Пробуждение Силы. Том I (СИ) [Сергей Булл] (fb2) читать онлайн

Annotation

Величайшее благо обернулось ужасной трагедией. Моя сестра - гордость нашей семьи и талантливый адепт боевых искусств - уехала постигать Путь в элитной Академии и пропала. Бремя старшего - защищать младших, даже если они гораздо сильнее тебя. Я отправлюсь в столицу, добьюсь ответов и узнаю правду. Для этого мне понадобится неукротимая мощь, ведь только сильный может менять свою судьбу. Однако в этом мире у всего есть своя цена, и, постигая Путь, сокращаешь свой жизненный срок.

Сила или жизнь. Выбери одно.

Небеса Умоются Кровью 1. Пробуждение Силы, Том I

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Небеса Умоются Кровью 1. Пробуждение Силы, Том I

Глава 1

В мире существует всего несколько нерушимых констант. День сменяется ночью, солнце всходит, чтобы уступить место луне, а все люди смертны. Все, кроме Императора Альдавиана. Он родился задолго до того, как мои предки обосновались в этих краях, и будет править спустя ещё много веков после того, как мои потомки лягут в землю.

Многие воспринимают его как неотъемлемую часть мироздания, и они правы. Альдавиан — это ядро, которое сплачивает Империю в единый кулак. Пока есть Император, будет существовать Империя. Альдавиан не может умереть, ведь он наделён божественной властью. Его мудрость безгранична, его сила абсолютна. Она олицетворяет сами Небеса, и как Небеса, Император будет существовать всегда.

И всё же однажды Небеса умоются кровью.

Меня зовут Рен, и это моя история.

— Повтори, что ты сказал? — поворачивается ко мне Бохай.

— Ты не только тупой, но и глухой? — я сверлю его холодным взглядом. — Тогда позволь мне объяснить на доступном для тебя языке. Ты. Не достоин. Стряхивать. Пыль. С сапог. Моей. Сестры. Так понятнее? — говорю я медленно, будто беседую с ребёнком или душевнобольным.

Стоящего напротив меня парня отличают тонкие черты лица с претензией на аристократизм, а также нос с горбинкой, доставшийся ему от матери. Вся его физиономия сейчас так и выражает презрение к окружающим и в особенности ко мне. Длинные чёрные волосы он зачёсывает назад и связывает в хвост атласной лентой. Естественно, когда не нужно работать в поле или лесу, можно и косу до пола отрастить. Сейчас, как и всегда, он одет в дорогие шёлковые одеяния с широкими рукавами. Их украшает искусная вышивка, подчёркивающая его высокое положение.

Единственный и любимый сын старейшины, как-никак.

Вокруг нас простирается пустырь за стенами единственной в нашем поселении школы боевых искусств. Небольшая площадка, выжженная одной из техник Мастера Вэнга ещё в те времена, когда здания школы не было и в помине. Он тогда только пришёл в деревушку и предложил свои услуги в обучении юных адептов Пути, а старейшина попросил его показать своё мастерство.

Результат этой демонстрации лежит под подошвами моих перелатанных сапог. Незаживающий долгие годы шрам на теле нашего дикого густого леса. Природа, полная безудержной силы, способна залечивать такие раны за считанные годы, но уже минуло несколько десятков лет, а эта выжженная разрушительной энергией истрескавшаяся, как после засухи, земля всё ещё не вернула себе прежний облик.

— Вы слышали это отребье? — ухмыляется Бохай, глядя на своих подпевал. — Видать, упавшая сосна выбила из него последние мозги. Ощутил себя бессмертным, не иначе.

Трое парней, его вечные прихвостни, отпускают наигранные смешки. Такие же надменные ублюдки, что оценивают людей по размеру их кошелька. Выглядят, словно охрана, хотя они слабее его. Вечно у него на побегушках, чтобы сам Бохай не пачкал лишний раз руки.

У них, конечно, есть имена, но я стёр их из памяти за ненадобностью уже в тот день, когда впервые услышал. Про себя называю их Рябым, Потным и Костлявым. Как несложно догадаться, первого покрывают оспины, второй неуёмно потеет и вечно трёт влажные руки, а третий отлично подошёл бы любой хозяйке в бульон вместо супового набора. Все они достигли второй ступени, в то время как сам Бохай достиг пика третьей ступени.

— Да брось, — отвечает ему Рябой, — грешно задевать убогих. Он же так и не прорвался. Всё сидит на первой ступени. Не Карп, а так, мелкий пескарик!

Бохай скалится, оценив шутку, и продолжает:

— Во-первых, прежде чем на людях показываться, — кривится он, — сначала бы в порядок себя привёл. Глаза мозолишь своим рваньём.

А вот это неправда. Одежда у меня поношенная, но ухоженная, все дырки лично зашиваю.

— А, во-вторых, как мне рот не затыкай, мои слова от этого правдой быть не перестанут. Матери стоило бы потребовать у повитухи деньги назад, когда твоя сестрица появилась на свет. Уверен, в детстве ваши родители бросили эту лесную суку волкам, но те вернули её обратно.

— Как говорит Мастер Вэнг, зависть — это искреннее признание чужого превосходства, — холодно отвечаю я, ставя на землю корзину с обедом, который нёс для сестры. — Ничего страшного, ты тоже когда-нибудь возьмёшь четвёртую ступень. Как отец накупит новых пилюль, так и возьмёшь.

От моих слов лицо Бохая идёт алыми пятнами, а его глаз начинает дёргаться.

Вся его культивация строится на дорогостоящих добавках и редких духовных травах, которые старейшина закупает для него в столице. Само собой, используя монеты, которые мы платим в качестве налога. «Секрет», о котором знает вся деревня, но избегает этой темы в присутствии членов семьи Асума.

— Преподайте пару уроков вежливости этому голодранцу, — Бохай машет рукой своим спутникам. — Постарайтесь ему ничего не сломать. Ничего жизненно важного, — с косой ухмылкой добавляет он.

— Понятно, — разминаю плечи, выдерживая дистанцию. — Сам ты сражаться не хочешь, а то испачкаешь свой наряд? Какой-то красавчик пригласил на свидание, да? Согласен, нельзя приходить в грязном, а то так и останешься в девках до смерти.

Хочу вывести его на эмоции, и мне это ожидаемо удаётся.

— Что встали? Забыли, как бить⁈ — орёт Бохай.

Троица двигается на меня одновременно. Центральный, Рябой — самый здоровый из них, поигрывает мускулами. Двое заходят с флангов. Сразу видно, что не в первый раз действуют против одной жертвы. Ничего удивительного. О них много слухов ходит в деревне.

Рябой ускоряется, а я отступаю в сторону, подальше от корзины с обедом и ближе к деревьям. С самого детства работая в лесу, я чувствую его силу. И благодаря моему бережному отношению к природе, она отвечает мне взаимностью. Именно по причине такого подхода, несмотря на все предрассудки отца, я смог начать делать первые шаги на Пути.

Центральный здоровяк рвётся вперёд, подобно тарану, послушно следуя за мной. Остальная парочка от него не отстаёт и поворачивает следом. Приближаются они почти одновременно.

Глубоко вдыхаю, наполняя лёгкие свежим воздухом с запахом дубовой листвы. Тело распирает от энергии.

Поехали.

Рябой бьёт первым. Размашистый неаккуратный взмах. Я вижу каждый его манёвр и понимаю, как двигается мускулистое тело. Он использует минимум Ки, а его удар выходит слишком медленным. Кулак проносится мимо. Я чуть приседаю, пропуская его над правым плечом.

И это практик на второй ступени?

Мой оппонент совсем близко, двое заходят с боков, готовясь зажать меня в тиски. Отвечаю сильным ударом по краю грудной клетки, пытаясь пробить в печень. Противника начинает мутить, его глаза тускнеют.

Ухожу от попыток схватить меня. Подобно юркой змее, проскальзываю мимо чужих рук, цепляю Рябого за пояс и с силой бросаю его через плечо о землю.

Ох, сколько раз сестра проворачивала подобное со мной. Я уже сбился со счёту. Не зря Мастер называет её гением.

Противник врезается в площадку со всего маха и растекается по ней, словно свежая навозная лепёшка. Бохай, наблюдающих со стороны, удивлённо хлопает себя по ляжкам.

— Ничтожество! — рычит он, непонятно кому адресуя оскорбление.

Оставшаяся пара кидается на меня одновременно с двух сторон. Я едва успеваю уворачиваться от их атак, принимая на блок лишь самые тяжёлые. Имея бо́льший запас энергии Ки, они тратят её не столь скупо, как я. А потому каждый попавший в цель удар обладает солидной силой. Так один из подарков Костлявого приходится мне в бок, выбив воздух из лёгких. Пошатнувшись, моё тело всё же умудряется устоять на ногах.

Тогда я толкаю одного оппонента прямо во второго, заставив их замешкаться, и резко разрываю дистанцию, приблизившись к брошенной корзине.

— Хорошо, давайте по-плохому, — выдыхаю я.

Наклонившись, я в один миг срываю с неё обе плетеные ручки, попутно плющу их в полосы высушенного бамбука и вновь отскакиваю назад, не позволяя врагам загнать меня в угол. Чтобы обернуть кулаки импровизированным обмотками, уходит секунда.

— Может, духовной силы у вас и больше, но явно не мозгов, — принимая защитную стойку, бросаю я парочке подпевал.

Костлявый и Потный, увидев, что я перестал отступать, вновь кидаются ко мне. На этот раз я встречаю их ударами, усиленными Ки.

Свой запас я знаю хорошо, увы, хватит его всего лишь на пяток атак, не больше. Сказывается разница в наших ступенях. Однако беда даже не в этом. На первой ступени мне удалось лишь частично овладеть Ки, поэтому, выбрасывая её в момент удара, я наношу урон не только врагу, но и себе. Разрушительная энергия буквально повреждает мои руки.

Мне удаётся пробить защиту Костлявого и с размаху зарядить ему в челюсть. Противник валится на землю в отключке, лишь выбитый зуб стучит по площадке. Правда, и по моей правой руке бежит волна боли.

Последний из них — Потный — щерится и, пользуясь шансом, хватает меня за горло своими скользкими руками. Сложив кисти вместе, я резко продвигаю их между рук оппонента, разводя их в стороны, и зажимаю чужие конечности у себя под мышками. В этом положении они оказываются в болевом захвате. Давление моих кулаков приходится на его локти с внешней стороны, выгибая их сверх всякой меры.

Потеющий крепыш стонет и жмурится от боли.

Большая ошибка. В бою глаза не закрывай. Иначе можешь их уже не открыть. Тоже одно из наставлений Мастера Вэнга.

Как умею, я направляю Ки в голову и с силой заряжаю ею по вражескому лицу. Раздаётся влажный хруст, в глазах темнеет, и сильнейшая резь прокатывается к вискам. Я качаюсь, но стою. Мой оппонент мотает головой, сплёвывая кровь из разбитых губ и свёрнутого набок носа.

Собраться!

Преодолевая дурман, я вкладываю Ки в целую серию быстрых ударов. Его грудная клетка стучит, как барабан. Он кашляет, хрипя, и я пользуюсь моментом, чтобы схватить его обеими руками за затылок и ударить коленом в живот. Потный сгибается пополам, и я, вскинув сложенные в замок руки, вбиваю его в землю.

Последние крупицы Ки сгорают в этой атаке. Дико саднят кулаки. По телу разливается слабость, вызванная усталостью не физической, а духовной. Опустошение запаса Ки вызывает негативные последствия для тела. Тяжело выдохнув, я оглядываю поле боя. Вся троица корчится на земле, вяло постанывая.

Победа даётся мне нелегко, зато она подтверждает, что долгие часы, проведенные за рубкой леса, не прошли даром. Они дали мне физическую силу и выносливость, хотя моя духовная сила явно не поспевает за противниками.

Тем временем Бохай смотрит на меня в смеси бешенства и неверия.

— Да ты, должно быть, шутишь! Сельское ничтожество смогло одолеть моих людей? Нет, это нельзя так оставить. Как говорит отец, если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам.

Он начинает весьма картинно готовиться к схватке.

Я же стараюсь мобилизовать все ресурсы тела, раз уж сын старосты своей болтовнёй любезно даёт мне время. Если эти три недоумка лишь жалкое подобие практика, то с Бохаем дела обстоят хуже. Пилюли или нет, но он силён.

— И как Мастер взял вас в ученики? — фыркает Бохай, оглядывая тела. — Этот бездарь даже не практик, а уделал вас, как детей!

У меня ровно тот же вопрос.

Впрочем, времени на злорадство нет. Несмотря на своё паскудное поведение, Бохай, со слов моей сестры, единственный, кто на тренировках Мастера способен хоть что-то ей противопоставить.

Разница у нас всего в две ступени, но это словно наша деревушка в сравнении с центральным городом провинции.

Я принимаю защитную стойку, хотя уже прекрасно знаю, что будет дальше. Простым упорством не перешибить сотню духовных камней, вложенных в этого недоумка. Впрочем, и без боя сдаваться не собираюсь, поэтому фиксирую каждое движение моего противника.

Тревоги нет. Невозможно идти по Пути, имея в сердце страх. Практик может быть законченным ублюдком и аморальным подлецом, но никак не трусом. Иначе у него просто не получится развивать своё ядро.

Я пытаюсь усмирить охватившую меня злость. Бохай показательно вежлив с сестрой на тренировках, но за её спиной позволяет себе фразы, которые любой брат не сможет пропустить мимо ушей. Иначе не имеет права называться ни старшим братом, ни тем более мужчиной. Вот и сегодня я не стерпел, когда он позволил себе оскорбить её.

Бохай набирает скорость, стремительно сближаясь со мной. Стилем боя он не сильно отличается от своих ребят, а вот скоростью и силой превосходит их в несколько раз. Быстрые удары обрушиваются на меня, словно неожиданный град с ясного неба.

Начинаю уклоняться и осознаю, что не успею. Его скорость мне не по зубам. И всё же я пытаюсь довернуть корпус, чтобы кулак, направленный мне в солнечное сплетение, прошёл левее.

Что-то оглушительно трещит, как старое дерево на ветру. Волна боли прокатывается от корпуса к голове, на миг затуманив зрение. Тело отбрасывает на несколько метров назад, а мои сапоги оставляют в земле длинные полосы. Мне стоит невероятных усилий устоять на ногах.

В следующий миг из моего рта вместе с кашлем вырывается кровь, и я едва не падаю. Ребро… Возможно, даже не одно. Вот же тварь!

— Ха! Что теперь скажешь, падаль⁈ — рявкает оппонент. — Куда подевались вся твоя смелость и острый язык? Видишь разницу между мусором, подсмотревшим пару ударов, и настоящим бойцом?

Каждый вдох доставляет дискомфорт. Кажется, что осколок стекла проворачивается внутри меня, погружаясь всё глубже и глубже. Я с трудом стою, преодолевая боль. Мой взгляд остаётся спокойным и невозмутимым.

— Щекотно, — усмехаюсь я, стирая большим пальцем кровь с губ.

Металлический привкус отдаётся во рту.

Это еще больше злит Бохая. Он вновь покрывает кулаки плёнкой Ки.

— Продолжим урок! Со сломанными ногами стоять тебе будет потруднее, — недобро обещает противник. — Только и останется, что пресмыкаться и просить милостыню всю свою оставшуюся жизнь.

Он рвётся вперёд, замахиваясь для удара, и вместо того, чтобы уворачиваться — блок всё равно не поможет — я прыгаю ему навстречу. В глазах Бохая мелькает удивление, а следом они скрываются под тягучей алой жижей, смесью крови и слюны. Плюнув ему в лицо, я на долю секунды дезориентирую его, чем тут же и пользуюсь. Те крохи Ки, что успели восстановиться к этому моменту, сгорают, усилив мой единственный удар.

С глухим стуком мой кулак впечатывается в лицо сына старейшины, но вместо того, чтобы отлететь прочь, он лишь пятится. Из носа падает несколько капель крови. Его кожу покрывает такая же, как на кулаках, плёнка Ки. А ведь подобная защита должна открываться только на пятой ступени.

Стерев грязь с лица, противник скалится, рывком сближается и выбрасывает руку в резком прямом ударе указательным и средним пальцем. Такой вполне может пробить глазницу, достав до мозга.

На такой дистанции я не успеваю ни уклониться, ни заблокировать, а потому просто улыбаюсь. Если уж помирать, хотя бы в очередной раз взбешу ублюдка.

Сбоку мелькает юркая фигура, и чужая рука оказывается отброшена прочь, а сам Бохай с силой отлетает назад, кувыркнувшись через голову. Мощный звук удара запоздало разносится по всей площадке.

— Довольно! — с детства знакомый голос звенит, как столкновение стали о щит.

Вот уж не ожидал её здесь увидеть.

— С каких пор практик третьей ступени устраивает спарринг с практиком первой ступени? — требовательно спрашивает молодая девушка. — Это ведь был тренировочный поединок, не так ли, уважаемый Бохай? Или ты пытался хладнокровно убить того, кто на несколько ступеней тебе уступает? Такого не может быть, верно? Просто меня подводят глаза.

Оппонент сплёвывает себе под ноги. Ему явно не нравится такое завершение нашей схватки, но он не может сейчас разыграть иную карту.

— Конечно, уважаемая Лин, — подчёркнуто вежливо отвечает он. — Это была всего лишь тренировка. Просто обмениваемся опытом с твоим уважаемым братцем. Он попросил меня дать ему пару советов, и я не смог отказать. Такой уж я человек, снисходительный к сирым и убогим.

— Замечательно, Бохай. Тогда снизойди и до своих спутников, — с холодом в голосе произносит моя сестра. — Я вижу, что они продвинулись на Пути не столь далеко, как могли бы, раз в спарринге уступили практику первой ступени.

С перекошенным лицом сын старейшины вновь рявкает:

— Куски бесполезного навоза! Вы вообще ни бельмеса не смыслите в техниках, или что⁈ — очевидно, ему нужно сорвать на ком-то гнев. — Быстро поднялись!

Он пинками тормошит свою кодлу и, уходя, на прощание оборачивается к нам.

— Лин, надеюсь, мой отец не ошибся, и ты станешь достойным представителем нашей деревни.

— Не переживай, Бохай, твоё беспокойство заставит меня стремиться всё выше и выше, выкладываясь по полной, — с едва уловимым сарказмом отзывается она.

О чём это он? И, вообще, этому недоумку хватает гонора давать моей сестре какие бы то ни было напутствия. Мало того, что она — гордость всей деревни, так ещё и превосходит его на целую ступень. Яйца вздумали учить курицу, не иначе.

— Не знаешь, что он имел в виду? — поворачиваюсь к сестрёнке.

— Понятия не имею, — она пожимает плечами, — но не признаваться же ему, — уголки её губ изгибаются в улыбке.

Совсем юная девушка, она отличается редкой красотой, словно сошла со старинной гравюры. Изящные черты лица дополняет шелковистая чёрная коса. Глаза цвета лазури сияют умом и добротой. Лин двигается тихо и плавно, как река, что течёт по зелёной равнине. Чаще всего её голос звучит мягко, но в моменты открытых конфликтов в нём прорывается внутренняя сила. Она — человек с покладистым и незлобивым характером, поэтому нередко помогает жителям деревни в их хлопотах.

Увы, в этом мире всё решает не возраст и даже не физическая стать, а склонность к боевым искусствам. Лин щедро одарена в этой области и выросла по-настоящему способным практиком. Будучи младше меня на пять лет, Лин уже добилась впечатляющих результатов. Таких, как она, называют Детьми Звёзд. Эти люди рождаются с врождённым талантом к культивации. В свои шестнадцать лет она прорвалась на четвёртую ступень и даже преодолела половину пути до пятой.

Я начинаю осматривать себя. Руки каким-то чудом уцелели. Они покрыты синяками, на них почти живого места не осталось. Мысленным усилием направляю крохи своей Ки, чтобы облегчить боль и начать исцеление, после чего обнаруживаю более серьёзную травму в области живота. Тот сокрушительный удар не остался без последствий. Повреждено ребро, трещина, на заживление которой потребуется не меньше недели.

Будь разница между нами на ступень меньше, уверен, исход боя оказался бы совершенно иным.

— Тебе нужно быть осторожнее, братец, — бурчит Лин. — Бохай слишком силён для тебя. Будешь его злить, и он легко переломает тебе все кости или даже убьёт.

— Знаю-знаю, но молчать не могу. Этот выродок ведёт себя как хозяин деревни. Однажды я стану достаточно сильным, чтобы поставить его на место.

— Рен, — наставительно произносит сестра, — высокие деревья ветер ловят. Будешь привлекать к себе внимание, закончишь жизнь в канаве.

Покосившись на неё, молчу. Порой мне кажется, что в её теле заключена душа не ребёнка, а умудрённой годами женщины. Да, Лин частенько проявляет похвальную осмотрительность.

— Себя не бережёшь, подумай хоть о родителях, — продолжает она. — Вот я уеду в столицу, кто о них позаботится?

* * *

Это был последний раз, когда мы просто жили своей жизнью. Лин как всегда оказалась права. Ей выпал шанс учиться в Великой Императорской Академии Пути. И она уехала, а забота о родителях легла на меня.

С того памятного момента минуло уже пять лет.

Я стою всё на том же безжизненном пустыре, оглядывая площадку, где когда-то схлестнулся с Бохаем. Здесь ничего не поменялось. Из-за стен школы долетают крики учеников и звуки синхронных ударов.

Сжимая в руках корзинку, я двигаюсь дальше к деревне. Время бушующей горной рекой унесло дни, недели и года. Хотя даже вчерашний день… особенно вчерашний день тянулся для меня вечностью, ведь сегодня должна вернуться моя любимая сестрёнка.

Представляю, как она изменилась за это время. Насколько выросла и каких невероятных успехов достигла на Пути. С ростом силы должно было измениться и её положение в обществе. Уверен, на фоне её нынешних одежд даже нарядные вещи старейшины будут выглядеть не краше обычных половых тряпок.

Гадая и изнывая от нетерпения, добираюсь до нашей деревеньки. Чей-то светлый разум решил окрестить её Лесными Холмами. Как нетрудно догадаться, вокруг расположены леса и, конечно, холмы. Находчивость первых поселенцев не перестаёт меня поражать и по сей день.

Даже по меркам окраины Империи наша деревня совсем крошечная на фоне других в нашей провинции, не говоря уже о полноценных городах. Пятьдесят дворов, ограждённых бревенчатым частоколом под четыре метра. Мы с моим отцом лично приложили руку к их постройке, когда пришло время менять старый забор.

Я иду к Восточным Воротам, именно туда прибывают торговые караваны из Империи. На площадке, расчищенной специально под стоянку, уже расположилась вереница телег. Возницы распрягают лошадей, покупатели торгуются за каждый медный орион, царит дикий гвалт.

Народ суетливо разбирает товары. Быстроногие мальчишки снуют повсюду, словно мышки в поисках наживы, предлагая свои услуги. Местные мужики же под бдительным присмотром деревенской стражи и охранников помогают разгрузить товары и доставить их до торговых мест.

Ароматные запахи духов и диковинных трав из центральной провинции благоухают в одной из телег. Правда, достанутся они разве что старейшине да толстосумам из деревенского совета.

Массивной горой возвышаюсь над односельчанами и потому с высоты своего роста прекрасно вижу поверх чужих голов, но нигде не замечаю лица сестры. Её лучезарной улыбки, знакомой летящей походки и дорогих одежд, присущих её текущему статусу.

Свою маленькую, но сильную сестрёнку я признал бы даже через сотню лет.

Где же ты, Лин?

Безрезультатно блуждаю между повозками, расспрашивая караванщиков и торговцев о сестре. Ответ один: «С ними такая не путешествовала».

Моя надежда не угасает, пока я не добираюсь до хозяина каравана. Тот попивает вино, благоухающее ароматом дикого винограда, в тени наспех разложенного шатра. О чём-то оживлённо беседует со старейшиной Тагаем.

Приветствую их поклоном. Со стороны, должно быть, кажется, что небольшая гора нависает над людьми. Под пологом шатра мне приходится пригибаться, чтобы выслушать сухой и даже холодный ответ незнакомца.

Поджарый мужчина с угловатым землистым лицом и короткой редкой бородёнкой, хмурясь, выслушивает мои слова. На его лбу собираются глубокие складки, а тёмные глаза щурятся и смотрят цепко.

Старейшина кривит губы, словно позабыв о моей сестре, которой, если верить его словам, он помог устроиться в столице. Его глаза недовольно блестят, буравя меня из-за прерванной беседы.

Поджарый караванщик уходит в глубь своего шатра и долго роется в одном из сундуков, наконец, возвращается и вручает мне письмо.

— Женщины, которую вы описываете, с нами не было, но мне велели передать письмо в её деревню, — он кивает на свиток, перетянутой тесёмкой и скрепленный сургучной печатью, после чего падает обратно на раскладной стул.

Я отхожу в тень деревьев, не веря в происходящее.

Что значит «не было»⁈ А как же годовщина свадьбы наших родителей? Сестрёнка? Как это понять?

За пять лет мы обменялись десятками таких писем, и в последнем она клятвенно обещала приехать. Твердила, что ни за что не пропустит семейный праздник.

Она не могла не приехать, и всё же здесь её нет.

Неужели что-то случилось?

Надеюсь, её послание даст все ответы. С хрустом разламываю красную сургучную печать в виде короны, знак Имперской почтовой службы. Тут же жадно впиваюсь глазами в строки, написанные такой родной и такой далёкой рукой.

'Дорогой отец, матушка и брат, это будет моё последнее письмо.

За время, проведённое в Академии, я многое поняла. Спасибо, что выпустили меня на свободу, но дальше наши пути расходятся, как бы грустно это не звучало. Я стремлюсь к вершинам, а вы находитесь на задворках этого мира. Как камни, что тянут утопленника вниз, вы тяготили меня всё это время, не давая даже всплыть на поверхность, не то что взлететь к Небесам. Жаль, что только сейчас я смогла это понять.

Я не держу на вас зла, надеюсь, вы ответите мне тем же. Не ищите меня, всё равно не найдёте, а только потратите зря время и, скорее всего, свою жизнь. Наш семейный путь окончен. Я люблю вас всех, и вы навечно останетесь в моём сердце, но дальше я пойду одна вслед за Императором к самим Небесам.

Лин'

Моё сердце замирает, пропустив удар. Кончики пальцев леденеют. Дыхание перехватывает. Воздух становится едким, словно смрад ядовитого плюща. Всё тело дрожит от злости и непонимания.

Что такого могло случиться, чтобы сестра написала подобное?

Не верю!

Строки несомненно написаны рукой Лин. Я хорошо знаю её почерк, но этот стиль….

Даже если бы она написала что-то подобное, желая оборвать все связи с семьёй, текст выглядел бы совершенно иначе. Не так сухо и скомкано, а ярко и красноречиво, как умеет моя сестра.

Родители не должны об этом узнать. Чего греха таить, они слишком простодушны и могут легко принять письмо за чистую монету.

Они могут…

А я — нет!

Я слишком хорошо знаю свою сестру.

Даже если все звёзды погаснут на небе, она не способна так поступить.

Придётся разбираться во всём самому.

Я еду в столицу!

Глава 2

Возвращение домой похоже на движение по канату, натянутому над пропастью. Попытка удержать равновесие между тем, что объяснит отсутствие Лин, успокоит родителей и не разобьёт им сердце. Нельзя испортить их годовщину подобными вестями.

Караван задержался? Или приехал не тот? Что-то случилось на службе?

Перебираю варианты отговорок, пытаясь пропустить их через призму таких родных и таких простых родителей.

Поверят ли?

Лучше скажу, что Лин не прибыла и ничего не написала. Впрочем, там присутствовал старейшина Тагай. Он может невольно упомянуть письмо, и тогда обман вскроется.

На подходе к дому ловлю отголосок эмоций — разительный контраст, между горечью, что чувствую сейчас, и той радостью, что мы испытали пять лет назад. И ведь это было вечером того же дня уже после нашей стычки с Бохаем, который сейчас отправился в центральный город провинции, шагнув на следующий этап Пути.

Это известие меня удивило. Почему не в столицу? Но тогда, когда я услышал его, быстро придумал оправдание: Бохай не ровня моей любимой и несравненной сестре. Деревенские сразу вздохнули свободнее, сбросив гнёт этого холёного подонка.

Не успеваю подняться к двери, как она распахивается и ко мне выходят отец с матерью. В их глазах я вижу удивление. Матушка, за эти пять лет высохшая ещё больше, теребит серебристую косу. Она похожа на лесную былинку, побитую ветрами и выжженную солнцем.

Могучий, как медведь, и угрюмый, как скала, отец теребит густую смолистую бороду. Последние пару лет его волосы начали выпадать на макушке, так что он их сбривает подчистую. Лысина задорно блестит на солнце в противовес мрачному лицу.

— Где Лин? — громом среди ясного неба звучит его вопрос.

Ком подкатывает к горлу, слова застревают. Мне нечего сказать сейчас.

— Давайте поговорим в доме, — предлагаю я.

Матушка чуть не падает, закатывает глаза, её лицо будто покрыли мелом, отец одной рукой подхватывает её, как пушинку, и мы заходим в дом. Мои слова не сулят добрых вестей.

В камине, единственной части нашего дома, выложенной из камня, тлеют остатки дров, из-под крышки котла выбирается приятный аромат мясной похлёбки, подначивая мой живот урчать. Рассказываю всё, опуская одну единственную деталь — письмо.

Матери, которая всё реже выходит на улицу, внутри дома становится легче. Выслушав мой рассказ, она уже сама начинает придумывать оправдания:

— Лин же писала, что приедет. Возможно, это просто не тот караван.

— Ну, следующий караван в Лесные Холмы будет не раньше конца месяца, — замечает отец. — С числами у неё никогда проблем не было.

Всё ещё не верит отец, но я уже не вмешиваюсь. Приободрённая мать делает за меня всё сама. А отец то и дело, отвечая на её додумки, бросает на меня пронзительный взгляд, словно спрашивая: «Ты что-то скрываешь, сын?» Вслух же ничего не произносит.

Семейное празднество пролетает мимо меня. Различные мысли не дают покоя, и я не могу веселиться со всеми, отказываясь от хмеля. Да и родители подавлены отсутствием любимой дочери. Деревенские друзья и знакомые пытаются их растормошить, но под этой крышей прямо сейчас нет места радости.

На рассвете я собираюсь, быстро сгребая свои накопления и несколько самых ценных рисунков. Вещей немного, легко помещаются в заплечную сумку. Туда же на всякий случай запас вяленого мяса и лепёшек на несколько дней. Перемещаюсь по дому аккуратно, чтобы не потревожить гостей, но в дверях меня окликают сонные родители.

— Уходишь, Рен? — смотрит на меня матушка, потирая глаза руками.

— Да, — просто киваю.

Слова не нужны. Они сразу понимают причину.

— Найди её, сын, — мрачно произносит отец, кладя огромную ладонь на моё плечо. — Если что-то случилось, позаботься о ней. Ты — старший!

Выдерживаю его строгий взгляд. Отыщу. Обязательно.

— Возвращайтесь вместе, сынок. Заклинаю, возвращайтесь! — всхлипывает мать.

Прижимаю её к себе, такую маленькую, словно ребёнка, нежно целую в морщинистую щёку.

— Здесь всегда будет ваш дом. Возвращайтесь, — повторяет она. — Хочу ещё увидеть вас, пока земля не забрала меня в свои объятья.

— Вернусь, матушка, — обещаю ей, глядя в серые печальные глаза.

Она целует меня несколько раз. Смотрит, но ничего не говорит, словно понимает, что расставание будет долгим. Видно, знала всё ещё вчера и специально обнадёживала отца. Мы смотрим друг на друга, надеюсь, что не в последний раз, но в спину почему-то звучат такие слова:

— Прощай, Рен, да хранит тебя лес, да поможет тебе природа!

Стискиваю зубы, хочется повернуться, но если сделаю это, то не смогу сделать следующий шаг. Через несколько минут ныряю в шумные и такие родные Лесные Холмы с Западных Ворот, понимая, что увижу родное селенье ещё не скоро.

Базарная улица пронзает деревню насквозь, словно стрела умелого лучника мишень. Сейчас здесь слишком людно, я мысленно прощаюсь и срезаю по переулкам. Так путь будет длиннее, но времени уйдёт меньше. Из-за каравана на центральной улице не протолкнуться.

Уйдя с Базарной я, подобно кошке, иду тихими переулками, двигаясь быстро, хоть и знаю, что караван отбудет лишь на восходе следующего дня. И как местные кошки, я хорошо знаю все короткие пути. Обходя невыложенные камнем топкие места после недавнего дождя, улавливаю сладостный аромат свежих лепёшек и сразу решаю заглянуть к их создательнице.

Она только вынула из каменной печи противень, и пряный запах заполонил округу, привлекая внимание местных. У неё торговая палатка на Базарной, но пекарню держать там накладно, поэтому быстроногие мальчишки за медные орионы или выпечку таскали туда корзинки пополняя запасы для торговли.

— Спасибо, бабушка Ита, — улыбаюсь я седовласой почти беззубой старушке, обменяв один орион на хрустящую румяную сдобу.

— Заходи, Рен, всегда рада тебя видеть! — отвечает она улыбкой, показывая остатки зубов, и смотрит на монету. — А что так много? Меньше нет? У меня сдачи нет.

— Забегу, бабуля, — киваю в ответ с лёгким поклоном, чтоб не разнести навес, а сам не знаю, когда это свершится вновь. — Вот тогда и сдачу дашь.

Миную ещё одно шумное место. На небольшой площадке между домами побогаче разбили с разрешения старейшины временный рынок. Редкие для Лесных Холмов дома с первыми каменными этажами. Местным толстосумам не по статусу столько ходить, а последствия в виде дождя и грязи могут запачкать их одежды. Шум, гам, выкрики людей, называющих цену, звон монет при расплате. На несколько мгновений погружаюсь в этот несмолкающий гвалт, несмотря на свои крупные размеры, подобно ручью, текущему сквозь камни, огибаю быстро снующий народ. Но для меня такой медленный. И опять ныряю на безлюдную тропу между домов.

На одной из тихих улочек я вижу старика, сидящего в окружении детей. Он оживлённо рассказывает им какую-то историю, а мелкотня с интересом заворожённо его слушает. Хорошо поставленный голос дедка заставляет меня остановиться и присоединиться к этой идиллии.

— Жил да был когда-то в одной деревушке паренёк по имени Лей. Он с пелёнок мечтал стать могучим героем. Хотел одним ударом расколоть луну. Тогда-то все и увидят, какой он — великий воин. Тренировался Лей усердно, книжки читал, зелий да пилюль всяких наварил, каких в столице не знали! Паренёк он был глуповатый, но упёртый. Света белого не видел, всё энергию собирал да дрался, то с собой, то с зверьём.

Дети увлечённо слушают нехитрое повествование.

— К двадцати годкам он набрался больших силёнок, достиг этапа, что Золотым Цилинем кличут.

— Кто такой этот Тсилинь, а, дедушка? — тянет вопрос белокурая девчушка.

— Цилинь, моя хорошая, то зверь неведомый и могучий, — старик разводит руки, словно пытаясь показать масштабы угрозы. — В честь него так этап и прозвали. Говорят, у того зверя во лбу рог горит, что может горы дробить. Так вот, Лей высоко взлетел, силы невероятные получил, но луна всё же дальше висела. Висела и дразнила его. Никак он достать до неё не мог. Разозлился Лей, всё ему мало казалось, захотелось ещё выше забраться. Тренировки удвоил, всю жизнь им отдавал, лишь бы цели своей достичь.

Рассказчик отпивает чаю из глиняной кружки и продолжает:

— Стукнуло Лею тридцать годков. Ещё сильнее он стал. Почти на следующий этап перешагнул, да только здоровье своё при этом сгубил. Потерял, ох, потерял жизненную силушку. Мало в нём её сохранилось и всё меньше с каждым днём оставалось. Ведь не знал наш Лей, что погоня за силой долголетие украдёт.

— Что же с ним стало, дедушка? — прижав ладошки к лицу, спрашивает какой-то мальчуган.

— Ох-хо, плохо он закончил, мой хороший, как есть плохо. Не отпраздновал он следующий день рождения. Ушёл, куда все уходят. А почему? А потому что забыл про самое главное — древо жизни высокое, но Путь его ослабляет. Как короед проклятый точит изнутри. Погонишься за силушкой да помрёшь совсем юным. Вспыхнешь ярко, вспыхнешь мощно да сгоришь быстро… Ох как быстро. Вот такая сказка, детишки, сказка грустная, но поучительная.

Договорив, старик замечает меня. Я почтительно киваю рассказчику, на что получаю добрую улыбку.

— Запомните, детки мои, вам отмерено много лет в этом мире. Не стоит их тратить впустую. Всему своё время и всему свой час.

Похожие истории все мы слушали с рождения, ведь они отражают одну из важнейших истин Пути культивации: чем выше поднимаешься, тем больше теряешь. Те, кто рвутся по ступеням и этапам, неизбежно сокращают отмеренный им срок. Сила или жизнь. Выбери одно. Смотри, не перепутай.

Первый этап не влияет на долголетие. Но, начиная со второго, каждый прорыв урезает оставшийся жизненный срок. Поэтому мудрые культиваторы не спешат, а идут размеренным шагом, сбалансировав самосовершенствование и заботу о теле.

Я тоже не стремлюсь прыгнуть выше головы, хоть и тренируюсь каждый день. Мне достаточно той силы, которая позволит защитить себя и своих близких. Силы, которую я смогу пронести через долгую, насыщенную жизнь. Вот что по-настоящему важно, а не рывок вверх любой ценой.

Что же до моей сестры… Она прекрасно знает, как воздействует культивация на наше смертное тело, мы не раз с ней это обсуждали, и Лин дала слово не рваться вперёд сломя голову.

Все мы смертны.

За исключением великого императора Альдавиана. Этот человек не только сплотил вокруг себя бескрайние земли, но и ведёт извечную борьбу с демонами, что неустанно пытаются поработить всю нашу Империю. За что ему вечная благодарность и честь. Конечно, не в одиночку. Для того и нужна его личная Гвардия, что в Академии набирается. Гвардейцем быть почётно. Вот и Лин мечтала в Гвардию попасть.

И попала, но пропала, а я обязательно разберусь куда!

Сам Император живёт уже множество поколений. Болтают, достиг он пика Адамантового Тигра, но, где тот этап находится, никто не ведает. И выше его нет никого, кроме бога, наместником которого он и является. Оттого и смог прошагать по Пути так далеко, сохранив долголетие.

Минуя прощальной прогулкой родные Лесные холмы, выхожу с Восточных ворот и вижу, что караванщики уже собираются. Что-то их торопит. Спешу к хозяину каравана, тому безучастному мужику, вручившему мне послание, изменившее наши жизни так же, как и пять лет назад приглашение в Академию.

— Чего тебе? — ещё холоднее, чем вчера смотрит он снизу вверх. — Караван отбывает сегодня, нет времени на болтовню.

Собеседник кривит губы, словно хочет добавить ещё что-то, но не сдерживается.

— Возьми меня в дорогу до столицы. Вы же туда путь держите?

Он хмыкает.

— Дорого это будет стоить, — меряя меня взглядом, оценивает по одежде. — Думаю, не хватит у тебя монет.

— Оплачу работой, — предлагаю свою помощь.

— Ну, носильщиков у меня хватает, — кривится он. — Ты побольше их будешь, конечно, только и ешь наверняка за троих.

— Так я не собирался грузы таскать, охранять вас буду.

— Ты? — его глаза насмешливо блестят, мужчина кивает в сторону разбросанной по стоянке охраны, которая внимательно следит за погрузками. — С этим у меня проблем тоже нет, вряд ли ты получше них будешь.

Одеты бойцы добротно, не то что деревенские стражи. Крепкие, хоть и поношенные доспехи, мечи и копья высокого качества. Да и действуют умело, даже в таком простом деле, как погрузка. Внимательно следят, чтоб никто ничего не забыл, а снующие повсюду юнцы ничего не утащили.

— Тебе бы топором махать в лесу, а не караван охранять, — хмыкает презрительно он. — Иди уже. Сказал же, времени нет, дел по горло. И так постоянно дёргают.

— А есть ли среди твоей охраны практики Пути? — выдаю я единственное, что у меня осталось в качестве аргумента.

Его взгляд сразу меняется с издевательски-презрительного на лёгкий едва уловимый интерес, который он старается скрыть.

— Ты мне тут зубы-то не заговаривай, парень, — рычит он. — Это проверить легко.

— Вот давай и проверим, — я пожимаю плечами.

Исчезнув в недрах шатра, куда я заглядываю, пригибаясь, он рыскает посундукам. Потратив минут пять, возвращается и протягивает небольшую глиняную табличку.

— Знаешь, что это? — смотрит он с вызовом.

Киваю и принимаю вещицу.

Гладкий полированный до блеска материал с изображением Каменного Карпа по центру, а вокруг него инкрустирован десяток прозрачных бусин.

— Не тяни уже, показывай, на что способен или…

Я не даю ему договорить и вливаю Ки в гладкую поверхность таблички. Энергия плавно перетекает из моих пальцев, наполняя незамысловатый артефакт. Контролирую её течение, словно плотина — поток реки, попутно оценивая реакцию сварливого караванщика. Хотя чего удивляться, торговец и должен быть таким вредным и дотошным, а то его любой сможет одурачить.

Когда загорается шестая бусина, он уже не в силах сдержать удивление. Плавно обрываю поток энергии, чтобы не показать больше, чем нужно.

— Не думал, что в таком захолустье найдётся стоящий практик, — его голос тут же меняется и становится мягче. — Ты принят, но не думай, что к тебе будет особое отношение. Придётся работать наравне со всеми.

Он оборачивается и зовёт крепкого мужчину, который на голову ниже меня, зато в ширине плеч едва уступает. Волосы вьющиеся, чёрные, неаккуратная щетина и короткая борода с усами. Брови кустистые. Одет в добротные доспехи, а значит, ценит свою жизнь, раз готов расстаться с немалой суммой.

— Эй, Вейлор, вот тебе новый помощник. Он — практик шестой ступени, так что должен быть полезным. Надеюсь…

— Пошли, — оценивает меня взглядом мужчина. — Покажу да расскажу, что и как у нас заведено.

Вейлор оказывается начальником охраны каравана, человеком куда приятнее своего господина. Порядки у них простые — монеты платят раз в неделю, кормят охрану утром и вечером. Главное, не зевай и береги хозяйское добро. Нападения случаются нечасто, но бывают. То духовный зверь выскочит на дорогу, то дурной практик ищет проблем.

Два часа, отведённые на сборы, пролетают незаметно, и вот мы уже выдвигаемся по Имперскому пути. Так у нас кличут дороги, ведущие в столицу. А я прощальным взглядом окидываю Лесные Холмы, мой родной дом, который не увижу ещё очень долго.

Караван растягивается на узкой дорожке и неторопливо движется по направлению к центральному городу провинции, а оттуда уже и до Имперского Тракта рукой подать. Главная дорожная артерия, ведущая в столицу.

В тенях под кронами деревьев кажется, что ночь подкрадывается незаметно, но я хорошо улавливаю этот момент и ощущаю едва заметно присутствие. За нами кто-то наблюдает. Но это не люди…

Неподалёку раздаётся вой одинокий, но такой мощный, словно воет набирающий силу ураганный ветер, а не зверь. И спустя несколько мгновений пугающий звук повторяется вокруг нас. Десятки голосов сливаются в один, пытаясь сравниться мощью с призывом вожака.

Глава 3

Смотрю настороженно, и что-то мне не нравится в этих голосах. Вой отдаёт какой-то странной фальшью, как расстроенный ситар в неумелых руках уличных музыкантов. Звучит знакомо, но всё равно не то. За годы жизни в сердце леса я неплохо научился различать животные голоса. Язык у них весьма простой. Звук может показаться одним и тем же, но на самом деле он несёт разный посыл. И я не могу разобрать этот вой, что настораживает меня ещё сильнее.

Двигаясь от центра каравана к голове, где на коне восседает коренастый Вейлор, я смотрю внимательно по сторонам. Он более безмятежен, чем я, и болтает, обнадёживая хозяина каравана:

— Да, не бойся, Герт. Это всего лишь волки, повоют и перестанут. Ну, а если вдруг решатся напасть, наши клинки, — он хлопает по рукояти полуторного меча, — быстро научат их уважать путников.

— А если среди них духовный зверь? — с тревогой вопрошает вечно подозрительный Герт.

— На окраине это диковинка, сродни…

Я не успеваю услышать сродни чему, как по земле прокатывается дрожь будто от стада диких кабанов, бегущих от пожара. Раздаётся треск, массивное дерево в полусотне шагов от нас тростинкой падает на дорогу. Мой цепкий взгляд сразу замечает странный срез ствола, а острый слух улавливает подозрительный шорох где-то в стороне от упавшего дерева.

В кустах вокруг загораются огни. Вскоре из зарослей показываются волчьи морды, чьи глаза горят рубинами. Однако что-то с ними не так. Словно в тумане, они слишком медлительны и двигаются подобно куклам на нитях бродячих циркачей. Животные нас окружают.

— Тут вожак! — по цепочке долетает призыв, не сильно громкий, чтобы не привлечь ещё больше внимания.

— Чего встал, как бревно? — едва не срывается на крик Герт, обращаясь ко мне. — Пришло время отрабатывать паёк, парень.

Его голос наполнен страхом, но он не упускает момент напомнить мне моё место. Я лишь кривлю губы и качаю головой.

— Не там, — смотрю не на него, а на Вейлора и указываю рукой вперёд.

Тот молча вглядывается в указанном направлении. Глаза не подводят меня. Что-то движется возле упавшего бревна, воздух словно искажается, и в ночном сумраке это едва заметно. Если бы не ощущение непривычно сильной для этих мест концентрации Ки, мог бы и пропустить.

— Назад! — лишь успеваю крикнуть я, выбегая перед лошадьми Герта и Вейлора.

Земля под ногам начинает трястись. Лошади испуганно ржут. Приученные к покорности животные ощущают подпадают под невидимое ментальное давление и моментально становятся не лучше диких скакунов.

— Это что за дерьмо⁈ — орёт сзади Вейлор под волчий вой.

Нечто, искажающее пространство вокруг себя, бросается на меня от ствола.

На ответ нет времени. В этот момент я встречаю руками невидимое чудище, вытянутое как копьё. На миг оно оказывается зажато в тисках моих пальцев. Передо мной появляется ужасающая картинка, словно нарисованная рукой искусного художника.

Клиновидная пасть, за самый край которой я держусь, и два жёлтых наполненных угрозой глаза. Вертикальные змеиные зрачки, словно от удивления, расширяются. Туша противника, покрытая зелёной чешуей, крупнее моего туловища в обхвате, а в длину не уступает молодому дереву. Клыков в пасти многовато для змеи, и длиной они лишь слегка меньше моей ладони.

Мышцы напрягаются до предела, и, чтобы сдержать бесчестную атаку, приходится наполнить их Ки. Мне удаётся отбросить проступающую прямо из воздуха махину упругих мышц.

Духовный зверь. Вот тебе и диковинка, Вейлор.

— Назад, назад! — кричу я и продолжаю отвлекать внимание змея, пока начальник охраны уводит Герта в центр каравана.

Хвост, что скрывается в зарослях неподалёку от срубленного дерева, вздымается вверх и обрушивается на землю рядом со мной. Ухожу от атаки вправо, вновь ощущая под собой дрожь. Мелкое землетрясение едва не сбивает меня с ног.

Держу дистанцию, выгадывая момент для удара. А параллельно усиливаю циркуляцию Ки в теле. Дыхание ровное, лёгкие трудятся, как кузнечные мехи, активно втягивая в себя лесной воздух.

Вот оно. Рывок, и с силой вбиваю кулак ровно в морду змея, отбросив его на секунду прочь. Зверь с шипением поднимается, нависнув надо мной. Раздвоенный язык плетью хлещет по его морде. Чудовище глотает мою наживку.

Бросаюсь бежать, уводя его подальше от каравана. Как и говорил Герт, волков они проучат, но эта тварь слишком опасна. Оставлять её там… Многие погибнут, особенно обслуга.

Я же, не думая о последствиях, не хуже лесного оленя перепрыгиваю через поваленное бревно. Змей не отстаёт и стремительным полозом следует за мной.

Слышу шипение, знаменующее что-то угрожающие, вполоборота на бегу улавливаю изменение в преследователе. Часть чешуек топорщится, поднимаясь и дрожа. Мелкие шипы выступают вкруг тела гигантского змея ближе к голове, как ошейник.

Всего миг отделяет меня от смерти. Бросаюсь в сторону, скрываясь за ближайшим стволом. Десятки игл миниатюрными стрелами осыпают окрестности. Рвут листву, пронзают кору деревьев и превращают окрестный дёрн в подобие дикобраза.

Ещё один миг, и голова хищника выпрыгивает из-за дерева. Я готов. Обрушиваю на череп зверя руки, сцепленные в замок, подобно молоту. Ки пропитывает моё тело, придаёт сил и уверенности.

Мимолётный облик Лин дарует воодушевление, а подлый хвост, словно удавка, пытается обвить мою ногу. Пинком отбрасываю его. Кулаки стучат о чешую, не давая твари подняться и выполнить новый финт. Её шкура на диво прочна, стойко выдерживает мои атаки, а я лишь набираю темп, вколачивая врага в землю.

Хвосту всё же удаётся обвить мою ногу. Рывок, и я лечу спиной прямо в ствол. Оглушительный треск древесной коры. От удара боль прокатывается по позвоночнику. Дыхание покидает лёгкие. Я падаю на влажную траву, тряся головой.

До меня долетают крики. Слышится приближающийся голос Вейлора.

Наконец-то!

Змей слегка помятый, но всё еще невредимый, поднимается на высоту моего роста. По телу пробегает серебристый блеск, а раскрытая пасть выплёвывает сверкающий пучок молний.

Вспышка слепит, но я рывком ухожу в сторону и качусь, ломая кустарник. Разряд бьёт совсем близко, обжигая кожу. Прямого попадания удаётся избежать, но меня цепляет взрывом, придавая ускорение. Болезненные импульсы пронзают тело, дрожь пробирает каждый мускул.

В воздухе витает жжёный запах, а угрожающий хруст ломающихся веток знаменует приближение моего невидимого сейчас врага. Перед глазами в бешенном танце пляшут яркие пятна.

Зрение предательски рисует сразу несколько открытых пастей. Стремительный рывок, клыки летят мне прямо в грудь. Подныриваю и перехватываю руками толстого, словно поваленное бревно, змея, прижимая его к своему телу.

Сердце стучит быстрее копыт скачущего галопом скакуна, наполняя мои руки кровью до предела. Мышцы стонут в неимоверном усилии. Ки бушующей рекой течёт по венам. Тисками сдавливаю, стараясь лишить его воздуха.

Бесполезно. Могу лишь удержать. Шкура врага слишком прочна, а он чертовски силён. Мускулистое тело змея отвечает на мои объятья, обвивая меня кольцами. Рёбра начинают трещать.

— Рен! Где ты⁈ — до ушей долетает крик Вейлора.

Сапоги охраны по дороге отбивают для меня спасительную мелодию.

Быстрее!

— Здесь! — кричу, но голос едва вырывается сквозь стиснутую спазмом глотку.

Проклятье!

Сил почти не осталось

— Проверьте там! А я сюда, — глава охраны совсем близко.

Змей занят мной, наши тела сплелись в смертельных объятья. На миг убрав руку, вгоняю два пальца, напитанных Ки, прямо в глазницу твари. Когда-то именно так меня чуть не достал Бохай. Чудовищное око лопается, как гнилой фрукт. Погань шипит от боли, разжав и снова сжав хватку, но это позволяет мне сделать глубокий вдох.

Ещё чуть-чуть.

Злобное шипение прерывается хрустом, склизким хлюпаньем. Чужой клинок стремительно пластает шкуру. Звук повторяется несколько раз. Я понимаю, что происходит, но объятия твари не слабеют, словно она пытается в последнем порыве забрать меня с собой.

— Командир, вы убили её?

— Быстрее, бараны! — рычит Вейлор. — Там Рен, помогите.

— Все сюда! — звучит громко призыв охранника.

Топот сапог, хруст ветвей.

Я почти теряю сознание от нехватки воздуха и потраченной на сражение энергии. Меня вытаскивают не без помощи меча Вейлора. Тварь пришлось перерубить в нескольких местах.

— А ты хорош, Рен, — хлопает меня по плечу коренастый Вейлор. — Сразу сообразил, что Башэ надо увести от каравана. Не думал я, что в ваших краях можно встретить духовного зверя да ещё такого сильного. Хотя… этот ещё подросток.

Подросток⁈

— Тебе спасибо, — всё ещё пытаюсь привести дыхание в норму. — Вовремя подоспели.

— Ну, потерять такого ценного бойца — для командира непозволительная роскошь, — он присаживается рядом. — Все кости целы? Не ранен?

Я лишь киваю, не желая сейчас тратить лишние силы.

— У хорошего практика боевых искусств должно быть хорошее подспорье, — демонстрирует он клинок, вытерев его пучком травы от крови. — Одними кулаками таких тварей не победить.

Его меч слегка изогнут, рукоять совсем простая, а вот лезвие необычное. Сталь в ночном сумраке мерцает слабым голубым светом.

— Спасибо за совет, — выдыхаю болезненно. — Я думал об оружии, да ещё не успел приобрести. В нашей деревушки такого не купишь.

— В ближайшем городе мы встанем на несколько дней, там много хороших кузнецов, обязательно загляни к ним. Путь до столицы долгий, а время нынче неспокойное, сам видишь. Даже в вашей глуши стало водиться духовное зверьё.

Умел бы я ещё мечом владеть…

Привал приходится устроить тут же, пока часть не пострадавших в бою охранников пилят дерево. Я же отдыхаю. Чтобы не тратить время позже на отдельную остановку, Герт дарует нам в награду внеочередной паёк за прекрасную работу.

Крепкого вида пожилой мужчина разносит угощение, помогая караванному повару. После такого нападения на полноценную стоянку оставаться опасно.

— Рен, да? — кивает он, вручая мне двойной паёк.

— Он самый.

— Не верится, что здесь водятся духовные звери, — вздыхает старик. — Жаль только, всю схватку ты от нас утаил. Хотел бы я послушать про эту вашу энергию. Ки, да?

Его глаза весело блестят. Мне достаётся полбулки подсохшего хлеба и несколько ароматных пластин вяленого мяса.

— Не сейчас, — кратко отвечаю я. — Мне бы передохнуть, а уж потом можно и поболтать.

Отношение ко мне в караване после моей первой ночи меняется в лучшую сторону. С Гертом мы долго обсуждаем, что делать с духовным зверем. Извлечь ядро из него у меня самого не получается. Мало того, что шкура, да и остальное тело по-прежнему слишком прочные, так ещё и нужно обладать немалой сноровкой, чтобы не повредить ценный трофей в процессе. Меч Вейлора в этом деле не поможет, слишком велик риск по глупости загубить ядро.

Конечно же, хозяин каравана пытается этот трофей записать на свой счёт, но я обрываю все его попытки присвоить законную награду, да и Вейлор говорит своё веское слово. Он убил эту зверюгу, но не забирает себе все лавры в благодарность за то, что я увёл тварь от каравана. Поэтому уступает мне ядро и просит лишь четверть от стоимости остальной туши.

— Деревенщина, а ты не так прост, — хмурится Герт, — но без моей помощи вряд ли ты сможешь сбыть его за хорошую цену. А вот я могу это устроить. Да и до ближайшего города ты ж его не на горбу потащишь, верно? Так что договоримся так: половина цены за доставку моя.

Глава 4

Хочу уже согласиться, когда понимаю, что он даже дыхание задержал, настолько ждёт моего ответа. Понятно. Точную цену этой зверюги я не знаю, но уверен, что караванщик, как всегда, пытается схитрить.

— С ядром я в любом случае не расстанусь, а по цене позже сторгуемся. Мне надо подумать, — твёрдо отрезаю я.

И поспрашивать более знающих людей.

— Последнее, зовите меня по имени. Вы его хорошо знаете.

— Рен, — кривит он губы. — Да, я понял уже, что ты себе на уме. Ну, подумай, подумай. Учти, мороки с ней может быть много.

Он хмурится, но больше ничего не говорит. Судя по алчному блеску в глазах, Герт жалеет, что я не согласился на его условия.

Пока караван собирается в дорогу, ко мне подходит тот самый крепкий старик, помогавший разносить еду. Его лицо напоминает высохшую кору дерева, глубокие морщины избороздили его со всех сторон. Прищуренные глаза прячутся в сетке тонких нитей-морщин. Нос необычайно длинный и тонкий, как клюв экзотической птицы. Рот, кажется, навсегда застыл в хитрой усмешке, обнажая пожелтевшие зубы неправильной формы.

Несмотря на возраст, он не сутулится, держится прямо. Голову венчают короткие седые волосы, собранные на затылке. Руки покрыты пигментными пятнами, а под пергаментной кожей вздулись жилы. Однако движения у него точные и плавные, как в танце.

— Я, конечно, не знаток духовных зверей и всяких штук, связанных с Ки, но слышал, что в столице их ценят куда выше, чем в провинции. Змеюку там заберут с потрохами, всё в дело пойдёт. Да и больно жирную долю этот пройдоха себе запросил. Десятины с него за глаза хватит.

— Спасибо, но за что такая щедрость? — не верю я, что помогает он бескорыстно.

— Сынок, так ты потери наши к минимуму свёл. Не хочется мне в желудке у подобной гадюки оказаться, сам понимаешь, — улыбается собеседник. — А взамен я лишь попрошу, потешь моё любопытство. Расскажи про боевые искусства и все эти Ки-Шми. Не сейчас, как отойдёшь от схватки. Путь у нас долгий, и порой бывает так скучно.

Он протягивает мне руку.

— Ямато.

— Моё имя ты знаешь.

— Ага. Рен. Вот и познакомились.

Мы обмениваемся рукопожатием, и он уходит.

А этот мужик куда крепче, чем кажется.

Три дня проходят в пути за рутинной работой. Мы движемся по лесу, а дорога постепенно растёт. Как у крупной реки, то и дело в неё впадают дорожки-притоки. Всё чаще встречаются другие путники и даже одинокие торговцы с телегами и скудной охраной. Пару раз попадаются караваны. Поменьше нашего, но везде, где можно что-то выгодно купить, Герт не упускает возможности. Торгует порой на ходу.

В свободное от работы время я тренируюсь и медитирую, как учила сестра, а её — наш деревенский мастер. Во время одной из таких медитаций меня захлёстывают воспоминания из детства.

Во многих семьях братья не ладят с сёстрами и наоборот, но только не в нашей. Мы с Лин — звенья единой цепи, тянущиеся в тёмную глубь веков к первопредкам. Наша семья не знатная, но от того её традиции не становятся менее важными: почитай родителей, заботься о своих близких.

Я всегда чувствовал себя ответственным за сестрёнку, её защитником, даже если порой мне не хватало для этого силы. И она отвечала мне тем же.

Однажды, ещё до того, как Лин пробудила в себе Ки, родители ушли на неделю, оставив нас с ней вдвоём. Такое происходило нередко. Отец отправился на вырубку, а мать ещё раньше него — далеко в чащу за редкими травы.

Я же старший брат, мне положено за ней приглядывать, а вышло всё наоборот. Едва они скрылись из виду, меня словно подкосило, морозной волной накатил озноб, колени подогнулись, и я рухнул на циновки. Трясучка била до дрожи в коленях, зуб не попадал на зуб. В голове плескался раскалённый туман.

Сквозь бред и мутную пелену я видел расплывающееся лицо Лин. Каким-то чудом она смогла затащить меня на лежанку. То и дело прижимала прохладную ладошку к моему пылающему лбу и хмурила брови. Потом принесла какой-то горький настой, целую кружку, приподняла мою голову и поила маленькими глотками. Я морщился, а она ласково гладила меня по волосам: «Потерпи, братик, тебе полегчает.» Её голос доносился, как сквозь толщу воды, но был таким родным, что на душе становилось светлее и дурман отступал.

Она почти не спала три дня и три ночи, то хлопотала на кухне, то поила меня бульоном. Всегда рядом, полная заботы и нежности. Я пытался её прогнать: «Уйди… вдруг заболеешь…»

Она лишь улыбалась, я запомнил эту улыбку на всю жизнь.

«Не говори чепухи. Как я могу оставить тебя одного? Мы же семья»

Лин выхаживала меня, словно дух-хранитель, и благодаря ей я встал на ноги через три дня. Когда лихорадка отступила, я, наверное, впервые в жизни обнял сестрёнку изо всех оставшихся сил. «Спасибо», — только и смог прошептать.

Мы решили, что родители не узнают о моей болезни, не стоило их зря волновать. Матушка, обнаружив пропажу некоторых трав, задавала вопросы, но Лин смогла её убедить, что травы мы пили для укрепления здоровья.

Да… Мы — семья. Цепь прочна лишь настолько, насколько крепки её звенья. Наши не под силу разорвать никому. Вот почему я уверен, что она не могла написать то письмо.

К полудню третьего дня лес редеет, и мы перебираемся из-под крон деревьев на первую дорогу, мощённую камнем. Колёса телег и копыта лошадей звонко стучат по твёрдой породе, не очень умело уложенной на землю. Плиты разного размера, да и подогнаны друг к другу кое-как. Бывает часть совсем плоская и гладкая, а порой хуже грунтовки после дождя.

К исходу этого же дня вдали я вижу чудную картину. На горизонте растягивается длинная гряда крепостных стен. Сердце начинает бешено колотиться всё сильнее по мере нашего приближения. Мне даже не верится, что столько людей может жить в одном месте.

На этой дороге активное движение — пешие путники идут по обочине, а по камню торопливо снуют всадники или громыхают телеги всевозможных форм и размеров. Попадаются очень странные — красочные и нарядные внешне, Вейлор поясняет, что они предназначены для перевозки людей с комфортом, а для других грузов места там мало.

Когда солнце скрывается за высокими стенами города, а небо неуклонно темнеет, мы подходим к исполинским воротам. У входа толпится народ, желающий попасть внутрь, а городская стража в добротных кожаных доспехах лично встречает каждый прибывающий караван.

— Смотрите, кто вернулся. Герт, чертяка! — ухмыляется лысеющий пузатый стражник.

А вот сам хозяина каравана обрадованным этой встречей не выглядит.

Слишком крутую мзду берут эти ловкачи?

Два хмурых товарища толстяка лишь презрительно косятся на охрану каравана. Меня они сверлят взглядами дольше всего. Народ тут какой-то мелковатый. Я, словно дозорная вышка на стенах города, возвышаюсь над всеми.

— Ты же знаешь порядки… — продолжает улыбаться пузан.

В отличие от его сопровождения, на нём кольчуга, а не кожанка. На такое брюхо, поди, ни одна броня не налезет.

— Посмотрим, что привезли. Если дурной травы или браги нет, одну повозку пропустим. Порадуешь честной народ своими «диковинками из глуши», — стражник вновь усмехается.

Кажется, его лицо вообще не покидает кривая улыбка.

Герт косится в мою сторону и довольно хмыкает.

— Будь уверен, такой диковинки из глуши ты ещё не видел.

Охранники поддерживают хозяина каравана сдержанными смешками, отчего пузан заводится не на шутку.

— Давай уже, шельма, показывай, что там! Опять, небось, отыскал какую-то безделицу и пытаешься втюхать её втридорога. Плавали, знаем.

Пусть мелкий начальник и пытается напустить на себя грозный вид, по нему видно, что это чистая показуха. На самом деле с Гертом они неплохо ладят, а пара серебряных луников значительно ускоряет процесс проверки.

Поскольку на дворе вечер, внутрь пускают только одну телегу с товаром, чтобы подготовить её к завтрашнему торгу. Вейлор оставляет своих самых проверенных стражей, а толстяк приставляет к нам вдобавок ещё одного из городских.

— Пойдём, покажу тебе немного город, — предлагает мне Вейлор.

Мы шагаем по улочкам, а он хлопает меня по плечу, словно младшего брата.

— Это чудесное поселение зовётся Дхарнпа. Ага, звучит так, будто кто-то сплёвывает мокроту. Только при стражах такого не сболтни, они здесь дюже строгие. Зато внутри городка есть сговорчивые девушки и несколько приличных трактиров. Выпивку там почти не разбавляют.

Отвечаю ему косой улыбкой, вбирая в себя полезную информацию.

Ночь нисколько не мешает людям гулять по улицами, болтать и заглядываться на местных красоток. Яркие огни светильников освещают дорогу. Если и уступают солнцу по одиночке, то берут количеством.

Меня тут удивляет почти всё. Хоть я и пытаюсь скрыть это от Вейлора, но он лишь довольно ухмылялся, словно всё вокруг — это его личная заслуга.

— Рен, не обижайся, но ты сейчас и вправду выглядишь, как деревенщина, — он вновь хлопает меня по плечу, и для этого ему приходится встать на цыпочки.

Я и не обижаюсь. Вообще не люблю это слово. Не мужское оно.

Куда он меня ведёт, не так важно. Я смотрю по сторонам, наслаждаясь моментом.

В городе качество дороги значительно отличается от той, по который мы добирались сюда. Гладкое покрытие снижает уровень шума от бесконечных телег, а лошади звонко отбивают подкованными копытами почти нескончаемую мелодию.

Дома громоздятся величественно в два, а иногда и три этажа. То почти смыкаются над головами, то расходятся в стороны, давая возможность взглянуть на звёздное небо. Не такое яркое, как снаружи стен, но всё такое же родное.

На большинстве улиц действуют строгие правила, разграничивающие пеших людей и всадников с повозками. Та часть улицы, где идём мы под нависающими вывесками и балконами домов, чуть приподнята в сравнении с дорогой, протекающей подобно полноводной речке между двух пеших берегов.

— Я знаю точку, куда отправили телегу с товарами Герта. Так что заглянем туда попозже. Если ты не против, хотел бы промочить горло, — и Вейлор изображает звук чокающихся чашек.

— От выпивки откажусь, а вот поесть чего-нибудь точно стоит. Наш походный паёк порядком утомил за время пути, а я и так немало сил потратил на ту битву, — ненароком вспоминаю свой недавний поединок.

— Да, честно скажу, рад, что Герт взял тебя в охрану. Мы, конечно, бы справились и сами, но уверен, без жертв бы не обошлось.

Целиком разделяю его уверенность. Однако в первую очередь меня сейчас интересует дальнейшая судьба тела змея и ядра, которое я так и не смог извлечь самостоятельно. Опыт разделки животных не помог мне пробиться сквозь шкуру, по-прежнему сохранившую чудовищную прочность.

А ещё хотелось бы подробнее разузнать о столичной Академии, куда отправилась моя сестрёнка. Чем больше информации соберу сейчас, тем проще будет потом.

Улочки длинные, но Вейлор шагает уверенно, пока мы не останавливаемся у вывески. Я почти касаюсь её макушкой.

«Кабан и Аркан» гласит название местной харчевни. Карикатурное изображение хряка, с накинутой на шею петлёй верёвки, намекает, что жить ему осталось недолго. Того и гляди, пойдёт на жаркое.

Глядя на местное художество, вспоминаю свои картины, оставленные вместе с караваном. Надо будет узнать, как тут с ценителями искусства. Надеюсь, смогу пополнить свой кошелёк.

Вейлор уверенно шагает внутрь, ловко уворачиваясь от выпадающего на улицу пьяницы. Оборванец летит прямо под ноги проходящей мимо троице. Я мимолётом цепляюсь за них взглядом и тут же хмурюсь. Два здоровых мужика с недобрыми рожами ведут под руки хрупкую девицу, тесно зажав её с двух сторон. Явно не на танцы.

Она молчит, лишь на мгновенье бросает на меня испуганный взгляд. Девчонка чем-то напоминает мне сестру, а в её глазах я читаю призыв о помощи. Скорее всего, лезу не в своё дело, но оставить в беде слабого не могу. Не этому меня учили родители. И подобное мне никогда не простила бы моя сестра.

— Так, стоять! — гаркаю я, привлекая внимание всей группы.

Подозрительная парочка оборачивается ко мне и, почти не замедляя шага, выплёвывает:

— П-шёл прочь, щенок! Не лезь не в своё дело. Хочешь проблем? Легко их найдёшь.

Хрустнув шеей, делаю к ним размашистый шаг, когда тяжёлая, давящая аура пригибает всех нас к земле.

Глава 5

Мы замираем на несколько мгновений под чудовищным давлением Ки, пока та не отступает, как отхлынувшая от берега волна. Слова застревают у меня в горле. Парочка стоит пару мгновений в ступоре и бросается бежать, будто нашкодившие дети. Девчонка ошалело смотрит в мою сторону.

Она и вправду напоминает мне Лин.

— Эй! — повышаю голос, выводя её из ступора. — Двигай отсюда, нечего бродить по такими опасным местам. Держись людных улиц. А вообще, в такое время надо дома сидеть.

— Спасибо, господин, — кланяется она, сложившись почти пополам.

Какой я тебе господин?

Не успеваю ответить, как она исчезает, словно ветром сдуло.

— Ну что, идёшь? — выглядывает наружу Вейлор.

— Да, сейчас, найди пока столик, — поворачиваюсь к главному охраннику. — Нужду надо справить.

Дохожу до ближайшего поворота, гляжу, не встретила ли девчонка новых неприятностей, но её уже и след простыл. Надеюсь, не вляпается опять в проблемы. Хотя это уже не моё дело.

Попутно оглядываюсь по сторонам, пытаясь определить источник этого чудовищного давления. Это должен быть действительно могучий практик. Что он забыл в этой дыре и почему решил проявить свою силу? Никого не видно.

Ныряю в трактир «Кабан и Аркан», где шумит местный люд. Снуёт пышногрудая обслуга, намеренно выставляющая свои прелести напоказ.

Дамочки торопливо разносят еду под угрюмые взгляды трактирщика. «Смотри, но не трогай», — читается в его глазах. Он сам едва уступает мне размером, кроме пуза. Здесь я ему не конкурент, он словно один съел целого хряка.

С высоты своего роста обнаруживаю Вейлора в дальнем углу заведения. За столом он не один, к нему уже подсела какая-то дама, но, когда появляюсь я, она с испугом испаряется, словно видит медведя.

— Жрать будешь? — не обратив внимания на исчезновение собеседницы, замечает Вейлор.

Попутно обгладывает кость и метает в миску, где таких скопился уже десяток.

— Не помешал? — уточняю я.

— Ты про эту ночную бабочку? — хмурится он, а потом улыбается. — Нет. Спас. Здесь они не самого лучшего качества, если тебя интересует… Эту точно бы не взял. А сам не хочешь расслабиться?

— Пока не хочу. Сейчас меня больше интересует еда, — перевожу тему. — Как ты там выразился: «Жрать хочу, словно стая волков».

И, точно услышав мой призыв, у стола появляется симпатичная девушка. Волнистые чёрные волосы спадают на плечи, облегающее платье с разрезом до бедра, ципао, обтягивает пышную грудь, а узкая талия подчёркивает ширину бёдер.

— Чего желаете? — слегка наклоняется она, усиливая свой шарм.

Я делаю заказ. Побольше мяса и овощей, ровно то, к чему привык дома. Простая и полезная еда. Для практика важно, что попадает внутрь его тела, ведь это основа для развития. Культивация и так сокращает жизнь, а если есть всякую гадость, то можно и помереть раньше отведённого срока. Беру побольше, не стоит упускать момент, ведь от походного пайка уже воротит.

Вейлор не отлипает от выпивки, а я, поев наконец-то нормальной еды, замечаю шумную компанию в центре. Вокруг них толпится народ, по столу звенят монеты.

— А там что? — с интересом спрашиваю у Вейлора.

— Да, пьянь местная силами меряется.

Встаю и вижу, как крепкие мужики занимаются знакомой мне забавой. Борьба на руках. Решаю поучаствовать, но не ради наживы, цели у меня немного иные. Монеты лишними не будут, но в первую очередь меня интересует информация.

Подхожу, волнорезом рассекая толпу. На краю стола, где по центру происходит борьба двух звероподобных мужиков, сидит третий худощавый. Хитрые щёлочки глаз цепляются за меня, на лице самодовольная ухмылка.

— Желаешь поучаствовать? — меряет он меня острым взглядом.

— Посмотреть я бы мог и со стороны, — ухмылка сама собой возникает и у меня на лице.

— Ну, тогда чего замер, кидай луник и становись в очередь. Одолеешь противника, ещё один такой твой, а нет — его, — он кивает в сторону борова, только что уложившего жилистого парня.

Последний, понурив голову, растворяется в толпе.

— Если сел, но струсил, считай проиграл, и возврата не будет. Всё ясно?

Киваю и опускаюсь на лавку, напротив местного «чемпиона». Других желающих не заметно. Толстяк смотрит крошечными поросячьими глазками. Сразу видно, расчёт тут больше на массу.

— Готов лишиться своей тростинки? — ставит он сальный окорок локтем на стол. — Чего молчишь? Можешь сдаться, пока не передумал.

— Ты меньше болтай, — повторяю движение, — и больше делай.

Наши правые руки сцепляются в замок. Худощавый кладёт ладонь сверху и проводит обратный отсчёт.

— Начали! — кричит он.

Начинается короткая схватка, которую я намеренно затягиваю, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Чутка подыгрываю, давая толстяку наклонить мою руку к столу. Он пыжится, аж на лбу проступает испарина, да вена пульсирует.

А я лишь играюсь и улавливаю ауру, что почувствовал ещё у входа в трактир. Не такую сильную, но ощутимую. Кручу головой, но вновь не нахожу источника. Толстяк, раскрасневшись, налегает всем весом на мою ладонь, а я с напускным усилием склоняю его руку на свою сторону и победоносно роняю, впечатав в стол.

— У нас новый чемпион! — кричит худощавый. — Есть желающие попытать удачу? Ставка всего один серебряник.

Борюсь недолго, трёх побед мне хватает, чтобы заслужить одобрительные выкрики. А потом отдаю победу какому-то жилистому юнцу. Он и вправду силён, возможно, даже практик, но боролись мы честно, без использования Ки. Да и толстяку он бы не проиграл. Так что достойная мне замена. Пусть теперь веселит народ.

Расположив к себе горстку местных, мне удаётся душевно поболтать, потягивая разбавленное пиво. Больше для виду, вкус у него отвратный, да и алкоголь я не люблю. Он дурманит голову, а это вредит культивации.

Вот только расспросы о школах боевых искусств, что в этом городе, что в столице не дают хороших плодов. Информация в основном общая и так мне известная. Во всей Империи тысячи школ. В одном только Дхарнпа их четыре штуки, но Академия одна на всю Империю. Там учатся лучшие из лучших. Практиков тщательно отбирают со всех провинций наших бескрайних земель. По выпуску эти мужчины и женщины будут служить Императору Альдавиану в составе его личной Гвардии.

За время, что я развлекал местную публику и пытался узнать хоть что-то, Вейлор успел избавиться от одиночества в компании какой-то симпатичной дамы.

Всё же нашёл кого-то себе по вкусу.

— Рен, давай заканчивать, нам надо ещё на рынок зайти, — хмельным голосом говорит он, пробиваясь за стол, где я болтаю с местным завсегдатаями.

Попрощавшись с городскими, но такими простыми и даже приятными мужиками, мы отправляемся к торговой точке. Народа здесь немного, хотя даже сейчас снуют покупатели. Вскоре мы замечаем Герта, который общается с каким-то господином в богатых одеждах. Когда мы подходим ближе, они жмут друг другу руки, и его собеседник удаляется.

— Всё в порядке? — икнув, спрашивает Вейлор.

— Да, — отмахивается Герт, — старый знакомый. Продал ему одну вещичку, которую тот давно искал. Хорошая сделка получилась, — на губах торговца расцветает алчная улыбка. — Вижу, ты показал Рену, как живут городские.

— Было бы что показывать, — фыркает Вейлор. — В знатный район нас не пустят без приглашения, а в остальном этот городе не лучше их деревни. Разве, что дома повыше, да некоторые из камня.

— Тоже мне, знаток городов, — с сарказмом замечает хозяин каравана, — забыл, из какой деревни сам вылез? А всё благодаря кому!..

От скромности ты не умрёшь…

— Ладно. Раз вы с Реном вернулись, я заберу парней. Нужно до утра ещё прогуляться в парочку мест.

Подпитый Вейлор остаётся у нашей торговой точки, а я прохожусь по не самой большой рыночной площади в Дхарнпе, если верить Герту. И всё же размерами она ничуть не меньше Лесных Холмов.

Мне вспоминаются те славные времена, когда во время базарного дня мы безмятежно посещали деревню вместе с Лин. Она ещё не успела стать практиком, а я оставался простым юнцом.

Даже обучаясь в нашей школе боевых искусств, сестрёнка находила время для наших прогулок. Она же помогла мне познать основы этого загадочного и опасного пути культивации, ведь Мастер Вэнг не взял меня в школу. Однако даже его запрет обучать других не стал для сестры преградой.

Три дня пролетают стремительно. Герт умело втюхивает товары, избавляясь подчистую от всего лишнего, а именно, от груза, закупленного на окраинах Империи. Основной товар Герта — шёлк, но несколько раз в год караванщик доезжает и до наших мест.

Этой информацией делится со мной Вейлор, который и сам не ведает цели этого странного путешествия. Платят и платят. На окраинах даже спокойнее, меньше буйных практиков и высокомерной знати. А для столицы Герт закупает шёлк в Исине, так что нас ждут небольшой крюк и ещё одна знаковая остановка на пути.

Я же в свою очередь в редкое от несения службы время успеваю разузнать про Баше и ядро. Торговец меня не сильно радует: его предложение слишком далеко от цены, которую подсказал мне Ямато. Посещаю ещё несколько соседних лавок, но они, словно сговорились, дают похожий ответ.

Попутно в свободное от несения службы время, нахожу покупателей на свои картины. Мне даже жаль, что так мало взял с собой. Ценителей искусства тут куда больше, и разобрали мои поделки, как сдобу у нашей старушки Иты.

Перед отбытием, когда караван уже трогается, а телеги грохочут по ухабам, я залезаю на лошадь последним, замыкая караван. В этот момент появляется та самая девчушка из переулка. Она низко кланяется и протягивает мне завёрнутую в тряпицу вещь.

— Ещё раз спасибо за моё спасение, господин. Мы не богаты, но дядя попросил вам передать. Когда-то он и сам хотел стать практиком… Это должно вам помочь на вашем нелёгком и опасном Пути.

Хочу что-то ответить… Это неправильно, не я же её спас.

— Видимо, это знак, — улыбается Ямато. — Подарок судьбы. Не стоит отказываться.

Я принимаю свёрток и треплю её по голове, как это делал с сестрой.

— Береги себя, малышка, и передай от меня искреннюю благодарность своему дяде.

В шёлковой тряпице чувствую концентрацию Ки. Приятно. Запрыгиваю на своего нового скакуна и бью пяткам по бокам.

— Герт, ублюдок! — на стоянке появляется тот самый торгаш в дорогих одеждах, которого мы с Вейлором видели у торговой точки в первую ночь. — Ты что мне подсунул? — орёт во всю глотку незнакомец, потрясая кулаком. — Я этого не забуду! Слышишь⁈ Не забуду!

Вот же старый пройдоха.

— Что случилось? — подъехав ближе к телеге, интересуется Вейлор у хозяина каравана. — Не будет потом проблем?

— Ой, не бери в голову, — отмахивается сухой рукой Герт. — Покричит и забудет. Увидимся мы в лучшем случае в следующем году.

Пять дней спустя перед нами разворачивается удивительный пейзаж.

Лес начинает редеть и расступается, холмистая местность подходит к концу, и мы спускаемся в Великую Долину. Я еду, замыкая караван, и замираю на возвышенности. Перед глазами до горизонта расстилается бескрайнее море полей. Неведомые посевы рисуют величественную цветастую мозаику, которая кормит центральную часть Империи.

За спиной в наплечной сумке нарастает сладостная вибрация, и я не сразу понимаю, что происходит. Чуть отстав, достаю несколько бережно свёрнутых картин, нарисованных моей рукой, с которыми так и не смог расстаться в городе. Аккуратно извлекаю последнюю, хранящуюся в кожаном тубусе. Самую драгоценную. Течение Ки усиливается.

Эта картина — моё особое сокровище. Единственный раз в жизни меня посетило подобное вдохновение. В тот памятный вечер, когда староста Тагай принёс в наш дом приглашение для Лин. Не в силах заснуть всю ночь, я рисовал её.

Разворачиваю и вижу, как три мифических зверя, символизирующие этапы развития практика, словно оживают. На меня накатывает видение, подобное тому, что я узрел памятной ночью, но не такое глубокое.

— Эй, Рен, чего замер? — один из охранников отстаёт, чтобы окликнуть меня. — Так и потеряешься.

— Залюбовался, — честно признаюсь я.

— Ничего привыкнешь, это мы только въезжаем в центральный регион. Дальше будет ещё краше.

По правде говоря, дело здесь не только в красоте, но и в энергии, витающей в воздухе. Её концентрация значительно выше, а качество совсем иное. С каждым вдохом я ощущаю, как моё тело наполняется бурлящей силой.

Во время ближайшего привала чувствую стойкую необходимость в медитации. Уединяюсь в стороне за небольшими зарослями сухого кустарника под предлогом справить долгую нужду. Положив перед собой картину и для верности придавив её по краям камнями, сажусь на траву и скрещиваю ноги.

В руке подарок спасённой мной девицы — маленькая пилюля, в которой энергия Ки сконцентрирована в десятки раз. Помещаю её под язык и закрываю глаза.

Дыхание раздувает мои лёгкие, как ветер — паруса быстроходного корабля. Сладостная энергия наполняет каждую клеточку тела, пропитывая мускулы и насыщая кровь. Образы наших тренировок с Лин всплывают у меня перед глазами и запускают водоворот воспоминаний. Я словно растворяюсь и улетаю вдаль,туда за горизонт, где выситься нерушимая твердыня — столица Империи.

Сестрёнка, потерпи. Я уже иду! Что бы ни случилось, мы решим это и вместе вернёмся в отчий домой.

Пилюля быстро растворяется, подстёгивая течение Ки. По телу пробегает приятная и немного болезненная дрожь. Миг, и я чувствую небольшой прорыв.

Восьмая ступень… Вот она! Наконец-то.

Время пролетает незаметно, а когда я открываю глаза, то вижу насмешливый взгляд. Ямато — тот старик, что давал мне советы по змею. Он сидит на камне в десятке шагов и с любопытством наблюдает за мной.

— Что ты тут делаешь? — спрашивает он невозмутимо, но глаза смеются. — Это, как её там, практика Ки?

— Медитировал, — отвечаю я.

Странно, в такой ситуации обычно я собран и, несмотря на видения, которые могут приходить, должен был ощутить человеческое присутствие рядом. Хоть мой собеседник и не практик, но Ки в его теле имеется.

— Расскажи-ка подробнее про всё это дело. Уважь старика. Я многое слышал о боевых искусствах. И что вы все на них так помешаны? — ворчит он. — Опасность в упор не видите. Зачем заниматься тем, что может тебе навредить?

— Потому что у всего есть цена, особенно у силы. То, что легко даётся, не ценится.

Ямато одобрительно кивает.

— Что до первого вопроса, — продолжаю я, — Путь — это начало и источник всего сущего. Это испытание длиною в жизнь, которое каждому нужно пройти с честью. Какова длина этого Пути… Сколько в нём этапов… Никто не ведает. Известно лишь, что в каждом этапе по десять ступеней.

— И на каком ты этапе? На какой ступени?

— На первом этапе, — вздыхаю я, — на восьмой ступени.

— Как же различить все эти этапы, если их число неизвестно?

— Каждый этап назван в честь одного из легендарных зверей.

— Ничего себе, — хлопает по коленям старик. — И о скольких этапах ты слышал?

— О первых трёх. Каменный Карп, Железный Журавль, Серебряный Богомол.

Именно они нарисованы на моей картине.

— Есть ещё Золотой Цилинь, но, где он, не ведаю. Может, после Богомола, а может, и нет.

— Сынок, а зачем ты за силой гонишься? Небось славы ищешь или богатства, да? — склонив голову, собеседник засыпает меня вопросами.

— Нет. Меня подобное не интересует, — поспешно сворачиваю свою картину.

— А что это у тебя там намалёвано? Непристойные девицы? — усмехается в бороду старик.

— Вы, правда, не знаете о Пути? — игнорирую вопрос. — Вы же из столицы?

— Ох, Рен, ты не представляешь, какие в столице практики. Там же одна знать, — кривится он, словно в навозную лепёшку влез. — Нос задирают выше гор, ещё не успев губы от мамкиной сиськи оторвать.

Мы с ним проводим некоторое время в душевной беседе. Хотя мои рассказы про Ки и культивацию Ямато воспринимает как-то несерьёзно. Подтрунивая и вставляя шуточки. Ну это немудрено, кто на Путь не шагнул, его не поймёт. Зато мои намерения воспринимает с уважением, откинув напускное веселье.

— Знаешь, я встречал мало людей, которые ищут силы для защиты, а не для славы. Это достойно, хоть и путь ты выбрал не самый простой, сынок.

На этом наш разговор заканчивается. Прибегает один из охранников, настало моё время караулить.

Покинув нашу лесистую провинцию Гаори, караван выезжает на широкие просторы Као Удена. Впереди простирается почти бескрайняя плодородная степь в Великой Долине. Дороги здесь широкие, да и народу встречается всё больше. То и дело попадаются другие караванщики и торговцы.

В один день, находясь в хвосте, я замечаю подозрительно быстро приближающуюся к нам пару телег и десяток всадников. Сразу передаю сообщение по цепочке в голову каравана Вейлору. Тот даёт команду усилить бдительность и держать оружие под рукой.

Когда нас догоняют, ткань спадает, открывая вид на содержимое телеги. Вот только вместо мешков с зерном, там сидят несколько практиков, а в руках у них крутятся сгустки огня.

Глава 6

Улавливаю течение Ки, слабое, как ручеёк в засуху. Среди них сильнейший на седьмой ступени, а уже каждый обладает техниками. Обидно, ведь у меня ни одной.

Возможно, внешние ученики из какой-то школы?

Пламя слетает с их рук, целятся практики в ближайшую повозку.

Ясно, значит, пришли за товаром.

Мгновенно перекинув дорожный плащ через руку, принимаю первый сгусток пламени на грубую шерстяную ткань. Кожу обжигает, плащ загорается в нескольких местах. Тушу хлопками и направляю своего скакуна к нападающим. Телега громыхает, прыгая на ухабах, и обходит нас сбоку. Держусь вровень.

Спереди долетают крики охраны. Ещё один конный отряд зажимает нас с двух сторон, но основная опасность грозит товару, не мне. Где-то в центре построения надрывно верещит Герт.

Конь всхрапывает боязливо, но всё же несёт меня навстречу летящему огню. Пара огненных шаров попадает в повозки за моей спиной, основная масса снарядов достаётся мне. Чертовски больно, кожа шипит, исходя дымком, но не смертельно. Явно техника начального уровня, иную эти слабаки осилить бы не смогли.

Ещё миг, и я, оттолкнувшись от своего седла, цепляюсь за край вражеской телеги. Сразу получаю резкий удар по скуле. Худосочный парнишка в драном балахоне пытается меня скинуть, надавив ступнёй на моё плечо. Лицо озверевшее и какое-то… загнанное. Он не выглядит как человек, который хочет здесь находиться.

Под ногами сплошным ковром летит земля. Повозка громыхает и раскачивается. Внезапно она подскакивает на ухабе, и противник, потеряв равновесие, отшатывается назад прочь от меня. Давление на плечо исчезает, чем я тут же и пользуюсь.

Извернувшись спиной к бортику, напрягаю руки и пресс, скручиваясь и буквально забрасывая себя через голову внутрь повозки ногами вперёд. Не уверен, что смогу повторить такой фокус в следующий раз. Противник, получив сапогами в живот, валится на дно, с силой приложившись затылком о доски.

Ещё двое с криком поджигают свои руки и кидаются в атаку. На меня обрушивается целая серия не очень техничных ударов.

Слишком медленно. Даже в таком ограниченном пространстве они не могут меня достать.

Блокирую один, уклоняюсь от второго, а потом и вовсе подставляю более мелкого недоноска на горящий кулак его товарища.

Нас качает, как в лодке во время шторма. Повозка отчаянно дребезжит, словно собирается развалиться в любой момент. Полузадушенно всхрапывают загнанные лошади. Сидящий на козлах возница отчаянно хлещет зверей, не позволяя им замедлиться.

Огненный кулак пролетает совсем рядом, опалив мне ресницы. Мне приходится откинуть корпус назад, чтобы избежать удара, и в глубине зарождается волна ярости.

С рыком вбиваю колено в брюхо врага. Что-то пронзительно хрустит. Он воет побитой собакой и падает на своего подельника. Мы танцуем с последним совсем недолго. Ему не хватает ни скорости, ни умения, чтобы выдержать мой напор. Я пропускаю удар по лицу, зато он с криком улетает, кувыркнувшись, через борт телеги. Немилосердно твёрдая земля встречает его словно мачеха, а не мать.

Мгновение, и я хватаю извозчика за шкирку.

— Держись рядом, едем следом! — рычу ему в побледневшее лицо.

Ки в нём чувствуется совсем слабое, а значит, он не практик.

Охрана каравана действует умело, отбивая атаки с двух сторон. Наших конных ребят поддерживают лучники с телег, засыпая врагов градом стрел. Пожар от огненных техник тушат в зародыше. Видно, что ставка была в первую очередь на практиков. И она не сыграла.

Из-за нападения в голове каравана мы замедляемся. Мой скакун, послушно следуя стадному инстинкту, несётся рядом. Подзываю его свистом, чтобы вернуться в седло и помочь. Победный клич разлетается над караваном. Короткая схватка закончена. Герт командует остановку.

Хозяин каравана собирает охрану возле связанных практиков и нескольких всадников, которые чудом выжили. Разговор с разбойниками короткий, и ведёт он обычно к неглубокой могиле на краю дороги. А вот нескольким из них всё же повезло.

— Молодчина, Рен! — хлопает в ладоши Герт. — Боец ты что надо. Вот она моя смекалочка во всей красе. Как чувствовал, что ты принесёшь пользу, и не прогадал, — произносит он самодовольно.

— Не просто же так я ем казённый паёк, — улыбаюсь и добавляю, — но неплохо бы отплатить мне за старание звонкой монетой. Рисковать шкурой за чужой товар не так уж приятно.

Бойцы Вейлора поддерживают меня гулом и криками.

— Да, он прав. Не жилься, Герт! Премию всем! Премию!

— Тихо! — одним словом Вейлор восстанавливает дисциплину.

— Я подумаю, но сейчас важнее понять, кто это был, — кривится Герт, стараясь поскорее сменить тему.

Явно не любитель расставаться с деньгами. Хотя кому из нас это по душе?

— А вот мы сейчас и посмотрим, — широкоплечий Вейлор закатывает рукава у захваченных пленников.

У кого на предплечье, а у кого на плече виднеется незамысловатая татуировка в виде кинжала, торчащего в черепе и каких-то расплывшихся иероглифов.

— Наёмники, — кривится Вейлор. — А методы прям бандитские, легко перепутать, — последнюю фразу сопровождает затрещина в адрес одного из пленников. — Кто ваш наниматель?

— Пошёл ты, ублюдок, — сплёвывает один из них и тут же получает прямой в челюсть.

Выбитый зуб улетает на большак.

Допрос проходит жёстко. Я наблюдаю с холодным интересом. Мир вокруг жесток и несправедлив. Не думаю, что эти ребята от хорошей жизни занялись таким, хотя всякое может быть. Как говорит сестра, опаснее самого сильного духовного зверя может быть только человек.

— Ты в порядке? — окликает, как всегда подкравшийся бесшумно Ямато.

— Ага, в норме, заживёт как на собаке, — оцениваю свои повреждения и понимаю, что моей одежде светят новые заплатки.

— На вот, мазь из масла дикого подорожника, — протягивает мне небольшую склянку. — Во время готовки часто можно обжечься, хорошо помогает.

Я благодарно киваю, продолжая наблюдать за допросом. Кто их заказчик, нападающие, естественно, не знают, да и наниматель не дурак, чтобы светиться перед таким отребьем. У практиков, в отличие от наёмников, нет татуировок, которые обычно делают в школах и сектах центрального региона. Раньше имелись, но сейчас вытравлены, на их месте лишь уродливые рубцы. Сделано это специально, чтобы было сложнее найти, откуда они.

Исход для нападавших один — наёмных бандитов в канаву с перерезанной глоткой, услуга для других торговцев и путешественников. А вот практиков мы сдаём властям ближайшего городка. За них Герт ещё и награду получает. Опять же благодаря мне его карман тяжелеет.

Ну, я твоих слов не забуду, старый скупердяй!

Посмотрим, чем он мне отплатит.

Уже в дороге еду в центре каравана, где Вейлор с Гертом общаются на повышенных тонах.

— Я же говорил тебе быть осторожнее! — рычит Вейлор. — Есть люди, которым не стоит переходить дорогу, и эта паскуда, как раз из таких!

— Если бы каждый раз, когда выгодной сделке угрожал дурной нрав моего покупателя, я отказывался от неё, давно разорился бы, — упрямо возражает Герт. — Да и потом, с чего ты взял, что в деле замешан именно Хао? Мало ли на дорогах ворья!

— Может, и много, но сколько из них отступников, обладающих огненными техниками? Уверен, это не совпадение, да и стали бы они просто так нападать на столь защищённый караван? Пропустили бы и поискали добычу попроще. К тому же, атаковали нас не так далеко от Дхарнпа. Просто признай, что их послал тот жадный ублюдок! — не выдерживает Вейлор. — И, если б не Рен, выковыривал бы ты свой груз сейчас из углей!

Хм, то есть бандитов нанял тот обманутый незнакомец… Вполне его понимаю. Герт и мёртвого может довести, жульё чёртово.

— Да, понял я уже, понял! — отмахивается хозяин каравана. — Как до столицы доедем как-нибудь его отблагодарю. Вот заладили!

— Просто прошу быть осторожнее, — с нажимом произносит Вейлор. — Сам же свой товар подвергаешь опасности.

— Ты поучи меня! Нашёлся тут стратег великий. Не забывай, кто тебе платит! — заводится Герт, и они еще сильнее начинают ругаться.

Я уже привык к этому. Вейлор за словом в карман не лезет, а за своих людей всегда стоит горой. Этим он мне и нравится. Простой и прямой, как стрела, что в словах, что в делах.

В этой стычке я ещё легко отделался, да и за счёт культивации энергии восстановлюсь быстрее, а вот паре ребят крепко досталось. И один остался у обочины лежать вместе с наёмниками. Из-за чего Вейлор так и завёлся.

Герт уже почти полностью избавился от всех лишних товаров, так что в городах по дороге мы задерживаемся редко, только для пополнения запасов еды и воды. Но, если что-то можно купить и перепродать по дороге, он не упускает такой возможности.

Я провожу время в тренировках и медитациях. Мазь, что мне дал Ямато, помогла не только после ожогов, но и ускоряет восстановление тела во время культивации.

Внутреннее ядро Ки за время дороги значительно уплотнилось и окрепло, кажется, оно стало подобным камню, но я всё больше ощущаю, как усиливается высасывание жизни. Очень странное чувство, когда твое тело крепнет и одновременно слабеет. Укорачивается отведённое ему и мне время.

Старик, бесшумный подобно кошке, частенько подкрадывается ко мне во время практики. Он скучает в дороге и старается развлечь себя, а я для него как диковинка. Зато он ещё несколько раз одаривает меня своей мазью, которая также облегчает и помогает в моём развитии.

В наших беседах я тоже не упускаю выгоды, выуживая из него истории о столичной жизни. В сердце Империи жизнь кипит и бьёт ручьём, но практически все там помешаны на культивации. Все хотят за свой короткий век урвать кусочек славы Императора и оставить достойное наследие потомкам. Правят там целые кланы, направляемые твёрдой и невидимой в последнее время рукой великого правителя.

Сам Альдавиан находится в постоянных кампаниях у границы Империи, сражаясь и защищая покой жителей от демонической угрозы. Что тревожит меня ещё больше, возможно, сестра уже прошла обучение в Академии и отправилась в поход на помощь Императору.

Быть может, поэтому она и послала такое письмо? Не хотела, чтобы мы переживали за неё. Готова была остаться в нашей памяти неблагодарной мерзавкой, нежели убитой на войне кровинушкой. Нет, не верю.

Ямато говорит, что практики уходят туда тысячами, а возвращаются единицы. Такова цена, которую Империя платит за свою безопасность.

Если бы не тот день… Мне вспоминается далёкое детство, когда мы ещё были маленькими, а истории о боевых искусствах для нас оставались лишь сказками. В очередной раз детишки деревенского собрания поколачивали тех, кто послабее, и мы с сестрой вмешались. Так нас учили родители, так мы привыкли жить.

Я старался защитить и Лин, но сестрёнка сражалась не хуже тигрицы, как бы смешно это не выглядело со стороны. Она всегда была дерзкой и сильной не по годам. И вот, когда ситуация висела на волоске, пробудилось её ядро. В восемь лет — это очень рано, именно поэтому Мастер Вэнг, узнав об этом, сразу же взял её в ученицы.

Умная для своего возраста Лин понимала, что это открывает нашей небогатой семье перспективы. А я почувствовал со временем, что в глубине души пробуждается семя этой удивительной и опасной силы под названием «Ки», словно отголосок таланта сестры коснулся и меня.

До Исина, главного поставщика шёлка столицы и всего центрального региона, дорога пролетает незаметно. Лишь наши беседы со стариком Ямато да забавные ссоры Герта и Вейлора скрашивают однообразное течение дней. Они бранятся после этого нападения при любом удобном случае, как супруги с тридцатилетним стажем.

В редкие моменты, свободные от забот, я рисую картины, перенося на холст памятные события нашего путешествия. То, что запало мне в душу. Когда кисточка в очередной раз скользит по шероховатой глади, вспоминаю ту памятную ночь, пять лет назад, изменившую наши жизни.

Глава 7

Внутри гостевой комнаты привычно царит полумрак. Горят всего несколько свечей, отбрасывая приятный тёплый свет. Две стоят на столе, за которым сидит старейшина с отцом и попивает травяной чай матушки. Его приятный насыщенный аромат я узнаю, где угодно.

Сам старейшина, вроде неплохой мужик в годах. Если не брать в расчёт воспитание сына, которому он безмерно потакает, что не сказывается на нём положительно. В нашу деревню благодаря Тагаю даже заглядывают торговые караваны. Пусть и небольшие, но с ними некоторые авантюристы рискуют отправиться в глубь Империи в поисках лучшей жизни.

— Дети! — одновременно радостно и немного печально обращается к нам отец. — Подойдите ближе.

Упираюсь взглядом в старейшину, пытаясь понять причину его визита, но седовласый старик с клиновидной бородой и ухоженным холёным лицом даже не смотрит в мою сторону.

Его взор прикован к моей сестре. Он поправляет полы своих дорогих одежд, вышитых золотистыми узорами, улыбается и произносит:

— Садитесь, у меня будет к вам серьёзный разговор.

Попутно отпивает из деревянной кружки, держа её осторожно двумя пальцами и едва касаясь края губами, словно ему противно притрагиваться к нашей посуде. Он старательно скрывает брезгливость, вот только от моего внимания она не ускользает.

Всё внимание седовласого Тагая устремлено на сестру.

— Лин, хочу тебя поздравить. Скажу честно, это было нелегко. Даже Мастеру Вэнгу не удалось пристроить тебя в какую-нибудь секту или школу. Или же он не хотел отпускать столь прекрасный цветок, — его слова сопровождает смешок.

Ну, что же ты тянешь⁈ Говори уже!

— Деревня у нас небольшая… Что может обычный старейшина? — довольный собой ухмыляется он, зарываясь ладонью в рукав мешковатой одежды. — Я честно признаюсь, что могу немного. Но…

Его рука замирает на миг, а для меня время застывает.

Я не хочу знать, что у тебя там, старый прохиндей!

На деревянный стол в свет пляшущего пламени ложится конверт. Он не украшен ни золотом, ни серебром. И всё же по одной лишь плотной бумаге видно, что такой нет ни в нашей деревне, ни даже в центральном городе провинции. У нас тут такие породы деревьев просто не растут. Я-то точно знаю.

От этого послания исходят пульсирующие вибрации, как только оно покидает одежды старика. Мы с сестрой интуитивно чувствуем её, и если я смотрю с тревогой…

Кто мог отправить такое послание дочке лесоруба?

То Лин взирает на конверт с благоговейным трепетом. Её руки дрожат. В комнате прохладно, но на лбу сестры я замечаю лёгкую испарину.

— Бери, Лин, — по-доброму говорит старейшина.

Она переворачивает письмо, и её лицо озаряет свет, словно лучик солнца прорвался сквозь подступающую ночную тьму и нашу крышу.

— Видел, Рен⁈ — прикусив губу, спрашивает она и демонстрирует обратную сторону конверта.

Там оттиснута красная непривычно большая сургучная печать. Печать… самого Императора с изображением тиары с десятью зубцами. На каждом запечатлён камень, а в три центральных зубца умелой рукой неведомого мастера помещены мифические звери, олицетворяющий стадии развития Пути. От печати исходит пугающая энергетика, но рисунок меня буквально завораживает.

Образы оживают и приобретают форму. В груди разгорается пламя. Давно забыв про боль в теле от ударов Бохая, чувствую приятную дрожь. Она раскатывается по телу, добавляя мне силы и надежды на будущее.

— С тобой всё в порядке? — беспокоится Лин, возвращая меня обратно домой.

Буквально за миг я успел увидеть во всей красе Каменного Карпа, купающегося в бескрайних водах бушующего океана, Железного Журавля, рассекающего грозовые тучи, и гигантского Серебряного Богомола, охотящегося в лесу под стать его размеру. Три этапа развития Пути. Что там дальше, известно только самым знатным кланам и самому Императору.

— Да, всё хорошо. Открывай уже скорее, — меня переполняют радостные эмоции.

Сестрёнка улыбается и ломает печать о край стола.

Комнату моментально заливает бушующей силой. Такой давящей энергии я ещё не ощущал за всю свою жизнь. Ки настолько плотная, что в ней, кажется, можно купаться. Она растекается могучим потоком, просачивается наружу, не находя преграды в стенах и окнах дома, заполняет окрестности нашего жилища.

Все находящиеся в комнате чувствуют это. Мы замираем, а сестра уже вытаскивает сложенную пополам бумагу.

— Я так и знала! — через минуту Лин победоносно смотрит на меня.

Её ликующий взгляд выражает торжество.

— Меня пригласили в… — она повышает голос, вкладывая в него почтение, — … Императорскую Академию Великого Пути.

Мы с отцом пристально смотрим на неё, сияющую, как отполированный поднос. Моя маленькая сестрёнка уедет в столицу Империи… Одновременно меня наполняют радость за неё и лёгкая печаль оттого, что придётся расстаться с ней.

— Что же вы молчите? — возмущается Лин.

— Сложно подобрать слова, — первым сдержанно отвечаю я.

— Потом обсудим, дочка, — бурчит отец.

Похожий на медведя, высокий, широкоплечий мужчина с руками, словно древесные стволы, сегодня сияет, как ребёнок, которому подарили долгожданную игрушку. Его глаза азартно блестят. Ни следа привычной угрюмости. Он понимает, какая дорога сейчас открылась его дочери. Какое будущее, сияющее и полное надежд на лучшую долю.

— А тут и говорить не о чем, — хлопает ладонями по столу старейшина и поднимается. — Благодарить меня не надо.

— Спасибо, старейшина, — вскакивает Лин и делает несколько глубоких поклонов.

— Ну, зачем же ты так, милая. Вы все для меня как дети. Поэтому помогаю каждому жителю деревни, — он окидывает взглядом наш дом, — по мере моих скромных возможностей. Доброй ночи.

Он направляется к двери, шаркая, а мы с отцом сидим, улыбаясь. Сестра, как мантру, бубня себе под нос, перечитывает текст приглашения.

Тагай замирает у выхода и добавляет:

— Лин, у тебя на сборы дней десять. Я пришлю стражников, как станет точно известно, когда прибудет следующий торговый караван. Дорогу оплачивают из казны Императора. Много с собой не бери, только самое необходимое в пути. Всё остальное тебе предоставят в Академии. Теперь можешь считать себя элитой нашей Империи, — нарочито громко Асума хлопает дверью, оставив нас в семейном кругу.

— Ты веришь в это? — радостно смотрит на меня отец.

Его лицо посветлело, словно скинуло рабочий загар.

— А ты был против боевых искусств! Если бы не обучение у Мастера, её бы никто и никогда не заметил, — настаёт мой черёд ликовать.

— Не начинай, Рен, — отмахивается он рукой здоровой, как лопата. — Одно дело — захолустная деревенька на задворках Империи с незнакомым наставником, который, возможно, никакой и не адепт… Другое дело — Императорская Академия Великого Пути. Не равняй червяка с драконом.

После этого мы разошлись по комнатам, но я не мог спать. На меня в тот момент нахлынуло странное наваждение, и оно не отпускало, лишив сна.

Выбравшись в полумрак большой комнаты, я нашёл небрежно брошенный Лин конверт со сломанной печатью. Забрав его, вернулся обратно к себе, открыл окно, чтобы свет восходящей луны помог мне увидеть эту чудесную мысленную картинку ещё раз.

Пока искал всё необходимое для рисования, в голове крутились мысли. Шкаф с полками, забитыми моими рисунками, только способствовал этому процессу.

Может показаться странным, что сын дровосека рисует. В нашей деревне не все читать умеют, не то что писать. А мне, в отличие от сестры, достался талант художника.

И в кого мы пошли?

Родители не обладают такими навыками. Да и отец всегда был против моего увлечения, постоянно талдычил, что это не мужская забава, другое дело — дерево на скорость валить.

Однако я, как и Лин, не самый послушный ребёнок и с малых лет обладаю превосходной памятью. И если с чтением и письмом мне помогала мать, отец так же, как и большая часть деревни, в науках не силён, то переносить реальность на холст я учился сам.

У детишек, моих ровесников, ещё в малом возрасте выходили каракули, когда они пытались что-то изобразить. Я же без проблем уже с пяти лет мог нарисовать почти что угодно. Да, что там холст. Стоило мне взять палку, как на земле появлялся весьма умелый набросок. Сразу было понятно, что за зверь там изображён. А в десять лет я уже даже мог по памяти написать портрет человека.

И той ночью странное вдохновение не покидало, даже немного пугало меня. Только справиться с ним никак не получалось.

С ножом в руке сел поближе к окну. Самозабвенно осмотрел сломанную печать, всем телом ощущая остатки пугающей и могущественной энергии, которая до сих пор пропитывала её и эфемерно витала по округе.

Поддеть ножом печать не получилось. Бумага словно срослась с сургучом. Тогда бережно вырезал каждую часть, сделав кругляшок, и сложил половинки вместе. Поместил перед собой и развернул самый большой холст, что у меня оставался.

Голый по пояс наслаждался моментом, погруженный куда-то в недра собственной души. Из открытого окна то и дело звучал волчий вой. Ветер доносил приятный запах свежей листвы и дурманящий аромат лесных трав с грядки матушки.

Кисточка сама порхала по холсту, словно бабочка, собирающая пыльцу. Краски ложились слоями. Порой я даже не понимал, почему выводил линии именно так, но картина сама собой продолжала формироваться перед моими глазами.

Образы могучих мифических зверей, стоящих на сферических формах, ядрах Ки. Те самые этапы, что требуются для достижения вершины Пути.

Мой порыв пролетел так же незаметно, как ночь для спящего. Только закрыл глаза, и вот наступил новый день. В комнате постепенно становилось светло, тени медленно уползали до следующей ночи. Где-то за горизонтом лениво взбирался большой огненный диск, разливая свои живительные краски.

Я замер, созерцая нереальную и одновременно демонически правдоподобную картину. Три мифических зверя, замерших бок о бок, подавляли наблюдателя своей небывалой мощью.

В дверь постучали.

— Братец, завтракать будешь? — спросила сестра.

Лин… Уверен, ты скучаешь так же, как и я.

Мысли о сестре вырвали меня из прошлого.

* * *

Наконец, приближается очередная остановка на нашем пути.

Исин куда крупнее и богаче Дхарнпа. Это можно понять ещё по дороге на подъезде к нему. Гладкие плиты, искусно подогнанные друг к другу, заметно облегчают и ускоряют путь. Простора хватает, и время от времени нас минуют караваны, куда крупнее и богаче нашего, а также патрули стражников.

Поля сменяют бескрайние просторы разнообразных видов шелковицы, листья которой служат пищей для шелкопрядов. Здесь же, прямо на плантациях, построены длинные сараи, где и проходит выкормка и дальнейшая добыча сырья.

Всё это рассказывает мне старик Ямато, который знает куда больше об этом мире, чем обычный житель, хоть и столичный.

Хороший собеседник мне попался.

— Я просто много путешествовал, сынок. Да и сейчас время от времени выезжаю из столицы, чтобы мир посмотреть. Одной похлёбкой сыт не будешь, — отвечает на мои расспросы он насмешливо, как отец маленькому ребёнку. — У тебя ещё все впереди, мир куда больше, чем может показаться на первый взгляд. И даже то, что ты видишь сейчас, лишь крупица в бескрайней пустыне мироздания.

Исин чище и краше прежде виденных мной городов. Внутри, куда нас так же пускают со скрипом и за монету, повсюду можно увидеть шелковые ткани. Ими украшают вывески, одежда людей сплошь и рядом блестит яркими цветами, а это сама по себе роскошь, ведь красители стоят недешёво. Рынок Исина, где сейчас закупается Герт, наверное, занимает треть Дхарнпа.

Не упуская момент, сбываю новую партию своих картин местным ценителям искусства.

Здесь же мы находим мастера по духовным зверям, который искусно разделывает мою добычу — змея Башэ. По совету Ямато за доставку я отдаю Герту десятину от полученной суммы. Вейлор за помощь с меня почти ничего не берёт, благодарен, что мне удалось отвлечь тварь на себя в том бою. Даже от положенного вознаграждения отказывается.

А вот ядро я оставляю себе. Самое ценное, да и стоит дороже всей туши. Местные алхимики предлагают лишь купить, пилюлю из него сделать не могут. Или не хотят, пытаясь обдурить «сельского увальня». Несмотря на это, не собираюсь менять возможность развиться на горсть серебряных луников.

Вот только что с ним делать?

Ядро Баше размером почти с мой кулак — тусклое и тёплое на ощупь. Поверхность шершавая, мутного зелёного цвета и чем-то напоминает жадеит. Говорят, духовные звери формируют в себе такое ядро, как моллюски в ракушке — жемчужину. Таких странных морских гадов добывали в соседней с нашей деревне, расположенной возле широкой реки.

Течение Ки в моём трофее сильное, но в рот его не положишь, как я сделал с пилюлей. По дороге в столицу, которая занимает ещё полторы недели, трачу всё время на попытки извлечь как-то силу, но безуспешно.

Сердце силы змея покрыто непробиваемой оболочкой. Циркуляция Ки при моём воздействии внутри усиливается, но поглотить хоть каплю мне так и не удаётся. Эта энергия дикая и опасная, вытаскиваю с трудом, словно щипцами, лишь несколько крупиц, но и те больно обжигают меня и рассеиваются в воздухе.

Здесь нужен какой-то специальный метод, но в техниках я не силён. Приходится отправить ядро в заплечный мешок. В пути продолжаю медитировать над своей картиной, прекрасно понимая, что моя культивация сильно замедлилась. Другого способа, к сожалению, я пока не знаю. Чувствую, что прочно стою на восьмой ступени, но даже на следующую не в силах шагнуть, упёршись в непреодолимую преграду, как ветер в скалу.

И, подобно ему, мне остаётся только брать этот рубеж голым упорством. Ведь даже ветер способен стереть камень в песок, нужно лишь время. К сожалению, времени у меня не так уж много. Ядра Каменного Карпа даже самого пика явно будет недостаточно для столицы.

Очередным утром, на рассвете, на горизонте разворачивается что-то массивное и величественное. Поначалу кажется, что это горы, но чем ближе мы подъезжаем, тем чётче рисуется картина. Это исполинские крепостные стены, где дозорные башни возвышаются подобно клыкам в пасти зверя, кусающего небо.

Дороги сплетаются полноводными реками, впадая в море повозок, людей и диковинных зверей. Концентрация Ки достигает здесь предела, вокруг меня полно мощных практиков, которые не стесняются показывать своё превосходство, высвобождая ауру.

Вейлор держит нас в тонусе, отдавая постоянно команды, из охраны сейчас никто не спит. Все едут вокруг каравана, не давая юрким воришками и шага ступить в нашу сторону. Тут даже Герт, вечно надменный и самодовольный, ведёт себя кротко с опаской, сторонясь знати, которую видно по богатству нарядов, лошадей и паланкинов. В последних чаще всего и перемещаются представители кланов.

Все стремятся попасть в столицу, но это не так просто. Потоки делятся у центральных ворот, когда стены нависают над нами, закрывая собой небо и солнце. Горный хребет — не меньше. Отсюда дозорные башни подобны пикам одиноких скал, разрезающих облака. Верхушки тонут в летящих по небу перинах.

— Наши пути здесь расходятся, — с грустью говорит Вейлор. — Рад был знакомству с тобой, Рен, и благодарен за всю помощь. Она уберегла жизни моих ребят. Если попадёшь внутрь, с тебя выпивка, а я покажу лучший бордель! Вот и расплатишься за тушу Башэ.

Плечистый глава стражи каравана протягивает мне мешочек, звеня содержимым.

— Вот тебе небольшая награда от нашего скупердяя Герта, даже он оценил твои старания по заслугам.

— Я не могу въехать в город с вами? — удивлённо смотрю на него.

Вейлор качает головой.

— Нет, ты не местный. С нами тебя не пустят.

— А как они поймут, что я не из столицы? — пытаюсь на ходу разобраться в местных порядках. — На морде у меня это не написано.

Вейлор показывает кисть руки, и его кожа загорается несколькими символами, пропитанными цепкой Ки. Необычная техника, такой ещё не видел.

— Что это такое? — уточняю я.

— Тебе нужна энергетическая татуировка, её считывает стража на воротах. Если попытаешься прикинуться жителем и пройти без неё, — он хмурится, — участь твоя будет незавидной. Желающих попасть в столицу слишком много, но у властей заведён свой порядок. Ты должен быть полезен, а определить это смогут, только вон там.

Рука Вейлора указывают в левую сторону ворот. Мы обмениваемся крепким рукопожатием.

— И лошадь верни, — спускает меня на землю бывший командир. — Это собственность Герта.

— Как тебя найти? — стараюсь удержать эту нить случайного знакомства.

— В городе, если не в деле, обитаю в гильдии наёмников, буду рад с тобой выпить, а пока желаю тебе удачи, — держа под уздцы моего скакуна, он едет к каравану, который уже смешался с потоком телег и обозов.

Я же теку вместе с остальными желающими попасть внутрь к отдалённому уголку пасти ненасытного зверя. В центральных вратах, которые разве для каких-то гигантов подойдут, есть десятки врат поменьше, каждые со своим предназначением. Для торговцев, для караванов, для знати аж десяток, а самые левые, куда подхожу я, как раз для незваных гостей.

Очередь длинная, так что добираюсь до её начала ближе к вечеру. Стражник в доспехах, пропитанных Ки, которые, вероятно, стоят, как вся наша деревушка, зевая окидывает меня равнодушным взглядом.

— Чего надо? — смотрит он на бесконечную колонну разношёрстного сброда за моей спиной.

— Внутрь хочу попасть, — отвечаю коротко, поправив заплечную сумку.

— Плати налог или… — он извлекает плоскую каменную пластинку размером с ладонь. — Покажи, на что способен. Ты же знаешь, что с ней делать?

Он явно сильнее меня и может провести оценку сам, но таковы порядки.

Я киваю в ответ и принимаю гладкий приятный материал, что ещё хранит остатки чужой энергии. Правая сторона артефакта украшена десятком бусин. Меня это немного напрягает.

— Давай уже, здоровяк! Не задерживай очередь! — долетает со спины.

— Не трать моё время впустую, селянин, — хмурится стражник, буквально миг, а затем его лицо расплывается в недоброй улыбке. — Показывай!

Глава 8

— Или проваливай! — добавляют позади.

Меня не задевает. Вспоминаю о Лин.

Сестра, я уже близко! Как в детстве иду за тобой… вернее, бегу, а тебя опять не догнать.

Дыхание замедляется, становится глубже и чётче. Кровь течёт по венам подгоняемая Ки, насыщая, каждый мускул, но внешне я спокоен. Моё усилие направлено в чёртов пропуск. По пальцем энергия перетекает в материал, а он как бездонный колодец.

Бусинки наливаются блеклым сиянием, загадочный камень блестит лишь с одной стороны. Вкладываю намерение скорее увидеться с Лин в этот порыв. Ки наполняет семь маленьких сфер, восьмая разгорается неохотно, а девятая чуть сверкает и тухнет упавшей звездой. На лицевой стороне пластины формируется изображение карпа, застывшего в движении.

— Довольно, — смотрит страж на меня и забирает табличку.

На лбу выступает испарина. Это явно не безделушка, которой владел Герт. Ту можно было обмануть, скрыв свою истинную силу. Эта же, стоило мне пропустить через неё свою энергию, тянула её до последнего, не давая схитрить.

— Неплохо, — поправляет шлем имперский привратник, оценив результаты моих усилий, — но недостаточно. Всего восьмая ступень, а нужно… Ядро Железного Журавля. Так что? Платить будешь?

— Сколько? — вздыхаю я, не желая расставаться с деньгами.

На них хотелось порадовать сестрёнку каким-нибудь подарком.

От названной суммы у меня алеет лицо. Чувствую себя последней голытьбой.

Денег, заработанных в пути продажей картин, в награду за тушу Башэ и той жалкой подачки Герта недостаточно. Сбережения не могут покрыть и десятой части от назначенной суммы.

Чёрт! Я ведь так близко к цели!

Ухожу в сторону и бреду обратно в конец очереди. День, оставленный здесь, не потрачен напрасно. У меня есть новая цель. И два пути.

Какой будет короче?

Потратить столько времени, сколько тянулась наша дорога, я не в праве. Мне надо стать сильнее и сделать это, как можно быстрее, а если заработаю деньги раньше, то меня и такой исход устроит.

Сильнее? И как это сделать?

Сколько лет уже топчусь на первом этапе… Для прорыва требуется что-то посерьёзнее схватки с Баше. Даже находясь на краю, я не смог пробить преграду. Вспоминаю совет Вейлора и, не теряя надежды, ухожу в сторону от ворот. Имперской пасти есть чем кормиться, желающих попасть внутрь хватает. И скоро я буду не просто желающим.

У подножия могучих скал столичной твердыни жизнь бьёт ключом, даже укрытая ночным небом. Огни самых дешёвых, но от этого не менее ярких светильников, разгоняют звёздную пелену.

Люди шумят, как дикое стадо. Крики, споры, попытки зазывал привлечь простачков к товару сомнительного качества. Всё это сливается в почти неразличимый гул. Скольжу тихо и мягко, не цепляя торопливых прохожих.

Ищу палатки с оружием, но это не так просто. От разнообразия странных вещей начинает болеть голова, а узнать их предназначение ещё сложнее — докричаться в незатихающем гаме почти невозможно. Лишь самые бойкие, потрясая тугим кошельком, прорываются ближе к торговцам и тогда получают ответы.

Оружейники торгуют рядом с шелками и товарами подороже. Среди фарфора и картин могут лежать мечи, украшенные самоцветами, а также искусные ножны, отделанные серебром и золотом. Наверное, дороже, чем сам клинок.

Имперские воины любят подобное оружие, но оно не для меня. Слишком изящное и хрупкое. Да и откуда у сына дровосека меч или умение владеть им? Топором помахать могу, но как инструментом. Сражаться люблю я больше руками, ощущая кровь противника на костяшках.

В одной из палаток, где мало народу, удаётся поболтать со сгорбленным мужичком. Он, путаясь в мешковатых одеждах, суетится над разномастным оружием. Даже мечи у него все какие-то странные. Одни слишком кривые, как серп восходящей луны, другие изгибаются змеями. Навершия копий громоздки и ветвисты. У одного вообще рядом с четырёхгранным остриём закреплён крюк.

Среди сплетённого змеиным клубком металла, к которому никто не подходит, замечаю две шипастые дуги. Как раз под мои ручищи.

— Эй, уважаемый! — громкий крик привлекает внимание продавца, расхваливающего причудливое устройство, похожее на арбалет.

— Пару мгновений, — скрипит тот в ответ, цепким взглядом помечая меня следующей жертвой своих хвалебных речей.

— Кастеты? — обозначаю приглянувшееся мне по душе.

— А вы знаете толк в экзотическом оружии, — моментально рисуется передо мной нос с горбинкой, а уже потом сухое лицо торгаша.

Словно крюком, небрежно, поддевает их тростью и протягивает мне. Примеряюсь, сидят отлично, будто и вправду на мою руку делали.

— Это любимое оружие редких восточных сект, удивлён, что в центральном регионе нашёлся любитель, — роняет он, моментально переключаясь на следующего.

Пока я прислушиваюсь к оружию, выполненному из необычного блестящего голубым металла, по бокам примечаю мордоворотов. Никуда без охраны. Практики моего уровня пристально следят за каждым. Воришка далеко не убежит.

— Сколько? — повторяю недавний вопрос, ожидая лучшего исхода.

Крючконосый торгаш смотрит на меня пару мгновений.

И оглашает цену.

Слова звучат, как ещё один приговор. Я, словно нищий, смотрю сейчас через окно на пир у знати. Могу прикоснуться и даже пощупать, но забрать не в силах.

— Если не берём, возвращаем, — замечает он заминку. — На такую диковинку, всегда найдётся покупатель.

Покидаю торговое буйство. Как муравей, сбившийся с натоптанной тропинки, смотрю со стороны на снующих собратьев.

И куда мне теперь?

Пытаю удачи у местных алхимиков, но проку от них немного. Здесь травят всё те же байки про покупку за горсть орионов. Некоторые после осмотра говорят, что ядро повреждено. Лишь один предлагает его купить за приличную цену по сравнении с другими, но денег для входа мне всё равно не хватит.

Живототвечает сдавленным зовом, облегчив моё дальнейшее решение.

Оставлю пока себе.

Улавливаю витающий вокруг приятный аромат жареного мяса. Слюна наполняет рот нескончаемым потоком, сглатываю, не в силах сдержать инстинкты. «После хорошей еды и думается легче», — всегда говорил мой отец. Мысленно соглашаюсь.

У палаток, где говядина шкворчит на жаровне, замечаю знакомого старичка из каравана. Пяток разодетых, как пёстрые куры, богатеньких деток лет по двадцать, болтая, толкают малую девчушку, несущую глиняную тарелку с горстью риса и сальным обрезком.

Ямато ловко ловит угощенья, а ногой невзначай задевает длинный подол золотистого костюма нахала. Резкий звук рвущейся ткани заставляет шутника замереть и налиться дурной кровью.

— Старый ублюдок! — обернувшись, орёт он, но тут же замирает.

Его дружки следуют за ним взглядом, после чего их хохот смолкает.

— Раз большие такие вымахали, под ноги смотреть не забывайте, почтенные, — чуть наклоняет голову мой знакомый.

— Осторожнее надо, дед, — ворчит старой бабкой пострадавший и вытягивает подол наряда из-под сапога Ямато. — Всё равно эта тряпка только на выход к воротом годится. Давно хотел от неё избавится.

Богатеи торопливо уходят, а старик суёт девчушке монету, треплет её по макушке и замечает меня.

— Рен? — его морщинистое лицо украшает улыбка. — Ещё не в столице? Там очередь, как всегда, длиной в мою жизнь и такая же беспросветная. Ты с утра приходи, до рассвета, быстрей попадёшь.

Пока подбираю слова, он уже рядом. Моргнуть не успеваю, как Ямато кладёт руку на моё плечо.

— Рано ещё в столицу? Не пускают, — словно мысли читает Ямато. — Идём, перекусим да, может, разгадаем, что тебе дальше делать.

Старик отводит меня на окраину рынка. Становится тише и спокойнее, народ протекает мимо, не задерживаясь здесь надолго. А мы сидим на деревянных чурбанах и едим мясо в лепешке с сыром и зеленью.

— Не хватило денег и силы? — закончив первым, спрашивает Ямато.

— Покане хватает, — с вызовом смотрю на ближайшие врата.

— Ну, это дело поправимое, — хитро щурится он. — Сам-то я не практик, но от брата мне кое-что досталось. Подожди здесь, а я мигом.

Он встаёт и уходит. Миг растягивается на часы. Я съедаю ещё несколько лепёшек, ожидая в надежде. Мой знакомец по совместному путешествию не произвёл впечатление наглого пустобрёха. Так что, надеюсь, не обманет и сейчас.

Солнце окрашивает небо кровью, словно в битве за время с луной.

Заполняю ожидание медитацией. Подобрав ноги под себя на обрубке ствола, закрываю глаза. Ки струится во мне хаотично, направляю потоки за мыслью. Усмирив непослушное течение, задаю ему своё направление, прогоняя по телесному кругу. Как учила сестра в обход запрета Мастера Вэнга.

День сменяется ещё одним днём, отлучаюсь лишь по нужде. Чтобы не пропустить возвращения Ямато, ем одни лепёшки с мясом, чем несказанно радую их продавца. Не самое лучшее, что может предложить мне подножье столичных врат, но гораздо лучше караванной кормёжки. Почти не прерываю медитации, используя время с максимальной пользой.

К исходу второй ночи, когда народ почти смолкает, вижу среди зевающих людей знакомую фигуру.

— Рен, хорошо, что ты меня дождался, добраться до дома и обратно… — старик смотрит на меня внимательно. — Заняло немного больше обычного.

— Длинный у тебя миг, старик, — без укора отвечаю я.

— Отойдём в сторонку, где потише.

Мы выходим в поле через дорогу и садимся в высоких колосьях. Плодородная земля центрального региона способна давать урожай по несколько раз в год. Сбор посевов идёт без остановки, прокормить всех людей в столице — трудная задача, но местные крестьяне с ней справляются. Да, у них и выбора иного нет.

— Вот, сам посмотри, — Ямато вынимает из-за пазухи два свитка, скреплённых печатями с незнакомыми мне иероглифами.

Бережно принимаю их, ощущая едва уловимую энергию. Она вовсе не слабая, просто незнакомая мне. Первый аккуратно укладываю на скрещенные ноги, а второй с жадностью изучаю.

— Не знаю, что там оставил мне братец, я же не практик. Думаю, сам разберёшься, — тихим голосом поясняет Ямато.

— Они настоящие?

— А какие же ещё? Сам не видишь? — фыркает Ямато. — Чай, недетские мазюльки.

— Понимал бы я ещё, что значат настоящие, — неловко произношу вслух.

— А ты попробуй, разверни и сам узнаешь, так мне брат говорил.

Печать выполнена искусно, как замочек, и её можно разъединить на две части, но, чтобы открыть, требуется влить свою Ки. Если свиток открыть, сломав её, он сгорит. Самая простая защита от воров. Вдруг какой-нибудь глупец решит убедиться в их подлинности, то лишится наживы. А если не повезёт, то и жизни.

Так рассказывала сестрёнка. От неё же слышал, что у Мастера Вэнга есть один такой свиток, который он показывал только ей. Вот только запрещал смотреть, что там внутри. Технику возможно выучить самостоятельно, но это не так легко, а свитки значительно помогают в этом деле и направляют по верному пути.

Я вливаю Ки в печать, и та отвечает лёгким уколом, пальцы мимолётно немеют. Внутри искусно выведены письмена, почерк убористый и аккуратный. Некоторые символы вижу впервые.

«Техника медитации. Часть первая 'Ядро Камня».

Детальные реалистичные картинки дополняют описание подробного устройства тела, а в самом конце идёт несколько строк, которые мне непонятны.

Провожу пальцами по гладкой поверхности и вновь ощущаю Ки из печати. Лёгкое и едва уловимое, наполненное не угрожающей силой, как это было с приглашением Лин, а тонким и чистым намерением поделиться знаниями.

— Теперь понял? — возвращает меня в шумящий мир голос Ямато. — Почувствовал разницу? Брат ещё говорил, что надо опасаться подделок и бездарно сделанных копий свитков и книг с техниками. Можешь повернуть не туда, а вернуться порой непросто, если вообще возможно.

— Спасибо, — кланяюсь ему, почти касаясь лбом земли, упершись двумя руками. — Это большая честь для меня. Спасибо вам, Ямато, и вашему брату. Что с ним случилось, если моё любопытство вас не обидит?

— История долгая, а времени у меня и так нет. Расскажу при следующей встрече, если она будет, конечно, — улыбается он.

— Как мне вас отблагодарить?

— Многого я не прошу, но помочь ты мне сможешь только в столице. Так что пускай это будет моим задатком, а как попадёшь внутрь, найди меня. Сделать это несложно, — он поднимается быстро. — Запомни, Рен, время уходит бесследно, а у практиков оно убегает. Вот ещё.

Напоследок он вручает мне ещё одну бумагу. Она больше свитков и туго свёрнута в рулон. Печатей на ней нет, только бечёвка, завязанная на простой узелок.

— Карта окрестных земель. Отметил места, где брат тренировался, когда начинал свой Путь. Она тебе поможет.

Я ещё раз кланяюсь с благодарностью, а когда поднимаю голову, Ямато исчез бесшумно, как лист, унесённый дуновением ветра. Лишь колосья оживлённо шумят вокруг, да доносится несмолкающий гул с дороги.

Второй свиток с техникой носит название Дыхание леса. Первая часть, как и медитация. Бегло осматриваю текст и улыбаюсь сам себе. Это моё спасение. Старик подал руку утопающему в море, грезящему попасть за скальную гряду столичных стен.

Карта хранит в себе обозначение ближайших поселений, дорог и мест, помеченных красными крестиками. Рядом с каждым крестиком есть мелкие пометки в виде точек с каждой стороны. Их обозначения неясны. Где-то одна, где-то две с левой и побольше с правой.

Встаю и отряхиваю землю со своих походных штанов. Меня ждёт рынок. Теперь я знаю, что мне надо. Моя решимость крепнет с каждым шагом. Закупаюсь быстро и по делу, но не бросаюсь луниками, как богатые детишки. Усердно торгуюсь за каждый медный орион. Нужно знать цену деньгам, ведь зарабатывают их потом и кровью.

Мой заплечный мешок сменяет удобная сумка, которую наполняют провиант на дорогу, моток крепкой верёвки, несколько ножей для готовки и разделки. Вдруг попадётся духовный зверь со шкурой послабее, чем у Башэ. Спальному мешку так же находится место за плечами, поверх новой кожаной сумки.

Продаю попутно остатки рисунков, тут скупают их гораздо охотнее, а порой мне кажется, что цену надо бы поставить повыше, но местных расценок я не знаю. Зато вижу, что мои картины буквально отрывают с руками, предлагая в три-четыре раза больше, чем на пути в сердце Империи. Что ж, если не получится набраться силы в ином месте, буду рисовать и постепенно накоплю требуемую сумму.

Поудобнее подтянув лямки, отбываю, бросив на прощанье уверенный взгляд на зёв имперской пасти, что прежде меня не пустила.

Зубы я тебе ещё пересчитаю! Жди!

День набирает силу, солнце над головой щедро роняет лучи на плодородные земли. То и дело оглядываясь, смотрю на неприступную стену, что мельчает с каждым шагом.

Скоро увидимся!

Попрощавшись, поднимаюсь по дороге на холм. Ну, посмотрим, что таится под крестиком на карте.

Через час неспешной ходьбы слышу голоса.

— Эй, пропустите! Вы не имеет права нас задерживать!

— Позовите стражу! — раздаются призывные крики у подножья очередного холма.

Глава 9

Я с интересом обращаю свой взор вниз, начав спуск. На перекрёстке недалеко от холма шумит разношёрстная толпа. Практиков я признаю сразу по одежде и потоками Ки.

Три крепких молодых парня перегородили дорогу десятку бедно одетых с виду людей, похожих на крестьян.

Практики выделяются из толпы, сверкая яркими одеждами на солнце. Мешковатое жёлтое ханьфу, подпоясанное широким чёрным поясом, лишено одного из рукавов, открывая одно плечо. Традиционная одежда представителей сект. На ногах тёмные туфли с пряжками.

Жёлто-чёрный цвет. На карте, что дал старик Ямато я видел отметки с обозначениями территорий близлежащих сект. Такие цвета носили адепты «Солнечного Ворона».

— Здесь произошло преступление! — говорит самый высокий из практиков с суровым видом.

Лицо ухоженное, волосы длинные, перехваченные лентой. Губы сжаты в нитку. Брови нахмурены. Взгляд ореховых глаз жёсткий, неприветливый. Кажется, что видит насквозь с первого взгляда.

— Где «здесь»? — выступает вперёд лысый мужчина с жутким шрамом на голове, словно его когда-то облили кипящим маслом. — На дороге? Не несите чушь! Столько сект развелось, что обычным крестьянам проходу не дают. Мы с поля идём после уборки, ваши же утробы кормим, а нас ещё обвиняют!

Лысый показательно хлопает по поясу, за которым висит серп.

Не рановато ли для окончания работ?

Я неспешно спускаюсь с холма, пока спор разгорается, как костёр на ветру.

— Вот именно. Вы нас должны защищать! — надрываются остальные. — Что за секты нынче пошли, хуже бандитов! Одни поборы да разоренье!

На крестьян они слабо похожи. Одежды рваные и грязные, но явно не от работ в поле. Не вижу ни у кого хотя бы колоска, торчащего в ткани. Да и запах идёт от них нехарактерный: не пшеница или рожь, а кисловатый смрад пропотевшей одежды, дурманящих трав и крепкого алкоголя. Так от землепашцев не пахнет, скорее, уж от грязных трактиров и подворотен, где в изобилии курят запретные смеси, а также текут брага и дешёвое вино.

А ещё держатся эти люди слишком нагло. Обычный крестьянин знает, перечить практику смерти подобно. Миром управляет сила, и за голову дерзкого простолюдина никто не даст и ломаного полриона.

Следом подмечаю в котомках у некоторых торчащие рукояти оружия, что также вызывает новые вопросы. Владеть им, может, и не запрещено, но станет ли таскать его с собой обычный землепашец?

Мужики хмурятся, постоянно оглядываются по сторонам, один из них мажет по мне быстрым взглядом.

— Что, и его не пропустите? — тыкает он в меня заскорузлым пальцем.

Практики пристально изучают меня.

— Нет, не пропустим, — отвечает лидер троицы. — Придётся подождать. Уже немного осталось.

— Хватит! Мы уходим! — широкоплечий молодой парень по правую руку от лысого дёргается вперёд, но тут же падает на задницу от короткого тычка в грудь.

Один из Солнечных Воронов наносит ёмкий удар столь уверенно и точно, что «крестьяне» даже не успевают среагировать.

Задержанные люди тут же хватаются за оружие, выдёргивая его из котомок, но жест лысого вожака их останавливает. Один из клинков ловит лучик солнца, не успев покинуть ножны, и со стуком возвращается обратно. Успеваю заметить голубоватый отлив металла.

Духовное оружие? Интересные крестьяне нынче пошли.

— Сказано же, подождать! — смотрит на него сверху-вниз практик.

С виду худой, а мгновенно опрокинул бедолагу на землю, не используя даже Ки.

— Хоть скажите, чего ждать⁈ Мы тут от жажды уже помираем. После работы пора бы горло промочить, а вместо этого должны с вами спорить.

Адепт, что стоит по центру, указывает в сторону, и я с интересом слежу за его жестом.

По дороге к нам бегом приближаются двое носильщиков, которые несут паланкин. Его боковины украшены простым геометрическим орнаментом, местами потёртым от времени. Шторки откинуты, внутри виднеются подушки из тёмно-красной ткани в цветочек. Занавески из обычного хлопка, ткань лишена ярких цветов. Снаружи к углам паланкина прикреплено по маленькому колокольчику, перезванивающемуся на ходу. Ничего особо роскошного, скорее практичный вариант для небогатой местной знати.

Рядом торопливо порхает девушка в богатых одеждах, украшенных цветами. Позади процессии неторопливо шагает ещё один практик, но даже его лёгкая походка быстра, и он не отстаёт от остальных, а скорее намеренно держит дистанцию.

— Госпожа, — с поклоном обращается к паланкину высокий лидер Солнечных Воронов. — Не признаёте ли вы кого-нибудь из этих людей?

В двери отодвигается шторка и показывается сухое морщинистое лицо старушки.

Кхм, я почему-то ожидал молодую красавицу с кожей цвета белоснежного нефрита, а тут…

Седые волосы собраны в объёмный пучок и подоткнуты золотой заколкой. Её серые глаза пристально всматриваются в задержанных на дороге мужчин. Взгляд замирает и буквально вонзается в одного мужчину из толпы.

Жестом она подзывает девушку-служанку, и та почтительно наклоняется к ней. Шепчутся они недолго. Тут уже подходит и практик, а служанка поворачивается к нему и передаёт слова своей госпожи. Солнечный Ворон поднимает руку и делает едва уловимый жест.

Я мгновенно ощущаю нарастающий поток Ки. Практики без оружия занимают боевые стойки, а крестьяне выхватывают своё оружие. И…

Вместо того, чтобы драться, они резко бросаются врассыпную, словно мыши в амбаре, застигнутые появлением хозяйского кота.

— Бандиты! Я узнала его! Лысый со шрамом! — надрывно кричит бабулька из паланкина. — Немедленно схватить их! Всех схватить! — она потрясает сухоньким кулачком.

По реакции и так понятно, что обычные крестьяне не побежали бы в стороны, а эти рванули без оглядки.

Двое бегут на подъём и встречают меня.

— Далеко собрались? — заступаю им дорогу.

— Пропусти, коли…

Мой кулак обрывает угрозу, с глухим звуком сбивая его на землю. Второй прыгает в сторону, пытаясь меня обойти, но куда там. Хватаю его за шкирку, с силой обрушивая на землю подле товарища. Беглец воет, схватившись за спину.

Практики к этому моменту успевают поймать добычу. Только лысому удаётся улизнуть.

— Догоните его! Он — их лидер! — продолжает надрываться госпожа.

Тот благополучно добегает до деревьев и пропадает из виду, как кролик, скрывшийся от лисицы. Ко мне подходит лидер практиков и, сложив ладони перед собой, слегка кланяется.

— Приветствую, странник, меня зовут Бэй, и я от души благодарю тебя за помощь! — тепло произносит он. — Это Риго и Ферин, — мимоходом указывает на товарищей. — Мы — внешние ученики секты «Солнечного Ворона».

Первый — жилистый с взлохмаченными русыми волосами и глубоко посаженными глазами. На руках множество шрамов и мелких заживших следов от ожогов. Парочка свежих волдырей до сих пор не лопнула.

Чем это он таким занимается? Только что вылез из кузницы, где возился с раскалённым металлом и углями?

Второй — невысокого роста, статный и подвижный. Тёмные волосы собраны в пучок на голове. На лице прищур и лукавая полуулыбка. Держится уверенно, будто и не было только что опасности. Глядя на него, кажется, что он в любую минуту готов рассмеяться какой-то шутке, известной лишь ему одному.

Так же быстро жар исчезает из голоса Бэя, когда практик поворачивается к бандитам. Его глаза сковывают разбойников морозом, заставляя их сжаться и затрястись.

— Да не за что! — наклоняю голову, словно разминая шею. — От бандитов вечно страдают простые люди. Рад был помочь. Вот только вы…

Обрываю невысказанную мысль. Не хочется грубить тому, кто мне не делал никакого зла.

— Вижу у тебя есть сомнения? — хмурится Бэй.

— Немного есть. Наслушался я всяких историй про секты.

— Тогда пойдём, и сам узнаешь правду, — он простирает руку в сторону сидящих в кругу бандитов.

Там уже разворачивается новая не то трагедия, не то комедия. Бабка, что сидела в паланкине, выскочила наружу и порывается лично расправиться со злодеями. А практик и девушка, что сопровождали её, препятствуют этому.

— Эти ублюдки! Отбросы! Они ограбили и убили нескольких наших жителей! Их надо казнить на месте! Казнить немедленно! Я даю разрешение, как глава городского совета.

— Госпожа, мы не можем их убить, — спокойно возражает Бэй. — Сначала должен быть суд, а потом уже казнь, если они её действительно заслужили.

А он, похоже, неплохой парень.

Продолжаю наблюдать за развитием событий.

Успокоившись, женщина начинает свой рассказ:

— Эти проклятые убийцы напали на нас ещё до рассвета, когда все спали беспечным сном! Сначала они тихо обчистили несколько домов, зарезав хозяев, чтобы те не подняли тревогу. Я как раз заканчивала вышивать подарок для внучки, когда снаружи послышался детский плач. Это маленький Лю выскочил на улицу в одной лишь ночной сорочке. Бедняжка звал на помощь, а за ним мчались эти дикари с ножами!

Старуха обхватывает собственное запястье, усмиряя дрожь рук.

— К счастью, местная стража успела вмешаться, пока не стало слишком поздно. Но не для всех… Когда они ворвались в дом семьи Хань, там в луже крови застыло тело почтенного Пао, главы семейства. А ещё трое наших соседей были зверски зарезаны этой шайкой! Проклятье!.. Как же я ненавижу этих ублюдков! Как подумаю, что из-за их жадности погибли невинные люди… Чтоб их демоны живьём пожрали!

Вскинув сухонький кулачок, старушка едва сдерживает навернувшиеся на глаза злые слёзы. Её лицо искривляется гримасой ненависти при одном лишь взгляде на скованных бандитов.

— Эти твари успели скрыться, но я запомнила лысого главаря. Виселицей он не отделается и голову сохранит на плечах, да. Мы привяжем его к четырём самым сильным скакунам и разорвём на части.

Кровожадности ей не занимать.

Понимаю, что нападение произошло буквально на рассвете, возможно, как раз, когда я общался с Ямато.

— Мы сопроводим их к имперской страже, и пусть уже они проведут законный суд, — заключает Бэй.

Бабка ещё что-то пытается доказать, но её уводит цветочная девица, бросая в нашу сторону недовольный взгляд.

— Тебя как звать? — обращается ко мне Бэй.

— Рен, — отвечаю я, собираясь продолжить путь.

— Ты тоже практикуешь, младший брат? — задаёт он риторический вопрос.

Они развились чуть сильнее и поэтому отлично чувствуют уровень моей Ки, как и я их. Бэй, самый сильный из них, стоит на девятой ступени.

Вопросительно выгибаю бровь. Больно обращение чудное.

— Ты идёшь по Пути, а, значит, брат нам, как и всем остальным практикам. По крайней мере, так верят в нашей секте, — видя мою реакцию, объясняет собеседник.

— Как скажешь. Да, практикую, только начал свой Путь, — скрывать смысла нет.

— Тогда у меня для тебя есть одно предложение.

Глава 10

Бэй смотрит на своих товарищей, те отвечают утвердительными кивками.

— Вижу, у тебя восьмая ступень, как у брата Ленга. Я сам уже давно готовлюсь к прорыву. Пока мы помогаем в окрестностях столицы, но через десять дней собираемся в Сенлин Шуй. Знаешь это место?

— Где-то на севере? — уточняю я, хотя точное местоположение этого поселения отмечено на карте.

Не хочу раскрывать свою осведомлённость. Ни к чему.

— Да, там небольшой городок, а рядом с ним в последнее время, стали часто появляться духовные звери. Слабые, но кто знает, может, и вожака найдём? Если хочешь, встретимся там через десять дней и попробуем прорваться вместе.

— А с чего такая щедрость? Я думал, что адепты сект хранят свои тайны? — недоверчиво уточняю у Бэя.

— Рен, ну для прорыва мне тайны не обязательно раскрывать, — улыбается он. — Вместе безопаснее. Бандитов развелось, сам видишь. Повторять предложение не буду, мы подождём день в таверне «Обезьяний Котёл». Отдохнём от дороги, если ты не появишься до рассвета одиннадцатого дня, уходим без тебя.

Он ещё раз пожимает мне руку, а я ощущаю в нём течение Ки, напористое и одновременно спокойное. И… какое-то странное. Не успеваю распознать, как он убирает ладонь.

Они связывают бандитов, а я продолжаю свой путь, размышляя над странным знакомством. По дороге старик Ямато баловал меня разными историям об этом мире. Он часто путешествовал в молодости, да и сейчас старается держать себя в тонусе, хотя бы раз в год отправляясь к окраинам Империи. В его рассказах секты не всегда несли благо окружающим. Для достижения своих целей практики, объединённые сильной рукой, часто следуют неверному Пути, но эти, вроде, другие.

Верить им на слово не стоит, а вот в деле я их уже повидал. Пусть та бабулька не сильно отличается от нашего старосты, но группа Бэя, даже задерживая бандитов, старалась им не навредить, что наводит на хорошие мысли. Ладно, поглядим. Время у меня есть. Сенлин Шуй и так будет моей первой остановкой. Именно там на карте отмечен ближайший крест.

Для начала хочу найти место поукромнее и заняться изучением даров Ямато. Провожу полдня в дороге, отходя подальше от столицы. Громада городских стен ещё долго возвышается у меня за спиной, пока не срастается с горизонтом.

На полях повсюду трудятся люди. Быки взрыхляют плугами землю. Порой крестьян не меньше, чем у входа в столицу. Наступил сезон уборки, и плодородные земли быстро пустеют, чтобы вновь наполниться богатым урожаем.

Землю и воздух пропитывает бодрящая энергия. Даже крестьяне здесь на первой ступени, что меня откровенно удивляет. Тяжёлый труд и такое обилие Ки вокруг помогают им становиться сильнее даже без целенаправленной культивации.

Уйдя подальше от дороги, я, наконец, остаюсь наедине с лесом. Он другой, но всё равно такой родной. Запах листьев наполняет мои лёгкие силой, над головами порхают голосистые птицы, а в кустах и высокой траве то и дело мелькают мелкие звери.

Нахожу небольшую полянку и устраиваюсь в тени под широкой кроной бука. Вслушиваюсь и разворачиваю свиток медитации. Несколько часов назад первый беглый взгляд дал мне инстинктивное понимание о пропасти моих знаний. Теперь же я изучаю свиток досконально, ведь в моей деревне подобного сокровища было не сыскать.

Медитация, которой учил мастер Вэнг и которую я перенял у сестры, позволяет только почувствовать поток Ки в теле и направить её течение. В свитке, что бережно сжимают мои пальцы, боясь повредить дорогой пергамент, говорится о сосредоточениях силы — акупунктурных точках. Энергию, рассеянную в природе, надо не просто вбирать в себя, а правильным образом пропускать через эти точки. Тогда сырая сила охотнее усвоится, укрепит внутреннее ядро и пополнит мой запас Ки. Всего описано сто пятьдесят таких точек, распределённых по всему телу.

Несколько раз прочитав руководство, закрываю глаза, погружаясь в свои ощущения. Вдыхаю полной грудью и выдыхаю. Без перерывов. Задержать дыхание, напрягая диафрагму, и отпустить. Ловлю волну собственной силы, пытаясь нащупать узловые точки, а вместо этого ощущаю лишь слабое покалывание в кончиках пальцев и лёгкое головокружение. Провожу за медитацией целый час. Безуспешно.

Целый день убиваю на их поиски, но так и не получаю результата. Не теряя надежды, взбираюсь на дерево и, закрепившись верёвкой, отдыхаю. Если даже в наших краях попался такой сильный противник, как Баше, кто знает, какой зверь может объявиться тут?

С утра следующего дня двигаюсь через лес то пешком, то бегом. Подробная карта позволяет не сбиться с пути, а после полудня, преодолев отрезок пути вдвое больше, чем предыдущим днём, принимаюсь за второй свиток.

Дыхание леса имеет немного туманные формулировки. Проверять приходится на практике. Очень похоже на медитацию, только надо чувствовать и контролировать именно дыхание, а поток Ки отдавать природе. Чтобы это сделать, надо находиться в лесу и чувствовать его мощь.

Живший с самого детства в лесной чаще я прекрасно улавливаю эту силу. Деревья, благодаря моему бережному к ним отношению, словно всегда мне помогали. Поэтому я привык мысленно взывать к ним. И сейчас повторяю свой зов, закрывая глаза и погружаясь в собственное дыхание.

Лес отвечает шорохом листьев, пением птиц, рычанием дикого зверя. Меня уносит всё дальше и глубже под кору, где вместе с древесным соком протекает живительная энергия. Однако она таится не только в деревьях, она повсюду. Нужно только ощутить её. Растворяюсь в своём дыхании, полностью отдавшись силе природы.

Моё тело крепчает с каждым вздохом, словно дуб, восставший против бури, и легчает, как листья на ветру, не желая упасть на землю. Ки струится по венам вперемешку с кровью.

Продолжая глубоко дышать и визуализировать себя, как могучее древо, я начинаю мысленно прослеживать ветвящиеся корни, что опутывают моё тело изнутри. С каждым вдохом я всё отчётливее ощущаю это расходящееся от основного ствола кружево тонких каналов.

Иногда какой-то узелок наполняется силой особенно ярко, пульсируя и подрагивая. Вот она, акупунктурная точка! Направив струю Ки к этому месту, я чувствую яркую вспышку, словно распускается новая почка. Дыхание леса позволяет гораздо отчетливее обнаруживать и активировать нужные узловые точки для гармонизации потоков силы в теле. С каждым вздохом вспыхивают новые сосредоточения, как звёзды на вечернем небе.

Благодаря этой технике у меня получается найти девяносто из ста пятидесяти.

Дополняя дыхательную практику медитацией, улучшаю свой контроль над Ки. Через три дня уже могу практиковаться прямо на ходу. Не в медитации, здесь нужен постоянный контроль, а вот с дыханием выходит даже лучше в движении. Это для горожан может показаться, что лес — это всего лишь деревья да кусты, но жизнь здесь бьёт ключом.

На седьмой день уже охватываю сто шестнадцать точек. С каждым новым сосредоточением, открытым в своём теле, чувствую лес ещё отчётливее. Порой даже кажется, что он шепчет мне, но слов пока не разобрать.

Зато мощь окружающей природы чую великолепно. Деревья, кусты и мельчайшие растения, словно росой, покрывают меня мелкими дарами состоящими из крупинок Ки. Кажется, я могу вытянуть силу из этого клёна, просто положив руку на его кору. Правда, делать это с живыми деревьями неправильно. Да и мёртвые не стоит трогать без причины, но она у меня имеется. Если я прав, и это совершенно новая грань данной способности, стоит проверить её до того, как от неё будет зависеть моя жизнь.

Нахожу небольшое подсохшее дерево и касаюсь ладонями, активируя Дыхание леса несколько иначе, чем обычно. Сейчас я не выдыхаю Ки вовне, а втягиваю её в себя из ближайшего источника природной энергии.

Прости.

Я ощущаю медленно умирающее живое создание. Сейчас это не просто дерево. Оно — мой друг, который рассказывает короткую и печальную историю своего существования. Перед глазами проносятся дни в мгновение ока. Вместе со сменяющимися картинами вытекают последние капли жизни в виде энергии. Принимаю с благодарностью прощальный дар.

Спасибо, друг мой.

Вмешиваться в естественный круговорот жизни и смерти без надобности не то, чему учил меня отец. Даже умирающее дерево — это пища для мелких букашек, а они потом станут добычей птиц и зверья. Если же обрываешь чью-то жизнь, неважно могучего дуба или благородного оленя, сделай так, чтобы его смерть не была напрасной. Используй всё, что тебе может дать его тело. Не оставляй полуразделанную тушу гнить в прелой листве.

И эта смерть не была напрасной. Теперь я знаю, на что действительно способна техника, подаренная мне Ямато.

Дыхание леса, вкупе с постоянной медитацией, дарует ощущение неудержимой реки, постепенно ломающей плотину. Мои внутренние «почки» распускаются одна за другой. Ещё десять открываются, усиливая течение. По телу пробегает дрожь, накатывает невиданное вдохновение. Прошлые прорывы по ступеням ощущались иначе.

Открываю глаза и вижу целый мир вокруг себя, пропитанный едва заметными потоками энергии. Всё вокруг наполняет Ки, даже опавшая листва или лежащий безмятежно камень, поросший мхом. Сейчас передо мной всё имеет жизнь и когда-нибудь обретёт свою смерть. Листва станет удобрением своему же родителю. Камень превратится в пыль. Только цикл обновления будет продолжаться беспрерывно, бесконечно, в глубину веков.

Вот, что значит девятая ступень. Ещё на шаг ближе к своей цели — мифическому Железному Журавлю. Такой желанный пропуск в столицу, который приблизит меня к сестрёнке.

Я скучаю по тебе, Лин. Надеюсь, мы вскоре увидимся.

Не верю в ложь, что, может, и написана твоей рукой, но не по твоему умыслу.

Теперь прямо во время лёгкой пробежки я становлюсь частью этой одновременно бушующей и такой внешне спокойной жизни, словно рысь в погоне за добычей. Только моя жертва состоит не из плоти и костей — это неуловимое просветление, зовущее каждого практика за собой.

К тому же, наконец, у меня получается пробиться сквозь плотную броню ядра Баше, и постепенно я начинаю поглощать его энергию.

К утру десятого дня впереди показывается Сенлин Шуй.

Городок небольшой и плотно застроенный. Деревянных домов почти нет, а народу внутри, как на базаре, и от такового поселение несильно отличается. Повсюду торгуют, и, как полагается, шумно, воюя за каждую монету.

Пробежавшись через город, двигаюсь на береговую улицу. Рядом протекает широкая полноводная речка, а за ней меня ожидает отметка на карте. И лес, которого я ещё не видел.

«Обезьяний Котёл» нахожу сразу, тут шумно, а на небольшой площадке снаружи, местные развлекаются кулачным боем. В бойцах признаю Риго — одного из практиков, голого по пояс и мокрого от собственного пота.

Из толпы меня замечает Бэй и подходит поближе.

— Ты всё-таки объявился, — улыбается он. — Значит, нас будет четверо. Мне так привычнее.

— А где ещё один, вас же столько и было? — смотрю на его довольную ухмылку.

— Его вызвали обратно в секту для подготовки важного ритуала, — со вздохом поясняет собеседник.

Схватка на ринге, которым выступает вытоптанная круглая площадка, шагов десять в поперечнике, заканчивается победой практика. Толпа недовольно гудит, оттаскивая проигравшего в сторонку.

— Я не использовал техник, а одолел его чистой силой! — оглядывая гомонящих людей, злится адепт Солнечного Ворона.

— Куда это ты уходишь? — расталкивает зрителей и выходит вперёд здоровый мужик, словно вожак этого стада. — Мы ещё не закончили! Думаешь, в Сенлин Шуй одни слабаки?

— Прости, но с меня хватит. Лучше пропущу кружку вашего чудесного сливового вина, — вздыхает худощавый практик.

— Тогда ты! — вожак тыкает в меня пальцем. — Будешь драться⁈

Он хрустит кулаками.

А я улыбаюсь.

— С удовольствием, — шагаю к рингу по коридору, созданному зрителями.

Глава 11

Противник смотрит мне в глаза уверенно и свирепо. Пытается устрашить меня ещё до начала схватки, лишив уверенности, а это несомненно приведёт к ошибкам. Спокойно выдерживаю его взгляд, и тогда тот, хмыкнув, срывает с себя верхние одежды, бросая их в толпу.

Его тело покрыто мелкими волосками, словно шерстью. Мышцы бугрятся тугими узлами, как корни деревьев. Широкие грудные пластины напоминают доспех. Не похож он на обычного горожанина. Течение Ки в нём есть, но слабое.

Оппонент разминает руки и крутит корпусом, будто собирается заняться обычным физическим трудом — встать за плуг или взяться за плотницкий топор.

— Эй, — тыкает он в меня пальцам, — наденьте ему повязку, чтобы всё честно было. Никаких сектантских штучек, только чистый кулачный бой!

Ко мне тут же подбегает какой-то мелкий мужик с длинным красным носом и кривыми зубами. Его улыбка смахивает на крысиный оскал. Он тянет ко мне руки, но не притрагивается. В раскрытой ладони лежит плетёная косичкой верёвка, столь похожая на детскую поделку.

— Можно? — не поднимая головы, он пялится на мои сапоги.

— Что это? — с любопытством осматриваю предмет.

— Это? — мужичок боязливо поднимает на меня глаза.

— Да, что это за вещица?

— Рен, — появляется Бэй и демонстрирует такую же у себя на руке. — Никакого подвоха. Если будешь использовать Ки, одна из нитей косички окрасится в голубой цвет. Тогда все поймут, что ты мухлюешь.

Киваю, на секунду погрузившись в свои мысли.

Подобный фокус имеет смысл, лишь пока практик находится на первом этапе. Тогда его тело хоть и более развито, чем у человека, не вставшего на Путь, но не пробило предел, отделяющий монстров от людей. Умелый и опытный боец вполне способен сразить обладателя Ядра Каменного Карпа. А вот с Железным Журавлём подобное провернуть будет в разы сложнее. Не всякий клинок проткнёт его кожу, и даже сильный удар обычного человека вряд ли навредит ему. По крайней мере, так болтали охранники каравана.

Изучаю вещицу получше и вижу, что две из трёх нитей уже налились синевой.

— Надевай, — киваю длинноносому, а потом демонстрирую запястье толпе, выступающей живым ограждением ринга. — Две из трёх уже окрашены. Чтоб вопросов потом не было.

— Хорош молоть языком, — обрывает меня здоровяк, — сейчас начнём и посмотрим, на что ты способен без ваших фокусов.

Такое ощущение, что он причисляет меня к сектантам, обладателям всевозможных техник. Да и пусть, меня это мало волнует. А вот кулачный бой… Как же я скучал по этой молодецкой забаве. В окрестностях нашей деревни, где живут дровосеки, особо заняться нечем, так что мы часто устраивали небольшие турниры.

Скидываю с плеча рюкзак. Следом снимаю холщовую рубаху, и меня встречает радостный вой толпы. Как и всегда, им хочется зрелищ, чтобы скрасить скучную жизнь ремесленника или землепашца.

У края арены шустро возникает мужик в одеждах побогаче остальных и с громоздкими перстнями на пальцах. Где кулачные бои, там и ставки. Это правило работает чётко, как водяная мельница.

— Похоже, у нас появился достойный конкурент фавориту. Ставки: полтора к одному на Го́ра! Два к одному — на новичка! Подходи — не скупись, выиграй — озолотись! — выкрикивает он.

«Гору́», — мысленно поправляю его я, оценив размеры местного чемпиона.

А сам в два шага сокращаю расстояние до зазывалы и спрашиваю:

— Могу сделать ставку?

— Конечно, — широко улыбается собеседник, — но только на себя. Подставные бои нам не нужны, — он натужно смеётся. — Иначе зрители разбегутся.

— Тогда сорок пять луников на себя.

Практически всё моё состояние на текущий момент. Если проиграю, оставшихся денег хватит на еду, не больше.

— Друг мой, мы не в столице, и не стоит светить такой суммой, — негромко произносит обладатель лужёной глотки. — Приму двадцать пять, не больше.

Отсчитываю серебристые монеты в форме растущего полумесяца и кладу их в протянутую ладонь.

— А ты уверен в себе, парень, — с усмешкой зыркает на меня он. — Быть может, стоит пересмотреть ставки?

Ничего не отвечаю и отхожу прочь. Не знаю, как выгорит с прорывом на следующий этап, но монеты нужно собирать уже сейчас. Так или иначе я попаду в столицу!

Играю мускулатурой на потеху толпе и разминаюсь подобно моему оппоненту. У меня быстро находится поддержка, а горланит больше всех Риго. У края ринга опасно оставлять свои вещи, так что приходится доверить сектанту рюкзак и одежду. Он кивает, принимая мою поклажу, и уверяет, что её и пальцем никто не тронет.

Надеюсь, что он и сам чист на руку.

В габаритах с противником мы почти равны, он лишь чуть ниже меня ростом, зато в плечах даже шире. Я вдыхаю, наполняя лёгкие прохладным воздухом. Дыхание леса имеет большой плюс, его не обязательно использовать с Ки. Эта техника подходит и обычному человеку, жаль, деревьев не так много в округе. Однако я всё равно чувствую их силу, ведь корневища тянутся даже под ареной.

— Начали! — вскрикивает зазывала, собравший большую часть ставок.

Мы кружимся по небольшой площадке, что со стороны, вероятно, выглядит довольно забавно из-за наших размеров. Не дожидаясь, пробиваю двойку. Прямой удар врезается в блок, не достигнув широкой рожи, а от второго закрывает локоть, спасая брюхо. Ответ не заставляет себя ждать.

Качаюсь из стороны в стороны, обтекая удары, и отвечаю сам. Противник силён, но для меня он не помеха. Слишком крепким стало моё тело, я почти не чувствую боли, мышцы стойко принимают удары на себя. И дело здесь не в Пути, кардинально меняет тело он только со второго этапа. Закалённый тяжёлым трудов дровосека я сам стал как железное дерево.

Чтобы не расстраивать публику и заслужить уважение окружающих, устраиваю первоклассную рубку. Через пару минут мы все в крови, правда, на мне больше чужой, чем своей. Мой противник едва стоит на ногах, но не сдаётся. Решимости ему не занимать. Уважаю.

— Это ещё не всё! — сплёвывает он под ноги красную слюну и осколок зуба. — Мы только начали!

Он рычит, но выходит неубедительно. Покачнувшись, бросается на меня, стараясь поскорее закончить схватку, но не выдерживает ударов. Пара крепких, словно выстрелы баллисты, оплеух заставляет его опустить руки, а последний взмах впечатывается в скулу. Гор на ходу теряет сознание и падает на арену, как столетний дуб, в пыль и кровь.

— Рен! Рен! — кричат Золотые Вороны.

Толпа быстро делится на неравные части. Большинство теперь на моей стороне, а те, кто болели за Гора, сейчас недовольно гудят, потеряв свои деньги.

Организатор, к его чести, подходит ко мне первым и методично отсчитывает мне награду.

— Неплохо. Если надумаешь задержаться у нас, я найду тебе противника твоего уровня. Что скажешь?

— Я подумаю, — вежливо отказываюсь.

Двойка молодых культиваторов встречает меня весёлым гиканьем и свистом.

— Тебе бы в нашу секту, брат! Даже без Ки прекрасно себя показал, а уж с ней натворишь дел! — говорит Риго, бившийся передо мной на арене. — Думаю, быстро сможешь стать таким же, как Бэй!

— Каким? — с интересом смотрю на долговязого парня.

— Старшим адептом, — отвечает тот. — Я командую этими болванами, чтобы они не влипли в неприятности, — улыбается он. — Пойдёмте внутрь, там и поболтаем.

Риго возвращает мне мой рюкзак и верхнюю одежду. К нам подбегает третий практик с весьма довольной рожей. Он тянет мне руку, похожую на лопату. Сам небольшого роста, но очень плотный и крепкий, точно пивная бочка. Тоже продвинулся до восьмой ступени.

— Ферин, — улыбается он и показывает мешочек, звеня его содержимым. — Не зря я ставил на тебя, брат!

— Идёмте уже! — повышает голос Бэй, и мы исчезаем в недрах таверны.

Внутри шумно, но в общем зале мы не задерживаемся, а поднимаемся наверх. Практики сняли большую комнату на четыре койки. Едим прямо здесь и знакомимся поближе. Если сначала я сомневался в них, то сейчас уже немного расслабился в их компании, но доверяю не до конца. Надо оставаться бдительным всегда.

Весьмастранно, когда за поимку двух недотёп-грабителей, тебя зовут поохотится практики из секты. Вместе, конечно, безопаснее, но и улов меньше, а делиться ядрами никто не любит.

По пути мне удалось разузнать о Золотых Воронах побольше. Это не самая сильная секта в столичном округе, скорее, наоборот, ещё совсем молодая в сравнении с другими. Те могут насчитывать сотни лет истории. Зато о её адептах все отзываются весьма благосклонно. Они часто делают вылазки в города и деревни, чтобы помочь жителям в решении даже самых обыденных проблем, но вместе с тем защищают их от опасных духовных зверей, разбойников и сошедших с ума практиков. Такое тоже случалось.

Бэй и его группа вызывают у меня симпатию ещё и потому, что они не из знатных семей. Лидер — сын крестьянина, худощавый Риго — из семьи кузнецов, только Ферин — сын купца, но маленькая деталь — деревенского, а тот живёт не сильно лучше обычных землепашцев.

Практикам даже удаётся уговорить меня выпить с ними немного фруктового вина, так что я тоже даю волю языку, но подробности о себе не раскрываю. Говорю в общих чертах, что с окраины Империи из лесной деревушки, настолько маленькой, что и названия у неё нет. В столицу отправился в поисках силы, но попасть не смог.

Так пролетает наша ночь, но, несмотря на долгие ночные посиделки, поднимаемся мы ещё до рассвета. Нам надо перебраться на тот берег, где начинается незнакомый мне лес — диковинные джунгли.

Практики покупают небольшую лодку, торговец на пристани лишь смеётся над нами, когда узнаёт, что мы собираемся пересечь на ней реку.

— Вам хороший корабль нужен, — говорит он. — Теченье вас сожрёт! Там стремнина и скалистые пороги. Костей не соберёте.

На что мы с Бэем лишь переглядываемся. В рыбацком деле я не силён. С берега рыбачил, но не в открытой воде. В окрестностях Лесных Холмов бурные реки не текли.

— Всё будет нормально, — обнадёживает меня лидер адептов.

Закупившись на неделю едой и питьевой водой в кожаных бурдюках, мы загружаем нашу лодку. На деле она куда больше, чем я представлял. На вёслах могут сидеть сразу два человека. Когда мы уже собираемся отплывать, не можем отыскать Ферина.

— И где его носит? — фыркает Бэй. — Сказал же не задерживаться.

Крепыш появляется через полчаса. На лице улыбка от уха до уха, а в руках небольшой ящик, где позвякивает что-то стеклянное. Понятно, такой же любитель «рыбалки», как дядюшка Дегу в моей деревне. Тот тоже возвращался с озера без улова, зато раскачиваясь на ходу.

— И что там? — строго смотрит на товарища Бэй.

— Эм, немного винца, — неуверенно отвечает Ферин.

— Говорил же, никакого алкоголя! Забыл, что духовный зверь с ротозеем делает? А если тот лыка не вяжет⁈

— Пить будем только после удачной охоты, — насупившись, отвечает любитель хмеля.

— Ладно, грузи, — сдаётся Бэй. — Но только по окончанию охоты!

— Понял, — вытягивается по струнке Ферин с довольной улыбкой. — А теперь давайте-ка найдём отличную добычу!

Глава 12

Полноводная речка сильна, но мы сильнее. Два практика на вёслах справляются с течением, правда, приходится постоянно меняться, чтобы не выбиваться из сил. Лодку постепенно сносит, но она уверенно рассекает неспокойные воды. И вот мы уже приближаемся к другому берегу.

Я привык, и Дыхание леса для меня становится совершенно родным. Оно наполняет меня бодрящей силой. Ощущаю новый чарующий аромат незнакомой зелени. Сплетения могучих деревьев встречают нас высокой преградой и накрывают раскидистой тенью, когда лодка подходит ближе.

Речка врезается в берег, делясь на десятки неглубоких потоков и рассекая землю, словно кто-то хорошенько поработал здесь исполинским тесаком.

Бэй стоит на носу и направляет движение длинной палкой, безустанно отдавая команды. Мы проскальзываем в один из спокойных каналов и дальше уже плывём, сбросив скорость.

Я сажусь возле лидера Солнечных Воронов, пока Ферин и Риго машут вёслами под его команды, то сбавляя, то набирая скорость, когда нужно. Наклоняюсь ближе, чтобы перекричать плеск воды и скрип уключин, и спрашиваю у него:

— Ты уже бывал здесь?

— Да, доводилось уже, — мимоходом взглянув на меня, отвечает Бэй. — Далеко заходить не будем, — кивает он, всматриваясь в лесную толщу. — Пару часов по реке, и привал, а оттуда двинемся пешком.

Зелёные венцы крон величаво нависают над головой. Плотные заросли лиан и густая листва создают непроницаемые завесы, скрывая от нас свои секреты. Яркие краски тропических цветов, словно палитра художника. Такого разнообразия мне видеть не доводилось. Зарисовать бы всё это, но спутники не поймут, если потрачу на это несколько часов.

Воздух здесь влажный, насыщенный ароматом необузданной жизненной силы. Он создаёт волнующий сладковато-гнилостный букет, будто пытаясь заманить нас в глубины этого дикого леса.

Как и говорил Бэй, через пару часов мы находим пологий берег и причаливаем. Лодку вытягиваем следом и укрываем ветками. Со стороны незаметно, если не знать, что ищешь.

— Так, братья, — он окидывает строгим взглядом спутников, — дальше пешком и без болтовни. Надо слушать джунгли и искать нашу добычу.

Ферин вместе с Риго отвечают ему каким-то жестом, и я понимаю, что они разработали собственный язык. Сразу прошу разъяснить его, и Бэй кратко описывает основные сигналы. С отцом мы часто использовали что-то похожее, когда заходили глубоко в лес на охоту. Довольно легко схватываю его, спасибо хорошей памяти, и повторяю парочку жестов. Остальная группа мне одобрительно кивает.

Мы движемся тише диких кошек, что таятся на деревьях. Вокруг кипит бурная лесная жизнь. С шумом и шелестом с ветки на ветку перепрыгивают цветастые попугаи. Справа мелькают мелкие пушистые обезьяны. Целые полчища насекомых роятся повсюду. Минуем массивное нагромождение из земли и влажной травы, с кучей дырок размером чуть меньше моего кулака. Оттуда нескончаемым потоком дисциплинированно текут ярко-красные отряды муравьёв. Со слов Риго, кусаются они зверски, лучше не попадаться им на зуб.

Вдыхаю и улавливаю каждый окружающий меня аромат, растворяясь в этом лесу.

Бэй вскидывает руку «стоп» и делает несколько сигналов пальцами, указав вперёд. Насторожившись, мы осторожно пробираемся сквозь тугие сплетения лиан. Здесь полно не только опасных насекомых и мелких тварей, но даже растения могут представлять не меньшую угрозу.

Выходим на топкую полянку, где поверхность реки захватила зелень. Ещё один жест «внимание», Бэй показывает вдаль «добыча».

Цель нашей охоты духовные животные под названием «Учжицу». Это обезьяны, которые обитают на берегах рек в тёплых краях Империи. Правда, в отличие от обычных, встреченных ранее, эти обладают необузданной дикой силой.

Ровно такие существа сейчас охотятся на другом берегу топи группой в десяток особей. Они резвятся и ныряют прям в обманчивый зелёный ковёр, который неопытный странник может принять за твёрдую землю. Действуют эти причудливые звери, словно умелые рыбаки, только покрытые густой чёрной шерстью. Лишь их голова отличается белым окрасом, и чем больше светлой шерсти, тем сильнее особь. Кулаки у них размером будь здоров, мой в сравнении кажется юношеским рядом с взрослым мужчиной.

Бэй командует «клещи» и отступает в сторону вместе с Ферином, обходя по кругу. Я же двигаюсь с противоположного края вместе с Риго. Мы приближаемся почти вплотную к обезьянам, когда нас замечают. Окрестности наполняются пронзительными криками и визгом, но Учжицу не бросаются бежать, а нападают первыми.

Действуют они резко и агрессивно. Миг, и вся стая взлетает на ветви деревьев, чтобы обрушиться на нас в стремительных прыжках. Бэй с напарником, тем временем, уже подскакивает с другой стороны и отвлекает часть врагов на себя. Стая животных делится, и те, кто только вернулись на берег, бросаются к паре адептов.

Звери слабее меня — не выше пятой ступени, но берут количеством и напором, поэтому бой получается вязким, как матушкин кисель, да ещё и на их территории. Приходится скакать ужом не хуже противников, уворачиваясь от резких атак. Острые когти мелькают тут и там, разрезая воздух прямо перед моим лицом.

Расчётливыми ударами ломаю кости и позвонки, постоянно находясь в движении. Ки не жалею, иначе сейчас не выжить, вкладывая её в удары. Пара заминок добавляет одежде дырок, а мне — мелких ран.

Мой напарник Риго сражается кинжалом с изогнутым лезвием, орудуя не хуже профессионального убийцы. Когда мы дерёмся с ним близко, прикрывая друг другу спины, ощущаю странную Ки, исходящую от него. Она чувствуется, как тяжёлая, неподдельная жажда крови, а его энергия имеет тёмный окрас.

Несколько особей от нас удирают, а мы остаёмся считать добычу. Полтора десятка обезьян, чертовски похожих на людей. Риго подступает к одной из них, умело берясь за работу.

— Итак, Рен, смотри, как это делается. Слушай внимательно! Два раза объяснять не буду. Мне предстоит извлечь ядро из этой дичи. Конечно, люди в этом плане намного интереснее вонючих обезьян, но основной принцип тот же.

Последние слова сопровождает широкая усмешка, но, поймав мой нахмуренный взгляд, практик добавляет:

— Да, шучу-шучу. Вот морду скрючил, будто тёща при виде любимого зятя.

Ухмыльнувшись, я подступаю ближе и наклоняюсь.

— Сначала нужно обнажить грудную клетку мёртвой твари, срезав с неё шкуру, — его клинок уверенно снимает покров с мышц, будто слой дёрна. — Аккуратно, не повреди внутренности! Хорошо, дальше осторожно срезаешь грудину и разводишь рёбра. Вот так, видишь? — он умело надавливает на кости, и те трещат, расходясь в стороны. Видишь сердце? А под ним, чуть поглубже — не просто так эта область защищена костями — находится цель наших усилий.

В ямке из розоватого мяса виднеется окровавленная сфера. Бледно-розовое образование размером напоминает грецкий орех.

— Дальше берёшь свой нож и осторожно выковыриваешь его из-под сердца. Будь предельно аккуратен, повреждённое духовное ядро существенно теряет в цене и силе. Во-о-от так, — фразу сопровождает чпокающий звук, с которым драгоценность покидает свою оправу. — Я сейчас держу в руках важнейшую субстанцию для наращивания силы. Без них Путь становится гораздо более тернистым.

— Спасибо за науку, — благодарно киваю я.

Мы делим добычу и устраиваем привал в стороне от места охоты.

— Слушай, Риго, — говорю я, — расскажи о своей технике. Почему она такая тёмная?

— А, ты про родство с тенью? Небось, никогда такого не видел?

— Родство?..

— Всё время забываю, Рен, что ты приехал из какого-то богами забытого уголка, — покровительственно улыбается он. — Существует пять фундаментальных стихий: дерево, огонь, вода, земля и металл. От них происходят разные виды энергии Ки. Моя Ки берёт начало от теней и потому выглядит тёмной. А у тебя с чем связь? С деревней? — он заливается хохотом.

— С твоей матушкой, — беззлобно отвечаю я. — Негоже над собственным отцом зубоскалить.

Риго багровеет, зато Ферин давится от кашля, пытаясь замаскировать им смех.

Несколько дней безустанной охоты дарят мне приятное ощущение, приближающее прорыв на новую ступень. Энергия бурлит и бодрит с каждым вдохом, но этого недостаточно. Нужен катализатор помощнее, чем простые обезьяны.

Когда мы сражаемся близко, я обращаю внимание, что и другие практики Солнечного Ворона имеют такой же тип энергии. Тёмный и даже немного отталкивающий.

Во время одного из редких привалов, когда я продолжаю медленно поглощать ядро Баше, ко мне подходит мой бессменный напарник Риго.

— Чем занимаешься?

— Поглощаю энергию из ядра одной духовной твари, не видишь, что ли? — открываю глаза, чтоб ответить.

— Ага, вижу, но зачем? — вопрошает он, удивлённо вытянув лицо. — Это же опасно и не так эффективно. Тут алхимик нужен, причём опытный. Из такого ядра, как у тебя, получится куча пилюль или одна высокого качества. Зависит от мастерства создателя. Мне с таким не совладать, слишком ещё зелен в этом искусстве.

Теперь понятно, почему у него руки в шрамах да волдырях. Начинающим алхимикам частенько приходится расплачиваться за опыт мелкими травмами.

— Почему опасно? — уточняю я.

— Прости, забываю, что ты — самоучка, — он становится серьёзным. — Чистая энергия духовных животных слишком дикая и не похожа на человеческую. Если вобрать её слишком много, она способна и рассудка лишить, и твоему ядру навредить. Слыхал про спятивших адептов? Ну вот одна из причин подобного, как раз поглощение сырой энергии из звериных ядер.

Н-да…

Убираю добычу обратно в рюкзак. Теперь ясно, почему это дело даётся мне с таким трудом. За всё время смог вытянуть лишь пятую часть от хранящейся внутри Ки.

Риго, в свою очередь, во время привалов делает нам из ядер Учжицу простенькие пилюли. Он сразу поясняет, что их хватит ненадолго и эффект с развитием практика будет ослабевать. На них можно забраться не выше десятой ступени, а дальше потребуется что-нибудь посильнее.

— Привал окончен, — почти бесшумно появляется Бэй. — Выдвигаемся.

В течение двух дней сила Учжицу постепенно растёт, схватки становятся ожесточённее, а обезьяны действуют всё организованнее. Зато пилюли Риго действительно помогают. Я ощущаю переход на новую десятую ступень, тело будоражит от нового витка силы, а вот эффект от пилюль после перехода сразу же заметно слабеет.

Через несколько дней охоты мы находим огромное древо, подпирающее собой небеса.

«Гнездо» обозначает Бэй и дополнительно указывает, что здесь высокий уровень опасности. Увидев его сигнал, мы сразу же получаем подтверждение.

Могучий рёв оглушительно раскалывает тишину, и сотни мелких визгов заполняют пространство. В ветвях над головами мелькают десятки Учжицу, а верхушка дерева начинает ходить ходуном.

Глава 13

Угрожающий рёв повторяется. Он наполнен жаждой крови и мщения. Это не Ки, а лишь намерения существа, но потоки духовной энергии также ощутимы. Они враждебны и растекаются в стороны мощной волной, тревожа мелких обезьян.

— Вожак, — уже кричит Бэй, скрывать своё присутствие нет смысла.

Через несколько ударов сердца из густой листвы на верхушке деревьев показывается голова, увитая жёсткой белой шерстью. Мы неосознанно пятимся назад, подобно речным ракам, но бежать смысла нет. От этой твари не уйти, остаётся лишь биться.

Я смиренно вдыхаю наполненной ароматами джунглей воздух и радостно принимаю эту возможность стать сильнее. Каждый шаг на Пути — это новое испытание. Опасность и возможность сосуществуют всегда. Ведь именно преодолев опасность, появляется возможность.

И я её не упущу.

Дикий необузданный лес наполняет своей мощью, уплотняет концентрацию Ки в крови и каждой частичке моего тела. Только трудности и невзгоды способны изменить человека, закалить его, как клинок, после ревущего пламени окунаемый в ледяную воду.

Мелкие Учжицу скачут по деревьям, окружая вторгшихся в их края чужаков, но не нападают. Обезьяны спрыгиваю на землю, создавая вокруг нас живую преграду. Они рычат, визжат и картинно стучат лапами по мускулистой груди, угрожающе дёргаясь в нашу сторону.

Вожак лениво зевает, словно проснувшись от назойливой мухи, и ещё раз призывно ревёт. От голосов стаи, слившихся в единодушный вой, трещит голова. Практики, кроме Бэя, прикрывают уши, а он смотрит на врага так же, как и я. Опять ощущаю эту странную недобрую энергию, струящуюся от лидера отряда…

Родство?.. Что же это такое?

По большой дуге исполинский Учжицу прыгает к нам, словно снаряд выпущенный из камнемёта. Его приземление вызывает ударную волну, образуя в земле покатый овраг.

Приветствие окончено.

Вожак щедро испускает энергию Ки. Его ступень явно выше моей, но насколько не понимаю. На это нет времени. Лишь стараюсь уловить малейшие движения противника.

На долгую секунду всё замирает, как лес перед грозой, а потом нас накрывает хаос боя.

Обезьяны срываются с деревьев, бегут по земле, и практики тонут в море мохнатых тел. Бэя увлекают туда в самое сердце дикой необузданной битвы. По какой-то причине вожак выбирает меня. Из-за размера? Так или иначе, никто не смеет посягнуть на его добычу.

Огромная обезьяна обрушивается на меня со всей безудержной яростью дикой природы. Удары сыплются без остановки. Стремительно уклоняюсь, стараясь ответить, но его шерсть встречает мои кулаки колючим ежом. Крепкие лапы скрывают недюжинную мощь, а их длина даёт ему значительное преимущество в досягаемости. Даже я, привыкший таскать тяжёлые брёвна, подаюсь назад, с хрипом блокируя очередной взмах.

Резкая непредсказуемая подсечка, и я качусь по влажной смеси опавшей листвы и травы. Следом кузнечными молотами по земле громыхают кулаки, и каждый вызывает маленькое землетрясение.

Один вскользь цепляет мой корпус, рёбра трещат, с трудом выдержав атаку. Попади она в цель, кости переломились бы, как хворост. Я верчусь на земле, уклоняясь и уворачиваясь, но противник наседает без продыху.

Швыряю ему в морду горсть липкой прелой листвы вперемешку с грязью, на миг закрывая обзор, и кувырком через голову вскакиваю на ноги. Бешеная пляска перед глазами останавливается, но меня всё ещё мотает. Смерть дышит в спину, а я… в морду зверя, который её олицетворяет.

Не любит старушка пачкать руки. Ну ничего, всё равно наше свидание назначено на другой день.

Мы замираем на несколько мгновений, которые растягиваются в вечность. В горящих рубинами глазах животного я улавливаю зачатки разума. С каждой ступенью духовные звери становятся умнее и хитрее. Между нами полдесятка шагов. Резким движением он вонзает обе массивные лапы в землю.

Дёрн начинает колыхаться, словно море в бурю, и оттуда рвутся острейшие корни. Я ломаю их, укрепив кулаки с помощью Ки, и уворачиваюсь в смертельном танце. Один чиркает под мышкой, вызвав пронзительную вспышку боли. Второй легонько царапает щиколотку. Кровь окропляет листву под ногами. Древесные «копья» переполнены энергий Учжицу. По ним течёт чужая ненависть. Жажда пронзить, раздавить, растоптать. Никто не смеет безнаказанно бросать вызов вожаку стаи.

Рывком вожак сокращает дистанцию, стараясь вбить меня в землю. Ловлю мускулистые лапы в попытке пересилить гигантского монстра. Он выше меня и шире, вероятно, сильнее. Придётся это проверить на себе.

Мышцы трещат от напряжения, кости ноют под звериным гнётом. Мы как борцы на арене, состоящей из острейших корней. Смещаю центр тяжести, уже не в силах держать оппонента, и резким движением швыряю на землю, использовав энергию тела противника против него самого.

Учжицу, кувыркнувшись, ловко отталкивается от листвы и замирает напротив меня. Мы сходимся вновь. Все попытки пробить шкуру тщетны, она подобна кольчуге.

Срываю несколько острых кореньев, держа их обратным хватом — острием вниз, как кинжалы. Вожак делает разъярённый выпад. Вместо уклонения я проскальзываю у него между широко расставленных лап и, оттолкнувшись от земли, запрыгиваю ему на холку. Острая шерсть колет кожу даже сквозь одежду, но я уверенно сижу у него на плечах. На миг откинув корпус, избегаю смертоносного захвата. Ладони бессильно хлопают в пустоте.

Тогда зверь бьет меня затылком в грудь. Рёбра хрустят, как весенний лёд. Воздух вылетает с хрипом. Однако моя цель совсем близко, и я не дам ей уйти. С рыком вонзаю два корня прямо в звериную морду. Два рубина, полыхающие злобой, лопаются, обдав меня кровью.

Мучительный вой накрывает лес, заставив мелких обезьян замереть в шоке на долю секунды. Ослепший вожак в помешательстве размахивает руками над собой, пытаясь дотянуться до меня. И ему это удаётся. Учжицу срывает меня с плеч и слепо метает прочь. На секунду укрепив спину энергией в полёте, чищу телом от острых корней наше поле битвы. Даже несмотря на Ки, хребет и поясница покрываются сеткой порезов и проколов.

Взбешённый зверь ревёт и мечется, а в рядах мелких обезьян наступает смятение. Практики сейчас окрашены кровью животных и заминку используют с толком — прорежают кольцо врагов, готовясь отступать. Судя по виду, им тоже крепко досталось.

— Бежим! — надрывно орёт Бэй.

— НЕТ! — хриплый рык выходит из моей глотки вместе с каплями крови.

Я отказываюсь упускать свою добычу.

Ты — мой!

К их чести, адепты остаются, чтобы прикрыть меня от возможных поползновений более мелких особей. Правда, те особо и не рискуют приближаться к своему вожаку.

Рёв лидера Учжицу раскачивает деревья. Он беспорядочно кружится, разламывая собственноручно созданную ограду из шипов. Ки врага бушует, шерсть тускло светится от переполняющей его энергии.

На огромной скорости зверь мчится мне навстречу. Даже без глаз, одним лишь обонянием тот прекрасно чует меня, но этого недостаточно, чтобы бить прицельно.

Его движения теряют точность, позволяя свободно осыпать крепкую тушу ударами, но эффект невелик.

Если не могу пробить его шкуру, превращу мозги ублюдка в кашу. Любой кулачный боец знает, сколь опасно, когда содержимое черепа бьётся о своё вместилище. Я вхожу в знакомый ритм, словно вновь вбиваю топор в вековой ствол. Насколько бы широк и прочен он ни был, я срублю его!

Шквал ударов набирает скорость. Костяшки трещат, покрытые кровью. Противник теряет силы, пропуская всё больше атак.

В какой-то момент ему удаётся вслепую достать меня. Могучий Учжицу хватает моё тело, поднимает и старается выжать, как мокрую тряпку. Боль прокатывается от головы к ногам. Мышцы, напитанные Ки, на пределе и вот-вот лопнут. Хрустят кости. Скорее инстинктивно, чем осмысленно, я вонзаю пальцы в ослепший глаз обезьяны. Тот ревёт от боли, захват ослабевает, и я вырываюсь, падая на землю.

Бой продолжается. Живым отсюда уйдёт только один.

Лин!

Сердце лупит набатом. Смерть кладёт руку мне на плечо, но я сбрасываю её костлявые пальцы ударом по морде свирепого хищника. Боль внутри подпитывает потоки энергии, что несутся сейчас через акупунктурные точки. Наконец, я чувствую, Ки двигается именно так, как надо.

Сил на уклонение и манёвры не остаётся. Я рублюсь с вожаком лицом к лицу, словно два измождённых оленя, сцепившихся рогами. Удар за ударом, никакого изящества, только сила и ярость, щедро окрашенные болью и кровью. Кто кого переупрямит на этой границе между жизнью и смертью?

Убийственный ритм нарастает барабанной дробью в висках. Ещё несколько секунд, и я отключусь

Сестрёнка, я приду за тобой!

Что-то внутри твердеет и нарастает. Моё ядро потрескивает, но его оплетают листья стали. Тело становится подобным доспеху. Мои удары крепчают, а вражеские — слабеют. Слышен хруст, но хрустят не мои кости, а его свиное измочаленное рыло. Для меня он просто ещё одна ступенька на пути в столицу.

Уже пройденный этап.

Мой рёв подобен грому. Всё вокруг меня застывает, стихают животные крики. Сотни горящих глаз смотрят не на человека, а на страшного зверя и, чуя скорую гибель вожака, пускаются в бегство.

Моего оппонента не устраивает подобный исход боя. Он с трудом поднимается и ковыляет ко мне нетвёрдой походкой. Учжицу — истинный лидер, даже не будучи человеком. Он готов биться за своё место под солнцем на вершине могучего древа, что степенно наблюдает за этим лесом уже сотни, а может, и тысячи лет.

Вдохи отдаются болью. Под сердцем что-то колет, но сейчас мне откровенно плевать. Грудная клетка хрустит и стенает. Я вбираю в себя всё больше сладостного запаха леса, отчасти родного, но всё ещё нового, что дарит мне этот момент прорыва на новый этап.

Каменный Карп выпрыгнул из реки в небеса, обернувшись Железным Журавлём.

Мы сходимся с могучей тварью в последний раз. Теперь я равен ему или даже сильнее. Кожа на костяшках уже висит лоскутами, но каждый мой удар заставляет голову обезьяны откидываться назад.

В ядре мерцают жалкие крохи Ки, и я вкладываю их в один финальный удар.

Возможно, мне кажется, но кулак охватывает свечение, когда он влетает в искалеченную морду зверя. Слышен хруст, череп Учжицу сминает, и, как поваленный дуб, ослепший зверь опрокидывается на спину, чтобы уже не подняться.

Мир опять стихает, а ещё предательски меркнет. Начинаю заваливаться навстречу поверженному вожаку, но меня спасает выставленное вперёд колено. Погребальный саван падает мне на плечи. Костлявая подступает, как никогда близко, но не в силах забрать в свои объятья.

Сегодня у неё будет лишь одна сильная добыча.

Меня стремительно уносит и погружает в хаос воспоминаний. Внутренним взором вижу разрозненные картины из нашего безмятежного детства. Я несу на спине маленькую сестрёнку, чтобы показать сотни блестящих рыб, идущих на нерест вверх по реке. Она заливисто смеётся и хлопает в ладоши. Я присматриваю за ней, когда отец уходит на вырубку, а мать — за травами. Лин размазывает кашу по лицу. Я наблюдаю, как она демонстрирует удар, которому её научил Мастер. Сестрёнка светится от гордости за проделанную работу, и я разделяю с ней это чувство.

— Аранг всемогущий! Он прорвался на новый этап! — слышу знакомый и одновременно чуждый голос.

Ему нет место в моих грёзах. Стараюсь отогнать его, но настойчиво звучит уже другой.

— Это даже лучше, чем мы могли себе представить.

— За это надо обязательно выпить! — до меня доносится третий.

Риго? Бэй? Ферин?

Что для меня значат эти имена? Почти ничего, когда сейчас я вижу драгоценное детство и любимую сестру. Однако какое-то липкое, обволакивающее чувство прорывается в мои грёзы, а странные обрывки фраз лишь подкрепляют его.

Кашляю. Что-то льётся мне в глотку. Накатывает приятная истома, что слегка гасит пламя боли, к которому я уже привык.

— Ты что творишь? — рычит, по-моему, Бэй. — Он стал сильнее и так выживет.

— А вдруг нет? — отвечает, вроде бы, Риго. — Искать нового⁈

— Ладно, но только немного! Пока он слаб, надо всё успеть! Такой возможности может больше и не выпасть.

Да, какого яогуа́я тут происходит?

Пытаюсь вернуться в сознание. Опять чувствую, как что-то льётся мне в глотку. Кашляю, плююсь жидкостью, но мне крепко сжимают щёки. Вкус фруктового вина и едкая нотка в его глубине. Сопротивляюсь, но почти нет сил.

Возвращаюсь на несколько мгновений в сознание и понимаю, что связан очень крепкой верёвкой. Меня качает, как в материнской люльке. Сколько времени прошло? Мы уже в лодке. Пытаюсь двигаться, но боль пронзает всё тело с новой силой. Сознание одурманено отравленным вином и опять предательски меркнет.

— Братец, сам Мастер Вэнг пригласил меня в ученики! Представляешь⁈

Нет, Лин, не надо! Ты не вернёшься!

Стараюсь остановить сестру, но это всего лишь наваждение. Далёкое и сладостное, а не такое горькое, как моё текущее положение. Даже в грёзах понимаю, что меня предали.

Остаётся только сконцентрироваться на новых ощущения от прорыва. Даже в таком состоянии могу ощутить крупицы восстановившейся Ки. С каждым новым вдохом начинаю латать себя. Медленно и неуверенно направляю потоки к нужным точкам. Тело неохотно заживляет внешние и внутренние раны, но благо времени у меня достаточно.

Вокруг русла реки расположена непролазная чащоба. Я прекрасно чувствую её, но при помощи Дыхания леса с такого расстояния успеваю забрать лишь крохи энергии, питающей эти деревья. Однако лишь за счёт огромного количества таких частиц на всём протяжении нашего плавания я успеваю серьёзно подлатать себя, непрерывно направляя Ки к самым израненным местам моего тела.

Мы плывём бесконечно долго, а потом меня несут как поклажу. Две пары рук, кряхтя, поднимают меня. Поверх старых пут крепят новые, притянув к древесному стволу. Даже с закрытыми глазами ощущаю спиной умирающее дерево.

При плотном контакте с шершавой корой Дыхание леса приносит щедрые плоды. Вдохи становятся сильнее и глубже, хоть и даётся мне это с большим трудом, но так больше шансов выжить. Внутри величественный дуб точит какая-то зараза. Уже давно, целые века, но это не паразит. Неумолимое время… Даже лесные долгожители рано или поздно уходят на покой.

Попросив у бессловесного гиганта прощения, начинаю вытягивать остатки его живительной силы, залечивая собственные раны и пополняя запас Ки.

— Снимите повязку, — прямо передо мной звучит голос Бэя.

С меня болезненно сдирают ткань вместе с засохшей кровью и бровями. Морщусь от слепящего света. В глазах пляшут блики серебристыми точками. Сначала вижу очертания, а потом уже медленно вырисовывается неприятная картина.

— Рен, — на меня смотрит лидер группы Солнечных Воронов. — Жалко, что придётся отнять твою жизнь. Честно. Для самоучки ты слишком силён. Если врал нам, тогда получается, мы квиты. Ну, а если нет… — он пожимает плечами.

— Не повезло, — ухмыляется Риго.

Они с Ферином чертят что-то вокруг дерева.

— Не отвлекайся, — ворчит тот, — мы не должны ничего напутать.

— Знаю, — скалится в ответ Риго и опускает голову к причудливому узору.

Я привязан к умирающему гиганту посреди опушки в зарослях леса, но это уже не джунгли. Мы успели уплыть оттуда. Меня окружает сложный рисунок в виде сотен мелких символов, замысловатой вязью исчертивших сухую почву. На крупных иероглифах, обведённых кругами, стоят длинные чёрные свечи. Их пламя качает лёгкий ветер.

— Что здесь происходит⁈ — впиваюсь глазами в лидера Солнечных Воронов, пытаясь сдержать злость, сейчас ей здесь не место.

Если хочу выбраться из этой западни, мне необходимо сохранять спокойствие и постараться… Едва пошевелившись, чувствую, как путы впиваются, словно проволока. Ещё чуть-чуть и прорежут плоть.

— Не дёргайся, — хмыкает Бэй, наклоняя голову. — Даже с Ядром Железного Журавля у тебя мало шансов. Ты слаб после битвы, а эти узы хорошо сдерживают течение Ки.

Ясно, почему я так плохо контролирую сейчас свою энергию

— Раз я всё равно умру, можешь объяснить хотя бы для чего?

— Не надо, — почти синхронно отрываются от своего занятия Риго и Ферин. — Это…

— Заткнитесь и закончите уже своё дело! — гаркает Бэй, так что свечи вокруг колыхаются сильнее. — Выражу дань уважения нашему, хоть и недолгому, но товарищу. Он ведь и ядро нам подарил вожака этих тупых обезьян.

Ловлю едва уловимое движение головой, под деревом на краю полянки в кучу свалены наши вещи. Там и моя заплечная сумка, чему я безмерно рад, но сейчас она мне не помощник.

— Есть практики, такие, как ты, которые способны легко шагать по ступеням.

Ага. «Легко».

Хмыкаю от его слов.

— А что не так? — поднимает выше голову Бэй и говорит снисходительно. — Ладно. Поясню самоучке. Есть такие, как мы, которым это даётся сложнее. Намного сложнее. Знаешь во скольких битвах, подобных твоей, я участвовал?

Он пускается в рассказы о своих приключениях, пока его друзья дочерчивают сложную схему вокруг нас. Это даёт мне время ещё немного восстановиться. Дыхание леса в этом мой надёжный помощник. Ощущаю, что из умирающего дуба за моей спиной перетекают последние капли жизненной силы, и великан исчезает из этого мира. Большего его почки никогда не распустятся.

— И всё же я на десятой ступени, хоть и шагал до неё иначе, — завершает речь Бэй.

— Ты просто ищешь лёгкий Путь, — сплёвываю на землю, но слюны почти нет, а во рту чувствуется металлический привкус собственной крови. — Я, может, и самоучка, но одно знаю точно: лёгким он никогда не бывает…

— Если бы это было так… Думаешь, этот способ лёгкий? Сейчас сам всё узнаешь, — в его руках из ножен, скрытых в одежде, появляется изогнутый кинжал.

Тем временем Риго и Ферин сводят последние линии ко мне, завершая внутренний круг, опоясывающий меня и дерево, отдавшее всего себя.

Бэй приближается, на губах хищный оскал. Мне кажется, его клыки немного больше, чем у обычных людей. Ещё два кинжала выступают из-за спины практика раньше их хозяев.

— Ты умрёшь, но смерть твоя не будет напрасной, — успокаивающе обещает адепт.

Глава 14

Троица практиков надвигается на меня, выполняя какой-то странный ритуальный танец. Только Бэй идёт прямо и медленнее остальных. Ферин и Риго кружат вокруг него, словно в хороводе.

Каждый спазм моих мышц отзывается болью, но плевать я хотел на такие мелочи, когда передо мной пляшет смерть в лице моих бывших товарищей по охоте. Напрягаюсь ещё сильнее, верёвки трещат, но не поддаются.

Бэй уже рядом его кинжал жалом бьёт в живот по центру, чуть ниже рёбер. Мой пресс не уступает крепостью камню, но изогнутый клинок не так прост. По нему пробегает ужасающая кровожадная энергия. Её даже Ки назвать сложно.

Всё происходит в тихом шелесте усиливающегося ветра. Жадно втягиваю в себя крохи энергии из почвы и деревьев на краю поляны. Ещё два клинка вонзаются в грудь, чудом или намеренно не задев сердца. Мои палачи безмолвны. Их глаза алчно блестят, ведь моя смерть принесёт им… Что именно? Силу? Богатство? Однако есть в них и удивление. Ведь лезвия лишь на треть проникают в моё тело под нервными взглядами врагов.

Все трое и сами пострадали в битве против стаи Учжицу, но крепятся, спешат завершить начатое.

Зато трансформация моего тела от перехода на новый этап уже необратима. То, что раньше убило бы меня на месте, сейчас лишь ранит, причиняя боль, но на неё мне плевать.

Каждый день я имел дело с болью, когда рубил могучие стволы до дрожи в руках. Каждый день я преодолевал усталость и спазмы в ногах, чтобы в одиночку оттащить брёвна на лесопилку. Каждый день я находил силы, чтобы после работы тренироваться и оттачивать своё мастерство. Свой Путь.

И он здесь не оборвётся, ведь моя сестра рассчитывает на меня.

Лезвия повредили верёвки, давая мне больше свободы. С криком рву оставшиеся путы, что впиваются в кожу до крови, и в порыве ярости сдвоенным ударом отбрасываю предателей. Риго с Ферином отлетают, оставляя напротив меня только Бэя.

Течение Ки вновь усиливается, больше не замедленное узами.

— Зачем барахтаться⁈ Просто сдайся! — шипит мне в лицо лидер Солнечных Воронов, погружая лезвие всё глубже.

Живот расцветает болью. Отвечать нет смысла. Мой кулак лишь едва не попадает ему в висок, бросая наземь, но к своему товарищу уже подступает подмога.

Одним движением вырываю кинжалы и болезненным усилием уменьшаю кровотечение, направив Ки к проколам. От этих ран мутит, возможно, оружие отравлено. Что ж, тогда мне оно точно пригодится.

— Не выпускайте его из круга! — рычит Бэй, держась за сломанное ухо. — Не дайте ему восстановиться!

То, что происходит дальше, мало похоже на поединок утончённых адептов Пути. Это животная свалка. Здесь нет места изяществу, только ярости и боли.

Уклоняюсь от медленной атаки Риго. Для меня он сейчас словно в киселе плывёт. Вскользь цепляю внутреннюю поверхность подмышки, стремясь добраться до артерии. Чужой кинжал отменно кромсает одежду и кожу под ней. Взвыв от боли, оппонент дёргается назад и получает вдогонку мощный пинок. Некогда с ним возиться, когда слева уже подступает новый противник.

И всё же это практики, просто так их не убить, а я до сих ослаблен. Надо заканчивать быстрее.

Ферин резким выпадом едва не вонзает свой кинжал мне в глазницу. Его лезвие свистит рядом, оставив на моей щеке тонкую полоску.

— Мразь! — рычит он, продолжая размахивать оружием, но по движениям видно, что его специализация далека от коротких клинков.

Улавливаю ритм атак и в коротком окне заламываю его запястье, резко вскрыв его своим же ножом. Кровь щедро брызжет на мою одежду. Хватка Ферина разжимается, и его собственное оружие падает на утоптанную землю.

— Демон! — скулит оппонент.

Усиливаю давление на внешнюю сторону запястья, и сустав пронзительно хрустит. Надрывный вопль прокатывается по опушке.

Не отпускаю врага и вбиваю кулак, усиленный рукоятью ножа, прямо в чужое лицо. Пара быстрых ударов превращают его в кровавую кашу. Подсекаю ногу Ферина, роняя его на землю, и тут же вгоняю каблук в разбитую харю. Пытаюсь. Сапог топчет какой-то символ, а этого ублюдка выдёргивает из-под моей атаки Бэй.

Пока его товарищи пытаются оклематься, сам лидер группы кидается на меня. Его руки пусты, зато в теле бушуют ненависть и та чуждая мне тёмная энергия, так непохожая на привычную Ки.

В рукопашной схватке он лучше товарищей, но мной движет не жажда дармовой силы, не жадность и не страх смерти. Меня зовёт за собой путеводная звезда, взошедшая над столицей.

И это меняет всё.

После скупого размена ударами попадаю кулаком в челюсть, ломая кость и отправляя часть зубов прямо в глотку. В это время моя вторая рука вбивает короткий клинок ему в бок. Пытаюсь достать до почки, но, кажется, промахиваюсь.

Бэй отпрыгивает, сплёвывая моё угощенье и хватаясь за рану. Меж его пальцев обильно струится кровь.

— Объединённая техника! — кричит он, оглядываясь на товарищей.

Риго и Ферин едва стоят на ногах, но послушно начинают делать синхронные движения руками, отступая, как таракашки. Бэй держит дистанцию, и я сам иду в атаку. Рывком сокращаю дистанцию, перехватывая руку Ферина, что обходит меня справа. Одним резким движением выворачиваю сломанное запястье, прерывая его участие. Адепт верещит и замолкает, лишь когда мой нож входит ему в глотку по рукоять. Он отступает, неверяще царапая ногтями горло, и вместо слов раздаётся хриплое бульканье.

— Ты всё равно сдохнешь без лекаря, хватит трепыхаться! — лицо Бэя перекошено от ненависти.

— Ферин! — истерично орёт Риго.

Двое практиков синхронно бросаются на меня, стараясь зажать в клещи. С разворота бью локтем в рожу Риго, который, как дикая кошка, прыгает ко мне по дуге. Его ноги не успевают коснуться земли, как их хозяин делает прогиб назад, врезаясь затылком в грунт раньше, чем его обувь.

Бэй в последнем рывке бьёт меня раскрытой ладонью, и вновь я ощущаю чужую злую энергию, но уже внутри себя. Она прокатывается по телу, как волна мрака. Меня выворачивает и корёжит, зрение гаснет, слух теряется, но руки действуют сами по себе.

Перехватив кисть Бэя, дёргаю врага прочь от себя, ловлю чужую шею и с силой сдавливаю её. Ощущаю, как прижатый ко мне адепт дёргается, суча ногами. Нет уж. Мы в лесу, и это мой дом. Таким, как ты, здесь не рады.

Картинка и шум возвращаются так же внезапно.

— Вороны — падальщики и потому не должны разевать клюв на медведя, — рычу я на ухо врагу. — А сейчас ты увидишь, как хозяин леса умеет обнимать.

Я выбрасываю Ки через предплечье, как тисками, резко дёрнув голову практика влево. Позвонки ломаются с тошнотворным хрустом. Бэй обмякает и с грохотом падает на землю.

Полученные раны и изнеможение догоняют меня. На долгий миг отключаюсь, но буквально силком привожу себя в чувство. Одна лишь воля заставляет меня встряхнуть головой и начать переставлять ноги.

Ферин валяется на спине, истёкший кровью. Риго что-то нечленораздельно мычит, скребя пальцами по земле. Пытается прийти в чувство. Нужно было стараться сильнее. Походя вбиваю сапог в его лицо, которое складывается под моей стопой, как глиняный горшок.

Сзади раздаётся еле слышное сипение. С удивлением обернувшись, замечаю каким-то чудом живого Бэя. Он пытается пошевелиться, бешено вращая глазами, но тело парализовано. Ни одна конечность не может сдвинуться. Когда я приближаюсь, адепт ещё пытается что-то промычать, но мне уже неинтересно. Всё, что надо было, он сказал прежде.

Кинжал находит себе пристанище в ямке между его ключицами. Кровь вытекает из изувеченного тела, а вместе с ней выходит тёмная пугающая энергия. На несколько секунд сумрачной дымкой она застывает над телом практика, но вскоре рассеивается, не выдержав солнечного света

Боль возвращается волнами, застилая глаза пеленой. Словно в сизом дыме от внутреннего пожара я бреду в сторону дерева с нашей поклажей. Ноги с каждым шагом деревенеют. Тело выдало всё, что могло, и даже больше. Я шагнул за пределы человеческих возможностей, и сейчас наступает расплата.

Дохожу и буквально падаю на походные сумки.

Чтобы отыскать несколько целебных пилюль и мазь в вещах Риго, у меня уходит непозволительно много времени. Сознание постоянно пытается отключиться, теряя фокус. Я прихожу в себя, когда солнце начинаетклониться к закату. Всё такой же измождённый, разбитый, но живой. Дико саднит и чешется всё тело. Тупая боль мешает думать, но думать и не нужно. Только есть.

Голод заставляет выпотрошить чужие пожитки до последней крупицы. Вяленое мясо, грибы, ягоды и орехи — вот весь мой скудный рацион.

Я иду, сестрёнка. Только жди!

На восстановление уходит несколько дней. Чтобы вернуться в столицу пешком потребуется уйма времени, а плестись, как дряхлая кляча, сейчас нет никакого смысла. Однако сменить место стоянки всё же приходится. Кто знает, сколько практиков замешано в подобных ритуалах? Да и дикие звери могут заглянуть на запах падали.

К тому же, меня всё сильнее терзают сомнения в их принадлежности к секте. Не слышал, чтобы Солнечные Вороны занимались подобным. Если они не наврали о своём членстве, то дела у меня обстоят ещё хуже. За погибших товарищей будут мстить.

Пока идёт заживление ран, часто мысленно возвращаюсь к нашему бою. Мне впервые пришлось убить человека, и я пытаюсь понять, какие эмоции во мне это вызывает? Стыда нет, ублюдки пытались принести меня в жертву, но нет и радости. Я словно принимаю всё произошедшее как должное. Путь тернист и пропитан кровью. На нём нет места слабым духом и телом. Обратив же оружие против другого практика, будь готов победить или умереть.

Медитация вкупе с Дыханием ветра ускоряет процесс заживления. Окружающий лес щедро делится своей силой. Мне нет нужды вытягивать её из одного древа, когда могу по чуть-чуть забрать её из дюжины, не навредив им.

В качестве добычи мне достаётся целая сумка, набитая мелкими ядрами Учжицу, и одно большое, не уступающее размером Баше. Всё же хорошо разбираться в алхимии хотя бы немного. Умений Риго хватило, чтобы извлечь этот драгоценный материал и научить азам и меня. С этими ядрами я не допущу такой оплошности, как с моим первым крупным трофеем.

Переложив в две сумки всё, что осталось от нашего похода в джунгли, взваливаю их на плечи и покидаю этот лес.

Куда идти дальше?

Эти места мне незнакомы, зато тут неплохо ориентировались мои «товарищи». Сейчас придётся потыкаться носом, как слепой котёнок.

В памятном месте нашей схватки оставленные мной трупы утащили дикие звери. Все, кроме Бэя, его разорвали на месте. Нахожу ошмётки одежды, плоти и осколки костей.

Ориентируясь по солнцу, выбираю одно направление и иду до ближайшей дороги. Меня привезли к этому месту по речке, но её я так и не встретил. Попадается лишь пара мелких ручьёв, которые никуда не впадают.

Умываясь в одном из них, я изучаю своё отражение. Если прорыв и срезает отмеренный жизненный срок, то переход на второй этап не сильно затронул меня. Вижу всего пару новых морщинок на лице. Странно.

На краю леса выхожу на грунтовку, а по ней добираюсь до широкой дороги. Со стороны я сейчас выгляжу ужасно. Руки перемотаны бинтами, сбитая до костей плоть нарастает неохотно. К тому же мой скудный рацион, словно плуг, тянет меня назад, не даёт телу нормально восстановится. Одной медитацией и воздухом сыт не будешь. На лице стало больше живого места, но я всё ещё выгляжу, как будто на мне упражнялась в мастерстве дюжина практиков.

Вскоре меня догоняет телега, запряжённая крепкой приземистой лошадкой. Мужичок, сидящий на козлах, одет просто. Холщовая одежда крестьянина, сандалии на босу ногу, а вместо пояса — толстая верёвка. Внешность такая же непримечательная — тёмные волосы, широкий нос, глаза навыкате и неполный комплект зубов.

— Эй, молодец, ты чего сапоги сбиваешь? Может, тебя подвезти? — не страшась моего вида, он придерживает коня, поравнявшись со мной.

— Буду благодарен, добрый человек.

— Благодарность в карман не положишь, — усмехается он. — Орионы в кармане завалялись или как? Парочку, много не попрошу.

Неплохой заработок для крестьянина, почти половина от дневной получки.

— Ну, пара найдётся, — соглашаюсь я на его предложение.

С такой горстью духовных ядер, что я несу на себе, этот земледелец мог бы дом отстроить, и ещё на пару новых лошадей хватило бы. Ему о том знать не следует, чтоб не вводить в искушение.

— Тогда падай. Только назад, у меня тут место лишь для одной задницы.

Мы немного болтаем, пока незнакомец правит телегой. Узнаю у него путь в столицу. Добираться на лошади неделю. Далеко же мы забрались. Я трясусь позади рядом с сеном, а как только он смолкает, погружаюсь в медитацию.

Течение Ки изменилось. Стало плотнее и сильнее. Теперь каждый болезненный вдох тушит ещё бушующее пламя недавних сражений. Заживляет, но неохотно. Надо питаться сытнее.

Даже так я ощущаю постепенные изменения. Запас энергии Ки увеличился едва не вдвое. Мускулы стали гораздо прочнее. Практики Каменного Карпа не смогли добраться до органов, хоть и прорезали плоть. Была бы разница хотя бы в тройку ступеней, уверен, и этого, скорее всего, бы не случилось.

Что ж, я стал сильнее, а значит, пришло время по праву ступить в столицу.

Глава 15

Небольшая деревушка, как называл её крестьянин, раз в пятнадцать больше Лесных Холмов. Много домов выложено из камня, есть и небольшой рынок. На него я загляну после хорошего отдыха.

Таверна «Степной Волк» встречает меня тихо. Народа в разгар дня здесь немного, всего лишь пара пьянчуг из постоянных завсегдатаев. Пьют, пока не падают на стол, а, как приходят в себя, снова пьют. И так по кругу.

Где они только деньги берут на такое веселье?

Пухлый розовощёкий трактирщик с засаленной жидкой бородёнкой встречает меня радушно, сразу засыпая расспросами. То, что я не местный, очевидно, но меня это несильно пугает.

— Мяса побольше, овощей и каши, — заказывая я, разглядывая вереницу глиняных бутылей и горшков у него за спиной.

— Сейчас всё будет. Есть жаркое свежее, прямо с огня, — глаза трактирщика сверкают. — А пить что принести? Есть сливовое вино и добротное пиво. Водой не разбавляю! — зачем-то спешит добавить он.

— Кувшин воды, да почище. Чтобы без всякой дряни, — требую я, вспоминая своё походное пойло.

— Обижаешь, уважаемый, у нас только лучшая родниковая вода из чистейшего городского колодца, — его дежурная улыбка едва дёргается.

Плотно набив живот, снимаю комнату на ночь. На всё уходит десять орионов. Пять поспать и пять поесть. Еды ещё беру с собой. Отдыхаю и медитирую, набираясь силу к походу. Я не лошадь, но и без неё пока обойдусь. Зачем, когда у меня есть ноги?

Рынок деревушки скудный, для меня почти бесполезный. Закупаюсь для дальней прогулки и наутро выхожу на дорогу. Сверившись с картой, выдвигаюсь лёгким шагом. День иду спокойно, ночью привычно сплю на деревьях.

Через сутки перехожу на лёгкий бег, короткие привалы трачу на еду и медитацию. Моё тело с каждым днём крепчает, обрастает утраченной плотью. На еду я не поскупился, сытый практик и лошадь обгонит.

Путь в столицу занимает полторы недели. И проходит относительно спокойно, я держусь неподалёку от дорог, чтобы не заплутать, но стараюсь избегать лишних встреч. Они мне сейчас ни к чему.

На закате десятого дня я стою всё на том же холме, где встретил практиков «Солнечного Ворона». Было ли это запланированное представление, или действительно они помогали людям? На это у меня нет ответа. И всё же им я благодарен. Они подарили мне ту опасность, что продвинула меня дальше.

Только на краю, в шаге от гибели можно получить озарение. Это не какая-то умозрительная премудрость, а самый настоящий реальный факт. Даже Мастер Вэнг твердил моей сестрице, что практик растёт, лишь подвергаясь смертельной опасности. Именно там весь опыт и все навыки адепта конденсируются в ту невесомую блестящую каплю, что позволяет прорваться на следующий этап. Без угрозы можно годами впитывать в себя Ки и остаться на первом этапе.

Звёзды лениво загораются на далёком небосводе, а у огромных врат всё неизменно. Людный мощный поток делится на мелкие ручейки и каждый течёт к своим воротам, что таятся у подножия гигантской пасти имперского хищника. Он разборчив в еде и вбирает в себя только ценных. Каждый заплатит так или иначе, силой или монетой.

Подхожу к крайнему входу и вижу знакомого стража. Он, словно бессменный привратник, цепко сверлит всех глазами, но его лицо ничего не выражает. Камень. Ни радости, ни грусти, ни даже презрения.

— Будешь платить? — закованный в доспех воин ловко крутит знакомую пластинку — мерило силы.

— Нет, — мотаю головой.

— Тогда держи.

На лицевой поверхности возникает изображение расправившего крылья журавля. Сбоку от него загорается единственная бусина.

— Руку! — требует он.

Без споров протягиваю левое предплечье и сразу же получаю тычок странного вида печатью. Такой бы могли умные люди заверять документы, но её с силой прижимают к моей коже. На той сразу проступают несколько светящихся символов, пропитанных чужой Ки.

— Проходи, — кивает он и стучит несколько раз по двери.

Меня впускают внутрь столь буднично… Сложно поверить, что ради этого момента мне пришлось убивать и чуть самому не погибнуть.

Столица встречает меня тысячами ароматов: свежей выпечкой и смердящим рогатым скотом, жареным мясом и удушливым дымом, душистыми пряностями и не везде убранным мусором, ароматными фруктами и грязной одеждой на не менее вонючих людях. Кому-то по праву рождения досталась честь жить в главном городе Империи, и не пришлось за это отдать ни единой монеты, ни капли крови.

Я застываю посреди мостовой, разглядывая вывески лавок, горы фруктов, овощей и снеди из всех уголков земли. Тут продается всё — от редчайших артефактов до дешевых безделушек. А сколько нарядов, тканей ярких цветов! И людей — тысячи лиц, разного возраста, комплекции. Словно весь мир в одном месте собрался.

Бесконечный гвалт: крики торговцев, стук телег, ржание лошадей, визги чаек над головой. Повозки громыхают по широкими улицам, а людей здесь целое море. Разделение на пешую и проезжую части более явное, в некоторых местах даже мостики есть для пешеходов.

Всё бурлит и шумит, кружа мою голову. Замираю и жадно вдыхаю воздух. Он иной, ведь здесь нет деревьев, только камень. Дома, словно сваленные друг на друга, безустанно стремятся к небу и порой его зажимают, превращая улочки в узкие тёмные каньоны.

Город бесконечен и похож на лабиринт. Если уйти далеко от центральных проспектов, здесь можно навеки потеряться. А что ещё хуже, есть риск нарваться на проблемы. Деревенщина с открытым ртом очень легко может поймать боком сталь в тёмном переулке. Поэтому я стараюсь меньше походить на жертву, веду себя максимально неприметно и уверенно, как свой. Вот только с моим ростом и телосложением это даётся непросто. Я, как скала, нависаю над остальным людом.

На ночь остаюсь в трактире и узнаю, как добраться до Академии. Ответ простой — туда ведут все дороги. Звучит дико, но завтра смогу проверить.

Город не спит даже ночью, лишь громкость производимого шума меняется. Она накатывает на окнами комнаты тихим прибоем. Сон не идёт, а когда удаётся забыться, сразу вскакиваю. Мешают мысли. Большую часть ночи провожу в медитации и стараюсь собраться. Волнение никак не проходит.

Неужели я скоро увижу сестру?

На следующее утро всё же умудряюсь заплутать. Приходится уточнить у трёх дам, одетых в шелка, что, хихикая, тычут в меня пальчиками, как добраться до Академии Великого Пути. Выглядят они словно драгоценные камни. Ухоженные, яркие и крайне блестящие.

— Откуда же ты такой взялся? — говорит высокая и стройная незнакомка, прикрываясь узорчатым рукавом роскошного ханьфу цвета неба.

— Из твоих грёз, — с поклоном отвечаю я, пряча усмешку.

— О-о, красавчик… — пищит другая в изумрудном наряде, выглядывая из-за подруг.

— В моих снах точно не было такого деревенщины. Разве что в кошмарах, — надменно фыркает рыжая в рубиновых одеждах, подпоясанная золотистым поясом, но глаза её блестят интересом. — Все дороги ведут в Академию, — повторяет она мне ранее услышанную присказку. — Центральные, по крайней мере.

Острая на язык девица указывает точёной рукой с дорогими перстнями, каждый стоит не меньше моей деревни.

— Ещё увидимся, — долетает мне в спину, и следом раздаётся звонкий смех, так похожий на трели экзотических пташек.

Я упорно шагаю через волны народа и камни строений. Добираюсь до огромной площади перед ещё одной грядой величественных стен. На входе возвышается красочная арка, где стоит стража, а по краю шагает караул, отбивая ритмичную дробь.

Под высокие своды спокойно проходят люди, и я устремляюсь туда же, но мой путь мгновенно преграждает остриё пики.

— Эй, куда собрался? — внимательно смотрит нам меня страж в дорогих доспехах.

— Это же Академия? — со всей учтивостью спрашиваю я, слегка поклонившись.

— Да, — кривится он, — но ты не ответил на мой вопрос!

— В неё и собрался, — пожимаю плечами.

— Вход для прислуги с другой стороны, — хмыкает он, разом теряя ко мне всякий интерес.

— Я не из прислуги, а собрался поступать в Академию, — по телу прокатываются волны Ки, высвобождаю свою ауру, но не агрессивную, а спокойную, отражающую мои эмоции прямо сейчас.

От моих слов ближайшие стражи заливаются громовым хохотом, а проходившие внутрь люди сдержанно хихикают, прикрываясь рукавами.

— Тебе лет-то сколько, парень? — закатывает глаза охранник. — И до сих пор Журавль. Не позорься.

Смешки продолжаются.

— Этого недостаточно, — более дружелюбно отзывается его сосед. — А денег, видно по одежде, у тебя не хватит. Разве, что обе сумки ими набиты.

Они ещё смеются, а потом просто игнорируют, пристально изучая каждого входящего. Даже у богатеев в нарядных одеждах время от времени требуют какой-то пропуск. Незамысловатая деревяшка с несколькими символами и плетёной косичкой нитей. Такой у меня нет.

Ненавязчиво стараюсь разузнать у людей, выходящих из Академии, как туда можно попасть, а также хоть какую-то информацию о незнатных учениках. Многие со мной даже говорить не хотят и воротят нос. Однако и среди знати есть отзывчивые люди. Первым из заговоривших со мной оказывается парень в розовых одеждах с золотыми узорами. Статный и спокойный, он сразу же прерывает попытки его охранников отогнать меня.

— Слышал, что в нашей Академии учатся и простолюдины, даже видел их пару раз, но больше мне сказать нечего. Ты кого-то ищешь? — глаза у него добрые, и смотрит участливо.

— Сестру, она должна учиться в Академии, но связь с ней оборвалась.

— Тогда тебе лучше попытать счастья на входе для прислуги. Там народ приветливее, — улыбается он без какой-либо насмешки.

Вход для прислуги, значит? Попробую. Не мытьём, так катаньем, но внутрь Академии я попаду!

Мне удаётся разузнать про подработку на грузовых воротах от нескольких человек из прислуги. Их удаётся вычислить по униформе и поведению.

Я уже собираюсь отправиться к другому входу, когда возле арки на площади разыгрывается интересная сцена.

— Где мой сын⁈ — пожилой мужчина в недорогой накидке буквально штурмом пытается пробиться в Академию.

Охрана небрежно, словно отмахиваясь от назойливой мошки, преграждает ему путь оружием.

— Эй, мужик, напился, что ли? Иди просохни! — рычит один из стражей, делая шаг к нему.

— Что вы с ним сделали? — мужчина настроен серьёзно, он делает ещё одну попытку.

Представление прерывает несколько караульных, проходивших мимо, они быстро уводят незнакомца, чтобы он не привлекал внимания других людей. Уводят, к моему сожалению. С радостью бы пообщался с этим человеком. Сдаётся мне, нас может связывать похожая ситуация.

* * *

Здание Академии огромно, и к служебному входу я добираюсь только к закату. Ворота в исполинских стенах по левую руку от главного входа больше похожи на калитку, в сравнении с высотой стены. Здесь тоже дежурит бдительная стража, а ещё стоит с десяток телег на разгрузке, и целая вереница ожидает своей очереди.

Заправляет здесь крепкого вида мужчина с закрученными в стороны усами, подкрепляя беспрерывный процесс крепким словечком, а нерасторопных грузчиков — шлепками длинной трости. Охрана меня примечает сразу, но даже и слова не говорит, когда видят, к кому я направляюсь. Таких желающих тут много.

Я подхожу к местному начальству, что возвышается над простыми смертными на груде ровно сложенных ящиков.

— Работники нужны?

Он опускает на меня глаза и морщится:

— Ну, если ты быстрей этих кривоногих ослов?.. — с этими словами господин вытягивает тростью по лопаткам очередного грузчика, проходящего мимо, заметно его ускоряя. — Шевелите ногами, бездари! Вам ещё овощи на кухню доставлять!

Смотрю на него, а потом на телеги.

— Прямо сейчас?

— Нет, завтра! — в голосе собеседника прорывается злой сарказм.

Киваю и опускаю к его ногам свои сумки.

— Быстрее, отребье, если продолжите ползать черепахами, урежу оплату вдвое! — мотивация так и сыплется из него.

Во дворе раздаётся недовольный крик, и я удивлённо поворачиваю голову.

Знакомый голос.

* * *

Примечание от авторов: дорогие читатели, не хватает обратной связи от вас. Как вам пока история?

Глава 16

Его обладателем оказывается Ямато, который ругается на недотёпу, перевернувшего корзину с травами.

— Что встал? — смотрит на меня усач. — Ящики сами себя не перенесут.

— Знакомого увидел, — показываю на спину уходящего старика.

— Повар с главной кухни, — накручивает ус начальник и кивает мне в сторону повозок.

Вот оно как…

Работа занимает почти всю ночь. Процесс однообразный и несложный. Я загружаюсь, как мул, и тащу от телег до кучи, что складываем на границе ворот, а оттуда уже носят дворовые слуги. Все они одеты в одинаковую белую униформу и чёрные шестиклинные шапочки, плотно облегающие череп. На шее у них висят медальоны.

Слуги распределяют товары по назначению и уже оттуда уносят в недра дворцового комплекса Академии. Ещё пару раз замечаю Ямато, осматривающего продукты. Некоторые, поморщившись, он отправляет обратно.

Попутно в редкие моменты передышки общаюсь с товарищами по работе. Узнаю, почему такой ажиотаж и как часто тут происходят подобные разгрузки. В Академии, со слов местных, работы невпроворот. Будто не лучшие из лучших приехали учиться, а пол-империи. Так что товары прибывают сюда почти без остановки. Также сейчас готовят какой-то праздник к возвращению одного из генералов с западных рубежей. Отличная возможность подзаработать для простого люда, ведь обычно дворовые слуги справляются сами.

На рассвете нас рассчитывают. Усатый начальник выдаёт каждому стопку монет, на глаз определяя ценность работника. Мне достаётся два десятка медных орионов, что вызывает удивление и даже недовольство среди остальных. Однако стоит грузчикам зашуметь, как один из стражников с силой стучит древком копья по земле, и все сразу стихают, продолжив молча принимать свою оплату.

Я отхожу в сторону, подобрав свои сумки, и начинаю проверять их сохранность. В такой толчее могли и умыкнуть что. Все мои мысли о том, как проникнуть внутрь Академии.

За всю ночь ни один из наёмных работников не пересёк границ ворот. А парочка, подошедших слишком близко, сразу получила нагоняй от стражи. Ночные работяги разлетаются словно сонные мухи, но сюда уже подходят новые желающие подзаработать. Старший сменяется. На гору ящиков взбирается худощавый мужик в дорогих золотистых одеждах и начинает командовать. Работа после десятиминутного перерыва закипает с новой силой.

Тем временем ко мне подходит прошлый начальник.

— Эй, парень! Работник ты неплохой, крепкий и выносливый. Для грузчика подойдёшь. Только… Говоришь, что знаешь старика Ямато? Так?

Киваю, продолжая тщательно проверять свою поклажу.

— Если соврал, Ямато тебя лично сотрёт в порошок и подмешает в одно из блюд, — веско предупреждает меня собеседник. — Позову его. Если замолвит за тебя словечко, могу взять на постоянную работу. Платят у нас побольше, да и есть свои привилегии.

— Замолвит, будьте уверены, — затягиваю сумки, убедившись в целостности их содержимого.

Надеюсь!..

Крики и шум стоят здесь не меньше, чем на базаре. Новый начальник погрузки горланит пуще прежнего. У него имеется длинная палка ничуть не хуже той, что я уже видел в деле у его собрата. Работники, несмотря на свою разношёрстность, трудятся под его чутким руководством, как отлаженный механизм.

— Кого там ещё принесло попутным ветром? — кряхтит Ямато так, что даже я у ворот его слышу. — Никого не звал. Никого не знаю.

Усач держится рядом с ним, как по струнке ровно, при обращении, делая неглубокие поклоны.

— Господин Ямато, здоровый какой-то парень, высокий. У нас такой пригодится, но вы знаете наши порядки, — оправдывается он. — Без рекомендации кого-попало взять не могу! А ведь у нас и так в последнее время прислуги не хватает.

— Рен⁈ — удивлённо восклицает Ямато. — А ты, смотрю, быстро.

— Значит, знаете его? — радостно вскрикивает усач.

— А то, — старик-повар выходит ко мне. — Рад тебя видеть, малец.

Он протягивает мне сухую мозолистую ладонь.

— Чувствую, ты стал сильнее, — его глаза задорно блестят. — Дальше я сам.

Мы отходим подальше от врат, и Ямато начинает говорить:

— Удумал на двор пойти работать? Ты же в охране неплохо справлялся, платят тут поменьше. Мог бы в наёмники податься, — начинает засыпать меня предложениям он. — Или в охрану, если хочется стабильности, а не перебиваться от задания до задания.

— Хочу устроиться в Академию, — указываю на стены за его спиной.

— За силой всё гонишься. Хоть и с благой целью, — улыбается он и чешет затылок. — Знаешь, это будет нелегко. Перемещение прислуги внутри Академии сильно ограничено, и к общим тренировкам прислугу не допускают.

— На вратах меня не пустили даже не площадь, хочу попробовать другую дорогу. Всё же это хоть и маленькая, но ступенька к моей цели.

— Ладно, — он хлопает меня по плечу. — Давай сначала перекусим и всё обсудим.

В таверне недалеко от стен Академии мы заказываем крепкий чай и еду. Цены здесь значительно выше, так что приходится скрепя сердце отрывать свои кровные за нормальный завтрак.

За трапезой Ямато подробно расспрашивает меня обо всём. Как прошли мои тренировки? Помогли ли мне его дары? Так же подробно ему отвечаю, ведь для меня его помощь оказалась бесценной. Старик явно доволен моим результатом не меньше меня.

— Сейчас во внутреннем дворе обстановка напряжённая, но в снабжении, как раз освободилось место носильщика. Я разузнаю у главного повара, если он не против.

— А что стало со старым слугой? — уточняю я.

— Хм. Ну, как сказать, — хмурится Ямато. — Он оказался нечист на руку.

— Вот как… И какое наказание понёс?

— За воровство на кухне ему должны были отсечь ту самую загребущую ручонку, но… — он проводит пальцем по горлу. — Этот недоумок умудрился стащить какую-то драгоценную безделушку у одного из учеников Академии.

Мы ещё болтаем немного, а потом Ямато меня покидает, предложив снять комнату на несколько ночей. Он тем временем утрясёт всё с главным поваром.

Есть мысли вернуться на погрузку, но решаю передохнуть и заняться развитием. По словам старика, работа на кухне адская, и времени у меня будет не так уж много.

Два дня провожу в тренировках, изредка выбираясь в окрестности своего временного жилья. Кипящая, словно котёл на адском пламени, столица, кажется, почти никогда не спит. На центральных улицах в любое время дня и ночи можно увидеть людей. Даже торговцы что-то умудряются продавать в потемках, и желающие всегда находятся.

Посланца всё нет. А мне становится банально скучно постоянно сидеть в душной каморке, снятой за дюжину орионов. Не самое спокойное место для культивации. К тому же далеко от природы, в которой я нахожу успокоение и поддержку. Вдобавок, единственный способ развлечь себя находится на улице.

На прогулки я выбираюсь уже затемно, посвящая большую часть дня медитации и попыткам адаптировать Дыхание леса к городской среде, но толку от этого немного. В моём районе почти нет деревьев, да и любой другой растительности, разве что мох да редкие цветы на окнах, но этого недостаточно. Их аромат тонет в городских не всегда приятных запахах.

Медитация же с переходом на новый уровень начинает давать плоды. Я всё лучше и чётче ощущаю в себе крепнущее ядро, словно спелый плод, набирающий вкус и силу. Контроль энергии значительно возрастает, а её качество становится совсем другим. Тело помаленьку изменяется. Плоть крепнет и становится прочнее, но растёт и странное ощущение, словно приобретая новую силу, я неумолимо что-то теряю.

Во время одной из прогулок ухожу далеко от трактира, поскольку все его окрестности я уже изучил уже вдоль и поперёк. Выбравшись на центральный проспект, пронзающий город до самых стен Академии, почти сразу фокусирую своё внимание на толпе у одной из торговых повозок. Плотная серая ткань сбоку откинута, завлекая своим содержимым неторопливых прохожих. Яркие блестящие поделки и диковинные ароматы сразу пробуждают чужой интерес.

— Подходи, посмотри и с собой товар возьми! — вещает пухленький низкорослый торгаш.

Содержимое меня не сильно удивляет. У подножья городских стен я уже видел много похожих, а вот аромат… В длинной дощечке под углом торчат десятки разных благоухающий палочек, которые, тлея, роняют пепел на лакированную поверхность своей подставки.

Торгаш, будто читая мои мысли, тут же возникает рядом.

— Вас интересуют благовония? — предупредительно спрашивает он. — Они помогают в практике, облегчая концентрацию внимания, но не только. Вот эта, например, может показать, как далеко вы продвинулись на Пути своего развития и сколько времени вам ещё отмерено ходить по этой земле.

Я расспрашиваю его подробнее, как именно это можно проверить. Принцип простой. Надо поджечь палочку и подуть на неё, выделяя Ки вместе с дыханием. У деревяшки сохранится часть, равная оставшейся жизни. Точно в годах не получится определить, а вот количество истраченной на культивацию жизненной энергии она покажет.

На ум сама по себе приходит сказка, услышанная в Лесных Холмах. А ведь герой той истории тоже гнался за силой, променяв свою жизнь на несбыточную мечту.

Моя прогулка на сегодня окончена. Отдав за диковинку серебряный луник, я поспешно возвращаюсь в комнату и разжигаю благовоние. Ароматическая палочка неохотно поддаётся, но стоит на неё подуть, наполнив дыхание Ки, как она быстро начинает тлеть и тухнет. Осыпается примерно восьмая часть, чуть-чуть меньше.

Вот столько я уже истратил своей жизни. Втягиваю в себя едва уловимый аромат, сизой дымкой тающий в душном воздухе моего жилища.

Лин, а сколько сожгла ты? Надеюсь, действовала благоразумно…

Вновь я проваливаюсь в собственные воспоминания.

Солнечный день из такого далёкого детства.

Я мастерил новое оружие для охоты во дворе нашего дома. Работа спорилась, тисовый лук гнулся потихоньку, принимая нужную форму. Вдруг я услышал всхлипывания и, когда поднял голову, увидел, как через двор ко мне спешила сестрёнка. Вся заплаканная, с растрепавшимися косичками. Она бежала, прижимая к груди ладошку, совсем не сдерживая слёз.

Я бросил инструменты и сразу кинулся к ней.

— Птичка-невеличка, что случилось⁈ Поранилась? Давай посмотрю.

Я аккуратно взял её маленькую ладошку, на ней алели страшные ссадины, кровь сочилась яркими каплями. Родителей дома не было, ком подкатил к горлу, но я же старший брат. Должен заботиться о ней. Нельзя бояться, тем более показывать страх. Ей ещё страшнее.

— Не реви, — с напускным спокойствием произнёс я. — Это не беда, сейчас всё поправим. Рассказывай пока, что стряслось?

— Я… я поскользнулась на мокрых камнях возле пруда и упала на острый булыжник… Очень больно! Ты поможешь⁈ — спросила она таким тоном, будто от моего ответа зависела её жизнь.

— Конечно, мы же семья.

Мы подошли к колодцу, где я осторожно смыл кровавые разводы и грязь с белой кожи, после чего вытер её мокрые щёки платком и погладил по голове.

— Вот так, теперь заживёт быстрее. И слёзы уже можно унять! Пойдём в дом, там у мамы есть целебная мазь.

Пока я занимался делом, Лин всё смотрела на меня большими лазурными глазами, полными восхищения, будто я не порез обработал, а вправил сломанную ногу. Как горд и счастлив я был в тот день…

Прошлое отступает, и на меня из водной глади чаши для умывания смотрит не детское, а взрослое лицо. С того момента, как покинул Лесные Холмы, я стал старше, это несомненно.

И всё же внешние, да и внутренние изменения после перехода на новый этап кажутся не столь значительными, как мне думалось раньше. С чем это связано, пока не понимаю. Возможно, разберусь по мере продвижения по ступеням.

Дни тянутся медленно и однообразно, но в то же время быстро. Не замечаю, как пролетает неделя, а за ней — вторая. От Ямато вестей всё нет, но уходить из таверны пока не тороплюсь. Из знакомых в городе у меня разве что Вейлор, но найти будет непросто — столица огромна. К тому же нельзя пропустить посланника от старика-повара.

В этом же трактире перед одной из прогулок, цепляюсь взглядом за знакомое лицо. Это он! Человек, недавно буянивший на входе в Академию, которого увела стража. Кажется, искал своего сына. Я должен с ним поговорить.

Глава 17

Худощавый мужчина в поношенных одеждах за одним из столов общего зала топит свои печали в вине. Я подсаживаюсь и завязываю разговор.

— День добрый, простите мне мою назойливость, но я вижу, вас что-то гложет.

— А тебе-то какое дело, парень? — косится на меня незнакомец.

Сухое, сморщенное, как сухофрукт, лицо собеседника полно горечи.

— Я был там, на площади, когда вы пытались попасть в Академию. Кричали что-то насчёт сына. Он пропал?

Мужчина молчит и смотрит на меня изучающим взглядом.

— Моя сестра уехала в Академию, — продолжаю я, — а потом от неё пришло странное письмо. Она бы такое никогда не написала.

В его глазах вижу понимание.

— Да! Именно так!

— Расскажите подробнее, прошу. Я пытаюсь найти её, любая информация может в этом помочь.

— В общем, зовут меня Хейран. Я — обычный торговец. Моя семья живёт в деревушке в дне пути от столицы. Со счастьем, конечно, у меня всегда было ни шатко, ни валко. Магазинчик кормил нас, но богатства не принёс. Всё изменилось, когда моему сыну Вэю исполнилось четырнадцать лет и мы обнаружили, что у него есть талант. Да ещё какой! Наставник в соседней деревне сказал, что таких способностей у мальчишек его возраста давно не видел. Вэй проявил мощную энергию Ки, отличный задаток для будущего адепта. Мы с женой мечтали отправить его в приличную школу или секту, но тут вновь повезло. Господин Чжан, наш старейшина, каким-то чудом смог выбить место для сына в самой Академии! Первое время мы с женой от счастья на стену лезли, он писал, навещал нас, а потом прислал вот это!

Собеседник достаёт письмо дрожащими руками и зачитывает:

— «Прощай, отец, забудь моё имя. Ты для меня теперь чужой!» Да как так-то⁈ Что за бессмыслица⁈ Чему их там учат в этой их Академии⁈ Родителей нужно почитать, а не оскорблять! — стучит кулаком по столу Хейран. — Ну, не мог он этого написать. Не мог!

Он замолкает, понуро опустив голову. Я же лихорадочно соображаю, это слишком похоже на случай с моей сестрой, что наводит на нехорошие мысли. Ещё одна ниточка в этом странном и запутанном клубке.

Зачем всё это?

Делюсь своей историей. Мужичок говорит, что остановился неподалёку. Мы договариваемся обменяться информацией, если у кого-то она появится.

За исключением этого небольшого, но знакового для меня события дни продолжают свой неумолимый бег. А мне остаётся медитировать, тренироваться с собственным весом и драться с тенью.

Пока жду посыльного, удаётся узнать, что в столице в последние годы имеются крупные проблемы с чистой питьевой водой. Порой она не уступает в цене хорошему вину. В чём же проблема? Слухов ходит великое множество. Чем больше людей, тем выше спрос, а жителей в столице огромное количество. Так что воды банально не хватает на всех. Подавляющая часть скважин, вырытых за последние годы, дают воду весьма низкого качества. Грязная, с примесями. Один из кланов за счёт этой проблемы весьма неплохо обогатился на поставках воды из озера, расположенного в нескольких часах езды от города.

Изредка я выбираюсь к воротам в поисках крошек информации и ночных прогулок. Чтобы не упустить посыльного, я прошу хозяина за пару орионов принять послание, если меня не будет на месте.

Перед одной из ночных прогулках на этаже сталкиваюсь с парнем в знакомых белых одеждах и с медальоном на шее. Он оценивает меня быстрым взглядом и, поклонившись, обращается:

— Рен?

— Да, а вы?

— Вас ищет господин Ямато, — при упоминании имени старика он делает едва заметный поклон.

В его сопровождении направляемся к грузовым воротам Академии, где всё так же кипит работа. Мне приходится подождать, а посыльный, без проблем предъявив вместо дощечки-пропуска свой медальон, пропадает во внутреннем дворе. Меня же посещают мысли не тратить время впустую и подработать на разгрузке. В ночную смену погонщиком местных мулов выступает всё тот же усач.

Начальник встречает меня в меру радушно, и я вливаюсь в ряды работяг. Так протекает пара часов. Сегодня мало наёмных, большая часть — это прислуга внутреннего двора. Работают они гораздо усерднее, да и почти не болтают. Наверное, срабатывает инстинкт «свой-чужой». Правда, и между собой они почти не общаются.

— Рен, — появляется Ямато.

Выглядит хмурым и каким-то задумчивым. Не с той ноги встал? Приветственно махнув, он зовёт меня к себе.

Я подхожу максимально близко к границе ворот, на что сразу реагируют стражники. Двое тут же впиваются в меня холодными взглядами.

— Он со мной, — повар извлекает из мешковатых одежд уже знакомый пропуск и передаёт его мне.

Один из стражников приближается, чтобы изучить протянутую мной лакированную дощечку с высеченными на ней иероглифами.

— Проходи, — кивает стражник и возвращается чётко на то же место, где и стоял.

Ещё одна ступенька на пути к истине.

Мы двигаемся всё глубже в недра дворцового комплекса Академии. Под главную кухню выделено несколько величественных зданий. Старик Ямато по дороге показывает и рассказывает об их предназначении. В главное здание мне вход пока заказан. Моей основной задачей на ближайшее время будет доставлять то, что требуется на дворе для заготовки.

Приступаю я сразу, поступив в попечение старшему носильщику. Для начала он показывает мне комнату в одном из зданий кухонного комплекса. На удивление просторная и чистая, в сравнении с каморкой трактира. Я шустро сгружаю свои вещи, и мы сразу отправляемся на двор.

Ничего сложно и тем более интересного здесь нет. Внутри Академии среди всех от прислуги до учеников и наставников действует строгая иерархия. Правила весьма просты. Беспрекословно слушать начальников и делать, что они говорят. Вопросы не задавать, без лишней надобности вообще рот не стоит открывать.

Поступив в распоряжение старшего носильщика, я выслушиваю краткий инструктаж. Худощавый и бледный, как мел, он объясняет мне мои задачи и вручает оружие труда. Большая телега с двумя колёсами. В качестве движущей силы, естественно, я сам.

— Такие уж у нас порядки, — ухмыляется он. — Никаким животным сюда нет допуска.

Чтоб господа в это самое не вляпались?..

— Ну ничего, парень ты сильный, так что для тебя это не составит труда.

— Понял, — спокойно отвечаю я.

— Тогда вот первый список, — он указывает мне за спину. — Там хранилище. Отдаёшь свиток на воротах, они загружают всё сами, а ты привозишь на двор заготовки. Можешь их поторапливать. Двигаться они не любят. Так что крепкое словечко не помешает.

Цепляю телегу за две жерди и тяну её к многоэтажному зданию с покатыми крышами. Каждый ярус имеет свой парапет, повторяющий по форме край крыши и чуть загнутый вверх по краям, словно одноэтажные здания поставили друг на друга. Пагода… Так это называют, хоть в моём родном краю подобного никогда не строили. Что ж, у богатых свои причуды.

Работа начинает кипеть. Курсирую, как почтовая повозка, между хранилищем и двором заготовки, куда меня не впускают. Постепенно налаживаю связи с другой прислугой. За первую неделю работы на меня шьют такую же аккуратную белую униформу и выдают медальон с почти прозрачным камнем по центру. Теперь он выступает моим пропуском.

Старика Ямато я вижу изредка, только когда привожу что-то на двор заготовки, а приёмщик тщательно проверяет список. Уважение ко мне растёт, как сорная трава. Шустро и почти незаметно. Моя скорость и исполнительность нравятся всем старшим. Продукты всегда по списку и самые свежие. В хранилище любят подсунуть что-то протухшее, но от моего взгляда такие уловки не скрыть.

Всё это требуется, чтобы получить доступ туда, где обитают ученики. Лишь там получится задать вопросы, на которые мне так нужны ответы.

Однако даже на внутреннем дворе случаются знаковые события. Как-то Ямато забирает меня на целый день и гоняет с поручениями по всей территории прислуги. В части, расположенной ближе всего к самому дальнему и таинственному павильону, обращаю внимание на странную процессию.

Небольшая группа людей в сопровождении стражи и долговязого сухого мужчины с крысиными лицом в облачении наставника беззвучно ступает по территории, хотя особого повода для этого нет. Здесь и так нет почти никого из прислуги. Я же на всякий случай не показываюсь и наблюдаю со стороны.

Люди, окружённые стражами, сильно отличаются друг от друга, но все они молоды. Одежды не богаты, у некоторых — это лишь «пёстрое подобие» богатства, вероятно, купленное на последние деньги. Некоторым на вид и двадцати нет. В них я чувствую родство. Да, они такие же, как я. Они из глубинки.

Всё это очень странно. Если передо мной группа гениальных студентов, пусть и простолюдинов, то их прибытие проходит весьма буднично и даже скрытно.

Провожаю их внимательным взглядом до учебной территории, которая вплотную примыкает к последним павильонам.

Даже в бесконечной суете я нахожу время на тренировки. Для Дыхания леса здесь тоже есть подходящее место. Небольшая рощица — внутренний парк — между бараками прислуги. Укромных уголков хватает, поэтому для медитации предпочитаю выбираться на свежий воздух. Хотя ничего предосудительного в культивации нет. Если даже кто увидит, дурного слова не скажет.

Одним из вечеров уже в конце моей смены Ямато, с которым мы за это время перекинулись всего парой слов, неожиданно приглашает меня к себе на разговор.

Надеюсь, старик порадует меня вестями.

Неспешно двигаюсь к его жилищу под светом звёзд и яркой набравшей сил луны. Так и хочется достать холст и зарисовать эту красоту. От благостных мыслей меня отвлекает необычное зрелище.

У стен внутреннего двора на территории, где обычно находится только прислуга, стоит молодой парень в шёлке золотисто-розового цвета. Во взгляде задумчивость, брови сведены, а тонкие пальцы трут переносицу. В ушах ритуальные серьги с символом цветущего дерева.

Клан «Золотой Сакуры».

На внутреннем дворе, как оказалось, на самом деле много болтают. В основном, это сплетни про знатных студентов, а данный могущественный клан сейчас постоянно на слуху.

И это тот самый юноша — один из немногих, кто заговорил со мной у стен Академии в первый день.

Притаившись за одним из деревьев, стараюсь скрыть своё присутствие. Подбираюсь неспешно поближе. Его уровень Ки выше моего, поэтому не могу определить ни ступень, ни этап.

Совсем юное лицо хмурится. Явно чем-то встревожен. Тёмные волосы, собранные в тугой хвост, треплет набежавший ветер, а взор обращён к небосводу, будто там скрываются ответы на терзающие его вопросы.

Причина его тревог появляется черезнесколько ударов сердца. Сквозь двери, в которые разрешается ходить только инструкторам и руководству, выступает высокий широкоплечий парень в сине-красных одеждах, и с ним ещё несколько в одеяниях подобной расцветки, но не таких богатых.

Длинные волосы свободно падают на плечи. Лицо породистое, надменное, так и просит пары зуботычин для улучшения внутренней гармонии.

Название этого клана вертится на кончике языка. Недавно кто-то рассказывал про него. Точно.

Клан «Кровавого Моря».

— Ты всё-таки пришёл, Лиан, — скалится хищно незнакомец. — Я же предупреждал тебя не лезть к моей сестре или умоешься кровью!

Глава 18

Ветер и листья деревьев доносят до меня слова, наполненные злобой. Юноша из «Золотой Сакуры» спокоен, а вот член клана «Кровавого Моря» словно уже готов ринуться в бой. Угрожающая Ки разливается по округе, докатываясь даже до моего укрытия, отчего я замираю. Сердце пропускает удар, но не от страха, а от возможности быть обнаруженным. Нельзя вылететь из Академии до того, как найду сестру.

Атмосфера между представителями знатных кланов накаляется до предела, пока на аллее не появляется знакомая фигура. Старик Ямато, видимо, вышел сам меня встречать.

— Молодые господа, — он делает неглубокий поклон, замирая в нескольких метрах от них. — Не пристало представителям столь знатных родов топтать ноги внутреннего двора, предназначенного исключительно для прислуги.

— Как ты смеешь, старый хрыч⁈ — рычит отпрыск «Кровавого Моря». — Что ты о себе возомнил⁈ Указывать будешь челяди! Я ступаю, где хочу.

Его глаза сверкают угрозой, но Ямато спокоен, как утёс.

— Простите меня, господин Зено, — он делает ещё один незаметный кивок. — Видимо, вы меня неправильно поняли. Час всё же поздний, разуму нужен сон, а не горячие беседы. Я ни в коем случае не указываю, а лишь напоминаю вам устав нашей Академии. Ученикам запрещено посещать не предназначенные для них области без должного разрешения. Позвольте увидеть ваше.

Зено лишь скрипит зубами.

— Идёмте! — он резко разворачивается, хлестнув Ямато по ногам краем своего ханьфу. — Лиан, с тобой мы ещё не закончили… До скорой встречи!

Люди в красно-синих одеждах исчезают, оставляя во дворе задумчивого и спокойного юношу. Тот секунду другую ждёт и совершает непривычно глубокий поклон перед стариком.

— Спасибо вам за помощь.

— Господин, — ухмыляется Ямато, — я и не помогал вовсе, а лишь напомнил им наши правила. Мастера не одобрят такого поведения, но не бойтесь, я сохраню ваш визит в тайне. Посчитаем это небольшим недоразумением.

— Благодарю, — Лиан ещё раз кивает старику и идёт к воротам, ведущим в недра Академии на учебную территорию, такую желанную для меня.

У самого выхода из внутреннего двора он замирает, а его взгляд устремляется в мою сторону. Опередив его, полностью прячусь за стволом могучего дерева. Не вижу его, но чувствую пытливый взор.

Слышу шарканье шагов, в которых несложно узнать Ямато. Через несколько секунд тот замирает, произнеся с усмешкой:

— Выходи. Он ушёл.

Я возвращаю ритм своему дыханию и смотрю на старого повара. Этой ночью он словно состарился за день лет на десять. Что-то его печалит, и едва уловимый аромат крепкого алкоголя витает в воздухе.

— Пойдём ко мне, есть разговор, — вздыхает тяжело Ямато и уходит обратно в сторону двора высокопоставленной прислуги.

Академия огромна, и «внутренним двором» называют кольцо, опоясывающее учебную территорию. Таким образом из любой точки прислуга может добраться на учебную часть и выполнять свои обязанности. Однако даже во внутреннем дворе места настолько много, что можно разместить несколько небольших городов, которые мы проезжали по дороге в столицу.

Жилище поваров находится в отдельном комплексе, состоящем из нескольких десятков домов. Работники кухни расселены здесь согласно своему статусу. Ямато, как один из заместителей главного повара кухни Академии, живёт в центральном высоком строении, внешне не уступающем в величии дворцам богатеев.

И всё же, несмотря на его статус и возможности, мой спутник занимает небольшое жильё прямо на первом этаже. Здесь тоже есть стража, которая встречает нас сонными взглядами. Лишь ветер нарушает почти звенящую тишину ночи. Сегодня непривычно спокойно.

В просторной комнате Ямато нет богатых украшений. В центре развёрнуты тонкий матрас и одеяло, служащие ему постелью. По углам горят поминальные лампады вместе с благовониями, их аромат наполнен печалью и запахом горных трав.

Повар, непривычно сутулясь, как настоящий старик, бредёт к одной из стен. На единственном предмете мебели — небольшой деревянной тумбе — дрожит пламя десятка свечей, и стоят две глиняные искусно выполненные фигурки.

Ямато припадает к полу, касаясь лбом досок, и что-то бормочет, а потом достаёт из укромного места кувшин и две чашки тонкого фарфора.

— Раздели со мной печаль, малец, — его глаза, наполненные грустью, едва сдерживают скупые слёзы.

— Что случилось? — спрашиваю я, не совсем понимая происходящее. — Я готов разделить с вами этот момент, но хочу узнать о вас больше. Если вы соблаговолите… Вы же не простой повар, верно? Техники, что мне вручили, информация, которой обладаете. Ваш авторитет и сила…

Кого он поминает? Что за секреты таит?

— Больше? — старик закусывает губу. — Чтобы сделать мне ещё больнее? Ты же знаешь, как прошлое способно терзать душу и сердце. Хотя… Где тебе, молодому?..

Мы молчим, пока Ямато разливает густой и тёмный, как ночь, ароматный напиток.

— Время способно залечить раны, но не все, — он кивает за спину, на фигурки на тумбе. — Это всё, что осталось от моей семьи. Подарок дочери. Вечные спутницы в моих путешествиях и погонях за силой. Будучи когда-то похожим на тебя юнцом, я стремился к вершине. Пытался постигнуть Путь. Что-то постиг, но не уберёг самое драгоценное. Такое уязвимое, хрупкое…

Он замолкает. Я жду долго, наконец, спрашиваю:

— Что случилось с вашей семьёй?

Фигурки за его спиной. Простенькие и неказистые творения детской руки, ценнее которых у старика наверное и не осталось ничего в этой жизни.

— Моя глупость с ней случилась, — вздыхает он, — но начну по порядку. Как и ты, я не из столицы, а вырос на окраинах Империи, где чащобы окружают деревни на многие дни пути.

Вот откуда Дыхание леса.

Слушаю, не перебивая, вопросы оставляю на потом.

— В наших краях жило мало практиков, лишь несколько молодых и горячих безумцев, как и я, стремящихся познать силу боевых искусств. Так мы и практиковались вместе, подпитывая силу друг друга. Пока однажды не собрались покинуть деревню, где нам уже стало не хватать места.

Киваю, частично узнав себя в его истории.

— Уходил я оттуда с тяжёлым грузом на сердце. Пока моя душа рвалась к Небесам, тело обзавелось весьма приземлённым, но таким любимым продолжением в виде маленькой жизни, растущей в моей возлюбленной. Ена…

Ямато вздыхает и прикладывается к чашке.

— Совсем юная дочка сапожника, она покорила моё сердце. Раньше, чем ожидал, я стал отцом. Дитя ещё росло в утробе своей матери, но, несмотря на это, я покинул… — Ямато затихает, по его сухой морщинистой щеке скользит скупая слеза.

— Если вам тяжело, я не настаиваю, — понимающе смотрю на старика.

— Мне тяжело, но уже очень давно никто не слышал моей истории, а возможно, никто, кроме тебя, её больше и не услышит, — пригубив ещё немного напитка, Ямато пристально смотрит на меня. — В своих познаниях Пути я продвигался быстро, потому что не был обделён талантом. Да и помогали мне, чего скрывать. Как сейчас я хочу помочь тебе, хоть уже и познал горечь такого выбора. Вижу, что в твоих глазах огонь пылает ещё ярче, чем когда-то в моих. Не думаю, что ты изменишь свой выбор, но это твой Путь и тебе шагать по нему. Так или иначе.

Я безмолвно качаю головой, не желая нарушать его повествования. Ямато нужно выговорится, а алкоголь развязывает ему язык.

— С ростом моей силы пришли и деньги. Когда после четырёх лет я вернулся обратно домой, моя дочка уже могла ходить и даже бегать. Смешно и неуклюже, — собеседник улыбается, погрузившись в мысли. — Ей было-то тогда всего три с половиной года. Моё маленькое невинное дитя — моя драгоценная Мэй.

Где-то сверху скрипят половицы. Тени, отбрасываемые светильником, пляшут на стене.

— С женой и дочерью я провёл всего год. Из нашей деревушки мы перебрались в большой город — центр провинции. Обзавелись каменным домом и даже прислугой. Однако жизнь на одном месте, словно съедала меня изнутри. Пылающий огонь приключений медленно тушило размеренное существование. Ена заметила это. Она всегда хорошо понимала меня. Видела насквозь. Заработанных денег нам бы хватило до самой старости, но для меня важны были не деньги, а свобода, которую даёт Путь. И чем выше ты забираешься, тем больше этой свободы. Правда, расплачиваешься за неё ты своей жизнью.

Ямато замолкает, полуприкрыв глаза, словно видит сейчас перед глазами тот далёкий момент из своих воспоминаний.

— И она вас отпустила? — невольно будоражу его память.

— Отпустила, — старик поворачивается и бережно берёт в руки две фигурки и ставит их передо мной. — Моя четырехлетняя дочь вручила мне их в дорогу, а третья, — его палец касается головы высокой статуэтки, — осталась дома. Ведь отец — хранитель семьи… Только что может глиняный человечек против озлобленных разбойников… Мои дорогие девочки… — его голос ломается.

— Это было убийство? — осторожно уточняю я.

— Кто знает? — пожимает плечами Ямато, и по его лицу бежит волна боли. — Домой я вернулся в следующий раз, когда Мэй должно было исполниться четырнадцать. Десять лет минуло с момента нашего расставания и почти два года с момента их смерти. Мой дом обветшал. Его убранство растащили воришки. Местная стража уже и позабыла подробности той ночи, но пара монет смогла немного оживить их память. Тех кликнула служанка моей жены. Она отлучилась в город по поручению и, когда вернулась, обнаружила на нашем дворе странных оборванных людей. Их вид напугал её, и она побежала за помощью, но было уже поздно.

Ямато поднимает чашку с терпким напитком, мы оба выполняем поклон.

— В память о Ене и Мэй.

Осушаем ёмкости залпом почти синхронно, и он продолжает свою горькую историю:

— Я был в бешенстве, и мой гнев был обращен на себя самого. В тот день во мне умерла самая важная часть, связующая меня с другими людьми. С женщиной, которую любил, и дочерью, которой не успел дать достаточно отцовской любви. Каким я был глупцом, что гонялся за счастьем, когда уже обрёл его. Не смог заметить и понять, что мне уже не нужны Небеса.

Едва слышный отсюда стрёкот цикад нарушает тишину.

— После этого я ещё несколько лет потратил, чтобы найти свою прислугу, которую лично отбирал в услужение Ене, но их и след простыл. Возможно, они бы смогли дать мне ответы. А, может, они также были причастны к этому злодеянию. Так или иначе, поиски ничего не дали. Тогда я решил вернуться к искусству предков. Мой отец зарабатывал на жизнь готовкой еды, как и дед, и прадед. Мне следовало бы не гоняться за Небесами и свободой, а всего лишь кормить людей и жить обычной жизнью. Которой живут те, кто не познал Путь боевых искусств. С тех пор, сколько бы я не пытался утопить горечь на дне бутылки и скольким бы девицам не залез под юбку, этот шрам на сердце всё ещё не заживает.

Мы опять молчим. Лишь ветер треплет шёлковые занавески, качая огонь свечей и лампад. На его душе тяжкий груз, которым он со мной пытается поделиться, но я всё равно не в силах понять это бремя. Сколько несёт его старик, и до сих пор оно безжалостно давит на него.

Хотя… сколько? Если он был практиком, то явно сейчас выглядит старше своего возраста.

— Вы за этим меня звали к себе?

— Нет, чуть не забыл, — он хлопает себя по колену, — Рен, прости, что вывалил всё это на тебя. Хотел порадовать тебя лично. Несмотря на твой короткий срок службы во внутреннем дворе, тебя выбрали посыльным. Теперь сможешь куда свободнее перемещаться по территории и, возможно, сумеешь найти свою сестру. У работников кухни свободы не так много, всё у плиты да у плиты. Поэтому и решил помочь тебе. Замолвил словечко.

— Спасибо, Ямато, — кланяюсь ему глубоко, почти касаясь головой пола.

— Не стоит благодарности. Ты заслужил это своим трудом. О твоей исполнительности уже не один день болтают во внутреннем дворе, а для роли обычного мула есть десятки подходящих претендентов. Уважь старика беседой и скрась остатки ночи.

Мы оба предаёмся воспоминаниям. Я рассказываю о своём детстве и любимой сестре. Он же делится со мной несколькими интересными историями из своих приключений в погоне за Небесами. К концу нашей беседы признаётся, что тогда у городских врат про брата поведал мне байку. Нисколько не виню его за секреты.

На следующий день после непродолжительного сна, кто-то настойчиво стучит в дверь моей комнаты.

— Рен, — лучезарной улыбкой встречает меня девушка с золотистыми волосами в наряде прислуги, но не таком простом, как у меня.

— Да, — я удивлённо смотрю на стройную красавицу с высоты своего роста.

— Ты же знаешь, где здесь швейный двор?

— Конечно.

— Тогда будь там к полудню. С тебя снимут мерки для новой униформы. А то в таком виде не пристало показываться на учебной территории, — она смешно морщит носик.

Напоследок стрельнув в меня голубыми глазами, красотка убегает, а я провожаю её внимательным взглядом.

Ещё один шаг.

Глава 19

До полудня у меня есть время. Выбираюсь в город, чтобы развеяться и навестить моего знакомого — Хейрана. У него нет новостей, как и у меня. Досадно.

В полдень вокруг полуголого меня хлопочет целая стайка молодых звонкоголосых девиц. На швейном дворе с меня снимают мерки. Работницы все, как на подбор, красавицы. Да никто бы и не взял сюда уродин, к чему оскорблять взор аристократов? Моё могучее телосложение вызывает у портних неподдельный интерес. В столице, да и на внутреннем дворе многие мужчины выглядят хрупкими, словно дорогая керамика.

Простолюдины вынуждены заниматься тяжёлым физическим трудом, поэтому часто отличаются мускулистыми руками и спиной, вдобавок тёмным загаром. Представители знатных кланов, чтобы, не дай Аранг, их не перепутали с чернью, наоборот избегают солнца, даже зонтики с собой носят и стремятся выглядеть изящно. Не все, конечно, карьерные военные и клановые адепты понимают важность крепкого тела, но даже у них частенько нет непомерных мышц.

Пока на меня шьют новую форму прислуги, в которой я смогу свободно перемещаться по учебной территории, болтаю с девицами. Многие из них то и дело смущённо краснеют. Забавные они, будто фарфоровых кукол взяли на работу. Можно было бы заподозрить их начальника в порочных желаниях, но управляет швеями не какой-то блудливый старик, а полная женщина средних лет — госпожа Орта.

Так или иначе, много информации от них получить не удаётся, лишь крохи, но и они весьма полезны. Всё-таки быт в местах моего нового назначения сильно отличается от прошлой службы.

Облачившись в новый, такой же белый наряд, только отделанный незамысловатыми золотистыми узорами, отправляюсь на двор посыльных. Здесь собираются абсолютно все разносчики в начале рабочей смены. Отсюда они получают назначение на какой-то конкретный участок и приступают к работе. Зачастую назначение даётся сразу на все смены, идущие подряд.

С невысокого помоста звучит командный голос. Его обладатель — бойкая девица по имени Эфа — одна из старших над слугами. Выглядит она даже покрепче многих мужчин, стоящих рядом со мной. Лицо грубоватое, но не лишённое своеобразной красоты. Короткие чёрные волосы, торчащие смешным пучком на затылке. Их длины едва хватает, чтобы стянуть вместе. Щёку украшает широкая белая полоса зажившего шрама.

Сегодня вместе со мной сюда прибыло два десятка новеньких работников. Мы послушно дожидаемся в тени фигового дерева, где зреют ароматные плоды, наблюдая, как Эфа ловко раздаёт поручения. Её карие глаза бегают по двору, не упуская ничего. Звонкому крику назначения сопутствует меткий бросок таблички. Это для самых скудоумных, чтоб не забыли, куда посланы. Кажется, поток посыльных просто не иссякает, но, наконец, её взор фокусируется на нас.

— Эй, новенькие, что забились в тень? Ну-ка, двигайте сюда да поживее. Можете забыть, что такое ходить. Теперь вы будете только бегать! — последнюю фразу сопровождает многообещающая усмешка. — А некоторые — летать и не без моей помощи.

Над снующим потоком посыльных прокатываются насмешки.

Новеньких распределяют, при этом назначением людей на кухню занимается Эфа. Остальных посыльных берёт под своё крыло их глава, грузный мужчина по имени Дайлон. Видно, он уже своё отбегал, но его спокойный и в тоже время громкий голос наводит почти идеальный порядок.

Мы же вместе с Эфой и пятью новыми работниками отправляемся на кухонный двор.

— Ваше основное предназначение, — просвещает нас Эфа, — доставка еды с кухни в учебную часть. Это не значит, что вы привязаны намертво именно к кухне. При необходимости и в зависимости от загрузки вас могут поставить и на другую доставку.

Звучит несколько вопросов, но мне пока всё понятно. Хочется уже побыстрее попасть внутрь, за величественную стену, что отделяет меня от Лин.

Комплекс зданий, отвечающих за готовку еды, хорошо мне известен. Правда, в этот раз мы идём не на двор заготовки, куда я привозил еду со склада, а на двор доставки. Он вплотную прилегает к стене учебной территории. Количество людей здесь просто зашкаливает. Гвалт стоит не хуже рыночного, разве что тухлой рыбой попахивает меньше.

Длинные ряды выдачи не останавливаются ни на минуту. К ним постоянно прибывают тележки, запряжённые людьми, либо прибегают разносчики с массивными рюкзаками за спиной.

Получив еду, народ стремительно убывает к множеству открытых в стене ворот. Там стоит стража, но проверяет она всех бегло, многих на глаз. Лишь у единиц требует пропуски.

В дальнем углу складского помещения нас уже дожидаются телеги и рюкзаки.

— Вот ваши рабочие инструменты, — старшая командует, и две пары работников с хэканьем впрягаются в телеги. — Их используют для доставки большого количества еды, обычно для групп учеников.

— А что тогда доставляют в рюкзаках?

Мой интерес привлекает это необычное приспособление. Внешне оно напоминает миниатюрный контейнер в два этажа. Каждый из них — отдельная секция для хранения еды.

— А ты, здоровяк, сегодня пойдёшь со мной. Хоть Ямато и дал рекомендацию, но Дайлон сказал проверить тебя лично.

— Мне одному её тащить? — уточняю я, примеряясь к телеге.

— Нет, ты хоть и здоровый, но для тебя у меня есть особый подарок. Надеюсь, что и на деле ты такой же, как на вид.

— Какой? — ухмыляюсь я.

— Сильный, — в её глазах проскальзывает интерес, но она быстро отворачивается.

Покопавшись в самом дальнем и пыльном углу склада среди потрёпанных вещей, Эфа находит то, что искала. Накрытый пыльной тканью рюкзак. Внешне он больше остальных — вместо двух этажей в этом три.

— Как раз под тебя. Перед доставкой не забудь его хорошенько отмыть. Он уже пылится тут несколько лет. Давно таких крупных работников не было. Чем тебя только дома кормили, жеребец? Овсом?

— Вредными девушками, — с непроницаемым лицом отвечаю я и фыркаю, постаравшись изобразить тембр знакомого мне гнедого коня из Лесных Холмов.

Эфа покатывается со смеху.

Небольшой бассейн с фонтаном возле склада позволяет за десять минут привести эту пыльную штуку в порядок. Кофр начинает блестеть на солнце. Внутри он не такой простой. Стоит потянуть за скрытый в одной из опор рычаг, как раскладываются ножки, чтобы удобнее было передавать еду. Подгоняю их по своему росту.

— Отлично, теперь все за мной! — хлопает в ладоши старшая, и мы стремительно движемся к раздаче.

Попутно она поясняет, с какой стороны заходить, а с какой выходить, чтобы не создавалась толкучка.

— Новенькие прибыли, — поднимает глаза упитанный повар, сидящий за столом, отрывая взгляд от толстой книжки.

Что-то там про культивацию идеальных вкусов и влияние питательных качеств блюд на возобновление Ки.

— Ага, — кивает Эфа. — Вот эти на телегах, поставь их в пару с кем-нибудь опытным, не самим же им бегать.

— А с этим что? Твой любимчик? — чешет пузо повар. — Сразу на рюкзак его ставишь?

— Мой? — хмыкает в ответ Эфа. — Это вашего старика Ямато.

После этих слов у повара сразу отпадают все вопросы.

— Давай печати и часы, — тянет она руку, — и мы пойдём.

Повар оценивает мой рюкзак и подаёт три листочка длиной с мою ладонь. Эфа ловко сгребает их в охапку, попутно забирая со стола песочные часы.

— На дверце каждого отсека имеются места под печати, — на ходу объясняет девушка.

Видя моё недоумённое лицо, поясняет:

— Одноразовые техники, положенные на бумагу.

— Погоди, какой-то адепт так охотно расстаётся со своими секретами⁈ Любой же ученик может заполучить такую печать и с её помощью украсть чужую технику.

Эфа вздыхает и устало смотрит на меня.

— Ну, попробуй изучить элементарную технику, вложенную в эту печать. Вперёд, — она делает приглашающий жест.

Поддержание температуры, — гласит название.

Напрягаюсь, но очень скоро понимаю, что вся остальная информация в иероглифах зашифрована, а ключевые её части и вовсе отсутствуют. Это как пытаться воссоздать целое стихотворение, имея перед собой лишь первую и последнюю его строку.

— Не вышло? То-то же. Слышала, ты — практик, а элементарных вещей не знаешь.

— Я — самоучка, — неловко пожимаю плечами, — но очень быстро усваиваю.

— Надеюсь на это, — хмыкает она. — Нет, украсть чужую технику по печати не получится. Практики поумнее тебя пытались, ни у кого не вышло.

— Слушай, а зачем они вообще нужны?

— Эти служат для того, чтобы еда не охлаждалась и не нагревалась выше положенного. Когда повар нагружает тебя, он вписывает названия блюд вот сюда.

В верхней части листков плотно утрамбованы иероглифы, образуя символ. Под ним очерчена рамочка, на которую и указывает Эфа.

— Контролируй, чтоб печати обязательно клали, — добавляет девушка, — иначе оплошает он, а шкуру сдерут с тебя.

— Ага, но я о другом спрашивал. В целом — печати, зачем их делают? Эти, да, имеют практичное применение, чью-то лапшу согреют. Атакующие и защитные печати тоже есть, верно?

— Конечно.

— Так почему бы просто не учить интересующие тебя техники?

— Да потому, голова ты садовая, — начинает закипать Эфа, — что рассчитаны печати не на тебя и не на меня. Купцы богатые, чиновники и прочие люди с тяжёлой мошной, дети аристократов, члены кланов, не идущие по Пути. Всем им нужен способ обеспечить собственную безопасность. Охрана — это замечательно, но гораздо лучше выдать пяток могущественных печатей своей племяннице, чтобы никакие лихие люди не причинили ей зла.

— Так, если человек по Пути не идёт, у него и Ки нет, — я пожимаю плечами.

Собеседница закатывает глаза.

— Как же с тобой тяжело. Я в наставники не нанималась!

— С меня букет цветов, — обезоруживающе улыбаюсь ей.

— Незабудок, два букета! Печати есть пустые и полные. Как поймёт любой дуралей из названия, — мстительно улыбается она, — в пустых Ки нет ни капли. Только сама техника записана. Вот покупатель её и напитывает своей энергией в момент использования. Если же печать полная, а она гораздо дороже, в неё создатель Ки влил заранее. Самые сложные техники только так и делают, потому что никакой купец и ребёнок их не осилят. Просто запаса энергии не хватит.

— Эти печати какие? Пустые?

— Верно. В них повар добавляет Ки во время передачи тебе готовых блюд. Техника там совсем простая, много энергии не требует.

Это объясняет, почему почти все работники идут по Пути. Для некоторых обязанностей он прямо-таки необходим. Можно мыть полы всю жизнь, а можно обучиться манипулированию Ки и выбиться в повара, например.

— А чем отличаются пустые печати от полных? Внешне.

— Чтоб я букеты эти поднять не смогла, слышишь⁈ Духовное ядро. Его не пропустишь. В нём как раз влитая Ки и содержится.

— Понял, теперь всё понял. А снизу что? — я тыкаю пальцем в нагромождение непонятных символов.

Одного касания хватает, чтобы ощутить необычную Ки, исходящую от них.

— Подпись мастера, создавшего печать. Гарантирует подлинность и работу техники. Только благодаря ей эта бумажка имеет цену. Ведь, покупая печать Каменной стены, хочется быть уверенным, что тебе не продали Бумажную перегородку, — ухмыляется Эфа. — А добавленная в подпись Ки позволяет удостовериться, что печать настоящая.

— Ясно.

— Тебе ещё надо будет запомнить карту юго-западного крыла.

— С памятью у меня всё отлично, — обнадёживаю её и продолжаю расспрос. — А как долго эти печати действуют.

— Сутки или пока не заполнится список с едой. Не забывай брать новые, если старые пришли в негодность, — вновь наставляет меня собеседница. — Порка — это лучшее, что тебя ждёт, если еда испортится.

Киваю.

— Каждое окошко раздачи отвечает за свою часть Академии, — продолжает моё обучение Эфа. — Тебе выпала большая честь получить сразу рюкзак. Обычно рюкзак получают самые быстроногие и исполнительные.

— Почему? — не упускаю шанса узнать все подробности.

— Эх, болтлив ты слишком, — опять вздыхает она, — но это даже хорошо. Может, тебя выпрут в первый же день и найдут кого посговорчивее. Потому что в рюкзаках еду доставляют напрямую знати, наставникам и мастерам.

Мы загружаемся, и я самостоятельно проверяю свой груз. Повар, который передаёт мне еду, забывает вписать на последней печати блюдо. Напоминаю ему. Он с извинениями поспешно исправляет ошибку.

Тем временем Эфа бережно крепит мне на пояс часы и показывает на верхнюю их часть. На гладко отполированном дереве появляется рельефная надпись: Двор клана «Ледяного Пика», Чжан.

— Служат указателем, куда тебе надо идти.

— Всё, мы готовы, — сообщают новые работники с телегами.

— Выдвигаемся! — командует девушка. — Первые несколько дней я буду сопровождать тебя. Личное распоряжение старшего. Тебе надо освоиться и выучить карту. Как буду уверена, что ты справишься…

— Останусь один, — заканчиваю за неё.

До ворот мы добираемся быстро. Я заворожённо смотрю на арку, в которой один за другим исчезает прислуга. Стража внимательно изучает нас, но Эфа ловит их взгляд, и вопросов не возникает.

Стоит нам нырнуть в слепящий проход, как в нос тут же бьёт свежий аромат листвы. Встречает нас небольшой лес, тянущийся вдоль высокой стены учебной части. Дыхание леса использую машинально.

Как же мне не хватало вас, деревья!

Лёгкие раздуваются, как паруса лодки, поймавшие попутный ветер. Ки бодро разливается по телу, а яркие сочные краски листвы дарят истинное наслаждение. Так бы и взялся за кисть прямо сейчас. Торжество природы длится недолго, уже через две сотни шагов утоптанная земля сменяется каменным панцирем под ногами. Во все стороны кольцом тянутся величественные дома.

— Налево, — командует Эфа, и мы резко ныряем по одной из многочисленных дорожек в густую застройку.

Она почти без остановки говорит, а я впитываю каждое её слово, как земля — долгожданный дождь после засухи.

— Между учебным павильонами и внутренним двором расположены усадьбы учеников. Здесь три кольца. Внешнее, среднее и внутреннее.

— Зависит от статуса клана? — озвучиваю догадку я.

— В точку! — радостно восклицает спутница. — Смотри-ка, ты не только языком горазд чесать. В котелке тоже что-то варится.

Девушка язвит, но беззлобно, поэтому слова её меня не задевают.

— Чем богаче и влиятельнее клан, тем ближе расположен к учебным павильонам, — продолжаю размышления.

— Ага. Не любят самые знатные ногами землю долго топтать.

Дворы внешнего кольца отстроены вплотную друг к другу. Этим аристократам простор не по карману.

На воротах первого заказчика стоят стражи в клановых доспехах, а нас встречает высокий крепкий юноша с жёстким лицом. Его тугой длинный хвост чёрных волос треплет ветер. Тёмно-синий ханьфу украшен снежинками. Глаза удивлённо расширяются при виде нас.

Остановившись, мы одновременно выполняем поклон. Я чуть-чуть из-за поклажи, а девушка, как и положено, глубоко.

— Сама Эфа пожаловала, — довольно улыбается незнакомец, даже его холодное лицо становится приветливее.

— Да, господин Церан. Новенького обучаю.

— Ещё одного? — ухмыляется дворянин. — Да, он же неповоротливый, как черепаха, думаешь, справится?

Я молча хлопаю по поясу, где висят часы, отчего его губы сжимаются в нитку. В верхней секции ещё полно песка, а значит, доставка вышла гораздо быстрее положенного.

— Внешность бывает обманчива, — кланяюсь я и добавляю, — господин.

— Смотрю, он ещё и разговорчивый, — Церан вытягивает руки. — Давай уже мою еду.

Процесс передачи ничем не отличается от репетиции. Дёрнуть за рычаг, выдвигая ножки, скинуть лямки и ловко извлечь яства, приготовленные для представителя клана «Ледяного Пика».

— Спасибо, — довольно осматривает он еду, но сам не принимает.

Один из подбежавших стражей забирает её у меня.

— Приятного аппетита, — добавляю я, отчего получаю одобрительную улыбку Эфы.

— Хорошего дня, — добавляет она и командует, — часы!

В перевёрнутых часах отсчёт времени начинается заново. Следующая доставка в среднем кольце. Там и дворы побольше, и расстояние между ними. Строения напоминают миниатюрные дворцы. Опять укладываюсь быстрее отведённого времени, что вызывает восторг у спутницы. Я с лёгкостью держу темп, который она задаёт.

— И что у нас там последнее? — требовательно смотрит она.

Вновь кручу часы.

Павильон мастера Зинхао.

— Вон тот, самый первый, — Эфа указывает на высокие стены здания вдалеке.

Попав во внутреннее кольцо, я созерцаю уже настоящие замки. Территории расположенных здесь кланов огромны. Над высокими стенами вздымаются величественные многоярусные пагоды. Они словно соперничают друг с другом в красоте. Повсюду стоит аромат душистых цветов и фруктовых деревьев. По искусно украшенным дорожкам снуёт многочисленная прислуга.

Правда, всё это величие меркнет перед массивным исполином павильона. Высокие стены нависают над нами неприступными скалами. Впечатление давящее, неприятное.

Мы с Эфой приближаемся к центральным воротам, куда стекаются люди. Стража на входе волнорезами делит эти потоки.

— А почему их так много?

— Обеденное время, — коротко поясняет девушка и показывает стражу свой медальон. — Он со мной.

По коже прокатываются мурашки, я ощущаю совершенно другую энергетику. Вот я и попал во дворец боевых искусств.

Глава 20

Только ступив на двор, замираю на несколько ударов сердца, лёгкие моментально наполняются совершенно иным воздухом. Звенящая энергия с сильными намерениями стать сильнее, от каждого вздоха по телу прокатываются будоражащие волны.

Эфа не успевает обернуться, как в несколько шагов я настигаю её, осторожно оглядываясь по сторонам. Мы вливаемся в поток доставщиков, идущих обособленно от остальных. На территории павильона даже в обеденный перерыв все ведут себя дисциплинированно. Не мешают, не толкаются. Дворяне хмурятся, с недовольным лицами бросая косые взгляды по сторонам, но не нарушают строгого порядка. Двигаются неспешно, с общей массой.

И за этим человеческим морем я вижу обширный плац, где несмотря на обеденное время несколько десятков практиков обливаются потом, повторяя изящные стремительные движения почти синхронно. Перед ними прохаживается высокий седовласый мужчина. Как только он доходит до конца, с кулаков практиков слетают едва заметные силуэты — техника дистанционной атаки.

Внутри высятся пагоды, а перед каждой — утоптанная посыпанная песком площадка. Везде продолжаются тренировки, где-то практики сами трудятся до изнеможения, где-то — под чутким руководством наставников.

Мы спешим в центральный величественный дворец. Он десятком ярусов возвышается над остальными и лишь макушкой едва заглядывает за исполинские стены. Внутрь нас не пускают. Стража приказывает подождать, пока кто-то из прислуги не придёт за едой для мастера павильона.

— Не положено по статусу, — разъясняет Эфа, пока мы стоим в тени неподалёку от ворот.

— Мы теряем время, — хлопаю по часам на поясе.

— Успеем, — она указывает на падающий песок. — Каждой доставке отведён определённый интервал. Если прибываешь раньше, иногда приходится подождать.

Я киваю, устремляя взор на ближайшую группу практиков. Их движения скупы и точны. Во время ударов по телам учеников в последний момент пробегает Ки, срываясь небольшим всплеском с костяшек. Воздух слегка вибрирует и мерцает в такие моменты.

С жадностью наблюдаю за каждым их движением. Добавить бы такой приёмчик в своей репертуар…

Ожидание идёт мне только на пользу. Через полчаса уже самому хочется взобраться на площадку и присоединиться к отработке ударов, но это невозможно. Прислуге строго-настрого запрещено ступать без дозволения на тренировочные площадки павильонов.

— Еда для мастера Зинхао? — появляется немного упитанный низкорослый человечек с увесистым медальоном на груди.

Реагирую первым и приближаюсь к ступеням, ставлю рюкзак на раскладные ножки и достаю последнее блюдо. Мужичок смотрит на меня исподлобья, после чего всё тщательно проверяет.

— Спасибо, свободен, — машет он мне рукой.

Сверившись с песочными часами, Эфа предлагает:

— Пройдёмся, Рен? У нас ещё есть время. Покажу доступные тебе места.

— Веди, конечно. Хочу узнать про устройство Академии побольше, — отвечаю я с воодушевлением.

— Всё ещё тешишь себя надеждами поступить сюда? — улыбается Эфа.

Значит, до неё дошли вести про мои попытки попасть в Академию с главного входа. Надо быть осторожнее. Слухи здесь распространяются быстрее всякой заразы.

— Нет. Я лишь хочу увидеть всё своими глазами. У меня хорошая зрительная память. Мне так легче будет ориентироваться, когда останусь один, — нахожу подходящий ответ.

— Если останешься, — поправляет она.

— С этим могут быть трудности? — смотрю на свою проводницу, и она хмурится. — Мы выполнили все доставки с запасом.

Не хочу даже думать о провале. Любой ценой надо удержаться на этом месте. Только так я смогу больше разузнать о «звёздных детях».

— Дело не только в скорости. Разное бывает. Не так посмотришь на кого-нибудь из знати или чего хуже из мастеров. И… — её лицо становится мрачным. — Лучше веди себя скромно и старайся угодить, как послушная собачка. Мы здесь для них лишь расходный материал. Любому найдут замену.

Нет уж, собачкой для них я быть отказываюсь.

— Долго служишь? — спрашиваю я.

— На внутреннем дворе три года, и это отличный срок. Далеко не все способны продержаться тут так долго, особенно мужчины, — она выводит меня через другие ворота.

Здесь народ расходится, нарушая порядки. В паре сотен шагов от стен павильона уже слышны крики. Озлобленный юнец, ещё совсем мальчишка, яростно таскает за волосы пожилую даму в испачканной униформе.

— И что за бесполезную тварь мне родители выдали в услужение!?! — выплёвывает мерзавец и бьёт её ладонью наотмашь по лицу несколько раз. — Смотри в лицо своему господину, когда он с тобой говорит.

Женщина что-то пытается ответить, но не успевает. От удара её голова запрокидывается, и в воздухе летит струйка крови, орошая землю и одежды проходящих мимо него людей. Служанка падает на спину, беспомощно закрываясь руками.

Закусив губу, чувствую, как сжимаются кулаки, белеют костяшки, а ногти едва не пробивают кожу.

Ублюдок!

Глаза застилает алым, и я непроизвольно делаю размашистый шаг вперёд, но меня с силой дёргают назад.

— Стой, Рен. С ума сошёл⁈ Сам же видишь, какие здесь порядки… — торопливо шепчет Эфа.

Злобный юнец уже хочет наступить на голову своей служанке, как его резко тормошат.

— Эй, тупица, — над мелким паршивцем нависает широкоплечий парень. — Ты испачкал мои одежды!

Глаза новоприбывшего угрожающе блестят, а рот приоткрывается в хищном оскале. Его ханьфу отличается роскошной вышивкой, выдавая высокий статус. Явно гораздо выше, чем у подлеца, мучающего женщину.

— Прости, — тот вырывает руку из захвата. — Она сама виновата.

— Это твоя собственность, и за порчу моей одежды отвечать придётся тебе, — палец с силой вонзается в грудь ублюдка, отчего тот едва не падает на пятую точку.

Эфа настойчиво уводит меня прочь.

Стараюсь не пялиться так откровенно. Про себя же радуюсь хотя бы временному спасению несчастной. Злоба подкатывает к горлу. Меня распирает от несправедливости происходящего. Слишком легко подобные нелюди распоряжаются жизнями других. Уверен, этот мелкий напыщенный упырь не достиг ничего значимого в своей жизни, не добился ни одной победы, которая бы не была куплена деньгами или властью его родичей.

В нашей глуши слишком легко было забыть о том, что где-то далеко живут те, кто привык считать себя избранниками Небес. Те, кто готовы калечить и убивать за одно неосторожно брошенное слово или неудачный жест.

Единственное оружие против подобной несправедливости — сила. Только сильный способен менять свою судьбу. Только сильный может отстоять свою честь и свою жизнь. Мне нужно обрести настоящую мощь и сделать это гораздо быстрее.

От дурных мыслей отвлекает вид здания ещё более величественного, чем все встреченные ранее. По центру просторного парка, окружённого дворцами павильонов, высится угрюмая многоэтажная башня, словно воздвигнутая не в эту эпоху. Нет в ней привычного блеска и ярких красок, лишь что-то таинственное, заставляющее моё сердце забиться ещё сильнее.

— Центральная библиотека Академии, — заметив мои интерес, поясняет Эфа.

После её слов меня манит туда ещё сильнее. Хочется погрузится в бесчисленное количество тайн, содержащихся внутри. Я слышал об этом хранилище со слов Лин, которая желала попасть туда больше всего на свете. Теперь желаю и я.

— Мы доставляем блюда по клановым территориям, в первый и второй павильон, иногда и в библиотеку, — рукой указывает моя спутница. — Идём. Нам пора возвращаться.

На обратном пути, сделав крюк, мы проходим ближе ко второму павильону, огибая гигантскую башню библиотеки. Она словно пытается пронзить своей верхушкой небеса.

Так начинается моё служение на учебной территории. Ещё два дня Эфа сопровождает меня, контролируя процесс, а также показывая важные места и давая советы. Я прихожу на двор доставщиков всегда раньше, чтобы лучше изучить и запомнить карту, расположенную там на одной из стен.

Через неделю старшая проводит экзамен на знание вверенной мне территории и, оставшись более чем довольной результатами, отпускает меня в свободное плаванье. Теперь я предоставлен самому себе.

Время опять летит день за днём. Пища — один из столпов развития любого практика, а время — самый ценный ресурс. Мало кто хочет разменивать его на беготню за новой порцией.

Студенты, наставники и тем более Мастера привыкли не отрываться от процесса развития и в большинстве своем едят там же, где и тренируются. Теперь, когда я могу свободнее перемещаться по учебной территории, пристально изучаю быт и устройство Академии. Уже не по сплетням внутреннего двора, а личным наблюдениям за происходящим на учебной территории.

Своими глазами вижу, как многие представители знатных родов жестоки и коварны. Из-за своих неудач самые вспыльчивые часто отыгрываются на самых слабых и беззащитных, личной прислуге. После подобных жестоких зрелищ проделки сыночка деревенского старосты —Бохая, кажутся мне детскими шалостями. И это только, что видно на публике, а что творится за стенами клановых территорий?.. Даже думать об этом не хочется.

Не об этом ты мечтала, Лин.

Рабочие дни сменяются ночами, когда под лунным светом мне всё так же приходится топтать идеально подогнанные плиты бескрайних дорог Академии. Мои знания пополняются песчинка за песчинкой, словно в часах доставщика. Раньше я был совсем слепым, да и сейчас ещё не прозрел, а лишь чуть-чуть приоткрыл глаза. Знаю я по-прежнему слишком мало, но уже начал понимать границы неохваченного.

Большие секты делятся на Павильоны, которые распределены по территории Империи. Что-то вроде местного отделения секты. Чем больше секта, тем больше павильонов она имеет и тем больше привлекает новых учеников. В Академии же все павильоны находятся в одном месте — сердце Академии. Каждый соответствует силе учащихся и уровню главного Мастера.

Мне пока доступны два павильона, охватывающие первые ступени Ядра Железного Журавля. В здания меня пускают редко. Чаще всего дальше еду доставляет иная прислуга.

Хоть меня и волнует конечный пункт назначения, но вскоре я понимаю, что в самые недра Академии мне пока не пробраться. Так что сам путь от кухни до места назначения еды становится куда важнее. Мои скорость и хорошая память, хранящая карту во всех подробностях, дают больше времени для созерцания боевых искусств.

Я наблюдаю за тренировками учеников Академии по дороге и во время ожидания. По крупицам собираю образы движений, выстраиваю картину и храню её в голове. Как только у меня появляется свободное время, сразу переношу увиденное на холст. Это даёт возможность копить знания и по ночам отрабатывать движения.

В свободное от поручений время неустанно тренируюсь, сводя к минимуму сон, теперь мне его требуется меньше. Однако до изнеможения себя не довожу. Иначе не смогу найти сестру.

Меня манит пока ещё недоступная мне библиотека. Каждый раз, когда прохожу мимо, представляю, как переступлю её порог.

В одну из ночных смен после возвращения меня подзывает Эфа.

— Рен, сегодня стряпни просят меньше обычного. Видать, наелись на недавнем пире. Ты не против сменить род деятельности? — заговорщицки блестят её глаза.

— Как скажешь, ты же старшая, — в ответ улыбаюсь я. — Чем меня порадуешь?

За последнее время мы неплохо поладили, так что иногда она отправляет меня на другие виды работы.

— Порадую? Возможно, наоборот, хотя, зная тебя… — продолжает она тянуть.

— Говори уже, — рычу на неё по-доброму.

— Мастер павильона «Бескрайнего Неба» решил поднять архивы по особым ученикам.

Она подходит ко мне ближе, и я чувствую исходящий от неё аромат весенних цветов.

— И?.. В библиотеке нужна помощь?

— Ага. Рабочая лошадка, что потаскает их книжки, — хлопает меня по плечу. — Уверена, ты отлично подойдёшь на эту роль. Возможно, даже получишь хрустящую морковку, — ухмыляется девушка.

— Ржать не буду, — отпускаю плоскую шутку, но она хохочет.

— Главное, с ума не сойди с этими библиотечными затворниками, — с трудом успокаивается Эфа и протягивает мне пропуск. — Архив на первом этаже, стража тебя проводит.

Я воодушевлённо выдвигаюсь в самый центр Академии. Это прекрасная возможность хотя бы взглянуть на тайны, скрывающиеся внутри.

Высокая башня библиотеки встречает меня как всегда угрюмо. Под саваном звёздного неба она выглядит ещё более чуждой этому месту. Памятник столетий не посмели тронуть даже Мастера и сам Император, сохранив первозданный облик, неподвластный времени.

Бегом поднимаюсь по лестнице, где на входе, лениво зевая, мнётся с ноги на ногу парочка стражников, будто их в туалет не пускают.

— Я по поручению в библиотеку, — протягиваю свою дощечку-пропуск.

— Тебя уже ждут. От входа по коридору налево.

Радостно ныряю внутрь, словно погружаюсь за сокровищами, но это не золото и драгоценные камни, а самое важное для практиков — знания. Высокий сводчатый коридор тянется вглубь к ещё одним воротам, а от него в стороны отходят норками мелкие проходы.

— Эй, ты с внутреннего двора? — окликает меня парень в простой накидке, словно монах-отшельник.

Густые брови, острые скулы и выбритая налысо голова.

— Да, доставщик Рен.

— Постой-ка там! — служитель библиотеки поднимает руку. — Смотрю ты здоровый, а грамоте хоть обучен? Мне не только мускулы нужны, но и голова!

— Читать и писать умею.

— Вот и отлично, — он подзывает меня жестом. — Тогда пойдём.

Незнакомец юрко, словно зверёк, ныряет в одну из норок проходов. Мне приходится поспевать за ним. Не этого я ждал. Душный коридор, что потайной лаз, давит мне на плечи низким потолком. Некоторое время мы блуждаем по лабиринтам переходов, а наша дорога неуклонно спускается под землю.

После стремительной пробежки мы оказываемся в тесном помещении. Высокие многоярусные полки просто ломятся от книжек, свитков и стопок бумаг, теснясь друг к другу.

— Я — Бао, младший библиотекарь. Можем опустить формальности, пока мы здесь, — вздыхает он.

— Почему, господин? — уточняю я, вдруг это какая-то уловка.

— С этим этикетом мы на поклоны полночи потратим. А мастер павильона «Бескрайнего Неба» дал неделю, чтобы привести в порядок некоторые архивы, — он манит меня за собой. — Посмотрим, достаточно ли ты обучен грамоте, чтобы помогать мне с бумагами.

Пройдя ещё через один лабиринт, мы останавливаемся у стола, заваленного бумагами.

— За эту ночь необходимо навести здесь порядок. Отсортировать и разобрать всё, — он сдержанно бурчит себе под нос проклятия.

— Мне одному?

— Да, я тебе объясню, что делать. Меня ждёт точно такой же стол, — он кивает за книжную стену по правую руку от нас.

Я заглядываю туда и сразу замечаю ещё один стол. Гора пыльных томов на нём вот-вот рухнет. Бао достаёт из ниши несколько деревянных коробок и начинает инструктаж.

— Надо распределить все эти бумаги. Из них отобрать и переписать в отдельные списки особых учеников, бравших книги.

— Что значит «особые ученики»? — беру один из развёрнутых свитков. — Звёздные дети, что ли?

— Они самые, — довольно щёлкает пальцами Бао. — Только не все, а те, что из простолюдинов. Отличить их весьма просто: у них нет фамилий, только имена и место, откуда прибыли. Если будут вопросы, кричи, но не громко! Мы же в библиотеке, а книги любят тишину.

С этими словами он уходит, а я принимаюсь за работу.

Не об этом мечтал, но всё же это небольшой шаг в нужном направлении.

На десятки записей о знатных учениках попадается одна-две о простолюдинах. Для ведения учёта взятым для изучения книгам, свиткам и техникам используются специальные журналы, заполненные вручную, а напротив имён стоят подписи или именные печати.

Бао вскоре приносит мне такой же, только чистый.

— Ого, — осматривает он на треть опустевший стол, — быстро ты.

— Ничего сложного, — пожимаю плечами.

— Ты точно из деревни? Такое ощущения, что ты в этой библиотеке больше меня работаешь, — наклоняется он к ящикам, где плотно уложено отсортированное.

— Родители приучили к порядку, так легче жить, — подвигаю к себе новый короб.

Библиотекарь покидает комнату, оставляя меня наедине с бумагами. Мой взгляд продолжает бег по страницам и вдруг замирает. Я даже протираю глаза, не веря.

Лин из Лесных Холмов — «Базовая анатомия человека».

Глава 21

Во время сортировки записей об учениках я выискивал каждое упоминание о сестрице, а их оказалось не мало. Лин, как всегда, была прилежна. Только в найденных мной записях я уже насчитал больше сотни томов.

Нужно будет обязательно отыскать книжку, которая заинтересовала сестру. Сейчас я готов ухватиться за малейшую зацепку.

Тем временем гора всё никак не уменьшается. Стоит мне самую малость урезать её, как Бао, время от времени заглядывающий ко мне, накидывает сверху новые тома.

Меня это не утомляет, даже в однообразной работе нахожу свою выгоду. С чтением у меня в последнее время дела обстоят так себе, а тут такая возможность не дать разуму заржаветь. Как и с любым оружием, с ним нужно практиковаться, иначе однажды привычный «клинок» тебя подведёт.

Среди этой бумажной канцелярщины для меня есть и весьма ценная информация — кланы. Моя память жадно впитывает их названия, а в голове постепенно формируется идея, как получить доступ к книгам.

В записях указано, кому выдаётся конкретный экземпляр и был ли он возвращён. Ставку делаю именно на это. Каждый из них имеет свой номер и иероглиф, обозначающий «копия».

Бао уже устаёт таскать ко мне бумаги, каждый раз поражаясь моей скорости. Даже с его неуёмным желанием свалить на меня всю работу, постепенно гора на моём столе мельчает.

— Ты уже всё⁈ — запыхавшийся библиотекарь смотрит на меня, выкатив глаза от удивления.

— От бега устал, что ли? — довольно оглядываю аккуратно составленные и отсортированные ящики.

— Ага, за тобой не успеешь, — его грудь ходит ходуном, а мне смешно, даже такая лёгкая физическая нагрузка вызвала у него трудности.

Совсем тут местные библиотекари в кротов превратились, позабыв, что в тонусе нужно держать не только разум, но и тело.

— Помощь требуется? — киваю в направлении его рабочего места.

— Да там у меня немного осталось… — мнётся Бао.

Похоже, ему, наконец, становится стыдно скидывать на меня ещё и эту часть своей работы.

Я бесшумно встаю и непроизвольно нависаю над ним, отчего парнишка вжимается в книжную полку. Дружелюбно хлопаю его по плечу.

— Пойдём, закончим уже с этим. Уверен, это не всё!

Я первым шагаю вперёд, а библиотекарь семенит за мной.

— Честно говоря, работы тут было на несколько дней, а мне даже не верится, что мы управились так быстро, — Бао украдкой посматривает на меня.

Ага, «мы».

— Слушай, Рен, а ты точно из деревни? — вновь переспрашивает он. — С такой скоростью даже опытные библиотекари не работают.

— В детстве книжек много читал. Игр у нас немного, да и зимой надо как-то коротать долгие сумерки. Родители постоянно в работе и делах домашних, а прислуги нет, чтобы сказки на ночь рассказывать, — мы сворачиваем между полок к его столу. — Чем ещё детям заниматься в свободное время, если оно есть, конечно? Вот и развлекали себя, как могли. Не только же во дворе веселиться, грамоту тоже постигать надо.

— У вас там все умеют читать? — удивляется собеседник. — Интересная деревенька…

— Нет, конечно. Моя матушка в молодости жила в крупном городе и получила неплохое образование, поэтому с детства обучала меня читать и писать. Помощник ей нужен был по сбору и высушиванию трав, а для этого требовались знания из старинных фолиантов. Вдобавок, нередко к нам заезжали караваны. Иногда удавалось сменять одну потрёпанную книжку на другую.

Пока болтаем, работа кипит. С остатками коробки, справляемся быстро. Я так же расставляю внизу ящики по назначению и начинаю скидывать туда бумаги. Когда заканчиваем, выдвигаю своё предложение:

— В списках «звёздных детей» много невозвращённых книг, что будем с этим делать?

Задав вопрос, разворачиваю аккуратно заполненную книгу учёта, где я пометил соответствующие строки.

Глаза Бао удивлённо блестят.

— Ты сам это придумал? — он бегло листает плод моих сегодняшних трудов.

— А что в этом такого? — хмыкаю я.

— Ну, тут всё так понятно расписано и упорядочено, — его любопытство распаляется ещё сильнее. — Исправно тебя мать выучила, ничего не могу сказать.

— Передам ей при случае твоё восхищение.

— Передай, — улыбается парень и тут же с сожалением вздыхает, — эх, не тому меня учили в детстве.

— У тебя теперь есть хороший образец, — подбадриваю его и продолжаю гнуть своё. — Так что с книгами? Проверим?

— Старшие такого распоряжения не давали, — начинает он мяться.

— Так ты сможешь их удивить своей исполнительностью, — подначиваю Бао. — Покажешь, какой ты инициативный работник. Отличишься.

— Ну, пойдём. Только сначала надо ящики оттащить.

Его попытки поднять их выглядят нелепо. Он едва справляется с одним и, пока его тащит, кряхтит так, кажется, вот-вот переломится пополам. Я же без труда составляю башню из коробов и переношу к лестнице. Отсюда мы начинаем поднимать их на верхний этаж. Здесь Бао окончательно сдаётся, но для меня это даже нагрузкой не назовёшь, так, лёгкая разминка. Я, бывало, ёлки тяжелее таскал, а они ещё и все в смоле были. Потом хрен отмоешься.

Коробки завершают свой путь у небольшой площадки перед резной дверью. Бао поднимается ко мне, роняя:

— Не создан я для таких нагрузок.

— Повезло тебе со мной, — отвечаю я уже на бегу обратно вниз.

Бао открывает дверь, пока я поднимаю остальное.

— Пойдём, только много не нагребай, это центральный читальный зал. Здесь всё стоит очень дорого, а у тебя в руках лишь копии.

Первый этаж библиотеки встречает нас простором. По центру, пронзая сразу несколько этажей, возвышается монолитная фигура из неизвестного мне материала. Гладкая и отполированная до блеска статуя выглядит словно живая, но в то же время чуждая, как сама башня. От неё веет силой и таинством знаний.

Книжные полки поднимаются стенами, заполняя всё пространство вокруг. Только пол и потолки остаются относительно свободными. То и дело на полу можно увидеть нагромождения точно таких же ящиков, что таскаем мы. Даже в поздний час здесь прилежно трудятся библиотекари, одетые, как Бао. Младшие, стало быть. Сейчас как раз их время. Они опустошают ящики, заполняя свободное пространство на полках.

— Первые пять этажей, — проводит экскурсию Бао, — читальные. Здесь хранятся копии всех самых распространённых книг и руководств, доступных всем учащимся.

— Даже по техникам? — цепляюсь я за возможность.

— Да, но здесь только фундаментальные сведения о мире. Математика, история, природа, понимаешь? Что-то интересует?

Всё!

Ещё бы найти время на постижение этих знаний. И, если будет возможность, я обязательно его найду.

Расстояния между книжными стенами гораздо больше, чем в нашем подполье, а по центру расположены столы, за которыми даже в полуночный час можно встретить учеников, постигающих науки.

— Почему ты говоришь «копии»? — пытаюсь понять я, пока мы таскаем ящики к комнате одного из старших библиотекарей.

— А, ну тут всё просто, — пыхтит Бао рядом со мной. — Количество учеников огромное, а бережность некоторых в обращении с книгами и свитками оставляет желать лучшего.

В очередной заход у дверей мы встречаем седого старца в дорогом ханьфу жёлтого цвета — символ знаний. На блестящем шёлке искусно вышито множество сложных иероглифов, из которых я способен прочесть едва десяток. Опустив ящики, выполняю глубокий поклон.

— Доброй ночи, господин.

Старик словно в своих мечтах витал до этого момента.

— Доброй, — оборачивается он на мой голос.

Пара блестящих глубоко посаженных серых глаз впивается в меня. Морщинистое лицо хмурится, а краешки губ кривятся.

— Бао и… вижу по одежде кто-то из прислуги. Опять сам не справляешься! Ни сил, ни знаний. Одна морока с тобой. Недоросль!

Мой спутник сглатывает ком в горле.

— Простите, господин старший библиотекарь, — начинает кланяться он. — Я закончил с вашим поручением!

— Уже? — лицо старика вытягивается. — Ещё ночь даже не минула, а ты уже всё… Не похоже на тебя! Давайте-ка заносите внутрь. Я потом буду проверять, как с остальным закончишь, — ворчит он.

Продолжаю башенками переносить ящики к комнате старшего библиотекаря, а Бао, пыхтя, по одному затаскивает их внутрь.

— Господин сказал, чтобы я тебя не пускал в его кабинет, — шепчет заговорщицки он. — Не по статусу.

— Как скажешь, — лишь пожимаю плечами, закончив со своей частью работы. — А снаружи мне можно книги посмотреть?

Он озирается по сторонам.

— Да, только прошу, будь с ними осторожнее, даже самая дешёвая копия здесь стоит огромных денег. Мне не нужны неприятности из-за тебя.

Далеко не ухожу. Сразу беру с полок одну из книг. Название гласит: «Трактат о чистоте крови». Пролистав, понимаю, что она посвящена тонкостям клановой жизни, в частности, сохранению идеальной родословной.

Раз это копия, меня интересует форзац.

Когда Бао заканчивает, он находит меня, погружённого в чтение.

— Всё в порядке? — отрываю взгляд от текста.

Бао отводит глаза.

— Рен, ну что, глянем недостающие книги? Я попросил разрешения, и старший одобрил… — он запинается, — твою идею.

— Идём, — закрываю книгу и бережно возвращаю её на место.

Недолгое чтение показало мне бездонную пропасть в моих знаниях. В деревне о таком даже не болтают. Для нас кланы, как для них — чаща леса.

Пока мы идём по секциям, старательно запоминаю маршрут и обстановку. Сверху в проходах висят массивные таблички, чтобы видно их было издалека.

Начинаем с анатомии. Многих книг действительно не хватает. Моей сестры среди должников нет, её книга, наоборот, на месте. Она как всегда прилежна даже в таком деле.

Пока мы переходим в нужную часть библиотеки, замечаю, как несколько человек в сине-красных богатых одеждах гоняют представителя другого клана. Его ханьфу выглядит просто и запятнано чернилами. Дорогая некогда ткань выцвела, стала серой и сильно поношена.

— Давай уже! Быстрее тащи книги! — рычит незнакомец с надменным лицом и алой лентой, вплетённой в его волосы. — Плохо стараешься, ослик, отвратительно! Быть может, розги придадут тебе мотивации?

Один из дружков первого встаёт и отпускает бедолаге пару затрещин.

— Давай живее! Господин не любит ждать!

Парнишка убегает, а наши взгляды встречаются: мой и заносчивого ублюдка.

— Глаза в пол, челядь! — рычит он и делает несколько шагов в мою сторону.

Не успеваю ответить, как за моей спиной появляется Бао, а через миг из недр книжных рядов звучит властный голос:

— Хватит!

Лицо мне знакомо. Зено из клана «Кровавого Моря». Тот кривится при виде моего спутника.

— Да, господин! — обладатель алой ленты резко теряет ко мне интерес и фокусируется на своём владыке.

— Подойди ближе, — манит его к себе Зено.

Послушной собачкой тот приближается и сгибается в почтительно поклоне. Наследник из Кровавого Моря с бесстрастным лицом хватает его за волосы и бьёт несколько раз о край стола, с каждым ударом проговаривая:

— Не надо! Говорить! За меня! Бесполезное! Отродье!

Нос хрустит и сворачивается на бок, а после экзекуции бедолага падает на пол. Скуля и воя, он отползает в сторону, на прощанье получив ещё несколько пинков. Зено невозмутимо разглаживает одежды и поясняет:

— Ты ничем не лучше «осла», над которым хотел проявить свою власть. Вот только ты забыл… Никакой власти у тебя нет, ничтожество. Тебе ясно?

Стеная, покалеченный помощник торопливо кивает. Зено довольно улыбается и, сев за скамью, неспешно возвращается к чтению.

— Пойдём быстрее! — тянет меня за рукав Бао.

Через несколько пролётов мы останавливаемся в нужном месте.

— Могу взглянуть? — я подхожу ближе к полкам.

На корешках есть название и номер копии. Они стоят по порядку, но приходится долго искать нужные. Некоторых книг сотни, а других и того больше. Двадцать седьмая «Базовая Анатомия Человека». Я замираю и аккуратно вытягиваю том.

— Что ты делаешь? — тревожно смотрит Бао, выискивая по списку следующий экземпляр.

— Хочу проверить состояние книги, которую вернули.

— Хорошо, — предполагает он. — Только…

— Помню. Буду осторожен.

К обложке крепится несколько листов со списками учеников.

Одна из надписей несколько раз перечёркнута, но прочесть можно: « Лин из Лесных Холмов». Рядом красивый выполненный иероглиф — подпись сестры.

— Что-то не так? — заглядывает Бао в книгу, но я уже перелистываю дальше.

— Вроде в порядке. Не сильно потрёпанная.

Я дохожу до конца, где на заднем форзаце закреплено несколько листов с пометками. Их здесь больше, чем спереди, и среди них имеются заметки Лин — её мысли о книге. Торопливо считываю текст, стараясь запомнить его целиком и без ошибок.

— Я нашёл, — Бао называет номер. — Тут много копий не хватает.

— Вот видишь, не зря мы это затеяли.

Возвращаю книгу на место, стараясь не выдать своих эмоций. Текст, оставленный сестрой, навевает тревогу. Среди иероглифов я заметил нашу детскую забаву. Когда матушка учила нас писать, мы с сестрой решили придумать свой собственный шифр. Ребячество, но он позволял передавать друг другу записочки, чьё содержание было не так уж просто распознать.

Первая запись от сестры:

«Пока всё в хорошо. Надеюсь, и дальше будет так же! Мне здесь очень нравится, но я немного по-другому представляла это место. Порой Академия очень пугает».

Книга была возвращена через год после начала её обучения. Раз она написала такое, Лин уже тогда что-то узнала, но что именно?..

Мы идём дальше по списку. Я беру самые разные книги, чтобы не вызывать подозрений и просматриваю, не упуская ни одной. Осмотр одной секции занимает довольно много времени. Вряд ли я успею проверить все книги, которые когда-либо брала сестрёнка.

Вспоминая нашу переписку, я не помню, что бы она упоминала что-то подобное. Не хотела пугать родителей и вызывать у меня тревогу? Наверняка.

Я и сам уже повидал достаточно, чтобы уверенно сказать: мне не нравится, что творится в Академии. Тот мир за стенами, далеко на окраине империи, совершенно другой — простой и понятный. Даже самый богатый житель деревни, старейшина, не ведёт себя столь разнузданно, как местные представители кланов. Слишком многие из них забыли, что такое честь…

До рассвета я успеваю просмотреть ещё три записи от сестры. Если она их оставляла, явно делала это неспроста, да ещё и с помощью шифра. Получается, Лин предвидела, что может случиться что-то плохое. И с каждым новым посланием её сомнения только нарастали. Она хотела попасть в гвардию Императора и помочь ему бороться с демонами. При этом, всё больше поражалась жестокости этого мира, частью которого она так стремится стать.

Сколько же ты от нас скрывала, Лин? Почему? Не хотела ломать надежды?

Ведь мы прославляли день, когда представитель нашей семьи удостоилась чести попасть в Академию. Думали, что ей выпал уникальный шанс…

Бао благодарит меня за проделанную работу и уходит с отчётом к старшему, а я спешу отдохнуть, если получится. Голова гудит от полученных знаний. Старался не вникать сразу, а лишь запомнить. Сейчас прокручивая их в голове, рисую картины научных изысканий. Природа подарила мне отличную память, но с местом мне не повезло. Применять было негде.

Надо обязательно вернуться в библиотеку.

Попытки поспать не приводят к успеху. Со стороны внутреннего двора не видать ни павильонов, ни библиотеки, где хранятся весточки от сестры.

Что ещё она успела записать?

Что ещё хочет мне рассказать?

Глава 22

Из головы не уходят тревожные заметки сестрёнки. Ничего конкретного пока там не прослеживалось, но её сомнений и тревог мне достаточно. Что же здесь происходит?

Чтобы развеяться, отправляюсь на поиски оружия. Меня опять посещают мысли купить себе меч или что-то более распространённое, чем кастеты, но эти мысли в очередной раз отбрасываю. Смысла в этом немного. Учиться фехтованию с нуля у меня попросту нет времени.

Прогулки по бесчисленным базарам и оружейным лавкам по-прежнему не приносят желаемого результата. Самые дешёвые кастеты не подходят под мою руку, да и больше похожи на хлипкую подделку, чем на настоящее оружие. Хорошие кастеты стоят весьма дорого, и мне всё ещё не по карману. Местные мастера не горят желанием делать их на заказ и просят по деньгам чуть ли не вес самих кастетов в золотых солеях. Хапуги проклятые.

Не хочу тратить большую часть денег на призрачную возможность получить добротные кастеты. Слишком высокий риск остаться с носом. Поэтому осмотр окрестностей Академии продолжается.

Здесь хватает мест, куда я ещё не ходил, а некоторые лавки расположены в весьма непредсказуемых точках. Плутая по улочкам и рисуя в голове свою собственную карту местности, захожу в тупик. Здесь непривычно чисто. Разве что дорога не подметена. Мусор у стены сложен аккуратной кучей из ящиков и мешков. Неприятных запахов нет.

Я не сразу замечаю вывеску над головой. Потёртую деревяшку украшает выцветший медведь, манящий лапой в чернеющий зев пещеры.

«Медвежья берлога», — гласит вывеска.

Внутри помещение завалено всевозможными диковинками. Больше похоже на лавку старьёвщика, чем оружейника.

— Желаете что-нибудь купить или продать? — появляется торгаш, своими словами подтверждая мою догадку.

Возрастом, да и по внешнему виду он напоминает мне отца. Немного мельче, но всё же крупнее большинства городских жителей, словно хозяин леса, устроивший берлогу среди человеческих жилищ.

— Купить, — подхожу к полкам с оружием. — Я ищу редкое оружие — кастеты, в столице оно не очень популярно.

— Да, за приемлемую цену сложно найти что-то достойное. На какую сумму рассчитываете?

— Не больше сотни луников, но рассмотрю и другие предложения, — продолжаю изучать содержимое полок.

Постепенно мне удаётся разговорить торгаша. Его зовут Торрик, и он не из столицы, а с севера. Перебрался сюда давно. Сейчас ему нечего предложить мне за любую цену. Его лавка скупает разные диковинки и перепродаёт. Я интересуюсь насчёт картин. Этот товар пользуется спросом, так что он предлагает мне принести в следующий раз несколько образцов.

— Можно и не только картины, — улыбается он. — Если есть что-то связанное с Путём: пилюли, печати, зелья, может, свитки техник, тоже приноси. О цене договоримся.

В приподнятом настроении возвращаюсь обратно в Академию. Меня ждут ночные забеги с едой, поэтому ложусь поспать на несколько часов. Доставка продолжается круглые сутки, а я желаю поскорее вернуться в библиотеку.

Вот только желания расходятся с суровой действительностью. Пять рабочих смен проходят без новых назначений. Приходится топать туда и обратно, без устали разнося еду. Есть и свои плюсы. Моя дорога и нередкое ожидание дарят мне различные возможности, которые глупо упускать. В павильонах на открытых площадках проходят базовые тренировки, более сложным техникам учат внутри дворцов боевых искусств, скрывая секреты от посторонних.

Мне достаточно и этого. Я продолжаю черпать знания, по кусочкам заполняя обширные пробелы в Пути. Даже во время рабочих смен не забываю выделить несколько часов на тренировки. Дыхание леса, обязательная медитация каждый день и бой с тенью.

Ещё на внутреннем дворе после моего перехода в доставщики мне стало доступно новое место — тренировочный двор для прислуги. В Академии приветствуется культивация для всех, если только она не ведёт к прогулу основных обязанностей. Это грозит серьёзным наказанием. Стража бесцеремонно уводит любого, кто оказывается замечен за отлыниванием от работы. Некоторые так и не возвращаются обратно.

Вот только свободного времени у меня не так много. Обычно не менее четырёх рабочих смен по двенадцать часов с перерывом на еду. После этого один выходной для отдыха и личных нужд. И так по кругу.

Получив доступ на учебную территорию, я не упускаю шанса и нагружаюсь работой под завязку, чтобы получше изучить каждый уголок Академии. У доставщиков есть большой плюс — карта, висящая на дворе доставки. Именно здесь начинается каждая смена. Но одно дело — нарисованная десяток лет назад карта со множеством правок и меток, и совсем другое — моя память, которая составляет карту актуальную. Где-то добавили забор, где-то снесли здание, а в другом месте что-то пристроили.

Академия не статична. Она живёт своей жизнью, как на учебной территории, так и на внутреннем дворе, а для меня важна каждая деталь. Каждая мелочь может стать зацепкой в поисках моей сестры.

После трёх дней и трёх ночей работы подряд глава доставщиков уже силком выгоняет меня на отдых с шутливыми упрёками. Подумав, отправляюсь на тренировочный двор для прислуги.

Недалеко от моего жилья находится территория, ограждённая забором в три метра высотой с черепичной двухскатной крышей. По углам украшена небольшими статуями Каменного Карпа, словно насмешка над прислугой. Мол, вот пик вашего развития.

Меня встречает страж, сидящий за столом в небольшой каморке на входе во двор. Крепкий низкорослый мужик с жидкой бородёнкой посмеивается над каким-то чтивом. Завидев мою тень, нависшую над ним, он поспешно закрывает книжку.

— Рен, — приветливо улыбается он. — Тоже, значит, практикуешь?

— Привет, Балдур, — я протягиваю ему руку, и его ладонь тонет в медвежьих объятиях моих пальцев. — А что, только практикам можно?

— Да нет, — меряет он меня взглядом, — но ты же практикуешь?

Я лишь киваю в ответ. Мне таить нечего, да он и сам прекрасно видит, что мой этап выше его. У него всего восьмая ступень Каменного Карпа, поэтому он и в страже внутреннего двора. На учебную территорию допускаются не ниже Железного Журавля. Охраны там не так много. Ученики и сами за себя способны постоять, да и у знати своих телохранителей хватает.

— Пустишь?

— Ага, — он достает из-под своей книжки, ещё одну пустую. — Сделаю сейчас отметку, а ты вот тут распишись.

Поставив своё имя, прохожу внутрь.

На тренировочной территории по центру виднеется утоптанная площадка, покрытая тонким слоем песка, подобно небольшой и очень скудной пустыне. Её кольцом обвивает беговая дорожка. Часть двора имеет навес, где хранятся разные спортивные снаряды. У забора по периметру даже растёт с десяток деревьев, что меня радует.

Небольшая группа из прислуги под навесом таскает утяжелители, служащие для развития силы, но я к ним не тороплюсь и начинаю с бега. Погружаюсь в течение Ки, направляю через акупунктурные точки, насыщая мышцы энергией.

Свиток медитации, подаренный Ямато, дал мне многое. Сейчас я уже ощущаю все сто пятьдесят узлов силы. К тому же атмосфера Академии, где в воздухе повышена концентрация энергии, благотворно сказывается на моём развитии.

Выполняю незамысловатую разминку, прорабатывая каждый сустав и мышцу. Разогреваю их, чтобы не повредить во время интенсивной тренировки, но не сильно. Бег даст остальное.

Потратив на это четверть часа, задаю высокий темп и бегу по кругу, усиливая концентрацию Ки в ногах. Прогоняю по энергетическому контуру. Наращиваю скорость до предела, чтобы бежать быстро, но при этом долго не выдыхаться. Круги даже не считаю, ношусь до тех пор, пока лёгкие не начинают гореть огнём, а ноги и всё остальное тело — пылать от собственного жара.

За время моей пробежки часть тренирующихся под навесом сменяется. Новоприбывшая группа прислуги двигается сразу к снарядам под крышу, не желая потеть на солнце. Я же, прежде чем приступить к физическим тренировкам, занимаюсь растяжкой. Заняв место поближе к деревьям, использую Дыхания Леса.

С утра всегда, как учил отец, делаю зарядку. Набор простых упражнений, который дарит бодрость на целый день. А вот после пробежки надо тщательно растянуть тело. Для моей комплекции — это просто необходимость. Если не заниматься этим регулярно, я стану похож не на молодое гибкое дерево, а на старый, сухой и ломкий дуб, подсобивший мне в противостоянии практикам «Солнечного Ворона». Да и кончить могу также, одеревенев от неповоротливости собственной массы.

То и дело из-под навеса, где прислуга таскает тяжести, долетают смешки. Меня это даже забавляет. Интересно, над кем они смеются? Сейчас это и узнаю. Неспешно двигаюсь к ним, ощущая, как Ки вместе с кровью стремительно несётся по венам.

Тень сразу дарит сладостную прохладу.

— Посмотрите-ка, кто пришёл? — смеётся один из тренирующихся, не прерывая упражнения. — Это же Рен из разносчиков.

Молодой крепкий парень с непривычно светлыми волосами для столицы выполняет подтягивание на металлической круглой перекладине, протянутой между опорами крыши. Собранные в тугую косу волосы хлещут с каждым движением по спине.

— Твоя наблюдательность впечатляет, — я не остаюсь в долгу.

— Тридцать, — громко произносит стоявший у снаряда мужичок, худой и высокий, как тростинка. Его волосы уже тронула седина, а по внешнему виду и не скажешь, что он знаком с физическим трудом.

— Ты меня знаешь, а я тебя нет, — отвечаю первому, оглядывая скудное тренировочное снаряжение. — Может быть, представишься?

Ряд перекладин почти под самой крышей, где подтягиваются люди. Чуть в стороне параллельно земле закреплены брусья, и несколько человек делают на них отжимания, не касаясь пола. Мыски смотрят вперёд, а тело согнуто в поясе под углом.

— Акито, — протягивает мне ладонь, покрытую мозолями, светловолосый. — Я со двора каменщиков.

— Рен, — наши пальцы сжимаются, хватка у него крепкая, не уступает моей. — Из доставщиков.

— Я — Лихан из плотников, — говорит третий из компании, молчавший всё это время, и тянет руку.

Он низкого роста, но крепкий и широкоплечий. Его рукопожатие чуть слабее, чем у Акито, но очень сильное. Он продолжает:

— Тебя же недавно назначили. Смотри, не зевай. Не будешь укладываться по времени, выпнут обратно на внутренний двор. Если вообще не выгонят из прислуги, смотря, кому насолишь. Слыхал про того носильщика еды, которого казнили за воровство? — тихонько спрашивает он.

Точно, его упоминал Ямато.

— Да, а что с ним?

— А то, что знал я его. Не крал он ничего. Просто одной знатной особе из клана не понравилось, как он смотрел на неё. Вот и всё. Дальше сам думай.

— Лихан, как обычно, везде видит заговоры, — смеётся Акито. — Рена точно не выпнут, видел, как он круги по площадке нарезал. Кстати, а что у тебя с силой? — парень переводит на меня оценивающий взгляд. — Давай устроим дружеское состязание?

— Согласен, — улыбаюсь ему с азартом, — но на интерес — скучно. Поэтому победитель получит какую-нибудь награду.

Глава 23

— Какую? — оба сразу же внимательно смотрят на меня.

— Что-то не сложное, в меру ваших возможностей.

Я подзываю их ближе, и мы становимся плечом к плечу, образуя круг.

— Тоже мне соревнование они устроили, больше на сектантов за ритуалом похожи, — фыркает седой из их компании. — Ладно, Лихан, Акито, пойду я. Ещё увидимся!

Его уход вызывает у меня облегчение. Сразу мне не понравился, поэтому я и не захотел говорить ничего при нём.

— На деньги? — с алчным блеском в глазах предлагает Лихан.

— Нет, на услугу, — отметаю его вариант. — Вы что-нибудь сделаете для меня, если я выиграю, а если кто-то из вас…

— И что ты сможешь предложить? — с усмешкой перебивает Акито. — Лапши нам принесёшь?

— Ну почему же сразу лапшу. Как насчёт угощения, предназначенного для мастера павильона?

— Шутишь? — не верит Лихан. — Откуда ты его возьмёшь? Да и за такое нас выкинуть могут, а я своё место терять не хочу.

— Ну, воровать я ни у кого не собираюсь, как и объедки вам предлагать, — довольно улыбаюсь. — Повар у меня есть на кухне знакомый. Едой не обидит.

Собеседники молчат, оценивая мои слова. Наконец, Акито первым протягивает руку.

— Я в деле.

Накрываю своей огромной ладонью его, и Лихан неуверенно, но всё же повторяет жест своего товарища.

— Приступаем? — две пары глаз смотрят на меня.

— Сначала, чтобы мы были в равных условиях, хочу попробовать это упражнение, — указываю на перекладину. — Для чего оно?

В нашей деревне о таких тренировках и не слышали. Я больше брёвна таскал да с собственным весом занимался.

— Для спины. У тебя не должно возникнуть сложностей, вон какая глыба, — ухмыляется Акито.

— Ты же делал? — смотри на Лихана, он качает головой.

— Тогда раз решили соревноваться, давай тоже вместе с Реном. В зачёт не пойдёт, — подначивает его Акито. — Тоже разомнёшься.

Я выбираю самую высокую перекладину и запрыгиваю на неё, Лихан виснет рядом. Пытаюсь подтянуться, чувствую, как волна напряжения прокатывается по всему телу, но едва получается согнуть руки в локтях. Непривычное упражнение.

Лихан пыхтит рядом, но уже делает несколько повторений. Акито аж заливаются, а седовласый сдержанно хихикает в руку. Он далеко не ушёл, а прилип к другой группе прислуги. На его лице блестят хитро глаза. Не очень приятный тип. Так и веет от него подлостью. Надо быть с ним повнимательнее.

— Ну, что сдаешься? С первого раза не получится! — подначивает меня Акито, Лихан тем временем уже минует десять повторений, считает он сам.

Это мы ещё посмотрим!

Я так и не спрыгнув на землю, продолжаю висеть на железке.

— Говоришь для спины?

— Ага и спину надо использовать для подтягивания, — Акито становится передо мной и демонстрирует подтягивание на воздухе.

Прогоняю Ки по телу, направляю в узлы силы на спине, включаются мышцы и делаю первый медленный подъём. Второй уже идёт увереннее. Я понимаю, что упускал. Два десятка повторений даются несложно, а вот над последним приходится попотеть.

— Тридцать, — спрыгиваю я, почти догнав Лихана.

Над последней десяткой он пыжился пуще моего.

— Да, он сделал тридцать, — шипит недовольно седовласый, поглядывая со стороны.

— Мы видели, — прирывает его Акито. — Ушёл от нас — не лезь!

Седовласый кривится и отворачивается. А каменщик продолжает:

— Сделаем несколько упражнений. Предлагаю начать с отжиманий на одной руке. Кто победит в двух из трёх, тот и…

— Победил? — улыбаюсь я.

— Ага, — щерится Акито. — Если у каждого будет по одной победе, устроим финальное соревнование.

Мы падаем на плитку головой друг к другу, образуя трёхконечную звезду. Сначала упираемся обеими руками. Акито объясняет правила:

— Делаем по пятьдесят, потом меняем руку и так пока двоё не сдадутся! — в его глазах читается уверенность, но с отжиманиями я хорошо знаком.

Одно из излюбленных наказаний отца. Бить он нас никогда не бил, а вот физически мог прокачать за непослушание. И в основном все эти наказания доставались мне. Лин была слишком хороша и умна, чтобы попадаться. А я как старший брат часто её прикрывал.

Мы начинаем отжиматься. Акито старается изо всех сил. Лихан пыхтит рядом, но уступает нам. Так что основное соревнование происходит между мной и каменщиков.

Поначалу идём вровень, но после первого круга, когда возвращаемся на правую, соперник начинает потихоньку сдавать. На левой я уже обгоняю на десять повторов. Течение Ки сладостно струится через точки насыщая каждый мускул энергией. Оба парня от меня не отстают, используют внутреннюю энергию.

Акито слабее меня, но не сильно, он стоит на пике десятой ступени Каменного Карпа. Лихан на девятой ступени, но он отличие от друга только перешёл к новому витку развития.

— Сдаюсь! — пыхтя падает Лихан первым на пол. — Вы победили.

Каменщик так просто не сдаётся и продолжает отжиматься, не смотря на значительное отставание. Мне тоже тяжело, но я всё ещё впереди. Акито не выдерживает и падает на пол.

— Твоя взяла, Рен, — вздыхает он. — Очко в твою пользу.

Седой, нарисовавшись рядом, тут же вворачивает едкое замечание:

— Считаю, что победа не честная, у Рена же выше вашей ступень.

— Вздор, — тут же рычит Акито, стреляя свирепо в умника. — На сколько? Даже если он уже на первой ступени Журавля, не думаю, что он шагнул далеко по ней.

— Как скажешь, — кривит губы умник и уходит к другой компании.

— Кто это? — перевожу дыхание, ещё лёжа на полу.

Акито поднимается.

— Да, один местный болтун — Фаро, лучше при нём лишнего не говори. Липнет ко всем, да уши греет,а если кто-то что-то не так говорит… — он показывает бегущего человечка двумя пальцами.

Понимаю намёк. Доносщик. Ставлю для себя галочку, его противную рожу я запомнил.

— Ну, что вы ещё не передумали? — настаёт моя очередь подначивать парней.

— Ха, да я только разогрелся, — манит Акито меня за собой.

Мы идём в дальний угол. Здесь никого нет. На полу стоит ряд весьма странных снарядов они чем-то напоминают скалку, которой матушка управлялась с тестом. Только вместо крутящейся деревяшки на железный толстый прут надета увесистая каменная болванка.

Акито подходит первым и присаживается подбирая нам одинаковые, попутно опять смиряя меня взглядом.

— Думаю вот эти подойдут! — он хлопает по шершавому камню. — Предлагаю два упражнения, сгибание в руке и подъём над головой. С какого начнём?

— Да, давай с первого, — мне не сильно важно.

— Вот и отлично.

Акито объясняет подробнее, как выполнять упражнение. Мы становимся друг к другу лицом, подготовив снаряды. Присаживаемся и поднимаем. Берёмся хватом снизу, чтобы было удобнее сгибать руки. Надо коснуться камнем до груди, а потом разогнуть максимально, касаясь ног. Спина должна оставаться ровной.

По Акито видно, что он взял вес на гране возможностей, а вот мне он таких сложностей не доставляет, как и Лихану. Первые десять повторений. Дальше я уже начинаю ощущать ноющие мышцы рук и спины. Пот течёт по лбу, попадая в глаза и рот. Акито не жеалет уступать нам с Лиханом и до тридцати мы идём вровень. Я специально не тороплюсь, выполняю каждый повтор прогоняя Ки по телу, концентрирую в местах большой нагрузки.

Ни разу ещё я не занимался подобными упражнениями и с такой интенсивностью.

— Вот же демон, — рычит Акито, рукоятки скользят по вспотевшим пальцам.

Он роняет тяжесть успев широко расставить ноги.

— Проиграл, — его злость быстро уходит.

Мы с Лиханом продолжаем. Его лицо красное, движения сильно замедлились, но он не сдаётся, как и я. Делаем вместе очередной повтор. Мышцы чувствую плохо, они превратились в ноющие болезненные ядра. Несколько рывков Лихана, но ему так и не удаётся согнуть руки, я же с большим трудом дотягиваю до груди и стараюсь опустить тяжесть плавно. Не выходит. Болванка хлопает меня по ногам.

— Это случилось в первый раз, — фыркает Лихан, беззлобно. — Никто не мог одолеть меня в этом упражнении из внутреннего двора до сих пор.

— Значит теперь я самый сильный, — скалюсь победно и осторожно опускаю снаряд на землю.

— Нет, конечно. Не все участвуют в таких молодецких забавах. Уверен, что старший каменщик и скалу поднимет, но думаешь это ему нужно? — вздыхает Акито, присаживаясь на лавочку.

— Кстати я победил. Два упражнения за мной, — напоминаю я, присаживаясь рядом.

— Ага и что мы тебе теперь должны? — Лихан опускается к нам на лавку.

— Я пока ещё не решил, — пожимаю плечами. — Подумую.

После небольшой передышки, мы продолжаем, но уже не в виде соревнования, а для тренировки. Мои новые знакомые, показывает мне много интересных упражнений, которые задействуют непривычные мышцы, а у меня потихоньку начинает выстраиваться план для дальнейших тренировок. Не все будут мне полезны, но часть я обязательно использую.

Во время тренировки изучаю имеющиеся здесь снаряды. В основном это утяжелители сделанные из камня, дерева и железа разных форм и размеров, но подходящих под мою задумку здесь нет.

— Акито, я придумал, что хочу от тебя, — подхожу и хлопаю каменщика по плечу.

— И что же?

На объяснение уходит не много времени. Котелок у моего нового знакомого варит. А придумал я утяжелители по форме похожие на кастеты, пусть у меня пока нет подходящего оружия, но тренироваться мне это не помешает. В кулачке это тоже будет полезным.

Несколько часов за тренировками пролетают незаметно, у моего нового знакомого ещё есть свои дела. Как и у меня. Мы выходим с тренировочного двора и расходимся, каждый по своим делам.

Я не забыл предложение Торрика. Выкроил время для рисования и подготовил несколько картин. Покинув Академию погрузился в бурлящий жизнью город. Прогулки доставляют мне удовольствие. Уже привык к морю людей наполняющему улицы, но по-прежнему выделяюсь среди них, как смотровая башня.

Редко в столице можно встретить хоть кого-то моего роста и телосложения. В этот раз мне повезло, засмотревшись на представления уличного артиста, который развлекал публику жонглированием факелами, я зацепил здоровяка.

Поворачиваюсь и с неглубоким поклоном говорю:

— Простите!

— Надо же, — звучит раскатистый бас. — В этом городе хоть кто-то знает меры приличия.

Я поднимаю взгляд и непривычно встречаю два серых глаза прямо напротив меня. С боку смотрит ещё три пары глаз.

— Не напрегайся парень, — хлопает меня по плечу здоровяк, моего роста. — Всё в порядке, меня тоже прошу извинить, видимо мы засмотрелись на одно и тоже.

Его кожая непривычное светлая, словно никогда не видела солнца. Здоровяк не один, но он один моего роста. Троица его спутников таких же бледнолицых чуть уступают мне ростов, но превосходят всех окружающих.

Разговор у нас не завязывается. Они идут по своим делам, а я отправляюсь в «Медвежью берлогу».

Торрик встречает меня без особых эмоций. Однако увидев десяток картин, который я выкладываю из заплечного рюкзака, сразу меняется в лице.

— Неплохо, — чешет густую бороду Торрик. — Сколько ты за них хочешь?

— А сколько ты за них дашь?

Мы обсуждаем цену. Торрик предлагает небольшой задаток за картины, а после того как он продаст их по хорошей цене, отдаст мне остальное за вычетом своего процента. Я сомневаюсь, мы не так хорошо знакомы, но всё же решаюсь попробовать и напоминаю про своё оружие.

— С кастетам за предложенную тобой цену, пока ничего не нашёл, — рассматривает картины похожий на медведя торгаш. — Я ищу разные варианты, заглядывай ко мне, возможно в следующий раз смогу тебя порадовать.

— Обязательно загляну, теперь ты мне должен за картины, — забираю мешочек с луниками.

— А не люблю оставаться в долгах, — Торрик бережно сворачивает картины.

Каждый холст Торрик оценил в пять серебряных монет, как предоплату. Посмотрим, сколько он за них сможет выручить. Уже на выходе он окликает меня.

— Рен, а есть что-то полезное для Пути. Мы же с тобой говорили, помнишь? — с надеждой смотрит он на меня.

— Пока нет, но возможно скоро появится, — говорю я и сам надеюсь на собственные слова.

Картины рисовать я никогда не перестану, но это дело больше для души. Для заработка нужно что другое, более дорогое.

Вернувшись в Академию, переодеваюсь и хочу отправиться в рощу для медитации, но в мою дверь раздаётся стук. Открываю. Перед глазами показывается встревоженное лицо Эфы.

— Рен, скорее пойдём тебя ищут! — сбиваясь выдаёт девушка.

Глава 24

— Куда? Кто ищет? — засыпаю её вопросами, пока мы спешим на двор доставки.

— Старик Дайлон — наш главный. Сказал срочно привести тебя!

Я перебираю в голове возможные прегрешения. Ни одного не могу припомнить. Во время работы ни с кем не конфликтовал, ни одну из доставок не просрочил. Что же такое случилось?

На дворе доставки всё так же нескончаемыми потоками течёт прислуга, и через минуту мы заходим в комнату Дайлона. Грузный пузатый мужчина сидит за столом и скалится, словно голодная собака на цепи.

— Рен, демоны тебя задери! — сходу взрывается он. — Не знаю, что ты там натворил, но один из старших библиотекарей возжелал увидеть твою физиономию!

Он с размаху хлопает ладонью по столу и продолжает испепелять нас обоих глазами.

— Парень ты неплохой, а я ведь только хотел окончательно тебя закрепить за кухонным двором… — Дайлон бросает взгляд в сторону Эфы. — Он же справляется?

— Да, господин, — глубоко кланяется девушка. — За это короткое время он отлично зарекомендовал себя. Ни одной жалобы на него не поступало.

— Разберись с этой проблемой, — фыркает он и протягивает мне записку. — Или я разберусь с тобой!.. Без спокойствия у меня на душе, места тебе не видать. Будь ты хоть трижды так хорош, как тебя расписывает Эфа.

Я читаю содержимое.

'Срочно пришлите ко мне Рена! По приходу пусть назовётся, стража проводит его.

Старший библиотекарь Зеф'.

В раздумьях, словно во сне, я добираюсь до центральных ворот высокой башни. Стража сопровождает меня в комнату, куда Бао заносил той ночью ящики с отобранными документами. Он как раз стоит на коленях в углу, уткнувшись носом в стену, как нашкодивший ребёнок.

— Эй, с тобой всё в порядке? — окликаю его на ходу. — Бао, что случилось?

— Прости, Рен, я всё рассказал Зефу! — чуть ли не плача, скулит он.

— Да, что ты рассказал? — искренне не понимаю я.

— Молодой человек, — дверь открывается, и в щель просовывается высохшее, как пергамент, лицо. — Заходите. У меня есть к вам серьёзным разговор.

Спокойно прохожу в комнату, и старик указывает жестом на стул, предлагая мне сесть.

— Воды? — он притрагивается к кувшину, но я молча качаю головой, чуя какой-то подвох.

Старик молчит, видимо, ожидая, что я начну нервничать и первым нарушу тишину. Спокойно жду, пока он сообщит, зачем позвал меня.

— Хорошо! — наконец, произносит он с улыбкой. — Хотя бы у тебя хватает решимости не падать в обморок, точно изнеженная девица, — последние слова сопровождает презрительный взгляд в сторону закрытой двери, на другой стороне которой должен стоять Бао.

В следующий миг на столешницу падает несколько знакомых мне книг учёта. Они подписаны лично моей рукой.

— Этот баран, — Зеф тыкает мне за спину, — хотел присвоить твои заслуги себе. И у него даже мозгов не хватило всё хитро обставить. Или совести честно признаться. Его кривые закорючки и иероглифами сложно назвать. Я видел несмышлёных детей, который пишут разборчивее! — ворчит собеседник.

Своей прямой и грозной манерой поведения он больше напоминает мне лидера артели лесорубов, чем руководителя библиотеки.

— Заслуги? — непонимающе уточняю я.

— Да, ты справился лучше, чем кто-либо мог ожидать, — старик открывает одну из книг. — И где ты этому научился? Молвят, ты из деревни с самой окраины Империи, верно? А отсортировал и оформил всё так, будто полжизни на складе у торговцев провёл.

Зеф явно хорошо осведомлён. Значит, прежде чем вызывать, раскопал всю информацию обо мне.

— Всё благодаря моим почтенным родителям, — с символическим поклоном отвечаю я.

— Правильно, к предкам нужно относить с почтением, — одобрительно кивает он. — Итак, парень, у меня к тебе есть скромное предложение. Ты же, наверняка, приехал в столицу из-за денег, верно? — Зеф постукивает пальцами по столу. — Полностью перевести тебя в библиотеку не получится, по крайней мере пока. Единственное, что могу предложить, — забрать половину твоих смен в библиотеку. Меня интересуют ночные.

Нельзя не признать, что, несмотря на многие недостатки сложившейся системы, даже слугу нельзя принудительно кинуть на абсолютно иную работу. Всё же мы не рабы и имеем право выбирать, кем трудиться.

Эта мысли мелькают у меня в голове, пока я пытаюсь вернуть себе самообладание. А то на миг аж дыхание перехватило. Я ведь так рвался к знаниям, и они сами плывут ко мне в руки.

— Сынок, что молчишь? Язык проглотил? Я дважды предлагать не буду, — хмурится он и хлопает книгой. — Простолюдинам редко выпадает честь служить в центральной библиотеке Империи, и не сомневайся, это именно честь. Наша библиотека — крупнейшее хранилище знаний во всей Империи. Именно благодаря нам знания предков не утрачиваются, а преумножаются, — несколько высокопарно завершает старик.

Поднимаюсь из-за стола и выполняю глубокий поклон.

— Спасибо, господин, за такую возможность. Я с радостью приму ваше предложение, — разгибаюсь и смотрю в его блёклые глаза. — Я вас не подведу!

— Сядь, не торопись, — жестом Зеф возвращает меня на место. — Поболтаем немного.

Это «немного» растягивается почти на два часа. Сначала библиотекарь расспрашивает меня о семье и причине, по которой я приехал в столицу. Ответ, правда, он уже дал сам, но я лишь подтверждаю. И лжи в моих словах нет, я уже понял, что в сердце Империи крутятся совершенно другие деньги. Есть и более важная причина, но о Лин ничего не говор. Даже если и подниму этот вопрос, то позже.

После нашей беседы по душам он уже переходит к делу и кладёт передо мной пару листков. Суть тестового задания та же — самостоятельно составить списки. Для меня это несложно. Помогая матушке, я неоднократно фиксировал перечень имеющихся у неё ингредиентов, и она научила меня отбирать их по качеству и свойствам. Выделять общие признаки и особенности. Систематизировать информацию так, чтобы в дальнейшем облегчить себе работу. Проводя перепись учеников, я сделал примерно то же самое.

— Тогда следующей ночью жду тебя здесь. Будешь работать в паре с Бао, чтобы избежать ненужного внимания от ночных посетителей. Члены кланов не очень любят видеть простолюдинов там, где не положено.

Договорив, собеседник пишет короткое послание, сворачивает его в рулон, капает сверху сургучом и придавливает печаткой с пальца. — На, передашь это толстяку Дайлону. Свободен! А этому балбесу Бао скажи, чтоб зашёл ко мне.

Удивлённый и весьма воодушевлённый покидаю комнату Зефа.

— Прости, — продолжает причитать стоящий снаружи бедолага. — Я не хотел, чтобы тебя наказали. Просил господина…

— Вставай, — хватаю его под руку и рывком поднимаю на ноги. — Тебя господин Зеф зовёт. И кончай плакать, всё в порядке.

Придерживаю парня, пока он приходит в себя. Ноги у Бао онемели и подгибаются, словно соломой набиты.

— Правда? — Бао смотрит на меня, хлопая глазами.

Так и хочется дать оплеуху этому размазне за малодушие, но сдерживаюсь. Не хватает ещё вылететь из Академии.

* * *

С этого дня моими излюбленными местами становятся центральная библиотека и тренировочная площадка. Начинается новый этап моих тренировок. Наблюдая в бесчисленных поручениях за практиками, которые не только отрабатывают удары, но и нередко проводят учебные поединки, черпаю для себя много нового. Постепенно, шаг за шагом начинаю формировать свой собственный боевой стиль. Точнее, его намётки.

Работа в библиотеке несложная. Первая же смена в архивах помогает мне определить для себя ночную норму, которая позволит мне избежать лишнего внимания. Остальное время провожу за учебниками. Хоть мне и доступны лишь первые этажи, хранящие, в основном, общие знания о мире, но только здесь я начинаю понимать, насколько глубоко моё невежество.

Книги помогают и в практике Пути. Библиотека хранит все знания нашей Империи, если верить Зефу. А на первых этажах хватает начальных руководств для кланов, в основном, написанных для детей и подростков, но даже они кратно превосходят всё полученное с помощью Лин от Мастера Вэнга.

Серьёзно помогает мне хорошая память. По крохам жадно собираю самые важные знания. Как голодная птица, тащу их в своё гнездо и переношу на бумагу. Каллиграфия становится ещё одной привычкой, а мой словарный запас растёт так же стремительно, как уровень Ки гениальных адептов. Правда, взлетают и мои расходы на свитки с чернилами, но тут ничего не поделать. Жалованье для того и создано, чтобы его тратить.

По списку книг мне удаётся собрать остальные послания от Лин. И чем позже была сдана книга, тем тревожнее оставленное сестрёнкой сообщение. Она словно мечется между землёй и небом. Обрывистые весточки не несут отчётливой идеи, но подтекст легко уловить. Всё чаще Лин говорит о том, что мир, к которому мы привыкли, и тот, что она познала здесь, очень сильно отличаются. И чаще всего не в лучшую сторону.

Шифр знаем только мы с ней, но она даже в нём изъяснялась витиевато и запутанно, словно боялась, что это может вскрыться. Это заставляет мне тревожиться ещё сильнее.

День за днём, неделя за неделей я двигаюсь крохотными шагами к следующему мелкому шагу — второй ступени Журавля. В то же время мне кажется, что я топчусь на месте.

Для отработки я выбираю одну из множества техник, подходящих мне по стилю. Хвататься сразу за всё глупо, когда я даже не могу полностью овладеть одной.

На это решение мне сподвигает мудрость, услышанная от одного из наставников. Мастер Ли бесстрастно взирает на учеников, пока я раскладываю судочки с едой, и произносит:

— Многие из вас думают, что достаточно получить доступ на верхние этажи библиотеки, и вы сразу вприпрыжку помчитесь по Пути. Что может быть проще, чем прочитать сотню техник? С таким арсеналом, кто сможет вам противостоять? Что ж, услышьте меня. Я не боюсь того, кто изучил десять тысяч различных ударов. Я боюсь того, кто изучил один удар десять тысяч раз. Только настоящее мастерство откроет вам Путь во всём его великолепии, а не наскоро усвоенная прорва техник.

Его слова надёжно заседают у меня в голове.

Крепче камня — одна из усиливающих техник. Как должно быть очевидно из названия, позволяет сделать тело крепче самой прочной породы. Не навсегда, конечно, а в миг, когда это особенно необходимо. И всё же что-то я упускаю, поверхностное восприятие и отсутствие возможности задать вопросы имеет свои недостатки. Главная же проблема — отсутствие у меня фундамента, понимания базовых вещей. Сказывается тот факт, что я — самоучка. А книги доступные мне в библиотеке не могут заполнить всех пробелов.

Каждый раз, практикуясь в этой технике, я ощущаю, как тело чрезмерно перенапрягается, а порой даже страдает. В то время как опытные практики, делающие это легко и непринужденно, едва устают от долгих часов беспрерывной отработки. В чём моя ошибка? Неизвестно.

Где же ты, сестра?

Во время выполнения поручений мой взгляд устремляется в глубь Академии, где друг над другом нависают центральные дворцы павильонов.

Наверное, она где-то там в Имперском средоточии практиков, окутанных мистикой и историями, больше похожими на сказки. К той вершине стремилась Лин, так же, как и я сейчас, только преследуем мы разные цели.

В один из дней меня отправляют в новое место, где проживают ученики Академии. Оно отличается от привычных мне, ведь большая часть знатных расселилась на клановых территориях — усадьбах разного размера в зависимости от достатка. Некоторые похожи на целые дворцы. Это же жильё больше напоминает казармы.

Узнавая дорогу к управляющему, который заказал на кухне еду, расспрашиваю нескольких молодых парней. У них нет присущей знати заносчивости, но всё равно говорят с неохотой. Есть и исключение. Один рыжий болтун по имени Киф вываливает на меня целую прорву полезной информации, словно давно хотел выговорится.

Он здесь уже пятый год и прибыл сюда, как и Лин из далёкой деревеньки. Вначале учился вместе с моей сестрой, но через полгода обучения их пригласили на специальный экзамен. Киф его не прошёл, а вот сестра попала в особую группу — лучшие из лучших среди «звёздных детей». Говорили, что их готовят для личной Гвардии Императора. Эти отборные ученики проходят обучение в последнем павильоне Академии, что носит имя «Бескрайнее Небо».

Ещё одна серьёзная зацепка. Благодарю за рассказ и отправляюсь к управляющему.

— Обрати внимание на наставника Вейдо. Он принимает экзамен и сопровождает счастливчиков в последний павильон, — на прощанье говорит мне Киф.

Спустя несколько дней спешу на одну из уже привычных доставок к наставнику Каину во второй павильон, который вырабатывает в практиках физическую силу, когда моё внимание привлекает их тренировка. Гляжу на пояс, где крепятся песочные часы, и вижу, что времени у меня ещё достаточно. Чуть сбавив шаг, наблюдаю за занятием. Тем более сам мастер Каин находится на тренировочной площадке.

Два десятка учеников в дорогих тренировочных одеждах закрепляют плиты и ломают их усиленными с помощью Ки ударами. Это повторяется раз за разом. Команда. Неровный грохот атак, камни трещат и опадают, и всё начинается заново. Наставник Каин — худощавый жилистый мужчина, как и большинство практиков. Его длинные волосы уже тронула седина, а глаза чуть туманны. Он ходит между рядами с прямой спиной и делает замечания. Порой очень едкие.

Его слова задевают одного из юных практиков. Парень в одежде чёрно-белого цвета, хмурится и обращается к наставнику. Он трёт нос с горбинкой, на миг его губы трогает едва заметная усмешка, но сразу же исчезает.

— Наставник Каин, разрешите высказаться? — изображает он поклон.

— Говори, Флем, — учитель смотрит на него холодно, явно не рассчитывая услышать ничего путного.

— Простите меня за дерзость, но разве ради этого наши кланы отправили всех нас в Императорскую Академию? В павильонах сект можно узнать гораздо больше за несколько месяцев, чем мы здесь узнали за год.

Я вспоминаю слова Мастера Ли.

— Вопроса я всё ещё не услышал, — Каин оглядывает окружающих, которые навострили уши в наступившей тишине. — Для чего клан отправил тебя сюда, мне не известно, но ты можешь узнать это у своего отца. Если хочешь ещё что-то сказать, говори прямо.

— Простите, — Флем смотрит по сторонам, словно выискивая поддержку. — Разве мы недостаточно отработали технику Крепче Камня? Возможно, нам пора изучить, что-то более…

— Достаточно? — обманчиво тихо звучит голос Каина, явно давая возможность вопрошающему передумать. — Ты сказал: «Достаточно»?

— Да, наставник, — Флем бледнеет, но не уступает.

— Отлично, я бы мог преподать тебе болезненный урок, но, чтобы ты и подобные тебе не болтали больше чушь, сделаю его показательным для всех, — его голос разносится над всей площадкой. — Выстраивайте снаряды в ряд.

Незамысловатое устройство, похожее на кузнечные тиски, позволяет вертикально закрепить специальные квадратные плиты, а также отрегулировать их по высоте для удобства отработки ударов. Сменные пластины, сложенные стопками в зависимости от прочности, находятся позади этих незамысловатых снарядов.

Ученики попарно носят их, выполняя приказ наставника. На первый взгляд простое устройство имеет хитрость, оно может сцепляться с другим позволяя разместить плиты одна за другой вплотную.

— Живее! Уже полдень скоро, а вы всё ещё не проснулись! — подгоняет наставник.

Получается длинный ряд в четыре десятка снарядов. Наставник пока отходит к шатру, стоящему у края площадки и вскоре возвращается. Приготовления закончены. Он поднимает руку с тканевым браслетом.

— Знаете, что это? — звучит его вопрос.

Похожий браслет использовался в моём кулачном бою против Гора.

— Чтобы вы потом не использовали в качестве отговорки мой этап развития, я ограниченно использую Ки. В вашей группе самая высокая — пятая ступень Этапа Журавля. Мне хватит и второй.

Ученики воодушевлённо шумят, а я радуюсь, что мне выпала возможность увидеть демонстрацию силы наставника. Это первый раз почти за месяц работы разносчиком.

— Дело не в том, сколько в тебе силы, а в том, как ты её используешь, — говорит наставник Каин, подходя к снаряду. — Встаньте у меня за спиной.

Ученики послушно выполняют указание.

— Теперь смотрите внимательно. Повторять я больше не буду, а за глупые вопросы накажу.

Я ощущаю возросшую энергию, текущую в Каине неторопливо, словно медленная река. Он не принимает никаких стоек, а из положения, в котором стоял, делает резкий и едва заметный удар, выставив два пальца. От наставника даже звука не идёт. Пальцы погружаются в камень, и он отдёргивает руку в мгновение ока.

Сердце не успевает сделать удар, как первый десяток каменных плит разлетается, превратившись в мелкую крошку. Облако зернистой пыли поднимается над площадкой. Ещё полтора десятка разваливается на более крупные камни. Размер обломков увеличивается с расстоянием от наставника. Пятнадцать же остаются внешне целым, но место, где я стою позволяет мне рассмотреть, то, что не видно ученикам. Последняя плита имеет небольшое отверстие, куда как раз поместятся два пальца.

Крепче Камня не просто защитная техника, её можно использовать и для атаки.

— Вопросы ещё имеются? — голос Каина быстро наводит порядок среди учеников.

Никто не решается ответить. Все ещё заняты изучением последствий удара.

— Раз вопросов нет, приведите площадку в порядок и продолжайте тренировку! — наставник разворачивается и неторопливо идёт в шатёр.

Среди учеников поднимается новая волна шума, когда они начинают разбирать уцелевшие плиты. Пока я неторопливо топаю к шатру, тренировка стремительно возвращается в прежнее русло. Снаряды на местах, а отработка ударов начинается с удвоенной силой.

Попытка одного из учеников вызывает у остальных визгливый смех. Высокий парень не смог разбить толстую прочную плиту.

Заводилой на удивление оказывается не парень, а красивая девушка с пепельно-русыми волосами, свитыми в тугую косу, чтобы не мешала во время тренировок. Насмехается она над широкоплечим парнем. Голый по пояс он уступает мне в габаритах, но выглядит таким же крепким, как придорожный валун.

— Да даже деревенщина справится с этим. Вон, смотри, какой здоровый носильщик. Готова поспорить, он сломал бы эти плиты, — подначивает его красавица, находя поддержку в смешках окружающих.

— Это же Рен с кухни, — пищит какая-то девица из толпы, — этот громила еду в одиночку доставляет. Он же из прислуги, а селян в Академию не берут, как бы не были они крепки. Вот и пашет, Ренчик, как почтовый ослик.

С трудом удерживаю маску спокойствия на лице.

— Вот сейчас и проверим! — рычит осмеянный здоровяк и поворачивается в мою сторону.

— Мако, я же пошутила, ну кто его сюда пустит⁈ — заламывает руки всё та же пигалица с пепельными волосами.

Задетого парня уже не остановить. Он подходит к краю тренировочной площадки.

— Эй, носильщик⁈ — Мако почти приближается ко мне, и, несмотря на свой рост, которым он выбивается среди остальных учеников на площадке, всё ещё смотрит снизу вверх. — Силёнку не хочешь испытать?

— Я не против, господин, — выполняю неглубокий поклон, согласно уставу Академии.

Слава богам, что с моей поклажей за спиной не нужно каждому кланяться в ноги.

— Но нам не позволено ступать на тренировочные площадки без разрешения старших, — продолжаю я.

— Разрешение у тебя сейчас будет. Иди за мной!

В тени шатра за столом Каин изучает свитки, в которые я тут же жадно впиваюсь глазами. По бокам стоят два личных слуги, усердно работая опахалами.

— О, Рен! — он радостно поднимает на меня глаза и тут же кривит губы, замечая моего спутника. — Ты доставил мои любимые рисовые шарики и тушёную говядину?

— Да, господин Каин, — хлопаю себя по поясу, где песочные часы продолжают ронять крупинки. — Всё тёплое, только с печи.

— А кимчи не забыл?

— Никак нет, господин Каин.

Снимаю свой рюкзак и достаю его заказ. В руки наставнику не передаю, согласно местному этикету пищу принимает слуга. Тот заглядывает внутрь, иногда пробует, а только потом ставит перед мастером.

— Господин Каин, — сгибается ученик. — Разрешите обратиться!

— Ну, чего ты опять удумал, Мако? Я уже сыт по горло твоими выходками. Хотелось верить, что главный наследник Северного Ветра будет куда перспективнее. Тебе бы одно — померяться с кем-нибудь силой. Ты не в захолустной секте! — наставник бьёт по столу, словно в колокол, но его удар высвобождает Ки настолько точечно, что даже тарелка не вздрагивает. — Говори уже! Если опять какую-то дурость замыслил, прикажу тебя высечь палками и не посмотрю на твой статус.

Здоровяк Мако сглатывает подступивший к горлу ком и всё же выдаёт:

— Разрешите доставщику Рену ступить на тренировочную площадку⁈ — он чеканит слова, не разгибая поясницы, лишь глаза устремлены на мастера.

Наставник расплывается в довольной улыбке.

— Вот говорю же, давно пора тебя высечь! — рычит старший практик. — Согласен, Рен?

Его цепкий взгляд впивается в меня.

— Да, господин, я согласен.

Мако бледнеет, а у меня по нутру разливается тепло. Испугался, заячья душа⁈

— Я согласен ступить на площадку. Хочу испытать свою силу.

Ученик еле слышно выдыхает. Глаза наставника задорно блестят.

— Ещё один нашёлся. Слышишь меня, Мако, вы, два сапога — пара. Нашёл себе дружка. Ладно, дай-ка мне сюда эту вещицу, Рен, — он тыкает сухим пальцем в мой пояс.

Миниатюрные часы — это единственное, что могло его заинтересовать. Наставник встряхивает их, и все песчинки мгновенно оказываются в одной половинке сосуда.

— На вот, держи. У вас времени на свои юношеские забавы, покуда падает песок. Не успеете, высеку обоих, а теперь не мешайте моей трапезе.

Он достаёт палочки и с наслаждением открывает контейнер с едой. Мы начинаем отходить, когда наставник окликает Мако:

— И только попробуй мне угробить Рена! Лучший доставщик на внутреннем дворе. Кто мне ещё за половину отведённого срока принесёт мою еду⁈

— Понял, господин Каин, — выполняет глубокий поклон в сторону шатра Мако.

Я первый раз за свою службу в Академии ступаю на тренировочную площадку в чертогах Павильона. Меня наполняет сила, а нас встречают радостными криками.

— Готов показать на что способен, деревенщина⁈ — толкает меня локтем в бок ученик.

Встряхнув кулаками, еле заметно улыбаюсь.

Давно уже готов.

Глава 25

Айко провожает взглядом несносного болвана Мако, который уже второй год обучения в Академии всё пытается её впечатлить. Главы их кланов даже как-то обсуждали возможность брака, и год назад она смогла бы принять такую участь. Однако отец после удачного назначения в командование армии смог вознести клан «Звёздного Ветра» ещё ближе к Небесам. Сейчас для неё такая партия выглядит насмешкой судьбы.

Внимание девушки привлекает этот нелепый высокий разносчик, который день ото дня сбивает ноги, доставляя еду по двум нижним Павильонам. Когда он ступает за ограждённую невысокими парапетом тренировочную площадку, посыпанную толстым слоем песка, всё вокруг замирает на миг. Даже вечно галдящие, как сороки, подружки стихают.

От пронзительных голубых глаз слуги всё внутри неё замирает, а через миг пульс учащается вдвое. Что-то надламывается в груди Айко. Такой привычный лёд, сковавший её изнутри, трещит с каждым ударом набирающего скорость сердца.

Тем временем Рен, этот мускулистый великан, приближается к ним, не как деревенщина, а как… Девушка даже не в силах описать его. Он подходит ближе и почтительно обозначает поклон.

— Приветствую учеников павильона Мастера Сонга, — его голос тих и спокоен, но она чувствует таящуюся в нём силу.

— Смотрите, даже невежа знает этикет. Как это забавно, — дерёт глотку кто-то из парней позади.

— Сейчас мы поглядим, Флем, — осаживает его Мако. — На что ты способен.

— Ну, уж прислугу я как-нибудь смогу уделать, — фыркает «шутник».

— Кто ещё хочет испытать себя в схватке с нашим любимым разносчиком Реном? — неожиданно для себя Айко добавляет непривычный эпитет.

— С чего это он вдруг стал любимым? — рычит кто-то из парней.

— Ну, мне он всегда еду вовремя приносит, — вступается за Рена одна из подруг Айко в красивом небесно-голубом тренировочном ханьфу.

— Тихо, — повышает голос Мако. — Давайте уже готовить снаряды.

В забаве решают поучаствовать несколько девушек и десяток парней из всей группы практикующих. Рену достаётся крайний снаряд, ближний к открытому шатру наставника Каина. Тот поглядывает в их сторону, уплетая доставленное блюдо.

Происходит это по воле Флема, которому кажется забавным, если разносчик опозорится не только на глазах учеников, но и учителя. Хотя сама Айко ничего весёлого в этом не видит. Слуга хоть и ступил на Путь, но далеко по нему не продвинулся. В чём тут потеха — унижать слабого?

Айко решает воздержаться от участия и примерить на себя роль судьи.

— Первый раунд! — она взмахивает рукавом своих вышитых звёздами одеяний.

Тринадцать ударов звучат почти синхронно. Ровно так наследники аристократических семей делали прежде во время бесконечных тренировок. Задача, поставленная наставником, отработать скупые, но точные движения, лишённые всяких излишеств. Они ни к чему, когда требуется уничтожить… в данный момент всего лишь плиту. И всё же такие удары способны смять доспехи вместе с их содержимым.

Тринадцать?

Айко проходит мимо рядов, считая участников и смотря на результаты. Короткостриженная девица из какого-то горного клана оставила лишь трещину на плите.

— Выбыла, — констатирует «судья».

Двигаясь дальше, она перепроверяет себя. Источников звука должно быть четырнадцать, но как же её острый слух мог пропустить ещё один удар? Или этот неотесанный великан не справился?

У всех остальных участников плиты треснули на несколько частей, кроме Мако и Флема. Первый раздробил преграду аж на десять кусков, а второй — на восемь. Когда же она добирается до Рена, её удивление растёт ещё больше. Сосчитать то, что осталось от плиты носильщика, весьма сложно. Мелкие осколки конусом разлетелись по земле, почти достав до соседнего снаряда.

— Случайность, — отмахивается Флем.

— Совпадение, — вторит ему Мако.

Айко едва удаётся сдержать улыбку, хотя она сама не понимает, чему радуется. Зато чётко ощущает, как сердце необычайно звонко колотится внутри, когда она проходит мимо Рена.

— Следующий раунд! — взмахивает ладонью девушка.

На снаряды крепят новые плиты. Если остальные ученики помогают друг другу, как это заведено на тренировках, то Рен самолично топает до нужной стопки. Сам и крепит новую плиту в гордом одиночестве. Его результат впечатлил всех, но желающих помочь ему нет. Каждый боится уронить собственную репутацию, опустившись на уровень слуги. В эту секунду подобные опасения кажутся Айко полнейшей чушью.

Кулаки, напитанные Ки, гремят о каменные плиты.

— Да не может быть! — бросает Флем.

— Носильщик, это какой-то трюк? — злится Мако.

Рен хранит молчание. Лишь невозмутимо устанавливает новую плиту. Несколько человек выбывает.

— Бей! — командует Айко.

Каменный треск синхронно прокатывается по площадке.

— Глазам своим не верю, — выдыхает одна из девушек.

— Это какой-то розыгрыш⁈ — вертится на месте Мако, как шелудивый пёс в погоне за хвостом.

— Ты сжульничал! Он сжульничал! — надрывается Флем.

Рен вновь оставляет их без ответа. Всё так же равнодушно скидывает обломки и ставит новую плиту в снаряд. Ещё несколько участников сходят с дистанции.

— Бей! — звонко кричит Айко, чувствуя, как уголки губ растягивает улыбка.

Очередная серия ударов.

— Эй, Рен, в чём твой секрет? — не выдержав, спрашивает Мако.

— Рисовая лапша, господин, — отзывается тот. — Она очень полезна для тела.

— Какая, к демонам, лапша?!! — взрывается Флем. — Как ты это делаешь⁈ Признавайся! Приказываю!

— Эй, недоросли! — рявкает Каин, не отрываясь от еды. — На площадке сохранять тишину. Иначе я встану, а вы ляжете. Будем отрабатывать планку с плитой на спине. Всем понятно⁈

— Всё ясно, наставник! — за всех отвечает Айко и делает страшные глаза в сторону своих товарищей.

Напротив плит стоят всего шесть учеников.

— Бей!

Девушка с насмешкой поглядывает на Флема, а того аж корёжит от ярости. Губы подрагивают, на лбу испарина, а ненавидящий взгляд устремлён в широкую спину носильщика.

А всё потому, что в его плите зияет почти сквозная дыра. У снарядов остаётся всего трое. Мако тяжело дышит, покрытый потом. Флем дёргается, как припадочный. Рену… тяжело, но это заставляет её уважать парня ещё сильнее.

— Какой бы трюк ты не использовал, чернь, — цедит Флем, — дальше ты не пройдёшь.

— Шестой раунд, — в последний раз она взмахивает рукой, стараясь скрыть голосок внутри, который вопит: «Давай же, Рен, давай!»

В пронзительной тишине звучат громогласные удары.

Мако и Флему удаётся оставить лишь глубокие трещины — эти плиты ещё толще и гораздо прочнее.

Девушка спешит увидеть результат Рена. От центра плиты растянулась паутина трещин, словно рисуя карту речных каналов, но она неумолимо осыпается крупным обломками на землю.

А носильщик хватается за пояс и начинает кланяться, подходящему наставнику.

* * *

Моё тело дрожит и крутит от боли.

При каждой ударе я использовал Крепче камня и хоть внешне стараюсь оставаться спокойным, не могу утаить капельки пота на лбу и судороги. Наверняка, они заметны каждому. Мышцы спины и рук словно ножом режут. Вдобавок, время на моих песочных часах иссякло, а по тренировочной площадке к нам шагает наставник Каин.

Ни разу я ещё не нарушал устава Академии, и вот благосклонность столь достопочтенного практика обернётся для меня позорным наказанием — поркой. Неужели со мной обойдутся, словно с провинившимся дитём? Ну, что же, я готов понести наказание. Никто силком не заставлял меня выходить на эту площадку. Отец учил отвечать достойно за свои поступки.

— Рен, подойди-ка на минуту, — сухой рукой манит меня к себе наставник Каин. — У меня к тебе пара вопросов.

Флем злорадно скалится. Явно затаив дыхание, ждёт моей порки. Лично и с огромным удовольствием взял бы в руки плеть.

Наставник с неподдельным интересом расспрашивает меня, пока я ловлю несколько недобрых прищуров из толпы учеников. Мако даже не смотрит в мою сторону, его грустный взгляд устремлён на девушку, которая выступала судьёй. Зато Флем, посрамлённый в последнем раунде, пялится так, что умей он, сжёг бы меня на месте, и углей не осталось бы.

— Парень, — начинает разговор Каин, — ты явно не ноль в боевых искусствах. Вижу силу и зачатки умений, но то, что ты использовал, — он морщится, — это даже не техника, а лишь грубое её подобие.

— Спасибо, господин. Я пытался воспроизвести Крепче камня, но знаю далеко не все тонкости этой техники. Вернее сказать, совсем их не знаю.

Не говорить же ему, что в библиотеке тайком читал о ней.

— Именно об этом я и толкую! По внешним признакам, по одним лишь движениям рук зачастую невозможно понять все нюансы даже самой примитивной усиливающей техники. В ней полно того, что сокрыто от неопытного глаза.

Он смотрит на болтающих между собой учеников и продолжает с гримасой:

— Если бы ты смог попасть в Академию, а не в обслугу, уверен,рттттттттт у тебя было бы радужное будущее, но знаешь… — Каин поднимает сухой палец вверх. — Пусть это и противоречит общепринятым устоям, но не правилам. Так что, дам я тебе небольшую подсказку, и вскоре, возможно, мы повторим этот эксперимент.

Он кивает мне, а я кланяюсь в ответ. Приблизившись, Каин скупо объясняет про потоки Ки, которые надо направлять через акупунктурные точки — те самые средоточия силы, но делать это надо особым образом, по определённому маршруту, который и обозначает мне наставник.

— Свободен, — он хлопает меня по плечу. — На радостях не забудь свой рюкзак.

Про наказание по-прежнему ни слова, так что, поклонившись, я стремительно покидаю пределы тренировочной площадки. Каин же повышает голос и начинает наводить порядок среди увлёкшихся учеников.

Я уже бегу за следующим поручением. Снабжённые специальной техникой часы дрожат, сигналя, что меня ждёт новый заказ. На кухне меня лично встречает Ямато, чтобы передать новое блюдо. Попутно удивляется моей задержке, что случается весьма редко.

— Ты же был в павильоне Мастера Сонга? — щурится повар. — Что-то случилось?

Его цепкий взгляд падает на мои сбитые костяшки кулаков.

— Всё в порядке, мне представилась возможность ступить на тренировочную площадку.

— Я бы не назвал это «в порядке», — качает головой старик. — Тебе ли не знать, что гордость аристократов порой хрупкая, как хрусталь. Надеюсь, ты был осторожен.

Лишь киваю, прекрасно понимая его беспокойство.

Этой же ночью мнепредоставляется возможность опробовать советы Каина. На тренировочной площадке пусто, а меня охватывает предвкушение. Крепче Камня даётся куда легче. Если раньше я направлял Ки по телу бессистемно, почти наугад, то теперь точно знаю, куда и как надо послать энергию, чтобы получить оптимальный результат. Мои движения с каждым ударом по невидимому противнику становятся чётче и увереннее. Тело всё ещё страдает от непривычной нагрузки, но уже гораздо меньше.

Во время очередного взмаха вспоминаю странный взгляд представительницы клана «Звёздный Ветер». Айко так смотрела на меня, словно увидела что-то диковинное. Впрочем, в её глазах не было снисходительности, как при столкновении с чудной зверушкой. Это уже успех.

Для повышения эффективности тренировок я придумал себе особое снаряжение, а над его реализацией потрудился каменщик Акито — моя награда за победу в соревновании. Утяжелители из разных горных пород с металлическими ручками — подобие кастетов. Над оружием я размышляю уже долго и лучшего варианта для себя просто не нахожу.

По размеру мои утяжелители почти одинаковые, не сильно громоздкие, но разные по весу. Выглядят грубовато со стороны, зато хорошо ложатся в руку. Вкупе же с полноценной техникой — Крепче Камня — тело так и радуется возросшей нагрузке.

Во время редких прогулок в город я снова посещаю таверну, где остановился мой знакомец Хейран, потерявший сына. Хочу поделиться с ним полученной информацией и узнать, что же он там нарыл. Хозяин заведения, обрюзгший мужчина лет пятидесяти, скучающе зевает, когда я начинаю говорить. Делает вид, что меня не помнит.

— Здесь останавливался мужчина. Такой шумный, всё сына искал своего. И потом, вроде, что-то нашёл.

Вкратце описываю внешность торговца, чтобы оживить память хозяина.

— Знаешь, сколько тут бывает проезжих, — ворчит хозяин, уводя взгляд в сторону, и смотрит в глубь полупустого зала. — Всех и не упомнишь. Вроде не было такого. Давно это было?

Времени прошло много, но всё же он должен был его запомнить его. Хейран болтал со всеми. Да и мы уже с хозяином говорили о нём.

— Может, неделю, может, месяц назад, — я кладу луник на прилавок и медленно двигаю в его сторону.

— Нет. Всё равно не помню, — он недовольно цокает языком.

Пара серебряных монет развязывает ему язык. А расценки у него не меняются.

— Да, был тут один неугомонный торгаш, но, сам понимаешь, алкоголь многим сносит голову. Вот если бы ты про сына сейчас не сказал, то и не вспомнил бы, — хозяин чешет своё увесистое пузо. — Шумел тут долго, приставал с расспросами, обвинял всех и вся, а я ему говорил: «Не болтай лишнего!..»

Трактирщик замолкает.

— И что, договорился? — подсказываю я.

— Ага. Сначала пропал на несколько дней. Потом вернулся и начал по новой. Плёл такие байки, что одни демоны поймут, что с его головой случилось. Вот его вскоре стража и увела, — кривится он, аж глаз дёргается. — Хотя, сдаётся мне, не стража то была, а кто повыше. Может, и «Тени».

— Это ещё кто такие? — незнакомое название царапает разум.

Глава 26

Собеседник таращится на меня и недружелюбно бросает:

— Проваливай-ка ты отсюда да поживее!

Я уже готов схватить его за засаленный фартук и хорошенько шваркнуть башкой о прилавок, но одёргиваю себя. В трактире слишком много людей — лишних свидетелей.

В течение нескольких часов, осторожно задавая вопросы паре приятелей на внутреннем дворе, выясняю, что Тенями в столице зовут тайную стражу. Они расследуют дела, связанные с безопасностью Императора и членов его семьи, а также предотвращают всевозможные угрозы высшим чиновникам из Имперского Совета. Репутация у них мрачная, и многие люди просто не готовы обсуждать со мной эту тему.

Странно всё это. Какое дело Теням до Хейрана? Мало ли людей затаило зло на Академию? Уверен, имелись в её истории и реальные спесивцы, порвавшие связи со своей семьёй, стоило им только слегка расправить крылья.

Дни опять летят один за другим, и с каждой моей вылазкой на учебную территорию я всё больше погружаюсь в жёсткую иерархию Павильонов Академии. Формально все Мастера равны, но, чем ближе Павильон к Императорскому дворцу, тем более сильные в нём тренируются практики, шагнувшие дальше всех по Пути.

Только десятый Павильон носит не имя Мастера, возглавляющего его, а величественное название «Бескрайнее Небо». Один из многочисленных титулов Императора Альдавиана. Туда доступен вход только сильнейшим, удостоенным личного внимания нашего повелителя.

После моей негласной победы над группой наставника Каина на меня всё чаще обращают внимание, а некоторые юные члены кланов даже охотно вступают со мной в беседу.

Из таких разговоров я порой извлекаю маленькие частички загадки, которые постепенно складываются в единую картину. Пути всех «звёздных детей» лежат в десятый Павильон. Возможно, где-то там меня ждёт сестрёнка, прорываясь в бесчисленных тренировках на новую ступень.

Разузнать про того самого Вейдо, упомянутого Кифом, не так просто. Вблизи павильона «Бескрайнего Неба» я бываю нечасто. И всё же в один из таких редких дней, проходя мимо тренировочной площадки, я слышу:

— Наставник Вейдо, разрешите обратиться, — один из учеников с поклоном подходит к высокому худощавому мужчине, который стоит ко мне спиной.

— Обращайся, — равнодушно отвечает он, смотря на просителя.

Когда сам мужчина оборачивается, я вижу лицо, которое способна любить только родная мать. Длинный мясистый нос, маленькие жиденькие усики и кривые зубы. Бесспорно, не смазливая внешность влияет на то, как далеко сможешь прошагать по Пути. И всё же порой говорят, что красота внешняя становится отражением красоты внутренней. Если это правда, душа Вейдо выглядит не чище сельского нужника.

Делаю себе мысленную пометку и отправляюсь дальше по своим поручениям.

Я тебя запомнил!

Мои тренировки становятся жёстче и продолжительнее, а сна требуется всё меньше. Благодаря новому витку своего развития, даже после тяжёлого дня на восстановление уходит не больше пяти-шести часов. Поэтому любую свободную минуту посвящаю практике и каллиграфии. Доступ к библиотеке позволил порядочно расширить мои знания о боевых искусствах, и мне есть куда расти не только ввысь.

Мои запасы пилюль и целебных трав, оставшихся от членов секты «Солнечного Ворона» подходят к концу. Остаётся ядро Баше и вожака Учжицу. Первое повреждено, и алхимики за него берутся неохотно, а на создание пилюль из второго мне всё ещё не хватает средств.

Для заработка хочу попробовать создать свою не очень сложную технику и переложить её на печать. Я выбираю то, что, наверняка, будет пользоваться массовым спросом, — очистку воды. В крупных городах с ней большие трудности из-за огромного количества людей, поэтому чистая вода стоит порой дороже хорошего вина. Ещё ходят слухи, что многие источники в столице и близ неё имеют воду не самого лучшего качества.

Постоянный доступ к кухне и покровительство старика Ямато позволяют получить еды больше положенного и чистую воду. С ней и с той, что доступна прислуге, я начинаю проводить свои эксперименты. Пытаюсь воздействием Ки очистить её.

Поначалу мои попытки кажутся безуспешными, вода просто бурлит, но при этом особой разницы до и после моего воздействия я не вижу. Однако постоянная практика в столь тонких манипуляциях энергией приносит свои плоды. Я начинаю гораздо лучше контролировать Ки при точечном воздействии.

Для меня попытки очистить воду становятся ещё одной разновидностью медитации. И постепенно у меня начинает получаться. Мутноватая вода, которую получает прислуга, становится чище.

Быт на внутреннем дворе за исключением походов на учебную территорию весьма однообразен. Поэтому я всё больше налаживаю новые связи — мой подвешенный язык и исполнительность прекрасно этому способствуют. Уже не только повар Ямато мне благоволит. Многие старшие слуги с внутреннего двора ценят мою работу. Ведь я — тот самый верный мул, который ещё ни разу не подвёл их. А вот другие доставщики несильно довольны, им всё чаще ставят меня в пример.

Ощущаю, как всё глубже погружаюсь в змеиную яму, а клубок из желающих ужалить меня скручивается со всех сторон. Именно поэтому, хоть и веду себя со всеми дружелюбно, стараюсь держаться обособленно. Нельзя расслабляться. В моём положении дружба — это иллюзия. Слишком велик шанс получить лезвие в спину. Пусть это всего лишь метафора, но предать тут способен любой. И весьма легко эта возможность может стать действительностью.

Когда я спешу обратно на кухню за новым поручением, вижу, как Мастер Донгэй наказывает одного из учеников на центральном плацу. Плётка вздымается и опускается, оставляя глубокие раны на спине бедолаги.

Заметив в толпе Мако, решаю обратиться:

— Господин, а что здесь происходит?

Вопрос сопровождает поклон, но он даже не сразу оборачивается ко мне.

— О, Рен, да ладно, давай без лишних церемоний, тут дело такое…

Под звуки бича, разрывающего человеческую плоть, подобно зверины когтям, Мако рассказывает мне о произошедшем. В пятом по силе Павильоне Мастер Донгэй устроил соревнование за свиток с одной из секретных техник, лично разработанной им. Суть техники неизвестна, но все ученики вступили за неё в борьбу. Соревнование имело очень строгие правила, и за малейшее нарушение любой ученик независимо от своего статуса лишался возможности продолжить участие.

Один из них, представитель крупного столичного клана «Грозового Крыла», затеял нечестную игру. Чжан решил действовать подло и сейчас расплачивается за это. Он может и не пережить наказание, ведь бич уже рассёк его плоть, оголив кости.

Чжан неоднократно сам нарушал правила соревнования, подробности Мако мне сказать не мог, сам толком ничего не знал. В итоге это вскрылось, и для подлеца последовало наказание. Сто ударов плетью — таков был вердикт, а палачом выступает сам глава павильона, что ещё сильнее снижает шансы Чжана на выживание.

Бич в последний раз обрушивается на лопатки ученика, вызвав у него жалобный стон.

— Сто! — громыхает усиленный с помощью Ки голос Мастера. — Уберите этот мусор с глаз моих. Он будет исключён из Академии за нарушения правил и собственную глупость. Петух, возомнивший себя орлом, может только разбиться о камни.

Среди учеников, столпившихся вокруг подиума, пробегает ропот.

— Напоминаю вам, — продолжает Донгэй, — вы все здесь равны, и никому не позволено нарушать устав Академии. Обман наставников, а тем более своих Мастеров, влечёт за собой неминуемую кару и отчисление из Академии. Самым же глупым и дерзким выжгут духовное ядро, навсегда лишив возможности к развитию, или отнимут их жалкую жизнь. Что из этого хуже, решайте сами!

Чжана снимают с привязи и уносят. На каменных плитах возле места экзекуции всё раскрашено единственным цветом — кроваво-красным. На спине представителя клана «Грозового Крыла» не осталось живого места. Торчат окровавленные рёбра и лопатки, а плоть и кожа свисают рваными лохмотьями от шеи до поясницы.

Устав Академии — это слово самого Императора. Оно нерушимо и требует беспрекословного подчинения. Неважно, из какого ты клана, перед ликом властителя мы все лишь жалкие букашки. Дерзнувшего перечить самому Небу ждёт горькая расплата.

Чжану, несмотря на его предсмертное состояние, ещё повезло. Он хотя бы сможет продолжить практиковаться в боевых искусствах — уже сам, без наставления лучших Мастеров. Если, конечно, клан не подыщет ему частного наставника.

Донгэй ведь не соврал. В Академии нередки случаи, когда в наказание выжигают внутреннее ядро. Пострадавший просто лишается возможности оперировать Ки и любого шанса на дальнейшее развитие. После такого немало желающих расстаться с собственной жизнью. Они становятся изгоями в собственных кланах. Да и во всей Империи для таких вряд ли найдётся место. Имя им одно — отверженные с вечной печатью позора, лишённые цели своего существования.

Да, Путь опасен и возьмёт со всех суровую плату, заставляя практиков стареть раньше времени. Однако и награду предложит достойную — Силу. Без неё в Империи простому человеку уготовано весьма жалкое существование. Только сильный может изменить свою судьбу, только сильный может диктовать окружающим свою волю.

* * *

В одну из ночных смен количество желающих перекусить невелико, и управляющий кухней, чтобы я не сидел без дела, передаёт меня до рассвета в подчинение местной почтовой службе. Техники для быстрого общения на расстоянии весьма сложны и дорогостоящи. Используют их редко, только в случае крайней необходимости. Вот я и примеряю теперь роль не разносчика лапши, а почтовой пташки.

Некоторые поместья знатных кланов уже находятся в аренде столетиями, так как отпрыски из поколения в поколение проживают на территории Академии, познавая таинства Пути.

Я стою у ворот одного из таких зданий, где трепещут сине-красные флаги с красочно изображёнными волнами. Кто-то из клана «Кровавого Моря» задумал передать сообщение.

— Посыльный, — грубо, словно сплёвывая, наставляет меня страж в клановых доспехах на воротах, — у тебя будет десять минут, чтобы найти госпожу, взять послание и убраться отсюда.

Он детально описывает, куда меня вызвали.

— Если не уложишься, я пинками выгоню тебя отсюда, а потом ещё оставлю метку на твоей поганой роже, — стражник хлопает себя по поясу, где болтается окованная металлом дубинка.

Клан «Кровавого Моря», как всегда, славится своим дружелюбием и радушием… Хочется мне ввернуть подобный язвительный комментарий, но за месяцы службы в Академии я привык стойко выдерживать уколы знати. Так что внутренне усмехаюсь, меня его слова не трогают. Пусть попробует исполнить свои угрозы, тогда и поглядим, в каком месте у него окажется эта дубинка.

Территория клана огромна: здесь десятки домов и роскошных строений. Величественные статуи возвышаются над аллеями и дорожками. Уложенный камнями пруд создаёт прохладу, а в его водах купаются алые карпы кои в лучах серебряной луны.

Вокруг полно стражи, которая не спускает с меня глаз, провожая до места назначения. Несмотря на всё богатство и изысканность внутренней территории клана, здесь висит неприятная давящая аура. Потоки Ки, что витают в воздухе, словно пропитаны кровью.

Через небольшой парк добираюсь до одиноко стоящего одноэтажного дома. Он прячется в окружении деревьев в глубине клановой территории. Здесь этой давящей ауры нет, и я почти физически выдыхаю.

Справа, отбрасывая тень, выситься угрюмая громада дворца, будто исполинский страж. Охрана у дверей при виде меня отступает в стороны. Трижды коротко стучу, как указано в поручении. Дверь частично приоткрывается, и я сразу же склоняю голову.

— Посыльный, — представляюсь, протягивая руку.

Лишь мимолётом вижу призрака в золотистых одеждах, нет, юную деву. Её белоснежная, как молоко, кисть сжимает запечатанный свиток.

— Подними голову, — её тихий голос звучит переливами ручья.

В щель замечаю карие глаза, наполненные теплом и нежностью, но этот порыв предназначен не мне, а посланию, точнее, его неведомому адресату.

— Любой ценой доставь старшему наследнику клана «Золотой Сакуры».

Любой ценой⁈

Улавливаю тревогу в её голосе и чувствую, как волоски поднимаются на загривке .

— Госпожа, тут не указан адресат, — осмотрев конверт, отвечаю я.

— Он и не нужен. Достаточно моих слов. Прошу, — створки дверей, ведущих в покои девы, смыкаются.

Меньше минуты у меня уходит, чтобы покинуть территорию клана, пропитанную чем-то неприятным и вязким, подобно болотной трясине. При этом всем телом ощущаю искренние чувства, вложенные в это письмо, которые бессильно борются с тьмой.

В лабиринте знатных поместий, что окружают Павильоны, я уверенно следую коротким маршрутом к месту назначения. Пробегаю между двух исполинских стен. Жилища небогатых кланов теснее стоят друг к другу, поэтому они окружают свои дома высокой оградой. В какой-то момент слышу едва уловимые шорохи шагов с двух сторон.

— Эй, посыльный, не торопись так сильно, а то можешь успеть! — злорадный голос нарушает тишину.

Два мужчины в серых одеждах неуловимыми тенями преграждают мне путь. Их лица скрывают повязки из грубой ткани, лишь узкая полоска кожи открывает насмешливые, хищные взгляды незнакомцев. Руки у обоих перемотаны бинтами вплоть до пальцев. Широкополые соломенные шляпы надвинуты до самых бровей, отчего черты лиц кажутся ещё более угловатыми и резкими во тьме.

Обернувшись на миг, вижу третью тень, выступающую, будто из стены, позади меня.

— Ты отдашь письмо, — произносит ближайший, протягивая руку.

Глава 27

Это не просьба и не угроза, просто констатация факта. Будто он заранее знает, что любые мои попытки сопротивляться окажутся бесполезны.

Угроза, исходящая от них реальна, как плиты под моими подошвами, но я зажат с двух сторон, и чужаки подступают всё ближе.

Они прошли по Пути дальше меня, не могу разобрать, какая у них ступень, но, очевидно, этап не ниже Железного Журавля. Что это враги, нет сомнений. Их аура жажды крови говорит сама за себя.

— Нет, — просто отвечаю я.

Мысленно активирую Крепче камня, разгоняя Ки по телу. В следующий миг один из оппонентов обрушивает на меня стремительный удар. Едва успеваю заблокировать. Предплечья, укреплённые техникой, трещат, боль прокатывается по рукам, зарываясь в плечи.

Я скольжу по плитам, поднимая облака пыли. Обычный удар, даже не техника, сносит меня на несколько метров назад, ближе к другому противнику.

Разворачиваюсь, чтобы держать в поле зрения всю троицу. В груди набатом стучит сердце. В такой передряге я ещё не бывал. Бэй с его дружками были моего уровня или слабее. Эти же…

— Думаешь, это послание стоит твоей жизни? — лениво спрашивает первый.

— Давайте живее! Если не хочет отдавать, заберите с трупа, — приказывает высокий и широкоплечий незнакомец, выглядывая из прохода.

Голос низкий, властный. Видно, их лидер.

Враг резко сближается. Его движения молниеносны и порой размыты, но не от скорости, а словно это моя голова затуманена. Едва разбираю новую атаку. В последний миг уклоняюсь. Удар со свистом пролетает мимо, сорвав кожу с моей щеки, а на стене позади меня остаётся вмятина, хотя он даже не коснулся её.

Пронзительный треск камня разносится по улочке, нарушая ночную тишину.

Глаза оппонента удивлённо расширяются в ответ на моё движение. Вкладываю в удар всего себя, чтобы не уступить нападающему в скорости. Костяшки находят чужие рёбра, а из лёгких чужака вылетает воздух.

— Кончай его! — поступает очередная команда.

Всего один враг, а такой сильный.

— Что за шум? — раздаётся новый голос из-за повреждённой стены. — Эй, кто там⁈

— Скорее пойди проверь, — командует ему иной человек.

— Ты — труп! — в глазах противника плещется ярость.

Из-под ткани, скрывающей лицо, тонкими струйками вырывается пар, как на морозе, только алого оттенка. Бурление Ки в чужом теле усиливается. Я занимаю защитную бойцовскую стойку, поднимая дрожащие руки. К счастью, не от страха. Просто их отсушило при попадании. Больно силён оппонент.

Наша подготовка занимает доли секунды, но для меня время растягивается. Улавливаю отточенные техничные движения. Атака начинается, но я не успеваю за ней. Могу только смотреть. Незнакомец гораздо быстрее, а когда начинаю действовать, кулак уже врезается в мои вскинутые руки. Алая дымка растекается по телу, а в следующий миг врезаюсь в стену спиной, словно тараном.

Треск, но не костей, а твёрдой преграды позади. Каким чудом успел бессознательно использовать Крепче камня, сам не знаю. Не зря практиковал её день за днём. Название техники оказывается правдиво, паутинка трещин расползается по высокой стене. На долю секунды я действительно стал крепче камня. Правда, это не помешало противнику забить меня прямо в кладку, как в землю. Выемка под спиной повторяет формой моё тело.

Грохот и хруст. Что-то падает с другой стороны.

— Скорее! Тут кто-то есть! — голоса звучат совсем близко.

Враг подходит ко мне, пытается залезть под одежду, но даже несмотря на повреждения, я умудряюсь вцепиться в его повязку и сорвать её. Тот дёргается, как ошпаренный, пряча лицо, но мимолётно я вижу знакомые черты.

Клан Кровавого Моря.

Но почему? Сами передали письмо и сами пытаются забрать.

Лиан. Клан Золотой Сакуры. Та встреча на территории для прислуги. Зено что-то там шипел про сестру. Вот оно.

Ответ лежит на поверхности — их кланы враждуют.

— Да где оно⁈ — продолжает тормошить меня нападающий, разрывая ткань униформы.

— Уходим! — команда лидера звучит тихо, словно кто-то шепчет мне на ухо.

Все трое так же быстро растворяются в тенях.

— Эй, что тут происходит? — с обеих сторон в проулок между дворами вбегают люди.

Клановые одежды двух разных расцветок. Они смотрят друг на друга и на меня. Похоже, производимый нами шум поднял на уши хозяев обоих домов.

— Отвечай, что здесь произошло? — на меня, всё ещё торчащего в каменной нише, направляют три копья.

— Поскользнулся, господин, — сдавленно отвечаю я, выбираясь из небольшого кратера, образовавшегося в твёрдой кладке.

— Издеваешься? — одно из лезвий приближается вплотную к моему лицу.

— Нет, господин. Просто я очень крепкий и тяжёлый, — киваю за спину на повреждения. — Матушка всегда говорила, что башка у меня твёрже камня и примерно такая же светлая.

Обвинять Клан Кровавого Моря сейчас бесполезно, у меня нет доказательств, а слово слуги ничего не стоит против слова аристократа. К тому же я привык сам решать свои проблемы. При случае рассчитаюсь с людьми Зено за неудобство.

Другое дело — эта их техника… Тело до сих пор дрожит. Атака вроде и простая, но этот алый туман… Он что-то сделал со мной. Образы людей расплываются, словно краска, на которую капнули водой.

Вслед за стражей появляются и их господа. Они пристально изучают друг друга. Без слов происходит выяснение отношений, кто здесь главный, кому взять ситуацию под контроль. Тому, чья стена повреждена, очевидно.

— Разрешите идти? — я подаю голос. — У меня доставка.

— А платить за это кто будет⁈ — недовольно рявкает один из стражников.

— Тихо! — вскидывает руку представитель клана, молодой господин с породистым жёстким лицом. — Ладно, Рен, на этот раз прощаю. Ты так-то неплохой парень, жаль, что простолюдин. Еду всегда вовремя доставляешь, так что в этот раз замнём, но будь аккуратнее. Тебе ещё повезло, что «упал» на стену моего двора, а то пришлось бы платить, — судя по голосу, он нисколько не верит в мою версию.

Владелец пострадавшей стены косится на второго пухленького аристократа. Молодой и приземистый, тот чем-то похож на свинку. Встретившись взглядом с первым, он недовольно сплёвывает на землю и отворачивается.

— Уходим! — толстяк машет рукой. — А ты, Церан, — на прощание бросает он другому аристократу, — зря чернь привечаешь. Выпороть бы его за наглость и доставленные неприятности. Сегодня тебе стену проломил, а завтра затылок.

Люди начинают расходится.

— Индюк, — фыркает приближающийся Церан. — Рен, точно всё нормально?

Хоть убей, не помню его клан.

— Да, голова немного закружилась, наверное, переработал.

Жёсткое лицо собеседника разглаживается, становится добрее.

— Вы двое, проводите его до места назначения, — принимает решение юноша. — Остальным вернуться на посты.

Я хочу отказаться, но понимаю, что напавшие на меня могут вернуться, а клановая стража может их отпугнуть. Да и письмо надо сберечь. Это важнее. Иначе может пострадать та девушка.

— Спасибо, господин.

Втроём мы покидаем этот проулок.

— Надо было заставить его заплатить! — болтает недовольно один из стражников позади.

— Не твоего ума дело — обсуждать решения господина, — отчитывает его второй.

Ноги, будто набиты тряпьём. Каждый шаг даётся с трудом, но я должен доставить послание, которое чуть не отправило меня на тот свет.

Любой ценой… — вспоминаются слова отправившей письмо девы.

Судя по песочным часам, хорошо, не разбились в драке, время неумолимо утекает.

Как всегда.

Я не иду, а бреду до места назначения. Меж тем стража за спиной продолжает ворчливые споры, обсуждая произошедшее, словно меня и рядом нет. Сознание заполнено мутной пеленой, а поток Ки движется непривычно медленно, точно замерзающий ручей.

Вскоре впереди вырастает высокая ограда, выложенная розовым камнем. Черепица наверху отливает жёлтым блеском. Двор клана «Золотой Сакуры».

— Дальше сам, мы выполнили приказ господина, — бросают мне на прощание сопровождающие. — И будь осторожнее впредь. Тебе повезло, что он в хорошем настроении.

— Спасибо, — роняю, даже не в силах обернуться.

Последние остатки сил трачу, чтобы дойти до входной арки. Перед моим носом тут же смыкаются золотистых алебарды.

— Цель визита⁈ — через прорези в шлемах в меня впиваются две пары бесстрастных глаз.

— Послание… — с трудом выдыхаю я.

Вот-вот упаду, но силой воли удерживаю сознание.

Через несколько минут звучит приятный и непривычно высокий для мужчины голос:

— Впустите его.

Перед глазами возникает знакомое лицо наследника клана. В ушах Лиана, как всегда, покачиваются серьги с эмблемами сакуры, брови задумчиво сведены. Он тревожно смотрит на меня и протягивает руку.

— Ты что-то принёс для меня?

Я извлекаю из-за складок пояса длинный свиток. Будь у нападавших ещё минута, непременно нашли бы его.

— Господин, послание от клана «Кровавого моря».

— Благодарю, доставщик Рен, — его глаза наполнены беспокойством. — С тобой всё в порядке? Я чувствую нарушение в течении твоей внутренней энергии. На тебя напали?

Мотаю головой.

— Я в норме, разрешите идти?

В этот момент организм решает, что с него достаточно. В глазах меркнет, и тело предательски начинает заваливаться. Выставить ногу не успеваю, да и не могу.

Юноша тонкий, как молодое деревце, и лёгкий, как опавший осенний лист, неуловимым движением подхватывает меня под руку.

— Господин, разрешите нам! — синхронно чеканит стража.

— Не надо, я сам.

Меня ведут в глубь клановой территории. Построек внутри немного, и все они одноэтажные, кроме центрального дворца. Весьма небольшого в сравнении с другими кланами.

Основную часть занимает цветущий сад сакуры. Несмотря на время года, одни деревья покрыты розовыми лепестками, другие их роняют, а на третьих только распускаются бутоны. В воздухе витает изумительно тонкий и приятный аромат. Каждый вдох наполняет меня силой, чуть ускоряя течение Ки. Я даже немного прихожу в себя, что позволяет лучше осмотреться. Помогает Дыхание леса, которое я использую неосознанно и тут же отрубаю. Не хватало ещё по глупости высушить господский сад.

— Значит, всё-таки напали? — Лиан задаёт вопрос, но не требует ответа, а продолжает свои размышления, словно делясь со мной своими мыслями. — Забавно, что простой посыльный решил рискнуть жизнью, чтобы выполнить столь опасное поручение. Мог ведь просто отдать свиток, верно? Ты знаешь, что символизирует сакура? — внезапно перескакивает он на другую тему.

— Слышал, что мимолётность человеческой жизни.

— Именно, — кивает аристократ. — Согласись, для практиков это дерево подходит, как нельзя кстати. Наши жизни порой короче, чем у обычных смертных. Мы сами выбираем этот путь. По крайней мере, те, кому достаётся подобная роскошь, — еле слышно шепчет он.

«Мы?»

Очень странно, что член знатного клана так легко ставит меня, простолюдина, наравне с собой.

Я осторожно снимаю с себя чужую руку, гася в теле боль. Настоящее наслаждение — вдыхать благоухание цветущих деревьев и наблюдать эту необычную картину. Трава и дорожки усыпаны розовыми лепестками, а порывы ветра поднимают и кружат их в бесконечном танце.

— Разрешите идти, господин? — прошу я.

— Не разрешаю, — Лиан настойчиво ведёт меня к своему жилищу. — Сначала тебя осмотрит мой лекарь.

— У меня ещё осталась невыполненная работа, — аккуратно возражаю я.

— Не стоит себя так загонять, — он хлопает в ладоши. — Я настаиваю.

Из теней рядом с нами появляется человек, закутанный в одежды золотисто-розового цвета. Поразительно, как с такой расцветкой вообще смог там спрятаться. Его лицо скрыто шарфом. Он наклоняется, а Лиан что-то шепчет ему на ухо. Так же неуловимо, как и появился, незнакомец растворяется, словно распался на витающие вокруг лепестки.

— Сегодня ты поработаешь на меня, — Лиан демонстрирует искреннюю белоснежную улыбку.

— Спасибо, господин, — с болью начинаю поклон, но его рука упирается в моё плечо, не давая закончить движение.

В нём намного больше силы, чем может показаться со стороны.

— Не стоит себя утруждать. Пока мы наедине, опустим некоторые правила этикета, — он звонко смеётся. — Меня самого это так утомляет.

— Но мы не наедине, — подмечаю я.

В ярком и насыщенном аромате сакуры Дыхание леса позволяет уловить чужие запахи. Невидимая глазу стража.

— Мои тени не в счёт.

Через минуту мы у лестницы, ведущей внутрь здания, и он жестом приглашает меня войти.

Лиан не похож на представителей других кланов. В нём нет той надменности и напускной важности. Его речи просты и безмятежны. Наверное, таким и должен быть истинный лидер, ведущий за собой не по праву силы, власти или толстого кошелька, а благодаря набору личностных качеств, обладающих истинной ценностью.

Вскоре меня осматривает его личный лекарь, приземистый ворчливый старичок, который вручает мне розовую пилюлю и наставляет о тонкостях её применения, Лиан, сидящий рядом, веселится, наблюдая за этим, на что его слуга хмурится и бурчит себе под нос.

Стоит только лекарю покинуть нас, как лицо юноши становится серьёзным. Он извлекает свиток, ради которого мне пришлось пострадать, и внимательно изучает его. После прочтения его лицо светлеет, а глаза ярко блестят.

Я кладу пилюлю под язык, и лекарство начинает действовать почти мгновенно. Вкус у неё весьма неприятный, но мне ещё не доводилось встречать лекарство, которое можно было бы разжевать, не скривившись. Наверное, это хороший знак — мне подсунули не фальшивку.

Мы с Лианом погружаемся в приятные и почти дружеские беседы. Насколько подобное возможно для простолюдина и представителя знатного клана.

Он без утайки делится со мной своей историей. Похоже, ему самому просто хочется выговориться. Кланы «Золотой Сакуры» и «Кровавого Моря» давно враждуют, но это не помешало Лиану влюбится в младшую дочь главы. Несмотря на все трудности, она тоже ответила ему взаимностью.

Произошло это давным-давно, когда дети встретились на одном из фестивалей боевых искусств. Он увидел свою будущую возлюбленную, и ему хватило одного взгляда, чтобы пропасть навсегда. Что должен был сделать трезвомыслящий наследник клана в такой ситуации? Закопать свои чувства и эмоции как можно глубже. Что сделал Лиан? Подарил ей ветвь сакуры, давняя клановая традиция, признание в любви, желание разделить эту скоротечность бытия на двоих.

Этот детский и необдуманный жест лишь сильнее разжёг пламя вражды между кланами. Однако спустя годы, когда они встретились вновь после долгой разлуки, их чувства запылали ещё ярче, уже по-взрослому.

Настаёт мой черёд делиться историей, и я приоткрываю ему завесу тайны. Мне нужен союзник, и пока что Лиан, учитывая его историю, выглядит подходящей кандидатурой. Я рассказываю ему о сестре, пропавшей где-то в недрах Павильонов Академии.

Наследник Золотой Сакуры слышал об особой группе учеников-гениев, отобранных из простолюдинов. Ими занимается лично Мастер Павильона «Бескрайнего Неба». Несколько раз в год в Академию прибывает пополнение, и скоро настанет такое время.

У меня появляется ещё одна зацепка.

В какой-то момент я с любопытством спрашиваю:

— Простите мою прямоту, но мне всегда было интересно, почему знатные семьи толкают своих детей на Путь? Ведь это сокращает и без того короткий жизненный срок. Я понимаю, зачем это нужно обычным людям. Для некоторых сила, даруемая культивацией, единственный способ улучшить условия своего существования. Даже если после этого оно станет короче. Однако зачем подобное нужен кланам?

Глава 28

Лиан откидывается на спинку кресла, загадочно улыбаясь:

— Не все секреты можно выдавать сходу, Рен, но кое о чём я могу рассказать. У кланов и сект есть способы частично ослабить эффект раннего старения.

Какие-то скрытые методики и техники? Кланы ведут свою историю в глубь веков. Они вполне могут передавать в роду подобные тайны из поколения в поколение.

Он выразительно смотрит на меня, давая понять, что большего я не добьюсь.

Внимательно киваю, принимая такой ответ.

— Значит, кланы заботятся о продлении жизни своих сильных адептов? Понимаю. Семья — это главное.

— Что касается первого твоего вопроса, — продолжает собеседник, — сильный адепт — это не просто боец. Понимаешь, гениальный практик — настоящее стратегическое оружие для любого рода. Бо́льшая часть власти и славы клана напрямую зависят от таких людей. Даже самым бессердечным главам есть смысл о них заботиться. Ты что-нибудь знаешь о должности Императорского Наместника?

Я киваю.

— Да. Он возглавляет Имперский совет. Весьма почётная должность, обладатель которой лишь на ступень ниже нашего владыки.

Лиан одобрительно щёлкает пальцами:

— Совершенно верно! А знаешь ли ты, что кланы активно соревнуются за эту позицию? Как и за многие другие влиятельные должности в Совете и при дворе Императора. Чем выше пост, тем бо́льшую выгоду и покровительство можно от этого получить. За каждую такую должность идёт нешуточная борьба между фракциями при дворе. Некоторое противостояние принимает явный характер, вплоть до войн между родами. Сильные адепты могут склонить чашу весов в таком столкновении. А кроме этого, есть всевозможные турниры, дуэли, интриги. Некоторые кланы пойдут на всё, чтобы устранить соперника. Не имея силы, не получится достичь желаемой должности и принести почёт и уважение в свой род.

Молодой поток клана Золотой Сакуры говорит об этом с некоторым недовольством, но всё же, как о чём-то естественном. Меня же передёргивает. Всё это напоминает не лучших представителей империи, а банку с пауками.

Лиан продолжает:

— Кроме чинов и званий, каждый клан пытается увеличить свою сферу влияния — земли, находящиеся под его контролем. Чем больше территорий, тем больше ценных ресурсов, умелых ремесленников, товаров, налогов и собранного урожая. И мы ещё даже не затронули тему духовных зверей. Это источник огромной силы для клана. К тому же ненужные ядра всегда можно переработать в пилюли и перепродать, а это весьма значительные денежные средства. Так вот, чтобы сразить духовных зверей, нужно и самому обладать большой личной силой. После определённого этапа количество бойцов перестаёт побежать качество. Отряд умелых тренированных воинов ничто против духовного зверя на этапе Богомола. А если такого зверя не уничтожить, он вполне способен вырезать целую деревню, даже не запыхавшись.

Я напрягаюсь, представив, что подобное чудовище забредает в мою родную деревню. Хорошо, что у нас не водится никого опаснее волков.

— Кланы не просто так получили своё положение и власть, — замечает мой собеседник. — Они обеспечивают безопасность на своих землях, защищая подданных Императора. Простолюдины порой не задумываются, какое бремя висит на тех, кто управляет ими. Если нерадивый клан не способен уберечь своих крестьян от духовных зверей, Совет имеет право передать такие земли другому клану. И поверь, подобное случалось.

Наследник аккуратно отпивает чай из пиалы.

— Последняя причина… Имя ей демоны. Каждый знатный род и каждая секта принесла Императору обет помогать ему в войне с демонами. Посылать определённое количество своих сыновей и дочерей на запад, обеспечить Гвардию сильными адептами, способными противостоять смертельной угрозе. Я слышал рассказы своего деда, видевшего врага собственными глазами… — Лиан вздрагивает. — Поверь, если могущественные духовные звери — это бедствие, то могущественные демоны — это самая настоящая катастрофа. Если бы не Гвардия и не Император, наши земли превратились бы в выжженные пустыни, заваленные обезображенными телами. Демонам плевать кого убивать. Их интересуют только кровь и чужие страдания. Вот почему знатный род обязан взрастить сильных воинов, даже если цена окажется высока.

— Теперь я понимаю. А как же обычные адепты, не гении? Не всем ведь суждено родиться «звёздным ребёнком».

— Да, кланы используют всех подряд, — чуть нахмурившись отвечает Лиан. — Они не могут позволить себе тратить ресурсы впустую. Каждый должен принести максимум пользы.

«Даже если умрёт совсем молодым», — мысленно продолжаю я за него.

— Такие семьи, как клан «Кровавого Моря» действительно видят в своих детях лишь ресурсы, — замечает парень. — Возможность упрочить позиции своего рода. Добиться большего богатства, знаний, власти. Это весьма одинокое и тягостное существование, скажу я тебе, Рен. Жить, зная, что твоя единственная задача сгореть очень быстро, на миг осветив тьму на Пути своего клана, — меланхолично заканчивает говорить Лиан. — Да, таков Путь… Он перемалывает и богатых, и бедных, и знатных, и безродных. Ему всё равно, чью жизнь превратить в пепел.

Желваки играют на моём лице. Во всём этом есть нечто неправильное. Путь не может быть таким. Путь не должен быть таким!

— Поэтому во многих кланах столько детей? — озвучиваю свою догадку. — Просто расчёт?

— Ты очень прозорлив, Рен. Да, в кланах зачастую есть целенаправленная политика по созданию как можно большего количества отпрысков. Это сделано для того, чтобы максимизировать шанс появления гениев, так называемых «звёздных детей».

Он на мгновение умолкает, тяжело вздохнув.

— Один наследник остаётся возглавлять клан, а всех остальных отсылают в Академию за силой. Чтобы в будущем они стали опорой для главы рода. Их объединяет кровное родство и долг перед старшим братом или сестрой.

Ощущаю в его словах некую недосказанность. Возможно, там прячется что-то ещё. Какая-то тайна? Техника?

Бесчеловечность такого подхода поражает меня до глубины души. Производить детей ради власти и выгоды клана… Я всегда жил с понимаем того, что ближе семьи у меня никого нет и не будет. Даже помыслить не могу о том, чтобы пожертвовать своей сестрой, матерью или отцом ради какой-либо выгоды. Пусть даже наши потомки будут жить богаче, но их счастье не может быть оплачено такой ценой!

Лиан горько усмехается, заметив мою реакцию:

— Нелегко осознавать себя таким… инструментом, не правда ли? Одним из множества пешек в большой игре кланов. Да, для многих знатных детей — это весьма незавидная участь, — качает головой наследник. — Стать живым оружием в руках семьи, которая жертвует тобой ради собственного благополучия. Унизительное чувство, без сомнений. Хотя есть и те, кто с гордостью несёт это бремя.

Я киваю, представляя подобную ситуацию. Да, найдутся и такие люди без сомнений. Те, кто, стиснув зубы, кинутся в пламя, если это согреет их родных.

— Те, кому не повезло родиться или стать «звёздным ребёнком», а значит, прожить дольше, зачастую впадают в фатализм, — сложив руки перед собой поясняет Лиан. — Раз уж судьба заранее решена, они стараются получить от жизни всё, пока есть возможность. Веселятся, наслаждаются — кто чем может. Это всегда заканчивается плохо.

— А как все эти интриги кланов сказываются на отношениях в Академии? — спрашиваю я.

— О, здесь не обходится без конфликтов! — усмехается Лиан. — Борьба знатных учеников за влияние, выяснение отношений между фракциями… Всё это делает жизнь в Академии весьма насыщенной.

Я задумчиво чешу подбородок. Мой собеседник, похоже,неплохо разбирается в этих хитросплетениях клановой политики. И, возможно, сам стал её жертвой…

Внезапная мысль молнией вспыхивает в голове.

Возможно… Возможно ли, что Император намеренно создал такую систему? Систему, где знатные семьи соперничают друг с другом, жертвуя своими детьми. Ведь пока они воюют друг с другом, его власти ничего не угрожает. Нет. Этого не может быть. Альдавиан защищает Империю от демонов. Наша безопасность напрямую зависит от его действий и силы его Гвардии.

Если государственное устройство оказалось несовершенным, это вина Наместника, который управляет всеми чиновниками. Пока его род занимает пост, он сделает всё, чтобы рассорить между собой прочие кланы и секты. Не допустить их объединения против своей клана.

Мне есть, о чём поразмышлять.

Закончив беседу, я возвращаюсь обратно к своей работе. С осторожностью выполняю ночные поручения, постоянно чувствуя, что за мной кто-то наблюдает. Я готов к атаке и схватке, каким бы не был её исход, но этого так и не происходит. Меня словно охраняют. Мысленно посылаю благодарность своему новому… Хочется назвать его другом, но не уверен, что это соответствует истине.

Рин, ответственная за внешний вид прислуги, недовольна моими рваными одеждами. За подобное по уставу положено наказание, но мы находим компромисс. Она, как и многие на внутреннем дворе, знает о моей любви к рисованию и готова закрыть глаза на проступок, если я сделаю для неё персональный портрет.

Служба продолжается, но теперь всё чаще вместо разноса еды меня ставят на доставку почты. Более благородное занятие, ведь многие послания принимаются и передаются от представителей кланов, наставников и мастеров. Более благородное, несомненно, но гораздо более ответственное, требующее тактичности и умения держать язык за зубами.

Для кухни моё новое назначение — потеря, для меня же — свобода. Я всё глубже проникаю во внутреннее устройство Академии. Теперь мне доступны все павильоны кроме самого желанного — «Бескрайнего Неба», где, возможно, находится Лин.

Безошибочное и быстрое выполнение поручений, дарит мне новые знакомства и связи. Не только Лиан, но и ещё целый ворох мелких кланов уже благоволит мне и нагружает простыми, несложными заданиями. Это даёт возможность заглянуть пусть не во все, но всё же в отдалённые уголки Академии.

Ещё несколько раз мне удаётся пообщаться с Кифом. Он подробнее рассказывает о быте «звёздных детей-простолюдинов». Их тренировки отличаются особой тяжестью и интенсивностью.

Раз в год для них проводится экзамен, позволяющий в случае прорыва на нужный этап развития попасть в Гвардию Императора. А ещё перед этим некоторых особо отличившихся учеников Император приглашает на личную аудиенцию. Высочайшая честь, которой удостаиваются редкие единицы. Поговаривают, что подобные встречи — вернейший знак, что твоя карьера сложится блистательно, несмотря на низкое происхождение. И даже есть призрачная надежда, что простолюдин может получить статус дворянина за свои заслуги.

Со слов Кифа совсем недавно Лин успешно прошла экзамен, после чего отправилась на запад — на передовую — с группой выпускников. Ходят слухи, что все они удостоились чести увидеть нашего владыку Альдавиана. У самого Кифа остался ещё год, чтобы попытать удачу.

Верить ли его словам? Сказать сложно. Не похоже, что он врёт. Однако для меня звучит дикостью информация, что моя сестрёнка отправилась воевать с западными демонами и вместо слов любви отправила семье подобную оскорбительную писанину. Даже если я прав, и она всего лишь хотела уберечь нас от тревог за неё, сделала бы это совершенно иначе.

Послание из библиотеки оставленные Лин лишь подтверждают мои догадки — что-то здесь явно не чисто. Возможно, то, что рассказал Киф — ширма для родителей, а там в глубине скрывается что-то более зловещее.

Каждую свободную минуту я не трачу даром, а посвящаю развитию, рисованию, каллиграфии и тренировкам. Последняя стычка с посланцами Кровавого Моря ясно показала лежащую между нами пропасть. До сильных практиков мне ещё шагать и шагать. А ведь против меня применили всего лишь одну технику… Если бы бой затянулся дольше размена несколькими ударами… Даже думать не хочется о таком исходе. Он весьма очевиден — смерть.

Во время одного из ночных поручений в библиотеке Зеф посылает нас в подземелье — это они так называют лабиринты, расположенные под величественным зданием. Здесь и правда можно запутаться, поэтому у Бао есть карта. Мы уже пару раз спускались вниз, так что я неплохо здесь ориентируюсь, но библиотекарь не сильно полагается на свою память.

Окружающая нас мрачность давит, и в какой-то момент бритый налысо библиотекарь заговаривает:

— Знаешь, Рен, эти подземелья под библиотекой… о них ходят страшные слухи. Плохое место, очень плохо… Иногда здесь пропадают люди. Их потом никто никогда не видит. Куда они деваются — непонятно. Многие считают это место проклятым, куда лучше не соваться. Как думаешь, есть в этом правда? — он бросает на меня нервный взгляд. — Не зря библиотекари называют эти переходы «подземельями». Здесь определенно есть что-то… зловещее. Ладно, пошли скорее. Чем быстрее закончим — тем лучше!

— Что мы ищем? — я держу в руках светильник, работающий посредством печати.

На стеклянный шар прикреплена полоска бумаги, напитанная Ки, которая позволяет ему испускать не сильно яркий тёплый свет.

— Да господин Зеф вспомнил, что в подземелье есть ещё какое-то старьё, давно ждущее свободных рук. Вот и отправил нас с тобой проверить и разобрать, — Бао отрывает взгляд от карты и с улыбкой смотрит на меня, — если там есть что-то ценное… Ты же у него теперь любимчик.

Мы спускаемся всё глубже в самые недра библиотеки. Миновав уже несколько подземных ярусов, проходим, через хранилище оригиналов. В этой части трудятся несколько младших библиотекарей по статусу таких же, как Бао. Они обмениваются приветствиями, а я делаю неглубокий поклон. Пока мой спутник чешет с ними языком, блуждаю между рядов плотно стоящих друг к другу книжных полок.

Это не наша зона ответственности, так что до этого мы проходили здесь всего пару раз. И я не упускаю момента уединиться, жадно бегая взглядом по книгам. Здесь есть и тома с верхних этажей библиотеки. Они очень ценные, поэтому ученикам выдают лишь копии.

Привычки Бао я знаю прекрасно. Болтать попусту он любит больше, чем работать, а сегодня нам попались его приятели. Так что у меня есть полчаса, не меньше. Мне хочется сгрести всё и сразу, надолго забывшись в чтении. Правда, на это уйдёт слишком много времени, поэтому я ищу то, что поможет мне прямо сейчас продвинуться дальше в своём развитии. Минуя несколько рядов, прохожу по центральному коридору, где всё так же Бао увлечённо ведёт беседу. До меня ему нет никакого дела.

Продолжаю свои изыскания и глазами натыкаюсь на том « Основы построения печатей». Как и с боевыми техниками, вроде недавно освоенной, благодаря наставнику Каину, Крепче Камня, с печатями экспериментирую почти вслепую. Мои попытки очистить воду продолжаются, и я добился существенных результатов.

Благодаря доступу в библиотеку мои знания о фундаментальных принципах работы с Ки вышли на новый уровень. Я обнаружил, что если ритмично направлять точечные потоки Ки в грязную воду в нужном темпе, то образуются особые волны и вихри. Кажется, что жидкость начинает пульсировать и переливаться в такт движениям энергии. Когда я смог подобрать идеальный рисунок вращения Ки и отыскать баланс между мощностью и частотой вливания энергии, то заметил значительное усиление очищающего действия техники на воду!

Возможно, здесь таится решение, которое я ищу. Ведь эта безымянная техника не требует больших энергозатрат и позволяет очищать достаточно большие объёмы воды. Правда, пока что её могу выполнять только я. Мне не хватает знаний по созданию печатей, а все прошлые попытки выливались в напрасную трату бумаги.

Наконец, мне попадается нужная книга. Я бережно беру её с полки и начинаю листать, проваливаясь в чтение с головой. Не знаю, сколько времени пролетает, но усилием воли отрываюсь, заполнив недостающий пробел. Осторожно закрываю том и выглядываю в центральный проход, где, всё так же забыв про дела, Бао треплется с друзьями.

— Господин, — обращаюсь я. — Время летит, а мы всё ещё не добрались до нужного нам места.

— О, Рен, а я совсем забыл, заболтался, — поспешно прощается он, и мы продолжаем наш спуск.

Лабиринты мелких давящих коридоров внезапно сменяются большими сводчатыми просторами, пространство резко раздаётся вширь и ввысь. Я вижу новую незнакомую мне архитектуру. Грубые колонны исполинами подпирают высокий потолок. На стенах изображены барельефы, где сражаются армии людей и монстров.

В величественной древнем зале на меня накатывает невероятно вдохновляющее чувство. Энергия здесь странная, словно чуждая, но в тоже время очень чистая.

— Что это за место?

Удивлённо озираюсь, рассматривая детальные реалистичные изображения. Талант их создателя невозможно отрицать. Замираю у одного. Обычный с виду мужчина в простых свободных одеждах — Странник. Один из бесконечного множества ликов нашего божества Аранга. Его безмятежный и вместе с тем уверенный взор будто видит меня насквозь.

— Никто не знает точно. Болтают, что это может быть усыпальницей Аранга, но, как по мне, это полная чепуха, — Бао не испытывает такого же трепета, как и я. — Будь это так, сюда бы паломники толпами спускались.

— И вы используете это место, как хранилище старья? — удивлённо восклицаю я.

— Да нет же, — хмыкает он. — В этом месте было найдено много разных записей, книг и бумаг.

— И не только их, — опережаю его я.

— Ага, — кивает Бао. — Вот, только далеко не всему мы до сих пор нашли применения. Время от времени, кого-нибудь из младших посылают взглянуть сюда на остатки. Сегодня нам с тобой повезло.

Ещё больше воодушевившись, я с Бао направляюсь в помещение, похожее на библиотеку, все стены заполняют книжные полки. Вот только там уже давно пусто. В самой дальней части осталось неразобранное место, но вопреки моим ожиданиям находки не радуют. В основном какие-то старые учётные записи и всякая рухлядь. Даже мой цепкий взгляд не может отыскать здесь ничего толкового. Кроме…

Мне попадается странная бумага, похожая на часть сказки. Она очень старая, и снизу оторвана часть. Вчитываюсь несколько раз в непривычный слог.

'Стремясь постичь Пути развитья силы, мы цель их появленья позабыли.

И дар, во благо посланный адептам, теперь сулит кончину раньше срока.

Ответ найти никак не может человек.

Лишь тот, кто богом стал, возможно, всё ещё хранит секреты,

Жаль те недостижимы уж для нас.

Но под стопами одинокой тени достойный сделает свой первый шаг…'

Глава 29

На этом строки обрываются. Я перечитываю их ещё раз. Даже сейчас в этом странном, похожем на стих обрывке текста чувствуется какая-то тайна. Крупицы очень старой энергии, которые оживают от моего прикосновения.

— Что застыл, Рен? — смотрит на меня Бао, кряхтя, как старик. — Что-то ценное?

— Не похоже, — пожимаю я плечами и передаю ему бумагу.

— А, да это безделушка. Старшие находили много таких обрывков, — он откладывает клочок в сторону. — Думали, что-то важное, гадали и ломали голову, но пришли к выводу, что это лишь фрагменты старой книги.

Я так не считаю, но свои мысли держу при себе.

Под утро, отобрав несколько ящиков, мы возвращаемся наверх. Уже привычно сгружаю их возле комнаты библиотекаря Зефа и спешу к себе. Странная записка засела в моей голове, но сейчас меня влекут к новому эксперименту полученные знания. Недостающие пробелы заполнены, пора попробовать создать печать.

После библиотеки сон привычно не идёт, так что я устраиваюсь у себя в комнате, поставив перед собой два кувшина. В одном грязная вода, а второй пустой. Я подкладываю большой лист бумаги под полную ёмкость. Рисую вокруг неё круг и по бокам четыре иероглифа. Под кругом размечаю область для печати едва заметными линиями.

Для формирования первой печати необходимо активировать саму технику и захватить её, а потом на основе уже созданного экземпляра можно будет размножить её. В размеченной области пишу дополнительные иероглифы, описывающие технику и её воздействие, образуя из них единый символ. После этого пропускаю через него энергию, направляя её в кувшин. Ки струится по символу, немного перестраивая его структуру. Иероглифы изменяются, а часть и вовсе пропадает. После этого поток Ки с моим намерением перетекает в воду. Она привычно бурлит, так со стороны выглядит процесс очистки.

Все примеси выпадают на дно в виде осадков. Поверхность покрывается грязной плёнкой, которая держится недолго и с шипением исчезает. Пора перелить воду в подготовленный сосуд. Самое интересное, что эта техника не требовала большое количество Ки. После её активации процесс происходит без заметных затрат энергии.

Первая печать окончательно сформирована на бумаге, внизу требуется оставить только подпись. Использовать своё имя я не собираюсь, не хочу привлекать лишнего внимания. Так что ставлю иероглиф «Лесной дух», напитав его своей Ки. Печать делаю пустой, так как напитать её сможет любой. Даже адепт, едва ступивший на Путь. Да и не потяну я создавать полные печати. По одиночке они требуют чуть-чуть энергии, а если начну формировать их сотнями, быстро растрачу весь запас Ки.

После воодушевлённый приступаю к производству копий печати на основе оригинала. Я его вырезал и, убрав кувшины, поместил в круг. Теперь техника уже не требуется, остаётся, только писать иероглифы, формируя из них символ. Разметив по кругу место под будущие печати, тяну к кругу линии и украшаю их по центру специальным иероглифами.

Жаль, что много информации не успел почерпнуть из книги, посвящённой созданию печатей. Сказывалось ограничение по времени. Пришлось взять только самое нужное.

Теперь нужно активировать центральную печать и влить небольшое количество Ки, словно использую технику. Первоначальная заготовка пропитывается энергией, и та растекается по чернилам к копиям, словно вода по каналам. Сразу десяток символов начинает меняться, принимая окончательный вид. Я расставляю подписи и вырезаю их, складывая стопкой.

Надо бы проверить их. Иначе по ошибке продам неработающие пустышки и никогда уже не верну доверия к своим творениям. Сбегав за новым кувшином воды, положенной прислуге, закрепляю печать-копию на горлышко и вливаю немного Ки.

Сработает ли?

Очищение происходит быстро, а печать после воздействия на воду утрачивает силу. Отлично! Теперь у меня есть собственная техника, которую можно перекладывать на печати. Теперь у меня есть, что продавать!

* * *

В один из редких выходных дней, я выбираюсь на рынок. Моя текущая должность позволяет выходить и через центральные ворота, только старшие не рекомендуют этого делать. Не хочется привлекать лишнее внимание, поэтому привычно покидаю Академию через грузовой двор, как и попал сюда когда-то. Накинув капюшон, быстро растворяюсь в нескончаемых потоках людей.

Мой путь лежит на рынок. За плечами сумка, плотно набитая моими картинами, а ещё сотней печатей. Последние дни я не тратил время попусту и хорошенько подготовился к прогулке. Работа в библиотеке не прошла даром. Знания о Пути стали намного объёмнее и сулят возможность неплохого заработка. Я всё ещё в раздумьях о цене на свои печати. Хочу попытать удачу и узнать, сколько на этом можно заработать. Правда, это не единственная причина для моей вылазки в город. Я всё ещё нахожусь в поисках подходящего оружия.

Трачу почти целый день, обивая пороги всевозможных лавок. Картины расходятся почти все — остаётся всего пара. Да я и сам уже решаю их не продавать. Порой слишком много времени уходит на торги.

С печатями всё сложнее, их никто не хочет брать, потому что торговцам неизвестен такой мастер, как «Лесной дух». И дело в большинстве случаев даже не в этом. Написать то можно всё, что угодно, но сначала докажи, что это реально работающая техника, которая к тому же не навредит своему владельцу в момент использования. Только вот тратить время на проверку никому не охота. Казалось бы, поставь кувшин, положи печать и смотри своими глазами. Что может быть проще?

Однако никто не воспринимает меня всерьёз. Ещё бы, в лавку заходит медведеподобный громила и заявляет, что решил проблему с водой, которую оказались не способны решить иные адепты. Глупость? Безумие? Вот и я раз за разом натыкаюсь на усмешки, скепсис и презрение в глазах торговцев. Меня держат не то за фантазёра, не то за мошенника.

В целом оказывается, что подобные печати не пользуются широким спросом, несмотря на явную проблему с водой в городе. Торгашей интересуют боевые и защитные техники, положенные на печати. Я же начинаю подозревать, что проблему чистой питьевой воды давно можно было решить, но кто-то сознательно решил этим не заниматься. Полагаю, всё упирается в деньги или власть. Обычно ответ именно в этом.

С поиском кастетов всё так же имеются трудности — интересующее меня оружие не сильно популярно у местных кузнецов. Подходящих вариантов немного. Или брать из того, что имеется, или делать на заказ.

В первом случае сложно найти что-то подходящее мне по размеру, да и качество весьма посредственное. А во-втором, цена кусается. Чуть ли не в два раза выше готовых образцов.

Побывав в новой части города, куда раньше не заходил, отправляюсь в «Медвежью берлогу». Торрик обещал мне подыскать что-то, а я давненько к нему не заглядывал.

— Приветствую! — машу рукой, едва войдя внутрь помещения, заваленного самыми причудливыми вещами.

— Привет, Рен, давненько тебя не было! — отзывается Торрик.

— Как успехи с поисками кастетов? — я сразу перехожу к делу.

— Есть кое-что, сейчас принесу. Обожди, — он уходит в заднюю часть лавки и вскоре возвращается.

Видно, что оружие добротное, хотя и смотрится весьма просто. Рукоятка, обмотанная потёртой кожей, надежно держится в руке и повторяет изгибы пальцев. Оружие хорошо садится на кулак, плотно облегая дугами с выступающими тупыми шипами. Из минусов, металл имеет несколько неглубоких царапин.

— Сколько? — спрашиваю я у городского медведя.

— Сотню луников, и оно твоё, — без тени сомнения отвечает Торрик.

— Ещё полсотни накинуть и можно взять духовное оружие, — пытаюсь сбить цену. — К тому же по рукоятке вижу, что оно уже не новое.

Я уже прекрасно знаю местные расценки. Другие торговцы просили за подобное оружие не больше семидесяти серебряных монет, а Торрик хочет аж сотню. Мишка-то себе на уме.

— Так купи новенькие, делов то. Какую-нибудь безделицу подсунут, — фыркает он и протягивает руку за товаром.

После чего надевает кастеты на кулаки и делает несколько резких ударов по воздуху. Тот аж свистит от взмахов.

— Это оружие, проверенное временем. Видишь отметины?

— Вижу. Были в бою?

— Верно, — одобрительно кивает собеседник. — Оставили в пыли хозяина твоего духовного оружия за полторы сотни луников, — сарказм так и прорывается в его голосе. — Вот откуда такие отметины, теперь понимаешь? Сам я не боец, но цену товару знаю отлично.

— За девяносто заберу прямо сейчас, — хлопаю по карману, где звенят монеты.

Медведь упирается, и мы недолго спорим, но он всё-таки уступает в цене, после того как разговор заходит о печатях.

— Помню ты говорил о Пути, есть у меня кое-что для тебя.

Глаза Торрика алчно блестят.

— И что же? Говори давай, не тяни, — его губы расплываются в улыбке.

— Печать Очистки воды. Интересует подобное? — опускаю рюкзак на пол.

— Как я понимаю, это небоевая техника. Правильно?

Я киваю в ответ, но всё же говорю:

— В столице же имеются проблемы с водой, что все так нос воротят от этих печатей?

— Да потому что они неэффективны! Очистка больших объемов воды требует колоссальных затрат Ки, понимаешь⁈

— А ты взгляни на эту печать, давай.

— Покажи, — со вздохом он протягивает руку.

Я достаю одну и передаю ему. Торрик внимательно её изучает, щупает пальцем символы и подпись.

— Она хоть работает?

— Да, я лично проверял.

— Значит проверим ещё раз, при мне! — настаивает торговец. — Лесной дух… — считывает он подпись. — Никогда о таком не слышал, — на меня поднимается пытливый взгляд.

— Один из наставников в Академии. Нанял меня, чтобы не раскрывать своё имя. Хочет сохранить его в тайне.

— Ну-ну, — хмыкает собеседник.

— Давай поглядим, но, если печать сработает, ты мне за неё заплатишь, — выставляю я своё требование.

Торрик хмурится и задумчиво потирает бровь большим пальцем.

— По рукам, но по цене мы определимся чуть позже, — всё же соглашается он. — Сначала хочу убедится лично, что это не подделка.

Я коротко объясняю ему принцип работы печати, после этого он уходит и возвращается с двумя кувшинами. Сам крепит печать к горлышку и сам же активирует, влив немного Ки.

Вода уже привычно начинает бурлить, меняя оттенок и становясь всё прозрачнее. Когда последние пузырьки на её поверхности исчезают, Торрик переливает жидкость в пустой сосуд. Из-под прилавка он достаёт кружки. Отхлебнув, едва сдерживает удивление.

— Невероятно, — восклицает торгаш. — Что это за техника такая? Чтоб настолько эффективная…

— Наставник долго с ней возился, говорит, не меньше десятка лет. Ну что, брать будешь? — уточняю я.

— Хорошо, но давай договоримся так. Я дам тебе задаток за каждую печать по пять луников, — он отводит взгляд, прикидывая цену. — Погоди, не спеши торговаться, — он вскидывает ладонь. — Надо прикинуть, за сколько их будут готовы купить. Как налажу сбыт и определюсь с окончательной ценой, выплачу остальное. Обманывать мне тебя смысла нет. Если спрос появится, реальная цена быстро всплывёт, и ты уйдёшь к другому торговцу. Так что выплачу всё до последнего полриона, будь уверен.

Торрика знаю не так хорошо, так что отдаю ему для начала лишь два десятка печатей. Посмотрим, как у него пойдёт. Если будет всё нормально, тогда уже предложу и остальные.

Пожав руки в подтверждение сделки и получив сотню луников, покидаю его уютную берлогу.

Все секреты выдавать сразу не стоит. Если удастся сбыть через него хотя бы часть печатей, это должно значительно поправить моё денежное положение. Ещё бы с ценой не прогадать.

В раздумьях я решаю сделать крюк и зайти на территорию Академии с другой стороны, поближе к павильону «Бескрайнего Неба». Осторожность тоже не будет лишней. Торгаш ведь мог и послать за мной кого-нибудь, чтобы разузнать кто настоящий создатель печатей. Вот бы он удивился, узнав, что никакого мудрого наставника не существует.

Окрестности знаю неплохо, хоть и выбираюсь не так часто, спасибо хорошей памяти. Найти тихую дорогу обратно в Академию не составляет труда. Время от времени меняю направление, сливаюсь с толпой и запутываю следы. На всякий случай.

На одной из узких улочек вдалеке вижу группу из десятка человек. Идут они слишком уж организованно и прямо в мою сторону. Для сохранности ныряю в переулок и кошкой прячусь за завалом из мусора.

— Постойте! — звучит командный и немного знакомый голос. — Ждите здесь.

Высокий незнакомец в накидке заходит в переулок, насвистывая примитивную мелодию. От него исходит приглушённая аура Ки, словно он её специально старается скрыть. Под капюшоном мелькает вытянутое крысиное лицо.

Наставник Вейдо.

Похоже, у меня появились новые планы на вечер.

Глава 30

Когда интересующий меня человек заканчивает удовлетворять нужду и уходит, я безликой тенью выскальзываю следом. Держусь на почтительном расстоянии, но так, чтобы не потерять его из виду.

Сделать это не так-то легко из-за моих габаритов и почти пустых улочек. Те, кого я преследую, двигаются тихо. Приходиться потрудиться, пока мы идём в лабиринте между зданий. Я сутулюсь и горблюсь, чтобы не выделяться среди редких прохожих. Пару раз теряю людей из виду, но мне удаётся настигнуть их, срезав по знакомым местам.

Один раз даже прохожу совсем близко, но, чтобы не привлекать внимание, делаю вид, что направляюсь по своим делам, прикрывая лицо капюшоном. Этот манёвр позволяет мне лучше рассмотреть и оценить их.

В группе двенадцать человек, во главе её мастер Вейдо, тринадцатый. Ведёт себя весьма настороженно. Моё внимание также привлекают восемь стражников в незнакомых доспехах. Металл матовый, тёмного серого цвета, но без каких-либо гравировок, знаков или излишеств. Облачение выглядит увесистым, но не гремит и не бряцает при ходьбе. Они вообще почти не издают звуков. В этом помогают мягкие кожаные сапоги.

Эти бойцы умело окружают четвёрку по центру. Со стороны может показаться, что они двигаются неорганизованной кучей, словно толпа проходимцев или бандитов. Это не так. Построение сохраняется при любых манёврах, даже во время движения по самым тонким улочкам.

Меня всё больше терзают мысли.

Почему такая секретность? И кто эти четверо в самой сердцевине группы?

Их одежды я успел увидеть лишь мельком. Ки тоже чувствуется приглушённой. Они явно что-то скрывают. У меня закрадываются мысли, что это вполне могут быть ученики Академии. Не зря же с их сопровождает Мастер Вейдо. В любом случае, буду следить за ними, пока могу.

Всё чаще мы пересекаем более людные улицы, но на центральные не выходим. В таких местах происходят отработанные манёвры. Основная группа быстро делится на тройки. По два охранника к одному ученику, если, конечно, это ученики. Бронированные ведут себя, как настоящие телохранители. Идут близко и не отходят ни на шаг.

Вейдо задаёт направление, а остальные с небольшим интервалом следуют за ним. Большая группа людей может привлечь много внимания, а два-три человека, идущих вместе, не редкость. Парочки и всевозможные хмельные компании наполняют улицы в сумерках. Настало их время.

Дальше движение продолжается в потоках ночных гуляк. Мне здесь даже легче прятаться. Со стороны я похож на толстого горбатого старика, правду помогает скрыть плащ. Шагаю ещё осторожнее. Не хочется раскрыть себя из-за ненароком задетого плеча.

Мы так и продолжаем идти по людным местам. Часа через полтора вся процессия собирается у небольшого неприметного заведения со звучным названием «Быстрее ветра». На потрёпанной вывеске, свисающей на двух тонких цепочках, карикатурно изображена тележка, запряжённая лошадью. Потоки ветра гонят её в спину, объясняя название.

Странное местечко. Если предположить, что это доставка или перевозка, не самое лучшее место для такого заведение. Где тогда конюшня? Где ржание лошадей? Характерная вонь животных и неубранного навоза?

Прикрытие?

Улица не очень широкая и тупиковая, хотя повозка там помещается. Она как раз стоит под вывеской.

Мне остаётся наблюдать издалека. Я присаживаюсь у стены, скрестив ноги, так чтобы краем глаза видеть, что происходит. Для предосторожности тру руки о дорожную пыль и пачкаю лицо. Попробую сойти за бродягу.

Вейдо сбрасывает капюшон и раздаёт распоряжения. Вскоре появляется ещё один человек, низкорослый и плотно сбитый. На пухлощёком лице задорно вздёрнут вверх не нос, а практически поросячий пятак. Он также носит тёмные одежды в цвет доспехов охраны. После нескольких фраз незнакомец садится на козлы. Четверо телохранителей вместе со своими подопечными грузятся внутрь повозки. Та трогается почти сразу.

Наставник уходит первым, уже не скрывая лица, а после него по парам разбредаются остальные бойцы. Первая сворачивает налево от тупикового переулка. Я провожаю их взглядом, когда мне заграждают обзор.

— Дорогой, у нас осталась мелочь после харчевни. Давай подадим этому бедолаге, — размалёванная девица держит под ручку разодетого, как пёстрый павлин, мужчину, что старше её лет на двадцать.

Глаза симпатичной незнакомки с хмельным блеском шарят по моему лицу. Очень невовремя её милосердие к нуждающимся решило прорваться наружу.

Пока я украдкой выглядываю из-под капюшона, стараясь не потерять вторую пару стражников, спутник девушки ворчливо шарит внутри своей мошны в поисках мелких монет.

Вторая пара охранник неторопливо выходит из переулка и замирает поблизости от нас. Один из них болтает попусту, зато второй упирает в меня цепкий взгляд.

Заметили⁈

Голоса двух благодетелей, стоящих передо мной, звучат фоном. Последнее, что улавливаю:

— Как скажешь, дорогая.

Пара медных орионов падает мне под ноги, звеня по камням. Медные кругляшки со звоном крутятся, пока я не накрываю их ладонью. Откажусь, выбьюсь из образа. Привлеку внимание ещё сильнее. Стоит добрым людям отойти, как воины придвигаются ко мне. Дёргаться уже поздно.

Посмотрим, что им надо.

— Эй! Ты! — тыкает в меня один из воинов, откинув капюшон.

Лицо плоское и землистое. Приплюснутый нос, словно молотом били. Губы прочерчивает уродливый шрам с правой стороны. Вывернутые сломанные уши. Такого красавца встретишь в тёмном проходе, рефлекторно схватишься за кошелёк или меч.

Будто бы робко поднимаю голову и смотрю на них, ещё сильнее пригибаясь к земле. Я же бродяга, мне положено пугаться внимания вооружённых людей.

— Да, господин, — делаю голос жалобным.

«Так, не переигрывай!» — одёргиваю себя.

— Ты же знаешь, что попрошайничество в столице строго наказывается⁈ — рявкает незнакомец.

— Простите, господин, — специально не смотрю ему долго в глаза и кланяюсь. — Я не просил милостыню, просто те люди оказались очень добры.

— Уу, падаль! — рычит обладатель смятого носа. — Вывезти бы всех вас за город, да сбросить в карьер.

Чувствую усиливающуюся враждебную Ки. Он замахивается для удара ногой, и я с некой отречённостью решаю, что позволить себя пинать какой-то мрази не позволю. Попробую вырубить одного и допросить второго.

Молчавший всё это время боец моментально подшагивает к крикуну. Мимолётная вспышка энергии, и его аура опять едва уловима. А чужой сапог с недовольным стуком опускается на брусчатку.

— Не горячись, дружище, это не наше дело. Пускай стража им занимается. Ты только глянь на этого оборванца. Негоже марать о такого обувь. Пойдём лучше горло промочим, — он хватает напарника под локоть и уводит, бросив на меня внимательный взгляд.

Я смотрю в землю, провожая их боковым зрением.

Пронесло, но прогулка ещё не окончена.

Теперь маскировку приходится сменить. Следуя за болтающей парочкой, ныряю в ближайший переулке. У мен уходит десяток ударов сердца, чтобы снять и убрать плащ в заплечную сумку, торопливо оттереть лицо и чуть взлохматить волосы.

Приходится держаться вдалеке и вновь гнуть спину, чтобы не торчать, как пагода, среди горожан, заметно уступающих мне ростом. Других вариантов у меня всё равно нет.

Таверна расположена недалеко. Туда направляется множество людей, так что я смешиваюсь с пёстрой толпой и следую внутрь за странными воинами.

Всё время прокручиваю в голове, как можно безопасно выудить из них информацию. Любые расспросы про то место обязательно вызовут подозрения. А это вполне может окончиться смертью. Ведь я видел, на что оказался способен один из них. За миг бесшумно преодолел расстояние и остановил дружка в последний момент. И эта аура… Не все наставники в Академии обладают такими.

Кто же они?

Шумный трактир трещит от народу, но мне всё же удаётся присесть неподалёку. Мятый Нос налегает на выпивку, тогда как его дружок даже не снимает капюшона. Размеренно пьёт себе пиво. Ещё первую кружку не опустошил, а его товарищ уже третью просит у юркой разносчицы.

Они почти не разговаривают, а редкие фразы не имеет для меня никакой ценности. Пустая болтовня после выполненной работы, которая к этой самой работе не имеет никакого отношения. Увы.

Я уже теряю надежду и собираюсь покинуть таверну, когда скрытный наклоняется и что-то шепчет на ухо своей спутнику, после чего покидает заведение. Меньше чем через минуту за стол к оставшемуся обладателю сломанных ушей неуклюже падает какой-то толстяк.

— Вижу тут свободно! — хихикает он, трясся двумя подбородками.

— Показалось! — грубо цедит воин в ответ заплетающимся языком. — Проваливай, чернь!

В нём я что-то не чувствую мощной Ки, как в его товарище. И не похоже, что он её успешно скрывает.

— Хо-хо, — пыхтит толстяк и манит рукой кого-то из зала.

К нему подходят двое товарищей и без лишних слов рассаживаются с обеих сторон от Мятого Носа.

— Прости, друг, но мест тут мало, так что придётся потесниться, — вполне себе уважительно обращается один из прибывших.

— Ублюдки!.. — пьяным голосом рычит боец. — Я из Теней. Сказал же — проваливайте!

А вот это интересно…

Однако ещё интереснее оказывается то, что происходит дальше.

Толстяк не успевает открыть рот, чтобы ответить, а кулак в перчатке уже врезается ему в челюсть. Его тушу пушинкой бросает под ноги пробегающей мимо девке с подносом. Та с визгом и грохотом падает, облив какой-то столик бульоном с лапшой.

Прежде чем поднос касается пола, Мятый Нос хватает оставшихся двух дружков кабана за затылки и смачно впечатывает их лицами в стол. Столешница жалобно трещит, а, быть может, это трещат носы бедолаг. Без единого звука они стекают на пол, словно растаявший воск.

Разносчица с руганью встаёт на ноги, сгребает поднос и остатки содержимого, после чего исчезает. Явно пошла жаловаться хозяину.

Я же делаю себе пометку в голове. Насчёт слабости этого молодчика явно заблуждался. Даже если он не обладает мощной Ки, в чём я уже сомневаюсь, ему хватит и духовного оружия, чтобы нивелировать разрыв в силе в случае нашей стычки. Если же мне потребуется получить от него ответы, уверен, что без этого не обойдётся.

Я решаю понаблюдать ещё немного, что произойдёт дальше. Вскоре у стола появляется несколько вышибал. Здоровые детины осматривают картину причинённого ущерба.

— Эй, друг, в трактире драки запрещены. Покинь заведение. Пока просим по-хорошему, — их лица суровы, и в тоже время ребята находятся в смятении.

Мозгов не хватает оценить, кто сидит перед ними. Вот и действуют неуверенно.

Мятый Нос мельком демонстрирует им какой-то медальон. Не успеваю его разглядеть. Этого хватает, чтобы громилы с поклоном скрылись и забрали с собой трёх избитых посетителей.

Вскоре возвращается второй боец в серых доспехах, и парочка поспешно покидает заведение.

Тысячу демонов им в душу!

Ночь потрачена впустую?

Я возвращаюсь к «Быстрее ветра» тем же маршрутом в надежде, что найду какой-то ответ.

Тайная полиция, если это действительно она, что-то вроде страшилки у местных. Даже в Академии нерадивых студентов пугают, что за нарушение правил их заберёт тайная полиция, несмотря ни на какой статус клана.

Однако до сегодняшней ночи я в неё не особо верил, хоть тот трактирщик и упоминал, что за Хейраном пришли какие-то люди. Возможно, Тени.

Возле тупика нахожу похожего на порося возницу, который, зевая, бредёт прочь. Повозка уже стоит в тупике. Больше никого нет.

На дворе уже глубокая ночь. Народу на улицах совсем мало, но возница ведёт себя слишком безмятежно. Держась на почтительном расстоянии, следую за ним. Он живёт в небольшом районе одноэтажных домов, зажатых между многоэтажным громадами. Тут всего с десяток дворов.

Район считается престижным, и на воротах даже стоит стража. Мне остаётся лишь проводить его взглядом до третьего от входа двора. Ночь уже оказалась небесполезной. Осталось вернуться сюда в другой раз.

Довольный я тороплюсь обратно в Академию. У меня с утра смена, а спать остаётся считанные часы. И надо продумать, что делать дальше.

Работа на внутреннем дворе захватывает, но мысли о прошедшем вечере, так и не выходят из моей головы. Стараюсь выудить хоть немного информации из своих знакомых о тайной полиции, не привлекая к себе внимание.

Если такое подразделение действительно существуют в Империи, то мои расспросы могут дойти и до них. Приходится очень тщательно выбирать с кем разговариваю. Одним из источников сведений становится Лиан.

Во время одного из поручений он просит меня не торопиться, пока готовят посылку для другого знатного клана. Так что я успеваю обмолвиться с ним парой слов.

— Господин, — начинаю я.

— Просил же, Рен, когда мы одни, можно по имени, — чуть хмурится, как всегда задумчивый, наследник Золотой Сакуры.

— Лиан, — исправляюсь и осторожно спрашиваю, — что вы знаете о тайной полиции?

— Ты про эту байку? — улыбаясь, он смотрит на меня. — Полагаю, не больше твоего.

Его глаза задорно блестят.

— Это важно, — ровным голосом добавляю я.

— Ладно, ты всегда у нас такой серьёзный, — он подходит и хлопает меня по плечу. — Зачем это тебе? Тема не очень весёлая.

— Мне кажется, что они забрали одного моего знакомого, — на ходу придумываю я. — Такое может быть? Тени действительно существуют?

— Ходят слухи, но даже среди знатных кланов нет достоверной информации, — хмурится Лиан. — По крайней мере, я от отца не слышал о них. На то и тайная полиция.

— А что думаете вы? — задаю вопрос прямо.

Лиан вздыхает, набирая полную грудь ароматного запаха сакуры.

— Почему нет? — не отвечает он прямо. — Даже если и существуют, вряд ли ты увидишь своего знакомого. Ты же сам, должно быть, слышал: те кого уводят Тени, не возвращаются обратно.

Появляется слуга, и наш разговор прерывается. Нужно доставить небольшой, украшенный резьбой ящик клану «Звёздного ветра».

Быстрым шагом иду по территории Академии, раздумывая над словами Лиана. Он не хочет говорить открыто, для этого у него, наверняка, имеются свои причины. Однако к его словам стоит отнестись серьёзно. Если Лин действительно забрала тайная полиция, надо поторапливаться. Сестра может и не вернуться назад. А когда это произошло? Уже минуло полгода с её последней весточки.

Дойдя до двора «Звёздного ветра», останавливаюсь у ворот и предъявляю свой пропуск посыльного. Только ступаю внутрь, как сбоку появляется Айко. Её пепельно-русые волосы спадают водопадом, а ханьфу, украшенный звёздами, весьма откровенно распахнут и демонстрирует небольшие, но вполне симпатичные прелести.

— Рен? — удивлённо восклицает она, по её лицу разливается румянец. — Давно тебя не видела. Всё никак не удаётся поймать момент, когда именно ты будешь разносить с кухни еду.

А с какой это целью ты хочешь «поймать» меня?..

— Добрый день, госпожа Айко, — кланяюсь я.

Она тянет руки к посылке, но я ловко прячу её за спину.

— Извините, но это не вам.

— Отдай! — пищит она, как моя сестра, когда мы играли с ней в детстве, и вновь пытается забрать.

— Госпожа, не положено. Это посылка предназначена…

— Не тебе! — слышу властный голос, закончивший мысль за меня.

По центральной аллее идёт высокий статный юноша, с жёсткими волевыми чертами лица. Его волосы собраны в тугой высокий хвост и развивается на ветру. Несколько прядей обрамляют щёки и украшены лентами. Его сопровождает охрана в клановых доспехах и с пиками, устремлёнными в небо.

— Прошу прощение за неподобающее поведение моей сестры, — символический кивок направлен в мою сторону.

— Братец, что за дела? У тебя какие-то тайны от меня? — едва не топает ножкой Айко.

— Это не тайны, а дела! — веско парирует юноша. — Дела нашего клана.

— И с кем? — Айко теряет ко мне интерес и пытается прилипнуть к брату, но он спокойно отстраняет её.

Передав шкатулку, спрашиваю:

— Разрешите идти, господин?

— Да, спасибо-о-о!

Фраза выходит смазанной, потому что теперь ему нужно отбиваться от напора Айко, как мне ещё минуту назад.

— Сестра! Перестань вести себя, как маленькая, на глазах у прислуги! — рычит он, но в голосе нет реальной злости.

Умиляясь этой сцене, покидаю двор «Звёздного ветра». Мне греет душу, когда члены знатных кланов ведут себя, как обычные люди, а не напыщенные сволочи. Жаль в стенах Академии, да и в остальной столице, такоенечасто встретишь.

На выходе замечаю на одном из деревьев украшения в виде нескольких масок, искусно вырезанных из дерева. Это наводит меня на определённые мысли…

Баловство Айко сначала со мной, а потом с братом, ещё больше задело потаённые струны моей души. Понимаю, что надо действовать, и времени у меня осталось мало. Да и было ли оно вообще?

После работы нахожу на заднем дворе кухни несколько поленьев и украдкой беру одно. Когда-то отец научил меня вырезать из таких, но, когда я познакомился с кистью и красками, стал больше уделять времени им. И всё же потом время от времени брал в руки нож и вырезал фигурки из дерева, который мы отдавали деревенским детишкам задаром. Мне просто нравилось проводить время с отцом. От него каких-то тёплых слов не допросишься, но такое совместное занятие — это его способ показать отцовскую любовь.

Вся ночь у меня уходит на изготовление маски, и она получается угрожающей, словно лик демона, с клыками и злобным оскалом. Моё внешнее спокойствие выливается в этот внезапный порыв, добавивший маске чего-то пугающего. Именно она отражает моё внутреннее состояние.

Ранним утром следующего дня, ещё до работы, я совершаю несколько вылазок, скупая в разных местах неприметную одежду. И, как только наступает ночь перед моим выходным, выбираюсь в город, прихватив с собой кастеты.

Быть может пустая мнительность, но я петляю по улочкам, озираюсь по сторонам, словно у меня уже кто-то на хвосте. Отойдя подальше от Академии, переодеваюсь и прячу свою одежду в переулке, подоткнув мешок под подоконник заколоченного окна. Через минуту уже двигаюсь в сторону того самого района, ненамеренно повторяя недавний маршрут.

Вскоре уже осматриваю его окрестности. Охрана есть только на входе, по периметру никого. В домах по соседству свет не горит. Меня это радует. Однако нехорошие мысли закрадываются в голову. А что, если у него семья? Жена. Ребёнок. Как мне тогда действовать? Смогу ли я переступить черту? Мотаю головой. Ни за что! Если увижу посторонних, придётся искать другой способ.

Сжимаю кулаки и, подобно ночному хищному зверю, крадусь к своей добыче. Перемахнув ограду, в два удара сердца миную небольшую аллейку, опоясывающую дома. Постройка окружен зелёной изгородью. Просачиваюсь через неё, издав минимум шума. Растения, словно чувствуют меня, и не выдают.

Осторожно заглядываю в окна. Везде темно, кроме одной комнаты, где в кресле за кружкой пива храпит свинорылый возница.

Отлично.

Самое время побеседовать с ним.

Глава 31

Внутри витает неприятный аромат, словно где-то лежат без присмотра сгнившие фрукты. Помещение довольно просторное, но обставлено просто, без каких-либо изысков. Кажется полупустым. Потрёпанное кресло со столиком и пара картин с имперскими армиями на стенах. Рядом с креслом мерцает приглушенно лампа — высокая тренога с навершием в форме кристалла. Остальное помещение погружено в полумрак.

Моя цель спит, положив голову на стол. Рядом с ним стоит кружка пива, полупустой кувшин и небольшая статуэтка в форме ворона. Не видно каких-либо свитков или записей, на что я очень рассчитывал.

Пол предательски скрипит под ногами. Замираю и жду несколько мгновений. От шума половицы мужчина всхрапывает, как лошадь, и лишь возит лицом по столешнице, пытаясь устроиться поудобнее. Сон крепкий, так просто не потревожить.

Подкрадываясь со спины, хватаю возницу за шею. Он хрипит, выпучив глаза, но моего лица не видит.

— Кто ты? — сдавленный испуганный голос едва не даёт петуха.

Течение его внутренней энергии слабое — обычный человек, не практик.

Я сильнее пережимаю его горло и шепчу на ухо:

— Отвечай на вопросы и останешься жить. Будешь врать, и я вырву тебе кадык.

За свою недолгую жизнь заметил, что чем конкретнее угроза, тем прочнее она заседает в голове. Классическая угроза смерти довольно размыта, а вот картина, вставшая у него перед глазами после моих слов, весьма живописна.

— Куда ты отвозишь учеников академии? — спрашиваю я.

Быть может, возница не особенно печётся о своей безопасности, потому что вместо заверений, что расскажет всё, он пытается дотянутся до стола, уж не знаю зачем. Я перехватываю его руку и, на миг отпустив шею, накидываю на неё удавку из шелковой нити. Выкручиваю и, надавив, заставляю ублюдка согнуться. Свиная морда смотрит в пол и поскуливает.

— Ты нарушаешь законы! — с трудом выдает он и тяжело вздыхает.

Его пальцы безуспешно царапают ногтями шёлковый шнур, пытаясь поддеть его. Движения становятся лихорадочнее с каждой прошедшей секундой.

Молча бью локтем по горбу и тяну за поводок. Кучер сипит. Частично расслабляю хватку на удавке, как будто дрессирую непослушного жеребца.

— Молчать. Отвечай на вопросы. Сейчас тебе нужно беспокоиться о мне, а не законах, — выворачиваю его запястье, вызывая хруст вместе со сдавленным стоном.

Возница хватает воздухом рот, как рыба, выброшенная на берег. Продолжает скулить, и в его бормотании я разбираю приглушённые проклятия.

Меня буквально распирает от злости. Втягиваю затхлый воздух его жилища, отгоняя лишние эмоции. Он здесь вообще, что ли, никогда не убирается?

Лин.

Мантрой повторяю про себя имя сестры.

— Куда ты отвозишь учеников академии?

— Зачем тебе это? — фыркает он.

— Хорошо, давай по-плохому, — киваю я.

Не смотря на свое положение, он усмехается. Не верит мне. Зря.

Хруст. Его палец, выгибается в сторону, принимая неестественное положение. Я же запрокидываю голову мужчины назад и вцепляюсь ногтями в кадык, прикладывая не больше четверти силы. Мерзавца бьёт дрожь. Если бы не шёлковый шнур, уже вопил бы во всю глотку.

— Вывожу из Академии, — всхлипывая, торопливо бормочет возница. — Я больше ничего не знаю! Я лишь исполняю одно простое дело. Забираю груз в одном месте и отвожу в другое!

Он наклоняется в сторону, пытаясь опереться на стол.

— Дай хоть горло смочить, — просит он.

— Куда отвозишь? — игнорирую его просьбу.

— Да демоны его знают.

— Ответ неверный.

Удавка вновь затягивается, врезаясь в шею. Свободная рука возницы старается ослабить мою хватку. Легко перехватываю её, и второй палец ломается с громким треском.

— Не знаю! Клянусь! Каждый раз в новое место. По новому маршруту. Мне выдают бумаги куда вести. Моё дело маленькое.

— В последний раз спрашиваю, куда отвозишь⁈

Он аж скрипит зубами, дрожа всем телом.

— К твоей мамаше! — рычит мужчина и со всех сил дёргается, извиваясь, как уж.

Его нога достаёт до столика и бьёт по нему. Содержимое разлетается на полу. Кувшин вдребезги, кружка вертится на деревянном полу. Статуя ворона от столкновения с поверхностью переламывается на две половины. Изнутри за долю секунды собирается небольшая тёмная птичка и стрелой устремляется прочь. Отпускаю удавку, пытаясь дотянуться до неё, поймать. В два шага смещаюсь наперерез птахе, но та призраком проходит сквозь мои пальцы и улетает через стену.

— Ты труп! — злорадно цедит возница, сдирая верёвку с горла. — Ещё и нарядился! Маску нацепил. Думаешь поможет⁈

— Ты всё равно расскажешь мне всё.

Он пятится, цепляет кресло и падает задницей на россыпь осколков, оставшихся от кувшина. Визжит, резко подскакивает и несётся к окну.

Очевидно, ублюдок подал какой-то сигнал. Сколько у меня времени? Пара мгновений, чтобы попытаться выбить хоть что-то.

Возница не успевает добраться до окна. Я хватаю его за шею и, напитав энергией руку, сдавливаю кисть этого кабана. Кости хрустят, дробясь, с тошнотворным звуком. Он верещит во всю глотку.

— Куда ты их отвёз⁈ Куда⁈ — повторяю вопрос, сопровождая каждое слово сдавливанием его сломанной кисти.

Возница уже обмяк на подкосившихся ногах. Пытается потерять сознание. Висит на собственной одежде, а та трещит под его весом. С силой вбиваю его лицом в пол.

— Это неважно, — сглатывая кровавые пузыри, шипит он и роняет пару зубов на пол. — Так печешься за своего братишку? Или сестрёнку? А может за деток?

На улице слышны топот и крики.

— Где они⁈ — рычу я, и мои пальцы пронзают кожу на его горле.

— Сдохли… — неразборчиво булькает он, смотря на меня заплывшим глазом. — Все сдохли. Понимаешь?.. Неважно, куда я их отвожу, — хриплый смешок. — Важно, что оттуда никто не возвращается.

Сапоги стучат на пороге, в воздухе распространяется чужая Ки. Дверь дёргается, за окнами мелькают факелы. Звенят мечи, вынимаемые из ножен.

Его слова всё ещё резонируют в моей голове, и на место обжигающей злости приходит ледяная ненависть.

— Я ведь обещал, — говорю почти равнодушно, смотря в заполненные страхом и злобой глаза кучера.

Пальцы рвут кожу, погружаясь ещё глубже. Чужая глотка расходится, как старый пергамент, только вместо чернил кровь щедро заливает деревяный пол. Мыски ублюдка стучат и дёргаются в спазмах. Я обхватываю его кадык и одним рывком выдираю в багряных брызгах. Тело грузно падает ко мне под ноги.

— Он там! — кричат со стороны ближайшего окна. — Держите его!

Далёкая луна обрисовывает мужской силуэт, уже залезающий внутрь комнаты. Рывком смещаюсь и мимоходом пинаю его в голову. Незнакомца отбрасывает назад. Трещит рама, с грохотом хлопают ставни. Стук чужих сапог разносится по дому сразу из нескольких точек. Подмога заходит, окружая постройку со всех сторон.

Всё это я улавливаю уже на бегу.

— Жао, ты в порядке⁈ Ответь! — второй голос пытается докричаться, видимо, до мертвеца.

Несусь по пустынным комнатам, когда впереди меня распахивается дверь. Навстречу с коротким мечом наготове выбегает какой-то практик. Ещё на первом этапе, но уже на его пике. Несколько взмахов свистят мимо, меч рассекает воздух перед моим носом. Со спины доносится нарастающий топот. Ухожу от очередной атаки и одним резким ударом ломаю его челюсть, бросив противника в стену. Ногу обжигает, ткань штанов расползается и окрашивается алым. Всё-таки успел меня полоснуть.

— СТОЯТЬ! — продолжают угрозами пытаться остановить меня незнакомцы.

Добегаю до угла дома, откуда меньше всего чувствуется Ки, и прыжком бросаюсь в окно, с грохотом выбив ставни.

— Он здесь! — кричит мужчина в лёгкой тёмной броне, так похожей на экипировку вчерашних воинов.

Я почти успеваю отступить сквозь живую изгородь, когда полоса металла свистит совсем рядом. Прорываюсь через растения, и две Тени выпрыгивают следом. Они в доспехах, но двигаются бесшумно. Лица скрыты шлемами. Нога с каждым шагом отдаётся болью. Рана неглубокая, но неприятная. Преследователи не отстают ни на шаг, зажимая в тиски.

Накачивая ноги по максимуму Ки, разгоняюсь и перемахиваю через высокий забор, окружающий этот район. Падаю на брусчатку, кувыркаюсь, чуть не сбив кого-то из прохожих. Те разбегаются с криком при виде залитого кровью чужака. По большей части она принадлежит вознице, но вряд ли их это успокоит.

Только успеваю подняться, как следом приземляется пара воина, сходу пуская в дело свои короткие клинки. Я шустро отступаю к ближайшему узкому переулку. Наш смертельный танец несколько подзатянулся. Как только оказываю здесь, получаю небольшое преимущество. Один на один легче, если бы не мечи в руках врагов. Однако те ограничены в своих возможностях. Могут или колоть, или наносить вертикальные рубящие удары.

Приходится уворачиваться и поспешно отступать. В текущей ситуации повернуться к противнику с мечом спиной смерти подобно. Я теряю время, которое работает на моих противников. Их число только увеличивается с каждым ударом сердца. Позади моего непосредственного оппонента уже не один человек. Те сыплют угрозами расправы, но сдаваться я не собираюсь. Подцепив с пояса кастеты, шустро надеваю их и сам иду в атаку.

Миг, и я встречаю вражеский рубящий удар резким апперкотом. Металл кастетов с честью выдерживает первый экзамен. Клинок пронзительно дребезжит и отлетает по дуге назад, дрожью отдаваясь в руке незнакомца напротив меня. Тому не удаётся удержать рукоять, и оружие улетает прочь. Этой заминки мне хватает, чтобы вторым ударом отбросить врага на его товарищей.

На несколько секунд переулок превращается в кучу малу из упавших друг на друга тел под аккомпанемент чернейших проклятий. Этой форы мне хватает, чтобы разорвать дистанцию. Бегу быстрее ветра и по пути роняю за собой какие-то кучи вонючего мусора. Один воин с криком скользит по камням на гнилых овощах и падает под ноги своих спутников.

Погоня начинает отставать.

Крики и шум звучат со всех сторон. Сюда стекаются новые преследователи, но мне пока удается отрываться от них. Когда воинов поблизости не видно, быстро забираюсь на крышу дома и двигаюсь уже по верху, пригибаясь и стараясь слиться с черепицей.

— Он должен быть здесь! Не мог же раствориться в воздухе! — раздражённые голоса доносятся снизу.

Отряды по пять человек прочёсывают улицы. Приходится постараться, чтобы не привлекать к себе внимание. Черепица, то и дело норовит вылететь из-под сапога. Иду словно по ловушкам.

Преследователи начинают расширять зону поиска и вскоре непременно поднимутся сюда, не в силах найти меня внизу. Я, подгадав момент, бесшумно спрыгиваю на чей-то задний двор, оставаясь незамеченным.

Пока рядом никого нет, раздеваюсь. Осматриваю рану на ноге. Прикладываю лекарство и бинтую. Маску ломаю на несколько мелких осколков и закапываю в чужом огороде. Из котомки вытаскиваю другой комплект одежды, надеваю его и выхожу на людную улицу. Иду спокойно, немного сутулясь.

Вскоре замечаю шумную компанию знакомых мне мужиков. Я их уже как-то встречал. Волосы у них собраны не в привычный для столицы хвост, а заплетены во множество косичек. Кожа слишком бледная, почти белая. Северяне.

— Ха, да я вас помню! — улыбаюсь дружелюбно, словно вижу лучших друзей. — Какая встреча!

— О, ты же тот парень!.. — хмыкает громила, не уступающий мне в росте. — Из наших краёв что ли? Хоть кто-то здесь повыше телеги будет! Все такие мелкие, кошмар.

В его голосе звучат радостные нотки.

— Да, нет, Гай, ты только глянь на его кожу. Этот явно один из южан, — говорит один из его спутников.

— Верно, — киваю я, а сам слежу глазами за очередным отрядом из пяти воинов.

Подхожу ближе к самому здоровому, вливаясь в компанию. В плечах этот Гай оказывается ещё шире меня. Его глаза искрятся любопытством и спокойствием. Он уверен в своей силе, а потому мир не кажется ему угрожающим местом.

Возвращаться сейчас опасно. Надо переждать в группе. Одиночка сразу привлечёт внимание, особенно одиночка моих размеров. Северяне обеспечат мне временное прикрытие. А уже как попаду в Академию, буду решать, что делать дальше.

— Пойдёмте-ка, братцы, — залихватски говорю я, — покажу вам лучшую выпивку в столице! Там и побеседуем.

— Ну что, парни, отметим знакомство?

Слитный рёв товарищей служит ему ответом.

Несколько часов пролетает в трактире за оживлённым разговором. Рассказываю о себе и больше о прошлом, чем настоящем. О делах и работе говорю мало. Мол, приехал в столицу за мечтой, сейчас ищу хороший заработок. Не стоит оставлять лишней информации, вдруг их всё-таки допросит стража.

Северяне тоже не спешат раскрывать душу. В столице по делу, по какому точно не упоминают. Торговля, ещё что-то. Да и город хотятпосмотреть, столица же. Зато баек с их холодной родины хватает, причём попробуй разберись, где правда, а где вымысел. Огромные крылатые змеи, трёхголовые духовные звери, что могут превратить в камень, странные техники и ещё более странные Секты. Диковинок полно.

Я уже собираюсь уходить, когда Гай кладёт мне руку на плечо и смотрит проницательно. Огонь в его глазах горит как-то иначе, сложно отвернуться, если встретился с ним взглядом.

— Рен, ты же толком не пил! Может ещё по одной?

— Прости, дружище. Не могу. Меня кое-кто ждёт.

— К что ли девице собрался?

— Ну, почти, — жму ему руку. — Рад был знакомству и спасибо за угощение.

— Да, ладно тебе. Бывай, может, снова свидимся, — ухмыляется он.

Снаружи обстановка вполне спокойная. Отряды больше не рыскают, и по дороге я никого не встречаю. Двигаю к привычному входу для прислуги в Академию, где не стихают крики начальника разгрузки.

В голове роятся мысли.

Возница соврал. Не мог не соврать. Просто хотел причинить мне побольше боли. Плевать на него и трижды плевать на его ложь. Лин жива, и я найду её.

Приходит понимание всей сложности моей ситуации. Что делать дальше? Бежать? Это будет выглядеть слишком подозрительно. Сразу привлеку внимание и возможно погоню. Надо хотя бы дождаться своего выходного, чтобы иметь несколько дней в запасе. Оставаться? И дождаться визита Теней?

А придут ли они вообще? Я был в маске, и меня не могли узнать. Да и мало ли желающих получить ответы, куда деваются ученики? Может и не сильно много, но такие, как я, есть. Тот же исчезнувший Хейран. Да… Пропадают не только «звёздные дети», но и желающие их найти.

После долгих размышлений решаю дождаться выходного дня, а затем покинуть Академию.

* * *

В просторном кабинете с резным столом из красного дерева стоит полная тишина. Его хозяин, седовласый мужчина, безмятежно смотрит в окно на далёкий пруд, где в лучах солнца мелькают блестящие спины кой карпов. В некоторые моменты он даже завидует им. Жизнь простая, спокойная и лишённая неожиданностей. Разве не к этому стремится почти каждый житель Империи?

Широкие плечи мужчины едва умещаются в расшитый золотом чёрный ханьфу. Пальцы сцеплены между собой. Грозно сдвинутые брови подчёркивают напряжённое, изборождённое шрамами и морщинами лицо. На самом деле он моложе, чем выглядит, но Путь берёт свою плату. Даже если особые клановые секреты снижают её стоимость.

Через пару минут тишину нарушает стук, и, дождавшись разрешения, внутрь входит молодой человек. Каштановые волосы аккуратно зачёсаны назад. Породистое лицо сосредоточено. Течение Ки ровное, а униформа выглядит идеально. Ещё бы, выходец из знатного рода не может себе позволить уронить достоинство семьи. Однако даже эта ухоженность не может скрыть бледности и синяков под его глазами от недосыпа.

Вошедший подбирается, явно чувствуя напряжение хозяина кабинета, и начинает говорить:

— Господин Нобору, возникла проблема. Вчера был убит один из наших людей. Возница…

Седовласый мужчина хмуро перебивает его:

— Убит какой-то возница? И ты отвлекаешь меня ради этого? Яцута, с тобой всё в порядке? Быть может, груз ответственности стал невыносим. Хочется уйти на покой?

Докладчик сглатывает и, подавив волнение, отвечает:

— Этот возница, Жао, был задействован в операции «Звездопад». Он транспортировал учеников в…

— Да-да, я понял, — отмахивается Нобору и хмуро буравит взглядом юношу. — Убит, значит. Как? Кем?

Яцута выдерживает неприязненный взгляд и отвечает:

— Именно так. Его нашли мёртвым ночью в собственном доме. Он успел подать сигнал, дежурный отряд среагировал, но не сумел задержать убийцу.

Хозяин кабинета недоуменно вскидывает бровь:

— Хочешь сказать, что наш «душегуб», — последнее слово сопровождает кривая улыбка, — сумел справиться с отрядом Журавлей, Богомолов и Цилиней? Я всё верно понял?

— Дело в том, господин, что вчера основные силы были брошены на операцию против Секты Закатной Звезды… Ваше решение, — тихонько завершает он.

— Я в курсе собственных приказов, — голос седовласого лягает сталью, — но твои оправдания звучат жалко. Если мне не изменяет память, туда отправились только первый и третий отряды. Второй должен был остаться в столице. Так что же произошло?

Яцута сникает под тяжёлым взглядом:

— Второй отряд пришлось также задействовать. У Секты обнаружился Феникс, и господин Минору затребовал подкрепление. В итоге в столице остались лишь резервные силы и новобранцы.

Нобору хмурится ещё сильнее:

— Великолепно. Из-за перестраховки одного, мы имеем то, что имеем. Этот…

— Жао, господин.

— Жао мог проболтаться?

Юноша виновато опускает глаза:

— Боюсь, что так. Судя по ранам… Его явно пытали перед смертью.

— Понятно. Спасибо за доклад. Свободен.

— Но…

— Свободен!

Глава 32

На следующее утро никто не спешит тащить меня в темницу. Это радует. День провожу за работой, тренировками и обучением в библиотеке — Бао требуется помощь. Закончив с несложным поручением от Зефа, отправляюсь в хранилище. Сижу над книгами до поздней ночи, едва не заснув прямо там.

На рассвете стою ободрённый, вновь всё спокойно. Выхожу к умывальне голый по пояс, моюсь и спешу обратно облачится в рабочую одежду. В таком виде меня и ловит Эфа. Она краснеет, но взгляда не отводит.

— Рен, тебя вызывают. Пойдём.

— Что случилось? — напрягаюсь я.

— Не знаю, старший просил тебя привести, — пожимает плечами Эфа.

Надеюсь, что это не связано с моей вылазкой позапрошлой ночью.

— Эй, Рен, —грузный Дайлон встречает меня кривой усмешкой. — Ты прям на расхват. Сегодня будешь обслуживать третий павильон.

— Вас понял.

— На тебя не похоже, — замечает Эфа, когда мы выходим на улицу. — Обычно любишь задавать вопросы, но сегодня ты слишком… задумчивый что ли. Что-то случилось?

Нет, просто я убил одного из Теней, а так всё хорошо.

— Нет, просто в последнее время много разной работы навалилось, голова забита, — говорю спокойно, стараясь скрыть свою тревогу.

В третий павильон меня направляют впервые. Отличная возможность изучить его изнутри. Правда, некоторые наставники и представители кланов мне уже знакомы. День проходит спокойно. Постепенно мои тревоги начинают отступать. Никто меня пока не допрашивает, да и с чего им вздумается искать меня в Академии? Вот если бы я резко сбежал, тогда меня могли бы уличить в чём-то.

Область моей доставки расширили, теперь она охватывает третий и четвёртый павильоны, куда меня вызывают почти постоянно. Наставникам нравится моя скорость. Перед сном я продолжаю свои эксперименты с техникой Очистки воды, пытаясь выяснить её пределы.

Даже переложенная на печать, она способна очищать гораздо больше, чем маленький кувшин с жидкостью сомнительно чистоты. Мне удаётся это выяснить, при помощи печати очистив заполненный умывальник. Надо будет это учесть при следующем визите к Торрику. При таком большом объёме печать должна стоить гораздо больше, чем я мог предположить. Возможно, даже несколько солей. Никогда не держал золотых монет в руках. Говорят, на ощупь они совсем другие, нежели луники и тем более орионы.

Рабочие дни пролетают незаметно, и я трачу время на сборы слухов на внутреннем дворе. Прислуга радует множеством истории, но о нарушителе, напавшем члена тайной полиции, ни слова. Хорошие новости. Если расследование и идёт, явно без лишней огласки. Может, спишут на бытовую поножовщину? Убитый всё же не занимал высокий пост в организации. Мог иметь и своих врагов. Долг за азартные игры, увёл чью-то жену, поругался за выпивкой. Да мало ли какая причина.

При следующем визите в «Медвежью берлогу» узнаю хорошие новости. Торрик за это время успел продать все мои печати, и теперь называет цену в восемьдесят луников за штуку. Это уже не пять серебряных монет, которые он предложил изначально!

С азартом получаю свою часть заработанного и аккуратно складываю в кошель. Приятная тяжесть.

— Давай продавать печати за один солей, — предлагаю я. — Они способны очищать гораздо большие объёмы воды, чем мне казалось изначально.

— Понимаешь, Рен, — Торрик сплетает руки перед собой, — твоя логика понятна, но не стоит забывать, что печать всё же не боевая. Так что предложенная мной цена вполне разумна.

Недолго поспорив, мне всё-таки удаётся убедить его поднять цену до девяноста луников. Скрипя скупым сердцем, торгаш соглашается — боится, что продажи упадут. А ещё просит принести больше печатей.

Количество денег у меня стремительно растёт, так что я подумываю о покупке духовных кастетов, но с ними ещё больше проблем, чем с обычными. Всего в одном месте из сотни оружейных лавок имеются такие, но стоят они аж две сотни солеев.

Придётся копить.

Неделя пролетает незаметно, и я совсем успокаиваюсь. Медитирую, читаю и тренируюсь со своими обычными кастетами, ощущая заметный прогресс, но мне этого мало. Ещё свежи воспоминания о той короткой стычке с бойцами Кровавого Моря.

Единственная техника, которую я освоил на высоком уровне, Крепче камня, но для противодействия сильным практикам даже моей ступени развития этого будет мало. У многих из них уже по паре-тройке отполированных техник.

Торрик удачно продаёт мои печати. Я посещаю его лавку, подкидывая новые партии. Они даже появляются в обиходе у нас на кухне, а слухи о новом мастере печатей «Лесном духе», распространяются по всей столице.

В один из моих рабочих дней меня вызывают в библиотеку. Обычно сюда еду я не доставляю, у них имеются свои постоянные доставщики, но сегодня какой-то особый случай.

Меня тревожит, что не указано имя заказчика, а лишь обозначен этаж — шестой, что тоже для меня в новинку. Даже работая помощником в библиотеке, я забирался не выше пятого этажа.

Добравшись до центрального входа в библиотеку, встречаю на входе усиленную охрану.

— Доставщик, Рен? — интересует охранник.

— Всё верно, — киваю я и делаю поклон.

— Наставник сейчас на шестом этаже, — говорит боец и протягивает мне пропуск. — Давай поторапливайся, ждать он не любит.

За время работы с Бао, я неплохо изучил местных охранников, но эти мне незнакомы. Напряжение продолжает расти, но я всё же решаюсь отправиться внутрь. Если сейчас развернусь, только вызову лишнее подозрение. Стража может попытаться остановить меня силой.

— Живее! У наставника важные гости! — недружелюбно звучит мне вслед.

Поднявшись по центральной лестнице, останавливаюсь у входа на шестой этаж. Здесь на посту стоит также усиленная группа охраны. Да, что тут происходит? Проверив мой пропуск, они расступаются, и один из стражей провожает меня до места назначения.

Я впервые вступаю на шестой этаж, доступный только избранным членам знатных родов. Если верить Бао, всё отсюда и до самой верхушки заполнено самыми ценными знаниями и техниками. Доступ к ним можно получить, только после одобрения мастера павильона.

Удивительно, что меня вызвали именно сюда. Все блюда, лежащие у меня в рюкзаке, необходимо доставить в библиотеку, что тоже необычно. Охранник отводит меня в отдельную комнату, где я обнаруживаю наставника Вейдо, и двух неизвестных мужчин. Один в непримечательной одежде, второй в хорошо знакомых мне тёмных доспехах Теней.

— Наставник, Вейдо, — выполняю поклон, дёргая за рычаг, и тут же раскладываю ножки у рюкзака.

Они болтают, даже не обращая на меня внимание. Наставник лишь мимолётом смотрит в мою сторону.

— Ставь сразу на стол, — небрежно отмахивается он.

Я стремительно выгружаю еду, проговаривая названия блюд. А когда поднимаю взгляд, замечаю, что лицо бойца в доспехах имеет хорошо заметный отёк и яркий синяк, налившийся желтизной. Не достаёт у него и пары зубов на левой стороне… Там, где я свернул ему челюсть. Её исцелили какой-то техникой, но следы до сих пор хорошо заметны.

Он бросает в мою сторону пару косых взглядов. Меня это напрягает, но стоит мне закончить с едой, как он теряет ко мне всякий интерес. Подхватываю свою рюкзак и нарочито спокойно удаляюсь. Уходя, смотрю краем глаза в их сторону, но они продолжают спокойно болтать. Полностью игнорируют меня.

Пронесло?

Покинув шестой этаж, спускаюсь вниз. Может, я и выгляжу невозмутимо, но внутри сердце колотится с такой силой, словно вот-вот проломит грудную клетку и выскочит наружу. Стараюсь успокоить его. Делаю глубокие вдохи. По дороге постоянно оглядываюсь, но никто меня не преследует. Однако мне всё равно кажется, что за мной кто-то следит. Такое же ощущение возникало прежде, когда за мной приглядывали охранники Лиана.

Уже на первом этаже библиотеки вздыхаю совсем спокойно.

— Рен, привет, — звучит мне в спину знакомый голос Бао.

— Как это тебя с доставкой к нам занесло? — смотрит он с удивлением. — Обычно этим другие ребята занимаются.

— Всё когда-то случается впервые, — я пожимаю плечами.

Мы немного болтаем с Бао. Любит же он на уши присесть, но мне удаётся от него избавиться.

Когда я собираюсь уже покинуть здание, слышу ещё один голос, неприятный, скрипучий и слегка невнятный. Будто его обладателю сейчас тяжело даётся речь.

— Это же был ты?

Резко повернувшись, замечаю побитого бойца в доспехах, рядом с которым стоит мужчина в непримечательной одежде. Тот с любопытством переводит взгляд со своего охранника на меня. Сам Вейдо не заставляет себя ждать и появляется с другой стороны прохода. Его неприятное лицо украшает кровожадный оскал.

— Эй, библиотекарь, — шипит он. — П-шёл прочь!

— Да, господин, — Бао моментально испаряется.

— Тебе вопрос задали, деревенщина, — рычит наставник. — Слышал, что ты очень хороший слуга. Исполнительный. На тебя не похоже.

— Не понимаю о чём речь, господин, — спокойно отвечаю я.

— Это точно был он, — со злостью припечатывает воин. — Такой же здоровый, да и глаза мне знакомы сквозь маску.

Я не успеваю даже сделать шаг назад, как Вейдо мгновенно оказывается около меня. Ему приходится смотреть снизу вверх, но его мощь чувствуется, словно волны жара. Враждебная убийственная энергия, заставляющая тело решать между инстинктами драться или бежать

Мелкие глазки секунду сверлят меня, и он обращается к бойцу:

— Ты уверен?

— Да, господин, это точно был он! Из-за этого ублюдка жевать не могу! Ни с кем не перепутаю!

— Неудивительно, — Вейдо расплывается в недоброй улыбке. — Я знаю, что ты расспрашивал стражу на воротах, до того, как устроился сюда. Сестру ищешь, верно? Занятно. Только она уже давно мертва!

— ЛОЖЬ! — рычу я.

Оцепенение спадает, а моё тело охватывает бурлящая Ки. Мышцы вздуваются, и я готов убивать. Рвать ублюдка голыми руками, несмотря на его силу и ранги.

— Вот и славненько, сам признался, — скалится доносчик.

— А ты далеко забрался, крыска, — хлопает меня по плечу Вейдо. — Ладно, свободен — невозмутимо бросает он, разворачивается и…

Начинает уходить.

— Пойдёмте, уважаемый! — машет рукой наставник неприметному человеку. — Вернёмся к трапезе, пока та не остыла. Наша кухня по праву считается одной из лучших в столице.

Я стою ошарашенный, смотря им в спины.

Что это было?

Одно ясно — нужно уходить.

Разворачиваюсь и тут же смещаюсь в сторону, рефлекторно уходя от атаки. Нападающий выпустил свою жажду крови секундой раньше, позволив мне уклониться. Не задумываясь бью в ответ и не столько попадаю в цель, сколько задеваю лицо противника краем кулака. Одна из завязок лопается, и глухая маска летит ему под ноги.

Тёмные одежды и капюшон. Лицо серое, как придорожная пыль, и испещрено мелкими шрамами. Глаза хищно блестят. Он облизывает потрескавшиеся губы.

Пугающая аура прокатывается от него во все стороны, как волна. Противостою ей, не позволяя сломить мою волю. Мне плевать, кто он, и какого этапа достиг. За свою семью я буду биться до самого конца.

— Любопытно, — самыми уголками губ улыбается незнакомец, но тепло не достигает его глаз.

Тень? Тот, кто следил за мной от шестого этажа?

Очевидно, Вейдо не хочет пачкать свои крысиные лапки.

— Где моя сестра⁈ — рычу я. — Что вы с ней сделали⁈

Сознание захлёстывает ярость, и этот порыв я уже не могу сдержать.

— Такой отброс смеет задавать мне вопросы? — фыркает тень и молниеносно бьёт ребром ладони в горло.

Удар я толком не вижу, пригибаюсь на рефлексах, ощущая дыхание смерти. В последний момент его рука выбрасывает грязно-серый полумесяц энергии, которая чертит пространство, разрубает несколько полок позади меня и рвёт кучу свитков в мелкие лоскуты.

— Очень интересно… — щурится убийца. — Ты всего на втором этапе, но смог уклонится от моей атаки.

Его собственный этап или ступень я не могу различить. Выше моего, это железно.

— В тебе таится пугающий потенциал, парень, — продолжает он. — Даже немного жаль, что придётся тебя убить, — это сказано настолько равнодушно, словно речь идёт о прополке сорняков в огороде. — Звёздный ребёнок, которого проглядели? — задумчиво хмурится он. — Впрочем, неважно.

Тень сокращает дистанцию в один миг. Я едва могу разглядеть его атаку, и в этот раз мне не удаётся уклониться. Лишь в последний миг инстинктивно укрепляю свою защиту при помощи Крепче камня. Противник вонзает мне в грудь два расставленных пальца. Для обычного человека подобное закончилось бы переломами, но это не обычный человек.

Меня пушинкой сносит назад и швыряет на полки. Ломаю их спиной и обрушиваю на себя дождь из книг, свитков, застарелой пыли и деревянной крошки.

Всё тело погружается в пучину боли. Каждый палец оппонента создал свой разрушительный поток Ки, которые переплелись внутри и сейчас терзают моё тело, как свёрла. Нужно бежать, это было бы логично, но ярость дурманит рассудок. Слишком долго скрывался и прятался. Слишком долго позволял врагам действовать безнаказанно. Чувствую себя загнанным зверем и готов сражаться до последней капли крови.

Рывком поднимаюсь, напрочь игнорируя боль, и двигаюсь навстречу Тени. На его лице мелькает лёгкое удивление.

— Ты и вправду необычный. Что это было? Крепче камня? Техника Земного ранга, которая смогла свести к минимуму урон Когтей Дракона? — он опять выставляет в мою сторону раскрытую руку. — Ладно, отброс, в этот раз буду бить в полную силу. Приготовься и покажи мне всё, на что способен. Я хочу, чтобы ты успел оценить, какая честь выпала тебе. Немногие могут похвастаться, что умерли от подобной техники.

Всего мгновение требуется ему, чтобы повторить свой удар. Пытаюсь увернуться, но очень сильно проигрываю ему в скорости. Нас даже не сравнить. На этот раз пять расставленных пальцев вонзаются мне в грудь, погружаясь по первую фалангу в мою плоть, несмотря на Крепче камня.

Ноги отрываются от пола. Я снарядом прошибаю несколько книжных полок и застреваю в стене, оставив небольшой кратер в форме своего тела, а через секунду падаю на пол. Не могу полноценно вдохнуть. Хрип с присвистом рвётся из горла. Голова трещит. Картинка перед глазами бешено пляшет. Ноги подламываются, будто опоры гнилой беседки, не давая нормально встать.

Враг наблюдает за моими попытками со скучающим любопытством.

После нескольких попыток мне удаётся подняться, но я ощущаю, как по телу прокатывается что-то смертоносное. Эта атака была куда сильнее, и потоки враждебной Ки проникли очень глубоко. Из рта мелкими рубинами струится кровь, а каждый вздох отдаёт демонической болью. Не знаю, сколько рёбер сломано. Наверное, я должен спросить, сколько рёбер цело?..

Пока пытаюсь встать, я утыкаюсь взглядом в дверь, ведущую вниз. Через неё с Бао мы не раз носили на первый этаж ящики.

— Ты всё равно умрёшь, — раздаётся приближающийся из соседнего зала голос. — Прекрати трепыхаться. Просто дай посмотреть на твою кончину. Её даже можно назвать достойной, насколько это применимо для такого отребья, как ты. Неужели думал, что подобные выходки останутся незамеченными? Ты задавал множество вопросов, ты шнырял и вынюхивал. Ты покупал кастеты, попался на глаза охране, дрался с ними… Демоны, парень! В какой сказке ты живёшь?.. — хмыкает он.

Успеваю нырнуть за дверь, прежде чем противник увидит меня. Ноги подгибаются, и с проклятьями качусь по лестнице. Едва успеваю подняться, как дверь наверху с треском разлетается.

— Думаешь, что сможешь здесь спрятаться? Серьёзно? — хищно рычит мне вслед Тень.

Хочу ответить ему, но из горла рвётся лишь сдавленный хрип. Не трачу больше сил на попытки что-либо сказать. Ускоряюсь, держась за переломанные рёбра и теряясь в подземных лабиринтах библиотеки.

С каждым шагом в глазах темнеет всё сильнее. Сердце исступлённо колотится в груди. Чужой голос, то приближается, то удаляется. Он не так уж хорошо знает это место, но рано или поздно найдёт меня.

Бежать мне в таком состоянии некуда, да я и не могу… бежать. С охраной, даже Карпом первой ступени сейчас не справлюсь. Я иду вперёд, в глубины древней библиотеки, потому что не могу не идти. Какая-то часть меня отказывается сдаваться, отказывается сесть на этот холодный пыльный каменный пол и просто смотреть вдаль, вспоминая любимых родных. Моя миссия не окончена. Лин не найдена. Виновные не наказаны. Я не имею права сдохнуть. Предки с позором выгонят меня с того света и будут правы.

Поэтому я переставляю негнущиеся ноги и оставляю кровавые следы, что выдадут меня вернее любой подсказки. Шаг за шагом спускаюсь всё ниже под землю.

Убийца не торопится, он точно играется со мной, хотя легко бы мог догнать меня. С его скоростью это дело мимолётного желания. Ублюдок упивается собственной силой и моей беспомощностью.

Если ты настолько прогневал богов, что я выживу… Жди, потому что я приду и обязательно поквитаюсь с тобой и с крысиной мордой. Со всеми, кто в этом виноват.

Такими мыслями я пытаюсь подбадривать себя, чтобы тело работало сверх своих возможностей.

— Думал, я так просто тебя отпущу? — когда заворачиваю в коридор, встречаю его.

Говорить не могу, сил едва хватает, чтобы проталкивать воздух в лёгкие.

— Знаешь, Рен, — довольно улыбается он, — на прощанье я покажу тебе одну из своих лучших техник. Небольшая награда за твоё упорство. Его тебе не занимать, признаю.

Он выставляет перед собой раскрытые ладони, будто бы обхватывая морозный снежок. Стремительно в них начинает формироваться плотная мерцающая сфера. Она пульсирует и сжимается, как живая. Оппонент накачивает её своей энергией. Отчётливо вижу, как пульсируют его меридианы, по которым полноводной рекой течёт Ки.

У меня просто нет сил, чтобы что-то сделать.

Я могу стоять и могу умереть, глядя в глаза своему убийце. Не испугаться, не получить позорную смертельную рану в спину. Вот и весь мой выбор.

Я смотрю на безликую Тень и с улыбкой думаю о своей семье. У меня были те, кто искренне любил меня. У него… вряд ли. От хорошей жизни на такую стезю не ступают.

Прощай, сестрёнка.

Вейдо стискивает сферу и кричит так, что вены вздуваются на горле:

— Истребление жизни!

Крепче камня забирает у меня последние резервы энергии, но толку нет. Сфера спрессованной Ки прошивает меня насквозь, как пушинка. Не чувствует ни малейшего сопротивления.

Сознание медленно уносится в темноту, но усилием воли мне удаётся сохранить его крохи. Точно искры затухающего костра. От небольшого отверстия в груди растекаются болезненные импульсы, отнимая всё больше сил.

Тень подходит и внимательно осматривает меня. Возможно, пытается запечатлеть все детали для отчёта.

— Прощай, Рен, — улыбается он.

Не дождавшись ответа, мой убийца разворачивается и уходит.

Вот и всё…

Ты храбрился, Рен. Ты рычал и щёлкал зубами, а сейчас ты умрёшь.

По библиотеке плывёт незнакомая едва слышимая мелодия. Печальная, тягучая, она навевает тоску. От неё щемит сердце. От неё плачет не тело, но душа[1].

Возможно, она двигает мной. Возможно, моя воля двигает тело.

С дырой в груди, каким-то чудом умудряюсь подняться на ноги. Никто не узнает, каких усилий этого потребовало от меня.

Боли нет. Мыслей нет. Нет ничего кроме надвигающейся темноты и странного зова. Словно меланхоличные струны далёкого гучжэна, перебираемые рукой незримого музыканта.

Он ведёт меня за собой. Лишь он заставляет меня двигаться. В шаге от смерти, в полубреду, я подступаю к барельефу Аранга в самых недрах библиотеки.

Он довольно улыбается и тянет ко мне руку.

Кровь капает на грудь, конечности неподъёмные…

Но я принимаю его ладонь.

И чудовищная энергияохватывает моё тело, затягивая его прямо в камень.