Тихий омут [Светлана Андриевская] (fb2) читать онлайн

Светлана Андриевская Тихий омут

ПРИБЫТИЕ

Пансионат «Тихий омут» притулился на берегу озера Беломылино. Это озеро необычное: вода в нём плотная, сильно щелочная, мягкая на ощупь. Люди приезжают сюда в надежде омолодиться, подлечиться. Рыба здесь не водится, зато прячутся в прибрежных камышах пискливые, миниатюрные по сравнению с кряквами, белоклювые утки лысухи и утки нырки — радость горе-охотников. Парят над водой бело-рыжие чайки, садятся на головы купающихся разноцветные миниатюрные стрекозки-коромысла. На вершине сухой берёзы, словно на боевом посту, обозревает окрестности коршун.

В строгих прямоугольных корпусах и изящного японского стиля коттеджах «Тихого омута» к приятному отдыху располагает всё, вплоть до обоев с маками и покрывал с розочками. Хозяйка — милая стройная Светлана Викторовна. Ух, строга, когда по делу: хозяйство-то немалое, и всё на ней! Отдыхающих встречают вежливые, приветливые горничные, кухонные, охранники — все из ближайшего села, многие из них родня. Кстати, сельчане ловят рыбу рядышком, в озерке Карасёво, а совсем близко ещё озёра-блюдца — пресное Причудово, родниковое Сладкое, горьковатое Горькое, крепко солёное Нехорошково. От озера до озера всего ничего, десяток минут пешего хода.

В приёмную-ресепшн входит подтянутый, интеллигентного вида мужчина, седовласый, с седыми же усами, аккуратно постриженной бородой и изумительно красивыми синими глазами. На плече — сумка с верным фотоглазым другом и помощником NICONом. Сэн Сэич здесь впервые, по совету знакомых.

ТЕ ЕЩЁ ЛЮДИ — ТЕЛЕЛЮДИ!

Своим опытным журналистским глазом Сэн Сэич примечает прекрасные виды на изумрудное озеро, светлый лес, готов сотворить чудесные снимки пейзажа, портреты персонала и отдыхающих.

Разные люди, эти отдыхающие, порой очень странные и непонятные. Те ещё! Вот, например, одна старушка, лишь войдя в приёмную-администраторскую-ресепшн, с порога ошарашила горячим и «секретным» шёпотом прехорошенькую юную администраторшу Таню и Светлану Викторовну таким непривычным при знакомстве вопросом:

— Живы все?

В голове «админов» параллельно понеслись молнией версии предпосылок вопроса. Что волнует старушку? Хорошо ли чувствуют себя отдыхающие после вчерашних шашлыков? Или она интересуется интенсивностью их интимной жизни? Не утонул ли кто (хотя здешняя вода держит на поверхности надёжнее, чем мать младенца)? Прознала ли про оголённость пляжа из-за загула спасателя? Волнуется за пожилых сердечников с их экстремально-барометрической чувствительностью к взбалмошной погоде? Подобный вопрос был бы уместен в блокадном Ленинграде, но в пансионате — вызвал лёгкий шок сотрудников. Нельзя же так! Таня и Светлана замерли, не шелохнутся, вглядываясь внутренними взорами в глубины таинственной души посетительницы. После минуты гробового молчания, удовлетворившись произведённым эффектом, бабушка продолжила заговорщически:

— Вы уже знаете, будут брать налоги за коров? Да что коровы, введут налоги с граждан за лишний вес! Глаза её расширились, нагоняя ужас.

Стало ясно — на отдых прибыла фанатка телепередач!

* * *

Кстати, о телепередачах. Однажды приятный мужской голос допытывал по телефону директора. Дотошно выспрашивал про условия в пансионате: стоимость, меню, близость пляжа, наличие диванов-шкафчиков, всё, вплоть до цвета штор и полотенец. Удовлетворённо АГА-кал и УГУ-кал. Последним был вопрос о телевизоре в номере. Как нет?! Телевизора — нет?! Трубка разразилась диким истерическим хохотом. Всё, прощальные гудки. Вот те раз! Ещё один «теленаркоман»?! И зачем ему на природе телевизор?

* * *

Была ещё одна претенциозная «теледама» — породистая, громкоголосая, в кольцах, браслетах и огромных серьгах. С настойчивым вопросом:

— Почему в холле нет телевизора? Мой ребёнок «подсел» на мультфильмы.

Как успокоить такую «заботливую» мамочку? Таня улыбнулась женщине:

— Самое время «снять» малыша с телевизора. У нас есть детская игровая, прокат велосипедов, «лягушатник».

— Что? Мне самой придётся присматривать за сыном!?

Так и хочется порой подобной мамашке надавать книжек Макаренко или, как сказал один великий классик, «мокрой сетью по морде!».

ЦВЕТЫ И ЗАЯЦ

Дорожка к столовой радует разноцветьем. Это хобби-медитация Светланы. Здесь взращены ею торжественные георгины, белоснежные лилии, нежные ароматные розы, весёленькие анютины глазки, огненно-оранжевые эшшольции. Цветы как будто целители — успокаивают, депрессию снимают.

Вдоль дорожки на лавочках отдыхают бабушки-дедушки с внучатами, щебечут девчонки-гимнастки, обсуждают новости парни-гандболисты. Осанистый отставной майор делится с пузатым отставным прапором: «Отдыхаю от череды ежедневности. Просто тупо ем, сплю, плаваю в озере. Как будто послал всех на хрен. Ничего никому не должен, ничего не обещал, никуда не спешу.»

Малыш в голубом костюмчике горько плачет, тянется к маме на ручки, однако, мама глядит строго поверх очков, она непреклонна: «Ты уже большой, шагай сам!». Иногда Сэн Сэичу кажется, что такие одно-двухлетки не столько устали, сколько хотят обнимашек и целовашек. «Ты меня любишь?», — словно спрашивают они. Совсем как котёнок или щенок: гладишь его — вырастает ласковым и толковым, а недоглаженный — ой-ёй, берегись, ховайся!

Из-за цветов выглядывают скульптурки Чиполино, гнома в ярко-красном колпаке, важного петуха, обхаживающего курочку, большого глиняного зайца… Однажды вечером забрёл на территорию пансионата настоящий, живой заяц. Поднялся на задние лапки, тянется изо всех заячьих сил заглянуть в коттедж, возле которого замер глиняный тёзка. Хозяин коттеджа в это время высунулся в распахнутое окно: «Зая, дорогой! Пришёл навестить покойного дедушку?»

ПЛОВЦЫ

Сергей — спасатель. Раньше работал шахтёром, насмотрелся в земных глубинах на отпечатки гигантских листьев древних папоротников. Сейчас он — спасатель на пляже. Красавец мужчина: подтянутый, бронзово-загоревший, рельеф мышц на картину или скульптуру просится, что-нибудь вроде работ Микеланджело. Спозаранку сплавал на тот берег озера (примерно километр) за 1020 гребков. Растит себе смену: обучает 12-летнего Димку-блондина плавать кролем: «Голову держи прямо, дыши ртом, а не носом! Вот гальян, из воды не вылазит целый день!» Димка — не по годам рослый парнишка, спортивно сложен, как губка впитывает поучения товарища. Плывёт в футболке и носках — заодно с купаньем, в щелочной воде всё отстирается, бабушке меньше забот.

Раньше спортсмены кролем плавали с замахом прямой рукой, а сейчас руку принято сгибать и опускать почти вертикально ладонью. Это он узнал от Красной Машины. Марину так кличут. Красная — по цвету купальника, настоящая живая машина — потому что…

Марина — второй спасатель. Она открыто улыбается, надевает яркие ласты, подводные очки, трубку — в рот и — бултых! Цель — противоположный берег. Не просто берег и обратно, а для большей нагрузки каждый божий день плавает без передышки по ромбу: вначале вбок влево к санаторию, к чайному домику друзей, сразу обратно — вбок вправо, только лишь затем назад — к пристани «Тихого омута». Весь путь — километра четыре. Волны ей — не помеха. Ритмично взлетают руки над водой. Раз, два, раз, два… Белые чайки высоко над головой, лысухи и нырки ждут у пристани своего «гонорара» — хлеба. Раз, два, раз, два…Всё дальше и дальше от берега.

— Как она ориентируется? — с пирса за Мариной наблюдают любопытные Сергей, Сэн Сэич и Димка.

— Посмотри в бинокль, иногда приподнимает голову.

— Точно! И не страшно ей одной плыть!?

— Она у нас мастер спорта, в олимпийской сборной страны по пять часов тренировались. Каждый день!

Раз, два, раз, два… Это уже и не Марина, а упорно стремящаяся к горизонту точка. Раз, два, раз, два… Чайки присели отдохнуть на середину озера, волны унялись. Зеркальную гладь рассекают только чайки и Красная Марина. Раз, два, раз, два… Марина вспоминает тренировку олимпийской сборной, длительный заплыв по Чёрному морю. До берега оставалось уже немного, как что-то под водой коснулось её ноги. Ещё раз, и ещё. Кто-то упорно разворачивал её в обратную сторону. На Чёрном море из крупных обитателей — дельфины и колючие акулы катраны. Если бы её разворачивал дельфин, он время от времени показывался бы над поверхностью. Но никого не видно, значит — акула! Сердце забилось часто-часто, от страха включился «автопилот». Никогда ещё Марина не гребла так скоро к берегу, может, даже мировой рекорд побила! С тех пор она боялась плавать без сопровождающей лодки или товарищей. Исключение — озеро Беломылино. В нём нет живности, кроме водорослей, камышей, птиц да голубеньких стрекоз над поверхностью. Можно спокойно сделать марш-бросок. Раз, два, раз, два…

Однажды, в её дежурство, на мостках развлекалась подвыпившая компания. По очереди ныряли рыбкой, бомбочкой, солдатиком, самые ловкие крутили сальто. Высокий рыжий парень потерял ориентацию под водой, чересчур долго не выныривал. Марина только заступила на пост, не успела ещё поменять раздельный загоральный купальник на сплошной, спортивный. Ну и пусть, срочно в воду! Подхватывает под водой парня, тащит вверх. Тяжёлый, зараза! Тут с неё слетает верх купальника. Ерунда, лишь бы тонущего наружу, наверх поднять. Вытаскивает горе-ныряльщика на пристань.

— А чо обниматься в воде-то? Можно же на суше! — первые заплетающиеся слова спасённого.

Компания дико ржёт… Спасён, ну и ладушки…

— Мне кажется, стили плаванья похожи на стили бизнеса, — заявляет Сэн Сэич.

— Поясните, — заинтересовались собеседники.

— Например, брасс — похож на игру в «кидалово», выждать момент, забрать барыш, оставив партнёров, сотрудников, клиентов с носом. Кроль — кроешь всех матом, гонишь в нужный момент пугливых «кроликов». Вразмашку — бандитский стиль, агрессивный, держать кого надо в страхе, размахивая кулаками. В маске и ластах — эмоции «надеваешь» на лицо, за счёт чего вглядываешься в глубину, вода (чьи-то слова) не разъедает глаза. Прибываешь и исчезаешь быстро — «делаешь ласты». С места в карьер — рискуешь, будто прыгаешь в карьер с высоты. Неожиданно, с избытком адреналина. Собачкой — бизнес с друзьями, верность, всё «по чесноку», то бишь по-честному. Баттерфляй — бабочкой, с удовольствием, от души творишь любимое дело, словно порхаешь — красиво, изящно. Пьёшь нектар. Твоё дело подхватывают другие. А ты порхаешь на новый цветок.

— Ну вы, блин, философ! — Дима в восхищении.

Далёкая точка превращается в Марину. Раз, два, раз, два…

— Завтра поплыву к друзьям на шашлычок в чайном домике. Интересно, сколько гребков в ластах до того берега? — Сергей мечтательно заложил накачанные, золотистого загара руки за голову. Солнце приглушённо сияет в его тёмных очках.

ГРЯЗЕВЫЕ ВАННЫ

Отдыхающие обмазываются лечебной чёрной грязью — сапропелем, купаются в импровизированных ваннах — прибрежных ямках с голубой и зелёной глиной, разжиженной водой озера. Страшно в первый раз забраться в такую «ванну» — скользко и дна не видно! Куда ступать? А народ в лужах веселится на разные лады.

— Глядите, — зовёт друзей пузатый обглиняный толстячок, — я уже похудел на пару граммов!

Его измазюканные друзья, хохоча и корча рожи, на берегу фотографируются на айфон.

Возлегающие в жидкой глине взрослые в шутку похрюкивают, а смелые мальчишки лет десяти-двенадцати в баши переплывают пятиметровую дистанцию.

Наконец, Сэн Сэич решается потихоньку зайти в глину. Шажок за шажком, шажок за шажком. Ноги скользят, вязнут в мягком, потом сами собой всплывают: содержимое «ванны» выталкивает тело на поверхность. Ложись да полёживай, словно на супер мягкой перине, подставляй грязное пузико солнцу!

Какой-то чистенький папаша хватает за руку малыша лет трёх, пытается окунуть в глину. Малыш визжит и отчаянно сопротивляется — он не желает пачкаться! Маленькие детки, чуть замаравшись, бегут мыться в озеро. Грязь им ни к чему! Вот! Собаки, кстати, того же мнения — с недоумением наблюдают за «взбесившимися» хозяевами. А те смеются, самозабвенно по аборигенски размалёвывают себя и друзей зелёным, голубым, чёрным и фотографируются.

В МЕДПУНКТЕ

Сэн Сэич явился в медпункт.

— Что с вами? — интересуется пухленькая румяная фельдшер Наташа.

— Слышу плохо.

— Давно это у Вас? Вы ныряли? — заглядывает в ухо.

— Сегодня — нет.

— Надо почистить. Давайте каплями полечим. Ложитесь на кушетку. Точно не ныряли? Это капли отирелакс.

— Легко запомнить: отис — по латыни ухо, релакс — восстановление.

— Полежите на этом боку, потом в другое ухо закапаем. Вы на грязи ходили?

— Да, искупался в глине.

— Помогают такие «ванны»?

— Сразу не поймёшь. Похоже на массовый психоз, один полез, и все за ним.

— Кому-то помогает. Суставы мажут.

— Самовнушение тоже массовый психоз… На берегу глина — минералы, а на дне чёрный сапропель — органика. Что-то, да поможет.

— Откуда здесь органика? Даже рыб нет. Вода как мыльная.

— Остатки протоокеана. Давным-давно, ещё до образования Уральских гор, вода покрывала сушу на 50–70 сантиметров.

— Так и в библии написано.

— Отмирающие растения и животные тысячелетиями падали на дно. В наше время тонкие водоросли из года в год отмирают, создавая мягкий придонный слой будущего сапропеля. Континентальные плиты сошлись, мощно столкнулись, сгрудились в Уральский хребет. Как думаете, откуда на вершинах известняк? Из протоокеана!

Наталья задумчиво перекладывает на столе бумаги:

— В школе мы такого не проходили… Давайте погреем ваши ушки кварцем.

Она машинально переворачивает песочные часы, стоящие на подоконнике.

— Интересно, как чистят уши слону? Промывают из шланга? — пациент-говорун призадумался. — Наверное, запускают африканских пигмеев с совочками!

Наташа так и прыснула от смеха, ручной прибор чуть не выпал из рук.

За окном — стройные берёзки и высокие сосны, дикая вишня, рубинами подставляющая спелые бока ягод утреннему солнцу, просветы лазурного неба, птичье разноголосье-акапелла, в душистой траве — обабки и грузди. Обстановка — копия городского медкабинета с фотообоями, вот только за одним, но существенным исключением — всё живое, настоящее!

Странно, песочные часы «встали»: песок застрял на половине. Как ни трясла их хозяйка кабинета, как ни постукивала, они не желали «идти» дальше. Плюнув на заартачившиеся часы, фельдшер участливо советует пациенту:

— Дома можете прокапать лидокаином.

— Его, наверно, делают изо льда?

— Вы такой весёлый! Приходите вечером на приём, ещё почистим и покварцуем.

— Спасибо, доктор, обязательно.

Сэн Сэич, загадочно улыбаясь в седую бороду, уходит. Наталья переворачивает часы, и брови её в удивлении приподнимаются домиком — песок, как ни в чём не бывало, продолжает течение.

ШАРИКИ, ЦВЕТОЧКИ, ВЕЛОСИПЕД

Сэн Сэич наведался к другу-охраннику в его дежурную «постовую» будку, что напротив мангальной площадки. Невдалеке на скамейке вполголоса беседуют две дамочки. Брюнетка, что постарше, в полупрозрачном шифоновом платье, откликающемся на лёгкое дуновение ветерка, похожа на сказочную фею. Фея, кажется, экзаменует рыженькую большеглазую ученицу:

— Видишь на автостоянке парочку? Молодой элегантный мужчина, что вышел из серебристого лексуса, дарит молоденькой подружке — работнице пансионата букет белых тюльпанов и «стайку» разноцветных воздушных шаров, его помощник подводит для неё ярко-жёлтый велосипед — последнее слово техники.

— Они выглядят счастливо. Наверное, поженятся.

— Присмотрись внимательнее: он женат, на безымянном пальце правой руки блестит золотое обручальное кольцо. У помощника с велосипедом улыбка слегка натянутая — явно недружеская, улыбка услужливого подчинённого. Очевидно, у парня-ухажёра свой бизнес. Скажу по секрету — он раньше уже подарил этой же девчонке автомобиль.

— Что же означают эти подарки сейчас?

— Белые цветы — символ невинности. Скорее всего, у девушки ещё не было серьёзных отношений. Шарики недолговечны, сегодня стремятся ввысь, завтра лопнут, сдуются или улетят. Велосипед означает движение потихоньку, не спеша. Жёлтый цвет — измена. Автомобиль — налаживание семейной жизни. Какие выводы об их будущем можно сделать?

— Мужчина предлагает девушке быть её первой любовью. Скорее всего, это произойдёт сегодня ночью. А потом…Он подыщет ей подходящую партию, выгодно выдаст замуж и будет «другом семьи», иногда встречаясь с подружкой. Её работа в пансионате не раз пригодится ему для деловых встреч. Но она про это пока не знает, не ведает. Вся чуть не светится, ей кажется — это большая любовь.

— Умничка! Тебе за урок — отлично!

ОТЪЕЗД

Сидит бодренький старичок из санатория, что недалеко от «Тихого омута». Старичок горбоносый, в молочно-белом костюме, широкополой шляпе. Сидит на лавке под палящим солнцем, ждёт автобуса в город. К остановке подходит Сэн Сэич:

— Хорошая погода.

— Да, солнечная, хоть не уезжай.

— Как отдыхалось, в лечебной грязи повалялись?

— На прибрежной линии?

— Говорят, подальше от берега грязь более чистая.

— Нет, в грязи не валялся. У нас в Израиле целое Мёртвое море целебное…

Интересно, почему он нынче на Беломылино, а не на Мёртвом море?

— Оп, слепень! — собеседник хлопнул по плечу Сэн Сэича.

— Благодарю. Рука друга!

— Собутыльника!

Оба довольны своим незатейливым юмором на расслабляющей всё, даже его, жаре.

Подходит автобус. До новой встречи, Беломылино! До свидания, «Тихий омут»!

Оглавление

ПРИБЫТИЕ

ТЕ ЕЩЁ ЛЮДИ — ТЕЛЕЛЮДИ!

ЦВЕТЫ И ЗАЯЦ

ПЛОВЦЫ

ГРЯЗЕВЫЕ ВАННЫ

В МЕДПУНКТЕ

ШАРИКИ, ЦВЕТОЧКИ, ВЕЛОСИПЕД

ОТЪЕЗД