам завидуют и не поверят нашим переживаниям.

Затем ДжинСу пинает ногой вторую кровать над ним. Тело ДонГука слегка подскакивает от удара.

— Что скажешь, младший? — ДжинСу сопровождает толчок вопросом.

— Скажу, что мне интересно, чем это занят ВиЧан?

Все поворачивают головы к ВиЧану, который этого не замечает. Тут между ним и планшетом неожиданно просовывается голова ХоВона. После краткого замешательства ВиЧан пытается захлопнуть планшет, но мешает голова главного шутника группы. В конце концов, ВиЧану удаётся отодвинуть и закрыть планшет. Поздно. ХоВон увидел всё.

— Теперь я знаю главную тайну этого секспорностара, — провозглашает ХоВон торжествующе на фоне стремительно краснеющего ВиЧана.

— Говори, не топчись на нашем терпении, — высказывает общее мнение ДжеДжун.

— Молчи, ты не имеешь права! — пытаясь остановить товарища, ВиЧан безуспешно старается выглядеть грозным.

— Увы, друзья! Наш ВиЧан оказался позорным фетишистом! — выкладывает ХоВон, отбиваясь от ВиЧана, который пытается заткнуть его физически.

ХоВон не уступает ВиЧану в крепости тела и ему помогают смеющиеся друзья, придержавшие ВиЧана.

— Красивые женские ножки — любимое зрелище ВиЧана! — пафосно извещает всех шутник.

— Не ври! — после краткой паузы возражает ДжинСу. — Это моё любимое зрелище!

— Нет, моё! — влезает МиЧжун. То же самое галдят остальные.

— А любимое зрелище ХоВона — крепкие мужские волосатые ноги! — провозглашает ДжеДжун. — Поэтому он и удивился. Так и быть, ХоВон, на, любуйся!

ДжеДжун поддёргивает штанину вверх и вертит обнажённой голенью перед глазами сморщившего нос шутника. Все остальные тут же берут с него пример, бросают держать ВиЧана и хвастают перед ХоВоном своими стройными и разной степени волосатости ногами. Тот забивается от них в угол. От неожиданного поворота пурпурный цвет лица ВиЧана меняется на слабо розовый. ДонГук с хохотом и грохотом обрушивается на пол со второго яруса. Демонстрируя последствия нарушения правил безопасности при исполнении спортивных трюков. Нельзя во время спрыгивания с изменением горизонтального положения в вертикалььное самозабвенно предаваться веселью. Координация движений нарушается.

Какими причудливыми путями заходит в голову ВиЧана смелая идея, он и сам не понял, ни в тот момент, ни позже. Сказалось общение с Лалисой?

— Парни, а, может, ему волосатые жопы нравятся? У кого жопа с волосами? Покажите ему.

Только что со стоном вставший с пола ДонГук валится обратно, сражённый мощным приступом смеха. Остальные, поначалу с недоумением оглянувшиеся на ВиЧана, будто на заговорившую статую, вразнобой следуют его примеру. Особенно после того, как ДжеДжун, демонстративно взявшись за ширинку, поворачивается к ХоВону задом.

— Ёксоль! — визжит насмерть испуганный ХоВон, панически закрываясь руками. — Не нада-а-а-а!

Место действия: школа искусств Сонхва, стадион.

Время действия: 11 апреля, 10:10.

Несусь по дорожке в режиме крейсерского полёта. Мои девочки, ТоХва и КаХи, за мной. Обожаю повороты, когда подобно скоростному байку, наклоняюсь всем корпусом. Скорость позволяет делать заметный наклон. Обожаю хруст мелких камешков под ногами. Кажется, будто задорный хруп добавляет темп.

Погода замечательная, слабая облачность, плюс восемнадцать. Не холодно и не жарко даже разогретому бегом телу. Дистанция — моя любимая километровая, много раз испытанная на этом же стадионе. Мои девочки молодцы, не отстают, хотя ради справедливости, им за моей спиной легче.

Школьная спартакиада. Она в плане мероприятий уже стояла, так что администрация школы не действует поперёк образовательных властей. А то, что открытая, и прислали свои команды ещё четыре школы, так кто этому может помешать? Хотя подозреваю, что городское управление образованием своё «фи» каким-то образом до нижестоящих донесло. Потому гостей относительно мало. Думаю, к лучшему. А то на предварительном забеге, которым отсекли всех слабосильных, пришлось потолкаться в толпе. И на дистанции постараться обойти одну настырную, не желающую уступать дорожку. И как только пошла на обгон, эта зараза тоже увеличила скорость. Только куда ей до меня!

Она бы так и втесалась в нашу тесную компашку, — девчонки не успели её обогнать, — но я тоже не лыком шита.

— Девочки, следим за мной внимательно!

И применила неожиданный ход!

— Девчонки, на обгон! — подала команду перед входом в поворот. Никто так не делает, не пытается обогнать на повороте. С переходом на дальнюю дорожку дистанция удлиняется и нужно огромное превосходство в скорости, чтобы обойти соперника.

Мои подружки и не обогнали бы, если бы я нагло не притормозила, заодно замедляя неотступно следующую за мной нахалку. Пришлось уворачиваться от наступающих на пятки ног, но недолго. Соперница мгновенно оказывается в «коробочке», три самые близкие к внутреннему краю дорожки заняты нами. И с выходом на прямую мы избавляемся от вклинившейся в наши дружные ряды конкурентки. Некоторое время бежим шеренгой, попробуй обойди!

Кое-что ей удалось сделать. Сбила нам привычный график, поэтому спринтерскую скорость мы включили на полсотни метров позже. Соответственно, и результат ниже высшего тренировочного. Ровно три минуты у КаХи, на полсекунды меньше у ТоХва и ещё на секунду я её обхожу.

Зато теперь всё замечательно. Восьмёрка лучших занимает дорожки согласно купленным на предыдущем забеге билетам. Если я — первая, то и первая, самая выгодная дорожка — моя. ТоХва и КаХи, соответственно, на второй и третьей. Нахалка, которая сейчас сверлит нас недовольным взглядом, на четвёртой. Вырваться вперёд на старте ей не удаётся, и мы несёмся в своём любимом режиме. Настойчивая пытается нас достать и ей почти удаётся, но после шестисот метров ей остаётся лишь проводить наши удаляющиеся спины тоскливым взглядом. Мы переходим в режим, в котором и стометровку не стыдно пробежать. Очень многим.

Вот этот результат меня устраивает. Две пятьдесят пять! Только на полсекунды хуже моего лучшего результата, да и то, как посмотреть. Мне представляется, что точность измерений нашего тренера как раз не меньше половины секунды. Так что лучший результат в пределах погрешности замеров.

Девчонки отстали на полторы и две секунды. В том же порядке. ТоХва чуточку резвее подружки.

Сидим на скамейках стадиона. Вернее, одна сижу, мои девчонки бегут эстафету четыре по четыреста. Шансов у конкуренток нет. Девочки разогреваются примерно шестьдесят-семьдесят метров, а затем включают форсаж. Веселится и ликует весь народ, густым пчелиним роем облепившй трибуны. Мы делаем всех по всем дисциплинам. Пока. Их, дисциплин, не так много. Сейчас отдохну и пойду на стометровку. Тоже два забега будет. Вернее, с десяток. Народу много, а дорожек только восемь. Разок пробежимся, лучшие потом ещё раз. Нисколько не сомневаюсь, что бежать придётся два раза. Такова моя тяжёлая чемпионская доля.

Сначала мальчики. Мой друг, одноклассник и соратник по шоу-бизнесу ДонГук, ожидаемо прорывается в финал. Теперь мы.

Иду, потряхивая ногами, подпрыгивая и энергично крутя руками. Экспресс-разминка.

По стартовой команде привычно выпрыгиваю вперёд и без особого напряжения прихожу первой. Ближе десяти метров ко мне никого не было.

Подождав мальчиков, — ДонГук немного уступил шустрому конкуренту, — иду на финальный старт. Теперь выкладываюсь всерьёз, обгоняю вторую метров на пять. Под ликующие вопли жёлтой части трибун. Замечательный результат! Для второй девочки…

Какое-то время приходится побыть зрителями. Попереживать за мальчиков, которые с превеликим трудом вырывают победу на эстафете. По прыжкам в длину конкурентам мы уступили. И вот нас зовут на награждение, нас троих — два раза.

Вот чего меня лишили на прошлых городских соревнованиях. Мы — на пьедестале! Бравурная музыка, аплодисменты, сияющая лицами команда церемониальная группа, увешивающая нас медалями и вручающая грамоты. Грамоты непростые. Кроме подписей официальных лиц снабжены поздравлениями от групп «It’s Us» и «BlackPink». После церемонии все с восторгом засматриваются на витиеватые автографы. Радостно смотрю и я, хотя моя подпись там тоже стоит, соблюдаю конспирацию.

И особый сюрприз для всех! Приводящий трибуны в неистовство. Церемониальная группа состоит из директора Сонхва и девушек «BlackPink». Ради такого случая ЧэЁн разрешили не использовать школьную форму. Ха-ха! Моя идея! И пусть теперь городской уровень попробует нас обштопать! Это будет практически невозможно, сначала надо создать группу, превосходящую по популярности «BlackPink».

ДонГуку скрываться нет смысла, он огребает славу айдола полной ложкой, но тоже от автографов, в том числе и своего, не отказывается. Большая часть призовых мест за Сонхва, однако гости неожиданно составили мощную конкуренцию. Кроме стометровки для юношей мы уступили в прыжках в длину, — и девочки и мальчики, — на километровой дистанции мальчишки тоже уступили первое место. Но второе тоже неплохо. И общий медальный зачёт сильно в нашу пользу. По количеству призовых мест мы обогнали всех гостей скопом.

Уставшие, но в великолепном настроении, идём с девочками в раздевалку.

— Какие сильные команды нам прислали, — девочки со мной соглашаются. — Пришлось попыхтеть.

— А четвёртую участницу «BlackPink» опять не показали… — вздыхает КаХи. Все удручённо с ней соглашаются.

— Какое коварство! — соглашаюсь и я, обтираясь влажным, а потом сухим полотенцем. Лень идти в душ, в котором на пять леек толкается десяток девчонок.

Окончание главы 34.

________________

Отавтора: Подождать проду можно здесь: https://author.today/work/304909

(провалиться мне на этом месте!:-)))

Глава 35. Жизнь в поднебесье

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment

Время действия: 18 апреля, 9:10.

Кабинет президента.

— Лалиса-ян, нам надо решить, что делать с твоим инкогнито, — говорит ХёнСок.

Кроме нас двоих присутствует только хореографиня. Выходной, президент заботливо не стал дёргать остальных менеджеров. А госпожа Ким куда без него? Хотя пришла, подозреваю, исключительно ради любопытства.

— Почему именно сейчас, саджанним? — мне и хочется побыть в тени подольше и понятно, что рано или поздно на свет меня вытащат. — Перестаёт работать?

— Я бы так не сказал, — задумывается ХёнСок. — Интерес стабилизировался, но не уменьшается.

Размышляю. Мне долго думать не надо. Давно всё решила, просто аргументы подбираю. Пожалуй, надо было раньше этот финт сделать, но вроде не поздно.

— Нам даже думать не надо, саджанним. Всё равно журналисты разнюхают. Надо сделать вот что…

Излагаю план. Госпожа хореографиня фыркает, но к её нарочитому пренебрежению непроизвольно примешивается уважение. ХёнСок не находит нужным скрывать заинтересованность.

— Так и сделаем, Лалиса-ян. Хорошая задумка.

09:30.

Я у себя в общежитии. Планшет есть, можно поработать над четвёртым томом поттерианы. Воскресенье, почти все находятся по домам, никто не зайдёт в гости. Опасность несанкционированного визита онни отсутствует абсолютно.

Вот и работаю до обеда максимально плодотворно. В полдень отрываюсь от клавиатуры. Авторский лист есть! С наслаждением потягиваюсь, энергично исполняю несколько танцевальных и гимнастических па. С тотальным задействованием всех мышц и суставов.

Теперь можно и пообедать. Бенто меня мама в дорогу снабдила. В одиночестве есть огромные плюсы. Ни с кем не надо делиться, это раз. Никаких замечаний никто не делает и не заставляет извиняться по любому поводу, это два. Работать никто не мешает, три. Полная свобода, могу петь, отплясывать в любом виде, хоть голой, никто слова не скажет — четыре! При желании счёт можно довести до десяти и дальше.

И моя любимая поза звезды на кровати. И снова никто не дребезжит над ухом. А, нет! Телефон, вот единственный фактор, нарушающий одиночество. И кто там? О, Джесс!

Джессика малость обижается, что я совсем её забыла. Да не забыла! Просто некогда.

— Джесс, а давай соберёмся вместе? Пригласи подругу какую-нибудь, я позову парней «It’s Us», сестру, ещё кого-нибудь! Пообедаем, пообщаемся! Отличное место знаю, где можно пообедать, а нет, теперь только поужинать и покегельбанить.

— Дебак! Как здорово звучит. Но может без парней? Сама знаешь, нам нельзя.

— Во-первых, моим можно. У них нет в контракте этого глупого пункта. Во-вторых, я их менеджер, для девчонок тоже, так что можно считать вы все под присмотром. Ты встретишься с подругами, а мальчики появятся, как бы нечаянно.

Короче, мы договорились. У Джесс уже есть опыт несанкционированного общения с мальчиками.

Место действия: боулинг-клуб «Yongsan Bowling Alley».

Время действия: 18 апреля, 17:10.

— Ха-ха-ха! Ы-ы-ы! — смеюсь так, что падаю со стула на пол и не могу взобраться обратно. Девочки, заражённые моим смехом, обессилели настолько, что помочь не могут. Юри попыталась, но куда ей малявке, ещё и сама на меня свалилась.

Только мрачная ХёнДжу сидит на полу молча, привалившись спиной к стенке. СонМи, её лучшая подруга, тоже не может удержать рвущиеся наружу смешки. Всё это результат суперброска ХёнДжу.

ХёнДжу кидает шар: https://www.youtube.com/shorts/yuKggbbcz5E

Уже не зря собрались, — решаю я, с трудом и остаточными всхлипами взбираясь на стул.

Джесс привела подружку Санни. Вижуал так себе, на мой вкус, но по местным меркам ничего. К тому же айдол, и значит, аура популярности незримо овевает её образ, делая его очаровательным. По моим наблюдениям просто хорошенькие и симпатичные мордашки, обретая широкую известность, начинают считаться красивыми. По-настоящему красивые девчонки, например как я, немедленно приравниваются к богиням.

Всего нас шестеро: СонМи с ХёнДжу, Джесс и Санни, Юри и я. Что интересно, только СонМи без отговорок пришла и то, только потому, что я ей Джессику пообещала. Наобум, признаться, пообещала, Джесс тоже сомневалась. С Юри тоже неясно было, ей у родителей отпрашиваться, вон и охрана поодаль маячит. Лично мне хватило бы и половины, но неожиданно пришли почти все. ЧэЁн не смогла, у кого-то из родителей день рождения.

— Привет, девчонки! — вот и мальчики появляются. Не сразу, их проводит Юри, только она командует бодигардами.

Парни приводят с собой ХаНи. Девушку, с которой я их когда-то в кафе познакомила. Небось рада, что не стала тогда строить из себя буку. Сейчас-то к парням просто так не подъедешь. И устанавливается почти полное гендерное равновесие. Семь на семь. Если считать Юри за полноценную женскую единицу.

— А по какому поводу веселье? — сразу после приветствий интересуется ХоВон. Для него вопросы комедии и юмора всегда на первом месте.

Хмурые и грозные взгляды, которые начинает бросать на меня ХёнДжу, добавляют куражу. Подружка сестры не подозревает, что я не собираюсь рассказывать о причинах веселья. О, нет! Всё намного хуже! Для неё.

— Онни! — подскакиваю к ней, молитвенно сложив руки. — Пожалуйста-пожалуйста! Повтори свой супербросок! Покажи парням суперкласс!

Краснеющая от всеобщего и со стороны девчонок предвкушающего внимания ХёнДжу отчаянно мотает головой. Поворачиваю удручённое и разочарованное лицо к парням.

— Она стесняется. Дебак! Я сама покажу, надеюсь, получится…

И оно получилось! Даже ещё лучше! Или правильнее сказать намного хуже. У ХёнДжу шар полетел сильно в сторону, у меня — круто вверх. Скопировать что-то неправильное часто намного труднее, чем идеально исполненное.

— А-а-а-а! — хоть и накрывает меня ужас, но совсем не теряюсь, расставляю руки над головой, сжавшись на полу. По неведомой мне, но явно опасной траектории где-то над головой парит шар. Откуда-то появляется уверенность, что целится он прямо в мою макушку.

Шлёп! — раздаётся звук сверху. Меня слегка толкают чьи-то колени. Опасливо обращаю глаза вверх, время падения шара явно вышло. Рядом стоит ВиЧан, прижимая шар к груди. Довольно улыбается. Поднимаюсь на ноги.

— О-о-о-у! ВиЧан-оппа, ты спас меня? Ты совершил ради меня подвиг?

ВиЧан реагирует стандартно — розовеет от смущения. Чему способствуют одобрительные возгласы и взгляды всей нашей компании.

Размышляю недолго. Хватаю его за голову обеими руками. Как попало. Правой рукой за волосы на затылке, левой за щёку. Притягиваю к себе и под смех и аплодисменты друзей звучно целую в горячую щёку. Отхожу и смотрю на дело рук (и губ) своих. Парень краснеет ещё больше. Хихикая, и вовсе не от смущения, — девица я по корейским меркам страшно развязная, — сажусь за столик поодаль.

— Уверен, как в завтрашнем восходе солнца, — заявляет ДжеДжун тоном знатока, — он запомнит этот день на всю жизнь.

— Лалиса, а что это с ним? — Юри заглядывает мне в лицо, глаза полыхают неугасимым огнём любопытства.

Вопрос интересует не только её. Парни пересмеиваются, но так, с долей зависти. Девочки расстреливают ВиЧана взглядами, как из пулемётов. ВиЧан стоит столбом и пламенеет запретительным цветом светофора.

— Фазовый переход, — включаю лекторский тон и объясняю всем. — Трансформируется из состояния «ни разу не целованный» в «целованные».

Все опять хохочут. ВиЧан, наконец, выходит из ступора и нерешительно подходит к столикам. Медленно, очень медленно блёкнет красное пламя на его лице.

— Да положи ты уже его на место! — ЮнХо выдирает шар из его рук и возвращает на подставку.

Отходим в бар перекусить. Все с жалостью смотрят на Джесс и Санни, оценив микроскопичность порций на их тарелках.

После ужина идём катать шары. В режиме состязаний, мальчики против девочек. Мальчики устроены так, что проигрывать страшно не любят. И физически превосходят девушек. И, конечно, они выигрывают, но мы в накладе не остаёмся. Когда наступала их очередь бросать, мы всячески старались им мешать. Толкать под руку, визжать в ухо, подзузукивать словесно. Чаще не получалось, зато очень весело было. Ответные попытки объявляли незаконными, а переспорить нас они не могли.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 22 апреля, 15:10.

— Сонсенним, вы всё-таки сделали! — почти визжу от восторга. ЧханМин удовлетворённо улыбается.

Мы в кабинете физики, куда он пригласил меня после уроков. Давненько мы с ним не виделись. Почти забыла, чем сама его озадачила почти три месяца назад. Теперь вижу, дело не только сдвинулось, уже есть результат. Учитель важно раскладывает на столе бондажную амуницию и объясняет, как пользоваться.

Это следующий уровень, уже не кустарщина, которую применяю к девчонкам. С течением времени приёмы отрабатываются, конечно, но всё равно, технологичный подход это совсем другое.

— Вот этими грушами можно увеличивать давление, этим клапаном — спускать… — объясняет учитель, пока я восхищённо таращусь на изделие. По бокам резиновые камеры, которые можно накачивать для увеличения усилия. В двух местах, в районе коленей и щиколоток. Если ноги колесом, — типичный дефект, — стягиваем колени, если иксом — лодыжки. Блеск!

— Сколько экземпляров? — уже деловито спрашиваю я.

— Пока один, — разочаровывает меня учитель. — Но он же экспериментальный. Забирай, опробуй, высказывай пожелания…

Резонно вообще-то…

— Мы предполагаем, что хватит трёх типоразмеров, — вещает ЧханМин. — Ориентироваться будем не на возраст, а на рост. От ста шестидесяти сантиметров роста и выше — третий размер. Как раз ваш. От ста сорока и до ста шестидесяти — второй, и до ста сорока — первый. Минимальный рост сто двадцать сантиметров.

— Почему меньше нельзя?

— Посоветовался с врачами. Они говорят, что в столь юном возрасте, примерно до восьми-девяти лет, кости слишком гибкие и мягкие. Могут деформироваться в местах приложения усилий, особенно в зонах хрящевого роста костей. С другой стороны, гибкость костей противодействует изменению их формы.

Понятно. Короче, сложностей чересчур нежный возраст добавляет.

— Для маленьких детей надо ограничитель давления сделать, — задумчиво бормочу я.

— Для всех надо поставить, — уточняет учитель. Правильно уточняет, это в рамках защиты от дурака.

— С каким-нибудь звуковым сигналом, сонсенним.

— Да, — соглашается ЧханМин, — лишним не будет на всех трёх размерах.

Так и обсуждаем. В конце учитель задевает экономический аспект.

— Мы запатентовали устройство, но надо сопроводить патент методикой применения. Ты говорила что-то о финансовой отдаче.

Договориться несложно. Только надо зайти к директору агентства. Школу танцев ему организовывать. Коррекцией ног будет заниматься команда ЧханМина, за что и будут получать вознаграждение. А месячная плата каждой ученицы будет не меньше миллиона. Миллион тоже маловато, но больше брать сложно. Поэтому надо брать количеством, набирать человек пятьдесят-сто, а это заметные расходы. Нет, агентство такое не потянет. Двадцать-тридцать школьниц, не более. О чём и говорю учителю.

— Вам надо организовывать свою фирму. В открытую продажу устройство не пускать. Работать по отдельным контрактам, сонсенним. Приходите, обучаете местный персонал, снабжаете своими изделями, получаете вознаграждение. А я, сонсенним, буду пробивать вам первый контракт с нашим агентством.

Место действия: одно из заурядных кафе.

Время действия: середина апреля.

— Этого мало, — негромко комментирует надпись на салфетке («10») пожилой седоватый мужчина. Напротив него в джинсах и футболке в бейсболке, повёрнутой козырьком назад, сидит парень не старше тридцати лет. По слегка наглым глазам в нём можно распознать журналиста.

— Мы же не знаем, какие сведения вы нам предоставите, — пожимает плечами журналист.

— Будете знать имя, легко узнаете всё остальное, — парирует мужчина.

— Но не статус по месту работы.

— Давайте так, — предлагает пожилой. — Имя, возраст, должность и с вас в полтора раза больше.

— Давайте, — быстро соглашается журналист. — Но плюс какие-нибудь мелочи. Отношения с окружающими, с кем дружит и враждует, манера поведения и всё такое.

— Деньги при вас? — хладнокровно спрашивает мужчина.

— Вы готовы предоставить сведения прямо сейчас? — профессионально психологически устойчивый журналист всё-таки не может скрыть лёгкого шока. — Нет. Но если подождёте полчаса…

— Подожду…

Там же, через сорок минут.

Мужчина сосредоточенно шевелит губами. Глаза опущены вниз, руки под столом. Через пару минут он суёт пухлый конверт за пазуху.

— Нет. Диктофон уберите, — протестует против движения журналиста. Тот, пожав плечами, убирает аппарат со стола.

— Лучше на бумагу записывайте, — на требование мужчины журналист достаёт блокнот. Ждёт.

— Лалиса Ким, учащаяся выпускного класса в школе Сонхва. Вы должны её знать, в прессе был шум по её поводу. Что-то там на соревнованиях происходило. Она занимается бегом, остальных участниц группы тоже привлекла к тренировкам. Это подойдёт в качестве нужных вам мелочей?

— Подойдёт. Но вы не сказали о возрасте и должности.

— Ей семнадцать лет. Имею в виду по паспорту. А должность у неё такая, что мне долго будет казаться, словно я продешевил с гонораром.

Мужчина многозначительно замолкает. Делает паузу. Журналист напряжённо ждёт.

— Она не только мембер группы, — снова пауза. — Несмотря на то, что она самая младшая, при этом Лалиса совсем не макне, — опять драматическая пауза. — Она — менеджер группы.

Оправившись от глубокого изумления, журналист продолжает выпытывать подробности.

— Какие отношения у неё с группой «It’s Us»?

— Учтите, все подробности мне не известны, — предупреждает мужчина. — Только знаю, что, во-первых, они дружат, а во-вторых, некоторые песни для них написала она. Но какие, я не знаю. Вроде первые две, но ручаться не могу.

— Почему у неё настолько привилегированное положение? — журналист не успокаивается.

— В отличие от имени и других данных, за которые ручаюсь, здесь я достоверно ничего не знаю, — предупреждает мужчина. — Ходят слухи, что президент и отец Лалисы знакомы.

— Они друзья? — быстро спрашивает журналист.

Мужчина молча разводит руками.

Место действия: Сеул, очень приличный ресторан.

Время действия: 24 апреля, 19:10.

— Много пить не будем! — сразу предупреждает ДжеУк, усаживаясь за стол.

— Сам не хочу, — вздыхает ХёнСок и продолжает диктовать заказ. — ЧхеВон жутко не нравится запах перегара. Так что одну маленькую бутылочку соджу…

ХёнСок удручённо вздыхает, ДжеУк хихикает с лёгким злорадством.

— Свиное пулькоги к соджу отлично подойдёт, — официант записывает за ХёнСоком.

— Женщины нас сильно ограничивают, — философствует ДжеУк, отсмеявшись, — но без них мы жили бы намного меньше.

— Зато свободнее…

— Зачем тогда женишься? — ДжеУк улыбается слегка ехидно.

— Не представляю жизни без неё, — ХёнСок опять вздыхает. — И твоя дочка отчасти виновата.

— Это в чём? — ДжеУк смотрит, как официант расставляет блюда. За разговорами время проходит стремительно.

— Она вытащила агентство из ямы…

— Это плохо? — ДжеУк с удовольствием разливает соджу. По чуть-чуть.

— Почему же плохо? Это замечательно…

— Судя по тому, сколько ты ей платишь, не очень замечательно, — с ехидцей перебивает ДжеУк.

— Да заплачу, не волнуйся, — морщится ХёнСок. — Больше половины уже заплатил. Ты просто не понимаешь специфики. Она может завтра уволиться, а деньги ей ещё несколько лет будут капать. Особенности шоу-бизнеса.

Некоторое время друзья едят молча. Закончив с салатом, ДжеУк снова разливает, также понемногу.

— Так вот, — продолжает тему ХёнСок, — Лалиса вытащила агентство, и теперь у меня нет причин не жениться. Могу себе позволить приличную свадьбу и семейную жизнь.

— Вот за это и выпьем, — пользуется поводом ДжеУк.

Размеренно и неторопливо разделавшись с половиной пулькоги, друзья снова разливают и снова беседуют.

— Не могу свыкнуться с мыслью, что Лалиса станет айдолом, — задумчиво говорит ДжеУк.

— Уже стала, — поправляет ХёнСок. — И за это тоже грех не выпить.

— Уже стала, — ХёнСок ставит пустую рюмку. — Да ещё какой! Предчувствую оглушительный успех.

— Если бы меня спросили лет восемь назад, кто из дочек станет айдолом, ответил бы, не думая. СонМи, — рассуждает ДжеУк.

— Дебак! Замечательная идея! — ХёнСок откидывается на спинку. — Давай её тоже ко мне!

— Не получится, — кисло отвечает друг. — Лалиса её уже забраковала. Вижуал, говорит, у тебя отличный…

— Она абсолютно права. СонМи — очень красивая девочка.

— Только музыкой никогда не занималась, танцами тоже, петь не умеет, — ДжеУк транслирует вердикт младшей дочери.

Ужин заканчивается одновременно с соджу, треть литра которого мужчины точно расписали по времени. Теперь друзья наслаждаются кофе.

— Лалиса — моя любимая дочка, — делится сокровенным ДжеУк. — И не потому, что талантливая. Знаешь, с кем я футбол по телевизору смотрю? С ней.

ДжеУк наслаждается удивлённым видом друга и добивает его.

— Как чемпионат начнётся, хочу с ней на стадион сходить. Вживую посмотреть. Как только будет матч ФК Сеул, так и пойдём. Или Чёнбук Хёнде. Лалиса за них болеет.

Изумление друга становится ещё более глубоким. Вплоть до отвисания челюсти.

— А-д-ж-ж-ж! Я думал, что уже узнал всё самое удивительное про эту девочку…

— Холь! — вдруг вскрикивает ДжеУк. — Я ж тебе самое главное не сказал! К ней память вернулась!

ХёнСок долго смотрит в лицо сияющего друга. Осуждающе.

— Ёксоль! Почему ты сказал только сейчас?! Такой тост пропал!

После краткого совещания мужчины заказывают ещё по лёгкой закуске и по пятьдесят грамм соджу. Действительно, решили они, пропадать зазря такой тост не должен. Их даже жёны поймут.

Через пару столиков наискосок сидит мужчина. Один. Говорит по телефону.

— Да, они оба здесь. Ужинают. Со спиртным. Судя по всему, реально, друзья…

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 28 апреля, 18:10.

— Классно потренировались, — удовлетворённо заявляю ЧэЁн, когда мы расслабленно покидаем территорию школы. — Ты куда сейчас? Домой или в общежитие?

— Дома я только в воскресенье бываю, — вздыхает ЧэЁн/Рози.

— Как тебе поножи? — я так бондажное устройство на ноги называю, — не жмут? Ноги не затекают? Ощущений нет, что ноги затекли?

— Нет, — ЧэЁн мотает головой, заодно уворачивается от слишком низкой ветки. Аллейку охраняют стройные шеренги деревьев.

— Но ощущения странные. Немного кости ломит. Нет, не болит, а так, как бы тянет, — ЧэЁн, как может, пытается объяснить.

— Девушки, можно вам задать несколько вопросов?

Нас прихватывают у самой дороги. Рядом микроавтобус и несколько человек.

— ЧэЁн, сразу убежим или чуть погодя? — спрашиваю, хотя это бесполезно. Норовит за мою спину спрятаться.

Окончание главы 35.

Глава 36. Издержки, выгоды и личная жизнь

Место действия: окрестности школы искусств Сонхва.

Время действия: 28 апреля, 18:20.

— А вы кто? — пока мы не представлены, имею полное право спрашивать, кто, откуда и зачем. Хотя вижу логотип на микроавтобусе одного из ТВ-каналов и лейбл на бейсболке раскованного мужчины. Газета «News today». Под громким названием скрывается таблоид с несомненно жёлтым оттенком.

Мужчина в бейсболке, полноватый, но шустрый, представляется господином Чанг СуньФуем. На самом деле, хоть и созвучно, но по-другому его зовут, но мне так удобнее. Более соответствует облику человека во всякой бочке затычки.

— Я ведь не ошибаюсь, вы — Лалиса Ким? А рядом с вами Рози из «BlackPink»?

Оборачиваюсь к ЧэЁн, тщательно её осматриваю, поворачиваюсь обратно.

— Нет, это ЧэЁн из Сонхва. А я да, Лалиса Ким.

На мои слова журналист проницательно улыбается. Телеоператор рядом уже нацелился на меня своей бандурой, журналист с ТВ, небрежно пробурчав своё имя, подсовывает второй микрофон. Буду считать его господином Вынь СуХим. Мне так удобнее.

— Госпожа Лалиса, — полагается называть по фамилии «госпожа Ким», но на такое обращение по мнению журналюги не тяну, а обращаться «Лалиса-ян» слишком фамильярно. — Мы знаем, что вы являетесь четвёртым тайным мембером группы «BlackPink».

Делает многозначительную паузу, но я его мгновенно разочаровываю своей непробиваемостью.

— Это не вопрос, — комментирую его слова с полнейшим равнодушием.

— Это правда? — берёт себя в руки СуньФуй.

— Даже не знаю, что вам сказать, — показательно задумываюсь. — Если вы знаете, то какая это тайна? И если это тайна, то ответить вам без разрешения того, кто наложил запрет на разглашение, не могу.

Пока он размышляет, берусь за телефон и немного грубо, потому что избегаю обращений, докладываю президенту ХёнСоку о случившемся. Репортёры внимательно и бесцеремонно прислушиваются.

— Лалиса-ян, хорошо, что сказали. Никаких сведений об агентстве по возможности. То, что нельзя отрицать, не отрицайте. О чём можно умолчать, не говорите…

— Моё участие?

— Нет смысла отрицать.

— Аннён.

Отключаюсь.

— Да, я — четвёртый мембер группы «BlackPink», — равнодушно извещаю терпеливо ожидающих репортёров.

— Скажите, — включается ТВ-репортёр Вынь СуХим, — это заранее спланированная акция, ваше тайное участие? Маркетинговая акция с целью привлечения внимания публики?

А вот шиш тебе! Внутренняя кухня агентства это её внутреннее дело.

— Нет. Дело в том, что я никогда не мечтала стать айдолом, не стремилась стать звездой. Популярность мне не нужна. Руководство агентства пошло мне навстречу. Иначе говоря, всё получилось само собой.

— Но на прослушивание в агентство вы всё-таки ходили?

А это они откуда знают? Но несмотря на неожиданность лицо удерживаю.

— Не по своей инициативе. Меня попросили прийти.

— Кто попросил?

— Президент агентства, кто же ещё? — разговор ускоряется и становится похожим на игру в пинг-понг.

— Почему он именно вас позвал?

— Об этом его спрашивайте. Услышал откуда-то обо мне…

— Откуда он мог услышать? Не от вашего ли отца?

— Про отца не знаю. А услышать мог, откуда угодно. Например, я заняла первое место на городском конкурсе молодых исполнителей. Мог заметить скандальную историю с соревнованиями по бегу. Думаю, вы знаете, о чём я.

Уже прошло мимо пара такси. Быстро решаю насчёт ЧэЁн. Оборачиваюсь к ней.

— ЧэЁн, возвращайся одна. Давай-давай, иди, — говорю негромко, но чуткие журналюги меня слышат.

— К Рози у нас тоже есть вопросы…

— Без разрешения агентства она всё равно ничего не скажет, — подталкиваю ЧэЁн к дороге. Она делает пару нерешительных шагов, но СуньФуй перегораживает ей дорогу и подсовывает микрофон.

ЧэЁн испуганно отшатывается. Вмешиваюсь.

— Господин журналист! — мой голос обретает неприятный лязг. — Вам же сенсация нужна? Но если будете себя так вести, то ничего не получите.

СуньФуй блудливо улыбается, выражение лица будто говорит «уже получили!».

— Вы плохо понимаете своё положение, — мой голос становится ещё неприятнее. ТВ-репортёр непроизвольно ёжится.

— Я сейчас сделаю один звонок, и через минуту все сведения обо мне откроются на сайте агентства. Представляете, что сделает с вами ваш начальник? Вы-то выложите информацию не раньше, чем через час. И в результате никакой сенсации не получите. Агентство вас опередит и снимет сливки.

СуньФуй хмурится и отступает от ЧэЁн, которая быстренько отбегает и поднимает руку очень вовремя подьезжающему такси. Вынь СуХим тоже слегка бледнеет. Угроза оказалась даже сильнее, чем я предполагала. Дальнейший разговор напоминал схватку.

— Зато вы, госпожа Лалиса, ответили на ещё один не заданный вопрос. Я теперь и без того знаю, что вы входите в стафф агентства. Предположительно, менеджер группы, — ухмыляется СуньФуй.

— Спасибо, что предупредили, — берусь за телефон. На другом конце эфирного канала отзывается ХвиИн.

— Аньён, госпожа, — обхожусь без имени. — Меня тут журналисты прижали. Они говорят, что знают, будто я — менеджер группы «BlackPink». Сообщите, кому надо.

Помощница у моего саджаннима просто чудо. На лету всё схватывает. Даже если ничего не понимает, о чём и говорит.

— Не могу всего говорить, госпожа. Журналисты рядом, — вот это она ловит моментально. Прощаемся. Это был мой ответный удар. Теперь эти сведения тоже откроются на сайте. В какое время, сейчас разберёмся.

— Господа, моя угроза в силе, — предупреждаю особо. — Если мне что-то в вас не понравится, мы откроем все сведения обо мне раньше вас.

— Велл! — по-американски соглашается СуньФуй. — Скажите, а кто пишет песни для групп «BlackPink» и «It’s Us»?

— Композиторы агентства, — отвечаю, не задумываясь.

— К которым относитесь и вы? — беседа снова набирает темп.

— Эпизодически, — добавляю, вспомнив тот блок информации, что мы обсуждали с ХёнСоком. — Первые две песни для «It’s Us» написала я. Остальное — результат коллективного творчества.

— С вашим участием?

— Без комментариев. На этом закончим, господа.

Попытки меня задержать пресекаю, многозначительно показав пальцем на телефон.

— Если хотите получить больше информации, организуйте пресс-конференцию или интервью с руководством агентства.

У-ф-ф-ф! С громадным облегчением откидываюсь на спинку в автомобиле. Вроде и недолго разговаривала, но как же это выматывает. Кончилась моя спокойная жизнь. На одних автографах рука отвалится. Не буду их на улице давать! И как не давать?

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment.

Время действия: 28 апреля, 20:10.

Общежитие.

— Как сегодня себя вела моя любимица? — вопрошаю группу после ужина. Любимицей называю Дженни.

Она действительно моя любимица, но с уточнениями. Фаворитка, которую надо держать в ежовых рукавицах. Нашла к ней подход. Когда наказываю её за что-то, всегда говорю, что такая талантливая красавица должна быть прекрасна во всём. В том числе, отличаться благородным и сдержанным поведением.

ДжиСу жестоко, а ЧэЁн неуверенно, улыбаются. Так-так! Дженни напрягается.

— Она сегодня назвала меня дурой, — ДжиСу мстительно улыбается.

— Как ты могла?! — трагически всплёскиваю руками.

Дженни потихоньку отползает по лавке к краю стола. Делаем вид, что не замечаем.

— И косо посмотрела на Рози, — продолжает топить подругу ДжиСу. Поражённо ахаю.

— Не называла я тебя дурой, — пытается протестовать Дженни. — Что ты врёшь, как неудачливый охотник? Я сказала, что ты ведёшь себя, как дура!

— Протест отклонён! — неумолимо и мрачно заявляю я.

Мы встаём, медленно и угрожающе. Дженни испуганно подбирается к дверному проёму. По опыту она знает, что любое её резкое движение — триггер немедленного группового нападения.

«Любимица» медленно отступает, мы хищнически подкрадываемся единым фронтом.

— У! — резко выдыхаю и делаю выпад рукой.

Нервы Дженни не выдерживают, она подскакивает и с испуганным воплем бросается в коридор. Мы тоже взвываем, но ликующе, как стая гиен, загоняющая раненую антилопу. В конце коридора мы её настигаем, почти всегда нам это удаётся. Я ведь очень быстро бегаю. На полу образуется куча-мала. В шесть рук щипаем Дженни, щекотим, трясём, грозно визжим. Ужасно весело.

Встаём. Тяжело дыша, удовлетворённо смотрим на стонущую на полу Дженни.

— А теперь! — включаю прокурорский голос. — Проси прощения, несчастная! И кланяйся, кланяйся давай.

— Разрешаем делать это лёжа, — хихикает ДжиСу. Смотрю на неё с великим одобрением. Моя школа!

— Будьте вы прокляты, — бормочет Дженни. Не обращаю внимания на мелочи.

— Просьба о прощении принята!

Слегка задыхаясь от смеха, уходим в общую комнату. Дженни с трудом ползёт за нами.

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment.

Время действия: 29 апреля, 18:20.

Общежитие, отдельный номер менеджера Ким.

— Бесподобно! — ВиЧан искренен и категоричен. — Повезёт тому мужчине, который женится на девушке с такими умениями.

— Уже повезло, — хихикаю по многочисленным причинам. — Тот мужчина это мой аппа, а девушка с такими умениями — омма.

Вторая причина — комплимент хоть и рикошетом, но попадает. Какая девушка будет против, если её парень восхититься любимой мамочкой. Нет, я хотела сама, но ознакомившись с рецептом, немедленно пришла в ужас. Два десятка компонентов для одного блюда?! Да уж, решиться на приготовление дакжита, — курица с овощами, как просто звучит на первый взгляд! — кореянка может. Среди остальных наций строгий отбор пройдёт далеко не каждая. И, видимо, я недостаточно кореянка. Поэтому поступила просто: отдала на откуп маме и забрала готовенькое. Пришлось домой заехать, но глядя на ВиЧана, понимаю: вот она, ещё одна причина моего настроения.

Третья причина — сумела порадовать друга. Хотя порадовать его не сложно. Пригласила его ещё позавчера, так он второй день ходит с по-дурацки счастливым лицом. Что неожиданно меня подкупает. Власть это искушение.

Сама занимаюсь чаем и десертом. Тоже особо не утруждаясь. Кинуть на тарелку зефиринки не просто, а очень просто. Не так тривиально правильно заварить чай, но уж на это меня хватает. Вот такая я охренительная хозяюшка, хи-хи.

С ужином я расправилась быстрее, мне надо меньше раза в два, чем ВиЧану. Поэтому сейчас, пока стою к нему спиной, он может беспрепятственно рассмотреть мои ноги и всё остальное. Далека от идеи намеренно соблазнять, наоборот, свободные длинные шорты и футболка того же бежевого цвета одежда из другого ряда. Повседневность и обыденность. Однако замечаю повышенное внимание к оголённым частям тела, которое ВиЧан старательно прячет. Не только, кстати, к ногам. Иногда и на руки залипает. Даже самой интересно, что такого он в них увидел?

— Замечательный чай, — ВиЧан продолжает сыпать комплиментами, а я продолжаю отбиваться.

— Его тоже не я изготовила…

— Ну, ты же заварила, разлила…

Как мало надо ему для счастья! Ловлю себя на мысли, что устроила посиделки в благостно скучном семейном стиле. Которые завершаются взаимным пожеланием спокойной ночи и сну спинами друг к другу. Хи-хи…

— Лалис… к-х-м… после этой песни тебя не только мы, но и вся Корея полюбит, — очередной комплимент, на этот раз ещё и косноязычный. Подтверждает лёгким стуком опускаемой на стол чайной чашки.

Это он об этом: https://youtu.be/bzZjG9B9_Ug — «Пурпурное солнце». Вчера записали и приняли окончательный вариант. И, конечно, прячется за словом «мы».

— У-г-х-м, Лалиса… м-м-м, а ты давно педикюр делала? — после гмыканий быстрый вопрос, как будто в холодную воду ныряет.

— Что?! — комплименты кончились, началась критика?! — Дебак!

Позорно суетливо заглядываю под стол, ноги вон из тапочек. На таком расстоянии всего не увидишь, но ведь и он не под лупой разглядывал. Немного стёрся лак на паре пальцев, не присматриваться, так и не увидишь. Но появились незакрашенные полоски у основания. И сколько времени я не была в салоне? Щибаль! Недели полторы уже! Так, без паники. Хожу в тапочках, в обуви, никто не видит, небось, на пляж не собираюсь. А ВиЧан как заметил?

— Как… — озвучиваю ВиЧану своё недоумение.

— Ничего я не заметил, — почему-то он удивляется, — только спросил…

— Зачем спросил, если не заметил?

— М-м-м, как бы это… — парень принимается за любимое дело, смущаться и заикаться. На рефлексе, не думая, выдавливаю из него инфу.

— Скажи прямо, ты же мужчина.

— Я не знаю, как ты к этому отнесёшься… — косноязычие у него пропадает, когда совершает ретираду.

— И не узнаешь, пока не скажешь.

— М-м-м, эта… г-х-м, я мог бы тебе сделать, — опять «ныряет» и уточняет. — Педикюр.

— Что? Ты? Мне? Педикюр? — от неожиданности усиленно хлопаю ресницами. Они у меня не экстремально мохнатые, но есть, чем хлопать, есть.

Удивил. После того, как вернула на место челюсть, смотрю на него долгим немигающим взглядом. ВиЧан ёрзает на стуле и виляет взглядом по сторонам. Думаю об одном: а это прилично? В салоне маникюрят и педикюрят девчонки, они же стрижку организуют. Но, теоретически есть парикмахеры мужчины. Кто-то где-то их даже видел.

Жили бы в Америке или Европе, даже вопросов не возникло бы. А здесь и сейчас к ВиЧану они есть.

— А ты умеешь? — первое сомнение. Откуда у него могут быть навыки?

— Э-э-э, смотрел по сети, как делать. Вроде ничего сложного, — ВиЧан, почувствовав отсутствие гневной реакции, уменьшает амплитуду рысканий взглядом.

Можно и попробовать, решаю про себя. Он же не полостную хирургическую операцию будет делать, а всего лишь ногти перекрасит.

— Холь! Пошли… а нет, сначала ноги помою, — не обращая внимания на пытающегося что-то сказать ВиЧана, ухожу в ванную. Пока он закончит тянуть своё «э-э-э», я уже вернусь.

Ничего так и не говорит при моём выходе. Сначала хотела в спальне расположиться, вовремя вспоминаю, что у меня там натюрморт и «своя атмосфэра». Всё бы ничего, но на спинке стула всегда висит лифчик.

— Нужен таз с горячей водой, — нерешительно говорит парень.

Слегка пожимаю плечами.

— Наверное. Ты — специалист, тебе виднее. В ванной есть тазик.

Затем ему понадобилась пемза, которой у меня нет в наличии. Потом вспоминаю, что нужен инструмент и прочие причиндалы. И уже чертыхаясь, иду за ними в спальню, частично добирая в ванной. Вот почему все в салоны прутся, у тех девочек всё под рукой! Может, ну его нафиг! Но уже потраченных усилий жалко…

Сажусь. Раскидываю руки по спинке дивана. Предупреждаю.

— Всё. Если мне придётся встать, то отменяем процедуру.

Понемногу блин, который чуть не сбился в комок, выправляется.

— В салоне вроде такого не делают, — задумчиво комментирую действия ВиЧана, который мнёт мне ступни прямо в тазу.

— Бонусная опция, — пытается острить парень. Лень комментировать. Так-то ещё надо разобраться, для кого бонус. Шутка, впрочем, неплоха. Пожалуй, на четвёрку вытянет по пятибалльной системе.

ВиЧан придумал, как заменить пемзу. Раскрыл ножницы и одним из полотен с лёгким нажимом счищает… нет, не мозоли, у меня их нет. Лёгкие уплотнения. Что-то меня ведёт. Не так сильно, как в салоне, но только потому, что стараюсь держать себя в руках. Меня эти процедуры мощно влекут в нирвану. Сопротивляюсь изо всех сил.

Силы кончаются одновременно с водными процедурами. ВиЧан скрупулёзно обрабатывает ногти, смывает лак и наносит новый. На этот раз прозрачный. Это финишная операция. Но пока лак сохнет, ВиЧан начинает поглаживать голень. Не успеваю собрать крохи сил, чтобы возмутиться, и с облегчением понимаю, что это не то, что я подумала. ВиЧан ритмичными движениями изгоняет из моих ног остатки усталости и напряжения. А меня окончательно затапливает блаженство. ВиЧан в этом виноват, я сопротивлялась изо всех сил.

Завершает процедуры ВиЧан с нахальством, предельным для своего характера.

— Что ты там делаешь, Ви? — и немного подумав, добавляю строгости. — Не охренел ли ты часом?

Как ни старалась, но грубая фраза звучит почти ласково. М-да. А ведь это опасно! Я в таком состоянии, что не смогу сопротивляться и более активным и неприличным притязаниям. А не то, что два лёгких поцелуя ниже коленей.

— Куда это всё? — тон деловитый и абсолютно невинный.

— На столик сгрузи, — лениво двигаю в нужную сторону пальцем, который после такого великого усилия бессильно опадает, — я потом разберусь.

После уборки ВиЧан садиться с другого края дивана.

— Ви, — говорить я ещё могу, — если пообещаешь, что будешь это делать хотя бы раз в неделю, то я не смогу отказаться выйти за тебя замуж.

— Да хоть каждый день! — от восторга ВиЧан подпрыгивает.

— Не, не… каждый день нельзя. Я так и умереть могу, как наркоманка от передоза. Два раза в неделю, максимум.

Когда он уходит, долго размышляю, не переместиться ли мне в кровать ползком. Нет, слишком энергозатратно, потери на трение велики. Валюсь на диван. Но пока умащиваюсь поудобнее, блаженное расслабление уменьшается. И кое-как воздев себя на неустойчивые ноги, плетусь в кровать. Вечерние гигиенические процедуры? Да пропадите вы пропадом!

Место действия: стадион Чамсиль.

Время действия: 2 мая, воскресенье, 16.05.

— А что, дочка? — подмигивает аппа. — Как ты говоришь, забьёмся на пари?

Папочка доволен, как слон. Попал на матч любимой команды, да в лучшем для себя обществе. Идеальная для него компания состоит из меня и его друга и моего начальника, президента Ли ХёнСока. ХёнСок, кстати, поглядывает на меня с неослабевающим изумлением. И чего пялится? Как будто первый раз увидел. Причёска непривычная? Только совсем тупой не знает, что изменения в облике знакомых женщин мужчины замечают крайне редко. Женщины часто не понимают, что мозг мужчины при встрече с кем-то работает по упрощённой военной схеме «свой-чужой». Своя? Порядочек. А что у неё там локон другого цвета появился или блузка моднючая бинарной схеме (да-нет) по огромному барабану.

— Нет, аппа. Чонбук Хёндэ в этот раз должна выиграть, но забиваться не буду. Этот стадион для меня несчастливое место.

Тем временем команды выбегают на поле, выстраиваются, приветствуют друг друга. Мой Чонбук в оранжевой форме, «ФК Сеул» — в синей. Разыгрывают сторону поля. Чонбуку достаётся южная сторона. Уже повезло. Солнце, конечно, ещё высоко, но игрокам с северной стороны всё равно играть неудобнее. А через час солнышко уйдёт к западу и освещение станет больше фланговым. При этом преимущество никто не получает.

— Давай, давай, давай! — аппа вскакивает и аж приплясывает. Я тоже волнуюсь. ФК Сеул рвёт в атаку, с первой секунды задавая высокий темп игры. В волнении держу кулачки, противник создаёт крайне опасное положение…

— Ёксоль! Что же ты!? — вместе с трибунами аппа издаёт разочарованный стон. — Такой пас был.

— Защита чётко сыграла, — торжествую и вскакиваю вместе с нашими болельщиками:

— Чонбук! Файтинг! — ору в унисон с громоподобным рёвом, проносящимся по стадиону.

Короче на сорок пять минут чистого времени мы выпадаем из обычной жизни. Душой мы там, на поле со своими командами.

— ДжеУк, по баночке? — предлагает ХёнСок с наступлением перерыва и широким жестом вжикает, распахивая сумку. Там наши, вернее, их припасы.

У-ф-ф-ф! Наоралась, наскакалась за время первого тайма. Мы очень удобно сидим, на первом в секторе ряду. Перед нами довольно широкий проход и через ограду нижний сектор. Удобно приходить и уходить, не надо через чужие ноги протискиваться. Такие билеты дороже стоят, но мы можем себе позволить.

Второй тайм начнётся с того же равенства шансов. Счёт 1:1. Как же радовался аппа, когда «ФК Сеул» забил первым. На пятой минуте, подумать только! Мой похоронный вид веселил папочку ещё больше. Почти ненавидела его в этот момент.

Но каким ликованием накрыло меня на тридцать второй минуте! Гол — очешуительный красавец. Нападающий выходит на ударную позицию, болельщики замирают в сладком и боязливом, — в опасливом противные фанаты, — предвкушении. Но сектор поражения узок, защита его стремительно закрывает. На трибунах нарастает требовательный вой: давай бей, чего ты ждёшь?! Нападающий бьёт, защита противника окончательно закрывает сектор, вратарь готовится прыгать. Но нога нападающего вдруг проносится мимо мяча, — я, как и многие, не поняла тогда, что произошло, — все пытаются отследить траекторию, вратарь прыгает…

Мяч вдруг летит в сторону и вверх. От другой ноги. Как он это сделал, так и не поняла. Наш центральный полузащитник взмывает свечкой и тут же падает, сбитый телом синего защитника. Но успевает ударить головой! Мяч летит в пустые ворота! Промахнуться невозможно!

Прихожу в себя через пару минут. На меня смотрит не только наш первый ряд, почти весь сектор. Смотрят и улыбаются, даже аппа. А ХёнСок держит смартфон в подозрительном положении. Он что, снимал?! Да и дебак с ним. Сажусь на место, раскрасневшаяся и жутко довольная.

— Ты удивительная девушка, Лалиса, — ХёнСок наслаждается глотком холодного пива. — Первый раз в жизни вижу такую болельщицу.

— Холь! — добавляет после короткой паузы. — Вообще настоящую болельщицу впервые вижу!

В чём-то он прав. Процентов девяносто мест занимают мужчины разных возрастов. Девушки есть, но сидят смирно, нацепив на лица дежурные улыбки.

Аппа довольно улыбается и гордо обнимает меня за плечи.

— Жаль, что болеет не за ту команду, — говорит он.

— Аппа, за одну команду болеть не интересно.

В этот момент кое о чём вспоминаю.

— Аппа, а ты так и не пожелал ничего. Помнишь, я тебе желание проиграла?

— Ты его и так выполнила, — улыбается ДжеУк. — Я хотел, чтобы ты в десятку лучших в Сонхва вошла. По рейтингу. А ты первое место заняла. Чего ж тут больше пожелаешь?

Немного подумав, добавляет:

— Жаль, ты не стала ещё раз спорить. Я бы пожелал, чтобы ты самым популярным айдолом стала…

— И так станет, — уверенно заявляет ХёнСок. Прямо завалили со всех сторон комплиментами и авансами.

Но вот начинается второй тайм и все разговоры прекращаются. Зато начинаются крики и вопли. От которых ХёнСок иногда отшатывается от ДжеУка и закрывает уши. Он ни за кого конкретно не фанатеет, болеет за «ФК Сеул» исключительно из чувства солидарности с другом.

Мой сосед по ряду, парнишка на излёте тинейджерства, тоже иногда от меня дёргается. Поглядывает с интересом, но заговаривать не решается. Настоящий кореец.

— Щибаль! Кривоногий ончи! — от моего крика соседа чуть не сносит с кресла.

— Дочка! — предостерегающий окрик аппы, широко раскрытые глаза ХёнСока.

А что я могу сделать? Нашего защитника синий нападающий обводит, как ребёнка. Так бездарно купиться на детский финт?

Подходит к концу половина тайма. Чонбук прессует папиных любимцев тотально по всему полю, но результата нет.

— Дави ушлёпков! — вопль выплёскивает горячее желание из самых глубин моей души. И Чонбук будто слышит, игроки остервенелым прибоем расшатывают бетонную защиту «ФК Сеула».

На двадцать первой минуте вскакиваю, за мной цепной реакцией весь сектор. Синие игроки густо смешались с оранжевыми у самых ворот, устраивается какая-то беспорядочная свалка вовратарской площадке. Оранжевые никак не могут выпнуть мяч, отскок, отбив… есть!!!

Прихожу в себя через минуту. Весь наш сектор пучит на меня глаза, включая ДжеУка и ХёнСока, который опять держит в руках смартфон. Сажусь. Чего бы я так пялилась? Подумаешь, изобразила лунную походку, правда, в каком-то неописуемом винтообразном варианте. Не ходила задом наперёд, а крутилась на месте, играя круговую волну всем телом с вытянутыми вверх руками. А вообще, сама не поняла, что залепила. Мне надо было эмоции сбросить, я и сбросила.

Чонбук — красавчики. Сижу довольная до упора. Ребята сегодня в ударе. Понимая, что ничего не кончилось, — разрыв в один гол за полпериода до конца никакой гарантии не даёт, — меняют тактику. Лобовое давление на ворота заканчивается, Чонбук предлагает комбинационную игру с длинными пасами по всему полю.

Пришлось поволноваться, синие создают пару-тройку острых моментов, оранжевые не отстают, то и дело заряжают по воротам противника. И вот финальный свисток! У-ф-ф-ф! Нет сил радоваться, просто гора с плеч.

— Поняла, в чём секрет силы «ФК Сеул», — говорю аппе, когда мы топаем к выходу. — У них вратарь — гений. Так-то Чонбук лучше играет.

ДжеУк горестно вздыхает, ХёнСок загадочно улыбается.

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment.

Время действия: 3 мая, 08:20.

Ли ХёнСок.

Когда утреннее еженедельное совещание заканчивается, вызываю ХвиИн, даю задание. В который раз достаю смартфон и прокручиваю те записи с футбольного матча. Лалиса, — как там любит молодёжь говорить? — отожгла. И сама не понимает, что сотворила.

Насладившись зрелищем в очередной раз, принимаюсь за бумаги. Прежде всего, финансовые. Они в последнее время радуют, из ямы мы практически выбрались. Доходы превышают расходы, и положительное сальдо устойчиво растёт.

— Саджанним, — заглядывает ХвиИн, по кивку заходит и кладёт на стол записку.

— Так быстро? — кандидат в перспективные контрагенты предлагает встречу через час. Отпускаю помощницу и думаю, что взять с собой. Кроме неё самой.

— ХвиИн-ян, подготовь по-быстрому проект договора… — накидываю основные положения. — И готовься, со мной поедешь.

Место действия: штаб-квартира клуба «Чонбук Хёндай моторс».

Время действия: 3 мая, 09:40.

Ли ХёнСок.

Тяжёлый партнёр, но, как пробьёшь первую броневую защиту, становится проще. По опыту знаю. Ким ЛиХан, главный управляющий клуба. Человек-панда. По телосложению, кругло полноватый. Возраст где-то между тридцатью и сорока.

Главное в неуступчивых глазах. Придётся уговаривать и давить. Дебак! Не впервой.

— Клуб в рекламе не нуждается, — отодвигает проект договора в мою сторону. — У нас сильный состав, мы фавориты национального чемпионата.

— Черлидинг не наше изобретение, это американское ноу-хау, — не пробивает. Хороший ход, почти всегда срабатывает, но не сегодня.

— В рекламе нуждаются все, даже лидеры. Особенно лидеры. Слышали о фирме «Кристиан Диор»? Продают парфюмерию по всему миру. Не на миллионы и даже не сотни миллионов, на миллиарды долларов.

Надо сделать краткую паузу, чтобы дошло. Человек-панда выражение лица не меняет, только цепенеет. Многочисленные нули в долларовых суммах кого угодно потрясут.

— Безусловный мировой лидер в этом бизнесе. Однако после проведения продуманной рекламной кампании годовой объём продаж увеличился на двенадцать процентов. Наши айдолы тоже принимали участие. Девочки из «Girls Generation». По Азии продажи подскочили на двадцать с лишним процентов.

Опять даю паузу.

— Представьте, какие это суммы, если ежегодный объём продаж у них более четырёх миллиардов долларов. Примерно полмиллиарда долларов сверх обычной выручки. Гонорары айдолам на этом фоне просто теряются. Десятка полтора-два миллионов, сущая мелочь.

— Мы не продаём духи, — едва шевеля губами, изрекает управляющий ЛиХан.

— Знаю. Вы продаёте зрелища.

— На наших матчах и без того почти всегда аншлаг.

— Вы не понимаете. Группа «BlackPink» ещё не дала ни одного концерта, а по популярности уже соперничает с самыми известными группами. Вы легко сможете продавать билеты на ваши матчи по повышенной цене. Группа будет выступать в форме вашего клуба. На матчи будут приходить не только парни, вы привлечёте девушек.

ЛиХан бросает равнодушный взгляд на предложенный контракт, но обратно к себе придвигать не спешит. Какой упрямый тип! Никак не хочет своей выгоды понимать.

— Я подумаю, господин президент.

— Не слишком долго, — встаю. По опыту знаю, что такими словами переговоры обычно заканчиваются.

— Кроме вас есть ещё много клубов. К вам первому я пришёл по единственной причине: одна из моих девушек — фанат вашего клуба. И в честь его изобрела совершенно немыслимую и красивую танцевальную фигуру. Мы думаем назвать её «Финт Чонбук», но если вы не хотите, назовём как-нибудь по-другому.

Забираю проект договора.

— Я подожду вашего решения два дня, господин управляющий. После этого, то есть, 12 мая в полдень моё предложение потеряет силу. Аннён, господин управляющий.

Особо я не расстроен. Не более половины всех переговоров заканчиваются с перспективой продолжения. И в большей части из них инициатива контакта не от меня.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 3 мая, 12:15.

— После того, как открылось твоё участие в группе «BlackPink», — докладывает ДаМи, — интернет вскипел. Ты знаешь, что ваш сайт подвисал? Сервер не справлялся с потоком запросов.

— Нет, — поднимаю голову от тарелки, — я интернет-рекламой в агентстве не заведую. Сама туда захожу со стороны, как все.

— Народ возмущается, почему нет странички твоих фанатов, — извещает МиЁн.

— Как модератора найду, так сразу и открою, — пожимаю плечами. — Не буду же я сама там торчать.

— А зачем его искать? Я могу, — вклинивается ДаМи. МиЁн смотрит на неё с неудовольствием. Сама хочет?

— Я тоже не прочь, — МиЁн говорит не уверенно, пожелание ДаМи, что остаётся лидером их маленькой группы, её подмораживает.

— Тебе, ДаМи, не с руки. Твоё дело — внешние ресурсы. Пусть МиЁн будет. Поговорю с директором, чтобы ей доступ дали.

МиЁн расцветает, но и ДаМи не выглядит недовольной. А мне не сложно оформить. Не согласится директор хоть символические деньги платить, из своей доли выделю. Полмиллиона в месяц школьнице для начала уже хорошо.

Обед заканчивается, идём на уроки. Администрация и учителя от меня отстали. Хотя поначалу искренне недоумевали, чего это лучшая ученица Ким не желает затыкать собой все дыры. Физик приставал, почему де я прекратила стишки на тему физики писать. На что получил резонный ответ: зачем, если полшколы уже на эту тему развлекается, что уже привело к инфляции. Теперь только самые-самые стихи удостаиваются отдельной оценки, а основная масса даёт только добавочные баллы. К тем же оценкам, — заработал «хорошо», поставили «отлично», — и отдельно, к рейтингу.

Музыкантшу отшила уже не я, а оргкомитет городского музыкального конкурса. Сказали, чтобы присылали кого угодно, кроме Ким Лалисы. Она де уже получила высший диплом, надо и другим дать шанс.

И со спортом устаканилось, соревнования стали практически внутришкольным делом. Доходили до меня слухи, что городской споркомитет, или как он там называется, недовольные мины лица корчил, но придраться не к чему.

Время 18:15.

Едем в агентство. Все четверо. Блокирование нахальных журналюг организовано элементарно. Приезжает машина агентства, водила с комфортом отдыхает на стадионе или в спортзале. После тренировки выезжаем с территории школы, ему дали пропуск. Репортёрам хода нет.

Остаётся пережить небольшую атаку при выезде, когда разгорячённые лица влипают в стёкла, потрясая микрофонами, как оружием ближнего боя. Расстреливают телекамерами. ЧеЁн в этот момент старательно избегает смотреть в окна. Я обычно делаю им ручкой, нежно улыбаясь. Во всём надо находить хорошее или хотя бы весёлое.

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment.

Время действия: 3 мая, 19:50.

— Саджанним, да не знаю я, как это у меня получилось! Я в тот момент себя не контролировала!

Вот привязался! Сначала школа, не просто школа, а корейская, в которой всё так устроено, чтобы выжать из ученика все соки. Затем спортивная тренировка. Её вполне можно считать временем релаксации, но ведь это отдых от интеллектуальных нагрузок, а так-то выжимание уже физических сил!

И вот когда мы после ужина и краткого отдыха вслед за ним принимаемся с ЧэЁн за уроки, вдруг врывается президент ХёнСок, непонятно возбуждённый. Тащит меня в танцзал, где только хореографиня.

— Лалиса-ян, покажи госпоже Ким тот взрывной пируэт, что ты исполняла вчера на футбольном матче!

— Какой пируэт? Взрывной? Исполняла? — стараюсь удержать лезущие на лоб глаза. Получается кое-как.

— Лалиса, не морочь мне голову! — ХёнСок укоризненно качает головой. — Ты два раза за матч исполнила нечто неординарное. Я показал госпоже Ким, она повторить не смогла. Повтори это ещё раз, только медленно.

— Саджанним, что повторить? Я не помню никаких танцев. Я всего лишь как-то хаотически двигалась…

— Как ты можешь не помнить? — ХёнСок теряет терпение, хватает меня за руку, подтаскивает к себе и включает смартфон перед моими глазами.

— Это что, действительно я? — теперь понимаю, почему он возбудился. Я бы на его месте… чего, чего он хочет?

Повторить?! Конечно, желание начальника закон для подчинённого, но… а если он пожелает, чтобы я на Луну запрыгнула? Без разбега?

Честно пробую, и без слов по одному кислому виду ХёнСока понимаю, что даже до неудачной пародии не дотягиваю.

— Лалиса-ян, ты меня крайне разочаровываешь, — хмурится ХёнСок. — Как так можно, я не понимаю…

Красотка хореографиня, совершенно неотразимая в своём гимнастическом боди и тонких чёрных колготках, до сих пор не сказала ни слова. Поглядев на неё, нахожу отговорку.

— Вы хотите заставить меня выполнить элемент, который даже госпожа хореограф показать не может? Саджанним, вы слишком многого от меня хотите.

— Ты же его делала! Попробуй ещё раз.

Чувствую глубокую неправильность в его настойчивости. Нельзя мне этого делать, почему-то твёрдо в этом уверена. И первую попытку зря делала! Как бы мне его послать? Далеко, но чтобы не обиделся.

— Мне надо с госпожой Ким посоветоваться, — и уйти в глухую оборону. — Без вас, саджанним.

Хмурится, но соглашается. Мы отходим. Кое-что говорю хореографине. Она стерва та ещё, но всё-таки женщина, кое-какие моменты поймёт лучше. И мои надежды оправдываются.

— Сонбеним, думаю, надо отпустить Лалису. У неё был трудный день, уроки, тренировка… мы всё равно от неё сейчас ничего не добьёмся.

Красивые женщины делают с мужчинами, что хотят. Одни слова может не сработали бы, но в сочетании с лёгким касанием бедра они получают воистину бронебойную силу. Со вздохом ХёнСок отпускает меня.

А я что? У меня, и правда, не сегодня, так завтра эти дурацкие дни начнутся. Так что отстаньте все от меня. Точнее бы сказать: не завтра, так послезавтра, да хоть бы и через неделю, кто меня проверять-то будет?

Место действия: одна из улиц Сеула.

Время действия: 4 мая, 15:40.

Ли ХёнСок удивился бы при виде улыбающегося Кима ЛиХана. Но даже самые непробиваемые мужчины смягчаются в присутствии очаровательных десятилетних дочек.

— В школе всё хорошо, Ханыль? — ЛиХан позволяет себе смотреть на дочку только при остановках на красный сигнал светофора.

— Хорошо, аппа. Холь! У нас такой случай смешной был на английском! Учительница спрашивает ДжиЁн: какого цвета эта собака? Там картинка была… и ДжиЁн, кх-кх-кх, сказала: грин… кх-кх-кх. Грин, значит, зелёная, кх-кх-кх… она перепутала со словом грей, серая, кх-кх-кх… мы так смеялись.

Не так уж и смешно взрослому человеку от таких детских курьёзов, но невозможно любящему отцу равнодушно смотреть на вовсю смеющуюся дочку. Самую красивую из всех.

— А у тебя, аппа, ничего интересного не случилось? Только не рассказывай ещё раз, как твой клуб выиграл.

— Знаешь, дочка, есть интересное. Наверное, интересное. Ты слышала про группу «BlackPink»?

ЛиХан на время прерывается, поворачивая на перекрёстке. Предпоследнем до дома, если считать въезд в квартал.

— Не только слышала! Я всё время их слушаю. Такие песни у них классные! Четвёртого мембера агентство только недавно показали. Представляешь, аппа, она не только самая молодая, в школе ещё учиться, но ещё и менеджер группы! Дебак! А почему ты спросил?

— Агентство предлагает клубу рекламный контракт. Они хотят, чтобы «BlackPink» выступали на матчах, в форме клуба.

— И-и-и-и! — восторженный визг дочери заставляет мужчину поморщиться. Но без неудовольствия.

Машина тем временем уже въезжает на стоянку. Девочка выпрыгивает из машины.

— Это так здорово, аппа! — от возбуждения девочка скачет вокруг отца. — Все так ждут концерта «BlackPink», но агентство говорит, что только в конце лета. Две девочки в школе учатся, поэтому только в каникулы!

ЛиХан не решается сказать счастливой дочке, что контракт он не подписал. Но себе уточняет: ЕЩЁ не подписал.

— И что, ты будешь ходить на матчи клуба только ради того, чтобы посмотреть на любимую группу? — недоумение никак не может покинуть мужчину.

— Конечно, буду, аппа! — на ЛиХана смотрят возмущённые его непониманием глаза. — Где же мне на них ещё посмотреть? И не только я, у нас полкласса на них придёт.

— А если билеты будут дорогие? — ЛиХан открывает двери подъезда, пропуская дочку.

— Всё равно все придут, — уверенно отвечает Ханыль, прыгая через ступеньку.

Окончание главы 36. Следующая глава: https://litsovet.ru/books/981137-shag-tretiy-prizovoy/read/page-37

Глава 37. Почти обычный длинный день

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 5 мая, 09:25.

Уроки корейской литературы самые скучные из всех. Пожалуй, они в любой стране могут быть скучными. Только в Англии есть Диккенс, Шекспир, Льюис Кэролл; во Франции — Гюго, Бальзак, Дюма; в России — Толстой, Пушкин, Достоевский. Среди корейских авторов нет ни одного, сумевшего взойти на небосвод мировой литературы. Шекспира, Гюго и Льва Толстого знает весь мир. А кому известен Ким Ман Чжун, прости господи?

Поэтому работаю на уроках, как записывающее устройство. На самом деле, для надёжного запоминания нужен эмоциональный фон. Настоящие виртуозные писатели мирового уровня вполне достойны благоговения и восхищения. Для местных у меня нет ничего кроме ехидства и насмешки. Хватит им и этого.

И ещё интересное наблюдение. Корейские авторы, не имея никакого понятия о термине «рояль», пользуются этим весьма широко. Само по себе не столь страшно. В конце концов, таковое сплошь и рядом даже у мировых классиков. Взять хотя бы «Тартюфа» великого Мольера. В конце пьесы у Тартюфа на руках все козыри. Оргон сам подписал ему дарственную на всё своё имущество. И только после этого у него открылись глаза. Но метаться поздно, только выметаться из своего дома, который уже не его. Но вдруг приходит королевский чиновник и арестовывает Тартюфа, как мошенника, давно известного королевским правоохранительным органам. Всевидящее око справедливого и могущественного монарха, ага. Все довольны и счастливы, кроме Тартюфа, разумеется. Если это не рояль, тогда я не знаю, что это такое. Ещё какой рояль, королевский!

Параллельно загрузке в память никчемушной информации на втором слое сознания сами собой всплывают аргументы из разряда «слова на лестнице». Это когда тебя уже спустили с лестницы, и вот, пересчитывая ступеньки головой и рёбрами, вдруг находишь очень остроумные и веские слова. Те самые, которых вовремя почему-то не было.

Президент ХёнСок застал меня врасплох. Чего это я вдруг не могу повторить тот танцевальный финт, который исполняла на его глазах аж два раза? Хотя не надо на себя клеветать, один аргумент всё-таки нашла. Хореографиня тоже ведь не смогла, а она наш сэнсей. Профессионал, по умолчанию более искусный мастер танца.

Главный довод не в этом. Короткий взрывной танец, выданный на пике выброса эмоций и энергии, своего рода рекорд. Ни один спортсмен не сможет повторить собственный рекорд в любое время года, дня и ночи. Ему надо разогреться, ему надо быть на пике формы, его ничего не должно отвлекать, раздёргивать внимание и силы.

А тут в конце дня, после изматывающих уроков и уравновешивающей их, но, тем не менее, съедающей силы тренировки, после ужина прибегает саджанним, весь такой переполненный радостным предвкушением. Давай, Лалиса, але-оп! И если бы послушалась на полную катушку, испортила бы ещё не сложившийся в мозгу алгоритм движения. Он же не закрепился. Надеюсь, что не испортила…

Трень-брень-дрень! Сигнал конца урока обрывает скучные россказни госпожи учительницы. С чувством величайшего облегчения закрываю планшет с надоевшим текстом, тетрадку, — по-старомодному иногда фиксирую важные тезисы, — учебник, всё в сумку.

Уйти спокойно мне не дают. Путь преграждает рослая, на целых два-три сантиметра выше меня, одноклассница.

— Подпиши! — и суёт в руки блокнот размером с книгу. На обложке — «BlackPink», та картинка, где моё лицо плохо различимо. Хотя там всех узнать трудно. Кроме Дженни, у неё особая изюминка.

Надо же! Только сейчас дошло до них, с кем они учатся. Отговорка у меня, то есть, у нас давно готова.

— Без адвоката ничего подписывать не буду, — заявляю с железной непреклонностью и обхожу подвисшую девицу.

Вспоминаю про ЧэЁн. Вот кто никому ни в чём не откажет. Какой-нибудь решительный и настойчивый парень легко добьётся от неё секса, если ему мешать не будут. Изнасилования даже не получится, она просто подчинится и всё. Будет плакать, отворачиваться, но активного сопротивления не окажет. Может даже удовольствие получит, если парень попадётся опытный… чо-то меня не туда заносит. Короче, надо её предупредить! Бегу в её класс, у них как раз математика кончилась, мы их меняем.

— ЧэЁн, никаких автографов никому в школе не давай! Нам господин директор официально запретил это делать.

— Лалиса, а когда это директор запретил нам автографы давать? — шёпотом спрашивает ЧэЁн. Мы стоим в общем холле, куда выходит три класса.

— Помнишь, как победителей на соревнованиях награждали? В числе подарков были наши автографы. Что это значит?

— Что? — сообразительность ЧэЁн обычно дремлет.

— А то! Дебак! Наши автографы — награда, которую надо заслужить. А кто в школе может награждать? Только директор.

— А учителя?

— С разрешения директора. Предупреди ДонГука, как увидишь.

Не жалко расписаться. Но ведь умучают! В школе несколько сотен соучеников, рука отвалится подписывать. Так что это не только причина наших отказов, но и повод, в который я радостно вцепляюсь.

Математика. Математичка расписывает доказательство первого замечательного предела. Отношение синуса икс к иксу, как известно всем, кто честно учил математику в школе, равно единице. Доказательство не без хитрости, но довольно прозрачное.

Строгая и немного скучная наука. Только про последнее учительнице никогда не скажу, сразу стану врагом на всю жизнь. И по сравнению с литературой насыщена смыслом и выстроена на строгой логике, которая в корейской литературе даже не ночевала. Так что терпеть математику намного легче.

— Внимание! — говорит математичка. — На экзамене доказательство теоремы вряд ли будет. Но задачек, связанных с первым и вторым замечательными пределами, не избежать.

Общий тоскливый выдох класса можно расшифровать словами:

— Как? Их ещё и двое?!

Как в анекдоте про китайцев, в котором русский богатырь побил очередную стотысячную китайскую рать, а из-за сопки выползает недобитый и кричит своим:

— Не ходите сюда! Они нас обманывают! Их тут двое!

Начинаем тренироваться применять этот предел… пропади он пропадом! Так думаю в конце пары, когда математичка окончательно всем мозги узлом завязала. Она это умеет. И любит.

Доживаем до обеда, на котором ЧэЁн под понимающие взгляды нашей свиты жалуется на жизнь:

— Не представляю, как я математику на сунын буду сдавать…

— Онни, зачем тебе переживать за сунын? — удивляюсь, как люди сами себе проблемы выдумывают на голом месте. — К примеру, ты хорошо его сдашь, дальше что?

— Дебак! Как что?! — удивляются все хором, но разговариваю я только с ЧэЁн.

— Могу поступить в SKY, — неуверенно отвечает подружка.

— А дальше?

— Возьмут в процветающую компанию с хорошим окладом… — ещё более неуверенно продолжает ЧэЁн. Неужто доходит?

— А сейчас ты где? — не стала рассусоливать и разжёвывать, ставлю вопрос ребром, но всё-таки поясняю. — Обычно в айдолы выходят после долгих лет в статусе трейни. ДжиСу и Дженни сколько лет обучались? Пять? А ты? Полгода? Ты уже суперуспешную карьеру сделала.

Свита задумчиво оглядывает проглотившую язык ЧэЁн. Добиваю второе и заодно подружку.

— Ты хоть на двести баллов сунын сдай, хоть на сто, что с того? Ты думаешь, я из-за этого выгоню тебя из группы? — на последнем вопросе свита переводит взгляды на меня. Теоретически все знают, что я менеджер группы, но о реальных пределах моей власти представления никто не имеет.

— От тебя требуется, чтобы ты весело и задорно пела и скакала на сцене. Твои школьные успехи дирекцию агентства не интересуют. Возможно, скажут: ай-я-я-яй, что же ты, Рози, и тут же забудут об этом.

Придвигаю десертик, пирожное безе, бодро хрупаю под чай.

— Надо же куда-то поступать… — бормочет ЧэЁн.

— Найдёшь что-нибудь, — отмахиваюсь, — какие-нибудь актёрские факультеты. Можно на лингвистический пойти. Чтобы потом на разных языках петь.

Раздевалка спортзала, время 18:00.

Быстренько, упрятав волосы под резиновую шапочку, ополаскиваюсь в душе. Бегать обожаю, а потеть не очень. Не страшно, но смывать приходится. Пловчихам хорошо, им душ после тренировки принимать не надо. Обтёрся и одевайся.

Выхожу, обтираюсь и одеваюсь. Девчонки ещё возятся. Втянулись они, кстати говоря. Поначалу скучными личиками меня доставали, Дженни открыто ныла, а сейчас она и остальные повеселели. Фигурки, неуловимо для видящих их каждый день, изменились к лучшему. В целом, спортивные девушки заметно красивее неспортивных.

Весело щебеча, выходим на улицу дружной стайкой. Мы начинаем тренировку чуть раньше, раньше и уходим, поэтому толпится нам не приходится.

— Лалиса, а ты чего? — ЧэЁн смотрит вопросительно, остальные уже в машине.

— Сегодня в агентство не поеду, — про себя уточняю, что до понедельника меня там не будет, — надо дома побыть.

Иду на выход, берясь за телефон, чтобы вызвать такси.

— Госпожа Лалиса, только один вопрос! — вычленяю самого длиннорукого, тянущего микрофон сквозь железную ограду.

А почему бы и нет? Вай нот, как говорится. Отменяю вызов такси.

— До дома меня довезёте?

— Да!!! — вспыхивает подобно взорвавшейся звезде журналюга. Выбираю его не только из-за длинных рук, конечно. Морда лица наименее наглая из всех. Ну, и компания авторитетная.

Сажусь в их микроавтобус под охраной везунчика и его команды. И разочарованные выкрики остальных. В салоне оказываюсь под прицелом кинокамеры, передо мной вырастает микрофон. После вопроса:

— Скажите, госпожа Лалиса, почему президент Ли назначил вас менеджером группы «BlackPink»?

— Подождите немного, мне надо согласовать… — отвожу рукой микрофон подальше и достаю телефон.

Звоню ХёнСоку и ретранслирую вопрос.

— Лалиса, ты же знаешь, несанкционированные разговоры с журналистами запрещены.

— Саджанним, вот я и прошу санкцию. Информация о моём менеджменте группы уже просочилась. Ничего с этим не сделаешь. И время от времени журналистам надо что-то давать. К тому же это канал SBS.

— Хорошо, — президент меняет гнев на милость после паузы. — Скажи им, что ты спродюсировала первый клип «It’s Us». Твоя ведь сюжетная идея была. И твоё инкогнито. Об этом тоже можешь сказать.

— Хорошо, саджанним. Я поняла. Аннён.

— Итак, госпожа Лалиса, что вам дозволили сказать? — предвкушающе сияет журналист СБС-канала. Представился, как господин Пак КанДи.

— Первый клип «It’s Us» помните? Спродюсировала его я, сценарий сочинила тоже я. И как вы должны были заметить, там участвовали девушки из «BlackPink».

— Тоже ваша задумка?

— Да.

— Куда делся бывший менеджер группы? Он ведь был у них?

— Никуда не делся. Это менеджер трейни, он так им и остался. А у новой группы менеджера, как такового не было. Я не знаю, что происходит в голове президента, но, как вы понимаете, основания для такого решения у него были.

— Он об этом не пожалел?

— Насколько знаю, нет. Трений в группе нет, коллектив дружный, популярность растёт, — пожимаю плечами. — Нет причин считать это решение ошибочным.

— Дебак! Популярность ваша не растёт, а взмывает вверх подобно ракете, — поправляет господин Пак. — Считаете, что так будет и дальше?

— Случиться может что угодно. Я ведь Вселенной не управляю. Но пока, слава небесам, нет причин думать иначе.

— Что можете сказать о первом концерте?

— А что тут можно сказать? Он будет. Как объявлено на сайте, в конце лета. Хочу заметить, господин Пак, что мне позволено раскрыть тему моего первоначального инкогнито.

— С удовольствием вас послушаем, госпожа Лалиса.

За разговором поездка заканчивается незаметно, мы уже стоим у шлагбаума. Чужим машинам хода нет.

— Всё началось с того, что сначала я отказывалась входить в группу…

— Почему?

— Никогда не мечтала о карьере айдола. Скажу даже жёстче: я не хочу быть айдолом, стать им вынуждена под давлением обстоятельств. В процессе споров с директором и родилась эта идея.

— Которая сработала. Вы сильно заинтриговали публику, — замечает журналист.

— Наверняка президент нечто эдакое имел в виду, когда предлагал такую форму вхождения в группу. Но это всего лишь мои догадки.

— Наверняка. Президент Ли — опытный бизнесмен.

— Ваше пожелание о единственном вопросе я выполнила с лихвой, господин Пак. Позвольте откланяться.

Выходит вместе со мной, сердечно прощается. Прямо не телеакула, а душка.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 5 мая, 18:50.

— Трень-брень-трень, — приглушённо из-за закрытой двери требует меня к себе телефон.

Пошли все нахер, у меня ужин с семьёй, — таков мой мысленный ответ. Телефон не унимается.

— Лалиса, может ответишь? — предлагает ДжеУк.

— Непременно, — послушно соглашаюсь, — сразу после ужина. От маминой стряпни я даже на волю богов отвлекаться не буду.

И не отвлекаюсь. Зато СонМи не выдерживает. Вскакивает и бросается в мою комнату. Через несколько секунд возвращается. Что она сделала, не знаю, но трень-брень прекращается. Спокойно ужинаем дальше.

— Я тебе говорила, аппа, что «Чонбук хёндай» играет сильнее «ФК Сеул», — продолжаю светскую беседу. Всё, как в лучших домах.

— Счёт ничейный, дочка, — намекает на предыдущий матч, закончившийся с таким же счётом, но в обратную сторону.

— Это с какого момента считать, аппа, — несколько дней назад отфильтровала данные по сети, теперь огорчаю папочку. — За последние пять лет Чонбук выигрывал чаще. До того, как у «ФК Сеул» появился новый вратарь, два матча из трёх были за Чонбуком. Два года назад за счёт талантливого вратаря положение сравнялось.

— Вратарь это тоже игрок и сила команды, — довольно ухмыляется аппа.

— Безусловно. Но полевые игроки Чонбук лучше. Это видно по количеству голевых моментов. Чонбук превосходит «ФК Сеул» по этому параметру в полтора раза. И всегда превосходил. Подкаты делают точнее, дриблинг нападающих более искусен.

Ухмылка ДжеУка гаснет. Замечаю вытаращенные глаза СонМи и оммы. Наверное, мамочка удивилась бы не больше, если бы заговорил чайник или холодильник. В наше время такое возможно.

— Представь, аппа, что у Чонбук появится свой непробиваемый вратарь, подобный вашему. Шаткое равновесие тут же изменится…

— Прекрати, Лалиса! — не выдерживает СонМи. Оборачиваюсь к ней удивлённо.

— Что случилось, онни?

— У меня ощущение, что моя сестра куда-то исчезла, а появился брат…

— И чем это плохо? — все варианты ответов отменяет хохот ДжеУка.

Мой телефон в порыве раздражения онни выключила. Включаю. Пара непринятых звонков от президента ХёнСока. Чего ему надо, догадываюсь.

— Аньён, саджанним. Вы мне звонили?

— Аньён, Лалиса, — и по обращению и сухому тону чувствую, что начальство недовольно. — Почему не отвечаешь сразу?

— Ужинала, саджанним, — от дальнейших объяснений воздерживаюсь.

— Дебак! Почему ты не в агентстве? Ты, между прочим, менеджер группы.

— Я так поняла, что вы мне важное задание дали. Освоить тот самый танцевальный финт, который вы на матче выдели. Это очень непростое дело, саджанним.

— Что же в нём сложного, если ты его уже исполняла? — не хочет вникать в проблемы. Но придётся. А мне придётся растолковывать.

— Если нет ничего сложного, почему госпожа Ким не смогла повторить? — начинаю с уже прозвучавшего довода. — Танец родился на пике эмоций и мощного выброса сил. Кстати говоря, я на вас обиделась. Вы хотели заставить меня повторить, когда за длинный день я истратила все силы. Нечего было выплёскивать. Если бы я всерьёз попыталась точно воспроизвести, то исполнила бы его неправильно. И после этого уже ничего не получилось бы. Как бы вам объяснить…

— Внимательно слушаю, Лалиса, — тон слегка смягчяется.

— Неправильное исполнение закрепилось бы, и в итоге получилась бы жалкая пародия. В голове возник бы неправильный стереотип движения, который очень трудно сломать. Вероятность такого очень велика. Нельзя требовать от человека рекордного результата в любое время дня и ночи, саджанним. К рекордному исполнению надо готовиться. Посоветуйтесь на эту тему с госпожой Ким. Мне представляется, она должна понять мои доводы.

— Хорошо, Лалиса-ян, я понял тебя. Могу я надеяться, что в ближайшее время ты надёжно освоишь свой рекорд?

— Надеяться можете. Стопроцентной гарантии, разумеется, дать не могу. У меня подобного опыта нет, саджанним.

Онни заходит, как всегда, без стука и во время прощания с ХёнСоком.

— Кто тебе звонил? — бесцеремонность опять рулит.

— Президент ХёнСок.

СонМи на время цепенеет, расширяет глаза.

— Это ему ты не хотела отвечать сразу?! Ёксоль!

— Нет, тогда Рози звонила… — экономлю силы, а то щас начнётся… — Ты по делу или просто так?

— Перевод третьего тома закончила, можно публиковать. За ту же цену будем продавать?

— А что изменилось? За ту же. Проверю и опубликую.

— Не доверяешь? — морщится осуждающе.

— Онни, ты когда родилась? Вчера или позавчера? Запомни раз и навсегда, ошибки и опечатки есть в любом тексте. Даже проверенном несколько раз. Может, кроме старых классиков, которых двадцать раз издавали и каждый раз проверяли. Давай подерёмся?

Обожаю её так подвешивать. Резко и неожиданно менять тему. У неё такое лицо забавное делается. И тут же начинает отступать к двери, реагируя на мои изготовления к прыжку и загоревшиеся азартом глаза.

Онни успевает распахнуть двери, но и только. С торжествующим визгом повисаю у неё на спине и втаскиваю трепыхающееся тело обратно.

— Аппа, омма! Спасите! — взывает онни, но прибежавшие на шум родители только смеются. И закрывают дверь, безжалостно оставляя СонМи мне на растерзание.

Ночь.

Я снова на стадионе, ревущем от восторга после филигранного гола в исполнении Чонбук. Энергия бушует в теле яростными волнами. Движения ног похожи на лунный шаг только принципом. Рисунок другой. Тело выкручивается волнами в такт движениям ног. Руки вытянуты наверх. Их роль — удерживать вертикаль. Но кисти и пальцы тоже двигаются. В некоторые моменты поза напоминает известную картину «Девочка на шаре».

Распахиваю глаза, перед которыми возникает потолок со световыми полосами. Я вспомнила! Тело тоже вспомнило. Но воспроизводить пока не буду.

Получилось! Засыпала, непрерывно прокручивая матч в памяти. Намеренно зацикливалась, но момент пьянящего торжества старательно обходила. И здорово то, что проснулась, иначе утром ничего не вспомнила бы.

Снова засыпаю с довольной улыбкой. Этот день прошёл совсем не зря, "Финт Чонбук" у меня в кармане.

Окончание главы 37.

Глава 38. На пике

Место действия: Сеульский олимпийский стадион.

Время действия: 15 августа, 16:50.

Марафон подготовки к нашему триумфальному, я в этом уверена, выходу в свет закончился. Сегодня первый концерт из целой серии, которой мы, как следует, тряхнём Сеул.

— Не поняла, чего вы трясётесь? — по многим признакам, — суетливым и дёрганым движениям, расширенным глазам, — замечаю, что мои ребята, обе группы, впадают в мандраж.

Несколько минут до начала, за дверями нас ждёт подиумный помост и площадка. Музыкальные инструменты уже там. Сейчас техники заканчивают проверку всех систем. Стадион шумит, как океанский прибой, тоже чувствуется огромная мощь.

Не часто к-поп группы рискуют выступать на таких мощных площадках. Стоимость билетов от ста до двухсот долларов, вип-билеты до пятисот. Число зрителей более пятидесяти тысяч. Объём продаж, как в узком кругу довёл до нас президент, приближается к семи миллионам долларов. Это за один сеанс. А будет их два. Концерт будет идти полтора-два часа, затем перерыв, и второй сеанс в восемь часов вечера.

Понятно, почему хозяева стадиона нас чуть не облизывают. За один день слупить семь с лишним миллиардов вон! Общая практика такая, как во всём мире. Владельцы концертных площадок забирают половину выручки, плюс-минус. Но нет, нам достанется не семь вечнозелёных лимонов, а заметно больше. ТВ-каналы покупают право трансляции и лицензии на показы, крупные фирмы обвешивают постерами фойе и проходы к трибунам, торговцы фастфудом, мороженым и напитками тоже платят. Последние относительно немного, но их масса. Хотя их считать не стоит, это епархия стадиона. Рекламные деньги на три четверти наши, тем более большая часть с нашим участием. Выяснилось между делом, что наибольшим спросом пользуются двое, Дженни и я. Пока не ясно, за кем лидерство. Лично мне фиолетово, а Дженни следит ревниво.

Ну, и мерч наш. Так что восемь-девять миллионов долларов мы отхватим. Судя по светящемуся лицу ХёнСока, никак не меньше.

— Лалиса, а ты почему спокойна? — ЧэЁн трясётся больше всех, хотя выступать ей не первой.

— Онни, представь, ты идёшь на свидание с парнем, в котором ты уверена. Точно знаешь, что между вами химия и всё такое…

ЧэЁн краснеет, девчонки хихикают, глядя на неё.

— Чего тогда тебе переживать? Привела себя в порядок, видишь в зеркало, что выглядишь отлично. Паренёк тебя ждёт с нетерпением. Волноваться даже перед экзаменом не надо. А тут точно знаешь, ничего плохого не случится.

— Случится что угодно может… — бормочет ЧэЁн, — вдруг горло перехватит?

— Тогда я тебя подменю, — хладнокровно парирую и добавляю перчику. — Стану вместо тебя ведущей вокалисткой и вся слава достанется мне. И плевать, что у тебя голос лучше, зато я красивее.

Дженни и ДжиСу веселятся вовсю. Мальчишки тоже улыбаются, стараясь, чтобы ЧэЁн не заметила. Подружка начинает дуться. Бьюсь об заклад, больше всего её зацепила оценка внешности.

Человеческие эмоции абсолютно не способны к мирному сосуществованию. Если одна захватывает человека, все остальные отступают. ЧэЁн обиделась на меня, зато мандража, как не бывало. Остальные отвлеклись на легкомысленное веселье. Молодцы! Настоящие айдолы. До выхода несколько секунд, а они пересмеиваются…

Входит ХёнСок. Кулисы на стадионе оформлены отдельным модулем, от которого начинается помостки до сцены.

— Пора, ребята. Вперёд! Покажите всё, на что способны. Девочки, готовьтесь.

Парни идут на выход. Инструмент в руках только у ВиЧана, остальное на сцене. Притормаживаю, кое-что коротко нашёптываю на ухо. Президент ХёнСок смотрит на эту вольность строго. Но молчит. Зато ВиЧан сияет, как маков цвет.

Их появление до того мерно гудящие трибуны встречают восторженным рёвом. ДжеДжун, взяв микрофон, кое-как уговаривает публику успокоиться. Начинаем! «Лили была здесь» идёт без вокала. Роль солиста берёт на себя саксофон, остальные ребята в первые секунды изображают манекены. Короче, пошла жара. Вы хотели нас увидеть? Смотрите!

— Холь! А я и не знала, что у нас так много фанатов ролевых игр, — комментирую многоголосый вой аж с какими-то всхлипами, когда девочки в полицейской форме появляются на подиуме.

Президент вознаграждает меня долгим-долгим взглядом и предлагает свою интерпретацию:

— Девушки в форме обладают особым очарованием.

— А походняк-то какой, ты погляди! — снова не удерживаюсь. Форменные юбки у Дженни и ДжиСу намного короче уставных, ножки благодаря моим стараниям стройные и фигурные. Идут такие, Дженни кокетливо помахивает наручниками, ДжиСу не менее кокетливо вертит дубинкой. Сладкий сон фетишиста, а не девушки. Щас слюни с трибун потекут. Даже от девушек.

Отпускать их не хотят, поэтому ВиЧан уже со скованными руками и под строгим присмотром «полисгёрлз» исполняет ещё одну короткую композицию. В режиме соло. Остальные снова застывают в манекенных позах.

Мы долго рядили, чей будет вокал в «Плохом мальчике». Долго совещались, а потом я решила, что оставлю себе. Мелодичность Рози в ней не нужна, а мою фирменную развратную хрипотцу точно воспроизвести не может. Поэтому пусть пляшет. Но сначала мальчики.

ЧеРиш лёгкими движениями подправляет мне причёску. Я всю свиту притащила сюда. На роль девочек на побегушках. Сначала они забились в уголочек, но потихоньку осваиваются.

Выхожу. Машу ручкой на все четыре стороны и с трудом удерживаюсь, чтобы не раскачивать бёдрами. Мощные потоки мужского внимания буквально заставляют это делать. Из оглушительных динамиков несётся:

— Уважаемая публика, встречайте! Солирует Лалиса Манобан! Текст и музыка — Лалиса Манобан! Аранжировка — Лалиса Манобан! Песня «Плохой мальчик»!

Ответный рёв чуть не заставил меня позорно пригнуться. Манобан — девичья фамилия хальмони. Имя и так красивое, решили его не менять, как ЧэЁн, а фамилия Ким слишком обыденная. Так такой у меня теперь псевдоним.

Начинать пришлось с паузы. И уговаривать пришлось. Уже мне.

— Уважаемая публика! Понимаю ваши чувства, но вы тратите своё время впустую. Время у нас ограничено. Вы рискуете не услышать одну или даже две песни. Они совершенно новые и раньше не звучали…

У-ф-ф-ф! Кое-как успокаиваются. Надо в следующий раз учитывать при планировании программы. Необузданный восторг публики, как бы приятен не был, дестабилизирующий фактор.

Ладно, поехали! Песня начинается с короткого слова «Д(ё) — о», которое и не напишешь и нескольких вздохов, плавно переходящих во вкрадчивые звуки.

Парни заряжают с места в карьер. Через пару минут отваливаются и расползаются. Выходят девочки. В той же полицейской форме. Только жакеты сняли и теперь форменные галстуки танцуют вместе с ними. Рози — нет, она в гражданке. Это саджанним подсуетился. Поймал волну, молодец. Девчонки заканчивают партию по отработанной схеме. Уводят меня под руки, как арестованную. Под стоны публики. Рози остаётся с мальчиками. За ней сейчас «Eminem — Lose Yourself».

— Лалиса! — Президент ХёнСок перехватывает меня на выходе из раздевалки. — Всё замечательно проходит! Это не просто успех, это оглушительный успех!

Покладисто позволяю ему потрясти меня за плечи, затем сажусь в кресло под умелые руки ЧеРиш. Каждый раз за несколько минут исхитряется мне что-то новенькое на голове изобразить. Точности ради, надо сказать, что все импровизации заготовлены заранее, но по мелочи она и на ходу что-то меняет. Макияж тоже на ней.

Через пятнадцать минут, когда отзвучали ещё две песни, в том числе «Stoto», выяснилось, насколько был неправ президент ХёнСок. Песенку «Тока-тока» слепила почти из хулиганских соображений, наслушавшись примитивных мелодий на танцевальных площадках. На спор с ХёнСоком, в присутствии которого как-то, сморщив носик, высказалась о них почти нецензурно. Он меня и подловил.

— Да на раз! — слова почти сплюнула, приняв вызов. И через неделю сконструировала этот примитив. Даже не хочу говорить, что сочинила. Хореография стиля «два притопа — три прихлопа», петь может, кто угодно. Хоть забулдыга в караоке.

— Кто угодно, кроме меня. Лично я петь это не буду, — так сказала саджанниму, а он тут же включил песню в концертную программу. Примерно вот такая хрень: https://www.youtube.com/shorts/iubblhiF8Ac?feature=share

Стадион и без того ревел, как мощный прибой, а когда, — даже не Рози, что надо отдельно отметить, — а всего лишь ДжиСу, вокалистка второго плана, начала это петь, публика на первых тактах замирает. А через минуту небо обрушивается на землю. Первая моё ощущение.

Концерт, между прочим, подходит к концу. И мне надо петь «Пурпурное солнце». Хотя бы. «Sweet dream», который отдала Рози, может и не прозвучать. Время выходит, а стадион не успокаивается. Тока-тока разносится по трибунам мощной акустической волной. Щибаль! Я уже на сцене, а петь нельзя.

— Уважаемая публика! — в пятнадцатый раз обращаюсь. За секундное затишье вбиваю элементарную мысль:

— Вы же не знаете! Следующая песня может быть ещё лучше!

Протестующие крики. Уже хорошо, что хоть что-то можно уловить. Возбуждение вещь не сильно долговечная, далека от мысли, что моё обращение их успокаивает. А ещё привлекает внимание ударное и многообещающее начало песни.

Выжимаю из себя всё, конкурируя сама с собой. Мой голосок с еле уловимыми порочными оттенками успокаивает трибуны. Саджанним как-то указал, что песенка резонирует с мужским началом. Так или иначе, но аплодисменты получаю достаточно вялые. Ну, и дебак с вами. Всё равно я в плюсе, выиграла у самой себя.

— Это была последняя песня, дорогие друзья, — улавливаю жест менеджера Има, который стоит внизу и показывает мне на часы. — Но встретимся мы ещё не раз…

Уже во время второго концерта мы поменяли местами «Stoto» и «Тока-тока». Лунная песенка «Stoto» оказалась хорошим демпфером после обвальной «Тока-тока». В перерыве валялись, кто в кресле, кто прямо на полу в комнате отдыха. Почти не разговаривали, настолько все были выжаты. Боялась, что не вытянем второй концерт, но нет, попили перед началом кофе и вперёд.

Но «Sweet dream» мы так и не спели. Устали всё-таки…

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment.

Время действия: 16 августа, 08:15.

Утренняя планёрка в кабинетепрезидента.

— Это что за… — рассматривая текст на паре листов, удерживаюсь от нецензурной концовки. Всё-таки официальное, так сказать, производственное совещание.

В кабинете обычный состав, Им-Кан-Ким, кроме нас с президентом.

— Что не так, Лалиса-ян? — ХёнСок спокоен, как сытый удав. Забирает у меня график выступлений. Собственно, я сама его отталкиваю.

— Всё так, саджанним. Кроме одной мелочи, выполнить его невозможно. Даже если замертво на сцене упадём.

Куда это годится?! Есть дни по три концерта в день.

— Хорошо, что хоть сегодня выходной… — бурчу вполголоса.

— Не совсем, — роняет президент. И на мой возмущённый взор, который кричит «Что ещё?!» отвечает:

— Сегодня займёмся саморекламой. Это и будет отдыхом, Лалиса-ян.

— Три концерта в день мы не выдержим, саджанним. Два это предел, затем день отдыха. Человеческие силы имеют свои границы.

ХёнСок переводит взгляд на менеджера Има. Тот, улыбаясь, принимается объяснять.

График напряжённый, но это обычное дело. Да, аврал, но ничего сверхестественного. Вчера мы действительно получили изрядную нагрузку, но она повторится только на следующих выходных. Плюс ко всему на стадионах применят «фанеру»…

— Там всё равно шум такой, что никто не поймёт. Да и натуральным голосом, Лалиса-ян, до ушей публики не пробьёшься. Сложные вокальные композиции исключим. Большая часть будет в стиле «Тока-тока»…

Вокалом будем блистать в концертных залах. Самый большой из них всего на две с половиной тысячи мест. К тому же у нас состав переменный. Солисты меняются, музыканты меняются. Нет такого, что один человек участвует во всех номерах.

— Вас две группы, можете меняться. Один концерт «Blackpink», за ним «It’s Us». Это предварительный график…

График этот расписывали полтора часа. Всё равно не получилось развести группы полностью. Не достаточно репертуара. Но акценты расставили. Либо мальчики с участием девочек, либо наоборот.

Когда совещание заканчивается, попадаю в цепкие лапки гримёров, костюмеров и моей ЧеРиш. Пора ей, кстати, ставку выбивать. Хотя бы полмиллиона.

Накануне концерта на сайте агентства выложили это: https://www.youtube.com/shorts/dDFiN_ve1qA?feature=share

Случился бы обвал, если бы заранее не были готовы. Не первый же раз.

А после мучений в течение дня… хотя приятные мучения, девочки любят наряжаться, появилось вот это, в стиле примитивной «Тока-тока»: https://www.youtube.com/shorts/BvmPDQCVwas?feature=share

Усталость буквально испарялась, когда ловили на себе восхищённые взгляды мальчиков. Всё-таки мы все — красотки.

А со следующего дня начался марафон.

Место действия: Сеульский олимпийский стадион.

Время действия: 22 августа, 22:15.

У-ф-ф-ф! Всё! «Stoto» — последний номер, в котором ведущая роль за МиЧжуном. Из девчонок участвует только Рози. Для контраста, изображает ученицу. Перед ним Дженни озвучила для парней «Me too». Я закончила своё участие полчаса назад, сейчас меня накрывает отходняк.

Вряд ли ХёнСок гениально спланировал весь наш недельный чёс. Само собой так получилось, что как раз к концу мы достигли дна спроса. Заметила, что стадион неполный. Почти полный, но аншлага нет.

— Саджанним, а вы не в курсе, сколько билетов продано?

— Чуть больше девяноста процентов. Это неплохой результат, Лалиса-ян. Граница рентабельности — примерно семьдесят пять процентов.

О, да! Администрацию стадиона не интересует посещаемость. Она выписывает счёт на половину стоимости всех билетов, проданных и непроданных. Хоть для троих зрителей концерт устраивай, если три с половиной лимона долларов заплатишь. Есть и другие расходы, в том числе на наши гонорары.

Все долги перед нами ХёнСок закрыл. Лично я уже больше двухсот миллионов вон получила. За концертный марафон нам ещё не заплатили, деньги должны прокрутиться по банковским счетам и бухгалтерским проводкам.

— А сколько мы заработали, саджанним? Хотя бы примерно можете сказать?

— Почти пятьдесят миллиардов вон, — ХёнСок не удерживается от довольной улыбки. — Но мы всего ещё не посчитали, когда учтём продажи мерча и рекламы, наверняка будет больше. Жаль, дисков пока не можем выпустить…

— К концу года выпустим… — отвечаю машинально. Про себя думаю: ого! Мы срубили пять миллионов долларов, ведь наша доля десять процентов. С учётом того, что я получу больше, мне на карман упадёт тысяч семьсот.

С моим могучим статусом нашла резонным отказаться от первоначальной схемы с парнями, когда мне причиталось тридцать процентов. Получаю два процента, как автор, ещё процент, как аранжировщик. И десять, как айдол, за каждую исполняемую мной песню. Это не считая моей зарплаты менеджера. Все остальные получают по десять — мальчики и по пять — девочки. Надо бы выдавить для девочек такой же процент.

— Саджанним, когда уже начнёте девочкам платить по десять процентов? — а чего кота за хвост тянуть?

— Не скоро, Лалиса-ян, — блещет в мою сторону улыбкой ХёнСок.

Мы в сторонке сидим рядом в креслах и разговариваем. Ребята вернулись со сцены, приводят себя в порядок, переодеваются. Стадион шумит всё мирнее и тише. Публика, — надеюсь, довольная, — расходится.

— Ты пойми, мне не денег жалко. Девочки должны видеть перспективу. Сейчас пять процентов, возьмут новые вершины — будет семь, дальше — десять. Поэтому я и про парней так спорил, но ведь тебя не переубедишь.

Усмехаюсь. Виновата, но исправляться не буду. Мальчикам надо больше, у них женитьба впереди и содержание семей.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 23 августа, 08:10.

— Лалиса! — нам наперез скачет Джесс, не забывая размахивать руками. Догоняет.

— Дебак! Вот вы выдали! Аньён, девочки.

— Я сама с Санни ходила на ваш концерт, — принимается щебетать девушка, — но не на стадион. В Центре искусств мы были…

— Аньён, Джессика, — обожаю редкостный тип людей, способных радоваться чужим успехам. Бывает, что и друзья на такое не способны, мигом «надевают кавычки».

— Ты не поверишь, Джесс, — идём по дорожке, пока втроём до развилки. Ощущаю нашу троицу в зоне особого внимания всех остальных школьников и студентов вокруг. Приближаться, впрочем, не осмеливаются.

— Иду в школу, на сложные уроки, — продолжаю делиться впечатлениями, — а ощущение такое, что у меня отпуск начинается после долгой изнурительной работы.

— Почему же не поверю? — Джесс заливается смехом.

Ах, да! Она давно такой жизнью живёт. К тому же говорят, что в университетах учиться легче, чем в школе. Джессика машет рукой на прощание и сворачивает в свою сторону.

Она сворачивает, но всеобщее внимание от нас она не отвлекает. Как будто в полумраке идём в сопровождающем нас световом пятне от прожекторов.

В классе концентрация внимания спадает, но не до нуля. Мне это надоедает, и я придумываю себе развлечение. Резко оборачиваюсь к очередному однокласснику/це и втыкаюпрямо в глаза свой твёрдый немигающий взгляд. Затем готовлюсь пристально и придирчиво рассматривать. Ни одного не находится, который бы не отвёл глаза. Причём, стремительно. Так что и не пришлось применять наглое рассматривание.

Настолько измотана концертным марафоном, что самый нелюбимый литературный урок встречаю с тёплой ностальгией. Хочется поскучать вместе со скучными корейскими национальными графоманами, то есть, классиками.

Обед.

— Лалиса, ты в курсе, что ты по школьному рейтингу даже в десятку не входишь? — огорошивает меня сходу ДаМи.

Хоть и нет у меня того, что кладут с прибором на всякие обстоятельства, но, тем не менее, кладу. С прибором. То, чего нет. Это же виртуально психологический выверт, а не реальный.

— Откуда ты знаешь? Рейтинги же в конце учебного года публикуют?

— Так-то, да, — объясняет ДаМи, — но предварительные данные формируются в режиме он-лайн. На сайте школы.

— К-х-м, — задумчиво говорю я и принимаюсь за супчик. И только после уничтожающей расправы над ним выношу итог размышлений.

— Это безобразие. Надо будет серьёзно поговорить с дирекцией, — мне по-прежнему всё равно, но душа жаждет праздника, развлекухи и зажигательного веселья. Шоу-гёрл я или хто?

Подружки глядят на меня с уважением пополам с замешательством. Лалиса собирается устраивать корриду с администрацией школы? Вот отмороженная! — читается в их глазах.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 23 августа, 19:30.

Подскакиваю от неожиданного вопроса чуть не в самое ухо. Щибаль! Забыла заблокировать дверь и онни тут же воспользовалась. Ладно, я ей когда-нибудь устрою!

— Опять книгу не пишешь? Когда пятый том закончишь?

Медленно дышу, глубокий вдох — медленный выдох.

— Дебак! Чего ты молчишь?!

Медленно отворачиваю голову от компьютера, вперяю змеиный взгляд в безмятежное личико СонМи.

— Почему молчу? Думаю, сразу тебе врезать или чуть подумать? Ты почему опять без стука входишь?! Почему ты не заботишься о душевном равновесии своей тонсён?!

Почему бы и нет? Породивший в моём организме стрессовый прилив адреналина должен пожать бурю. Со злобным рычаньем вскакиваю и бросаюсь в бой. Обхватываю онни, прижав руки к корпусу, и вонзаю ей зубы в основание шеи.

«Вонзаю» громко сказано, конечно. В процессе наших битв выяснила, что легкий укус или поцелуй в это место вызывает у онни острую щекотку. Вот и сейчас тащу её трепыхающуся на кровать, чтобы там устроить садисткую оргию с ней в главной роли жертвы. Люблю это дело.

СонМи отвлекла меня от составления сводки о коммерческих успехах моей литературной деятельности. А они велики. Ещё ЧэЁн озадачила взять в агентстве справку о моих отчислениях. Будем посмотреть.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 27 августа, 14:50.

Кабинет директора.

— Саджанним, почему я на двадцать восьмом месте в общешкольном рейтинге? — вопрошаю со всем уважением и с тем особо беззащитным взглядом девочки-лапочки. — Как так произошло, что я съехала настолько сильно с первого места?

— Лалиса-ян, — директор откидывается на спинку кресла, смотрит с ласковым сожалением, — но ты ведь действительно сильно снизила активность в школе. Стишков на тему физики не пишешь, в конкурсах не участвуешь. А твоё участие в спортивных соревнованиях мы учли.

— Вы несправедливы, саджанним, — моё лицо переполняет печаль по такому грустному поводу. — Сопряжение поэзии и точных наук придумала я, сейчас очень многие школьники занимаются этим…

— Понимаю, — кивает директор Ю. — Но сначала ты получала балл за каждый стишок. Это кроме отличной оценки. Организовала постоянно действующий школьный конкурс. За это тоже получила премиальные баллы. Мы же не можем тебя постоянно поощрять за то, что ты давно придумала и за что получила свой бонус.

— Почему нет, саджанним? — мягко удивляюсь, хотя звучит логично. — Ведь получают же изобретатели и авторы ежемесячные роялти в течение многих лет. Моё изобретение используется? Используется. Где мои роялти?

— На эту тему, Лалиса-ян, мы можем подумать. Я посоветуюсь с преподавателями. У тебя всё?

— Нет, саджанним. Дело в том, что я неспроста снизила активность в школе. Вы же прекрасно знаете, почему, — начинаю рыться в сумке.

— О, конечно, знаю! — расцветает улыбкой директор. — Поздравляю, кстати, с успешной концертной серией. Но, Лалиса-ян, это же всё происходит вне школы!

— Безусловно, саджанним, — уже держу в руках бумаги, но показывать не спешу. — Но ведь при этом я остаюсь ученицей нашей школы. Почему нельзя учесть мои, так сказать, внешние успехи?

— Вот смотрите, — думаю, подходящий момент и отдаю первый листок. Директор с интересом читает, всё выше поднимая брови. Под конец всерьёз начинаю опасаться, что они убегут на затылок.

«Справка по состоянию на 23 августа …года. Продажи серии книг «Гарри Поттер» за авторством Лалисы Ким, ученицы выпускного класса старшей ступени школы искусств Сонхва.

Корейский сайт:

1 том — 54 тысячи (экз.)

2 том — 51 тысяча

3 том — 42 тысячи

4 том — 29 тысяч

Суммарное число продаж по всем томам — 176 тысяч. Итоговая сумма после уплаты комиссионных и налогов = 2 738 млн. вон.

Сайт Амазон:

1 том — 91 тысяча;

2 том — 79 тысяч;

3 том — 65 тысяч;

4 том — 48 тысяч.

Суммарное число продаж по всем томам — 283 тысячи. Итоговая сумма после уплаты комиссионных и налогов = 1 068 320 долларов.

Лондон, издательство «Кавендиш энд компани»:

1 том — продано 8 тысяч экземпляров (2 тиража, 5+3).

2 том — 8 тысяч (2 тиража, 5+3).

3 том — 8 тысяч (2 тиража, 5+3),

4 том — 2 тысячи (тираж 5 тысяч).

Суммарно 26 тысяч томов. Авторский гонорар на настоящий момент получен в размере 60 тысяч долларов.

Издательство с начала сентября планирует доптираж на четыре тома в тысячу экз.

Аудиоверсий продано на корейском сайте — 29 000».

Вторая справка длиннее и читать её трудно. Бухгалтерия агентства не стала заморачиваться, а на двух страницах перечислила все начисления по всем видам работы. Авторские гонорары, процент аранжировщика, исполнительские, зарплата менеджера. Львиная доля получилась за неделю концертного марафона. Раза в четыре выше, чем по всем остальным статьям.

Имею удовольствие наблюдать степень потрясения господина директора. Пусть сумма не так велика, но в довесок…

Итоговая сумма начислений в агентстве = 1 291 302 000 вон. Немного больше миллиона долларов.

Директор недоверчиво разглядывает печать на справке и подписи главных лиц.

— Лалиса-ян, это как… — бормочет растерянно.

— Да вот так. Суммарно я заработала почти пять миллионов долларов. А теперь подумайте, саджанним, что скажут школьники о рейтингах? Что реальный успех с ними ничего общего не имеет? Разве школа учит не для того, чтобы её ученики и выпускники достигали высоких вершин в творческой работе? И что получается? Как только кто-то добивается успеха, ему тут же опускают рейтинг? Подумайте над этим, саджанним.

Забираю бумаги из безвольных рук директора. Внимательно смотрю, его кондрашка сейчас не хватит? Вроде нет, можно уходить.

Место действия: особняк семьи Сон.

Время действия: 29 августа, 12:05.

Юри не пришлось долго ныть, уговаривая меня на традиционный обед в их доме. Присутствие ДжиХуна меня абсолютно перестало трогать. Без него никак, он на каникулах до 6 сентября, но нельзя сказать, что мне даже придётся его терпеть.

Раньше моя независимость шла от характера и личной уверенности. То есть, вследствие внутренних причин. Сейчас у меня очень высокий и общепризнанный статус успешного айдола. Кстати, чебольские принцы с недавних пор взяли моду жениться на айдолах. Тем самым, признавая примерный паритет статусов.

Это они ещё не всё знают…

— Лалиса-ян, тебя можно поздравить с успешным завершением концертного тура? — ЧжунКи заводит светскую беседу, пока сервируется стол.

— О, да, господин Сон! Слава небесам, этот марафон закончился.

Юри улыбается, ДжиХуна не слышно и не видно, взрослые выказывают вежливый интерес.

— Я думал, что артисты мечтают о концертах.

— В выступлениях есть нечто вдохновляющее. Но я не только айдол, но и менеджер группы, автор и что-то там ещё. Ответственность давит. И усталость, конечно, накапливается. Концертные туры здорово изматывают. Девочки на килограмм-полтора похудели.

— Это немного, — замечает ЛиЁн (мама Юри).

— Для айдола много, госпожа, — мягко возражаю. — Подозреваю, что вес большинства девушек айдолов и без того находится на физиологическом минимуме. Немного меньше и начнётся астения, переходящая в дистрофию. Для здоровья опасно, госпожа. Поэтому на время концертов агентство сняло все ограничения по питанию.

Так-то это я настояла. К примеру, нам сладкое строго ограничено, но с молчаливого согласия ХёнСока позволяла девушкам, — о, ужас! — баловать себя шоколадом.

— Я слышал, что основные деньги айдолы зарабатывают именно на выступлениях? — ЧжунКи уже придвигает к себе тарелку, но тему продолжает вести.

— Именно так, господин Сон. За время работы в агентстве я заработала больше миллиарда вон и процентов восемьдесят приходится на недавние концерты.

Вдруг наступает оглушительная тишина. Юри с лёгкой ехидцей посматривает на взрослых. Проследив за её взглядом, вижу, что сумма производит впечатление даже на ДжиХуна.

— Лалиса-ян, ты хочешь сказать, что заработала свой первый миллион долларов? — ЧжунКи осторожно выговаривает слова.

Переглядываемся с Юри. Девочка откровенно веселится. Наши переглядки воспринимает, как разрешение.

— Нет, аппа. Это её пятый миллион долларов…

Звень-бряк-дрень-брень! Все невольно вздрагивают, когда ДжиХун роняет нож на пол. Воспользовавшись короткой свободой, тот находит себе замысловатую траекторию: отскакивает от тарелки, задевает край стола и перед упокоением на паркете напоследок попрыгивает.

Вышколенная прислуга тут же заменяет скомпрометировавший себя столовый прибор. С безмолвным осуждением смотрят на наследника два старших поколения семьи Сон. Страшно довольная произведённым впечатлением хихикает Юри.

— Лалиса-ян, это правда? — ЧжунКи, как истинный глава рода, восстанавливает равновесие первым.

— Почти правда, господин Сон. Почти пять миллионов долларов. Если переводить всё в доллары, то примерно четыре миллиона шестьсот тысяч. Но это только то, что я получила или получу в ближайшее время. Какие-то деньги мне ещё высчитывают.

Разделываюсь с очередной креветкой. Давно заметила, что Соны обожают морепродукты. Я тоже не прочь. Произвожу на Сонов эффект добивающего удара. Именно спокойствием голоса, сообщающего совершенно обыденные вещи.

— И что ты собираешься делать с такими деньгами? — в разговор включается бабушка Юри.

Веселиться, так веселиться!

— О, госпожа! Да разве ж это деньги? Истратить их — пара пустяков. Купить приличную квартиру, приличную машину, вот и нет их. Почти…

Насколько помню, тачка ДжиХуна тянет тысяч на восемьсот долларов. На мои слова бабулька поперхнулась. Смотрю с тревогой, мало ли что… нет, гмыкает, хмыкает и приходит в себя.

— Лалиса, г-х-м, — после долгого молчания ДжиХун не сразу справляется с голосом, — а что для тебя настоящие деньги?

— Полагаю, ДжиХун-оппа, в этом наши взгляды совпадают. Настоящие деньги начинаются со ста миллионов долларов. Это самый минимум.

Разговариваю с ним, глядя на него ровно столько, сколько требует этикет. Ни капли больше. Вообще бы не смотрела, но такое будет выглядеть хамством.

— Долго тебе придётся их зарабатывать, — слегка, только слегка, пренебрежительно замечает ДжиХун.

— Да. Примерно лет пять. Хорошо бы меньше… — подтаскиваю десерт. Нежнейшее суфле, во рту тает.

— Пять миллионов за год, — указывает ДжиХун. — Понадобится двадцать лет, чтобы собрать сто миллионов.

— ДжиХун-оппа, ты же в университете учишься, а не в начальной школе, — указываю на очевидный факт. — С чего ты взял, что мои доходы будут постоянными? А если они будут расти по экспоненте? Или линейно, подобно арифметической прогрессии? Пять миллионов, в следующий год — семь, затем девять, одиннадцать…

— Теоретически доходы могут и упасть, — ДжиХун не сдаётся. — В следующий год — три, затем один, минус один…

Переглядываемся с Юри, дружно хихикаем, на что ДжиХун смотрит хмуро. Понимает, что любимая тонсён не на его стороне.

— Браво, ДжиХун-оппа! Ты доказал, что учишься не в начальной школе, знаешь отрицательные числа и арифметическую прогрессию, — мне действительно нравится его шутка, поэтому улыбаюсь. — Только поясни мне, каким образом я могу заработать минус миллион?

Юри, и не только она, все воззрились на наследника. Как-то он выкрутится.

— Вы можете затратиться на какую-то песню, которая не будет иметь успеха… — ДжиХун не просто отвечает, но загибает пальцы.

— Можно я сразу отвечу? — немедленно встреваю. — Если песня не будет продаваться, не получу свои отчисления, но это не минус, а ноль. Зарплата менеджера, тем не менее, будет идти. Продолжай, ДжиХун-оппа.

— Благотворительность, — второй палец загибается. — Собственные расходы. Девушки любят наряды и драгоценности, о квартире и машине ты сама сказала.

— Что скажешь на это, Лалиса-ян, — ЧжунКи победно улыбается, явно гордясь своим сыном.

— Скажу, что даже девушке истратить на наряды и драгоценности миллион долларов трудно. Возможно, конечно, только это потребует совершенно немыслимых усилий и времени. При моём сверхнапряжённом графике работы я просто не смогу уделить этому достаточно внимания.

На время короткой паузы как раз доедаю десертик.

— К тому же ты, ДжиХун-оппа, не представляешь особенностей нашего бизнеса. К нашей группе, прежде всего мне и Дженни, проявили интерес два ювелирных дома. Картье и Тиффани. Как ты думаешь, ДжиХун-оппа, я буду платить за ювелирные украшения от этих домов?

Вопрос опять вызывает оглушительную тишину. Все смотрят на поджавшего губы ДжиХуна. Но паузу рву я:

— Ты правильно думаешь, ДжиХун-оппа. Я не только не буду платить десятки тысяч долларов за украшения, это мне будут платить сотни тысяч тех же долларов за то, что я их ношу.

— Ты уверена? — парень старается накачать голос скепсисом, но выходит не очень.

— Переговоры с ними уже идут, — пожимаю плечами и допиваю чай. — Весь вопрос только в том, сколько они будут платить. Мне, Дженни, агентству…

— Благотворительность… — пренебрежительно хмыкаю. — Наверное, вы ещё не проходили эту тему в университете, ДжиХун-оппа?

Парень неопределённо пожимает плечами.

— Благотворительность, — вещаю почти назидательно, — характерна почти для любого успешного бизнеса. По сути дела, это самореклама и вложения в собственный бренд. Тему брендов проходили, ДжиХун-оппа? Лалиса Манобан — бренд пока второстепенный, но он растёт. И судя по весьма довольному лицу президента моего агентства, растёт стремительно.

Немного подумав, добиваю поверженного противника.

— По сути дела, ДжиХун-оппа, ты назвал не статьи расходов, а наоборот, способы получения доходов. К этому, кстати, и автомобиль относится. Куплю я его, допустим, за миллион долларов, немного покатаюсь и продам за десять. Да хотя бы за два. И чтобы его купить, выстроится очередь. Догадываешься, почему?

Судя по мрачному виду наследника, весёлой рожице Юри-ян и несколько потрясённому виду остального семейства, догадывается.

— Недвижимость. Можно купить особняк на Чёджу. Но там очень дорогая земля. Я поступлю намного лучше. Куплю участок и построю особняк в не таком пафосном месте. Затрачу, скажем, миллиона три. Не знаю, догадаешься ли, поэтому объясняю сразу. Как только публика узнает, что это мой особняк, что там бывает группа «Blackpink» и «It’s Us», иногда ведутся съёмки клипов, недвижимость в том районе немедленно подорожает. И я получу особняк в престижном месте стоимостью в десять миллионов, затратив только три.

— Так что тебе, ДжиХун-оппа, не удалось назвать ни одной статьи моих расходов, — резюмирую итог.

— Всё это справедливо только для раскрученного бренда, — бурчит парень. Только все понимают, что это уже агония побеждённого.

— Так он уже есть. Выйди в сеть и убедись сам. Загляни в американский чарт «Billboard-100». Там три мои песни…

Поблагодарив за ужин и вознеся хвалу повару, уходим с Юри в её комнату. Это я ещё не прошлась катком по нему самому. Стоило бы только сказать, что нарядную тачку я куплю на свои деньги, а не родительские и всё. Парня можно будет соскребать с пола. Он-то ни цента ещё не заработал лично. В этом он даже своей малолетней сестре уступает.

Окончание главы 38. Последняя глава здесь: https://litsovet.ru/books/981137-shag-tretiy-prizovoy/read/page-39

------------------

От автора. Не скучайте. Есть "Аркан", который даже в бумаге вышел: https://author.today/work/137706

Есть цикл "Режиссёр", где в последней книге режиссёр Мещерский вступил в прямой конфликт с ГРУ и, вообще, советскими властями: здесь последняя, восьмая книга: https://author.today/work/309474

Глава 39. Последний аккорд

Место действия: Сеульский олимпийский стадион.

Время действия: 10 октября, 09:50.

Олимпийский стадион, он же достославный Чамсиль, с которым у меня так много связано. И хорошего и плохого. Сначала плохое, когда меня прокатили с награждением, а относительно недавно хорошее, именно здесь я и мои ребята срубили неплохие деньги. Почти четыре миллиона долларов на круг.

Соревнования — как много в этом слове для сердца моего слилось! Городские состязания по лёгкой атлетике. Ежегодные, те самые, от которых я отказалась категорически. И никто меня с этой позиции не сдвинет. Хотя справедливости ради надо заметить, что на выпускников не наседают с участием во внешкольных мероприятиях. Есть тонкий момент, негласно университеты «подбирают» хороших спортсменов, глядя сквозь пальцы на результаты сунын. Конечно, нужно иметь хотя бы приличный средний балл. С другой стороны, если ты кандидат в олимпийскую сборную, то и низкие баллы могут не стать препятствием. В SKY не попадёшь, но университет следующего ряда, примыкающего к самым престижным, вполне может принять.

— И почему ты отказалась? Может, зря? — в лицо заглядывает ЧэЁн, ноне Рози — мембер звёздной группы «Blackpink».

— Я публично заявила в прошлом году, что на городских соревнованиях участвовать больше не буду. Предлагаешь мне потерять лицо? Что будет с моей репутацией, если я буду отказываться от своего слова?

Мы сидим на удобных местах. Не слишком высоко, не слишком низко. И старты, и финиши хорошо просматриваются. Выбрать не трудно, стадион заполнен едва на четверть.

ЧэЁн затыкается. А на старт выходят бегуны на тысячеметровку. Не удерживаюсь от того, чтобы скривить лицо. Я-то своё обещание выполнила, а вот школу мне не удалось заставить игнорировать городские образовательные власти. Собственно, они мне железно и не обещали, что присоединятся к моему бойкоту.

Не обещали и КаХи с ТоХва, мои легкоатлетические ученицы. Разговор с ними был на прошлой неделе, но закончился быстро и безрезультатно.

— Вы не пойдёте на городские соревнования, — безапелляционно довела до них своё решительное мнение.

Девочки помялись и, пряча глаза, спросили почему.

— Потому что городской спортивный комитет скомпрометировал себя. С ними нельзя иметь дело.

Даже прошлогодний председатель жюри продолжает работать. Уже не председатель, но тем не менее. Вон он сидит, поганец! И пару судей отправили на пенсию. По возрасту. Короче, вся история кончилась пшиком.

— Директор Ю сказал, что честь школы надо защищать… — бубнили девочки.

— Пусть защищает, я разве против? А вы тут причём?

— Лалиса, мы же тренировались…

Ещё раз поглядела на них, девчонки выглядели подавленными, но твёрдо несогласными.

— Как хотите, — решила я тогда. — Тогда отныне я не ваш сэнсей. Вы для меня просто знакомые. Возможно, я даже здороваться с вами буду.

И что обидно, девчонки отходили с видом облегчения. Будто испытали нечто неприятное, но благополучно пройденное. Поэтому мы за них не болеем. Я, понятно почему, а ЧэЁн из солидарности. Ни за кого из наших не болеем. Тем более что ДонГук, — за что испытываю к нему искреннюю благодарность, — тоже не участвует. Больным сказался. Руководство школы поморщилось, но настаивать не стало. Он же тоже выпускник, имеет право. Это ТоХва и КаХи на год моложе. А у нас сунын на носу.

Стадион начинает орать, даже моя ЧэЁн не удерживается и сжимает кулачки за своих, притопывает ножками. Переживает.

ТоХва приходит первой, а вот КаХи уступает какой-то резвой полкорпуса. Слегка разочарованная ЧэЁн стонет.

— Ёксоль! Как же так? — и через секунду. — Ничего, из трёх призёров двое наших.

— Так себе результат, — равнодушно комментирую. — Секунды на три-четыре хуже, чем на тренировках. И немного хуже, чем на школьных соревнованиях.

На стартовую толкотню всё не спишешь. Кстати, по уму на тренировках и против этого надо какую-то методику отрабатывать, на то они и тренировки. А то тренеры работают только на чистый результат, о тактике, психологической устойчивости, запасе сил перед стартами, всё это по боку. Наш тренер, слава небесам, хотя бы на середине последней тренировки вспомнил, что надо бы снизить нагрузку. Или совсем её отменить, ограничившись лёгкой разминкой.

— Ты совсем за наших не переживаешь, — ЧэЁн не удерживается от упрёка.

— Ты права. Нет причин для этого, — легко соглашаюсь. — Руководство наше всё делает шиворот-навыворот. По уму надо было последнюю неделю перед соревнованиями проводить тренировки в это же время, а не по вечерам. Чтобы организм привык именно в это время выдавать максимум. Последнюю тренировку сделать вполсилы, чтобы скопить энергию. Ничего не сделали кроме…

Упоминаю вспомнившего о главном тренера. Если бы делали всё согласно моим рекомендациям, я бы переживала. А за чужие схемы и методики, — вернее, их отсутствие, — мне зачем расстраиваться?

— Стратегически школа тоже ведёт себя неправильно. Надо было перетянуть одеяло на себя. Добиться того, чтобы на наших школьных соревнованиях результаты были выше, чем на общегородских. Кстати, может, так и будет.

Замолкаем, объявляют результаты забега.

— Лалиса, и как? — ЧэЁн оборачивается ко мне.

— Как я и думала. На пять секунд результат ТоХва хуже, чем на тренировках и примерно на три секунды хуже, чем на школьном забеге. У КаХи почти так же. Слабенько, короче.

Стометровка тоже не наша. Совсем не наша, никто за пьедестал не зацепился. ТоХва вырвала второе место на четыреста метров. Эстафету ещё не совсем продули. Третье место. Но со мной было бы первое. Короче говоря, наше с ДонГуком отсутствие сказалось явно отрицательно, что доставляет мне мрачное удовлетворение.

— Скоро сунын, — тяжело вздыхает ЧэЁн, когда мы идём к выходу. Награждение решаем пропустить, оно мне крайне неприятно.

— И что? — вопрошаю с полнейшим равнодушием.

— Как что?! Лалиса! — потрясённая подружка даже останавливается. Но тут же догоняет, я-то шаг не замедляю.

— Допустим, ты плохо его сдашь, и что? — продолжаю вправлять перекошенные корейским воспитанием мозги. — Думаешь, тебя из-за этого из группы попрут? Самое плохое, что может случится, над тобой девочки похихикают.

Выходим со стадиона, пилим на дорогу ловить такси.

— Я ж тебе уже объясняла! — не дошло с первого раза. — К тому же ты английский знаешь идеально, значит, сдашь не меньше, чем на триста девяносто. С литературой у тебя всё в порядке, с историей…

— Средне у меня с историей, — морщится подружка.

— Преувеличиваешь, — отмахиваюсь, — или преуменьшаешь. Короче, выше среднего у тебя с историей. Значит, историю и литературу сдашь на триста, не меньше. Математика. Ну, пусть двести. Или даже сто. В среднем что получится?

— Ерунда получится, — бурчит ЧэЁн.

— Двести семьдесят два балла, — вычисляю среднее арифметическое в уме. — Это мы по жёсткому варианту посчитали. А реально ты по математике вполне способна хотя бы полторы сотни баллов набрать. Или даже двести. Короче на триста баллов ты можешь рассчитывать. Наберёшь меньше, чуточку огорчишься, будет больше — радуйся. Нормальный результат. Тебя даже в SKY могут взять.

— Как это?

— Так это. В университетах не дураки сидят. Понимают, что когда у них учатся звёзды, это поднимает престиж.

— Там же конкурс!

— Возьмут без конкурса, по особому приглашению. Только тебе туда не надо. Иди себе в университет Сонхва, тебя там вообще с любым результатом возьмут.

Останавливаем такси, садимся. Мне ехать дальше, поэтому ЧэЁн суёт мне пару десяток. Не отказываюсь, в Корее так не принято. И не важно, что у меня доходы раз эдак в десять выше. Каждый должен платить за себя сам.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 10 октября, 11:15.

С этими концертами я даже про свой день рождения забыла. Потом в семье отметили, но запоздавшее оно уже не то. Хотя по праздничному поводу побыть с семьёй всегда замечательно.

Прохожусь по сети, заглядываю на сайт агентства, поднимая себе настроение стремительно растущими показателями. Придирчиво пересматриваю пару клипов. В голове рождается пара идей для рекламы.

Что у нас на сайте Амазон? Вчера вечером перед сном открыла подписку на пятый том. Чего-чего?! Не, я понимаю, что стимулирующие скидки, которыми обычно сопровождаю открытие подписки, всегда вызывают всегда вызывают всплеск продаж, но настолько?! Прошло всего полдня, а покупок всех томов почти полмиллиона! Четыреста восемьдесят тысяч, но уточнять бесполезно. Вот уже четыреста восемьдесят одна…

Слегка медитирую, глядя на то, как прокручиваются целыми страницами списки покупателей, ежесекундно сменяясь.

— Что это у тебя такое? — голос СонМи над ухом.

Я поняла! Она нарочно так делает! Зар-раза! Только ничего у неё не выйдет, я научилась чувствовать ток воздуха от движения двери.

— Не видишь что ли? — вывожу сводную страницу. Она мгновенно устаревает, но представление даёт. Ещё немного и будет полмиллиона ровно. Через какую-то малую долю секунды.

— Число покупок за сегодня. Почему-то пятый том здорово выстрелил. Народ, как с ума сошёл…

Оборачиваюсь. Любуюсь вытаращенными глазами онни. Ради таких мигов торжества стоит жить и даже трудится. Хотя бы иногда.

Полмиллиона это сколько будет в вечнозелёной валюте? Если каждая книга в среднем с учётом скидок тянет на три доллара? Никак не меньше. Там ещё и донаты кидают. Транслирую этот вопрос парализованной СонМи.

— Полмиллиона книг за три доллара в среднем, — даю ей вводную и формулирую задачу, — сколько я сегодня за полдня заработала?

Онни открывает и закрывает рот, изображая рыбу, выброшенную на берег.

— А ты чего пришла? На обед пора?

— А-о-ы-а, — СонМи мужественно пытается взять под контроль речевой аппарат. — Д-да, на обед…

И вдруг срывается с места с диким криком:

— Ом-м-ма!!! Ап-ппа!!!

Вот сейчас вздрагиваю. Всё-таки заставила меня дёрнуться!

На крики сбегаются всполошённые родители, обеспокоенно глядят на меня. И мнится мне с готовностью тут же осуждать. СонМи толком ничего сказать не может.

— Там… Лалиса… это… вообще!

— Вы меня на обед пришли звать? Да иду уже, иду! — выключаю компьютер под протестующие возгласы сестры.

По-моему родители так и не поняли, по какому поводу онни раскудахталась.

— Лалиса! — уже в общей комнате, где мы обедаем, СонМи возмущённо смотрит на меня. На неё ощутимо давят взглядами родители, но объяснить она ничего не может. Язык отнимается на словах «миллионы долларов».

Придётся мне. И до того, как мы сядем за стол. А то начнут ронять палочки, ложки, посуду, проливать на пол супы и компоты…

— Аппа, омма! У меня сегодня с полуночи уже полмиллиона покупок на Амазоне, — и-э-х, они не в курсе деталей… — Это сайт на котором я «Гарри Поттера» продаю. Американский.

— Они что, корейский язык понимают? — тупенько спрашивает мама. Тут наконец-то СонМи берёт себя в руки и принимается горячо объяснять родителям всю нашу литературную кухню.

По-моему маму она ещё больше запутала. Зато ДжеУк быстро схватывает суть.

— И сколько стоит один экземпляр на этом вашем Амазоне? — высветившийся вопросом ДжеУка смысл темы заставляет женщин замолкнуть. СонМи глядит на меня напряжённо.

— Примерно три доллара…

— То есть, сегодня за полдня ты заработала полтора миллиарда вон?

Вот и мамочка челюсть вниз отвешивает.

— Да, аппа.

— Вот нахалка! — гордо произносит ДжеУк. — Я за год только полмиллиарда зарабатываю, а ты за полдня полтора.

— Надо это отметить, — подмигиваю аппе. — Даже мама против не будет.

За столом, для вида осуждающе покачав головой, мама плеснула нам с сестрой в бокалы на донышко. ДжеУку наливает почти до краёв, себя тоже не обижает.

— Аппа, скажи тост, — требую соблюдения ритуалов. ДжеУк встаёт и задвигает речь.

— Сегодня особый день. Моя дочь выросла и сама выращивает свой рис. Да так много, что и мне можно с работы уходить…

— Много карманных денег давать не буду, — тут же обозначаю пределы под общий смех

— За это не выпить, означает разгневать всех богов, — заключает ДжеУк.

И мы дружно пьём. Что там пить, даже вкуса толком не разобрала, но главное — праздничное настроение.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 14 октября, 12:35.

Стою у стенда со списком рейтингов первой сотни. Хмыкаю.

— Лалиса, а ты где? — с недоумением вопрошает ЧэЁн. Её тоже нет в сотне лучших, но скромная онни воспринимает сей факт с пониманием и вздохом.

— Где, где… — первая нахожу примечание мелким шрифтом внизу плаката, — вот где!

Там перечислены наши имена: моё, ЧэЁн и ДонГука. И сказано, что данные замечательные лица находятся вне рейтинга.

А что? Тоже решение! И не скажу, что оно мне не нравится. Директор Ю поступил мудро. Рейтинг это своего рода прогноз будущей успешности школьников. «Усердно трудись и добьёшься успеха», — так гласит не только лозунг на плакате, это доминанта корейской ментальности. А нам троим зачем этот прогноз? Мы уже добились успеха, нас вся Корея знает.

Отходим. ДаМи с МиЁн откалываются от нас, ЧэЁн притормаживает.

— Лалиса, президент Ли просил тебя срочно в агентство приехать.

— Зачем? — ЧеРиш мы не отгоняем, она своя, поэтому пусть слушает. Что она и делает, и то, из вежливости.

— Какие-то кинокомпании просят написать музыку к фильмам.

О, как! Становлюсь модным композитором?

— Надо, так надо…

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment.

Время действия: 14 октября, 16:55.

Съездить вечером в агентство мне не трудно. Тупо записала на флешку неотредактированные до конца фильмы, фрагменты, трейлеры, синопсисы, сценарии. Сказала президенту, что буду думать и укатила домой. Но! После сунына, что президент воспринял с пониманием. На время до сунына президент сам организовал режим работы вполсилы. Многих из стаффа в отпуск отправил. Айдолы работают по не напряжённым индивидуальным планам. Всё из-за нас, выпускников. И как менеджер я в административном отпуске.

— Но вот на этот фильм очень просили. Срочно! — президент произносит название.

Углубляюсь в планшет.

— Нет, саджанним, — выношу вердикт через четверть часа. Больше не понадобилось.

— Что не так?

— Фильм провальный. Успеха иметь не будет. Сюжет слабый, трейлер ублюдочный. Не, на такое я не подпишусь.

— Ты можешь ошибаться, Лалиса-ян, — мягко стелет президент. — Фильм вполне может иметь успех.

— Ошибиться в прогнозе я могу. Но в чём точно не ошибаюсь, так это в своём восприятии. Мне — не нравится, здесь я не могу ошибаться. А с тем, что не нравится, я работать не могу.

Призидент явно огорчается. Ему что, эта ублюдочная мелодрама нравится?

— Это совсем не мой стиль. Дайте мне боевик, шпионский детектив, блокбастер, тогда и поговорим.

— Там в списке есть пара боевиков.

— Вот с ними поработаю. Ничего не обещаю, но посмотрю внимательно.

— Лалиса, — президент мнётся и продолжает после паузы, — очень надо именно тот фильм музыкой украсить…

— Вам так сильно надо испортить мою репутацию, саджанним? Фильм провалится, а вместе с ним и я, как композитор. Оно мне надо? Нет. Это даже не риск, это гарантированный провал. Кино одной музыкой не вывезешь.

Вот привязался! Никак не отделаться! Он, наверное, сдуру кому-то чего-то пообещал, а я должна ему подвиг Геракла совершить. А в качестве награды кучу дерьма на голову.

— Хорошо, саджанним. Давайте так сделаем: заказчик платит миллион долларов авансом. Тогда соглашусь. Свою долю оформляйте сверху. И только один эпизод плюс вступление, больше пусть ничего не просят.

Тоже форма отказа, выставление неприемлемых условий. Там весь бюджет фильма не больше пяти миллионов.

— Они же просили быстро решить? — встаю и собираюсь уходить, не спрашивая разрешения. Иначе, чувствую, он меня до утра мурыжить будет.

— Отрицательный ответ это тоже решение и оно быстро принято. У вас больше ничего ко мне нет? Тогда аннён, саджанним.

Совсем охренели! Накануне сунына требовать срочной и сложной работы?! Причём дурно пахнущей. А что президент им наобещал, это его проблемы, не мои…

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 17 октября, 08:50.

Утренняя тренировка с некоторых пор стала для меня способом получить наслаждение. Вот он, метод воспитания хороших привычек. Надо не насиловать и принуждать себя, а заниматься с удовольствием. Пропотеть, — ф-ф-у, но такую малость стерпеть можно, — понежиться под тёплыми струями душа, взбодриться под прохладными, привести причёску и привлекательную моську в порядок. После завтрака и непродолжительных акций насилия и троллинга над онни я готова к труду и обороне.

Подготовка к суныну заключается ещё и в том, чтобы каждое, — повторяю: каждое! — утро начинать с интеллектуальных занятий. Для меня это, прежде всего, математика. Не совсем я пропащий человек в этой уважаемой области знаний, но идёт она у меня со скрипом. Открываю текст задания за один из прошлых годов, решаю для разминки парочку заданий средней трудности. Начальный блок пропускаю, с ним справляюсь без проблем.

Трень-брень-трень! — негромко говорит телефон. Несмотря на его деликатность, гляжу на него с огромным неудовольствием. Вроде всем говорила, что до обеда меня отвлекать не стоит! Щас кому-то будет… варфоломеевское утро.

Саджанним! Щибаль твою налево! На него не пошумишь.

— Аньён, саджанним!

— Аньён, Лалиса-ян. Извини, что беспокою тебя в выходной, но у меня хорошие новости.

Извиняется, конечно, формально и мимоходом. Это даже не извинение, а фигура речи. И что там за «хорошие новости»? Что-то мне тон кажется подозрительным. С неким ехидным подтекстом.

— Компания «MK Pictures» согласилась выплатить тебе миллион долларов. Авансом.

Ах, ты ж щибаль твою через коромысло! Это же был завуалированный отказ! Чувствую, будто лицо стягивает, будто высыхающей маской. В такие моменты никому не рекомендую смотреть на меня. Даже себе. В зеркало.

Президент меж тем разливается соловьём, считая, что дело в шляпе. Эта компания как-то связана с другой, занимающейся продажами песен, музыки, клипов. Диски выпускает, продаёт контент по интернету. И наше агентство плотно с ними сотрудничает. Понятно, почему президент им отказать не может. Представляю, какего к стенке припёрли. Обычными корейскими заморочками.

— Это твой человек? Работает у тебя? Значит, сделает всё, что скажешь! Чего ты упираешься?

Объяснить можно. Только подозреваю, что даже довод о том, что я сама по себе, без всякого агентства, миллионер, не покажется сильно убедительным. Зато оказался убедительным в смысле величины гонорара. Наверняка впечатлились, задумались и, видимо, здорово припёрло. За здорово живёшь никто миллион долларов выкладывать не будет.

Мелодрама, ф-ф-у! И название ни о чём: «Долгие прогулки». Всё потом! У меня сейчас математика! С её немногочисленными замечательными пределами.

Какие-то демоны дёргают меня за язык во время обеда. Пожаловалась на свою голову.

— Мне миллион дают за то, чтобы музыку к фильму написала… — тяжко вздыхаю. — Только фильмец какой-то жалкий.

— Что-то маловато, всего миллион вон, — с немного обидным равнодушием замечает ДжеУк.

— Миллион вон это мелочь, — криво улыбаюсь. — А вот миллион долларов это сумма. Даже для меня.

Хоть какие-то плюшки я должна иметь за столь неприятную работу? Даже аппетит усиливается, когда вижу, как выпучивают на меня глаза. Особенно онни.

— Не хочу! — тоном капризной принцессы заявляю окружающему пространству. — Кино какое-то ублюдочное…

— Не хочешь миллион долларов? — отмирает СонМи, но глаза не желают возвращаться к обычным размерам. Нервно брякает ложкой мама, подкладывая всем салатик.

— Миллион хочу. Но ковыряться в этом… гуано?

— Хочешь отказаться? — просыпается всё-таки интерес у аппы.

— Хочу, но уже не могу, — объясняю ситуацию. ДжеУк смеётся, мама с сестрой поглядывают на меня с каким-то испугом.

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment.

Время действия: 24 октября, 17:40.

— У вас всё? — устало спрашиваю переговорщиков от «MK Pictures», трёх представительных мужчин. Главный у них седоватый мужчина сильно за пятьдесят, с импозантными усиками. Подозреваю, намеренно выбрали главой делегации кого-то постарше. Чтобы легче было построить юную и глупую.

Со стороны может показаться, что их задумка сработала. Уступила почти по всем позициям. Кроме главной. И так, по мелочам. Мелочам, но важным для меня. Миллион «грязными», то есть, до уплаты налогов, всё-таки миллион.

На мой вопрос господин Чхой, тот, что с усами, кивает.

— Подытожим. Вы переводите на мой счёт миллиард сто двадцать миллионов вон. Мы делаем вам номер с моей песней в моём исполнении, который войдёт в фильм отдельным эпизодом. Тему моей музыки вы можете использовать в рекламных трейлерах и в любых эпизодах фильма на ваше усмотрение. Фрагмент с моим исполнением неприкосновенен.

Делаю короткую паузу. Надо давать возможность собеседнику воспринимать информацию частями. Это как с едой, надо откусывать по столько, сколько можешь пережевать и проглотить.

Фишка вот в чём. Я нашла способ дистанцироваться от создателей фильма. В нём будет доработан эпизод, в котором главные персонажи, молодой человек и девушка приходят в элитный ресторан с эстрадой. Публика наслаждается едой, танцами и музыкой. Там и прозвучит мой номер. Никакого влияния на сюжет, можно вставить практически в любой фильм. Хотя есть некая корреляция с характером главной героини: https://youtu.be/LZ2kSbSrDLs (Примечание автора: тембр голоса Лалисы намного ближе к пению сирен).

А если найден способ отмежеваться, то мне ничто не мешает. Посмотрим ещё, кому выгоднее будет, даже если отвлечься от миллиона долларов. Не только моя песня повысит привлекательность фильма, но и картина сделает нам рекламу.

— Соглашаюсь на ваше полное коммерческое владение созданным агентством клипом и самой песней. Авторские роялти перечисляете на счёт агентства, — саджанниму тоже надо кость кинуть.

— Готовьте договор, — завершаю монолог.

Президент приступает к утрясанию мелочей, я отключаюсь. Есть ещё одна причина моего согласия поработать с музыкальным сопровождением кинофильмов. Надо время от времени отвлекаться от тяжёлой подготовки к сунын. Вроде и плевать на него, но хочется сдать получше. И захватывает общенациональный ажиотаж вокруг этого мероприятия.

— Ты ещё чего-то хотела, Лалиса-ян? — обращается ХёнСок, когда кинодеятели уходят.

— Есть ещё пара фильмов, где я согласна на участие, — называю их. — Но это всё. Остальное — либо шлак, либо не пробуждают у меня никаких чувств.

— Любишь боевики? — удивляется президент моему выбору. Один из фильмов про бойца кикбоксёра по прозвищу «Ураган». Неожиданно пересекается с названием песни несимпатичной мне, но весьма прибыльной мелодрамы.

Обговариваем условия. Они будут совсем другими. Агенство на паритетных началах со мной будет претендовать на четыре процента кассовой выручки свыше четырёх миллионов долларов. Это типичная граница рентабельности корейских фильмов. Половина им, половина — мне. Хорошо быть богатой и независимой. Будь я простой девочкой, хрена бы мне обломился такой шикарный процент. Хотя… музыка моя, текст мой, плюс аранжировка и продюсирование. Сюжеты тоже, как правило, мои. Исполнение не всегда моё, но часто. Так что деваться от меня некуда. Только мерч идёт по общей схеме.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 18 ноября, 08:10, сунын.

Дожидаемся с ДаМи, появившейся почти одновременно со мной, остальных. Хотим вместе дойти до корпуса, где будет проходить экзамен. Он, кстати, не наш, университетский. И не только наша школа там будет сдаваться.

Подходит МиЁн с ЧеРиш, сразу за ними моя ЧэЁн.

— Гляньте, гляньте на неё! — при виде бледненькой подружки меня накрывает приступ веселья. Все дружно концентрируют внимание на тут же смутившейся ЧэЁн.

— Хотите научиться, как волноваться по ничтожным поводам, посмотрите на неё! — почти ржу в голос. Девочки начинают подхихикивать. Сами волнуются, вижу, но за компанию, почему не посмеятся. Якобы они не такие же. Только держаться лучше.

По дороге к зданию проходим сквозь строй младшеклассников, которые кричат приветствия, пожелания успеха, машут флажками. Машем им руками и улыбаемся. Всё-таки сегодня особый день. Самолётам запрещено летать над городом, на улицах полицейские патрули заняты тем, что подвозят опоздавших выпускников. Даже рабочий день у многих начинается на час позже. Это у корейцев-то! Причины вижу две: уменьшают риск пробок и родители могут проводить своих детей до школы. Не все так делают, но есть такие. СонМи тоже набивалась ко мне в провожатые, но сразу пошла на попятную, напоровшись на мой долгий изучающий взгляд.

В фойе толпимся у списков аудиторий, но долго разглядывать их нам не дают. Увидев, что мы одна компания, раскидывают по разным группам. Так что встретились мы только через три с лишним часа на обеденном перерыве.

Мне повезло, я так считаю. Первый тест по литературе. Как раз для разминки мозга. Голая тренировка памяти, на которую не жалуюсь. И после короткого перерыва переходим в класс математики. Как организаторы ни старались, но есть в моей группе несколько одноклассников, старых и новых. ДаСоль среди них. Интересное имечко. Ему с ним композитором надо быть. Только вместо «Да» поставить «До». Интересно, а если поискать, найдутся ли имена ЛяСи, РеМи, ФаСоль и тому подобные?

Это я себя развлекаю в короткие тайм-ауты во время контрольной. Самую лёгую часть теста проскакала галопом, на средней попыхтела, сейчас штурмую самый заковыристый раздел. Есть две неприятные для меня темы: тригонометрия и логарифмы. Это не значит, что плаваю в этих темах, но уж больно они хитромудрые. И вот два последних задания из них. В одной тригонометрия скомбинирована с темой пределов. Наверняка где-то спрятан первый замечательный…

Время подходит к концу. Самую трудную задачу не добила. Ну, и хрен с ней! Проверяю ещё раз, хотя чувствую, что это бесполезно. Почему-то в чужих работах ошибки прямо лезут в глаза, а в своей, даже более явные, заметить намного труднее.

Да пошло оно всё! Сгребаю листы и топаю к столу преподавателя-наблюдателя.

— Много не ешь, — предостерегаю ЧэЁн на обеденном перерыве, — а то мозг отключится. Частично.

У неё математика как раз после обеда. Все девчонки немного уставшие. Любая контрольная отнимает много сил, а тут две подряд позади и ещё три впереди.

Любая работа, даже привычная и не сильно утомительная, в большом количестве истощает. Так что после последней контрольной выхожу из класса с огромным чувством облегчения. И звенящей пустотой в голове и всём теле.

Уходим с девчонками в ближайшее кафе, чтобы подкрепиться мороженым и кофе. Фигвам! — сказали нам. Везде аншлаг, так что пришлось разъезжаться по домам. За мной ДжеУк приезжает, у остальных тоже заботливые родители. Такси-то тоже поймать или заказать невозможно. Даже для огромного мегаполиса выход на улицу одновременно нескольких сотен тысяч человек создаёт пиковую нагрузку. Сеул пережуёт этот наплыв минут за двадцать, но нам и на такое ожидание не хватает сил.

Место действия: агентство Bit Hit Entertainment.

Время действия: 21 ноября, 09:50.

— Жалко, что это всё, — вздыхает президент ХёнСок. Прослушивает композицию в третий раз.

— Какая великолепно зловещая музыка! — довольное начальство не устаёт восторгаться.

(https://youtu.be/48IZ3NClkHE — Sahara).

— Как жаль, что ты остальные фильмы игнорируешь… — начинает кручиниться без паузы.

— Я не волшебная палочка, саджанним, — пожимаю плечами. Следующую фразу произношу частично по-русски:

— Мне нельзя сказать: «сиськи-масиськи, накося-выкуси» — и дело сделано. Если картина меня вдохновляет, есть музыка. Если нет, то нет.

«Sahara» чуть ли не сама родилась, когда увидела этот эпизод про нашего бойца:

https://www.youtube.com/shorts/wYCax_un4No?feature=share

Брутальная музыка подойдёт только к брутальным эпизодам.

— Как у твоего Гарри Поттера? — хитро прищуривается ХёнСок. — Да, жаль, что у меня нет такой волшебной палочки.

Вознаграждаю президента долгим изучающим взглядом, затем хихикаю.

— Что я слышу, саджанним? Вы читаете «Гарри Поттера», хи-хи? Эта книга для подростков, максимум, студентов, саджанним, хи-хи… только не говорите мне, что вы ещё и купили эту книгу…

Начинаю ржать в голос при виде неожиданно смутившегося ХёнСока. Справившись с собой, вытираю слёзы авторского счастья.

— Простите, саджанним, я не над вами смеялась. Просто не ожидала, что радиус поражения этой книги будет настолько велик. И как автору, мне это чрезвычайно лестно.

— Куда думаешь поступать? И сколько ты набрала баллов на сунын? — президент переводит разговор в деловую плоскость. И важную.

— Результат будет на днях. Куда поступать, я в больших раздумьях, саджанним. Можно на лингвистический, чтобы писать песни на иностранных языках…

— Какие языки тебя интересуют?

— Самые распространённые. Французский, испанский, японский…

— Немецкий, — продолжил ХёнСок.

— Нет. Песни на немецком не звучат, саджанним. Язык для военных. Ругаться ещё на нём хорошо, говорят.

— Хороший выбор, — президент в целом одобряет.

— С другой стороны, у меня появился заметный капитал и встаёт проблема управления им.

— Твои капиталы так велики? — в глазах ХёнСока зажигается интерес, который он старается скрыть.

— Тот миллион, который выплатила «MK Pictures», седьмой, саджанним.

Немного подумав, добавляю:

— Полагаю, к концу учёбы в университете у меня будет сто или двести миллионов долларов.

ХёнСок смотрит на меня с уважением и будто что-то прикидывает. Понятное дело, почему с уважением. Я выхожу на уровень чеболей. Только чеболи это кланы или бизнес-группы. Крупные промышленные компании, торговые сети и всё такое. А я одна, сама по себе.

Место действия: школа искусств Сонхва.

Время действия: 22 ноября, 09:50.

Сначала поджидаю всех подружек на лавочке, которыми снабжены примыкающие к школе аллеи. Девочки немного нервничают, поэтому на припоздавшую МиЁн немного шипят. Всем не терпится узнать результат, даже лишняя минута невыносима.

— Чего вы? — возмущается МиЁн. — Я не опоздала, мы договорились ровно в десять.

— Дебак! — подвожу итог раздорам и бросаю обёртку доеденного мороженого в урну. — Пошли! Наши честно заработанные баллы ждут нас!

Через минуту толпимся у стенда, выискивая свои имена. Нахожу.

Лалиса Ким Английский Математика Литература История Русский язык

397 322 372 369 392

Итог — средний балл = 370,4.

— Ого! — восхищаются мной девочки.

— Интересно, почему по английскому не максимум? — задумываюсь вслух. — Сколько там у тебя, ЧэЁн.

У неё триста девяносто шесть, примерно, как у меня. Русский язык меня не беспокоит. Он сложен даже для носителей языка. Среднестатистический российский гражданин вряд ли в нашем тесте наберёт больше трёхсот баллов. Может и двухсотенный барьер не преодолеть.

А вот почему по английскому мы с ЧэЁн максимум не взяли? Думаю, дело обстоит, как у программистов. Они говорят, что программ без багов не бывает. И если их нет, то это значит, что их просто не нашли. Так и здесь, при составлении теста из великого множества вопросов вполне могли проникнуть ошибки, опечатки… баги, короче. Вот на них мы и споткнулись. Могли правильно ответить на вопрос, ответ на который заложен неправильный. Только в одном пункте была не уверена, но это минус два балла (он так оценивался). Куда ещё баллик заныкали?

ЧэЁн, кстати, триста четыре балла насобирала. Вполне приличный результат, на уровне нашей команды. Выше её ДаМи, у которой триста четырнадцать. МиЁн удалось опередить ЧэЁн только на один балл. Это в пределах статистической погрешности. ЧеРиш у нас нонче аутсайдер — двести восемьдесят восемь. Личико у неё по этому поводу кислое.

— Не переживай, онни, — похлопываю её по плечу. — Главное, что у тебя по причёскам четыреста баллов.

Придумываю, как ещё приободрить.

— Выбиваю для вас у президента ХёнСока ставку в полмиллиона вон. Если не согласится, буду платить из своей доли, — уж на такое он точно возражать не будет. Зато командовать ими буду только я.

Немного постояли в очереди в секретариат для получения официального документа и уходим в кафе. Обмывать. Чаем, какао и кофе. Болтали до обеда, а уж обедать разъезжаемся по домам.

Место действия: квартира семьи Лалисы.

Время действия: 22 ноября, 19:20.

Как здорово проводить время дома и когда над тобой не висит никакой обязаловки. Готовиться к урокам не надо, экзамен позади… аппа просто обязан сегодня снова всем налить. Пусть по капельке. Дам себе выходные до выходного. До воскресенья буду бездельничать, целенаправленно и настойчиво.

Сижу в сети, рассматриваю ролики, не только музыкальные. Попадается на глаза фрагмент интервью на вечерней улице в Бангкоке. Красивая девочка что-то отвечает любопытной журналистке, вроде американке. Что-то из жизни ночных бабочек, не прислушивалась. Залипаю на глазах, в которых плещется безнадёжная тоска… выхожу из сети и вырубаю комп. Плюхаюсь на кровать в любимую позу звезды. Незнакомая девочка с экрана будто заразила меня тоской. Девочке хочется нормальной жизни, хорошего парня с заработком, за которого можно замуж выйти и прожить счастливую жизнь. А не ложиться под всякого, кто пожелает.

Уличная проституция всегда признак неблагополучия в экономике. Богатая множеством ресурсов, с привлекательным для туристов с севера климатом, имеющая массу возможностей для процветания страна бедствует. Это не касается моей семьи, но в целом, Таиланд — страна с нищим населением.

Как им помочь? Установить девочкам, желающим уйти из секс-бизнеса, пособие? А таким же мальчикам? Ладно, устроим, и что дальше? Сутенёры станут богаче, а проблема останется. Самый надёжный, хоть и медленный вариант — экономическое развитие.

Так что примерно представляю себе, куда вкладывать деньги. С конкретным направлением надо ещё долго думать, — сельское хозяйство, рыболовство, медицина, туризм… — но место определено. Моя вторая родина.

Окончание главы 39.

Конец книги.

--------------

От автора.

Пережить паузу вам поможет лёгкая в чтении книжка: https://author.today/work/308854

Очередной попаданец в СССР периода "развитого социализма". Сможет ли врасти в советскую действительность обычный офисный работник? Руками ведь работать придётся, не задницу в кресле мозолить.

Оглавление

Глава 1. Тяжёлые разговоры

Глава 2. Контролируемый занос

Глава 3. Летят электроны…

Глава 4. Собой рулить надо самой

Глава 5 Спорт — всегда схватка

Глава 6. Грозовые тучи. Провокация

Глава 7. Благоденствие Лалисы

Глава 8. Расплата за победу

Глава 9. Спонтанный бенефис

Глава 10. Школа — наше всё

Глава 11. Плодотворное воскресенье

Глава 12. Мирное течение жизни

Глава 13. Ещё одно насыщенное воскресенье

Глава 14. Эволюция тренировок

Глава 15. Каждому — по серьге

Глава 16. Сестра и другие

Глава 17. Трудные разговоры

Глава 18. Тактика бега на средней дистанции

Глава 19. Обычные дела

Глава 20. Такое разное воскресенье

Глава 21. Конец — делу венец

Глава 22. Разрушение вредных иллюзий

Глава 23. Аннён, школа!

Глава 24. Здравствуйте, каникулы!

Глава 25. Агентство

Глава 26. Разгон

Глава 27. Производственная

Глава 28. Дебют

Глава 29. Первый выстрел

Глава 30. Взлёт

Глава 31. Первая ступень

Глава 32. И что мне может помешать?

Глава 33. Подвиньтесь! Мы пришли!

Глава 34. Тайное превосходство

Глава 35. Жизнь в поднебесье

Глава 36. Издержки, выгоды и личная жизнь

Глава 37. Почти обычный длинный день

Глава 38. На пике

Глава 39. Последний аккорд