Случайная встреча на «скорой» [Ю Ч] (fb2) читать онлайн

Ю Ч Случайная встреча на "скорой"

— Ладно, что у нас по отделениям? — продолжила планёрку главный врач станции «скорой помощи», женщина 50 лет с аккуратно убранным светло-русым волосом в белоснежном идеально отглаженном халате. За глаза сотрудники её называли по-разному, в том числе и «мамой», за посильное отстаивание своего коллектива. В ответ последовала шуршащая куртками тишина.

— Ну что ж, раз не у кого ничего нет, то спасибо ночной смене и не забываем учить приказы, скоро зачёт, кто не сдаст здесь, тот пойдёт к главной медсестре, а что будет там я думаю, пояснять не надо… — Весь этот монолог она произносила уже вставая изо стола и обращаясь к выходящей из актового зала гудящей толпе. Кто «с ночи» быстро шёл в свою «кондейку» скорее переодеться и ехать домой, ну а кто пришёл «в день» нехотя разбредался по своим делам в ожидании вызовов.

Это была рядовая станция «скорой помощи», которых полным полно по великому множеству малых городов, разбросанных на бескрайних просторах нашей великой страны. Здесь также не хватало бригад, финансирования и всего прочего. И здесь так же работали фанатично преданные своему делу люди, для которых «скорая помощь» была неотъемлемой частью их жизни.

Обычный молодой фельдшер двадцати лет, засунув руки в карманы комбинезона, с лёгкой мечтательной задумчивостью на лице зашёл в диспетчерскую принимать смену. Его звали Алексей. Фигура в коллективе ничем особо не выделяющаяся. По натуре же, это был застенчивый романтик, скромный ценитель прекрасного, тянущийся к природе и красоте во всех их проявлениях. Он привычно посмотрел на какой машине работает, осмотрел сумку, коробочку с сильнодействующими и расписался в тетрадях за приём этого всего, слушая что ему рассказывала сдающая ему смену коллега. Всё это он проделывал ежесменно по тому и привычно. За окном зацветал яркими красками рассвет. Поднимающееся за горизонтом солнце окрасило небо и облака в нежные розовато-оранжевые цвета. Было безветренно и по-утреннему свежо. Так как станция располагалась за городом, (а это был маленький таёжный городок), то всё это утреннее великолепие дополняли звуки просыпающегося леса. День обещал быть хорошим. Вместе с растущим рассветом росло и настроение у людей. Бригады торопливо разбегались по утреннему пику вызовов, телефоны продолжали трещать, и каждый оставшийся не показывая вида ждал своей очереди, когда его объявят по вездесущей громкой связи и он унесётся в каждодневную неизвестность.

Его всё не объявляли, был уже 10-й час утра, телефоны притихли, съехавшиеся бригады занимались своими делами: кто генералил сумку, кто шумно «забивал козла», ну а кто просто сплетничал в диспетчерской. Шумное спокойствие смены нарушил треск репродуктора, заставивший всех напрячься. Хотя больше всех прислушался Алексей со своим водителем, так как он был первым на очереди, а так же всегда первая «врачебка». Репродуктор, усилив напряжение, треснул второй раз и из него раздалось: «Третья, поехали, третья». Ещё раз треснув, он выключился, выполнив свою судьбоносную функцию. Алексей, томно встал со скамейки. И захлопнув книгу, которую читал, не без удовольствия греясь в лучах утреннего солнца, направился в диспетчерскую за карточкой и сумкой.

Возле неё, читая что-то на щите информации, стояла молодая девушка лет 18, невысокого роста с аккуратно забранными элегантной заколкой тёмными волосами. Её изящный тонкий стан покрывал белоснежный халат, чуть не достающий до колен, а на ногах красовались светлые босоножки, удивительно подчёркивающие юную стройность.

Завидев боковым зрением вышедшего из-за угла Алексея, она обернулась в его сторону и с искусственно равнодушным видом, незаметно, как ей показалось, проводила его взглядом. Что впрочем, не ускользнуло от него, не скрывшего своего удивления от неожиданной встречи с этим чудесным, как ему показалось созданием. Это было, как неожиданная встреча с чем-то необычайно прекрасным, когда его вовсе не ждешь. Просто от этой красоты за версту веяло чистотой и светом — этакая элегантная непорочность. Хотя девушка и изобразила безразличие, в душе же у неё зажглась искра интереса, нарушающая запреты и подталкивающая к действию. Вышедший из диспетчерской молодой фельдшер, задумавший на сей раз получше разглядеть чудо в халате, оказался немного ошарашен, когда неожиданно для самой себя девушка повернулась к нему и сильно раскрасневшись от собственной наглости произнесла:

— Вы на вызов?

— Да.

— Можно с вами?

— Поехали.

У обоих с губ сорвалась тайная улыбка.

— Практика? — Решил первым нарушить неловкое молчание Алексей, пока они стояли на крыльце, наблюдая манёвры выезжающей из гаража машины.

— Да, — улыбнулась девушка.

— Кстати, я — Алексей. Раз будем вместе работать, то не мешало бы и познакомиться. — Как бы извиняясь, добавил он. Кивнув, девушка, немного смущённо улыбнувшись, призналась: — Марина, я из нашего училища.

— Я тоже его заканчивал. И кем будешь?

— Фельдшером.

— Потом в институт?

— Да, но если не поступлю, хочу попробовать к вам, сюда. Мне кажется, здесь будет хорошая практика.

— Тут ты права. Лучше места, где её набраться, не найти.

Их общение очень быстро стало настолько естественным и непосредственным, что со стороны могло показаться, будто они знакомы очень давно.

Вызова летели за вызовами, рабочий день шёл своим чередом. Смена выдалась достаточно яркая. Были и детские температурки, и давление у бабушек, и «бичи», и серьёзные сложные вызова. Марина смогла увидеть, то к чему стремилась во всей красе. Они с Алексеем встретили и хамство, и благодарность, и пропитое вонючее дно жизни, и холеность начальства, и пустые вызова впечатлительных особ, и настоящий экстрим с мигалками, сиренами, капельницами и носилками. Студентка была явно под сильным впечатлением от всего происходившего с ней. В её глазах ярким огнём горел неподдельный интерес и счастье, как у ребёнка, добравшегося до папиных инструментов или маминой косметики. Она была абсолютно в своей тарелке. И всё это не могло быть столь ярко, если бы не дополнялось и не строилось на удивительно хороших отношениях, завязавшихся у неё с Алексеем. Он так же явно получал наслаждение от работы и, видя искрений интерес Марины, с удовольствием ей во всём помогал, объясняя и давая самой всё попробовать Водитель тоже был очень весел и общителен, всю дорогу что-то рассказывал, шутил и стараясь во всём помочь, хватал носилки да сумки, живо всем интересуясь.

Вот так, порой, в суровой, но в чём-то романтичной рабочей обстановке и рождается что-то большое, яркое и красивое… Глядя со стороны на этих двоих можно без особого труда предположить, что скорее всего их сегодняшние отношения просто так не закончатся, и вероятнее всего последует какое-то продолжение, уж больно ярко горели их глаза, и заливались краской их лица от нечаянного прикосновения.

Закат горел со всей силы, расплескав свои краски на всю округу. С юга подувал приятный освежающий ветерок. Из леса доносилось вечернее пение птиц, а где-то рядом запел сверчок. Им казалось, что вся природа старалась, создавая этот тёплый летний вечер. Ребята стояли на крыльце, опершись о перила, любовались закатом и размеренно беседовали, рассказывая о себе, и расспрашивая друг о друге. За весь день их всё больше и больше притягивало. Лица светились счастьем как от долгожданной встречи.

Алексей, глядя на Марину, понял, точнее, остро прочувствовал это усилившееся притяжение, и ему захотелось проводить с ней как можно больше времени, что бы она не уходила, а постоянно была рядом.

В глазах Марины читались похожие чувства, но она ещё боялась сама себе в них признаться. И вдруг, она подумала, а что если загадать и будь что будет. Ребячество конечно, но всё же. Ведь он ей действительно очень нравится, ни с кем ей ещё не было так легко и ни к кому так не тянуло. Итак, если Алексей её повезёт домой, то так тому и быть, она попробует как-то развить их отношения. Хотя в глубине души она уже была к этому готова и как бы чувствовала, что это только начало какой-то большой истории.

И тут Алексей не выдержал, точнее слова как-то сами сорвались с его губ.

— Марин, — волнуясь, начал он, и это волнение нельзя было скрыть, — я завтра, послезавтра выходной, давай встретимся, сходим куда-нибудь, ну хоть просто по городу погуляем. Если ты конечно не против. Просто ты… В общем, я очень не хотел бы, что бы мы просто потерялись. Вот. — В конец раскраснелся он.

Глаза Марины засверкали радостью, она хотела ответить, как её прервал репродуктор: — Пятая поехали, пятая, смена на пятою. Распираемая нахлынувшей радостью, Марина, засветившись в улыбке, кивнула: — Давай, позвонишь мне?

— Конечно, — оживился Алексей. — Диктуй. — И выхватив из кармана ручку, быстро записал на своей ладони заветные цифры. — Ну, что пойдём в машину? — позвал он её.

— Пойдём. А сумки? Или уже переложили?

— Да. Саша постарался. Ты его ещё не знаешь, но он тебе должен понравиться — свой мужик, но своеобразный. — Объяснил Алексей по дороге к машине, которая уже ждала у крыльца, молотя двигателем.

Посадив Марину в салон на фельдшерское место, и захлопнув дверь, он метнулся к открытому окну диспетчерской.

— Что, Тась, без вызова? — спросил он диспетчера, полноватую женщину лет 50 с кудрявыми обесцвеченными волосами, которая увлечённо расчерчивала журнал вызовов.

— Да, студентку отвези, да на заправку, остальные задержаться на втором этаже, ну ты знаешь, там день рождения…

— Да, знаю, тоже звали.

— Ну, вот студентку отвезёте, заправитесь и приедете, если ничего не поступит.

— Ладно, только я ещё домой, а то я — суточник.

— Ну, заедешь. Езжай уже, пока звонить не начали. — Ответила Таисия, на секунду оторвавшись от журнала, и отпив воду из кружки стоявшей на подоконнике у открытого окна.

— Всё, поехали, — отмахнулся Алексей, уже повернувшись к машине.

Ехали весело. Водитель был в хорошем настроении и явно заметил летающие по машине флюиды.

Саша, жилистый тёмноволосый с короткой стрижкой мужик лет сорока, действительно понравился Марине, хотя сначала он ей показался слишком уж живым и громким, но, видя, что Алексей с ним в очень хороших отношениях, Марина стала воспринимать его, таким, какой он есть.

Он ехал быстро и уверенно. Это был тот тип водителей, с которыми чувствуешь себя спокойно на любой дороге. Сквозь громкую заводную музыку он всё время хвалил свою машину, что-то рассказывал о Боге, он как выяснилось, был верующим человеком, и что-то говорил об Алексее, но что именно она не расслышала из-за музыки и рычания двигателя.

Алексей, периодически поглядывая на Марину и перекидываясь с ней парой незатейливых слов, постоянно ловил её нежную улыбку. Судя по всему, подумал он, она тоже не сводила с него глаз.

Когда они подъезжали к перекрёстку загорелся зелённый свет и Саша убедившись, на сколько мог из-за разросшегося кустарника на разделительной полосе, что близко никого нет не сбавляя особенно скорости, въехал под светофор. В этот момент на перекрёсток влетел на бешеной скорости «КамАЗ» без прицепа. Всё произошло за считанные секунды. Не успев, Саша должным образом отреагировать, как последовал сильнейший удар в левый бок «УАЗика». Слегка развернувшись на месте, он был отброшен к краю дороги и, опрокинувшись с грохотом, скатился по 3-х метровому откосу в кювет.

В дрыбадан пьяный с разбитым лицом водитель «КамАЗа», невнятно ругаясь матом, долго пытался открыть заклинившую от удара дверцу, пока ему в этом помогли Гаишники. Вытащив камазиста из разбитой кабины, они волоком проволокли его до своего «бобика», так как сам он толком идти не мог и, закинув его как мешок, захлопнули дверь. Разговаривать сейчас с ним было бесполезно.

«Скорую» же спасатели долго резали, под стон и причитания Саши, от других не было слышно не звука.

В редкие, нечёткие проблески, Алексей ощущал боль в затылке, грудной клетке и правой руке. Сквозь вой сирены, рокот двигателя и озабоченное бормотание Серёги, такого же фельдшера как и он, с которым ещё вчера пили пиво, до Алексея доносился разговор в кабине: — Глюкоза одиннадцатой! — вызывал по рации врач лет сорока, для всех он был просто Егорыч.

— Слушаю одиннадцатая, что у вас? — озабоченно спросила Таисия.

— Звоните в приёмный покой, пусть готовятся, у нас трое пострадавших!

— Ясно, звоню. Как они?

— Саня ничего, а Лёха со студенткой «тяжёлые»!

— Ясно.

Очнувшись от резкого запаха нашатыря, Алексей почувствовал боль ещё острее, теперь болело всё тело. Да и ещё осмотр, перекладывания и езда на железной каталке по неровному полу только добавляли её. В приёмном покое он успел мельком увидеть Марину, которая лежала на соседних носилках окружённая врачами и медсестрами, ведущими осмотр, в то время как санитарки срезали с неё остатки одежды и смывали кровь с распухшего лица и покрытого синяками и ссадинами тела. Вид у неё был не важный. Сашу он не видел и не слышал, наверное, подумал он, — его или уже подняли в отделение, или ещё не привезли. После недолгих сборов каких-то анализов и исследований, Алексея отвезли в операционную, в соседних были Марина и Саша.

Он лежал на столе с закрытыми глазами — бестеневая лампа сильно слепила. Вокруг суетились врачи, о чём-то меж собой переговариваясь. Голова сильно гудела и кружилась. Несмотря на всё состояние, постоянно крутились мысли о Марине, а перед глазами стояла картина из приемного покоя. Алексей как-то чувствовал, что у неё дела куда хуже. Анестезиолог заставил его считать, как в руку что-то вколоти. Почти сразу головокружение усилилось, приоткрыв глаза, Алексей увидел, как всё раздваивается. Волной накрыла эйфория, боль прошла, тело испарялось. В следующий момент Алексей провалился в темноту.

Сквозь густую непроглядную темень, которую казалось можно пощупать, начали медленно проявляться разноцветные точки, превращая тьму вокруг в богатое звёздное небо, так много звезд и таких ярких Алексей ещё не видел, даже в телескоп. Он поймал себя на мысли, что они не мерцают, и не ощущается ни ветра, ни вообще какого-либо сопротивления, но это почему-то нисколько не пугало. Наоборот было необыкновенно спокойно и легко. Тело тоже не ощущалось. Думать же о природе всего этого ни хотелось. Он понимал лишь, что ему хорошо как никогда, и он куда-то плывёт, так как звёзды медленно плыли. Где-то вдалеке светилась голубая Земли, но туда почему-то не тянуло. Откуда-то, сквозь абсолютную тишину, нарастала удивительно красивая и спокойная музыка. Она казалось, струилась отовсюду, и вместе с ней струились тепло и любовь, всеобъемлющая, чистая и безвозмездная любовь, тот идеал любви к миру, к которому можно только стремится, и которого все в сердце ждут. Постепенно музыка стала звучать с одного направления — прямо перед ним, и так же медленно нарастая оттуда же стало приближаться, что-то поначалу слабо светящееся, постепенно разрастаясь в пушистый, играющий нежными тонами самых разных цветов туман. Такую красоту Алексей не мог даже представить. И в этом тумане вырисовывался до боли знакомый женский силуэт. Да, без сомнения это была она, Марина, но, как и почему она здесь? Впрочем, это также практически не волновало Алексея. Его сейчас вообще ничего не тревожило — его переполняло умиротворение и любовь, любовь к миру и к женщине.

По мере приближения туман рассеивался, и тело Марины становилось всё яснее. Оно было укрыто белоснежной накидкой, сквозь которую виднелись лишь его очертания, но и они были прекрасны. Волосы её были распущенны и свободно струились по плечам, лицо же сияло всё теми же умиротворенным. Приблизившись, они, улыбнувшись, посмотрели друг на друга так, как будто долго не виделись. На это раз Марина начала первой: — Лёш, знаешь, тогда, на крыльце, я чуть сама не предложила нам с тобой встретиться, но обстоятельства всё решили за меня. И слава Богу, потому что, вдруг у меня не хватило бы смелости и мы с тобой никогда больше не встретились. Наверное, я бы всю жизнь потом об этом жалела. Просто мне так хорошо и легко с тобой, и я хотела бы, что бы это не кончалось. Странно, что я говорю это тебе. — Закончила она, улыбнувшись. Всё это время Алексей не сводил с неё глаз. — Почему ты молчишь?

В ответ он совершено неожиданно для неё поцеловал её нежные алые губы, и по доброму улыбнулся. Более полного ответа нельзя было и представить, но он добавил: — А что говорить… Ты сама всё прекрасно понимаешь, что я так же без тебя не смогу. Ты мне теперь нужна как воздух, и я верю, что всё у нас будет хорошо.

— Я тоже, — вновь улыбнулась она, но стала уходить, добавив: — я скоро.

Хотя Алексей был немного удивлён, но он как-то чувствовал, что она права и скоро они вновь будут вместе.

Нахлынувшая дурнота и боль во всём теле заставили Алексея проснуться. Кое-как подавив тошноту, он тяжело открыл веки, было чувство недосыпания. Какое-то время, изучая потолок, он сопоставил в мыслях все последние воспоминания и получил более-менее чёткое для себя объяснение своему состоянию. Сердце сжималось, и к горлу подкатывал ком, когда он вспоминал Марину, то весёлую и счастливую, то искалеченную, лежащую на каталке в окружении медиков. Невольно он начал анализировать сон и в его душе вновь возникла уверенность, что они ещё обязательно встретятся, по крайней мере, он для этого сделает всё.

— Ну что, проснулся? — спросил вошедший в палату врач с уставшим видом. При этом его зелённый помятый костюм, с виднеющимися из выреза седыми волосами на груди, подчёркивали его состояние. Это был седоватый с очень коротким волосом мужчина, крепкого телосложения. — Что скажешь? Жалуйся, что болит, что уже нет?

Алексей в ответ только скривился. Дышать было больно, а говорить и подавно.

— В общем, — продолжил врач, — у тебя неплохое сотрясение, сломаны пара рёбер и правая рука, да и так по мелочи: ушибы, ссадины. Какое-то время придётся провести лёжа в постели, ну, а потом разрешу вставать. Всё будет хорошо, — успокоил он. — Ещё вопросы, пожелания?

— Как остальные? — выдавил сквозь дурноту и боль Алексей.

— Гм… У водителя сломана рука и рассечены лицо и голова, но, в общем, ничего. А, девушку изрядно потрепало: у неё тоже хорошее сотрясение, множественные ушибы и осколками рёбер пробито лёгкое. Мы её прооперировали, и у неё тоже всё будет хорошо. Сейчас она ещё спит. — Усталость врача чувствовалась во всём: во взгляде, осанке, движениях. Речь его была монотонна. Дежурство явно «удалось».

— Я могу её как-то увидеть? — спросил Алексей с надеждой в голосе.

— Пока нет. Но как только она проснётся, я обещаю как-нибудь наладить ваш контакт, — скривился врач в улыбке. — Кстати она за стеной, в соседней палате, а водитель за другой, — добавил он. — Ну ладно, всё, отдыхай, тебе надо набраться сил, я передам Александру Николаевичу, что ты проснулся, а то он тоже вами интересовался. — Закончил свой монолог врач, выходя из палаты. После разговора с Алексеем он заметно оживился.

Тошнота, головокружение, боль и гул в голове изматывали и нервировали. Мысли хаотично роились, он не мог себя заставить остановиться на какой-то из них, то ли от обилия впечатлений, то ли от сотрясения, но мозг упрямо отказывался нормально работать. Алексей чувствовал себя беспомощным престарелым инвалидом, прикованным к постели и доставляющим кучу хлопот своим существованием окружающим. Причём именно существованием, а не жизнью, как ему тогда казалось. Всё это только добавляло нервозность в его и без того измождённую душу. Ему жутко хотелось что-то делать, как-то действовать, увидеть Саню и Марину. Марина — бедная девочка, как она там в таком состоянии? Но встать не было ни сил, ни морального права, — он не хотел раздражать и без того измученного доктора.

Как ему казалось, так он пролежал около часа, периодически навещаемый по какой-либо нужде, то медсестрой, то санитаркой. Палата была обычная, но одноместная. — Повезло, как говорится, — подумал Алексей.

Из открытого окна доносился приятный шелест листвы, возбуждаемый слабыми порывами тёплого летнего ветра, врывающегося в палату свежестью утра. На ветвях звонко и радостно чирикали воробьи, как бы бурно обсуждая какие-то свои дела. Иногда слышались, то звуки шагов, то шум проезжающего мимо автомобиля, а необъятность и глубина безумно голубого неба и яркие солнечные блики на стенах, хоть как-то поднимали настроение.

Вдруг в дверь постучали, но не вошли. Саня, — почему-то сразу подумал Алексей, — такая воспитанность в его стиле. — Войдите, — сказал он. Ручка щёлкнула, опускаясь, дверь слегка распахнулась и из-за неё высунулась перебинтованная голова Сани, как он и предполагал. Его залепленное лейкопластырем лицо с фингалом под правым глазом, довольно искривилось в улыбке.

— Ну, как ты? — Поинтересовался он, входя в палату.

— Терпимо. — Ответил Алексей такой же улыбкой.

— Мне сказали, что ты уже не спишь, ну я и решился заглянуть проведать.

«А вид у него забавный» — отметил для себя Алексей. Голова была забинтована полностью и тесёмками эта повязка держалась под подбородком, вокруг глаза был здоровенный фиолетовый синяк, а левая скула заклеена лейкопластырем. Левая загипсованная рука висела на повязке через шею. И всю эту композицию дополняла полосатая больничная пижама и коричневые тапочки из кожзама на босую ногу.

— Ну и видок у тебя! — усмехнулся Алексей.

— Да ты сам не лучше. — Ухмыльнулся Саня, оглядывая себя. — Лучше рассказывай как ты, да что врач говорит? Тут пока ты спал, всё начальство приходило: и гаишники, и БДшник, и завгар, да ещё и главная наша. Походила, позаглядывала к вам, с врачом, да со мной поговорила и ушла. Обещала зайти потом.

— А что я? — ответил Алексей, — сказали лежать, хотя лежать, сил нет. Так-то дурно, но охота встать и походить. Да, что там с аварией?

— Да ничего. Мы не виноваты, водитель КамАЗа был сильно пьян, превысил скорость и вылетел на «красный». В общем, вся вина на нём. Ну, гаишники опросили меня конечно. Я всё рассказал, как было. А УАЗик наш, уже ничему не подлежит. Его ещё спасатели порезали. Так что, мы все ещё легко отделались.

— Это точно. — Выдохнул Алексей. — Да, ещё вот что, — как бы вспомнив, добавил он, — ты Марину не видел, как она?

— Нет, ещё не заходил. — Заговорчески улыбнулся Саша. — А вы, я смотрю, спелись. Впрочем, извини, это не моё дело. Просто, я в машине по вам сразу всё понял. Вы так ворковали.

— Да, ты пожалуй прав, — улыбнулся в ответ Алексей, — она, это то, что-то! Таких я ещё не видел. И не в одной красоте дело, понимаешь, золотая душа. И с ней так легко.

— Ну, я, тогда только рад за вас.

— Я хотел тебя попросить… Ты не мог бы сходить к ней и глянуть как она?

— Ну могу, наверное, просто удобно ли?

— Так ты же от меня… Постучишься… — отшучиваясь, уговаривал он его. — И если не спит, то дай мне знать: я ей записку чиркну. Ага? Сань, ну очень надо. — Умоляюще глядя на друга, добавил он.

— Ладно. — Улыбнулся Саша, и, похлопав Алексея по здоровому плечу, добавил: — Я сейчас.

Алексей вновь остался наедине с самим собой. От волнения шум в голове и боль в груди только усилились. Но так он пролежал не долго, томимый ожиданием, весь во власти фантазии. Его возбужденное воображение сразу же начало во всех красках обрисовывать все варианты Сашиного похода, а ему лишь оставалось отбирать наиболее вероятные и надеяться на самые лучшие. Спустя некоторое время в палату вошёл сияющий посол Алексея, пряча что-то за спиной.

— В общем, так. — Помпезно начал он, садясь на край кровати. — Марина твоя уже давно не спит, и, судя по её радостному выражению лица на моё парламентёрство, тоже озабочена тобой и обрадована моему появлению. Она меня долго, с пристрастием, расспрашивала, а потом, быстро написав, передала вот это. — И он, вытащив из-за спины свёрнутый в четверо тетрадный лист в клетку, отдал его Алексею.

Алексей слушал Сашу, жадно ловя каждое слово. Он, быстро взяв у него из рук свёрток, встряхнул его несколько раз, держась за край, пока тот не раскрылся, и стал взволнованно и жадно читать. «Привет, Лёша. — Писала Марина ровным каллиграфическим почерком. — У меня всё хорошо только немного болит и кружится голова, да грудная клетка, а так я себя чувствую хорошо. Недавно проснулась и всё время думаю о произошедшем, жду, не дождусь когда мы снова встретимся. Напиши как ты. Марина».

— Вот спасибо! Вот удружил! — Благодарил он его. — Я сейчас мигом напишу, и отнеси, ладно? — Благодарил он, вертя головой и судорожно ища взглядом, чем и на чём написать.

— Конечно отнесу. — Согласился Саша. И просунул ему карандаш и лист бумаги. — На, не ищи, всё равно не найдёшь. А у меня всегда есть. Алексей, поблагодарив, взял принадлежности из его рук, и начал старательно, левой рукой, выводить буквы. Хотя и получалось всё равно коряво, но он всё же написал: «Марина, прости, но я так за тебя волновался, и не менее сильно по тебе соскучился. У меня всё тоже хорошо, и я тоже очень хочу тебя увидеть и многое тебе сказать. Думаю, уже скоро мы сможем с тобой поговорить, по крайней мере, я всё для этого сделаю, а пока придётся как-то переписываться, что ли. Алексей».

Пока он писал, Саша сидел и по-доброму ехидно улыбался от радости за друга и смотрел на него. Алексей писал увлечённо. Закончив, он ещё раз перечитал с видом художника оценивающего свою только что законченную работу. И не стирая удовольствия с лица, передал Саше. — Вот. Отнесёшь? Извини, мы тебя тут припахали, как посыльного какого-то.

— Ничего, мне приятно даже. Вы такие забавные. Я мигом. Мне всё равно делать нечего, скукота в палате сидеть без дела.

— Ясно, ну давай тогда, беги и расскажешь.

— Уже бегу.

Когда Саша подошёл к палате Марины, дверь была открыта настежь, и он сразу же увидел её, задумчиво смотрящую в окно. На лице у неё было написано волнение. Она явно чем-то была озабоченна. Саша как можно тише хотел войти в палату, но она его всё равно услышала. Марина была одна, все её соседи ушли на процедуры. Увидев его, она сразу оживилась и натянуто улыбнулась.

— Хорошее сегодня утро. — Сказала она, отвлекая его от увиденного.

— Да, хорошее. Жаль что мы тут. Извини, ты чем-то так огорчена или тебе плохо? — С участием спросил он. Что было для него характерно.

— А, — махнула она рукой. — Так, просто всё как-то наложилось: авария, травмы, боль, Лёша, всё вместе. Мы женщины вообще любим поплакать, разве ты не знаешь? — Объяснила она, улыбнувшись. — Ты от Лёши, да? — Спросила она с надеждой в глазах, в которых Саша сразу различил тот коктейль чувств, что сейчас бурлил в её сердце. Это была и боль, и частицы отчаяния от неизвестности и вынужденности своего состояния, и надежду на любовь. Таких глаз он ещё не видел. В них чувствовалась вся глубина её души. Саша, оживившись, весело улыбнулся и протянул ей записку Алексея.

— Ничего, ничего, Марин, всё будет хорошо. Только верь и надейся на Бога, и он обязательно поможет. Бог всех любит, ты только надейся и молись. И хочешь, что-то скажу по секрету? — Марина весело кивнула. — Ты бы видела Лёху, он весь светится. Таким я его ещё не видел. Это, конечно, не моё дело, но, по-моему, он в тебя влюбился как мальчишка. Ну, читай, читай, а то отвлекаю. — И отвернулся к окну, с наслаждением любуясь видом волшебного утра.

Речь Саши достигла своей цели. Марина встрепенулась и оживилась. К ней вернулась вера в лучшее, самое светлое. Она просто очень хотела увидеть Алексея, так как ей казалось, что с ним она даже будет чувствовать себя легче. Проснувшись, она лежала и мечтала о себе и о нём. И так сильно это было впервые за её 18 лет. Раньше она думала, что уже влюблялась и не раз, и «по-взрослому», но сейчас она понимала, что это было просто подростковое увлечение. Алексей же, был чем-то иным. Это чувство было как составное её жизни, теперь ей казалось, она не могла без него жить, как не могла бы жить без воздуха или воды.

Быстро развернув лист дрожащими от волнения и внезапно нахлынувшего трепета пальцами, она стала жадно читать.

В эту минуту в палату быстро вошла встревоженная женщина средних лет, и почти подбежала к Марине. Это была её мать. По ней было видно, что эту ночь она не спала и собиралась к дочери наскоро. Одежда была проста, а чёрные с проседью волосы зачёсаны слегка небрежно, но в целом она создавала впечатление человека аккуратного и интеллигентного. Подходя к дочери, она быстро несколько удивлённо взглянула на Сашу и поздоровалась.

Саша, ответив ей, понял, что он здесь лишний и направился к двери. — Ну, ладно, Марин, я потом зайду, отдыхай. — Сказал он.

На удивление матери, дочь остановила этого взрослого мужчину: — Постой. Мам, это Саша, наш водитель, ну а это Саша, соответственно, моя мама. — Представила она их.

— Очень приятно. — Ответил он, глядя на женщину. На что она ему только недоумённо кивнула.

— Я сейчас, — сказала Марина, обращаясь к обоим, со слегка виноватым взглядом. И быстро, что-то написав на чистом листе, свернула его и отдала Саше. — Отдай Леше, пожалуйста, а потом ещё подойди, если тебе не трудно. Хорошо?

— Конечно. — Ответил он бодро, и ещё раз со всеми попрощался.

Когда гость вышел, мать, наконец, смогла задать дочери все те вопросы, которые у неё возникли, как только она переступила порог палаты, и до этого.

— Ну, как ты Мариночка, как у тебя дела? — Спросила, наконец, она, заботливо поглаживая и оглядывая её.

— Всё хорошо, мам. Мне уже гораздо легче, правда. — Успокаивала дочь, видя при этом, что мать хочет спросить её ещё о чём-то.

— Хорошо. — Немного облегчённо сказала она, и, сделав небольшую паузу, как бы набираясь храбрости, добавила — А почему водитель был здесь, и кто такой Лёша? — Немного волнуясь, спросила она, потом как бы извиняясь, добавила: — Мне просто всё о тебе интересно, кажется, что мы так долго не виделась, я всю ночь не спала, думала о тебе.

Марина поняла, что это просто нервы, ведь раньше мать её личную жизнь доверяла ей самой, веря, что её девочка глупостей не натворит. Впрочем, она никогда из этого особой тайны и не делала, да и нечего по большому счёту было скрывать. Парней особо не было, для неё всегда были на первом месте образование, спорт, а ещё с детства отец приучил её к церкви. Так что обычные для её сверстников развлечения были для неё мало интересны, но при этом она никогда не слыла «белой вороной», наоборот, к ней даже прислушивались. Да и как иначе: мама психолог в школе, а папа какой-то учённый.

— Мам, не волнуйся ты так, всё правда хорошо, ну а Лёша… — Она сделала паузу, задумчиво улыбнувшись. Мама всё поняв, тоже улыбнулась, и, не дав ей договорить, ласково констатировала:

— Ты влюбилась, моя девочка.

— Да… Наверное… — Растерялась от такой прямолинейности Марина, потом, не сводя улыбки со своего мечтательно-милого личика, обречённо стала рассказывать: — Мам, понимаешь, такого со мной ещё не было. Я знаю его сутки и он меня тоже, но мне кажется, я уже не смогу без него прожить и дня, кажется с ним такое же.

— Да. Прям как в любовном романе. Любовь с первого взгляда и на всю жизнь. — Подшутила мама, а потом успокоила: — Ну, ничего время покажет. Ты не переживай. Вот выздоровеешь, и видно будет. Кстати, а кто он этот твой Лёша?

— Да ему тоже выздоравливать надо. — Вздохнув, пояснила Марина. — Он фельдшер со «скорой». Я с ним весь день на практике была, в его бригаде. Ну, по вызовам ездили и всё такое, а потом он остался на сутки, так как день работал за кого-то, и повёз меня вечером домой. Вот мы теперь все втроём, в соседних палатах, я, Саша и он. А Саша у нас связной, вот записки носит. — Улыбнулась она, кивнув на свёрнутый лист на тумбочке. — У Лёши тоже сотрясение, и он пока тоже отлеживается.

— Ясно. — С ноткой удовлетворения в голосе сказал мама. — Ну, что ж, я вижу у тебя и правда всё хорошо. Тогда я спокойная побежала на работу, а после ещё зайду. Хорошо? — Марина в ответ только кивнула. Ей очень не хотелось, чтобы мама так быстро уходила. — Жаль, что папа наш будет только через неделю, если не позже. Я ему звонила, он не может выбраться из своей экспедиции. Кстати, передавал тебе привет, и все остальные тоже. Да. Там, в пакете, — она указала на принесённый ею свёрток, — от твоей подружки, Кати, тоже посылка. Ну, давай, выздоравливай, и Лёше привет. Скажи, что я под впечатлением от твоего рассказа, и хочу поскорее лично с ним познакомиться.

Марина, чуть сентиментально прослезилась, и простилась с матерью спешно убежавшей по неотложным делам.

Время шло, и дела шли на поправку. Спустя несколько дней врач разрешил Алексею вставать, и он, наконец, смог увидеть Марину и сам с ней поговорить. Хотя Саша и говорил, что ему не тяжело, но уже не удобно было к нему обращаться, а очень хотелось.

Подойдя к заветной двери, Алексей секунду помедлив в нерешимости, чуть неловко постучал в дверь 6-й женской палаты, из которой сразу же хором женских голосов раздалось: «Да, да, войдите». И он вошёл. Входить в женскую палату было очень неловко, хоть и разрешили. Но, всё равно нельзя было отделаться от мысли, что вдруг увидишь что-то такое, что тебе мужчине, тем более молодому человеку, вовсе не стоит видеть. По крайней мере, с их женской точки зрения. Даже от врача, но мужчины, у женщин порой слишком много тайн.

Его встретили радушно. Радуга женских улыбок всевозможных возрастов, но одинаково приветливых, озарила палату. — Вам кого? — Весело спросила розовощёкая женщина с добрыми глазами, и, проследив его взгляд на Марину, добавила: — Ах. Вот и наш Лёша, если я не ошибаюсь. — На что Марина весело кивнула. — Так девочки, все быстро в тамбур, на ингаляцию, утолять никотиновый голод. — И бодро вскочив в тапочки, увела за собой всю палату, весело косящуюся на сладкую парочку.

— Прикрой дверь, пожалуйста, а то сквозит. — С нерешительной улыбкой попросила Марина, аккуратно присаживаясь в кровати.

Выполнив просьбу, Алексей сел к ней на край. Неловкое молчание длилось недолго.

— Как ты спросил он.

— Спасибо, лучше.

От смущения терялись слова и мысли, хотелось сказать многое, но как никто не знал.

— Знаешь, — начал Алексей, — только не обижайся, я честно. Всё это время, что я лежал один, в палате, мне очень хотелось взять тебя за руку, не говоря уже о том чтобы увидеть… Почему-то я не мог больше ни о ком думать, ко мне приходили друзья, родственники, моё начальство. Я им был рад, но даже общаясь с ними, я ловил себя на мысли, что думаю о тебе…

Смущёно залившись краской, лицо Марины вдруг сделалось серьёзным. В её потупленном взоре читалось желание, что-то сказать в ответ.

— Лёш, — она слегка улыбнулась, не глядя на него, — ладно, слушай. — Я ещё никогда никому такого не говорила, но больше не могу терпеть, тем более, когда ты рядом. — По ней пробежала дрожь, и Алексей её не мог не заметить, самопроизвольно его рука потянулась к руке девушки, что бы успокоить её, и на его удивление, она не как не сопротивлялась, казалось, что ей от этого стало легче. — Сразу после аварии, — продолжала она, — мне было очень больно и тяжело. Я не знала, сплю я или нет, и до сих пор, порой задумываюсь над этим. Так вот. Мне казалось, что вокруг меня тьма, только не простая, а плотная, как живая. Мне кажется, я её как-то ощущала: она безмолвно давила на меня, было очень странно и страшно. Но, потом я стала замечать растущий вокруг меня свет, тоже имеющий какую-то плотность и превратившийся в светящийся и переливающийся всеми цветами туман. Стало очень легко и беззаботно. Из него, или отовсюду, струилась музыка, и я вместе с ним неслась сквозь звёзды к тебе, я не помню точно что было потом, но ощущения очень приятные… В общем, Лёш, прости, порядочной девушке наверное не хорошо первой об таком заговаривать, но я хочу, я очень хочу, чтоб ты знал, что-то мне подсказывает, что ты правильно меня поймёшь, и я об этом потом не пожалею. Я хочу, чтобы ты был всегда рядом, что бы мы ни на миг не расставались… — Она горящим, полным страсти, взглядом впилась в глаза Алексея.

Бедный парень был обескуражен. Он и представить себе не мог, что это хрупкое, изящное создание, со всей своей юной непорочностью, готова на такой, ошеломляющий, шаг. Что её девичье сердце, может так страдать и чувствовать. Не возникало ни капли сомнения в её искренности. Да и потом, он и сам хотел признаться в чём-то подобном, но теперь начать было не с чего…

Взяв себя в руки, он, глядя в её преданные глаза, по-доброму улыбнулся: — Марин, а ведь я могу продолжить твой сон — я знаю, что было дальше. — И увидев удивление, поспешил продолжить. — Ты разве не слышала, что близким людям порой снятся одинаковые сны? Ну вот, а дальше было так. Очутившись вместе среди звёзд, мы закружились с тобой под эту музыку, а я всё не мог налюбоваться тобой. Затем, все эти вещи, ты мне там рассказала. А после мы расстались. Ты ушла, чтобы вернуться на яву. Вот так.

— Ну, по ощущениям, знаешь, похоже. Наверное, так и было.

Утро очередного больничного дня началось с неожиданности. Возвращаясь с процедур, Алексей, зашёл проведать Марину, но на его удивление её на месте не оказалось, хотя она и обещала дождаться его, что бы вместе пойти на свежий воздух. Но, больше всего озадачило то, что сказали соседки Марины по палате: якобы, минут 15 назад к ней зашёл какой-то парень и позвал поговорить из палаты. «Спинным мозгом» он почувствовал что-то неладное, но что понять не мог.

Проходя мимо дверей ведущих из отделения к своей палате, он вдруг услышал очень напряжённый разговор двух людей. Доказывающего что-то парня и девушки прогоняющей его. В голосе девушки он сразу же узнал Марину.

Толкнув дверь, он решительно вошёл туда. В его глазах читалась злоба и непонимание.

— Марин, тебе помочь? — спросил он пристально вглядываясь в лицо вероятного противника, парня лет 20-ти с коротким тёмным волосом, надменным взглядом и прикидом «денди».

— Погоди Лёш, я думаю, мы уже закончили с этим субъектом. По крайней мере, я ему всё сказала.

— Так вот в чём дело! — Взъерепенился парень с какой-то блатной распальцовкой. — Слушай, ты, как тебя там, отвали от неё, понял?! Это моя «тёлка». Ещё увижу тебя рядом с ней, снова здесь окажешься! Понял?!

Одним резким движением Алексей выкрутил тычущие в него пальцы, тем самым со стоном неожиданной боли, опустив хама на колени.

— Теперь слушай ты гнида, — выцедил сквозь зубы Алексей. — Тёлки стоят в стойле, понял? Я не слышу?!

— Да! — простонал парень.

— Так вот. Твоего здесь ничего нет, и мне что-то подсказывает, что и не было. Здесь, — кивнул он назад в сторону двери в отделение, — запросто можешь оказаться ты, если будешь дальше тыкать в людей пальцами. И, по-моему, тебе сказали отвалить. Так? — Обратился он к обалдевшей от такого поворота событий Марине.

— Да. Так. — Очнувшись от обращения к ней, подтвердила Марина.

— Вот и отвали, и не лезь больше в её жизнь. Так? — Вновь обратился он к Марине.

— Так. — Повеселев, сказала она.

— Свободен. — Отпустив руку, оттолкнул его Алексей.

— Ещё поговорим. — Выдавил сквозь боль, отряхивая колени, уходящий парень.

— Давай, давай, расслабься. — Ответил Алексей, беря за руки Марину. — Сам виноват. Ты как? — спросил он, нежно держа в одной руке её руку, другой, поглаживая её по плечу.

— Да он и не посмел бы мне ничего сделать. Это так панты, хотя и неприятно.

— А это кто вообще?

— До недавнего времени, — разоткравеничалась она, — я с ним общалась, ну так, он раз пытался за мной ухаживать и, проводив меня пару раз до дома и то, потому что было поздно, я ему обязана всем. В общем, он решил, что у нас с ним какие-то отношения, что ли, ну и начал приставать. Естественно, я его вежливо послала, но он вежливо не понял, может теперь поймёт.

— Где ж ты с ним познакомилась? Если не секрет.

— Да, нет. Какой там секрет. Есть у меня подружка, Катя, ещё со школы, теперь, наверное, просто знакомая. Девчонка она хорошая, но вечно куда-то влезет. Вот однажды и сидели мы с ней у неё дома, сплетничали за чаем. Заговорились до поздна. Тут заявился, Олег, Катин знакомый, ну это тот которому ты тут пальцы вправил. Немного ещё посидели, я решила уходить, а Катька, под предлогом, что поздно навязала его мне, мол, пусть проводит. Нравятся ей всякие стильные да крутые, и всё мне пытается такого же подсунуть. Как она выражается: что бы я стала проще. Сама вечно из-за этих крутых попадает в переделки, и меня за собой пытается тащить. Но не тут-то было. Ещё не одного не видела стильного да крутого, чтобы и нормальным был. Все как этот — тупые бабники. — Раздражённо закончила она монолог.

— Понятно. — Приобнял он её. — На улицу-то пойдём?

— Пошли. — Облегчённо выдохнула она.

— Успокоилась? — Спросил Алексей, выйдя на улицу. — А теперь давай о другом, о деле поговорим. Ты как относишься к «скорой»? Всё ещё хотела бы там работать?

— Ну да…

— Ведь, если я не ошибаюсь, с поступлением в этом году ты пролетаешь, а у нас я слышал, нужен фельдшер на время декрета. Вдруг повезёт.

— Здорово! Пошли. — Чуть не подпрыгнула от радости Марина.

Пройдя по берёзовым аллеям больничного комплекса, согреваемые жарким летним солнцем, ребята размечтались о своих планах далеко вперёд, а каждый встречавшийся им на станции с откровенным участием интересовался их здоровьем и все до одного так или иначе касались их чувств: кто подшучивал, кто давал советы, а кто просто любовался ими. Слух об этом романе давным-давно уже ходил по «скорой», чуть ли не со дня их знакомства, и с удовольствием «обсасывался» всеми, а тут вдруг они сами…

Поднявшись на второй этаж, Алексей попросил Марину подождать его в коридоре, а сам, постучавшись и спросив разрешения, вошёл в кабинет главного врача.

— Здравствуйте. — Начал он, усаживаясь в кресло напротив неё.

— Здравствуй, здравствуй. — Заулыбалась она. — Ну, как твои дела, как здоровье?

— Спасибо. Хорошо. Уже почти ничего не болит, ну а голова уже давно на месте. Нина Валентиновна, я ведь по делу. — Начал он.

— Ну, так давай, выкладывай.

— Я слышал, у нас сейчас некоторые в декрет уходят?

— Двое. А, что?

— А, взамен, кто- то уже есть?

— Так ещё пока не ушли, а там видно будет.

— Ну, в общем, тут есть один человек, который очень хотел бы к нам устроиться. Кроме всего, он ещё и мне очень близок…

— Марина что ли? — Перебила она его. — Ну так пусть подойдёт. Я с ней поговорю, и там видно будет. А то, что голословно говорить.

— Так она здесь, за дверью. Позвать? — Оживился он.

— Ну, зови. — Согласилась, Нина Валентиновна, поддавшаяся напору Алексея.

— Сейчас.

Резво вскочив с кресла и подскочив к двери, он, выглянув в коридор, подозвал к себе Марину.

— Заходи. — Ввёл он её за плечи.

— Ну здравствуй. — Начала Нина Валентиновна. —Присаживайся.

— Здравствуйте. — Скромно улыбнулась девочка.

— Ты же, мне кажется, хотела поступать?

— Хотела, но с этой больницей опоздала.

— А вообще, учиться дальше думаешь?

— Вообще, конечно надо, но пока на работу устроиться надо, а о поступлении думать уже приходится на потом.

— Ну а почему «скорая»? Ты же знаешь, что это напряжённая работа: ночи, нервы, тяжести.

— Да, знаю. Но, во-первых, это на мой взгляд лучшее место для фельдшера. Во-вторых, это очень интересная, живая работа. Да и на «скорой», если не ошибаюсь, большинство женщин. А в-третьих, к Лёше ближе.

Нина Валентиновна ухмыльнулась, бросив взгляд на юношу. — Что ж, я, в принципе, не против принять тебя. Так у нас Таня уходит в конце сентября, вот где-то к этому времени надо будет тебе ещё сюда подойти, и будем уже всё решать. Молодёжь нам нужна, к тому же у тебя и диплом красный. Да?

— Да. — Подтвердила светящаяся Марина.

— Ну всё, договорились, будем тебя ждать.

— Спасибо. — Поблагодарили они почти хором, и, попрощавшись, вышли.

Не успев закрыть дверь, Марина с радостным возгласом, повисла на шее Алексея.

— Ура! Я ведь только мечтала об этой работе. Обалдеть!

— Это точно. — Согласился Алексей, поддерживая её за талию и уворачиваясь от поцелуев.

— Надо будет в одну смену попасть. — Восторженно заявила Марина, наконец, спрыгнув с него.

— Ага, надо теперь твоим сказать. Ты как думаешь, им эта идея понравится?

— Мне кажется да. С чего бы им быть против.

— Кстати, мама меня всё больше и больше расспрашивает о тебе, я вот что думаю, может вас познакомить, а? Как ты считаешь? Ты не против? — Напала на него Марина.

— Ну… Я… Даже не знаю. — Замешкался Алексей. — А стоит? В смысле, мама не посчитает, что всё слишком быстро? А то не хотелось бы портить с ней отношения, не начав их.

— Да нет, я думаю. Мне кажется, у неё наоборот сложилось о тебе достаточно хорошее мнение. Естественно не без моего участия. По крайней мере, мне она всегда доверяла.

— Даже не знаю, смотри сама. В принципе мне даже интересно. Слушай, пойдём немного прогуляемся, а то скоро обед. — Увёл он разговор.

— Пошли. — Согласилась Марина, и со сладким вздохом, обняв, чмокнула его.

Во второй половине дня, как обычно, потянулись проведывающие, в том числе, как этого не хотелось Алексею, и Маринина мать.

— Здравствуй дочечка. Как ты? — Начала женщина, обращаясь к подбежавшей к ней счастливой дочери.

— Нормально, мам, нормально.

— Я тебе тут фруктов привезла…

— Мам, погоди, погоди. — Перебила её Марина, загадочно улыбаясь. — У меня к тебе дело, или как это назвать не знаю.

— И что это за дело? — Явно о чём-то догадываясь, заулыбалась мать.

— Ты готова? Я просто подумала, что так буде правильнее, что ли, да и просто мне неймется. — Скорчила она гримасу. — Ведь ты у меня хорошая и всё поймёшь. Да?

— Да, да, зови. Я угадала?

— Да! — Покраснела, ещё больше расплывшись в улыбке Марина, и быстро направилась за Алексеем.

Влетев как ветер в палату, она выхватила у оторопевшего парня книгу, швырнув её на тумбочку, и не умолкая, стала его, поторапливая тянуть за собой.

— Ты только не волнуйся и не суетись, будь собой, и всё будет хорошо. — Тараторила она, приводя его в порядок за углом фойе, где стояла и ждала их мать.

— Да угомонись ты, я и так не суечусь, и постараюсь не волноваться, производя впечатление. — Съехидничал он.

— Хорошее впечатление. — С наигранной строгостью поправила его Марина.

— Только хорошее. — С такой же игрой согласился он.

— Всё, пошли.

— Только вот не надо тянуть меня за руку, я и сам пойду. — Отцепил Алексей вцепившуюся в его руку Марину.

— Вот мам это Алексей, а это моя мама.

— Я бы сказала, тот самый Алексей. — Заулыбавшись, поправила мама дочь. — Мне о вас, молодой человек, все уши прожужжали.

— И мне очень приятно познакомиться. — Попытался отшутиться новоиспечённый жених, видя, что эту маму и впрямь бояться, не стоит.

— Взаимно, Ольга Николаевна, к вашим услугам. — Так же шутя, ответила она. — Ну, и какие у вас, молодёжь, планы? — Спросила женщина, обращаясь как-то больше к Алексею.

— Мы думали… — Начали они хором и, засмущавшись, начали на перебой отдавать речь друг другу.

— М-да, значит всё действительно серьёзно. — Констатировала Ольга Николаевна. — Говори уже ты, что ли, Алексей. Как мужчина отвечай уже за всё.

— С удовольствием… — Начал он.

— Да? — Удивлённо протянули обе, переглянувшись в удивлённых улыбках и уставившись на него.

— Да. — Решительно подтвердил Алексей, и слегка покраснел. — В общем, так как Марина в этом году с учёбой пролетает, то мы с ней решили, и уже договорились, о её устройстве на «скорую». Вот.

— Я ожидала несколько иного монолога. — Удивилась новости мать. — Ну, что ж, тоже неплохо, лишь бы не во вред. И всё? — съехидничала она.

— Нет. Ещё я люблю вашу дочь. Сильно. — Слегка покраснев и задорно улыбнувшись, добавил он, поворачиваясь к Марине, накинувшейся на него и лупящей со всей силы по его груди.

— Ах, ты… А почему мне ты сначала ничего не сказал?! — Лупила она его.

— А разве ты не знала. — Отшутился он, ловя её руки.

— Ма-ма!.. — жалобно протянула она в слезах, расплываясь в улыбке.

— А, что мама, что мама. — Отнекивалась мать. — Всё дочка выросла ты у меня, так-то. Так сказать аминь на вас. — С доброй издёвкой добавила она.

— Ах, так вы, да?! Да ты… Ты… Я… Я тебя тоже люблю, понял! Сильно! И… И не кому не отдам. — Закончила красная как помидор Марина, и, улыбнувшись, стеснёно глянула на мать и прижалась к его груди.

— Прям сериал бразильский. Ну ладно, главное, что бы у вас всё было хорошо, тогда и нам, родителям, тоже будет спокойно и хорошо.

— Ну, это мы постараемся. Да Марин?

— Конечно.

***

Солнце приятно припекало, но слепило после плотно зашторенного гардероба.

— Ну, вот и всё, отлежались. — Облегчённо вздохнул Алексей.

— Да, сейчас папа подъедет, и мы свободны, а вечером я тебя жду.

— Конечно. Только знаешь, что я понял — это наша с тобой первая разлука на такое расстояние, ещё и на целых пол дня.

— Правда. Вот и проверим чувства.

— Ага, точно.

— А вот и папа. — Махнула Марина в сторону поросшей кустами у обочины дороги.

Старенькая, но ухоженная «девятка», плавно остановилась возле них. За рулём сидел невысокий мужчина лет сорока, в тёмных очках с диоптриями и лёгкой проседью на висках. Впечатление он создавал явно безобидного ботаника, но в возрасте.

— Ну привет молодёжь. — Обнял и поцеловал он Марину.

— Здравствуйте. — Протянул руку Алексей, обратившемуся к нему «ботанику», но как тут, же выяснилось, рукопожатие у него было не академическим, а скорее шахтёрским.

— Привет. Андрей Ильич.

— Очень приятно. Алексей.

— Ты глянь манерный. — Ухмыльнулся «ботаник», обращаясь к дочери. — Ладно, шучу, шучу, не обижайся. Мне тоже приятно с тобой познакомиться, так как меня к этому долго готовили разными рассказами о вас. Как здоровье-то молодёжь?

— Спасибо. Лучше всех. Отшутился за обоих Алексей, расслабившись и видя, что хотя «ботаник» и впрямь оказался «шахтёром», но вроде бы как безобидно-прикольным.

— Куда тебя, Лёх? Или ты к нам? — Поинтересовался Андрей Ильич. — А-то там такой ужин в честь моего приезда Ольга Николаевна затеяла, уже слюни бегут.

— Да нет, для начала хотя бы помыться, побриться надо. Что ж в таком виде-то…

— Тоже верно. Тогда куда?

— На конечную, если можно?

— Ну а что ж нельзя, можно.

— Только ты побыстрее, да? Вдруг не дождусь. — Подшутила Марина.

Неловкое молчание по дороге первым решился нарушить Андрей Ильич:

— Так вы теперь будете вместе работать?

— Да вроде бы. — Ответил Алексей.

— А ты Марина рада, или так временно, только перебиться на «скорой»?

— Я-то? Рада. — Удовлетворённо выдохнула Марина, взяв Алексея за руку.

— Всё с вами ясно. Вот и твоя «конечка», дом, какой?

— А вот прямо свечка.

— Давай не опаздывай, ладно? Куда идти-то помнишь? Пойдем, пройдёмся куда-нибудь. — Придержав его за руку, стесняясь папы, спросила Марина.

— Конечно, — ответил он ей, также скромно тронув её за плечо.

— Ладно вам голубки, через пару часов снова увидитесь. — Сказал Андрей Ильич, протягивая руку Алексею.

К заветному подъезду Алексей подошёл, как раз во время, но в этот момент его окрикнул знакомый голос из подходящей подвыпившей компании из трёх человек. Обернувшись, он узнал старого знакомого, которому уже приходилось выкручивать пальцы.

— Ну что опять. — Раздражённо выдохнул Алексей.

— Ты чё, козёл, чёкаешь?! Крутой что ли?! Ща мы твою крутизну быстро обломаем! Ты чё тут шляешься?! — Дыхнуло перегаром ему в лицо пьяное создание.

— Тебя забыл спросить. Что в прошлый раз мало было? Так я могу повторить.

В этот момент случилось худшее: Алексей боковым зрением увидел летящий точно в его челюсть кулак. Увернувшись от него, пришлось отвечать тем же. Но как только он схватил за ворот одного и нанёс ему первый удар, он «обалдел», Услышав голос Андрея Ильича, и увидев, как побежал третий, а в огромных руках «ботаника» затрясся заводила.

— Чё, гады, втроём на одного, да?! Ещё хоть одного увижу, зашибу! Понял?! — «Рычал» он, отшвыривая как щенка, отрезвевшего от страха парня.

— Ну как, цел? — Задорно спросил Андрей Ильич.

— Цел.

— А ещё гад возле Маринки крутился. — Вспомнил отец. — Это они тебя из-за неё?

— Вроде того. Эта гнида к ней в больницу приходила. Я его выгнал. Вот он спьяну и геройствует.

— Ну, ничего, теперь не сунется. Пошли, пошли, а то там все извелись, наверное. Это Марина тебя с ними в окно увидала, и меня позвала.

— Да, спасибо. Я и сам бы, наверное, справился, просто вид был бы порченный.

— Это точно. — Ухмыльнулся Андрей Ильич. — Слушай, а ты рыбалку любишь? А-то друзья рыбаки разъехались, а одному уже надоело ездить.

Тут Алексей понял, что он окончательно пришёлся по душе родителю, чем был изрядно польщён.

— Конечно. Обожаю. — Улыбнулся он.

— Ну, значит споёмся.

В квартиру эти двое малознакомых людей зашли друзьями. Правда, Алексей был сразу же зажат в крепкие объятия перепуганной Марины, которая смогла более менее успокоиться, только убедившись, что он действительно цел.

— Слышь, Оль, а ведь это серьёзно. — Немного удивился происходящему Андрей Ильич, но при этом непонятно для себя был чуть доволен таким развитием событий.

— Я же тебе говорила, не сегодня-завтра они нас поставят перед фактом и всё. — Отшутилась Ольга Николаевна.

— А почему бы и нет. — Поддержала шутку Марина. — Или ты против? — Глянула она на Алексея.

— Я? За.

— То-то. — Улыбнулась она, вновь прижавшись к нему.

— Ладно, пойдём к столу, а то стынет всё. — Сменила тему Ольга Николаевна.

Проходя по квартире, Алексею сразу бросилось в глаза уют и чистота окружившие его, кроме того дополняемые искренним радушием хозяев и ароматами изыскано накрытого стола, на котором самые казалось бы обычные блюда чьим-то талантом были превращены в кулинарные шедевры.

Комната, в которой находился стол, была уставлена и увешана различными образцами живой природы, единственное, что все они жили миллионы лет назад, а книжный шкаф был полон как классики, так и специальной литературы. Алексей с неподдельным интересом разглядывал всё это богатство и слушал увлечённые рассказы о своей работе Андрея Ильича, ведь всё это была именно его коллекция. «Был «ботаник», стал палеонтолог, — подумал Алексей — Вот почему академическая внешность сочетается с шахтёрскими руками. И почему Марина о нём не рассказывала?»

— Ну что, садитесь. — Позвала Ольга Николаевна. — А-то наш папа может часами рассказывать как хорошо у них в палатке посреди пустыни.

— Так ведь и, правда, очень интересно. — Заступился Алексей — Я бы с удовольствием часами это всё слушал.

— Поверь, у тебя ещё будет такая возможность. Папа понял, что нашёл свободные уши. Да, пап? — Съязвила по-доброму Марина.

— Зря вы так, просто милый, интересующийся, молодой человек. Таких сейчас редко встретишь. И вообще мне он всё больше и больше нравится. И что ты Маринка его раньше не встретила?

— Прятался, наверное.

Ребят естественно усадили рядом, и Марина стала заботливо подкармливать Алексея, чему он был не очень рад, но сделать с нею ни чего не удавалось, она была явно поглащена процессом. В то время как папа видно решил устроить внеочередной экзамен в выпивке, которому к счастью настойчиво мешали женщины, чему Алексей был несказанно рад, так как в этом деле он особыми достижениями похвастаться не мог. В общем ужин получился на славу, правда Алексей чувствовал, что попал скорее на смотрины. И он был очень рад, что его родители сейчас далеко, а то ещё и дома был бы учинён допрос с пристрастием.

Наконец, после того как трапеза закончилась, женщины всё убрали и помыли, а мужчины помогли им и покурили, точнее курил только Андрей Ильич, а Алексей не без удовольствия составлял компанию, так как беседы о вечном продолжились, молодых отпустили побыть наедине, чего они уже заждались, тем более слегка подогретые алкоголем.

Войдя в комнату и закрыв за собой дверь, Марина, наконец, дождавшись момента, кинулась на предмет вожделения. В горячий сладкий поцелуй её были вложены все нахлынувшие чувства, которые многократно усилились, слившись с подобным состоянием Алексея. Ребята не в силах были сдержаться или о чём-то думать, но всё же присутствие родителей спустя какое-то время остановило их у черты.

— Всё, Лёш, это конец. — Выплёскивала чувства Марина, лёжа на его коленях. — Прости, я уже не могу без тебя. Я за тобой куда угодно: на костёр, на край света — всё равно.

— Или, наоборот, начало чего-то большёго и долгого. Ты как думаешь?

— Я согласна. Я согласна на всё, лишь бы с тобой, — умиротворённо говорила она.

— На всё?

— На всё.

— На всё, на всё, на всё? — Заговорчески улыбнулся Алексей.

— На всё. — Подтвердила она так же спокойно и счастливо.

— Тогда… Поехали на море? Я уже скоро в отпуск, а там заедем к моим по пути, потом к морю, там снимем домик и обо всём забудем?

— Давай!

— А когда приедем, то, наверное, ещё замутим кое-что.

— Что? — Заинтересовалась Марина.

— А ты скажи, согласна или нет?

Судя по всему, прочитав всё в его глазах, Марина, сентиментально улыбнувшись, кивнула:

— Согласна.

— Давай что-нибудь попробуем вместе?.. Может быстро, но ты мне тоже нужна… и я в тебе почему-то уверен…

— И я в тебе…

Алексей притянул её к своей груди, и тихонько чмокнув, произнёс, поглаживая:

— Я тебя люблю. Всё будет хорошо…

— А, я и не боюсь, я тоже это знаю и тоже тебя люблю. Пойдем, расскажем родителям о море?

— Пойдём, но только о море, ладно?

— Конечно. Только ты думаешь, они такие глупые и ни о чём не догадаются? — Улыбнулась она.

— Может, и догадаются, но всё же, мне кажется, не стоит торопить события.

— Хорошо, пойдём.

Хотя родители и были немного ошарашены, но единодушно не стали противиться.

— Хе! Шустрые ребята. — Выдал Андрей Ильич, обращаясь к супруге.

— М-да. Ну что ж, вы у нас люди взрослые, ты дочечка, в том числе не девочка, да и проблем с тобой не было… Что ж, решили, так решили, спорить с вами я думаю бессмысленно. Только ты, Алексей, за главного, согласен?

— А как же иначе, конечно! — Бодро ответил он, подмигнув в ответ на подмигивание пьяненького Андрея Ильича.

— Мужик! Сразу видно, Маринка за ним будет как за стенной! По крайней мере, мне он нравится, блин! А, мать?!

— Ладно, ладно, разошёлся! Иди, спи! — Выдавила сквозь смех Ольга Николаевна, отбиваясь от драчливо-любовных затискиваний супруга.

Оставшиеся до отъезда недели пролетели как во сне, да и семь дней в душном купе нисколько не смогли отравить сладкого предчувствия ещё большего счастья. Свершилось они одни. Они вдвоём. И только друг для друга.

***

Алексея разбудило громкое щебетание птиц устроивших возню на соседнем шелковичном дереве.

Освободившись ото сна, ему не хотелось сразу открывать глаза. Шум прибоя, тёплый ветерок, несущий в себе свежесть моря и благоухание цветов, приятно обдувающий из раскрытого окна, мягкая тёплая постель, всё это делало утро удивительно приятным. На его груди лежала невесомая рука Марины, ещё и не думавшей просыпаться, судя по счастливой улыбке на её юном лице, она сейчас пребывала в полной гармонии разума и сердца.

Их мечты начали сбываться и этот совместный отдых у моря — главная из них. О нём они мечтали ещё лёжа в больнице. Погостив некоторое время у родственников Алексея, в деревне, где о них сразу зашепталась всё небольшое население, юная пара полная самых разнообразных планов выдвинулась к черноморскому побережью Кавказа.

Это было их первое утро на юге, так как, вчера поздно добравшись до места, сильно утомлённые дорогой, они сразу же уснули в отведённой им местной бабушкой времянке.

Низенькая светлая мазанка посреди фруктового сада в трёхстах метрах от моря их очень устроила, ведь в ней было достаточно уютно, и здесь они чувствовали себя наедине не только друг с другом, но и с природой. В дальнейшем, лишь изредка, хозяйка, полная, добрая и радушная женщина пожилых лет наведывалась к ним, как правило, по утрам, когда она приносила свежее молоко, зелень и ещё пышущую жаром выпечку. Заодно интересуясь как им отдыхается и не нужно ли чего ещё. Кроме того, она это делала безвозмездно, просто из гостеприимства.

Наконец, любимое создание Алексея, сладко вздохнув, потянулось в истоме и, чуть приоткрыв глаза, не успевшими отойти ото сна горячими губами, протяжно чмокнуло его в щёку.

Так начинался лучший месяц в их жизни.

Наскоро умывшись и позавтракав спелыми южными фруктами, они поспешили к воде. Дорога туда вела извилистой тропой по лесистому склону, через звенящий, кристально чистый, манящий прохладой ручей. Лиственный лес, поросший плющом и виноградом, состоял наполовину из плодовых деревьев, наполовину из дубов, лип и акаций. Слепящие лучи солнца сочились сквозь густую, яркую листву, многократно отражаясь зайчиками в водах ручья, и сверкали россыпью бриллиантов в капельках не успевшей ещё сойти под тенью леса росы. Казалось, что тебя окружает древняя тайна этого заросшего леса. Всё вокруг было наполнено живыми звуками. Переливистое щебетание птиц, шум прибоя, крики чаек, шелест листвы на ветру создавало ни с чем не сравнимое ощущение полного отрыва от цивилизации, и приобщения к тайнам начал жизни и природы.

Показавшееся наконец море пробудило в них радостное чувство сбывшейся мечты.

Несмотря на полуденный час на этом небольшом песчаном пляже никого не оказалось, как и обещала хозяйка, утверждавшая, что её пляж часто пуст. Сладко вдохнув морской воздух и оглядев залитые солнцем окрестности, ребята подошли к воде:

— Бежим?! — Раззадорилась Марина.

— Бежим. — Согласился Алексей, и с этим утверждением они как попало разбросав в восторге вещи бросились в тёплую воду. Весь оставшийся день Марина была счастлива как ребенок, а Алексей был счастлив её счастьем. Она увлечённо собирала ракушки, строила что-то из песка, нежилась в волнах и просто изнеженно наслаждалась дарами южного лета у моря… Весь этот юг был для неё как другая планета.

Их шуточная борьба, то на песке, то в воде зачастую переходила в сцены страсти. Эта пара просто упивалась друг другом, и им всё было друг друга мало. Алексей с огромным упоением созерцал свою любовь в теле юной хрупкой девушки, и ей это явно доставляло удовольствие.

Солнце катилось к закату, неуклонно увеличиваясь в размерах, краснея и окрашивая всё вокруг во всё более и более бордовые тона, нагоняя тем самым на вечер романтичность. Влюбленные, взявшись за руки, шли на встречу закату по линии прибоя, мечтая о будущем и в тоже время где-то боясь его.

Их внимание привлёк седой старик, сидящий в плетеном кресле качалке лицом к солнцу, и явно с наслаждением греющийся в его последних лучах. На его коленях мурлыкал здоровенный пушистый кот, а рядом стояли бинокль и бутылка минеральной воды. Заметив поравнявшуюся с ним пару, он, учтиво извинившись, поинтересовался который час. Но, ни у кого из них часов не оказалось.

— Да, извините. — Продолжал он со стариковской добротой. — Я и не подумал, что счастливые часов не наблюдают. Вы ведь счастливы, не так ли? Уж простите старика за назойливость, такие мы в этом возрасте — ни капли не любим поговорить. Просто вы такая красивая пара. Знаете, вы чем-то напоминаете мне себя в вашем возрасте.

— Чем же? — Поинтересовался Алексей.

— Я, так же как и вы мечтал и верил в свои мечты, по вам это видно. Я, например, хотел жить в доме на берегу моря, — он указал головой на стоящий в густом саду около пляжа симпатичный двухэтажный дом из белого кирпича, — кота, хотел. Вот так, — развёл он руками, — сидеть вечерами смотреть на море, звёзды, в свободное время заниматься тем, чем я хочу, а самое, наверное, главное, я хотел вечной любви и большую дружную семью. Ну и так по мелочам.

— Ну и сбылось? — Спросила Марина.

— Как видите. Дом, море, семья, покой и всё более любимая жена. Я ведь что хочу сказать. Главное мечтать, верить в мечту и жить правильно — с Богом, по-доброму, — пояснил дед, — и всё будет хорошо. Я думаю, у вас всё будет хорошо — вы такая пара, я в вас верю. — Закончил пожилой мечтатель.

Ребята, поблагодарив его, попрощались, и воодушевлённые, ещё более счастливые и абсолютно уверенные в завтрашнем дне двинулись дальше, по ещё тёплому песку навстречу своей мечте.

— Хороший старичок. — Заметила Марина. — А знаешь, Лёш, лично я после его слов уже почти уверенна в нашем будущем.

— Конечно. — Улыбнулся он ей в ответ. — По-другому и быть не может. Ты сама посуди, у нас ведь не осталось никаких не решённых вопросов. Смотри: работать мы, скорее всего, будем вместе, по крайней мере, начальство так грозилось, так? С мамой твоей мы поговорили, и очень, кстати, хорошо поговорили. Все прошлые вопросы тоже решены. Вот, по сути, и всё. Остаётся только, как этот дед, мечтать и верить в наше с тобой светлое будущее. — Закончил он, и крепко обняв Марину за хрупкие плечи правой рукой, чмокнул в щеку.

Домой они вернулись по темноте. Марина пошла накрывать на стол для вечернего чая, а Алексей расстелил постель.

Чайник приятно жужжал, закипая на газу. Из окутавшей всё темноты доносились звуки ночи, а над головой раскинулось безбрежным океаном других миров бездонное и удивительно звёздное южное небо.

Марина, закончив беготню с накрытием стола и разлив чай по кружкам, взяв свою, подошла сзади к Алексею, и, потеребив его причёску, присела рядом на корточки, тем самым вывив его из оцепенения завладевшем им при рассматривании звёздных далей.

— А знаешь, — начала она, взглянув наверх, мне кажется, что мы где-то там уже были.

— Конечно, — улыбнулся Алексей, — я же тебе рассказывал про наше путешествие во сне, наверное, мы тогда летели по млечному пути к своему будущему, и ничего иного уже случиться не могло. Всё уже решено за нас. Интересно получается, а?

— Да… — Протянула Марина, всё так же вглядываясь в бесконечность. — Ну и слава Богу, лично я счастлива. Знаешь о чём я жалею сейчас? — Оторвалась она от звёзд.

— О чём же?

— Что мы не взяли твой телескоп! — Оживилась Марина, и игриво запрыгнув ему на колени, крепко обхватив его шею свободной от кружки рукой, жарко поцеловала в губы…

«Вот так попили чаю. — Подумал Алексей, глядя на вылезающую следом из под покрывала, такую же уставшую, мокрую от пота, но безумно счастливую Марину.»

— Слушай, я открыл совсем другую сторону тебя… — Шутя, заявил он.

— Извиняюсь. — Состроив извиняющийся вид, улыбнулась Марина. — Просто так, вдруг, захотелось тебя поцеловать, а потом как-то вдруг оно само… — Засмеялась она, и, опрокинув Алексея на спину, уселась на него верхом, прижав руками его за плечи к подушкам. — А тебе разве что-то не понравилось? — Сделала она грозный вид, от которого Алексей чуть не расхохотался. — Я сама не ожидала от себя такого, но обещаю, впредь, с тобой быть только такой.

— Хорошо. — Улыбнулся он, и неожиданно вырвавшись, очутился поверх неё. — А такую Марину, я, пожалуй, не отпущу до утра! — Заявил Алексей, залившейся истеричным смехом от его щекотных поцелуев Марине.

Дни летели за днями. Южный отпуск шёл своим чередом. А ребята были посвящены друг другу. Дни напролёт они бродили по незнакомым, зелённым улочкам, по залитой солнцем линии прибоя, наслаждаясь тем, как нежно целовала их ноги набегающая волна. Они упивались этими жаркими днями и свежестью ночи, жадно впитывая тепло, морской воздух, шум моря, неповторимые виды и крики чаек, как будто стремились увезти с собой весь этот мир. Здесь они прочувствовали всю красоту и необъятность мира, когда ты любишь и ещё большую его красоту и бесконечность когда ты любим. Днями и ночами они дышали друг другом, жили друг для друга и уже не верили в другое. Знали и не сомневались, что по-другому их не существует. Они стали именно тем единым, чем делает человека любовь и семья, — высшее счастье подаренное человеку Богом на этой земле.

Устав от послеобеденной жары, они зашли в одно из прибрежных кафе под открытым небом, где как обычно было достаточно многолюдно. Подойдя к стойке, они не обратили ни какого внимания на сидящую рядом пьяную компанию, в то время как те ими очень заинтересовались. Ребята обернулись лишь после того, как их с матом окружили.

— Ну чё, урод, вот ты и попался, ещё и с этой шалавой! — Произнёс знакомый голос. И обернувшись, Алексей узнал старого знакомого Марины. — Чё, сука, — обратился он к оторопевшей девушке, — натрахалась?!

— Рот закрой, чмо. — Зашипел в ответ закипающий Алексей.

— Да ты падла ваще охренел! — Закричало другое пьяное создание с лицом имбицила, и ни секунды не думая, выхватив из кармана нож бросился на Алексея…

… Всё произошло за мгновение. Никто не успел ничего понять, а тело Марины уже обмякало в руках Алексея. Она лишь выкрикнув его имя, нисколько не думая о последствиях, бросилась между ним и ножом.

— Ты чё сделал, придурок! Ты же её замочил! — Заорал испуганно Олег. — Чё делать-то!

— Бить второго и бежать. — Заявил имбицил, и уже замахнулся, но получил смачный удар в челюсть, от заоравшего что-то не членораздельное Алексея. В то время как другой отморозок из той же толпы, вновь блеснул ножом, по рукоятку вошедшем в его спину.

— Бежим, критины! — Заорал в истерике Олег, распихивая локтями собирающуюся вокруг толпу, из которой уже кто-то звал милицию, а кто-то просил вызвать «скорую», но большинство, просто гудело, глядя на два молодых тела, как обнявшись лежавших рядом, истекая кровью.

На мгновенье оторопев от такой наглости, проходивший мимо ППСник, выронил на себя подтаявшее на жаре мороженное, от чего только ещё более рассвирепел, и, кликнув своих, бросился на перерез убегающей пьяной шайке. В этот раз зеваки получили двойное удовольствие, наблюдая как налетевшие как хищники милиционеры, со всею душою в деле, сбивали на бегу на горячий асфальт отморозков, и заламывая им руки, смачно рассказывали им, на чистом русском, кто они есть и что с ними будет.

Они лежали друг против друга, с озабоченной лаской глядя друг другу в глаза. Алексей с трудом пересилив боль и стремительно нарастающую слабость положил руку на Марину, но ничего не смог сказать, сил уже не хватало.

— Прости, я просто испугалась… — Прошептала она из последних сил и закрыла глаза.

Алексей вдруг тоже почувствовал, как его веки потяжелели и понял, что стремится куда-то в другое место. В следующее мгновенье он вновь ощутил на себе плотную тьму, которая вновь быстро рассеялась, высвечивая немерцающие звёзды и голубой шар Земли. На этот раз Марина была уже рядом, он понял вдруг, что он всё время держал её за руку. Они вновь были вместе, и переполнены чувством великого спокойствия и великой любви. Из нарастающего вокруг них свечения, вновь начала струится неземная музыка жизни и в ней слышался, осознавался и ощущался ещё и удивительно добрый голос. Они поняли, он был и в прошлый раз, и он всегда звучит, но мы не всегда его слышим. И он чётко сказал лишь одно:

— Вам рано сюда. Вы должны жить и быть счастливы миром и любовью. Они чувствовали, что в этом голосе заключена вся их жизнь, жизнь всей вселенной. Но не могли всё осознать.

Их разбудил голос врача:

— Ну что, голубчики, очнулись. Значит будем жить.