Ушла в себя и не вернулась [Александра Александровна Щукина] (fb2) читать онлайн

Александра Щукина Ушла в себя и не вернулась

***

я отвоюю

себя у тебя.

без чувств буду справляться и думать одна,

как в следующий раз поступать,

чтобы не было больше обидно

и не достигнуть дна.

мне грустно бывает порою,

и хочется быть рядом с тобою,

но это, поверьте, происходит невольно.

не любовь и даже не чувство иное,

просто иногда хочется

рядом с собой

человека родного.

***

замечаю -

так странно, но в последнее время

меняюсь ролями,

как будто не я, а кто-то другой

за меня вяжет петли жизни такой.

туса за тусой, движок постоянно включен,

все мысли в потоке, а чувства на взводе,

помогите, мне нужен конвой.

легкость объятий познали мы быстро,

только наверное, это обычно,

для тебя и меня — не эксклюзивно.

чего мы хотели, когда говорили,

что чувства обоих нас победили?

разве серьезно в ночи говоря,

на что-то надеяться можно с утра?

утром другое, не тайна уже,

хочется в мире подольше пустыни

темной и звездой,

такой, чтоб всегда,

когда ты так искренен и зайдёшь далеко,

а утром не вспомнишь,

ведь это

даже не было сном.

21 век.

мысли про любовь,

но это не серьезно,

ведь не нужно помнить,

что за чем идёт.

21 век — и мысли не о том.

21 век — мы рвемся за окно своих возможностей, желаний,

дабы хоть чуть-чуть дать оправданий

грешному духу и телу, терзаемым

страстями ангелов падших.

расширяя горизонты сознаний своих,

мы забываемся, чьих мы созданий бываем слабы.

все это грустно, все это больно,

но разве не можем мы справиться с тем,

чтоб спасать не только себя,

но того-то, кого так хочется удержать?

люди покорны и люди глупы.

по стенкам сознания они расползлись,

не зная ответ, а поиск так сложен,

оставим как есть, и не будет дороже.

война за войной в душах идет,

разве есть мир, где она зацветет

и доброе людям просто так принесет?

страдаю, я просто страдаю,

от себя, от других, от чувства вины,

как будто для этого мы рождены.

невольно смиряю порывы неверные,

но не хочется просто быть мягкотелым.

а вообще, все это покажется вам полным бредом,

но как часто готовы вы быть просто смелым?

***

много мысли,

много пыли,

много дыма, ты же помнишь, как мы кутили?

так что же, вспоминать былое,

с грустью или со страданием?

ты обернулся снова — разочарованием.

дышать как будто стало легче,

но все же взгляд твой

меня так лечит,

но долбит сердце и калечит.

в тебе нуждаюсь я?

о Богу насмех, нет, конечно.

я лишь нуждаюсь в центре боли,

наносишь раны, новыми обоймами

стреляешь вовремя

жестокою любовью.

хочу я видеть твое сердце,

хоть на секунду разглядеть

святое что-то,

но увы, мне надо бы, к слову, все-таки прозреть.

возможно, даже повзрослеть.

***

я закрываюсь поверхностно другими людьми,

чтобы перестать испытывать боль.

я зарываюсь в страданиях в сны,

чтобы перестать испытывать боль.

я ухожу перед тобою в себя,

чтобы знать, пойдешь ли со мной.

я закрываюсь во тьме от других,

чтобы перестать испытывать боль.

так пьяняще манила юность отрадная,

без преграды отчаянная.

все равно на всё было, а теперь:

грусть-тоска,

хоть на то и нету причины.

я сломалась,

пока игралась с другими людьми.

заводная игрушка, от которой утеряны где-то ключи.

только у нее, у игрушки, вещичка осталась одна,

маленькая и невидимая,

зовется — душа.

так что ж, закрываюсь в квартире в ночи,

чтобы не видеть тебя и себя,

закрываюсь,

чтобы поверить, что мы не изменимся ни сейчас,

ни-ког-да.

дурацкая роль и дешевый сценарий,

затянувшийся акт, непрощенный герой.

занавес падает, я постаралась,

чтобы в очередной раз не чувствовать боли.

***

я сижу в темноте, я сломала душу.

я живу во тьме, но могло быть и хуже.

страхи, страдания — сам себе вольнодумец,

разве можно грустить, когда солнце восходит?

сон точно лечит, хочется силы,

чтобы душа возлетела и себя полюбила.

можно собраться, во всем разобраться,

отпуская понятия и все преграды.

стоит расслабиться, стоит забыться,

дальше точно получится

на свой путь возвратиться.

всё будет отлично, ты будешь в отраде

жить и творить, кого-то любить,

надеяться, верить и ждать до конца,

что ты возродишься как феникс из сна,

из пепла всех мыслей, которые были

и которые тебя, наконец, отпустили.

мне хочется ощущать себя нужной,

чувственной и любимой.

но грустью сердечко мое надолго сдавило,

не знаю, что делать,

о чем говорить.

как будто бы сложно в этом мире любить.

взираю на небо, чернее небес,

а синие волны похожи на тьму.

но что я люблю?

кого я смогу забрать за собою

в любую беду,

чтоб спасать или все же

спасенной самою быть?

***

ты смотришь в бездну, хочешь прыгнуть,

и это разве не есть боль,

которую пытаешься ты скрыть

за маской думы и

покой ты ищешь, чтобы

дышать легко,

но для тебя есть путь другой.

опять же бездна темноты, обладающей той властью,

способной управлять стихией,

так вдохновляет на стихи,

не о любви, увы, не в этот раз,

но в покорении вершины,

что недоступна никогда.

ты смотришь в бездну,

а она в ответ.

ждет от тебя твой силуэт:

один нырок и вот свобода

новообретенная.

так будь свободен через боль,

сквозь раны проходящие и страстные,

которые так давят на грудину,

властные, дающие порой прийти в себя.

но приходя в себя, ты так же быстро возвращайся на мутные

свои борта у корабля.

***

смеяться можно громко,

но плакать только тихо, изнутри,

изглатывая боли все свои.

смеяться можно долго и умело,

ведь лишь за это люди и ценили

меня.

но лишь одна частичка от меня

позволила себе мгновеньем умереть,

как отвернулись от меня

и впередь -

иллюзии любви — довольно.

теперь слезу пускать на публику хочу,

теперь не радости, но лишь тоски ищу,

чтоб с нею раствориться.

кружку,

подай моя ты новая подружка.

ты не предашь, остранешься со мной,

позволишь быть собой.

что этот смех ваш, показное,

когда в душе веселое — тогда благое,

когда все черти на сборище пришли

— дурное.

но почему же все вот так,

ведь слезы очищают душу?

ну почему когда в моей душе бардак,

так каждый норовится отвернуться?

так больно, грустно, страшно,

что мы приходим в этот мир одни

и будем вынуждены жить все так,

а как наступит смертный час:

кто все же вскрикнет вдруг о нас?

***

мое подсознание

испытывает так много боли.

все странно, неловко, но не сказать, что

внове.

как будто я волк в верблюшачьей одёжке,

спрятавшись в там,

забываюсь, отчасти кем буду на небесах.

могу и сражаться, и быть некрасивой,

ломиться в те двери,

которые меня бы убили,

однако, они дали сдачи

и шанс на удачу.

я знаю сама, что много кому я чего причинила,

как будто бы актом бича я всю вину искупила.

но, к сожалению, я снова

скулила

от своего же бессилия против себя,

и я знаю — я буду идти до конца,

убивая себя во всех смыслах и без,

достигая всего, что поставила вверх.

без цензуры, с легким раздраем,

устремлюсь я в вершины,

с которых потом,

окрыленная ветром,

полечу я обратно

неизвестным гонцом.

***

что есть в этой жизни дальше чем смерть?

что ожидает меня под конец?

страх обретенья долгожданной свободы

или все также томиться вневоле?

я словно страна, в рабстве каком-то,

жду независимость годы и годы.

могу я ломиться, стремиться, трудиться,

но толку, увы, не судьба получиться.

а мысли о смерти немного грустны,

но что ж нам поделать,

все пути таковы,

словно на поезде едешь во тьму,

ждешь просветления,

но тянет во мглу.

поле сражения залито все кровью,

невольно ты хочешь все подыспортить,

ты хочешь быть нужной,

затем — и счастливой,

но в этой ты жизни ты будешь забытой.

мысли о смерти спасают ночами,

как все завещали великие и писали,

Ницше и Кафка, поиск пути,

но до него никогда не дойти.

будешь жуком, насекомышем жутким,

грустным, убитым и одиноким,

будешь смеяться, это притворство,

все это закончится,

не будет потворства

прихотям этим, злословства и боле.

все это спутанно, грубо и мелко,

к себе так жестоко,

но это потребно.

себя полюбить — это роскошь,

наверно,

хочется взять и уйти в другой мир,

и это

все будет

довольно закономерно.

***

вся жизнь рутина, но не игра,

как будто розыгрыш с рук Творца

получаем мы и не выигрываем до конца.

я сижу, много думаю,

осознание своего существования

причиняет боль,

отдается в спину и руки,

да сколько можно уже,

хоть продавайся этой суке.

рутина сера, проникает как вирус,

изнутри разгрызающий все порывы.

она рядом, везде, твоя пара тоскливая на долгие веки.

приедается все:

человеки, ублюдки, работы и прочее.

чем же ты увековечить сможешь

свое житие никчемное?

и прочее

и прочее

можно сбежать только в горы,

вывести бесов всех наконец-то на волю,

столкнуться с ними в суровом бою

и может быть даже и стоит сдаться,

чтобы наконец-то уже где-то в аду обретаться.

***

такая неверная,

немного нервная,

словно тигрица, сорвавшись с цепи,

бесится, бесится, но не может уйти.

ее предводитель выходит на сцену.

и приручает ее к своему колену.

она ластится, стелится и смотрит наивно,

однако всего пару минуты назад -

и она бы убила

любого, кто сунется к ней чуть поближе.

но только властелин ее сердца сумеет

укротить страстью горящей,

жаждущей крови и властью дымящей,

эта пантера не хочет другого,

она любит такого,

кто способен остаться,

когда другой убегал бы от страха.

Посвященное Г.В.

я хочу зарываться в твои яркие кудри,

наслаждаться мгновением тайного поцелуя.

я хочу каждый раз улыбаться в глаза,

утопая в тропических зарях в зеленых тонах.

словно наркотик, расширяя зрачки,

чтобы ты отличался от всей мелкоты,

что где-то внизу,

а мы наверху, словно Эльбрус мы с тобой покорили.

но страхи порой, сжирая до кости,

не дают мне свободы и власти все просят.

я слезы пускаю, очень тайно порой,

но мыслью доброй живу все равно:

что когда-нибудь вместе, лапа with лапа, сердце to сердце,

к вершине подняться, как олимпийцы,

со всеми сразиться,

и этой победой между собой поделиться.