Матильда [Людмила Кашникова] (fb2) читать онлайн

Людмила Кашникова Матильда

I

Наступления ночи она боялась больше всего. С каждым вдохом ледяная тьма обжигала, колола острыми иглами, добиралась до сердца. Свернувшись в тугое кольцо на заиндевевшем пластиковом стуле, она закрыла глаза и замерла.

База отдыха спала. Иногда в окнах домов оживали потревоженные шторы и в появившейся щели мелькал мягкий свет. Она подумала, что в ночлежке сейчас ужин. Добрая женщина приветлива и заботлива. Стоит только легонько постучать — и тебя отогреют, накормят, уложат спать. Как-то раз, в самые лютые морозы, она пришла туда. Плача и трясясь всем телом, упала на руки старушки. Её отвели на кухню. От тепла и запахов закружилась голова. Старожилы толкались, отгоняли от мисок, но за месяц на улице она научилась огрызаться и давать сдачи. После еды её разморило, и она уснула в тёплом углу у самой батареи. А утром услышала за окном женский голос. Он показался ей знакомым. Сорвавшись с места, ринулась вон из комнаты, наступая на спящие тела таких же, как она, горемык, выскочила в январский мороз. Она бегала по дорожкам и кричала: «Мама! Я здесь! Я здесь!» Потом долго сидела в сугробе и ждала, прислушиваясь. Зачем она осталась спать в том доме! Нужно было поесть и возвращаться на стул. С того дня она запретила себе ходить в ночлежку.

Мороз усиливался. Она спряталась от ветра, надышав маленький островок тепла, и замерла. Глаза налились тяжестью. Противиться сну не было сил, он обволакивал и уносил в прекрасный мир прошлой жизни. Вот её комната, а вот любимое место: широкий подоконник, заваленный подушками. Она любила подолгу смотреть в окно. Со стороны улицы в стекло упиралась толстая ветка старого тополя и то гневно стучала, то жалобно царапалась. Иногда прилетали проказливые воробьи и смешили звонкими песенками. А голуби её пугали: казалось, они так внимательно рассматривают комнату, чтобы выждать момент и залететь внутрь. Тогда она вскакивала и стучала по стеклу, отгоняя их. Она много чего боялась. Мама называла её неженкой, тепличной розой, принцессой. Видела бы мама свою принцессу сейчас. Лохматая, с колтунами на затылке, грязная, грубая.

Видение сменилось. Вот она едет в машине, с любопытством разглядывая яркие вывески. Мама волнуется, а её новый муж звонит кому-то и спрашивает, как проехать к базе отдыха. Их друзья давно уже там, накрывают на стол. Мама сказочно красива и очень вкусно пахнет. Смотрит на неё и улыбается. Но в глазах почему-то стоят слёзы. Что же случилось? Если бы она знала, чем так огорчила маму уже тогда, в машине, она бы не отходила от неё ни на шаг, обнимала, целовала, шептала ласковые слова. Она бы сделала всё, лишь бы её простили — пусть неизвестно за что. Я буду самой послушной, самой тихой, самой хорошей. Только вернись, мама! Я тебя жду! Мне очень страшно и холодно тут одной.

II

Её разбудил резкий отрывистый звук. Он приближался, повторяясь снова и снова. Шур-шур-шур. Вскоре показался дворник. Увидел и весело крикнул: «Эй! Почему ты опять здесь? Иди к остальным в тепло, а то околеешь!» Она ничего не ответила, демонстративно зевнула, потянулась и ленивой походкой прошла мимо. Вот ещё, буду я тебе жаловаться. Тем не менее нестерпимо хотелось есть. Покрутившись у мусорного бачка возле мангала, она нашла давно припрятанный кусок шашлыка. Пришлось лечь на снег и со всей силы разрывать толстый лёд вокруг него. Но мясо превратилось в камень, крохотный кусочек, который удалось отодрать, был совершенно безвкусным. Делать нечего, придётся идти попрошайничать.

Сейчас большинство домов пустовало. Она легко запомнила, где дадут поесть, а где живут такие, что лучше не соваться. Подойдя к трёхэтажному кирпичному дому в самом конце базы, она села на лавочку и уставилась на окно первого этажа. Ярко горел свет, за прозрачной белой занавеской суетились мужчина и женщина. Наконец они сели завтракать. Теперь нужно дождаться, когда они повернут голову и увидят её.

Неожиданно рядом с ней затрещали ветки и на скамейку запрыгнул старый знакомый, вернее, старый враг — белобрысый малолетка, хам и драчун. Ухо было в зелёнке, опять что-то с кем-то не поделил. Она посмотрела на него с презрением и отвернулась. В этот момент окно приоткрылось, и женская рука бросила в их сторону сосиску. Они сорвались с места и, отталкивая друг друга, вцепились в нежную розовую мякоть.

— Отвали, это мой завтрак! — зашипела она.

— А на нём не написано! — заорал он.

Мужчина и женщина смотрели, тыча пальцами и беззвучно смеясь. Битва за сосиску становилась всё ожесточённее. Взаимные оскорбления перешли в драку. Окно вновь распахнулось. Мужчина крикнул: «Заканчивайте разборки! Вот вам ещё одна, только не орите!» Эту сосиску она поймала на лету. Схватила — и стремглав понеслась через всю базу, на свою территорию. Влетела под скамейку, утонувшую с боков в сугробах, и принялась жадно глотать куски, почти не разжёвывая. Она хорошо спряталась, но всё равно с тревогой поглядывала по сторонам, в любой момент ожидая нападения. И не ошиблась. Вскоре появились два брата. Они всегда ходили вместе, нападали тоже вместе: один спереди, а второй со спины.

— А ты знаешь, что есть в одиночку вредно для здоровья? — забасил первый.

— Очень вредно, — подхватил второй.

Они приближались медленно, не сводя с неё глаз.

— Да подавитесь!

Она оскалилась, кинула в них недоеденной сосиской и побежала за угол дома. Братья припустились за ней, но быстро передумали. В их распоряжении осталась добыча, зачем им эта нахалка, ещё успеют проучить.

В центре базы отдыха, между деревьями, располагались беседки для проведения праздников. Забежав в одну из них, она забилась в угол и прислушалась. Тихо. Только поскрипывают высокие строгие сосны, мерно покачиваясь. Устало выдохнув, она забралась на деревянную лавочку и вытянулась. Скорей бы вечер. Люди выйдут на улицу к своим мангалам, будут жарить шашлык, колбаски, овощи — при мысли о еде в животе громко заурчало. Станет шумно, весело. Достаточно просто прогуливаться недалеко от накрытого стола и ждать, когда позовут. А её обязательно позовут. Даже сейчас, превратившись в замарашку, она в сто раз красивее остальных беспризорников. Ещё она вежлива и воспитанна. Никогда не ворует, не клянчит, не надоедает. Очаровательно строит глазки, ест не спеша, маленькими кусочками. Некоторые гости даже звали её в свой номер. Когда хотелось привести себя в порядок в тепле, выспаться и потом долго нежиться в мягкой кровати, то она соглашалась. Послушно шла, блестяще играла роль нового члена семьи, а затем сбегала — на свой ледяной стул. Даже в самые тёмные ночи, когда отчаяние захватывало в плен её душу и последняя капля надежды испарялась, когда она с ужасом понимала, что мама за ней не приедет, не заберёт, и эта база отдыха — её новый дом, она всё равно шла на свой пост, забиралась на стул и, насупившись, уткнувшись подбородком в грудь, замирала в ожидании.

Наступало утро, и сердце вновь начинало верить в чудо. Не может быть, чтобы всё закончилось так плохо. Вместе с мамой она пересмотрела много фильмов, где неприятности оставались позади и героев ждало счастье. Мама смахивала слезинки и, смеясь, говорила: «Вот видишь, любовь победила! Всё обязательно будет хорошо, запомни».

Она помнила. Садилась и ждала, когда откроется входная дверь. Влетала на самый высокий этаж и долго сидела у номера. Пусть всё станет хорошо! Пусть они окажутся здесь: и мама, и её новый муж, который вечно говорит по телефону. Они выйдут — и увидят её. Мама обнимет и засмеётся: «Ах ты, гулёна моя! И где тебя так долго носило?» Мама, я никогда больше от тебя не убегу, только вернись!

III

В ту ночь вся база отдыха — дома, деревья, арки, заборчики — была ярко освещена. Разноцветные гирлянды весело перемигивались в окнах. У каждого дома играла музыка, слышался смех и возгласы «Ура! С Новым годом!» Они тоже спустились на улицу: их ждали друзья. Мама обнимала её, целуя в макушку и шепча: «Я с тобой, не бойся». Внезапно небо расцветилось причудливыми узорами. Огненные искры взмывали вверх со страшным свистом, бухая над головой. Затухала одна вспышка, оживала новая. Неужели никому не страшно? Почему все смеются? Пожалуйста, хватит! Она вжалась в мамины руки и зажмурилась.

К ним вплотную подошёл мужчина. От него неприятно пахло дымом и ещё чем-то резким. В руке он держал палку с маленьким шипящим огоньком. Размахивая ей, закричал: «Эй, зеленоглазая, смотри!» Несколько искорок больно укололи в нос. Испугавшись, она вырвалась и побежала: между людей, машин, костров, обезумев от грохота рассыпающихся фейерверков, — дальше, как можно дальше. Она не заметила, как оказалась за воротами — в ту ночь они стояли нараспашку. Перебежав через широкую тёмную дорогу, остановилась под фонарным столбом, тяжело дыша. Тут было не так слышно фейерверки, никто не кричал и не пугал. В жёлтом свете уличного фонаря мерцали снежинки на мягких еловых лапах.

Успокоившись немного, она подумала, что нужно вернуться к маме, броситься в спасительные руки и попроситься в номер. Пусть компания веселится хоть до утра — она пойдёт спать. Выбравшись на дорогу, она замешкалась, стряхивая с головы снег, и не заметила, как из темноты вдруг вынырнуло что-то огромное с горящими глазами и ослепило её. Огнедышащее чудовище остановилось и оказалось грузовиком. Из него выскочила девушка и закричала: «Петя, мы её задавили!» Но, подойдя ближе и сев на корточки, воскликнула: «Жива! Только испугалась сильно или ушиблась. Надо в больницу!» Вышел Петя, бородатый, пахнущий мандаринами. Поднял её за подмышки и внимательно посмотрел в глаза. «Симпатяга, ты чья будешь? Раз в Новый год одна по улицам бегаешь, значит, ничья. Поехали».

Грузовик помчался по пустой ночной дороге. Девушка радостно щебетала: «Петенька, какой мы подарочек нашли! Какая красавица!» Они всё дальше уезжали от базы отдыха, от любимых маминых рук. Услышав плач, девушка сказала: «Бедняжка! Ты, наверное, голодная! Потерпи, скоро куплю тебе вкусняшку». Действительно, машина съехала с дороги и остановилась на заправке. На ярко освещённой площадке было безлюдно. Петя и девушка вышли, оставив её одну. Она металась в кабине, звала на помощь, потом затаилась и стала ждать. Когда девушка с хот-догом в руке подошла к машине и открыла дверь, она тугой пружиной вылетела на улицу и побежала прочь.

До ворот базы отдыха добралась, когда утро давно перетекло в день: приходилось делать остановки. От долгого бега сердце было готово разорваться на части. Лёжа в кустах, она дрожала от страха. Мимо, но совсем близко, с грохотом и рёвом неслись машины, обдавая горячим воздухом и фонтанчиками грязного снега. Когда, забежав в калитку вместе с охранником, она наконец-то добралась до нужного дома, то увидела, что на парковке их машины нет. Да, она спешила изо всех своих маленьких сил. Но, как ни старалась, опоздала.

Она ходила вокруг дома и звала маму. Вскоре началась метель. Дрожа всем телом, обессилевшая и голодная, спряталась от вьюги под козырёк подъезда и заплакала. Дверь то и дело открывалась, но она лишь слегка отодвигалась. Никто и ничто её больше не испугает. Пусть взрываются огненные цветы, пусть незнакомые люди что-то кричат, размахивая руками. Нужно просто зажмуриться и втянуть голову в плечи. Нельзя уходить от дома. За ней обязательно вернутся.

IV

— Ваш номер готов, можете заселяться.

Администратор протянул мужчине ключ с привязанной на толстой веревке шишкой вместо брелока.

— Что у вас нового? — спросил мужчина.

Администратор облокотился на стойку.

— Да всё по-старому. Новый год хорошо отметили, народу было — полная база. А вот на День всех влюблённых всего номеров пять заселилось, включая вас.

— Значит, в тишине будем отдыхать.

Мужчина уже собрался выходить, когда администратор произнёс:

— А, совсем забыл. Кошка-невидимка у нас появилась. Никак не можем найти, где она прячется. Морозы-то какие стоят! А она домашняя. Два месяца уже на улице. Всего раз приходила в кошкин дом. Поела — и бежать.

— Откуда же она у вас взялась? — удивился мужчина.

— Не знаем, — развёл руками администратор. — Знаем только, что после новогодних праздников появилась. Видать, кто-то избавился. А кошка — красавица. На ушах и на лапках кисточки. Глазищи ярко-зелёные. Пушистая, ухоженная, вся из себя. Порода у неё… — Парень замолчал, почесал затылок, потом воскликнул: — Вспомнил! Какая-то лесная. Да вы сами увидите, хотя, конечно, улица её потрепала.

— Ну, если она кошка-невидимка, то можем и не увидеть, — усмехнулся мужчина.

— Увидите, я вам точно говорю. Она ко всем приходит, кто в том доме живёт.

Мужчина кивнул и вышел. Пока распаковывали вещи в номере, он рассказал жене и дочери о кошке, которая гуляет сама по себе и спит неизвестно где.

— Папа! Мы должны найти кису! — закричала темноволосая девочка, подпрыгивая от нетерпения и тряся косичками.

— Обязательно найдём, — успокоила её Мама.

— Она сама нас найдёт, — сказал Папа. — Как начнём готовить мясо, так сразу и прибежит.

Но кошка не прибежала. Мама и дочка долго сидели в беседке, укутавшись в плед и глядя по сторонам.

Папа время от времени посмеивался:

— Наверное, ей запах моего шашлыка не нравится. Что ж, Даша, доставай колбаски. Попробуем приманить на них.

Совсем стемнело. Мама сказала:

— Жаль, но кошку с кисточками на ушках и на лапках мы так и не увидели.

Но когда, замёрзшие и грустные, Мама с Дашей уже заходили в дом, во двор вбежала крупная пушистая кошка.

— Мама! Это она! — закричала девочка, сбегая по ступенькам. — Киса, киса, где же ты была? Папа, папа! Колбаски сработали!

Мама подошла к кошке и погладила. Та не сопротивлялась.

— Привет, милая. Ты и вправду красавица.

Кошка подняла на неё огромные изумрудные глаза и коротко муркнула.

— Пойдёшь ко мне? — спросила женщина и протянула руки.

Прижав пушистую красавицу к себе, Мама сказала: «Сначала мы тебя покормим». Кошка замурчала и начала аккуратно переминать лапками Мамин вязаный шарф. Вернулись в беседку. Через минуту кошка впилась зубами в сочное мясо. С первым куском она расправилась мгновенно, второй съела не торопясь, прижимая лапой и облизывая со всех сторон, а третий понюхала и смахнула под стол.

— Запасы делает, — сказал Папа.

— Мама, папа, мы не можем её здесь оставить! — воскликнула Даша. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, давайте возьмём её в номер! Она же замёрзнет!

— Я не против, — ответила Мама. — Но где мы возьмём всё, что нужно?

— Идите в номер, я принесу, — успокоил Папа.

Вскоре он пришёл с лотком, наполнителем и миской.

— А вот и Пушино приданое.

— Её зовут Пуша? — переспросила Мама.

— Её так назвали сотрудники базы. Кстати, где же Пуша?

Родители заглянули в комнату, где обосновалась Даша. Девочка забралась с ногами в кресло, большую часть которого заняла Пуша. Кошка лежала на боку, вытянув лапы, громко мурчала и довольно жмурилась. Даша гладила её по голове: «Я тебя расчешу, я подарю тебе свои резиночки, ты будешь самая красивая!»

— Вот это рысь! — восхищенно сказал Папа. — Даша, она же тебя совсем зажала!

— Нет, Папочка, — ответила Даша. — Она меня охраняет. Мы теперь всегда будем вместе.

V

Ночью она ходила из комнаты в комнату, запрыгивала на кровати, обнюхивала спящих людей. Они нравились ей. Хотелось устроиться в ногах у мужчины и проспать до утра или лечь рядом с женщиной, подставив голову под её мягкие пальцы. Но оставаться здесь нельзя.

Она прошла по кровати, остановилась у лица женщины и лизнула в щёку. Та открыла глаза и подскочила: «Что случилось? Ты что-то хочешь? Голодная? В туалет?» Через несколько минут они стояли на кухне у миски, и женщина негромко выговаривала: «Смотри, у тебя сосиски есть, вода есть. Лоток чистый. Что ты маешься?».

Она подошла к двери и села, выжидающе глядя на женщину.

«Гулять? Сейчас? Ну уж нет. Вспоминай, что ты домашняя кошка и иди на лоток».

Женщина ушла в комнату. Что же делать? Как выбраться? Она побродила по квартире, негромко и отрывисто всхлипывая, но никто не просыпался. Тогда она забарабанила лапами по входной двери. «Выпустите меня! Пожалуйста! Мне пора уходить!» Обычно после этого она оказывалась на улице. Вот и сейчас сработало. В коридоре появился заспанный мужчина. Но он не выгнал её, а показал на лоток, проворчав: «Вот твой туалет». Она отвернулась, уткнувшись носом в его ботинки.

«Ладно, жди, сейчас оденусь и выйдем».

Она удивлённо посмотрела на него. Куда это ты собрался? Просто открой дверь, ты же не собираешься сидеть со мной на стуле. А если в этот момент вернётся мама? Она может решить, что ты мой новый хозяин. Ну уж нет. Накормили-напоили — всё, прощайте!

Тем временем мужчина оделся и, взяв её на руки, сказал: «Ну, пойдём гулять».

Как только они оказались на лестнице, она укусила его за палец, спрыгнула и метнулась наверх — мужчина за ней. «Глупая, улица внизу!» Она добежала до последнего этажа и села у двери. Запах мамы становился уже еле различимым, истончался с каждым днём, но ещё был.

«Ты здесь жила? — спросил мужчина, остановившись в паре шагов. — Нет здесь твоих. Пойдём».

Он снова взял её на руки, и она больше не вырывалась. Оказавшись на улице, они дружно вдохнули морозный ночной воздух и посмотрели на бархатное небо. «Хорошо как! Ну иди по своим кошачьим делам, я подожду». Мужчина аккуратно опустил её на притоптанный снег перед подъездом. Она постояла немного, поджав переднюю лапу и принюхиваясь, потом сделала пару осторожных шагов — и вдруг прыгнула, скрывшись в темноте. Забежав за угол дома, выглянула: мужчина всё ещё стоял и ждал её. Она фыркнула и не спеша пошла в другую сторону.

Ночь была тихой и звёздной. Иногда с сосен падали комья снега — тогда она замирала, припав к земле и прижав уши. Подойдя вплотную к шершавому стволу, потёрлась щекой, потом, вытянувшись во весь рост, с удовольствием поточила когти. Может быть, не так плоха её новая жизнь? Делай что хочешь, иди куда хочешь. С местными котами она разберётся, они глупы и доверчивы. Будут ещё сами ей еду приносить. Она станет вольной лесной кошкой, сама себе хозяйка. И надеяться будет только на себя!

Легко взлетев почти до макушки спящей сосны-великана, усевшись на крепкой ветке и откусив несколько длинных иголок, она подумала: «Вот она, свобода! Не нужны вы мне, люди! Я теперь сама по себе!» Высота её не пугала — оказывается, она прекрасно лазала по деревьям. Перевернувшись головой вниз, добралась до земли, перебежала к сосне-соседке и снова взлетела вверх. Мороз играл с ней в догонялки, но она распушилась, превратившись в меховой шар с гордо поднятым хвостом. Вдоволь напрыгавшись по деревьям и сугробам, она вернулась на пластиковый стул. Покружившись несколько раз, улеглась. Засыпая, подумала о маме, но сердце больше не болело. «Сама по себе», — прошептала она и уснула.

VI

— Папа, как ты мог оставить Пушу на улице!

Даша зажала в кулаке ложку и грозно сдвинула брови.

— Позавтракаем и пойдём её искать, — успокоила дочку Мама.

Выскочив на улицу, на ходу завязывая весёлый шарф, Даша воскликнула: «Ух ты!» Белый ковер лежал ровным слоем, не потревоженный ничьими следами. Раскидистые сосновые лапы покрылись инеем и теперь переливались на солнце.

— Мама, Папа! А вдруг Пуша превратилась в сугроб?

Они шли по нерасчищенной аллее, держась за руки и увязая в снегу. Мама и Папа с трудом удерживали равновесие. Даша, наоборот, сама со смехом падала в ледяную перину, быстро двигая руками и ногами вверх-вниз. Затем она вставала, отбегала немного вперёд и повторяла эти действия заново. Вскоре вся правая сторона аллеи была украшена ангельскими силуэтами.

В конце аллеи показался администратор, он шёл, спрятавшись по глаза в воротник куртки. Папа помахал ему и крикнул: «Здравствуйте! Какая погодка-то, а? Настоящая зимушка-зима!»

— Ну как там наша Пуша? — спросил администратор, подойдя ближе.

— Убежала ваша Пуша. Наверное, вольная жизнь ей теперь больше нравится, чем домашняя.

— Да что хорошего в вольной жизни-то? — вздохнул администратор. — Наши гаврики под машины попадают, собаки их калечат, а бывает, и люди… Нечего ей на улице делать, что бы она там себе не напридумывала. Не этого ей надо, ей домой надо. Не выживет она на улице, понимаете?

— Знаете, — вдруг вспомнил Папа, — когда я с ней вышел, она побежала на последний этаж и долго сидела у одного номера, нюхала дверь. Мы можем посмотреть по записям, кто там жил в новогоднюю ночь? Возможно, её семья? Они должны знать, что Пуша их ждёт.

— Сами позвонили бы давно, — проворчал администратор. — Раз молчат, не ищут, значит, так и планировали. Знают, что мы любим кошек, у нас в приюте пятнадцать хвостиков. Мы их лечим, кормим, пристраиваем, никого не выгоняем, а такую красавицу и подавно не бросим. Избавились они от неё, точно говорю.

— И всё же, — тихо сказала Мама. — Мы можем это проверить?

— Да пожалуйста, — без особого энтузиазма согласился администратор.

Он пошёл на ресепшен, а Мама с Папой — за дочерью, которая с радостным визгом скатывалась с обледеневшей деревянной горки. Семья зашла в домик со светящейся табличкой «Сосновые аллеи». Парень уже сидел за компьютером и сосредоточенно смотрел в экран, щёлкая мышкой.

— Жила там одна пара, в первый раз у нас были. Кстати, их друзья — наши постоянные гости — тоже приезжали на Новый год, но жили в другом доме. Животных ни тут ни там заявлено не было.

— Если хотели бросить кошку, то зачем же заявлять? — заметил Папа.

— А мы можем им позвонить? — спросила Мама.

Администратор набрал номер и включил телефон на громкую связь. Металлический голос сообщил: «Номер не обслуживается».

— Сделал всё, что мог, — развёл руками парень.

Даша в это время бегала от котика к котику, которые были тут везде: лежали на стойке регистрации, спали в креслах, сидели на подоконниках. Пушистики подставляли головы под её руку, мурчали и ласкались.

Папа показал на плакат с надписью: «Здоровые стерилизованные кошки в добрые руки» и спросил:

— Ну как? Забирают?

— Забирают, — кивнул администратор. — Мы думали, Пушу сразу заберут. Но с ней только играют, да на ночь иногда берут.

— И хорошо, что не забрали! — раздался звонкий голосок Даши. — Потому что мы её возьмём!

Мама с Папой переглянулись и ничего не ответили.

— Даша, понимаешь, — начал Папа, когда они вышли на улицу, — живое существо — это ответственность.

— Я ответственная! — крикнула Даша.

— Доченька, мы не сможем путешествовать куда и когда захотим. С животными берут не везде. К тому же, неизвестно, как Пуша переносит дорогу, — сказала Мама.

— Мы найдём такое место, куда с ней будет можно! Мы сюда будем ездить!

— А ещё она обдерёт всю квартиру. Ты видела, какие у неё когти? А шерсти от неё сколько! Такой пушистой кошки я давно не встречал, — проговорил Папа.

Даша остановилась. Она смотрела на родителей, едва сдерживая слёзы.

— Да как вы не понимаете! — закричала девочка. — Мы завтра уедем! А она останется! Одна! На улице! Зимой! Она же погибнет! Какие вы!

Даша побежала вперёд, родители — за ней. Впереди показался их дом. На расчищенной площадке перед входом сидела Пуша и тёрла лапой мордочку. Увидев их, она коротко сказала: «Мур-рк».

«Пуша! Ты пришла! — Даша запрыгала и захлопала в ладоши. — А мы тебя искали, искали! А ты к нам сама пришла! Мама, папа, вы видите? Она нас ждёт!»

Девочка подняла Пушу и, с трудом удерживая, пошла в дом. Кошка почти до земли свесила задние лапы, но не вырывалась. «Ну, теперь все в сборе. Пойдёмте обедать», — улыбнулся Папа.

VII

Оказавшись в номере, она первым делом проверила, на месте ли миски. Утолив жажду, направилась в комнату девочки и, грациозно подняв заднюю лапу с пушистой кисточкой на подушечке, принялась вылизываться. Закончив прихорашиваться, она выгнулась дугой, затем потянулась и зевнула. Легко запрыгнув на кровать, легла, положив голову на передние лапы и замерла. Запахи с кухни щекотали ноздри. Она уже решила спрыгнуть с кровати, когда вбежала девочка, пританцовывая и напевая: «Кисонька-мурысонька, кошечка моя!». Забыв о еде, она напружинилась: на ногах девочки каким-то образом оказались белые зайчики и теперь дразнили её, тряся ушами и улыбаясь. Прыжок — и один нахал пойман. И почему так хохочет девчонка?

За обедом девочка сказала: «Пуша, доедай скорей! Мы будем играть в салон красоты!» Она ничего не ответила, только слабо махнула хвостом, что означало «там видно будет». Тем временем девочка спрыгнула со стула и побежала в комнату — и почему она всё время куда-то бежит? Наверное, это несутся зайцы на её ногах. И вдруг через секунду раздался грохот, а затем — рёв. Мужчина и женщина бросились в коридор, она за ними. Девочка сидела на полу, держась за голову. Мужчина взял дочь на руки, отнёс в комнату и положил на кровать. Сквозь слёзы девочка крикнула: «Пуша! Иди ко мне!»

Детский плач затрагивал в глубине её кошачьей души какие-то болезненные струны. Они мучительно и невыносимо звучали внутри неё, заставляя идти к ребёнку против воли. Одним прыжком преодолев половину комнаты, запрыгнув на подушку и лизнув девочку в мокрую щёку, она улеглась за её головой и размеренно замурчала.

— Ты же не уйдёшь от меня, правда? — прошептала девочка.

— Мур-рк.

Она убаюкивала, успокаивала, утешала, напевая красивую и нежную песню о том, что всё пройдёт, всё будет хорошо, не нужно грустить.

«Ничего, что эта кошка лежит на подушке?» — спросила женщина мужа. «Этой кошке можно», — успокоил он.

Девочка перестала плакать, затихла, задышала ровно и глубоко, положив на неё руку — и она замерла, а вскоре задремала, уткнувшись носом в волосы девочки. Ей приснилась мама. Она держала за хвостик пушистую серую мышку и улыбалась. «Кто разбросал свои игрушки?» Затем наклонилась и погладила по голове: «Моя красавица». Сон оборвался, она резко села и огляделась. Тоска вновь сжала сердце. Нужно уходить. Пора возвращаться в свой угол, на свой стул.

Тогда она на прощание лизнула девочку в лоб, неслышно соскользнула с кровати и подошла к входной двери. «Эй, кто-нибудь! Выпустите меня, — позвала она. — Вы очень хорошие, но мне пора. Мне лучше уйти, пока… пока я не полюбила вас».

К ней вышла женщина. «Ну что ты раскричалась? Ребёнка разбудишь. Опять на улицу? Ну уж нет, не выпущу. Иди в лоток». Мужчина тоже вышел. «Я с тобой не пойду. Ты плохо себя ведёшь, убегаешь. И что мы скажем Даше?» Они ушли в комнату, оставив её одну. Поев ещё немного и умывшись, она снова вернулась к входной двери. Может, и правда остаться? Побыть с ними столько времени, сколько получится… пока они не оставят её на улице, а сами сядут в машину и уедут. Нет, лучше закончить сейчас, потом станет слишком поздно и слишком больно.

Она закричала: «Выпустите меня! Мне пора!» — и изо всех сил забарабанила мощными лапами по двери. Снова вышла женщина. Вздохнула, влезла в сапоги и открыла дверь. «Ну, пойдём. Надо так надо. Только не убегай, хорошо?» Они спустились на первый этаж, вышли на улицу. Женщина осталась стоять на крылечке, обхватив себя руками и зябко поёживаясь.

Бежать! Как можно дальше! Не смотреть назад, не слушать её голос, не думать о девочке. Но она всё-таки остановилась и обернулась. Женщина всё ещё стояла и смотрела на неё. В глазах было столько нежности и грусти, что хотелось броситься обратно в её тёплые руки, уткнуться носом в шею и прошептать: «Стань моей мамой. Я не хочу больше жить на улице. Я хочу домой!» Всё, прекрати! Ты знаешь, что и они тебя бросят! Ты для них всего лишь игрушка. Хватит верить в чудо, ждать, что тебя найдут. Тебе никто не нужен. И она закричала: «Иди домой! Я не вернусь! Прощай!»

Она неслась, перемахивая высокие сугробы. Да здравствует свобода! Да здравствует вольная жизнь! Учуяв запах мяса, свернула в сторону беседки, стоящей в укромном уголке между домами. Уборку здесь ещё не делали. На столе стояли тарелки с недоеденным шашлыком. Оказалось, что не она одна решила подкрепиться — на столе уже сидел местный авторитет, огромный, с разноцветными глазами и шрамом на морде. Увидев её, он зашипел. Неожиданно для себя, она взвыла и с размаху ударила его по уху, затем повернулась спиной и с удовольствием поела.

Когда она не спеша возвращалась к дому, уже начало темнеть. Мороз усилился, поднялся ветер. Оказавшись в своём убежище, она запрыгнула на стул и свернулась калачиком, укрывшись хвостом. «Скорей бы вы уехали».

* * *

Даша проснулась, когда темнота уже полностью затопила комнату. Она сразу позвала Пушу, а, узнав, что та опять убежала, расплакалась:

— Мы ведь завтра уезжаем! Вдруг мы её не найдём? Я не поеду без Пуши!

— Поужинаем и выйдем прогуляться, — сказал Папа. — Если найдём Пушу и она подойдёт к нам, то, значит, это наша кошка. А если не подойдёт — значит, хочет остаться свободной. Пусть решает сама.

— Мамочка, папочка, значит, вы согласны! — запрыгала Даша. — Ура! У нас будет кошка!

Они медленно шли, глядя по сторонам. Под ногами скрипел снег, переливаясь и искрясь в свете фонарей. Котики из приюта спрыгивали с лавочек и бежали к ним, жалобно мяукая. Даша не обращала на них внимания, ей была нужна только Пуша. Но Пуши нигде не было.

Сделав несколько кругов по дорожкам и главной аллее, им пришлось признать, что план не удался.

— Пора возвращаться в номер, — со вздохом сказал Папа, — уже поздно.

— Наверное, её забрали в номер другие гости! Она здесь самая красивая! — Даша начала всхлипывать, вытирая глаза варежкой. — У неё кисточки на ушках и на лапках, огромные зелёные глаза и разноцветная шёрстка, у животика белая, потом рыженькая и верхняя — коричневая. У неё пятнышки, полосочки и белый воротничок. Такой кошки нигде больше не найти. Её точно кто-то забрал в номер.

Мама и Папа обняли Дашу и стояли молча. Что тут скажешь, скорей всего, так и есть. Когда они подошли к дому, Папа вдруг остановился и сказал:

— Я всё думаю, где же она прячется? Администратор говорил, что её не могут найти. Но она точно где-то здесь, ведь она ждёт своих, значит, не уходит далеко.

Папа пошёл вдоль дома, освещая фонариком дорогу. Завернув за угол, он увидел маленькую застеклённую веранду — крылечко, на котором едва поместился стол и стул. Эта веранда считалась частью сауны, но зимой ей никто не пользовался. Папа осторожно поднялся на крыльцо, осмотрелся и весело крикнул: «Идите сюда! Здесь наша красотка!»

От шума кошка проснулась, соскочила со стула и, нахмурившись, уставилась на семью. Девочка хлопала в ладоши «Ура! Пуша нашлась!» По своему обыкновению она собиралась убежать, но мужчина оказался быстрее. Он схватил её и прижал к себе, затем сказал: «Девочки, идите домой, нам с Пушей нужно поговорить».

Через десять минут Папа пришёл в номер. Один. Махнул рукой:

— Не смотрите вы на меня так. Сделал всё, что мог. Сказал, что завтра мы уезжаем и у неё есть ночь подумать, хочет она дальше жить на улице или поехать в новый дом.

— Папа, она точно тебя поняла? Она же кошка, — с сомнением сказала Даша. — Лучше бы ты принёс её в номер.

— Завтра увидим, поняла или нет, — вздохнул Папа.

VIII

На следующее утро Даша проснулась самой первой. Она бегала от одного окна к другому, вставала на цыпочки, вглядываясь в серую пелену раннего утра. Окно было слишком высоко, поэтому она подтащила к подоконнику стул, встала ногами на сидение и, приложив ладони к холодному стеклу, заговорила: «Пуша, если ты меня слышишь, то обязательно приходи к дому, когда мы будем носить вещи в машину. Пожалуйста, поедем с нами! Я тебя буду очень любить! Я буду с тобой спать, буду с тобой играть и смотреть мультики. Я всю жизнь мечтала о маленьком котёночке. Ты, конечно, уже не маленькая, а очень даже большая, но для меня ты всё равно будешь малышкой, моей младшей сестрой».

— С кем ты разговариваешь? — раздался за её спиной голос.

Мама подошла к Даше и обняла, чмокнув дочку в макушку.

— Мама, я передаю послание для Пуши. Как думаешь, она меня слышит?

— Конечно. Она очень умная. Хочешь, пойдём и посмотрим, где она?

— Конечно хочу! — обрадовалась Даша.

Они переобулись, натянули поверх пижам пуховики и вышли.

На улице было зябко и пасмурно. Всю ночь опять шёл снег. Дворники то ли махнули рукой на уборку, то ли собирались с силами, но дорожек ещё не было видно. Даша взяла маму за руку и в нерешительности замерла. Увязая в снегу, они дошли до веранды. Даша забежала на крылечко и разочарованно протянула:

— Никого.

— Никого, — эхом повторила Мама.

Папа их ждал в прихожей и по грустным лицам понял, что Пушу найти не удалось.

— Не расстраивайтесь, — сказал он. — Ещё есть время.

Завтракали молча. Даша ела без аппетита, то и дело вздыхая. Мама поглядывала на неё и тоже вздыхала. Папа пил чай и хмурился. Но делать нечего, пора собираться. Чем ближе стрелки на часах подбирались к времени отъезда, тем беспокойней становилась Даша. Она придумывала всё новые и новые причины, чтобы остаться в номере: за последние полчаса у неё болел живот, нога, голова и зубы. Но на родителей её ухищрения не действовали. «Приедем домой, разберёмся, что у тебя болит. А сейчас одевайся».

На улице Даша убежала за дом, чтобы ещё раз посмотреть, не вернулась ли Пуша. Папа сел в машину и ждал остальных, нетерпеливо поглядывая на часы.

— Вы скоро? — крикнул он в открытое окно. — Нам пора.

— Я никуда не поеду, — заплакала Даша, отбежав от машины. — Не поеду! Я буду её ждать!

— Да откуда мы знаем, когда она появится? — начал нервничать Папа. — Ей здесь лучше! Она почувствовала свободу и не хочет возвращаться в четыре стены. Она даже на лоток разучилась ходить! Мы что, её будем выгуливать на улице? Как собаку? А как она по деревьям скачет, ты видела? Где у нас дома она будет так летать?

Ревущую Дашу усадили в машину. Она уткнулась в свой шарф и пообещала, что не будет разговаривать с Папой всю жизнь, если они сейчас уедут. Машина тронулась и медленно покатила по рыхлой снежной колее к зданию администрации. Папа вышел, чтобы сдать ключи и оплатить номер.

На ресепшене было время обеда. Кошки дружно хрустели кормом, ругались и толкались. Некоторые из них уже отошли от мисок и умывались.

— Скажите, Пуши у вас нет? — спросил Папа у администратора.

— Нет, — усмехнулся парень. — Кошка-невидимка к нам не заглядывает.

— Где же она может быть? Мы искали её с вечера.

— У кого-нибудь в номере, — предположил администратор. — Вчера два этажа компания заняла. Ночью шашлыки жарили, песни пели. Она могла к ним подойти, а те её к себе унесли. Но проснутся они не скоро, до рассвета день рождения праздновали.

— Послушайте, — помолчав, сказал Папа, — нам очень понравилась Пуша. Мы хотим забрать её домой. Моя дочь очень расстроилась, что мы уезжаем без кошки. Вот, возьмите мою визитку. Когда Пуша объявится, хватайте её и не выпускайте. Я сразу приеду. В долгу не останусь.

— Попробую, — протянул администратор. — Вообще-то она на руки не идёт и к себе близко не подпускает. Поэтому ничего не обещаю.

— Вы постарайтесь, пожалуйста, — ответил Папа. — А я куплю на всю вашу кошачью ораву сухого корма.

Он попрощался с администратором и вышел. В машине было открыто окно. Из него высовывалась расстроенная Даша. Она кричала: «Пуша! Пуша! Я уезжаю! Пуша! Приди ко мне!»

— Я обо всём договорился. Как только Пуша появится, нам позвонят.

— Это правда? — всхлипнула Даша.

— Да. Закрывай окно, поехали.

Машина подкатила к воротам. Папа посигналил и раздражённо проворчал: «Ну давайте, открывайте». Он забарабанил пальцами по рулю и откинулся на спинку кресла, скользнув взглядом в зеркало заднего вида. И вдруг воскликнул: «Смотрите!»

Створка автоматических ворот медленно отъехала в сторону, но автомобиль не сдвинулся с места. Двери распахнулись, и из машины первой выскочила Даша, за ней — Мама, а потом и Папа. Они бросились навстречу кошке, которая по снежному месиву спешила к ним со всех лап, иногда переходя на шаг, чтобы отдышаться.

— Пушенька, ты пришла ко мне! — захлопала в ладоши Даша.

Мама подхватила кошку на руки и погладила.

— Ах ты, гулёна! Где же ты была?

Кошка замурчала, уткнувшись мокрым носом в её щёку.

— Поехали домой, милая, — прошептала Мама.

Папа снова пошёл на ресепшен и вскоре вернулся с переноской.

— Взял напрокат, — засмеялся он. — Оплата кошачьим кормом.

Пуша послушно зашла в переноску и легла, с любопытством принюхиваясь. Даша положила свою ладонь на пластмассовую крышу. «Не бойся, мы едем домой. Ты больше никогда не будешь жить на улице».

Эпилог

— Алло, это администратор базы отдыха. Вы оставляли визитку, помните?

— Да, помню, — ответил Папа. — Что-то случилось?

— Нет, всё нормально. Я по поводу Пуши.

— Слушаю, — насторожился Папа.

— Я насчёт её бывших хозяев. Они…

— Мы не отдадим Матильду, — резко оборвал его Папа.

— Да нет, я не про это. Матильду? А откуда вы…

— Что вы хотели? — перебил его Папа.

— Там вот как всё получилось. Я говорил, что та пара была у нас впервые, а их друзья — постоянные гости. Они недавно снова приезжали. Ну, я и спросил, знают ли они что-то про кошку. Оказалось, что кошка действительно жила в том номере наверху. Но там такая ситуация… Та пара улетала в другую страну, кошку решили не брать. Договорились с друзьями, что те её возьмут. В новогоднюю ночь должна была произойти передача из рук в руки. Но кошка испугалась шума и убежала. Они её искали, но безрезультатно, а у хозяев утром самолёт — так что они уехали очень рано. А друзья дальше искать не стали.

— Ясно, — сказал Папа. — Значит, её хозяева в другой стране. Поэтому номер телефона не обслуживается. Их друзьям кошка не нужна. Получается, ни у кого никаких претензий?

— Что вы, наоборот! — воскликнул администратор. — Хозяйка сильно переживала. Кошка ведь совсем домашняя, с рождения у неё. Холила-лелеяла, баловала, как ребёнка. И вдруг такое! Думали, что кошка погибла, замёрзла. Когда друзья ей написали, что Пушу нашли и забрали, она расплакалась от радости. Просила передать, что Матильда — самая лучшая кошка в мире.

— Матильда? — удивился Папа. — Мы её так зовём. Решили, что для норвежской лесной имя «Пуша» не очень подходит. Остановились на Матильде.

— Вот это да, — ахнул администратор. — Судьба!

— Спасибо, что позвонили, — сказал Папа. — Согласен с первой хозяйкой. Матильда — самая лучшая кошка в мире.

Матильда застыла на полу мохнатым холмом, поджав под себя передние и задние лапы, еле заметно двигая кисточками на ушах. Она внимательно слушала разговор, изумрудные глаза потемнели. Дождавшись конца разговора, она коротко выдохнула через ноздри, встала, потянулась и с задранным вверх пушистым хвостом прошла мимо Папы, не забыв при этом потереться об его ногу. Зайдя в комнату к Даше, нашла под столом непослушную серую мышку и плюхнулась на бок, то подминая её под себя, то облизывая. Наигравшись, Матильда подошла к окну и легко запрыгнула на подоконник. Это было её любимое место. Здесь лежала мягкая подушка, а от батареи поднималось вверх приятное тепло. Устроившись в гнёздышке, она провожала взглядом крупные снежинки, медленно падающие за окном. Скоро ужин, мама на кухне готовит что-то вкусное. А потом они обнимутся и будут смотреть кино — такое, где в конце всё обязательно будет хорошо.

Оглавление

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

Эпилог