Побеждая зверя [Лера Николаева] (fb2) читать онлайн

Лера Николаева Побеждая зверя

1

— Да где же прокладки?!

Рина откинула назад длинные каштановые волосы, то и дело лезшие в глаза, пока она склонилась над своей сумкой, проверяя, всё ли сложила.

— Вот, — сухая рука мамы протянула ей пачку. Рина оторвалась от сумки и посмотрела на маму. В глазах той стояли слёзы.

Рина крепко обняла её.

— Всё будет хорошо.

Женщины постояли так, пока их не прервала малышка Бетти.

— Рина, возьми с собой Ори!

Сестрёнка протянула маленького плюшевого мишку, один глаз которого был оторван, а бок изрядно истрепался. Это был неизменный спутник во всех приключениях и любимая игрушка пятилетней Бетти, как две капли похожей на старшую сестру.

— Буду беречь как зеницу ока, — ответила Рина и чмокнула малышку в бледную щёчку.

— Ты же не на долго, правда, Рина? — в глазах малышки тоже стояли слёзы, но она сдерживалась лучше матери.

Рина погладила обеих по головам:

— На пару месяцев, не дольше. Мы уже обсуждали это. И прекратите реветь! А то я тоже заплачу. И что на это скажет граф, увидев своего будущего архивариуса в слезах? То-то и оно.

Рина положила прокладки и медвежонка, застегнула сумку и двинулась из комнаты.

Их маленький домик находился в самом дальнем уголке Провинции Королевства Лангрия, на юге. В такой глуши, что сюда не доносилось ни звука машин, пролетавших над городом. Кроны елей глухо скрывали их домишко, и казалось, будто всего мира нет, а есть только этот маленький домик и три женщины в нём. Три женщины, стоявшие друг за дружку горой. Но сегодня одна из них покидала дом, а остальные плакали тихими слезами.

— Мама, крепись. Запасов хватит как раз до моего возвращения. А там я уже вернусь и с деньгами, и с лекарствами. Главное, давай Бетти то, что врач выписал. И про свои лекарства не забывай.

Так Рина давала наставления матери, пока они ожидали автомобиля, который должен был увезти девушку из дома. В тайне мама надеялась, что высокомерные слуги графа, к которому ехала Рина, побрезгуют являться к нищим жителям юга Лангрии. Молила лес, чтобы тот сомкнул свои еловые лапы, перекрывая им путь. Да, они бы остались без тех денег, что граф обещал Рине за её работу в архивах. Зато Рина бы осталась дома. И всё было бы как прежде.

— Я буду писать. Интернет там не ловит, так что жди писем по почте.

— Что такое почта? — захлопала красными от слёз глазками Бетти.

— Это очень медленная служба доставки сообщений.

— Понятно! — хмыкнула Бетти и опустила глазки.

— Милая… — Рина присела на корточки перед сестрёнкой и обхватила её за голову. — Смотри на меня. Я должна уехать. Но когда я вернусь, то привезу то, что тебя вылечит. Поняла?

— Но меня ничего не вылечит, — пожала плечами Бетти и сказала это так просто, что Рина еле сдержала подступившие слёзы.

— Поверь, лекарство есть. И деньги на него тоже будут. А теперь обещай мне не плакать и слушаться маму.

— Обещаю, — серьёзно ответила Бетти. Сестрёнки вновь обнялись.

Ели раздвинули тяжёлые лапы, пропуская чёрного зверя. Машина сверкала тёмными боками, двигалась плавно и бесшумно, как хищник, затаивший рывок. Мама со страхом в глазах посмотрела на неё. Рина обернулась.

— А вот и за мной.

Машина остановилась прямо перед домишком, но никто не спешил выходить из неё на встречу девушке.

— Что ж, на вежливый приём я и не рассчитывала, — хмыкнула Рина и ещё раз обняла и поцеловала своих женщин.

— Будь осторожна, дочка, — мать легко дотронулась до щеки. Рина кивнула на прощание и двинулась в сторону авто.

Когда она подошла к дверце, её вдруг догнала Бетти. Она чуть зашаталась от бега, и Рина подхватила её.

— В чём дело, крошка? — спросила Рина, косясь на тёмные стёкла машины.

— Граф очень плохой. Пожалуйста, только вернись.

Сказав это, сестра побежала к матери. Рина посмотрела вслед на мать, прижавшую к себе Бетти. И села в автомобиль.

Мама и Бетти ещё долго стояли перед домишком и молча смотрели на сомкнувшиеся лапы елей.

2

Автомобиль разрезал клубы тумана, окутавшие дорогу. За тёмным стеклом иногда мелькали чёрные каменистые бока возвышенностей, среди которых прорезалось шоссе, но большую часть пути Рина не видела ничего, кроме густого марева. Авто ехало само по заданному навигатором пути, и шофёр — женовидный бледный юноша — лишь изредка выравнивал руль. В правом ухе его блестела серьга, чёрный костюм и чёрная рубашка сливались с чёрной кожей салона авто. Зачем-то парень надел солнцезащитные очки, хотя вокруг было и без того темно, да ещё и этот туман, что застилал землю до небес. Парень вообще не говорил с Риной и голову в её сторону не повернул, когда она села. Он лишь чавкал жвачкой и пялился в переднее стекло.

— А почему мы едем, а не летим? — решила прервать надоевшую ей тишину Рина.

— Погодка нелётная, — жеманно ответил ей водитель и демонстративно врубил музыку. Из динамиков завыл о любви и тоске какой-то поп-исполнитель. Рина отвернулась.

Она была готова к странностям. Во-первых, ещё в Провинции она наслушалась сплетен про графа, который нанял её в качестве личного архивариуса. Этого нелюдима, живущего в ещё большей глуши, чем сама Рина, называли монстром. Рассказывали, что в его поместье уезжали и не возвращались девушки. Имён не называли, просто говорили — «девушки”. Говорили, будто бы он пьёт кровь девственниц, устраивает оргии, а затем жестоко убивает всех участников процесса. Говорили, что он маг и колдун, и к его дому просто так не подобраться, ведь он скрыт за магическими печатями. Говорили, что в его доме пропадают и старушки, а из них он шьёт себе костюмы. Говорили…

Рина поморщилась. Чего только она ни слышала о нём. Даже если что-то из этого и было правдой, то Рина знала, что графу никто ничего не сделает: он один из приближённых Президента, вхож в элиту страны и имеет негласный статус неприкосновенного. А ещё он жутко богат. И вот это-то Рине и нужно было. В объявлении о вакансии архивариуса, что он дал, числился приличный гонорар. Объём работы тоже значился приличный, но Рина слыла лучшей выпускницей Академии Знаний, а ещё она не боялась работы и пахала с самого детства, помогая матери, а после — заботясь о Бетти. Ей нужны были эти деньги. Чтобы освободить семью, чтобы вылечить Бетти. Поэтому она чуть ли не единственная отправила своё резюме, за что получила тонны непрошенного мнения от знакомых. Её отговаривали все, особенно Алекс, набивавшийся к ней в женихи.

— Ты что, будешь жить в его доме?! — крикнул он, когда Рина сказала ему о работе.

— Не жить, а работать с архивом, — поправила его Рина. Ей не нравился его тон.

— Он же… да он же… Ты ведь слышала, что о нём говорят?

Рине было неприятно слышать это от Алекса. Он поверил всем этим диким сплетням, как и другие жители Провинции, и теперь бездумно повторял их. А слышать это от будущего жениха ей совсем не хотелось. Однако чем дальше она ехала вместе с этим странным парнем, прорезая туман, тем сильнее ей хотелось вернуться домой. Но пути назад не было.

Машина резко завернула. Авто затряслось по гравию, а затем приподнялось над землёй, заревел мотор — они взлетели. Рина редко летала на машинах, ведь такие были доступны богачам, что могли облетать пробки. От набора высоты у неё заложило уши. Туман наверху был плотнее. В какой-то момент Рине показалось, что они замерли на месте, в этом густом мареве. Но тут автомобиль пошёл на снижение. Туман, как по команде, разошёлся, и они опустились на дорогу, что вела между огромными елями. А за ними Рина увидела большой двор, где стоял одноэтажный дом, строгий и брутальный, выточенный из чёрного дуба, с пологой крышей и стеклянной стеной, за которой виднелась гостиная. Она удивилась отсутствию забора, хотя, возможно, в такой глуши он был и не нужен. Рядом с домом были ещё два здания — одна пристройка, за которой явно скрывался гараж, и второе подлиннее, напоминающее амбар.

Ели, растущие вокруг, напомнили те, что смыкались вокруг её родного домишки. Рина решила, что это хороший знак. Но ещё больше она обрадовалась, когда они покинули авто. Машина остановилась перед домом. Шофёр выключил музыку и вылез, Рина вышла за ним. В нос ударил запах мокрого сена, раздалось лошадиное ржание. Этот амбар был конюшней — сразу поняла Рина. Она всё детство провела с лошадьми.

— Тот, кто любит лошадей, не может быть плохим человеком, — вспомнила она слова, что говорили в Провинции.

Шофёр молча оскалился в попытке улыбнуться, открыл багажник и протянул девушке сумку. Он казался ещё более тощим стоя. Очки он так и не снял.

— Спасибо, — сказала она.

— За мной, дорогая.

Рина хмыкнула про себя и пошла за «дорогим». Их никто не встречал. Во дворе было тихо. Стоял лёгкий хвойный запах, солнце пробивалось сквозь туман, а с конюшни доносилось фырканье лошадей. «Мне здесь понравится», — подумала Рина.

— Я Ингвар, — бросил парень из-за спины.

— Рина.

Парень не обернулся и, громко чавкая жвачкой, зашагал к дому. Он пружинил на своих тощих ногах, и Рина едва сдерживала улыбку. Стеклянная дверь дома отъехала в сторону, они вошли в гостиную.

Внутри царил минимализм, набросанный чёрными мазками: массив стола из чёрного дуба; напротив кожаный диван; рояль, сливающийся со стеной тёмного оттенка; книжный стеллаж с корешками древних фолиантов и видовое окно во всю стену с противоположной стороны. А за ним чёрно-зелёный хвойник, вглубь которого уходила дорожка. В гостиную попадал тусклый свет солнца, скрытого туманом и еловыми ветками. Рина осторожно села на диван, сумку кинула на пол.

— Граф Дартер скоро будет, — прочавкал парень, пялясь на Рину.

«Неужели в дороге не насмотрелся», — подумала девушка. Она чувствовала его взгляд даже через очки, полностью скрывавшие глаза.

— Ну значит ждём, — пожала плечами Рина и глянула на корешки книг.

На первый взгляд экземплярам было не меньше ста лет. Такие корешки печатались в те годы, когда оттиск делался в ручную, буквы выкладывались сотрудницами типографии и наносились постранично. Корешки потемнели и потрескались, но Рина видела на них имена философов, классиков и даже парочку религиозных деятелей и эзотериков. И почувствовала, как настроение поднимается. Она обожала книги, документы, текста. И если предстоит работать с этой коллекцией, она будет счастлива…

— Вы уже приехали, — раздался мягкий низкий голос за спиной. Рина обернулась и встала с дивана.

К ней навстречу вышел высокий брюнет. Виски его были выбриты, а волосы уложены по бокам. Он был в чёрной рубашке и брюках. И — это что, дресскод? — тоже в солнцезащитных очках. От него пахло чем-то дорогим и мужским. Сам граф Дартер. Да, он был крайне хорошо сложен.

— Здравствуйте, граф Дартер…

— Давай на ты. И зови меня Виктор.

— Хорошо, Виктор. А я — Рина.

— Я знаю.

Виктор медленно подошёл ближе и остановился рядом с девушкой. В нос ей ударил терпкий запах парфюма. Рина посмотрела в стёкла его очков. Виктор задержал взгляд на ней, а затем наклонился и подобрал её сумку.

— Пойдём, покажу тебе твою комнату, — выдохнул он в лицо Рине.

Та как зачарованная повернулась за ним. Шофёр куда-то успел испариться, а Рина и не заметила. И последовала за Виктором, плавно шагающим по гостиной. Мужчин, подобных ему, — тому, как он выглядит, держит себя, ощущает своё тело, — у себя в Провинции Рина не видела. Как и в Академии. И потому очарованно пялилась в его спину.

Он провёл Рину коридором, часть которого была освещена тусклым солнечным светом, льющимся через видовые окна, а по стене напротив шёл дверной ряд. Виктор толкнул одну из дверей, и девушка оказалась в маленькой тёмной комнатке. Трюмо с зеркалом, шкаф из чёрного дуба, широкая кровать, кресло-пуф и окно, выходящее на лес. Комната пахла дикой хвоей, словно ни один человек в ней ещё не жил. Виктор опустил сумку на пол, повернулся к Рине и снял очки.

И Рина ахнула, увидев его золотые глаза.

— Располагайся. Через час жду на ужин.

Медовый цвет заполнял зрачок, а радужки буквально золотились в темноте. Виктор дёрнул уголком губ, видя её завороженный взгляд. Рина, не мигая, смотрела на его лицо. А он, тем временем, прошёлся по девушке глазами — от лица, вниз до груди, задержался там, затем посмотрел на талию и спустился к ногам. Бросил напоследок взгляд на губы и плавно вышел из комнаты, не закрывая дверь.

Рина опустилась на кровать и выдохнула. Светящиеся глаза — признак человека, обладающего Силой. Рина никогда ещё так близко не встречалась с ними. Но более всего её беспокоило другое…

— Подумаешь, что красавец… Надо взять себя в руки. Я не такая девушка, что плывёт от одного брошенного томного взгляда. И вообще, я приехала сюда работать.

Рина ещё долго говорила сама с собой, приводя в порядок распалённый девичий разум. Как и все юные девушки, она любила читать романы про любовь. А ещё она жила в ожидании, предчувствии большой и светлой любви, и порой всматривалась в глаза мужчин, с которыми знакомилась, надеясь увидеть в них то самое… Ей было непросто усмирить воображение, унёсшее её так далеко от одного лишь взгляда золотых глаз, сильных рук и мужского запаха. Успокоиться удалось лишь тогда, когда все её вещи из сумки разлеглись по полкам шкафа. Рина достала Ори и повертела в руках медведя.

— Я вернусь, сестрёнка, — вспомнила Рина слова, что бросила малютка ей перед дорогой. И лишь только она вспомнила эти слова, как первое очарование графом сменилось каким-то другим, тягучим и тревожным предчувствием.

Рина сменила дорожную одежду на чёрный топ и чёрные штаны и вышла из комнаты. Она медленно шла по коридору, оглядываясь. Интересно, что скрывается за этими дверьми? В какой из комнат живёт Виктор? И сколько людей в этом доме вообще? Пытливый ум девушки уже позабыл о первом томном наваждении и сейчас вовсю анализировал обстановку. Дом поражал тишиной и полумраком, чёрное дерево хранило прохладу и пропускало хвойный запах. За стеклом виднелся двор с конюшней и бока чёрной машины, которая привезла сюда Рину.

Рина прошла коридор и очутилась в столовой. Большой круглый стол был накрыт на двоих, мерцали свечи, пахло персиками, что стояли по центру. В столовой горел электрокамин. По бокам, слева и справа, виднелись ещё две двери. Граф поднялся навстречу девушке.

— Прошу, садись. Сейчас принесут ужин.

— Спасибо. Ты зажёг свечи, это так… неожиданно, — улыбнулась Рина.

— Я люблю огонь, — хмыкнул Виктор и нажал на кнопку рядом с камином. Он разгорелся ярче, и Рине даже показалось, что в столовой стало теплее.

Из двери справа вышли два молодых парня в чёрных водолазках и джинсах. Они кивнули Рине. Один поставил на стол тарелки с едой, второй откупорил бутылку вина и наполнил бокалы. Рина с удивлением смотрела на молчаливых помощников, отстранённо делающих свою работу. Граф пристально смотрел на девушку.

Парни ушли, и граф поднял бокал.

— За знакомство, — улыбнулся он.

— Да, за знакомство, — улыбнулась в ответ Рина, хотя пить с начальником она вовсе не планировала.

Она сделала глоток. Терпкий виноградный вкус, сладкий запах и яркое послевкусие. Кажется, это было дорогое вино.

— Бутылка из моего погреба, — заговорил граф, сделав глоток. — Я собираю сорта из разных стран. Это вино Лангрии. Ты же отсюда родом, так?

— Да. Я училась в Лангрии, в Академии. А выросла в Провинции.

— Понимаю. Я и сам, как видишь, живу в провинции. В моей собственной.

Девушка вежливо улыбнулась. Что ж, завышенное самомнение графа было вполне обоснованным. Он действительно имел статус, деньги, власть, и мог ощущать себя господином мира. Однако Рина никогда не робела перед людьми власть имущими.

— Могу я увидеть архив?

— Уже? — удивился граф. — Ты только приехала. Отдохни, осмотрись. Завтра приступишь к работе. Но сегодня вечером я прошу тебя составить мне компанию.

— Понимаю. Тебе наверняка тут скучно. Ты часто уезжаешь?

— По работе — да. Дипломатические миссии. Раз в неделю я должен приезжать в Парламент. Но бывают периоды, когда я задерживаюсь дома. И тогда наступает тоска… В моём доме только стюарты да кони.

— Значит, мне не показалось, и у тебя действительно своя конюшня!

Рина оживилась, когда речь зашла о лошадях, и граф широко улыбнулся в ответ.

— Любишь животных, Рина?

— Да, особенно лошадей! Я росла с ними. У нас в Провинции есть ферма, где разводят коней. Я ходила туда работать, когда была подростком.

— Вот как. Интересно.

— Да, — Рина замялась, подумав, с чего бы вдруг графу было интересно слушать про провинциальную жизнь. Однако решила не смущаться, ведь однажды она пообещала себе не стесняться своего происхождения.

— Попробуй. Это чёрная треска, — граф сразу заметил, что девушка притихла, и решил перевести тему. Он указал на её тарелку.

«Так вот что это», — подумала Рина, глядя на аккуратные куски рыбного мяса. Девушка уже и забыла, когда в последний раз ела что-то помимо курицы, ведь в Лангрии не было моря, и рыба, привезённая из других Королевств, считалась дорогим продуктом. Но благоразумно не набросилась на пищу, а чинно кромсала ломтики ножом и вилкой, поглощая маленькие кусочки. Граф потягивал вино, не притрагиваясь к еде.

— Твоё первое впечатление?

— О чём? — спросила Рина.

— О доме. Этом месте, — повёл руками граф, глядя Рине в глаза.

— Твой дом весь из чёрного дуба. Это удивительно, ведь у него есть одно свойство. О нём мне рассказала мама, когда я была маленькой. Она говорила, что под кроной чёрного дуба можно оставить всю свою грусть. Его чернота заберёт все твои плохие чувства, и обнимет тебя, как тёплое одеяло. А ещё здесь ельник, прямо как тот, что растёт у моего дома. Будто рукой раздвинь лапы — и я увижу родную дверь. И я с радостью жду, когда смогу приступить к работе.

— Занятно, — сказал граф, делая глоток. — А почему ты отправила своё резюме?

— Потому что мне нужна работа. И я прекрасно подхожу по требованиям.

— Да, я заметил. Но всё же. Обо мне разное говорят…

Рина на миг застыла. Она не ожидала, что граф начнёт их знакомство таким образом. Но тут же взяла себя в руки.

— Говорят. Конечно, о молодом, красивом, богатом человеке, что живёт в глуши один, избегает любого общества и ничего о себе не рассказывает, будут говорить всякое. Я предпочитаю не верить слухам.

— Ты умная девушка, Рина.

Рина прожевала кусок трески, вставший поперёк горла. Ей нужна была эта работа. Нужны были эти деньги. И она знала, как отвечать на неудобные вопросы.

Вошёл парень и унёс тарелки. Пустую — Рины, и нетронутую — графа.

— Ты не голоден?

— Жду десерт. Попробуй, — граф протянул ей персик.

Рина взяла фрукт и укусила. Даже после вина персик оказался необычайно сладким. Девушка с удовольствием съела фрукт, облизывая пальцы и губы. Граф тоже укусил персик, наблюдая за Риной.

— Очень вкусно, спасибо.

— Бери ещё. Или уже хочешь на конюшню?

— Что? Конечно хочу! — Рина подскочила с места, и граф тихонько рассмеялся.

Девушка чуть ли не бегом направилась к конюшне, забыв о всех нормах приличия. Граф улыбался всю дорогу, а Рина щебетала, не умолкая:

— У моих соседей есть кобылка по кличке Фрея. Она вся белая и бархатная. В перерывах между учёбой я ходила к ним и возилась с Фреей. Иногда ездила по лесным тропинкам, хотя Фрея боялась зверей и птиц.

— Интересно. Значит, умеешь в седле держаться?

— Вернее сказать, без седла. Я просто запрыгивала на спину лошади и уезжала в поля.

— Мои лошади тебе точно понравятся.

В конюшне было пять загонов, в каждом из которых пыхтела чёрная лошадиная голова. Все кони графа были такими же чёрными, как и всё остальное в его доме, а их глаза цвета чёрного оникса внимательно следили за Риной.

— Левиафан, ему четыре года. Ещё немного, и я буду объезжать его. Беовульф, его я выкупил у Президента. Порода ливрейский хор, свободолюбивые и гордые кони. Таким нужно особое внимание. А Президенту, знаешь ли, некогда возиться, у него вроде дел много…

Рина смеялась и гладила мордочки, подставляя руки под горячее дыхание коней. А граф улыбался, смотря то на своих питомцев, то на девушку, что была так очарована его конями.

— Кракен, его я купил первым. Привёз через пол земного шара из Негроли. Выкупил у шамана местного племени.

— Что? — глаза Рины округлились от удивления. Она слышала о племенах Негроли, которые жили вдали от цивилизации законами первобытного общества. До Негроли было сложно добраться, да и незачем. Но ещё сложнее было вести какие бы то ни было переговоры.

— Да, дело в том, что я ездил в Негроли с дипломатической миссией. А местный шаман, Ан-атэм, предложил мне взять в невесты его дочь. Она была той ещё дикаркой, и выглядела даже страшнее, чем её отец. Так что я решил просто откупиться от них. А коня мне дали в подарок, как тому, кто сделал самое большое пожертвование племени Негроли.

— Возможно, они вымогают таким образом деньги со всех послов мира, — рассмеялась Рина.

— Что ж, тогда мне было так страшно, что я ни о чём не думал, кроме того, как бы скорее уехать.

— Я правильно поняла — тебе было страшно от мыслей о женитьбе?

— Да, всё так…

Рина хохотала вовсю над рассказами графа о том, как он получал своих коней, приручал их, как проходил границы, ведя под уздцы диких необузданных животных, и как сейчас непросто держать пять жеребцов вместе. Графу доставляло удовольствие владеть вниманием девушки, видеть её живой отклик, смеющуюся синеву глаз, разливающийся от движений головы шёлк каштановых волос.

— Минотавр. Несмотря на имя, — это самый добрый конь в моей конюшне. И самый прожорливый. Я чуть ли не пинками заставляю его выходить из стойла и разминать жирные бока.

Минотавр лениво поднял голову на ласки Рины, а затем вновь уткнулся в миску с кормом из мюсли.

— А вот мой любимец. Танатос.

Рина подошла к последнему стойлу и наткнулась на пристальный взгляд двух чёрных омутов. Танатос замер, глядя девушке прямо в глаза. Она встала перед ним, не решаясь протянуть руку.

— Осторожно с ним, — граф подошёл к девушке и чуть наклонился к её уху, понижая голос. — Он свирепый. Настоящий монстр. Но если ты понравишься ему — он сделает для тебя всё, что захочешь.

Рина посмотрела на графа и столкнулась с его золотым взглядом. Он стоял так близко, что девушке стало неловко, и она тут же отвернулась. Она придвинулась к Танатосу и протянула руку. Конь миг смотрел на неё, не двигаясь, а после коснулся ноздрями протянутой ладони.

— Вот так, — голос графа звучал обжигающе близко. — А теперь погладь его.

Рина послушно коснулась щеки Танатоса. Тот стоял, не двигаясь, позволяя девушке гладить бархатную морду.

— Какой ты красавец, — выдохнула Рина. Танатос был крупнее, мускулистее и грациознее одновременно всех других коней графа.

Лошадиная голова подалась вперёд, и Рина потянулась к шее, трогала шёлковую гриву, перебирала пальцами, затем вновь возвращалась к щекам, носу, дотянулась до ушей. Танатос принимал ласку и чуть фыркал.

На улице раздались раскаты грома. Танатос вскинул голову и заржал. Граф прижал Рину к себе, уводя от стойла. Конюшня заполнилась ржанием.

— Они боятся грома. Думаю, отложим прогулку верхом на следующий раз.

Граф по-прежнему не отпускал Рину. Она посмотрела в его глаза, что снова блестели так близко.

— Не нужно. Они ведь закрыты в стойлах.

И отодвинулась от мужчины. Он смотрел на неё так, что Рине стало не по себе. Ей захотелось подойти и успокоить лошадей, но граф запретил:

— Пойдём в дом. Я запру конюшню и закрою окна. Задвижки звуконепроницаемые, кони успокоятся.

Граф стремительно направился к выходу, Рина еле поспевала за ним. Он захлопнул двери и нажал на кнопку рядом — на окна опустились плотные стальные жалюзи.

Рина подняла голову к небу, смотря на тучи, закрывающие солнце, и поймала капли дождя. Последняя августовская гроза — Рина хотела впитать её тепло, насладиться её прикосновением, прежде чем холодный воздух осени пронзит всё вокруг. Дождь полил сильнее, и Рина подалась вперёд.

— Пойдём в дом, а то простудишься, — граф смотрел на неё из-под навеса конюшни.

— Какой ты скучный! — засмеялась Рина, раскинула руки и побежала под капли.

Она кружила, смеялась и снова кружила, подставляя лицо тёплым потокам, вдыхая грозовой воздух и слушая раскаты. Граф стоял под навесом, не отрывая глаз от девушки и не мигая. Как завороженный жадно смотрел на струи, что стекали по красивому лицу, мочили ткань, выделяя женские округлые формы. У Рины чуть потёк макияж, а волосы облепили плечи. Виктор не выдержал и подошёл к ней.

— Прошу, ты вся намокла. Кто будет возиться с моим архивом, если ты заболеешь?

Рина ещё посмеялась, затем послушно направилась в дом.

— Горячий душ, живо! Приходи в гостиную, я скажу стюартам приготовить тебе чай.

— Ладно, граф зануда, — пролепетала Рина и побежала в свою комнату.

Граф ещё какое-то время стоял, смотря на закрывшуюся за девушкой дверь. Он сжимал кулаки и тяжело дышал, а по лицу его текла дождевая вода.

3

Рина проснулась до будильника. Потянулась под тёплым одеялом, открыла глаза. В комнате стоял полумрак. Дождь тянулся всю ночь, так что к утру с хвойных лап ещё падали капли, а небо заволокло тучами. Рина глянула в окно, любуясь утренней серостью. Внутри было тепло от ночного сна, и, кажется, вчерашнего чая и беседы с графом. Рина пила ароматный травяной настой, а граф потягивал вино. Они болтали обо всём — о Лангрии, о современной политике, о книгах. Рина рассказывала ему о своей учёбе в Академии Знаний, а граф — о своей работе на посту дипломата, которую недавно оставил, взяв отпуск на неопределённое время. Они говорили так, будто знали друг друга всю жизнь. И Рине было так легко общаться с ним, будто он и не был никаким графом вовсе, а лишь простым парнем из Провинции, что живёт по соседству. Где-то в глубине Рина понимала, что так не бывает. Но не хотела об этом думать.

Девушка приняла душ, втёрла в кожу крем, смешанный с арома-маслами ванили и розы, надела джинсы, что высохли за ночь после дождя, и чёрную рубашку. Расчесала каштановую копну, раскинув по плечам, и вышла в коридор.

Рине казалось, что дом ещё спал. Пол седьмого утра. Тишина и полумрак утреннего дождевого неба. Рина выскользнула во двор, желая проведать коней. На улице заметно похолодало.

Двери конюшни были открыты. Видимо, кто-то из стюартов проведал лошадей после грозы. Она шагнула внутрь, в нос ударил сырой запах земли и сена. Кони дремали, когда Рина проходила мимо. Она подошла к Танатосу. Тот встретил её пристальным взглядом, коротко втянул воздух и выпустил пар из ноздрей. Рина открыла дверь денника, а конь послушно отступил назад, давая ей войти. Она положила ладонь на его щёку и осторожно погладила. Танатос смотрел на неё, не мигая.

— Привет, красавец.

Танатос ткнул мордой в её грудь, девушка засмеялась и стала трепать его гриву. Вдруг конь резко вскинул морду и устремил взгляд в бок. Рина обернулась, выглянула из денника и увидела, как в конюшню вошёл граф. На нём была простая белая рубашка с расстёгнутым воротом, чёрные штаны, волосы ещё влажные после душа. Граф улыбнулся девушке и подошёл к ним.

— Ты ему понравилась. — Негромко сказал Виктор и зашёл в денник.

— Доброе утро, — чуть смутилась Рина. — Я подумала, что все ещё спят. И вот решила проведать, как они…

— Ты можешь делать в моём доме всё, что хочешь, Рина, — ответил ей граф и положил руку на морду коня. Танатос замер под его касанием.

Рина не знала, как реагировать на его слова, и негромко протянула:

— Спасибо.

— Как ты спала? — граф посмотрел на неё, и его глаза уже не светились золотом, а лишь теплились орехово-медовым оттенком.

— Прекрасно. Этот травяной чай творит чудеса.

— Могу просить делать его тебе каждый вечер, — улыбнулся граф. — Ты ранняя пташка. Завтрак, кажется, ещё не готов. Но можем выпить кофе.

— С удовольствием, — улыбнулась Рина, и они направились в столовую.

Пока граф заваривал кофе, Рина думала о том, где же в доме находится архив, с которым ей предстояло работать. Кажется, те комнаты в коридоре, гостиная, столовая и кухня — вот и весь дом. А кроме конюшни и гаража Рина не заметила пристроек. И где же то огромное собрание документов, книг и газет, о которых значилось в вакансии? Неужели те два стеллажа в гостиной и были тем архивом, о котором писал граф?

После завтрака Рина узнала ответ. Граф поманил её за собой, открывая дверь в конце столовой. Она располагалась по левую сторону, и за ней скрывался небольшой чуланчик с хозяйственными принадлежностями. Граф повернулся к Рине и сказал:

— Ты так хотела увидеть архив. Добро пожаловать.

Это что, шутка? Но граф и не думал шутить. Он нажал на кнопку сбоку, и пол чуланчика исчез, а вместо него появилась лестница, ведущая глубоко вниз.

— Ого… — прошептала Рина.

Граф пропустил девушку вперёд. Ступени выглядели новыми и удобными, без сколов и трещин, а снизу не пахнуло ни сыростью ни плесенью, как это бывает при спуске в подвал. Хотя внизу всё же оказался… Нет, не подвал. Целый бункер, герметичный, вполне современный, представляющий собою архив. Стеллажи, заполненные бумагами, книгами, папками, многотомными собраниями простилались вперёд на несколько метров. Неяркий тёплый свет заполнял помещение, а над каждым из стеллажей висела отдельная лампа точечного света. Вот где хранились истинные драгоценности Лангрии. Рина восхищённо оглядывала архив, который казался в размере даже больше самого дома графа.

— Вот это да! Это же национальное достояние! Да здесь книг больше, чем в библиотеке Академии Знаний…

— А я ошибался, думая, что самое сильное впечатление на тебя произвели я и Танатос. Надо же, сколько восторга в глазах…

Рина даже не услышала, что сказал Виктор. Она осторожно двинулась к стеллажам, желая познакомиться. Граф собрал коллекцию всех времён и народов. Здесь были фолианты, что стояли дороже её дома в Провинции. Были имена писателей всех эпох. Были секретные архивные документы, о которых Рина только слышала на уроках истории, но не могла получить доступ к ним, согласно местным законам. Были личные дневники исторических деятелей, и Рина не сомневалась — то были оригиналы. Она ходила, читала, смотрела, но боялась притронуться к книгам. Виктор дал девушке время осмотреться, а потом сказал:

— Сейчас тут царит хаос. Твоя задача выстроить систему, присвоить номера, заново распределить книги по стеллажам и внести всё в электронную таблицу. Ноутбук здесь. Я, конечно, буду помогать тебе. Работы, как и значилось в вакансии, — много.

Рина перевела на графа затуманенный взгляд. Девушка находилась под огромным впечатлением:

— Но откуда это всё у тебя? Ведь это же… Вот дневник Рифиуса третьего. Но ведь все его записи сгорели во время пожара в 1564! А это же… Это ведь тетради Джона Райджера, первый черновик его романа «Пустоты»… Но Райджер уничтожил его! Так откуда?…

— Рукописи не горят, Рина. И потом, я ведь говорил, что у меня большие связи и большой капитал. Я могу получить весь мир. И выбрал книги.

— Это просто невероятно, — шептала Рина, не веря, с чем ей предстоит работать. Не веря своему счастью. — Я могла бы жить тут и заниматься этим сутки напролёт!

— Это значит, я не ошибся в выборе архивариуса. Именно это мне и нужно, — улыбнулся граф. — Ну что, приступим?

Рина вместе с графом, надев перчатки, разбирали стеллажи, составляли классификацию и рубрикатор, раскладывали, собирали, отодвигали книги. Снова ставили, вносили пометки в компьютер. Рина постоянно отвлекалась на авторов, названия и содержание. И поражалась вновь и вновь, видя очередной редкий экземпляр. Граф с лёгкой улыбкой наблюдал за горящими глазами девушки и позволял ей не торопиться, листать, что-то читать, мечтательно вздыхать и браться за следующую книгу.

— Обычно девушки смотрят так на косметику. Или платья, — не выдержав, хмыкнул граф.

— Ну а это ты как раздобыл?? — пропустила Рина его комментарий.

В руках у неё была автобиография Циммера, одного из самых кровожадных политиков в истории Сведённых Королевств. Почти триста лет назад он устроил настоящую резню, уничтожая всех, кто владел магическими способностями. Его псы — наёмники-убицы — вынюхивали следы силы и вырезали всех — от стариков до младенцев. Циммер считал, что маги способны совершить переворот. Боялся их и обвинял в сговоре с нечистой силой.

След той резни тянется и по сей день. В королевстве практически не осталось людей, как граф Дартер, рождённых с даром, будь то светлый или тёмный. Большинство такие, как Рина — потомки магов, которые получили в наследство лишь повышенную чувствительность, депрессивные эпизоды — следы от поцелуя тёмных сил, череду внутриличностных конфликтов вследствие утраты той части души, где теплилась магия, и проблемы с серотонином. Единицы людей, рождённых с силой, составляли королевскую элиту. Президент входил в их число. И граф, по всей видимости, тоже, только вот Рина не могла понять, в чём заключался его дар. Циммер уничтожил и сведения, где были приведены изучения силы и характеристики способностей. Циммер в автобиографии, слогом почти невменяемого человека, описал причины и мотивы геноцида. Книга была запрещена к чтению и распространению. А у графа стоял её оригинал.

— Я не добыл её, — ответил граф. — Она перешла мне по наследству.

Кажется, у Рины был ужасно красноречивый взгляд, потому как граф громко рассмеялся.

— Это не то, что ты думаешь. Один из приближённых Циммера — мой далёкий предок. Он успел сохранить архивы тирана в тот момент, когда за Циммером пришли повстанцы. Он не мог позволить уничтожить архив, ведь это — история. В общем, любовь к книгам у нас семейное.

Рина заглянула в текст. Она не видела даже отрывков в учебниках, только сухие пересказы историков и биографов. И вот он перед ней — поток сознания жестокого тирана, оправдывающего свои преступления высшей целью сделать общество лучше. Рина читала, не погружаясь, стараясь смотреть отстранённым взглядом историка. Получалось всё сложнее, и девушка захлопнула книгу.

На одной из полок Рине попался очень необычный экземпляр — меньше по размеру, чем другие книги, а корешок — шире. Но когда девушка достала его, то поняла, что это вовсе не книга, а небольшой ящичек, по всей видимости закрывающийся на ключ, хотя замка Рина не увидела, кроме одного крошечного отверстия сбоку. Рина потрясла его и спросила, что с ним делать. Граф взял из её рук ящик и убрал под один из стеллажей:

— Видимо, случайно поставил.

К вечеру граф и Рина создали классификацию с разделами и подразделами. Документы, дневники в двух стеллажах, исторические справки в трёх, литература по истории, философии, законам Королевства — следующие. Трактаты и учения дальше. За ними бесконечное множество коллекционных изданий художественной литературы. И так далее. Вышло около двадцати разделов.

— Вот это да, — подытожила девушка и потянулась.

Граф удивлённо воскликнул:

— Рина, прости! Уже десять вечера. Я привык много работать, но совсем забыл, что тебе нужно больше отдыха…

— Сколько? — Рина, не веря, уставилась на часы. — А я и не заметила. И, кстати, я тоже привыкла много работать.

— Всё, есть и спать, — скомандовал граф и вывел девушку из архива.

Рина упиралась, желая ещё посмотреть книги, но граф приказал ей отдыхать.

— Завтра продолжим. Впереди много времени, успеешь.

Быстро поужинав, Рина направилась в комнату. Только после еды она почувствовала, как валиться с ног от усталости. Наспех приняв душ, девушка провалилась в сон.

Граф стоял напротив. Фигуру его скрывали клубы чёрного тумана, но Рина чувствовала, — это он. Золотые глаза светились в темноте и смотрели на девушку хищно. Рине было не по себе от этого взгляда. Она хотела что-то сказать, но граф исчез. А после — девушка спала до утра, и ничто не беспокоило её сон.

4

Постепенно Рина осваивалась в доме графа. Первые дни она проводила, не отрываясь от работы. Переносила книги, вносила данные, расставляла на полках, стирала пыль, подклеивала старые корешки, надевала новые обложки поверх обветшалых. Работа её замедлялась ещё и тем, что она имела дело буквально с достоянием нации. Книги были настолько ценны, и в то же время в плачевном состоянии, что она действовала с особой осторожностью. Медленно доставала книги, осматривала, где есть повреждения, просто застывала, изумлённая тем, что держит в руках. Иногда она позволяла себе отвлечься и заглянуть в содержимое, и увлекалась чтением, не замечая, как проходит время. Виктор в архиве не появлялся, поскольку девушка заверила его, что теперь помощь ей не нужна, и она может продолжить сама. Ей было неловко, что граф работал с ней наравне, но всю зарплату получит она. Поэтому, отделавшись от графа, Рина работала, можно сказать, в своё удовольствие, не отвлекаясь на красавца хозяина дома. Но иногда, конечно, приходилось. Например, за ужином, который плавно перетекал в беседы с бокалом вина в гостиной. Когда Рина вечером выходила из архива, граф уже ждал её в кухне. Стол был накрыт, Ингвар услужливо подставлял блюда, украдкой разглядывая Рину. Граф не давал ей заговорить с ним, перетягивая её внимание на себя. Рина немного забавлялась, представляя, как Ингвар сначала готовит это всё, а после моет посуду. Трудно было представить, что в глушь, куда забрался граф, прилетает доставка еды. Хотя представить Ингвара в фартуке за фаршировкой курицы было ещё труднее.

Делая вид, что ест (Рина часто отказывалась от ужина, следя за фигурой), она поддерживала светскую беседу с графом. Тот охотно рассказывал про свои приключения за время посольских миссий, Рина, в свою очередь, разбавляла всё шутками, отчего граф хохотал. Затем они брали бутылку вина и перемещались в гостиную, где брали какую-то книгу и начинали обсуждать. Часто обсуждение любой книги сводилось к тому, как граф рассказывал про похожие случаи из жизни. Ему каким-то чудесным образом удавалось всё преподнести как достижение. И также чудесно оказывалось, что с ним приключалось много чего.

Так, например, граф рассказывал, что побывал во всех Королевствах, водил дружбу с аборигеном из племени острова Кени, три раза попадал в перестрелку на улицах Нижнего Королевства в особо опасном регионе Старограда, однажды основал собственное издательство, которое быстро обанкротилось из-за его любви к печати экспериментальных произведений современной литературы, что граф знает многих современных музыкантов и певцов лично, и ещё много чего другого. Хотя, на взгляд Рины, графу было не больше 35, но усомниться в его рассказах ей и в голову не приходило. Всё это он рассказывал живо, в мельчайших деталях, и глаза его загорались так, будто он вновь переживал всё это в своей памяти.

Ровно в девять граф удалялся в свой кабинет, продолжив работу, а Рина выходила проведать коней. Она чистила извалявшихся за день в опилках и собственных какашках животных, гладила морды, расчёсывала гривы, счищала грязь с копыт. Затем брала одного из вороных красавцев и выводила на прогулку. Она уходила в лес недалеко от дома, останавливалась на полянке, и пока конь жевал траву, Рина наслаждалась еловыми видами. Затем она заводила коня в стойло и шла греться в дом, а после, приняв душ, залезала в кровать, читала что-то из романов, которые брала в гостиной, и засыпала, не дочитав очередную главу.

Среди ночи её будили странные шорохи, словно под кроватью кто-то скрёбся. Рина вздрагивала и после долго не могла заснуть, со страхом всматриваясь в темноту комнаты. Затем она включала свет прикроватной бра и дочитывала главу книги. Чтение её немного успокаивало, и она засыпала беспокойным сном.

Так прошла первая неделя её пребывания в доме Виктора. Тихо, мирно и даже более чем приятно. Рина слабо представляла себе, что её ждёт, когда собиралась к графу. Всё оказалось не так плохо. И всё же ей не удавалось до конца освоиться. Она не чувствовала себя в этом доме спокойно. Тишина закрытых дверей, мимо которых она проходила, пугала её. Одна из них — её комната, вторая — кабинет графа, третья, возможно, его спальня, а остальные три? Рина не решалась проверить, что за ними, но догадывалась, что там живут стюарты.

Порывы ветра били в окно. Хотя дом графа находился в окружении ельника, деревьям не удавалось скрыть его от урагана, что пришёл с первыми осенними днями. В Лангрии его называют Индира в честь древней богини грома и молний. Индира приходит в начале сентября, и каждый житель Провинции, ожидая страшную гостью, заколачивает окна и двери домов досками. Мужчин в их доме не было, и Рина колотила доски сама. Она приезжала из Академии домой на время Индиры, чтобы помочь родным и удостовериться, что их дом не снесёт ветром. Порой такие трагедии случались в их регионе. Никто не выживал.

Вечером приходил Алекс и перебивал за Риной доски для надёжности. В прошлом году он также пришёл в их дом, и пока мама пекла пироги к чаю, а Бетти пыхтела над учебником, пытаясь читать, Рина вместе с Алексом проверяли прочность досок. Дом их был маленький, в три окна, так что они быстро управились и сели на крыльце, следя за тем, как на небе быстро проносятся облака, гонимые надвигающейся Индирой.

— Слушай, а что ты планируешь делать, когда закончишь Академию? — спросил Алекс, затягиваясь сигаретой.

— Я хочу начать преподавательскую деятельность в Лангрии. Также устроиться в архив Парламента. У них есть ночные смены, я смогу совмещать.

— То есть ты хочешь остаться в Лангрии?

— Да. А что мне здесь делать? Никаких перспектив, сам знаешь.

— Ты могла бы работать у нас на ферме. Ты ведь любишь лошадей. Мы можем открыть свой конный клуб, и богатые детишки Ланргии будут приезжать к нам кататься и скакать по полям. Как тебе идея?

— Не знаю, Алекс… Вообще-то, у меня большие планы. Я бы не хотела всю жизнь провести на ферме. Я не для этого столько лет отлично учусь. Сейчас я на хорошем счету в Академии, и мне нужно…

— Да-да, знаю. — Алекс затянулся и бросил окурок. — Прости, ты права. Давай, дерзай. Хоть кто-то из нас добьётся чего-то большего.

— Алекс.

Рина посмотрела на парня. Тот отвёл взгляд.

— Алекс, я же не это имела в виду. И не хотела тебя задеть.

— Рина, ты во всём права. — Алекс повернулся к ней и взял за руку. — Ты молодец. Ты даже не представляешь, как твоя мама гордится тобой. Да и моя мама тоже гордится тобой. И мой брат. И даже моя тётя. Просто я понимаю, что в этой твоей жизни, возможно, не будет места для меня. Ведь я мало что способен делать, понимаешь? Я не такой способный, как ты.

Рина отняла руку. Она непонимала, как реагировать на его слова.

— Алекс, не начинай. Мы это уже обсуждали.

— Да. А знаешь, кажется, пироги готовы.

— Иди, я подойду.

— Ладно.

Алекс встал с крыльца и зашёл в дом. Рина услышала радостный смех, Алекс любил веселить её маму и Бетти. Она глубоко задумалась. Такого ли мужчину ей хотелось видеть рядом с собой?

Рина вспоминала их разговор, лёжа в кровати. Грохот Индиры разбудил её, и она так и лежала, пялясь в потолок и вспоминая события прошлого года. С тех пор их отношения только ухудшались. Они редко виделись из-за учёбы Рины. Да и она не стремилась. Девушка надеялась, что работа у графа станет первым серьёзным шагом на её пути по карьерной лестнице, ведь это солидный пример для портфолио. А Алекс… Он прав. Он не такой способный, как Рина. Она получала высшие баллы, много читала и писала, выступала на конференциях, знала, кому следует улыбаться, легко заводила контакты. И рядом с собой она бы хотела видеть мужчину одного уровня. Да вот хотя бы граф Дартер…

— Нет, высоко берёшь.

Рина одёрнула себя. Виктор был слишком большой шишкой для неё. Да и вряд ли относился к ней как-то иначе, чем как просто к наёмной работнице.

— Между прочим, к наёмной работнице с шикарными волосами и осиной талией!

Рина обиделась на свои же мысли, но затем слегка рассмеялась. Ветер так и бил в окно. Тут же она снова услышала странный шорох под кроватью и вскочила от испуга. Рина отошла в дальний угол комнаты и замерла, прислушиваясь. Странный скрип донёсся с другого угла комнаты. В окно резко ударила ветка, Рина вскрикнула и зажгла свет. Она подышала, восстанавливая сердцебиение. А после глянула на часы. Половина седьмого утра. Рина вздохнула и направилась в ванную. Спать она точно больше не собиралась.

Рина заварила крепкий чёрный кофе в турке, добавив щепотку перца и корицы сверху — её любимый рецепт. Она жевала банан и пила напиток, глядя, как за окном гнутся от ветра еловые лапы. В столовую вошёл Ингвар.

— Доброе утро, дорогая, — пропел стюарт и сел напротив. На нём не было очков, и Рина увидела два изумрудных глаза, чуть светящихся в сером утре.

— Ингвар, так ты тоже?..

— Что тоже? Тоже маг? Всё верно. Но я маг никудышный, моя сила слабо проявляется. Поэтому я всего лишь стюарт. Но всё равно вхож в дом элиты, как видишь. И кстати, не знал, что ты ранняя пташка.

— Меня разбудила Индира.

— Ах, вот бы и меня будила женщина с утра, а не этот будильник. Может, займёшься этим?

— Там ещё остался кофе, — Рина сделала вид, что не услышала его слов.

— Да ладно тебе, я же шучу. Почему ты такая серьёзная?

Что-то Рине подсказывало, что граф не обрадуется, узнав, в каком тоне ведутся беседы между ней и его стюартами. Потому девушка взяла чашку и бросила:

— Хорошего тебе дня, Ингвар.

— Ты не доела, дорогая…

Рина захлопнула за собой дверь в чулан и спустилась в архив. Что ж, начнёт сегодня работать раньше.

Время близилось к обеду. Рина дошла до конца дальнего стеллажа, разобрав верхние полки, и взялась за ряд папок. Она вытащила одну и раскрыла, чтобы определить раздел для неё. Девушка удивилась. Она ожидала увидеть документы, но внутри папки лежали газеты. Она проверила и остальные — ряды чёрных корешков скрывали периодику, обычные ежедневные газеты, в которых печатались глупые анекдоты, кроссворды и «жёлтые» новости.

— И что вы тут забыли? Это ценнейший архив. Вы вообще в курсе, что вам тут не место?

Рина удивилась, зачем графу нужно было собирать газеты и хранить их, наряду с другими книгами. Она решила спросить об этом за ужином. Но на ужине Виктора не было. Рина вышла из архива, а в столовой её встретил Ингвар. На столе стояла пустая посуда и открытая бутылка вина. Ингвар потягивал напиток. Он подмигнул девушке, когда та вышла.

— Виктор ещё не приехал. Найди себе сама что-нибудь поесть. Я не прислуга, чтобы ты знала. Или хочешь, выпьем вместе?

Ингвар так мерзко улыбнулся девушке, что ей не хотелось ни есть ни пить в его присутствии. Она сдержанно мотнула головой. Но вдруг спросила:

— Слушай, а у вас же есть телефон тут?

— Пф. Смешная ты. Таким людям, как граф, нельзя иметь телефон. Прослушка, все дела. Понимаешь?

— Ладно, а у тебя есть телефон?

— Тебе зачем?

— Хочу узнать, как моя семья пережила ураган.

— С ними всё в порядке, не беспокойся.

— Откуда ты знаешь?

Ингвар пристально посмотрел на Рину, затем оскалился в жуткой улыбке.

— А знаешь, у меня есть телефон. В моей комнате. Пойдём?

— Зачем идти в комнату. Ты ведь можешь принести его сюда?.. — осторожно сказала Рина.

— Дорогая, — с придыханием ответил Ингвар. Его жеманность убивала Рину. — Не могу. Граф узнает, что в доме есть телефон, голову оторвёт. И тебе и мне. Так что пойдём.

— Л. ладно, — вдруг заикаясь, ответила Рина. — Пойдём.

Ингвар вновь оскалился, встал и направился к коридору. Рина поспешила за ним, пытаясь успокоиться. Ей всё это не нравилось, он ей тоже не нравился, но выбора не было. Ингвар остановился у одной из дверей, что была ближе всего к столовой, и распахнул. Рина не решалась зайти, из коридора осматривая скупую обстановку комнаты стюарта.

— Ну что ты встала. Не стой на пороге. Заходи. Телефон лежит в тумбочке.

— После тебя, — Рина не сдвинулась с места и натянула вежливую улыбку.

— Как скажешь.

Ингвар улыбнулся и прошёл в комнату. Он остановился у тумбочки, развернулся и посмотрел на Рину.

— Вот, телефон здесь.

Он показал на ящик, но не спешил его открывать.

— Хорошо. — Рина не знала, что делать. Как заставить его достать телефон. Заходить ей совсем не хотелось.

— Подойди, как же ты будешь звонить, если будешь стоять там?

Рина вздохнула и медленно вошла в комнату. Дверь за ней вдруг захлопнулась, и они с Ингваром оказались в темноте. Два изумрудных глаза уставились на Рину и горели во мраке комнаты. Жуткое зрелище, словно не было ни тела, ни головы, а только непроглядная темнота, из которой смотрят два зелёных огня.

Рина медленно подошла к стюарту. Тот открыл ящик. Рина опустила глаза и увидела телефон. Она быстро взяла его, сняла блокировку и набрала номер. Поднесла к уху, радостная, что услышит голос мамы, но… Ничего. Тишина. Ни гудков, ни других сигналов.

— Я же сказал, телефоны запрещены.

Ингвар прошептал прямо в ухо девушке. Она и не заметила, как он склонился к ней. От испуга Рина выронила телефон и побежала к двери. Она замешкалась, ища в темноте ручку, распахнула дверь и выбежала на улицу.

Индира успокоилась, вернее, перекинулась на другой регион, и Рина решила вывести Минотавра и себя на прогулку. Да он просто поиздевался над ней! Что это за сорт мужчин, которым нравится издеваться над девушками… Рина проследовала в конюшню, скормила коням половину мешка морковки, затем надела недоуздок Минотавру, взяла корду и вывела коня. Тот беспокойно фыркал, всё ещё ощущая Индиру.

— Ну, малыш, успокойся, — Рина хлопала его по шее. — Всё хорошо. Не бойся, Тав.

Рина ласково называла его Тавик, что было гораздо приятнее Минотавра. Тавик послушно шёл вперёд, водя носом, но когда добрался до полянки с травой, тут же забыл про все свои страхи.

В лесу темнело. Рина витала где-то в своих мыслях, и не заметила, как темнота подкралась к еловым лапам. Тропинку уже было едва видно, а хвойные ветви густой стеной скрывали огни дома. Рина поёжилась. Минотавр резко вскинул голову и стал вглядываться в темноту. Риина напряглась.

— Что такое, Тавик? Пойдём домой?

Конь не двигался и смотрел прямо на деревья. Рина пригляделась, пытаясь понять, что он видит. Слева послышался треск веток, и девушка обернулась. Рина застыла, увидев зелёные маленькие огни, которые зависли прямо между веток. Она тяжело задышала и прижалась к боку коня. Тот заржал, и огоньки пропали. Рина огляделась, вновь посмотрела туда, где горели огни, но видела только темноту. Она отозвала коня, Минотавр зашевелился, и девушка спешно повела его по тропинке, покидая мрак леса.

Она пыталась дышать, прогоняя страх, чтобы не провоцировать ещё и коня, поскольку лошади безумно чувствительны к эмоциям людей. Ей казалось, что она заблудилась, и уводит коня не к дому, а всё дальше, в темноту. Она быстро шла, таща за собой Тавика, стараясь не обращать внимания на треск веток, доносившийся по мере её пути то с одной, то с другой стороны. Она почти бежала, пока, наконец, не прошла через лапы елей, за которыми виднелся дом. Рина облегчённо вздохнула.

Она сбавила темп и повела Минотавра к конюшне. Дом казался пугающе мрачным. За панорамными окнами виднелся свет гостиной, а сам дом казался таким же чёрным, как и всё вокруг. Чёрные стены и крыша сливались с мраком. Рина отвернулась и раскрыла двери конюшни.

Внутри стоял граф. Он гладил Танатоса и обернулся, когда Рина вошла.

— Рина, я тебя везде искал.

Граф тут же подошёл к девушке и взял из её рук корду, заводя Минотавра в стойло.

— Я вывела его попастись. Забыла, что после прихода Индиры рано темнеет.

— Всё в порядке? Ты дрожишь.

Граф обеспокоенно смотрел на девушку. Та мотнула головой.

— Да, всё хорошо. Замёрзла только.

— Пойдём в дом, нужно что-нибудь выпить.

Рина была рада, что встретила графа. Её страх как рукой сняло. Они прошли в гостиную, граф отлучился и тут же вернулся с бутылкой вина и двумя бокалами. Налил Рине и подал напиток.

— Тебя что-то напугало в лесу? — спросил граф, глядя, как девушка набросилась на вино. Рина чуть поперхнулась:

— Да, в тёмном лесу мерещится всякое…

— Например?

— Не важно.

— Не стоит ходить одной в лес. Тем более вечером.

— Ладно.

Граф сделал глоток, глядя на девушку. Рина неловко опустила глаза.

— Я отлучался по делам. Обычно я часто бываю в разъездах.

— Не удивительно.

— Кто-то из стюартов плохо себя вёл?

— О чём ты?

Рина пришла в себя и состроила невинный взгляд. Жаловаться она вовсе не собиралась. Да и не на что было. И лишние проблемы ей были ни к чему. Граф долго смотрел ей в глаза, чуть хмурясь, а потом отвёл взгляд.

— Я бы хотела узнать, как мои родные. После урагана.

— Об этом не переживай. Мои люди за ними присматривают. У них всё в порядке.

— Спасибо.

Рина облегчённо вздохнула. Она допила вино и попрощалась с графом, намереваясь залезть под горячий душ. Граф потёр уставшие глаза, и залпом осушил бокал. Странная мысль пройти за девушкой в комнату и бросить её на кровать пришла к нему в голову, и он тут же её отбросил. Нет, ещё не время.

Вода сняла напряжение и усталость. Горячий поток обволакивал кожу, а вино согревало изнутри. Девушка выключила воду, наспех обтёрлась полотенцем и набросила шёлковую ночнушку. Она забралась под одеяло и заснула, не в силах даже почитать перед сном. А во сне её окружили еловые лапы, и за ними Рина видела то зелёные огни, то золотые. Они смотрели на неё со всех сторон, а Рина не знала, куда от них убежать.

5

И вдруг всё изменилось. На следующий день граф просто спустился в архив со своим ноутбуком, сел и стал работать. И пока Рина носилась из угла в угол, переставляя книги и документы, граф всё это время, хотя и был погружён в свои дела, не покидал архива. Оба так увлеклись работой, что пропустили обед, и вышли только к ужину. Стол, как скатерть-самобранка, был полон угощений, и только агрессивные стуки ножа по разделочной доске, доносившиеся с кухни, говорили о том, что еда появляется не сама собой, а выходит из-под хозяйственного ножа Ингвара.

— Над чем ты сегодня работал?

— Президент готовится к выборам, я веду его кампанию.

— Точно, я и забыла, что скоро голосование.

— Хм.

Как бы понимать это графовское «хм»? Рина не хотела прослыть не социально-активной гражданкой в глазах представителя власти и попыталась исправить ситуацию:

— Вообще, я каждые выборы хожу. И голосую за Президента.

— Вот как? Ты, значит, политическая активистка?

— Ну, не совсем…

— Не оправдывайся. Я прекрасно знаю, как в бедных регионах обстоят дела с отношением к политической машине. Поверь, мы делаем всё возможное, чтобы эту ситуацию улучшить.

Рине показалось, что что-то подобное она слово в слово слышала от Президента и его свиты в одном из прямых эфиров, которые включала её мама на кухне за готовкой. Сначала они мешали Рине сосредоточиться на учёбе, но монотонность и однообразность речи политиков, в конце концов, не мешали работать, а даже наоборот вводили в состояние рабочего потока. И всё же, переехав в Академию, Рина не включала больше эфиры.

— Прогуляемся?

Граф заметил, что девушка задумалась. Портить ужин разговорами о работе ему не хотелось.

— Да, с радостью.

Рина забежала в комнату, взяла куртку. Граф накинул пиджак на плечи поверх атласной рубашки. Они шагнули за порог. После Индиры стояла бодрящая свежесть. Сумерки лёгкой тенью легли на верха ельника, а через ветки ещё пробивались лучи закатного солнца. Оранжевый контур зелёных лап выглядел, как нарисованный пейзаж, и Рина залюбовалась. Они шли медленно по тропинке, удаляясь в лес.

— Давно я не гулял тут.

— Почему?

Рина посмотрела на графа. Статная фигура мужчины казалась такой же величественной, как и ели за его спиной. А аромат его парфюма смешивался с древесными нотами ельника. Он повёл плечом.

— Даже не знаю… Какой смысл?

— В прогулках?

Рина удивлённо посмотрела на него.

— Стой, ты правда не понимаешь? А ну-ка остановись.

Граф насмешливо сдвинул брови, но послушался. Рина подошла к нему ближе.

— А теперь посмотри вокруг. Что ты видишь?

— Рина.

— Давай, мистер Дартер. Ответь мне.

— Ёлки. Кусты. Палки валяются.

— Ты совсем не романтик… Неужели ты не видишь, как красивы эти деревья? Эти идеальные лапы елей, с их мягкими иголочками и чудесным запахом хвойной смолы. А листья, опавшие с боярышника, пахнут землёй, прошедшим дождём и чуть отдают сладостью ягод. А наверху…

Рина посмотрела наверх, и графу невольно проследил за её взглядом.

— … а наверху, вот там, видишь? Уже звёзды виднеются. Чуть станет темнее, и увидишь созвездия. А ещё, послушай, слышишь?

Граф не понимал:

— Что слышу?

— Ничего. Тишина. Это ели укрывают нас от звуков мира, и дают послушать тишину. И это самый прекрасный звук, который только может быть в лесу. Но потом, если прислушаться, то ты услышишь, как бежит ёжик и ветка хрустит под его лапой, как птичка скакнула с ветки, и ветка выгнулась со скрипом, и как сухая кора потрескивает от ветра.

Рина посмотрела в глаза мужчины, те чуть тлелись золотым светом.

— Понимаешь?

— Наверное…

Граф не понимал, но не хотел её расстраивать. Что-то в её восторженном взгляде было такое, что самого его невольно заставляло проникнуться настроением девушки. Рина зашагала дальше.

— Я часто ходила гулять в лес у дома.

— Не боялась?

— Да что же в лесу страшного? Нет, не боялась. Ведь мы не у дикого леса жили. Так, чуть с тропинки свернёшь, и вышла на дорогу… Я собирала грибы и ягоды. В хороший день приносила ведро черники, и мама пекла пироги для нас с Бетти.

— Мило. Хотел бы и я…

Граф не договорил. Сработало устройство в его кармане. Граф достал небольшой квадратный девайс, который светом и звуком взывал ко вниманию.

— Что это? Впервые такое вижу.

Граф вздохнул и отключил устройство.

— Это пейджер нового поколения. Использую для безопасной связи по рабочим вопросам.

— А, работа…

— Да, пора возвращаться.

Они быстро дошли обратно, и спокойное настроение Рины уходило с каждым шагом, приближающим её к дому. Графа уже ждал один из стюартов у заведённой машины. Прежде чем сесть, он сказал:

— Не сиди долго за книжками. Думаю, я сегодня не вернусь домой, ложись пораньше. Завтра увидимся.

И уехал по своим важным делам. Рина вздохнула чуть печально и пошла на конюшню, порадовать себя общением с конями.

— Танатос, ну как так! Такой благородный конь, а весь извалялся в какашках и опилках!

Рина счищала засохшую грязь с боков коня, тот блаженно фыркал и периодически тыкал носом в плечо Рины, требуя ласки. Девушка чесала конью морду и продолжала тереть. Танатос вдруг прижал уши и вытянул нос вперёд.

— Что такое?

— Салют, дорогая.

Ингвар появился, словно из ниоткуда, напугав коня. Тот заржал и отскочил назад, Рина успокаивающе хлопнула его по шее.

— Ингвар! Нельзя так подходить к лошади. Они пугливые.

— Да ну? Вот эта махина?

— Ты сюда вообще заходишь? Не знаешь, как себя с ними вести?

— Принцесса, мне хватает и того, что я торчу на кухне. А навоз за ними убирает конюх.

— Ни разу его тут не встречала.

Рина вышла из стойла и закрыла дверь. Танатос беспокойно водил ушами.

— Всё потому, дорогая, что конюх приходит утром, пока ты возишься с книжками.

— Понятно. Зачем ты пришёл?

— Ну что ты такая грубая? Может, я тоже захотел пообщаться с коняшками? Они ведь такие милые.

Танатос недвусмысленно заржал.

— Научишь меня?

— В другой раз. Я собиралась спать.

— Бяка.

Рина посмотрела на Ингвара. Стюарт гадко улыбался и пялился на девушку. Глаза его опустились ниже. Рина сняла куртку перед чисткой и осталась в футболке с вырезом, открывавшем ложбинку груди. И сейчас взгляд стюарта упёрся прямо туда.

— Ладно, спокойной ночи.

Рина поёжилась и быстро прошла мимо. Ингвар крикнул ей вслед:

— Можешь не стараться.

Рина остановилась.

— Ты о чём? — она глянула на него через плечо. Стюарт оскалился:

— Не ты тут первая, не ты последняя. Понимаешь, о чём я?

Девушка не ответила, развернулась и убежала в дом. Ей не хотелось думать о том, что Ингвар имел в виду. Наспех приняв горячий душ, она нырнула под одеяло. Рука потянулась к книге, но, словно послушавшись графа, Рина не взяла роман, а выключила свет.

Ингвар развалился в гостиной, потягивая красную жидкость из бокала. Напротив него сидел стюарт с голубыми огнями в глазах. Они курили трубку, передавая друг другу и затягиваясь по очереди. В гостиной стояла кромешная тьма, клубился дым и поблёскивали зелёные и голубые огоньки глаз.

— Что за цирк он устроил, — протянул Ингвар, втягивая дым. — Эта идиотка даже не понимает, что никто бы просто так не пустил её в архив.

Ингвар выпустил огромное кольцо дыма и хмыкнул:

— Слишком ценны эти бумажки для Виктора.

— Я тоже не понимаю, зачем это всё, — отозвался его собеседник. — Зачем он так возится с ней. Она что, так хороша в постели?

— Гарри, она зубрилка из Академии. Всю жизнь провела в библиотеке. О чём ты вообще говоришь?

— Ах да. Забыл.

Стюарты загоготали.

— Слушай, а давай устроим ей веселье? — вдруг сказал Ингвар.

— Например?

— Мы сейчас одни в доме. Что если к Красной шапочке придёт серый волк? Понимаешь, о чём я?

Гарри посмотрел, ухмыляясь. Стюарты отставили бокалы. Игра началась.

Рина уже засыпала, как вдруг услышала звон стекла. Она резко вскочила с кровати и прислушалась. Из-за двери доносились грохот и глухие крики. Девушка подошла к двери и прислушалась. Шум не стихал. Тогда она открыла дверь. В этот момент в её комнату влетел Ингвар и прислонился к двери.

— В чём дело?

— Дорогая, как я рад, что ты цела.

Стюарт дрожал, на его лице был лёгкий испуг. Он будто не мог говорить, пытался перевести дух.

— Да что происходит?

— Я… Кажется, я забыл закрыть дверь, когда выходил проверить периметр. А когда зашёл, то увидел на пороге следы лап животного. У нас тут, знаешь ли, нет собак, и, кажется, это был волк.

— Что?!

— Да-да, в общем, он сейчас в столовой, громит всё, что видит.

В подтверждении словам Ингвара из-за двери донёсся грохот мебели. Рина вздрогнула.

— О чём ты говоришь? Какой волк?

— Дорогая, большой.

— Ты видел его?

— Я же говорю, следы! Они вели к столовой. И этот грохот…

За стеной опять громыхнула, послышался звон стекла и вой.

— Нам нужно закрыться в комнате и переждать. Мы можем забаррикадироваться! Давай, подвинем стол.

Стюарт бросился к столу, сбросил с него всё, что лежало. Книги грохнулись на пол страницами вниз, вещи Рины разлетелись по сторонам. Ингвар спешно придвинул стол к двери и упёрся руками в столешницу.

— Так-то лучше. Теперь он нас не тронет.

Рина стояла в растерянности. Сон быстро прошёл, она начала думать.

— Но ведь это не совсем правильно… Надо прогнать его. А что если он не уйдёт до утра? Вернётся Виктор, а ведь он не знает… Надо вызвать службу.

— Какая служба, ты что! Сюда нельзя никого вызывать. Газеты об этом сразу же напишут, а Виктор печётся о приватности. Меня тут же уволят…

— Ладно. Слушай, в доме есть ружьё?

Ингвар посмотрел на неё с удивлением.

— Ружьё?

— Ну да. Ружьё. Вы ведь стражи, личная охрана посла Президента и всё такое. У тебя должно быть хоть какое-то оружие.

— Да, знаешь, я его оставил в своей комнате. Как-то не подумал. Стыдно признаться, но я так испугался…

— Тогда давай возьмём оружие из твоей комнаты. Волк же в столовой. Мы возьмём оружие и напугаем его. Или застрелим, смотря как дело пойдёт.

— Ого. Да уж.

Ингвар явно смутился, но Рина не понимала, почему. Его реакция показалась девушке странной. И вдруг в голове её мельком проскочила мысль. Так быстро проскочила и не задержалась, однако Рина её расслышала.

— Если ты боишься, — выдохнула Рина и заговорила спокойно, — то я сама схожу. Ружьё всё в той же тумбочке, так?

И выжидающе посмотрела на Ингвара. Тот медленно кивнул.

— Не ружьё. Пистолет.

— Тогда отодвигай стол, защитник. И пропусти меня.

Ингвар медленно и не хотя отодвинул стол. Рина открыла дверь и выглянула наружу. Из столовой доносился шорох. Рина хмыкнула и вышла в коридор. Она тихонько зашагала в сторону комнаты стража, и услышала, как Ингвар выскользнул вслед за ней. Она открыла дверь и уверенно прошла к тумбочке.

— Второй ящик, — прошептал стюарт.

Рина открыла его и увидела гладкий ствол пневмата. Аккуратный пистолет легко поместился в руку. Рина подошла к стюарту и протянула ему. Тот взял оружие.

— С предохранителя снимешь? — хлопнула она глазками. Ингвар послушался. Рина выхватила пистолет из его рук и прошла к столовой.

Стулья валялись на полу, на столе разбросаны осколки еды и остатки ужина. В столовой было темно и тихо. Никаких хвостатых и зубастых хищников девушка не заметила. Рина критически осмотрела картину.

— Какой аккуратный волк. Даже ничего не погрыз.

Она вошла в столовую и встала у окна, вскинув пистолет. Ингвар стоял у входа.

— Сейчас я буду стрелять, Ингвар. Если ты не хочешь, чтобы волк побежал на тебя, лучше отойди.

— Дорогая, давай мы не будем стрелять в помещении… — громко сказал стюарт.

— Стрелять?!

Из кухни высунулась морда. Обычная, человеческая, с двумя нахальными синими глазами. Рина недовольно сверлила её взглядом.

— Не надо стрелять! Мы же пошутили. Шутка это, понимаешь?

Стюарт, что высовывался из кухни, с ужасом смотрел на пистолет в руках девушки. Рина силилась сдержать гнев.

— Вы меня что, за идиотку держите?

— Ладно, извини, дурацкая шутка!

Стюарт вышел из кухни. Это оказался коренастый парень с бородкой и выбритыми висками. Рина его раньше не встречала, но поняла по форме, что перед ней ещё один стюарт.

— Скажи, Ингвар? Мы просто шутили.

— Да, Рина, прости, как-то нехорошо вышло.

— Нехорошо?

Рина побледнела от злости. Ей хотелось кричать и бить посуду самой. И ещё немножечко всадить пулю обоим в лоб и закопать в лесу, ведь в такой глуши никто не найдёт их трупы. Она с силой выдохнула три раза.

— Слушай, правда, извини нас. Давай мы как-то сгладим это всё и…

Стюарт сделал шаг к ней. Рина невольно дёрнула руками, и тот попятился. Она вдруг поняла, что он испугался пистолета в её руках, и нервно засмеялась. Стюарты переглянулись и тоже заулыбались друг другу.

— Я не собиралась стрелять. Забирай свой пистолет. Это была очень дурацкая шутка.

Рина резко отбросила пистолет на стол и рванула из столовой, сбив по пути Ингвара, который мямлил что-то извинительное. Она вбежала в свою комнату, захлопнула дверь и подпёрла её столом. А после зарылась в одеяло и разрыдалась. Никто и никогда в жизни не издевался над ней так, как эти самовлюблённые ублюдки.

— Тоже мне, люди силы, — злобно прорычала она в матрас.

Сейчас ей очень хотелось, чтобы приехал Виктор и во всём разобрался. Поставил их на место, а Рину обнял и сказал, что она в безопасности. Однако граф так и не приехал, а она пролежала ещё часа два, плача и злясь, и уснула, совсем обессилив.

Утром она нехотя разлепила глаза под звон будильника. В свете утреннего серого солнца погром в комнате Рины смотрелся совсем жалко. Придвинутый у двери стол напоминал о вчерашнем розыгрыше, и Рине снова сделалось тоскливо. Она ещё пол часа пялилась в потолок, теребя в руках медвежонка Ори, и боролась с желанием собрать вещи и уехать прямо сейчас. Затем она заползла в душ и встала под струи прохладной воды. Когда тело забилось в ознобе от холода, она выключила воду и вылезла из ванной. В комнате натянула мягкий кашемировый свитер и просторные джинсы. Накинула сверху куртку и вышла в коридор.

В доме стояла тишина. Рина мельком глянула в сторону столовой и вновь ощутила волны злости. Она отвернулась и направилась к выходу. Рина прошла на веранду, пристроенную сбоку, и села в мягкое кресло. Лапы елей посинели за ночь. Пришли первые холода. Рина вдохнула морозный воздух и услышала в нём первые нотки зимы. Они ещё слабо разливались в осеннем воздухе, но уже знаменовали собой конец летнего тепла. Рина закрыла глаза. Нет, она не даст каким-то стюартам испортить ей жизнь. Ей нужна эта работа, нужны эти деньги. Она будет стойко держаться, чтобы получить то, что хочет. Девушка решила, что будет держать лицо во что бы то ни стало. А ещё что она как можно быстрее постарается закончить работу.

С этими мыслями она встала и направилась в архив. Проходя столовую она заметила, что там, конечно же, царила идеальная чистота, и никаких следов вчерашнего погрома не было.

6

Рина ни словом не обмолвилась графу об инцидентах со стюартами. Последние же больше её не беспокоили. Она вообще их не видела и не слышала. Девушка не знала, когда и кто дежурит, когда они питаются и едят ли вообще. Граф, тем временем, чаще отрывался от ноутбука во время их работы в архиве и пытался разговорить Рину. Девушка была сама не своя, и он хотел повеселить её. Он знал каждую книгу своего собрания, сопровождая работу краткими рассказами о том, как и когда добыл её. Часть коллекции досталась ему по наследству, как он и сказал, но большую часть он купил, обменял, получил в подарок, бережно собрал и хранил.

В подвале были соблюдены все условия для хранения старых книг. Рина отмечала про себя, что тут, в подвале, среди стеллажей, теплее и уютнее, чем в доме наверху. Каждый раз она сжималась, выходя из своей комнаты, не желая наткнуться на кого-то из стюартов.

Граф, между тем, обо всём узнал. За день до прибытия Рины Дартер втайне от стюартов установил камеры в доме, включая комнату девушки. В тот день он устроил выходной для стражей, а сам пригласил специалиста из Лангрии. Датчики камер улавливали повышенный уровень движения и автоматически высылали видео на ноутбук графа. Таким образом он сразу же узнавал, если в доме неспокойно. Он украдкой поглядывал на Рину, перебиравшую книги, и размышлял, почему девушка ничего ему не сказала. Втайне он восхищался её мужеством, а ещё сохранил себе кадры, где она в одной шёлковой ночнушке, открывающей ноги и плечи, размахивает пистолетом посреди столовой. Граф размышлял. Он долго размышлял о том, что сделает со стюартами за то, что они издевались над ней.

Пару дней Рина почти не разговаривала с графом, нехотя отвечая ему, отказывалась от прогулок и молча уходила в свою комнату после ужина. Граф провожал её взглядом, и злость всё сильнее вскипала в нём.

На третий день после случившегося Рина проснулась бодрее, чем обычно. Наскоро собравшись, она отправилась на кухню за порцией кофе. Заварила себе крепкий чёрный напиток (щепотка перца, щепотка корицы). Намазала тост арахисовой пастой и разместилась в столовой. Вдруг её только пришедшего покоя не стало — рядом сел Ингвар.

— Доброе утро, дорогая. Как ты? Надеюсь, больше не злишься на нас с Гарри? — спросил он и так непосредственно посмотрел на Рину, что девушке стало плохо от негодования.

— Доброе, дорогой, — тихо сказала Рина в ответ и посмотрела ему в глаза. Ингвар был без очков, и глаза его сверкали зелёными изумрудами. — Всё хорошо. Я больше не обижаюсь.

— Чудно! — выдохнул Ингвар, — И да, спасибо тебе, что не сказала графу… Если бы он узнал, я бы остался без работы, а, может, и без головы! Ты просто золото, дорогая.

Рине очень хотелось вылить горячий кофе прямо в наглые глаза Ингвара. Она очень себя сдерживала.

— Всегда пожалуйста.

— Нет, правда! А вообще знаешь, ты, оказывается, не из робкого десятка. У меня из головы не выходит та ночь. Ты в этой своей коротенькой пижамке, такая смелая… Знаешь, это возбуждает.

Всё-таки надо вылить. Ингвар будто услышал её мысли, взял чашку из её рук и хлебнул кофе, причмокнув. Они замолчали. Ингвар пялился на Рину, девушка силилась себя сдержать от опрометчивых действий. Она невольно дёрнула рукой и измазалась в арахисовой пасте. Тут же потянулась к салфетке, но Ингвар перехватил её руку. Рина застыла от удивления, когда Ингвар медленно потянулся к ней.

— Дорогая, ты испачкалась…

Прошипел он ей в лицо и слизал пасту с её пальца, глядя девушке прямо в глаза.

— И вот тут тоже…

Он придвинулся к ней и лизнул щёку девушки, затем прошёлся языком по уголку губ. И пока он всё это проделывал, хищно улыбаясь, Рина сидела застыв, словно оцепенела. И вдруг она с силой оттолкнула от себя стюарта, что тот чуть не свалился со стула, и унеслась к спасительным дверям архива. Девушка смогла облегчённо выдохнуть, лишь когда дверь за ней закрылась. Она пересилила себя и сдержала слёзы, рьяно принявшись за работу.

Рина возилась с четвёртым стеллажом, когда Виктор спустился вниз. Пребывая в своих мыслях, она не заметила его. Лишь услышала, как задвинулась дверь.

— Прости, задержался. Были дела с утра, — сказал граф, поправляя ворот чёрной рубашки.

Рина оторвалась от стеллажа:

— Задержался? Ты начальник, тебе можно.

— Как дела?

— Разобралась с теми двумя стеллажами. Повозилась над архивами Люмпиуса старшего и Люмпиуса младшего.

— Да уж, их несложно спутать, — улыбнулся граф. — Но я спросила не о работе. Как твои дела?

— Мои дела ещё лучше! Я занимаюсь книгами и хожу гладить лошадей. Всё прекрасно, — беззаботно улыбнулась ему Рина.

— Что ж… Ладно, хватит болтать, за работу. Сегодня я покопаюсь в книжках вместе с тобой.

Граф натянул чёрные перчатки и подошёл к соседней полке. О том, что произошло утром, Рина решила не говорить. Она снова решила не жаловаться. Вообще, она никогда не жаловалась. Ей доводилось видеть, как жалобы оборачивались людям боком. Например, она слышала о том, как девушки жаловались на домогательства со стороны коллег и преподавателей в Академии. Но руководство предпочитало увольнять или исключать строптивых девушек, а не решать их проблемы. Рина решила, что тот образ графа, что защищает её и выгоняет стюартов, — это лишь плод её воображения. А в реальности любая жалоба могла бы оставить её без работы, а, значит, и карьерных перспектив. Потому она промолчала.

В середине дня граф вдруг захлопнул книгу, отложил её и сказал Рине:

— Пойдём покатаемся?

— Что? — не поняла его Рина, всё ещё увлечённо разбирающая полки.

— Ты так хотела покататься, но погода не позволяла. А сегодня солнечно… И тебе нужно отдохнуть. Так что отложи книги, и за мной.

Рина расплылась в улыбке и чуть не бросилась графу на шею. Виктор, судя по лицу, был бы не против. Ему нравилось видеть реакции девушки, когда он радовал её или смешил своими рассказами. Она смеялась, словно ребёнок, а глаза её светились голубой наивностью.

Рина выбежала вперёд графа, чуть ли не бегом направляясь в конюшню.

— Куртку накинь! — крикнул он ей вслед.

Девушка прихватила из комнаты лёгкую чёрную кожанку и чуть не столкнулась лбом с графом в коридоре.

— Осторожно, — засмеялся он. — Какая ты нетерпеливая!

Рина звонко рассмеялась в ответ и побежала к конюшне. Граф не переставал улыбаться и тогда, когда уже затянул подпруги на сёдлах. Себе он выбрал Танатоса, а девушку решил посадить на Минотавра.

— Для первого раза пойдёт и Минотавр, — улыбался граф Рине, когда девушка легонько пинала бока коня, заставляя его сдвинуться с места.

— Какой же ты лентяй, Тавик! — смеялась Рина.

— Просто нужно показать ему, кто главный.

Граф снял со стены хлыст, запрыгнул на Танатоса и поддал хлыстом Минотавра. Плётка просвистела в воздухе и с силой ударила по крупу коня. Тот очнулся и зашагал, потряхивая гривой. «Как-то чересчур сильно…» — подумала про себя девушка, жалея коня, но ничего не сказала.

Граф повёл коней по тропинке, которую укрывали густые лапы ельника. С высоты она оглядела лес, и вдруг осознала, что дом графа единственный на всю округу. Всё это время она не слышала ни машин, ни голосов людей. Никаких признаков жизни, лишь плотные колючие лапы елей и стойкий хвойный аромат. Солнце было затянуто тучами, лес густо скрывал и без того мрачное небо. Сверху срывались первые мелкие снежинки.

— А ты действительно забрался в самую глушь, — сказала Рина, когда они пробирались сквозь лес. — В Провинции лес не такой плотный.

— Я не люблю общество. Устаю от него на работе. Я давно живу на свете, Рина, и мне хватает нескольких секунд, чтобы понять человека. И то, что я понимаю, мне не всегда нравится. Так что предпочитаю не видеть людей вовсе.

Рина помолчала, не зная, что ответить. Во время прогулки в основном говорил граф, а девушка лишь изредка вставляла вопросы. Кажется, граф изливал ей душу, и за его словами сквозили отнюдь не снобизм, но одиночество и разочарование.

Рина не понимала графа. Она думала о том, что её положение гораздо печальнее. Её социальный статус, образование, семья, возможности и в целом принадлежность к женскому полу — ничто не оставляло ей даже ниточки к богатой и свободной жизни, которую вёл граф. Тем не менее она никогда не позволяла себе отчаиваться и разочаровываться. Рина выбирала жить, пусть и не совсем так, как она хотела бы, но жить. И радоваться уже лишь этому.

— Что ты сделаешь с деньгами?

— Что? — оторвалась Рина от своих размышлений.

— С гонораром за работу. Я выплачу тебе приличную сумму. Ты уже подумала, на что потратишь их?

Рина задумалась. Стоит ли говорить графу? А, впрочем… Всё, что сказано под лапами елей, останется в лесу. Он умеет хранить тайны, он подаёт людям пример, как нужно молчать. И Рина подумала, почему бы не рассказать графу.

— Мне и думать не надо было. Всё это время я искала возможности заработать. Моя младшая сестра Бетти больна. Врачи дают ей пару лет от силы. Но я знаю про лекарство, что делают королевские маги. Я собираюсь купить его и вылечить сестру. И, возможно, что-то останется для мамы.

Граф молча и пристально смотрел на неё. Рине стало не по себе.

— Я сказала что-то не то? Прости, не хотела загружать тебя своими проблемами…

— Я выдам аванс за работу. Половину суммы. Отправишь матери, пусть купит лекарство. Заодно напишешь ей, как идут твои дела.

Рина посмотрела на графа с благодарностью. Он увидел, как голубые глаза девушки затянули слёзы.

— Спасибо, Виктор, — тихо сказала ему Рина.

Граф коротко кивнул и отвёл взгляд. Они ехали обратно молча, и Рина терялась в догадках, почему граф вдруг перестал с ней говорить.

Когда Рина и граф вернулись в дом, день скрылся за вечерними сумерками. Осенние вечера тут были мрачными и холодными, и Рина ёжилась.

— У тебя нет куртки теплее? — спросил граф, видя замёрзшую девушку.

— Нет. Я не планировала, чтобы холода наступили так быстро.

Граф улыбнулся и повторил её слова:

— Не планировала. И думала, что справишься с работой до наступления зимы?

В вакансии был указан срок в два месяца. Но, поняв объёмы, Рина пожалела о том, что не прихватила из дома зимних вещей. Да и осень тут была суровее, чем в Провинции.

— Я попрошу маму прислать мне что-нибудь, — бросила Рина.

Граф помог Рине слезть с Минотавра и отвёл лошадей в стойло. А после сказал:

— У меня дела, ужинай без меня. Увидимся.

Рина слегка удивилась столь резкой перемене. Ей показалось, что граф бросил эти слова слишком холодно, но решила не предавать этому значения. Больше всего её волновало, что ужин с ней разделит Ингвар.

Однако за ужином её ждали два других незнакомых парня. Тоже стюарты, оба в чёрных спортивных костюмах, перед ними стояли тарелки с едой. Рина вежливо улыбнулась и кивнула им. К её радости стюарты оказались простыми людьми, не магами, но девушке всё равно расхотелось есть.

— Я налью себе чай.

— Я помогу.

Один из них, брюнет с карими глазами, подскочил прямо к ней. Он подошёл к девушке близко, но Рина решила не показывать слабости. Теперь она была готова ко всему, и не ждала от стюартов ничего хорошего. Она ровно и спокойно посмотрела ему прямо в глаза.

— Кстати, я Крис. Это Анор. Будем знакомы.

Анор чуть кивнул в знак приветствия и посмотрел на губы Рины. Девушка не терялась:

— А я Рина. Будем знакомы.

Крис налил ей чай, но не спешил отдавать кружку.

— Рина, — сказал он ей в лицо и выдержал паузу. — Рина, Рина…

Крис коснулся её головы у виска, как бы поправляя волосы, отчего Рина невольно вздрогнула. Парень улыбнулся и отнял руку — в ней лежала конфета. Он положил её перед девушкой и поставил рядом чай:

— Небольшой фокус и твоя сладость к чаю.

— Как ты это сделал? — Рина не сдержалась и расплылась в детской улыбке. Анор хмыкнул, а Крис пожал плечами:

— Ловкость рук. Кстати, мы будем играть в покер. Хочешь с нами?

«Опять игры…» — взвыла она про себя.

— Я не умею.

— Научим, — хмыкнул Анор. — Это несложно. Ты же из Академии, значит, умная. Разберёшься.

Рине не нравился их тон. Она уже знала, что игры стюартов совсем не весёлые.

— Пожалуй, откажусь.

— Ладно тебе. Ты что, занята чем-то? Рабочий день закончился. Виктор занят. Ты каждый вечер то на конюшню ходишь, то сидишь в своей комнате. Неужели тебе не скучно? — начал уговаривать её Крис. — Уверен, что скучно. И потом, раз уж ты будешь жить тут… Хорошо было бы познакомиться. Поближе.

Рина переводила взгляд то на Криса, то на Анора. Стюарты смотрели на неё так странно, и в голове снова возник образ графа, который врывается и спасает её от всех. Но она лишь мотнула головой, отгоняя фантазии. И ответила чуть резче, чем рассчитывала:

— Ингвар уже играл со мной. Закончилось тем, что я направила на него пистолет.

Стюарты оживились:

— О да, мы наслышаны. — Хмыкнул Крис. — Ингвар и Гарри просто безмозглые идиоты. Даже не бери в голову. Мы с Анором тебя не обидим, ведь так?

— Конечно, Рина. Я благородный мужчина, девушек не обижаю.

Рина недоверчиво смотрела на обоих. Те казались дружелюбными, а ей так хотелось отвлечься, что она сказала:

— Ну что ж, давайте сыграем. И познакомимся. Поближе, — саркастично улыбнулась Рина. Парни радостно переглянулись.

— Другое дело! Идём!

Троица прошла в гостиную. Рина села в кресло, парни расположились на диване напротив. Крис разложил карты. Он начал объяснять правила, и Рина делала вид, что внимательно слушает. Она соврала им, что не умеет играть. Рина выросла в Провинции, где из развлечений были дворовые игры, карты и — лично для неё — книги и лошади. Девушка в тайне улыбалась происходящему. Конечно, никто в Провинции не играл на деньги. Их попросту не было. Зато играли на другие, более ценные в быту, вещи. Так Рина однажды выиграла у Алекса новый напильник, а у своей подружки тушь для ресниц, привезённую ей в подарок от парня из бутика Ланргии. Ещё друзья использовали желания или дурацкие задачи. Например, ставка на носовой платок. Пучок сена. Поцелуй. В общем, ничего значительного. Но сейчас Рина не знала, чем может обернуться проигрыш.

— Делайте ставки.

— Но у меня нет денег, — протянула Рина.

— Ничего, мы придумаем, что ты будешь делать, когда проиграешь, — оскалился Анор. Рина ответила ему вежливой улыбкой. Игра началась.

Крис раздал фишки и карты. Рина безразлично посмотрела на свои. Опыт игрока подсказывал ей, что комбинация выйдет неудачной. Но покер, как и любая карточная игра, хорош в своей случайности и хаотичности. Потому девушка решила не сдаваться раньше времени, хотя и напряглась.

— Что, карты выпали плохие? — заметил перемену в ней Крис. Рина улыбнулась:

— Выкладывай.

Крис выложил карты. Затем Анор. Рина мрачно кивнула и показала свои. Крис рассмеялся:

— Кажется, ты совсем меня не слушала.

Крис забрал почти все фишки Рины. Она намеренно сделала большую ставку, чтобы расслабить парней. И уже готовилась повеселиться.

После нескольких раундов, когда фишки переходили то в одни руки, то в другие, у Криса, наконец, оказалась целая гора, у Анора ничего, и одна фишка у Рины. Анор хмыкнул и пристально посмотрел на девушку. Рина хлопнула глазками:

— Последний ход?

— Ставлю всё, — сказал Крис и улыбнулся Рине. — И ты тоже ставь всё, Рина.

Девушке порядком надоело, что все в этом доме вели себя двусмысленно с ней. И она ответила грубее, чем ожидала:

— А что ещё остаётся? Раскрывай карты.

Крис посмотрел на неё слегка удивлённо, но выложил свои карты. Фулл-хаус.

— Это Фулл-хаус, крошка, — сказал Крис. — Я победил.

— Думаешь? — изогнула бровь Рина и с обворожительной улыбкой выложила Флеш-рояль.

Крис и Анор открыли рты от удивления. Крис посмотрел на Рину восхищённо:

— Да ты нас обманула… Сказала, что играть не умеешь! Провела как мальчишек.

— И где мой обещанный приз? Ты обещал, что мы договоримся.

Крис и Анор переглянулись.

— И что же ты хочешь, крошка? — спросил он и улыбнулся. — Я много чего могу предложить тебе.

Рина задумалась. Крис смотрел на неё и нахально улыбался. Она хмыкнула и произнесла:

— Я тебе не крошка. И я хочу возможность завтракать и ужинать в одиночестве. Без вас.

Крис и Анор смотрели на неё непонимающе. Крис нахмурился:

— Странная просьба. Но раз ты этого хочешь… Больше тебя не побеспокоим.

В гостиной никто не улыбался. Рина чувствовала, как растёт напряжение. Она пожелала доброй ночи парням и стремительно ушла. Рина не жалела, что всё закончилось именно так. Она не собиралась угождать им, подстраиваться, улыбаться через силу. Ей было неприятно их внимание, а в голове ещё крутились обида и злость на Ингвара и Гарри. Она отругаласебя за то, что расслабилась и решила, что сможет подружиться с кем-то из стюартов. Рина решила, что не даст себя в обиду и не станет развлечением для этих парней, что явно собирались играть с ней не только в карточные игры.

Рина вошла в комнату и легла на кровать. Письмо она напишет завтра, а сейчас ей нужно как следует отдохнуть, чтобы сон стёр все плохие воспоминания. Она подумала о лорде и его поступке. Они не договаривались об авансе. И даже той части, которую граф заплатит, уже хватит на лекарство для Бетти. Рина ухватилась за это тёплое чувство и засыпала, думая о лорде.

Он пришёл к ней во сне. Глаза ярко горели золотом сквозь клубы чёрного тумана. Всё было как в тот раз, только сейчас граф не просто смотрел на девушку. Он осторожно приблизился к ней, глядя прямо в глаза. И Рину накрыли волны ужаса от его голодного сумасшедшего взгляда, мертвенно-бледного лица и хищно раскрытого рта. Граф вдруг притянул девушку к себе, наклонился к её шее. Рина вскрикнула во сне, почувствовав, как граф впивается в неё зубами.

Рина вскочила в постели. Кошмар был столь явным, Рина ощущала присутствие графа и всё ещё тряслась от страха. Она невольно схватилась за шею, но следов укуса не было.

— Всего лишь сон, — успокоилась девушка.

Она сидела на кровати, тяжело дыша. Сна как и не было. Решив выпить тот замечательный травяной настой, который так успокаивал её, Рина двинулась на кухню, накинув халат поверх шёлковой сорочки. Она боялась столкнуться с кем-то в коридоре или столовой, но дом, казалось, спал. Рина прошла в столовую и толкнула дверь в кухню. То, что было на кухне, повергло девушку в шок.

Прямо на разделочной доске лежали головы. Глаза их были распахнуты и светились огнями — голубым и изумрудным, но бледная кожа покрылась трупными пятнами. На Рину смотрели головы Ингвара и Гарри. Девушка закричала и потеряла сознание.

7

Голова раскалывалась от боли. Рина открыла глаза — лежит в своей комнате, в кровати, в одной сорочке. В сознании тут же всплыл ночной кошмар… Граф, кусающий её за шею, и оторванные, словно отгрызанные, головы стюартов. Кровь и застывшие огни глаз. Рина помнила, как надевала халат, и выходила из комнаты. Но халат висел на спинке стула, там же, где она его и оставила перед сном. Голову затягивало чёрным туманом, а образы в сознании расплывались.

— Приснится же, — подумала про себя Рина.

Таких жутких кошмаров она никогда ещё не видела. Она решила, что всё это плод её распалённой фантазии, подкреплённый гневными чувствами к стюартам и желанием получить защиту от графа. Отбросив мрачные мысли, Рина вспомнила про письмо домой. И тут же бросилась писать.

За завтраком Рина молчала. Граф смотрел на неё внимательно.

— Плохо спала? — спросил, наконец, Виктор.

— Да. Снились кошмары.

— Кошмары? — вновь спросил граф, глядя на девушку.

— Да. С твоим участием.

— Вот как. И что же я делал в твоём кошмаре?

— Всё то, что о тебе говорят, — Рина посмотрела ему в глаза и слабо улыбнулась.

— Просвети. Что именно? — на лице графа не было улыбки.

— Ну… — Рина сделала вид, что ей сложно об этом говорить. — Понимаешь, ты нацепил на себя странный парик и читал стихи собственного сочинения. Заставлял меня вновь и вновь слушать свою отвратительную поэзию. Я, конечно, слышала, что ты насильно заставляешь девушек делать то, чего они не хотят. Но я и не подозревала, что ты настолько изощрён в своих пытках.

Рина смотрела на него совершенно серьёзно. Граф чуть помолчал, а затем разразился хохотом на всю столовую. Рина слабо улыбнулась.

— Да, я не знал, как признаться тебе… Ты написала письмо? — спросил граф, посмеявшись.

— Да, — Рина положила конверт на стол.

— Я приложу деньги и отправлю сегодня же.

— Спасибо.

Доедали молча. Рина выпила обезболивающее и спустилась в архив.

— Я отправлю письмо и сразу же к тебе, — сверху сказал граф.

— Отлично, — прошептала Рина, закрывая дверь.

Конечно же граф прочитал её письмо. Вскрыл конверт, как только дверь захлопнулась. Он беспокоился, что она сболтнёт лишнего, и тогда у графа могут быть проблемы. У него был заготовлен другой конверт и другое письмо. Однако то, что написала девушка, поразило Виктора:

« Дорогая мамуленька, как вы? Как Бетти? Я держу каждый вечер в руках Ори, думаю про вас…»

— Ори… Медвежонок, — отметил граф и продолжил:

«Граф Дартер великодушно решил выдать мне аванс за работу. Я даже не нашлась, как отблагодарить его, представляешь? Граф безумно добр ко мне. У него впечатляющий архив, работать с которым одно удовольствие. А ещё у него есть конюшня! Я каждый день хожу к лошадям. В доме графа работают невероятно вежливые слуги, со мной обращаются, как с почётной гостьей. Так что у меня всё замечательно, не переживай за меня. Возьми деньги, купи Бетти лекарство. Дай как можно скорее. А я постараюсь быстрее доделать работу и вернуться к вам, мои любимые женщины. Скучаю и люблю. Рина»

— Да она же врёт… Ни слова правды, — граф был удивлён и впечатлён девушкой одновременно.

Врёт, чтобы не беспокоить маму. Ни слова о том, как стюарты измывались над ней. Ни слова о кошмарах, о розыгрышах, о пистолете… И ни слова о самом лорде, что проявляет к ней чересчур много внимания. Виктор восхитился Риной. Обычно он терпеть не мог, когда люди врали. Но в этот раз он восхищался. И всё же он немного подправил письмо, попросив выслать Рине вещи на зиму. «Девушка тут задержится», — подумал он про себя.

Рина знала наверняка, что граф раскроет конверт и прочитает её письмо. Но врала она не потому, что боялась графа. А потому, что боялась за мать и сестру. Им нужны были эти деньги. Рина надеялась, что граф не обманет её, и вышлет всё, как и обещал. А она готова была терпеть и стойко переносить всё, что ожидало её в этом доме, лишь бы добыть для Бетти лекарство. Кто если не она?

Граф пришёл около полудня.

— Отправил. Не сомневайся, деньги ей передадут лично в руки.

— Спасибо, — улыбнулась ему Рина.

Больше они не разговаривали. Изредка граф посматривал на чуть бледную девушку, что старательно расставляла книги и вносила записи в компьютер. Он смотрел и ждал. Понимал, что должен ждать. Но частое общение с девушкой, её красота, её поведение и тот укус, когда он пришёл к ней во сне… Всё это лишало его терпения, и он силился, чтобы ждать.

Граф взял одну из книг и неожиданно сказал:

— Мне нужно поработать с этим. Продолжай без меня.

Рина молча кивнула ему. Граф ушёл, а Рина подбежала к стеллажу, где стояла книга, которая понадобилась графу. Это была полка с дневниковыми тетрадями. Рина смутно помнила, что у той книги была тёмная обложка с непонятными ей символами. Она не успела заглянуть внутрь — граф сам расставлял эту полку.

— Интересно, — подумала Рина и решила, что обязательно взломает кабинет графа и узнает, что это за книга.

Стояла ночь, когда граф вновь спустился в архив.

— Я тебя везде ищу! Рина, уже почти полночь. Почему ты всё ещё здесь?

Рина подняла уставшие глаза на графа. «Потому что я не хочу ложиться спать?» — но сказала она ему другое:

— Не заметила, как время пролетело. Снова. Извини, но мы ведь изначально не обговаривали график.

— Пожалуй, надо. Будешь работать с девяти до шести. И ни минутой больше.

— Но если я буду работать в таком темпе, то закончу не раньше весны!

— Тебе не нравится здесь?

Граф подошёл к ней и посмотрел в глаза со странным выражением. Рина мысленно выругалась — от усталости сболтнула лишнего.

— Нет, что ты… Я не то имела в виду. Я просто хотела сказать, что ты ставил условие на два месяца в вакансии. Вот я и решила, что не уложусь…

Граф молча смотрел на неё. А потом сказал:

— Ты можешь работать столько, сколько понадобится. Обсудим твои отпуска — будешь навещать маму и сестру. И я заплачу ещё. Но всё это после. Сейчас тебе надо поесть и отдохнуть.

Развернулся и вышел из архива, подразумевая, что девушка послушно пойдёт за ним. Рина неспешно выключила компьютер и медленно поднялась по лестнице. Её слегка пошатывало от усталости и недосыпа. Она только сейчас поняла, насколько устала. И не только от работы.

Граф встретил её наверху и чуть придержал за локоть. Она улыбнулась ему:

— Ладно тебе, не всё так плохо. Я сейчас поем, и снова смогу столько же отработать.

— Не смей, — серьёзно сказал граф.

Рина жевала овощи. Граф пил вино и смотрел на девушку. Прожевав, она сказала:

— Виктор, извини меня. Это и впрямь прозвучало грубо. Мне здесь очень нравится. И мне очень нравится работа.

— Скажи, мои стюарты достают тебя?

Рина взяла секундную паузу, чтобы обдумать ответ.

— Нет. Почему ты так считаешь?

— Ты ничего не хочешь мне рассказать, Рина?

Овощи встали поперёк горла. Рина медленно произнесла:

— Ну, если честно… Некоторые из твоих стюартов, они… Ведут себя странно.

— Не переживай об этом. Я уволил Ингвара и Гарри.

Рина застыла. Почему-то она ощутила укол страха, поняв, что граф обо всём узнал.

— Уволил? — повторила она за ним.

— Да. Ты их больше не увидишь. И с другими стюартами тоже не стоит общаться.

— Но я…

— Ты играла в карты с ними, — граф прервал её. — Понимаешь, Рина, я всегда узнаю обо всём, что происходит в моём доме. Потому, повторюсь, тебе не следует общаться со стюартами.

Рина хотела ответить что-то в духе: «Я и не собиралась, они сами…», но решила просто молча кивнуть. Они сидели в тишине какое-то время. Виктор решил, что прозвучал слишком жёстко, потому сказал:

— Ты ещё и выиграла их. Не знал, что ты умелый игрок.

— Я слышу это постоянно.

— Что именно?

— Люди не строят на мой счёт больших ожиданий. И каждый раз словно поражаются моим навыкам. Это жуть как неприятно.

Граф промолчал. Рина сжевала брокколи. Она играла и сейчас, обдумывая каждое слово. Неверный ход — и всё полетит к чертям. Ей нужна работа, нужны деньги — повторяла она про себя, и за это держалась.

— Слушай, я поняла про стюартов. Но на самом деле мы мило провели время.

— Мило? — граф повёл бровью. Рина обворожительно улыбнулась.

— В следующий раз можем сыграть вместе. Правда тебе я бы поддалась.

Граф медленно улыбнулся. Рина встала из-за стола.

— Спасибо. Пойду отдыхать.

— Рина, подожди.

Граф встал вместе с ней. Девушка опёрлась рукой на стол, стараясь не свалиться, и выжидающе посмотрела на графа. Тот сказал:

— Если тебя кто-то обидит… Крис или Анор или кто-то другой из стюартов… Сразу говори мне. Поняла?

— Как они могут меня обидеть? Я же сказала, они славные парни.

Рина надеялась, что хорошо сыграла. Она медленно пошла в свою комнату. Предложение графа было заманчивым. Но всем нутром она чуяла, что в этом доме всё устроено иначе. Граф был слишком, неправдоподобно добр для человека его положения; эти ужасные кошмары, что выдавало её сознание; это странное поведение слуг… Всё в этом доме заставляло её быть настороже. И хотя глаза графа улыбались, и сам он предлагал помощь, Рина не решалась ему верить. Она думала, что любые жалобы могут обернуться ей увольнением в лучшем случае. А в худшем… Да и Рина привыкла сама за себя стоять. Она никогда не просила помощи, тем более у мужчин. А эти слова графа… «Ты их больше не увидишь», и «Я всегда узнаю, что происходит в моём доме» … Всё это звучало так странно, но у девушки больше не было сил о чём-либо думать.

Рина взяла Ори и легла в кровать. Она поковыряла дырку, которая вместо глаза украшала плюшевую голову.

— Я справлюсь. Ради тебя, малышка.

И провалилась в сон. Виктор уже ждал её. Он нетерпеливо приблизился к ней и вонзил клыки. Рина вновь закричала и почувствовала тёплую кровь. Свою кровь, что стекала из укуса и пачкала её голое тело. Виктор прижал её к себе, обнажённую и беззащитную, горячо дышал в шею и жадно глотал. Рина чувствовала, как жизненные силы уходят. Она боялась и желала спастись, но не могла даже пошевелиться. Иногда Виктор отрывался от шеи девушки, смотрел в её глаза, гладил по щеке. А затем снова припадал губами и пил. Кошмар длился долго и отпустил лишь под утро.

Девушка проснулась совершенно разбитой.

— Выпью три чашки кофе, — подумала Рина, стоя под ледяным душем.

Теперь Рина работала одна. Они виделись за завтраком, где Рина наливала себе огромную чашку кофе, пыталась шутить с графом и не слишком громко зевать. Рина не понимала, почему он так резко перестал работать с ней. С другой стороны, ведь он для этого её и нанял. Ей было немного обидно, что они стали реже видеться, словно бы граф даже избегал её; но она решила не думать об этом.

— Так даже лучше, — говорила она себе. — И теперь я могу смотреть спокойно книги. И работать буду быстрее, не отвлекаясь на него.

После того разговора она действительно больше не видела Ингвара и Гарри. А обида на постоянное отсутствие графа вдруг сменилась облегчением. Каждую ночь ей снился один и тот же кошмар. Виктор приходил к ней, прижимался к её обнажённому телу, пил кровь. При виде него за завтраком или ужином она невольно ёжилась, вспоминая его жуткий голодный взгляд из кошмара. Недосып и ощущение тяжёлой усталости теперь стали привычным чувством для Рины, делающей себе огромные порции кофе. Она ела всё меньше, пила кофе всё больше, а перед сном напивалась успокаивающего чая.

То, что все стюарты, включая новых Криса и Анора, оставили её в покое, радовало девушку. Более того, стюарты, которых она где-либо встречала, опускали голову и проходили мимо, не отвечая на её приветствия.

Рина как обычно под вечер вышла на конюшню выгулять коней. Но застала там Криса, чистящего стойло Танатоса. Рина неловко помялась при входе:

— Что ты там застряла? Заходи, — бросил ей Крис, не отрываясь от работы.

Рина зашла к ним в стойло.

— И тебе привет, Крис.

Стюарт не ответил и даже неё не смотрел, активно выгребая опилки, показывая, что говорить с ней не намерен. Рина хмыкнула, затем отстегнула Танатоса и повела за собой.

— Эй, ты что делаешь? — очнулся Крис.

— Что-что, прокатиться хочу.

— Да он же тебя с седла скинет! Тебе можно только на Минотавре.

— Кто сказал? — удивилась Рина. — Виктор мне разрешил.

— Он не мог… — Крис смотрел на неё недоверчиво, однако задумался над её словами.

Почти поверил, надо дожать, — улыбалась про себя Рина.

— Почему нет? Граф убедился, что я опытная наездница, и могу управлять Танатосом. Но если ты против, я останусь и поболтаю с тобой. Мне жутко скучно.

— Ладно, езжай уже!

Крис почти крикнул на неё. Она не понимала, что происходит. Возможно, в нём говорило ущемлённое мужское самолюбие? Но с чего бы, ведь она всего лишь выиграла его в покер? Или же граф что-то сказал ему? Вернее, он явно что-то сказал всем стюартам, и теперь они дружно её избегали. Но почему это так злило Криса? Рина терялась в догадках. Однако возможность прокатиться на Танатосе её так обрадовала, что она недолго хмурилась.

— Лестницу возьми.

— Ага… — пропела Рина и, надев уздечку, одной ногой оттолкнувшись от мешка морковки, ловко подтянулась и влезла на огромного коня, даже не поседлав.

Крис проводил припустившую рысью Танатоса девушку обеспокоенным взглядом.

— Чёрт, да она же опять обманула! — догадался он и направился прямо к графу.

Солнце вновь скрывалось за тучами. Рина пожалела, что не надела куртку, и плотнее замоталась в кофту. Она и не думала кататься, но раз подвернулась такая возможность, Рина с удовольствием ей воспользовалась. Танатос послушно бежал вперёд, даря девушке радость быстрой езды. Он бежал плавно, она плотно обхватила ногами бока Танатоса, слегка придерживала поводья и подставляла лицо холодному ветру.

Приноровившись к неспешному бегу, Рина захотела ехать быстрее. Она устроилась удобнее, ухватилась за поводья и пустила Танатоса галопом. Конь рванул вперёд, мощные ноги вспахивали землю, рвя её в клочья, а девушка задыхалась от счастливого смеха и свободного полёта. Танатос бежал, стирая все тревоги и волнения Рины. Она чувствовала, что свободна в этом беге. Есть только она и конь — а дом, в котором её мучили кошмары и было неспокойно от людей и его хозяина, — оставался всё дальше. Рина дышала свободнее.

Мимо пронёсся чёрный автомобиль и замер впереди. Из него выскочил граф и перегородил дорогу. Танатос замедлил бег, а затем и вовсе замер перед хозяином. Лицо графа горело гневом. Рина испуганно смотрела на него.

— Что ты творишь? — прорычал граф и за ногу стянул Рину со спины лошади, ловя её внизу.

Граф на руках понёс Рину в автомобиль, с пассажирского сидения которого вылез Крис.

— Доведи Танатоса до дома, — бросил ему граф и закинул Рину в авто. С силой хлопнул дверью, уселся за руль, развернулся и включил автопилот.

Граф повернул горящие пламенным золотом глаза на девушку, что вжалась в сидение от испуга.

— Прости, я должна была спросить… — пролепетала она.

— Он мог скинуть тебя и убить! Ты не понимаешь, что это за конь. У него тьма в крови. Он мог убить тебя, глупая.

Рина удивлённо посмотрела на графа. Теперь вместо страха в ней проснулся живой интерес.

— Тьма в крови? О чём ты говоришь?

Граф нахмурился, поняв, что сказал лишнее. Но решил объяснить:

— Этого в Академии не рассказывают. Но животные тоже могут принимать часть силы.

— Почему? Как это происходит?

Граф замолчал, решая, сказать девушке больше или нет. А, впрочем, — подумал он про себя, — ей уже никуда не деться от него. Пусть знает:

— Это происходит, если хозяин делится с животным. Иногда намеренно, но чаще всего — случайно.

Рина смотрела на графа, не веря его словам. Так значит…

— Твоя сила тёмная? И ты поделился ей с Танатосом?

Граф молча смотрел на девушку. Он успокоился, но глаза его всё так же горели ярко.

— Да, Рина. Во мне тоже есть тьма. Есть и свет, но его меньше.

— И в чём заключается твоя сила?

— Глупый вопрос. Это моё существо.

Рина неловко замолчала. Пожалуй, ей стоит освежить знания, касающиеся магов. Про магов писали очень мало, рассказывали ещё меньше. И вот перед Риной сидел не просто маг — это она поняла с самого начала — но маг, обладающий тьмой. И тут ей стало по-настоящему жутко.

— Ты боишься меня? — странно спросил граф.

— Нет! — ответила Рина, но сейчас она и сама себе не верила.

Граф вздохнул и отвернулся от девушки.

— Больше на конюшню не пойдёшь.

— Нет! — снова воскликнула Рина, но тут же себя одёрнула: — Извини, конечно! Не пойду. Я виновата. Мне так хотелось прокатиться на Танатосе, он ведь самый лучший из твоих коней. Я поступила глупо, не спросив разрешения. Прости, Виктор.

Граф молчал и не реагировал на её слова. Рина решила заткнуться, пока не стало хуже.

Она уставилась в окно. Машина ехала неспешно, хвойные лапы задевали стёкла. Рина думала о том, что только что услышала. Тёмный маг… Деятельность магов была государственной тайной. Их было так мало, что все они находились на учёте правительства и с рождения обладали привилегиями и определёнными обязательствами. Маги были отдельной кастой, элитой. О них ходило множество слухов, но в целом люди слабо представляли себе, что такое на самом деле сила и кто такие маги.

Тиран Циммер хорошо постарался не только вырезать как можно больше магов, но и любые упоминания о них в книгах, любые сведения, историю, имена, даты, трактаты философов и маговедов. Всё было уничтожено рукой тирана. Остались лишь мифы и сказки. А они — настоящие обладатели силы — хранили обет молчания.

Рина тяжело вздыхала, обдумывая слова графа и размышляя, чем для неё обернётся её опрометчивый поступок. Первое её чувство — ужас от столкновения с тёмным. Но она была не из тех, кто легко поддаётся страху перед неизвестностью. Скорее наоборот, неизвестность — то, что побуждало её задавать вопросы и изучать. И вот тут в её голове возникла другая мысль — да у неё ведь есть доступ к тем книгам, что не добыть простому смертному, благодаря архивам графа! Может быть, она найдёт все ответы в них? И Рина украдкой улыбнулась своей мысли. А ещё поставила себе пометку совершенно точно взломать кабинет графа и обыскать его. Но перед этим нужно было вернуть расположение графа и сохранить работу. Однако последнее, к удивлению девушки, произошло само собой.

Когда авто остановилось на парковке перед домом, граф сказал:

— Я погорячился. Конечно, ты можешь ходить на конюшню. И можешь кататься. Только, пожалуйста, не на Танатосе. Хорошо?

Рина удивлённо посмотрела на графа. А затем не выдержала и всё-таки бросилась ему на шею, чмокнув в щетинистую щёку.

— Спасибо!

Граф ещё какое-то время сидел в машине, после того как девушка побежала в конюшню проведать остальных лошадей и узнать, довёл ли Крис Танатоса. Он мысленно ругал сам себя.

— Какого чёрта я ей это сказал? И какого чёрта я так много ей позволяю?

Граф сам себя не понимал. Он утрачивал контроль над положением, и ему это не нравилось. Но, к счастью его самого, он знал, как надо обращаться с молодыми и наивными девочками.

8

Рина закончила рабочий день ровно в шесть, как приказал граф. Она уже приметила для себя полку с книгами, посвящёнными истории Циммера и геноцида, а также несколько дневников знаменитых деятелей и приближённых королей. Рина сделала предположение, что все, кто имел доступ к правлению, обладали силой. И в воспоминаниях этих людей она хотела найти ответы. Но девушка решила оставить изучение этой полки до завтра. Она разумно решила посвящать этому не больше часа в день, чтобы граф вдруг не зашёл и не застал её за чтением вместо работы. А ещё девушка стала думать о том, как бы стянуть пару книжек себе в комнату. Сделать это тайком не выйдет — судя по их разговорам, Рина поняла, что у графа были глаза во всём доме. Значит нужно что-то придумать, чтобы вынести книги в комнату законно. А ещё нужно пробраться в кабинет графа. Но для начала можно сделать так, чтобы он сам привёл туда Рину, и она смогла бы разведать обстановку.

В общем, голова девушки активно работала, Рина строила стратегические планы, и совсем не ожидала увидеть в своей комнате огромный букет голубых роз. Рина удивлённо замерла на пороге. Неужели это от графа?

На букете не было записки. С другой стороны, кто бы ещё мог ей подарить такой букет? Рина терялась в догадках, но при этом была ужасно рада. Нет, она была рада не цветам — к таким знакам внимания Рина была равнодушна. Девушка обрадовалась, что теперь у неё есть законный повод явиться к графу в кабинет. Ей ведь нужно отблагодарить его за подношение, так?

Рина улыбнулась сама себе и тому, как всё удачно для неё складывается. Она подошла к зеркалу, похлопала красной помадой по губам, ярче подвела глаза.

— Боевой раскрас, — хмыкнула Рина, глядя на себя в зеркало и расправляя каштановую копну волос. Волосы за это время отросли и доходили почти до поясницы. Рина отметила, что стала краше, даже несмотря на мучащие её кошмары и недосып.

Первая дверь от гостиной — вспомнила Рина, где находился кабинет графа, который он всегда держал запертым, и даже запирался изнутри. Рина неуверенно подошла к двери, но всё же собралась с силами и постучала.

— Заходи, — услышала она голос графа.

Дверь была открыта. Граф сидел за столом и листал ту самую книгу. Рина постаралась не так откровенно пялиться, и решила рассмотреть кабинет. Он был таким же — из чёрного дуба — как и всё в этом доме. Массивные шкафы с книгами, рабочий стол, огромное кресло и тумбочка с бутылкой вина и фужерами. В кабинете царил полумрак, лишь настольная лампа слабо освещала жёлтым рабочий стол и лежащие перед графом записи.

— Виктор, я хотела поблагодарить тебя.

Граф оторвал от тетради горящие золотом глаза и посмотрел на Рину. «Накрасилась», — улыбнулся про себя граф.

— Букет просто чудесный.

— Голубые — в цвет твоих глаз, Рина.

Девушке всё это казалось странным. Она шла сюда, желая притворяться и улыбаться. И даже слегка обольщать графа, чтобы выиграть его расположение, рассмотреть кабинет получше и попросить взять книжки. Однако сейчас, когда он так смотрел на неё, ей захотелось говорить с ним честно. И она сказала:

— Правда я не совсем понимаю, к чему это.

Граф чуть повёл бровью. Похоже, Рина удивила его.

— Не понимаешь, почему мужчины дарят цветы женщинам, Рина? — он попытался галантно улыбнуться, но его улыбка в полумраке напоминала оскал.

— Не понимаю, почему ты подарил мне цветы, Виктор. Это неожиданно. И, честно говоря, не вполне тебе свойственно. По крайней мере, мне так показалось.

Брови графа уже откровеннее поползли вверх. Да, всё-таки девушке удалось удивить его.

— Что ж, значит, ты плохо меня знаешь. Но мы можем это исправить.

Рина смотрела на графа и думала. Ей очень хотелось, чтобы всё это было правдой. Его забота, интерес к ней, подарки. Ей ужасно хотелось, чтобы в её снах он не пил её кровь, а обнимал и целовал. Но она чувствовала — всем нутром своим, интуицией, той частью, что содержала крупицы силы, — граф ведёт какую-то игру с ней. Вот только она не понимала, зачем. Наконец, она сказала ему:

— Мы действительно плохо знаем друг друга, Виктор. Я не люблю розы. Но знаешь, что я действительно люблю? Книги. И я была бы безумно рада, если бы ты разрешил мне прочитать книги в архиве. Потому что я прочла или когда-то читала уже всё, что стоит у тебя в гостиной. А вот ценные архивные книги… Понимаешь, даже в Академии они упоминались только в учебниках. И вдруг я увидела их перед собой! Я и мой исследователь внутри будем признательны, если бы ты разрешил…

Граф откинулся на спинке кресла и улыбнулся. Девушка оказалась не так проста. Но от того расколоть её становилось интереснее. И он сказал Рине:

— Хорошо, Рина. Ты уже выбрала что-то конкретное?

— Да, — ответила девушка. — Я бы хотела больше узнать про магов. В Академии не говорят ничего толкового, сам знаешь. А тут у меня доступ ко всем знаниям… Я хочу знать.

— Хочешь знать… — граф снова улыбнулся, а Рина силилась понять, что же его так веселит. — Хорошо, бери, читай.

— Спасибо.

Они помолчали, глядя друг другу в глаза. Рина не выдержала и первой отвела взгляд. Всё вышло гораздо проще, чем она думала, и в голову закралось лёгкое подозрение, что с ней опять играют, и она явно проигрывает.

— Да, и ещё, Рина, — сказал ей граф, когда девушка уже собиралась уходить. — Я слегка расстроен, что ты так восприняла мой подарок. Надеюсь, ты расскажешь мне больше о том, как я могу тебя порадовать. Ты отлично выполняешь свою работу, и мне хочется тебя отблагодарить.

— Тогда выпиши премию, и можно отправить её сразу маме. — Сказала Рина, понадеявшись, что это не выйдет ей боком. С другой стороны, граф сам это предложил. Виктор лишь снова хмыкнул:

— Я ошибался, думая, что ты романтичная натура. Да ты самая практичная из всех девушек, что я встречал.

— Приятно слышать, Виктор, — обворожительно улыбнулась ему Рина и даже слегка присела в реверансе. Виктор негромко рассмеялся, а Рина вышла, мягко прикрыв дверь за собой.

«Становится всё интереснее», — подумал про себя граф, глядя хищно на закрывшуюся дверь.

Рина тут же спустилась в архив, взяла отложенные книги и погрузилась в чтение. Первым делом она открыла дневники Циммера. Ей запомнилось содержание ещё с того раза, когда она, ошеломлённая, впервые открыла эти записи. Теперь Рина смотрела на них иначе — это были воспоминания человека, непосредственного имевшего дела с магами. Конечно, в его глазах они выглядели угрозой. Так он о них и писал:

«Маги — это опасный элемент общества. Человек, владеющей силой, противоестественен. Всё в мире устроено так, что живёт в гармонии за счёт энергетических потоков. Тёмные, светлые — они формируют мироздание, и ни один человек не имеет права влиять на них. Маги чудовищная ошибка природы, мутация, что повлечёт за собой конец всего живого. В наше время сила доступна людям с их жалкими и мелочными желаниями. Что хорошего они могут создать? Ничего. Только по глупости своей они могут нарушить порядок и гармонию мира. Только из самых своих низменных порывов они могут загубить жизнь. Человек должен быть человеком, он не имеет права влиять на космическое устройство вселенной».

Рассуждения тирана, начинаясь логически, перетекали в бредовый поток сознания. Тиран будто наполнялся гневом, призывая изничтожить любое явление магического в человеке. Однако вот что Рине показалось странным — Циммер почти не приводит ни одного прямого описания магов, лишь косвенные, искажённые его собственным восприятием. Когда она, наконец, нашла текст, посвящённый личности мага, она кое-что поняла:

«Когда сила захватывает человека — а это неизбежно произойдёт, ведь ни один человек не способен подчинить себе мироздание, как бы ему ни хотелось — человек, охваченный силой, утратит разумность. Сила сожжёт всё живое, человеческое, логическое, оставив лишь саму себя внутри человека. Не важно, будь то сила светлая или тёмная. Она победит человеческое существо. Что будет с нашим миром тогда? Нет, я не могу этого допустить».

— Как странно… — рассуждала девушка про себя. — Он описывает, как маги теряют разум, но мысли его самого и есть самое неразумное, что может быть. Он противоречит сам себе, а слова его… Ненависть его к магам так сильна, словно бы…

Предположение, возникшее в её голове, так поразило девушку, что она чуть не выронила дневник из рук. А что если Циммер сам был магом? Тогда его страх, ненависть, потоки бреда и рассуждения о благе человечества — всё были его внутренние демоны, пожирающие человека, не сумевшего совладать с силой. Тогда это многое бы объяснило. Но почему он скрывал это?

Рина решила, что читать дневники Циммера стоит по-другому. Если её догадка верна, это значит, что перед ней ничто иное как воспоминания самого мага, обуреваемого силой, вышедшей из-под контроля. И влияние силы отражается в тексте. Если смотреть на текст как на шифр, Рина сможет разгадать, как сила влияет на человека, и что она собой являет.

— Пожалуй, стоит провезти подробный анализ, — подумала девушка и вышла из архива, прихватив дневники с собой.

Рина открыла дверь в свою комнату и второй раз за день застыла на пороге от удивления. В лунном свете, что падал из окна, Рина увидела фигуру графа. Он стоял спиной к девушке, рядом с розами, и повернулся, лишь она вошла.

— Подойди, — сказал он ей, а глаза его светились невероятным золотом.

Рина задержала дыхание. Взгляд графа был совсем как в её кошмарах. Но граф лишь спокойно улыбнулся ей и слегка подался вперёд навстречу девушке.

Рина медленно закрыла дверь и подошла к графу. Он приблизился к девушке и произнёс почти шёпотом:

— Значит, не любишь розы… А знаешь ли ты, Рина, что сама пахнешь, как роза?

— Виктор…

Рина неловко отвернулась и положила дневник на кровать. Граф мельком проследил за её движением и сразу заметил, что именно она читала. Но ничего не сказал. Мужчина подошёл к ней сзади и склонился к её шее. Рина замерла. Граф убрал волосы девушки, играя с шёлковыми прядями. Он обжёг ей кожу дыханием, затем втянул запах и тяжело произнёс:

— Каждый раз, когда я рядом с тобой, я ощущаю этот запах. Ты как цветок, красивый, но с шипами. Но знаешь, что самое горькое в этом всём? Что я могу лишь любоваться тобой.

Рина повернулась к графу, что стоял слишком близко, и непонимающе смотрела на него. Он легонько дотронулся до её щеки, отчего девушка вздрогнула. Всё это до жути напоминало мучащие её кошмары.

— Да, — повторил Виктор, — лишь любоваться. Но не могу сорвать.

Виктор тяжело выдохнул, оторвал руку от лица девушки и вышел из комнаты. Рина перевела дыхание. Ей всё это не нравилось.

9

Рина ворочалась с боку на бок, не желая подпускать сон, что окутывал её своими чёрными щупальцами. Она боялась закрыть глаза и вновь увидеть кошмар, в котором граф пьёт её кровь. Она понимала, что это лишь её эмоции, которые возникли после столь тесного общения. И эта близость, постоянное нахождение бок о боком с человеком, лишающем её сна, изматывала девушку. И сейчас она пыталась перебирать в голове всё что угодно — учебные годы, друзей, семью, болезнь Бетти, Алекса, — лишь бы не думать о Викторе. Она отчаянно пыталась думать о том, каково ощущать прикосновения Алекса, когда проваливалась в сон.

Граф вновь появился перед ней. Его глаза горели так же ярко, а на лице отражался всё тот же голод. Рина ощутила прилив страха, думая о том, что сейчас произойдёт. Граф приблизился к ней и припал к шее. Но вместо того, чтобы укусить, Виктор поцеловал Рину прямо в пульсирующую артерию. Рина замерла на миг от удивления. Её тело вдруг отозвалось желанием на поцелуи Виктора, которыми он стал покрывать девушку — шею, губы, щёки, глаза, снова шею и губы. Она оцепенела и не могла ни ответить ему, ни оттолкнуть, а поцелуи графа становились всё чаще и жарче. Вдруг Рина поняла, что она совершенно голая в руках графа, а его руки гладят её бёдра, грудь, талию, ноги. Она почувствовала, как мышцы внизу сжались.

Виктор навис над ней, раздвинул руками ноги и резко вошёл. По телу Рины разливалось тягучее удовольствие. Это продолжалось долго, Рина мучительно желала оргазма, но он не наступал. Виктор двигался внутри девушки и всё так же покрывал её поцелуями. Рина стонала, но не могла пошевелиться, лишь принимала ласки. В уголке её сознания очень слабо звучал протестующий голос. Там, совсем глубоко, она чувствовала отвращение к тому, что с ней происходило. Но этот голос был так слаб, что Рина не вслушивалась в него, позволяя Виктору делать всё, что он хочет. Он задвигался сильнее, зарычал ей в шею, и тело Рины отозвалось ему. Мышцы внизу отзывались, удовольствие становилось ярче и сильнее, и она желала, чтобы Виктор не останавливался.

Прозвенел будильник. Рина долго не могла открыть глаза, пытаясь успокоиться после увиденного. Она так явно ощущала Виктора внутри себя, что на миг ей показалось, будто это был и не сон вовсе. Но с пробуждением громче зазвучал голос, что лишь шептал о сопротивлении.

Рине стало стыдно. Почему она позволила Виктору делать это с ней, пусть и во сне? И почему она так желала его? Ведь это всё не то, всё неправда. А правда была в том, что она боялась Виктора всем своим нутром и не доверяла ему. И видя его голодный взгляд, думала, что это вовсе не тот взгляд, которого она ждала от любящего мужчины.

За завтраком Рина отстранённо ковырялась вилкой в тарелке и пила кофе. Кусок в горло не лез. Виктор смотрел на неё как-то странно. Девушке даже показалось, что в его словах прозвучала издёвка, когда он спросил:

— Опять плохо спала?

— Да… — ответила она и сделала глоток кофе. Или не показалось?

— Что, снова кошмары с моим участием?

Рина оторвала голову от тарелки и посмотрела на Виктора. В его глазах дребезжали огоньки. Но откуда бы ему знать? Виктор засунул в рот кусок хлеба с маслом и смотрел на Рину, облизывая палец. Она нахмурилась и ответила:

— Не то слово. Ты меня замучил. Мало того, что вижу тебя целыми днями, ты ещё и ночью ко мне являешься.

— Извини, больше не буду, — улыбнулся Виктор и продолжал есть, не сводя с Рины горящих глаз.

Рина уставилась на чашку. Оставшееся время за завтраком она пила кофе и не поднимала головы. Но всем нутром чувствовала хищный мужской взгляд на себе.

Рина решительно направилась к полке мифов и легенд. Сегодня у неё не было ни сил ни желания работать. Была только одна почти навязчивая идея разобраться во всём, что происходит.

Легенду о вампирах она нашла сразу. Все знали эти истории с самого детства, все в тайне грезили встретить вампира и стать его бессмертной, вечно молодой и смертельно красивой невестой. Рина слегка разочарованно повела плечами — даже в архивах графа о вампирах не было написано ничего такого, чего бы ни описали все сказочники Сведённых Королевств. Она знала — кто они, как ими становятся, какие у них способности, равно как и знала — всё это выдумки. Всё лишь фольклор, воплощение суеверных взглядов и магического сознания древних людей. Однако Рина надеялась найти хоть какую-то связь между тем, что существовало, — людей с силой, и тем, что столь образно — в мифах и сказках — описывало реальность. Но Рина не нашла ничего, что связывала бы магов и всем известные сказки.

— Значит, я ищу не там, — в очередной раз вздыхала Рина, откладывая ещё одну пролистанную книгу.

Нехотя она подумала, что стоит вернуться к чтению Циммера. Девушка чувствовала, что в его — хоть и бредовых — записях она найдёт больше смысла, чем в перелистывании детских страшилок.

Подумав так, девушка принялась за работу. Она решила продолжить копаться в стеллажах с фольклором, мифами и легендами, разбирая их и систематизируя.

Лишь только побило шесть, Рина выбежала из архива прямо в конюшню. Ей не терпелось увидеть любимую чёрную пятёрку коней, к которым успела привязаться. Но по дороге к выходу её перехватил граф.

Он стремительно открыл дверь своего кабинета, словно ждал Рину, и чуть дотронулся до её руки, перегораживая путь.

— Рина, мне надо уехать.

Граф выглядел чуть уставшим и обеспокоенным.

— Что-то случилось? — посмотрела она ему в глаза.

«Надо же, и правда переживает», — хмыкнул про себя граф, а ей сказал:

— Дела в правительстве. Надо показаться Президенту. И решить кое-какие вопросы.

— Это звучит так по-мужски, — сказала ему Рина.

— Не понимаю, что это значит, — слегка улыбнулся ей граф. — Я очень надеюсь, что с тобой ничего не случится за время моего отсутствия.

— Что со мной может случиться? — деланно удивилась Рина, втайне думая, что единственный источник её проблем сейчас — это сам граф. И он уезжает.

— Вот именно. С тобой ничего не случится, если ты не будешь выходить за пределы этого дома, не ускачешь на Танатосе далеко в лес, не решишь полетать на машине и не станешь делать кучу других безрассудных вещей. Ты меня поняла?

— Поняла, граф зануда.

В глазах графа появились огоньки. Рине стало не по себе — снова эти огни в глазах графа, как в её снах. Граф заметил перемену в ней и нахмурился:

— Что-то происходит с тобой. С нами. Я бы хотел, чтобы ты мне всё рассказала.

Рина посмотрела на него задумчиво. И ответила:

— Ты же знаешь, какими девушки бывают во время критических дней. Не бери в голову.

Граф чуть не зарычал. Порой Рина удивляла его, но иногда просто выводила из себя. Рина лишь улыбнулась ему, намереваясь пройти мимо, и сказала:

— Не переживай, граф зануда. Я никуда от тебя не сбегу. И не буду развлекаться без тебя. Хорошей дороги!

Рина пропорхнула мимо, боясь, что граф может кинуться на неё с прощальными объятиями. Граф лишь кинул вслед:

— Это точно. Никуда не сбежишь.

Но Рина подумала, что ей послышалось.

Танатос ждал её, как ждал всегда, замерев и нетерпеливо глядя поверх денника. Рина подошла к коню, открыла стойло и бросилась к пышущей морде. Танатос уткнулся девушке в грудь, она по обыкновению залезла в его гриву, припала губами ко лбу, обняла за шею.

— Знал бы ты, малыш, как мне нелегко здесь.

Танатос посмотрел на девушку внимательно. Рина продолжила:

— У меня чувство, будто все они что-то замышляют. Не только граф, но вообще все в этом доме. Будто моя работа с архивом — это какое-то прикрытие. Скажи, я сумасшедшая?

Танатос продолжал на неё смотреть, не моргая и не шевелясь, внимая каждому слову. Вдруг Рина услышала, как прорычал мотор автомобиля, взлетевшего вверх. «Виктор уехал», — подумала девушка и взглянула на Танатоса, что не сводил с неё глаз. Рине стало не по себе.

А вдруг граф слышит её? Если он поделился силой с конём, вдруг между ними возникла связь? Танатос был слишком внимателен к ней, смотрел по-человечески. Хотя Рина привыкла к такому, ведь лошади очень разумные существа.

Мысли путались. Рине казалось, что её накрывает паранойя. Отсутствие сна, работа в пыли архива, тоска по дому и близким, странные слуги-соседи и горящий золотом взгляд графа, неустанно следивший за каждым её шагом. Рина ощущала себе в клетке, хотя и свободно передвигалась внутри.

Рина отошла от коня, взялась за виски и стала тяжело дышать. Земля уходила из-под ног.

— Рина, ты в порядке?

Заботливые руки подхватили Рину. Девушка подняла затуманенный взгляд — два карих глаза смотрели на Рину с тревогой. Крис слегка приобнял её, в то же время помогая удержать равновесие. Рина опёрлась на его руку и слабо сказала:

— Спасибо. Не знаю, что со мной.

— Пойдём в дом, тебе надо поесть. Ты снова пропустила обед и не притронулась к ужину, так?

Крис повёл её в дом. Рина устало отметила про себя, что парень осмелел, лишь только граф покинул свои владения. Крис усадил её в гостиной на диване, отошёл и вернулся спустя пару минут с тарелками закусок, фруктов и бутылкой с красной жидкостью.

— Это сок. Сладкий и полный витаминов. Лучше пить его, а не кофе, который ты теперь поглощаешь литрами.

Рина уже даже не удивилась тому, что все в этом доме знали, позавтракала она или нет, что она пила, каким кремом мазалась и, видимо, даже какие её мучили сны. Так что она просто взяла стакан из рук парня и послушно выпила всё до дна. Крис смотрел на неё со скрываемой жаждой. Рина поморщилась.

— Что, с Виктором тебе пить приятнее, чем со мной?

Рина посмотрела на него резко:

— Что, граф уехал, и ты сразу осмелел? А мне казалось, что ты теперь боишься даже подышать в мою сторону.

— Тебе не казалось. Но я боюсь не тебя, Рина.

Девушка замерла. А Крис осёкся. Так они молча смотрели друг на друга, пока Рина не сказала:

— Спасибо за помощь, Крис. Со мной такого обычно не случалось.

— Просто ты много работаешь. У тебя нет выходных. Да и месячные скоро — сама сказала.

Рина лишь устало вздохнула.

— Нет, Крис. Если я говорю, что со мной такого не случалось, значит так и есть. Что-то странное происходит со мной с тех пор, как я поселилась у вас.

— Да, одна женщина в доме, полном мужчин, — это очень странно. Невыносимо странно, — отозвался Крис и облизнул губы.

И тут вдруг в Рине что-то проснулось. Словно щёлкнуло кнопкой — и слабости как и не бывало, а на её место пришла решительность. Девушка поняла, что это её шанс узнать больше о том, что происходит на самом деле. Рина так устала от происходящего, так устала чувствовать себя незнающей и беспомощной, что вдруг ощутила сопротивление и нарастающее внутри горящее чувство — гнев.

— Крис, а как давно ты работаешь на графа?

— Очень давно, крошка. Лучше тебе не знать.

— И что, всё это время ты живёшь вот так, у графа, без жены или девушки?

— Ну почему же… Иногда я выезжаю в город. И встречаюсь там кое с кем. Сам граф недавно заперся в доме, но раньше мы часто ездили по разным королевствам.

— А граф?

— А что граф?

— У графабывают… хм… Гостьи?

— Гостьи? — Крис посмотрел на неё, едва улыбнувшись. — Нет, в последнее время кроме тебя тут не было девушек.

— А раньше? Виктор часто приводил девушек? Или девушку?

— Хах, что за вопросы, — Крис посмотрел на неё лукаво, — Ревнуешь?

— Просто интересно. У вас такая милая мужская тусовка. Вот я и спрашиваю.

Крис перестал улыбаться. Зато теперь веселилась Рина.

— Крошка, не понимаю, к чему ты клонишь, но если хочешь знать, ты тут не первая, и не только у графа. И не только в его архиве.

— Что?

Крис вновь осёкся. Рина жадно ухватилась за эту ниточку:

— То есть были ещё девушки, работавшие в архиве до меня? И где они? Что с ними случилось? Много их было?

— Ну ты же видела, в каком состоянии архив, — неуверенно сказал Крис после паузы. — Они плохо справлялись с работой. Граф их тут же увольнял.

— Странно, он ничего мне не говорил об этом. Сказал, что к архиву давно никто не притрагивался, оттого в нём такой бардак.

Рина пристально смотрела на Криса, а тот лишь слегка улыбался. Кажется, стюарт взял себя в руки и надел привычную ухмылку. Снова играем? Вот только чего ей будет стоить узнать правду на этот раз.

— Что ж, видимо, я первая девушка в этом доме, которая действительно приехала для того, чтобы работать. — Наконец нарушила тишину Рина.

— Ошибаешься, крошка, — медленно закачал головой Крис. — Всё как раз наоборот. Граф к тебе относится как к цветочку. Поверь, он очень дорожит тобой.

— Вот как, — только и сказала Рина.

Она ещё не понимала, как относится к этим словам. Тем временем она решила не поддаваться на эту удочку — пусть даже и не лживых — скрытых комплиментов. Девушка не желала терять тонкую ниточку, которая могла бы вывести её к правде. Рина чувствовала, что Крис уже сболтнул лишнего. Вот только не понимала, в каких его словах была та самая ниточка. Крис смотрел ей прямо в глаза, и она видела в его выражении лица маску игрока. Рина начинала волноваться — она теряла позиции в их сражении.

— Так что, Крис? Какая я здесь по счёту девушка? Третья? Пятая? Седьмая?

— Меньше знаешь — крепче спишь, крошка. А со сном у тебя и так непорядок, судя по твоему состоянию и внезапным обморокам.

— Почему нельзя просто ответить? — начинала открыто злиться девушка. — Почему надо играть со мной?

— Потому что так веселее, — улыбнулся Крис и слегка погладил её по плечу. — А теперь ешь и отдыхай, крошка. Кстати, — Крис поднялся с дивана, — Я проиграл тебе желание ужинать в одиночестве. Вот, смотри. Оставляю тебя в одиночестве, как ты и хотела. Увидимся.

Крис издевательски подмигнул Рине и вышел из гостиной. Девушке захотелось запустить в него стакан, но вместо этого она принялась есть. Силы ей точно понадобятся.

Граф вернулся за полночь, когда Рина уже спала. Но сон её был чуток, и она услышала, как шелохнулась дверь в комнату. Рина открыла глаза и чуть приподнялась. Граф закрыл дверь за собой и сел на край её постели. Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, а волосы слегка взъерошены. Граф выглядел уставшим. Он пристально посмотрел на Рину. Девушка ждала, что он скажет.

— Знаешь, о чём я думаю в последнее время?

Рина мотнула головой. Граф продолжил:

— О том, какая необыкновенная девушка приехала в мой дом. Как ты разительно не похожа на тех девушек, которых я встречал. Их всех интересовали только деньги, вещи и внешний вид. Но ты… Ты думаешь о семье и помогаешь им. Ты учишься и желаешь построить карьеру. Ты явно талантлива и способна добиться многого.

— Виктор…

— Это восхищает меня, Рина. Жаль, что ты сама не видишь этого в себе. Потому что если бы видела, то вела себя иначе.

— Я не понимаю тебя…

— Но самое печальное даже не это. А самое печальное то, что я тебя не достоин.

Рина не понимала, к чему он это говорит. Она смотрела на него удивлённо, а внутри у неё похолодело.

— Да, понимаешь, я совсем не тот, кто тебе нужен. Это меня ужасно печалит, но я надеюсь ты поймёшь. Я ужасный человек, Рина. И я не имею права быть с такой, как ты.

— Виктор, что ты говоришь?

— Да, наверное, не стоило начинать… Я так устал, впереди выборы и… Ладно, я пойду. Спокойной ночи, Рина.

Граф вышел. Рине захотелось заорать в подушку. Она устало вздохнула и легла. Что это? Девушка удивилась, как слеза скатилась из уголка глаза. Похоже, случилось то, от чего она так долго себя сдерживала. Чувства к графу. К тому, кто мог поддержать разговор, помог её семье, заботился, защищал… И как не кстати был этот непонятный монолог. Рина не спала почти до утра, думая о том, что он сказал. Всё вышло так странно. Это ведь она считала себя недостойной такого мужчины.

Будильник вырвал девушку из полудрёмы. Она натянула свитер, заварила кофе и вышла на террасу. В предрассветном часе Рина вновь услышала запах зимы. Лето пахло теплом, осень — дождём и листвой, а вот зима — морозным, пронзительным воздухом, что иголками впивается в кожу и лёгкие. Запах зимы ни с чем не спутаешь. Рина поёжилась и вернулась в дом.

Граф не пришёл работать в архив. И за ужином её никто не ждал, только тарелка с едой. Не пришёл граф и на следующий день. И на третий день девушка оставалась одна. В ночных кошмарах она видела лицо графа, что теперь не трогал её, а просто смотрел. И это мучило девушку больше всего — теперь ей хотелось его прикосновений. Она тосковала по нему, желала видеть не во сне, но в жизни. А в жизни, меж тем, её ждали пустой дом и прячущиеся от неё стюарты, сами собой появляющиеся ужины и гробовая тишина.

Рина сидела в комнате и листала дневник Циммера. Она выписывала в блокнот фразы. «Порождение тьмы», «против природы», «угроза обществу» … Девушка надеялась найти ключ к пониманию Циммера, но всё никак не выходило. Чем больше она выписывала и анализировала, тем более верной казалась её догадка. Наконец она дошла до того места, где Циммер описывал безумие, окутывающие властителей силы:

«Они теряют понятие реальности. Сны их, мрачные и тяжёлые, ложатся в самый центр сознания, и становятся невольным двигателем действий в реальности. Сила побуждает человека совершать то, чего бы не совершил он в светлом рассудке. Она оставляет только тёмные части сознания, питает их, и они завладевают всем человеческим естеством».

— Сны становятся реальностью, — повторила Рина. — Интересно.

Спустя ещё час чтения Рина схватилась за голову. Туманные рассуждения никак не выстраивались в единую картину. Возможно, думала она, так было и с Циммером — часы просветления сменялись долгими эпизодами тьмы, и сны в них смешивались с действительностью. Но что бы это всё означало — понять она не могла. Среди прочего Циммер повторял слово «жертва» несколько раз, и вот это уже совсем сбило девушку с толку.

«Простые смертные становятся жертвами людей, наделённых силой». Но что именно происходит с жертвой и как они ей становятся — Циммер не писал.

Рина устало потёрла глаза и закрыла дневник. Хватит на сегодня мрачных сказок. За окном и вовсе стемнело. Рина вздохнула: для вечерних прогулок поздно, а других развлечений, кроме книг и дневника сумасшедшего в этом доме не было. Хотя было ещё одно…

— Пожалуй, надо выпить. — Подумала девушка и направилась в гостиную.

Напротив камина в гостиной стоял огромный резной комод, в ящике которого граф хранил коллекционные бутылки. Рина знала, что они там, поскольку граф сам говорил о подарках, привезённых ему послами из других королевств. Никто в доме их не трогал, ведь бутылки были слишком дорогими, и хранились для особых случаев.

— Сейчас особый случай, когда мне скучно, — решила Рина и, как ребёнок, ворующий конфеты из кухонного шкафа, в предвкушении открыла ящик комода и выбрала самую неприметную из бутылок, чтобы граф не заметил пропажи. Ну или не сразу заметил.

Бутыль обнимал выпуклый зелёный дракон из стекла, хвост которого в три кольца обвивал бутылку, а конец хвоста полз по горлышку вверх до самой пробки, где заканчивался гребнем из кожи. Рина потрогала гребень — кажется, это была настоящая змеиная кожа. Она аккуратно сняла её и вынула пробку. Из горлышка полилась насыщенная багряная жидкость, отдающая ароматом куркумы, аниса и гвоздики. Рина не знала, где производят столь необычные вина, но по надписи на этикетке вычитала язык Ангорских земель, где дракон был символом и изображён на всех флагах.

Она сделала маленький глоток и закрыла глаза. Вино оставило нотки кориандра, аниса и гвоздики в финале. Рине понравилось и чувство облегчения, которое пришло с алкоголем в кровь. Слишком напряжёнными выдались последние дни, и слишком очевидным стало это облегчение.

Пока Рина медленно потягивала напиток, глядя на пламя камина, в гостиную вошёл Крис. Он застал Рину с блаженным выражением лица, раскинувшуюся на диване, с бокалом в руках и откупоренной бутылкой ангорского вина, которое стоило как его ежегодная выручка и зарплата всех его родственников вместе взятых. Рина вздрогнула, заметив стюарта, и невольно потянулась к бутылке. Но прятать улики было поздно. Крис захохотал на весь дом.

— Вот это да! Ты в курсе, что взяла самую дорогую бутылку из коллекции?

Рина виновато хлопнула глазками.

— Но она была такая неприметная. Другие бутылки украшены золотом и серебром, настоящими алмазами и ручной резьбой по металлу. Я думала, что чешуя змеи самое дешёвое из всего этого.

— Крошка, — просмеявшись, Крис сел рядом с ней. Рина подтянула ноги. — Это не просто чешуя змеи. Это кусочек кожи голубоглазой змеи-альбиноса. Они вымерли, как ты знаешь. Кстати, ты ведь не выбросила его?

Рина в испуге оглядела стол, но успокоилась, увидев гребень лежащим рядом с пробкой.

— Что ж, придётся делать так, как мы делали в подростковом возрасте, выпив алкоголь взрослых.

— Это как же? — спросил Крис и лукаво посмотрел на девушку.

— Налить в бутылку любое другое вино, закрыть пробкой и положить, где лежало.

Крис вновь засмеялся. «Отлично», — решила Рина. Теперь у неё появился собеседник.

— Ладно, думаю, ты можешь признаться Дартеру. Он ничего тебе за это не сделает.

— А ты хочешь попробовать?

Рина встала и взяла с комода бокал для Криса. Он слегка задумался.

— А знаешь, почему бы и нет?

Рина налила в его бокал вино, Крис отхлебнул большой глоток и произнёс:

— Гадость. Тоже мне богатство. Вина из Лангрии гораздо лучше.

— А мне нравится. Очень необычный вкус.

— О чём я тебе и говорю. Разве это вкус вина? Это вкус чего угодно, но только не вина.

Так они пили и бросались фразами, обсуждая разные сорта вин и прочий алкоголь. Крис оказался довольно приятным собеседником, который умел шутить.

— Как ты устроился к графу? — спросила его Рина. — Ты вроде обычный человек. То есть, без силы. Мне казалось, все стюарты тут носители магии.

— Совершенно верно, я самый простой парень. Не считая того, что я чемпион Лангрии по пятиборью.

— Ого… Я не слежу за новостями спорта.

— Конечно, иначе бы ты меня узнала. К сожалению, мне не удавалось выигрывать чемпионат Сведённых Королевств. Ну, знаешь, куда съезжаются чемпионы с других Королевств. Так что моя спортивная карьера, можно сказать, подходила к концу. Мне оставалось либо самодовольно строить из себя чемпиона одного Королевства, в ожидании, пока меня не сменит кто-то из нового поколения, либо идти преподавать и готовить других чемпионов.

— Но ты выбрал работу на Виктора?

— Он связался со мной. Предложил пост и огромную зарплату. Я решил, что этот вариант устраивает меня больше всего. Дартер такой. Выбирает себе всё самое лучшее, понимаешь?

Рина внутри ликовала. Неужели он и её имеет в виду? А Крис вдруг стал внимательно разглядывать её, словно сейчас, после своих же слов, увидел Рину в другом свете. Граф действительно выбирает себе лучших, и вот сидит она — лучшая из Академии, идеальная фигура, небесно-голубой хрусталь глаз, копна густых каштановых волос, струящихся до поясницы. Крис невольно улыбнулся.

— Почему ты улыбаешься? — спросила Рина и сама улыбнулась.

— Кажется, это вино очень крепкое, крошка.

Они засмеялись.

— А что, может, в карты сыграем? — предложила девушка, продолжая смеяться.

— В дурака на раздевание, — хохотнул Крис.

— Крис, ты только что проиграл в дурака. А знаешь почему? Потому что ты настоящий дурак, — Рина хотела звучать строго, но никак не могла перестать смеяться.

— И не говори, Рина. Я просто дурак, что избегал тебя.

— Ну тебе же запретили, так?

— Ещё как запретили. Даже угрожали.

— Что? — Рина удивилась. Крис понял, что сказал лишнее.

— Образно, конечно же. Знаешь, как обычно парни говорят друг другу что-то вроде «голову тебе оторву, если притронешься к ней». Но никто никому ничего не отрывает.

— Да, не отрывает… — повторила за ним Рина, и в памяти вдруг всплыли головы Ингвара и Гарри, страшный сон, который уже почти забылся.

— Эй, ты чего? Я что-то не то сказал?

— Нет-нет, просто я всё думаю… Меня тут все избегают. Теперь даже Виктор.

— Его можно понять.

— Что ты имеешь в виду?

— У него много работы. Особенно перед выборами. Его сильно волнует это событие.

— Но почему? Ведь Президент один, а выборы лишь формальность.

— Много ты знаешь, крошка.

— Нет, не знаю. Скажи мне.

Крис замолчал. Он вдруг перестал улыбаться и, Рине даже показалось, что Крис злится. Она не понимала, почему.

— Крис, что происходит?

Крис собирался что-то сказать, но тут раздался голос графа.

— Да, что тут у вас происходит?

Виктор вернулся неожиданно, как и всегда. От его взгляда — пронзительного и обжигающе злого — Рина вдруг почувствовала себя виноватой. И вовсе не из-за взятой без спроса бутылки, но из-за того, что сидит тут, с Крисом, словно бы изменяя графу.

— Виктор, извини, мы…

— Нет, что вы, продолжайте, — голос его звучал спокойно, но Рина видела, как налились кроваво-чёрным янтарём глаза графа. Он был в бешенстве.

— Виктор, прошу прощения, — Крис встал с дивана и склонил голову перед графом. Но Виктор даже не посмотрел на него.

— Виктор, мне не стоило… Извини, — мямлила Рина.

Повисла тишина. Виктор смотрел на Рину, а та, не выдержав его взгляд, опустила глаза и тоже склонила голову. Граф тяжело вздохнул и вышел, так ничего и не сказав. Рина вздрогнула, услышав, с какой силой захлопнулась дверь его кабинета. Крис выдохнул.

— Да уж, крошка. Засиделись мы. Иди, я всё уберу.

Рина молча встала и прошла к выходу. Обернувшись вдруг, она сказала Крису:

— Как странно, что нам нужно извиняться за простые человеческие вещи.

Крис посмотрел на неё рассеянно и ответил:

— Дартер не знает, что такое простые человеческие вещи.

Рина нахмурилась и ушла в свою комнату. Она подавила в себе желание зайти в кабинет графа и снова извиниться, попытавшись как-то объясниться перед Виктором. Нет, решила она, ей не в чем себя винить.

Он пришёл во сне. Тёрся об Рину щетинистой щекой, колол шею, щёки и губы, спускаясь к груди и поднимаясь обратно. Рина вновь не могла пошевелиться. Ей казалось, что он говорит ей: «Ты моя, только моя, моя Рина», но слова доносились едва слышимым шёпотом. А за плечами графа то и дело возникали изумрудные глаза Ингвара, и его полный злобы взгляд повис над Риной.

Весь следующий день Крис выгребал навоз из денников в конюшне. Так Виктор наказал его за то, что тот осмелился приблизиться к девушке, несмотря на прямой запрет. Крис махал граблями, разбрасывая навоз в сторону и пугая коней. Его переполнял гнев, и злился он и на себя, и на графа, и даже на Рину, которая поневоле стала пешкой в чужих руках.

— Скорее бы это всё закончилось, — цедил сквозь зубы Крис. — Скорее бы.

Анор вошёл в конюшню вместе со Стивом, другим стюартом. Они закончили готовить ужин. Мужчины посмеивались над своими новыми ролями, но каждый в этом доме играл в одном большом спектакле, что затеял граф. И каждый ждал финала пьесы.

Времени оставалось всё меньше, а Крис с ужасом замечал за собой, что стал слишком часто думать о голубоглазой красавице с пышной копной волос, что звонко смеялась, остроумно шутила и стойко переносила всё, что случилось за последние несколько недель. И это пугало его.

— Ну что, коневод, за всеми убрал дерьмо? — хмыкнул Анор, чуть толкнув друга в плечо.

— А ты, кухарка, всех накормил?

— Заканчивай. Сегодня праздник, если ты забыл. Мы сможем хорошенько повеселиться.

— Первый день волчьего адвента, — Крис замер с граблями в руках. — Надо же, я и забыл…

— Конечно забыл, ты только и делаешь, что думаешь о зубрилке, — хмыкнул Анор. — Но я тебя понимаю. Скорее бы Волчья Луна…

Две недели. Осталось две недели — подумал Крис и вновь удивился той непонятной волне страха, что появилась в его душе. Кажется, он боялся за девушку, что появилась в их доме и нарушила его покой.

10

Машина Виктора приземлилась у огромной чёрной решётки, что перегораживала подъезд к Резиденции Президента. Президент был консерваторам, и это отражалось во всём — даже в его доме не было парковки на крыше для авто, а во двор нужно было въезжать по старинке, останавливаться у входа, отдавать ключи слуге, чтобы тот припарковал машину на подземной парковке. А слуги президента носили форму с фартуками и белыми перчатками.

«Какая пошлость», — думал Виктор, глядя на девушек в передниках и с собранными в пучки волосами. Он специально приказал своим стюартам носить чёрный кэжуал, мартинсы и рэй бэны.

Дверь перед графом услужливо открыли, машину припарковали, а стюартов предусмотрительно оставили за территорией особняка. Президент предпочитал индивидуальные аудиенции.

Граф прошёл по пустынному холлу, поднялся на второй этаж по широкой мраморной лестнице, по бокам которой свисали нити чёрных кристаллов — магнитов для силы. Они концентрировали магию за счёт воздействия электрически заряженных частиц, содержащихся внутри камней. Нити заметно раскачивались при шагах графа — носителя большой силы, каким он был. Воздух вокруг электризовался, графу становилось тяжелее дышать, однако он отличался выдержкой и прошагал наверх, не дрогнув.

Дверь в кабинет была открыта. Президент восседал в центре длинного белого стола. По углам его кабинета затаились телохранители и молча, сквозь чёрные очки, следили за движениями Виктора. Тот слегка склонил голову, глядя на правителя Сведённых Королевств.

Годы и власть тьмы изменили некогда статного блондина Президента до неузнаваемости. Его лицо покрывала сетка чёрных морщин и разливалась по всему телу, которое он скрывал за строгим костюмом и чёрными кожаными перчатками. Лысую голову испещряли чёрные борозды, а белки глаз были залиты — две маслины. Президент совладал с тьмой, но она пробиралась наружу, из самого его нутра, являя всем вокруг его суть. Виктор нервно сглотнул. Давно он не видел Президента таким. Давно он боялся, что сам станет таким.

— Виктор, рад видеть, — хрипло протянул президент. — Девушка у тебя?

— Да, сэр.

— Отлично. Первый день Адвента. Осталось две недели до Волчьей Луны. Я, как видишь, теряю форму. Да и ты бледен. Нам всем нужны силы.

— Так точно, сэр. Всё готово к ритуалу. Девушке некуда бежать. Я задобрил её семью.

— Прекрасно. Но надо ещё. Они ведь из Провинции под Лангрией? Нищенка, без рода и связей. Нищенское существование, никчёмная семья. Ни одного мужчины, некому заступиться. Да, судьба благоволит нам. Ты должен засыпать их деньгами по горло, чтобы заткнуть им рты. Как правило, таким людям подай горбушку хлеба, и они за неё уже рады будут избавиться от родных. Но я должен быть уверен в том, что они не заговорят, когда всё произойдёт.

— Они не заговорят, — повторил Виктор, и его кулаки безотчётливо сжались. Граф даже и не заметил этого, но это движение увидел президент.

— Виктор-Виктор… — медленно протянул президент. — Не разочаровывай меня, Виктор. Неужели ты привязался к девушке? Мы ведь не хотим, чтобы всё было, как в прошлый раз?

— Прошлого раза не повторится, сэр, — сказал Виктор, удивлённо разжимая руки.

— Это замечательно, Виктор, — Президент захрипел и закашлялся, один из телохранителей подал ему бокал с красной тягучей жидкостью. Президент отпил.

— Ты нашёл записи ритуала?

— Да, я нашёл. Всё сделаю в точности, как описывал Циммер.

— Прекрасно. Ты несказанно порадовал меня, мой друг. Я вышлю тебе вознаграждение, когда всё закончится. А теперь возвращайся. Завези по пути в дом деньги семье девушки, а затем хорошенько приглядывай за ней.

— Да, сэр.

Виктор поклонился на прощание и вышел. И когда шёл между нитями кристаллов, те развевались, словно от штормовых потоков. Виктор вновь удивился этому, и ещё — своим чувствам. Граф очень давно ничего не чувствовал, с того самого дня, когда лишился всей семьи разом. И теперь перемены внутри удивляли его. Он медленно прошёл у кристаллов, следя за перезвоном камней. «Отлично», — подумал про себя Виктор. Пускай Президент решит, что Виктор злится из-за девушки. Тогда он не поймёт, что готовит граф.

Граф Дартер вернулся в поместье к ужину. Рина застыла с вилкой в руках и выжидающе посмотрела на графа. Злится ли он за вчерашнее? Виктор безразлично поздоровался с ней и сел напротив. Из кухни вышел Анор и поставил перед ним блюдо. Граф взял в руки вилку и нож, и стал резать кусок мяса. Рина следила за ним не отрываясь, но мужчина молчал.

— Как дела? — осторожно спросила девушка.

— Нормально.

Граф не смотрел на неё, продолжая резать еду. Рине стало неловко.

— Виктор, ты ещё злишься?

— Злюсь? — спросил граф, не глядя на девушку.

— Да. Вчера ты был зол.

— Хм.

Граф посмотрел на Рину и положил кусок мяса в рот. Рина пыталась считать его настроение, но не понимала этого взгляда. Безразличный? Холодный? Странная смесь эмоций, намеренно отстранённый тон.

— Ты не приходишь в архив. Не говоришь со мной. А вчера…

— У меня полно дел.

Граф продолжил есть и с интересом уставился в свою тарелку. Рина подумала, что лучше бы граф снова не появлялся, чем вёл себя так. Она вздохнула и вышла из-за стола. Ей почему-то снова хотелось заплакать. Виктор ничего не сказал, когда она уходила.

Рина злилась от обиды. Она и не думала извиняться перед графом, не считала себя виноватой. Но сейчас ей казалось, что она должна извиниться, хотя и не понимала, за что. Ей хотелось вернуть его расположение, но она не знала, как.

— Нужно что-то придумать… — вздохнула Рина.

Она вдруг поняла, что даже несмотря на их многочисленные беседы в прошлом, она так и не узнала графа. Кто он на самом деле такой, что ему действительно нравится. Потому как она думала, что могла бы сделать для него, сказать или подарить, чтобы загладить вину, но ничего толкового в голову не приходило. С Алексом было иначе. Она точно знала, что яблочный пирог, чай с мятой и новый коллекционный набор солдатиков могли заставить Алекса забыть абсолютно все обиды. Так она и поступала обычно, когда Алекс обижался на то, что девушка, увлечённая учёбой, забывала ему писать. А что до графа — он не казался тем мужчиной, чьё сердце растопит пирог. Рина вообще не знала, что может растопить его сердце.

— Хотя… — хмыкнула Рина. — Где-то я читала, что по сути своей все мужчины одинаковые, отличаются лишь размеры кошельков и ещё кое-чего.

Дождавшись, когда граф уйдёт в свой кабинет, Рина прошла на кухню. Она ни разу не заходила сюда после своего кошмара. И сейчас чуть помедлила у входа. Но, конечно, это была самая обычная кухня, а не место преступления. Простая маленькая кухня, обычный гарнитур, плита, духовка и холодильник, встроенный в мебель. Никаких отрубленных голов или следов крови. Рина хмыкнула и смело зашла.

Пришлось покопаться, чтобы найти все ингредиенты. Шкафы и холодильник были забиты продуктами. Дома такого не было — закрутки стояли в погребе, а в холодильнике еда появлялась по мере необходимости. Зато сейчас она легко могла бы приготовить ужин из пяти блюд кухонь разных Королевств, если бы знала рецепты. Её всегда больше интересовали книжки и учёба, чем готовка.

Рина включила духовку, затем достала пять крупных спелых яблок из холодильника, счистила кожуру и принялась нарезать их тоненькими кружочками. Затем разбила в стакан три яйца, щедро засыпала их сахаром, добавила щепотку ванили, корицы и соли, и стала мешать вилкой. Наверняка она бы нашла и миксер, если бы дотянулась до всех ящиков, но решила не шуметь. Поле добавила муку, просеяв, и вмешала в яичную смесь. Кухню уже заполнили ароматы ванили и корицы, так что у Рины потекли слюнки. Она влила первый слой теста в миску для запекания, выложила яблоки спиралью, и залила миску доверху. На верхний слой Рина выложила ягоды черники и малины, которые нашла в морозильной камере, и вылила остатки теста. Убрала форму в духовку и стала ждать.

Пока пирог выпекался, она продолжила изучать шкафы. Девушка нашла сахарную пудру для посыпки и лепестки кокоса. Ими она решила украсить тарелку. Вдобавок к лепесткам, Рина обнаружила шоколадный сироп и завалявшееся в морозильнике мороженое.

Из духовки пахнула жаром. Рина накрыла пирог полотенцем, смочив его в воде, и оставила доходить. Так учила мама — если накрыть выпечку влажным полотенцем, тогда тесто будет мягким и насыщенным, без чёрствой корочки. Десять минут спустя она вынула пирог и отрезала кусочек. От теста шёл пар. Яблоки легли красивым узором, а ягоды малины и черники чуть окрасили верхушку соком в сине-красный цвет. Рина положила кусок пирога на кокосовые лепестки, полила струйками шоколадного сиропа, а сбоку уложила шарик ванильного мороженого.

— Если он после этого меня не простит, то я не знаю, что он за человек такой! — сказала Рина, удивляясь своим новоявленным кулинарным способностям. Пироги для Алекса она, конечно же, подавала более скромно.

Прежде чем преподнести блюдо, Рина подкрасила ресницы и губы, нанесла по капле розового масла на запястья и взъерошила волосы. «Для надёжности», — подумала она и поплыла к кабинету графа.

Виктор сидел за столом, уткнувшись в ноутбук. Рина тихонько постучала в дверь и вошла. Он безразлично посмотрел на девушку, а затем с удивлением — на тарелку с пирогом.

— Я тут пирог испекла, подумала, ты захочешь кусочек, — прощебетала Рина как ни в чём не бывало и подплыла к его столу.

Граф переставил ноутбук, и Рине показалось, что он поставил его на какую-то книгу. Мужчина тут же встал и закрыл собой стол.

— Давно не ел домашнюю выпечку.

— Конечно, твои стюарты прекрасно готовят. Но оставить нас без выпечки было упущением.

— И не говори, — протянул граф. В глазах его появились весёлые искорки, когда он посмотрел на девушку.

— Тогда скорее попробуй, — сказала Рина, отломила вилкой кусочек пирога и протянула графу. Мужчина ртом снял пирог с вилки и прожевал, прикрыв глаза от удовольствия.

— Это лучшее, что я ел в своей жизни, — протянул он.

— Рада слышать.

— Я хочу ещё.

Рина продолжила кормить графа, с радостью наблюдая, как меняется выражение его лица. Взгляд его всё больше теплел, Виктор всё больше становился похож на себя прежнего. Когда мужчина доел, Рина предложила добавку.

— С удовольствием, — сказал граф, поцеловав Рине руку.

Она чуть не взвизгнула от радости и побежала на кухню. Виктор хмыкнул и сел обратно в кресло, закинув руки за голову. На лице его расплылась улыбка.

Рина чуть не заорала от возмущения, когда увидела, как Крис за обе щёки уплетает пирог прямо из миски для выпекания. Стюарт успел разделаться с половиной и был готов проглотить остатки целиком, но девушка вовремя выхватила форму из его рук.

— Эй, я же не доел.

— Это не тебе! Я пекла его для Виктора.

— Ах, вот оно что, — Крис нахмурился. Опять Дартер. — Для него ещё хватит. И не надо так смотреть на меня, нечего печь такие вкусные пироги!

— На здоровье, — ответила Рина, унося порцию графу.

Крис тоскливо посмотрел ей вслед. Есть ему перехотелось.

Рина вернулась в кабинет графа, тот всё ещё сидел в кресле.

— Подойди.

Мужчина поманил рукой. Рина подошла, а граф забрал тарелку из её рук, поставил на стол, а девушку усадил к себе на колени.

— Виктор! — Рина залилась смехом, граф плотно прижал её к себе.

— Сколько в тебе ещё талантов, Рина? — граф зарылся лицом в её волосы и поцеловал в шею.

— Ты хотел пирог.

— Да, я его обязательно съем, — промычал граф, не отрываясь от шеи девушки. Рина прикрыла глаза и обняла руки графа, обвившие её талию.

— Ты же простил меня, да?

Граф чуть отстранился от девушки.

— Лучше не напоминай мне. Послушай, Рина, я ведь просил тебя не общаться с ними. Думаешь, мне нравится, когда мои просьбы не выполняют?

— Не думаю…

— Да. Не нравится. Мне сейчас снова нужно уехать, и я хочу, чтобы когда я вернулся домой, то увидел тебя, спящую в своей комнате, а не флиртующую с моими стюартами. Ты меня поняла?

— Но я не флиртовала с ним.

— Рина.

— Ладно, я поняла.

— Умница. Теперь иди.

Рина встала с колен графа и зашагала к выходу.

— Сладких снов, Рина.

Она молча кивнула ему и послушно направилась в свою комнату. Что ж, по крайней мере ей удалось вернуть его расположение. Почему только он всё время говорит с ней, как с ребёнком? И почему только она, взрослый человек, его слушает? Рина тяжело вздохнула. Поцелуи графа беспокоили её сейчас больше, чем другие вопросы.

Порыв ветра пригвоздил мокрые комки снега к стеклу автомобиля. Граф уехал один, без стюартов, и сейчас припарковал машину в нижнем квартале Лангрии на узкой тёмной улочке, обрамлённой кабаками и бедными кирпичными домами в два этажа. На улице царила темнота — жители не жгли ламп, экономя на электричестве, а уличных фонарей тут просто не было. Свет лился только из окна злачного заведения с вывеской «Большой стакан». Граф вышел из машины, поднял горло пальто, чтобы укрыть лицо и шею от мокрого снега, и поспешил ко входу. Он чуть поморщился, оглядывая кабак. Сегодня было немноголюдно, у бара расположились пара мужиков, уныло потягивающих дешёвое пиво лимонного цвета. За столом в центре развалилась шумная компания работяг, пьющих из одной бутылки водку. А в дальнем углу, под лестницей, ведущей на второй этаж, сидел мужчина, разительно отличавшийся от других гостей. Его элегантный костюм скрывало чёрное пальто в пол, волосы уложены гелем, сбриты по вискам. Мужчина поднёс стакан виски ко рту, но граф был уверен — он не выпил ни глотка. Граф сделал вид, что не заметил вульгарно одетую официантку, что таращилась на него во все глаза и намеренно задела грудью, когда проходила мимо, и направился прямо к мужчине за последним столом. Тот встал и пожал руку Дартера.

— Михаил, рад, что вы согласились встретиться.

— Я давно ждал нашей встречи, Виктор.

Граф удивлённо изогнул бровь, мужчины сели.

— Я хочу сказать, вы подаёте большие надежды, молодой человек. Нам надо было встретиться раньше.

Граф улыбнулся во все зубы. Слышать комплименты от такого человека, как Михаил, было крайне лестно.

— И потому я рад, что мы с вами сходимся во взглядах на происходящее, Виктор.

— Да, как раз о деле…

— Что вам принести? — Официантка наклонилась вперёд, вываливая перед графом грудь в глубоком декольте, и он отвлёкся, изучая ассортимент.

Было уже глубоко за полночь. Рина потёрла уставшие глаза и захлопнула дневник Циммера. Девушка почти не сомневалась в том, что тиран не только обладал силой, но ещё и что его сила была тёмной. Рина думала о том, что ей хочется найти упоминания и светлой силы и магов, обладающих ей. Как они выглядят? Что они делают? Какие должности занимают в правительстве? Хотя она читала Циммера, но понимания о тёмной силе у неё не прибавлялось. Всё, что она видела, — это безумие. Тьма, что поглощала разум, пробуждая в Циммере все самые сильные страхи и безумные желания.

Рина устало потянулась, встала с кресла и уже по привычке запустила руку под подушку, чтобы достать Ори. Рина поводила рукой, но медвежонка там не было. Она удивлённо подняла подушку, перетрясла одеяло, залезла под простыни — Ори словно испарился.

«Может, свалился под кровать?» — подумала девушка и стала двигать диван. Чихнула от пыли и полезла рукой в щель между стеной и кроватью. Затем сняла со стола лампу и вернулась к стене, освещая пол за кроватью. Она стала водить лучом по плинтусу в поисках Ори.

Вдруг что-то блеснуло в свете лампы. Рина пригляделась и подняла с пола предмет. Он был покрыт пылью и грязью. Рина слегка потёрла пальцем по металлу и разглядела — в руках у неё была серёжка. Золотая оправа и зелёный камень, что отблёскивал при попадании света лампы. Драгоценный камень на женском украшении.

Рина застыла, не понимая, как относиться к находке.

— Что это… Почему?

В голове всплыли слова Криса о девушке — или девушках? — работавших тут до Рины. Да, серёжка могла принадлежать одной из них. Она закатилась под диван, а девушка просто не стала искать. Это всё объясняло. Вот только почему сердце так тревожно забилось? И вновь интуиция почти кричала о том, что всё это не к добру. Но что может быть страшного в женской серёжке, найденной под диваном?

Не придумав ничего лучше, Рина бросила серёжку обратно. Она снова повела лампой, и, наконец, нашла Ори. Рина тут же достала мишку и задвинула кровать обратно, словно радуясь тому, что ей больше не придётся вновь искать что-то под темнотой неизвестности.

Рина погасила свет и легла под одеяло, переложив перед этим Ори в шкаф. Спать ей совсем не хотелось, и она просто лежала, глядя в потолок и пытаясь унять тревогу.

В дверь легонько постучали. Девушка встала с кровати и хотела было накинуть халат, но граф уже открыл дверь. Его глаза горели золотом в темноте. Рина увидела, как два золотых огня прошлись по её телу, обтянутому в шёлк сорочки, и прожгли от пяток до груди. Граф и не думал скрывать свой взгляд. Рина прервала его, набрасывая халат:

— Виктор! Ты вернулся. Так быстро.

— Да, Рина. Дела решились быстрее, чем я ожидал. Всё спокойно?

— Да.

Граф закрыл дверь за собой. Они остались в полной темноте, лишь глаза графа светились.

— Никак не могу привыкнуть к этому, — почти прошептала девушка. — Твои глаза. Это след силы в них.

— Да.

— Но ведь они не всегда так горят! От чего это зависит?

— Думаю, от мыслей. Иногда я могу совладать с силой, и она не так явно проявляет себя.

— Где-то я уже это слышала…

Рина подумала, что зря сказала это вслух. Конечно же, она прочла об этом в дневниках Циммера.

— У меня для тебя кое-что есть.

Виктор приблизился к ней. Рина замерла. Тревога всё ещё не отпускала девушку, и граф почуял её волнение.

— Я заезжал к тебе домой. Отвёз твоей семье деньги. Как и обещал.

— Что? — очнулась Рина.

— Премия. Ты ведь попросила её за свою работу.

— Виктор… Я не знаю, что сказать. Спасибо тебе.

Девушка с благодарностью посмотрела на графа. Она совсем не ожидала, что он не только выполнит её просьбу, но ещё и сделает это так быстро, и сам отвезёт деньги домой.

— Держи. Твоя мать передала письмо для тебя.

Тревога тут же прошла. Рина радостно посмотрела на конверт и медленно взяла его из рук графа. Она развернулась к лампе и зажгла свет, разворачивая письмо. Девушка тут же принялась читать:

«Риночка, я так рада, что у тебя всё хорошо. Мы благодарны графу, так ему и передай. Я купила часть лекарств. Бетти уже лучше. Она целует тебя и Ори. Невероятный граф Виктор прислал для нас лекаря. Он осмотрел Бетти и рассчитал дозу. Граф не взял с нас за это ни копейки! Ну разве бывают на свете люди, столь благородные душой, что наш граф? Вот и я думала, что не бывает… Кстати, Алекс часто заходит к нам, помогает мне по хозяйству, спрашивает о тебе. Мы все очень скучаем и ждём тебя! Возвращайся скорее. Мама».

Рина сглотнула подступившие слёзы. Она вдруг спохватилась, что не попрощалась с графом, но обернувшись, с удивлением обнаружила, что граф никуда не ушёл, а, напротив, склонился прямо над её плечом.

— Виктор, подсматривать чужие письма нехорошо, — хотела пошутить Рина, но это вышло как-то нервно.

— Кто такой Алекс?

Девушка моргнула от удивления.

— Алекс мой друг… Мы давно знаем друг друга.

— Между вами что-то есть?

— Почему ты спрашиваешь?

— Отвечай!

Графу в этот раз не удавалось скрывать злобу. Рина удивлялась переменам, которые происходили в нём так резко, что девушка не поспевала за его настроением. Она медленно ответила:

— Нет, между мной и Алексом ничего нет.

Граф смотрел на неё пристально. Глаза его вспыхнули янтарём, почти столь же жгучим, как в тот вечер, когда граф застал её с Крисом. Рина тут же вспомнила о снах, в которых она так же близко видела яркий свет глаз графа.

— Хорошо, — наконец сказал он. — А теперь отдыхай.

Рина медленно кивнула ему. Граф хотел было уйти, но вдруг взял руку Рины в свою, склонился над ней и поднёс ладонь девушки к губам. Он припал губами в недолгом поцелуе, затем притронулся кончиком носа, словно конь, просящей ласки, после отпустил руку девушки и вышел.

Рина тяжело вздохнула. Её тревожное, тягучее чувство вернулось и сияло всеми своими самыми тёмными оттенками.

11

Этой ночью Рину не мучили кошмары. Граф не приходил к ней. Она спала так крепко, как не спала с первых дней пребывания в этом доме. Рина сладко потянулась под одеялом и сразу отметила радость, что разлилась в душе от хорошего крепкого сна, светлой головы и бодрости духа. Рина впервые почувствовала себя как прежде, и дом с его обитателями уже не так пугали её. Рина подумала, что сегодня она гордо справиться со всем, что принесёт ей новый день.

На завтрак она приплыла, мурча что-то под нос. Граф оторвался от книги и с интересом посмотрел на девушку. Рина лучезарно улыбнулась ему.

— Доброе утро, Виктор! Что ты читаешь?

— Рад видеть тебя такой… Выспавшейся.

Виктор прикрыл книгу, показывая обложку. Рине стало не по себе, утренняя радость начала испаряться.

— Почему ты это читаешь? — Рина тут же узнала почерк и надпись на обложке. Граф держал в руках дневник Циммера, только какую-то другую его часть, а не ту, что читала она сама. То, что граф так спокойно читал мрачные записи за завтраком, поразило Рину.

— А ты? — Улыбнулся граф, и внутри девушки всё похолодело от его взгляда.

— Я лишь хочу разобраться… Его дневники жуткие. Он сам…

— Да, всё верно, — Кивнул граф. — Его политика ужасала. Но ты предвзята, Рина. Воспринимаешь всё через призму женских эмоций. А где твой холодный ум учёного? Если бы мой предок не отбросил все эмоции, важная часть истории Сведённых Королевств была бы утрачена в пожаре повстанцев. Однако разум победил. Он спас книги от огня. И он вовсе не относился к этим или другим книгам, что хранились в архивах Циммера, как к книгам монстра и тирана. О нет, он видел в них историческую и общественную ценность.

Рина молча хлебнула кофе. Неужели Виктор только что отчитал её? Да ещё и поучать решил? Этого она не позволит никому вне Академии.

— Конечно, ты прав, — Улыбнулась ему Рина. — Прав, что мы, девушки, бываем чересчур эмоциональными. Такова наша женская природа.

— Как хорошо, что ты это понимаешь, — совершенно серьёзно ответил ей Виктор, и Рина на секунду задумалась, шутит он или нет. Но, кажется, Виктору было не до шуток.

Рина силилась сдерживать ухмылку, которая часто возникала, лишь только Алекс или другие парни начинали поучать её. В этот момент Рина думала о том, что она прочла больше книг, чем все они вместе взятые за всю свою жизнь, и уж точно не им было поучать девушку, чьи способности к анализу и усвоению информации оценил весь педагогический состав Академии. Конечно, все её знакомые парни не шли ни в какое сравнение с графом, что занимал особую должность в правительстве, являлся носителем силы и владел ценнейшим архивом. Граф был очень умён, ужасающе умён — и Рина понимала это. Однако даже ему она не позволила бы поучать себя, ставя тем самым ниже её достоинство. Девушка давала себе право на ошибку, равно как и не позволяла указывать другим на её ошибки.

— И в чём состоит твой исследовательский интерес, Виктор?

— Циммер описал кое-что… То, что пригодится мне в моих делах.

— Что?

— Любопытная, — ухмыльнулся Виктор.

— Это исследовательский интерес, ты ведь сам посоветовал мне, — парировала Рина.

Они замолчали. Девушка поняла, что ответа не дождётся, и вздохнула. Завтрак вышел не таким весёлым, как Рине хотелось, и она уже было загрустила, погружаясь в свои мысли, как вдруг Виктор произнёс:

— Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало грубо. Конечно, ты умная девушка. Одна из самых умных, что я знаю.

Рина решила, что ей послышалось. Но граф вновь говорил вполне серьёзно. Он заметил, как Рина чуть нахмурилась, затем скрывала насмешливую улыбку, а после чуть чаще задышала, явно злясь. Он понял, что забылся. На миг решил себя вести с ней так, как обычно ведёт себя со всеми вокруг, считая их ниже и глупее. И тут же утратил контроль. Рина удивляла его этими противоречиями, этими яркими и разрозненными откликами на любое его слово или действие. Знал бы Виктор, что Рина чувствует по отношению к нему то же самое, — удивился бы вдвойне.

«Всё ещё не верит», — отметил про себя граф и продолжил:

— А знаешь, что мы всё о работе да о книгах. Почему бы нам не поужинать сегодня в приятной атмосфере и не пообщаться на другие темы?

— Виктор, позволь уточнить. Это приглашение на свидание?

— Я мог бы прислать розы и лаконичную открытку с приглашением, но розы ты не любишь…

— Ладно. Я согласна. Можем сегодня в шесть. Я договорюсь, чтобы мой начальник отпустил меня пораньше, чтобы я успела сменить рабочую форму.

— Я думаю, что он отпустит. Особенно если ты сменишь рабочую форму на платье…

— Платье? Что ж, пожалуй, я прихватила с собой пару платьев. Какое-то точно подойдёт.

— Прекрасно. Договорились.

Они пили кофе в тишине. Каждый думал о своём и молча улыбался.

Рина не понимала своих чувств к графу. С одной стороны, её безумно мучили кошмары, его дом, его голод во взгляде. С другой, всё это — эти горячие кошмары на грани страсти, этот дом, этот жадный голодный взгляд притягивали, манили. Будили в ней что-то в глубине души томное и мрачное, при этом дикое. Работать, понятное дело, ей не хотелось совершенно. Вся мыслями она стремилась к шести часам, платью и золотым глазам.

Когда Рина спустилась в архив, граф со злостью, что удивила его самого, захлопнул дневник. Ему не нравилось всё: то, что он должен сделать, то, чем это всё обернётся, то, что он чувствует. Всё это было в тягость, но он не мог себе позволить прошлых ошибок. Граф устало потёр виски. Многое стояло на кону, у него не было права на ошибку.

Без двадцати шесть девушкастояла перед своим шкафом и напряжённо вздыхала, коря себя за то, что не взяла никаких праздничных вещей. Дома, торопливо закидывая вещи в сумку, она совершенно не планировала ходить на свидания или ещё как-либо отвлекаться от работы. В сумку полетели все имеющиеся джинсы, кофты и рубашки. Впрочем, она прихватила — видимо, автоматически, — юбку-карандаш и пару ярких блузок. Это случилось по старой памяти, ведь Рина, будучи в Академии, часто выступала с докладами, а на выступления нужно было одеваться строго, но красиво.

— Наряд для докладов точно не подойдёт, — вздыхала девушка, в третий раз перекладывая вещи с полку на полку, силясь придумать романтический образ.

Наконец она решила соединить строгую чёрную юбку с шёлковой аквамариновой ночнушкой, в которой ещё не успела поспать, так как забыла, что вообще взяла её с собой.

— Ну а что, так модно. Я видела… — хмыкнула Рина, смотрясь в зеркало.

Она заколола прядки сбоку, оставляя длинную волнистую копну лежать свободно, накрасила алым губы и капнула розовым маслом на запястья и шею. Осмотрела себя и довольно улыбнулась.

— Неплохо! Да я красавица!

Рина ещё повертелась перед зеркалом, рассматривая себя и свой наряд. За работой она уже и забыла, как любила прихорашиваться просто так, не для кого-то, а для себя. Но сейчас, когда она смотрела на свой наряд, то думала, что хотела бы понравиться Виктору. И что розы, подаренные им тогда, подошли бы по цвету к её ночнушке. Рина поддалась томительному наваждению, которое не проходило весь день, и решила отдаться этому предчувствию.

Рина надела туфли, что также прихватила в дополнение к «наряду для доклада», и кожанку. Посмотрела ещё раз в зеркало и отметила, как светятся её глаза, — не от силы, как у графа, но от чувств. И тут же слегка нахмурилась. Нехорошо бы, чтобы Виктор увидел её взгляд. Но она уже ничего не могла с собой поделать. Сегодня ей не хотелось сдерживаться и тем более думать.

Граф ждал её у входа в дом. Он стоял, чуть прислонившись к боку автомобиля. На нём были те же чёрная рубашка и штаны, волосы уложены, а глаза — светились. Граф окинул Рину взглядом и широко улыбнулся:

— Прекрасная.

Рина улыбнулась в ответ. Виктор открыл дверь перед ней. Значит, Виктор сам будет за рулём, и вечер они проведут только вдвоём, без стюартов.

Граф включил автопилот, и машина оторвалась от земли.

— Куда мы едем?

— Один ресторан неподалёку. Там подают вкусное вино и мясо. А ещё там безумно красиво — сама увидишь. Кстати, милая ночнушка.

Рина покраснела.

— Я обычно ношу её с брюками или юбкой. Чтобы разбавить строгий стиль…

— Да, я так и понял.

Рина смущённо опустила голову, а граф рассмеялся.

— Ну что ты, Рина. Ты прекрасна сегодня. Как и всегда.

Рина посмотрела в его глаза и увидела мужской довольный взгляд. «Да, я ему угодила», — отметила Рина про себя.

— Спасибо, Виктор. Кстати, я завершила работу с 15-ю стеллажами. Осталось совсем немного, и я…

— Рина, — граф мягко накрыл её руку своей ладонью, — Мы ведь не хотели говорить о работе сегодня.

— Точно, извини.

— Но раз уж заговорили… Знаешь, когда я уезжал, то ездил к Президенту.

— Да? — Рина знала о его положении, но всё же поразилась столь важному визиту. — И о чём вы говорили? Если это, конечно, не государственная тайна.

— Вообще-то государственная, — отвечал граф, не убирая руки. — После визита я посетил его архив. Да, президент тоже читает, хотя кажется, что ему некогда. Так вот, его архив в плачевном состоянии. Я посоветую тебя ему, как только ты закончишь с моим, конечно же.

Рина раскрыла рот от удивления:

— Виктор! Спасибо тебе!

Виктор сильнее сжал руку Рины:

— Если, конечно, ты не захочешь остаться со мной.

— Что ты имеешь в виду? — Рина осеклась. Граф не ответил.

Виктор приблизился к ней и мягко коснулся губами её губ. Рина замерла. Не этого ли она ждала так долго? Не этого ли желала? И вдруг девушка услышала этот голос. Тот голос, что сопротивлялся во снах, когда Виктор мучил её. Рина застыла и не отвечала на поцелуй. Граф нахмурился и оторвался от девушки.

— Виктор, я…Это было неожиданно.

Рина замолчала, и так в тишине они провели оставшуюся дорогу. Граф не убирал руки, но и ничего не сказал девушке. Авто приземлилось, автопилот отключился, вынуждая Виктора схватиться за руль и смотреть на дорогу.

— Прости, Рина, — наконец сказал граф. — Я поторопился.

Граф тихо злился. Он корил себя. И не понимал, почему девушка не поддаётся. Рина и сама не понимала, лишь чувствовала — нельзя. А почему — объяснить себе не могла.

Ресторан, у которого они приземлились, был выполнен в стиле загородного коттеджа со стеклянными видовыми стенами, и располагался на берегу озера. По бокам от входа горели огни факелов, освещающих осенние сумерки. Дверь перед Риной открыл хост, лицо которого скрывала плотная чёрная маска. Рина удивлённо поздоровалась с ним. Граф загородил хоста и сам подал девушке руку. Она вылезла, во все глаза оглядывая ресторан, подхватила графа под локоть, и они направились ко входу.

— Граф Дартер, — кивнул ему хост при входе, чьё лицо также скрывала маска. — Ваш столик готов.

Хост протянул графу чёрный ящик. Виктор открыл его и достал две чёрно-белые маски. Рина вновь удивилась.

— Я известный человек. Не хочу привлекать внимание, понимаешь?

Рина кивнула и надела маску. Хост открыл двери и повёл их за собой.

В ресторане царили полумрак, клубился дым курительных капсул. По бокам за столиками Рина видела множество пар — мужчины и женщины в роскошных нарядах. Лица некоторых были покрыты масками. Где-то плотная маска скрывала женское лицо, где-то мужское. Несколько пар с интересом обернулись на Рину и графа. Рина удивлённо водила взглядом и вдруг подумала, что граф скрывал не себя — граф скрывал её. Но тут же отогнала от себя эту мысль. Она решила, что все в этом дорогом ресторане и этих дорогих нарядах — известные люди Сведённых Королевств. Ей даже показалось, что она узнаёт среди масок людей, которых видела в газетах или по телевидению. Но наверняка не могла сказать — маски и дым плотно скрывали личности. Но больше всего Рину удивляло, что за некоторыми столиками женщин было больше, чем мужчин. И она вдруг задумалась, куда вообще привёз её граф и какая профессия была у этих женщин.

Хост провёл их по залу и вывел через дверь на улицу. За ней открывался вид на пристань. Рина восхищённо смотрела на деревянные мостки, что пронизывали всё озеро сеткой, и расположенные на них круглые крытые беседки со столиками по центру. Внутри каждой горел огонёк свечи. Всё озеро было освещено сотнями светлячков, на берегу тихонько играли музыканты — тоже в чёрных масках, в воздухе разливались запахи жареного мяса и вина. Рина довольно вздохнула.

— Нравится? — спросил граф, когда хост повёл их по мосткам к беседке.

— Да!

Рина шла и глядела на чёрную озёрную гладь. Она вдыхала озёрный воздух и ловила пальцами светлячков. Граф чуть придерживал её за талию, переживая, что девушка свалится в воду из-за каблуков, хотя Рина шла вполне уверенно по довольно широкому мосту.

Они расположились в беседке, хост удалился, и тут же услужливый официант, выплывший неизвестно откуда, чьё лицо скрывала полумаска, налил им в бокалы вино. Граф кивнул ему, и официант удалился, ничего не сказав. Рина с лёгким удивлением наблюдала за его действиями, а после водила головой по сторонам, оглядывая озарённое светлячками озеро, туманную пелену осеннего вечера, застилавшую водную гладь, слушала треск сверчков, сливающийся с музыкой. Граф не сводил с девушки глаз.

В левом краю беседки вспыхнул огонь, заполняя собой большую стеклянную колбу. Рина в темноте даже не заметила обогреватель. По беседке разлился свет огня и тепло. Девушка сбросила куртку и сняла маску. Граф положил рядом свою.

— Не простудись, — граф скользнул взглядом по оголённым плечам и декольте.

Рина смущённо улыбнулась ему и сделала глоток вина. Оно было терпким, Рина почти сразу почувствовала тепло и негу, разливающиеся внутри.

— Я, кажется, тебя ещё такой не видел.

— Какой?

— Смущённой. Расслабленной. Нежной.

Голова Рины закружилась. Граф наслаждался тем, как она реагирует на его слова.

— А я не видела тебя таким спокойным.

— Вот как? — граф чуть удивился.

— Да. Обычно ты всё время напряжённо думаешь. Чуть хмуришься. Иногда злишься. Сегодня ты другой.

— Что ж, получается, сегодня мы впервые видим друг друга без масок.

— Какая ирония.

Они оба выпили. И вновь стали говорить, как тогда, когда катались на лошадях в лесу, как тогда, когда Рину ещё не мучили кошмары, и она лишь очарованно знакомилась с графом и его домом. Мимолётно Рина вздохнула, подумав, что многое поменялось, хотя внешне не изменилось ничего. Официант также молча принёс тарелки с мясом и закусками и удалился. Рина проглотила кусочек нежного мяса.

— Нравится? — граф наблюдал за девушкой и лишь делал вид, что ел.

Рина довольно промурлыкала в ответ и съела ещё.

— Это телятина. Они сами выращивают. Неподалёку есть ферма.

Рине было так сладко от вина и беседы, оттого она столь резче ощутила холодное чувство, подступившее к горлу. Рина подумала об Алексе, что работает на ферме. Она часто приходила к нему на работу и гладила молодых телят. Рина любила животных, ей было жалко малышей на ферме, однако ещё больше Рина жалела простых людей, что остались бы без работы и голодали, не будь этой фермы в их Провинции. Рина тут же вспомнила детские добрые глаза телят, что ласкались к ней, но решила отогнать от себя эти мысли и не портить вечер. И почему ей всегда лезут в голову тревожные мысли? Тем более в столь прекрасные моменты. И потом, мало ли ещё ферм в округе? Почему она вдруг решила, что речь идёт про ферму Алекса? Рина, наконец, расслабилась, но больше есть не стала.

Граф продолжал вести беседу с ней как ни в чём не бывало, будто и не заметил этого лёгкого замешательства девушки. Но конечно же он заметил. Конечно же он знал, что Алекс работает на ферме. Зачем он ей это сказал? Граф и сам не до конца понимал. Возможно, ему просто нравилось смотреть, как его слова заставляют меняться лицо девушки. А Рина, осмелев от вина, решила спросить:

— Ты сказал, что я могу остаться. Что ты имел в виду?

Виктор молча смотрел на неё. Затем сказал прямо:

— Именно это я и имел в виду. Если ты хочешь, то можешь остаться. Со мной.

— Но Виктор, я не понимаю. Мы ведь… Мы же с тобой…

— Я просто не люблю торопить события, понимаешь? Я наслаждаюсь каждым мигом с тобой. Не важно, чем именно мы занимаемся. Мне с тобой хорошо. Поэтому я бы хотел, чтобы ты осталась.

Рина не знала, что ответить. Всё это казалось ей странным и манящим одновременно. Чтобы сам граф, советник президента и обладатель силы, предложил ей, простой девушке из Провинции, жить вместе с ним? Рина не понимала, радоваться ей, смеяться или плакать. Или всё вместе.

— Это так неожиданно…

— Не торопись с ответом, — прервал её граф. — Просто подумай. А пока можем выпить ещё.

Они продолжили пить. Граф, к радости девушки, сменил тему и говорил о своём студенчестве, затем вновь рассказывал забавные истории из дипломатических поездок, которых, как оказалось, в запасе у графа было бесконечное количество. Девушка чувствовала, как млеет перед графом, смущается и теряет уверенность. Как тает перед ним, словно свеча, а он лепит из её воска всё, что ему вздумается. Граф и сам ощущал, как растёт его влияние над девушкой, и глубоко внутри радовался.

Появился официант, и Рина подумала, что он принёс ещё вина. Вместо этого он положил перед графом коробочку, обитую чёрным бархатом. Граф, глядя на Рину, взял коробочку и протянул её девушке.

— Небольшой подарок. Открой.

Рина чуть задыхалась от волнения. Она открыла коробочку и увидела подвеску. Та переливалась под языками пламени. В центре подвески блестел маленький голубой камушек.

— Сапфир, — сказал граф, наблюдая за девушкой с довольной улыбкой.

Рина удивлённо улыбнулась. Никто ещё не дарил ей драгоценностей. Вообще о таких щедрых мужских жестах она читала только в книгах. Разумеется в тех, что стояли на самых дальних полках Академии. Это настолько поразило девушку, выросшую в нищете, но мечтавшую о благородном принце из книг, что Рина не выдержала и расплакалась. Всё это происходило с ней, по-настоящему. Виктор был в её жизни, совсем реальный, и сейчас он, с непередаваемым выражением лица, бросился успокаивать её и покрывать лицо поцелуями.

— Спасибо, — шептала Рина, тая под горячими губами графа.

Подвеска вывалилась из дрожащих рук девушки и упала на тёмный пол. Рина потянулась за ней, освобождаясь из объятий графа. Тревога новой волной поразила девушку, когда она увидела, как поблёскивает камушек на тёмном полу беседки. Рина вспомнила серёжку, что нашла под кроватью. Граф решил, что девушка перебрала с выпивкой, потому так застыла под столом. Он помог ей поднять подвеску и подняться самой.

Рина чуть отстранилась от него, не в силах удержать холодные волны ужаса, разливавшиеся по телу. Она испугалась, что граф увидит перемену в ней, и произойдёт что-то плохое. Потому Рина встала и сказала:

— Виктор, кажется, нам пора. Спасибо за вечер. Но я так устала. Извини, лучше нам поехать. И, кажется, я выпила слишком много.

— Конечно, — чуть разочарованно проговорил Виктор, подхватывая Рину за талию. — Я сам виноват. Надо было лучше кормить тебя.

Рина старалась не поднимать глаз на него, надеясь, что граф ничего не заподозрит. Впрочем, если и заподозрит, то что? Рина и сама не осознавала причины паники, возникшей в её сознании и захватившей тело. Однако всё внутри неё кричало о какой-то опасности, нависшей над девушкой.

Граф набросил на неё куртку, оставил деньги и повёл девушку к выходу, не снимая рук с талии.

Когда они проходили через ресторан к машине, дым почти полностью покрывал пространство. Рина не видела лиц и тел. Лишь кое-где сквозь туман выглядывали светящиеся магией глаза. Жёлтые, зелёные, голубые — Рине казалось, что из тумана на неё смотрят звери и жаждут её крови. От наваждения и накрывающей её паники Рина отключилась, лишь только граф опустил её на сиденье. Эти глаза ещё долго преследовали её в забытьи. Они загорелись снопом ярких огоньков, а затем резко погасли. И вдруг в туманной тьме вспыхнули два золотых огня и полетели прямо на девушку. Рина закричала, чувствуя, как граф набрасывается на неё, как волк на ягнёнка, а затем всё вокруг погасло.

12

Рина открыла глаза. Голова раскалывалась, шея болела. За окном срывался дождь со снегом, скрывая свет.

«Ну вот, я проспала работу…» — подумала Рина, поднимаясь с кровати. Ледяная вода кое-как привела чугунную голову в порядок, заставляя девушку подумать о том, как она всё-таки оказалась в своей кровати. Да ещё и в одной ночнушке. Это произошло явно не на её собственных ногах. Туфли и юбка очутились прямо в шкафу, волосы оказались заботливо расплетены, а помада стёрта. Но последнему явно способствовали поцелуи Виктора. Рина зажмурила глаза от стыда. За себя, за вчерашний вечер. За то, что выпила слишком много и вела себя слишком откровенно. А о собственных слезах и подарке графа, который лежал прямо на столе, ей и вовсе не хотелось думать. Она направилась в ванную приводить себя в чувства.

Наспех одевшись в чёрные джинсы и топ и раскидав чуть влажные волосы, Рина выскочила в коридор. Дом стоял тихо, осенний мрачный день легко тянулся за окном. Рина направилась прямиком в архив.

Однако в столовой она застала графа. Мельком поздоровавшись, она побежала к чуланчику.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально, — бросила ему Рина, открывая дверь.

Граф остановил её, стремительно перейдя столовую.

— Постой, куда ты?

— Работать. Прости, Виктор, я проспала.

— Тебе нужно поесть.

Видимо, лицо девушки скривилось, и граф поспешно добавил:

— Хотя бы выпей травяной настой. Он поможет.

Рина медленно кивнула и прошла к столу, ругая себя за спешные движения. Пожалуй, не стоило так торопиться, тем более что она уже и так опоздала.

Граф протянул ей чашку, пахнущую мятой, чабрецом и ромашкой. Рина сделала маленький глоток. Напиток согрел, а мята сняла головную боль.

— Прости меня, — сказала Рина. — Я вчера…

— По-моему, мы вчера прекрасно провели время, — вновь перебил её граф. Девушка подумала, что ему нравилось её перебивать. — По крайней мере я получил удовольствие.

Рина пила и думала. И от чего же он получил удовольствие? От вида пьяной девушки на своих руках? Или, может, когда нёс её до кровати, а затем раздевал и укладывал? Может, ему больше нравятся девушки без сознания? Рина тут же одёрнула себя. «И что за пессимистичные мысли лезут в мою похмельную голову?»

— Пожалуй, тебе не стоит работать сегодня, — ответил граф, смотря на девушку, что хмурилась и с трудом глотала настой.

— Я в порядке, — сказала Рина. — Я могу работать в любом состоянии.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Виктор, — Ну хорошо. А что, если я переживаю за книги? Только представь, что будет со мной, когда ты вырубишься и уронишь часть драгоценных текстов на пол? Или, чего хуже, уснёшь прямо на томах Лукреция Пятого?

Рина посмотрела в лукавые глаза графа и слегка рассмеялась. Но даже на это её голова отозвалась ударами молотка.

— Нет, я не могу так поступить с великим классиком.

— Вот именно. Потому пей и возвращайся в кровать.

— Кстати, Виктор. Спасибо, что донёс меня до кровати.

— Да, об этом… Было непросто.

— Что? — девушка чуть не захлебнулась отваром. — Это ещё почему?

— Понимаешь, ты мне мешала, — смешинки в глазах Виктора разгорались всё сильнее, зажигая золото внутри.

— И каким это образом я тебе мешала? — повысила голос Рина.

— Как бы это помягче сказать… Ты упиралась, молила, чтобы мы продолжили пить где-то ещё, твердила о каком-то кабаке… А потом и вовсе лезла ко мне целоваться и даже кусала.

— Что? — только и произнесла ошарашенная Рина, лицо которой напоминало помидор.

— Было непросто тебя усмирить. Но я справился.

— Виктор!

Граф уже откровенно смеялся над девушкой, а та лишь смущённо опустила голову.

— Я ничего из этого не помню… Да ничего и не было! — догадалась девушка, глядя, как граф уже не сдерживает смех.

— Ну, если тебе будет легче думать, что не было…

— Перестань! — прыснула Рина и слегка толкнула его в плечо.

Виктор перехватил её руку и поднёс к губам.

— Ты совсем ничего не помнишь, Рина?

Девушка спешно убрала руку и опустила взгляд.

— Помню. Знаешь, ты прав. Мне всё ещё нехорошо. Пойду прилягу.

И вышла, не дожидаясь ответа. Граф потянулся, довольно улыбаясь, провожая девушку взглядом. И выпил глоток алого напитка из своей чашки. В столовую вошёл Кристиан. Он хмуро подобрал тарелки с нетронутым завтраком.

— Чего такой хмурый, Золушка? — спросил Виктор, всё ещё улыбаясь.

— Не разделяю твоего веселья, Дартер, — процедил стюарт.

— Крис, скажи, тебе что, нравится наша Рина?

— Не так, как тебе, — Кристиан резко опустил тарелки, а граф перестал улыбаться. — Я помню, для чего она здесь. А вот ты, похоже, нет.

— Я помню это лучше тебя, — Виктор смотрел на него, не двигаясь и не поднимаясь с места. Но Крис, что стоял над графом, вдруг почувствовал от этого взгляда себя меньше и ниже, а внутри у него похолодело. — И я сделаю всё, что потребуется. А ещё, как ты помнишь, девушка должна сама пойти со мной. По собственному желанию.

— Помню, — слабым голосом ответил Кристиан. — Прости.

— От тебя сейчас требуется убирать посуду. Скажи спасибо, что я вообще разрешил тебе вернуться в дом. А теперь иди.

Кристиан подобрал тарелки и медленно пошёл в кухню.

— Кстати, — лениво протянул граф, растягиваясь на стуле, — На конюшне давно не убирали. Займись этим.

Крис очень постарался не хлопнуть дверью и не разбить тарелки. Когда дверь за стюартом закрылась, граф погрузился в долгое и глубокое раздумье.

Рина валялась в кровати, не в силах встать. Отвар снял все последствия похмелья, однако девушка никак не могла собраться. Давно она вот так не валялась в кровати. В Провинции, где нужно постоянно работать, это было роскошью. Девушка могла позволить себе просто лежать лишь, когда училась в Академии, да и там — с учебником в руках. Так что Рина просто лежала и наслаждалась своей новой ролью.

Рина потягивалась, рука наткнулась на Ори, что покоился под подушкой. Она взяла одноглазого медвежонка в руки и задумчиво повертела его. Как там Бетти? А мама? Рина всё реже думала о них в последнее время, и всё чаще в её голове вертелись мысли о лорде. Нет, она не планировала этого. Девушка нахмурилась. Хотя и похмельная, но её голова вновь стала соображать. Рина стала ругать себя за то, что забыла, зачем приехала в его дом.

Она потянулась к дневникам Циммера. Рина изучила уже больше половины, но знаний от этого у неё не прибавилось. Записи становились всё длиннее и несвязнее. Судя по заметкам, Рина держала в руках ранние годы Циммера, лишь те, когда он вынашивал идею о геноциде, когда только строил свою — если её можно так назвать — теорию о противоестественности магии и магов. «Должно быть, у графа вторая часть, где описан пик деятельности”, — подумала девушка, листая страницы. Слова вновь поражали её своим несочетаемым сочетанием несвязности и логичности.

«Когда тьма касается человеческого существа, то высвобождаются все его низменные пороки. Он, сам того не ведая, живёт, движем ими. Но хуже всего то, что равно как тьма порождает тьму, так и тьма требует большей тьмы. Носители магии практикуют страшные, жуткие, не достойные светлого человеческого существа, обряды. Они совершают поступки, которые выпускают тьму — через боль, страх, смерть.

Отец говорил, что победить тьму можно светом. Я так не думаю. Победить тьму может лишь большая тьма. А когда тьмы будет так много, что она заполонит собой всё вокруг… Вот только тогда сквозь неё и пробьётся слабый лучик света. Но и того будет достаточно, чтобы человек смог пойти на свет — к порядку и гармонии».

Рина вздохнула. Красиво и бессмысленно, как, впрочем, и все остальные отрывки. Словно читаешь графомана, что лишь хочет подражать философам, чтобы оправдать свои кровожадные поступки. Как ни странно, но девушка уже привыкла к слогу Циммера, и в какой-то момент он просто навеял на неё сон. Рина отложила записи и закрыла глаза.

Рина лежала, обнажённая. Ноги и руки раскинуты в сторону, и она не могла пошевелить ими. Словно распятая, она ощущала ужас и стыд, подкатывающие к горлу. И знала, что сейчас появится он.

Так и случилось — Виктор навис над ней, и горячее дыхание хищника ударило в её щёку. Она тщетно пыталась пошевелиться, оттолкнуть, отодвинуться, отползти. Тело её не слушалось. Виктор склонился над шеей и припал к горлу, открыв рот. Но опять не кусал, а лизнул горячим, мокрым языком. Он опускался ниже и ниже, впиваясь в тело девушки поцелуями. А затем тронул губами между ног. Он припал к ней языком, облизывал, всасывал клитор. Рина изогнулась, по ногам до пяток проползло электричество, ударив током наслаждения. Граф пытал её бесконечно долго, и Рине казалось, что жизненные силы уходят из неё, вслед за волнами экстаза. Она не могла пошевелиться, лишь ждала, когда всё закончится, но одновременно с тем и не хотела этого. Граф не останавливался, а лишь грубее и жёстче впивался ртом в девушку. Рина хотела кричать, но выдавала лишь хриплые стоны. И вновь ощущения во сне были столь яркими и подлинными, что девушка теряла нить реальности, которая могла бы смахнуть наваждение. Граф погружался в неё, забирая силы и даря наслаждение. Рина силилась проснуться.

— Нет, — услышала Рина свой шёпот.

Её сознание — вяло, нехотя, сквозь сладкую муку, — но сопротивлялось. И граф услышал её. На миг замер и оторвался от девушки. Рина не видела его лица, но всей кожей, всем нутром чувствовала его голодный взгляд. Виктор обволакивал её, она чувствовала его в себе, под кожей, в душе и в сознании. Он весь проник в неё — в её тело и разум.

Вдруг сквозь негу отвращения Рина увидела лучик света. Она вся потянулась к нему, и он заговорил с ней. Рина услышала свой собственный голос, который призывал её открыть глаза. «Всё это неправда. Всё морок. Открой…». И она открыла. Она тут же распахнула мокрые от слёз глаза, и больше их не закрывала.

Рина допивала вторую чашку крепкого кофе, сидя в гостиной. Вечерело, и серые осенние сумерки гладили стеклянные стены каплями мороси. Виктор тихо заплыл в гостиную. В руках он держал персик. Граф опустился напротив и укусил фрукт, всасывая сок. Рина невольно дёрнула плечом и сделала большой глоток.

— Надеюсь, тебе лучше, — пропел Виктор, слизывая сок, стекающий с боков фрукта. Рина кивнула ему, не поднимая глаз.

— Гораздо, — мрачно ответила Рина. Граф хмыкнул.

— Это хорошо. Кстати, завтра будет ровно два месяца, как ты здесь работаешь.

Рина подняла красные опухшие глаза на графа. Виктор, глядя прямо ей в глаза, провёл языком по укусу. Рина опустила взгляд и ответила:

— Быстро время пролетело. А я так и не успела выполнить всё в срок.

— Ничего, мы ведь это уже обсуждали, — граф укусил ещё, и девушку начало мутить. Он сказал ей:

— Знаешь, а почему бы нам не отметить это?

— Почему бы не отметить? — повторила его слова Рина, невольно поднимая глаза на графа.

— Да, например, возьмём коней, плед, корзину… Отправимся на свидание. Только ты и я. И Танатос с Минотавром.

— Что? Ты разрешишь мне сесть на Танатоса, правда?

— Нет, на нём буду я. Минотавр для тебя.

— Ну вот! Да это же неповоротливый баклажан, а не конь! Как на нём скакать галопом?

— Не обязательно скакать галопом. И только не говори этого ему, он очень обидчивый.

Рина выдавила улыбку и произнесла:

— Идея свидания в лесу звучит чудесно. Но сейчас, если ты не против, я допью свой кофе на террасе. В доме очень душно, а мне всё ещё нехорошо.

Рина вышла, не дождавшись его ответа. И она была уверена, что слышит, как граф высасывает сок из фрукта, даже когда села на кресло террасы.

Граф хмуро глядел ей вслед. Что-то произошло за это время. Но Виктор был уверен в своей победе. Он знал — надо лишь подождать, и девушка сама придёт к нему. Так было всегда. Ни одна, даже самая целомудренная, девушка не могла устоять перед ним — властным, богатым, красивым и чрезмерно заботливым. Так что он просто сидел и ждал.

Ночью Рину не беспокоили кошмары. Она проснулась утром свежей и бодрой, и даже почувствовала волнительную радость перед свиданием с Виктором. Своё недавнее плохое настроение она объясняла алкоголем и усталостью от работы в архиве. Рина быстро собралась и вышла в столовую. Там уже стояла готовая корзина, собранная кем-то из стюартов, и Рина хмыкнула, глядя, как неприглядно в ней валялись закуски и сок. Рина аккуратно разложила еду и накрыла корзину пледом. В это время пришёл Виктор.

— Доброе утро, — граф легко притронулся губами к щеке девушки и прошёл на кухню, откуда вернулся с термосом. — Чуть не забыли наш утренний кофе.

— Точно, — отозвалась девушка. — Поехали.

Погода, как нельзя кстати, стояла ясная. Лёгкий мороз чуть трогал уши и щёки. У конюшни стоял Крис и держал в руках поседланных лошадей. Рина коротко улыбнулась ему и похлопала коней по шее. Минотавр тут же потянулся мордой к корзине, но граф шлёпну его по носу.

— Спасибо, Крис, — сказал граф, давая понять, что стюарт может идти.

Но Крис лишь молча отошёл в сторону, сверля взглядом графа и Рину. Виктор помог залезть девушке, затем забрался сам и подцепил корзину с едой. Они тронулись. Рина мельком обернулась — Крис стоял на том же месте и провожал их тяжёлым взглядом.

Кони шли медленно, Минотавр чуть отставал от длинного шага Танатоса. Граф и Рина перебрасывались фразами. Виктор старался веселить девушку, и она всякий раз заливалась смехом. Наконец они выбрали полянку с лежащим поперёк большим бревном, привязали коней и расположились. Рина расстелила плед у бревна, разложила еду, разлила кофе. Виктор привалился спиной к бревну и притянул к себе девушку. Какое-то время они молча пили обжигающий кофе.

— Виктор, скажи, — заговорила вдруг Рина. — Я ведь не первая в твоём доме девушка. Я имею в виду, у тебя ведь были отношения, так?

— Да, — после короткой паузы ответил граф.

— Но что случилось? Почему вы расстались?

Граф вздохнул. Он не ожидал этого разговора.

— Знаешь, она не понимала меня и мой образ жизни.

Рина молча смотрела на графа и ждала, что он скажет дальше.

— Да, — продолжил он вновь после паузы. — Я часто уезжаю по работе. И в целом много работаю. А она требовала того, чего я не мог ей дать.

— Наверное, это грустно, — задумчиво проговорила Рина.

— Почему? — удивился граф. — Всё это в прошлом. Я не вспоминаю о ней.

— Я имела в виду… Погоди, а что именно она требовала?

Граф аккуратно подбирал слова:

— Рина, ты же понимаешь, что я не просто Виктор Дартер? Я граф Виктор Дартер, правая рука Президента, официальный представитель Лангрии, один из сильнейших магов Королевства.

— Да. Да, понимаю.

— Поэтому обычные отношения не для меня.

— Не совсем понимаю… А какие отношения для тебя?

— А что тут у нас… Персик. Хочешь?

Граф достал фрукт из корзины и протянул Рине. Она вздохнула и взяла из его рук персик. Виктор часто так делал — прекращал разговор самым странным образом, когда не хотел отвечать или обсуждать. Почему-то вдруг Рина решила не настаивать на ответе. Хотя обычно она всегда стояла на своём. Того требовала её научная карьера. Порой выступления с докладом заканчивались дебатами между профессорами, коллегами учёными и ей. Важным было довести дебаты с высоко поднятой головой, не ретироваться при сложных вопросах или выводить их в нужное для себя русло. Так что Рина в какой-то мере владела искусством ведения трудных диалогов. Но почему-то рядом с этим мужчиной все её сильные качества вдруг умалялись, и она ведомо следовала за желаниями графа.

— Опять ты задумалась, — тихо сказал граф и коснулся её подбородка. Рина подняла глаза, и граф поцеловал её.

Он медленно коснулся губ девушки. Какое-то время Рина не отвечала. Затем персик вывалился из рук, она обняла графа за шею и вжалась в его тело, жадно отвечая на поцелуй. Вдруг она почувствовала прилив желания, выросший из её снов, где она была лишь невольной участницей. Теперь близость графа, которую она ощутила наяву, вдруг побудила вырваться скопленное возбуждение. Граф удивился её порыву, но не прерывал поцелуй. Когда он почувствовал, что не может больше сдерживать себя, то медленно отстранил девушку. Рина посмотрела затуманенным взглядом.

— Лучше съесть завтрак, пока не остыл, — сказал граф, убирая руки Рины от себя.

Девушка тяжело выдохнула. Они провели ещё около часа на поляне, пока грел кофе, но потом и он остыл. Больше они не целовались, а только вели непринуждённую беседу. Домой вернулись, чуть подбавив шаг коней. Граф отправился работать в кабинет, а Рина спустилась в архив.

Когда она разбирала стеллажи в последнем ряду, на глаза ей снова попался закрытый ящик, который она видела в первый день работы в архиве и приняла за книгу.

— Мне казалось, Виктор его убирал в другое место… Странно.

С того момента, как она его увидела, Рина не предпринимала попыток вскрыть содержимое. Теперь, когда она смотрела на ящик, ей вдруг показалось, что у графа гораздо больше тайн, чем один этот ящик на замке, и графу может сильно не понравиться то, что Рина начнёт эти тайны вскрывать. Рина невольно коснулась губ, вспомнив поцелуй на поляне. Виктор вызывал в ней столько противоречивых чувств, что она перестала себя понимать. В голове постепенно образовывалась каша из мыслей и эмоций. До приезда в этот дом с ней такого никогда не случалось.

Ужинать она села одна — граф вновь уехал по делам. Из кухни вышел Анор и поставил перед ней бокал вина.

— Привет, мышка. Виктор просил передать, чтобы ты не скучала. Захочешь ещё вина — зови, я буду в кухне.

— А где Крис?

— Сегодня не его смена.

Анор собирался уйти, но Рина задержала его.

— Слушай, Ингвар как-то сказал мне, что до меня в доме была другая девушка. Точнее, другие. Крис тоже говорил что-то подобное.

— Ну да, мышонок, ты думала одна такая?

— Нет, я… Просто я хотела узнать, кто они были? Зачем приезжали? В каких отношениях были с графом?

— Ого, сколько вопросов, — хмыкнул Анор.

— Пожалуйста, скажи мне. Мы с графом вроде как… Ну что-то вроде как теперь вместе, и я бы хотела знать…

Анор засмеялся, и смех его вышел очень недобрым. Рина сжалась внутри. Анор, сквозь смех, сказал:

— Послушай, мышка. Для твоего же спокойствия: не задавай лишних вопросов.

— Почему они лишние? Что такого в том, что я хочу узнать о Викторе больше?

— Зачем? — Анор вдруг злобно глянул на девушку. — Женщины… Вы всё время суёте свой нос куда не следует.

Стюарт вдруг резко подошёл к Рине и наклонился к её лицу:

— Я тебе историю расскажу. А ты умная, сама всё поймёшь. Может, ты её слышала, в газетах писали. Так вот, жил как-то в Лангрии один важный человек. Богатый и очень, очень влиятельный. Тоже не из последних в Королевстве, у него бизнес большой был. Но, как ты понимаешь, дела он вёл не совсем честно, а последствия своих дел надо прятать. И прятал он их не где-нибудь, а в погребе своего дома, ведь туда, скорее всего, никто не доберётся. И не добрался бы, если бы не его любопытная жена, которая погреб вскрыла и обнаружила там… Скелеты в шкафу. А лезть ей туда не следовало. И вот она на своего же мужа вздумала жаловаться, испугавшись его тайн. И он убил её за это. Ничего не случилось бы, если бы она не полезла выяснять…

— Стой-стой. Я помню эту историю. Кажется, граф Винтер… Его признали невменяемым. Он убил жену, потому что сошёл с ума, а не потому, что она полезла, куда не следует!

— Мышка, ты вообще не поняла меня что ли? Я говорю, не суй свой нос! Спать крепче будешь. Поняла?

— Вряд ли я в этом доме смогу нормально спать…

— Так, я больше тебе ни слова не скажу, а то Виктор мне голову оторвёт.

— Что ты сказал? Голову оторвёт?

— Всё, приятного аппетита.

Анор встал, задвинул стул и ушёл на кухню, демонстративно хлопнув дверью. Рина глубоко задумалась. Она помнила эту историю из газет, её бурно обсуждали в Провинции, поскольку тогда о лорде Винтере вскрылось множество подробностей. И как он воровал финансирование из бюджета, и как угрожал компаньонам, и как расправлялся с конкурентами.

— Газеты… — Рина вдруг вспомнила о папках с периодикой, присутствие которых в архиве удивило её. Тогда она не понимала, зачем граф собирает их, но сейчас до неё начало доходить. — О Викторе ведь тоже писали в газетах…

Рина, как молнией поражённая, медленно встала и спустилась в архив. Она на ватных ногах подошла к полке. Ей очень хотелось, чтобы она не обнаружила ничего жуткого. Ничего такого, что бы походило на реальность, а лишь отдавало бы желтизной. Раньше она была уверена, что журналисты таким образом зарабатывают, упоминая знаменитых людей Королевства в неприглядном свете. Она надеялась, чтобы ничего, из того что она найдёт, не оказалось правдой.

Рина взяла папку наугад, села на пол прямо у стеллажа, и раскрыла. На толстых кольцах болтались тонкие страницы еженедельника. В папке собрано несколько выпусков, обозначенных разными датами. Март, апрель, декабрь… Разные года и недели. Даты значились прошлым десятилетием. Рина аккуратно перелистывала страницы, и находила заметки про графа. Она медленно выдохнула: заметки описывали его дипломатические поездки, содержали фотографии с представителями других Королевств. Она читала и понимала, что обо всём этом ей и рассказывал граф. Все эти его истории, которые так веселили девушку, — всё это было правдой, и она знала со слов графа даже больше подробностей, чем излагали журналисты.

Рина принялась смотреть и другие папки, которых было десять. Везде знакомые ей истории, которые ещё и обретали лица за счёт приложенных фотографий. Девушка невольно заулыбалась, когда читала. Наконец, она дошла до периодики за прошлые три года, и увидела там заметки, о которых мельком слышала от знакомых из Академии:

«…Мать пропавшей девушки подала заявление в участок Нижнего Квартала. Напомним, что Кэтрин Уоллбридж отправилась в дом представителя международных связей Лангрии графа Виктора Дартера в качестве наёмной работницы. Последний раз девушку видел граф и его слуги — она сообщила о намерении покинуть дом графа, чтобы уехать в Среднее Королевство, где её ждёт парень (имя парня Кэтрин нам установить не удалось — прим. А.Н.). Кэтрин познакомилась с ним по переписке. Она знала, что родители её не отпустят в другое Королевство, потому решила покинуть Лангрию втайне. Представители участка Нижнего Квартала отправили запрос в Среднее Королевство. Наш корреспондент также отправил журналистский запрос. Ответ пока не поступал».

Сердце Рины учащённо забилось. Она перелистнула выпуск. Заметка стояла двумя неделями позже.

«Дело Кэтрин Уоллбридж приняло неожиданный поворот. Оказывается, на пограничном пункте действительно видели девушку, напоминающую Кэтрин. Она пересекала Королевства на международном автобусе. Однако пограничникам она предъявила документы с другой фамилией и именем. Полиция Лангрии разбирается в вопросе, ответ от Среднего Королевства так и не поступил».

Рина перелистнула дальше. Ещё заметка:

«Представитель Среднего Королевства выступил с официальным заявлением, в котором сказал, что в одном из моргов находится девушка, по описанию похожая на Кэтрин Уоллбридж, и сейчас идёт процесс опознания тела. В Среднее Королевство прибыла мать Кэтрин. С переездом ей помог граф Виктор Дартер, выразив сожаления и сказав, цитируем, что "сразу бы сообщил матери об отъезде Кэтрин, если бы знал, что всё закончится именно так”. По подозрению в убийстве задержан молодой человек, имя которого не разглашается».

Рина судорожно схватила следующую папку. Там было продолжение:

«Утром мы получили сообщение от представителя Сведённого Королевства. Мать Кэтрин Уоллбридж опознала дочь. Обвинения предъявляются молодому человеку Кэтрин, Йозефу Моргансу. Он вину отрицает, однако все улики указывают на него. Дело признано закрытым, мать Кэтрин вернулась домой в Лангрию».

Рине хотелось закрыть после этого папки и больше не читать. Но она знала — отступать нельзя. Следующую заметку она тоже помнила, но уже потому, что видела её сама. Тогда она решила, что это лишь нападки конкурентов на молодого и перспективного Дартера:

«Дело Кэтрин Уоллбридж, казалось бы, завершилось полгода назад. Никто не ожидал новых событий в этой громкой истории, в которой было замешано имя самого представителя международных связей Лангрии графа Виктора Дартера. Однако в нашу редакцию поступило анонимное обращение, проигнорировать которое мы не можем, поскольку считаем себя независимым изданием. Заявитель (это девушка — при. А.Н.) писал нам, что граф Виктор Дартер, цитата “грубо обращается с подчинёнными, и пропажа Кэтрин — дело его рук”, конец цитаты. Мы просим всех, кто знал Кэтрин, а также когда-либо был знаком с графом Дартером, пролить свет на данное сообщение, и выслать в редакцию письма. Мы гарантируем вам полную анонимность».

Рина медленно перелистнула:

«...В редакцию поступили десятки писем о лорде Викторе Дартере. Мы не можем публиковать их все, дабы не нарушать анонимности авторов. Многие из них схожи по содержанию, в них граф описан как, цитата “жестокий и холодный человек, который использует людей ради собственных целей”, конец цитаты. Сам граф Виктор Дартер никак не комментирует ситуацию…»

Дальше заметка содержала предположения автора о том, что данные письма могли быть написаны конкурентами, поскольку следующий год выборов, и репутация представителя власти может пошатнуть положение самого Президента. Рина кивнула — так она и сама думала. Затем открыла следующую страницу:

«…Заявление о причастности графа Виктора Дартера к пропаже Кэтрин Уоллбридж не подкрепилось никакими фактами. Отправители писем рассекречены — это были представители оппозиции. Наша редакция приносит официальные извинения графу Виктору Дартеру».

Рина пролистала папку до конца — были заметки о якобы тайных связях Дартера с жёнами разных бизнесменов, о том, как и с кем его замечали в разных квартал Лангрии, наконец, заметка психолога о том, почему самый известный холостяк Лангрии живёт в одиночестве на окраине Королевства. Девушка тяжело вздохнула. Даже если представить, что граф каким-то образом действительно причастен к пропаже Кэтрин, то как бы тогда ему удалось договориться со службами на границе, и, главное, с полицией Среднего Королевства? Это было дело международного уровня, вряд ли бы даже при его связях он смог бы замять такое… Всё это было очень странным, и, главное, почему граф собрал и сохранил все эти заметки о себе? Более того, он знал наверняка, что Рина увидит их.

Оставалась последняя папка. Она устало открыла её. Там находилась лишь одна газета, датировавшаяся двадцатилетней давностью. Рина просмотрела её и не нашла ни одного упоминания имени Дартера. Она внимательно стала читать каждую заметку, но не находила ничего, что было бы связано с ним. И вдруг она обратила внимание на страницы — за третьей сразу шла шестая. Одной полосы не хватало. Рина чуть задрожала.

— Значит, кто-то вырвал страницу… Виктор. Но что на ней было написано?

К сожалению, в газете не было содержания. Рина захлопнула папку и убрала на место. Страх, который она испытывала раньше, вновь подступил к горлу. Чтобы унять тревогу, Рина поднялась в столовую и выпила залпом вино. Девушку трясло, но никаких рациональных объяснений своей тревоге она не находила.

Граф тем временем пребывал в подвале одного из домов Нижнего Квартала. Он и Михаил стояли, склонившись над столом, и тихо обсуждали план. Михаил водил пальцем, граф согласно кивал. Спины мужчин закрывали стол так, чтобы никто не смог рассмотреть, что лежало перед ними.

13

Ночью Рина опять спала неспокойно, но уже не потому, что ей снился граф. Этой ночью он оставил её в покое. Сознание её тревожили обнаруженные заметки. Ей казалось, что она видит девушек — брюнеток, блондинок, самых разных. Лица их перекошены от ужаса, все они стоят на коленях и тянут руки к Рине. Кричат что-то, а по лицам их льются слёзы. Вот только Рина их не слышит.

Когда Рина зашла в столовую, Виктор выглядел необычайно свежим и отдохнувшим, так что она даже позавидовала ему. Она села напротив инабросилась на кофе.

— Доброе утро, — улыбнулся Виктор.

— И тебе доброе.

— Знаешь, я заметил, что ты не носишь подвеску, которую я подарил тебе. Почему?

Рина медленно опустила чашку. Она думала, что сказать, чтобы не обидеть его.

— Ну, — начала она. — Подвеска такая красивая. Думаю, её стоит носить только по особым случаям.

— Глупости. Носи, мне будет приятно.

— Ладно.

Некоторое время они ели в тишине. Затем граф сказал:

— Чем ближе выборы, тем больше у меня работы. Так что сегодня я опять уеду.

— Хорошо. Понимаю.

— Отлично.

Позавтракав, граф ушёл в свой кабинет, а Рина спустилась в архив. Она не хотела носить украшение. Найденная под кроватью серёжка тревожила сознание Рины. Образ женского украшения, валявшегося в пыли, засел и пускал ядовитые корни гнетущего чувства. Она и подвеску убрала подальше в шкаф, чтобы не думать об этом. Но всякий раз, когда она видела Виктора, чувствовала его запах, когда он проявлял заботу о ней, когда целовал — все её сомнения и тревожные чувства отступали. Ей казалось, что все её тревоги надуманы.

Прошло несколько дней. Рина почти не видела Виктора, он действительно много работал, часто отлучался, и, как ей казалось, стал держаться холодно и отстранённо.

— Видимо, весь погружён в работу, — думала она, понимая важность политических событий и его должности.

В душе девушка скучала. Она поняла, что тоскует в одиночестве, и ей снова хочется его внимания и их разговоров. Как-то вечером, когда она выходила из конюшни после прогулки с Тавиком, она застала графа в гостиной. Тот вернулся из поездки и сидел в кресле, держа на коленях ноутбук.

— Виктор, ты приехал.

Рина радостно посмотрела на мужчину. Она хотела поцеловать его, но Виктор поднял глаза, и во взгляде его читался жуткий холод.

— Почему ты не носишь подвеску, Рина?

Девушка опешила. Она забыла, что он попросил её это сделать. В тот день она долго работала в архиве, а вечером забыла о его просьбе. После не вспоминала, ведь подвеска так и лежала в дальнем углу шкафа.

— Я… Извини, я что-то…

— Я же сказал, что мне будет приятно.

— Да, сказал… Я забыла, извини.

— Забыла?

Граф сказал это так холодно, что Рина и впрямь ощутила мороз. Виктор уже не смотрел на неё, уставившись в ноутбук. Она сказала, что обязательно будет носить, но граф не реагировал на её слова. Тогда она вышла из гостиной и пошла в свою комнату, где, не сдержавшись, заплакала. Перемены настроения графа, его отношения к ней, просто убивали её. Она чувствовала, что сделала что-то ужасное, и за это он её разлюбил. Рина тут же полезла в шкаф и достала подвеску. Она надела её и так и легла спать, не снимая, боясь, что с утра снова забудет о ней.

Утром они столкнулись в коридоре. Граф выходил из столовой, а Рина только вышла из своей комнаты. Он безразличным взглядом скользнул по подвеске на шее девушки и не ответил на её приветствие. Рина обернулась, но граф молча вышел из дома. Девушка стояла у стеклянной стены и смотрела, как граф, не оборачиваясь, направляется к машине, где его ждал Анор. Краем глаза граф, конечно же, видел, что Рина смотрит.

Рина терялась в догадках. Почему он так поступает? Что происходит в его голове? Работа шла медленно, она подолгу застывала над книгой, сдерживая слёзы. Рина сдалась и призналась — она влюбилась в Виктора. Её обижает его холодность. Она готова сделать всё, лишь бы он снова вёл себя, как раньше. Лишь бы снова вернулся тот Виктор, который заботится о ней и её семье, который веселит своими историями, который говорит, как она прекрасна, и который покрывает поцелуями щёки и губы. И какая ей разница, что о нём пишут в газетах, и какая ей разница, кто был до неё в этом доме, и тем более какая разница, как серёжка оказалась под диваном. Всё это не имеет значения, потому что она знала совсем другого Виктора. Или думала, что знала.

От переживаний Рине совсем не хотелось есть. Потому вместо ужина она села в гостиной, делая вид, что читает, а на самом деле взгляд её то и дело устремлялся во двор. Она ждала, когда вернётся граф.

Близилось к двум часам ночи. Рина вовсю зевала, но ждала. Она думала — ещё чуть-чуть. Я ведь уже итак просидела тут весь вечер. Он приедет. Наконец, Рина услышала шум, и увидела, как авто графа медленно въезжает во двор. Она уставилась в книгу, перелистнув добрых двести страниц, словно и впрямь всё это прочитала.

Граф вошёл в дом один и удивлённо посмотрел на Рину.

— Ты не спишь?

— Да, я тут зачиталась. Очень интересная книга.

Вот только Рина не знала, какая. Она брала не глядя, и за всё это время не посмотрела на обложку. А само содержание книги, которое она иногда читала, не приблизило её к пониманию произведения.

— Может, и хорошо. Значит, обрадую сразу.

— Чем?

Граф улыбнулся. Рина мысленно радовалась — он снова разговаривает с ней.

— Президент пригласил меня в гости на праздник Волчьей Луны. А ты поедешь со мной в качестве моей пассии.

Рина удивлённо разинула рот. Она забыла об этом дне. Никто в провинции не отмечал праздник Волчьей Луны из праведного страха. Считалось, что в ночь Волчьей Луны нечистая сила высвобождается из земли и бродит в поисках светлых душ. Для горожан или аристократии Волчья Луна была не более чем очередным поводом для праздника, во время которого проводились игры, танцы и балы-маскарады. Рина никогда не посещала подобные празднества, хотя ей всегда хотелось. Но удивляло её вовсе не мракобесие президентского двора, а то, что граф позвал её с собой. Рина отбросила книгу и кинулась к Виктору. Тот усадил её на колени.

— Виктор, как здорово! А знаешь, я ни разу не была на празднике Волчьей Луны. У меня дома никто не праздновал. Все боялись.

— Знаю. Это предрассудки. В бедных регионах такое распространено.

Рина решила пропустить это мимо ушей.

— Только вот мой наряд… Надо подобрать что-то подходящее.

— Да, об этом не переживай. Я заказал платье, когда был в городе, тебе всё привезут.

— Виктор!

Рина поцеловала графа в губы. Тот коротко ответил, а затем отстранился.

— А теперь иди спать. И разрешаю взять завтра выходной. Зная, как ты работаешь, боюсь, ты свалишься на празднике от усталости.

— Хорошо. Конечно. Спасибо!

Рина снова чмокнула графа и убежала в свою комнату. Она чувствовала себя на грани счастья. Граф не просто простил её, но берёт с собой, ко двору, где официально представит её перед всеми. Единственное, что чуть гложило её, это зачем только графу постоянно напоминать девушке о её провинциальном прошлом? Рина не понимала этого. Но тут же вздохнула. Ведь он пригласил её с собой к самому Президенту. А это что-то да значит, так?

Рина ещё долго не могла заснуть, в её голове роились мысли о том, как пройдёт праздник, как она будет вести себя с представителями элиты, и, наконец, какое светлое будущее ждёт её с графом. Возможно, ей даже удастся обзавестись нужными связями, а может, граф прямо там напомнит Президенту о том, что Рина могла бы работать в Королевском архиве. Всё это так увлекло девушку, что она смогла успокоить себя и заснуть только когда на улице уже начало светлеть.

Рина проснулась к полудню. Она постучала в кабинет графа, затем дёрнула ручку: граф сидел за ноутбуком. Он приветственно улыбнулся ей и попросил не мешать работать. Рина вышла и прошла на кухню, где заварила кофе по любимому рецепту, и с удовольствием отпила глоток. Корица ударила в нос, а перец оставлял жгучее послевкусие. Рина взбодрилась и решила отправиться на конную прогулку.

От рта шёл пар, холод ноября подбирался всё ближе. Рина направилась к конюшне. Внутри она встретила Криса, который расчищал копыта Танатоса. Конь встретил Рину прямым взглядом и замер. Кристиан удивлённо посмотрел на коня.

— Он всегда меня так приветствует, — ответила Рина, опуская ладонь на мощную шею. — Привет, Танатос. Похолодало, да?

— Я должен закончить с ним, — буркнул Крис, продолжая чистить копыто и силясь удерживать на весу лошадиное колено. Танатос слегка подался вперёд к Рине, отчего Крис согнулся под тяжестью опёршейся на него ноги. Рина сдержала коня, помогая Крису.

— Крис, перестань. Виктор занят, он в своём кабинете. Мы можем поговорить.

Крис перевёл на неё взгляд, отпуская ногу коня. Танатос мотнул головой и переставил копыта.

— Завтра праздник, — приветливо продолжила Рина, — Волчья Луна. Граф сказал, что мы будем отмечать. Нас приглашает к себе сам Президент, представляешь? Наверное, для тебя это привычное дело, а вот я…

Крис, на удивление Рины, горько скривился и отвернулся. Она не поняла его:

— Ты что, тоже не приветствуешь этот праздник?

— Это не праздник, — отрезал Крис, и подошёл к другому копыту.

— Прости, я что, задела твои религиозные чувства?

Крис не отвечал. Танатос надменно вскинул голову и нехотя оторвал копыто от земли, позволяя Крису чистить его. Рина гладила морду коня, тот мягко прихватывал её руку губами, требуя угощений.

— Крис, да что происходит?

Стюарт, наконец, сбросил ногу лошади и выпрямился. Он посмотрел на девушку и произнёс:

— Тебе лучше убраться отсюда. Пока есть время.

— Что? — Рина застыла на месте и обеспокоенно смотрела на Криса. — Но почему?

— Забудь… Я не хотел… Чёрт, да что со мной?! — Крис стремительно развернулся к выходу.

Рина, раскрыв рот, смотрела на Криса. Он что, сейчас убегает от неё? Вот этот вот здоровенный парень, чемпион Лангрии по пятиборью, испугался Рину и бежит от неё как мальчишка? Рина помчалась за ним и схватила его за руку:

— А ну стой! Быстро объясни мне, что ты имел в виду?

Крис обернулся, в глазах его отразилось такое чувство, словно ему было больно. Страх, отчаяние, желание спасти — всё это в один миг, словно молния, пронзило его, лишь только он увидел эти хрустально-голубые глаза Рины, что смотрели на него прямо и требовательно. Крис так хотел защитить её. Но не мог ничего сделать.

— Пожалуйста, — взмолилась Рина. — Я ведь не глупая! Я вижу, что всё не так! Я знаю! Только вы все притворяетесь вокруг. Разыгрываете что-то для меня. Зачем? Объясни, Кристиан, зачем?

— Рина… — Крис почти прошептал её имя. Девушка, не отпуская его руки, подалась к нему ближе.

— Зачем?

— Рина, — почти застонал Крис. — Послушай. Я вывезу Виктора. Я придумаю что-нибудь и сегодня же увезу его. А ты беги, поняла меня? Бери коня и уезжай! Брось все вещи, просто убегай из этого дома! Езжай через лес на север, минут тридцать. Там будет тропинка за елями. Не прогляди её в темноте. Оттуда вывернешь к полям. Затем скачи, пока не добредёшь до первого пригорода. Там брось коня и пересядь на что-нибудь, что отвезёт тебя домой. А дома созови всех и проси себе защиты. Ты поняла меня?! Сегодня же!

Крис выпалил это на одном дыхании, и Рина шире открывала глаза.

— Да что ты такое говоришь? Почему мне надо убегать?

— Не спрашивай! Делай, как я сказал. А сейчас иди в свою комнату и делай вид, что этого разговора не было. Благо, ты умеешь притворяться, — Крис успокоился и говорил уже ровно. — Жди, пока не услышишь, как мы уезжаем. Тогда беги.

— Но Крис…

Парень развернулся и вышел из конюшни. Рина стояла, ошарашенная, и не могла сдвинуться с места. Что бы это всё значило?! И стоило ли ей доверять ему? Паника стала накрывать девушку, но она не позволила себе поддаться нарастающей тревоге. Важно одно — Крис подтвердил все её опасения. И сейчас она должна пойти в свою комнату и просто ждать. У неё ещё будет время подумать.

Рина шла спокойно и нарочито неспешно. Однако чуть вздрогнула, увидев графа в гостиной. Она думала, что он всё ещё сидит в своём кабинете за работой. Мужчина просто сидел на диване и смотрел перед собой. Когда Рина вошла, он поднял взгляд на неё и тихо заговорил:

— Как там поживает Танатос?

— Скучает. Надо бы прокатиться. Я как раз хотела, только решила одеться потеплее. Может, присоединишься?

— К сожалению, я буду занят весь день.

— Ладно.

Рина уже было собралась уйти, но Виктор вновь заговорил:

— Надеюсь, ты помнишь, что я тебе говорил.

— Да, мне нельзя ездить на Танатосе. Только Минотавр.

— Нет, другое.

— Что?

— Если Крис тебя обидит… Скажи мне.

Рина молча смотрела на него. Она старалась держать лицо невозмутимым.

— Конечно, Виктор. Я обязательно скажу.

— Надеюсь. Я сделаю всё для тебя, Рина.

Рина не ответила и ушла в свою комнату. Вдруг ей стало тяжело от мыслей о том, что она усомнилась в нём. Когда Рина выходила обратно, графа уже не было в гостиной.

Минотавр лениво жевал сено и на голос Рины даже не реагировал. Тогда она подошла к нему сзади и упёрлась в попу коня, выталкивая его вперёд из стойла. Когда он выходил, то задел задом дверь и скакнул вперёд, вскинув голову от испуга.

— Тавик, ты серьёзно?!

Рина засмеялась и погладила его по холке. Затем поседлала и повела на выход. Там она вскочила на коня и сразу припустила его рысью в лес. Ей не хотелось думать о разговоре с Крисом, о его взволнованном голосе и сожалеющем взгляде. А резвая езда на лошади как нельзя лучше отвлекала от негативных мыслей. Но как бы она ни старалась отвлечься, слова Криса так и всплывали в голове. Ему удалось дотянуться до тех тревожных мыслей, что Рина силилась запрятать в самый дальний угол своего сознания. Бежать отсюда. Бежать от графа. Что сказал Крис? На север, минут тридцать… Тропинка за елями… Она могла бы убежать прямо сейчас, и граф спохватился бы её только к вечеру или даже ночи. А она к тому времени уже бы как-нибудь смогла добраться до дома. Вот только как она уедет… Почему она уедет? Что она скажет маме и сестрёнке? Ведь граф обязательно отправится за ней. Будет спрашивать, почему сбежала. Ему это всё очень не понравится, он будет очень зол на неё. Это она точно не сможет загладить яблочным пирогом.

Рина перевела коня в шаг.

— Нет, я не могу.

Конь остановился и вопросительно повернул к ней морду. Рина хлопнула его по шее.

— Давай поедем домой, малыш.

Минотавр послушно развернулся и резво зашагал в сторону дома. Кони всегда быстрее бегут на конюшню, чем от неё.

Остаток дня Рина провела за тем, что выводила коней по очереди на прогулку. Она долго думала обо всём. Взвешивала все за и против. Смотрела, как Танатос роет носом землю, подбирая последние зелёные травинки, и думала, что особенно тяжело ей будет бросить полюбившихся коней. Наконец она решила, что Крис, возможно, просто хочет насолить начальнику, потому и сказал всё это ей с утра, зная, как Виктор отнесётся к поступку Рины. Это объяснение показалось ей логичным, она спокойно вздохнула и повела Танатоса в конюшню.

Часы показывали десять вечера. Рина сидела в гостиной и листала книгу. Граф прошёл из кабинета к выходу, но увидел Рину. Он подошёл к ней и поцеловал:

— Долго не сиди. Мне нужно уехать по делам. А ты ложись спать, меня не жди.

Рина кивнула. Из коридора вышел Крис, и они с графом вместе направились к машине. Крис намеренно не смотрел на Рину, когда проходил мимо. Однако ей показалось, что парень сильно встревожен. Но Рина решила не обращать внимания. Она сидела с книгой в руках, пока не услышала звук взлетающего авто. Затем решила послушать графа и лечь спать, просто выбросив из головы все дурные мысли.

Девушка вошла в комнату, скинула кофту на стул, намереваясь принять душ, но тут же замерла. Посреди её стола лежал ключ. Рина медленно подошла к нему, взяла в руки и повертела. Вначале девушка не поняла, что это за ключ. Может быть, от того ящичка в архиве? Рина вспомнила — тот замок был маленьким, словно вскрывался иголкой, а этот же ключ больше походил на дверной, и…

— Ключ от кабинета Виктора, — прошептала Рина.

Она вертела ключ в руках и не понимала, что делать. Девушка догадалась, что его оставил Крис. Стюарт вышел прямо за графом, но не сразу, а спустя время. У него было не больше пяти секунд, чтобы зайти к Рине и положить ключ от кабинета на стол. По всей видимости, он как-то стащил его у самого графа, когда они выходили. Может, незаметно вытащил из кармана? Рина вспомнила, как Крис показал ей фокус с конфетой тогда, в их первую встречу, и хмыкнула. Да, стащить ключ ему бы не составило труда. Вот только зачем он оставил его для Рины?

Дыхание замедлилось. Крис хочет, чтобы Рина зашла в кабинет графа. Но зачем? Рина стала рассуждать. Граф никогда не пускал Рину к себе в кабинет надолго. Всегда запирает дверь на замок, когда уходит. Если граф и хранит какие-то тайны, то они наверняка должны быть в его кабинете. Значит, она залезет в его кабинет, и если… Если что? Что она может найти там? Или не найти… Рина мотнула головой и натянула кофту. По крайней мере, это её шанс покончить со всеми сомнениями.

Рина подошла к двери графа и вновь с сомнением посмотрела на ключ. Не долго думая, она вставила его в замок. Ключ подошёл, дверь открылась, она шагнула в кабинет.

Граф перевернул стакан.

— Дартер, ты опять обогнал меня!

Крис вытер рукавом пивную пену с губ и опустил стакан. Он не справился и с половиной напитка, тогда как граф осушил пивной бокал меньше чем за минуту.

— Теряешь хватку, Кристиан. Не то что раньше.

— Это точно. Ещё по одной?

— Пожалуй.

Граф сделал знак рукой. К ним тут же подошёл услужливый официант. Виктор и Крис засели в баре неподалёку от офиса предвыборного штаба, что находился в Центральном Квартале Лангрии. Виктор подводил итоги прошедшей недели, разбирая удачи и промахи в работе штаба. А после Крис предложил отметить канун праздника, ведь всех сотрудников пораньше отпустили домой.

Бар располагался в одном из исторических домов Центра. Убранство оформлено в стиле неоклассики с огромными кожаными диванами, массивными деревянными столешницами, резными панно, украшающими стены, хрустальными помпезными люстрами, плотными багровыми гардинами, отделяющими столы, и огромной барной стойкой, где сновали бармены, одетые во фраки. За спинами их струился водопад прямо по стене из святящегося жёлтым огнём оникса. В углах то и дела зажигались огненные фонтаны, выпускали искры, и затухали. Оркестр, что находился на маленькой сцене, наигрывал лёгкий джаз. Виктор любил это место, и с удовольствием приходил сюда в удачные дни. Крис знал это, и сразу предложил графу посетить излюбленный бар.

Официант принёс выпивку, и мужчины взялись за стаканы. Они перебрасывались шутками, Крис не осторожничал с графом. Стюарт, несмотря на своё положение, никогда не лебезил перед власть имущими. Сказался его строгий характер, закалённый годами тяжёлых физических нагрузок. Отчасти это нравилось Виктору. Иногда ему хотелось общаться с кем-то на равных, хотя они и не были друзьями.

Крис то и дело подначивал Дартера выпить больше, выдумывая пари. Граф вовлекался, хотя странное чувство не покидало его с момента, когда они зашли в бар. Чувство, словно бы ему чего-то не хватало.

— Пей до дна, Дартер. Время пошло!

Крис и граф вцепились в стаканы. Крис бил рукой по столу, отмеряя секунду. Виктор вновь справился первым.

— Эх, не везёт мне сегодня! — махнул рукой Крис, глядя на Дартера.

Виктор тихонько рассмеялся и невольно провёл рукой по карману, как он делал по привычке. Наконец, граф понял, чего именно ему не хватало. Крис сразу заметил перемену во взгляде Дартера. Виктор же посмотрел на стюарта.

— Где ключ, Крис?

— О чём ты, Дартер?

— Ты понимаешь, о чём. Где ключ?

Граф говорил тихо, но Крис прекрасно слышал его, несмотря на музыку и шум посторонних людей в баре. Крис сделал невинный взгляд:

— Дартер, ты, похоже, перебрал. Ключ от дома у меня.

— От кабинета, Крис. Ключ от моего кабинета.

— Ах, от кабинета.

Крис сделал вид, что задумался.

— Может, он выпал? Когда мы были в штабе или когда ты выходил из машины. Можем вернуться и поискать, наверняка кто-то ещё остался…

— Крис. Не держи меня за идиота.

— Не понимаю, о чём ты.

— Ладно. Я тебе кое-что объясню. Ты простой смертный, и вряд ли поймёшь, но уж постарайся. Я маг. Ты знаешь, что это значит? Я прекрасно считываю эмоции и даже мысли других людей. Тебе кажется, что я не замечаю, но я замечаю всё. И то, как ты неожиданно предложил мне выпить, хотя недолюбливаешь меня. И то, как ты пытаешься заговаривать мне зубы. Как пытаешься напоить. Как надел на себя улыбку, думая, что я не замечаю твои ненавистные взгляды, которые ты бросаешь, когда я не смотрю на тебя. Люди для меня открытая книга, Крис. Так что я повторю свой вопрос. Где ключ?

Крис нервно сглотнул. Затем расхохотался так, что люди за соседними столиками невольно обернулись в сторону мужчин. Граф не сводил пристального взгляда со стюарта. Наконец, он не выдержал:

— Почему ты смеёшься, ублюдок?

Крис, недобро улыбнувшись графу, произнёс:

— Знаешь, Дартер, «недолюбливаешь» совсем не то слово. Совсем не то. Дартер, я тебя ненавижу. Я работал на тебя только потому, что мне в этом Королевстве не найти работу, где бы ещё столько платили. И я закрывал глаза на всё то, что ты творил. Да, признаю, я тебе продался. Но чем больше я смотрел на всё, что ты делаешь, тем сильнее ненавидел тебя.

— Вот как, — хмыкнул граф.

— Но знаешь, в чём твоя главная проблема, Дартер? Конечно, ты читаешь людей. Как книги. Но проблема твоя в том, что ты не понимаешь то, что читаешь. Совсем. И потому ты задаёшь неправильные вопросы.

— К чему ты клонишь?

— А к тому, Дартер. К тому клоню, что надо спросить у меня, не где находится ключ. А надо спросить, у кого находится ключ.

— Ну и у кого же находится ключ, Кристиан? — граф терял терпение и зарычал. Соседние столики вновь обернулись на мужчин. А Крис снова засмеялся.

Граф молчал. Наконец, он понял и стукнул по столу кулаком:

— Да ты знаешь, что я с тобой сделаю… — зашипел он на Криса. Люди вокруг уже открыто наблюдали за происходящим.

Крис успокоился и сказал:

— Сейчас ничего. На нас все смотрят. Может быть, ты достанешь меня позже, где-нибудь в подворотне, и сделаешь то же, что сделал с Ингваром и Гарри.

— Лучше замолчи, — угрожающе зарычал граф.

— Тихо, Дартер. Не привлекай внимания. Ты же правая рука Президента, забыл? Веди себя достойно.

— Кристиан…

— Ладно, я просто хотел сказать, что мне не важно, что ты со мной сделаешь, Дартер. А важно то, что Рина уже очень далеко от твоего дома. И она уже никогда не захочет к тебе вернуться, потому что всё про тебя поняла. Это ты можешь считать, маг? Рина всё про тебя поняла.

Последние слова Крис кричал в спину уходящего графа. Дартер не дослушал его. Он выскочил из-за стола и бегом направился к авто. Игнорируя все правила, граф сразу же поднял машину в воздух, чуть не задев провода. Он выжал максимальную скорость и направил авто в сторону особняка. Виктор посмотрел на свои руки, вцепившиеся в руль. Их била дрожь. Граф Дартер боялся.

Внутри кабинета графа царил мрак, обволакивающий чёрную мебель. Рина подошла к столу и зажгла лампу. На столе лежал дневник Циммера. «Вторая часть», — подумала Рина и вспомнила, как граф листал его тогда, за завтраком. Девушка раскрыла страницы. Знакомый почерк, знакомые выражения несвязных мыслей. Она медленно листала страницы, и вдруг ей на глаза попалась закладка. Она чуть утопала среди листов, и Рина не сразу заметила её. Девушка открыла помеченную страницу, а то, что было написано, повергло её в ужас. Она стала читать, и жуткое ледяное чувство, что гложило её внутри, разлилось от лба до кончиков пальцев. Циммер описывал обряд. Даже не так — Циммер писал инструкцию о проведении ритуала. «Жертва… Кровь… Круг… До последней капли…»

— Что это всё значит?

Голова закружилась, и Рина невольно схватилась за край стола, пытаясь удержать равновесие. Вдруг что-то щёлкнуло, и один из стеллажей отделился от стены. Рина удивлённо посмотрела на него. Видимо, она привела в действие какой-то механизм, запрятанный под столом.

— Только не это… — простонала Рина, зная, что потайные ходы не сулили ничего хорошего.

Рина убрала закладку, закрыла дневник и вернула его на место. Затем медленно, но верно, направилась в сторону открывшегося потайного хода. Девушка взялась за край стеллажа и потянула его на себя. Она не сразу осознала то, что увидела.

За стеллажом находился небольшой чулан, похожий на тот, что скрывал вход в архив. Вот только вместо вёдер, швабр и тряпок в этом чулане висели ряды женских платьев. Рина осмотрела их — разного цвета, фасона и размера, насчитав не меньше семи. Опустила глаза вниз и увидела женские украшения. Серьги, кольца и браслеты лежали на полках в небольших чёрных коробочках, как той, что подарил ей Виктор. Рина сдержала крик ужаса. Вмиг она вспомнила всё, что говорили о лорде, все слухи о пропавших девушках, все домыслы о его преступлениях, все прочитанные заметки в газетах и слова из них. Все эти странности в поведении графа. Все эти странности по отношению к ней. Паззл за паззлом — всё вставало на свои места, но пока ещё не собиралось в единую картинку. Чьи это наряды, украшения? Что случилось с этой девушкой? Или этими? Сколько их было? Где они теперь? И зачем, чёрт побери, Виктору читать о каком-то ритуале?

Рина трясущимися руками закрыла стеллаж. Выключила свет на столе, вышла в коридор, прикрыв дверь. И рванула, что было сил, к конюшне. Бежать, со всех ног, быстрее и прочь от этого дома. Что бы это всё ни значило, вся её суть ей кричала — «Беги”. И уже на подходе к конюшне Рина вспомнила, что забыла в комнате Ори.

— Чёрт! Чёрт!!

Девушка надеялась, что у неё есть ещё хотя бы минута. Она побежала обратно в дом, пронеслась по коридору, забежала в свою комнату. Рина кинулась к кровати и стала копаться в одеяле. Она так и не успела вернуть Ори на место, и теперь судорожно искала его среди простыней. Наконец рука нащупала маленький комочек.

— В чём дело? — раздался сзади голос графа. Рина похолодела от ужаса.

— Я… я думала, что потеряла Ори.

Девушка медленно обернулась. Граф стоял на пороге её комнаты, глаза его невероятно светились в темноте.

— Почему ты ещё не спишь?

— Я только собиралась… Опять читала допоздна.

— Я же говорил не сидеть долго, — медленно ответил ей граф, не сводя с девушки пристального взгляда. — Завтра важный день.

— Да, ты прав.

— Несомненно.

Рина замолчала. Она медленно опустилась на кровать и невольно прижала к себе медвежонка.

— Ложись, Рина. Завтра будет длинный день.

Рина кивнула ему, скинула обувь и легла. Граф закрыл дверь и сел на край кровати. Он взял её руки в свои и отложил медвежонка.

— Ты вся дрожишь. Замёрзла?

Граф поднёс ладони Рины ко рту и стал греть их губами. Рина вздрогнула. Она вспомнила, что ключ остался на столе в кабинете графа.

— Совсем замёрзла. Зачем ты так?

Рина молча смотрела на графа. Ей уже не удавалось скрывать дрожь ужаса, что разливалась по телу и била изнутри. Граф стал гладить руки Рины, поднимаясь выше запястий, касаясь оголённых плеч девушки. Невольно она подалась к нему, а низ живота потянуло. Рина ужаснулась и этому — её тело отзывалось на ласку, помня всё, что Виктор делал с ним во снах.

— Виктор, не стоит. Мне уже тепло.

Рина хотела отнять руки, но сопротивлялась довольно слабо. То ли от переизбытка чувств и усталости, то ли от нежелания отрывать свои руки. Виктор смотрел ей в глаза и продолжал гладить девушку.

— Разденься.

— Виктор…

— Я тебя не трону. Разденься.

Виктор медленно опустил руки. Рина встала с кровати и направилась в ванную.

— Нет. Разденься тут.

Рина медленно обернулась. Она не понимала себя, и не могла противиться ему. Девушка медленно стянула кофту, затем топ, оставаясь в лифчике. Граф не сводил глаз. Затем расстегнула штаны и стянула ткань. Всё же отвернулась от графа, расстегнула лифчик и достала из шкафа ночнушку. Когда ткань обволокла её голое тело, Рина развернулась и пошла к кровати.

— Ложись, — приказал Виктор, но с кровати не уходил.

Рина залезла на кровать рядом с Виктором и послушно легла. Он потянулся к девушке. Рина стала было сопротивляться, но Виктор нежно обхватил её запястья:

— Тихо. Я же сказал — не трону.

Виктор отпустил её руки. Рина заставила себя успокоиться. Граф опустился к её ногам, заскользил руками по обнажённым бёдрам вверх, к трусам. Поддел ткань и потянул вниз. Он снял бельё с девушки, погладил её бёдра, а после отодвинулся. Рина невольно подалась к нему, но надеялась, что граф не заметит её движения. Она ругала себя, но ей вдруг хотелось, чтобы он не отрывался от неё и не останавливался.

Виктор вздохнул и заговорил:

— Знаешь, Рина, я буду с тобой честен. Я ужасный человек. Просто ужасный. Я делал много ужасных вещей.

— Виктор, я не понимаю…

— Послушай, пожалуйста. Я никогда не причиню тебе вред. Ты веришь мне? Никогда. Я буду заботиться о тебе так, как никто бы не позаботился. Тебе не нужно бояться меня. Всё это время я думаю только о тебе, Рина. Я не жду, что это взаимно, но надеюсь, что ты хотя бы попробуешь довериться мне.

Граф помолчал, ожидая реакции. Но девушка лишь внимательно смотрела на него.

— Почему это происходит? — продолжил граф. — Я закрываю глаза — и вижу тебя. Я пытаюсь отвлечься, работать, вернуться к своим делам. Но каждый раз вновь вижу тебя. Ты моё наваждение, Рина. Но знаешь, что? Я не хочу, чтобы оно проходило. Я сделаю всё, как должен. Но в этот раз я сберегу тебя.

— Я не понимаю… — прошептала Рина.

Граф лишь наклонился к ней и нежно прикоснулся губами ко лбу девушки. Затем посмотрел в её глаза — так близко и горячо — и сказал:

— Сладких снов, Рина. Я тебя не отпущу.

Граф поднялся с кровати и вышел. И, кажется, забрал бельё девушки с собой. Рина тяжело вздохнула. Только сейчас она поняла, что чуть не сбежала, что граф чуть не уличил её, что она чуть не узнала все самые страшные тайны этого дома и его хозяина. А ещё — что она чуть не поцеловала его сама, чуть не взмолилась, чтобы он остался, чуть не призналась ему, что тоже видит его, стоит лишь закрыть глаза. Рина тихонько застонала от внутренних, разрывающих душу, противоречий. Она так и не смогла заснуть, обуреваемая эмоциями. Лишь под утро она провалилась в неспокойный сон, сжимая на груди Ори — свой последний лучик света.

Граф прошёл в кабинет. Ключ лежал на столе. Он взял его в руки и медленно повертел, обдумывая. Похоже, что Рина ничего не нашла, и это хорошо. А если всё же нашла, но при этом осталась с ним, — ещё лучше. Граф мысленно ликовал. Всё складывалось так, как он хотел.

14

Рина шла сквозь ряды кружев и корсетов. Платья — розовые, голубые, красные, с блёстками, с пышными юбками, короткие, приталенные, с глубоким вырезом, открытой спиной. Платья, платья, бесконечные ряды платьев. Рина брела среди них, как в лабиринте, пробираясь на свет, что пробивался сквозь ткань. Волосы цеплялись за ткань, кристаллы на корсетах царапали лицо и руки, блёстки с юбок сыпали в глаза. Рина шла, в отчаянии отодвигая ткань. Наконец она отбросила огромное синее платье с тяжёлым низом и вышитым россыпью хрусталя корсетом. А за ним она увидела Виктора. Он склонился над девушкой, что была не знакома Рине. Она лежала у графа на коленях, совсем бледная, и почти не дышала. Виктор смотрел на неё в упор, приближаясь к её лицу. Но вдруг почувствовал Рину и резко поднял на неё янтарные огни глаз. Рина вскрикнула и проснулась.

Было ещё темно. Порывы ветра бились в окно, а холод просачивался к девушке сквозь оконную раму и тихонько трогал кончиками пальцев, оставляя мурашки на коже. Рина сморгнула кошмар и встала. На её шкафу висело платье — длинный в пол атлас, открытый корсет на шнуровке, цвет аквамарин. Минималистичное, но шикарное. Рина нахмурилась.

— Из его жуткого чулана…

Девушка обняла себя за плечи и зажмурилась, надеясь, что это всего лишь очередной кошмар. Но платье никуда не исчезло, когда она открыла глаза. Рина вновь тяжело вздохнула. Она ещё помнила кожей нежные прикосновения Виктора к ней. Но и помнила тот шкаф. «А что, если это всё он купил для меня, и всего лишь прячет, как мама прятала от меня свои подарки, чтобы я не находила их раньше времени?» — беспомощно подумала девушка. Ведь граф сказал ей, что заказал наряд для визита к Президенту. Что если он просто заказал ей разные платья на разные случаи и добавил к ним украшений?.. Ей хотелось завыть от той каши в голове, которая возникла на месте упорядоченного механизма под названием аналитический мозг Рины. Девушка сама себя не узнавала. Никогда в жизни она ещё не испытывала столь смешанных чувств. Нутром боялась, но и нутром желала графа. Перед глазами вставали его руки, губы и жадный взгляд.

Рина ещё некоторое время посидела в кровати, глядя невидящими глазами перед собой и пытаясь осознать всё, что с ней происходит.

— Да, серёжка появилась тут, потому что здесь жила и другая девушка. Или другие. Те, что работали в архиве. Ну, или пытались… Да, Крис сам сказал так. Вот серёжка и закатилась. А эти платья в кабинете графа… Они слишком нарядные. Зачем бы девушкам, приезжавшим сюда работать, брать такие наряды с собой? Да, Виктор купил их для меня. И будет дарить их мне. Вот как тогда, в ресторане, он подарил мне украшение из чулана. И как сейчас — принёс мне платье.

Рина улыбнулась. Кажется, всё в её голове сложилось, и она облегчённо вздохнула. Но оставалось ещё кое-что.

— Крис… Хотел, чтобы я увидела кабинет графа. Ну и что с того, что в нём висят платья… Или же всё дело?..

«В дневнике Циммера», — мысленно выдохнула Рина. Вот что Крис хотел ей показать. Крис вряд ли знал, что Рина сама читает Циммера. А потому ничего нового она для себя не увидела.

— Всего лишь очередной бред мага, потерявшего контроль. Вот и всё объяснение этому «ритуалу». А ведь я и впрямь хотела сбежать…

Рина тихонько рассмеялась. Вышло немного нервно, но сейчас в её голове всё встало на свои места, и ей не хотелось и дальше нарушать эту картину, копаться, что-то анализировать. Она устала думать. Почему нельзя уже просто побыть девушкой и насладиться праздником в компании любимого мужчины? Рина тряхнула головой, отгоняя любые мрачные мысли, вскочила с места и понеслась в душ. Медвежонок Ори, что лежал на подушке, проводил девушку обеспокоенным одноглазым взглядом в спину.

Рина тщательно искупалась, увлажнила тело кремом и розовым маслом, нанесла на волосы капли лавандового масла и блёстки. Затем вытащила из шкафа чёрный топ и чёрную юбку, подвела глаза, похлопала губы красной помадой, а в конце надела подвеску, что подарил ей граф. Девушка посмотрела на себя в зеркало и крайне довольная собой вышла из комнаты.

Виктора, к её разочарованию, в столовой не оказалось. Зато из кухни вышел Анор, чуть более злобно чем нужно по мнению девушки опустил перед ней тарелку каши и чашку кофе, и вышел, не ответив на приветствие. Рина непонимающе посмотрела на него, но устало махнула рукой — она уже привыкла к странному поведению стюартов. Рина молча поковыряла кашу, выпила кофе и понесла посуду в кухню. Лишь только она подошла к двери, та тут же распахнулась. Стюарт выхватил у неё из рук тарелку и чашку, чуть не вылив на девушку остатки кофе, и так же молча захлопнул дверь у неё перед носом. Рина секунду стояла, пялившись на закрытую дверь, а затем развернулась и спустилась в архив. «Ну и утро!» — подумала она, приступая к работе.

Рина вновь не могла сосредоточиться. Она уже в третий раз брала одну и ту же книгу, пытаясь найти для неё соответствующую рубрику и занести данные в каталог. Как бы девушка ни старалась, ей не получалось сконцентрироваться на работе. Обычно Рину злило, если в голову лезли во время работы посторонние мысли, что мешали ей готовить доклады или изучать материал. Но сегодня она вновь решилась отдаться неге влюблённости. А несколько часов спустя Рина решила сама наведаться к графу.

— Входи, — глухо сказал граф, когда Рина постучала в дверь его кабинета.

На Викторе были его обычный костюм — чёрная рубашка и брюки, уложенные на бок волосы, парфюм. Виктор сидел за столом и печатал что-то в ноутбуке.

Он оторвал взгляд от экрана и окинул девушку с головы до носков туфель. Затем посмотрел ей в глаза и улыбнулся:

— Твоя новая униформа мне нравится больше старой.

Рина смутилась, сама не поняв, отчего.

— Спасибо за платье, оно чудесное.

— Да, наденешь его вечером, на праздник.

— С удовольствием! Кстати, я вышла пообедать. Присоединишься?

— Обедать? Ты ведь не обедаешь? — Виктор закрыл ноутбук, откинулся в кресле и залюбовался девушкой.

— Ладно. Я вышла к тебе. Ты обещал мне прогулку на лошадях сегодня. Забыл?

— Вижу, тебе очень хочется оторвать меня от дел.

— Если ты занят, можем завтра… Ведь я ещё остаюсь тут, — слабо заговорила Рина, но граф поднялся с кресла.

— Нет, сегодня. Ведь я обещал.

— Ура! — Рина заулыбалась и закрутилась на месте, отчего граф стал улыбаться ещё шире. — Только переоденусь и сразу на конюшню!

— Не стоит, — Виктор подошёл к девушке и положил ладонь ей на щёку. Рина вновь смутилась и опустила глаза.

— Но как же я поеду в юбке и на каблуках?

— Поедешь со мной.

— Что?

Не успела Рина опомниться, как граф подхватил её на руки и понёс до конюшни. Девушка обвила его шею и звонко рассмеялась. Граф ногой раскрывал двери и легко нёс Рину, словно она была невесомой. Иногда он подкидывал её, вызывая новый взрыв смеха.

— Я бы могла и сама дойти! А как же куртки?

— Куртки! — воскликнул граф.

Он опустил смеющуюся девушку, дойдя до конюшни, а сам развернулся к дому.

— Никуда не уходи! Я быстро.

Граф побежал в дом, а Рина пошла к коням. Вчерашний разговор с Крисом всплыл в памяти туманно, словно это было очень давно. Рина отогнала его от себя, как назойливую муху. «А что если Крису просто неприятно видеть, что мы с Виктором сблизились?…», — вдруг подумала Рина, решив, что за словами Криса скрывалась не только ненависть к графу, но и ревность.

Девушка дошла, наконец, до Танатоса и открыла денник. Конь тут же подался к ней, слюнявя голое плечо. Рина засмеялась и чмокнула чёрный лоб. Виктор вбежал в конюшню и накинул на Рину её куртку. Сам он оставался в рубашке:

— Тебе не будет холодно? Кажется, сегодня пойдёт снег, судя по ветру и серому небу.

— Поверь, мы не замёрзнем, — подмигнул граф, седлая Танатоса.

Рина подавала ему подпругу, помогала затягивать стремена, держала голову коня, когда граф надевал узду и поводья. Их руки и взгляды соприкасались, Виктор молча улыбался ей, а Рина думала, что могла бы каждый день проводить с Виктором вот так — за одним делом, касаясь друг друга, наслаждаясь друг другом.

— Надеюсь, на Танатосе поеду я! — Сказала Рина, когда конь был готов к выезду.

— Надейся, — хмыкнул Виктор, залезая в седло.

И вдруг он подхватил девушку и посадил в седло перед собой. Рина удивлённо воскликнула. Виктор одной рукой притянул её за талию к себе, а второй взялся за поводья. Он поддарил по бокам коня, и Танатос зашагал вперёд.

— Смотри не потеряй туфли, — Виктор был так близко к Рине, он сказал это ей, дыша в висок и легонько касаясь губами волос девушки.

— Ты невероятно пахнешь, — говорил Виктор, зарываясь носом в волосы девушки.

Рина обняла руками его предплечье и держалась, прижимаясь к Виктору всем телом. Они ехали молча, прижавшись друг к другу, лаская друг друга взглядом и лёгкими касаниями. Рина вдыхала холодный хвойный воздух, но по её телу разливалось невероятное, пьянящее тепло. Она смотрела на ели, но они больше не напоминали ей те, что росли у дома. Рина больше не думала о доме. О маме, о Бетти. Был лишь Виктор, что прижимал её сильной рукой к своему телу и горячо дышал в висок. Девушка прикрыла глаза и отдалась этому чувству, наслаждаясь хваткой мужских рук.

— Не замёрзла? — спросил Виктор, опустившись к губам девушки и оставив лёгкий поцелуй.

Рина мотнула головой и поцеловала Виктора в ответ. Танатос вдруг затормозил, увидев что-то впереди, и Виктор оторвался от девушки. Он нахмурился и посмотрел вперёд, а затем развернул коня.

— Пора возвращаться. Ты ещё не мерила платье? Стоит начать сборы. Я желаю, чтобы моя пассия была самой красивой на празднике.

— Честно говоря, я ведь никогда не бывала в таких местах. А много гостей будет? Мне надо будет что-то говорить? Что мы будем делать?

Рина сыпала вопросами, граф лишь улыбался и коротко отвечал:

— Тебе не о чем переживать. Просто держись меня. Поверь, будет весело. Я о тебе позабочусь.

Когда они вернулись на конюшню, Рине не терпелось влезть в платье и поехать. Виктор спрыгнул с Танатоса, затем взял Рину за талию и аккуратно опустил на землю. Она уже хотела рвануть к дому, но Виктор не отпускал руки от её талии и прижал к себе.

— Какая нетерпеливая! Постой ещё немного.

Виктор поцеловал Рину. Та ответила ему, но в голове уже завертелись мысли о предстоящем приёме. Виктор медленно оторвался. Рина чмокнула его в щёку и унеслась в дом. Граф ещё время постоял в конюшне, затем вздохнул и направился за ней. Вдруг что-то привлекло его внимание в глубине леса. Граф всмотрелся в хвойные массивные лапы, но ничего не увидев, развернулся к дому.

В комнате Рина быстро скинула вещи и облачилась в аквамариновый атлас, приколола пару прядей наверх и ярче накрасила губы. Платье как нельзя кстати сочеталось с её подвеской и подчёркивало цвет глаз. Холодный аквамарин оттенял цвет каштановой копны Рины, развивающейся до поясницы. Девушка медленно провела руками по своей тонкой талии к верху корсета, приподнявшего небольшую грудь. Она никогда ещё не была столь красива. Это платье… Была в нём какая-то магия, в этом платье из загадочного чулана графа. Минуту спустя Виктор вошёл к ней в комнату и обнял за талию, прижимаясь всем телом к девушке.

— Ты прекрасна, — выдохнул он ей в шею. — Нам пора.

Они вместе направились по коридору к выходу. Виктор задержался — ему надо было взять что-то из кабинета, — а Рина пошла к авто. Рина шла радостная, сгорая от нетерпения увидеть Резиденцию правителя. Стюарт уже ждал её на улице. Он услужливо раскрыл перед ней дверь. Парень был так же хмур, как и с утра, и Рина не удержалась и спросила:

— В чём дело, Анор?

Парень поднял на Рину злой взгляд и недобро улыбнулся.

— Знаешь, в чём твоя проблема, мышка? Ты меня не послушала. И всё же сунула свой нос, куда не следует. А ещё ты слишком красивая. Слишком, — Анор прошёлся голодным взглядом по Рине, отчего девушке стало не по себе. — У нас все голову от тебя теряют. Но только не я.

— К чему ты клонишь? — хмуро спросила она.

— Да ни к чему, — Анор вдруг расслабился и растянулся в улыбке. Только дружелюбия в его глазах не было. — Сегодня всё закончится, мышка. Могу лишь пожелать тебе удачи.

— О чём ты? — прошептала Рина, но Анор уже смотрел на графа, что приближался к ним.

Стюарт передал ключи графу и удалился. Рина бросила на стюарта взгляд, прежде чем залезть в машину. Ейпоказалось, что парень смеялся. И даже когда они взлетели, Рине мерещился хищный взгляд злых глаз, что следят за ней сквозь серое марево осеннего дня.

Граф гладил руку Рины всю дорогу, иногда подносил ладонь к губам и оставлял поцелуи. Губы графа моментально стёрли тревогу, что проснулась в душе Рины после разговора с Анором. Рина беззаботно улыбалась Виктору, рассказывала ему о том, какие праздники были в Академии и как однажды она попала на приём к педагогическому составу.

— Я тогда сдала свой первый экзамен и оказалась в числе лучших. Нас пригласил к себе мистер Хамлок, он ведёт теорию миротворения.

— Старина Хамлок, мы с ним как-то вместе пили.

— И мы тоже! Как раз тогда… Я думала, что это будет светская беседа по случаю нашего первого экзамена. А это оказалась пьянка… Не знала, как много наши преподаватели могут выпить!

Рина щебетала, а граф молча глядел на неё и улыбался, иногда вставляя что-то, но чаще просто целуя руку девушки. Рина подумала, что может привыкнуть к его ласкам и подобному обращению с ней, как с принцессой. И жалела, что они слишком быстро подлетели к Резиденции.

Авто опустилось на землю, Виктор оторвался от Рины и взял руль. Он остановился у входа, где услужливый лакей помог девушке выйти из машины, а сам забрал авто и повёз на парковку. Виктор притянул девушку к себе и поцеловал медленно и нежно. Рина отстранилась и стёрла с его губ помаду, что отпечаталась при поцелуе. Виктор не отрываясь смотрел ей в глаза. Рине вдруг показалось, что в глазах его мелькнуло сожаление, но девушка не поняла, отчего. Виктор, наконец, взял её за руку и сказал:

— Готова?

Рина кивнула и зашагала рядом с Виктором. Он уверенно вёл её вперёд, а Рина любовалась освещённым в осенних сумерках зданием Резиденции. Свет огней создавал ореол вокруг здания, почти слепил, и Рина не сразу заметила ряд слуг, чьи лица покрывали капюшоны длинный чёрных мантий. Слуги выстроились у входа и склонили головы, приветствуя гостей. Рядом парковались авто, из них выходили женщины и мужчины в мехах и кружевах, в хрустальных полумасках. Наряды их были украшены нитями чёрных и красных кристаллов. Они свисали по манжетам пиджаков и обвивали лифы платьев. Они опускались вниз и касались земли, позвякивали, и кристалльный перезвон постепенно заполонял улицу, а когда люди входили — холл Резиденции.

Рина ахнула, увидев внутри широкую мраморную лестницу, по бокам которой висели ряды таких же чёрных кристаллических нитей. Они покачивались, и кристаллы нарядов, смех и разговоры заполнили пространство чёрной симфонией. Слуги в мантиях стояли и внутри и склоняли сокрытые лица ещё ниже перед парой Рины и Виктора. Гости поворачивали хрустальные маски на Рину, а затем плавно поднимались по лестнице вверх.

— Мы идём в Тронный зал.

— Тронный? — ухмыльнулась Рина. — У Президента в самом деле есть трон?

— Это историческое название зала, — улыбнулся Виктор. — Однако у Президента и впрямь есть трон. Кстати, тоже из чёрного дуба, вырезанный в лучшей столярной мастерской Нижнего Королевства. Правда, этот трон стоит в его архиве, и президент сидит в нём за чтением.

— Ты настолько близок с ним, что обо всём этом знаешь?

— В каком-то роде. Президент мой родственник.

— Что? — Рина удивилась, она даже и не подозревала о родстве Виктора.

— Дальний. У нас кровная связь.

— А почему эти кристаллы движутся?

— Потому что источники силы проходят мимо. Кристаллы реагируют на магнитное поле, которое образуется у человека силы. В общем-то, оно есть в любом человеке, но у магов выражено сильнее.

— Все эти люди?.. — выдохнула Рина, поняв, что хрустальные полумаски скрывают светящиеся глаза магов.

Подумать только, вот она — вся элита Лангрии, и Рина находится сейчас среди них! Она, простая девчонка из Провинции. А, впрочем, она устала уже напоминать себе о том, откуда родом. Рина решила выдохнуть и хотя бы на этот вечер забыть о своём происхождении. Ведь сейчас она не такая уж и простая девочка, а идёт под руку с самим графом Виктором Дартером, родственником Президента и магом. Эти мысли понемногу опьяняли девушку.

Они поднялись на второй этаж и прошли мимо массивной закрытой двери. Граф бросил мельком взгляд на кабинет Президента и повёл Рину в Тронный зал. На входе стояли безмолвные стражи в мантиях, а внутри… Рина в очередной раз раскрыла рот, потому что внутри громада Тронного зала сверкала чёрным светом кристаллов, которые оплетали неф и простирались до потолка. По бокам у колонн возвышались громадные канделябры, пламя которых было выполнено искусственным светом внутри стеклянных колб. Свет внутри мерцал, словно свечные языки, отражался и разламывался в тысячах чёрных кристаллов. Зала посреди наполнялась гостями, но за ними в конце Рина видела апсиду, полукупол которой был украшен фреской. Она изображала мужчину, безликого — не было ни рта ни глаз — держащего в руках книгу. Его окружали клубы чёрного дыма, из которого выглядывала женская голова — такое же безликое лицо и кайма светлых волос. Рине стало слегка не по себе от этой фрески, она производила мрачное впечатление. Девушка оторвала глаза и увидела стол на возвышении апсиды, покрытый чёрной скатертью. Рина вновь подняла глаза на фреску.

— Мы словно в храме…

— Так и есть. Тронный зал выполнен в храмовой стилистике.

— А кто изображён на фреске?

— Один из правителей прошлого, — туманно ответил граф.

— Кто?..

Граф ответил, но Рина не услышала его. На верхнем ярусе ударили в барабаны. Рина и не заметила оркестр чёрных мантий, что стоял наверху, и только белые руки и костяные палки их взлетали вверх и опускались, сотрясая зал ритмами. Гости начали расступаться. Рина обернулась и увидела слуг в чёрных мантиях — они медленно строем шли по центру зала. Рине показалось, что они шли прямо к ней. Граф мягко взял её за локоть, и девушка отошла в сторону, провожая взглядом плотный ряд мантий.

Он разомкнулся лишь на подступе к апсиде. Слуги разошлись, пропуская Президента. Он медленно, опираясь на трость, стал восходить по ступенькам, к столу с чёрной скатертью. Рина с ужасом смотрела на него. Ей доводилось видеть Президента лишь в средствах массовой информации, и тот человек разительно отличался от того, кто хромал сейчас, силясь преодолеть несколько ступеней.

Президента показывали молодым, крепким, черноволосым, с горящими фиолетовыми глазами-аметистами — отсветом высшей крови и мощной магии. Сейчас же Рина видела старика, сгорбленного, хромого, чью голову покрывали борозды чёрных линий. А когда Президент обернулся и глянул в толпу гостей, Рина увидела, что борозды дробят и его лицо, шею, прячутся под мантией и выходят на руках, до самых кончиков пальцев. Рина вздрогнула:

— Что с ним?

Президент медленно поднял вверх обе руки, отбрасывая костыль, напоминавшей человеческую кость, и барабаны смолкли. В зале на миг воцарилась тишина, а затем чёрные нити слегка тронули её перезвоном кристаллов. Все замерли, глядя на правителя.

— Дорогие гости, приветствую вас на празднике Волчьей Луны, — захрипел Президент. Рина поразилась, сколь его старческий слабый голос отличался от записей. Тональность и тембр те же, но в этом голосе почти не слышалась жизнь.

— Мы ждали этого события так долго. И вот наступила ночь. Ночь нашего спасения! Ночь нашего перерождения. Ночь нашей жертвы!

Рина похолодела и беспомощно посмотрела на Виктора, но тот оставался невозмутимым и спокойно слушал Президента. Что означают все эти слова? Что значит «ждали так долго»? Ведь Волчью Луну празднуют каждый год!

— Она среди нас. Вы чувствуете её? Да, я чувствую… — Президент стал нюхать воздух, отчего Рине стало не по себе. — Молодая кровь. Невинная. Мы нашли её и привели сюда, чтобы исполнить волю Циммера.

— Циммер… Безликий правитель, окружённый тьмой, — Рина подняла на фреску глаза, полные отчаяния и ужаса осознания.

Девушка застыла, поняв, что находится в храме, где почитают самого дьявола.

— Пришло время сбросить маски!

Гости как один сняли хрусталь с лиц, и глаза их засветились ярче огней канделябров. Чёрные кристаллы словно впитывали в себя разноцветные переливы зелени, золота, охры светящихся глаз, наполнялись светом и множили его тысячекратно. Рина чувствовала, как её кошмар становится явью, и сотни светящихся глаз магов оборачиваются к девушке. Она лишь изумлённо смотрит на них, а затем видит лица стражей, что скинули капюшоны мантий. На неё смотрят оголённые кости с вваленной чернотою пустых глазниц, на неё скалятся безгубые рты с рядами клыков. И сильные руки хватают её с двух сторон, ведя прямиком к Президенту и его чёрному алтарю.

— Виктор! — кричит Рина, но крик её заглушают взорвавшиеся ритмом барабаны и ликующие маги. — Виктор! — кричит Рина, пытается вывернуться, выскользнуть, ударить, но слуги неумолимо тащат её вперёд.

Президент смотрит на неё не мигая, и взгляд его вдруг загорается фиолетовым аметистом. Рина кричит от ужаса, и крик её разливается по кристаллам, напитывая их кровавым отблеском. Канделябры взрываются и гаснут, а зал озаряется багряным светом. Рина в ужасе смотрит на улыбающиеся лица магов, освещённые кровью.

Слуги подвели Рину прямо к Президенту. Теперь она возвышалась над всеми вместе с правителем и жадно искала взглядом Виктора. Но его и не пришлось искать, ведь Президент сам указал на него:

— Граф Виктор Дартер. Я горжусь тобой! Граф Дартер привёл нам жертву!

Барабаны, смолкшие на миг, вновь взорвались ударами. Виктор стоял невозмутимо и лишь пристально смотрел на девушку. Президент поднял руки, призывая молчать. Но в наступившей тишине закричала Рина. Президент сделал жест, и стража закрыла девушке рот кляпом. Тщетно пытаясь промычать ругательства, Рина успокоилась. Сердце отбивало ритмы громче барабанов, но девушка решила взять себя в руки. Это не конец, не конец! Думала она. Перед глазами встали лица мамы и Бетти — родные и любимые лица, которые заставили её успокоиться. Она обязательно что-нибудь придумает. Да, она спасётся! Их дурацкая шутка затянулась, и всё обязательно закончится… Вот только Президент и не думал шутить.

— Вижу, ты не понимаешь, что происходит. Никто не понимал. И не мудрено, ведь мы храним эту тайну веками. Видишь ли, дорогая, — Президент приблизился к Рине и коснулся её щеки. — Этот ритуал оставил нам Циммер. Он понял суть тёмных. Свою собственную суть. Она сама жизнь внутри тела мага, она позволяет существовать в материальной оболочке. Но, как и всякая другая сила, она нуждается в подпитке. И питают её боль, кровь, страх, гнев. Питает её невинная жертва. Так что кричи, девочка. Плачь, бейся, кричи, стони! Огласи своей болью этот зал!

Рина стояла, не шевелясь, и спокойно смотрела в глаза Президента. Ей удалось усмирить себя. Теперь она думала.

— Ты спокойна, но внутри клубятся самые жуткие чувства. Я это вижу. Что ж, я помогу тебе выплеснуть их. И, поверь, ты будешь сильно кричать, умирая.

— Друзья! — прохрипел он в толпу жадных огней. — Настало время провести ритуал. Многие годы вы, я знаю, послушно исполняли его сами. Кто как мог — искали жертв, возводили алтари, отдавали дань тьме. Но взгляните на меня. Мы слабнем. Вы слабеете, я слабел. Я ломал голову — что мы делаем не так? Отчего все наши жертвы проходят напрасно, и тьма отступает? Но наконец ответ нашёлся!

Маги притихли и слушали Президента.

— Виктор Дартер нашёл подлинное описание ритуала Циммера, написанное рукою самого правителя. И теперь мы проведём всё правильно. Но прежде я прошу Виктора дать мне дневник великого тирана. Прочитать его записи — настоящий подарок для всех нас, не правда ли?

Толпа одобряюще загудела. Виктор медленно приближался к алтарю, не сводя глаз с Рины. Девушка сверлила его взглядом, а в глазах её застыл один вопрос — «Почему?». В руках Виктор нёс дневник. Рина отказывалась верить, что всё это правда. Даже сейчас, связанная, обездвиженная и до смерти напуганная, она отказывалась верить… В то, что она сама помогла Виктору разобрать архив, чтобы найти этот дневник. Что она сама видела его, читала, но ни о чём не догадалась. Что даже когда Крис ткнул её носом, как котёнка, в этот дневник, — она и тогда не захотела понять… Грудь стиснуло с такой силой, что Рина чуть не свалилась на пол. Держать себя в руках становилось труднее.

Президент дрожащими руками взял дневник, медленно раскрыл его и стал читать:

— Нужны носители тьмы, — Президент обвёл рукой зал. — Мы все с вами. Нужен алтарь, — Президент указал на стол позади. — И я воздвиг его. Нужен храм и скопление силы, — Президент указал на багряные кристаллы. — И я собрал их! В нужный день и нужный час, и это час Волчьей Луны. Наконец, нужна невинная жертва. Та, чьих мыслей и губ не касалась похоть. Та, чьё лоно не тронуто мужчиной! Та, что невинна, — и Президент указал на Рину. — И её невинная кровь должна окропить эту ночь!

Зал завыл. Маги хлопали, кричали, ликовали. Барабаны били. А Рина вдруг рассмеялась. Рина залилась хохотом, да таким, что кляп не мог помешать ей. Рина смеялась, и от смеха у неё выступили слёзы на глазах. Рина смеялась, глядя в злые аметисты Президента. Тот скривился и неожиданно громко рыкнул:

— Не смей проявлять неуважение к самому Циммеру!

Зал замолчал, затем пронеслось неодобрительное шипение. А Рина всё смеялась и качала головой.

— Освободите ей рот! Отвечай, что тебя так веселит? Ты смеёшься над самим Президентом? Быть может, над самой историей Сведённых Королевств? Над чем ты смеёшься, девчонка?

Рот Рины освободили от кляпа. Девушка осторожно размяла челюсть, задыхаясь от смеха. Наконец, она выдохнула и сказала:

— Это всё, конечно, замечательно, вот только я не девственница.

Лицо Президента исказилось от ужаса:

— Что ты сказала?

— Я не невинна! С чего вы вообще взяли, что я девственница?

— Дартер! — Завопил Президент на весь зал. — Ты посмел прикоснуться к ней?

— О нет, он меня не трогал. Ну, почти, — продолжала смеяться Рина, но смех её уже был скорее истерикой. — Я перестала быть девственницей задолго до того, как приехала к графу. И вот не пойму никак, с чего вы все взяли, что я могу быть невинна. Всё-таки мне давно не восемнадцать.

— Нет… Но как же? — прошипел Президент. — О нет… Нам всем конец…

Рина уже не понимала, плакать ей или смеяться. И даже не понимала, над чем именно: над беспросветным невежеством этих людей, живущих в самом технологичном по последним меркам обществе? Над тем, что граф пригласил её в качестве агнца? Или над тем, что притворялся с ней всё это время? А может над тем, что спасение пришло, откуда не ждали?

По залу проносились напуганные шёпотки. Президент растеряно водил глазами, а после с дрожью в голосе сказал:

— Это ничего… Ничего! Ритуал состоится. Мы проведём ритуал, слышите? Мы окропим алтарь кровью девушки! Это ничего не значит!

— Ошибаешься.

Виктор, стоявший всё это время безмолвно и наблюдавший за Риной, вдруг заговорил.

— О чём ты? — Президент зло посмотрел на графа.

— Циммер не совладал с силой. Всё потому, что он был светлым, а не тёмным магом. Но Циммер решил, что тьма даст больше могущества, чем свет. Он залил землю кровью магов, желая пробудить внутри себя тьму. И у него получилось, вот только тьма поглотила его разум. Она уничтожила его сознание, но кое-что он успел понять, прежде чем провалиться в бездну окончательно. Тьме не нужен свет. Тьме нужна большая тьма. Жертва нашей тёмной силе — отнюдь не невинная девушка. Жертва нашей тёмной силе — лишь тот, кто сам и есть тьма!

И вдруг один из гостей, стоявший безмолвно всё это время в первом ряду среди зрителей кровавого шоу, сделал резкое движение в сторону алтаря, протягивая руку Дартеру. Тот выхватил что-то из его руки и тут же прислонил сжатый кулак к сердцу Президента. На лице его застыло удивление, а от прикосновения Виктора вниз потекли струи. Сквозь багряный мрак зала Рина разглядела — это была кровь Президента, которая сейчас выглядела столь же тёмной, сколь мрачной была его душа.

Никто не успел ничего сделать. Президент упал тут же, изо рта его вытекла кровь, и к ней потянулись чёрные нити. Кристаллы задрожали, а в зале поднялась паника. Стражи выпустили Рину, и девушка решила не медлить.

Рина побежала к выходу, не обращая внимания на крики. Кажется, Виктор пытался остановить её, но терялся в толпе. Рина отталкивала от себя магов, на чьих лицах застыл ужас, и бежала вперёд. Она бежала сквозь рёв, сквозь слёзы людей, лишившихся своего жалкого тёмного бога, сквозь стоны и крики. Она бежала, пока, наконец, чьи-то руки не схватили её.

— Кристиан? — Рина обернулась и увидела стюарта.

— Беги за мной. Я помогу тебе уехать.

И Рина побежала, не отпуская руки стюарта. Кристиан провёл её через лестницу, вывел из Резиденции в холодную ночь. Вся стража находилась в зале, так что выход был свободен. На подъезде стоял заведённый автомобиль.

— Но как же Виктор? — опомнилась Рина.

— Виктор? — злобно воскликнул Кристиан. — Как ты смеешь думать о нём? Ведь это он привёл тебя к Президенту! Он хотел убить тебя, пока не нашёл ответ в этих чёртовых дневниках! Я ведь оставил ключ тебе, думал, ты прочтёшь дневник, и сама всё поймёшь! Виктор готовил тебя, как овечку, неужели ты не понимаешь?

Кристиан орал громко, но голос внутри Рины звенел оглушительно. Она не могла оставить Виктора. Она не могла сбежать от него.

— Не могу… — тихо прошептала Рина. — Я не могу! — Уже громче сказала она, упираясь.

— Прости, Рина, но мне придётся тебя заставить!

Кристиан подхватил девушку на плечо и понёс к машине. Вдруг он замер на месте, а Рина перестала биться в его руках. Она подняла голову и увидела его. Золотые глаза озаряли тьму вокруг. Граф смотрел на Рину.

— Виктор… — прошептала девушка и протянула ему руки.

— Не подходи! — крикнул Крис, доставая пистолет из кармана и направляя на графа. — Ещё шаг, и я стреляю!

— Не стреляй в него! — завопила Рина, колотя стюарта по спине.

— Рина, прости меня. Всё кончено. Рина, я спас тебя. Я ведь обещал, что всё сделаю для тебя.

Виктор говорил что-то ещё Рине. Она же лупила Кристиана по спине, и вдруг заметила, как сзади к ним подходит тот самый страж, что подал Виктору оружие, поразившее Президента. Он шёл тихо, но быстро, Кристиан даже не слышал его шагов. Страж подмигнул Рине, затем напал на Кристиана, выбивая пистолет и перехватывая девушку. Он прижал её к себе, и Рина обмякла. В этот момент Виктор одним прыжком оказалась рядом с Кристианом и всадил нож в его сердце. Рина вскрикнула, страж не дал ей упасть на землю. Граф подбежал к ним, руки его были в крови. Он взял лицо девушки в руки, а затем притянул к себе, забирая из рук стража, и прошептал:

— Я ведь сказал. Я тебя никуда не отпущу.

И Рина потеряла сознание от ужаса. Граф сидел, держа девушку на свои коленях, и гладил её лицо, оставляя кровавые разводы. Ресницы девушки подрагивали, а на них вдруг упали белые хлопья. Их стало больше — снег повалил, засыпая лицо, каштановые пряди, спину графа. Подул ветер с севера — наступила зима.

15

Несколько недель Рина провела в Резиденции. Управленческая элита, отойдя от шока, связанного с прилюдным убийством Президента, рассудила, что так было правильно и власть давно пора передать в руки молодому и сильному магу. Граф Дартер разрешения не спрашивал и сам занял место управляющего Лангрией, однако никто и не высказался против его кандидатуры. Тем более что его слова были правдивы, в чём все тут же убедились. Как только от власти убрали старого властителя, чьи действия лишь пожирали силу, а не преумножали её, в обществе наступила перемена. То ли действие ритуала, то ли само живительное влияние перемен — но все маги почувствовали, как их переполняли силы и надежды на новый виток в развитии. Графа единогласно избрали новым Президентом, и магическая верхушка дала свою присягу на церемониальном обеде избрания главы Королевства.

И вот так вышло, что Рина оказалась во власти того, кто влиял теперь на всё. Она безропотно находилась в отведённых ей покоях одна — граф был слишком занят и увлечён своими делами. Налаживанием связей, установлением новых порядков, встречами, отъездами. Сведённые Королевства приняли нового героя. Интересно, что подумают мама и Бетти, увидев, кто занял трон? И будут ли они рады за Рину?

Девушка лежала, молча пялясь в потолок своей огромной золотой комнаты. Кровать на семи матрасах, балдахин с золотым тюлем, литой позолоченный фурнитур из столиков, стульев и скамеек, тканный ковёр на полу, шкафы с рядами платьев. Она чувствовала себя принцессой из сказки, где принц так занят своими королевскими делами, что ему совсем нет дела до своей избранницы. Рине было невыносимо скучно, и всё чаще она с сожалением вспоминала академические годы, которые проносились — пусть и за книжками с докладами — но зато и с весёлыми студенческими пьянками. А после и жизнь в самой Провинции, что текла за упорным трудом, но с долгими ночами с Алексом и вольным галопом в полях.

Рина тяжело вздохнула и села, подпрыгивая на этих чёртовых матрасах. Стрелка часов лениво тянулась к пяти. Скоро дневной чай, который Рина попросила заменить на кофе, и краткий миг свидания с графом. Он, наконец, нашёл в своём расписании место для девушки.

Рина подошла к шкафу и открыла его, выбирая наряд.

— Что же мне надеть? Может быть, этот жёлтый корсет со страусиными перьями? Как насчёт платья в стиле розового фламинго? Или вот это красное — мечта проститутки? А что если я буду сегодня похожей на голубое облако??

Рина со злостью захлопнула дверцу шкафа. Эти ужасные наряды, которые принесли ей слуги по велению графа, напоминали костюмы из дешёвой эротики. Все эти платья она видела там, в его кабинете, за потайной дверью. Поначалу, когда услужливые лакеи вкатили в её покои ряды с вешалками, девушка обрадовалась, ведь её догадка подтвердилась. Виктор хранил все наряды для неё. Однако потом, примеряя каждый день новое платье и расхаживая в нём по Резиденции и окрестностям в сопровождении стражей, Рина подумала, что Виктор издевается над ней. В век современных технологий такое носить просто неуместно и пошло. Может быть, у графа был какой-то фетиш на этот счёт?

Рина в очередной раз тяжело вздохнула. Даже близость встречи с любимым мужчиной её не радовала. Она хотела на волю. Гулять без охраны. А ещё лучше — скакать по полям. И даже не на Танатосе. Рине вспомнились кобылки из конюшни в Провинции, с которыми она росла. Да, туда бы. А ещё хотелось штанов и кроссовок. Но её ждали кринолин, корсет и каблуки.

Рина вздохнула снова, открыла дверцу шкафа и выбрала самое простое чёрное платье, чуть приталенное, без декольте, но с открытыми рукавами. Она влезла в туфли, распустила волосы, припудрилась и вышла.

Стражи привычно кивнули ей и пошли следом. Рина оглядывалась на канделябры, что стояли по коридору, и прикидывала, сможет ли ударить обоих мужчин по голове быстро и безнаказанно, а после убежать. И вот со вторым уже были проблемы — на каблуках далеко не убежишь.

— Ах, вот оно что! — саркастически улыбнулась Рина, осознавая, почему её лишили кроссовок.

Один из стражей спросил:

— С вами всё в порядке?

Рина не ответила и пошла вперёд. Ей хотелось кричать, что с ней не всё в порядке. Однако девушка даже не понимала, почему. Ведь она получила, что хотела — властного мужчину в лице Виктора, который теперь был ещё и самим Президентом. Лучший дом в Королевстве, лучшие наряды, собственную охрану. Отчего же она страдала?

Каждый день Рина думала о маме и Бетти. Хотя они с графом не говорили об этом, но почему-то девушка знала — она больше их не увидит. Эта мысль казалась ей абсурдной. Почему бы графу не разрешить ей увидеть семью? Но она даже и представить не могла, как граф идёт с ней за ручку к её жалкому провинциальному домишку, как они заходят в их убогое жильё, садятся на старые скамейки, как мама наливает дешёвый чай в растрескавшуюся посуду, как граф общается с мамой и обсуждает свои планы на Рину. Всё это казалось таким нереальным, что девушка от этих мыслей становилась ещё несчастнее.

Стражи довели Рину до входа в президентскую столовую, а сами остались охранять двери. Девушка вошла внутрь. Столовая была в пятнадцать раз больше чем та, что в доме графа, и была скорее залом, чем местом для приёмов пищи. По стенам висели картины именитых художников, ряды люстр освещали пространство, а по центру стоял длинный стол, что заканчивался у дальней стены. Рине подумалось, что если собрать за этим столом людей на приём, то сидящие по разным краям этого стола в итоге могли бы так и не увидеть друг друга ни разу за вечер. И вот во главе — то есть в самом конце стола — восседал Виктор. Он читал какую-то книгу и потягивал кофе. Рине стало теплее при виде графа. С ней случилось наваждение, и она уже почти забыла о том, как Виктор убил Президента и Криса прямо на её глазах. Словно это случилось давно, а не каких-то пару недель назад, и зимняя метель замела следы крови и воспоминания. Рина смотрела только на него — любимого Виктора — и пошла к нему на встречу. Граф поднял голову и отложил книгу. Он медленно встал и сделал несколько шагов навстречу Рине.

— Виктор!

Граф притянул к себе девушку и нежно поцеловал. Затем оторвался от неё и посмотрел на платье:

— Что за траурный вид! Я надеялся, ты выберешь для меня что-то более праздничное.

— А я надеялась видеть тебя чаще! И что в моём гардеробе будет что-то помимо юбок! И тут даже конюшни нет…

— Я знаю, что тебе непросто, — словно бы заткнул её граф. Опять. — Но каково мне? На меня свалилась власть, которой я не ждал. Я разбираюсь с делами так быстро, как могу.

— Да, прости меня, — Рина виновато опустила голову. — Я не подумала.

— Ничего страшного. Давай выпьем кофе.

Виктор вновь поцеловал её, а затем усадил рядом с собой.

— И как идут твои президентские дела? — спросила Рина, потягивая прекрасный кофе. Слуги Президента готовили лучше, чем стюарты Виктора.

— Утром был у мэра Центрального Квартала. Заручился поддержкой декана Академии. Вчера ездил в Нижний Квартал, там наместник — мой давний друг, так что их помощь мне обеспечена. Что до Президентов других Королевств… Вопрос времени, но люди скоро примут меня. Тем более что я буду хорошим правителем.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Да, Президент всегда посвящал меня в свои дела. Многое рассказывал об устройстве политики. Со многим я был не согласен, и теперь у меня есть шанс это изменить.

Рина замялась. Виктор сильно изменился после событий. И неудивительно — теперь в его руках столь многое. Столь многое забирает его время и силы, столь многое зависит от его решений. О том, что произошло в тот вечер, они не говорили. Девушка не решалась — сама не знала почему, а граф не поднимал эту тему, будто того дня и не было. Будто бы и не было тех людей, желавших её смерти и свято веривших в судьбоносность кровавого ритуала. Будто бы и не было того дня, который изменил графа так сильно, что Рина, порой, смотрела на него и не узнавала. Девушку мучили тяжёлые сомнения и переживания, а морок, затянувший её разум, становился непрогляднее с каждым днём.

— Тебе не о чем переживать, — сказал граф, беря её руку, будто прочёл мысли. — Я всё тот же Виктор. Твой Виктор.

— А что будет дальше? И когда я смогу увидеть родных?

— Давай не будем загадывать, — Виктор мягко поцеловал её руку, и этот поцелуй вновь заслонил переживания девушки. — У меня всё так стремительно поменялось. Не стоит торопить события и дальше.

Рина чуть нахмурилась. Это был не тот ответ, которого она ждала. Виктор вновь поцеловал её руку, поднявшись к плечу:

— Сейчас я знаю одно. Мы возвращаемся.

— Куда? — спросила девушка.

— Домой, — ответил граф, и внутри Рины разлилось странное чувство.

«Домой, — подумала девушка, когда граф пил кофе и продолжил чтение, уже не обращая на неё внимания. — А где же теперь мой дом?»

Когда Рина вернулась в свои покои, слуги уже собрали все её вещи. Девушка обессиленно опустилась на кровать, глядя на слуг, выносящих ряды платьев и чемоданы. Виктор только сообщил ей, что они едут, как слуги уже выносят её вещи. Рина вдруг осознала, что граф продумал всё. Продумывает всё и всегда. Он знал, что будет ритуал. Он знал, что нужен дневник Циммера. Он знал, что именно нужно искать в дневниках. Он уже давно прочёл его, и знал, что Президент страшно ошибался. Рина похолодела — граф знал и продумал всё. И теперь ей точно некуда бежать, теперь его золотые глаза горят на все Сведённые Королевства, и куда бы она ни пошла, — она наткнётся на его голодный взгляд.

16

В зимнем морозном утре не было ни звука. Кони мирно дремали в стойлах. От ноздрей их шёл пар размеренного дыхания. Снег покрыл лапы елей белым коконом, и они поблескивали чёрными кристаллами. Рина вдыхала аромат морозного ельника. Она была дома. Теперь это был её дом — так обозначил Виктор.

Рина вышла во дворик с рассветом. Зимнее солнце еле пробивалось сквозь серую пелену. Метель ночью замела следы шин, не оставив и следа их возвращения домой. Граф поцеловал девушку перед сном и ушёл в кабинет, работать. Он ни разу за это время не оставался с девушкой на ночь, но иногда являлся ей во снах. Но и там он не трогал её — обнажённую и скованную невидимой силой — а лишь смотрел. Будто и так знал, что она в его власти. Будто бы любовался тем, что сам с ней сотворил. Как обездвижил и приковал к себе.

Рина уже почти не корила себя за то, что осталась с ним. Нет, не сила заставила и подчинила её. Рина сама выбрала окунуться в чувства к графу с головой. Бросилась, как в омут, и не выбралась обратно. Девушка тихонько вздохнула, глянув на мрачную тишину белых лап, развернулась и пошла медленно в дом.

И внутри не было ни звука. Но Рина знала — стража, что теперь заполоняет их дом и прячется по углам комнат — никогда не спит. Они охраняют Виктора и стерегут Рину. Вдруг в одном из дверных проёмов промелькнули лазуриты и скрылись в темноту комнаты. Рина ухмыльнулась — за ней постоянно следят. Это одновременно забавляло и раздражало, ведь девушке и так было некуда бежать.

Рина сидела в столовой и потягивала кофе. Теперь ей не нужно было работать в архиве — спектакль графа подошёл к концу. Но Рина всё равно встала, как и раньше, намереваясь спуститься к стеллажам. Она хотела укрыться среди книг от следящих за ней глаз.

Рина чуть вздрогнула, когда рука Виктора опустилась ей на плечо. Он подошёл тихо, незаметно, и опустил перед ней ручку и бумагу.

— Напиши матери. Ты ведь знаешь, что нужно написать?

Рина молча кивнула. Она взяла ручку и стала выводить буквы. Виктор следил за ней, пока она писала. Девушка почувствовала подступившие слёзы, когда дописывала последние строчки. «Скоро увидимся. Я вас очень люблю». Сморгнула их, чтобы Виктор не заметил, запечатала конверт. Виктор положил второй лист:

— А теперь напиши своему фермеру, что между вами всё кончено.

Рина застыла. Этого она совсем не ожидала. Конечно, она теперь с графом, но написать такое другу детства, первой любви… Она знала, что это совсем разобьёт его. Но перечить графу не могла. Всё же слёзы потекли из глаз, когда она написала: «Прощай, Алекс. Не ищи меня и не жди. Я больше не вернусь к тебе». Рина бросила ручку и сбежала в архив, чтобы не говорить с Виктором. Тот удовлетворённо кивнул, вложил в конверт для матери Рины деньги, щёлкнул пальцами и отдал письма появившемуся стражу, который тут же ушёл.

Рина разбирала один из стеллажей, когда Виктор подошёл к ней и обнял за талию.

— Ты ведь знаешь, что тебе больше не нужно этим заниматься, так? — поцеловал он её в шею.

— Знаю. Но мне ведь нужно чем-то заниматься.

— Ладно, если тебе так хочется.

Он отпустил девушку, она повернулась к нему.

— Прокатимся на Танатосе? Сегодня, позже, когда я закончу дела.

— Да.

Рина опустила глаза и стала перекладывать книги. Граф раздражённо свёл брови:

— В чём дело? Ты чуть не расплакалась за столом. Если это из-за того, что я не уделяю тебе время, так ты знаешь, что теперь я…

— Нет! — Рина поспешно отложила книги и взяла Виктора за руку. — Нет, не в этом дело. Просто я скучаю по маме и Бетти.

— Понимаю, — сухо ответил Виктор. — Однако сейчас у меня нет времени везти тебя к ним. Но позже я это сделаю.

— Спасибо.

— Рина, — граф вновь обнял девушку и притянул к себе. — Я хочу, чтобы ты стала прежней. Весёлой, жизнерадостной, игривой девушкой. Такой, которую я полюбил. Где же она?

— Не знаю, — прошептала Рина, утыкаясь в его грудь. Граф слегка засмеялся:

— Не знаешь? А мне кажется, она просто соскучилась по лошадкам и книгам. Почитай что-нибудь, а затем пойди на конюшню, седлай Танатоса. Разрешаю тебе кататься на нём. Вот увидишь, настроение сразу станет лучше.

— Да.

Граф мягко отстранил её.

— Мне пора. Не засиживайся тут.

Виктор ушёл, а Рина обхватила себя руками. В самом деле, что с ней стало? Или не так — что он с ней сделал? Рина бесцельно переставляла книги с полки на полку и думала. Вспоминала себя в первый день, когда спустилась в архив. Ей вспомнилось то первое невероятное чувство от встречи с графом, азарт, что охватил её при виде большого объёма работы. Жажду заработать ради семьи и помочь любимым женщинам. Желание стоять на своём и не поддаваться на провокации мужской части дома. Кажется, всё пошло не по плану. Рина горько улыбнулась и встряхнула каштановой копной. Ничего, она ещё не совсем потеряла себя! И во многом благодаря тому, что граф не перешёл черту. Это слегка удивляло девушку. Она подумала о ночи после ритуала. Тогда граф донёс её, потерявшую сознание, до покоев. Долго обнимал и покрывал поцелуями, пока она находилась в полуобморочном состоянии. А после ушёл и не приходил до вечера следующего дня. О Рине тогда «заботились» стражи, принося еду и многозначительно советовали не покидать Резиденции, ведь за воротами могут ожидать несогласные жители, желающие покарать убийцу Президента. Позже Рина поняла, что всё — ложь. Что за воротами никто не стоял, а большинство жителей Королевства и вовсе не знали, что Президента убили. Всё обставили как смерть от старости, а Виктора выставили тем, кто самоотверженно принял власть вслед за столь неожиданно покинувшим этот мир властителем.

Вот такая сказка получилась. Лишь элита знала правду, но приняла Виктора. Рина сделала так же. Она уже давно это сделала — выбрала Виктора.

Рина взяла в руки очередную книгу и задержала взгляд. Когда-то обложка была белой, но пожелтела от старости. На книге значилось «Толкование снов» и больше не было ничего. Рина хмыкнула и раскрыла страницы. Пробежав глазами, Рина обнаружила птичий язык. Она явно держала в руках произведение человека, который, так же, как и она, писал бесконечные доклады. Только его руки дошли до того, чтобы собрать их в сочинение, а не убрать в стол, как делала девушка.

Этот некто писал о работе мозга и том, как формируются сны. Рина поняла, что ошиблась, приняв книгу за собрание суеверий касаемо снов. Она читала научный труд, автор которого рассуждал о связи снов и сознания, о проекциях и образах, что являются человеку в ночные часы и влияют на движения в его бессознательном. Рина решила, что обязательно вернётся к этой книге, ведь читать о тьме, магах и политике ей больше не хотелось. Она отложила книгу и двинулась из архива.

В доме было всё так же тихо. Она больше не видела Анора, хотя это её мало волновало. Ингвар, Анор, Крис, Гарри — они остались где-то в другой жизни, и девушку больше не мучили вопросы о них. Внутри иногда шевелилась вина, но в эти моменты, словно по волшебству, к ней приходил граф — «проведать», как он выражался — и девушка тут же обо всём забывала.

Рина вошла в конюшню и стала приветствовать каждого коня. Они тыкались мордами и били копытом, требуя угощений. Но она не стала задерживаться у остальных, а сразу направилась к Танатосу. Танатос смотрел, как и прежде, в упор. Рине вдруг показалось, что во взгляде коня мелькнуло тревожное чувство.

— Эй, малыш, что тебя беспокоит?

Танатос фыркнул и тряхнул мордой. Рина улыбнулась и вывела его из денника. Она пристегнула его за недоуздок, взяла в руки большую войлочную щётку и стала чистить его крупные чёрные бока.

— Да уж, застоялся ты тут без меня! — хлопнула она его по располневшему заду, и Танатос вскинул голову вверх.

— Ничего, сейчас мы с тобой пробежимся. Скучно одному весь день тут торчать? Тебя хоть кто-нибудь выводил?.. — Рина замялась. Криса больше не было. А следили ли новые стражи за конями?

Да, они убирали стойла и кормили жеребцов. Но лошадям нужно внимание, их нужно выводить на прогулку, всю жизнь воспитывать быть рядом с человеком и тренировать. Иначе любой, даже самый породистый, как эти, конь, превратится в обычную домашнюю скотину, быстро заскучает и двинет копыта от безделья. Рина хмурилась, пока счищала пыль и опилки. Затем взяла расчёску и стала причёсывать гриву. Колтуны еле поддавались зубцам, в итоге она бросила расчёску и стала разбирать пряди пальцами, смочив их водой.

— Ну и ну! Стоило уехать на пару недель… Я всё расскажу Виктору, не волнуйся! И за тобой снова будут хорошо следить. Нет, я буду за тобой ухаживать! Да, это теперь и мой дом, представляешь? Так что, дружище, я с тобой остаюсь на какое-то время… Надеюсь, надолго.

Танатос слушал её, изредка поворачивал голову в её сторону и тыкал ноздрями в плечо девушки. Рина коротко ласкала его за ухом, а после вновь приступала к уходу. Спустя час она причесала, вычистила коня, надела седло и уздечку. Угостила Танатоса морковкой. Затем завела его обратно в стойло и решила пойти за Виктором.

Когда Рина вышла из конюшни, то увидела стражей, одетых в чёрные зимние пальто и штаны — мужчин и женщин. Они дружно выходили из дома и шли по направлению к машинам, что стояли в ряд на парковке у дома. Стражи не удостаивали Рину взглядом, хотя она прекрасно знала, что они видят её и следят за каждым её движением. Рина даже решила проверить их. Она сделала вид, что споткнулась на выходе, и чуть не упала. Двое стражей тут же кинулись ей на помощь. Они подхватили девушку с обеих сторон, но Рина лишь вежливо кивнула им:

— Спасибо, я в порядке.

Они молча ушли, не оглянувшись на девушку, и расселись по авто. Рина насчитала человек десять, не меньше.

— И как только вы все умещаетесь в этом доме?!

Последним вышел граф в одной рубашке и штанах. Он сделал жест рукой, и три машины отъехали от дома. Рина посмотрела на Виктора вопросительно. Тот шёл навстречу ей, улыбаясь:

— Я подумал, нам не помешает уединиться.

— Но ведь мы едем в лес! Танатос готов и…

— Лес отменяется, — сказал Виктор, подхватывая девушку на руки, и понёс её в дом.

Рина удивилась, но крепче ухватилась за Виктора. Тот целовал её шею и лицо, пока нёс. Виктор тяжело дышал, но явно не от того, что ему было нелегко нести Рину на своих руках. Девушка распылялась в ответ на его ласки, запускала руки в волосы и отвечала на поцелуи. Так они подошли к дому, а затем граф толкнул ногой одну из дверей.

Мельком девушка оглядела покои графа. Но осмотреться он ей не дал, а тут же повалил на кровать, придавив её сверху собой. Он впился в девушку поцелуем, оттягивая чашечки бюстгальтера и оголяя грудь. Затем прильнул колючим подбородком к шее и впился в кожу. Рина вздрагивала от ласки графа. Он не торопился, а стал облизывать девушку, опускаясь до груди от шеи и поднимаясь обратно. Он оставлял влажные следы и царапал щетиной кожу, а Рина гладила его по голове, иногда привлекая его губы к своим.

Затем она чуть оттолкнула графа и сняла майку. Граф тут же стянул с неё бюстгалтер и припал к груди. Рина начала стонать, перестав себя сдерживать. Граф посмотрел ей в глаза и улыбнулся, а затем крепко сжал пальцами сосок и тут же разжал. На это тело девушки ответило моментально, и Рина застонала громче. Граф продолжил своё развлечение.

— Нравится боль, Рина?

Это слегка смутило девушку, и она лишь молча кивнула. Тогда Виктор вновь прижал её к кровати, сжал горло и впился поцелуем. Рина задохнулась, граф сжал сильнее и сильнее целовал. Оторвался от девушки и слизал её слёзы, что выкатились из глаз от боли и страха. Он рывком снял её штаны и бельё, раздвинул ноги, сжал руками горло и резко вошёл. Рина закричала, но из-за рук графа на её шее вырвался хриплый стон. Граф зарычал, с силой вбиваясь в Рину, и сдавил горло. Девушка испуганно схватила его за руки, слёзы покатились из глаз.

— Не бойся, — сказал прерывисто Виктор. — Не бойся.

Затем припал к её губам и зубами оттянул нижнюю, а после вновь впился поцелуем, сильнее сдавливая горло и вбиваясь членом. Рина пыталась ловить воздух ртом, но Виктор поцелуями не давал ей этого сделать. Когда девушка начала терять сознание, Виктор отпустил хватку и перевернул её на живот.

— Поднимись на колени, — приказал он ей и обхватил бёдра.

Рина послушно помогла себе подняться, и руки её дрожали. Граф тут же вошёл в неё, одной рукой он сжал её грудь, а второй собрал волосы и стал тянуть. Он разогнался, и Рина закричала от боли и удовольствия. Граф отрывал руку от её груди и шлёпал по ягодицам, затем вновь сжимал грудь. Девушка кричала на весь дом, а граф лишь увеличивал темп, крича вместе с ней.

Граф отстранился от неё и с силой за волосы развернул к себе.

— Возьми его в рот, — приказал он ей, и Рина тут же прильнула к пульсирующему члену губами.

Граф стоял перед ней на коленях. Он обхватил голову Рины руками и сделал движение вперёд, входя девушке в горло. Рина захрипела, слёзы вновь брызнули из глаз, к горлу подступила тошнота. Граф удерживал её голову и двигал членом внутри. Девушка начала задыхаться и невольно пыталась оттолкнуть его. Граф отпустил, когда она закашляла. Рина отдышалась, а граф вновь вошёл в неё и снова удерживал её голову, пока она не стала сопротивляться. Граф отпустил её, но лишь на миг. Он сжал подбородок девушки и шлёпнул по щеке. Рина вновь заплакала, а он вновь ударил. Затем прислонился к её щеке и нежно поцеловал, сжимая подбородок. Он целовал её щёки, губы, шею, сжимал, целовал и бил. Он что-то шептал девушке, но Рина уже не слышала его. Удары оглушали, и она безропотно позволяла ему продолжать.

После Виктор, словно успокоившись, отстранился и посмотрел на Рину. Мягко снял слёзы с щёк, уложил на спину и вновь вошёл в девушку, нежно целуя. Рина обняла его и ответила. Она гладила его спину и плечи. Граф ухватился за её бедро и закинул одну ногу себе на спину. Рина обхватила его второй ногой и приподняла таз навстречу ему. Граф зарычал ей в губы и вновь стал с силой вбиваться. Он не отпускал её губы, пока не забился в оргазме. Граф застонал девушке в шею, и Рина почувствовала,как внутри разливалась горячая сперма. Граф ещё был внутри девушки, когда обмяк и навалился на неё. Он сжал её в объятиях и тяжело дышал в шею, приходя в себя. Рина лежала, оцепенев, понимая, что близость принесла ей удовольствие, но и боль. Она не получила разрядки, и теперь лежала слегка разочарованная.

«Что ж, и с Алексом не всегда получалось», — подумала она про себя и поцеловала графа в лоб.

Виктор встал с девушки, и она вздохнула. Он вскочил с кровати, взял со стола графин и налил себе в стакан виски. Выпил залпом и вернулся к девушке. Граф весело выдохнул и лёг рядом, сжимая Рину в объятия.

— Как долго я этого ждал, — протянул он ей в ухо.

— Почему?

— Что почему? — улыбнулся ей граф.

— Почему ты ждал? — посмотрела на него серьёзно девушка. — Мы могли и раньше…

— М, нет. Я же говорил — не хотел торопить события.

Виктор лениво прикрыл глаза, показывая, что не хочет говорить. Рина задумалась. «Он врёт», — шептал голос внутри девушки, — «Ему нужно было, чтобы все думали, что я девственница. Для ритуала. Он хотел создать видимость, что Рина не тронута им. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, и всё прошло так, как ему нужно». Вот так Рина пригвоздила себя правдой. Она уставилась на расслабленное лицо графа. Хорошо, что он не видит, как она хмурится. Однако граф чувствовал, что девушка напряглась в его руках, но глаз не открывал. Ему не нужны были неудобные разговоры.

Он быстро поднялся, накинул штаны:

— Я принесу тебе выпить.

И вышел из комнаты. Рина неловко села на кровать. Она не знала, куда деть себя, и стала оглядывать комнату. Только сейчас девушка поняла, что их комнаты были смежными, и граф всё это время находился у неё за стеной. Его комната была того же размера и планировки, с той же чёрной мебелью. Кровать была больше, а вход в ванную находился по другую сторону. Стол у окна пустовал, за исключением графина с виски и стаканов. Рина хмуро глянула в окно, за которым валил снег.

Граф вернулся и протянул ей бокал вина. Девушка улыбнулась ему и выпила всё залпом. Он тут же убрал бокал и повалил её на кровать.

— Продолжим, — улыбнулся он ей и накрыл собой. Рина закрыла глаза и ответила на ласки, подставляя лицо новым ударам.

Рина стояла мокрая после душа и осматривала свои синяки в зеркале. Вчера граф продолжил пытать её на кровати, а затем они перебрались в душ, где он прижимал её к холодным плитам. После они вернулись в комнату, и граф мучил её ночью. На несколько часов Рина, уставшая, смогла заснуть, пока граф не разбудил её вновь проникновением. Он просто перевернул её, спящую, на бок, и вошёл сзади. А когда удовлетворился, отпустил и лёг спать. Рина тоже пыталась заснуть, но не получалось. Она лежала неспокойно, закрыв глаза, но мысли её мелькали, как всполохи на чёрном небе. Она всё думала. О том, что её ждёт с графом. Что будет дальше. Она так и останется в этом доме, занимаясь примерно ничем, и развлекая его по первой прихоти? Когда она сможет свободно перемещаться, куда ей захочется, в частности, к маме и Бетти? И когда Рина вдруг оказалось запертой в этом доме? Раньше ей в голову не приходило, что она не может выехать, ведь пребывание в этом доме было её обязанностью. Теперь она осознала, что не может выехать, потому что граф её не отпустит.

Девушка пыталась успокоить себя. «Всё это глупости. Утром я поговорю с ним». Но утро никак не наступало, а ум девушки не мог перестать мучить её вопросами. Граф ровно дышал, но Рине казалось, что он не спит, а просто лежит с закрытыми глазами. Стережёт её. Наконец, она встала принять душ, и теперь осматривала в зеркало следы ночных развлечений. На шее остались отметины от пальцев, горло болело, Рине было больно глотать. Она развернулась и осмотрела спину, укрытую синими пятнами. Повернулась передом — ключицы, плечи и даже бока были покрыты синяками. Рина даже не заметила, когда граф успел оставить на ней все эти следы.

— Так будет всё время? — невесело подумала девушка, притрагиваясь к горлу. Она присмотрелась и увидела, что на лице тоже есть небольшие синяки, там, где пальцы графа сжимали её подбородок.

Рина тяжело вздохнула. Не так она представляла себе первую ночь с возлюбленным. Конечно, она мечтала о сексе с графом. Представляла, что он будет так же внимателен, заботлив и нежен, каким он порой бывал с ней. Всё вышло совсем не так, и девушке даже казалось, что граф вовсе не заботился об её удовольствии. Всё это лишь добавляло мрачных мыслей.

— Может, я придираюсь и требую слишком многого? — смотрела она на себя потускневшим взглядом. — Ну что мне ещё нужно? Дом, мужчина, конюшня. Живи да радуйся.

Рина встряхнула копной волос, улыбнулась отражению и вышла из ванной голой. Виктор не спал. Лишь только она опустилась на кровать, он тут же навис над ней.

— Доброе утро, милая, — поцеловал он её в губы, раздвинул ноги и вошёл.

Рина скривилась от боли. Тело ещё болело после ночи, но откликнулось графу. Рина закинула ноги ему на спину и поддалась. Граф не бил и не кусал её в этот раз, лишь целовал и вбивался в девушку с силой. Он быстро кончил в неё, перевернулся на спину и закрыл глаза. Рина неловко приблизилась к нему и прильнула к его боку. Он нехотя поднял руку и стал легонько гладить её по волосам.

— Какие планы? — тихонько спросила Рина.

— Поеду в Резиденцию, у меня встречи, — вздохнул граф, не открывая глаз.

— Я бы хотела поехать в город.

— Со мной нельзя, кошечка, — граф приподнялся и чмокнул её в лоб, а затем снова лёг.

— Нет, я бы хотела одна поехать. Мог бы кто-то из стражей отвезти меня?

— Думаю, нет. Кронос везёт меня. А больше тебя отвезти некому.

— А завтра?

— Думаю, мы не вернёмся сегодня. А завтра… Не знаю, во сколько приедем.

— Виктор! Я не буду тут сидеть как пленница.

— Ну что ты такое говоришь, — Виктор раздражённо скинул её с себя и встал с кровати. — Подожди меня пару дней. Потом я отвезу тебя, куда надо.

— Но я и сама могу поехать, куда мне надо.

— Нет, не можешь, — отрезал граф. Глаза его отливали холодным металлом. После того, как Виктор стал правителем, они приобрели цвет почерневшего золота. — Послушай, тебе опасно выходить одной. Тебя видели со мной. Тебе могут навредить, чтобы навредить мне, понимаешь?

Рина смотрела на него, хмурясь, и молчала.

— Ты ведь умная девушка. Ты должна понимать, в каком мы находимся положении. Возлюбленная Президента не может разгуливать одна. Понимаешь?

Наконец она медленно кивнула. Тихий голос внутри шептал, что всё это какое-то недоразумение. Но Рина решила слушаться графа.

— Так-то лучше. Одевайся. Я приму душ, и мы пойдём на завтрак. Не убирай тут, слуги всё сделают.

Виктор ушёл в ванну, а Рина устало легла на подушки. Голова начинала болеть от недосыпа. Сполохи мыслей вновь роились, как назойливые мушки. Как ей быть со всем этим? О том ли она мечтала, желая повстречать сильного влиятельного мужчину? Виктор вернулся скоро, приглаживая мокрые волосы и обтираясь полотенцем. Рина к тому времени уже оделась и была готова уйти за кофе.

— Ого, я надеялся ещё застать тебя голой, — сказал он ей, прижимаясь к девушке влажным торсом.

— Виктор, я же буду вся мокрая, — смеялась Рина.

— Это мне и нужно, — он уткнулся в её шею и поцеловал.

Затем отстранился и осмотрел шею девушки. Развернул её и приподнял подбородок.

— И это всё оставил я? — сказал он, рассматривая синяки.

— Мне не больно, — тихо сказала Рина. — Мне было хорошо с тобой.

— Я знаю, — сказал он, гладя девушку по щеке. — Ты должна знать, Рина. Только я могу о тебе позаботиться. Понимаешь?

— Да, — кротко ответила она.

— Только я могу защитить тебя от них. Ты это понимаешь?

— Да, Виктор.

— Они жаждут моей крови. Но я не хочу, чтобы они навредили и тебе. Поэтому ты должна слушаться меня и не выкидывать глупостей. Тебе ясно, Рина?

— Да, Виктор.

— Хорошо.

Виктор нежно коснулся губ девушки своими губами, затем отстранился.

— Иди, попроси сделать нам завтрак. Я скоро буду.

Рина шмыгнула за дверь. Она послушно направилась в столовую и постучала в кухню. И застыла на пороге, когда дверь перед ней распахнул тот самый страж.

— Вы… — прошептала Рина, глядя на того, кто помог убить Президента и Криса.

Он — мужчина лет пятидесяти с сияющими силой глазами — глянул хмуро, не поздоровавшись.

— Граф просит завтрак, — сказала девушка, запинаясь.

— Да, мисс.

Страж хотел было захлопнуть дверь, но Рина его остановила.

— Стойте! Я вас узнала. Это вы помогали Виктору…

— Да, мисс.

— Как вас зовут?

— Михаил, мисс.

— Очень приятно, Михаил, я Рина. Скажите, Михаил, вы бы могли отвезти меня в город?

— Не было велено, мисс.

— А что вам было велено?

— Не могу сказать, мисс.

— Вот как.

— Извините, Рина, мне надо сделать вам завтрак.

Михаил закрыл дверь, а девушка крепко задумалась. Она села в столовой, размышляя обо всём, что случилось. Утро её радовало всё меньше. Тон, которым с ней говорил Виктор… Так бывало с ней говорили педагоги, считая Рину маленькой несмышлённой девочкой, с которой можно говорить свысока, ведь она недостаточно умна, чтобы осознать мир вокруг. И этот тон ей категорически не нравился. Рине не удалось заткнуть педагогов, но после выпуска она решила, что никому не позволит с ней так разговаривать. «Постойте, но ведь только что позволила», — скривилась она, подумав про себя.

И она не ошибалась. Её действительно не выпустят из дома без разрешения Виктора. А всё почему? А всё потому что ему пришло в голову свергнуть Президента и занять его должность! Чёртовы мужчины, так стремятся к власти. К тому же теперь ещё и его сообщник будет варить им кофе. Ну что за день!

Рина тяжело вздохнула. Перспективы жизни с Президентом окрашивались всё в более мрачные цвета. Она задумалась о том, что было бы, если бы на её месте оказалась дочь какого-нибудь правителя Королевств или другого представителя элиты. Стал бы Виктор держать её в плену? Разговаривал бы он с ней, как с маленькой? Перечил бы, запрещал бы одной выезжать по делам? Рина тряхнула головой. Да, её статус не соответствовал графу. Не потому ли он обращался с ней так, как хотел, не считаясь с её интересами?

Девушка схватилась за голову. Она чувствовала, что та вот-вот взорвётся от водоворота мыслей, который запустил её критический голос. Кое-как успокоив себя, Рина решила, что слишком много думает и слишком мало наслаждается моментом. Сейчас сюда придёт Виктор — её любовь, её мужчина мечты. Они только что провели чудесную ночь и утро, и вот сейчас вместе разделят кофе на завтрак. А впереди их ждёт ещё много замечательных ночей. И плевать, что после каждой останутся синяки. И плевать, что золотые цепи на её руках будут мешать свободно держать чашку кофе. И плевать, что она ещё долго не увидит маму и Бетти, ведь она может подставить Виктора…

Плевать? Вот уж нет. Рина с силой сжала кулаки. Мама и Бетти ждали её. Они нуждались в её поддержке и помощи. Ради них она всё это затеяла. И теперь ей нельзя их бросить.

Рина решительно вздохнула. Что ж, начинается новый этап игры. На этот раз она будет улыбаться и любезничать, целовать и делать всё, что граф пожелает. Лишь бы найти способ увидеть маму и Бетти. И Рина натянула свою самую обворожительную улыбку. Эта из её масок была смертоносной для мужчин — так однажды ей сказал Алекс. Вот эта её полу ухмылка, манящий взгляд, приоткрытые губы. Она была готова встретить Виктора.

— Постараюсь вернуться сегодня, — сказал Виктор, потягивая кофе.

— Почему ты не ешь? — ответила Рина, беззаботно жуя сосиску с яичницей.

— Нам почти не нужно питаться.

— Как это? — она чуть не поперхнулось куском сосиски и уставилась на Виктора.

— Ты ешь, для того чтобы у тебя были силы. Они у меня уже есть. Сила поддерживает огонь жизни, я не нуждаюсь в еде так, как в ней нуждаются обычные люди.

— Все маги не едят? — Рина раскрыла рот. Такого ей точно не рассказывали в Академии.

— Просто мы находимся на другом уровне восприятия мира и своего тела. Человеку в целом нужно не так много еды, как мы привыкли думать, чтобы поддерживать тело и разум в порядке. А людям силы — тем более. Большая часть продуктов лишь забивает желудок, но не даёт истинной жизненной энергии.

— Прозвучало так, будто тебе четырнадцать, и ты нашёл свою первую диету.

Граф улыбнулся, а Рина вдруг поняла:

— Постой, ты и в этом тоже притворялся?

— Тоже? — граф повёл бровью.

— Ты ел со мной так, словно обычный человек. Но тебе это было не нужно.

— Я подумал, что ты чувствовала бы себя неловко, ели бы я не ел. Того и гляди вовсе перестала бы есть. Девушки, вы такие. Если кто-то при вас не ест — вы не станете.

— Много ты знаешь! Мог бы не притворяться. Я бы ела за тебя — мне бы больше досталось.

Граф рассмеялся.

— По такой девушке я скучал, Рина.

— Не волнуйся, вы ещё встретитесь. А если ты и правда вернёшься сегодня, а не завтра, то она тебя хорошенько отблагодарит.

— Вот как? — граф игриво улыбнулся. И как же именно?

— Ну, знаешь… Поцелует, например. Или, скажем, сядет на тебя голой. Или, например, станцует. Тоже, конечно же, голой, потому что так веселее.

— Рина! Мне уже надо ехать…

— Так поезжай. Я что, мешаю?

— Ладно, пара минут найдётся.

Граф вскочил из-за стола и схватил Рину, которая застыла с сосиской в руке.

— Нет, я не доела!

— Возьмёшь в рот кое-что другое.

Граф потащил её за собой. Через полчаса Виктор уехал вместе с Кроносом, а Рина приняла душ, поправила причёску, сменила одежду на тёплые штаны и голубой свитер и спустилась в архив. Холодность рассудка вернулась к девушке, она решила разобраться во всём.

Сны. Столь яркие, пугающие своей правдоподобностью, сны никогда так не владели сознанием Рины, как до её прибытия в дом к графу. Граф, что снился ей так часто с первых недель пребывания в доме, проник глубоко в её мысли, и девушка не понимала, как провести грань между мужчиной из её снов и мужчиной, что делил с ней постель.

Рина взяла книгу и села за стол. Она углублялась в текст, наполненный разными терминами. Автор писал про три части сознания, описывал механизмы формирования каждой. Рина знала о психоанализе, поскольку специалисты данной профессии занимались тем, что помогали простым людям принять факт отсутствия силы. Он ощущался как невосполнимая утрата важной части, как чувство вечной не заполняемой пустоты, как чувства тоски и сожаления о чём-то, что никогда не вернётся.

Не все сталкивались с этими переживаниями. Рина читала в газетах статьи психоаналитиков о том, что «дамнум» — то есть чувство утраты силы — наиболее ярко переживают те, кто находился в ближайшем родстве с магами. Сама Рина считала, что никогда его не испытывала, по крайней мере, не замечала за собой признаков дамнума. В то же время люди силы оставались и остаются закрытой для общества элитой, особой неприкасаемой кастой, про которую не написано практически ничего. Потому трудно было сравнить тех, кто испытывает состояния дамнума, и тех, кто ощущает силу внутри.

В предпоследней главе автор раскрывал, как все части сознания влияют на формирование снов. Это были образы, наблюдаемые человеком в сознательном состоянии, а также образы, которые формировались у него неосознанно: выхваченные из ткани повседневности отголоски эмоций, чувств, мыслей, складывающиеся в единую картину.

Впрочем, ничего нового Рина не узнала. Однако последняя глава поразила девушку с первых строк. Автор писал:

«Что означала тёмная часть сознания? Та, которая не осознаётся, отрицается, вытесняется. Та, что складывается из признанных обществом негативных моделей. А ещё люди привычно связывают темноту с силами зла, дьяволом и нечистью. Но в науке не существует понятий добра и зла. Мы предлагаем рассматривать понятие тьмы исключительно с точки зрения части сознания, которая отвечает за бессознательное. Это та часть, что скрыта от света разума, и находится глубоко внутри. Это те паттерны, что заложены в глубоких водах человеческого существа».

— Интересно, — подумала Рина. — И тут есть свет и тьма. Сила света и сила тьмы.

Рина читала дальше:

«Науке мало известно о так называемых людях силы. Какова природа их способностей? В чём именно проявляется сила? Из дошедших до нас дневников Циммера мы можем заключить, что сила связана с работой разума, поскольку знаменитый правитель напрямую описывает влияние силы на сознание человека. Смеем предположить, что он имел в виду процесс, при котором теневая часть структуры личности прорывается наружу, освобождая то, что в обществе принято считать порочным и аморальным. Однако мы знаем множество примеров того, как теневая часть овладевает людьми простыми, не-магами. Чем тогда вызваны эти процессы?

Исследования комиссии по изучению психологических отклонений Университета Верхнего Королевства доказывают, что асоциальное поведение наблюдается в 98 % случаев у людей, склонных испытывать или испытывающих состояние дамнума. Комиссия делает вывод, что таким образом психика пытается невольно заполнить брешь, беря собственные части сознания и перенося их в другие, делая их явными. Психика пытается заместить ощущение дамнума более полным и осязаемым чувством прикосновения к темноте».

Рина потёрла уставшие глаза и продолжила читать. Она ещё ни разу не видела полноценный научный труд, который анализировал магов. Подумать только! В её распоряжении архив со знаниями, доступными далеко не каждому жителю Лангрии, но Рина даже не может поделиться этим ни с кем.

Автор приводил далее примеры различных девиаций, встречаемых у людей, и записи разговоров, собранные комиссией в ходе исследований. В этих записях люди так или иначе описывали состояние дамнума, пытаясь описать свои помыслы и эмоции. А затем автор сделал вывод, который поразил девушку:

«Мы не зря так подробно приводили описанные случаи интервью с людьми, содержащимися в изоляторах. Мы заметили у них всех нечто общее. Помимо того, что каждый проявлял девиантное поведение, охарактеризовав это как наваждение; каждый так или иначе в разных словах произнёс то, что мы называем переживанием дамнума; объединяет их ещё и то, что каждый в определённый период жизни контактировал с людьми силы. Эти встречи, по всей видимости, и провоцировали их психику стремиться восполнить пустоту, место которой у магов занимает сила. Столкновение с полноценной структурой побуждало другую подстраиваться, жаждать обретения первозданного состояния. Мы предполагаем, что как вероятно и это движение, так возможно и обратное: люди силы, имеющие энергетическое поле магнитных волн, исходящих из самой силы, влияли на них прямо или косвенно. Теория спорна и требует доказательств, которых мы не можем предоставить в силу разных обстоятельств».

Глава, как и вся книга, на этом заканчивалась. Рина сидела над раскрытой последней страницей и думала. Она всё повторяла последние строчки, пытаясь их понять.

— Люди силы влияют… Влияют…

Но понять у неё никак не выходило.

17

Дни тянулись один за другим, сплелись в цепь снежных горячих ночей и длинный тоскливых дней. Рина уже и не считала, сколько времени она здесь провела. Пыталась считать, следить, но всё это не совпадало с календарём. Он отсчитывал третий месяц, а Рине казалось, будто прошла целая вечность.

Иногда Виктор отлучался на пару дней. Он никогда не предупреждал девушку о своих отъездах и возвращениях. Бросал после утреннего секса «Сегодня уеду, вернусь не скоро». Так и было — Рина ждала, а Виктор не появлялся день, второй. Ни один из слуг с ней не говорил, никто не соглашался отвезти её хоть куда-нибудь за пределы поместья. Только книги и лошади — всё, что у Рины оставалось. Но она была рада и тому.

Однако всё чаще Рина стала думать о своём будущем. Чего она хочет? Чего ждёт? Будет ли она законной женой Виктора? Хотя они это и не обсуждали — это входило в так называемый список не обсуждаемых тем, которые Рина заранее боялась поднимать, потому что боялась услышать ответ. Граф каким-то неосязаемым способом давал понять, что ей не на что надеяться, что замужняя жизнь не для него, и что Рине не светит титул первой леди. Она понимала это между строк, а ещё по тому, что сидит в доме пленницей. Граф не приближал её, но и не отпускал, и девушка в какой-то момент поняла, что совсем запуталась.

Вопросы о том, как ей быть и чего она хочет, путали её ещё больше. Не о том ли она мечтала? Рина каждый раз возвращалась к своим фантазиям прошлого о богатом влиятельном мужчине, своём доме, конюшне, тихом спокойном быте и детям. В глубине души она надеялась, что если ещё немного подождёт, не будет давить на графа, задавать ненужные ему вопросы, а будет кроткой и угодливой, то все её мечты сбудутся. Но в реальности все её мечты сбывались как-то криво, как-то не так, как она хотела. «То, да не то», — вздыхала Рина, когда думала. Но тогда что?

Ей хотелось понять графа. Что в его голове, чего он хочет. Но он так мало разговаривал с ней, что она ни на каплю не приблизилась к нему. Его будто подменили с той самой ночи, и это ещё больше сбивало с толку. Рина не узнавала мужчину, что лежал рядом с ней.

Утром морозного февральского дня Рина вышла на конюшню. Кони приветственно били копытами, требуя угощений. Рина скормила каждому по сушке, затем зашла в стойло Танатоса.

— Правду говорила мама, — шептала Рина, вычёсывая Танатоса. — Мужчины меняются после близости. Что мне делать с твоим хозяином, а?

Танатос фыркнул и ударил копытом, требуя угощения. Рина подошла к ящику яблок, прихваченных морозом, и взяла одно. Фрукты пахли, как цветы. Танатос схрумкал яблоко и уткнулся в плечо девушке. Она обняла его в ответ. Так они и стояли какое-то время, пока Рина не услышала звук подъезжающего авто. Виктор вернулся.

Рина не спешила бежать к нему. Танатос горячо дышал в плечо девушки, и нежно трогал губами ворот куртки. Это единение было почти волшебным, и девушке так не хотелось разрывать их объятий. Этот мощный конь проявлял к ней столько нежности, сколько и не должно было быть в такой махине, однако она была. Танатос резко оторвал морду и махнул головой, когда граф подошёл к стойлу.

— Я так и думал, что ты здесь.

Рина обернулась на графа, тот был взбудоражен и радостно улыбался. Рина заразилась его настроением и тоже улыбалась.

— Ты такой радостный.

— Конечно, милая, я рад, что вернулся. А ещё дела идут так хорошо, как я и представить не мог. Меня поддерживают все Королевства. Послы привозят письма поддержки, горы драгоценностей и даров в знак признания, а армия пополнилась новобранцами. Меня поддерживают внутри Королевства и за его пределами. Я ещё никогда не ощущал столько сил, как сейчас.

— Я очень рада!

— Я знаю. — Виктор быстро чмокнул её в губы, а затем потащил за собой. — Это надо отпраздновать. Но позже. Сейчас я хочу только одного.

Рина кивнула Танатосу на прощание, а граф, тащившей её за руку, вдруг завернул в амуничник.

— Ты хочешь поседлать коней?

— Нет, это нужно не для коней.

Граф снял со стены хлыст — тонкий прут с кожаным язычком на конце. Рина посмотрела на него вопросительно. Граф хмыкнул, ничего не сказал и потащил девушку в дом. Рина послушно бежала за Виктором, ей стало уже привычно — он возвращается, радостный, ведёт её в дом, набрасывается на неё и не отпускает до утра. Делает с ней всё, что хочет, и Рина не упускает возможности порадовать его, даже если сама не всегда получает удовольствие. Сейчас она не понимала, что задумал граф.

Они ввалились в комнату Виктора. Он стянул с себя пальто, затем сбросил куртку Рины. Одежда падала на пол, пока оба не остались обнажёнными. Граф обвёл горящим взглядом фигуру девушки от груди до колен, а затем взял в руки хлыст. Холодный кончик приложился к ягодице девушке, и граф мягко провёл им, чертя круг.

— Ты ведь знаешь, что хлыст используется для указаний?

— Нет. Мы никогда не использовали хлысты для лошадей.

— Очень зря.

Граф продолжал чертить круги, поднимаясь выше.

— Хлыст — это продолжение руки всадника. Иногда лошадь не понимает, что от неё требуют, или не хочет понимать, и тогда хлыст становится отличным инструментом.

— Но ведь ей больно…

— Нет, Рина, конечно ей не больно. Они совсем иначе чувствуют касания. А всадник, в свою очередь, не бьёт, а лишь направляет.

Граф резко оторвал хлыст и ударил Рину по ягодице. Девушка вздрогнула от неожиданности.

— Видишь? — прошептал граф, водя хлыстом по низу спину. — Совсем не больно.

— Не больно… — ответила Рина.

Граф ударил ещё раз. А затем ещё. Рина зажмурилась. Хлыст бил не сильно, однако удары заставляли её лишь сильнее сжиматься.

— Я же сказал — направляет, — отрезал граф и ударил сильнее.

Рина тут же отмерла и поняла, что за игру он затеял. Она двинулась с места и легла на кровать. Граф ударил её по животу, и Рина перевернулась спиной вверх. Граф сел на кровать над ней, сжал ягодицы и вошёл. Девушка застонала, а граф задвигался внутри неё. Он поддал хлыстом по спине, и Рина двинулась ему в ответ. Чем чаще он бил, тем они больше ускоряли темп. Они бились друг о друга, а граф покрывал спину ударами хлыста. Поглощенный страстью, он стал бить сильнее, и девушка кричала от боли. Она хотела вскочить и сбросить его с себя, но он тут же навалился на неё сверху, не дав перевернуться, вытянул и сжал её руки над головой, и продолжил вбиваться, пока, наконец, не зарычал от кульминации. Он тяжело припал к её шее и горячо задышал. Затем граф поднялся и медленно перевернул девушку. Всё тело её дрожало, в глазах стояли слёзы. Он вновь навис над ней и стал покрывать лицо и шею нежными поцелуями.

— Моя, — шептал граф, целуя Рину. — Моя.

Спустя время граф выпустил девушку и стал одеваться.

— Мне снова нужно уехать. Сегодня собрание в Парламенте.

— Но ты ведь только что вернулся…

— Да, милая. И снова уезжаю.

Граф легко тронул губами лоб девушки и внимательно посмотрел в её глаза. Девушка снова плакала.

— Отдохни. Когда я вернусь, мы продолжим.

Граф уехал, а Рина осталась в его кровати. Она свернулась калачиком и закрылась одеялом. Комната пропахла его парфюмом и их близостью. Она вжалась в подушку и закрыла глаза. Всё, что ей сейчас хотелось, — чтобы он снова вернулся к ней.

Графа действительно ждало собрание членов Парламента. И дела его в самом деле шли прекрасно. Виктор знал, что люди уважают силу. Не только магическую, но и человеческую — силу человека, способного прогнуть ход событий под себя. Для этого он был жесток, для этого убил и убивал несогласных. А их находилось немало в Королевстве. Но сопротивление Виктор приказал подавлять жестоко и тут же. Он знал, что народ опустит головы перед сильной рукой.

Виктору было необычайно легко. Он не врал, когда говорил, что сила его достигла высот. Так на него влияла и Рина. Ещё с первых дней, когда она так ярко и живо реагировала на него, он стал замечать за собой, что после неё чувствует себя гораздо лучше, словно бы питался ею. Её чувствами, желанием угодить, её красотой. Он напитывался и креп, не заботясь о другом. Графу хотелось, чтобы его игрушка всегда была дома, была готова и ждала его. Каждый раз он чувствовал, как сильнеет, лишь видя взгляд ожидавших его глаз и неподдельную радость Рины. И он был невероятно рад тому, что смог приручить девушку.

Собрание в Парламенте тянулось уже третий час. Граф выслушивал с вежливой улыбкой министров, которые предлагали меры по развитию политики. Финансы, продовольствие, развитие производств. Иногда граф тут же давал распоряжения. Проблема с поставкой оборудования на производства решалась запросом поддержки у Нижнего Королевства, которое сбывало по дешёвке списанный транспорт.

— Заменить механизм, отремонтировать, и вот у нас на двести грузовиков больше. Можем предоставить их в качестве государственной поддержки владельцам производств.

Провинции Востока и Севера страдают от нехватки рабочих мест — именно там и нужно открыть завод по замене старых механизмов. Там же можно найти дешёвую рабочую силу. Где есть работа — там есть и жизнь.

Граф решал с лёгкостью эти задачи, а их скопилось необычайно много за время правления увядающего Президента, который думал лишь о том, как сохранить себя и своё положение, но не о благе государства.

Во время разговора один из министров закурил. Это был министр, отвечавший за озеленение города, и пока он ждал своей очереди на приём, то решил развлечься. Он щёлкал зажигалкой и проводил пальцами по огню. Пламя обжигало кончики пальцев, министр то выключал, то включал огонь, одёргивая руку и снова подставляя её огню.

— Что вы делаете? — прервал его граф.

— Что?

Министр оторвался от зажигалки и посмотрел на правителя так, словно забыл, где вообще находился.

— О, я обнаружил этот способ давно.

— Какой способ? — Виктор и все присутствующие повернули головы на министра, а тот лишь обрадовался вниманию.

— Небольшая боль и близость к огню подпитывают силу. Дело в том, что сила отзывается на стихии. Но это все и так знают. А если соединить стихию и какое-то чувство. Например, боль… В общем, сила будет отзываться.

— Ясно.

Граф кивнул сидящему напротив министру финансов, давая знак продолжить. Глубоко внутри он надеялся, что никто не заметит, как сжались его кулаки, как побледнело и вытянулось лицо, и как полыхнул огонь глаз. Все, конечно же, заметили столь яркую перемену в Президенте — люди силы почти физически ощутили его водоворот эмоций. Гнев, ярость… И страх? Никто точно не мог разобрать. Граф никогда не забывал о том, как сильно стихия влияет на магическое существо. Не забывал с того самого дня, когда потерял в огне всю свою семью.

Когда Граф вернулся, то не спешил возвращаться в дом. Он проследовал на конюшню, поседлал Танатоса и припустил его по дорожке прямиком в лес. Было уже темно, и ему приходилось подсвечивать себе дорогу. Наконец граф свернул на полянку, где когда-то они устроили пикник с Риной, спешился и привязал Танатоса к дереву. А сам прошёл дальше, к её концу, и отодвинул снежные ветки куста, скрывавшего утопленную в снегу тропинку.

Граф пожалел, что не надел высокие сапоги. Он проваливался в сугробы, пробираясь сквозь снег, который заполнил его ботинки. Фонарь слабо освещал путь, который казался бесконечным, пока наконец тропка не стала шире, а кокон снега меньше. Граф быстрее пошёл по дорожке, в конце которой уже виднелся покосившийся сарай.

Граф не был здесь очень давно. Он и забыл уже про этот сарай, а сегодня, вспомнив о нём, решил, что он уже сгнил, развалился или его занесло снежным коконом. Однако сарай стоял, словно и не прошло уже почти двадцать лет, каким Виктор его помнил, будучи подростком. Снег завалил крышу, но проход в сарай был свободен.

Граф подошёл ближе и дёрнул дверь. Та не поддавалась, тогда он дёрнул сильнее, и с косяка посыпались труха и осколки льда. Виктор с силой дёрнул несколько раз, пока, наконец, деревяшка не заскрипела и не открылась.

Внутри стоял запах плесени, сырости и гнилого дерева. В углу сарая находился стол, над ним висели проржавевшие инструменты. В другом углу валялись вилы и лопата. Слева от входа стоял шкафчик с разной утварью, покрытый плотной серой ватой паутины. Виктор медленно обвёл светом фонарика сарай и тяжело вздохнул. И вдруг ему показалось, что он слышит запах гари.

Граф медленно зашёл в сарай, расстелил пальто и сел на заледеневший пол. Он закрыл глаза и вспомнил тот день.

Тогда он вернулся из Академии Верхнего Королевства, в которой находилась школа для одарённых детей. Были каникулы, и юный Виктор вернулся в родной дом. Он уже держался отстранённо от родителей, и каждый день сбегал в этот сарай. Тут, в сердце леса, посреди стихий, ему было хорошо. Он садился на деревянный пол, закрывал глаза и пытался ощутить силу. Пытался физически почувствовать её, понять, где она находится и что может сделать. Но он был слаб. Хотя его семья и относилась к верхушке, занимая высшее положение среди элиты, сам будущий граф не подавал надежд. Сила его была слаба, редко проявлялась, он не понимал, как ей пользоваться. В Академии, помимо основных дисциплин, их учили контролю силы. Тому, как сила может даровать людям необычайную интуицию, возможность предвидеть ход событий и влиять на сознание простых людей. Тому, как человек силы способен влиять, управлять, подчинять, если только направит всю внутреннюю энергию правильно, будет подбирать нужные слова и делать определённые поступки.

Не-маги очень просты в своём устройстве. Они просто мыслят, просто думают, предсказуемо ведут себя. Их разум — простой паззл, складывающийся из кусочков впитанных сценариев, определённых установок, комплексов и страхов. Этот паззл можно считать, разобрать, разломать на части, и перестроить. Но для этого лишь нужен определённый энергетический посыл.

Всё это юный Виктор изучал с большим интересом, однако практические задания у него никак не получались. Родители лишь хмуро требовали от него больше усердий. Он, в свою очередь, боялся их подвести.

В один из дней каникул отец показал ему дневники Циммера, посчитав, что его сын стал достаточно взрослым для этого чтения. Отец рассказал Виктору, как они появились в их доме. Он хранил коллекцию рукописей и книг в своём сейфе в гостиной, но не разрешал юному графу заглядывать в книжки. Да Виктор и сам не тянулся к ним — разве молодому парню будет интересно копаться в страницах старых книг? Теперь же отец открыл сейф, достал дневники, и они вдвоём смотрели рукописи. Отец говорил:

— Циммер описал всё то, что тебе не расскажут в Академии, — они сидели в гостиной и пили глинтвейн. Отец смотрел на Виктора янтарными глазами и листал страницы дневника. Голову его уже покрыла седина, хотя лицо и тело были молоды. — В первом дневнике Циммер только начинает изучать силу. Это его мысли, первое впечатление, его страхи. Второй дневник более подробный и структурированный. Он уже понял силу, ощутил её, и написал почти инструкцию о том, как ей пользоваться.

— Значит, там написано, что поможет мне увеличить способности? — с надеждой спросил Виктор.

— Не совсем. Циммер описывает, что увеличить силу поможет особый ритуал, выполненный с жертвой по определённому правилу.

— Жертвой?

— Да, именно так. В целом, я думаю, именно поэтому Циммер устроил геноцид. Каждая новая жертва делала его самого сильнее. Пока, наконец, силы не стало так много, что она не уничтожила его разум.

— Но почему убийство кого-то делает нас сильнее?

— Тут много факторов, — отец серьёзно посмотрел на Виктора. — Во-первых, это идёт из древности, где человек устанавливал своё господство через битву, заканчивающуюся смертью противника. Во-вторых, в ритуале присутствует стихия, которая влияет на энергетическое поле, подпитывая силу. Но тебе это всё не нужно, все эти методы в прошлом. Столько лет минуло, мы нашли другие способы увеличивать силу.

— Да, в Академии нам рассказывают…

— И ты молодец. Я вижу, что ты делаешь практики каждый день. Продолжай, сынок, я верю, что у тебя получится.

Отец ещё долго читал дневники и комментировал прочитанное, однако Виктор его почти не слушал. Сказанное так сильно впечатлило его, что он никак не мог собраться с мыслями.

— Тебе нужно больше времени проводить с друзьями, Виктор. Общение с другими людьми силы, особенно светлой, поможет тебе.

— Но я даже не знаю, какая сила у меня. В Академии так и не смогли установить.

— Думаю, это лишь вопрос времени. Ты ещё слишком юн. Подожди пару лет, тогда всё встанет на свои места.

— Но твоя сила определилась, когда тебе было пять лет!

— Да, это так… Знаешь, мы ведь так мало знаем об этом. Стараниями Циммера, нас осталось совсем немного. Поэтому мы должны держаться друг друга. Понимаешь, Виктор?

— Да, папа. Понимаю.

В этот же день Виктор ушёл в сарай, прихватив с собой свечи и спички. Он хотел попробовать понять стихию огня. Огонь поддавался ему меньше, чем остальные стихии, и он решил, что, поняв огонь, сможет раскрыть свою силу.

А на следующий день, когда Виктор возвращался из сарая, куда вновь ушёл утром, его дома больше не было. Ещё сидя в сарае, Виктор почувствовал запах гари. Но не обращал внимания, думая, что это пахнет от спичек и свечек. Но запах не проходил долгое время. Тогда он испугался, решив, что в лесу начался пожар. Он вышел из сарая и увидел, как небо заволакивает дым, а вокруг летает пепел. Виктор испуганно побежал к дому, но чем ближе он подходил, тем больше дыма становилось вокруг.

Когда он дошёл, то понял: его дома больше нет. Его семьи больше нет — Виктор застал дом, охваченный пожаром. Крыша полностью провалилась, огонь дожирал чёрные стены, выбрасывая вверх клубы дыма и пепла. Один из стражей, которых Виктор раньше не встречал в доме, подбежал к нему. Лицо его было чёрным от копоти, сквозь дыры в одежде виднелась обожжённая плоть, а из глаз текли слёзы. Страж дотронулся до плеча юноши, упавшего на колени.

— Виктор, ваша семья… Кажется, загорелся камин, а ваши родители… Виктор, мне очень жаль, дом сгорел в считанные секунды. Я пытался спасти их, но не успел. Крыша обвалилась, я просто не успел никого вытащить.

Тут страж закашлял. Виктор опустил голову низко и закрыл глаза. В тот момент он вдруг ощутил силу внутри. Столь невероятную, столь мощную, что была больше этого пожара, яростнее этого огня, поглотившего всё дорогое, что у него было. Виктор задохнулся, но не от дыма — от магии, что подступила к горлу, заполняя каждую клеточку тела. Он ощущал себя сильнее и больше всего мира, а потому вдруг упал на землю лицом вниз и расхохотался.

В пятнадцать лет граф Виктор Дартер завладел огромным состоянием своих родителей. Ему приставили опекуна, дальнего родственника, который почти не навещал его, а после и вовсе умер от старости. Виктор вернулся в Академию и показал такой ошеломляющий результат, что вести о его таланте дошли до Президента. Ему было готово место личного помощника сразу после выпуска, но также ему хотелось и повидать другие Королевства, тем более что возвращаться теперь ему было некуда. Так он стал послом.

Тела родителей Виктора полностью уничтожил огонь. Сохранился только сейф с дневниками Циммера и другими рукописями. Какое-то время сейф находился в одном из банковских хранилищ Лангрии. Десять лет спустя, когда Виктор уже выпустился и поступил на службу к Президенту, когда он уже вдоволь поездил по Королевствам, то решил вернуть себе свой дом. Он распорядился выстроить дом на том же самом месте. Пепелище расчистили, словно и не было того пожара, а дом построили, не похожим на старый, в современном стиле с использованием чёрного дуба.

В Академии проходили занятия по зоологии, где также рассказывали о связи животных и носителей духа. Граф выбрал коня, чей свободный и непокорённый дух пробуждал силу в полную мощь. Он распорядился построить конюшню, и постепенно в его доме появились пять вороных жеребцов, привезённых из разных концов Сведённых Королевств. Он пытался применять силу к каждому, но лошади были сильнее, и не поддавались чарам графа. Танатос получил частичку силы случайно — когда граф выехал с ним на поля и упал на скаку. Страх и боль породили энергетический всплеск, и так Танатос впитал в себя силу хозяина.

Отдельно граф решил построить архив, разместив его в подвале дома. В ходе поездок ему удалось собрать целую коллекцию книг разных периодов. Каждый раз, когда он брал книгу в руки, он вспоминал отца. Что-то поменялось в нём, и теперь Виктор жадно и много читал, и решил, что, как и отец, соберёт коллекцию ценнейших рукописей, книг, трудов. А в сердце коллекции поместит дневники Циммера, которые так изменили его жизнь.

За следующие десяток лет граф ездил и собирал книги со всех Королевств. А его коллеги, знакомые или представители других Королевств, зная о его страсти, сами приносили ему ценнейшие экземпляры. Таким образом граф собрал большой личный архив, ориентироваться в котором становилось всё труднее. Наконец, Президент стал увядать, и искал всяческие способы сохранить остатки былой силы. Он, как и многие из верхушки, знали о жертвоприношениях ради увеличения силы, по тем смутным описаниям действий Циммера, что передавались из уст в уста. Нужны были только невинные жертвы. И тогда граф сам предложил Президенту эту идею с архивом и девушками.

С другими девушками было проще. Они приезжали в архив, будучи уже влюблёнными в графа, подогретые слухами о свободном богатом красавце и с наивной верой в сказку о Золушке. Они были готовы на всё, лишь бы угодить ему, и с охотой шли в Резиденцию, не подозревая, что их там ждёт.

С Риной оказалось сложнее. Она отличалась от всех девушек, и граф сам не заметил, как стал относиться к ней иначе. Он сам толком не мог сказать, что толкнуло его убить Президента — то ли вновь прочитанный дневник Циммера, то ли присутствие Рины в доме, то ли возросшие амбиции. Всё это сработало таким образом, что граф полностью переиграл привычный ход вещей.

Теперь он сидел тут, на полу старого заледенелого сарая, где всё это началось тогда, двадцать лет назад, и молча вспоминал. И ему казалось, что от одних лишь воспоминаний о горящих остатках дома, его сила вновь разгорается необузданным пламенем.

Граф вернулся в дом поздно ночью. Рина мирно спала в его постели. Он разделся и тихо лёг рядом. Сейчас ему не нужно было трогать девушку — сила переполняла его. А потому он лежал рядом и просто смотрел на неё.

18

В то утро светило морозное солнце. За ночь мороз оставил на окне кружевной узор, и Рина водила по нему пальцем, оставляя капли воды от тёплой кожи, вторя изгибам изморози. Когда Рина проснулась, графа уже не было. Михаил сказал, что граф отбыл по делам. А ей было тихо и спокойно. С удивлением она замечала за собой, что его отсутствие даёт ей минуты покоя, хотя она считала, что будет скучать, тосковать, слоняться по пустом дому, заламывая руки в страданиях, — в общем, делать всё то, что, по её мнению, делают женщины, когда их любимые отсутствуют. Рина же чувствовала себя неплохо. Даже совсем неплохо.

Ближе к обеду явился граф. Рина вышагивала коней один за другим, и уже успела изрядно замёрзнуть. Но свежий морозный воздух бодрил. Она решила выпить горячего глинтвейна, который для неё делали слуги, и продолжить заниматься животными, когда к дому подкатил чёрный зверь. Граф вышел со стороны пассажирского сиденья. Он чуть раскинул руки и не спеша направился к Рине. Она улыбнулась и со всей мочи помчалась в его объятия. Но не потому, что в самом деле обрадовалась, а потому, что привыкла так поступать, когда он приезжал. Он шёл к ней — неспешно, и ловил её, бегущую к нему на встречу.

Граф подхватилдевушку и покружил в руках. Она засмеялась и расцеловала его лоб, щёки, скулы, губы. Затем он отстранил её:

— Рина, пойдём скорее в дом, ты же замёрзла вся. Что ты делала, пока меня не было? Дай угадаю, читала и каталась на лошадях?

И Рина, как обычно, стала рассказывать ему, чем она занималась, по обыкновению придавая самым простым делам — вроде чаепития или прогулки по лесу — различных оттенков. Рина приукрашивала, выдумывала детали и сыпала шутками, чтобы повеселить графа. По большому счёту ей было нечего ему рассказать. Настолько отличалась её теперешняя жизнь от прошлой, что Рине казалось — она буквально занимается ничем.

Однако граф слушал, смеялся и даже поддерживал разговор. Хотя Рине казалось, что он не вполне искренне это делает. Они вошли в дом, Рина стряхнула снег и сняла пальто, которое граф привёз ей из города. Он купил её чёрное пальто-халат с запахом, крупным воротом и золотым поясом. Она небрежно кинула его на диван в гостиной и побежала на кухню. Только Рина сделала первый глоток горячего глинтвейна, как граф сказал ей:

— Допивай, и прогуляемся.

«Я ведь только начала!» — подумала про себя Рина, и стала проглатывать обжигающий напиток. Граф смотрел на неё, не отрываясь. Пока она допивала, то отчётливо увидела странные огоньки в его чёрно-золотых глазах, и они напугали Рину. Граф будто бы предвкушал что-то. Рина всегда знала, чего он хочет от неё — ведь он всегда набрасывался на неё по приезду. Сейчас он не трогал девушку, а выжидал, и от этого ей было не по себе. Однако она послушно допила глинтвейн, поставила чашку и вновь пошла надевать пальто.

— Возьмём коней? — спросила девушка, когда они проходили мимо конюшни.

— Ты ещё не накаталась за моё отсутствие? Нет, давай просто пройдёмся. Я хочу тебе кое-что показать.

И они направились в лес по тропинке. От солнечного света снег на изумрудных еловых лапах блестел, словно кристаллы. В лесу пахло подмороженной смолой, скрипели сухие ветки, опадали шишки от белок, что скакали между ветвей. Какое-то время пара шла молча. Рина спросила графа, куда он ведёт её.

— О, это старый сарайчик в глубине леса. Когда я был маленьким, часто проводил там время.

— Так ты жил здесь вместе с семьёй? Я думала ты недавно построил этот дом, он выглядит таким… новым.

— Так и есть. Я построил новый дом на месте старого. Старый сгорел много лет назад. Я вернулся сюда спустя время и в новой должности. Расчистил тут всё от пепелища и построил заново.

— Что? Сгорел? Подожди, но твои родители? И где был ты?

— Родители погибли в пожаре. Мне чудом удалось спастись, но они… Причина не установлена, но…

— Виктор, мне так жаль.

Граф молча смотрел под ноги. Рина легонько коснулась его руки.

— Всё это было так давно. Я учился в Верхнем Королевстве, в закрытой школе для магов. Потом поступил на службу при правительстве. Я рано уехал из дома, и довольно рано отделился от своих родителей. В общем… Когда я был подростком и приезжал домой на каникулы, я ходил в этот сарайчик. Там лежали хозяйственные принадлежности нашего лесничего. Но мне нравилось, что сарай находится в глуши, будто прямо в сердце леса. Хотя до домов тут рукой подать, но всё же. Я практиковал магию там. Точнее, изучал себя и свою силу.

— Ух ты! Я благодарна, что ты решил показать мне это место. Оно важно для тебя.

— Да, это так. Надеюсь, тебе понравится.

— Понравится?

Граф не ответил и загадочно улыбнулся своим мыслям. Рина вновь насторожилась. Она была права — он что-то задумал. Вот только что.

Зимнее солнце садится рано. Они подходили к сарайчику на закате. Маленький покосившийся домик. Но проход к двери расчищен от снега. Как часто лесничий наведывается сюда? Или сам Виктор?

— А где теперь лесничий?

— Умер. Он уже тогда был стар. Я убрал всё — и его сторожку, и остатки пепелища. Но этот домик я не решился снести. Так много он для меня значил. Проходи.

Виктор с лёгкостью толкнул дверь. Рина очутилась в маленьком помещении. Тёмном и холодном. В углу его стоял стол, на котором лежали различные инструменты — лопаты, молотки, грабельки и т. д. Железо проржавело, а деревянные черенки потрескались. Тут же валялись плесневелые тряпки, дырявые вёдра, кучи железного мусора. Стоял отсыревший шкаф. И что интересного тут нашёл Виктор?

— Здесь время ощущается по-другому. Ты чувствуешь?

Граф приобнял Рину сзади и уткнулся ей в шею.

— Закрой глаза.

Девушка послушалась.

— Закрой глаза и слушай. Слышишь? Тут ни-ко-го. Никаких звуков, голосов, шорохов леса. Вакуум, будто время остановилось. Островок покоя, и вокруг него — глухой лес, что тянется на много километров вокруг. Люди, обладающие силой, чувствуют всё это.

— Когда-то ты сказал мне, что не любишь гулять в лесу. Что ты не слышишь и не понимаешь лес…

— Я не понимал твоего восхищения обычным пейзажем. Однако я чувствую то, как он влияет на меня. Вспоминаю… А теперь я знаю ещё кое-что.

— Что знаешь?

Рина пыталась повернуться к нему лицом, но граф не позволил.

— Знаю, что ты — моя стихия.

Граф с силой нагнул её и прижал грудью к столу. «Прощай красивое пальто», — подумала про себя девушка.

— Что ты — мой источник силы.

Он распахнул пальто и сдёрнул брюки с бельём. И сам освободился от давящих штанов.

— И что ты наполняешь меня, как я — наполняю тебя.

И с силой вошёл в девушку. Рина закричала от боли, которая резко стихла.

Морозный сарай. Наледь на краю стола, и пальцы до боли впиваются в морозную корку. Холодно. От каждого вздоха идёт пар, но близость не согревает Рину. Граф достаёт зажигалку и подносит огонь к коже девушки. Сначала она не понимает, что за резкая боль уколола её ягодицу. Граф щёлкает вновь, Рина оборачивается. «Нет, он не мог так… Он не мог…» Маленькое пламя заполоняет тёмный сарай, и Рина вновь чувствует жгучий укол на своей коже. Ей не больно — ей страшно.

Граф довольно мурлыкал себе под нос песню. То, что Рина идёт рядом, бледная, молчаливая, понурив голову — его, казалось, не заботило. Девушка не разделяла довольного настроения графа. Всё внизу ныло после резких толчков, на ягодицах появились ожоги, и каждое соприкосновение с тканью штанов приносило боль. Девушка боялась представить, какими болезнями ей обернётся интимная близость на морозе. Она чувствовала себя подавленно и разбито, будто из неё высосали все соки.

Виктор заперся в кабинете с папками и кипами документов. Когда они дошли до дома, он коротко бросил девушке, что будет занят до ночи, и чмокнул в щёчку на прощание. Граф сделал вид, что не заметил общую растерянность и смятение Рины. Она же поплелась в свою комнату, иногда чуть водя руками, словно искала опору. У дверей её встретил обеспокоенный взгляд Михаила, но страж ничего не сказал. Девушка вошла в комнату, не сняв пальто, и села на кровать. Она сидела, оцепенев, пока не раздался стук в дверь.

Рина медленно встала и открыла её.

— Горячий чай для вас, Рина. Я видел, что вы вернулись с прогулки. Выпейте, вам станет легче.

Рина молча кивнула и приняла кружку у Михаила. Не сказав ни слова, она закрыла перед ним дверь. И вдруг расплакалась, сама не понимая, от чего. Она держалась — пусть ей было больно, унизительно, страшно. Но она не плакала. Но эта кружка чая — простой жест заботы от чужого человека… Рина не сдержалась. Сбросив вещи, она залезла в душ и добрых полчаса варилась в кипятке, попутно глуша рыдания. Наконец, девушка выключила воду и нырнула в полотенце. Душевая клубилась паром, стало трудно дышать, и девушка поползла в прохладу своей комнаты. Чай был чуть тёплым, но от него становилось лучше. Рина медленно глотала заботу и доброту, понемногу приходя в себя. Ей нужно было всерьёз обдумать происходящее, но сил на это не оставалось. Она отставила чашку и заснула прямо так, в полотенце.

Граф пришёл за полночь. Девушка мирно спала, а в луче от света коридорных ламп, тронувших её лицо, Виктор разглядел, как Рина чему-то улыбалась во сне. Он тут же почуял что-то и взглянул на чашку. Постучал пальцем по ней и цокнул языком. Надо же, Михаил использовал свою силу. Виктор нахмурился, девушку решил не будить. Тихо прикрыл дверь и направился к Михаилу.

Страж слегка дремал, сидя на диване в гостиной.

— Михаил! — грозно окликнул Виктор. Тот вздрогнул. — Я не потерплю, чтобы ты использовал силу в отношении Рины.

— Но Виктор, девушка была так бледна и сама не своя… Я лишь хотел ободрить её.

— Ты меня услышал? Я. Не. Потерплю.

— Да, сэр.

— Отлично. На сегодня ты свободен.

Граф ушёл в свою комнату, а Михаил тяжело вздохнул и побрёл в сторону домика для слуг.

В служебном доме, что прятался за хвойными лапами и уходил под землю на 10 метров вглубь, тоже произошли перемены. После получения титула, граф избавился от стражей, заменив их вновь отобранными кадрами из армии Лангрии и несколькими женщинами на случай, если Рине нужна будет личная помощь по женским вопросам. Граф не доверял той охране, что предоставлял дворец, — ведь некогда они служили Президенту, и граф осознавал, сколь мала будет их преданность новому правителю. Более того, опасался получить удар ножом во сне или за завтраком. Поэтому граф провёл отбор стражей среди военных, обученных бойцов.

На военную службу Лангрии отбирали не всех. Только тех юношей и мужчин, которые набрали высшие баллы проходных экзаменов. Они включали в себя три единоборства, задания на выносливость, разведку, полосу препятствий и воздействие силой. Это была своего рода психологическая проверка и, пожалуй, главная. Командование проверяло, хватит ли внутреннего стержня солдату, чтобы устоять перед магическим воздействием, к которому нередко прибегали противники Лангрии. Это также и означало, что ближайшие предки новобранцев сами обладали силой, и передали по наследству магический след своим пра-пра-правнукам.

Теперь в доме графа вели службу десять стражей — семь мужчин и три женщины, среди которых оказался и Михаил. Первым его заданием по прибытии в дом было избавиться от тела Анора так, чтобы другие стражи об этом не узнали. Только Михаил знал, что Виктор сам разделался с Анором, и его тело хранилось в подполе гаража. Виктору не нравилось, как он смотрел на Рину, да и дружба с Крисом была поводом не доверять бывшему стражу. Лес графа умеет хранить тайны — тело Анора Михаил запрятал так глухо, что ни одна ищейка не обнаружит его след. Конечно, Виктору пришлось повозиться, чтобы замять это, ведь Анор как никак обладал силой, а носителей всё же оберегали. И всё же он постарался сделать всё, чтобы Рина забыла о стюартах, в том числе и об убийстве Криса, но, к удивлению графа, девушка сама не поднимала этот вопрос.

Михаил пришёл на службу к графу после их сговора о свержении Президента. Огромный послужной список, регалии и правительственные награды. Он был генералом военного управления, а после переворота рьяно принял сторону Виктора. Графу льстила преданность Михаила, ведь он был наслышан о нём и его заслугах перед страной. Случилось это почти сразу после Волчьей Луны. Михаил не только помог организовать события, но и сразу же стал преклоняться перед Виктором. А Виктор тогда упивался новым положением и тем, как всё удачно складывается, он восхищался собой, и ему в голову не приходило и мысли сомнения о том, почему военный генерал пришёл к нему просить пост личного охранника. Виктор считал, что даёт Михаилу повышение — ведь нет престижней должности в стране, чем личная стража самого Президента. Михаилу это и нужно было.

Михаил прошёл в свою комнату. Граф выделил ему отдельные от других стражей покои. Прежде он проверил камеры видеонаблюдения, раскиданные по дому и территории поместья, а после лёг в кровать. Михаил устало вздохнул и прикрыл глаза. Но он не спал, а лишь слабо улыбался своим мыслям. Знал бы только граф, отчего в этот поздний час улыбается его личный страж. Но разве мог он знать, кто такой Михаил и зачем на самом деле он пришёл, или, вернее, возвратился, в его дом?

Наутро Рина чувствовала себя полной сил. Она медленно вытянула руки, потягиваясь, как кошка, и чуть не замурлыкала. С минуту после пробуждения ей казалось, что всё прекрасно. Солнце ярко билось в комнату, окно покрылось снежным узором. Вчерашняя боль спала, тело наполнилось энергией. Рина медленно встала и прошла в ванную.

Красноватая затянутая рана с коркой. Не болит, но наверняка останется шрам. Рина рассматривала в зеркале ванной комнаты ожёг на ягодице, что оставил ей граф. Девушка тяжело вздохнула. Что ещё взбредёт ему в голову?

Граф сидел в столовой и медленно потягивал кофе, изучая папку с документами. Он поднял горящие чёрным янтарём глаза, когда девушка опустилась напротив.

— Доброе утро, — как-то странно произнёс он.

— Доброе, — как можно шире улыбнулась Рина.

— Я тебя ждал. Ты долго спала сегодня. Не стал будить, хотя очень этого хотел.

— Хотел разбудить меня?

— Нет. Другого хотел.

Граф отбросил папку, вскочил со стула и потянул девушку за руку. Ей ничего не оставалось, как улыбнуться ему и последовать в спальню.

— Больно?

Граф трогал ожог на теле девушки. Они нежились в кровати, Рина лежала на животе, уткнувшись в подушку, чувствуя усталость и опустошение. Виктор касался пальцем места, где остался ожог.

— Нет, не болит, — пробурчала Рина в подушку.

— Я попрошу мазь у своего лекаря.

— Моя мама делает хорошую мазь из трав, что растут в нашем саду, — Рина оторвалась от подушки и посмотрела на графа. — Я бы могла…

— Не сейчас, милая, — граф прервал её. — Это ни к чему. Она будет задавать лишние вопросы. А мой лекарь добавляет особый ингредиент, так что не останется и следа. Ты согласна?

— Конечно, милый, — Рина вновь уткнулась в подушку.

— Я помню, что обещал отвезти тебя домой. Но пока совсем нет времени для этого. Сегодня мне нужно поехать с дипломатической миссией…

Граф говорил и одевался. Рина переваривала услышанное. Уехать. Миссия. Значит, его не будет пару дней. Может, больше. И заметила, как радуется его словам об отъезде. Но девушка тут же нацепила слезливый взгляд и вскочила с кровати:

— Снова ты уезжаешь! Я буду скучать.

Виктор, казалось, был польщён. Он чмокнул Рину в лоб.

— Я знаю. И я буду скучать. Но я вернусь очень скоро, вот увидишь. Пойду собираться в дорогу. Будь готова меня проводить.

Граф оделся и ушёл в кабинет, собирать бумаги. Рина вышла спустя полчаса, когда мужчина стоял на пороге дома. Он коротко обнял её и направился к машине. Граф уехал, и Рина осталась одна.

19

Граф не вернулся на следующий день. И на следующий. Прошло четыре дня, а Виктора так и не было. Рина не получала посланий от него, ни один из слуг с ней не разговаривал, и она начинала понемногу терять равновесие.

Первые пару дней она занималась своими обычными делами: копалась в архиве, каталась на Танатосе, читала книги. Рина даже начала понемногу писать труд, посвящённый магам. Она решила, что раз в её распоряжении кладезь информации, то обязательно стоит написать то, о чём никто толком и не писал. Пусть даже её труд уйдёт в стол, но рано или поздно она придумает, как показать его общественности.

На третий день ей стало неспокойно. Она стала думать, что с Виктором могло что-то произойти. Он отлучался на пару дней — не больше. Но сейчас её мучило предчувствие, природу которого она не понимала, словно бы в этот раз всё иначе.

И действительно, — графа не было уже четыре дня. На пятый день Рина выбежала с рассветом в столовую и заколотила в дверь кухни. Она медленно распахнулась, и Рина увидела молодого светловолосого стража, поджарого и мускулистого. Он держал в руках нож, а на груди его болтался фартук не по размеру, заляпанный чем-то красным. Рина мельком окинула его с головы до ног и спросила:

— Когда вернётся Виктор?

Страж долго и медленно водил взглядом по фигуре Рины и не торопился отвечать. На его лице застыла ухмылка.

— Ответь, пожалуйста! — воскликнула Рина, невольно сжимая руки у груди, пытаясь закрыться от его взгляда.

— Скоро.

Страж тут же захлопнул дверь, бросив ещё один недвусмысленный взгляд на девушку. Она вновь застучала в дверь. Кричала что-то, просила поговорить с ней, но страж включил блендер.

Рина вздохнула и принялась ходить по столовой. Всё это ужасно угнетало девушку. Ворох мыслей взрывал изнутри: а если с ним что-то случилось, и враги всё-таки напали на него, как он и говорил? Если он пропал, и его не найти? Что тогда будет с ней? Как узнать вести? Когда она ещё сможет увидеть свою семью?

Рина села и попыталась успокоиться. Она так просто это не оставит. Ей нужно выяснить, что с Виктором. Рина осталась сидеть в столовой, решив подкараулить блондина. Не будет же он весь день прятаться от неё в кухне! Рано или поздно он выйдет, и тогда ему будет не отделаться от неё.

Прошёл час. Блондин, наконец, вышел из кухни. Рина тут же подскочила к нему.

— Воу, ты ещё здесь? Завтрак готов.

— Скажи мне, где Виктор? Когда он вернётся?

— Я же сказал — скоро. Мне нельзя с тобой говорить. Не подставляй меня. Завтрак возьмёшь сама.

Страж пронёсся мимо неё, Рина рванул за ним. Он скрылся в первой комнате, что когда-то принадлежала Ингвару, и громко хлопнул дверью. Рина постучала и в его дверь, но страж не открывал. Она билась добрых десять минут, пока не сбила костяшки до красноты. Она вдруг увидела содранную кожу на руках и ужаснулась — что с ней происходит? Почему она себя так ведёт?

Рина зашла в свою комнату и открыла тетради. Сейчас нужно успокоиться. Прийти в себя. Что бы ни случилось с графом — это не повод паниковать. Ведь ещё не известно, что с ним. Просто он решил не появляться в доме пять дней, не предупредив свою возлюбленную.

— Ну просто чудесно! — воскликнула Рина и взяла ручку в руки. Сосредоточиться, конечно, не удавалось, но она решила продолжить писать, надеясь, что это успокоит её мысли.

Так и случилось, и Рина не заметила, что исписала добрых двадцать листов бумаги, а за окном уже стемнело. Она выглянула в окно на заснеженные лапы. В стекле отражался свет настольной лампы и бледное лицо Рины. Она отпрянула от стекла, встала и размялась, решив, что на сегодня хватит работы и переживаний. Сходила в душ, затем взяла один из романов и легла в постель. Но всё, о чём она думала, — какой скандал устроит Виктору по возвращению.

На шестой день Рина сидела в гостиной, карауля входную дверь. Граф так и не приехал, а стражи, как один, игнорировали её вопросы.

— Со дня на день вернётся, — бросил безразлично шатен лет сорока, проходя в коридор. — Я не знаю, где он.

Рина разозлилась, схватила со столика вазу и бросила её в шатена. Ваза приземлилась у его ног и разбилась на куски. Тот обернулся и посмотрел сначала на вазу, а после поднял удивлённый взгляд на Рину.

— Извините, — сказала девушка. — Я уберу это.

— Не стоит, — страж не спускал с неё глаз. — Я сам уберу. А то вы поранитесь.

Рина неловко встала с кресла и направилась к нему. Тот чуть отшатнулся от девушки. Она виновато опустила голову, ещё раз извинилась, и унеслась в свою комнату, где долго ругала себя за несдержанность. Пол ночи она не спала, прислушиваясь к звукам, — не услышит ли мотор авто, не послышатся ли шаги графа. Но в доме было тихо.

Неделю спустя, когда граф так и не появлялся в доме, Рина решила предпринимать меры. Днём она вела себя как ни в чём не бывало, желая не вызвать подозрений. Взяла Танатоса, умчала на прогулку. Дороги сильно замело, и они сделали небольшой круг по тропинке и обратно. В обед она застала в столовой шатена, об голову которого чуть не разбила вазу, и вновь виновато посмотрела на него. Тот ничего не сказал ей, поставил тарелку с супом и ушёл.

Вечер Рина провела в архиве за сбором книг для своего труда о магах. Ей хотелось перенести все записи в компьютер, однако она не спешила с этим. Какова будет реакция графа, когда он узнает, что Рина пишет научный труд о таких, как он? Рина в глубине души понимала, что графу это не понравится, а потому осмотрительно решила прятать записи в своей комнате, не перенося их в ноутбук.

Близилось к десяти вечера. Рина аккуратно сложила стопку отобранных книг в дальний стеллаж архива и вышла в столовую. В доме стоял полумрак, в конце коридора маячил свет из гостиной. Рина медленно прошла по коридору, и вдруг ей показалось, что она слышит парфюм Виктора. Девушка на миг оживилась и тут же подбежала к его кабинету. Дверь была закрыта. Тогда она проверила комнату графа — но и та была закрыта.

— Отлично, теперь ещё и глюки… — Тяжело вздохнула Рина и прошла в свою комнату.

Там она взяла пальто из шкафа, надела сапоги и вышла из дома. Рина направилась прямиком к гаражу. Она подумала осмотреть машины. Девушка понятия не имела, как ими управлять, но в тайне надеялась разобраться по ходу дела. Тем более что в машинах установлен автопилот, а это, по идее, должно упростить задачу…В любом случае она хотела понять свои шансы на передвижение.

Рина нажала на кнопку, двери гаража раскрылись. Внутри стояли три одинаковые чёрные машины. Рина слегка задумалась — кое-что показалось ей странным. Но она отринула мысли и направилась к той, что стояла по левому краю.

Дверь открылась, в салоне зажёгся свет, и Рина уселась на сиденье водителя. Она провела рукой по приборной панели и аккуратно нажала на кнопку. И ничего не произошло. Рина посмотрела на коробку передач и увидела отверстие для ключа. Она закатила глаза:

— Какой смысл делать летающие машины с автопилотом, если для них всё равно нужен ключ?

Рина ещё время посидела в машине, а затем встала и вышла на улицу. За дверью её ждал светловолосый страж.

— Добрый вечер, — обворожительно улыбнулась ему Рина. — А я тут… Я тут…

— Ты тут что? — спросил страж и недобро посмотрел на девушку.

— А я тут решила сменить обстановку и найти новое место для чтения. Оказывается, в машине такое удобное кресло, не то что в гостиной!

— Иди за мной.

Страж развернулся, ожидая, что Рина пойдёт за ним. Но девушка и не думала:

— Что-то мне не хочется за тобой идти, ты выглядишь очень злым. Я лучше…

— Я сказал, за мной! — страж схватил Рину за локоть и потащил за собой в дом.

И тут Рина поняла, что именно ей показалось странным в гараже. Внутри стояли три автомобиля, и они занимали все парковочные места. А это значит, что машина графа среди них тоже была. Виктор вернулся. Рина зажмурилась. «Ну какая же я дура!» — мысленно ругалась девушка, пока страж вёл её к дому.

— Да поняла! — вырвала она, наконец, руку. — Сама пойду. Если Виктор увидит, что ты меня трогал…

Страж сверкнул на неё глазами и пошёл вперёд. Рина засеменила за ним. Блондин остановился у кабинета графа, два раза постучал и распахнул дверь.

Рина посмотрела на Виктора. Он сидел в кресле за ноутбуком, опрятный, в своём костюме-тройке, таком же чёрном, как и весь его кабинет. Граф, кажется, остриг виски, хотя лицо его чуть осунулось. Он медленно поднял глаза на Рину.

— Виктор! — девушка хотела было кинуться к нему, но вмешался страж.

— Граф Дартер, я нашёл её в гараже. Сказала, что искала там место, чтобы почитать.

— Вот как? — Виктор холодно улыбнулся, и холод от его взгляда передался на девушку.

— Ну я… — замялась она. — Ладно, конечно всё это бред. Виктор, тебя не было неделю! Я начала переживать. Стражи не говорили со мной, я не знала, где ты, что с тобой. Я лишь хотела найти тебя.

— Хм.

Виктор молча смотрел на Рину, и она никак не могла понять его взгляд. Наконец граф встал, жестом выгнал стража из кабинета и закрыл дверь.

— Когда ты приехал? Почему ты не пришёл ко мне?

— Потому что не мог найти тебя, Рина, — Виктор ответил резко, словно ударил её.

— Но ведь я…

— Представь себе, Рина. Я не вижу тебя неделю, приезжаю, наконец, домой, и что я вижу? Ты не ждёшь меня на пороге, нет. Ты идёшь к машине, желая уехать. Желая сбежать в свою деревню, как только появилась возможность.

— Нет, всё не так…

— Не надо. Я знаю, как всё на самом деле обстоит. Но знаешь, что…

Граф подошёл к ней близко и обеими руками обхватил её виски. Он притянул девушку к себе и пахом прижался к её телу. Рина почувствовала пульсацию от ног графа.

— Я безумно скучал. И ты сейчас очень нужна мне. Поэтому я не хочу думать, что ты делала в гараже, ты поняла меня? Ты очень разочаровала меня, Рина. Но я надеюсь, что сейчас ты всё исправишь.

Граф порывисто отошёл от неё, распахнул дверь кабинета, и потащил девушку в свою спальню. Там он сорвал с себя пиджак, разорвал рубашку, а с Рины стянул пальто, снял свитер и бельё одним движением, повалил её на постель и также порывисто стянул штаны, трусы и ботинки с девушки. Затем спустил штаны и с силой вошёл в Рину. Она закричала. Граф вбивался в неё ожесточённо, кусал шею, царапал клыками кожу на плечах, сжимал грудь и вбивался, вбивался. Рина кричала, прижимаясь к графу, гладя его шею, зарываясь в волосы, целуя губы. Граф лишь рычал и отрывал рот, покрывая кожу девушки укусами. Наконец он вскрикнул, вбился ещё несколько тяжёлых раз, и отпустил девушку, а после развалился на кровати. Какое-то время они лежали молча, пока, наконец, Рина не легла ему на грудь. Она медленно провела ногтем по его груди и спросила:

— Почему тебя так долго не было?

Граф всё ещё глубоко дышал. Он сжал пальцы Рины и прижал к губам.

— Я был в Нижнем Королевстве. Мы открываем там производство. Их правитель несговорчив. Долго всё улаживали.

— Но всё получилось?

— Да.

— Хорошо. Но я волновалась. Я…

— Ты чуть не попала вазой в Илиона. И чуть не расколотила двери в моём доме. Я знаю, что ты волновалась.

— Тогда почему ты ничего не сказал?

Рина чуть отстранилась от него и посмотрела в глаза графа. Тот прикрыл их. Мускулы лица его чуть подрагивал. Ему не хотелось отвечать.

— Виктор? Посмотри на меня.

Граф не хотя открыл глаза.

— Почему не сказал? Кто-то из стражей мог передать мне сообщение от тебя. Я места себе не находила.

— И поэтому решила сбежать?

— Нет, я же сказала тебе. Я хотела поехать за тобой.

Граф молча смотрел на Рину, и она вновь не понимала его взгляд. Затем он опять закрыл глаза.

— Так надо было. Я очень устал, и не хочу выяснять отношения. Давай просто будем спать, Рина.

Граф отвернулся на бок, делая вид, что спит. После близости с девушкой сила переполняла его, и он был бодр, как никогда за эти семь дней, однако вести неудобные разговоры ему совсем не хотелось. Рина нахмурилась и легла рядом. Сон никак не шёл, а в голову всё лезли разные мысли. И о том, что он приехал гораздо раньше, чем сказал — ведь она почуяла его парфюм. И о том, как он вновь обернул всё в свою пользу. Они ещё долго не спали, лёжа бок о бок, и каждый думал о своём.

Ночью ей снился сон. Метель валила, слепя глаза, а ветер выл, словно зверь. Рина утопала ногами в сугробах и медленно пробиралась сквозь порывы снега. Впереди маячили две фигуры, и Рина шла, щурясь сквозь снег, пытаясь добраться до них. Они стояли друг напротив друга, одна фигура вытянула руку вперёд. Рина силилась дойти быстрее, но тело не слушалось и утопало в вязком снегу. Шаг, затем ещё. Идти становилось труднее, снег хлестал по щекам и заваливался в глаза. Рине стало ужасно холодно, пальцы заледенели, ноги промокли от навалившегося в сапоги снега. Постепенно она подходила ближе и разглядела, кто стоял перед ней. Виктор стоял бледный и молчаливый, а напротив него Кристиан — вытянул руку вперёд, словно держал пистолет, но рука его была пуста. Кристиан что-то кричал графу. Тот молча обернулся и увидел Рину. Он посмотрел девушке прямо в глаза, и лицо его исказила злость. Рина вся забилась от холода. Граф перевёл взгляд на Кристиана, затем полез в полы пальто, достал оттуда кинжал и вонзил прямо в грудь стюарта. Кристиан упал, кровь хлынула в разные стороны, Рина упала в сугроб. Руки её упёрлись во что-то твёрдое, и она посмотрела вниз. Оттуда, из сугроба, на неё смотрели изумрудные глаза Ингвара. Они горели ярко на трупно-бледном лице. Рина раскрыла рот в безмолвном вопле ужаса. Она вспомнила.

Рина распахнула глаза. Она лежала в комнате графа, в его постели. Она всё вспомнила. Морок рассеялся, и она отчётливо вспомнила всё, что произошло. Как позволила она забыть себе, что тот, кто сейчас лежит рядом с ней, совершил убийство? Рина свернулась калачиком, пытаясь унять дрожь. Но её пронзила ужасающая мысль — ведь он мог убить не только Кристиана? Ведь он мог убить Ингвара, Гарри… И Анор ведь тоже пропал из их дома! А что если он убивал и кого-то ещё? Например, ту девушку, о которой писали в газетах. Что если всё-таки именно он убил её?..

Рина осторожно повернулась к графу. Тот дремал, лицо его было безмятежно. Она медленно встала с кровати, пытаясь не разбудить его, натянула свитер, схватила в охапку одежду и тихонько вышла из комнаты, беззвучно прикрыв дверь. Она зашла в свою комнату и заперлась изнутри, легла на кровать и зарылась в одеяло. Её ночные кошмары стали реальностью, девушка понимала, что теперь ей никуда не деться ни от графа, ни от его окровавленных рук. Девушка заплакала.

Ей удалось успокоиться и немного поспать. Пока граф не трогает её, но это не значит, что и её жизни ничего не угрожает. Она решила что-то обязательно предпринять, завтра же. Во время короткого сна ей виделись мама и Бетти. Они тянули к ней свои руки, и по лицам их текли слёзы. Рина тянула руки в ответ, но невидимая стена мешала ей дотронуться, прикоснуться, как бы она ни старалась. Рина понимала — эту стену сделал граф. Она физически ощущала, что это есть он, есть его сила, которая оградила Рину от семьи. Во сне она почувствовала такую злость, что тут же заставила её проснуться. Девушка поднялась с кровати и зашагала по комнате.

— Это всё сны… Сны… — ходила Рина по комнате, размышляя. — Он как-то влияет… Влияет на сны. Но как?

Рина бросилась к собственным записям. Она перечитывала всё, что сама написала про магов, пытаясь найти ответы.

— Его сила тёмная. Тьма — это подсознание. Значит, он способен влиять на моё бессознательное. На мои сны. И на мои воспоминания?

Рина закрыла глаза. Действительно, всё, что случилось с Кристианом, словно выпало из её памяти. Но сон заставил её вспомнить. Она подумала о Гарри и Ингваре — и это казалось ей всего лишь сном. Но то был не сон. Граф повлиял на её воспоминания. Рина отшатнулась в ужасе от стола и опустилась на кровать. Девушка обхватила голову руками. Её бил страх.

Спустя время она успокоилась. Горячий душ помог снять тревогу. После она решила сосредоточиться и обдумать всё. Ей нужно уехать. Обязательно нужно уехать. Сейчас как никогда внутренний голос орёт ей — беги. Но как это сделать, чтобы не вызвать гнева графа — она не понимала. Оставалось только подыгрывать ему. Притвориться, что всё хорошо, делать всё, что он скажет, подлизываться, быть ласковой… Усыпить бдительность зверя и сбежать, пока он не понял. Для этого придётся сдерживать страх, ведь зверь всегда чувствует страх.

Рина надела юбку и блузку, нанесла макияж, подкрутила локоны. Она долго репетировала улыбку перед зеркалом до тех пор, пока не стало выглядеть правдоподобно. Часы показывали девять утра. Рина, наконец, решила выйти из комнаты. Но дверь не поддавалась.

Девушка удивилась, а после вспомнила, что сама заперлась изнутри. Она повернула защёлку, дёрнула ручку — дверь снова не поддавалась. Она покрутила защёлку в разные стороны, пытаясь открыть дверь, затем стала стучать и звать Виктора. Но никто не отзывался. Она прислонилась ухом к двери — за ней стояла тишина. Никто, казалось, её не слышал. Рина ещё возилась с дверью, а затем отошла. Страх вновь разливался по телу.

— Что происходит?..

Рина пыталась найти этому объяснение. Она закрылась, дверь заклинило, и теперь ей нужно дождаться, что кто-то вспомнит про неё и взломает замок. Однако глубоко внутри тоненький голос подсказывал ей, что что-то здесь не так. Хотя никаких других объяснений происходящему она найти не могла.

И Рина решила ждать, пока кто-нибудь не откроет её дверь. Первое, что пришло ей в голову — собрать вещи. Однако она посчитала это опасным, ведь если граф увидит, что она собрала сумку, то всё поймёт. Так рисковать нельзя. Затем она решила, что раз уж ей предстоит сидеть в комнате, то нужно чем-то себя занять. И она вновь вернулась к собственным рукописям.

Рина смотрела на пустой лист, и вдруг ей пришла в голову мысль. Она решила описать магов с собственной точки зрения. Если граф применяет к ней силу, то она получается что-то вроде жертвы, которая из первых уст может охарактеризовать воздействие на себя. И Рина стала сопоставлять себя прошлую и себя, что поселилась в доме графа.

— Тревога. Постоянная, нескончаемая, тревога, словно кто-то всегда следит за тобой. — Писала она, проговаривая мысли. — Реальность и иллюзия смешиваются. Теряешь собственный голос, свою личность. Всё подчиняется ЕМУ. Забываешь о собственных желаниях. Терпишь боль, лишь бы ЕМУ угодить. Он любит причинять боль. Он то холоден, то страстен, и это сбивает с толку. Но, в конечном счёте, он делает всё только так, как ЕМУ нужно. Всё, что бы он ни делал, он делает в собственных интересах, а ты становишься игрушкой в его руках…

Рина долго писала и не могла остановиться. Так много мыслей нужно было собрать воедино. Затем, исписав добрую кучу страниц, Рина закрыла тетрадь. Больше ей не хотелось писать. Всё это ужасным грузом свалилось на неё — грузом осознания, понимания происходящего. Ей вдруг очень захотелось спать — сказался ночной кошмар. Она легла на кровать и почти сразу же заснула.

Проснулась девушка от того, что кто-то тронул её за плечо. Рина открыла глаза — в комнате стоял мрак. Из дверного проёма доходил свет, падая на лицо Михаила, который согнулся над ней. Он отнял руку от её плеча и слабо улыбнулся девушке.

— Рина, я вас везде искал. Вы пропустили завтрак и обед. На конюшне вас не было… Граф Дартер уехал ещё утром, и я решил, что вы ушли в архив. Пошёл звать вас к ужину, но и там вас не оказалось…

Рина медленно поднялась:

— Да, я… Оказалась заперта в собственной комнате.

— Наверное, замок заклинило. Вы запирали дверь? Такое часто случается, замки старые.

— Да, именно так и случилось… — проговорила Рина, а сама подумала, что его версия удивительным образом повторяет мысли самой девушки. Это, казалось бы, было единственное логичное объяснение, вот только…

— Вот только как вы открыли дверь? Вы её взломали?

Рина взглянула на замок — тот был цел и невредим. И перевела взгляд на стража. Тот уже отошёл от кровати девушки, и лицо его скрылось во мраке комнаты.

— В подсобке был ключ от вашей двери. Я решил, что вы тут. Стучал, но вы не открывали. Дверь оказалось заперта. И я решил убедиться, что с вами всё в порядке. Взял ключ и открыл дверь.

— Вот как. Спасибо, Михаил. Я в порядке.

— Славно. Ужин ждёт.

— Сейчас приду.

Михаил собирался было уйти, но тут Рина спросила:

— Михаил… А вы не могли бы отдать мне ключ от моей комнаты?

Страж замялся. Он собрался было отказать, но тут посмотрел на Рину. Глаза девушки смотрели столь трогательно, что он чуть зажмурился. Михаил подошёл к ней и, взяв за руку, произнес:

— Рина, вы ведь знаете, что я не могу этого сделать.

Отпустил её руку и молча вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Рина посмотрела на свою ладонь — в руках лежал ключ. Девушка спрятала его в шкафу, а затем нахмурилась. Что-то её во всём этом настораживало, но она никак не могла понять, что именно.

Когда Рина доедала ужин, в столовую вошёл граф. Невольно она задержала дыхание. Страх вновь стал подбираться к горлу. Рина хлебнула чаю.

— Здравствуй, Рина.

Граф медленно сел напротив. Девушка поставила чашку, руки её тряслись.

— Сегодня я проснулся и не увидел тебя в своей постели. Я очень расстроился, Рина.

— Мне нужно было принять душ. Женские штучки, знаешь, — Рина попыталась улыбнуться, выходило плохо.

— Что ж. Как прошёл день?

— Я оказалась заперта в собственной комнате, представляешь? Михаилу пришлось вызволять меня.

— Забавно. И как так вышло?

— Я точно не знаю. Замок заклинило…

— Какая ирония. Ты так хотела уйти из моего дома, но дверь твоей комнаты просто заклинило.

Граф замолчал и пристально посмотрел на девушку. Рина глядела в его чёрно-янтарные глаза, и вдруг поняла его взгляд — да он же издевается над ней.

— Это ты… — Рина задохнулась и вскочила с места. — Это ты запер меня…

— Рина, ну что ты такое говоришь…

Виктор медленно встал за ней, примиряюще поднял руки, но глаза его вовсе не были добры. Рина попятилась от него и упёрлась в стену. Она забилась, как животное, загнанное в угол.

— Ты закрыл меня, признай это! Хотел наказать меня, да, Виктор?

— Рина, прошу, успокойся. Зачем бы мне это делать?

— Потому что в этом весь ты! Ты обращаешься со мной, будто я твоя игрушка!

— Рина…

Виктор хотел заключить девушку в объятия, но она вырвалась. Оттолкнула его и побежала к выходу из дома. Лор помчался за ней. Он настиг её в гостиной, крепко схватил за руки, прижимая к себе, заключая в кольцо.

— Пусти меня! — Рина билась, пытаясь вырваться, но граф крепко держал её.

Наконец он повалил девушку на диван, развернул к себе лицом и лёг сверху, придавливая всей тяжестью тела. Рина задохнулась под ним.

— Пусти! — яростно прохрипела она.

— Никогда.

Граф прижался к ней всем телом и задрал юбку. Девушка билась, пытаясь вырваться, но он сжимал её руки. Рина задыхалась от тяжести и поцелуев, которыми граф осыпал её лицо, губы, шею, грудь. Рина тщетно пыталась сопротивляться, а граф, казалось, и не замечал её попыток скинуть его с себя. Виктор целовал жадно, не останавливаясь, а Рина лишь отворачивалась. Он ловил её губы, а девушка мотала головой изо всех сил. Наконец Виктор остановился и посмотрел на Рину.

— Рина, — прошептал он хрипло.

Девушка подняла на него глаза, полные холодного колючего льда.

— Ненавидишь меня, — сказал граф с горечью. Рина закрыла глаза и отвернула голову.

— Ненавидь! — прошептал он ей в губы. — Да, ненавидь, желай мне умереть, бойся… Только будь рядом. — И граф вновь вонзился губами в девушку. Рина ответила ему, сдаваясь.

Граф брал её сильно, он был распылён их борьбой, криком, собственной злостью. Рычал и бился, а Рина кричала в ответ. Она яростно отвечала на его поцелуи, царапала его спину и руки, и Виктор от этого заводился лишь сильнее. Он кусал её за шею, облизывал, словно пытался поглотить её. Он кончил внутрь девушки и тяжело задышал, упершись ртом в её шею. Но хватка его не ослабла. Издав довольный рык, перевернулся на спину, прижимая Рину рядом. Она отдёрнула юбку, опасаясь, что кто-то из стражей пройдёт мимо. Колени её дрожали, даже когда она лежала. Она попыталась освободиться от графа, но он лишь сильнее сжал руки.

— Пообещай, что не оставишь меня, Рина, — сказал он ей спустя время, пока они лежали в обнимку на диване.

— Виктор, я…

— Пообещай.

Рина молчала. В груди всё сжималось от нахлынувших чувств. Никто и никогда её ещё так страстно не любил. Она зажмурилась и произнесла:

— Обещаю.

Виктор выдохнул, поцеловал её нежно в губы, а затем встал, застёгивая штаны.

— Мне нужно доделать кое-что по работе. Иди в мою комнату и жди меня. Я скоро приду. Ночь проведёшь со мной.

Рина медленно села, ноги её ещё дрожали.

— И да, Рина, — граф обернулся на пороге гостиной. — Ты останешься со мной до самого утра, и не сбежишь посреди ночи. Ты меня поняла?

— Да, любимый. — Тихо сказала она.

Виктор довольно кивнул и ушёл. Рина медленно поднялась с дивана. Всё тело ниже живота пронзила боль — Виктор был грубее обычного. На дрожащих ногах Рина пошла вперёд.

Что ещё он придумает? Чем обожжёт её? Как изобьёт? Как накажет, запрёт? Всё ложь, ложь! Специально запер, специально наводил сны, специально… Рина снова заплакала. В этот самый момент, когда она еле плелась по коридору, Рина поняла, что бежать нужно, но ей будет невыносимо сложно это сделать. В очередной раз она противоречила сама себе. В очередной раз она не могла бросить его, перечить ему. Однако сейчас она не предаст себя. Ей нельзя больше оставаться в этом доме. Она произнесла это как приговор самой себе, их отношениям и собственным мечтам о принце на коне. Реальность была другой, приносящей боль и разбивающей любые мечты. Но Рина решила принять её твёрдо. Она решила спасти себя.

Рина медленно прошла мимо кабинета графа, чуть задержалась у дверей его спальни, но тут же ринулась к двери собственной комнаты. Она вошла, открыла шкаф, достала ключ и заперлась изнутри.

Через час граф стоял у её двери и просил впустить. Он стучал, потом бил, кричал, чтобы она открыла, после молил. Рина сидела, обняв себя за плечи, на кровати и не шевелилась.

— Рина, прошу тебя. Открой.

Граф шептал, но этот шёпот был невыносимо громким, и девушка заткнула уши. Она легла в кровать и накрылась одеялом с головой. И ей казалось, что всю ночь она слышала, как граф шепчет под её дверью, умоляя открыть.

20

Утром, приняв душ и одевшись в просторную одежду, она медленно вышла в коридор. В доме стояла тишина. Она осторожно прошла к комнате графа и приоткрыла дверь. Постель была заправлена, внутри стояла прохлада. Она вышла и направилась в его кабинет. Не постучав, дёрнула ручку, но та не поддалась. Тогда Рина прошла в столовую — но и там никого не было. Она зашла на кухню, решив сварить кофе.

Рина включила плиту, поставила турку. Насыпала две ложки кофе с горкой, добавила перца на кончике ножа, налила воду. Кофе медленно варился, девушка наблюдала за тем, как коричневый осадок собирается на стенках. Нож она спрятала в карман. Налила себе кофе, посыпала его сверху корицей, вышла в столовую и села пить. Рине хотелось последний раз насладиться кофе в этом доме, ведь сегодня она уедет и больше никогда не вернётся.

Спустя время в кухню вошёл молодой страж блондин. Он посмотрел на Рину, чей взгляд ничего не выражал, и медленно кивнул ей. Девушка не отвечала, и он сам заговорил с ней:

— Я просто хотел предупредить, чтобы ты ничего не ломала и ни на кого не нападала. Граф Дартер уехал утром по делам и вернётся к вечеру. Это точная информация.

Рина вдруг оживилась при его словах и обрадованно сказала:

— Спасибо! Не знаю, как тебя зовут…

— Николай.

— Спасибо, Николай. Ты мне очень помог.

— Эм… Пожалуйста.

Николай ушёл, а после ушла и Рина — в свою комнату. И когда страж ушёл, и когда Рина допивала кофе, и когда она шла по коридору, то улыбалась всё время, предвкушая немыслимое чувство свободы.

Действовать прямо сейчас рискованно, но ждать до вечера ещё более неосмотрительно — вдруг граф решит вернуться раньше срока. Девушка не стала медлить. План в её голове складывался смутный и дажебестолковый, но ничего другого она придумать не смогла. В конце концов, она была одна против дома, полного опытных стражей. Оставалось одно средство — хитрость.

Полчаса спустя Рина, спрятав Ори под кофтой, украдкой выглянула в коридор. Никого.

Рина направилась в гостиную. Подошла к стеллажам, задумчиво посмотрела на расставленные полки на книгах. Сняла одну, сделала вид, что читает. И свалилась в обморок. Она отбила себе часть спины, зато получилось правдоподобно. Томик одного классика драматично свалился рядом, рухнув страницами вниз. Долго лежать на холодном полу девушке не пришлось — минуту спустя в гостиной оказались три стража. Трое поджарых парней, среди которых был Николай. Второй — рыжий страж средних лет, и ещё один неизвестный ей парень. Рина довольно хмыкнула про себя.

— Мисс, вам плохо? Очнитесь! Рина!

Стражи втроём подхватили Рину и усадили на диван.

— Что с вами? Вы слышите меня? — неизвестный ей страж, совсем молодой, заботливо придержал Рину за плечи и слегка потряс, пытаясь привести её в чувства. Рина ответила, разлепляя веки:

— Всё в порядке… Я… Мне так плохо…

— Нужно отвезти её к врачу!

— Ни в коем случае! Её нельзя вывозить из дома. Виктор нас убьёт.

— Тогда вызови врача сюда.

— И сколько он будет ехать? За окном метёт. Это займёт целую вечность!

— Посмотри на неё, она вся бледная!

На этих словах Рина сползла вниз, опустив голову на плечо юного стража. Тот зардел и вскочил с дивана.

— Вдруг что-то серьёзное, а мы медлим! Нужно срочно отвезти её в больницу.

— Нет, я вызову врача. Будем делать так, как сказал Виктор.

— А если он не успеет приехать, что тогда? Что вы скажете Виктору?

На миг повисла пауза. Сквозь прикрытые веки Рина видела, как напряглись лица стражей. «Ну, давайте, кто-нибудь…», — молила она про себя.

— Я сам её отвезу, — вдруг медленно произнёс Николай. В его голосе было что-то такое, что Рина поняла — он совсем не верит в её спектакль. Однако зачем тогда он предлагает свою помощь? — Всю ответственность беру на себя.

Никто не успел ответить ему, как Николай подхватил девушку на руки и вынес из дома. Рина натурально свесила руку. Та больно задевала углы, но девушка терпела. Страж вышел во двор и направился в сторону гаража. Он нажал на кнопку, открыв двери, затем подошёл к одной из машин и резко поставил Рину на ноги, что та в самом деле чуть не свалилась. Рина не успела оправиться, как Николай прижал её к двери машины и вжался всем телом.

— И что ты задумала? — яростно прошептал он ей в лицо.

— Что бы я ни задумала, ты в этом теперь участвуешь, ведь так? — насмешливо ответила она ему. — И кстати, если ты забыл, тут везде камеры. Так что давай поговорим в машине.

— Откуда ты знаешь про камеры? — удивился страж. — Они же скрытые.

— Догадалась. Судя по тому, как вы быстро на всё реагируете. И как Виктор узнаёт про всё на свете…

Николай медленно выпустил девушку, открыв перед ней дверь. Рина села на заднее сиденье, страж резко захлопнул дверь, а сам сел вперёд.

— Ну так что?.. — Николай застыл на полуслове, почувствовав приставленный к горлу нож.

— Мы поедем туда, куда я скажу, — как можно увереннее проговорила Рина над его ухом.

Несколько секунд Николай всматривался в лицо Рины через стекло переднего вида, а затем расхохотался:

— Ах ты… К сожалению, мне нельзя тебя бить. Но если бы не граф…

— Вводи координаты. Тринадцать…

— И не подумаю.

Рина нажала на горло парня. Кажется, у него потекла кровь — из-за спинки кресла она не видела, насколько глубоко всадила лезвие.

— Вот дрянь, — прохрипел Николай, продолжая улыбаться.

— Вводи координаты.

— Это даже заводит. Но можно обойтись и без ножа. Я ведь сам решил тебе помочь, забыла?

На секунду девушка задумалась, а затем убрала нож.

— Так-то лучше, — выдохнул Николай. — Ты хочешь уехать домой. Правильно?

Они столкнулись глазами в зеркале. Рина кивнула.

— Правильно, — подтвердил Николай. — Я так сразу и понял. Эти двое не знают тебя, поэтому повелись. Проблема ещё и в том, что они давно не касались женщины. А Макс, похоже, вообще никогда этого не делал. Поэтому твои женские уловки на них сработали.

— А ты, похоже, хорошо меня узнал?

— Я сразу всё про тебя понял. У тебя на лице написано, что ты не так проста. Может, поэтому граф тебя и держит. Хотя я бы тоже тебя держал, ты такая…

— Хватит. К чему ты ведёшь?

Рина невольно дёрнула рукой с ножом. Николай примиряюще поднял руку.

— Ну, я ведь тоже давно не был с женщиной. Служба и всё такое, понимаешь?

Рина молчала. Конечно, её план изначально был бестолковым, но то, какой оборот он принял сейчас, повергло девушку в ступор. На что она надеялась? Что сможет с помощью ножа угрожать стражу? Или, может, она думала всадить Николаю нож в горло и самой сесть за руль, не умея водить при этом? Рина нахмурилась. Наверное, нужно было лучше продумать свой план… Но другого шанса могло и не быть.

— Договорились, — вздохнула девушка. — Но сначала ты отвезёшь меня домой.

— Договорились, — Николай расплылся в похотливой улыбке. — Тогда поехали быстрее. И у тебя будет ровно десять минут.

— У тебя тоже! — рявкнула Рина, убирая нож, и стала диктовать координаты.

Николай быстро вбил данные, и машина взлетела вверх. Пока они неслись по серому от метели небу над заснеженными еловыми лапами, страж принимал попытки домогаться. Несерьёзно, в шутку, пугая девушку. Рина же, не шутя, отмахивалась от него своим маленьким оружием.

— Знаешь, я немного ошибся на твой счёт, — рассуждал Николай по пути. — Всё-таки я не ожидал от тебя решительных действий. Ты смогла меня удивить. Ведь я думал…

— Что ты думал?

— Что ты беспомощная шлюха.

— Что ты сказал?

— Что слышала. Граф держит тебя как ручную проститутку. Ты для него секс-игрушка, не более. Но ты и сама это прекрасно понимаешь. Ты ведь не дура, правда? О нет, ты всё видишь и понимаешь. Мне кажется, мы с тобой сможем найти общий язык.

— Я так не думаю.

— Да мне наплевать. Если хочешь знать, я был лучшим на своём курсе в Академии стражей. Для меня честь служить Президенту. Вот только я и не думал, что он приставит меня к своей шлюхе. Так что должен же быть для меня какой-то существенный плюс от всего этого.

— Замолчи сейчас же! — завопила Рина.

— Не обижайся. Я любя.

— Да я тебя…

Рина была готова вонзить нож в глаз парня или куда пониже. Но авто с силой тряхнуло, и они понеслись вниз. Рина выронила нож и вцепилась в переднее сиденье. Падение заняло считанные секунды, авто врезалось носом в землю. Перед тем, как отключиться от удара, Рина увидела кровь, хлынувшую из размозжённой головы Николая.

Вдох-выдох.

Тело ныло. Тяжёлая боль разливалась от шеи до кончиков пальцев. Рина дышала, и вдохи отдавали болью в области груди и живота. Она попыталась раскрыть глаза. Голова, казалось, была сжата чем-то накрепко. Рина медленно раскрыла веки и увидела перед собой серую бетонную стену. Она еще подышала и подняла руку, желая дотянуться до головы. Боль пронзила девушку от плеча и до поясницы, она застонала. Рина обессилено опустила руку и закрыла глаза. Она понемногу приходила в себя.

Девушка пыталась вспомнить, что произошло. Они со стражем попали в аварию. Как это могло случиться? За всё время летающих машин случалось от силы две аварии в месяц, и зачастую — из-за неисправности двигателей. Жив ли Николай? Рина зажмурилась, вспоминая кровавое месиво на месте его головы. К горлу подступила тошнота. Рина тихонько поднялась, и её стошнило. Девушка откашлялась и огляделась. Глаза всё ещё трудно было раскрыть, однако она поняла, что находится в архиве. «Как я сюда попала?” — страх мгновенно заставил Рину раскрыть глаза. Есть только один ответ на этот вопрос.

— Очнулась?

Рина медленно повернула голову на звук голоса. Граф сидел в кресле напротив и смотрел на Рину в упор. Невозмутимый внешне, однако взгляд выдавал жгучую злость, что кипела внутри мужчины. Золотые огни его глаз сверкали багряно-алыми переливами.

— Виктор… — хотела сказать Рина, но голос её охрип, а горло раздирала боль.

— Ты думала сбежать от меня? Ведь ты обещала, что никогда не оставишь меня.

Рина сквозь боль мотнула головой. Виктор не обращал внимания:

— Что ты такое вздумала, Рина? За моей спиной угнать машину, заставить Николая увезти тебя домой, и думала, что я об этом не узнаю? Ты думала, я об этом не узнаю?!

— Виктор… — голос начал прорезаться.

— Я узнал об этом сразу же, Рина! И посмотри, что ты натворила! Николай мёртв. Это из-за тебя.

— Виктор…

— Из-за тебя мне пришлось прервать свои дела! А я встречался с послом, у меня была очень важная встреча. И что ты натворила? Ты выкидываешь такое в самый важный для меня момент. Это просто предательство! Ты предала меня!

— Виктор… — Рина попыталась сесть и сделать телодвижение в сторону графа, но тот с отвращением махнул рукой.

— Даже не смей приближаться ко мне. Ты очень разочаровала меня, Рина. Я разочарован, слышишь? Я ведь любил тебя. Заботился о тебе. Я дал тебе всё, что ты хотела! Мой дом, моих лошадей, мои книги. У тебя было всё! Но тебе оказалось мало. Я не знаю, что я ещё должен был сделать для тебя, чтобы ты была предана мне.

Виктор устало прикрыл глаза. Он задумался о чём-то ненадолго. Сердце Рины колотилось, она ощутила всё — от страха до всепоглощающего чувства вины. Даже физическая боль померкла перед тем, что она почувствовала, поняв, как сильно обидела Виктора. Рина шмыгнула носом.

— О, ты плачешь, — граф грустно усмехнулся и открыл глаза. Они всё так же горели золотисто-красным. — Ты и представить не можешь, какую боль ты мне причинила. Я не хочу тебя видеть. Не хочу слышать. Трогать. Не хочу тебя больше. Всё, это конец. Ты понимаешь?

Рина разрыдалась. Она смотрела на графа, как щенок, которого выбросили на обочину.

— Ты заслуживаешь того, чтобы сгнить в этом подвале.

Виктор резко встал и направился к выходу. Прежде чем уйти, он бросил:

— Наслаждайся. Ты ведь так любишь книги.

И ушёл. Когда захлопнулась дверь, свет в архиве погас. Рина оказалась одна, на холодном бетонном полу архива, в абсолютной темноте. Наконец она вырвала рыдания из груди, но они не облегчили горе девушки, а только увеличили его. Боль в теле, груди, голове была невыносимой. Кажется, на Рине была кровь — своя и Николая. Девушка обессиленно упала на пол и плакала, пока не отключилась от боли.

Михаил принес матрас в подвал. Когда разъярённый Виктор, получив сообщение от стражей о том, что Николай вывез девушку из дома, приказал Михаилу тотчас отправиться за ними, страж не задавал лишних вопросов. Когда Виктор приказал отключить двигатель авто, в котором летели Рина и Николай, пользуясь системой дистанционного управления, а авто при этом находилось в полёте, — страж не задавал лишних вопросов. Когда Виктор приказал перенести окровавленную Рину в подвал, не оказав ей первую помощь и не сообщив об аварии никому, — страж не задавал лишних вопросов. Но когда Виктор приказал отнести в подвал матрас, тёплые вещи, еду и медикаменты, — Михаил не выдержал.

— И что вы собираетесь делать с девушкой, Виктор? Ей нужно в больницу. Она может умереть от потери крови. Вы не можете держать её в подвале!

— Делай, что я говорю.

— Виктор! Одумайтесь! Девушка не виновата, что хотела увидеть свою семью!

— Не смей указывать мне, Михаил! — граф гневно метался по кабинету, сдерживая порыв разбить Михаилу лицо. — Делай, как я говорю!

— Прошу вас. Рине нужна помощь. Или убейте её, избавьте от страданий…

— Что ты сказал? — граф резко остановился и побледнел. — Я никогда… Слышишь? Я её не трону…

— Но ведь она чуть не погибла в аварии…

— Она бы не погибла, если бы не этот сбой! На заднем сидении должна была сработать система катапультирования… Но она не…

— Не сработала. Рина чуть не погибла.

Граф опустился в кресло. Он удивлённо наблюдал за собственными эмоциями. Страх, гнев, злость, любовь… Так много и одновременно — захлестнуло потоком с головой. Что-то похожее Виктор уже ощущал. И было это так много лет назад. «Нет! Надо собраться!” — одёрнул он себя.

— Виктор? — произнёс Михаил.

— Принеси ей всё необходимое. Я вызову лекаря.

— Спасибо!

Михаил рванул с места. Виктор остановил его:

— Михаил.

Страж обернулся.

— Пока лекарь едет… не мог бы ты… Не могли бы вы применить силу и помочь Рине?

— Да, сэр.

Страж бегом направился к девушке, прихватив из кладовки матрас, наволочки, пуховые одеяла и подушки. Сильными руками он схватил всё в одну охапку и потащил вниз. А граф набрал телефон лекаря.

— Что-то случилось, мистер Президент?

— Да. Мне нужна помощь. Вернее, моей гостье.

— Что произошло?

— Не могу сказать. Но она на грани смерти. Прошу…

— Выезжаю, сэр.

Граф отложил телефон и глубоко вздохнул. По своей глупости и жестокости он чуть не убил Рину сегодня. Он убивал уже много раз. Сам или через приказы. Сегодня всё пошло не так, как он задумал. И вновь в груди разлилось страшное непонятное чувство.

Рина почувствовала мягкую тёплую руку на своём лбу. Девушка улыбнулась. Она открыла глаза, желая увидеть графа, но столкнулась взглядом с Михаилом. Тот обеспокоенно смотрел на неё, гладя по голове. Глаза его светились зелёными нефритами.

— Михаил? — прошептала Рина.

— Не шевелись. Сейчас тебе станет легче.

Он по-отечески гладил Рину, и от руки его разливалось тепло. Рина смотрела в его глаза завороженно, а их свет вдруг заполнил все пространство вокруг. Рина чуть подалась вперед на этот ласковый разлив теплоты и добра. Она купалась в свете, большая тёплая волна прошла по её телу, и Рина вмиг почувствовала себя лучше.

— Это сила… Вы применяете силу ко мне… — сказала Рина окрепшим голосом.

Михаил не отвечал ей. Глаза его стали потухать постепенно, а свет ускользал из подвала, растворяясь и уступая место темноте архива. Наконец, магия прекратилась, но Михаил не убрал руки, и продолжал гладить девушку по голове. Она закрыла глаза и с благодарностью принимала его заботу.

— Спасибо. Я знаю, что всех подставила и я…

— Это не так. Не вини себя. Тебе не в чем винить себя, милая. И не шевелись, ты все еще слаба.

— Спасибо… — прошептала Рина и снова заплакала.

— Не плачь. И спи. Скоро приедет лекарь и осмотрит тебя. А пока спи.

И Рина уснула спокойным сном, а Михаил все гладил её по голове и хмуро смотрел в стену. Эта девушка осложняет ему весь план, однако отказаться от задуманного он не мог. Он осмотрел Рину — одежда грязная, но ссадины затянулись и не кровоточат, переломы срастутся, после того как лекарь даст снадобья. Наверняка у неё серьезное сотрясение, но Михаил вложил достаточно силы. Во сне она чему-то улыбнулась, и Михаил улыбнулся в ответ. «А впрочем…,” — хмыкнул он про себя, — «возможно, она та, кто мне нужен”.

В архив спустился граф, а следом лекарь — пожилой мужчина с большим дорожным саквояжем в руках, внутри которого побрякивали баночки со снадобьем.

— Матрас там, — кивнул страж на угол, в котором разместил большой матрас, укрытый периной и заваленный подушками.

— Мне нужно осмотреть её, — сказал лекарь, И, помявшись, добавил — Одежду нужно снять.

Граф нахмурился.

— Михаил, выйди.

— Да, сэр.

Страж поднялся и направился к выходу, а Виктор подошёл к спящей девушке. Михаил видел только спину графа, но ощутил волну чувств, бушевавших внутри Президента. На миг он задумался о том, сколько эта девушка стала значить для графа.

— Михаил, я сказал, выйди! — рявкнул Виктор, и Михаил молча вышел.

Граф осторожно стянул с Рины кардиган и отбросил в сторону. Затем мягко приподнял девушку и снял футболку. После аккуратно стянул джинсы.

— Бельё тоже нужно снять. Если повредились ребра…

— Понял.

Граф смотрел на тело Рины. Девушка безмятежно спала — сила Михаила погрузила её в глубокий сон. Талию, грудь, ключицы, бедра усыпали ссадины с запекшейся кровью. Из-под бюстгальтера виднелись синяки, тянувшиеся вниз по ребрам. Граф тяжело вздохнул. Острое чувство сожаления пронзило его вдруг, и он замер, глядя на то, что сотворил с девушкой.

— Я должен также промыть раны….

— Я сам. Давайте раствор.

Лекарь раскрыл саквояж и достал баночку с раствором, марлю и медицинский контейнер. Граф выхватил контейнер и вылил в него раствор. Он окунул марлю и легкими касаниями стал протирать раны на теле Рины. Лекарь терпеливо ждал, пока граф не стер грязь и кровь со всех ран. Наконец, Виктор расстегнул белье, обнажив грудь девушки.

Лекарь наклонился к ней и дотронулся до ребер. Прощупал каждую косточку, затем достал из кармана рубашки трубочку и поднес к груди Рины. В ухе он покрутил наушник, а трубочкой стал водить в области легких. Лекарь послушал, а затем сказал:

— Переломы рёбер в трёх местах. Чудо, что лёгкие не задеты. Но это первичный осмотр, я бы сделал рентген, чтобы убедиться, что внутренние органы в порядке. Рентген у меня в лечебнице, и…

— Исключено.

— Да, но… Конечно, я могу вколоть средство для сращивания костей. Это будет болезненно для девушки.

— Делайте.

Лекарь вздохнул и пошел к саквояжу. Граф неотрывно смотрел на Рину. Что он чувствовал сейчас, глядя на неё, израненную? Он видел её обнаженное тело не один раз, но сейчас оно было другим. Оно было ранено, сломано, и то был результат его действий.

— Я также дал ей снотворное, — сказал лекарь, когда закончил все процедуры. — Сращивание костей довольно болезненный процесс, лучше, чтобы она не приходила в себя всё это время. Господин Дартер, звоните в любое время, если ей станет хуже.

— Спасибо. И вы…

— Я никому и ничего не скажу. А если спросят — к вам я приезжал, чтобы провести ежегодный обязательный осмотр. Формальная процедура, ничего больше.

— Да. Спасибо.

Лекарь словно хотел ещё что-то сказать, но передумал. Захлопнул свой саквояж и вышел. Граф приподнял Рину и медленно перенёс её на матрас в углу. Он укрыл её пледом, а затем лег рядом, уткнувшись лбом в плечо девушки. Рина так и не просыпалась.

21

Снова эти глаза, полные золотого пламени. Давно они не приходили к Рине, давно не пожирали огнём желания, давно не мучили девушку, подчиняя её волю. Руки графа на её теле, проходятся по талии и выше, к груди, очерчивают круги, затем спускаются к бёдрам. Тело отзывается не желанием, а болью. Каждая кость ноет от касания, словно заново ломается. Шершавые пальцы графа задевают ссадины, и те кровоточат вновь. Боль прибила, сковала, а марево этих глаз плетёт путы, которые Рина уже знает. То путы силы. Граф обездвижил, но это не унимает боль. Он склонился над девушкой близко, Рина ничего не видит, кроме сияющих глаз, не чувствует касания, а лишь жуткую боль, которая появляется там, где прошла его рука. Граф дышит в её губы, руки спускаются ниже. Вот он прижимается к Рине всем телом, и нестерпимая боль пронзает низ. Девушка раскрывает рот в крике, и дыхание графа стремится к нему. Она начинает задыхаться и чувствует, как умирает.

Рина медленно открывает мокрые от слёз глаза. Снова этот сон. Ей было так больно, но как странно — она плачет, ведь то был всего лишь сон. В реальности граф обижен, злится, и она не знает, когда он вновь наградит её своей лаской. Случится ли это вообще? В голове всплывали образы их ночей. Боль и наслаждение от жестоких ласк, страх и восхищение перед довлеющей силой мужчины. Все эти противоречия сводили с ума. Рина зажмурилась и резко выдохнула.

— Ой!

Зря она так сделала. Лёгкие пронзила колющая боль. Рина захрипела. Успокоиться удалось с трудом. Ещё час она лежала, то закрыв глаза, то пялясь в стену. Всё это время она вспоминала о ночах с графом. В какой-то момент ей надоело, она поняла, что пытается отвлечь себя таким образом от реальности. От той реальности, в которой она лежит на полу в слабо освещённом подвале хранилища, скованная болью сломанных костей от аварии, которую сотворил тот, чьи горячие ласки она вспоминала. Рина зажмурилась ещё раз и заплакала. Лежащая, сломленная, испытывающая боль, — она чувствовала себя как никогда беспомощно.

Рина попыталась сделать хоть что-то. Пошевелить запястьем, повернуться, слегка приподняться. Всё было тщетно. Тогда она решила просто лежать и плакать — ни на что другое сил не оставалось.

Михаил, спускаясь, сразу услышал всхлипы. Из всех стражей граф подпускал к Рине только его, и теперь он должен был носить девушке еду, питьё, давать лекарства и следить за состоянием её здоровья. Рина лежала без сознания три дня. Всё это время он каждые пятнадцать минут спускался в подвал, проверял пульс и дыхание, а каждые четыре часа колол сыворотку. В промежутках он помогал графу с бумажками, ночью слегка дремал, но приходил точно по часам, чтобы проверить девушку. Граф же за это время ни разу к Рине не пришёл. Михаил лишь хмурился, глядя как граф всё это время невозмутимо подписывает документы, редактирует законы, совершает звонки. Сам же Михаил тревожился за девушку, а сейчас, когда услышал, как плачет Рина, невольно зажмурился. Он быстро спустился и подошёл к ней.

— Рина, вы проснулись.

— Лучше бы нет!

Рина тут же устыдилась своего всхлипа и замолчала, не глядя на Михаила. Пожалуй, она была рада ему. Он единственный, кто проявлял к ней настоящее тепло — тепло души и сострадания. Она такого не испытывала с того дня, как оказалась в доме графа.

— Извините, Михаил. Просто мне очень больно. Я бы хотела попасть к доктору, а не умирать тут в подвале. Я не понимаю, почему граф меня здесь держит. Да, я провинилась перед ним. Но я не могу загладить вину в таком состоянии…

— Рина, — перебил её Михаил. — То, что граф держит вас здесь, — это просто чудовищно. Вы же это понимаете?

Рина помолчала. Кажется, очень слабо понимала. Её скорее гложило чувство вины перед графом, а также за гибель молодого стража.

— Но ведь я виновата.

— В чём, Рина? В том, что хотели увидеть маму и больную сестрёнку?

— Откуда вы знаете?

— Это моя работа. Вы были правы в своём желании. Не вините себя. Граф не выпускает вас, потому что боится понести последствия за свои действия. И потому что это в крови у мужчин.

— Что именно?

— Обладать женщиной. Если бы все мужчины имели власть и влияние, как граф, они бы закрывали своих женщин в подвалах, будьте уверены.

— И вы бы тоже?

Михаил негромко рассмеялся.

— Пожалуй да. Всё-таки вы довольно красивая. А в мужчинах играет собственнический инстинкт.

— Вы хотите меня этим успокоить? Я не очень понимаю.

— Нет, просто пытаюсь объяснить, что его действия в каком-то смысле понятны. Но это их не оправдывает.

Оба замолчали. Рина обдумывала сказанное и не знала, как к этому относиться. Рада ли она, что граф выделил её, и возжелал на столько, что решил закрыть от всего мира, заперев сначала в своём доме, а затем в подвале. Но что это за форма любви, доселе не виданная девушке? Она тут же вспомнила про Алекса. Да, он был не рад, что она едет работать к графу. Однако он не сдерживал её волю, не заставлял делать так, как он хочет. Алекс вообще всегда понимал Рину и поддерживал её. Но Рина, считая его больше другом, чем парнем, всегда воспринимала это как само собой разумеющееся. И думала, что любовные отношения строятся иначе.

— Что-то вы притихли.

— Не знаю, что сказать.

— Может быть, вы что-то хотите? Ну, из того, что я могу сделать для вас. Вы понимаете.

— Да, понимаю. Не знаю. Помогите мне сесть, пожалуйста.

Михаил мягко подхватил Рину под локти и медленно поднял. Она села, голова её поникла. Михаил развернул девушку, оперев её спиной на стену и приподняв голову. Рина прищурила глаза и покрутила головой, разминая шею.

— Как вы? — Михаил смотрел в её глаза, следя за сознанием. Девушка слабо кивнула.

— Ладно, лучше не ёрзать так.

— Я хочу кофе и булку с маслом и вареньем. Можно?

— Эм… Вообще я принёс вам яйца с сосисками.

— Видеть это не могу. Можно мне булку? В доме есть булки?

— Я посмотрю. А вы… никуда не уходите.

Рина слабо улыбнулась стражу.

— Ух ты, она понимает шутки и улыбается. Значит совсем скоро будете бегать!

— Когда тебя заперли, далеко не убежишь.

— Ну что вы, Рина, не стоит отчаиваться. Всё ещё может измениться.

— О чём вы?

— Я схожу за булкой.

Рина озадаченно посмотрела в спину уходящего стража. Михаил шёл с непонятным, тянущим чувством. «Вот как, оказывается», — думал он про себя, нарезая багет для Рины. «Да я к ней привязался. Вот что значит ухаживать за кем-то, как за котёнком». А ведь страж на такое не рассчитывал. Она должна была стать частью его плана, но теперь всё становилось сложнее.

Михаил вернулся быстро. Естественно, девушка никуда не ушла. Она даже не смогла поменять положение — так и сидела, оперевшись спиной и головой на стену. Прохладная стена снимала боль.

— Всё нашёл. Кофе сварил. Пожалуйста.

Рина улыбнулась и потянулась к чашке. Рука её задрожала и тут же свалилась на колени. Рина попыталась сделать это ещё раз.

— Так, я помогу.

Михаил взял чашку и поднёс её к губам девушки. Она сделала глоток и прикрыла глаза от удовольствия.

— Надо признать, я ещё никогда никого не кормил.

— А как же дети? — Рина распахнула удивлённые глаза.

— У меня нет жены и детей.

— Но почему?

Михаил не ответил. Он взял кусок булки, намазал маслом и джемом, и дал девушке укусить.

— Эй, не откусите мне палец только, — улыбнулся Михаил, глядя, как девушка жадно жуёт. И немудрено — она не ела несколько дней.

Рина сжевала половину багета, когда Михаил сказал:

— Хватит. Вы давно не ели, не стоит переедать. Вам может стать плохо

— Как давно я не ела?

— Дней пять, пока приходили в себя.

— Пять дней…

Рина была без сознания всё это время. Она просыпалась на короткий миг и вновь отключалась под действием лекарств. Но ей всё это казалось одним тянущимся днём. Отчего-то ей вдруг стало страшно. Всё это напомнило ей в целом то, что она испытывала, находясь в доме графа. Сколько она уже тут? Полгода? Год? Сколько времени прошло? А что если уже прошло гораздо больше, и граф магией окутал её, чтобы она утратила чувство реальности? Что если все её близкие уже мертвы, именно поэтому её никто не ищет?

— Рина, о чём вы думаете?

— Что?

Михаил выбил её из потока мыслей. Рина моргнула и выдохнула.

— Какой сейчас день?

— Понедельник.

— А дата?

— Восьмое февраля.

— А год?

— Рина, вы меня пугаете. Вы иногда так странно замолкаете. У вас такой взгляд…

— Извините, Михаил. Просто мне кажется, что я схожу с ума в этом доме.

— А. Это неудивительно.

— Что это значит?

— Вы были здесь одна, толком ни с кем не общались. Только и делали, что копались в книжках. А теперь ещё и авария. Травмы, боль, вы теряли сознание. Это всё можно понять.

— А может ли быть такое… Чтобы сила графа как-то влияла на мой разум?

Михаил пристально посмотрел на неё.

— Рина, суть силы в этом и заключается. Влиять на чьё-то сознание. Люди силы мастерски умеют подчинять, создавать видимость, убеждать.

— И влиять на сны?

— Да. Сны — это часть сознания. Но вы ведь догадывались, так?

Рина догадывалась, но не могла сформулировать ясно, что именно с ней происходит. Она даже на миг перестала дышать. Наконец она услышала подтверждение собственным мыслям.

— Люди силы, если сказать просто, умелые манипуляторы. Они знают, на что надавить.

— Но как тогда вы лечили меня? Это тоже была сила внушения?

— Ах, нет. Я ведь не уточнил. Тёмная сила влияет на разум. Но моя сила светлая.

— И за что она отвечает?

— За жизнь. И разум, в отличие от тьмы, что влияет на вне-сознательные процессы.

— Значит, граф и вправду всё это время… А я ведь в какой-то момент думала, что он любит меня.

— Рина… — Михаил говорил мягко и посмотрел прямо девушке в глаза, полные слёз обиды. — Но ведь человек, который любит, не станет запирать в подвале. Не станет прятать, подвергая смертельной опасности. Не станет пользоваться, не станет приходить, только когда ему удобно, и вообще думать только о своём удобстве. Он не станет…

— Откуда вам знать! Вы же один.

Михаил замолчал. Рина опять плакала.

— Я вас оставлю. Но прежде мне нужно дать вам лекарство.

— Я сама.

— Рина, вы даже чашку не можете держать. Что уж говорить об уколе.

— Ну тогда не надо! — девушка рассвирепела, голос её вдруг прорезался и перестал быть слабым. — Уходите! Оставьте меня, Михаил. Я не хочу никого видеть.

— Хорошо, — Михаил поднялся и забрал остатки еды. — Хорошо, — повторил он.

И ушёл. А Рина разрыдалась, теперь уже в полный голос. Никто не беспокоил её, и она, наконец, могла поплакать вдоволь. После, обессилив, она медленно легла и заснула. Михаил тихонько подошёл к ней и быстро вколол сыворотку. Он тяжело посмотрел на её мокрое от слёз лицо и вздохнул. Сейчас ему хотелось голыми руками придушить графа, но он сдержал себя. Пока не время.

Рина пребывала в полусознательном состоянии несколько дней. Михаил всё это время приходил к ней, давал лекарства, кормил и поил. Девушка ужасно смущалась, когда нужно было справить нужду, но страж помогал и в этом. Без него она не могла ничего сделать. Лекарства погружали её в сон, где ждал граф. Порой девушка не понимала — видит она его на сне или наяву. Но в глубине души она знала — граф ни разу не пришёл к ней за это время.

— Я не нужна ему такая…

— Что?

Михаил не отходил от неё ночью, тихонько дремал на стуле рядом, прислушиваясь к дыханию девушки. Лекарь прислал огромный запас лекарств, но Михаил не надеялся на них. Он не был медиком и не мог оказать нужную помощь, и всё время боялся, что девушка погибнет от травм. Когда он услышал её слабый голос, то вскочил со стула и сел к ней на матрас. Рина лежала на боку, затуманенным взглядом смотрела перед собой. Было похоже, что она не замечает стража.

— Виктор. Он не приходил.

— Не приходил, Рина.

— Зачем я ему такая. Лучше умереть.

— Рина, не говорите так.

Михаил положил руку на голову девушки, и она закрыла глаза.

— Михаил, мне так больно…

Девушка снова потеряла сознание. На этот раз она провалилась в сон так глубоко, что даже граф не смог дотянуться до её тьмы. Рина три дня не приходила в себя, Михаил то и дело проверял её пульс. Он испугался, что девушка впала в кому. Но в какой-то момент она просто очнулась, увидела перед собой Михаила, сидящего в кресле с чашкой кофе, и молча кивнула на неё. Михаил хмыкнул, мысленно прославляя бога какао-бобов, за то, что он на данный момент — единственное, что заставляет девушку шевелиться.

Страж стоял на кухне и делал порцию кофе, когда подошёл граф. Он был слегка бледен. Михаилу не хотелось видеть его.

— Как она?

— Вы можете сами спуститься и посмотреть.

— Я… Не могу.

— Почему же?

Наконец он поднял глаза на графа. Взгляд его был тусклым, тогда как глаза Михаила, наоборот, светились силой. Граф ответил:

— Я не могу видеть её такой.

— Конечно.

Михаил пристально смотрел на графа. Тот словно изменился. За последнюю неделю он не выезжал из дома, но и не уходил к Рине. Сидел в своём кабинете, запершись от всех.

— Вы слабеете без неё. Я прав?

— Не твоё дело, — огрызнулся граф и вышел.

Михаил хмыкнул. Граф Дартер отдал слишком много себя для их связи с Риной, и это обернулось против него самого. Теперь зверь не может без своей жертвы, ему нужна живая кровь.

Михаил спустился к Рине — та сидела на матрасе и задумчиво смотрела перед собой.

— Рина, как вы?

Она подняла глаза на стража и улыбнулась:

— Мне гораздо лучше.

— Это удивительно. Я уже начал думать, что теряю вас.

— Вы знаете, Михаил, я тоже думала, что не вернусь. Я очень долго находилась в темноте. Обычно мне виделся граф, он трогал меня или просто смотрел, а я не могла пошевелиться. Но в этот раз его не было, лишь темнота. Но потом… Потом я увидела маленького светлячка. Сначала я решила, что это глаза графа, опять смотрят на меня. Но это был другой свет. Не его золотые глаза, а совсем другой свет. Тёплый, ласковый. Живительный. Я коснулась светлячка, а он вдруг вспыхнул и заполнил всё вокруг. Света стало так много, что я проснулась.

Михаил смотрел на неё удивлённо. Он не верил своим ушам.

— Михаил, это вы сделали?

— О нет, дорогая… — ответил поражённый Михаил. — Кажется, это сделала ты.

— Что?

Рина осмыслила его слова, и вдруг поняла их:

— Вы хотите сказать, что я… Что я маг?

— Видимо, сила и раньше была в вас. Вы ведь всегда знали больше всех, правда? Сила света, разума, знания — всё это было в вас. И пробудилось теперь, когда это вам нужно, чтобы спасти себя.

— Михаил… Разве это возможно?

Михаил улыбнулся ей. Он тронул девушку за руку и по-отечески поцеловал в лоб.

— Рина, я давно не видел таких, как я. Светлых магов так мало. Всю свою жизнь я был один, без семьи, вы знаете. Но больше всего моё одиночество омрачало отсутствие подобных мне магов. И теперь я вижу вас. Вы сама как свет, вы и есть свет, Рина.

Девушка улыбнулась в ответ. Некоторое время они сидели молча, держась за руки. Теперь ей было понятно ещё и то, почему она сопротивлялась чарам графа, почему отличала влияние силы от реальности. Свет помогал ей всё это понять.

Дверь в архив открылась. Михаил невольно отнял свою руку. Девушка посмотрела наверх. На пороге стоял граф.

Он медленно спустился вниз, не сводя глаз с Рины. Она смотрела на него, и он не понимал её взгляд. Граф посмотрел на Михаила — тот, казалось, не собирался уходить. Тогда граф кивнул ему, и Михаил медленно поднялся, бросил взгляд на Рину, а затем вышел из подвала.

Граф приблизился к девушке, а после медленно опустился рядом.

— Рина, как ты?

Девушка посмотрела в его глаза. Она отметила слабость в голосе и бледное лицо. Глаза тускло поблёскивали янтарным переливом. Граф выглядел так, словно не спал долгое время. Рина нахмурилась.

— Ты же видишь, я ещё не оправилась. Если бы ты отпустил меня в больницу, мне было бы гораздо лучше.

— Рина, я… Я не могу этого сделать. Они будут задавать вопросы, понимаешь? А невесте Президента…

— Невесте? — Рина едко ударила графа этим словом. Она никогда не была невестой графа, и они оба это знали.

— Да, — запнувшись, продолжил граф. — Тебе не стоит появляться…

— Не надо. Я всё понимаю.

Граф замолчал и внимательно посмотрел на девушку. Взгляд её, казалось, ничего не выражал. Но что-то в ней изменилось — он это видел.

— Хорошо, что ты понимаешь. Ты всегда меня понимала.

— Я бы хотела принять душ.

— Конечно. Я помогу.

Рина медленно встала, оперевшись на плечо графа. Ноги её ослабли, за это время она сильно осунулась. Голова слегка закружилась, но девушка устояла. Она прошла медленно несколько шагов, придерживаясь за графа, а после отпустила руку.

— Я сама.

Рина также медленно поднялась по лестнице, осторожно вышла из архива. В столовой сидел Михаил, он посмотрел на девушку с радостью.

— Рина, вы… — вскочил он ей на встречу.

Михаил осёкся, видя, что за спиной девушки стоит граф. Тот нахмурился, и Михаил сел, не произнеся ни слова, взглядом провожая графа, что вёл девушку из столовой. Рина хотела в свою комнату, но граф повёл её дальше, к двери собственной спальни.

— Будет лучше, если ты сделаешь это у меня.

Рина не стала спорить — у неё не было на это сил. Они вошли в комнату графа. Рине не хотелось вспоминать, но все их дни и ночи, проведённые на кровати графа, сами всплыли в её голове. Девушка поняла, что граф привёл её сюда именно для этого — чтобы она вспомнила.

Девушка прошла в ванную и попросила оставить её одну. Граф послушался, но дверь оставил приоткрытой. Рина сняла с себя вещи, медленно залезла в ванную и включила воду. Она села вниз, струи текли сверху, обволакивая всё тело. Ей стало ещё лучше, разум прояснился окончательно. Она долго обливалась водой, пока, наконец, к ней не зашёл граф. Девушка не стала прикрываться. Тот окинул её голодным взглядом.

— Ты здесь слишком долго. Я стал переживать.

— Сейчас приду.

Но граф стоял и смотрел на неё.

— Виктор, пожалуйста…

— Да.

Граф вышел, закрыв дверь. Рина встала, выключила воду, и вылезла из ванной, кутаясь в махровый халат графа. Она обтёрла полотенцем волосы и вышла в комнату. Граф тут же сжал её в объятиях. Рина скривилась от боли.

— Прости, ещё болит, я знаю… Прости, но я так скучал.

Граф стал покрывать поцелуями девушку, и она не сопротивлялась, но и не отвечала. Рина понимала, что бежать ей некуда, бороться бессмысленно, да и сил нет. Она просто позволяла делать ему, что он хочет, стиснув зубы от приступов боли в тех местах, которых касался граф. Хотя он и пытался всё делать осторожно, он всё равно причинял девушке боль. Граф быстро закончил и лежал рядом, положив голову на грудь девушки. Рина молча пялилась в потолок.

— Тебе ещё больно? — спросил он, касаясь губами её щеки.

— Нет.

— Тогда в чём дело? — граф посмотрел ей в глаза. — Рина, посмотри на меня.

Девушка безразлично посмотрела на графа. Тот начинал злиться.

— В чём дело, Рина? — спросил он громче. — Ты должна загладить свою вину передо мной. Ведь ты бросила меня. Я не забывал об этом.

На этих словах у Рины подступила тошнота к горлу, но она сдержалась.

— Не ответишь мне? — Граф замолк, а после прошептал. — Тебе всё равно. Ты больше не любишь меня.

— Я никогда не любила тебя, Виктор, — резко ответила девушка. — Я выслуживалась, желая получить твою любовь, делала всё, что ты хотел, прогибалась, но не любила!

— Рина!

Граф, сам не понимая, как это вышло, ударил девушку по щеке. Она была слабее, чем думала сама, тело всё ещё было одной раной. Рина еле держалась после того, как граф воспользовался ей для удовлетворения, но после удара она всё же потеряла сознание.

Когда Рина очнулась, была глубокая ночь. Она поёжилась, не понимая, почему в комнате так холодно и темно. И почему кровать графа такая жёсткая? Рина повела рукой вокруг себя, приподнялась, огляделась вокруг… И закричала от ужаса. Она снова была в подвале.

22

В темноте подвала не различишь — сейчас утро, день или вечер. Часы отсюда пропали, а выключатель не работал. Рина поняла — граф оставил её без света и времени, чтобы снова пытать. Снова сломить, ожидая, что она сама приползёт к нему, сама будет молить о прощении и снова будет делать всё, что он пожелает. Однако мысли эти больше не вызывали в ней ужаса. Она теперь ясно понимала, с кем имеет дело, и внутри было только одно звонкое чувство. Оно словно бы дало легче дышать, словно бы зажгло внутри то, что давало ей силы и желание этой жизни и борьбы за себя.

Она теперь отчётливо понимала, что не любила и не любит графа. Ей больше не за что любить мужчину, который лишил её свободы, унизил её человеческое достоинство. Который использовал её, словно свою куклу, наряжая и любуясь красотой. «А говорят, мальчики не играют в куклы», — хмыкнула она про себя. Оказалось, ещё как играют.

Рина прошлась между полками в темноте. Мрак не пугал её. За месяцы работы здесь она выучила архив, и спокойно шла между тёмных рядов книг. Она бродила, желая размять болевшее тело, решив, что чем больше будет двигаться — тем скорее придёт в норму, и уже тогда сможет спастись. Вот только каким образом ей сбежать из запертого тёмного подвала — она пока не знала.

Несколько часов спустя вдруг зажглись лампы. Рина с непривычки сощурилась от света. Она стояла в самом конце архива, когда услышала, как открывается дверь. Девушка решила, что пришёл Михаил, и пошла к нему навстречу. Но это был не страж. Пришёл сам граф. Рина застыла между стеллажами и молча смотрела на него.

— Я принёс тебе завтрак.

— Я бы хотела съесть его наверху, как нормальный человек. Тем более что я могу ходить.

— Не думаю, что ты можешь это сделать.

Граф, не спуская глаз с девушки, опустил поднос с едой на стол. Рина не приближалась к нему.

— И почему же я не могу выйти?

— Потому что ты попытаешься сбежать. Опять.

Рина замолчала. Да, она попытается.

— Ты можешь просто отпустить меня. Я никому не скажу, что произошло. Скажу, что просто закончила работу, и всё.

— Думаешь, это так просто решить? — граф зарычал на весь архив. Рина невольно вжалась в стеллаж. Он стал делать короткие шаги на встречу к ней.

— Я забуду то, что ты сказала мне вчера. Это будет непросто сделать, но я забуду. И мы попробуем начать всё сначала. Но нам нужно время, понимаешь? А я должен быть уверен, что за это время ты не попытаешься сбежать от меня.

— Дартер, ты серьёзно собрался держать меня здесь? — Рина также медленно отступала вглубь архива.

Виктор замер на миг, а после вновь двинулся вперёд:

— Ты никогда меня так не называла.

— Я не знала, что ты зверь в человеческом обличии!

— Рина!

Граф подскочил к ней в миг и обхватил за талию, прижав к себе. Девушка сопротивлялась, но мужчина не выпускал её.

— Посмотри на меня… Да перестань же драться. Успокойся. Послушай, Рина, посмотри на меня.

Девушка прекратила тщетные попытки вырваться. Она была ещё слаба. Но глаз на графа не поднимала.

— Рина, посмотри… — граф насильно приподнял её подбородок. Она посмотрела на него глазами, полными злобы.

— Твои глаза светятся, — прошептал граф. — Какое странное тут освещение. Не припомню, чтобы так было раньше.

— Пусти меня.

— Нет, послушай. Я знаю, что сейчас ты ненавидишь меня. Но лишь потому, что не понимаешь, что я делаю это ради нашей любви. Ты скажешь мне спасибо, когда всё закончится, потому что для меня нет ничего важнее твоей любви. Я знаю, что ты любишь меня в глубине души. Что ты специально врала мне, желая сделать больно. Но лишь потому, что не понимаешь… Я люблю тебя. Слышишь? Никто и никогда тебя так не полюбит, как я. И когда ты поймёшь это, всё станет, как прежде.

— Я тебя ненавижу, Дартер.

Рина с силой оттолкнула его. Граф отшатнулся, а затем со злостью в глазах развернулся и вылетел из подвала. Дверь захлопнулась, свет погас, и Рина вновь осталась в темноте.

Прошло часа четыре, а может и восемь. Рина успела немного поспать, догадалась включить ноутбук, чтобы свет экрана хоть немного освещал её невольное жилище. Она даже пыталась писать что-то в ноутбуке, но мысли путались. Наконец, компьютер разрядился и погас, и она снова сидела во тьме. И тогда она испугалась. Нет, она испугалась не смерти. В Провинции, где она выросла, говорили, — нет смысла бояться той, что всегда рядом. Смерть стоит за твоим плечом, она ходит рядом и ждёт. И в один день она протянет к тебе свою руку. Не надо бояться этого дня. Он настанет для всех.

Нет, не смерти боялась Рина. Она испугалась за маму и Бетти. Что будет с ними, если граф так и невыпустит её, или даже убьёт? И вот та мысль, от которой ужас разлился по телу девушки. Чтобы как-то успокоиться, Рина решила спеть песенку, которую мама ей пела в детстве. В итоге от неё стало только тоскливее. Она встала, нашла свободное место и попробовала потанцевать, до тех пор, пока спина не отозвалась болью. Девушка легла, чтобы передохнуть, и стала вспоминать все стихи, которые знала. Затем перебирала все любимые сюжеты книг и фильмов. Потом она стала вспоминать всех друзей и знакомых, думая о том, с кем точно теперь больше не станет общаться, потому что раньше делала это из вежливости. Дальше стала думать, чем будет заниматься, поскольку после всех событий ей вряд ли захочется работать в Архиве Парламента. Технически она уже находилась в архиве Президента, так что главная её карьерная цель сбылась, но не принесла совершенно никакой радости. А потому нужно было срочно придумать что-то взамен.

— Когда я выберусь, то… А я обязательно выберусь…

Рина примеряла на себя разные виды деятельности, размышляя, где бы смогла полностью проявить свои навыки. Она бы определённо издала книгу о магах, обязательно в трёх частях. В первой написала бы о тёмной, во второй — о светлых. А в третьей… А в третьей бы подробно описала свой опыт борьбы со зверем, внутри которого тьма сожрала всё живое. И посвятила бы эту книжку маме и Бетти, а в прологе указала, что лично читала дневники Циммера.

Но всё это шло с огромным уточнением — когда она сможет выбраться.

Часы тянулись мучительно медленно, а Рина начинала выть от беспомощности. Граф знал наверняка, что делать. Девушка пыталась вспомнить, у какого народа была пытка темнотой и замкнутым пространством, но, кажется, никто на ум не приходил. Наконец, она просто заплакала.

Дверь раскрылась, зажёгся свет. Граф принёс ужин.

— Ты не завтракала, — посмотрел граф на нетронутое блюдо, оставленное с утра.

— Я не голодна, — отрезала Рина, смотря на него. Глаза её были красные от слёз, лицо заплаканное, но перед ним она не проронила ни слезинки.

— Тебе стоит поесть. Так ты быстрее придёшь в себя. Я оставлю свет на один час, успей всё съесть.

Рина не ответила, а граф вышел. Этот зверь прав. Ей нужны силы. Рина смела и завтрак и ужин меньше чем за десять минут. И пока у неё было ещё время в запасе, она судорожно начала думать. Предусмотрительно он не принёс ей вилки, и она ела ложкой. Но и ложка могла бы сгодиться для чего-то. Рина спрятала её под матрас. А если разбить тарелку, осколком можно ранить. Хороший вариант, вот только граф принёс пластиковую посуду. И даже вечерний кофе был в пластиковом стаканчике. Рина злобно бросила поднос на пол.

— Ненавижу! — заревела она и опустилась на пол.

Это конец, ей некуда идти, нечем защищаться. Она слишком слаба, чтобы постоять за себя, да и не получится — граф выше, крупнее и куда сильнее её. В отчаянии девушка бросилась к стеллажу и сбросила с него все книги. Она вдруг почувствовала такое облегчение, что решила продолжить начатое. Стеллаж за стеллажом — она шла и сбрасывала книги на пол. Месяцы ежедневной работы — всё это шло прахом, она разрушала всё, что сделала. Раньше она бы никогда не позволила себе бросать книги, посчитав это поведение кощунственным. А сейчас ей было даже хорошо — осознавать, что она крушит всё то, что так якобы дорого графу.

На одном из стеллажей Рина увидела ящичек и остановилась. Тот самый неприметный ящичек, который она увидела в первые дни работы с архивом и не смогла открыть. Рина взяла его в руки — она совсем забыла про него. Сейчас она была уверена — внутри лежит что-то ценное для графа. Какая-то новая информация, которая может быть ей полезна. Она прижала ящик к себе, намереваясь открыть, и тут свет погас.

Рина медленно проходила сквозь разбросанные книги, расчищая себе путь. Она подошла к матрасу и опустила рядом с ним ящик. А затем вернулась к стеллажам, осторожно опускалась и ставила книги обратно на полки, заполняя архив. По крайней мере, теперь ей было чем заняться, ведь она успела опустошить добрую половину полок.

Когда девушка утомилась ставить книги, она вернулась к матрасу и легла, почти сразу провалившись в сон. И спала она долго и крепко, ведь граф больше не беспокоил её.

Проснувшись, она сделала вслепую лёгкую зарядку, и продолжила разбирать завал. Рина почувствовала себя бодрой, хотя пришлось постараться, чтобы найти ведро, которое стояло за углом в качестве туалета. Спустя время пришёл граф с завтраком, а с ним и зажёгся свет.

— Что ты натворила?..

Спросил он, видя разбросанные книги и хаотично расставленные на полках корешки. В темноте Рина никак не могла вернуть архив в прежний вид.

— Мне было скучно. Ты сам меня запер тут без света. Пришлось импровизировать.

— Бросаясь книгами? Что бы сказали профессора из твоей Академии на это?

— Что я должна была бросить парочку в тебя и сбежать.

— Опять ты об этом.

Граф гневно посмотрел на неё и опустил поднос.

— Мне нужно в душ.

— Исключено.

— Пожалуйста! Я не сбегу, ты же знаешь. Душ, и я вернусь обратно.

— Посмотрим.

— А ты же оставишь свет? Хотя бы на час? Я успею всё вернуть на место?

— Ешь свой завтрак.

Граф ушёл, захлопнув дверь. На счастье Рины свет не погас. Она бросилась к подносу — снова ложка. Затем кинулась к матрасу и достала ящичек. Она поковыряла пальцем замок, затем поколотила им по полу, ударила по стеллажу. Ничего не помогало, а отверстие замка было тонким и маленьким, в него бы пролезла иголка. Рина решила пока отложить ящик и съесть ароматный омлет с кофе, надеясь, что на сытый желудок что-нибудь придумается. Но ничего не придумалось, а около часа спустя свет вновь погас. Но Рина стиснула зубы и продолжила поднимать книги. Она решила во что бы то ни стало не сдаваться. Как бы тяжело ни было — она выдержит.

Рине показалось, что она закончила. Под ногами больше не попадалось книг, и она прошла обратно к своему матрасу. В этот момент зажёгся свет и вошёл граф. Рина встала ему на встречу.

— Пойдём. И не делай ничего глупого, ладно? У меня нет настроения воевать с тобой.

— Ладно.

Рина медленно пошла вперёд, граф шёл за ней. Она осторожно вышла в столовую и невольно потянулась к окну, на свет солнца. Сегодня стоял нестерпимо яркий день, снег за окном серебрился в дневных лучах. За окном виднелась конюшня. Рина тяжело вздохнула.

— Иди, у меня мало времени.

Рина послушно проследовала по коридору, глядя в панорамные окна. Как же ей сейчас хотелось выбежать на улицу, вдохнуть полной грудью морозный воздух и нырнуть в снег! Но граф, что шёл за её спиной, не оставлял никакой надежды. И Рина смиренно опустила голову.

Она быстро приняла душ, надев оставленные для неё чистые футболку и штаны. Когда она вышла из ванной, граф загородил проход.

— Ты знаешь, что мне нужно, — прошептал он ей в лицо.

Рина не сопротивлялась. Она не могла ничего сделать. Тело отзывалось болью на каждое его движение, но больше всего болело между ног и внизу живота. Рина зажмурилась и плакала, пока он совершал насилие над ней. В этот момент она ненавидела его особенно.

— Могла бы притвориться. Ты могла бы постараться.

Граф сказал ей это, когда всё кончилось, и Рина тихонько подрагивала, лёжа в его кровати.

— Ничего. Я умею ждать. Пойдём.

Граф провёл Рину обратно в подвал, таща за руку. Она не вырывалась и покорно шла. А когда дверь за ним захлопнулась, и она снова осталась в темноте, то вволю разрыдалась.

Он не принёс ужин. Рина слонялась между стеллажами, прокладывая путь прикосновениями к корешкам. Будет ли она так же любить книги, когда выберется отсюда? Впрочем, книги не были ни в чём виноваты. Рина напевала что-то под нос, чтобы успокоиться, но страх постепенно подползал всё ближе, а она отгоняла его, словно клубы чёрного густого тумана. Вот он вновь показался из-за стеллажа — Рина встала, как вкопанная, и вглядывалась в мрак подвала. В кромешной тьме еле различались углы чёрных стеллажей, но за ними, впереди, было нечто жуткое, чего она не видела раньше. Оно густело, обретало форму, разрастаясь. Чёрный туман полз с пола вверх, по книжным полкам, и надвигался прямо на Рину. Девушка задышала в испуге и попятилась назад, глядя во все глаза на туман.

— Мне всё это кажется… Мне всё это кажется.

Рина медленно шла назад, но туман ширился, уплотнялся, разрастался во все стороны. Она развернулась и пошла быстрее, отталкиваясь от полок, направляясь к своему матрасу. По пути она задела коленом полку и вскрикнула от боли. Рина чуть согнулась и невольно посмотрела назад — туман исчез, словно и не было. Она выпрямилась и стала всматриваться в тьму. В подвале было тихо. Темно. Никого. С верхних полок донёсся шорох, Рина вздрогнула и посмотрела наверх. Между полок выглядывала мёртвая голова Ингвара и глядела на неё изумрудными глазами. Он улыбался ей жутким оскалом. Рина заорала и рванула назад. Она сильно ударилась головой об одну полку, её отшатнуло, и она вписалась носом в другую. Книги с грохотом посыпались вниз, Рина потеряла равновесие, упала и поползла в дальний угол архива. По пути она наткнулась на собственный матрас, схватилась за одеяло и завернулась в него с головой. Её ещё долго била дрожь, а после она потеряла сознание.

Рина не понимала, сколько проспала. Она открыла глаза, и было всё так же темно. В голове тут же застучало, она почувствовала приступ тошноты. Рина медленно села, смотря на пол. Она старалась не вертеться, чтобы не провоцировать головную боль и не увидеть чего-нибудь ещё…

Никто не приходил очень долго. Рина точно не знала, сколько. Она хотела пить, есть, принять душ, лечь на нормальную кровать, выпить вкусный кофе, ну и ещё всякое, человеческое, чего её лишили, просто потому что захотели её наказать. Рина лежала, свернувшись калачиком, на своём матрасе, и тихонько скулила.

День, два или три спустя, но может и меньше — точно сказать нельзя — в архиве зажёгся свет, и вниз спустился граф. Он подошёл к девушке и тихонько позвал. Та не отзывалась. Тогда он присел рядом с ней и тронул за плечо. Рина смотрела перед собой и не реагировала.

— Рина, ты слышишь меня?

Он тронул её за лицо. Вдруг девушка заорала, словно дикий зверь, и набросилась на графа. Она свалила его на пол и уселась сверху, нанося удары. Рина кричала ему в лицо и била, граф чуть придерживал её руки.

— Рина, успокойся. Это я. Успокойся, прошу тебя.

Рина кричала и била, и длилось это долго. Но наконец она выдохлась и затряслась в судорогах над графом. Тот резко сел и прижал девушку к себе. Он гладил её по голове и успокаивал. Граф вдруг решил, что перестарался, желая её подчинить. Он думал, она сдастся. Вместо этого она сломалась.

— Я…

Рина начала шептать что-то. Она пришла в себя, немного успокоилась, и начала соображать.

— Я хочу… Хочу выйти.

Граф снова погладил её по голове.

— Я хочу выйти отсюда.

— Я знаю.

— Я хочу выйти.

— Рина, я знаю.

— Отпусти.

— Не могу. Ты же знаешь, я никогда тебя не отпущу.

— Пожалуйста, — Рина умоляюще посмотрела на него. Глаза его ничего не выражали. Он легонько поцеловал её в лоб, а затем оттолкнул от себя, встал и вышел.

Рина бросилась за ним с мольбой, но дверь захлопнулась быстрее, чем она достигла верхней ступеньки. Рина, обессиленная, спустилась обратно. На столе стояла еда. Рина бросилась к ней, почувствовав жуткий голод. Залпом выпила пол литровый кувшин и засунула в себя стейк. После ужина она сидела в углу и в ужасе ждала, что свет вновь погаснет. Но в этот раз граф оставил свет включённым.

Пока все в доме сходили с ума — Рина в своей пыточной, граф в своём кабинете, и стражи, обескураженные последними событиями, — Михаил уехал по делам. Граф отослал его в Лангрию вместо себя. Они с Михаилом здраво рассудили, что Президент сейчас слегка не в себе, и не может в таком состоянии предстать перед двором. Сначала Дартер сопротивлялся, но после смирился, чуть не сказав вслух, что уже жалеет о своём решении стать Президентом. Он привык быть в тени, серым кардиналом, привык жить в глуши своего поместья или уезжать к чёрту на куличики с миссиями, но никак не быть на виду у всех Сведённых Королевств. Особенно теперь, когда в подвале его дома заперта девушка.

Михаил боялся оставлять его с ней одного, боялся уезжать надолго. Но в то же время он увидел в этом возможность.

Элита, люди силы, сразу бы поняли, что с Дартером происходит то, что когда-то произошло с Циммером. Тьма сжирает его изнутри, и не оставит человека, а только страшного голодного зверя. Тьма начала поглощать его, и случилось это быстрее, чем он успел освоиться в своей новой роли. Михаил понимал, что тому способствовало всё, что случилось с Риной. Дартер решил запереться в доме — чтобы найти способ себе помочь и чтобы неустанно следить за девушкой. Однако оба понимали, что долго скрывать состояние графа не выйдет, а слабость Президента тут же породит желающих его место занять.

Как быстро сошёл с ума Циммер? Как быстро и Дартеру придёт в голову начать избавляться от людей силы в надежде сохранить свою позицию? Всё было столь непонятно, что, возможно, лучшим решением было бы пустить всё на самотёк и дождаться, пока граф не разрушит себя сам. Но Михаилу этого было мало. Он хотел собственными руками сотворить возмездие.

Дела в Парламенте он завершил скоро и решил прогуляться до Нижнего Квартала. В полицейском участке Нижнего Квартала Лангрии мать Рины уже в третий раз подавала обращение. Но когда она в очередной раз рассказывала полицейским, что её дочь находится в заточении у нынешнего Президента, так как уехала сортировать его книжное собрание и пала жертвой его обаяния, полицейские в очередной раз желали ей отправиться в здание через два квартала, в котором находился дурдом. Мать Рины упорно оставляла обращения, несмотря на открытые насмешки, и приезжала каждый понедельник, чтобы узнать его статус.

Как раз в такой понедельник, — когда мать Рины, вновь не добившись ответа, тоскливо опустив голову, вышла из участка, а Михаил, навестив кабак, в котором они с Дартером встретились впервые, вышел освежиться, — они встретились. Михаил не знал, кого он увидел. Но он узнал черты Рины в этой женщине — те же голубые пронзительные глаза, те же каштановые волосы, чуть доходившие до плеч, что слегка были тронуты сединой. Михаил засмотрелся на женщину, а та, чуть смутившись от взгляда стража, произнесла:

— Что вы так смотрите на меня?

— Я… Вы мне напоминаете кое-кого.

— И кого же?

— Одну девушку.

— Девушку? У меня есть дочь. Но откуда бы вам её знать?

— Действительно, откуда бы… — Михаил удивлённо улыбнулся. — Как зовут вашу дочь?

— Это не важно. Она пропала. Я не хочу это обсуждать.

Женщина стремительно зашагала по пути к остановке, и Михаил пошёл за ней.

— Стойте! Вашу дочь зовут Рина?

Женщина вмиг застыла, затем резко обернулась:

— Что вы о ней знаете?

В её голосе слышались боль и надежда одновременно, и Михаил отметил, что он уже слышал эти интонации — сейчас мать была особенно схожа со своей дочкой.

— Я знаю, что она… — Михаил осёкся, подбирая слова. — Она сейчас в доме у одного важного человека.

— Это я и без вас знаю. Постойте. Где же я вас видела?

Михаил, как бывший военный генерал, мог мелькать на телевидении. Он не удивился, что она могла видеть его.

— Не знаю, мы с вами точно раньше не встречались, — ответил Михаил, пока мать Рины пыталась вспомнить. — Послушайте, с вашей дочкой всё в порядке. На сколько это возможно.

— Что вы имеете в виду? — женщина вновь посмотрела на него с этим смешанным чувством.

— Я не могу вам всё рассказать. Но вы должны знать, что скоро она вернётся домой. Я вам даю своё слово.

— Да я вас знать не знаю. На кой чёрт мне ваше слово.

— Вы правы. Но, поверьте, я говорю от всей души. Я даю вам моё слово, что она вернётся домой живая и невредимая. Вам нужно лишь подождать.

— Я жду уже полгода. И получаю только какие-то странные письма от неё и конверты с деньгами от этого… графа, чтобы его. Как подачки голодной собаке.

— Как вас зовут?

— Ольга.

— Слушайте, Ольга, — Михаил взял её за руку, и женщина вздрогнула. — Рина уже очень скоро вернётся. Большего я не могу сказать. Пожалуйста, постарайтесь не падать духом всё это время и ждать.

— Это я и без ваших слов делала, — Ольга выдернула руку и дёрнула плечом. — Спасибо, что дали хоть какое-то понимание, что моя дочь в порядке. Конечно, объяснить вы всё не можете, — куда мне, несчастной глупой женщине, понимать ваши мужские дела. Так что остаётся ждать и надеяться, что вы со своим графом разберётесь так, чтобы моя дочь при этом не пострадала. Надеюсь, что больше я вас не встречу.

С этими словами Ольга развернулась и решительно пошла вперёд. Михаил пялился ей вслед и восхищённо улыбался. О да, Рина определённо была в свою мать.

Михаил отчитался перед графом по возвращении. Тот сидел в кабинете, бледнее обычного, а взгляд его всё время блуждал, пока Михаил говорил. Граф медленно погружался в собственное безумие, и Михаил этому не мешал.

Затем он отправился на кухню, чтобы набрать побольше разных вкусностей, и с ними навестить Рину. Страж замер, почувствовав пистолет, приставленный к затылку.

— Ты не сказал мне, что пойдёшь к ней, — медленно произнёс Дартер, с силой вдавливая ствол в затылок стража.

Михаил застыл, не шевелясь. Безумие и оружие плохо сочетаются. Графа лучше не провоцировать.

— Я не…

— Ты не для себя это всё собираешь. Михаил, если ты думаешь, что я сдаю позиции, и ты теперь можешь делать, что хочешь… То ты очень ошибаешься. Сейчас я отойду, а ты отнесёшь всё Рине. Я буду стоять за дверью и ждать. У тебя будет ровно три минуты. Если ты задержишься или поможешь ей сбежать, я застрелю вас обоих.

— Я понял, граф Дартер.

— Отлично.

Михаил и мускулом не дёрнул, когда обернулся лицом к графу. Глаза Дартера полыхали янтарным пламенем. Он задержал взгляд на страже, а затем чуть отступил, освобождая дорогу. Михаил прошёл вперёд и быстро направился к девушке, не тратя ни минуты. Граф последовал за ним и остановился в дверях архива.

Рина медленно повернула голову. Она увидела стража и отвернулась. Михаил испугался, заметив её пустой равнодушный взгляд.

— Рина, я принёс вам поесть.

Михаил поставил поднос. Девушка сидела на матрасе, отвернувшись к стенке. Михаил сел рядом с ней и взял её за руку. Рина не реагировала.

— Рина, — он подвинулся ближе и шепнул ей на ухо. — Я видел вашу мать. Она ждёт вас.

На этих словах Рина чуть подскочила на своём месте и остро посмотрела на Михаила.

— Как? Где?

Он поднёс палец к губам, и девушка понимающе замолчала. Михаил оглянулся на дверь, а затем вновь приблизился к ней.

— Скоро всё закончится. Подождите немного.

Он хотел было уйти, но девушка придержала его за руку.

— Принесите мне булавку, — шепнула она ему.

Страж удивился её просьбе, но решил, что обязательно её выполнит. И тут же вышел из подвала. Граф просверлил его взглядом.

— О чём вы говорили? — спросил Дартер.

— Она просила принести ей её медвежонка, — быстро нашёлся что соврать страж.

— Вот как.

Граф молча посмотрел на стража, а затем развернулся и зашёл в подвал, захлопнув за собой дверь. Михаил бросился к ней, прислушиваясь, боясь, что Дартер застрелит девушку. Но за дверью стояла тишина. А после раздался пронзительный крик Рины. Михаил дёрнул за ручку — дверь была заперта изнутри. Он рвал и стучался, а крик Рины не смолкал. После его сменили стоны девушки, и Михаил понял, что происходит. Он отшатнулся от двери, но быстро взял себя в руки. По крайней мере у него есть время всё подготовить.

Михаил кинулся в кухню и достал из одного ящика булавку. Затем быстро прошёл по коридору в комнату Рины и осмотрелся в поисках медведя. Он открыл шкаф, затем проверил тумбочку, стал лазить под одеялом на кровати. Он нашёл Ори под подушкой.

— Прости, дружочек.

Михаил всадил булавку прямо под шею медведя, где виднелась небольшая дыра и торчал синтепон. Затем вернул медведя на место и вышел.

Рина лежала перед Виктором, отвернувшись к стене. Тот гладил её волосы, накручивая пряди на пальцы.

— Знаешь, я всё вспоминаю твой первый день тут, — задумчиво сказал Дартер, играя с волосами девушки. — Ты тогда была такая звонкая, радостная. Как будто солнце зажглось прямо в моём доме. Ты пахла, как роза, смеялась, словно ребёнок, была такой невинной и красивой… Ты и сейчас красивая, но уже не так. Потухло моё солнце.

— Это сделал ты, — ответила девушка тихо.

— Мы можем всё исправить, — граф лёг рядом, прижимаясь к ней всем телом и нависая над головой девушки. Он вжался губами в её висок, затем потёрся носом о щёку и сказал, — мы можем снова всё вернуть. Снова полюбить друг друга. Как в тот первый день. Рина, давай попробуем.

Он покрывал поцелуями её лоб, щёки, нос, но девушка не реагировала. Затем граф замер, прижавшись щекой к её плечу, сжав её обнажённую фигуру в своих объятиях. Рина медленно повернулась к нему.

— Мы можем попробовать… — начала она. — Если ты выпустишь меня отсюда.

Граф тяжело вздохнул. Он ответил:

— Я выпущу тебя, когда снова увижу, что ты меня любишь.

Они встретились взглядом. Глаза Рины ничего не выражали, а граф смотрел внимательно. Девушка сказала:

— Хорошо. Я постараюсь для тебя.

— Для нас. Это ради нас, не ради меня.

— Хорошо, граф Дартер, я постараюсь для нас.

Граф ещё смотрел на неё какое-то время, а затем вышел. Рина осталась лежать, укутавшись в одеяло. Дартер вдруг снова вернулся, и Рина обернулась на него.

— Вот твой медвежонок, — он положил его на матрас. — Я делаю так, как ты попросила. Надеюсь, это станет нашим первым шагом навстречу друг другу.

Рина обняла графа, но лишь для того, чтобы скрыть удивление. Она просила?.. Девушка догадалась мгновенно. Как только граф ушёл, она схватила Ори и стала обыскивать его. Булавка нашлась сразу. Она вытащила её, задев добрый кусок синтепона, и тут же бросилась к ящичку. Игла булавки точно подошла к отверстию замка. Рина вставила её до предела, послышался щелчок, и ящик открылся. Она откинула крышку и увидела внутри пожелтевшие листы бумаги. Это был лист из газеты, той самой, где не хватало одной полосы. На нём Рина увидела большую статью о пожаре в доме Дартеров, случившемся более 20 лет назад.

— Он говорил мне про этот пожар. Но зачем ему прятать эти листы?

Вначале Рина посчитала, что здесь нет ничего удивительного, что граф захотел сохранить заметку о том пожаре отдельно от других газет. Однако интуиция подсказывала ей, что должно быть что-то особенное в том, как именно он их сохранил. Как вырвал, как нашёл специальный ящик, как спрятал в самую даль архива. Она вновь и вновь перечитывала статью, пытаясь понять. И вдруг взгляд её задержался на одном предложении:

«Сын четы Дартеров, юный наследник семьи Виктор Дартер, в тот злополучный день находился в сарае неподалёку от дома. Он практиковал магию, а потому не заметил пожар, да и сам сарай находится в глубине леса. Но когда он увидел дым, было уже поздно…»

— Что мне тогда сказал Виктор? Что-то вроде «мне чудом удалось спастись»… Что-то тут не сходится. Почему он сказал, что ему удалось спастись, ведь тут написано, что он не был в доме в момент пожара?

Девушка долго думала, снова перечитывала. Она уже успела одеться и съесть добрую половину блюд с подноса. Граф теперь оставлял ей свет, так что она спокойно могла ходить, читать и писать, и последние два пункта почти мгновенно протрезвили её и вернули в рассудочное состояние. Но всё же она была обессилена пребыванием здесь и ещё не вполне отошла после аварии.

Виктор принёс ужин на двоих и остался есть с ней. Он расстелил плед, принёс вино и другие закуски, и они сели на полу. Рина горько улыбнулась — всё это было словно тем днём, когда граф позвал её на пикник. Как жутко далеко друг от друга находились эти два дня.

Они молча пили вино. Рина наслаждалась каждым глотком. Здесь, в плену, простые человеческие радости приносили ей втрое больше удовольствия. Наконец, выпив два бокала, она решила заговорить.

— Послушай, мне так жаль…

Граф посмотрел на неё.

— Я, кажется, кое-что поняла. Знаешь, я вспомнила, что ты говорил мне про свою семью. Про тот ужасный пожар и то, как они погибли, а ты выжил… Понимаю, что так неправильно говорить по отношению к их памяти, но они, в каком-то роде, оставили тебя одного. Я имею в виду… Ты ведь рано покинул дом ради учёбы. А потом этот пожар. Ты был совсем один.

Дартер отвернулся и смотрел перед собой. Рина продолжила.

— И я вдруг поняла, что поступала с тобой так же. Со всеми этими попытками бросить тебя, убежать… Я поняла, какую боль причиняла тебе. Но я больше никогда тебя не брошу, слышишь? Больше никогда так не поступлю с тобой.

Рина молча вглядывалась в лицо мужчины. Тот медленно повернулся к ней и посмотрел с выражением, которое показалось Рине злостью. Она испугалась, что сказала что-то не то, и произнесла:

— Я… Не хотела обидеть тебя. Я…

Дартер молча встал и направился к выходу. Рина встала вслед за ним. Она звала его, спрашивала, чем обидела, но тот просто вышел и хлопнул дверью. Рина остановилась посреди подвала и крепко задумалась. Что именно в её словах так разозлило графа?

23

Рина царапнула булавкой по краю стеллажа.

— Четырнадцать.

Столько дней, как ей казалось, она провела в подвале. Она считала те дни, что провела без сознания, а затем и те, которые прошли в состоянии между сном и явью и под литрами лекарств. А после и те, что провела в темноте. Хотя до конца она не была уверена.

Она смотрела на четырнадцать косых чёрточек, украшавших книжную полку. Четырнадцать дней её плена. Но их было гораздо больше. Пожалуй, отсчёт стоило бы начать с того самого дня, когда она только шагнула на порог дома графа. Рина тяжело вздохнула.

Она вновь взяла в руки газетные листы, пытаясь понять, что её так настораживало во всей этой истории. Граф так странно отреагировал на её слова о семье и пожаре. Всё это было жутко. Рина почувствовала вдруг отвращение, вспомнив, как Дартер устраивал ей игры с огнём, при том что вся его семья сгорела заживо. Раньше она никогда не сопоставляла два этих факта, а теперь…

— А что если… — пришла одна мысль Рине в голову.

Перед завтраком Рина спрятала ящичек вглубь архива. Граф принёс две чашки кофе, яичницу, тосты. Девушка встала ему навстречу и легко тронула губами его щёку. Граф был чуть бледен, но выглядел лучше. Чёрные волосы особенно подчёркивали его осунувшееся лицо, а скулы стали ещё острее. От него пахло елью, мятой и мускусом. Он приобнял девушку и поцеловал в ответ.

— Я ждала тебя.

— Я сварил тебе кофе. Как ты любишь. Перец и корица.

Рина хотела было спросить, как он узнал. Говорила ли она ему об этом? Или же он посмотрел по камере, что она добавляла в свой кофе?

— Спасибо, — ответила девушка и взяла напиток.

Она сделала глоток и прикрыла глаза. И постаралась не выплюнуть напиток. Он сварил ту ещё гадость, испортив вкус кофе, но Рина блаженно улыбнулась:

— М-м… Ты постарался для меня. Спасибо.

Граф молча наблюдал за девушкой, не притрагиваясь к еде. Вдруг он вырвал чашку из её рук и притянул к себе. Он поцеловал её, впиваясь губами. Рина ответила ему, обхватывая его тело, гладя руки, спину, спускаясь ниже.

— Я хочу огонь.

— Что?..

Рина чуть оттолкнула от себя графа. Он удивился, подумав, что ему послышалось. Но девушка повторила:

— Принеси что-нибудь. Спички, зажигалку — что угодно. Я хочу повторить то, что ты делал со мной в том домике.

— Но… Я думал, тебе не понравилось.

— Нет, я… Я только сейчас поняла, что мне нравилось всё то, что мы делали. Я хочу повторить это. Напомнить. И, может быть, тогда всё станет, как прежде. Как ты считаешь?

Граф замялся. Он пристально посмотрел на Рину, та улыбнулась изо всех сил, во всю свою хищность, какую только могла отыграть. На миг показалось, что он не поверил. Но он сказал:

— Это лучшее, что я слышал от тебя за последнее время. Я принесу всё что захочешь.

— Сейчас?

— Нет, не сейчас. Надо время. Я всё сделаю, вот увидишь, всё сделаю как надо.

Рина не поняла, что он имеет в виду. Он был возбуждён, но уже другим мыслям. Эта идея так вдохновила его, что он позабыл об их поцелуе.

— Я скоро вернусь.

Граф бросился из подвала, а Рина взяла чашку и стала медленно потягивать кофе. Ей хотелось чего-то покрепче. Хотелось, чтобы всё скорее закончилось. Всё вышло словно само собой, легче, чем она думала, но внутри она была готова.

Граф вернулся спустя час. Он принёс с собой свечи, упаковку спичек, три зажигалки, лошадиный хлыст, прочную верёвку, нож и бутылку виски. Рина удивлённо наблюдала, как он медленно, предмет за предметом, выкладывал их на стол из корзины. Всё время, пока он аккуратно складывал предметы друг с другом, он не спускал глаз с девушки.

— Думаю, начнём с этого, — сказал граф, открывая бутылку.

Рина вырвала бутылку из его рук и сделала большой глоток. Она зажмурилась, спиртное обожгло горло и грудь. Граф подошёл к ней вплотную и вжался пахом, упираясь её в живот. Рина выпила ещё и вновь прикрыла глаза. Прикосновения графа больше не доставляли ей радости, каждый его вздох рядом с ней напоминал о том, что она в его лапах, пленница, лишённая свободы, личности, себя. Злость уничтожала все остальные чувства. Граф нахмурился.

— Что ты, Рина…

— Ничего. Это виски.

Рина поцеловала графа, он тут же ответил ей. А после начался новый кошмар. Виски затуманил голову, и всё стало, как в её снах. Она лежала, не в силах пошевелиться, а горящие глаза графа нависли над ней. Пламя свечи, как острое лезвие, жалило кожу, когда граф подносил её близко. Он мучил её долго, с упоением глядя на девушку, которая выдавливала из себя притворные стоны. А когда всё кончилось, и он, наконец, встал с неё, Рина обессиленно лежала, подрагивая от боли и ярости. Граф медленно оделся, повернулся к ней:

— Я оставлю это здесь, выбери, что будет следующим. Возьму у лекаря мазь от ожогов, к вечеру вернусь, и мы продолжим. Отдыхай.

Девушка медленно встала. На лице её играла злая улыбка.

— Тебе нравится пытать меня огнём. Почему?

— Я думал, тебе это нравится, — граф повёл плечом.

— Сейчас я говорю о тебе. Почему?

Дартер помолчал. А затем сказал:

— Ладно, нет смысла скрывать. Так я чувствую силу особенно. Огонь — одна из основных стихий, а люди силы чувствуют их. И близость с тобой…. В общем, это невероятное чувство. Когда я ощущаю тебя, твоё тело, твои чувства — все — плохие, хорошие, страх, боль. Это всё питает меня.

Рина оперлась на стол. Она пыталась переварить его слова.

— Значит, всё это время я была для тебя всего лишь источником? Эмоций, удовольствия, силы? И только?

— И это прекрасно, Рина. Ни одна девушка ещё не давала мне столько…

— Но я человек! — Рина взяла себя в руки и повторила уже спокойно. — Я человек.

Граф помолчал. Он не понимал, что именно так злит девушку. А затем лицо Рины исказила такая злоба, что граф невольно отшатнулся.

— Так ты… Нет, ты не мог… Скажи, что не мог!

— О чём ты, Рина?

— О твоих родителях.

Рина посмотрела графу прямо в глаза. Мужчина не отводил их. Она боялась, что он скажет. Боялась, что её догадка подтвердится. Граф лишь молча смотрел на неё. А затем коротко кивнул. Рина не сдержалась и заплакала.

— Тебя пугает это?

— Но зачем, Дартер? Зачем?

— Циммер. Я прочитал его тогда. Моя сила была слаба, не проявлялась. И я искал способ. Я знал, что мне уготована великая судьба, я не смирюсь с простой и серой жизнью. И тогда я узнал этот способ. Всё, что я испытал тогда… — граф прикрыл глаза, словно погрузился в тот день. — Пламя, пожиравшее стены родного дома. Крики родителей. Мои боль, слёзы. Кровь, сажа, запах плоти… Всё это наполнило меня такой мощной силой, что мне не составило бы труда подчинить себе даже самого Президента.

Граф открыл глаза. Они горели янтарным золотом с багряным отливом. Рина опустила голову обессиленно.

— Ты убьёшь меня? — Тихо спросила девушка после молчания.

Дартер не отвечал. Затем вздохнул и произнёс:

— Пока ты нужна мне живой. А сейчас надо залечить твои раны.

Как только он вышел, девушка бросилась на колени и разрыдалась. Она намеренно попросила его повторить то, что он делал с ней, используя огонь. Так она хотела услышать от него, что означает для него всё это. Но она и представить не могла, что услышит, что граф сам спалил собственных родителей заживо. Если бы она только знала, в чьи лапы угодила. Если бы только сразу поняла всё! А ведь она испытывала тревогу в этом доме, да вот только не могла понять её. Если бы прислушалась к себе, если бы не верила в свои же фантазии…

Рина медленно встала. Она взяла в руки бутылку виски и сделала большой глоток. «Пока ты нужна мне живой». Слова графа прозвучали страшно. Когда это закончится? Её жизнь больше ей не принадлежала. Ловушка захлопнулась. Красавица в руках чудовища, вот только чудовище не станет прекрасным принцем. Оно всё время им притворялось, играло, пока ему была нужна красавица. А теперь… Рина вдруг засмеялась истерическим хохотом и стала пританцовывать с бутылкой в руках. Ей в голову вдруг пришла безумная идея. Настолько безумная, что казалась единственным спасением.

Она пнула ногой стеллаж, и из него выпали пара книг. Рина сделала ещё глоток, а затем отставила бутылку и обеими руками стала сбрасывать книги в кучу. Она пинала их, швыряла, вырывала страницы, сваливая по центру, до тех пор, пока на полу не образовалась приличная гора. Затем Рина облила её сверху виски, а остатки выпила. Взяла со стола спички, затем достала ящичек с газетной заметкой. На миг взгляд задержался на фотографии семейной четы Дартеров. Как можно убить собственных родителей? Да Рина готова жизнь отдать за маму и сестру. Точнее, она готова была жить. Но, сама того не ведая, отдала свою жизнь зверю.

Рина подожгла газетный лист и бросила на книжную кучу. Пропитанные листы вмиг схватились пламенем. Девушка отскочила к двери и села на пол, прикрыв нос рукой. Запах жжёной бумаги и дым заполнили подвал. Даже если она сейчас умрёт, это будет её последний акт сопротивления. Пускай он знает — она умрёт, но никогда не станет его игрушкой. Никогда больше не будет подчиняться ему.

Дым медленно затягивал подвал. Рина уже ничего не видела, только слышала языки пламени. Иногда ей казалось, что сквозь дым ей видятся глаза — золотые, зелёные, синие. Дым потихоньку проникал в лёгкие, Рина кашляла и чувствовала, как теряет сознание, пока сильные руки не подхватили её. Рина разжала глаза и увидела Михаила. Тот схватил девушку и вынес наверх. Там он посадил её на стул и вылил на голову кувшин холодной воды. Рина вмиг очнулась.

— Беги.

Но Рина не успела. На пороге столовой стоял граф. Лицо его исказил гнев, он побледнел, а глаза сияли как никогда раньше.

— Ах ты тварь! Решила спалить мой дом! Я тебя убью!

Михаил преградил ему путь, ограждая Рину.

— Сначала будешь иметь дело со мной.

— Сначала надо потушить пожар. А потом я разберусь с вами.

Граф развернулся было, но Михаил сказал:

— Никто не придёт, Виктор.

— Что?

— Стражей нет. Все ушли. Я отпустил всех.

— Что ты сейчас сказал?…

Дартер медленно повернулся и встал напротив, тяжело дыша. Михаил посмотрел на него с нескрываемым гневом.

— Твоё безумие многих напрягало. Ты и не замечал, но после смерти Николая всё переменилось. Стражи всерьёз задумались о том, кому служат, и кто из них погибнет следующим по твоей прихоти.

— О чём ты вообще говоришь… Предатель. Не забывай, что ты говоришь с Президентом Лангрии!

Михаил горько улыбнулся:

— Президент, который заперся в своём доме. Давно ты был в Резиденции? В Парламенте? Очень давно, иначе бы ты знал, о чём говорят люди. А люди чувствуют, что ты слаб, что ты теряешь рассудок. Твоё время прошло.

— Как ты смеешь. Ведь я привёл тебя в свой дом! Я…

— Да, Дартер. Я всё боялся, что ты вспомнишь меня. Но ты был так занят собой, что забыл. Ты не привёл меня в дом. Я вернулся в твой дом.

На миг граф застыл, вглядываясь в глаза стража. Он нахмурился, а затем лицо его вытянулось. Он вспомнил.

— Двадцать пять лет назад, Дартер. Я служил стражем твоего отца. Я был верен ему. Но больше всего… Оливия. Я любил твою маму. И после её смерти никого и никогда так не любил.

— Да ты… — зашипел граф, но Михаил продолжил:

— Я и пальцем её не тронул. Лишь преданно выполнял свою работу. Но после пожара… Я всё не мог взять в толк, что случилось. Мы разгребали завалы, пока ты делал вид, что убит горем. Я обнаружил сейф твоего отца, а в нём — дневник Циммера. Я прочёл его в ужасе, но не понял тогда, что именно нашёл. А потом, когда вдруг из самого слабого мага курса ты стал выдающимся учеником, пользующимся почётом у самого Президента, я вдруг всё понял… Я всё понял, Дартер, и ждал.

— И чего же ты ждал, Михаил? — насмешливо спросил Дартер. Но глаза его пылали яростью.

— Мести. Ты сам виноват, Дартер. Ты сам кормил свою тьму.

Мужчины схлестнулись в драке. Граф напал первым. Он был моложе Михаила, но за стражем стояло преимущество опытного бойца. Ему удалось сбить с ног Дартера, затем схватить его за шею и потащить к подвалу, откуда дым уже валил в столовую. Рина в ужасе наблюдала за происходящим. Дартер смотрел на неё с диким отчаяньем, шептал что-то и тянул к ней руки, вместо того, чтобы отбиваться от Михаила. А страж крикнул:

— Беги! Беги, Рина!

И Рина побежала. Ей удалось забежать в комнату, схватить Ори и куртку, и переобуть ботинки. На всё это ушло не более пяти секунду, но дым уже заполнял коридор и медленно подбирался к дверям спален. Девушка выскочила во двор и полной грудью вдохнула морозный воздух. Она направилась в сторону гаража, но прошла мимо и забежала в конюшню.

Кони ржали и нервно били копытами. Они чувствовали пожар, страх и смерть. Рина тщетно пыталась их успокоить. Она подошла к Танатосу, что бесновался в деннике, и осторожно протянула руку. Конь остановился, глядя на неё, как это обычно делал. Тогда она открыла дверь. Танатос вновь заржал, мышцы его дрожали, а ноздри раздувались. Девушка опёрлась на стену и влезла на спину коня. Тот привстал на дыбы и вырвался из стойла, резво направляясь к выходу. По пути Рина быстро нажала кнопку, открывая остальные денники. Снаружи Танатос сорвался с места в галоп, и Рина еле усидела на нём. Он понёсся прямо на дом, и девушка с силой ударила его в бок, чтобы повернуть коня. Танатос завернул в сторону леса и помчал. Краем глаза Рина заметила, как дверь дома открылась, но так и не увидела, кто вышел из неё. Танатос в три аллюра пересёк площадку у дома и на подходе к лесу сорвался на бег карьером. Рина крепко вцепилась в гриву коня, обхватив мощные бока ногами. Танатос бежал быстро, но ровно, и девушке оставалось лишь держаться изо всех сил, чтобы не упасть. Рядом показывались морды Минотвара и Кракена, сзади бежали Левиафан и Беовульф. Все они следовали не за ней — за Танатосом, признанным лидером табуна. Но Танатос признал Рину, а потому быстро, но бережно, уносил её прочь от дома графа.

В памяти всплыли слова Криса: «Через лес на север, минут тридцать… тропинка за елями… Оттуда вывернешь к полям». Рина чуть потянула на себя гриву коня и сжала бока, притормаживая Танатоса. Тот распылился, но сменил карьер на галоп, а затем перешёл в рысь. В этой части леса она ещё не была. Тропа становилась всё уже, наконец, Танатос зашагал, тяжело пробиваясь сквозь сугробы. Рина испугалась, решив, что потерялась. А вдруг тропинка круговая, и она вернётся к дому графа? Девушка тревожно оглядываясь по сторонам. Впереди стояло огромное дерево, преградившее дорогу. Кони затормозили. Кажется, это тупик.

Тёплое чувство разлилось внутри. Сквозь снег, покрывавший кору и ветви, Рина увидела чёрные борозды, испещрявшие ствол. Они окутывали дерево, уходя высоко вверх. Рина улыбнулась — это был чёрный дуб.

— Мама говорила, что под кроной чёрного дуба уйдут все несчастья и тревоги…

Рина оглянула дерево и посмотрела правее. За ним виднелся проход, по бокам которого росли ели. Рина вытолкала Танатоса на тропинку.

Эпилог

— Спасибо! Мы приедем на следующей недели.

Роскошно одетая дама пожала руку Рины. Несмотря на место, где они находились, дама не стала менять наряд на что-то попроще. В комнату вбежал её сын, мальчик лет семи, он весело протянул Рине шлем и поблагодарил её:

— Спасибо! Было так круто ездить на Минотавре!

— Ты большой молодец, — Рина наклонилась к нему, поправляя волосы. — Ещё пара уроков, и пересядешь на Танатоса.

— На этого здоровяка?? Круто! Мама, ты слышала?! Я смогу покататься на Танатосе!

Женщина улыбнулась, ещё раз поблагодарила Рину, и они вместе уехали. Рина прошла в стойло Минотавра, сняла амуницию, укрыла его попоной и дала яблоко, потрепав по морде. Затем угостила других коней и вышла во двор.

Лето стояло в самом разгаре. Жаркое июльское солнце целовало края полей, усыпанных яркими лепестками цветов. Ветер развивал травы, донося цветочный аромат. Алекс сидел на стоге сена, выпуская сигаретный дым. Рина присела рядом.

— На сегодня всё. Мама хотела испечь пирог. Ты придёшь?

— Конечно. Как я могу отказать.

Рина с нежностью посмотрела на Алекса. Тот погладил её волосы, а затем приобнял и легко коснулся губами её лба. Они ещё долго сидели обнявшись, молча глядя на цветочные переливы, подставляя лицо солнечным поцелуям.

Когда Рина вернулась домой в сопровождении пятёрки вороных коней, вся Провинция вышла на улицы, наблюдая за этим зрелищем. Они подъехали к порогу дома Рины, отбрасывая снег копытами и раздувая ноздри после длительного пути. Мать Рины тут же появилась на пороге. На лице её отразилась непередаваемая смесь эмоций. Рина спрыгнула с Танатоса и обняла маму. Женщина всхлипнула, и тут же отстранилась:

— Рина, ты что, украла коней?!

Обе женщины засмеялись, но также дружно и разрыдались, повиснув на плече друг у друга. Затем из дома вышла Бетти. На щёчках её был румянец, чего Рина не видела уже давно. Она пошла к сестре и обняла её. Бетти всхлипнула.

— Ты вернулась, Рина!

— Это Ори.

— Что? — Бетти посмотрела на сестрёнку сквозь слёзы.

— Ори. Он помог мне. Спасибо, Бетти. Если бы не ты…

Женщины ещё долго обнимались на пороге дома. Долго плакали, скрепив руки и радуясь воссоединению.

Рина отвела коней к Алексу на ферму. Когда она пришла, тот расчищал дороги от сугробов. Завидя Рину, он замер. Затем бросил лопату, подбежал к девушке и заключил в объятия, поднимая над собой. И долго-долго целовал её, обнимал, и снова целовал. А Рина плакала. Любовь, нежность, радость — все самые тёплые чувствавдруг вспыхнули внутри к этому мужчине, который всегда любил её, всегда заботился о ней и её семье.

Они открыли конный клуб. Пятёрка вороных коней стала легендой среди богатых семей Лангрии, так что отбоя от клиентов не было. Все желали увидеть их, прокатиться на чёрных красавцах. Немногие из Парламента знали, что эти кони принадлежала графу. Но те, кто знал, молчали. После пропажи Президента в стране начались свои хлопоты. Каждый рвался к власти, каждый стремился занять место главы Лангрии.

Рина не знала, что с Дартером. Погиб ли он в том пожаре, или же смог выбраться и затаиться… Спала она плохо, принимала лекарства, и каждый день боялась, что снова увидит два янтарных глаза хищника. Но ни во сне, ни на яву граф не приходил к ней. Все словно забыли о нём, о лорде Дартере, что на короткий срок стал Президентом, но пал, поглощённый собственной тьмой. Лишь в еженедельной газете появилась небольшая заметка с заголовком «Рок семьи Дартеров: пожар в поместье почти тридцать лет спустя”.

Свой дар она скрывала. Сила, светлая, еле теплилась в ней, но Рина ничего не делала, чтобы её усилить. Она знала — узнают, и её спокойная жизнь закончится. Всё, что ей нужно было — семья рядом, покой, любимое дело. И с каждым разом, когда Рина обнимала сестру, когда целовала Алекса, когда гладила коней, — с каждым разом тревога отступала. Пока она наслаждалась спокойствием и свободой, решив навсегда прекратить с карьерой при дворе. Она старалась не думать о лорде, забыть всё, что было. И просто жить.

Жить, любить, хранить свою семью. И никогда больше не носить платья.

Конец

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

Эпилог