Дождь немного стих [Сергей Вениаминович Миронов] (fb2) читать онлайн

Сергей Миронов Дождь немного стих

Музыка

Ежедневно, ежечасно,

Каждый миг существованья

Слышу музыки прекрасной

Я знакомое звучанье.

Вслушайся, она повсюду.

Слышишь, словно чьи-то руки

Из теченья наших судеб

Плавно извлекают звуки.

И в ушах звенящий ветер,

И полночных снов хрустальность,

Все, что только есть на свете,

Источает музыкальность.

Все, чем только еще можно

Чувств поджечь опасный порох,

И часы, что бьют тревожно,

И листвы спокойный шорох,

И глубокое молчанье

В ритм дождя, что бьет по крыше,

Это музыки звучанье.

Вслушайся и ты услышишь…

В пустоте

Поля моей скудной земли

Вон там преисполнены скорби.

Холмами пространства вдали

Изгорби, равнина, изгорби!

Андрей Белый, стихотворение «Русь»

В пустоте немого звука

Первое рождалось слово,

И, казалось, сердце стуком

Небо расколоть готово…

Молнии хлестали плетью

Одинокие изгорби,

Те, что долгие столетья

Всё хранили ужас скорби,

Всё листали как страницы

Тусклые пустые будни,

Где смотрел на вереницы

Облаков усталый путник.

Знал он светлое страданье

И веселья огорченье,

Только своего скитанья

Он не знал предназначения.

Свет костра в объятьях ночи,

Что печалью лишь ответит,

И, казалось, одиноче

Нет его на этом свете,

И не может быть иначе…

Он один во власти злого,

Где в его порывном плаче

Первое рождалось слово.

Наше время

В бесконечности сближений,

В неизбежности прощаний,

В миллионах отражений,

Тех, что мы в себе вмещаем,

В бесполезности стремлений,

В разделенности мечтаний —

Мы медлительные тени

Богоявленных созданий.

Необузданная сила,

Спящая в теченьи будней…

Так всегда, наверно, было,

И всегда, пожалуй, будет.

Будет радость просветлений,

Будет искренность страданий,

Но ведь мы всего лишь тени

Богоявленных созданий.

Убыстряясь и стихая,

За крестом оконных прутин

Наше время истекает,

Не меняя нашей сути…

Листва

— Достань вина покрепче…

Как наша жизнь черства…

Послушай, что там шепчет

За окнами листва.

— Ее ласкает ветер

Взволнованно рукой,

И оттого на свете

Пока царит покой.

И было очень мило

Сидеть и пить вино,

Пока ночная сила

Нас не укрыла сном.

И ты легла устало,

Кружилась голова,

И до утра шептала

В окно твое листва.

С тобою или без тебя

Ты можешь мне совсем не верить,

Не разговаривать со мной,

Ты можешь громко хлопнув дверью,

Уйти назад к себе домой,

Ты можешь плюнуть мне на спину,

Иль быть со мной совсем скромна,

Ты можешь мне по морде двинуть,

Когда я стану слишком нагл,

Ты можешь изменять мне с каждым,

Кто угощает коньяком,

И если хочешь, можешь даже

Мне чай разбавить мышьяком,

Ты можешь прыгнуть вниз с обрыва,

Иль жить со мною не любя —

Мне одинаково тоскливо

С тобою или без тебя…

Архивариус

— Ого! — сказал восхищенный Остап.

— Полный архив на дому!

— Совершенно полный, — скромно ответил архивариус.

И. Ильф и Е. Петров «Двенадцать стульев»

Архивариус молча глядит на часы,

Щурясь, жидкую гладит бородку.

Он идет мимо длинного ряда косых

Полок шаркающей походкой.

Он идет мимо длинной бумажной стены,

Мимо стертой давно политуры-

Он первейший хранитель запасов страны

По количеству макулатуры.

Было время, и людям служили они —

Эти бланки, дела и расписки.

Но теперь лишь сырье для тетрадок и книг,

Не прошедшее нужной очистки.

И когда наступает за окнами мгла,

И луна ностальгически душит,

Зажигая свечу, он сидит у стола

И ворошит забытые души.

А наутро больной от несказанных слов,

Пряча слез незастывшую влагу,

Он к приемному пункту бредет тяжело,

Чтобы сдать государству бумагу.

И вот так год за годом кладя на весы,

Безвозвратно прошедшее руша,

Архивариус молча глядит на часы,

И ворошит забытые души.

Закат

Посвящяется моей жене — Мироновой Людмиле

Поверни лицо к закату —

Солнце красным островком.

В тесто шорохов закатан,

Голос твой звенит легко.

Там уже все завершилось,

Все сбылось уже давно,

Только память ворошила

Чувств узорное сукно.

Там уже все обернулось

В легкий шепот ветерка,

Только сыто облизнулась,

Солнце проглотив, река.

Только мы чего-то ждали,

Берегли огонь в руках,

Чтобы с этой яркой далью

Растворила нас река?

Помечталось и вернулось,

И закончился закат.

Ты прощально улыбнулась

И вернула мне свой взгляд.

Камень

Устилаешь путь цветами,

Лишь нога тропинку тронет.

Твое сердце, словно камень,

Под которым похоронят

Все мои больные письма,

Все непрошеные мысли.

Устремляюсь с тобой ввысь я,

Только кто подскажет, ввысь ли?

Израсходовал все рифмы

Я на беглые признанья.

Так любовь и не испив мы,

Иссушаем ожиданием.

У любви не выждать мерность,

Невзирая на невзгоды,

Слышишь — в хрупкую поверхность

Бьют серебряные воды.

Так пусти их, чтоб волнами

Петь им на лице усталом,

Пусть расплавят сердца камень

В берегов крутые скалы.

Ангел смерти

Назначит смертную минуту

Он, грустно голову склоня,

И робко спрашивать я буду:

Господь простит ли там меня?

Николай Некрасов «Ангел смерти»

Ангел смерти — неба житель,

Распрями свои крыла,

И войди в мою обитель,

Сядь у моего стола.

Подними повыше кубок,

Выпей крови молодой.

Не криви в усмешке губы

В доме над моей бедой.

Я с тобой не сяду рядом,

Нет уж сил себя поднять.

Ты один мне будешь братом

В час последнего огня.

Люди, больше не кляните

Вы меня моей судьбой,

Ангел смерти — неба житель,

Заберет меня с собой…

Догадайся

Догадайся о том, что один

В этих сумерках слаб и потерян.

Догадайся и сразу приди,

Как-нибудь дошагай уж до двери.

На трамвае, попутках, пешком.

До утра иль совсем оставайся.

Обо мне, не о ком-то другом,

Я прошу тебя, ты догадайся.

Все встанет на свои места

Посвящается другу — Афонину Николаю

Все встанет на свои места,

Лишь подожди совсем немного.

Твоя дорога непроста,

Но это ведь твоя дорога.

Забудь о том, что ты устал,

И лишь из беспросветья выйдешь,

Все обернется, вот увидишь,

Все встанет на свои места.

Запечатление (перевод)

Автор оригинала: Нильс Барфод

Занавеска метнулась в окно

В миг, когда пробудился ветер.

Мы проснулись с тобой на рассвете

С наступающим днем заодно.

А на кухне — чай на столе,

И в улыбке расплылось масло.

За окном так светло и так ясно,

Что и думать о горестном лень.

Слышен гул самолета, в груди

Он внезапно возрос до раската,

Словно кто-то ствол фотоаппарата

Яркой вспышкой в тебя разрядил.

Ты слегка наклонилась ко мне,

Или может быть к чашке горячей.

И ловлю я твой взгляд незрячий

С фотографии на стене.

Курносой баронессе

А если б вышел я из роли

И женщину увидел в ней?!

Игорь Северянин «Стелла»

Курносой баронессе

Покоя нет от стресса,

Курносой баронессе сегодня сорок пять.

Куда же делись годы?

От веяний погоды

Она страдает ночью, и уж не может спать.

Ах, помнит баронесса,

Как молодой повеса

Ухаживал за нею, блуждая по пятам.

А ныне лишь собачка,

Да по субботам прачка…

Ах, с кем же потолкуешь сегодня по душам.

И вот она блуждает

По дому, ожидая

Каких-то вдохновений, каких-то перемен.

И думается сухо,

Что вовсе не старуха,

Курносой баронессе среди унылых стен.

Потом в стремленьи жалком

Спешит она к гадалке,

Чтоб хоть на один вечер тоску свою унять,

Но мысли не оставят,

И годы не убавят —

Курносой баронессе сегодня сорок пять!..

Во мне, в огне…

Во мне, в огне, в твоих глазах

Есть что-то неземное.

Такое, что отводит страх,

И не дает покоя.

Что прочь зовет от сонных глаз,

Предшествуя ненастью.

Такое, что вселяет в нас

Холодное бесстрастье.

Такое, что бываешь нем,

И сердце будто сжалось,

Что пробуждает вдруг ко всем

Беспочвенную жалость.

Есть что-то, что зовет меня

Беспечностью порыва,

В тебе, во мне, в игре огня,

Во всем, что еще живо.

Селена

Это восходит на небо богиня Луны — Селена.

Круторогие быки медленно везут ее колесницу по небу.

Антонио Дионис «Аргонавты»

Стоит лишь сомкнуть ресницы,

Предстает перед зрачками

Расписная колесница

Запряженная быками.

В одеянии шафранном

В колеснице той Селена,

Вдохновенья долгожданный

Образ из ночного тлена.

Затуманенные взоры,

Что стремит она на землю,

Как волшебные узоры,

Как плетущиеся стебли

Заполняют мир собою

Роем сказочных видений.

И вода кипит прибоем,

Требуя отдохновений.

Царство грусти и томленья

Среди стен глухого плена.

Лунный серп туманной тенью

Верный спутник для Селены.

До утра без расставанья

Все отныне в ее власти.

Это ночь торжествованья

Тонких душ и их пристрастий.

Но едва рассвет зардится,

Новый день, придя на смену,

Скроет след от колесницы

Вдохновляющей Селены…

Когда оставишь этот путь

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

Сергей Есенин «До свиданья, друг мой, до свиданья…»

Когда оставишь этот путь,

Остынет пыльная дорога,

И в сердце странная тревога

Заставит всё назад вернуть.

Скользнёт безжизненно рука,

В воде оставив след кровавый.

И кровь наполнит жизнью травы…

А душу унесет река…

Иллюзии

Событий всех тайна

В сплетении узорном.

Что в мире реально,

А что иллюзорно?

Деленье условно.

Смотрю без сомнений

На прошлое, словно

На рой сновидений.

В реальность вместится

Не много событий,

Но нету границы

С тем, что могло быть ей.

И что мне тогда

Принимать за реальность,

Что тонкого льда

Сохраняет хрустальность?

Беспечный намек

В бессмысленной фразе,

Несколько строк

Нелепых фантазий?

Дорога кривая,

Запутанный узел,

Где я пребываю

Во власти иллюзий?..

Мерзлый сердца камень

Мерзлый сердца камень

У меня в груди.

Теплыми словами

Лучше не буди.

Нелегко согреться,

Чтоб растаял лед.

Не растопишь сердце,

Знаю наперед.

Будет только хуже,

Если приласкать.

Будет только стужа

И опять тоска.

А забьется страстно —

Искалечит грудь.

Не буди напрасно,

Лучше позабудь.

Я стесняюсь звонить в твою дверь…

Я стесняюсь звонить в твою дверь

Мимо окон знакомых шатаясь.

Бестолковостью грез и потерь

Я тебя потревожить стесняюсь.

Все уж пройдено, и впереди

Не готовит судьба примиренья,

Только сердце не хочет в груди

Успокоиться ни на мгновенье.

И опять застывает рука

Уж звонка возле двери касаясь…

Нет, не стану звонить я пока,

Я тебя потревожить стесняюсь.

Нептун

В спокойный тихий час вечерний

Вода притягивает нас.

Приятно мерное теченье,

Как отдых для усталых глаз.

И солнце прячется печально,

И день уходит вникуда,

Но не всегда хранит молчанье

И чтит спокойствие вода.

В ней разрушительная сила

Для человечьих жизней струн,

Когда в глубоком царстве ила

Вдруг просыпается Нептун.

Границ воды оберегатель

И обитателей ее,

О, он не терпит посягательств

На царство водное свое.

Рукой, сжимающей трезубец,

Волнует спящий океан.

В своем стремленьи он безумец,

Но лишь безумием он пьян.

Вода бушующим напором

С нептуньей волей заодно.

Все… Все, что замечает взором,

Ввергает он к себе на дно.

Так вижу я его волненье,

Мою дурманящее кровь.

И как от буйств и разрушенья

Устав, он засыпает вновь.

И вновь воды стихает сила,

И снова манит нас она,

Пока в глубоком царстве ила

Нептун окован властью сна…

Стоит лишь закрыть глаза…

Стоит лишь закрыть глаза,

Сон распахивает двери

В мир, в который я не верю.

Стоит лишь закрыть глаза,

Не воротишься назад.

Стоит лишь упасть на дно,

В лунного теченья мерность,

Не подняться на поверхность.

Стоит лишь упасть на дно,

Захлебнешься все равно.

От усталости безволье.

Снова сделать шаг вперед

В темноту зовущих вод,

Чтоб усталое безволье

Не пронзало сердце болью.

Посмотреть на миг назад,

На исхоженную память.

На камнях ее оставить.

Посмотреть на миг назад,

И навек закрыть глаза…

Когда печаль…

Когда печаль войдет без стука

В сплетенье белого виска,

И суеты немая скука

Тебе покажется близка,

Когда под сонное дыханье

Проходит вечер у окна,

Отбросив книжное листанье,

Ты вдруг окажешься одна.

И утром, все еще не веря

Всему в трамвайной толкотне.

Часы, бесстрастно время меря,

Тебе напомнят обо мне.

Но не в мерцании дней погожих

Тобой любимые черты,

А лишь лицо в толпе прохожих,

Что мельком увидала ты.

И с прошлым так легко прощаясь,

В толпе увидишь новый взгляд

К себе влекущий, предвещая

Черт обретенных новый ряд.

И год за годом память смажет

То, чем жила когда-то ты.

И ни о чем уже не скажут

Мои случайные черты…

Кургузый пиджачок…

В буфете дребезжат сочувственно стаканы,

И сырость капает слезами с потолка.

Саша Черный «Обстановочка»

Кургузый пиджачок, измазанный в помаде,

Он робко прятал в терниях пальто,

Но был учуян запах рома в шоколаде,

Уныло смешанный с дыханием цветов.

И силясь избежать семейной взбучки,

Рассказ блистал сонетом голых фраз,

И клятвами со следующей получки

Сменить в сортире старый унитаз.

И вот уж вместе на двуспальной койке,

Остатки запаха она вдыхает зло.

Он в неподвижной полусонной стойке,

Вздыхая, думает — сегодня повезло.

И вот уж сон их одолел обоих.

Храпит жена и робко муж сопит,

Где на облезлых стареньких обоях

Повсюду влага каплями висит.

Где по углам засохла паутина,

И черно-белый друг в одном из них,

Где над ковром заброшенным картина —

Бесцельный сгусток травящей мазни.

Где люстра замерла подгнившей грушей,

Свой потеряв былой навеки вид.

И где над баррикадою подушек

Храпит жена и робко муж сопит.

Мой красный шарф

Мой красный шарф,

Мой шифоньерный житель,

Ты очень стар

Тепла и сна хранитель.

Когда зимой

В числе моей одежды

Ты был со мной,

Ты мне дарил надежду

В то, что весна

Уже не за горами,

Хоть ты и знал —

Ее смертельно пламя.

И вновь забыт

Лежишь на темной полке,

Былых обид

Не пряча втихомолку.

Ты ждешь свой час,

Со временем играя,

Когда ворча

Надену вновь тебя я.

Ты так пленительно мертва

Ты так пленительно мертва

В своем стремлении родиться.

Мои ж слова, как ропот льва

Навек поверженного львицей.

Я пред тобою так же мал,

Как Алигьери перед адом.

И я давно сошел с ума

Под торжеством твоего взгляда.

Ты говоришь мне ни о чем,

Но ждешь ответного сигнала.

Твоей игрою увлечен,

Я сыплю яд мимо бокала.

Ты примеряешь мне рога,

Ты выбираешь мне оправу,

Твоя река рвет берега,

Впадая в сточную канаву.

Но взгляд коснулся лишь едва

И скрылся вновь в глухую бездну.

Ты так пленительно жива

В своем стремлении исчезнуть.

Она приходит домой так рано…

Она приходит домой так рано,

Когда все еще видят сны.

Ужинает кусочком луны,

Шумит на кухне испорченным краном,

Но соседи сегодня пьяны.

Пританцовывая, крадется на цыпочках,

Радостно прыгая в кровать.

Засыпает, не желая спать,

Просыпается, не желая вставать,

Улавливая дня предстоящего ниточки.

Но день пролетает быстро и странно,

Оставив лишь чувство вины.

И она под покровом луны

Возвращается домой так рано,

Когда все еще видят сны…

Рука моей реки

Рука моей реки так искренне, так нежно

Коснулась твоего пугливого плеча…

Время волнами слизывало, но где ж нам

Укрыться от этого слепого палача.

Где это? В каких закоулках памяти

Сыплется песочек в прореху дней.

Какие крохи удастся там найти,

В ладони насыпать хоть немного о ней.

Навязчивое одиночество во всеобщей праздности,

В глазах застывшая мишень.

Куда осколки разбитых ваз нести

Склеенной кусками душе?..

Мишень все четче заметна глазом,

Выстрел дрожащей рукою задень —

И снова сыплется раскрошенной вазой,

Новой расквашенной вазой день.

Мир кривится в мозаичной пляске,

Стекло дыханием запотев…

Вновь темнота твои размыла краски,

Рука моей реки застыла в пустоте.

Усыпи меня словами…

Усыпи меня словами,

обними меня крылами,

пусть из окон веет сырость,

не остудит нас она.

У меня одно желанье —

нашей встречи ожиданье,

с расставаньем отрезвею ль

от любви нашей вина?

Растопи меня слезами,

убеди меня глазами,

то, что нам подарит вечер,

не забудется к утру?

И сознание не скроет

чувств, стоящих за игрою,

не утихнет и с рассветом

звон печальный сердца струн.

Так и будет. Стен молчанье.

освещенные свечами

мы неспешно любовались

блеском отрешенных глаз.

И к утру все это сбылось,

солнце растопило сырость,

заключив в свои объятья

безмятежно спавших нас…

Когда она одна

Когда она одна…

то подавляя стон,

она нальет вина,

отключит телефон,

прижмет тугую грудь

к холодности окна,

где сквозь ночную муть

ей светит полная луна.

И, выключая свет,

она уходит в ночь,

хотя и там уж нет

покоя ей давно,

ее опасен путь,

но все ж себе верна,

где сквозь ночную муть

ей светит полная луна.

И в этом темном переулке

она свершит свой обряд,

где запоздалый путник

от страха прячет взгляд,

но по губам рекой

ее бежит слюна,

а за ее спиной

хохочет полная луна…

В тишине одинокой комнаты…

В тишине одинокой комнаты

Я ждал твоего звонка.

Ждал невероятного,

Ведь нить между нами так тонка.

Внутри себя я давно уже слышал его,

Реальность его губя.

Осталось только мысленно

Убедить в нем тебя.

Внутри себя я давно уже видел нас

Вместе в завтрашнем дне.

Лежал и мечтал,

И был словно в огне.

А время тянулось медленно,

Хоть стрелки рукою толкай,

В тишине одинокой комнаты

В ожидании твоего звонка.

Мой мир

Медлительность неба,

Бездвижье земное,

Измученный холодом,

Съеденный зноем,

Окованный тьмою,

Раскрашенный светом,

Наскучивший здесь,

Притягательный где-то,

Безудержно юный,

Болезненно старый,

В бессилии спящий,

Пьянящий угаром,

Где так бесполезно

Мое ожиданье,

А счастье бесспросно,

И в радость страданье,

Вся живость несущего

Смерть поцелуя —

Мой мир, где одно лишь

Мгновенье живу я…

Взгляни на мир

Взгляни на мир глазами тех,

Кого не радовал успех.

Как ими видится земля,

Кто опустился до нуля?

Кто жил не ту играя роль,

В чьих жилах стынет алкоголь,

От неудачи вечных розг

Отжил и быстро умер мозг.

Кто жертва жизни тесных лап

Лишь от того, что просто слаб,

Лишь от того, что просто глуп,

В живущий превратился труп.

Взгляни, пока еще ты жив,

Пока звезду свою открыв,

Не взят ты жизнью в оборот,

Взгляни и сделай шаг вперед..

На серебряных волнах

Сбрось одежд ненужный хлам,

Смой следы дешевых драм.

Нам вода укажет путь,

Остальное позабудь.

Прочь от строгих берегов,

От друзей и от врагов,

Прочь от жизни в блеклых снах

На серебряных волнах…

Будет день, поток тепла.

Посмотри, как даль светла,

В ней пылающий зенит

Нас с тобою растворит.

Отворотит от беды

Над водою легкий дым

Нас, преодолевших страх

На серебряных волнах.

Будет ночь и будет мрак,

Лишь луны печальный знак

Будет лить свой свет вдали

Нам, сбежавшим от земли.

Радость воли нам дана,

Пусть несет нас прочь она

К быстрой смерти в зимних льдах

На серебряных волнах…

Солнце наших встреч

Быть может перестанут влечь

Когда-нибудь твои признанья,

И ветра сонное дыханье

Погасит солнце наших встреч…

Судьба рассудит нас вничью,

И радость долгого полета

Заменит слов пустых болото

И странное смешенье чувств.

Я буду в памяти беречь

Все наши теплые прощанья,

Когда разлуку предвещая

Погаснет солнце наших встреч…

Напомни мне о лете

Напомни мне о лете,

Когда придут дожди,

И за оконной плетью

Я стану нелюдим.

Дни полетят без толку,

А впереди зима,

Где пыль на книжных полках

И хмурые дома.

Когда устанет солнце

В окно мое светить,

И где-то оборвется

Невидимая нить,

И за окошком ветер

С деревьев сбросит грим…

Напомни мне о лете

Цветением своим.

Никто никого не знает… никто не знает себя…

Никто никого не знает,

Никто не знает себя.

Родится судьба иная,

Былую в себе погребя.

Так короток день, но цену

Мгновения ощутив,

Я новую фальшь надену,

Чтоб снова себя найти.

Чтоб заново перемерить

Радость нового дня,

Где я никому не верю,

И так же не верят в меня.

Смолкает река событий

И больше не бьет в берега.

Я — мне так хочется быть им,

Но чаще пренебрегать.

В настойчивой смене судеб

Так трудно себя менять.

И мне не узнать вашей сути,

И вам не понять меня.

Цветок огня

Цветок огня растет в моем саду,

Он за собой не требует ухода.

И лишь когда я в этот сад иду,

Он расцветает пламенем восхода.

Цветок огня в бессмысленности дней

Мне преданно на сердце раны лижет.

Лишь он напоминает мне о ней,

Что для меня прекрасней всех и ближе.

Цветок огня — его легко задуть,

Но можно раствориться с ним и жить им.

Я непременно с ней в мой сад пойду,

А как она поступит с ним? Увидим…

Время в запасе

Мне жаль утраченных минут,

Что мы расходуем на ссоры.

А стрелки на часах не ждут,

И все теснят нас приговором.

Сменяет радости печаль,

И тени — продолженье света,

Но все-таки мне очень жаль,

Что в жизни неизбежно это.

Уводят в крайность нас мечты,

Но тщетны всякие старанья.

Родится в бездне пустоты

И в миг умрет искра сознанья.

Бессмертьем солнца освещен

Нас завтра новый день украсит.

Я рад, что есть у нас еще

Немало времени в запасе.

Ангелы

Вы видели, как танцуют ангелы,

Белые тени в царстве тьмы?

Танцующие ангелы —

Явный предвестник зимы.

Ветер рвет их одежды,

Ветер приносит мятеж

В рвущиеся одежды

Наших надежд.

А с неба доносится музыка,

Которая еле слышна.

Божественная музыка —

Музыка сна.

И смотрят застывшие окна

На этот сказочный мир,

Закрытые окна

Наших квартир.

А нам кажется, что это падает снег,

Земное стирая набело,

Но это не снег,

Это танцуют ангелы.

Отпустишь ли меня одну…

Прости, прости, что за тебя

Я слишком многих принимала.

Анна Ахматова «Широк и желт вечерний свет…»

Отпустишь ли меня одну

Брести безрадостной тропою?

Быть может так свою вину

Я искуплю перед тобою.

Безвольно молодость губя,

Мне быть желанной было мало,

Я слишком многих за тебя

Все это время принимала.

Луна, родная мне сестра,

Меня корила скучным вздохом.

Не знала я еще вчера,

Что так при встрече будет плохо.

Скажи лишь — я уйду, одна,

Не задержусь я у порога,

И в небе бледная луна

Укажет мне мою дорогу.

Сирены

В море средь бурлящей пены

Сладкие поют напевы

Смертоносные сирены —

Полуптицы, полудевы.

Скалы острые да мели

Здесь незримая граница.

Музы мира подземелья —

Полудевы, полуптицы.

Жертв усыпанный костями

Остров темный и безвестный,

Где недобрыми устами

Льется сладостная песня.

— Пусть корабль спешит по водам

Сквозь летучих волн кипенье,

Пусть услышат мореходы

Наше сладостное пенье.

Поднимите ж парус выше,

Чтобы не был путь длиннее!

Тот, кто наш напев услышит,

Станет всех иных умнее…

В небесах чернеют тучи —

Смерти признак запоздалый,

И несет корабль летучий

Ветром на кривые скалы.

Сожалеть о прошлом…

Сожалеть о прошлом бесполезно,

Будущего не предугадать…

Совершая путь из бездны в бездну,

Незаметно пролетят года.

Полоса событий так случайна,

Книгу будней молча долистай.

Жизнь — это прекраснейшая тайна

Среди всех иных прекрасных тайн.

И, пока тебя обходит скверна,

Созерцай там, где себя искал,

Волны жизни бьющиеся мерно

Возле неприступных смерти скал.

Среди волн, играющих в потоке,

Есть твоя, стремящаяся ввысь.

Не беда, что все мы одиноки,

Одиночество рождает мысль.

И она не пропадет бесследно.

Если смерть попрал ты хоть чуть-чуть,

В миг, когда тебя проглотит бездна,

В вечности останется твой путь!..

Женское

Нет, царевич, я не та,

Кем меня ты видеть хочешь.

Анна Ахматова «Нет, царевич, я не та…»

Я та, о которой никто не знает,

Ни кто я такая, ни имени даже.

В доме напротив сижу одна я,

Глаза уставив в ночную сажу.

Я та, о которой никто не вспомнит,

Едва календарь отсчитает числа,

Но в этой безвестности будет легко мне

В жизни своей не оставить смысла.

Я та, у которой никто не спросит,

И взглядом даже сердце не тронет,

Что было со мною, и где меня носит,

Чьих лиц касались мои ладони.

А ты будешь плакать о прожитом лете,

Но не поднесу тебе платка я.

Ты будешь ждать, что память ответит,

Но так и не вспомнишь, кто я такая.

Еще вчера…

Еще вчера, ты помнишь, нам казалось,

Что серым дням конца и края нет?

Теперь же, посмотри, от них осталось

Воспоминанье лишь, похожее на бред.

Взгляни на то, что было, не заметив

Ни беспросветности, ни тусклых муляжей.

Лишь брось на свет, и кажется при свете

Все это незначительным уже.

И эти дни нелепою гурьбою

Растаяли, едва попав на свет,

Оставив радость быть самим собою,

Которой ни конца ни края нет.

Восемь

Снова наступила осень,

Нужно потеплей одеваться.

Скоро будет мне восемь,

А тебе уже двадцать.

И ничего, что ты ростом выше,

Это и не важно вовсе.

Я тебя люблю, слышишь?

Хоть мне и всего восемь.

Твой король

Слава тебе, безысходная боль!

Умер вчера сероглазый король.

Анна Ахматова «Сероглазый король»

Твой король сегодня умер,

В тронном зале плачь свечей.

Не найти к веселой думе

Безразличия ключей.

Не платила ему злом ты,

Только ела сердце боль.

Не успел спросить о чем-то

Умирая твой король.

В полумраке замок стынет,

Не твоя ли в том вина?

Погружается в унынье

Нереальная страна.

Не стояла у кровати,

Глаз не видела больных,

Час свидания растратив

В развлечениях хмельных.

Не подарит поворота

Недоигранная роль.

Не успел услышать что-то,

Умирая, твой король.

На гребне волны

Легкая тишь

И янтарные сны,

Словно паришь

На гребне волны.

Миг растворенья,

Всегда только миг.

Замерли зренье,

И слух, и язык.

Что-то такое,

Как резкость ножа,

Ватной рукою

Не удержать.

В миг осыпается,

Словно мука

Мимо сквозь пальцы…

Пустая рука.

Стрелка ютится

В движенье одно.

Белая птица,

Презревшая дно.

Тишь и нирвана,

Восторженный вскрик…

Миг торжества, но

Всегда только миг.

Под южными звездами

На мгновенье почудилось, что будто слышаны были некогда, под южными звездами, в кафешантане, какие-то малопонятные, но разудалые слова этого марша.

М. А. Булгаков «Мастер и Маргарита»

Под южными звездами в кафешантане,

В ухоженном кресле, в табачном тумане

Сидел я не с вами, но мысли играли

И имя забытое напоминали.

Вы были прекрасны в порочную юность,

И души сплелись и рука протянулась,

Но сердце забыло, но сердце не знало,

Что в юном лице палача выбирало.

Глупец неразумный, хотелось мне, чтобы

Мы прожили жизнь эту вместе до гроба,

Когда б не записка, и ваш нервный почерк,

Принесший разлуку в спокойствие ночи.

Так что же теперь, любоваться с другими,

Как память рисует забытое имя?

И ночь вдохновенья в табачном тумане

Под южными звездами в кафешантане…

Если…

Если долго ждать чего-то,

То чего-то это — хвать,

И случится отчего-то.

Если очень долго ждать…

Правда, если полениться,

И не стать так долго ждать,

Это может не случиться,

И придется ждать опять.

Ну а если вдруг пропали

Все мечты, и смысл угас

(То, чего так долго ждали,

Не прельщает больше Вас),

Не спешите огорчаться,

Подождите суток пять,

И мечты к вам возвратятся,

И начнете снова — ждать…

Хвощ

Жил да был хвощ,

И был он прозрачен и тощ.

А жизнь то у хвоща,

Как водится, безотрадна и нища.

Но однажды среди ног хвощиных

Цветок пробрался из глины.

Блики играли в солнца прищур

На каждом лепестке на радость хвощу.

От любви совсем отощав,

Мучали кошмары хвоща.

Берег он цветок от людских кощунств,

Оттого и не спалось хвощу.

Вот и я, бродя меж дубовых рощ,

Видел как растет этот хвощ,

Одинокий влюбленный сорняк,

А Вы, интересно, могли бы так?..

Когда все еще мутно плавала…

Когда все еще мутно плавала

Ночь, убиваемая рассвета мелом,

Пришли слуги дьявола

И унесли мое спящее тело.

Но что-то осталось, зажатое в угол,

Любопытством надежду свив,

Маленький комочек испуга

И, пожалуй, любви.

А глупые дьяволовы слуги

С телом моим к господину спешат;

Дьявол проверил — ноги, руки…

Все на месте, но где ж душа?

Слуги испуганно прижали уши,

Ждут, что господин разгневается круто,

Ведь всем известно, что души —

Для дьявола основная валюта.

Душу не возьмешь голыми руками,

Но есть способ, от которого ничто не спрячет,

Душу хорошо искать плевками,

Если попасть она точно заплачет.

Но пока не вернулись дьяволовы слуги,

Милая — чувствуй… живи…

Мой маленький комочек испуга

И, конечно же, любви…

Как сладко спится днем…

Как сладко спится днем, покуда

Царит полуденная лень.

Неспешной поступью верблюда

Часы отшагивает день.

Пою хвалу тебе — беспечность,

Не вечно, только иногда.

Уж слишком время быстротечно,

Уж слишком смазаны года.

Ведь в мире меньше было б жажды

Хамить, устраивать скандал,

Когда бы ежедневно каждый

В обед полчасика поспал!!!

На улице ненастно…

На улице ненастно,

И осень рвет листву.

И кажется напрасным

Все то, чем я живу,

И как глаза зыбуче

За окнами следят,

А ветер гонит тучи

В преддверии дождя.

Мне хочется в ненастье

Удрать от пустоты.

Открыты окна настежь,

Но двери заперты.

И в этом ожидании

Слова мои слабы,

Хоть веру, боже, дай мне

В предвестие судьбы.

И с этим дождь встречаю

Спокойствию взамен,

И может не случайно

Так жажду перемен.

И жду, что рухнув наземь,

Вода прогонит зыбь

И тень больных фантазий

В преддверии грозы.

Разговор

— Отчего в твоем кармане

Слышен легкий звон монет?

Отчего так сердце ранит

Новизна твоих манер?

В этом взгляде нет былого,

В этом взгляде много лжи.

Может быть ты нездорова,

Отчего так, расскажи?

— Оттого, что меркнет солнце

Перед блеском серебра,

Оттого, что незнакомцу

Отдавалась я вчера.

Появившись ниоткуда,

Он явился мне судьбой,

Он открыл мне это чудо —

Быть всегда везде собой.

Мне любовь была отравой,

От нее одна лишь боль.

Я ему была забавой,

Я свою сыграла роль.

А когда рассвет расплавил

Его зыбкий силуэт,

На прощание оставил

Горсть серебряных монет…

Мне страшно, мне сладко…

Мне страшно, мне сладко быть одному,

Увязшим в сомнений тину.

Рвутся минуты в ненастную тьму,

Как тонкая нить паутинок.

В несколько резких вращений завод,

Чтоб запустить безумство

Чувствовать времени плавный ход —

Обманчивое чувство.

Мне сладко, мне страшно представить миг

Средь плавного постоянства,

Когда я, покинув реальный мир,

Уйду в иное пространство,

Как эти минуты в ненастную ночь,

Печальную без причины,

Которые с ветром уносятся прочь,

Как горсть золотых песчинок.

Стихобред!

Выше окон, выше неба,

Выше самых дальних звезд

Как-то раз буханка хлеба

Без причин пустилась в рост.

Мы смеялись, мы роптали,

Мы не знали, что сказать,

Но куска каленой стали

Не сумели мы связать.

Что же делать, если всюду

Раздается шум и гам?

Ну не бить же нам посуду,

Не ходить же по ногам.

Это море, эта небыль —

Как авоська пустоты…

Как же быть буханке хлеба

Одуревшей от мечты?

Наконец нашли решенье

Дорогой, увы, ценой —

Тот, кто ищет утешенья,

Должен верить в мир иной…

За моим окном

За моим окном не видно леса,

А только унылость двора.

И, когда над лесом свой полог свесив,

Луна говорит мне — пора,

Я бросаюсь, оставив опять за спиною

Свой ухоженный дом,

И еще кого-то, забытого мною

Там за моим окном.

И ступая по белому лунному свету

В звучности лунных струн,

Я вижу, как лес в ее полог одетый,

Теряет свой блеск к утру.

А луна одиноко уходит, словно

В плаче грустит новым днем,

Грустью своей мне о ком-то напомнив

Там — за моим окном…

Мне не больно

Вопреки мятежу слабовольных

Говорю вам, а мне не больно.

Уверяю вас, мне не страшно,

Хоть и зыркаю ошарашенно.

Хоть и хочется мне расплакаться,

Ведь себя жалеть — лучшее лакомство,

Может все это только грезится,

Обветшалая в небо лестница?

Кем то очень занятым брошены мы,

Словно горстью на пол горошины.

Словно весенние проталины,

Мы тоскою любви продавлены.

Нам бы радоваться солнца лучику,

Словно маминому поцелуйчику,

Лишь бы те, за кого в ответе мы,

Не впитали беды отметины.

Так и есть, никакой премудрости,

День приносит новые трудности.

Принимаю их добровольно,

Мне не больно, ни капли не больно…

Север

За окошком у меня север,

В голове моей шумит ветер,

И пока в степи цветет клевер

Мне живется хорошо на свете.

А на улице дождя мало,

Когда ходишь из угла в угол.

Отпусти меня гулять, мама,

Я вернусь, когда придет вьюга.

Побегу наперерез быстро

По некошеной траве луга,

Где блуждают поутру мысли,

Там, где ждет меня моя подруга.

И пока в груди комок песен

Не остынет на губах клеем,

Будет голос мне ее интересен,

И в глазах ее огонь не истлеет.

И покуда я бегу прямо

Мне не будет на земле туго…

Отпусти меня гулять, мама,

Я вернусь, когда придет вьюга.

В поисках смысла

Так и пройдет вся моя жизнь

В комнате с видом на гаражи.

Раньше хотел я увидеть весь свет

В поисках смысла, которого нет.

В прах превратится любая греза

В спешке куда-то, оттуда назад.

Так в неподвижном движеньи вперед

Вся моя жизнь незаметно пройдет.

Так и закончатся все мои дни,

Все без остатка, едва лишь моргни.

Может немного не так, как у всех,

С тем лишь отличьем, что больше помех.

В комнате, с тем же видом в окно,

Может немного другим, все равно,

Всех моих дней затеряется след

В поисках смысла, которого нет…

Может статься

Может статься, перестану

Обнимать тебя за плечи,

И покажется мне странным,

Что заполнить будни нечем.

Может статься, не услышу

Рядом твоего дыханья,

От дождя сбежав под крышу

Незнакомого мне здания.

Может статься, я забуду

Волшебство твоей улыбки,

Это маленькое чудо

Станет призрачным и зыбким.

Что придется нам расстаться,

Разные захлопнув двери,

Непременно может статься,

Но признаться, я не верю.

Мгновенье

И эта боль — она пройдет,

Ты только не жалей терпенья.

Мгновенье новое грядет,

Надежды полное мгновенье.

Его несут в своих крылах

В движеньи перелетном птицы,

Лишь эхом промелькнут во снах

Тобой покинутые лица.

Но у мгновенья краток путь,

От звезд до блеклого рассвета.

И все же, торопясь уснуть,

Ты позабудь пока об этом.

И пусть тобою завладев,

Окутав мраком сновиденья,

К тебе придет в любой беде

Надежды полное мгновенье…

А когда-то ты была совсем иной

А когда-то ты была совсем иной,

И не плакала в дождливую погоду,

Так, что слез твоих пролитых воду

Не осушит скуки моей зной.

Мне и жаль в прокуренный лабаз

Окунаться сумеркам в угоду,

От тебя в дождливую погоду

Нужно мне уйти хотя б на час.

А когда-то ты смотрела в даль,

Долго и с упорством не моргая,

Но теперь же ты, увы, другая,

И тебя другую мне не жаль.

Скрасит вечер парочка свечей,

Но не скрасит сумеречность свода.

И опять дождливая погода

Прорывает слез твоих ручей.

Затыкаю уши ватой грез,

Убегаю в сумерек объятья,

Только брошенные мной проклятья

Заглушает звук небесных гроз.

И внутри по-прежнему зудят

Мои мысли, предвещая коду.

Я ныряю в слез твоих пролитых воду

На планете вечного дождя.

Ночь и я

Не моргая, с упорством мальчишьим

Глядим друг в дружку — ночь и я.

Кто сморгнет первым — тот лишний,

Но пока что у нас ничья.

Ночь пугает застывшим росчерком,

Да так, что слезятся глаза.

Такая тоскливая, что так и хочется,

Ей хоть что-нибудь сказать.

— Ночь, ты такая черная, грязная,

Но грязь твою хоть сейчас в князья.

Ночь, ты тоскливое однообразие,

Но мне без него никак нельзя.

Я со своими бытовыми мерками

Чувствую всех, кто сейчас смотрится

В тебя, как в старое засаленное зеркало,

Натужно вытирая пот с лица.

Пытаясь разглядеть в твоих развалинах

Хоть какие-то очертания бывшего жилья.

В тебя как в сундук все сокровища свалены

Чувств моих от всякого жулья.

Ночь, ты робеешь наших взглядов.

Не все сразу, на всех хватит.

Ты как женщина, которая рада

Любому уступить себя на скрипучей кровати.

Сколько бы я тебя не хотел,

Меня невозможно перенасытить.

Тихо… Утро распнет ее на оконном кресте,

А не молчится, так голосите!

Да погромче, чтоб через две тысячи лет

О ней читали в черных чтивах…

Но пока еще всего этого нет,

Пока еще спокойно и немного тоскливо.

Ночь, ты такая яркая, светлая,

А я и не думал, что бывает иначе.

Я вижу, слеза течет по щеке твоей,

Ночь, ты что же, плачешь?

И ночь сморгнула одним из окон,

И пошла чесать наслезненный глаз.

Ночь отвернулась и ушла одиноко,

Но осталась в каждом из нас.

Ночь застыла в каждом из нас…

Не верю взгляду

Глаза пустые,

Не верю взгляду.

Принес цветы я,

Но ты не рада.

И ты ли это,

И я ли рядом?

Я жду ответа,

Не веря взгляду.

Слова немые,

Уста бескровны,

Среди зимы я

Очнулся словно.

Странны движенья.

Довольно, хватит!

Здесь извиненья

Совсем некстати.

Слова как льдины

О безвозвратном.

Но в чем причина?

Мне не понятно.

Себя изжили?

Нет, слов не надо…

Мы вновь чужие.

Не верю взгляду…

Пеплом строк моих сгоревших…

Пеплом строк моих сгоревших

Посыпает ветер руки.

Нет уж больше надоевшей

И заевшей меня скуки.

К черту глупые старанья,

К черту все, что в сердце льдилось.

Я избавился от ранних,

Поздние же не родились.

Со стихами я ранимей,

Но теперь решил порвать я.

Может статься, дьявол снимет

Одиночества проклятье.

Мне, увы, не быть поэтом,

Даже просто рифмоплетом.

Может быть на свете этом

Я найду иное что-то.

Ветер кружит пепла иней.

Дунул бы, унес все сразу.

Со стихами я ранимей

Чем фарфоровая ваза…

Мне странно…

Мне странно видеть в этот час

Спокойствие луны,

Когда безмолвье твоих глаз

Мне отравляет сны.

Не доверяя никому,

Кто мог бы дать совет,

Мне странно ночью одному

Так долго ждать рассвет.

Мне странно слышать тишины

Неуловимый звук,

Когда бесстрастием полны

Объятьятвоих рук.

И понимая, что теперь

Искать судьбы иной,

Мне странно думать о тебе

Как о совсем чужой.

Мы видим разное…

Мы видим разное с тобой в одном и том же,

И твои чувства уважать я должен.

Мы так устроены, вопросов ссор излишен,

Влечет нас незаполненная ниша.

Ты любишь солнце, я же снежный наст,

Во многом между нами есть контраст.

От этого подчас бывают разногласья,

И слушаю тебя порой смеясь я,

Зато бываю бесконечно рад,

Когда на что-то вдруг совпал наш взгляд.

Березовый сок

Проснуться весной так нелепо и странно.

Бутылки звенят под ногами и затерян носок.

В который раз, надрезая мои забытые раны,

Весна набирает в бокал мой березовый сок.

Змея автобуса так длинна, но сыта.

И я мокну под дождем пустым мешком.

Я, наверное, не выспался, я, наверное, просто устал,

И, наверное, придется идти на работу пешком.

Неплохо, что есть сигареты, но мокрый табак

Лишь портит минуты, ставшей образом жизни, тоски.

Сейчас небо прицелится, скажет «бабах»

И молнией разорвет меня на куски.

Но это не гром, хоть и страшно немножко.

Привычно пульсирует веной горячий висок.

Это весна, мешая чайной ложкой,

Добавляет по вкусу сахар и соль в мой березовый сок.

Ну а пока дорога моя мокра.

И, шагая в ногу, я единственный в этом строю.

Наверное, неплохо проснуться весною с утра,

Но только не здесь, а где то в другом раю.

И все б ничего, если б не холод.

Все б ничего, взглядом надежду лови.

Мой шарик мозга иглою весны проколот,

Но его легко заклеить скотчем новой любви.

А дорога тянется однообразно и вяло,

И думаешь лишь о том, чтоб вздремнуть часок.

Это весна, не спеша, из старомодного бокала

Сквозь трубочку тянет мой березовый сок.

Время идет, но почему то как прежде

Любая весна мне отрадна и жива.

Как будто к промасленной рабочей одежде

Кто то взял да и пришил кружева.

А весна захлебнулась от дождливой рвоты.

В горле встал ком слезливой тучи.

А мы все спешим себе на работу,

Смешавшись в одну единую кучу.

И может быть дождливого утра уходящее соло вам

Разбавит фортунное колесо.

А весна все льет на наши головы

Весенним дождем мой березовый сок…

Океан

Приходит ночь в мой дом. И вот

Я засыпаю у экрана.

Мне снится шелест синих вод

И гладь живая океана.

Соленый вкус на плоти губ,

И айсберги не сеют страха.

Плыву легко ныряя в глубь,

Разбив волну хвоста размахом.

Плыву вдоль берега из льда,

Вдыхая воздух полной грудью,

И кажется живой вода,

И более сравнимой с ртутью.

Плыву один, сознаньем тих,

Весь океан в него вмещая,

И бесконечье тел живых

Со мной плывущих ощущая.

Но кто я, бороздящий гладь,

Кто я, воды влекомый пульсом?

Увы, так и не смог понять,

Когда от сна того очнулся.

Бесцветием рябил экран,

Тепло луна светила с неба.

Мне снился ночью океан,

Хоть там и никогда я не был…

На зимнем пейзаже

Это было у моря,

где лазурная пена,

Где встречается редко

городской экипаж.

Игорь Северянин «Это было у моря…»

На зимнем пейзаже —

Фрагмент побережья.

Все в белом, и даже

Наш домик заснежен.

Наш домик заснежен

Периной лебяжьей,

И краски все реже,

Но кто же подскажет?

Но кто же подскажет —

Средь белого, где же,

На зимнем пейзаже

Наш путь не прослежен?

Наш путь не прослежен

Кусочками сажи,

И голосом нежным

Она уж не скажет.

Она уж не скажет,

Не спросит — но где же?

Наш домик миражный

На том побережье.

Сегодня пасмурно

Сегодня пасмурно, и глядя в небеса,

Не надо щуриться от солнечного света.

Сегодня пасмурно, и только три часа,

А впереди вся ночь до рассвета.

И так легко поддаться и уснуть,

Но голос твой напомнил мне иное —

Сквозь ветви дерева мерцающий чуть-чуть

Небесный свет полуденного зноя.

А дождь меж тем расквасил гладь окна —

Унылое пространство трафарета.

Сегодня пасмурно, и ты утомлена

Таким финалом гибнущего лета.

На лунном пароходе

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Удивительно вкусно, искристо и остро!

Игорь Северянин «Ананасы в шампанском»

На лунном пароходе, на лунном пароходе

Прикрытые лишь фартуком официантки ходят.

И я хожу по трапу, смотрю в ночную даль,

И на официанток, не знающих стыда.

И весело кивают мне ночные пассажиры,

Что на широкой палубе лежат кусками жира.

И в этой безмятежности мы все уже на взводе

На медленно качающемся лунном пароходе.

А в лунном океане, а в лунном океане

Над горизонтом ветер большую тучу тянет.

Но не нарушить плавности изменчивой природе

На медленно качающемся лунном пароходе.

Пусть волны где-то мечутся под натисками ветра,

Все это не приблизится к нам ни на километр.

Не приплывут сюда никак акулы и пираньи,

Где плавно мы качаемся на лунном океане.

Где также полуголые официантки носят

Искристое шампанское на золотом подносе,

Где мысли безмятежные мне в голову приходят

На медленно качающемся лунном пароходе.

Амёба

Бесполезна и толстолоба

В луже плавает амеба.

И ничего ей не нужно

В богом забытой луже.

В одуряющем экстазе,

Как окурок в унитазе,

Словно муха в банке меда,

Сонно плавает амеба.

Солнечный свет вкушая,

И никому не мешая,

Смотрит она сквозь призму

Одноклеточного оптимизма.

Непорочна и счастлива

Средь промышленного слива,

В томном мареве озноба

Сонно плавает амеба.

Судачит она с соседкой,

Такой же безмозглой клеткой,

О том, что в мире все просто,

Где все одного с ней роста,

И где ничего не нужно

В богом забытой луже,

Где бесполезна и толстолоба

Сонно плавает амеба.

Исчезла

Островком в океане сознанья,

Кусочком хлеба среди сочных блюд,

Затаилось неловкое признанье,

Нелепое слово «люблю».

Момент истины давно упущен,

И теперь, гадай — не гадай,

Было ли искренним, сущим

Слово это, да и когда?

Ни за что не найти мне отмычек

К дверям, что к тебе ведут.

Голос бессмысленно безразличен,

Мыслями где то, не тут.

Растворились слепые страсти,

Только памяти груз неодолим.

Обернувшись осенним ненастьем,

Ты исчезла вдали…

Когда-нибудь мы растаем…

Когда-нибудь мы растаем

Утешившись в вечном сне,

Как легкая птичья стая,

Почуявшая первый снег.

В движении тесном, вязком

Сквозь строй непомерной лжи,

Когда-то казавшейся сказкой,

Что нам подарила жизнь.

Мы все обойдем невзгоды,

Чтоб вспомнить о них потом,

Как-будто в реке свободы

Мы создали свой поток.

И помня уже сумбурно

Подробности прошлых лет,

Мы будем рассказывать бурно

О том, чего уже нет.

А юности голос зыбкий,

Что раньше мешал уснуть,

Лицо озарит улыбкой,

Таящей былую весну.

И прошлого сны листая,

Души отмечтавшую взвесь…

Когда-нибудь мы растаем,

Но время пока еще есть.

Птицей лечу усталой

Птицей лечу усталой.

Снизу глядеть — точка.

Где же моя стая?

Вряд ли я одиночка.

А надо мной звезды

Жадно глаза таращат.

Тот же вдыхая воздух,

Что и всегда, но слаще.

В небе опять пусто.

Вечер сменила ночка.

Странное это чувство,

Знать, что всего лишь точка.

Сердце почти встало,

А отдыхать поздно.

Вот и моя стая —

В небе ночном звезды.

Спешу к тебе

Смотрю туда, где снега гладь

Ещё вчера казалась вечной.

Где вижу я весны печать,

Что зимнюю пустую кладь

Сжигает в пламени беспечно.

Весне подвластный и судьбе,

Забыв о днях зимы ушедшей,

Ликующей душой к тебе

Спешу затерянный в толпе

Как я таких же сумасшедших…

Ты мила мне в своих заблуждениях

Ты мила мне в своих заблуждениях,

Ты красива в своих мечтах.

Дня грядущего ясные тени я

Целовал на твоих устах.

Я привык не думать о будущем.

Будь что будет, что суждено,

Но в моем океане ликующем

Ты с судьбою была заодно.

Это все когда-то забудется,

Но останется чувство тепла,

Что в дорожной перепутице

Любая дорога светла.

И устав от больного смятения,

И отбросив сомнения в прах,

Я купаюсь в твоих заблуждениях,

Я летаю в твоих мечтах.

Пусть все останется при мне

Пусть все останется при мне,

Ты слов банальных не услышишь.

Ведь ясно нам уже вполне,

Что это повеленье свыше.

Давай расстанемся без слов,

Ведь нам чужды и лесть и ругань.

Судьба распорядилась зло,

Чужими стали мы друг другу,

А наш коротенький рассказ

Достиг финального признанья.

Пусть все останется при нас,

Как теплое воспоминанье.

Нам друг от друга не пьянеть,

И ты быть может даже рада.

Я все смогу преодолеть,

Вот только слов пустых не надо…

Наш слабый огонек свечи…

Наш слабый огонек свечи

В кромешной тьме наводит жуть.

Прошу, родная, не молчи,

Ну прошепчи хоть что-нибудь.

Меня молчаньем не вяжи

Ты одиночеству взамен.

Давай с тобою убежим

Куда-нибудь от этих стен.

Скажи, и ветер нас умчит

Куда угодно в тот же час.

Прошу, родная, не молчи

Усталой пустотою глаз.

Откажешь — брошусь с высоты,

Один не проживу и дня.

Из всех моих любовей — ты

Одна осталась у меня.

Но если ты устала, пусть.

Нас подождет далекий путь.

Давай разделим боль и грусть,

И может выйдет что-нибудь.

Ведь огонек нашей свечи

Еще нам дарит тусклый свет.

Прошу, родная, не молчи,

Скажи хоть что-нибудь в ответ.

Дальше жить

Бездонье неба бледно-голубое.

Весь мир — пустыня, нет в нем ни души.

В нем нет тебя, нас раньше было двое.

Как дальше жить, мне предстоит решить.

Казалось, раньше ближе были звезды,

Теперь же зло взирают с высоты.

Как осенью покинутые гнезда,

Мои глаза безжизненно пусты.

Но как вернуть те лучшие мгновенья,

Что нам дарили радость и тепло?

Как перестать мне быть нелепой тенью,

Смотрящей сквозь оконное стекло

На то, как дни плетутся друг за другом,

Но нет надежды для моей души.

Как вырваться из замкнутого круга?

Как дальше жить, бессилен я решить…

Ночь и сомнений тьма…

Ночь и сомнений тьма,

Можно сойти с ума.

Память хранит едва

Отблески прошлого.

Я за него держусь,

Мучаюсь и боюсь.

Ворохом птичьих стай

В нем вереница тайн.

Вроде бы так легко,

Пьется как молоко,

Тянется как струна

То, чем душа полна.

Слышно издалека

То, от чего тоска,

То, от чего не сплю,

Мучаюсь и люблю…

Тебе не скучно?

— Тебе не скучно? Столько лет

Ходить куда-то на работу,

О чем то спрашивать кого-то,

И что-то говорить в ответ.

— Ну может быть лишь иногда…

Когда на улице ненастье,

И нет ни в ком тебе участья,

И, кажется, летят года.

Но все проходит, и печаль

Уйдет, как этот день дождливый.

Настанет менее тоскливый,

Которого не будет жаль.

И в суете ближайших лет

Жизнь ляжет поясом белесым,

И кто-то удивит вопросом:

— Тебе не скучно?

— Что ты?.. Нет…

Отражение в твоих глазах

За окнами льет вода,

В дожде потеряв свою ценность.

И тянется времени нить

Все медленнее на часах.

Сегодня, как никогда,

Нужна мне твоя откровенность,

Мне нужно немного побыть

Отражением в твоих глазах.

Сегодня, как никогда,

Мне хочется, чтоб раскололась

Реальность впустившая рой

Принесенных тобою вестей.

Сегодня, как никогда,

Мне хочется слышать твой голос,

И чувствовать, как покой

Вселяется в холод стен.

Сегодня, как никогда…

Чтоб просто была ты рядом,

И долго пока ты спишь

Копаться в своих мечтах.

За окнами льет вода,

Мне слышится шепот сада,

Что я это только лишь

Отражение в твоих глазах.

Храм

Ты для себя построил храм

Назло терзающим ветрам.

Храм, где устав от спешки дня,

Приятно греться у огня.

Храм, где стремилась побороть

Душа, терзающая плоть,

Животный ужас существа

Себя познавшего едва.

Был долог становленья путь,

Когда решил с него свернуть.

Узнав, что тот огонь угас,

А храм — пристанище на час.

И вот наощупь в темноте

Бредешь к неведомой мечте

В слепом упорстве существа,

Себя познавшего едва…

Останься еще на минуту

Останься еще на минуту,

Покинуть мой дом не спеши.

Себя отдавала вину ты,

А мне лишь улыбок гроши.

Нас вяжут с тобой не канаты,

Оставь безразличье свое.

Я знаю не из-за вина ты

Осталась со мною вдвоем.

Со временем заодно ты,

Хоть мне и не справиться с ним,

Пусть будут последние ноты

Хоть чем, но не скрипом дверным.

Один неосторожный шаг…

Один неосторожный шаг,

И улетит к чертям душа,

И разлетится на куски

Мой мир тревоги и тоски.

Расставив точки все над «и»,

С восторгом льющейся воды

Перед глазами пролетит

Все то, что встретилось в пути.

Все, чему сбыться не дано,

Тотчас в мгновение одно

Покажется совсем пустым,

И станут помыслы чисты,

Или не станет их совсем.

И будет глух, и будет нем,

И будет утопать в крови

Мой мир надежды и любви…

Сотруднице

Я к вам пишу — чего же боле?

Что я могу еще сказать?

А. С. Пушкин «Евгений Онегин»

Вы — милое, прекрасное созданье,

И этот взгляд прелестных карих глаз

Чарует и пьянит мое сознанье,

Когда сажусь я вновь напротив Вас.

Глаза закрою — вижу ваши плечи,

Походку, руки, губы, дивный стан.

Все это наполняет смыслом вечер —

Не наважденье вовсе, не обман.

О да, вы так божественно прекрасны.

И вашей неземною красотой,

Я чувствую, пленился не напрасно,

Я чувствую, и окрылен мечтой,

Что я дождусь когда-нибудь, о боже,

Благословенного судьбою дня,

Когда, взглянув в глаза мои, быть может

И Вы в ответ полюбите меня.

Прощанье

Когда судьба опять свела

С тобою нас в вечернем гаме,

Охрипнув, бросил — как дела?..

Как в воду кинув легкий камень.

И безразличия круги

Увидев на блестящей глади,

Я понял, что мой шанс украден,

Украден уж давно другим.

Твоих почти не слыша слов,

Я лишь улыбкой любовался.

Меня попутно то трясло,

А то кружило в ритме вальса.

Прощанье, может на года

Твоей души закрылись ставни,

И вот мой мир уже оставлен,

Тобой оставлен навсегда…

Сонет

Ты видишь сны, они прекрасны

И тайной крайности полны.

Я восторгаюсь ежечасно

Тому, как сны твои ясны.

Как будто бы влеченьем властным,

Гипнозом ласковым луны

Ты околдована, и страстно

Тебя пронизывают сны.

В моих же снах всегда смятенье,

Ночь пролетает быстрой тенью,

Развеяв всё, что было в прах,

Мой мозг пронзая острой болью,

И только вялое безволье —

Вот всё, что скрыто в моих снах…

Всегда есть кто-то рядом

Всегда есть кто-то рядом,

Кто может нам помочь.

И надо, только надо

Себя лишь превозмочь,

Открыть со скрипом дверцу

На старенький чердак,

Туда, где бьется сердце.

Лишь так и только так.

Всегда есть кто-то рядом,

Кто думает о нас.

И надо, только надо

Всего лишь парой фраз

Помочь ему согреться,

Подав надежды знак.

И вновь забьется сердце.

Лишь так и только так.

Еле видно, еле слышно…

Еле видно, еле слышно

За моим окном

Ветерок листву колышит,

Увлекая сном.

Очень плавно, незаметно,

Свой поток скосив,

Летней теплотой согретый

Дождик моросит.

Незаметно, еле видно

Спутались пути,

И с землею небо слитным

Стало уж почти.

Еле слышно, очень плавно

Ночь вошла в мой дом,

Возродив тоску о давнем,

Увлекая сном.

Где-то

Внимая ветру, мечтам внимая,

Расставшись с явью, я жду рассвета.

Ко мне приходит печаль немая,

Печаль о чем-то, о недопетом.

Листами книги ложатся будни,

Но невозможно вернуть обратно.

Так бесполезно, так безрассудно

Луна печалит о безвозвратном.

Быть может буду в миру соседнем

Другим, к себе я намного строже,

Но в этом мире мой собеседник —

Луна, и лучший из всех возможных.

Она растает, уйдет с рассветом,

Но не оставит открытых врат нам

В неясное, живое «где то»,

Куда уходит все безвозвратно…

Ты тоскуешь

Ты тоскуешь одна, повинуясь луне.

Твои мысли текут, словно в призрачном сне.

Снова вижу тебя, но все также навзрыд

Мое сердце ревет, мое сердце болит.

На ступеньку вперед мне шагнуть нелегко.

От дороги твоей не уйти далеко.

Я бы мог окунуться в омута муть,

Только голос мне шепчет — «Все можно вернуть».

Все вернуть? Но ведь это лишь только слова.

Но надежду отбросить смогу я едва.

Снова вижу тебя, но все также рябят

Лица чуждых людей, оттесняя тебя.

Твои мысли с моими текут наравне.

Но куда, не понять, ни тебе и ни мне.

И в бессильи терзаясь, твержу лишь о том,

Что быть может найду тебя в ком-то другом…

Наваждение

Остановиться и потратить миг

На мимолетное движенье ветра,

Но от волненья не пройти и метра,

Как разрыдаться ненароком в крик.

Оторопеть, расслабиться, уйти.

Потом с усмешкой вспоминать об этом.

И больше не корить себя обетом,

Сбыть эти чувства странные в утиль.

Откуда, от кого, по чьей вине

Нагрянет эта странная тревога?

Быть может это наважденье бога

Загадочно пришедшее извне?

А может просто непонятный сдвиг

Не терпящего странностей сознанья?

А впрочем ни к чему эти дознанья,

Ведь это миг, короткий миг…

Не сложно

У меня есть все, что нужно,

Чтобы делать все, что можно.

Будет нам, поверь, не скучно.

Это все, поверь, не сложно.

Все, что будет, будет нежно,

И от поцелуев влажно.

Все, что хочешь ты, конечно.

Это все, поверь, не страшно.

Вместе растворимся вьюжно,

Позабыв все, что тревожно.

Ведь у нас есть все, что нужно,

Чтобы делать все, что можно.

Где ты?

Скажи мне, где сейчас

Сознаньем ты витаешь?

Чьи мысли ты читаешь

Сквозь отрешенность глаз?

Поведай мне о них

Чужих и неизвестных.

Скажи, но только честно,

Что в тайных снах твоих?

В какие города,

В какие части мира

Уносит тебя лира

Средь будней иногда?

Что слышится тебе

В среде людского шума,

О чем склоняет думать

В пытливой ворожбе?

Скажи хоть в этот раз,

О чем твои мечтанья,

И где твое сознанье

Скитается сейчас?

Любви бескрылые слова

Пытаясь втиснуть в горстку фраз,

С трудом жонглируя словами,

И то, что происходит с нами,

И то, что будет после нас,

И то, чего уж не вернуть,

Я натыкаюсь на преграды.

Бессильно в окна томным взглядом

Смотрю, и не могу уснуть.

А ты бросаешь взгляд едва,

Насытившись и ускользая.

К твоим ногам, шутя, бросаю

Любви бескрылые слова…

Сегодня нет желанья никуда идти…

Сегодня нет желанья никуда идти,

Сегодня вьюга замела пути.

И города бесцветные огни

Не привлекают, не зовут они.

Сегодня нестерпимо мне, поверь,

Стучать в твою пусть даже дверь.

Придя, я лишь еще добавлю лжи,

И буду чувствовать себя чужим.

Так скучно просто плыть в потоке лиц,

Мелькающих как череда колесных спиц.

За то, что не пришел меня прости.

Сегодня вьюга замела пути…

Ты плакала

Ты плакала, белым платком

Свои утирая слезы.

Как чтица любовной прозы,

Ты плакала ни о ком.

А я торопился уйти

Туда, где ждала другая.

В мыслях себя ругая,

Последнее выдав «прости».

Но нужно же, пусть не любя,

Хоть как-то тебя утешить.

И не было слов, конечно,

А было лишь жаль себя.

Ушло безвозвратно все то,

Что близило нас когда-то.

Лишь некоторые даты

Значили кое-что.

В любом твоем слове — укус,

Но в них уже не было смысла.

Увы, но любовь прокисла

И свой потеряла вкус.

Все так же платок теребя,

Ты становилась все дальше…

И не было больше фальши,

А было лишь жаль себя.

Случайны

Хранящие тайны

Бегущие числа,

Где встречи случайны,

И нету в них смысла.

И как-то все пусто,

Но чем-то мы живы.

Случайные чувства

Прекрасны, но лживы.

Лишь истина на день.

Сознанием дрогнув,

Бессмысленно глядя

В раскрытые окна

Я чувствую смутно

Обманное жжение,

Случайного утра

Приближение.

Случайные краски

Небесной зарницы,

Случайные маски

Украсили лица.

И где-то в крови

Осколками смеха

Случайной любви

Беспокойное эхо.

Ошибся

Увлеченный твоим обнаженным плечом

Я произнес — «Ведь ты же хочешь, чтобы я остался…

Не спрашивай меня ни о чем,

Я просто догадался.

Мне кажется, я вижу тебя насквозь,

В тебе проснулась пантера.

Ты слишком часто бывала врозь

И в любви потеряла меру.

Я знаю, тебе надоела игра

В два пустых изваянья из гипса…»

Но ты ответила — «Тебе пора…»

«Ах да, прости, я ошибся…»

Сад (перевод)

Автор оригинала: Петер Кюрман

Мне всегда казалось,

Жизнь — цветущий сад.

Ветви разрастались.

Пряный аромат

Спутником мне будет,

Думал я, потом.

Пусть дивятся люди

В тихом месте том.

Только сад дичает,

Понял я тогда,

Ведь во всем он чает

Много труда.

Там, где сад заброшен,

Сорняки растут.

Руки эту ношу

Разве унесут?

Далеко до неба

Светел путь.

Звезд на небе много.

Не свернуть,

Вдаль ведет дорога.

Где рассвет

Растопить в огне бы

Холод бед,

И дойти до неба

Сквозь года

Видишь все иначе.

Кромкой льда

Зыбкая удача.

Молоко

И краюха хлеба.

Далеко,

Далеко до неба.

В моем углу

В моем углу прохожих гул неслышен,

Где мысль моя свободна и светла.

Апрельские лучи скребут по крышам,

Не достигая моего угла.

Где беспричинной сменностью событий

Изрыт мой путь падений и побед.

Что мне сулит от бестолковой прыти

К концу пути совсем сойти на нет.

Где смерть за нескончаемость дыханья

Сулит угрюмый пожелтевший грош.

Где вижу в каждом проблеске стиха я

Следы ее изношенных подошв.

В ладонях сохраненный свет…

В ладонях сохраненный свет,

Чуть видный огонек надежды,

Дыханием любви согрет,

Вновь разгорается как прежде.

Мы восторгались нашим сном,

Не отвлекаясь на преграды,

Но обожженные огнем

Поспешно отводили взгляды.

Дым дней стремился в небеса,

И мы, уставшие от света,

Не видели, как угасал

Огонь, не находя ответа.

Но не угас и вновь воспет

Дыханием любви как прежде.

В ладонях сохраненный свет,

Чуть видный огонек надежды…

Едва ли…

Едва ли ты ответишь «нет»

На губ наивное шептанье.

Твоей неомраченной тайне

Пришла пора открыть свой цвет

Ужель давала ты обет

Хранить невинность до венчанья?

В ночи со звездными свечами

Едва ли ты ответишь «нет»…

Зов грядущей пустоты

Твой взгляд нацелен на меня,

Но в этом взгляде нет огня.

Улыбка девственно чиста,

Но в ней зияет пустота.

Кто ты, немое существо,

Чье неизбежно торжество?

В меня вселив животный страх,

Ты обращаешь тело в прах.

В тот мир открытое окно,

Где сгинет старое звено,

Где, сбросив хлам земных обид,

Душа над миром воспарит.

Я знаю, твой наступит час.

Ночь в поцелуе сблизит нас,

И твой полуоткрытый рот

Мне перекроет кислород.

Но вдруг луны невинный блик

Случайно осветил твой лик,

Открыв мне, что твои черты

Лишь зов грядущей пустоты.

Я не хочу судьбу иную…

Я не хочу судьбу иную,

Мне ни на что не променять

Ту заводскую проходную,

Что в люди вывела меня.

Алексей Фатьянов «Когда весна придёт»

Я не хочу судьбу иную,

Мне ни на что не променять

Ту заводскую проходную,

Что в люди вывела меня.

Ах, эта прелесть турникета,

И ручек матовых латунь.

Тому лишь все понятно это,

Кто ценит лоск и красоту.

Достойна Байрона сонета

Та дама, что сидит твердо

Меж тем, что после турникета,

И тем, что, как известно, до.

Но переход сей не опасен,

Коль на бумаге есть печать.

И не молить о скорбном часе,

Коль сможешь пропуск показать.

Но если вдруг, о не дай боже,

Одной печати не нашлось…

Та дева вынет меч из ножен

И вмиг пронзит тебя насквозь.

И обагрится проходная

Кровавым отблеском зари.

— На всех на вас ведь тут одна я,

Неси печать или умри!

Но я был кроток и послушен.

Хоть что, а деву не серди.

И потому судьбою лучшей

Был награжден я впереди.

И мне не пели отходную,

И я не бедствовал кляня

Ту заводскую проходную,

Что в люди вывела меня…

В хладном сумраке аллей…

В хладном сумраке аллей

В час, когда над горизонтом

Не спеша закат алел,

Я брела, грустя о ком-то,

Но не ведая, о ком.

За безбрежной мутной далью

Кто-то, очень мне знаком,

Наполняет дни печалью.

Я давно уже живу

В ожиданьи нашей встречи,

Я давно его зову

Мысленно, как в этот вечер.

Солнце скрылось, и погас

Свет в моей пустой аллее.

Знаю, умер в этот час

Тот, о ком я так жалею…

Добавь немного света…

Добавь немного света

Для таинства огня,

Чтоб я горел как ветошь,

Едва тебя обняв.

Усталый пульс эмоций

В стакане раствори.

Лишь выпив твое солнце,

Я вновь смогу творить.

Лишь опустившись в бездну

К мыскам твоих сапог,

Я, скоморох и бездарь,

Вдруг стану царь и бог.

Над всем и всеми властен,

А надо мной лишь ты.

Хоть разбирай на части,

Хоть режь на лоскуты,

Но не держи на месте,

Мне душу не трави.

Тоски любимый крестник,

Мне в тягость груз любви.

Оставь дела лихие

Ты эти на потом,

Пусть бешеной стихии

Несет меня поток.

И вырвавшись из бездны,

Стерев всю боль и грусть,

Измученный и бедный

Я вновь к тебе вернусь…

Полоса отчуждения

Глядя в окно,

Я не чувствую в небе движения.

Только одно

Мне видно в нем твое отражение.

Средь пустоты,

Где луна лишь и звезды сонные,

Видишься ты

Мне безмолвная и отрешенная.

Словно летишь

Ты куда-то без тени сомнения.

Чувствую лишь,

Что пришла полоса отчуждения.

Словно в огне

Из металла глаза твои вылиты.

И обо мне,

Как о чем-то ненужном, забыла ты.

Чувствую сам,

Что тебя, как чужую звезду маня,

Верил лишь снам,

О реальности вовсе не думая.

Рядом с луной

Все тускнее твое отражение,

И между мной

И тобой полоса отчуждения.

В подъезде стоя…

В подъезде стоя

Мы прятали лица.

Быть может не стоит

Сейчас торопиться?

И чем-то новым

Время поможет,

И все по-иному

Станет, быть может?

Быть может утром,

А может ночью

Потянет смутно

Друг к другу очень?

Вблизи разлуки

Судьбу вещали,

Но только муки

Не ощущали.

И тень испуга

Порхнула птицей,

Но друг от друга

Мы прятали лица…

Черно-белая княжна

Черно-белая княжна

В светского веселья время

Одинаково нежна

И мила со всеми.

Раздается звонкий смех

В миг ее круженья в танце.

Одинаковы у всех

Кавалеров шансы.

Черно-белая княжна

От веселья бурной жажды

Одинаково дружна

И любезна с каждым.

Кто-то хвалит шубки мех,

Кто-то ей читает стансы.

Одинаковы у всех

Кавалеров шансы.

Но средь общей суеты

И любезностей прохлады

Одинаково пусты

Окружающие взгляды,

И, когда раздаст княжна

Все, что требуют приличья,

Вновь останется одна

В сером царстве безразличья.

Капля любви

Каплю любви,

Больше не надо.

Ты позови

Звездами взгляда.

Хочешь — бери

Все без остатка.

Но одари

Близостью сладкой.

Ждет впереди

Дней быстротечность,

Но погляди,

За нею вечность.

Та, что светла,

Если ты рядом.

Каплю тепла,

Больше не надо.

Крохи ловить

Радости зыбкой.

Мир без любви

Был бы ошибкой.

Курносый нос

Курносый нос, такой, что сложно

В душе не затаить вопрос —

А правда ль, через него можно

Узреть фрагменты ваших грез?

Курносый нос, такой забавный,

Над ним веснушек целый воз.

Я видел, помнится, недавно

Один такой курносый нос.

Но где и как, увы, так зыбко,

Хотя знакомо все до слез.

Льняные локоны, улыбка

И этот ваш курносый нос.

Ах, это было очень кстати,

Ведь на него не гаснет спрос.

Но не подумай, мой читатель,

Что одолел меня невроз.

Я все приемлю понемножку,

Сношу спокойно, без угроз,

Горбатый нос и нос картошкой,

Вообще любой возможный нос.

Ругать их было бы ошибкой,

Но образ в меня просто врос —

Льняные локоны, улыбка,

И милый мне курносый нос.

Зловещая мгла

Капли дождя скользят по стеклу,

Чуть оживляя зловещую мглу.

Завтра, а может уже сейчас,

Мгла поглотит нас.

Нет победителя в этой борьбе.

Можно до смерти лгать себе,

Веря, что там за последнейчертой

Ждет тебя мир иной.

Это глубокий животный страх

Сеет безумие в наших умах,

Страх перед этой последней чертой,

За которою лишь ничто.

Кончился дождь, и развеялась тень.

Может на миг, на секунду, на день.

В сердце надежду сжигая дотла,

Скрылась зловещая мгла…

Гляжу в глаза

Гляжу в глаза, где обо мне,

Увы, не сказано ни слова,

Ни благодарного, ни злого,

Что мне мучительней вдвойне.

Гляжу в глаза, где для меня

Не излучает взор отраду,

Лишь незаметности преграду,

С ее кумирами розня.

Гляжу в глаза, где не утих

Мотив печальный, пенье скрипки,

Никем не пойманный и зыбкий,

Как огонек в конце пути.

Где чистым зеркалом слеза

В миг отразила луч поэта.

Завороженный этим светом,

Я вновь гляжу в ее глаза.

В поле

От удушья что ли

Тянет меня вон

В утреннее поле

Ветру на поклон?

Хватит с меня пьянства

И разгульных сцен,

Необъять пространства

Будет мне взамен.

С запахом полыни,

С запахом листвы…

Пусть душа остынет,

Перестанет выть.

Вспомню понемногу,

Как оставил я

Пыльную дорогу

В дальние края,

Как угасла память

О пьянящих снах.

Не смогла и снами

Пробудить весна.

Упиваясь волей,

Радующей взгляд.

Так приятно в поле,

Но пора назад.

Ночь протягивает пальцы…

Ночь протягивает пальцы,

Не скрывая любопытства.

Сном усталого скитальца

Я спешу скорей забыться.

Ночь срывает одеяло

И в душе пускает корни

Так, что воздуха мне мало,

И не надо с этих пор мне.

Ночь врачует надо мною,

Ее пальцы словно змеи.

Плотно затворив окно, я

Посмотреть в него не смею.

Ночь сотрет мои надежды,

И забудусь сном усталым

Я — такой же, как и прежде,

Только воздуха мне мало.

Минуты

Теплый полуночный ветер

Прервал наш нелепый спор,

Сказав, что минуты эти

Созданы не для ссор.

Как глупо себя запутать

Сетью ненужных фраз,

Как мало мы ценим минуты

Созданные для нас…

О том, как запускали ракету

На космодроме Байконур

Большое скопление важных фигур.

В космос должны запустить ракету,

Пьют третий день фигуры за это.

Чтобы ракета была крепка,

С первою рюмкой не дрогнет рука.

Покорим космос от края до края.

А вот за это рюмка вторая.

Над ракетой проделана огромная работа,

Считая рюмки, сбились со счета.

Все принимают активное участие,

Пропивая от ракеты запчасти.

И как-то ненароком позабыли

За что, собственно говоря, то пили.

— Кажется должен взлететь утюг…

— Какой утюг, о чем ты друг?

— По-моему, это чьи-то именины.

А может поминки, да все едино.

— Говорят, проделана какая-то работа…

— Ты пей, а за что, не твоя забота.

Снова утро, опухшие лица,

Фигуры требуют опохмелиться.

Карманы вывернули, а денег то и нету.

Что делать? Пропили и ракету.

Неделю спустя космодром Байконур

После попойки разгромлен и хмур.

— В таком состоянии летать не можем!

Запуск ракеты на время отложен!

Птенец и червяки

Решил птенец, что вырастит он сад,

Хороший сад. Купил он соток двадцать.

Сажал растения он много дней подряд,

Чтоб можно было ими любоваться.

Работал он не ведая тоски.

И отдыхая как-то от рабочей пыли,

Увидел на земле, как червяки

Повсюду ползали и землю ту рыхлили.

— Приносят пользу, отдаю им честь,

Да вот беда — откормленные туши.

Но раз от них для сада польза есть,

Так, стало быть, не стану я их кушать.

Так рассуждал птенец, мои друзья,

И выживал, пожалуй, только чудом…

— Полезны червяки, так значит есть нельзя…

— Раз польза есть, так значит есть не буду!

Но как-то раз по делу своему

Садовому ходил он по аллеям.

И тут нежданно в голову ему

Пришла одна хорошая идея.

Тут рассуждать уж стало не с руки,

Он с криком бросился вперед к червячной бездне…

— Полезны для растений червяки,

Но для птенцов они еще полезней!

Дикие куры

Простыня приподнялась, и к нему на постель

взлетела чёрная курица.

— Ах, Чернушка! — сказал Алёша вне себя от радости.

Антоний Погорельский «Черная курица»

В черноте утонул горизонт.

Солнце чуть светило как окурок.

Это наступал сезон,

Когда приближались дикие куры.

Я видел как их бешеная стая,

Которую не повернуть вспять,

Машет крыльями, будто взлетая,

Но они не могут летать.

Город был не менее ловок,

Защищался он как мог —

Баррикадами микроволновок,

И обутых в кирзы ног.

А сражение пока лишь близилось,

И был еще полный штиль.

Прохожие блаженно облизывались,

Предвкушая куры-гриль.

Но прорвалось, словно Везувий,

Из миллиона куриных тел —

Град яичниц-глазуний

И артиллерийский омлетный обстрел.

Город сомкнулся грозя им

Кто ножом, кто жилистой рукой.

Стройные ряды домохозяек

Смело вступили в бой.

И пошли рубить приближавшихся

На жаркое и прочие блюда.

Жалкие тела обожравшихся

Валялись повсюду.

А кур все несло

Миллион за миллионом.

Небо всю ночь рвало

На город куриным бульоном.

И я куриного не прочь,

Приставляя приклад вилки к уху,

Сражался с курями всю ночь,

Пока не упал с набитым брюхом…

А утром солнце сотнями стрел

Осветило поверженный город,

Горы объевшихся тел

И куриного пуха горы,

Но насупилось, словно зимой,

В даль бросив взгляд хмурый,

Где дальше неслись по прямой

Стаей дикие куры…

Канистра

Она умна, она речиста —

Пятилитровая канистра.

И часто сидя у окна

От взоров утвари домашней,

Устав от болтовни их страшной,

Печально прячет взор она.

Ее печаль проходит быстро,

И снова весела канистра.

Как будто век была нема,

И став к друзьям вполоборота,

Такие травит анекдоты,

Что от нее все без ума.

День пролетает, словно выстрел,

Его закончена игра.

И вот ложится спать канистра,

И спит спокойно до утра

Под храп уставших ухажеров,

Что о канистре видят сны,

Под светом тусклых звездных взоров,

Под шепот ласковый луны.

Вася Морковкин

Однажды, не имея срочных дел…

Да, от безделия похоже,

Воробей до того обнаглел,

Что стал гадить на прохожих.

Был душный вечер. Смеркалось…

Перелетая с ветки на ветку,

Обдавал он прохожих калом,

Что проделывал весьма метко.

И воробьям с соседних крон

Нравилась эта потеха,

Смотрели они со всех сторон

И, буквально, давились от смеха…

Но в это время тихо и ловко

Над городом кружил самолет.

И никто иной, как Вася Морковкин,

Был в самолете пилот.

И когда воробьиная наглая морда

Попала в заветную метку,

Вася Морковкин спокойно и гордо

Пальцем нажал на гашетку.

Так и не стало того подлеца.

В стороны враз разлетелись перья.

И после истории такого конца

Смело по тротуарам гуляю теперь я.

Верю, что если случиться порой,

Что кто-то прибегнет к гадким уловкам,

Всегда поможет народный герой,

Такой, например, как Вася Морковкин…

Про орла

Сижу за решеткой в темнице сырой.

Вскормленный в неволе орел молодой.

А. С. Пушкин «Узник»

У орла подбиты оба крыла,

И оба подбиты глаза.

Он сидит, а под ним трясется скала,

Но он не моргнет ни разу.

Море бурное волнами бьет о скалу,

Солнцем перьев печет солому.

Хочется что-нибудь скушать орлу,

Но клюв у него изломан.

От орла ушла молодая жена,

Дети к советам глухие.

Но орел не грустит, ведь его жизнь полна

Борьбою со стихией.

То под утро смертью блеснет стрела,

То понос прошибет вечерний…

Вот такая суровая жизнь у орла

Полная приключений.

Адам, Ева и змей

— Откуси-ка кусочек — раз сказала мне Ева,

И протянула яблоко в белых руках.

Я откусил, конечно, чтоб избежать ее гнева,

Оно было червивым и меня стошнило в кустах.

Продолжение вы знаете, нас всех изгнали,

И пошли мы по земле, которой не было пустей.

Скажу для сведения, чтоб вы знали —

Первая семья — это я, Ева и змей.

Так и жили мы вместе, вставая на рассвете,

Работали весь день и в стужу и в зной.

И постепенно откуда-то появлялись дети,

А Ева и змей все шептались за спиной.

А о чем шептались, даже и не знаю,

И откуда дети — вопрос в глаз, а не в бровь.

Жаль, что я вытошнил тогда яблоко познания.

Вот такая история, а вы говорите «Любовь»!

Былина

Как горят костры у Шексны-реки,

Как стоят шатры бойкой ярмарки.

Александр Башлачёв «Егоркина былина»

1

Вновь пришла зима, и все замерло.

Содрогнулся вечный круговорот.

Все что двигалось, встало замертво.

Ни прохожих, ни вестей у ворот.

Время бьется в мозг, да звуками мерными

Все проносит мимо мысли замах.

Рвется ветер в дом движеньями нервными,

А за окнами повсюду зима.

Он бежал бы прочь, да враз не уйти ему.

Он лишь смотрит вдаль на блеклой заре.

Душу всю заволокло паутинами…

Вот и белые волхвы у дверей.

Там река твоих надежд скрыта холодом,

Там река твоих надежд в латах лжи.

А кто реку ту пройдет в три дня по леду,

А кто реку ту пройдет — будет жив!

Там предстанет пред тобой тьма, и мышкою

Иль чудовищем порхнет у лица.

Отворотишь взгляд — тотчас станешь льдышкою,

А удержишься — пройдешь до конца.

2

Вот и ласково кружится метелица.

Он застыл, переступая порог.

Но сказать, зачем пришел — как осмелиться?

Да и ей спросить самой невдомек.

Только где ж ее искать, эту реку то?

Как ту сторону найти, что верна?

Он закрыл глаза, одно — смотреть некуда.

Он открыл глаза — да вот и она.

Он кричит, разинув рот, надрывается,

Где река надежд застыла молчком.

Он кричит, а в глубине уже знается,

Не услышит даже эхо ни в ком.

Путь неблизкий с безутешными мыслями,

А идти то, что ни день, все не в счет.

Но сомнения бездейственный миг сломив,

Он шагнул по глади скованных вод.

Книгу памяти листал с бойким шелестом,

А всей книге той цена — битый грош.

Только не нашел такого в душе листа,

Чтобы вырвать, да не кинуло б в дрожь.

3

Оттого и в голове помешалось все.

Он идет, усталость сводит с ума.

На колени хоть пади, снегу жалуйся.

Как предстала перед ним с неба тьма…

— Ты зачем сюда пришел, горе-молодец,

Прошагал реки надежд добру треть?

Иль отведать моего решил холода,

На видения ль мои посмотреть?

Тьма холодная красуется силою.

В сердце льдинками застыли слова.

Разговаривать с такой — дело милое,

Что лучиною огонь целовать.

Обернулась темень пропастью черною,

И обратно поманил к дому страх.

Он же, помня все волхвами реченое,

Твердо ей в глаза смотрел до утра.

4

Утром буйная кружится метелица,

И опять зовет вперед дальний путь.

Он идет, но словно бы не шевелится.

Он идет, а впереди только муть.

У кого в душе добро, тот тем греется,

Что надеждами полна голова.

Только если пустотою просеется,

То бессилен их целебный навар.

Так он шел, ступая мерно, до вечера.

Голова и легкой мыслью нема.

Будь что будет, все одно делать нечего…

Вновь предстала перед ним с неба тьма.

Он бы мерил страх обыденной меркою,

Да в сознаньи боль застыла скребя.

Обернулась тьма огромнейшим зеркалом.

Ужаснувшись, он узнал в нем себя.

Все как есть, с глазами усталыми,

Все как есть, душа открыта для глаз.

Не похвастаться делишками малыми,

Не достать из памяти напоказ.

Эх, чего там только в нас не намешано,

Но не только дьявол в нас, ведь и бог.

Он шепталчуть слышно: Господи, грешен я!

Пока утро не застало врасплох.

5

Белый свет, вокруг метелица рьяная

Словно буйностью торопит идти.

Шаг тяжелый у него, будто пьяный он,

Ни кровинки на лице не найти.

В грудь стучится сердца дикая палица,

Только лед трещит под шаткой ногой.

Время, словно едкий дым, разлетается.

Вот один час улетел, вот другой

Без досады все выносит терпение,

И метелицы каждый плевок.

Даже новое тьмы появление

Ни на миг не удивило его.

Вдруг как вкопанный он встал неосознанно,

Даже страх не звал привычно назад.

С черни неба двумя яркими звездами

На него смотрели чьи-то глаза.

Взгляд такой, что и от слез не избавиться,

Не унять усильем воли любым.

То ли образом любви он проявится

То ли пройденной до края судьбы?

Где-то там, давно затерянный смолоду,

В глубине сокрытых тайн и грез.

От него среди зимы и не холодно.

Да глаза хоть вырви вовсе да брось.

Словно сердцу больше ритма не выдюжить,

Словно тщишься пробудиться во сне.

И не в силах больше взгляд этот выдержать,

Вдруг безжизненно упал он на снег.

6

А чуть позже утро оцепенелое

Вновь осыпалось на реку надежд.

Солнце встало, высветив белое,

И на нем нелепый ворох одежд.

Пустота, и лишь кружится метелица,

Словно тянет все молитву о нем.

Там, где снег равниной белою стелется,

Будет след его мести день за днем.

Будет только тишина, мирным будет все,

И не тронет одиночества суд.

Даже белые волхвы не добудятся,

Даже белые волхвы не спасут…