Кесарь [Даниил Сергеевич Калинин] (fb2) читать постранично, страница - 2

небольших отрядов проверенных воев. Двигались мы на артах, пробирались лесами, изредка выходя к крестьянским весям. Столкнувшись же с черкасами да литовцами, приняли бой; после устроили несколько засад, в коих погромили врага. Добыли и оружия, и коней, и запасец еды скопили невеликий… Однако же и ляхи нас нащупали — и вскоре мне стало ясно, что ворог со дня на день обложит нас запорожцами, словно сворой охотничьих псов, да накроет такой силищей, что не отбиться! Вот и решил я опередить поганых да помочь крепости; привел небольшой обозец с едой, да под видом черкасов напал на польскую батарею… Побили мы и наемников-пушкарей, и рейтар немецких, что на выручку пушкарям спешили — а казаки мои сумели поднять ближний запорожский табор, да стравить ляхов и черкасов! Правда, в той сече они сами сгинули…

Внимательно выслушавший меня Шеин кивнул с довольным видом — очевидно, я дал ответы на все вопросы, возникшие в голове воеводы в связи с замятней, случившейся в коронном лагере Сигизмунда… Немного помолчав, он указал рукой на древнюю раку с мощами, стоящую справа от алтаря:

— Здесь лежит Меркурий Смоленский. Слышал о нем?

Я, наконец-то оглянувшись по сторонам (до того все мое внимание было приковано к Шеину, так что я не успел даже осмотреться), коротко ответил:

— Нет, воевода.

Михаил Борисович заговорил не сразу — и мне удалось окинуть беглым взглядом настенные фрески и росписи, а также убранства весьма небольшого храма… Фрески и иконы по большей части скрыты от моих глаз полумраком, отступающим лишь перед мерцающим светом свечей. Но при этом, однако, они приобретают какую-то особенную, завораживающую красоту, освобождая душу и разом от сторонних, суетных мыслей… В голове само собой всплыло, что заложил Успенский собор Смоленска еще Владимир Мономах в самом начале далекого (даже сейчас!) двенадцатого века. Небольшой, потому как тогда на Руси редко строили из камня, и монументальные постройки не поражали размерами — но все же каменный, так называемый крестово-купольный храм с единственным куполом, все еще возвышающимся над кремлем… Впрочем, высоты храму добавляет высокая «Соборная» гора, служащая его основанием. Как-никак, в средневековье каменные стены собора были последним рубежом обороны града — и возвели его на Соборной горе с учетом оборонительного назначения.

Вспомнилось также, что Владимир Мономах (чья мама была дочерью базилевса Константина Мономаха), привез в Смоленск икону Богородицы «Одигитрия», греческого письма — почитаемую как чудотворную, и позже известную как икона Божьей Матери Смоленская. Поискав глазами сей образ, вскоре я обнаружил его у Царских врат — и почувствовал, как вдруг быстро и гулко забилось мое сердце, когда я уткнулся взглядом в потемневшие от времени лики Богородицы и Иисуса Христа… Эта икона пропадет после оккупации нацистов в годы Великой Отечественной войны — как и многие иные святыни. А вот собор — собор погибнет значительно раньше. Через полтора года текущей осады, во время последнего польского штурма… И когда ляхи, литовцы и черкасы, ворвавшись в храм, сметут последних русских защитников, и начнут в бесовской ярости рубить укрывшихся в соборе женщин и детей, некто Андрей Беляницын подорвет запасы пороха, хранившиеся под Соборной горой. Этим он в одночасье оборвет страдания обреченных жертв — а заодно погубит и всех их палачей…

От размышлений о будущей трагедии (что я как раз и хочу предотвратить!), меня отвлек негромкий голос воеводы:

— Во времена нашествия Батыя, татарский отряд в несколько сотен всадников подступил к Смоленску. И тогда правящий в нем князь Всеволод, убоявшись участи уже павших князей, покинул град лишь с небольшой дружиной верных ему гридей… Люди были в отчаянии, все с ужасом думали о грядущей расправе агарян, об их непобедимости. Ведь лучшие дружины сильнейшего на Руси Владимира и порубежной Рязани пали в сече, а стольные города татары взяли на меч! Никто не смог наладить оборону, не удалось собрать и ополчение на стенах… Лишь верующие истово молились о спасении.

Сделав короткую паузу, Шеин продолжил:

— И вот ночью одному пономарю, молящему Божью Матерь о избавлении от агарян, послышался Ее глас: Богородица призвала на защиту Смоленска славного воина Меркурия, православного рыцаря, явившегося с западной стороны. Одни говорят, что он явился с римских земель, а иные — что из моравских… Но был Меркурий могучим богатырем весьма высокого роста! И также славен он был своим благочестием… Так вот, пономарь нашел Меркурия, поведал о словах Божьей Матери — и когда сам Меркурий пришел в храм и начал молиться, он также услышал глас Богородицы, исходящий от Ее иконы: Царица Небесная благословила воина на ратный подвиг…

Прервавшись на мгновение, Михаил Борисович, с явно различимым в голосе благоговением и восторгом, да безмерным уважением к описываемому подвигу, продолжил свой сказ:

— Сей славный богатырь не стал собирать дружину из спящих