Ямато-моногатари [Данила Носаев] (fb2) читать постранично, страница - 5
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
32
Вот стихотворение, сложенное Укё-но ками и поднесенное императору Тэйдзи:
Аварэ тэфу Хито мо ару бэку Мусасино-но Куса-то дани косо Офу бэкарикэру
«Как жаль его», – и то, верно, сказали бы Люди обо мне, Будь я хотя бы травой, На равнине Мусаси Растущей [96] .
И еще:
Сигурэ номи Фуру ямадзато-но Ко-но сита ва Ору хито кара я Мори сугинураму
Даже под дерево В горной деревушке, где льет Беспрестанно осенний дождь, И туда капли дождя просочились, Верно, какой-то человек ветви сломал [97] —
так он написал, и стихи его выражают сожаление о том, что император не одаряет его своей милостью. Император соизволил взглянуть и сказал: «Что это такое? Не понимаю смысла» – и даже показал Содзу-но кими. Прознал об этом Укё-но ками и понял, что все напрасно, так и людям рассказывал.
33
Мицунэ [98] сложил и поднес императору:
Татиёраму Коно мото мо наки Цута-но ми ва Токиха нагара-ни Аки дзо канасики
Подобно плющу, Не имеющему дерева, Чтоб опереться, Все время зеленый. И осенью это особенно грустно [99] .
34
В дом Укё-но ками его возлюбленная:
Иро дзо то ва Омохоэдзу томо Коно хана-ни Токи-ни цукэцуцу Омохиидэнаму
Хоть и не думаешь ты О цвете, Но если б об этом цветке Хоть изредка Ты вспоминал! [100]
35
Цуцуми-тюнагон [101] по высочайшему повелению отправился в горы Оутияма, где пребывал император-монах. Император был очень грустен, и тюнагоном овладела печаль. Было это место очень высокое, и, увидев, как снизу поднимается множество облаков, тюнагон сложил:
Сиракумо-но Коконохэ-ни тацу Минэ нарэба Охоутияма то Ифу ни дзо ари кэру
Это пик, Над которым в девять слоев стоят Белые облака. Потому и зовется он Оутияма [102] .
36
Когда прежняя сайгу [103] жила в стране Исэ, Цуцуми-но тюнагон был послан гонцом из дворца, и:
Курэтакэ-но Ёё-но мия кото Кику кара ни Кими ва титосэ-но Утагахи мо наси
Слышал я, Что ваше обиталище — Как бамбук с множеством коленцев, Так и вам жить множество лет, В этом нет сомнений [104] .
Ответ же неизвестен. Это место, где жила сайгу, называлось Такэ-но мия – Бамбуковый дворец.
37
Один из братьев правителя Идзумо [105] получил разрешение прибыть во дворец, и другой, которому разрешения не было дано, сложил:
Каку сакэру Хана мо косо арэ Вага тамэ-ни Онадзи хару то я Ифу бэкарикэру
Бывают же цветы, Что так пышно цветут. А вот про меня «Такая же весна» Разве можно сказать?
38
Дочь [106] пятого сына прежнего императора [107] , звавшаяся Итидзё-но кими, служила в доме Кёгоку-но миясундокоро, Госпожи из Восточных покоев. Что-то неладное приключилось, она оставила дворец и впоследствии, будучи супругой правителя страны Юки, сложила:
Тамасака-ни Тофу хито араба Вата-но хара Нагэкихо-ни агэтэ Ину то котахэё
Если изредка Кто-нибудь спросит [обо мне], По равнине моря Стонущий парус подняв, Удалилась она – так ответь [108] .
39
Когда дочь Морофути [109] , правителя Исэ, выдали замуж за тюдзё Тадаакира [110] , Укё-но ками решил жениться на бывшей там юной девушке и обменялся с нею клятвами, а наутро, сложив стихи, послал ей:
Сирацую-но Оку-во мацу ма-но Асагахо ва Мидзу дзо наканака Арубэкарикэру. ээ Чтоб белая роса Пала – ждущий Вьюнок «утренний лик»… Лучше б его я не видел, Тогда, верно, было б мне легче [111] .
40
Принцессу Кацура навещал принц Сикибугё-но мия, а в доме принцессы служившая девушка нашла, что этот принц очень хорош собой, и влюбилась в него, однако он и не знал ничего об этом. И вот как-то любуясь полетом светлячков, он повелел девушке: «Поймай-ка!» Тогда она, поймав светляка, завернула его в рукав своего кадзами, показала принцу и так сказала:
Цуцумэдомо Какурэну моно ва Нацу муси но Ми-ёри амарэру Омохи нарикэру
Хоть и завернешь, Но не скроешь, Заметнее, чем тельце Летнего насекомого, Моя любовь [112] .
41
В доме Минамото-дайнагона часто бывала Тосико [113] . Случалось даже, что она устраивалась в покоях и жила там. И вот как-то в скучный день этот дайнагон, Тосико, ее дочь Аяцуко, старшая из детей, как и мать, по характеру весьма примечательная, и еще Ёфуко, жившая в доме дайнагона, обладавшая прекрасным вкусом и тоже очень своеобразная, – собрались все четверо вместе, рассказывали друг-другу множество историй – о непрочности связей мужчин и женщин, о бренности всего мирского говорили, и дайнагон сложил:
Ихицуцумо Ё ва хаканаки-во Катами-ни ва Аварэ то икадэ Кими-ни миэмаси.
Вот беседуем мы, А жизнь так быстротечна. Чтобы облик мой Приятен был вам, Как бы мне хотелось! [114]
Так он прочел, и все они, ничего не отвечая, громко зарыдали. До чего же странные это были люди! [115] .
42
Монах Эсю [116] как-то лечил одну даму, и начали о них говорить в свете всякое, тогда он сложил:
Сато ва ифу Яма-ни ва
Последние комментарии
37 минут 31 секунд назад
39 минут 36 секунд назад
1 день 22 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 46 секунд назад
2 дней 11 часов назад