Альфа-заключенный [Лилиана Карлайл] (fb2) читать онлайн

АЛЬФА — ЗАКЛЮЧЕННЫЙ

Лилиана Карлайл

ПЕРЕВОД ОТ КАНАЛА https://t.me/aeosaetr

КНИГА: Альфа-заключенный

АВТОР: Лилиана Карлайл

!ПРОСИМ! обязательно отмечать наш канал (оставлять ссылку) если используете наш файл или делитесь им где-либо

ПРОЛОГ — ЭЛЛИ

Как только Элли слышит вертолеты, она понимает, что облажалась.

Они пролетают над ее головой, звук их лезвий пронзает ночное небо. Их фары освещают лес, выискивая любые признаки беглеца.

Но они никогда не найдут его, так же как никогда не найдут ее.

Ее ноги горят от отчаянного бега в темноте. Крошечный огонек, который обычно освещает кабину, внезапно пропал, скорее всего, из-за трюков, которые он проделывал.

Но прожекторы помогают ей найти убежище. Темные очертания ее временного жилища светятся в темноте, и она следует за ними, едва не спотыкаясь о собственные ноги. Ее туфли стучат по деревянным ступенькам крыльца, а пот стекает по шее, когда она пытается не один, а целых два раза вставить ключ в замок.

Со второй попытки она роняет их.

Борясь со слезами, ключ наконец вставляется в замок, и она врывается в дверь, маниакально щелкая всеми выключателями в гостиной.

Ни один из них не работает, и она кричит от отчаяния. Конечно, он отключил электричество.

Медленно звуки вертолетов затихают, а их прожекторы тускнеют.

Спасение не придет.

Она едва может видеть сквозь слезы, ее тело дрожит, когда она на ощупь пробирается в темноте к маленькой кухне. Она выдвигает ящик стола и находит нож, хватаясь за ручку, как за спасательный круг. Отталкиваясь от края обеденного стола, она тащит его по деревянному полу, баррикадируя входную дверь. Она придвигает к нему все стулья для пущей убедительности.

Он все равно придет в любом случае, но она не обязана облегчать ему задачу.

Задергивая шторы, блокируя все оставшиеся источники света, она бежит вниз, в подвал, распахивая дверь. Она закрывает ее за собой, тяжело дыша в темноте. Теперь, когда адреналин схлынул, каждая частичка ее тела болит.

Включая ее сердце.

Ее сердце болит сильнее всего, и она стискивает зубы, отказываясь выпустить боль, которая подступает к горлу.

Она прокручивает в голове каждую глупую ошибку, которую совершила, заново переживая каждый момент, когда у нее был шанс уйти.

У нее было достаточно возможностей сбежать от него.

Но вместо этого она сыграла ему на руку.

Она не видит ни на дюйм перед собой. Темнота душит ее, отнимая все силы. Она прижимается к стене подвала, сползая на пол и обхватив голову руками.

Ее телефон разрядился; он позаботился об этом.

Точно так же, как он разрядил аккумулятор в ее машине.

Они должны были знать, что он недолго пробудет в этой тюрьме.

Он был там только потому, что хотел быть там.

И теперь у него есть причина уйти.

Она дрожит в темноте с ножом в руке, ожидая неизбежного.

ЭЛЛИ

НА 2 НЕДЕЛИ РАНЬШЕ

— Нет. Ни в коем случае.

Она застала Литу в отвратительном настроении. Ее босс смотрит на нее с презрением, как будто сама мысль о предложении Элли отвратительна.

Несмотря ни на что, Элли настаивает. — Им нужен был кто-то в течение года, — настаивает она, встречая презрительный взгляд Литы. — У них есть финансирование, и я более чем квалифицирована для этого.

Она гордится собой за то, что не споткнулась о более чем квалифицированных.

— Нет, это не так, — огрызается Лита, ее темные глаза полны раздражения. — Ты работала с детьми и студентами, Элли. Это совершенно другой сценарий. Я не могу, я не подпишусь под этим.

Ее отношение только расстраивает Элли. Она вспыхивает, но заставляет свой голос оставаться ровным. — Я буду работать только с бета-версией, Лита. И я не психолог — я не буду заниматься какой-либо травматологической работой. Я иду туда только для того, чтобы делать заметки, слушать…

— Это. Не. Безопасно. — Глаза Литы сужаются, и Элли знает, что женщина не сдвинется с места. Тем не менее, она делает глубокий вдох и обращается в последний раз.

— Я могу это сделать, — тихо говорит она. — Я знаю, что смогу.

Пожилая женщина качает головой. — Я тоже могу. Это не значит, что я должна, — настаивает Лита, садясь за свой стол. Она вздыхает, ее темно-карие глаза устали. — Они уже позвонили мне, и я сказал им, что не буду расписываться в расписании. Для тебя было бы бессмысленно идти.

Элли молчит, ошеломленная предательством.

— Никто никогда не готов к Грин Вудсу, — мягко говорит она с намеком на жалость на ее лице. — Чип на твоем плече недостаточно велик для этого проекта. Поездка туда ничего не решит.

Слова Литы застают ее врасплох и затрагивают что-то неприятное в груди.

Абсолютный нерв.

Она не уверена, на кого злится больше — на Литу за то, что та вызвала ее, или на себя за то, что была такой откровенной.

— Я согласилась с ними на месяц, — огрызается Элли, подбирая свою сумку и вставая. — Когда я вернусь, после того как ты посмотришь мои записи, может быть, ты согласишься на часы работы.

Лита качает головой. — Я не сомневаюсь, что то, что ты сделаешь с заключенными, будет феноменальным. Я беспокоюсь о тебе. Легко стать слишком эмоционально вовлеченной или привязанной.

Она смеется над своими словами, расстроенная тем, что Лита могла предположить, что она будет не совсем профессионалом. — Я уезжаю через несколько дней. Увидимся через месяц.

Она слышит, как ее босс вздыхает, когда закрывает за собой дверь.

* * *

Может быть, у нее действительно есть чип на плече.

Ее гложет чувство вины, когда она прокручивает в голове слова Литы. Она открылась этой женщине, зная ее много лет, и ее наставник хорошо ее знает.

Ей не следовало быть такой грубой с Литой. Она извинится позже.

Но по дороге в уединенный городок Грин Вудс она позволяет тревогам рассеяться, любуясь пейзажем.

Она никогда в жизни не видела столько зелени. Деревья окружают ее, загораживая большую часть света. У ее электромобиля не было проблем в Лос-Анджелесе, но теперь она изо всех сил старается не отставать от извилистых грунтовых дорог и изношенных указателей. Ее телефон время от времени теряет сигнал, но она без особых проблем ориентируется в направлениях.

На много миль вглубь темно-зеленого цвета она начинает сомневаться, существует ли вообще это место, прежде чем, наконец, замечает потертую вывеску с едва различимыми белыми буквами.

Грин Вудс. Население: 100 человек.

— Вау, — выдыхает она.

За группой высоких деревьев приютилось здание. Его бетонные стены унылы и индустриальны, совсем не похожи на хижины, приютившиеся в лесу.

Исправительное учреждение Грин Вудс резко контрастирует с окружающей природой.

Следуя указаниям, она идет по одинокой дороге к хижине, которую они для нее приготовили.

Но когда она подъезжает к грязной подъездной дорожке, по ее спине пробегает холодок.

Тихий голосок подсказывает ей, что, возможно, ей следует повернуть назад, и это было ошибкой.

Но более сильный голос, голос, который диктует ей решения, настаивает.

Итак, Элли паркуется перед коттеджем и строит планы на вечер.

* * *

Это место совсем не похоже на ее квартиру.

Во-первых, у нее нет соседки по комнате. Она совершенно одна, и у нее есть время поразмыслить о своем прошлом.

Есть время вновь пережить воспоминания о них и утонуть в море печали.

Она отгоняет мрачные мысли и вместо этого распаковывает вещи.

В гостиной установлен простой обеденный стол и четыре деревянных стула. У противоположной стены стоит темно-коричневый диван, обтянутый потертой кожей. Кухня крошечная, с простой плитой, холодильником и небольшим количеством шкафов. Ее спальня маленькая, с удобной кроватью и письменным столом.

Все здание едва ли больше ее квартиры, но оно очаровательное.

Она пишет Лите, чтобы сообщить, что благополучно добралась, но отправка сообщения занимает тридцать минут из-за плохого приема.

Перед сном она открывает свой ноутбук и изучает больше информации об этом учреждении. С момента его открытия сто лет назад здесь разместили альф и бет в разных палатах. В Грин Вудс принимают только заключенных, совершивших преступления настолько ужасные, что их никогда не пустят обратно в общество.

Она дрожит, когда читает о некоторых случаях из прошлого, и слова Литы звучат у нее в голове.

Чип на твоем плече недостаточно велик для этого проекта.

Но она может это сделать. Она знает что может.

Это всего на месяц. За такое короткое время ничего не может пойти не так.

ЭЛЛИ

Она мирно спит, и никакие призраки не преследуют ее во сне.

По утрам она быстро одевается, надевая облегающие черные брюки и застегивая блузку кремового цвета. Небольшое количество подводки выгодно подчеркивает ее карие глаза, а каштановые волосы собраны в высокий пучок. В качестве последнего штриха она изящно обматывает шею черным шарфом, стараясь прикрыть свою брачную железу.

Это ее слабое место, если она честна сама с собой.

Большинство людей не смотрят на выпуклость кожи, но когда они смотрят, она ненавидит осуждающий взгляд. Она устала отвечать на одни и те же вопросы.

Да, она омега. Нет, она не спарена.

Не то чтобы это кого-то касалось.

Привязывать свою душу к кому-то другому в данный момент не в ее интересах.

Направляясь к входной двери, она задается вопросом, будет ли это когда-нибудь.

* * *

Поездка была такой быстрой, что она могла бы пройтись пешком и наслаждаться пышными пейзажами, вдыхая свежий воздух вместо освежителя в машине. Ее временное удостоверение личности позволяет ей пройти через ворота парковки с электронным звуковым сигналом.

Она паркуется и остается в машине, беспокойство гложет ее изнутри.

— Что я здесь делаю? — Шепчет она себе под нос.

У нее был план, но теперь, когда она смотрит на здание, огромное и подавляющее, она начинает сомневаться в себе.

Что она пытается доказать, приходя сюда? Что она может сопереживать или каким-то образом помогать отвратительным монстрам?

Какие записи она вообще могла бы вернуть Лите?

— А, черт с ним, — шипит она, открывая дверцу машины.

Она уже зашла так далеко, что вполне может довести дело до конца.

Ее маленькие каблучки цокают по тротуару, когда она направляется ко входу. Она медленно пробирается к парадным двойным дверям, когда…

Черт.

Есть аромат, который ее манит. Он не слишком насыщенный, так как у нее есть лучшие средства, которые можно купить по страховке, но он довольно вкусный. Он настолько сильный, что заставляет ее остановиться на месте и глубоко вдохнуть аромат.

Альфа.

Без городской суеты ароматы Альфы не сливаются в едкую кашу. Этот особый аромат вызывает трепет по всему ее телу, заставляя мурашки покрывать ее бледную плоть.

Он острый и насыщенный, с легким привкусом цитрусовых.

Это также полностью запрещено.

Соберись. Ты даже не зашла внутрь.

Что ж, по крайней мере, ей не придется с ним работать. Она здесь только для Бета-версий, что придает ей достаточно уверенности, чтобы войти внутрь.

Интерьер здания оказался гораздо более изысканным, чем она ожидала. С хорошо освещенными стенами и кремовыми мраморными полами он больше напоминает офис элитной корпорации, чем тюрьму.

Здесь также устрашающе тихо, если не считать покашливания охранника, который сидит за стойкой регистрации.

Затем раздается щелчок.

Это частное учреждение.

Сюда ходят только те, у кого есть деньги. Вместо того чтобы отправиться в государственную тюрьму, их адвокаты договорились о пребывании здесь.

Интересно.

Бета-охранник позади совсем не впечатлен, когда он хмуро смотрит на нее глазами-бусинками. — Да? — рявкает он хриплым и раздраженным голосом.

Будь уверена в себе, напоминает она себе, выпрямляясь. Ты можешь это сделать. — Я Элли Уинтерс. Я здесь для…

Его седые брови взлетают на лоб. — Они послали тебя? — грубо спрашивает он, ошеломленный. Он смотрит на бумагу перед собой, хмурясь. — Нет, нет. У нас есть Эллиот Уинтерс.

Она хмурится. — Нет, я согласилась на эту должность здесь. Я временный поведенческий…

— Нет, — перебивает охранник. — Ни в коем случае. Вы не можете здесь находиться.

Она хмурится и сдерживает раздражение, вызванное его увольнением. — Я не понимаю, почему…

— Потому что ты… - он качает головой и неловко жестикулирует руками. — Ты — это ты.

Это снова слова Литы, на этот раз с истинной интонацией. Они глубоко врезались в нее, сердце бешено колотилось в груди.

Потому что ты Омега.

Она выпрямляется, и тот же знакомый гнев, который она подавила раньше, возвращается.

— Так что же хуже? — медленно спрашивает она его. — Ты даешь мне документы для Эллиота или я сообщаю твоему менеджеру, что ты только что намекнул, что я не могу здесь работать из-за моего статуса?

Она действительно ненавидит разыгрывать карту.

Охранник на мгновение колеблется, его грудь вздымается. Наконец, его плечи опускаются в знак поражения. — Поступай как знаешь, — вздыхает он. — Я сообщу доктору Портер, что вы здесь. Вы можете присесть, мисс Уинтерс.

Он берет трубку и, нахмурившись, что-то бормочет в нее.

Вздохнув с облегчением, она садится, изо всех сил стараясь сохранить нейтральное выражение лица.

Она задается вопросом, будет ли доктор Портер таким же ужасным, как охранник.

Но далекий вой ярости и ужаса прерывает ее мысли. Звук рикошетом отражается от стены, в ушах звенит безошибочный рев Альфы.

Она замирает.

Ей следовало этого ожидать — конечно, здесь будут Альфы. Она уже учуяла одного.

Но звук все еще пробирает ее до глубины души, и она закусывает губу, чтобы не ерзать от неловкости.

Все в порядке. Все в порядке.

Двери в коридор распахиваются, и в них появляется высокий пожилой бета-мужчина в белом лабораторном халате. Он нежно улыбается Элли, и ее нервы успокаиваются. Она встает, чтобы пожать ему руку, и его улыбка становится шире, в уголках светло-зеленых глаз появляются морщинки.

— Элли, — говорит он. — Я доктор Портер. Я слышал, ты работаешь с нами следующий месяц? Кстати, я очень сожалею о проблеме с оформлением документов.

— Все в порядке, — говорит она, искренне улыбаясь ему. — Рада познакомиться с вами. Я с нетерпением жду возможности поработать с вашими бета-версиями.

Его взгляд скользит к ее шарфу, и его улыбка исчезает, узнавание появляется на его лице. — О. Возможно, это было непонятно в нашем общении. Мы предложили программу для изучения альфа поведения.

Он думал, что она Бета. Или что Эллиот Уинтерс был Бета.

Тишина тянется неприятно долго. Неловко стоя, Элли пытается подобрать правильные слова, изо всех сил стараясь не выдать ужаса в своем голосе.

А работать Омеге без пары с Альфами — это неслыханно, не говоря уже о безрассудстве.

— Все в порядке, — быстро настаивает она. — Я сделаю это.

Ее голос звучит на два тона выше, чем следовало бы, выдавая ее волнение.

Но доктора Портера это не убедило.

— Прости. Я должен был выразиться яснее, — настаивает он. — И ты тоже проделала весь этот путь. Я так сожалею о возникшем недопонимании.

Нет. Нет.

Она не развернется и не вернется домой только потому, что не хочет работать с Альфами.

Все прекрасно. Как она и сказала Лите, она более чем способна. Нет закона, который запрещал бы ей это, есть только негласные правила и социальные нормы. Но она слишком упряма, чтобы передумать.

Она заставляет себя улыбнуться и игнорирует свое сердце, учащенно бьющееся в груди. — На самом деле я надеялась поработать с Альфами, так что это приятный сюрприз.

Даже охранник поднимает взгляд от своего стола, недоверчиво приподнимая бровь.

Ни один Омега в здравом уме не стал бы делать то, что она предлагает. Это слишком опасно.

Это табу.

Между ними слишком долгое молчание. Это превращается в поединок в гляделки, но Элли отказывается отступать.

— Если это станет слишком, я уйду, — настаивает она. — Но я была бы очень признательна за эту возможность провести исследование от имени моего университета.

Она знает, что доктор хочет с ней поспорить. Но он не станет, если только не захочет, чтобы его обвинили в дискриминации Омег.

Вместо этого он прочищает горло и тянется через стол за бумагами.

— Хорошо, — медленно произносит он, нахмурив брови. — Хорошо. Что ж, я назначил тебе встречу с… — Его голос прерывается вздохом. — Джерард, отведи ее в камеру B.

Охранник неловко откашливается, недоверчиво глядя на доктора.

Элли с каждой минутой становится все более неловко, поскольку оба мужчины ведут перед ней безмолвный разговор.

Что-то не так, думает она.

Но Джерард в конце концов встает с парой ключей, жестом приглашая Элли следовать за собой.

— Прежде чем вы уйдете, мисс Уинтерс, — говорит доктор Портер. — Я бы присоединился к вам, но у меня другие срочные встречи. Я держу ваше слово. Если в какой-то момент тебе станет не по себе…

Но она улыбается ему, гордясь своей победой. — Безусловно. Я просто ценю предоставленную возможность, сэр.

Джерард открывает двойные двери, и они входят в холл.

ЭЛЛИ

Помимо прежнего грохота, в здании все еще слишком тихо.

Джерард хранит молчание, пока ведет ее по всему заведению, проходя мимо указателей, которые ведут к разным отделениям Бета.

В конце коридора есть стальная дверь. Джерарду требуется мгновение, чтобы открыть ее, и Элли пытается заполнить тишину.

— Отделение Альфа так далеко отделено от остальных? — спрашивает она.

Он игнорирует ее вопрос.

Конечно, думает она. Раньше ты была мудаком. Он не на твоей стороне.

Ее рот сделал ее врагом своей единственной защиты.

Отлично, Элли.

Он ведет ее вниз по двум тускло освещенным лестничным пролетам, шагая так быстро, что ей приходится бежать, чтобы не отстать от него.

Наконец, они достигают подслушанного знака Альфа, подсвеченного слабым красным свечением.

Единственный звук в коридоре — стук ее каблуков по полу, теперь бетонному, а не мраморному.

Крыло Альфа, мягко говоря, неприятно.

Если бы она представила себе фильм ужасов, это выглядело бы именно так.

Там не было бы ничего, кроме бетонных и тихих коридоров.

Мрачный приют с привидениями.

— Подожди здесь, — ворчит Джерард, отпирая одну из металлических дверей. Он распахивает ее, и на нее обрушивается порыв воздуха.

О нет.

Все дело в аромате. Запах, который мучил ее раньше, принадлежит Альфе из ячейки B.

Она должна положить конец этому безумию сейчас. Она должна развернуться и убежать вверх по лестнице, навсегда покинув Грин Вудс. Спрятаться в Лос-Анджелесе, где ей никогда не придется встречаться с преступником один на один.

Она даже не знает, какие преступления совершил этот Альфа.

Было бы так плохо признать, что она не готова к этому?

Она слышит тихое бормотание изнутри, затем звяканье наручников.

Нет.

Она прошла весь этот путь, и сейчас нет смысла отступать.

Элизабет Уинтерс не из тех, кто сдается.

Джерард возвращается на улицу с папкой кремового цвета в руках. — Он весь твой, — ворчит он, вкладывая папку ей в руки. — Я буду здесь. Постучи, когда будешь готова уйти. Он прикован к креслу, так что не волнуйся, Омега.

Он произносит это как ругательство, и она обнажает зубы, напоминая себе, почему именно она остается.

— Спасибо, Бета, — огрызается она, прежде чем зайти внутрь.

ЭРИК

Дни расплываются.

Те же бетонные потолки. Бетонные стены. Бетонные полы.

Какое-то время у него были его книги, но на днях доктор Портер забрал их.

Он слишком громко болтал языком и, по-видимому, «расстроил» другого Альфу.

Что ж, возможно, другому Альфе не следовало совершать такие отвратительные преступления.

Все, что он сделал, это напомнил ему, каким он был монстром. Если Кин покончил с собой, это не его проблема.

Но теперь у него есть только раскладушка в одном углу и стул в другом и нет материалов для чтения, чтобы скоротать время.

Впрочем, это не имеет значения.

Он не жалеет о том, что сделал.

Однако это утро было интересным.

Джерард, всегда приятный Бета, открыл свою дверь. — Вставай, Харт. — рявкнул он.

Ему не предложили никаких объяснений, даже после того, как он допросил охранника. И теперь он сидит, прикованный наручниками к стулу за запястья и лодыжки, и гадает, что же, черт возьми, происходит.

Но дверь открывается, и вместо того, чтобы снова увидеть Джерарда, входит она.

Это такой сюрприз, что он думает, что у него галлюцинации. Но нет, в комнату входит женщина-Омега, пахнущая гребаным раем и выглядящая как ангел.

Возможно, они пытают его, но он не уверен, что есть преступление, достаточно ужасное, чтобы оправдать это.

Подсознательно он дергается в цепях, а она смотрит на него с осторожным безразличием, ее золотые глаза сияют в тусклом свете.

Он не видел и не нюхал Омегу уже три года.

Он даже не может ясно мыслить, поскольку настолько ошарашен, что любой охотно вошел бы сюда, чтобы поговорить с ним.

— Ты, должно быть, Эрик, — говорит она, слегка улыбнувшись ему улыбкой, которая не касается ее глаз. — Я Элли. Я поведенческий аналитик, и я здесь, чтобы поговорить с тобой.

То, как он себя ведет, вызывает жалость. Ее голос, легкий и приятный, посылает ударную волну прямо к его члену. Его член болезненно тверд, упираясь в штаны, и он безмерно благодарен, что сидит так, что она не сможет увидеть его смущающую эрекцию.

Она садится напротив него и кладет папку на стол, вытаскивая лист бумаги.

Она принимает медицинские супрессанты, по крайней мере, это он может сказать. Ее аромат приятный, даже аппетитный, но к нему примешивается какой-то подтекст химических веществ.

И на ней нежный кремовый шарф, прикрывающий ее бледную шею.

Умная девочка.

Он приходит в себя, когда ее глаза на мгновение расширяются, когда он замечает ее наряд.

Она боится.

После этого он ее больше не увидит, это точно. Доктор Портер одумается и утащит эту девушку подальше отсюда.

Это жестокость, которую она проявляет по отношению к нему, позволяя ему наслаждаться ее присутствием, но затем исчезать навсегда. Скоро она станет просто мечтой, воспоминанием, которое будет мучить его до конца дней.

Что ж, он может быть таким же жестоким.

— Это было не очень умно с их стороны. — Его голос, низкий и ровный, сбивает ее с толку.

Она облизывает свои нежные губы и хмурится. — Прости?

— Джерард не сможет защитить тебя от меня, маленькая Омега.

Она вздрагивает, как от пощечины.

Это ее задело.

— Я не нуждаюсь в твоей защите, Эрик, — ровно говорит она, и ее лицо возвращается к своему нейтральному выражению. — На самом деле я здесь из-за тебя. Чтобы убедиться, что с вами обращаются должным образом, и если план действий, который у них есть для вас, является подходящим и не наносит ущерба вашему благополучию.

Он отрывисто смеется.

ДА. Это определенно жестокая шутка.

Он качает головой и ухмыляется. — Ты не в том месте, — мурлычет он. — Для меня нет никакого ‘благополучия’. План действий состоит в том, чтобы удержать меня здесь навсегда, красавица.

Нежность срывается с его губ прежде, чем он успевает ее остановить, и он мог бы поклясться, что ее запах меняется.

Интересно.

Это самое веселое, что у него было за годы.

Она щелкает ручкой и опускает взгляд на свою стопку бумаг. Он узнает на них почерк доктора Портер, и по мере чтения ее лицо медленно меняется.

Если бы он не знал ничего лучше, то мог бы поклясться, что они не сказали ей, почему он здесь.

— Вы здесь за убийство, это верно?

Срань господня. Они действительно ничего ей не сказали.

— Это то, что говорится в твоих записях? — растягивает он слова. — Тогда я бы так и предположил.

Она продолжает читать, затем снова поднимает на него взгляд. В ее светлых глазах мельчайшие зеленые искорки, нежные и не сочетающиеся друг с другом.

В них также есть хоть капля страха.

— Ты здесь уже три года. И, похоже, они больше не размещают тебя с другими Альфами.

Она проделывает фантастическую работу, скрывая свое волнение, но легкая дрожь в голосе выдает ее.

Он кивает. — Я плохо играю с другими.

— Мне знакомо это чувство, — бормочет она, а затем поднимает глаза, словно удивляясь, что заговорила. — Я имею в виду, я думаю, мы все это проходили.

— Мы? — возражает он. — Скажи мне, где ты была, маленькая Омега?

Он чувствует запах ее гнева от его слов.

Ей действительно не нравится, когда ее называют Омегой.

Что ж, ему не нравится, когда искушение преподносят ему на блюдечке с голубой каемочкой, пока он беспомощен и прикован к стулу.

— Хотя этот шарф был очень умным. Он добавляет приятности. Ты почти можешь сойти за бета-версию.

Ее глаз дергается всего на секунду, и он победил.

Он потрясен, что они впустили ее сюда. Этот доктор Портер мог знать, кто он такой, что он сделал, и все равно передать эту информацию этой Омеге, и добровольно позволить ей войти в эту комнату.

И другая его часть…

— Ты чертовски сумасшедшая, раз находишься здесь со мной, — продолжает он. — Для тебя это бессмысленное занятие. У меня нет для тебя слезливой истории, у меня нет никаких причин, по которым ты должна защищать меня.

Она закусывает губу, и ее брови слегка хмурятся, пока она читает. — Ты не знал, кто были эти мужчины. Ты совершил случайное нападение.

Это не обвинение. Это даже не вопрос.

Но это не точно.

— Если это то, что они хотят тебе сказать, Омега. — Он ухмыляется, наслаждаясь их маленькой игрой.

Ее лицо приобретает прелестнейший розовый оттенок, когда она повышает голос. — Это то, что я говорю тебе, Альфа. Они ошибаются?

Гнев ее запаха окутывает его, притягательный и сладкий.

Вместо того чтобы ответить ей, он усмехается. — Говорю тебе, ты глупая маленькая девочка, попавшая не в то гребаное место, Омега.

Ее реакция прекрасна. Она встает со стула; ножки громко шаркают по полу. Ее гнев вспыхивает, и его захлестывает волна эмоций, которые она выплескивает на него.

— Черт. Ты, — шипит она достаточно тихо, чтобы это был просто шепот. — По крайней мере, я не гнию в какой-нибудь дыре, ты, монстр.

Вспышка в ее глазах, гнев, исходящий от ее запаха, и тихий вздох, когда она понимает, что потеряла себя, — вот от чего у него все встает на свои места.

Впервые за долгое время он хочет.

ЭЛЛИ

Слова слетают с ее губ сами по себе, разбивая тщательно скрываемую броню ее души.

И это заняло меньше десяти минут в комнате с этим чудовищным человеком.

Она должна была держать себя в руках.

Она была под контролем, пока он небрежно не бросил ее титул Омеги, используя это как самое смертельное оскорбление.

И когда она возвышается над ним, глядя в глубокие карие глаза, она понимает, что облажалась.

Ее реакция тоже застает его врасплох. Она всего в нескольких дюймах от его лица, и она уверена, что если бы Джерард посмотрел в маленькое квадратное окошко в двери, он бы вытащил ее из камеры в мгновение ока.

Она потеряла контроль. Не зверь в комнате.

Он видел ее насквозь, задел ее неуверенность и озвучил сомнения, которые уже были у нее в голове.

Почему ты здесь? Ты не создана для этого.

Наступает слишком долгое молчание, пока она изучает его лицо. Чисто выбритое, его бледное лицо слишком грубое, чтобы быть красивым, и слишком поразительное, чтобы быть традиционно красивым. Его темно-каштановые волосы спадают беспорядочно, дико и неопрятно. Но под определенным углом он потрясающе привлекателен.

И слишком вкусно пахнущий.

Она чувствует рычание в его груди, и от этого у нее по спине пробегают мурашки. Ее сердце сжимается, и она отступает от него на шаг. Наблюдая за ней, он улыбается, показывая яркие, слегка кривоватые зубы.

Он выглядит гребаным злодеем.

Собрав свои бумаги и не говоря ни слова, она стучит в дверь.

— Прощай, Элли, — тихо смеется Эрик.

Когда он произносит ее имя, с ней происходит что-то такое, о чем у нее нет времени думать.

* * *

Джерард ничего не говорит, когда выводит ее с нижнего этажа, но она видит ухмылку на его лице.

Мудак.

— Ты там долго не продержалась, — комментирует он, и высокомерие в его тоне заставляет ее напрячься.

— Хорошо, — просто говорит она. — Это была быстрая оценка. Обычно так проходят мои первые встречи.

Лгунья, думает она. Так они никогда не поступают.

— Значит, будут и другие встречи? — Невинно спрашивает он.

— Конечно, — говорит она, когда он ведет ее в вестибюль. — Пожалуйста, скажите доктору Портер, что я буду на связи.

Но это ложь.

Как только она выходит за двойные двери, она поспешно идет к своей машине, чуть не теряя равновесие на гравии. Она захлопывает дверцу со стороны водителя, тяжело дыша в ладони.

Она не может вернуться сюда. Это не в ее лиге.

Эрик слишком быстро обнаружил ее неуверенность, как будто точно знал, куда копать и какие слова сказать, чтобы разгадать ее.

И чего она ожидала от встречи с ним? Какие заметки она бы сделала?

Привет, убийца? Возможно, я такая же сумасшедшая, как и ты. Ты не мог бы сказать мне, почему ты убил тех людей? Тебе здесь нравится? Подушки мягкие?

Да, я Омега. А ты Альфа. И что?

И вдобавок ко всему… он пахнет чертовски аппетитно.

Сегодня ей следовало надеть прокладку в трусики. Они влажные от пота.

Как неловко.

* * *

Здесь холодно.

Она закутывается в одеяла и садится со своим ноутбуком на кровать, но этого недостаточно. Воздух обжигает, холод такой болезненный, что она уверена, что все ее тело превратится в лед. Печь работает, но даже тогда холод не проходит. Поэтому, вместо того чтобы сосредоточиться на холоде, она просматривает публичные записи, чтобы сосредоточиться на монстре, которого она встретила.

Эрик Харт.

Она ахает, когда смотрит на его фотографию. Его волосы длиннее и ниспадают чуть выше плеч, а глаза темные и теплые, насыщенного цвета виски. Его лицо чисто выбрито и бледно, точно такое, каким она его помнит.

Но выражение его лица заставляет ее задуматься.

Оно высокомерное, без намека на раскаяние, с полными губами, растянутыми в легкой ухмылке.

Проводя дополнительные исследования, она собирает подробную информацию о его преступлениях.

Ей приходится выключить ноутбук, она в ужасе смотрит на фотографии.

Там было не одно место преступления — их было много.

Так много частей тела в разных местах.

Голова, засунутая в почтовый ящик. Пальцы, растопыренные на подъездной дорожке, аккуратно расставлены.

Глазное яблоко, приклеенное к потолочному вентилятору.

Нет. Нет. Нет.

Она была в комнате с этим мужчиной.

С этим убийцей.

Альфа, который назвал ее красивой.

— Срань господня, — выдыхает она.

Лита была права. Ей не следовало приходить сюда.

Внезапно Лос-Анджелес перестал казаться таким скучным.

Она хочет вернуться туда и забыть, что это вообще произошло, к черту последствия.

Она прибежит обратно, поджав хвост, пресмыкаясь перед Литой, и это все равно будет лучше, чем то, что она только что, блядь, увидела на своем компьютере.

Ни за что на свете она не встретится с Эриком Хартом снова.

И она ненавидит, что есть маленькая часть ее, которая болит при этой мысли.

* * *

Темные волосы. Большие руки.

Ее ноги легко раздвигаются для него, раскрываясь, пока он не торопясь исследует ее.

Темный, низкий голос у ее уха.

— Ты знаешь, почему я это сделал, красавица.

Во сне все это имеет смысл.

Она поднимает взгляд на потолочный вентилятор, наблюдая, как он крутится все вокруг и вокруг, пара настороженных глаз оценивает их обоих.

— Да, — шепчет она в ответ.

Вентилятор падает. Она кричит.

Она просыпается рано, небо еще темное. Одеяла кучей свалены у нее под ногами, тело мокрое от пота.

Она игнорирует пульсацию между ног и пытается стереть воспоминание о сне.

Пришло время навсегда покинуть Грин Вудс.

Она быстро собирает свои вещи, заносит чемодан в машину, затем проверяет свой телефон. Сигнала нет, хотя вчера вечером она была в баре.

Но это нормально. Она уверена, что ее примут в нескольких милях отсюда. Как только она это сделает, она позвонит доктору Портеру и извинится за то, что отняла у него время.

— Хорошо, — выдыхает она, закрывая водительскую дверь. На мгновение она чувствует себя виноватой, и ее сердце совершает странный переворот из-за того, что она больше никогда не увидит Эрика.

Она отчитывает себя, стыдясь своих эмоций. Неужели она настолько одинока и отчаянно нуждается во внимании Альфы?

Впрочем, это не имеет значения. Она уходит.

Но ее машина не заводится.

Она нажимает кнопку включения снова и снова. Она убирает ногу и нажимает на тормоз, делая все возможное, чтобы эта чертова штуковина включилась.

— Ну же, пожалуйста, — умоляет она электромобиль, как будто каким-то чудом он послушается.

Это не так.

Она закрывает лицо руками и делает очистительные вдохи, дыша так глубоко, как только может.

Раз. Два. Три.

Она может дойти до учреждения пешком, воспользоваться их телефоном и сообщить доктору Портер, что ее больше не будет с ними.

Она может вызвать эвакуатор и убраться отсюда навсегда.

Она выпрыгивает из машины и трогается в путь.

Но она не привыкла долго гулять в темноте и холоде. Ее пуховая куртка и шарф почти не согревают ее тело, и к тому времени, как она переступает порог исправительного учреждения Грин Вудс, она дрожит. Джерард садится на свое место и раздраженно поднимает бровь, глядя на нее.

— Сейчас пять утра. Что ты здесь делаешь? — Он лает.

У нее стучат зубы. — Мне нужно воспользоваться твоим т-телефоном.

Его глаза сужаются, и ей хочется закричать на него. — Нет. — просто отвечает он.

— Ты серьезно? — Она огрызается, дрожа. — Моя машина сломалась. Мне нужно вызвать эвакуатор.

— Это противоречит правилам. — Он не сдвинулся ни на дюйм, и Элли уставилась на него, пораженная его дерзостью.

— Как ты думаешь, почему я здесь в пять утра? Я пришла сюда пешком.

Он пожимает плечами. — Я не собираюсь рисковать своей работой только для того, чтобы ты могла воспользоваться телефоном.

У нее отвисает челюсть. — Я не понимаю, в чем твоя проблема…

Двойные двери открываются прежде, чем она успевает закончить предложение, и входит доктор Портер, его лицо оживляется, когда он видит Элли. — Мисс Уинтерс! Вы пришли раньше. Но это хорошо, — настаивает он. — Я хотел поговорить с тобой как можно скорее.

— О. — Элли неловко стоит перед столом, не в силах смотреть в глаза восхищенному выражению лица доктора. — Мне нужно воспользоваться вашим телефоном, если вы не против…

— Конечно, но сначала мне нужно поговорить с тобой. — Прежде чем она успевает ответить, доктор Портер берет ее за руку и ведет через двойные двери по коридору в противоположном направлении, куда она пошла с Джерардом. — В мой кабинет, пожалуйста.

Он открывает дверь, и Элли следует за ним в небольшую уютную комнату. Стены выкрашены в светло-голубой цвет, на стенах висят несколько черно-белых фотографий. В одном углу стоит широкий письменный стол из красного дерева, по бокам — стулья. В противоположном конце, лицом к столу, стоит черный кожаный диван.

— Садись, — настаивает он, садясь за стол. Элли садится на стул лицом к нему.

Она понятия не имеет, что происходит. Ей просто нужно убраться отсюда.

По комнате разносится запах Эрика, и она неловко ерзает на своем стуле.

— Доктор Портер, — настаивает она, — пожалуйста…

— Это замечательно, — говорит он, широко улыбаясь. — Ты невероятна.

Это останавливает ее.

— Простите? — спрашивает она, не уверенная, что правильно его расслышала.

— То, что ты сделала с Эриком.

Теперь она уверена, что неправильно его расслышала.

— Я ничего не делала с ним, — говорит она, и краска приливает к ее щекам. — Мы разговаривали меньше десяти минут. Это было едва ли знакомство.

Но ухмылка доктора становится только шире. — Он снова согласился на сеансы терапии со мной. Он сказал, что после разговора с тобой хочет попробовать стать лучше.

Ее что-то гложет, когда она вспоминает ухмылку на его лице и жестокость в его глазах, когда он насмехался над ней.

Этот гребаный лжец.

— О, — выдыхает она. — Это замечательные новости. — Она пытается звучать убедительно и вежливо улыбается врачу.

Но я все равно ухожу.

— Мы даже поговорили о его прошлом, и он готов поработать со мной над травмами, — продолжает он. — Я не знаю, как прошел ваш разговор, но ты сделала невероятное, Элли.

Она неловко смеется. — Это не может быть только из-за меня, доктор Портер. Он едва знает меня. Я уверена, что он уже принимал эти решения.

— Вчера я чуть не отправил тебя домой, — продолжает он, и Элли понимает, что он ее совсем не слушал. — И это было неправильно с моей стороны. Я осуждал тебя за то, что ты Омега, и я был напуган тем, что он мог сказать или сделать с тобой. Я не был уверен, что ты сможешь справиться с этим, но я ошибался. И я так впечатлен.

Она хранит молчание, позволяя похвале захлестнуть ее, даже если это неоправданно.

Эрик лжет.

— Спасибо, — медленно произносит она. — Но я боюсь…

— Я хотел бы сделать тебе предложение, — прерывает он ее. = Если ты мне позволишь.

Он открывает ящик стола и достает листок бумаги. — Это ваш новый согласованный с нами тариф, — говорит он, протягивая его ей. — Если ты согласишься работать с Эриком и возьмешь его к себе в качестве пациента.

Она хмурится и читает газету, у нее отвисает челюсть при виде цифры.

Этого достаточно, чтобы купить новый электромобиль. Или два.

— Я не врач и не психотерапевт, — настаивает она. — У меня нет пациентов. Все, что я делаю, — это задаю вопросы об их опыте и сравниваю их с другими. — Она качает головой, но не отрывает взгляда от цены на бумажке.

— Нет, ты не такая, — мягко говорит он. — Но поведение Альфы очень хорошо сочетается с психологией Альфы, и твои заметки бесценны. Я выбрал тебя для работы с нами не просто так, еще тогда, когда думал, что ты Эллиот.

Она прикусывает губу, взвешивая варианты. Ее машина заглохла, телефон почти не работает, а Эрик солгал, чтобы добиться своего. Все в этой ситуации, мягко говоря, подозрительно.

Но слово «нет» не слетает с ее губ.

Вместо этого она берет ручку, предложенную врачом, и подписывает свое имя внизу нового контракта.

ЭРИК

Она ушла, но ее запах все еще ощущается.

Он чувствует ее запах на своей одежде.

На его гребаной коже.

И она не просто приятно пахнет, она пахнет как его.

Она принадлежала ему в тот момент, когда потеряласамообладание, и уязвимость засияла в ее прекрасных глазах, дав ему возможность заглянуть в ее душу.

Теперь ему нужно знать о ней все.

Доктор Портер практически ухватился за возможность поговорить с ним. Эрик был открытым и честным, когда они разговаривали, рассказывая о тех моментах своей жизни, которыми он никогда не делился с доктором. Конечно, все это делается для того, чтобы заставить ее остаться, но Портер не обязательно это знать.

— Ты слишком умен, чтобы быть здесь, — сказал ему доктор, возвращая ему книги. — И что-то не так в том, почему ты здесь. За этим кроется нечто большее, чем ты показываешь.

Он боролся с желанием усмехнуться. Конечно, он говорит неправду.

Он никогда не скажет им истинную причину, по которой убил тех людей.

Одноразовый телефон, который Кин подарил ему несколько недель назад, все еще работает, и он включает его, как только возвращается в свою камеру.

Времени автономной работы как раз достаточно, чтобы провести небольшое исследование.

Элизабет Уинтерс.

Двадцать четыре года. Омега.

Через несколько мгновений он находит все ее публичные записи.

Ее электронная личность открыта для него, и он способен организовать достаточный хаос, чтобы она не ушла.

И, на его счастье, у нее есть электромобиль.

К несчастью для нее, его легко взломать и сделать бесполезным.

Именно это он и делает.

* * *

— Она согласилась работать с вами, пока вы продолжаете работать со мной. — Доктор Портер не может сдержать волнения, и это отражается на его лице.

И на этот раз он искренне улыбается в ответ. — Звучит заманчиво.

— Она будет здесь завтра. Сегодня она чинит свою машину.

Сегодня это уже не исправить, думает он.

Улыбка не сходит с его лица.

Он, блядь, не может дождаться завтрашнего дня.

ЭЛЛИ

Она солгала доктору Портеру.

Сегодня речь идет не о том, чтобы починить ее машину, а о психологической подготовке к тому, что грядет.

Она даже не потрудилась попросить Джерарда подвезти ее домой.

Он придурок.

Вместо этого она возвращается в свою каюту, позволяя утреннему воздуху целовать ее кожу. Она медленно дышит, вдыхая свежий воздух и глубокий древесный аромат Грин Вудс, резко контрастирующий с городом. Оказавшись в своей каюте, она готовится принять душ.

Невероятная жара очищает ее разум и прогоняет холод из сердца.

Она сможет пережить Эрика Харта.

И она лучше подойдет к этому с другой стороны.

* * *

Уже перевалило за полдень, когда зазвонил ее телефон.

Она снимает трубку почти мгновенно, испытывая облегчение от того, что сигнал вернулся и она может слышать знакомый голос.

— Привет, — приветствует она Литу.

— Привет, — говорит Бета-женщина. — Я просто проверяю, как ты.

Элли улыбается, и напряжение покидает ее тело. — Ну, меня еще никто не ел, если тебя это интересует.

Она вздрагивает от двойного смысла.

Мысли о темноволосой головке у нее между ног заполняют ее разум, когда Лита хихикает. — Нет. Я просто рада, что с тобой все в порядке. Ты знаешь, я собираюсь принять эти заметки и добавить их к нашему исследованию.

Элли сдерживает улыбку. — Я знаю.

— Я все еще зла на тебя за то, что ты поехала, но я понимаю почему. Просто будь осторожна, пожалуйста. Ты же знаешь, бета-версии могут быть интенсивными, даже если они не Альфа.

Ее улыбка исчезает.

Лита не знает, с кем она работает.

Она также не знает, что она работает только с одним человеком, а не с группой.

Элли решает не поднимать эту тему.

— Я буду держать тебя в курсе, — заверяет она Литу. — Но мой прием может быть прерывистым, так что не паникуй, если я не напишу или не перезвоню тебе прямо сейчас.

— Я постараюсь этого не делать, — обещает она. — Кроме того, если тебе что-нибудь понадобится или станет слишком тяжело…

— Я знаю, — быстро говорит Элли. — Они этого не сделают. Но если они это сделают, я вернусь.

— Верно. Я просто беспокоюсь о тебе, когда ты одна.

Я знаю, хочет сказать она.

Она прикусывает губу, задаваясь вопросом, как много она должна ей рассказать. — Между прочим, моя машина сломалась, — признается она.

— О, нет. Тебе нужно, чтобы я подъехала туда?

— Нет, я справлюсь, обещаю. Все в нескольких минутах ходьбы.

— Хорошо. Что ж, мне нужно возвращаться. Я поговорю с тобой позже, но если тебе вообще что-нибудь понадобится, дай мне знать.

Ее сердце согревается от заботы Литы о ней. — Конечно, я так и сделаю. Пока.

Она заканчивает разговор и кладет телефон на кровать, обхватив голову руками.

Я беспокоюсь о тебе, когда ты одна.

И с внезапной ясностью Элли осознает, что впервые за долгое время она осталась одна.

Страхи и воспоминания угрожают взять верх и заставить ее вновь пережить кошмар.

Она смотрит на стены хижины, сосредоточившись на деталях дерева, и пытается расслабиться.

Она не может вернуться в то время.

Она этого не сделает.

Успокоившись, она изучает Эрика Харта.

Отправляясь завтра, нужно подготовиться к тому, о чем они будут говорить.

Намеренно избегая фотографий с места преступления, она начинает исследовать. И чем больше она делает, тем больше ее шокирует то, что она читает.

Этот человек гениален.

Он создатель программного обеспечения для обеспечения безопасности с настолько передовыми технологиями, что оно используется военными.

Он получил множество наград за свои достижения и был описан в различных технологических книгах и журналах.

Она смотрит на одну из фотосессий, и у нее текут слюнки.

Он чертовски великолепен.

Чисто выбритый, с идеально уложенными волосами, он выглядит олицетворением секса, демонстрируя свои мускулы, в облегающей черной рубашке и темных джинсах из денима.

На лице у него та самая знакомая ухмылка, которую она видела накануне, та самая, от которой она неожиданно стала мокрой.

Но воспоминания о местах преступлений заполняют ее разум.

Как может этот мужчина, такой беззаботный и красивый, совершать такие зверства?

В этом нет смысла.

Она копает глубже, поглощая как можно больше информации о нем.

Оба его родителя скончались много лет назад, и единственным выжившим членом семьи была младшая сестра.

Она пытается собрать воедино улики, которые, наконец, дали бы ей ответ на вопрос, почему он жестоко убил трех человек.

Поиски оказываются безрезультатными, и в конце концов она разглядывает его фотографии, ругая себя за то, что находит его таким привлекательным.

Прошло несколько часов, когда на столе зазвонил ее телефон. Она подпрыгивает от неожиданного звука.

Номер ей не знаком, и она отвечает из любопытства.

— Алло? — спросила она.

— Элизабет.

Она замирает. Он произносит ее полное имя с такой властностью, его голос шелковистый и низкий, что ее сердце грозит выскочить из груди.

Невозможно ошибиться, кто это — Эрик звонит ей.

— Откуда у вас этот номер? — спрашивает она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и профессионально.

— Тебя легко найти.

Он угрожает тебе. Заверши разговор.

— Доктор Портер знает, что у вас есть доступ к телефону? — И, черт возьми, она не может скрыть дрожи в голосе.

— Если тебе от этого станет лучше, конечно. — Она клянется, что слышит его ухмылку по телефону.

— Если вы пользуетесь телефоном без разрешения, мне придется сообщить о вас.

Она понятия не имеет, что говорит, но старается звучать убедительно.

— Нет, ты не сделаешь этого. Потому что тогда мы не смогли бы поговорить.

Вешай трубку, вешай трубку, вешай трубку!

— О чем ты хочешь поговорить? — Она прищуривается, понимая, что это ошибка, и сжимает одеяло так сильно, что оно может порваться.

— Я хочу поговорить о тебе, — мурлычет он, и ее тело заливает жаром.

— Со мной не о чем говорить, — просто говорит она. — Я заканчиваю этот разговор.

Он игнорирует ее. — Мне любопытно, почему ты, Омега, считаешь разумным работать с кем-то вроде меня. И почему ты согласилась вернуться.

Она молчит, и он усмехается.

— Я не думаю, что это из-за денег. Я думаю, это потому, что ты тоже это чувствуешь.

У нее стынет кровь в жилах. — Чувствуешь что?

Он молчит слишком долго, намеренно растягивая время с ответом, чтобы заставить ее запаниковать.

Вешай трубку!

— Как сильно я хочу тебя трахнуть.

Воздух покидает ее легкие. Ее киска сжимается от его слов, а тело содрогается. Он прав, она определенно тоже это чувствует.

— Это неуместно, — настаивает она, заставляя себя сохранять ровный тон.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? Или сказать тебе, как чертовски вкусно от тебя пахло?

О Боже.

Она смущающе мокрая, ее влагалище пропиталось нижним бельем. — Эрик…

— От тебя пахло солнцем и медом. Детка, от тебя пахло гребаным спасением.

О Боже.

Ей нужно повесить трубку.

— Прекрати, — выдыхает она, но не заканчивает разговор. Его голос слишком ровный и глубокий, чтобы она могла что-то делать, кроме как слушать.

— Ты была мокрая, когда уходила, как хорошая маленькая Омега.

Ее соски выступают под рубашкой, ткань внезапно становится слишком грубой для ее нежной кожи. Она прикусывает губу, чтобы не застонать, и впивается ногтями в одеяло.

Если бы ее машина работала, она бы уехала прямо сейчас. К черту деньги. К черту все это.

— И я знаю, что ты сейчас мокрая. Все в порядке, детка. Я никому не скажу.

Черт возьми, его голос.

Одеяло промокло насквозь. Она закусывает губу и изо всех сил пытается заставить себя повесить трубку, но в конце концов хватается за телефон, как за спасательный круг.

— Ты знаешь, каким твердым ты меня сделала? — Он продолжает, и она молчит, ловя каждое слово. — Тяжелее всего мне было за годы. Хочешь знать, о чем я думал, когда заставил себя кончить?

Она не может говорить. Если она заговорит, он победит.

Ее предательская рука скользит между ног, забираясь под леггинсы, и нежно потирает щелочку, дразня себя одним пальцем.

Ее ноутбук все еще открыт, и на экране отражается его ухмыляющееся лицо.

— Я думал о том, чтобы растянуть тебя на моем узле, — продолжает он ровным голосом. Она работает усерднее, раскачиваясь взад-вперед на своей руке. — Думал о том, как эта прелестная розовая киска обхватила бы меня.

Ее клитор пульсирует. Она потирает его быстрыми круговыми движениями, пока он продолжает.

— Сначала ты бы сопротивлялась мне со своим милым чувством собственной правоты. Но я бы связал тебя, детка, чтобы ты не смогла.

Она сжимает свою руку, такая отчаянная и мокрая, что слезы наполняют ее глаза.

— И если бы этот хорошенький ротик все еще не заткнулся, я бы засунул в него свой член.

Он просто продолжает говорить, как будто знает, что она близко.

Как будто он может видеть ее.

Она случайно издает сдавленный звук, и ей хочется умереть от стыда.

Он издает довольное урчание. — Ты близко, детка?

И это так. Она так чертовски близко, и его фотография смотрит на нее в ответ, эта гребаная ухмылка на его лице…

— Кончай ради меня, Элли. Дай мне это услышать.

И на этом все заканчивается. Ее тело становится твердым, а киска сжимается в спазмах, и лосины пропитываются влагой. Она кончает, думая о его лице, о его теле, врезающемся в нее, когда он берет ее влагалище снова и снова.

Она тихо стонет, представляя, как он кусает ее брачную железу, заставляя ее быть привязанной к нему навсегда.

— Хорошая девочка, — хвалит он, и она хнычет от его слов. Она тяжело дышит в трубку, ожидая, пока ее дыхание выровняется.

В конце концов она спускается с небес, и реальность возвращается.

Что ты наделала?!

Он молчит в трубке, ожидая, когда она заговорит.

— Это было неуместно, — наконец выдыхает она, и он усмехается.

— Тем не менее, ты все еще не закончила разговор.

Она смотрит в потолок и думает о том, что она сделала, и о том, что она должна увидеть его завтра.

— Почему ты убил их? — выпаливает она.

В очередной раз он молчит слишком долго, и она ругает себя за то, что была такой чертовски глупой.

— Думаю, тебе придется встретиться со мной, чтобы узнать, — говорит он.

Он заканчивает разговор.

ЭРИК

Он искренне думал, что она бросит трубку.

Конечно, было достаточно легко раздобыть ее номер. Потребовалось всего мгновение, чтобы просмотреть записи доктора Портера, чтобы запомнить его.

И когда он позвонил…

Ну, он не был уверен, как именно она отреагирует.

Но он должен был услышать ее голос, даже если в нем звучала та же злоба, с какой она встретила его на днях.

И каково же было, черт возьми, удивление, когда она продолжала разговаривать с ним по телефону.

Он не лгал ни в чем из того, что говорил. У него было мучительно тяжело, когда она уходила, и он снимал заряд за зарядом в тесном душе, представляя, как его сперма стекает по ее лицу.

Но это был совершенно другой опыт, который также довел ее до грани. Когда она выдохнула, освобождаясь, все, что он мог сделать, это не зарычать в трубку.

Ей нужно появиться и увидеть его снова.

Если она этого не сделает, он не сможет этого вынести.

* * *

К его удивлению, в комнату входит доктор Портер, а не Элли.

— Доброе утро, Эрик, — говорит он. — Сегодня мы идем в мой офис.

Он хмурится. — Почему не здесь?

Не то чтобы он расстроился, конечно. Любая причина выбраться из этой подземной дыры и увидеть немного гребаного естественного света — это бонус.

— Мисс Уинтерс попросила вас встретиться в моем кабинете.

Он удивленно приподнимает бровь.

— Джерард будет прямо за дверью. Он без колебаний даст тебе успокоительное или чего похуже, если ты попытаешься что-нибудь предпринять.

Он борется с желанием фыркнуть. Джерард слишком напуган им, чтобы что-то сделать . Хватило одного рыка, и Бета-идиот отскочил назад с широко раскрытыми от страха глазами.

Но все, что заставляет врача чувствовать себя лучше в связи с этим решением, его устраивает.

Как только Джерард и доктор Портер ведут его вверх по лестнице, он чувствует ее запах. Ее сущность разносится по коридорам, и он заставляет себя идти ровным шагом, а не бежать к ней.

Его внутренний Альфа рычит, возбужденный идеей, что он будет с ней наедине в комнате.

О, сколько всего он мог натворить.

Она такая крошечная, что не смогла бы сопротивляться. И если бы на ней не было этого дурацкого шарфа, он смог бы глубоко вонзить в нее зубы.

Он мог бы предъявлять на нее права вечно.

Но он отмахивается от этих мыслей, даже когда ее запах становится сильнее.

Он не хочет, чтобы она ненавидела его. Он просто хочет, чтобы она была поглощена им, таким, какой он есть.

Это честная сделка, думает он.

Но когда дверь в офис открывается и Джерард оставляет его внутри, он понимает, что одержим.

При естественном солнечном свете, льющемся из окна, он может видеть золото в ее волосах, румянец ее кремовой кожи и блеск ее глаз. Она сидит, примостившись в кресле у письменного стола, одетая в кремовую блузку и серую юбку-карандаш.

Она гребаный ангел, а он дьявол.

Конечно, она носит еще один шелковый шарф с распущенными волосами, скрывающий ее великолепную шею.

— Элли, Джерард будет снаружи, если тебе что-нибудь понадобится, — говорит доктор Портер, сдерживая хмурый взгляд. Это было предупреждение, сделанное для него.

Как будто он когда-либо причинит ей боль. Он хочет доставить своей Омеге только удовольствие, но никогда — боль.

Ну, может быть, немного боли.

Он указывает на Джерарда. — Что, на этот раз без наручников?

— Мисс Уинтерс просила, чтобы на вас не надевали наручники, — спокойно отвечает врач. — Но если возникнут какие-либо проблемы, будут приняты необходимые меры.

Лицо Элли остается бесстрастным, но Эрик приподнимает бровь, глядя на нее.

Либо она доверяет ему, либо она еще более безумна, чем он.

— Мисс Уинтерс, с вами все в порядке? — Спрашивает доктор.

Она улыбается ему, и он чувствует укол ревности. Он хочет, чтобы эта улыбка была адресована ему и никому другому.

— Конечно. Еще раз спасибо вам, доктор Портер. И Джерарду. — Она произносит имя охранника с легким оттенком презрения, и он открыто ухмыляется.

Он ей тоже не нравится.

Затем они закрывают дверь и остаются одни.

Ее непроницаемое лицо невероятно, когда она смотрит на него снизу вверх. — Присаживайся, — она указывает на диван, наблюдая за ним из-за стола.

Он слишком долго смотрит на нее, нависая над столом, но она встречает его взгляд своим пустым.

Черт, она хорошо умеет скрывать свои эмоции.

Единственное, что выдает ее, — это едва уловимый всплеск ее запаха.

Довольный тем, что добился от нее хоть какой-то реакции, он садится на диван и почти стонет от комфорта.

— Полагаю, я должен поблагодарить тебя, — начинает он, и ее брови поднимаются. — За просьбу встретиться здесь. Это первый раз, когда я сижу в относительно удобном месте за долгое время.

От него не укрылось, как она нахмурилась, когда записала несколько слов в блокнот. — Что ж, я рада, что смогла помочь тебе с комфортом.

В ее голосе совсем нет радости. На самом деле, невозможно не заметить огонь в ее глазах, когда она снова смотрит на него.

— Я рад, что смог также помочь тебе с твоим комфортом, — мурлычет он, и ее запах смешивается с ее гневом.

Он вкусный. Он темнее, как горько-сладкий шоколад.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ровным голосом произносит она, и он усмехается.

— О, милая, неужели мы оба собираемся лгать друг другу? Я думал, мы неплохо поладили прошлой ночью.

Он не упускает из виду, как она ерзает на своем сиденье. — Эрик, я здесь, чтобы поговорить о…

— Не лги мне, мисс Уинтерс, — мурлычет он. — И я не буду тебе лгать.

Она откладывает ручку и вздыхает, отрываясь от своих записей. — Хорошо, — тихо говорит она. — Но я скажу, что прошлая ночь была ошибкой, и я никогда больше этого не сделаю. Я могу потерять работу. Я заслуживаю того, чтобы потерять работу.

Он молчит, и она продолжает.

— Но два дня назад вы спросили меня, почему я здесь. Изначально я пришла сюда работать с Бета-версиями. Я изучаю классовые различия между Альфами, Бетами, Омегами и их жизненный опыт. Обычно я работаю с молодежью. Это было мое первое задание в таком месте, как Грин Вудс.

Интересно.

— Так почему я? — недоверчиво спрашивает он. — Если вы работали с детьми, зачем назначать себя к заключенным Альфа?

Она отводит взгляд и вздыхает. — Это был несчастный случай, — тихо говорит она. — Произошло недопонимание, и в итоге меня назначили к вам.

На мгновение воцаряется тишина, пока она смотрит в свои записи, отказываясь встречаться с ним взглядом.

— Ты могла бы уйти, — подталкивает он. — Ты могла бы уйти сейчас.

Но он знает, что она не может уйти.

Он позаботился об этом.

Она цокает языком и качает головой. — Мне не нравится заводить привычку все бросать. Мы уже зашли так далеко. Почему бы не пройти весь путь до конца?

Она осознает свою формулировку и краснеет. Это заставляет его рассмеяться, и она откашливается.

— Но у меня действительно есть к вам вопросы, которые я должна была задать вам в первый день, когда я была здесь, — продолжает она. — И я должна извиниться перед вами за свою реакцию. Это было неуместно.

— Есть способы извиниться получше, милая, — мурлычет он, и румянец заливает ее лицо. — Но я полагаю, что пока все в порядке.

Она закатывает глаза, и он приходит в восторг, когда она продолжает. — У меня есть вопросы, если ты готов на них ответить. Если нет, я могу просто уйти на день, и мы попробуем еще раз завтра.

К черту это.

Он запоет, как канарейка, и расскажет ей все порочные мысли, которые когда-либо приходили ему в голову, если сможет вдохнуть ее аромат еще хоть минуту.

— Хорошо. — Он соглашается. — Дерзай.

— Ты думаешь, здесь к тебе относятся по-другому как к Альфе?

Она не может быть серьезной. Вопрос нелепый. Он почти насмехается над ней, но видит серьезность в ее глазах и стремление узнать все, что она может.

И какой бы невозможной она ни была, она также привлекательна.

— Конечно. Здесь даже нет вопроса, — невозмутимо отвечает он. Она кивает, делая несколько пометок.

— Можете ли вы привести несколько примеров?

В нем вспыхивает гнев, и ему хочется кричать.

Ну, во-первых, я полностью одержим Омегой, которая сидит напротив меня в комнате.

— Меня накачивают подавляющими средствами против моей воли.

Она перестает писать, и на ее лице появляется растерянное выражение. — Что ты имеешь в виду?

— Ну, милая, — говорит он, откидываясь на спинку дивана и раскидывая руки по его спинке. — Каждое утро твой приятель-врач пичкает меня подавителем военного класса. О котором я никогда не просил.

Он практически видит, как у нее в голове крутятся колесики. На ее лице ужас, когда она осознает, насколько неэтичен этот поступок. Подавляющие средства всегда принимаются добровольно, даже если большинство Альф и Омег предпочитают их принимать. Но навязывать их кому-либо бесчеловечно.

Но она умная девушка, она не заглатывает наживку и не расспрашивает его. Вместо этого она сдерживает свои эмоции, надевая ту же профессиональную маску, что и раньше.

— Есть еще какие-нибудь отличия?

Ее аромат танцует вокруг него, обращаясь к его внутреннему Альфе, и он улыбается ей. — Я не хочу их принимать. Они делают меня немного… не в себе. Заставь меня кое-что видеть. Заставляют меня делать то, чего не хочу.

Он играет с ней, и это работает. Это прекрасное дуновение ее страха напрямую воздействует на его член. И Боже, как же ему нравится играть с ней в эту игру.

Слишком весело мучить ее словами.

Она прочищает горло. — Доктор знает об этом?

Но он закатывает рукав, игнорируя ее вопрос. — Видишь это?

Он указывает на круглое приподнятое пятно красной кожи в верхней части своего предплечья. — Джерард дал мне это. Он не самый большой мой поклонник. Но я предполагаю, что ты ему тоже не нравишься, поскольку он добровольно запер тебя в комнате со мной.

Она останавливается. — Мы не заперты, — выдыхает она, бросая взгляд на дверь.

Он прослеживает за ее взглядом и улыбается, когда видит, что Джерард отсутствует на своем посту.

ЭЛЛИ

Она заперта здесь с ним.

Она чувствует запах его триумфа, собственничества и похоти, когда он ухмыляется.

— Я уверен, что позже он заявит, что это была ошибка, — говорит он. — Но я думаю, Портер заставил его сделать это, чтобы проверить меня.

Во всем этом нет никакого смысла. Он, должно быть, лжет.

— Откуда ты знаешь, что дверь заперта? — спрашивает она, изображая безразличие, ее глаза все еще ищут лицо Джерарда через маленькое окошко.

Его там нет.

А Эрик просто сидит на диване, растянувшись и улыбаясь, как кот, которому достались сливки.

— Он запер ее, когда закрывал дверь, что показалось мне странным. Моя неделя была полна сюрпризов.

Ее сердце так сильно бьется в груди, что она уверена, что умрет.

Если бы он встал, то был бы всего в нескольких шагах от нее. Потребуется два больших шага, прежде чем она окажется в его объятиях, и он сможет взять ее или разорвать на части.

Он бы этого не сделал, настаивает ее внутренний голос Омеги. Он не причинил бы тебе вреда.

Не так ли? Он расчленил трех человек и не выказал раскаяния.

Он наклоняет голову и криво улыбается ей, развалившись на диване без всяких забот обо всем на свете.

Ее сейчас вырвет.

Динамика изменилась. Он контролирует ситуацию, и они оба это знают.

— Ты всегда можешь попробовать открыть дверь, если мне не веришь, — небрежно говорит он. — Но я полагаю, что у нас есть час до окончания нашего сеанса, и я бы не хотел терять драгоценное время.

Он дразнит ее.

Но, напомнив себе, кто она такая и почему она в Грин Вудс, она кивает. — Наверное, ты права. И нам действительно есть о чем еще поговорить.

Вместо того, чтобы увидеть на его лице разочарование из-за отказа играть в его игру, он выглядит впечатленным и одаривает ее искренней улыбкой, от которой у нее перехватывает дыхание. — Спрашивайте, мисс Уинтерс. Я вдруг стал очень разговорчивым.

Она снова заглядывает в свои записи и говорит о том, что грызло ее изнутри. — Я сожалею о подавляющих препаратах, — искренне говорит она. — Если хотите, я могла бы поговорить с доктором Портером или даже написать отчет на основе того, что вы мне рассказали.

Его улыбка исчезает, и он садится прямо. — Элли, — бормочет он, и от его голоса у нее по спине пробегает холодок. — Они делают это не просто так. Я преступник. Это то, чего я заслуживаю.

Он заявляет об этом фактологически, без тени жалости к себе в голосе.

Это неправильно, хочет настаивать она, но потом вспоминает, где находится.

Это не приемная семья и не средняя школа.

Она заперта в комнате с мужчиной, которого считают слишком опасным для общества.

Сейчас не время капризничать.

Ей нужно потянуть время, надеясь, что либо Джерард, либо доктор Портер появятся, как только их час подойдет к концу.

— Верно. Итак…

— У тебя проблемы с тем, что тебя называют Омегой, — перебивает Эрик, и она замирает.

Он не ошибается.

— Я не согласна, — спокойно говорит она, хотя внутри у нее все в панике.

— Я повторил тебе это дважды, довольно грубо, — признается он, — но я никогда не ожидал, что ты отреагируешь так, как отреагировала. Что-то в том, что ты Омега, действительно расстраивает тебя.

— Мы здесь, чтобы поговорить о тебе, — огрызается она, и он снова одаривает ее своей ослепительной улыбкой.

Он снова нашел брешь в ее броне.

— В том, кто ты есть, нет ничего плохого, — медленно произносит он, впиваясь в нее горящими глазами. — Ты великолепна. Красива. Все, чем должна быть Омега.

Его голос звучит как мед, слова идеально слетают с его плюшевых губ, но она знает, что не может поддаться этому.

Несмотря на то, что он сказал слова, которые она жаждала услышать практически от… любого.

Ты же знаешь, что он лжец, шепчет внутренний голос. Если бы он знал, что ты натворила…

И это часть того, что ее так злит.

Даже если он имел в виду эти слова, они неправда. Они никогда не могли быть правдой.

— Я со всем уважением прошу вас, пожалуйста, прекратить говорить об этом.

Она ожидает, что он посмеется над ней и продолжит. Вместо этого он прищуривает глаза и вздыхает.

— Хорошо, — говорит он после долгой паузы. — Хорошо.

— Спасибо, — говорит она и почти смеется над абсурдностью того, что она благодарит его за то, что он не приставал к ней.

Их динамика опасна.

Ей нужен Джерард, чтобы отпереть эту гребаную дверь.

Чем дольше она находится в комнате с этим мужчиной, тем дольше ей хочется…

Его.

Ее внутренний Омега борется с ней, требуя, чтобы она придвинулась к нему ближе. Даже в тюремной робе, темно-синей хлопчатобумажной рубашке и брюках, он все еще волнующе привлекателен.

И запах у него феноменальный.

Чем дольше они находятся в замкнутом пространстве, тем сильнее его запах ласкает ее. Она жалеет, что не может собрать этот аромат в бутылку, распылить его на всю себя там, в хижине, и…

Нет.

— Ты спросила меня, почему я это сделал прошлой ночью, — внезапно говорит он, и ее глаза расширяются. — Я уверен, вы видели в моем досье, что это был случайный поступок.

Она медленно кивает, ловя каждое его слово.

— Это было не так, Элли.

Она задерживает дыхание, ручка дрожит в ее руке.

— Это была месть.

Слишком долгая пауза, пока они сидят в тишине, его глаза не отрываются от нее.

Он говорит правду. Она практически чувствует это нутром, но ручка в ее руке остается неподвижной. — Ты не обязан мне ничего из этого рассказывать, — шепчет она. — Было бы лучше, если бы ты вместо этого рассказал доктору Портеру.

— Ты единственная, кому я хочу сказать, — шепчет он, наклоняясь вперед на диване. — У меня такое чувство, что, возможно, ты, как никто другой, могла бы понять.

Это нелепая идея. Она никогда не смогла бы понять, что он сделал. Как он мог расчленить трех разных мужчин и избавиться от их тел ужасающими способами.

Это была месть.

Что она знает о мести? Ничего. Она никогда никому не мстила. И даже если бы она могла…

Если бы был хоть один человек, которому она могла бы отомстить…

О.

И внезапно этот гноящийся, тоненький голосок в глубине ее сознания кричит в знак согласия.

Да, она могла бы многое узнать о мести, если бы попыталась.

Если бы я могла, я бы так и сделала.

— Я понимаю, — шепчет она, шокируя их обоих.

ЭРИК

Эта девчонка еще более сумасшедшая, чем он.

Она не только не колотит в истерике в дверь, но даже не пытается проверить, заперта ли дверь.

Она просто верит ему на слово.

А потом,

— Я понимаю.

Ее рот складывается в маленькую букву «о», когда слова покидают ее, и он тоже ошеломленно замолкает.

Он не ожидал ее ответа. Он даже не знает, почему решил поделиться с ней частью правды, за исключением того, что это было сразу после того, как она была так уязвима с ним.

После того, как она была такой храброй.

И теперь его маленькая Омега еще более извращенная, чем он думал.

Она — головоломка, его девочка. Она более многогранная и сложная, чем он себе представлял.

Жаль, что она не знает, что уже принадлежит ему.

Она продала ему свою душу, когда распалась по телефону, после того, как выдохнула его имя, кончая на свои пальцы.

Но ему нужно выждать время и нанести удар, когда наступит подходящий момент. Ему нужно, чтобы она доверяла ему.

Ему нужно…

Бип. Бип. Бип.

Раздается противный сигнал тревоги, такой громкий, что они оба подпрыгивают.

Бип. Бип. Бип.

Они встают одновременно, и ее запах пронзает страхом, когда она пытается открыть дверь, отчаянно дергая за металлическую ручку.

— Что за черт?! — шипит она, ведя себя как сумасшедшая, наваливаясь всем весом на дверь. Дверь была заперта, как он и подозревал, и ее паника росла.

Бип. Бип. Бип.

— Это просто пожарная тревога, — спокойно говорит он, делая еще один шаг к ней.

Она поворачивается к нему и смаргивает слезы, ее лицо покраснело от напряжения. Ее полные страха глаза в ужасе смотрят на него.

Бип. Бип. Бип.

Ее реакция настолько неожиданна, что он выпаливает то, что считает обнадеживающими словами.

— Мы не собираемся сгореть заживо, не волнуйся.

Это было неправильно сказано.

Ее тело напрягается, когда она в страхе смотрит на него, ее рука сжимает дверную ручку так сильно, что белеют костяшки пальцев.

Она перестала дышать.

Чего бы он только не отдал, чтобы заглянуть в ее хорошенькую головку.

Он делает еще один шаг к ней. — Элли, все в порядке, — мягко уверяет он ее, когда комнату наполняет сигнал тревоги. Он никогда раньше не был так близко к ней, и он возвышается над ее нежным телом. Ее аромат окутывает его, взывая прямо к его члену.

Бип. Бип. Бип.

Джерард уже должен быть у двери. Окно на другой стене недостаточно велико, чтобы Эрик смог пролезть, но, может быть, если он разобьет его для нее, она сможет выбраться.

Он сделает все, чтобы убрать это выражение паники с ее лица.

Он протягивает руку и берет ее за руку, ее кожа горячая и липкая прижимается к его. Ее глаза расширяются, когда он крепко сжимает ее руку, пытаясь подбодрить.

После этого она никогда его не увидит.

На этот раз он знает наверняка.

И если Джерард войдет прямо сейчас и увидит, как он прикасается к ней…

Ну и черт с ним.

То, что он собирается сделать, немыслимо, но он не может отрицать, что хотел сделать это с тех пор, как впервые увидел ее.

— Омега. Посмотри на меня.

Его мощное Альфа-влияние легко овладевает ею в момент уязвимости. Ее зрачки расширяются так, что глаза становятся почти черными, но ее тело расслабляется.

— Успокойся, — выдыхает он ей, посылая свое влияние на нее так глубоко, как только может. — Ты в безопасности.

Бип. Бип. Бип.

Ее лицо все еще раскраснелось, но дыхание выровнялось, когда она с удивлением посмотрела на него.

И это неправильно — хотеть прикоснуться к ней вот так, когда она не может сопротивляться. Он мог приказать ей делать все, что захочет.

Но не так.

Он отпускает ее руку как раз в тот момент, когда слышит приближающиеся по коридору шаги.

У него есть всего несколько мгновений, прежде чем Джерард откроет дверь.

Бип. Бип. Бип.

Но все же…

Его рука быстро протягивается и обхватывает ее за талию, притягивая к себе. Он опускает голову и нежно прижимается губами к ее губам, ее сущность наполняет его чувства. Она задыхается у его рта, и ее руки автоматически хватаются за его рубашку.

Он подавляет стон, пробуя ее на вкус, прежде чем, наконец, отстраниться и сделать шаг назад.

Она — гребаный рай на его языке, именно такой, какой он и предполагал, что она будет.

Бип. Бип. Бип.

— Элли, — говорит он, и она выходит из оцепенения. Ее глаза широко раскрыты, а пальцы прижаты ко рту, как будто она не может поверить в то, что только что произошло.

В замке звякают ключи.

— Не убегай от меня. Ты появишься завтра.

Джерард открывает дверь и выводит ее наружу.

Она не оглядывается.

ЭЛЛИ

Он поцеловал ее…

Бип. Бип. Бип.

Он использовал свое влияние, чтобы успокоить ее, а затем поцеловал. Его губы были невероятно мягкими, и она могла бы утонуть в его поцелуе навсегда.

Это приводит ее в бешенство. Она решает сорвать злость на Джерарде.

— Где ты был? — визжит она, догоняя его быстрыми шагами. — Почему ты не был за дверью?!

— Прочь, — просто говорит он, идя по коридору.

Бип. Бип. Бип.

— Шипит она, взбешенная его отношением. — Что с тобой не так? Что, если бы он напал на меня!

Он посмеивается, ведя ее по коридору. — Я в этом сильно сомневаюсь. Кроме того, не похоже, что ты скажешь «нет».

— Что? — Она кричит.

Бип. Бип. Бип.

Но Джерард игнорирует ее и продолжает идти.

Они встречают доктора Портера у входа в здание как раз в тот момент, когда срабатывает пожарная сигнализация.

— Мисс Уинтерс! — восклицает он, махая ей рукой. — Это была ложная тревога! Я приношу свои извинения. — Он хмурится и смотрит на Джерарда. — Эрик…

— Он все еще в твоем кабинете, — говорит Джерард. — Заперт.

Доктор кивает. — Хорошо. Отведите его в камеру.

Джерард уходит, оставляя Элли с доктором Портером.

— Ты в порядке? — Спрашивает он ее, и ей требуется мгновение, чтобы взять себя в руки.

Пожара нет.

Эрик поцеловал меня.

Она кивает, слегка улыбаясь ему. — Абсолютно. В любом случае, мы заканчивали.

Лгунья.

— Что ж, я с нетерпением жду возможности обсудить с ним вашу сессию. Давай встретимся завтра утром?

Она поспешно кивает, направляясь к двери. — Конечно.

— Жди от меня электронное письмо сегодня вечером. Еще раз прошу прощения за тревогу. Ты выглядишь немного напуганной.

У нее вырвался фальшивый смешок. — Просто немного нервничаю сегодня. Слишком много кофе.

Она позволяет двери захлопнуться за ней, прежде чем снова заговорить с доктором.

* * *

Холоднее, чем в прошлый раз.

Что-то подсказывает ей, что ей не следует гулять по такому снегу и холоду, но ей нужно выплеснуть свою энергию беспокойства.

Пока она идет, ее дыхание короткими облачками вырывается у лица, и хижина становится все ближе.

Слишком много всего нужно обдумать.

Эрик, блядь, поцеловал ее.

Он поцеловал ее, предварительно использовав свое влияние, чтобы успокоить.

Часть ее в ярости.

Как он смеет превращать ее всего лишь в покорное существо?

Но она никогда не чувствовала себя в такой безопасности, как в тот момент. Его прикосновение было успокаивающим бальзамом для ее души и рассеяло страхи и воспоминания, вызванные к жизни пожарной тревогой.

И его грешные губы были слишком мягкими и полными для их же блага.

Нет.

Она и так слишком многим с ним поделилась. Он слишком много знает о том, кто она такая, о ее сопереживании мести и ее абсолютном срыве из-за такой простой вещи, как пожарная сигнализация.

Это закончилось. Это должно закончиться.

* * *

Но, видимо, у судьбы другие планы.

— Извините, мисс Уинтерс, но никто не может въехать в Грин Вудс и выехать из него из-за шторма на дорогах.

Она стискивает зубы, пытаясь урезонить буксирную компанию. — Я заплачу столько, сколько вам нужно. Мне просто нужно, чтобы кто-нибудь вытащил меня отсюда. Пожалуйста.

— Извините, мэм, — в голосе секретарши звучит искреннее сочувствие. — Но пройдет по крайней мере еще несколько дней, прежде чем кто-нибудь сможет вас отбуксировать. Ни одна машина не въедет и не выедет.

Это шутка, думает она. Жестокая, блядь, шутка.

Она заканчивает разговор, и почти сразу же ее телефон жужжит.

Это частный номер.

Она выключает телефон, не желая разбираться с тем, что он хочет сказать.

Вся эта поездка была ошибкой по многим причинам.

Его прежние слова заполняют ее разум, те, что он произнес сразу после поцелуя.

Не убегай от меня.

Но она должна бежать. Ей следует убраться как можно дальше от Эрика и Грин Вудса.

Она могла бы забыть все это, притвориться, что это был ночной кошмар, и вернуться к работе в Лос-Анджелесе.

Но теперь она даже не может уехать. Ее занесло снегом.

Она в ловушке.

Прошло меньше недели, а он видел ее чаще, чем большинство людей за последние несколько лет. Только Лита знает о ее страхе перед огнем, но она показала свою уязвимость в течение трех дней после встречи с кровожадным Альфой.

И в тот момент ей захотелось рассказать ему все.

Она хотела сказать ему, что в самых темных уголках своей души верит, что месть — это ответ.

И эта правда напугала ее больше, чем она могла себе представить.

Она должна уволиться.

Но ее внутренняя Омега знает, что она этого не сделает.

* * *

Она лежит вверх ногами, кровь приливает к ушам, дым обжигает легкие.

Мама не издает ни звука. Джульетта тоже.

Она надеется, что это потому, что они выбрались из машины.

Неловко дотягиваясь до защелки ремня безопасности, она нажимает на кнопку до тех пор, пока не падает с сиденья.

Ее тело кричит от боли, когда руки натыкаются на гравий. Она продвигается вперед, протискиваясь через маленькое отверстие в искореженном металле. Осколки стекла больно впиваются в ее ладонь, но она заставляет себя идти дальше.

Ее нога зацепляется за что-то острое. Онавскрикивает, яростно пинаясь от ощущения жжения, пока ее штанина не порвется и она не выскочит из машины.

Воздух отдает резиной. Она тяжело дышит, дым обжигает глаза и забивает ноздри.

Раздаются крики, грубые руки тащат ее прочь, пока, наконец, она не вдыхает свежий воздух.

Она смотрит на машину, превратившуюся в дымящуюся груду, и ужасное осознание поражает ее.

Они все еще внутри.

Она вздрагивает и просыпается, вся в поту.

Ее тело сотрясается, и она обхватывает колени руками, раскачиваясь взад-вперед.

Ты не можешь изменить то, что произошло, думает она про себя.

Прошлое есть прошлое.

Но ее страх перед огнем вызвал один из худших кошмаров, которые у нее были.

Вскакивая с кровати, она включает телевизор каждую ночь, слишком взвинченная, чтобы снова заснуть. Еще только утро, солнце только начинает пробираться в окно.

Она хватает телефон и читает электронное письмо, отправленное доктором Портером в подтверждение их встречи.

Он любезно предложил подвезти ее, но она застонала при этой мысли. Она не уверена, что сможет когда-нибудь снова посмотреть ему в глаза после того, как Эрик поцеловал ее.

Она должна уволиться, невзирая на деньги. Все это безумие, и оно зашло слишком далеко.

Но…

Теперь она этого не хочет.

Она хочет больше ощущать вкус губ Эрика и ощущение того, как его внутренний Альфа обращается непосредственно к ее Омеге.

Если она честна сама с собой, это был лучший поцелуй в ее жизни.

Это было сладко и целомудренно, с обещанием страсти.

Не думай о нем. Это неуместно.

О, но как же она этого хочет.

Ей хочется думать о массивных размерах его сильных рук и о том, как они могли бы легко обхватить ее за талию и прижать к стене.

Ей хочется думать о его губах на ее половой железе, которую она так отчаянно пытается спрятать за волосами или шарфом.

Она хочет подумать о том, каково было бы уступить своим желаниям.

Тебе нужно остановиться.

Она открывает свой ноутбук, чтобы побольше узнать о его отвратительных поступках, отчаянно нуждаясь в чем угодно, что вернуло бы ее к реальности.

Она снова рассматривает фотографии с места преступления — на этот раз под другим углом.

Месть.

Что могли сделать эти трое мужчин, чтобы оправдать такую жестокость?

Эрик не только пытал жертв, но и настроил против себя их семьи.

Один из убитых им Альф был женат, и он отправил его жене палец мужчины с сохранившимся обручальным кольцом.

Она разглядывает каждую фотографию и читает каждый файл, пытаясь сложить кусочки воедино.

Не было никаких улик, связывающих его с преступлениями — он выполнил их безупречно.

Он даже не был подозреваемым, пока…

Он сдался полиции.

Ее рот открывается от шока.

* * *

Кофейня находится всего в миле от заведения, и Элли очень обрадовалась, почувствовав знакомый аромат жареных зерен.

— У вас есть все необходимое на остаток вашего пребывания здесь? — Спрашивает ее доктор Портер, потягивая свой капучино. — Шторм все значительно усложнит. На шинах вашей машины есть цепи?

Она хмурится. — Вообще-то, аккумулятор в моей машине сел. Я каждый день ходила пешком.

Его седые брови взлетают вверх. — Ни в коем случае! Я позабочусь о том, чтобы Джерард забирал тебя по утрам и тоже отвозил домой.

Она качает головой. — Нет, правда, все в порядке…

— Элли. — Доктор говорит мягко, его глаза добрые. — Зима в Лос-Анджелесе сильно отличается от зимы в Грин-Вудсе. Ты не ходишь в таком беспорядке. Тебя унесет ветром или ты замерзнешь насмерть.

Она хочет возразить, но доктор прав. Его беспокойство о ее самочувствии трогает ее сердце, и она кивает. Как бы сильно она не хотела ехать с Джерардом, она также не хочет сталкиваться лбами с человеком, под началом которого работает.

— Хорошо, — соглашается она. — Пока я, наконец, не смогу снова завести свою машину после шторма.

— Отлично! — Восклицает он, открывая свой блокнот. — Теперь давайте обсудим моего любимого пациента.

— О, — говорит Элли, поспешно ставя чашку и открывая ноутбук. — Он твой любимый? Из всех?

— Может быть, любимый — это не то слово, — поправляет он себя, но продолжает улыбаться. — Но он, безусловно, самый умный и интересный обитатель центра Грин Вудс.

Элли кивает, сохраняя нейтральное выражение лица. — Он не такой, как я ожидала.

— И прежде чем мы продолжим, я должен извиниться перед тобой, Элли.

Его слова удивляют ее. — Почему? — Она спрашивает в замешательстве.

Доктор прочищает горло и неловко переминается с ноги на ногу. — Я судил о тебе из-за твоего… статуса, — признается он. — Я нервничал из-за того, что ты работаешь с Эриком. И я вижу, что был неправ. Мне очень жаль, мисс Уинтерс.

Она качает головой. — Ты уже извинялся раньше. Все в порядке…

— Нет, это не так. У меня было бессознательное предубеждение, потому что ты Омега. Я очень смущен и искренне сожалею.

Она кивает. — Спасибо, — шепчет она.

— А Эрик… он может быть трудным, — добавляет он, нахмурившись. — Он легко может использовать свои слова как оружие, и они имеют серьезные последствия. Вот почему я сказал тебе, что в ту минуту, когда тебе стало не по себе, ты должна уйти.

По ее спине пробегает холодок, потому что доктор прав.

Эрик заставил ее развалиться на части по телефону одними только своими словами.

Но она меняет тему, прежде чем последовать этому ходу мыслей. — Почему он здесь единственный Альфа? Это нормально? У вас ведь есть целый приход, посвященный им, верно?

Наступает минута молчания, прежде чем он заговаривает. — Ну, здесь был еще один Альфа. Но, к сожалению, он умер, находясь на нашем попечении.

— О, — неловко произносит она. — Это ужасно.

Он вздыхает. — Помнишь, я сказал, что Эрик может использовать слова как оружие? Какое-то время он был в пределах слышимости Кина. И Эрику он совсем не нравился.

Ее накрывает волна тошноты, и у нее появляется чувство, что она знает, к чему клонится история. — Понятно.

— Мы считаем, что Эрик убедил его покончить с собой.

Это как пощечина.

Все влечение, которое она испытывала к Альфе, улетучилось, превратившись в чувство вины и ужаса.

— После этого мы перевели его в звуконепроницаемую изолированную камеру, — продолжает доктор Портер мрачным голосом.

Элли уставилась в стол, отказываясь смотреть доктору в глаза. — За что Кин был там? — спрашивает она, ее голос едва громче шепота.

— Он был серийным насильником.

Месть.

— Похоже, у него комплекс мстителя, — говорит доктор. — Он никогда не говорил мне, но я верю, что убийства, которые он совершил, не были случайными.

— Он сдался полиции, — добавляет Элли. — У них не было причин подозревать его.

— Верно, — соглашается он. — Что-то не сходится, и хотя это не мое дело, я знаю, что ему есть что рассказать. И, может быть, он так и сделает, если когда-нибудь придет время.

Месть. Он сделал это из мести.

Она сглатывает, и хотя это кажется предательством по отношению к Эрику, она рассказывает то, что знает.

— Когда я разговаривала с ним, он намекнул, что для того, что он сделал, была причина, — тихо говорит она.

Доктор Портер слегка улыбается ей. — Возможно. Или, возможно, я нахожу ложную надежду в ком-то, кого никогда нельзя будет искупить.

Я тоже, думает она.

Однако им еще многое предстоит обсудить.

В глубине ее сознания есть насущная проблема.

— У меня также была проблема, о которой я хотела бы поговорить с вами. Ему вводят подавляющие препараты против его воли?

К ее удивлению, доктор кивает. — Да. Чтобы обеспечить безопасность всех остальных.

Она хмурится. — Даже несмотря на то, что в вашем заведении есть только бета-версии и альфы?

— Альфа в колее может одолеть любую Бету, если захочет, — медленно произносит он, глядя на нее так, как будто причина очевидна. — Это небезопасно.

Она хранит молчание, не желая давить на проблему, но это поднимает красный флаг.

Не то чтобы она хотела, чтобы он вошел в привычный Гон, но это должен быть выбор Эрика.

Она откладывает информацию в голове, чтобы доложить Лите.

Но, к ее удивлению, доктор Портер ей сочувствует. — Я знаю, о чем ты думаешь, Элли, — говорит он. — И мне не обязательно это нравится, но он никогда не высказывал мне своих опасений. Иногда ради общего блага приходится поступать неправильно.

Что-то неловкое шевельнулось в ней, и она быстро сменила тему.

— Кто-нибудь из семьи приезжал навестить его? — спрашивает она. — Я знаю, что у него есть сестра.

Он поднимает брови. — О. Я удивлен, что ты не знаешь. Его сестра скончалась за несколько месяцев до того, как он приехал сюда.

Она задыхается.

Он знает, каково это; думает она. Ему знакома боль.

— Это ужасно, — шепчет она, когда доктор кивает.

— Так и есть. И, отвечая на ваш вопрос, никаких визитов к родственникам — у него их вообще нет, на самом деле. Единственные, с кем он разговаривает, — это я, Джерард, а теперь и ты.

У нее нет ответа на это.

— Он здесь до конца своей жизни, дольше, чем я буду жив. Дольше, чем ты будешь здесь, наверняка. И маленькая часть меня жалеет его. — Он качает головой, его лицо искажено страданием.

— С чего бы тебе его жалеть?

— Он блестящий человек, Элли, — говорит он. — Безумно умный. Он разработал систему безопасности, которой мы привыкли пользоваться. Когда он приехал, нам пришлось установить совершенно новую программу.

По ее спине пробегает холодок, когда он продолжает.

— Он загубил свою жизнь по причинам, которыми не хочет делиться. Он обречен гнить здесь, в компании только меня, Джерарда, а теперь и тебя. В конце концов, все его забудут.

Слезы подступают к ее глазам, и она изо всех сил пытается их скрыть.

— У него тоже никогда не будет пары. Без пары для Альфы… Боюсь, если он еще не стал неуравновешенным, то это только вопрос времени, когда он действительно впадет в безумие.

Она едва может унять дрожь в руках, когда задает свой следующий вопрос. — А как насчет других Альф, которые были у тебя здесь? С ними случилось то же самое?

Он медленно кивает, на его лице читается печаль. «- от почему мы в конце концов сделали инъекцию подавляющего препарата обязательной. Каким бы чудовищем кто-то ни был, звуки, издаваемые человеком, воющим от одиночества, все равно больно слышать.

У нее защемляет грудь, когда она представляет, как Эрик воет от одиночества.

— Ты гораздо более чуткий, чем я, — пытается Элли, слегка улыбаясь ему.

Он пожимает плечами. — Не всегда. К Эрику у меня есть слабость. А теперь у меня есть слабость и к тебе. — Он делает глоток своего напитка, его глаза теплеют. — Что бы ты с ним ни делала, продолжай это делать. Я хотел бы улучшить работу этого заведения при лечении Альф. Любую информацию или идеи, которые у тебя есть, пожалуйста, передавай мне.

— Я так и сделаю, доктор. До сих пор речь шла только о подавляющих препаратах. Я рада, что понимаю почему, даже если я не согласна.

— Ты отлично справляешься с работой, Элли. Я чрезвычайно впечатлен.

И как бы ей ни хотелось насладиться похвалой, чувство вины стоит на пути.

Телефонный звонок.

Поцелуй.

Она должна была рассказать доктору Портер о том, как Джерард запер их в комнате, но не может заставить себя сделать это.

Какой-то части ее нравится это.

И это то, что ее пугает.

ЭРИК

Ее не было два дня.

Два гребаных дня.

— Она вернется завтра, — говорит доктор Портер после сеанса, словно читая его мысли. — Она просматривает кое-какие записи в домике.

Если врач понимает, что совершил ошибку, он этого не показывает.

Так вот где она.

В этом есть смысл. Ближайший отель находится примерно в двадцати милях отсюда, и если она планирует остаться дольше, чем на несколько дней, больница экономит деньги, размещая ее в своем домике.

Пока он погружен в свои мысли, в глазах доктора светится понимание.

— Она тебе нравится.

Он говорит это как ни в чем не бывало, почти самодовольно, и ему хочется ударить его прямо в ухмыляющееся лицо.

— Она… адекватная, — предлагает он. — Она умна и, кажется, интересуется тем, что здесь происходит.

Она — это все.

— Она привносит в это место что-то, чего не хватало. — Доктор посмеивается про себя. — Я не уверен, что именно… но она облегчает мне работу. У нас была отличная встреча за чашечкой кофе.

Он говорит это так задумчиво, что, не будь он Бета, Эрик бы напал на него. И все же он чувствует укол ревности, представляя, как Элли потягивает кофе и вежливо болтает с доктором Портером.

Его грудь вибрирует, из горла вырывается низкое рычание, но доктор этого не замечает.

— Если вы продолжите работать со мной, мы сможем добавить время на свежем воздухе, а также другие привилегии. Правда, это должно произойти после шторма. Согласно прогнозам погоды, погода обещает быть отвратительной.

С тех пор, как он здесь, был еще только один сильный шторм. В тот раз отключили электричество, и генераторы были единственным, что удерживало двери запертыми.

Он задается вопросом, что принесет эта буря.

* * *

Он болезненно возбужден, и все, о чем он может думать, — это она. Она — яд в его сознании, паразит, внедрившийся так глубоко в его мозг, что он уже никогда не будет прежним.

Он достает свой спрятанный телефон, теперь полностью заряженный. Портер был настолько рассеян, когда Эрик рассказывал о своей жизни, что не заметил крошечного зеленого огонька под диваном, а аккумулятор телефона заряжался в розетке, прикрытой спинкой дивана.

Ему нужно знать все о ней.

Омега-Омега-Омега

Нужна Омега

Его мозг сошел с ума, мысль о ней поглощает его разум и тело.

Он набирает сообщение, прежде чем успевает остановиться.

Ты знаешь, насколько ты чертовски красива?

Он терпеливо ждет ответа, зная, что она прочитала сообщение.

Остановись, пожалуйста.

Он не может. Мужчина по-лучше оставил бы ее нахуй в покое и рассказал о своих грехах, чтобы она была в безопасности от него навсегда.

Хороший мужчина сказал бы доктору Портеру, что она ему не подходит и ей лучше уйти.

Жаль, что он больше не хороший человек.

Он был когда-то, давным-давно.

Но этого человека больше нет.

Ты была так чертовски хороша на моем языке, Омега. Ты была такой хорошей девочкой.

Она прочитала сообщение.

Ответа нет.

Он продолжает.

Ты знаешь, что достается хорошим девочкам? Хороших девочек трахают. Хорошим девочкам вылизывают киски и сосут клиторы, пока они не кончают мне на лицо.

Сообщение прочитано.

Ответа нет.

Я знаю, что ты влажная для меня. Поиграй со своим клитором, детка. Никто не должен знать.

Сообщение прочитано.

Он проводит ладонью по члену через штаны, сжимая его в обхвате и представляя, как ее рот обхватывает его.

Хотел бы я быть там, детка. Я бы вылизал тебя дочиста и раздвинул пальцами. Ты была бы такой чертовски тесной для меня.

Сообщение прочитано.

И он просто знает, каждая его частичка знает, что прямо сейчас она трогает себя. Он практически слышит ритм ее дыхания, звук, с которым она выдыхает сквозь собственные пальцы, когда ее пятно пачкает простыни кровати в ее каюте.

Он сжимает себя сильнее, одной рукой работая со своим членом, в то время как другая сжимает.

Я чертовски сильно хочу связать тебя узлом, Элли.

Сообщение прочитано.

Раздвинуть тебя. Заставить тебя кончить на мой член, как хорошую девочку.

Сообщение прочитано.

Ты трогаешь себя, Омега?

Если у нее есть хоть капля здравомыслия, хоть какая-то внутренняя причина, она выключит телефон и убежит далеко-далеко.

Сообщение прочитано.

Затем она отвечает.

ДА.

Это одно милое, простое слово, но он рычит, заставляя себя работать еще усерднее.

Черт. Чего бы он только не отдал, чтобы почувствовать ее запах в это мгновение, прикоснуться губами к нежной железе, которую она так незаметно прячет…

Заставь себя кончить.

Сообщение прочитано.

Он кончает себе в руку, его семя разбрызгивается по рукам и животу.

И все же этого недостаточно.

Ему нужно быть погруженным в ее влагалище, чувствовать, как ее нежные стенки сжимают его, когда она скачет на его члене, останавливаясь только тогда, когда он слишком сильно раздувается внутри нее.

Падая на маленькую койку, он задается вопросом, действуют ли его подавляющие средства так, как должны.

Ему интересно, работают ли ее методы.

ЭЛЛИ

Это официально.

Она шлюха.

Она смывает пятно с рук, затем принимает невероятно горячий душ, пытаясь смыть стыд и возбуждение, которые захлестывают ее.

Как она могла? Этот вопрос вертится у нее в голове, пока она моет голову шампунем, трет сильнее, чем необходимо.

Какого хрена она делает?

Она провела день, планируя свою следующую встречу с Эриком и вопросы, которые она задаст, печатая заметки и наблюдения для Литы…

Но потом она проводит ночь, раздвигая ноги, отвечая на его текстовые сообщения, отправленные с телефона, которого у него даже не должно было быть.

И это так чертовски приятно.

Даже когда она стоит под душем, из нее все еще сочится жидкость, ее влагалище слишком чувствительно. Ее соски болят, такие чувствительные, что малейшее прикосновение заставляет ее клитор пульсировать.

Она зажмуривает глаза и позволяет своему разуму блуждать, всего лишь на мгновение пожелать, чтобы человек, которого она чувствует ближе всего, не был заключенным с пожизненным заключением.

Но уже слишком поздно.

Она хочет его.

Он хочет ее.

И она не может покинуть Грин Вудс.

Словно по сигналу, гремит гром, когда она выходит из душа, кутаясь в пушистое полотенце.

Ткань невероятно приятна на ощупь, поэтому она кутается в другую.

Потом еще в одну.

Но она хочет большего.

— О! — ахает она, открывая дверцу шкафа, чтобы достать дополнительные одеяла. Она бросает их на кровать, ее внутренняя Омега ликует, когда она ложится на ткань.

Она вздыхает в своем импровизированном гнездышке, зарываясь под одеяла и думая о красивом лице Эрика.

Очнувшись от этого, ее рациональный ум отключается, но ее внутренний Омега выигрывает битву.

Только на эту ночь, умоляю. Давай подумаем о нем хотя бы сегодня вечером.

— Только на эту ночь, — бормочет она.

Ее внутренняя Омега ликует.

* * *

Джерард забирает ее утром.

Ей хочется возразить, но она знает, что не продержалась бы и десяти минут на холоде. Небо жестоко-темно-серое, и она оказывается на улице всего за несколько мгновений до того, как по ее коже пробегают мурашки.

Он едва бросает на нее взгляд, когда она садится в его машину, бормоча «спасибо», когда она закрывает дверь.

Это неприятно. Так близко от него разит сигаретами и потом, и она изо всех сил старается не показать своего отвращения.

Они едут молча. Когда они приезжают на объект, он выходит из машины и намеренно идет впереди нее.

Мудак, думает она, дрожа, когда входит в здание. Она с улыбкой приветствует доктора Портера, который сразу же выглядит обеспокоенным.

— Ты в порядке? Твое лицо немного покраснело.

Она клянется, что он видит ее насквозь и знает, что его лучшая ученица совершала невыносимые поступки с его любимым пациентом.

— Я в порядке. — Она лжет легко, слова слетают с ее губ без раздумий. — Просто холодно.

Но, несмотря на холод, с прошлой ночи ее тело было нехарактерно горячим. Даже с тех пор, как она свила гнездо, в ее голове звенел тревожный звоночек.

Но доктор Портер ничего этого не знает, поэтому он просто улыбается. — Я могу принести вам кофе, если хотите.

Она качает головой. — Все в порядке. Я готова поговорить с Эриком.

— Отлично! Джерард проводит тебя в мой кабинет. У меня встреча в отделении Бета.

Отделение Бета. Где она должна была быть в первую очередь, если бы судьба была к ней добрее.

— Звучит заманчиво, — говорит она. — Увидимся за ланчем.

Доктор машет рукой и исчезает за другими двойными дверями.

Она слышит ворчание позади себя, и Джерард проходит мимо нее, жестом приглашая следовать за собой.

— На этот раз не запирай меня, — шипит она, бросаясь догонять его. — Я серьезно, — добавляет она. — Это может быть опасно.

Он не отвечает, пока они идут по коридору.

— Почему я тебе не нравлюсь? — наконец спрашивает она, когда они подходят к двери офиса. — Я знаю, что мы плохо начали, но…

— У меня нет причин любить тебя. — Он оглушает ее, заставляя замолчать, когда открывает дверь.

У нее нет времени осмыслить его слова, потому что запах Эрика обрушивается на нее, как товарный поезд. Ее глаза встречаются с его темными, и его ноздри раздуваются, когда он смотрит на нее. Он сохраняет нейтральное выражение лица, но она замечает, как у него слегка подергивается глаз, когда она садится за стол.

— Спасибо, — тихо говорит она Джерарду, который отворачивается и закрывает дверь, оставляя их вдвоем. Ее тело кричит о том, чтобы подбежать к нему, сесть к нему на колени и оседлать его. Его глаза обжигают ее, когда он вдыхает, затем они сужаются.

— Ты пахнешь им, — рявкает он, и чары рассеиваются.

— Прости? — она говорит в замешательстве.

— Ты пахнешь, как Джерард.

Его тон мрачен, обвиняющий и пронизан угрозой. Ее рот открывается от шока от этого намека.

— Он подвез меня, — медленно произносит она. — Потому что моя машина сломалась. Так что да, если ты говоришь, что от меня пахнет сигаретами и потом, я бы с тобой согласилась.

Его взгляд смягчается. — Твоя машина сломалась?

— Да, — вздыхает она. — Ну, не сломалась. Аккумулятор почему-то сел, или в машине произошло короткое замыкание. Честно говоря, понятия не имею.

Он кивает. — Итак, Джерард тебя подвозил?

Обвиняющий тон возвращается, и ей приходится напомнить себе о ситуации — она не обязана давать ему объяснения. — Не то чтобы это тебя касалось, но да. Он меня терпеть не может, если тебе от этого станет легче.

Его полные губы сжимаются в тонкую линию, и он продолжает хранить молчание.

— Мы здесь не для того, чтобы говорить об этом, — добавляет она, сохраняя профессиональный тон. Но она практически чувствует исходящую от него вибрацию ревности, и даже его запах темнеет от обладания.

— Знаешь, ты отлично справляешься с этим, — отвечает он, и она хмурится.

— Отлично справляюсь с чем?

Он кивает на блокнот у нее на коленях. — Ведешь себя так, будто все нормально. У тебя исключительный талант скрывать свои эмоции, когда ты этого хочешь.

Ее лицо вспыхивает от смущения, когда она опускает взгляд на свои записи. — Я говорила с доктором Портером о вашей проблеме с подавляющими препаратами, — говорит она, и он поднимает бровь.

— О, правда? — Говорит он, ухмыляясь ей. — Так внезапно меняешь тему?

Она отказывается заглатывать наживку. — Он говорит, это для того, чтобы у тебя не возникло никаких… осложнений, если что-то случится.

Его глаза темнее, чем она когда-либо видела, и она съеживается на стуле. Несмотря на его расслабленную фигуру на диване, она знает, что он мог бы одолеть ее одним движением.

— Осложнения, Элли? Как будто я вошел в Гон, и рядом не было Омеги, которая бы меня удовлетворила?

Они играют в игру, в которой ей не победить.

Он уже выиграл в тот момент, когда она разговаривала с ним по телефону, зарывшись пальцами в себя.

Он выиграл в тот момент, когда она вернулась во второй раз, чтобы увидеться с ним.

Может быть, он победил раньше, когда достал ее своими насмешками.

— Верно, — говорит она, не отрывая зрительного контакта. — Значит, ты не страдаешь без Омеги.

— Хорошо, что у меня есть своя.

Он смотрит на нее сверху вниз, призывая не соглашаться.

Но она должна, потому что то, что он говорит, абсурдно.

— Я не твоя Омега. — Она шепчет. И все же, несмотря на то, что ее разум кричит бежать, она остается застывшей на месте.

— Черта с два ты ею не являешься. — Он медленно садится, наклоняясь вперед. — Не отрицай, что это так.

В комнате недостаточно воздуха. Она оглядывается на маленькое окошко в двери, и ее охватывает страх, когда она понимает, что Джерард ушел.

Снова.

— Ты права, — бормочет он, проследив за ее взглядом. — Ты ему не нравишься. Если бы ему было не все равно, он бы не оставил тебя со мной наедине.

— Не надо. — Жалобно шепчет она, и его глаза вспыхивают.

Беги. Беги. Беги.

Не покидай Альфу! Тебе нужен Альфа!

В ее голове идет война, и она закрывает глаза, пытаясь обрести последние крупицы разума.

Но от него так хорошо пахнет, и если бы она могла просто остаться здесь и поговорить с ним…

— Останься со мной, — шепчет он, и знакомое покалывание пробегает по ее спине.

Он использует Альфа-влияние. Она только слышала об этом, но сейчас она загипнотизирована, ее тело легко подчиняется его воле.

— Хорошая девочка, — хвалит он, оставаясь в сидячем положении. — А теперь мы поговорим, по-настоящему поговорим. Ты понимаешь?

Она под его чарами, желание подчиняться ему болезненно.

— Да.

Она заговорит. Она скажет ему все, что он захочет.

— Я хочу знать о тебе все, детка, — шепчет он, и ее сердце замирает. — Ты рассказываешь мне свои секреты, а я тебе свои.

Борись с этим! Кричит ее разум.

Но его запах окутывает ее, даря привычный комфорт, лучший, чем могло бы дать любое гнездышко.

— Запри дверь и придвинься ко мне поближе, Омега.

Ее трясет, когда она встает, щелкает замком, запирая себя с ним в кабинете.

Опасность!

Но Омега Элли более чем счастлива подчиниться, придвигая стул поближе к красивому, опасному Альфе.

Их разделяют считанные дюймы. Вблизи она видит его легкую щетину, темную тень на бледной коже. Его глаза встречаются с ее, и она тонет в его пламенном взгляде.

— Посмотри на себя, — шепчет он. — Такая красивая. И вся моя. Не так ли, Омега?

Где-то в глубине души она знает, что то, что он делает, аморально.

Но он прав, не так ли? Ее тело жаждет его, ее сердце болит за него…

И она хочет, чтобы он узнал ее.

Поэтому она кивает, и он одаривает ее легкой, искренней улыбкой, в уголках его глаз появляются морщинки.

Это прекрасно.

Он так близко к ней, что мог бы протянуть руку и дотронуться до нее. Его массивные руки могли бы обхватить ее за талию и усадить к себе на колени, где она могла бы оседлать его и опуститься на его член…

Но он держит свои руки при себе и задает вопрос, который возвращает ее к реальности.

— Почему ты так испугалась, когда сработала сигнализация?

ЭРИК

То, что он сделал, непростительно.

Джерарду на самом деле не нравится — он просто предложил смотреть в другую сторону, пока он в офисе с Элли, на что охранник рассмеялся и ушел, как только он закрыл дверь.

Ему придется что-нибудь с ним сделать позже.

Он не знает, сколько у него времени до того, как Элли навсегда покинет Грин Вудс — и у него должен быть план, прежде чем это произойдет.

Частью этого плана является раскрытие ее секретов.

— Почему ты так испугалась, когда сработала сигнализация?

Как только он это говорит, он понимает, что зашел слишком далеко.

Она выходит из оцепенения и ахает, когда до нее доходит. Она смотрит на него с выражением ужаса и предательства, и черты ее лица в конце концов сменяются печалью.

Но она не встает и не уходит, не кричит на него.

Вместо этого она вздыхает, затем снова смотрит на него, смирившись.

— Я попала в автомобильную аварию, — тихо говорит она. — Машина загорелась после того, как перевернулась. Я едва выбралась оттуда.

Мысль о том, что она в опасности, заставляет его кровь закипеть. — Черт, — бормочет он. — Это ужасно.

Ее аромат смягчается приглушенной грустью, и она кивает. — Да. Так и было. — К его удивлению, она хихикает, глядя на свои колени. — Я так и не нашла мудака, который нас сбил. Он просто врезался в нас, а затем уехал.

В ее истории есть что-то еще, он может сказать по выражению ее лица.

— Вас?

Она съеживается. — Моя мать и сестра.

Он не спрашивает, что произошло, потому что уже знает.

Им не удалось выбраться.

В ее аромате ощущается кислинка печали. Чувство вины пронзает его ожесточенное сердце, как нож.

— Хотел бы я найти его для тебя, — говорит он. — Я бы убил его.

Она отрывисто смеется, вставая и придвигая свой стул обратно к столу. — Верно. Я тоже.

И вдруг раздается щелчок.

Он вспоминает ее слова, сказанные на днях, когда он признался ей, что убийства были не случайными, а совершались из мести.

Я понимаю, сказала она, хотя он мог сказать, что она тут же пожалела о своем признании.

— Знаешь, я пыталась, — продолжает она тихим голосом, чуть громче шепота. — Найти его. Были свидетели, но у полиции было недостаточно доказательств. У них был только тип грузовика, но ничего больше.

Она делает долгую паузу, а он сидит и переваривает ее слова.

Ее аромат снова изменился. Под сладостью скрывается стыд, который переполняет ее.

— Ты испытываешь чувство вины выжившего, когда тебе это не нужно, — говорит он, и она одаривает его грустной улыбкой, которая не касается ее глаз.

Она выглядит такой уставшей.

— Мы оказались в машине из-за меня, Эрик. Я только что представилась как Омега, и мы возвращались с приема у моего врача.

Он складывает кусочки воедино в своем сознании, вспоминая их первую встречу.

— Вот почему ты ненавидишь, когда тебя называют Омегой. Это напоминает тебе о причине, по которой ты оказалась в машине. — Он делает паузу, и она снова смотрит на него сияющими глазами. — Ты думаешь, это твоя вина.

Она прочищает горло и отводит от него взгляд; ее взгляд находит окно, где видны деревья. Они сидят молча, и его сердце болит за нее.

Он хочет сказать ей, что это не ее вина, что она гребаный ангел и слишком хороша для этого мира.

Он хочет пообещать ей, что отомстит за нее и ее семью, и ей больше никогда не придется страдать.

Он сожжет этот гребаный мир дотла ради нее, если только сможет вырвать горе из ее души.

Но он просто наблюдает за ней, наблюдая, как свет освещает ее лицо, впитывая ее красоту и печаль.

Позади них тикают часы, проходят минуты, они оба сидят в тишине, их ароматы переплетаются.

Достаточно просто быть рядом с ней, решает он.

— Почему ты сдался полиции? — спрашивает она, все еще глядя в окно.

Вопрос застает его врасплох. — Ты изучала меня, Уинтерс?

Уголок ее губ приподнимается. — Конечно. У тебя не было причин сдаваться. Ты даже не был подозреваемым. — Она поворачивает стул обратно, чтобы посмотреть ему в лицо. — Итак, почему? Ты хочешь остаться здесь на всю оставшуюся жизнь?

Он молчит, и она начинает злиться.

— Ты мог бы, по крайней мере, сказать мне это после того, как вторгся в мои личные мысли, — огрызается она. — После того, как у тебя хватило наглости потребовать раскрыть мои секреты.

Он знает, что она права, и ее гнев так прекрасен, так сексуален, что он просто…

— У них был кто-то другой, — просто говорит он. — Они арестовали невиновного человека. Я сдался полиции, чтобы он не провел всю жизнь за решеткой.

Ее глаза расширяются, затем она хихикает, качая головой. — Вау. Твой моральный компас — это нечто другое.

— Я мог бы сказать то же самое о тебе, детка, — говорит он, и на его лице появляется ухмылка. — Днем ты такой профессионал, а ночью раздвигаешь для меня ноги.

Ее лицо вспыхивает. — Да, и это была ошибка, — огрызается она. — То, что больше не повторится.

Он ухмыляется. — Я слышал эти слова в прошлый раз, — говорит он. — Я тоже не думаю, что это будет последний раз, когда я их слышу.

Она хмурится, но он чувствует исходящий от нее запах возбуждения, запах, который передается непосредственно его члену.

Но его победа недолговечна, поскольку она смотрит на часы и встает со стула. — На сегодня мы закончили, — говорит она. — Мне нужно встретиться с доктором Портером. Вы хотите, чтобы я передала от вас какое-нибудь сообщение?

— Да. Скажите ему, что мне требуется круглосуточный поведенческий анализ, иначе мы не добьемся прогресса.

Она сердито смотрит на него. — Ты психопат.

При этих словах он заливается смехом. — Ты уже знала это, детка. Но я думал, вы не должны были так резко судить своих клиентов?

Она фыркает, затем останавливается у двери, держа руку на замке.

— И Эрик, — говорит она, бросая на него последний взгляд. — Попробуй еще раз повлиять на меня, и я, блядь, убью тебя.

Он не перестает смеяться, когда она уходит.

ЭЛЛИ

С ней покончено.

Она спешит по коридору, расстроенная тем, что нет никаких признаков Джерарда.

Эрик снова использовал свое влияние на нее и заставил ее раскрыть ее собственные секреты. Она была готова открыться ему, позволить ему делать с ней все, что он захочет.

К черту это.

Ее секреты принадлежат только ей, ее история принадлежит ей. Это не он должен был знать.

Ей не следует больше с ним работать, не говоря уже о том, чтобы жить с ним в одном городе.

И она даже не может покинуть Грин Вудс, потому что дождь и град держат город в клетке холода.

Даже если бы ее машина работала, она не смогла бы вести машину в такую погоду.

Доктор Портер находится в вестибюле и хмурится, когда видит ее лицо.

— С вами все в порядке, мисс Уинтерс? — спрашивает он, когда Джерард появляется в поле зрения. Он встречается с ней взглядом, и она делает глубокий вдох.

— Нет. Джерарду нужно все время быть за дверью. Неприемлемо, что его там не было.

Охранник в ярости, он почти рычит на нее, когда доктор Портер поворачивается к нему. — Разве ты не охранял дверь, Джерард?

Но его лицо разглаживается, когда он смотрит на доктора. — Я ненадолго вышел в туалет, сэр. Мои извинения, мисс Уинтерс, — говорит он, поворачиваясь к ней лицом.

Его глаза кричат о смерти, но ее ярость соответствует его.

Доктор Портер, кажется, замечает это и неловко откашливается. — Вообще-то, я хотел бы встретиться с вами позже в моем кабинете. Я могу подвезти тебя домой, если хочешь.

Его доброта согревает ее сердце, и его гнев утихает. — Да, — говорит она. — Мне бы этого очень хотелось.

— Хорошо. Пока я буду в Бета-отделении, но не стесняйтесь продолжать пользоваться моим кабинетом.

Она этого не хочет. Запах Эрика все еще будет витать в воздухе, и ей придется бороться со всеми инстинктами, побуждающими ее поваляться на диване, как животное.

Но это или остаться в вестибюле с Джерардом, который смотрит на нее как на отбросы общества.

Она выбирает офис.

* * *

Ее отчеты Лите — это шутка.

Вместо того, чтобы узнать больше о поведении Альф и о том, как на них влияет заключение и тюремная система, она узнает только об Эрике.

Это полная противоположность тому, зачем она пришла сюда.

Таким образом, она наполняет свои отчеты ложными наблюдениями и выводами.

Каждый раз, когда она остается с ним наедине, их разговор переходит во что-то… непродуктивное.

Как он посмел?

Она молча возмущается его агрессивным поведением, злоупотребляющим его влиянием Альфы, чтобы превратить ее в покорную Омегу, готовую удовлетворить любое его желание.

И хуже всего то, что она понятия не имела, что влияние Альфы реально.

Такого никогда раньше не случалось ни с ней, ни с кем-либо из ее друзей-Омег. Об этом говорили только шепотом, наряду со слухами, что только самые сильные Альфы могли это сделать.

И они могли делать это только со своими партнерами.

Черт.

Неуютная надежда зарождается в ее груди, и она ненавидит себя еще больше, когда отправляет электронное письмо, неточно отражающее ее пребывание в Грин Вудс.

Прошла всего неделя, но такое ощущение, что прошел гребаный год.

В кабинет входит доктор Портер, и она быстро вскакивает со стула и пересаживается на кушетку. Она чувствует запах Эрика, и пытается успокоить свое быстро бьющееся сердце.

Он закрывает за собой дверь, затем садится и вздыхает. — Элли, мне так жаль Джерарда. Он должен был все время охранять дверь.

Она вспоминает рычащее лицо Джерарда и отступает. — Все в порядке, правда.

— Он не… — Доктор запинается, как будто пытается подобрать правильные слова. — Вы были…

Это ее шанс.

Она могла бы рассказать доктору Портеру все.

Телефон. Влияние. Замечания, которые Джерард делал ей.

Ей больше никогда не придется видеть Эрика.

Это правильный поступок.

Но она качает головой и улыбается. — Эрик был идеален. Но я бы все равно хотела сравнить свои впечатления.

Она упустила свой шанс.

— Конечно, — говорит он. — Кстати, я хотел спросить, не хочешь ли ты чем-нибудь заняться. Я знаю, прошла всего неделя, но что бы вы подумали о том, чтобы поработать и с некоторыми из наших Бета-версий?

Вопрос застает ее врасплох. — Правда? — Удивленно спрашивает она.

— Да. Если ты понравилась Эрику, я не сомневаюсь, что ты отлично справишься с несколькими другими нашими заключенными. Особенно потому, что именно за этим вы пришли сюда в первую очередь. И чем больше исследований, тем лучше, верно?

Она ошеломлена его просьбой. Ее глаза загораются, и она искренне улыбается ему. — Да! Абсолютно. Большое вам спасибо.

Это ее возможность держаться подальше от Эрика и вернуться в контакт с реальностью.

Доктор улыбается ей в ответ. — Это прекрасно. Так приятно иметь рядом кого-то, кто действительно заботится о наших людях. У нас давно не было такого человека, как ты.

Его слова сбивают ее с толку. — Я понимаю, что Эрик трудный клиент, но почему у вас возникли проблемы с поиском новых сотрудников? — Спрашивает она.

— Ах. Ну, во-первых, местоположение. Мы не совсем туристическая достопримечательность. Но также… — Доктор отводит взгляд, нахмурив брови. — Я не уверен, должен ли я тебе это говорить.

Она замирает на стуле, страх пробегает по ее спине.

Это связано с Эриком. Она просто знает что это так.

— Все они уволились после первого сеанса с Эриком.

В этом, конечно, есть смысл.

Он монстр и мастер манипулирования. Любой, у кого есть хоть капля здравомыслия, убежал бы с криком при встрече с ним.

Как и следовало.

Но она сохраняет тщательно нейтральное выражение лица, когда говорит. — Что ж, я все еще здесь. Так что, возможно, это тебе о чем-то говорит.

— Да. Может быть, он меняется, — задумчиво говорит он. — В любом случае, я бы с удовольствием познакомил вас на следующей неделе с Бета-заключенным. Я думаю, вы двое будете хорошо работать вместе.

Да, что угодно, лишь бы отвлечься, в отчаянии думает она. Ей нужно все, что угодно, лишь бы уберечь Эрика от ее предательского сердца Омеги.

ЭЛЛИ

Она проводит субботу, пытаясь выкинуть Эрика из головы.

Или, по крайней мере, она пытается.

Она намеренно еще раз просматривает фотографии с места преступления, держа их открытыми на экранесвоего ноутбука и запечатлевая в памяти его жестокость.

Когда это не срабатывает, она проводит дополнительные исследования о нем. Его чистый капитал астрономичен, сумма настолько велика, что он мог бы купить Грин Вудс, если бы захотел.

Она снова смотрит на его фотографию, пытаясь понять человека, который уговорил бы заключенного свести счеты с жизнью, но при этом сдался, потому что на его месте в тюрьму сел бы невиновный человек.

Затем она смотрит на его сестру.

Кассандра Харт была на десять лет моложе его и умерла в двадцать лет.

Возраст Джульетты.

Образы ее собственной сестры вспыхивают в ее голове, и она смаргивает слезы. Если она будет думать о ней слишком долго, то утонет в море вины.

Несмотря ни на что, ее сердце болит за Эрика, когда она читает о его сестре.

Она находит фотографию, на которой они вместе на мероприятии, его рука небрежно обнимает ее за плечи. Он беззаботный и радостный. Его темные глаза мягки, без следа злобы.

Конечно, кибер-преследование его не помогает ее ситуации.

Ей нужно расслабиться и удвоить дозу подавляющих средств.

Словно по команде, ее сотрясает сильная судорога.

— Черт, — шипит она, хватаясь за живот и сворачиваясь пополам на кровати. Поток влаги пропитывает ее нижнее белье, когда она, прихрамывая, идет в ванную, чтобы умыться.

У нее больше года не было течки из-за ее подавляющих препаратов. Она надеялась, что импровизированное гнездышко и пятно были вызваны ее влечением к Эрику и ничем больше.

Но ее воспаленная кожа и болезненные соски говорят об обратном.

Это плохо.

Очень плохо.

Еще одна судорога пронзает ее матку.

— О Боже, — выдыхает она, снимая с себя одежду и ковыляя обратно к кровати. Обнаженная, под простынями, она заворачивается в одеяла и желает, чтобы ее тело расслабилось.

Но этого не произойдет. Ее предательский разум снова заполняется мыслями о нем, и о том, как отчаянно она хочет, чтобы к ней прикоснулись и полюбили.

На самом деле, это жалко, если она об этом подумает. Но сколько бы она ни стыдилась себя, ее тело не взывает к нему.

Ее телефон жужжит, и снова звонок с неизвестного номера.

Сейчас работаешь с другими людьми? Я не уверен, что позволю этому случиться. Я хочу тебя только для себя, детка.

Она прикусывает губу и стонет, ерзая под одеялом.

— Пожалуйста, действуйте, пожалуйста, — умоляет она подавляющие, надеясь, что они каким-то образом прислушаются к ней.

Она не открывает глаз, натягивает одеяло до груди и в конце концов задремывает.

* * *

Она знает эту дорогу.

Мама пошла из больницы черным ходом, пытаясь быстрее доставить их домой.

— Все будет хорошо, Элли, — говорит Джульетта с переднего пассажирского сиденья. — Они отправили тебя домой с тоннами обезболивающих. В любом случае, первая Течка всегда самая страшная.

Она может ответить только стоном, частично из-за судорог, а частично из-за того, что никогда не хотела обсуждать течку со своей сестрой.

Они приближаются к тихой дороге с двумя узкими полосами движения. Вдалеке приближается автомобиль, едущий в противоположную сторону.

Это красный грузовик.

— Мама, остановись! — Она пытается закричать, но ее губы остаются сомкнутыми, вырывается только приглушенный звук.

Грузовик подъезжает ближе.

Она пытается запомнить номер машины, но цифры и буквы расплываются.

— ПРИТОРМОЗИ!

Она мечется на заднем сиденье, умоляя их выслушать ее, и разве они не видят, как грузовик виляет…

БУМ.

Она просыпается, задыхаясь и дрожа, холодный воздух обжигает горло.

В комнате царит тишина и морозно.

Над головой гремит гром, завывает ветер, от неистовой бури сотрясаются стены.

В отчаянии она скатывается с кровати и нажимает на выключатель возле двери. Когда это не срабатывает, она пытается включить свет в ванной, но безуспешно.

О нет.

Электричество отключено.

Судя по тому, насколько холодно в комнате, он, вероятно, какое-то время отсутствовал.

Она хватает свой телефон и удаляет все сообщения и пропущенные звонки от Эрика. Затем она проверяет погоду на наличие Грин Вудс, и слезы разочарования наполняют ее глаза, когда она видит температуру.

Она не переживет эту ночь, если электричество не включат.

Ее телефон жужжит от входящего вызова, и она немедленно отвечает на него.

— Доктор Портер? — выдыхает она, ее голос хриплый от эмоций.

— Элли! Ты в порядке? У тебя все еще есть электричество?

Слезы разочарования текут по ее щекам. — Нет.

— О, нет, это нехорошо, — бормочет он. — У моего дома тоже нет. К сожалению, похоже, что нам с тобой придется остаться на объекте на ночь, поскольку у них есть резервные генераторы.

НЕТ. НЕТ. НЕТ.

— Я… это было бы уместно, как вы думаете? — Ее голос дрожит, когда она пытается с ним поспорить.

— Не совсем, но у нас нет выбора, не так ли?

Так. Я могла бы замерзнуть здесь сегодня вечером, просто чтобы не наброситься на твоего любимого заключенного.

— Думаю, я смогу это пережить.

Доктор смеется. — Ни в коем случае. Я заеду за вами как можно скорее. У нас есть больничное крыло с кроватями. У вас также будет комплект ключей. Это временно, скорее всего, только на сегодняшний вечер.

О боже.

Она собирается провести ночь в том же здании, что и Эрик.

— Хорошо, — говорит она слабым голосом. — Я соберу сумку.

ЭРИК

Она будет работать с другим пациентом.

С Бета.

Доктор Портер упомянул об этом с гордостью, его волнение за своего нового ученика перевесило доводы в пользу того, что он не должен делиться личной информацией с Эриком.

Все должно быть в порядке, правда. И все же он не уверен, что чувствует по поводу того, что его дорогая Омега находится в одной комнате с другим массовым убийцей.

Он, конечно, исключение.

Он хочет, чтобы все ее время проводилось с ним. Никто другой не должен с ней разговаривать, не говоря уже о том, чтобы смотреть на нее.

Она слишком дорога этому миру, не говоря уже о любом из кретинов, которым она хочет помочь.

Черт.

И теперь у нее хватает наглости игнорировать его сообщения, хотя ее не будет в здании все выходные.

Он накажет ее за это позже.

Но сейчас ему нужно провести дополнительные исследования.

Требуется всего несколько минут, чтобы найти свидетельства о смерти матери и сестры Элли, и его сердце болит за свою Омегу.

Он думает об улыбках, которые она так легко подделывает, и о ее таланте скрывать любые негативные эмоции со своего лица.

Никому не должна понадобиться эта способность.

Он чувствовал ее вину, когда она говорила об автомобильной аварии, и это было все равно что смотреться в зеркало. Они похожи больше, чем она думает, и эгоистичная часть его души радуется этому.

Если он откроет ей свою душу, положит сердце к ее ногам, возможно, она поймет.

Он планирует рассказать ей, в конце концов.

Если придет время.

* * *

Свет тускнеет, и он слышит щелчок генераторов.

Это не первый случай, когда у них случаются перебои в работе, но этот шторм особенно сильный, ветер сотрясает окна, снаружи бушует гром.

Он думает о ней и беспокоится. Он не может представить, что крошечный домик хорошо оборудован для работы в такую погоду.

Ты в порядке?

Он отправляет сообщение, надеясь, что она ответит, пытаясь унять панику, которая поднимается в его груди.

Она из Лос-Анджелеса. Она не привыкла к такой погоде.

Сообщение не доставлено.

Может быть, Джерард подвез ее из города до того, как разразился шторм.

Может быть, она уволилась.

Это намного усложнит его план.

Дверь в его камеру открывается, и входит Джерард, бросая взгляд на телефон в руке Эрика.

Альфа приподнимает бровь, призывая его сказать что-нибудь о контрабанде. Конечно, Бета это никак не комментирует.

— Доктор Портер будет здесь во время шторма, — говорит он, глядя куда угодно, только не на Эрика. — Он хочет провести с тобой дополнительное занятие в эти выходные.

Но он едва улавливает слова доктора, когда до него доходит запах Омеги Элли.

Низкий рокот нарастает в его груди, когда он прищуривается, глядя на Джерарда. «Она здесь», - грохочет он. «Разве нет?»

Но он уже знает ответ. Он чувствует запах ее похоти, отчаяния и своей потребности.

У нее скоро начнется Течка.

— Так и есть, — подтверждает Джерард.

— Где она остановилась?

Это не вопрос, это требование, и Джерард замечает.

— Я не уверен. Куда бы доктор Портер ее ни поместил.

Это неважно. Он найдет ее.

Он указывает на ключ охранника. — Сколько?

Глаза Джерарда расширяются. — Моих ключей?

— Я знаю, что у вас есть дополнительный комплект. Назови свою цену.

— Ты сошел с ума, если думаешь…

— Пятьдесят тысяч, — перебивает он. Это дешевое предложение, но Джерард этого не знает. Он заплатил бы десять миллионов, если бы ему понадобилось, только за то, чтобы иметь комплект ключей.

Глаза охранника широко раскрыты, рот приоткрыт от недоверия. — Как…

— Я отправлю это тебе прямо сейчас, электронным способом. — Эрик поднимает трубку. — Из моего банка.

Джерард бормочет, качая головой. — Чушь собачья. Нет никакого способа…

— Продолжай говорить, и я снижу цену до десяти тысяч.

Бета быстро выдает его банковскую информацию, и через несколько секунд Джерард становится богаче на пятьдесят тысяч долларов.

— Было бы лучше, если бы ты тоже ушел на ночь, — беспечно добавляет Эрик.

— Ты собираешься убить ее? — Тихо спрашивает Джерард.

Альфа рычит на него. — Ты думаешь, я бы, блядь, убил Омегу? Дай мне свой ключ, прежде чем я заберу их сам.

Испуганный, Джерард бросает свою связку ключей, оставляя дверь камеры открытой. — Портер сейчас в своем кабинете, — быстро говорит он. — Просто убедись, что он тебя не поймает.

— Джерард? — Спрашивает Эрик, как раз когда охранник поворачивается, чтобы уйти. — Я никогда не забуду, как легко ты подверг Элли риску.

Бета бледнеет и спешит прочь.

Эрик встает и закрывает дверь камеры, готовясь к тому, что сейчас произойдет.

ЭЛЛИ

Она чувствует его запах, как только они заходят в здание.

Он неотразим.

Она могла бы расплакаться от того, как приятно сознавать, что она рядом с ним.

Она внутренне кричит.

Он убивал людей, Элли.

Он нехороший человек.

Она теряется в панике, когда доктор Портер показывает ей больничное крыло и ведет в ее палату.

— Это не самое удобное место, — говорит доктор. — Но в ящиках есть дополнительные одеяла, и они запираются изнутри. Ключ есть только у Джерарда.

Одеяла. Свить гнездо.

— Спасибо тебе, — шепчет она, прижимая к груди спортивную сумку.

— Тебе что-нибудь нужно? Сегодня вечером я переночую в своем офисе, так что буду недалеко.

Она сглатывает и колеблется. — Если у вас есть какое-нибудь жаропонижающее, это было бы здорово. И какие-нибудь дополнительные… подавляющие средства.

Это не должно быть плохим словом, но это так. Для нее это неловко, и это еще одна причина, по которой ей не следует работать с доктором Портером.

Это напоминание о том, что именно из-за нее ушла ее семья.

Но доктор Портер невозмутим по ее просьбе. — Я уверен, что у нас где-то есть немного, — говорит он. — Я бы сбегал за тобой в аптеку, если бы этот проклятый шторм не был таким безрассудным.

Верный своему слову, он возвращается меньше чем через минуту, вручая Элли горсть таблеток и бутылку с водой. — Это сработает?

Она немедленно принимает два фирменных супрессанта и проглатывает их под наблюдением врача.

— Да, — говорит она, одаривая его своей лучшей фальшивой улыбкой. — Спасибо.

— Я собираюсь лечь спать, — говорит он, улыбаясь в ответ. — Джерард здесь, я здесь, и потом, у нас есть только один заключенный Альфа и Бета. Ты в полной безопасности.

Нет, это не так, думает она. Он знает, что я здесь. Он найдет меня.

Но она желает доктору спокойной ночи, и он оставляет ее одну в комнате с глухим гулом генераторов, чтобы составить ей компанию.

Она расстилает столько одеял, сколько может, чтобы сделать кровать более удобной. В углу есть маленькая ванная, и она чистит зубы и пытается подготовиться ко сну.

Дверь заперта. Она позаботилась об этом.

Ее кожа все еще разгорячена, несмотря на холод в комнате. Пятно на мгновение прекратилось, но она в ужасе от того, что оно снова протечет, и Эрик почувствует это.

Ей нужно поспать.

Завернувшись в столько одеял, сколько смогла, она устраивается поудобнее в кровати, используя пульт дистанционного управления, чтобы настроить ее по своему усмотрению. Она держит верхний свет включенным, не готовая сдаться темноте.

Она наконец проверяет свой телефон после столь долгого откладывания.

Один пропущенный звонок от Литы и одно новое сообщение от Эрика.

Ты в порядке?

На самом деле глупо, что ее сердце так сильно бьется от этого сообщения.

Альфа заботится о нас!

Но радость недолговечна, поскольку она напоминает себе о том, кто он такой.

Неважно, как сильно она может хотеть его, он под запретом.

Все это несправедливо.

Он первый человек, который не осудит ее за ненависть к себе и к человеку, который был за рулем грузовика.

Он не стал бы осуждать ее за болезненную жажду мести или мечты замучить этого человека до смерти.

Единственный человек, который мог бы по-настоящему понять ее, приговорен к пожизненному заключению в исправительном учреждении.

Итак, она позволяет себе расплакаться, тихонько плача перед сном, надеясь, что подавляющие средства сделают свое дело и отсрочат ее течку еще на несколько дней.

* * *

Здесь холодно.

Даже под одеялами холодный воздух обжигает легкие, и она, дрожа, сворачивается в клубок.

Она стонет, открывая глаза, но не видит ничего, кроме темноты.

Свет не горит, и гул генераторов прекратился.

Здесь слишком холодно.

— О нет, — выдыхает она, садясь в кровати и нащупывая что-нибудь с источником питания.

Но воздух причиняет физическую боль, и она снова закутывается в одеяла, не в силах встать с кровати.

Электричество отключено.

Воет ветер, и она глубже вжимается в матрас.

Холодно. Мне так холодно.

Ее зубы стучат, дыхание вырывается быстрыми вдохами, мурашки покрывают каждый дюйм ее тела.

Какая ирония, думает она, что я умру замерзая до смерти, в то время как моя семья сгорела заживо.

Замок на ее двери гремит, и она молится, чтобы это ветер сыграл с ней злую шутку.

Это, должно быть, ветер. Он не может сюда попасть.

Дверь со скрипом открывается, и она старается держаться как можно тише.

Если я спрячусь под одеялами, монстр меня не достанет.

Аромат перца и цитрусовых ласкает ее, а сердце учащенно бьется.

Он всего лишь на расстоянии вдоха, а затем его вес накрывает ее.

Она вырывается и пытается закричать, но его массивная рука закрывает ей рот.

— Тише, тише, детка, это я, — шепчет он ей на ухо. Она дрожит, когда он обвивается вокруг нее, тяжелый в темноте.

— Ты такая холодная, — бормочет он, и она хнычет. — Ты слишком холодная. Это нехорошо, милая.

Он убирает руку с ее рта и притягивает ее ближе к себе, обнимая. Это самое приятное, что она чувствовала за долгое время.

Она забыла, каково это, когда тебя обнимают.

— Уходи, уходи прочь, — выдыхает она, ее голос едва слышен как шепот. — Тебе н-не следует б-быть здесь.

— Ты замерзла, — успокаивает он ее, убирая рукой волосы с ее шеи. Он нежно целует ее, его губы мягкие и теплые, и она сдерживает стон. — Здесь слишком холодно. Это опасно, милая. Никогда не знаешь, какие монстры бродят в тени.

— Н-нет, — шипит она, инстинктивно прижимаясь к нему, ее спина впитывает тепло его груди. — Я не хочу тебя.

Он напевает. — Я думаю, ты маленькая лгунья, Омега.

Она не знает, как он умещается на крошечной кровати, но все равно благодарна. Прижавшись к нему задницей, она чувствует, как его массивный член прижимается к ней. Его аромат ласкает ее, посылая волны удовольствия по всему телу.

Это неправильно по многим причинам.

— К-как ты сюда попал? — шепчет она, и его рот снова находит ее, на этот раз на стыке плеча и шеи. Его язык находит ее железу, нежно двигая ее взад-вперед, и она выгибает спину навстречу ему.

— У меня есть свои способы, — бормочет он низким и шелковистым голосом. — Тебе следовало бы знать, что сейчас я могу все.

Их по-прежнему разделяют одеяла, но тепла его тела достаточно, чтобы прогнать озноб, и она позволяет ему продолжать свои атаки на ее шею, его губы и язык нежно касаются ее кожи. Из нее вытекает жидкость, пропитывая трусики, когда ее киска сжимается.

Он собирается заставить ее кончить от одних только его нежных прикосновений.

— Просто чувствуй, — шепчет он. — Не думай.

И она этого не делает. В полной темноте она ничего не видит, но может чувствовать. Ее рука тянется за спину, чтобы коснуться его волос, густых и мягких. Он стонет, когда она тянет за них, и она стонет от издаваемых им звуков.

Снаружи бушует буря, завывает ветер, заглушая ее вздохи и тихие вскрики. Его тело поглощает ее, его рука опускается ниже, касаясь ее сосков. Он нежно играет с одним из них, потирая поверх одеяла, пока сильно не ущипнет.

— Черт, — стонет она, и он шипит в ответ.

— Знаешь, что я хотел сделать, когда впервые увидел тебя? — шепчет он, и она качает головой, когда он продолжает свои ласки. — Я, блядь, хотел поглотить тебя. Заставить тебя забыть обо всем, кроме ощущения моих рук, рта и члена на тебе.

— О… — Она сильно прижимается своей задницей к его члену, их тела все еще разделены одеялами, обернутыми вокруг нее. Ее спина выгибается, и она почти на грани, просто от того, что он прикасается к ней.

— Я хотел накачать тебя своей спермой до отказа, пока ты не сможешь двигаться. Сделаю тебя своей хорошей маленькой шлюшкой.

Вот и все. Она издает хриплый крик, бесстыдно прижимаясь к нему, пропитываясь влагой, ее тело сотрясается в конвульсиях.

— О, черт, — стонет он. — Продолжай кончать, детка. Хорошая девочка, намокни для меня.

Он сильно посасывает ее железу, и на нее накатывает вторая волна. Он точно знает, как прикасаться к ней, и он идеально играет с ее телом, заставляя ее умолять о большем.

Затем он маневрирует ею, разворачивая так, чтобы она была лицом к нему. В темноте она не может разглядеть его лица, но протягивает руку и проводит по жесткой щетине. Она находит его губы, затем наклоняется и целует его, отчаянно желая большего контакта.

Это застает его врасплох. Она прижимается к нему всем телом, дергает за волосы и прижимается губами к нему, и он застывает в шоке. Но он быстро берет себя в руки и, рыча, погружает язык ей в рот.

У него вкус специй и мяты, и она не может удержаться от стона, когда он пожирает ее.

— Прикоснись ко мне, — умоляет она, отрываясь от его рта, чтобы глотнуть воздуха. — Пожалуйста.

Его ловкие руки находят путь к одеялам, стаскивают их вниз, когда она сбрасывает их, оставляя ее только в майке и спортивных штанах. Воздух все еще болезненно холодный, но тепло его тела действует как идеальная печь, а его рот оставляет обжигающие поцелуи на ее плоти.

Она, не теряя времени, стягивает с себя майку, обнажая перед ним свои груди.

— Черт, — шипит он, его рука путешествует вниз по ее груди. — Хотел бы я видеть тебя прямо сейчас.

Его пальцы находят ее сосок, в то время как другая рука нежно обхватывает ее затылок, удерживая на месте, пока он дразнит ее своими пальцами.

— Откуда… откуда ты знаешь, как прикасаться ко мне вот так? — задыхается она, выгибая спину. — Я никогда… Я не…

Такого еще никогда не было. Ни с кем.

— Потому что мы партнеры, — шепчет он, его губы путешествуют к ее ключице. — Потому что ты моя.

В глубине ее сознания звенят тревожные звоночки, но у нее нет времени спорить, поскольку его влажный рот болезненно сильно посасывает ее сосок, дразня вершинку языком. Он переключает свое внимание на другую, и она хватает его за волосы и тянет, пока он безжалостно ласкает языком ее тело.

Следующей снимается ее кофта, но он не делает ни малейшего движения, чтобы помочь ей раздеться, вместо этого сосредоточив свое внимание на ее груди.

Он позволяет ей контролировать ситуацию. Она отдает, а он берет.

— Эрик, — выдыхает она, и он рычит ей в грудь. — Пожалуйста. Еще.

Внезапно он отрывает рот от ее груди, и она вскрикивает, когда холодный воздух касается ее. Его вес отрывается от кровати, и ей хочется закричать от отчаяния. Она в ужасе от того, что он уходит, оставляя ее наедине с одиночеством и возбуждением, но большие руки тянут ее за лодыжки, располагая так, что ее задница прижимается к кровати, а ноги непристойно раздвинуты.

Вспыхивает свет.

Это на мгновение освещает комнату, и она видит Альфу, стоящего над кроватью, его огромное тело возвышается над ней. Его лицо темное, на нем выражение отчаяния и голода.

Ее страх усиливается, и она знает, что он чувствует запах этого.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя только в темноте, детка? — Спрашивает он, когда ее видение исчезает. — Ты хочешь своего монстра только тогда, когда тебе не нужно на него смотреть?

Она прикусывает губу и всхлипывает.

Она слышит шорох, затем его дыхание скользит по ее влагалищу. — Тебе повезло, — бормочет он. — Я не возражаю.

Затем его рот оказывается на ней, и она не может сдержать криков.

ЭРИК

Он самый счастливый ублюдок в мире.

Он ожидал, что она закричит, начнет сопротивляться и, возможно, ударит его по яйцам.

Он никогда не мечтал, что его рот окажется там, где он сейчас, когда она с готовностью трется киской о его лицо, умоляя его довести ее до оргазма.

Ее слизь пачкает его лицо и непристойно стекает по щекам и подбородку, пока он ест ее. Он сосет ее клитор так, словно это последний раз, когда он может это сделать.

Но этого не может быть. Просто не может.

У него и раньше были наброски плана. Но теперь, когда он попробовал ее…

Он ни за что не отпустит ее.

Он бормочет это в ее киску, и она стонет так громко, что раскаты грома едва заглушают шум. Ее бедра обхватывают его лицо, крепко сжимая, но он был бы счастлив умереть, зарывшись в ее сладкую влагу.

Один палец едва помещается внутри нее, и его член болезненно пульсирует о штаны, когда он растягивает ее. Она перестает дышать, когда он вставляет второй, ее влагалище сжимается вокруг него, и он стонет.

— Ты такая тугая, — шипит он ей в бедро. — Как ты собираешься принять меня, детка? Я тебя разорву.

Он целует ее клитор, лениво посасывая, и она взрывается.

Теперь она что-то бормочет, ее слова представляют собой комбинацию «Пожалуйста», когда она переживает свой оргазм, извиваясь в конвульсиях на кровати. Когда она спускается с высоты, он лениво поглаживает ее клитор, его язык впитывает как можно больше ее восхитительных соков.

Его член такой твердый, что может взорваться.

Он убирает от нее пальцы и подносит их к губам, облизывая дочиста, его глаза закатываются на затылок от ее вкуса.

Черт.

Она хнычет, когда он ощупью пробирается к кровати, забираясь к ней.

— Детка. — Он целует ее в губы, пока она напевает.

— Хммм?

— У тебя сегодня вечером Течка?

Она делает паузу.

Если я заберу тебя сегодня вечером, ты сможешь справиться с тем, что я уйду до восхода солнца?

Если у нее начнется Течка, он не сможет связать ее узлом. Ему нужно оставить ее через несколько часов, а он не может этого сделать, если заперт внутри ее влагалища.

— Я— я принимала подавляющие средства, — выдыхает она. — Перед тем, как лечь спать.

Он хихикает. Конечно, она это сделала. — И ты думала, что это удержит меня на расстоянии, милая?

Она неловко ерзает, но он держит ее неподвижно, держа ее лицо в своих ладонях. — Мы с тобой оба знаем, — мурлычет он, — что подавляющие средства останавливают только жару. Но не влечение.

Она пытается вывернуться, но он крепко держит ее, накрывая ее бедро своим. — Ты больше не собираешься отрицать это, нас, не так ли, Элли?

От его слов ее запах усиливается, и она стонет. — Нет, не сегодня, — шепчет она.

Он усмехается. — Не сегодня, — шепчет он. — Но утром ты узнаешь. Моя сладкая Омега. Ты всегда так хорошо умела лгать самой себе.

Он поражен, но не удивлен, когда она отвешивает ему пощечину.

— Пошел ты, — шипит она, вырываясь из его хватки.

— Таков план, — рычит он, когда ее запах становится слаще. — Но только если ты будешь хорошей девочкой.

Еще одна пощечина, и он может схватить ее руки и заломить их ей за голову.

Это действительно невероятный навык в темноте. Она должна быть впечатлена.

Но теперь, когда она освободилась, она такая же упрямая, как всегда.

— Ты ублюдок, — шипит она, даже когда приподнимает губы, прижимаясь к его эрекции, прикрытой одеждой. Ее слизь пачкает перед его брюк, и он стонет.

— Да, — соглашается он. — Чудовище худшего сорта. Но тебе, кажется, это нравится.

Она выгибает спину, ее влажная киска становится скользкой по всей передней части его тела. — Мне в тебе ничего не нравится, — выдыхает она, ее тон далек от убедительности.

— Я могу назвать некоторые вещи, которые тебе нравятся во мне, — шепчет он в ответ, его рот опускается к ее шее. Он нежно целует ее нежную кожу, и вскоре она уже мурлычет, безрассудно прижимаясь к нему.

— Черт, — стонет он. — Ты пропитываешь нас обоих, детка.

Вспыхивает молния, и он видит ее совершенное тело на свету, отверстие ее влагалища блестит от влаги. Ее глаза соответствуют голоду в его глазах, а нежный рот слегка приоткрыт в предвкушении. Она борется с его хваткой, и он отпускает одну из ее рук, когда она тянется к его члену, сильно сжимая его.

В комнате снова становится темно.

Он глубоко стонет, и она сжимает его сильнее.

— О, черт, — шепчет она. — Ты такой большой. Я никогда…

И он с триумфом осознает, что она никогда не была с другим Альфой.

— Моя, — рычит он, освобождая ее вторую руку. Она садится и тянется к нему, притягивая для еще одного поцелуя, ее язык слизывает ее соки с его рта.

Его девушка определенно грязная.

Ее руки тянутся к его рубашке, и он стаскивает ее, бросая на пол. Холодные пальцы пробегают вверх и вниз по его груди, ощупывая каждый мускул, который скрывался под хлопчатобумажным халатом.

Она не видит ухмылки на его лице, когда одобрительно хмыкает, глядя на его скульптурное тело.

Но внезапно она берет себя в руки, толкая его обратно на кровать и садясь на него верхом. Его руки находят ее бедра и крепко сжимают, пока его Омега берет то, что она хочет.

ЭЛЛИ

Она дикое, необузданное создание.

Может быть, это шторм, скрывающий ее грехи, когда она получает удовольствие от заключенного.

Ее заключенный.

Она одержимая женщина, позволяющая своим низменным инстинктам взять верх, когда она исследует его тело.

Его аромат подпитывает ее, его смесь перца и цитрусовых воздействует непосредственно на ее влагалище. Ее тело горит, когда она садится на него верхом, прижимаясь к его эрекции.

Она мучает его, и ей это нравится. Его член тверд как камень под штанами, когда она водит своей киской вверх и вниз по его пульсирующему члену.

Вот что он получает за то, что был одержимым сукиным сыном.

Вот что он получает за то, что мучает ее текстовыми сообщениями и доводит до исступления по телефону от одного звука его гребаного голоса.

Это его наказание за то, что он использовал свое влияние и заставил ее раскрыть секреты, которые она пытается скрыть.

Это его наказание за то, что он разрушил ее гребаную жизнь.

Возможно, последнюю часть она произносит вслух, потому что он сжимает ее бедра так больно, что она знает, что на них останутся синяки.

— Тогда накажи меня, — шипит он. — Заставь меня заплатить, Омега.

Она на мгновение отстраняется от него, стаскивает с него брюки, чтобы прикоснуться к нему.

О.

Он — теплая сталь в ее хватке, ее рука не в состоянии обхватить его по ширине. Она проводит по кончику большим пальцем, и он вздрагивает, задыхаясь от ее прикосновения.

ДА. Она могла бы привыкнуть к этому.

Сидя над ним, она медленно двигает им, позволяя своему кулаку скользить вверх и вниз по всей длине, крепко сжимая его массивный член.

— Черт, — шипит он, — Элли…

Она больше не может ждать. Оседлав его, она вводит в себя его кончик, затем медленно опускается на него.

— О, — выдыхает она, двигаясь так осторожно, как только может, чтобы приспособиться к его обхвату. Она промокла, ее скользкая кожа действует как идеальная смазка, когда она, наконец, опускается до конца, его член подергивается внутри нее.

Ее влагалище сжимает его, и он стонет.

Она могла бы кончить просто так, сжимая его член своими внутренними стенками, но она знает, что есть гораздо лучшие способы доставить разрядку.

Она медленно двигает бедрами, двигая его членом внутри себя.

Это идеально.

Она благодарна, что шторм заглушает ее стоны. Она использует его член, подпрыгивая на нем, беря то, что ей нужно, яростно потирая свой клитор.

Она использует его, и это невероятно. Он что-то стонет, возможно, ее имя, но ей все равно. Ее энергия сосредоточена на том, чтобы головка его члена попала в чувствительное местечко глубоко внутри нее.

Но он нетерпелив, и он приподнимает бедра, трахая ее. Ее тело сотрясается от давления, и она не может остановить крики, срывающиеся с ее губ.

Она кончит раньше, чем успеет предупредить его.

Ее глаза закатываются на затылок, и она напрягается, сжимая его член так сильно, что он едва может продолжать трахать ее. Она пытается произнести его имя, но не может произнести ни слова, только вздыхает от удовольствия.

Не успев и глазом моргнуть, она оказывается на спине, а он безжалостно трахает ее, вдавливая их обоих в тонкий матрас, когда кровать скрипит и трясется.

Она теряет счет тому, как долго испытывает оргазм, но он хвалит ее, нашептывая развратные слова ей на ухо, пока она наслаждается.

Он не торопится, переворачивая ее на четвереньки, чтобы взять сзади, ее разум затуманен похотью и удовольствием.

— Альфа, — стонет она, и он напрягается внутри нее.

— Блядь, блядь, — скандирует он. — Я свяжу тебя узлом, Омега.

Она в бреду, когда чувствует, как он раздувается, его огромный член заполняет ее стенки, заполняя ее так, как она и не думала, что это возможно.

У нее пропал голос, а ноги готовы подкосились. Он изливает в нее свою сперму, рыча в такт раскатам грома снаружи.

Она прижимается к нему, его член все еще подергивается внутри нее, когда он переворачивает их на бок.

Она тут же теряет сознание.

* * *

Шторм продолжается.

Она открывает глаза. Серый свет раннего утра начинает заполнять комнату. Его пальцы лениво рисуют круги на ее спине, и она удовлетворенно вздыхает, прижимаясь к нему. Где-то ночью он выскользнул из нее, и теперь они обнимаются, крепко обхватив ее руками.

Ее разум спокоен, и она пребывает в покое.

В этот момент они могли бы быть кем угодно. Они просто мужчина и женщина, проводящие вместе интимную ночь.

Он разрушает чары, когда говорит, приблизив губы к ее уху.

— Моя младшая сестра была Омегой, — тихо говорит он. Он продолжает рисовать круги у нее на спине, но она напрягается от его слов. — Ее забили до смерти три Альфы.

Она перестает дышать.

Он переводит дыхание. — Она отказала одному из них. Он схватил своих друзей, и они по очереди занимались ею, пока она не умерла.

В уголках ее глаз выступают слезы. — Прости, — шепчет она. — Мне так жаль.

Его пальцы перестают двигаться, и он прижимает ее ближе к своей груди. — Она была моей единственной семьей, — признается он. — Я убил их всех троих. — Его голос пуст, когда он продолжает. — У меня ушел месяц на планирование. Я заставлял их извиняться и молить о пощаде, пока мне не надоело слышать их крики.

Слезы текут по ее щекам, и сердце болит за него. — Я знаю, — говорит она. — Я видела фотографии.

Он вздыхает в ее волосы, но молчит.

— Ты…почему ты не сказал им… — Ее голос прерывается на словах, и она не может закончить свой вопрос.

— Никто не должен знать, что с ней случилось. Она не заслуживает, чтобы ее память была запятнана таким образом. Я бы предпочел, чтобы люди помнили ее такой, какой она была.

От его слов ее решимость рушится, а сердце разбивается. — Я тоже скучаю по своей сестре. Так сильно, — шепчет она. — Никто не заслуживает такой боли. Бывают дни, когда я не могу дышать от горя из-за того, что скучаю по маме и сестре. Я бы никому этого не пожелала.

— Если бы я мог забрать твою боль, я бы сделал это, — мягко говорит он.

— Хотела бы я сделать то же самое для тебя, — шепчет она.

Он нежно целует ее в макушку. — Ты можешь рассказать мне о них, если хочешь, — тихо говорит он. — Однажды.

Они молчат, пока не взойдет солнце.

Она не готова взглянуть на него. Секретов, которыми они делились в темноте, слишком много, чтобы вынести их при свете.

— Мне скоро нужно идти, — говорит он с тоской в голосе.

— Я знаю, — бормочет она.

Он запечатлевает еще один поцелуй на ее макушке.

— Ты меня ненавидишь? — спрашивает он через мгновение.

Ты ненавидишь меня за то, что я тебе сделал? За то кто я?

— Нет. Я никогда не смогла бы возненавидеть тебя, — признается она.

Он издает смешок и сжимает ее крепче. — Посмотрим.

Прежде чем она успевает спросить, что он имеет в виду, он выскальзывает из кровати. Ее тело замерзает без него, даже когда наконец-то включается гул генераторов, и в комнату возвращается тепло.

Свет лампы заливает комнату, и она поднимает на него глаза, изучая контуры его лица. Он поразительный и энергичный, и по-своему, по-своему красивый.

Он ее темный рыцарь, который не спасет положение.

— Возвращайся ко сну, — приказывает он ей, и подчиниться ему слишком легко. За ним щелкает дверь, и она проваливается в сон без сновидений.

ЭРИК

Его план укрепляется.

Джерард появляется поздним утром, чтобы забрать свои ключи.

— Я сотру запись с камер наблюдения, — сообщает ему Эрик. — Чтобы ты мог сохранить свою работу.

— Вы можете это сделать? — спрашивает охранник. — Это так просто?

— Я собрал половину этих программ. Требуется несколько кодов, и все отснятое за последние два дня теряется.

Джерард выглядит впечатленным, но усталым. — Звучит заманчиво.

— Я дам тебе еще пятьдесят тысяч за второй комплект ключей, — предлагает Эрик. — Те, что в приемной.

Глаза Джерарда практически вылезают из орбит. — Хорошо, — быстро предлагает он. — И ты позаботишься о том, чтобы меня не поймали?

Эрик усмехается. — Если они не смогут поймать меня, они не поймают и тебя. Просто доставь их мне как можно скорее.

— Черт, — вздыхает охранник. — Она столько стоит, да? И все это за кусок пизды?

Эрик надвигается на него на секунду, его кровь кипит от ярости.

— Она… стоит… всего, — рычит Эрик, оттесняя его в дверной проем. — И никогда, блядь, больше так о ней не говори.

Джерард выбегает, чтобы забрать связку ключей.

Ему действительно не нравится Джерард. Его отношение к Элли неприемлемо, и ему нужно будет в ближайшее время принять меры.

Но это второстепенно по сравнению с его первым планом; тем, по которому он сделает свою девушку своей навсегда. Теперь, когда он вошел во вкус, этого будет недостаточно.

Она единственная, кто может его понять. Она единственная, кто может посмотреть на него с удивлением и заставить его почувствовать, что у него снова есть сердце.

Но чтобы упростить задачу, ему нужен доступ в кабинет доктора Портера и постоянное общение с его компьютером.

И чем скорее он это получит, тем лучше.

* * *

Мне нужно тебя кое о чем спросить.

Доктор Портер затаскивает его в свой кабинет в конце выходных.

Эрик улыбается про себя. Доктор Портер был более откровенен в отношении Элли, чем он думает. Он мысленно отмечает каждую информацию и заносит ее в архив для дальнейшего использования.

Но, к его удивлению, дело не в ней.

— Вы заметили что-нибудь необычное в Джерарде? — Доктор, нахмурившись, смотрит куда угодно, только не на Эрика.

О, это идеально.

— Что ты имеешь в виду? — Он изо всех сил старается казаться невежественным.

— Вы видели что-нибудь из его общения с Элли? — спрашивает доктор, нахмурив брови. — Ей с ним неловко?

Это привлекает его внимание. — Что-то случилось? — Он наклоняется вперед на диване, из его горла вырывается низкое рычание.

— Я не могу этого доказать, но я считаю, что он вел себя с ней немного неподобающе. Если вы что-нибудь заметите, пожалуйста, дайте мне знать.

Он видит красное. Его кулаки сжимаются, ногти впиваются в ладони.

Он причинил боль Омеге.

— Неприлично с ней как? — Он шипит.

Доктор разочарованно пожимает плечами. — Полагаю, некоторые комментарии. Она не уточняет, но я готов поспорить, что это как-то связано с ее статусом Омеги.

Он многозначительно смотрит на Эрика. — Я знаю, ты думаешь, что она… особенная. И она важна для тебя.

Эрик пожимает плечами. — Она хороша в своей работе, и я не фанат тех, кто не уважает Омегу.

— Верно. Что ж, если что-нибудь увидишь, дай мне знать.

— Я так и сделаю.

Они продолжают сеанс, и Эрик дает отрепетированные ответы, повторяя слова, которые, он знает, доктор хочет услышать.

Но все, на чем он сосредоточен, — это Джерард.

Ему интересно, знает ли охранник, сколько времени у него осталось.

ЭЛЛИ

В домике снова включили электричество, и ей понадобилось воскресенье, чтобы прийти в себя.

Ее Течка все еще неизбежна, взрыв, который, как она знает, произойдет скорее раньше, чем позже.

Она, конечно, сможет взять отпуск. Она знает, что доктор Портер понял бы.

Ее мысли блуждают, подпитываемые тревогой и огорчением.

То, что она сделала с Эриком, было…

Непростительно.

Неприемлемо.

И все же ее сердце все еще болит за него, теперь, когда она понимает причины его преступления.

Поступила бы она так же, если бы у нее был шанс? Если бы она могла отомстить водителю, сбившему ее семью, сделала бы она тоже что-нибудь ужасное?

Она не уверена в ответе и проводит остаток выходных, стиснув зубы и борясь с подступающей тошнотой.

Чтобы отвлечься, она исследует пыльный подвал, обращая внимание на двойной запирающий механизм изнутри. Кроме неприличного количества пыли, она не находит ничего интересного.

Она хочет спрятаться в этом чертовом подвале и умереть от стыда.

Есть пропущенные звонки от Литы, но она не может заставить себя перезвонить ей. Вместо этого она отправляет ей сообщение.

Я в порядке. Просто занята. Пришлю отчеты по электронной почте на следующей неделе.

И, конечно же, сообщение от Эрика.

Я никогда не отпущу тебя.

Ее сердце бешено колотится в груди, и ее так и подмываетответить.

Она выключает телефон и пытается не думать о нем, но это бесполезно.

Его запах остается на ее теле, и это все, что она может сделать, чтобы не залезть под одеяло и не трогать себя, пока не выкрикнет его имя.

Она сходит с ума.

Она идет под дождем, дрожа, пока не добирается до своей машины. Зайдя внутрь, она пытается включить ее, молясь, чтобы это сработало.

Но это не так.

Она кричит, колотя руками по рулю до боли.

* * *

Джерард забирает ее в понедельник.

Он, мягко говоря, недоволен.

— В чем твоя проблема? — наконец рявкает она на него, когда они добираются до парковки. — Устал от того, что не выполняешь свою работу?

Это было неправильно сказано. Его рука молниеносно протягивается и касается ее лица. Ее щека ударяется о пассажирское окно, на мгновение оглушая ее.

— Ты тупая пизда, — рычит он, когда она выбирается из пассажирской двери, чуть не падая лицом вниз.

— Что с тобой не так? — кричит она, прикрывая щеку рукой, ее лицо горит. — Никогда не прикасайся ко мне!

— Из-за тебя я чуть не потерял работу! Ты настучала на меня, сука!

Он делает шаг ближе, и она отступает, ее ноги скользят по ледяному бетону.

— Настучала на тебя?! — повторяет она. — О чем ты говоришь?

— Пятьдесят тысяч ни хрена не стоят! Ты сказала Портеру, что я тебя домогаюсь?

Ни одно из его слов не имеет смысла, и она делает еще один шаг назад. — Пятьдесят тысяч? Что?

— А, черт возьми! — Он кричит, и она никогда в жизни не была так сбита с толку. — Просто, блядь, не говори ему, ладно?

Мужчина теряет самообладание у нее на глазах, и требуется мгновение, чтобы понять, что он имеет в виду.

— Пятьдесят тысяч… долларов? Он заплатил тебе?

Ее сейчас вырвет.

Ужас пробегает у нее по спине.

Он заплатил Джерарду, чтобы сблизиться с тобой.

— Послушай, послушай, — и внезапно он впадает в панику, его лицо бледнеет. — Прости. Я не должен был тебя бить. Пожалуйста, не говори ему..? Боже, я облажался! — Его лицо красное от крика, а глаза дикие от страха.

— Эрик заплатил тебе? — спрашивает она, ее голос едва громче шепота.

Он качает головой. — Нет. Нет. С меня хватит.

У нее кружится голова, щека горит, и ничто не имеет смысла.

Она вбегает в здание, не зная, что делать.

Но она знает, что ей нужно немедленно поговорить с Эриком.

ЭРИК

Он видит все.

Он в комнате охраны, проверяет запись, когда бросает взгляд на запись с камеры на парковке.

Он смотрит, как Джерард бьет ее.

Стул врезается в стену, и его кулак врезается в монитор.

ЭЛЛИ

— Мисс Уинтерс! Что случилось с вашим лицом? Вы в порядке? — Ужас на лице доктора Портера соответствует ее чувствам, но она одаривает его вежливой улыбкой.

— Я поскользнулась на льду, — быстро говорит она, когда Джерард входит следом, его грудь тяжело вздымается. — Ничего особенного.

— Ерунда. Джерард, пожалуйста, найди мисс Уинтерс пакет со льдом.

Охранник слишком рад уйти, спеша пройти через двойные двери.

— Вы готовы встретиться с другим заключенным? Мы будем оценивать его вместе. Затем мы сможем обсудить Эрика.

От его имени у нее по спине пробегает дрожь, но она соглашается и следует за доктором в палату Бета.

Она проговаривает свой список вопросов, документируя свои заметки, но на самом деле она не присутствует при своей оценке. К концу сеанса она прокручивает в голове каждый разговор, который у нее был с Эриком.

Тебе уже следовало бы знать, что я могу все.

Если у него достаточно денег, чтобы откупиться от Джерарда, кого еще он может подкупить? Доктора Портера? Еще одного охранника?

— С вами все в порядке? — Доктор Портер спрашивает во второй раз. — Вы выглядите немного… рассеянной.

Она качает головой. — Все нормально, правда. Просто немного кружится голова после падения.

Он хмурится, но не настаивает. Раздается стук в дверь кабинета, и Джерард просовывает голову внутрь.

— Эрик говорит, что плохо себя чувствует, — сообщает он врачу. — Говорит, что хочет отменить сеанс с Оме… мисс Уинтерс.

В ее голове звенят тревожные колокольчики.

Она знает, она просто знает, что Эрик видел, что произошло с Джерардом.

— Все в порядке, — быстро говорит она. — Мне все равно нужно работать с отчетами.

Но когда доктор Портер не смотрит, она отправляет короткое текстовое сообщение.

Ты ему заплатил?

Она не ожидает, что он ей ответит.

Но к концу дня ее телефон звонит с простым ответом.

Я делаю то, что должен, детка.

Всегда.

ЭРИК

Ревность — сильная эмоция.

И когда кто-то прикасается к тому, что принадлежит ему, эта ревность превращается в гнилостную ярость.

Он отказывается видеть ее, как бы больно это ни было, потому что у него нет времени объяснять ей, почему он сделал то, что сделал.

Еще слишком многое предстоит сделать.

Офис доктора Портера используется с пользой, поскольку он распечатывает все, что ему нужно, и помещает все это в манильский конверт.

Он надеется, что она поймет.

А если она этого не сделает…

Ей просто придется смириться с этим.

Запасной шнур, который он стащил со стола, лежит у него под подушкой, ожидая подходящего момента для удара.

Но он должен выждать время и убедиться, что все на месте.

Он отказывается видеть ее в течение трех дней.

На три гребаных дня.

Это пытка, и его член тверд, как скала, отчаянно желающий оказаться внутри нее.

Он отправляет сообщение Джерарду вечером, спустя много времени после ухода Элли и доктора Портера. Ее запах все еще витает в воздухе, и он жадно вдыхает его.

Давай поговорим. Еще пятьдесят тысяч.

Охранник оказывается в своей комнате меньше чем через минуту, закрывая за собой дверь камеры.

— Пятьдесят тысяч, — настаивает Эрик, возвышаясь над ним.

— Что тебе нужно? — Джерард изо всех сил старается, чтобы его голос не звучал испуганно, но он практически чувствует запах страха Беты.

— Я хочу, чтобы ты мне кое-что сказал.

У собеседника от удивления отвисает рот. — Сказал тебе что?

— Почему ты ее ударил.

Джерард бледнеет, заикаясь, выдавив объяснение.

— Я— это был несчастный случай. Я…

— Чушь собачья, — шипит Альфа. — Ты прикасался к тому, что принадлежит мне. Ты причинил ей боль.

— Нет, я не…

— Ты никогда не защищал ее от меня! — Эрик рычит, его рука ударяет по стене. — Ты бросил ее на съедение волкам, потому что она была Омегой. Потому что ты думал, что она ниже тебя.

Гнев клокочет в нем по мере того, как Джерард продолжает брызгать слюной и оправдываться. — Нет, я клянусь…

Но Бета тянется к своему оружию, и Эрик обматывает шнур вокруг его шеи, туго затягивая.

Борьбы почти нет. Руки Джерарда взлетают к его шее, отчаянно дергая, но Эрик наблюдает, как его лицо багровеет от удовлетворения.

— Это то, чего ты заслуживаешь, — бормочет он, делая последний рывок. — За то, что причинил боль тому, что принадлежит мне.

Джерард умирает бесцеремонно, изо рта у него вытекает слюна, когда он с глухим ударом падает на пол камеры.

Первая часть плана выполнена.

Вторая часть будет посложнее.

И заключительная часть…

Это будет настоящее зрелище.

ЭЛЛИ

Что-то не так.

Она чувствует это нутром, когда собирается утром, прикрывая отметину на щеке консилером. Доктор Портер возил ее каждый день, и поездки на машине были приятными. Она скрыла от него инцидент с Джерардом на случай, если выплывет правда о том, чем она занималась с Эриком.

Но сегодняшний день кажется… нерабочим.

Небо бушует, серые тучи плотным одеялом покрывают землю. Ветер завывает громче обычного, воздух густой и мрачный.

Она не может игнорировать чувство страха в груди.

И она не видела Эрика несколько дней.

Он не отправляет никаких сообщений. Он не звонит.

И это должно быть хорошо, но это не так.

Она как будто находится в эпицентре бури, ожидая любых ужасных последствий, которые принесет Эрик.

Джерарду. Ей.

Она не знает.

И что еще хуже, ее судороги вернулись с удвоенной силой, оставляя пятна на каждой подводке, которую она принесла. Она борется с каждым болезненным ударом, изо всех сил стараясь не сосредотачиваться на отчаянной тоске в своей душе.

Альфа. Альфа. Альфа

Отчаянный стук в дверь пугает ее. В обычное время доктор Портер забирает ее, но его панический стук — нет.

Она открывает дверь и видит его лицо, бледное и напряженное.

— Что случилось? — Спрашивает она, страх сжимает ее грудь.

— Джерард мертв.

Она замирает.

О нет. О нет.

— Что? — Это едва слышный шепот, но доктор слышит ее.

— Он повесился. Я нашел его сегодня утром, — говорит он с выражением боли на лице.

Ее рот открывается и закрывается, она не в состоянии переварить услышанное. — Он покончил с собой?

— Да, в комнате охраны. С помощью шнура питания.

— О Боже мой.

— Мы еще не сообщили заключенным. Я хотел спросить, не хотите ли вы пойти со мной. Я уверен, что они слышали вой сирен, но я еще не сообщил им эту новость.

— Я… да, нам нужно идти, — заикается она.

Она не хочет уходить. Она хочет с криком убежать из Грин Вудс навсегда.

Но доктор Портер был к ней исключительно добр, и она не оставит его переживать это в одиночку.

Пожалуйста, пожалуйста, не позволяй Эрику стоять за этим.

Во время короткой поездки на машине она молится всем известным ей божествам, умоляя его не вмешиваться.

— Я сама поговорю с Эриком, — говорит она, направляясь к двойным дверям. Полицейская машина все еще стоит на стоянке, и доктор Портер кивает, глядя в сторону полицейских.

— Подожди внутри. Я скоро приду, Элли.

Ее сводит судорога, но она справляется с ней, проходя через двойные двери так быстро, как только может.

Его запах окружает ее, взывает к ней, но ярость пересиливает ее потребность.

Она не ждет доктора Портера.

Вместо этого она мчится по коридору, вниз по лестнице и в его камеру, тяжело дыша.

У нее нет ключа, поэтому она просто стоит за дверью, слезы застилают ей зрение.

Но, к ее удивлению, дверь открывается изнутри. Она распахивается, и он улыбается ей кривой ухмылкой. Ее киска сжимается, но она заставляет себя оставаться сосредоточенной.

— Джерард мертв. — Она выплевывает. — Но ты и так это знал.

Он приподнимает бровь и открывает дверь шире. — Я тоже скучал по тебе, детка, — мурлычет он. — Заходи. Чувствуй себя как дома.

— Ты… — Но, оглядевшись вокруг, она замирает. Его кровать — всего лишь заплесневелая раскладушка с потрепанным одеялом сверху. Книги стопкой лежат на полу возле двери, и на одной из них лежит черный сотовый телефон.

Здесь даже туалета нет.

— Ты так жил… три года? — Шепчет она, медленно поворачиваясь.

Он только улыбается шире, демонстрируя слегка кривоватые белые зубы. — Не волнуйся, детка. Они достаточно добры, чтобы каждый день принимать душ и пользоваться ванной. — Он протягивает руку и нежно касается ее щеки. Он убирает ее, когда она морщится. — Черт. Я надеялся, что он не ударил тебя так сильно.

Она делает шаг назад, появляясь в открытом дверном проеме. — Ты знал, что он сделал.

— Конечно, — отвечает он. — Он дотронулся до того, что принадлежит мне.

Она отступает от двери, и он следует за ней. — Он покончил с собой. — Утверждение звучит скорее как вопрос, и он ухмыляется. — И со шнуром питания тоже. Интересно.

— О Боже, — шепчет она. — Нет. Нет, ты этого не делал, пожалуйста. — Она замирает, когда он протягивает руку, чтобы обнять ее лицо.

— Детка, тебе не нужно бояться. Я позаботился о нем ради тебя. — Его губы в опасной близости от ее губ, ее обдает мятным дыханием. — Я всегда буду заботиться о тебе, милая.

Его губы на мгновение касаются ее губ, и она тонет в этом ощущении. Он яростно целует ее, его язык вторгается в ее рот, и она стонет в ответ на поцелуй.

Она могла бы заниматься этим вечно.

Альфа заботится о нас. Альфа защищает нас.

Именно он прерывает поцелуй, его рот находит ее шею. Она запускает руки в его волосы, когда он целует ее шею, прижимаясь носом к ее железе. — Я ухожу сегодня вечером, — говорит она дрожащим голосом. — Я ухожу сегодня.

Это останавливает его, и она чувствует, как его губы растягиваются в улыбке. — На какой машине? — Он шепчет ей в шею, когда на ее коже появляются мурашки. — Я убедился, что она не включится.

Она отталкивает его, гнев сменяет ее возбуждение. — Что?

Он пожимает плечами. — Твою модель автомобиля всегда было проще всего депрограммировать. К счастью для меня.

Комната кружится. Она сейчас потеряет сознание.

— Ты этого не делал. — Она шепчет. — Пожалуйста. Пожалуйста, скажи мне, что ты этого не делал.

— Я сделал то, что должен был сделать, детка.

Она закрывает глаза, не в силах смотреть ему в лицо, и, запинаясь, произносит следующие слова. — А пятьдесят тысяч?

— На самом деле, всего было сто тысяч. Пришлось достать дополнительный комплект ключей.

Слишком много эмоций захлестывают ее одновременно, и она издает сдавленный всхлип. — Ты сумасшедший, — говорит она сквозь слезы. — Я больше не могу быть частью этого. С этим покончено. Со всем этим.

Но когда она смотрит на него, он просто смотрит в ответ, удивленный. — Извини, милая. Теперь это решение для двоих. И я голосую «против».

Он делает шаг ближе, протягивая руки, и она изо всех сил толкает его в грудь. Он едва спотыкается, но она отшатывается от силы своего движения.

— Я закончила. Ты, блядь, сумасшедший, — рычит она. — Это была ошибка. Держись от меня подальше.

Приближаются шаги, она поворачивается и бежит по коридору на звук, чуть не врезавшись прямо в доктора Портера.

— Мисс Уинтерс? — спрашивает он в замешательстве. — Что вы здесь делаете внизу?

— Я должна покинуть Грин Вудс. Мне так жаль. — Она срывается с места, не обращая внимания на доктора, зовущего ее вслед.

Она должна убраться из этого города, к черту последствия.

* * *

Лита не отвечает на звонки.

Она теряет сигнал, неловко стоя в углу домика и отчаянно нуждаясь в помощи.

Она подумывает позвонить в полицию, но знает, что они не подвезут ее обратно в Лос-Анджелес.

И судороги невыносимы.

В конце концов она проводит день, нежась в ванне, игнорируя звонки доктора Портера.

К вечеру у нее в голове такой туман, что она едва в состоянии отвечать на телефонные звонки. Она хочет только заползти в постель, зарыться под одеяло и уснуть, прогоняя боль.

Но прежде чем она успевает это сделать, ей звонит Лита, и она отвечает почти сразу.

— Ты можешь приехать за мной? — хрипит она, ее воспаленный разум паникует. — Пожалуйста.

— О черт, Элли. Что случилось?

— Я не могу… Мне нужно уйти, — шепчет она. — Пожалуйста. Пожалуйста, помоги мне, Лита.

— Ты в безопасности?! Мне нужно позвонить в полицию?

— Никакой полиции, — выдыхает Элли. — Нет. Только ты, пожалуйста. Моя машина сломалась.

— Абсолютно, — говорит она. — Я выезжаю через час. Будь в безопасности ради меня, хорошо? Пообещай мне.

Она могла бы заплакать от облегчения, зная, что через несколько часов будет вдали от этого чудовищного места. — Да. Я буду в безопасности. Я обещаю.

Она собирает свои сумки и ждет Литу в постели, в конце концов погружаясь в беспокойный сон.

ЭРИК

Он действительно не хотел отслеживать ее телефон.

Он соединил свое приложение с ее, пока она спала той ночью в больнице, и поклялся никогда не пользоваться им без крайней необходимости.

Как прямо сейчас.

Умная девочка, ее подвез ее босс.

Но потребуется всего несколько телефонных звонков, чтобы отменить поездку.

Он видит входящее сообщение от Литы, которое появляется на экране Элли:

Мне очень жаль, мой брат попал в автокатастрофу. Не смогу приехать сегодня.

Конечно, как только Лита попадет в больницу, она поймет, что это был розыгрыш.

Но это дает ему достаточно времени.

Он знал, что Элли придет обвинять его и попытается положить конец тому, что у них есть.

Но они похожи больше, чем она думает, и он планирует показать ей, насколько именно.

Однако есть более насущная проблема.

Он почувствовал, как у нее начинается жар, когда она стояла в его камере. Ее кожа под его губами была липкой, она вспыхнула, когда он прикоснулся к ней.

У нее даже вкус был другой. Она почему-то была слаще.

Он благодарен за подавляющие средства, которые они вводят ему внутрь, поскольку он все еще будет в сознании, когда возьмет ее.

Его Гон неизбежен, кожа тоже липкая и горячая, но он способен ясно мыслить.

И когда доктор Портер ведет его в свой кабинет, чтобы сообщить плохие новости, он старается сохранять спокойствие, насколько это возможно.

— Извините, меня не было здесь весь день, — извиняется он, искренне обеспокоенный. — К сожалению, мы потеряли Джерарда. Я не могу вдаваться в подробности, но он больше не будет здесь работать.

Он кивает, и доктор продолжает.

— Элли Уинтерс тоже больше не будет с нами, — вздыхает он. — Она уволилась сегодня утром, вероятно, из-за стресса из-за того, что случилось с Джерардом.

Он внутренне усмехается.

Дело не в этом.

— Это прискорбно, — спокойно говорит он. — Она была хороша в своей работе.

Доктор Портер бросает на него многозначительный взгляд. — Она была хороша и для вас. Вы проделали феноменальную работу со мной с тех пор, как она приехала сюда. Ты открылся, и тебе стало удобнее говорить о том, кто ты есть.

Он пожимает плечами, но знает, что это правда.

Она — первый человек, который заставил его захотеть снова существовать.

Он знал о последствиях мести за смерть Кассандры и смирился с ними еще до того, как убил трех Альф.

За такое зло можно было отплатить только отвратительным поступком, и он полностью ожидал, что его самого предадут смерти. Когда он сдался полиции, чтобы спасти невиновного подозреваемого Бета, он смирился с тем, что жить ему осталось всего несколько лет.

Но деньги имеют свое значение, и вместо этого он договорился о пожизненном заключении.

И он никогда, никогда не ожидал найти себе пару.

Но затем вошла она, упрямая, красивая и полная решимости творить добро.

И чем больше он узнавал о ней, тем больше понимал, что им суждено быть вместе.

Родственные души.

— Благодаря ей я чувствую себя более комфортно, — признается он. — Она заставляет меня хотеть делать что-то лучше. Быть лучше.

Признание ошеломляет их обоих, и доктор улыбается. — Мне понравилось, что она здесь.

— Мне тоже.

Мне нравилось, что она была здесь. Я любил ее.

Я люблю ее.

Как у монстра, любви не должно быть в его словаре.

Но с Элли…

Он хочет отдать ей ту осколочную частичку своей души, которая у него еще осталась.

Он хочет любить ее до тех пор, пока она не перестанет трезво смотреть на вещи и не поймет, насколько она совершенна.

Он хочет, чтобы она поняла, что даже с ее травмой и болью она все еще достойна того, чтобы кто-то заботился о ней.

Все, что осталось от его сердца, принадлежит ей.

Его Альфа одобрительно ревет.

* * *

Он не хочет причинять боль кому-либо еще без крайней необходимости. И даже тогда это было бы всего лишь для того, чтобы подчинить их, а не нанести непоправимый ущерб.

Но все гораздо запутаннее, чем должно быть.

Возле его камеры дежурит офицер, гораздо более компетентный, чем Джерард. Тот, кто оказался Альфой.

Собственническое рычание поднимается в его груди, когда он чувствует запах гнилой эссенции Альфы, и все, о чем он может думать, — это Элли.

Он должен заявить на нее права раньше, чем это сделает кто-либо другой.

Проверив свой телефон, он может увидеть все исходящие звонки или текстовые сообщения, которые она сделала.

Есть письмо доктору Портеру, отправленное всего несколько секунд назад, которое заставляет его задуматься.

Мне нужна ваша помощь. Пожалуйста.

Нет, так просто не пойдет.

Он отключает ее телефон, полностью блокируя сигнал.

Он ждет, пока Альфа-охранник совершит обход, прислушиваясь, не стихнут ли его шаги по мере того, как он направляется к палате Бета.

Затем он убегает, направляясь обратно в комнату охраны и к автоматическим выключателям.

ЭЛЛИ

Ее надежда умирает, как только ее телефон перестает работать.

Это полностью отключается всего через несколько секунд после того, как она отправляет сообщение доктору Портер.

Она знает, что за этим стоит Эрик. Он должен за этим стоять.

И, возможно, он даже стоит за причиной, по которой Лита не смогла прийти.

Он причинил кому-нибудь еще боль?

Она сгибается пополам на кровати, хватаясь за живот, дыша сквозь болезненные спазмы.

Она в беспорядке. По ней стекает что-то липкое и мокрое. Ее тело так раскраснелось, что волосы прилипли ко лбу.

И она возбуждена.

Сильно. Блядь. Возбуждена.

Ее клитор болезненно пульсирует, умоляя, чтобы к нему прикоснулись. Ее соски твердые, как бриллианты, и слишком болезненные, когда они трутся о грубую ткань ее рубашки.

У нее остался только один шанс.

И она отчаянно надеется, что доктор Портер все еще в здании и сможет подвезти ее из этой адской дыры.

И, возможно, из-за температуры или бреда она час спустя идет к больнице в состоянии, похожем на транс. Может быть, это из-за жары, которую она так долго откладывала, ее ноги легко переносят, холодный воздух на нее не действует.

Или, может быть, это что-то более глубокое.

Но к тому времени, когда она проходит мимо деревьев и оказывается рядом с парковкой, она понимает, что что-то не так.

Там снова отключилось электричество.

Но воздух наполняют сирены, и лопасти вертолета над головой возвращают ее к реальности.

И внезапно она чувствует его запах, слишком сильный для такого расстояния за пределами здания.

Он сбежал.

Она разворачивается, чары рассеиваются, и она убегает.

* * *

СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ

В голове у нее пульсирует. Это за пределами боли; это огненный клинок, и даже в темноте пыльного подвала он все равно слишком яркий.

Она промокла насквозь, ее брюки превратились в мокрое месиво, везде скользко.

Она кладет нож рядом с собой так тихо, как только может.

Стала бы она вообще использовать это против него? Смогла бы?

Не трогай Альфу!

Но у нее не так много вариантов, так как воет ветер, а его запах становится сильнее.

Либо она одолевает его, либо он берет ее.

Вот так все просто.

Но это решение, возможно, уже было принято за нее, потому что она падает на бок, хватаясь за живот, желая дышать как можно тише.

Свою последнюю течку она провела в изоляции, вдали от каких-либо Альф.

Но теперь ее тело жаждет его, ее сердце болит за него…

Но ее разум говорит «нет».

Она не может. Они не могут.

Наверху раздается глухой удар, когда какие-то предметы ударяются о стену. Закрыв глаза, она молится, чтобы это были не стол и стулья, которые она использовала в качестве баррикад.

Пожалуйста, думает она. Пожалуйста, уходи.

Над головой раздаются тяжелые шаги, и она отползает в самый дальний угол подвала, подальше от двери.

— Милая. — Его голос за стеной низкий и шелковистый. — Ты здесь?

Альфа!

Помоги мне, Альфа!

Но она прикусывает язык, заставляя себя молчать.

Боль невыносима, и она сжимается в комочек, желая, чтобы эта ночь поскорее закончилась.

— Детка. Мне действительно нужно выламывать эту дверь?

Он так спокоен, его голос такой нежный, что она почти выдает себя.

Альфа сделал бы это лучше.

Альфа мог бы мне помочь.

Она кричит в сгиб локтя, отчаяние и потребность пронизывают ее тело, влагалище сотрясается в спазмах.

Ее голова колотится в такт быстро бьющемуся сердцу.

Она едва замечает удары в дверь, вместо этого смотрит прямо перед собой, в темноту, ощущая, как приближается его восхитительный запах.

Она слышит, как он ругается, затем его сильные руки обхватывают ее и поднимают. — Милая, — шепчет он. — Я здесь. Тебе больше не нужно бояться.

— Больно, — хнычет она, злясь на себя за слабость.

— Я знаю, детка. Но я собираюсь сделать все лучше, хорошо?

Она теряет равновесие, падая лицом ему на грудь, но его массивные руки протягиваются вперед, удерживая ее на месте. На нем больше нет тюремной формы, вместо нее на нем мягкий свитер и хлопчатобумажные джинсы.

Она то приходит в себя, то теряет сознание, пока он ведет ее обратно к лестнице, но останавливается, чтобы что-то поднять.

— Правда? Нож, Элли? — Он упрекает ее. — Ты должна знать, что этого было бы недостаточно, чтобы остановить меня.

Она стонет, отчаянно пытаясь оставаться в сознании. — Ты причинил боль доктору Портеру?

— Ни в коем случае, — говорит он, подхватывая ее на руки. Ее конечности словно налиты свинцом, и у нее больше нет сил сопротивляться ему. — Он хороший человек. Я обещаю тебе, что он невредим.

— Но как же Лита…

— Несколько телефонных звонков. Никто не пострадал, — уверяет он ее. — Ты также уже сказала ей, чтобы она не беспокоилась, ты вернешься в конце недели. Честно говоря, ты ведешь себя так, словно я убийца.

Он хихикает над своей шуткой, пока несет ее обратно вверх по лестнице в гостиную. — Я никогда не смогу простить тебя за это, — бормочет она.

Осторожно укладывая ее на потертый диван, он прижимается губами к ее лбу. — Ты вся горишь. Тебе небезопасно переживать свою жару одной. Любой Альфа мог бы воспользоваться этим. Я защищаю тебя, милая.

В этот момент она могла бы убить его.

Какая наглость.

— Они придут за тобой, — пытается она снова и слышит, как он усмехается в темноте.

— Вообще-то, они все думают, что я уже в часе езды отсюда, — кричит он, роясь в спальне. — Что дает мне достаточно времени, чтобы подготовиться.

Питание снова включается, и крошечный верхний свет падает на нее. Она пытается пошевелиться, но ее конечности не слушаются.

— Время готовиться к чему? — Прохрипела она.

— Твое тепло, милая. Это все одеяла, которые у тебя есть? — Он возвращается в поле ее зрения, и ее сердце замирает.

Он потрясающе красив в черном свитере с v-образным вырезом, подчеркивающим рельеф его мышц. Темно-синие джинсовые брюки идеально облегают его бедра, придавая ему безупречный вид. С уложенными темными волосами он выглядит как модель.

Это несправедливо.

Он повторяет свой вопрос, но она закрывает глаза, отказываясь больше смотреть в лицо реальности. Он берет ее за руку, его ладонь накрывает ее, и она вздыхает от его прикосновения.

Не важно, насколько сильно она ненавидит это, ее тело зовет его.

Он нужен ей.

Их пальцы переплетаются, и она слышит тихий рокочущий звук.

Он мурлычет для нее.

— Я сделаю все лучше, — клянется он, проводя рукой по ее влажному лбу. — Я обещаю.

— Единственное, что могло бы все улучшить, это твое исчезновение из моей жизни, — выдавливает она сквозь зубы, крепче сжимая его руку.

Он склоняется над ней, его мурлыканье становится громче, и заключает ее в объятия. — Слишком поздно для этого, — вздыхает он. — Теперь я полностью в деле. Я не сбегаю из тюрьмы ради кого попало.

— О Боже, — стонет она, когда он несет ее вместе с одеялами обратно в спальню. — Как ты можешь шутить в такое время?

Его хватка на ней усиливается, пальцы вцепляются достаточно глубоко, чтобы оставить синяк. — Либо это, либо я теряю контроль и трахаю тебя до бесчувствия. Ты скажи мне, каким способом мы это сделаем, детка.

Она не может сдержать стон, который вырывается у нее, потому что она хочет его. Она так сильно хочет, чтобы он был внутри нее, что может умереть.

Альфа. Альфа. Альфа.

Это его член или погибающий в муках от нужды.

— После этого, — прохрипела она, хватая его за свитер и стаскивая вниз. — Между нами все кончено.

Он рычит, сильнее прижимая ее к матрасу. — Посмотрим, детка.

ЭРИК

Он любит ее.

И готова ли она признать это, он нужен ей.

Ее запах изменился в тот момент, когда он вошел в подвал. Кислинка ее страха испарилась, сменившись сладкой радостью.

Это была похоть, смешанная с заботой, нежность, смешанная с потребностью.

Он знает, что она затаила обиду, и не винит ее.

В конце концов, они познакомились при «сомнительных» обстоятельствах.

Но подавляющие вещества, которые текут по его венам, достаточно сильны, чтобы держать себя под контролем, когда она отчаянно прижимается к нему, укладывая его на себя в постели.

Он держит своего внутреннего Альфу под контролем, стараясь оставаться в гармонии с тем, что ей нужно. И прямо сейчас ей нужно, чтобы он прикасался к ней.

Он никогда не устанет целовать ее. Это самая естественная вещь в мире. Его губы сливаются с ее, и она вздыхает ему в губы.

— Омега, — бормочет он между поцелуями.

— Пожалуйста, — умоляет она. — Сделай так, чтобы перестало болеть, Эрик.

Ему не нужно повторять дважды. Он стягивает с нее испачканные спортивные штаны, подставляя ее разгоряченное тело прохладному воздуху. Он протягивает руку ей между ног, а другой обхватывает ее горло, играя с ней.

Она выгибается навстречу его прикосновениям, и он сжимает ее крепче, просто чтобы напомнить ей, кому она принадлежит.

Как он и подозревал, ей это нравится. Она смачивает его пальцы в течение нескольких секунд, и вскоре после этого он доводит ее до оргазма. Она тихо подходит, его рука все еще сжимает ее горло, ее голос вырывается сдавленными вздохами, когда она оседлает его руку.

Когда он наконец отпускает ее, она хватает ртом воздух, но по ее лицу расплывается злая усмешка.

Это моя девочка.

— Еще, — требует она, непристойно широко раздвигая ноги, подставляя себя ему. — Внутри меня. Пожалуйста.

Когда у нее действительно начинается Течка, ее запах меняется. Это чертовски неотразимо, и он сбрасывает с себя одежду, прежде чем успевает подумать. Его член находит вход в ее влагалище, и он толкается внутрь, не в силах больше сдерживаться. Они оба стонут в унисон, когда он погружается в нее так глубоко, как только может, отчаянно желая почувствовать себя к ней как можно ближе.

Он не сдерживается. Он вонзается в нее, безжалостно трахая ее на кровати, заявляя права на ее влагалище снова и снова.

— Ты. Моя. — Он рычит при каждом ударе бедрами, и она может только кивать головой в знак согласия.

— Твоя, — шепчет она, обхватывая ногами его задницу, принимая его глубже.

Его рука снова тянется к ее горлу, и она изливает свою влагу на его член. — Ты когда-нибудь пыталась бросить меня, — шипит он. — Я выслежу тебя. Ты никогда больше не убежишь от меня. Ты понимаешь меня, Омега?

Он сжимает ее слишком сильно, пока ее красивое лицо не розовеет, но она соглашается. Его рот оставляет мучительные поцелуи на ее шее, оставляя синяки на каждом дюйме ее нежной кожи.

Укуси ее, рычит его Альфа. Возьми ее.

И это так, так заманчиво сделать. Он хочет вонзить в нее зубы, как гребаное животное, и разорвать нежную кожу ее железы, навсегда связав ее душу со своей.

Один щелчок челюстью, и он мог бы заставить каждый дюйм ее сердца и разума слиться с его.

Но какая бы часть его сердца ни осталась, он знает, что это по своей сути неправильно.

Ему нужно ее разрешение, и это сделает все еще более восхитительным, когда она наконец поймет, что он знал с первого дня, как встретил ее.

Они родственные души.

От того, как сильно он душит ее, у него наверняка останутся синяки, но она начинает дергаться на его члене, доя его, и он кончает с ревом. Она следует его примеру, ее глаза закатываются к затылку, когда она падает с обрыва, ее тело вибрирует от интенсивности оргазма.

Это гребаный рай.

Его яйца напрягаются, когда его член набухает, и на этот раз все по-другому.

Он заперт в ней так глубоко, что не уверен, что они когда-нибудь расстанутся.

Они теряют сознание вместе, обнимаясь, совсем как ночью на больничной койке.

* * *

Его Омега замерзает.

Он выскальзывает из нее где-то ночью и слышит, как стучат ее зубы, когда он укутывает ее еще большим количеством одеял. Его собственное тело горит — симптом бурного Гона, и он выскальзывает из постели, чтобы приготовить то, что ей нужно, прежде чем они оба снова потеряют контроль.

Когда он возвращается, она бредит, ее глаза остекленели, когда она смотрит на него в замешательстве.

— Альфа? — тихо спрашивает она, ее голос мягкий и сладостный.

И больше всего на свете он хочет, чтобы она разделила с ним ту же нежность, когда придет в себя.

Скорее всего, это произойдет не скоро, если вообще произойдет, после того, что он сделал.

— Пей, — говорит он, поднося бутылку с водой к ее губам. Она повинуется без жалоб, выпивая сразу половину емкости.

— Спасибо тебе, Альфа, — шепчет она. Ее глаза нежны и полны желания, в них просвечивают эмоции. — Ты нужен мне, Эрик. Прикоснись ко мне.

Он обхватывает ее лицо ладонями и крепко целует.

— Я больше ничего не хочу делать. Ты понимаешь, что я всегда буду заботиться о тебе, детка? — Шепчет Он ей в губы. — Всегда.

Ее пальцы запускаются в его волосы, теребя кожу головы, и он стонет.

— Люби меня, Альфа, — шепчет она.

— Всегда, — рычит он. — Я никогда не остановлюсь.

Потом она не вспомнит его признания, но сейчас ее зрачки расширяются, и она смотрит на него с удивлением.

Он ожидал, что второй раунд будет грубым и яростным, но он нежен с ней, толкая ее обратно, так что они оказываются по бокам. Его член едва помещается в ней, но остатки жидкости и спермы прекрасно смазывают его.

Он входит в нее один, затем второй раз, когда она задыхается, прижимаясь к нему задницей.

— Ты такая тугая, вот так, — шепчет он ей на ухо. — Такая чертовски маленькая. Ты такая хорошая девочка, что принимаешь это.

Его руки находят ее соски и нежно тянут, и она переваливается через край, оставляя пятна на кровати. Она сжимает его член, раскачиваясь взад-вперед на его узелке, выдыхая его имя. Он продолжает свою атаку, находя ее клитор и потирая медленными круговыми движениями, пока она спазмирует на его узелке.

Он накачивает ее спермой до отказа, пока она не перестает двигаться, ее тело не обмякает.

Она засыпает раньше него, и он шепчет ей на ухо обещания. Он рассказывает ей секреты, которые, он знает, она не вспомнит.

Он любит ее.

Он сожалеет, что все так получилось.

Он хочет быть лучше для нее.

Она — все, чем он хотел бы быть.

И когда он засыпает, он замечает, что ее запах возвращается к своей обычной сладости.

Ее Течка заканчивается почти так же быстро, как и началась.

ЭЛЛИ

Эрик храпит.

При любых других обстоятельствах это было бы забавно, но в данном случае не настолько.

Его рука лениво обвита вокруг нее, прижимая ее к себе железной хваткой. Простыни испорчены, заляпаны грязью и спермой, и она неловко ерзает в этом беспорядке.

Ей нужно принять душ, тогда она сможет решить, каковы ее следующие шаги.

И почему, черт возьми, полиция не ломится в парадную дверь?

Она на цыпочках проходит по коридору и заглядывает во входную дверь, которую он снова забаррикадировал той же мебелью. Дверь находится в раме под неудобным углом, перекошенная от его действий прошлой ночью. Солнечный свет проникает через маленькие окна, небо красивое и голубое.

Буря закончилась, и теперь она, наконец, может спланировать свой побег.

К ее большому разочарованию, он запер дверь в подвал, где, вероятно, находится ее телефон.

Не паникуй. Ты разберешься с этим.

Она быстро моется в ванной, смывая запах и свидетельства их похоти.

Когда она выключает кран, то облегченно выдыхает, поскольку его тихий храп продолжается.

Пора уходить.

Но когда она как можно тише натягивает одежду, в ее животе нарастает тревога. Лежа на кровати с закрытыми глазами и слегка приоткрытыми губами, он потрясающе красив. Морщины на его встревоженном лице разглаживаются, и он выглядит умиротворенным.

Он выглядит… счастливым.

Она прикусывает губу и смотрит на него, наблюдая, как поднимается и опускается его грудь, пока он крепко спит.

Ее сердце разбивается, когда она смотрит правде в лицо.

Он беглец.

И если она останется здесь еще немного, то станет сообщницей.

Она никому не скажет, где он. Это даст ему фору, и он пойдет туда, куда ему нужно.

Его место в тюрьме, но она не хочет снова видеть его за решеткой.

— Черт возьми, — шепчет она себе под нос, борясь с эмоциями, которые прорываются на поверхность.

Мы не можем покинуть Альфу!

Чем дольше она смотрит, как он спит, тем больше тает ее решимость.

Но она должна уйти от него, независимо от того, что кричит ей ее внутренняя Омега.

Он сбросил одежду на пол, его темные джинсы были беспорядочно разбросаны рядом с одеялом.

Она замирает, когда видит маленькое электронное устройство, наполовину высунутое из кармана.

Его мобильный телефон находится в пределах досягаемости.

Дрожащими пальцами она двигается как можно тише, пока телефон не оказывается у нее в руке.

Храп продолжается.

Схватившись за телефон, как за спасательный круг, она пятится из комнаты и бежит в гостиную, крепко прижимая телефон к груди.

Она задерживает дыхание, прикасаясь к экрану.

Ничего.

Пожалуйста, не умирай, думает она, когда нажимает кнопку включения. Экран наконец оживает, и она пытается разблокировать его.

Ничего.

— Пожалуйста, пожалуйста, — шепчет она, наконец нажимая на экстренный вызов. Она может придумать, что сказать. Ей не обязательно упоминать Эрика. Она может просто…

— Детка.

Она вскрикивает и роняет телефон, когда оборачивается и видит его всего в нескольких дюймах от себя, полностью одетого. Он смотрит на телефон, лежащий в футах от него на деревянном полу, затем снова на нее, приподняв бровь.

— Я думал, мы прошли эту часть, детка. — Он делает еще один шаг ближе, и она инстинктивно отступает назад.

Он, как всегда, эффектен, на его бледной коже растет однодневная щетина. Его темные волосы растрепаны, но по-прежнему стильны, они слоями падают на темные глаза.

Его запах зовет ее, тонкий и темный, и она борется с желанием броситься в его объятия.

— Я должна уехать, Эрик, — шепчет она. — Я должна вернуться домой.

Выражение его лица не меняется. — Теперь я твой дом.

— Нет, — говорит она громче, сжимая кулаки. — У меня есть работа. Своя жизнь.

— У тебя может быть работа, сколько угодно, детка. Ты можешь взять их столько, сколько тебе, черт возьми, заблагорассудится, но это будет не в Лос-Анджелесе.

— Ты не в своем уме, — рычит она.

— У тебя наконец-то будет семья. Мы создадим ее вместе.

Он говорит это спокойно, как будто это простойплан, который они уже обдумали. Но это удар под дых, и она задыхается, слезы наполняют ее глаза.

У нее не было семьи с тех пор, как ей исполнилось семнадцать. И, прежде всего, это то, чего она хочет.

Место, которому нужно принадлежать.

— Пошел ты нахуй, — вместо этого шипит она, смаргивая слезы. — Ты не можешь так поступить со мной.

На шаг ближе. — Это уже было сделано, — шепчет он, его пальцы ласкают ее щеку. — Ты знаешь, что это такое. Ты почувствовала это с тех пор, как мы впервые встретились.

Родственные души.

Она знает, что он прав, что за этим влечением стоит нечто такое, что она не может объяснить с помощью биологии.

В глубине души она знает, что он ее пара.

— Я отказываюсь от этого, — с болью шепчет она, отказываясь встречаться с ним взглядом.

Ее совесть не позволяет ей.

Но он все такой же спокойный, как и раньше, даже несмотря на ее сопротивление. — У меня было предчувствие, что ты это скажешь, — вздыхает он. Его пальцы слегка приподнимают ее подбородок, чтобы она посмотрела на него. — Тебе придется простить меня за последнюю часть, любовь моя.

Прежде чем она успевает восхититься этим ласковым выражением, его другая рука взлетает и остро касается ее шеи. Широко раскрытыми глазами она наблюдает, как он вынимает шприц, ее разум затормаживается и она изо всех сил пытается устоять на ногах.

— Это был единственный способ сделать это, — шепчет он ей на ухо, когда она теряет равновесие. Он удерживает ее в вертикальном положении, пока не переносит к дивану, осторожно укладывая на подушки.

— Ты… — невнятно произносит она. — Что…

Верхний свет описывает круги вокруг нее. Пока он говорит, она не отрывает взгляда от потолка.

— Они используют это против нас, когда мы капризничаем, — небрежно говорит он. — Я убедился, что тебе досталась только половина, детка. Просто расслабься. Ты должна дать мне время собрать наши вещи, хорошо? Потом я должен завести машину.

Это не работает, в отчаянии думает она. Ты испортил аккамулятор.

Но слова не выходят, и в конце концов она погружается в наркотический сон.

ЭРИК

Его список причин для извинений продолжает расти.

Но, надеюсь, того, что он планирует ей дать, будет достаточно, чтобы заслужить хоть каплю ее прощения.

Она спокойно спит, пока он укладывает их вещи в ее спортивные сумки. Он хватает любую воду и не скоропортящиеся продукты, какие находит на кухне.

Прямо как в отпуске, дико думает он про себя. Вот куда мы направляемся. Семейный отдых.

Он не лгал, когда предлагал ей семью. Его единственной семьей была Кассандра после того, как они потеряли своих родителей, и когда их разлучили, это пробило дыру в его сердце.

Элли испытывает ту же боль. Она знает, каково это — винить себя и жаждать чувства принадлежности, которое никогда не приходит.

Он даст ей это. Он подарит ей столько детей, сколько она, блядь, захочет.

Или, если она хочет, чтобы они были только вдвоем, это тоже прекрасно.

Однако до этого разговора еще далеко.

* * *

Машину достаточно легко перепрограммировать, и она начинает мурлыкать, как только он нажимает кнопку включения. Он аккуратно уложил Элли на пассажирское сиденье, и она крепко спит, пока они прощаются с Грин Вудсом навсегда.

Их путешествие занимает несколько часов на север, что является идеальным выбором времени. Он положил папку из манилы на колени Элли и с тревогой ждет, когда она проснется.

Он соскучился по вождению. Он забыл, как выглядит смена обстановки, и по пути любовался горами, деревьями и водоемами.

Наконец, она шевелится. Она выпрямляется на своем месте, ее рот открывается от шока.

— Элли, — говорит он, пока она возится с ремнем безопасности. Они на автостраде, и ей, черт возьми, лучше не отстегиваться и не пытаться открыть дверь. — Омега. Успокойся.

Но она поступает с точностью до наоборот. — Теперь ты добавляешь похищение к своему списку обвинений? — плюется она. Она смотрит на дорожный знак и хмурится. — Куда мы едем?

— Посмотри в конверт, — отвечает он, не отрывая глаз от дороги. — Посмотри в конверт, и это все объяснит.

— Здесь нечего объяснять, — настаивает она. — Выпусти меня. Или я начну кричать.

Он закатывает глаза. — Просто открой этот чертов конверт, Элли.

Она прикусывает губу, запах гнева усиливается. Ее рука танцует над конвертом, палец останавливается на верхней части.

— Просто доверься мне, — бормочет он, глядя на нее. — Пожалуйста.

Она, должно быть, увидела что-то в его глазах или почувствовала его искренность, потому что медленно открывает конверт, позволяя бумагам упасть ей на колени. Проходят минуты молчания, пока она читает каждое из них.

Он тщательно составлял каждую статью и проводил ночи в кабинете доктора Портера, изучая и подбирая записи.

И, конечно же, он взламывал базы данных, когда это было необходимо.

Он только надеется, что этого будет достаточно. Он не может изменить ее прошлое, но он может дать ей то, чего она хотела.

Он может дать ей ответы.

К тому времени, как она заговаривает, они уже выезжают на другую автостраду. — Ты нашел его? — Ее голос прерывается, едва слышен шепот.

— Рональд Деннис. Да.

— Он… — Она снова переворачивает бумаги, просматривая. — Он попал в больницу в ночь аварии.

— У него были травмы, похожие на те, что были в автомобильной аварии. Две недели спустя его грузовик находился в автомастерской из-за повреждений, полученных в результате лобового столкновения.

Она молчит, пока он не слышит, как ее слезы падают на бумаги. — Это он, — выдыхает она. — Ты нашел его.

— Наконец-то я использовал свои силы во благо, — бормочет он.

— Я не могу поверить, что ты это сделал, — говорит она.

— Жизнь дает нам не так уж много ответов, — бормочет он. — Я был рад, что смог дать тебе хотя бы один.

К его удивлению, она берет руку, которую он кладет себе на бедро, переплетая их пальцы. Он держит одну руку на руле и сжимает ее руку.

— Куда мы едем? — Она спрашивает снова.

— Мы собираемся нанести ему визит, — говорит он. — И что бы ни случилось после этого, решать тебе.

ЭЛЛИ

Она настолько ошеломлена тем, что он сделал, что даже не может поблагодарить его.

Она просто продолжает недоверчиво смотреть на бумаги, перепроверяя, чтобы убедиться, что это действительно он.

Фотография на его правах устрашающе похожа на тот краткий взгляд, который она бросила на него в день аварии.

Но ей нужно быть уверенной.

Эрик подключился к каждой камере стоп-сигнала между дорогами, находя номерные знаки и отслеживая каждый из них. Он установил местонахождение владельцев транспортных средств, изучил больничные карты и сделал гораздо больше, чем потрудилась сделать полиция. Судя по следам заноса, водитель, скорее всего, был пьян.

— Сколько времени это заняло у тебя? — Наконец спрашивает она, впитывая каждую деталь. — Даже полиция не проделала столько работы.

Эрик сделал все это за неделю, пока находился в заключении.

— Это заняло слишком много времени, — говорит он. — Я хотел предоставить тебе информацию как можно скорее. Даже если…

Она повторяет его слова, и он прочищает горло.

— Даже если бы ты меня не хотела.

Она почти смеется над абсурдностью его заявления.

Конечно, она хочет его. Ее тело зовет его.

Ее внутренняя Омега зовет его.

Ее сердце тоскует по нему.

Единственная часть, которая колеблется, — это ее разум. Ее логика и все, что позволяет ей сохранять контроль, находятся под угрозой, когда она рядом с ним.

Ее плечо пульсирует, железа чувствительна после оскорблений его рта.

Он мог бы заявить на нее права там, в изолированной каюте, но предпочел этого не делать.

Ей было бы легче, если бы он это сделал. Тогда у нее не было бы причин покидать его.

Она задается вопросом, не предлагает ли он ей по-своему выбор.

Она сильнее сжимает его руку.

* * *

Дом Рональда, мягко говоря, неухоженный.

Спрятанный на извилистой дороге, заросшей сорняками, маленький трейлер с облупленной краской снаружи, а также лужайка перед домом с травой высотой с Элли.

Они находятся у черта на куличках, в городке ненамного больше Грин Вудса.

Сбоку припаркована машина, и она замирает, когда видит пыльный красный грузовик.

— Это его грузови», - шепчет она, когда Эрик паркует машину. — Черт возьми, это тот самый грузовик, который сбил их.

Он ободряюще сжимает ее руку. — Итак, как ты хочешь это сделать, детка? — Он одаривает ее ухмылкой, его глаза темные и злобные. — Ты хочешь оказать честь или я?

Лучший человек ушел бы, думает она.

Лучший человек мог бы простить.

Но прямо сейчас она не хочет быть лучшим человеком.

— Если с ним что-нибудь случится, — медленно произносит она. — Это на моих условиях. Это мое решение».

Его ухмылка превращается в злобную усмешку, и он одобрительно рычит. — Это моя девочка. Показывай дорогу, милая.

Они поднимаются на крыльцо, деревянные ступени прогнили и перекосились. Ее разум затуманен нерешительностью и тревогой. Эрик идет позади нее, его аромат окутывает ее. Она чувствует, как от него волнами исходит гордость, и использует его веру в нее как силу.

Она останавливается перед дверью — простой проволочной сеткой на выцветшей раме.

Человек, убивший ее мать и сестру, находится за этой дверью.

Монстр, который оставил их гореть заживо и оставил Элли спасаться самой, находится всего в нескольких футах от нее.

Когда она стучит в дверь, она понимает, что есть разные виды монстров.

У Эрика есть моральный компас, каким бы извращенным он ни был.

Но Рональд…

У него даже нет сердца.

— Я здесь, — шепчет Эрик у нее за спиной. — И что бы ни случилось, я люблю тебя.

Его признание ошеломляет ее, но у нее нет времени осмыслить его слова, потому что дверь распахивается. Мужчина с налитыми кровью глазами смотрит на нее, покачиваясь на нетвердых ногах, одетый в заляпанную белую рубашку и шорты-карго.

И вонь. От него пахнет самой смертью, сочетанием табака и приторно-сладкого алкоголя с привкусом чеснока для тела.

Он Альфа, это ясно. Когда он чувствует ее Омега-сущность, он наклоняется и дышит на нее своим гнилостным дыханием.

— Ты та девушка? — невнятно произносит он, и его потрескавшиеся губы складываются в улыбку. Его зубы наполнены темным привкусом жевательного табака, и все в ней хочет убежать.

Это лицо настоящего монстра.

Но рядом с Эриком она набирается храбрости и говорит. — Ты Рональд? — Ее голос звучит увереннее, чем она сама чувствует.

— Да. Это я. Ты та самая Омега. Девушка из грузовика.

У нее кружится голова, потому что она понимает, что он узнает ее.

Теперь в этом нет сомнений. Он был за рулем автомобиля, который сбил ее семью.

— Ты убил мою мать и сестру. — Ее сердце бешено колотится в груди, когда она сталкивается с человеком, ответственным за ее ночные кошмары и ненависть к себе. Он прислоняется к дверному проему и ухмыляется.

— Ты выбралась, верно? Я видел, как ты ползала. Подумал, что с тобой все будет в порядке.

Чем больше он говорит, тем сильнее ее тошнит. — Ты видел, как я выходила из машины?

Эрик рычит у нее за спиной, и Альфа бросает на него остекленевший взгляд. — Конечно. Хотя мне пришлось быстро уехать. Был пьян и все такое.

Ее трясет, но она не знает, от боли это или от гнева.

— Ты оставил там умирать трех женщин. И две умерли.

Рональд просто пожимает плечами. — Ну, тебе никто не поверит. А теперь убирайся нахуй с моего крыльца, сука. Прежде чем я достану свой дробовик и пристрелю вас обоих.

Эрик протискивается перед ней и с ревом бросается на Рональда. Мужчины падают на дешевый пол, и она с криком врывается внутрь. Но драки почти нет, потому что через секунду Эрик оказывается над ним с пистолетом в руках.

— Мы не обязаны… — начинает другой Альфа.

— Заткни пасть! — Эрик рычит, его пистолет направлен мужчине в голову. — Скажи еще одно гребаное слово, и я убью тебя прямо здесь.

Она застыла в шоке, наблюдая, как Эрик достает галстук-молнию и связывает запястья Рональда. Он поднимает его, затем толкает на потрепанный серый диван.

— Ты в порядке, детка? — Мягко спрашивает ее Эрик, все еще направляя пистолет на Рональда.

— Да, — говорит она, медленно проходя через гостиную. В доме воняет сигаретами и старым пивом, на грязном коричневом ковре валяются окурки и консервные банки. На стенах, которые когда-то были белыми, за долгие годы появились желтые пятна от курения.

В углу стоит телевизор с разбитым экраном. На потертом кофейном столике разбросаны обеды, приготовленные в микроволновой печи.

— Ты так живешь? — Шепчет она. Она выглядывает из-за угла и видит его дробовик у задней стены.

Эрик держит пистолет направленным на Рональда, его мускулистые предплечья напряжены. — Что это будет, малыш?

Рональд начинает плакать, жалобно скуля. Его лицо становится ярко-красным, и он плачет, как малыш.

Это приводит Элли в бешенство.

— Заткнись, — шипит она, подходя, пока не оказывается всего в нескольких дюймах от него, но вне линии огня Эрика. — И посмотри на меня.

По лицу мужчины текут мерзкие слезы и сопли, но он подчиняется.

— Ты убил всех, кто был мне дорог. Ты разрушил мою жизнь. — Она рычит. — И ты не проявил никакого раскаяния. Ничего.

Запах Эрика меняется по мере того, как растет его гордость за нее. Это побуждает ее продолжать.

— Ты знаешь, чем я зарабатываю на жизнь? Я пытаюсь видеть хорошее в худших типах людей — людях, которых некоторые назвали бы монстрами.

Рональд шмыгает носом. — Мне жаль. Мне правда жаль.

— Как меня зовут? — Она рычит на него. — Если вам так жаль, потрудились ли вы хотя бы посмотреть имена ваших жертв? — Ее визг эхом разносится по всему дому, когда Рональд всхлипывает.

— Я не… я не…

— У тебя нет угрызений совести. Тебя никто не спасет. Ты отнял две жизни, а потом отказался от своей, чтобы жить вот так.

Она закусывает губу, чтобы не заплакать, но ее голос срывается. — Никто не может тебе помочь, Рональд. Я надеялась, что смогу простить тебя, когда узнала, что мы едем сюда. Но в мире недостаточно прощения, чтобы спасти тебя.

Она делает шаг назад и смотрит на Эрика, указывая на его пистолет. — Отдай его мне.

Рональд кричит, ерзая на диване и пытаясь соскользнуть с него.

— Я сказал, не шевелись, черт возьми! — Эрик рычит, и его попытки пошевелиться прекращаются.

Элли подходит к нему, проводит рукой по его плечам. — Дай это мне, Эрик.

Впервые Эрик кажется встревоженным. — Ты уверена, детка? Пути назад нет. Никогда.

Крики Рональда становятся для нее фоновым шумом, когда она заново переживает день аварии.

Стекло врезается в ее ладони.

Крики ее мамы, переходящие в искаженный стон, когда пламя пожирает ее.

Кожа Джульетты сливается с кожей пассажирского сиденья…

— Я уверена.

Эрик взвел курок пистолета и осторожно протянул его ей. Он обхватывает ее руки своими и слегка поворачивает пистолет, пока тот не оказывается точно нацеленным в голову Рональда.

— Тебе просто нужно нажать на курок, милая.

Ее руки дрожат, и Эрик крепко держит ее. — Ты сделаешь это со мной? — Шепчет она, и его руки сжимаются крепче.

— Конечно. — Ее палец тянется к спусковому крючку, и его палец следует за ней. Когда их пальцы касаются спускового крючка, Эрик приближает губы к ее уху.

— Я так горжусь тобой, детка.

Вместе они стреляют.

ЭРИК

Рональд умирает бесцеремонно, совсем как Джерард. Он валится на диван, по его лбу стекает темно-красная лужица.

Он не испытывает угрызений совести. Он их не заслуживает.

Но он чувствует потрясение Элли, когда она роняет пистолет, ее рубашка и руки теперь в брызгах крови.

— Эрик, — шепчет она, уставившись на свои руки. — Эрик…

Он притягивает ее в свои объятия, когда она дрожит. — Не смотри на него, детка, — шепчет он. — Теперь все кончено, хорошо? Ты в безопасности. — Он целует ее в макушку. — Я обещаю. Я здесь. Ты в безопасности, детка, и он больше никогда не причинит тебе вреда.

— Я убила его, — бормочет она ему в грудь. — Я… меня могут арестовать…

— Нет, этого не будет. Я собираюсь обо всем позаботиться. — Она поднимает голову с его груди, и он вытирает единственную слезинку, которая скатывается по ее щеке. — Ты сейчас в шоке. Сосредоточься на мне, хорошо? Сосредоточься на моем запахе. Я с тобой.

Она кивает, ее глаза остекленели. — Я убила его.

— Ты это сделала, милая. И ты оказала миру гребаное одолжение.

Но его девушка не убийца, и он видит раскаяние в ее глазах, каким бы незаслуженным оно ни было.

Он прижимается губами к ее губам, не заботясь о крови, которая пачкает их обоих, выплескивая в нее все свои эмоции. — Я люблю тебя, — шепчет он ей в губы. — Ты можешь придержать это? Пока я не наведу порядок и не вытащу нас отсюда?

Он знает, что сейчас она этого не скажет, но все равно кивает. — Да, — говорит она. — Я могу придержать это.

Он улыбается ей и целует в нос. — Возвращайся за мной в машину, — говорит он. — Оставайся там и не открывай глаза. Тебе не обязательно видеть остальное.

Что-то темное мелькает в ее глазах, когда она снова смотрит на кровь на своих руках. — Хорошо. Эрик? — Она останавливается в дверях, встречаясь с ним взглядом. — Я тоже люблю тебя. Думаю, что люблю уже какое-то время.

Это из-за шока, говорит он себе. Адреналин. Она пока не может знать.

Но он улыбается про себя, очищая местность от каких-либо улик.

* * *

Она заснула, пока ждала его.

За что он благодарен, потому что не хотел, чтобы она почувствовала запах или увидела дым от костра, который он развел.

Сжечь Рональда и его дом было лучшим выходом, но он хотел, чтобы она держалась от этого как можно дальше.

Он помнит, что с ней сделала пожарная сигнализация. Он не может представить, как бы она отреагировала, если бы стала свидетелем чего-то подобного.

Наблюдать, как она берет под контроль свою жизнь, было невероятно. Она командовала комнатой, глядя Альфе в лицо и рассказывая ему, что он с ней сделал.

Она была красивой, смелой и свободной, когда он помог ей нажать на курок.

И когда она призналась в своей любви…

Но он отказывается признать, что она имела в виду именно это. Как она могла после всего?

Он погружен в свои мысли, пока везет их к новому месту назначения, когда она наконец просыпается. — Эрик? — Ошеломленно спрашивает она.

— Привет, детка. — Он мурлычет. — Ты хорошо спала?

Она долго молчит. — Я спала… спокойно, — тихо говорит она. — Глубоким сном без сновидений. Это то, чего у меня не было очень давно.

Уголок его губ приподнимается. — Мне знакомо это чувство, — говорит он. — Я так спал последние несколько ночей.

— Тебе повезло, — язвительно замечает она в ответ.

— Мне повезло, — соглашается он.

Некоторое время они едут молча, и она наблюдает, как снова появляются знаки автострады. — Что дальше? — Спрашивает она, глядя в окно.

— У нас забронирован номер в роскошном отеле, — небрежно говорит он. — На имя мистера и миссис Джонс.

— Мы теперь женаты? — недоверчиво спрашивает она. — Всего час назад мы были сообщниками. Когда состоялась свадьба?

Он ожидал ее гнева, но восхищен ее юмором. — Просто так легче. Нам нужно место, где можно помыться и отдохнуть.

— Хм. И что дальше?

— Тогда мы поговорим.

Он не хотел, чтобы это прозвучало зловеще, но заметил, как она слегка вздрогнула.

ЭЛЛИ

Теперь она убийца.

И она приютила беглеца.

Что дальше?

Мы поговорим.

Но о чем тут говорить?

Она сделала свой выбор в ту минуту, когда нажала на курок. Она изменила ход своего будущего, когда он был рядом с ней.

Может быть, он передумал. Может быть, он хочет быть в бегах один.

Или, может быть, он хочет использовать ее как рычаг для совершения убийства в обмен на более мягкое наказание, если его поймают.

Но она распознает признаки шока и старается не утонуть в иррациональных мыслях.

Прямо сейчас единственный человек, которому она доверяет, находится рядом с ней, проезжая на электромобиле по северо-западным штатам.

Его запах окутывает ее, успокаивая. Когда он признался ей в любви, она была уверена, что он неправильно расслышал или сказал это сгоряча.

Но его запах богаче и сильнее, чем когда-либо, и она наслаждается его заботой.

Она тоже его любит.

Теперь он ее семья.

— О чем ты думаешь? — Мягко спрашивает он, когда они сворачивают к выходу.

— Будущее, — отвечает она.

Она клянется, что видит зарождение улыбки.

— Я тоже, — говорит он задумчиво.

* * *

Горячая вода — это рай на ее коже, она успокаивает остатки нервов и смывает болезненные воспоминания о прошедшем дне.

К тому времени, как она выныривает из воды, ее душа успокаивается, разум спокоен.

Она ожидала, что чувство вины возьмет верх и парализует ее, но вместо этого с ее плеч свалился груз.

Ничто и никогда не вернет ее мать и сестру, но она внесла баланс в ситуацию.

Теперь она мстительница, точно такая же, как Альфа, который ждет ее в гостиничной спальне.

Она выходит в одном полотенце, и он лукаво улыбается ей. Ее лоно сжимается, а соски твердеют только от того, что он смотрит на нее.

— Мы знамениты, детка, — говорит он, протягивая ей свой телефон. — Они думают, что я похитил тебя.

Заключенный сбежал, женщина похищена, гласит заголовок. Она бегло просматривает статью и почти смеется над тем, насколько она неточна.

— Они думают, что мы направляемся в Мексику? — Она улыбается ему.

— Ну, технически, они думают, что ты в моем багажнике, сопровождаешь меня в Мексику.

Неделю назад его слова напугали бы ее. Но сейчас восхитительная дрожь пробегает по ее спине.

— А разве ты не этим занимаешься? Похищаешь меня?

Он делает шаг к ней, его темные глаза горят. — Вы этого от меня хотите, мисс Уинтерс? Ты хочешь, чтобы большой злой Альфа забрал тебя и украл навсегда?

Теперь она промокла насквозь, по ее бедрам стекает что-то скользкое. — А, я думаю, что да, — мурлычет он. — Ты можешь бороться со мной сколько хочешь, детка, если тебе от этого станет лучше. Но я, блядь, не покину тебя.

Она смотрит на мужчину, который освободил ее, который сделал для нее все, что мог, и улыбается.

Затем она опускает полотенце.

— Черт, — шипит он, его взгляд опускается на ее грудь. — Ты чертовски идеальна, Элли. Но если мы займемся этим сегодня вечером… Я не смогу остановиться.

Она слышит невысказанные слова.

Я спарю тебя сегодня ночью.

— Я выбираю тебя, Эрик, — шепчет она. — Я хочу, чтобы это был ты.

— Это возбудит твою Течку, милая. И мой Гон. — Но он не спорит. Вместо этого он одаривает ее волчьей ухмылкой. — Ты хочешь испоганить этот гостиничный номер? Это будет жестоко, детка. У меня больше нет подавляющих средств.

О, черт.

Она опускается перед ним на колени, глядя на него снизу вверх сквозь ресницы. — Я хочу грубого секса, Эрик. Мне нужно, чтобы ты выебал из меня жестокость.

Она произносит слова, которые никогда не думала, что произнесет, и на один бредовый момент ей кажется, что она сходит с ума.

Но нет, это всего лишь она, оживающая после освобождения от призраков своего прошлого.

Наконец-то она свободна.

Ее руки скользят по его поясу, и она быстро стягивает с него штаны, обнажая перед собой его массивный член.

Она даже не колеблется. Ее рот начинается с кончика, и она продвигается вперед, заставляя его войти так глубоко, как только он может.

Эрик ревет, и его руки взлетают к ее волосам, пока она работает с ним, засасывая его так глубоко, что вызывает у нее рвотный рефлекс.

— Черт возьми, да, — шипит он, двигая бедрами. — Засунь себе кляп в рот на моем члене, детка.

Лужица влаги собирается у нее между ног, когда она отсасывает его член, одной рукой лаская его ствол, в то время как другой ласкает его яйца. Она сжимает сильно, немного грубовато, и он дергается в ее руках.

— Если ты собираешься быть трудной, мне придется трахнуть тебя в ро, — предупреждает он, и она мурлычет вокруг его члена. Без предупреждения он толкает бедра до тех пор, пока ее нос не соприкасается с его животом, и удерживает ее там.

Она извивается, у нее начинается рвотный рефлекс, но он держит ее, пока она не начинает дрожать.

— Никогда не забывай, кто главный, — шепчет он, пока она вырывается. Из нее вытекает жидкость, пачкая гостиничный ковер. — Я могу трахать каждую из твоих дырочек. Столько, сколько захочу.

У нее слезятся глаза, кружится голова, и он наконец отпускает ее. Она со всхлипом падает на четвереньки, струйка слюны стекает по кончику его члена к ее рту.

— Ты, блядь, сумасшедший, — шипит она, хотя ее влагалище просит большего.

Без предупреждения он поднимает ее и бросает на кровать. — Ты уже знала это, красавица, — ругает он ее. — И твоей хорошенькой маленькой киске это нравится. Теперь сядь мне на лицо.

Ей не нужно повторять дважды. Он ложится на кровать, и она опускает свою задницу к его рту, наблюдая, как подергивается его член.

— Ты не представляешь, как долго я думал об этом, — шепчет он ей в сердцевину, прежде чем обхватить ее бедра и прижать ее влагалище прямо к своему лицу. Он раздвигает ее пальцами, облизывая толстую полоску языком, наслаждаясь ее гладкостью.

Ее рот приоткрывается от шока, когда он посасывает ее клитор, и она нежно двигается верхом, стараясь не давить слишком сильно.

Он замолкает, его губы оставляют ее клитор, и она вскрикивает от потери чувствительности.

— Не сдерживайся, детка, — предупреждает он, ущипнув ее за внутреннюю сторону бедра. — Оседлай мое лицо. Подпрыгивай на нем. Я могу это вынести.

Так она и делает. Опьяненная удовольствием, она использует его лицо, прижимаясь к нему своей задницей, его язык вторгается в нее. Он работает с ней до тех пор, пока она не превращается в кашу, из ее рта вырывается тихое мурлыканье, когда она изо всех сил пытается удержаться на ногах.

Он точно знает, где ее лизать. Он точно знает, как посасывать ее клитор, нежно посасывая его губами.

Это смешно. Как будто он был с ней годами, а не днями, судя по тому, как умело доставлял ей удовольствие.

Но она хочет отплатить тебе тем же.

Его член, массивный и требующий внимания, подергивается в предвкушении. Наклоняясь, она берет его в рот, располагаясь поверх его тела. Он стонет в ее влагалище, когда она вдыхает его аромат, затем берет его в рот так глубоко, как только может. Она ложится на него сверху, прижимаясь к его лицу своей киской, одновременно глубоко заглатывая его член.

Это изысканно.

Она кончает прежде, чем успевает предупредить его, и струйка жидкости стекает с ее лона, пропитывая его лицо. Когда она стонет рядом с ним, ее горло расслабляется, и она чувствует, как он набухает.

Его узелраздувается в ее горле.

Это должно быть ужасно, но это только подстегивает ее, когда порция за порцией врывается ей в рот.

Это грязно. Это создает беспорядок, и ей, наконец, приходится отпустить его и втянуть воздух, захлебываясь его семенем.

— Черт, — рычит он ей в бедро. — Черт, детка, ты все еще кончаешь. Святое дерьмо.

Она едва соображает, когда отстраняется от него, хватая ртом воздух. Ее кожа горит, лихорадка, которая была до возвращения.

Она корчится на одеялах, пока он ухаживает за ней.

— Черт, — шипит он, скатываясь с кровати. Она держит глаза закрытыми, беспомощно извиваясь на матрасе, нуждаясь в большем.

Он возвращается к ней через несколько секунд, вытирая прохладной тканью ее лицо и разгоряченный лоб.

— Скоро я потеряю себя, — шепчет он ей на ухо. — Я не могу больше ждать. Элли… Мне нужно заявить на тебя права.

— Сделай это, — шепчет она. — Сделай это, пожалуйста. Мне это нужно. Трахни меня, Эрик, пожалуйста.

Прохладная ткань исчезла, и она приподнялась повыше на кровати. Его глаза дикие, полные голода и темные от потребности.

Рыча, он забирается на нее сверху и обхватывает ее бедро своим. Он сорвал с себя рубашку, и ее руки блуждают по его обнаженной груди, ее ногти оставляют царапины на своем пути.

Он закрывает глаза и шипит. — Черт возьми, да, — шепчет он. — Сделай так, чтобы было больно, детка.

Затем он врезается в нее и забирает воздух из ее легких.

Он такой глубокий, глубже, чем раньше. Его узел все еще раздут, она болезненно потягивается, скуля от боли.

— Хорошая Омега, — шипит он, двигая бедрами. — Так чертовски хорошо для меня.

Альфа доволен!

— Еще, — умоляет она.

— Ты хочешь большего? — Он рычит, толкаясь сильнее. — Ты хочешь, чтобы я раздвинул эту маленькую щелку?

Она кивает, и он воздействует на нее сильнее, пока она не убеждается, что вот-вот сломается.

Но ей это нужно. Он нужен ей.

— Я люблю тебя, — шепчет она, и он рычит.

Его губы у его плеча, зубы у ее железы, и у нее перед глазами все белеет.

ЭРИК

Он хотел, чтобы это длилось дольше, но ее слова сломили его.

Железа легко ломается под его зубами, и ее восхитительная кровь наполняет его рот. Ее жизненная эссенция на вкус даже слаще, чем ее слизь, и он стонет, зализывая рану.

Его Омега поддалась удовольствию, ее тело подергивается в спазмах, но он более бдителен, чем когда-либо.

Связь соединяет их, и внезапно она оказывается повсюду.

Что бы ни осталось от его сердца, остатки его души переплетаются с ее, и он чувствует все.

Он видит ее жизнь, эмоции, которые она скрывает, и доброту в ее сердце. Ее печаль и мучения текут по его венам, и он видит, как в ней отражаются многие из его собственных эмоций.

Когда он входит в нее, его сперма заполняет ее до краев, он впитывает каждое украденное воспоминание и секреты, которые она все еще хранит.

Она не может прятаться от него. Больше нет.

Так же, как он не может спрятаться от нее.

Его прошлое теперь принадлежит ей, и она задыхается, когда его эмоции захлестывают ее, его душа сливается с ее собственной.

— Моя, — шепчет он ей на ухо, прижимаясь бедрами к ее. — Твоя душа принадлежит мне, Омега.

Он заглатывает ее крики удовольствия своим ртом, его язык глубоко погружается в ее язык, пробуя каждый сладкий дюйм ее рта.

Его Альфа рычит, обезумев от обладания и удовольствия.

Он хочет большего.

Кровь и слюна капают с ее плеча, когда он маневрирует ею, переворачивая их на бок. Его рука обхватывает ее за горло, притягивая ближе к себе, пока он покачивает ее на своем узле.

— Ты больше никогда не будешь убегать от меня, правда? — Он рычит на нее. — Ты никогда больше не заберешь у меня эту киску, правда, Омега?

Он шипит ей на ухо грязные требования, и она с трудом выдавливает из себя согласие.

И маленькой шалунье это нравится. Из ее влагалища течет, и она испытывает еще один оргазм, когда он доводит ее клитор до исступления. Он толкается еще раз, пока его узел не становится таким большим и жестким, что ни один из них не может пошевелиться.

Он отпускает ее горло, позволяя ей насладиться сладким кислородом, и посасывает ее шею.

Он продолжает свое лечение до тех пор, пока они оба не теряют сознание.

* * *

Ее Жар такой же неистовый, как и его Гон.

Она просыпается от желания, хватаясь за его грудь, пока он не заставляет ее встать на четвереньки, засовывая в нее свой член.

Эта поза другая, и он клянется, что чувствует ее гребаное лоно, когда он входит в нее, одной рукой хватая ее за волосы, оттягивая шею назад.

— Моя маленькая Омега, — рычит он, зверь внутри выпущен на волю. — Моя хорошая девочка. Тебе нравится, когда твой большой плохой Альфа трахает тебя?

Она лепечет какую-то чушь, и он едва может поверить словам, которые слетают с его губ.

— Я собираюсь оплодотворить тебя, детка. Сохраню свою сперму в тебе, пока ты не подаришь мне гребаную семью.

Она кричит, и ее стенки сжимают его невероятно крепко. Он отпускает ее волосы и крепко хватает за оба бедра, входя в нее так глубоко, как только может.

Когда она не может держаться прямо, он качает ее у себя на коленях, пока она не начинает хныкать.

— Альфа, — выдыхает она, и этот звук заставляет его член дернуться.

— Посмотри на меня, — рявкает он, двигая ее бедра вверх-вниз руками. — Посмотри на меня, когда кончишь, Элли.

Ее глаза находят его, ее взгляд горит страстью.

— Это всегда была ты, — шипит он, насаживая ее на свой член. — И всегда будешь ты. Ты моя. Навсегда.

Он выдыхает последнее слово, и она замирает, выдаивая каждую каплю спермы из его тела. Он рычит — первобытный, дикий звук, от которого сотрясаются стены.

Они падают вместе, его руки крепко сжимают ее.

Они пробуждают его и делают это снова.

* * *

По прошествии, кажется, нескольких дней, ее запах меняется.

Ее Течка наконец-то начинает спадать.

Он заботился о ней как мог, когда его Гон не был перегружен. Он накормил ее, вымыл и укутал как можно большим количеством одеял.

И, конечно же, он трахнул ее до бесчувствия.

Но она, наконец, шевелится, ее красивое лицо больше не розовое от лихорадки, и она слегка улыбается ему. — Привет.

— Привет, — отвечает он, улыбаясь в ответ. Невозможно не улыбнуться, когда его пара в его объятиях, и ее душа навсегда запечатлена в его душе.

— Я думаю, мы сломали гостиничный номер, — шепчет она.

Он бросает взгляд на повреждения. В стене над изголовьем кровати пробита дыра, стол перевернут на бок, стула нет.

— Все в порядке, — бормочет он, целуя ее в макушку. — У них есть карточка в архиве не просто так.

— На имя «мистера Джонса», верно?

— Конечно. Джонс, Дэвис… кем бы ты ни хотела, чтобы мы были.

Она вырывается из его рук и садится, завернувшись в простыню. — Ты сказал, что мы поговорим, — тихо говорит она. — Что это значит?

На мгновение его охватывает тревога.

Она собирается попытаться бросить его, снова.

Ему придется на самом деле похитить ее.

— Это значит, что мы обсуждаем наши планы, — медленно произносит он. — Те, с которых мы начнем всю оставшуюся жизнь.

Но, к его облегчению, она улыбается, и связь между ними наполняется восторгом. — Что ж, у меня осталось немного наследства…

— Нет. — Теперь его очередь сесть. — Ты не понимаешь. Я мог бы купить этот отель, если бы захотел. Черт, я бы купил тебе гребаный остров. Дело не в деньгах. Речь идет о том, чего ты хочешь.

Если ты не захочешь уйти от меня, это невысказанная угроза.

Но она, кажется, не слышит этого, ее разум погружен в раздумья, пока ее глаза обвиняюще не сужаются. — Ты мог бы уехать из Грин Вудса много лет назад, — шепчет она. — Ты мог бы давным-давно откупиться от Джерарда и сейчас быть в другой стране. Почему ты этого не сделал?

Он задавал себе этот вопрос раньше, но у него не было ответа, пока он не встретил ее.

— Я чего-то ждал, — просто отвечает он. — Я не знал, чего именно. У меня был соблазн уйти, но что-то внутри меня продолжало говорить подождать. Потом появилась ты.

Ее глаза широко раскрыты и блестят от недоверия. — Ты был там три года, — говорит она.

— В первый год мне было все равно, — говорит он. — Первый год был… ужасным. Они нашли тело Кэсси всего несколько месяцев назад, и мне было все равно, что со мной случится.

Боль Элли сливается с его болью, но он заставляет себя продолжать. — Но ко второму году у меня был полный план этого места. Я знал все об их системах безопасности, потому что они смоделировали их по образцу тех, что создал я. Я слишком многому научился. Я мог бы уйти на второй год, но там не было места, где я хотел бы быть.

Он протягивает руку, чтобы сжать ее руку. — Тогда появилась ты.

Ее взгляд опускается на колени, и она неловко ерзает.

— Мне не нужно заканчивать остальную часть истории.

— Нет, ты не понимаешь, — тихо говорит она. — Но я уже простила тебя.

Он этого не заслуживает, но все равно наслаждается этим.

— Однако я имел в виду то, что сказал, — продолжает он. — Я не оставлю тебя. Ты больше не одна.

Она слегка улыбается ему, и ее любовь просвечивает сквозь эту связь.

— Итак, куда ты хочешь поехать? — Он спрашивает ее.

Она ухмыляется, ее глаза сверкают.

— Удиви меня.

ЭПИЛОГ — ЭЛЛИ

ГОД СПУСТЯ

Он держит ее за руку, когда она ведет их через ухоженное поле, останавливаясь под большим дубом. Легкий, прохладный ветерок обдувает ее лицо, когда она смотрит вниз, на могилы. — Я не была здесь много лет, — бормочет она, оборачиваясь, чтобы посмотреть на Эрика.

Он успокаивающе сжимает ее руку. — Я горжусь тобой, — шепчет он.

Она смотрит на него, его темные глаза полны нежности. Его волосы отросли и ниспадают почти до плеч, а щетина превратилась в густую бороду.

Он совсем не похож на то лицо, которое показывают по телевизору.

Точно так же, как она не похожа на Элли Уинтерс.

Если кто-нибудь спросит, то это Одри и Натан Уилсон, молодожены, приехавшие с визитом из Канады. Они живут в тихом городке недалеко от границы, где Натан работает в сфере информационных технологий, а Одри — жена-домоседка.

Просто нормальная пара, как и любая другая.

Она чувствует гордость Эрика за нее, гордость за то, что она нашла в себе мужество снова встретиться лицом к лицу со своими призраками.

— Ты бы понравился моей маме, — внезапно говорит она. — Но я думаю, что моя сестра попыталась бы тебя избить.

Он усмехается. — Я бы это заслужил, без сомнения.

Она спокойно наблюдает за их могилами, горе и тоска захлестывают ее.

Это второй этап их путешествия.

Первой частью было зайти повидаться с Кассандрой и положить маленький букетик рядом с ее надгробием.

Теперь они делают то же самое здесь: она держит один для своей матери, Эрик ставит другой для ее сестры.

Никто не скучал по Рональду Деннису. В местной газете его города почти не упоминали о его смерти и называли это только трагическим несчастным случаем.

Очевидно, он устроил пожар в состоянии алкогольного опьянения и не смог вовремя выбраться.

Она свободна. Ничего из этого на нее не повесили.

Тем не менее, она предпочитает жить в бегах с Эриком, и он делает все возможное, чтобы загладить свою вину.

Но кольца на ее пальце достаточно.

Достаточно быть с ним.

Наблюдать, как он возлагает цветы на могилу своей сестры, более чем достаточно.

Только Лита знает часть правды.

Я влюбилась, сказала она ей. Я в безопасности. Когда-нибудь навещу.

Эрик сжимает ее руку, возвращая в настоящее.

— Я люблю тебя, — тихо говорит он ей. — Я хотел бы забрать у тебя эту боль.

Она сжимает его руку в ответ. — Ты делаешь это, — мягко говорит она. — Просто находясь здесь, со мной.

Он обнимает ее крепче, ее душа поет вместе с его, пока она размышляет о своем прошлом.

Все в ее жизни привело к этому моменту, когда она позволила себе любить и быть любимой. Наконец-то она может без страха встретиться лицом к лицу со своими призраками, рядом со своей половинкой.

Она достойна того, чтобы ее любили. Она заслуживает любви.

Они два сломленных человека, но вместе они исцеляются.