Время не лечит (СИ) [Алисандра Ким] (fb2) читать онлайн

1

Даша

Авантюра. Вся эта поездка самая отчаянная и фатально-губительная. Что я буду делать в этом гигантском мегаполисе?! Сама себе задаю этот вопрос с самого начала поездки.

Каждый шаг, как новый прыжок в неизвестность. Даже это помещение, словно другая сторона моей жизни. Темные давящие стены. Панорамное окно. Как вызов моей растерянности. Я лежу на холодном мраморном полу. Раскинув руки и закрыв глаза. Тишина. Эта звенящая глухая тишина давит на мозг. Не могу. Ничего не могу. Каждая работа для меня слишком личное. Слишком опустошающее и выворачивающее. Я пустая оболочка. Как же мне найти точку опоры и создать новый мир. По заказу. Немного смешно становится. Моя фишка именно в этом. Импровизация и полное забвение от реальности. А здесь надо по принуждению. Альбина долго и упорно пыталась оказать, что именно желает видеть на стене. Вот проблема — я уже понимаю, что не последую ее выдумкам. Точно напрасно приехала.

Сначала сама себя уговаривала — ради мамы. Маме необходимо пройти обследование. И понять причину обмороков и плохого самочувствия. В нашем крошечном, провинциальном городке, на берегу моря, это не возможно.

Но вот незадача, маме легче, когда я рядом. Альбина нас с ней совратила своими актерскими речами. Да еще как говорила! Тянула! Меня тянула за собой! В большой город! Своими не совсем адекватными обещаниями. Нет. Со мной этот номер не прокатил бы. Но как я могу спорить с мамой. Мама единственный родной человек. Кроме нас двоих никого не осталось. И да, не понимаю, правильно ли я поступила.

Еще Артем. Он так же подталкивал меня к этой поездке. Утверждал, что на расстоянии я смогу оценить его по достоинству! Бредовая такая мысль! Оценить? Артем — это моя самая большая ошибка. Мы оба совершили не правильный поступок под влиянием случая. Нас с ним связала общая тоска и боль по утерянным близким. Связала. А вот развязать забыла. Значит, все же я сбежала из родного городка. Где не только оставила следы своей бурной творческой деятельности, но успела оставить яркие такие следы в памяти многих людей! За 19 лет Дарина Михеева много чего натворила. И никогда не покидала пределы городка.

Я чувствую странное давление, бегущее по моим волосам. Кто-то смотрит. Словно прикасается. Захотелось отмахнуться. Ну, нет! Альбина же четко всем наказала не появляться здесь! Черт! Старушка давно теряет свои позиции в этом круговороте безумия. Старушка. Она выглядела как примадонна. И все равно возраст сказывался на внешности, как бы сильно она не пыталась это скрыть.

Медленно переворачиваюсь на живот. Холод пола не пугает. Я же практически морской житель. На берегу моря родилась. Закаляла себя как могла. В любую погоду заплыв до ломоты в костях.

Так же медленно выпрямляю спину. Слегка подогнув под себя ноги, села. Не смотрю. На вошедшего не смотрю. Может, исчезнет. Нет. Воздух колышется от его дыхания. Мужчина. Запах мужской. Мягкой дымкой окутывает. Не люблю мужчин. Вообще, людей не люблю. Вот почему город для меня, как баночка испорченных консервов. И толкаются, и воняют.

Мысленно набираю воздух. Медитирую. Поднимаю глаза, и впиваюсь взглядом в непрошенного гостя. За последние несколько дней, давно поняла, что офисное здание Скайхэнда — настоящий проходной двор. Но почему их так привлекает мой тихий мирок. Здесь повсюду запах краски. Раскиданы мелкие обрывки ткани, краски, листы с набросками, карандаши, крошка и камни. Ни одного лишнего элемента. Пол, стены, панорама города. Все! Я создаю новый мир для лаунж зоны Скайхэнда. Это моя задача. Сама зона пока отгорожена плотным баннером. И не каждый знает о том, что здесь что-то будет. Альбина утверждала, что это пока тайна. Сюрприз. Я тогда чуть обратно не уехала. Этот сюрприз мог стать для меня настоящим скандалом. Я, получается, делаю что-то без ведома основного руководства компании! Пусть Альбина клялась и божилась, что ее внуку такая выходка будет ярким впечатлением! Но по голосу, по ее глазам видела, что я лишний элемент! Становилось еще более интересно — за чем Альбина это делает!

И в Скайхэнде каждый считает своим долгом провести расследование. Кто я. Что здесь делаю. Что происходит. А почему так тихо? Может музыки не хватает! Бесят уже эти любопытные взгляды и вопросы. Музыка для меня тишина и мое воображение! Я научилась выпроваживать любопытных чужаков. Вроде бы отстали. Так откуда берутся эти новенькие лица? Вот и еще один. Нет. Он другой. Он, скорее, предводитель толпы, чем ее звено. Не в костюмчике, натянутом, как презерватив. Я честно долго не могла привыкнуть к этим укороченным трубочкам брючкам на мальчиках. Такое ощущение, что им ткани не хватило на нормальную одежду!

А этот высокий. Темноволосый. Непокорные пряди, скрывают глаза. Темная поросль многодневной небритости скрывает и низ лица. Это плохо. Общаться могу только по взаимному взгляду. А тут. Большие пальцы в карманах брюк. На запястье кожаные браслеты и часы с мощным циферблатом. Рубашка не классическая. Словно перекошенная, дизайнерская. В раскрытом вороте на кожаном ремешке символический элемент. Тигр. Точно. С огромными клыками. Саблезубый тигр. Символ духовной силы и неукротимости. Да, парень фанат сказочных мифов? Мужчина выглядит довольно захватывающе. Немного пугающе и очень впечатляюще. Черт! Он и есть кто-то из руководства. Альбина, чертова интриганка! Она говорила, что я закончу работу до возвращения ген-дира из поездки! Но прошло лишь два дня! Два дня, как я сошла с трапа дурацкого самолета! Да пофиг. Чувствую, как щеки слегка щекочет румянец.

Молчит. И я молчу. Солнце уже практически спряталось за высотками. И помещение, словно покрывалом укутывает полумрак. Отблески заката внезапно полыхнули в его глазах. Мне все равно как я выгляжу. Обычно. Всегда в пятнах краски. Многое приходится создавать и проверять. Без мазков на коже не обходится. Рабочий комбинезон. Из плотной ткани. С нагрудным карманом и широкими лямками. Я в нем, как Карлсон. Не хватает моторчика. Женственность на нуле. Моя цель не соблазнять, а наоборот отворот поворот дать! Пусть видят во мне кого угодно, но в первую очередь я художник. Я мастер своего дела!

Волосы скручены забавными пучками на верхушке. Как ушки. Это моя нормальная прическа. Коротко не хочу, не люблю короткие стрижки. А длинные пряди в работе сильно мешают.

Мне начинает нравиться этот темный молчаливый силуэт. От него исходит аура недовольства. Нет, не мной конкретно. А самой ситуацией. Ему неизвестной! Важная персона, которую не поставили в известность о происходящем. Не моя забота. Я лишь исполнитель. Работа — оплата. Все.

Мужчина делает пару шагов и теперь практически нависает надо мной. Вот тут наши взгляды скрестились. Остренько так. Как будто тысячи иголочек под кожу. Шторм. Глаза без цвета. Сплошная буря. На лице нет ничего. Слегка промелькнула печать усталости. Но лицо очень привлекательное. По мужски. Нет смазливости и пластической идеальности. Нет. Жесткие темные волоски закрывает половину лица. Но все равно понятно, что подбородок квадратный, четкий. Хочется ноготками пройтись по его бородке. Губы резко очерчены, как нарисованные. И нос с широкими ноздрями. Он сверлит своим тяжелым взглядом. Но молчит. Изучает. Обстановку. Меня. Это словно игра. Кто заговорит первым. Шторм его глаз завораживает и затягивает. Меня уже разрушает этот город. А этот парень словно радиация, расщепляет нервные клетки. Запомнить эти ощущения. Запечатлеть в элементах моей работы.

Я ладонью с пятнами краски, касаюсь его брюк в области колена. И медленно поднимаюсь на ноги. Может быть не так грациозно, как хотелось бы. Нога слегка занемела. Не важно! Мне нравится его запах. Как бы его запомнить и описать. В цвете. Это не серый! Нет. Скорее теплый, шоколадный, и горько-малиновый. Мужчина тьма. Мужчина торнадо.

Встаю во весь рост. Ладони кладу на сгибы его сильных предплечий. И носом утыкаюсь незнакомцу, как раз в вырез косоворотки. Хочется языком коснуться его смуглой кожи. Без поросли. Кадык нервно бьется. И сердце. В этой звенящей тишине я читаю его кардиограмму! Саблезубый тигр мне нахально подмигивает. Интересная вещица. Явно, ручная работа.

Я знаю цену своему таланту. А так же твердо осознаю невозможность привлекать мужчин. Артем был всего лишь мальчиком. А вот этот передо мной, именно мужчина!

Мелкая, худая, без особых привлекательных черт лица. Всегда была похожа на хулиганистую пацанку. Просто Дашка. Мое полное имя Дарина вообще мало, кто знал. Не собираюсь плакать на судьбу. Нет. Я такая, какая есть. И меняться не собираюсь. Мой самый большой плюс это молодость, искренняя ясность в сердце. И яростная сила воли. У меня есть цель. И на пути к этой цели не будет никого. Лишь мои уверенные шаги. Мама пыталась свернуть меня с этой дорожки. Артем миллион раз предупреждал и уговаривал остановиться. Не могу. Прекратить вмешиваться в прошлое. Но нет нормального будущего, пока не узнаю все!

El tiempo no cura. (Время не лечит. Исп.) — хотела выжечь это тату на сердце. Но сделала сбоку, на бедре. Все равно эти слова пробирают насквозь. Нельзя забыть то, что стало частью твоей сущности.

Поднимаю глаза. И понимаю, что мужчина не смотрит на меня. Он замер, изучая наброски на стене. Хорошо. Делаю шаг назад. Подальше. Но мужская ладонь придерживает меня как раз на уровне лопаток. Там лишь тонкая хлопковая ткань топа без рукавов. Ему все равно, что я измазана краской. И это тоже очень нравится. Его странный безразличный интерес.

Пальцы твердо пробегают по затылку и обхватывают шею сзади. Не люблю прикосновения. Но здесь что-то другое. Он и сам не хочет касаться. Но делает это лишь для подтверждения своего превосходства. Изучает. Сканирует.

Не вижу его эмоций. Он легко держит все под маской спокойствия. Внимательно осматривает мое лицо.

Я даже губы облизала от того, как сильно пересохли. Странный. Хотя меня чудачкой называют. Это мой прикол — рентгенировать всех взглядом. А теперь на себе испробую действие! Не особо приятненько.

Все так же молча. Отпускает и уходит.

Может это вообще местный призрак был?

Ногой отшвыриваю кисти и краски. Черт! Он все-таки сбил мой творческий ритм! Не сбил! А перенаправил. Теперь я точно знаю, что будет на этой стене. Вижу полную картинку. Совсем не та абстракция, что желает Альбина! И сердце ускоряет бег. По углам огромного помещения установлены небольшие прожектора. Быстро щелкаю выключателем. И все. Словно колпак на голову. Давит все внутри, усиливая желание выплеснуть!

Теряется время. Теряется основа реальности. Здесь другой мир. Мой собственный. Неприкасаемый.

Дома меня всегда вдохновляло море. Его шум. Воздух хвойного леса и близость гор. Здесь, в этом столпотворении негатива и хамства, я нашла новый сильный толчок. Новую линию своей творческой души.

2

Рома

Shit (Дерьмо)! Fucking shit! Из Аэропорта надо было ехать на квартиру. На хрена, спрашивается в офис приперся! Да сам не понимаю. Как пинком под задницу сюда загнали. Нет веры этой женщине! Бабушка! Она же моя бабка! Альбина Андреевна Сафронова. Актриса погорелого театра! Еще вопрос, кто кого воспитал и помог устоять на ногах! Альбина всегда в первую очередь была именно актрисой. А уж после карьеры, могла поиграть в заботливую бабушку. Бабушку. На долго такие игры не затягивались. Матерью никогда не могла даже претвориться! Я помню слишком много подробностей своего детства. И в нем не было ни бабушки, ни родителей. Роман Олегович Сотников в свои 30 лет, с уверенностью заверяю — создал и воспитал себя сам!

Вхожу в ярко освещенный кабинет и слишком яростно хлопаю дверью. А вот не ждали меня в Скайхэнде! Да нормально я так обломал незапланированный расслабон! Все забегали, как бестолковые бешеные тараканы. Как в лучшей сцене затрапезного сериала, иду такой грозный. Лохматый и небритый. В раздрае! В ауте! Готовый любого медленно втереть в пол! Альбине в приказном порядке заявил, чтоб не лезла больше к делам фирмы! Она же все время стонет, как устала. Как старость ей нелегко дается! Давно не проводил воспитательных мероприятий с распустившейся в конец родственницей.

Резко торможу. Когда боковым зрением уловил баннер посреди широченного коридора. Там было пустующее помещение. Что за хрень твориться в моем владении?! Распоряжений не оставлял. Самовольничать никто не посмеет. Лариса не могла утаить информацию. Секретарша генерального директора тоже не в курсе. У меня свои планы на этот этаж. Заговор могла устроить только Альбина. И я уверен, не понравится мне это! Не сразу, но прошел внутрь.

Мелкое создание не особо было видно. Она словно слилась с общей унылой гаммой бесцветия. Сначала разглядывал некие наброски на стене. Задумка не понятная. Силуэты. Резкие линии. Опускаю взгляд на странное неподвижное существо. Сидит на полу, подогнув колени. Глаза под веером ресниц. Сонные и тягучие движения. Во мне ничто не шелохнулось. Нет. Но злоба улетучилась. Странное непонятное веяние по всему простору пустоты. Запах краски. Она не побежала, как все остальные. И точно не понимает, кто я такой.

Малолетка? Мышонок. Крошечная совсем. Этот балахон-комбинезон придает объем. Но под ним, явно очень хрупкое тоненькое тело. Плечики подрагивают. И руки тонкие. Подросток? Вот только глаза ведьмовские. Раскосые и необыкновенно четко вычерченные. Поднимается так, что взгляды встречаются. Нет. Не торкает. Другое это. Нет во взгляде привычной попытки соблазнять. На случай, если бабушка подослала. Ее не волнует мое неожиданное появление. Взрослый взгляд. Серьезный, изучающий. Юная совсем, лет 20, или 18? Не пытается казаться лучше, чем есть. Она гордо дергает острым подбородком. Нравится, что молчит. Кажется, взглядами мы друг другу так многое сказали. Невинное дитя, претендующее на взрослые жизненные устои.

Трахаться хочу. Не с этой. Нет. Она не объект желания. Она это желание проталкивает внутрь меня. Совращение малолеток не мой профиль.

Просто свалил оттуда. Взъерошив надоевшие заросли на голове, сбежал. Слишком устал, чтобы сейчас отвоевывать себя у ведьмы. Позже я с ней разберусь.

Вообще, поездка слишком затянулась. И как только документы окончательно подписаны с нашим новым заказчиком. Сразу же рванул домой. Дом там, где сердце. Нет у меня дома. И сердца тоже нет. Теперь уж сто процентов.

Ника, сука продажная, не только трахалась за моей спиной. Она, как течная тварь, лишила последней моей опоры. Пашка. Друг называется. Столько лет, столько всего за плечами. И такой удар. В солнечное сплетение. Не просто врезал. Сбил на повал! Теперь нет никого. Родители давно в могиле. Верить людям не умею. Невесту завел. Как собачку. А теперь и эта bitch сбежала. Говорит, холодно со мной. Да похуй! Грейся на других членах. Устал от людской тупости и эгоизма. Хотя, чем сам лучше. Вот не волнует меня ее измена. Жениться собирался. По статусу положено.

Зарычал. Надо хорошенько про-ораться. И тем, кто попадет под раздачу, будет Альбина.

— Мальчик мой! Ромашка! Как там Лондон?! Слышала, ты у нас звезда высшего бомонда! — Ромашка давно уже сменил детские штанишки на вполне такие стильные брючки. Ромашка теперь в полном смысле содержит все ее запросы и выходки! А она ни как не угомониться. Вот и был план переключиться на жену. Не получилось.

— Бабулечка! Баба Альба! Ну как же я скучал! — а вот такие имена выбешивали эту женщину. Ей 65! А запомнить, что внук вырос — не в состоянии. Иногда, хотелось, чтобы вообще забыла о том, что внук есть. Она забывала. Тогда это было жестоко. Сейчас уже никак. Плевать стало. На ее завороты. Когда меня не касалось. Семья из двух человек. Бабушка и внук. Все. масса людей по окружности. Мы не семья, просто родственники.

— Роман!

— Именно! Пока я Ромашка! Ты будешь бабушкой Альбиной! Простая ж арифметика! Содержит тебя не Ромашка, а Роман Олегович! — а голос мой дребезжит. И клокочет все внутри так, что зубы звенят. Кровь бьет тяжелым потоком в голове. — А теперь, Альбина, внятно и коротенько отвечай! Какого хрена в моей вполне такой взрослой фирме работают неопытные малолетки?! И откуда ты, Альбина, приволокла эту мышь? — сам говорю, а в реале вижу взгляд ведьмовской. От девчонки так и исходили странные импульсы. Ледяные, как океанская волна на севере. Да груб я с бабулечкой. Но она другого языка не понимает. Слишком часто вытаскивал эту женщину из очень неприятных ситуаций.

— А ты что, вернулся? — а голосок дрогнул. Не ожидала. Не к добру! Альбина всегда знает все наперед! А тут такой косяк! Видимо, шпионы в фирме не сработали! Хотела провернуть все до моего возвращения. Кажется, я услышал щелчок. Переключение скоростей в голосе. И зрительно увидел ее искусственную улыбку, — Ой, как же замечательно! Сегодня поужинаем, в тесном семейном кругу! И Никуша с нами, конечно! Я в ресторане столик закажу. Ромочка! Да? В том самом, где тебе так нравится!

— Кто она? — еще не много и грохнусь в обморок от недосыпа. Кажется, вечность прошла. Смена часовых поясов это то еще испытание. Ни говорить, ни двигаться уже не могу. Хорошо, что знаю об этом только я. Но ужин с бабушкой не вывезу. Обойдется. По телефону вполне достаточно плотного общения.

— Да разве в этом суть. Хотела тебе приятное сделать!

Ах вот оно что. Еще скрытые мотивы. Про девчонку во всей фирме мало кто и что знает. Одним весь мозг мне уже вынесли — ведьма она. Иногда часами лежит на полу, как статуя. А если смотрит, так сбежать хочется. Это правда. Проверил. От прозрачных глаз дрожь стрелой прошлась по нутру. Все извращенные желания всколыхнулись. В штанах стало тесно. Ну реально, хоть шлюх заказывай!

— Скоро я сдам тебя в дом престарелых. Вот это будет мне очень приятно. — и отключаю связь.

В кабинет испуганно заглядывает Лариса. Моя секретарша. Как же она напоминает ту самую сову, из мультика про Винни-пуха. Только молодая. Не нужны мне в приемной старые грымзы. Лучше вот такие, пугливые, но исполнительные. Может ее на столе разложить? Замужем девчуля. Такая вся правильная. У нее всегда строго все по полочкам. Вон кабинет, как в аптеке! Идеально. Нет, Лариса не вариант.

— Роман Олегович, я уже домой собиралась.

— Ларис! — окрикнул и довольно хмыкнул, от ее испуга. Боится, значит уважает. — Почему не в курсе, что на этажах происходит?

— Я хотела вам сообщить. Собиралась отправить письмо. Альбина запретила!

— Лар! Мы давно уже с тобой обсуждали эту тему! Я генеральный в Скайхэнде! Альбина тебе никто! — остыл немного уже. — Девчонка эта… художница. Есть о ней что? Не просто же так она в моем офисе время проводит. Давай все, что есть и свободна.

— Да, конечно! Паспортные данные. На пропуск приносила. А вообще, Альб…

— Не произноси!

— Да! Поняла. Просто девочка все время там, за этим баннером прячется. Ничего не рассказывала о себе.

— Ну, она же ходит в туалет, в столовую… Вы же тут как занозы в заднице, Ларис! Все и про всех знаете.

Лариса помялась и подошла ближе. И заговорила шёпотом.

— Не ест она. Вот вообще никогда. Не пьет. И в туалет, кажется. Не ходит. В раздевалке да, переодевается. В этот свой наряд. Как белочка скачет. Боюсь я ее, Роман Олегович. Она тут как-то забежала в лифт. Много людей было. А она уставилась на меня. Ну как в этом, битве экстрасенсов! И тихо так зашептала на ухо. Красивая. Милашка. Здесь нет живых, а ты живая. Вот зачем такие страсти шептать? Что это еще значит! Я чуть в обморок… — я поднял руку в знак замолкнуть. Лариса милая девочка, но если дать ей волю говорить. Сдохнешь от словесного поноса!

Я даже хмыкнул. Плюхнулся в кресло и крутанулся. Здесь нет живых? А я сам иногда так думаю. Взгляды все в телефонах или компьютерах. Нет ни какой связи между людьми.

— Ведьма, говоришь. Ларис, ты ж современная девчонка. Ну, какие ведьмы?! Они на шабаш все улетели! А эта здесь застряла.

Лариса принесла ксерокопию паспорта. И анкету. Еще фото. В файле. Я их откинул в сторону.

Дарина Игоревна Михеева. Из тьмы-таракань. Морской забытый Богом курортный поселок. Где-то в тех краях и случилась та странная история, когда утонул мой отец. И еще!

Бабушка там санаторий посещает. Санаторий древний, как мамонт. Уже под снос его пора. Но Альбина упорно продолжает там бывать. Два раза в год. Во время своей актерской карьеры, гастролировала по Европе. И если планировала отдых, то на островах. Далеко, за пределами нашей страны. Откуда такая преданность и пристрастие к совдепу? Грязе-лечебница. Пфф! Вот уж представить Альбину в ванне с серой жижей?! Да она, если волосок из прически выбился, в истерику впадала.

Так вот она где ее откопала. Фотография в документе удивила. Девчонка другая здесь. Ей четырнадцать было. Сейчас девятнадцать. Но такое ощущение, что на много больше. Тогда, даже на паспорт с улыбкой фотографировалась. Щечки кругленькие. И глазки блестят. Волосы. Красивые волнистые локоны по плечам. В паспорте очень милое и нежное создание. Что же случилось за пять лет? Такая бездна в прозрачных глазах. Загорелая кожа словно коркой льда покрыта. Да. Забавные пучки на голове. И этот комбинезон нелепый. Ей всего 19! Только разница между фото и тем, что сейчас — колоссальная.

Дарина. Подхожу к панорамному окну. Кабинет у меня небольшой. Но удобный. И вполне удовлетворяет моим запросам. А вот жизнь покатилась под плинтус. И эта девчонка, как кость в горле. Потому что это то, что я запретил! Альбина должна отстать! Уже много лет она подгоняет мне девиц. Даже доходило до того что в постель подкладывала. Ника тоже была ее идеей. И просто решил, да почему не она. Красотка-модель. Хорошая родословная.

Когда начал встречаться с Никой, все стихло. А что теперь? Альбина прознала о расставании? И решила сразу мне новенькую подсунуть?

Вернулся к столу и внимательнее рассмотрел фото в файле. Ее работы? Ни хрена себе. А девчонка то не так проста. Она знает толк в своём собственном искусстве. Интересно. Необычно. Объемные картины. Она сама так же? Плоскость одно изображение, а глубже копнуть будет что-то другое.

И тут мне в мозг словно молоточком торкнулось. Михеева. Блять. Не может этого быть! Михеева?!!

В паническом нетерпении начинаю рыться в бумагах. Где-то в ящиках стола. Сука! Где же эта папка!

Это не она! Альбина не докатилась бы до такого! Зачем?!

Папку нашел. И да. Это она. Та самая Михеева. Но почему? Альбина не подкладывала эту девочку под меня. Нет. Здесь совсем другое. Она не желала вообще показывать ее мне.

По какой-то убийственной причине, Альбина, притащила в фирму моего отца дочь его убийцы!

Фак. Это реально полный пиздец!

Вопрос смерти родителей мучил меня слишком долго. Не то, чтобы я жутко тосковал. Нет. Что с отцом, что с матерью мы были чужими людьми. Но! Они были моей семьей. И отговорки заботливой бабушки не устраивали. Я сам, с помощью Пашки, с его связями в правоохранительных органах, все узнал. Но теперь снова возвращаемся к исходной позиции.

Отец Даши реально виновен в смерти людей?! Если так, то почему Альбина помогает Михеевым? Месть? Вполне в ее духе. Но как-то странно она эту месть проявляет. Что-то здесь не так.

3

Рома

Звездец какой-то! Реально в психушку пора. Черепушка сейчас окончательно взорвется. Холода осеннего не ощущаю. Нутро полыхает слепой яростью. Всю ночь проторчал в кабинете знакомого следака. Сначала выясняли, а потом тупо бухали. Понимаю, что глаза, как после песчаной бури. Хотя и во рту не лучше. Вплываю в кабинет, ноги еле передвигаю. И понимаю, что если не залью жидкость в бренное тело — сдохну. Телефон сел, или просто отказался выслушивать бесконечные звонки Альбины и Ники. Сами не понимают, что мое молчание, для них отсрочка!

Нет у меня желания с этими бабами общаться. Новый проект теперь на носу. Паша. Павел Анатольевич Маликов. Fucking ass — долбаная задница. Уволить его хотел сразу же, как окажусь в офисе по прилету. А вот не могу! Натравил на него проверку. Так чист, аки младенец дружбан мой бывший. Слишком плотно он завязан на многих проектах. И да, работает мужик на износ. Его все уважают и любят. Не то, что я. Самый обычный ген-дир, который чаще в разъездах. А по прибытии чаще люлей развешивает и строит всех. А как иначе. Чуть слабину даешь и все. Плечи давят все усевшиеся на них задницы. На мне не покатаешься.

А вот с этой пигалицей ничего яснее не стало. Дарина Михеева, как оказалось, реально художественную школу окончила. И училась она отвратно. Только въехать никак не мог — отзывы преподавателей восторженные и только положительные. А оценки дрянь. В обычной среднеобразовательной школе наоборот. Отличница. До восьмого класса. Я позже допер. Что перемены с девчонкой случились после той самой трагедии. Мою жизнь смертельная авария кардинально не изменила. А вот ее повернула кверху задницей! Она потеряла отца и брата. При этом дело нормально так тихонечко прикрыли. Без выяснений. И сама Даша, скорее всего, вообще не в курсе того, что там случилось. Криминала нет. Трагическая случайность.

Даша даже не слышала никогда фамилии моих родителей. И точно не могла никак связать Альбину, вообще мою семью и тот случай. Пиздец. В нашей стране можно все. Абсолютно! Но не всем! Я знаю на много больше. Отец утонул в тот же день. В том же месте. И я получил копии того, уничтоженного отчета с места происшествия. От Альбины пытался добиться правды. Она лишь хлопала глазами, не понимая о чем я. Дурочку строить из себя умеет.

Даша. Художница. Гнать ее в свой уголок тишины. Пусть уползает туда, откуда примчалась. Альбину точно скоро укокошу за ее выходки. Не она меня воспитывала. Всегда именно я с ней нянчился. Как с полоумной.

Спускаюсь на этаж. Рано еще. Пять утра. Раньше даже нравилось приходить в офис, когда никого еще нет. От следака, сразу сюда. Все равно спать не могу. В коматозе пару часов подрых после выпитой бутылки водки. И норм.

Поднимаю баннер, чтоб войти. И прям, как удар под дых. От увиденного. Она чего здесь, заточенное дитя подземелья? Стащила из соседнего кабинета пуфик. В виде тряпичной бесформенной груши. И теперь клубочком свернувшись, спит. Как лепетала Лариса, девчонка не ест ничего. А теперь еще и спит прямо здесь. Осматриваюсь и оху..ю. Вдоль стены стоят небольшие строительные леса. Утро тусклое и пасмурное. Но здесь из прожекторов согревающий яркий свет обволакивает помещение. Теперь история рисунка более ясна. Появились выступы и лепные неровности. Кое-где уже насыщенные пятна цвета. Феи. Под куполом зеленого водопада. Смотрю на крошечную фигурку спящей девчонки и на стену. Как в этом тщедушном тельце может быть столько творческой силы. Мелкие фигурки фей прорисованы так объемно и органично, словно живые. А в одном из героев замечаю нечто отдаленно знакомое. В шкуре тигра. И блестящие сабли в руках. Лохматый парень с крылышками. Твою ж мать! Ближе подхожу. Меня рисовала? Совсем страха не знает, глупышка! Значит, тигр. Пальцами невольно касаюсь медальона. Саблезубый мой тигр.

Ладно. Разворачиваюсь. Наклоняюсь и рассматриваю новенькое действующее лицо в моей жизни. А хочешь, не хочешь, мы повязаны. Прошлым, настоящим или тупо, Альбиной! И выяснить суть этой связи есть лишь один способ. Моя неуловимая болтливая бабушка. Альбина! Она. И только она знает все, что случилось и почему, в тот страшный день!

Подхватываю усталую работницу на руки и несу прочь и пустынной комнаты. Пожалею об этом. Хорошо, что здание очень прилично отапливается. Тепло. За стеклом метет листопад. Ветер склоняет деревья до самого асфальта. И небо черное, как моя душа.

Невольно прижимаю девчонку сильнее. Легкая, как нечто неземное. Запах краски пробивает все рецепторы. Носом касаюсь пучка волос на макушке. Выбившиеся прядки щекочут лицо. Теплая. Да от нее так и веет южным морем и хвойной свежестью. Даже этот запах краски не исправит такое удовольствие. Тонкие обнаженные ручки, как змейки опоясывают мою шею.

Останавливаюсь. Воздух перестал циркулировать в легких. Вчера я ошибся. Трахать хочу именно ее. Озабоченный осел. Похмелье и злоба усиливают все неправильные направления телесной жажды.

Вгрызаюсь взглядом в дрожащие ресницы. У девчонки светлые и явно длинные волосы. А вот брови и ресницы чуть темнее на пару тонов. Кожа на щечках под загаром чуть заалела. И с губ сорвался шепоток. Или стон. Она сама прижалась ко мне сильнее.

— Ты проснулась?! Эй!

— Угу. — эта чокнутая, на свой страх и риск, сама подтянулась на руках. Одна лямка ее плотного комбинезона спущена, полностью открывая доступ к маленькой груди. А я как обычно, в наполовину распахнутой тонкой рубахе. Трение острой горошины, стон и легкое касание ее губ. Пиздец. Как истукан застываю. А эта бестия, с морского бережка, не просто касается губами моей шеи. Она язычком опаляет кожу. Как ядом по открытой ране. Руки слабеют. Но девчонка крепко вцепилась. Опускает ноги и тут же обвивает меня за бедра. Маленькая, легкая, как обезьянка повисла на лиане. Лицом утыкается в ворот рубахи. — Малиновый шторм.

Да к херам все установки. С ноги откидываю дверь кабинета. Усаживаю девчонку на стол и слегка отталкиваю от себя. Пальцами ухватываю за затылок и заставляю смотреть в глаза. Плывущие, полусонные. От этого она еще более уютная манящая. Небритой щекой прохожусь по ее щеке. И так же губами целую тонкую нежность длинной шеи. Она выгибается.

— Проснись! — хочу, чтобы понимала, что я собираюсь сделать!

— Ты же хочешь трахаться. — Понимает! Мысли читает? Точно ведьма! Ухватила меня за ткань рубашки и дернула. Дерзкая. Наглая. Нет ухмылок. Нет даже намека на соблазн. Нет. Это другое. В ее сумасшедших глазах полное понимание происходящего. И отражение моей собственной жажды. О да! Передо мной точно не ребенок. И лицо преобразилось. Вспомнилась фото из паспорта. Щеки слегка порозовели. Приоткрытые влажные губы. Лишь от мысли увидеть их на своем члене, чуть не кончил. Я в ударе. Как наркоман, дорвался до запрещенного! Вчера точно ошибался. Именно ее хочу! Здесь и сейчас. Тумблер щелкнул! Все! Разум опечатан! Пиздец!

Сам над собой уже не властен. Сдергиваю с девчонки лямки комбеза, и охереваю от неожиданных открытий. Не плоская. Талия тоненькая. Ладонями обхватываю легко. Грудь твердая двоечка. Уютная и горячая. Легко проникаю под топ и обхватываю полушария. Без лифчика! Рычу и стону ей в рот. Она двигает бедрами так, чтобы комбинезон окончательно упал на пол. Раздираю тонкий хлопок трусиков. Раздвигаю стройные ножки. Нервно дергаю пуговицу на своих штанах, скидывая их до щиколоток. Ни слов. Ни вопросов! Ничего. Мы стали одним организмом. Между нами пульсирующая буря дикого желания. Член каменный. Аж, до рези в глазах, как хочу войти внутрь этой ведьмы. Она крепко обхватывает меня ногами. И ждать не заставляю. Врезаюсь на всю длину. Сам заорал, как очумелый. Узко. Горячо. А вот ей вполне может быть больно. Не девственница, уже спасибо.

Она распластана на столе. Задираю ножки себе на плечи и начинаю таранить. Вот так еще никто не плавил меня. Не горел в моих руках. Она течет! Горячая и жаждущая. Ее не останавливает мой напор! Мы на равных. Мы два одержимых психа. Гибкая. Даже нереально гибкая. Потому что дергает бедрами, когда ноги на моих плечах. Я склоняюсь ближе. Грубо дергаю ее лицо. Хочу видеть ведьму в пик оргазма. Под ресницами глаза черные. Рот открыт. Стол под нами ходуном ходит. И я не могу уже терпеть.

— Давай, ведьма! Кончай, как ты умеешь! Ну же.

Ее губы изгибаются, и рот издает хныкающий стон. Изгибается подо мной. И теперь член зажат еще сильнее в пульсирующих тисках. Выдергиваю. И заливаю спермой лобок, покрытый мягкой порослью.

Взгляд остановился на крошечной, резной татушке. El tiempo no cura. Испанский, кажется. Что-то о времени. Ни как не могу остановить дыхание.

— Время не лечит. — она реально что ли мысли читает? Поднимаю глаза. Из-под влажных прядей волос разглядываю девчонку. Не девчонка. Юная, тоненькая женщина. Очень изящные линии тела. Верх прикрывает задранный топ. Она слегка смущенно прикрывает острые пики грудей. Смущаться поздно.

На миг задерживает мой взгляд. Это не глаза потемнели, а зрачки вышли за рамки нормального. Необычная Дарина. Слишком необычная. Ладонь с тонкими пальчиками порхает по моей татуировке на груди.

— Silentium. (Молчание. Лат.), — и голос у нее, как мякоть персика. Сочный, нежный и проникновенный. Мы словно заново знакомимся. Осматривая. Чувствую, как дрогнул член, когда она закусила губу, его рассматривая. И пальчики продолжали порхать. Склоняюсь и шепчу:

— Продолжить хочешь, Дарина? — она молчит. Ей не нужно говорить. Все и так понятно.

Я сделал неверный шаг. Хотя этот шаг был сделан чуть раньше. Из аэропорта в офис. Надо было ехать в квартиру.

4

Нет в моем сердце жалости. Нет в моих мыслях нежности. Но невольно протягиваю ладони и поднимаю его лицо. Притягиваю ближе. Между нами нечто неизведанное. Новое для меня. Слишком неожиданное и даже пугающее. Он большой. Не в смысле размера. Как бы точнее сказать. Он большой весь, в моих глазах. Широкий размах плеч. Не накачанный. Но очень рельефный и сексуальный. Гибкий торс. Горячая и грубоватая кожа. Мне хотелось его бесконечно трогать и повторять рисунок его мышц. Запомнить упругость пресса. Узкие бедра. Красивый. Я таких еще не встречала. Он весь как на шарнирах, подвижный. Сильный. Он другой. Не такой, как те мужчины, что встречаются в моем городке. Иногда, навещая маму во время ее работы в санатории, видела таких же. Как же это озвучить. Может не все гладко в его жизни. Но он жил в роскоши. Его холили и лелеяли с помощью достатка и власти. Может ему не хватало родительской любви или заботы. Но у него всегда было все. Такие, как Роман, могут не понять, каково это, когда нет денег на банальный поход в магазин. Отец всегда была главным. И именно он распоряжался средствами и способами их добычи. После его гибели, мы с мамой оказались на грани откровенной нищеты. Именно поэтому в школе училась лишь девять лет. Именно поэтому я знаю ценность хорошей и сытной жизни. Мне нравится прикасаться к нему. Словно с головой окунаюсь в его правила существования.

— Покорми меня.

Сказать, что он обалдел. Ничего не сказать. Но эта фраза немного рассеяла пошлость происходящего. Роман помог мне спрыгнуть со стола и одеться. Мы оба, не сговариваясь, подтягивали, застегивали одежду друг друга. Молча. Иногда он замирал и странно смотрел. Нравится. Мне хорошо в нашем молчании. Легкость во всем теле. Не только легкость. Я под впечатлением. Не от мужчины. Нет. От секса. Мой первый и единственный любовник, Артем. Артем Лапин, закадычный друг старшего брата. Я не была влюблена и не грезила о страстной любви с парнем. Нет. Гибель брата и отца притянула нас друг к другу. Он всего лишь пытался меня успокоить. Я всего лишь хотела отвлечь и себя и его. Но то, что было с Артемом, скорее мягкое и болезненное открытие. Он заботливый и внимательный. Но не было ни притяжения, ни страсти. Я пыталась объяснить потом это. Но Артем никогда даже не пытался меня слушать и понимать. Считал, раз переспали, обязан жениться. Мне было пятнадцать. Ему шестнадцать.

Сейчас я словно прикоснулась к чему-то запретному и не доступному именно для меня. Один неверный шаг, движение и все произошедшее превратиться в пошлое и грязное. Пока я вся раскалена до предела. Пока еще витаю в эйфории ощущений. Я увидела желание в его штормовых глазах. Я услышала свой безумный порыв ответить. Временное помешательство. И теперь, как поступить дальше, не знаю. Таких ситуаций в моей жизни не предвиделось. С Артемом тоже все случилось неожиданно, Но я его знала вдоль и поперек. Мы с голыми попками еще малышами бегали по пляжу. И росли, изучая анатомическую разницу мужчин и женщин, друг на друге! Не было никогда такого убийственного притяжения. Никогда после секса с Артемом, я не чувствовала себя настолько опустошенной и выпотрошенной.

Именно этот мужчина вытянул из меня слишком многое. За мгновение нашего знакомства он сделал то, чего не сумел сделать Артем.

Желудок грозно заурчал. Роман. Он же совсем чужой. Но к нему тянет. Сильно. К его молчаливым и слишком разговорчивым глазам. К жесткой щетине и большим ладоням. К вопросу в его штормовых глазах.

Я не планировала секс с начальством. Оглядываюсь. Сколько вообще времени. Я потерялась в пространстве. Это вообще не я. Как же так он легко затянул меня в этот водоворот. Уже в лифте выдаю:

— Вас всех здесь, как на иглу подсаживают на страсть. — Мужчина непонимающе смотрит. Он держит меня за руку. Словно я могу убежать. А мне приятно. Теплые пальцы щекочут ладонь. Мне приятна его естественная забота. Нет ни осуждения, ни смущения. Словно все произошедшее естественно и неотвратимо. Но со стороны…

— А что плохого в страсти? — недовольно смотрит на мою тонкую куртку. Да. В моем городе осень не такая. Там тепло всегда. Даже зимой. Не планирую надолго задержаться здесь. И менять ничего не стану. Лучше замерзну. И никто не сможет это изменить. Учиться в колледже можно и заочно. Приезжая лишь на сессию. Отучусь первый семестр и переведусь. Пусть только попробует сейчас заикнуться о деньгах или покупке вещей! Убью! Не посмеет же испортить все! Не посмеет!

— Это же не любовь вовсе. Пустое и холодное рвение сорвать маски.

— Значит можно трахаться без опасений сделать больно.

— Ошибаешься. Ты разрушаешь себя такими отношениями. И после ничего не останется. Оболочка без души.

— Кто сказал, что она у меня есть. Душа.

— Рома, душа есть у каждого. Ты не исключение.

— Ты все и всех видишь насквозь?

— Нет. Брат видел. Я нет.

Молчание. Silentium. Сделать себе еще одну татушку? Почему у него нет других татуировок? Лишь одно единственное слово. Как и у меня. Одна фраза. Он тоже сделал ее под действием отчаяния? С ним тоже случилось нечто никому не доступное? Что он вообще за человек? Что скрывает его молчание?

Молча прошли в кафе. На первом этаже здания. Оно еще закрыто. Но для Сотникова нет закрытых дверей. Сделала заказ и вышел. Вернулся с широким шерстяным шарфом. Я удивленно смотрела на его действия. Шарф цветом морской волны. И нет, это не шерсть. Нежнейший кашемир. Он накинул его мне на шею. И пожал плечами.

— Под цвет твоих глаз. В машине уже вечность валяется. Выкинуть хотел. — Ромочка ты прелесть. Не купил, но согрел. Я услышала сбой в работе своего сердечка. Вот зараза! Ну, на фига быть таким милым. Смотрю на его шею. Сегодня без тигра. Вижу, как бьется жилка. Кровь бежит по венам. Как он меня легко зажал и заворожил. Наши желания слились в одно общее. Брр. Опять.

— Часто так случаем пользуешься? — не собираюсь казаться лучше чем есть. И соответствовать ожиданиям не собираюсь. Мне интересно — он трахает все что движется?

— Я не трахаю все, что движется! — склонился и сказал это очень тихо. Из моего рта выпал кусочек булочки. Потому что да, челюсть зависла. Ведь, он только что считал мою мысль.

— Но во мне нет ничего привлекательного.

— Что ж получается я люблю именно не особенное. — протягивает руку с салфеткой и вытирает уголки моих губ. Я шутливо кусаю его за кончик пальца.

— Заботливый папочка.

— Ты очень сладкая и горячая девочка. Вот сейчас смущаешься и пытаешься это спрятать. За небрежным способом поглощать пищу. И грубыми вопросами. Даш. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы видеть, какая ты.

— Ну ладно. Умный папочка. Мне все равно. Разовая акция закончилась. Побегу. Дел, знаешь ли, тьма!

Встаю с места. Но Роман легко усаживает меня к себе на колени. Плотнее закручивает шарф на моей шее. И в самое ухо шепчет:

— Видимо, не приходилось со взрослыми дяденьками общаться. Это мне решать, разовая была акция. Или нет. Замри! — он проводит пальцами по моим ушам и шее. А затем ведет носом. И дрожь сладостного удовольствия пробегает по телу. Все же отталкиваю. Хотя очень не хочу этого делать. Я не игрушка.

Убегаю. Пора в колледж. Он должен понимать, что нас ничего не связывает. Но как же он меня вдохновил. В голове теперь такая каша из новых образов. Руки еще дрожат. И колени подкашиваются. Как легко он держал меня на руках. Как легко сдался без борьбы. Я его совратила? Или все было совсем не так.

Звонок от Артема не хочу принимать. Сбрасываю. Настырный пацан. Он никогда меня не читал. Не понимал. Не слышал. Даже быть старшим братом не тянет. А уж другом или любовником поавно. В городе в последние годы я стала отшельницей. Злобной мегерой прозвали. Артем единственный все мои выходки принимал спокойно. Но это скорее высокомерие и попытка учить меня жизни.

— Дарина. Слышишь? Что за привычка молчать! Даш!

— Да

— Даш, меня в армию забирают. Повестка пришла. Я хотел тебя увидеть. Давай встретимся. Я приеду.

— Нет. Тем, я в общаге живу. — не отошла я еще от приключения в Скайхэнде. От знакомства с генеральным директором. Поэтому и слова Артема словно из далекого далека слышу.

— Знаю, но поговорить надо. Я скучаю по тебе. Очень. У нас на набережной новую открытую площадку выстраивают. Представляешь? Даш. Ты же говорила, что здесь стало тесно и мало возможностей. Приезжай. Мы вместе решим, как жить дальше. И куда уехать.

— Не надо. Я все сказала. Просто прими мои слова.

— Ты серьезно? Я же тебя люблю. — признание звучит с дребезжанием и холодом. Артем довольно привлекательный парнишка. В нем стержня. Какого-то мужского упорства и уверенности. Но внешне он всегда привлекал внимание женской половины. Почему он так упорствует со мной, не понимаю. Никогда непонимала. Это не сомнение в самой себе. Это сомнение именно в нем. Мы могли бы нормально общаться. Но это болезненное желание меня опекать и якобы защищать! Душит. Перекрывает любые способы наладить контакт. Если брат и отец опекали, то у них было на это право. Ответственность и долг. Артем все делает иначе. Доходило до того, что он кричал и махал руками. Меня это не напугало вовсе. Ни собак, ни злобы людской не боюсь. Устала от его постоянной попытки сблизится. Сама позволила ему поверить в то, что это реально. Сама. И побег это не решает. Он поймет. Когда-нибудь поймет.

— Люби. Разрешаю. Но все остальное моя жизнь, тебя не касается.

— Даш! Возвращайся. Не дури! Ты же одна пропадешь. Вы с мамой никому не нужны в этом мире.

— Ты сам хотел, чтобы уехала!

— Теть Рая хотела. Не я. Она одна совсем. Возвращайся. Я уеду, помогать ей не кому будет совсем.

— Мы разберемся. Удачи в армии. — сбрасываю. Давно ничего нет. Давно. А он все цепляется. Не понимаю зачем. Когда мой старший брат был жив, Артем был другим. Копировал всегда Илью. Теперь не знает, как быть собой. Сложно. Так все сложно и больно. А возвращаться надо поскорее. В этом он прав. Мама у меня не должна быть одна.

5

В архитектурный колледж поступила по настоянию Альбины. Естественно набор давно уже закончился. И я получила ни один неодобрительный взгляд сокурсников. Ведь, странная девчонка появилась как снег на голову. Не проходила никакие тесты. Не ходила на подготовительные курсы. Да. Бесило это многих. И я, конечно же, как посмела о гордости забыть! Принимаю дары женщины, которую, по сути не особо терпеть-то могу. Только уверена, что недаром все это принимаю. Верну все сполна. Верну. Потому что жить вот так, как сейчас не собираюсь. Я добьюсь успеха. И буду там, где должна быть. Я узнаю то, что хочу знать. Учится так, чтобы не вызывать сомнений. Доказывать всем, что могу. Ах, как это нелегко! Выстаивать, даже если шепот за спиной и косые взгляды заставляют опускать плечи. Я уже проходила через все это. Но тогда делала это намеренно. Чтобы за спиной. Не в глаза. Жалость и нытье убивали сильнее, чем ненависть. Справлялась, как могла. И сейчас смогу!

Мой брат, Илья, он был яркой звездой в нашем городке. Он любил фокусы, долгие речи и сказки. Красивый, артистичный мальчишка. Ах, сколько женских сердец раскололось по милости моего старшенького. Его гибель стала роковой и несправедливой. Но так же изменила меня. Не образно. Нет. Мне словно перекочевал его дар. Видеть людей. Не хотела этого. Как же я не желала быть такой. Но именно то, киками предстали многие из наших знакомых. Предстали той стороной, о которой я наивная даже не подозревала. Сколько желчи, зависти и злобы иногда в тех, кто улыбается тебе в глаза. Меня начали ненавидеть. В городе стала изгоем. Но от моих работ отказываться не смогли. По городу я создавала такие пейзажи. Писала портреты на заказ, по фотографиям. Однажды меня чуть не убила ревнивая девушка. Слишком откровенно и правдиво изобразила ее парня.

И да, учеба, это важный фактор в достижении цели. А вот Роман не та ступень. Не нужная. Он мне не нужен. Стало так любопытно и горячо рядом с ним. Оглядываясь на тех, кто находится вокруг, понимаю. Это просто секс. Роман, вряд ли видит во мне нечто большее. Мы оба ничего такого не ждали. Роман стал для меня закрытым чемоданом. Который пока еще очень легкий, и можно выкинуть!

Чувствую его лишь потому, что в нем слишком сильна энергетика сердца. Слишком давно он ее прячет за семью печатями. А я впитала его малиновый вкус. Так не было еще никогда. Не проникала в суть личности. Его пылающее сердце ослепляет. И за всем этим не видно истины. Какой он.

Альбина. Она точно не должна знать. А собственно мне пофиг. Не тот это случай, чтобы себе голову морочить. Нравится мне Роман. Хочу написать его портрет. Каким он может быть на холсте? Он видел того чудесного персонажа на стене? Тигренок. 30 летний тигр. Он же старше на 11 лет.

После лекций, не в силах двигаться, я прячусь в общаге. И засыпаю. Отрубает мне все контакты. Кажется, я двое суток не спала. Вокруг шум и гам. Но я привыкла. Дома могла спать прямо посреди толпы, на пляже. Брат иногда смеялся, называл пожарной лошадью, которая вечно дрыхнет.

После его смерти никто не смел надо мной смеяться. Рядом вообще не осталось никого. Потерять отца и брата было слишком горько. Отрезали часть души. Выпотрошили всю важность жизни. Мама теперь больна. Больна своей тоской по отцу. Мы друг друга держим. Мы все, что осталось от нас.

Просыпаюсь от того, что по моему телу кто-то шарится.

Жизнь на морском берегу, среди толп ошалевших туристов учит многим вещам. И да, защитить себя я умела. Не только управлять моторной лодкой, ловить рыбу или на доске ловить волну. Брат и отец воспитывали меня на равных. И драку уличную не раз я возглавляла. Когда было с кем. Когда я еще была совсем другой. А после необходимость выживать заставила все навыки борьбы превратить в откровенную агрессию. Ненавижу человеческую тупую уверенность в собственном превосходстве. Я мелкая. Да. Но невысокий рост и гибкость очень даже надежное оружие.

Резкий выпад коленом, локтем в нос, и захват руки наглеца. Выворачиваю кисть так, что слышу громкий вопль. Свет загорается.

— Ты больная что ли! Сломаешь руку! — парень обнажен почти полностью. Лишь трусы скрывают костлявую задницу. Еще два парня и девчонка ржут у входа в комнату. Капли бардовой крови стекают на пол. — ты мне нос ломала!

— На хрен пошли отсюда! Недоумки! — отшвыриваю парня и ложусь назад. — да блин! — общага полностью оправдывает свои ожидания. Пусть и в коматозном состоянии шла по коридорам, но всеобщий настрой так и витал в воздухе. Целующиеся парочки. Дымовая завеса по всем этажам. Абсолютная вседозволенность, при которой не каждый способен держать себя в руках. Я тогда лишь посмеялась над собой. Мне 19! А не 119! Повзрослела? Или вдруг захотелось быть лучше.

— Ух, ты какая! Кусачая дикая кошка! — голос режет слух. Картавый немного. Парень встает надо мной. Оборачиваюсь. Все вышли. Мы вдвоем. Широкие пацанские джинсы. Толстовка с капюшоном. Взъерошенные светлые волосы. Улыбчивый. Лицо довольно подвижное. И мимика интересная. Нос перекошенный. Над губой шрам. Расположен поговорить? Это предводитель стайки обезьянок? Встаю. Не отрывая взгляда. И пацан перестает лыбится. Руки падают по швам. Напрягается. Я склоняю голову к плечу, откровенно сканируя взглядом. Обхожу вокруг. Выше меня на голову. Но сейчас именно я смотрю сверху на испорченное создание.

— Эй! Ты че, полоумная?!

Начинает нервничать. Так всегда происходит. Без исключений. Ромка перечеркнул в принципе мои способности. А нет! Этот нахальный молодняк сейчас очень важную роль играет. Возвращает меня в саму себя. Хочется смеяться в голос, когда смазливое личико идет красными пятнами. Он озирается, пока я кружусь вокруг него. Просто обхожу. Встаю. Ладонь кладу на ткань плотной толстовки. Так чтобы кончиками пальцев щекотать его шею. Игриво шлепаю его ладошкой по щеке. Уголок губ дергается. И отхожу к своему шкафчику. Кажется, все провоняло сигаретами. Не особо нравится мне это. Сама никогда не курила и даже не пыталась начинать. Для меня мое творчество лучший способ лечения и отвлечения.

Смеется. Смех такой дерганный немного. И взгляд изменился. Маслянисто-пьяный теперь словно протрезвел.

Шутливо хватается за сердце.

— Фуух! Вот ты меня раскатала! — Садится на краешек моей койки. Нет. Он не раздражает. Я уже выспалась. Со стороны наглеца нет плохих намерений. Его заинтересовала я. Просто незнакомый новый объект в их надоевшей компании. Он с последнего курса. И теперь мой подход его привлек. Охренеть. Он по моей практике должен был перекреститься и свалить. Видимо секс с Романом меня в корне изменил. Видимо, бунтующие гормоны кружат вокруг меня! Под действием дофамина мир окрашивается в яркие краски. Блин. Может и рисовать разучилась! Ааа! Нужна передышка. Не хочу в Скайхэнд. И здесь оставаться не хочу. Смотрю на свой телефон. Выключаю и оставляю на полке в шкафчике. Маме от звонилась. Предупредила, что работу скоро закончу и приеду домой.

— Ты немая что ли? — Саша не может пережить мой игнор. Забавный.

Снова смотрю на парня.

— Насквозь уже пробила дыру в груди! Вот это глазища!

Я склоняюсь. Близко. Так чтобы дыхание смешалось. От него исходит тонкая неуловимая энергетика. Значит, из богатеньких, избалованных. Вот как держит тут власть. Детишки падки на таких прытких.

— Не люблю лишние звуки.

— Ты нереальная. Таких только во сне можно увидеть.

— Не прокатит, мальчик. — я одеваюсь. При нем. Глаза забегали и заблестели. Только для меня он, как лишняя занавеска на окне. Что есть, что нет, пофиг. Уже на выходе резко разворачиваюсь. И оказываюсь очень близко к парню. А пахнет от него приятно. Чем-то дорогим и головокружительным.

— Духи у папки стащил?

— Почему у папки? Свои имеются. А ты куда? Может, прошвырнемся? В ночнуху собрались. Весело будет.

— Давай так…

— Санек.

— Саша. Я вот настроена хорошенько развеяться, и ты очень вовремя. Но руки держи при себе.

— Океюшки!

— А нос которому сломала, ты его подослал?

— Проспорил он. Денчик тот еще заноза. Нытик вечный. Вот мы его и решили в самое пекло.

— В следующий раз при таком раскладе, нос сломаю тебе.

— Да все понял!

Парень привел меня в очень даже забавную компашку старшекурсников. Вот там по пьяной лавочке можно было говорить все! Правда воспринималась, как прикол! И так вдохновляло инкогнито! Флирт. Танцы. Громкие крики и песни под гитару. В короткой юбке и теплом джемпере. С высоким хвостом на макушке. Здесь я словно нырнула в прошлое. Где никто и ничего не знает. Нет сочувствия. Нет ненависти. Никто не лезет в душу. И совершенно ничего не пытается контролировать.

И все прекрасно было бы. Если бы в самый разгар веселья не подтянули всю толпу в полицию. В клубе началась драка. А еще обнаружились малолетки под кайфом. Оказалась я в общей кучке. А потом за решеткой. Нет, в своем городе проходила такие забавные ситуации. Местный участковый вообще был другом нашей семьи. Там связи имелись. А здесь все совсем не так. Здесь, в этом городе, я никто. Мелкий пузырик, который можно легко лопнуть! Паспорт и телефон в общежитии. А я со своими 158 см, по виду лет на 16 выгляжу.

Зажмуриваюсь, выходя из мрачного помещения. Утреннее холодное солнышко удивительно яркое для осени. И небо чистое. А я, как тот бродяга, после долгих лет в тюрьме, вышла на свободу. Немного кружится голова от ночного веселья. Странно, но меня быстро отпустили. Без проверки личности и документов. Готовилась уже к борьбе за свои права.

Чуть поодаль от входа, нервно расхаживал Санек. Взъерошенный и помятый. Засмеялся и широко расставил руки. Обнял меня. Да так прижал, что кости хрустнули. А ничего так сложен мальчик. И обнимает как родную. Словно братик спасает сестренку. И так стало хорошо на короткий миг. Только больно кольнуло сердце. Словно игла прошла насквозь. Приоткрылась незаживающая ранка.

— Отвезу тебя в общагу. — так и стоим. Мимо шмыгают люди в форме. Начинается рабочий день. А мне на учебу пора, вообще-то. Медленно отстраняюсь.

— В колледж надо. Не в общагу.

— Да без проблем. Закину сначала в общагу, а потом на учебу. Так покатит?

— Совесть мучает да, Саш?

— Я ведь, неприкосновенная личность, Даш. Дядька здесь на высокой должности. И родки у меня крутые. Из врачебной династии.

— Так гордиться надо. А ты словно вину искупаешь.

— Ух, ведьма. Все знаешь, да?! А может, нравишься ты мне.

— Увы, малыш, на век другому отдана и буду… — голос сам замирает. Что я такое сказала? Нет никого же. И я медленно выталкиваю тяжелый воздух из легких.

Затылок словно пальцами кто-то сжал. Оборачиваюсь. И что говорить, сердце остановилось. Роман. В коротком пальто. При галстуке. Идеально гладкий подбородок. Обычно неуемная шевелюра ровно уложена. Четко так дыхание сперло от вида этого потрясающего мужчины. Штормовой взгляд буравит. Я знаю, что тоже выгляжу иначе. Распущенные по плечам взлохмаченные волосы. Короткая юбка, колготки со стрелками и плотный джемпер под горло с длинными рукавами. И все та же тонкая курточка цвета пожухлой травы. Я застегнула молнию куртки под самый подбородок. Прячу шарфик цвета морской волны. Выдернула пальцы из рук Санька. Смотреть на Сотникова не могу. На улице и без того уже мороз. А он добавляет ледяных камушков в сердце. Стыдно стало. Впервые за долгое время. И злюсь. И радуюсь. Почему он здесь? Почему застал меня возле ментовки? Да блин! Не виновата я ни в чем. Обдает тело жаром воспоминаний. Я ему не принадлежу! И он никто для меня.

Сотников прислонился к капоту своей Бэшечки, сложив руки на груди. Брови нахмурены.

— Че за мужик? Дашунь? Папик? Или реально папан? Ты тоже из крутых?

— Сань, ты супер пацан. Но вот это не твое дело.

— Старый он. — Санек так просто не отступит. И я не успеваю уловить эту мысль. Не вижу никого кроме Сотникова. Делаю шаг к нему.

— Я ж по моложе буду! Деньги есть. Давай, меняй своего папика на меня. А? — он играет. Задор в его красивых глазках. На смазливой мордашке играет абсолютная уверенность в собственной превосходстве.

Сотников даже не дернулся. Молчун ждет.

— Я тебе сейчас нос сломаю.

Ладони поднимает в знак капитуляции. Но я вижу. Его насквозь вижу. Я склоняюсь ближе.

— Найди себе забаву по уровню. Мальчик. Я тебе не по зубам. — даже спасибо не скажу за то, что вытащил. Я в принципе не должна была там оказаться.

Это не вызов. Это факт. Я на шаг впереди этого мальчика. И Рома за моей спиной очень грозный тыл. Он не действует, потому что точно знает, я подойду к нему. Попробовав разок его на вкус, сложно отказаться теперь.

И я подхожу. По традиции молча сажусь в его автомобиль.

— Отвези меня в общагу.

— Я не такси. Дарина. И не тот сопляк под твоим истоптанным каблучком. — он молча вырулил с парковки.

— Что ты тут делаешь?

— Ты в нашей фирме все же числишься. И о твоем задержании в отдел кадров сообщили.

— Пф. Вот так-то, мистер Шторм, с малолетками связываться. — значит личность все же выяснили. Они вот так же ловко раскрывали все делишки, о которых потом долге годы думать другим приходится.

— Ты права. Поэтому я расторгаю твой трудовой договор.

— Куда же ты меня везешь?

— Трахаться. Заключим новый контракт. С более щадящими условиями. Ни какой общаги и сопляков с горящими глазками.

— Ревнуешь, Рома? Зря. И контракта не будет. Работу кроме меня никто не закончит. Вези меня в Скайхэнд. А потом я уеду.

Он резко выкручивает руль и автомобиль подпрыгнув, застывает на обочине. Достаточно пустынная улица, в спальном районе. Автомобиль тонированный в хлам. Вообще по всем законам в нашей стране тонировка запрещена. Сотников законы знает. И пишет свои собственные. Машина затихает. Рома откатывает сиденье назад. Распахивает полы своего пальто. И рывком, вот слишком легко, усаживает меня на колени. Дергает волосы и лицо к себе. Пальцами ведет по стрелкам на колготках. Меня словно кошки драли. Только, не смешно совсем. Горячая волна желания закутывает в плотной пеленой сознание.

— Ты все еще веришь в свою свободу, Дарина? — меня пугает эта фраза. А тело начинает пульсировать от сладкого нетерпения.

6

Рома

Твою ж мать! Не девчонка, а тысяча и одна ночь! Пиздец бесконечный! Вытрахала меня так, что мозг размяк. Хвостом вильнула и испарилась, как призрак! А я бесился. От того, что исчезла не прощаясь. От того, что сам не понимаю, как остановиться. Альбине названивал выспрашивая. Это вообще из мира фантастики! Бабушка моя вечная сказочница! И я давно зарекся добиваться от нее правды. Но она тут выдала нечто: девочка талант! Приехала для того, чтобы подзаработать перед свадьбой! С ума сойти! Свадьбой! Какой на х. й свадьбой! Я потерял способность нормально мыслить. Роковая посредственность с талантом взрывать мозг? Я от одной такой избавился. И тут же подцепил другую? Да ну на фиг. Альбина не желает оставлять Дарину в Скайхэнде. И хотела, чтобы закончила работу раньше нашего знакомства. Ну не думала же бабуля, что я с первого взгляда… Вот это номер. Вот это столкновение невероятности! Задолбала эта матрешка тайных выкрутасов! Ну как можно так все завертеть. Свадьба. Смешно подумать. Дарине 19 лет!

Ника появилась в офисе. Только что бред Альбины пытался переварить. И вот опять продолжение цирковых номеров! Виновато дрожащий подбородок. Пальчики теребят ручки сумочки от шанель. Молча слушал. Молча. Как Даша. Хочу ли я услышать весь этот словесный поток лжи? Нет.

Поднимаю руку и закрываю ладонью ее накачанные гелем губы. Толкаю медленно к выходу. И хлопаю дверью перед ее носом. Слышу ее визг. Лариса уже привыкла. К истерикам. Альбина ни раз пыталась вынести эту дверь. Ничего. Секретарша у меня выдрессирована на такие случаи.

Мелкая зараза. Ведь не об измене Ники думаю. А о девчонке с прозрачными глазами. О ее картине на стене. И о том, что она замуж собралась. Да хрена с два! Есть в Дарине нечто отличающее ее от других. Вокруг меня чаще всего либо избалованные принцессы, либо вот такие, как Ника расчётливые сучки.

Небесные глаза. Горячая кожа. От нее веет летним морским бризом. Загадка для меня. Но искренняя. Живая. Как она Лариску напугала? Говорила, все мертвы вокруг, а ты живая. Понимаю. Очень хорошо понимаю, что она имеет ввиду. Все лгут. Подстраиваются. Играют. Все мы здесь скрываем себя за маской безразличия.

А мне нравится моя новая игрушка. И я подчиню ее себе. И с ее помощью узнаю правду прошлого. И бабушка моя ненаглядная все сама мне расскажет. Не хочу, чтобы Дарина узнала все до того, как наиграюсь. Узнает и сбежит. Если ее отец и правда виноват — из-за чувства вины. А если все не так, сбежит из-за ненависти к моей семье. Настоящая она. Пылкая. Нежная.

Она отвлекает меня. Не просто отвлекает. Пашка. О нем пока думать не могу. Мой друг. Он все равно мой друг. И ни как не укладывается в голове, что он на Нику по-настоящему позарился. Никогда не страдал недостатком женского внимания. Еще по страшнее меня самого. С ним всегда были на равных. Всегда в одной упряжке! По глубокой неадекватной пьянке разыгрывали и одну на двоих. На хрен. Сейчас взорвусь. Где там моя доза нарко-секса!

Ах, ты ж маленькая бестия! Глаза на лоб чуть не вылезли. Стоит и лыбится лохматому малолетнему кобелине. Блять! Она же вроде наоборот всех от себя отваживала. В офисе целый отряд молодых целеустремленных. И даже, точно знаю, есть те, которые не могли пройти мимо этой мелкой! Да она меня совратила за доли секунд! Играет? Расчет? Это я, похоже становлюсь добычей, а не наоборот. Охренеть. Вот тебя заело, Сотников!

Какие нежности! Молодой любовничек? Собственно, что я знаю об этой девчонке? Знаю, как горит ее кожа под моими ладонями. Знаю вкус ее губ и языка. Знаю, как громко кричит, когда кончает. Знаю, что нарисовала меня на стене лаунж-зоны. Знаю, что отец и брат погибли в аварии на воде, в которой и мой отец утонул. А мать после того случая не появлялась больше дома. А потом и вовсе умерла. Смерть. Нас связывает смерть. Прошлое. И да, замуж она собирается. За кого же? В своей деревне? Свинопас или лодочник? А в большой город реально заработать примчалась? Тогда вопрос — если все так — вытряси меня, крошка. Сам же выложу тебе все свои карты! Разодену, как куклу и в красивый домик упакую. Не та у этой девочки задумка. Совсем не та.

Знаю, что как пацан примчался в ментовку, спасать ее! Пока ехал, думал самого спас бы кто-нибудь.

И, кажется, если она не отойдет от этого молодого да прыткого, то смерть повяжет нас и в настоящем. Я сжимаю кулаки в кожаных перчатках. Внутри клокочет безумие. Крыша тихо чадит от еле сдерживаемой ярости. Она моя! Чистая. Юная. Такая дикая. С прозрачными глазами, которые от страсти становятся черными! Разговор короткий. Машина на обочине. А меня трясет от нетерпения. Оху. ть! Тахикардия?! Бешенство? Похоже, меня собаки покусали.

Сажаю девчонку на колени. Вдыхаю ее запах. Сигареты и алкоголь. Духи мужские. Твою мать! В глазах темнеет. Развлекалась! От меня сбежала, чтобы новые приключения искать! Носом утыкаюсь в макушку. Губами шарю по тонкой шее, захватываю мочку уха. Дергаю молнию ее курточки. И да. Новый виток безумия. Тот самый шарф, что накинул ей на шею. Она все время вливает в мою кровь новую дозу адреналина. Этот шарф такая малость из того, что мог бы ей дать. А она греется вот так. и тепло свое в меня, как витамины вливает.

Ловлю ее трепетные холодные губы. Покусываю. Высасываю. Она стонет. И так же горит, как и я сам. Ладошки проникают под ворот рубашки. Холодные пальчики обжигают кожу. Замерзла маленькая моя. Она распускает галстук. И расстегивает пуговицы.

Улыбается мне в рот. А потом склоняется и целует шею. Табуны чокнутых мурашек сминают позвонки. Сознание парит, и тяжелым теплом оседают в пах. Ее пальчики сжимают восставшую плоть под брюками. И тесно становится там.

Ведьма. Как она, эта мелкая мышка так меня заводит. Никогда еще член так не реагировал. Хочу ее. Хочу полностью. Без одежды. Трахать Всю ночь на пролет. Доводить до воплей. Чтоб царапала мне спину. Что выгибалась так пластично и податливо! Приподнимаю и стягиваю и без того драные колготки. По жопе нашлепаю за то, что юбка короткая в такой холод. Она сама расстегивает ремень и молнию моих брюк.

В салоне автомобиля лишь наше сбивающееся дыхание. Шорох и звяканье одежды. Сдавленный стон и всхлипы. Какая порнографическая тишина. Ничто и никогда меня так не возбуждало.

Удерживая за стройные бедра насаживаю ее на себя. Горячая. Влажная. Откидываю голову и стону. Она так сильно меня хочет? Готовая и скользкая от жаркой влаги. Ладонью веду по позвонкам ее спины. Снова вгрызаюсь в сладкий рот. И начинаю врезаться. Окна машины запотели. В воздухе скопились всхлипы и шлепки. Воздух можно ножом резать от плотности и терпкости. Сам направляю ее и натягиваю до упора.

Такая тугая и узкая. Наверняка больно. Дергаю з волосы к себе лицом. И трахаю. Смотрю в самое черное нутро ее диких глаз. Не могу ничего говорить. Спазм сдавил горло.

Она откидывается спиной на рулевое колесо и ставит ладони на потолок. Я никогда еще не трахался с такой яростной силой. Нет пощады. Шлепки такие громкие и болезненные. Вот это огонь в моих руках. Сколько страсти. Столько жизни. Пить и пить эти стоны. Хочу так сильно, что умираю от слишком невероятной эйфории.

Она кончает с громким криком. И я не церемонясь, кончаю в жаркой щели. Изливаю поток спермы. Понимая, что схожу с ума.

Даша, кажется, отключается на миг. Как и я сам. Долго мы дышим. Горячие и влажные. И я понимаю, что хочу ее навсегда.

— Мне надо в колледж.

Помогаю ей немного привести себя в норму. Влажные салфетки достаю и протираю внутреннюю сторону ее бедер. Продолжая впитывать наш смешанный запах. На миг пальцы застывают там, где все еще очень влажно. Ее смазка и моя сперма. Размазываю белую массу, словно метку оставляю. Она моя.

Дышу ей в шею и стягиваю резинку с волос. Тихо сдерживаю стон от шелковистости светлых прядей.

— Надо, значит надо. — смотрю на голые ножки. Кожа смуглая. Жизнь на берегу моря это плюс. И Красота. Красивые ножки. Стройные. Осматриваю себя. А ведь тоже встреча важная назначена. Выход есть.

Медленно выруливаю в общий поток улиц. Сильное желание расспросить ее о свадьбе. Правда или нет? Но мы молчим. Кто этот недоносок малолетний, что вытащил ее из ментовки? Почему сбежала. Не могу. Как подросток выяснять отношения. Даже эти попытки выяснить еще сильнее ее отпугнут. Вот попал, так попал. Никогда с бабами не было так сложно. Нике предложение сделал по смс. Отправил бабла на счет, чтоб кольцо купила. И все!

Подкатываю к небольшому зданию. Стилистический салон. Здесь моя бывшая заправляет. Но как-то так вышло, вполне себе прилично общаемся. Трахаемся иногда от безысходности. В общей тусовке иначе не выходит. Ника всегда знала, что она не единственная. Да и не было никогда в моей жизни так, чтоб одна на долгое время. По хрен было как развлекаться. А еще без презерватива не было. В бардачке целая стопка резинок. На про запас. Так почему не воспользовался.

Смотрю на Дашу. Глаза закрыты. Поговорить нам все же придется. Между сеансами безумного секса. Не могу нормально остановиться. Как вижу ее… Блять! Я же кончил в нее. Она пьет таблетки? Кто я вообще в жизни этой малышки? Нет в ней того механического и привычного начала, как у опытных женщин.

Ресницы дрогнули. И она медленно поднимает на меня глаза. В них странная вселенская печаль. Усталость. И нечто неуловимое, пульсирующее. Как кровь по венам.

— Дарина, ты сейчас молча идешь со мной. И мы оба приводим себя в порядок.

— В счет зарплаты. — Упрямая девчонка. Не вопрос. Утверждение. Да ты ж моя красавица. Лучше бы денег просила, шмотки, машины. Да ей все сейчас на блюдечке преподнёс бы. И себя за одно. С бантиком и в шуршащей обертке. — И не смотри на меня, Ром. Я знаю. Могу залететь. Таблетки не пью. Аборт делать не буду. Одна надежда — безопасные дни цикла. Но когда увлекаешься, думай хорошенько. — как котенок подбирает под себя голые коленки. Пытается ладошками пригладить взъерошенные волосы. Губы припухли. Я перебарщиваю. Как зверь с ней обращаюсь. Никогда не был так одержим. Только что был в ней. А хочу снова. Я подарю ей новую жизнь. Но нам надо научиться общаться не только мыслями и взглядами. А с ней так спокойно. Сегодня важная встреча с потенциальным заказчиком. Пашка, мой друг бывший, но финансовый директор мне весь мозг выел. Соберись, Сотников! Моя витамина спокойствия и блаженства. Взрослый мужик, а веду себя как пацан. Я же старше, опытнее. Девчонке нужна забота и внимание. Она не просто так свои колючки выпускает. Не просто так упрямо в эту тонкую тряпочку кутается.

Какая договорённость с Альбиной их связывает? Как она справляется со своей жизнью.

— Забыл, что ты мысли читаешь. — касаюсь ее щечки. От нее еще пышет жаром. Тем самым, что меня поднимает в разряд идиота. — Про аборт я сам тебя прибью, если сделаешь. Никогда бы не предложил такое. Дарина. А в остальном. Мне тридцатник. Гоняюсь, как ветер неприкаянный. Так что похер. Залетишь, так залетишь. — а может я специально это сделал? Сложностей захотелось? Секса мало? Я же совсем не знаю девчонку. Не понимаю пока ее целей и желаний. Знает ли она хоть что-то о том, что случилось с нашими отцами и ее братом? Слегка кручу головой, отгоняя морок. Соберись, мужик.

— Меня такой расклад не устраивает. — знаю, девочка. Очень хорошо знаю, что так легко ты в сети не попадешься. Да и есть ли смысл тебя ловить? Мы оба запутались в этом безумии. Надо разобраться с настоящим, а уж потом говорить о прошлом.

— Ты замуж собираешься?

Молчит. Устало вздыхает. Жду. Времени нет! А я жду!

Я выхожу из машины, и обходя капот, открываю ей дверь. Пальцами поднимаю подбородок. И склоняюсь. Хочу взять ее на руки. На улице холод собачий, а она без колготок. Засранка!

— Только попробуй меня поцеловать, Ром.

— Я тебе попку нашлепаю, еще раз в таком виде увижу. Здесь не южный берег моря. — все таки скидываю пальто и набрасываю ей на плечи. Она возмущенно сопротивляется. Но я сильнее.

— Ты мне слишком никто, чтобы указывать.

Дергаю к себе. И слегка кусаю за шею.

— Не нарывайся. И ответь! Это правда? Замуж собралась?

— Не в этой жизни.

— Даже так?

7

Рома

Хмыкаю и иду в салон. Быстрым шагом, заставляя Дашу в припрыжку бежать следом. Она пытается выдернуть ладошку.

Рита, скрестив руки на красивой огромной четверочке, выпучила глаза. Да, зрелище не для слабонервных. Вот таким еще никто меня не видел.

Рита моя бывшая. Хороша. Умная баба. Во время осознала, что со мной не построишь нормальных отношений. Да нет у меня шаблонов покладистости или семейного быта.

Я в рубашке, теперь уже без галстука. Но в жилете и брюках. При чем на брюках явные пятна недавнего хулиганства. И Рита подмечает это. Открывает свои надутые силиконом губы. Собираясь ляпнуть нечто гадкое.

Я в пару шагов приближаюсь и целую. В губы. Грубо. С ухмылкой на лице.

— Фу! Сотников! От тебя за километр сексом несет! Никогда же озабоченным не был? Ты что насилием занимаешься?

— Фу! Ритусик! Мы всегда так мило общались. Не порти мое доброе к тебе расположение! — а она не дура. В этот салон я ей ох как помог бабла вложить. И ссорить со мной бывшей совсем не выгодно. Она растягивает губешки в притворно-ангельской улыбке.

А мне тоже сейчас просто кайфово. И да, живу, как умею! Вперед! До чертей перед глазами! Напролом! А теперь еще и не один!

— Ну, пошутить уже нельзя, милый! Я вся в твоем распоряжении. И девочки мои! — она тонкими пальчиками с кучей золота указывает на двух куколок-консультантов.

Даша вообще никак не реагирует. Проходит по ряду полок с одеждой. А во мне бурлит азарт! Ну что, маленькая, совсем ни какой реакции не выдашь?!

Притягиваю Риту за тонкую талию. И дергаю на себя. На своих гигантских шпильках она чуть выше меня. Модель как-никак. Лицо и фигура полный улет. И в постели драл ее в таких позах, что вспоминать страшно, как не сломал. Только все это была чистая механика и физиология. Твою ж мать! Вот тут ловлю моргающий взгляд Даши. А нет. Задатки ревнивой ярости уловил. Так-то. Горячая моя сладкая крошка. Да камасутра нервно курит рядом с нашей страстью. Интересно даже, смогу ли я ею насытиться?

— Милый. Крошку твою по полной нарядить? Она же…как бы совсем без всего. — сглотнула. Рита опытная шалава. А тут по странной причине засмущалась. Я облокотился на стойку, рядом с которой возвышалась красотка бывшая. Игриво спрятал тонкий вьющийся локон за ухо.

— Ритусь, девочка моя так горяча, что даже трусики на ней порвал. Ты же помнишь, каким нетерпеливым я могу быть. Ты сама от меня ушла. Так что слюни подбери. И займись нормально Дариной. Упакуй по высшему разряду!

— Так ты ее на постоянной основе решил… трахать? — длинные наращённые ногти скребут по столешнице.

— Я на постоянной основе — тебя не должно еб. ть что. Окей?

— Ой, какие мы загадочные. Да поняла я все.

— И еще, Рита, ты подбери вещичек побольше. Размер видишь. Девочку знаешь. Пришлешь на мою квартиру. — обхожу стойку и шлепаю Риту по упругой заднице, — Работай! Ритусь! Вперед!

— Из-за дикой лимиты разориться решил?

— Не беси меня, Рит.

— И верхнюю одежду?

— Да, блять! И нижнюю! И даже сумочки! Не одну! Ты ж ни когда тупой не была.

Рита занервничала. И я знал почему. Знал. Потому что смотрю на Дашу и ничего вокруг не вижу. А Рита не готова полностью потерять мое внимание.

За полчаса нас обоих привели в норму. Рита в любом состоянии всегда знала свое дело. Увидев, Дашу, немного ошалел. Брючный кашемировый костюмчик. Невысокие сапожки на среднем каблуке. Пальто с меховым воротом. В этом ей точно будет теплее и уютнее. Волосы. Мой маленький ангел. Гладкие распущенные по плечам. Лицо чистое. Лишь ресницы слегка подкрашены. И блеск на губах. Вот сейчас передо мной юная красивая девушка. Изящная и хрупкая.

— Ну что застыл, Сотников. Хороша малышка. Давно тебя на малолеток потянуло? — она шутливо подмигивает, — или это твоя дочь? — не успокоиться сучка.

У нас блять одиннадцать лет разницы. И да, молодость Дарины осознаю. Ее хрупкое и пылкое тело. Но как добраться до ее глубоко спрятанной души. Да я дьявол! Чего захотел.

— Рит, ты как всегда на высоте! — Не отрывая взгляд от Даши, игнорирую ее выпады. Но тут моя малышка. Выдала. Подплывает к хозяйке салона. И так притворно-заискивающе смотрит. Улыбается. Пальчиками стряхивает несуществующие пылинки.

— Могу поделиться впечатлениями, как сильно папочка меня обожает. Как своими большими горячими ладонями согревает. А, Маргарита? Хочешь, оживлю тобой забытое? Давно тебя-то никто не тянул. Никуда.

Она задела Риту. Сильно. Лицо под слоем косметики побелело. Но актриса в ней жива. Копия моей бабушки.

— А ты не так проста, деточка. Сотников, воспитывать детей надо.

— Дарина. Имя мое Дарина. И да, Маргарита, у вас тут в дизайне не хватает жизни. Обращайтесь.

Вот тут я гордился своей малышкой. Своей ли?

— Дарина, мой внештатный художник.

— Вроде, как бывший. — Даша направилась к выходу.

— Я сказал, меняю условия. А не отказываюсь полностью.

Она развернулась. — Где мои вещи?

— Да выкинули, наверное. Там же…

— Верните, Маргарита то, что вам не принадлежит. Я сама буду решать судьбу своих вещей. — злючка маленькая. А злиться она на меня. За то что привез ее сюда. За Риту? Мне бы хотелось. Когда Ника видела меня с Ритой, ничего не происходило. А тут такая игра!

Выскочила из салона. Подошла ко мне резко так, что я чуть с ног ее не сбил. Протянула ладошку.

— Денег дай. — да я тебе готов выложить все свои карты и ключи от квартиры в придачу.

— Попрошайка. — Бумажник достал из кармана брюк. Выхватила и достав пару купюр, побежала прочь. Ловкая мышка. Совсем не серая. Красавица. Неожиданная моя радость. Хулиганка.

— Я на метро доберусь. А ты подготовь план расходов и моих оплат. Ром, не люблю быть в должниках.

А она вписалась в толпу. Хотя ей и преображаться не надо было. Учитывая то, как ее тот пацанчик обхаживал. Она всегда поступает по-своему. Где же найти перекидывание стрелки? В прозрачных глазах вижу и понимаю, ох, неспроста она за Альбиной в город приехала.

Весь ее облик это лишь иллюзия. И то, что она легко сдалась на мою милость — вовсе не такое уж простое для нее решение.

А вечером, как одержимый, сразу после встреч и переговоров бежал туда, где она должна была быть. Заходя в то самое помещение, за баннером, обалдел окончательно. Даша работала. В своем рабочем комбинезоне.

Я сел на невысокий пуфик. И молча смотрел. Картина стала полной. И не мог поверить, что это ее рук дело. Мир сказочных фей. Мир таких расцветок, каких и не видел я в жизни. Фактурно и объемно. Яркий свет. И нежность искрящейся воды водопада. Прорисована каждая мелочь. Каждая деталь. Перелив тонов. Свежесть и яркость ослепляет. Рядом уже в упаковке ждут своей очереди зеленые кусты в кадках. Здесь будет невероятный мир. Хочу такой же только в личное пользование. Те фото, что прислали с ее бывшими работами, не передают этого объема и красоты. Во мне рождается маленький мальчик, который никогда не ходил с мамой по магазинам. Чтобы там устраивать истерики по увиденной крутой игрушке.

Дарина меня не видит и не слышит. Сейчас она так сосредоточена на своих действиях, что совершенно беззащитна. Все эмоции, как на ладони. Она дарит улыбку солнышку. Печалится о ползающей букашке в тени. Она закусывают губку, усердно растирая яркое пятно.

Хочу в себя это тепло. Эту страсть. Чтобы она во мне вот так же растворилась, забывая этот мир. Такого неконтролируемого желания к обладанию кем-то еще не было в моей жизни. Альбине придется сказать спасибо. Хотя мелькала мысль, что если я начну добиваться внимания Даши, Альбина расколется. Бабушка сто процентов не просчитала последствия нашей встречи.

Подскакиваю в два шага, оказываюсь рядом. Палитра с красками размазывается по моей белоснежной рубашке. Только мне уже все равно. Потому что губами вгрызаюсь в маленький рот. Она ничего не видит и не слышит вокруг. Чувствую, как краска размазывается по моему лицу. Как она отвечает на поцелуй. Как снова легко оказывается на мне верхом. Я кружу ее вокруг себя, продолжая целовать. И раскручивая ее колобочки волос на голове.

— Хочу тебя! Хочу так сильно, что сдохну сейчас! — помню, как такие порывы вечно пугали других. Не помню кого именно, но пугали. Помню, как визжали, что может кто-то войти. Даше все равно. Она полностью во мне и со мной. Плевать, что офис полон людей. Что могут увидеть. Рабочий вечер в разгаре. Я словно с головой ныряю в ласковые волны собственного себя. Удовольствие и безбрежное счастье от близости охватывает каждый элемент моей души и тела.

Дарина липкими ладошками теребит мои уши. И вдруг улыбается. Я держу ее навесу. Такая легкая и мягкая. Плюшевая игрушка.

— Я могу оказаться шпионом. Озабоченной нимфоманкой или просто шлюхой.

— Можешь. Только, что если мне все равно? А? что тогда будешь делать, Даш? Я же и не ждал, что ты трепетной девственницей окажешься. Но вот отсутствие опыта все же есть.

— Не оточены движения, когда тела наши сплетаются? Когда твой член проникает в меня, ты думаешь о моем опыте?

Пошлая девочка. Хрипловатый рык вырывается из моей груди. Прижимаю сильнее. Мы оба измазаны в краске. Только эти цветные полосы наоборот соединяют нас. Порождая нечто ураганное в сердце.

— Ром, остановись, пока не поздно. Ты же совсем, совсем ничего обо мне не знаешь.

— Так давай знакомится, моя незнакомка. Я вижу тебя. Дарина. Вижу твою светлую душу. Прозрачную, как твои глаза. Я слышу даже шёпот твоих мыслей.

— Третий глаз прорезался? — она крепче трется о мое тело. Бляяять! Пробирает дрожь. Внутри все гудит от желания. — хочу твою радугу, Ром. Знаешь, как ты пахнешь? Как спелая малина, как дымка над озером ранним утром. Ты мой туман и самый ясный день. Штормовые глазки. — целует мои глаза и улыбается. Сколько в ней неистраченной нежности. Как она ранима и боится это открыть людям. Я ничем не лучше. Иногда даже кажусь слишком слабым перед собственным отчаянием. С ней ничего не боюсь. Почему-то верю. Пожалуй, в современном обществе доверие полное, безоговорочное, редкость. Это практически вымерший вид эмоций человеческих. Эта девочка скорее все скажет в глаза, чем сделает за спиной.

— Умеешь говорить, да? Расскажи, как ты живешь? Откройся, Дарина.

Она целует. Самозабвенно и жарко. Молчанием перекрывая мой голос. Не расскажет. Не потому что не хочет говорить, нет. Не умеет. Откровенничать и доносить не умеет. Все отражают ее картины. В лицах мелких персонажей есть и отчаяние, и радость и печаль.

Припечатываю ее к стене. Нет, к панорамному окну. Обжигает. Тяжело дышу ей в шею.

— Ты права, надо остановиться. — слышу, как заурчал ее желудок. Девчонка так самозабвенно работала, что вряд ли успела покушать. Она совсем одна в этом большом городе. Но не позволяет себе помогать. Надо заманить ее в квартиру. Точно! Там так холодно и пусто. Курьер привез вещи, которые я заказал у Риты для Даши. А что если она сделает из КВАРТИРЫ — Дом. Тот самый, которого никогда у меня не было.

Опускаю Дашу на ноги. Пытаюсь усмирить буйство гормонов. А еще ощущаю тяжелый запах женских духов. Тех самых, которые так любит, а я ненавижу, Альбина. Моя бабушка. Целую Дашу в макушку и слегка поворачиваю голову.

Стоит и смотрит на стену. Театрально приложив изящные пальцы к подбородку. Изучает рисунок. Словно и не заметила нас. Та еще театралка. Началось.

8

Даша

Не сразу заметила, что уже не одни. В мире моего собственного творчества Рома гармонично вписался. А выйти в реальность совсем забыла. Висну на нем и прячу лицо в вороте его рубашки. Вот блин мы сейчас круто выглядим. Краска даже в волосах. Раньше вот так выпадать и уплывать в саму себя могла только при помощи цвета и новых картин в голове. Рома словно нашел рычаг переключения. Всю мою неадекватность он перенаправил на себя! Хорошо, что он так и не смог справиться с застежкой комбинезона. Зато я ладонью прошлась по его груди под расстегнутой рубашкой.

А мне смешно. И так все равно, что подумает Альбина. Эта дама слишком часто находится в образе. Она никогда не бывает настоящей. Каждый жест, каждый взгляд это продуманный шаг. Игра. Я способ для нее что-то исправить. Не знаю что. Но вижу вину в ее пожухлых глазах.

Она пыталась сделать так, чтобы я чувствовала себя должницей. Но никак не доходило, что я уехала из своего городка ради своих вопросов! И ради того, чтобы Альбина исчезла из нашей жизни.

Рома спросил о свадьбе? Зачем он это спросил? Альбина подсказала. Она знала Артема. Видела нас вместе. Мы к мама в санаторий приходили. И именно Альбина тогда упорно называла Артема моим женихом. Ничего доказывать ей не собиралась. Она упорно желала видеть меня устроенной и нормальной! Зачем? Почему такое настойчивое желание втиснуть меня в рамки счастливой женской судьбы?

— Жених не помеха? Детка, ты должна понимать, что работа важная и ответственная. Ведь от твоих рисунков будет зависеть настроение людей. Они должны вдохновлять и радовать. А для понимания правильности необходимо иметь образование. Мне нужна современная абстрактная интерпретация летнего дня. — вот всегда так уговаривала меня. Всегда пыталась подсказывать, что и как рисовать. Учиться в любом случае было в моих планах. Пока еще слишком рано. Слишком все хлипко и неустойчиво. Артем учился и меня за собой тянул. Ему отказала. Альбине нет. Причины свои были. Причина поехать с Альбиной в собственной интуиции.

— Мне нужен способ заработать, а не потратить. И выпрекрасно понимаете, что мои рисунки на много ярче и интереснее, чем у любого современного художника, которых вы знаете. — Общение с этой женщиной, это всегда окольные фразы и отговорки. Иногда это забавляло. А порой сильно раздражало.

Альбина постоянно ходила вокруг мамы. Постоянно пудрила ей мозги красивой жизнью в городе. А я не понимала зачем?! Что эта избалованная и эгоистичная женщина пытается добиться от моей мамочки? Всего лишь сестра-хозяйка в полуразрушенном старом санатории. Альбина умудрилась выбить финансирование для этого санатория. Мама у меня наивная. Но никогда не гонялась за сказками. Она любит свой городок. И тихо страдает с того дня, как погибли ее муж и сын.

И да, решение приняла после того, как прозвучала странная фраза. В то страшное утро… Да. Ничего особенного. Если бы Альбина не прикусила язык. Страшное утро? То самое? Она что-то видела! Она знает! Знает, но как! Столкновение произошло далеко от берега. Далеко. Значит, видеть она не могла.

Сейчас я на ее территории. Сейчас все иначе. Именно я теперь хожу вокруг того, что принадлежит ей. И делаю то, чего она совсем не желает!

Рома ставит меня на ноги, и пытается задвинуть за спину. Закрывает меня собой. И делает все так естественно, будто я уже что-то значу в его жизни. Но в данный момент, меня словно по носу щелкнули. Никогда не забывала, зачем я здесь. Но появление Альбины охладило внутреннее кипение.

Свободно смотрю в лицо, спрятанное под слишком толстым слоем макияжа. Холодные глаза. Мороз по коже от ее взгляда. Она не желала нашей встречи. И не потому, что я серая бедная мышь. Нет. Есть что-то другое. Она знает. Эта женщина знает то, что хочу знать и я. Губы невольно дрогнули. Но улыбки так и не появилось. Хотя, рядом с мамой Альбина всегда улыбалась.

Рома тянет меня к выходу.

— В кабинете есть душ и запасная рубашка.

Но я выдергиваю руку. Выпрямляюсь. И спрашиваю Альбину:

— Как вам моя работа?

— Работа не разочаровала. — старая гадина. Работа. А я значит наоборот? Кривит губы, — это могло бы выглядеть великолепно, в другом случае! Здесь должна была быть абстракция!

— Вы пригласили меня. Художник всегда сам принимает такие решения. Альбина, на морском берегу ты не казалась такой душной! Особенно в отношении моей мамы. — Обмен яркими выраженными взглядами. Никогда не соглашалась следовать ее желаниям. А маму она постоянно тянула то на набережную погулять, то в ресторане развеяться. Мама и без того уставала. Но Альбина брала свое. Плакалась, как ей одиноко в этом мире. И мало, очень мало рассказывала о своем единственном родном человеке. О Романе.

— Ты, Дарина, делаешь большую ошибку. — глаза сузились. Так, что морщинки вокруг глаз углубились.

— Ошибки тороплюсь на совершать до замужества. Вы же меня замуж выдаете. Да, Альбина?

Молча сверлим друг друга взглядом. Я игриво держу Рому за руку и слегка выгибаюсь.

Она должна усвоить, что со мной нельзя играть.

Рома смотрит на меня. Тоже с легким прищуром серых глаз. Склоняю голову и кладу на его предплечье. Он не видит моего лица. Его видит Альбина. Я делаю самую победную гримасу на своем лице. И мне нравится ответ в глазах старушки. Она сейчас закипит от бешенства.

— Ром, мои вещи в общей раздевалке. Я справлюсь. — и медленно направляюсь к выходу. Рома не успевает меня перехватить, потому что его бабушка этого не позволяет. И это хорошо. Нам пора остановиться. Еще пару дней и работа моя окончена. Дальше, как говорила Альбина — я должна буду справляться сама. Сама, значит учеба, работа, проживание. Хотя, уже сейчас она мало участия принимает. Работу контролирует Рома. Не она.

Уже подходя к раздевалке, которые оборудованы для персонала на каждом этаже здания, врезаюсь в кого-то. Слышно ругательства. Фак. Фак! Но не злобное. Нет. Голос мужчины неожиданно веселый. А увидев меня, перемазанную в ярких красках, засмеялся.

— Боже! Я пропустил Холли?! (Фестиваль красок — ежегодный индуистский фестиваль весны)

Я начинаю отражать его эмоции. И да, знаю, почему он так решил.

— Но теперь холи задел и вас!

Высокий и очень красивый блондин. Модная стрижка. Дорогущий горьковатый аромат парфюма. Необычный покрой костюма. Хотя, наверное, рядом со мной все кажутся высокими.

Он протягивает руку для пожатия.

— Павел. Финансовый директор в этом обществе дизайна и рекламы.

— Мне нужно… — пытаюсь избежать рукопожатия, т. к. все пальцы в краске. Но мужчине все равно. От него исходят волны позитива я тепла. И рука у него удивительно жесткая, но теплая. Смотрю пристальнее в мягкие голубые глаза.

— Я друг Романа. Друг, который предатель.

— А к чему мне эта информация? — начинаю злиться. Потому что не хочу знать! Не хочу открывать полностью занавес, где спрятана суть Ромы Сотникова. Не хочу.

— А вы Дарина? Вот, — он демонстративно поднимает к моим глазам пакет, который держит в руке. — встретил Ларочку, секретаря Ромы. И вот. Это от него. Не стану вас задерживать. — он пытается быстро скрыться. Но я говорю в спину:

— Вы это специально? На меня пришли посмотреть? — мне не льстит внимание такого красавца, потому что понимаю, есть подвох. Он изучает меня взглядом. Но так спокойно и безобидно, — Почему?

Оглядывается. Он обидел своего друга. И теперь страдает. Жаль даже его. Но нет. Что-то еще сияет в его теплом взгляде. Улыбается. Только улыбка грустная, вымученная. И меня все это не касается.

— Ему достаточно предателей в жизни. Вы, Дарина, другая.

Я думала о его словах. Значит, не так уж весело живется Роману. Не так уж и прост он. По сути, бабушка его лишь числиться бабушкой.

Принимаю душ. Переодеваюсь. В тот самый наряд, который мы с ним покупали. И заглядываю в пакет. Вот реально дыхание перехватывает. Он заранее это задумал? В красивой коробочке в маленьком декоративном контейнере горсть малины. Свежайшая и ароматная ягодка. И крошечный букет фиалок. Штормовые глазки не желают отступать. Боже. Я, кажется, попала в какую-то эмоциональную ловушку. Он умеет не только целоваться и …. Он умеет на много больше. И знает, как очаровать девушку. Никогда за мной не ухаживали. И не пытались радовать. Заботиться. Артем всегда лишь требовал. И никогда не считал нужным делать приятное кому либо. Все что делает сейчас Роман, раньше делали отец и брат. Только без этого безумия страсти.

Одни его поцелуи чего стоят. Это другая реальность! Я отдалась чужому человеку. Под влиянием его энергетики. Я попала в новый, неизвестный мне ранее мир. Здесь другие запахи. Здесь нет правил. Здесь можно все. Можно утопать в поцелуях. И молчать, когда ждут ответа. Не думала, что такое может произойти именно со мной. Я с разбегу прыгнула в пропасть. Понимая, что не вывезу накала страстей. Не смогу усмирить свою душу, буйную фантазию и порочные желания. Даже не знала о существовании таковых в себе! Роман Сотников это как войти в неизведанный портал. И вернуться, не думая ни о чем, уже не смогу. Хотелось легко и ярко. А получилось чертовски сексуально и горячо. Я же всегда была такой обычной, ненавидящей прикосновения! В общественном транспорте не могла находится! По городу на велике гоняла! Лишь бы подальше от людей! И сколько раз отбивалась от настойчивых не законных ухаживаний! Да, Артем был моим первым и единственным мужчиной. Но и речи не было о постоянных отношениях, о страсти и об оргазмах!

Рома лишь посмотрел, а у меня трусики намокли. И конечно меня увлекла его безумная порочность в глазах. Зачем теперь он пытается мне открыть больше, чем просто секс! Кто его просил об этом?! Он для меня лишь ступень. Для того, чтобы воздействовать на Альбину. Для того, чтобы открыть новую часть себя самой. Но затмить все полностью не позволю. Я принадлежу лишь своему творчеству. Лишь безумному желанию раскрасить этот мир цветом и узорами!

Я сбегаю. Хочется размазать эту ароматную ягоду и выкинуть букет. Нет, перед этим звоню маме. А потом, с великим удовольствием съедаю малину. Боже. Как будто вернулась в лето. И букетик сохранила. Что ж. домой вернусь с подарками. Шарфик и воспоминания. Рома. Ромочка. Ты же получил что хотел? Ну как обычно происходит — поиграл с девочкой и все. Вроде бы ты именно из таких. Так зачем?! Зачем пробиваешь мою броню! Не пробьешь. Не позволю.

Звоню Саше. Тому самому веселому мальчику из колледжа. И он увозит меня в ночь. Подальше от Сотникова.

9

Рома

— Ну, понимаю. Ника тебя бросила и ты расстроился. Мальчик мой. Но Даша!? Даша это совсем даже не тень Ники!

Молча переодеваюсь, выслушивая этот словесный бред. Губы еще горят от воспоминаний. Краску еле отодрал от кожи. Хотя мог бы и оставить. Весь теперь как радуга из-за странной девчонки. Она въелась в меня! Впиталась! И теперь не могу уже остановиться. Вернуться к таким, как Рита или Ника? Механика, фальшь и бессмысленность! В холодный пот бросает от мысли, что рядом не будет больше Даши. Альбина снова мне мешает. Мешает намеренно! И это скоро я исправлю. Дарина. Не насладился еще этой русалочкой. Почему она? Почему мы встретились. Разворачиваюсь резко к Альбине и втыкаюсь в нее взглядом. На полуслове замолкает. Пытается удержать нужную мимику на лице. Не выходит. Она хранит в своей расфуфыренной голове нечто важное. Важное для меня и для Дарины. Получается, нас связывает не только прошлое. Но еще вот эта женщина. Мать моей матери.

Сажусь в кресло и отталкиваюсь. Так, чтобы на колесиках подкатиться к диванчику, где сидит бабушка. А внутри все нервно дергается. От неудовлетворенного желания. От того, что отпустил Дарину. Не нужно было отпускать. Альбина вцепилась в меня. Пусть между нами не особо теплые отношения. Но оттолкнуть все равно не могу. Вот почему не стал самым нормальным эгоистичным социопатом?! Как умудрился сохранить в себе капли человеческого отношения? Никогда не получая их от своей семьи?! Пашка и его родители. Они были. Они поддерживали и направляли. Насколько просто было бы сейчас разложить все по полочкам. Отправить Альбину. Она умеет пользоваться тем, что я все еще надеюсь на нашу родственную связь.

— Бабушка моя родная. Посмотри на меня? Я похож на писающего или плачущего мальчика? Давай, начни уже играть по-взрослому.

— Ромашик, ты о чем?

— Твоя информация в обмен на мою. Равноценный же расклад! Ты видела, что мы ооочень близко стояли друг к другу. Любопытно?! — ах, ты ж моя родственница. А глазки-то забегали. Ну, вот как мне считать ее бабушкой? Когда кроме как Альбины я в ней не вижу! Кулаком луплю по спинке дивана. Рядом с ней. Взвизгнула. Она знает. Никогда не ударю. Нет такого, и не будет. Все что угодно. Но не физическое воздействие. А именно его уже очень не хватает.

— Ромочка, может, все вместе сейчас соберемся…

— Вместе?! Это с кем? На кладбище сгоняем?

Выставляю ладонь вперед. Замолкает. Пальчики теребит. И делает из себя совершенную невинность.

— Ты привезла девочку, устроила в мою фирму! Без моего ведома! Да, Альбина! Мою фирму! Создавал отец. Но Скайхэнд никогда не являлся его приоритетной деятельностью. Он грезил карьерой политика! И рвался совсем в другие степи! Скайхэнд создал и сделал именно я. И теперь, Альбина, ты так же зависишь от меня, как и эта фирма. За последнее время стал замечать, что ты увлеклась иллюзией свободы. Придется твои крылышки обламывать. Никогда, запомни! Никогда не смей играть моей жизнью! Вставать на моем пути! И делать что-то за моей спиной!

— Я же твоя бабушка.

— Да ты что. Когда же ты об этом вспомнила? Мне 30! Альбина, твоему внуку тридцать лет. Но ты продолжаешь вмешиваться в те сферы жизни, где никак не сможешь повлиять! Тебя вообще слишком много в моей жизни. Раньше такого не наблюдалось! Ты никогда не сможешь воздействовать на мои решения. Вбей это уже в свою башку!!! — упрекать ее в прошлом нет смысла. Ни ей, ни мне это просто не нужно. Голос срывается. — Только попробуй сейчас слезу пустить! — грань удерживать она умеет. Но вот именно сейчас даже просто звук ее голоса — как выдергивание чеки из моих нервных окончаний. Нельзя мне сорваться. Нет у нее прав на мои эмоции. Это принадлежит лишь самым близким. Кому смог бы доверять.

— Рома! — она часто заморгала ресницами. И как бы готова потерять сознание от переживаний. — мое сердце. Ты же знаешь, как много я лечу свое сердце. Как сильно оно у меня болит! Говорила! Что и курорты внутри страны посещаю, потому что не переношу долгие перелеты!

— Альбина, концерт я расформировал. И билеты, увы не проданы. Сворачивай свою импровизированную сценку! Правду. Я жду от тебя лишь правду! С чего, вдруг, этот порыв? Почему Дарина здесь? И не советую сейчас врать. Не в том я состоянии! — Лариса уже внесла ароматный кофе. И сделав пару глотков, прикрыл глаза. Еще бы черепушка гудеть перестала. Как с похмелья. Лучше бы бухал, чтоб не зря болела! Ярость медленно оседает на задворках сознания. Смотрю на Ларису и вспоминаю, что сделал. Интересно, понравилось Дарине то, что отправил ей? Как подросток. Подарил девочке цветочки. И хочу получить поцелуй в благодарность.

Альбина. С ней надо разобраться.

— Она…Рома, она же на 11 лет тебя младше. Девочка совсем. — Вспышкой ослепило. В машине, когда ладошки в потолок. Изгиб ее груди. Острые пики сосков. Боже! Ее стоны. Поставил чашку с кофе так, что звякнула о блюдце. Пальцы задрожали.

— Что ты пела мне про свадьбу? — смешно даже думать. Вряд ли Дарина хоть когда-то знала настоящего мужчину. Да, она не девственница. Но я стал ее первым. Знаю это. В какой-то степени и она для меня многое открыла в новом свете. И сейчас от нетерпения внутри пожар. Как хочется послать все к чертям, и рвануть за ней.

— Она сама меня с женихом знакомила. Симпатичный мальчик. Учиться на компьютерщика. И в своем городке очень востребован. В санатории тоже ремонтировал технику.

— Жених? Не врешь? — даже весело стало. Дарина не Ника. И уж точно не связалась бы со мной. Какой сильный порыв ее не охватил бы. Она не позволила бы такому случиться, если бы ее душа была не свободна. Раненая, одинокая душа. И нас притянуло эта странное отражение друг друга.

— Да, жених! А что такого? У тебя тоже есть невеста. Ромашик, ты же не отменишь свадьбу? Так много уже сделано. Зал заказан… — слушать этот бред нет не сил, не желания. Отменил уже давно все. Ника может себе другого жениха по быстрому подогнать. И пользоваться тем, что было подготовлено.

— Последняя попытка. И я отправляю тебя на вечное проживание в поместье. Ты же сама мечтала жить в деревне. — поместье имелось. Маленькая ферма в далекой глухомани. Но как там сказочно тихо и хорошо. Бывать там случалось лишь пару раз. Альбина подсуетилась о домике в деревне. А я теперь все это спонсирую.

— Были бы живы твои родители! Я же карьеру свою забросила ради тебя.

— Альбина. Тебя из крайности в крайность несет. То ты полгода бухала в деревенской глухомани. От чего тебя еле откачали! То ты скрыла все возможные причины смерти моих родителей. Что еще учудила моя бабушка. Ах да! Четыре раза была замужем. Каждый брак длился ровно год. Моя очередь. — Встаю. Отворачиваюсь лицом к окну. На миг загляделся на городской пейзаж. На фото видел одну из картин Дарины. Ночной город. Переполненный огнями и светом луны. Так сочно она передала нечто таинственное и загадочное в черных тонах. — Женюсь на этой девочке. А что? Ты же хотела, чтоб у меня семья была. Будешь правнуков нянчить. А летом будем к теще в отпуск гонять. А? Тебя в деревне навещать. На хрен наших женихов и невест. Альбин, ты посмотри, как девочка мила и молода. И да, с Никой их сравнивать нельзя. Даша слишком чиста!

— НЕЕЕТ! — от ее визга чуть перепонки не лопнули. Вскочила. Подошла ко мне очень близко. А маска то сброшена. Такое искреннее волнение на лице. И шепот такой загробный, — она дочь убийцы! Ее отец был в лодке, которая въехала в катер! Да. Отец твой погиб там. В то страшное утро. Ромашик.

Я ждал признаний. Сдавливаю виски. А не стало легче. Она испуганно прикрыла рот. Но не обманешь. Альбина уже хотела рассказать. Не все. Но рассказать. Не спорю и понимаю, что есть что-то во всей ее тайне сложное. Болезненное. И может быть она пытается оградить меня. Надеюсь на это. Надеюсь, что смысл ее молчания именно в этом. Самообман такая удобная штука. Думал, правда все решит и расставит по местам. Не факт, что хочу копать глубже.

— Ты говорила, попали в большую волну. — Правду давно знаю. Но не до конца. Дочь убийцы? Да она маленькая несчастная девчонка. Живет в ветхом домишке. И кроме мамы в ее жизни никого не осталось. Мамы, которая больна. По крайней мере, так утверждают местные врачи. Так сообщили мне некоторые документы, когда разведывал все о Дарине. Жених лишь больное воображение Альбины. Да. Уверен.

— Так было надо.

— Так она дочь убийцы твоего зятя. А в дальнейшем, по твоим утверждениям и с мамой случилось все самое страшное, как следствие гибели отца. И ты, Альбина, привезла эту девочку? Привезла и помогла ей. Учеба, работа. Даже с общежитием подсуетилась.

10

Рома

— Она должна была уехать до твоего возвращения! Рома! Дарина совсем не твой уровень. Зачем морочишь голову девочке?! У нее больная мать! Она ради нее в город приехала! Им надо на что-то жить. Ты же видел ее работы? Она маленький гений! И если раскрыть этот талант! Она покорит…

— Замолчи. — Не было в сердце Альбины стремления к благим деяниям! Никогда! — Решила спонсировать и продвигать юный талант. На какие средства?

— Ну, опять ты о деньгах!

— Нет. Я ухожу. А ты подумай хорошенько, как будешь жить дальше. Судьба Дарины теперь в моих руках. — Еще вопрос кто из нас голову морочит! Но Альбине это знать не обязательно, — И советую поскорее рассказать мне всю правду. В любом случае, С Дариной, мы вместе выясним всю правду о том, что случилось с нашими близкими. Я так понимаю, моя будущая жена очень заинтересована в расследовании. Которого так и не состоялось. По странной причине, факты и свидетели происшествия испарились.

— Ты знал? Ты что-то знал?

— Всю жизнь, ты как могла пересекала любые возможности моего общения с родителями. Если они желали встретиться, именно ты, Альбина, отсылала меня подальше. Неужели ты думаешь, что я всегда молча буду ждать твоих действий и верить словам. Ты научила меня проверять и перепроверять. Делать свои собственный выводы. И Дарина точно так же приехала не ради заработка.

— Тебе так все равно на ком жениться? А как же любовь? Чувства?

— Вот так всегда. Словно обрывки фраз слышишь. Это ты мне говоришь о любви? А я не умею любить, Альбина. Пред глазами пример — общение по телефону, с помощью банковских переводов. Я же долгое время считал себя приемным. А когда спрашивал тебя, не отрицала. — она вздрогнула от этих слов. Блять! Чем глубже копаю, тем хуже себе же делаю.

— Я столько для тебя сделала.

— Обязательно устроим вечер воспоминаний.

В кабинет входит Лариса и ждет моих указаний. Не хочу продолжать этот разговор. Хочу вернуться к тому, что не закончил.

— Все сделала, как я сказал?

— Не совсем. Павел Анатольевич… Он направлялся туда и предложил отнести! Роман…

— Какого хуя! — не ругаюсь на работе. Стараюсь держать себя в руках. Ах, эта малышка раскрывает мои самые темные стороны. Пальцем тыкаю в бабушку. Ни слова не говорю. Она лишь вжимается в спинку диванчика и всхлипывает. Ни хрена ее не пробьешь. И несусь прочь из кабинета. К своему бывшему другу.

Тому самому, с кем сбегали в школе с уроков. И кадрили девчонок на дискотеках! К другу, которого тащил на себе, когда в очередном приключении, ногу сломал. К человеку, который был не просто моей правой рукой. А мощной действующей силой во многих жизненных ситуациях.

Последняя наша встреча состоялась в номере отеля. В далеком еб. м Лондоне! Где он еще нежился среди смятых простыней. Обнимая мою бывшую суку невесту. Тогда ему не врезал. А надо было. Остановило что-то. Может быть, Пашка, единственный человек в моей жизни. Единственная нить, удерживающая меня на грани!

Налетаю сходу. Меня трясет, как хочется кулаки об его лицо почесать. Не из-за его поступка! За нас!

— Оу! Оу! Ромыч! Врежешь, но не здесь же! Производственные травмы на рабочем месте сам же оплачивать будешь!

Замахиваюсь. Мне пох..ю. Но этот белобрысый проныра знает меня, как облупленного. У нас по жизни столько спаррингов было, что не счесть. Перехватывает кулак, и отскакивает. Вроде как и мне не дал пораниться. И сам избежал столкновения.

— Без финансового директора тебе будет сложно. Так что остановись. Друг. К тому же, ты уже проверил меня вдоль и поперек!

— Какой на х. й друг. Какая проверка?! К Дарине зачем поперся?

— Ох, ты ж. — садится задницей на стол. И мой запал как-то остывает. Ну не могу вот так просто отказаться от многолетней дружбы. И словно яд душу разъедает. Я всегда был замкнутым и угрюмым. А Пашка наоборот, разбавлял собой густоту жизни. Он же меня из депрясняков вытаскивал. Когда ни одна живая душа не вспоминала о моем существовании. Сейчас он обескуражен. Нет на его смазливом личике виноватой гримасы.

— Тебе по хрену, Паш?

— Если ты хоть слово позволишь сказать, то объясню. Еще в Лондоне разложил бы все по полочкам. А сейчас я немного растерян. Думал, пришел из-за Ники…

Молчу. Хотя, так орать хочется. Было время хорошо так подумать. Ника не тот человек, ради которого стоит от настоящего отказываться. Никогда не вникал в ее проблемы. И просто не воспринимал ее, как личность. Для меня она была красивой, яркой конфетой. Так почему бы с другом не поделиться?! Бесит то, что тайком!

— Ромыч, ну вспомни, Ника хоть раз вызывала у тебя такой океан страстей?! Я ничего не сделал и не сказал Дарине. Просто было по пути. И все.

— Ты всегда все проверяешь. Паш, ты не начальник охраны.

Протягивает мне флэшку. Не беру. Не верю ему. А как не верить-то?! Блять!

— Ром, Ника была готова разрушить наш проект. Она приезжала только ради этого. На этой флэшке компромат на тебя. Она к Альбине приклеилась ради этого. Самая обычная расчётливая сука. Все, как обычно в нашем окружении. — все это я уже знал. Может не так подробно, но знал. — Я с самого начала говорил, что не надо вам вместе. Ты ж не слышал! Ром! Ника самая обычная низкосортная шлюха. И я не единственный кого она обхаживала. На флэшке информация о твоей матери. Ника пыталась доказать, что ты неадекватен. И болен. Как твоя мать. Там врачебные выписки, диагнозы.

— Моя мать была беззаботной шопоголичкой. Из меня не особо ярый любитель тряпок.

— Она была наркоманкой. И долгие годы проходила реабилитацию. Затем снова увлекалась наркотиками.

— Ты пьян, Паш? — вот такого поворота точно не ожидал. Моя мать наркоманка? Пытаюсь вспомнить ее. Всегда такая веселая, добродушная с виду. Лицо почти не помню. У нас даже совместных фото нет. Только когда я совсем маленький был.

— Рома! Я сейчас как никогда в ясном сознании. Ника решила реальных денег срубить. Ей предложили, она согласилась. Недалекая и жадная сучка. И пыталась очернить тебя в лице новых инвесторов и заказчиков. Ее шпилили все вокруг. А ты просто указал на нее пальцем и решил жениться. Вспомни, сколько раз я пытался донести! Ты отмахивался. Она хотела привязать тебя к себе. Удобно было. На бабки ты щедр. Любишь развлекухи и ночную жизнь. Ей хотелось подобрать поводок потуже. Да мозгов не хватило все нормально провернуть. Болтовня по телефону. С подружками в клубе. Я слышал и знал о ее деятельности. И в тот отель ты приехал только потому, что я сам отправил тебе смс! Я его отправил! И да. Альбина долгие годы хранит тайну, наркомании ее единственной дочери. Именно поэтому долгие годы тебя отсылали за границу. Именно поэтому ты стал изгоем в семье. И еще. Я не спал с Никой. Это был спектакль для тебя. Она меня чуть не убила потом. Но я решил устроить это в честь твоего полного восстановления в мозговой деятельности.

Я разворачиваюсь и выхожу. Возвращаюсь, хватая флэшку. Но Пашка останавливает.

— Скинул тебе ссылку на телефон. Посмотри. Там программа отслеживания.

Он всегда был таким. С виду идеальный милый мальчик. Но пытался, и вполне успешно все контролировал. Со мной не прокатывало. Но именно поэтому в нашей фирме он не просто правая рука, он важная ее часть. Знает все, всегда и обо всех. Не все способы мне известны. Не все источники мне доступны. Но он снова провернул на мне очередную свою манипуляцию. Не хотел поступать по его указанию. А все равно все пришло к этому! Ну, Паша. Это пиздец какой-то.

— Кто в этот раз попал под твое зоркое око!?!

— Дарина. Прежде чем махать кулаками, советую проверить ее местонахождение. Девчонка точно была на взводе. И если ты можешь себя хоть как-то проецировать, то она отпускает все тормоза.

— Психоаналитик в тебе сдох, Паша. Но не думай, что твой дерьмовый шаг теперь в прошлом. И Даша мой подопытный.

— Да я не претендую. Не понравился хмырь, к которому она в тачку прыгнула.

Вот тут я уже мчался в ночь, за своей знакомой незнакомкой. Она думает, что все под ее контролем. И понятия не имеет, на что способны малолетние озабоченные мажорчики. Сам таким был. Ни одну девчонку испортил. И это не только секс в общественном месте, курение и глотание запрещенных предметов. Она легко поддалась на мой напор. Но не верю, что другой сможет так же на нее подействовать. И да, в отношении Дарины прорезался третий глаз. Сейчас и кто знает, насколько еще, она моя. Только моя. И в моей квартире уже ждут пустые стены, для ее фантазии. В моей квартире ждут купленные для нее вещи. И еще пара контейнеров малины. А еще моя холодная гигантская кровать…

Я схожу с ума. Новости о том, что случилось с матерью, должны были выбить из колеи. Нет. Сейчас даже вспомнить не могу ее лицо. Если Альбина еще иногда мелькала в моей судьбе, то Людмила являлась абсолютно чужим человеком. И когда нам приходилось жить под одной крышей, жили как соседи.

Программа показывала, что Дарина в общаге. Поморщился. Дерьмово живется в этой клоаке. Сам никогда не находился долгое время в студенческих общежитиях. Но встречался со студентками. Там можно только трахаться и курить травку.

Остановился чуть поодаль от серого трехэтажного здания. Она не их тех, кто легко пойдет на сделку с совестью. Упрямая. Слишком искренняя. И просто не от мира сего. Лучше бы она оставалась там, на берегу моря. Где тепло и песок под ногами. Зачем я, собственно гоняюсь за ней? Что и кому пытаюсь доказать? Просто для секса она совершенно не предназначена. Каждый поцелуй, дикий и жадный. Каждый взгляд завораживает. Каждое прикосновение притягивает сильнее. И хочется больше.

Треснул по рулевому колесу. Смотрел в экран телефона, на ее номер. Она, эта хрупкая, девочка вытягивает меня, здорового мужика, из безысходности. Знаю ее несколько часов. Это даже в сутках не измерить. Но то время, что провел с Дариной, стало самым запоминающимся и объемным. Она раздавит меня своей необъятной глубиной. Она затянет меня. И потом, расставаться будет невыносимо больно. Придется отрывать не только душевное заполненное пространство. Я потеряю на много больше. Дарина это непредсказуемость последствий. Она ничего не знает. Я сам знаю так мало. Но проверяя и сопоставляя факты, могу на сто процентов сказать — из всех участников аварии на воде, виновным отец Дарины точно не являлся.

Нам нужна пауза. Чтоб эта буря улеглась. Надо отступить. Смогу ли. Сейчас еще смогу.

Не выдерживаю. Аж пальцы подрагивают, но пишу сообщение в месенджер:

— Кто-то струсил. — улыбаюсь, когда вижу, прочла. Кого же она испугалась больше: меня или себя?

Не привык я быть таким. Добиваться ответов. Просто потому, что никогда раньше своим… партнершам по сексу не задавал вопросов. Я холодный камень. Нет чувств. Нет эмоций. Лишь самое низменное животное потребление других тел. И сейчас, я как дикий кабан рою носом землю, в поисках следов. Следов той, кто отказался играть по моим правилам. Хочу ее. Выхожу из машины. Холодно. Так, что аж уши колом встали. Пиздец какой-то. И что дальше? Зачем вообще надо было уезжать с этим малолетним мажором?

Иду ко входу в общежитие. Место, конечно, не комильфо. Фонари тусклые еле пробивают свет на замусоренную улицу. На окнах решетке, как в псих диспансере.

Она выскакивает мне на встречу. В мягких флисовых штанишках и тапочках, похожих на мягкие сапожки. Твою ж мать. Пушистая повязка на голове. И волосы спутанными прядями по плечам. Глазки полусонные. Кутается в свою дурацкую тонкую куртку. Опять! неужели Рита вернула ей вещи! Блять!

Даша открывает ротик, но говорить ей не позволяю. Подхватываю на руки и несу к машине.

— Дарина, лучше помолчи. Давай, обними меня покрепче. И я снова согрею тебя прямо сейчас!

Девочка садится на сиденье, согнув ноги и обнимая свои колени. Отвернулась. И закрыв глаза, спит.

Вот ну и что все это значит? Обиделась? Разозлилась? Нет. Уверен. Силы ее покидают. Опять забыла поесть. Ручки совсем ледяные. Ах, крошка моя, как хочется о тебе позаботиться.

11

Даша

Открываю глаза с трудом. Тошнота стоит в пустом желудке. Полумрак в комнате. Я не знаю эту спальню.

Пусто и серо как-то. Словно комната для тайных встреч. Ни шкафчиков, ни милых светильников. Ничего. Лишь большая кровать и комод странной формы. Из приоткрытой двери разносятся ароматы готовящейся еды. Да, это точно не общежитие. Вспомнила, как Саша снова пытался меня обнять и поцеловать. С настойчивыми мальчиками умею разбираться. А тут сама виновата. Эксперимент проводила. И поняла, что нет. Не ко всем вот так меня тянет. Вернее, жесточайшее притяжение это лишь один единственный человек. Порыв позвонить Саше был ошибочный. Слишком много ошибок за последнее время. С Ромой тоже решила остановиться. Но как это сделать. Слишком легко отдаюсь эмоциям. Ошибка по имени Артем тоже не дает о себе забывать. Не отвечала на его звонки и миллионы смс.

Одно СМС возмутило. «Кто-то струсил». Вот ничего же особенного. А как ноготком под края ранки поддевает. Рома все время меня поддевает. Даже это внезапное притяжение. Как предисловие моего окончательного падения. Я предала саму себя. Свои правила. Свои собственные законы. В своем городке много раз отшивала веселых заезжих молодцов. Даже не смотрела в их глаза. Не было ни какого желания. А этот пришел. Взял. Без спроса. Без разрешения.

Подала заявку на перевод — заочное обучение. И из общежития выскочила, чтобы Роману об этом сказать. В одной пижаме. Все вещи и телефон в том числе! Все осталось в комнате.

Увидела его. И поняла, что наслаждаюсь его близостью. Горло словно рукой невидимой сдавило. С ним надо расстаться. Сейчас. Он лишь способ достижения цели. Если ему все рассказать он так же будет желать продолжения? Рассказать, что добраться хочу не до него, а до Альбины.

Однажды, на набережной писала портрет красивой женщины бальзаковского возраста. В тот день светило солнце. Хотелось петь и танцевать. Весна словно окрасила морские волны во все цвета радуги. И вот эта незнакомка выдала тогда фразу:

«Ты станешь по-настоящему талантлива. Когда узнаешь и другую сторону красоты, любви и страсти. Когда твое сердце растопчет боль потери. Ах, дитя. Как много ты еще не знаешь. Не все оттенки на твоем лице.»

Сама люблю раскидываться непонятными фразами. Они рождаются в голове и сами просятся наружу! Моя любимая — время не лечит. И до сих пор ни разу не оспорила эти слова.

Без прикрас. Говорю, а потом думаю, и что же ляпнула. Так вот смысл сказанного той женщиной доходит до меня. Даже вспоминая свои работы, не важно, панно на стене или картина. Пейзаж, портрет или просто легкая абстракция. Все то, что было раньше, кардинально отличается от того, что пишу сейчас. В Скайхенде мое творение это нечто новое даже для меня. В какой-то момент ужасаюсь — потяну ли такой размах и объем. Лишь услышав название фирмы Скайхэнд. По-английски — Небесная рука. Не много самодовольно так назвать предприятие. Но и задумка со смыслом. Именно поэтому, еще в поезде зародился в голове пейзаж воздушного царства. Сказочные герои, много света и нежные тона. Альбина сбивала настойчивостью, что должна быть контрастная абстракция. И полутемные огороженные территории для отдыха. С Романом не говорили об этом. Как он воспримет мое своеволие. Пока в его голове по отношению ко мне совсем не рабочие мыслишки. Грязные и очень порочные. Как, собственно, и у меня. Проблема или, наоборот, мне по фигу, что они хотят увидеть на стене. Все равно будет то, что сделаю я. А вот в остальном. Отказывать в удовольствии не собираюсь. Мне нравится сила, напор. Буйный шторм его глаз. Он словно голоден. Голоден по ласкам, по страсти. И я ничем не отличаюсь. Мы готовы сорваться в пропасть. И будь что будет.

А он привез меня к себе. Уснула в машине. Ну что же я такая рассеянная. Слишком доверчивая рядом с этим мужчиной. Он никогда и ни о ком не заботился. И теперь слишком настойчиво делает это в отношении меня. Я не особо привыкла к такому вниманию. Всегда считала, что научилась быть непривлекательной и отстраненной. В гляделки не играла. Флирт вообще для меня словно другая планета. Он не разбудил меня. Это тоже часть его слепой и трогательной заботы. Хоть слезу пускай от умиления. Он мужчина красивый, харизматичный и не обделенный женским вниманием. Я знаю. Очень хорошо знаю, что его интерес это реальный сексуальный азарт. И я легко поддалась на провокацию. И было очень круто. В его руках. Под его напором. Но что еще ему надо от меня?!

Заворачиваюсь в мягкое, воздушное одеяло и подхожу к окну. Очень большое окно. И этаж, наверное 18 или 20й. Теплый пол согревает ступни. Так уютно и приятно. А вот за окном серая осенняя ночь. Простор необъятный. Тяжелое небо. Сколько же я проспала? Из машины он нес меня на руках?

Колени подкашиваются. Точно. Кроме малины за последние сутки, кажется, ничего больше и не кушала. Дома мама никогда не позволила бы мне так безобразно относится к своему рациону. Мама умеет быть строгой. Улыбаюсь. Я скучаю по своей мамуле. С ней я могла бы поговорить о Романе. Нет, не все подробности. А что я смогла бы о нем рассказать? Ничего. Мы друг о друге ничего не знаем. За короткий период времени, я пережила целую гамму эмоций. По его милости. Артем от меня поцелуя почти год добивался. Но Артем никогда не носил меня на руках. Никогда не дарил теплый шарфик, букет фиалок.

Выхожу из спальни. Слышу тихую мелодию. Пианино. Я не знаток классической музыки. Но эта мелодия вроде знакома. Точно. Лунная соната. Коридорчик совершенно пуст. И такие же серые безжизненные стены.

А вот кухня просторная. И очень ярко освещенная. Музыка льется из небольшой колонки. Рома стоит ко мне спиной. И что-то помешивает в пузатой кастрюльке. Прислоняюсь спиной к стене. И наблюдаю. Как играют мышцы его предплечий. Как подвижна его спина. Длинные ноги с босыми ступнями. Он тоже любит ходить босиком? На нем домашние свободные штаны и светлая футболка. Живу здесь и сейчас. И вот в этот самый момент маленькое такое, уютное счастье клубочком сворачивается в груди. Хочу быть котенком. Обвиться вокруг его шеи. И остаться там навсегда.

Оборачивается. Глаза такие выразительные и чуткие. Улыбка обнажает белоснежные зубы. Взъерошенные по-мальчишески волосы.

— Спящая красавица вернулась. Садись. Кормить тебя буду. По попе чуть позже отшлепаю. Как ты прожила целых 19 лет, если совсем не умеешь за собой ухаживать?

— Фу! Папочка. А ты зануда. — присаживаюсь на стул с высокой спинкой, мягкой шелковистой обивкой. И подтягиваю колени к себе. Люблю сидеть в такой позе. Хорошо быть мелкой. Рома приближается. Тигр. Неторопливо и спокойно. Нависает. Ладонью коснулся лба.

— Ты жутко бледная. Заболеть не позволю. — фыркнула в ответ. По поводу болезней всегда были разборки с мамой. Ни какая температура не могла стать преградой между мной и морским заплывом! Папа однажды меня грозился связать, если выйду из дома. А потом Илья меня на руках в поликлинику тащил! Сей час смешно вспоминать. Не много больно. Рома. Его странная пока и не ясная для меня, забота, заставляет вспоминать. Так было раньше. И не будет уже никогда.

Silentium. (Молчание. Лат.), зависаю на миг. На его узорной татуировке.

Рома поставил передо мной тарелку с горячим супчиком. Приборы. Высокий бокал с ароматным напитком.

Вкусненько. Мой желудок реально в ладоши хлопал от счастья. Нормальная домашняя еда.

— Ром, куриный супчик? Серьезно? — совсем не совместимое блюдо с его образом.

— Могу еще гамбургер сварганить. Но тебе сейчас в тему супчик. Теть Люся научила его готовить. — хмыкнул как-то слишком грустно для такой мимики, — мама Пашки тоже Людмила. Мою так же звали. Маму.

— Звали? — спросила на автомате, и язык прикусила. Не хочу ничего знать. Не хочу так глубоко нырять в этого потрясающего но пока чужого мужчину. И рома видит. Понимает. Но насмешливо заглядывает в мое лицо и продолжает говорить. Так чтобы я точно услышала. Он желает донести до меня новую информацию о нем. Он этого хочет.

— Умерла. Во сне. Остановка сердца. — сам же морщит нос. Что-то не так с этой информацией. Я продолжаю молчать. А он неумолимо продолжает, растягивая слова: — отец тоже погиб. Пять лет назад. Почти.

Промолчала. Зачем он это делает? Снова открывает себя. Снова в таком ракурсе, что сердце екает. И о себе говорить не собираюсь. Наши родители погибли в одно время. Поднимаю на него глаза. Волнительно его странное, признание. Ведь, смерть родителей это жестокая потеря. А ему, словно больно и все равно одновременно. Я не отвечу на его откровенность. Не могу.

— Почему сбежала вчера? — он сел на стул, напротив меня. Все понимает. Провокация не удалась.

Стол достаточно большой, чтобы быть на расстоянии. Специально не приближается. По лицу вижу, собрался говорить. Настроен, как лазерный луч на полное проникновение. Достигнуть цели! Вывести меня на совместный обмен информацией. Ох, не люблю я такие разговоры. Где правда, а где ложь, не разберешь. И говорить особо не о чем. Не потому что не интересно. А потому что не нужно. Я другого сейчас хочу. Кардинально отличающегося от воспоминаний о печальном прошлом. Внизу живота теплый тяжелый клубочек затягивался. Желание. Так вот ты какое. С Артемом было любопытство. Первый раз вообще стал кошмарным разочарованием. Он старался. Очень. Старался доставить мне удовольствие. Но я лишь стеснялась его и совсем не хотела. Рома другой. Он меня наизнанку выворачивает.

— Друг твой не понравился, — с громким хлюпаньем собираю супчик с ложки. Мама так часто меня ругала за это. Ну, свинтус я еще тот. Что вообще с меня взять! Художники они такие. Беспечные, уплывающие в дали своих мыслей. Вообще творчеством так много всего можно прикрыть. Не готовить, не мыть посуду. Да и сама, было дело, несколько дней как-то не мылась. Фу! Гадость конечно, но как иначе. Вот накрывает иногда, и нет никакой возможности остановиться. А вдруг собьешься и все! Ищи-свищи потом это вдохновение.

Я не слушаю и не собираюсь ни на что отвечать. Поднимаю тарелочку и бычком пью.

Рома откидывается на спинку стула и начинает хохотать.

— Господи! Да с кем я связался! Вот реально педофилом себя сейчас чувствую. — он встает, отодвигает меня вместе со стулом. Скидывает мой кокон-одеяло и подхватывает на руки.

— А ну блин! Я умею ходить!

— Что за пацан вокруг тебя вьется?

— Пусти!

За что получаю хороший такой рывок. И вот я перекинута через плечо. А звонкий шлепок по попе отдает эхом. А он же обещал!

— Твой протест на вопросы понял. Но говорить и отвечать все равно придется.

— Ты ревнуешь? Я случайный и временный человек в твоей жизни! — он шел уже по коридору. А я все брыкалась. Пока Рома не поставил меня в большую ванную-джакузи и не включил воду. Я взвизгнула и начала смеяться. Прямо в своей пижамке села в воду.

— Прекрасно. Давно мечтала помыться в одежде. — но здесь нет предела забавам человеческим. Рома залез следом. И да, размер ванны вполне позволял ему вытянуть ноги. Вода медленно заполняла емкость. Рома усадил меня на себя. Так, чтобы спиной к его груди. И стал медленно меня раздевать.

— Вкусная моя девочка, — Под слоем мокрой ткани и наших не заданных вопросов, я ощутила его эрекцию. И таким мощным разрядом тока меня прошибло, что захотелось закричать. Он возбуждает меня слишком сильно. Вышибает любые силы мышления. Стопорит весь нормальный функционирующий потенциал организма.

Мокрая кофточка полетела на гладкий плиточный пол. Следом отправились мои штаны. Я нырнула под воду. Так чтобы намочить лицо и волосы. А потом перевернулась. Чтобы лицом к лицу.

— Смелая?

— Именно. Я не струсила! — ответила на его сообщение. И стянула мокрую футболку. Он тоже яростно втянул воздух, когда мои возбужденные соски прошлись по его груди. Кожа к коже. В потоке теплой воды. Нас словно заворачивает в воронку огненного торнадо. И я сама проявляю инициативу. Потому что сгораю от нетерпения. Губами прижимаюсь к его татуировке. А затем зубами прихватываю твердый сосок. Его рука в моих волосах запуталась. Дергает к себе. Так что зубы ударяются. Я открываю рот, чтобы кислородом наполнить легкие, — Затопим на фиг твоих соседей, — И хочу его. Хочу. Сердцекровяным потоком ухает в голове. Оттягиваю резинку его штанов. Приподнимается, помогая мне спустить их ниже по бедрам. Ладонью провожу по всей длине его ствола. Рома закрывает глаза и откидывает голову. Член в полной готовности торчит из воды.

— Да похрен! Ты меня можешь утопить! На все согласен, главное не останавливайся! — Я плотнее прижимаюсь к мужчине. И приподняв попу, начинаю медленно опускаться. Направляю его в себя. Да. Боже! Да! Со стоном опускаюсь на всю длину. Не много болезненно. Размерчик у него совсем не средненький. Но эта растягивающая боль наоборот заполняет удовольствием. Его руки управляют мною. Помогают двигаться. Целую его. И всасываю язык. Сама проникаю в рот. Потрясающе. Как горячо. Острейшее напряжение во всем теле. Он держит меня за талию двумя руками. И теперь сам насаживает меня чуть резче. От этого рябит в глазах. Губами захватывает мой сосок. Слегка оттягивает и покусывает.

Оргазм дрожащей волной накатывает на внутренности. И Рома не заставляет долго ждать. Кончает. Успевает сделать это не в меня. Мы дышим тяжело, все еще соединенные друг с другом.

— Ты доведешь меня до кондрашки, Дарина. Это не секс. А жестокое порно. Американские горки нервно курят в сторонке.

— Может разница в возрасте сказывается. Ты скажи, если не вывозишь. Поищу кого помладше.

— Я тебе сейчас язычок откушу. — не отпускает. Продолжает ладонями скользить по моему телу, — ты точно не случайный человек в моей жизни! — не задумываюсь и не слышу этих слов.

Шутя и играясь, мы оказываемся в спальне.

И вот там, в полной мере хочу его рассмотреть. Он стоит совершенно обнаженный. А я обхожу его, рассматривая. Немного все же смущаясь. Трогаю.

— Хочу видеть тебя на холсте. Самое сложное будет цвет глаз.

— Для этого придется остаться. Здесь. В этой квартире.

— Нет. Я приехала в этот город не для того, чтобы найти спонсора.

— А для чего, Даш?

— У меня другие планы. И ты… Ром, я же знаю, что ты такой же, как и многие другие. Не жду от тебя клятв в верности и кольца! Мне это не нужно. Мне 19. Привыкать или приручать никого не собираюсь.

Я сажусь на краешек кровати. И пальчиком маню его подойти. Мы оба все еще не в силах опуститься в реальность. Говорить о серьезном.

Потянулась к его коленям. Прошлась чуть выше. Он встал напротив. Так что покачивающийся член оказался прямо перед моим лицом. Откровения меду нами более чем достаточно. Это не измерить словами. Для меня секс никогда не был чем-то пустым и банальным. Каждый по-своему выражает себя. Может быть то, что я доверилась этому мужчине, значит гораздо больше, чем любые сказанные вслух слова.

— Даш, — голос такой надрывный, он тяжело дышит. И точно готов к новым этапам откровенности.

— Я этого очень хочу. — губами касаюсь головки. Впервые вот так смело разглядываю и ласкаю мужское тело. Никогда такого не делала раньше. Никогда не возникало даже временного порыва чем-то подобным заниматься. Солоноватая на вкус. Тонкая нежная кожа. Рука Ромы ложится на мою голову. Он просто сжимает волосы в кулак, но не двигается. Я сама подаюсь вперед и вбираю больше. Играю языком.

Поднимаю голову и понимаю, он смотрит. Темным, плывущим взглядом впитывает мои эмоции.

— Я не знаю, как сделать это правильно.

Рома отстраняется. И в следующий момент слегка подталкивает меня лечь на спину. Нависает. Как хорошо. От его близости. От его нежности.

Впивается в мой рот поцелуем. А потом начинает вытворять нечто невероятное. Опускается ниже, целуя каждый миллиметр моей кожи. Я умираю и воскрешаю вновь. Новая Дарина. Совсем другая. Живая. Пусть это темная моя натура вылепит слепок в моей душе. Слепок этого безумия и страсти. Его руки. Его губы. Его штормовые глаза. Жар его тела. И все, что нельзя сложить в свой чемоданчик.

12

Рома

Как же я хочу ее на вкус попробовать. Впитать. Проникнуть в кровь. В себя впрыснуть дозу ее горячего возбуждения. Она вселенская восхитительная бездна. Со своим центром притяжения. Втягивает меня в эпицентр своих огромных зрачков. И я лечу словно на сорвавшейся карусели. Дух захватывает. Дыхание сперло. Легкие не раскрываются во всю мощь. Я дышу ее ароматом. Закидываю ее стройные ножки себе на плечи и губами впиваюсь во внутреннюю часть бедра. Кожа нежнейшие лепестки цветов. Языком веду дорожку к мягкой поросли. Кайф. Единственная настоящая девушка в моих руках. Ни единого изъяна. Ни единого вмешательства современной косметологии. Ее кожа пахнет морским бризом и сладкой карамелью. Это именно вкус кожи! Не лосьонов или крема! Настоящая нежная кожа. Даша изначально другая. Другой смысл у нее в жизни. Ее не волнуют мягкие волоски или тонкие губы. Она сейчас полностью, без остатка дарит себя. И упивается нашим общим восторгом и радостью обладания. Пальцем вдавливаю тугую горошину клитора, и языком прохожусь по влаге. И все это пиздец как сексуально и в миллион раз эротичнее, чем то, что было до нее. Она искренняя. И в ответ, я сам, слишком обнажен сейчас. Не физически. Именно на тонком уровне души. Души, которой никогда у меня не наблюдалось. Я сейчас на новом не достижимом этапе своей собственной потерянной жизни.

— Красавица. Вкусная моя девочка, — как же она стонет и кричит. До искр перед глазами дергает меня за волосы. Но, Боже, какой восторг! Как сейчас счастлива моя душа. Я не просто трахаться хочу. Это другое. Впервые в своей поганой, одинокой жизни я любить хочу. Любить долго, нежно. Да от этой слащавой нежности меня распирает. До слез. Настолько поглощен нашим общим единением.

Она кончает от того, как я бью языком по клитору. И пальцами проникаю внутрь. Нависаю. И вталкиваю член, заполняя полностью. Она дикая. Притягивает мое лицо. И слизывает свою смазку с моих губ. Целуемся, как одержимые. И жестко тараню ее горячую пульсирующую пещерку. Как же хочу кончить внутрь. В нее. Чтобы до последней капли она ощущала мое извержение. И Даша сильно прижимает меня к себе, скрестив свои щиколотки за моей спиной.

Раздвигаю ее ножки и заливаю спермой подрагивающий плоский животик. Прижимаюсь и целую. Из меня выкачали силы. Все тело покалывает от пережитых виражей.

Падаю рядом и переворачиваю ее на себя. Так что моя сперма размазывается между нашими влажными телами. Девочка моя утыкается лицом мне в шею и тяжело дышит.

— Ром, а что если я попрошу тебя стать моим парнем.

Я застываю. От неожиданности. Вот это номерок! Нет, я конечно встречал дам впереди планеты всей. Одна меня однажды так скрутила, что думал, сдохну во время жесткого траха. И жениться предлагали. Да чего только не было. Но Дарина?! Она же, как песчаная буря. Вроде бы вот, на ладони. А все сквозь пальцы убегает. Прикладываю ладонь к ее лбу. А потом поднимаю ее лицо. Глазки довольные, удовлетворенные и игривые.

— Ром, это не то, что ты подумал. Я не претендую на твою свободу. Понимаешь, хочу порадовать маму. Она все, что есть в моей жизни. Она для меня самый дорогой человек. — не ожидал от нее сегодня откровений. Ведь, про своего отца и брата так ничего и не сказала. А я ждал. Хотел услышать. — Мама постоянно пытается меня вытолкнуть в нормальную жизнь.

Да, а я надеялся на другой вариант. Дурак. Девочка волнуется о матери. Ей есть о ком волноваться. Она предложила это лишь с одной целью. Разворошить молчание Альбины. Скулы сводит. От меня ей ничего не нужно. Понимаю. И как-то задевает. Она единственный человек. Которому, хочется дать многое.

Перевернул Дашу. Так чтобы мы лежали лицом к лицу.

— Давай. Я согласен.

— Вот так просто? Без условий? — малыш, какие глазки. Зрачки вновь вернулись в норму. Открывая прозрачную каемку небесной лазури. Губки припухли. Жестоко я их покусал. Кажется, что чуть надавить и кровь выступит. Злодей! Пальцем ласкаю губку. Щечку.

— Почему же. С условием. Подпишешь контракт. Со мной. Начнем вместе троить твою карьеру. Не с Альбиной. У нее нет ни каких полномочий. И жить будешь в этой квартире.

— Какие-то странные условия. Они выгодны мне. А не тебе. И про Альбину давно поняла. Но я здесь, в любом случае, благодаря ей. — слушаю и понимаю, я сам иду не правильным путем. Попытками удержать наоборот отталкиваю. Не умею. Не знаю, как строить отношения. Как привязать нас друг к другу. А сомнений нет. Совсем. Задуматься о таких вещах для меня нечто новое. И сложное.

— Ты права. Ей. За это благодарен.

Заправляю прядь светлых волос за ушко. Тянусь и накрываю девочку одеялом.

— Надо в душ.

— Поспи, моя хорошая. — не Даша, а моя Душа.

— Меня так мама называет.

— Дарина. Для тебя мог бы сыграть любую роль. Даже если игра длиною в жизнь.

Милый маленький котенок. Прижимаю ее к себе. И слышу мирное дыхание. Она верит мне. Она на самом деле доверилась мне. А я умалчиваю об очень важных вещах. Как и она сама. Так что могу требовать, если сам не особо честен. Ее мама тоже ничего не знает. Потом. Я скажу. Позже. А пока помогу этой маленькой семье. Я хочу поддержать. Хочу сделать что-то хорошее в этой жизни. Так мало делал хорошего самому себе. Нет, не жалуюсь вовсе. У меня все очень даже эпично и ярко все складывалось. Фейерверки собственных неприглядных выходок прожигали дыры в моей судьбе. В подростковом возрасте изо всех сил пытался привлечь внимание родителей. Травматология, детская комната милиции, стоматология, и просто путешествия автостопом. Ну и куча еще всякой дребедени. Я искал внимания. Пользовался достатком родителей и даже известностью, в то время, бабушки. Да! Я был тот еще пройдоха. Когда остановился, не понимаю. Просто в какой-то момент бабушка отправила меня учиться за границу. И все. Я начал жить ради себя самого. Не без греха, конечно. Но жил, воспитывал себя сам. И учился на своих ошибках. О смерти родителей узнал не сразу. Да. Бабушка забыла мне сообщить. Как-то так. О смерти отца узнал от того, кто в тот момент был директором Скайхэнда. Фирма загибалась. А без наследника и права подписи, вообще шла ко дну. Пашка, мой закадычный дружок. Такой же прожигатель жизни и весельчак. Его и сделал на тот момент управленцем Скайхэнда. Не бабушку. Она и не особо желала этого. Кажется, все это было в другой жизни. Как-то все теперь совсем иначе.

Уже утром, я по привычке проснулся рано. Даши нет рядом. И странно так испугался. Всю ночь прижимал ее к себе. Сладко спалось рядом с ней. Хотя о чем я? Даже Ника, на которой я собирался жениться, не проводила ночи в этой квартире. Никогда не делил свою ночь с кем либо. А тут все наоборот.

Дарина сидела в позе лотоса, на полу. Сидит и рассматривает серую стену в коридоре. Полы у меня в квартире теплые. А Даша забавная такая. Взгляд сосредоточенный. Словно новую формулу взрывчатки разрабатывает. Руками круги водит. Губами что-то шепчет. А волосы по плечам распущены. Светловолосая ведьма. Околдовала. Приговорила. Заворожила.

Я хотел пройти мимо, на кухню. Надо дернуть кофейку. Посмотрела на Дарину, и в штанах тесно стало. Озабоченный маньяк! На девчонке и так места живого нет. Губы покусаны. На руках синяки.

Дарина ухватила мою ногу. Обвила ее руками и своими ногами. Сделал шаг, вместе с ней. Мультяшный эпизод. Потом еще. Она пропела: Мурр. И так по-кошачьи заглянула в глаза. Как при первой встрече я мог сравнить ее с серой мышкой?! Пальчиками своим по моей ноге водит. И будто не замечает выпуклость перед самым лицом.

— Поехали, купим краску. Хочу превратить твой дом в жилое помещение.

— В этой квартире живу уже три года.

— И все равно это скорее, ангар. Для временного перегона самолетов. Серо. Пусто. Но много пространства.

— Вижу, фантазия твоя взяла разбег! Даш, попроси меня о другом. Показать тебе город. Сводить в ресторан. Знаешь, здесь так много развлечений. Недавно ночной клуб мой хороший знакомый открыл. Потанцуем.

— Нет. Ты еще предложи на свидание сходить.

— Это что-то запредельное? Легкий джаз, свечи, красивая девочка рядом. Заманчиво.

— Грохот басов до вылета мозга. Горячие тела под мерцанием света. Ром. Мы с тобой такие разные.

— С тобой стал другим.

— Не просила об этом.

Смотрю вниз. Склоняюсь и поднимаю ее с пола. Ласковая. Она в моей футболке. Как в платье. Совершенно обнаженная под тонкой тканью. А на мне лишь домашние штаны. Да мы идеально вписываемся друг в друга. И снова молчит. Увезти ее на необитаемый остров в океане. Где море, солнце и мы вдвоем!

— У тебя ничего не болит? — я же иногда не могу себя контролировать. А она такая крошечная. Что да, волнуюсь. И не хочу повредить.

Дарина отходит от меня. И что творит? Маленькая бестия. Она взбирается на барную стойку. Сначала на высокий стул, а потом на стойку. Встает во весь рост. И да, под футболкой отчетливо вижу ее маленькую расщелину. Она начинает танцевать. Гладит свои ножки. Поднимаясь ладонями вверх, задирая футболку. И покачивая бедрами. Пожалуй, кофе уже не требуется. Член стоит, а яйца звенят от нетерпения! Не желает говорить. Она садится на корточки и игриво манит меня. Рукой касается себя и теребит сосок. Может, ошибся? И девочка профессиональная соблазнительница? Она нереальная. Плод моего воображения.

Я особо не жду. Усаживаю соблазнительницу на прохладный камень столешницы. Раздвигаю ее ноги. И пальцами проникаю в тугую влажную нежность. Откидывает голову, хватая воздух ртом.

— Ты развратница.

— Трахни меня. Ром. Не надо ничего говорить. Пусть все так, как есть!

Я уже внутри. И задыхаюсь от восторга. Сам издаю рык. И стон одновременно. Зубами оттягиваю ее губу. И языком исследую ее рот. Она ноготками впивается в мою спину и выгибается.

— Я понял. Тебе не больно.

Стягиваю ее с барной стоки. Скидываю со стеклянного столика салфетницу и укладываю Дарину. Животом вниз. Лицом в холодное стекло. Лишь на миг замираю. Жду реакции. Но она дергает бедрами.

И я снова вхожу в нее. Крепко удерживаю за бедра. Слегка шлепаю. Звонко. Но безболезненно. Мне безумно нравится ее отклик. Ее стоны. Ее мурашки по коже. Она говорит со мной с помощью вибраций и движений. Ни каких лишних слов. Ладони подкладываю под нее, чтобы не впивалась острая кромка ей в кожу. И все. Крыша до свиданья. Начинаю таранить мою девочку. Как псих одержимый. Зубами слегка сжимаю кожу на шее. И трахаю. Трахаю! Так крепко и страстно. Как никогда и никого. Не было такого. Не было никогда таких оргазмов. Таких откровений. Она отдается мне. И я полностью во власти Дарины!

13

Даша

Это нельзя остановить. Он ненасытный. А я еще хуже. Мы умрем от голода и жажды. Но в полном восторге. Так хорошо и так легко мне не было еще никогда. Все тело ломит и потрясывает от пережитых эмоций.

Ломка. Да. Я заражена. Романосотниковская эпидемия поразила меня. Это страшно вот так отдать себя человеку. Всегда отдавалась лишь цвету и фактуре новой творческой идеи. И вот прокол. Отдалась человеку. С Артемом я лишь пыталась согреться и найти отдачу своей боли. С Ромой отдала весь свой огонь и радость. Он меня уничтожил. Всего несколько часов без него, а уже понимаю, как изменилась. Все вокруг стало другим. Из-за него. И лучший выход быстренько исчезнуть. Буду холить и лелеять в душе страстные мгновения, проведенные в руках мужчины.

С Ромой все вышло так быстро. Даже не верится, что не знала его раньше. Что мы познакомились, Боже! Два дня назад?! Зажмуриваюсь и утыкаюсь в подушку. Ногами дергаю под одеялом. Такое вообще возможно? Девочка, которая никогда не подпускала к себе мальчиков вот так откровенно! Артем был единственным. И не сказать, что мне не понравилось. Нет. Он был нежен и очень осторожен. Но все было так… не правильно что ли. Стеснялась жутко. Того, что он трогал меня. Того, что усиленно пытался доставить удовольствие. Он слишком зацикливался именно на мне! От чего становилось жутко неудобно и даже неприятно. Думала, Роман, нажал какую-то правильную точку. Разбудил во мне озабоченную развратницу. Я же и Саше позвонила лишь с целью проверить себя. И сама к нему целоваться полезла. Дууура. Какая же я дура! Санек был сконфужен почти так же, как я, когда меня впервые поцеловал Артем. Ну, реально детский сад! С Сашей даже одной тысячной доли своих ощущений с Ромой не испытала! Не во мне дело. В людях. В силе притяжения. В штормовых глазах. В его сумасшедшей энергетике, которая сбивает с ног.

Вибрация телефона. Не глядя подсовываю трубку под ухо. Голова так и лежит на подушке. Глаза закрыты. Понимаю странность — телефон! Он же в общаге был.

— Кошечка моя еще спит. — его голос заставляет табун мурашек промчатся по позвоночнику. Я закусываю нижнюю губу и улыбаюсь. Думаю о нем. Слышу его. Чувствую его. Но вот что-то внутри меня нервно теребит ручонками. Странное дурацкое предчувствие. Оглядываюсь. В комнате стоит полумрак из-за плотных штор. Если Рома позвонил, значит в квартире я одна. Лучше бы он отвез меня в общагу. Я же в одной пижаме. Хотя нет. Я без одежды. Даже белья нет. Пижама скорее всего все еще валяется на плиточном теплом полу ванной.

Молчу. Не потому что не знаю что сказать. Затаив дыхание жду. И он прекрасно понимает, что слов не будет.

— Прости, моя хорошая. — он просит прощения так, словно прощается. В голосе такая сладкая нотка нежности, — Важная встреча, которую нельзя отменить. Дарина. Я слышу твое дыхание. И даже на уровне мозгового потока слышу твои мысли. Тебе не нравится быть в квартире одной. В кабинете есть ноутбук. Ты предложила сделать из моей квартиры жилое помещение. И знаешь, у меня впервые за все время владения ею, появилось точно такое же желание. Ты же не оставишь меня жить в ангаре? Телефон твой курьер утром привез. Из общаги.

— Разочаровываешь, Ром. Болтун ты оказывается.

— Еще какой. Больше всего люблю болтать с тобой. Когда ты стонешь подо мной, или танцуешь на барной стойке. Даш. Ты вчера сама предложила встречаться. Я согласился. В чем проблема? Эта квартира теперь для нас с тобой.

— Не хочу так, — странное такое колючее и неприятное чувство оседает в районе желудка. Сердечко что ли барахлит? Надо сделать ЭКГ. Хотелось сказать, что не заслуживаю такого, как он. Потому что здесь, в этом городе я словно на каких-то птичьих правах. Я поехала по наставлению Альбины. А надо было ехать самой. Но было страшно. На самом деле страшно. Я и так не особо люблю с людьми общаться. А теперь словно что-то должна кому-то. И вот эта непонятная поддержка Ромы, это как не законно выигранный лотерейный билет. Мы не должны были с ним вообще знакомиться. И Альбина по любому не считает нашу связь нормальной. Не то, чтобы я переживаю за ее мнение. Нет. Это другое. Банальное уважение к старшему поколению что ли. Пусть она взбалмошная и фальшивая немного. Но она такая. И это не означает, что Альбина плохой человек. Просто мы разные все! И сейчас я как-то не правильно поступаю. У меня другие цели. И я использую эту связь. Как самая настоящая эгоистка. Не останусь я в этой квартире. И продолжать пользоваться Ромой тоже не стану. Был порыв. Привести в этот город маму. Отправить ее на полное обследование. И точно знаю, что он сделает для меня все, что попрошу. Но натура моя дурацкая. Не стану я просить. Не стану. Потому что верю в себя. В свои собственные возможности. И да, я хочу сделать все сама.

Снова откидываюсь на подушку. И медленно втягиваю воздух.

— Молчи. Даш. Я позвонил, потому что говорить нам не удается. А надо бы. — голос его понизился. Такой горячий терпкий шоколад расползается по слуховым рецепторам, — хочу тебя. Так сильно. Словно вижу тебя сквозь расстоянии. Твоя кожа скользит под моими пальцами. Губы открываются в ожидании поцелуя. Ты теперь пахнешь мною.

— Боже! Ты что закрыл свой кабинет и теперь дрочишь в одиночестве? — внутри все тихо заныло от накатывающей плавной волны тепла. Я хрипловато рассмеялась. И да, рука шаловливо пробежалась по телу. — Рома, я стала влажной. Уууммм! Роммм

— Пиздец, ты со мной творишь дичь какую то! Даже мое имя твоим голосом звучит, как призыв к сексу. Черт. На хрена уехал утром от тебя.

— Так ты один в своем роскошном кабинете?

— О да! И только что расстегнул пряжку ремня. — я слышу звук расстегивающейся молнии. И его выдох. И да, меня уже несет во все тяжкие. Откидываю одеяло. Раздвигаю ноги и ласкаю себя. — нарисуешь меня, когда я в тебе.

— Это слишком провокационно. Нет. для нас нет «слишком».

— Ты трогаешь сейчас себя?

— Ласкаю соски. Они такие у меня сейчас чувствительные. Обхвати свой член ладонью. Вверх. Вниз. Скажи, как сильно хочешь меня, Ром.

— Хочу кончить на твои сочные губы. Сначала поиметь твой горячий рот. А потом смотреть, как глотаешь мою сперму.

— Я ласкаю свою влажные складочки. Мне нравится вот так нежно и мягко. Пальчиков медленно проникаю в эпицентр своего удовольствия. Божеее! Как там горячо. Второй пальчик. Чтобы ощутить сладкую негу. Как там плотно и туго. Твой болтливый язык был там. Понравилось? Мне очень понравилось, когда ты вылизывал все! Расскажи, как ты пил мои соки. Как лизал мой клитор.

— Твою мааать… — от его хриплого стона, и вдоха, я сама кончаю. Меня охватывает судорога оргазма. Закрываю глаза. И тихо хихикаю в трубку.

— Ром, мы оба извращенцы.

— Я только что испоганил свои брюки. Даша, даже так не получается.

— Получается. Мы так разговариваем. Это нормально. Просто больше нам не нужно.

— Ошибаешься.

— Не порти все. Ром. Я перевожусь на заочное обучение.

— Знаю. Поэтому и говорю. В общежитие ты больше не вернешься. Твое место уже занято. Вещи твои здесь, в моем офисе. Вечером привезу.

— Черт! Сотников! Ты пошутил?! Почему телефон у меня, а вещи у тебя?! — вот тут я уже не могу спокойно лежать. Вскакиваю. Телефон с грохотом летит на пол. Швыряю подушку. Снова беру телефон. — Скажи, что ты не вмешиваешься в мою жизнь?

— Да ты что! Даш! И мыслей не было! Мне нужна красивая квартира! И работник, живущий в нормальном жилье! Твоей маме необходимо обследование и лечение. В вашем поселке она не получит квалифицированной помощи врачей! — он говорит так строго и убедительно.

— Не дави на меня! Не ищи слабые точки!

— Ты злишься от того, что хочешь согласиться.

— Я хочу все решать сама! И становиться зависимой от кого либо, вовсе не входит в мои планы!

— Дарина! У тебя просто появилось время встать на ноги! Если хочешь, мы заключим контракт. — он знает как лучше подлезть под мои доводы.

— А интимные услуги там будут как-то обозначены?

— Даша!

— А Альбина? Она позволила мне приехать! Она устроила мне эту жизнь! Но я точно знаю, что ты не должен был стать частью этой жизни!

— И что теперь до конца дней будешь расплачиваться своим одиночеством?

— С чего ты взял? У меня куча поклонников!

— Санек твой? Этот сопливый мажорик? Даш, не смеши. Ты к нему полезла либо ради его родителей, они у него врачи. И ты точно об этом знаешь. Или просто проводила эксперимент. Потому что так, как со мной ни с кем у тебя никогда не будет!

— Вот реально ты гад Сотников! Что ты сейчас творишь! Если первая причина, то я тварь расчётливая. Если вторая, то блять обыкновенная. Хорошее такое у тебя мнение обо мне.

— Я щас на хуй пошлю эти встречи! Пашок пусть сам тут разбирается. А то что-то моя любимая художница свое воображение пустила вскачь! Дарина! Я тебе всю твою симпатичную попку отобью. Чтоб в ушах звенело! Что ты выдумываешь!

— Я не буду жить в этой квартире. И работать на тебя тоже не буду. Понятно?

— Уговаривать тебя надо? На колени встать? Что ты хочешь? Дарина! — он не просто рычит. На крик срывается. Саблезубый тигр. Молчание сыграло с нами злую шутку. — Ты все еще в какие-то игры играешь. Посмотри вокруг. Никто не пытается тебя купить или решить вместо тебя! Это только твоя жизнь. И помогаю я не безвозмездно. Ты будешь делать то, что больше всего любишь! Рисовать! Рисовать и жить, как нормальный человек.

— Ром, а если завтра ты передумаешь? Ну, надоела я тебе, например. Или просто встретил другую. Ты живешь в постоянном движении, среди множества людей! Ты на меня смотрел, как будто я прозрачная!

— Замолчи, Даш. Замолчи, пока не сказала очередную глупость. Чего ты хочешь, а? подумай. Просто подумай. Зачем строить далеко идущие планы, когда есть я и ты. Здесь и сейчас. Да, мы мало знаем друг о друге. Очень мало. Но так и начинаются любые отношения. Возможно, мы поторопились с физической близостью. Но кто сказал, что так плохо или не правильно? Эти штампы придумали неудачники, которым не повезло! Мы сделали свой первый шаг. И теперь сделаем остальные. Пойдем на свидание? А потом, уже после, поговорим о том, что нас больше всего волнует.

14

Даша

Меня скручивало какое-то дикое отчаяние. Словно я стою на открытой панели. И взглядом ищу покупателя. Торговые отношения. Не будет больше открытости и радости от того, что между нами! И тем более вот так! Не начинают свою карьеру художники. Так, это в постели! Слишком много скрытых целей у нас двоих. Мы не честны с собой и с друг другом. Открыты на столько, насколько позволяет своя собственная уверенность в правильности.

— Даш. Ты нужна мне. Очень нужна. Понимаешь?

А мне хотелось любви? Розовых соплей и нежности? Чтобы мы узнавали друг друга и сближались. Нет. Этого не было бы. Розовый совсем не мой цвет. Я просто собиралась уехать. Может быть, в нашем случае секс и связал нас. По другому, я никогда и близко не подошла бы к такому мужчине, как Роман. Не потому что сомневаюсь в себе. А потому, что наши пути просто не пересеклись бы. И так стало больно при мысли — а ведь мы могли бы не встретиться.

— Мне нужно подумать. Значит, в общежитие пойти уже не могу?

— Нет. Но, послушай. Если ты хочешь, у тебя есть время. Я не вернусь в квартиру, пока ты этого не захочешь.

— Это совсем дикость какая-то. Это твой дом.

— Теперь он твой. Я так решил. Сколько времени тебе нужно?

— До вечера. Приходи вечером. Ладно?

— Хорошо.

Принимаю душ. Заливаю в себя чашку кофе. Рома приготовил завтрак. Омлет. Яйца. Свежевыжатый сок. Такого мужчину можно только любить. Любить и принадлежать. Я не смогу. Я не справлюсь. Ведь, любые отношения это ответственность. Это работа над собой, над всеми сферами жизни. Он хочет слишком много и слишком быстро.

А одеть то мне нечего. Не могу же я в одеяло завернуться. Мне просто необходимо выйти на улицу. Вырваться из этих серых стен. В квартире, оказывается, пять комнат. Для меня хозяин этого жилья гораздо важнее, чем изучение пространства. Заострять внимания на деталях не вышло. Их просто нет. Нет ничего, что могло бы охарактеризовать живущего здесь человека. Да, просто ангар. Ни фотографий, ни тепла в интерьере, ни каких деталей. Скупая обстановка лишь самая необходимая. Кабинет и еще две пустые комнаты. Одна сделана под гардеробную. Встроенные полки, зеркала, вешала. Я прохожусь по ровным рядам пиджаков. Обувь. Стопорюсь. Обнимаю себя руками и приглядываюсь. У меня галлюцинации?

Среди рядов мужской обуви, явно находятся женские пары. Кроссовки на высокой платформе. Сапожки на скале. Пальцами прохожусь по гладкой коже голенища. Красивые. Такой обуви я никогда не могла себе позволить. Я уже видела эти сапоги.

Озираюсь. Кроме обуви, здесь есть и другие женские вещи. Длинное пальто. Короткая куртка. Брюки. Жакет. Джемпер. Платье. За зеркальной дверцей ровно разложено белье. Потрясающее кружевное белье.

Все это было в салоне Риты. Он что, купил для меня все эти вещи? Он ждал меня в это квартире? Я думала, что ему достаточно просто секса. Но судя по его поступкам, это совсем не так. Мне бы радоваться. Вот правда. Только знаю, есть подвох. Есть что-то, что нам точно помешает. И это сидит внутри. Как сверло. Оно дырявит мое сердце. Все глубже. Чем больше я проникаю в эту квартиру, в жизнь Ромы, тем больнее будет выбираться.

Мягкие утепленные брючки и короткий жакет. Сверху прямого покроя курточку, с меховой оторочкой. Сапоги на невысокой скале. И даже сумочка в цвет сапог.

Стою и смотрю на его вещи. Слишком мало. Он всегда одет идеально в тему. Заглядывает в салон своей бывшей? В прошлый раз Рита точно не особо обрадовалась моему появлению. А значит, отношения не так уж в прошлом. Я не ревную нет. Это другое. Это что-то такое новое и пока до конца прочувствованное. Я растворяюсь в нем. Каждый раз. Даже просто разговаривая по телефону, он словно переключает меня в другое измерение. Пока между нами нет ни каких твердых знаков. И я могу лишь рассуждать и наблюдать. Но стоит полностью окунуться в эти отношения. Подтвердить их официальное существование. Все измениться. Вот к такой Рите в салон я точно больше не хочу приходить. Не вынесу даже подозрений. Не хочу их. Не хочу его оправданий. Не хочу думать о своих шагах. Что правильно. А что не стоит делать. Рома утверждает, что я останусь свободна. Но что такое понятие свободы в отношениях? Все равно сложный клубок ненужного хлама! Сможем ли мы и дальше плыть на одной волне, на одном, не устойчивом плоту?!

Что я буду делать дальше? Снова сбежать? Нет. Я закончу свою работу. И закончу всю эту историю. Обманывать и выкручиваться не собираюсь. Он примет мои условия. Примет то, что я решу. На компромисс я не согласна. Я слишком молода, чтобы подчиняться.

Позвонила маме. Просто села на пол. У порога. Словно одной ногой здесь, а другой уже на улице. С мамой всегда так хорошо. Ей можно пожаловаться, ничего не объясняя. Она так много понимает. И так много позволяет мне говорить.

— Дашунь, хорошая моя! Представляешь, у нас тут набережную начали реставрировать! Помнишь, в том году шторм размыл целый пролет.

— Ух, ты! Как здорово! Артем говорил новую площадку там выстраивают. Значит, скоро будем гулять вдоль берега моря по новым красивым плиточкам! Главное, чтобы погода не разгулялась вновь.

— Артем уехал. Он к тебе собирался.

— Нет. Наверное, не получилось. — про себя думаю, что не хочу встречаться с ним. Я так сильно изменилась.

— Дашунь, Артем сделал все, чтобы его не забрали в армию. Он спрашивал адрес твоего общежития.

— Странно. Не звонил мне.

— Вы поссорились? Он такой хороший мальчик.

— Не мой. Он совсем не тот, кто мне нужен.

— Тебе хочется домой? Я слышу по голосу. Моя хорошая, ты всегда сможешь вернуться. Всегда. У тебя есть этот дом. И твоя мама. И не важно, хочешь ты быть одна или с кем-то.

— Знаю. — так тихо сейчас на душе. Так тихо. Мама научилась меня успокаивать. Раньше это делал брат. С Ильей у нас вообще был высший уровень отношений. Сквозь смех и слезы, решались вполне серьезные задачи. Папа пытался привести нас к более серьезному отношению к проблемам. Но потом смирился. И просто радовался за то, что мы есть друг у друга. Как же сильно мне их не хватает. Нам с мамой не хватает. Они были нашей силой. Они приучили нас, избаловали мужским вниманием. Не позволяли делать что-то не женское. Да ни разу, за 14 лет я не таскала тяжелые сумки из магазина. Или молоток в руках держала. Так, если ради смеха. Пыталась возмущаться, что не всегда папа и брат будут рядом. Что мне необходимо уметь все. Страшно вспоминать те мгновения, когда нам сообщили. Нет. Не страшно. Хуже. Я не поверила. Хотя внутри все так же умерло. Мы с мамой еще спали. Да! Спали. Когда наши родные мальчики умирали.

Слез уже нет. Первые дни я не плакала. А потом чуть не захлебнулась соленой болью.

Может быть, тогда я поставила перед собой этот блок. Мама оказалась со мной по одну сторону за этим невидимым заграждением. А весь мир остался за чертой. Возненавидела. Всех. За то, что они живы. А моих отца и брата нет.

Почему сейчас эти мысли? Что-то должно случиться. Просто так не вспоминаются папа и Илюша.

— Мам, а на могилке была? Как там, порядок? Я убиралась перед отъездом.

— Дашунь, там все хорошо. С тетей Ниной ходили.

— И все же я наверное вернусь. Почти закончила свою работу.

— Хорошо.

Выйти из квартиры не успеваю. Потому-что дверь открывается. И меня чуть не сталкивает с ног незнакомая красотка.

Она отстраняет меня с дороги и проходит в квартиру. Роскошная копна угольно-черных волос. Раскосые темные глаза хищницы. И потрясающий аромат парфюма. Красотка модельной внешности. Очень высокая и стройная. Если я худая, то мой рост вполне все компенсирует. А у этой девушки явно проблемы с недостатком веса. Шея на столько тонкая, что кажется просвечивает. Под глазами, хоть и тонна косметики, но видны синяки.

15

Даша

— Значит, обосновалась здесь, — произносит незнакомка, озираясь на кухне.

Проводит пальчиком по столешнице. Словно проверяет пыль. Или будто знает, что я вытворяла здесь вчера. У меня и так внутри полный раздрай, и переворот всех инстанций. А тут она. Немного возмущает ее вторжение. И да! Конечно, задевает. Он оставил меня в этой квартире, зная, что у бывшей есть ключи? Кто она? Такая же, как Рита? Достает из шкафчика чашку и ставит в кофе-машину. Она хорошо ориентируется. Эту чашку только что помыла и убрала я. Как быстро и символично меняется тот, кто держит ее в руке. Хорошее подтверждение моим словам. В жизни ромы нет постоянства. И то, насколько долго могло бы продлиться наше увлечение, не известно ни кому. Он играет. Обиженный, брошенный мальчик. Я не знаю всю его историю. Но с каждой знакомой из его прошлого, понимаю все больше.

Знание квартиры Незнакомкой не особо радует. Но я глушу в себе зародыши лишних эмоций. Наглость. Какая-то отчаянная наглость на красивом лице. Молчание всегда мой самый надежный советчик. В молчании так просто распознать следующий шаг собеседника. Стою, прислонившись спиной к стене. Спокойно. Сжимаю сумочку сильнее, чем надо. Ноготь впивается в мягкую кожу. Внутри закручивается тугая пружина. Я не хочу тратить время на решение задач, которые пока еще меня не касаются. Мне что надо со всеми его бывшими познакомиться? А потом представить ему Артема? Рома! Что ты такое со мной сделал? Как затащил в этот узел непонятных отношений! Я всего лишь Дарина Михеева. Художница. Мечтательница. Девочка, которая любит море, небо над головой. И мечтает защитить свою маму. Открыть свой талант миру. И просто радоваться жизни. Разборки с анорексичными моделями не входили в мои планы. В прочем, как и секс с ген-директором Скайхэнда.

— Черт. Она сломалась что ли? — нервничает. Темные глаза блестят подозрительно не естественно. Она скорее всего под кайфом. Алкоголем не пахнет. Таблетки? Но красивая. Очень. Шахеризада. Идеальной формы лицо. Большая, упругая грудь. Тонкая талия. Крутые бедра и длинные ноги. Да я даже близко не похожа на эту королеву. Нас в принципе нельзя сравнить. Это как сравнить музейный экспонат и детскую лепнину из пластилина. И я в данном случае точно не экспонат. Хотя, за пару дней, Рома привел меня в более менее женственный вид. Точно. Я захотела рядом с ним стать девушкой. Ухоженной и красивой. Даже та моя пижама в общаге, как протест собственному желанию. К чему кривить душой, мне понравилось ощущение нежной ткани на теле. Только все это не мое. Не мое.

Подхожу и включаю кнопку пуск. Она и не пыталась вникнуть. Просто оглядывает все вокруг. Что-то ищет?

— Я Вероника. Невеста Романа. А ты домработница? — голос такой дрожащий, торопливый, — Уже уходишь? Я подожду Романа. Ключи у меня есть. — по глазам вижу. Даже напрягаться не надо. Знает, что я тут делала. Не перед ней. Перед собой как-то стыдно становится. А если бы вот так неожиданно моя мама явилась. По телефону про Рому ни слова не сказала. Он лишь эпизод. Меленький. Но такой красочный. Не плету я эту нить в узор своей жизни.

— Сомневаюсь, что он обрадуется. Но дело твое. — хотела уйти. Но красотка подскочила, и дернула за плечо. Я немного опешила. И даже растерялась. Потому что она толкнула меня к стене. И прижала ладонью плечо. Склонилась к лицу. Вот такого я просто не могла выдержать. Эта мерзость. Дышать мне в лицо. Сверкать своими глазами. В которых теперь я отчетливо увидела ненависть, презрение. Это не то, что я позволю чужому человеку.

— Эй! Ты вообще кто? Чего молчишь?

— Это не твое дело. — оттолкнула. Рост Ники это не помеха. Я спокойно поднырнула под ее руку и отошла.

— А я знаю кто ты. Дарина. Да? Михеева. — не говорит, а выплевывает мое имя и фамилию, — Мне в принципе без разницы. Пусть хоть всех поломоек в округе перетрахает. Сотников как бульдозер. Прет напролом, всех вокруг давит, раскидывая лишь отходы на обочину! Трахается так, словно в последний раз. Он же своим гигантским членом разорвать может. Так и рассчитывала, жена может быть одна. А шлюх хоть целый гарем.

Не хочу это слушать. Но она намерена донести до меня весь этот бред. И все в ней клокочет от возмущения. Не верю ни одному ее слову. Потому что она расстроена. И да! Расстроена тем, что ее бросили. Ей плохо. И возможно то, что она пришла сюда не такой уж и простой шаг. Вот только трогать себя больше не позволю. Врежу так, что мало не покажется. Ненавижу людей и прикосновения. С Романом это правило не сработало. А насколько все было бы проще. У нас появляется слишком много объединяющих факторов. Не получается без сложностей. С Ромой простых путей не будет.

— Ника, лучше остынь. Выпей кофе. Я пойду. Ваши отношения с Романом меня не касаются.

— Ты бесчувственная что ли? Живешь в его квартире и спокойно воспринимаешь меня?! Я не та, с кем так легко расстаться! Но я не для этого здесь. Ты хоть понимаешь, кто он и кто ты? Роман Сотников не твой уровень. Он гениальный интриган. Я попыталась его обмануть и просчиталась. Хотела заманить в ловушку. Шантажировать. Он из тех, кого надо уметь держать. На коротком и строгом поводке. Сорвался. Сотников. Он всегда в центре и в тоже время позади. Позади, потому что наблюдает. Вернее, дружок его следит и докладывает. И тебя пасут. Сто пудов, пасут. Он всех шлюх проверяет. Ты еще не была с ним в обществе? О! это лучший аттракцион. Приходишь с ним. Такая красивая под ручку. А остаешься одна. Потому что никогда не знаешь, куда свинтит твой женишок. Однажды свалил, чтоб потрахаться. С этой сукой, Риточкой. А еще оставил меня в ресторане, чтоб своему Пашке помочь. Уж не знаю чем и как. Да он тот еще неуловимый мститель. Ты похожа на бледную тень. Наверное, сперму глотаешь хорошо. Ему нравится. Глубокий минет.

Хочется закатить глаза. Отвернуться. Подташнивает уже. Я же художник. И воображение у меня очень впечатлительное. Эта Ника его боялась? То, как он жестко и грубо обращается пугало ее. Она была с ним…

— Ради денег? — вопрос сам срывается с губ. И я прикусываю язык.

— А ты не ради них что ли? Прикатила с голой жопой. Теперь вон, в дорогущие шмотки разоделась. — хотелось ляпнуть, что в занавеске ходить неудобно. Ну, нет у меня других вещей! — он в порыве своего обкуренного извращения свой член по самые яйца засовывает! Я орала! А он…

— Я не прокурор и не священник. Ты точно ошибаешься своими откровениями сейчас.

— Умная, да?! Ты одна из многих. И особенной для него не станешь. — зачем пытаться доказывать, что мне этого и не нужно! Любая попытка привязанности это моя фобия! И от Ромы скоро сбегу. Знаю это. И он знает. Поэтому наш секс, как последняя отчаянная попытка насытиться. Нике такого расклада точно не понять. Она ищет выгоду? Или нет. Ей тоже одиноко. Она ждет любви. Желает ее. Не важно каким путем. Вымогательством, принуждением. Но в ее скупом и за все оплаченном мирке нет любви. Нет даже приближенного понимания, что это такое. Я сама не знаю. И знать не хочу. Отрицать, что с романом химичим, бесполезно. Да. Есть. Есть что-то, что видят вокруг другие. Пашка увидел. Вот и Ника понимает. Но у нас нет продолжения. Как это всем донести. Тогда отстанут?!

Она идет в спальню. В ту самую гардеробную. Зачем-то следую за ней. Не нравится аромат ее духов. Хочется зажать нос пальцами. Почему-то терплю. Чувствую, что так надо.

Стопориться при виде женских вещей. Вижу, как на ее глазах наворачивается некая пелена. Не слез. Нет. Злости!

— Сука! Ты маленькая подлая сука! — швыряет вещи с полок и вешал, — Как вообще ты так быстро попала в эту квартиру! Он привел меня сюда лишь через год! Год отношений! Встреч в отелях и на моей территории! Ты! Ааа! Моих вещей никогда не было в его доме! Что ты такое особенное с ним сотворила?! — она приподнимается на носочки. Тянется. И достает с самого верха коробку. Я бы точно не смогла достать. Ника скидывает короб и отходит. По полу разлетаются фото и листы бумаги.

— Вот полюбуйся. Не нужна ты ему. Ты дочь человека, который убил его отца. Понятно?! Так что тебя используют. Способ отомстить, поиздеваться. Не знаю что еще. Но вы повязаны смертью своих отцов. Сильно сомневаюсь, что ваши трахо-забеги смогут помочь об этом забыть. И Альбина не просто так тебя притащила. А вот теперь сама тут разбирайся. И думай перед кем ноги раздвигать!

Толкает меня. Сопротивляться не могу в этот удушающий момент.

Она уходит. Каблуком, продырявив несколько листов. Бросает ключи.

— Не нужны мне больше. В следующий раз сам прибежит, с этими ключами в зубах. Он мне единственной предложение сделал! А значит, я особенная! Не ты!

Оседаю на пол и медленно перебираю. Вот я и нашла свои ответы. Но такого ли я ждала?

16

Влетаю в квартиру. Альбина траурно сообщила, что Ника отправилась ко мне вгости. И желает со мной поговорить. От меня бывшая невеста звонки не принимает. Она провоцирует. Ждет, что примчусь на разговор. А я примчусь. Только по другой причине. Почему то совсем не желаю, сталкивать Нику и Дашу! Они не одной весовой категории. Дарина слишком наивна и чиста, по сравнению с расчетливой и лживой Никой! Мой маленький ангел. Она ускользает. Ее не удержать. И разговоры она не допускает из-за своей прозорливости. Ей сложно разобраться в том, что между нами. А я помогу осознать.

Не сразу соображаю, что испугался ее полного исчезновения из моей жизни. Мне понравилось о ком-то заботиться. Нет. Заботиться именно о ней. Получать невероятно-сладостную отдачу. Тонуть в колдовских глазах. И любить маленькую девочку, скрывающую целую вселенную в своей одинокой душе.

Дверь приоткрыта. Тихо. Как же тихо здесь. Я слышу аромат духов Ники. Удушливый и тяжелый. В гардеробной полный кавардак. И среди всего этого, Даша, словно уменьшилась. Сжалась. Плечи поникли. Лицо склонено так, что волосы полностью закрывают его.

В руке фото того адского дня. Лодка ее отца. Вернее то, что от нее тогда осталось. Сам ужаснулся, когда впервые увидел. Аварии на дороге это одно. На море совсем другое. Там нет спасения. Нет опоры. Нет ничего, что удержало бы после удара.

— Нам сказали, что наша лодка… с папой и Илюшей…что эта лодка врезалась в катер. — она говорит так тихо, что напрягаю слух, — Я просила их не ходить на рыбалку в тот день. Вечером просила. Потом решила с ними отправиться. С ними хотела. Так было бы лучше. Но спала крепко. Как же в то утро я крепко уснула. А они утром…темно еще было. Туман. — всхлипывает. Я медленно опускаюсь рядом. С ними? Ты что, моя хорошая! Что за бред ты несешь! Отправиться с ними в то утро и никогда не дарить свет этому миру? Пытаюсь коснуться, но она дергает плечом. Не позволит. Не пожалеть. Ни обнять. Не позволит. Сейчас передо мной та самая девочка, которую увидел впервые, лежащую на бетонном полу. Чужая. Как горько стало внутри. Как больно. За нее. За нас.

Даша поправила волосы, но они снова упали на лицо. И продолжила говорить:

— Такой был страшный туман. Они решили не далеко. Быстро порыбачить. Выходные же. Еще не так много туристов. И море такое тихое было. Наша лодка с мотором, он все время глох. — говорит сбивчиво, проглатывая слоги, но все понимаю, — Папа ремонтировал. А он все равно глох. Знаешь, ни я, ни мама никогда не чистили рыбу. Папа и Илья это сами делали. Всегда. Илюха пытался отлынивать. Но все равно чистил. — у меня нет таких воспоминаний. Нет ничего, что грело бы душу. Воспоминаний объединённых с родительской лаской, — Я как-то загнала себе под ноготь чешую. Так было больно. Папа меня сразу в больницу повез. Смешно было это. Он очень за меня волновался. Всегда. Так злилась иногда. Ссорились из-за этого. Илюха меня воспитывал и учил. Что со своими детьми буду обращаться, как умею. А уметь смогу на примере своих родителей. И что, когда вырасту спасибо скажу за опеку. Илья у нас был тем еще проповедником. А девчонки в округе просто визжали от восторга, слушая его. А потом их не стало. Так пусто было в доме. Мама старалась меня поддержать. А я слышала, как она плачет. Я же залезла туда. Где оставили эти обломки. — она помахала фотографией.

— Даш, не надо. Дарина.

— Ром, ты тоже что-то искал? Или на самом деле просто решил отыграться на мне?

— Посмотри на меня! Дарина! — я пытаюсь поднять ее лицо. И она отскакивает в сторону. Обнимает свои колени.

— Надо. Наверное, поговорить надо. Я точно не знаю, смогу ли потом об этом говорить. — и она поднимает голову. И смотрит. Лучше бы не делала этого. Меня даже пошатнуло. От той адской вселенской боли в ее потемневших глазах. Эта боль проникает в меня, и тянет сердце. Тянет, словно щупальцами. Она вгоняет острое лезвие и крутит им там, внутри. Я из любопытства. Нет, ненавижу оставлять свои вопросы без ответов. Вот именно поэтому полез в эту историю. Не ради памяти родителей. Не ради чего-то важного. Да. Я словно играл в игру расследование. Но Дарина хотела знать правду совсем иначе, по другой причине. Ей не хватает отца и брата. Она до сих пор страдает и переживает весь ужас произошедшего.

— Даш, это прошлое, которое касается нас обоих. Да. Но мы с тобой…

— Нет. Нас с тобой нет, и никогда не было. Не ищи ромашек на выжженном поле! Я была на той штраф стоянке. И видела, что лодка практически распилена на пополам. Покореженный металл. Кровь. На ней была кровь. Я пыталась донести это! Как они въехали в катер, на много больше нашей лодки по размерам?! И при всем при этом, оказались распиленными?! Теперь понятно. Катер был слишком большим и быстрым. А на нашей лодке, скорее всего, снова заглох мотор. Или туман уплотнился. Они же сразу. Сразу погибли. Далеко от берега. У папы почти снесено половина спины. У брата почти… мы хоронили их в закрытых гробах. — она кричит. И вот тут я ее обнимаю. Лупит меня кулачками, и плачет. А я сижу на полу. И держу ее крепко. Целую в макушку. Прижимаю сильнее. Хочется забрать ее боль. Вдохнуть в нее хоть немного собственного безразличия. Увы. Даже одиночество не гарантирует полный покой. Мы все теряем. Но не каждый умеет эти потери пережить. И научиться с этим жить. — Время не лечит. Без них чем дальше, тем сильнее эта боль коверкает внутренности. Я пустота. Понимаешь? Настолько во мне все вымерло.

— Прости! Даша! Прости! Не за то, что скрывал. Нет. Не хотел воскресить эти воспоминания. Не таким способом.

— Я хотела знать! Почему всего этого не было в том деле? Почему так и не выяснили причину всего?

— Даш, ты же меня слышишь? Я так же как и ты пытаюсь в этом разобраться. Мне так же, как и тебе рассказали, что отец утонул! В тот же день. В том же месте. Поэтому я начал это расследование. Случайно нарвался на странные фотографии в доме Альбины. Когда она в пьяном угаре пыталась все забыть.

Она смотрит на меня и не видит. Взгляд становится стеклянным.

— Моя мама все, что у меня осталось в этой жизни. Понимаешь? Мне нужно ее защитить. Она моя семья. А ты для меня чужой. Твоя бабушка для меня чужая. Вы все что-то скрываете. Я спрашивала Альбину. Спрашивала. Эта тайна не только твоя. И то, что я здесь…лишь из-за неполученных ответов. — вот и сказала. Произнесла все же. Словно пощечина ее слова. Ей больно. И она хочет залить кровью весь свет. Каждому донести, что жизнь коротка. А сокращает ее несправедливость и эгоизм.

— Услышь меня сейчас! Я не знал! Альбина даже не догадывается, что я собирал все эти данные. Уничтоженные дела!

— А я могу тебе верить?

— Даш. Можешь. Я бы рассказал и показал тебе все это. Если бы до конца узнал правду.

— Ты знаешь, что там случилось?

— Альбина знает. И мы выбьем из нее правду. Послушай. Мы оба с тобой во всем разберемся. Мне о смерти отца сообщили работники Скайхэнда. Понимаешь? Моя бабушка отправила меня тогда за границу. Считая, что я не должен ничего знать. Она всегда, всю жизнь пыталась мной манипулировать. Именно она не подпускала меня к матери. И долгое время не понимал почему. — она обмякла в моих руках. Встаю и поднимаю ее на руки. Тихонечко так прижимается лицом в мой джемпер. Всхлипывает. И руками, как-то нерешительно обнимает за шею.

— А теперь понял?

— Еще не все. Не до конца. Но Альбина не имеет права и дальше все хранить в тайне.

— Так просто можно перекроить события аварии? Переписать смерть людей?

— Альбина в то время безгранично распоряжалась всеми средствами нашей семьи. Она актриса. И именно после этой трагедии перестала ею быть.

Слишком много потрясений. Слишком больно переживать раз за разом то, что так сильно перевернуло ее жизнь.

— Ты прав. Сейчас я хочу быть холодной и спокойной. Не получается. Забыть не смогу.

— И не надо. Это часть твоей жизни. И ты научилась с этим жить. И это больно. Но не получится забыть.

— Я не жалею, что приехала. Правда не всегда бывает нужной и хорошей. — смотрит мне в глаза. И хочется заткнуть уши. Не хочу слышать то, что сейчас скажет. Кладет ладошку мне на рот. — Выслушай. Скажу один раз. Но ты, Ром, запомни. Мы не будем вместе. Никогда. Я пустота. Любить не умею. И не хочу. Потеря это сильнее любви. Это очень больно. Невыносимо. Я на самом деле жить не хотела. В моей жизни есть еще Артем. Ты знаешь. Ты же все знаешь? Да? Я ему так и не смогла объяснить. А ты поймешь. Ты старше и слышишь меня. Я не хочу отношений. Не с тобой. Ни с кем либо вообще в этой жизни. Я художник. И свою карьеру построю сама. Не в твоей тени. Сама. У меня уже есть предложения. Работы. Учебы. Я справлюсь со своей жизнью сама. И ты меня не пытайся переубедить. Я такая же, как все. Пойми. Самая обычная шлюха, желающая от тебя лишь выгодных условий жизни.

— Ты перенюхала чего-то? Даш!

— Мне удобно с тобой. Не понимаешь? Не хочу ничего от тебя. И ты не жди. Не ищи скрытые мотивы. Их нет. Я всегда, все довожу до логического окончания. И это не смысловые обороты. Я приехала, чтобы выяснить. Выясню. Начала писать картину в Скайхэнде. Значит, так и будет. — она желает откупиться. От меня. Выдрать мое сердце и растоптать. И делает то, чего я точно в этот момент от нее не жду.

17

Рома

Я стою в брюках, в джемпере и пальто. Она тоже одета. Собиралась уходить. Видимо, это Ника ей предоставила обзор моего архива по делу отца! Сука! Это должен был сделать я! Сам! Она заплатит за то, что вмешалась. И Альбина получит свое. Вздохнуть не получается. Словно кол вогнали в грудь. Но Дарина не убегает. Не устраивает истерик. У меня есть время. Оно есть у нас.

Даша только что плакала. Но уже изменилась в своем странном облике. Хочу ее в том комбинезоне. И с пучками на макушке. Такая, как сейчас она пугает. Щеки слегка заливает румянец. Приоткрытый рот. Острый язычок прошелся по белоснежным зубкам. Она первая и единственная женщина в моей жизни, с которой вообще не знаю, чего ждать! Оторвало все системы управления. Тормоза в мохры разлетелись.

Ведет плечиками и скидывает короткую курточку. Наклоняется, изгибается. Медленно движет молнией на сапоге. Выгнулась так, что кофточка задралась, оголяя поясницу. Как гимнастка, гибкая.

— Дарина, что ты делаешь? — умом тронулась? Глаза очумелые. Облизывает губы. И со стоном приоткрывает рот. Ведь только что была совсем другой. Несчастной. И сиротливой.

— Ром, хочу стать твоей шлюхой. Мы тут с твоей бывшей поболтали. Ее рассказ меня впечатлил. — она опускается на колени. Смотрит снизу вверх. Только у меня на хрен сердце останавливается. Словно все наоборот. Это я у нее в ногах валяюсь сейчас. И умоляю о помощи. Ее собственный способ помощи самой себе. А кто я такой чтобы осуждать. Нравится мне вот так приходить в себя после стресса. Нет, как у нее горьких воспоминаний. Уже нет. Есть череда запойных недель, когда не помнил себя. Драки. До выломанных костей и крови. Звуки ночной пальбы и выслеживание снайпера. Одинокие ночи безумия. Поиски новой вселенной. Да что угодно!

Расстегивает ремень на моих брюках. Меня колбасит. То жаром съедает кожу. То холодный пот по спине ползет. Крупной дрожью охватывает все тело. И сука член в боевую готовность стойку принимает. Я кладу ладонь поверх ее. Это мой ход! Всегда я усаживал шлюх на колени. Всегда я управлял процессом. Купюру в лифчик. Загнул раком и вперед. Сейчас точно так же пользуют меня. Не чувствую унижения или разочарования. Наоборот. Совсем в другую степь несет. Извращенное понимание подчинения.

Девчонка свою игру ведет. И отступать не собирается. Пальчиками обхватывает головку члена через ткань брюк. Сжимает слега, не отрывая взгляда.

— Пользуйся мной. Как и я пользуюсь тобой. Научи меня. Ром. Я же человек искусства. И хочу раскрыть все грани своего удовольствия. Ты опытный любовник. Позволь нам быть на равных. Позволь использовать время, проведенное вместе на полную катушку. Пока я ничего не решила. Пока я могу себе позволить все это.

— Я тебя никогда не отпущу, Дарина.

— Отпустишь. Мы похожи. Мы знаем, чего хотим. — она стягивает с меня брюки вместе с бельем. Ком застревает в глотке. Я не хочу так. Не хочу, чтобы она делала все это. Но она читает мои самые сокровенные и порочные мысли. Ебать баб как я хочу всегда было сложно. Только низкосортные или очень дорогие соглашались на жесткий изврат. А изврата во мне хоть отбавляй. Ника даже собиралась меня, как насильника сдать. К психологу меня собралась отвести. На ху. й ее послал. А вот у меня нарисовалась первосортная психологиня! Горячая. Желанная. Таких не было. Никогда. Она, как радиоактивная отрава проникла во все сферы организма. Под кожу. В душу. И теперь выкручивает, затягивает узелки. И готовит к нашему расставанию.

— Что ты хочешь?

— Твой член во рту. Но не так, как в прошлый раз. А глубоко. Ром, отключи свой мозг. Сейчас ты мне нужен таким. На одной волне. Пьяным. Безумным.

— Ты хочешь задыхаться и слезы чтоб из глаз? — Член упирается в ее говорящие губы.

— Да. Научишь?

— Наука слишком сложна для маленьких девочек. — пытаюсь ее поднять, но она отстраняется.

Рукой проводит по все длине. Смазывает слюной, проведя языком по тонкой кожице. Вены вздуты. Головка уже сочиться желанием. Дымится мой колпак. Ладонь поверх ее ладошки кладу.

— Ром, я не остановлюсь. Либо ты, либо другой. — угрозы с этого развратного соблазнительного ротика. Перекинуть через колено и выпороть хорошенько. Чтоб задница горела. Да только в таком случае все равно хотеть ее не перестану. Это я возродил маленькое чудовище. А значит надо соответствовать!

— Ты маленькая стерва! Не в те игры играешь.

Губами обхватывает головку и толкает ее глубже. Давится. Я все понимаю. Она хочет доказать, что самая обычная шлюха. Что нет в ней ничего особенного. Только делает то все наоборот. Она сейчас выносит остатки моего нормального сознания. И я на грани.

— Дыши носом. И высуни язык. — наблюдаю, как послушно выполняет, — вот так моя хорошая. Открой ротик по шире. — пальцами запутываюсь в ее волосах. Она ладонями держится за мои колени. — Подними руки выше. Я остановлюсь в любой момент. Понимаешь же да? — как то совсем воздух испарился в помещении. Здесь сосредоточие эротического ада. Я растворяюсь в своем желании. В ее независимости и боли.

— Глубоко. Ром. И жестко.

— Ты никогда не сможешь опустить себя до уровня шлюхи. — и я делаю первый толчок ей в горло. Она нашла еще один способ забываться и отключаться. Забывать свою боль. Лечить кровоточащие раны. И то, что я сейчас трахаю ее рот, она пока не понимает. Такое она сможет делать только со мной. Вижу ее глаза. Слезы. Сейчас не понятно от чего. Пот бежит по спине. Я напряжен так сильно, что вены вздуваются. Член еле помещается в ее ротик. Но она упорно вцепилась ногтями в кожу моих бедер. И пытается управлять процессом. Она себя за что-то наказывает? Да только получает удовольствие. Ненавидит себя за наслаждение! Девочка! Совсем еще хрупкая и нежная. Хочет того, чего не сможет ей дать никто другой. Я ее мужчина. Я в принципе лишил ее девственности! Пусть не первый. Но все равно, девственность это понятие не только физиологии. Лишь со мной она испытала свой искренний настоящий оргазм. Узнала, как можно уноситься в мир сексуальных фантазий. Со мной. Она все это узнает со мной.

Отстраняется. Не трогает тянущуюся слюну. Языком облизывает влажный рот. Улыбается. Она одета полностью. Я тоже. Лишь брюки спущены до щиколоток.

— Ром, без нежности. Сейчас это мешает.

— Сама напросилась.

Дергаю ее голову и впечатываю в пах. Чувствую, как член скользит по ее гортани в глотку. Извращенное возбуждение волной опаляет позвоночник. И я делаю несколько резких движений. Стон переходи в хрип. Слегка накланяюсь и шлепаю по ее приподнятой попке.

Отстраняю и смотрю. Плачет. Слюна. И вязкие нити тянутся от ее рта к моему члену. Яйца сейчас взорвутся от перевозбуждения. Она дышит часто. Да я сам не успеваю глотать воздух. Языком касается моих яиц и втягивает в рот.

— Бляяять! — я выгибаюсь и закидываю голову назад. Край вселенной. И резкое падение. Полет в неизвестность.

— Кончи мне в рот. Ром. Хочу твою сперму на вкус. — и я выполняю ее порочное и слишком жаркое желание.

Толкаюсь так глубоко, что пахом упираюсь ей в лицо. И кончаю. Слышу свой крик.

Ноги не двигаются. Хоть на пол садись. Колени дрожат.

Дарина встает. Пальцами продолжая слизывать белые потеки моей спермы. Она вся в моих следах. Лицо вспотевшее и в слезах. По подбородку сползают нити слюны и спермы.

— Видишь? Нет ничего особенного во мне. Ты только что просто взял и трахнул мой рот. Ты всегда берешь то, что хочешь. И я не отказала. Как любая из твоего окружения. Поэтому, скоро, очень скоро ты захочешь, чтобы я ушла.

— А ты не получила удовольствия, да? Как опытная проститутка?

— Угадал.

— В этом твой провал. Милая моя девочка. Шлюхи убегали от меня, как от прокаженного, когда я такое вытворял.

Она пытается выйти. Но я переступаю свою одежду, скидываю пальто. И хватаю девчонку за предплечье. Разворачиваю к себе. Подхватываю и усаживаю на тумбу в углу гардеробной. Горячие и потные. Мы заполнили и вытянули весь воздух в помещении.

Впиваюсь в ее влажный рот поцелуем. Ах, деточка! Не брезгливый я совсем. И с тобой готов разделить вкус своей спермы. Она пытается оттолкнуть.

В это же время я начинаю стягивать с нее одежду.

— Проститутка говоришь? Не нравится? Даш! Кого ты обманываешь? — брючки и жакет летят к чертям. Ладонью прохожусь по влажным трусикам. — кончила? От того что сосала мне член? Или от того, что груб с тобой был? Нравится так? Даш. А сколько тебе платить за это? Как элитной или обычной? Подзаборной?

Слегка отодвигаю ластовицу трусиков и вхожу. Рядом с ней, как одержимый. Всегда возбужден. Вхожу и останавливаюсь. Дышу ей в шею. Чувствую, как ее ладошки медленно ползут по моему животу. Выше.

— Ты уже все оплатил. Ром.

— Тем, что тебе хорошо со мной?

Молчит. Я начинаю двигаться. Смотрю в ее глаза. В увеличивающиеся зрачки. Опускаю ее голову так, чтобы стало видно, как член входит, скользит между ее складочек. Как там мокро. Как это порнографично запретно и восхитительно.

— Я в тебе. А ты во мне. Видишь? Ты принимаешь меня. Я сделаю все, что попросишь. Мне не нужно быть с тобой грубым. Захочешь уйти. Отпущу. Я дам тебе время. Чтобы ты осознала. Эти короткие мгновения нашего знакомства — не просто мгновения. Это наш приговор. И наша судьба.

Поднимаю ее навесу. И насаживаю. Она за плечи вцепляется. Откидывает голову. Открывая длинную шею. И пульсация охватывает нас. Это не остановить. Не забыть. Не стереть. Нам нравится все одинаково. Ласково или грубо. Пошло и порочно. Нежно и слащаво. Она осознает. Она примет это. Как смог принять я.

18

Рома

Мы переоделись. Дергает ножкой, когда я попытался помочь ей с сапогами. Все равно молча держал ее щиколотку и застегивал молнию. Прикусила губку. Сверлит своим прозрачным взглядом. Касаюсь костяшками ее щеки. Упрямая девчонка. Ежик. Самый настоящий. Грубость воспринимает, как ласку. Мы оба больные. Новизной происходящего. Непониманием глубины своих действий.

— Не голодная? Может, перекусим?

— Отвези меня в Скайхэнд. Хочу закончить свою работу.

— А квартира? Ты же не оставишь ее вот так? Я устал жить в ангаре. И еще. Как твой работодатель, сейчас отвезу тебя в ресторан. Сначала хорошенько покушаем. А потом, все что пожелаешь.

На маленьком личике медленно оседает тень протеста. Но в это же время громко урчит желудок.

— Хорошо. При условии, что ты расскажешь все, что знаешь. Ты мои вещи из общежития привез?

— Нет. Они в офисе.

— Ты не дашь мне свободы, Ром. Я уже задыхаюсь. Телефон нашел способ привезти, а вещи нет?

— Просто боишься довериться. Доверила свое тело. Душу пока прячешь. А вещи тебе новые не нравятся? — Обнимаю за плечи. Целую в макушку. Снова дергается. Но остается в моих руках. Ей плохо от того, что хорошо. Как бы глупо это не звучало.

В ресторан мы ехали молча. Даша словно раздумывала, как и что спросить. Или вообще, не сбежать ли. И в какой-то степени волновался. Даже заблокировал замки в дверцах. В голове все еще стоит эта сцена. Ее слезы. Фото происшествия. А потом она на коленях передо мной.

Мы усаживались за столик в ресторане. Кто-то кивнул головой. Кто-то просто смотрел на нас. Практически все знакомые лица. Это заведение не далеко от бизнес центра и Скайхэнда. Поэтому да, я частый гость. Дарину никто не знает. И она сейчас очень соблазнительно выглядит. Не из-за красивой одежды. Нет. Наши эксперименты не проходят стороной. Девочка как шкатулка. Всегда закрытой была. Молчаливой и потрепанной. Сейчас я подобрал ключик к сокровенному. И словно балерина танцует. И музыка слышна. Дарина преобразилась и это очень заметно. Блеск глаз. Пухлость зацелованных губ. Даже мысли о том, что мы творили делают ее загадочной и притягательной. Желание женщины спрятать свое естественное состояние это миф. Она открыта для всех. Сексуальность. Гибкость. Все тело ее стало словно женственнее и мягче. И да. Она притягивает взгляды. Женщины с завистью. Мужчины, облизываясь, смотрят ей в след.

— Не нужно так делать, Ром.

— Как? Ты о чем, Дарин?

— Ты выставляешь нас напоказ. Это не правильно. Учитывая, что очень скоро я уеду. — морщусь от этих слов. Все равно надеюсь. Передумает. Научится жить не ода. Со мной.

— За мою репутацию, что ли волнуешься?

— За свою! — она не желает связывать наши имена. Охренеть! Да я звезда местных сплетен! В Лондоне за мной принцесса ухлестывала. И гордилась, появляясь со мной в обществе. А тут опустили ниже плинтуса. Смешно все это. Какая-то водяная борьба.

Никого не вижу, кроме нее. Официанту сразу говорю, чтоб подальше от всех. А то прибью ненароком. За взгляды на мою спутницу. Реально так и ляпнул. Тот даже глаза выпучил. И головой закивал так, думал отвалится. Страшен я в ревности своей. В свое новом амплуа. Не меня теперь выставляют напоказ. А я хочу всем открыть свою девочку.

Она сложила локотки на столе. Ладошками подперла личико. Волосы собраны в хвост на затылке. Но непослушные пряди выбились. Губки алые, покусанные мною. А глазки блестят. Небесная лазурь.

— Рассказывай, Рома. Очень хочу услышать все от тебя.

— Готова? К разговору?

— Да. Ты меня отлично поддержал. После придется новые лечебные процедуры проводить.

— Да без проблем, Дашунь! Но хочу кое-что другое спросить. И услышать твой ответ. Даш. Я вижу, что сближаться не хочешь. Совсем. Вижу, как сильно сказалась…трагедия прошлого. Но пойми, отталкивать тех, кто к тебе тянется не совсем правильное решение.

— Я не хочу слышать разборки и выяснять отношения со всеми твоими…бывшими. Их же много было. Да? Ром, ты побывал…не в одной передряге. Я так не хочу.

— Сколько мужчин было в твоей жизни? Хоть одного мужика покажи чистенького. Чтоб ни разу под юбку бабскую не заглядывал. Чтоб всегда сидел сложив ладошки, в ожидании встречи с такой, как ты. Милой девочкой. Сколько, Даша?

— Много. — она мнется и смущается. Не любит говорить о себе. Со мной она нашла свой способ открываться.

— Сколько?

— Ты мой второй любовник.

— Вот видишь. Не так сложно говорить. Во сколько лет был твой первый раз.

— А твой?

— В 14. Я переспал с девушкой гораздо старше себя. Мне было 14.

— У нас много общего.

— Ты шутишь, да? Первый раз переспать с парнем в 14, и оставаться настолько невинной?! Да за пять лет, с твоей буйной сексуальной деятельностью могла бы…

— Вот не надо, а! Я же не критикую твою манеру заводить нестандартные отношения. Хочу о тебе поговорить.

Обо мне, так обо мне. Тоже не самое простое дело. Говорить-то особо и не о чем было. Ведь в тот момент, когда в промежуток в несколько дней умирали мои родители, я находился за границей. На очередном дополнительном обучении. Отец хотел сделать из меня хорошего руководителя. Я к тому времени уже вполне успешно промышлял на финансовом рынке. Вместе с Пашей. Он не всегда был финансовым директором. Сначала служба в рядах военной полиции. Затем практически тюрьма за неподчинение приказам. Финансовые махинации. Ставки на тотализаторе. Игра на бирже. О! Мы с ним много чем промышляли. Было дело. И не особо нуждались в деньгах. За границей жизнь била ключом. Таким дерьмовым и незаконным ключом. Мы оба в итоге чуть не загремели в казематы. Да, успели в войнушку поиграть. Жестоко было. Вспоминать страшно. В какой-то период жизни, я окончательно перестал ее ценить. И смерти не боялся. Или так казалось. Живой человек часто живет иллюзиями. А когда пелена спадает, как в матрице, остается полная разруха. И смысл теряется. Бог уберег. А уж когда ко мне на поклон явился генеральный Скайхэнда. Сообщил о смерти отца. Тогда решил пора становиться умнее и взрослее. Нет, не решил. Наверное, на тот момент я вполне созрел для нового этапа в жизни.

Я рассказывал. При этом слегка касался пальцами тонкого запястья Даши. Она задавала вопросы. И слушала. Так не было никогда. Ни кому еще не открывал свое нутро. Словно голый посреди зала стою. Она меня сканирует. И слышит все. Впитывает. Проникает. Она видит мое глухое одиночество. Не сочувствует. Нет. Понимает.

— Ты же не отпустишь, Ром? Я права? То, что ты рассказываешь все это. Только мне? Никто тебя настоящим и не знал никогда. Открываешь мне, чтобы что? Привязать?

— Никто и не хотел этого. Знать меня. Никто. До тебя. — переплетаю наши пальцы. И большим глажу ее ладонь. Чувствую электрические разряды, рваным потоком, бьющие между нами, — А что значит свобода для тебя, Дарина?

— Свобода, это когда нет теней. А с тобой, смогу быть лишь тенью. Меня никто не знает. И смотрят на нас именно из-за тебя.

— Ты станешь тем, кем захочешь.

— Не правильная последовательность. Я Михеева. Не Сотникова. У Скайхэнда много заслуг. Тебя знают. К тебе обращаются. Я хочу работать на себя. На свое имя. Чтобы при воспоминании о картинах, знали, кто их автор. Не Скайхэнд, а я! Это важно. Так папа учил. Ты, говорил, добейся. А после наслаждайся. Это моя политика. Мои правила. С тобой у меня не будет времени открывать себя. Я лишь продолжу доказывать и бороться с мельницами.

Осознанием того, что она в любой момент может уйти пронзило насквозь. Чуть не согнулся пополам. Удержу любой ценой. Она упрямая. Так и я не простой пацан. Удержать свое сумею. А она моя. Понимаю это. С первой секунды. Когда в глаза заглянул. Да. Так бывает. Кто бы рассказал раньше, в лицо плюнул бы.

— Ресторан довольно пафосный. Но я знаю, что в это время в нем еще мало народу. Здесь потрясающий ростбиф из отборной говядины, запечённый до румяной корочки снаружи, с сочной нежной мякотью внутри. Классика английской кухни. — Сам начинаю нести чушь. Говорить теперь я не желаю. Думал, поедим нормально. Просто отвлечемся от всей этой истории. Или я отвлекусь от бесконечного желания затащить Дарину в постель! А я хочу. Снова хочу. Теперь мне нужно затмить свою боль.

Она обходит столик, склоняется к моему уху и шепчет:

— На мне нет трусиков. — и идет в сторону дамской комнаты. Вернее, в ресторане их несколько. С отдельными запираемыми дверями. Блять. Меня торкнуло. Так, что кровь ударила в пах. Без трусиков? Она переоделась перед нашим выходом. Высокие сапоги. То пальто, которое купили у Риты. И очень короткое платье. Свободное черное платье футляр. Она что, с голой попой вот так ехала в моей машине?! Кажется, даже кожа горит от мыслей о моей маленькой развратнице. Я сделал ее такой? Или так было всегда? Со своим первым парнем так же развлекалась? Она мои мысли считала?

Резко несусь за ней следом. Чокнутая художница! Она же в квартире была полностью расстроена воспоминаниями. И тот жесткий минет, как упрек для меня! Неудержимая. Девчонка огонь. Исчезнет. Натрахаемся до смерти. Сдохну без нее. Подсадила меня как наркомана. И чем я лучше матери своей?!

Меня втаскивают в туалетную комнату, за ворот джемпера. Резкий хлопок двери и щелчок замка.

— Дашуунь… — я имел девок в туалете ресторана или ночного клуба. И не раз. Когда жил за границей и отрывался от реальной жизни. Но то, что бурлило во мне сейчас. Чистая, откровенная похоть. Раньше играл в грязные и похабные игры. Но с Дашей, все иначе. Это намного выше игр или грязи. Пошлый интерес? Нет. Ее мягкое податливое тело вызывает совсем другие ассоциации и желания. Они на много глубже, ярче. Медленно провожу взглядом по сапожкам, ножкам… — Это чулки? — Ритка постаралась. Белье она прислала в квартиру по моему заказу. Надо спасибо будет сказать.

Она молча, слегка дергая бедрами, с помощью пальцев поднимает ткань плотного подола платья. Я провожу пятерней по волосам. И ослабляю ворот. Дышать становиться просто не возможно. Потому что она стоит передо мной с задранной юбкой. В чулочках с кружевной каемкой. Без нижнего белья. Мягкий персик с легкой ворсинкой. И сквозь полосочку ее складочек просачивается влага. Я вижу это, я слышу ее дыхание. Верх платья почти под самое горло закрывает маленькую грудь. От чего все выглядит еще эротичнее. Ее красивая попка видна в отражении зеркала во весь рост. Все в этой комнате сделано под золото и сверкает светом. Но именно Дарина сейчас слепит мой взор. Я расстегиваю ширинку. И смотрю, как она облизывает губы, наблюдая. Как шире расставляет ноги.

Здесь же, напротив зеркала стоит резное кресло на кривых ножках. Я подхватываю девочку и ставлю коленями на это кресло. Чуть грубовато давлю на поясницу, заставляя выгнуться. Попка вздергивается и призывно ждет. Меня не нужно уговаривать. Обхватываю ствол и начинаю медленно вводить. Ни какой стимуляции не требуется. Она течет. Вхожу. И в зеркале мы оба смотри друг на друга. Я вижу ее потемневшие глаза. И ловлю хриплый стон.

Она приподнимается и обхватывает меня за шею. А я начинаю вколачиваться. Шлепки и хлюпающие звуки заполняют помещение.

— Вые…у тебя так, что запомнишь на всю жизнь. Хочу. Как же сильно хочу тебя. Даш! Дарина!

— Сильнее! Ром, сильнее! Дааа!

Я держу ее так крепко, что понимаю, оставлю синяки. Вгоняю член по самые яйца с такой силой, что сам почти кончаю от кайфа. Скорость меня самого вышибает из стабильного разума. Пальцами сползаю к ее расщелине. И начинаю вдавливать клитор.

А затем рукой поворачиваю ее голову так, чтобы впиться поцелуем. Понимаю, если она начнет кричать, то нам пиздец! Или посетители ресторана вызовут полицию, или просто сдохнут от зависти.

Вот и поговорили. Покарает нас небо. За наше озабоченное отношение и пользование друг другом. А остановиться не получается.

19

Даша

Смотрю на свою работу. Уже есть задатки скульптурного дизайнерского оформления. Я увеличила пространство за счет своей картины. Солнечные лучи словно уходят вглубь всей композиции. И именно солнце подчиняет всех своим настроениям. Сквозь слезы улыбаюсь. Разглядывая маленького тигра. Саблезубый тигр. Со штормовыми глазами. Всегда очень сложно расставаться со своими работами. В них слишком много меня самой. Опустошает. Разрушает. И сейчас этот эффект усиливается в миллионы раз. Рома сделал все, как я просила. Мы долго сидели в ресторане. И он очень подробно изложил то, что знал. Но все равно было слишком много не стыковок. Следователи из нас не самые лучшие. О возможной слежке не стала спрашивать. Не хочу верить его бывшей невесте. И спрашивать его о мотивах нашей связи тоже не стану. Считал ли он когда-нибудь моего отца возможным убийцей? Даже мыслей таких не допускаю.

Потом Рома привёз меня в Скайхэнд. Мне нужно было снова включиться в работу. Сделал вид, что уехал. А сам поставил автомобиль на стоянку. И так же, как и я ночевал в Скайхэнде. Я поднималась в его офис. Просто проверить свою интуицию. Понимала, что он где-то рядом. Спал на кожаном диване. Неудобно. Но в квартиру так и не поехал. Так мало времени рядом, а мы оба слишком привязались. Стали зависимы друг от друга.

Утром хотела отнести ему кофе. Но услышала его разговор с сотрудниками фирмы. Впервые увидела его таким. Генеральный директор. Он разговаривал громко, доходчиво и убедительно. Видела, как бледнеют лица мужчин. Когда он отчитывал за плохо-созданный проект. Обсуждали недоработки и косяки. Строгий. Суровый. И даже грубоватый. Потрясающий мужчина. А ведь ему подчиняются несколько десятков людей. Выполняют его распоряжения. Он приносит людям новый домашний уют. Или создает великолепные дизайнерские оформления. Пусть это работа целой команды. Да. Но окончательно решение, и основные концепции все равно его ответственность и решение! В фирме царили идеальная дисциплина и порядок. Никогда не слышала шушуканий по углам, или ссор. Были споры. Громкие рассуждения. Но только по делу. В Скайхэнде, Рома важный и уважаемый человек. И да, я точно могу ему верить. Он хочет узнать правду. И возможно, он моя последняя надежда все выяснить. На миг задумалась, почему он со мной? Пусть здесь и сейчас, но со мной.

В ресторане он лишь иногда держал меня за руку. Целовал в макушку. И мягко придерживал под спину. Ни единой попытки сделать уклон на сексуальную тему. А меня это впечатлило. И наоборот. Сильно так раззадорило. Да он выглядел еще более соблазнительно, чем совершенно обнаженный, в постели.

Смотрю в его штормовые глаза. И он сам читает мои мысли. Склоняется и тихо произносит:

— In aeternum. (Навеки, навсегда. Лат.) — его голос проникает в эпицентр моего существа. Пронзает огненной стрелой. Тк не будет. Но звучит красиво.

Я точно озабоченная. Он сделал меня такой. Хочу его все время. Хочу, чтобы он хотел меня. И это больше, чем просто секс. Наверное, пора это признать. Я влюбилась. Влюбилась так, что не могу на него злиться. Не могу просто все бросить и уехать. Уеду. Борьба будет не простой. Но уеду. Влюбилась в его слепое стремление мне помогать, поддерживать. Влюбилась в его бесконечное одиночество. И то, как легко он с этим справляется. Легко для окружающих. Но не для самого Ромы. Влюбилась в его пустую квартиру, которую теперь хочу сделать домом. В его сильных руках так хорошо и уютно. Словно нет тех страшных воспоминаний и ран на душе.

Любовь это зависимость. Любовь это непредсказуемость. Секс с Ромой каждый раз для меня словно открытие. Словно новое откровение. Пошлое. Острое откровение. Если бы мне просто рассказывали, что можно так, я бы со стыда сгорела. Его растерянность в глазах, когда просила грубо и глубоко. Когда позволила ему такие… ООО! В общественном месте. Перед огромным зеркалом. Я не только слышала звуки наших соединенных тел. Я видела, как открывается его рот. Как меняется его лицо. Каким он становится уязвимым и открытым в момент оргазма.

Я бы могла озабоченность приписать себе. Но нет. Мы с Ромой одного поля ягоды. Словно прочитала этот призыв в его взгляде. И это был не обычный среднестатистический шторм. Это было цунами всемирного масштаба. Так горячо. Это инстинкт. На самом низшем уровне. Как животное. Я просто всеми фибрами своего тела улавливала его возбуждение. Он пытался его подавить. Считая, что мне нужна ласка и нежность. А я хочу страсти и безумия. Так же как и он.

Привязанность или любовь измеряется не временем. А поступками. Искренностью. И болью.

Восхищает в нем то, что он сам себя воспитал. Сделал таким! Сильным! Уверенным. Он особенный. И да. Влюбиться в такого мужчину это счастье. И я буду эту любовь холить и лелеять. В воспоминаниях. Он готов сделать для меня многое. И этим может сделать лишь хуже.

Паша заглядывает через баннер. Входит. Руки в карманах брюк. Как всегда улыбка во весь рот. Он очень красивый и интересный. И вокруг этого парня вьются девочки, как пчелки на медовой пасеке. Если Рома скорее пугает, привлекает, но пугает! То Паша открыто флиртует и игриво любит каждую!

— Тебя там наш главный вызывает. — смотрит на мою работу. Присвистывает. — В такой маленькой головке такой масштабный сюжет! — видит, что не тороплюсь. Вытираю кисти и складываю их. — Дарина, он не совсем в духе сегодня.

— Мне все равно.

— Полегче с ним. Он сейчас открывает новые подробности своего…рождения что ли.

— Паш, спаси его. От меня. — он не улыбается больше. Подходит и нависает надо мной. Мог бы стать актером. Такая гамма чувств на его лице. Высокий блондин. Идеальные черты лица. Высокий, широкоплечий.

— Я тоже так думал. Ну что мы не друзья. Слишком похожи. Амбиций вагон. Оба как два барана. Разное было. Но все время сталкивались и возвращались. Как два педика. Не разлей вода. Ты это поймешь. Не сможешь уйти навсегда. Пойдем, провожу тебя.

— Нет. Я позже пойду.

— Ясно. Вносишь огонь в отношения. Это правильно. Но думаю, лучше скакать тебе резвой ланью. Там твой мальчик явился.

— Мальчик?

— Ну да. Говорит, жених твой. За тобой примчался. Теперь с Сотниковым беседуют.

— И вопрос — живы ли они еще. Ну, окей! Может со мной, Паш? Шоу будет фееричным!

— Ну, нет. Его баб замучался расталкивать. А теперь еще твоих женихов — увольте!

— А ты забавный. — рассматриваю его очень близко. Не отходит. И уже не шутит. Между мной и Ромой электрические разряды, как молнии в шторм фигачут. А здесь взгляд Паши к полу прибивает. Он изучает. Это не сексуальное влечение. Или его разновидность. Он пытается меня соблазнить? Проверка такая?

— Даш, у тебя глаза ведьмовские. — хрипловатый шепот под кожу пускает иголочки.

— До приезда сюда не знала об этом. — облизываю губы. Пересохли. Носом веду, втягивая его аромат. Хвоя и цитрус. Он выше Романа. А уж меня вообще от света заслоняет. Разворачиваюсь и ухожу. Это не друг, а какой-то строгий надзор. А почему бы не поиграть в его игры. Оборачиваюсь. Пальчик в ротик. Соблазнительный наклон головы. Плечиком повела. Женский инстинкт подсказал. И глаза Пашки вспыхнули. Мужик он и в Африке мужик. Не знала и не желала раньше знать. А теперь, как болезнь. Жажда превосходства и управления. Силы женской власти бурлят в крови. Играют душой и сердцем. Кривить душой не стану. Паша очень привлекательный. Но другой успел пробраться до самого мозга костей. Он во мне. Везде. В каждой сфере мыслей и чувств. Роман Сотников.

— Паш, а вы с Ромой не делите своих подружек? Ну, там одну на двоих хорошенечко разыграть…

Он лишь непонимающе хмыкает. И вижу, как ладони трет. Вспотели. Да я просто супер соблазнительница.

— Расслабься, Паш! Не надо на меня так смотреть. Гормоны свои в кучку собери и воспитательную работу проведи. А лучше зажми какую-нибудь податливую симпатяжку, и скинь напряжение. Я шлюха для одного клиента. И это не ты. И никогда им не станешь. — знаю, он и не посмел бы. Всего лишь проверяет. По привычке. Не обидно. Потому что обид и разборок между мной и Ромой слишком много еще предстоит. Растрачивать себя на других нет сил. И желания.

20

Даша

Вхожу в кабинет Сотникова и тут же оказываюсь в руках Артема. Его жадные руки меня обхватывают и прижимают. Я не торопилась. Все еще улыбалась, вспоминая, как вытянулось лицо Паши. А потом он начал хохотать. Веселый друг. И смех у него такой заразительный! Зараза!

— Как же я скучал! — захотелось закатить глаза. Но все же обнимаю в ответ, — Наконец-то! В общежитии сказали, ты съехала! На звонки не отвечаешь! Дарочка! Я волновался! Хотел уже теть Рае звонить.

— Надеюсь, лишь подумал об этом?

— Дарочка! — заглядывает мне в глаза. Он милый хороший мальчик. И не особо способен на такие непредсказуемые поступки. Он мог неделями сидеть безвылазно среди компьютеров. И поездка в другой город. Вот так. Это совсем не его черта.

— Телефон в раздевалке остался. Кажется. Что ты тут делаешь? — Его появление не только неожиданность. Просто не совсем то, что мне нужно сейчас. Честно. Он больше не тот Артем, что был всегда рядом. Как старший брат. Затем ласковый любовник и помощник в жизни. Он стал теперь лишним элементом. Своей упрямой идеей любви. Он сбивает с толку. Не дает проходу. Ни одного шага без его комментариев или советов. Мы стали чужими. И это очень сложно пояснить ему самому. Когда я упорно пробивала пороги ментовки, в поисках ответов. Он заламывал руки и отговаривал меня. Он не верил в то, что трагедия случилась как-то иначе. Не так, как нам рассказали. Меня немного раздражала его привычка меня тормозить!

Роман встает со своего места. И глаза метают молнии. А меня прошибает адским пламенем. Сгорю я. Ведь Совсем не думаю о том, что Артем стоит передо мной. Рому вижу. И хочу. Хочу наказания. От него. И получу. А вот его вмешательства в наши отношения с Артемом не желаю! Не позволяю! Эта моя жизнь.

Беру Артема за руку и пытаюсь вывести из кабинета. Кидаю яростный взгляд на Романа. Вот сотников всегда Сотников. Мять ладошки в сторонке совсем не его. И терпеливостью он не отличается. Сейчас он очень хорошо читает мое громкое молчание. Но игнорирует! Потому что усмирить собственный вопль он не в состоянии.

— Вы никуда не пойдете. Мы поговорим здесь. Все вместе. — Рома стоит посреди кабинета. Руки в карманах брюк. В кулаки сжал. Зубы скрипят. Глаза, как две щелочки. Сканирует мою руку, переплетенную с рукой Артема. Он ревнует?! Решит еще, что это ответочка за его Риту и Нику. Классно звучит. А и почему нет! я выслушивала его баб! Наблюдала,как он миловался с Риточкой! После нашего очередного секса! Ника. Она мне вообще устроила настоящий выворот душевный! У меня вот все скромно. Вполне себе спокойный мальчик, Артем. Лапин. Я его всегда подтрунивала — Лапочка. Он был иллюзией моей первой любви. Хотела, чтобы эта первая любофффь была. Гадание на ромашках. Хихикание в след. Сплетни с девчонками. Танцы, обнимашечки. Такие истории дарят нам теплые и милые воспоминания. Друг старшего брата. Сюжет подросткового романа о любви. Но потом все такое розовое и сопливое зарастает плесенью. Мхом темного забвения. Мрачной пленой взрослого открытия реальности. Или лучше сказать, треснули розовые очки! И стекла глаза режут! Реветь охота. А нельзя. Потому что надо быть сильной. И взрослой.

Артем тянет меня за руку. Я не сразу слышу, что он говорит. Мне неудобно в этой ситуации. Рома и Артем? В одном помещении. Мальчик из моей жизни. И мужчина из моего сна. Именно сон! Нереальный. Из другой вселенной. Пусть одинокий. И цепляющийся за меня так же, как и я за него. Он тоже, как и Артем скоро превратиться в прошлое.

Мы на территории, где нет ни одного нашего защитника. Здесь королевство Сотникова. Я такая маленькая, в красочных пятнах. В своем любимом рабочем комбинезоне. Артем. Покрасневший. Жарко ему в кожаной куртке на меху. И Роман. Высокий. В черной рубашке. С распахнутым воротом. Тигр. Я и не заметила, что он снова на месте. Замираю. Прошивает меня воспоминание. Встречаю ледяной шторм его глаз. Рука в пальцах Артема, слабеет. Но он подтягивает меня к себе ближе. От чего вижу, как скулы Ромы напрягаются. Подбородок выступает вперед. Мы втроем в кабинете. А нет! Лара еще застыла с подносом в руках. Но такое ощущение, что я в переполненном автобусе. И этот автобус без тормозов несется в пропасть. Дышать не чем. Тесно. Душно. И очень хочется выпрыгнуть.

Артем никогда не отличался тактичностью. Но все же я не ожидала от него:

— А где эта старая аферистка? Заманила тебя и теперь сбежала? Дарочка, она никогда мне не нравилась. Эта, как ее там, Альбина. Черт! Чего ж так жарко тут у вас! — он трясет свитер под курткой. Я его выдергиваю руку и хочу вытолкать его из кабинета.

— Слышь, солнечный зайчик, — оклик Ромы. Злобно озираюсь, ну помолчал бы! Ага! Конечно! — держал бы при себе свои словечки. Извиняться придется. Она вообще-то моя бабушка.

— Артем! На самом деле! Ты раньше так не говорил! Пойдем уже! Хочу понять, зачем ты так сорвался и приехал!

Но двух мужиков, которые почувствовали запах дичи, уже не остановить. Зубки точат. Кулаки потирают. Воздух раскален до предела. И меня эти двое уже не видят. По комплекции они близко друг к другу. Только Артем совсем худой и сутулый. Бесконечная жизнь за компьютером сказывается. Он и зрение посадил. Обычно в очках. А теперь, кажется, линзы прикупил.

Я как привидение. Меня не видят что ли! Да блин!

— Ах, так вы тут целое семейство рабовладельцев! Дарина, я за тобой приехал. Билеты на поезд уже купил. На вечерний. И маме твоей обещал, что вместе вернемся. Так что давай, заберем твои вещи. Где ты живешь?

Я реально не знаю, как поступить. Уезжая, все объяснила. И не понимаю, зачем он здесь. Но Артем, как бы не было, он мой близкий человек. Многое прошли с ним вместе. И нет, обижать его не хочу. И никому другому не позволю. Рома сейчас на взводе. Он сильнее. Его уверенностью можно город озарить! Артем лишь пытается казаться таким. Куда ему! Воздух можно топором рубить. Плотный, густой. Эта атмосфера обволакивает и душит.

Артем оборачивается к Роману. Ну, все. Мое сердце почти останавливается. Я понимаю, что сейчас что-то будет.

— А я то думаю, и что со мной тут так нежничают. В кабинет позвали. К генеральному директору! Кофейком поите. Вы мне так мозг заморочить решили? Роман Олегович. Не хорошо. Дарина по доброй воле, согласилась Альбине помощь оказать. А теперь держите ее тут. Дарочка, они насильно тебя держат? — он сейчас похож на сумасшедшего. И понимает все. И отрицает. И как теперь извернуться. Он не уходит. Тяну его. Готова кричать от бессилия!

— Давай выйдем. Поговорим, Артем. Роман Олегович, вам бы тоже не помешало проветриться! — смотрю на Ларису, — у вас наверняка дел по горло! Ну, там встреча срочная. Ларис, помоги своему начальнику в себя прийти!

Роман в два шага оказывается вплотную ко мне. И смотрит в глаза Артема:

— Мальчик во время явился. Спаситель уверен, Дарочка оценит. Да, что скрывать-то! Я не только ее насильно удерживаю. Она спит в моей постели. — ближе склоняется. На черта похож. Того самого, из ада, — Трахаемся в любом состоянии, как одержимые. В любом месте. И вот на этом столе тоже. Посмотри, Артемчик, девочка вся в синяках. За деньги на все согласилась. Представляешь? И от тебя сбежала. Не перспективный ты женишок. — он зол настолько, что желает крови. И просто так не отступит. Ему надо пометить территорию! В очередной раз вывесить флаг победы! Артем для него вот именно сейчас, как красная тряпка для быка на арене! Капец какой-то! Я то думала он старше. Умнее. А нет. здесь все малышня детсадовская!

Зажмуриваюсь и ругаюсь не приятными словами. Ненавижу в этот момент всех! Не правы оба! Артем срывается и летит на Рому. Слышу хруст удара. Съеживается все внутри. Я за обоих волнуюсь.

Дверь открывается. Вбегает Пашка. Под дверью караулил? Знал прекрасно, что этим закончится. Еще один игрок! Всех в один мешок и в океан северный! Мужики, блин!

Лариса закрывает рот ладошками.

А драка не на жизнь, а на смерть. Со стола улетает все! Шкафчик пошатнулся. Они хоть понимают, что в этом вообще нет смысла. Никакого. Да пусть поубивают друг друга!

Но как же драка без меня! Закрываю глаза и вклиниваюсь. При этом начинаю визжать! Децибелы зашкаливают. И такая сцена. Ну, игра была раньше. Море волнуется раз. Море… Артем такой полулежа на столе. Рома замахнулся кулаком над лицом соперника. Пашка держит рому за предплечье. И я такая. Под замахнувшимся кулаком. Жаль, фотоаппарата нет под рукой. Такие страсти кипят. А я даже телефон не прихватила. Кажется слышу хихиканье. Лариса убегает. Кто-то в кабинет заглядывает. Офигеть. Нарисовались. Фиг сотрешь!

— Вы еще причиндалами своими померяйтесь. Ну, реально! Как дети малые! — отталкиваю сначала Рому, потом и Артема. Выдаю хорошего толчка обоим. Колочу их! Убить мало!

А затем выталкиваю Артема из кабинета. Пальцем указываю на Романа:

— Говорила же, не привыкай ко мне. Ты сейчас делаешь ошибку. Артем мой друг! Он тот, кто всегда был и будет в моей жизни! А ты! Со своими бабами разберись. И не лезь в мою жизнь!

В лифте Артем прижимает меня к себе. Пытается поцеловать, но я отворачиваюсь. Поднимаю глаза. Губа разбита. Внизу, у охраны спрашиваю пластырь и перекись.

— Возвращайся. Даш.

— Зачем ты приехал? Теем, знаешь же, что такой способ не вернет меня.

— Знаю. Просто скучаю. Очень.

— Я не вернусь больше. У меня есть план будущего. И он не связан с тобой и с нашим городком.

— А с этим…

— И с Романом. Пойми. Это моя жизнь. Я взрослый человек. Ты мне не брат. Не отец. Не муж. Не надо ничего. Ты хочешь остаться другом, будь им. Ты зря приехал. На самом деле ничего не случилось?

— Нет. Просто в армию забирают. На пару дней выпросил отсрочку.

— Мама говорила ты отмазался совсем.

— Нет. Пойду. Послужу родине.

— Вот и правильно. А я вполне смогу разобраться со своей жизнью.

— Я ж волнуюсь за тебя, Дар. Как ты не понимаешь.

— Понимаю. Но у меня все хорошо.

— Почему ты здесь? Он на самом деле не обижает тебя? Что он говорил там?

— А ты сразу в драку. Напишет заявление. Здесь же камеры везде.

— Кто он для тебя.

— Никто. Понимаешь? Я сама кого хочешь обижу. Потому что иду к своей цели.

Он протягивает мне билет на поезд. И вкладывает в ладонь. Склоняется и целует. В губы. Все равно он мой близкий человек. Мы ошиблись однажды. Решив, что это навсегда. Обнимаю его за шею. Мф сидим на скамье в большом просторном холле бизнес-центра. Охранники косятся на нас. Пластырем залепила бровь. И обработала перкисью губу.

— Тем, ты дорог мне. Не лишай нас этого. И приезжать больше не нужно.

— Просто пообещай, что позвонишь. Плевать, где я буду. Просто позовешь, если понадобиться помощь.

Даже этого обещать не могу. Потому что сама справлюсь.

21

Рома

Позвонили с охранного пульта. Гость к Дарине Михеевой. К моей Дарине незнакомый мужик! Знаю, что она вся в работе. Сказал охране его проводить в мой кабинет. Любопытно было. Хоть кусочек ее жизни уцепить. Ох, разозлиться, ведьмочка! Была-не была! У нас и так все на грани!

Увидеть человека из ее нормальной среды обитания. Про маму ее все выяснил. А теперь гость с южного берега сам явился.

В моей среде ей не уютно. Кажется, здесь и сейчас Дарина меняется. Хочу понять, какая она на самом деле. Скайхэнд для нее ограничивается тем закрытым помещением, где витает запах краски и растворителя! Там она уходит в свой собственный мир фантазии и мечты. Она и в страсти такая же. Если отдается то без остатка!

Парниша, смущаясь, сразу представился ее женихом. Смазливый такой. Редкая поросль на верхней губе. Глаза карие, спокойные. Старше Дарины. Лет на пять. Разговорчивый. Сказал ему, что Дарина скоро подойдет. У нее важная доработка. Надо подождать. Артем Лапин. Порывался пойти сам к Дарине. Но я увлек его разговорами о компьютерах. У нас как раз новый антивирусник недавно китайцы подогнали. И это очень заинтересовало гостя. А там легко было его на тему жизни в городке вывести. Дарина очень известная личность оказывается. Сначала яркая звезда была. А потом отъявленная хулиганка. За ее работой художника очереди выстраивались. Летом рисовала туристов. Занималась фэйспэинтингом. Стрит арт. Да, она увлеченная личность. Разносторонне развитая. А главное упертая. Если начинала где-то что-то всегда доводила до конца. Что ж. это и так уже понял.

Я слушаю, а сам немного наслаждаюсь. Парнишка не знает и не подозревает, как все изменилось. Наслаждаюсь и закипаю. Аж зудит все внутри. Набирают мощь дикое желание прогнать поганца! Прогнать потому что он был с ней всегда! А я так мало место занял в ее жизни.

Жених! Умный. Достаточно способный. Но Дарина заскучает с ним. Уже заскучала. Сбежала. Смотрю и понимаю. Я копирую его шаблон поведения. Готов умолять и бегать за ней. И вот результат. Даже на звонки его не отвечает. Рассказать бы этому мальчика, какой умопомрачительный секс у нас с Дашей. Что он на это скажет. Уедет сразу же? Гнать его. Он точно не тот, кто ей нужен. Пусть не я. Беспутный сын наркоманки. Одинокая душа без цели в жизни. Пусть не я. Но и не этот прыщавый подросток. Слишком самоуверенный. Безосновательно. Он не позволит ей летать. Не откроет мир. Не позволит воплотить мечты.

А как она вбежала в мой кабинет. Меня и не видит вовсе. На Артема смотрит. И не понимаю сейчас ее эмоции. Немного радости. Немного раздражения и нетерпения.

А уж как за руку его вцепилась. И увести пытается. От меня подальше. Боится за парнишку. Да. Могу и покалечить. За один взгляд ее, в его сторону. Ревнивый осел. Даже не знал, что настолько. Уехала бы с ним? Если бы отпустил. Никогда не использовал такие подлые приемчики. Да каковы мои годы.

Чуть позже. Сижу на диване. Закрыв глаза. Лариса обрабатывает разбитые костяшки. А я вцепился себе мысленно волосы. Держусь, чтоб следом не рвануть. Да блять! Ну, довела! Мальчонке губу разбил. А так жить будет. Кипит все внутри! Кипит так, что как у чайника, крыша свистит и дымиться. Заряжаю кулаком по диванной спинке и вскакиваю. Лариса взвизгивает. Из рук летит перекись и аптечка.

— Роман Олегович!

— Лариса, устрой нам дизайнерское совещание. Лаунж зона это не только картина. — что я несу! До меня доходит. Дарина никогда не была одна. Никогда. Я свое одиночество принял, как естественный признак. Она нет. У нее были отец и брат, мама. Даже этот Артем. Он был рядом с ней. Всю ее сознательную жизнь. И да, наверное, сейчас я поступил, как полнейшая эгоистичная сволочь.

— Так Альбина уже…

— Она здесь не работает! — говорю тихо, но злобно. Ах, Дарина! Дарочка! Блять! Как он ее называет! Бесит!

— Но никто этого не знает. Вы же хотели в то помещении сделать студию для художников! Даже обсуждали оборудование.

— Думаешь, после драки память отшибло? Ларис, займись своей работой! Да, планы изменились. Но моя бабушка больше не участвует. Подготовь все. Поняла?

Включаю на ноутбуке камеры слежения. Без верхней одежды. Значит, проводит и вернется. Обнимаются. Целует ее. Она позволяет. Легкое касание губ. В лифте у нас еще ничего не было. Надо будет ее способом стереть воспоминания. Жёсткий секс, как таблетка анальгина! Закрываю ноут так резко, что кажется экран треснул. Какой же я дебил! Своими руками все испортил! Это уже помешательство какое-то.

Она хотела нашего знакомства? Пригласила его сама? Я ревную. Очень ревную. Ревную не просто маленькую незнакомку. Ревную к тому, что Артем знает ее. Знает, как она нежится под солнцем на пляже. Знает, какой она была до потери своего отца и брата. Он видел ее искреннюю улыбку. Видел ее такой, как на фото в паспорте. Беззаботной. Спокойной. С ним она встречала рассветы. С ним она бегала на свидания. С ним она впервые поцеловалась. И теперь точно знаю. Он был первым и единственным. Хочет она или нет, мы ближе. С каждым шагом все ближе. Она легко принимает его объятия и поцелуи. Словно делал это много раз. Со мной тоже привыкнет.

Я хочу вернуть ей все это. Уверенность в отношениях. Улыбку в глаза. Радугу в сердце. Мне нравится Дарина в любом варианте. Просто хочу ее навсегда. Хочу увезти ее в Диснейленд, или В Париж. Точно. Все девочки мечтают о Париже.

Я отмахиваюсь от Лары. Она опять бегает вокруг меня.

— Роман Олегович, может пластырь…

— Лар, отстань. Не занудствуй! Целый я. Зарплату платить продолжаем! Ты там за дверью всем хорошенько взбодриться дай! А? я вот отсюда слышу, как шепчутся! — кричу громко, чтобы услышали за приоткрытой дверью. — если выйду я, все уйдут на совсем! — шорох, топот в коридоре. Рассосались.

— Роман Олегович! Дарина вас заколдовала.

— Сама же говорила, ведьма она. Лар, ты еще батюшку в офис пригони! Иди уже на свое рабочее место!

Лара вздыхает и собирает аптечку.

— Сходите в ночной клуб. Или в боулинг. Развеяться вам надо, Роман Олегович. У вас всегда столько звонков за день было. Может принесу вам приглашения? Там целая стопка скопилась. Выставка новая открылась.

— Выставка кого?

— Не кого, а фото! Новый фотограф молодой покорил местный бомонд.

— Вот сама и сходи.

В кабинет вошел Пашка. И уселся на край стола. Скрестил свои длинные ручонки. Угарает. Закатываю глаза. Стеб между нами нормальное дело. И мне сейчас это даже нужно. После его выходки с Никой. Встаю и направляюсь к бару. Но так и не касаюсь алкоголя. Мне другое сейчас нужно. Трезвый ум и горячая кровь. А главное податливое тело в руках. Мать наркоманкой была, а я умудрился остаться таким. Побухать могу, но без фанатизма. Курить? Было дело. Баловался. Но тоже затянуло. Экстрим совсем не мое. На другое подсел. Секс. Раньше думал. Не секс. На Дарину подсел.

— Ром. Стар ты уже для таких страстей.

— Отвали нахрен. На себя посмотри! Пашок! Ты мне всех девок в фирме попортил! Замужних совращаешь! Малолеток к изврату приучаешь! У нас не фирма, а коллегия твоих бывших и настоящих. Где Даша?

— Ах, эта Даша, радость наша!

— Не наша! Моя. И запомни, Паш. Эта девочка не объект твоих исследований. Я сам про нее все знаю. Она только моя. И все, что связано с ней.

— Кажется, вся фирма это уяснила. Агрессия твоя очевидна. Ты пацану чуть все ребра не переломал! Ром! Тебе 30 лет! А ведешь себя как подросток. Даша умная девочка. И такие выходки точно не в ее вкусе. Не впечатлит ее разбитый нос и сломанные кости.

— Даже если ты считаешь себя гением женской психологии, Дарина это отдельная тема! Не все бывает так, как нам хочется.

— Даша твоя сбежит. Отстань от девчонки. Пусть сама разберется.

— Говорил с ней, да? Подкатывал? Паш, прибью же. За Нику бесился, что тайком. Мне ж похрену было. За Дарину закопаю! В бетон живьем. Где она?

— Не пугай. Понял я. И она точно не так проста, как кажется. Да в своей каморке она. В работу опять ушла. Уехал Артем. Уехал. До вокзала мои ребята проводили. И на вокзале, по прибытии встретят его доблестные наши военкоматчики. Так что расслабь булки, Ромыч.

— Вот и славненько. Туда ему и дорога. Ты с ее матерью связывался? В клинике что?

— Все решили уже. Все идет, как надо.

Закрываю глаза, и слышу ее слова на последок: «Говорила же, не привыкай ко мне. Ты сейчас делаешь ошибку». А я продолжаю делать эти ошибки. Нащупываю почву. Почву, куда мою Дарину можно врастить. И оставить навсегда.

Знаю, о чем она говорила. Такое давление сам бы не выдержал. У меня не только ее вещи. Но и паспорт. Глупо цепляюсь за воздух. А не могу иначе. Уехала бы она? Не дает теперь покоя этот вопрос. Она простит. И позднее спасибо скажет. Я держу ее. И это позволяет ей оставаться. Вижу, что не так уж и нужна ей эта мнимая свобода. Просто бывает так сложно отказываться от клятв самому себе. А Дарина девочка упрямая. Устремленная. И слишком не умеет кривить душой.

— Паш, переборщил, да?

— Однозначно. Еще приехали твоя бабушка и Ника.

— Так это прекрасно. Одним махом со всеми разберусь.

Встаю, и таращу глаза. Слишком много народу вокруг нас. От встречи с Никой Дарина еще точно в себя не пришла. Странно, что мне так ничего и не сказала. Она пытается держать расстояние между нами. Но мы все равно углубляемся во все это дерьмо.

22

Даша

Слышу голоса. Они эхом проталкиваются в плотность увлеченного сознания. Прикусив кончик кисти, раздумываю, чтобы такое гадкое тигру подрисовать. На память. Ведь, по-сути моя работа закончена. Может зря отправила Артема. Ехала бы домой. К маме. Чух-чух. Все дальше от этого грубого ревнивца! Что он устроил! Зачем!

— О! Здесь есть, где развернуться! — вещал хрипловатый женский голосок, и этот голос я слышала совсем в другой интерпретации, — Альбина, дорогая! Всю вот эту зону завуалируем для отдельных вип-кабинок! Будет очень уютно работать! Слегка затемним это пространство.

Пальцами сжимаю тонкую ручку кисточки. Она хрустит под натиском моих пальцев. На миг засматриваюсь на кровь. На моем запястье следы крови Артема. В этот раз он узнал больше, чем я того хотела. Но именно это донесло до него правду. Мы не пара. И не надо надеяться.

Оборачиваюсь.

Красотка с длинной волнистой гривой роскошных волос. Раскосые египетские глаза. И наряд, от которого в глазах рябит. Длинные ноги-ходули шастают от одного угла к другому. И столько театрального, наигранного восторга. Сложенные ручки. Растянутые губы в подобие улыбки. Но самое невероятное — абсолютное игнорирование меня и моей работы. Молча стою. Но точка кипения достигает критического уровня. Ника. В квартире она была другой. Протеже Альбины. Эта женщина знает многое. Альбина холодная, фальшивая, и сейчас ее ненавижу еще сильнее, чем раньше. Она знает! И прячет от меня правду. Она сделала Рому сиротой. Не сообщить сыну о смерти отца. Как вообще можно вот так спокойно вертеть жизнями живых людей. Искать за какую ниточку дергать. Подкрадываться и подсматривать через плечо. Как она так легко живет без души. Без какого-либо желания сблизиться с единственным родным человеком. Она жестокая. И рому сделала таким. Хотя, не она. Он не вольно скопировал ее. Потому что это закон жизни. Генетическую связь никто не отменял!

— Здесь не выйдет зонирование и затемнение, как вы только что расписали, Ника. Альбина. — я обращаюсь к ним, и не собираюсь отвечать на грубость игнорирования.

Я сказала это достаточно громко. Подошла к оставшимся емкостям с краской. Ногой слегка пнула емкость. Открытое ведерко опасно зашаталось.

Она делает вид, что не знает меня. Ничего. Я могу подать голосок. И не только голосок. Ника выпучила глазки, глядя на Альбину:

— Это у нас кто? Имя знаю, а что она делает здесь?

— Внештатный художник. И работа ее уже закончена. — Альбина подплыла ко мне совсем близко. И теперь пыталась придавить взглядом. — Что же ты тут делаешь, Даша? Сегодня нет занятий в колледже?

— Вот захочу отчитаться, уж точно не перед вами, бабулечка. — теперь я так много знаю. И очень хочется схватить ее ровно прилизанную прическу и потрепать! Хорошо так до выдранных клоков! она так во многом виновата.

На лице Альбины под слоем косметики проступили красные пятна возмущения. Ника так же встала прямо надо мной. Ну да, ростом я всегда была коротышка. Только это не помеха.

— Даша, Ника наш дизайнер интерьера. И дальше помещение переходит в ее прямые обязанности.

— Здесь нужен свет! Плетеная мебель! Только натуральные материалы! Натуральный камень и переплетения… — плевать, кто такая эта Ника.

— Ты дизайнер? Сильно сомневаюсь, что у тебя есть хотя бы основы навыков планирования интерьерных разделов! Я уже подготовила проект. И не сомневайся, как тебя… Даша, точно. Мой жених, и владелец этой фирмы по достоинству оценит мою работу. Мы с Альбиной уже сделали заказ на первоначальные отделочные материалы. И это точно не камень! Что за бред!

Я совершенно спокойно. Со всего маху толкаю ведро с апельсиново-желтой краской. Ника начинает визжать. Альбина панике отскакивает. Дабы не повредить свои супер острые каблучки. Цвет так четко прорисовывает трещины в необработанном полу.

— Дамочки, я свою работу в ваши жадные ручонки не отдам. Невеста, говоришь? Странно. А почему же я живу в его квартире? И трахает он именно меня. Регулярно так. Бесперебойно. Кстати, только что выпроводил моего жениха. Представляете, Альбина? Ваш внук только что заявил на всю фирму, что готов на все. Подрался. Наведали бы внука. — довольна ли я собой? Нет. Сейчас очень плохая девочка. Но остановиться уже не могу. Меня ведет и несет в степи сильнейшей ненависти к самой себе, — Вопрос. А ты, Ника, ты когда вообще мужика рядом с собой видела. Такая вся королева. Может я и похожа на поломойку, только красиво, не значит фальшиво! И полы, кстати сказать, мыть вовсе не позорно. Так где вокруг тебя стадо восхищенных поклонников? Рома уже несколько дней меня за собой таскает. И пользуется. При любом удобном и неудобном случае. И знаешь, — заговорчески хихикаю. Повторяю слова ромы, что он Артему высказал. Сошла я с ума. Но хочу ответить. На ее же откровение там в квартире, — а мне понравилось. Подробностями, как ты делиться не стану. Просто знай, мне очень понравилось! — ну да. Такая я гадкая девочка. Альбина нервно дергает меня за рукав.

— Ты подписала договор. И уже получила оплату. И то, что мой внук пользовался твоими интимными услугами, ни о чем не говорит! Ты не первая и не последняя из его пассий. Уезжала бы ты со своим женихом.

— Альбина, посоветуй Роману к окулисту наведаться. Как можно увидеть в этой… — Ника, как и в квартире пыталась, лишь пыталась наступать. Но мне все равно. На ее слова. Я чувствую Романа и все его поступки настолько четко, что нет смысла сомневаться. Лишь одна мысль настораживает — а ведь это не навсегда! Нервно скребет на подкорке сознания. Мне хорошо и сложно с ним.

— Пф. Как подписала, так и переотпишусь. А оплату, Бабушка Альбиночка, засунь себе… — я говорю и при этом хватаю за ручку еще одно ведерко. Скидываю с него крышку. И поднимаю. Да. Я сумасшедшая. И всегда такой была. Но моя работа заслуживает настоящего живого оформления. А не полной тусклости и жесткости ограничений.

— Стой! — я не сразу понимаю, что поверх моих рук, ложатся другие. Теплые ладони. Вижу разбитые костяшки. Драчун явился. И в ноздри проникает тот самый малиновый аромат. Сердце тихонечко пропускает удар. И голос, в самое ухо. Проникновенно шепчет: — да ты у меня милашка, когда сердишься! Но грубить старшим это не твое, Даш. — хотела на него разозлиться. У нас мало времени. И не нужно растрачивать его по пустякам.

— Я хотя бы ревнивого мачо не разыгрываю!

Он забирает из моих рук ведерко с краской, которое я нацелилась выплеснуть на стену. В какой-то степени и его хотела лишить права владения моей работой. Опускаю глаза и понимаю. Мы стоим в ярко-оранжевой луже. И Роме совершенно наплевать, что его ботинки теперь похожи на мультяшный элемент. При этом он обнимает меня за плечи. И чмокает в макушку. Снова. Он уже делал так. И не только он. Так делал Илья. Мой брат. Так больно кольнуло в груди. Захотелось реветь. И я поворачиваюсь и носом утыкаюсь в ворот его рубашки. Приезд Артема разворошил что-то в душе. Может, скучаю по дому. А может, не хочу туда возвращаться. Там все изменилось.

Тигр вернулся на свое законное место. Рома обнимает меня крепче. Взглядом спрашивает — в порядке ли я. Губы самопроизвольно дергаются в ответной улыбке.

— Ром, ты что такое делаешь?! — а голос у Ники визгливый. Брр! — в квартиру ее впустил! В фирму пристроил! Ром, мы же еще так много не обсудили! Ничего же не было! Рома! Я лишь пыталась вызвать твою ревность! Ты забывал про меня! А я ждала! Все время тебя ждала!

Я не смотрю. И даже слушать не хочу. Он пришел. Как хорошо в его руках. Он пришел ко мне? За мной? Прогнал Артема. Теперь навсегда. А что с твоими бывшими делать будем, Ром. Я тоже не железная.

Выпрямляюсь. Но повернуться мне не дают. Смотрю в его глаза. Улыбается. Нет. Его не волнует Ника. И он точно что-то задумал. Он готов разогнать всех. Чтобы мы остались только вдвоем. Глупый. Вместе, не значит навсегда. И я глупая.

— У вас двоих есть ровно пять минут. После чего по ваши души и тела явится полиция. Я внес вас в черные списки посетителей. Ты, бабушка, давно не являешься ни работником, ни даже просто играющим хоть какую-то роль в этой фирме. Делать тебе здесь нечего. Захочешь встретиться, пожалуйста. Наш город переполнен множеством ресторанов, кафе, театров и прочих общественных мест. Молчать! — видимо кто-то пытался открыть рот. Рома вывел меня из лужи краски. И теперь держал за талию. Так, что его пальцы потихоньку гладили бок, в разрезе комбинезона. Боже. Какой же он горячий и большой. Столько раз были с ним близки. А до сих пор ловлю кайф, как в первый раз. На щеке теперь хорошая такая гематома светиться. Хорошо не под глазом. У Артема губа рассечена. Дышу его ароматом. А ноги подгибаются. Мне на самом деле все равно, что видят со стороны. Увлечена. Сильно. Он жмет меня сильнее. Словно боиться моего побега. Не хочу никуда. За Артема отругаю. Все могло быть иначе. Его ревность это недоверие или сомнение в себе? Он продолжает говорить, — продолжу, Альбина. Средства за долю в этой фирме перевел тебе на счет наш финансовый директор. Все. Дальше своим обеспечением занимайся сама. Содержать твой дом, оплачивать прислугу, покупать продукты и даже твои походы в ресторане — не отказываюсь. Ты все же моя бабушка. Но остальное, не знаю, оформи наконец свою пенсию. Серьезно, займись чем-нибудь. Огород там высади что ли. У твоего дома территория как футбольное поле!

— Ромочка, ну как же так? Я же все только ради тебя!

— К выходу. Я сказал, и быстро! А ты. Ника. — ну да, понятное дело, я стояла и лыбилась, как чеширский кот. Мой ласковый сильный мужчина полностью стоял на моей стороне. — Ты давно уже не числишься нашим дизайнером. И твой заказ я отменил. Кстати, твой план по моей ликвидации как директора не сошелся. С заказчиком все оговорено и решено. Сегодня на счет получили первую предоплату по проекту. А ты, благодаря своему упорству и скачкам по кроватям всех, кого не лень, стала персоной нон грата. В этих самых дизайнерских кругах. Не я тебя засунул в черный список. А наш иностранный заказчик. За попытку поиграть личной информацией, не имеющей отношения к работе.

— Ты спятил! Ром! Мы взрослые люди. Я изменила тебе. Но при чем здесь карьера! Мы же никогда ничего не обещали друг другу! И ты сам не лучше! Притащил в кровать эту девку…

— Еще слово и пожалеешь, Ника. Ты не слышишь? Сама виновата. И говорю я не о личном! Шанс быть моей невестой у тебя был. И благодарен, что ты им не воспользовалась. Собирай монатки и вали в свою Тюмень, или Петропавловск, откуда ты. Там сможешь еще заняться какой-нибудь ерундой. Здесь нет. Ты мне не изменила. Ты попыталась встать там, где не нужно. Пашка мне все рассказал. Так что твои мысли знать не хочу.

— А эта? Она же на мышь похожа! Ты…

— Полиция уже скоро будет.

Ника завизжала. И выскочила из помещения, громко цокая каблуками. Альбина медленно пошла на выход, но обернулась.

— Вы оба. Знаете да? Вижу. Что вас повязала та история. Сегодня поняла, что ты Рома раскопал еще много чего. Только этого слишком мало.

— Это не история! Это трагедия! Это боль! Неужели не понимаешь, Альбина! — это сказала я. Сама не ожидала от себя. Но Альбина смотрела на Рому:

— Ты таким образом из меня правду выбиваешь? Смешные вы оба. Ваша связь, она как ниточка. Тоненькая. Стоит мне поднести огонек от спички. И пфф! Вы не сможете быть вместе. Ребятки, советую сегодня же разбежаться. По своим норкам. И ты Рома, подумай! Правда вам не нужна. Скажите спасибо, что пока не открыла ее вам. Ты мой внук. Это все, что тебя должно волновать.

— Альбина, от тебя, как от бабушки никогда не отказывался. И благодарен тебе за то, что ты в меру своих сил, делала для меня. Но ни матерью, ни отцом, ты никогда для меня не являлась. И тебе так же советую помнить и уважать меня, как своего единственного внука и родного человека.

— Даша, тебе следовало уже вернуться к своей матери. Одну ее слишком надолго оставила. Вот говорили, не делай добра, не получишь зла.

— Я вас услышала, Альбина. И с мамой мы сами решим, как жить.

И ушла. Опустив плечи.

Жаль ее стало. И страшно. В тот момент я на самом деле не хотела знать правду.

23

Рома

Даша застыла на месте. Она сомневается. Не так уж наша связь безразлична ей. Значит, я все делаю правильно. Ураган эмоций мне обеспечен. Но назад дороги нет. Топит меня собственная зависимость.

— Мы едем домой, Дарина. — разворачиваю ее к себе и поднимаю личико, за подбородок.

— Благодаря тебе, дорогой Ромочка, в этом городе у меня нет дома. — пытается дернуть головой, но я фиксирую ладонью затылок. И слегка касаюсь губами ее губ. Ах, этот сладкий желанный ротик. Дышит часто. Ладошками ведет по моим плечам. Цепляется пальчиками, словно может упасть. И правда. Пол под нами качается. Землетрясение грядет. А мы и есть эпицентр.

— Я твой дом, милая. Привыкай. — присаживаюсь на корточки и начинаю снимать с ее ножек кроссовки. В которых она работала, и теперь перекрасила их. Мои ботинки тоже только на помойку. Ну, это ерунда. — Девочка моя хорошая, если ты заметила, пару минут назад я перечеркнул любые возможные сомнения в наших отношениях. Поверь. И Артема твоего прогоню не только из Скайхэнда. Надо будет, и с этой планеты выселю. Всех и каждого, кто посмеет омрачить твой взгляд, милая моя.

— Вот даже нормальную взбучку тебе устроить не могу. Ты хоть и старше. А такой глупый.

Прибежала Ларочка моя быстроходная. Не решительно заглянула. И топчется у самого входа. Разглядывает красные щечки Даши, которую я подхватываю на руки.

Ладошкой прикрывает рот. Глаза похожи на блюдца у моей секретарши. Все давно уже все понимали. Не собираюсь скрываться и таиться. Слышу как шепчет себе под нос: Точно ведьма.

— Что-то еще, Роман Олегович?

— Нет, Ларис. Пожалуй, на сегодня достаточно! Хорошо поработали. — Прижимаю к себе босую Дарину. И так хочу, чтоб посмотрела в глаза. Обняла за шею. И чтоб вцепилась в меня! И в лифте поцеловать ее. И не только поцеловать.

Лариса оставляет пару принесенной обуви для меня. И выходит.

— Ты меня через весь свой офис потащишь? — дергает ножками. А я начинаю ее кружить. Она лишь раскидывает руки и смеется. И мне легко. Вот так носить ее на руках. Мое самое дорогое хрупкое создание. Вселенная создала ее для меня. Не отдам. Вдыхаю аромат ее волос. Она давно уже не крутила свои колобочки на макушке. И сейчас светлые пряди разметались по плечам.

— Не потащу! А на руках пронесу на подземную парковку. Волнует совсем другой вопрос — где бы найти тихий уголок. И доедем ли до дома. — подхожу к стене и прижимаю мою девочку. Так чтоб руками ухватить под ягодицы. Прижать плотнее. Чтоб ощутила всю мощь моего нетерпения. Молча приоткрывает ротик и проводит язычком по губам. Дергаю замок на ее комбезе. В этот раз все получается довольно просто. Распаковал свою красавицу. И теперь ладонь плотно легла на полушарие с острой ягодкой. Носом веду по длинной тонкой шее. И чувствую ее пальчики в своих волосах. Она крепче сжимает бедра. Требовательно трется, возбуждая еще сильнее. Мой огонь. Мой свет. Мой рай на земле.

— Уехала бы с ним?

Молчит. Снова это молчание. Но ответ и так знаю.

И тут позади, слышу покашливание.

— Да, бляяять! Что ж вам всем так неймется!

Даша прячет лицо на моем плече и хихикает. Я не оборачиваюсь, загораживая Дашу. Помогая ей привести себя в норму. Сам одной рукой на стену облокачиваюсь. Бомбёжка безумного желания давит на пах. До рези в глазах. Друг еще называется. Дарина шепчет: Вдохни поглубже.

Зараза маленькая.

А Пашка, а это точно он. Начинает ходить вдоль картины на стене.

— Офигеть! Никак не привыкну, что такое можешь! Шедеврально! Да к нам сюда толпами на экскурсии ходить будут!

Оборачиваюсь, когда поправил одежду Даши. Все так же держу ее на руках. Пашка похож на ворону. Пусть и волосы светлые. Но костюм черный. И руки за спиной скрещены. И лицо серьезное такое.

Даша дергается, но я не отпускаю. На что Паша улыбается. И смотрит на Дарину. Он смотрит как-то странно заинтересованно. Нет, сцены ревности к каждому столбу закатывать не собираюсь. Есть предел понимания того, что отдаляет ее от меня. Но этот Пашкин взгляд. Напоминает, что я не единственный мужик, мечтающий завлечь мою художественную ведьму.

— Понимаю, но сюда сейчас придет группа рабочих. Так что пора вам пере…обуться что ли. — он отрывает взгляд от Дарины на моих руках, и впивается взглядом в мое лицо, — Ника и Альбина покинули здание. Но все же будь осторожен. Бабы в гневе непредсказуемы.

— Паштет, ты когда-нибудь словишь от меня! Не нагнетай. — Я и без его предупреждения все понимаю. Но все же Альбина не самый чужой человек. Что-то святое в ней осталось. Нику окончательно списываю со счетов, — Ладно, мы сваливаем. Ты сам все разрулишь! — ни о том сейчас голова моя болит. Ох, не о том.

— Да без проблем. Завтра явишься? Не дерись там ни с кем больше!

— Да пошел ты!

Ладонями крепче сжимаю попку в комбинезоне. От чего Дарина смеясь, взвизгивает.

Мы уже вышли в коридор.

— Дарина, поедем тебе прикупим новую обувь? Да, цыпленок? Или могу так все время тебя на руках носить.

Она взбрыкнула. Ухватила меня за уши и дернула.

— Сам ты цыпленок! Я не поеду к очередной твоей бывшей! Их и так предостаточно для меня! В квартире у тебя море женской одежды и обуви! Но совсем не хочется домой, — от этих слов сердце тихонечко сжалось. Домой. Такое слово трогательное. И незнакомое мне. Из ее слов это вообще сказочная мечта для мальчика с душой неприкаянной!

— У нас будет насыщенный вечер. И знаешь, хочу в кино. Чтоб большое такое ведерко с поп-корном и кола!

— И фильм где страшные маньяки людей по частям распиливают! Чтоб затошнило от мерзости. А еще с тебя мягкая игрушечка из автомата. В кинотеатрах всегда такие стоят. Достанешь?

— Мягонькую говоришь? Достану! — рычу и кусаю ее в шейку. Тонкая, длинная шея с ароматом детства и красок.

И да, я иду по коридорам, где во всю еще кипит офисная жизнь. На нас оглядываются. Даша спрятала лицо на моей груди. На моих руках. И я улыбаюсь. Как дурак. Улыбаюсь и хочу жить, как никогда еще за все свои 30 лет!

— Дашунь, моя хорошая, мы уже в лифте. У меня тут фантазии родились, — целую ее щечку. Тяну руку к кнопкам, чтоб остановить лифт!

— Ты следил? — глазки так широко раскрывает. — Видел, как А… — закрываю ей рот ладонью.

— Хватит. Он уехал.

— Ты же мне позволишь переодеться?

— В то развратное платье? Под которые трусики не одеваешь? Тогда мы продолжим наш сексуальный опыт в общественном месте. Это очень горячо. Но подумай, тебе здесь еще работать.

Она замирает на моих руках. Но вопрос так и не задает. Не было обещаний остаться. Лишь закончить то, что сама начала. А о постоянстве нет еще ни каких решений. Она меняет тему. Лицо озаряется, как лампочка от новой идеи:

— Придумала! в Спортмастер. Хочу спортивный костюм и кроссовки! И куплю себе их я сама! — она как тогда, в первый наш раз, приподнимается. И усаживается так, что обнимает ногами меня за талию. Так близко. И мы одни. Кабина лифта замирает, и входят несколько человек. Даша хихикает мне в ухо. И я пьянею. Так и не нажал кнопку остановки лифта.

И так волнительно стучит мое сердце. Как пацан. Целиком и полностью под ее босой пяточкой. И так хорошо на душе. Так спокойно. Словно именно этого искал всю жизнь. Чтобы спорить о том, какой фильм посмотреть. О том, что не пойдет она в салон, где работает бывшая. О том, что паспорт не отдам. О нем, кстати, Дарина вспоминает уже в машине. Мы на закрытой парковке Скайхэнда.

— Фотка мне там твоя нравится. Дрочить на нее буду.

— Ты ненормальный. — она берет мой телефон и оттягивает свой топ. Делает фотку обнаженной груди. — Вот на такие фото надо делать… что ты сказал. Ну вот то самое и делать! — щечки краснеют. После всего, что мы оба вытворяли друг с другом, она еще смущается! — Верни паспорт, извращуга! Справедливый же обмен. — смотрю на экран. Вот это воспоминание! А паспорт все равно пока у меня будет. Наклоняюсь и притягиваю ее лицо.

Мы отправились в тот самый магазин Спортмастер. Теплый костюмчик, ярко зеленные кроссы и дутый жилет с капюшоном. А на капюшоне забавные ушки! Прелесть.

Поход в кино и поедание поп-корна. И нет никого в целом мире. Только мы двое. И понимаю, она заняла пустоту в душе. Ту пустоту, что разъедала все хорошее. Мы оба помогли друг другу.

После кинотеатра отправились в супермаркет. Где катались на тележке, между рядами продуктов. Набрали кучу всякой всячины. А еще заехали в магазин отделочных материалов. Где прикупили чудесные портьеры в одну из пустующих комнат. Ведра с красками и еще кучу всего. Мой автомобиль превратился в рабочую газель.

Никогда всего этого не было в моей жизни. Даже поход за продуктами. Столько нового. Живого. Обыденного и важного. Она меняет меня. Меняет мою жизнь. Меняет саму основу и важность всего!

Несколько дней Дарина, как красочный ангел царила в моей квартире. Закрутила сумасшедшую деятельность. Сама наняла двоих помощников. Из рядов моей фирмы. По вечерам мы выбирали недостающую в квартире мебель. Днем она носилась по Скайхэнду, обсуждая новую обстановку в лаунж зоне. Дизайнеры уже прятались от ее бесконечных требований. Она поражала своей энергией и жаждой деятельности. Страсть кипела в каждом ее движении. Иногда мы спорили! Казалось, от наших криков потрескаются все стекла в здании. Вот только такие споры всегда превращались в фейерверк безумного секса. Она подчинялась и подчиняла! И все было так естественно. Мы одно.

Дарина знала, что делает. И твердо шла к этой цели. Она сама становилась такой взрослой и коммуникабельной. Больше никто в фирме не считал ее ведьмой. И она увидела, что среди моих работников много живых! Настоящих! Все изменилось. Поначалу ее не восприняли всерьез. Реально. Очередная забава ген-дира решила покомандовать. Дарина не командовала. Она создавала. Собирала по крупицам невероятную картину дизайна. Отстаивала свое мнение. И приводила весомые доводы. Каждое действие она подтверждала красивыми набросками. Художественный талант блистал. И она очень четко выслушивала советы, рекомендации и просто рассуждения более опытных коллег. Пашка как-то шепнул, глядя на Дашу в окружении нескольких работников:

— Скайхэнд в надежных руках! — и это точно не обо мне. — Еще бы эти ручки, вместе с симпатичными ножками не сбежали от нас.

— Ты охренел? В смысле от нас?

— В смысле из Скайхэнда? А ты что подумал, Ромыч! Крышняк уехал! Давай еще сцену ревности закати!

Теплее стало вокруг. Выпал первый снег. И Даша, как ребенок скакала по белоснежному покрову. Пела песенку и ловила снежинки.

— Я же на юге живу! Там снег редкость!

— Он скоро тебе надоест!

Обернулась. Резко так. Заглянула в самую душу. А потом рассмеялась. Так звонко. Словно льдинки падающие на землю. Или, скорее, песчинки в часах. Отсчитывающее наше уходящее время. Она видит силу моей привязанности. И молчит. Хоть клещами из нее выдирай слова. Как сложно оказывается говорить о наболевшем, с тем, кто дорог! Сложно, потому что не хочешь услышать ответ!

Мне не нужно другой жизни. Вот так. Как сейчас. Просыпаться утром от ее поцелуев. Или от того, что она включила громко музыку. Да. В моей квартиретеперь есть потрясающая дорогущая музыкальная установка с наворотами и объемным звуком. Она занялась нанесением ярких картин на стене коридора и кухни. Спальню перекрасили в нежный цвет летнего утра.

Она не стала более болтливой. Нет. Дарина все так же учила меня общаться на уровне взглядов и прикосновений. И я умирал, каждый раз, как мне снился сон. О том, что она ушла.

У меня появился центр притяжения. И все чаще выстраивал свой график по кругу. Чтобы ближе! Чтобы н упустить ни одного мгновения этого волшебства.

Но в один из таких чудесных дней, в общем чате Скайхэнда появилось странное фото. Дарина за столиком кафе. В обществе незнакомого мужика. Я не сразу увидел, что это она. И с какой целью, и кто именно разместил это фото! Не особо приятный тип. Козлиная бородка. Расписной костюмчик. Знаю его. Альбина знает. Точно. Видел их вместе. Но почему Дарина не сказала мне об этой встрече.

24

Рома

В этот раз решительностью выбить правду можно полмира озарить. Ядерный взрыв! Альбина. Все предел. Эта старая актерская душа ни как не угомониться. Ногой по колесу. На парковке никого. Из горла рвется рык. И я ору. Просто ору от бессилия. Все так закручено. Туго и жестко. Агония безумного бессилия. Не могу так больше. Собираю себя в нормальное состояние, чтобы сесть за руль. Пашка звонит, и сходу начинает вещать:

— Ромыч, не горячись! Это фото может фуфлом оказаться!

— Сейчас я это фуфло и выведу на чистую воду! Вот думаю, с кого начать! — мысль о том, чтобы потребовать объяснений от Дарины даже не возникла в голове. Вот как это назвать?! Если бы это был кто-то другой, душу вытряс бы. А теперь испугался? Испугался того, что она носом тыкнет в наши непонятные отношения. Каждый раз в холодный пот бросает. У меня нет прав на мою девочку. Говорить о стабильности, о будущем — никто из нас так и не начинал. Я в страхе, что закончится все! А ее видимо все устраивает и так. Меня не устраивает! Мне мало того, что есть! Раньше арканили меня! Арканили — еще слабо сказано. Альбина ловко устраивала встречи, знакомства. А мне было весело. Новая подставная невеста, новая забава! Как было бы забавно, окажись Дарина одной из таких. Что же я делал бы в таком случае? Женился бы. И расцеловал бы Альбину в обе щеки.

Такое ощущение, будто привычная жизнь вылетела из накатанной колеи. И куда занесет сложно разгадать. Кувырок с обрыва или в дерево с разбегу. В любом случае, в лепешку разобьюсь.

Я все еще на парковке Скайхэнда. В закрытом салоне автомобиля. Руками провожу по лицу. Устал. Устал от вопросов и тупиков! Одна мелкая пигалица устроила треш!

Ника. Скребет ноготками по стеклу. Какого хрена ей то надо? Не до нее сейчас! Все так же хороша и высокомерна. Но она ждала меня. Как тень выплыла из сумрака. Видела, как я лупил по колесу. Впитывает мое бешеное бессилие. Опускаю стекло. Выходить не хочу. От нетерпения колени дергаются. Бэшечка уже урчит в ожидании старта.

Поджидала меня? Пашка говорил, что она звонила и просила о встрече. Сама нашла способ. Там, где точно никого нет вокруг. С тонкой сигаретой в подрагивающих пальцах. И смотрела как собака побитая. Пашка выяснил, что она продолжает искать пути спасения. И теперь связалась не с самым чистым и добрым парнем. Бывший мент. Довольно известная шишка в управленческих кругах города. Лучший клиент всех БДСМ-клубов. Люди для него лишь вещь для использования или достижения целей. Она знает, что если обратиться ко мне за помощью, помогу. Но своими способами.

— Ты не того человека утопить пытаешься, Ром. Я лишь кончик хлыста. Сам хлыст, в других руках. — Начало так себе. Но все же, начало есть. Выхожу из машины. Руки на груди скрещиваю.

— Оба-на! Какие театрально-знакомые словечки. Фу, Ника! Тебе не дотянуться до уровня Альбины. — Парфюм сменила. Тяжелый аромат сладких цветов. Дарина вообще не любит синтетический аромат женских духов. Предпочитает всегда благоухать краской или растворителем!

— Ром, нам же хорошо было вместе. — ее внешний вид выдает нервное перенапряжение и даже панику. Губы распухли. Руки дрожат. Да. Красавица и умница не в ту степь покатилась. Но мне не до нее. Каждый раз спешу туда. Где бьется сердце. Туда, где горит пожар. Туда, где я могу быть живым. К Дарине.

— Ты лучшее, что случилось со мной. Не оценила.

— Все. Ника, пустой разговор. Спешу.

— Веришь, или нет. Люблю тебя. Ром. — скупая слеза катится по бледной щеке, — И все равно могла бы все исправить.

— Да нечего исправлять. Ника.

Она подняла свои большие раскосые глаза. Красивая. По современным меркам даже идеальная. Никогда не видел в ней ничего, кроме внешности. В какой-то степени виноват. Я позволил ей верить. Но скорее всего, свадьбы не состоялось бы. Не то, что я дико верил и ждал любви. Вот уж точно нет. Но быть повязанным с кем либо! Сам принцип брака это не мое. Не женился бы.

Ей нелегко сейчас. И да, покровителя нашла она очень жестокого. Из под мехового ворота шубки видны серьезные кровоподтеки. Медленно тянусь рукой. Одергиваю. Жалость не мой конек. В пору самого кто бы пожалел. Тот период новой эры, который прохожу, как первые шаги. В мир, где надо уметь строить отношения. В мир, где необходимо бороться за право быть с той, кого выбрала душа. Я же полный лопух в этом. Но признание в любви от Ники вообще не трогает. Слов в моей пустой и беспутной жизни было более чем! А вот молчаливой тоски и нежности крохи.

— Давай помогу тебе уехать. Ник. Не надо тебе этого всего. Найду тебе нормальное место работы. Пашка может больше, чем ты думаешь.

— Да, ты всегда был таким. Ненавидишь, а помогаешь. Ты дурак? Я же твоей малышке правду открыла. И еще могу много чего рассказать. Ром, ты же гад. И не остановишься так просто. — я слышу ее странное волнующее дыхание. Она хочет что-то важное сказать. Колкие слова лишь прикрытие. — Альбина все это устроила. Ее пора тебе на место поставить. О том, что мать твоя была… наркоманкой, я не выведывала. Она мне открыла сама. И надоумила открыть другим. Ром. Она не позволит тебе любить хоть кого-то. Не важно, я это или Даша. Девочка твоя все равно сбежит. Под прессом Альбины никто не выживет. Тебе самому распутать бы сети бабушки своей!

— Ты бредишь? Ника! Альбина нас познакомила! И на свадьбе настаивала.

— Правильно. Я для нее была средством управления. Сначала. И она этим пользовалась. Но все вышло из-под контроля. Альбина поняла, что я теряю позиции. Не приношу ей нужные сведения. Не звоню с докладами. — вздыхает. Протягивает руку, и пытается коснуться моего лица. Отмахиваюсь и прыгаю за руль, — А замуж за тебя хотела. Очень. Рома!

Не слышу больше. О чем бы мы не говорили дальше, мозг прожигало насквозь. Альбина. Всегда моя дьявольская интриганка бабушка. Зачем? Что за бредовые идеи в ее актерской башке!

После этого разговора даю отмашку своим ребятам. Один звонок! Пашка давно уже готовил этот адский проект по полному разорению Альбины. Все. Это была последняя капля. И вот собрался ехать домой. К Даше. Она полностью ушла в идею доработок квартиры. И мне нравится наблюдать. И соблазнять мою увлеченную художницу. Она мне сейчас так нужна. Иначе взорвусь. Окунуться в ее тепло и забыть! Забыть эту жизнь!

Но по пути раздается звонок. Быстро. Я не ждал такой экстренной реакции. В салоне автомобиля разноситься визг Альбины:

— Убери своих вандалов! Я согласна! Ты пожалеешь, Рома! Пожалеешь! — словно металл по металлу. Чуть на встречку не съехал от ее децибелов!

— Не ори. Альбина! Так на что ты согласна? И спокойнее, а то отключусь!

— Приезжай. — слышу свистящий выдох. А маска-то дала трещину, — Все тебе расскажу. Все. Смысла нет больше скрывать. Ты упорно лезешь туда, откуда нет возврата. Ты спасибо скажешь, за то, что ничего не знал! — мне все равно где узнавать ту самую роковую правду. Мне все равно на эти истерики. Я просто-напросто открыл аукцион на дом, который ненавидел всю свою жизнь. Ледяная пещера. Снаружи выглядит как средневековый замок. Не хватает рва и стены. Альбина всегда восхищалась таким местом жительства. Я мечтал никогда туда не возвращаться. Она все время притаскивала очередной раритет вернувшись с гастролей.

25

Рома

Вхожу, открывая тяжеленую дверь с резким рывком. В камине потрескивает полено. Но это не придает ни тепла, ни уюта. Огромный холл. С широченными лестничными пролетами и арками. Пробирает колючая дрожь. Словно мелкие стекла запустили в кровь. И сердце отказывается качать кровь. Застывает.

Альбина, королева пафоса, в элегантном домашнем костюме. Сцена из ее очередного спектакля. На лице маска расстроенной печали. Волосы скромно убраны в косу. Ну, идеальная горюющая бабушка.

— Ромашик, ну что же ты такое вытворяешь! — Разводит руками. Пытается обнять, но я отстраняюсь. Появляется женщина прислуга с подносом. Но я грозно махаю головой.

— На хрен все скрылись!

В пальто, руки в карманах. Я понимаю, нахохлился, как обиженный мальчик. Но во мне такая буря эмоций кипит. Что могу просто убить. Придушить. Единственную живую родственницу. Она всегда лишает меня того, чего я желаю! Но я начинаю обратный отсчет. И сам распоряжусь своим будущим. Альбину уже отрезал от многих сфер своей жизни. Сейчас нас объединяет лишь родство и этот дом.

— Как ты можешь продавать родовое гнездо! Что за дикость! Все это собиралось долгие годы! Здесь наша история.

— Я пошел? Ты будешь чушь нести? Ребят моих вернуть? — моя история только во мне самом. И теперь я желаю начать все заново. Для нового пути, необходимо обрубить старые. Резко. И жестко. Угрозы. Увиливания. Ее тихие манипуляции. Все уже достало. Она ждала эмоций. Получай.

— Все! Я поняла. Ты не в духе. Присядь. Чайку…

— Последняя попытка Альбина! — я все еще стою. Даже смотреть не могу на окружающую обстановку. Картины, лепнина, мраморные изваяния. Музей. Бабушка присаживается на широкую софу. Склоняет голову. Голос траурный.

— Твоя мама была наркоманкой.

— Я это блять знаю! И точно знаю, что это известно тебе! — да, срываюсь на крик. Вздрагивает. Глазами нахожу бутылку вина. Хватаю бутылку того самого вина и замахиваюсь. Не разбивается. Но темно-бордовая жидкость расползается по идеально вычищенному полу. — ты бухаешь опять?!

— Устала я. Очень.

— Ты мне подробно говоришь все. Про маму, про отца. Все, что еще спрятано в твоем древнем рукаве. И самое важное выкладываешь, что случилось в день гибели наших отцов. Моего и Дарины. И после этого я, Альбина, я решаю судьбу этого дома и тебя самой. Я решаю, когда и что рассказывать окружающим. Я решаю, как и с кем будет работать Даша.

— Рома, ты не захочешь знать всего. Это не мой козырь, а грех! Это моя боль! Видеть, как умирает единственный дорогой человек. Моя дочь. Она разлагалась на моих глазах. И я спасла тебя, маленького мальчика, от созерцания такого зрелища.

— Ты решила за меня. — я сажусь в широкое старинное кресло. Руки так и не убираю из карманов. Сжимаю кулаки. Так, что слышу хруст костяшек. Лучше бы к Даше. Домой. У меня есть теперь дом! — зачем к Даше этого усатого урода подослала?

— Он видел ее работы! Это художник! Известный! Так же пишет сказки! Он может продвинуть девочку на новый уровень.

— ААА! — я все же луплю кулаком по подлокотнику. — Поверь, ее уровни моя забота. Отзывай своего козла. Быстро! Звони при мне, чтобы слышал.

— Рома! Он сам! Не подсылала я!

— Тебе всегда был необходим лишь донор. — я успокаиваюсь. Просто она не заслужила моего гнева. Ничего. Я выбью из нее правду. Даже если придется привязать к полену и кочергой выжигать узоры. И плевать, что она моя бабушка. Встаю. Скидываю пальто. Направляюсь к бару. Он скрыт в гигантском глобусе. Наливаю себе выдержанный скотч. Хоть как-то опалить ледяные внутренности. Замерз. Аж пальцы онемели. Внутренний холод, как в подземной пещере. — сначала это была моя мать. Затем мой отец. Теперь я. Но ты упустила одну маленькую деталь. Альбина. Ты сама научила меня стать воином своего собственного войска. Я сам по себе. Не удивлюсь, если ты сама убила мою мать. И отца прикончила ты. Я прав? Мой дед не просто так все оставил дочери. Не тебе. Слушай! — играть в игры я тоже умею. Делаю лицо переполненное озарения. Ставлю бокал так, что содержимое выплескивается наружу, — а может маму ты на наркоту подсадила? А? ну чтоб управлять деньгами проще было. Точно!

— Ты пьян! Как ты можешь! На мне все держалось! На мне! Да если бы не я, ты побирался бы по миру!

— Я зарабатывал и обеспечивал себя сам с 14 лет! Те подачки, что ты мне кидала, я возвращал на твой счет. Мне никогда не нужны были твои деньги. Скайхэнд приходил в упадок! Пока мы его с Пашкой не подняли на мировой уровень известности!

— Ты не осознаешь всей картины того, что было!

— Ну, так, вперед! Рисуй картину! Я готов внимать! Иначе, тюрьма или психушка. Даже не дом престарелых. Я так решил. И это решение не изменю. Выбор будет зависеть от твоей повести. Что ты такое таишь. Бабулечка.

Я практически умер, узнав все. Как зомби вышел из дворца Альбины. На автомате сел за руль. Пару раз чуть не влетел в столб на повороте. Она почти сломала меня. Вытряхнула все живое. Она оставила меня без опоры в этой жизни. Нет ничего, за что теперь я мог бы ухватиться. Дарина говорила, что она никто. Но, все совсем наоборот. Слабое звено и лишний элемент это я. Все, во что верил раньше, потеряло всякий смысл.

Теперь понимал, Даша не должна быть со мной. Теперь я просто обязан не отпустить, а прогнать. И то, что я один. Все это правильно.

Вхожу в квартиру и слышу музыку. Даша в неприлично коротких шортиках. Топик еле грудь прикрывает. Скачет с валиком вдоль стены. Пританцовывает. Волосы в лохматом беспорядке на макушке. Она прекрасна. Живая. Светлая девочка. Наблюдаю, прислонившись к косяку. Мы пришли к финишной прямой. И теперь решаю не только я, вместе мы пойдем дальше. Или порознь. Пока еще она ничего не знает. Пока еще у меня есть призрачная надежда на наше будущее.

В слепой тоскливой нежности прижимаюсь к ней. Я все еще в пальто. Руки ледяные. А она такая теплая. Такая манящая. И любимая. Люблю. Так люблю, что плакать хочется. Непрошенные слезы прожигают глаза. В горле колючий ком. Она не делает попыток говорить или выяснять. Знает мое состояние. Понимает. Замираем оба. Втягиваю ноздрями аромат собственного шампуня. Она сказала, что хочет пахнуть мной. отказалась покупать шампунь для девочек. Мы поспорили в магазине. А продавщицы с завистью смотрели на нашу перепалку с поцелуями.

Откликом отзывается ее тело. Прогибается в спине. Вибрация между нами бешеная. Чувствую, как начинает ее пробирать. Стон срывается с губ. Уже не понимаю ее или мой! Обхватываю пальцами шею. Скольжу до подбородка и поворачиваю к себе лицо. Всматриваюсь голодным взглядом. Зрачки расширены. Нет даже намека на прозрачность глаз. Покусанные губы. Трепет ресниц. Дышит тяжело. Я сам словно астматик воздух хватаю ртом.

Ее попка в плотной ткани шорт, трется о мой пах. И я уже полностью готов на все подвиги. Для нее. Она лечит свои раны извращенным и грубым сексом со мной. И теперь я тоже так хочу. Сейчас душа моя в клочья. Потрепали ее бешеные собаки прошлого. Кровь хлещет во все стороны. Хочу ее размазать по себе. Втереть в свою кожу, чтоб до самого сердца. Ее руки на моей шее. Обхватываю торчащие полушария. И резко опуская руки, пальцами расстегиваю пуговицу шорт. Они сами спадают на пол. Дарина пытается опустить руки, но я не позволяю. Фиксирую их за своей шеей. Другой рукой, щелкая пряжкой ремня. Шлепок по голой коже. Грубее, чем хотелось, подтягиваю ее попку кверху. Вцепляюсь зубами в ее ушко.

— Я сегодня зверь. Позволишь? — молча кивает. И трясется. Пальцами прохожусь по сочной киске и размазываю ее влагу. Касаюсь тугого колечка сзади. Дергается. Не отпускаю. Давно уже порывался проделать это. Пальцами растягивал и готовил. Не сопротивляется. Ей любопытно. А мне необходимо. Я разворачиваю ее к маленькому выступу от пола. Что-то вроде ступени. Дарина слишком маленькая. На выступе в самый раз под мой рост. Нагибаю ее. Так, что грудью в стену упирается. Попка оттопыривается.

— Не бойся. Если захочешь, всегда остановлюсь. — никогда еще не просила остановиться. А вытворяли мы много дикостей. Смазки ее более чем достаточно. Скользкая и влажная. В ладонь слюну и растираю по члену. Пристраиваюсь. Пот струится по позвоночнику. Я одетый. Она почти голая. Это эротичнее любого порно. Начинаю медленно входить. Раскачиваясь. Крепко удерживаю за талию одной рукой. Другой вдавливаю поясницу. С ума схожу от нетерпения. Рычу и вхожу наполовину. Пальцами слегка давлю на клитор и рисую восьмерочки. Она попискивает. Всхлипывает. Ногтями дерет стену. По пальцам стекает ее сок. Входит тяжело. Так туго и узко.

— Остановится? Дарина! Пиздец. — дергает попкой. Продолжай! Она такая же. Дикая. Дикарка моя сладкая.

Волны удовольствия накатывают по спине и бьют в пах. Кончить могу просто от восторга, что в ней.

Вталкиваю член по самые яйца. Она хрипит. Вижу, как вспотела ее кожа. По спине провожу ладонью и делаю первый толчок.

— Везде я твой первый. — склоняюсь и дышу ей в затылок, — обещай, — не говорю, а выдавливаю хрипловатые слоги. Хорошо в ней. До боли хорошо. Делаю несколько толчков. Кричит. Чувствую, как ее колени подкашиваются. Ново для нее это. — обещай, что будешь помнить как я трахал тебя! Как рождал в тебе эти новые ощущения!

— Да! Обещаю!

— Больно?

— Эта боль…мне нравится. — и я трахаю ее более настойчиво. Синяки оставляю на гладкой коже ягодиц. И кончаю, когда под пальцами чувствую ее судорожные волны оргазма.

Накал. Острые лезвия по кровяным потокам.

Оседаем оба на пол. Я спиной прислоняюсь к стене. Она кладет голову мне на колени. Пальцами ведет по застегнутым пуговицам рубашки. Опускает на член.

— Ты все еще возбужден.

Она скидывает с моих плеч пальто. Расстегивает рубашку и садится сверху. Сама направляет член в себя и прижимается. Я фиксирую ее голову, так чтобы в глаза посмотрела.

— Обещай, что не уйдешь молча? — взглядами прожигаем друг друга. Хочу услышать, как будет отрицать. Смеяться. Но нет. Не будет этого. Она уйдет. Не потому что узнает правду. Не потому что не любит. И даже не потому, что хочет уйти. Ей так нужно. И так правильно. — Как бы сложно не было, ты мне скажешь.

— Обещаю.

Она моя. Только моя. И теперь борьба за мою Дарину будет еще сложнее. Но я не отступлю вот ради этого. С ней. Всегда. Чтобы дом. Мой дом там, где есть она.

26

Даша

Верчу головой, рассматривая город. Или пытаюсь понять — я знаю эту дорогу. И мне не кажется. Рома везет меня на вокзал. Смотрю на его профиль. Для меня он очень изменился с первой встречи. Он уже не чужой. И теперь значит так много, что прошлое стерлось и затерялось.

Мелькает мысль, что домой решил меня отправить. Его квартира теперь конфетка. Там везде подобрана мебель, постельное белье, цвета стен. Проделана гигантская работа. Лаунж зона в Скайхэнде давно уже функционирует и собирает толпы народу. И да! Моя картина на стене прославилась. Слагают легенды о сюжетной линии. Не обошлось и без критики. Но это даже еще важней, чем похвала. Ведь исправлять ошибки никогда не поздно. Было очень интересно вести долгие дискуссии о том, как правильно внести правки в обстановку. И поняла одну простую истину — вовсе я не ненавижу людей. Просто закрывалась от всех. Ненавидела за то, что пришлось пережить потерю близких. Я справлялась, как умела. Рома словно встряхнул меня за плечи. Указал путь. Помог полностью раскрыть глаза.

Странное дело. Альбина исчезла из нашей жизни. Рома сказал, что отправил ее в тот самый домик в деревне.

Вчера он пришел такой загадочный. Молчаливый. И я всем своим нутром ощутила близость конца. Так кольнуло внутри. Словно ядовитая стрела правды. Убегаю. От себя убегаю. Откладываю. Реальность откладываю на потом. А могла бы настоять на встрече с Альбиной. Сейчас я набралась какой-то слепой уверенности в себе. Благодаря Роману. И роману с ним.

То, что он вытворяет с моим телом, иногда доводит до полного отключения разума. Я, оказывается, на такое способна! Вчера он сделал еще одно открытие. Господи! Какая же я порочная и развратная. О таком не поговоришь с мамой. А подружек у меня нет. Нормально ли это? Грань боли и удовольствия. Всю ночь. Горячие, потные. Скользящие языки, жаждущие ладони. Безумие. Восторг. Разве я смогу когда-нибудь такое позволить другому мужчине. Да ни в жизнь!

А я так и не рассказала о встрече с этим примерзким сказочником. Да. Я ищу свой собственный путь. И пока выстраивать отношения для меня проблема. Тем более на основание того, что именно послужило причиной нашей встречи. Смогу ли я маме рассказать все то, что узнала. Нужно ли это ей? И Рома. Он часть моей жизни. Возможно, самая яркая и значимая в этот период жизни. Но насколько легче и интереснее было бы нам, будь я немного другой. Он добился в жизни всего сам. Я тоже так хочу. Сама. И да. Я встречаюсь и общаюсь с людьми. Да. Не за его спиной. А ради моего будущего. Не было между нами клятв и обещаний. Лишь секс. До дрожи. До остановки сердца.

Но почему вокзал? Сейчас? Что происходит? Я не спрашиваю. А он лишь загадочно улыбается.

И когда на перроне вижу маму, чуть в обморок не падаю. А мы недавно по телефону разговаривали. Ни словом не обмолвилась. Заговорщики. На эмоциях сначала расцеловываю Рому, а потом мчусь к маме. Как же я скучала.

До слез обнимаемся. Рома пока выносит из поезда вещи мамы и несет к машине.

— Раиса Ивановна, понимаю, вы устали с дороги. Но необходимо заехать в клинику. Я договорился с замечательным доктором.

— Поделитесь, как это заговор устроили?

— Да все просто, моя хорошая. Всего лишь пообщались по телефону. Рома позвонил в санаторий. И разыскал меня. Сюрприз решили устроить. А про больницу для меня теперь тоже сюрприз.

— Дарина и день и ночь в работе. Делать ей сюрпризы легче простого.

Он делает слишком много. А я принимаю. И для него сделаю так много, что страшно. Во мне сейчас рождается новая вселенная. Новая я. И возврата уже нет. Но наши отношения неожиданно приобретают совсем иной смысл. Начались с безумия секса. И эта страсть не утихает. Нет. Я не собираюсь тешить себя иллюзиями. Но эта привязанность, зависимость, необходимость усиливается с каждым мгновением.

Мы не знаем, почему Альбина может нам угрожать. Решение, что ничто не изменит происходящего, принято. Но что с этим делать не понимаю.

Рома устраивает маму в лучшую клинику в городе. И, слава богу, обследование не выявило ни каких серьёзных заболеваний. Требующих оперативного вмешательства. Сомнения были. Я несколько раз переспросила все подробности. Мама уже начала меня немного осаживать.

— По какой причине вы ставите под сомнение результаты обследования, Дарина?

— Игорь Львович, не сердитесь на мою дочь. Мы с ней много всего пережили. И в санатории, где я работала несколько лет, утверждали обратное. Я сама даже не собиралась ни на какие обследования.

— И все же. Что-то должно было произойти, прежде чем обращаться к докторам? Даже в санатории, где вы работали.

— Да. Боль. Странная. Тянущая боль, отдающая в руку.

— Мам. Ты в больнице! Игорь Львович, она теряла сознание. И не один раз. Да. Мама. Я в курсе.

Здесь нам сказали, что это скорее психологическое состояние и депрессия. Из-за утраты близких. Резкая перемена в образе жизни. Все сказалось. Но никаких критических отклонений. Я долго и упорно рассматривала все результаты и снимки. Даже в интернет обратилась для расшифровки.

И снова мысль об Альбине. Снова она. Но зачем? Она хотела выманить меня в город? Что все это значит.

Открываю глаза и понимаю, Рома тоже не спит.

— Знаю. Снова Альбина. Она не тот человек, из-за которого ты проводишь бессонные ночи. — откинул одеяло и провел ладонью по моему телу. — надо провести общий курс реабилитации. Ты просто поверь, что твоя мама в отличном состоянии. И всегда будет под нашим строгим надзором. Даш. Твоя мама и для меня теперь не чужой человек. Ты можешь обратиться во все клиники нашего города. Или даже за пределами страны. Хочешь, организуем тур по Европе. Чтобы Раиса Ивановна увидела весь мир!

— Ты ненормальный! Ты из города ее выманил — это уже многое значит. Далеко она ни за что не поедет. — мы говорим, как семейная пара со стажем. Так естественно. Так искренне.

— А если с нами? В свадебное путешествие? Крутанем глобус? Выберем куда отправиться?

— Ром, остановись.

— Не остановишь, моя хорошая. — он встает с кровати и подходит к шкафу. На нем лишь боксеры. А я в легкой полупрозрачной сорочке. За окном холодная ночь. В спальне полумрак. Мама спит в соседней комнате.

Он возвращается и раскрывает ладонь. На ладони поблескивает тонкий ободок кольца. С маленьким камушком. И надписью. Te amo. (Я тебя люблю (обожаю). Исп.)

И я забываю, как дышать. Словно взрыв в голове и отказывают все программы. Кажется, слышу хлопок. Оу. Ловушка захлопнулась. И где я? Внутри или снаружи?

— Ром. — хочу сказать, что надо выяснить все до конца. Что он ослеплен моментом. Или просто мы не до конца знаем друг друга. Но слов нет. Горло перехватывает спазм. А нет. Нет ничего, кроме обычного девичьего счастья. Потому что в этой жизни ничего не хочу так сильно, как быть с ним. Навсегда. Он взрослый. Он терпеливый. И так много всего впереди. Замуж никогда не хотела. И не мечтала. А вот с ним хочу. На миг позволить себе верить. На миг отпустить момент и плыть.

— Я сказал твоей маме. Что мы не просто живем вместе. Или работаем. Хочу тебя навсегда. В своей жизни. В своем сердце. В своем настоящем и будущем. Мы справимся. С любой проблемой, задачей или просто ерундой. Не оставляй меня. Дарина. Хочу подарить тебе целый мир. Не знаю, как мир, но я точно уже весь у твоих ног. — он тянется ко мне и целует. Почему каждый раз, как впервые. Он таранит мой рот бешеным напором. И медленно подминает под себя. Укладывает на спину. Нависает. И исследует ладонью мой живот, грудь. Теребит сосок. И я начинаю тихо стонать. — Я буду за тебя бороться. Дарина. За нас с тобой. Потому что ты и есть моя самая настоящая жизнь. Выходи за меня замуж. Навсегда. Вместе, — его слова заставляют дрожать сильнее, чем любые прикосновения.

— Не надо бороться, просто люби!

27

Даша

Лишь утром поняла, а ведь я так ничего и не ответила. Я не отказала. Это физически сильнее меня! Перечеркнуть бесповоротно. Не могу. У меня есть время.

Рома проснулся рано и уехал на работу. Хотя мы уснули уже на рассвете. Ночи в его объятиях пролетают так мгновенно. Он открывает меня. Он оживляет меня. Утром слышала, как тихо встал с кровати. Склонился надо мной. И губами слегка коснулся волос. На миг лбом прислонился. Случилось то, чего мы все так ждали. Он знает больше, чем знаю я. Не хочу знать ничего. Еще чуть-чуть. Еще капельку моего счастья в его руках. Еще мгновение нежности в его глазах. Он заставляет меня сомневаться в своих поставленных целях! Боже! С неизбежностью бороться сложнее всего.

Его взгляд. Он ждет моих слов и решений. Позволяет взять отсрочку.

Предлагаю маме прогуляться. Ей нужен свежий воздух. Показать город. И о многом поговорить. Она уже хочет вернуться. Назад. В наш тихий уголок, на берегу моря. И мне было бы тоскливо отпускать ее. Если бы не осознание, что моя семья стала больше. Моя душа очнулась и мечтает о другой жизни. Я стала такой ранимой и эмоциональной. Рома. Он обнаруживает во мне все грани: слабости и силу!

— Дашунь, не нужно прогулок. Я купила билет на поезд. Сегодня хочу уехать. И знаешь, было бы замечательно, если бы вы с Ромой приехали ко мне в гости. Я всегда мечтала, что ты будешь венчаться в нашей церквушке.

— Знаю, мам. Мне нужно время.

— У Вас впереди еще будет время решить многое. — она так грустно вздыхает и прячет взгляд.

— Ты что-то знаешь, да? Не просто так отправила меня с Альбиной. Думала, ты ничего не знаешь.

— О чем, Даш? Ну, какие у меня секреты могут от тебя быть?

— Я вижу. Мам. Это тебя мучает. Из-за этого ты пережила настоящий кризис. Да? Все из-за того, что Альбина посвятила тебя в тайну?

— Нет. Я услышала. Ее разговор. Случайно.

— Про тот день? — даже уточнять не нужно, о каком дне идет речь. В нашей жизни с мамой проведена черта. Жизнь до и после. До и после того самого дня. Когда погибли папа и Илья.

— Дарина, ты уже взрослая и умная девочка. Нам с тобой досталось страшное испытание. Но ты не забывай. Жизнь продолжается. Ни Илюшу, ни папу уже не вернуть. Чтобы ты не узнала — помни, я хочу видеть вас с Ромой счастливыми. Этот мальчик заслуживает такую, как ты. Добрую и отзывчивую. Не мучай ни себя, ни его. Чтобы ни случилось. Пусть прошлое останется на своем законном месте. В прошлом.

Альбина позвонила. Именно в этот момент. Хотела сбросить звонок. После этой ночи стало все иначе. Я не готова еще открыть все Альбине. Немного счастья. Только нашего с Ромой. Не готова услышать то, что она теперь так неожиданно решила открыть.

Но не вышло отстраниться. Она позвонила в дверь квартиры, и пришлось ее впустить. Ведь, теперь мы можем стать родней. Не можем! Обязательно станем!

Она обошла квартиру. Молча. Изучала. Аромат ее духов сразу уменьшил пространство. Горечь образовалась в горле. Она пришла со своей целью. Нет. Не злость или ненависть в глазах. Что-то неуловимо новое. Словно она осознала и нашла другой смысл в общении со мной. Она уверена в том, что достигнет цели своего прихода. Я вижу ее насквозь. И впервые вижу Альбину без маски. Она снимает темные очки. Без косметики лицо удивляет. Лишь глаза слегка подведены. Даже морщины углубились. И рот трагически застыл уголками вниз. Ей грустно. Из-за меня? Из-за Ромы? Она не желает ни кому зла. Просто не в силах больше носить тяжесть на своих плечах. Ей тоже очень сложно много лет хранить тайну. Я не знаю какую, но понимаю, что тайна есть.

— Постаралась. Немного простовато для моего внука. Он привык к другой роскоши. — смотрит на маму. Они обмениваются заговорческими взглядами. Ясно. Мама настояла или пригласила Альбину. Не просто так был начат разговор. Мама меня подбадривала. Она словно пыталась настроить на правильный ритм понимания. Мама не умеет быть заговорщицей. Слишком открытая и добрая. Альбина другая. Ей не понять, каких сил стоило хранить этот секрет.

— Вы слишком мало о нем знаете.

— Даша, как ты разговариваешь со старшими. Я тебя такому не учила. — морщусь. Как малолетку отчитывают. Ведь, и Рома так же сказал однажды. Но они правы.

— Мама, я не хочу ни кого обидеть.

— Да, Раечка. Я пришла сказать вам нечто важное. И вот, — она положила на стол два билета на поезд. — поезд через три часа. — еще визитку черного цвета, — а это человек, который искренне восхищен твоей работой. Он был в твоем городе. Специально, ради тебя. Чтобы увидеть твои работы. Дарина. Твой талант безоговорочный. И ты можешь добиться мирового успеха. Этот человек владелец издательств. Он сам пишет сказки. И мечтает увидеть иллюстрации, написанные твоей рукой. Его заказ был бы очень выгодным и плодотворным для тебя. Это новый уровень.

— Вы ради этого приехали?

— Нет. Конечно.

Мама наливала нам чай. Не знаю как вести себя. Растеряна. Мне очень не хватает сейчас Ромы. Его теплой ладони, сжимающей пальцы. Или просто присутствия.

— Альбина, может, следует и Рому пригласить. Думаю, вы уже готовы рассказать все. И это касается не только меня и мамы. — она игнорирует мои слова. Пододвигает ко мне ближе визитку.

— Я делаю это не ради тебя. А ради этого человека. Он пытался связаться с тобой через Рому. Но тот его отшил. Да, милая. Мой внук собственник. Он еще покажет свое лицо. Не отпустит. И не позволит тебе развиваться, как художнице. Это сейчас у вас букетики, конфетки!

Хотелось закричать, что Рома уже продвинул меня так далеко, как ей и не снилось! И да, этот человек звонил. И я встречалась с ним! И отказала ему. Его сказки — вовсе не сказки. Это мерзкое чтиво для самых тупых. И он предполагает, что заяц похож на верблюда с помесью чудища неземного. И сам он как человек не способен создавать мир добра и света. А сказки это не только глупость, а совсем наоборот. Это новые миры, в которых справедливость и добро всегда побеждают зло! Даже говорить об этой встрече не стала!

— Не нужно. Моя карьера под хорошим руководством. Я справлюсь.

— Возьмёшь. Попробуй сначала пожить так, как всегда мечтала. Самостоятельно. Как художница. Как признанный гений и работник своего творчества. Даша. Вам с Ромой нельзя быть вместе. И я говорила это не ради мести. А лишь ради правды. Это не моя прихоть не позволять вам встречаться.

— Роман предложил Дарине стать его женой.

— Ты же не ответила, да? По глазам вижу. Раиса, Дарина, официально заявляю — Роман является сыном убийцы Ваших сына и брата, мужа и отца. Да. Рая, я не всю правду тебе рассказала. После того, как ты услышала все о Романе. Ты не знаешь, что на самом деле произошло.

Такой гробовой тишины я не слышала никогда. В голове так похолодело и помутнело, что показалось, я умерла. Начинаю медленно вращать головой. Просто проверить, моя ли это голова. Или это уже вовсе не я. Встаю, и стул падает. Спинкой об пол громыхая. Не могу нагнуться и поднять его. Просто смотрю, как он лежит кверху ножками. И не чувствую своих собственных ног.

— Предупреждала же вас. Остановитесь! Не тяните за собой прошлое! Живите своими жизнями! Вы строите новое на болезненном старом! Все равно, что пытаться на могилах дома строить!

— Не верю вам.

— Веришь. Еще как веришь. Даш, моя дочь Людмила была наркоманкой. Она забеременела, когда в очередной раз ушла в наркоманский загул. Все думали, что родиться больной или мертвый ребенок. Тогда еще не было такой диагностики, как сейчас. Я нашла дочери мужа. Олег согласился. Он был амбициозным и жестоким человеком. Но мечтал о деньгах и власти. А Людмила единственная наследница своего отца, который тогда умер. Но это не суть. Я отправляла Людмилу на лечение. В вашем санатории есть наркологическое отделение. И там же есть закрытое очень дорогое место для таких, как Людмила. Для тех, кому уже не помочь. Моя дочь не хотела жить нормально. Она Рому родила в притоне. И отца его никто не знает.

Я медленно сползаю по стене и закрываю уши. Сквозь пелену ужасных слов, смотрю на маму. Она сидит так тихо. Знала. Видимо, это то, что она знала. Ромке на самом деле досталось от жизни. У меня болит сердце сейчас. Так сильно, что хочется согнуться по полам. Невыносимо.

— Альбина, вы рассказываете мне о жизни своего внука. Даже если все так. Почему, почему он настолько чужой для вас. Ведь именно вы позволили ему стать частью семьи. Не отдали в детский дом. Не дали Людмиле сделать аборт.

— Вы же решили пожениться. Рома уже знает. Кто он. И кто его родители. Я все рассказала. Видимо, не поделился с тобой. — вздрагиваю. И снова ловлю холодный изучающий взгляд. Он узнал в ту ночь. Тот странный секс, на грани боли. Словно в последний раз, — Да, это я заставила дочь сохранить ребенка. Но родным он так и не стал. Всегда был, как бродяга. Пытаясь заслужить любовь, огрызался. В какой-то момент я пыталась его образумить. И поняла, что со второй Людмилой в его лице я не справлюсь. Да. Я выбрала дочь.

— И правильно сделали. Дочь своей опекой и заботой вы погубили. А Рома нашел свой путь. — она услышала. И не ответила. Даже высокомерие Альбины не способно перечеркнуть острое лезвие правды. Он все еще боролся за меня. Своим молчанием. Это не обидно. Больно за нас двоих.

— В тот день, я приехала в санаторий с Олегом. Олег подал документы на развод. Он к тому времени получил все, что хотел от нашей семьи. И не собирался дальше оставаться ее частью. Решил нас кинуть. Я уговаривала. И пыталась доказать, что Людмила изменилась. У нее тогда был долгий период ремиссии. Я и сама поверила. В тот день я заказала прогулочный катер. Хотела, чтобы мы вместе провели время. Поговорили. Роман в то время находился за границей. И я почти все время проводила с дочерью. Забросила к тому времени свою карьеру. Но на лечение и содержание дочери уходили все наши сбережения. Тем более Олег собирался лишить нас последнего.

— Вы сейчас говорите какую-то дичь! Вы семья! И не только деньги связующее звено для близких!

— Ты ничего не понимаешь, Даша. Просто деньги это одно. А большие деньги. Это власть. Это спокойная жизнь так, как пожелаешь. В тот момент моя жизнь катилась под откос.

— Ваш внук так же нуждался в поддержке. Вы вместе могли бы помочь Людмиле! И жить совсем иначе! — снова пропускает мои слова. И теперь точно знаю, что услышу все, что так не хотела знать. Я уже и так все поняла.

— Людмила умела управлять катером. И она управляла в то утро.

— Вы шутите? Вы сели в катер под управлением наркоманки? Вы сами понимали, что это абсурд!

— Мы ждали капитана. Его задержали тогда на берегу. А Людмила дергалась от нетерпения. Она сама включила зажигание. Сама! Мы кричали ей остановиться! Олег тогда пытался отстранить ее. Было раннее утро. Капитан хотел показать нам грот и красивый пляж. Туман стоял жуткий. Людмила начала громко смеяться. Оттолкнула Олега и отпустила штурвал. В это самое время катер был неуправляемый. Мы даже не заметили другую лодку. Людмила громко говорила и что-то выкрикивала. Когда переехали лодку…

— Хватит. — это кричу я. И глохну от собственного голоса. — ненавижу вас.

— Имеешь права. — теперь все встало на свои места. Теперь правда есть. И ее уже не сотрешь. — Я так пыталась хоть немного искупить свой грех. Ты еще слишком молода, чтобы осуждать меня, Даша. Олег погиб, при падении в воду. Он плохо плавал. Странно, что его вообще сразу нашли. Людмила, когда увидела его, впала в полный ступор. Словно в кому. А через несколько дней я нашла ее с пеной во рту. Она умерла. От передозировки. Вот такая история нашей семьи. Вот за сына такой матери и неизвестного отца ты собралась замуж. У вас, Михеевых, на кладбище можно генеалогическое древо рисовать. А у нас я и Роман. И Людмила. Я сирота. Нет родни. Ни могил. Ни чего.

Альбина уходит. И понимает, что уйду и я. Мне нужно время. Не смогу справиться сей час. Не смогу. Не слышу ничего. Кажется, отключаюсь. Вот и закончилось наше время. Я достигла цели.

28

Рома

Не подозревал даже, что все будет так. Вхожу в квартиру и точно знаю — ее здесь нет. Не просто ее самой. Нет вещей. Кажется, и аромат ее тела испарился сразу же. Прижимаю к лицу халатик, которые висит на спинке кресла. Дарина. Сладкая моя девочка.

Что мне теперь делать? Искать или ждать? Я в панике. Сижу, прислонившись спиной к боковине кровати. Меня медленно начинает пробирать ледяная дрожь. Ни записки. Ни смс. Ничего. Все вещи, которые покупали вместе — она оставила. Ничего не взяла. Или это мне кажется? Ее вещи аккуратно сложены на полочках. Она не особо прилежная домохозяйка. Наверное, это Раиса порядок наводила. Даша, наоборот девочка-хаос. На кухне, рядом с кофеваркой, стоят наши новенькие кружки. Это Даша настояла. Купили. С одним большим сердцем, на пополам. Если они стоят вместе, то сердце большое и целое.

Рукой провожу по узору на окне. Она решила испробовать новую акриловую краску. Для новогодних узоров на стекле. В итоге, и у меня на плече осталась блестящая, серебряная снежинка. Акрил не так просто стереть. Еще сложнее убрать влияние Дарины на мою душу. Она оставила во мне слишком много себя.

Рукой упираюсь в столешницу. И в следующий миг костяшками пальцем врезаюсь в стекло. Ему ничего. А на руке кожа треснула. Боль отрезвляет. Но легче не становится.

Я оседаю на пол. Полы черного пальто растекаются по полу. Это Даша выбрала мне. Говорит, что в этом пальто, я настоящий загадочный джентльмен. Смеялся тогда от того, как она смотрела. В примерочной долго целовались.

Как за такой короткий период времени можно врезаться в жизни друг друга? Или это только мне досталось большая часть? Ведь, по сути, я не знаю, как жила Даша? От нее сложно было узнать. Лишь Раиса рассказывала и делилась. Ах, да! Еще Артем немного крупиц подбросил за одну короткую встречу. Даша больше молчала. Слушала меня. И проникала. Впитывалась. В кровь. Под кожу. Она часть моего сердца, или полностью оно? Сейчас сердце не бьется. Сейчас хочу превратиться в свою мать. В наркомана. Чтоб нашыряться до потери пульса. В пустоту.

Знаю, что Альбина была здесь. Альбина. Моя бабушка. Она разрушала уже когда-то мои отношения. Она вмешивалась во все, что ее не касалось. Не знал почему. Всегда удивлялся. Альбине плевать в принципе на мое существование. Она, именно она находила любые способы держать меня как можно дальше от матери. А что если у нас был шанс? Что если был смысл в нашем существовании.

Я превратился в необходимого и дорогого внука после смерти родителей. Когда Скайхэнд начал набирать обороты. Когда мы с Пашкой вкалывали, как проклятые в почти разрушенном предприятии. Да, моя бабушка такой человек. И я вовсе не собираюсь осуждать ее за меркантильность, эгоизм или расчётливость. Я ненавижу лишь за то, что отнимает последнюю надежду. Выбивает из под ног любую опору. Каблуком вдавливает меня в пропасть.

class="book">С Дашей так много раз говорили о том, что нас ждет. Но то, что она уйдет не обсуждалось. Я понимаю, что готов рыдать. Плакать как девчонка. Отчаянно. Горько. Внутри сначала лед, теперь огонь выжигает болью.

Телефон вибрирует в кармане. Медленно смотрю на экран. Фокусирую взгляд. Но ничего не вижу. Просто прикладываю к уху, ответив на вызов.

— Я рассказала все твоей девушке. Где же она? Сбежала? Рома, ты же понимаешь, что не могла я поступить иначе. — это ее бесконечное я убивает окончательно. Она даже не понимает разрушительной силы своего сумасшедшего стремления контролировать меня.

— Ты же моя бабушка. На х…я ты меня в могилу сводишь?!

— Не говори так! Ромочка. Где ты? Я приеду. Мы обо всем поговорим. Все исправим. Нам никто не нужен. Она сбежала, как только узнала правду. Эта девочка все равно умчалась бы. За славой или за новым дураком!

Молчу. Даша всегда делает так. Молчит и ждет. Иногда люди не получая ответов сами делают это.

— Не молчи. Не молчи! Где ты?

Если я ее увижу, просто прибью.

Я переживу все это. И конечно же позволю Даше самой во всем разобраться. Не долго. Долго не могу без нее. Это даже любовью не назовешь. Нечто большее. Просыпался в холодном поту, когда просто сны такие снились. Теперь это наяву.

Мы слишком сильно втянулись в эту красивую сказку. Где нет места печали и воспоминаниям.

Закрываю глаза.

Тук. Тук. А сердце все же бьется. Потому что слышу звук шагов. Я в вакууме. Но легкая поступь принадлежит Даше. Дарина моя.

Она обрабатывает ранки на моей руке. Щиплет.

— Ну, потерпи! Ты же взрослый мальчик.

Распахиваю глаза. Она. Сидит на полу. Смачивает перекисью ватный кружочек. Слегка касается кровавых ссадин и дует. Подносит руку к губам. И дует.

Какой красивый сон. Какая красивая девочка. Как я мог в первую встречу ее мышкой назвать. Протягиваю эту самую руку и кончиками пальцев касаюсь ее щечки. Холодная. С улицы пришла. На ней все тот же спортивный костюм, который мы купили по ее желанию. У входа в кухню на полу валяется ее болоньевый жилет с ушками.

Я жив. Потому что это не сон. Прижимаю ее к себе. Перекись катится по полу, разбрызгиваясь.

А я сажаю ее на колени и начинаю целовать. Мне нужен воздух. Мне необходим ее вкус.

Целую. Лоб, глаза. Плачет.

— Ром, я обещала, что попрощаюсь. Что не уйду молча.

— Не отпущу. Нет. Не смогу.

— Мама ждет. Скоро поезд. Прости. Мне нужно время.

— Сколько? Неделя? Две? Год? Сколько?

— Прости. Не хочу, чтобы однажды мы начали упрекать друг друга. Нам обоим нужно время. Осмыслить. Узнать себя. Узнать нас такими, какими стали вместе.

— Ты не должна так много говорить. Мы вместе можем на много больше, чем врозь. — дергаю ее ближе. Надышаться ею. Еще чуть-чуть.

— Мама все знала о тебе.

— Обо мне? Раиса все знала обо мне? О том, что я сын наркоманки? Бродяга ни кому не нужный.

— Не говори так! ни о себе, ни о своей матери. — Даша на глазах меняется в настроении. — Да. Она услышала в санатории разговор Альбины. С лечащим врачом твоей мамы.

— Даш. Я не знал ничего. Долго не знал. Недавно Паша раскопал все о болезни моей матери. Тогда и потянулись ниточки.

— Может быть это и хорошо. Ты был молод, неуправляем. Кто знает, куда бы тебя привела эта правда жизни. Мне не важно. Понимаешь. Ничего не важно. Потому что я вижу и знаю тебя.

— Раиса, она…

— Моя мама добрейший человек на свете. Ты ей нравишься. Но в моей жизни все еще есть отец и брат. И так просто перечеркнуть прошлое не могу. Не ты, ни я, Ром, не виноваты ни в чем. Просто в сердце все это сложит по полочкам. Осознать и принять.

— Даш! В моей жизни не было никогда семьи. Понимаешь? С Пашкой дружили. И я с его родителями, когда виделся. Не мог поверить, что так бывает. Издевался над ним, маменькин сынок. А сам до чертиков мечтал о таком же прозвище! С тобой, так мало знакомы, но именно с тобой живу!

— Знаю. Ром, мне сложно сейчас об этом говорить. Но вам с Альбиной надо все решить. Она твоя семья. Как ни крути. А я…я соберу себя по кусочкам. Я смогу. Сама. Пойми. Мне это очень нужно.

— Останься.

Она уходит. Мой мир расколот. А ее мир сможет устоять? Она просит время. И я дам ей это время. Не навсегда!

29

Рома

Башка трещит после сложнейшего обсуждения нового проекта. Волосы дыбом от объема предстоящей работы. Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Слышу, как дверь кабинета резко распахнулась.

— Паш, какого хрена опять надо, а? Ты за. л своими задачами проблемами! Грузишь и грузишь!

— Не гуди, Ромачо! Там твою Даринетту доставили.

— Бредишь? Она же в Испании? — вскакиваю с места. Но Пашка тут же толкает меня обратно.

— Вдох! Блять! Выдох! А то дальше не выложу информативные сведения!

— Я тебе сейчас начну ногти прокалывать дыроколом! Что с Дариной?!

Пашка выхватывает ключи от моей Бэешки и трясет ими.

— Поехали, отвезу. Вернулась красавица наша.

— Вот уж вряд ли. Только моя! — два месяца, как в аду. Пашка всеми силами загружает меня под завязку, чтоб некогда думать было. А уж сколько баб ко мне подсылал, чтобы стресс снимать. И все напрасно. Решил добиваться своего, без поблажек! Без косяков! Чтобы точно навсегда и насовсем.

Уже в лифте дергаю его за предплечье. — Да, говори уже!

— Вчера, помнишь, потеряли ее мои ребята. Умная она у тебя, Ромыч. Слишком. Просекла слежку. Уж не знаю, чего испугалась. Но скрылась, в стиле агента 007! А сегодня утром узнал, что в аэропорту девочка наша! Скорую ей вызвали. Только сам давай, без обмороков! В норме она! Узнал! В частную больничку определил. Сейчас все у врачей выясним.

— Я сам за руль! Ключи гони!

— Ага! Щас! Вон ручонки трясутся! А потом вас двоих откачивать! Тут не далеко.

— Почему она вернулась?

— Так сессия. Дарина же учится.

Два месяца назад она вернулась в свой родной городок. А через неделю умчалась в Испанию. Вместе с мамой. Сначала, думал, от меня сбежала. Но нет. Мы не созванивались. И это далось слишком нелегко.

Оказывается ей давно предлагали отправится в Испанию. Милая русская семейная пара творческих, известных личностей. В Мадриде своя картинная галерея. Небольшая школа искусств. И да, они не раз уже поднимали на новый уровень молоденьких талантов. И самое важное — к этому я не имел ни какого отношения.

Каждый день получал отчеты о ее новой жизни. И каждый раз готов был рвануть к ней. Но не мог нарушить слово. Время. Я дам это время ей. Следующий шаг может быть только с ее стороны.

В палате она одна. Да, Пашка постарался. Маленькая, но очень уютная палата. Даша лежит на высокой больничной кровати. Глаза закрыты. Сердце тихо ноет. И болью пронзает все тело. Скучал. Дико. Нестерпимо скучал по этой девочке. Она изменилась.

Не вхожу. Дверь чуть приоткрыта. Подсматриваю, как воришка. Впитать ее новый образ. Изменилась. Личико словно округлилось. Загорелая, как негритёнок. Она поправилась. Нет больше той угловатой подростковой худобы. На носу появились веснушки. На ней белоснежный тонкий свитер и джинсы. Оглядываю себя. Я одет так же. Лишь свитер под горло. Смешно. Она до сих пор читает меня. Даже на расстоянии. Переоделась в самолете? Рейс прямой из Мадрида. А там жара.

Все же переступаю порог. Не могу. Два месяца, как бесконечность. По ночам вообще на стену лезть готов был. Здесь. Она здесь. Пока не верится. Словно голограмма. Иллюзорная горячка. Кажется, от нее пышет испанским колоритом и солнцем.

По фото и видео отчетам видел, Дарине нравится ее новая жизнь. Лицо всегда расслабленное и улыбчивое. Глаза потеряли удушающую настороженность и тоску. Очень хотел понимать, ей хорошо без меня? Или просто нравилось жить своей мечтой. Там она бесконечно рисовала. Гуляла по городу. Научилась водить автомобиль и получила права. Они с Раисой жили в маленькой уютной квартирке в центре города. Не далеко от художественной школы. И да, ее картины приобретали свою популярность и известность. Пока в узких кругах. Но мир знакомств расширялся. Девочка моя превращалась в настоящую знаменитость. И я гордился ею. Как же распирало от этой гордости и радости за нее!

Когда-то я так же выбирался из ада зависимого существования. Возможно, Дарина была права. Это время позволяет на все взглянуть под новым углом. Словно через призму нашей жизни по отдельности. И да, в какой-то степени понимаю, что она имела ввиду под словом тень.

Разворачиваюсь и хочу уйти.

— Стой. — ее голос. С легким налетом хрипотцы. Снова делаю шаг. От нее. — сказала же! Остановись!

Слегка поворачиваю голову, но подходить не собираюсь. Потому что сожму так сильно, что могу повредить.

— Врача пойду разыщу.

— Подойди уже! — она садится на кровати и свешивает ноги. Теперь явно видна усталость на лице. А глазки так блестят. Вот тебе и жди от нее следующий шаг!

И тут в палату вкатывают прибор с экраном на специальной стойке. Медсестра и врач. Молодой пацан. Но с бородкой и усиками. Улыбается так во все 32 зуба. Взъерошенный такой.

— Тааак! Вижу, папочка явился! Ну что ж, это прекрасно!

— Какой папочка?! — вытаращил я такой глаза. Разглядывая то Дарину, то врача. — я так плохо выгляжу что ли?

— Ну, почему же плохо. Отлично выглядите. Сейчас и малыша проверим все вместе.

Вот тут я вообще не понял. Он что, Дарину малышом назвал? Нависаю такой над пацаном в халате. А он продолжает лыбиться. На Дарину смотрю, а она так ладошки к лицу приложила. И тоже хихикает.

— Может кто-то пояснит, о чем этот бред? Какой папочка? И малыш?

— Папаш, вы не нервничайте. Если не в курсе, то пора уже. Все таки 12 недель. Срок не маленький. А мамочка у нас безответственная. Покушать забывает, от этого и обмороки! Надо заниматься своей семьей, молодой человек.

У меня, кажется, из ушей начинает пар валить. Щеки краснеют. Даже чувствую, как закипаю. Подхожу к Дарине, и поднимаю личико за подбородок.

— Это правда?

— Конечно. Странно, Ром, что твои шпионы не сообщили.

— Шпионы?

В это время медсестра устанавливает аппарат Узи. Помогает Дарине улечься поудобнее. И скоро мы видим нашего будущего малыша.

Ну что сказать. Колени подкашиваются. И улыбчивый доктор подхватывает меня.

— Тааак! Вот папочкам еще в обморок падать рано! До родов время есть!

— Все! В норме я! — присаживаюсь рядом и наблюдаю. Внимательно слушаю. А сердце кажется оторвалось окончательно. Оно теперь грохочет не только в грудине, в голове, в животе. Да, я весь превратился в одно сплошное сердце.

Еще бы точно понимать, что вернулась Дарина не ради учебы, или малыша. Мне очень нужно понимать, что я ей необходим.

Когда врач с медсестрой уходят, наклоняюсь и обнимаю Дашу. Кладу голову на ее еще обнаженный живот.

— Мы будем семьей?

— Мы давно ею стали. Ром.

— Ты вернулась ко мне?

— Ты не понимаешь? Я не возвращалась, Ром. Я никуда не уходила. Поэтому не возвращалась. Научись в это верить. Как я научилась верить и доверять себя тебе. Это время знала, что вернусь. Без тебя не могу.

— Не смотря ни на что?

— Нас когда-то связала трагедия прошлого. В тот момент, думала, не вывезу эту боль в себе. Научилась жить с этим. С дырой в сердце. Ром. Теперь нас свяжет совсем другая история. Совсем новое будущее. Потому что скоро мы станем родителями. Родителями одного человечка.

— Я тебя очень люблю.

— Правда? Тогда почему подсылала шпионов? А сам так ни разу и не явился?

— А ты ждала?

— Глупый! Каждый день! И ночь. Потому что тоже очень тебя люблю.

Мы лишь начинаем этот долгий путь познания новых и прекрасных открытий. Но самое важное то, что мы обрели друг друга. Быть вместе уже не одиночество.

Все же время лечит. Придется посоветовать Дарине перебить татуировку!