Я аристо (СИ) [Рик Рентон] (fb2) читать онлайн

Я [ненавижу] аристо

Глава 1 Кидалово и попадалово

— Готов?

— Всегда готов! — Тим-младший коварно сморщился и обнажил мелкие зубы, которые уже начали меняться на коренные.

Издевается, гадёныш. Прекрасно знает, как я ненавижу жандармов и всё, что с ними связано — от девиза до их идиотского камуфляжа.

— Смотри оставшиеся не рассыпь! — Мой кулак у его носа всё-таки заставил вредного братца убрать ухмылку с чумазого лица. — Вперёд!

Согласно шмыгнув, пацанёнок ловко протиснулся сквозь ограду парковки торгового центра и на миг скрылся из вида за рядами машин.

Это, наверное, самый большой в Ротенбурге храм потребления. Внутри — самые дорогие магазины. И самые богатые покупатели…

Почти не пригибаясь, братец быстро засеменил вдоль шикарных капотов и блестящих бамперов к намеченной цели, прячась от огней гигантского рекламного щита, зачем-то призывающего вступать в жандармерию. Странно. «Работа для настоящих героев», как утверждала реклама, наверняка ничуть не интересовала местную клиентуру. Наверное, управа просто бабки тут с рекламщиками пилит. Или они сами крысят у них потихонечку. Тут по другому нормально не заработать.

А братец-то мелкий совсем, даже для своих неполных восьми… Но на самом деле он уже куда взрослее любого барчука из какой-нибудь пафосной прогимназии. Уже лет через пять будет почти как я. И сможет сам мне в зубы дать при желании. Ну, максимум через семь. Главное синтетикой не кормить. Глядишь, выйдет толк из пацана.

— Ах, оставьте, баронесса… Кто вам сказал такой вздор⁈ В текущем сезоне — только шёлк! И только из Южного Квансона! Да-да! — Без устали тараторя в покрытую какими-то кристаллами трубку, расфуфыренная дамочка одновременно пыталась найти в своей сумочке пульт от сигналки. Интересно, что стоит дороже — этот её брендовый кошелёчек или перламутровый внедорожник, который она пытается открыть? Ничего, скоро выясню…

— Отнюдь, сударыня! Нет-нет, слышите! Жемчуг — это уже совсем прошлый век! — Надутые губы раскрашенной курицы, тем временем, сложились в какой-то презрительный пельмень. Или это резина сама на морозе так сморщивается? — Ох, ну наконец-то… Что? Нет-нет, это я не вам! Просто никак не могу попасть в машину… Да-да, Мусик недавно новую подарил. А то старую мне какой-то подонок вчера поцарапал. Я, главное, еду себе и еду, блог записываю… А он, видите ли, разгружался… Нахал! Что? Да, совсем распустились! А? Ах, да-да… Балует меня, что поделать… А-ха-ха-ха-ха…

Нет, эта фифа точно не из благородных. Манеры совсем не господские. Скорее всего, просто подмахивает кому-то из местных местечковых графьёв. Может даже сразу нескольким. Может даже одновременно. Они это любят… Такой свиристелке всегда проще новую цацку купить, чтоб заткнулась. Это за жён или дочурок знать тебя и на том свете найдёт. Семьи под боярами трогать — себе дороже…

Да к тому же, все эти родовитые дочурки и сами могут рога поотшибать при желании. Даже без охраны… Не просто так все эти кланы уже тысячу лет на верхушке сидят.

Но от этой селёдки точно можно не ждать файербола в морду. Да и ствол она с таким маникюром не удержит. Максимум — из баллончика какой-нибудь гадостью брызнет. Можно брать.

Сигнал зуммера, говорящий о снятии блокировки дверей, к счастью, быстро заглушил этот приторный смешок. Такой же искусственный, как и наштукатуренное лицо этой барской шалашовки… Ну да ладно. В конце концов, она занята, тем же чем и мы с Тимом — выживает как может. И ради этого готова практически на всё. Всего лишь вопрос цены.

— Секундочку, баронесса… Я сейчас… — Плавно закрывшаяся дверь заглушила дальнейший телефонный разговор. И тут же мягко заурчал мощный двигатель.

А Тим уже на месте… Тронулась… Ну чего тупишь⁈ Действуй!

— А-а-а-а-а-а-а!!! Больна-а-а-а-а!!!

Вот так-то лучше…

Дверь нежно-розового джипа снова плавно откинулась. И надутая модница выскочила наружу, распахнув свои километровые ресницы, похожие на кисти дяди Тумира:

— Ты что тут делаешь⁈ А ну отойди от машины! — Заозиравшись по сторонам, дамочка тут же включила голосовую сирену на всю мощь. — Охрана! Охрана-а-а!!!

Зря стараешься, дырка на ножках… Сторож там восьмую серию в своей будке смотрит. Сегодня финал сезона.

— Охрана! Охр… Ах! — Тряся грудями, дамочка процокала на своих каблучках до кормы машины и ахнула. Ведь было от чего — нога мелкого пацана под ребристым колесом превратилась в грязный блин. Из-под которого уже вытекала багровая краска, которой Тумир вчера красил подъезд соседнего человейника. Надеюсь, той что осталась, ему сегодня хватит. А то начальник на него и так зуб из-за нас с Тимом точит. Дескать, не положено чужих в казённую хату пускать… Ну а уже завтра я тебя отблагодарю, дядь Тумир… Сейчас будет чем…

Теперь уже моя очередь. Пора!

— Ах ты крысёныш! Ты представляешь, какой мне теперь штраф из-за тебя выпишут! Ты что ли его платить будешь? Или твой папаша-нищеброд⁈

Нету у него родителей, курица ты ощипанная. Один я остался. Да дворовые, типа Тумира помогают…

Но вызов охраны, похоже, отменяется. Всё как я планировал. Вы, куклы, всегда такие предсказуемые…

— А-а-а-а-а-а!!! — Разинув щербатый рот во всю ширину, Тим своим воплем даже вызвал срабатывание сигнализации у соседней машины.

Чем окончательно вывел из себя капризную мамзель:

— Ещё и машину мне новую испачкал! — Барская подстилка завертелась, пытаясь отыскать карман в многочисленных складках соболиной накидки. — Вот я сейчас как позвоню в санитарку! Оттуда уже не сбежишь, паразит ты эдакий!

— А-а-а-а-а!!! Тётя, не надо, пожалуйста-а-а-а!!! Мне больна-а-а-а!!!

Красавчик, братишка. Давай только ещё погромче, а то тут снег хрустит. А ведь только ещё октябрь!

— Так тебе и надо, паршивец! Ало! Ало-о! Мусик! Мусик, ты это слышишь⁈ На меня напали! Да, прямо напали!!! И машину испортили! Да, новую! Какое-то хулиганьё малолетнее!!!

Легко подкравшись под эти вопли и вой сигнализации к капоту розовой тачки, я заглянул в открытую дверь. Неплохо… Сумку сразу берём… Чехол от мобилы с камешками… Нет, фальшак. Муфта… Вроде натуральная, берём. А в бардачке… Очки… Дорогая буква, надеюсь не фуфел… А сзади чё… Да ты чего на меня уставился-то, дебила кусок!

— Ах ты дрянь такая! — Проследив за взглядом Тима, дамочка вытаращилась прямо на меня. — Мусик, меня тут ещё и грабят! Сейчас я его сфоткаю!

Ещё чего не хватало…

— Атас!!!

— Ай! — Взвизгнув от брошенного в неё чехла, искусственная красотка всё-таки выронила трубку из своих длинных красных когтей. С чего они все взяли, что это красиво?

А Тим, мгновенно выскользнув из разношенного ботинка, тут же дал стрекача следом за мной.

— Куда⁈ — Пришлось затормозить и развернуть его в нужную сторону. — Врассыпуху!

Получив вместе с приказом ещё и братский подзатыльник, паренёк без лишних слов юркнул в соседний ряд тачек. И стремглав почесал в указанном направлении к кустам теплотрассы, сверкая драной пяткой шерстяного носка. Всё-таки забыл второй надеть, тупица! Ну как надаю по шее, если опять простудится… Снова таблетки без рецептов где-то искать…

Проскользнув по накатанной тропинке, я перепрыгнул через ограду со своей стороны. И дал по тапкам в сторону въезда на парковку, чтобы успеть на мигающий зелёный. Раз… Два… Три…

— А ну стоять, шкет! — Прокуренный хрип охранника парковки не отличался особенным рвением. Он даже не вышел из своей конуры, а лишь подвинул окошко в сторону. Ну да за твои копейки это даже много. Откисай так и дальше, дядя…

Четвёртое мигание… Вот и «зебра»… Светофор моргнул в пятый раз… Жёлтый…

— Вот дрянь такая! — Молодящаяся старушка чуть не слетела с высоких копыт, когда я еле увернулся от её опухшего зада, перепрыгнув с дороги на тротуар. И стартанувший за моей спиной шикарный беспилотник лишь добавил на моём пуховике несколько крапинок слякоти из-под колёс. — Куда только полиция смотрит!

Тут же загалдела остальная толпа, поджидавшая своей очереди на переходе к магазинам:

— Совсем распустились, крысята! Уже нормальным людям прохода не дают!

— И кто их только из дворов выпускает! Куда родители смотрят⁈

— Да бухают, поди! В санитарку таких надо! И всего делов…

— А вон же квартальный! Эй! Эй, сударь! Смотрите, что делается!

Чёрт! У них же сейчас пересменка должна быть… Наверное сменщик опаздывает. Надо было учесть. Слишком хорошо о них думаю…

— Украли!!! Сумку украли-и-и-и!!! — Знакомый визг напомаженной курицы долетел до моего слуха со стороны стоянки. Пора менять курс!

Схватившись за рекламный столб, я развернулся вокруг него по инерции. И, прежде чем нырнуть вбок — в узкий прогал между блестящими небоскрёбами — успел увидеть, как полицай с завитыми усами всё-таки двинулся с поста в мою сторону. Что за дебильная мода у этих держиморд пошла? Небось, под начальство новое косят. Или какого-нибудь актёра…

Забор. Сетка. Ржавая, но держит. Чёрт, перчатку порвал… Ладно, если сегодня всё толкну, завтра и себе и мелкому новые справлю… Ещё и Тумиру чё-нить надо найти в секонде, а то ходит уже совсем как огрызок…

Полузамёрзшая лужа по ту сторону ограды оказалась глубже, чем я думал. И в правом ботинке теперь противно хлюпает ледяная жижа. Всё-таки дырявый, а я всё надеялся, что мне кажется. Опять расходы…

— А ну стоять! — Достигнув сетчатого забора, усан тоже начал карабкаться по нему вверх.

Вот ты фанат, блин… Тёлка понравилась, что ли? Так она ж с тобой на одном гектаре срать не сядет, служивый…

— Смотри усы не порви, пузо!

Направо… Налево… Тупик⁈ Да как так-то⁈ Наверное столб перепутал с голодухи… Там на нём, небось, тоже какую-нибудь жральню рекламировали. Ладно, назад! Хрена с два меня этот увалень поймает! Главное, чтоб не сфоткал…

— Попался… Фух… Сволочь трущобная… — Справившись с вертикальной преградой, жирный полицай всё-таки немного запыхался. — Я те покажу, как добрых людей грабить!

— Кодекс учи, клоун!

— Ах ты ж!.. — Резиновая дубинка пролетела мимо в пальце от моего виска. Но, хлопнув по мусорному баку, обратным движением усатый толстяк тут же врезал мне прямо по хребтине. И поскользнувшись, я с разбега влетел в ту же самую лужу.

Чёрт, очки погнул… Ладно, в карман. Может, ещё выправим. Сумку в зубы — и вверх!

— А ну сюда, тварь паршивая! — Пухлая пятерня вцепилась в замызганную полу куртки. Но, так и не удержав мокрую синтетику, постовой лишь снова припёк мне палкой прямо пониже спины. И обратный взмах по рёбрам снёс мою тушку с ограды вбок на стену.

И снова я в этой луже, только теперь задней частью. Хватаю ртом воздух, а рукой — горсть грязных ледышек. И метаю прямо в жирное лицо. Тут же прыгаю в ноги! Н-на!!!

— Ох!!! — Лишившись дыхания, равновесия и модных завитушек, ослеплённый усан грузно шлёпнулся на колени, схватившись за отбитый пах.

А я, наступив на его синие погоны, тут же оказался с другой стороны забора. Ух… Ногу-то как отбил, гад! Неделю хромать буду… И муфта теперь в грязи… Ладно, может хотя бы в сумке ещё что-нибудь ценное…

Справляясь с хромотой, я уже скоро снова ковылял по переполненной улице… Надо уходить из-под камер… Вот нужный столб! Тоже с фальшивым бургером. Только у того логотип красно-белый, а этот бело-красный. Свобода выбора, блин…

— Пятый! Пятый! Лови гадёныша… — Прежде чем я срулил уже в нужную подворотню, сзади послышался сдавленный хрип усатого постового. — Серая куртка в грязи! Штаны мокрые…

Ясно, раздеваемся! Куртку — в бак, всё равно уже вся свалялась… Штаны… Штаны жалко, почти новые… Ладно, спереди почти не видно, что в луже искупался. Ходу!

Чтобы не вызывать у прохожих лишних подозрений, я сунул шикарную сумочку внутрь грязной меховой муфты. И выглянул на улицу с другой стороны от офисной башни.

Вроде бы всё как обычно. Продрогшие от свистящего между небоскрёбами сырого ветра серые прохожие вжали головы в плечи. И идут почти строем, торопливо ступая по шершавым плиткам в сторону метро. Резких движений и синих погонов вроде не видно… Надеюсь, этот «пятый» дежурил где-то на другой стороне проезжей час… Уф!

— Попался, щенок! — Схватившая меня за воротник пятерня была куда жилистей, чем у пузатого усача.

Жандарм!

Приподняв меня над землёй, спортивный амбал хлопнул мою тушку о стену, словно деревянную марионетку. Ну хотя бы ты без усов…

— А это будет мой бонус… — Пока я считал искры из собственных глаз, качок в серой пятнистой форме ловко подхватил выскользнувшую из муфты сумку. И быстро сунул её себе за лацкан форменного бушлата. Хотя мог и не торопиться. Ни одна из сутулых офисных крыс даже не покосилась в нашу сторону.

Но раз он такой смелый, значит у камер здесь слепое пятно… И у меня есть шанс!

— Ай-с-с-с!.. — Зашипев от боли, жандарм рефлекторно разжал кулак, когда мои зубы впились в один из жилистых пальцев.

Но пока я сползал по стенке вниз, амбал тут же припечатал меня к ней обратно ударом левого кулака в живот. И сразу прижал шею обратно, сунув мощный локоть под мой подбородок. Из его ухмылки резко пахнУло луковым фастфудом:

— Вот крысёныш… — Скосив взгляд на укушенную ладонь, жандарм тоже заметил там кровь. И, развернув меня за плечо мордой в стену, потащил прямо по ней обратно к углу подворотни. А свободной рукой полез куда-то себе к ремню форменных брюк…

Э! Ты чё это задумал, босс качалки⁈

— Ничё, щас я тебя согрею, ублюдок… — Щёлкнув чем-то на поясе, амбал швырнул меня в темноту прохода между башнями. И по пути я снёс мусорный бачок той самой жральни с рекламы. Теперь к грязной воде из лужи на рубашку добавился узор от недоеденных синтетических соусов.

Снова оказавшись на земле, я быстро обернулся. За широкой пятнистой спиной качка увидел лишь всё тот же торопящийся к своим сериалам планктон. Какой-то лысый очкарик всё-таки покосился на серые погоны. Но только ускорил шаг. Ведь, осматривая рану на правой, в левой руке жандарм уже держал ярко-жёлтый шокер. А чуть слышный писк однозначно говорил о том, что агрегат готов выстрелить свои тысячи вольт. Скорее всего, витые проводки вылетят гораздо быстрее, чем я смогу хотя бы подняться из этой помойки…

Но что же ты тогда медлишь, тварь серая?

Закончив неторопливый осмотр укуса, амбал недовольно поморщился. И перевёл взгляд своих водянистых глаз на меня:

— Ты хоть не заразный? А, щенок? — Шокер нетерпеливо дёрнулся, прицелившись мне в корпус. — Колись, чё ещё спёр, глиста вонючая! А то ноздри вырву!

Ну конечно… «Работа для настоящих героев», похоже, не очень хорошо оплачивается… Впрочем, как и все остальные…

Борясь с удушьем от удара в живот, в ответ я мог лишь глухо хрипеть:

— Оч… Очк… — Я выдвинул из кармана блестящую оправу.

— Чё это? Очки, шоль?

— Оч… — Глотнув побольше воздуха, я всё-таки смог закончить мысль. — Очко себе вырви, пёс!

— Вот гнида! — Легко увернувшись от брошенной в него оправы, бритоголовый жлоб чуть подвинул плечо вперёд перед выстрелом. И две серебристые проволочки резко выскочили из писклявого шокера.

Вот только вонзились они не в мою перемазанную соусами грудь, а в пластиковую крышку от мусорки. Которую я успел подобрать и поднять перед собой, словно щит. Всё-таки не пуля…

— Задушу! — Рыкнув, жандарм рванулся ко мне вперёд. И, отфутболив мятую крышку одним ударом высокого ботинка, вторым движением он протянул пятерню к шее.

Только не к моей…

— Сокрытие улик. — После этой монотонной фразы, тушу амбала откинуло от меня к стене, словно тюк сена.

А драгоценная сумочка вдруг сама по себе выскочила из-за ворота его бушлата и шлёпнулась под ноги какого-то плечистого парня в чёрном пальто.

На голове — аккуратная казённая стрижка, но обувь дороже шмоток. Остального из-за светивших с улицы огней, никак не разглядеть.

— Статья триста шестнадцатая имперского уголовного кодекса. — Пиджак протянул вперёд руку. И когда сумка опять сама по себе взлетела прямо в его ладонь, он оценивающе оглядел её со всех сторон. — До пяти лет каторги…

— Р-р-ра-а-а!!! — Продолжая держать себя за шею, жандарм зарычал как бульдог и метнулся к щеголеватому незнакомцу. Но тут же снова отлетел назад с глухим хрипом, словно врезавшись в невидимую преграду.

— Посягательство на жизнь сотрудника органов имперской безопасности. — Метко бросив сумку в мусорный бак рядом со мной, парень в пальто продолжил говорить ровным тоном. — Статья триста семнадцатая имперского уголовного кодекса…

— А-а-кх-х… — Амбал в серой форме сжал свою глотку обеими руками и мелко задрожал всем телом.

Когда безопасник вдруг заглянул мне прямо в глаза, в глубине его зрачков зажглись рыжие огоньки:

— Высшая мера наказания.

Тут же глянув на дрожащего жандарма, он с будто бы любопытством склонил голову немного на бок. И наблюдал так за конвульсиями, пока бритая башка вдруг не лопнула, забрызгав весь переулок жёлто-красным салатом.

Еле успев зажмуриться, сквозь капли чужой крови на ресницах я увидел, как туловище в серой форме расслабленно съехало по стене вниз, оставляя за собой на сайдинге широкий алый мазок.

Это, конечно, не первый безголовый трупак, который я вижу так близко. У нас на районе и не такое бывает… Просто цвет свежей человечины оказался совсем не как у нашей краски. Надо учесть на будущее. Если оно у меня есть…

Огоньки в чёрных глазах, тем временем, снова заглянули мне прямо в душу:

— А тут что? Кража? — Парень начал неторопливо стягивать кожаную перчатку с правой руки. Похоже, что на него не попало ни капли. — Статья сто пятьдесят…

— Какая ещё кража⁈ На мне ничего чужого! — Я продемонстрировал перемазанные в слякоти и крови ладони. И качнул головой в сторону дохлого жандарма. — Кроме его мозгов!

Замерев на пару секунд, парень в пальто, кажется, слегка улыбнулся. И, всё-таки стянув перчатку, опять покосился на труп:

— Да и тех — кот наплакал… — Поднеся изящную ладонь ко рту, он чуть слышно добавил. — Зачистка. Угол Среднего и Восемнадцатой. Срочно.

Когда горящий взгляд снова вернулся на меня, незнакомец принялся медленно потирать палец о палец. Так, словно давил между ними какое-то насекомое:

— Да. Пожалуй, с тобой можно попробовать. Всё равно времени уже почти не осталось… Да к тому же люди любят глупцов и наглецов… — Его мягкий и одновременно глубокий голос будто бы звучал у меня прямо внутри головы. — Ты не тревожься, Гор. Тебе понравится твоя новая жизнь.

— Тревожатся только вон те олени! — Я глянул ему за спину, заодно пытаясь найти путь к побегу. И вдруг заметил, что все прохожие на нашей стороне улицы куда-то пропали. — И меня зовут не Го…

Но сразу после того, как парень щёлкнул пальцами, демонический огонёк в его глазах погас вместе с моим сознанием.

Глава 2 Бесплатная медицина

Небытие, как обычно, длилось не больше секунды. Хотя на самом деле могли пройти часы. И, судя по тому, что я увидел сквозь слипшиеся ресницы, так и вышло.

Какое всё чистое… Точно не околоток, уже хорошо. Какие-то шкафчики, занавеска… Потолок тоже идеально белый. И запах… Да. Больница. Похоже, меня всё-таки заластали торговцы органами. Районы, по слухам, давно служат источником дешёвых почек и глазных роговиц для господ. Только вот печень у моих соседей обычно редко на пересадку годится.

Так… Проверим, что от меня осталось… Вроде ничего не болит… Ну правильно, может уже и болеть-то нечему… Глаза точно на месте… Почки? Нет, шрамы не прощупываются. И на животе тоже. Даже футболку оставили. Только заляпанную чужой кровью и соусами рубашку куда-то дел…

Твою мать!

Воспоминания о неудачной краже, безголовом гвардейце и незнакомце в пальто тут же окатили сонное сознание ушатом обжигающего кипятка. Это тот опричник меня сюда приволок? Они теперь ещё и ливером приторговывают?

Так, спокойно… Торопиться, как говорит Тумир, нужно только при поносе да ловле блох. А меня вроде не кусают… И ел я последний раз… Да кто же теперь скажет.

За изголовьем койки окно. Там, судя по низкому серому небу, всё тот же октябрь. И ещё до конца не стемнело… Хотя в Ротенбурге и май от осени отличается только тем, что дожди немного реже и теплее. «Северная столица»…

Движение!

Хлопнувшись обратно на подушку, я чуть приоткрыл один глаз, наблюдая за вошедшей в больничную палату фигурой.

А фигура была что надо! Я раньше такие стройные ножки только в рекламе видел. Красота ведь давно стала товаром. И симпатичные девчонки давно просекли эту фишку, стараясь продать себя как можно выгоднее. У нас такие милахи глазастые только если по эстакаде на спорткарах мимо проносятся. Да и тех за тонировкой не разглядишь.

А эта ещё и в таком коротком халатике, что даже отсюда видно, что в ажурных чулкочках, а не колготках из автомата в метро… Особенно когда наклонилась, чтобы залезь в маленький холодильник рядом с письменным столом — прямо напротив койки…

Ох, хорошо, что одеяло толстое. А то бы уже поняла, что я в себя пришёл.

Спокойно, Тим, спокойно! Думай лучше о том, как отсюда поскорее смотаться. И ещё о том, как бомжи играют в лапту собачьим навозом. А то эта деваха точно твоё притворство выкупит… Так, вроде помогает… Ну-ка, чё она там делает… Ох, ёлки!

Когда я снова чуть приоткрыл глаз, фигуристая медсестричка была совсем рядом. И, осторожно дотронувшись до моего торчащего снаружи запястья, наклонилась надо мной. Тесный халатик тоже немного провис, чуть открывая белые кружева и то, что было под…

Шприц!

— Ай! — Взвизгнув, девушка в медицинской форме испуганно вытаращилась на мою руку. Которая сначала сжала её тонкий локоток. А следующим движением уже развернула спиной ко мне. Стройная сестричка тут же задрожала всем телом — игла с блестящей на её конце капелькой прижалась к её почти прозрачной коже — прямо у сонной артерии.

— Тихо! — Когда я надавил на иглу чуть сильнее, девчонка уже даже не дышала. Лишь продолжала дрожать, прижимаясь ко мне всем телом. — А щас то на тебе проверю, что за дрянь вы мне тут колете!

— Простите, князь! — Шепчущая девчонка испугано захлопала глазами. — Вы спали… Но доктор велел…

— Чё за доктор⁈ Где я⁈ И… Погоди… — Я попытался рассмотреть её лицо, но взгляд невольно скользнул в вырез халатика… Соберись, Тим! — Как… Как ты меня назвала⁈

— Простите, ваше… Ваше… Ваше сиятельство! Я ещё плохо помню, как правильно! Я совсем недавно тут… — Слёзы, навернувшиеся на её глаза, похоже, были искренними. Пухлые, но натуральные губки дрожат тоже весьма естественно. И сама до сих пор вся трясётся. — Пожалуйста, князь, не говорите доктору, а то меня выгонят! Ой… То есть… Ваше сиятельство!

— Какой я тебе, нахрен, князь, дурища!

Тонко ахнув ещё раз, сестричка, внезапно обмякла. И я еле успел удержать её от жёсткого приземления на блестящий кафель. Вроде не успел же вколоть… Похоже сама вырубилась от испуга.

Ладно… Мало ли, что ей тут про доноров плетут. Может и правда сама не знает, чем на этой козлодёрне на самом деле промышляют.

Стащив с койки подушку, я подложил её девчонке под голову. И снова невольно потратил пару секунду на осмотр той позы, в которой она расположилась на полу палаты. Заодно пытаясь определить содержимое шприца по запаху. Совсем не похоже на то, что я иногда находил у нас в подъезде. Вроде даже цветами пахнет… Ладно, хватит глазеть, пора выбираться… Мелкий там уже, наверное, весь двор на уши поставил. А носки по-любому так и не сменил!

Да я и сам босиком… А за окном… Ну-ка… Ну да, всё тот же мокрый снег. Только слякоти нет. Парк какой-то. Где-то в центре, похоже. Город за высокими елями не видно, но на тучах огни отражаются. И мусора совсем нет. Да вообще всё какое-то… Как на новогодней рекламе с приторной газировкой.

Само окно ничего особенного не представляет — дорогой, но пластик. Решёток нет. Даже открывается… Нет, высоковато. Третий этаж всего, но потолки тут у них аршинов пять. По бокам и внизу другие похожие окошки, но далеко. И зацепиться не за что, сплошь модерновый сайдинг… Оп!

Едва успев скользнуть вбок от окна, я чуть не попался на глаза… Снеговику? С топором⁈ Окровавленным???!!!

Слегка покрытое ярко-алыми брызгами существо вышло из-за деревьев и повертело своей морковкой из стороны в сторону. Внимательно осмотрев стену здания еловыми шишками, торчащими вместо глаз, снеговик оглянулся и на идущие вдоль неё парковые дорожки. Тяжело вздохнув, он закинув мощный топор на покатое белое плечо. И снова захрустел талым снежком, направляясь обратно в парк. Переступающие по мелкому сугробу валенки с ребристыми калошами тоже были покрыты кровавыми разводами. Словно снеговик только что ими кого-то изо всех сил метелил.

Когда странное существо снова скрылось из вида за пушистыми ёлками, я обнаружил, что чуть не раздавил шприц, судорожно сжимая его испанским хватом. Пожалуй, прежде чем выбираться из этого логова, надо вооружиться получше. И найти обувь.

Туфельки сестрички, конечно, не вариант. Если у неё тут есть сменка — тоже не налезет. Но, может, хотя бы какие-нибудь бахилы нарою…

На стенах только пара плакатов про оказание первой помощи. Нафига они потрошителям? Что б товар не портился раньше времени?

Наскоро пробежавшись по периметру палаты, я распахнул по пути все шкафчики и тумбочки. Ещё шприцы… Пластырь, бинты, антисептик… Какие-то колёса… Обезбол… Нет. Ничего по-настоящему сильного. А это, вроде, от температуры… Антибиотики! Чёрт, карманов нет, мелкому бы с собой взять… Да и вообще на районе такое ценится…

Недолго думая, я сорвал с койки одеяло и вытащил из него шерстяную основу. Оставшийся пододеяльник можно обернуть на манер древней тоги, как в книжках… И теперь на боку не карман, а целая сумка! Ништяк!

Пока я возился со постелью, девчонка вдруг эротично вздохнула в своём забытьи. Это что ж тебе там такое снится, извращенка… Пожалуй, перестрахуюсь.

Пока я привязывал её к ножке кровати вытащенным одеялом, медсестра снова томно вздохнула. Но так и не очнулась. А может тоже теперь притворяется? Боится, что всё-таки испытаю на ней это её ширево? Ну и правильно. Посиди пока так. Ты всё равно, походу, сама не в курсе, во что влезла. «Ваше сиятельство», блин…

Быстро закончив с привязью, я покидал в получившееся одеяние несколько пачек ценной рецептурки и перешёл к обыску стола.

Ручки, карандаши, тетрадки какие-то… Ну-ка, что тут написано… А местные мясники, как я посмотрю, чтут старые традиции. По-прежнему хрен чё разберёшь в этих каракулях… Плюс мёртвый язык тех ребят, которые придумали вот такую одежду из одеял… А тут что? Лопатки для осмотра пасти… Деревяные, бесполезно. О! Бланки для рецептов! Это ж целое состояние! Чи-и-ик…

В холодильнике какие-то колбы, ампулы… Мелкие, даже розу не сделаешь… О, витамины! Берём! Опять жаропонижающее, но уже посильнее… Тоже пойдёт. А это, похоже, сестричкин обед… На диете, что ли сидишь? Да ты и так как кукла фарфоровая… Или за потрошение таких как я тоже толком ничего не платят? Тут же есть нечего! Ладно, и на том спасибо. А то с голодухи тошнит уже…

Запихав сразу один из небольших бутеров в рот целиком, второй я кинул в сумку про запас и ещё раз оглядел палату. Ножку от стула открутить? Нет, тут сплошняком всё. Может, хоть чайник согреть? Против снеговика же…

Пока я торопливо жевал хлеб с довольно неплохой колбасой и размышлял о других способах борьбы со сказочными маньяками, взгляд наткнулся на небольшую неровность на потолке. В центре которой вдруг что-то коротко мигнуло. Противопожарка? Или камера? В любом случае, перед выходом морду тоже лучше прикрыть… Как раз ещё наволочка осталась.

Распоров иглой тонкую ткань, я проделал пару кривых дырок для глаз и натянул белый мешок на голову. Ну вот, теперь я и сам не хуже того снеговика смотрюсь. Только крови не хватает. А обувь добуду в бою.

Но, едва я взялся за ручку двери, снаружи явно послышались осторожные шаги. Всё ближе и ближе…

Отпрыгнув к стулу, я успел обругать себя за то, что с перепуга не закрыл маленький шпингалет. И дверь отворилась…

— Пё-о-о-оси-и-ик… Ты ту-у-ут? — Вкрадчивый хрип звучал ничуть не менее жутко, чем выглядела та морда, что протиснулась в палату между дверью и косяком. Из-под потрёпанной шляпы на меня глянули злобные мелкие глазки, сидящие посреди сплошного месива из оголённых мышц и обгоревших кусков свернувшейся кожи.

Но закончить свою фразу тварь не успела. У нас на районе в таких ситуациях сначала бьют, а потом разговаривают. Так я и сделал, размахнувшись стулом прямо от задницы.

— Экх! — От удара спинка стула выгнулась внутрь, а шляпа превратилась в блин. Отлетев на дверь, обгоревший урод закатил свои налитые кровью глазки и сразу обмяк. Сползая на кафель, он упал вбок и звякнул целой гроздью каких-то длинных ножей, вшитых прямо в перчатку на правой руке.

Может, это и есть тот самый доктор? Инструменты с собой носит… Ладно. Как бы ни было противно прикасаться к его ожогам, но такая перчаточка явно полезнее сломанного стула. И ботинки вроде ништяковые, хоть и великоваты…

Быстро оставив оглушённого урода в одном полосатом свитере и драных джинсах, я прыгнул в высокие боты, не тратя времени на шнурки. Клинки на перчатке оказались туповатыми, но концы острые. Не порежу — так хоть шишки этому снеговику выколю.

Просунув голову в тёмный коридор, я прислушался. Где-то дальше за углом гудела и тихо щёлкала подыхающая лампа дневного света. И её коротких вспышек хватило, чтобы едва рассмотреть путь в обе стороны от выхода — прямо и направо. А свет из палаты позволил разглядеть только ближайшую площадку вокруг выхода.

По углам — старая пыльная паутина. Отходящие от стен обои, покрытые сырыми пятнами и плесенью, рассохшиеся половицы, щели забитые пылью, какие-то лавки… Да, пока что всё живо напоминает нашу районную больничку. Её тоже снаружи новым сайдингом обшили недавно. Как винир на гнилом зубе… Не хватает только вечных очередей из недовольных старушенций, да несчастных мамаш со своими выводками.

Прямой путь продолжался через пару саженей ещё одним поворотом направо — именно там за углом висела и мигала эта лампа. Дальше ещё один поворот в ту же сторону. На грязной стене по левую руку было одно окно — настолько грязное, что уличный свет едва доставал до пошарпанного подоконника. И чуть дальше — широкая двойная дверь. Но во время очередной вспышки я разглядел на ней смазанный отпечаток ладони. Кровь? Ну да. Сама пятерня валяется прямо под дверью. Как будто её кто-то отгрыз. Наверное, мне всё-таки не туда…

Окончание длинного коридора справа от двери терялось в кромешной тьме. По сторонам видна лишь ещё пара покосившихся обшарпанных дверей. Несмотря на то, что на них никаких отпечатков не было, веру в бесплатную медицину мне этот факт не вернул.

А из далёкой тьмы вдруг послышался низкий рык. И скрип старых половиц. Словно в мою сторону оттуда подкрадывалась злобная собака. И, судя по скрипу, не маленькая. Может это ветеринарка? В них иногда можно даже дешевле шкуру подлатать…

Ну ладно. Городских кабыздохов я вообще никогда не боялся. Это они обычно предпочитали смотаться от нас с мелким куда подальше. Пока в суп не угодили… Главное не трусить и спиной не поворачиваться — они это дело на раз чуют.

Подтянув к себе сломанный стул, я выставил его ножками вперёд. И, предупреждающе звякнув клинками на пальцах, приготовился устроить этому блоховозу достойную встречу.

На миг длинный коридор осветила другая дохлая лампа в самом конце прохода. И кроме широкой лестницы, ведущей вниз, я увидел там то, что было совсем не похоже на бродячего пса. Даже на очень большого.

Во-первых, угрюмо рычащая лохматая тварь стояла на двух ногах. А во-вторых — растопырила верхние конечности в стороны, обнажив когти, мало уступавшие моим трофейным ножам в длине. Густая шерсть покрывала всё могучее туловище — от длинных лап, до зубастой пасти. И ещё на ней были короткие джинсовые шортики — почему-то нежно-розового цвета. Совсем как тачка той курицы, которую мы с мелким…

— Р-р-а-а-в!!! — Когда лампа снова пару раз коротко мигнула, лохматая тварь уже пригнула клыкастую морду к полу. И неслась на меня во весь опор, оставляя на грязных половицах длинные царапины и брызги слюны.

Метнувшись в сторону, я оставил вместо себя стул. В смысле, мебель.

И зубастая пасть, вылетевшая из тьмы, немедленно схватила гнутую спинку. Врезавшись вместе с добычей в стену, чудовище отскочило от грязной поверхности, словно мячик. Огромный шерстяной мячик с вершковыми клыками… Точно!

Пока я наблюдал, как эта тварь быстро превращала стул в куски рваного пластика, рука сама собой нащупала в кармане моих одеяний оставшийся бутерброд.

— Эй, дружок! Жрать хочешь? — Пятясь, я извлёк остаток обеда сестрички и помахал им немного в стороне от себя.

Зубастая пасть тут же выпустила остаток сиденья и снова развернулась в мою сторону. Но золотистые глаза неотрывно смотрели прямо на руку с бутером:

— Г-р-р-р…

— На, на! — Продолжая медленно пятиться, я почти достиг угла, за которым продолжала мигать сломанная лампа. — Возьми!

— Р-р-а-в!

Когда бутерброд улетел за угол, зверь в шортиках снова совершил свой гигантский прыжок. А я тут же драпанул со всех ног в другую сторону — к спасительной лестнице.

Но грязные половицы вдруг резко поднялись прямо передо мной и с размаху треснули в лоб. Я едва успел подставить руки, чтобы не сломать нос. И снова увидел искры.

Подъём, растяпа!

Заелозив ногами, я, похоже, окончательно запутался в распущенных шнурках трофейных берцев. И теперь мог лишь торопливо ползти, надеясь, что поглощение бутерброда займёт у лохматой твари хотя бы на пару секунд дольше, чем я планировал.

Но утробное чавканье за углом вдруг превратилось в какие-то совсем странные звуки. Словно кто-то там начал с негодованием отплёвываться.

— Фу-у-у-у-у!!! — Протяжный вой действительно напоминал волчий. Но только интонацией. Сам голос был тонкий и довольно мелодичный. — Это докторская, что ли⁈ Бъех!

— Скорее, сестринская… — Сам не знаю, зачем я это сказал, продолжая рефлекторно цепляться за щели в полу.

— Да погоди ты, страшила! Не съем! — Кроме насмешливого голоска, сзади снова послышался скрип половиц. Но уже совсем не от таких грузных шагов, как раньше. — Это ты Фрода завалил?

Оглянувшись, первым делом я увидел в свете открытой двери всё те же шортики. Но сейчас из-под них уже не торчала шерсть во все стороны. Вниз от них шли мускулистые стройные ножки. А вверх — плоский живот с чуть заметными кубиками пресса. Остальное едва прикрывали атлетичные руки, изящно скрещенные на голой груди. Плечи для девчонки, конечно, широковаты… Но под руками далеко не только мышцы…

Подняв взгляд из-под своей тряпки чуть выше, я увидел, как девчонка в шортиках отвернулась от тела обгоревшего урода. Попытавшись сдуть с лица растрёпанную серую прядь, теперь она глянула сквозь неё на меня. Её тонкие ноздри слегка дёрнулись:

— Новенький, что ли… Всё разглядел? — Из-за того, что клыки были слегка длиннее обычного, широкая улыбка лохматой девчонки выглядела весьма кровожадно. Как и хищный прищур золотистых глаз. — Пойдёшь ко мне в команду, новенький?

Глава 3 Слово аристо

Ещё посмотрим, кто кого съест, псина…

Но к своим годкам я уже успел понять, что если хочешь прожить подольше — не всегда нужно продолжать долбиться головой об стену. Иногда её можно просто обойти. Тем более, если она сама это предлагает…

— В команду? — Неотрывно глядя на острые зубки, я попытался распутать шнурки вслепую и всё-таки принять вертикальное положение. Но ножи на перчатке теперь только мешали.

А хищная улыбка вдруг резко пропала с лица золотоглазой девчонки:

— Ещё один тупой вопрос — и я забираю своё предложение.

Да мы, оказывается, и в таком виде тоже кусаемся… Ладно… В таких непонятных ситуёвинах надо тянуть время. До того момента, пока хотя бы не сможешь нормально прикинуть нос к уху и более-менее разобраться в происходящем. А вот уж опосля…

Но пока подыграем:

— Да ладно-ладно… — Заметив, как лицо за серой прядью продолжает презрительно морщиться всё сильнее, я поспешил с ответом. Но на ноги поднялся без лишней суеты. — Считай, что я согласен.

— Слово аристо? — Золотистые глаза сузились в щёлочки. И ноздри снова едва заметно затрепетали.

Интересно, она фальшь чует так же, как собаки? Хотя… Как там меня медичка назвала… Князь? Почему бы и самому в это пока что не поверить? Что я, врать не умею, что ли… Да у нас этому учатся раньше, чем ходить!

И я спокойно кивнул, стараясь держать в голове образ перепуганной медсестры, что-то там причитающей про «князей» и их «сиятельства»:

— Слово аристо.

— Ну наконец-то! Хоть один тут на Волковых теперь похож! А то приз только паре дают, а со мной все трусят играть, кроме брата! Хотя признаться — тоже у всех кишка тонка… — Оставив одну руку на уровне груди, второй девчонка всё-таки зачесала непослушную прядь за ухо. И снова довольно обнажила зубки. — А вообще — правильно делают! Если бы Тигона отец домой не вызвал — мы бы тут давно уже всех порвали! — Золотистые глаза снова превратились в щёлочки. — А ты сам, кстати, чьих будешь? Как звать-величать?

Держать язык за своими острыми зубками она, похоже, не особо любит. Это уже лучше… Волковы, конечно, не боярский род… Но, если поискать в сети портрет какого-нибудь обсыпанного орденами генерала — у каждого третьего будут вот такие же клыки торчать.

Только что же ей ответить? Была там в столе на тетрадях хоть какая-нибудь фамилия?

Мой взгляд невольно скользнул на дверь медицинского кабинета. И девчонка немедленно проследила за ним, нетерпеливо затопав босой ножкой:

— Ну чего молчишь? От страха забыл, что ли?

Этот урод в дверях… Он же вроде как раз собаку какую-то искал? У них тут какие-то салочки насмерть, что ли… Слыхал, конечно, что господа иногда у себя в имениях на людей охотятся — забавы ради… Но что б друг на друга?

Ладно, попробую тоже сыграть…

— Да так Страшилой и зови пока… — Я постарался пожать плечами с максимально равнодушным видом. И указал на наволочку одним из ножей на перчатке. — А то какой смысл тогда в этих нарядах…

— А ты всё-таки не такой тупой, каким кажешься, Страшила! — В золотистых глазах снова проскочила озорная искорка. И, прежде чем продолжить, девчонка приосанилась и ещё раз оценивающе оглядела меня с головы до ног. — А дай тогда футболку погонять? А то я свою порвала уже…

После такого наглого спроса у нас во дворе надо сразу бить в пятак. А если всё-таки отдашь чё-то просто так, то, считай, расписался в том, что своего у тебя больше вообще ничё нет. Но у этих господ всегда было модно дофига щедрых и расточительных из себя строить. Типа, могут позволить. Если, конечно, речь не о сборе податей с человейника во владении…

К тому же от её полуобнажённой фигуры я опять ощутил потребность в срочных размышлениях о бомжовской лапте. И поэтому поспешил с нужным ответом, стараясь говорить через губу и с некой благородной ленцой. По крайней мере, как я её себе представлял:

— Да бери… Раз уж самой надеть нечего… — Судя по резко сверкнувшим глазёнкам, я попал в нужную точку. — У меня ещё других полно…

Сохраняя деланное безразличие под это немое возмущение, я стащил с плеча накидку и быстренько стянул с себя растянутую майку, стараясь не порезать её ножами. Хорошо, хоть, что на дело всегда чистое надеваю. А то мало ли… В околотке постираться негде.

Пока я возился с одёжкой, уязвлённая девчонка начала без всякого стеснения изучать мою фигуру. И, видимо, попыталась отомстить:

— А что тощий-то такой? — Не дожидаясь ответа, она снова к чему-то принюхалась. — Ещё и таблеток вагон с собой носишь… Больной, что ли?

Ты бы пожила на наших харчах, мажорка хвостатая…

Раздумывая над подходящим ответом, я немного помедлил с футболкой — на глаза попался тайный кармашек на внутренней стороне спины. Ничего удивительного, я такой на каждую пришиваю, чтобы наличку носить. Щипачей в наших скотовозках — как крыс в помойке.

Удивительно было то, что сейчас он не был пуст… Это тот опричник мне что-то подсунул? Или медики?

Чёрт, надо же ещё что-то ответить… Но мысли упрямо возвращались к подворотне и незнакомцу в чёрном…

Люди любят глупцов и наглецов…

Ладно, поверю тебе на слово, конь в пальто:

— Ты бы сначала сказала, как к тебе-то обращаться, а? — Я постарался состроить высокомерную гримасу, но вспомнил, что эта девчонка всё равно не видит моего лица под наволочкой. И тогда постарался изобразить горделивую позу. — Волковых-то много… А ты мало что без рубахи бегаешь, так ещё и историю болезни тебе сразу подавай…

Вытащив тем временем бумажку из карманчика, я тут же бросил футболку напарнице, пока та снова раскраснелась от возмущения.

Но, ловко подхватив одёжку, золотоглазая девчонка всё-таки снова хищно улыбнулась. И быстренько натянула подарок, отвернувшись за миг до того, как обнажить грудь:

— Таисья меня зовут! — На широкие плечи девчонки моя майка легла как влитая — не такой уж я и тощий, всё-таки! А ниже светлая ткань обтянула всё так, что можно было бы и не отворачиваться. — Из рода Волковых-Нижгородских! Как ты уже, надеюсь, понял, Страшила…

А опричник-то был прав… Тумир тоже вот говаривал, что наглость — второе счастье.

Судя по гордому виду, которое приняла девчонка после того, как оделась — родовое имя для этихбарчуков — почти как орденская лента на плече. Или даже важнее… Хоть вы и пальцем о палец не ударили, что бы его получить, чем гордиться-то… И я понятия не имею, чем Нижгородские Волковы отличаются от остальных зубастых вояк. Но раз она такая гордая, то, наверное, не на последнем месте от престола застряли. Учтём на будущее…

Пока я размышлял, Таисья из рода Волковых тоже быстро убедилась в том, что майка сидит достаточно хорошо на всех нужных местах. Покрутившись на месте, она не забыла при этом повертеть передо мной и своим спортивным задом:

— А вообще у нас в роду, знаешь ли, со своими секретничать не принято! — Презрительно дёрнув носиком, она снова убрала от него упавший локон. И тут же ткнула острым коготком в мою сторону. — Что ты там всё прячешь, а?

Она показывала именно на ту руку, в которой я держал клочок бумаги. Ну хотя бы таблетки её больше не интересуют…

Когда я вытащил руку из-за спины и раскрыл ладонь, девчонка тут же нетерпеливо наклонилась поближе:

— Подсказка, да? Дай посмотреть! Может, я угадаю!

Аккуратно развернув бумажку ножом, я увидели надпись, выполненную аккуратным мелким почерком:

«Если очнёшься раньше времени, помни главное: не верь никому. И постарайся не сдохнуть, как остальные.»

— Пф-ф-ф-ф-ф… — Разочарованный выдох раздался у меня над самым ухом. Я не заметил, как Таисья вдруг оказалась у меня за спиной. — Это я и так знала!

Смяв бумажку, я бросил её в карман с таблетками. Совет, тем не менее, правильный… Ещё бы знать, к чему он относится… К этим кровавым весёлым стартам? Или к тому, что опричник говорил про мою новую жизнь?

— Чего опять замялся? — Девчонка вдруг щёлкнула зубами уже возле другого моего уха. — А?

— Хочу задать вопрос, который может показаться тупым…

— Да ладно! Давай, спрашивай! — Она вдруг положила подбородок мне на плечо и лукаво скосила взгляд. За спиной я почувствовал мягкое прикосновение ткани своей футболки. И того, что было под ней…

— Кхм… А у тебя вообще есть план победы?

— У Волковых всегда есть план победы! — Коготки легонько укололи меня под рёбра с двух сторон, вынудив обернуться. И Таисья тут же отскочила от меня назад. — Но это не значит, что я буду им с тобой делиться!

— А говоришь — секретничать не принято… — Я тут же пожалел о сказанном, вспомнив о записке.

— А что если мой план сработает, только если ты о нём не знаешь? — Золотистые глаза чуть заметно светились, пока девчонка продолжала медленно пятиться от меня обратно в темноту коридора, мягко переставляя спортивные ножки.

Это типа как с тумировской краской? Если бы старик знал, зачем она нужна нам с мелким на самом деле, такой бы кипиш поднял… Стыдно перед ним, конечно… Ну ничего. Выберусь отсюда — подарю ему эти боты. Ему как раз в пору будут.

Подняв взгляд от трофейных ботинок, я открыл рот, чтобы всё-таки попытаться узнать хоть какие-то подробности плана этой непобедимой девчонки. Но теперь в темноте не было видно даже золотистого отблеска.

— Эм-м… Таисья? Ты где?

Слева!

Если хочешь выжить в трущобах — нужно иметь глаза на затылке. И по бокам тоже. Поэтому периферийное зрение предупредило меня раньше, чем мозг.

Но, рефлекторно задрав руку с перчаткой, я не успел нырнуть вниз от размашистого удара широкого клинка. И он лязгнул по ножам, выбив из них сноп искр. Второй взмах последовал в ту же секунду…

— Р-Р-А-В!!! — Серая тень метнулась из темноты на того, кто готовился уже в третий раз рубануть своим тесаком мне по шее. И, прокатившись вместе с жертвой к освещённой стене, клубок из двух тел захлопнул дверь в палату. Обгоревший урода при этом снова трахнуло по башке и заперло внутри.

Теперь я мог только слышать то, что происходило рядом со мной. Видеть сцены борьбы можно было лишь во время коротких вспышек гудящей лампы:

— Шпонк…

И белый свет выхватил из темноты волчью пасть, смявшую старую хоккейную маску на пухлом лице противника. А он уже снова размахнулся своим тесаком…

— Р-р-ы!

— Уф…

— Шпонк!

В новой вспышке чудовище, одетое в мою футболку, уже вцепилось зубами в толстое запястье. Тесак почти выпал из бледной пухлой пятерни. А все десять когтей Таисьи немедленно вонзились под рёбра противника.

— Кр-р-а-к!

— Уф-ф…

Когда свет снова погас, когти, похоже, быстро выскочили наружу. Судя по звукам — не только разорвав грязную спецовку, в которую был одет бледный «хоккеист», но и выломав у него пару рёбер.

— Шпонк…

Натужно сопя, лысый увалень ухватил волчицу за шею. И теперь изо всех сил душил её, зажав в локтевом сгибе. Совершенно не обращая внимания на то, что от другой его руки осталась лишь неровная культя, он лишь вытаращил налитые кровью глаза сквозь прорези помятой маски:

— Х-хэ-э-э-к…

— Шпонк…

— Н-на!!! — Короткой вспышки мне хватило на то, чтобы прицелиться. И вонзить пару ножей прямо в глазные прорези — по самые пальцы. И когда я отпрыгнул назад в темноту, кожаная крага соскочила с руки, так и оставшись висеть на лице кряхтящего увальня.

— Ы-ф-ф-а-а-а… — Во тьме здоровяк влажно выдохнул и глухо завыл.

А ещё через миг я добрался до двери медицинского кабинета. И когда открыл, яркий свет снова залил всё пространство перед входом. А обгоревший урод брякнулся в проход, потеряв свою мятую шляпу.

Слепо размахивая перед собой руками, толстяк в спецовке тут же забрызгал дверь алыми фонтачиками из правой культи. Пятясь от него подальше, я успел заметить, что медсестра уже очнулась. Но тут же увидев в дверях истекающего кровью ревущего урода, блондинка вновь закатила глазки и хлопнулась обратно на койку.

— Ы-ы-х! Ы-а-х! — Размашисто вспарывая воздух уцелевшим кулаком, увалень, тем временем упрямо пытался достать им хоть кого-то. Но, в итоге, попал ими только в распахнутую пасть вскочившей на задние лапы Таисьи. Рыкнув, она тут же пружинисто выгнулась в другую сторону вместе со своей добычей. И ревущий тюфяк улетел прямо к окну по широкой дуге, заливая по пути весь коридор кровью и содержимым вспоротого кишечника.

И пока грязные стёкла звенели по полу, слабый уличный свет красиво посеребрил вздыбленную шерсть моей зубастой напарницы.

— Ы-ы-ых-х-х… — Хриплый стон, долетавший с улицы вместе со студёным воздухом, почему-то шёл не снизу. И когда я шагнул к окну немного ближе, то сразу увидел причину. Пролетев после броска ещё несколько метров, увалень в маске повис на вершине одной из ёлок, словно новогодняя звезда. А выскочивший из пронзённого пуза кишечник лёг на нижние ветви тошнотворной гирляндой.

— Пфэ! Буэх! — Пока я не мог оторвать взгляд от этого украшения, Таисья уже успела вновь принять свой более симпатичный облик. И активно отплёвывалась, смахивая с длинного язычка остатки вражеской плоти. — Какие же Пятницкие все вонючие! Фу! Хуже твоей колбасы!

И когда я оглянулся, озорные золотистые глаза вновь глянули на меня с лёгкой хитринкой:

— А ты не такой уж и слабак, Страшила! — Улыбаясь, девчонка слегка прикусила себе кончик языка, словно старалась поддразнить меня не только словами.

— У тебя кровь… — Я указал на фигуристое бедро. От длинной раны чуть ниже шортиков по ноге быстро стекал ярко-алый поток, слегка пульсируя. Лужица вокруг её босых стоп увеличивалась с пугающей скоростью.

Быстро опустив взгляд, Таисья тонко взвизгнула:

— Чёрт! — Она снова подняла на меня жалостные глазёнки, сжав когтистые кулаки. — Так нечестно! Я ещё никогда не прои…

Золотистые радужки плавно ушли наверх. И когда девчонка рухнула лицом вперёд, я едва успел подхватить её за плечи у самого пола.

Перевернув мускулистое тельце, я лишний раз убедился в том, что жить ей оставалось около трёх минут. Точно артерия. Шуню Косого один раз вот так же порезали в соседнем районе… Так тот тогда даже до своего подъезда доковылять не успел… А она ещё о каком-то там проигрыше волнуется⁈

Несмотря на обморок, сердце раненой девчонки под растянувшейся футболкой билось всё сильнее. Недостаток крови в тканях организм пытается компенсировать повышенным давлением… Но в итоге лишь быстрее лишает себя остатков жизненной силы. У Тумира полно было старых журналов про здоровье, найденных им где-то во дворах — все старики рано или поздно начинают интересоваться только таким контентом… Что там было про первую помощь в таких случаях?

От лихорадочных размышлений меня на секунду отвлёк влажный кашель из-за окна. Пухлый «хоккеист» блеванул на себя кровью и, наконец-то, совсем затих…

Погоди-ка! Ты что⁈ И вправду собрался спасать эту заносчивую сучку? Да она таких как ты на завтрак ест! Может и не буквально, конечно… Но ты же знаешь, сколько простой солдатни её родственнички на фарш пускают, чтобы лишнюю медальку себе на пузо повесить.

С другой стороны — лично она-то тут при чём…

Густая алая лужа, тем временем, уже растеклась от окна почти до противоположной стены. Оставить её тут подыхать, да выбираться поскорее с этого логова! Пара минут — и никто тут уже о тебе и не вспомнит…

Но чем я тогда буду отличаться от всех этих чванливых мироедов?

Ладно. Плевал я, конечно, на это ваше «слово аристо». Но у нас на районе своих не бросают. И вытаскивают из-под косы костлявой даже без всякой магии. И даже без скорой помощи. Которая к нам всё равно никогда не успевает. А на этой козлодёрне — вон, почти всё нужное под рукой…

— Хорошо… Не скулите, барышня… — Подхватив побледневшую девчонку за плечи, я поволок её в сторону медицинского кабинета. На ходу вспоминая то, что вычитал в пыльных подшивках нашего старого дворника…

Глава 4 Кровь и пламя

Пнув туловище обгоревшего урода с дороги, я затащил Таисью внутрь медицинского кабинета. Широкая кровавая дорожка протянулась следом за нами от разбитого окна почти до койки.

Так… Сначала нужно пережать повреждённый сосуд… Выше или ниже? Алая кровь идёт от сердца, а тёмная — обратно. Значит выше — там, где кончаются узкие шортики… Но чем?

Ладно, к чёрту маскировку, тут уже не до камер.

Стянув с себя наволочку, я быстренько перекрутил её и завязал в кольцо вокруг ноги бледной девчонки, тут же окончательно перемазавшись в тёплой крови. Так, теперь чем-то затянуть… Лопатки!

Подскочив к столу, я высыпал содержимое нужного ящика на пол. Схватив для прочности сразу несколько деревяшек, я продел их в тканевое кольцо и быстренько начал закручивать получившийся турникет чуть выше рубленой раны. Пульсация алого потока явно слабела с каждым новым оборотом. Ткань под моими руками всё сильнее обжимала бедро девчонки, пока кровь не стала лишь слабо сочиться сквозь ровные края.

— Э-э-экх… — Позади раздался хриплый стон. И, оглянувшись, я увидел, как урод в полосатом свитере зашевелился. Тебя ещё не хватало!

Зафиксировав закрутку под ногой девчонки, я подлетел к приходящему в себя существу и под его слабые протесты, выкинул босые ноги наружу. Дверь захлопнулась за миг до того, как его лапы снова полетели вниз. И на этот раз я не забыл запереть шпингалет.

Теперь бинты… Где они тут были… А вот!

Схватив сразу несколько стерильных скаток, я разлохматил одну и прижал к ране как тампон. А чтобы сделать повязку, рук у меня уже не хватало. Атлетичные бёдра Таисьи разжались и пришлось срочно сжимать их обратно, чтобы скрутка не расплелась и не пришлось начинать всё сначала.

Видел бы нас сейчас этот её Тигон или папаша… Сразу башку бы мне откусили!

— Эй! Сестричка! Живая⁈ — Я попытался разглядеть состояние обморочной медсестры. Кажется, дышит. Но ещё в отрубе… Что ж ты какая нервная-то⁈ Так ты себе карьеру в медицине делать собралась?

Чайник!

Еле дотянувшись до стоящего на столе нагревательного прибора, продолжая удерживать закрутку между сжатых бёдер дворянки, я снял его с платформы и с размаха выплеснул почти всё содержимое в сторону койки:

— Подъём!

— Ой! — Судорожно вздохнув, медсестра резко вскочила. И растеряно захлопала по сторонам ресницами с потёкшей от водяного залпа тушью.

— Иди сюда и держи!

— Что… Ой… Ой, простите, князь…

— Иди сюда, говорю!!!

— Да… Конечно… — Спустив ноги в кружевных чулочках на пол, она тут же вляпалась в кровавую лужицу, которая уже успела натечь с Таисьи внутри палаты. — Ой…

— Только не смей опять вырубаться!!! — Я заревел во всю глотку, пытаясь удержать её в нашем мире хотя бы звуком. — Держи тут!!!

— Да-да… Простите… — Изящно перепрыгнув через алые разводы, девушка нагнулась передо мной и взялась за деревянные дощечки. — Вот так?

— Кто из нас медик вообще? — Мой взгляд снова невольно тянулся в вырез халатика.

— Прост…

— Да держи уже!

Дрожащая сестричка схватилась за скатку покрепче. И пока я оборачивал бинтами тампон и раненное бедро, медичка присмотрелась к лицу Таисьи:

— Ой… Это же княгиня Волкова, да?

— Бинго! Вот тут теперь жми! Сильнее! Я щас ещё бинты возьму. — На тампоне за это время успело появиться ярко-красное пятнышко.

— Да-да, как скажете, ваше сият… Высоч… Высок…

— Держи молча!

— Как ск… — Наткнувшись на мой негодующий взгляд, сестричка всё-таки перестала упражняться в титуловании. Как можно превратиться в такое раболепствующее ничтожество? Ну да ладно, у каждого своя война…

Пока я торопливо рылся в шкафу в поисках более надёжного турникета или жгута, на пол посыпались упаковки таблеток, какие-то баночки и запакованные шприцы.

Но голоса вдруг послышались уже снаружи:

— Вот это да-а-а! — Тошнотворно бодрый возглас шёл откуда-то со стороны разбитого окна. — Да тут пир горой закатить можно!

Девчонки от таких баритонов обычно прямо на ходу текут. Поэтому меня от него чуть не вырвало. Даже тот толстяк на ёлке вызывал меньшее отвращение…

— Э? — Кажется, это снова захрипел задверью обгоревший урод. — Влад, ты что ли…

— Для тебя Владислав! — Бодрый голос неожиданно раздался гораздо ближе, чем раньше. И сразу после этого брезгливого замечания за дверью что-то глухо хрустнуло.

— А кто это у нас в теремочке живёт? — Судя по теням в щели между дверью и полом, обладатель этого тошнотного голоса стоял прямо напротив входа. — А ну-ка открывайте…

Услышав последние слова, я снова вспомнил опричника из подворотни. Как и тогда, этот тошнотный баритон я сейчас слышал не снаружи, а изнутри собственной головы…

— Да, граф… — Сестричка вдруг отпустила скрутку и начала медленно подниматься. — Слушаюсь…

— Ты чё творишь! — Я метнулся к Таисье и еле успел поймать расплетающиеся дощечки.

— О-о-о… Это даже лучше, чем я думал… — Снова послышалось у меня в голове. И теперь тошнота была уже почти настоящей. — Давай же, дитя… Пригласи меня… Позволь мне войти… Войти к тебе… Тебе очень понравится, обещаю…

— Конечно, граф… — Промямлила мокрая от воды и крови сестричка, пока я не придумал ничего лучше, чем снова дотянуться до чайника. — Входите… Ой!

Остатки воды из чайника снова плеснули ей прямо в лицо, всё-таки выведя из странного транса. Ахнув, медичка испугано прикрыла ротик и уставилась мне за спину.

В открытом дверном проёме стоял молодой парень, чья внешность как нельзя лучше соответствовала этому противному голосу. Под аккуратно зачёсанными назад смоляными волосами начинался высокий бледный лоб, переходивший в идеально ровный нос. По обе стороны от которого обсидиановые глаза, утопающие под тёмными густыми бровями, сейчас не торопясь оглядывали всю палату.

И когда этот высокомерный взгляд остановился на перемазанной в крови Таисье, коралловые губы незнакомца сложились в сладкий презрительный бантик. От которого меня натурально чуть не вырвало сестричкиным бутером.

— А вот и наша чемпионка… — Упирая бледные кулаки в бёдра, парень немного раздвинул локтями длинный чёрный плащ с тёмно-красным подбоем. — Кажется, она вот-вот потеряет свой титул…

Идеально белая сорочка под плащом была заправлена в широкий красный кушак и отутюженные брюки от смокинговой пары. Через расстёгнутые верхние пуговицы рубашки угадывалась довольно крепкая мускулатура.

Опустив взгляд, по-прежнему глядя сквозь меня словно через пустое место, незнакомец уставился на свои дорогие туфли. Их носки уже успели слегка перепачкаться в крови.

И вдруг его подошвы оторвались от пола на пару вершков — сразу обе. Воспарив к потолку, нежданный гость снова оглядел всех, кроме меня, с высока. На этот раз он остановил взгляд на медсестре:

— Иди же ко мне, дитя… — Медленно подняв руку, он протянул к ней открытую ладонь, слегка поиграв изящными пальцами. — И я подарю тебе лучший танец в твоей жизни…

— Конечно, граф… — Дрожа всем телом, сестричка тут же двинулась вперёд.

Но я был быстрее…

— Ха! — Подхватив с пола один из рассыпанных шприцов, я рванулся вперёд и воткнул длинную иглу до упора — прямо в центр шёлкового кушака.

Понимание того, что он собирался сделать с этой несчастной девчонкой, бесило меня больше всего на свете. Сколько таких бедняжек повелись на сладкие речи молодых барчуков, в тщетной надежде на то, что сказка про Золушку вдруг станет реальностью…

Но, вместо того, что бы заорать, закряхтеть или хотя бы начать возмущаться, сладкоголосый подонок просто скорчил гримасу презрения. И, наконец-то, заметил моё присутствие.

Я вдруг почувствовал, что не могу пошевелиться…

— А ты смешной… — Голос прилизанного хлыща снова шёл у меня из-под черепа. — Я убью тебя последним…

Невидимая сила резко отшвырнула меня к стене — совсем как того жандарма из подворотни. И хлопнувшись на задницу возле холодильника, я сначала даже не мог сделать вдох…

Мой импровизированный турникет на ноге Таисьи быстро развернуло обратно. И перемазанные в крови палочки рассыпались вокруг неё по грязному полу…

— Не бойся, дитя. Нам больше не помешают… — Гламурный подонок медленно пролетел над лежащей волчицей через всю комнату — прямо к сжавшейся от страха сестричке. А выдернутый из живота шприц безобидно зацокал по кафелю у входа. На длинной игле, похоже, не осталось ни кровинки.

— Дай мне… — Достигнув съёжившейся на подоконнике девушки, этот хлыщ снова протянул ладонь вперёд. — Дай мне свою руку, дитя…

— Д-да… Конечно, граф…

Да что же ты делаешь, дурища!!!

Я уже и не помню, когда во мне в последний раз бурлила такая ярость… Как-то раз у Тима младшего, после удачно спёртых без моего ведома конфет, к вечеру разболелся зуб. Детский обезбол почти не помогал. А в местной больничке, как две капли похожей на эту, накрашенная тётка на регистрации послала нас в самый конец очереди. Не смотря на объявление о том, что с острой болью можно сразу, без пары сотен кредитов, положенных на волосатую лапу, никто нас пропускать не собирался. И мне оставалось лишь скрипеть зубами, сидя на длинной лавке позади остальных больных бедолаг. Пока мой брат тихо подвывал рядом, держась за опухшее лицо…

Тогда он, конечно, сам был в этом виноват. Поэтому то чувство, которое вскипало сейчас во мне, было в десять раз сильнее…

— Как же ты прекрасна, дитя моё…

Нет. В сотню!

Их руки вот-вот встретятся. И этот подонок использует беднягу как салфетку. Прямо на моих глазах, ведь я для него тоже — пустое место. А я по-прежнему не могу пошевелить даже пальцем…

— Благодарю вас, граф…

А потом этот барчук выбросит её помойку, обрекая на самое жалкое существование из возможных… И судя по тому, как он уверен, она у него уже далеко не первая…

— М-м-м… — Приближаясь к трепещущей сестричке, летающий граф сладко заурчал своим приторным баритоном. Явно предвкушая близкое удовольствие. И вместе с этим нарастающим урчанием во мне росла просто волна кипящего огня, готовая вырваться из груди в гневном вопле…

— Ы-А-А-А-А-А-РГХ!!! — С моего тела словно свалилась бетонная плита. И, отпружинив от стены, я подхватил на лету одну из окровавленных деревянных лопаток. А пока прилизанный хлыщ с удивлением оборачивался, я на бегу сломал её об колено и с размаху вонзил сложенный пополам кусок дерева прямо в оголённую бледную грудь под белоснежной сорочкой. Попав точно между рёбрами, я налетел на тупой конец деревяшки всем телом, вогнав её внутрь почти целиком. И после того, как невидимая сила вновь откинула меня к стене, летающий граф удивлённо уставился вниз — на быстро расплывающееся по белой ткани багровое пятно.

— Ты… — Ошарашенный обсидиановый взгляд резко поднялся на меня. И на его лоб, наконец-то, упала липкая прядь, нарушая идеальность зачёса и обнажая раннюю лысину на макушке. — Ты… Ты к… кто-А-А-А-А-А!..

От ног до головы парящего в воздухе хлыща быстро поднялось ярко-рыжее пламя. И когда занялись воздетые вверх руки, отчаянный вопль боли превратился в клокочущий хрип.

А уже через секунду я снова видел перед собой вытаращенные глаза перепуганной медсестрички. То, что осталось от незваного гостя, сейчас лежало перед её перепачканными в крови туфельками — небольшая кучка тёмно-серого пепла. И ещё немного прозрачной пыли медленно опускалось на неё сверху.

На белом потолке после этого живого факела не осталось ни следа. Лишь снова мигнула лампочка внутри небольшого белого бугорка.

И больше меня уже ничего не держало. Тесная невидимая преграда испарилась одновременно с этим подонком.

Я тут же подлетел к смертельно бледной Таисье:

— Ты вообще медицине училась или нет⁈ — Обратившись к ошарашенной дурёхе, я снова изо всех сил прижал тампон к ране. Но алое пятно неумолимо росло даже сквозь толстый слой бинтов. — Что делать, чтобы она не умерла⁈ Есть тут какие-то специальные средства⁈ Какие-нибудь… Не знаю… Загустители… Или анти… анти… Короче, чтобы кровь остановить! А⁈

Снова глянув на медсестру, я увидел, что она до сих пор лупит свои потёкшие глазки на кучку пепла.

— Да приди в себя уже наконец!

— Вот… — Сестричка вдруг указала на пепел. — Вот это должно помочь…

— В смысле⁈

— Это… Это же был граф Кривошеин… — Девушка всхлипнула и быстро вытерла то, что натекло у неё под носиком. — Младший…

— Да хоть старший! Что значит «должно помочь»⁈ — Одной рукой я продолжал удерживать тампон, а второй махнул в сторону пепла, брызнув на него волчьей кровью. — Вот это дерьмо⁈ Как⁈

— Да, именно так… Именно так надо немного смешать с кровью… А потом положить на рану…

— Это тебя в медшколе научили?

— Нет… Это меня дедушка научил… Он знахарь… Был… — Сестричка, кажется, окончательно пришла в себя. Опустившись на колени, она зачерпнула немного серой пыли и перемешала её в ладони с капельками крови Таисьи. — Кривошеины давно этим славятся… Ещё с тех пор, как Валакию завоевали…

— Уроки истории позже! — Я приготовился убрать тампон с раны. Ничего больше не поделаешь. Ведь…

…Всё равно времени уже почти не осталось…

Отогнав навязчивое воспоминание, я снова глянул на сестричку:

— Готова?

— Сейчас… — Девушка опустилась на колени — прямо в кровавую лужу. Коротко шепнув что-то в кулачок с зажатым внутри пеплом, она подползла чуть ближе и протянула его к ране. — Теперь готова…

— Давай!

Как только я убрал бинты, из длинного пореза снова брызнуло. Но сестричка тут же прижала к ране испачканную пеплом ладошку.

Кровь ещё несколько секунд обильно просачивалась сквозь её тонкие пальцы, унося с собой сгустки сырого пепла. Но вскоре пульсация заметно ослабла.

А когда внучка знахаря убрала ладонь, под кровавыми разводами от раны не было и следа. Не осталось даже тонкого шрама.

— И всё? — Даже после всего произошедшего, я ещё не вполне доверял собственным глазам.

— Нет… Ещё надо так… — Глянув на бледное лицо Таисьи, сестричка вдруг нарисовала у неё на лбу кровью что-то похожее на перекрещенные сабли. И снова чуть слышно зашептала. — Таисья Волкова-Нижгородская… Да пребудет с тобой сила рода… Да услышат враги твой голос… Да убоятся его ныне и присно и во веки веков… Да будет так… — На меня снова глянули её покрасневшие от слёз глаза. — Теперь всё… Только… Только я сама ещё никогда так не делала… Без дедушки…

— Вроде ничего сложного… — Я откинулся спиной на холодильник и перевёл дух, присматриваясь к лицу своей бездыханной напарницы. Кажется, она стало чуть менее бледным. — Тебя как зовут-то?

— Ульяна.

— Рад знакомству. — Я протянул ей перепачканную в крови руку. И Ульяна, робко улыбнувшись, тихонечко её пожала.

— А меня… — Я опять вспомнил, как она ко мне обращалась. И решил рискнуть, пока рядом точно не было ни одного аристо. По крайней мере — в сознании. — А меня, по-твоему, как зовут?

— Вас? — Глазки знахарской внучки удивлённо захлопали. Но, видимо решив,что это какая-то проверка её профессиональных качеств, она быстро спохватилась. И произнесла достаточно уверенно. — Вас зовут Евгорий Всеславович Шубский, князь Приаральский и…

— К-как⁈ — Я чуть не поперхнулся от удивления.

Ты не тревожься, Гор…

— Ой, я опять ошиблась? — Ульяна снова взволновано запричитала. — Простите, пожалуйста, князь… Я ещё не успела хорошо всех учеников выучить по имени-отчеству…

Она сбивчиво тараторила ещё какие-то оправдания про то, что меня только что перевели сюда откуда-то из-за Североаральского хребта, где располагалась вотчина моего не особенно могущественного, но всё-таки родовитого папеньки. А в моей голове в это время продолжал звучать голос опричника из подворотни:

Тебе понравится твоя новая жизнь…

— Похоже, я всё-таки опоздал. — Теперь этот же голос долетел до моего слуха откуда-то сбоку. — Но, как посмотрю, ты прислушался к моему совету. Не поверил и ему тоже. Поэтому всё ещё жив.

Я быстро оглянулся на вход. А Ульяна, почему-то просто продолжала кротко смотреть на меня, словно смиренно ожидая наказания за ошибку.

Стоящий в дверях опричник был одет в то же самое классическое пальто и дорогой с виду костюм. Его короткие зачёсанные назад тёмные волосы, высокий лоб и правильные черты лица живо напомнили мне того, кого я только что убил. Но пронзительный взгляд серых глаз совсем не был похож на высокомерное равнодушие Кривошеина:

— Значит, я всё-таки в тебе не ошибся. — Он чуть улыбнулся и покосился на застывшую сестричку, а потом на заметно порозовевшую Таисью. Хотя она, кажется, тоже совсем перестала дышать. — Поговорим пока без свидетелей, Гор. У тебя наверняка накопилось много вопросов…

Глава 5 Связи решают все

Лихорадочно размышляя над сложившейся ситуацией, под ногами опричника я заметил тело в полосатом свитере. Лежащий на животе обгоревший урод смотрел мёртвыми глазами ровно в потолок. Это Кривошеин его так? Или наш гость?

В ожидании моей реакции, гость, тем временем, аккуратно переступил через тело и вошёл внутрь, облокотившись на опустошённый мной шкаф. Каким-то образом его обувь до сих пор оставалась чистой и не оставляла следов на кафеле.

Среди множества вопросов, горящих в моём сознании, я выбрал тот, что пугал меня больше всего. В принципе, он был единственным, который меня пугал:

— Я что, правда какой-то князь?

— Нет. — Человек в чёрном оставался абсолютно спокоен. И смотрел мне прямо в глаза.

Я покосился на застывшую медсестру:

— Но она думает…

— Она думает, что да.

— А Таисья? — Перемазанная в собственной крови девчонка никак не реагировала ни на нашу беседу, ни на своё имя. Но дышала глубоко и ровно. — Она тоже так думает?

— Это зависит. — Опричник чуть качнул головой, продолжая испытующе смотреть на меня. — Раз ты всё ещё жив… Наверное, ты смог её обмануть. Или она зачем-то тебя пока пожалела. Любой из этих раскладов можешь смело записать в свои достоинства.

— «Пока», значит… А вот этот… — Я заглянул за Ульяну на кучку пепла возле окна. — Этот упырь вообще смотрел на меня, как на пустое место.

— Кривошеины почти на всех так смотрят. — Парень в пальто тоже покосился на пепел и чуть заметно пожал плечами. — Это ещё ни о чём не говорит.

Соображая, как бы правильнее задать следующий вопрос, я вспомнил тот кипучий гнев, который поднялся во мне от душного бессилия.

— А я его… Я его типа убил?

Не то что бы это меня волновало. Хотя я ещё никого не лишал жизни до этого, не считая помойных крыс и дворовых пустобрёхов. Отчего-то смерть этого хлыща меня даже немного радовала… И неприятно было лишь от того, что он так мало помучился.

В этот раз опричник размышлял над ответом немного дольше. Закончив осматривать кучку, он ещё пару секунд сверлил меня своим пронзительным взглядом:

— И да и нет. — Наконец-то проронил мой собеседник.

— В смысле?

— Сейчас он определённо мёртв… — Парень в чёрном снова покосился на пепел. И слегка кивнул своим мыслям. — Но это временно.

— Да как так-то⁈ — Я, конечно, слышал о том, что благородных так просто не укокошить. Но то, что они могут воскресать из мёртвых… Интересно, что по этому поводу думает Имперский Синод?

— Об этом позже расскажу… Ещё что-нибудь хочешь знать прямо сейчас?

— Да ни фига себе «ещё»… — Я снова ненадолго потерялся в своих непонятках. И оглядевшись, начал перечислять вопросы,приходящие на ум. — А где мы вообще? Что это за халупа? Какого чёрта я здесь делаю⁈ Что вам от меня нужно⁈

Человек в чёрном дождался, пока у мня кончится дыхание. И поднял руку, дав понять, что настало время ответов.

— Это… — Он обвёл рукой вокруг. — Ротенбургский Императорский Ликеум. — Похоже, он до сих пор не шутил. Оглядев всю комнату, опричник чуть задержал взгляд на странной потолочной выпуклости. — Дважды орденоносный имени…

— Чего-о-? — Задыхаясь от удивления, я не стал дожидаться, пока парень перечислит все регалии всем известного учреждения для студентиков из элиты. — Да он же… — Я развёл руками, пытаясь обозначить роскошь, которую я представлял себе раньше и снова заглянул в пыльный коридор. — А тут… — И перевёл взгляд на лужу крови под застывшими девчонками. — И ещё это…

— В данный момент Ликеум немного… — Подыскивая нужное слово, опричник задумчиво приподнял бровь. — Немного задекорирован, если можно так выразится. Для праздничного мероприятия.

— Праздничного? — Я глянул за окно. Но пейзаж с тучами и талым снегом там оставался прежним. — А какой сейчас праздник? Октябрь же…

— Хеловин.

— Хеловин⁈

— Этот праздник берёт своё начало…

— Да знаю я, что такое Хеловин! Но он же из Западных Штатов! А их праздники все давно под запретом!

— Многое сейчас под запретом… — Парень легко улыбнулся и чуть пожал плечами. — Но только для таких, как ты. Точнее… Для таких, каким ты был.

— И чё это за праздничное мероприятие, на котором барчуки мочат друг друга, как… как… — Подыскивая словцо поострее, я снова развёл перемазанные в крови руки, вспоминая сцены с оторванными конечностями и вывороченными кишечниками.

Мой собеседник, в свою очередь, тоже не стал дожидаться завершения фразы:

— Можно сказать, что это всё понарошку. — Он указал на Таисью одними глазами. — Даже если бы ты не спас княгиню Волкову, она была бы в порядке после окончания этой игры. Хотя проиграла бы, конечно… Наверняка, это её очень бы расстроило. Но других последствий не будет. Ликеум об этом позаботится.

— Поэтому тот упырь типа не совсем умер. — Я кивнул на останки графа Кривошеина.

— Не только… Но в главном ты прав. Пятёрка за догадливость.

Вся эта информация вызвала во мне смешанные чувства. С одной стороны, к этой вседозволенности для элиты я ничего не испытывал, кроме презрения и ненависти. Но ещё помнил, как сам гонял по осеннему двору в каком-то рыцарском доспехе, размахивая деревянной саблей. И собирал у смеющихся надо мной соседей чёрствые пряники. Мама соорудила мне тот костюм совершенно волшебным образом — буквально из мусора. Ещё до того, как родился мелкий. И мы с ним остались одни…

Мелкий!

— А где мой брат⁈

— Как раз поэтому я и опоздал… Он умеет прятаться лучше тебя, знаешь ли.

— Что с ним⁈ — Вскочив на ноги, я тут же рефлекторно оглянулся в поисках чего-нибудь похожего на оружие. Кроме забрызганных кровью палочек, само собой ничего не нашёл. Пофиг… Если ты с ним что-нибудь сделал, козёл чёрный, я тебе и просто так глотку перегрызу! Не хуже Таисьи!

— Спокойно, Гор… — С этими словами опричник улыбнулся и полез себе куда-то под лацкан. — С ним всё в порядке. Даже не простудился. Так что можешь оставить здесь те таблетки, которые украл у бедняжки Ульяны…

Продолжая улыбаться, вместо оружия он извлёк из внутреннего кармана небольшой смарт. И подкинул его мне:

— Открой видео на главном экране.

Поймав мобилку, я попытался её разблокировать:

— Тут нужен отпечаток пальца.

— Твой подойдёт.

Отпечаток действительно подошёл. Видеофайл лежал на самом видном месте миниатюрного рабочего стола. «Тим-младший», гласило его название.

Пока загружался проигрыватель, я снова поднял взгляд на опричника:

— А сколько вообще времени прошло, с тех пор как я здесь?

— Не разочаровывай меня, Гор. — Собеседник изобразил сомнение. — Неужели сам вычислить не можешь? Ты же сообразительный парень…

Действительно… Машину мы с мелким обносили двадцать девятого… А Хеловин — тридцать первого… Параллельно с загрузкой я проверил ещё и мета-данные файла. Ну да, всё сходится.

В это время файл, наконец-то начал воспроизводиться. И на экране я увидел своего брата, который сидел на краешке мягкого кресла посреди какой-то яркой детской комнаты, уставленной дорогой мебелью и ящиками, полными игрушек. Пацанёнок до сих пор был в той же одёжке, в которой мы пошли с ним на дело, хотя рядом с ним на небольшой кровати был аккуратно уложен тёплый спортивный костюм — как раз на него.

Похоже, что его снимала камера, установленная где-то под потолком. С любопытством глазея по сторонам, Тим-младший увлечённо расшатывал очередной молочный зуб. Но когда заметил камеру, тут же про него забыл. И, быстренько подтащив кресло поближе к нужному углу, залез на него с ногами, пытаясь дотянуться до объектива. Похоже, прикидывает, можно ли её спереть… Да, это точно он, а не какой-нибудь морок в исполнении этих чёрных боярских прихвостней…

— Где это он? — Я продолжал смотреть на то, как братец оставил свои бесплодные попытки и вновь вернулся к стоматологической процедуре, одновременно с изучением содержимого своего носа. Никак не отучу пальцы везде совать…

Парень в чёрном продолжал мягко улыбаться:

— Как видишь, в очень уютном и безопасном месте…

— Где⁈ — Смарт слегка хрустнул в моей руке.

Опричник, наконец-то, перестал лыбиться:

— Тебе незачем это знать, Гор…

— Меня зовут не Гор! — Я швырнул в него мобилку и попытался выскочить в коридор. Но не смог пошевелить ни одним мускулом, так и оставшись стоять на месте с вытянутой рукой.

— Ошибаешься. — Когда парень ловко поймал смарт, его лицо стало просто каменным. А в глазах загорелись знакомые огоньки. — Тебя зовут именно так. И будут звать дальше, пока ты здесь. А твой брат будет оставаться под нашим… — Огоньки чуть погасли. — Под моим надёжным присмотром.

Я снова попытался возразить, но не смог даже открыть рот.

— Теперь просто послушай. А то я уже опять опаздываю… — Опричник шагнул к столу и положил мобилку рядом со мной. — Ты уже, должно быть, понимаешь, зачем всё это нужно лично тебе… — Присмотревшись к моему раскрасневшемуся лицу, он чуть дёрнул бровью. — Если нет — поясню. Пока ты делаешь, то, что я скажу, с твоим братом всё будет хорошо. Он будет сыт, одет и получит всю необходимую медицинскую помощь. Несмотря на то, что он не подхватил простуду, ему есть что вылечить…

В паузе я мог лишь гневно сопеть и шевелить глазами. Глянув на экран смарта, я увидел, что Тим там уже распотрошил какой-то конструктор. И теперь пытался дотянуться до камеры игрушечной отвёрткой. Тоже упрямый, как ослик…

Парень в чёрном шагнул назад ко входу и ненадолго выглянул в коридор:

— И к слову о том, зачем ты здесь… Считай, что это дело государственной важности. Но сейчас мне от тебя много не надо. Просто будь одним из студентов… — Он обернулся обратно и кивнул на Ульяну. — Как она и сказала — его сиятельством, князем Евгорием Всеславовичем Шубским. Наследником рода Шубских-Приаральских. Издревле знаменитых своими пушными промыслами. А с недавних пор ещё и небольшой сетью звероферм на северном Арале и в Восточносибурской волости. С модой на синтетику их золотые деньки уже давно остались позади, конечно… Но твой отец всё-таки смог наскрести деньжат для того, чтобы отправить тебя в столицу. Туда же, куда мечтает попасть каждый молодой аристо. Хоть ты немного и опоздал к началу учебного года…

Пока он молча выглядывал в окно, словно хотел убедиться в том, что там всё ещё октябрь, я ждал продолжения, продолжая сопеть. Больше всё равно ничего пока что делать не мог.

— Если ты переживаешь за то, что кто-то здесь хорошо знает, как выглядит настоящий князь Евгорий, то можешь быть спокоен. Он паренёк замкнутый и неприветливый. Любит тайгу и охоту гораздо больше, чем общение с людьми своего круга. И раньше никогда не покидал родовое гнездо. В этом вы с ним, пожалуй, похожи даже больше, чем внешне. Только он, малость поздоровее, конечно… Но это дело наживное. Ещё отъешься.

Наблюдая за моими ужимками, опричник, наконец-то, расслабился и снова чуть дёрнул уголком губ:

— Уверен, у тебя появились новые вопросы. Я могу уделить им ещё немного времени. Только веди себя прилично. Иначе мне придётся и с тобой… — Он глянул на смарт. — С вами тоже расстаться. Навсегда. Моргни, если понимаешь, о чём я…

Неотрывно глядя на то, как в его глазах снова разгорелся демоническое пламя, я всё-таки моргнул. И сразу после этого почувствовал, что снова могу шевелиться. И говорить:

— А если меня начнут что-то спрашивать про этого Шубского? Я же про него ничего не знаю!

— Никто здесь не знает. И не должен знать. Не забывай, ты теперь — аристо. И волен сам выбирать, что говорить о себе. И кому. В этих стенах тебе никто не может приказывать.

— В этих стенах… — Я глянул за окно.

— Сбежать ты, конечно, можешь. Но, напомню, это сейчас не в ваших с братиком интересах.

Скрипнув зубами, я вернул взгляд на опричника и кивнул на Таисью:

— А как же они тут вообще учатся, если им никто не приказ?

— Большинство, конечно, отличием не блистает… Но ты не забывай — это плебс, чтобы выжить, обязательно должен уметь что-то делать. Работать, конструировать, изобретать, воевать… Или воровать…

Я проигнорировал его шпильку, всем своим видом дав понять, что всё равно не понимаю идею. И парень в чёрном вновь стал серьёзен:

— Аристо обязан только одно — уметь властвовать. И для этого — овладеть силой своего рода.

— Кстати да! Ничё что я не умею в эти их фокусы? Ни летать, ни хвост отращивать. Меня ж сразу выкупят!

— Тебя быстрее выкупят с этими твоими «ничё». — На лице опричиника появилась лёгкая насмешка. — На твоё счастье, Гор Шубский, конечно, тоже не отличается высоким стилем речи. Но всё же постарайся обходиться без дворовых словечек. Ты же парень начитанный, насколько знаю… А что касается силы рода… Некоторые толком не умеют контролировать свой дар и после совершеннолетия. Для этого и учатся.

Я не стал уточнять, откуда он знает, что из немногих бесплатных развлечений, доступных в наших кварталах, мама всегда выбирала для меня только местную библиотеку с рассыпающимися в труху книжками. Фокусы аристо сейчас интересовали сильнее:

— А какой дар у Шубских?

— Да почти как у тебя.

— В смысле?

— Умеют видеть то, что другие пытаются от них спрятать. От запутанных звериных следов до придворных интриг.

— Поэтому им выдали имение в такой глуши?

— Вот об этом я и говорю. — Насмешка опричника превратилась в более добрую улыбку. — От тебя тоже немногое можно скрыть.

— А другие про это знают?

— Да. Поэтому не жди того, что к тебе здесь все будут тянуться. Скорее наоборот.

Я глянул на Таисью. Судя по цвету кожи, ей явно становилось всё лучше.

Интересно, позвала бы она меня к себе в команду, если бы знала, под кого я тут кошу… Скорее всего, сожрала бы сразу после бутерброда.

— Всё равно не понимаю… Как же их тут всех тогда контролируют вообще, если им ничё… ничего не прикажешь? Или тоже у каждого родственники в заложниках?

— Можно и так сказать… — Опричник вновь мягко улыбнулся. Кажется, мой вывод его опять слегка порадовал. — Злостное нарушение устава Императорского Ликеума рано или поздно ведёт за собой исключение. А это несмываемый позор. Не только для студента, но и для всего его рода. Думаю, понимаешь, что для настоящего аристо это страшнее смерти. А вот успешное окончание этого заведения наоборот — один из лучших способов приблизиться к престолу. В Империи всё решают не кадры. В Империи всё решают связи.

С этими словами парень в чёрном продолжал довольно улыбаться. И тоже покосился на Таисью:

— Да ты, я смотрю, это уже и сам понял. Заводишь новых друзей даже быстрее, чем я думал…

— Её друзья в овраге лошадь доедают!

— Зря ершишься, Гор. — Опричник покачал головой с лёгким укором. — Соратников надёжнее, чем Волковы-Нижгородские — в жизни не сыскать. Если, конечно, сможешь доказать им, что и сам не робкого десятка… — Он перевёл взгляд на кучку, оставшуюся от Кривошеина. — А соратники тебе здесь понадобятся…

— Ну с этими ублюдками я уж как-нибудь справлюсь…

— Для начала — советую никогдаих так не называть. Любые другие ругательства — на твой вкус. Но никогда не касайся их родословной.

— Да пофиг…

— Никогда. — Заглянувшие внутрь моего черепа глаза снова разгорелись. — Я не хочу снова искать тебе замену…

— Снова?

— Сейчас не об этом… — Огоньки всё-таки чуть угасли. — Помни, что мест возле престола не так много. А попасть туда хотят почти все. Намёк понятен?

— Для этого мне и нужны… Соратники? Чтобы не выгнали раньше времени? Или…

— И это тоже. — Перебил меня парень в чёрном. — Повторю: в Империи связи решают всё.

— И что мне тут… Теперь до самого выпускного куковать?

— Не думаю, что дело затянется… — Опричник взглянул на часы. — Но никаких точных сроков обозначить не могу. Для твоей же безопасности.

— И что ещё мне делать для моей безопасности?

— Только то, что я сказал. А после того, как ты снова будешь предоставлен сам себе — ты уже ни в чём не будешь нуждаться. Как и твой брат. Если захочешь, сможешь и своего дядьку из трущоб вытащить. Да хоть весь двор…

— А что ещё мне не делать?

— Как сказали одному из императоров, после того, как его отец… Кхм… Погиб… «Прекратите плакать, извольте властвовать». — В голосе опричника вдруг появилась какая-то необычная сталь, которой до того слышно не было. — Не забывай, Гор. Теперь ты — аристо. Никто не имеет права тебе что-то запрещать. Кроме твоей чести. — Голос снова смягчился. — И императора, само собой.

Я не стал скрывать своего отношения к псам государя-императора и к его «восоко-чего-то-там» лично:

— Так я тебе и поверил, чёрный…

Но в ответ на моё угрюмое ворчание, собеседник лишь снова легко улыбнулся:

— Верить нельзя никому. — Огоньки снова разгорелись чуть ярче, а улыбка стала шире. — Мне можно.

— Тебя хоть как зовут-то?

— Можешь звать меня Ромул. — Он указал на мобилку. — Храни это у себя для связи. Я буду присылать тебе новые ролики с братом, что бы ты лишний раз за него не переживал.

— А он знает, где я?

— Он знает, что с тобой всё в порядке. И что ты его не бросил. А чтобы так оставалось и впредь… — Ромул перевёл горящий взгляд на застывших девчонок. — Можешь для начала попробовать всё-таки победить в этой игре. Кажется, княжна вот-вот очнётся…

Таисья и правда начала дышать чуть чаще. И, присмотревшись поближе, я заметил, что её глаза под закрытыми веками уже задёргались из стороны в сторону — как обычно бывает перед самым пробуждением.

— А про тебя тоже никому… — Обернувшись обратно, я увидел только чернеющий дверной проём.

— О-о-о-о-ох… — Протяжный выдох за спиной снова напомнил далёкий волчий вой.

Приподнявшись на локтях, золотоглазая девчонка немного осовело оглядела комнату, себя в луже крови и потом меня, застывшего в дверях. И пока скинувшая с себя оцепенение медсестра растерянно пересаживалась с пола на кровать, на лице юной княгини вновь нарисовалась хищная улыбка:

— А ты, Страшила, оказывается, не такой уж и Страшила! — Кокетливый прищур не очень органично соседствовал с этими клыками. Но голосок оставался весьма милым. — Побежали, порвём тут уже всех, наконец!

Глава 6 Запасной план

— А ты и дальше планируешь меня как живца использовать?

— Ну чё ты начинаешь! — Ответ сопроводила зубастая улыбочка. — Нормально же всё получилось!

Вместо устных возражений я постарался как можно более выразительнее оглядеть кафель, залитый княжеской кровью.

Золотоглазая девчонка всё-таки немного смутилась. И осмотрев место, на котором у неё только что была рубленая рана, чуть слышно что-то проворчала себе под недовольно сморщенный носик.

— Простите, ваше сиятельство… — Послышалось с койки. — Вам, наверное, сейчас лучше немного отд…

— А⁈ — Таисья резко подскочила на месте и, развернувшись в сторону Ульяны, приземлилась на четвереньки. — А ты ещё кто⁈

— Простите… Меня зовут У…

— Я не спрашивала твою биографию! — Огрызнулась молодая волчица. — Ты чего тут делаешь⁈

— Я… Я помогаю доктору… Я недавно тут… — На сестричке снова не было лица от страха.

— Во время Хеловина⁈ У всей челяди же выходной должен быть, нет?

— Да, но… Но доктор попросил присмотреть за князем… — Глаза с потёкшей тушью глянули на меня, словно в поисках помощи. — И ещё надо было срочно сделать ему укол…

— Кня-а-а-а-азем? — Оставаясь на четвереньках, Таисья обернулась обратно ко мне. При этом изогнувшись так, что бомжовская лига лапты тут же открыла новый сезон. — Да ладно! И чьих же ты будешь, княже?

Под озорным золотистым взглядом я чуть начисто не забыл то, что рассказывал обо мне Ромул:

— Шуб… Шубских-Приаральских…

Я, конечно, помнил, что этот род не отличается особым богатством. Но на лице девчонки вдруг нарисовалась такая презрительная гримаса, словно я только что наложил на кафель дымящуюся кучу — прямо при ней:

— Шубский⁈ — Мгновенно подобравшись, юная волчица напряглась и мелко задрожала, словно перед прыжком. — И сколько уже шкур в этом году содрал? А, Шубский?

— Не помню. — Я старался не прятать взгляд от этих хищно прищуренных глаз. — Но одну только что залатал. — И не глядя кивнул в сторону перепуганной медсестры. — Хотя без Ульяны бы не справился.

Недовольно посопев пару секунд сквозь сморщенные ноздри, Таисья всё-таки медленно расслабилась. И не торопясь приняла вертикальное положение, горделиво приосанившись в той же позе, в которой я увидел её в первый раз — со скрещенными на груди руками. Такое положение позволяло не только лучше продемонстрировать её спортивные мышцы, но и придавало подкачанному заду соблазнительную округлость. И, судя по кокетливому взгляду, девчонка прекрасно об этом знала.

Закончив стрелять в меня глазами, княгиня покосилась в сторону медсестры:

— Ворожея, что ли?

— Д-да… — Ульяна торопливо попыталась вытереть текущую тушь. Но получилось только ещё хуже.

— От Синода прислали?

— Н-нет…

— А откуда? — Таисья всё-таки оглянулась на медичку.

И та легонько вздрогнула под княжеским взглядом:

— Из… Из Старосибурска…

— А-а-а-а… — Покивав, княгиня вернула пронзительный взгляд золотистых глаз на меня. — То-то вы спелись… Ну ладно уж… Как тебя там, говоришь, кличут?

Судя по лёгкому наклону головы, она опять обращалась к сестричке. И та торопливо ответила:

— Меня зовут Ульяна… Распопова…

Таисья ухмыльнулась и всё-таки снова оглянулась на девушку, смерив её высокомерным взглядом:

— Оно и видно… Ладно, Ульяна Распопова. Жди от меня с утра благодарность.

— Спасибо, княгиня… Но мне ничего…

Таисья собиралась снова повернуться ко мне, но услышав ответ, вновь резко глянула на съёжившуюся сестричку и нахмурилась:

— От княжеского подарка отказываешься⁈

— Нет-нет, простите… Просто…Просто я слышала, что так положено…

Резко перестав хмуриться, княгиня заливисто расхохоталась. И, едва отсмеявшись, махнула на Ульяну рукой:

— Да расслабься уже, ворожея! Правильно слышала! Это я так просто прикалываюсь… Утром смотри долго не дрыхни, навещу! — Подмигнув сестричке, девчонка снова повернулась ко мне. Но явно продолжала говорить с медичкой. — А сейчас лучше запрись получше и не пускай никого. А то я чую, что тут где-то рядом Кривошеин трётся… Он таких как ты овечек… Короче даже не думай ему открывать!

— Это мы уже в курсе. — Я указал Таисье за спину, на кучку пепла возле окна.

Удивлённо приподняв бровь, девчонка снова обернулась. И, кажется, слегка принюхалась:

— Хм… — Шагнув ближе к кучке, она брезгливо пнула её пальцами босой ноги. — И правда Кривошеин… — Золотистые глаза снова уставились на меня всё с тем же удивлением. — А чем это вы его так?

— Вот этим. — Я указал на рассыпанные по окровавленному кафелю деревянные лопатки.

— Этим⁈

— Ну… Я одну сломал… И вроде как в сердце ему воткнул. С разбега…

— Пха-ха-ха-ха-ха!!! — Юная княгиня прыснула со смеху, даже слегка забрызгав меня слюной. Отсмеявшись, она вытерла выступившие слёзы, перевела дыхание и вновь глянула мне в глаза. — Погоди… Ты это серьёзно⁈

На этот раз приступ заливистого хохота длился гораздо дольше. И пока Таисья снова не успокоилась, её взгляд перескакивал то на растерявшуюся Ульяну, то на кучку пепла, то обратно на меня.

— Фу-у-у-ух… — Шумно переводя дух, девчонка энергично протёрла глаза обеими руками. — Ну ты даёшь, Шубский… Как тебя по имени-то?

— Евгорий… Гор.

— Гор… — Девчонка всё ещё не могла толком отдышаться. — Кривошеина лопаткой завалил! Фу-у-у-х…

— А чё такова? — Я тут же снова вспомнил рекомендации Ромула о стиле речи. — А что в этом такого смешного-то?

— Лопаткой! Кривошеина! Лопаткой!!!

— Ну да… Ульяна вон тоже всё видела.

Когда Таисья покосилась на сестричку, продолжая вытирать слёзы, та несколько раз кивнула.

— Хм… — Не сразу, но лицо юной княгини снова стало серьёзным. Хотя шальная искорка ещё иногда мелькала в золотистом взгляде, сейчас она будто бы снова к чему-то принюхивалась.

— И что… — Таисья не торопясь оглядела пол и мебель, медленно рассуждая, словно киношный сыскарь. — Он сюда, значит, зашёл… А ты прямо с ходу его этой своей лопаткой затыкал?

— Не совсем… — Присев на стол, я тоже огляделся. — Сначала я его вот этим пырнул, но он даже не заметил…

Наши взгляды почти одновременно упали на тот самый шприц, который не нанёс упырю ни малейших повреждений. Смятый кусок пластика отлетел почти под шкаф.

— Хм… — Княгиня дотянулась до него ногой и слегка подтолкнула к себе поближе одними пальцами.

Её тонкие ноздри опять чуть дёрнулись. И шаловливое любопытство на её лице вдруг резко изменилось на неподдельную тревогу:

— А ты где его взял⁈

— Да тут валялся…

— Ой… — Вдруг послышался мягкий голос Ульяны. — Это же то, что я должна была вам уколоть…

И действительно… Остальные шприцы из шкафа вон — все в упаковках валяются… А этот я где-то тут на полке бросил, ещё когда обыскивал мебель в первый раз…

Под нашими с Таисьей вопросительными взглядами, сестричка снова испугано съёжилась и запричитала:

— Это… Это мне доктор дал! Сказал, что вы, князь, в дороге сильно захворали… И вам нужно срочно сделать инъекцию… А то совсем сляжете… — Глядя на наши лица, она всё сильнее вжималась в спинку койки. — Вы же были без сознания… Никак больше лекарство и не дать…

— Лекарство? — Глаза Таисьи словно сверлили Ульяну насквозь. — Да это же Адская Роза!

Я тут же припомнил цветочный запах от этого шприца. Да, пожалуй, и правда на розы было похоже…

Но, судя по растерянному лицу медички, для неё это название означало ровно столько же, сколько и для меня — ничего.

Юная княгиня оглянулась:

— Ты что, тоже про неё ничего не слышал?

Я лишь искренне помотал головой.

— А ну да… Ты ж только что из своей глуши доехал… — Таисья вновь указала на шприц. — Нам про такое Пушкарь как раз неделю назад по ОБЖ рассказывал. Про яды и противоядия. Я только его одного слушать могу и не засыпать. Хоть и дед старый, но рассказывает так, что рот откроешь… Ага вот прямо так!

После того, как она ткнула в меня когтистым пальчиком, я подтянул отвисшую челюсть обратно.

Потому что в памяти у меня тут же возникла картина с горящим упырём. А потом слова опричника:

Помни, что мест возле престола не так много. А попасть туда хотят почти все.

— Слушай, Ульянка… — Таисья в это время шагнула ближе к сестричке и та просто затряслась от страха. — Да перестань уже! Вижу, что не врёшь!

Это помогло, но не сильно. Девушка в белом халатике продолжала испуганно глядеть на волчицу во все глаза, пока та не торопясь присаживалась рядом с ней:

— Слушай, ворожея… — Княгиня при этом глянула на меня. — А оберег на него ведь не наводили перед игрой, как на остальных? Раз он на неё опоздал… Ты можешь это увидеть?

— Могу… То есть, нет… То есть да…

— Да успокойся ты, тебе говорят!

Ульяна ещё раз шмыгнула, торопливо вытерла носик и часто замотала головой:

— Не вижу я на князе оберега… Нет его…

— Угу… — Таисья продолжала оглядывать меня с ног до головы. — Пожалуй и правда нельзя тебя как приманку использовать… Хоть ты и Шубский! — Кажется, девчонка хотела презрительно сплюнуть, но в последний момент удержалась от столь некультурного жеста. И снова повернулась к сестричке, пристально уставившись ей в заплаканные глаза. — А укол тебе, значит, доктор дал?

— Д-да… Сегодня днём… У меня же тоже выходной. Но он сказал, что нужно срочно, а то князю будет хуже…

— А сам он почему не мог?

— Н-не… Не знаю… Я же тут недавно… Я ещё не всё…

— Да ладно, понятно всё с тобой. Не трясись. — Таисья махнула на ней рукой и отвернулась ко мне. — Не врёт твоя землячка, Гор. А вот насчёт доктора надо ректору доложить. Или Пушкарю. Только до полуночи они тут не появятся… Игра же… — Напряжённые раздумья на лице девчонки снова сменились на озорной прищур. — И если мы побе… Нет! Когда мы победим — то увидим их первыми!

Резко вскочив с койки, она вновь заставила Ульяну вздрогнуть. И, разминаясь, она вновь изящно продемонстрировала нам все достоинства своего спортивного тела:

— Сиди тут Ульянка! — Растянув мышцы спины, она сделала пару неглубоких наклонов по сторонам. — Домой не уходи, пока Пушкарь сам не разрешит! Или ректор. Доктора больше не слушай!

— Но… Но вдруг… Меня же тогда накажут…

— Я не позволю! — Подтянув к себе коленку, молодая волчица принялась растягивать стройные ноги. — Слово аристо! Вон стул вставь в ручку как засов — Княгиня указала за дверь. Туда, где валялись останки размочаленной ею мебели. — И даже нам не открывай!

— Слушаюсь…

— Может, лучше какой-нибудь пароль придумаем? — Я снова осмотрел кровавые разводы на полу. — Вдруг опять кого-нибудь подлатать придётся? Да и этот ваш доктор тут может быть ни при чём. И это кто-то под него косит…

Сказав это, я ненадолго прикусил язык, гадая, не почует ли юная волчица чего лишнего.

— Точно… — Вопреки моим ожиданиям, Таисья не стала спорить или принюхиваться. — Дело говоришь, Шубский! У тебя-то только одна жизнь сейчас…

Я тут же припомнил, как Тумир иногда шутил насчёт наших с мелким планов на эту самую жизнь:

— Вот пусть такой пароль и будет. «Жизнь одна». А отзыв — «И прожить её надо в Кимерии».

— Хе! — Таисья замерла на месте с задранной коленкой. Золотистые глаза хитро на меня прищурились. — Босяцкая пословица-то!

— Поэтому тут её никто нарочно и не вспомнит. — Я постарался состроить как можно более высокомерную гримасу. — Скажем её только этому вашему ректору. Ну и Пушкарю, раз ты ему веришь.

— Хе… Под Пушкаря ещё поди закоси! Но правда твоя, княже… — Таисья закончила с разминкой и обернулась к сестричке. — Всё поняла?

— Ага… То есть, да! Всё!

— Ну мы тогда побежали!

— Воу-воу! — Я поднял перед ней вымазанные в крови руки. И быстро отдёрнул, когда девчонка наткнулась на них грудью — явно специально. — А как насчёт плана победы? Раз я больше не подхожу на роль приманки…

— Да не трясись ты, Шубский! У Волковых всегда есть запасной план! — Обнажив клыки, Таисья всё-таки проскочила мимо меня за дверь. И оттуда в комнату тут же залетел сломанный стул — прямо под ноги Ульяне. — Не отставай!

В этих стенах тебе никто не может приказывать…

— Да погоди ты! — Я выглянул за дверь. Ответный взгляд золотистых глаз смотрел на меня из темноты в сопровождении нетерпеливого притаптывания.

— Чего ещё⁈

— А ты не думала, что у того, кто хочет меня укокошить, тоже есть запасной план?

Быстрое притаптывание всё-таки прекратилось.

— Х-хе! — Таисья вышла из темноты, пока оставаясь в своём более симпатичном облике. — Всё-таки правду про вас, зверобоев, говорят… Ничего-то от вас не скроешь…

— Вот и не забывай! — Я постарался горделиво приосаниться в своей античной накидке. Несмотря на то, что прозвище прозвучало с презрением, мне оно понравилось. — Что бы ты сделала, если бы у тебя провалился похожий план с этим ядовитым уколом?

— Ну… — Девчонка почесала лохматый затылок, спихнув на лицо несколько серых прядей. — Во-первых, постаралась бы тебя как-то проверить… Живой ты или уже нет…

— А если проверить не получается из-за этой ваш… Из-за игры? — Я кивнул себе за спину. — Ульяна тут работает. А тот, кто прикидывается доктором, похоже, просто так внутрь попасть не может.

Рассуждая, я параллельно задался вопросом о том, как сюда попал опричник. Хотя им-то, наверное, везде вход открыт. Тем более, в императорские конторы…

— Ну-у-у… Тогда бы я ещё кого-нибудь так же подрядила из челяди… — Девчонка оглянулась по сторонам и заявила с нескрываемой гордостью. — Но на этом этаже сейчас точно никого нет. Я бы почуяла! Вон даже от Пятницкого до сих пор вонищу чую, а ведь он посреди ёлок висит, весь в смоле уже!

Пока она хвасталась, я вспомнил, как однажды сам хотел точно так же проучить одного гнилого шныря из соседнего двора. Который отнял у мелкого его копейки, стоило тому выбежать одному без разрешения в лабаз за пряниками. Ловить эту крысу в его собственной норе было нельзя — нарвёшься на местных и зубов не соберёшь. Поэтому я сначала поспрашал про него у тумировских корешей, которые иногда подметали дорожки вокруг нужного человейника. И узнав, когда и куда тот шастает по району, встретил его уже одного. Со своим ножичком…

— А может тут где-нибудь быть засада? Там, куда бы я пошёл, после того, как очнулся?

— Ну это тогда тебя спросить надо! — Пожала плечами девчонка. — Куда бы ты ринулся?

И, правда… Куда бы этот князь Шубский дёрнулся в первую очередь? Или тот, кто хочет меня пришить в курсе, что никакой я не князь?

Что ж… Если верить опричнику, мы с этим барчуком похожи не только внешне. Тайгу он любит, значит… И охоту… В общем-то в наших кварталах тоже иногда как в лесу. Чуть не туда зайдёшь — и всё, считай — пропал. Зверей голодных тоже хватает. Хоть и на двух ногах бегают…

Холодный вечерний ветер задул в разбитое окно. И я тоже почувствовал душноватый, но приятный запах еловых иголок.

— Там меня ждать будут. — Я указал Таисье на покачивающиеся за окном вечнозелёные верхушки. — В парке.

— Хм… — Девчонка оглянулась и присмотрелась куда-то за деревья. — А нам, вообще-то, туда и надо.

— Зачем⁈

— Там же за парком библиотека. В ней надо найти нужную книжку и потом отнести в дом ректора. Только до полуночи надо успеть. А то вообще никто не выиграет!

— А что вы вообще… — Я запнулся на полуслове, пытаясь срочно переделать вопрос так, как его задал бы Гор Шубский. — Э-э-э… А какая в этом году награда?

Ведь правда — что могут так страстно желать те, у кого и так есть всё, что захочешь? Да настолько, что готовы друг дружке буквально глотки грызть!

— Да та же самая, что и всегда! — Несмотря на резкий ответ, мой интерес, похоже, не вызвал у Таисьи каких-то подозрений. Она лишь ещё азартнее начала переступать босыми ножками, всматриваясь в темноту парка. — Можно завоевать право использовать силу рода без ограничений! На весь оставшийся год! Представляешь, как круто!!!

Глава 7 Бой с тенью

Мало того, что участие в этой кровавой суете для меня точно так же опасно, как и отказ от неё. Так ещё и награду я всё равно никогда не смогу использовать… Кто бы мог подумать, что жизнь среди элиты почти ничем не отличается от крысиных гонок в моей родной помойке!

К счастью, моя сдержанная реакция на подобные перспективы не вызвала лишних подозрений у ликующей напарницы. Шубские, должно быть, давно зарекомендовали себя угрюмыми лесовиками.

Тем временем из разбитого окна под мои античные одеяния потянуло сыростью и вечерним холодом. Но на полуголой княгине не было даже намёка на мурашки.

— А ты там по парку так и собираешься босиком бегать? — Меня, в свою очередь, начало ощутимо знобить. Лучше бы вам нормальную одежду в награду выдавали…

— А, на тебе же оберега нет! — На зубастой мордочке напарницы на миг показалось даже что-то похожее на сочувствие. — То-то я смотрю, что ты трясёшься как мокрая кошка…

Она огляделась и задержала взгляд на уроде со свёрнутой шеей. И на его свитере:

— А…

— Ну уж нет! — Я, в свою очередь, подхватил с пола мачете толстого «хоккеиста» и развернулся обратно в палату. — Я щ… Я сейчас!

— Гррррррр… — Протяжное рычание за моей спиной принадлежало недовольной девчонке, а не её альтернативному облику. Скуксившись, она всё же осталась ждать меня у окна, продолжая нетерпеливо топать ножкой.

— Ой! — Бедной Ульяне, должно быть, было трудно привыкнуть к тому, что к ней постоянно врываются гости, похожие на меня. Хотя, на мой взгляд, заляпанные запёкшейся кровью руки сейчас достаточно органично смотрелись вместе с этим грязным тесаком. Да и сама медичка тоже уже белизной не отличалась.

— Я это заберу! — Дотянувшись до шерстяного одеяла, которое сестричка только что аккуратно уложила на койку, я тут же прорубил в его центре дыру. И пока просовывал в получившееся пончо голову, ворожея подобрала мятую шляпу обгоревшего урода:

— Вот, князь… Возьмите.

— Да ну нафиг! — Носить головной убор, снятый с вывернутого изнанкой наружу человека у меня было столько же желания, как и снимать с него свитер. — Э-э-э… В смысле… Оставьте, сударыня!

Наверное, я всё же переборщил с куртуазностью. Потому что медичка вдруг залилась краской, словно я сел перед ней на колено с предложением руки и сердца.

— Просто… Голову же застудите… — Перестав, наконец, смущаться, девушка указала в коридор и поводила рукой вокруг своего личика. — Это же всё у Фродрика Петровича не по-настоящему…

Необычное имя для центральной Империи. Наверное, откуда-то с западных окраин барчук…

— Ладно, давай сюда. — Нахлобучив на себя мятую шляпу, я даже стал немного похож на конного грабителя поездов из Северной Веспучии. Только чёрной тряпки на лице не хватает.

Развернувшись, к выходу, я наткнулся взглядом на мобилку, которую чуть не забыл на столе. И пока торопливо засовывал её в карман под пончо, припомнил ещё кое-что:

— Слушай, Ульяна…

— Да, ваше сиятельство?

Поморщившись, я всё же не стал её пока запрещать это дурацкое титулование:

— А правда, что в этой игре побеждает пара?

— Я не…

— Шубский, ты там скоро⁈ — Недовольный возглас из коридора прервал робкую попытку ответа.

Продолжая морщиться, я помотал перед собой рукой, призывая Ульяну к продолжению.

— Простите, князь, но я не знаю… — Заметив, как я досадливо сморщился ещё сильнее, медичка торопливо добавила. — Но в ликеуме на всех праздниках всегда выбирают лучшую пару! — Смущение на лице ворожеи вдруг уступило место опасливой, но всё же немного кокетливой улыбке. — Наверное, и сегодня тоже…

В Империи связи решают всё…

Похоже, что во время обучения своих отпрысков, знать выстраивает не только политические союзы, но и брачные… Ну пару, так пару. В этом Таисья, похоже, всё-таки не врёт. Надеюсь, и опричник тоже не врал насчёт образцовой верности этой зубастой семейки.

— Ладно. Спасибо, Уль. — Справившись с мобилкой, я заодно вернул обратно на полку сворованные дорогие таблетки. И оглянулся, строго потрясая перед собой тесаком. — Запирайся. И пароль с отзывом не забудь.

— Конечно-конечно… Удачи вам, ваше…

— Да перестань уже! — Я всё же не вытерпел этих её расшаркиваний. — Для тебя — просто Го… — Глядя на её робкое удивление, я решил пока не быть таким добреньким. — Просто Евгорий. Ну или князь, если тебе так больше нравится.

— Хорошо… Евгорий… — От её тёплой улыбки и порхающих ресниц окончательно расхотелось быть строгим и чванливым. И я поспешил закрыть за собой дверь.

— Ну, наконец-то! — Оглянувшись на меня от окна, Таисья тут же весело оскалилась. — Х-хе! Прям веспучийский налётчик! — Изобразив пальцами стрельбу с двух рук, она хрипло заговорила с каким-то картавым западным акцентом. — Это я! Эль-Евгор’ий по пр’озвищу Звер’обой! Я пр’ишёл, чтобы убить ваших мужчин и испор’тить ваших женщин!

— И как видите, мужчин я уже убил… — Покосившись на труп Фродерика, я на всякий случай уточнил свою гипотезу. — Он тоже из Валакии, что ли? Как Кривошеин?

— Не, П Е тровичи в Бесаратии правят.

— Эм… Его зовут Фродерик Петр О вич П Е трович?

— Ну да.

— Жесть…

— Туповатые они малость, как по мне… — Бесхитростно пожала плечами Таисья. И снова обнажила клыки. — Но есть можно!

Тут же начав нетерпеливо подпрыгивать на носочках, девчонка снова выглянула на улицу:

— Побежали уже! Если там на тебя кто-то зубы точит — я почую! — И вновь глянула на меня через хищный прищур. — Да и вы, зверобои, вроде как следы читать умеете…

Не то что бы… Но, пожалуй, когда возвращаешься в свой двор из продуктового где-нибудь на краю, то ухо нужно держать в остро. И смотреть, не зашёл ли кто до тебя в подворотню. Чтоб где-нибудь за мусоркой сховаться с колюще-режущим приветом.

В очередной раз убеждаюсь, что вы, барчуки, не так уж далеко от нас ушли…

— Погоди…

— Да что ещё! — В рыке девчонки всё-таки послышались звериные нотки.

Я тоже шагнул к окну и указал тесаком на цепочку следов от калош снеговика, выходившую из-за угла в гущу парка. В опускающейся темноте она была едва заметна.

— Это может звучать странно. Но их оставил снеговик с топором. И сейчас он может быть где-то там, среди ёлок.

Покосившись в мою сторону, Таисья, очевидно, поняла, что я не шучу. Но лишь легко пожала плечами в ответ:

— Ну снеговик, так снеговик. Морозов, наверное… Тут сегодня ещё и не такое увидишь! Бежим скорей!

— А куда…

— Да за мной! В корпусе я уже всё разведала! Тут никого не осталось!

Проверив шнурки, я поспешил следом за нетерпеливой напарницей.

— Слушай, а в этой игре вообще какие-то правила есть? — Торопясь, я старался смотреть и под ноги и по сторонам. Но в узком коридоре, ведущем к лестнице, не было ничего, кроме пыли, паутины и опавших обоев. — Или ограничения, там… А то ж можно просто из-за угла всех «калачом» почикать — и всё!

— Это у вас, зверобоев, так принято? — Таисья даже не оглянулась. — Не удивлюсь…

— Ну серьёзно! Пара гранат — и этот снеговик без всех своих морковок останется. Что мешает-то? Тоже какие-то обереги?

— Шубский! — Таисья вдруг всё-таки остановилась как вкопанная. И я чуть не налетел на неё вместе с мачете. — Только-только я подумала, что с тобой можно дело иметь. А ты, оказывается, вон какой! Чуть что — сразу за ствол хватаешься, да?

Недоумевать в ответ на такое возмущение явно не стоит — подсказывало мне чутьё. И ещё воспоминание о разговоре с Ромулом:

Никто не имеет права тебе что-то запрещать. Кроме твоей чести…

Неужто у вас и правда есть какие-то представления о честной игре? С другой стороны — да… Как-то же вы друг с дружкой всё-таки уживаетесь уже сколько веков…

— Ну… Я просто думал, что типа раз игра — то вообще без правил… Вон у этого хоккеиста какое сажало! — Я покачал увесистым тесаком для иллюстрации. — А у Петровича — перчатка…

— Ну и что?

— Но такую дуру можно ведь и метнуть — мало не покажется. Да и пушками тоже надо уметь поль…

— Если забираешь жизнь равного — делай это сам. Своей силой. — Таких угрюмых интонаций я от неё ещё не слышал. Должно быть, повторяет чьи-то чужие научения. — Иначе ты — не аристо. А ничтожная грязь. Шваль из человейников, которая ни на что не способна!

Резкий ответ девчонки быстренько напомнил мне, с кем я имею дело. За этими глазками и улыбочками здесь тоже растут самые настоящие людоеды. Для которых ты прежний — лишь пыль под копытами… Или, в лучшем случае, скотина для дойки.

— Ну лад… Уф!

Сверкнув глазами, Таисья вдруг ткнула меня обеими руками в грудь — да с такой силой, что я тут же грохнулся на спину. И старые половицы затрещали под нашим общим весом.

Теперь её золотистый взгляд был совсем рядом. Серые лохмы щекотно упали по сторонам от лица, а на щеке я почувствовал горячее дыхание.

— В сторону!!! — Схватившись за плечи, девчонка тут же перевернулась вместе со мной — так, что теперь я оказался сверху. — Назад!!!

Ещё один кувырок в другую сторону напомнил мне игры щенят, барахтающихся в пыли. Только по ним в этот момент обычно не прилетает ничего такого же острого, как по нам…

Свист, стук и треск сопровождали все наши кувырки. Невидимые снаряды, вонзающиеся в половицы и стены, выбивали из них небольшие щепки. А свою трофейную шляпу я успел краем глаза заметить на стене — там, где только что стоял сам. Смятый фетр был пришпилен к ней чем-то маленьким и блестящим в свете подыхающих ламп.

Очередной кувырок — и уколовшие лицо щепки вынудили меня зажмуриться. А когда я снова открыл глаза — напротив меня по прежнему были золотистые радужки Таисьи. Только теперь лицо щекотали не волосы, а густая серая шерсть.

— Р-р-ав!!! — Спрыгнув с меня вперёд и вбок, юная волчица скакнула на стену. И тут же оттолкнулась от неё всеми четырьмя лапами на соседнюю. Оставляя за собой длинные следы от когтей, мускулистый ком серой шерсти поскакал так и дальше — от стены к стене — обратно к разбитому окну.

А рядом с царапинами немедленно вонзались небольшие четырёхконечные звёзды, утопая в штукатурке на всю длину наточенных лезвий. Точно такие же, как и те, что я увидел на полу рядом с собой. Источником этих необычных звёздочек была чёрная тень, сидящая на подоконнике в окружении расколотых стёкол.

Ха… Если уж берёшь с собой на дело что-то острое — последнее дело швыряться им во всех подряд. Во-первых — другое потом поди найди. А во-вторых — всё, что ты бросил, наверняка рано или поздно полетит обратно. Поэтому, вспомнив пару своих драк за место под редким Ротенбургским солнцем, я немедленно сделал то же самое, что и тогда…

Трухлявая половица еле держала вонзившиеся в неё звёзды. Вытащив одну одновременно с перекатом обратно на ноги, ещё пару я подцепил по пути со стен. Отсыревшая штукатурка тоже почти не держала их в себе. И, достигнув балкона вокруг широкой лестницы, я нырнул за угол.

…Пацаны с тринадцатого квартала, наверное, насмотрелись дешёвых квансонских боевиков. И тоже думали, что меня можно просто закидать своими кривыми заточками — ещё до того, как подберусь поближе. А когда я, получив пару порезов, укрылся за ракушками с чьими-то кредитомобилями внутри, гопота слишком рано поверила в свою победу. Ведь, в отличие от этих утырков, я хорошо помнил, где и как между гаражами можно быстро протиснуться и залезть наверх…

В два прыжка я достиг соседнего угла и тут же во весь опор понёсся обратно к тому месту, где юная волчица встретилась со мной в первый раз. Дверь медицинского кабинета была уже заперта. И, судя по приглушённым рыкам и резкому скрипу половиц, где-то там в темноте Таисья уже принимала бой с тенью. А когда я достиг угла, резкий скулёж подсказал, что волчица его проигрывала…

…Пацаны с тринашки уже вовсю похвалялись тем, кто и как из них заставил меня поджать хвост. Строили планы на будущий визит в мой двор. И во все остальные, с которыми у нас был хоть и напряжённый, но нейтралитет. Пока я не стал возвращать им их собственные подарки — как раз в тот момент, когда они проходили мимо одного из гаражей на противоположной стороне массива…

Света с улицы уже почти не поступало. Но шустрая чёрная тень была ещё чернее, чем окружающий нас сумрак. И сейчас эта тень медленно извлекала из-за спины узкий короткий клинок. А разъярённая княгиня Волкова лежала на полу прямо перед противником. Обнажив острые челюсти, сейчас она могла лишь рычать, кусать перед собой воздух и брызгать пеной — все четыре лапы чёрная тень стреножила ей ещё каким-то метательным оружием, похожим на пару кокосов, скреплённых верёвкой.

Но, благодаря её неугасимой ярости и оглушительному рыку, этот субтильный силуэт заметил моё присутствие лишь тогда, когда я уже швырнул пару звёзд мимо него.

…Да, феноменальной меткостью я никогда не отличался — как и все обычные люди, а не каскадёры из Квансона после десятого дубля. И свои кривые ножички утырки из тринашки увидели не в собственных шеях, а просто под собственными ногами. И, как обычно, сначала уставились прямо на них. А только потом попытались оглянуться на то, что действительно представляло угрозу…

Чёрная тень, конечно, реагировала быстрее раздухарённых мнимой победой гопников. И размашистый удар тесака пришёлся ей не в шею, а в нижнюю часть ловко подставленного тонкого клинка. Вот только я не собирался упражняться тут в фехтовании. Да так и продолжил лететь вперёд по инерции, воткнув колено туда, где у тени должна быть левая почка.

…Хлопнувшись на землю после первого кирпича, прилетевшего в затылок, старший утырок тут же поймал ухом и тот, который я сжимал во второй руке. Никаких картинных пауз между атаками. Никакого злорадства. Если уж начал бить — то лупи как валгарский комбайн. А если начал колоть — то строчи как литфинская швейная машинка…

Поэтому, едва лишь согнувшись от удара в почку, чёрная тень тут же встретила носом мой локоть. А в ухо прилетела уже рукоять тесака.

Но этот чувак всё же был хорош. В отличие от шнырей с тринашки, он не стал охать, ахать и, тем более, лить крокодильи слёзы. Несмотря на свёрнутую на бок носопырку и расплющенное ухо, он ловко ушёл от догоняющего пинка, крутанувшись в ту же сторону, в которую его развернул удар рукоятью.

Сделав пару оборотов в воздухе, словно профессиональный фигурист, тень приземлилась на ноги лицом ко мне, слегка присев. И даже сабля так и осталась зажата в правой руке.

Но у меня тоже ещё оставалась инерция, тесак и третья звёздочка. Швырнув снаряд в корпус противника, я без остановки ткнул тесаком прямо в закутанное чёрной тряпкой рыло.

И снова этот ловкач ушёл от обеих атак. Звезду он поймал жёстким наручем, а тесак легко увёл в сторону саблей.

Вот только он, похоже, совсем забыл о том, что находилось у него под ногами…

Оттолкнувшись одними лишь мускулистыми плечами, Таисья подпрыгнула над полом совсем невысоко. Но этого хватило, чтобы капкан из её зубов надёжно сомкнулся вокруг тонкого колена этого субтильного ниндзя. И следующим движением она на практике показала то, чем все волки отличаются от собак: в отличие от дворовых шавок санитары леса никогда не кусаются. В драке они только рвут.

Лишившись ноги по колено, тень всё-таки умудрилась отбить и третий мой размашистый выпад. Но, потеряв равновесие, откатилась назад, обрызгав нас тёплым потоком из культи.

Оказавшись на собственной заднице прямо под тем же окном, в которое влезла, тень презрительно зыркнула на нас из-под повязки узкими глазами. И вдруг ловко развернула клинок остриём к собственному животу.

— Нет! Не дай ему!.. — Снизу снова слышался девичий крик.

— Х-ХМ!.. — Вонзив саблю себе в печень, ниндзя резко дёрнул её рукоять влево — к желудку. И, прежде чем его требуха выпала на пол, чёрный силуэт просто исчез.

А под окном на его месте осталась лишь лужица тёмной крови, успевшая натечь с оторванной ноги.

Глава 8 Не тупи, а то замерзнешь

— Пфэ! — Выплюнув кусок чёрной материи, Таисья отбросила верёвку с «кокосами» и вытерла со рта чужую кровь. — А я уже думала, что ты сбежал, Шубский…

Мысленно махнув рукой на пустое ворчание девчонки, я указал ей под окно:

— И что это было?

— Не «что», а кто!

— И кто?

— Сатоши Танто!

Оглянувшись на юную волчицу, которая в это время приводила свои лохмы в относительный порядок, я увидел, что она, вроде, не шутит. И это не просто дурацкая рифма.

А она, в свою очередь, заметила, что это имя мало что мне говорит:

— Да ты в каком лесу роди… А, ну да. — Её окровавленная ухмылка выглядела ещё более жутковато. — Про Джиппон там у вас на Арале вообще слышали?

— Конечно…

— Ну вот! Танто — это клан Джиппонских наместников. Уже лет триста островами правят. С благословения его Императорского Величества, конечно…

— И… Это был их наследник?

— Нет. Любимый племянник Незаходящего Солнца.

Кажется, девчонка всё ещё говорила серьёзно. Поднявшись на ноги, она ничуть не стесняясь принялась вылизывать мелкие порезы на плечах и руках, оставшиеся от пролетавших мимо неё острых звёзд. Заметив мой озадаченный взгляд, она лукаво улыбнулась. И продолжила свои оздоровительные процедуры уже чуть медленнее.

— Он тоже тут учится?

— А где ж ещё?

— Ну… В Джиппоне…

— Ага! «В Джиппоне»… Чтобы там через пару лет опять восстание подняли? Не знаю, где твои тогда были, а у меня вот во время прошлого — три прадеда полегли! — Кажется, девчонка этим тоже невероятно гордилась.

— То есть… — Я присмотрелся к оторванной конечности в чёрном матерчатом сапожке. — Это мы, получается, только что завалили племянника Джиппонского наместника?

— Да если бы!

— В смысле? — Я ещё раз оглядел пол под окном. Тут только чистая кровь из ноги. Ни следа дерьма из кишечника — там, где вскрылся этот ниндзя. — Это какая-то иллюзия была что ли?

— Ну ты чего, ослеп что ли со страху? Он же сам себя зарезал!

— А это что-то меняет? — Я слегка пнул оторванную ногу. Да, определённо настоящая. Не иллюзия.

— Ох, Шубский, Шубский… И чем вы там в своей тайге вообще занимаетесь целыми днями?

— Выживаем. — Я ничуть не врал. Правда, имел в виду, конечно, не тайгу и не род Шубских.

— Это же сила их клана. Все Танто могут умереть только от чужой руки.

— Э-э-э… Какая-то не очень оригинальная сила.

— Шубский, не тупи! Когда человек из клана Танто выбирает добровольную смерть — то почти сразу воскресает вновь! Зависит, конечно… Но свой игровой оберег Сатоши при этом не потерял!

Кое-какими историческими познаниями я, конечно, обладал — иногда мама приносила из библиотеки и старые энциклопедии. Хоть и никогда не мог запомнить всех этих восточных имён и названий, но из статей про завоевание Джиппона в начале прошлого века кое-что в памяти было. Например, жутковатые военные истории про то, что островитяне славились своими бесстрашными воинами-самоубийцами. Которые бросались, обвязавшись взрывчаткой, на укрепления, падали на них в самолётах или топили корабли, управляя одноразовыми торпедами. И вопреки мрачной пословице о том, что чем больше самоубийц — тем меньше самоубийц, эти камикадзе почему-то никак не кончались, как бы их не стачивала об себя доблестная Имперская Гвардия. И, несмотря на то, что Император всё-таки вынудил Джиппон подписать капитуляцию и стать протекторатом, та война ещё долго оставалась самой кровопролитной в отечественной истории.

Закончив приводить себя в относительный порядок, Таисья тоже шагнула ближе к окну:

— Ну, зато теперь не надо в обход идти. — Она дотянулась до небольшой «кошки», впившейся своими крюками в подоконник. И подёргала спускавшийся вниз шнур. — Полезли быстрее, пока он не вернулся.

— Думаешь он тут один был? — На снегу, там где кончалась верёвка, действительно виднеласьтолько одна цепочка следов. У них был такой же раздвоенный носок, как у оставшегося сапожка.

— Сатоши всегда один. — Девчонка почему-то недовольно поморщилась.

— Но ведь… — Я покосился на дверь медицинского кабинета, припомнив слова Ульяны про пары. — Ведь победителей должно быть двое? Разве нет?

— Ну да.

— Так почему он всегда один?

— Да он тут вообще никого за ровню не считает. Хоть прямо и не говорит. — Запрыгнув на окно, Таисья ухватилась за верёвку и примерилась к высоте. — В принципе… Он вообще ничего не говорит. Немой, наверное.

— Что-то мне это напоминает… — Глядя на то, как девчонка не очень уверенно переступает босыми ногами по скользкому сайдингу, я припомнил нашу первую встречу.

— Чего говоришь? — Золотистые глаза глянули на меня снизу вверх

— Я говорю — ведь ему так никогда и не выиграть, да? — Я высунулся следом и тоже приготовился спускаться, предварительно сбросив вниз тесак. Вроде ничего сложного. Яблоки в пригородных коттеджах веселее таскать. Там не только звезда в задницу прилететь может.

— А он и не собирается выигрывать… Оп-па! — Спустившись до второго этажа, остаток пути девчонка проделала отпустив верёвку. И, быстренько принюхавшись к ветерку со стороны парка, продолжила болтать, пока я карабкался следом вниз. — Ему главное остальным тут подгадить, наверное. У Танто нет цели. У Танто есть только путь.

— Другими словами… — Я тоже спрыгнул, добравшись до приемлемой высоты. — Главное не победа, а участие?

— Можно и так сказать. Чего он вообще хочет — точно никто не знает. Говорю же — молчит всё время. — Девчонка погрузила пальцы ног в мокрый снег как в песок на пляже. — Побежали?

— Погоди…

— Ну что ещё⁈

— Может, всё-таки расскажешь, какой у тебя план «Б»?

Таисья прищурилась и как-то недовольно подёргала носиком:

— Ну ладно… Раз уж ты всё-таки не сбежал, даже когда мог… — Заметив, что из одного пореза опять пошла кровь, она снова изящно лизнула плечо длинным язычком. Продолжив при этом разговаривать. — У меня… Мням… В парке… Мням… Рядом с… Мням… — Наконец-то процедура была закончена. — Рядом с библиотекой тайник есть! Я как узнала, что Тигон на выходные уедет — так и припрятала там кое-чего…

— И что именно — ты мне, конечно, опять простотак не скажешь?

— Ну почему же… — Девчонка опять покосилась на влажную рану, а потом на меня. Почему-то с очень кокетливой улыбочкой. — Кровь там моя.

— Э-э-э… Не поверишь, что щас послышалось…

— Хы-ха! — Хохотнув, юная волчица снова быстренько лизнула порез. — Ну не дам же я тебе… — Ещё одно облизывание было гораздо медленнее предыдущего. При этом Таисья не сводила с меня лукавый взгляд. — С себя её слизывать…

Однако, тут, на вечернем холоде, бомжи могли пока продолжить свой перерыв между подачами…

— А зачем это мне?

Кажется, это вопрос её немного оскорбил. Но, лишь коротко фыркнув, она, наконец-то, перестала вылизываться:

— Как зачем? — В золотистых глазах быстро снова заиграл озорной огонёк. — Чтобы порвать там всех! — И к огоньку присоединилась ехидная улыбка. — Сам-то ты, княже, на богатыря не особо похож! Уж извини!

Кажется, я, наконец, стал привыкать к их фокусам. И сложить два и два было уже не сложно:

— Я тогда… — Задавая вопрос, я уже заранее знал ответ. И моя версия пока мне не нравилась. — Я тогда тоже смогу… Смогу как ты? Превращаться?

— Ну да! Недолго, конечно… — Её язычок вновь на секунду оказался зажат между острых зубов. — Но нам этого хватит!

Однако я сильно сомневался, что такой фокус сработает. Ведь все эти трюки наверняка действуют только на настоящих аристо… Или, всё-таки, нет? Может, глотнув княжеской крови, даже я смогу получить немного их родовой силы? Никогда о таком не слышал… Хотя я омногом не слышал до сего дня… Чёрт, и ведь прямо не спросишь…

Хотя погодите…

— А если я ещё не… Ещё не совсем хорошо владею силой рода?

— А причём тут твоя сила? — Нижняя губа девчонки презрительно выпятилась. — Очень она нам прямо нужна!

— Ну… Вдруг и твоя тогда тоже толком не подействует?

— Да поде-е-е-ействует! — Таисья расслабленно хлопнула меня по плечу. — Ты ж тут не один такой недоразвитый, Шубский! Мы с Тигом уже проверяли!

— А на ком?

— Да какая разница! — Девчонка недоумённо захлопала ресницами. Но болтушка и не думала ничего скрывать. — На соседке моей!

— А она… Из какого рода?

— Из Длинноруковых. А что?

Значит, проверяли на таком же аристо, как и они с братом…

— Да просто… А она сейчас не играет?

— Не, Сонька трусиха та ещё… — В золотистых глазах блеснул огонёк кокетливого любопытства. — А чего это она тебе так вдруг далась-то?

— Да… — Я небрежно отмахнулся. — Может, я её тоже знаю…

Отмазка вышла откровенно неловкой. Но азарт, который уже вовсю горел в глазах моей напарницы, не дал ей это заметить. И я постарался дополнительно немного увести тему в сторону:

— А это же, получается? Там наверху в кабинете сейчас целый склад из твоей…

— Да если б всё было так просто — Империей давно бы банки крови командовали! — Девчонка сразу сообразила, к чему я клоню. — Хорош тупить, Шубский, а то замёрзнешь! Побежали!

После захода солнца холод и правда стал всё сильнее кусать меня под одеяльными нарядами. И я не без удовольствия поспешил следом за своей напарницей, стремясь согреться на бегу. Хотя от взгляда на её босые ноги, шортики и порезанную футболку, всё ещё местами мокрую от крови, становилось только холоднее. И я постарался сосредоточиться на парковом пейзаже.

Густые ряды стройных ёлок начали перемежаться невысокими, но толстыми дубками. Кроме них попадались ещё какие-то деревья, которые я не узнавал ни по рыжим листьям, ни по давно осыпавшимся серёжкам. Узкие ровные дорожки между ними, лишь слегка припорошенные тающим снегом, были покрыты красноватым гравием.

Уже вскоре тёмная громадина корпуса ликеума за нашей спиной почти скрылась из вида. И над верхушками был заметен только третий этаж и тёмная покатая крыша. Снаружи знаменитейшее в Империи учебное заведение тоже не вызывало особых восторгов. И всё также напоминало мне какой-то дешёвый офисный курятник на окраине — рядом с нашими кварталами. Только вывесок контор-арендаторов не хватает.

В правой стороне, за углом здания, был заметен слабый отсвет лишь от одного окошка — того самого, за которым сейчас притаилась Ульяна. Все остальные были либо темны, либо там иногда вспыхивали подыхающие люминесцентные лампы.

Однако вокруг, не смотря на наступившую темень, было достаточно рассеянного света. Близкие центральные кварталы давали достаточно светового шума, чтобы он отражался к нам от низких ротенбургских облаков. Шорох и гул городских улиц тоже долетал до наших ушей вместе с шумом оставшихся здесь крон. Но общий звуковой фон был гораздо тише привычного моему слуху. Иногда я даже мог услышать, как поскрипывают стволы деревьев, плавно качаясь при особенно сильном порыве ветра.

Таисья, которая вприпрыжку передвигалась впереди меня, тоже постоянно крутила головой по сторонам — явно что-то вынюхивая. Но я всё-таки рискнул её отвлечь и проверить слова Ромула:

— А ликеум же не всегда такой мрачный?

— Да он даже на Хеловин не всегда такой. — Отмахнулась девчонка. Чуть притормозив, она принюхалась к небольшому свободному пространству на пересечении двух дорожек. И снова поскакала вперёд. — В прошлом году была крутая тема — дом с привидениями! А в этом — какая-то заброшка из нищебродских кварталов… Экономят, что ли…

— А ты вообще давно здесь?

— Третий год уже! — Таисья снова ответила не без гордости. И тут вдруг резко остановилась и присела, опустив в снег голую коленку. — Тихо!

— Чуешь кого?

— Тихо, говорю!

Я прикусил язык, вспомнив, что лес мне, по идее, дом родной. Можно было, конечно, в случае чего отмазаться тем, что искусственный парк — это вам не тайга. Но я всё-таки присел позади девчонки и начал с умным видом присматриваться к снегу вокруг деревьев.

Сразу опять стало холодно. То ли с заходом солнца температура быстро падала, то ли это тоже былсвоеобразный элемент праздничного «декора» для всех этих студентиков. Чтобы как следует прочувствовали, какого быть в такую погоду бездомным. Для вас это и вправду должен быть просто потусторонний ужас…

И ещё мне всё не давала покоя мысль о том, что содержимое тайника моей напарницы может на меня не подействовать. Представлять, что произойдёт, когда наш с опричником подлог вдруг раскроется, было ещё более неприятно, чем дрожать от залезающего под пончо холода.

Да и мысль о том, что специально подготовленная кровь аристо действительно может сделать из меня волкодлака, тоже не успокаивала. Это, конечно, любопытный опыт… Но мало ли, что я начну творить в таком состоянии… Вдруг из меня попрёт моё истинное отношение к таким, как Таисья и её однокашники? И вместо союзника она получит на свою шерстяную шею ещё одну зубастую и когтистую проблему…

Поэтому в паузе я срочно продумывал варианты, при которых у меня всё-таки получится отказаться от этого эксперимента. В конце концов, может конкуренты за приз уже перебили друг друга где-нибудь в других частях ликеумного кампуса? И моё превращение в одного из Волковых просто не понадобится?

— Чё-то холодно… — Чуть слышно прошептала Таисья, продолжая принюхиваться к слабому ветерку. — Не нравится мне эт… Бррр!

Она заметно вздрогнула. И тут же резко обернулась:

— Бежим!!!

Схватив меня за руку, девчонка немедленно стартанула с места спринтерским галопом. И потянула меня следом с такой силой, что я еле успевал подпрыгивать за ней, хлопоча одеялом как раненая куропатка.

А встречный поток холодного воздуха всё сильнее студил голую кожу под развевающимся пончо. Бёдра я уже не чувствовал — словно вокруг уже был не конец октября, а самая натуральная январская стужа. Туловище, всё ещё замотанное в тонкий пододеяльник, тоже покрылось мурашками. Лицо защипало. И прикрыв его рукой, свободной от хватки девчонки, я тут же почувствовал, как немеют покрасневшие пальцы. И в ботинках тоже… Какой-то внезапный арктический шторм налетел, что ли? А почему тогда ветер такой слабый?

Только запястье, которое сжимала Таисья, оставалось тёплым под её сильными пальцами.

О-ох! Да меня уже просто колотит!

— Подожди… Н-не могу т-так б-быстро… — Я уже не справлялся с крупной дрожью по всему телу. Мышцы не слушались. И сохранять прежний темп бега стало просто невозможно. Зубы тоже начали выбивать барабанную дробь.

Резко затормозив, девчонка оглянулась. В её глазах ясно читалась неподдельная тревога. Хотя на самой юной волчице, кажется, не было даже мурашек. Лишь симпатично порозовел кончик носа да раскраснелись щёки — не то от мороза, не то от быстрого бега.

— Ч-чёрт… — Голос девчонки, однако, тоже почему-то дрожал. — Я с-сейчас! З-з… Закутайся!

Тут же отпрыгнув куда-то под соседнюю ёлку, она стряхнула с неё остатки снега и скрылась из вида за игольчатыми лапами.

Запахнувшись одеялом поплотнее, я присел на корточки и постарался принять наиболее экономную с точки зрения сохранения энергии форму — форму шара. И вдруг понял, что больше не слышу ни далёкого шёпота города, ни шелеста крон, ни скрипа стволов. Лишь чуть слышный звон посреди ледяной тишины. И, кажется, где-то рядом кто-то сухо усмехнулся… Или наоборот — далеко? Или это меня уже глючит от сводящего с ума холода…

Дрожи уже не было. Руки, ноги, лицо и уши — их всех я уже не чувствовал. Несмотря на то, что втянулся внутрь пончо целиком — как черепаха под панцирь.

— Хе-хе-хе-хе-е-е… — Сухой смех снова раздался где-то на грани моего сознания. И я вдруг обнаружил, что уже не сижу на корточках, а лежу на боку, поджав онемевшие ноги. Пончо задеревенело. И это ледяное покрывало уже наоборот — не грело, а всё быстрее высасывало из меня последние калории. Хотя холода я уже почти и не чувствовал. Только что-то спать захотелось… Ох, щас как зевну…

— Хэ! Хэ! Хэ! — В лицо вдруг пахнуло приятным влажным теплом. Кто-то большой, тёплый и мягкий часто дышал прямо на меня. — Хэ! Хэ!Хэ!

С трудом расклеив заиндевевшие ресницы, я увидел прямо перед собой розовую пасть и жемчужные клыки, между которыми была зажата маленькая пластиковая бутылочка из-под молока. Но её содержимое было тёмного, почти чёрного цвета.

И когда острые зубы аккуратно сжали бутылочку, пролив тёмную субстанцию в мой застывший зевок, я успел почувствовать ещё и слабый запах бутерброда с докторской колбасой…

Глава 9 Запах победы

Ничего не вижу… Сплошная серая дымка, внутри которой мечутся какие-то расплывчатые тени… Всё… Похоже, потерял зрение…

Но оно мне теперь и не нужно!

Резко втянув морозный воздух дрожащими ноздрями, я словно оказался в новом мире… Мире запахов.

По бокам от меня всё те же разлапистые ели — пахнут ароматной смолой, душной хвоей и молодыми плотными шишками. Среди них затесалась и пара юных дубков. Глазами я бы их ни за что не разглядел и раньше… Но теперь этот сыроватый землистый запах говорил о том, что они ещё лишь готовятся впасть в зимнюю спячку. Однако уже отдали земле горькие жёлуди, обеспечив своё наследие.

Спереди и сзади знакомая дорога. Я больше не различаю цвета каменной крошки. Но точно знаю, что по ней ходили сотни разных человек и животных. Сотни разных запахов, у каждого из которых есть своё лицо или мордочка. Есть симпатичные, пахнущее свежим парным мясом, спокойствием или холодной решимостью. Грубые морды, пахнущие гарью, табаком и металлом. Уродливые гримасы с запахом зависти, презрения и жадности. И ещё те, на которые вообще смотреть не хочется. Они воняют противным, тошнотворным страхом… Чужим страхом!

Ведь сам я теперь ничего не боялся. Потому что совсем рядом со мной был ещё один запах. Самый приятный запах на свете. Запах, который успокаивал и возбуждал одновременно. Запах, который смешивался с моим, превращаясь в единое целое. Гармонично завершая картину этого необычного нового мира…

Это был запах моей стаи. Как можно чего-то бояться, когда ты вместе со своей стаей? Вздор!

Вот она. Совсем рядом. Её золотистые глаза я видел даже сквозь эту дымку и расплывчатые серые силуэты. Такие же глаза, как у меня. И так же как у меня, они полны решимости.

Чего же мы ждём⁈ Начнём охоту!

Быстро ткнув носом мне в подбородок, волчица дала понять, что тоже готова к погоне. И тут же азартно отпрыгнула назад, пружинисто приземлившись на сильные задние лапы…

Такие же, как у меня!

Её горячее дыхание сметало в сторону все остальные ничтожные лица, которые оставили здесь свои следы. Стройный силуэт будто сиял среди прочих неясных контуров, вздыбив серую шерсть на загривке…

Такую же, как у меня!

Быстро покрутившись из стороны в сторону, Таисья замерла, вытянув нос вдоль направления узкой дорожки. И, чуть отставив верхние лапы в стороны, плавно поджала длинные острые когти.

Такие же, как у меня!

Там! Там впереди пахнет угрозой! И старыми книгами…

Оскалив розовую пасть, волчица дала понять, что тоже это прекрасно чует. И, кровожадно облизнувшись, тут же рванула в нужную сторону, поднимая за собой крошки гравия.

Теперь мне не нужно было окликать её, пытаться остановить или задавать глупые вопросы. Я и так знал, чего хочет моя стая. Я это чуял…

Моя стая начала охоту. Мы начали охоту. И я немедленно к ней присоединился.

Но уже через десяток метров я отпрыгнул от неё прочь — в сторону запаха елей. Холодные иголки приятно расчесали лохматую шкуру, освежив её мокрым снежком. Бодрит!

Да, здесь холодно. Очень холодно! Но кипящая от азарта кровь греет так, что я не замечаю этой лютой стужи. Пока я на охоте, меня не остановить какому-то там морозу!

Вот и соседняя тропинка. На ней тоже осталось множество разных следов и запахов. Но мне нужен только один. Тот, кто чуть не убил меня своим подлым колдовством. Тот, у кого не хватает смелости и чести, чтобы вступить со мной в честную драку. И проверить наши шкуры на прочность, а зубы — на крепость. Тот, чей кислый запах коварства и хитрости уже немного смешался с душноватой мудростью пыльных книг.

Запах моей добычи.

— Ау-у-у-у-у-у-у-у-у! — Впереди подала сигнал Таисья. Добыча быстро бежит от неё прочь. Хочет спрятаться. Или заманить её в ловушку…

Будь осторожна!

Моё ответное предупреждение прозвучало куда грубее. И было куда меньше похоже на зов тех, кто передал нам свою силу. Ну ладно. Ещё научусь. Главное, что она меня услышала. И, конечно же, поняла

Легко перескакиваю через небольшие клумбы, оградки, кусты и без проблем уворачиваюсь от колючих еловых лап. Ныряю под раскидистые ветви неизвестных мне деревьев, пахнущих терпкими ягодами. Разбрасываю лапами опавшие листья и жёлтые иголки. Бегу туда, где наша добыча будет уже через несколько секунд. Всё это я чую заранее. И заранее знаю, куда вторая половина моей стаи загонит этого хитреца. Чтобы там я встретил его неожиданным и точным броском в горло. Эта схема работает уже тысячи лет…

И я уже предвкушал тёплый взрыв чужой крови у себя в пасти. Согревающий, одновременно насыщающий и пробуждающий аппетит. Что может быть вкуснее победы?

Добыча, кажется, начала понемногу паниковать. Бежит прямо навстречу, не разбирая дороги, ломится сквозь парковые заросли, толком не понимая, что происходит… Запах растерянной трусости. Запах удивления. Запах… Стали и злобной решимости⁈

Их здесь несколько!

Порыв ветра, охладивший мне левый бок, принёс ещё неожиданные новости…

Трое!

Чужая стая!

Что ж… Так даже лучше! Победа над превосходящими силами ещё вкуснее!

Холодный расчёт и уверенность в собственных силах от одного из врагов пахнет скорее приятно, чем нет. Достойный противник. Ели бы только не горький привкус металла от того, кто притаился среди деревьев где-то рядом с ним. И это именно от него на весь лес разило кислой хитростью.

Резко меняю направление бега. Ещё зигзаг. И вот они уже не так уверены в своих силах. Начинают что-то подозревать.

— Ау-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!

Да, она тоже это почуяла. И помнит о том, что нужно держать ухо востро. Предупреждает меня.

Тот, кого мы только что загоняли, немного растерян. Не понимает, что происходит — почему его вдруг пощадили? Жалкое ничтожество. Тебя предала твоя собственная стая. Отдала на убой, готовя для нас ловушку. Отвела тебе роль жалкой приманки. Ты нам не нужен.

Тот, за кем мы теперь охотимся, тоже умеет путать следы… Маскирует какой-то резкой вонючей дрянью, от которой щипет в носу. Всё ещё пытается обмануть. Пожалуй, ложь пахнет хуже всего…

Но кроме звериных инстинктов во мне сейчас говорит ещё один слабый голос. Немощный, но отнюдь не трусливый. Он давно отчаянно борется за своё существование, полагаясь только на себя. И, не смотря на свои недостатки, всегда ухитряется вырывать у жизни свой клок мяса. Хоть и небольшой. И не очень свежий…

И этот голос сейчас пищит мне о том, что бежать нужно совсем не туда, где пахнет этими чужаками. Он предупреждает меня, настаивает, говорит, что враг отлично знает, как я себя поведу. И как сейчас поведёт себя моя стая. Поэтому действовать нужно совсем иначе.

Рычу и лаю, чтобы дать это понять другой половине. Но она огрызается. Спорит. Капризничает. Да, ведь мы ещё не выяснили, кто из нас вожак. Это может стать пробле…

Резкий визг!

Рвусь через заросли, наплевав на этот слабый голос, который отчаянно пищит что-то про обман, про хитрость и засаду. Мне некогда, маленький друг! Моя стая в опасности!

Трусливое ничтожество, которого эти двое использовали как приманку, уже где-то далеко позади. Воняет подлой радостью от того, что избежал гибели. Да просто ликует, словно в ожидании какой-то награды! Мерзость…

А могильный холод, которым так и веет от моей близкой цели, бьёт в нос всё сильнее. Холодный металл где-то там, тоже рядом… Рву шкуру о лёд на ветках дуба, сбиваю когтями тяжёлые сосульки, повисшие на душной хвое, вспахиваю мёрзлую почву лапами, отталкивая от себя сам земной шар. Вперёд! Вперёд!!!

Прыжок и…

Пустота под зубами… Ловкач! Но я быстрее! Разворот!

— В сторону. В сторону!!! — Это мой слабый приятель пытается взять на себя управление моими лапами. Не меша…

Холодный металл вдруг опутал всё тело. Острая проволока проникает под шерсть и обжигает льдом кожу. Думаете это меня остановит⁈

Легко рву сеть когтями, разбрасывая вокруг себя противный запах украденного у земли минерала…

— И зря теряешь время!!! — Ехидный слабак никак не заткнётся. — Прочь!!!

Не мешай, малец… Ещё сеть! И ещё!!! Двойной слой металла уже так просто не порвать.

Но злость бодрит даже сильнее жажды крови. Мне не нужно рвать ловушку, чтобы просунуть наружу когтистые лапы. На что вы рассчитывали, глупцы!

Смяв сеть на морде челюстями, я сейчас оторву ими ваши мерзкие лица… Ведь вы совсем рядом!

И вот я уже снова свободен!

— Р-р-ра-ав!!!

Но вместо того, чтобы бросить тело вперёд, меня предают мои собственные лапы! Не могу пошевелить даже пальцем — как бы сильно не дёргаюсь! Но ведь внизу нет никаких чужих запахов. Там не было ни капкана, ни воняющей лопатами ямы, ни новой сети. Вокруг застрявших лап нет ничего. Пустота. Я не вижу там вообще нет никаких запахов!

Я будто снова ослеп…

— Зато я всё вижу, псина тупая! — Настырный слабак продолжает жужжать в моей лохматой голове как комар над ухом. — Это лёд! У тебя ноги застряли в глыбе льда, пока ты тут сети рвал!

А теперь, похоже, ещё и когтистые лапы тоже застыли под толстой коркой бесцветного, невидимого для меня льда…

— Хе-хе-хе-хе-хе-е-е-е…

Я уже слышал этот мерзкий сиплый смешок. И чувствовал этот запах. Совсем рядом. Теперь он абсолютно уверен в своих силах. Уверен в победе.

Ненавижу запах чужой победы!!!

— Прекрати истерить, псина! — Назойливая муха никак не уймётся. Лучше бы тебя заморозило! — Да-да, гавкай… Но теперь моя очередь!!!

Снова запах металла… Потный войлок и грязная резина. И ещё… Морковь?

— Попались, собачки… — Сухой голос сипел где-то у меня за спиной, держась на расстоянии от бессильных взмахов запутанных в сети лап. В серой мути запахи рисовали мне там какие-то шары. Войлок и резина внизу. Металл на голове и в руках. Острый металл. И на нём уже есть чья-то старая кровь…

Ух, как же я зол… На себя, на противника, на всех вокруг!!! Как я ненавижу проигрывать!!! Как я ненавижу это бессилие!!! Когда можешь лишь наблюдать за тем, как расслабленный противник глумится над твоей неудачей, над твоим жребием, который ты не выбирал. Ведь он тоже получил всё, что имеет, лишь потому, что ему повезло родиться не на помойке, а в тёплой колыбели, спрятанной от остальных за саженями заборов и ротой охраны…

Погодите… Чьи это мысли? Волка или комара⁈

— С кого бы начать, а? — Сиплый повернулся к тому, от кого пахнуло острыми металлическими сетями.

— Этот, в пончо. Уж больно злобный… — Металл был ещё и в голосе второго противника. Сама его плоть тоже пахнет железом. Теперь он показывает на меня пальцем и тоже сухо посмеивается…

Как же я вас всех ненавижу, самодовольные, чванливые, избалованные твари!

Клокочущая смесь из ненависти и злобы закипает всё сильнее…

Как я ненавижу то, как вы бездумно прожигаете, что имеете. В то время, как тысячи рядом с вами стонут от голода и отчаяния, лишённые даже шанса на выживание!

Бурлящая лава превращается в чистую ярость, очищенную от этого шлака из пустого сочувствия и ненужной никому доброты…

Как я ненавижу ваше пустое бахвальство, вашу кичливость, вашу гордость теми достижениями, к которым вы не не имеете ни малейшего отношения!

Ярость и ненависть смешиваются с отчаянной злобой. И превращаются в идеально чистый источник Силы…

Как!!!

Я!!!

Ненавижу!!!

Аристо!!!

— Р-Р-Р-А-А-А-А-Р-Р!!!

Лёд вокруг лап разлетается на тысячи острых осколков, от которых мои враги машинально закрываются руками. Но их слабые лапки тут же летят в стороны вместе с острыми ледышками — я рву их за долю секунды после освобождения. Крупные капли крови, мелкие осколки замороженной воды и куски плоти превращаются в идеальный дождь для этого осеннего праздника.

Бросок влево и тут же вправо! И вот на землю уже красиво ложится перекрестие из кишок моих жертв. Когти режут их слабую плоть как раскалённый нож мягкое масло. От одного всё ещё веет холодом и могилой. Другой воняет углём, мазутом и сталью. Но от обоих в мой нос тут же ударил запах ужаса.

Вонзаю клыки в лицо того, от которого несёт кузницей. И со скрежетом отрываю… Нет, не челюсть. Решётчатое забрало. Его оторванная челюсть летит в сторону мигом позже вместе с размашистым движением моей когтистой лапы.

Шорох за спиной! Бросок!

О, это она…

Красота неистового движения на миг заставила меня завороженно застыть. Запахи храбрости, азарта и уверенности в собственных силах сплелись в поистине чудесную картину. На которую тут же идеально легли брызги горячей крови паникующего снеговика.

Неловкие взмахи культями — и вот уже все три снежных шара, обрызганные трусливой смертью, теперь лежат у её лап по отдельности. И остатки алой жизненной силы медленно текут прочь из того, кто ещё недавно давился своим сиплым смешком. Жестяное ведро, в котором застряла перепуганная голова, укатилось куда-то под ёлку

При взгляде на ту, с которой я разделил эту сладкую победу, из меня испарились остатки кипучей злобы. На их место быстро приходила радость удачного завершения нашей охоты. Восторг превосходства над чужой стаей. Наслаждение силой.

И назойливый москит, который поделился со мной своей писклявой ненавистью, тоже быстро удалялся куда-то на задний план моего нового бытия. Хотя, кажется, ещё пытался по пути немного ехидничать…

— Р-р-р-р? — Мягкое урчание незаметно оказалось рядом со мной. Пушистый мех щекотнул плечи, проскользнул сзади — и вот она уже снова прямо передо мной. Золотистый взгляд словно что-то ищет в моей душе. Пытливо заглядывает внутрь, словно пытаясь рассмотреть там что-то необычное. Невиданное доселе…

— Здесь ещё где-то третий… — Лукавая искорка внутри глаз разгоралась всё ярче. Хочет продлить наслаждение.

— Я знаю. — Чтобы дать ей это понять, я лишь дёрнул ухом и покосился в нужную сторону. — Его паника воняла на десять вёрст.

— Пусть бежит? — Она и её урчание снова оказались позади меня, щекотнув нос своим ароматом.

— Пусть. У нас мало времени.

— Как пожелаешь…

Пушистый мех вновь прошёлся по моим когтистым лапам — она будто специально подставила под них упругие бёдра и прижалась горячим боком. Тёплые ушки затрепетали рядом с моей пастью, словно в ожидании нежного укуса. Горячее дыхание окутало мягким уютом не хуже шерстяного одеяла. А её близкий запах пьянил и кипятил кровь куда сильнее погони…

— У нас мало времени… — Я повторил нетерпеливый жест ушами. Хотя всё тело продолжало дрожать от её близкого тепла и запаха. — Мы должны победить.

— Какой же ты зануда…

Её коготки чуть укололи меня под рёбра. Скорее щекотно,чем больно. И пушистая тень всё-таки отпрыгнула в сторону. А золотистые глазки вновь озорно сверкнули:

— Мы не должны победить. Мы обязательно победим.

И, не дожидаясь ответа, Таисья рванулась сквозь ветки в ту сторону, откуда пахло пылью, старой бумагой и чужими секретами:

— Догоняй! Книжки-то тебе, похоже, больше нравятся!

Встряхнув мех, я сбросил с себя тающие брызги крови и прилипшие смолистые иголки. Стало ощутимо теплее. А под моим шерстяным пончо и звериной шубой — даже жарко. И я с удовольствие пробежался, следом за этой серой сорвиголовой, слыша свист воздуха в своих стоящих торчком ушах.

Уже через несколько секунд мы были на пороге нужного здания. Библиотека Ликеума

Пошарпанный фасад, похоже, сейчас тоже был стилизован под то старое книгохранилище, которое я помнил по своим детским годам. Уже тогда большинство книг и журналов хранилось в электронном виде. И такие бесплатные реликты существовали только для тех, кто не мог позволить себе даже такое грошовое развлечение, как квансонский смарт.

И я не мог не поинтересоваться у крутившейся у входа Таисьи:

— А что здесь хранится? — Я по прежнему ощущал запах старых книг. — Всё же давно в сети.

— То, что сети доверять нельзя, дурачок. — Сверкнув глазами, волчица прыгнула к двери и принюхалась. Шерсть на её загривке вздыбилась, выказав недовольство и раздражение. — Только, похоже, мы всё-таки опоздали…

Глава 10 Хороший и плохой барин

Вроде бы это были плохие новости. Но я чувствовал, что моя напарница скорее рада собственному открытию, чем нет. И поэтому не стал задавать лишних вопросов, просто дав ей понять, что жду объяснений. В моём текущем состоянии это было проще простого.

Заметив, как нетерпеливо задёргались мои уши, Таисья тут же снова оказалась рядом:

— Третий. Украл!

— Добыл?

— Нет, украл! — Волчица недовольно рыкнула. — Он не аристо!

— Откуда знаешь? — Мне запах того труса, который только что выступал в роли обманки, был, само собой, не знаком.

Но, как выяснилось, и моей напарнице тоже:

— Аристо всех помню! — Она презрительно фыркнула и оскалилась. — Челядь нет!

И волчица тут же сорвалась с места — туда, где среди сотен других запахов ещё оставались слабые нотки страха и аромат старой бумаги, заключённой в тонко выделанную телячью кожу.

— Подожди! — Я едва успевал за ней, ныряя под разлапистые ветки. — А вдруг…

— Там убийцы? — Таисья, очевидно, вспомнила наш разговор о запасном плане доктора. Но лишь снова презрительно фыркнула на бегу. — Тем хуже для них! Я готова!

Теперь понятно, почему каждый Волков — такой сорвиголова. В теле волкодлака прежние опасения за собственную жизнь и мне теперь казались какими-то наивными и детскими. Словно боязнь зубных врачей или уколов… Ведь наша стая здесь сейчас самая сильная! И мы можем порвать хоть целую роту наёмных душегубов! Да хоть целый полк!

— А если они на это и рассчитывают?

Я уже успел позабыть про писк этого назойливого москита. Опять чего-то боится, трус несчастный…

— Что если у них не два плана на твой счёт, а три? Или четыре?

И это меня, значит, занудой только что обозвали… Но противный писк в моей голове никак не желал успокаивался:

— И в одном из них ты как раз теряешь башку из-за всех этих фокусов с волчьей кровью! А? Как тебе такое?

Да это ничтожество, за которым мы сейчас гонимся — до сих пор вне себя от ужаса! Я чувствую это всё лучше и лучше. Его след уже перестал быть тонкой линией в общей картине мира, сотканного из запахов. И с каждым нашим прыжком он становится всё более чётким… Тошнотворная смесь из отчаяния, паники и босяцкого бесчестия…

— Какой же ты тупица! — Москит продолжал пищать с неподдельным негодованием. — Как же тебя образумить-то…А! Придумал! Стой!..

И не подумаю! Моя кровь уже закипает — точно так же, как и у моей напарницы. Добыча всё ближе! Победа в этот раз, конечно, невелика… Но зато эта вонь, наконец-то, прекратится! Вместе с биением этого трусливого сердца!

— Да послушай ты, дурака кусок! А что если этот беглец — ваш единственный…

— Р-р-а-в!!!

Таисья первой догнала улепётывающий от нас тощий силуэт. И, обнажив клыки, прыгнула ему на спину…

Но тут же покатилась кубарем в сторону — когда я столкнул её встречным прыжком.

Наша добыча упала ничком в мелкий сугроб и затряслась от ужаса. А моя напарница немедленно вскочила на задние лапы:

— Ты!!! — Она уставилась на меня, пригнув оскалённую морду к земле. — Предатель!!!

Её молниеносный прыжок метил мне в горло. И я не без труда сумел подставить под её клыки толстое одеяло у себя на плече:

— Стой!

— Подонок!!! — Перекатившись после промаха, разъярённая волчица выплюнула клок шерстяной материи и немедленно атаковала повторно. — Вонючий зверобой!!!

— Да стой же!!! — Когда я снова подставил под её когти своё пончо, его край превратился в разлетающиеся лохмотья. Наши игры начинали напоминать иберрский бой с быками…

Но на сей раз атаковал уже я.

Приземлившись на прокатившуюся по снегу волчицу сверху, я вцепился ей в загривок и прижал её когтистые лапы к земле. Близкий запах разъярённой напарницы, полный обиды и жажды мести, пьянил ещё больше, чем возле библиотеки.

Но сейчас я ещё меньше хотел поддаваться этому чувству, чем раньше:

— Остановись!

— Г-Р-Р-Р-А-А-А-В!!! — Она сделала попытку освободиться, вывернула шею и щёлкнула челюстями у моего уха. Но, несмотря на её прежнее бахвальство, я всё-таки был тяжелее. И сильнее.

И вновь сжал зубами её вздыбленный загривок:

— Стой! Это не добыча!

— Предатель!!! — Бессильное рычание ничуть не теряло яростных нот.

— Это не добыча! Это наш след!!!

— Ну, наконец-то… Сообразил…

— Р-рав! — Волчица умудрилась вывернуться ещё раз. И клацнула зубами в воздухе у моего носа. Но теперь уже скорее по инерции, чем от злобы. Хотя запахи досады и уязвлённой гордости я от неё ещё чувствовал. Конечно, никто не любит проигрывать. Пусть даже и своему напарнику. И пусть он будет хоть тысячу раз прав.

Что ж… По крайней мере, мы, кажется, всё-таки определились с вожаком…

Движение сбоку!

А, это всего лишь тот самый трус… Наконец-то, решился поднять лицо из снега и постараться отползти подальше. Но только для того, чтобы увидеть прямо перед собой мой оскал:

— Кто ты?

Хотя, пожалуй, даже если бы я смог прочесть его личный запах за этой вонью из паники и ужаса, мне бы он ничего не сказал.

Как и беглецу, очевидно, ничего не говорило моё низкое рычание — всё, что было слышно обычному человеку вместо вопроса. Язык нашей стаи, он, конечно не слышал и не понимал. В воспалённых от слёз глазах лишь продолжала расти паника, снова ударившая мне в нос ещё сильнее.

— Нужно не так! — Неожиданно сзади послышался голос Таисьи.

Неожиданно — потому что это снова был недовольное девичье ворчание. А не тот сладкий утробный рык, от которого в моих жилах закипала волчья кровь.

Подпрыгнув к беглецу, девчонка без затей потянула его за ухо и вдруг резко двинула кулаком прямо в нос:

— Кто хочет убить Гора⁈ Говори, кабал вонючий!

Взвыв от боли, щуплый паренёк, похожий на хорька, кажется, уже собирался снова расплакаться. Да он же всего на несколько лет старше Тима!

А моя напарница, похоже, решила выместить на нём всю ту обиду и ярость, которая ещё клокотала в ней после моего нападения и короткой победы. И поэтому снова двинула ему в пятак ещё до того, как тот открыл рот и заревел.

— Да погоди ты! — Даже в таком состоянии всё моё существо протестовало против подобного обращения с беззащитным пленником.

Не знаю, что вместо слов услышала от меня яростная девчонка. Но, недовольно покосившись на мой оскал, она лишь с силой оттолкнула голову пленника обратно в грязный снег:

— Ну давай, зверобой! Попробуй сам, раз такой добренький! — Поднявшись на ноги, она сложила руки на груди, отступила на шаг и состроила брезгливую гримасу. — А я посмотрю, как у тебя это получится!

Ну теперь-то как раз получится…

Ведь полицаи в местном околотке не раз пытались проделать со мной похожий трюк. Когда хотели узнать, куда делись колёса с беспилотников, припаркованных у местной управы. Вместо того, чтобы задать вопрос самим себе — почему рядом с нашей нищей управой вообще стоят беспилотники, цена которых больше бонуса нашего головы за сто лет его работы.

Один холуй обычно сходу пророчил мне каторгу лет на десять, постоянно хлопая по столу и дыша в лицо дымом дешёвых папирос. И когда я продолжал сидеть перед ним, глядя в пустоту, на допрос заходил второй. Ведя пустые разговоры за жизнь, он обычно предлагал попить чайку. Иногда даже с баранками. Но так как я точно знал, что Тим-младший предварительно залепил камеры парковки снежком или слякотью, то результат этот «добрый» полицай получал тот же самый — я сидел, зевал и смотрел в стену мимо него. Тогда они снова менялись местами, пока им окончательно не надоедал этот театр.

Иногда я, конечно, слегка получал от злобного напарника по мордасам и рёбрам… Но это стоило того, что мы потом с мелким выручали за эти колёса в местной авторазборке — у никогда неунывающих бородачей из Северного Зекистана. И ещё я точно знал, что часть выручки за эти колёса зекистанцы потом всё равно отдадут тем же самым держимордам из нашего околотка. Поэтому эти «актёры» в погонах обычно не очень долго ломали передо мной комедию на две роли…

Вот и сейчас, присев возле пленника, я не стал больше рычать или скалиться. А просто протянул к его разбитому носу небольшой снежок. В отличие от окружающих нас талых сугробов, он был чистый — снег для шарика я только что собрал на соседней еловой ветке.

— Пф! — Наблюдая за этим жестом, Таисья вновь презрительно фыркнула.

Я ещё раз настойчиво пошевелил снежком, заодно принюхиваясь к реакции пацана. В конце концов, это же простой кабалёнок, а вовсе не наёмный убийца. И сейчас кто-то, возможно, просто использует его в своих целях — как и всю жизнь до этого. Жизнь, которую он сам для себя не выбирал. Ему просто «повезло» родиться в семье, где папаша или вдрызг проигрался или пропил кучу заёмных денег. И теперь сын вынужден был отрабатывать долг семьи даже после смерти своего нерадивого предка.

Но пока я всё ещё чувствовал его страх… Неуверенность… И вот, кажется, слабый запах надежды… Да, он меня понял. И всё-таки осторожно потянулся за снежком.

Пока кабалёнок прижимал его к носу, я покосился на девчонку и шевельнул ухом.

Она снова фыркнула, прежде чем ответить:

— Да это я тебе и сама скажу. Полотёром он тут батрачит. — И далее девчонка обратилась уже к пленнику. — Ты чё тут сегодня-то делаешь? Выходной же!

— Д-д… Д-д…

— Говори, ну! — Рявкнула на него Таисья, топнув от нетерпения ножкой. — Тоже доктор пустил⁈

— Д-д… Д-долг отлабатывал…

— Да я и так знаю, что ты тут долг отрабатываешь! Кто тебя сегодня сюда пустил, говорю⁈ Доктор? Или ещё кто?

Я шумно выдохнул, призывая девчонку успокоиться. Если он начал батрачить с того момента, как только ходить научился — как и прочие кабалята — не стоит ожидать от него блестящей смекалки. Хорошо, хоть, что вообще пару слов может связать. Но, по крайней мере, врать он тоже не умеет. А если бы и рискнул — я бы это понял даже в своём привычном обличье.

В это время, выронив от испуга снежок, паренёк растерянно хлопал ртом как рыба — окончательно потерявшись в потоке гневных вопросов.

Я вновь приблизился к пленнику и спокойно заглянул в перепуганные глаза, скатав ему новый шарик из чистого снега.

Вновь прижав его к носу, паренёк всё-таки опять сбивчиво загундосил:

— Я вчела т-там п-полы м-мыл… — Он осторожно вытянул руку в сторону библиотеки. — Всё х-холошо помыл… Чисто-чисто…

— Ну⁈ — Снова нетерпеливо рявкнула девчонка. — А потом⁈

— Уход… Уходить… х-хотел. А д-двель заклыта…

— Это в библиотеке он, что ли полы мыл? — Я снова вопросительно оглянулся на девчонку, пошевелив ушами. — В той, где хранятся книги, которые в сеть нельзя выкладывать?

— Да он всё равно читать не умеет. — Отмахнулась Таисья. И вновь обратилась к пленнику. — Гербовник сам спёр? Или кто надоумил?

Очевидно, она имела в виду ту самую книгу, которую паренёк продолжал крепко прижимать к себе одной рукой. Завёрнутый в тряпицу фолиант выглядел точно так же, как и пахнул — очень древне.

После обвинения в воровстве, пацан вытаращил на неё глаза и быстро завертел головой из стороны в сторону:

— Б-бале… — Он снова указал в сторону библиотеки. — Б-бале дали! Сказали, чтоб к лехтолу быстло отнёс…

Видимо, он имел в виду тех наших конкурентов, которые сейчас лежали недалеко от книгохранилища, разобранные на запчасти. Других свежих следов я там не чуял.

Но Таисья решила уточнить это дополнительно:

— Морозов с Булатовым, что ли?

Паренёк лишь втянул голову в плечи, продолжая дрожать от страха и холода.

— Ну да, откуда тебе знать… — Кажется, девчонка всё-таки понемногу успокаивалась. И начала спрашивать с пленника менее грозно. — Снеговик. И рыцарь. Ну такой, в доспехах… В железках весь, да?

Пацан хоть и неуверенно, но кивнул.

— А снеговик такой… С морковкой вместо носа. Да?

Снова кивок. Уже смелее.

Почесав в затылке, Таисья начала рассуждать вслух:

— Нашли первыми подсказку для замка… Потом гербовник сами там отрыли… Пф! — Фыркнув, девчонкапрезрительно сморщила носик. — Сроду не поверю, что они это всё сами! Кто-то помог, потому что знал, что ты в лес к ним полезешь, если Ульянка облажается. А один — ты бы сам там с ними облажался. И валялся бы уже весь синий под своим одеялом.

Я не стал ей напоминать тот факт, что волчица и сама попалась в ловушку этой странной парочки. Лишь терпеливо дожидался окончания её рассуждений.

И девчонка неожиданно сама пришла к этому выводу:

— И этого крысёнка, они, значит, там тоже нашли… Кто-то и тут подстраховался, приманку для нас подсунул… Знали, что меня от таких как он тошнит. И что я в первую очередь за ним прыгну… — Покосившись на меня, она нахмурилась. — Конечно, чёрта-с-два Морозов бы меня без него обманул! А ведь у его деда таких вот щусят на хладобойнях — сотни. Навоз за скотиной выносят… Знали, что он не побрезгует.

Понаблюдав после этого за моими жестами, девчонка замотала головой:

— Не, точно не случайно. Прежде чем закрыть всё на ночь, Ключник всегда проверяет — не засиделся ли кто… — Она вновь с интересом глянула на съёжившегося пацана. — А кто тебе вчера вообще приказал именно там полы под вечер мыть? Кто библиотеку открыл?

— Балин…

— Да понятно, что не папаша твой! Кто именно?

— Я… Я н-не знаю…

— Ну как он выглядел-то?

От напора лохматой княгини пацан опять сжался в дрожащий комок. И Таисья, видимо, как и я, засомневалась в том, что у этого перепуганного кабалёнка хватит словарного запаса для достаточно точного словесного портрета неизвестного «балина»:

— Что он вообще говорил хотя бы? Помнишь?

Пацан сначала неуверенно закивал. А потом вдруг замотал головой:

— Н-нет…

— Так помнишь или нет⁈

— Н-нет… Балин ничё не говолил вообще…

— Ничего?

Пока пацан снова активно кивал, мы с девчонкой переглянулись.

И Таисья вновь обратилась к пленнику, приложив к глазам пальцы, слегка растянув ими свои веки в стороны:

— Вот так он выглядел?

Паренёк снова быстро закивал. И даже слегка улыбнулся щербатым ртом.

— Сатоши… — Озвучив наш общий вывод, девчонка вдруг резко присела и оглянулась.

Но, видимо, ни один из сотен окружавших нас запахов не был похож на то, что можно было бы почуять, если бы молчаливый племянник Джиппонского наместника вдруг снова оказался поблизости.

И волчица вскоре вновь выпрямилась:

— Ладно, вроде нет его… Наверное не умеет ещё так быстро воскресать, как его предки. — Таисья шагнула к дрожащему пленнику. — Книгу сюда!

Тот безропотно подчинился, протянув ей завёрнутый в тряпку фолиант.

— Ну что, Шубский… Чем вы Танто насолили-то так?

Я фыркнул и потряс шкурой, заодно отряхая её от налипших иголок.

— Ладно, разберёмся… — Она вдруг залезла ко мне под пончо, и, лукаво улыбнувшись, сунула книгу в карман из пододеяльника. Не забыв по пути пробежаться пальцами и по шерсти на бёдрах. — Побежали тогда к ректору, Шубский! А то ты уже скоро опять хиляком станешь — вон прям как твой приятель!

Зафутболив в сжавшегося кабалёнка горсть снега, она тут же развернулась и немедленно стартанула в обозначенном направлении.

Остановилась девчонка только через пару секунд — когда всё-таки сообразила, что я не тороплюсь бежать за ней следом:

— И что ты опять тупишь⁈

Я дёрнул носом и пошевелил ушами в ответ.

— Кто? Он⁈ — Девчонка сморщилась и перевела взгляд на несчастного бедолагу. — Да откуда я знаю, где он тут ночевать будет⁈ Тебе не всё равно?

Я дал понять, что не всё.

— Пфффффф… — Шумно выдохнув, княгиня изобразила смертельную усталость, опустив руки и сгорбившись. — Вы там у себя в лесах все такие добренькие?

Я оставил этот вопрос без ответа и повторил самый первый — вместе с новой аргументацией.

— Свидетель⁈ Да какой из него свидетель-то! Он и говорит-то еле-еле… — Тем не менее, девчонка была вынуждена признать мою правоту. — Ну не знаю… Если тебе делать нечего, то… — Таисья торопливо заозиралась. И её ищущий взгляд остановился на слабом свете из окна медицинского кабинета. — Ну закинь его к Ульянке тогда! Пусть там до утра и сидит. Только давай тогда быстрее, пока ты ещё высоко прыгать можешь!

Да. Всё-таки мы точно определились с тем, кто из нас вожак…

Глава 11 Разминка пред финалом

В старых книжках, которые я читал в большом количестве, чтобы хоть как-то себя развлечь, герои часто залезали в окна ко всяким красавицам. Это у них считалось очень романтичным жестом. И эти книжные красавицы тоже обычно очень радовались такому внезапному визиту. Хотя и не сразу подавали вид, притворно скромничая и удивляясь.

Но когда в окно к Ульяне постучалась моя зубастая морда, зажавшая в челюстях воротник перепуганного полотёра, она отреагировала совсем не так, как в книгах…

Однако, надо отдать ей должное — вместо того, чтобы снова хлопнуться в обморок, она вдруг метнулась к чайнику. Видимо, собираясь ошпарить меня кипятком. Против стаи озверевших псов и правда неплохой вариант. Против волкодлака, конечно, вряд ли поможет.

К счастью, Таисья точно так же в три прыжка запрыгнула на третий этаж корпуса с другой стороны — в разбитое окно коридора. И постучалась в дверь, назвав наш пароль. Судя по струе пара из чайника — за несколько секунд до горячих водных процедур.

В итоге, робкий полотёр уже через несколько минут ёжился на кровати, задирая нос с торчащими из него ватками. Не забывая при этом прихлёбывать свежезаваренный чаёк вприкуску со сладкой аскорбинкой. И пока я переживал процесс обратной трансформации, медсестра отвлекала паренька расспросами о том, как он дошёл до такой жизни. Ведь, судя по её коротким взглядам в мою сторону, внешне этот процесс выглядел не очень приятно. Быстро лысеющий и худеющий двуногий волк в разодранном пончо — то ещё зрелище. Зато теперь я понял, почему Таисья обычно старалась преображаться где-нибудь не на виду у других.

Пацан, в свою очередь, всё это время дико стеснялся симпатичной ворожеи. И сразу пообещал ей, что как только допьёт чай — вымоет окровавленный пол так чисто, что в кафель можно будет смотреться как в зеркало. И иначе как «балыней» он её называть отказывался. Сестричка тоже сильно смущалась от такого титулования. И строго настояла на том, чтобы паренёк обращался к ней по имени.

— Балыня Ульяна, а можно мне ещё асколбинку? — Косясь в сторону медсестры, паренёк опять задрал разбитый нос.

Вздохнув, ворожея всё-таки выдала ему ещё одну сладкую таблетку:

— Но это последняя! А то живот болеть будет!

— Холошо… Спасибо!

Когда я снова стал собой, всё туловище словно тихонько гудело. Как будто я только что отработал многочасовую программу на всех мыслимых тренажёрах. Руки заметно дрожали, ноги почти не гнулись, а спину и шею ломило от усталости. В ушах шумело от повышенного давления.

Зато у меня, кажется, исчезли все проблемы с зубами. Пока я заново учился ходить, то так и не нащупал языком ни одной воспалённой десны в привычных местах. Все те, которые мне раньше было некогда и не на что лечить. Даже дырки все заросли!

— А у тебя точно какой-нибудь прабабушки из Волковых не было? А, Шубский? — Посмеиваясь над моими первыми шагами в человеческом обличье, Таисья тоже угостилась витаминкой. И, сморщившись от полезной кислинки, озорно прикусила язычок. — В шкуре ты был симпатичнее!

Пошатываясь, я дошагал на ватных ногах до двери, оставив её издевательский вопрос без ответа. Потому что в памяти сразу возникла моя борьба с бесшабашным волчьим сознанием. И та кипящая ненависть, которая позволила растопить и расколоть ледяную ловушку. Если тот факт, что у меня получилось влезть в шкуру волкодлака, ещё как-то можно было объяснить, то эта разрушительная ярость… Нет, она точно не имела к этим зверям никакого отношения… Чёрт его знает теперь, что у меня там за родословная… Что-то я не припомню среди жителей моего района таких талантов, даже в те моменты, когда им было кого и за что ненавидеть ещё сильнее, чем мне. Благо, жизнь в нищете регулярно подкидывает такие случаи…

Про то, почему мой отец живёт не с нами, я никогда не задавал лишних вопросов. У мамы и так была куча забот, чтобы ещё и от меня отбиваться. У остальных моих дворовых приятелей отцы вообще были редкостью. Пожалуй, удивительнее было бы, если б он у меня всё-таки был.

А то, как у меня появился младший брат — вообще отдельная история. В результате которой моя ненависть к зажравшимся барчукам, едва тлевшая всё детство, в итоге вспыхнула как факел на соседнем нефтеперерабатывающем предприятии…

Догнав меня у открытой двери, девчонка вдруг прервала мои мрачные воспоминания, нахлобучив мне что-то прямо на голову:

— На вот шляпу свою обратно одень! Так на тебя хотя бы смотреть можно!

Оглянувшись на сестричку и полотёра, княгиня снова строго настрого приказала им запираться, словно они сами до этого никогда бы не додумались. И уже через минуту мы снова были внизу, спустившись по верёвке Сатоши.

— Куда теперь? — Я оглянулся.

Никогда не спящий Ротенбург продолжал слабо освещать парк своим заревом. И дорожки по нему вели в три направления от корпуса за нашей спиной. Одним из которых был уже знакомый путь к библиотеке на востоке.

— Туда! — Таисья быстро зашагала по выбранной тропинке. Судя по тому, где ещё недавно можно было заметить отсвет заходящего солнца, сейчас нужно было двигаться на юг.

Бодро похрустев снегом несколько секунд, девчонка всё-таки развернулась, когда заметила, как сильно я отстаю:

— Ну ёлки-палки, Шубский! Ты теперь всё время будешь как слепой щенок плестись?

— Это ты мне скажи… — Я сделал попытку размять мышцы спины на ходу. И тут же пожалел об этом. — Ох-х… Когда меня эта ваша сила уже до конца отпустит…

Мало того, что ноги почти не слушались от перенапряжения, так ещё и трофейные ботинки превратились в какие-то расхлябанные босоножки. Волчьи лапы разорвали их носы, растянув и без того большой для меня размер. И теперь через эту широкую вентиляцию мокрый снег то и дело залетал внутрь. Хорошо хоть, что шнурки так и не завязал — а то бы вообще голенища лопнули.

Ещё и тесак где-то там остался…

— Да ладно тебе прибедняться-то! — Таисья пренебрежительно махнула на меня рукой, немного понаблюдав за шаткой походкой. — Сейчас уже пройдёт! Могло быть и хуже. Вон, Длиннорукова — вообще встать не могла. Лежала и ныла, как девка кухонная над пересоленной кашей… Неделю потом из комнаты не выходила! Всё стонала, что у неё из-за нашего опыта инфлюэнция какая-то смертельная приключилась! Дескать, помрёт теперь из-за нас с Тигом до срока. А она даже ещё ни разу не…

— А где вы живёте? — Я оглянулся на пошарпанный корпус. — Прямо здесь?

— Не-е-е… Вон там кампусы! — Девчонка указала куда-то далеко на север и тоже оглянулась на мрачное здание. — А тут только занятия идут. Ну, которые обычные…

— Обычные?

— Вон там ещё спортзал и бассейн. Стадион рядом… — Таисья махнула почти в том же направлении, в котором мы шли. И потом опять повернулась к северу, обозначив движение по дуге куда-то за учебный корпус. — А там наискосок — мастерская.

— Мастерская⁈

Неужто вас тут руками учат работать? Вроде бы даже Ромул говорил, что настоящему аристо это совсем ни к чему…

— Ну а что мы, по-твоему, сами должны всё чинить, что ли? — Девчонка пренебрежительно дёрнула плечиком. — Я, конечно, не знаю, как там в вашем лесу… Но у нас если что сломалось — комп там или чайник — Технарь заберёт и всё починит… А! И вон там ещё обсерватория есть. Как раз рядом с домом ректора! Сейчас увидишь по дороге!

Возможность наблюдения за небесными светилами меня уже не так удивила. Говорят, что когда-то и в обычных школах была астрономия. Или астрология? В любом случае, с тех пор, как почти всех перевели на дистанционное обучение по лекциям на одобренном имперскими цензорами видеохостинге, количество доступных дисциплин только уменьшалось.

— А этот Ректор… У него имя-то есть?

— А зачем?

— Да как это… — Такой встречный вопрос поставил меня в тупик.

— Он же тут один такой. И он не аристо.

— Это как же… — Хотя теперь это объясняло слова опричника о том, что этим барчукам тут никто не указ, кроме чести. И ещё кроме…

— Он имперский конторщик. Первого класса, вроде… — Очевидно, скучая от такой беседы, Таисья принялась пинать снег с низких еловых ветвей. — Дослужится до почётной отставки — тогда и получит титул. Но не наследный, конечно.

— А остальные? — Я начал припоминать должности, которые уже слышал. — Эти все… Пушкарь, Технарь… Ключник… И Библиотекарь, наверное, тоже есть?

— Есть. Они тоже конторщики. Как и все преподы. Пушкарь — второго класса. Технарь — третьего. Ключник… Не, Ключник — не знаю какого.

— А доктор?

— И доктор тоже. Он, вроде как тоже первого. У нас тут только самое лучшее!

Я покосился на потёртое здание, внешний вид которого резко контрастировал с таким утверждением. Очень хотелось напомнить заносчивой княгине о том, что вместо какого-нибудь современного робота, полы им тут моет нищий бедолага. Практически — за еду. Наверное, так дешевле…

Но пока были и менее провокационные темы:

— Пришить меня у этого первоклассного доктора не получилось. По крайней мере, пока…

— Да может он тут и ни при чём. Сам же слышал, что кабалёнок сказал. Сатоши тебя за что-то ненавидит. Сильнее, чем остальных.

— Но не Сатоши же Ульяне эту Адскую Розу вручил.

— Да что ты пристал! — Таисья явно начинала скучать всё сильнее. — Доложим ректору — пусть сам разбирается.

— А вот, кстати… Я же правильно понял, что Ульяна тоже немного колдовать умеет?

— Ну да. Она ж ворожея. Сам слышал.

— Но… Она же не из благородных?

— Пффф… Шубский! — Несмотря на возмущение, этот разговор всё-таки немного развеселил девчонку. — Да кто ж вообще кроме тебя такое знать-то должен! Ворожеи и знахари — они ж от тех остались, кто в ваших лесах ещё до Руси жил!

Хм… Ну вот тебе и версия насчёт своей родословной… То, что я, скорее всего, всё-таки не какой-нибудь княжеский бастард — даже как-то успокаивало…

Более-менее размявшись на ходу, я задался вопросом о беспечности юной княгини:

— А мы по дороге что — уже никого не встретим?

— Да я уже за тебя всю работу сделала, Шубский! — Озорная улыбка вновь расцвела на скучающем лице. — Пока ты там с Ульянкой в постели валялся!

— Ни с кем я не валялся…

— А зря! Она девка-то видная! — Дразнящий язычок вновь оказался между острыми зубками. — Ворожеи иногда такое умеют! У-у-у-у…

— Ты давай ближе к тел… к делу! — Я оглянулся на стройные ёлки, отгоняя воспоминания о чулочках ворожеи. — А то сейчас, не ровен час, опять какой-нибудь снеговик с топором набежит…

— Не трясись, княже! Играют-то далеко не все. Многие вот так же боятся. Особенно когда мы с Тигом в одной команде! Нас тогда никаким снеговикам не одолеть! — Вдоволь нахваставшись, девчонка всё-таки тоже оглянулась и принюхалась. — Не, тут рядом никого сейчас… Я ещё днём в кампусах кучу народу порвала. Пока они там еле-еле телились да подсказки по всем кочкам искали… — Озорная улыбка превратилась в коварный оскал. — А я одним махом все их собрала — прямо с трупаков!

Да, пожалуй, такая ломовая тактика мне тоже была знакома. Иногда гораздо проще грабить награбленное, чем самому лазить по погребам и ракушкам. Особенно, если какой-то мудила вдруг решил выставить не зажравшегося конторщика с волосатыми лапами, а кладовку какой-нибудь бабульки из нашего двора. И вытащил оттуда все грибочки да ягодки с придорожных посадок, которые эта бабулька себе на зиму всё лето крутила. На имперский пансион-то — поди проживи сейчас…

И если бы я был на месте наших противников — я бы сейчас поступил точно так же. О чём немедленно и сообщил горделивой княгине.

— Дело говоришь, княже… — Таисья немного нахохлилась и снова принялась на ходу озираться. — На финише подставу устроить — милое дело… Гербовник не потерял?

Я пощупал увесистый томик сквозь пончо:

— На месте. А что в нём такого ценного? Ну, кроме старины…

— Да ты что⁈ — Удивление девчонки точно было искренним. — А как ты без гербовника своё право обоснуешь в случае чего? Это ж сразу смута на сто лет вперёд!

— Э-э-э… В смысле, там ва… Наши предки записаны?

— Ну да!

— Так это разве ж какой-то секрет? В сети же любой род можно найти. И предков проследить — хоть до самого Ротрика с братьями… Там даже удобнее, чем в книжках копаться.

Настороженность пропала с лица девчонки. Она терпеливо дождалась, пока я закончу и вдруг покачала головой так, словно смотрела сейчас на какого-то неуклюжего детсадовца:

— Вот ты точно всю жизнь в лесу прожил, Шубский! «В сети найти»… Ха! — Деланное сочувствие сменилось издевательской ухмылкой. — Да разве можно доверять тому, что ты в этой сети видишь? Там же любой нищебродский злобес, который машинокурсы закончил, может такого навертеть — что в жизнь потом не распутаешь — кто кому сват, кто кому брат, а кто вообще не при делах был! Только имперские гербовники. И только с личной печатью Государя-Императора для этого годятся! Иначе… У-у-у-у… Даже представить не могу, что будет!

— Пожалуй, да…

Я и сам давно планировал освоить фокусы с сетью. Дворовые говорили, что там можно за секунду у каких-нибудь куркулей их цифровые карманы обчистить так, как в реале и за сто лет по метро не нащиплешь. Но для этого нужен был не просто дешёвый терминал для доступа к видеокурсам. Тут без нормального компа никак не обойтись. Ну или хотя бы приличный смарт какой…

Ох, ёлки!

Заметив, как я снова начал ощупывать свой карман в поисках подарка от Ромула, Таисья хитро приподняла бровь:

— Потерял чего, княже?

Смарт и правда никак не нащупывался внутри моего пододеяльного кармана… Чёрт… Наверное в парке где-то на бегу посеял… А что если кто-то найдёт да и снесёт этому их Технарю⁈ А он сможет его разблокировать… Я же даже не успел толком посмотреть, что там есть, кроме ролика с мелким и контактов Ромула…

Продолжая издевательски ухмыляться, Таисья молча наблюдала за моим смятением.

— Слушай… — Я оглянулся на парк, пытаясь определить хотя бы примерно — где вообще начинать поиски. И решил всё-таки сознаться. — У меня тут с собой смарт был… Походу, посеял, пока бегали… Может, ты его чуешь?

— Может, и чую… — Девчонка улыбнулась ещё шире.

И вдруг расхохоталась, одновременно вытаскивая чёрную коробочку из заднего кармана своих тесных шортиков:

— Да на, забирай! А то прям затрясся весь… Чего такую дешёвку-то таскаешь? К вам на Арал что — других не возят?

Я выхватил смарт и сразу проверил его работоспособность. Вроде горит… На экранных часах светились цифры «23:29».

А вдруг она почуяла на нём запах опричиника?

— Это… Это мне отец дал перед отъездом. Для связи…

— Семейная реликвия, что ли? То-то он такой старый! — Девчонка продолжала откровенно издеваться.

Ну и хорошо. Значит, ничего худого не подозревает. Она ведь и в медкабинете Ромула, похоже, не почуяла. Как будто тот вообще следов не оставляет… Кстати, да. Надо помнить о манерах:

— Спасибо…

— Да на здоровье! Это ты когда меня топтал — выронил. Больше так не делай!

Было не совсем понятно, что именно запрещала мне сейчас девчонка — нашу короткую драку или потерю мобилки. Но, судя по её победоносному виду, моё унижение послужило ей достаточной компенсаций за пережитое поражение. И я не стал ничего уточнять, постаравшись поскорее сменить тему:

— Далеко ещё? — За деревьями на юге пока не было видно каких-то строений. — Что там вообще сделать нужно будет? Просто дождаться полуночи?

— Не то чтобы дождаться… — Закончив ухмыляться, Таисья пожала плечами с деланным равнодушием. — Скорее — дожить…

— В смысле⁈

— Да откуда ж я знаю? Пушкарь каждый раз что-то новое придумывает. Обычно — в тему к декорациям.

А раз так, то на мой следующий вопрос я, похоже, уже и сам знал ответ:

— Значит, для последнего этапа у тебя плана победы всё-таки нет?

Юная княгиня вновь обнажила острые клыки:

— Я что тебе говорила, Шубский? У Волковых всегда есть план победы! — И она тут же припустила по тропинке на юг ещё быстрее. — Догоняй!

Глава 12 Две головы лучше

— Подробности будут? — Не без труда, но я догнал Таисью даже в своих разношенных ботах.

— Ну… Вообще, конечно, план сыроват… — Девчонка продолжала делать гордый вид. Но то ли во мне ещё говорил какой-то остаток волчьей крови, то ли я уже научился читать лицо напарницы после всего пережитого. И сейчас ясно видел, что уверенности под этой горделивой маской на самом деле маловато. И эта её фраза про Волковых — что-то вроде родового девиза, который нужно повторять в любой непонятной ситуации, чтобы поддерживать моральный дух союзников. Такая уверенность, конечно, может помочь вести солдат в героическую самоубийственную атаку. Но у меня на свой счёт планы были более продолжительные.

К тому же девчонка ведь сама призналась в том, что не знает сути последнего испытания.

— Выкладывай что есть. Додумаем вместе. Две головы лучше.

Юная волчица недовольно поморщилась и засопела. Но всё же вынуждена была признать мою правоту. В очередной, кстати, раз…

— Ну вот смотри… Что для наших предков самое главное в жизни?

С ответом я не спешил. Первой версией, уже готовой сорваться с уст, были бы деньги. Но я не раз слышал от наших стариков истории о том, с каким презрением родовитые аристо относятся к торгашам, поднявшимся на каких-нибудь изобретениях той или иной технической революции. Плюс, достаточно было иногда следить за новостями, чтобы понять — даже самый ловкий куркуль рано или поздно будет вынужден зайти под крышу влиятельного рода. И, так или иначе, будет делиться с ним львиной долей выхлопа от своего дела.

Во дворах похожий метод называли «подрастить кабанчика». Когда какая-нибудь банда некоторое время не трогала того или иного дельца, даже если могла. А то и помогала ему справляться с конкурентами. И если бизнес достигал заметного успеха — тут-то этого «кабанчика» и подрезали вместе со всеми его барышами. Само дело, конечно, продолжало находиться в руках этого коммерческого таланта. Но та часть дохода, которая оставалась у него после «обкашливания» всех вопросов с бандой, больше напоминала бонус наёмного управляющего. Причём, не самый большой.

И это ещё если не вмешивались полицаи, которые тоже могли претендовать на свой кусок от общего пирога.

Поэтому деньги… Нет. То, что вы даже толком не умеете считать, никак не может быть для вас самым главным.

Если вспомнить разговор с опричником, то можно предположить, что правильный ответ — «честь». Раз одно только понятие о ней способно хоть как-то держать местных учеников в узде…

Но, во-первых, я читал о множестве случаев, когда союзные рода предавали друг друга при первой возможности. У каждого, конечно, было своё, несомненно, «честное» объяснение произошедшего. Но то, что так легко меняется с минуса на плюс и обратно — мало похоже на «самое главное».

А во-вторых, эта ваша «честь» скорее следствие, а не причина. А следствие не может идти на самых главных, первых ролях. Просто по определению.

Так что можете свернуть ваши сказки про «честь» в трубочку. И засунуть их себе куда подальше.

Власть? Это почти то же самое что деньги и честь одновременно. Власть или её отсутствие тоже много от чего зависят. А это значит, что и она не может быть чем-то самым главным.

Поэтому, после недолгого размышления, я предложил напарнице только одну версию:

— Сила рода?

Но, к моему удивлению, Таисья помотала головой из стороны в сторону:

— Не-а!

— А что же?

— Самое главное для наших предков — оставить наследие! — Похоже, что к этой мысли она пришла не самостоятельно. Поскольку её слова снова звучали, как заученный текст. — Всё остальное — деньги, власть, честь и даже сила наших родов — лишь работает на эту цель.

— Допустим… И как нам это поможет?

— А так… Слышал же, что тут очень любят выбирать лучшие пары? По любому поводу — на всяких балах, конкурсах и прочей мишуре… — Судя по тому, как Таисья продолжала морщить нос, она явно была не из тех девчонок, которые любят всё перечисленное. — И вот в сегодняшней игре тоже должна победить пара.

— Так. И что? — Я был даже немного рад получить очередное подтверждение её честности со мной. Всё-таки тут и правда нужна команда. И Ромул тоже, похоже, не врал насчёт отношения Волковых к своим союзникам.

— А то, что наши предки всё это мутят, чтобы мы после окончания ликеума гарантированно не остались без подходящего женишка. Или невестушки — кому что… А предки, в свою очередь — не остались бы без внучков.

Похожая мысль меня уже посещала. И я с готовностью с ней согласился

Но девчонка продолжила недовольно дёргать носиком:

— Это чтобы они, в итоге, могли успокоиться. И были бы уверены в том, что всё остальное — тоже было не просто так. Всё, что нажито — перейдёт по наследству — если уж не к детям, то хотя бы к внукам. Род будет продолжен. И его сила, власть, богатство — останутся. А то и подрастут.

— Логично… — Я вновь кивнул. — Потому, что если у рода нет наследников — то всё остальное уже точно ничего не стоит.

— Угу! — Таисья развела руки в стороны, как на заставке старого детского киножурнала. — Всё! Пшик!

— То есть… — С трудом поспевая за ней ватными ногами, я постарался успеть хотя бы за логикой. — Думаешь, что это последнее испытание будет связано с… Э-э-э…

— Ага! — Азартно кивая, девчонка ничуть не замедлила торопливый шаг. — По любому подстроят что-то такое, чтобы мы стали прямо парой-парой.

— Хм… А эти… Снеговик с рыцарем…

— Морозов и Булатов?

— Ну да… От них-то внучков никто не получит, при всём желании…

— Да я ж говорю — они тупые! И если бы сейчас гербовник был у них — то, считай, уже бы проиграли!

— Хм…

— Чего «хм»? — Таисья всё-таки немного притормозила. — Давай, вторая голова, делись соображениями!

Все эти соображения о наследниках и наследии навели меня на воспоминания о том, что представляет из себя настоящий Гор Шубский. Нелюдимый парень, проводящий всю жизнь на охоте… И общение с дикой природой ценит куда выше каких-нибудь светских раутов… Да ещё и видит людей насквозь благодаря силе своего рода… Не самое лучшее сочетание для того, чтобы найти невесту среди всех этих благородненьких интриганок.

Но его отец всё-таки напрягся, как следует ускрёбся и таки отправил парня в Ротенбург. С опозданием, но прямо под Хеловин — на очередные игрища. Где победу, как мы поняли, отдадут только паре. Да не просто паре, а… Как там она сказала? «Паре-паре»?

А если вспомнить, что я тут единственный, кто точно знает о том, что на самом деле никакой я не Гор Шубский…

Но, прежде чем озвучить свою идею, я решил уточнить ещё кое-что:

— А ты говоришь, что третий год тут учишься?

— Ну да. А что? — Девчонка приподняла бровь, стараясь понять, к чему я клоню.

— И в таких вот весёлых стартах на выживание ты всё время с братом играешь, да?

— Ты на что это намекаешь, Шубский⁈ — Золотистые глаза сверкнули слабой искоркой гнева.

— Дослушай. — Я примиряюще поднял перед собой ладони. — Вы когда с ним вместе — то всегда выигрываете, да?

— Конечно! Поэтому и вместе!

— И за эти три года — ни у тебя, ни у него не было… Кхм… — Заметив, как гнев добавил на лицо девчонки ещё и немного румянца, я поспешил закончить мысль. — Не было ни «женишка», ни «невестушки». Так?

— Ну… Не то что бы… — Гнев в глазах Таисьи, кажется, сменился на лёгкое кокетство. Хотя румянец остался. — Но никаких внучков я ни с кем заводить не собираюсь! Мне и так хорошо! Да и у Тига тут от девчонок отбоя нет! — Гордость за успехи братца на половом фронте была явно неподдельной.

— И вот ваш папенька смотрит на всё это уже третий год… — Я снова почувствовал, что шагаю на тонкий лёд. Но вспомнил слова Ромула о глупцах и наглецах и продолжил. — А потом отзывает твоего брата по какому-то срочному делу — как раз перед очередной игрой…

— Думаешь, хочет его там всё-таки на ком-то женить?

Судя по этому спокойному ответу, лёд подо мной был всё ещё достаточно прочен. И я смело шагнул дальше:

— Думаю, что он хочет женить тебя.

— Что⁈

— Точнее, выдать замуж! — Я поторопился с ответом, так как воображаемый лёд захрустел вместе с сжатыми кулаками Таисьи. — Иначе тут сейчас играл бы твой брат, а не ты!

— И за кого же это⁈

Я молча подождал, пока она сама придёт к очевидному выводу.

— Шубский… — Золотистые глаза превратились в узкие щёлочки. — Ты, конечно… Но давай-ка не наглей мне тут…

Я расслабленно пожал плечами:

— Сама посуди. Меня отец сюда тоже не к первому сентября отправил. А то бы я, может, уже и сбежать успел. — Сейчас я говорил скорее за себя, а не за Гора Шубского. Но был почти уверен в том, что в этом отношении наши желания полностью бы совпали.

Справившись с очередной вспышкой гнева, Таисья всё-таки прислушалась к моим словам. И вкрадчиво предположила:

— Думаешь… — Она почему-то огляделась. — Думаешь, что наши предки всё это специально подстроили? Чтобы мы им на последнем испытании… Хм… Внучков завели⁈

— Ну не так сразу, конечно… Но в главном ты, похоже, права.

Снова сжав кулачки, Таисья остановилась. Но пока я старался не отводить глаз от её пылающего взгляда, девчонка лишь молча сопела, раздувая ноздри.

И, в итоге, медленно расслабилась:

— Ну… Похоже так и есть… — Вновь побегав глазами по сторонам, она опять покосилась на меня. — Я, в принципе, и сама так думала… Но не хотелось верить. — Встрепенувшись, она быстренько вернула себе прежнюю горделивую осанку. — Но как же, по-твоему, нам это выиграть поможет? Нам что… Надо будет просто где-нибудь на рабочем столе ректора…

Её острые зубки снова прикусили розовый язычок. Похоже, она была не особо против такого расклада…

И я быстро полез к себе под пончо:

— Предлагаю сначала посмотреть вот на это… — Нащупав там древний фолиант, я вытянул его из-под полы, пока Таисья успела распахнуть глаза в неподдельном удивлении.

— А… — Девчонка немного опешила, но быстренько собралась вновь. — И что там?

— Это ты мне скажи… Гербовников должно же быть… Не знаю… Сотни?

— Около того…

— А почему подсказки привели Морозова и Булатова именно к этому тому?

Вместо ответа Таисья взяла книгу из моих рук и бережно раскрыла её на титульном листе.

— Хм… — Вчитываясь в витиеватый текст, она коротко глянула на меня. — Литера «В»… от 1801 до 1900…

— То есть…

— Да. Про мой род тут тоже есть. Сейчас… — Аккуратно перелистывая толстые страницы, девчонка начала бормотать себе под нос. — Волгарские, Волиевы… Так, вот. Волковы-Горские… Эти в Зекистане живут… Волковы-Мурмурские… А тут я была в детстве! Они такие все белые и голубоглазые — ваще! Ага… А вот и Нижгородские. С кого тут начинается… А, ну конечно!

Я тоже наклонился над книгой. Раздел, посвящённый фамилии моей напарницы начинался с красочного изображения их семейного герба. На котором, прежде всего, в глаза бросались те самые перекрещенные сабли, которые недавно рисовала Ульяна. И ниже герба начинались убористые абзацы, каждый из которых был посвящён тому или иному предку Таисьи, жившему в обозначенный на титульном листе период. Величина абзацев, видимо, напрямую зависела от того, насколько жизнь предка была богата на события, имевшие значение для истории — как общеимперской, так и родовой. Перечислялись награды, подвиги, полученные или утерянные имения, супруги и наследники — у каждого имени в данном разделе также были проставлены сноски на другие тома или страницы этой книги. Очевидно, по ним можно было найти подробности уже про этих людей.

— Про Тарана Томасовича у нас даже челядь знает. — С гордостью в голосе Таисья ткнула ноготком в первый абзац после герба. — 1777–1812… Погиб во время вторжения Второй Западной Коалиции. Видишь, какой крутой был…

Помимо дат жизни и пары строк о разных учебных и служебных успехах предка до упомянутой войны, основная часть абзаца была посвящена его подвигу во время Бардинской битвы — на подступах к старой столице, когда превосходящие силы неприятельского войска уже готовы были войти в город. Таран Томасович каким-то чудом прокрался в ставку противника и лично загрыз там почти всех маршалов Коалиции, принимавших участие в управлении битвой. С тех пор там и установлен памятный мемориал — вместо его могилы. Потому, что когда лейб-гвардия Коалиции всё-таки спохватилась — от героя в итоге остались только отдельные куски мяса и переломанных костей. Впрочем, как и от маршалов. Побег из вражеской ставки в его план победы, очевидно, не входил. Возможно, как раз потому, что ниже были записаны имена его супруги и троих детей, которых молодой герой успел заделать ещё до войны. Обеспечив, тем самым, своё наследие.

Оценив толщину раздела, посвящённого другим представителям славной фамилии моей напарницы, я глянул на смарт:

— Без пятнадцати полночь. Если подсказка где-то здесь, всё прочитать не успеем. Есть идеи, на кого именно стоит обратить внимание?

— Да если б я знала… — Девчонка снова принялась переворачивать плотные страницы. — Тут таких, как Таран Томасович, немало…

— А ну-ка стой! — Я коснулся рук девчонки и остановил процесс листания. Но Таисья и не подумала отдёргивать свои жилистые ладошки. — Тот, кто готовил этот ребус, наверняка открывал нужную страницу!

Когда юная волчица коротко сверкнула на меня глазками, я заметил в них даже что-то вроде уважения:

— А не такой уж ты недоразвитый, как говоришь, Шубский… — Она тут же поднесла книгу ближе к лицу и пару раз дёрнула носиком. — Ну да… Это вот Библиотекарь, понятно… А это уже Пушкарь… — Девчонка тут же быстренько перелистнула несколько страничек. — Так-так-та-ак… Нет… Нет… Не эта… Вот! Тут он её протезом прижал!

— Протезом?

Напарница нетерпеливо отмахнулась:

— Да потом сам увидишь… Вот! Таран Таранович… В детстве от чумки умер… Жалко… Так, дальше… Тигон Таранович… В Зекистане погиб, когда с Горскими вместе его покоряли… Тоже крутой был! И-и-и… Ага! Таис Таранович. Наверное, меня в честь него назвали… Получил имение в Северном Зекистане после победы… Ещё вот ордена… И-и-и… Хм…

— Что?

— Потом на Шубской женился…

— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое… — Я снова заглянул в книгу вместе с девчонкой. — О, да тут целая история!

Мелкая, но достаточно разборчивая каллиграфия сообщала о том, что Таис Таранович как-то раз чуть не стал жертвой случайной ошибки, когда лично изучал границы своих новых горных владений. И ненадолго отбился от обоза соратников.

Целая группа охотников из соседнего уезда приняла его за свою добычу. Которую те преследовали почти сутки — какой-то крупный хищник выедал кормовую базу мелких пушных зверьков уже в течение месяца. Отчего качество пушнины неизбежно портилось. И охотники собирались положить этому конец.

— Ну да… Похоже на вас… — Скрежетнув зубками, Таисья указала на перечисление имён аристо, принимавших участие в этой охоте. Все четверо были из рода Евгория. — Ошиблись они, как же!

Не став пока комментировать выводы девчонки, я вновь углубился в чтение…

Обложив потрёпанного собаками Таиса со всех сторон, братья Шубские уже собирались добить зверя. Как вдруг вмешался четвёртый благородный участник этой загонной охоты. Точнее — участница…

— Евгория Родиевна… — Я поднял взгляд от страницы на напарницу. — Шубская…

Не смотря на то, что исход дела, судя по записи о супружестве Таиса и Евгории, оказался благоприятен, лицо девчонки было всё равно мрачнее тучи — тем больше, чем дальше она вчитывалась в финал истории.

Возможно от подробностей о том, почему именно братья так и не тронули шкуру её предка. Отстали они лишь тогда, когда Евгория сама прострелила её первой. И, заявив таким образом своё право на добычу, только этим и спасла Таиса Тарановича от ножей разгорячённых погоней родственников…

Глава 13 Чужая территория

Внешний вид резиденции ректора Императорского ликеума вполне соответствовал антуражу остальных зданий, которые я уже успел увидеть этим вечером. Маскировка под родные мне районы выглядела вполне натурально. Похоже, что тот, кто за неё отвечал, знал о состоянии дел в трущобах не понаслышке.

Больше всего этот приземистый особнячок полуторавековой давности напоминал нашу управу. Вечно пыльные окна изнутри закрывали дешёвые погнутые жалюзи. Пошарпанная жёлтая штукатурка с собачьими метками по углам. И конечно же новая стальная дверь на входе, сразу намекающая нищим просителям о том, что им здесь не рады.

Не хватало только тех самых тачек, которые мы с мелким регулярно либо разували, либо лишали каких-нибудь других быстросъёмных деталей. Пока на вопли сигналки всё-таки не выползал кто-нибудь из ленивых охранников или выскакивал взъерошенный бюрократ-владелец.

— Входить через окно? — Я подёргал дверь. Как и полагалось — закрыто так плотно, что даже ничуть не люфтует.

— Привыкай к жизни в городе, Шубский! — Ухмыльнувшись, Таисья нажала кнопку переговорного устройства, приделанного к железному косяку на уровне глаз.

— Вторник — не приёмный день! — В ответ почти сразу равнодушно продребезжал цифровой вахтёр.

— А за таллеры? — Прежде чем ответить, девчонка быстренько сверилась с небольшой бумажкой, извлечённой из кармана шортиков. — Другая валюта тоже имеется!

— Платная опция активирована… — Вахтёр оставался всё так же спокоен. Но внутри двери что-то чуть слышно стукнуло. И стальная преграда слегка отодвинулась от магнитных замков. — Входите.

Озорно подмигнув, девчонка решительно переступила порог первой. Поспешив в темноту помещения следом, я чуть придержал закрывающуюся дверь. И когда магнитные замки снова включились, мы оказались…

Опять на улице⁈

И опять знакомый пейзаж… Если это слово, конечно, применимо к тёмным башням панельных человейников, окружённых мусорками, гаражными подвалами и небольшими светлыми точками продуктовых маркетов. Где-то там, в глубине многоэтажной застройки, ещё можно отыскать старое школьное здание. Правда, с тех пор, как оно было отдано под расширение полицейского околотка, его окружал трёхметровый забор с колючкой. Зато рядом был ещё и районный медпункт с вечными очередями. Пока что без забора.

Дорог в таких районах нет. Только эстакады с шумящими беспилотниками, протянутые над гаражами и пешеходными перегонами. Наверх можно подняться только по специальным путепроводам, ведущим прямо из подземных стоянок. Но если у тебя нет машины и пропуска в гараж, то уехать отсюда можно только под землёй — в тесном метро. Благо входные павильоны расположены почти у каждого входа в капсульные многоэтажки. Недавнее нововведение. Стало действительно удобнее. Аренда, правда, после этого подорожала. И при этом убрали все небольшие мусорные баки, сократив количество дворников. Свои мешки теперь приходится таскать самому — гораздо дальше от дома. А если бросишь где-то по дороге — будь готов к списанию штрафа с твоей кредитки, который тебе определят всевидящие камеры — в зависимости от размера брошенного пакета.

Да, этот район я хорошо знал. Но это была, скорее, плохая новость…

— Оп-па-а-а… — Гнусавый голос долетел до моего слуха со стороны входа в ближайший погреб. Этот тембр я тоже слышал не раз. — Херасе у нас чиксы по раёну шарятся!

Да. Район был знаком. И население. Вот только я с мелким жил в соседнем квартале…

Выдыхая облачка пара, Сява Безуглый — мелкий бугор с тринашки — пожирал глазами фигуру Таисьи, раскрыв вечно слюнявый рот. Эффект от дешёвых никотиновых жвачек.

А небольшая шайка его подручных уже изучала меня — но не менее цепким взглядом. Всех этих пацанов я тоже легко узнавал, не смотря на полумрак этого крысиного закутка. Свет от узких окошек человейников едва до нас долетал.

— Слышь, ковбой! Крутая мобила у тебя! — Гопник, сидевший на кортах подле кореша, заметил смарт в моей руке. Этого все почему-то звали Тапком. — А дашь шоль позвонить?

В прошлом году за похожую просьбу я разбил ему пятак. Закурить спрашивал… Уже забыл что ли? Правда, тогда с ним было всего двое…

— Слышь, чикса! А ты мне чё дашь? — Мелкий пацанчик по прозвищу Клоп тут же развеселил всю остальную компанию.

Пятеро. Зато всех знаю…

— Пшёл вон, шваль подзаборная! — Юная княгиня огрызнулась на гопников прежде, чем я успел как-то отреагировать на наглые подачи. Радостно заулыбавшись, девчонка тут же обернулась ко мне. — Круто, да! Прям как в настоящем нищебродском квартале! Во Пушкарь даёт!

Этот Пушкарь их из моей памяти как-то выдернул? А что ещё он там может увидеть?

— Да уж… — Пробормотав ничего не значащий ответ, я пока отложил лишние опасения. И, вернувшись к более насущным проблемам, почти на автомате принялся искать путь отступления. Превосходящие силы противника не оставляли других вариантов…

— Чего-о-о⁈ — Сява в это время чуть не выронил изо рта жвачку. И начал не торопясь вставать с корточек. — Чё сказала⁈

Остальная группа оборванцев тоже пришла в неторопливое движение:

— Херасе ты дерзкая!

— Слышь, шкура! Сюда иди, ёп!

— Э, чушкан! А ты ваще с какого раёна? Хуль тут забыл, а?

Тоже поднявшись с кортов, они в развалочку двинулись в нашу сторону, пуская пар и сплёвывая. Растянутые спортивки, драные кроссы и одинаковая короткая стрижка — всё по понятиям. Всё для удобства в драке.

Но вся эта ленца и нега — пыль в глаза. Двое уже нацелились на то, чтобы зайти сбоку. Кажется, это Дуб и Валет… А Клоп, как обычно, выступит провокатором. Не ответить ему будет нельзя. И это тут же полностью развяжет руки остальным — по всем понятиям. Типа, мелкого обидели, а старшаки наказали…

— Смотри, смотри! — Восторг не сходил с лица девчонки при взгляде на приближающуюся группу. — Это называется «бычат», да?

— Это называется «валим отсюда»… — Но к этому моменту я уже понял, что привычный короткий путь из этого закутка перекрыт как раз той самой дверью за нашими спинами. И, быстро сунув смарт обратно в карман, я перешёл к лихорадочному поиску какого-нибудь предмета, похожего на оружие.

— Чё не отвечаешь-то, чушкан? Гордый шоль? — Тапок чуть выдвинулся вперёд от основной группы и снова сплюнул себе под ноги. — По мелочи чё? Подогрей пацанов-то, ёп…

— А мы пока шкуру твою подогреем… — Слюнявый Сява тоже старался не отставать в этих состязаниях по дворовому остроумию. — Гы-ы…

— Хы-ха!

— Зырь какая бархатная… Ништя-а-а-ак…

— Таисья… — Я всё-таки наткнулся ногой на обломок какого-то кирпича под талым снегом. И, вывернув его из слякоти, шагнул вперёд девчонки. — Быстро найди что-нибудь твёрдое!

— Херасе! Да у нас тут боец! — Заметив, как я подобрал камень с земли, Сява притормозил и оглянулся на корешей. — В натуре ковбой, нах!

— Хы-ха!

— Гы-ы-ы…

— Этот-этот… Как его… — Клоп вдруг решил блеснуть эрудицией перед коллегами. — Клим Вествуд, ёп!

— Хы-ха! Точняк!

В руке главаря щёлкнула выкидуха. Вот тут этот ваш Пушкарь от жизни отстал… За такую можно сходу лет пять схлопотать — прям как здравствуйте. Сейчас-то все только с пластиком ходят…

— Э, шкура! Ну-к срыгни в туман пока… — Сява глянул мне за спину сквозь презрительный прищур. И снова сплюнул. — А то попорчу ещё раньше времени…

— Так всё, мне надоело! — Послышался у меня из-за спины усталый голосок юной княгини. — Р-р-р-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

На несколько мгновений толпа оборванцев вдруг опешила. Остановившись, пацаны озадаченно переглянулись… И вдруг заржали во весь голос:

— А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! А-А-А-А-А-ХА-ХА-ХА-ХА…

— Дикая какая!

— Горячая штучка, ёп!

— Ништяк, чё…

Причина их внезапного веселья была мне ясна ещё во время короткой паузы. Грозный рык позади меня принадлежал вовсе не зубастой волчице, способный вырвать ваши рёбра голыми лапами. А всё той же лохматой золотоглазке в футболке и узких шортиках.

Выставив ноготки в стороны, девчонка стояла у меня за спиной на полусогнутых ногах, чуть пригнувшись. И вытаращила в толпу оборванцев грозный взгляд, оскалив острые зубки. Вот только всё это до сих пор оставалось вполне человеческим.

И Таисья вскоре тоже это заметила — начав смущённо оглядывать себя, пока гопота продолжала покатываться со смеху:

— Ну даёт! Ваще огонь девка!

— Нормально орёшь! Ещёдавай!

— У меня аж привстал, пацаны!

— А-а-а-ха-ха-ха!..

— Что… Как… Почему… — Наморщив лоб, девчонка, наконец-то, выпрямилась. И встретилась со мной озадаченным взглядом. — Тут блок на силу, что ли⁈

— Держи! — Я сунул мокрый кирпич ей в руку. И, схватив по дороге ком снега, сам ринулся в атаку…

Это, конечно, был очень глупый поступок. Если противник в таком большинстве, да ещё и на чужой территории — немедленно отступление — единственная верная стратегия. Да и то не всегда.

Но если уж вам не оставили иного выбора, кроме как между позором или дракой — всегда нужно выбирать второе. Иначе получишь и то и другое.

Липкий снег полетел в хохочущую морду Сявы. На головы Тапка и Валета, ухмылявшихся рядом с ними, я сдёрнул своё пончо. И следом с ходу сложил Сяве колено, а Клопу прописал быстрый левый хук в зубы.

Оставшийся справа от меня Дуб среагировал немедленно — вопреки своему погонялу и туповатому внешнему виду. Но не очень умело — всего лишь попытался отвесить размашистый пинок, отбив мне подставленную под него правую руку.

Перехватив его за ногу, я тут же отпрянул назад. И Дуб не только поскользнулся в снег на шпагат, но и поймал мордой торопливую отмашку Сявы.

Пока старшак протирал глаза, то не особо разбирал цели для своей выкидухи. Но грамотно не остановился после первого движения:

— Распишу падлу! — Продолжая без перерыва вспарывать воздух, пацан хромал отбитым коленом в моём направлении. — Ух!

Мокрый кирпич прилетел из-за моей спины ему точно в лоб. И размашистые движения ненадолго остановились.

Этого времени мне хватило, чтобы пнуть вооружённую ладонь с тыльной стороны. И нож вылетел из неё куда-то в мелкий сугроб.

— А-А-А-СУКА-А-А-А!!! — Нырнув головой вперёд, Клоп боднул меня в печень. И вцепившись в тогу из пододеяльника, попытался достать коленом до паха. Но не смог из-за разницы в росте. И тут же получив локтём по хребтине, хлопнулся у моих ног мордой в снег.

Справа до тоги всё-таки дотянулся Дуб, а слева — уже напрыгивали Валет и Тапок. Избавившись от разодранного одеяла быстрее, чем я рассчитывал, пацаны тоже схватили меня за остатки античной одежды. И Валет тут же прописал мне звонкий хук в ухо. И ещё один… И…

Третий удар остановила крепкая рука с острым маникюром. Немедленно подтянувшись поближе, Таисья по инерции боднула Валета лбом прямо в нос. И тот от неожиданности всё-таки отпустил пододеяльник, рефлекторно схватившись за лицо.

А Тапок и Дуб в итоге навалились на меня с двух сторон — один на ногу, другой на руку — и я рухнул в снег вместе с ними.

Пока Таисья сцепилась с Валетом в рычащий и матерящийся клубок, нагружая его кулаками по рёбрам и печени, я изо всех сил пытался освободиться, пиная пацанов коленями и локтями — но пока без особой эффективности. А боковым зрением заметил, как потирающий лоб Сява оглядывается в поисках отлетевшего ножа.

— Р-р-р-а-а-а-а!!! — Озверевшая даже в своём человеческом обличье княгиня, всё-таки смогла вышибить дух из потерявшегося от такого напора пацана. Валет явно не ожидал, что полуголая девчонка вдруг проявит подобную прыть. И пока он лишь неловко закрывал отбитый нос локтями, та подтянулась чуть выше и таки дотянулась коленом ему прямо между ног.

— Н-на нах!!! — Едва поднявшись с земли, Клоп выбрал ближайшую цель. И с оттягом врезал ботинком девчонке прямо под дых. От удара она даже чуть подлетела. И, свалившись с хрипящего от боли Валета, начала сама ловить ртом воздух. Клоп с яростным воплем тут же принялся топтать ей голову. Но уже после второго прыжка снова поскользнулся и хлопнулся рядом с ней на задницу. И я успел заметить то, как хрипящая от удушья девчонка, тут же цепко схватила его когтистой ладошкой прямо за причинное место. А мелкий гопник испуганно завизжал…

В это время мой очередной рывок удачно попал локтем прямо в глаз Тапку. И отпрянув, тот всё-таки отпустил мою руку. Которой я немедленно схватил Дуба за ухо всей пятернёй…

— А-а-ай!!! — Заверещав от боли почти в унисон с невидимым для меня Клопом, Дуб попытался неловко отмахнуться. Драться этот увалень, всё-таки, толком не умел. И, подтащив его морду к себе за ухо поближе, я смог дотянуться свободным коленом до челюсти. И, судя по тому, как выражение лица гопника изменилось на ещё более туповатое, всё-таки вывихнул её этим отчаянным ударом.

Перекатившись в бок, я оттолкнулся от земли руками. И вскочил на ноги… Чтобы вновь отлететь назад от толчка Сявы.

Разбежавшись, слюнявый ублюдок крепко вдарил мне в корпус. И от мощного толчка я опять грохнулся в слякоть — почти к той самой двери, из которой мы только что вышли. Или зашли…

Дыхание окончательно пропало. Оставшийся в лёгких воздух лишь медленно выходил сам по себе вместе с сиплым хрипом. Хотелось зажмуриться и свернуться калачиком, чтобы хоть как-то утолить острую боль в отбитой брюшине. Но нужно было смотреть врагу в лицо… Нужно! Смотри!!!

Ведь враг тоже презрительно сощурил на меня свои гляделки. Лишь ненадолго отвлёкся на то, чтобы стряхнуть с правой ладони тёмную кровь… А где…

— Р-р-ра-а-ав!!! — Девичий рык предварил бросок моей напарницы ему на спину. Зажав шею хромого гопника в хорошо поставленный захват, Таисья повисла на нём всем телом. И, продолжая рычать, тут же резко рванулась вниз вместе с внезапно обмякшим туловищем слюнявого Сявы.

Отбросив в сторону тело гопника с неестественно вывернутой шеей, девчонка торопливо проскользила по грязи вперёд. И шлёпнулась коленями в снег рядом со мной.

— Гор, ты только держись! — Схватив меня за руку, она покосилась куда-то в сторону. — Совсем чуть-чуть осталось!

— Да… Кха!.. Всё нхорм… — Я не без труда просипел ответ, едва справляясь с удушьем и каким-то комком в горле. И тоже глянул на свой смарт. Мобилка опять вылетела из кармана и упала в снег экраном вверх.

«23:58»

Но циферблат тут же быстро мигнул:

«23:59»

— Мхинуту?.. Кха!.. Уж кхак-нибу… Кха!.. — Опустив взгляд на кровь, брызнувшую изо рта, я заметил у себя в груди торчащую рукоять выкидухи. — Или нхет…

— Держись, Гор! — Горячие ладошки вкогтились мне в плечи. Тёплое дыхание пьяняще окутало лицо. Совсем как тогда в морозном парке. — Держись!

Грудь вдруг начала словно гореть огнём. И каждая попытка вдоха будто бы раздувала это пламя всё сильнее…

— Таи… Кха… — Опять брызнула кровь изо рта. — Таис… В смарт… — Я указал взглядом на мобилку. И девчонка тоже быстро глянула в ту же сторону. — Там вхидео… Зовут Тим… Кха!.. Помоги ему… Пожал… Кха!

И без того слабый свет от окружающих нас человейников начал заметно меркнуть. Опять, что ли подстанция накрылась…

— Гор, не сдавайся! — Золотистые глаза вновь уставились прямо на меня. Из разбитого носа девчонки текла тонкая струйка крови. А из глаз, кажется, слёзы…

Смотри-ка… Аристо тоже умеют плакать…

— Мхеня… Кха… Мхеня зховут не Го…

Я не успел договорить из-за того, что к моим губам вдруг прижалось что-то очень мягкое, нежное и тёплое. Ласковые руки обхватили холодеющие щёки, словно пытаясь согреть их, во что бы то ни стало. И передать моей быстро остывающей коже хоть частичку своего тепла…

Но мои глаза по-прежнему видели, как посреди сгущающейся тьмы горели всё те же холодные цифры:

«23:59»

…

…

…

…

…

«00:00»

Глава 14 Добро пожаловать

Говорят, что цветные сны снятся только психам. Тогда я, похоже, совсем свихнулся — в этом-то чего только не было… Какие-то халупы посреди леса, беготня, драки… Кажется, я даже оборотнем там побыть успел. И ещё князем. Ну такое точно только во сне…

А девчонки какие были… Ух! Таких тоже в жизни никогда не увидишь… Ну хоть так…

Но в конце, конечно, опять родимые просторы привиделись… Как обычно, уже под утро с голодухи. Сява ещё этот, мудак слюнявый… Сам-то третий месяц в кутузке откисает. Полицаям машины моет. Спросил закурить у нового опера в штатском, придурок. Ну ничё… Ещё месяцок за еду побатрачит, а там они, наконец, «дело до суда доведут». Дадут в итоге суток пятнадцать, штраф за сожранную казённую хавку и пинка на мороз. Зато прямо из зала суда.

Надо мелкому сказать, чтоб не шатался потом где ни попадя без меня. А то Сява теперь злой будет как хорёк…

Ладно, вставать пора. Капсулу освобождать. А то щас уже Тумир с ночной придёт…

Ох, светло-то как! Тумир новую лампу где-то надыбал, что ли?

И мягко… Прям перина пуховая, а не давленный поролон…

Стоп… Походу и правда перина…

Идеально белый потолок и встроенные в него лампы не имели ничего общего с низким сводом нашей капсулы. Да он тут вообще куда-то в поднебесье уходит…

И постель вся новая. Чистая, аж слепит…

Твою мать… Так это не сон⁈

— Ты, наверное, думаешь, что тебе всё приснилось? — Знакомый голос был где-то совсем рядом.

Я торопливо протёр глаза и огляделся.

— Доброе утро, Гор. — Опричник перекинул пальто с руки на руку и присел рядом на краешек стула.

Мебель тоже как в магазине, в который меня даже не пустят. Модная, под старину… Но видно, что совсем новая. И в натуре дерево, а не плита из стружек. Клеем не пахнет. За стулом — пустой письменный стол — как стадион. И огромное окно… Как ярко-то!

Я ещё раз протёр слипающиеся веки:

— Ромул?

Парень в чёрном улыбнулся одной стороной рта. И слегка кивнул:

— А тут у нас победитель двадцать пятых ежегодных хеловинских игр, если не ошибаюсь? — Не дождавшись ответа, он повернулся на стуле боком и глянул на улицу сквозь кристально чистые стёкла. — Как самочувствие?

Чёрт! Да Сява же меня на перо посадил! До лёгких достал!

Приподняв с себя толстое тёплое одеяло, я не увидел на голой груди даже шрама. И лицо не болит. На теле вообще ни одного синяка… А зубы? По-прежнему ни одной дырки — ни новых, ни старых. Даже отбитое ухо не болит и пальцы на ногах шевелятся. Тоже не отморозил. Ноги под рейтузами не видать, но, вроде, тоже нигде синяков нет. Даже зад, по которому полицай дубинкой перетянул — вполне нормально себя чувствует.

Опричник всё это время делал вид, что внимательно рассматривает что-то на улице, без всякого интереса к моему самоосмотру. Но обратно он обернулся почти одновременно с тем, как я снова поднял на него взгляд. И снова кивнул с лёгкой улыбочкой:

— Да, медицина тут на уровне. Даже без доктора.

Доктор!

— А ты в курсе, что этот их коновал меня приморить хо…

Ромул остановил меня движением руки:

— Не суетись. Твоя новая подруга уже всё рассказала.

Это кто же? Таисья? Или Ульяна? Наверное, всё-таки, волчица… Ворожее-то вы хрена-с-два просто так поверите… Надеюсь, с ней ничего плохого не сотворилось.

А если вы уже побеседовали с Волковой… То… То, что я ей бормотал там, с ножом в груди, она тоже уже всем рассказала? Поэтому ты опять прилетел, чёрный?

Чёрт, а мобилка-то где⁈

А, вот… Лежит рядом с ним, на столе. Поцарапанная. Но индикатор заряда горит зелёным. Небось, уже всё послушал, что она там записала. По любому же эта труба каждое моё слово ловит, пока при мне…

Ладно… Хотя бы сейчас язык за зубами держи. А то знаю я вас, псов… Специально делаете вид, что всё на свете уже вам известно. Чтобы клиент сам про себя всё выложил или кентов сдал…

Пусть лучше он сам побольше говорит… А то вон как смотрит опять… Как в душу заглядывает. Интересно, опричники мысли читать умеют? То-то их так все не любят…

Я на всякий случай постарался побыстрее выкинуть из головы всё лишнее и перейти к делу:

— И что там с этим доктором? Колется? Кого он замочить-то хотел на самом деле — меня или Шубского?

— Доктор мёртв. — Заметив моё удивление, опричник на этот раз не ухмылялся. Внимательно оценив реакцию, он не торопясь продолжил. — Повесился в своём доме. Ещё вчера, если верить коронеру.

Хм…

Я снова приподнял одеяло:

— А кто же меня тогда так здорово выходил…

— Ульяна. — Опричник опять тактично отвернулся. — Талантливая девушка. Ты бы знал, какой она конкурс на это место прошла… Правда, пока ликеум нового доктора не найдёт, ей тут теперь самой помощник не помешает. Но вроде бы уже нашла какого-то достаточно чистоплотного паренька из челяди…

Слушая его, я поднял подушку под спину и сел, откинув жаркое одеяло. Интересно, в эти кальсоны меня тоже Ульяна переодела? Или всё-таки помощник? Ну да ладно. Главное, что с ней и кабалёнком, судя по всему, тоже всё в порядке. И за покушение на княжескую персону ни её, ни паренька в холодную не бросили.

— А что с Таисьей? — Я припомнил лицо побитой девчонки, склонившееся надо мной в темноте. — Ей же тоже досталось.

Опричник почему-то оглянулся на входную дверь:

— Да за неё-то точно не переживай. Княгиня Волкова тремя ногами на земле стоит. — Он повернулся на крутящемся стуле обратно ко мне и кивнул на дверь. — И сторожит тебя не хуже собаки. Никого не пускает, пока не очнёшься. Даже соседа.

— Соседа? — Я ещё раз оглядел просторное помещение. Теперь, когда глаза привыкли к яркому свету, видно было гораздо больше.

Почти вся мебель здесь действительно была представлена в двух экземплярах. Точно такая же просторная кровать у противоположной стены — идеально застелена. Похожий письменный стол в другом конце комнаты — тоже как будто с витрины. В отличие от того, за которым сидит Ромул — на том разложено множество книг, стоит органайзер с канцтоварами и лежат тетради. Тоже всё в идеальном порядке, как по линейке. В открытой зоне широкого, во всю стену, платяного шкафа — вешалки с парой отутюженных костюмов, белые рубашки и несколько одинаковых галстуков… Внизу — ровно уложена обувь… На вид — такая же дорогая, как у опричника. Всё ровненько, шов к шву. И ни одной трещинки. Интересно, это моя или соседская?

Проследив за моим взглядом, опричник кивнул на шкаф:

— Половину того, что видишь, можешь использовать. Если что-то помнётся или испачкается — просто брось в люк в ванной комнате. Замену доставят в течение нескольких минут.

— Да ладно, я и сам…

— Сам ничего не делай. — Ромул покачал головой без тени иронии на лице. — Не поймут. А лишние вопросы нам… Тебе не нужны.

Я ещё раз огляделся, стараясь подмечать детали помельче. И правда, нигде не валяются смятые майки, носки или какие-нибудь комиксы с пустыми бутылками и контейнерами из-под квансонской лапши. Это точно мужская общага? Или как там Таисья говорила… Кампус? Как-то я их себе не так представлял…

Внезапный рокот из моего пустого желудка избавил меня от необходимости задавать следующий вопрос, пришедший в голову.

— Холодильника, извини, нет. — Опричник ухмыльнулся. — Только чайник тут в столе. Приём пищи в ликеуме всегда совместный.

— Чё-то как-то не по-богатому…

— Мало что объединяет людей в настоящее братство так же надёжно, как преломление хлебов за одним столом. Плюс, персонал должен следить за качеством рациона воспитанников. Хоть как-то…

Ну да, ну да… Связи и всё такое…

У входной двери ещё один открытый проход в помещение, выложенное матовой плиткой… Это, наверное, та самая «ванная комната»? Да она тут, походу, больше чем тумировская капсула!

А что за окном?

Эге! У них тут ещё и тучи специально разгоняют, что ли? Или сегодня просто один из тех трёх солнечных дней в году, которые достаются Ротенбургу?

Но этаж опять высокий. Кроме почти чистого неба с кровати видны только вершины стройных тополей. Ладно, ещё разберёмся…

Подождав, пока я закончу озираться, опричник снова ухмыльнулся:

— Я же говорил, что тебе понравится твоя новая жизнь. — Он опять глянул на дверь. — А со своим соседом сам скоро познакомишься.

— А дальше что? Сидеть тут и ждать, пока меня опять кто-нибудь не траванет? Для этого я здесь, да? Чтобы вместо этого лесного барчука сдохнуть?

— Нет. И покуситься на жизнь студента ликеума не так просто, как кажется…

— Да что ты говоришь⁈

— Гор… — В глазах опричника вспыхнули знакомые огоньки. Но больше на каменном лице не было ни единой эмоции. — Ты находишься на территории, которая охраняется не хуже Императорского дворца…

— Переживаю теперь за государя…

БАХ!

Когда опричник грохнул ладонью по столу, я чуть не подпрыгнул. Но на его лице не дрогнул ни единый мускул. И Ромул продолжил говорить всё тем же спокойным тоном:

— И если бы мы… Если бы я хотел, чтобы ты стал жертвой наёмных убийц, то поместил бы тебя куда-нибудь в более доступное для них место.

Опять захотелось съязвить. Но, глядя на пляшущий огонёк в глазах опричника, я всё-таки передумал. Тем более, что он, вроде бы, ещё не закончил…

Помолчав всего пару секунд, Ромул снова тихо заговорил:

— Но те силы, которые нам противостоят, действительно представляют большую опасность… И не только для тебя… Поэтому пока ты останешься здесь. Гор Шубский останется здесь. И будет вести себя так, как полагается уважающему себя студенту. И уважающему себя аристо.

Я снова не без труда сдержался от шпильки в адрес имперских спецслужб и всех «уважающих себя аристо» вместе взятых.

Однако, черты лица опричника, немного смягчились. И он снова расслабленно откинулся на спинку стула:

— Но для тебя есть и хорошие новости…

Такая фраза от «служителя закона» в мой адрес никогда раньше не означала ничего хорошего.

Однако Ромул лишь подтолкнул ко мне телефон:

— Проверь почту.

Я подобрал трубку и разблокировал. Кроме уже знакомого видеофайла на главном рабочем столе, в почтовом приложении действительно обнаружилось непрочитанное письмо от отправителя, адрес которого был скрыт.

— Вообще я слышал, что такие лучше вообще не открывать…

— Сетевого скама на этом аппарате можешь не бояться. Открывай.

К пустому телу письма был прикреплён видеофайл… Тим!!!

Да, снова всё та же яркая детская комната. Только ракурс съёмки теперь другой…

— Он всё-таки добрался до той камеры. — Ромул вздохнул. Но слегка улыбнулся. — Весь в тебя.

Да. Пацанёнок, который сидит за столом и что-то мастерит из конструктора — точно мой брат. Почесав лохматый затылок, он критически осмотрел своё изобретение и прикрутил к нему ещё пару стальных планок. И затем, высунув от натуги язык, раздвинул края получившейся конструкции в стороны. Потом взял из ящика с игрушками тряпичного зайца и осторожно опустил его лапами вниз в центр устройства…

— Клац!!! — Самодельный капкан сжал ногу зайца стальными челюстями, слегка подпрыгнув. И Тим-младший удовлетворённо кивнул.

После этого я обратил внимание на метаданные записи. Первое ноября. Быстро освоился, братец!

Заметив, что ролик на экране уже закончился, опричник медленно поднялся со стула и снова выглянул в окно:

— В ответном письме можешь отправить ему небольшое видеопослание. Пока свет хороший. — Ромул тут же вернул на меня строгий взгляд тёмных глаз. — Только не надо говорить ничего лишнего. Иначе письмо не дойдёт. — Шагнув к выходу, он заглянул в открытый санузел. — Просто дай ему понять, что с тобой тоже всё в порядке. А то паренёк волнуется. И перестаёт верить на слово.

Да он вам никогда и не верил, псы… Просто делает вид, чтобы пока осмотреться, что да как.

Ну ладно… Послание, так послание.

— Привет, мелкий… — Направив на себя фронтальную камеру, я махнул в объектив рукой. А Ромул в это время шагнул внутрь ванной комнаты и открыл там кран.

Ишь, какой вежливый. Никогда ж такого не было, чтобы в вашей конторе чужие письма читали.

Ну да ладно. Ты всё равно из него поймёшь только то, что я сам захочу…

— Тим, перво-наперво… — Это был наш сигнал к тому, что теперь нужно слушать только те слова, во время произнесения которых я моргну. Когда встречаешься с кем-нибудь через стекло кутузки, то по-другому разговаривать и не о чем.

Поразмыслив ещё немного над дальнейшими словами, я начал не торопясь записывать основное послание:

— (моргаю) Не… Не бойся. И этим ребятам (моргаю) верь. Не переживай попусту. А лучше… (моргаю) Собери пока ещё что-нибудь прикольное из этого конструктора, потом мне покажешь. Ешь всю (моргаю) еду, которую дают. Только (моргаю) шмотки не порть чужие. А то потом не (моргаю) скоро ещё так пошикуешь… Смотри, я (моргаю) буду следить!

В паузе я прислушался к шуму из ванной. Он там помыться решил, что ли?

Ладно, продолжим:

— У (моргаю) меня всё норм. (моргаю) Пока что… Но тут вообще, так-то, дерьма не (моргаю) держат! Так что я тоже (моргаю) буду в порядке… Да, слушай… Пожалуй, если рыбу дадут, то лучше не ешь, а то вдруг опять (моргаю) рвать будет, как прошлый раз… У тебя на неё, походу, аллергия… И (моргаю) когти стричь не забывай, как обычно! Зубы чисти… Короче, не суетись, веди себя прилично. Всё… Пока, мелкий!

Я остановил запись, тут же отправив ответное письмо с новым файлом. И пока опричник всё ещё принимал водные процедуры, воспользовался случаем и быстренько проверил остальное содержимое телефона.

Но ничего особенно интересного не нашлось. Стандартный набор служебных программок типа блокнота, калькулятора и диктофона. Сеть была определённо доступна — исходящее письмо ушло без проблем. Но браузер никуда меня не пускал, утверждая, что соединения нет. Можно, конечно, в настройках покопаться… Но я не особо хорошо в этом шарю…

Однако, кое-что я всё-таки соображал… И открыл метаданные того видеофайла, который лежал на рабочем столе.

Время создания, время изменения… Вот. Время последнего открытия.

01.11.2025. 00:02.

Таисья всё-таки его посмотрела?

А как разблокир… А, ну да. Можно было просто мой палец приложить. Я бы не возражал. И, похоже, был ещё тепленький.

Значит, она теперь, как минимум, что-то подозревает. Интересно, распространяется ли легендарная лояльность Волковых на таких, как я? С кабалёнком и Ульяной юная княгиня не больно-то церемонилась…

Сторожит она, значит… Или подстерегает? За шумом воды снаружи тоже ничего не слышно.

— Эй, чёрный! Я всё!

Но вода так и продолжала шуметь на одной ноте.

Быстро соскочив с кровати, я сначала прислушался к новым ощущениям в теле. Нет, ничего похожего на отходняки после волчьего снадобья. Ни болит, ни тянет, не ноет.

— Ромул? — Шагая ко входу в ванную комнату, я всё-таки решил узнать у него ещё кое что. — А про джипоннского племяша Таисья что-нибудь говорила?

Достигнув порога, внутри я увидел только две душевые кабины, два унитаза и две раковины — по разные стороны от входа. И посередине на стене — тот самый люк, про который говорил опричник. Но самого его нигде не было. Лишь мощная струя воды так и продолжала шуметь в одной из раковин. Наверное, это моя половина…

— Смылся, значит. — Закрыв воду и оглядев свои кальсоны, я всё же решил сначала приодеться, прежде чем выходить наружу. Всё-таки к разговору с юной волчицей хочется быть готовым.

Рубашка и костюм сели, как влитые. Хм… А мне даже идёт. Только без галстука похож на тракториста в сельском клубе.

Глядя в зеркало на двери шкафа, я примерил и то шейное украшение, на котором уже был завязан аккуратный узел. Тоже вроде ничё так… Но лучше оставлю свободным, иначе тракторист превращается в какого-то официанта.

И, прежде чем открыть дверь, я кинул в карман брюк смарт со стола.

Взявшись за дверную ручку, я чуть помедлил и снова заглянул в зеркало… Угрюмый взгляд лохматого паренька, смотревшего на меня оттуда в ответ, пожалуй, был похож на нелюдимого княжича из сибурских лесов. Так и запомним.

Ну что, Евгорий… Добро пожаловать в твою новую жизнь…

— Даже не думай!!! — Рычание Таисьи было первым, что я услышал, после того, как приоткрыл дверь. — Хребтину выдерну!!!

Стоявшая спиной к двери лохматая девчонка была одета в короткую клетчатую юбку, кеды и белую блузку с закатанными рукавами. Приняв боевую стойку, она вытянула палец в сторону аккуратного паренька, носившего такой же строгий костюм, как у меня.

Но, не смотря на плотно завязанный галстук, он был совсем не похож на официанта. Скорее — на какого-то бандита. Потому что сквозь свои узкие глаза он смотрел на яростную девчонку с таким же высокомерным хладнокровием, как и киношные джиппонские уголовники.

Глава 15 Первое впечатление

— Таисья…

— Погоди!.. — Разъярённая девчонка на миг замерла. И тут же резко обернулась, взметнув края своей юбчонки. — Гор⁈

Именно такой она была за минуту до полуночи. И именно этот взгляд я видел сквозь сгущающиеся сумерки сознания. Не мимолётное внимание, наполненное лишь высокомерным презрением. И не испепеляюще гнев, кипящий от боевой ярости. И даже не вынужденное равнодушие, при взгляде на равного. А тёплый взор, полный сочувствия, заботы и тревоги. Так смотрят не на того, кто полностью от тебя зависит. И не на того, кто может тебе приказывать. Так смотрят на того, кто тебе по-настоящему дорог.

Может, это и есть её настоящая суть? А не та показная гордость и самолюбие, что бросается в глаза в первую очередь?

Но, если оно так и было, то длилось очень не долго. Золотистые глаза вновь вспыхнули знакомым боевым задором, юбчонка опять взлетела на развороте, а сжатые кулачки нацелились на спокойное лицо азиата:

— Стой, где стоишь, убийца!!!

— Таис… — Я вновь сделал попытку привлечь внимание юной волчицы

— Да погоди!

— Таисья, он здесь живёт. — Сделать вывод из этой ситуации, помноженной на слова опричника, было несложно.

— Да знаю я! — Кулаки и не думали расслабляться. — Вот и пусть к себе и двигает!

— Сатоши живёт в этой комнате.

— Что?.. — Таисья немного растерянно переглянулась со мной и молчаливым азиатом. И, кажется, только-только заметила, что эта сцена уже привлекла внимание нескольких посторонних зрителей.

Всё новые и новые любопытствующие взгляды постоянно прибавлялись к небольшой группе ребят, толкающихся у фигурных перил ведущей вниз лестницы. Все примерно нашего возраста, все одеты в похожую форму — парни в отутюженных костюмах, отличающихся только цветом галстуков и платков в нагрудных кармашках. А девчонки, которых я замечал немного меньше, были наряжены в точно такие же юбки и блузки, как у Таисьи. Только, в большинстве случаев, куда более аккуратные. Некоторые носили ещё и строгие жилеточки или короткие пиджачки, радикально уменьшающие зону декольте. А некоторые наоборот — явно старались показать чуть больше, чем форма позволяла по умолчанию.

Причёски зрителей быстро избавили меня от малейших остатков стеснения за свой растрёпанный вид. Фантазии местных цирюльников и косметологов можно было только позавидовать. Наверное, имея крайне ограниченные возможности самовыражения через одежду, со своими волосами, пирсингом и макияжем студенты ликеума явно пускались вовсе тяжкие. Ассиметричные цветные волны соседствовали с растрёпанными копнами, сооружение которых, не смотря на кажущуюся небрежность, наверняка занимало весьма приличное время. Выбритые виски и затылки запросто сопровождались толстыми косами, уложенными в какие-то неимоверные караваи. Стрелки, тени, подводы и татуаж нередко сочетались с проколотыми ушами, носами и прочими частями лиц. Причём это всё — как у парней, так и у девчонок.

Были тут, конечно, и те, кто явно не придавал внешности столь большого значения. Но, кажется, такие студенты были в явном меньшинстве. Кажется, когда-то среди высшего сословия Империи в почёте была показная скромность. Но этот недолгий период давно стал историей. И современные аристо, похоже, руководствовались идеей о том, что незачем быть знатным и богатым, если ты не можешь продемонстрировать это всем вокруг. Или, как говорят в более привычной для меня среде обитания, понты — дороже денег.

Длинный просторный коридор, расходящийся в обе стороны от лестницы, тоже отличался аристократической пышностью, в то же время не лишённой некой подобающей статусной аккуратности. Багровое ковровое покрытие явно натуральное. Стены тоже отделаны дорогим драпом и лакированным деревом — почти как в музее. Даже картины на стенах, похоже, и правда написаны маслом. И давно… А современные двери, расположенные на небольшом расстоянии друг от друга по обе стороны от коридора, удивительным образом органично вписывались в классический интерьер. Осветительные приборы, заливающие всё пространство мягким дневным светом, были мастерски спрятаны от глаз где-то под потолком, среди балясин и тонкой лепнины.

Завершало картину чуть слышное перешёптывание, доносящееся от растущей толпы. Обрывки заинтригованных фраз и кокетливое хихиканье добавляли последний, столь необходимый штрих к этой шикарной, но в то же время, не лишённой чопорности, атмосфере.

Если бы только не этот выкрик:

— Э, Сатоши! Что, так и будешь на них смотреть⁈

Этот голос, долетевший из толпы благородных зевак, я сразу узнал. И меня сразу немного затошнило, несмотря на пустой желудок. Как и в прошлый раз, когда я его слышал.

Джиппонец быстро метнул короткий взгляд в сторону выкрика. Но на его лице по-прежнему не шевелился ни один мускул.

— Ну да-а-а… — Разочарованно протянул тошнотворный баритон. — Прям как твой дядюшка…

Дешёвый приёмчик, достойный какого-нибудь Клопа… Хочешь оскорбить и унизить — унижай цель, а не его родичей. То есть того, кто может ответить тебе здесь и сейчас. У нас бы никто на такое не повёлся…

Но Сатоши, кажется, вот-вот был готов сбросить с себя эту маску высокомерного равнодушия. На его необычно бледной для азиата коже тут же проступил заметный румянец.

Может ты и правда зачем-то пытался меня убить, джиппошка… Или, скорее, этого Гора Шубского. Но, по крайней мере, ты не тратил время на пустые оскорбления. И сразу попробовал меня на кулак и клинок. А от выступления этого щегла, я вновь чувствую, как в груди вновь затлел тот самый уголёк ненависти…

И я шагнул вперёд, оставив растерявшуюся Таисью чуть позади:

— Слышь, как там, тебя… Кривоплешин? Опять лысина зачесалась?

Атмосферное перешёптывание мгновенно оборвалось — словно невидимый звукооператор этой сцены нажал на «стоп». И группа студентов быстренько расступилась, образовав между мной и плешивым аристо зону прямой видимости. Последней от него шагнула чуть в сторону какая-то расфуфыренная грудастая блондинка, живо напомнившая мне наше последнее с мелким дело у торгового центра. Отпустив локоть плешивого графа, она тут же уставила на меня взгляд из-под длиннющих ресниц. Который горел таким же острым любопытством, как и у большинства остальных студентов. Только у этой девчонки ещё и кокетливо подпрыгнула вверх фигурная бровь.

А сам Кривошеин сейчас не просто был гораздо краснее вспыхнувшего Сатоши. Юный граф просто пылал багровым румянцем. А его глаза могли бы испепелить любого.

Но не меня. Ведь такое состояние у противника — именно то, что надо. Трясущиеся от гнева кулаки редко попадают в цель. И, обычно, совсем не заботятся о защите…

— Ты… — Немного пожевав дрожащими от злости губами, прилизанный щёголь, сделал не очень уверенный полушаг вперёд. — Ты… Дерьмо медвежье…

Значит, продолжим обзываться, как в детском саде? Что ж. Это я тоже умею…

Подмигнув нахмуренному джиппонцу, я шагнул вперёд и встал уже рядом с ним:

— Кстати, на его основе делают неплохое средство для твоей проблемы. Рекомендую! Только сначала разжуй!

— Гррр! — Прилизанный граф рванулся вперёд… Но вдруг замер на месте, застыв в нелепой позе на одной ноге — совсем как тот жандарм в переулке.

— Эт-то что тут за собрание посередь дня, ась? — Со стороны лестницы послышался странный звенящий голос, будто бы идущий из небольшого маломощного динамика. В остальном эта хрипотца была очень похожа на то, как иногда с нами разговаривал Тумир. В те моменты, когда притворялся совсем старым и уставшим, чтобы уговорить нас с мелким сбегать для него за продуктами не в наш черёд. Но за наш счёт.

«Собрание» у лестницы раздвинулось ещё шире, полностью открывая моему взору широкие ступени. По которым кто-то не торопясь поднимался, грузно скрипя досками и чем-то чуть слышно повжикивая.

— Али учебный день уже закончился? — Скрипучий голос был полон весёлой иронии. — Что-то последнего звонка не наблюдал, господа-баре… Неужто совсем слух старику отказывает… От же ж какая конфузия случится, ежели и впрямь ошибаюсь…

Вжиканье и грузные шаги вскоре получили зримый образ. Наступив на последнюю ступень так, что она едва не треснула пополам, обладатель этого жужжаще-скрипящего баритона остановился. Коротко вжикнув ещё раз, тяжёлый ножной протез слегка выпрямился. А тёмная искусственная рука, изготовленная из того же сплава, с тихим стуком упёрлась в широкий армейский пояс.

Сверкнув на окружающих его студентов единственным целым глазом, инвалид вытащил карманные часы на цепи. «Цепочкой» эти толстые звенья называть было как-то неуместно.

Цвет форменного жилета, на котором была закреплена цепь, отличался от чёрных костюмов юных аристо. Тёмно-бордовый материал был вышит серебром — совсем как гербовые цвета императорского дома. Офицерские галифе с гвардейскими лампасами на уцелевшей ноге — заправлены в высокий армейский сапог, а на протезе — тщательно подвёрнуты до той же самой высоты. Ворот такой же белой сорочки, как у всех остальных, скрывался под ровной окладистой бородой — угольно чёрной с косой проседью. Один рукав — аккуратно закатан поверх искусственной руки. Другой кончался накрахмаленной манжетой с такими же бордово-серебристыми запонками, как и цвета жилета. Именно эта рука держала часы, украшенные императорскими орлами.

— Ан нет! Всё верно! Ишшо одно занятие на носу! — Хитро прищуренный глаз, утопающий в глубоких морщинах под кустистой чёрно-седой бровью, ещё раз лукаво оглядел собравшуюся молодёжь. — А опаздывать-то нехорошо, баре-государе… Совсем энто не по уставу… Точность — она ж вежливость королей!

Второй глаз, сверкающий на всех бирюзовым огоньком, в общем-то, тоже был на месте. Но представлял собой часть поблескивающей искусственным обсидианом пластины, закрывавшей половину лица и черепа — от левой скулы и щётки усов под широким носом, над бородой через чёрное ухо — и до затылка. Сверху пластина кончалась примерно там, где такие же ветераны обычно делали себе уставной боковой пробор. И на всей остальной голове у старика лежали аккуратно причёсанные на бок ровные чёрные волосы, с широким седым участком на уцелевшем виске.

«Баре-государе» почему-то старались не смотреть в глаза этого деда в ответ. И, попрятав взгляды в свои наручные часы или вытащив из карманов смарты, сразу принялись как-то незаметно рассасываться. И уже через считанные секунды, деловито жужжа, почти все покинули этаж, почтительно обходя лукавого старикана по широким ступеням. Рядом с дедом неловко замялась только та самая пышногрудая красотка с ресницами-бабочками. И нерешительно смотрела то на пожилого ветерана, то на застывшего на одной ноге графа.

— А вам, сударушка, отдельное приглашение требуется? — Дед вжикнул искусственными суставами, повернувшись в её сторону. — Или ж у вас релизация какая от господина преподавателя имеется? Али хворь тяжёлая приключилась?

— Пф! — Фыркнув, красотка ещё раз кокетливо глянула в мою сторону. — Нет у меня никакой хвори!

— Стало быть, поспешите, сударушка, на урок. — Бирюзовый глаз на миг разгорелся чуть ярче. — А то, неровен час, господин преподаватель пропуск в кондуит запишет. Неприятностей потом с батюшкой вашим почтенным не оберётесь… Уж я-то его знаю… Сам по этим коридорам хаживал… И ни одно урока, кстати, не пропустил!

— Подумаешь… — Снова фыркнув, яркая блондинка гордо тряхнула ассиметричной копной волос. Но всё-таки юркнула на лестницу — за спину ухмыляющегося старика. И быстренько посеменила вниз, следом за подружками.

А так и стоящий с часами в руке дед, уже внимательно изучал своим хитрым прищуром нашу небольшую компанию:

— Так-так-та-а-ак… — Кажется, эту торопливую присказку я уже слышал от своей сероволосой соратницы. Скрипнув половицами, убранными под ковёр, ветеран ступил ближе и перевёл взгляд на Кривошеина. — А вы что же это, граф? Никак кулачный бой устроить решили?

— Отпусти меня, холоп!!! — Кажется, граф с трудом открывал рот. И от бархатистого баритона сейчас остался только сдавленный хрип.

— Звиняйте, вашество… Никак супротив правил пойтить не могу! Ибо ежели вы чего против устава учинить задумали… Может, даже дуэль какую… То моя голова — первой с плеч полетит. А от неё — сами видите, вашество, не так уж и много осталось…

— Гррр…

Ветеран невозмутимо продолжил скрипеть, несмотря на этот угрожающий рык:

— И таперича обязан вас испросить, граф. Вы уж не серчайте на старика… — Теперь его целый глаз смотрел в спину разбежавшегося графа с холодной решимостью. А искусственый продолжал светиться ровным тоном. — Даёте слово, что не будете хулиганить опосля релизу? Не станете тут при нас дисциплину нарушать? А то ж я, хочь не хочь, всё фиксирую…

Яростно посопев ещё несколько секунд, Кривошеин всё-таки прохрипел, что не станет. И даёт слово.

— Вот и славно… — Горящий бирюзой глаз медленно погас. И стал таким же тёмным, как и остальная искусственная половина черепа. — Поспешите тогда на урок, вашество… Опоздание благородному господину не к лицу вовсе.

Кривошеин тут же встал на обе ноги и гордо выпрямился, оправляя встопорщенный пиджак:

— Без тебя разберусь, холоп… — Прежде чем шагнуть за спину старика, хлыщеватый граф выстрелил глазами в мою сторону. — Ещё встретимся, подосиновик…

— Успехов в учёбе! — Я не отводил от него взгляда, пока хлыщ не скрылся на пролёте лестницы.

— А вы, княже, тоже язык-то наточили — не хуже гусарской сабли, как погляжу… — Бравый дед снова вжикнул протезами. И промаршировав ближе к нашей небольшой компании, снова грузно скрипнул половицами. — Так и самого себя порезать можно…

Его уцелевший глаз сейчас внимательно изучил только мою персону. Таисья и Сатоши явно были ему давно знакомы. Что он немедленно подтвердил, продолжая сверлить меня взглядом:

— Таисья свет Тигоновна… Вы почто ж сегодня ни на одном уроке не побывали? Вроде бы оберег с вас все неприятности как рукой ещё в полночь снял? Али ошибаюсь?

— А чтобы никто Гора тут не тронул! — Таисья покосилась на невозмутимого джиппонца. — Пока он сам за себя постоять не мож… Не мог!

— Неужто, барышня, думаете, что я и сам охрану светлейшему князю не обеспечу?

— Вчера вот не обеспечил, Пушкарь!

— Ох, ваша правда сударушка… — Сокрушение деда было явно притворным. — Уели-таки старика… Каюсь, проглядел визит где-то… — Искусственный глаз вдруг снова коротко вспыхнул. — Иль кто-то с графиком нашалил, а я, старый, и не заметил…

— Вот именно! — Княгиня сложила руки на груди в знакомом упрямом жесте.

— Но с сего момента, вашество, можете быть уверенными! Глаз с него не спущу! — Дед продолжал мягко улыбаться сквозь усы и бороду. — Можете быстренько на последнее занятие поспешить. Ещё, вродь, не опаздываете…

Хитрый взгляд вновь коротко упал на часы, а потом снова выжидающе глянул на Таисью:

— Физкультура, кстати. Ваша любимая.

Но девчонка продолжила упрямо сопеть, так и не сдвинувшись с места. И покосилась на Сатоши:

— А он тогда чего тут, а не на уроке?

Вместо ответа, джиппонец плавно обогнул её скользящим шагом и прошёл в приоткрытую дверь комнаты. Но уже через пару секунд вышел обратно, держа в руке одну из тех тетрадей, что лежали на его столе. И, продолжая игнорировать присутствие девчонки, продемонстрировал тетрадь старику.

— Агась… — Старик коротко кивнул. — Ступайте на урок, вашество. К вам у меня никаких вопросов.

Джиппонец всё-таки быстро уколол Таисью взглядом. И, прежде чем быстро зашагать к лестнице, коротко кивнул ещё и в мою сторону.

Старик проводил его задумчивым прищуром. И когда Сатоши скрылся из поля зрения, ветеран повернулся обратно ко мне:

— А вас, княже, прошу за мной. К господину ректору на беседу. — Коротко сверкнув бирюзой, он опять слегка улыбнулся в усы. — С ним лучше не острите, барин. Чревато…

Глава 16 Познавательная экскурсия

Когда Таисья пошла с нами рядом, ветеран осведомился у неё с деланной тревогой:

— Не опоздаете, сударушка?

— Это моё дело! — Буркнула в ответ девчонка. И, шагнув чуть ближе ко мне на лестнице, добавила уже менее резко. — Нам всё равно по пути.

Почти у всех стен вокруг меня обычно были не только уши, но и глаза. И привычка к этому обстоятельству заставляла помалкивать — пока мы не покинули жилое помещение.

Всё это время пожилой инвалид лишь изредка лукаво поглядывал на меня и девчонку, иногда сверкая искусственным глазом. Но в остальном проявлял подчёркнутую почтительность. Например, настойчиво пропуская нас вперёд в узких местах и дверных проёмах, неловко переступая на своём протезе.

Два нижних этажа здания не отличались оригинальностью. Те же дорогие материалы, те же двери, те же длинные коридоры по обе стороны от лестничного колодца. Лишь пару раз встретились выбегающие из комнат студенты-опоздуны. Которые поначалу притормаживали, оглядывая меня с нескрываемым любопытством, но заметив за моей спиной Пушкаря или даже лишь заслышав его тяжёлую неуклюжую поступь, тут же ускорялись с крайне занятым видом.

Погода на улице и впрямь была отнюдь не ноябрьская. Ни следа от грязных талых сугробов. Сухо, чистенько, всё те же ровные широкие дорожки, стройные ёлки и все оттенки жёлтого на листьях соседних деревьев. Скорее похоже на ранний сентябрь. Только слишком солнечный.По крайней мере, в моём пиджачке — ни жарко ни холодно. Как будто специально. Даже Таисья в своей юбчонке ничуть не мёрзнет.

Что ж… Не такая уж у вас тут и анархия, как посмотрю. Но, похоже, не столько за свою честь переживаете, сколько за реакцию папенек и маменек на информацию о проступке. Вряд ли вас за пару прогулов исключат. А вот лишить родительского довольствия — наверняка могут. Сами-то вы — вон, даже одёжу почистить не можете. Не то, что своей башкой и руками прожить.

С другой стороны, зачем вам здесь деньги? Всё ж готовое… Разве что на барбер-шоп с ювелиркой. Но, возможно, я ещё чего-тоне знаю… А, вот, пожалуй, и настало время вопросов!

— Кхм… — Я оглянулся на кампус, чей внешний вид вполне соответствовал внутреннему. И напоминал старые, но вылизанные новыми владельцами купеческие особняки в центре города. — Значит, говорите, тут безопасно?

— Значит-ца, говорю. — Выйдя следом, старикан поравнялся со мной на широкой подъездной дороге и ловко встрял между мной и девчонкой. — Али чего прямо сейчас тревожит, барин?

— Ну как вам сказать… — Интересно, он вообще в курсе про «адскую розу», смерть доктора и подставу от Сатоши? Или делает вид, как и все безопасники — ждёт, что я сам про эти дела скажу больше, чем нужно? Мало ли, что Таисья им наговорила. Может, в смарте тоже успели покопаться. — Кстати, как могу обращаться?

— Да хоть тапком зовите, ежели угодно, барин! — Лукавый прищур и не думал исчезать. — Воля ваша — а я не гордый.

— Пушкарь — тоже сойдёт?

— А то ж!

— Ну ладно…

«Тапком», говоришь…

Я помедлил ещё несколько мгновений, раздумывая, с чего бы начать. Оглядев кампус и окружающую парковую зону, я заметил за деревьями напротив ещё один точно такой же особняк, саженях в ста от нас:

— А там тоже студенты живут?

— Студентки. — У целого глаза вновь прочертились глубокие лукавые морщинки, когда старик покосился на нахмуренную Таисью.

— Но… Там же… — Я припомнил толпу зевак у лестницы, которая состояла далеко не только из парней.

— До отбоя не воспрещается. — Лукавый старикан понял меня с полуслова. — Но потом — ни-ни!

— А отбой — это во-сколько?

— По уставу — с двадцати двух до шести. В праздники может меняться — отдельным распоряжением господина ректора. — Указав на дорогу, ведущую влево, дед учтиво подождал, пока мы свернём первыми.

Ну, вот тебе и тема для начала…

— А где вообще можно этот самый устав почитать? В библиотеке? — Я завертел головой, стараясь сориентироваться, но пока не замечал знакомых пейзажей. И надеялся, что старик укажет путь на книгохранилище.

— А чего там читать, барин? И так могу рассказать, пока шагаем. Глядишь, и путь короче будет. — Пушкарь опять хитро глянул на юную княгиню. — За разговорами-то время всегда быстрее бежит…

Девчонка лишь угрюмо глянула на старика в ответ. И пока продолжала молча топать по его правую руку — ту, что была живой.

— То есть, правил совсем не много?

— Да по пальцам посчитать! — Вжикнув левым протезом, Пушкарь принялся загибать на нём чёрные пальцы. — Про разные кампусы для сударей и сударушек вы уже знаете, барин… То, что на уроки нужно ходить — думаю, тоже понятно…

Дед сделал паузу, словно в ожидании подтверждения. И я поинтересовался, продолжая оглядывать окружающий нас парк и широкие газоны:

— А где мне своё расписание узнать?

— Это вам сейчас как раз господин ректор поведает… — Старикан загнул ещё один обсидиановый палец. — На территории кампусов и учебных корпусов — никаких драк, дуэлей и тому подобного.

— А на остальной территории, стало быть — можно?

— Дык вам всё можно, милсдарь… — Старик будто бы искренне удивился. — Просто коллегам вашим мешать отдыхать да учением заниматься — всё же нежелательно. Вот и ввели такое правило. Личным распоряжением его Императоского Величества.

— И про отбой в кампусах — по той же причине?

— Слышу настоящего Шубского! — Эти слова старик сказал в сторону Таисьи. — Правду про них говорят! Ничего не утаишь!

— Угу… — Чуть слышно буркнула девчонка, продолжая глядеть на дорогу.

Я поспешил с новым вопросом:

— А вдруг кто-нибудь кого-нибудь… Ну… Того…

— А вот теперь опять не слышу! — Пушкарь вновь усмехнулся. — На то ж другие уставы да кодексы имеются, барин! В том числе и для благородного сословия. Опять-таки — мудростью и повелением Его Величества созданные.

Ну да… Читал я как-то их кодексы в предбаннике околотка… Каторгой за каждый чих там и не пахло. Статей о кражах, мошенничестве, взятках, халатности, растратах и прочих подобных проступках там вообще не было. А раздел про побои или убийство простолюдина скорее напоминал наказание за порчу чужого имущества. Только за вред, на нанесённый другому аристо, светили какие-то более-менее реальные штрафы. За все более тяжкие действия — некие отдельные разбирательства в суде равных. Даже без указания конкретных сроков или иных санкций. В целом кодекс для родовитых господ мало походил на законодательный документ. Скорее на сборник неких понятий.

— Значит… — Я покосился на три загнутых чёрных пальца. — Спать по ночам… Ходить на уроки… И не мешать делать это всем остальным. Это всё, получается?

— Так точно, барин!

Пока старик разгибал пальцы, один из которых ему пришлось чуть подтолкнуть правой пятернёй, я переглянулся с Таисьей. Видно, что нервничает… Наверное, всё-таки не так уверена в нашей безопасности. А может не терпится спросить, кто же я на самом деле. Но не при нашем провожатом.

— А если… — Я огляделся в поисках каких-нибудь заборов или оград. Но за деревьями по сторонам пока были видны лишь другие ёлки да другие прогулочные дорожки. Только впереди показалась высокая крыша какого-то другого здания. — А если я захочу… Ну… Прогуляться в город?

— Гуляйте, сколько душе угодно, вашество… — Старик сохранял невозмутимую приветливость. — Ежели, конечно, охрана имеется. И батюшка дозволяет.

В своих районах я, конечно, ни разу не видел разгуливающего аристо — ни с охраной, ни в одиночестве. Разве что на эстакадах иногда мимо проносились целые кавалькады дорогих машин и беспилотников. Внутри которых, возможно, был кто-то и из благородного сословия. А может и просто очередной первоклассовый конторщик на свою дачу попасть торопился.

Но когда выбирался в центральные округа или старый город, иногда замечал на выходе из дорогих тачек или за высокими заборами ухоженных сквериков людей, похожих на моих теперешних соседей. Только те и в одежде словно изо всех сил старались перещеголять друг друга. А не только в украшениях и причёсках. Просто так — по тротуарам рядом с серыми толпами офисного планктона и работяг — ни один аристо не ходил даже в окружении взвода личной гвардии.

Ходить пешком у них, насколько я знал, вообще было не принято. Разве что вот так — в развалочку по паркам да садам. Или на беговом тренажёре, где благородное сословие сжигало те калории, которые, видимо, до того зачем-то жрало как не в себя.

— Ладно… Я на стадион… Только… — Таисья уличила момент и вклинилась в нашу беседу, заодно протиснувшись между моим плечом и чёрным протезом. И после того, как под её выразительным взглядом Пушкарь всё-таки скрипнул протезами и отковылял в сторону, девчонка быстренько шепнула мне на ухо. — Никуда от ректора не уходи! Жди меня!

И, вновь покосившись на посмеивающегося ветерана, она быстренько скрылась за живой изгородью.

— Переживает за вас Таисья Тигоновна, барин. Ежели позволите совет дать, то рекомендую этот момент ценить. Мало кого она себе за ровню считает. Хотя, конечно, по праву…

— А что ещё посоветуете? — Я пригляделся к зданию впереди. Но оно тоже, вроде бы, не имело ничего общего с тем, что я видел тут вчера. Кроме, разве что, высоты. — В плане безопасности, например. То, что наружу без охраны лучше носа не совать — это понятно. А тут, внутри? Ну, кроме того, что любой мой «коллега» может меня на перо… кхм…

Пока я подыскивал эпитет, более подходящий моему текущему положению, старикан опять сверкнул бирюзовым глазом:

— Думаю, княже, тут скорее вы мне советником можете быть. — Уцелевший глаз ветерана так и искрился иронией. — Я слыхал, что вам не впервой среди… Кхем… Среди опасных хищников жить-поживать. Так ведь?

Это он про тайгу? Или…

Ладно. Пора вспомнить, кто из нас тут аристо:

— Хищники ко мне с ядами ночью не подкрадывались.

— Нешто на Арале змей нет?

Да кто ж его знает. Там, вроде холодно… Может летом какие гадюки и ползают… Так, погоди! Зубы мне не заговаривай!

— Ты понял, о чём я, Пушкарь. — Переходом на «ты» я постарался дать ему понять, что шутки закончились.

— Понял, вашество, понял… — Вся весёлость, наконец-то, испарилась с морщинистого лица. И уцелевший глаз мгновенно стал таким же холодным, как искусственный. — Чтобы к вам кто чужой тут подкрасться смог — специальный пропуск нужон. И, как понимаете, вашество, речь не про бумажку с печатью.

— И такие пропуска есть только у студентов и персонала?

— И то не у всех. — Кивнул старик.

— Это как же?

— А некоторым ни к чему туда-сюда шастать. У них и так тут полный пансион.

— Так уж и полный? — Я припомнил тощего кабалёнка и дешёвую колбасу в бутербродах Ульяны.

— По трудам и пайка. — Философски заметил ветеран, явно не желая обсуждать компенсационные пакеты местной челяди.

Ладно… Гор Шубский наверняка тоже не большой фанат обсуждения подобных вопросов. Уточним, лучше, ещё кое-что… А то знаю я как раз одного такого субъекта, который именно что «туда-сюда шастает».

— А… хм… А если сюда нужно будет попасть полиции? Или кому-то вроде того?

— Можно и специальный пропуск оформить, коли нужда появится. — Дед равнодушно пожал плечами. Но я прекрасно видел, что равнодушие — показное. И он продолжает внимательно изучать меня в ответ, фиксируя все реакции на новую информацию. — Для этого все процедуры имеются. Заявления, ордера, протоколы, опись в архив…

— А если нужно срочно? Вдруг пожар?

— Нешто, барин, вы думаете, что Императорский ликеум сам с пожаром не справится? — При ответе Пушкарь с какой-то странной любовью во взгляде и голосе указал на фасад трёхэтажного здания. Того, которое, наконец-то, полностью показалось из-за парковых посадок. Из-за чего складывалось впечатление, что старик имеет в виду не его противопожарную систему, а само строение. Словно речь шла о живом существе.

Архитектор у кампусов и этого корпуса точно был один и тот же. Шикарная колоннада на входе достаточно органично соседствовала с современной частью входной группы. Гладкая плитка на широких ступенях не имела ничего общего с той хрупкой дрянью, которую кладут на входе в квартальные лабазы. Такая после дождя в каток не превращается и волнами по весне не идёт.

Широкие бордовые кирпичи со скруглёнными углами, из которых были сложены стены, явно не имели отношения к современным угловатым кладкам. Но при этом выглядели так, словно здание было возведено только вчера — ни царапин, ни сколов, ни малейших трещин. И ни малейшей кляксы от раствора.

Пластиковый сайдинг, как на нашей больничке, тоже весь пропал. То там, то тут стены украшали лишь живописные заросли тёмно-зелёного плюща. Который я в климате Ротенбурга раньше никогда не видел в живую.

Разглядывая широкие прозрачные окна, кое-где немного заслонённые плющом, я вдруг обнаружил, что их порядок мне определённо знаком. Да точно! Вон из того мы вылезали с помощью верёвки Сатоши. А вот это, тогда, получается — медкабинет? Вроде бы потолок там виднеется такой же белый, как и был.

— Ну а всё же… — Пока мы не свернули за левую оконечность фасада, я следил за знакомым окошком, ожидая увидеть в нём Ульяну или кабалёнка. — Вдруг что-то сломается…

— Господин Технарь любую поломку починит. — При ответе старик проследил за моим взглядом. И снова хитро улыбнулся. — А ворожея — любую хворобу.

— Так уж прям и любую?

— Неприятности покрупнее, конечно, бывают — врать не стану. — Старикан философски покачал головой. И указал прямо — вдоль дорожки, по которой мы шли мимо учебного корпуса. — Вот как раз сейчас из города для Технаря пару помощников выписали — в обсерваторий. Что-то там с одним из шарниров в телескопе на последнем занятии стряслось. Если срочно не заменить — покрупнее авария может выйти… Но вы уж извиняйте, барин, деталей знать не могу. Это, малость, не по моей части.

В указанной стороне действительно показался капот фургона курьерской службы. Остальная часть машины невысоким заборчиком, окружавшим небольшое одноэтажное здание с широким куполом посередине. Построена обсерватория была всё в том же стиле, хитрым образом сочетавшим старинные мотивы с современными материалами и дизайном. Например, заборчик сверху состоял из витиеватого чугунного литья, а снизу вся эта эта ажурность была встроена в блестящий высокими отшлифованными боками бетонный бордюр.

Уложенный гранитной плиткой подъездной путь шёл к обсерватории с другой стороны от главного корпуса и исчезал где-то за ним. Видимо, въезд внутрь охраняемого периметра был специально расположен подальше от жилых помещений — чтобы не мешать ученикам шумом двигателей и видом запыленных комбинезонов черни — разнообразных водил, грузчиков и курьеров.

— Значит, Ульяна тут всех теперь лечит, а Технарь всё подряд чинит… — Приближаясь ко въезду во дворик обсерватории, я пытался получше разглядеть необычное здание. Всегда было интересно взглянуть на звёзды поближе. — А что ж тогда по твоей части, Пушкарь? Какие у тебя функции?

Прежде чем ветеран ответил, мы обошли машину и наткнулись на выпученные взгляды двух грузчиков, вытаскивающих из боковой двери фургона какую-то тяжёлую коробку. Раскрасневшиеся от натуги лица курьеров словно по команде повернулись в нашу сторону. И точно также одновременно они вдруг разжали руки.

Коробка с грохотом рухнула им под ноги. И за этот миг оба работяги синхронно выхватили из расстёгнутых комбезов короткие стволы с круглыми глушителями…

— Хлоп! — Тротуарная плитка вдруг врезала мне прямо в подбородок. А в спину словно прилетело полено. Откуда-то сверху на голову посыпалась бетонная крошка, в сопровождении частого попискивания приглушённых выстрелов…

— А вот такая у меня функция, барин… — Голос Пушкаря раздался прямо над ухом. Похоже, что он сейчас лежал сверху, придавив мою голову рукой к земле. И пока мы падали, принимая это неловкое положение, искусственная половина тела старика, похоже, приняла все те пули, которые должны были достаться мне.

Тут же ветеран оттолкнулся чёрной ногой от бордюров, перевернувшись по газону вместе со мной — дальше под защиту шлифованного бетона. Чем окончательно вытащил нас из зоны обстрела.

Перекатившись ещё чуть дальше уже без меня, старик тут же сидя развернулся и быстро вытащил чёрной рукой огромный пистолет — я даже не заметил, откуда именно. А в уцелевшей правой он зачем-то снова сжимал карманные часы на толстенной цепи.

— Головушку ниже, барин… — Искусственный глаз, уставленный в сторону невидимых отсюда противников, снова ярко горел бирюзой. — А то, неровен час, потеряете…

Глава 17 Люди из Тени

От былой неуклюжести пожилого калеки не осталось и следа.

Оставив меня под защитой бетонного ограждения, Пушкарь взвился в воздух, словно заряженная пружина. И, подлетев выше чугунной ограды, вновь развернулся к противникам чёрным боком. Огромный ствол тут же выдал в ту сторону короткую очередь, от которой у меня не только заложило уши, но и затряслось всё внутри. Как будто совсем рядом в землю ударил грозовой разряд.

Однако, судя по искрам, отлетевшим от чёрной поверхности, ответный залп был так же стремителен. И пока старик приземлялся на ноги по другую сторону ограды, поверхность его искусственных конечностей заискрила от рикошетов, а воздух наполнился визгом отлетающих пуль.

Едва коснувшись земли, ветеран снова подлетел выше человеческого роста. И на этот раз атаковал часами…

Толстая цепь мгновенно вытянулась в тонкую струну, которая с пронзительным свистом описала в воздухе несколько замысловатых восьмёрок. И там, где края этих восьмёрок пролетали рядом с фургоном, послышался резкий металлический скрежет.

После того, как дед приземлился, бой не замедлялся ни на долю секунды. И прежде чем я успел всё-таки выглянуть из-за края бордюра, опустившийся на ноги Пушкарь метнулся к машине так быстро, словно его притянуло туда мощным магнитом. Грохнув чёрным коленом в борт, он отбросил фургон к боковой ограде так, словно это была пустая картонная коробка. И когда помятый автомобиль врезался в бетон и чугунную решётку, где-то между ними раздался сдавленный хрип. А в стороны по ограде брызнуло что-то тёмное.

Часть автомобиля, однако, осталась на месте — отрезанные свистящими восьмёрками куски корпуса отвалились, но не успели упасть на землю. Чёрная рука тут же с разворота ударила по ним рукоятью пистолета, отбросив куда-то в сторону обсерватории. И сдавленный хрип послышался уже оттуда.

— Назад! — Бирюзовый глаз сверкнул на меня, едва я высунул голову сбоку от бордюра. — В укрыт…

Отлетевшая прочь от ограды машина не дала бородачу договорить, с грохотом снеся его в сторону из моего поля зрения. И в нём теперь оказался один из противников.

Быстро отлепив от ограды остальные части тела, кроме уже вытянутых вперёд рук, грузчик тоже зыркнул в мою сторону. Сквозь разорванный комбинезон у него на теле проглядывал чёрный металл. Как и сквозь сорванную с половины лица кожу.

Моментально сфокусировав на мне взгляд, противник оттолкнулся от забора. И я еле успел нырнуть обратно за бетон, когда его чёрный кулак выбил из края бордюра кусок размером с голову, засыпав меня крошкой и мелкими осколками.

Перекатившись, я едва разлепил глаза. И заметил, что грузчик уже приземляется прямо передо мной, а вторая рука занесена для нового удара.

Но отступать я привык так же непрерывно, как и атаковать. Если уж бежишь, то постоянно оглядываться в надежде на то, что противник тебя пожалел — последнее дело. И благодаря тому, что я ни на миг не замедлил свои кувырки, второй удар лишь прошил воздух и вонзился в землю

После этого противник коротко глянул в сторону и вдруг отпрыгнул от меня прочь, спиной вперёд. А тот участок газона, где он только что стоял, вспахала новая грохочущая очередь из-за забора. По пути веер крупнокалиберных пуль расколол несколько чугунных брусков и закорючек, бросив их на взрытую почву мне под ноги. И я тут же машинально схватил один из них — тот, что подлиннее.

Чёрная тень, в которую на миг превратился выпрыгнувший из-за машины Пушкарь, снова выпустила из себя длинную струну. Просвистев рядом с растрёпанным грузчиком, она на миг словно стала невидимой. Но уже в следующий миг, когда натянутый тонкий металл снова пружинисто зазвенел, противник отлетел к ограде: струна оплела его занесённое для нового удара запястье, и Пушкарь немедленно рванул это еле видимое лассо на себя.

Прижатый к решётке грузчик немедленно попытался освободить пойманное запястье, протянув за ограду вторую руку. А я, подскочив к нему, с разбега махнул обломком как хоккейной клюшкой — прямо по затылку.

Сорвав клок скальпа, чугунная дубинка вернула удар мне в ладони так, словно я треснул не по черепу, а по пудовой гире. И фигурный обломок в итоге выскользнул из отбитых пальцев. Но от удара голову грузчика развернуло почти на полкруга. И равнодушный взгляд противника теперь немного озадаченно косился на меня. На миг он позабыл про петлю на руке.

И это заминки Пушкарю хватило на то, чтобы подтянуть самого себя к забору, дёрнув струну обратно. Едва оказавшись рядом, старик прижал дуло своего оружия к виску грузчика и тут же нажал на спуск. А я еле успел зажмуриться, когда вместе с грохотом выстрела с другой стороны от помятого черепа вылетели тёмные брызги.

Струна тут же соскочила с обмякшего запястья противника, вновь превратившись в толстую серебристую цепь. А тело, обнимавшее решётку, начало сползать вниз по бетонной основе.

— В-вух! — Обломок машины прилетел в спину Пушкаря, впечатав его лицом в решётку. — Бдум-м!

Успев коротко зыркнуть на меня бирюзовым глазом, старик потратил полсекунды на то, чтобы вытащить чёрную половину лица из чугунного капкана. И когда всё-таки развернулся ко второму противнику, тот швырнул в него ещё один неровный кусок кузова.

— Бдум-м! — Старик едва успел подставить под удар чёрный локоть. Но сила броска вновь швырнула его спиной к ограде. И пистолет выскочил из искусственной пятерни. Описав небольшую дугу над забором, оружие плюхнулось на разрытый газон прямо у меня под ногами.

Захватив третий обломок с собой, оставшийся грузчик разбежался и с размаху врезал этим куском по вновь подставленной чёрной руке. И пока я пытался своими отбитыми пальцами поднять из грязи тяжеленный ствол, противник ещё парой ударов выгнул кусок металла о подставленный локоть и плечи Пушкаря с разных сторон.

Третий удар отодвинул чёрную руку достаточно далеко в сторону, чтобы грузчик шагнул ближе и вонзил гнутый обломок прямо под бороду. Металл снова со скрежетом выгнулся, обхватив не только горло старика, но и пару чугунных брусков по бокам от него.

Не останавливаясь, противник схватился за эти бруски обеими руками и обрушил на лицо Пушкаря собственный лоб — с мощью парового молота.

Раз!

Второй!

Третий!

— БДЫЩ!!!

Отдача вырвала тяжёлый пистолет у меня из рук, отбросив его куда-то вверх и назад. В ушах запищало.

Но в центре занесённого для нового удара лба грузчика теперь зияла дымящаяся дыра — размером с куриное яйцо. Продолжая сжимать решётку обеими руками, дохлый противник так и остался стоять напротив прижатого к ограде Пушкаря, выгнувшись чуть назад.

Но недолго. Хрипло крякнув, старик оторвал от горла кусок застрявшего в решётке металла. И следующим движением отбросил от себя мёртвое тело.

— От-так полежи, шельмец… — Неторопливо развернувшись, ветеран сверкнул бирюзой. И, вытирая со лба выступившую из под металла тёмную жидкость, внимательно оглядел меня уцелевшим глазом. — Не зашибло?

— У нас в лесу бывало и похуже… — Я потряс отбитые чугунной дубиной и тяжёлым пистолетом ладони,пытаясь вернуть к ним чувствительность. И оглядел тело с вывороченным наружу чёрным виском. — Без обид, Пушкарь… Но похоже, что у вас тут не очень хорошо визитёров проверяют…

— Зато теперь мы узнаем, кому вдруг понадобилась ваша жизнь, барин… — В дверях обсерватории показалась ещё одна человеческая фигура. От её головы отлетал прозрачный дымок. — И останется только понять — зачем…

Затворив за собой дверь, тёмный силуэт соскочил с порога. И под солнечным светом тут же превратился в широко улыбающегося парня средних лет. На лбу под взъерошенным ёжиком светлых волос — круглые защитные очки на кожаном ремешке. На теле — новый серый комбинезон. Который, не смотря на общую опрятность, уже нёс на манжетах кляксы от машинного масла, а на груди — мелкие подпалины от сварки или металлической окалины. А плече — небольшое изображение имперского герба в точно тех же бордово-серебряных оттенках, что и форма Пушкаря.

Зажав в неровных желтоватых зубах тлеющий сигарный окурок, парень упёр руки в боки, и ещё раз ухмыльнулся, оглядев раскуроченный автомобиль. А затем, раскуривая бычок на ходу, не торопясь приблизился к ограде.

Остановившись рядом с трупом, он дотянулся до него ногой и слегка пошевелил простреленный лоб грузчика тяжёлым рабочим ботинком из стороны в сторону:

— Это точно зекистанцы? — Курильщик глянул на покряхтывающего Пушкаря, пока тот приводил в порядок потрепавшуюся униформу.

— Не сомневайся. Они, родимые… — Смахнув с рукава последний кусок чужой кожи, Пушкарь вновь обернулся ко мне и слегка помахал чёрной ладонью из стороны в сторону. — А ну-к посторонитесь, вашество…

Когда я шагнул в сторону, рядом со мной из-за спины вылетел пистолет. И как только его рукоять оказалась обратно в чёрной руке, ствол тут же скрылся где-то у старика за пазухой.

— Жаль, что задержать не удалось… — Курильщик присел рядом с трупом и запустил два пальца прямо в дымящуюся дыру во лбу. Потом вытащил и принюхался к тёмной жидкости — Но, что-нибудь — да вытащу…

— Да вот барин у нас уж больно боевитый! — При взгляде на меня, лукавый прищур вновь вернулся на лицо старика. — Видно, что не с няньками вырос…

— Настоящий Шубский! — Парень в спецовке ухмыльнулся, рассматривая меня сквозь облачко сигарного дыма и остатки решётки. — Правду говорят: стрелять на Арале учатся раньше, чем ходить.

— Технарь? — Я выдвинул версию в перерыве между осмотром своих ладоней и оппыткой очиститься от жирной земли. И не стал говорить о том, что до этого держал в руках только игрушечный огнестрел. Да и тот был вырезан из упаковочной фанеры.

— И про то, что всех насквозь видят — тоже правда! — Курильщик продолжал широко улыбаться. Но, вытащив окурок, всё-таки учтиво поклонился, разведя руки в стороны. — К вашим услугам, князь!

— Составишь нам компанию? — Снова вытащив часы, Пушкарь глянул на циферблат. — Господин ректор ждать не любит.

— Ага, сейчас. — Обернувшись к обсерватории, Технарь вставил в рот два пальца — вроде бы не те же самые, что до этого побывали в ране — и резко свистнул.

Когда дверь приоткрылась, пропустив на улицу чью-то лохматую голову, курильщик указал окурком на трупы:

— Этих в пакеты и в мастёрку. Машину тоже. Без меня внутрь не лезть!

— Будет сделано! — Голова ненадолго исчезла за дверью. Оттуда пару секунд слышались разные голоса и какое-то шуршание. Но вскоре наружу выбежала пара крепких на вид ребят, одетых в такие же серые комбинезоны с гербами. Только у каждого на поясе ещё висел набор инструментов. А в руках были свёрнутые полиэтиленовые мешки чёрного цвета.

— Пойдёмте, барин? — Вернув себе былую неуклюжесть, Пушкарь обошёл ограду слегка прихрамывая. И, вжикнув протезом, указал направление. — Тут уже близко.

Отряхиваясь, я ещё раз покосился на труп рядом со мной. Почему «зекистанцы»? Ведь вообще ничуть не похож на смуглых бородачей из нашей авторазборки…

— Я, может, и вижу больше остальных… — Глянув на другой труп за забором, который расторопные помощники технаря уже укладывали в расстёгнутый мешок, я тоже не заметил в нём ничего похожего на знакомых южан. — Только от объяснений происходящего всё же не откажусь.

— Воля ваша, князь. — Поравнявшись с нами, Технарь всё-таки загасил окурок о чугун и без затей спрятал его в нагрудный карман спецовки. — Вы про Тень слышали?

Судя по его пытливому прищуру, конторщик имел в виду явно не то, что у нас под ногами. И даже со своими скудными познаниями в компьютерных премудростях, я, конечно, слыхал про изнанку общедоступной глобальной связи. Именно она интересовала меня куда больше, чем то, куда можно попасть с любого школьного терминала.

— Это как Сеть. Только просто так не зайдёшь.

— Так точно. — Отозвался Пушкарь, повжикивающий протезами справа от меня. — А про то, что там можно достать — тоже слышали?

— Слышал.

Проще сказать, что там нельзя достать. Наверное, только дворянский титул. По крайней мере, настоящий.

— Ну вот я и попробовал. — Технарь приподнял очки и почесал под ними лоб замасленными пальцами. — Разместил несколько заказов на контрабандные детальки — так чтобы без договоров и чеков. Дескать, срочно надо кой-чего подлатать, пока начальство не заметило. И заодно скроить пару кредитов на чёрный день.

— Причём так, шоб не только контрабандисты заметили. — Добавил Пушкарь, невозмутимо подравнивая растрёпанную бороду. — А ещё и те кто, другого рода заказы берут.

— Ага. По разным секторам раскидал разные проблемки. Один заказ — у Семёрки, про сгоревший сервак. Другой в секторе жандармерии — про бойлер. А третий, про шарниры для телескопа, вон… — Технарь махнул рукой себе за спину. — Под носом у зекистанцев…

Я тайком присмотрелся к беззаботным лицам моих провожатых. Да за одни только разговоры на такие темы можно быстро на месяцок в холодную присесть. А там дальше — уже как жандармы разговорят. Или сразу — в Седьмую канцелярию, к таким как Ромул. В отличие от полицаев, поболтать по душам с клиентом умеют и те и другие.

Но вот тебе и повод сделать вид, что ты ничего не понимаешь. А то уж больно на провокацию похоже. Даже для местной вседозволенности…

— Зекистанцев? — Я тоже кивнул нам за спину. — Что-то не похожи они на зекистанцев…

— Так речь же не про народ. — Технарь продолжал невозмутимо смотреть под ноги, слегка шаркая гравием при ходьбе.

— Ветераны Третьей Зекистанской… — Пояснил Пушкарь, косясь на свою чёрную ладонь. — Много ребятишек после неё неприкаянными остались. Вот и находят себе такие заказы…

— Но это не суть! — Махнул рукой местный умелец. — Короче, пропуска всем быстренько сляпали. Из сектора Семёрки привезли всё, как обещали. Хотя к серверу, я их, конечно не пустил. — Ухмыльнувшись своим мыслям, Технарь продолжил рассуждать вслух. — От жандармов вместо джиппонских конвекторов привезли квансонский хлам, которым только пожары устраивать… А вот зекистанцы кроме моего заказа на шарниры явно ещё чей-то приняли… — Пытливый взгляд на миг покосился в мою сторону.

— На меня? — Теперь я, кажется, понял, о какого рода заказах идёт речь. Помимо добычи импортных деталей.

— Так точно, вашество. — Кивнул Пушкарь. — И теперь мы знаем, что ни опричники, ни жандармы по вашу душу зубы не точат.

— А с кем эти ветераны работают — я сегодня попробую выяснить. — Технарь вновь вернул взгляд себе под ноги. — Да хотя почему попробую… Выясню!

— И, глядишь, тогда и сообразим — на кой ляд вы этим заказчикам сдались, вашество… — Лукавый взгляд уцелевшего глаза Пушкаря снова пристально всмотрелся в моё лицо. — Ежели у вас у самих, конечно, на сей счёт никаких соображений не имеется. Ведь не имеется?

В своём ответе я был совершенно искренен:

— Ни малейших.

— Может, с кем-то путают… — Технарь продолжал смотреть себе под ноги. Как и многие люди, которые привыкли работать с машинами, а не людьми, он явно не любил поддерживать зрительный контакт с собеседниками.

— Может и так… — А вот Пушкарь продолжал разглядывать меня через свой хитрый прищур. — Как думаете, князь? Может, вы на кого шибко похожи?

Не нравятся мне эти их намёки постоянные. Курильщик, похоже, всё-таки добрался до моего смарта, и теперь эти двое крутят тут вокруг да около, как коты вокруг мышиной норы… С электроникой-то он, похоже, и правда «на ты»!

— На родителей похож. — Я постарался ответить как можно более холодно. Что бы дать им понять неуместность подобных разговорчиков в моём присутствии. Аристо я, в конце концов, или так — погулять вышел. — Долго ещё?

— Дык вот, уже почти на пороге. — Пушкарь дружелюбно улыбнулся и указал на Т-образный перекрёсток мощёной дороги.

Вправо дорога уходила куда-то дальше в парк, мимо учебного корпуса. А с левой стороны, после небольшого изгиба, вела к открытым воротам, пропускавшим внутрь небольшого дворика, похожего на тот, что был около обсерватории. Только каменный забор вокруг него был сплошным и гораздо выше. А особняк — куда более шикарный.

Конечно, здание уступало в размерах учебному корпусу. Но высота потолков двухэтажного дома из старинного багрового кирпича, заросшего плющом, была ничуть не меньше. А по обе стороны от широкого порога фигурный козырёк тоже подпирали декоративные колонны.

И сейчас у порога стоял небольшой чёрный автомобиль. А между этих колонн здоровались за руку два человека.

Один — щуплый, но статный пожилой дедок в пенсне, с аккуратной аристократической бородкой. Которая делала его похожим на одного из тех старых скучноватых писателей, чьи книги мне всё время подсовывала мама. Говорила, что они научат меня говорить как человек, а не как дворовая шпана.

Полностью седой «классик» носил строгий тёмно-бордовый костюм с серебряными орлами, тонко вышитыми на лацкане и галстуке. На согнутой левой руке — покачивалась элегантная чёрная трость.

Правой рукой он пожимал руку своего гостя. К этому выводу я пришёл, так как второй человек, одетый в чёрное пальто, стоял к нам спиной, на ступень ниже.

А когда глаза под пенсне обратились в нашу сторону, гость тоже обернулся. И я узнал Ромула.

Глава 18 Добрый гражданин

Ромул лишь мельком скользнул взглядом по моему лицу. И, отпустив руку седого «классика», сразу обратился к Технарю:

— Димитр Кулебякин?

— Да… — Тот озадаченно переглянулся с Пушкарём. — А с кем имею че…

— Димитр, вы арестованы по обвинению в приобретении имущества, заведомо добытого незаконным путём. Статья 175 имперского уголовного кодекса. — На ходу достав из внутреннего кармана значок с бордовой семёркой, отчеканенной в окружении серебряных крыльев, опричник продемонстрировал его обвиняемому. И, подойдя ближе, указал на задние двери чёрной машины. — Сюда, пожалуйста.

Пока ошарашенный Технарь смотрел на чёрную дверь, с водительского и переднего пассажирского места вышли ещё двое — в точно таких же строгих чёрных нарядах, как у Ромула. И с такими же уставными стрижками.

— Но… Мы же… — Ремонтник вновь почесал лоб под очками и вновь оглянулся на всех присутствующих. — Мы же договорились…

— Сюда, пожалуйста. — Ромул повторил более настойчиво. Один из его напарников открыл заднюю дверь, а второй шагнул к Технарю за спину.

— Садитесь, Димитр. — С порога послышался голос седого «классика». Тихий, спокойный. Но в нём чувствовалась сила и уверенность, которых, кажется, не было даже у Пушкаря. — Ликеум предоставит вам всё необходимое для защиты, согласно контракту.

— Да для какой защиты-то⁈ Мы же…

— Садитесь в машину, Димитр! — Не смотря на расстояние до порога, голос Ректора теперь был слышен чётко и громко. Как будто он говорил мне прямо в ухо.

В том, что это именно руководитель ликеума, я уже не сомневался. Кто ещё может тут так командовать? Кроме, разве что, моего чёрного приятеля… Хотя какой он мне, к чертям, приятель!

И да! Эти-то все, понятно, конторщики. Стоят и молчат в тряпочку. Но я, на, минуточку, аристо!

— А вы в курсе, что на меня только что было совершено покушение, агент⁈ — Я шагнул вперёд и встал между Ромулом и Технарём. Опричник был на полголовы выше, и смотреть на него с высокомерием было, конечно, сложновато. — И эти люди только что спасли мне жизнь!

Вокруг тут же повисла оглушительная тишина. Пропал даже тихий шелест жёлтых крон и редкие чирики тех птиц, которые ещё не успели свинтить в тёплые края.

Быстро оглядевшись, я заметил, что все вокруг замерли и смотрят в одну точку — каждый в свою и с теми же выражениями на лицах, которые были на них в момент моего дерзкого выпада. Опять глушилку свою включил, пёс императорский…

Пушкарь недобро хмурится, глядя на Ромула исподлобья. Тоже не любит чёрных, похоже… Ректор насупился, строго взирая на растерянного Технаря. А тот с открытым ртом оглядывается на одного из чёрных молодчиков.

Эти двое тоже остановились, как статуи. Хотя чёрт их знает, может на них глушилка-то и не действует. И это просто дрессура?

Ну ничего, кое-что они все всё-таки успели услышать. И теперь тебе, по крайней мере, придётся им объяснить хоть что-то, когда опять разморозишь.

— Мы уже в курсе, ваше сиятельство… — Чуть слышно заговорил Ромул, неотрывно глядя мне в глаза. — И этот арест как раз связан с вашим делом.

— Поздновато вы в курс… — Я вдруг обнаружил, что больше не могу сказать ни слова.

— С нападавшими уже работают наши люди… — Продолжил сухо вещать невозмутимый опричник. А в его чёрных глазах заплясали знакомые огоньки. — И с помощниками сударя Кулебякина уже тоже…

Да ты ж… Теперь мне даже говорить нельзя⁈ Скоро, может, и мысли отключите⁈

Теплота где-то в сердце вдруг начала ощутимо расти — как в размерах, так и в градусах…

— А вам… Князь… — Ромул выговорил это слово будто бы через силу. — Я хочу кое-что посоветовать…

Мордоворотам своим советы давай, пёс… Ох, если бы я только мог говорить… И двигаться…

Что⁈ Ещё и пошевелиться не могу⁈

Наверное, так чувствует себя закипающий на плите чайник… Если бы мог что-то чувствовать, конечно… Растущие на стенках моего сердца дрожащие пузыри газа вот-вот будут готовы сорваться и лопнуть… Взорваться… Заклокотать, сотрясая всё моё сознание…

— То письмо, что вы сегодня отправили, к сожалению, не дошло до адресата… — Чем ярче разгорались огоньки в глазах опричника, тем сильнее закипала моя ярость от сковывающего, бессилия. — Но вы можете записать его повторно. Только на этот раз сначала… Сначала протрите хорошенько глаза… Что бы не моргать слишком часто при записи.

Как же я ненавижу вот такое бессилие… Когда можно лишь наблюдать, как невесть что возомнивший о себе подонок считает себя выше всех остальных просто потому что… Потому что… Да плевать, почему! Кто ты такой,чтобы мной понукать⁈

Жгучая ненависть уже трясла бы меня словно лихорадка, если бы не этот паралич…

— В целом, постарайтесь впредь быть лаконичным в своих посланиях… Князь… — Ромул опять произнёс мой «титул» так, словно при этом глотал какую-то жабу. И демонический огонь заполнил почти всю черноту его глаз. — Иначе они опять не дойдут. Потому что будет уже не к кому…

«Не к кому»⁈

— Да что вам мелкий-то сделал, твари!!! — Неожиданно для самого себя я обнаружил, что прокричал это вслух. И когда крик вылетел изо рта, ощущение было такое, будто я выдохнул в лицо собеседника струю драконьего пламени. Словно кипящая во мне ненависть, наконец, нашла выход…

И лицо опричника вдруг стало таким, будто это пламя и впрямь выжгло ему всю кожу на черепе…

Нет. Конечно, эти его плотно сжатые губы, ровный нос и идеальные волосы остались на месте. Но вытаращенные глаза сейчас смотрели на меня так, словно я ткнул ему в лоб чудовищным огнестрелом Пушкаря. А мой указательный палец уже дрожал на чувствительном спуске…

— Г-гор… — Он вдруг начал натурально заикаться — как никогда раньше. Но почти сразу его взгляд вновь успокоился. Хотя былая спесь больше не возвращалась. — Кулебякин успел порыться в мобильнике… И нам нужно узнать, что он смог там найти… Это для твоей же безопасности…

— А сразу нельзя было так сказать⁈ — Я всё ещё дышал так часто, словно только что отмахал стометровку. Но клокочущий кипяток в сердце явно начал быстро остывать.

А Ромул, тем временем, так же быстро возвращал себе былую невозмутимость:

— Всё, что мы делаем — мы делаем для твоей безопасности… — Но огоньки в чёрных глазах теперь тлели едва заметно. — И для безопасности государства…

— Только не забывайте при этом, что я тоже гражданин этого государства. Как и мой брат!

Теперь опричник даже слегка улыбнулся.

— Добрый гражданин не обманывает своих командиров… И не пытается уклониться или сбежать тогда, когда государству нужна его помощь…

Ага, это ты там у себя в конторе своим держимордам рассказывай…

Ну да ладно. Если хочешь сбежать, меньше всего на свете нужно поднимать эту тему в спорах с властями. Да и вообще лучше тогда лишний раз не спорить…

Я оглянулся на остальных. До сих пор стоят как истуканы.

— Он, кстати, тоже хотел помочь найти заказчика покушения. — Я указал на разинувшего рот Технаря.

— Я знаю. — Спокойно кивнул опричник и тоже покосился на Технаря. — И если Димитр не знает ничего лишнего, он вернётся сюда уже сегодня. С нашими благодарностями.

— А если знает? Сбросите его в шлюзы? Или как там у вас принято поступать с добрыми гражданами, которые вдруг не хотят помогать государственным делам?

Я ожидал, что Ромул опять начнёт возмущаться. Но тот лишь снова спокойно улыбнулся краем рта:

— Димитр Кулебякин дослужился до третьего класса вовсе не потому, что был такой же буйной головушкой, как и ты, Гор. И, в случае чего, наверняка будет готов сотрудничать. Я просто хочу быть в этом уверен. — Опричник вновь глянул на ремонтника. — К тому же, он весьма ценный специалист. Будет жалко лишать ликеум такого кадра.

— Вот и не надо! А то сами подставили, сами и…

— Гор! — Кажется, Ромул всё-таки не выдержал очередной дерзости. Но после резкого окрика вновь достаточно быстро расслабился. — Не забывай, что ты сам это допустил… Сам сказал лишнее. И сейчас я всего лишь вынужден подчищать за тобой твоё собственное…

— А Таисья⁈ — Я тут же вспомнил, с чего всё началось. — Её ты тоже собираешься так «подчищать⁈»

Надо же… Вот уж не думал, что когда-то буду так защищать какую-то девчонку из этих благородных…

Улыбка, тем временем, вновь заиграла на узких губах опричника:

— Хорошо, что ты сам вспомнил. — Он глянул куда-то в сторону. Кажется, там должен был быть спортзал. — С чистокровным аристо… Да ещё из такого почтенного рода, как Волковы-Нижгородские… С ней мы, конечно, не можем работать так же, как… Как с остальными…

— «Работать», значит… Вот как это называется.

— Да, Гор, работать. — Ромул вновь стал серьёзен. — Служить. Исполнять свой долг. Когда-нибудь и ты поймёшь, что это такое…

— Ага. Некоторые вон — как только родились, уже поняли, что такое долг! — Я махнул головой назад, в сторону учебного корпуса, надеясь, что примерно попаду в окно медкабинета. — Причём чужой…

— И тем не менее… — Он снова быстро глянул мне за спину. — Давай начнём с того, что ты сам попробуешь решить ту проблему, которую создал из-за своей секундной слабости. Сам убедишь княгиню держать язык за её острыми зубками. — Опричник медленно оглядел всех присутствующих и чуть улыбнулся. — Начинай использовать свои связи, Гор. И вскоре сам увидишь, как много проблем они могут решить. И сейчас. И в будущем.

Связи, значит… Пожалуй, в этом ты прав, пёс. Всё же, как и у нас во дворах. Если вдруг угораздит попасть в непонятное, то с тебя перво-наперво, конечно, спрашивают кто ты сам по жизни. И даже если ответ правильный, то вторым номером в любом случае идёт интерес о том, с кем ты бегаешь. И ход дальнейшей беседы уже очень сильно зависит от того, что у тебя за связи…

Значит и в ваших благородных шайках такие правила? Что ж. Тем хуже для вас.

Только ещё кое-что уточним:

— О Таисье я позабочусь. Один вопрос.

— Да? — На лице опричника вдруг нарисовался неподдельный интерес. Похоже, он думал, что разговор уже завершён.

— А если вы узнаете, кто нанял «зекистанцев» — как скоро я и мой брат можем быть свободны?

Ромул тут же снова нахмурился:

— Вы будете в большей безопасности, чем сейчас. Но моя работа на этом не заканчивается. Как и твоя, Гор.

Значит, я здесь всё-таки не для того, чтобы меня пришили вместо этого барчука с Арала. И не для того, что бы найти его врагов. А зачем?

Ладно. Он всё равно не скажет. Запишем это в список задач рядом с заведением полезных связей и организацией побега — для себя и Тима-младшего. А ты, чёрный, пока можешь думать, что я всё-таки стал послушным… «Добрым гражданином».

— Больше вопросов нет? — Ромул приподнял одну бровь.

— Нет.

— Тогда… — Когда он повернулся к крыльцу, мир снова пришёл в движение. — У вас, Князь, кажется, назначена важная беседа с господином Ректором. Благодарю вас за предоставленную информацию и не смею более задерживать.

С этими словами он обошёл машину и сел на водительское место. Его подручные залезли следом за растерянным Технарём через задние двери. И, прошуршав колёсами по плитке, мощный автомобиль резво унёс опричников за ворота под нахмуренным взглядом Пушкаря.

Как только машина скрылась из вида, ветеран быстро обернулся к Ректору. Но едва дед открыл рот, как седой «классик» указал ему на выход со двора:

— Вас, сударь, я тоже более не задерживаю. Благодарю за то, что проводили его светлость. — И пенсне сверкнули стёклышками в мою сторону. А трость приглашающе качнулась в сторону входа. — Прошу, князь. Я не займу у вас много времени.

Пушкарь посопел пару секунд себе в усы. Но затем подтянулся, коротко поклонившись в мою сторону:

— Вашество… — Затем он молча козырнул ректору, развернулся на одной ноге и захромал к выходу.

— А ничего, что я в таком виде… — Опустив взгляд на свой наряд, я обратил внимание на заляпанные почвой колени, локти и брызги тёмной жижи на белом воротнике.

— Ничего страшного, князь. — Когда Ректор шагнул к двери, она открылась сама собой. — Я уже позаботился о новом платье для вас. Его доставят в вашу комнату как раз к тому времени, когда мы закончим.

Шагая следом, я мысленно поблагодарил маму за её скучные старые книги. Без них я бы точно сейчас спросил его о том, нафига мне нужно какое-то платье.

Но я всё равно немного переживал за то, смогу ли соответствовать княжеским стандартам. Ещё ляпну чего-нибудь… Хотя тебе же от этого хуже будет, очкарик! В следующий раз и за тобой такой воронок может приехать, если ты вдруг сейчас полезешь ко мне с лишними вопросами.

За дверью я ожидал увидеть какую-то разноцветную цыганщину с золотом и фальшивыми картинами — как на фотографиях из особняков каких-нибудь конторщиков-мздоимцев. Которые совсем потеряли берега и начали слишком много откусывать от доли крышующих их аристо. После чего их безумное богатство становилось достоянием возмущённой общественности, а сами мироеды показательно гремели на нары. Вот только о том, что за кровосос придёт на место такого проштрафившегося упыря, слишком широко уже не сообщалось…

Однако, внутреннее убранство резиденции руководителя ликеума оказалось на удивление скромным. И наверное, не лишённым некоего вкуса. Я, конечно, не особо много понимал в дизайне интерьеров. Но те ощущения, которые возникали у меня при взгляде на фотки с задержанием мздоимцев не шли ни в какое сравнение с тем уютом, которым так и веяла обстановка гостиной комнаты, начинавшейся сразу после входа. Больше всего она была похожа на иллюстрации из книг про одного ловкого бриттского сыскаря, который жил где-то в позапрошлом столетии. В книжках он снимал похожий особнячок вместе со своим помощником — армейским врачом, ветераном Первой Зекистанской.

— Прошу! — Дождавшись, пока я приземлюсь на небольшой диванчик рядом с аккуратным чайным столиком, Ректор снял с руки трость и расположился в кресле напротив. Высокая бордовая спинка почти сливалась с цветом его костюма. И в мягком свете, пробивающемся сквозь приоткрытые шторы, казалось, что передо мной висит одно только поблескивающее стёклышками лицо.

Поблестев ещё и сединой, Ректор позвонил в небольшой колокольчик. И из задней комнаты тут же вышел аккуратный халдей в чёрном сюртуке — именно так я представлял себе чопорных дворецких из тех же книжек про сыскаря и доктора. С собой он уже нёс небольшой поднос с чайным фарфором и вазочкой, полной разного печенья. От запаха которого у меня натурально закружилась голова, а пустой живот немедленно закрутило как стиральную машину.

— Благодарю, Закарий… Приготовь пока портал… — Отпустив халдея лёгким жестом руки, Ректор указал мне на поставленный передо мной поднос. — Евгорий Всеславович, извольте-с…

— Да… Я… Не голодный… — Рокот из моего живота тут же выдал моё враньё с потрохами.

— Нас снабжает пекарня самого императора. Уверен, такого вы не найдёте даже в самых лучших бакалеях вашего родного края, князь… — Мягкая улыбка шла его «писательскому» лицу также хорошо, как и строгость. — Буду польщён, если всё же угоститесь…

Ладно… Ульяна, вроде, только раз из вежливости отказывалась. Будем считать, что приличия соблюдены.

И я немедленно запихал в рот ближайшую печеньку, украшенную какими-то семенами и орешками. И снова чуть не потерял сознание — только теперь не от запаха, а от вкуса. Песочное тесто буквально таяло во рту. А орехи добавляли к ванильной сладости необычную терпкость.

Ладно… Пока живём… Надеюсь, опричники кормят мелкого хотя бы в половину так же вкусно…

С другой стороны, ещё как привыкнет… Пряники из наших лабазов по сравнению с этими — настоящая фанера!

Продолжая наблюдать за моими эмоциями с довольной улыбкой, Ректор сам подлил мне чаю. Аромат горячего напитка пьянил не хуже выпечки. И заметив мою реакцию на этот запах, старикан снова усмехнулся в усы:

— Мой личный рецепт, ваша светлость… Люблю, знаете, ли немного почаёвничать… Но, к делу! — Он снова позвонил в колокольчик — на сей раз два раза. И пока на звон никто не шёл, Ректор продолжил. — Прежде всего, позвольте поздравить вас с победой на играх. Не думал, что вы сможете принять участие во время своей хвори… Но уверен, что ваша сибурская закалка и природная сметливость позволит вам взять ещё не одну вершину в нашем почтенном заведении…

Не имея возможности ответить с набитым ртом, я лишь кивнул и пожал плечами одновременно.

— В то же время приношу свои глубочайшие извинения за досадные промахи нашей системы охраны, которые едва не привели к самому страшному. Заверяю, мы прилагаем все возможные усилия для того, чтобы это больше не повторилось. И, как вы уже имели возможность убедиться, князь, нам помогают в этом лучшие слуги его Императорского Величия.

В ответ я лишь махнул рукой. Если остальная хавка у вас тут такая же, я уже почти готов простить вам пару неудачных покушений в неделю…

Ректор снова кивнул и мягко улыбнулся себе в усы.

— Выбрать занятия вы сможете после нашей беседы самостоятельно. Я предоставлю вам всю необходимую информацию — список доступных курсов, количество баллов за их окончание и расписание. — С этими словами он оглянулся на лестницу, которая вела за его спиной к комнатам второго этажа. И из прохода под ступеньками снова показался всё тот же чопорный «дворецкий». Он опять нёс с собой поднос, на котором теперь лежала небольшая коробочка, обитая бордовым бархатом. В таких обычно продают драгоценные комплекты из колье и серёжек.

— А, вот и ваша награда… — Поднос плавно опустился на центр стола перед нами. И пока я торопливо дожёвывал сразу несколько новых печенюшек, старикан сам открыл коробочку и продемонстрировал мне её содержимое:

— В общем-то, ничего особенного… Обычный портал. Который, тем не менее, позволит вам черпать силу вашего рода даже в стенах нашего заведения. Полностью на ваше усмотрение — в течение этого учебного года. Кроме тех мест, на которые распространяются ограничения из устава, конечно. Ведь мы заботимся об удобстве проживания и обучения всех наших воспитанников, ваше сиятельство…

Чуть приподняв футляр, Ректор развернул его содержимым ко мне. Уложенный в бархат прозрачный кристалл действительно не отличался какой-то сложной огранкой или цветом. Простой шестигранник, похожий на стеклянную гайку, размером с ноготь большого пальца.

Только вместо дырки с резьбой, в центре кристалла вилась тонкая спираль из яркого пламени — точно такого же цвета, как и огоньки в глазах Ромула.

— А сейчас, если вы уже подкрепились, мы быстренько проведём ваш первый урок… — Ректор опустил коробочку обратно на стол и подвинул её ближе ко мне. — Я уже знаю, князь, что вам ещё не открылось владение даром вашей достопочтенной фамилии. Но мы попробуем это исправить…

Глава 19 Испытание

Всё то печенье, что я уже успел запихать в рот, чуть не высыпалось обратно прямо в лицо доброжелательного Ректора.

Торопливо запив сухие куски чаем, я судорожно пытался их проглотить и точно так же судорожно размышлял над тем, что теперь делать.

Ведь моим основным планом при подобном раскладе — если бы кто-нибудь тут попросил меня продемонстрировать силу рода Шубских — был бы уход в вежливый отказ. Дескать, я ещё не умею, даже не просите, давайте как-нибудь потом, когда научусь. Но теперь вот тебе и обучение — прямо сразу, с порога. Или даже не обучение… а что? Проверка?Вступительный тест? Слова этого обходительного старикана больше похожи на приглашение к какой-то медицинской процедуре, а не к уроку…

От неё вообще можно отказаться?

Ректор явно ждал от меня хоть какой-то реакции, кроме немого вращения глазами. И пока я тянул время, активно давая понять, что мне нужно ещё несколько секунд на то, чтобы освободить рот, старикан лишь мягко улыбался. Продолжая при этом держать открытый футляр кристаллом ко мне.

А этот халдей в сюртуке, кажется, теперь не уходит. И стоит сзади… Тоже подозрительно…

Ладно… Что такого страшного они могут со мной сделать… Я же не мартовский кот у ветеринара, в конце концов…

— Знаете… Я думаю, что не могу сейчас отнимать ваше время… — Манеры! Манеры!!! — Спасибо, конечно, за печенье… И правда очень вкусно! Но, наверное, я лучше…

— О, это займёт всего пару минут, ваше сиятельство. — Коробочка в руках Ректора настойчиво пододвинулась ещё чуть ближе. — Не переживайте. Для обучения наших воспитанников я всегда найду время…

Интересно, а бывает такое, что аристо не может проявить свою силу даже во время такой процедуры… Что с ним после этого делают? Выкидывают с позором на мороз? Или просто потом презирают всей конторой? Ни тот ни другой вариант меня не устраивает!

Хотя, Таисья, вроде бы, говорила, что не все тут могут использовать силу своего рода… Или Ромул? Или могут, но еле-еле… Но что, если сейчас станет понятно, что у меня нет даже намёка на эту вашу силу⁈

Ректор, тем временем, пододвинул футляр с кристаллом ещё ближе — к самому краю. И убрал от него руки, откинувшись обратно на высокую спинку.

И я невольно перевёл взгляд на пляшущую внутри кристалла огненную спираль. Кажется, она немного увеличилась в размерах. Или это из-за того, что коробка теперь ближе…

— Может всё-таки… Язык вдруг начал ощутимо заплетаться. — Может… В другой раз…

— Мы уже начали, ваше сиятельство. — Тихий голос старикана прозвучал словно издалека. Хотя тот сидел прямо напротив меня. — Просто продолжайте смотреть в портал…

— А что… А что если у меня… — Я уже не мог понять — говорю я это вслух или только думаю.

— Вглядитесь в него. — Голос Ректора начал замедляться и становиться ниже — как на заторможенном проигрывателе. — Узрите его истинную суть… Откройте источник силы и войдите в него…

Вокруг, кажется, стало темнее. Наконец-то у вас тут тучи?

Но эта спираль так красиво танцует и бросает такие интересные отблески на стенки хрустальной гайки, что отводить глаза на окно как-то совсем не хочется… Да глаза и не шевелятся уже… Ну и пусть… Тут интереснее… Не хочу никуда смотреть, кроме этого завораживающего танца огня…

— Станьте единым целым с этой энергией… — Низкий замедленный голос звучал, словно какой-то киношный демон. — Пустите её в себя и сделайте своей частью…

Огненная спираль вращалась всё быстрее. И постепенно увеличивалась в размерах, медленно заполняя всю область зрения. Рыжие всполохи уже танцуют вокруг меня… Отражаются от самой темноты, кроме которой нет ничего вокруг… Только танцующее пламя… Обсидиановая тьма… И этот голос…

— Возьмите эту силу. Владейте ею. Возьмите то, что ваше по праву. — Голос звучал всё дальше и дальше, а спираль уже окружала меня со всех сторон. — По праву рода!

…

Тишина.

Тьма.

Рыжие искры.

И шёпот:

— Кто это? — Сипло шипит кто-то прямо передо мной, хотя я никого не вижу. — Что он здесь делает?

— Это он… — Змеиный шелест пролетел где-то сзади. — Тот, кого мы ждали…

— Он слишком слаб… — Разочарованно протянул кто-то сверху тонким голоском.

— Он не готов. — Вынес суровое заключение низкий рык в бездне где-то подо мной.

Но есть ли здесь верх и низ? Восток или запад? Я не чувствую тела. Моё сознание просто висит в чёрной пустоте. Маленькое и слабое… И одновременно заполняет собой всё пространство…

Но я ведь тоже могу говорить:

— Где я? Я жив⁈

— О… — Низкое рычание, кажется, чуть приблизилось. — У него тоже есть голос…

— Это он… — Снова повторила змея за спиной. — Он слаб… Он ничтожен… Но это он…

— Пусть докажет… — Сиплый шёпот передо мной тоже прозвучал чуть ближе. Но перед глазами по-прежнему лишь плясал хаос из маленьких рыжих искорок. Да есть ли у меня теперь глаза…

— Пусть. — Спокойно согласился тонкий голосок сверху.

Почему-то я всё-таки уверен, что «верх» — это там. Что если попробовать туда взглянуть…

— О… — Снова удивился рычащий бас подо мной. — Он уже кое-что умеет…

— Слишком слаб… — Упрямствовал змеиный шелест за спиной. — Он не выдержит… Он погибнет…

— Посмотрим… — Сухой голос передо мной стал громче. И от этого сипения захотелось прокашляться. — У нас много времени…

— Тогда решено. — Пробасил тот, кто был снизу. — Пусть сам всё докажет…

— Пусть пройдёт испытание… — Писклявый голосок сверху на этот раз был последним.

А я всё пытался рассмотреть, что же там движется в темноте. Искры водят свой хоровод, превращаясь в ураган из тьмы и огня. Такой плотный, что я могу потрогать его рукой…

Нет…

Это и есть моя рука…

Моё тело…

Моя голова…

Я теперь весь состою из тьмы и этих слабых огоньков, которые то и дело гаснут. Но тут же вспыхивают вновь, проносясь сквозь меня, вокруг меня и во мне. Они и правда слишком слабы… И их вот-вот задует этот ветер…

Ветер?

Движение воздуха?

Нет.

Движение пустоты, которое почему-то выталкивает меня прочь. И гасит одну искру за другой!

Нужно бежать! Бежать прочь от этой холодной пустоты, которая поглощает мои огоньки! Нет! Они мои! Не смей!!! Нет!!!

— Нет!!!

Уткнувшись лбом во что-то мягкое, я тут же отлетел назад. И с грохотом опрокинул спиной какую-то ребристую полку… Или что это?

Гантели? Круги для штанг? Гиря…

Подняв взгляд, я обнаружил себя в центре небольшого спортивного зала, заполненного тренажёрами и стойками с наборами весов. Того самого, где можно застать аристо за столь редким для них занятием — ходьбой пешком. Если, конечно, как-то сумеешь заглянуть вот в эти широкие окна от пола до потолка, через которые видно вечерний город. Крыши Ротенбурга, яркие витрины, фары беспилотников и рекламные огни. Всё это там далеко внизу, у подножия башни, в которой живут хозяева жизни. Хозяева всего вокруг. А над ними — только отражения огней на вечных тучах.

А вот, похоже, и они сами…

На тренажёрах занимались несколько молодых людей — все очень спортивные и холёные. Дорогая форма, которая подчёркивает их атлетичные фигуры. Пара молодых людей и три девушки. Двадцать с небольшим… Хотя самому старшему уже под тридцать… Хоть в остальном он и выглядит куда лучше, чем мои соседи такого же возраста… Но годы видно по глазам. Наглым, высокомерным… Тоже смотрит сейчас на меня, как и все остальные — их привлёк грохот.

— Ты что здесь забыл, холоп? — Эти глаза вдруг взглянули меня с каким-то странным интересом. И парень в синей футболке отложил здоровенную гантелю в сторону. Одновременно вытирая вспотевшее лицо висящим на шее полотенцем.

Продолжая оглядываться, я заметил, что сам всё так же одет в перемазанный землёй ликеумный костюм. Даже галстук при мне…

— Вроде бы ты тут не работаешь… — Отпустив полотенце, парень шагнул ближе и оглядел мою одежду. — А я тебя раньше не встречал? Что-то не помню… Как зовут?

Зато я тебя хорошо помню… Такое не забывают…

— Ты откуда тут взялся-то? — Взгляд человека в синей футболке снова вернулся к своей привычной презрительности. А остальные спортсмены с интересом выглядывали на нас из-за своих тренажёров.

Девять лет назад… Когда я сам был ненамного старше мелкого… А мама была жива… И искала хоть какую-нибудь работу…

— Ты говорить-то вообще умеешь, холоп?

И вот, казалось, нашла… В собеседовании по видеотерминалу ты обещал ей столько, что можно было не только снять капсулу побольше… Тогда-то я тебя и запомнил…

— Где администратор? — Кажется, атлет начал терять ко мне интерес. — Почему в зал пролезают какие-то оборванцы?

Но после первого рабочего дня мама вернулась с синяками на лице и руках… И лишь молчала в ответ на мои осторожные вопросы.

— А ну пошёл вон, шваль! — Полотенце слетело с шеи и приготовилось хлестнуть меня по щеке в случае непослушания.

Той ночью она всё время плакала. А через девять месяцев родился Тим-младший…

— А ну!..

— Хрясь! — Полотенце быстро обернулось вокруг подставленной под удар руки. Вместе с роем маленьких искорок…

— Ах ты…

— Хлоп! — Я остановил его пощёчину у самого лица, подставив под неё собственную ладонь. Целый сноп маленьких огоньков отлетел от руки, словно от раскалённой заготовки, по которой ударил молот кузнеца.

Я тебя помню…

Помню этот самоуверенный взгляд.

Помню эту идеальную улыбку.

Помню этот холёный подбородок.

Помню эту аккуратную стрижку, которая стоит дороже моего недельного рациона…

Я тебя помню…

И я тебя ненавижу!

Полотенце резко выскочило из рук у озадаченного атлета. И тут же хлестнуло его по лицу. А пока он отшатывался, неловко задрав перед собой уставшие от тренировки руки, я дотянулся до одной из гантель…

— Бдунк! — Удар круглой чугунной чушки пришёлся в челюсть. Противник пытался защититься, но моё движение было так же стремительно, как и те огненные росчерки, что сопровождали полёт сжатой вокруг металла ладони.

— Хрусть! — Обратным движением снизу вверх я попал прямо в центр этого идеального подбородка. И теперь он перестал быть идеальным уже с двух сторон. А атлет в синей футболке грузно грохнулся на спину, раскидав вокруг головы расколотые зубы.

Я оказался над ним мгновенно — языки рыжего пламени отлетели чуть дальше по инерции. И когда гантеля взлетела вверх, мои рукава расчертили в воздухе огненную дугу.

— Хрясь! — И ошарашенное лицо сложилось внутрь, забрызгав мягкий ковёр багровыми капельками. И ещё раз! И ещё!!!

С каждым новым ударом моя ярость только росла. Ведь теперь я вспоминал лицо мамы, когда врачи поставили её перед выбором…

— Хрясь! Хрясь! Хрясь! — Звуки ударов начали меняться вместе с тем местом, кв которое прилетала зажатая двумя руками гантеля. — Плюх! Плюх! Плюх!

… И тогда она выбрала жизнь Тима-Младшего…

— Кланг!

Я успел подставить гантелю под размашистый удар грифа от штанги — второй парень подскочил ко мне сбоку. И прежде чем он замахнулся ещё раз, я выхватил металлический брус и отшвырнул его в сторону. Кажется, на металле при этом остались раскалённые отпечатки моих пальцев…

А пока я медленно поднимался над кучкой костей, мяса и мозгов, в которую превратилось лицо самодовольного типа, парень отшатнулся от меня назад, как от огня.

Да я и был огнём. Всё большие и большие искры и всполохи взлетали над моими плечами. С пальцев капала кипящая кровь и расплавленный металл. А кормила это пламя моя ненависть…

Ненависть к таким как вы… Ничтожествам, возомнившим себя властелинами чужих жизней… Которые при этом не имеют ни малейшего понятия об ответственности за эти чужие жизни…

Но теперь ваше время пришло…

Нет!

Моё время пришло…

Под взглядом горящих глаз все остальные замерли. И вместе с пламенем в их глазах сейчас отражался самый настоящий ужас. Как при взгляде на меня, так и на то, что осталось от моей жертвы.

Кажется, одна из девушек всё-таки достала смарт и попытался меня сфотографировать…

Вспышка!

— Хм-м-м-м-м…

Снова темнота и слабые искры.

— Хм-м-м-м-м… — Повторно протянул знакомый басовитый рокот где-то под ногами… Которых у меня опять нет.

— Это он… Я же говорил… — Всё тот же змеиное шипение за спиной

— Но он слаб… — Повторил голосок сверху. — Он ещё слишком слаб… Он не справится…

— У нас есть время… — Проговорил сиплый шёпот прямо передо мной. — Мы подождём…

— Мы подождём… — Все четыре голоса повторили одновременно, словно пришли к общему выводу.

И я открыл глаза.

— Ну как? — Ректор снова наклонился вперёд, глядя на меня поверх пенсне. — Что вы видели, ваше сиятельство?

Я оглянулся. Всё тот же уютный интерьер. За окнами и шторами — всё так же ярко светит Солнце. Даже чопорный халдей никуда не делся. Всё так же стоит позади наготове, равнодушно глядя прямо перед собой, словно статуя.

И на столике передо мной лежит всё тот же футляр с кристаллом, в котором пляшет тонкая огненная спираль. А на моих руках никакого огня или ошмётков чужих мозгов… Только прилипшие крошки печенья.

— Я… Я… — Глянув обратно в глаза Ректора, я не заметил в них ничего, кроме искреннего любопытства. — Я был далеко отсюда.

— О, как интересно! И где же? Может быть, у себя на малой Родине? Говорят, там очень красиво в это время года…

— Да… На малой… Родине…

Тучи за широкими окнами и городские огни на них снова всплыли в памяти…

— И что же вы там делали, ваше сиятельство? — Любопытный взгляд ректора сопроводила лёгкая добродушная улыбка. — Наверное, как обычно — охотились?

Теперь я видел перед собой то, что сотворил с лицом этого наглого хлыща…

— Да… Охотился…

— Замечательно! — Откинувшись обратно на спинку кресла, Ректор, кажется, чуть не захлопал в ладоши. — Я же говорил — ничего сложного! Запомните эти ощущения и попрактикуйтесь на досуге самостоятельно. Уверен, скоро у вас всё будет получаться гораздо лучше и проще. Сначала вы будете видеть только то, к чему привыкли. Но со временем сможете заглянуть гораздо дальше. И гораздо глубже. Тренировка ведёт к совершенству! И ваш замечательный дар ещё послужит вашему роду и Империи!

Интересно, что он имеет в виду? Что-то своё? Или то, что говорили эти четыре голоса…

— А пока… — Старикан быстро поднялся и шагнул к секретеру, стоявшему у стены позади кресла. — Вот вся необходимая вам информация. То, что я обещал… — Он открыл один из ящиков и достал пухлую папку из такого же бордового бархата, как и обивка футляра. — Прошу!

Я машинально взял протянутую папку и обнаружил, что она надёжно перевязана серебристыми шнурками.

— Не торопитесь, изучите всё как следует и выберите то, что вам нравится. — Вручив мне папку, ректор шагнул к входной двери. — В соответствии с необходимым минимумом итоговых баллов за пройденные курсы.

— Хорошо… — Я покосился на кристалл в футляре.

— И, конечно же, не забудьте вашу награду, князь! Ещё раз поздравляю вас с победой! И не смею больше задерживать… — Старикан сверкнул пенсне, добродушно улыбнулся и открыл дверь на улицу. — Кажется, вас уже ждут…

Захлопнув коробочку, я зажал её вместе с папкой подмышкой. И, поднявшись с дивана, выглянул за дверь.

Таисья нетерпеливо прохаживалась из стороны в сторону у закрытых ворот особняка — всё в той же клетчатой юбчонке и кедах. Только теперь сверху на ней была не белая блузка, а бордовая толстовка с капюшоном.

Заметив, что дверь дома открылась, девчонка остановилась. И, скрестив на груди руки, хмуро уставилась на выход. Как и раньше, нетерпеливо притоптывая одной ногой.

— Кхм… — Я покосился на Ректора и слугу. — До свидания…

— До встречи, ваше сиятельство! — Старикан продолжал добродушно улыбаться. — Хорошего вам дня!

А халдей лишь учтиво поклонился.

Шагнув наружу, я оглянулся, когда дверь затворилась за мной с лёгким стуком. И пошёл к выходу с территории особняка уже быстрее.

— Ну наконец-то! — Когда я приблизился к открытым воротам, Таисья недовольно сверкнула на меня глазами. — Давай отойдём…

Когда я шагнул за высокий забор следом за ней, она резко обернулась и…

— Хрясь!!! — От её пощёчины я чуть не выронил папку и футляр.

— Это тебе за то, что ты мне врал! — Золотистые глаза, полные праведной ярости, немедленно приблизились к самому лицу. Коготки цепко схватили пиджак за лацканы. — А это — за то, что помог победить…

И я вновь почувствовал на губах тот же горячий поцелуй, что и за минуту до полуночи…

Глава 20 Если долго смотреть в бездну…

— А если соврёшь мне ещё раз — укушу! — Отпустив пиджак, Таисья быстренько огляделась. И встав рядом спиной к забору, подтолкнула меня локтем в бок. — Рассказывай, кто тот пацанёнок на видео! И как тебя на самом деле зовут?

Вот об этом предупреждал меня Ромул. Всё-таки она тоже залезла в мобилку. И как теперь ей всё рассказать? Вон как смотрит…

— Ну? Опять что-нибудь сочиняешь? — Она обозначила кавычки движением пальцев. — «Шубский»… Даже не думай! Сразу почую! Я теперь ещё лучше твои враки выкуплю! Тогда я просто уставшая была!

От её коварного взгляда захотелось прикрыть папкой живот. Ещё как врежет опять. Удар-то у неё поставлен…

— Нет, не сочиняю… Просто правду рассказывать долго. Может где-нибудь есть более подходящее место?

Я тоже оглянулся. Парковая дорожка рядом с оградой резиденции руководителя ликеума была пуста. Но мало ли… Раз она здесь, занятия, наверное, уже закончились. И в любой момент могут появиться лишние глаза и уши. А мне бы для начала хотя бы осмыслить то, что только что произошло с этим «порталом»…

— Пока не скажешь, кто ты на самом деле — никуда я с тобой не пойду! — Взгляд приблизился, а верхняя губа обнажила клыки. — Ну⁈

— Ладно… Тот пацан в мобилке — мой брат.

— Ага! Значит ты точно никакой не Шубский! Нет у него братьев! — Взгляд золотистых глаз, тем не менее, стал чуть менее яростен. Но всё так же пытлив и внимателен. — Дальше? Как тебя зовут, а?

— Меня, как и его, зовут Тим… Тимотей, если полностью…

— И из какого ты рода, Тимотей? — Таисья прищурилась. — По именам что-то не припоминаю таких братьев…

Ну вот и приехали… Я уже не раз видел, как она относится к людям моего круга. Во всяком случае, презрения там было не меньше, чем у меня к тем, кого она считает своей ровней…

Но раз волчица ставит вопрос именно так, то у меня, очевидно, ещё есть пространство для манёвра. Что я, на допросах ни разу не был? Не обязательно врать. Можно просто рассказать не всю правду:

— А ты знаешь, где сейчас Технарь?

— При чём тут Технарь⁈ — Девчонка снова оскалилась. И её острый локоток ещё раз пихнул меня в бок. — Ну-ка давай зубы мне не заговаривай!

— Если я всё расскажу, то окажусь там же, где и он. Только вот Технарь скоро вернётся. А я уже нет. И Тим-младший — тоже.

— Чёрные, что ли? — Во взгляде юной княгини стало заметно лёгкое презрение. — Злобесово племя… Видела я их только что у мастерской… Тёрлись там вокруг какой-то тачки разбитой… — Таисья вновь немного остыла. Её ноздри слегка дёрнулись. — Но ты, похоже, не врёшь… И что ж ты такого натворил, что за тобой опричники приехать готовы?

— Этого, как ты понимаешь, я и не могу сказать. В том числе потому, что и к тебе у них тогда могут возникнуть вопросы…

— Ещё чего! — Презрение явно усилилось. — Пусть только попробуют сунуться!

— Тем не менее… — Я пожал плечами. Всё-таки мама была права, когда говорила о том, что рассказывать правду всегда легко и приятно. — Тут мне незачем тебя пугать или обманывать.

— Это как-то связано с твоими покушениями? — Гнев обманутой девчонки быстро уступал место озорному любопытству. — В смысле, с покушениями на тебя…

— Определённо. — Я кивнул, спокойно глядя ей прямо в глаза.

Вот почему она даже не предполагает, что я могу оказаться простолюдином. Действительно, кому может сдаться какой-то нищий сирота из человейных кварталов. То ли дело — какой-то таинственный аристо, который вынужден сохранять инкогнито для спасения жизни своего родственника. Да и как простолюдин может попасть в такое место иначе, чем в роли какого-нибудь полотёра или грузчика с временным пропуском.

И теперь во взгляде девчонки появилось даже что-то вроде уважения. Во всяком случае, интерес и любопытство точно никуда не пропали:

— Ну ладно… Живи пока… Тимотей… — Хмыкнув, Таисья хищно улыбнулась и снова легонько ткнула меня локтем в бок. — Только не ври мне больше! — Она не выдержала и легонько фыркнула. — Ну и имечко… Как у какого-нибудь служки из Синода.

— Это в честь деда. — Имя действительно было старомодным. — Но для всех остальных я всё ещё Евгорий, не забывай.

— Да поняла уже… — Её взгляд упал на папку и футляр в моих руках. — Ректор уже портал выдал? Мне тоже!

Забравшись к себе за воротник толстовки, Таисья немедленно продемонстрировала точно такой же кристалл. Тонкая светлая цепочка, на которой он вращался, была почти одного цвета с её аристократической бледной кожей.

И, не дожидаясь реакции, она тут же спрятала кристалл обратно и снова засыпала меня вопросами:

— А ты уже пробовал силу использовать? — Тут её глаза снова стали открываться всё шире и шире от всё новых и новых загадок, атакующих её сознание. — А, если ты не Шубский, то что ты умеешь? А тебе вообще тогда можно силу показывать? А Ректор видел? А он знает про чёрных? А? А⁈

— Подожди… — Я указал глазами ей за спину. — Кажется, мы не одни…

Из-за парковых деревьев показалась пара девчонок, одетых в такие же толстовки и юбки, как у Таисьи. Только вместо серых спутанных лохм обе носили на голове аккуратные венки из их собственных медно-рыжих кос. У одной они были уложены справа налево, а другой слева направо. В остальном обе студентки были совершенно одинаковые. Конопатые тонкие носики, узкие широкие губы и хитрющие зелёные глаза. Которые теперь неотрывно следили за нами, мигом позабыв про свою собственную беседу.

— Трубецкие… — Глаза Таисьи презрительно сузились. — Всем теперь раструбят… Ну и пофиг! — Девчонка придвинулась ещё ближе. Так, что я волей-неволей был вынужден обнять её за талию, чтобы не смотреться нелепо. — Тигу сама всё расскажу, а на остальных — плевать я хотела!

— Только, наверное, лучше не всё… — Я тоже встретил лукавые взгляды рыжих близняшек. И они немедленно захихикали, прикрывая рты такими же конопатыми ладошками.

— Да уж сама понимаю, не дура… Как вон эти… Ладно, пошли отсюда. Есть тут у меня одно укромное местечко… — Юная княгиня снова оглянулась на рыжую парочку и повысила голос. —…Где никто свои конопатые уши греть не будет!

— Пф! — Фыркнув, девчонки синхронно задрали носики и с гордым видом продефилировали мимо. Но уже через пару мгновений всё-таки снова начали коситься и оглядываться в нашу сторону, тихонько перешёптываясь.

Не без труда оторвав взгляд от синхронного движения их коротких юбчонок, я поспешил следом за Таисьей:

— Слушай, а тут всегда так тепло?

— Не-а. Под новый год зиму включат.

— Включат⁈

Я, конечно, слышал, что в холодное время года фрукты и овощи на прилавки попадают из теплиц с искусственным климатом. Кажется, почти все они составляли основу богатства и власти боярского рода Мстиславских, славящихся похожими талантами по управлению погодой. Их герб с конным рыцарем можно было найти на продуктах почти в каждом лабазе. Про него ещё все шутили, что давно пора пересадить его с коня за плуг. Но чтобы погодой можно было управлять так легко прямо под открытым небом…

Однако, судя по реакции девчонки, она говорила абсолютно искренне:

— Ну я не знаю, как это точно называется. Хочешь — потом у Технаря спроси, когда вернётся. — Она указала на высоченную ограду из тонкой сетки, легко просматривавшуюся из-за деревьев. — Нам туда!

За оградой быстро стал заметен широкий травяной стадион, чьё зелёное поле можно было использовать как для игр в ногомяч, так и в лапту. Кажется, именно в неё сейчас и играла небольшая группа студентов в спортивных костюмах бордового цвета. И некоторые наблюдали за игрой с невысоких, но длинных трибун. Которые, похоже, могли вместить не только весь местный контингент, но и примерно столько же гостей.

Рядом, позади трибун располагалась пара высоких полукруглых ангаров.

— Спортзалы у вас тоже отдельно для парней и девчонок, что ли? — Раньше я видел такие только на видеотерминалах. Никакой физкультуры у нас в кварталах, само собой не было. Если не считать бег от неудачной встречи с гопниками из соседнего района.

— Не, второй — это бассейн. — Таисья указала на дальний от нас ангар. — Вот тут давай пролезем, пока нет никого…

За невысокими зарослями рядом с парковой дорожкой в сетке обнаружилась небольшая дыра. Но достаточная для того, что бы протиснуться сквозь неё и не разодрать одежду.

Сразу за этим тайным лазом начинался низкий пустой край трибун, который надёжно закрывал нас от тех, кто сейчас тренировался на вечнозелёном поле. А по другую сторону пожелтевшие заросли служили надёжной защитой от любопытных взглядов с парковой дорожки.

— Мы тут с Тигом обычно планы на игры обсуждаем. А то в кампусах вечно кто-нибудь подслушивает… — Таисья пролезла первой и, пригнувшись под низкими рядами сидений, без затей уселась прямо на примятую траву, скрестив ноги. — Рассказывай, что у Ректора было? Он знает, что за тобой чёрные смотрят?

— Знает. Они как раз при нём Технаря и забрали. — Я пролез следом и, придерживаясь за ажурные стальные конструкции трибун, присел рядом, стараясь не задеть головой низкие опоры передних рядов.

— Ну тогда точно вернут. — Почесав затылок, девчонка кивнула своим мыслям. — Иначе бы Ректор его так просто не выдал. До самого Императора бы дошёл, но не выдал.

— Там ещё кое-что было…

— Что?

Прежде чем продолжить, я задумался — кому из всех этих людей вообще можно доверить рассказ о моих видениях. Или не видениях? То месиво, в которое я превратил лицо холёного ублюдка из спортзала, выглядело очень натурально. Совсем не так, как в тех снах, где я уже не раз убивал его сотнями разных способов… Но ведь руки остались чистыми…

Не дождавшись ответа, девчонка нетерпеливо подвинулась ближе, положив коленки на мои скрещенные ноги:

— Ну чего молчишь? В портале что-то прикольное увидел? — Болтливость Таисьи снова оказалась мне на руку. — Там всякое бывает в первый раз. Обычно какие-то тени, искорки, молнии… Знакомые лица и места могут померещиться… Это наш мозг так видит то, что за Завесой. Там же всё по-другому совсем…

— За завесой?

Перед тем, как снова заговорить, девчонка как-то странно прищурилась. Словно хотела определить — не шучу ли я:

— Ты вообще хоть что-нибудь про свою силу знаешь? Откуда её черпают?

Я не спешил с ответом и сделал вид, что задумался — надеясь, что моя собеседница снова не удержит язык за зубами, как уже не раз бывало.

Так вышло и на сей раз:

— Ничего не берётся из ниоткуда, Шубск… Тим! За Завесой — другой мир. Совсем не такой как наш, ещё совсем не упорядоченный. И поэтому там летает море свободной, легко доступной энергии. А не так, как у нас — уже вся в этих… В атомах, во! Оттуда аристо её и берут — для того, чтобы управлять силой своего рода. Это же ещё в прогимназии рассказывают, ты чего!

— Я не…

«Не ходил в прогимназию, а учился только по лекциям с видеотерминала»? Это ты хотел сказать⁈

Но теперь она ждёт продолжения… И, кажется, снова принюхивается…

— Я не… Я не очень хорошо раньше учился… — Чистая правда. Из маминых книг я почерпнул куда больше полезных сведений.

— Пф-ф! Оно и видно! То-то ты до сих пор своей силой толком управлять не умеешь, двоечник!

Похоже, она начала путать мои правдивые показания и ложное прикрытие о Горе Шубском. И до сих пор даже не допускает мысли о том, что я простолюдин, который понятия не имеет обо всех этих «завесах», «энергиях» и «силах». Ну да тем лучше, не буду мешать. Пусть и дальше хвастается.

Я постарался принять растерянный вид. В принципе, в текущей ситуации это было легко:

— Да, наверное… А у тебя это прямо легко получается?

— Ну пока тоже не очень, если честно… — Девчонка немного смутилась. Но быстренько снова азартно вытаращила глазки и придвинулась ещё ближе. — Но вот портал как раз и позволяет свободно брать оттуда энергию для силы, в любое время. Если умеешь — то быстро. Но это надо тренироваться…

Таисья снова вытащила кристалл из-под воротника толстовки. И огненная спираль завертелась у нас перед самыми глазами.

— А во время игры у тебя же его не было? — Я вгляделся в пляшущий огонёк. Совсем как мой. — И у остальных вроде тоже…

— Во время игр Ректор создаёт небольшой запас свободной энергии на территории ликеума. И за Завесу можно лишний раз не лезть. И время не тратить.

— Получается… Если этой самой энергии под рукой нет, то нужно всё время сначала заглядывать в портал?

— Ну да… Но если потренируешься — можно запастись впрок. Прям надолго, чтобы потом время не тратить. Нас тут такому и учат, например.

— Хм… — Я на всякий случай перестал вглядываться в кристалл, внутри которого спираль снова раскручивалась всё быстрее. — А если… Если мы можем заглянуть за эту самую завесу… То и оттуда кто-то тоже может взглянуть обратно?

Хвастливый азарт на лице девчонки вдруг резко пропал, уступив место неподдельной тревоге. И она быстро спрятала кристалл обратно за пазуху:

— А ты… — Золотистые глаза превратились в знакомые недоверчивые щёлочки. — Хочешь сказать, что ты там видел что-то кроме знакомых мест и лиц?

— Ну не то что бы видел… Скорее слышал…

— Что⁈ — Таисья вдруг резко отодвинулась. — Слышал⁈

Не нужно было ходить в прогимназию, чтобы понять её отношение к таким новостям. Но у кого ещё мне узнать подробности… Не лезть же обратно в этот портал и спрашивать у тех четырёх голосов.

— Я… Я слышал там голоса…

— Какие голоса⁈ — Недоверие опять сменилось неподдельной тревогой. Но быстро уступило место осторожному сомнению. — Может, просто показалось?

— Может… Они говорили что-то про…

— Говорили???!!! — Резко вскочив на ноги, девчонка ударилась о низкие трибуны. — Ой!

Но тут же она снова уставилась на меня, так, словно я опустился перед ней на четвереньки и принялся злобно гавкать, брызгая слюной во все стороны. Хотя, пожалуй, именно её такая картина должна была удивить и напугать гораздо меньше, чем сейчас.

Потирая ушибленную макушку, Таисья, быстро огляделась. И, видимо всё-таки заметив на моём лице полное непонимание, снова осторожно присела и заговорила:

— А… А эти голоса… — Она опять опасливо оглянулась. — Они прямо что-то понятное говорили? Не просто там шипение или рычание какое-нибудь?

— Они говорили что-то про то, что я ещё не готов. Что слишком слаб…

Говоря это, я следил за реакцией девчонки. Теперь она словно смотрела какой-то фильм ужасов. Вот уж не думал, что её что-то может так напугать…

Сделав паузу, я понял, что она пока никак не может или не хочет прокомментировать эту информацию. И продолжил:

— А потом я спросил…

— СПРОСИЛ???!!!

Таисья снова подскочила на месте. И снова хлопнулась головой о низкие доски. Но на этот раз и не думала ойкать и хвататься за голову:

— ТЫ⁈ ИХ⁈ СПРОСИЛ???!!! — Вытаращив глаза, она не сводила с меня взгляда.

— Ну… Да… Спросил, типа, где это я…

— А… — Открыв рот, девчонка вдруг замерла на месте с вытянутой в мою сторону рукой. И через долюсекунды вокруг неё вдруг мгновенно образовался ровный прозрачный куб.

А стальные опоры трибун, к которым были прикручены доски и сиденья, изогнулись, словно змеи. И прежде чем я успел пошевелиться, упали на меня, обернувшись кольцами вокруг ног и рук. Свободные концы железок быстро вошли в землю, пригвоздив меня к ней словно муху. Так, что я не только не мог пошевелиться, но и вздохнуть полной грудью. А прежде чем я попытался дёрнуться, стальная лента оплела ещё и голову. И теперь я мог смотреть только прямо перед собой — ровно наверх, на днища сидений.

Рядом тут же раздался довольный и от того ещё более тошнотворный голос:

— Я же говорил, что ещё встретимся, Шубский…

Глава 21 Бездна посмотрит на тебя обратно

Вскоре прилизанный граф всё-таки показался в области моего зрения. Хотя приходилось до боли скашивать глаза в сторону, чтобы хоть как-то его рассмотреть. И тех, кто залез через дырку в заборе следом за ним. Этот самовлюблённый подонок, конечно же пришёл сюда не один.

То, что этот парень настоящий нарцисс, который наверняка часами разглядывает себя в зеркале, было очевидно хотя бы потому, что он не нанёс мне удар скрытно. Как сделал бы я сам, если бы вдруг возникла такая необходимость. Не-е-ет. Ему нужно, чтобы я видел его победу. Чтобы точно понял, кто тут у нас тут самый умный и красивый.

Точно так же я бы наплевал на любое оскорбление, касающееся моей внешности. Подумаешь. Я её не выбирал. Но этот плешивый красавчик воспринял замечание про свою раннюю лысину как что-то очень личное. И теперь пытается вылечить уязвлённую гордость при первой же возможности.

— Попались, голубки… — Пока Кривошеин ухмылялся, разглядывая застывшую Таисью, по бокам от его силуэта появились ещё два парня. И прилизанный граф повернулся к тому, кто был слева. — Она точно не сможет сейчас озвереть?

Этот барчук будто совсем седой. Но, судя по тёмным бровям и корням поднятых ёжиком волос — крашеный. С водянистыми светло-серыми глазами, которые холодно смотрят на меня как на сбитую машиной собаку. Примерно недельной давности.

— Нет, не сможет. — Я узнал сиплый, будто бы простуженный голос снеговика с топором. — Пока не подтает — ей силёнок не хватит. — Белобрысый парень шагнул назад и выглянул на небо за ряды сидений над нами. — А сегодня, вроде, не жарко…

— А дышать она там вообще может? — Граф снова присмотрелся к прозрачной глыбе и слегка постучал по льду пальцем. — Мне совсем не нужно, чтобы она тут сейчас задохнулась. Скорее наоборот — пусть сейчас подышит как следует…

— Да, сейчас… — Водянистые глаза слегка сузились при взгляде на испуганное лицо девчонки. И от её сморщенного носика до края глыбы быстро пролегли едва заметные трещинки. — Вот так сможет.

Кажется, из трещиной действительно вылетел едва заметный парок. Но похоже, что юная волчица сейчас и вправду не может пошевелить ни единым мускулом. Только вытаращенные глаза бешено вращаются из стороны в сторону. Без соответствующих движений мимических мышц это выглядело так, словно её охватило какое-то безумие. Потому что было совершенно непонятно — злится она или наоборот — впадает в панику.

Второй парень рядом с плешивым графом, похоже, был весь в пирсинге — от солнечных лучей, пробивающихся сквозь щели в досках трибуны, у него на лице постоянно что-то сверкало. Ухо, бровь… В носу тоже что-то поблескивает серебром… В принципе, ничего не имею против таких украшений. Как по мне — очередная напрасная трата денег. Но разве вот такие искусственные сопли делают человека красивее? Всё-таки я их ещё плохо понимаю…

Однако, и этот чернявый любитель пирсинга тоже смотрит на меня своими тёмными глазами как на труп. Только вот если белобрысый словно хочет брезгливо отбросить в сторону, то этот будто бы собирается перед этим провести пару интересных опытов.

Похоже, что у этих ребят та же проблема, что и у прилизанного графа. Очень хотят, что бы все вокруг заметили, что они не такие как все. Что они лучше, чем все.

Забавно, что тут такой маскарад, похоже, котируется — судя по тому, что я видел до этого в кампусе. А в моём прежнем мире всё это было бы для носителя большой проблемой. И автоматическим приглашением к не самой приятной беседе с пацанами наподобие того же Сявы… Очень уж они не любят тех, что хочет казаться круче, чем есть на самом деле… И подобный внешний вид воспринимают именно как вызов. Которым он, по сути, и является…

Ведь даже тупорылому Сяве сразу видна фальшь, скрытая за этой показухой. Потому что с такими кольцами и патлами вы точно никогда не были в настоящей драке. Той, когда не до приличий и правил. Той, когда победитель забирает всё. Иначе вам давно бы это всё уже поотрывали.

Хотя… Может это какие-то родовые традиции? Я же о них ничего не знаю… Да если бы я сначала увидел кристалл с порталом на шее Таисьи, а не в доме Ректора, то подумал бы, что это просто какая-то безвкусная побрякушка. Кто их знает, какие ещё фетиши эти родовитые фокусники используют для своих «взглядов за завесу» и тому подобных трюков…

Но даже если так. Если вы их не прячете — то хотите продемонстрировать всем свою силу. Но в этом-то и скрывается ваша слабость… Я уже видел сегодня профессиональных душегубов. Уж на кого-кого, но на наёмных убийц те замученные работяги в комбинезонах были похожи меньше всего. Пока не приступили к делу… А вы… Вы просто хотите меня напугать… И чтобы вы совершили ошибку, достаточно просто вас не бояться.

— А я вот так и знал, что раз на раз тебе слабО будет… — Не смотря на стягивающие грудь стальные трубы, дышать и говорить я всё-ещё мог.

— Вы, Шубские, совсем там у себя в лесу, похоже, одичали… — Кривошеин шагнул ближе, встав прямо между мной и вмороженной в лёд девчонкой. — Какой ещё «раз на раз»? Ты у каких лосей там этого нахватался, а?

— Хе-хе-хе… — Сиплый смешок крашеного блондина звучал точно так же, как и вчера — среди хеловинских декораций.

А смуглый любитель пирсинга даже не улыбнулся. Может, ему просто неудобно смеяться со всеми этими булавками? Или язык тоже проколот так, что говорить невозможно?

Плешивый граф слегка наклонился, чтобы рассмотреть меня поближе:

— Ты, лесовик, наверное, думаешь, что мне теперь полагается тебя на дуэль вызвать, да? Или… Как ты там сказал… «Раз на раз»? — Резко перестав презрительно ухмыляться, он внезапно вытянул руку и с силой сжал мою нижнюю губу. — Да кто ты такой, падаль таёжная⁈ Что бы я, наследник владыки Валакии и Трансваалии, тебя на дуэль вызывал⁈

О, да… Как же он гордится завоеваниями своих предков… Обычно это происходит, когда самому похвастать-то и нечем. С этого и начнём…

— А они больфэ этого фтадиона? — Я приподнял бровь, изображая притворный интерес. — А то фто-то ни разу про эфи девевни не флыфал…

Выкрутив мне губу так, что она чуть не оторвалась от челюсти, Кривошеин брезгливо отбросил моё лицо в сторону и вытер пальцы о бархатную папку. Её пришпилило ко мне так же, как я её и держал — прижимая перед собой к груди.

Очистив пальцы от моей слюны, прилизанный граф присмотрелся к бархату:

— Уже и к Ректору успел подмазаться, подберёзовик… Уроки свои получил, наверное… Х-ха! — Ударив тыльной стороной ладони по папке, он отбросил её от меня в сторону. Узелок на серебряной тесьме выдержал. Но футляр, до того зажатый между мной и папкой, от броска раскрылся, и кристалл выпал из него в траву чуть дальше. Кажется, от удара, огненная спираль начала вращаться чуть быстрее…

Но Кривошеин всего этого не заметил. Сейчас он говорил уже не с мной, а со своими корешами. Хотя его слова, конечно, предназначались, и мне тоже:

— Теперь ждёт, наверное, что мы его сейчас тут бить будем. Готовится геройски принимать муки, во имя своей лохматой дамы сердца… И, наверное, уже в мыслях папочке рассказывает о том, какие мы тут все, городские, подлые и коварные… Не то что в родном лесу! — Получив от корешей ответные ухмылки, плешивый граф вновь презрительно прищурился на меня. — Очень надо об тебя пачкаться, подосиновик ты тухлый… — Он снова покосился на свои изящные пальцы и ещё раз тщательно вытер их о лацкан моего пиджака.

После чего выпрямился и шагнул в сторону, снова открывая моему взгляду застывшую Таисью:

— Не-е-ет, любовничек… У меня для тебя сейчас будет зрелище поинтереснее… — Обойдя глыбу льда, он чуть наклонился, заглядывая девчонке под взлетевший и застывшый в таком положении задний край юбки. — Ох, какая же она горячая штучка… Лёд точно выдержит? А, Вил?

В ответ на вопросительный взгляд наследника Валакии и Трансваалии, белобрысый парень снова сипло усмехнулся и пожал плечами:

— Минут двадцать есть…

— Ну-у-у… — Разочарованно протянул Кривошеин, опять заглянув под юбку. — Ты что-то плохо обо мне думаешь, Морозов. Я мог бы поиграть с ней и дольше…

— Ну тогда можно убрать лёд только вот здесь… — Крашеный блондин шагнул ближе к застывшей девчонке и указал туда, куда заглядывал граф. — Тогда на полчаса хватит… Может даже дольше…

— Это, конечно, будет номер… — Кривошеин вновь склонил голову вниз, но вовремя спохватился и выпрямился, когда зализанные на лысину волосы начали опасно сползать на высокий лоб. — Ну да ладно. Главное чтобы нашему охотничку было всё видно… Давай, сделай, как ты там показал… Только побыстрее!

— Сейчас… — Белобрысый Вил тоже шагнул за прозрачную глыбу и начал делать какие-то странные движения руками, которые через лёд выглядели совсем ни на что не похоже.

Таисья всё это время не переставала отчаянно косить глазами по сторонам, пытаясь разглядеть то, что происходит у неё за спиной.

И на что они надеются? Думают, что волчица потом будет молчать, как какая-нибудь перепуганная до смерти девчонка из простолюдинов? Да она же сама им потом головы пооткусает! Или чего похуже… А что будет когда вернётся брат? Он-то, судя по её рассказам, тоже не робкого десятка…

Уступив место приятелю, Кривошеин снова вышел из-за глыбы льда в моё поле зрения.

Ох, какой же у него сальный взгляд… Наверняка у тебя в этой твоей Валакии таких бедняжек уже не мало было… Может поэтому ты такой смелый… Привык к безвыходной покорности? И теперь совсем башку снесло?

— Ну что, падаль? Предвкушаешь зрелище? Или думаешь, что вот-вот как вылезешь, как выпрыгнешь! Как бы из последних сил, да? — При этих словах прилизанный граф покосился на пирсингованного приятеля. — Арс, ты ж его держишь?

— Угу… — Молчаливый Арс продолжал смотреть на меня, как на пришпиленную к разделочному столу жабу. И я почувствовал, что стальные трубы ещё сильнее прижали меня к земле. Теперь я точно могу шевелить только глазами…

— Не-е-ет, Шубский… Тут тебе не Арал… Или где ты там из-под коряги вылез? — Кривошеин вновь глянул куда-то в сторону и покачал головой с деланным изумлением. — «Раз на раз»… Я не могу вообще… — И граф снова уставился мне прямо в глаза, наклонившись чуть ближе. — Короче, дитя лесов… Сейчас ты увидишь, как наша непобедимая волчица хорошо проведёт со мной время. И если думаешь, что после этого она хоть что-то вспомнит — то глубоко ошибаешься…

Его широкие зрачки вдруг быстро раздвинулись. И мгновенно заполнили не только радужку, но и белки, превратив оба глаза в жуткие чёрные дыры. А глубокий баритон стал звучать у меня изнутри головы:

— Но ты запомнишь всё, лесовик… Во всех подробностях… И потом будешь видеть это каждую ночь… Каждый раз, как только попробуешь закрыть глаза и заснуть… Будешь слышать её вздохи и видеть тот трепет, с которым она сейчас будет получать высшее наслаждение… — Причмокнув своими бантиковыми губами, он обернулся на льдину. — Пожалуй, я даже делаю ей услугу… Кто ещё позарится на эту шавку. Разве что такой как ты… Привык наверное, там у себя волкам хвосты крутить? Да, Шубский? А-ха-ха-ха-ха-ха…

Его самодовольный хохот стучал у меня в мозгах как маленький острый молоточек. А от того, что я не мог вздохнуть полной грудью, я теперь задыхался ещё сильнее — не только от ярости.

— Ну-ну… Не кипятись… — Коралловые губы надо мной снова растянулись в приторную улыбочку. — Лучше расслабься и получай удовольствие… Когда ещё увидишь, как обходится с девушкой настоящий аристо…

Я действительно не мог пошевелить даже пальцем. Изогнутые металлические конструкции прижали к земле и ладони, и локти и плечи. А затёкшие ноги я уже почти не чувствовал.

Но говорить-то я ещё могу!

— Слушай ты, граф Транс… Как там тебя… А ты можешь только тогда, когда другие мужики смотрят, да? — Изобретая провокации, я бешено вращал глазами вокруг не хуже Таисьи — в поисках хоть какой-то помощи… — По другому уже не встаёт?

Может позвать кого? Есть тут кто-то вообще поблизости?

Справа от меня всё ещё пырится этот проколотый Арс… Вот маньячила-то… А сзади? Сиденья… Кажется, там на поле кто-то играл в лапту… Но если я не слышу звуков игры, то и меня они не услышат… А слева?

Слева сквозь траву проскочила искорка…

— Ты, Шубский, конечно, смелый… — Судя по спокойному ответу, долетевшему из-за глыбы льда, провокация на этот раз не сработала. — Смелый, но глупый… Но ничего, поумнеешь ещё… Я тебя научу власть уважать…

Искорка слева мигнула ещё ярче…

Портал!

Да, вот он… Еле видно… Но спираль словно прожигает эти пожухлые стебельки. И чем дольше я кошусь на неё глазами, тем быстрее она начинает плясать вокруг растущей тёмной пустоты…

— Ну что, всё или нет? — Позади замороженной девчонки снова послышался голос Кривошеина. — Долгое ещё возиться будешь?

— Да вот, уже… Так пойдёт?

— Хм… А у неё не плохой вкус в нижнем белье, оказывается… Вот уж не думал… Эй, Шубский? А может это она для тебя так приоделась, а? А-ха-ха-ха…

— Хе-хе-хе…

Спираль раскручивается всё сильнее… И становится всё больше… Интересно, как они этого не замечают? Или слишком заняты там, позади…

— Жаль, конечно, что остальное всё недоступно… Ну да ладно… Хм-м-м… Это лёд тает, или ты уже для меня так намокла, а, девочка?

Рыжие всполохи уже снова танцуют вокруг меня… Тени, падающие от трибуны, быстро сгущаются… И вот вокруг уже нет ничего, кроме пляшущего пламени и крутящих хоровод теней…

И голосов…

— Кто это? — Сиплый хрип на этот раз удивился явно притворно. — Снова тот, о ком я думаю?

— Это он… — Змеиный шелест снова где-то сзади. — Ему понравилось…

— Но он смог лишь забрать жизнь… — Тонкий голосок сверху снова был разочарован. — Всего лишь жизнь…

— Он не готов. — Низкий рык в бесконечной бездне под моими ногами снова вынес категоричный вердикт.

Вижрьогня и тьмы начал растворяться и убегать прочь. Нет! Подождите!

— Я хочу попробовать ещё раз!!!

Понятия не имею, что я имел в виду… Наверное то чувство, которое возникло в момент смерти того подонка из спортзала. Тогда, когда его лицо плющилось под моими ударами… Тот огонь в груди. Тот жар на коже… То пламя в моих глазах… Как я мог забыть это чувство? Оно же лучше всего, что случалось со мной до этого…

Чувство свершённой мести. Чувство восстановленной справедливости. Ощущение того, что теперь я вершу чью-то судьбу…

— Он думает, что в этот раз сможет? — Сиплый по-прежнему говорил вопросами.

— Он не думает… — Змея позади шипела ответы. — Он знает… Он помнит… Он любит…

— Он ещё такой наивный… — Тонкий голосок сверху, кажется, хихикнул. — Думает, что их жизни чего-то стоят…

— Хорошо. — Снова вынес решение басовитый рык. — Пусть попробует забрать то, что нам нужно.

Согревающие воспоминания тут же вновь сменились холодной пустотой. Которая начала высасывать в себя то танцующее пламя, из которого сейчас состоял я сам…

Холод… Обжигающий морозный холод… Пустой и в то же время твёрдый, как лёд… Он снова вытягивает из меня мои огоньки! А ну не смей! Не смей!!! Это моё по праву!!!

— Нет!!!

Распахнув глаза, я обнаружил, что сижу на земле, сжимая в руках оплавленные куски металла. Сжимаю в руках, раскалённых до бела.

И теперь взгляд полный растерянного смятения застыл не только на лице вмороженной в лёд девчонки. Теперь на меня так смотрят и все остальные…

Глава 22 То,что нужно

— Что за… — Пирсингованный парень наконец-то выдавил из себя пару слов, опустив вытаращенные глаза на обрывки гнутого металла в моих руках.

За этот миг мои ладони вдруг резко снова стали вполне обычными — словно кто-то щёлкнул выключателем. И вместо раскалённой добела поверхности снова была обыкновенная кожа.

Я рефлекторно выронил раскалённые скобы ещё раньше, чем понял, что произошло — они чуть не сожгли мне пальцы.

В нос тут же ударил запах горелой тряпки — оплавленные по краям металлические крючья теперь перестали держать ещё и ноги. Но успели подпалить костюмные брюки. Дорогой натуральный материал, конечно, не вспыхивал так легко, как взялась бы синтетика. Но жжение тлеющих штанин я почувствовал. И немедленно вскочил на ноги, сбрасывая с себя горячие обломки.

И без малейших раздумий рванул дальше вперёд, разбрасывая по пути тлеющие искры. Ведь кем бы ни были те голоса в портале, они лишь дали мне шанс. А дальше я должен сам…

…забрать то, что нам нужно.

Любитель пирсинга стоял ближе всего. И тут же поплатился за дань своему экстремальному стилю, когда я сначала с ходу ткнул его обожжённым правым кулаком в солнечное сплетение. А левой — выдернул дерзкий перевёрнутый крест из его уха. И украшение весьма удачно уместилось между сжатыми пальцами, выставив наружу длинную острую часть — как раз пока я на обратном движении врезал локтем в другое ухо — почти свободное от украшений.

И пока этот парень ненадолго вышел из игры, я тут же развернулся к тем, кто сейчас находился позади ледяной глыбы.

Кривошеин, как оказалось, уже даже успел приспустить штаны, пристраиваясь к размороженной части беспомощной пленницы. И пока он торопливо подтягивал их обратно, я атаковал ближайшего ко мне белобрысого фокусника.

Никаких размашистых хуков в ухо, как в барных драках киношных кобвоев. Никаких ударов в скулу или челюсть, от которых быстрее сам сломаешь себе пальцы, если у тебя нет кастета. И уж тем более никаких пинков по ногам или нелепых толканий в грудь. На улице бить надо туда, где мягко. Глаза, нос, горло, пузо, пах — смотря до чего дотягиваешься.

Я смог дотянулся только до первой цели.

— А-а-а-а-а-а!!! — Острый крест остался торчать из угла левого водянистого глаза. Не выколол. Но тоже неприятно.

А мой правый кулак не достал до бледного вражьего носа совсем чуть-чуть — прямо в воздухе перед ним вдруг образовалась ледяная пластина. Которая вдребезги разбилась от удара, но порезала мне костяшки — так сильно, что вместе с ледяными осколками в стороны полетели и капельки крови.

Однако вид раненого противника тут же разжёг в груди уже знакомый азарт. И вместо того, чтобы продолжать переть на крашеного блондина как молотилка комбайна, я пригнулся и прыгнул плечом вперёд — толкнув орущего парня в живот. Одновременно подхватывая с земли один из осколков.

Острый кусок льда был настолько холоден, что вместо того, чтобы выскользнуть, наоборот примёрз к вспотевшей ладони. И как только я оказался на земле вместе со своим противником, я тут же вонзил этот осколок опять туда, куда дотягивался — прямо между ног.

И если до этого крашеный барчук лишь растеряно подвывал, схватившись рукой за глаз, то теперь заверещал совсем как девчонка. Вселяя в меня ещё больше презрения и ненависти… И вы ещё называете себя благородными⁈

— Хдунк!

Едва я попытался подняться с земли, как тяжёлый удар слева отбросил мою голову в сторону — а за ней и всё тело. Мир немного пошатнулся. Но я на автомате сделал то, к чему уже давно привык в таких ситуациях. Когда не можешь быстро подняться на ноги после нокдауна — катись в сторону, прочь оттуда, откуда только что прилетело.

И пока я кувыркался вбок по траве, злость от пропущенной оплеухи просто взорвала меня изнутри…

Наткнувшись рёбрами на одну из разорванных горячих железок, я без малейших опасений схватил её голой рукой. И не глядя швырнул в ту сторону, откуда только что получил ногой в челюсть. Но вместо металлического стука оттуда вдруг раздалось шипение — словно кто-то разбил на раскалённую сковородку пару яиц.

— Ай, с-с-у-у-ук-к-к… — Тараща глаза на собственное плечо, Кривошеин попытался столкнуть с него кусок расплавленного металла. Но тот быстро застыл, вцепившись горячей хваткой в дымящуюся под ним ткань. И в итоге плешивый граф лишь обжёг себе пальцы. — Ай-с-с!..

В то время, как я пытался встать, осматривая собственную пятерню. И успел заметить, как раскалённая добела поверхность вновь превратилась в обычную человеческую кожу.

— Арс, сними это!!! Сними!!!

Отпустив порванное ухо, смуглый паренёк махнул окровавленной ладонью в сторону вопящего от боли приятеля. И оплавленный кусок стали отлетел на землю, вырвав клок прилипшей к нему пиджачной ткани. Сквозь дымящуюся дырку было видно, что и белую рубашку прожгло почти насквозь.

— Орёшь как баба… — Отталкиваясь от земли, я сплюнув кровь и схватил свободной рукой ещё один металлический обломок. И когда мой взгляд невольно упал на тот участок ледяной глыбы, к которому только что пристраивался Кривошеин, ярость немедленно вскипела с новой силой… Как же я ненавижу ублюдков, которые пользуются чужой беспомощностью!

И кусок расплавленного металла вновь полетел в цель. И ещё один! И ещё!!!

Но пока я пытался быстро нащупать очередной обломок, все три броска ушли мимо. Невидимая сила отклоняла их от курса почти перед самым носом плешивого графа. Один подпалил днища сидений, другой обуглил участок травы, а третий вошёл внутрь ледяной глыбы. Зашипев, кусок металла выбросил облако пара и продвинулся через лёд почти до самой руки замороженной девчонки. Да так и застыл там неровным комком в конце образовавшегося тоннеля. От края которого быстро побежала тонкая трещинка…

Но мне некогда было за ней следить. Эти досадные промахи разозлили меня ещё сильнее! Рванувшись с места, я обозначил удар в пирсингованное лицо. Но сам тут же упал вниз. И, проскользнув по траве, снёс чернявого Арса ногомячной подсечкой, пока тот испуганно задирал перед собой свои клешни.

Развернувшись, я уже собирался ткнуть его локтем в горло, так удачно приземлившееся рядом. Но едва поднял руку перед собой, как она по самое плечо вдруг оказалась внутри неровного куска льда.

— Да голову ему заморозь!!! Голову!!! — Едва оклемавшись от ожога, плешивый граф выставил в мою сторону руку, указывая ноющему от боли блондину на нужную цель. Но тот то ли промахнулся из-за того, что теперь смотрел на мир одним глазом, то ли я вовремя поднял локоть.

В любом случае, нужно…

Обжигающий холод вдруг коснулся лица. И всей кожи головы одновременно. И теперь я видел мир искажённым неровной толщей прозрачного льда перед глазами.

И всё вокруг тут же взорвалось душащей болью, когда прилизанный граф снова с разбега отбросил меня ударом ноги в грудь.

Повалившись на спину, я не слышал его победных воплей. Только какой-то приглушённый гул, исходящий из его рта — такой же неясный, как и картинка перед глазами. Прозрачный лёд быстро таял — и от стекающей воды всё вокруг дрожало и искривлялось

Остальные двое тут же снова заняли свои позиции по сторонам от неспешно шагающего ко мне наследника Валакии и этой его Транс-чего-то-там. Один, сгибаясь от пропущенного удара в живот, снова принялся зажимать порванное ухо. А второй держался за опухающий глаз, сжимая колени и слегка приседая от боли в паху.

Но все трое медленно приближались…

— Конец тебе, падаль… — Я снова услышал голос плешивого графа внутри собственного сознания. И вдруг почувствовал, что не могу пошевелиться. Но уже не от того, что на моей руке и голове висели ледяные глыбы, а обломки металлических конструкций снова подползли к ногам, заковав их в настоящие кандалы.

Паралич был совсем как тогда, когда я увидел этого самодовольного хлыща в первый раз — в кабинете Ульяны. Или тогда, когда меня заставил замереть Ромул. Кажется, я даже не мог сделать вдох…

Что тебе помогло тогда⁈ Слепая всепоглощающая ярость! Ну так давай! Разозлись уже, тряпка!

Что⁈ Почему⁈ Почему вместо того, чтобы возненавидеть весь свет в лице этих трёх подонков, ты вдруг хочешь отползти от них подальше⁈ Вспомни, что они только что собирались сделать! Вспомни и порви этих тварей на обгоревшие тряпки!

Ты что… Ты… Ты…

Ты их боишься⁈

— Ха. Ха. Ха. — Рот Кривошеина не двигался. Но теперь я слышал его ясно и чётко. — Хочешь обратно под свою корягу, жалкий лесовичок?

Нет! Перестань паниковать! Это всего лишь очередные фокусы этого прилизанного гипнотизёра! Этого просто не может быть! Пойми уже, наконец!

Но ничего я сейчас не хотел больше, чем сбросить с себя эти ледяные и стальные оковы, свернуться калачиком и забиться куда-нибудь в угол, умоляя о пощаде… Чёрт, да я бы уже умолял, если бы не лёд!

Очнись, Тим!!! Очнись! Это всё не по настоящему!!! Это всё их идиотские фокусы!!!

Но ведь от этого ещё страшнее… Вот они всё ближе и ближе… Настоящие хозяева этого мира… А ты всего лишь пыль под их уверенной походкой.

Нет! Нет!!!

— Да-а-а… — Протянул издевательский баритон внутри моего черепа. — Да-а-а-а… Хочешь к мамочке, да? Обратно под юбку от этих страшных больших дяденек… — Он принялся фальшиво изображать детский плач. — Уа-а-а-а! Уа-уа… У-а-а-а-а…

— А-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!!

Пронзительный волчий вой долетел до моего слуха даже через толщу льда. И даже через размытую поверхность я увидел, как над шагающей ко мне троицей взвилась вверх серая тень. В бордовой толстовке и клетчатой юбочке…

— Р-Р-А-АВ!!! — Противники еле успели отскочить в стороны, когда длинные когти вспороли воздух и вспахали землю там, где только что была эта троица.

И на каждой когтистой лапе тут же застыло по здоровенной льдине.

— Р-Р-А-АВ!!! — Швырнув замороженные лапы в сторону крашенного блондина, волчица всё равно достала его этими глыбами, отбросив ударом на пару саженей всторону.

И Таисья тут же снова взметнула свои ледяные кулаки в воздух, разворачиваясь оскалённой мордой к чернявому любителю пирсинга:

— Р-Р-А-АВ!!! — Её клыки уже почти сомкнулись на его горле, как вдруг рваные ошмётки металла превратились в круглую клетку — прямо вокруг зубастой пасти. И вместо брызг крови из разорванного горла, я успел заметить только то, как Арс отлетел на землю от удара в лицо этим намордником.

— ГРРРРР!!! — Рефлекторно пытаясь стряхнуть с себя лёд и железяки, волчица принялась метаться из стороны в сторону. Но яростный рык вдруг превратился в резкий скулёж. И золотистые глаза пристально уставились в сторону отпрыгнувшего прочь графа.

— Спокойно, девочка… — Его голос вновь загудел у меня внутри черепа. — Я закончу с тобой позже…

Секунда! Нет… Доля секунды прошла с того момента, как Кривошеин обернулся к пойманной волчице… Но этого мгновения мне хватило на то, чтобы перестать трястись. Перестать биться в позорной панике. Ведь в голове, кроме этого гудящего баритона, вдруг проскочила простая мысль…

Вы можете быть богаче меня. И забрать у меня все средства к существованию…

Вы можете быть сильнее меня. И отнять у меня здоровье или жизнь…

Вы можете быть хитрее меня. И унизить или уничтожить всех тех, кто мне дорог…

Но никогда, слышите… Никогда вы не сможете украсть у меня МОЮ СОБСТВЕННУЮ ВОЛЮ!!!

Металлические оковы лопнули так же легко, как и лёд. И как только я снова стал чётко видеть и слышать, мои раскалённые добела руки взметнули за собой длинные языки рыжего пламени и сжали шею противника — именно в тот момент когда он снова обернулся ко мне.

Сбив графа с ног, я оседлал его и продолжил сжимать жилистую глотку раскалёнными тисками, в которые превратились мои пальцы.

Он знает… Он помнит… Он любит…

Глядя прямо в вытаращенные глаза под этим идеальным высоким лбом и прилизанными локонами, я дышал ему в лицо сквозь сжатые зубы обжигающим жаром…

Он ещё такой наивный…

И теперь я видел панику уже в этих глазах. Теперь они были вполне обычными, перепуганными гляделками человека, который вдруг не только осознал свою смертность… Но и понял, что смерть уже совсем рядом…

Думает, что их жизни чего-то стоят…

Нет в них больше уверенности в собственном превосходстве. В собственной власти над остальными. И в собственной силе…

Пусть попробует забрать то, что нам нужно…

Но я не хочу тебя убивать. Это слишком просто. И это слишком легкий конец для тебя, тварь плешивая…

…забрать то, что нам нужно…

Ведь наверняка всё вывернется так, что тебя запомнят героем. Благородным молодым аристо, погибшим от рук бешеного дикаря…

…то, что нам нужно…

Ведь твои родственнички тоже способны дурить другим мозги так же, как и ты. Нет… Лучше я послушаю другие голоса… Кажется, они знают, что говорят…

Он знает… Он помнит… Он любит…

Мои дрожащие на горле противника руки продолжали походить на раскалённый металл. Но от кожи Кривошеина не пахло горелым. Не шёл дым. И под пальцами не шкворчало жареное мясо.

В стороны от моей хватки лишь отлетали рыжие искры. Которые постепенно закручивались в завораживающий хоровод. Вокруг моих рук. Вокруг его шеи. Вокруг нас двоих целиком…

И когда в этот хоровод вдруг со всех сторон вплелись чёрные тени, мир вокруг нас исчез.

Пустота.

Искры.

И тьма.

— Он смог? — Сиплый голос опять вкрадчиво вопрошал где-то прямо перед лицом.

— Он вспомнил… — Змеиный шелест отвечал уверенно. — Он вернулся…

— Он ещё слаб… — Несмотря на своё утверждение, тонкий голосок сверху наконец-то перестал иронизировать. — Но он становится сильнее…

— Он смог забрать то, что нам нужно. — Рычащий бас донёсся снизу со своим новым вердиктом. — Он вернёт нам украденное.

— Вернёт? — Просипел вопрос спереди.

— Вернёт… — Ответил ему шёпот позади

— Вернёт! Вернёт! — Хихикнул тоненький голосок сверху.

— Да будет так. — Угрюмо заключил бас внизу. — С возвращением, Низложитель.

На этот раз я не успел задать никаких вопросов. Горящая тьма взорвалась тысячей огоньков, выплеснув моё сознание вместе с ними обратно туда, где я вновь почувствовал своё тело…

Увидел мир своими глазами.

И ощутил его своими руками.

Которые всё ещё сжимали горло противника?

Нет, уже не сжимали. Я просто держал его за глотку без всякого давления.

Но прилизанный граф по прежнему смотрел на меня снизу вверх так, как совсем недавно смотрел на него я. Растерянный, испуганный и безвольный взгляд раба, который смотрит на своего жестокого господина.

Разжав руки, я быстро поднялся на ноги и отступил. Но Кривошеин так и остался лежать, продолжая таращить на меня свои воспалённые глаза.

Движение!

А… Это Таисья. Снова в человеческом обличье.

А рядом с ней уже поднялись с земли пирсингованный Арс и крашеный Вил. Держась за свои раны и ушибы, они, похоже, и не думают о продолжении драки.

И все трое смотрят на меня почти так же, как валяющийся на земле граф.

— Т-ты… Ты… Ты что с ним сделал? — Девчонка первой нарушила тревожное молчание. Чуть шагнув вперёд, она перевела ошарашенный взгляд на трясущегося у моих ног Кривошеина. И почему-то продолжила слегка заикаться. — Т-ты… Ты что…

А пока я раздумывал над ответом на этот неожиданный вопрос, дрожащий граф вдруг громко всхлипнул. Судорожно оглянувшись по сторонам, он поднял растерянный взгляд на своих приятелей, словно в поисках помощи. И когда снова уставился обратно на меня, вдруг пустил слезу:

— Он… Он отнял у меня мой дар! — Зачёрпывая землю скрюченными пальцами, трясущийся от плача парень заревел словно побитая школьница. — Он лишил меня силы рода!!!

Глава 23 Повелитель мух

— Короче… — Таисья вдруг глянула на блондина и чернявого так, что даже мне стало немного жутко. — Забирайте его отсюда…

Парни, похоже, готовы были стартануть прочь и без лишних просьб. Подхватив с земли трясущегося от немых рыданий приятеля, они собирались было ретироваться, как девчонка вновь шагнула поперёк их пути:

— И если кому-то хоть слово… — Так как волчица стояла ко мне спиной, выражения её лица я уже не видел. Но судя по застывшим парням, ничего хорошего оно им по-прежнему не сулило. — То я всё расскажу Тигу. И он вам не глотки перегрызёт… Он вам кое-что другое… Да так, что обратно уже даже личный хирург его величества не пришьёт… Понятно⁈

— Угу…

— Он… Он заб-брал м-мою силу… — Слабо начал подвывать Кривошеин, когда его всё-таки подняли с земли и поволокли прочь. — Он ук-крал м-мой д-д… — Бесцельно блуждая заплаканными глазами, он вновь поймал мой взгляд и запнулся на полуслове.

— И заприте его в кампусе! — Крикнула Таисья вдогонку побитой троице. — Может ещё отойдёт…

Когда мы вновь остались одни, девчонка ещё некоторое время стояла ко мне спиной, глядя на край трибун, за которым скрылись наши недавние противники. В той стороне вскоре послышались голоса, судя по интонациям, задающие какие-то вопросы. Должно быть, боевой клич волчицы игроки в лапту всё-таки услышали. Но, получив какие-то резкие ответы от Арса и Вила, спортсмены видимо, вновь вернулись к своей тренировке. Видимо, репутация брата Таисьи и правда говорила сама за себя.

И мы по-прежнему оставались под трибунами одни. Юная волчица всё также стояла ко мне спиной и молчала.

Поэтому я решил взять слово первым:

— Ты помнишь, что они собирались с тобой…

— Помню. — Оборвала меня девчонка. И всё-таки оглянулась. — Ты знаешь про Ермола Мясоедова?

Таисья сейчас была сама на себя не похожа. В золотистых глазах вновь сквозила неподдельная тревога. Вместо горделивой осанки — какая-то странная сутулость. Вместо лёгкой ироничной улыбки — плотно сжатые губы. Так стоят у доски не выучившие урок школьники, а не наследницы гордого племени.

— Вроде бы есть сеть таких магазинов с продуктами? Колбаса там, всякая… — Для нас с мелким эти лабазы были слишком дорогими. Вероятно, по этой же причине рядом с нашими кварталами их было раз-два и обчёлся.

— Угу. Это их предприятие, да. И ещё у Мясоедовых фермы в Литовии… А ещё что-нибудь про них слышал?

— Пожалуй, больше ничего…

— Ты Тимотей, точно как Шубский — в лесу, похоже, вырос… — Поворчав, девчонка вроде бы всё-таки немного приосанилась, как раньше. — У тебя твой смарт с собой?

Я похлопал по карманам потрёпанного пиджака и нашёл мобилку во внутреннем кармане:

— Да, вот… Только с него никуда не выйдешь, кроме почты.

— Да тут ни с какого не выйдешь… Разблокируй и дай сюда. Покажу кое-что…

Я выполнил просьбу. И когда шагнул ближе, чтобы посмотреть, что Таисья собиралась на нём делать, она вдруг чуть отстранилась. Но, снова сжав губки и нахмурившись, всё-таки осталась стоять на месте.

— Тиг с ним дружил ещё с детского кампуса в Кимерии. Да и родители ладили… Отец-то у меня любит хорошей колбасой закусить… Часто в гостях друг у друга были. Они у нас в Нижгороде или мы у них в Литовии… В Меншке…

Ведя рассказ, девчонка одновременно набирала в адресной строке браузера необычный сетевой адрес: rilloc/bib/stud/arch/vid.

— Еромол тюфяк, конечно, тот ещё… Но Тиг на его фоне вообще блистал… А к Ерику зато никто не лез, когда мы где-нибудь вместе отдыхали… Все знали, что в случае чего, от Тига по шее получат… Да и от меня тоже…

Сделав паузу, она набрала в открывшемся диалоговом окне логин «Tavolkova» и длинный пароль, скрытый звёздочками.

И я осторожно вклинился, пока шла загрузка страницы:

— Он тоже тут учится?

— Учился… — Дожидаясь ответа локальной сети, Таисья вновь как-то странно на меня покосилась. — Тоже, кстати, долго силой рода никак управлять не мог.

— А какая у Мясоедовых сила?

— Да как вон у этого почти… — Девчонка кивнула в ту сторону, в которую уковыляли наши противники. — Только не с людьми, а со скотиной всякой… С древности лучших боевых коней для двора воспитывали. Да и сами кавалеристы отличные. Кроме Ермола, пожалуй… Очень уж пожрать любил…

— «Любил»? — Я снова заглянул в экран и увидел склад каких-то файлов, названия которых на таком расстоянии не различал. — А сейчас на диету сел, что ли?

— Наверное, можно и так сказать… — Таисья торопливо полистала список и выделила один из видеороликов. — Вот смотри. Тут мы с Тигом его снимали, после того, как у Ерика на занятии наконец-то получилось энергии зачерпнуть. Он тогда смог муху заставить из комнаты в форточку вылететь.

— А она точно не сама вылетела?

— Она её перед этим сама открыла.

— О как…

— Смотри давай!

И девчонка запустила файл.

— Готовы? — Из динамика смарта послышался немного искажённый электроникой знакомый голос. Кажется, за кадром была как раз юная княгиня.

А в самом кадре за таким же рабочим столом, как и в моей комнате, сидел пухлый паренёк примерно моего возраста. В таком же форменном пиджаке с галстуком. Кудрявые волосы на макушке делали его румяное щекастое лицо похожим на ананас. И вокруг угадывался такой же интерьер, как и моём теперешнем жилище.

Таисья быстренько прокомментировала увиденное:

— Он хотел повторить уже в кампусе, чтобы родителям потом отправить. Похвастаться.

Прямо перед парнем на столе лежал знакомый кристалл с огненной спиралькой. Огонёк внутри медленно вращался.

— Это портал Тига… — Послышался ещё один комментарий сбоку. — Ещё с прошлого Хеловина… А вот и он сам.

На экране поперёк кадра высунулся плечистый парень с такими же лохматыми серыми волосами, как у сестры. Длинный острый нос, впалые щёки, узкие губы и широкая челюсть… Не очень они похожи.

А вот глаза тоже точно такие же золотистые. Озорно глянув ими в объектив, Тигон Волков ухмыльнулся и изобразил руками киношную хлопушку:

— «Ермол — повелитель мух»! Дубль второй! Хтыщ!

— На первом дубле я не выдержала и заржала. — Пояснила Таисья, продолжая смотреть в экран вместе со мной. И сейчас на её лице не было и тени улыбки.

После того, как Тиг резво выскочил обратно за границы кадра, пухлый парень некоторое время продолжал сидеть смирно, сложив руки на столе как примерный ученик. И при этом внимательно всматривался в портал. Спираль внутри кристалла так и продолжала вращаться в том же самом неторопливом темпе.

Когда я уже хотел уточнить, как долго он будет так сидеть, пухляш вдруг резко и глубоко вздохнул. И затем продолжил дышать всё чаще и чаще, всё так же неотрывно глядя на кристалл.

— Хм… — За кадром вновь послышался голос брата Таисьи. Но в итоге они оба продолжили молча наблюдать за упражнением своего приятеля.

И тот вдруг снова резко перестал дышать:

— Что? — Ермол чуть ближе наклонился к кристаллу. — Кто здесь⁈

— С кем это он… — Голос за кадром на сей раз принадлежал Таисье. — Ерик, ты чего…

— Я-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — Откинувшись на спинку стула, пухлый парень запрокинул голову и начал орать всё громче и громче, широко раскрывая рот. Вытаращенные глаза теперь смотрели в потолок расфокусированным взглядом.

— Э! Ер⁈ Чёс тобой⁈ — Я еле разобрал голос Тига за кадром через всё нарастающий вопль.

— Я-А-А-А-А-А-А!!!

И прежде чем видеозапись остановилась, я увидел, как рот парня вдруг продолжил открываться гораздо шире, чем позволяли бы связки и мышцы. И на стоп-кадре его пухлое лицо, заглянувшее в объектив вытаращенными глазами, теперь выглядело словно какая-то жуткая маска с растянутым до груди кривым ртом.

Таисья некоторое время молчала, словно ожидая реакции.

— И что было потом? — Я продолжал разглядывать жуткий стоп кадр, на котором заметил ещё и руки брата Таисьи, потянувшиеся сбоку к плечам Ермола.

Вместо ответа Таисья молча запустила соседний файл и снова пододвинула смарт поближе ко мне.

— Ерик? — Голос за кадром снова принадлежал Тигу. — Ермол?

Сейчас он пытался окликнуть своего пухлого приятеля, который сидел на полу уже знакомой комнаты, спиной к объективу. И слегка подёргивался, негромко урча. Только теперь вместо костюма на нём были надеты перемазанная в какой-то грязи толстовка и сползающие с толстого зада треники. Капюшон спортивной формы обтягивал пышные кудри.

Тиг плавно шагнул со своей камерой ближе. И вновь попытался привлечь внимание друга:

— Ер…

— М-м⁈ — Сидящий на полу парень резко обернулся, хлестнув себе по щекам куском сырого мяса, зажатым в зубах. В руках он держал ещё один окровавленный шмат, немного больше размером.

— Ох, ё… — Кадр слегка пошатнуло, когда снимающий, судя по всему, отпрыгнул назад.

— М-м-м… — Торопливо проглотив отгрызенный кусок целиком, словно собака, Ермол пару секунд тяжело дышал. И вдруг резко рявкунул. — Я слаб!

— Ер, пошли со мн…

— Я слаб! — Хрипло повторил сидящий на полу парень, глядя куда-то поверх камеры. — Я слишком слаб!!!

— Ер…

— Мне нужна сила!!! — Ермол вдруг отбросил кусок мяса. И, вытирая руки о толстовку, начал неуклюже подниматься на ноги, перейдя на какое-то вкрадчивое хриплое урчание. — Ты сильный… А мне нужна сила… — Не без труда встав на ноги, парень пристально уставился на оператора вытаращенными глазами. — Мне нужна твоя сила… ТВОЯ СИ…

На последнем кадре ролика снова замер крупный план пухлого парня. В момент, когда тот бросился на Тига,вымазанный в крови рот был почти также широко раскрыт, как и в первом видео.

— Это на следующий день. — Таисья предвосхитила мой вопрос и нажала на кнопку выхода из своей учётной записи. — Держи.

Я сунул смарт обратно в карман, на всякий случай оставив браузер запущенным:

— А я же правильно понял, что он… Ну… Тоже кого-то слышал за этой… За завесой?

— Да.

— И тоже пытался говорить с этими голосами?

— Угу.

— А о чём?

Хмурая девчонка глянула на меня как-то совсем недобро:

— Ты чего, не слышал? Бред какой-то всё время нёс про то, что он слабый, что ему нужно больше силы… — Тут она снова глянула на то место, где плешивый граф только что рыл пальцами землю. — И вот чё-то такое…

Я тоже припомнил лицо Кривошеина искажённое гримасой страха. Похоже, конечно… Но Ермол вроде не рыдал…

— А давно это всё было?

— В сентябре. Только-только занятия начались…

— Если кристалл у Тига с прошлого хеловина… Значит, в этом году?

— Ну да.

— И… — Я присмотрелся к лицу девчонки. Она продолжала хмуриться и смотреть в пустоту, о чём-то напряжённо размышляя. — Ермол ещё где-то здесь? Что с ним в итоге?

— Родители обратно в Меншк забрали. — Таисья мельком глянула на меня и снова уставилась вдаль. — И, судя потому, что они больше с нами не общаются — ничего хорошего там с ним не происходит…

— А что говорят остальные? Ну… Ректор, там… Или ещё кто… Вы же кому-то эти ролики показывали?

— Я только доктору показывала, когда тот челюсть Ермолу вправлял. А когда Ерик совсем сбесился… — Таисья покосилась на карман со смартом. — Ну, как вот во втором ролике… То Тиг его из комнаты больше не выпускал. На всякий случай, чтобы не позорился…

— И доктор что-нибудь говорил по этому поводу?

— Сказал, что разберётся. После этого Ермола и забрали. Где-то через пару дней.

Всё это время Таисья так и продолжала напряжённо хмуриться и смотреть на горизонт, словно что-то припоминая. И вдруг резко обернулась:

— Погоди!

— Да я и не тороплюсь…

— Так за ним же тогда не сами родители приехали! И не их челядь! Я ж там у них в Меншке почти всех знаю!

Я хотел уточнить, почему она вдруг именно сейчас об этом вспомнила. Но девчонка, как обычно, сбивчиво затараторила без дополнительного приглашения:

— Ну да! Тиг ещё тоже удивился! Говорил, что хмыри какие-то странные теперь у Мясоедовых работают… У них же всю жизнь обычные литовинские мужики нанимались! Все кудрявые, как Ермол, и бородатые, как гномы! Мода ж там такая! У самого Ерика просто ещё борода толком не росла!

— А как выглядели те, кто забрал вашего приятеля?

— Да как… Такие… Какие-то никакие!

— В смысле?

— Да ну… Ну знаешь, как из рекламы одежды! Там обычно такие все правильные, вылизанные… И… Ну как это… Вроде бы симпатичные, конечно, все. Но… Невзрачные, что ли… Так вообще говорят, да?

— Не уверен… Но думаю, что я тебя понял. Так делают, чтобы люди одежду запоминали, а не тех, кто её в рекламе носит.

— Ну да, правильно! — Активно закивала княгиня. — Видела одного такого модника — считай, видела всех!

— А… — Я на секунду задумался над тем, как вообще можно описать словами человека, у которого нет особых примет. И идея тут же пришла сама собой. — А был там среди них такой… На Кривошеина похожий! Тоже волосы назад зачёсаны, только короче. Лоб такой же высокий, брови ровные, нос прямой, глаза тёмные. Вот прям похож! Был?

— Хм… — Девчонка почесала лохматый затылок. — Да они все примерно такие и были… Один только в ещё в кожаных перчатках всё время был, даже в помещении. Хотя сентябрь же был, тепло совсем…

После этого сложить два и два вместе с ней было уже не сложно.

— Думаешь о том же, о чём и я? — Таисья ещё чуть приблизилась. Вольчье чутьё, видимо, тоже не подвело юную княгиню. А былая тревога быстро уступила место привычному любопытству и азарту.

— Скорее всего…

Когда девчонка подвинулась ближе, мой взгляд упал на тёмное бордовое пятно посреди пожухлой травы за её спиной. Отброшенная плешивым графом папка всё так же лежала рядом с открытой коробочкой. И кристалл тоже нашёлся на том же месте, куда вылетел ранее.

— Ты куда? — Таисья проводила меня взглядом, когда я быстренько подошёл к своим вещам. — А-а… Ну так что? Этот хмырь в перчатках… Ты его тоже видел?

Я подобрал папку и быстренько захлопнул кристалл обратно в футляр:

— Знаешь, у кого всегда должны быть чистые руки, холодная голова и…

—…И каменное сердце! Знаю! — Немедленно похвасталась девчонка. — Про опричников так говорят!

— Вот и я одного такого знаю. Тоже всё время в кожаных перчатках ходит…

— Это он был с теми чёрными, которые Технаря забрали⁈

Кивнув в ответ, я опустил взгляд на бархатную папку в своих руках. И вспомнил уютный интерьер в резиденции Ректора…

А с чего бы начал тот ловкий бриттский сыскарь, дом которого был таким же стильным? Если бы хотел разобраться в деле наподобие этого… Может, если я хотя бы пойму, куда копать, то нащупаю и выход из этой мышеловки, в которую попал вместе с братцем…

Так… В книжках этот ловкач обычно первым делом осматривал место преступления и выслушивал свидетелей.

Что ж… Свидетеля я, похоже, только что выслушал… Теперь как бы попасть на место происшествия…

— Слушай, Тай…

— Да? — Кажется, девчонке понравилось, когда я назвал её коротким именем.

— Я же правильно понял, что Ермол и Тиг жили в одной комнате?

— Ну да!

— А мы можем туда сейчас попасть?

— Хм… — Таисья почесала в затылке. — Тиг с тех пор там один жил… И когда уехал, ключ сдал…

— А когда он вернётся?

— Послезавтра… — Судя по тому, как загорелись золотистые глаза, девчонка и сама теперь сгорала от нетерпения и азарта. Совсем как зверь, который взял след добычи. — Чёрт, долго!

— И что, туда прямо совсем никак не попасть?

И, сказав это, я сам вспомнил ответ, выпалив его в один голос с юной волчицей:

— Ключник! — И немедленно развил идею. — Где его можно найти?

— Днём — всегда у главных ворот!

— Это в какую сторону?

— Туда! — Девчонка махнула куда-то в сторону учебного корпуса.

— Тогда вперёд, доктор Хадсон!

— Ой, тоже мне, Шайлок Хомс нашёлся!

Но, не смотря на иронию в голосе девчонки, я видел, что ей нравится роль чопорного отставного вояки из старых книжек…

Глава 24 Только не надо трагедий

Торопливый обратный путь через парк в обход учебного корпуса занял всего минут десять. Но по дороге я насчитал на себе гораздо больше взглядов, чем за то время, пока мы шли к Ректору в компании Пушкаря. Должно быть, студенты как раз разбредались по своим делам после учебного дня.

Может быть, угрозы Таисьи не возымели должного действия — и уже весь кампус был в курсе происшествия под трибунами. А может, и наша победа в хеловинских играх тут действительно имела такое большое значение. А может, всех этих барчуков просто привлекал мой потрёпанный внешний вид. К счастью, ссадина на щеке, поцарапанный подбородок и разбитые кулаки, на мой взгляд, компенсировали заляпанные грязью полы пиджака и подпалины на брюках. И всё-таки делали меня похожим на бойца, вышедшего из конфликта победителем. А не на какого-то опустившегося маргинала, который только что извалялся в грязи, перебрав с дешёвой синькой.

В любом случае — на сей раз ни один из этих взглядов не был равнодушным.

Кто-то смотрел на нас с настороженной опаской. Обычно это были субтильные юноши аккуратной наружности. И, встретив ответное зырканье золотоглазой девчонки, они, как правило, тут же прятали взгляд и делали вид, что срочно спешат по своим делам куда-то очень далеко.

Кто-то просто с любопытством оглядывал меня с головы до ног, как манекена в вещевом супермаркете. Словно прикидывая, действительно ли я стою столько, сколько написано на ценнике. Чаще всего это были девчонки. Как и парни, сами они выглядели весьма дорого. А встретив ответный взгляд, лишь гордо вскидывали носики и дефилировали мимо нас точь-в-точь как сёстры Трубецкие. А парни выпячивали челюсть, глядя ровно перед собой.

А вот некоторые женские группки, проводившие время на газонах в тени парковой растительности, смотрели на меня так, что я и сам чуть не начал прятать взгляд и идти по лицу краской. Среди них я один раз узнал и ту расфуфыренную куклу, которую Пушкарь отправил на занятия из мужского кампуса.

Несколько парней атлетического телосложения, весело обсуждающие что-то на одной из парковых скамеек, отвлеклись от своей беседы и глянули на меня с лёгким, каким-то немного скучающим интересом. А в ответ на резкий взгляд Таисьи лишь легко и с достоинством кивнули ей в ответ, без малейших признаков стеснения или агрессии.

Собственно, с ярко выраженным презрением или ненавистью на меня здесь не смотрел никто. Хотя я по привычке ожидал именно такой реакции на своё появление в обществе, отличном от населения родных человейников. Обычно, стоило нам с мелким выбраться на дело в город, все горожане, в лучшем случае, презрительно от нас отворачивались. И спешили сунуть руки в те карманы, которые не были пусты. Чем помогали нам сбратцем безошибочно определить новую цель для очередного развода или кражи. Хотя, конечно, мы не трогали таких же бедолаг, как и мы сами. Которые благодаря своей городской работе и так еле-еле держатся на краю долговой ямы, хоть и могут себе позволить жить не в капсуле на окраине. Ведь воруют не у тех, у кого можно что-то украсть. Воруют у тех, у кого есть что украсть.

По пути Таисья иногда комментировала ту или иную парочку парней или девчонок, которые проходили мимо нас. При этом называя длинные и часто двойные фамилии, которые я всё равно толком не запоминал.

Потому что сейчас я больше думал о том, во что же на самом деле вляпался. И как бы мне теперь отсюда выбраться, скрывшись вместе с братом не только с радаров чёрных псов, но и от тех сил, о которых даже думать было страшновато. Особенно после того, как я увидел, что они сделали с мозгами того кудрявого пухляша на видеороликах.

Наверное, пугала меня даже не столько перспектива тоже поехать кукухой, сколько не давало покоя непонимание того, почему у меня вообще получается заглядывать за эту их «завесу». Раньше я был уверен, что чернь потому и остаётся чернью, что, даже несмотря на какие-то деньги и влияние, она не имеет ни малейшего шанса повторить все те фокусы, на которые способны чистокровные аристо. Вроде бы даже бастарды не получали и толики от той силы, которой владел представитель того или иного древнего рода, имевший отношение к его, бастарда, созданию. Хотя, конечно, откуда мне знать…

Но с другой стороны — вот как раз сейчас у меня под руками и есть доступ ко всем этим знаниям. В том числе к тем, которые я не нашёл бы нив Сети, ни в Тени. И это всё-таки вселяло надежду на то, что я смогу найти среди них подсказку, способную указать на выход из этой ловушки — для себя и брата. Выход, который при этом, конечно, не ведёт в какую-нибудь соседнюю клетку.

И это ещё не считая прочего местного комфорта. Взять хотя бы тот факт, что мне теперь не нужно в первую очередь думать о том, что бы такое сделать, чтоб сегодня было что-то пожрать. А во вторую — что сделать, чтобы вообще было что пожрать. Одно только это уже сильно разгружает мозг.

Хотя вот от еды я бы сейчас, пожалуй, не отказался… Печенюшки Ректора хоть и заходили на ура, но довольно быстро прогорели в моей вечноголодной топке. И теперь от воспоминаний об их волшебном вкусе есть хотелось ещё больше…

А когда мы проходили мимо кампусов, с обеих сторон долетел ещё и запах чего-то мясного… По-настоящему мясного, а не синтетической имитации, щедро сдобренной глутаматом!

— Сейчас что, обед?

— А? — Таисья в это время задумалась о чём-то своём и не сразу поняла, что я имею в виду, указывая на жилые корпуса по обе стороны от дорожки. — А… Не. Ужин.

И она тут же снова ушла в свои мысли, в то время как, запах пряного мяса просто кружил мне голову. Сразу видно человека, который никогда в жизни не голодал…

Те редкие студенты, которые ещё проходили мимо, действительно шли в одном направлении — к своему жилью. Должно быть, те самые общие трапезы, о которых говорил Ромул, происходили как раз там.

И вскоре мы шагали по широкой заасфальтированной площадке совсем одни. А впереди я видел широкие узорчатые ворота всё с теми же императорскими орлами на фигурной решётке. В обе стороны от ворот отходил внушительный забор, утыканный не только острыми навершиями, но и камерами. Которые явно не оставляли перед воротами и оградой ни одного слепого пятна — ни по эту сторону, ни снаружи.

И так же в обе стороны от главного входа суровый забор быстро скрывался из вида за парковой растительностью. А чуть левее в тени деревьев утопал небольшой домик привратника. В который и направилась юная княгиня, увлекая меня следом за собой:

— Вон там он работает обычно. Или заместитель сидит, если сам Ключник обход делает.

— А он что, весь день тут должен сидеть и вход стеречь? — Я припомнил не особенно интеллектуальные лица охранников, которые были заняты чем-то подобным на различных парковках и внутри лабазов. — Разве для этого нужен целый конторщик?

— Да ты что! — Таисья искренне удивилась моему незнанию распределению обязанностей у местной челяди. — На нём же всё хозяйство держится. Как Технарь говорит — от иголки до вагона! Всё, что нужно — еда, одежда, для учебы всякие штуки, там… Это всё он достаёт и распределяет, чтобы всегда всем всего хватало. И чтоб качество… Ключник и у нас в имении — чуть ли не главнее отца, если речь о хозяйстве. У тебя что — не так?

— Хм… Ну… Пожалуй, да…

Я дал себе мысленный зарок впредь быть поосторожней с подобными вопросами. И, прежде чем задавать их местным аристо, сначала хотя бы поискать ответ в Сети. Главное только сообразить, как в неё отсюда выходить…

И тут же снова прикусил себе язык, когда хотел спросить, почему же Ключник тогда постоянно сидит на одном месте, если в его обязанности входит столько важных дел и хлопот. Наверное, это тоже должно быть очевидно, если ты уже видел его за работой где-то «в имении»…

— Так, вроде он на месте… — Девчонка в это время присмотрелась к окнам домика, выстроенного всё в том же классическом стиле, как и остальные здания, кроме спортивных залов. — Пошли!

И когда мы зашли внутрь, я быстро сам увидел ответ на свой не заданный вопрос.

Ключник оказался невысоким полноватым мужичком с блестящей лысиной, одетым в такую же форму как и Пушкарь — аккуратную белую рубашку и бордовую жилетку. Хотя то, что он носит на ногах, было не видно за широким столом, уставленным сразу тремя широкими мониторами. И ещё три свисало над ним с потолка. В принципе, за этими экранами и самого Ключника было едва видно. И если бы он не высунулся из-за них, услышав клацанье замка на входной двери, то я бы мог его и вообще не заметить.

Хотя как только он нас разглядел, то тут же снова вернулся к работе. И продолжил безостановочно клацать клавишами на встроенной в стол клавиатуре без всякого приветствия. И этим перестукиванием, опять-таки, выдавал своё присутствие на рабочем месте.

Я уже слышал о таких конторщиках, хотя, конечно, ни разу не видел в деле. Говорят, они одни заменяли целые отделы в офисных небоскрёбах. После чего на улицах без работы оказывались сотни тех клерков, которые могли пользоваться только собственным мозгом. А у этих какие-то нейроимпланты объединяли возможности искусственного интеллекта с человеческим разумом, существенно облегчая таким специалистам выполнение различных рутинных задач по подсчёту и учёту чего бы то ни было. Или по составлению бесконечных отчётов, рапортов, подгонке балансов и прочей конторской тритаты, в которой я мало что понимал. В то же время, такое объединение исключало ошибки, типичные для чисто компьютерных болванов.

О том, что перед нами именно такой специалист, можно было догадаться не только по его погружённости в работу. Но и по тому, что я разглядел несколько витых кабелей, подключенных прямо к лысому виску, выглядывающему из-за монитора. Другие концы проводов исчезали где-то под столом.

Интерьер рабочего кабинета, начинавшегося прямо от входа, без всякой прихожей, напоминал убранство дома Ректора. Только здесь всё было ещё проще. Стены по всему периметры были уставлены шкафами и картотеками — от потолка до пола. Только в одном месте небольшая дверь вела в какое-то соседнее помещение.

— Ключник, привет! — Таисья подошла к столу и заглянула на мужичка, приподнявшись над мониторами на цыпочках.

— Фрол, вот только не надо мне тут трагедий! Шикпир уже всё написал! Если я таки говорю, что мы готовы взять у вас по пять за мешок, значит пойди и продай нам по пять за мешок! И разойдёмся как море корабли до следующего раза! Когда я, кстати, возьму ещё больше! — Конторщик, казалось, не обратил на девчонку никакого внимания. Глядя в один из мониторов, он продолжал что-то набирать на клавиатуре и, судя по всему, одновременно говорил с кем-то по телефонной связи. — Потому что по шесть я сейчас могу взять даже у себя прямо под столом!

Но неожиданно он всё-таки быстро перекинул взгляд на нас, на секунду перестав колотить по клавишам:

— Наше вам с кисточкой, вашество! Чем могу-таки немедленно помочь? — И тут же опять вернул взгляд на соседний экран, немедленно продолжив набирать что-то с молниеносной скоростью.

Похоже, ему тут прощалось подобное панибратство так же, как и Пушкарю. По крайней мере, со стороны Таисьи, которая лишь беззаботно улыбнулась в ответ:

— Ключник, а дай мне карту от комнаты Тига. Я там забыла кой-чего, когда он уезжал.

— И это говорит мой бывший лучший друг! Мне стыдно ходить с тобой по одному Ротенбургу, Фрол! — Мужичок снова быстренько глянул на девчонку и остановил печатание. — Княгиня, прошу прощения, но никак не могу!

— В смысле⁈ — Улыбка мгновенно испарилась с лица юной волчицы.

— Ну так иди и прыгай головой в Окружной канал, Фрол! А потом перезвони, когда будешь готов к деловому разговору! — Опять продолжая без остановки что-то печатать, Ключник снова обратился в нашу сторону. — Ваш брат, княгиня, сегодня вернулся живой-здоровый и уже-таки забрал свою карту.

— Как это вернулся… — Таисья оглянулась на меня с озадаченным видом. — Он же до третьего числа… Я же сама билеты видела…

— Алло… Валдиш? Валдиш, этот поц таки предлагает брать по шесть! В то время как его чайник время уже закипел! И бизнес слушает свои последние отходные! — Внимательный взгляд снова оторвался от монитора в нашу сторону. — Княгиня, говорю как есть. Тигон Тигонович самолично только что проехал в те ворота на таксомоторе, зашёл ко мне и вышел со своим ключом. — Глаза конторщика вдруг вытаращились на экран. — Подожди Валдиш! Подожди! Ты видел цены Тихомирова и компании? Да! Срочно покупай! Срочно!..

Таисья к этому времени уже отстранилась от мониторов, снова озадаченно взглянув на меня:

— А дай смарт, пожалуйста…

Когда я протянул ей разблокированную мобилку, девчонка быстренько набрала длинный номер и включила громкую связь. И после трёх длинных гудков ответил голос, в котором я легко узнал Тигона Волкова:

— Да, кто это?

— Тиг, привет! А ты где?

— Тай, ты что ли?

— Ага! Ты где сейчас?

— Дык… э-э-э… Прямо сейчас дома сижу. А что?

— Дома — в смысле, в Нижгороде?

— Ну да, где ж ещё… У тебя всё нормально? Ты откуда звонишь-то?

— Да я тут в ликеуме, с чужого прост… А ты когда сюда обратно? Третьего же? Я правильно помню

— Ну да… У тебя точно всё нормально, Тай? Как Хеловин прошёл?

— Да норм… Порвала всех, как обычно…

— Да? Круто! А с кем?

— Да тут есть один… — Таисья глянула на меня с тревогой в золотистых глазах. — Слушай, Тиг, давай я тебе попозже перезвоню тогда, хорошо?

— Хоро…

И девчонка отключилась ещё до того, как её озадаченный брат закончил прощание.

— Эй, Ключник! — Она снова поднялась над мониторами и продемонстрировала конторщику телефон с сохранённым звонком на экране. — Я не знаю, кому ты там выдал ключ, но Тиг сейчас у нас в имении! В Нижгороде!

Мужичок ещё секунду без перерыва барабанил клавишами. И вдруг резко остановил пальцы надклавиатурой. Продолжая при этом неотрывно глядеть в одну точку на ближайшем мониторе, он тут же быстро затараторил:

— Пушкарь, подозрение на код девять! Мужской кампус, комната Тигона Волкова-Нижгородского и Ермола Мясоедова! Повторяю, подозрение на код девять! Код девять!

Кажется, после этого он снова поднял взгляд на нас с девчонкой и хотел что-то сказать. Но Таисья уже вышибла дверь ногой на улицу и потянула меня следом. От чего я чуть снова не выронил свою папку и футляр:

— Бежим скорей! — Когда она выскочила на улицу, я снова едва успевал следом. И, догоняя, мимоходом отметил, что кеды Таисьи, чьи пятки сейчас сверкали передо мной, всё ещё целые. Не смотря на то, что она уже обращалась в них в свою звериную форму.

Когда я всё-таки поравнялся с девчонкой, она затараторила, ни на секунду не прерывая свой спринт:

— Если Пушкарь туда первым доберётся, то вообще тогда в комнату фиг знает когда попадём! Быстрей давай!!!

Залетев в здание мужского кампуса, мы чуть не сбили с ног на входе каких-то аккуратных очкариков с книжками подмышками. Но, увидев разгорячённое погоней лицо княгини Волковой, те и не подумали возмущаться. Лишь проводили нас вверх по лестнице озадаченными взглядами.

Взлетев на второй этаж, Таисья повернула налево от лестницы. И, дождавшись, пока я вскарабкаюсь следом, указала на вторую дверь по правой стороне:

— Открыто!

— Может, чем-нибудь сначала вооружимся…

Но девчонка уже не слушала. Подскочив к указанной двери, она немедленно её распахнула:

— А ну стоять!!!

Подбежав к дверному проёму следом за ней, я приготовился к бою, занеся для первого ошеломляющего удара хотя бы твёрдую папку…

— Привет, Тай!

Рядом с открытым платяным шкафом стоял Тигон Волков собственной персоной. Судя по беззаботной улыбке, он был рад увидеть сестру, не смотря на то, что она застала его буквально без штанов — в одних рейтузах. И продолжил так же приветливо улыбаться, когда перевёл взгляд на меня:

— О, у нас что, новенький? Как зовут?

Глава 25 Позывной «Меченый»

Краем глаза я успел заметить, как у замершей на пороге Таисьи чуть дёрнулись ноздри. И ещё услышал её чуть слышный выдох:

— Даже запах…

В следующий миг она впервые обернулась волком прямо у меня на глазах.

Когда девчонка начала своё стремительное движение, от порога комнаты отталкивалась ещё её стройная мускулистая ножка. Но после того, как серо-бордовый силуэт размыло стремительным движением, на полу остались глубокие следы от когтей. Серые волосы будто растянуло с головы на всю длину стройного тела, вдруг быстро обросшее ещё и дополнительными мускулами. А выброшенные вперёд руки дополнительно удлинились. И когда превратились в покрытые серой шерстью мощные лапы, острые длинные когти ещё быстрее устремились к горлу улыбающегося паренька.

Но ещё стремительнее тот распахнул ей навстречу дверцу шкафа. И серо-бордовая лохматая молния с размаху врезалась в неожиданно возникшее деревянное препятствие. А прежде чем ошеломлённая ударом волчица успела хоть как-то отреагировать, дверца резко вернулась на место и опять дёрнула княгиню вперёд за вонзившиеся в дерево лапы. А её брат сопроводил это движение резким встречным ударом прямо в клыкастую челюсть.

Клацнув зубами, Таисья вылетела от этого удара назад в коридор, увлекая за собой ещё и сорванную с петель дверцу, из которой когти так и не выскочили. Хлопнувшись пушистым затылком о противоположную стену, она сползла по ней вниз. Обмякшее пушистое тело в бордовой толстовке накрыло дверцей. И больше волчица не шевелилась.

За эти мгновения я успел лишь чуть повернуть голову вбок, чтобы хотя бы увидеть все эти стремительные события. И когда оглянулся обратно на Тига, тот уже оказался рядом. А его левая рука вылетала из-за плеча в направлении моего носа.

От перелома какой-нибудь лицевой кости меня успела спасти только уже занесённая над плечом пухлая папка. Рефлекторно продолжив намеченное движение, я успел подставить её прямо под удар Тига. И в итоге получил в морду не крепким кулаком, а бархатной поверхностью своей папки.

Но удар был такой силы, что я сам тоже потерял равновесие и рухнул на пол рядом с ошарашенной волчицей, выронив и папку и треснувший от удара футляр с порталом.

Кристалл снова выскочил из разбитой коробки, попрыгав дальше по коридору в сторону. И, благодаря тому, что выскочивший на порог парень в рейтузах на миг скосил глаза на это скачущее блестящее пятнышко, следующая его атака опять опоздала всего на полсекунды. За миг до того, как парень приземлил мне в глаз свою голую пятку, я успел вцепиться в мягкий придверный коврик и дёрнуть его на себя.

И летящая в мою голову пятка взметнулась вверх вместе с той ногой, из-под которой я выдернул коврик. В итоге Тиг лишь слегка чиркнул мне по лбу, а не сломал височную кость, как планировал. И тоже оказался на полу, грохнувшись спиной на порог комнаты.

Следующим движением я швырнул этот коврик ему на лицо. И пока гневно рычащий парень тратил драгоценные мгновения на то, чтобы отбросить пыльный половик прочь, я поймал мелькавшую передо мной голую стопу. И резко налёг на неё всем телом, сворачивая набок хорошо знакомым движением.

Но не тут-то было!

Вместо того, чтобы хрустнуть своей босой лапой, надолго лишаясь нормальной подвижности, златоглазый парень вдруг оттолкнулся от пола и взвился в воздух, вращаясь вокруг собственной оси словно прыгун в воду или фигурист. И после первого же разворота ещё и приложил меня свободной пяткой по уху.

И я снова отлетел от удара к стене. Ощущение было такое, словно в ухо прилетела не пятка моего ровесника, а дубовое полено.

Приземлившись после второго оборота на все четыре конечности, парень резко развернулся на них в мою сторону. И тут же рванулся вперёд, словно стартующий спринтер — метя коленом в челюсть.

И когда его нога уже готова была лишить меня как минимум половины зубов, навстречу противнику снова метнулась серо-бордовая тень. С треском разбив о голову своего брата многострадальную дверцу шкафа, Таисья тут же сцепилась с ним в один плотный клубок и по инерции покатилась обратно в комнату.

Уже через пару кувырков её братец оказался снизу. Но это не сильно помогло разъярённой волчице — обе ноги, одетые в одни рейтузы, вдруг резко выпрямились, словно выстрелившие пружины. И от этого двойного толчка лохматая княгиня с рычанием и треском стекла вылетела спиной вперёд прямо в окно. Перебирая по пути перед собой всеми четырьмя лапами в отчаянной попытке за что-нибудь зацепиться.

А осыпанный мелкими осколками парень тут же вновь оказался на ногах, оттолкнувшись от пола одними плечами, словно боец из квансонских боевиков. И, отведя назад правую руку, тут же ринулся ко мне, преодолев расстояние до двери в один прыжок.

И точно так же в одно движение я со всей силы захлопнул дверь прямо перед ним.

Получив после этого в лицо заряд мелких щепок, в следующий миг я увидел перед собой поцарапанный кулак Тига, пробивший неожиданное деревянное препятствие словно картонку. При этом он едва не достал до моего носа. Но зато его мускулистая рука высунулась наружу достаточно далеко.

Уже в следующий миг я схватился за торчащую из двери конечность. И, снова резко навалившись на неё всем телом в нужном направлении, на этот раз всё-таки услышал характерный короткий хруст. И ещё очень странный сдавленный крик из-за двери.

Звук был такой, словно исходил одновременно от двух человек. Один вскрикнул звонким юношеским голосом Тига Волкова. А второй — рыкнул каким-то грубым прокуренным хрипом.

Cломанная рука тут же выскользнула из моих ладоней и нырнула через дыру обратно внутрь. И дверь немедленно снова распахнулась, сбив меня с ног. Рухнув на пол, я вдобавок налетел спиной на выпавший кристалл. И твёрдый портал впился мне в рёбра, добавляя к и без того болезненному приземлению ещё немного ярких ощущений.

И пока я шипел от боли, пытаясь побыстрее сориентироваться и подняться на ноги, в коридор из-за двери вышел уже совсем не полуголый Тигон Волков. А грузно брякнул ребристыми подошвами высоких ботинок какой-то здоровенный бритоголовый мужик в чёрных солдатских штанах со множеством карманов. По правому рукаву его чёрной куртки-бомбера быстро расползалось тёмное пятно — похоже, что перелом я ему обеспечил всё-таки открытый. И ещё несколько длинных глубоких царапин виднелось на футболке под курткой — это уже следы Таисьи.

На лысой голове, грубом широком лице и бычьей шее у него было видно несколько внушительных старых шрамов. Каждый из которых выглядел как последствия смертельного ранения. Однако, судя по сосредоточенному выражению лица и отсутствию стонов боли, текущая травма тоже не представляла для него особой проблемы, не смотря на тяжесть. Хотя правая рука теперь и висела вдоль тела беспомощной плетью.

— Да ты-то ещё кто⁈ — Прокряхтел я на автоматизме, пока этот бугай сноровисто оглядывался, определяя в какую именно сторону коридора меня отбросило.

И когда его злобный прищур тут же нацелился на меня, он вдруг выговорил так чётко и громко, словно отдавал рапорт командиру:

— Посвящённый второй ступени Ратмир Боровик, позывной «Меченый»!

— Чего-о… — Я начал подозревать, что от удара у меня начались галлюцинации.

— Посвящённый второй ступени Ратмир Боровик, позывной «Меченый»! — Быстро повторил мужик так же чётко и громко, как и в первый раз. Но потом будто бы сам удивился своим словам, растерянно нахмурившись и оглядев себя так, словно хотел убедиться в собственном наличии.

Однако он достаточно быстро после этого спохватился. И вновь плотно сжав израненные квадратные челюсти, он занёс надо мной левый кулак и…

— Р-Р-А-В!!!

Таисья вылетела из комнаты, вкогтилась в бомбер и, пролетев мимо туловища противника, рванула одежду следом за собой. Покачнувшись, бритоголовый развернулся следом за ней с задранной рукой.

Продолжая цепляться за куртку, волчица тут же оттолкнулась задними лапами от стены, нырнула под неловкий удар и, продолжая тянуть мужика за куртку, раскрутила его ещё сильнее. Окончательно потеряв равновесие, тот влетел по инерции головой в стену, оставив на дорогой отделке несколько трещин и размытое кровавое пятнышко. А разъярённая княгиня, приземлившись после прыжка на все лапы рядом со мной, тут же пружинисто пригнулась для следующей атаки…

— Стой!

После моего крика волчица так и осталась стоять, пригнувшись к полу. Золотистые глаза покосились в мою сторону, а оскал стал ещё злее. Но в остальном она теперь совершенно не шевелилась.

— Подожди-ка… — Я в свою очередь, быстро поднялся на ноги. И пока княгиня глухо рычала, продолжая низко сидеть на подрагивающих от напряжения лапах, а мужик приходил в себя после удара о стену, я торопливо подобрал кристалл. Мельком глянув на портал, я увидел, что спираль внутри него вращается так быстро, что почти превратилась в огненный шарик. И теперь он приятно грел руку.

Указав Таисье на мужика, я вновь обратился в его сторону:

— Повтори, кто ты такой!

— Посвящённый второй ступени Ратмир Боровик, позывной «Меченый»! — Снова хрипло отрапортовал бритоголовый, потирая рану на лбу уцелевшей рукой. Но опять так же чётко, как и в первые два раза.

Таисья тут же перестала злобно рычать. И когда мы с ней коротко переглянулись, я впервые в жизни увидел, как выглядит удивлённый двуногий волк. Какие-то мимические мышцы у неё работали даже в таком состоянии.

Кристалл, зажатый в ладони, продолжал мягко греть руку.

— Ты что, Ратмир… Делаешь всё, что я попрошу?

— Т… Т-так точно… — Кажется, вопреки своему ответу, Ратмир этого очень не хотел. И, морщась всё сильней — не то от досады, не то всё-таки от боли в сломанной руке — он сделал шаг в нашем направлении так, словно двигался против урагана.

Таисья снова зарычала, оскалив клыки. Но я поднял передней руку и вновь обратился к бритоголовому:

— Тогда стой на месте!

Мужик тут же снова замер. И я немедленно продолжил допрос, снова почувствовав приятное тепло в кулаке:

— Отвечай, что ты здесь делаешь⁈

— Я… Я должен… Д-должен остановить… — Он явно изо всех сил пытался сопротивляться моим приказам, но ничего не мог с собой поделать. И лишь заикался, злобно сверкая на нас глазами. — Д-должен остановить… Н-низложителя… Д-должен остановить… Исполнение п-п… п-пророчества…

Мы с княгиней снова переглянулись. И я увидел рядом с собой удивлённого волка уже во второй раз.

— Какого ещё пророчества⁈

— П-про… П-пророчества Ханги… — Мужик цедил сквозь изо всех сил сжатые зубы.

— Кого-о⁈ — Одновременно с этим вопросом я вдруг почувствовал в той ладони, которой держал портал, резкий обжигающий холод. И рефлекторно дёрнувшись, выронил кристалл на пол ещё до того, как успел хоть что-то сообразить. Проследив за порталом взглядом, я успел заметить только то, что огненная спираль теперь почти остановила вращение.

А в голове тут же будто бы прошелестел далёкий ветер:

Ещё сла-а-а-аб…

— Гр-р-р-а-а-а!!!

На сей раз этот низкий рык принадлежал не Таисье. Когда я поднял взгляд от выпавшего портала, Ратмир уже сбросил с себя странное оцепенение. И рванулся вперёд, протянув левую пятерню к моему горлу.

Но волчица мгновенно отреагировала на атаку, прыгнув вперёд и перехватив руку противника зубастой пастью. И они оба снова закувыркались мимо меня дальше по коридору.

Но, перекатившись через плечо, бритоголовый снова использовал своё очевидное преимущество в весе. И, тут же ловко вскочив на ноги, с разворота грохнул Таисью головой о перила лестничного колодца.

Проломив дерево собственным лохматым затылком, волчица всё-таки ослабила зубастую хватку. И, беспомощно взмахнув перед лицом Ратмира когтями, полетела вниз на первый этаж.

Но пока здоровяк вновь быстро оборачивался ко мне, вместо глухого удара пушистого тела о ступеньки, снизу вдруг послышалось знакомое резкое вжиканье чёрных протезов…

Судя по всему, этот звук узнал и наш противник. Потому, что вместо того, чтобы вновь стремглав ринуться в мою сторону, он вдруг отскочил от перил назад к стенке. Как раз в тот момент, когда по остаткам деревянной конструкции ударила полупрозрачная струна — со свистом разрезав не только воздух, но и оставшиеся вертикальные стойки. И пока деревяшки медленно осыпались вниз, Ратмир метнулся к ближайшей двери напротив него, высаживая её плечом.

А Пушкарь в это же время взвился в воздух с нижнего этажа, грузно приземлился рядом и мягко опустил на пол бесчувственную княгиню. Которую до того прижимал к себе чёрной рукой.

— Приглядите за подругой, вашество… — Ветеран коротко сверкнул на меня бирюзовым глазом.

И не успел я ничего ответить, как он тут же метнулся к выломанной двери, вытаскивая на ходу свой чудовищный пистолет:

— А ну стоя… — Старик замер в дверях, нацелив оружие в комнату. И вдруг его лицо потеряло обычное в такой ситуации хладнокровие. — Меченый?

— Здравия желаю, майор… — Послышался их комнаты угрюмый хрип. — Как служба?

Пистолет в руке старика чуть заметно дрогнул:

— Какого чёрта, Меченый…

— Да ты сам знаешь, майор… — В голосе бритоголового больше не слышалась прежней злобы. Лишь какая-то грустная обречённость. — Сам знаешь, к чему всё катится…

Живая рука Пушкаря, сжимающая оружие, побелела от напряжения. И ствол снова чуть дрогнул.

А из комнаты вновь послышался угрюмый голос:

— Ну чего ждёшь? Давай. Жми, майор. Может ещё медальку дадут… Да пенсию повысят…

Но старик продолжал стоять с вытянутой рукой ещё пару секунд. И вдруг опустил ствол, чуть слышно проговорив:

— В расчёте, Меченый…

Из комнаты послышалась лёгкая усмешка:

— Так точно, майор… Бывай!

И тут же раздался звон разбитого стекла.

Постояв глядя в комнату ещё несколько секунд, Пушкарь всё-таки неторопливо повернулся обратно к нам с девчонкой. И, вжикнув искусственной рукой, он поднял её ко рту:

— Ключник… — Его бирюзовый глаз коротко глянул на Таисью и вновь уставился на меня. Взгляд живого глаза тоже оставался совершенно холоден. — Код девять не подтверждён…

— Что? — Во встроенном в чёрную руку динамике послышался торопливый голос Ключника. — Валдиш, да подожди ты!.. Пушкарь, прошу повторить! Код девять точно не подтверждён⁈ Ты уверен⁈

— Так точно, Ключник… Ложная тревога… — Бирюзовый глаз продолжал пристально следить за мной. А пистолет всё ещё висел в живой руке стволом вниз. — Просто ребятишки немного шалят… Но уже всё улажено. Пару окон разбили только… И перила сломаны… ТЫ пришли кого-нибудь с починкой в мужской кампус… Хорошо?

— Хорошо, принято! — И Ключник, судя по всему, немедленно снова вернулся к своим делам, пока его голос в динамике медленно затихал. — Валдиш! Ты меня просто без ножа режешь с этими одеялами! Ну куда ты смотрел, а…

Закончив разговор, Пушкарь всё-таки медленно убрал своё чудовищное оружие за спину. А его искусственный глаз в это время плавно погас.

Не торопясь оглянувшись после этого по сторонам, он опять покосился на лежащую у моих ног бесчувственную Таисью. После чего старик тяжело вздохнул и вернул немного нахмуренный взгляд на меня обратно:

— Думаю, пора нам с тобой малость потолковать наедине, Тимотей…

Глава 26 Все только начинается

— Наедине⁈ — Я быстро присел рядом с Таисьей. На полу под её лохматым затылком уже натекла маленькая лужица крови. — А её ты тут бросить хочешь⁈

— Ульяна уже в пути. — Пушкаря словно подменили. На каменном лице не было и тени былой иронии. А весёлая стариковская речь вдруг превратилась в холодный рапорт бездушного робота. — Нам лучше поговорить до того, как появятся лишние свидетели…

— Ага, «лишние»! Одного ты уже отпустил! Убийцу!

Пульс у девчонки был слабый, но всё-таки прощупывался. То, что Ульяна сможет ей помочь, конечно, немного успокаивало. Но ведь сейчас под рукой нет какого-нибудь графского пепла…

— Убийцу? — В голосе старика по-прежнему не было ни малейшего намёка на былые смешливые обороты. — Здесь он никого не убил.

— Но собирался! Он же на нас напал!

— Разве он напал первым? — Старик тоже опустил взгляд на бессознательную княгиню. — В любом случае… Об этом человеке можешь больше не беспокоиться.

Я не совсем понял, кого он имел в виду — бритоголового верзилу или Таисью. И, видимо, заметив моё замешательство, старик добавил:

— Ратмир Боровик больше не сможет пересечь границы ликеума. Теперь он его запомнил.

— Кто «он»⁈

Пушкарь повёл в сторону уцелевшей рукой. Не сразу, но я всё-таки понял, что ветеран указывает на само здание. И тот, заметив мой озадаченный взгляд, слегка кивнул:

— Ликеум, Тим, ликеум… — В бороде старика всё-таки нарисовалась лёгкая улыбка. — Он больше не пустит его в свои пределы. Ты ведь наверняка слышал, что эти здания защищены не хуже покоев самого Императора…

Но теперь он вернёт нам украденное…

После того, как в моём сознании снова прошелестел этот едва уловимый шёпот, тень улыбки резко пропала с морщинистого лица Пушкаря. И старик резко перевёл взгляд куда-то на пол:

— Это твоё⁈ — Со спокойным тоном равнодушного робота тоже было покончено. Нахмурив морщины, старик указал на брошенный мной портал.

— Да… — Я тоже нашёл глазами маленький кристалл.

После того, как я его выронил, портал откатился к стенке, остановившись у фигурного плинтуса. Огненная спираль внутри прозрачного камня сейчас совсемостановилась. И вокруг него по полу и стене медленно расширялась ажурная чёрная паутинка, напоминающая формой иней на асфальте после утреннего заморозка. Но чем длиннее становились эти кривые дорожки из чёрного инея, тем быстрее ветвились и росли из него всё новые и новые тонкие веточки, постоянно утолщаясь и увеличиваясь в размерах.

— Футляр! — Пушкарь быстро зашарил глазами по полу перед нами. — Где футляр⁈

— Да вон… — Я указал на треснувшую коробку рядом с папкой в другом углу коридора. — Его, кстати, этот твой Боровик сломал!

Но старик, похоже, уже меня не слушал. Шагнув ко мне ближе, он встал между нами и кристаллом, вытащив свои часы из кармана жилетки:

— Назад! — Обсидиановой рукой Пушкарь указал на лежащую Таисью. И потом в сторону — дальше по коридору. — Унеси её отсюда!

Услышав неподдельную тревогу в его голосе, я решил последовать этому резкому совету без лишних пререканий. И пока поднимал девчонку на руки, старик вновь превратил увесистую цепь в почти невидимую струну.

В воздухе вокруг чёрного инея тут же нарисовалась свистящая петля. Которая просуществовала всего секунду. Но в результате часть стены осыпалась, обнажив внутреннюю кладку разрезанных кирпичей. А участок пола, на который успела распространиться эта странная паутинка, подскочил вверх, открыв внутренности деревянного настила и часть перекрытий.

И не успели доски, покрытые ковром, упасть обратно, как свистящая струна тут же исполосовала их вдоль и поперёк вместе с осыпающейся штукатуркой. И вместо расползающейся чёрной паутинки на остатки пола теперь осыпался простостроительный мусор.

— Ч-чёрт… — Пушкарь вдруг резко отпрыгнул назад, чуть не сбив меня с ног. И одновременно выкинул в кучу мусора свои часы.

Тонкая струна снова превратилась в толстую цепь. Только вместо позолоты её теперь быстро покрывала тёмная полупрозрачная плёнка с таким же тонким узором из чёрного инея. На котором вдобавок начали отрастать ещё и кривые шипы.

И точно такие же тонкие шипы теперь росли на той чёрной паутине, которая продолжала быстро распространяться за пределы вырезанного участка пола и стены. А труха из кирпичей, штукатурки, паркета и ковра, опутанная чёрной изморозью, вдруг начала шевелиться и подниматься над полом.

— Назад! — Повторил Пушкарь, натолкнувшись спиной на нас с Таисьей. От былого спокойствия в его хрипловатом голосе не осталось и следа. — Назад!!!

Торопливо пятясь вместе с ним, я наблюдал за тем, как из кучи мусора вырастает что-то чёрное, ажурное и покрытое маленькими кривыми шипами. Хрустя и щёлкая, гора мусора посреди чёрной паутины постепенно обретала черты, похожие на человеческие…

И сквозь этих хруст вновь послышался далёкий шёпот:

Он вернёт нам то, что нужно… То, что было украдено…

— Мы вернём то, что украдено… — Теперь эти слова шли прямо из кучи мусора. Точнее из той её части, что становилась похожа на голову. На вытянутую, искажённую какой-то гримасой боли и отчаяния маску с пустыми глазами и чёрным ртом, из которого торчали медленно растущие кривые тонкие зубы. А длинные, почти до пола руки, сутулую спину и короткие кривые ноги быстро образовывала всё та же чёрная паутина. Которая продолжала прорастать шипами из чёрного льда. И постепенно закрывать все пустоты внутри этого жуткого силуэта.

И когда чёрные пустые глаза вдруг обрели тонкие вертикальные зрачки, они резко глянули нашу сторону. И существо снова зашипело:

— Да будет так…

— Назад!!! — Огромный пистолет немедленно снова оказался в руке Пушкаря. И, оттолкнув нас ещё дальше, он выпустил в это существо длинную грохочущую очередь.

Огонь и свинец образовали в кривом ажурном теле несколько широких дыр, сквозь которые стало видно противоположную часть коридора. И одна пуля снесла шепчущему существу половину сетчатого лба вместе с одним тёмным глазом.

Но зияющие отверстия почти сразу начали зарастать тонкой паутинкой ледяного инея. Со всех сторон к пустоте подползали эти тёмные тонкие линии, выпуская наружу острые кривые шипы. Пока снова не встретились и не сомкнулись над пустотой.

И на нас снова воззрились два неровных чёрных глаза:

— Мы всё вернём…

В это время из пистолета пушкаря выскочил и застучал по паркету пустой магазин. Обсидиановая рука быстро достала из-за пазухи новый, почти мгновенно вставив его в толстую рукоять. И пока я пятился, рефлекторно прищуриваясь от грохота, ещё с десяток пуль продырявил существо и стену за сутулой шипастой спиной.

Но ровно с тем же эффектом.

— Беги! — Пушкарь отступил ещё на шаг, пряча пистолет обратно под одежду. И быстро покосился на нас своим ярко горящим бирюзовым глазом. — Беги!!!

Следующим движением он вонзил чёрные пальцы протеза себе в искусственный глаз и тут же выдернул его наружу с резким треском. Из пустой глазницы посыпались яркие бирюзовые искры. А короткие дуговые разряды пробежали оттуда по искусственной части черепа и дальше вниз по плечу и руке, осветив весь коридор и ковыляющего к нам урода голубыми отблесками.

Продолжая пятиться, я был не в силах оторвать взгляд от этого зрелища… Мрачная безысходность, которой веяло от чёрного ажурного силуэта, словно смешивалась с отчаянной храбростью старого ветерана. Кривой черноглазый урод улыбался своим шипастым ртом словно безумец, наслаждающийся чужими страданиями. В то время как Пушкарь принял пружинистую бойцовую стойку, выставив вперёд зажатый в чёрном кулаке яркий комок энергии, искрящийся светом и силой…

Обсидиановый протез задрожал от усилия. Скрытые под блестящей поверхностью механизмы пронзительно зажужжали. Чёрный кулак сжал искусственный глаз…

И тот вдруг лопнул с хлопком, не менее громким, чем выстрелы. Разбросав вокруг мелкие бирюзовые осколки, комок чистой энергии тут же покрыл всю искусственную руку мелкими голубыми молниями. Которые теперь с весёлым треском плясали по обсидиановой поверхности туда-сюда — от сжатого кулака к могучему плечу. И дальше — вверх по всей искусственной части черепа, и вниз — по чёрной ноге.

— М-М-В-А-А-А-А!!! — Издав хриплый вопль, Пушкарь бросился в атаку.

Удар покрытого молниями кулака словно испарил голову чёрного кривого силуэта. И обратное движение тут же оторвало ажурную длинную руку от косого плеча шипастого уродца. Искрящийся протез ноги, в свою очередь, вспарывал чёрное тело ещё и ещё, проходя сквозь него словно через клубы дыма.

Но точно так же, как дым, ажурное кривое туловище быстро зарастало обратно после каждого испепеляющего удара. Чёрный иней теперь рисовал свою паутину почти мгновенно. И почти мгновенно рассыпающаяся жуткая морда вновь отращивала свой кривой рот. Но не на голове, а там, где чёрное тело ещё не было распылено молниеносными ударами Пушкаря:

— Наше…

— В-вух!!! — Искры и обсидиан вновь превратили чёрную глотку в полупрозрачную труху.

— Украли… — Снова шипела чёрная паутина, быстро нарисовав рот где-то на левом плече.

— В-вух!!! — И плечо тоже превратилось в пыль.

— Вернём… — Рот снова издевательски улыбался в районе тощего чёрного живота.

— В-вух!!! — И искрящееся колено проделало в животе твари сквозную дыру.

А кулак тут же насквозь пробил грудь шипастой твари. Но обратно уже не выскочил…

Застряв кулаком в теле ажурного урода, Пушкарь немедленно пробил ногой в пах. И, пролетев от того места, откуда у твари росли ноги, до груди, нога ветерана застряла рядом с искрящей рукой.

— Хватит! — Рявкнула вновь отросшая голова.

И тело твари резко развернулось в сторону, увлекая за собой Пушкаря.

— Хлоп! — Проделав дугу в воздухе, старик приложился своим живым боком о стену.

— Хрясь! — Крутанувшись в другую сторону, тварь врезала стариком об остатки перил, начисто снеся их вниз в лестничный колодец.

— Бдух! — Ещё один поворот шипастого тела — и Пушкарь снова врезался лицом в покрытую трещинами стену.

— Х-х-х-э-э! — Ажурная тварь с шипением попыталась сделать ещё один оборот, чтобы размозжить спину старика об угол лестничной клетки.

Но ветеран вцепился живой рукой за пролом в стене. И хрипло заорал, напрягая каждую мышцу в теле.

— М-В-В-А-А-А-А-А!…

Обсидиановые конечности, застрявшие в чёрной паутине, заискрились ещё сильнее. Свет от дуговых разрядов и маленьких молний стал просто ослепителен…

— М-В-В-А-А-А-А-А!!!

— Х-х-х-а-а-а-а-а-а — Шипение кривой тени нарастало вместе с тем, как бирюзовые разряды всё чаще бежали теперь и по ажурной сетке из чёрного инея

— М-В-В-А-А-А-А-А!!!

— Х-х-х-а-а-а-а-а-а!!!

— Ш-Ш-Ш-У-У-У-М-М-М!!!

Вспышка ярко-голубого света, казалось, разорвала само пространство…

Во всяком случае, я точно увидел, как вокруг сплетённого из молний шара всё словно подвинулось на миг в стороны — и чёрная сеть шипастой паутины, и разлетающиеся на части протезы, и окружающие нас потолок, пол и стены.

И на почти неуловимый миг всё это остановилось, словно кто-то нажал на паузу…

А потом всё резко схлопнулось внутрь, засасывая в какую-то бесконечную пустоту обрывки чёрного инея, обломки и поднявшийся с пола мусор и пыль с потолка и вогнутых стен:

— М-М-М-В-У-У-У-Ш-Ш!!!

И тут же повисла тишина.

Не было больше скрипа от прорастающей в воздухе чёрной паутины. Не было шипения бирюзовых молний и треска от голубых искр. Только полупрозрачная пыль плавно и бесшумно оседала над выжженным участком пола.

Рядом с которым лежало то, что осталось от Пушкаря.

— Бегите… — Живой глаз рядом с оплавленной половиной лица покосился в нашу сторону. Уцелевшая рука слабо оттолкнулась от пола, поворачивая к нам одноногое тело. От тлеющей жилетки и галифе поднимался серый дымок.

Но ещё одна конечность тоже пошевелилась в куче чёрного пепла. Она состояла из тонкой сетки шипастой паутины.

Резко разогнувшись в нашу сторону, кривая лапа заграбастала обрывки коридорного ковра. И пока она вновь сгибалась, подтягивая себя ближе ко мне и Таисье, на ней снова выросла чёрная кривая пасть:

— Верни нам то, что украдено…

Я снова попятился. И вдруг упёрся спиной в конец коридора. Прямо за мной было лишь широкое окно, выходящее на парковые заросли.

— Она… — Шипастая рука из ажурного чёрного инея указала кривым пальцем на мою ношу. Её кривой рот переехал поближе к запястью. — Нам нужна её сила… Верни…

И после этого говорящая конечность ещё раз повторила свой ползущий манёвр, приблизившись ко мне ещё немного.

И ещё:

— Верни…

И ещё…

— Верни!

— Нет. — Я прижался спиной к стеклу, продолжая прижимать к себе тело девчонки.

— Но она украла… У нас…

— Нет.

— Украла и у тебя… У вас всех…

— Нет.

Ползучая рука остановилась и приподняла ладонь с кривым ртом:

— Ты же её ненавидишь… Мы это видели… Мы это знаем…

— Может быть… — Я покосился на бледное лицо Таисьи.

А что бы она сделала на моём месте? Или её родственники? Что если бы на её месте был я? Или мой брат. Или моя мама?

— Украла… Верни… Ненавидишь… — Рука словно читала мои мысли. И подползла ещё немного — уже почти вплотную.

Это правда. Мне действительно есть за что ненавидеть таких, как она. И мне не нужен лишний повод, чтобы превратить эту ненависть в ярость. А ярость — в смертельно опасную силу… И когда я буду достаточно силён, они больше никогда не смогут быть надо мной властны…

— Да-а-а… — Кривой рот, кажется, попытался улыбнуться своими шипастыми губами. — Её сила наша… Их сила твоя… Верни её нам… И сам станешь сильнее…

…Но и вы не будете мной командовать. И если я захочу отомстить всему свету, то это будет только мой выбор.

Моя ненависть!

Моя ярость!

Моя сила!

И только моя воля!

— Нет. — Я шагнул к подползающей твари навстречу. — Я вам не слуга!

— Но у тебя же нет выбора…

— Ошибаешься! Я только что его сделал!

О да… Вот она… Та самая ненависть. Тот самый гнев. И та самая ярость. Они охватывают меня каждый раз, когда кто-то вдруг начинает считать, что он вправе мной командовать. Вправе забрать у меня последнее. Вправе превратить мою жизнь в боль. Вправе отнять мою волю…

И каждый раз я чувствую это пламя в груди. Там, где сердце начинает биться всё сильнее и сильнее. Где закипает кровь и раскаляются нервы. Там, где эта ненависть превращается в силу…

— Верни… — Когти из чёрного инея потянулись к телу Таисьи…

— НЕТ!!! — Ещё раньше я перехватил эту клешню своей рукой. Раскалённой добела…

— Ты слаб!!! — Чёрная пасть кривила свои шипастые губы рядом с моими пальцами, словно пытаясь их укусить.

— Это так… — Я сжал раскалённые пальцы ещё сильнее, продолжая обнимать тело девчонки свободной рукой. — Но я стану сильнее. А вы… Вы все ничего без меня не можете!

Когда я сжал раскалённый кулак до конца, рассыпавшиеся по полу чёрные осколки смешались с рыжими искрами. И превратились в пепел.

Упрямец…

Тишина.

Вот только у нас… В отличии от тебя… Есть вечность…

Ещё через пару мгновений исчез и пепел. А где-то на грани восприятия я услышал четыре лёгких смешка. Сиплый, шипящий, тонкий и басовитый.

И когда поднял взгляд от пола, то увидел на лестнице Ромула.

С каким-то ленивым любопытством он оглядывал сломанные перила, дыры на полу и стенах. Шагнув дальше и чуть наклонившись, опричник заглянул в комнату с сорванной дверью. И потом внимательно осмотрел выжженное пятно рядом с тем, что осталось от Пушкаря.

— Здравия желаю, майор. — Дёрнув уголком рта, Ромул слегка кивнул старику.

Но облокотившийся на стенку ветеран лишь вытер кровь у себя из-под носа уцелевшей рукавом уцелевшей руки. И, хрипло прочистив горло, презрительно сплюнул опричнику под ноги сквозь подпаленную бороду.

Ромул пожал плечами, приподнял рукав на левой руке и глянул на часы:

— Ровно сутки, Тим. — Наконец-то он поднял взгляд на меня. И я разглядел в его тёмных глазах знакомые огоньки. — А это значит, что я был прав. И для тебя, мой юный друг, всё только начинается…

* * *

Конец первой книги. Продолжение следует.

Оглавление

Глава 1 Кидалово и попадалово

Глава 2 Бесплатная медицина

Глава 3 Слово аристо

Глава 4 Кровь и пламя

Глава 5 Связи решают все

Глава 6 Запасной план

Глава 7 Бой с тенью

Глава 8 Не тупи, а то замерзнешь

Глава 9 Запах победы

Глава 10 Хороший и плохой барин

Глава 11 Разминка пред финалом

Глава 12 Две головы лучше

Глава 13 Чужая территория

Глава 14 Добро пожаловать

Глава 15 Первое впечатление

Глава 16 Познавательная экскурсия

Глава 17 Люди из Тени

Глава 18 Добрый гражданин

Глава 19 Испытание

Глава 20 Если долго смотреть в бездну…

Глава 21 Бездна посмотрит на тебя обратно

Глава 22 То,что нужно

Глава 23 Повелитель мух

Глава 24 Только не надо трагедий

Глава 25 Позывной «Меченый»

Глава 26 Все только начинается