Нарушая правила (ЛП) [Сагара Люкс] (fb2) читать онлайн

Язык оригинала: Итальянский

Переводчик: Тирамису

Редактор: Бродова Анна

Вычитка: Тирамису

Обложка: Ленчик Лисичка

Пролог

Шесть лет тому назад

— По-моему, он влюбился.

Я прикусываю губу, переворачиваясь в постели.

— Ты так думаешь?

— Да ладно, Джилл! Все признаки налицо…

Плечом я прижимаю телефон к щеке. Откручиваю колпачок лака для ногтей и начинаю покрывать им ногти. Может, если займу себя чем-то простым, я смогу противостоять искушению видеть повсюду любовные истории и не витать в облаках.

— Мэг, ты знаешь, как это работает. Марк — капитан футбольной команды и самый крутой парень в школе. Такие как он, встречаются с чирлидершами, а не с невидимками вроде меня.

Мэг фыркает. Я почти вижу её: на лице очищающая маска, волосы убраны назад, телефон в одной руке, а в другой пульт дистанционного управления. Мэг обожает реалити-шоу, думаю, она следит за более или менее дюжиной из них.

За всеми одновременно, конечно.

— Ты прочитала книгу, которую я тебе дала?

Я знаю, к чему она ведёт, поэтому лгу.

— Ещё нет.

На самом деле я закончила читать два дня назад, и книга мне так понравилась, что я решила перечитать. В школе у меня репутация холодной и отстранённой девушки, которую совсем не интересует любовь. Ничто не может быть более ошибочным. Я обожаю читать романы, в которых главная героиня исправляет очередного плохого парня и заставляет его безумно в неё влюбиться.

Каждый вечер, перед тем как заснуть, я пытаюсь угадать, как встречу парня, который похитит моё сердце. Иногда я представляю, как он идёт ко мне с уверенной улыбкой, а иногда случайно натыкается на меня. Когда я особенно устаю, мой разум идёт ещё дальше. Я вижу, как он похищает меня и увозит, возможно, на своём мотоцикле. Могу ощутить, как его руки касаются меня, а его рот…

— Я постоянно талдычу — тебе не хватает культуры! — Голос Мэг возвращает меня в настоящее. Я несколько раз моргаю, отгоняя от себя столь непристойные фантазии. — Читай ты побольше, ты бы знала, что внимание «крутого» парня никогда не привлекает чирлидерша, а только бедная неудачница.

Я начинаю смеяться.

— Спасибо за оценку, Мэг. Приятно знать, как ты меня ценишь!

— Ты сексуальная неудачница, — уточняет она. — А Марк умирает от желания потрогать твои сиськи.

Я потираю лоб, вздыхая.

У меня есть проблема. На самом деле, большая проблема.

Я мечтаю встретить любовь и полностью отдаться ей, но как только кто-то пытается прикоснуться ко мне, я застываю, принимая испуганное выражение лица. Последний мой парень обвинил меня в том, что я фригидная. Когда я спросила сестру, что он имел в виду, Шэрон разразилась хохотом. Видя моё замешательство, она подтащила меня к зеркалу и попросила внимательно посмотреть на себя, прежде чем задавать ещё более глупые вопросы, чем те мальчишки, с которыми я решила встречаться.

После этого у меня появилась привычка каждый вечер смотреть на своё отражение. Я делаю это и сейчас. Но чем больше смотрю на себя, тем меньше понимаю, с чего такой популярный парень, как Марк, может увлечься такой, как я.

Я симпатичная, да. Но не выдающаяся. У меня круглое лицо и большие яркие глаза. Мои рыжие волосы ещё влажные после душа. Сейчас они выглядят прямыми и аккуратными, но скоро начнут распушаться и станут непослушными. Я хотела бы быть худой и стройной, как последняя девушка, с которой встречался Марк, но это не так. За последние два года моя фигура изменилась, став слишком пышной.

Несколько мгновений я играю с поясом халата, затем выпячиваю грудь и кривлю губы, принимая чувственную позу. Я хочу выглядеть сексуально, но вместо этого чувствую себя просто нелепо.

Я качаю головой и бросаюсь обратно на кровать.

— Ты уверена, что Марк заинтересован во мне?

— Конечно! Его лучший друг сказал мне это после бурного секс-марафона. И ты знаешь, как я к этому отношусь, верно?

Я закатываю глаза, вздыхая.

— «После секса мужчины никогда не лгут», — цитирую я.

В последнее время Мэг часто повторяла мне это. Практически каждый раз, когда она расставалась с одним парнем, чтобы перейти к другому. С тех пор как она лишилась девственности и решила, что хочет развлечься, Мэг действует по отработанной схеме. Она встречается с парнем, отправляется с ним в постель. Когда ей становится скучно, она устраивает ему последний сеанс секса и засыпает его вопросами до тех пор, пока не обнаружит то, о чём он ей солгал. Тогда она бросает несчастного, называя лжецом, и всё начинается сначала.

Я бы отдала руку за то, чтобы иметь возможность так же непринуждённо встречаться с парнями, как это делала подруга. Мама говорит, что когда я найду подходящего, всё будет по-другому. Более естественным. В душе я хотела бы ей верить, но с каждым днём мой дискомфорт возрастает всё больше и больше. Мне неприятно ходить по коридорам и слышать, как парни подшучивают над моей фигурой. Не люблю выставлять себя напоказ, но в то же время мне хочется, чтобы кто-то посмотрел на меня и увидел то, что у меня внутри, а не то, что показываю снаружи.

— Обалдеть как поздно! — вдруг восклицает Мэг. — Уже половина одиннадцатого, а я ещё не слышала криков твоей мамы!

Я заливаюсь искренним смехом.

— Родители ушли на романтический ужин, мы можем разговаривать по телефону сколько угодно.

— Твоей сестры тоже нет?

— Нет, она… — Я делаю паузу, не зная, что ответить.

Шэрон не любит проводить вечера дома, но в последние недели она стала ещё более неуловимой. Сестра уходит из дома вечером и возвращается только на рассвете. Она купила запас безразмерных чёрных толстовок и без всяких объяснений бросила Райана, своего давнего бойфренда. Не то чтобы ей было жаль. Она не была в него влюблена. Я знала, Райан — просто запасной вариант, пока Шэрон не найдёт кого-то, способного действительно её сокрушить.

Этот «кто-то» не появился.

Вместо него пришло кое-что другое.

— Твоя сестра пугает, — сказала вдруг Мэг.

— Она неплохая.

«А может, и да».

Полицейские, которые пару месяцев назад постучали в нашу дверь и задали нам шквал вопросов о ней, называли Шэрон «опасной». Они посоветовали нашим родителям присматривать за ней, потому что если она не изменит своего поведения, то попадёт в колонию для несовершеннолетних. Я пыталась выяснить, почему они так злятся на неё, но никто не захотел мне этого объяснить.

— Тереза сказала, что видела её вчера вечером возле нашей школы, — продолжает Мэг.

— Она была одна? — Я сажусь, насторожившись.

«Скажи мне, — нет. Скажи мне, что она была с новым парнем».

— Она не уверена, что видела, потому как было темно.

— Возможно, она ошиблась, — рискую предположить я. — Она могла увидеть не мою сестру…

Мэг внезапно кричит, заставляя меня подпрыгнуть.

— У меня мурашки по коже. Давай поговорим о Марке, пожалуйста… Или сегодня мне будет сниться, как твоя сестра гоняется за мной с ножом!

Я смеюсь. Но не слишком.

— Шэрон и мухи не обидит.

— И Марк тоже. На самом деле, если ты дашь ему шанс, он сделает тебя очень, очень счастливой. Что скажешь?

Я тяжело вздыхаю. А вместе с воздухом заставляю себя выбросить из головы и все заботы. Моя сестра — молодчина. Я понятия не имею, где она сейчас, но она может о себе позаботиться. Я же, напротив, понятия не имею, что делать со своей жизнью, и поэтому тяну время.

— Я не знаю, Мэг. Всё это так бредово!

— И почему же? Тереза потеряла с ним девственность на прошлой неделе и сказала мне, что это было зна-ме-на-тель-но, — подводит она итог.

Я морщу нос.

— Может, меня не интересует только секс. Может быть, я хочу большего…

— Я могу сказать ему, чтобы он принёс тебе цветы или шоколадки… Но, зная тебя, ты, наверное, предпочтёшь кисти.

Я смеюсь от души. Это правда. Рисовать я люблю с детства, но именно посещая художественный кружок, я поняла что хочу, чтобы это стало чем-то большим, чем просто увлечением. Я попросила сестру помочь мне завести блог, где могла бы выкладывать свои работы. За пару часов она создала целый сайт и объяснила мне, как его обновлять. Пока слушала её всё казалось просто, но когда сама взялась за дело, у меня ничего не получалось.

— Джилл, могу я сказать ему, чтобы он попробовал?

Я закусила губу, колеблясь.

— Ты уверена, что он действительно заинтересован во мне?

— В тебе, не знаю. В твоей девственности и сиськах — да.

Бросаю беглый взгляд на свою коллекцию романтических романов. У меня их несколько, даже более скабрёзных, чем тот, что вручила мне Мэг. Но ни в одном из них секс не является просто сексом. Если он и особенный, то только потому, что за каждой встречей стоит великая история любви. Иногда ошибочная, иногда болезненная.

Между мной и Марком ничего нет, как не было ничего с последним моим парнем, который обвинял меня во фригидности. Возможно, поэтому я ничего не почувствовала, когда он прикоснулся ко мне… В сомнениях я решила, что лучше не рисковать, чтобы снова не пострадать.

Я уже собираюсь сказать Мэг, чтобы она оставила всё как есть, когда слышу звонок в дверь. Это точно не родители, ведь у них есть ключи, поэтому я подхожу к окну и отдёргиваю штору. В конце подъездной дорожки стоит тёмный внедорожник. Он выглядит роскошным и большим.

— Мэг, мне надо идти.

— Подожди! Что сказать Марку?

— Поговорим об этом завтра.

Закончив разговор, я спускаюсь вниз. Я знаю, что не должна никому открывать, но у меня плохое предчувствие. Подхожу к глазку и смотрю. В дверях стоят двое мужчин. Они выглядят знакомо, только я не могу понять, в чём именно. Поскольку я одна и не хочу неприятностей, решаю сделать вид, что дома никого нет.

— Мисс Аллен, мы знаем, что вы дома.

Я вздрагиваю от нового стука в дверь. Один из них поднимает свой значок и подносит его ближе к глазку.

— Мы офицеры Браун и Гарретт. Мы встречались пару месяцев назад, чтобы поговорить о вашей сестре.

Чувствую, как меня охватывает жар. Я всегда ненавидела сюрпризы и неожиданности. Надеюсь, что из всех ночей, когда Шэрон могла вляпаться в неприятности, моя сестра выбрала не ту, когда наших родителей нет дома.

Несмотря на недовольство, я плотнее запахиваю халат и открываю дверь.

На офицерах нет формы, но значок, который они держат в руках, кажется подлинным. Более молодой — слишком худой. У него ярко выраженные скулы и бритые волосы, а второй крупнее и с козлиной бородкой. В отличие от своего собеседника, он смотрит мне не в глаза, а в декольте.

Я делаю шаг назад, прячась за дверью. Вечерний воздух заставил соски набухнуть. Ненавижу, когда это происходит, потому что грудь — и без того большая — тяжелеет ещё больше. Становиться почти болезненной. И они всегда привлекают внимание мужчин.

Я прочищаю горло.

— Что вам нужно?

— Мы можем войти?

Я не упускаю из виду движение, которым мужчина постарше проводит языком по губам. Как змея.

— Скоро приедут мои родители. Если вы хотите поговорить с ними, то можете подождать их в машине.

— На самом деле это касается ваших родителей, юная леди.

Его слова зарождают во мне подозрение. Я беру мобильный и начинаю звонить маме. Номер недоступен. Не отходя от двери, я звоню сестре, но результат тот же.

— Где ваша сестра, мисс? — спрашивает тот, что постарше. Он примерно ровесник моего отца. Судя по запаху и хриплому голосу, он, наверное, курит. Я прикусываю губу от нервного напряжения. Его глаза быстро перебегают на мой рот. Я молода, но не глупа. Я сжимаю челюсти, восстанавливая контроль над собой.

— Шэрон здесь нет. — Это правда. Но даже если бы моя сестра была в своей комнате, я бы сказала то же самое.

— Мисс Аллен, — продолжает молодой. — Я думаю, будет лучше, если вы впустите нас и присядете.

— Почему?

— У нас не очень хорошие новости.

— С Шэрон всё в порядке?

— Мы не знаем, где ваша сестра.

— Тогда почему… — Я резко замолкаю, осознав очевидное.

«Родители».

Взгляд молодого офицера становится скорбным.

— В трёх кварталах отсюда произошёл несчастный случай.

Я качаю головой, отступая.

— Нет.

— Машина ваших родителей потеряла управление и врезалась в стену. Спасатели сделали всё, что могли, но они опоздали. — У меня отказывают ноги. Я падаю на пол. Чувствую, как на мне распахивается халат. Я слишком потрясена, чтобы запахнуть его или подумать о том, чтобы защититься от взгляда пожилого офицера. — Мисс Аллен, я хочу, чтобы вы слушали внимательно, потому что это ещё не всё.

Слова офицера доносятся до меня приглушённо, будто издалека. Я поднимаю голову, но не вижу его. Я не могу дышать, ни даже думать.

«Это сон. Должно быть сном».

Однако вдалеке я слышу рёв сирен.

Они становятся громче. Ближе.

На мгновение я перестаю существовать. Перед глазами встаёт машина моих родителей, разбитая о стену. Я вижу безжизненный взгляд отца, залитое кровью лицо матери… Когда прихожу в себя, то понимаю, что молодой офицер что-то сказал мне, но я не расслышала его.

— Ваша сестра в опасности, — повторяет он. — Вы знаете, где она?

Я растерянно оглядываюсь по сторонам. Я не могу заставить себя говорить.

— Мисс Аллен, я понимаю, вы в шоке, но вы должны пойти с нами.

Мне хочется плакать, кричать, бунтовать.

Но вместо этого я шепчу:

— Нет. «Неправда».

Родители не могут быть мертвы.

Моя сестра не может исчезнуть.

Эти мужчины не могут забрать меня.

И всё же они это делают.

Молодой офицер — Майкл Браун, припоминаю, что именно это имя прочитала на его значке, — помогает мне встать и провожает в дом. Не знаю, как, но мы оказываемся перед дверью в мою комнату. Он не должен знать, что это именно она. Я не оставляла свет включённым, к тому же на ней не написано имя.

— Вам следует одеться, мисс Аллен.

«Нет».

Я не должна ни одеваться, ни подчиняться их требованиям. Я должна возразить, потребовать объяснений, настаивать на своём. Вместо этого я захожу в свою комнату и запираюсь внутри. Надевая спортивный костюм, слышу их спор в коридоре. Я слишком потрясена, чтобы понять, о чём они говорят. Во всяком случае, звучит не очень хорошо.

Беру свой мобильный телефон. Отец Мэг — адвокат и знает мою семью много лет. Я уже собираюсь позвонить ей, как вдруг вижу на экране имя сестры. Она присылает мне сообщение, которое я без колебаний читаю.

Шэрон: Ничего не говори.

Узел, сжимающий моё горло, становится всё туже и туже.

Она знает о полиции.

«Как такое возможно?»

Я пытаюсь дозвониться до неё. Линия свободна, но сестра не отвечает. Возможно, она не может говорить, поэтому я пишу ей сообщение.

Джилли: Ты в порядке?

Офицер Браун сказал, что она в опасности. Я жду ответа с замиранием сердца. И когда телефон снова вибрирует, невольно вздрагиваю.

Шэрон: Удали мой номер и ни с кем не разговаривай. Я сама тебя найду.

— Мисс Аллен, с вами всё в порядке?

Я испуганно подпрыгиваю, когда в дверь комнаты стучат. Несмотря на то что меня не видят, я всё равно прячу телефон за спину.

— Ещё минутку, пожалуйста.

Я прислушиваюсь. Слышу, как мужчины перешёптываются между собой, а затем уходят. Как только я понимаю, что осталась одна, я готовлюсь написать Шэрон.

Но она уже оффлайн.

Не задумываясь, я делаю то, что мне сказала сестра: удаляю её номер и сообщения, которыми мы обменивались. Затем выключаю телефон и прячу его на дне ящика. Обхватив себя руками, выхожу из своей комнаты. Меня трясёт.

— Куда вы меня отвезёте?

— В безопасное место, — отвечает Браун.

— Туда, где вам никто не причинит вред, — добавляет другой с улыбкой, которая говорит совершенно об обратном.

Погода не холодная, но когда я устраиваюсь на заднем сиденье их внедорожника и слышу, как блокируются двери, я не могу не дрожать.

Я в западне.

Глава 1

Джилл

Сиэтл, наши дни.

— Документы, пожалуйста.

— Как так? — Мэг невинно хлопает ресницами. — Ты нас хорошо рассмотрел? Мы похожи на парочку малолеток?

Внушительных размеров мужчина, что стоит на страже у «Голубых нот», наклоняет голову, осматривая нас сверху донизу. Видимо, ему нравится то, что он видит, потому что под козлиной бородкой я улавливаю намёк на улыбку. На мгновение я обманываюсь, что вышибала пропустит нас, не проверяя возраст, но вместо этого он протягивает к нам руку ладонью вверх.

— Это правило, девочки. Если хотите попасть внутрь, вы должны сначала показать мне свои документы.

С неохотой я протягиваю ему наши удостоверения личности. Пока он изучает их, я задерживаю дыхание. Мы с Мэг потратили более двух часов на подготовку и совершенствование макияжа, который должен был сделать нас старше. Я вложила добрых двести долларов в тёмно-зелёное платье, которое так плотно меня облегает, что уменьшает на размер. Гипотеза быть отвергнутой ещё до того, как мы войдём, определённо не вариант.

— Что происходит? — Пара позади нас начинает суетиться. — Почему очередь не двигается?

Вышибала фотографирует наши документы на планшет и возвращает нам с выражением лица, не предвещающим ничего хорошего. Я уже собираюсь протестовать, полагая, что он хочет отправить нас домой, как вдруг он отходит в сторону и машет нам рукой.

— Проходите, пока я не передумал.

Охваченная азартом, Мэг бросается ему на шею и целует в щёку, затем берёт меня за руку и тащит по коридору в зал клуба.

Мы распахиваем дверь, как никогда возбуждённые.

— О мой бог!

У меня округляются глаза, присоединяясь к изумлению подруги. Внутри даже лучше, чем я себе представляла. Интерьер изысканный и стильный. Мягкое освещение, бархатные диваны, музыка, которая не подавляет, а ласкает… На каждом столике стоит ведёрко с бутылкой шампанского. Над головами танцующих нитями кристаллов свисает люстра. В глубине зала — приподнятая платформа, на которой играют музыканты.

— Посмотри на это! — Мэг резко дёргает меня, заставляя повернуться к бару. В стене были вырезаны ниши со стеклянными панелями и подсветкой, перед которыми расставили бутылки и бокалы для коктейлей. Атмосфера непринуждённая и чувственная. Я не смогла бы воссоздать такую красоту даже в рисунке. — Твоя сестра — легенда! — продолжает подруга, хлопая в ладоши. — В следующий раз, когда скажу, что она пугает, напомни мне, что благодаря ей мы попали в «Голубые ноты»!

Я разражаюсь смехом, за мной следует Мэг, которая не может перестать подпрыгивать на месте. Сказать, что Шэрон совершила настоящее чудо — не сказать ничего. Если бы она не снабдила нас фальшивыми удостоверениями личности и не внесла наши имена в список, мы бы никогда не попали в самый эксклюзивный клуб города. Я обмахиваюсь ладошкой, слишком взволнованная, чтобы устоять на месте.

— Мне нужно выпить. Проводишь меня в бар?

— Знаешь что? Ты привела меня в грёбаный сон. Я куплю тебе весь этот долбаный бар! — с улыбкой говорит Мэн.

Не дав мне времени ответить, она тащит меня через весь зал, притягивая к себе не один взгляд. С её светлыми волосами и телосложением модели она нигде не остаётся незамеченной. В детстве я мечтала быть похожей на неё.

Часть меня мечтает об этом и сейчас.

Мне бы хотелось обладать её красотой, но прежде всего — лёгкостью. Мы подходим к бару, Мэг облокачивается на стойку и заказывает два напитка с экзотическими названиями: один для себя, другой для «подруги, которой нужно согреться». На её шутку бармен бросает на меня пристальный взгляд, от которого моё сердце замирает в горле.

Как только он отходит, я толкаю Мэг локтем.

— Тебе обязательно было это говорить?

— Да конечно! Ты видела эти руки? Таких мышц не получишь, занимаясь в традиционном тренажёрном зале…

— Ах нет?

— Нет, дорогая. Бармен такой классный, потому что он накачивает мышцы в спальне. И я тебе больше скажу: по-моему, если бы ты дала ему шанс, он бы с удовольствием занялся и тобой.

Я скрываю своё смущение за смехом.

— Ты никогда не перестанешь пытаться меня пристроить, не так ли?

— Найти тебе парня — вторая цель моей жизни.

— А первая?

— Мы в «Голубых нотах», это же очевидно! Я хочу подцепить богатого мужчину и жить на ренту вечно!

Я уже собираюсь ответить язвительной шуткой, как вдруг появляется бармен с двумя коктейлями, выглядящими божественно. Я прикусываю губу, глядя на красивые ямочки на щеках парня.

— Вот ваши напитки. Один для тебя, — говорит он, обращаясь к Мэг, — и один для подруги, которая хочет… согреться.

В груди ухает сердце, на салфетке под моим бокалом он записал свой номер телефона.

— Её зовут Джилл, — мурлычет Мэг.

Бармен улыбается мне.

— Приятного вечера, Джилл.

На мгновение я не знаю, происходит ли всё на самом деле или это сон. Знаю только, что я начинаю дышать только после того, как парень уходит в другую сторону барной стойки.

Я больше не просто хочу пить, мне жарко.

Горячо, как в аду.

Засовываю соломинку в рот и делаю щедрый глоток того, что он нам принёс. Вкус необычный, фруктовый… Вроде лёгкий, но волна алкоголя предательски обрушивается на меня, заставляя кашлять.

— Крепкий!

— Он более чем крепкий, — бормочет Мэг. Только она имеет в виду не напиток. Её глаза блестят, когда она смотрит на танцпол. Я достаю из сумки телефон, пока она не влилась в суматоху и не забыла обо мне.

— Сделаем селфи?

Мэг приподнимается на носочки, чтобы сравняться с моим ростом, и мы принимаем глупую позу. Мы поднимаем тост за безумие этой ночи и за то, что ждёт нас впереди. Я пока не знаю, чем всё закончится, но в одном уверена: будет незабываемо.

Подруга уходит, покачивая бёдрами, а я делаю ещё один снимок, стараясь запечатлеть и танцпол. Составляю короткое сообщение и отправляю человеку, кто позволил нам пережить этот вечер.

Джилли: Ты должна быть здесь!

Шэрон: А ты не должна пить.

Я хихикаю про себя. Конечно, не должна пить: я же не достигла совершеннолетия! Тем не менее я допиваю залпом. Постепенно алкоголь избавляет меня от мыслей и запретов. Следуя за томными и чувственными нотами, вибрирующими в воздухе, я едва двигаю попой. Бармен бросает на меня красноречивый взгляд, на который подмигиваю с улыбкой.

Я никогда не делала ничего подобного. После смерти родителей я сделала всё, чтобы не попасть в беду и не привлекать к себе внимания. Поселилась в квартире на окраине университета, вдали от кампуса и других студентов. Я встречалась с несколькими парнями, у меня было несколько любовных переживаний — в основном неудовлетворительных, — но я всегда следовала правилам.

Сегодня вечером всё по-другому. Завтра я начинаю стажировку в одной из самых важных компаний страны, и хочу это отметить. На эту должность претендовали более трёхсот студентов со всего университета, но выбрали именно меня. Я заслуживаю особенного вечера — такого, когда мне будет позволено совершить нечто безумное.

Я выпрямляю спину и выпячиваю грудь. Прохожу к барной стойке, где бармен встречает меня с улыбкой.

— Ещё выпьешь, красавица?

Он не похож на тех парней, с которыми я встречалась до сих пор. Бармен старше и выглядит так, будто умеет обращаться с женщинами. На мгновение я задумалась, что будет, если решусь дать ему шанс, спрошу, во сколько он освобождается или захочет ли взять перерыв со мной. Ни одному из парней, с которыми я встречалась, никогда не удавалось свести меня с ума. Я всегда считала, что проблема во мне.

А если нет?

Что, если проблема в них?

Я уже собираюсь сделать первый шаг, как из ниоткуда появляется Мэг, хватает меня за руку и тащит прочь.

— Я просто обязана познакомить тебя с Полом!

Я потрясённо смотрю на неё.

— Кто, чёрт возьми, такой Пол?

— Адвокат со страстью к дорогим подаркам, но это ещё не всё! У него также есть друг, которому нравятся фигуристые рыжие…

Меня разрывает от хохота.

— Не говори мне! Только рыжие, да?

Я высвобождаюсь из её хватки, складываю салфетку, на которой бармен написал свой номер, и убираю в сумочку.

Фыркая, Мэг закатывает глаза.

— Слушай, Джилл, сколько мы уже знаем друг друга? Лет десять?

— Тринадцать.

— Мне нужно, чтобы ты на несколько минут отвлекла его друга, хочу узнать Пола получше…

— Я не умею разговаривать с мужчинами.

— А тебе и не надо с ним разговаривать… Выпьешь с ним, похвастаешься сиськами, и всё!

Мэг мне слишком дорога, чтобы обижаться или злиться на то, как она меня подставляет, поэтому я соглашаюсь. Она благодарно обнимает меня, затем поднимает руку, привлекая внимание «адвоката, питающего страсть к дорогим подаркам». Судя по тому, как рубашка облегает его подтянутое тело, она была сшита на заказ. У него чисто выбритое лицо и часы, которые я не смогу себе позволить и через тысячу лет. Сидящий рядом с ним друг — полная его противоположность. Не в форме, с редеющими волосами, неухоженный. Он смотрит на меня похотливым взглядом, который мне совсем не нравится.

— Пол, это моя подруга…

— Делила, — перебиваю я, протягивая руку им обоим.

Мэг улыбается, не возражая. Ей всё равно, что я представилась другим именем — по всей вероятности, она даже не поняла, зачем я это сделала. Ей достаточно занять друга мужчины, на которого положила глаз, и получить возможность насладиться своим новым завоеванием.

Пол обхватывает её за талию и притягивает к себе.

— Может, вернёмся к танцам?

Они исчезают в толпе, а друг, пошатываясь, подходит ко мне, его взгляд прикован к моему декольте.

— Ты очень красивая, ты знаешь об этом? Меня зовут Сэм.

Я инстинктивно отступаю, прячась за улыбкой.

— Сэм, не хочешь присесть и выпить?

— О да!

Сэм садится на небольшой диванчик и знаком приглашает устроиться у него на коленях. Я располагаюсь напротив и пытаюсь завязать простую беседу, чтобы ему не пришло в голову встать и присоединиться ко мне. Мужчина настолько пьян, что не замечает расстёгнутую ширинку на брюках.

Охваченная унынием, я наливаю себе бокал шампанского и выпиваю одним глотком. От пузырьков щиплет в носу, но вкус приятный, и мне нравится, что от алкоголя становится легче на душе.

Время от времени я бросаю взгляд на танцпол и свою подругу. Рада, что Мэг получает удовольствие, но я не могу дождаться возможности избавиться от типа, которого она попросила развлечь, и вернуться к заинтриговавшему меня бармену.

В какой-то момент меня осеняет идея века.

— Эй, Сэм. Ты, случайно, не знаешь, где здесь туалет? Мне нужно поправить помаду.

Он пытается встать, но ноги его не держат. Сэм как-то странно смеётся, потом указывает на место с другой стороны танцпола.

По коридору к туалетам я иду немного шатаясь. Я не привыкла ни к каблукам, ни к тому, как алкоголь согревает мою кровь. На ходу я чувствую вибрацию мобильного телефона. Мне не нужно смотреть, кто это, потому что уже знаю.

Сестра всегда чрезмерно опекала меня, но в последнее время стало ещё хуже. Она звонит мне каждый день, установила маячок на мобильный телефон и даже шпионские программы на мой компьютер. Если бы она только могла, то для моей безопасности заперла бы меня в позолоченную клетку и выбросила ключ.

Но я не она.

Меня нельзя запереть.

Я хочу жить. Рисковать. Совершать ошибки.

И я хочу начать сегодня.

Шаг за шагом музыка звучит более приглушённо, обстановка же становится всё более мрачной. Сэм указал, что туалеты должны быть здесь, но я не могу понять, где. Кажется, что этот коридор никогда не кончится. Я вижу множество дверей. Большинство из них закрыты. В самом конце я замечаю одну, чуть приоткрытую.

Я подхожу к ней, надеясь, что это туалет, но тут моё внимание привлекает тихий шум. Я замираю от неожиданности, моя рука уже лежит на ручке. На мгновение я замешкалась, но потом слышу снова.

Звук похож на бормотание, а может быть, на стон.

Я пытаюсь заглянуть в комнату. Свет слабый, приглушённый. Разум выдвигает самые разные гипотезы. Интимная встреча, тайком. Плотские отношения вдали от огней танцпола.

Понимаю, я должна уйти, но вместо этого широко открываю глаза и жду, пока они привыкнут к темноте. В центре комнаты вижу мужчину. Он стоит спиной ко мне. Его пиджак едва натягивается на широких плечах. Он ничем не отличается от тех, кого я видела этим вечером в «Голубых нотах». И всё же в нём есть такое, что заставляет меня затаить дыхание.

Я снова слышу этот звук.

Не ропот.

Это стон.

Кровь застывает в моих жилах.

Я понимаю.

Это не любовная встреча, а нечто совершенно иное. Мужчина в нескольких шагах от меня, не трахает лежащего под ним — он сжимает человеку горло.

Глава 2

Джейк

Мне не нравится запах в этой комнате.

Табачный дым. Обещания. Ложь. Власть.

Рулз и Андерсон разговаривают друг с другом, а я остаюсь на заднем плане, готовый вмешаться, если что-то пойдёт не так. В моём стакане с виски потрескивает лёд. К моменту окончания встречи он растает, но я не сделаю ни глотка. Я никогда не пью на работе. Я слежу за тем, чтобы оставаться в ясном уме и не оставлять следов.

Прежде чем мы уйдём, я также протру стаканы двух мужчин, сидящих передо мной, и проверю, нет ли там чего-нибудь, что могло бы связать Рулза с Андерсоном. Менеджер «Голубых нот» заверил нас, что соседние с нашей комнатой останутся пустыми и камеры видеонаблюдения он отключит. Только я не хочу — да и не могу — ему доверять.

Встреча, происходящая на моих глазах, слишком важна, на кону миллионы долларов. Рулз — генеральный директор Rules Corporation, а Андерсон — основной акционер компании Wilson LLC. Все члены советов директоров этих компаний поддерживают предложение о слиянии.

Кроме него самого.

Андерсон — крепкий орешек.

Я предлагал Рулзу не встречаться с ним вне официальных мероприятий, но он меня не послушал. Рулз убеждён, — сегодня вечером ему удастся убедить Андерсона отдать ему свою компанию. Чтобы заключить сделку, он готов шантажировать или предложить крупную сумму. Рулз попросил меня провести расследование, и я его провёл.

Проблема в том, что я ничего не нашёл.

Андерсон чист. Он честный и порядочный человек, полностью преданный своей семье.

Полная противоположность Роберту Рулзу.

Зажигая сигару и делая длинную затяжку, я не могу не думать о том, как он похож на хамелеона. Рулз ненавидит виски и пустую трату времени. Однако последние полчаса расспрашивает Андерсона о его семье, давая высокую оценку тому, как тот воспитал своего сына. Рулз даже подарил ему коробку сигар «Монтекристо», привезённую с Кубы, и помог прикурить.

Босс сидит в расслабленной позе, словно у него нет ни одной мысли на свете. Но я знаю, что это не так. Он думает о том, как привлечь Андерсона на свою сторону. Ищет лучшее место, чтобы вонзить в него свои ногти.

— Эта сигара действительно хороша, — замечает Андерсон. — Я восхищаюсь мужчинами, которые, помимо бизнеса, умеют ценить и удовольствия жизни.

— Честно говоря, я больше люблю плотские удовольствия, чем курение. — Рулз скрывает двусмысленную улыбку за затяжкой дыма. — Может, когда наша сделка будет завершена, я смогу дать тебе попробовать и их…

Андерсон смеётся. Смех негромкий, царапающий от аромата сигары, которую он зажимает между губами, и желания, которое слова Рулза пробудили в нём.

«Ничего не выйдет».

Андерсон счастлив в браке уже более двадцати лет. У него не было ни одной любовницы, ни одной ошибки.

За исключением того, что он согласился встретиться с Робертом Рулзом.

Он умный человек. Должен знать, что самые страшные чудовища скрываются за нарядной одеждой и добрыми улыбками. И всё же, когда Рулз наливает ему ещё виски, он без колебаний выпивает снова. Это уже третья порция за вечер. Есть серьёзный шанс, что завтра Андерсон ничего не вспомнит ни о сегодняшнем вечере, ни о предложении, которое собирается сделать ему его враг.

— Я хочу приобрести Wilson LLC, — неожиданно говорит Рулз.

Он не заботится о том, чтобы быть деликатным или зайти издалека. По тому, как Андерсон улыбается, Рулз понял, что алкоголь попал в его организм и оказывает желаемое действие. Босс специально заставил его выпить, чтобы сделать волю Андерсона податливой, а разум — беспомощным перед его манипуляциями.

— Ты же обещал, что мы не будем говорить о делах.

Улыбка на лице Рулза расплывается.

— Не будь наивным, Кевин. Ты лучше меня знаешь, мы здесь для того, чтобы договориться о твоей цене.

Андерсон медленно выпускает дым.

— Возможно, мы неправильно поняли друг друга — я не продаюсь. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Если я согласился встретиться с тобой, то только для того, чтобы предупредить тебя. Я больше не хочу видеть твоего телохранителя перед своим домом.

Меня удивляет, что такой человек, как Андерсон, заметил, что я хожу за ним хвостом. Я недооценил его.

— Мой человек ошибся.

Когда говорит, Рулз не смотрит на меня. Тем не менее я чувствую на себе всё его разочарование. Ему не понравилось ни то, что я ничего не нашёл для шантажа Андерсона, ни то, что меня поймали на слежке. Я уже знаю, что мне придётся отвечать за свои ошибки. Несмотря на то что Рулз в два раза меньше меня, эта мысль приводит в ужас.

— Я хочу услышать от тебя, что ты будешь держать его на поводке.

Улыбаясь, Рулз скрипит зубами.

— Я сделаю лучше: я намотаю поводок ему на шею.

Он действительно это сделает, и не только в переносном смысле.

Поэтому я крепко сжимаю челюсти.

Но остаюсь неподвижным.

Андерсон встаёт, застёгивает пиджак. Когда он говорит, сигара во рту приглушает его голос.

— Теперь, когда мы выяснили наши позиции, думаю, что пришло время мне отправиться домой.

— Твой сын будет ждать тебя, — шипит Рулз. — Сколько ему лет? Десять? Одиннадцать?

Андерсон напрягается. Ничто не волнует его больше, чем жена и сын.

— Одиннадцать.

Рулз оставляет сигару в пепельнице.

— Знаешь, я долго думал, почему ты против слияния наших компаний, ведь это чрезвычайно выгодная сделка для обеих сторон. — Он переводит взгляд на Андерсона, который перестал улыбаться. — Это ведь из-за него, не так ли?

Андерсон незаметно поджимает губы. Нетрудно почувствовать, как в его теле нарастает напряжение.

— Мало кто знает, но перед тем, как покончить с собой, мой отец попросил своего адвоката изменить завещание. Он хотел отстранить мою мать от наследства и оставить Rules Corporation только мне. — Рулз делает небольшую паузу, но не для того, чтобы перевести дыхание. Чтобы убедиться, — Андерсон его слушает. — Видишь ли, Кевин, у меня нет детей, но я знаю, как мыслят люди вроде тебя. Разбогатеть для тебя недостаточно: ты хочешь оставить что-то после себя.

— И что с того?

— Я пришёл сюда сегодня, чтобы убедить тебя отдать мне Wilson LLC. Но я понял только сейчас, что не с тобой мне надо говорить, а с твоим сыном.

Я сжимаю пальцы, цепляясь за кресло. Из всех подлых поступков, что Рулз совершил в своей жизни, угроза отцу забрать у него одиннадцатилетнего сына без тени сомнения является худшим.

Глаза Андерсона расширяются. Его лицо полыхает от гнева.

— Пока жив, у тебя никогда не будет моей компании.

Рулз встаёт, его взгляд мрачнее обычного.

— Это твоё последнее слово?

Шаг за шагом он приближается к Андерсону. Я должен почувствовать беспокойство или напряжение, потому как знаю, что он сделает. Вместо этого я увлажняю губы, и восхитительное чувство предвкушения покалывает мою кожу.

— Я не боюсь тебя, Роберт.

Неудачный выбор слов. Рулз ненавидит, когда его называют по имени. Он сжимает пальцы в кулак, затем разжимает их. Андерсон не успевает и глазом моргнуть, как Рулз резко подаётся вперёд и обхватывает его шею руками. Андерсон ударяется спиной о столик. Удар настолько силён, что бутылка с виски опрокидывается и катится по полу.

Сопротивляясь, Андерсон машет руками и ногами. Он не может освободиться. Я тренируюсь с Рулзом два раза в неделю и знаю, насколько он силён. Несмотря на то что у меня есть опыт работы в спецназе, в самые тяжёлые для босса дни мне с трудом удавалось сдерживать его. У него нет такого массивного телосложения, как у меня, но от этого он не менее опасен.

— Скажи, что ты отдашь мне Wilson LLC, — тихо угрожает он.

— Никогда!

Я крепче сжимаю подлокотники кресла. Покалывание в ладонях скользит по рукам. А затем дальше, вниз по спине. Я знаю, что произойдёт ещё до того, как это случится. Я могу спасти Андерсона, остановить Рулза… Вместо этого я провожу языком по губам и наблюдаю за ними, ожидая.

Тени, что шевелятся внутри меня, голодны. До того, как Рулз взял меня к себе, я совершал ужасные проступки. Я поклялся себе, что больше никогда не повторю своих ошибок, но смерть — это то, что остаётся с тобой. Достаточно один раз посмотреть ей в лицо, чтобы твоя жизнь изменилась навсегда.

И я не просто посмотрел.

Я попробовал её на вкус. Трахал её.

А потом она трахнула меня.

Стискиваю зубы, пытаясь удержаться в настоящем. Слова Андерсона превращаются в шёпот. Стон. Он размахивает руками, пытается сопротивляться.

«Это не поможет».

На мгновение шёпот становится громче, но совсем немного.

Затем исчезает.

По моему телу разливается успокаивающее чувство. Тени внутри меня становятся тихими и довольными. Рука Андерсона безвольно падает на пол, лицо наклоняется в сторону. Теперь я вижу его. Бледная кожа. Полуоткрытый рот в поисках воздуха. Широко раскрытые глаза.

«Неподвижные».

Дрожь пробирает меня до костей.

Рулз выпрямляет спину. Когда безжизненное тело Андерсона падает на пол, он смотрит на него, как на мусор. Так и есть. Для него ничто не имеет значения, кроме власти. Он всегда говорит: «В мире есть два типа людей. Те, кто может, и те, кто не может».

Он относится к первой категории.

Он может убивать. Он может жить. Он может выбирать.

А я нет.

С небрежной манерой Рулз достаёт из кармана пачку сигарет, вытаскивает одну и зажимает между губ. Пламя зажигалки на мгновение освещает его лицо. Уголки его рта едва приподняты, словно он улыбается. По позвоночнику пробегает холодная дрожь. У его ног лежит труп мужчины. Он ничего ему не сделал, только сказал «нет». А он убил его голыми руками.

Я глубоко вдыхаю, наблюдая за ним.

Роберт Рулз опасен.

Я всегда это знал, но позволил Рулзу привязать меня к себе и распоряжаться моей жизнью и моим телом так, как он пожелает. Он бесстрастно поворачивается ко мне. На щеках вуаль тёмной бороды. Чёрные глаза. Безупречный костюм. Ему не нужно ничего мне говорить. Я знаю, он хочет, чтобы я навёл порядок в том бардаке, который он устроил.

Вот почему он взял меня с собой.

У меня всегда хорошо получалось заставлять вещи — и людей — исчезать. Я собираюсь встать, как вдруг слышу что-то странное.

Не бормотание, а скорее сдержанное всхлипывание.

Я поворачиваюсь к двери. Помню, что закрывал её, но она приоткрыта. Там никого не должно быть, ведь другие комнаты в коридоре пусты, но это не так. Замечаю, как что-то движется в тени, отстраняясь назад. Кто бы это ни был, он всё видел.

Я обмениваюсь с Рулзом понимающим взглядом.

Затем подхожу к двери.

Глава 3

Джилли

Это же не произошло на самом деле?

Не при мне. Не в «Голубых нотах».

И всё же я не сплю. В нескольких шагах от меня на полу действительно лежит труп мужчины.

Внимание привлекает вспышка. Тип, оставшийся стоять (тот, кто голыми руками убил лежащего на полу), прикуривает сигарету.

На мгновение пламя зажигалки освещает его унизанные перстнями пальцы. Одно из них привлекает моё внимание. Оно сделано из золота, и на нём выгравированы две переплетённые буквы «Р».

Я вздрагиваю. Не могу пошевелиться. Но я ощущаю. Я слышу тихий звук его дыхания, запах дыма, музыку, которая не утихает в нескольких метрах от этой комнаты.

Мир не остановился.

Но замерло моё сердце.

По спине стекает капля пота. Я не вижу, только чувствую, как в тени что-то движется. Курящий мужчина стоит ко мне спиной. Он не заметил меня и не пошевелился.

Это сделал кто-то другой.

Кто-то бесконечно более опасный…

Из глубины комнаты появляется могучее тело.

У меня нет времени думать или закричать.

Я разворачиваюсь и бегу.

Каблуки стучат по полу, создавая оглушительный шум и выдавая моё присутствие.

Споткнувшись, я всё равно не замедляюсь.

Знаю, — незнакомец позади, он преследует меня.

Я бросаюсь в гущу танцующих и ищу Мэг. Напряжение сковывает желудок, а из-за алкоголя мои движения неуклюжи. Я цепляюсь за подругу, но она не сразу замечает в каком я ужасе. Как только Мэг понимает, что что-то не так, она берёт меня за плечи и ведёт прочь, к диванам, где заставляет сесть.

— Всё в порядке, дорогая?

Я не знаю, что сказать. Только дрожу.

Но, по крайней мере, в одном я уверена.

— Я хочу вернуться домой.

Сэм соблазнительно улыбается, похлопывая по моему бедру.

— Могу тебя подвезти, если хочешь.

Вскакиваю в ярости. Я уже собираюсь крикнуть ему, чтобы он держался от меня подальше и что не пойду с ним на свидание, даже если он будет последним мужчиной на планете Земля, как вдруг чувствую покалывание в затылке. Резко замираю от ужаса.

«Он здесь».

Быстро поворачиваюсь и вижу его.

Высокий, массивный, элегантный. Такой похожий на всех окружающих его людей, но в то же время другой.

«Опасный».

Он стоит посреди танцпола.

И смотрит на меня.

От страха у меня сжимаются лёгкие.

«Его глаза…»

Голубые. Холодные.

Они пронзают мою грудь, призывая бежать прочь как можно дальше от «Голубых нот». Едва оказываюсь на улице, меня начинает тошнить. Так мой организм реагирует на напряжение: отторжением.

Я наклоняюсь и опорожняю желудок. Зря я выбрала высокие каблуки и такое короткое платье. Заднюю поверхность бёдер ласкает прохладный воздух. Я устраиваю шоу, но у меня нет сил прикрыться. Неподалёку от меня несколько мужчин обмениваются пикантными шутками по поводу моей попы.

Меня трясёт, боюсь, что они захотят подойти ближе.

Когда рука задевает моё плечо, я резко выпрямляюсь, готовая защищаться. К счастью, это Мэг. Мило улыбаясь, она отводит мои волосы от лица.

— Никогда не пей шампанское после крепких спиртных напитков. Сразу видно, что ты не любительница вечеринок.

Голос подруги успокаивает. Я улыбаюсь, но улыбка исчезает, когда чувствую в затылке новое покалывание. Я оглядываюсь по сторонам, уверенная, что за мной кто-то наблюдает, но никого не вижу. Мужчины, которые курили, вернулись в бар, и переулок опустел.

Мэг берёт меня за локоть, поддерживая.

— Я вызову такси и отвезу тебя домой.

— А как же Пол?

— Он представился как «адвокат, который любит дарить дорогие подарки», помнишь? Я оставила ему свой номер и сказала, что если захочет увидеть меня снова, он должен сделать мне сюрприз, — отвечает с улыбкой Мэг.

Не знаю, из-за её ли шутки, но мне, кажется, стало немного легче.

Когда такси останавливается перед моим домом, Мэг предлагает подняться вместе. Уже очень поздно. Если я позволю ей помочь мне, она будет вынуждена вернуться в университет пешком. Я и так уже испортила ей вечер, не могу допустить, чтобы подруга рисковала попасть в руки не тех людей, поэтому говорю ей, чтобы она не волновалась.

Как только выхожу из машины, воспоминание о мужчине посреди танцпола, заставляет мой желудок сжаться.

Я с силой прижимаю к животу руку.

— Джилл, — обеспокоенно зовёт Мэг. — Всё в порядке?

Я заставляю себя улыбнуться.

— Я в порядке, не волнуйся, справлюсь.

Это полуправда. После того как меня стошнило, я чувствую себя лучше, но мне далеко до нормы. У меня дрожат ноги, тело покрылось холодным потом. Я прощаюсь с Мэг и спешу в квартиру. Скидываю туфли и бросаюсь на диван. Голова раскалывается. Я была неправа, когда накануне начала новой работы в Rules Corporation пошла в бар и так много выпила. Подняв мобильный телефон, чтобы посмотреть, который час, я замечаю, что есть несколько пропущенных вызовов, а также сообщение.

Шэрон: Напиши мне, когда будешь дома.

Зная Шэрон понимаю, — она не успокоится, пока не убедится, что я в целости и сохранности, поэтому быстро набираю ответ.

Перед отправкой перечитываю. «Я дома» не выражает того, что я чувствую. Это то, что сестра хотела бы прочитать, и это правда. Но реальность совсем другая.

Возможно, так на меня действует алкоголь, и поэтому испытываю беспокойство, растерянность. Я всё думаю, действительно ли произошло то, что увидела в «Голубых нотах», или это галлюцинация. Я не в первый раз путаю фантазию с реальностью, вижу в лицах окружающих людей лицо человека, который мучит меня каждую ночь.

Я пьяна, чтобы делать какие-то выводы, поэтому отправляю Шэрон неопределённый ответ и бросаю мобильный телефон на журнальный столик. Я провожу руками по лицу, массируя его. Мне жарко и я потею. Нужно поспать, но в таком напряжённом состоянии вряд ли смогу это сделать. Мне совершенно необходимо принять что-нибудь, что поможет уснуть, поэтому встаю и направляюсь на кухню, где глотаю пару таблеток.

Врач, кто их назначила, рекомендовала использовать лекарство эпизодически и только в случае необходимости.

Я не послушала её.

В последние недели я принимала по одной таблетке каждую ночь, чтобы прогнать кошмары. Какое-то время это помогло, потом снова начались кошмары, и я увеличила дозу.

Тогда начались галлюцинации.

Мне казалось, что за мной следят. Наблюдают.

Но никогда так, как сегодня.

Никогда с такой интенсивностью, чтобы я чувствовала опасность.

Аккуратными шагами иду в комнату. Небрежным движением бёдер сбрасываю на пол платье и босиком подхожу к зеркалу. Несколько мгновений я смотрю на своё отражение, погружаясь в себя.

Сегодня на меня смотрели многие.

Бармен. Сэм.

Он.

Сердце пускается галопом, когда в сознании проносится образ мужчины в центре танцпола. На мгновение я задаюсь вопросом, что он увидел, глядя на меня.

Я не отвечаю.

Проскальзываю под одеяло и натягиваю его на голову. Через несколько мгновений я чувствую, как веки закрываются, а голова становится лёгкой. Таблетки начинают действовать, но я всё ещё слышу тонкий, неосязаемый шум.

Это звук открывающейся двери.

Шесть лет тому назад

Мне холодно. И страшно.

Меня привели в комнату, которая совсем не нравится. Она так похожа на камеры для допросов, которые показывают в кино. Стены гладкие и голые, неоновый свет ослепляет. Ощущаю себя натянутой стрелой, мне неспокойно и страшно. В носу чешется от проникающего в ноздри дыма, который разносит старший офицер. Я должна быть голодна, ведь не ела уже несколько часов, но вместо этого меня просто тошнит.

Майкл Браун наклоняется ко мне и в тысячный раз повторяет, что его не волнует ничего, кроме моей безопасности. Это ложь. Ни он, ни его коллега не спросили, как я себя чувствую и не хочу ли я кому-нибудь позвонить. Усталость отражается на моём лице, но они продолжают пугать меня и задавать вопросы о сестре.

Они сказали, что Шэрон использовала компьютеры своей старой школы для доступа на определённые сайты, но не объяснили, на какие именно. Они постоянно твердят, что сестра в опасности и они должны её найти, пока с ней не случилось что-то плохое. Их настойчивость заставила меня по-другому взглянуть на несчастный случай с родителями. Я задала себе вопросы.

И мне не понравились ответы, которые я нашла.

— Мисс Аллен. — Несмотря на дружелюбие, лицо Майкла Брауна — это маска напряжения. — Возможно, вы не поняли ситуации, в которой оказались. Ваши родители мертвы, а сестра — ближайшая родственница. Если мы не найдём её, то будем вынуждены предоставить вам временное жильё. Вы не сможете вернуться ни в свой дом, ни в школу, ни к друзьям.

Они изменили свою стратегию. Заставляя думать, что сестра в опасности, они не заставили меня говорить, поэтому решили переключить внимание на меня. Они думают, что пугают меня, но Шэрон пообещала меня найти. Куда бы меня ни отправили, что бы у меня ни отняли, я знаю, — она сдержит своё слово и не оставит одну.

— Я рассказала вам всё, что знаю…

— И это ничто, — с горечью возражает он.

— До сегодняшнего вечера я даже не знала, что моя сестра… — Я делаю паузу, не в силах произнести это слово.

— Хакер? — подсказывает он.

Я киваю.

— Вы живёте вместе, — настаивает он. — Вы выросли вместе. У вас есть хотя бы идея, где она может прятаться?

Я поджимаю губы.

— Я хочу вернуться домой.

— Вот как?

От того, как старший офицер задаёт этот вопрос, у меня мурашки бегут по позвоночнику, но я упорствую.

— Вы не можете удерживать меня здесь.

Он лишь изгибает уголок рта, улыбаясь. Молодой офицер хочет что-то сказать, но напарник взмахом руки заставляет его замолчать.

— Девушка права, Майкл. Она устала и уже рассказала нам всё, что знает. Мы должны её отпустить.

Второй проводит рукой по волосам, размышляя.

— Мы не можем этого сделать. Ты же знаешь.

Более пожилой офицер — Эндрю Гарретт, силюсь вспомнить, — наклоняется к нему и что-то шепчет на ухо. Что бы это ни было, я вижу, — это работает, потому что Браун сдаётся и расслабляет плечи.

— Хорошо. — Браун подходит к двери и открывает. — Вы свободны, мисс Аллен.

Я вскакиваю на ноги, желая уйти. Мне хочется бежать, но от долгого напряжения и отсутствия еды сильно кружится голова.

Я стискиваю зубы, чтобы удержаться.

«Потерпи. Не сдавайся».

Шаг за шагом я добираюсь до двери. Не помню, откуда пришла, но впереди только одно направление, и я пересекаю густую сеть коридоров. Я так сконцентрировалась на том, чтобы понять куда иду, что не замечаю, что за мной следует только один из двух офицеров.

Снаружи темно. Ночь вступила в свои права.

Эндрю Гаррет открывает дверь того же самого внедорожника, на котором меня привезли сюда, и взмахом руки приглашает внутрь. Я оглядываюсь по сторонам, и у меня перехватывает дыхание от странной тревоги. Он просит меня сесть на переднее сиденье, рядом с водителем.

— Разве ваш коллега не поедет?

— Нет. Сегодня его очередь заполнять отчёт, а моя — заниматься свидетелем.

Не знаю почему, но то, как он произнёс фразу, мне совсем не нравится. У меня с самого начала появилось отвращение к этому мужчине. Я хотела бы отказаться садиться к нему в машину, но выбора нет. Я без денег и документов, к тому же не знаю, где мы находимся.

Если хочу вернуться домой, мне придётся ехать с ним.

Я сажусь рядом с ним и пристёгиваюсь ремнём. Стараюсь держаться от него как можно дальше, но это нелегко. От агрессивного запаха его парфюма, смешанного с запахом табака, у меня сводит желудок. Я вытираю рот тыльной стороной ладони, сдерживая тошноту.

Замечаю, как его взгляд следует за моим жестом, затем опускается ниже, к моей груди.

— Бедная малышка. Ты такая молодая, такая красивая… — Он издаёт странный звук. Низкий и царапающий. — Ты не заслужила ни такой ночи ни одиночества.

При мысли о смерти родителей у меня щиплет глаза. Я не хочу плакать, но плачу. Я вытираю слёзы тыльной стороной ладони. Не прекращая движения, офицер протягивает мне носовой платок, но я отказываюсь и отворачиваюсь к окну. Я узнаю район, в котором мы находимся. Мысленно подсчитываю количество поворотов. На втором светофоре я ожидаю, что он повернёт налево. Машина едет прямо.

— Мой дом на другой стороне.

Мужчина кривит рот в злобной улыбке.

— Я знаю.

С каждой секундой мой район удаляется всё дальше — как и надежда на то, что эта проклятая ночь закончится.

— Почему вы не повернули?

— Я отвезу тебя домой, малышка. Но не сразу. Сначала я хочу показать тебе кое-что.

Кровь в моих венах превращается в лёд.

— Что за место?

— Тебе понравится, — отвечает он с улыбкой.

Замки безопасности щёлкают, запирая меня внутри. Он небрежно опускает ладонь мне на ногу. У меня перехватывает дыхание. Я вспоминаю его взгляд, когда открыла дверь в халате, дискомфорт, который сопровождал меня на протяжении всего допроса. Он едва заметно шевелит пальцами, сжимая моё бедро. Я чувствую, как отвращение давит мне на живот. Хочется сопротивляться, кричать… Но всё, что я могу, — это молчать.

Замерев.

— Выдалась очень плохая ночь, правда? Ты потеряла родителей, узнала, что сестра — преступница… — Он щёлкает языком по нёбу, издавая сосущий звук. — Наверное, ты расстроена.

Да. Но ещё я напугана. Не того, что произойдёт.

Я боюсь его.

— Повезло, что ты оказалась со мной.

Его голос слегка надтреснутый, хриплый.

Я пытаюсь взбунтоваться. Хочу закричать, но получается только прошептать:

— Я хочу домой.

Вместо того чтобы отступить, его рука крепче сжимает мою ногу. Пальцы скользят по спортивным штанам выше по бедру. Мысленно я представляю, как пинаю его, царапаю, кричу на него…

Но я остаюсь неподвижной.

Он лапает меня, и я снова начинаю плакать.

«Прекрати. Остановись. Остановись».

— Тебе будет хорошо со мной. Я обещаю.

«Сделай что-нибудь, Джилл. Сделай что-нибудь!»

Мужчина снова облизывает губы. Когда его пальцы касаются меня там, где не должны, у него едва заметно учащается дыхание.

Он издаёт странный, отвратительный звук.

Я напрягаю ноги, но у меня не хватает сил сопротивляться.

«Убери от меня руки».

Хочу сказать это, выкрикнуть. Но я не могу говорить.

Внезапно он нажимает на тормоз. Меня бросает вперёд, и дыхание перекрывает ремень. Светофор перед нами горит красным, поэтому он и остановился. Наконец Гарретт убирает руки от моего тела. Момент. Время переключить передачу. Затем он снова едет, направляясь за город. В лес.

Туда, где меня никто не услышит.

Глава 4

Джейк

Сиэтл, настоящее время.

Джиллиан Аллен.

Если скажу вам, что потребовалось меньше пяти минут, чтобы узнать её имя и место жительства, вы, вероятно, мне не поверите. Но возможности технологий безграничны, как и возможности денег.

После оплаты вышибале «Голубых нот» нужной суммы, я сразу получил фотографию удостоверения личности, которое девушка предъявила перед входом. Год рождения был изменён, чтобы казаться старше, но всё остальное осталось прежним.

В том числе и адрес.

«Первая ошибка».

Она живёт в хорошем доме. Пока осматриваюсь в гостиной, я задаюсь вопросом, как девушка смогла себе позволить это. Либо у неё очень богатые родители, либо она скрывает какую-то тайну. Кто знает, почему, но инстинкт заставляет меня склониться ко второму варианту, особенно когда замечаю на кухонном столе пузырёк с таблетками.

Крышка не завинчена как следует, возможно, из-за спешки или усталости. Я наклоняюсь, чтобы прочитать этикетку. Это препарат психофармацевтического действия, назначаемый при бессоннице или тревоге. Я улыбаюсь, мысленно поднимая тост за свою удачу. Если девушка приняла хотя бы одну таблетку (а в этом я уверен), она не проснётся всю ночь, что бы я ни решил с ней сделать.

«Вторая ошибка».

Иду к ней в комнату, когда моё внимание привлекает необычный предмет. На столе рядом с окном я замечаю папку, набитую бумагами.

«Нет, не бумаги, — понимаю я, открывая. — Рисунки».

Одни выполнены углём, другие — очень жирным красным карандашом. Девушка хорошо рисует. Некоторые рисунки настолько яркие, что кажутся реальными, но что-то меня не убеждает. Не в рисунках, а в сюжетах. Это влюблённые пары, дети, цветы и закаты. В них нет тёмной стороны, только спонтанный поиск счастья.

Возвращаю всё на место, размышляя. Никто не цепляется за свет, если в нём нет изрядной дозы тьмы.

А в Джиллиан Аллен тьмы предостаточно.

Я просто понятия не имею почему.

Перешагнув через брошенное на пол платье (то самое, что в «Голубых нотах» делало её фигуру такой соблазнительной), я вхожу в спальню. Первое, что бросается в глаза, — это мрачная атмосфера. Стены серые. Нет ни растений, ни цветов, ни кружев, ни подушек. Если она действительно художник, то у неё плохой способ показать это, потому что не вижу ни одной картины. Это не похоже на комнату девушки, но Джиллиан Аллен прямо передо мной.

Спит.

Словно почувствовав моё присутствие, она едва шевелится, натягивает одеяло, закрывая тело и лицо. Я удивляюсь, как она не задохнётся и не жарко ли ей.

Мне жарко. У меня потеют руки.

Двумя пальцами расстёгиваю воротник рубашки и приближаюсь к ней. Хватаю угол одеяла и тяну вниз, пока не открывается её лицо. Она спит на одном боку. Глаза закрыты, дыхание глубокое. Я знаю, что она юная, так как предъявила фальшивый документ, чтобы попасть в «Голубые ноты», но не могу угадать её возраст. У неё красивый рот, пухлые губы. И такие изгибы, что мне хочется сжимать её до тех пор, пока не оставлю на ней отпечаток своих пальцев.

Интересно, скольких мужчин она привлекла своим невинным лицом и чувственным телом? Многих. Слишком многих.

Не только правильных. Особенно неправильных.

Таких, как я.

Мой взгляд становится серьёзным. Цепким.

Джиллиан Аллен спит в своей постели, одурманенная лекарством и беспомощная. Я пришёл, чтобы убить её, но моя рука не решается сжать ей горло. Мои пальцы остаются на одеяле, таком тонком, что я чувствую тепло кожи.

Я глубоко вдыхаю. Меня приучили думать, прежде чем действовать. Но на этот раз я не думаю. Резким жестом я раскрываю девушку, и сдерживаю стон.

Она спит голая.

«Третья и последняя ошибка».

Провожу костяшками пальцев по её коже, от локтя до плеча. Джиллиан едва слышно вздыхает, дрожа. Она великолепна.

Великолепное подношение на стол погибели.

У неё такая бледная и тонкая кожа, что, кажется, я могу ранить её взглядом; а волосы такие мягкие, что мне стало интересно, каково это — чувствовать, как они скользят по моему обнажённому телу.

Я не должен пользоваться ею, напасть, когда она в наиболее хрупком состоянии. Но я всё равно это делаю. Я поворачиваю её на спину. Полные груди гордо вздымаются, набухая при каждом вдохе. Девушка что-то бормочет. Бессвязные слова, подливающие бензин в огонь внутри меня. Пальцем я провожу по контуру соска. Он тут же напрягается. Меня бросает в дрожь от одной мысли о том, чтобы попробовать его на вкус, поэтому я наклоняюсь над ней и беру его в рот.

Сладкий. Твёрдый, под моим языком.

Как и я.

И это совсем нехорошо.

Выпрямляю спину и отстраняюсь от неё. Облизывая губы, снова нащупывая её вкус, я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз испытывал такое сильное желание к чему-то или кому-то. Это безумие и абсурд, что такое должно произойти со мной сейчас, да ещё практически с девчонкой.

Нет, не просто с девчонкой.

С работой.

Я качаю головой.

— Ты попала в неприятности, детка.

Если бы она ничего не видела, не было бы никаких проблем.

Я бы сейчас не стоял тут, не наблюдал за ней.

Или прикасался к ней.

Рулз не попросил бы меня позаботиться о ней.

И, возможно, ей не пришлось бы принимать лекарство, чтобы заснуть. А может, и нет. Может, она всё равно приняла бы таблетки, потому что не всем дано спать спокойно.

Ночь не приносит покоя и не стирает наши поступки.

Она просто делает всё темнее.

Иногда даже опасным.

Я наклоняю голову вправо, потом влево, разминая шею. Приказ Рулза чёткий. Безапелляционный.

«Урегулируй вопрос».

Он тоже, сегодня вечером урегулировал вопрос. Рулз сделал это по-своему, а потом настала моя очередь наводить порядок. Завтра утром все газеты будут говорить о Кевине Андерсоне. Напишут, что он покончил жизнь самоубийством в гараже своего дома повесившись.

Ничто не может быть дальше от истины.

Но кого волнует правда?

Может быть, его жену. Или его сына.

И ни один из них никогда её не получит.

Так же, как и я не добьюсь справедливости.

Джиллиан же не получит той жизни, которую заслуживает.

Именно эта мысль, как никакая другая, поражает меня.

Девушка не заслуживает смерти, даже если сохранение её жизни может убить меня. Был момент, когда я смотрел на неё посреди танцпола и наши взгляды встретились. Могла ли она узнать меня? Возможно. Расскажет ли она кому-нибудь о том, что видела сегодня вечером? Вероятно. Хочу ли я убить её? Нет.

«Но я всё равно это сделаю».

Я откидываю её волосы с шеи и уже готов заменить их руками, как вдруг моё внимание привлекает цветное пятно. Что-то на плече. Татуировка. Несмотря на то что я имел дело с лучшими татуировщиками, я никогда не видел ничего подобного. Больше похоже на картину, чем на рисунок. Это малиновка с расправленными крыльями; птичка будто собирается взлететь — или словно она от чего-то убегает.

Жестокая улыбка растягивает мои губы.

«Ты пыталась, Птичка.

Но я всё равно тебя поймал».

Ставлю одно колено на матрас и наклоняюсь над ней. Мои пальцы скользят по её горячей, потной коже и обхватывают горло. Я не должен колебаться, но как только чувствую, как её сердце бьётся под моими пальцами, ослабляю хватку.

В голову приходит мысль, столь же абсурдная, сколь и опасная. Интересно, каково это — забрать Джиллиан и запереть в клетке, ключ от которой будет только у меня?

Словно почувствовав мои мысли, Джиллиан начинает ёрзать. Под действием таблеток она не должна проснуться или закричать. Но она готова проснуться.

Шепчет несвязные слова.

Беспокойно двигается.

И я прикусываю ей нижнюю губу, затыкая рот.

Её губы мягкие.

Слишком, чтобы я мог отпустить.

Её тело дёргается под моим, напрягается. Я ожидаю, что она будет сопротивляться, попытается оттолкнуть меня.

Но этого не происходит.

Кажется, постепенно она расслабляется. Но это кажущееся спокойствие; я чувствую, как под моими пальцами колотится её сердце, как открывается рот в попытке превратить это неистовое трение зубов и губ в поцелуй.

«Нет».

Я заставляю себя отступить, пока не стало слишком поздно. Мои руки скользят по её волосам. Сжимаю их. Прежде чем окончательно потерять контроль, я тяну за волосы, отстраняя Джиллиан от себя.

Её глаза закрыты, губы припухли и покраснели. Я облизываю свои губы, обнаруживая там её вкус вместе с привкусом крови. И хотя я этого не хотел, я укусил её так сильно, что оставил небольшой порез. Интересно, что она подумает утром, глядя в зеркало? Подумает ли, что сама поранила себя, или поймёт, что у неё кто-то был?

Я стискиваю зубы, глядя на неё. Рулз, должно быть, сбил меня с пути гораздо больше, чем я считал возможным, потому как то, что я сделал с этой полуодурманенной девушкой, не просто неправильно, это извращение.

«И мне мало».

— Бл*дь.

Я встаю и провожу рукой по волосам. Рулз приказал мне убить её, но я не уверен, что хочу этого. Джиллиан Аллен не представляет угрозы. К тому же если учесть, что она выпила и приняла таблетки, вряд ли девушка завтра вспомнит, что видела в «Голубых нотах» — или сегодня ночью.

Она совершенно потеряна; если бы это было не так, она никогда не стала бы потакать мне или пытаться поцеловать меня. Я сжимаю кулаки, сопротивляясь желанию снова прикоснуться к ней.

Затем поворачиваюсь к ней спиной.

Я оставлю её в живых. Ещё день, может быть, два. Пока это не станет проблемой или пока я не смогу удержаться от возвращения к ней.

Шесть лет тому назад

Лес за окном становится всё гуще и гуще.

Даже если подумать, я не могу вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как мы покинули место моего допроса. Минуты? Часы? Знаю только, что в какой-то момент огни города померкли, а деревья стали такими высокими, что закрыли луну.

— Мы почти приехали, малышка.

Каждый раз, когда мужчина, сидящий рядом со мной, говорит, запах никотина усиливается. Он повсюду. На костюме, в который он одет. На сиденьях. В его дыхании.

А скоро он будет и на мне.

Я прикрываю рот рукой, сдерживая рвотный позыв. Не обращая внимания на моё состояние, он крепко сжимает пальцы на моём бедре.

— Ещё немного терпения.

Часть меня хочет, чтобы он вёл машину бесконечно долго; я не представляю, что он сделает со мной, когда мы остановимся. Другая же часть не может дождаться, когда всё это закончится. Чтобы он перестал прикасаться ко мне, говорить со мной.

И чтобы он отвёз меня домой.

Потому что он это сделает. Гарретт же слуга закона.

Он должен отвезти меня домой.

Наконец машина останавливается. Похоже, эта остановка не случайна: всю дорогу у меня было ощущение, что у него есть конкретный пункт назначения. Я вглядываюсь в окно в надежде увидеть кого-нибудь, чтобы попросить о помощи, но ничего нет. Только деревья и тени. Когда он выключает двигатель, тишина, окутавшая нас, становится ещё более давящей.

— Ты готова, малышка?

Внутри я знаю. Я никогда не забуду эту ночь. Интонации в его голосе. Запах никотина. Эти глаза, которые всегда смотрят на мою грудь и никогда не смотрят на моё лицо.

— Г-готова к чему?

Зловеще улыбаясь, он убирает руку с моей ноги. Ласкает поверх брюк член. При этом его язык скользит по губам. Голос шипит, теряясь в тишине леса.

— Беги.

Это невозможно. Он произнёс это на самом деле.

Щёлкает блокировка замков, которые до этого момента держали меня в заточении внутри машины.

— Я сказал: беги!

На этот раз он не шепчет, а кричит.

Я открываю дверь и вываливаюсь наружу, совершенно ошеломлённая. Фары освещают лес, но только на определённое расстояние. Я оглядываюсь, не зная, что делать. Хлопает дверь. Он тоже вышел. Он больше не смотрит на мою грудь. Теперь он смотрит мне прямо в глаза. Улыбается.

И я делаю то, что он сказал мне.

Я убегаю.

Глава 5

Джилли

Сиэтл, настоящее время

Я просыпаюсь с криком, руки протянуты к невидимому врагу, тело трясётся, сердце бьётся так быстро, что отдаётся болью. Темно. Я не могу дышать, но не из-за жары.

Несмотря на таблетки, мне снова приснился этот сон.

Мужчина завёл меня в гущу леса и приказал бежать. Я убегала, убегала… бежала.

Я живу с этим бегством уже давно.

И мне никогда не удавалось удалиться достаточно далеко.

Он всегда ловит меня, так или иначе.

Иногда потому, что падаю, иногда потому, что он быстрее меня.

Вот тогда-то и начинается настоящий кошмар, потому что то, что он со мной делает… Это не передать словами. Но в этот раз всё было по-другому, потому что он не просто взял меня.

Он поцеловал.

Он никогда не делал этого до сегодняшней ночи.

Недоверчиво прикасаюсь к губам.

Сон был настолько ярким, что я чувствую, как они распухли и стали чувствительными; словно кто-то действительно мучил мой рот всю ночь. Кончиком языка провожу по губам, почти ожидая обнаружить другой вкус, но всё, что чувствую, — это горечь таблеток и присутствие маленькой ссадины, которой вчера не было.

«Неужели я сама себя поранила?»

Я качаю головой, чувствуя себя ещё хуже.

— До чего я докатилась…

От напряжения и усталости меня тошнит.

Я снова зарываюсь под одеяло, прячась от кошмаров и от себя. Спать не хочу, но я так устала, что в какой-то момент закрываю глаза и погружаюсь в измерение, которое не имеет ничего общего с привычным кошмаром. Оно менее мрачное, более чувственное. Как всегда присутствует мужчина, только на этот раз он не преследует меня.

Он смотрит на меня.

Я сажусь, резко просыпаясь. Без понятия, сколько времени прошло с тех пор, как я закрыла глаза: может быть, несколько мгновений, а может — несколько часов. В любом случае я сразу понимаю, что что-то не так. Света слишком много. Я протягиваю руку к будильнику и смотрю на время.

— О, нет!

Мне уже нужно было выйти из дома в полной боевой готовности к новой стажировке! Я умываюсь и одеваюсь так быстро, как только могу. Достаю мобильный телефон, чтобы вызвать такси, но он не включается. Видимо, кроме того, что вчера напилась, я забыла подключить гаджет к зарядке. Я уже знаю, что сестра будет меня искать, а когда не сможет найти — начнёт переживать, но у меня нет времени думать об этом.

Я должна бежать.

***

В Rules Corporation я приезжаю с опозданием минут на двадцать. У администратора на входе уходит целая жизнь на то, чтобы выдать пропуск и объяснить, куда мне нужно идти. Верхние этажи — настоящий лабиринт, и прежде чем найти нужную комнату, приходится ещё дважды переспрашивать. Наконец я оказываюсь перед дверью, за которой должен находиться мой будущий начальник. Останавливаюсь.

Глубоко вдыхаю. Выдыхаю.

Стучу.

— Войдите, — отвечает женский голос. Обычно я произвожу хорошее впечатление на женщин, поэтому скрещиваю пальцы и с улыбкой вхожу.

— Доброе утро. Извините за опоздание, я…

Я замираю на месте, округлив глаза и с сердцем в горле. Несмотря на услышанный голос, передо мной сидит мужчина. И не просто мужчина. Роберт Рулз, владелец компании.

Я тяжело сглатываю, стыд сжимает мой желудок.

— Извините, я…

— Вы опоздали на тридцать две минуты, мисс Аллен.

Я смотрю направо от него, ища глазами женщину, которая только что сказала мне войти. Она безупречно одета, в элегантном костюме и лакированных туфлях на каблуках. На вид лет на десять старше меня, но определить её возраст сложно, так как большая часть лица скрыта под густой тёмной чёлкой. Поза жёсткая. Взгляд за очками холодный. Бескомпромиссный.

— Если вы не воспринимаете эту стажировку всерьёз, сообщите нам об этом сейчас же, — предупреждает Рулз.

— Нет, я… — Сжимаю кулаки. — Мне интересно. Я очень заинтересована. Клянусь, этого больше не повторится.

У меня пересохло в горле. Кажется, я никогда не чувствовала себя так неловко (даже когда профессор Пирс намекнул, что мне придётся расстегнуть блузку, чтобы получить высшую оценку на его экзамене).

В голове мелькнула мимолётная и неуместная мысль. Влепила бы я пощёчину Роберту Рулзу, если бы он попросил меня расстегнуть блузку? Наверное, нет. И не потому, что он не молод и не красив — он молод и очень красив, — а потому, что он меня пугает.

Чёрные волосы, тёмные глаза, надменная осанка.

Десятки раз видела фото на первых страницах газет, но увидеть его перед собой, во плоти, — совсем другое дело. Внезапно он встаёт. Высокий. Выше, чем я себе представляла. Застёгивает пиджак и преодолевает разделяющее нас расстояние, не сводя с меня глаз.

— Вы считаете себя интеллигентным человеком, мисс Аллен?

— Я… да. Да, — отвечаю, сглотнув пустоту.

— Как думаете, вы заслуживаете моего доверия?

Он протягивает мне руку, но я не сразу беру её. Знаю, что должна, ведь Рулз принимает меня в свою компанию, несмотря на опоздание сегодня утром, но что-то удерживает меня. Он едва заметно щурится, давая понять, что находится в одном шаге от того, чтобы отправить меня обратно туда, откуда я пришла.

«Не будь дурой, Джил».

Я хватаю его за руку. От того, как он её сжимает, волоски на руках встают дыбом и одновременно бегут мурашки по коже. Я пытаюсь отстраниться, но его хватка крепка. Рулз удерживает меня дольше необходимого. И он это знает. Мой взгляд падает на наши пальцы. Мои — тонкие, бледные. Его — мужественные, с лёгким загаром. Кольца, покрывающие их, причиняют боль. У него их несколько, но одно особенно привлекает моё внимание. Оно большое, золотое. В верхней части две переплетённые буквы «Р» — символ Rules Corporation.

Я видела кольцо раньше, только не могу вспомнить где.

Подношу свободную руку к голове и массирую висок.

— Мисс Аллен, с вами всё в порядке?

Он слишком близко, мне это не нравится. Я делаю шаг назад, наконец-то освобождаясь от его хватки. Прочищаю горло, пряча дискомфорт за улыбкой.

— Да, хорошо. Горю желанием начать.

Роберт Рулз холодно смотрит на меня. На мгновение мне кажется, что он хочет мне что-то сказать, но не говорит. Мужчина выходит из кабинета и направляется к лифту. Я не могу оторвать глаз от его фигуры и успокоить биение сердца, даже когда он исчезает за дверями.

— Не придумывай никаких идей.

Я несколько раз моргаю, приходя в себя.

— Простите?

— Надеюсь, ты пришла сюда не за ним, потому что больше никогда его не увидишь.

— Сюда за ним? — Чувствую себя идиоткой, повторяя всё, что женщина говорит, но я не очень понимаю, к чему она клонит. И вдруг меня осеняет. — Вы имеете в виду, что есть те, кто искал работу в Rules Corporation с целью приблизиться к генеральному директору?

— Приблизиться, говоришь? Интересное выражение, хотя я бы отважилась на большее.

Смущение окрашивает мои щёки, но я без колебаний следую за ходом её мыслей.

— Залезть к нему в постель?

— Ну вот, теперь разобрались. Это пытаются сделать многие девушки, которые приходят сюда работать, но, видишь ли, какой бы красивой ни была, у тебя нет шансов. С ним ни у кого их нет.

— Я… — Делаю паузу, размышляя. Вопреки её мнению, возможность оказаться в одной постели с Робертом Рулзом меня вовсе не забавляет, а пугает. — Я здесь, чтобы работать. Больше ничего.

— Очень хорошо. — Наконец женщина улыбается. Изящным движением она стряхивает с лица несколько локонов тёмной чёлки и протягивает мне руку. — Я Кармен, руководитель отдела маркетинговых исследований. С этого момента ты будешь работать со мной.

Несмотря на неудачное начало, я делаю над собой усилие и улыбаюсь в ответ.

— Джиллиан Аллен. Очень приятно находиться здесь.

Это первое, что должна была сказать, а вместо этого говорю последним. Сегодня утром всё пошло не так, как планировалось. Следуя за Кармен по коридорам корпорации, не могу не задаваться вопросом — весь день будет странным, или мир наконец-то снова начнёт вращаться правильно.

Глава 6

Джейк

Роберт Рулз жёстко смотрит на меня. Он стоит у окна в глубине своего кабинета. Не отрывая от меня взгляда, подносит сигарету к губам и делает глубокую затяжку. Курение в помещении запрещено, но я сомневаюсь, что у кого-нибудь хватит смелости напомнить ему об этом.

Есть люди, кто рождён подчиняться правилам, и те, кто рождён, чтобы их навязывать. Рулз относится ко второй категории, хотя, наверное, правильнее было бы сказать, что он устанавливает правила.

— Почему она здесь? — внезапно спрашивает он.

Я смотрю на него в замешательстве.

— Кажется, я не понимаю…

С раздражающей медлительностью он подходит к столу и садится в кресло.

— Закрой дверь и сядь.

Я исполняю механически. Рулз тушит сигарету и ждёт, пока я займу место напротив него. Перед этим я расстёгиваю пиджак. В отличие от него, я ненавижу строгие костюмы. Ни один (даже сшитый на заказ), не даст мне такой свободы движений, как спортивный костюм.

— Вчера вечером я попросил тебя кое о чём, — начинает Рулз, поднимая палец. — Одна, чертовски маленькая услуга. Я думал, что могу тебе доверять.

— И ты можешь мне доверять, — спешу заметить. — Я прибрался в комнате в «Голубых нотах» и связался с нужными людьми. Коронер, проводивший вскрытие Андерсона, постановил, что причиной смерти было «самоубийство», а офицер, кто проводил расследование, подтвердил мне, — к вечеру дело будет закрыто.

— А что с ней?

Сердце начинает биться быстрее.

Он имеет в виду девушку, которая видела, как он убил Андерсона.

Я откидываюсь на спинку кресла, пытаясь казаться спокойным.

— Я позаботился.

— Тогда почему она здесь?

— При всём уважении, но я всё ещё не понимаю. — Хмурюсь я.

Рулз фыркает, затем достаёт из пачки на столе новую сигарету. У него много пороков, но курение не входит в их число. Он курит только когда раздражён или когда этого требует компания.

Тем не менее босс суёт следующую сигарету в рот и прикуривает.

— Несколько минут назад я видел девушку, о которой ты должен был позаботиться. — Он выпускает облако дыма прямо мне в лицо. — Очевидно, она новая стажёрка, которая будет работать с Кармен.

Сквозь зубы у меня срывается ругательство.

— Ты ходил к ней прошлой ночью, — продолжает он.

Это не вопрос, но я отвечаю.

— Да.

— Я отдал тебе приказ.

— И я занялся этим вопросом.

— Как?

— … оценил ситуацию.

Рулз удобнее растягивается в кресле, затем наклоняет голову набок, пристально глядя на меня. В его глазах светится холодная злость, которая мне хорошо знакома. Мы вращаемся в среде, где он пользуется дурной славой. Все знают, что в двадцать с небольшим лет он возглавил компанию своего отца и поднял её из бездны к успеху. Как ни странно, никто не задавался вопросом, как Рулз это сделал. А я задался. Именно поэтому он нанял меня: потому что, в отличие от других, я знаю, на что он способен.

— Ты оценил. — Его губы растягиваются в ледяную улыбку. Враждебную. — Хочешь сказать — ты её трахнул?

Я не из тех, кто переигрывает в эмоциях, но шок слишком велик, чтобы его сдержать. У меня расширяются глаза.

— Она совсем мелкая.

— И что?

— Я не трахаю малолеток.

— Это что, какое-то правило? Что-то вроде: «Я не трахаю и не убиваю девочек»?

Я поджимаю губы, заставляя себя не отвечать. Нечего сказать: я был неправ. Я никогда не сравнюсь с Рулзом, который, чтобы получить желаемую компанию, угрожал отцу отобрать у него сына.

И я не стыжусь этого.

Он наклоняется вперёд и указывает пальцем на стол.

— Она здесь. — Я в курсе, как он не любит повторять, а также что происходит, когда он делает это слишком часто, поэтому молчу. — И мне это не нравится.

Мне это тоже не нравится, потому как знаю, — у меня нет другого выхода, кроме как убить её. Если я этого не сделаю, Рулз поручит кому-нибудь другому убрать её с дороги… А после он попросит позаботиться и обо мне.

— Я всё исправлю, — обещаю я.

— Когда?

Я делаю глубокий вдох. Хотя и ненавижу, когда это происходит, я позволяю теням, которые следуют по пятам, проникнуть в меня, чтобы они ожесточили моё сердце.

— Сегодня ночью.

***

Джиллиан Аллен обедает в одиночестве.

Это неудивительно, ведь это её первый рабочий день, и она ни с кем не общалась, кроме Кармен, своей начальницы. Поедая сэндвич в закусочной напротив Rules Corporation, девушка что-то чертит на листе бумаги. Я ужепонял, — Джиллиан любит рисовать, но не знал, что она всегда носит с собой альбом.

Официантка ставит передо мной заказанный кофе, одаривая улыбкой.

— Ты один?

— Я кое-кого жду.

Это ложь, но у меня нет ни времени, ни желания объяснять, что меня не интересует то, что она может мне предложить. Я больше не трахаюсь, чтобы накормить тени внутри себя. Теперь я трахаюсь только когда требует физиология или когда от меня этого требуют, и даже тогда, даже если действую только для удовлетворения своего инстинкта, я не чувствую и крохи былого удовольствия.

Пока пью кофе, я заканчиваю читать досье на Джиллиан Аллен, которое нашёл в базе данных Rules Corporation. Судя по всему, она учится в аспирантуре на кафедре статистики Вашингтонского университета и любит читать. В резюме, которое отправила в корпорацию, она не упомянула о своём увлечении искусством, хотя интуиция подсказывает мне, что её душа в этом, а не в цифрах.

Интересно, это она нарисовала малиновку, вытатуированную у неё на плече? На мой взгляд, да.

Бросаю на неё осторожный взгляд, стараясь оставаться незаметным. Она выглядит сосредоточенной. Продолжая стирать и растушёвывать, она прикусывает нижнюю губу — такую вкусную губу, которую прошлой ночью я облизывал и посасывал, пока не почувствовал во рту вкус её крови…

Не обращая внимания на холодок, пробежавший по коже, я встаю. Направляясь к выходу, прохожу мимо Джиллиан. Она ничего не замечает, даже не поднимает головы, но я знаю, — девушка почувствовала меня, потому что касается затылка. Она точно так же сделала вчера вечером, сразу после того, как сбежала из «Голубых нот» и поняла, что я преследую её.

Прежде чем уйти, я быстро смотрю на её зарисовку. Это рука, сжатая в кулак. Рисунок отличается от тех, что видел у неё дома, он более мрачный. Меня передёргивает, когда замечаю присутствие хорошо знакомого мне предмета: кольцо, которое Рулз носит на пальце.

Могу узнать где угодно эти две переплетённые буквы «Р». Золото отступает на второй план, освобождая место для чего-то гораздо большего, чем логотип.

Это утверждение власти.

Превосходства.

Это может быть простым совпадением. Возможно, она нарисовала руку Рулза, потому что начала работать в его компании, или потому, что ему удалось произвести на неё впечатление во время утреннего собеседования. В этом нет ничего необычного. Рулз — молодой, влиятельный мужчина. А Джиллиан — совсем юная и это её первый опыт работы. Тем не менее не могу выкинуть из головы мысль, что она сделала этот рисунок по диаметрально противоположной причине, а именно потому, что Рулз её пугает.

Или потому, что какая-то часть её что-то вспомнила.

Оказавшись на улице, я поднимаю лицо к небу и позволяю себе долгий вздох. День хмурый, но мягкий. Ночь не будет такой доброй.

Потому что я вернусь к ней.

И закончу то, что начал.

Глава 7

Джилли

Тот, кто сказал, что работа облагораживает человека, солгал. Работа утомляет и изнуряет.

Особенно если твой босс — Роберт Рулз.

Не знаю, он придирается ко мне потому, что я новенькая, или из-за моего опоздания, но весь день Рулз заваливал меня электронными письмами и поручениями. Когда я попросила Кармен помочь мне с работой, она улыбнулась и напомнила, что сможет заменить меня меньше чем за день.

Конечно, я не сдалась. Я засучила рукава и работала не покладая рук двенадцать часов подряд. Пообедала сэндвичем и не ходила в туалет до тех пор, пока желание не становилось невыносимым. Боясь потерять время, я даже не зарядила свой мобильный телефон. Из офиса ушла после восьми вечера — усталая и злая, как никогда.

Вместо того чтобы поехать на метро, я пошла домой пешком, надеясь, что свежий воздух поможет мне избавиться от головной боли. Мне кажется, так сильно она у меня никогда не болела. Не уверена, что выдержу такую жизнь ещё несколько месяцев, ведь одновременно мне необходимо сдавать экзамены.

Оказавшись в квартире, снимаю туфли, пальто бросаю на диван. Подхожу к письменному столу и открываю папку, где хранятся мои рисунки. Туда же убираю набросок руки Рулза и на мгновение замираю перед компьютером, не зная, включать его или нет. После подключения к электрической сети телефону потребуется не менее часа, чтобы полностью зарядиться. Надо бы написать сестре, что со мной всё в порядке, но я очень устала.

Продолжаю снимать одежду по предмету за раз, разбрасывая повсюду. Залезаю в душ, не потрудившись отрегулировать температуру. Струя воды холодная. Она заставляет меня дрожать, но и помогает восстановить силы. Постепенно вода нагревается, становясь приятной. С губ срывается восторженный вздох, и я полностью погружаюсь в себя, массируя тело клубничным гелем для душа, который Мэг подарила мне на Рождество. Я редко пользуюсь им, потому что он слишком сладкий, но сегодня мне необходимо понежиться.

Начинаю чувствовать себя лучше, но неожиданно ощущаю неприятное покалывание в затылке. Я выхожу из душа, заворачиваюсь в полотенце и осматриваюсь.

— Есть кто-нибудь?

Глупый вопрос. Даже если бы кто-то и был, мне бы не ответили. Просушив полотенцем волосы, надеваю чистое бельё и спортивные штаны. Прежде чем отправиться на кухню в поисках чего-нибудь съестного, я замираю.

Шэрон часто упрекает меня в том, что я слишком неряшлива. Это правда. Но в моём беспорядке есть тайный порядок, о котором знаю только я. Именно поэтому я понимаю, что моя сумка была открыта.

Кто-то побывал в моей комнате.

Снимаю с зарядки мобильный телефон и начинаю звонить в службу 911. Шаг за шагом я пробираюсь в гостиную. Папка с моими рисунками лежит там, где я её и оставила. Листы чуть-чуть торчат, тогда как раньше они лежали в порядке. У меня снова возникает ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Однако на этот раз я не трогаю затылок. Я резко оборачиваюсь.

И вижу его.

На меня смотрит мужчина, окутанный темнотой. Он стоит перед дверью. Лицо закрыто балаклавой, но меня пугает не это, а его невероятные размеры. Он высокий, массивный.

И слишком, слишком близко.

Мобильный телефон выскальзывает у меня из рук. Когда незнакомец приближается ко мне, инстинкт призывает меня бежать. Я знаю, что не смогу и он меня поймает.

Но я всё равно пытаюсь.

Я вбегаю в спальню, забираюсь на кровать, чтобы дотянуться до окна. Он быстрее. Мужчина хватает меня за лодыжку и тянет к себе. Под себя. Его массивное тело накрывает меня, прижимая к матрасу. Я хочу закричать, но меня полностью парализует ужас.

Когда он поворачивает меня к себе, я ничего не делаю.

Даже не дышу.

Моё сердце вот-вот разорвётся.

«Пожалуйста. Пожалуйста».

Он берёт мои запястья и задирает их мне за голову. Я бледнею, боясь самого худшего. И худшее вскоре наступает, когда я чувствую, как твёрдый член трётся о моё бедро. Внутри меня вспыхивает нестерпимый жар. Чувствую, что сгораю: от гнева, от беспомощности, от стыда. Поскольку его лицо закрыто, я вижу только его глаза. Голубые, холодные. Решительные.

Звон в ушах преображается. На мгновение, мне кажется, что я слышу красивую музыку «Голубых нот». Я снова там, а он стоит посреди танцпола.

И пристально смотрит на меня.

Воспоминания захлёстывают, перекрывая дыхание.

— Ты… — удаётся прошептать.

Это последнее, что я говорю, потому что мужчина одним движением взваливает меня на плечо и тащит прочь.

Глава 8

Джейк

Она не кричала.

Из всего, что могла предпринять, Джиллиан Аллен не сделала самого логичного. Она пыталась бежать, сопротивляться, но не закричала. Я знаю мужчин, которые не поступили бы так разумно, как она; женщин, которые, не колеблясь, отдали бы всё, что имели, чтобы спастись.

Невозможно, чтобы она не почувствовала, как я возбуждён.

«Но бля, я возбуждён».

Я твёрд и напряжён. И мне даже не пришлось прикасаться к ней. Достаточно было посмотреть, как она моется в душе, и почувствовать запах её кожи, чтобы в разум заползли самые грязные мысли. Я попытался прогнать их, но они до сих пор там; вместе с шёпотом, который сорвался с её губ и повторяется в моей голове.

«Ты…»

Прозвучало тихо, но достаточно.

«Она узнала меня».

Передвигаю стул и скидываю девушку на него. Резкими опытными движениями связываю ей руки. Я встаю на колени напротив и раздвигаю ей ноги, чтобы прикрепить их к ножкам стула. Она ничего не говорит, даже не шевелится.

Только её запах становится сильнее.

Как и отрывистый звук дыхания.

Её грудь находится прямо на уровне моего лица. На ней нет лифчика, только тонкая майка. Набухшие соски натягивают ткань, усиливая моё желание. Я поклялся себе, что никогда больше не прикоснусь к ней. И всё же, вставая, я не могу удержаться от того, чтобы не провести пальцами по её коже — от лодыжек до икр.

Джиллиан кусает губу, сдерживая рыдания.

Её зрачки расширены от страха.

Она знает, — я могу сделать с ней всё что угодно.

Но не кричит.

Пока не кричит.

Я беру другой стул и сажусь напротив.

Мне безумно жарко, я отвык двигаться и действовать с закрытым лицом, но снимать балаклаву не хочется, только поправляю её получше, чтобы иметь полный обзор обстановки. Свет выключен, шторы задёрнуты. Стены вокруг нас не кажутся толстыми. Достаточно один раз крикнуть — всего один раз — чтобы привлечь внимание соседей и тогда нагрянет полиция. Оставлять ей рот открытым — риск, но прежде чем убить, я должен выяснить, не рассказала ли она кому-нибудь о том, что произошло прошлой ночью.

— Ты знаешь, кто я? — спрашиваю осторожно.

Она сжимает челюсти и старается отстраниться.

«Она, бл*дь, знает».

Я достаю нож и, угрожая, перекидываю его из одной руки в другую.

— Я хочу услышать, как ты это скажешь. Кто я?

— Ты… Ты мужчина из «Голубых нот».

Удивительно слышать, как она говорит. Несмотря на бешеный стук сердца, голос у неё мягкий и мелодичный, как песня маленькой птички. Мой взгляд перебегает на татуировку на её плече. Она скрыта. Желание откинуть её волосы и разрезать одежду, чтобы открыть тату, мучит меня сильнее, чем следовало. Я никогда не любил насилие, но эта женщина внушает мне мысли, которые никак нельзя назвать невинными.

«Нет, не женщина. Девушка, поправляю себя».

Джиллиан Аллен не достигла совершеннолетия, и у неё не тот темперамент, чтобы общаться с таким мужчиной, как я. Я должен быть осторожен в общении с ней. Даже когда она смотрит мне прямо в глаза, её трясёт.

— Ты помнишь, что произошло прошлой ночью?

Она не отвечает. Я провожу ножом по её лицу. Она должна отшатнуться или, по крайней мере, испуганно посмотреть на меня, но вместо этого она вздёргивает подбородок, обнажая горло. Аромат её геля для душа доносится до меня, возбуждая чувства. Он сладкий, а её кожа до сих пор влажная. Готов поспорить, если укушу её снова, то найду более привлекательной, чем в прошлый раз.

Я стискиваю зубы, сдерживаясь.

— Если я задаю тебе вопрос, то только потому, что хочу получить ответ.

Джиллиан должна отстраниться, но вместо этого она облизывает губы.

Как ни стараюсь, я не могу унять дрожь, сотрясающую моё тело, когда она проводит языком по порезу, который нанёс ей я. В какой-то степени я теряю контроль и едва поворачиваю своё запястье, лаская ей лезвием горло. Делаю это не для того, чтобы причинить боль. Хочу только, чтобы она почувствовала его.

Джиллиан снова сглатывает.

— Ты должен уйти.

И снова я не могу понять, почему её голос так спокоен. Она должна умолять меня или кричать, чтобы я оставил её в покое, но вместо этого она просто продолжает со мной разговаривать.

В этот момент я слышу сирены.

Далёкие. Но с каждой секундой всё ближе.

Я смотрю на неё в недоумении.

— Ты вызвала полицию…

Её взгляд устремляется в точку рядом со столом. Я наклоняюсь и нахожу на полу мобильный телефон с продолжающимся звонком в службу 911.

«Твою мать».

Я думал о чистой смерти для неё: передозировка наркотиков или смесь таблеток и алкоголя. С приехавшей полицией у меня нет времени на реализацию своего плана. Проблема в том, что я не могу даже оставить её здесь или поспешно перерезать ей горло, потому что смерть такой молодой девушки в своей квартире вызовет слишком много вопросов. У меня нет времени на раздумья, нужно действовать. Забираю её мобильный, сумочку и запихиваю всё в свою сумку.

Сразу возвращаюсь к пленнице и вижу, как её взгляд переключается на мои руки. Она ищет нож, которым ей угрожал, но его уже нет. Вместо него, я сжимаю шприц с сильнодействующим снотворным. Проходит всего несколько секунд, глаза девушки закрываются, а тело обмякает в моих объятиях.

— Ты совершила ошибку, Птичка.

Хоть она и не слышит меня, я всё равно говорю об этом, пока разрезаю верёвки, которыми связывал, и поднимаю её на ноги. Прежде чем уйти, проверяю, не оставил ли следов своего вторжения или нашей встречи.

Наконец я забираю её с собой.

***

Разбираться с неожиданностями — часть моей работы.

У меня никогда не было проблем с адаптацией и реорганизацией при изменении ситуации. Рулз ценит во мне именно способность взять на себя ответственность за катастрофическую ситуацию и повернуть события вспять, пока цель не будет достигнута.

Сегодня вечером я отправился к Джиллиан Аллен с одной целью: убедиться, что она никому не расскажет о том, что видела в «Голубых нотах». Всё прошло не так, как я предполагал.

Несмотря на сильное снотворное, она всё ещё жива.

И она в моём багажнике.

«Я недооценил её».

Или, возможно, я недооценил какое влияние она оказывает на меня.

В обоих случаях я потерпел неудачу.

Мой мобильный звонит, и я не могу удержаться, чтобы не сжать челюсти. Как и предполагал, это Рулз. Однажды я его уже подвёл. Он хочет убедиться, что я не сделал этого снова. Включаю громкую связь и отвечаю.

— Всё в порядке, Джейк? — голос босса звучит с трудом, будто он бежит. Не успеваю я задуматься, что он делает, как слышу безошибочно женский вздох, за которым следует хлюпающий звук.

Я тянусь к зеркалу заднего вида и настраиваю его так, чтобы видеть багажник.

— Всё в порядке, — вру я.

Рулз стонет, и, конечно, не из-за того, что я ему сказал. Затем он растворяется в глубоком вздохе.

— Очень хорошо.

На этом звонок заканчивается. Ни «спасибо», ни «молодец», ни «пока». Я сообщил ему, что убил невинную девушку, и эта мысль его ничуть не смутила. Я и до встречи с Рулзом не был порядочным человеком, но с тех пор, как начал работать на него, я стал совершать поступки, которые ужаснули бы большинство людей.

Мне должно быть стыдно за то, что я похитил невинную девчонку, но вместо этого — как ни странно — ощущаю возбуждение.

Джиллиан Аллен интригует меня и согревает мою кровь.

Она вызывает во мне опасные желания, которым не терпится потакать, но которые могут столкнуть меня прямо в пропасть.

Как только огни Сиэтла исчезают за спиной, я переключаю передачу и сворачиваю на узкую крутую дорогу, что приведёт меня домой. Меня ждёт часовой подъём, хорошо защищённый густым лесом. Я не встречу другие дома и не смогу ни с кем связаться, если только не захочу взять машину и спуститься с горы.

Для некоторых людей мысль о том, чтобы жить в полной изоляции, является безумием. Но меня это успокаивает. Я решил уединиться вдали от всего и всех. Несмотря на это, в моей голове никогда не было тишины.

Только крики. Леденящий холод.

И сожаления.

Подъехав к дому, я останавливаюсь и глушу двигатель.

Прежде чем что-то сделать, я уделю время только себе. Через опущенные стёкла проникает запах леса. Чувствую запах сосен, плюща и даже первой утренней росы. Небо начинает светлеть, а я не спал и часа.

Ничего нового.

Провожу рукой по волосам, убирая их с лица. У меня так много мыслей, так много шума в голове. Я устал. Хочу только одного — броситься на кровать и спать, пока не забуду, что ещё жив, но не могу, и не только потому, что не получится уснуть.

Девушка пришла в себя.

Слышу, как она стучит ногами в дверь багажника. Кричит.

Пока беру и надеваю балаклаву, даю себе время решить, как поступить с Джиллиан. Я могу быть милым и попытаться успокоить её. Или могу солгать, заверив, что всё будет хорошо, а могу быть честным и сказать ей, что этот лес будет последним, что она увидит.

Потому что именно это и произойдёт.

Хочет она того или нет, но Джиллиан Аллен умрёт здесь.

От моей руки.

Глава 9

Джилли

Я убегаю.

За мной следует мужчина. Преследует. Я слышу, как догоняя, его тяжёлые шаги топчут землю. Прислоняюсь к стволу дерева. Только на минутку. Время перевести дух. Холодный воздух сковывает лёгкие. Ноги болят. Я хочу остановиться, но не могу.

Иначе он меня поймает.

Неважно, что я устала или запыхалась. Я отстраняюсь от дерева и снова начинаю бежать. Лес поглощает меня всё больше и больше. Сосны слишком густые, их ветки нависают. Они царапают мне руки и лицо.

Я слышу, как меня окликает преследователь.

Он уже близко. Он вот-вот настигнет меня.

Когда мужчина хватает меня за волосы, я начинаю плакать. Я оказываюсь прижатой лицом к земле, чужое дыхание касается моей шеи.

Меня сотрясает дрожь.

Внутри я умоляю его не причинять мне боль, хотя знаю, что он меня не послушает. Он никогда не слушает.

— Бедная малышка…

Хриплый голос проникает в мои уши, заглушая всё остальное. Лес вокруг меня внезапно становится тёмным. И безмолвным. На небе появилось большое облако и закрыло луну. Если я наклоню шею, то смогу разглядеть её кусочек за кронами сосен.

Сердце гулко стучит в ушах. Рыдания сотрясают тело, когда я чувствую, как он расстёгивает ремень.

Я закрываю глаза, умоляя его остановиться.

Мужчина не слушает меня.

Резким жестом он стягивает мои брюки до колен. Вечерний воздух ласкает упругую кожу. Я пытаюсь вывернуться, но его хватка крепка. Звук, который поднимается из его горла, пугает.

Он больше не мужчина, а зверь.

— Ты прекрасна…

Нет, я не такая. Я отвратительное, неспособное существо.

Его рука касается изгиба моей попы.

Я впиваюсь ногтями в землю.

— Ты знаешь, почему я привёл тебя сюда?

Я сильно зажмуриваюсь.

Не хочу знать. Не хочу слышать.

— Потому что лес молчит. А ты будешь говорить?

Закричу — обещаю себе.

Но когда его вялое тело скользит по мне, из горла у меня не вырывается ни звука.

Только покорный крик.

***

Я резко открываю глаза, отстраняясь от кошмара. Вокруг темно, мне трудно дышать. Пытаюсь откинуть одеяла, убеждённая, что меня душат они, но на мне нет ничего, кроме одежды.

Ноги натыкаются на что-то жёсткое. Я поднимаю руки, ощупывая окружающее пространство.

Оно маленькое. Вызывает клаустрофобию.

— Что за…

Внезапно поверхность, на которой я лежу, дёргается. Я слышу скрип колёс по грязи и звук мотора.

«Машина, — понимаю я. — Я нахожусь в багажнике автомобиля!»

Меня захлёстывают воспоминания.

Мужчина в моей квартире. Верёвки. Шприц.

Я хлопаю руками по крышке багажника и начинаю кричать.

— Помогите! Я здесь!

В груди болит от того, как сильно бьётся сердце. Но это ничто по сравнению с тем, что я чувствую, когда понимаю, что машина остановилась. Несколько мгновений стоит тишина.

Затем машина дёргается, захлопывается дверь.

Я задерживаю дыхание, по позвоночнику пробегает холодная дрожь. Резким жестом мой похититель поднимает капот. Какое-то мгновение я вижу только его.

Тёмная одежда, массивное телосложение. Холодный взгляд.

Потом что-то меняется. Он отступает, оставляя мне возможность сесть. Я понемногу поднимаюсь, не переставая смотреть на него. Оглядываюсь по сторонам.

И сердце замирает.

Мы в лесу.

Следуя за шелестом ветра, качаются верхушки сосен. Пот оставляет влажные следы на коже. Возможно, это только моё воображение, но я слышу чей-то шёпот.

«Лес молчит»

Я в ужасе прижимаю руку к области сердца.

«А ты будешь говорить?»

— Вылезай.

Я испуганно вздрагиваю, приходя в себя.

У мужчины передо мной грубый голос, он царапает мне кожу. Я не хочу подчиняться ему, но боюсь, что если не сделаю, как велит, он закроет меня обратно в багажник и оставит на ночь. Когда вытягиваю ногу к земле, я чувствую, как ноют все мышцы. Голова кружится, зрение затуманено, во рту ужасный привкус.

Я подношу руку к голове, вспоминая о шприце.

— Что ты мне вколол?

Он не отвечает. Похититель неподвижно стоит в шаге от меня, балаклава закрывает его лицо, а глаза такие голубые, такие ясные, что щемит сердце. Выражение лица, с которым он смотрит на меня, злобное. Больше подходит кошмару, чем человеку.

«Только на этот раз я не проснусь».

Ставлю ноги на землю. Я босиком, а ночь холодная. Влажная. Спортивных брюк и майки недостаточно, чтобы защитить меня. Они оставляют меня беззащитной перед ветром, холодом… И перед ним.

Обнимаю своё тело, пытаясь спрятаться от его взгляда. Когда на кровати он зажал меня в ловушку под себя, он был возбуждён. Надеюсь, что сейчас это не так, а главное, что он не похитил меня, чтобы удовлетворить свои инстинкты.

Я не смогу этого вынести. Не снова.

Делаю глубокий вдох и заставляю себя вернуть самообладание.

Он смотрит на меня.

Изо всех сил стараюсь не смотреть на него в ответ, но знаю.

Я чувствую его.

Тело охватывает онемение, и я потираю руки. В багажнике было жарко. Теперь, когда утренний ветерок обдувает моё потное тело, я дрожу. Поскольку мужчина ничего не говорит, я решаюсь сделать шаг вперёд. Не знаю, потому ли, что я босиком, но он кажется мне ещё больше, чем предполагала изначально. Хотя я совсем не маленькая, он выше меня, по крайней мере, сантиметров на двадцать, а его плечи вдвое шире моих. Но меня пугает не его телосложение, а его молчание.

«Что ему от меня нужно?»

Мне хочется спросить его, но голос сел. Словно прочитав мои мысли, похититель поворачивается ко мне спиной, и жестом предлагает следовать за ним.

«Можешь забыть об этом».

Однажды я уже совершила ошибку, не отреагировав и позволив жестокому мужчине сделать со мной всё, что он хотел. В этот раз будет иначе. Я босиком. В шоке. Мне холодно и страшно, но как только похититель удаляется на достаточное расстояние, я разворачиваюсь и бегу в сторону леса.

Обернувшись, чтобы проверить, не следует ли он за мной, я обнаруживаю его неподвижным перед домом — руки в карманах, поза расслабленная. В растерянности я тоже замираю. Я смотрю на него, потом на лес (ему не видно ни конца, ни края, как не видно и огней города). Когда офицер Гарретт гнался за мной, среди верхушек деревьев я увидела вдалеке несколько вспышек.

Теперь я ничего не вижу. Только тьма.

Запыхавшись, подношу руку к шее.

Если не видно даже огней Спейс-Нидл, значит, я нахожусь гораздо дальше, чем думала. С ужасом я понимаю, что должна быть причина, по которой он решил не преследовать меня.

И ещё я боюсь узнать какая именно.

«Он хочет, чтобы я сбежала».

Но не для того, чтобы поймать меня.

Мои ноги дрожат. Чтобы не упасть, я вынуждена прислониться к коре дерева. В памяти всплывает момент, когда он привязал меня к стулу и угрожал ножом. Когда не дала ему нужных ответов, я решила, что он меня убьёт. Возможно, он хочет повторить это, а может быть, он знает, что если я пойду в лес, то лес сделает за него грязную работу.

Крепко сжимаю ладони в кулаки.

Позади меня скрипит ветка. Я резко поворачиваю голову, предчувствуя опасность. Что-то движется между стволами, но слишком темно, чтобы понять, что это. Знаю только, — ничего хорошего. Я прижимаю руку к сердцу. Между мной и моим похитителем не менее двухсот метров, плюс бесконечное множество деревьев и веток, но я понимаю, что прекрасно вижу его глаза.

Он не просит меня вернуться к нему. Он не угрожает мне.

Он просто ждёт.

Знает, что я вернусь, потому что выбора у меня нет.

В лесу ждёт верная и жестокая смерть.

«А ты? — спрашиваю себя. — Что мне предложишь ты?»

Я понимаю, впереди не менее опасные вещи, но уверена, я смогу справиться. Никогда я не была сильна ни против своих кошмаров, ни против мужчины, который изнасиловал меня ещё девчонкой. Но теперь всё по-другому. Я женщина, и знаю, что могу сильно осложнить ему жизнь.

Поэтому выхожу из леса и направляюсь к похитителю.

— Зачем ты привёз меня сюда?

Он опять не отвечает. Тогда я упорствую.

— Что ты собираешься со мной сделать?

Он открывает входную дверь и жестом приглашает войти. Я качаю головой, отступая на шаг. Вместо того чтобы настаивать, он исчезает внутри.

Несколько мгновений я стою, не двигаясь.

Мне не только холодно, но и страшно. Среди ветвей что-то шевелится, приближается. В панике я захожу внутрь. Как только я это делаю, из ниоткуда появляется мой похититель и закрывает за мной дверь. Он поворачивает ключ и включает сигнализацию.

Что-то не сходится. Мы находимся в глуши, в нескольких часах ходьбы до первой человеческой формы жизни.

Какого дьявола он боится?

Всё так же молча, мужчина направляется к деревянной лестнице в конце гостиной. Не знаю, почему это делаю, но я следую за ним. Я оказываюсь в коридоре, в который выходят три двери. Две по длинной стороне и одна по короткой. Все дверные полотна сделаны из тёмного дерева, с рельефной текстурой и небольшими дефектами, словно их вырезали вручную.

Он открывает первую. Движимая любопытством, я вытягиваю голову. Внутри спальня с двуспальной кроватью и большим шкафом из тёмного дерева. Как только глаза привыкают к темноте, я замечаю ещё одну деталь: на окнах решётки. Это не имеет никакого смысла. Кто может пытаться проникнуть сюда? И что украсть? Внезапно меня охватывает озарение. Возможно, все эти приспособления служат не для защиты, а для удержания.

Шарахаюсь назад, бледная, как смерть.

— Я туда не пойду.

Мой голос едва заметно дрожит, ничего не могу с собой поделать. На этот раз похититель не принимает мой отпор бесстрастно. Он надвигается на меня. Я снова отступаю, пока не оказываюсь прижатой спиной к стене.

— Один, — начинает считать.

Его голос сотрясает меня изнутри. Хриплый. Глубокий. Познакомься мы при других обстоятельствах, назвала бы даже возбуждающим, тогда как сейчас он пугает.

Я дрожу, сопротивляясь.

— Ты не можешь держать меня здесь.

— Два.

— Моя сестра найдёт тебя и…

— Три.

Быстрые и смертоносные пальцы впиваются в мою руку. Я не кричала, когда столкнулась с ним, и даже когда поняла, что он собирается вколоть мне что-то опасное. Но сейчас я срываюсь.

Я кричу. Борюсь. Царапаюсь.

Я сопротивляюсь с такой силой, что мужчина, вместо того чтобы настаивать, взваливает меня на плечи и тащит в другую сторону — к двери в конце коридора. В голове возникают самые страшные гипотезы. Орудия пыток, цепи, раскалённые утюги… Я закрываю глаза и не открываю их до тех пор, пока не слышу шум льющейся воды.

Недоверчиво оглядываюсь по сторонам. Я нахожусь в огромной чистой удобной ванной комнате. Мужчина, не деликатничая, ставит меня на пол и толкает в душ, под струю воды. Его тело тут же оказывается рядом. Одной рукой он обхватывает мою талию, а другой регулирует температуру. Душ становится всё горячее и горячее. Кипяток. Если надеется так меня успокоить, то он ошибается. Пока он рядом, я буду кричать.

И сопротивляться.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но добиваюсь прямо противоположного эффекта. Он становится только ближе, и я начинаю ощущать твёрдость его возбуждения. Снова царапаю его, но он лишь едва вздрагивает. И не отступает, а остаётся позади меня. Одна рука на моей талии, другая на шее.

Ноги скользят. Я прижимаюсь спиной к его груди и обхватываю руками его руки. Слышу низкий, приглушённый звук. Почти рычание. Что-то падает к моим ногам на поддон душевой кабины.

Балаклава.

Я не шевелюсь, застыв не только от этого жеста, но и от ощущения его губ на моей шее. Небольшая щетина царапает кожу, но так, что у меня подгибаются пальцы на ногах и становится влажно между бёдер.

Его рука скользит вниз, вдоль моего тела. Резким жестом он стягивает с меня треники. Я вскрикиваю, опасаясь, что он захочет забрать и остальную одежду (или поймёт, что я дрожу не только от страха).

Майка от воды становится мокрой и теперь не скрывает твёрдые набухшие соски. Как только он прикасается к ним, вдоль спины пробегает электрический разряд.

Я возбуждена.

И он это знает.

Он чувствует под пальцами, обхватившими мою шею, как бьётся у меня сердце, видит, как с каждым вдохом всё быстрее и быстрее поднимается и опускается моя грудь. Его пальцы возвращаются вниз, к кромке трусов и проникают внутрь, добираясь до лона.

Как только ощущаю его прикосновение там, у меня исчезают силы к сопротивлению.

Я откидываю голову назад и закрываю глаза.

Из моего рта вырываются придушенные звуки, всхлипы и мольбы. Я умоляю его. Но о чём?

Чтобы он продолжал или остановился?

Он впивается зубами в мою шею, а его пальцы играют с клитором; моё тело становится всё горячее и горячее.

Я откидываю руку назад и хватаю его за волосы. Они короткие, мокрые. Как и я, и не только потому, что вода из душа стекает по телу.

Лоно дёргается от сокращения мышц. Пытаюсь сомкнуть ноги, но он просовывает между ними колено, и я понимаю, что это бесполезно.

Он будет делать со мной всё, что захочет.

Он проникает в меня двумя пальцами, сухими и жестокими, а большим пальцем терзает пирсинг на клиторе. Я сделала его, как только мне исполнилось восемнадцать, в надежде, что это поможет мне что-то почувствовать, после опыта, лишённого ощущений.

Теперь всё по-другому.

Моё тело переполнено ощущениями.

И это неправильно.

Я должна испытывать отвращение, стыд.

Вместо этого мне хочется только кричать.

Дыхание мужчины за моей спиной становится тяжелее, он дышит надсадно. Я слышу и в ушах, и в животе. Внутри меня зарождается совершенно безумное желание.

Я не хочу уступать, но знаю, что всё равно сдамся.

Дёргаю его за волосы так сильно, что вырываю небольшую прядь. Он щиплет мой сосок, и я вскрикиваю. Я напрягаюсь всем телом, сопротивляясь. От шеи его губы скользят к моему уху. Я уже слышала, как он говорит. Но в этот раз всё по-другому, потому что приказ, который он шепчет, приводит меня прямо за грань.

— Птичка, спой для меня.

И я пою.

Я опускаю все барьеры и сдаюсь, тая в освобождающем вздохе. Живот напрягается, сдерживая его пальцы. Я перестаю извиваться и позволяю проносящимся по телу ощущениям полностью проникнуть в меня.

Пока моя грудь сотрясается от рыданий, он продолжает прижимать меня к себе, покусывая и посасывая кожу.

На мгновение действительность теряется. Я лежу на лугу, под звёздным одеялом. Затем я падаю, возвращаясь в настоящее.

Ванная комната. Мужчина, который меня похитил. Лес.

Зрение застилают слёзы, они смешиваются с водой, ласкающей меня. Дыхание сбивается в комок. Неважно, отреагировало ли моё тело на его прикосновение, почувствовала ли я впервые в жизни что-то, кроме отвращения или ужаса. Он не имел права меня трогать.

Хотелось бы сказать, что худшее уже позади, но я знаю, что оно ещё впереди. Неудовлетворённый член прижимается ко мне. Толстый. И пугающе твёрдый. Руки похитителя отпускают меня, оставляя свободной. Мужчина отступает, а я представляю, — это для того, чтобы расстегнуть брюки и закончить начатое.

Не в силах стоять, я прислоняюсь к стене и склоняю голову. Я жду в тишине, полностью опустошённая.

Только ничего не происходит.

Я собираю все оставшиеся силы и поворачиваюсь. Двери душевой открыты, ванная комната пуста.

Он ушёл. Но он вернётся.

Потому что теперь я его.

Его «птичка».

И он меня не отпустит.

Глава 10

Джейк

Я облажался.

На самом деле, сделал длинную череду ошибок. Первая — не убил девушку, когда мог, вторая — привёз её к себе домой. Но последняя самая ужасная. Я не планировал ни трогать её, ни подкупать.

«Но я это сделал».

Если бы не услышал, как после оргазма она плачет и не опомнился, то стянул бы с неё трусики и стал трахать, как грёбаное животное.

«Всё должно было пойти не так».

Когда она поняла, что хочу её запереть, и начала кричать, я уже был не в себе. Идея бросить под душ заключалась в том, чтобы она успокоилась. Но как только почувствовал, как мягкое тело прижалось к моему, я не смог себя сдержать.

Я всегда считал, что Рулз — это сплошное извращение.

Как же я ошибался.

Все женщины, с которыми он встречался, были зрелыми и опытными.

А Джиллиан Аллен — чёртов ребёнок.

«И я чуть не трахнул её».

Одну за другой я открываю дверцы шкафов. Бросаю на пол всё, что попадается под руку, пока не нахожу бутылку бурбона, которую в прошлом году мне подарил Рулз. Вот уже четыре года я не пью и не испытываю ни малейшего желания к женщине.

«Четыре. Бл*дь. Года».

И вот я откупориваю бутылку, подношу ко рту и делаю большой глоток. Чувствую, что мои руки горят не меньше, а даже больше, чем горло.

Я умираю от желания вернуться к ней.

К податливой девчонке.

Мягкой. Чувственной.

«Безумно возбуждающей».

При воспоминании о её стонах член становится настолько твёрдым, что причиняет боль. Я не должен чувствовать на себе её запах, не должен думать о том, каково это — смотреть, как она кончает на мой язык, а не на мои пальцы.

Но это не так.

Облизываю губы, на которых остался вкус её кожи. Падаю плашмя на диван и делаю ещё один глоток бурбона, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы перебить его. При этом я разжимаю и сжимаю пальцы руки, которой прикасался к ней, стараясь не думать о контрасте между её мягкой плотью и твёрдостью пирсинга в клиторе.

«Моя маленькая Птичка трансгрессивна».

Каждый раз, когда мне кажется, что я её разгадал, Джиллиан Аллен находит способ меня удивить. Это нехорошо. Всё необычное привлекает моё внимание, а мне не нужно думать о ней иначе, чем о работе.

Не так.

Она и есть работа.

Чистая и простая работа.

И всё же, как только слышу, как она выходит из ванной, у меня замирает сердце, а взгляд устремляется на лестницу, с которой она может спуститься. Альтернативы нет. Все окна в доме зарешечены. Если Джиллиан хочет выбраться, ей придётся воспользоваться дверью и пройти мимо меня.

«Что ты будешь делать, Птичка?

Попытаешься уйти или войдёшь в клетку?»

Шаги замирают у начала лестницы. Некоторое время она стоит неподвижно, так тихо, что я не слышу даже отрывистого звука её дыхания.

Затем она входит в комнату и запирает дверь.

«Будто это может меня остановить».

Поставив бурбон на пол, я тянусь за сумкой, которую украл из её дома. Если не хочу думать о ней — или снова распускать руки, — мне нужно чем-то себя занять. Высыпаю содержимое на пол, чтобы рассмотреть. Кроме обычных вещей — бумажника, ключей, помады, носовых платков — я замечаю ещё один блокнот для рисования. В отличие от других, в этом — простые зарисовки. Ребёнок в парке. Мать кормит грудью. Парочка держится за руки.

На всех счастливые сюжеты.

На всех, кроме одного.

На последнем рисунке изображена полностью обнажённая женщина, её лицо преображено наслаждением. Кто-то стоит перед ней на коленях, лицо мужчины зарыто между её бёдер, а руки лежат у неё на коленях, словно он хочет их раздвинуть. Возможно, я ошибаюсь, но у меня такое впечатление, что этот мужчина похож на меня.

А женщина похожа на неё.

Более зрелая версия. Способная озвучить свои желания и отдать тело своим фантазиям.

«Даже не думай об этом».

Разочарованно вздохнув, я отодвигаю альбом (и мысли) — подальше.

Беру в руки её мобильный телефон и читаю последние сообщения. В записной книжке мало контактов, но есть один, с которым Джиллиан постоянно на связи: «Шэрон». Тон переписки очень доверительный. Из того, что они пишут друг другу, понимаю, что это не та подруга, с кем она ходила в «Голубые ноты». Предполагаю, что номер принадлежит её сестре, которая, как она уверена, придёт ей на помощь. Последнее сообщение было отправлено накануне вечером, вскоре после того, как она вернулась домой. Затем последовало несколько звонков, на которые Джиллиан так и не ответила.

У меня пока нет идеи, что буду с ней делать, но меньше всего хочется, чтобы кто-то шёл по её следу… Или по моему.

Поэтому я быстро набираю и отправляю сообщение.

Джилли: Не ищи меня.

Как только приходит подтверждение отправки, я вынимаю батарею, бросаю телефон на пол и наступаю на него.

За последние несколько часов я совершил несколько ошибок. Слишком много.

Бросая вещи Джиллиан в камин, чтобы поджечь, я обещаю себе, что с завтрашнего дня всё будет по-другому.

Я буду держать свои руки — и свои мысли — в узде.

Но, прежде всего, я найду способ сдерживать её.

Глава 11

Джилли

Последние месяцы мне снился один и тот же сон.

Лес. Меня преследует мужчина. Темнота.

Думала, после того как меня похитили и притащили в место, которого боюсь больше всего, мой кошмар станет более ярким и жестоким, но произошло с точностью до наоборот. Впервые за долгое время я проспала всю ночь.

Проснулась с чувством спокойствия и отдохнувшая. Поют птицы, лёгкий ветерок ласкает лицо. Скромный приятный свет проникает через открытое окно. Я протягиваю руки, чтобы размять мышцы, и вдруг понимаю, — что-то не так.

Ощущение благополучия внезапно исчезает, сменяясь страхом. Моё запястье приковано наручниками к изголовью кровати, но это ещё не всё. Под простынёй я голая. Когда вчера вечером я заперлась в комнате, на мне были майка и трусы. Но теперь дверь открыта, а одежды нет.

Здесь кто-то побывал.

Нет, не кто-то. Он.

Затылок покалывает. Я поворачиваюсь к креслу в изножье кровати и вижу его. Сердце сбивается с ритма при мысли о том, как он раздевает меня и связывает, пока я сплю. Но это ничто по сравнению с тем сильным страхом, который охватывает меня, когда понимаю, что на нём уже нет балаклавы.

Рассматривая мужчину, я тяжело сглатываю. Он отличается от того, каким его представляло моё воображение. Он не обезображен, не уродлив. Светлые волосы, короткие по бокам и длинные на макушке. Наверное, он только что принял душ, потому что волосы выглядят влажными. У него хорошо очерченный рот, челюсть квадратной формы, а голубые глаза смотрят на меня недобро. Похититель красив, но как-то брутально. Мощное телосложение, руки на коленях, жёсткая осанка… Одет полностью в чёрное. Несмотря на жару, на нём нет ни одного открытого участка кожи. И я не могу не задаться вопросом: почему?

— Ты боишься леса, — неожиданно говорит он.

Я вздрагиваю. В его голосе что-то глубоко неправильное. Каждое слово, каждый вздох… Я чувствую, как они отдаются внутрименя, словно он настроен на мою душу. Мне это не нравится. Но я не могу отвести взгляд, не могу перестать надеяться, что мужчина снова заговорит со мной.

Я облизываю губы, чувствуя себя неловко. Его взгляд быстро перебегает на мой рот, затем снова поднимается и наблюдает за мной с такой интенсивностью, что мне становится не по себе.

— Я не боюсь леса, — вру я.

Он долго-долго смотрит на меня. Затем наклоняет голову в сторону и едва заметно прищуривается.

— Но ты боишься меня.

«Да. Сильно».

Меня пугает его мощное телосложение, грубость, с которой затащил меня в душ, и лёгкость, с которой доминирует над моим телом. Но также и то, что он един с окружающим его диким миром, и даже то, как соблазнительно падает более длинная светлая прядь, затеняя его взгляд. Меня пугает власть, которую он излучает, и тайна, что его окружает.

И всё же, между лесом и ним я выбрала его.

Он слегка поднимает пальцы, барабаня по подлокотнику кресла. Стук слабый, едва слышный, но я всё равно вздрагиваю, вспоминая, что он может сделать этими грубыми большими руками.

«Не дай запугать себя».

Как бы трудно это ни было, я пытаюсь восстановить контроль.

Поднимаю подбородок, возвращая ему взгляд.

— Зачем ты меня похитил?

Он не отвечает, но это не удивительно.

— Это потому что видела тебя в «Голубых нотах»? — Он резко перестаёт постукивать пальцами по подлокотнику. Я понимаю, что нахожусь на правильном пути, и продолжаю. — Если отпустишь меня, клянусь, я ничего не скажу.

— Почему? Что ты можешь сказать?

В горле внезапно пересыхает. Это не просто вопрос, это провокация. Прежде чем продолжить, я увлажняю губы. И снова его глаза отрываются от моих, чтобы посмотреть на мой рот.

Я плотно сжимаю ноги, напуганная вспышкой интереса в его взгляде и тем, как моё тело реагирует на его близость.

Я боюсь его, но не только.

В этом массивном мужчине есть что-то такое, что притягивает меня.

— Я видела, что сделал твой спутник.

— Скажи это, — бросает мне вызов.

Как нехорошо. Холод его взгляда. Гнев, бурлящий в моих венах. Ветер крепчает, раскачивая зелень сосен.

— Он убил человека. Задушил его своими руками, как…

— Убийца? — предлагает он.

Я качаю головой.

— Как животное.

Похититель едва приподнимает уголки рта, смеясь. На мгновение, мне кажется, что он хочет что-то ответить, но нет, молчит. Он встаёт и неспешно приближается ко мне. Я не отвожу взгляда от его лица и не отползаю, готовая принять неизбежные последствия своих действий. Когда он засовывает руку в карман, я готова ко всему: к тому, что вытащит нож, шприц или что-то ещё более страшное…

Но он достаёт ключ.

— Мужчина, которого ты видела, был вовсе не животным, а чудовищем. — Он наклоняется ко мне, придвигаясь ближе. Я хочу отстраниться, но жар, исходящий от его тела, и интенсивность взгляда приковывают меня. Он хватает прядь моих волос, осторожно тянет. В отличие от моего прерывистого дыхания, его дыхание спокойное. Я чувствую, как лаская, оно скользит по коже лица. — Животные — это чистый инстинкт. Если они убивают или ранят, то только из чувства голода или для защиты. Люди не так предсказуемы. Они убивают из злости, интереса… Или просто ради развлечения.

— Так вот что сделал мужчина, который был с тобой? Он убил ради… удовольствия?

Не могу не вздрогнуть, когда он растягивает губы в нервной улыбке и я вижу сверкающие белые зубы. Кажется, чувствую, как они ползут по моей коже, сжимая плоть, пока не поставят на ней свою метку… Расчёсываю шею, почти в трансе. Она уже влажная от напряжения и пота.

«Не позволяй ему запугать себя».

Мне хочется что-нибудь сказать, спросить, зачем он привёз меня сюда, но не могу. Он слишком близко. И то, как смотрит на меня… Я не могу понять, делает ли он мне замечание или бросает вызов. У меня такое впечатление, что какая-то его часть хочет, чтобы я взбунтовалась, чтобы получить законное право прикасаться ко мне, но другая часть хочет как раз обратного, то есть чтобы я не дала ему шанса высвободить свои инстинкты.

Наконец он отступает.

Поднимается на ноги, и я снова начинаю дышать.

Думать.

— Птичка, ты знаешь, для чего существуют клетки?

Я подавляю дрожь.

— Для заточения?

— Не только.

Он оставляет ключ на прикроватной тумбочке и скользит взглядом по моему телу. Медленно. Я знаю, он меня раздевал и уже видел обнажённой, но в этот раз всё по-другому. Я не сплю. Прикована наручниками к кровати.

А он — грёбаный хищник.

Я смотрю, как мужчина приближается к двери. У него необычная походка. Она кажется медленной, ленивой, но на самом деле выверена. Всё в нём продумано. Каждый жест. Каждое слово.

Каждый вопрос.

Вдруг я понимаю.

«Птичка, ты знаешь, для чего существуют клетки?»

— Чтобы защититься от опасностей, — шепчу я.

Хотя он уже дошёл до двери, он поворачивается и смотрит на меня. Он услышал меня; вот почему перестал сдерживаться и позволил увидеть частичку зверя, которым является на самом деле.

Взгляд голубых глаз мрачный. В них жажда. Я знаю, какими сильными могут быть его руки, ведь уже ощутила их на своём теле. Но по тому, как мужчина держится за дверной косяк, вижу, что могло быть хуже.

Он действительно может причинить мне боль.

«Так ли это на самом деле или ты просто хочешь, чтобы я в это поверила?»

Из всех орудий принуждения страх — самое мощное. Я это хорошо знаю, потому что именно страх мешал мне последние несколько лет жить нормально.

Я больше не хочу, чтобы так было.

Возможно, я ошибаюсь, может, пожалею об этом, но как только он исчезает за дверью, я хватаю с прикроватной тумбочки ключ и снимаю наручники. Он назвал меня «птичкой». Он запер меня в комнате с решётками — клетке — и дал понять, что пока буду сидеть на своём месте тихо, он не причинит мне вреда.

«Х*йня».

Всю жизнь я следовала правилам. Держала себя подальше от неприятностей и опасных мужчин. И что же в итоге? Голая, одна, в глухом месте посреди леса и во власти грёбаного животного.

Прижав плотнее простынь к груди, спускаюсь по лестнице. Мужчина сидит на корточках перед камином, и вроде бы должен казаться менее внушительным, но это не так. Я вижу, как чёрная футболка обтягивает широкие плечи, как напряжены мышцы его ног, словно он готов вскочить и наброситься на меня. Он знает, что я стою у него за спиной, но не поворачивается посмотреть, словно я ему безразлична.

Возможно, так оно и есть. Но я здесь.

Этого захотел он и не может игнорировать меня.

— Мне нужна моя одежда.

Он поднимается грациозно, как кошка, и вытирает руки о джинсы.

— Возьми её.

«Возьми её? Откуда?»

Огонь потрескивает, привлекая внимание. Теперь, когда мужчина сместился, я вижу отчётливо: пламя не просто лижет дрова. Я замечаю какую-то ткань, пряжку и почерневший контур мобильного телефона. Я моргаю, прикрывая рот руками. Он сжёг не только мою одежду, но и сумку, и всё, что в ней было, включая документы.

Нечеловеческая улыбка растягивает его губы.

Он ничего не говорит мне, но будто произносит: Ты моя, Птичка.

Какое-то мгновение я смотрю ему прямо в глаза, потом отступаю.

Голова кружится. Я не могу дышать.

Хочу подойти к лестнице, но чувствую, как меня удерживают. В ярости оборачиваюсь. Он поставил ногу на край простыни, чтобы я не могла сдвинуться с места. В свете пламени его глаза кажутся ещё более ясными, они почти как стеклянные.

«Стекло царапает. Оно ранит».

Я вздрагиваю, внезапно осознав опасность.

— Ты должна была послушать меня, Птичка.

Его голос низкий, приглушённый.

Но от этого не менее опасный.

Я вздёргиваю подбородок, не отрывая взгляда от его глаз.

— И тебе не следовало похищать меня.

— В этом ты права. Я должен был не похитить, а убить тебя. И я бы убил, не позвони ты в полицию.

Он переводит взгляд на мою шею, облизывая губы. Я знаю, на что он смотрит: на следы, которые оставил на мне его рот. На коже.

Он делает шаг вперёд, заставляя меня отступить.

— Если бы я не услышал сирену, я бы держал тебя всю ночь. Заставил бы тебя стоять на коленях у моих ног, умолять меня… А потом задушил тебя голыми руками, вырывая один вдох за другим. — Его взгляд становится мрачным. Гневным. — Вместо этого я был вынужден привезти тебя сюда. В мой дом.

Он хватает простыню и тянет за неё, притягивая меня к себе.

— Тебе следовало выбрать лес.

— Чтобы замёрзнуть до смерти и лишить тебя удовольствия?

— Чтобы спастись.

Не от смерти, а от него.

Ещё один рывок, и я оказываюсь прижатой к его груди. Я пытаюсь оттолкнуть его, но не могу сдвинуть ни на миллиметр.

— Отпусти меня!

Опасная улыбка кривит его губы.

— Я тебя не держу.

Так и есть. Он меня не держит и не прикасается. Единственное, что не даёт увеличить расстояние между нами — это накрывающая меня простыня. Если я оставлю её, то смогу отодвинуться. Я просто не хочу этого.

— Ты зверь.

— Может быть, — уступает он. — Но именно пальцы этого зверя заставили тебя кричать от удовольствия несколько часов назад. Или я ошибаюсь?

Пощёчина, которую я ему даю, звучит сухо, перекрывая треск огня. Он отступает на шаг, с удивлением во взгляде. Воспользовавшись замешательством, я дёргаю простынь и прижимаю её к груди. Быстро взбираюсь по лестнице и прячусь за кроватью. Понимаю, бесполезно, он всё равно найдёт меня и заставит заплатить за этот удар. Но проходят минуты, а он не приходит.

«Птичка, ты знаешь, для чего существуют клетки?»

На мгновение я обманываю себя, что на самом деле нахожусь в безопасности. Я вспоминаю игры, в которые играла в детстве; когда Шэрон гонялась за мной, а я цеплялась за ноги мамы и кричала «Спасите». Может быть, эта комната — моё безопасное место. Может, пока я здесь, он будет просто на меня смотреть или раздевать, но не трогать.

Не так, как вчера.

Внизу живота появляется жар. Мне достаточно услышать звук его шагов, чтобы прийти в себя. Затаив дыхание, ожидаю, что он сделает. В голове прокручиваются все возможные и немыслимые сценарии.

Последнее, чего ожидаю, — это услышать, как внизу хлопнет дверь и на полной мощности стартует машина. Я выглядываю в окно как раз вовремя, чтобы увидеть, как огни задних фонарей исчезают в деревьях. Он оставил меня одну.

Одну посреди леса.

Теперь мне действительно страшно.

Глава 12

Джейк

Тьма. Свет. Тьма. Свет.

На каждом повороте солнце проглядывает сквозь ветви, ослепляя. Я несусь, как сумасшедший, сквозь деревья, разрываясь между желанием повернуть назад и стремлением как можно скорее убраться подальше от девчонки, которую похитил.

Бля, она дала мне пощёчину.

Такого ещё никто не делал, даже моя мать.

Меня осыпали ударами, кулаками, даже пулями.

Но пощёчин не было никогда.

Щека горит.

Хотелось бы сказать, что во всём виновата Джиллиан, но правда в том, что я заслужил. Мне не следовало приводить её в свой дом, или говорить все эти ужасные вещи. Но прежде всего, я не должен был к ней прикасаться.

А она не должна была бросать мне вызов.

При воспоминании о том, с каким мужеством она дала мне отпор, мои губы кривятся в улыбке. Она произвела на меня впечатление, и не только в физическом смысле этого слова. Я бы предпочёл, чтобы это было не так. Мне бы хотелось, чтобы она боялась меня и держалась на расстоянии, а не смотрела на меня так, словно хочет раздеть или, что ещё хуже, узнать. Возможно, я был неправ, показав ей лишь малую часть себя. Должен был показать ей всё.

Тело, покрытое дьявольскими рисунками.

Тени, кружащиеся в моей голове.

Обещание смерти, дышащее ей в затылок.

Пока еду в Rules Corporation, часть меня надеется, что у Джиллиан хватит смелости убежать в лес. Кто знает, может быть, к тому времени, когда вернусь домой, она растворится в воздухе вместе со всеми неприятностями, которые принесла с собой.

А может, и нет.

Может, я найду её обнажённой в своей постели.

«Ты ведь на это надеешься, не так ли?»

Но этого не произойдёт. Если у неё есть хоть капля ума, Джиллиан Аллен убежит как можно дальше и не позволит мне её найти, потому что в этом случае я буду совсем не мил с ней — или с её дерзким языком.

Я не солгал, когда сказал, что вломился в её дом, чтобы убить, и даже когда сказал, что заставил бы встать передо мной на колени. Однако я кое-что упустил, а именно то, что сделал бы с ней после того, как она встанет на колени и перед тем, как убить.

Грязные неправильные вещи.

То, что заставило бы её кричать. Умолять.

И потом насладиться.

На парковку Rules Corporation я въезжаю с таким напряжением в теле, что становится плохо. Пытаюсь подавить своё возбуждение, думая о чём-нибудь грустном или депрессивном, но в голове всё время всплывает образ обнажённой Джиллиан в моей постели.

На мгновение я задумываюсь, не позвонить ли Глории, и попросить её помочь мне снять напряжение, но быстро отгоняю эту мысль. Глория любовница Рулза. Она доверилась мне, не раз отдавала мне своё тело и раскрывала свои секреты, но это не значит, что я могу использовать её по своему усмотрению.

С разочарованным вздохом я выхожу из машины и готовлюсь к одному из самых длинных и трудных дней в своей жизни.

***

Порог дома я пересекаю почти в полночь. Обычно я не возвращаюсь так поздно, но сегодня у меня не было никакого желания ехать домой, поэтому я работал до последнего.

В гостиной пусто и тихо. Темно.

Я включаю свет, гадая, не сбежала ли Джиллиан или не прячется ли где-нибудь. Учитывая, какие сюрпризы она мне постоянно преподносит, не удивлюсь, если она вдруг выскочит и наставит на меня пистолет.

Не теряя бдительности, я проверяю кухню, ванную. Вряд ли ей удалось проникнуть в мой кабинет, ведь на двери стоит специальный замок. Остаётся только спальня. Я дёргаю за ручку, но дверь не открывается.

Она заперта на ключ.

Мои губы растягиваются в жестокую улыбку.

«Птичка, ты знаешь, для чего существуют клетки?»

Прижимаю ухо к дереву и жду. Всегда наступает момент, когда ночь становится гуще, когда затихает даже лес. Тогда я слышу её дыхание. Медленное. Тихое.

Моя Птичка уснула.

Вздохнув с облегчением, я спускаюсь в гостиную, разжигаю огонь и набрасываю на диван пару одеял. Я медленно раздеваюсь, складывая одежду. Потом ложусь, надеясь отдохнуть хотя бы несколько часов.

Я не спал почти двадцать часов.

Но сон не приходит.

Приходят тени. Воспоминания. Кровь.

Если я попытаюсь их прогнать, они вернутся, ещё более сильные и опасные, чем прежде. Они не просто не дадут мне спать по ночам. Они изменят моё восприятие, представление о реальности.

Поэтому я принимаю их, делая частью себя.

Вдруг к звукам леса присоединяется другой звук.

«Шаги».

Дерево скрипит, когда моя Птичка лёгким шагом спускается по лестнице. Я успокаиваю сердцебиение и дыхание. Притворяюсь, что сплю, а про себя считаю.

Считаю метры, которые отделяют её от меня — слишком мало.

Количество её вдохов — быстрых и прерывистых.

Сколько часов прошло с момента моего возвращения — два.

«Ты думаешь, я заснул, да?»

Полагаю, охваченная отчаянием, она решила, что лучший способ сбежать — это одолеть меня во сне, или украсть ключи от машины.

«Попробуй, если хочешь. Я жду тебя».

Внезапно она останавливается. Джиллиан стоит менее чем в шаге от меня. Я чувствую запах её тела, ускоренный звук дыхания.

Но она не двигается.

Она просто смотрит на меня.

Смотрит на меня молча, неподвижно. Я чувствую, как её взгляд путешествует по моему телу, изучая черты лица и татуировки, что покрывают мои руки.

Мгновение за мгновением, вопросы множатся в моей голове. Интересно, чего она хочет, что ищет…

Даже о чём думает.

Лес молчит. Как и ночь.

И она.

Время проходит.

Постепенно угасает огонь.

Он гаснет, превращаясь в пепел.

И она уходит.

Легко, как и пришла, возвращается наверх. Джиллиан медленно закрывает дверь, поворачивая ключ в замке.

На следующую ночь происходит нечто подобное. И на следующую. Когда я возвращаюсь, в доме темно и тихо, дверь в её комнату закрыта. Пока принимаю душ, у меня возникает ощущение, что за мной кто-то наблюдает, но когда выхожу, то никого не вижу. Я спускаюсь и ложусь на диван. Через пару часов слышу, как ко мне присоединяется Джиллиан и останавливается менее чем в шаге от дивана.

«Чтобы посмотреть на меня».

Интересно, сколько пройдёт времени, прежде чем она попытается убить меня или сбежать. Её запах улетучивается, а ответ у меня так и не появился. Но мне очень хочется последовать за ней и смотреть, как спит она. Так же, как это делает со мной она каждую ночь.

Глава 13

Джилли

Одиночество начинает давить на меня.

Вот уже несколько дней я нахожусь в этом проклятом лесу и не разговаривала ни с одной душой. Я исследовала окрестности и прошла вдоль берега озера за домом, пока не заблудилась в деревьях. Ходила по единственной дороге, ведущей сюда, но всегда поворачивала назад, ни разу не достигнув её конца. Я кричала, пока не сел голос. Искала в каждом уголке дома телефон, компьютер или любое другое средство связи. Я часами пыталась открыть дверь в единственную комнату, которая всегда остаётся закрытой, но ничего не получилось.

Похититель обвинил меня, будто по моей вине он вынужден был отвезти меня к нему домой. Но это не его дом. Несмотря на то что обыскала всё вокруг, я не нашла ни одной фотографии. Никаких личных вещей. Никаких воспоминаний.

У каждого человека есть прошлое, жизнь.

Не у него.

Он уходит рано утром, возвращается поздно вечером. Вернувшись, следует установленному распорядку: разжигает огонь, принимает душ, складывает одежду и пытается поспать несколько часов, после чего всё начинается сначала. Я ни разу не видела, чтобы он кому-то звонил, ел или приносил домой предметы первой необходимости. Но каждый раз, просыпаясь, я обнаруживаю в холодильнике две полные порции еды, новое мыло и запасную одежду на стуле у кровати.

Мне не нравится, что он заходит в мою комнату, особенно когда я сплю. Каждое утро я смотрю в зеркало, ища признаки или доказательства того, что мужчина прикасался ко мне.

И никогда ничего не нахожу.

Потому что он не прикасается ко мне.

Он не смотрит на меня.

И не разговаривает со мной.

Я для него как призрак. Каждую ночь я спускаюсь к нему в гостиную и смотрю, как он спит. Я часами смотрю на него, пытаясь разгадать огромную загадку, которой он является.

Он должен был убить меня, но не убил.

Он похитил меня, запер.

Но не изнасиловал.

Я боюсь узнать, почему он сохранил мне жизнь. Иногда мне хочется спросить его, но сомневаюсь, что получу ответ.

Прошлой ночью он мне приснился.

Он был в моей комнате. Мастурбировал, наблюдая за тем, как я сплю. Сон был настолько реальным, что на мгновение вместо звука отъезжающей машины я услышала звук его голоса, полного наслаждения.

Резко проснувшись, я села в постели, лоб был влажным от пота.

Бёдра слиплись от удовольствия.

И мне стало за себя стыдно.

Глава 14

Джейк

Вернувшись вечером домой, я сразу понимаю, — что-то не так. Посреди маленькой гостиной застаю Джиллиан. Она стоит босиком и ждёт меня. Вместо одежды, которую оставил ей утром, на ней одна из моих футболок. Я чувствую, как во мне поднимается волна собственничества. Не потому, что она украла что-то моё, а потому, что знаю, — Джиллиан провела большую часть дня с моим ароматом на себе.

Я выпрямляю спину и возвращаю ей бесстрастный взгляд.

Мы не смотрели друг другу в глаза уже несколько дней.

Она наблюдала за тем, как я сплю, а я наблюдал за ней.

Член дёргается, напоминая, что прошлой ночью я сделал нечто большее, чем просто наблюдал за ней. Я доставлял себе удовольствие, пока она отдыхала, не замечая, что в тени за ней наблюдает зверь. Я действовал совершенно инстинктивно. Когда понял, что руки испачканы моим собственным удовольствием, я сел в машину и скрылся.

Я поклялся себе, что буду осторожнее и больше не буду заходить в её комнату по ночам. И не представлял, что Джиллиан придёт ко мне, и сделает это вот так. С голыми ногами, без ничего под футболкой. С грудью, что колышется при каждом шаге. С рыжими волосами, закрывающими плечи, и припухшими губами, словно последние несколько часов она провела кусая их.

Моё желание к ней, проявляется с такой силой, что голос становится хриплым.

— Уже поздно, Птичка. Ты должна быть в постели.

— Я должна быть в своём доме. В своей постели.

— Вместо этого ты здесь. — Быстро пробегаю взглядом по её телу и задерживаюсь на руке, спрятанной за спиной. — И ты идёшь ко мне.

Она внезапно замирает. Джиллиан напряжена, испытывает смятение. На мгновение кажется, что она собирается повернуться ко мне спиной и снова убежать, но вместо этого она поднимает подбородок и едва заметно щурится.

— Почему бы тебе не убить меня?

Может показаться, что это вызов или провокация. Но это не так. Это честный и яростный вопрос потерянной девчонки.

Я облизываю губы.

— Ты этого хочешь? Чтобы я тебя убил? Или, может быть, ты хочешь, чтобы я заставил тебя снова петь?

Она не отвечает. По крайней мере, не голосом.

Но она делает это, напрягая своё тело.

Первая ошибка.

Скованное тело — это тело с плохой реакцией.

Взглядом перебегаю к руке, которую она прячет за спиной. Не думаю, что ей удалось взломать дверь комнаты, где я храню оружие, и найти там пистолет, но осторожность никогда не бывает лишней.

Прежде чем обезоружить, я предупреждаю:

— У тебя ничего не получится, Птичка. Я больше, лучше обучен и старше тебя.

Она снова прикусывает губу. Вижу, как в её глазах горит безумная, слепая ярость.

Вторая ошибка.

Человек, который позволяет своим эмоциям управлять собой, обречён на неудачу. А у Джиллиан эмоций предостаточно. Даже если она старается их не показывать.

Я решаю действовать.

Один прыжок, и я дотягиваюсь до Джиллиан. Движение руки, и нож, который она прятала, падает на пол у наших ног. Я швыряю её к стене, обездвиживая сзади. Твёрдый, полностью возбуждённый член трётся о её бёдра, вызывая у неё мурашки по коже.

— Я впечатлён. Из всего оружия, которое ты могла использовать против меня, ты выбрала самое интимное. — Я намеренно понижаю голос, приближаясь к её уху. — Чтобы вонзить клинок в тело мужчины, нужно мужество. И много, очень много силы; особенно если тело, которое ты хочешь ранить, — моё.

Подтверждая сказанное, я сильнее прижимаюсь к Джиллиан. Я — масса мышц. Как только понимает, что оказалась в ловушке, она широко открывает глаза. Дыхание учащается. Джиллиан пытается вывернуться, но безуспешно.

Для женщины она высокая и не худенькая, может поэтому я позволяю себе больше. Удерживаю крепче. Раздвигаю ей ноги коленом, давая почувствовать точную степень воздействия, которое она оказывает на моё тело.

— Птичка, ты спровоцировала меня. — Она дрожит, и не только от страха. — И теперь тебе придётся расплачиваться за последствия.

Джиллиан пытается сопротивляться, но не умоляет.

Её глаза затуманиваются, но она не плачет.

Джиллиан борется, только я не знаю, против меня или против себя.

— Ничего не хочешь сказать? — Я хватаю её за бедро и сжимаю, мои пальцы вонзаются ей в плоть. — А может, быть оттраханной зверем — это именно то, чего ты хочешь?

От её стона у меня сжимаются все мышцы. Она хочет этого. Она хочет, чтобы я её трахнул. Её тело мягкое, в моих руках. Она тает при мысли о том, какие ужасные вещи я могу с ней сделать.

Возможно, её игра в этом.

Раз уж она не может меня нагнуть, то решила соблазнить.

Эта мысль вызывает у меня отвращение.

Я резко отпускаю её и отхожу.

— Уходи.

Ей следует убежать, и она это знает.

Но Джиллиан остаётся.

Она поворачивается ко мне и смотрит в глаза.

Я больше не пугаю её.

Она боится леса. Мужчину, преследующего её.

Пару ночей назад я услышал её крик. Когда понял, что ей снится кошмар, я попытался её разбудить. Джиллиан царапала меня, кричала, чтобы я не трогал её, просила отпустить. Я вспомнил о таблетках у неё в квартире, о том, как она реагировала на мои прикосновения, об упорстве, с которым отстранялась не только от меня, но и от людей, которые пытались войти в её жизнь.

И сделал свои выводы.

Никакой кошмар, каким бы ярким он ни был, не может заставить тебя спрятаться под одеяло и изолироваться от мира.

Должно быть, с ней что-то случилось в лесу.

Что-то очень плохое.

Делаю ещё один шаг назад, чтобы расстояние между нами было как можно больше. Джиллиан прижимает ладони к стене, её мышцы напряжены. Голова наклонена вперёд. Рыжие волосы, как занавес, закрывают ей лицо. Её грудь вздымается, сотрясаемая глубокой дрожью.

Нож, которым она мне угрожала, лежит у её ног. Я должен забрать его, но не хочу подходить к ней ближе. Если она умна, то не будет пытаться ударить меня снова.

Я поворачиваюсь и иду к лестнице.

Мгновение я ничего не слышу, даже звука её дыхания. Затем Джиллиан бросается вперёд, и схватив нож, набрасывается на меня. Я парирую удар рукой. Чувствую, как распарывается кожа, но я настолько привык к боли, что не кричу. Порез глубокий, и через мгновение у моей Птички бледное красивое лицо забрызгано кровью. Она не может этого знать, но я никогда в жизни не видел ничего столь захватывающего.

Она поднимает руку, готовая ударить меня снова. На этот раз я не могу обуздать свой инстинкт. Я обезоруживаю её, взваливаю на плечо и выношу наружу.

В лес, которого она так боится.

Глава 15

Джилли

Я кричу во весь голос.

Брыкаюсь, сопротивляюсь. До боли в запястьях дёргаю за верёвки, которыми привязана к дереву, но ничего не получается. От разочарования фыркаю. Каждый раз, когда пытаюсь пошевелиться, кора царапает мне спину. Ледяной ветерок обдувает мои голые ноги, заставляя дрожать.

Я чувствую себя раздавленной. Беспомощная. Обнажённая.

Зубы стучат. Здесь холодно. В то время как мой похититель, судя по идущему из трубы дыму, должно быть, разжёг огонь. Мысль о пламени заставляет меня дрожать сильнее. Я шевелю пальцами рук, стараясь сохранить кровообращение. Верёвки сильно натянуты, но мне страшно не от того, в каком положении я нахожусь.

Слева от меня, пугая, скрипит ветка.

Я клянусь себе, что не опущусь до того, чтобы молить отпустить меня и не буду извиняться, ради возвращения. Лучше проведу ночь здесь. На милость неизвестности.

Наконец дверь распахивается, и на пороге появляется массивная фигура. Он идёт ко мне с табуреткой в одной руке и ножом в другой. Останавливается менее чем в метре от меня и садится. На нём футболка с длинными рукавами, но он так их задрал, что виден сделанный мной порез.

Кровь меня не пугает.

И он тоже.

— Я хочу, чтобы ты выслушала меня внимательно, — жёстко начинает он, — потому что повторяться не собираюсь. Перед тобой два пути: ты можешь решить следовать моим правилам и вернуться в дом, или отказаться и остаться в лесу.

Я прикусываю щёку. Мне не нравятся предложенные альтернативы. В последний раз, когда мне пришлось выбирать между лесом и ним, я оказалась голой, прикованной наручниками к кровати. Не обращая внимания на мой мрачный взгляд, он поднимает палец и начинает отчётливо произносить.

— Правило номер один. Ты будешь делать то, что я скажу.

— Правило номер два, — осмеливаюсь перебить. — Ты перестанешь приходить ко мне в комнату по ночам.

— Правило номер три. — От удивления у меня округлились глаза. Вместо того чтобы проигнорировать меня, он включил моё правило в список. — Я готов дать тебе то, что ты ценишь, но взамен хочу, чтобы ты дала мне обещание.

— Какое обещание?

— Ты не будешь пытаться с кем-нибудь связаться или убежать.

Ну что ж. Это легко соблюсти. Последние несколько дней я провела, переворачивая вверх дном дом в поисках телефона, компьютера или чего-нибудь, что могло бы помочь мне связаться с внешним миром, и ничего не нашла. Конечно, осталась одна дверь, которую я пока не смогла открыть, но то, что увидела в остальном доме, позволило составить о нём довольно точное представление: мужчина не любит технику и не любит компании. У него много модных костюмов, но он предпочитает одеваться просто, в джинсы и футболки. Он методичен, точен, аккуратен.

В его доме всё имеет чёткое местоположение.

Всё, кроме меня.

— Что скажешь? — настаивает. — Ты готова соблюдать три грёбаных правила или мне оставить тебя здесь?

— Ты должен поклясться, что не тронешь меня.

Его взгляд становится мрачным, злым.

— Не знаю, какое у тебя сложилось представление обо мне, но мелюзгу я не трахаю.

— Я не мелюзга.

— О да, это так. — Он встаёт и подходит ко мне. Может, это только моё воображение, но я чувствую, как усиливается запах крови. — Только мелюзга может выпустить дикого зверя и надеяться, что он её не укусит.

Я крепко сжимаю челюсти, задерживая дыхание. Мы никогда не были так близко. Голова кружится. Я говорю себе, что во всём виноват холод, но в глубине души знаю, что это не так.

Потому что я горю.

Чувствую, как меня достигает тепло, исходящее от его тела. Потираю ноги друг о друга. Одна нога скользит по сырой земле. Я бы упала, но меня поддерживают верёвки. Между бёдер проникает дыхание ветра. В растерянности я кусаю губы.

«Укуси меня».

Пробегает мимолётная мысль. Неправильная. Совершенно неуместная.

Поэтому я прогоняю её.

— Мне… жаль. — Признаю решительно. — Я не хотела.

— Чего ты не хотела?

От интенсивности его взгляда я чувствую, как сердце скачет в горло. Его руки и кисти испачканы кровью. Его кровь. Я была готова на всё, чтобы сбежать, даже ранить его. Но теперь, когда он так близко, я не испытываю ни радости, ни удовлетворения.

Только вину.

Я опускаю голову.

— Я не хотела тебя ранить.

— Только это?

То, как он спрашивает, посылает вдоль позвоночника мурашки.

Его голос как ласка на моей коже; но это не нежная ласка, которую может подарить мать перед тем, как пожелать спокойной ночи. Эта ласка — его — говорит о скрытом в ночи шёпоте, о запретных искушениях и дверях, которые никто не должен открывать.

Он хочет, чтобы я извинилась, но я не могу этого сделать, ведь провоцировать его было моим намерением.

— Ты не перестаёшь меня удивлять. — Слова, произнесённые едва слышным шёпотом, сливаются с шелестом ветра. — Любой на твоём месте фальшиво поклялся, только не быть брошенным здесь на произвол судьбы, на милость зверей и холода. А ты, напротив, упорно сопротивляешься.

— Я не умею лгать.

Он подносит руку к моему лицу, и я не могу удержаться от вздоха. Его пальцы сжимаются, цепляясь за кору и кроша её части.

Как и предполагала, они сильные, грубые.

Мужчина опускается на колени у моих ног и разрезает верёвки, которыми я была привязана к дереву. Мой желудок сжимается. Несколько дней назад я нарисовала его именно таким: склонившимся передо мной, прижавшимся ртом к моему лону.

Пытаюсь отстраниться, но он встаёт и притягивает меня к себе, начиная медленно массировать мою кожу от ладони до запястья.

Несмотря на мощные размеры, его прикосновения нежны и вызывают мурашки по всему телу.

Мурашки удовольствия, но также и страха.

— Ты обещал, что не будешь меня трогать.

— Я не обещал.

Это правда. Попросила я, но он не ответил.

Из меня вырывается стон, когда его прикосновения становятся грубее. Кончики пальцев больше не ласкают. Они давят на плоть, выдавая напряжение, проходящее через его тело. По какой-то странной причине я понимаю, что знаю, почему он так зол.

Мой похититель не любит прикасаться ко мне, но у него это хорошо получается.

При воспоминании о том, что его руки заставили меня почувствовать в душе, перехватывает дыхание. Сердце начинает быстро биться. Я стараюсь не показывать никаких эмоций, но кровь под его пальцами пульсирует сильнее.

И он улыбается, а потом отпускает меня так же быстро, как пришёл.

Без его тела рядом вдруг становится холодно. Мне приходится собрать все свои силы, чтобы подавить желание протянуть руку и коснуться его.

Ничего не сказав, он поворачивается ко мне спиной и возвращается в дом.

Я даю себе время успокоиться, прежде чем последовать за ним.

Достигнув порога, я замираю. Темно. Единственный источник света — огонь, который пугает меня больше всего. Отблески пламени отражаются на деревянной мебели… И на его коже.

Я сглатываю пустоту. Он снял футболку, обнажив впечатляющее тело, от которого не оторвать глаз. Под десятками татуировок связки мышц двигаются в идеальной гармонии.

Шаг за шагом я подхожу ближе. Он сидит в кресле, но не так, как обычный человек. Нет. Как Бог. Может быть, он и в самом деле бог. Всё в этом доме принадлежит ему.

Мебель. Еда. Одежда, которую ношу.

Я.

Я опускаюсь на колени между его ног, чтобы лучше рассмотреть рану на руке, и чувствую себя маленькой, как никогда. Он может убить меня одной рукой — а может, и взглядом. Но я не испытываю страха, только безумное влечение.

Аккуратно провожу пальцами по коже предплечья. Порез выглядит болезненным. Однако, когда я нажимаю на него, мужчина не вздрагивает. Его дыхание остаётся спокойным, как у хищника.

Несмотря на то что в горле пересохло, я заставляю себя говорить.

— Я могу обработать порез, если хочешь.

Он не соглашается, но и не возражает.

Просто ждёт.

Я уже поняла, — мужчина не любитель разговоров, поэтому я тоже молчу. За спиной потрескивает огонь. Я беру миску с водой, бинт и чистые марлевые салфетки. Промываю рану, дезинфицирую и начинаю перевязывать. Я знаю, ему не нужна моя помощь, мужчина и сам справился бы лучше меня, но он не возражает.

Мне нравится быть рядом с ним. Я часто наблюдала за ним, но никогда не прикасалась. При каждом всполохе огня замечаю у него на теле разные шрамы. На нём так много чернил… Интересно, это потому, что он хочет что-то скрыть, или за этим кроется нечто большее?

Я живу в его доме и сплю в его спальне. Хотя он старался держать меня на расстоянии, я каким-то образом вошла в его мир. Но я по-прежнему ничего о нём не знаю.

«А мне хотелось бы узнать его».

От такой безумной мысли у меня вздрагивают пальцы. Этот человек похитил меня. Я не хочу и не должна знать, кто он такой; мне просто нужно сбежать от него.

И как можно быстрее.

Как только заканчиваю перевязку, поднимаю голову. Наши взгляды встречаются, и моё сердце пропускает удар. Он смотрел на меня всё это время: не на мои руки, двигающиеся по его коже, не на тщательность, с которой я перевязывала его руку.

Он смотрел на меня.

Ощущаю, как под футболкой твердеют соски.

Я собираюсь отстраниться, когда он говорит.

— Птичка, я плохой человек. — Голос низкий. Я чувствую, как от звука покалывает кожу, будто он прикасается ко мне. — Я полон теней и мыслей, настолько грязных, что они могут помутить твой разум, но поверь мне: я никогда — никогда — не сделаю с тобой того, что сделал тот мужчина, который увёз тебя в лес.

Бинт выпадает из моих рук.

Я смотрю на него в шоке.

Я никому не рассказывала о том, что произошло со мной в ночь смерти родителей. Я даже отказалась от посещения психолога, опасаясь, что она узнает правду. Из всех людей, которые могли об этом узнать, мой похититель, безусловно, самый неправильный.

Он поднимает руку.

Невесомо проводит по моему лицу, губам.

Его палец обжигает, касаясь кожи.

Он видел меня обнажённой, но я никогда не чувствовала себя такой.

«А сейчас да».

Быстро, как и прикоснулась, его рука покидает меня.

Он встаёт. Если раньше, стоя перед ним на коленях, я чувствовала себя маленькой, то теперь, когда он возвышается надо мной, ощущаю себя крошечной. Он склоняет голову набок, пристально вглядываясь в меня.

— Мои глаза видят тебя, Птичка.

В глубине души я знаю, что это правда.

Несмотря на то что между нами приличное расстояние, я чувствую, как его пальцы царапают мои щёки.

Его голос шепчет внутри меня успокаивая.

— Иногда я могу быть жёстким, иногда пугающим. Но я никогда не сделаю ничего против твоей воли.

— Даже не убьёшь меня?

Он отводит взгляд и поворачивается ко мне спиной. Бросает на диван одеяло, затем расстёгивает ремень и вытаскивает из петель.

— Иди спать, малявка.

Я не двигаюсь. Просто стою на месте. Смотрю на него. Он снимает брюки и боксеры. Я уже видела несколько обнажённых мужчин, но видеть его, когда огонь пляшет на коже, делая живыми татуировки и раны, — это совсем другое. Во мне разжигается совершенно новое желание.

Опасное.

Он обхватывает твёрдый член, ради чистого удовольствия спровоцировать меня, и я поворачиваюсь к нему спиной, убегая в свою комнату.

«Нет, не в свою. В его», — напоминаю себе.

В шкафу его одежда. На простынях его аромат. Тени, что бродят по его телу, приютились между половицами. Мне не нравится ни то, как бьётся сердце, ни удушающий жар, разъедающий тело.

У меня не получается избавиться от его образа, как он ласкает себя перед камином. Может быть, это моя фантазия, но, мне кажется, я слышу его стон. Тяжёлое дыхание.

Я подхожу к кровати, намереваясь спрятаться под простынями, но вдруг понимаю, что на покрывале что-то лежит. Моя папка для рисования.

«Я готов дать тебе то, что ты ценишь, но взамен хочу, чтобы ты дала мне обещание».

Поморщившись, подношу руку к горлу.

«Что за обещание?

Ты не будешь пытаться с кем-нибудь связаться или убежать».

Моё искусство — это то, что мне дороже всего, единственное, что может спасти меня от безумия. Забрать папку — означает не только вернуть себе часть меня, в которой я очень нуждаюсь, но и показать готовность подчиниться правилам, которые он установил.

«Делать то, что он говорит.

Не убегать».

Я кладу папку на колени со смесью беспокойства и облегчения. Прежде чем открыть, провожу по картону пальцами. Из всех моих набросков остался только один: тот, на котором изображён мужчина, стоящий на коленях перед полуобнажённой женщиной.

Мысль о том, что он это видел, бьёт прямо в живот. Догадывается ли он, что я сделала это, думая о нём? Понимает ли он, что смотреть на него — всё равно что заглядывать в самые потаённые уголки моего сознания? Я зажимаю рот рукой, подрагивая.

Этот огромный мужчина, который не общается со мной и, кажется, даже не слушает, сумел разгадать моё прошлое и вытащить на свет самую сокровенную часть меня. Мне следует бояться того, что он знает, но я не боюсь. Я знаю, что он будет беречь мои тайны, как свои собственные, и не станет использовать их против меня. И всё же мне не по себе.

Я переворачиваю рисунок, не в силах на негосмотреть.

И замечаю на обороте надпись…

Заверши то, что ты начала.

Д.

Легко представить, как он говорит это своим низким, жёстким голосом. Слишком интенсивно, чтобы отбросить в угол холод, от которого у меня дрожат ноги и пересыхает во рту.

Мысли бегут вскачь вслед за вдохновением.

Я беру карандаш и чистый лист бумаги.

Подписался буквой «Д».

Джейкоб. Джейк. Джеймс. Джейсон. Джастин.

Я не спрашивала, как его зовут — и потому, что была уверена, он не ответит, и потому, что не хотела, чтобы он был кем-то другим, кроме как «моим похитителем».

Но он уже стал кем-то другим.

Он не просто прикоснулся ко мне: он смотрел на меня.

«Мои глаза видят тебя, Птичка».

С моих губ срывается взволнованный вздох. Никогда ещё я не рисовала с такой страстью, с таким упоением. Затеняю. Стираю. Ретушь. Но этого недостаточно. Серого карандаша недостаточно, чтобы изобразить то, что у меня на уме. Я хочу, чтобы его кожа выглядела живой, чтобы татуировки двигались синхронно с напряжёнными мышцами, а моя шея, зажатая в его руке, выглядела, как никогда бледной и хрупкой.

Мне нужны цвета.

И всё же, как только отрываю карандаш от бумаги, сила созданного мной рисунка поражает, как реальный удар в грудь. Это не просто искусство. На рисунке я, пленник самого сильного и решительного мужчины, которого когда-либо встречала.

Чем больше я борюсь с ним, тем крепче его хватка.

Чем больше я прячусь, тем больше он меня раздевает.

Чем больше его отгоняю, тем сильнее он привязывает меня к себе.

С самого начала я противостояла ему изо всех сил. Но ничего не добилась. Прикасаюсь к изображению, размышляя, что будет, если я решу сдаться под его иго, а не противостоять.

Слышу шаги по коридору.

Разум играет со мной странную шутку. На мгновение я вижу, как он стоит на пороге. Голый. Член зажат в кулаке, голубые глаза с жаром рассматривают меня, пока он медленно мастурбирует.

В животе начинает пульсировать, выдавая совершенно неправильное желание. Я жду, когда шаги затихнут. Жду, когда он откроет дверь. Но он идёт в ванную и запирается там.

Я вздыхаю, отпуская напряжение, сковавшее моё тело. Чувствую себя неспокойно. Смущённо. Я даже не чувствовала себя так после той ночи, когда офицер Гарретт отвёз меня в лес. Даже на следующее утро, когда он привёз меня домой, я точно знала, что нужно делать.

Вымыть рот. Выбросить одежду.

Забыть.

Шесть лет тому назад

Всю жизнь у меня было две точки опоры.

Моя семья. И Мэг.

Когда я слушаю проповедь священника на похоронах моих родителей, рядом со мной сидит Мэг. Она сжимает мою руку, пытаясь хоть как-то утешить.

Но мне этого недостаточно.

На выходе из церкви её мама успокаивает меня, напоминая, что я могу оставаться с ними столько, сколько захочу. Говорит, что в память о дружбе с моими родителями, она позаботиться обо мне и не позволит ни в чём нуждаться.

Я благодарю её.

Но мне этого мало.

Федералы несколько раз допрашивали меня. Отец Мэг всегда оказывает поддержку, как мой адвокат, а также как друг. Меня грозятся отдать в приёмную семью, поскольку я ещё не достигла совершеннолетия, а ближайший родственник — моя сестра — не найден, отец Мэг напоминает, что бумаги об опеке были подписаны цифровым способом и совершенно законны. Хотят федералы того или нет, но Шэрон Аллен официально является моим законным опекуном. Если они не предъявят мне никаких обвинений, им придётся прекратить преследование.

Они отпускают меня. Исчезают.

Но мне этого недостаточно.

Сестра звонит мне каждый вечер, всегда в разное время и с разных номеров. Она спрашивает, как у меня дела, выслушивает. Шэрон ничего не рассказывает о себе, о причинах, побудивших её сбежать или оказаться под повесткой. Сестра не говорит, где находится, одна ли она или с кем-то. Я никогда не слышу рядом с ней шумов или голосов. В конце каждого звонка она говорит, что хочет вернуться в Сиэтл, чтобы быть рядом со мной.

Я знаю, Шэрон искренна.

Но мне этого мало.

Однажды вечером я совершила ошибку, сказав ей, что мне надоело видеть у себя на хвосте ФБР. Назвала имя Гаррета, которого видела днём возле школы. Я не сказала ей, что он снится мне каждую ночь, что просыпаюсь в слезах и при мысли о том, что он снова хочет увезти меня, начинаются приступы паники.

Через два дня Шэрон присылает мне ссылку на статью об аресте заслуженного офицера ФБР, на компьютере которого обнаружили детскую порнографию.

Когда шесть месяцев спустя узнаю, что Эндрю Гарретта приговорили к десяти годам тюремного заключения, я радуюсь, но и переживаю.

Потому что теперь понимаю, моя сестра действительно опасна.

На то, чтобы покопаться в жизни Гаррета и найти способ избавить меня от него, у Шэрон ушло меньше двух дней. Интересно, что она могла бы сделать, если бы кто-то действительно разозлил её или будь у неё больше свободного времени?

Я решаю, что с меня хватит.

Если рисунок получается не таким, как хочу, я рву бумагу и беру новый лист. Конечно, я не могу стереть или разорвать прошлое. Но я могу взять карандаш и нарисовать будущее. Так я и делаю.

По одной линии за раз я беру жизнь в свои руки.

Возрождаюсь.

После нескольких часов работы я откладываю инструменты для рисования, смотрю на то, что создала, и инстинктивно улыбаюсь.

Это первая улыбка после месяцев страхов, мучений, сожалений.

С осторожностью касаюсь контуров малиновки, которая, кажется, хочет вырваться из бумаги. Темпера ещё влажная и пачкает мои пальцы. Я смотрю на часть рисунка, что отпечаталась на коже и начинаю чувствовать себя необыкновенно хорошо. Настолько хорошо, что задаюсь вопросом, каково это — просыпаться каждое утро и видеть эту птичку на себе.

— Может, вот здесь, — шепчу я, касаясь своего плеча.

Близко-близко к сердцу.

Глава 16

Джейк

Сиэтл, наши дни.

Я больше не могу так жить.

Каждый день работать, охранять Рулза и уверять его, что всё в порядке, а вернувшись домой встречать там Джиллиан.

Иногда я застаю её в спальне, занятой рисованием. Иногда она сидит на пороге в моей футболке с нечитаемым выражением на лице.

Мы не разговариваем, но Джиллиан всё время на меня смотрит. Когда я ем, когда занимаюсь спортом, когда разжигаю камин и даже когда принимаю душ. Я не могу не провоцировать, каждый день показывая ей всё больше себя и гадая, когда она снова попытается напасть или убежать.

Потому что это произойдёт.

В наших отношениях нет баланса. Я — зверь, она — добыча. Джиллиан знает, что в один прекрасный день я наброшусь на неё и разорву, но продолжает кружить вокруг меня. Искать меня.

Предлагать себя.

Джиллиан следует прекратить делать это: спускаться по лестнице среди ночи, сидеть передо мной и наблюдать, когда думает, что я сплю. Делать зарисовки, на которых беру её всеми возможными и немыслимыми способами, и прятать их там, где знает, что я их найду. Я уже достаточно взрослый, чтобы уметь интерпретировать брошенные на меня взгляды, и понимать, что она продолжает держаться от меня на расстоянии не из-за страха.

Совсем наоборот.

Я впустил девчонку в свою клетку, пообещав, что не буду её трогать, но теперь жалею об этом. Моя Птичка — не такое уж хрупкое и наивное создание, каким её считал, и не только потому, что она не боится излагать свои желания на бумаге. Она показала, что может справиться с ситуацией, в которую её поставил, с моим молчанием, правилами и даже с перепадами настроения. Интересно, сможет ли она справиться и со мной?

Мои руки на её теле.

Тени, танцующие на моей коже.

Желания, которые она вселила в мой разум.

Она хочет, чтобы я снова прикоснулся к ней.

Она не знает, что если сделаю это, то для её убийства.

Время пришло. Прошло больше недели, с тех пор как я похитил её. Дело Андерсона закрыто, и о нём больше никто не говорит. Пора переходить ко второй части моего плана и сделать так, чтобы Джиллиан исчезла.

Это мой талант.

Заставлять исчезать вещи. Людей.

Следы.

Огонь потрескивает, а вместе с мыслями возвращается и прошлое, чтобы вновь терзать меня. Такое случается нередко, в основном когда на улице идёт дождь и ветер воет так громко, что гнёт ветки. Но в этот раз я слышу звук, которого никогда раньше не слышал: звук карандаша, царапающего бумагу.

Сегодня вечером Джиллиан не стала дожидаться, пока я засну. Она села на полу в нескольких метрах от меня. Ноги скрещены, над коленями лежит альбом для рисования. Волосы собраны вверх, хотя несколько рыжих прядей выбились из причёски и теперь сползают на грудь, притягивая свет от огня. Она прикусывает нижнюю губу, пока рука быстро движется, обводя мой контур на бумаге.

Даже если и не хочу, но постепенно я расслабляюсь. С тех пор как вернул Джиллиан альбом, она не изображала ничего, кроме меня. У меня такое чувство, что, рисуя меня, она однажды украдёт мою душу.

Неожиданно она поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Я успеваю заметить у неё вспышку удивления. Это длится лишь мгновение, затем она опускает голову и снова начинает затушёвывать, ретушировать, стирать. На этот раз, возвращаясь в спальню, она не забирает с собой рисунок, а оставляет на столе.

Некоторое время я наблюдаю за огнём и делаю вид, что мне всё равно. Потом встаю и беру рисунок.

Это я, но я не узнаю себя.

Потому что в моих глазах нет теней.

И крови на руках нет.

Неконтролируемые эмоции сжимают мою грудь. Я не могу назвать их, знаю только, что не могу смотреть на рисунок.

Поэтому я переворачиваю его и кладу обратно на стол.

На обратной стороне что-то написано.

Тебе следует чаще улыбаться.

Д.

Качаю головой, смиряясь. Девушка права. Мне следует улыбаться, но на самом деле я не могу.

Больше не могу.

И у меня нет желания думать почему.

Прежде чем тени вернутся и начнут преследовать меня, я бросаюсь на диван и укутываюсь в плед. В камине потрескивает огонь. Дрова трещат догорая.

И я закрываю глаза.

***

Я всегда был практичным человеком.

Ставил перед собой цель. Достигал цели.

Привести Джиллиан Аллен к себе домой не входило в мои планы.

Избавиться от неё — да.

Я никогда не питал иллюзий, что смогу удержать её при себе.

Но я обнаружил, что хочу этого. Я хочу её.

И в равной степени её боюсь.

Моя Птичка пробуждает во мне дремлющие эмоции. Она побуждает меня желать поскорее вернуться домой, чтобы снова её увидеть или порыться в её комнате, потому что найти рисунки — единственный способ проникнуть в её мысли.

Я провожу ночи, представляя, каково это — нарушить правила и ласкать Джиллиан до тех пор, пока не услышу, как она выкрикивает моё имя. Я бы не просто трахал её. А пробовал на вкус каждый сантиметр кожи, играл со спрятанным между ног украшением, трахал бы её тело и разум, а потом начинал всё сначала, пока не убедил бы, что для неё я идеальный мужчина, даже если это не так.

Я не просто неправильный. Я пагубен.

Тени, которые ношу в себе, не дают мне покоя ни днём, ни ночью. Я не хочу, чтобы они поглотили и Птичку, так же как они поглотили моё сердце. Она этого не заслуживает.

И она не заслуживает меня.

«Поставь цель. Достигни цели», — повторяю про себя.

Направляясь в Rules Corporation я думаю со скоростью света. Я разрабатываю план и звоню одному из своих знакомых в полиции. У Рулза есть несколько, но я не могу доверять его контактам. Ронан отвечает мне сразу, со смесью счастья и удивления.

— Джейк! Сколько лет…

Четыре года, мысленно подсчитываю я. В последний раз, когда встречался с ним, я был не в лучшем состоянии. Он нашёл меня в переулке, совершенно пьяного, с полуавтоматом в руке и стволом, засунутым в рот. Если бы он не появился, я бы, наверное, покончил с собой.

— Мне нужна услуга, Ронан.

— А мне нужно видеть тебя почаще.

— Ты же знаешь, что я не могу.

— Как всегда — из-за твоего босса?

Официальное оправдание — мы не можем видеться, потому что Рулз занимает всё моё время, и потому что знаю, боссу не понравится, если я буду близко общаться с одним из немногих людей, кого ему не по силам подкупить. Правда в том, что я не могу смотреть Ронану в глаза без того, чтобы не сломаться.

— Прошло четыре года, Джейк. — Слышу нотку упрёка в его голосе, но стараюсь проигнорировать её. — Ты должен оставить прошлое позади и начать новую жизнь.

«Я не могу».

Ни один человек не сможет продолжить жить, если его сердце вырвано из груди.

— Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу, Ронан.

По наступившей тишине я понимаю, — ему не понравилось, что я проигнорировал его слова. Он тяжело вздыхает, сдаваясь.

— Ты знаешь, что можешь просить меня о чём хочешь.

— Мне нужно знать, где Клейтон будет сегодня вечером.

— Клейтон? Почему он?

Я должен был сказать ему правду: потому, что у меня достаточно материала, чтобы шантажировать Клейтона и заставить сказать именно то, что хочу. Но вместо этого я лгу.

— Мне нужно с ним поговорить.

— Ты можешь поговорить со мной, а не с ним.

— Где он будет, Ронан?

Наконец, друг отвечает. Я знаю этот район, и меня устраивает. Ночью там достаточно пустынно, и я смогу осуществить задуманный план. Я уже собираюсь закончить разговор, как Ронан останавливает меня.

— Если бы ты собрался сделать какую-нибудь глупость, ты бы мне сказал, верно?

Я сжимаю зубы.

— Определи глупость.

— Убить себя или кого-то ещё.

— Ронан… — Я делаю паузу, не зная, что сказать. Не хочу врать, но и правду сказать не могу. Перед глазами возникает силуэт здания Rules Corporation, призывая меня как можно скорее закончить разговор. — Я не собираюсь убивать себя.

Я сбрасываю звонок, не дав ему времени ответить. Ронан перезванивает, но я не отвечаю. Ронан мне как брат, и он хороший человек. И я уверен, он без колебаний поставил бы на кон всего себя и погрузил бы руки в грязь, чтобы спасти меня, но я не могу снова втянуть его в своё дерьмо. В первый раз он вышел с разбитым сердцем.

Но теперь это может стоить ему гораздо дороже.

Глава 17

Джейк

Вернувшись домой, первое, что я замечаю, — это выключенный свет. Последние несколько дней Джиллиан взяла за привычку ждать меня, но не сегодня. Я не удивлён, ведь часы показывают два ночи. Будь на её месте я, тоже лёг бы спать.

Я снимаю пальто и поднимаюсь наверх. Дверь в её комнату открыта, как и окно. Занавески слегка колышутся, то скрывая, то открывая стройный полумесяц на небе. Я подхожу к кровати, уверенный, что найду того, кого ищу.

Но там пусто.

Как и во всём доме без неё.

Темно, тихо. На мгновение меня охватывает мысль, что Джиллиан сбежала; затем слышу звук карандаша, царапающего бумагу.

Я продвигаюсь вперёд, не издавая ни звука. Джиллиан сидит на полу. Она рисует в лунном свете. Пальцы грязные, карандаш удерживает волосы в пучке. Футболка, которую она надела, настолько свободная, что оголяет плечо, на котором выделяется татуировка птицы. Девушка сосредоточена. И красива. Красива не меньше и не больше, чем женщина, которую она рисует. Та, с преображённым от удовольствия лицом, совершенно обнажённая сидит верхом на мощном мужчине, руками вцепившись в спинку кресла, на котором расположился он.

Судорога возбуждения заставляет меня сжать челюсти. Джиллиан так увлечена рисунком, что не замечает моего присутствия. Я сажусь позади неё на кровать. Протягиваю руки и выдёргиваю из волос карандаш.

От удивления она охает и переворачивает лист с таким остервенением, что я улыбаюсь. Слишком поздно прятаться. Я уже видел, какие мысли навеяла ей ночь и моё опоздание. Поэтому обхватываю её руками за шею и заставляю откинуться назад, пока она не упирается головой в мои колени и не встречает мой взгляд.

— Я здесь, Птичка. Тебе больше не нужно меня рисовать.

Слышу, как она сухо сглатывает, прежде чем побороть охватившую её панику и соврать.

— Это не ты.

Весёлая улыбка растягивает мои губы.

— Правда?

Она хочет что-то сказать, но в последний момент останавливается, прикусив губу. Джиллиан напряжена, взволнована. Я едва шевелю пальцами, лаская ей шею.

Вместо того чтобы успокоиться, её сердцебиение ускоряется.

Я наклоняюсь к ней, достаточно близко, что могу вдыхать её запах. Руки перемещаю вниз и касаюсь её груди, голой под футболкой. И напряжённой. Ловлю между зубами её нижнюю губу и прикусываю.

Джиллиан вздыхает.

Но глаза не закрывает.

Зрачки расширены, лицо раскраснелось, словно она слишком близко подошла к огню. На самом деле всё наоборот.

Это я подошёл слишком близко.

Мой огонь — это она.

И я прикасаюсь к нему.

— Сегодня ночью я совершил нечто ужасное, — говорю я. — То, за что ты вряд ли меня простишь.

Румянец исчезает с её лица, сменяясь страхом.

— Что ты сделал?

Едва поворачивая головой, я касаюсь её губ своими.

— Я тебя убил.

Я улавливаю тот самый момент, когда она понимает, что я не шучу, и с сегодняшнего вечера ничего не будет таким, как раньше. Джиллиан застывает. Хоть это и неправильно, я не могу удержаться и прикусываю ей губу, прежде чем продолжить.

— Через несколько часов полицейский, которому я доверяю, найдёт твою машину, а рядом с ней — обугленное тело женщины. Опознать его не смогут, но по VIN-номеру двигателя поймут, что это ты. — Джиллиан в замешательстве, поэтому я стараюсь говорить ещё яснее. — К завтрашнему вечеру тебя объявят мёртвой. Никто больше не будет тебя искать: ни твоя сестра, ни полиция.

— Что? — наконец, отвечает она. Джиллиан пытается встать и отойти от меня, но я крепко сжимаю ей горло, удерживая на месте. Блеск в глазах выдаёт, что она чувствует. Гнев. Беспомощность. Разочарование. Сегодня ночью Джиллиан оставила дверь спальни открытой. Несмотря на то что я похитил и заключил её в тюрьму, она начала мне доверять.

А я предал.

Чувство вины побуждает меня отпустить её. Я позволяю ей высвободиться и встать. Вместо того чтобы убежать, она набрасывается на меня и бьёт кулаками в грудь.

— Я не умерла! Я здесь!

Она хочет сказать это не мне, а людям, которые её ищут. Но их здесь нет. Есть только я.

Поэтому я и позволяю ей выместить гнев на себе.

Мне не хотелось отнимать у неё всё, но должен был. В тот момент, когда Джиллиан слишком много увидела, её судьба была предрешена. Инсценировав смерть, я украл у неё будущее и надежду на то, что её найдёт сестра, которой она доверяла, но я также спас ей жизнь. Я не жду, что Джиллиан это поймёт и поблагодарит меня, ещё и потому, что сделал всё это не для неё, а для себя. Потому что я хотел сохранить её.

Может, я и не монстр, как Рулз, но и не святой. Я заслужил её гнев, поэтому и принимаю всё.

Оскорбления. Кулаки. Слёзы.

Когда её ярость становится слишком сильной, делаю выпад. Я опрокидываю Джиллиан на пол и блокирую своим телом. Приказываю ей успокоиться, но она разъяряется ещё больше. Девушка вне себя, как в ту ночь, когда привёз её сюда. Как и в тот вечер, я вынужден успокаивать её силой.

Резким жестом стягиваю с неё футболку и связываю ей руки над головой. Обнажённая грудь колышется, пока девушка пытается бунтовать; а выгибая спину, она практически подносит грудь ко мне. И я целую соски, но не так, как в первую ночь, когда пробрался к ней домой. На этот раз я поглощаю их. И она вскрикивает, сначала от удивления, потом от боли.

Вскоре после этого Джиллиан стонет.

Это совершенно безумно, но и правильно.

Для всего мира она мертва.

Для Рулза она мертва.

Но для меня — она моя.

Я приподнимаюсь, чтобы посмотреть на неё и отдышаться. Джиллиан — великолепное зрелище. На теле выступили бисеринки пота. Руки скованы. Томные, жаждущие глаза. А губы такие мягкие, слегка приоткрытые, словно хотят только одного — быть поцелованными…

Она немного выгибает туловище, извиваясь по полу.

Глаза быстро двигаются, оценивая альтернативы.

Если Джиллиан убежит, я не буду её останавливать.

Но если останется здесь…

Я опускаю руку ей на колено. Затем жду несколько секунд, прежде чем невесомо провести пальцами вверх по внутренней стороне бедра. Кожа, как я и думал, гладкая и мягкая. Я раскрываю ладонь и прижимаю к пульсирующему лону. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю, заворожённый тем, как её тело реагирует на моё.

— Ты выглядишь даже лучше, чем на своих рисунках.

Смущаясь, она краснеет.

— Думала, я их не видел? Или что я не понял, кого ты нарисовала? — Я стягиваю с себя рубашку и отбрасываю в сторону. — Ты всё время рисуешь себя рядом с мужчиной… Большим. Опасным. Таким, как я.

Я беру её ладонь и кладу себе на грудь.

Вместо того чтобы отпрянуть, она сжимает пальцы, царапая меня.

Тихо ругаюсь хриплым голосом. Я мастурбировал, рассматривая её рисунки. Представляя, как делаю то же самое, что она нарисовала. На одних зарисовках я трахал её в рот, на других — грубо брал сзади, как животное. Или стоял на коленях у её раздвинутых бёдер, погрузив лицо между.

— Это просто рисунки или нечто-то большее?

Я надавливаю ладонью на лоно, и она впивается ногтями в мою кожу, увиливая от разговора. Джиллиан слегка приподнимает таз, подаваясь ко мне. Просит меня о большем.

Она моя.

Сегодняшней ночью больше, чем любой другой.

Моя в смерти, моя в жизни.

Но мне недостаточно это знать.

Хочу услышать, как скажет она.

— Ты нарисовала то, чего боялась, или чего хотела?

Я поворачиваю запястье настолько, чтобы провести пальцем по её влажности. Бля. Она полна соков.

— Н-не надо, пожалуйста…

Провоцируя, я трусь твёрдым членом о её бедро.

— Что я не должен делать? Трахать тебя или держаться от тебя подальше?

— Не… — Она судорожно сглатывает. — Не надо… останавливаться.

— Ты не знаешь, о чём просишь.

Как только переступим эту черту, мы уже никогда не сможем вернуться назад. Я перевернул её жизнь с ног на голову. Украл её жизнь. Я не могу сделать с ней и это, но и остановиться не могу.

Расстёгиваю джинсы и обхватываю член. Я часто трогал себя, думая о ней, но она никогда не видела, как я это делаю. Прилив возбуждения от её взгляда застаёт меня врасплох, заставляя стиснуть между зубами проклятие.

Некоторое время Джиллиан голодно смотрит на меня, затем садиться и накрывает мою руку своей. Когда она касается влажной головки, я не могу сдержать стон. Завожу свои руки за спину, чтобы сохранить равновесие, и даю ей возможность ласкать меня. Она включается в ласку, и даже больше — Джиллиан прижимается своей мягкой грудью к моей груди и целует.

В отрешении откидываю голову назад. Возможно, если представлю, что вот так меня целует и трогает кто-то другой — настоящая женщина, а не мелюзга, которую привлекает ублюдок, заперший её в позолоченной клетке, — я почувствую себя менее виноватым.

Джиллиан опускает свободную руку на моё плечо и нежно ласкает, пробуя текстуру моих мышц. Она часто рисовала их, но прикосновение, ощущение их твёрдости делает всё гораздо более реальным. И опасным.

Джиллиан знает, я могу изменить наше положение, сжать ей горло и убить меньше чем за десять секунд.

«Вот почему тебя влечёт ко мне, верно?»

Она ловит мою нижнюю губу между зубами и прикусывает.

Я снова открываю глаза и смотрю на неё. Должно быть, со мной что-то не так, потому что её прикосновения вызывают прилив возбуждения прямо к яйцам. Я накрываю её руку своей и навязываю более жёсткий ритм. Наконец мы смотрим друг другу в глаза. Мы этого не делали.

Не так.

Я откидываю голову назад и кончаю с глубоким сдавленным стоном. Моё удовольствие пачкает наши руки, но оно не заканчивается. Оно длится и длится. Обновляясь. Ошеломляя меня. Я тянусь к Джиллиан, провожу пальцем по её губам, пачкая их. К моему удивлению, она не отстраняется. Наоборот, Птичка открывает рот и обхватывает мой палец. Чувствую, как её зубы царапают мою кожу, как язык ищет мой вкус, а затем жадно облизывает его.

— Если продолжишь в этом же духе, я за себя не отвечаю.

В её глазах вспыхивает похотливый огонёк. Она улыбается мне и начинает сосать с ещё большей силой. Я сжимаю зубы, совершенно очарованный. Это неправильно. Джиллиан Аллен слишком молода, чтобы позволить себе дразнить такого мужчину, как я, но я никогда в жизни не чувствовал ничего столь сильного…

И она тоже.

Джиллиан просовывает руку между бёдер и начинает трогать себя.

Я удивлённо моргаю.

Её губы вокруг моего пальца. Потное тело покрыто моей спермой. Груди подрагивают. Её длинные пальцы, скользкие от спермы, двигаются в лоно, а пирсинг выныривает из плоти, умоляя меня взять его в рот, потянуть за него…

Это слишком.

Я хватаю Джиллиан под бёдра и притягиваю к себе. Она падает назад, спиной на деревянный пол, руками ища опору, чтобы не удариться головой. Я взваливаю обе ноги себе на плечи и начинаю пожирать. Я хотел сделать это с тех пор, как услышал, как она наслаждается в душе, а может, и раньше: когда вошёл в её дом и нашёл спящей и беспомощной в постели.

Как только прикасаюсь к ней языком, Джиллиан вскрикивает. Она прижимается к моим бёдрам и напрягается всем телом. Шире раздвигает ноги, предлагая себя мне.

Я ничего не говорю, но смотрю на неё.

А она смотрит на меня.

Умоляя не останавливаться.

Глава 18

Джилли

У моего похитителя грубые пальцы, твёрдое как сталь тело, но рот… заставляет увидеть рай и ад одновременно. Я ничего о нём не знаю, даже его имени. А вот он, напротив, знает обо мне всё. О чём я думаю. Чего хочу. Тёмные тайны, которые скрываются в моём прошлом.

Я должна была бы держать мужчину подальше, но вместо этого качаю бёдрами и притягиваю к себе, ошеломлённая ощущениями, которые он вырывает у меня. Я умоляю его продолжать. Проникать глубже и глубже.

Я делаю это своими стонами, глазами.

Каждый раз я раздвигаю ноги чуть шире, надеясь, что он попадёт именно туда, куда я хочу. И он это делает.

Каждый. Бл*дь. Грёбаный. Раз.

Никогда не испытывала ничего подобного. Я ненавижу себя. То, как предлагаю себя. Но ничего не могу с собой поделать. Я на грани, настолько потеряна, что не чувствую, как его пальцы раскрывают лоно, чтобы он мог войти ещё глубже. Уверена, меня никто не услышит, но всё равно стараюсь не кричать. Отвернувшись, я кусаю свой палец и закрываю глаза.

И он останавливается.

Я поднимаю веки. Вижу, как он улыбается, но сразу продолжает мучить меня. Его глаза говорят со мной: он хочет, чтобы я смотрела, как он овладевает мной; чтобы знала, — это его язык играет с украшением между моих бёдер; это его пальцы доставляют мне удовольствие.

Что я тоже принадлежу ему.

Я должна сопротивляться, оттолкнуть.

Но я прижимаюсь к нему и шепчу бессвязные, бессмысленные слова. Которые он, впрочем, понимает.

Я кричу. Ощущение, что он меня убивает, а не трахает.

«Он в любом случае собирается это сделать» — думаю я.

Я кончаю ему в рот, и мой похититель всасывает каждый стон, каждую каплю удовольствия, которое он выпустил на свободу и которые я слишком долго держала в клетке. Моё тело сотрясается от оргазма, который кажется бесконечным.

Прячу лицо за ладонями, совершенно ошеломлённая.

Я отдалась не мужчине, а безмолвному кошмару из украденных взглядов и рисунков, оживших на его коже. Руки, что обхватывают мои ноги, покрыты чернилами. Всё его тело. Рядом с моим, таким мягким и бледным, оно почти пугает.

И всё же я не отступаю.

Это он отпускает меня.

Я растворяюсь в возбуждённом вздохе. Мышцы ног болят. Моя кожа покраснела от укусов и рук, но это ничто по сравнению с тяжестью мыслей, роящихся в моей голове.

Я могла бы отступить. Отвергнуть его.

Вместо этого я практически молила его взять меня.

Насколько я, чёрт возьми, ненормальна?

Он осторожно опускает меня на пол. Я украдкой шпионю за ним. Вижу, как он вытирает рот тыльной стороной ладони, затем облизывает пальцы. Я снова дрожу, а внутри меня вспыхивает грязное, неправильное желание.

Резким жестом мужчина встаёт и снимает с себя джинсы. Он только что кончил, но член снова твёрд. При мысли о том, что произойдёт сейчас, когда все барьеры разрушены, меня охватывает жар. Несколько мгновений он только смотрит на меня, затем разворачивается и спускается по лестнице. Услышав, как хлопает входная дверь, я встаю и подхожу к окну. Вижу, как он направляется к озеру за домом и ныряет не раздумывая.

Несмотря на то что у меня подкашиваются ноги, я выхожу следом.

Лес тёмный. Тихий. Я не падаю духом. Не обращая внимания на свою наготу, я обнимаю предплечья и иду вперёд. Выступающие из земли корни мешают двигаться, заставляя спотыкаться.

Заметив меня, он набирает в лёгкие воздух и ныряет. Через некоторое время поднятые им волны рассеиваются, и поверхность становится ровной, как доска.

Не видя, как он всплывает, я задерживаю дыхание.

Ветер громко завывает, проникая сквозь пологи сосен. Из-за туч появляется силуэт луны, освещая озеро и фигуру только что всплывшего мужчины. Отработанным жестом он отводит волосы с лица и поворачивается ко мне.

Я почёсываю затылок, ощущая привычное покалывание, сопровождающее каждый его взгляд. Я всегда знала, что он наблюдает за мной. Старалась не делать ничего, что могло бы разжечь его аппетит, так как была уверена, — вырвавшись на свободу, зверь не удовлетворится тем, что попробует меня на вкус.

Несмотря на страх, я шагаю к нему.

— Как тебя зовут?

Не двигаясь и не отвечая, он смотрит на меня. Вода стекает по его туловищу, отчего мужчина выглядит ещё более диким. С ним что-то не так.

У такого опасного мужчины не должно быть такого красивого тела. Женщина, осознающая его свирепость, не должна смотреть на него так, словно ей не терпится наброситься на него и принять в себя полностью.

И всё же я не могу отвести взгляд.

Словно поняв мои мысли, он улыбается мне.

— Иди сюда, Птичка.

Я поднимаю руку и подношу к своей татуировке на плече. Она имеет для меня особое значение. Глубокое. Видеть рисунок на себе каждое утро, когда я просыпалась, помогало мне снова почувствовать себя сильной и идти с высоко поднятой головой, несмотря на всё, что со мной произошло.

«Я преодолела прошлое, — говорила я себе. — Преодолею и это».

Прогоняя неуверенность, выпрямляю спину и иду вперёд. Как только касаюсь воды, меня передёргивает. Она не просто холодная, а ледяная. Но отступать уже поздно. Если встреча с озером это цена, которую должна заплатить, чтобы узнать его имя, что ж, я заплачу. Я сжимаю кулаки и сдерживаю дыхание. Ноги погружаются в вязкое дно. Кожа горит.

Но я продолжаю идти.

Когда вода ударяется в пах, я не могу не вздрогнуть. Мне больно. Словно кто-то воткнул сотни иголок в мои ноги. Я смотрю на него, умоляя не пускать меня дальше. Он приближается и протягивает руку. Его пальцы холодные. Но как только прикасается ко мне, я чувствую, как моё тело согревается.

— Меня зовут Джейк.

— Джейк, — повторяю одними губами, с участившимся сердцебиением.

Так же быстро, как приблизился, он исчезает. Отпускает мою руку и отпрыгивает назад, погружаясь до подбородка.

— Джиллиан, этого больше не повторится.

Я смотрю на него в замешательстве.

— Что?

— То, что сейчас произошло в доме.

Несмотря на холод, я чувствую, как меня охватывает жар. Скрещиваю руки перед собой, пряча тело от его взгляда. Он опасен: и когда ходит по суше, и когда плавает в воде.

— Почему?

Его взгляд становится жёстким. Суровым.

— Сколько тебе лет, Джиллиан?

Я колеблюсь, прежде чем ответить.

— Двадцать.

Он фыркает, отчего поверхность воды покрывается рябью.

Наверное, надеялся, что я буду взрослее.

— А тебе сколько лет?

— Достаточно, чтобы понять, когда влезаешь в неприятности.

— Ты плохой парень, — возмущаюсь я. — Ты похитил меня, привязал к дереву и угрожал. Тебе следует использовать мои слабости, чтобы заставить меня потакать твоим прихотям, а не предупреждать или заставлять морально сомневаться в том, чего мы оба хотим.

Джейк отворачивается, снова фыркает.

— Я плохой, да. Но ещё я взрослый.

— Я не такая маленькая, как ты думаешь.

— То, что у тебя формы и стремления женщины, ещё не значит, что ты такая. — Он снова встаёт и подходит ближе. Мощные бёдра поднимают брызги воды, которые ударяются о мой живот, как кинжалы. — Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о том, чего я хочу.

— Ты мог бы рассказать.

От низкого хриплого смеха, что вырывается из его горла, внутри завязывается тугой узел.

— Почему ты думаешь, что я хочу поговорить с тобой о себе?

— Рисунки на твоём теле. — Мой взгляд скользит по нему, от широких плеч к массивной груди и всё ниже и ниже, к тому месту, где вода ласкает его живот. Кроме лица, шеи и ладоней, на его коже нет ни одного свободного места. — Невозможно так изнурять своё тело, если тебе нечего сказать.

— Это не рисунки, а татуировки.

— Но они всё равно выражают тебя.

«Выражения ужасные», — ловлю себя на мысли. Ведь каждый рисунок говорит о смерти, крови и невыразимых страданиях.

Когда Джейк обхватывает мою шею своими ледяными пальцами, я не могу сдержать дрожь. Его голубые глаза впиваются в меня, а большой палец давит на яремную вену.

— Уходи.

— В противном случае?

Джейк не отвечает. Резким жестом отстраняет меня и снова погружается в воду. Облако заслоняет луну, и он полностью исчезает, становясь единым целым с окружающими нас тенями и теми, что несёт в себе.

Я обнимаю своё тело.

Ледяная вода пронизывает до самых костей.

Джейк трахнул меня ртом и пальцами.

Он сказал мне своё имя.

А потом бросил меня.

Когда он набросился на моё тело, я и подумать не могла, что всё закончится так. Мне нанесли рану. Использовали. Не дожидаясь больше, я поворачиваюсь к нему спиной и возвращаюсь в дом. Вместо того чтобы согреться под горячим душем, я надеваю футболку, в которой Джейк был днём, и роюсь в его джинсах. Нахожу ключи от машины и от дома. Желание сбежать сильно, но не сильнее желания понять его.

Каждый раз, когда я смотрю на него, я вижу что-то другое.

Он похитил меня, но не причинял мне вреда.

Он установил для меня правила, но сам же их первым и нарушил.

Я продолжала смотреть на него, искать его.

Но я так и не поняла, кто он такой.

Даже если это и безумие с бесцеремонностью, я оставляю ключи от машины на полу и беру ключ от единственной двери, которую мне так и не удалось открыть. Я несколько раз пыталась открыть ту силой, но безуспешно. Наконец мне удаётся это. Я включаю свет и от удивления широко открываю глаза.

Это что-то вроде кабинета. В глубине стоит стол, на нём — ультрасовременный ноутбук и несколько папок. У одной стены — довольно хорошо укомплектованный книжный шкаф, у другой — закреплены несколько видов оружия. Кажется, я никогда не видела столько пистолетов сразу, а также ножи, гранаты и…

«Твою мать, орудия пыток!»

Мне знакомы щипцы, молотки, скальпели, ножницы, но есть и множество других предметов, которые с трудом могу назвать, но они пугают меня до смерти. В центре комнаты стоит стул, покоящийся на ковре, который, похоже, недавно меняли. Как только поднимаю его, я понимаю почему. Пол под ним испачкан кровью. На мгновение я представляю себя на этом стуле, связанной, а Джейк мучает меня, пытаясь выведать неизвестно какой секрет.

Слышу, как хлопает входная дверь, шаги становятся ближе и ближе. Наверное, он увидел включённый свет и понял, что я вошла в кабинет, поэтому и вернулся так быстро.

Я блокирую дверь стулом и бегу к столу. Быть может, если быстро включу ноутбук, мне удастся отправить сообщение сестре. Когда Джейк кричит, чтобы открыла ему, я нажимаю кнопку питания. Экран загорается, мужчина разгоняется и выбивает дверь…

А я моргаю в шоке.

Это не персональный компьютер, а корпоративный.

На экране выделяется логотип компании, в которой работает Джейк. И это Rules Corporation.

Глава 19

Джейк

Я не успел.

Как только увидел, что в кабинете зажёгся свет, и понял, что Джиллиан воспользовалась моим отсутствием, чтобы проникнуть туда, куда не следовало, я выскочил из воды и ринулся в дом. Поднявшись на второй этаж, я обнаружил, что дверь заперта.

Я выбил ту парой ударов плечом и вошёл. Джиллиан стояла напротив компьютера, с отстранённым взглядом и бледным лицом.

— Роберт Рулз, — выдохнула едва слышно. Я сжимаю кулаки, вода капает с моего тела на деревянный пол. — Ты работаешь на него.

Я ничего не говорю не потому, что не хочу.

А потому что мне нечего сказать.

Это правда. Я работаю на Рулза.

— Ты был с ним в «Голубых нотах». — Я улавливаю тот самый момент, когда она соединяет кусочки пазла и понимает: — Это был он…

Джиллиан прикрывает рот рукой, но уже слишком поздно.

Я делаю шаг вперёд, заставляя девушку отступить.

Другой рукой она обхватывает шею, не переставая смотреть на меня. Меня всегда интриговала её способность сохранять самообладание в любой ситуации. Никогда не слышал, как дрожит её голос, даже в самые трудные моменты.

Но сейчас он дрогнул.

— Ты его киллер.

То, что это не вопрос, а утверждение, заставляет меня кривить рот. Я убивал людей, да. Но никогда, потому что кто-то платил мне за это. Меня разочаровывает, как поспешно Джиллиан причислила меня к убийцам, учитывая, я что потратил последние несколько дней на то, чтобы найти способ инсценировать её смерть и спасти ей задницу.

Охваченный яростью, я преодолеваю расстояние между нами и прижимаю её к стене. Мне даже не нужно использовать всё своё тело, чтобы удержать девушку на месте, достаточно одной руки.

— Надо отдать тебе должное: ты хитрая. Не думал, что зайдёшь так далеко, предложишь мне себя, чтобы отвлечь и войти сюда. — Я чувствую, как она дрожит, трясётся. Мне следует остановиться или хотя бы ослабить хватку, но вместо этого прижимаю её руки к стене и наклоняюсь над ней. — Ты нашла то, что искала, Птичка?

Она не отвечает. Не потому, что не хочет. Она просто не может. Её горло сжато моей ладонью. Нужно лишь немного — надавить сильнее — и все неприятности закончатся.

И всё же я медлю.

Её грудь вздымается, задевая мою. У меня уже было ощущение, что страх возбуждает Джиллиан, но теперь я окончательно убедился в этом. Её глаза сияют, соски твёрдые.

Я должен остановиться. Отстраниться.

«Убить».

Вместо этого я облизываю свои губы, затем сосу её рот.

Сначала Джиллиан не двигается. Она даже не дышит. Но потом трётся тазом о мою ногу, стонет мне в рот. Я заставляю себя отстраниться. Немного тяну её за волосы, заставляя приподнять голову.

— Теперь я открою тебе секрет. — Я наклоняю голову набок, приближаясь к её уху. — Ужасные вещи случаются и за пределами леса, Птичка. Настоящие хищники не прячутся за деревьями, они подходят к тебе с улыбкой.

— Как Роберт Рулз, — шепчет она.

Недобрый смех поднимается у меня в горле.

— Рулз не хищник, он чёртов монстр.

— Ты ничем не отличаешься.

«Нет, я не такой».

Джиллиан Аллен неединственная, кто не может спать по ночам, кто просыпается от кошмаров и скрывает в своём прошлом вещи, которые заставили бы содрогнуться самых жестоких людей.

Я делаю шаг назад, позволяя ей уйти. Вижу, как её взгляд задерживается на моём теле, как она кусает губы.

С этой девушкой действительно что-то не так.

И я ничем не отличаюсь от неё, потому что вместо того, чтобы подойти к стене, где храню ножи, и перерезать ей горло раз и навсегда, я снова обхватываю член.

— Тебе надо было взять ключи от машины, а не кабинета, и бежать как можно дальше.

— Ты бы погнался за мной и вернул сюда.

«Да, Птичка».

Из глубины моего горла вырывается хриплый стон.

— Хочешь угадать, что бы я с тобой сделал потом?

Она прикусывает губу, не в силах отвести взгляд.

Но не отвечает.

Тогда я делаю это за неё.

— Я бы привёз тебя сюда. Привязал к этому стулу, сорвал с тебя всю одежду, а потом убедил бы не совать свой нос куда не следует. Но не так, как ты бы хотела.

— И как же?

Я зловеще улыбаюсь.

— Думаю, ты знаешь.

Угол ковра остался загнут. Джуллиан видела пятна крови на полу. Оружие и инструменты висят на одной из стен. Но всё же она не убегает.

— Ты действительно можешь привязать меня к этому стулу?

— Да. — Нет ничего, что я не сделал бы, чтобы удержать её.

— Ты можешь… пытать меня?

— К чему ты клонишь, Джиллиан?

У неё в голове столько мыслей, а в моей — шума. Крики. Мольбы. Треск костей.

— Кому принадлежала эта кровь?

Я бесстрастно смотрю на неё.

— Мужчине, который заслуживал смерти.

— Ты убил его?

— Я пытал его, накачал наркотиками, чтобы он не потерял сознание, порезал на куски и только потом убил.

Джиллиан передёргивает. Она знает, что я не лгу.

— Т-ты так же поступишь и со мной?

— Да, если осмелишься сделать со мной то же самое, что сделал он.

— Что он с тобой сделал?

Тени снова начинают танцевать вокруг меня.

Чувствую, как они проникают под кожу, ослепляя.

Я закрываю глаза и отвечаю.

— Он разодрал моё сердце.

Часть Вторая

Пять лет тому назад

— Ты не должен соглашаться.

Голос Ронана суров и искренен. Я отвечаю ему столь же прямолинейно, пожимая плечами.

— Спецназ — больше не для меня. Мне нужно что-то менее опасное и более прибыльное.

— Не твои слова, брат. — Ронан сделал довольно щедрый глоток пива и вытер губы тыльной стороной ладони. — Ты рождён для адреналина, для риска. Ты хладнокровнее, чем рептилия, и имеешь феноменальный нюх на дерьмо. Ты знаешь, что это так.

Я беру салфетку и пишу на ней цифру. По мере того как добавляю нули, брови Ронана хмурятся всё больше.

— Это моя годовая зарплата, — поясняю я.

— Полагаю, сенатор Саммер включил в оплату и стоимость твоей души.

Позволяю гортанному смеху сотрясти моё тело.

— Он нанял меня для защиты, а не для участия в его делах. Об этом позаботится его помощник.

— Ещё один персонаж, пользующийся несомненным доверием, — язвительно комментирует Ронан.

Я перегибаюсь через стол, приближаясь к нему.

— Ронан, давай посмотрим правде в глаза. Я не такой, как ты. У меня нет моральной чистоты, необходимой для работы копом.

— Очень жаль. Форма привлекает женщин как мёд.

Я бросаю соблазнительный взгляд на официантку, которая подавала нам пиво. Как только улыбаюсь ей, она краснеет и закусывает губу. Я провожу пальцами по ободку стакана, не отрывая от неё взгляда.

— Женщины — последняя из моих проблем.

— А может быть, первая, поскольку именно из-за женщины ты соглашаешься на работу, которая приведёт тебя к гибели.

— Херня.

— Да, именно так. Херня, — заканчивает жёстко. — В последнее время ты много болтаешь. Проблема в том, что тебе хочется это сделать, ожидаешь только моего благословения.

Я отстраняюсь, враждебно глядя на него.

— Я не прошу у тебя никакого разрешения. Едва выйду отсюда, перезвоню сенатору Саммеру и скажу ему, что согласен на эту работу.

— Почему?

— Потому что умею присматривать за людьми и потому что с этими деньгами я наконец-то смогу изменить свою жизнь.

Ронан допивает пиво залпом.

— О, ты действительно перевернёшь свою жизнь. Следуй за человеком, вступившим в сговор с мафией, и посмотри, куда это тебя приведёт.

— Далеко, — отвечаю я, встаю и сердито кладу на стол пару купюр.

Выхожу из бара и начинаю звонить сенатору Саммер. Я знаю Ронана всю свою жизнь, и мы никогда не ссорились. Не могу поверить, что это происходит именно сейчас, когда я в шаге от того, чтобы получить то, о чём всегда мечтал. Он должен быть счастлив за меня, а вместо этого….

— Мистер Льюис! Рад снова слышать тебя.

Я вздрагиваю. Не от страха, а от отвращения.

Голос у сенатора слащавый. Ронан прав: Саммер — неоднозначная личность, втянут в сомнительные сделки и вступает в сговор с опасными людьми. Но ему нужно, чтобы я прикрывал его спину, а мне нужны деньги, которые он может мне дать, чтобы начать новую жизнь. Поэтому я говорю ему об этом сразу, не раздумывая.

— Я согласен на работу.

На другом конце телефона раздаётся несколько голосов. Одни тихие, другие приглушённые. Достаточно мгновения, возможно, жеста Саммера, и гул стихает.

— Твой звонок как раз вовремя. У одного из моих людей только что произошла… неприятность. Не можешь приступить к работе завтра?

— Завтра, согласен.

— Тогда решено.

Слышу звук заряжаемого пистолета, отчего вдоль позвоночника пробегает дрожь. Я знаю, сейчас последует выстрел, я жду его. Но сенатор резко обрывает связь, оставляя у меня неприятное чувство соучастия.

Несколько мгновений я стою неподвижно, сморщив лицо и со страшной тяжестью в животе. Когда оборачиваюсь, за моей спиной стоит Ронан. Засунув руки в карманы, он с мрачным выражением лица говорит только одно:

— Я тебя предупреждал.

Глава 20

Джилли

Сиэтл, наши дни

Как тело может выдержать только определённое количество боли, прежде чем сломаться, так и человеческий разум может выдержать только определённое количество безумия, прежде чем слететь с катушек.

В ту ночь, когда офицер Гарретт увёз меня в лес, я думала, что умру. В каком-то смысле так и произошло, потому что Джиллиан, которая вернулась домой на следующее утро, была совсем не той, что ушла несколькими часами ранее.

Эта Джиллиан встретила похороны родителей, не проронив ни слезинки. Она продолжила учиться, обменивалась сообщениями с сестрой и строила планы на будущее. Она никому не рассказала ни о той ночи, ни о последующих кошмарах. Она заперла своё сердце и отгоняла всех, кто хотел приблизиться к ней.

Пока кто-то не разрушил все барьеры.

Проблема, что это сделал не принц, а огромный, опасный и властный мужчина, тело которого покрыто чернилами, а взгляд пуст.

Такой же раненый человек, как и она.

«Что он с тобой сделал?

Он разодрал моё сердце.»

Мне следовало отреагировать быстрее; проскользнуть в щель, которую открыл Джейк, и заставить его мне довериться. Но прежде чем успела что-либо сказать, он повернулся ко мне спиной и сбежал. Вскоре я услышала, как он захлопнул за собой дверь и ушёл в лес.

Позднее он так и не вернулся.

Когда проснулась, то обнаружила, что лежу в кровати, в которой спала последние несколько ночей, на мне витает его запах, а грудь сдавливает ужасное чувство вины.

То, что я чувствую, не имеет никакого смысла. Я — жертва. Это меня похитили и объявили мёртвой, чтобы никто не искал. И всё же я не могу избавиться от ощущения, что сделала что-то не так.

Возможно, вместо того чтобы красть ключи от кабинета и заставлять Джейка вспоминать прошлое, о котором он не желает вспоминать, мне следовало взять ключи от машины и убежать как можно дальше.

Не факт, что он нашёл бы меня и вернул сюда. Моя сестра находится в списке разыскиваемых ФБР, но она до сих пор на свободе. Мне всегда было интересно, можно ли исчезнуть навсегда. Шэрон — живой ответ на этот вопрос. Я не видела её лет шесть.

И вот уже десять дней не получаю от неё известий.

Я скучаю по ней. Хотелось бы знать, где она, ищет ли меня… Конечно, ищет! Зная сестру, она не сдастся, пока не найдёт меня. Инсценировав мою смерть, Джейк думает, что избавился от неё.

Он не знает, как сильно ошибается.

Шэрон никогда не поверит, что я сожгла себя заживо; напротив, как только прочтёт эту новость, она приедет в Сиэтл и поднимет столько пыли, что всплывёт на свет и имя Роберта Рулза. В то утро, когда он принял меня в свою компанию, я сразу поняла, что не могу ему доверять.

Он опасный человек, манипулятор.

И Джейк работает на него.

Выйдя в коридор и оглядевшись, не могу не заметить, что дверь в кабинет отремонтирована и снова закрыта. Меня не удивляет. Там находится его оружие и компьютер; вполне естественно, что он не хочет, чтобы я к ним приближалась. И всё же я не могу выбросить из головы мысль, что это ещё не всё.

Хотя я обвиняла его в том, что он такой же, как Рулз, они с Джейком глубоко отличаются. Не в поступках, а в темпераменте. Джейк имел возможность, но не прикоснулся ко мне, пока сама не стала молить его об этом. Даже если Рулз приказал ему убить меня, он этого не сделал.

По крайней мере, не в физическом смысле этого слова.

Это должно что-то значить.

«Да, я обманываю себя».

Я разворачиваюсь и возвращаюсь в свою комнату. Открываю альбом со своими зарисовками и поднимаю единственный рисунок, на котором Джейк улыбается. Пока я смотрю на свою работу, сердцебиение учащается. Его рот выдаёт одну эмоцию, глаза — другую.

Не могу выбросить из головы мысль о том, что ему хотелось бы чаще улыбаться, но почему-то не получается. Может быть, я ошибаюсь. Может, это моё воображение, но у меня создаётся впечатление, что это не единственное, что Джейк хочет сделать, но считает, что не может.

Возможно, он хотел бы оставить Рулза, но не может.

Он хотел бы забыть прошлое, но не может.

Я тоже не могу.

Как не могу заглянуть и в его душу, несмотря на то, что хочу этого всем сердцем.

***

Я в самом разгаре работы над рисунком, когда слышу стук колёс по гравию, потом машина останавливается. Сейчас только шесть часов. Странно, Джейк обычно не возвращается домой раньше десяти. Я выхожу на улицу, гадая, случилось ли с ним что-нибудь или он специально вернулся пораньше, чтобы мы могли продолжить прерванный вчера разговор.

Однако хэтчбек, который вижу перед домом, не его.

Сердце подпрыгивает в горло. Дверь открывается. Из потрёпанного серого «Форда» выходит темнокожий, неформально одетый мужчина. Он снимает солнцезащитные очки и смотрит на меня, моргая, так же удивлённо, как и я.

— И кто ты, чёрт возьми, такая?

Как только он заговаривает со мной, я просыпаюсь от шока. Пытаюсь закрыть дверь, но он быстро просовывает ногу, блокируя. Я толкаю изо всех сил, но тщетно. Мне ничего не остаётся, как бежать.

На бегу я опрокидываю за собой пару стульев, надеясь помешать ему. Забегаю на кухню и хватаю первый попавшийся под руку предмет. Мужчина сразу же оказывается позади меня. Прямо на мне. Он обезоруживает меня, загибает мою руку назад, и сразу бросает меня на пол. Я чувствую, как его колени упираются мне в спину.

— Успокойся, девочка. Я не хочу причинять тебе боль.

— Убери своё колено! — Мой голос звучит сдавленно.

Хотя ясно, что мужчина не использует и десятой доли своей силы, он делает мне больно. Он облегчает нагрузку, но не позволяет мне встать или освободиться.

— Ты проститутка?

— Я что, похожа на проститутку? — Бросаю на него злобный взгляд.

— Вообще-то, нет. Ни макияжа, ни каблуков. Характер, определённо, резковатый. Я точно знаю, что у Джейка нет детей, что возвращает нас к первоначальному вопросу: кто ты?

— Кто ты? — сердито отвечаю я.

Я слышу, как он фыркает, прежде чем ответить.

— Меня зовут Ронан Джексон, и я полицейский.

В моём взгляде мелькает надежда.

— Ты пришёл освободить меня?

— Осво… — неожиданно он прерывается, ругаясь.

Ронан поднимает меня, как будто я ничего не вешу, и тащит в гостиную, а затем опускает на диван. Я потираю запястья, с раздражением наблюдая за ним. Взгляд у него незлой, но это не значит, что я могу ему доверять.

Мужчина почёсывает голову, извиняясь.

— Я не хотел сделать тебе больно. Если Джейк сотворил что-то плохое, уверяю, ему придётся за это ответить.

У него мягкая улыбка, опрятный внешний вид. Волосы короткие, а небольшая бородка делает старше, чем он есть на самом деле. Даже подумав, я не смогу назвать его возраст. Он старше меня, но не пойму, насколько.

Мужчина снимает куртку и, прикрывая, накидывает на мои ноги. Я бледнею, заметив кобуру подмышкой.

— Сделай глубокий вдох. — Я надуваю грудь. — Теперь медленно выдыхай. Очень хорошо. Ещё раз.

Делаю, как он говорит. Постепенно мне становится легче. И тут возникают вопросы.

— Ты знаешь Джейка?

— К сожалению, да. Он муж моей сестры, — отвечает улыбаясь.

Я не стою, но всё равно чувствую, как дрожит пол. Прилив гнева поднимается по моей шее и окрашивает лицо.

— Он женат?

Ронан неуверенно смотрит на меня.

— Похоже, ты ничего о нём не знаешь.

Нет. И правда, нет.

— Как тебя зовут? — спрашивает снова.

— Джиллиан.

Он едва заметно щурится, пристально глядя на меня.

— Джиллиан Аллен?

Киваю в знак подтверждения, удивляясь, откуда он знает моё имя. До сих пор мужчина был вежлив со мной, но сейчас он ругается. Меня нелегко шокировать или сбить с толку. Но этому человеку удалось сделать и то и другое. Он бормочет довольно красочные выражения, несколько раз крутанувшись вокруг. Я уже собираюсь спросить его, всё ли с ним в порядке, как он снова поворачивается ко мне.

— У тебя есть десять секунд, чтобы объяснить мне, что ты здесь делаешь.

Ну что ж. Мне нужна только одна.

— Джейк меня похитил.

Кроме ругательств, на этот раз Ронан топает ногами.

— Я убью его.

— Когда ты говоришь «убью», ты имеешь в виду настоящее убийство или инсценировку, как со мной?

После перезапуска моя голова снова работает на полную мощность. Единственная причина, по которой полицейский должен знать моё имя, — он прочитал его в каком-то отчёте. Очевидно, когда Джейк сказал, что инсценировал мою смерть, он не лгал.

Я размышляю над тем, стоит ли обострять дело и рассказать, что Джейк не просто похитил и «убил» меня, но и является соучастником убийства, как Ронан поворачивается к двери.

Дверь медленно открывается, и Джейк смотрит на нас обоих с сожалением.

— Какого хрена вы здесь делаете?

Ронан возвращает ему суровый взгляд, качая головой.

— Что ты задумал, Джейк? Ты не отвечал на мои звонки и сообщения со вчерашнего дня. Я приехал сюда и нашёл её.

Взгляд Джейка метнулся к моим глазам.

И больше не двигается.

— Ронан, выйди.

Мужчина хочет что-то сказать, но Джейк широко распахивает дверь, давая ему чёткий сигнал. Ронан выходит. Я хочу последовать за ним, но Джейк удерживает меня взглядом. Он ничего не говорит, хотя я знаю, что ему хочется. Наверное, ему интересно, что сказал мне Ронан или что рассказала я. Он подсчитывает, как долго отсутствовал, сколько мы, возможно, разговаривали. Ответ: «достаточно».

Я вздёргиваю подбородок, с яростью глядя на него.

— Иди к своему шурину, Джейк.

На его лице не отражается никаких эмоций. Мне хочется, чтобы он что-нибудь сказал, помог понять, о чём думает, но вместо этого он закрывает за собой дверь и уходит в лес вместе с Ронаном.

Глава 21

Джейк

Я знаю лес как свои пять пальцев. Поэтому без труда привожу Ронана на укромную поляну, где можно поговорить, не рискуя быть подслушанным. Поворачиваюсь и не удивляюсь, — он стоит и ждёт моих ответов.

Смотрит на меня пристально.

— Что я видел, Джейк?

Я вздёргиваю подбородок, бросая ему вызов.

— А что, по-твоему, ты видел?

— Девушка сказала, что ты похитил её и инсценировал её смерть.

— Девушка, о которой идёт речь, мертва.

Или, по крайней мере, её объявили мёртвой.

Я отчётливо ощущаю, как по его позвоночнику пробегает холодок.

Мы слишком давно знакомы, чтобы не понимать друг друга с первого взгляда. Я знаю, что Ронан хочет сказать, ещё до того, как он откроет рот, но всё равно слушаю.

— Мне это не нравится, Джейк. Когда Рулз прикрыл то, что ты натворил, ты поклялся мне, что больше никогда никого не убьёшь.

— А я и не убивал.

— Труп, — понимающе говорит он. — Ты использовал труп, чтобы инсценировать смерть девушки. Зачем?

Затем, что Рулз хотел её смерти.

Потому что она слишком много видела.

«Потому что я хочу, чтобы она была со мной».

— Не твоё собачье дело, Ронан.

Он качает головой, явно обиженный.

— Когда нормальным людям надоедает жить в одиночестве, они заводят собаку или кошку. Ты похитил девушку! Речь идёт о человеке, у которого есть семья и люди, которые её любят, и которые теперь будут оплакивать её смерть… О чём, твою мать, ты думал?

«Что это правильно».

Он громко ругается, крутясь на месте.

— Бля, Джейк! Когда она увидела меня, то побежала на кухню и угрожала мне ножом…

Ухмылка кривит мои губы.

— Потому что она умная девочка и знает, что ты мудак.

На мгновение на его губах появляется весёлая улыбка. Но она быстро исчезает, сменившись тем же жёстким выражением лица, с которым Ронан вёл свою сестру к алтарю.

Ко мне.

Ронан — самый верный, надёжный и решительный человек из всех, кого я знаю. Он всегда говорил мне, что наша дружба для него стоит сразу после счастья сестры и если я заставлю её страдать, он убьёт меня собственными руками. Я не просто заставил её страдать: я разрушил ей жизнь, но вместо того, чтобы пустить пулю мне в грудь, Ронан положил руку мне на плечо и стал называть «братом».

Когда я достиг в своей жизни дна, он не осудил меня и не бросил. Это я отрезал его от себя. Я попросил его больше не приходить, потому что, видя его, я вспоминал Рози. А мне просто хотелось забыть её. Я не отвечал на его звонки, потому что знал, что не заслуживаю их. И лгал себе, убеждая, что, оборвав все отношения с ним, я смогу стереть часть своей жизни, которую не хотел забывать.

— Мне нужно знать, брат, — продолжил он осторожным голосом. — Какие у тебя отношения с этой девушкой?

— Ты хочешь знать, трахаюсь ли я с ней?

— Только если она несовершеннолетняя.

Громко фыркнув, я сдаюсь.

— Она совершеннолетняя, но слишком молода, чтобы вызвать мой интерес.

Ронан поднимает бровь с классическим выражением лица: «Ты несёшь чушь и знаешь это». Однако не настаивает.

— Я сейчас скажу то, что тебе не понравится.

— Тогда не говори.

— Тебе нужно от неё избавиться.

Теперь моя очередь поднять брови.

— Поясни мне. Вместо того чтобы посоветовать отпустить её, ты предлагаешь мне раскромсать её? Вот это сюрприз.

— Я серьёзно, Джейк. Я приехал сюда не только потому, что ты странно говорил по телефону, но и для того, чтобы предупредить, — кто-то глубоко копает на тебя. Я говорю о высококлассных хакерах, настолько хороших, что они взломали наши системы безопасности и сумели скачать твой файл.

— Есть идеи, что искали?

Ронан качает головой.

— Я надеялся, ты поможешь мне это выяснить. Ты никому не наступал на пятки?

— Не больше чем обычно.

Я работаю на Роберта Рулза. Смерть Андерсона и похищение Джиллиан вряд ли можно назвать чем-то необычным. Вся моя жизнь — это груда теней; конгломерат людей, у которых есть очень веские причины желать мне дороги в ад. Я отвожу от Ронана взгляд, когда горло царапает подозрение, которое вообще не хотелось бы иметь.

— Думаешь, Рози имеет к этому отношение?

«Боже». Мне до сих пор больно произносить её имя.

С той ночи, когда потерял её, я ощущаю в центре груди пустоту. Словно что-то внутри меня сломалось, и нет способа это исправить. Я отомстил за неё. Я нашёл, пытал и разрубил на куски всех, кто причастен к её убийству, а потом позвонил Ронану и сказал, что готов присоединиться к ней. Я знал, что как только тела людей, убивших мою жену, будут найдены, полиция доберётся до меня и мне некуда будет сбежать.

Той ночью Ронан искал меня повсюду. Он нашёл меня в переулке. Я собирался покончить жизнь самоубийством. Он заставил меня успокоиться, а затем отвёл к Роберту Рулзу и заставил рассказать обо всём, что я сделал.

Вместо того чтобы испугаться, Рулз улыбнулся мне и спросил, готов ли я работать с ним в долгосрочной перспективе.

Рулзу нужен был человек без цели.

Мне нужен был человек, который медленно разрушал бы мою жизнь.

Поняв, в какую беду я попал, Ронан попытался меня вытащить. Но было уже слишком поздно. Боль от потери Рози оставила во мне слишком много теней. Я слышал их крики постоянно, днём и ночью. И что они мне говорили…

— Рози мертва.

Слова Ронана сотрясают меня не только снаружи, но и изнутри. Мне не нравится их слышать. Я не хочу их слышать.

— Уже поздно, тебе пора.

— Что ты собираешься делать с девушкой?

Для неё нет места ни в моей голове, ни в моём сердце. Теперь, когда Ронан упомянул Рози, в моём сердце нет места ни для чего, кроме моей жены и той пустоты, которую она оставила во мне. Поэтому я не отвечаю. Я поворачиваюсь к нему спиной и возвращаюсь домой, а его шаги следуют за мной, утопая в грязи. Когда Ронан садится в машину, я едва киваю на прощание.

— Я с тобой ещё свяжусь, — бросает он, прежде чем завести мотор. — Не облажайся.

Я не жду, пока он исчезнет за деревьями. Захожу в дом и сразу направляюсь в ванную.

Обычно я аккуратен, методичен. Раздеваюсь, складываю одежду, готовлю полотенце и иду в душ.

Но в этот раз всё по-другому.

Я раздеваюсь быстро, почти со злостью. Бросаю на пол костюм, галстук, рубашку… И в душ. Я хочу не просто горячий, хочу обжигающе горячий. Чем больнее будет, тем легче будет игнорировать мысли, которые снова начали терзать мой разум.

Неожиданно дверь открывается. Я не оборачиваюсь, мне это не нужно. Я понятия не имею, что Ронан наговорил моей пленнице, пока меня не было, но он определённо сказал слишком много. Джиллиан может показаться молодой или хрупкой, но это не так. Если хочет что-то узнать, она не отступится от темы.

Не обращая внимания на её взгляд, я продолжаю мыться. Натираю мылом и руками всё тело. И когда выхожу, Джиллиан всё ещё ждёт. Она протягивает мне руку, предлагая полотенце. Я знаю, как ей неловко от моей наготы, поэтому использую полотенце не для того, чтобы прикрыться, а сушу волосы.

Она краснеет. Кусает губу. Но остаётся.

— Ты, случайно, не хочешь потрогать, а не только смотреть?

— Ты женат.

— Это не совсем верно. Я был женат.

— А что случилось с твоей женой? — Я бесстрастно смотрю на неё, а она продолжает. — Кровь, которую я видела в кабинете, была её?

Гнев внезапно захлёстывает меня, стремительно и мощно. Я хватаю Джиллиан за шею и прижимаю к стене.

— Повтори это.

Девушка извивается в моей хватке. Она открывает рот, чтобы вздохнуть, а я сжимаю пальцы. Вижу, как у неё расширяются глаза. Она царапает меня… Её губы приобретают синеватый оттенок, но я не отпускаю. Пустота, которую оставила Рози, до сих пор там, в центре груди. Вместе с тенями, что остались на мне.

«Я действительно зверь, говорю себе.

Зверь, который держит в заточении девчонку».

Вот что увидел Ронан.

И то, кто я сейчас.

— Дж… Джейк… — едва шепчет она.

Как только Джиллиан произносит моё имя, я прихожу в себя. Быстро отпускаю её, словно кожа на шее обжигает. Несколько мгновений Джиллиан ничего не говорит, просто смотрит на меня своими огромными зелёными глазами.

— Я… мне очень жаль. — Из-за недостатка воздуха голос прозвучал хрипло и тихо, но она не выглядит растерянной.

В груди, согревая, загорается искра.

Гнев исчезает. Исчезает всё.

Остаётся только огромная, невосполнимая пустота.

«Мне тоже жаль, Птичка».

Я становлюсь перед ней на колени и снова касаюсь её шеи, на этот раз одним пальцем. Невесомо провожу по красным полоскам на коже, где держал так сильно, что почти задушил. Она дёргается, выдавая боль, которая мне слишком хорошо знакома.

Это неправильно. Я не такой.

— Я не убивал свою жену, — говорю я. — Скорее убил бы себя, чем причинил боль ей.

— Я знаю.

Джиллиан осторожно берёт мою руку. Она наклоняет голову в сторону и трётся щекой о мою ладонь. На мгновение пустота в центре груди исчезает.

Есть только она, моя Птичка.

И это пугает.

Я убираю руку и помогаю ей встать.

После смерти Рози я встречался с несколькими женщинами. В каждой из них я искал частички жены, потому что мне нужно было почувствовать её рядом. У одной был её смех, у другой — гибкое тело, у третьей — похожие волосы или глаза.

В Джиллиан нет ничего от Рози.

Она просто Джиллиан.

«Но мне нравится».

Мне нравится, что она здесь. Или возвращаясь домой, находить её в моей спальне. Разговаривать взглядами. Смотреть, как она спит. Или представлять, как она сидит на мостике, погрузив в воду ноги, и рисует меня.

Она видит меня не так, как другие.

Джиллиан знает, что я опасен, но также знает, что я никогда не причиню ей вреда. Она не настолько наивна, чтобы не понять, — мои руки в крови, но кроме уродливого, она увидела во мне и прекрасное. Не только татуировки, раны, шрамы и молчание.

Часы в гостиной бьют семь.

Мы вместе считаем куранты.

Глаза в глаза.

Потом я говорю ей.

— Я не отпущу тебя.

Её щёки вновь обретают цвет. Смотрю, как у неё учащается движение груди, как глаза наполняются эмоциями, которые я боюсь назвать. Джиллиан прикусывает нижнюю губу. Когда она это делает, моё тело пронзает прилив желания.

Хочу поцеловать её. Прикоснуться к ней. Обладать ею.

Я уже собираюсь приблизиться и схватить её, но она отступает. Джиллиан ничего не говорит. Она поворачивается ко мне спиной и убегает в спальню. Она не поворачивает ключ. Знает, что это ничего не даст, я всё равно до неё доберусь, потому что ничего не могу с этим поделать.

И, может быть, она тоже.

Но сейчас не время.

Между нами витает призрак Рози, вместе со всеми воспоминаниями, которые принёс с собой. Улыбаясь, я качаю головой. Джиллиан Аллен, может быть, и чёртов ребёнок, но у неё есть чёткие идеи и стальная решимость. Она не позволит мне прикоснуться к ней, пока не убедится, что вторглась в мой разум. Интересно, как бы она отнеслась к этому, если бы знала, что уже поселилась там.

Я думаю о ней всё время. Днём и ночью.

Моё тело ищет её. Жаждет.

Хотя разум продолжает этому противиться.

Я вытираю тело, надеваю что-нибудь удобное и сажусь на ковёр перед камином. Я почти ничего не ем, только фрукты. На мгновение меня охватывает искушение отнести немного фруктов и Джиллиан. Приезд Ронана, видимо, перечеркнул все её планы, и она не ужинала.

Должно быть, она голодна.

«Если ты хочешь пойти к ней, просто сделай это.

Не надо оправдываться».

Встаю, полный решимости пойти к ней, как вдруг слышу трель мобильного телефона. Пришло сообщение.

Ронан: Проверь электронную почту.

Помня сегодняшний разговор, я делаю это немедленно. Если то, что сказал мне брат, правда, то кто-то ищет информацию обо мне. И уж точно не потому, что хочет познакомиться поближе. Это может быть кто угодно: родственники тех, кого я убил, чтобы отомстить за Рози, враги Рулза, старые товарищи по спецназу, даже люди, связанные с моей семьёй.

В моей жизни так много грязи…

В письме Ронана нет текста, только скриншоты, украденные неизвестно из какого компьютера или архива. Это личное дело некой Шэрон Аллен. Мне не требуется много времени, чтобы сложить два и два и понять, что это сестра Джиллиан, которую она сохранила в своём мобильном телефоне под именем «Шэрон».

Насколько понимаю, ФБР следит за ней уже довольно долгое время. Когда она была ещё подростком, то взломала школьную компьютерную систему, чтобы повысить свои оценки и получить информацию о некоторых своих одноклассниках.

Несмотря на то что её поймали и предупредили, чтобы она оставила это дело, девчонка не могла остановиться. Как только федералы обнаружили, что с ней связались настоящие — опасные — хакеры, то попытались заставить её сотрудничать и предать. Она не согласилась. Менее чем через полгода их родители погибли в автокатастрофе, а сама она растворилась в воздухе, оставив младшую сестру в полном одиночестве. С тех пор Шэрон живёт, переезжая из одной части страны в другую, продавая свой талант тем, кто предложит самую высокую цену и не заботясь о последствиях.

Шэрон Аллен — чёртова сорви голова, как и я. Но, в отличие от меня, она совершенно не умеет играть по правилам. Чем больше читаю её анкету, тем больше понимаю, — она не сможет просто смириться с потерей сестры.

Я возвращаюсь в чат с Ронаном и пишу.

Джейк: Хочешь сказать, это она скачала мой файл?

Несколько мгновений Ронан молчит. Вижу, как он пишет и переписывает ответ на мой вопрос. Его мучают сомнения: и потому, что нет возможности выяснить, действительно ли мной интересовалась сестра Джиллиан, и потому, что мы оба знаем, — Ронан собирается посоветовать мне сделать нечто, совершенно противоречащее его натуре.

Мобильный телефон вибрирует.

Я делаю глубокий вдох и читаю ответ.

Ронан: Избавься от девушки.

Это лучший выбор. Не ищут информацию о человеке, если не хотят его найти или убить. Рано или поздно кто-нибудь выйдет на меня. В лучшем случае это может быть сестра Джиллиан. Но в худшем…

Я закрываю лицо руками, а голоса в моей голове снова начинают кричать. Мне никогда не удавалось прогнать их или забыть всю кровь, которую я пролил после потери Рози. Она умерла не случайно, а из-за меня.

Я не могу рисковать и втягивать Джиллиан в свои разборки, но и избавиться от неё, словно она не имеет значения, тоже не могу.

Потому что она имеет значение, чёрт возьми.

Больше, чем я готов признать.

Глава 22

Джилли

Я просыпаюсь от холода и ощущения, которое мне совсем не нравится. Последние несколько дней вместо того, чтобы видеть во сне преследующего меня офицера Гарретта, мне снится, что нахожусь на берегу озера за домом Джейка. Он там, со мной. Его руки обхватывают моё тело, а тепло его груди обжигает спину.

Но сегодня ночью мне снилось совсем другое, потому что после поцелуя Джейк повернул меня к себе и крепко сжал мою шею.

Любой на моём месте отреагировал бы на это.

Я же, напротив, позволила ему душить себя.

Потому что это было правильно.

Подавив волну паники, я подхожу к окну и выглядываю наружу. Машина Джейка до сих пор стоит во дворе. Странно. Обычно он уезжает до того, как я проснусь, и возвращается поздно вечером. Видимо, визит Ронана вывел его из себя больше, чем я думала.

Прежде чем спуститься вниз, я захожу в ванную комнату и принимаю душ, надеясь, что тёплая вода поможет снять испытываемое напряжение. Джейк купил для меня несколько вещей, но я предпочитаю открыть его гардероб и надеть одну из его рубашек.

Из кухни доносится шум, а также чудесный запах. Выглянув за дверь, я вижу, как Джейк движется у плиты. С голым торсом и взъерошенными волосами, он — неотразимое зрелище. Возможно, если бы я не продолжала злиться на него, я бы позволила себе почувствовать что-то ещё, кроме гнева.

Заметив меня, он перемещает содержимое кастрюли на тарелку и берёт две вилки — одну для меня, другую для себя. Мы едим из одной тарелки и пьём из одного стакана в задумчивом молчании. Джейк не поднимает взгляд. Когда я скрещиваю ноги, то случайно задеваю его ногой. Вместо того чтобы отодвинуться и дать мне пространство, Джейк неподвижно сидит на своём месте. Его голова склонилась над тарелкой, плечи напряжены.

Понимаю, лучше отстраниться, но уже слишком поздно. Этот импозантный мужчина, его тело, покрытое чернилами, теперь часть моих мыслей (и моей жизни). Иногда меня пугает та лёгкость, с которой он вошёл и забрал её у меня. Тогда я напоминаю себе, что могла бы избежать его (не того, чтобы находиться здесь, а что позволила ему завладеть мной).

Только я этого не сделала.

— Что тебя беспокоит? — спрашиваю я.

Конечно, он не отвечает, и я настаиваю.

— Это из-за Ронана? Что он тебе сказал?

Джейк снова молчит. Я протягиваю и накрываю ладонью его руку. Он переводит взгляд на мои пальцы. Ощущаю странное напряжение, что пробегает под его кожей. Он не реагирует не потому, что спокоен, а потому, что сдерживается. Я ласкаю тыльную сторону его руки, и он отшатывается.

Джейк резко встаёт, сбивая стул на пол.

Воздух становится вязким, тяжёлым.

На мгновение я вижу всю тяжесть, что Джейк несёт на себе. Я собираюсь обратиться к нему, но тут звонит мобильный телефон, и Джейк уходит. Вскоре я слышу, как он захлопывает дверь — полагаю, в кабинет — и поворачивает ключ, изолируясь от мира (а может быть, только от меня).

Джейк остаётся дома на весь день, но его словно нет. Из кабинета он выходит только, чтобы перекусить или сходить в туалет. Я слышу, как он ходит взад-вперёд, печатает на компьютере, думает. Несколько раз звонил мобильный телефон, но он не отвечал.

Какое-то время я остаюсь в доме, отдавшись размышлениям и догадкам. И когда атмосфера для меня становится слишком тяжёлой, решаю выйти на улицу. Я подхожу к озеру за домом, снимаю обувь и окунаю ноги в воду. Поскольку солнце палило весь день, вода не такая холодная, как в прошлый раз, почти приятная.

Из-за случившегося со мной в лесу, я избегала общения с природой. И только сейчас поняла, как я была неправа. Находясь здесь, погрузившись в тишину, перемежающуюся с шумом ветра и пением птиц, я могу соприкоснуться с теми частями себя, о которых не подозревала.

День за днём я чувствую, как открывается сердце, мой разум принимает прошлое, а дух парит, летит, как во сне это делает малиновка с моего плеча.

Мне здесь нравится.

Иногда я боюсь признаться в этом, потому что меня тяготит чувство вины, сопровождающее достигнутое внутри спокойствие. Я не перестала хотеть связаться с сестрой или снова стать свободной, и всё же, в каком-то извращённом смысле, я перестала чувствовать себя пленницей.

Клетка, в которую меня посадил Джейк, позволила мне снова обрести себя. Я залечиваю свои раны. Заново открываю свои желания и пристрастия.

Каждый день рисую.

Всегда и только его.

Потому что он всегда рядом. В моей голове.

И я не могу, да и не хочу, его изгонять.

***

Последующие два дня Джейк сидит дома, закрывшись в своём кабинете.

Два дня я слышу, как звонит его мобильный телефон.

Он не отвечает.

Как бы мне ни хотелось, я не спрашиваю его, кто его ищет или что заставило взять отгул на работе. Я просто надеюсь, что когда Джейк почувствует себя готовым, он всё мне расскажет. Не только о своей работе или прошлом, но и о своей жене и о том дне, когда ему вырвали сердце, сделав тем непробиваемым мужчиной, кем он стал сейчас.

А пока я продолжаю находить время для себя и рисовать, теперь уже не дома, а в лесу. Я составила список мест, которые мне нравятся: те, где свет лучше, а атмосфера более расслабляющая. Моё любимое место — берег озера. Сейчас я там и уже готова нанести штриховку углем, когда чувствую, что Джейк приближается.

Было время, когда я поспешила бы прикрыть рисунок, но сейчас просто вытираю щёку тыльной стороной ладони и поворачиваюсь к Джейку лицом. Он садится рядом со мной, ничего не говорит, а его взгляд теряется вдали. Какое-то время я наблюдаю за ним, гадая, о чём он думает.

Затем продолжаю рисовать.

— Мне бы не помешали темперные краски, — говорю я в раздумье. — Для… раскрашивания.

Чувствую себя глупо, говоря это. Ведь темперные краски имеют только одно назначение. Нелепо, что я хочу это объяснить.

Некоторое время Джейк сидит неподвижно, затем протягивает ко мне руку.

— Можно посмотреть?

Испытывая противоречие, прикусываю губу. Он просит показать ему не рисунок, который делаю сейчас, а весь альбом. Если то, что Джейк сказал мне несколько дней назад, правда, то он уже видел мои самые… специфические работы. Я понимаю, что скрывать их от него бессмысленно, но не уверена, что показывать их — хорошая идея. Мои рисунки — это открытая дверь в мой разум. К моим страхам.

К моим желаниям.

И всё же я готова.

Несмотря на то что он ничего мне не рассказал о себе (включая факт женитьбы), я знаю, что могу ему доверять, поэтому и вручаю ему ключ, позволяя заглянуть в меня.

Взяв альбом, Джейк придвигается ближе, касаясь бедром моих ног. Моё сердце начинает биться быстрее. Бумага скрипит, когда он переворачивает листы. Джейк прикасается пальцами к моим рисункам, прослеживая детали, что поражают его сильнее. Больше, чем на телах, его взгляд останавливается на лицах. На интенсивном оттенке, который я придала его глазам, на напряжении, проступающем сквозь складку губ.

— Почему ты продолжаешь рисовать меня?

«Потому, что ты мне нравишься».

Я прогоняю ответ, который так легко возник в голове, и вру.

— Потому что ты меня интригуешь.

Джейк останавливается на одном из немногих рисунков, в которых я доминирую над ним. Он прикасается большим пальцем к моему открытому рту и хмурится, будто борется с чем-то тёмным внутри себя.

И прежде чем заговорить, глубоко вдыхает.

— Ты меня тоже интригуешь.

Это всего лишь шёпот, но его слова имеют силу торнадо. Я отворачиваюсь и шлёпаю по воде, нарушая спокойствие озера.

— И с чего бы это? Ты уже всё обо мне знаешь…

— Нет. Не всё. Я знаю, что ты росла в одиночестве, с огромным грузом на плечах. Знаю, что ты никогда не могла ни на кого положиться, и это подтолкнуло тебя высунуть когти. Я знаю, что у тебя чистая душа и ты хочешь кого-нибудь найти, чтобы любить всем своим существом, но в то же время боишься раскрыть себя. Ты человек, полный света и талантов, но ты не свободна. Только сейчас ты начинаешь становиться свободной… Осознавать свои желания, следовать своим порывам и давать им лицо и имя.

Джейк поднимает лист бумаги и оставляет поверх остальных.

Тема — он сам. Его рот.

Тот самый, которым он доставлял мне удовольствие несколько ночей назад.

Когда он проводит по нему большим пальцем, я краснею.

— Но ведь это не более чем вершина, не так ли? Внутри тебя гораздо больше… Есть тёмные желания. Запретные. Мысли, наполненные ужасом и кровью.

Я стараюсь скрыть напряжение за нервной улыбкой.

— Это то, о чём говорят мои рисунки?

Он поворачивается ко мне.

— Ты не можешь мне лгать, Птичка.

«Мои глаза видят тебя».

Он не говорит вслух, но словно произносит. Я забираю из его рук альбом и закрываю. Обычно мужчины, которые смотрят на меня, видят во мне наивную малолетку с большими сиськами. Мне не нравится, когда меня считают «недалёкой», но это нормально. Япредпочитаю, чтобы меня недооценивали, а не жалели.

Джейк — другой.

Он на меня не смотрит, но он видит.

И, самое главное, он меня не осуждает.

Если я скажу, что представляла, как он пытает офицера, который завёл меня в лес, а потом трахнет меня руками, ещё испачканными его кровью, Джейк не потеряется в бесполезных моральных рассуждениях и не расстроится. Наоборот, возможно, предложит мне свою помощь.

— Мы похожи, ты и я. — Его голос отвлекает меня от мыслей. Он больше не смотрит на меня. Его глаза блуждают за озером и лесом, в местах столь отдалённых, что их невозможно достичь иначе, кроме как мысленно. — Мы оба полны теней и желаний, которых у нас не должно быть.

— Чего ты хочешь?

Он обернулся, чтобы посмотреть на меня. Мои глаза. Мой рот.

Я вижу, как сдерживаясь, он увлажняет губы.

Несколько мгновений я чувствую, как его дыхание танцует по моему лицу. Ощущаю, как интенсивность его желания охватывает меня и тревожит.

«Меня, — я понимаю. — Он хочет меня.

До самой маленькой частички своего существа».

Джейк невесомо касается моего лица, и я думаю, что он на самом деле собирается меня поцеловать. Вместо этого он встаёт, отстраняется и быстро направляется к дому, но, переступив порог, останавливается. В последний раз оборачивается и смотрит на меня. На мгновение я поражена силой его взгляда, каким обещанием наполнены глаза. Он ничего не говорит. Джейк ни о чём меня не спрашивает. Он просто исчезает за дверью.

Внутри меня всё дрожит.

Я нахожусь на перепутье.

Если не последую за ним, всё останется, как есть.

Если я присоединюсь к нему, то ничего не будет как прежде.

«Чего ты хочешь?»

Спросила я Джейка, но лучше было бы спросить саму себя. И не сейчас, а много лет назад.

Вся моя жизнь была одной длинной чередой «не выборов». После смерти родителей я осталась в Сиэтле, потому что так было лучше. Поступила на факультет статистики Вашингтонского университета, потому что сестра сказала мне, что я хорошо разбираюсь в цифрах. Я подала заявление на стажировку в Rules Corporation, потому что это мне посоветовал один из моих профессоров. Я пошла в «Голубые ноты», потому что Мэг умоляла меня туда пойти.

Но что я делала для себя?

Чего я хочу на самом деле?

«Его».

Ответ на этот вопрос поражает меня, как удар в солнечное сплетение.

«Я хочу Джейка».

Это абсурдно. Неправильно. Опасно. Но реально.

Я встаю, а мой этюдник падает на землю. Если не подниму немедленно, грязь испортит мою работу, но мне всё равно, я направляюсь в дом. На стуле под ремнём лежит аккуратно сложенная футболка. Джейк сидит в кресле у камина, джинсы расстёгнуты, на лице мрачное выражение.

Скольжу взглядом по его телу. Широкие плечи. Руки покрыты чернилами. Твёрдый, напряжённый пресс. Брюки растягивает выпуклость.

— Готов поспорить, что ты хотела бы нарисовать меня прямо сейчас.

Его низкий хриплый голос вырывает у меня стон.

«Да».

Мне хочется изобразить Джейка, но ещё я хочу сделать с ним бесчисленное множество других вещей.

И он это знает.

Я приближаюсь медленными, размеренными шагами.

— Ты правда будешь позировать для меня?

Он вдёргивает подбородок, бросая мне вызов.

— Ты можешь лучше, Птичка.

Он снова видит меня насквозь. Джейк знает, — искусство это последнее, о чём сейчас думаю, поэтому я не пытаюсь спрятаться. Жар, взорвавшийся в животе, поднимается, атакуя моё лицо. Я сжимаю подол рубашки между пальцами. Его глаза устремлены вниз, предвкушая момент, когда я сниму её и предстану перед ним обнажённой.

Потому что он знает — так и произойдёт.

Но не сразу. Сейчас я чувствую потребность проскользнуть между его ног. Заглянуть ему в глаза. Прикоснуться к нему. Словно зная это, Джейк меняет своё положение в кресле и наклоняется вперёд, ко мне. Проводит пальцами по задней поверхности моих бёдер, устремляясь к попе. Как только прикасается к моему напряжённому лону, такому влажному, что промокли трусики, Джейк бормочет что-то, чего я не могу понять, но это сотрясает меня изнутри. Глубоко внутри.

— На тебе слишком много одежды.

— Сними с меня.

Его губы кривятся в нахальной улыбке.

— Сними сама.

Сильный, властный мужчина. Он может раздеть меня догола менее чем за три секунды, повалить на пол и бесцеремонно трахнуть. Но Джейк не двигается. Он хочет, чтобы я сама решила, идти ли мне в тени, пляшущие в его глазах, или бежать. Моё сердце бешено бьётся, пока его пальцы впиваются в мою плоть в безмолвной мольбе. Я знаю, что у меня не идеальное тело, но мне всё равно. Когда мужчина обнажил твою душу и принял её, нет смысла скрывать от него остальное.

Я стягиваю трусы и отбрасываю их в сторону на пол. Беру в руки подол рубашки и уже готова поднять его, как слышу звонок его мобильного телефона. Я поворачиваюсь к столику, на котором лежит девайс. Экран направлен вниз, так что я не вижу, кто звонит. Что-то подсказывает, что это тот же самый человек, который звонил ему вчера. И накануне.

— Продолжай, — хрипло приказывает Джейк; его пальцы пробегают по моей коже и погружаются в мои соки. — Мне нравится то, что ты делаешь.

— Разве ты не хочешь посмотреть, кто звонит?

— Сейчас я хочу смотреть на тебя.

Джейк придвигается ближе, пока не касается носом моего живота. Я поднимаю рубашку повыше, чтобы он мог прижаться губами к моей коже. Как только последняя одежда, прикрывающая меня, падает на пол, Джейк прижимает палец к моему пирсингу.

«Круто».

— Джейк!

Меня охватывает такое сильное головокружение, что трясутся ноги. Он вводит в меня палец, затем притягивает меня к себе, к своим ногам. Есть что-то неправильное — но возбуждающее — в том, чтобы лежать обнажённой на мужчине, который одет.

И не просто какой-то мужчина.

Сильный. Властный. Опасный.

Разум умоляет меня отодвинуться, но я не слушаю. Устраиваюсь поудобней на нём и приближаю свой рот к его губам. В последний момент он уклоняется, предлагая мне свой подбородок.

Я сглатываю боль от этого отвергнутого поцелуя и скольжу рукой по его груди к члену. Как только прикасаюсь к нему поверх джинсов, Джейк скрипит зубами и ругается.

Не в силах больше сдерживаться, Джейк подхватывает меня под бёдра и приподнимает. Я не худая женщина и не маленькая. Но он поднимается по лестнице со мной на руках без всяких усилий. И когда бросает меня на кровать, у него даже не сбилось дыхание.

От мысли о том, как долго Джейк сможет продержаться, терзая моё тело, у меня пульсирует внизу живота. Я стону, когда его пальцы ласкают грубее, становятся почти наглыми. Он знает, как прикасаться ко мне, и не скрывает этого.

Когда теряю контроль над собой, Джейк кусает меня за шею, за ухо. Он шепчет, что я прекрасна и он будет трахать меня, пока не поглотит. Я ни на секунду не сомневаюсь, что так и будет.

Я кончу для него.

Спою для него.

Я сделаю всё, что он попросит.

Всё что угодно, лишь бы он меня поцеловал.

Джейк сбрасывает джинсы и берётся за член, прижимает к лону. Проводит головкой по моей влажности, и мы оба ругаемся. Теперь да, у него сбивается дыхание.

— Ты ещё можешь сбежать, — хрипло предлагает он. — Клянусь жизнью: если ты это сделаешь, я не стану тебя преследовать. Но если останешься здесь… — Я вздрагиваю, когда мрачная тень пересекает его взгляд. Он протягивает руку к моему лицу. Ласкает мой нос, очерчивает губы, а затем обхватывает шею. — Тогда я никогда тебя не отпущу.

Его пальцы сжимаются, перехватывая моё дыхание.

«Я никогда тебя не отпущу».

Джейк обещал мне это много раз, но никогда не произносил так, с такой интонацией. Это больше не угроза.

Теперь это обещание.

Успокаиваясь, я расслабляю тело.

И он входит в меня.

Не сразу. Не до основания.

По сантиметру.

Я цепляюсь за его плечи, готовая умолять немедленно сделать меня своей, когда кто-то стучит в дверь. Сначала решаю, что мне это только послышалось. Затем раздаётся ещё один стук. Через минуту снова звонит мобильный телефон.

— Кто это? — спрашиваю встревоженно.

Не могу сказать, что хорошо знаю Ронана, но почти полностью уверена, — это не он. Ронан не похож на человека, который будет стучать или звонить с такой настойчивостью.

Джейк встаёт, поспешно застёгивая джинсы.

— Веди себя тихо и ни в коем случае не спускайся вниз.

Пока он торопливо направляется к двери, я достаю футболку и подхожу к лестнице.

— Что, чёрт возьми, с тобой происходит, Джейк?

Я вздрагиваю. Мне знаком этот голос… Слегка наклонившись, я нахожу подтверждение своим подозрениям. Роберт Рулз, одетый в безупречный костюм-тройку, стоит перед Джейком и пристально смотрит на него сверху вниз.

— Я взял несколько дней отпуска, — оправдывается Джейк.

Тон Рулза становится более жёстким.

— Ты не отвечал на мои звонки.

«Дерьмо». За последние несколько дней я несколько раз слышала, как звонит мобильный телефон Джейка. Если бы знала, что это звонит Рулз, я бы посоветовала ответить. Нельзя игнорировать такого человека и надеяться, что это сойдёт с рук.

— Она здесь, не так ли?

От его вопроса сердце подпрыгивает в горло. Я испуганно отшатываюсь, опасаясь, что Рулз говорит именно обо мне. Рулз хотел, чтобы Джейк убил меня, но он этого не сделал.

Я слышу, как скрипит первая ступенька лестницы, и Джейк произносит единственное, что может остановить Рулза.

— Завтра, — быстро говорит он. — Я вернусь завтра.

Рулз недовольно качает головой.

— Мне этого недостаточно. Я хочу знать, могу ли доверять тебе по-прежнему.

Джейк заметно взволнован.

— Я думал, что уже достаточно доказал свою преданность тебе…

Рулз бросает на него последний взгляд, после чего меняет тему и направляется к входной двери.

— Одевайся. На сегодня у меня есть для тебя работа.

Я жду, что Джейк что-то скажет ему, возразит… Но он спрашивает, нужно ли ему оружие. Не могу услышать, что отвечает Рулз (он стоит слишком далеко), вижу только, как Джейк подхватывает ту же рубашку, которую я сняла, и следует за боссом на улицу.

Вскоре «Лексус», на котором приехал Рулз, исчезает за деревьями. Вместе с Джейком.

ГЛАВА 23

Джейк

Всё складывается совсем нехорошо.

Последнее, что мне нужно, — это чтобы у меня дома появился Рулз и заставил последовать за ним на одну из его грёбаных игр. Между тем что сказал мне Ронан, информацией, которую не могу найти, и конфликтом, разгорающимся внутри меня, я на грани. Даже сидя в кресле, продолжаю постукивать ногой по полу.

Этот конференц-зал — последнее место, где мне хотелось бы оказаться сегодня вечером. Не только потому, что у меня нет никакого желания участвовать в том, что произойдёт, как только приедет Глория, но и потому, что меня убивает мысль о том, что Джиллиан в доме одна.

Что она подумала после моего ухода?

Что я предпочёл ей Рулза? Что она ничего не стоит?

Я едва моргаю, сдерживая гнев.

Уже поздно, Rules Corporation опустела.

Только я. Рулз. И стук каблуков Глории.

Наконец-то она добралась до нас.

Прекрасная, как грех. Не менее соблазнительна. Но холодно играет отведённую ей Рулзом роль.

Обменявшись с ним парой слов, Глория подходит к столу в центре комнаты. Через плечо она бросает на меня напряжённый взгляд. Мы оба знаем, что сейчас произойдёт. Когда Рулз в первый раз попросили нас сделать что-то вне правил, мне это показалось захватывающим. Я согласился, потому что не было причин отказываться, и потому что в этом нуждалось моё тело.

Теперь всё по-другому.

Мои глаза видят Глорию, но разум… он в нескольких милях отсюда.

С Джиллиан.

«Я не могу этого сделать».

Глория элегантным прыжком садится на стол. Она задирает подол и раздвигает ноги, показывая мне своё полностью выбритое лоно, уже блестящее от возбуждения.

— Откинься на локти.

Приказ Рулза звучит резко. Не успевает Глория подчиниться, как он оказывается у неё за спиной, готовый раздеть её ещё больше и предложить мне тело женщины как самое ценное достояние.

«Но это не так».

— Тебе нравится то, что ты видишь? — Руки Рулза легко оглаживают тело Глории. Полную грудь, плоский живот, между бёдер… — Иди сюда, Джейк.

Попробуй.

Он не говорит этого прямо, но я знаю, что хочет именно этого: чтобы я трахнул Глорию у него на глазах. Он сам мог бы это сделать, но больше чем прикасаться Рулзу нравится смотреть. Он из тех, кто любит, чтобы всё было под контролем. Вот почему мы так хорошо ладили: я не хотел думать. А ему нужен человек, который не задаёт вопросов и готов круглосуточно ему потакать.

«Всё ещё так?» — спрашиваю себя, вставая.

«Нет. Уже нет».

И всё же я подхожу к нему.

— Что ты думаешь о моём предложении мира?

Мир? Я взял несколько дней отпуска не потому, что злился на него, а потому, что мне нужно было привести свою жизнь в порядок и разобраться, кто на меня копает.

— Мне не хочется играть, Рулз.

— А трахаться? Джейк, трахаться хочешь?

Нет. Я хочу убраться отсюда. Вернуться к Джиллиан.

И трахнуть её до потери сознания.

Крепко сжимаю кулаки, а на лице Рулза появляется раздражённое выражение. Глория быстро реагирует. Она встаёт и снимает платье. Если не считать каблуков и шелковистых волос, ниспадающих по спине, она обнажена. Она встаёт передо мной на колени, расстёгивает мои джинсы и начинает сосать член. Пока наблюдает за нами, Рулз вдыхает обильную порцию дыма. Он тоже не возбуждён, я вижу это по его глазам. Напротив, он напряжён и нервничает как никогда. Не говоря ни слова, он садится в углу и, скрестив ноги, смотрит на нас.

Глория чертовски хороша. Хотя мои мысли далеко, моё тело начинает поддаваться её ласкам и твердеть. С моих губ срывается разочарованный вздох.

Я хватаю её за волосы и внимательно смотрю на неё.

Мне не нужен её рот, и она тоже.

«Хочу выбраться отсюда».

— Вы можете сделать это лучше, — скучающе говорит Рулз.

Более того, мы можем сделать это быстрее. Резким жестом я поднимаю Глорию и наклоняю на стол. Я ещё не совсем твёрдый, но как только вхожу в неё, она вскрикивает. Я был неаккуратен. Бля, она этого не заслуживает.

И всё же я начинаю яростно трахать её. Глория отводит руки назад, а стоны становятся всё громче и громче. Она цепляется за меня, царапает.

У Глории стройное, но сильное тело.

Я знаю, что она выдержит всё.

Боль. Насилие. Злость.

Кончаю в неё с хриплым, отчаянным стоном. На мгновение я уже не там, а дома. Я цепляюсь за бёдра Глории, представляя, что они принадлежат Джиллиан.

«Избавься от неё».

Слова Ронана эхом отдаются в моём сознании. Я не хотел слушать его, когда он говорил, что, защищая коррумпированного, связанного с мафией сенатора, я подвергаю себя опасности, и даже когда он предлагал мне не искать тех, кто причинил вред Рози. Может, мне стоит прислушаться к нему сейчас, пока я не погубил Джиллиан, как погубил Рози.

Но я просто не хочу.

Глория шевелится подо мной, возвращая меня к реальности. Я слышу, как Рулз что-то говорит, но он обращается не к нам. Он разговаривает по телефону. Когда оборачиваюсь, то вижу, как он яростно мастурбирует. Внезапно мобильный телефон выскальзывает у него из рук. Он откидывает голову назад и кончает с хриплым стоном.

Странно видеть, как он наслаждается собой. Обычно ему нравится наблюдать за нами, но при нас он никогда не выпускает пар. Я обмениваюсь растерянным взглядом с Глорией, которая удивлена не меньше меня. На мгновение мы не слышим ничего, кроме тяжёлого дыхания Рулза.

Как только Глория поднимается на ноги, он приходит в себя. Рулз застёгивает брюки и берёт в руки мобильный телефон. Его галстук завязан криво, рубашка испачкана. За многие годы работы я никогда не видел Рулза таким неопрятным.

Его рот искривляется в отвращении.

— Одевайтесь и уходите. Шоу окончено.

Как только Рулз выходит за дверь, Глория берёт и надевает платье, затем помогает мне заправить член обратно в брюки и застёгивает джинсы. Я смотрю, как её ловкие пальцы заботятся обо мне. Она должна думать о себе, а не о мужчине, который трахнул её так сильно, что причинил боль, но вместо этого она ободряюще улыбается мне.

Теперь это она. А не шлюха, готовая потакать любой, даже самой грязной прихоти Рулза.

— Было… странно, — размышляет она.

— Так всегда бывает, когда в деле Рулз. — Я протягиваю ей пачку салфеток, которыми она вытирает мою сперму со своих бёдер. — Тебя подвезти?

Я приехал не на своей машине, но после того, что он заставил меня сделать, Рулз не будет возражать, если я возьму одну из машин компании. Глория не улыбается мне, а скорее кривит губы в гримасе.

— Да, спасибо. Ты, правда, окажешь мне услугу!

Я незаметно наблюдаю за ней, чтобы не смущать.

— Я сделал тебе больно?

Она откидывает голову назад, позволяя себе рассмеяться. Мне всегда нравился звук её голоса; тот факт, что, несмотря на то, что жизнь обошлась с ней как с дерьмом, Глория никогда не теряла своей миловидности и позитива.

— У тебя самый большой член, который я когда-либо видела, Джейк. Неважно, злишься ты на мир или нет, после общения с тобой женщина всегда будет ходить немного смешно.

Словно в подтверждение своих слов, она делает вид, что покачивается на каблуках. Я почёсываю шею, заметно смущаясь.

— Прости.

Она качает головой смеясь.

— Ты ведь знаешь, не так ли?

— Что?

— Из всех моих клиентов ты самый странный.

Я смотрю на неё с укоризной.

— Я не твой клиент.

И она не шлюха. Она только притворяется ею, потому что убеждена, — у неё нет выбора.

— Верно, — соглашается она, постукивая пальцем по губам. Странно думать, что всего минуту назад они были вокруг моего члена, а Рулз наблюдал за нами. — Мы… а кто мы, Джейк? Друзья?

— Коллеги, — поправляю я. Мы оба на службе у Рулза, хотя и по разным причинам. Она — потому что поклялась делать всё, что он захочет, в обмен на защиту от жестокого бывшего. Я — потому что Рулз спас меня от тюрьмы, а я, в свою очередь, взял на себя обязанность защищать его интересы.

Внезапно я чувствую, как что-то тёплое оседает на уровне моего сердца. Это рука Глории.

— Ты напряжён.

— Немного.

— Из-за того, что произошло сегодня вечером?

— Не только.

Она наклоняет голову в сторону, наблюдая за мной.

— Рулз сказал мне, что ты встречаешься с женщиной. — Она подходит ближе, и сердце начинает учащённо биться. — Он спросил, не я ли это, та женщина.

— И что ты ему ответила?

Она обходит меня, её рука скользит от груди к плечу, а затем вниз, к промежности моих брюк.

— Что я не в курсе.

Я хватаю её за запястье, останавливая.

— Что ты хочешь сделать, Глория?

Её пальцы едва шевелятся, поглаживая меня.

— Я знаю, ты злишься, потому что тебе не понравилось то, что Рулз заставил тебя сделать. Я просто хочу, чтобы ты успокоился и забыл о том, что только что произошло… Может, заменив это чем-то более… приятным.

Я чувствую, как её губы касаются моей шеи, и её аромат, такой сладкий и желанный, окутывает меня. Глория — женщина. Настоящая женщина. Зрелая. Независимая. Чувственная. Она не имеет ничего общего с той невежественной девчонкой, которую поселил в своём доме, но её внимание не имеет на меня ни малейшего эффекта.

— Глория, я не могу этого сделать.

— Что? Трахаться по указке Рулза или трахаться со мной?

«И то и другое».

Я мягко отстраняю её.

— Ты не должна так себя растрачивать.

Её рот продолжает улыбаться мне, в то время как в глазах появляются тени, которые мне слишком хорошо знакомы.

— Я не делаю этого со всеми. С тобой всё по-другому.

Я поднимаю бровь.

— Потому что мы друзья?

Она отводит взгляд от меня и вздыхает, снова качая головой. Я тоже вздыхаю, прежде чем снова заговорить с ней.

— Твой сын ждёт тебя. Если мы уйдём быстро, ты сможешь застать его ещё бодрым.

— Это правда. Ты всегда такой заботливый, Джейк. Рулз, по-своему тоже. Мне повезло, что вы есть в моей жизни.

Мне хочется напомнить ей, что ни Рулз, ни я — не являемся хорошими людьми, но сомневаюсь, что Глория мне поверит. Насколько я знаю, Глория была только с одним мужчиной. Жестокий парень, который её бил и заставлял терпеть такое же обращение от других монстров вроде него. Я рад, что ей удалось сбежать, даже если этот мужчина, помимо сына, оставил ей шрамы, которые вряд ли позволят ей жить нормальной жизнью.

— Послушай, Джейк. Ты не возражаешь, если я загляну к Рулзу перед уходом? Мне нужно кое-что у него спросить…

— Без проблем. Буду ждать тебя на парковке.

ГЛАВА 24

Джейк

По дороге домой я много думаю.

О Глории. О Джиллиан. И о Рулзе.

До сегодняшнего дня меня никогда не волновало, попросит ли он меня трахаться у него на глазах или прикрывать его ошибки. Теперь всё изменилось. Мало-помалу что-то меняется внутри меня. Тени затихают, охваченные мыслями.

Они такие же густые, как деревья, что проносятся мимо, и такие же тёмные. Когда-то я не был таким мрачным. Когда Рози была жива, я чаще улыбался. В нашем доме никогда не было тишины. Закрывая глаза, я до сих пор могу услышать её смех… Волнение, скрытое в её голосе, когда она сказала, что ждёт ребёнка.

Я нажимаю на педаль газа, прогоняя воспоминания. Наконец я добираюсь до дома. Когда подъезжаю к дому и выхожу, то не удивляюсь ни тому, что свет всё ещё горит, ни тому, что на пороге появляется Джиллиан. Я прохожу мимо неё, не говоря ни слова. Иду на кухню и беру два стакана, которые до краёв наполняю бурбоном, подаренным Рулзом.

Ненавижу пить, но мне это необходимо.

— Ты в порядке?

От волнения, которое слышу в её голосе, тяжесть внутри меня становится только больше. Я не отвечаю. Я просто пододвигаю к ней один из двух стаканов, пока опустошаю свой.

Джиллиан смотрит на него, но не берёт.

— Что именно ты делаешь для Рулза?

— Я защищаю его.

Она наклоняет голову в сторону, наблюдая за мной.

— Это ведь не всё, что ты делаешь?

Она умная девушка. Понимает, что ни один мужчина не нуждается в защите ночью, если только он не планирует совершить что-то ужасное.

«Или аморальное».

Джиллиан делает шаг ближе, но почти сразу же замирает. Её глаза расширяются, когда она улавливает улики и видит меня таким, какой я есть: одежда помята, на шее пятно от помады, на мне запах другой женщины. Я ловлю тот самый момент, когда она понимает, что я сделал, потому что в этот же момент чувствую, как внутри меня что-то ломается.

Скрывая отвращение к себе, я улыбаюсь. Я не должен был ослаблять бдительность и позволять Джиллиан приблизиться ко мне. Я не могу изменить прошлое. Однако она ещё может спастись.

Ей просто нужно держаться от меня подальше.

Я беру бутылку бурбона и подношу к губам, усмехаясь.

— Иди спать, девочка. Сегодня зверь уже насытился.

Она должна ненавидеть меня. Презирать.

Вместо этого её глаза наполняются слезами.

Джиллиан смотрит на меня с таким удручённым выражением лица, что я едва могу дышать. Её губы чуть дрожат. Мне хочется протянуть к ней руки, обнять, но я знаю, что только наврежу ей. Для её блага я должен держаться от неё на расстоянии, даже если придётся смириться с мучительной болью, разрывающей мою грудь.

Джиллиан поворачивается ко мне спиной и уходит, и я ничего не делаю, чтобы остановить её. Слышу, как хлопает входная дверь, как её шаги удаляются всё дальше и дальше. Пока не исчезают.

Между мной и лесом на этот раз она выбрала лес.

Лучше так.

Но это делает чертовски больно.

***

В последующие дни я делаю всё, чтобы держаться от Джиллиан подальше. Рано просыпаюсь и задерживаюсь вне дома столько, сколько могу. Вечером возвращаюсь всё позже и позже. Иногда я слышу, как она рисует в своей комнате, иногда нахожу дом погружённым в полную тишину. Хотя уверен, — она не спит, но она не ищет меня, а я не ищу её.

Я провожу ночи в кабинете, за компьютером. Ронан сказал, что, помимо моего досье, кто-то изучал и его, и Рози. У меня плохое предчувствие, поэтому решаю обратиться за помощью. Я могу выследить, устроить ловушку и пытать. Но я не могу найти человека, который упорно прячется за ширмой. Мне нужна помощь кого-то с очень специфическими навыками.

Однажды Рулз сказал мне, что у Томаса (его правой руки), имеется специфический список имён. Это высококлассные хакеры, которых он время от времени использует для проверки систем безопасности Rules Corporation или разблокировки зашедших в тупик проектов. Совмещать личную и профессиональную жизнь никогда не рекомендуется, но если кто-то за мной следит или шпионит, я не могу использовать свои обычные контакты.

Как только Рулз погружается в дела, я незаметно ускользаю и направляюсь к кабинету Томаса. Стучу в дверь, но он не отвечает. Думаю, его позвали куда-то на встречу или что-то в этом роде. Я всё равно захожу, хотя бы оставить ему сообщение, но замираю, как только переступаю порог.

На его столе всегда был порядок.

Однако сейчас он совершенно пуст.

И это не единственная необычная вещь. Стулья расставлены странным образом. На комоде женская сумка, а на вешалке — пальто цвета пудры. Компьютер включён, но пользователь, который им пользовался, не Томас.

Я вхожу со своими учётными данными в базу данных Rules Corporation и выполняю поиск. Обнаруживаю, что этот профиль был создан несколько дней назад для временного сотрудничества. Я пытаюсь просмотреть профиль специалиста, которому он принадлежит, но безрезультатно, потому как данные засекречены.

Как руководитель службы безопасности я должен иметь доступ ко всему. Пока раздумываю, стоит ли мне напрямую обратиться к Рулзу за разъяснениями, мой телефон начинает звонить. Это Милли, его секретарь.

— Слушаю тебя, Милли.

— Джейк, прости за беспокойство, но мистеру Рулзу нужно, чтобы ты проводил кое-кого до выхода.

— Разве это не может сделать кто-то другой? — фыркаю я.

— Мистер Рулз просил поручить именно тебе. Прежде чем придёшь в приёмную, тебе также следует забрать личные вещи мисс Фостер. Они в кабинете Томаса.

Мой взгляд падает на сумку, которую я уже заметил.

Я сразу понимаю, что женщина, которую Томас устроил в своём кабинете, входит в список «особых» людей, к которым он иногда обращается за помощью. Должно быть, она действительно хороша, если ей разрешили войти в Rules Corporation… И столь же опасна, если Рулз попросил меня проводить её до двери.

— Я буду у тебя через минуту.

Быстро собираю сумку и пальто и направляюсь к Милли. Я вижу, что она разговаривает с женщиной — насколько понимаю, с мисс Фостер. Со спины мисс Фостер выглядит стандартно. У неё среднее телосложение, длинные каштановые волосы и обычная одежда.

У меня не так много времени, поэтому сразу обращаюсь к ней:

— Пройдите со мной, мисс.

И едва она поворачивается, тиски сжимают мои внутренности.

«Твою мать, мисс Фостер».

Я могу узнать это лицо — и эти черты — среди тысячи. Как и предполагал, она хакер, но не только это.

Потому что передо мной Шэрон Аллен.

Сестра Джиллиан.

Глава 25

Джилли

Я не слышала ни шороха, ни как он приблизился.

Но в какой-то момент оборачиваюсь и обнаруживаю его позади себя.

Джейк пристально смотрит на меня.

Моя рука внезапно дрожит. У меня возникает ощущение, что поляна, на которой я уединилась, чтобы порисовать, сложилась сама собой. Я задыхаюсь; не столько от его присутствия, сколько от того, с какой интенсивностью он смотрит на меня.

Последние несколько дней Джейк не возвращался раньше одиннадцати вечера. Сейчас едва ли пять, ещё достаточно светло. Несмотря на то что это неправильно, я не могу удержаться, чтобы не прикусить губу и не посмотреть на него. После той ночи, которую он провёл с Рулзом и женщиной, оставившей на нём свой аромат, мы больше не разговаривали и не пересекались.

Но моё тело совсем не забыло его.

Как только Джейк расстёгивает пиджак и садится передо мной, я чувствую, как набухают соски, а живот согревает дрожь желания. Его ясные голубые глаза изучают меня, словно он может читать меня изнутри. Я чувствую себя обнажённой перед ним. Жутко оттого, что я хочу быть ещё более обнажённой: хочу, чтобы ни на ком из нас не было одежды и мы продолжили заниматься тем, на чём остановились, пока не нагрянул Рулз и не забрал его.

— Расскажи мне о своей сестре.

Я хмурюсь и растерянно смотрю на него.

— Прости что?

— Расскажи мне о своей сестре, — холодно повторяет Джейк.

Ненавижу эту чёртову стену, что он возвёл между нами. Если бы только знала, как это сделать, я бы разрушала её по кирпичику за раз. Успокоившись, я откладываю в сторону рисунок, который делала, и смотрю ему прямо в глаза.

— Расскажи мне о своей жене.

Его лицо не выдаёт никаких эмоций.

Но они есть. Много. Вот почему Джейк сжимает кулаки.

— Ты ступаешь на опасную почву, Птичка.

— Я всегда могу расправить крылья и улететь.

Джейк сжимает рот, сдерживая себя, чтобы не ответить.

Я делаю это за него.

— Ты избегаешь меня уже несколько дней. Ты даже не рассказал, что случилось в ту ночь, когда за тобой приехал Рулз. А теперь ты пришёл сюда, вторгся в моё пространство и требуешь, чтобы я отвечала на твои вопросы, даже не объясняя почему. Знаешь, что я тебе скажу, Джейк? Ты можешь отправляться в ад.

Его взгляд становится тёмным, угрожающим.

— Возможно, мы не поняли друг друга. Я могу получить нужную мне информацию от тебя, а могу выбить из неё.

Заставляю себя прогнать образ крови, который видела под креслом в кабинете. Шэрон может сама о себе позаботиться. ФБР пытается поймать её уже шесть лет. Джейк явно блефует. Если он опустился до разговора со мной, то это потому, что хочет добраться до неё и не смог использовать другие способы.

Задираю подбородок, бросая ему вызов.

— Ты никогда её не найдёшь.

— Она работает на Рулза.

Я недоверчиво моргаю. Он серьёзен. Не лжёт.

— Твоя сестра сейчас в Сиэтле, живёт в твоей квартире, — продолжает он, наклонившись вперёд. — Она наняла частного детектива и проникла в Rules Corporation, чтобы найти тебя, но Рулз узнал и отказался от её услуг. А теперь скажи, насколько хорошо она разбирается в компьютерах?

Я отвожу взгляд, прикусывая губу.

— Довольно хорошо.

«Даже слишком».

— Она может получить доступ к конфиденциальным файлам? Может, к базам данных полиции и ФБР?

Я горько улыбаюсь.

— Без проблем. Чтобы найти меня, Шэрон готова на всё.

Джейк поджимает губы и качает головой, как будто что-то не сходится. Некоторое время он молчит, а затем снова смотрит на меня, его взгляд становится жёстким и угрожающим, как никогда.

— Джиллиан, тебя объявили мёртвой. Её упорный поиск тебя не имеет смысла, ты это понимаешь?

— Это ты не понимаешь, Джейк. Что бы ни случилось, Шэрон никогда не перестанет меня искать.

— Потому что ты её сестра?

— Потому что она знает, что я не умерла.

Джейк чуть прищуривается и смотрит на меня со злостью.

— Объяснись. — Тон ледяной, такой холодный, что я вздрагиваю. Я знаю, о чём он думает. Джейк решил, что я нашла способ общаться с внешним миром без его ведома. Это не так. Я пыталась, снова и снова, но безрезультатно. Он постарался на славу и построил вокруг меня клетку без единой щели, даже если совершил ошибку.

Я поднимаю подбородок, бросая ему вызов.

— Как ты понял, что я боюсь леса?

Он неуверенно смотрит на меня, прежде чем ответить.

— По твоим глазам. Когда я открыл багажник и ты поняла, что находишься в лесу, ты испугалась.

— Это была ошибка. Позволив тебе понять, чего боюсь, я сразу же оказалась в положении ущербной. Вот почему я старалась не выдать других слабостей.

— Что именно ты пытаешься мне сказать?

Мне не следует признаваться. И всё же я говорю.

— У меня навязчивый, огромный, мучительный страх перед огнём. — В его взгляде мелькает понимание. Он никогда не видел, чтобы я подходила к камину, даже в самые холодные ночи. Возможно, полагал, что я хочу держаться подальше от него, но это было не так. — Даже если бы решила покончить с собой, я бы никогда не облила себя бензином и не подожгла. И Шэрон это знает.

Джейк ничего не говорит. Он даже не шевелится. Однако его глаза говорят за него. Он зол. Разочарован. Ранен. Как и я. Несмотря на своё прошлое, я полностью отдалась ему. Я доверяла ему.

И он меня предал.

Мы оба это сделали: я — скрыв от него, что Шэрон продолжит меня искать; он — потому что предпочёл замолчать правду о себе, вместо того, чтобы открыться мне.

Было очевидно, что всё закончится плохо.

Просто не думала насколько плохо.

То, как Джейк смотрит на меня, разрывает на части.

Хочу, чтобы он что-то сказал, закричал. Но вместо этого он резко встаёт на ноги и суёт руку в пиджак. Моё сердце замирает. Я знаю, что он вооружён. И боюсь, что он хочет достать пистолет и закончить работу, которую поручили ему Рулз. Я сжимаюсь, обхватывая голову руками.

Жду, когда он зарядит пистолет. Выстрелит.

Но выстрела не происходит.

Что-то падает на землю рядом с моими ногами.

Открываю глаза и понимаю, — Джейк бросил в меня ключи от машины.

Глубоко внутри меня охватывает озноб.

— Убирайся. — Скрытый гнев в его голосе заставляет меня дрожать. — Возвращайся к своей сестре или к кому угодно, но никогда больше не переходи мне дорогу, иначе я действительно убью тебя. Я ясно выразился?

Джейк не даёт мне времени для ответа. Он поворачивается ко мне спиной и уходит в дом. И на этот раз закрывает за собой дверь. Фактически захлопывает с силой. Звук такой громкий, что я вздрагиваю, а несколько птиц взлетают.

На какое-то время меня словно парализует, я неподвижно замираю на месте. Затем опускаю взгляд и недоверчиво смотрю на ключи, что лежат у моих ног.

Он освободил меня.

С тех пор как Джейк привёз меня сюда, я мечтала лишь о том, чтобы найти способ уйти. Теперь я могу это сделать. Я могу взять машину, доехать до Сиэтла, найти сестру, написать заявление на Рулза и раствориться в воздухе. У меня есть шанс оставить всё это позади и начать новую жизнь…

И всё же я не хочу так поступать.

Взгляд, которым Джейк одарил меня перед уходом, сжигает изнутри. Всё время, пока я была здесь, он мог делать со мной всё, что хотел. У него были десятки возможностей убить меня, трахнуть или пытать.

Но ничего из этого он не сделал.

«Ты ничего ему не должна».

Я поднимаю ключи и крепко сжимаю их в ладони. Мои лёгкие настолько сжаты, что каждый вдох причиняет боль. Я вскакиваю на ноги, дохожу до его машины и сажусь на водительское сиденье. Внутри — его аромат. Тот самый, который я искала каждую из последних ночей, когда не могла уснуть. Я начинаю заводить машину…

Но в последний момент останавливаюсь.

«Я не могу этого сделать».

Если я уеду сейчас, то никогда больше не увижу Джейка. Я могу вернуть свою прежнюю жизнь. Колледж. Стажировку. Работу.

«Не хочу я этого. Я не хочу ничего из этого».

Это не моя жизнь. Моя жизнь — это мои рисунки, это потеря себя в шуме ветра, свистящего в деревьях, в созерцании мужчины, который за покровом теней скрывает душу, такую чистую, израненную и смелую, что она сумела заговорить со мной.

Наверное, это ошибка. Возможно, я пожалею об этом, но я выхожу из машины и иду в дом. Джейк стоит в конце коридора. Он снял пиджак и галстук. Вместо того чтобы положить их на стул, он бросил всё на пол, что многое говорит о том, насколько он не в себе.

Джейк знает, что я вошла, но не оборачивается, чтобы посмотреть на меня. Он заканчивает расстёгивать рубашку и стягивает её. При виде того, как подёргиваются его мышцы и как плавно двигаются покрывающие их татуировки, у меня пересыхает во рту.

— Шансы выпадают только раз, Джиллиан. — Его тон суров, не допускает никаких возражений или опровержений. — Беги, пока я не передумал.

— Что ты будешь делать, когда я уйду?

Он расстёгивает ремень и сухим жестом выдёргивает из шлеек.

— Приму душ и исчезну на некоторое время.

— Ты сбежишь. — Это не утверждение, а обвинение, в ответ на которое он бросает на меня бескомпромиссный взгляд.

Он расстёгивает брюки и приближается ко мне.

— А что сделаешь ты? Вычеркнешь меня из своей жизни, как сделала с тем, кто изнасиловал тебя в лесу, или позволишь занять его место в твоих кошмарах?

— Всё будет не так, как ты думаешь.

Из его горла вырывается смех — хриплый, жестокий. Джейк подходит ко мне так близко, что прижимает меня к столу. Я чувствую, как край вдавливается мне в бедро. Это больно, но не так сильно, как его взгляд.

— Скажи мне. Расскажешь ли ты своей сестре о том, как зверь забрал тебя против твоей воли и запер в своей клетке, или оставишь всё при себе? — У меня нет времени реагировать. Джейк просовывает руку между моих бёдер, сдёргивает трусики и вводит в меня два пальца. Жёстко. Он склоняет голову, проводит губами по моему виску, шепчет мне на ухо. — Ты скажешь ей, что я заставил тебя петь и что ты умоляла меня трахнуть тебя, или соврёшь? Покажешь ей непристойные рисунки, которыми ты мучила меня несколько дней, или будешь изображать жертву?

Они причиняют мне боль. Его слова. Его пальцы.

— Джейк…

В его глазах мелькает свирепая тень. А голос становится низким, смертоносным.

— Не произноси моё имя.

— Почему?

— Потому что не представляешь, насколько это может быть опасно.

Он убирает из моего тела пальцы и отступает к огню. Меня передёргивает. Джейк берёт щипцы, которыми перекладывает дрова, и оставляет их кончики в пламени. Хотя знаю, что этого не произойдёт, но мысленно вижу, как они раскаляются добела. От страха сердце поднимается в горло, перекрывая дыхание.

— Ты всё ещё хочешь знать, кому принадлежала кровь, которую ты видела под креслом в кабинете?

Я подаюсь к нему кивая.

Джейк шевелит щипцами в пламени, нагревая их сильнее и сильнее.

— Она принадлежала человеку, который убил мою жену.

— Ты его… — Мой голос дрогнул. Я приостанавливаюсь на мгновение, чтобы перевести дыхание. — Ты пытал его огнём?

— Да. — Я закрываю глаза и сжимаю кулаки, чувствуя себя подавленной тенями, что шевелятся внутри него. — Я пытал его огнём, кислотой и всеми инструментами, которые ты видела в моём кабинете, пока мужик не выкрикнул имена всех своих сообщников. Неужели думаешь, что я не смогу сделать то же самое с тобой?

У меня дрожат ноги, но я всё равно делаю шаг вперёд.

— Ты никогда не причинишь мне вреда.

Он вытаскивает щипцы. В них застрял кусок дерева. Целый с одной стороны, а другой конец горит. Джейк протягивает ко мне руку, приближая головешку к моему телу. Моё сердце бешено бьётся. Я чувствую жар, поднимающийся от пламени. Мне страшно. Пот приклеивает волосы на лбу, но я не отстраняюсь.

Джейк стоит того, чтобы заплатить шрамом.

Поэтому я придвигаюсь к нему ближе.

Позади него вздыхает пламя костра, поднимаясь. Ощущаю, как горит лицо, как потеют ладони. Каждый шаг, который приближает меня к нему,делает меня ещё ближе к тому, чего я боюсь больше всего. Я не могу дышать.

— Джейк, — умоляю я.

Он опускает руку, в которой держит щипцы, но остаётся неподвижным.

Пламя отбрасывает странные блики на его тело. Наверняка это лишь моё воображение, но я вижу, как на нём двигаются татуировки, запугивая меня, чтобы я держалась подальше. Именно так я и должна поступить. Мне следует повернуться к нему спиной и убежать. Но вместо этого я ещё больше сокращаю расстояние между нами.

Жар пламени согревает лицо.

Я едва пошатываюсь, готовая упасть.

Джейк протягивает ко мне свободную руку и подхватывает меня.

Он знает обо мне всё. Чего боюсь. Чего хочу.

Он возвращает щипцы на место и притягивает меня к себе, в свои объятия. Крепко прижимает к себе, лаская с нежностью, которую иначе как душераздирающей не назовёшь. Долго прижимает меня к себе, пока моё тело не перестаёт дрожать. Моя душа истекает кровью.

Джейк громко вздыхает, расстроенный.

— Почему ты не можешь уйти?

«Потому, что влюбилась в тебя».

Я осознала это внезапно и самым естественным образом. Когда впервые увидела Джейка, он показался мне прекрасным. Жестокий зверь, заключённый в тело тёмного принца. Теперь я вижу гораздо больше, чем красивое тело. Вижу сложность его души, войну, бушующую внутри него. Мне хочется умиротворить её. Помочь ему избавиться от теней, залечить раны, которые продолжают кровоточить.

Я знаю, что могу это сделать.

Только не одна.

Джейк должен быть со мной.

Делаю глубокий вдох, затем вытягиваю шею и целую его по краю челюсти. Его пальцы едва заметно сжимаются, впиваясь в мою кожу. У него большие и тёплые руки. Как только я приближаюсь к его рту, он задирает подбородок, сопротивляясь мне.

— Я пытался держать тебя на расстоянии, — тихо говорит он. В его голосе столько эмоций, столько мучений. — Но ты продолжала возвращаться ко мне.

— Ничего не могла с собой поделать.

Джейк чуть сжимает челюсти, но потом расслабляет их.

— Я знаю.

В этих двух словах есть всё. Мы оба боролись с силой, которая продолжала толкать нас друг к другу.

Но у нас ничего не получилось.

— Мне жаль, — шепчу я.

— За что?

— За это. — Я приподнимаюсь на носочках и прижимаюсь к его губам. Знаю, что он не хочет меня целовать, но ещё знаю, что он хочет этого всем сердцем — так же, как и я.

Разговоры помогают узнать друг друга.

А молчание помогает чувствовать.

Джейку нужен этот поцелуй так же, как и мне…

Он просто не осознаёт этого.

Как только наши губы встречаются, Джейк издаёт хриплый сдавленный звук. Ему достаточно почувствовать мой вкус, чтобы отбросить все барьеры и унести меня, как река в половодье. Он прижимает меня к себе со всей силой, с отчаянием. Затем хватает за талию, приподнимает и сажает на стол, открывая для себя доступ ко всему моему телу. Его ладони дрожат, касаясь меня повсюду. Я чувствую, как он вздрагивает, вздыхает, будто слишком долго ждал, чтобы почувствовать меня.

Так и есть.

Мне пришлось выдержать огонь, чтобы заполучить Джейка.

Он же боролся с самим собой.

Целуя меня, он продолжает шептать моё имя.

Сначала тихо. Потом всё громче и громче.

Джиллиан. Джиллиан. Джиллиан.

Пока это не превращается в крик в моей голове.

Охваченная безумием, я освобождаю его член. Джейк делает шаг назад, чтобы раздеться. Вижу его обнажённым и не могу не затрепетать.

Огромный. Мощный. Опасный.

Это лишь три прилагательных, которыми я могу описать его.

Потому что Джейк — гораздо больше.

Рискованный. Преданный. Искренний.

Он кладёт руки мне на колени и раздвигает бёдра; я более чем готова к нему. Я так возбуждена, что могу закричать, если он не возьмёт меня прямо сейчас. Он удовлетворяет меня. Входит в меня одним толчком. Внутри лона горит от такого жёсткого проникновения. Я хочу сказать ему, чтобы не спешил, но Джейк снова начинает целовать меня.

Медленно. Неумолимо.

— Тебе это снилось прошлой ночью?

— Нет, — задыхаюсь я между стонами. — Но я мечтала об этом все ночи раньше.

Под моими пальцами его губы изгибаются в довольной улыбке. Он едва замедляет темп, позволяя мне привыкнуть к его присутствию и размерам. Трётся своим носом о мой, вдыхая мой запах.

— У тебя странные сны, Птичка.

— Почему они такие же, как твои?

Он кусает палец, которым я касалась его губ, а затем проводит по нему языком.

— У нас будет целая ночь, чтобы разобраться с моими фантазиями. Теперь я хочу исполнить твои.

Не успеваю я договорить, как он приподнимает меня за бёдра и бросает на диван. Когда его член покидает меня, я разочарованно вздыхаю. Джейк разворачивает меня так, будто я ничего не вешу, затем берёт мои руки и заводит их назад, располагая над моей попой.

— Откройся для меня, — приказывает он.

Бросаю на него быстрый взгляд через плечо. Он стоит позади меня, обнажённый. Голубые глаза сверкают желанием. В кулаке зажат член, пока он ожидает, что сделаю именно то, о чём он попросил.

«Бля».

Десятки раз я мечтала о том, как он овладеет мной, но испытать это в реальности — совсем другое дело. Я выгибаю спину и раздвигаю ягодицы, предлагая себя, как велел. Чувствую, как горит лоно от смущения и жестокости предыдущего вторжения. Мне достаточно услышать его стон, чтобы все следы боли исчезли, а на смену им пришло томительное чувство предвкушения.

— Прекрасная, — шепчет он, лаская мой позвоночник, от шеи до попы. — Идеальная, — говорит хрипло, водя пальцем взад-вперёд внутри меня. Влажные звуки, сопровождающие этот жест, дестабилизируют меня, но не так сильно, как то чувство, которое испытываю, когда Джейк собирает мои волосы в кулак и заставляет запрокинуть голову назад.

Чувствую, как его горячее дыхание танцует на моей потной шее, как член бьётся о внутреннюю поверхность моего бедра. Твёрдый. Горячий.

«Я хочу его».

Хочу его с такой силой и таким отчаянием, что мне становится плохо. Я открываю рот, чтобы сказать ему, чтобы он взял меня, но он просовывает в него палец. На пальце мой вкус. Я тщательно вылизываю, Джейк довольно бормочет, придвигая член всё ближе и ближе к моим складочкам.

Он снова дёргает меня за волосы и входит в меня.

Весь.

— Бл*дь! — кричит он не своим голосом, а голосом зверя, бушующего внутри него. Он почти рычит, когда отстраняется и насаживается снова. И снова.

Ты моя.

Он не говорит этого, но я знаю, что это так. Он повторяет мне это с каждым выпадом, с каждым стоном; каждый раз, когда его пальцы сжимают мои бёдра, а член пульсирует во мне.

Наши тела сразу улавливают друг друга, находят общий ритм, приветствуя это дикое наслаждение, словно мы знакомы вечность. Я никогда ни с кем не занималась любовью. Но я знаю, что это любовь.

Будь это не так, трение между нами не было бы столь совершенным. Наши сердца не бились бы в унисон, а души не вздыхали бы одинаково. Я чувствую, как наслаждение нарастает, постепенно одолевая меня; даже Джейк теряет контроль над собой.

Он ставит ногу на диван, чтобы проникать ещё глубже. Тянет меня за волосы, заставляя повернуться к нему. Посмотреть, как он полностью отдаётся мне. По его виску скатывается капелька пота. Прядь волос прилипла ко лбу, пресс напряжён, а толчки становятся всё более сильными. Мне больно, но именно боль вызывает электрический разряд, который доводит меня до оргазма.

Я кончаю у него на глазах.

Наконец Джейк тоже отпускает себя.

Он кончает внутри меня. Чувствую, как его семя наполняет, клеймит. Покоряет.

Ноги подкашиваются. Я хочу только одного — рухнуть на диван и забыться, но Джейк продолжает крепко прижимать меня к себе; член прочно вошёл в меня, его пальцы впиваются в мою кожу, пока наше дыхание снова не выравнивается. Тогда он помогает мне лечь и убирает волосы с моего лица. Его руки бродят по моему телу. Ласкают грудь. Между бёдер. Он только что кончил, но ещё не насытился мной.

И я тоже.

Я снова хочу его.

Даже больше, чем раньше.

Но по-другому.

Протягиваю руку к его лицу и ласкаю. Джейк наклоняет голову в сторону, целует мою ладонь. Кусает пальцы. Сдерживая меня.

«Это не продлится долго».

Как бы мне этого ни хотелось, нам с Джейком не суждено быть вместе. Он поклоняется смерти, а я — жизни. Ему нужно моё тело, а мне — сердце, которое он потерял в ту ночь, когда умерла его жена. Я не хочу и не могу довольствоваться клеткой, в которую меня запер, или крохами, которые он продолжает мне бросать. Сегодня я решила остаться рядом с ним и полностью отдать себя ему. Но смогу ли я сделать это завтра? Или когда тени, клубящиеся внутри него, заберут его у меня?

Внезапно Джейк встаёт. Я не хочу, чтобы он отвернулся от меня, сожалея о содеянном, поэтому сажусь и протягиваю к нему руку. Он с улыбкой берёт её и снова прижимает меня к себе, к своему тёплому твёрдому телу.

Джейк ведёт меня наверх, в душ, и мы начинаем всё сначала. Рано или поздно он уничтожит меня — это последнее, о чём думаю, прежде чем снова отдаться ему.

И меня это устраивает.

Глава 26

Джейк

Я встал раньше, чем проснулась Джиллиан.

Вышел из дома и побежал. Постепенно пейзаж вокруг меня изменился. Ночь уступила место дню. Местность стала крутой и опасной. Я не обращал внимания на боль в ногах и рёбрах. И не останавливался, пока не оказался на краю обрыва а, оглянувшись, не увидел ничего, кроме деревьев.

Густых, как мучившие меня мысли.

Такие же громкие, как крики, которые я не могу прогнать.

Я упираюсь руками в колени и перевожу дыхание. Испытываю удушье. Словно я нахожусь на дне озера и не могу подняться на поверхность. Шевелю руками, отчаянно пытаясь всплыть, но что-то продолжает меня удерживать.

Нет. Не что-то.

«Рози».

Её улыбка. Её ласки.

Её голос, умоляющий меня спасти её.

«Я не сумел».

Так же, как я не смог остаться в стороне от Джиллиан.

В момент слабости я вспоминаю прошлую ночь. Её обнажённое тело рядом с моим. О том чувстве, которое я испытал, когда Джиллиан положила голову мне на грудь и поцеловала область моего сердца, прежде чем заснуть в моих объятиях.

Я ощутил себя счастливым. Лёгким…

И я испугался.

Вступая в отношения со мной, Рози знала, во что ввязывается. Она была зрелой и ответственной женщиной, с уже сложившейся карьерой и желаниями, схожими с моими. Мы хотели семью, хороший дом, детей…

Джиллиан — её полная противоположность: наивная и страстная девушка с тысячей разных стремлений и всей жизнью впереди, чтобы их осуществить. Часть её души верит в сказки, в то, что улыбка или ласка способны стереть всё зло в мире. Это не так. Если открою ей свою душу, то не верну себя прежнего, а только запятнаю душу Джиллиан.

«Избавься от девушки».

Слова Ронана снова преследуют меня. Я качаю головой, отгоняя их. Я знаю, как было бы правильно поступить.

Но также и то, что я хочу сделать.

Поэтому я выпрямляю спину и снова начинаю бежать.

Прочь от обрыва. В сторону дома.

К ней.

***

— Ох, бля! — Как только он открывает дверь в свой кабинет и обнаруживает, что я сижу на его месте, Томас испуганно вздрагивает. — Какого чёрта ты здесь делаешь?

Я убираю ноги с его стола и приглашаю сесть. Прежде чем сделать это, Томас достаёт из кармана дезинфицирующую салфетку и протирает то место, где я ставил туфли. У него настоящая одержимость чистотой и аккуратностью. Я ни разу не видел, чтобы Томас оставлял предмет не на своём месте или брал в руки тупой карандаш.

Каждое утро, как только приходит в офис, он проверяет, всё ли в точности так, как он оставил накануне вечером. Если отличается, он всё исправляет. Рулз несколько раз говорил мне, что Томас должен так же тщательно одеваться, как организовывает своё пространство, но пока ему это не удаётся.

Сегодня его очки набекрень, один конец галстука намного длиннее другого, а рубашка помята. Томас проводит рукой по волосам, явно чувствуя себя неловко.

— Разве ты не должен быть у Рулза?

— Он задержится сегодня утром.

— Он прислал тебя, чтобы что-то сказать мне?

— Нет. — Я опираюсь локтями на стол, наклоняясь к нему. — Я здесь по личному делу, и буду признателен, если ты ни с кем не будешь говорить об этом. Особенно с Рулзом.

Томас хмурится, наблюдая за мной.

— Слушаю.

— Я знаю, у тебя имеется список очень специфических имён.

Его грудь едва заметно вздрагивает.

— И что с того?

— Я бы хотел его получить.

— Об этом не может быть и речи. Ни у кого нет доступа к моему списку. Даже у Рулза, — замечает он, перефразируя меня. — Если тебе нужно что-то… особенное, можешь спросить у меня.

Я кривлю рот, глядя на него.

— Может, мы не поняли друг друга, парень. Мне не нужен кто-то, кто починит мой компьютер, мне нужен тот, кто может нырнуть в грязь с головой. Мне нужен человек, кому нечего терять и кто готов сделать именно то, что прошу, не задавая вопросов. Я ясно выразился?

Некоторое время Томас остаётся неподвижным, — рот сжат, плечи напряжены. Затем он проводит рукой по своим густым каштановым волосам, взъерошивая их.

— Возможно, я знаю именно такого человека.

— Цена не имеет значения.

Как только заканчиваю фразу, по моему позвоночнику пробегает холодок. Я слышал, как Рулз повторял эти слова десятки раз. Было время, когда, прежде чем принять решение, я обдумывал все «за» и «против», взвешивал стоимость и последствия любого выбора. Четыре года тесного общения с Рулзом привели меня к безрассудству. Ронан предупреждал меня, что так и будет.

Я ему не поверил.

Томас хватает на столе лист бумаги и быстро что-то пишет. Номер телефона, понимаю я. Он не сразу отдаёт мне записку. Складывает её пополам и смотрит мне прямо в глаза.

— Ты должен мне услугу, Джейк. Большую.

Раньше сделки скреплялись рукопожатием или пролитием крови. Теперь всё изменилось. Самые опасные долги заключаются путём обмена информацией. Данные, что Томас сжимает в ладони, обойдутся мне очень дорого. Если бы я мог не просить его об этом, я бы так и сделал.

Но я не могу.

Я протягиваю руку к бумаге. Хватаю лист за один угол и тяну. Томас не отпускает, не сразу.

— Если он спросит тебя, скажи, что тебя послал «Харон». Если спросят другие…

— Я узнал его имя из анонимного источника.

Томас кивает, отдавая мне бумагу.

Он знает, что я не предам его.

А я — что он не предаст меня.

Несмотря на молодость, Томас уже занимает важную должность, поскольку является правой рукой Рулза. Ввязываться в историю, из которой не сможет выбраться и которая может стоить ему карьеры, — последнее, чего он хочет. Вот почему я не попросил его помочь мне лично. Мне нужен человек, кому нечего терять, кто готов докопаться до сути, не боясь того, что он обнаружит, начав копаться в грязи.

Размеренным шагом прогуливаюсь по коридорам Rules Corporation, направляясь в серверную. Коды доступа есть только у троих, и никаких особых мероприятий на сегодня не запланировано, так что я абсолютно уверен, что никто не придёт меня беспокоить. Оказавшись внутри, я закрываю за собой дверь и осматриваюсь.

Как только убеждаюсь, что внутри я один, разворачиваю листок бумаги, который дал мне Томас. Мне достаточно прочитать один раз, чтобы запомнить номер. Ввожу его в одноразовый мобильный телефон, купленный сегодня утром, и начинаю звонок. Телефон звонит, но ответа нет. Не то чтобы я ожидал чего-то другого. Особенные люди редко отвечают с первой попытки или не убедившись, что это не ловушка.

Я достаю из кармана зажигалку, которой поджигаю записку. Бумага сворачивается сама собой, почти стонет. Проходит всего несколько мгновений, и от этой информации остаётся лишь пепел, а мобильный телефон вибрирует в моих руках.

Пришло сообщение.

Неизвестный: Ты кто?

Джейк: Меня послал Харон. У меня есть для тебя работа.

Неизвестный: Ты можешь заплатить?

Джейк: Сам определишь сумму. Половина сейчас, половина — когда дашь мне то, что я хочу.

Неизвестный: И чего же ты хочешь?

Мои пальцы колеблются, прежде чем ответить. Я хочу знать, кто искал информацию о Ронане, Рози и обо мне, чтобы выяснить, кто за всем этим стоит. Не исключено, что, покопавшись, контакт Томаса раскопает какой-нибудь мой маленький секрет. Я не хочу разжигать его любопытство больше, чем нужно, поэтому уделяю особое внимание выбору слов. Я только закончил ему писать, как мой мобильный телефон — на этот раз официальный — загорелся.

Пришло уведомление.

После того как Рулз вломился в мой дом, я спрятал в его машине маячок. Каждый раз, когда он приближается ко мне на расстояние, превышающее установленный порог, я получаю сигнал тревоги. Открываю карту и определяю его местоположение. Рулз только что припарковался в гараже Rules Corporation. Он отстаёт от своего обычного графика на целых три часа.

В последнее время Рулз какой-то странный. Я понятия не имею, что творится у него в голове, но не хочу давать ему повода подозревать меня, поэтому встаю и направляюсь к его кабинету.

Когда Рулз придёт, хочу, чтобы он застал меня у двери.

Глава 27

Джилли

У меня болит всё.

При каждом шаге чувствую, как болят ноги, как сводит живот.

С тех пор как его встретила, Джейк только и делал, что выводил меня за пределы моих возможностей. Сегодня ночью он снова сделал это: направлял мои руки по своему телу, а рот — по члену. Когда увидела, как он теряет контроль над собой, я испытала настолько сильные эмоции, что грудь словно сжало в тиски. А когда Джейк решил ответить мне тем же, я испытала такое безумное и сильное наслаждение, что мне стало страшно.

Я молила его продолжать, потом остановиться и снова никогда не останавливаться. Он долго целовал меня, прижимал к себе и держал так всю ночь. Я часами надеялась, что он прошепчет мне на ухо, что было невероятно…

Потому что так и было. Бесспорно.

Но Джейк продолжал молчать.

На следующее утро всё исчезло. Его запах на простынях. Тепло его тела позади меня. Рука, которая продолжала касаться моих бёдер, даже когда я спала, словно он не мог от меня оторваться.

Я обнаружила себя голой. Одинокой.

И страдающей от боли.

Я заглянула в его гардероб. На этот раз вместо обычной футболки решила надеть рубашку Джейка. Выбрала светло-голубую из тонкой, лёгкой ткани, очень приятной для моей раскрасневшейся кожи. При каждом движении меня преследовали воспоминания того, что мы разделили.

И всё же, я беру в руки карандаш и рисую не обнажённые тела и объятия, а две руки с переплетёнными пальцами.

***

Когда слышу, как открывается входная дверь, солнце ещё высоко. Я на кухне, готовлю обед, но бегом спешу навстречу, желая снова увидеть Джейка, и резко замираю. Улыбка на моём лице исчезает, как только понимаю, что вошёл не он.

Я подношу руки к груди, прикрываясь, насколько это возможно. Ткань рубашки тоньше, чем у футболок, а моя фигура совсем не неброская. Пока Ронан в шоке смотрит на меня, я не могу удержаться от смущения.

— Ты действительно не такая, — бормочет он.

— Что, прости?

Он потирает подбородок, явно чувствуя себя неловко.

— Не малолетка.

Мне не нравится, как он на меня смотрит. Хотя Джейк ему явно доверяет, я отступаю. Ронан качает головой и поднимает руки в знак капитуляции.

— Прости, я не должен был. Просто не думал, что найду тебя такой. Хотя теперь всё имеет смысл.

— О чём ты?

— Не важно. — Ронан проходит мимо меня и выключает кастрюлю на плите, затем протягивает мне бумажный пакет. — Джейк просил передать тебе это.

Заглянув внутрь, я краснею ещё больше. Помимо джинсов и пары футболок, внутри лежит довольно провокационное нижнее бельё, совершенно непохожее на то, что я ношу.

Ронан прочищает горло, привлекая моё внимание.

— Могу я попросить тебя переодеться, пожалуйста?

Он опускает взгляд в пол, чтобы не смотреть на меня. Очевидно, тот факт, что я полуголая, смутил и его, и меня.

Успокаиваясь, я улыбаюсь.

— Дай мне минутку.

Я быстро поднимаюсь по лестнице. Надеваю нижнее бельё и джинсы. Поскольку футболка, которую мне купил Джейк, очень тесная, я решаю сверху оставить его рубашку. Когда возвращаюсь к Ронану, он стоит в дверях. В одной руке держит мои принадлежности для рисования, а в другой — сумку, в которую собрал всё, что валялось вокруг. Он приветливо улыбается мне, приглашая выйти первой.

— Нам нужно поспешить.

— Куда?

— Ко мне домой. Джейк сказал, что здесь ты больше не в безопасности.

Я отступаю, обнимая себя за плечи.

— Нет. Я не поеду.

Ронан почёсывает затылок.

— Джейк знал, что ты так скажешь, и попросил меня повторить тебе именно такие слова: «Доверься мне, Птичка».

«Птичка»

В мире нет человека, кроме Джейка, кто называл бы меня так. Я не стройная. Не умею ни летать, ни петь. По крайней мере, не в традиционном понимании.

Если Джейк не мог оставить переезд на вечер, значит, всё серьёзно. В машину Ронана я сажусь с бешеным сердцебиением. Мне некомфортно путешествовать в машине с незнакомыми людьми, к тому же у Ронана под курткой странная выпуклость подмышкой. Он вооружён.

Когда он въезжает в лес, меня охватывает тревога. Я чувствую удушье, но не потому, что вокруг меня нет ничего, кроме деревьев. Причина как раз в обратном: я знаю, деревья скоро исчезнут. И тогда ко мне снова вернуться мысли, что мучили меня, пока я жила в Сиэтле.

***

Ронан живёт в десятиэтажном доме в центральном районе. Я никогда здесь не была, хотя этот район мне знаком, потому что у меня был друг отсюда. С рыжими волосами и молочной кожей я чувствую себя немного белой мухой. Большинство мужчин и женщин, которых мы встречаем, — афроамериканцы. Некоторые смотрят на меня с любопытством, другие просто машут Ронану и подмигивают ему.

— Наберись терпения, — говорит он, закрывая за нами дверь. — Давненько я не приводил женщину в свой дом.

— Разве у тебя нет девушки?

Вместо ответа, он улыбается и приглашает рукой следовать за ним по лестнице.

Он живёт в хорошей квартире. Маленькая, простая, но чистая. Помимо небольшой гостиной с кухней, есть спальня с прилегающей ванной. Здесь нет ничего особенного, даже стола. Но всё необходимое на месте.

— Если дашь мне минутку, я перестелю для тебя постель.

Мне достаточно оглядеться, чтобы понять, где бы я хотела расположиться.

— Я бы предпочла спать на диване, если ты не против.

Он пожимает плечами, соглашаясь. Спальня выходит на заднюю стену другого здания, гостиная — на улицу. Вдоль тротуара растут деревья. В отсутствие леса я чувствую потребность держаться ближе к ним.

— Хочешь, я приготовлю или предпочитаешь заказать еду навынос?

— Я бы с удовольствием съела пиццу, если ты не против.

— Хороший выбор. — Подмигивает мне Ронан.

Он берёт телефон и запирается в спальне. Я не настолько наивна, чтобы поверить, что он просто позвонит в пиццерию, поэтому подхожу к двери и пытаюсь подслушать.

Как и предполагала, после заказа еды он звонит и Джейку. Ронан говорит ему, что всё в порядке и я с ним. Он спрашивает Джейка, когда тот приедет за мной, и ответ ему не нравится, потому что обиженно фыркает.

— Ты облажался, брат. Даже хуже, чем с Рози.

Как только слышу это имя, я чувствую, как внутри меня возникает пустота. Рози, должно быть это сестра Ронана, жена Джейка. Он никогда не упоминал о ней, но я не могу ошибаться. Изнурительная эмоция пожирает меня изнутри. Я почти уверена, что это ревность, хотя глупо ревновать к тому, кого больше нет.

Дверь спальни рывком распахивается, заставляя меня подпрыгнуть. Ронан хмурится и недовольно смотрит на меня. Он понял, что я подслушивала его разговор.

Мужчина качает головой и протягивает мне свой телефон.

— Джейк хочет поговорить с тобой. Я собираюсь принять душ до того, как привезут пиццу, так что можешь говорить спокойно. Слушать я не буду.

Как только беру трубку, Ронан запирается в своей комнате. Через некоторое время слышу шум воды в душе и голос Джейка, который спрашивает меня, всё ли в порядке.

— Да, я… — едва запинаюсь из-за смущения. — Всё в порядке. Наверное. А ты?

«Глупая. Глупая. Глупая».

Неужели не могла сказать что-нибудь более умное?

— С Ронаном ты в безопасности, — отвечает он просто.

Джейк такой. Никаких излишеств, никаких громких слов.

Больше всего его волновала моя безопасность. Теперь, когда я с Ронаном, он знает, что ему нечего бояться.

«Ещё одна проблема решена».

Я вздыхаю в смятении.

— Это действительно было необходимо?

Он мгновение колеблется, потом отвечает.

— Сегодня утром меня спрашивал о тебе Рулз. Так что да. Это было необходимо.

Я подношу руку к животу.

— Думаешь, он знает, что ты меня не убил?

— Меня не волнует, что он знает. Главное, чтобы он не добрался до тебя. — Его слова резкие. Они не должны меня растопить, но как только их слышу, то опускаюсь на диван с улыбкой, идущей прямо из сердца.

— Джиллиан…

Я закрываю глаза, и тяжёлый звук его дыхания заполняет пустоту молчания. Я знаю, о чём он думает. Ему неприятно осознавать, что я вдали от него, в опасности.

«Я тоже это ненавижу».

Прошлая ночь изменила всё. Я отдалась Джейку без каких-либо оговорок, и он сделал то же самое, загнав призраков собственного прошлого в угол и открыв сердце чему-то новому. Мне.

— Я бы хотел быть с тобой сейчас, — признаётся он.

Я громко вздыхаю, освобождаясь от своих мыслей.

«Этого хочу и я».

— Если бы ты был здесь, ты бы защитил меня от всего и всех, правда?

— Конечно.

— Но ты бы сделал не только это…

От придушенного бормотания, которое слышу на другом конце линии, у меня сжимается в груди. Я слышу, как скрипит вращающийся стул. Мне нетрудно представить, как Джейк опирается на него всем своим весом, прежде чем полностью посвятить себя мне.

— Скажи мне, где ты.

— Я на диване Ронана. Он сказал, что собирается принять душ и оставить нас наедине для разговора.

— Знаю. — В его голосе слышатся весёлые нотки. — Это я его попросил.

— Зачем?

— Хотел объяснить, что происходит. Но, если честно, сейчас мои мысли уходят в другое русло…

— Мы можем сделать и то и другое.

— Рулз может вызвать меня в любой момент.

— Представляю, как будет позорно, если он застанет тебя с расстёгнутыми брюками и членом в руке.

У Джейка едва заметно учащается дыхание.

Очевидно, мне удалось его удивить.

— Так вот что, по-твоему, я делаю? Думаешь, я мастурбирую, пока думаю о тебе, обнажённой и раздвигающей для меня бёдра?

Я чувствую, что горю. Между бёдер. Лицо.

Ласкаю себя поверх трусиков.

— Продолжай говорить со мной.

— Нет, Птичка. Ты не будешь петь без меня или ласкать себя, думая обо всех непристойностях, которые я сделаю с тобой своим языком, когда мы снова встретимся. — Даже зная, что это его разозлит, я сдвигаю трусы и едва касаюсь пирсинга на клиторе. От возбуждения прикусываю губу. Голос Джейка становится низким, опасным. — Где твои пальчики, детка?

Я трогаю себя сильнее, представляя, что это делает Джейк.

— Внутри. — Я так возбуждена, что почти не могу ответить. — Внутри меня…

— Они будут там и когда мы встретимся в следующий раз?

— Нет. — Я очень близка к оргазму.

— Почему нет, Птичка?

— Там будут твои.

Джейк стонет. И я чувствую их, его пальцы внутри меня. С закрытыми глазами я наблюдаю, как вспыхивает мириад звёзд. Кончаю, шепча его имя и извиваясь на диване в незнакомом мне доме. Джейк ругается, прежде чем дыхание замедляется и у него.

Хотя это бессмысленно, я смеюсь.

Он тоже смеётся. Это прекрасно — звук его смеха.

Джейк делает меня счастливой.

Хотя я знаю, что он меня не видит, я закрываю лицо.

— Обычно я не такая… бурная.

— Мне нравится, что такая ты только со мной.

«Ты мне тоже нравишься, Джейк».

Хочу сказать ему об этом, но вместо этого прикусываю губу.

Всё напряжение, которое витало между нами, исчезло. Однако опасность, нависшая над нашими головами, до сих пор здесь. Я прочищаю горло, пытаясь продолжить разговор с того места, на котором мы остановились.

— Можешь сказать, что происходит?

Джейк задумывается, прежде чем ответить.

— Рулз подозревает, что я не выполнил свой долг и не убил тебя. Я попросил Ронана забрать тебя, потому что боялся, что Рулз прикажет кому-нибудь из своих людей искать тебя в моём доме и закончить работу, но это ещё не всё. Кто-то ищет и меня.

— Кто?

— Не знаю. Я думал, что это твоя сестра, но теперь не уверен. Я связался с одним человеком. Через несколько дней он даст мне необходимую информацию, чтобы пролить свет на это дело, а пока я не хочу подвергать риску тебя.

— Ты оставишь меня с Ронаном, — понимаю я.

— Да. — Не знаю как, но я понимаю, что ему стоит больших усилий признать это. — Я буду жить дальше, как будто никогда тебя не встречал. Буду работать. Буду приходить домой, чтобы поесть и отдохнуть, и буду снова возвращаться в Rules Corporation, чтобы начать всё сначала. — Он делает паузу, прежде чем продолжить. — Птичка, без тебя всё будет по-другому.

«И для меня тоже».

Я потираю лицо одной рукой. Несколько мгновений никто ничего не говорит, затем Джейк решает нарушить молчание.

— Мне нужно идти.

— Мы можем поговорить ещё раз сегодня вечером?

Он мгновение колеблется. Потом вздыхает.

— Я могу попросить Ронана дать тебе телефон, но при одном условии.

— При каком?

Возможно, это просто моё воображение, но мне кажется, что Джейк улыбается.

— Когда мне позвонишь, я хочу, чтобы под простынями ты лежала голая.

Глава 28

Джилли

Рози оказалась совсем не такой, как я ожидала.

Кожа цвета чёрного дерева, стройное, упругое тело и весёлая улыбка. Глядя на фотографию, которую нашла в доме Ронана, я не могу не задаваться вопросом, как Джейк заинтересовался мной после общения с такой, как она. Ведь мы не можем быть более разными! Рози тёмная, с чёрными глазами и волосами. Я бледная, рыжие волосы и зелёные глаза. Она стройная, маленькая, но полна жизни. Я высокая, замкнутая, одинокая.

— Ты ведь никогда её не видела, правда?

Я резко поворачиваюсь к Ронану, появившемуся на пороге. Прежде чем ответить, я тщательно взвешиваю свои слова.

— Я ожидала увидеть её… другой. Не знаю. Больше похожей на меня.

— Рози ни на кого не была похожа. — Он берёт рамку из моих рук и проводит по лицу сестры подушечкой большого пальца. — Меньше всего на меня, а ведь я её брат. И всё же она любила меня. А я любил её.

— Джейк тоже её любил, не так ли?

— Будь иначе, он бы на ней не женился.

Несколько мгновений я задумчиво смотрю на кадр.

Я вступаю на опасную почву. С одной стороны, хочу высказать все вопросы, что вертятся у меня в голове; с другой — я не уверена, что хочу услышать ответы.

Некоторое время я колеблюсь, а потом решаю начать.

— Что ему в ней нравилось?

Ронан вздыхает, затем ставит рамку на место и садится рядом со мной.

— Видишь ли, Джиллиан, если история Рози и Джейка чему-то и научила меня, так это тому, что любовь не имеет ничего общего с разумом. Мы влюбляемся не в характеристики людей, а в то, что они заставляют нас чувствовать.

— С ней он был счастлив?

Губы Ронана изгибаются в ностальгической улыбке, а взгляд устремляется вдаль.

— У Джейка не было хорошего детства. Он последний из пяти детей, самый младший. К тому времени, когда мы познакомились, двое из них умерли от передозировки. Ещё один потерял руку в драке между враждующими бандами, а старшая проводила большую часть времени на улицах, продавая своё тело, чтобы заработать на пропитание.

Ронан делает паузу, а его взгляд устремляется вдаль.

— Когда Джейк вступил в спецназ, он весил вдвое меньше, чем сейчас, но был такого же роста. Он был застенчивым, тихим парнем. Я помню, как спорил, что он не протянет и шести месяцев… — Ронан искоса смотрит на меня и улыбается. — Но я проиграл. Меньше чем за год телосложение Джейка преобразилось, и он стал таким, каким ты его видишь сейчас. Джейк был первым из нас, кого призвали на задание, первым, кого назначили командовать отделением. Он стал лучшим, но не потому, что был самым лучшим или самым большим.

— Тогда почему?

— Он был самым мотивированным. Джейк хотел найти честную работу и забрать свою сестру с улицы, поэтому работал усерднее всех остальных. Каждый вечер, перед тем как заснуть, я слышал, как он повторял: «Поставь цель. Достигни цели». Шаг за шагом он добился всего, чего хотел. Сейчас его сестра живёт на другом конце страны, вышла замуж и живёт вместе с мужем и детьми. Я всегда верил, что, после её спасения увижу его улыбку, но этого не произошло. Пока он не встретил Рози.

Я прижимаю руку к животу, морщась. Слова Ронана ранят, но я не хочу, чтобы он останавливался.

— Что между ними произошло?

— Это была любовь с первого взгляда. Не будь я уверен, что это сделает Рози счастливой, никогда бы не позволил ему прикоснуться к моей младшей сестре. Но всё было серьёзно. История на всю жизнь. Менее чем через полгода после их знакомства он попросил её руки и ушёл из спецназа, чтобы устроиться телохранителем.

— Он хотел изменить свою жизнь ради неё, — понимаю я.

Ронан едва заметно наклоняет голову кивая.

— Долгое время я завидовал их любви. Им было так… легко найти друг друга. Как дышать.

Я же, напротив, совсем не дышала. Как только в моём сознании возник образ Джейка с другой женщиной — той, что способна сделать его по-настоящему счастливым и улыбающимся, — я ощутила удушье. Но самое ужасное произошло позже, когда поняла, что если бы это только вернуло Рози к жизни, я без колебаний готова отступить или броситься в огонь.

Я действительно любила Джейка. Каждую тень. Каждый свет.

Когда наши тела соприкасались, наши души пели, но я ему не подходила.

Я не была Рози.

— Смерть моей сестры изменила Джейка, — неожиданно признаётся Ронан. — Это заставило его смириться с ограничениями своих возможностей, он замкнулся в мире правил, призванных держать других на расстоянии.

«Я не трахаю малолеток.

Этого больше не повторится, Джиллиан».

Мне тоже довелось почувствовать вкус его правил.

А также его опасность.

— А правда, что он пытал того, кто убил Рози?

Ронан вздыхает.

— Понимаю, ты хочешь знать о нём всё, но поверь мне: иногда лучше не знать. И даже не надеяться. Даже если очень этого хотим, есть вещи, которые мы никогда не сможем получить.

Например, проникнуть в сердце мужчины, у которого его больше нет.

Или вернуть к жизни того, кто умер.

Когда я снова поворачиваюсь к Ронану, узел, что сжимал моё горло, ослабевает. Но мои глаза блестят.

Осознанием.

— Он уже не будет таким, как прежде, — понимаю я.

«Джейк не будет любить. Не будет улыбаться. Не будет надеяться».

— Нет, детка.

Я качаю головой, собираю остатки гордости и смотрю в лицо реальности.

— Если я ему не нужна, он должен меня отпустить.

— Именно это он и сделал. — Я моргаю, не в силах понять. Ронан склоняет голову набок и грустно улыбается. — Джейка здесь нет. Он не просил меня приковывать тебя к кровати или каким-либо образом сдерживать. Напротив, он напомнил мне оставить ключ от квартиры в замке, чтобы ты могла выйти, если захочешь. Оставаться здесь и ждать, когда он позвонит, было твоим выбором, как и засыпать, шепча его имя.

Я чувствую, как слёзы бегут по щекам, скатываются вниз и уносят с собой всю ложь, за которой пряталась до сих пор. Правда одна, и она проста. Просто я никак не хотела её принять.

— Если я попытаюсь сбежать, ты не остановишь меня?

— Нет. Но мне будет приятно, если ты решишь остаться.

— Почему?

— Потому что ты исцеляешь сердце моего брата.

***

Тем вечером, в отличие от предыдущего, Джейк мне не позвонил. Не позвонил он и на следующий день, и через день. Тревога, которую я испытываю, проявляется в моих рисунках, они становятся всё темнее и мрачнее.

Ронан пытается занять меня, но каждый раз, когда я поднимаю голову от бумаги, я натыкаюсь на что-то, что заставляет меня задуматься о прежней жизни Джейка и о том, как мало места для меня осталось в его нынешней.

Я понимаю, Джейк работает на Рулза не потому, что ему это нравится, а потому, что вынужден, и он никогда не сможет от него избавиться. Я знаю, Джейк не приедет за мной, потому что не хочет подвергать меня опасности. Именно поэтому я не звоню сестре, хотя знаю, что она меня ищет. Не хочу впутывать Шэрон в то, что со мной происходит, или подвергать её жизнь большему риску, чем уже есть.

В конце концов, так поступают с теми, кого любят. Вы защищаете их. Иногда вставая на их пути, иногда удерживая их на расстоянии.

ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД

В уме я считаю.

«Один. Два…»

— Дай угадаю! — пунктуальная, как всегда, Рози отвечает мне на третьем гудке. Я слышу её смех, хотя в том, что она собирается сказать, нет ничего смешного. — Сегодня ты тоже опоздаешь, да?

Несмотря на то что я уединился, прежде чем ответить, проверяю, один ли я. Я не доверяю ни сенатору Саммеру, ни людям, которые на него работают. Чем меньше они будут знать о моей личной жизни, тем лучше будет для всех.

— Я нужен сенатору, — подтверждаю я.

— Нам ты тоже нужен.

Я улыбаюсь, когда в мыслях возникает образ Рози, нежно поглаживающей свой живот. Её беременность не проходила легко. Некоторые осложнения вынудили Рози почти два месяца лежать в постели и как можно меньше двигаться. Доктор сказал, что худшее уже позади, но посоветовал мне находиться рядом как можно больше. Я так не сделал.

В преддверии выборов сенатор наполнил свою повестку дня обязательствами, а, следовательно, и мою тоже.

— Я обещаю, что возьму несколько дней отпуска, когда родится ребёнок. И буду очень близок к тебе…

— Льюис. — Услышав своё имя, я резко оборачиваюсь. На меня смотрит Оскар Блейк, один из старших сотрудников Саммера. — Сенатор хочет видеть тебя.

Я жестом прошу его подождать, но он качает головой, произнося губами «сейчас». Хотя мне очень жаль, но разговор с Рози я вынужден прервать.

— Мне нужно идти.

— Сначала скажи мне.

Я глубоко вдыхаю. Мужчина, который меня позвал, смотрит на меня.

— Я не один.

— Мистер Льюис, — говорит она с нарочитой обидой. — Ты собираешься заставить меня провести ещё одну ночь в одиночестве в нашей постели. Если не хочешь, чтобы я пошла искать себе компанию, я хочу услышать, как ты это скажешь.

Я поворачиваюсь спиной к мужчине, который смотрит на меня, и понижаю голос.

— Я люблю тебя, Рози.

«Больше, чем можешь себе представить».

Когда заканчиваю разговор и поворачиваюсь к Оскару, продолжаю улыбаться. Я откашливаюсь, возвращая то холодное выражение, которое Блейк привык видеть на моём лице.

— Женщины — это большие проблемы, — комментирует он, идя впереди меня.

Я не хочу привлекать к Рози больше внимания,чем нужно, поэтому не отвечаю. Следую за ним внутрь особняка сенатора, к нему в кабинет. Я не готов ни к зловонию, которое ощущаю при входе, ни к виду трупа Дастина на ковре посреди комнаты. Замечаю пену по бокам рта — признак того, что мужчину отравили. На столе, за которым сидит Саммер, стоят два стакана с виски.

Один наполовину полон, другой пуст.

Не думаю, что это случайность, но не комментирую.

Я просто жду.

— Два с половиной года, — тихо начинает Саммер. — Дастин был моим заместителем в течение двух с половиной лет. Он продержался дольше, чем кто-либо другой. Но он совершил ошибку.

Оскар закрывает за нами дверь.

Саммер подаёт знак, чтобы я сел напротив него.

Я так и делаю.

— Какую ошибку?

Сенатор сцепляет пальцы перед лицом, пристально глядя на меня.

— Он думал, что сможет облапошить меня.

Я воздерживаюсь от того, чтобы сказать, что Дастин уже давно обманывал его, потому что это не моё дело. Я предупреждал Дастина, чтобы он перестал наживаться на работе, которую поручал Саммер своим «друзьям», потому как рано или поздно босс узнает об этом.

Очевидно, он меня не послушал.

— Дастин поставил меня в неприятное положение не только потому, что был моим близким другом, но и потому, что скоро выборы и мне некем его заменить.

Я игнорирую холодок, пробежавший по позвоночнику.

В комнате только я, он и Оскар.

— Оскар знает своё дело, — говорю я.

Но Саммер качает головой.

— Оскар не человек действия.

— Как и Дастин.

— И чем всё закончилось?

«Отравлением», — отвечаю я. Лежит на ковре, который до завтрашнего утра выкинут вместе с телом.

Я сглатываю пустоту.

— Если хочешь, я могу присматривать за людьми, которыми ты себя окружаешь, а также защищать тебя.

Саммер смеётся.

— На самом деле я думал для тебя о чём-то другом, мой дорогой Джейк. За тот год, что вместе работаем, ты оказал мне неоценимую помощь. Мне бы очень хотелось, чтобы ты был не просто телохранителем.

«Не говори. Не надо».

— Я бы хотел, чтобы ты стал моим заместителем. — Я пытаюсь возразить, но он останавливает меня жестом. — Я могу быть очень щедрым для тебя. У твоей жены появится возможность бросить работу. Вы сможете переехать на одну из вилл поблизости, отправить сына в лучшие школы и…

— Я не могу согласиться.

Саммер перебивает, мрачно глядя на меня. Я отказываюсь не только от покровительства и денег сенатора, баллотирующегося на новый срок. Но и от ситуаций, которые могут поставить под угрозу близких мне людей или развратить меня сильнее, чем это удалось за последний год.

Я не хочу умереть, как Дастин, или стать тем, за кого будет стыдно моей жене или сыну. Даже если я согласился работать на него, это не значит, что я готов стать таким же, как он.

Непредсказуемо, но вместо того, чтобы разозлиться или начать настаивать, Саммер улыбается мне и кивает.

— Я понимаю, Джейк. Семья превыше всего. — В том, как он это произносит, есть что-то такое, что заставляет меня содрогнуться. — Однако прежде чем ты отвергнешь моё предложение, я бы хотел, чтобы ты подумал над ним хотя бы одну ночь. Как думаешь, ты сможешь это сделать?

— Конечно, сенатор.

Саммер встаёт и протягивает мне руку, и я без колебаний беру её. Мне не нравится улыбка на его лице, потому что знаю, — она неискренняя. Он занял свою должность не потому, что старался понять других, а потому, что нашёл способ заставить их вести себя так, как хочется ему.

— Увидимся завтра, Джейк.

— Да, — нерешительно подтверждаю я. — Завтра.

Как только сенатор отпускает мою руку, я поворачиваюсь к нему спиной и направляюсь к двери. Оскар открывает её с выражением лица, не предвещающим ничего хорошего.

Но и он ничего не говорит.

Я поспешно выхожу, так как предчувствие того, что сейчас произойдёт что-то ужасное, становится всё более ярким и сильным. Как только прохожу через ворота виллы, я беру телефон и звоню Рози. Уже поздно, возможно, она уже легла спать.

Мобильный телефон ещё в сети.

Я считаю гудки.

Один. Два. Три. Четыре.

Вызов переходит на голосовую почту. И я тону. Неважно, насколько устала или злая, Рози никогда не отвечала позднее третьего гудка. Я резко нажимаю на педаль газа и лечу домой. Свет выключен, но дверь открыта.

— Рози? — немного хрипло зову я.

Она не отвечает.

Я направляюсь в нашу комнату, и в голове отдаются эхом слова сенатора.

«Семья превыше всего».

Нет ни признаков борьбы, ни признаков присутствия чужаков. Всё как обычно. Безделушки, одежда, сложенная на стуле у кровати, расправленные простыни над неподвижным телом моей жены. Я подхожу к прикроватной тумбочке и включаю свет. Глаза Рози закрыты, а на её милом личике застыло безмятежное выражение.

Обычно, как только прихожу домой, я принимаю душ, прежде чем лечь рядом с ней обнажённым. Но не в этот раз. Я обхожу кровать и присоединяюсь к ней. Поднимаю одеяло.

И умираю.

Тело Рози покрыто порезами, а её живот вспорот. Ночная рубашка разорвана в клочья. Над её голой грудью оставили записку, на которой написано только одно слово.

«Завтра».

Глава 29

Джейк

Сиэтл, наши дни.

Я вляпался в грёбаный бедлам.

Как бы ни было неприятно это признавать, но Ронан прав: то, что случилось с Рози, не идёт ни в какое сравнение с тем, что переживаю сейчас. Тогда всё произошло слишком быстро. У меня не было времени подумать, не было времени отреагировать. Теперь же я тщательно выверяю каждый шаг, понимая, что одно неверное движение может стоить мне жизни или, что ещё хуже, поставить под угрозу жизни дорогих мне людей.

Я напрягаюсь, когда мои мысли перелетают к Джиллиан.

После нашего последнего разговора прошла неделя. Ронан сказал мне, что она не потеряла голову. Хотя он дал ей понять, что она вольна уйти, Птичка осталась с ним и продолжает рисовать меня.

Надеюсь, она продержится ещё немного, потому что благодаря информации, которую дал мне контакт Томаса, я близок к тому, чтобы найти тех, кто искал информацию обо мне.

Как только узнал, что скачали не только мой файл, но и файл Рулза, у меня в голове словно зажглась лампочка. Я попросил контакт определить точное время взлома и понял, что это произошло гораздо раньше, чем я думал, то есть примерно в то время, когда Рулз поручил мне собрать информацию по Андерсону.

Очевидно, я недооценил генерального директора Wilson LLC и его стратегические навыки. Пока я шпионил за ним, уверенный, что Андерсон ничего не заметил, он не только заметил меня, но и нанял хакера, чтобы собрать информацию на меня и моего босса. В подтверждение моих предположений — крупный платёж с обоснованием «консалтинг», который Wilson LLC сделала некоему Тецуо Хидэёси.

Копнув глубже, я обнаружил, что Хидэёси связан с мафиозной группировкой, по которой я имел несчастье вести расследование. Их лидер, опасный и беспринципный тип, управляет торговлей людьми из места, расположенного в одном из самых опасных районов Сиэтла.

Никогда бы не подумал, что у такого выдающегося человека, как Андерсон, могут быть такие связи, но, видимо, это действительно правда, — тень есть внутри каждого.

Свои я предпочёл носить на коже, Рулз — скрывает их за улыбкой. Джиллиан превратила их в кошмары, которые мучают её по ночам, а Ронан посвятил свою жизнь борьбе с ними. Он делает это каждое утро, когда входит в полицейский участок, каждый раз, когда выходит на улицу или пытается связаться со мной, прекрасно зная, что я не отвечу и никогда не стану тем, кем был раньше.

Засовываю руки в карманы и двигаюсь дальше.

Я хорошо знаю эту часть города. После смерти Рози я часто бывал в этом районе, потому что здесь полно баров. Когда меня выгоняли из одного, я переходил в другой. Я заходил, пил, затевал драку, меня выгоняли. Я засыпал на тротуаре или в переулке, потом просыпался и начинал всё сначала.

Иногда Ронан находил меня и забирал к себе домой, а иногда всё шло не так хорошо. Если бы желание навредить себе не было вытеснено желанием причинить боль человеку, убившему мою жену, я бы, наверное, умер как придурок, на обочине дороги.

Вместо этого я умру в баре, от рук мафиози, которому я решил бросить вызов, или одного из его приспешников.

На самом деле, квантовый скачок.

Качая головой, я вхожу в двери Key Club. Прохожу по узкому, тесному коридору, прежде чем войти в сам клуб. Внутри дурно пахнет сексом и дымом. Пара танцовщиц заинтересованно смотрит на меня. В отличие от большинства присутствующих, на мне костюм, сшитый на заказ. Я чувствую себя не в своей тарелке, что странно, ведь я не так уж сильно отличаюсь от окружающих меня мужчин.

Подхожу к барной стойке и заказываю пиво, к которому, как уже знаю, не притронусь. Незаметно оглядываюсь вокруг. Я не вижу ни потайных дверей, ни подсобных помещений, ни Хидэёси, ни человека, которому он подчиняется. Вдруг кто-то налетает на меня с такой силой, что я теряю равновесие. Я прижимаюсь к стойке и недовольно смотрю на него. Это высокий, коренастый парень с чёрными волосами и подозрительным взглядом. Он быстро уходит, даже не извинившись.

Что-то не даёт мне покоя. В зале не так уж много народу, чтобы оправдать такой физический контакт.

Разве что...

Я сую руку под пиджак. Мой пистолет исчез. Видимо, меня обезоружил тип, что налетел. Это хороший знак: значит, я близко к тому, кого ищу.

Я сажусь на один из табуретов и жду. Я чувствую несколько движений позади себя. Танцовщицы едва замедляют темп, наблюдая за мной. Я остаюсь сосредоточенным. Чувства начеку. Руки наготове. Даже без оружия я вполне способен защитить себя или убить.

Рядом со мной останавливается высокий, стройный, хорошо одетый мужчина. Хотя это запрещено, он курит.

— Могу я сесть рядом?

Я поднимаю руки.

— Америка — свободная страна.

Он садится на табурет рядом с моим и заказывает крепкий виски, который подают в хрустальном стакане. Ни у кого из других посетителей нет в руках ничего столь дорогого. Только у него. Одного взгляда мне достаточно, чтобы найти подтверждение своим подозрениям: это не Хидэёси, а человек, который его контролирует. Глава всей организации.

Он выдыхает вместе с облаком дыма.

— Я никогда не видел тебя здесь. Что привело тебя в Key Club? Плохой вечер или особое желание?

Глядя на него, я думаю о том, что между боссом мафии и коррумпированным генеральным директором многомиллионной корпорации не так уж много разницы. Они оба хитры, опасны, мстительны. И они ненавидят терять время. Поэтому сразу перехожу к делу.

— Я ищу мужчину.

Он подносит стакан к губам и медленно отпивает содержимое.

— Почему ты думаешь, что я могу его знать?

— Потому что он работает на тебя.

Он поворачивается на табурете так, что оказывается лицом к двери, опираясь локтями на стойку.

— Мистер Льюис, у меня такое чувство, что ты неадекватно оценил ситуацию, в которой оказался. — Кто-то движется позади меня, окружая. Я не удивлён. Если этот человек знает моё имя, то он также знает, на что я способен. Он наклоняет голову в сторону, наблюдая за мной. — Ты серьёзно думаешь, что можешь прийти в мой клуб вооружённым, угрожать моим подчинённым и выйти невредимым?

— Я не ищу неприятностей, просто хочу поговорить.

— Поговорить, да? — Он растягивает губы в настороженной ухмылке.

Осторожными движениями я достаю из внутреннего кармана конверт с деньгами и оставляю его на стойке.

— Я могу заплатить за время, которое ты на меня тратишь.

Увидев конверт, он сразу отводит взгляд. На несколько мгновений его глаза созерцают танцовщиц. На самом деле он не смотрит на них. Он как будто ищет кого-то, но не может найти.

— Знаешь, что продают вон те женщины?

Я бросаю на них быстрый взгляд. Симпатичная брюнетка сошла с платформы, взяла мужчину за руку и ведёт его к туалетам.

— Свои тела? — интересуюсь я.

Он качает головой.

— Тела увядают. Мужчины умирают. Ничто не вечно, кроме обещаний. Обещание запретного удовольствия. Обещание услуги…

Я крепко сжимаю челюсти понимая.

— Так вот чего ты хочешь в обмен на свою помощь? Услугу?

Он улыбается, обнажая белые зубы.

— Ты попал в ад, парень. Неужели ты думал, что сможешь выбраться целым и невредимым?

Я не могу сдержать смех. Конечно, он не может этого знать, но я не цельный уже очень, очень давно. Я забираю конверт и убираю обратно в карман, затем поворачиваюсь на табурете так, чтобы оказаться к нему лицом.

— Человек, которого ищу, носит имя Хидэёси. — Собеседник едва заметно кривит рот, принимая раздражённую позу. — Я готов связать себя с тобой обещанием услуги, если скажешь, где его найти.

Он снова подносит бокал ко рту. На этот раз одного глотка ему недостаточно. Он приканчивает напиток на одном дыхании.

— Ты знаешь, кто такой Ронин, мистер Льюис?

Я мысленно открываю старый ящик и отвечаю.

— Падший самурай.

Он кивает.

— Ронином становятся только в двух случаях: когда умирает твой хозяин или когда ты его предаёшь. Хидэёси нарушил наши правила. Он больше не один из нас. Но я скажу тебе больше: если найдёшь его и приведёшь ко мне, я свяжу себя с тобой долгом услуги.

На мгновение от величины его предложения у меня кружится голова. От слова мафиози не отказываются, даже если цена — жизнь человека.

Несмотря на полный зал, он вынимает из кармана пистолет, который один из его людей стащил у меня, и кладёт оружие на барную стойку на виду у всех. Затем придвигает ствол ко мне. У меня возникает ощущение, что на нас все смотрят. Однако, оглядевшись по сторонам, я не вижу никого, кто бы повернулся в нашу сторону.

И я не удивлён.

Я во владениях Джуна Иноуэ.

Его власть безгранична и неоспорима. Смертоносна.

Даже Рулз, осмелься он переступить порог Key Club, значил бы меньше, чем пыль на ботинках Иноуэ. Я убираю пистолет в кобуру и встаю. Я пробыл в клубе всего несколько минут, но когда выхожу на улицу, всё выглядит по-другому.

Я могу дышать. Думать.

Джун не был вооружён, но он как будто всё время держал меня на мушке. Идти к нему было рискованно, но оно того стоило, потому что теперь всё стало гораздо яснее. Я знаю, что тот, кто нанял Хидэёси, не причинит мне вреда, потому что Андерсон мёртв. Поскольку Хидэёси предал свою «семью», я знаю, что он действовал в одиночку, и когда найду его, защищать его будет некому.

Джун тоже хочет свести с Хидэёси счёты и ищет его. Это лишь вопрос времени, когда он найдёт и убьёт предателя, но я не могу просто сесть в машину и ждать, пока всё уладится само собой, ведь Хидэёси получил информацию не только обо мне, но и о Ронане и Рулзе. Если Джун найдёт Хидэёси первым, вся эта информация окажется у него, а мы останемся незащищёнными.

Я должен найти Хидэёси первым. Но как?

«Точно так же, как он вышел на меня», — понимаю я.

Через Wilson LLC.

Глава 30

Джейк

Существует множество причин, по которым один человек решает убить другого. Месть. Темперамент. Защита. Интерес.

Рулз избавился от Кевина Андерсона не потому, что ненавидел его, а потому, что тот отказался объединить их компании, тем самым увеличивая состояние обоих.

Ставки исчислялись миллионами.

Цена — жизнь только одного человека.

Правильно или нет, но Андерсон умер, а его компания объединилась с Rules Corporation, в результате чего акции взлетели до небес. И Рулз стал управлять вдвое большим количеством людей, удвоив и количество контрактов. Чтобы не сойти с ума, Рулз был вынужден шаг за шагом присоединяться к Wilson LLC и делить своё время между семейной компанией и вновь приобретённой.

В последние недели я чаще вожу его туда, а не в Rules Corporation. Как только мы приезжаем в Wilson LLC, я жду, пока Рулз пожмёт кому-то руки в знак приветствия и закроется в очередном зале для совещаний, и подхожу к секретарю. Я прошу предоставить мне данные тех, кто работал на них в течение последнего года.

Поскольку я руководитель службы безопасности Rules Corporation, в моей просьбе нет ничего необычного. Поэтому секретарь мне потакает.

Я пролистываю имена консультантов, пока не нахожу досье Тецуо Хидэёси. В Rules Corporation принято скрупулёзно проверять того, кто имеет доступ в наши офисы. Досье заводят на всех: стажёров, менеджеров, кто временно работает по контракту и сотрудников. В данном случае ничего подобного сделано не было. Кроме несуществующего адреса и электронной почты, о Хидэёси нет никакой информации.

Если хочу выманить его, то не могу связаться с ним со своего почтового ящика или создать для этого случая новый. Такие профессионалы, как он, действуют, только когда чуют запах денег и не чувствуют опасности.

Вдруг один из мужчин со встречи с Рулзом подходит к секретарше и просит принести им кофе. Прежде чем отправиться готовить напиток, она предлагает принести чашку и мне. Я улыбаюсь ей и благодарю.

Как только девушка исчезает в комнате отдыха, я сажусь за её компьютер и пишу письмо от имени компании Wilson LLC. Я прошу Хидэёси появиться вечером того же дня в парке Керри, под скульптурой Дорис Чейз. Пишу, что у него новая работа и от него потребуется осторожность. Я прошу его не отвечать по электронной почте и не использовать номер компании для получения дополнительной информации, потому что всё будет объяснено ему при встрече.

Сразу после отправки письма я удаляю его из папки «исходящие» и занимаю прежнее место. Когда секретарша возвращается с моим кофе и садится за свой стол, она ничего не замечает и продолжает работать как ни в чём не бывало.

Поднося чашку к губам, я улыбаюсь. Если всё пойдёт так, как я предполагаю, цифровая подпись Wilson LLC приведёт Хидэёси прямо в мою ловушку.

И ко мне…

Жду не дождусь.

***

В кои-то веки я рад, что идёт дождь.

За исключением нескольких прохожих с зонтиками, парк Керри безлюден. Я прихожу на встречу заранее, чтобы разведать обстановку и найти безопасное место, где можно затаиться. Небо необычно серое и холодное, но светлое. Я поднимаю лацкан пальто, укрываясь от ветра и начавшегося дождя.

Хидэёси ещё не пришёл. Сомневаюсь, что смогу создать ещё одну возможность для контакта, поэтому надеюсь, что он не решит отказаться. Проходят минуты. Беспокойство нарастает.

Наконец я замечаю, что кто-то приближается. Мужчина идёт быстро. Через каждые три шага он оборачивается, словно боится, что за ним следят. На нём шарф, закрывающий большую часть лица, и длинное чёрное пальто.

Я едва прищуриваюсь, глядя на него. Контакт Томаса дал мне несколько сведений о нём, включая недавнюю фотографию. В нормальных условиях я бы его узнал, но под таким дождём нелегко разобрать детали. Когда мужчина останавливается рядом со скульптурой Дорис Чейз, я поднимаю руку к пистолету. Он поднимает лицо к фонарному столбу. Это доля секунды.

Но я вижу его.

«Это он».

Я выхожу из своего укрытия и приближаюсь, надвинув шляпу на лицо. Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь перед ним. Нас разделяет всего пара метров. Порыв ветра хлещет дождём ему в лицо. Хидэёси вытирает его руками.

— Ты сказал, что для меня есть работа.

— Верно.

Я сую руку в пальто и хватаюсь за пистолет. Его глаза следят за моими движениями, ожидая, что я вытащу конверт с информацией или первой частью оплаты. Ничего этого у меня в пальто нет.

Пара смеётся, привлекая моё внимание. Они бегут под дождём. Я поворачиваюсь к ним меньше чем на мгновение, чтобы убедиться, что они нас не заметили.

Но это ошибка.

Хидэёси узнает мой профиль и набрасывается на меня, застигнув врасплох. Я чувствую щелчок клинка, а сразу после этого — сильное жжение между рёбрами. Я реагирую инстинктивно, хватаю его за руку и притягиваю к себе. Лезвие проникает всё глубже, дыхание перехватывает. Я хочу достать пистолет, но если я отпущу, он убежит, поэтому я крепко держу его за пальто.

Наши глаза встречаются. Мои — голубые, решительные. Его узкие и вытянутые. Тёмные, как и его волосы. На шее у него я вижу начало татуировки. Я знаю, что это японская идеограмма, потому что видел такой же знак под расстёгнутой рубашкой на шее Джуна.

— Я поймал тебя, — шепчу я.

Коленями, я прижимаю его к небольшой стене, что окружает скульптуру. Он теряет равновесие и оказывается на земле, в грязи. Ударом ноги я отталкиваю нож, которым он меня ранил. Хидэёси пытается подняться, но я быстро возвращаюсь к нему. Ставлю ногу на его грудную клетку и удерживаю на земле. Я достаю пистолет и наконец направляю ствол на него.

— Сейчас ты отвезёшь меня туда, где работаешь, и дашь мне всю информацию, что накопал на меня. — Он так напуган, что едва может покачать головой. — Если ты это сделаешь, даю слово, что не убью тебя. Я отвезу тебя домой и отпущу. Ты меня понял?

Его взгляд быстро бегает. От моих глаз он переходит к ножу в нескольких футах от нас, к руке, которую я держу на животе, а затем снова к моим глазам. Если он надеется, что промедление поможет ему спастись, то сильно ошибается. Он ранил меня, это правда. Но я, конечно, не обладаю его телосложением. Если мне удастся замедлить кровотечение, я продержусь столько, сколько потребуется, чтобы покончить с этим делом.

— Ты должен выбрать, Хидэёси. Я добьюсь своего в любом случае: убью тебя или оставлю в живых. Как ты закончишь эту ночь, зависит только от тебя.

— Х-хорошо…

Я приподнимаю бровь, уставившись на него.

— Что хорошо?

— Я дам тебе то, что ты хочешь.

***

Дом Хидэёси — настоящая золотая жила. Достаточно взглянуть на папки в его компьютере — все они каталогизированы в соответствии с именем человека, чья информация в них содержится, — чтобы понять, почему Джун охотится за ним. С тем, что знает, Хидэёси может шантажировать кого угодно. Политических деятелей. Полицейских. Адвокатов.

Даже самого Джуна.

Прежде чем всё удалить, я сохраняю часть собранной им информации на своём USB-накопителе. Хидэёси бунтует, дёргая за верёвки, которыми я привязал его к стулу.

Я понимаю, почему он так зол. Представляю, сколько лет у него ушло на то, чтобы собрать всю эту информацию. Стирать её одним щелчком — расточительство, но я не могу позволить другим завладеть ею. Закончив, я беру канистру, что принёс с собой, и обливаю бензином всё оборудование Хидэёси. Когда подхожу к нему, он смотрит на меня полными ужаса глазами, испытывая страх, что хочу сжечь и его, вместе со всем остальным.

— Ты… Ты поклялся не убивать меня…

— И не убью, потому что я человек слова. — Я беру с его стола пачку сигарет и засовываю одну ему в рот. Помогаю прикурить. — Но прежде чем отпустить тебя, я хочу, чтобы ты чётко осознал, кому противостоишь.

Его губы едва заметно дрожат. Каким-то образом ему удаётся не выронить сигарету. Я не курю и не пью. Тем не менее, выхватив сигарету у него изо рта, я делаю затяжку.

— Сейчас я отвезу тебя домой. Хорошо?

У Хидэёси расширяются глаза, и он растерянно смотрит на меня. Мы уже в его доме. Но это не тот дом, где я его оставлю.

Я бросаю сигарету на его компьютер и поднимаю тело мужчины, забирая с собой. Когда огонь стирает всё, я запираю Хидэёси в багажнике своей машины. Ночь темна, непроницаема.

Но я не боюсь.

Стараясь перебороть боль в животе, я пересекаю город и увожу Хидэёси туда, где обещал.

Домой.

Вывеска Key Club пристально смотрит на меня издалека, предупреждая. Договор с дьяволом связывает навсегда. Заключив его однажды, невозможно отменить.

И всё же я непреклонно двигаюсь вперёд.

Я останавливаюсь перед клубом и жду. Не проходит и минуты, как кто-то стучит в окно. Несмотря на дождь, я могу различить тёмное пятно на шее мужчины.

«Ещё одна татуировка», — понимаю я. Возможно, та самая идеограмма, которую видел на коже Джуна и Хидэёси.

Мужчина едва заметно шевелит курткой, показывая мне свой пистолет.

— Ты не можешь здесь останавливаться.

— Джун ждёт меня.

Мужчина машет другому, который подходит ко мне с зонтиком. Меня провожают к барной стойке Key Club, где я нахожу Джуна с неизменным хрустальным бокалом, зажатым между тонкими пальцами. Ему достаточно взглянуть на мою измятую одежду и окровавленные руки, чтобы всё понять.

Он кивает бармену, который ставит передо мной хрустальный бокал, похожий на его. Я беру и поднимаю за его здоровье. Джун делает то же самое.

Мы пьём вместе, скрепляя опасный договор.

Договор на крови.

— Я принёс тебе подарок, как и обещал. — На мгновение моё зрение затуманивается. Надеюсь, это из-за того, что я потерял слишком много крови, а не потому, что в мой бокал подлили какое-то странное вещество. Я несколько раз моргаю, прежде чем прийти в себя. — Он в багажнике моей машины.

Джун не кивает, даже не отводит взгляд от моего лица. Но краем глаза я замечаю, как пара мужчин встаёт и выходит из клуба.

— Похоже, я твой должник, Джейк Льюис.

Будь на моём месте Рулз, он бы улыбался, думая о том, как извлечь максимальную выгоду из своего кредита. Я другой. Я привёз Хидэёси сюда не для того, чтобы получить что-то взамен, а для того, чтобы он исчез, и мне не пришлось марать руки. На моих плечах и так лежит слишком много теней; не уверен, что смогу вынести ещё больше.

Хлопает дверь, и я понимаю, что предателя доставили именно туда, где он заслуживает быть. Джун встаёт с улыбкой, которая не предвещает ничего хорошего. Она говорит о крови, пытках, зверских страданиях и мольбах, которым не суждено быть услышанными. Мне знакомо это выражение, потому что в далёкие времена я видел его на собственном лице.

Тени поют, взывая ко мне.

На этот раз я их не слушаю.

Вскакиваю на ноги и, не оглядываясь, выхожу из Key Club. Тело пронзает боль, когда поворачиваю ключ зажигания.

Я заставляю себя не обращать на боль внимания. Выезжаю на дорогу и еду туда, куда мне не следует ехать в таком состоянии…

Единственное место, куда я на самом деле хочу вернуться.

Глава 31

Джилли

Мне нездоровится.

Без звуков леса, которые развеивают мысли, или тела Джейка рядом с моим, я не могу уснуть.

Сегодня вечером тяжелее, чем в другие, меня снедает плохое предчувствие. Возможно, это потому, что идёт дождь, или потому, что приближается годовщина смерти родителей, но я не могу перестать думать о том, что случилось с Джейком.

И в безопасности ли он.

Внезапно в тишине, перемежаемой дождём и лёгким храпом Ронана, я слышу другой шум.

Кто-то идёт по коридору, но как-то странно. Будто кто-то себя тащит…

На мгновение я ничего не слышу, даже дыхания Ронана. Затем что-то ударяется в дверь, заставляя моё сердце заколотиться в горле. Ронан выходит из спальни с пистолетом в руке. Несмотря на дождь, ночь тёплая, поэтому он полуголый. Жестом Ронан показывает мне пригнуться и молчать. Я прячусь за диван-кроватью и наблюдаю, как он осторожными шагами приближается к дверному проёму.

Мы оба слышим приглушённое бормотание, за которым следует звук костяшек пальцев, скользящих по дереву.

Кто-то стоит за дверью.

Ронан рывком распахивает её, пистолет направлен на неосторожного посетителя… Но он быстро отпускает оружие, когда на него падает огромное тело.

Я отшатываюсь в ужасе. У ног гостя и по всему коридору видны пятна крови. Ронан ругается, затем его голос падает до шёпота. Он должен затеряться в темноте ночи или в рёве бури, но это не так, потому что среди множества проклятий я узнаю одно слово.

Всего одно.

Имя, которое переворачивает всё с ног на голову.

Джейк.

Глава 32

Джейк

Когда прихожу в себя, я понимаю, что сумел добраться до квартиры Ронана.

Комната погружена в темноту, но только потому, что занавески задёрнуты. В воздухе витает странный запах: смесь крови и дезинфицирующего средства. У меня болит живот. Проведя по нему пальцами, понимаю, что мне наложили повязку. Я хочу сесть, но сомневаюсь, что смогу сделать это без помощи сильного болеутоляющего.

С придушенным стоном я вытягиваю руки и ощупываю матрас. Как только касаюсь тёплого мягкого тела, что лежит рядом со мной, мне сразу становится легче.

Я переплетаю пальцы с пальцами Джиллиан и вздыхаю, улыбаясь.

— Ты счастливый ублюдок. — Я поворачиваю голову в сторону Ронана, который смотрит на меня, сидя в кресле. Его лицо покоится на сложенных ладонях, взгляд угрюм. — Повезло, потому что был на волосок от смерти. Ублюдок, потому что она не заслуживает всего этого. И ты это знаешь.

Да, я знаю. Но я пытаюсь измениться.

Привести свою жизнь в порядок.

Ради неё.

Я крепче сжимаю руку Джиллиан. Она бормочет во сне. Может быть, я причиняю ей боль, но мне всё равно.

Мне нужно её чувствовать.

— Ты напугал Джиллиан до смерти, понимаешь? — Ронан тихонько смеётся. Мне хочется, чтобы его смех был весёлым, но это просто ещё один способ разрядить напряжение. — Когда ты ворвался сюда, весь в крови, она чуть в обморок не упала. Но самое страшное случилось позже, когда я снял с тебя рубашку и попросил её держать руки на ране, чтобы дать мне возможность обработать тебя. У меня ушло больше часа на то, чтобы отмыть Джиллиан от рвоты и заставить выпить ромашковый чай, в котором я растворил снотворное, чтобы усыпить её.

Внутри меня разрастается чувство вины.

Это ранит. Даже больше, чем нож Хидэёси.

— Всё кончено, — хриплю в оправдание. — Я всё исправил.

— Нет, Джейк. — Тон Ронана необычайно резок. — Может, ты и разобрался с человеком, который тебя преследовал, но с ней ты ни хрена не разобрался.

— Исправлю.

— Как?

Я крепко сжимаю челюсти, запираясь в упрямом молчании. Я хорошо знаю Ронана и понимаю, что он хотел бы от меня услышать, но уйти, пока Джиллиан спит, и оставить её жить своей жизнью — не вариант.

Когда умерла Рози, я поклялся, что больше никогда ни в кого не влюблюсь, и всё же это случилось.

Джиллиан не хотела входить в мой мир.

А я не хотел входить в её.

И всё же мы здесь.

В одном шаге от смерти, в одном шаге от жизни.

— Джейк. — Я поворачиваюсь к Ронану, и сердце сжимается от волнения. Не хочу, чтобы он говорил; чтобы его доводы отняли у меня Джиллиан. — Ты лучше меня знаешь, как это бывает: если их слишком долго держать взаперти, птицы перестают петь. — Он говорит со мной от чистого сердца, как и всегда. Ронан берёт один из этюдников Джиллиан и протягивает тот мне. На первых рисунках мы изображены вместе, то на солнечном пляже, то в лесу, таком же густом, как и мысли, которые я не могу выбросить из головы. — У твоей Птички красивый голос, чистый и яркий. Но он уже угасает…

Дальше рисунки становятся всё более мрачными, почти пугающими. Как будто кто-то украл цвета. Появляются скелеты. Страшные чудовища. Кошмары.

Ронан забирает у меня альбом.

Мой взгляд, однако, остаётся опущенным.

— Ты брат, которого у меня никогда не было. Я хочу, чтобы ты был счастлив, но если хочешь быть с этой девушкой, ты не должен просто «всё исправить». Ты должен отпустить тени, которые носишь в себе, и начать новую жизнь, иначе разрушишь себя и всех вокруг.

Джиллиан переворачивается в постели, бормоча моё имя. Я чувствую, как по позвоночнику пробегает тёплая дрожь, пока она не охватывает и сердце.

Я должен улыбаться, потому что Джиллиан грезит обо мне, но вместо этого испытываю боль.

Потому что это неправильно.

То, что я чувствую.

То, что хочу.

Ронан тяжело вздыхает и встаёт.

— Мне нужно вернуться в участок. Сегодня утром было найдено изуродованное тело азиата, известного своими компьютерными навыками. Учитывая жестокий характер преступления, мой босс хочет, чтобы я помог в расследовании.

— Ронан…

— Полагаю, этот труп не имеет ничего общего с человеком, которого ты искал, не так ли?

Я тяжело вздыхаю, проводя руками по волосам.

— Я этого не делал.

— Надеюсь, что так, — мрачно говорит он. — Не ради тебя, чья кожа самая крепкая из всех, кого знаю. Но ради неё.

Он подходит к входной двери и открывает её. На мгновение, мне кажется, — Ронан готов что-то добавить, но потом он уходит, оставляя меня наедине с Джиллиан — и с выбором, который я больше не могу откладывать.

Отправив Джиллиан к Ронану, я открыл клетку, в которой держал её взаперти. Я всем сердцем надеялся, что она не покинет меня. И она не оставила. Теперь моя очередь.

Если хочу, чтобы она осталась, я должен совершить нечто грандиозное.

Я должен выбрать жизнь вместо смерти.

Я должен выбрать её.

Глава 33

Джилли

Я не могу разлепить веки.

Я не сплю. В сознании. Чувствую, как чьи-то пальцы касаются моей руки, от плеча до локтя. Ощущаю, как его тёплое дыхание скользит по моей шее, как огромное тело — твёрдое и мощное — прижимается ко мне.

Он возбуждён.

Но это не единственное, что я ощущаю. По коже пробегают лёгкие мурашки, делая меня восприимчивой, как никогда. Сердце учащённо бьётся. Мне страшно, потому что в привкусе во рту я улавливаю следы лекарства, которое не принимала.

Чувствую запах крови.

И я вспоминаю.

«Джейк. Нож, всаженный в его тело. Ронан».

— Дыши, Птичка.

Руки, которые ласкали меня, нежно сжимают. Я голая. Не помню, как раздевалась, но это не страшно, потому что Джейк тоже обнажён. Соприкосновение с его телом сразу успокаивает меня.

— Ты в порядке?

Пока говорю, то понимаю, что голос у меня невнятный.

Джейк нежно целует меня в шею.

— Мы будем в порядке.

Что-то скрипит, я не понимаю, снаружи или внутри меня.

Собрав все свои силы, я поднимаю веки, но первое, что вижу, — это не то, что ожидала увидеть. На меня смотрит улыбающееся лицо совсем юной Рози, которая в кадре обнимает Ронана. У меня замирает сердце при мысли о любви, которую Джейк питал — и продолжает питать — к ней.

«Это нехорошо».

Я не должна находиться здесь, в доме её брата, в объятиях мужчины, который любил её больше, чем себя. Я пытаюсь отстраниться, но Джейк крепко удерживает меня за запястье. От прилагаемых усилий он стискивает зубы. Бинты на его груди окрашиваются кровью.

От его попытки успокоить меня, рана снова открылась.

Мой взгляд становится скорбным. Я не подхожу ему; так или иначе, мы всегда причиняем друг другу боль.

— Я должна позвонить Ронану, — шепчу я.

— Нет.

— Тебе нужно сменить повязки, это…

— Останься.

Моё сердце сбивается с ритма. Джейк опустошён. Лицо бледное, светлые волосы закрывают глаза, губы напряжены… Его должен осмотреть врач или хотя бы кто-то, кто знает, как о нём позаботиться.

Вместо этого он хочет меня.

— Иди сюда. Пожалуйста.

В его тоне я улавливаю нежность и хрупкость, которых никогда не ощущала раньше. Он слаб. Усталый. Но не растерян.

Он действительно хочет, чтобы я была рядом с ним.

Поэтому я ложусь рядом. Хочу спросить его о миллионе вещей, например, о том, кто его ранил, почему несколько дней не выходил на связь, возьмёт ли он меня когда-нибудь обратно в лес…

Вместо этого я поднимаю руку и ласкаю его лицо.

— Я испугалась, — признаюсь я надломленным голосом.

Его взгляд не дрогнул.

— Мне тоже было страшно.

— Умереть?

Он закрывает глаза и приближает своё лицо к моему.

— Что никогда больше не смогу поцеловать тебя.

Через мгновение его губы оказываются на моих. Его язык осторожно пробует меня на вкус, а затем проскальзывает внутрь моего рта и овладевает им. Его дыхание врывается в меня. Джейк двигается, чтобы оказаться ближе, и стонет от усилий.

Я не хочу, чтобы он чувствовал боль, поэтому забираюсь на него сверху, растекаясь по его твёрдому телу. Его рука гладит меня по шее, напрягаясь, чтобы не дать мне снова поцеловать его.

— Я хочу посмотреть на тебя, — шепчет он.

Его грубый голос сотрясает меня изнутри, заставляя пульсировать внизу живота. Бросаю обеспокоенный взгляд в сторону спальни Ронана. Джейк сжимает свою хватку, заставляя меня посмотреть на него.

— Мы одни.

Дрожь предвкушения пробегает по моей коже. Я выпрямляю спину и отвожу руки от тела, предлагая себя ему. Чувствую, как его взгляд ласкает меня со всех сторон. Губы, укрытые волосами плечи, упругую, тяжёлую грудь, которую он без колебаний берёт в руки.

Его ладони холодные. Я едва покачиваюсь на нём, сдерживая стон, когда Джейк щиплет меня за соски. Я закрываю глаза, отдаваясь ощущениям.

— О чём ты думаешь?

Его хриплый голос вызывает дрожь.

Я колеблюсь, прежде чем ответить.

— О тебе.

Двумя пальцами он захватывает прядь волос, что сползла мне на грудь, и начинает играть с ней.

— Будь точнее.

Я увлажняю губы.

— О твоих губах на моих, о твоих пальцах, которые…

Резко замираю, когда электрический разряд пронзает мою спину. Вторая рука Джейка находится прямо здесь, между моих бёдер.

Я едва шевелю тазом, двигаясь ему навстречу.

Быстрым жестом Джейк притягивает меня к себе, заставляя ещё шире раздвинуть ноги. У меня нет возможности свести их вместе, нет возможности избежать его прикосновений, которые становятся всё более навязчивыми. Чувствую, как он играет с моим пирсингом и одновременно вводит в меня два пальца.

Грубо, требовательно. Они сразу же возбуждают меня.

— Хорошие девочки не делают пирсинг и татуировки, — шепчет он. — Они не просят неправильных мужчин трахать их пальцами. Но ты не хорошая девочка, правда?

— Нет. — Мои стоны становятся громче.

— А кто ты, Джиллиан?

Несмотря на то что Джейк вцепился мне в волосы и держит мою голову в неестественном положении, я пытаюсь посмотреть на него. Пухлые губы. Голубые, блестящие глаза. Мышцы на его руках напрягаются каждый раз, когда его пальцам удаётся проникнуть глубже; найти то место, которое сводит меня с ума, заставляя парить всё выше и выше.

— Я птичка, — задыхаюсь я. — Твоя Птичка.

Его член дёргается, врезаясь в мою попу. Джейк сжимает челюсти, едва сдерживая сдавленный вздох. Его взгляд останавливается на татуировке на моём плече.

— Моя Птичка, — повторяет убеждённо.

Хватка на моих волосах становится менее болезненной. От затылка его рука перемещается к моему лицу. Он ласкает меня, а затем притягивает к себе и снова целует. При этом он скользит в меня.

Берёт меня. Завершает меня.

Я не готова ни к эмоциям, что охватывают моё сердце, ни к страху, что сжимает живот.

Его пальцы ласкают мою спину.

Я чувствую, как его дыхание наполняет мою грудь, а член лениво движется между моими складками.

Дрожу от удовольствия и страха.

Он внутри меня.

В моём теле. В моей душе.

Мне нужно защищаться от него, от тьмы, которую он несёт… Но вместо этого я цепляюсь за его плечи и двигаю бёдрами, вздыхая каждый раз, когда мне удаётся вобрать его в себя так глубоко, что я чувствую, как его сердце бьётся вместе с моим.

Наслаждение нарастает медленно, окутывая нас.

Внезапно мы перестаём существовать — нас нет ни в квартире Ронана, ни в доме в лесу. Мы не из плоти и крови. Мы — вздохи, взгляды, движения. Мы мир друг друга, и это правильно.

Потому что это прекрасно.

— Джейк… — я задыхаюсь от потрясения.

Я и сама не знаю, что хочу сказать, но он понимает.

Джейк понимает всегда.

Он прижимает ладонь чуть выше моей попы и проталкивает член глубже. Я чувствую, как один из его пальцев собирает мои выделения и проникает в меня сзади. Джейк груб. Я кусаю его рот, прижимаясь к нему так сильно, что царапаю.

Когда нашигрудные клетки трутся друг о друга, в воздухе витает запах крови. Но Джейк не останавливается.

Он трогает меня. Он трахает меня. Целует.

И я пою ему, выкрикивая его имя.

Меня уносит вихрь света. Под моими веками со всех сторон сыплются мириады искр, обжигая.

Огонь захватывает меня. Пожирает.

Но мне не больно.

Совсем наоборот.

В течение нескольких минут я не могу ни говорить, ни думать.

Когда прихожу в себя, и мы смотрим друг на друга, я читаю в нём то же самое, сильное недоумение. Мне хочется снова поцеловать его, обнять, но я не уверена, правильно ли это делать, ведь вместе с ясностью вернулся и разум.

Бинты, что покрывают его тело, пропитаны кровью. Джейк бледен, измождён. Я встаю, чтобы наложить новые повязки, и его удовольствие стекает по моим бёдрам. Я улыбаюсь, потому что счастлива.

Иду за чистыми бинтами, а когда возвращаюсь, глаза Джейка прикрыты, словно он погрузился в глубокий сон. Я наблюдаю за ним несколько мгновений, не решаясь разбудить его, или дать отдохнуть. Я всё ещё в нерешительности, когда его мобильный телефон начинает звонить.

Джейк широко открывает глаза, протягивает руку к пиджаку, который Ронан оставил рядом с кроватью, и отвечает.

— Алло.

Я не слышу, что ему говорят, но вижу, как мрачнеет его лицо.

— Буду меньше чем через полчаса.

Жду, пока он закончит разговор, прежде чем спросить.

— Это был Рулз?

Джейк садится с гримасой.

— Мне нужно идти.

— Ронан сказал, чтобы ты отдохнул хотя бы пару дней.

— Я справлюсь.

— Нет. — Я встаю между ним и одеждой, останавливая его. — Тебе нужно сменить повязку, поесть и поспать.

Он поднимает глаза на меня и хмурится.

— Мне нужно идти.

На этот раз его голос строг. Чтобы не ответить, кусаю губы, но я злюсь. Сильно. Бросаю в него бинты, которые приготовила для перевязки, затем поворачиваюсь к нему спиной и направляюсь в ванную. Я проскальзываю в душ и начинаю нервно тереть между бёдер, стараясь стереть все его следы.

Я замечаю его тень, пока Джейк перемещается по ванной комнате. Он встаёт рядом с раковиной и остаётся там, кажется, бесконечно долго. Наконец Джейк уходит. Он ничего не говорит мне, будто даже не замечает моего присутствия — или как будто ему всё равно.

Я остаюсь в душе столько, сколько могу, пока кожа не начинает болеть. А когда выхожу, обнаруживаю раковину, заляпанную кровью и полную использованных бинтов.

Пар, заполнивший комнату, затуманил зеркало, на котором Джейк написал одно слово.

Останься.

Часть третья

Глава 34

Джилли

— Ты уверена в том, что делаешь?

Мои пальцы едва дрожат, когда я заканчиваю складывать футболку и запихиваю ту в сумку. Ронан смотрит на меня, прислонившись одним плечом к дверному косяку и сложив руки на груди.

Я заставляю себя улыбнуться ему.

— Вы с Джейком довольно странные: желаете одного, а говорите другое.

Несколько ночей назад, рассказав мне историю Джейка и Рози, Ронан попросил меня остаться с его «братом», потому что я «исцеляю ему сердце». Сегодня Ронан, похоже, думает прямо противоположное. С тех пор как вернулся домой и узнал, что Джейк поехал к Рулзу, Ронан стал смотреть на меня с презрением, будто последовать за его братом в дом в лесу означало выбросить на ветер мою жизнь.

Он пожимает плечами, небрежно защищаясь.

— Я просто пытаюсь поступать правильно.

Я отвожу взгляд от его лица, вздыхая.

— Больше половины своей жизни я потратила на то, чтобы поступать правильно, и знаешь, что я обнаружила? Правильные поступки могут заставить чувствовать себя морально правым, но они не делают тебя счастливым.

Я закрываю сумку и несу к двери. Взгляд Ронана становится мрачным. Отстранённым. Он едва заметно кривит рот.

— Так ты уезжаешь с ним?

— Да.

— Потому что он делает тебя счастливой.

Это не вопрос, поэтому не отвечаю. Однако я смотрю на него. У меня такое чувство, что моя речь подействовала на Ронана, потому что его настроение изменилось. Когда он спросил меня, уверена ли я, что хочу уехать с Джейком, он нервничал, тогда как сейчас выглядит почти грустным.

— Всё в порядке?

Он уже собирается ответить мне, когда в дверь входит Джейк. Мы с Ронаном оба проверяем время. Ещё рано; мы ждали его только через два часа.

— У Рулза были обязательства по работе, — объясняет он.

Ронан обеспокоенно смотрит на него.

— И он не взял тебя с собой?

— Очевидно, нет.

— Не очень хороший знак.

— И почему же? — вмешиваюсь я.

Только вчера вечером Джейк вернулся раненым. Он потерял столько крови, что просто чудо, как ему удалось продержаться на ногах весь день. На мой взгляд, то, что Рулзу не требуется присутствие Джейка, имеет только положительные стороны. По тому, как Ронан смотрит на Джейка, я понимаю, что, возможно, это не так.

— Быть с Рулзом опасно, — объясняет Джейк, — но оставаться вне его круга может быть гораздо опаснее. У Рулза нет полумер: ты либо с ним, либо против него. Тот факт, что он не позвал меня, может означать только две вещи: либо он делает что-то, о чём не хочет, чтобы я знал…

— Или он не доверяет тебе, — заключаю я.

Ронан опускает руку мне на плечо, возвращая моё внимание.

— Наверняка он замышляет что-то сомнительное. До меня доходят странные слухи. Говорят, что Рулз готов заплатить крупную сумму тому, кто принесёт ему информацию о женщине, которая работала на него.

— Кто-то, кто предал его? — спрашиваю я.

— Если так, то мы скоро узнаем, потому что на следующем трупе, который найдём, будет стоять его подпись.

От небрежности, с которой Ронан говорит о смерти, у меня сводит желудок. Ноги трясутся. Я ищу глазами что-нибудь, за что можно было бы ухватиться, но Джейк оказывается проворнее. Он обнимает меня за талию и притягивает к себе.

— Пока ты со мной, с тобой ничего не случится.

Я закрываю глаза, отдаваясь низкому, негромкому звуку его голоса. Его губы касаются моего уха и целуют. Я не могу остановить ни вздох, который поднимается к горлу, и ощущение глубокого покоя, которое охватывает моё тело. С ним я в безопасности.

Ронан прочищает горло, прерывая нас.

— Вам нужна комната?

Тело Джейка едва заметно вздрагивает, сотрясаясь от смеха. Он отстраняется от меня, но только чтобы переплести наши пальцы и потянуть меня к двери, где взваливает на плечи мою сумку и уводит из дома Ронана.

Помню, как мечтала именно об этом, когда была маленькой. Огромный, могучий мужчина берёт меня за руку и ведёт туда, где мы сможем остаться вместе навсегда.

Джейк грузит мою сумку в машину, и едва заметная гримаса искажает его лицо. Хотя он изо всех сил старается, чтобы я этого не заметила, я знаю, ему больно. Время от времени я вижу, как он проводит рукой под грудиной. Он дышит как-то странно, будто вдыхание слишком большого количества воздуха сразу стоит ему огромных усилий.

На мгновение я вспоминаю, как он вошёл в квартиру Ронана и рухнул на пол. Кровь была повсюду. На его одежде. На его теле. На плитке в коридоре…

Перевязав его, Ронан всю ночь прибирался.

А меня тошнило.

Подношу руку ко рту, прогоняя чувство тошноты, которое снова меня преследует.

Я не создана для такой жизни.

И не для Джейка.

И всё же, когда Джейк берёт мою руку, крепко сжимая, я не могу удержаться и переплетаю свои пальцы с его.

— Ты не пожалеешь, что осталась со мной, — обещает Джейк.

Я не отвечаю ему. Я просто опускаю голову ему на плечо. И он крепче сжимает мою руку, когда слово, которое он прошептал прошлой ночью, становится криком в моей голове.

«Останься».

Я закрываю глаза, глубоко вдыхая его запах.

Джейк — это много чего. Человек с тяжёлым прошлым. Раненый зверь, у которого жизнь отняла слишком много. Исполнитель опасного монстра, который уже приказывал ему делать ужасные вещи, но в будущем может потребовать ещё больше. Татуировки, покрывающие его кожу, — не эстетическое украшение, а предупреждение. Они гласят: «Подойди ко мне, и ты пропадёшь».

«Я и пропала».

Потому что решила следовать за ним, отказавшись от всего.

И потому что ничуть не жалею об этом.

Когда снова открываю глаза, я больше не вижу уличных фонарей.

Только деревья.

Поворот за поворотом тошнота сменяется совершенно другим чувством: всепроникающий жар, который скользит из моей груди по всему телу, окутывая его.

— Мы дома, — говорит Джейк, паркуясь.

Я знаю, что мы дома. Это мой дом.

И всё же внезапно мне становится нечем дышать.

Глава 35

Джейк

Последние несколько дней Рулз сам не свой.

Он настоял на том, чтобы я продолжил сопровождать его в Rules Corporation, но перестал разговаривать со мной и брать с собой на встречи. Рулз поручил Милли дать мне длинную череду заданий, для выполнения которых потребовалось время, выходящее далеко за пределы рабочего. Всё это создавало ощущение, что босс хочет от меня избавиться.

Не раз Рулз казался мне усталым, нервным, почти незаинтересованным в компании, которой посвятил свою жизнь. Он всегда заперт в своём кабинете, занят телефонными звонками, которые никому не разрешает слушать.

Милли говорит, что во всём виновата женщина, которая его отвергла, но я в этом совершенно не уверен.

Рулз молод, богат и влиятелен. Хотя он любит извращения, у него достаточно харизмы и решительности, чтобы втянуть в свои круги любого, кого он захочет.

Кто, чёрт возьми, может отказаться от такого мужчины?

— Её зовут Шэрон, — говорит мне Милли, улыбаясь.

Я несколько раз моргаю, приходя в себя.

— Кто?

— Женщина, которая довела его до такого состояния. — Подбородком она кивает в сторону кабинета, где находится Рулз. Выражение её лица смягчается, и она кривит губы в мечтательной улыбке. — Он ищет её повсюду.

Я смотрю на Милли в замешательстве, поскольку это имя — Шэрон — вызывает во мне довольно неприятные подозрения.

Я поднимаю бровь.

— Ты говоришь о Шэрон Аллен?

— Я не знаю её фамилии, но знаю, что «Шэрон» — это имя, о котором шепчутся все детективы, что выходят из кабинета Рулза. С начала месяца он уволил восьмерых. Почти по одному в день. — Милли наклоняется вперёд, понижая голос. — Видимо, эту Шэрон трудно найти.

Трудно найти и Шэрон, которую знает Джиллиан, ведь ей удавалось скрываться от ФБР целых шесть лет. Какова вероятность того, что Шэрон, которую ищет Рулз, и сестра Джиллиан — один и тот же человек?

Много. Очень много.

Не в последнюю очередь потому, что, как слышал Ронан, женщина, которую разыскивает Рулз, работала на него.

«Как Шэрон Аллен».

— Одного я не могу понять, — продолжает Милли. — Если Рулза не устроили все его детективы, почему задание найти Шэрон он не дал тебе?

Я плотно сжимаю челюсти, отвечая про себя.

«Потому что не доверяет. Или потому что Рулз что-то подозревает».

В голове прокручиваются события последних нескольких недель. Насколько я знаю, меньше месяца назад Шэрон Аллен вошла в Rules Corporation, чтобы разыскать свою сестру. Всё пошло не так, как она планировала. Она не только ничего не обнаружила, но её разоблачили и выгнали. Теперь Рулз хочет найти её, и, конечно, не потому, что она разбила ему сердце.

Независимо от причин его безумных поисков, один факт остаётся фактом: Шэрон Аллен знает, что её сестра не умерла. Рулз не должен узнать об этом, иначе я буду не единственным, кто будет расплачиваться за последствия своего предательства.

Но и Джиллиан.

Подношу руку к горлу, просовываю палец в узел галстука и ослабляю его. Ронан прав. Я ношу слишком много теней и слишком много врагов. Я достаточно силён, чтобы спать с заряженным пистолетом под подушкой и уничтожить любого, кто осмелится бросить мне вызов, но если мои действия снова приведут к гибели того, кого люблю, я этого не переживу.

Шэрон Аллен — блуждающая мина.

Роберт Рулз — опасный человек.

У меня нет альтернативы. Если хочу сохранить Джиллиан в безопасности — если хочу, чтобы она была со мной, — я не могу просто спрятать её в своём доме и надеяться, что её никто не найдёт.

Мне необходимо раствориться в воздухе вместе с ней.

Проблема в том, что уклониться от слежки такого человека, как Рулз, не так-то просто. У него повсюду глаза и уши.

Если хочу сбежать, я должен сделать это в нужное время.

В тот момент, когда его бдительность будет ослаблена.

Внезапно меня охватывает странное чувство: словно кто-то наблюдает за мной. Когда я поворачиваюсь к кабинету Рулза, то не удивляюсь тому, что он стоит в дверях. Босс пристально смотрит на меня.

«Держи друзей близко, а врагов — ещё ближе».

Милли встаёт. Она подходит к нему и начинает перечислять планы на день. Рулз кивает, но всё это время смотрит только на меня.

Я едва приподнимаю подбородок, отвечая мрачным взглядом.

А он мне улыбается.

Когда зверь загнан в угол, у него нет другого выхода, кроме как напасть. Инстинкт подсказывает мне именно это: наброситься на него и повалить на землю. Я могу это сделать.

Но вместо этого я сжимаю кулаки. Я сопротивляюсь.

Рулз поднимает руку, заставляя Милли замолчать.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, Джейк.

Я становлюсь мрачным.

— Слушаю.

— Найди Томаса и скажи ему, что я хочу с ним поговорить.

Я не задерживаюсь ни на минуту. Поворачиваюсь спиной и ухожу по коридорам Rules Corporation. Пока иду, я заставляю себя выровнять дыхание. Мне нужно успокоиться. Здесь полно камер. Если я потеряю контроль над собой, это только ещё больше подогреет подозрения Рулза, а я не могу этого допустить.

Я оказываюсь перед кабинетом Томаса и даю себе минуту, чтобы разогнать мысли в голове.

Делаю глубокий вдох. Выдох.

Я уже собираюсь постучать, как вдруг слышу что-то странное. Шёпот. Невнятные слова. Всхлипывания. Томас не один. Судя по звукам, он в компании женщины. Она звучит очень расстроенно, возможно, даже плачет.

И она боится.

Я вхожу без стука, мой взгляд как никогда решителен. Кармен резко поднимает голову и поворачивается ко мне. Она сидит на стуле, а Томас стоит перед ней на коленях. В руке у него платок. Полагаю, он пытался её успокоить, но безуспешно.

— Всё в порядке?

Томас бросает на меня возмущённый взгляд.

— Ты должен стучать, прежде чем входить.

— Мне показалось, что возникла проблема.

Кармен встаёт, вытирая лицо.

— Вовсе нет, Джейк. Никаких проблем.

— Ты уверена?

Я привык видеть Кармен безупречно одетой, с аккуратным макияжем, причёска всегда в порядке, очки соответствуют одежде. Однако сейчас её волосы прилипли ко лбу, а глаза покраснели. Она держит голову опущенной, словно ей есть что скрывать.

— Я как раз собиралась уходить, — бормочет она.

Я хватаю женщину за руку, отчего она вздрагивает.

Томас вскакивает на ноги.

— Отпусти её.

Я убираю руку, удивлённый его тоном. Не считал Томаса парнем с яйцами.

Кармен благодарит его кивком и спешит прочь. Когда звук её каблуков стихает в коридоре, мы с Томасом смотрим друг на друга.

Я привык видеть, как он идёт за Рулзом, опустив голову, или отступает. Однако сейчас Томас выдерживает мой взгляд. Если бы я не знал, что такое невозможно, то сказал, — он почти бросает мне вызов.

Делаю шаг вперёд, создавая угрозу более ощутимой. Как я и предполагал, Томас склоняет голову и отступает.

— Я что-то прервал?

Он проводит рукой по волосам, чувствуя себя неловко.

— Нет. Ничего.

Вздыхая, я едва поднимаю подбородок.

— Тебя ищет Рулз.

— Знаю. — Он прячется за своим столом и двигает мышкой, снова активируя экран компьютера. — Но вызывать меня в свой кабинет каждый день не поможет ему найти того, кого он ищет. Такие вещи требуют времени.

— Кого он ищет?

Томас едва заметно напрягается, но не отвечает. Наверное, Рулз предупредил его, чтобы он ничего не говорил. То же самое следовало сделать и с Милли.

— Я бы хотел, чтобы это осталось между нами, — внезапно говорит мне.

Я непонимающе смотрю на него.

— Что?

— То, что ты видел здесь, в моём кабинете.

На мгновение его смущение отвлекает меня от тяжёлых мыслей. Я видел много таких парней, как он. Одиноких. Неловких. Увлечённых единственным человеком, кто никогда не будет смотреть свысока.

Томас молод. Будь у него хоть на унцию больше опыта, он бы понял, что Кармен искала не того, кто подаст ей носовой платок, а того, кто обнимет её так крепко, чтобы стереть всё остальное. Ей нужно было не сочувствие, а сила.

Интересно, стоит ли мне сказать ему об этом?

Но в конце концов решаю оставить как есть.

Это не моё дело, и в любом случае интерес Томаса останется не более чем интересом: безответным интересом к зрелой женщине, которая никогда на него не взглянет.

Именно на Рулза нацелена Кармен.

Чтобы остаться с ним, она отказалась от престижной должности в другой компании. Когда Джиллиан Аллен объявили мёртвой, Кармен без колебаний сообщила полиции, что проработала с ней не один день, а целую неделю. Если бы Рулз пригласил Кармен в свою постель, уверен, она бы без колебаний прыгнула в неё и отдалась ему так, как юный ум Томаса даже не может себе представить.

— И это всё? — внезапно восклицает Томас. — Ты пришёл только сказать мне, что Рулз ищет меня?

— Тебе следует пойти к нему, — рекомендую я.

Я поворачиваюсь к Томасу спиной и собираюсь уходить, но он останавливает меня.

— Не так быстро, Джейк.

Я чувствую что-то необычное в его тоне, почти диссонирующую ноту. Когда поворачиваюсь, Томас уже не склоняет голову, а смотрит мне прямо в глаза.

— Закрой дверь.

— Почему?

— Ты должен мне услугу. Помнишь?

Помню. Когда я попросил его связать меня с хакером, чтобы помочь выследить Хидэёси, я пообещал ему вернуть долг. Однако я не думал, что он так быстро запросит свой кредит.

Я закрываю дверь и сажусь напротив.

Десять лет службы в спецназе и четыре с таким беспринципным и коррумпированным мужчиной, как Рулз, научили меня не доверять внешности. Чем страшнее монстры, тем искуснее они умеют скрывать кровь, что покрывает их руки.

Томас всегда производил на меня впечатление наивного, застенчивого и интровертного парня. Если бы мне сказали, что он нечто большее, я бы, наверное, не поверил. Но как только я сажусь напротив него, его манеры полностью меняются. Он кладёт очки на стол и переплетает руки перед лицом.

— Не у многих есть полномочия для доступа в серверную, не так ли?

Я поднимаю бровь, удивлённый его вопросом.

— В Rules Corporation нас всего трое.

— Ты никогда не задумывался, почему?

Я опираюсь локтями на стол, приближая к нему лицо.

— Как ты думаешь, с кем ты разговариваешь, малыш? Я глава службы безопасности Rules Corporation. Именно я решал, кто может войти, а кто нет.

Серверная — это бьющееся сердце компании. Отсюда отправляются все обновления на сайты наших крупных клиентов. Доступ к компьютеру там также означает доступ к сайтам всех компаний, с которыми работает Rules Corporation. Именно поэтому вместе с Рулзом мы установили столь низкое число авторизованных пользователей.

— Ты пойдёшь туда вместо меня, — неожиданно говорит Томас. Не обращая внимания на удивление, написанное на моём лице, он открывает ящик и достаёт флешку. Тот факт, что на ней нет логотипа Rules Corporation, сразу же вызывает у меня подозрение, но я без колебаний беру её и прокручиваю в пальцах. — Ровно через три дня ты подключишь эту флешку к компьютеру в серверной и передашь содержащееся на ней обновление всем нашим клиентам.

Я откидываюсь назад, чтобы оставить между Томасом и мной как можно большее расстояние. Я видел коммерческое расписание Рулза и знаю, что никаких релизов не планируется, по крайней мере, в течение трёх месяцев.

— Это не обычное обновление.

Звучит не вопрос, но Томас отвечает мне.

— Нет. Не оно.

— Тогда что же это?

— Услуга.

Я качаю головой.

— Саботаж компании Рулза — это не услуга. Это измена.

Томас склоняет голову набок, наблюдая за мной.

— И это уже не в первый раз, не так ли?

Он проводит пальцем по экрану своего телефона, пока не включается голосовая запись.

С Ронаном ты в безопасности.

Это действительно было необходимо?

Сегодня утром о тебе меня спрашивал Рулз. Так что да. Это было необходимо.

Ощущаю, как по позвоночнику пробегает холодок.

Я помню этот телефонный звонок. Когда Рулз спросил меня, удалось ли мне раз и навсегда разобраться с Джиллиан Аллен, и я солгал ему, я умолял Ронана забрать девушку и отвезти к себе домой. Как только появилась возможность, я заперся в серверной, подальше от камер и посторонних глаз, и позвонил Джиллиан по одноразовому мобильному телефону, который купил тем утром.

Должно быть, Томасу удалось его клонировать. Но как?

Голос Джиллиан звучит на заднем плане, и я не могу думать.

Рулз может вызвать меня в любой момент.

Представляю, как будет позорно, если он застанет тебя с расстёгнутыми брюками и членом в руке.

Так вот что, по-твоему, я делаю? Думаешь, я мастурбирую, пока думаю о тебе, обнажённой и раздвигающей для меня бёдра?

Я в ярости смотрю на Томаса.

— Выключи.

Он выполняет с улыбкой. В наступившей тишине мысли проносятся быстро. Перед тем как позвонить Ронану и Джиллиан, я использовал телефон, чтобы связаться только с одним человеком: хакером, которого посоветовал Томас.

Я обменялся с ним несколькими сообщениями. Последнее, что он мне прислал, содержало странное вложение, которое, должно быть, установило программу клонирования на мой телефон.

— Ты попросил своего друга шпионить за мной, — намекаю я.

Но Томас качает головой.

— Подними ставку.

— Это был ты, — понимаю я. — Ты дал мне не номер одного из своих контактов, а номер своего мобильного.

— В серверную могут войти только трое, — напоминает он. — Мне нужно было выяснить, подходишь ли ты мне.

— И?

Томас дьявольски ухмыляется.

— В противном случае ты бы не держал в руках мою флешку.

Я кручу такой маленький — но такой вредный — предмет между пальцами. Стискиваю зубы.

— Если я предам Рулза, мне придётся покинуть страну.

— А разве ты не этого хотел?

«Да, бля». Я сказал об этом Ронану менее двенадцати часов назад, сразу после того, как заказал одному из своих доверенных людей два новых паспорта для меня и Джиллиан. Я качаю головой, ошеломлённый. Когда я сказал Рулзу, что он может нанять Томаса, потому что тот незапятнан, помню, я подумал, — парень слишком чист для такой сферы.

Более чем искренен. Он был чертовски хорош.

Чертовски хороший актёр.

Пока Рулз давал ему шанс доказать свою состоятельность и пообщаться в самых богатых и сложных кругах в стране, Томас плёл против него заговор. Мне кажется невозможным, что Рулз ничего не замечал. Вместе они совершили десятки поездок. У них даже запланирован рейс в Лондон послезавтра. В прошлом году Рулз вручил Томасу финансовую премию, которая заставила бы покраснеть любого.

Но Томас всё равно решил всё испортить.

— Зачем ты это делаешь?

— По-моему, это очевидно. Ради денег!

«Нет». Это может и быть очевидно, но это неправда. Томас ответил слишком быстро и с излишним волнением. Хотя очень важно, чтобы нас никто не услышал, он повысил голос. Какая бы причина ни заставила его предать Рулза, деньги здесь ни при чём.

Это связано с гораздо большей, тёмной и страшной тайной.

И я не хочу иметь с этим ничего общего.

Я засовываю флешку в карман и встаю. Я едва успеваю дойти до двери, как Томас снова обращается ко мне.

— Двенадцать часов.

Я поворачиваюсь к нему в замешательстве.

— Не понял?

— По моим подсчётам, Рулзу потребуется около двенадцати часов, чтобы перезагрузить системы и блокировать обновление с флешки. Потом он придёт за тобой.

Я сжимаю пальцы на ручке двери, сдерживая гнев.

То сути, Томас предупреждает, что у меня будет двенадцать часов абсолютного хаоса, которые я смогу использовать, чтобы раствориться в воздухе. Хотелось бы верить, что его предупреждение сделано из чувства какого-то уважения ко мне.

Но это не так.

Томасу нужно, чтобы я растворился в воздухе, потому что только так он сможет остаться в тени.

Я качаю головой, размышляя.

— Удовлетвори моё любопытство. Пока Рулз будет решать проблему, что будешь делать ты?

Улыбаясь, Томас обнажает зубы.

— По-моему, это очевидно. Я буду наслаждаться шоу.

Глава 36

Джилли

Когда Джейк похитил меня, было холодно. Помню, мне казалось, что земля под ногами ледяная и влажная. Дни были короче, ночи темнее.

Теперь всё изменилось. Я провожу гораздо больше времени на свежем воздухе, стремясь к солнечному теплу. Опускать ноги в воду озера уже не больно, а приятно. Джейк научил меня ориентироваться в лесу и различать звуки окружающих животных. Каждый вечер после совместного ужина, он раздевает меня и подводит на шаг ближе к огню.

Пока его руки танцуют на моей коже, а дыхание касается моих ушей, легче преодолеть страх, как и забыть о том, что Джейк убил несколько человек и убил бы и меня, если бы не вмешалась судьба.

Иногда я задумываюсь о том, какой была бы его жизнь, если бы он не встретил меня… Или какой была бы моя.

Интересно, если оказаться в прошлом, пересекла бы я снова тот коридор, что привёл меня к месту убийства Рулзом, или развернулась и присоединилась к Мэг на танцполе?

Была бы я здесь, лежала рядом с Джейком, если бы он не похитил меня? Встретились бы мы, или наши жизни пошли бы по совершенно разным дорогам?

Я тихонько вздыхаю, переворачиваясь на кровати. Сквозь занавески проникает слабый свет, но его достаточно, чтобы я смогла разглядеть твёрдые черты лица мужчины, спящего рядом со мной. Угловатую челюсть. Светлые волосы. Мясистые губы, едва приоткрытые, почти умоляющие меня поцеловать его ещё раз.

Снова.

«Всегда».

— Тебе нужно поспать, — шепчет он, не открывая глаз.

Мне хочется ему потакать, но последние несколько дней я чувствую странную тяжесть внутри. Я знаю, что Джейк тоже чувствует нечто подобное, хотя реагирует совершенно иначе, чем я.

Я не могу ни есть, ни спать.

Он не может оторваться от меня.

Даже в этот момент, когда его глаза закрыты, а губы поджаты, его пальцы по-хозяйски сжимают моё бедро. Я приподнимаю простыню, обнажая его спину.

Джейк спит, прижавшись грудью к матрасу и уткнувшись лицом в подушку. Он голый, как и я.

Обнажённый и прекрасный.

Я прикусываю губу, наблюдая за гармоничными линиями его мышц и густой сетью татуировок, усеивающих его кожу.

— Когда-нибудь я заставлю тебя позировать мне…

Джейк открывает глаза, улыбка едва приподнимает уголок рта.

— Почему не сегодня?

— Ты имеешь в виду сегодня вечером?

— Я имею в виду сейчас.

У меня сводит живот. Хотя вчера вечером я почти ничего не ела, напряжение сковывает мне горло. Последние несколько дней Джейк старался проводить большую часть времени со мной, но при этом он не пропустил ни одного рабочего дня.

Я с сомнением смотрю на него.

— А как же Рулз?

Он берёт прядь моих волос. Поглаживает их подушечкой большого пальца.

— Он в Лондоне с Томасом. Рулз не вернётся до завтрашнего вечера.

Мои глаза загораются.

— Значит, ты мой.

Его взгляд темнеет. Становится интенсивным.

И я улыбаюсь, высвобождаясь из его объятий.

Встаю с кровати и хватаю одеяло, с силой стягивая с Джейка. Сделав это, бегу вниз по лестнице. Джейк гонится за мной, ловит меня. Вместо того чтобы обнять, он взваливает меня на плечо и несёт на улицу. Мы оба голые, а воздух ледяной. Как только он бросает меня в воды озера, я кричу. Пытаюсь обрызгать его, но он ныряет так глубоко, что я вдруг перестаю видеть что-либо, кроме гладкой, ровной поверхности.

— Джейк? — Ветер свистит в ветвях. Я прижимаю руку к сердцу, чувствуя тревогу. — Джейк?

Что-то тянет меня вниз, затем к берегу. Ощущаю, как к моему телу прижимается Джейк, а его рот пытается украсть моё дыхание. Я крепко обнимаю его, смеясь и притягивая к себе.

Когда холод становится таким пронизывающим, что я дрожу, Джейк поднимает меня и несёт в дом. Он готовит для меня горячий душ, но не входит со мной в кабинку. Он смотрит на меня некоторое время, затем поворачивается ко мне спиной и направляется вниз, со словами — присоединиться к нему как можно скорее.

Вниз я спускаюсь с ещё влажными волосами и в одной из его рубашек. Игривая атмосфера полностью исчезла. В камине потрескивает огонь. Это единственный свет во всём доме, потому что ставни на окнах внизу закрыты. Большая часть гостиной окутана темнотой. Я не вижу Джейка, но чувствую его присутствие, он движется вокруг меня.

Пламя потрескивает извиваясь. От камина распространяется довольно приятное тепло. Несмотря на то что у меня босые ноги, а волосы мокрые, я не чувствую холода. Шаг за шагом я добираюсь до стола. На нём уже лежит мой этюдник, а также все инструменты, которые я использую для создания портретов.

Я прикасаюсь к ним с улыбкой — и ноткой волнения.

Тёплые грубые руки скользят по моим рукам. Встав у меня за спиной, Джейк наклоняется ко мне и целует в шею. Я игнорирую дрожь, пробежавшую по коже, и смотрю прямо перед собой.

— В кресле, — бормочу я.

Его зубы медленно впиваются в моё горло, после чего он отпускает меня и направляется туда, куда я ему сказала. Когда впервые увидела его сидящим у огня, я испытала такие сильные эмоции, что у меня свело всё внутри.

Мне сразу же захотелось изобразить его таким.

Внушительным и величественным, как бог.

Красивым и смертоносным, как хищник.

Этот образ до сих пор стоит у меня в голове. Готовый спровоцировать сухость в моём горле и заставить меня желать того, что не имеет ничего общего с искусством.

Джейк едва приподнимает уголок рта, улыбаясь мне.

Или, возможно, бросает мне вызов.

Прежде чем сесть, он расслабленно опускает руки на выцветшие джинсы. Светлые волосы падают на лицо, но не приглушают хищного света в его глазах. Ноги и грудь обнажены. Рана, с которой он вернулся несколько ночей назад, ещё не до конца зажила. Тонкая розовая полоска выделяется над татуировками на теле, напоминая мне, что каждый день, когда Джейк покидает этот дом и едет к Рулзу, может стать последним днём, когда я его вижу.

Набравшись смелости, я сажусь перед ним. Рисую первые линии на бумаге. Рассчитываю промежутки, пропорции. От волнения у меня дрожит рука. Я вынуждена несколько раз исправлять линию, а Джейк продолжает смотреть на меня.

Воздух становится густым, тяжёлым.

Чувствую, как напрягаются соски под рубашкой, как жар, что поднимается от огня, обдаёт всю левую сторону моего тела.

— Ты вспотела, — говорит он. — Может, тебе стоит раздеться?

— А тебе не следует двигаться.

Джейк барабанит пальцами по подлокотнику кресла, возможно, чтобы спровоцировать меня, а возможно, чтобы показать, что я не имею над ним власти. Но я имею. И ещё как. Именно поэтому его взгляд не покидает меня ни на секунду. Он смотрит с такой интенсивностью, что у меня создаётся впечатление, будто он прикасается ко мне.

Я прикусываю губы, возвращая ему взгляд. В моём воображении его руки касаются меня, а его голос шепчет фразу, которая не перестаёт мучить меня ни на минуту с тех пор, как он её произнёс.

«Мои глаза видят тебя, Птичка».

Так же и сейчас? Знает ли он, что я чувствую?

Огонь потрескивает, осыпая его массивную грудь обжигающими отблесками. Возможно, мне только кажется, но я слышу, как он что-то бормочет. Когда поднимаю взгляд, его рука уже не лежит на подлокотнике. Он расстегнул джинсы.

В горле внезапно пересыхает.

Это было не бормотание, а возбуждённый вздох.

— Я тут подумал кое о чём. — Я тихонько заскулила, зажмурившись от низкого звука его голоса. — Ты хорошо знаешь моё тело, но никогда не рисовала меня обнажённым. Почему?

— Я не… — Прочищаю горло. — Без особых причин.

Когда я поднимаю взгляд от рисунка, то вижу, как Джейк медленно ласкает член поверх ткани.

— Это потому, что тебе неловко? — настаивает он. — Или тебя это возбуждает?

— Всё в тебе меня возбуждает.

Я сразу же жалею о сказанном, но уже слишком поздно брать свои слова обратно или не смотреть на то, как он обхватывает член и начинает медленно мастурбировать.

Кончик грифеля ломается. Я слишком сильно надавила. Отбрасываю карандаш и начинаю растушёвывать графит пальцами, чтобы смягчить контуры рисунка… и его лица.

Никто из нас ничего не говорит; за нас говорит наше дыхание — прерывистое и тяжёлое. Я беру другой карандаш и продолжаю рисовать. Хочу запечатлеть его сущность, тот особый свет, который загорается в его глазах за мгновение до того, как он предаётся наслаждению. Когда приступила к рисунку, я не была готова передать это. Теперь да.

Джейк бормочет моё имя, зовёт меня к себе. Я кусаю губу, но не подчиняюсь. Смотрю, как он двигает рукой всё быстрее и быстрее, почти со злостью. Его наслаждение взрывается, размазываясь по торсу и рукам, а черты лица смягчаются, на губах появляется тень насмешливой улыбки. Я беру эмоции, которые читаю в его глазах, и переношу их на бумагу.

Когда я наконец опускаю карандаш и смотрю на сделанный мной рисунок, то понимаю, — это он.

Величественный. Недосягаемый. Мой.

Я так воодушевлена своей работой, что чувствую необходимость поставить подпись. Переворачиваю бумагу и пишу дату, затем закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Когда я поднимаю веки, Джейк протягивает ко мне руку. Он зовёт меня. Я протягиваю ему рисунок. Джейк выглядит скорее удивлённым, чем довольным.

— Так вот каким ты меня видишь?

— Ты такой, — подтверждаю я.

После мгновения замешательства Джейк хватает меня за талию и тащит к себе на колени.

— Джиллиан, у тебя необыкновенный талант. Ты способна избавлять души людей от всех теней и возвращать им свет, который они когда-то имели. Ты не должна позволять мне запереть тебя здесь.

— Ты освободил меня. Если бы не встретила тебя, всё это, — говорю я, указывая на рисунок, — никогда бы не появилось.

Несколько мгновений он неподвижно смотрит на мою работу. Его лицо не выдаёт никаких чувств, хотя уверена, Джейк их испытывает. И много. Джейк похож на озеро, в котором любит плавать. Со стороны он кажется холодным и непреклонным. Но стоит войти в воду — в его разум, — как тебя захлёстывает течение, что течёт по дну, — его мысли, его эмоции, необъятность его сердца.

Даже если он не верит в это, внутри него есть целая вселенная. Там есть возможности. Мечты.

И огромное желание любить и быть любимым снова.

Это может случиться. Он просто должен этого захотеть.

Поэтому я говорю ему.

— Тени — это выбор. — Джейк поднимает голову и смотрит на меня. Я грустно улыбаюсь ему и продолжаю. — Мы не можем стереть их, это правда. Но мы можем решить, какую часть нашей жизни оставить им, а какую оставить себе.

Я беру его руку и переплетаю наши пальцы. Он опускает взгляд и смотрит на наши соединённые руки. На несколько мгновений Джейк замирает, а затем поглаживает большим пальцем тыльную сторону моей руки.

Его пальцы грубые, движения уверенные.

От них у меня мурашки по коже.

— Мне нужно тебе кое-что сказать. — Он слегка сжимает челюсти, прежде чем продолжить. — Ты с самого начала знала, что я работаю на Рулза не потому, что мне нравится, а потому, что был вынужден. После смерти Рози я как будто сошёл с ума. Я совершал ужасные поступки, которые Рулз предложил скрыть. Он намекнул, что если я буду работать на него, то смогу начать всё заново, и я поверил. Какое-то время всё работало, а потом Рулз стал просить меня всё о большем и большем… об особых услугах. — Теперь его пальцы не ласкают. Они сдавливают. — Рулз сказал, что именно поэтому выбрал меня, потому что я бессердечный и бездушный человек. Когда я сказал ему, что он ошибается на мой счёт, Рулз показал мне видео, на которой я выбрасываю останки убитых мною мужчин в мусорный бак. Я мстил за свою жену.

— Рулз шантажировал тебя.

— Я мог бы сразу остановить его, — признаёт Джейк. — Я мог сдаться полиции и признаться. Но я не сделал этого. Я продолжал пачкать руки и потакать ему, позволяя теням, которые ношу в себе, поглощать меня, пока я действительно не превратился в того, кем меня считал Рулз.

То, как Джейк вздыхает, разбивает мне сердце. Он никогда так не раскрывался. Его голос слабый, но жёсткий; царапает мою кожу и душу.

Прежде чем продолжить, Джейк глубоко вдыхает.

— Тогда ценой правды была моя жизнь, и это было приемлемо. Теперь цена правды, которую я скрывал последние четыре года, гораздо выше. Неприемлемая. Потому что сказать правду — значит потерять тебя или, что ещё хуже, утащить за собой в бездну. А этого я допустить не могу. Ты понимаешь?

Ему не нужен ответ. Мы оба знаем, что признание в своих преступлениях будет стоить Джейку пожизненного заключения, но также знаем, что он этого не заслуживает. Он убил не хороших людей, а жестоких убийц. Конечно, он сделал это ужасным способом. Но если бы эти люди убили мою сестру, я бы тоже хотела услышать их крики.

— Рулз знает мои секреты, — продолжает он, — но я знаю его, и это делает меня опасным в его глазах. Пока мы остаёмся здесь, мы никогда не будем в безопасности. Проблема в том, что мы даже не можем сбежать… По крайней мере, до тех пор, пока Рулз продолжает следить за нами.

Я наклоняю голову в сторону, всматриваясь в него.

— Что ты мне не говоришь, Джейк?

— Своим появлением ты перевернула всё с ног на голову, Птичка. То, что я хочу. — Он поднимает мои пальцы и прижимает к своему сердцу. — То, что я чувствую. И что я могу… — Его голос слегка надломился, прежде чем он продолжает. — Хочу оставить все тени позади и начать новую жизнь. Я знаю, что могу это сделать, даже если для этого придётся нарушить все правила и предать человека, который никогда не перестанет меня искать.

Джейк делает паузу, чтобы перевести дыхание, а также чтобы дать мне возможность осмыслить его слова. На этот раз он обхватывает моё лицо ладонями. Я дрожу от решимости, которую вижу в его глазах.

— Меньше чем через два дня я разорву в клочья мир Роберта Рулза и вытащу тебя отсюда. — Джейк смотрит на мои губы. Я знаю, что ему хочется поцеловать меня, но он сдерживается. — Если ты хочешь.

Последние слова прозвучали едва слышным шёпотом.

Он не хотел их произносить, потому что дать мне шанс отступить — означает задуматься о том, что я могу не видеть его в своём будущем.

Это не так.

Я хочу его. Я хочу Джейка.

Но уехать с ним — это совсем другое, чем хотеть, чтобы он был рядом со мной. Грань между ситуацией, которую можно изменить, и той, из которой нет возврата, тонка, но остра. Если последую за ним, то не смогу вернуться в Сиэтл или снова увидеть Шэрон.

У меня сводит желудок. Я подношу руку ко рту.

— Мне нужен воздух.

Я слезаю с его ног и бегу в ванную. Наклоняюсьнад унитазом, и меня выворачивает. Тошнит так, что не замечаю, как входит Джейк. Одной рукой он собирает мои волосы, а другой поддерживает мою голову.

— Ничего страшного, — заставляю себя сказать. — Со мной такое часто случается.

— Как часто?

— Всякий раз, когда что-то заставляет меня нервничать.

Я чувствую, как напрягается его тело, будто он чувствует себя виноватым.

— Всё в порядке, — успокаиваю я. — Скоро пройдёт.

Я стараюсь звучать убедительно, но на самом деле не уверена, что ситуация улучшится. Через два дня мне придётся сделать трудный выбор, от которого пути назад не будет.

Шэрон или Джейк.

Моя прежняя жизнь или моя нынешняя жизнь.

Моя сестра или мужчина, которого я, как оказалось, люблю.

Притворившись, что всё хорошо, хотя на самом деле так не чувствую, я встаю и подхожу к раковине. Джейк сразу же оказывается позади меня, его руки сжимают мои плечи, чтобы я не упала. Хотя его присутствие рядом успокаивает, я испытываю потребность побыть в одиночестве несколько минут, поэтому спрашиваю его, не может ли он приготовить для меня горячий чай. Сначала он не двигается, а потом уходит вниз.

Желудок урчит, угрожая снова выплеснуться наружу. Я сдерживаю его глубокими вдохами. Чищу зубы и умываюсь. Как только мне становится лучше, я беру себя в руки и иду к нему. На первой же ступеньке я чувствую, что у меня дрожат ноги. Я цепляюсь за перила, заставляя себя держаться. Джейк появляется из кухни и что-то говорит мне. Я вижу, как шевелятся его губы, но не слышу ни звука.

Кружится голова.

Комната вокруг меня начинает вращаться.

Я вижу всё чёрным.

И падаю.

Глава 37

Джейк

— Вот это сюрприз! Мы не общались два года, а тут ты звонишь мне каждый день. Если бы не знал, что ты умеешь позаботиться о себе сам, я бы подумал, что у тебя проблема.

Я резко поворачиваю, едва не съехав с дороги.

— Ронан, у меня на самом деле проблема. И мне нужно, чтобы ты оказал мне огромную услугу.

— В прошлый раз, когда ты попросил меня оказать тебе услугу, я получил в свои руки обугленный труп женщины и бледное, как простыня, лицо Клейтона.

— На этот раз всё по-другому. — Я сигналю машине, которая едет слишком медленно, и обгоняю. — У тебя ещё есть та подруга из отдела криминалистики?

— Да, конечно.

Я бросаю взгляд на сиденье рядом со своим, где лежит пробирка с кровью, которую я взял у Джиллиан, пока она была без сознания.

— Мне нужно сделать анализ крови и кое-что выяснить.

— О чём речь? Наркотики? Яд?

По виску скатывается капля пота.

— Гормоны.

— Боюсь, тебе придётся быть немного более конкретным.

Я крепко сжимаю зубы.

— Гормоны бета-HCG.

Молчание, с которым Ронан встречает мою просьбу, не обнадёживает. Ему всегда есть что сказать, даже в самых критических ситуациях. Но сейчас он молчит.

— Чья кровь, Джейк?

Я слишком напряжён, чтобы вести машину. Поэтому съезжаю на обочину и прислоняюсь головой к рулю, сдаваясь.

— Джиллиан.

— Твою мать.

Одна из вещей, которые ценю в Ронане, — это его умение всегда высказывать своё мнение, каким бы грубым или неприличным оно ни было. За столько лет мы редко думали одинаково.

Однако сейчас его мысли перекликаются с моими.

— Ей двадцать лет, — говорит он.

Я сжимаю кулаки.

— Я знаю.

— А тебе тридцать шесть.

— Знаю и это.

— Ты похитил её.

— Я дал ей возможность уйти. Остаться со мной — был её выбор.

— Ты собираешься… — Ронан делает паузу. Он знает, что говорить по телефону о некоторых вещах неразумно; особенно когда эти «вещи» включают в себя предательство, призванное навредить одному из самых влиятельных людей в городе. Ронан сжимает между зубами ругательство. — Она не готова, Джейк. Ты это понимаешь?

Я снова хлопаю руками по рулю. Сильнее.

— Я тоже, бл*дь, не готов.

Мои нервы на пределе. Увидев, как Джиллиан вырвало, а затем она потеряла сознание, ко мне вернулись воспоминания, которые считал похороненными. Волнение в голосе Рози. Улыбка на её лице. Неверие, когда она сказала мне, что ждёт нашего ребёнка.

Что-то влажное скользит по моему лицу. Наверное, это дождь просачивается сквозь окна, потому что я выплакал все слёзы четыре года назад, пока копал могилу для своей жены.

Я глубоко вдыхаю, восстанавливая контроль над собой.

— Мне нужно, чтобы твоя знакомая проверила кровь Джиллиан и сказала мне, ждёт ли она ребёнка.

— Нет, Джейк. — Пытаюсь возразить, но Ронан повышает голос на тон, перебивая. — Когда ты сказал мне, что хочешь уйти и попросишь её последовать за тобой, ты пообещал, что оставишь ей свободу выбора. Если я принесу тебе результаты анализов, ты сдержишь своё обещание?

Я не умею врать, поэтому молчу.

— Джейк…

Глубоко вдыхаю.

— Мне нужны эти анализы, Ронан.

На несколько мгновений повисает молчание. Дождь стучит по окну, и даже мир затаил дыхание. Я смотрю на небо. Серое, но очень яркое. За запотевшими окнами Сиэтл похож на тёмное пятно. Болезнь, которой суждено заразить всё, к чему прикасается. Я уже решил, что не буду здесь растить своего ребёнка. Но я не думал, что покину город, в котором вырос, как беглец, и сделаю это с женщиной, кто не Рози.

— Для тебя на самом деле важна эта девушка?

Тёплый и обнадёживающий голос Ронана обволакивает меня.

Я прикрываю глаза рукой.

— Больше, чем моя жизнь.

— Тогда выброси эту пробирку, купи тест на беременность и позволь ей самой выбрать.

Я качаю головой. В глазах всё расплывается. Может, от дождя, а может, от эмоций.

— Я не могу.

— Она выберет тебя, брат. Через полгода ты купишь ей кольцо и перезвонишь мне, чтобы попросить быть твоим шафером. На этот раз я надену галстук и произнесу нормальную речь, а не пробормочу несколько слов в пьяном ступоре. Что скажешь?

Я провожу рукой по волосам, улыбаясь.

— Шесть месяцев — это слишком долго.

— Тогда давай делать по шагу за раз.

Я достаю из кармана флешку, которую дал мне Томас. Переворачиваю её в руках, рассматривая.

— По одному шагу за раз, — повторяю я.

— Ты знаешь, какой следующий. Не так ли?

Я киваю.

«Предать Рулза».

— Думаешь, ты готов?

Я сжимаю флешку в кулаке.

— Абсолютное да.

Глава 38

Джилли

— И откуда у тебя эта фотография?

Я рассматриваю паспорт, который Джейк только что принёс домой. Когда спросила, как он собирается сделать так, чтобы Рулз потерял наш след, и Джейк ответил, что уже всё продумал, я решила, что он шутит. Но вот мы здесь, с двумя билетами в один конец до Мэна, несколькими пачками наличных и пакетом поддельных документов.

Джейк выхватывает паспорт у меня из рук и убирает в конверт, из которого я достала.

— У меня есть свои секреты.

Я беру и его паспорт, открываю.

— Эдвард Харрис, — читаю я. — Серьёзно?

С разочарованным вздохом он кладёт всё на место.

— Как уже говорил, я всё продумал. Мы будем путешествовать с этими документами. Как только приземлимся, мы снова сменим имена. Возьмём напрокат машину и…

— А могу я сама выбрать имя?

Джейк бросает на меня обиженный взгляд. Он не любит, когда его перебивают. Но мне нравится, когда он злится.

— Ты сможешь выбрать, оставить своё имя или изменить его, но твоя фамилия обязательно будет как у меня.

— И почему же?

— Потому что ты станешь моей женой.

Я удивлённо моргаю. Если он хотел заставить меня замолчать, то ему это очень хорошо удалось. Джейк достаёт из шкафа вторую сумку и бросает в меня, выдёргивая из шока.

— Собери сюда свои вещи. Ничто из твоих вещей не должно валяться где попало, ты поняла?

Я оглядываюсь по сторонам и нахожу частички себя практически везде. Всё было не так, когда Джейк привёз меня сюда. Здесь не было жизни. Просто огромная пустота, которую день за днём я заполняла рисунками, красками, воспоминаниями и эмоциями.

— Я буду скучать по этому дому.

В мгновение ока Джейк оказывается у меня за спиной, крепко обнимает и прижимается губами к моей макушке.

— Тебе понравится наш новый дом, обещаю.

«Наш новый дом».

Едва это слышу, я краснею. Не знаю, зависит ли это от возраста или опыта, но у меня такое чувство, что Джейк движется со скоростью света. До вчерашнего дня я была его «птичкой». Но сегодня я уже его «жена», и мы планируем обустроить дом. Мне нравится, как он относится к жизни, но иногда я боюсь этого, потому что знаю: причина его поведения в том, что он уже жил. Любил.

И терял.

Несмотря на мрачные мысли, я прижимаюсь головой к его плечу и улыбаюсь.

— Ну вот и всё.

Он поворачивает меня в своих объятиях так, чтобы оказаться лицом к лицу со мной.

— Никаких сомнений?

— Нет. Никаких сомнений.

— Тогда мы уедем завтра.

— После свадьбы, — добавляю со смехом.

Вместо улыбки, Джейк становится серьёзным. Какое-то мгновение он смотрит на меня, словно хочет что-то сказать, а затем касается моих пальцев, от кончиков до костяшек. Его большой палец, едва колеблясь, скользит по моему безымянному пальцу. Когда он наклоняется ко мне и целует висок, я задерживаю дыхание.

Мне следовало уже привыкнуть к его присутствию, взгляду, запаху. И всё же сердце подпрыгивает в горло.

И оно начинает биться всё сильнее и быстрее.

Потому что я знаю, что это произойдёт.

Однажды Джейк попросит меня выйти за него замуж.

И я отвечу «да».

***

Каждый из нас реагирует на напряжение по-разному.

Когда я нервничаю, мой живот будто складывается сам по себе. Когда Ронан нервничает, он курит. Он не перестаёт делать это ни на минуту с тех пор, как забрал меня из дома Джейка.

— Ты уверен, что с тобой всё в порядке?

— Я в порядке. — Он переключает передачу и спускается по платформе, ведущей к парковке Rules Corporation. — Просто замечательно.

Ронан тушит сигарету, но зажигает другую, едва выходит из машины. Прежде чем подойти к нему, я проверяю, крепко ли завязала волосы и не выбиваются ли они из-под капюшона, что накинула на голову.

— Напомни мне, почему ты вытащил меня из дома до того, как я закончила собирать вещи?

— Потому что Джейк попросил меня об этом, — туманно отвечает он. — А теперь перестань болтать и будь внимательной. Как только увидим, что Рулз выезжает с парковки, мы должны сообщить Джейку.

— Думаешь, это займёт много времени?

— Понятия не имею. Хочешь сигарету?

Сразу после того, как предложил мне сигарету, Ронан убирает руку, словно понял, что совершил непростительную ошибку.

— Уверен, что чувствуешь себя нормально?

— Курение вредно для тебя, — поспешно говорит он.

Но как только он докуривает сигарету, тут же прикуривает другую. И ещё одну. Мы стоим на парковке уже более двух часов, ожидая, когда уедет Рулз. И вздрагиваем каждый раз при звуковом сигнале лифта. Но Рулз пока не появлялся. Джейк предупредил нас, что сегодня он будет работать долго.

Пока мы ждём, мобильный телефон Ронана несколько раз вибрирует. Он постоянно проверяет дисплей — и когда звонит, и когда замолкает. Но никогда не отвечает.

Кто бы ему ни звонил, он очень настойчив. Учитывая витающее в воздухе напряжение, я позволяю себе пошутить.

— Тебе лучше ответить своей девушке, пока она не послала спасателей на поиски.

В отличие от Джейка, Ронан очень выразителен. Как только я упоминаю, что у него есть девушка, его глаза округляются, и он смотрит на меня в замешательстве. Я уже собираюсь сказать ему, что пошутила, как снова раздаётся звонок лифта.

На этот раз это Рулз.

Я узнаю его по дрожи, пробежавшей по моей коже, и по твёрдому, размеренному ритму его шагов. Он садится в тёмный роскошный «Лексус» и заводит его.

Не обращая внимания на опасность, я выглядываю, чтобы посмотреть на человека, который приказал Джейку убить меня. Рулз, видимо, уловил моё движение, потому что он останавливает машину и выходит из неё.

Ронан хватает меня за руку и тащит прочь. Мы прячемся за одной из припаркованных машин. Я слышу, как шаги стучат по бетону, приближаясь всё ближе и ближе. Рулз останавливается на том месте, где мы стояли, прямо рядом с окурками, что выкурил Ронан.

Мы обмениваемся обеспокоенными взглядами, опасаясь, что эта деталь подтолкнёт Рулза ещё дальше вперёд. От страха быть обнаруженными у меня сводит живот. Я подношу руку ко рту, сдерживая рвотный рефлекс.

«Не сейчас».

Ронан засовывает руку в куртку, нащупывая кобуру. На мгновение всё стихает, затем Рулз возвращается к своей машине и уезжает. Колёса визжат по асфальту, перекрывая голос Ронана.

— Мы были на волоске! Что, чёрт возьми, на тебя нашло?

Я прижимаю ладонь к груди, пытаясь успокоить бешеное биение сердца.

— Хотела взглянуть на него в последний раз, прежде чем оставить позади себя навсегда.

Ронан качает головой, затем достаёт свой телефон и отправляет Джейку сообщение, которого тот так ждёт.

Ронан: Твой ход.

— Надеюсь, ты хорошо его рассмотрела, девочка. Потому что, если всё пойдёт как надо, ты до конца жизни не увидишь Роберта Рулза.

Я улыбаюсь ему, вздыхая.

— На это я и надеюсь.

***

Полчаса после того, как уехал Рулз и появлением на парковке Джейка, кажутся бесконечностью. Каждый раз, когда раздаётся сигнал лифта, оповещающий о том, что кто-то спустился, я подпрыгиваю.

Когда наконец вижу в дверях лифта фигуру Джейка, я не могу удержаться и бегу к нему. Он поднимает меня на руки, крепко прижимая к себе. Джейк целует меня так, словно не делал этого уже несколько месяцев или как будто никогда не делал этого раньше.

Ронан прочищает горло, но Джейк не отпускает меня.

— Регистрация на рейс, — внезапно произносит Ронан.

Джейк закатывает глаза, опуская меня на бетон.

— Ронан, у нас в распоряжении лишний час. Если бы не знал тебя лучше, сказал бы, что мне завидуешь…

Джейк улыбается, и Ронан делает то же самое в ответ, хотя я улавливаю намёк на боль в глубине его глаз. Ронан — хороший друг. Чтобы помочь Джейку, он без колебаний отрубил бы себе руку, но он тоже человек. И как таковой он несовершенен.

В тот день, когда он рассказал мне, как познакомились Джейк и Рози, помню, я почувствовала в его словах нотку зависти. Ронан назвал их историю «простой», хотя зная Джейка и его нежелание строить отношения, я сомневаюсь, что она действительно была таковой. Это заставило меня задуматься о том, что для Ронана может быть сложной историей.

Может, история с большой разницей в возрасте.

Или та, против которой выступает общество.

Я считаю, — отношения между мной и Джейком — это всё перечисленное. Кроме Ронана, я сомневаюсь, что кто-то может посмотреть на нас и решить, что мы подходим или созданы друг для друга. Даже я, прежде чем решиться последовать за Джейком на другой конец страны, составила список причин, по которым мне следует порвать с ним все связи и вернуться к прежней жизни.

Моё сердце не хотело ничего слушать.

Неважно, будем ли мы вечно нести на своих плечах тяжёлое прошлое или нам придётся скрываться от Рулза.

Джейк делает меня счастливой.

Он хочет разделить со мной будущее.

И я желаю того же.

Пока мы едем в аэропорт, осознавая, как много оставляем позади, все молчат. Когда Ронан достаёт из багажника мой чемодан и передаёт мне, я ныряю в его объятия. Джейк не столь экспансивен. Он хлопает друга по плечу, изображая улыбку.

— До скорой встречи, брат.

Ронан качает головой, смеясь.

— Я буду ждать твоего звонка. Мы же договорились через шесть месяцев, верно?

Джейк притягивает меня к себе, крепко сжимая.

— Меньше, брат. Намного меньше.

Глава 39

Джейк

— Далеко ещё?

Не отвлекаясь от дороги, я поворачиваюсь к Джиллиан и улыбаюсь. — Я не вызывал у тебя такого любопытства.

— Я сделала, как ты просил: не задавала вопросов и не болтала весь полёт. Я заслуживаю подсказку…

Я быстро сверяюсь с часами.

— Подсказка в том, что уже близко.

Джиллиан фыркает, поворачиваясь к окну.

— Я начинаю жалеть, что поехала с тобой.

— Правда?

Протягиваю к ней руку и опускаю на её бедро. Хотя Джиллиан изо всех сил старается это скрыть за угрюмым выражением лица, на губах я улавливаю тень улыбки.

— Тебе придётся постараться, Эдди.

Я не могу сдержать смех.

— Мы сошли с самолёта, Птичка. Я больше не Эдвард Харрис.

— Так лучше. На кафедре статистики у меня был профессор по имени Эдвард. Он был уродлив, толст и стар.

Я растягиваю губы в нервной улыбке.

— Старше меня?

— Вообще-то, не намного. В каком месяце ты родился?

Понимаю, она шутит, но на мгновение чувствую себя виноватым, словно что-то у неё отнимаю. Дело не только в нашей разнице в возрасте, но и в подозрениях, о которых я ей ещё не сказал.

Мой взгляд падает на её живот. Плоский. Несмотря на тряску во время полёта, Джиллиан не стошнило. Она съела еду, которую нам подали в самолёте, и припасла пачку крекеров для поездки на машине. Я могу ошибаться. Возможно, недомогание последних нескольких дней было связано с нагрузкой, которой её подверг я, а не с возможной беременностью. Интересно, почему вместо того, чтобы испытать облегчение, мысль о том, что Джиллиан не беременна, печалит меня?

— Ты странный, Джейк.

— Я просто немного напряжён.

— Из-за того, что ты сделал?

Пока были в аэропорту, мы смотрели новости. По многим телевизионным каналам говорили о том, что несколько сайтов, защищённых программным обеспечением Rules Corporation, в одночасье вышли из строя. Одни предполагали кибератаку, другие — ошибку в программном обеспечении. На нескольких кадрах я увидел журналистов, осаждающих вход в Rules Corporation в ожидании официального заявления, которого пока не последовало.

— Рулз остался в прошлом, — решаю я. — А мы уже приехали.

Я сворачиваю на узкую улочку, заросшую огромными буковыми деревьями. Джиллиан высовывается из окна и заворожённо смотрит на великолепный дом в колониальном стиле в конце улицы. Он такой же, каким я его помню. Приветливое крыльцо, свежевыкрашенные стены, дорожка из белой гальки и красивая зелёная лужайка.

Останавливаюсь на обочине, выхожу из машины и открываю Джиллиан дверь. Вижу, как она оглядывается по сторонам, замечая развешанную для просушки одежду и конуру, где притаилась огромная чёрная гончая. Выражение лица Джиллиан внезапно меняется, становится обеспокоенным.

— Чей это дом?

Дверь открывается, и светловолосое торнадо, которой едва исполнилось пять, бежит ко мне, выкрикивая моё имя. Под изумлённым взглядом Джиллиан я поднимаю Нору и отправляю её в полёт. Когда опускаю малышку на землю, то замечаю, что на пороге стоит ещё кто-то. Моя сестра Лана держит за руку мальчика лет двух.

Ной, заставляю себя вспомнить.

Лана подходит к нам с улыбкой и крепко обнимает меня, прижимая к себе.

— Рада тебя видеть, малыш.

Меня пробивает смех. Я поднимаю сестру одной рукой и кружу.

— Я выше тебя как минимум на двадцать сантиметров. Тебе следует перестать называть меня так.

Она хлопает меня по плечу.

— Да ладно, Джейк! Я поменяла тебе больше подгузников, чем наша мама. Ты всегда будешь моим малышом.

Ной дёргает меня за штаны, требуя внимания. Я опускаю Лану и поднимаю его тоже. Рассматривая, он гладит моё лицо. Последний раз, когда видел мальчугана, ему была неделя. Мне кажется невероятным, что он уже умеет ходить…

— А она кто? — спрашивает Лана, посмотрев на Джиллиан. Птичка стоит рядом с арендованной нами машиной и явно растеряна. На самом деле Ной очень похож на меня, настолько, что его можно принять за моего сына. Я ставлю его на землю и улыбаюсь ей, успокаивая. Взмахнув рукой, приглашаю Джиллиан присоединиться ко мне. Она приближается неуверенным шагом, заправляя прядь волос за ухо.

— Джиллиан, познакомься с Ланой. Моя сестра. — Растерянность исчезает с лица, уступая место красивой улыбке. — Лана, это Джиллиан.

Мне не нужно больше ничего говорить. Как только я беру руку Джиллиан и переплетаю наши пальцы, сестра понимает. Она подходит к ней и обнимает, приветствуя Джиллиан в семье.

— Я так рада познакомиться с тобой, Джиллиан!

— Я тоже счастлива, — смущённо шепчет в ответ.

— Хочешь съесть кусочек торта? Мы с Норой приготовили вкусняшку!

Прежде чем ответить, я смотрю на Джиллиан. Несмотря на усталость от путешествия, она согласно кивает. Я легко целую её в висок. Жест может показаться невинным, но сделать это перед сестрой — это гораздо больше, чем просто признание в любви.

Глаза Ланы наполняются слезами. Хоть я и не рассказывал ей ничего о смерти Рози и о пропасти, в которую попал, в глубине души она знает, через что мне пришлось пройти. Зная её, она, должно быть, молилась за меня каждую ночь, чтобы я встретил женщину, способную вернуть мне украденную у меня любовь.

Её желание сбылось.

Теперь у меня есть Джиллиан.

Лана открывает нам дверь, приглашая войти.

— Вы надолго?

Краем глаза я вижу, как Нора и Ной играют во дворе. Их смех полезен для моего сердца; они вселяют в меня надежду, что однажды мы с Джиллиан тоже сможем иметь такой дом и любовь, которой окружена Лана. Мой взгляд падает на живот Птички, но лишь на мгновение. Моя сестра смотрит на меня и ждёт, что я ей отвечу.

Я делаю глубокий вдох, наполняя лёгкие ароматом свежескошенной травы и свечей, которые делают атмосферу такой тихой и расслабленной. Когда я выпускаю воздух, я не только отгоняю страх, что Рулз найдёт меня, но и тени, которые мучили меня большую часть жизни.

Наконец я больше ничего не слышу — ни криков, ни шёпота. Осталось только желание удержать Джиллиан и никогда больше её не отпускать.

Я улыбаюсь, свободный, как никогда.

— Мы не просто проездом, Лана. Мы здесь, чтобы остаться.

Эпилог

Джилли

Шесть месяцев спустя.

— Ты прекрасна.

Голос Ланы мягкий, как и взгляд её ярких глаз. Нежная улыбка. То, как она смотрит на меня, заставляет подумать о моей матери. Она могла бы быть на её месте. Хотя Лана выглядит намного моложе, она ровесница мамы. Иногда, когда вижу, как Лана заботится о своих детях, мне даже кажется, что у неё такое же выражение лица.

Поглаживая свой хорошо заметный живот, я задаюсь вопросом, не будет ли у меня, когда родится мой ребёнок, такого же выражения лица. Узнать в двадцать лет, что беременна, стало для меня шоком. Если бы Джейк не спросил, когда у меня были последние месячные, мне бы и в голову не пришло сделать тест на беременность.

Я была глупа. Мне следовало предохраняться или хотя бы не терять голову. Самое удивительное, что, получив подтверждение своей беременности, я не испытала страха или предательства. Наоборот, у меня возникло ощущение, что мир наконец-то снова стал вращаться в правильном направлении.

— Ты волнуешься, да?

Не переставая смотреть на себя в зеркало, я скольжу руками по бёдрам, перебирая вуали платья пастельного цвета. Я выбрала фасон и цвет платья так, чтобы оно открывало татуировку на плече и скрывало выраженную форму живота. Конечно, не принято, чтобы невеста одевалась в платье разных цветов или чтобы у неё были обнажены оба плеча, но в моей жизни не было ничего стандартного.

Внезапно меня охватывает паника. Я поглаживаю свой живот, что сжался от напряжения.

— Я не готова, — шепчу, а сердце бьётся так быстро, что подкатывает к горлу. Мои руки дрожат.

Лана наклоняет голову в сторону, улыбаясь. Она стоит позади меня. Я вижу её стройную фигуру, что отражается в зеркале.

— Всё в порядке, Джиллиан.

«Нет. Всё не в порядке».

Когда Джейк попросил меня выйти за него замуж, я начала плакать от волнения. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем я смогла сказать, что не могла дождаться, когда он сделает предложение. Я считала дни, часы, минуты до церемонии. Надеялась, что этот момент наступит как можно скорее, но теперь, когда я его переживаю, мне плохо как никогда.

Я скучаю по Мэг и сестре, по заколке для волос, которую мама сохранила со своей свадьбы, по папиным советам…

Я обмахиваю себя одной рукой.

— Не могу дышать…

Лана отступает, давая мне пространство.

— Ты поступаешь правильно, — успокаивает она. — Джейк любит тебя. И ты любишь его. Вы созданы друг для друга.

Я знаю, что так и есть. Я бы не согласилась выйти за него замуж, если бы не была уверена, что он мне подходит. И всё же тот факт, что никто из тех, кого люблю, не присутствует рядом, чтобы разделить один из самых важных моментов моей жизни, причиняет мне боль. Словно моё сердце разбито. Одна часть его находится здесь, со мной, и переполнена любовью. Но другая — далеко, затеряна в мире, куда я не уверена, что смогу — или захочу — вернуться.

Мне хорошо, здесь.

Шаг за шагом я строю жизнь, о которой всегда мечтала. Я завела новых друзей и записалась на онлайн-курс рисования. Мы с Джейком купили небольшой дом неподалёку от дома Ланы и вместе решили, как его обставить. Джейк позволил мне выбрать дерево, из которого он сделал колыбель для нашего ребёнка, и помог мне воссоздать среду, в которой могу свободно творить.

С его помощью я расширила круг своих тем. Я по-прежнему изображаю Джейка, но теперь рисую и много другого. Мои работы полны эмоций и красок, как и моя жизнь. Каждое утро, когда я просыпаюсь с его рукой на моём животе и его голосом, шепчущим, как сильно он меня любит, первое, что думаю, — это то, что я счастлива.

Я действительно счастлива.

Но это не всё.

Прижимаю руку к животу, именно в том месте, где ощущаю небольшую пустоту. Я чувствую её уже не в первый раз.

Только теперь она кажется больше.

Такая большая, что поглощает меня.

— Птичка…

Я вскидываю голову. Лана исчезла. Вместо неё, за моей спиной стоит Джейк. Как только вижу его отражение в зеркале, пустота исчезает, заменяясь чем-то бесконечно иным. Я и раньше видела Джейка элегантно одетым и всегда находила его красивым. Однако в этот раз он другой. Он без оружия. Его мышцы так красиво дополняют пиджак, который он купил ради меня.

«Чтобы жениться на мне».

— Ты не должен быть здесь, — тихо шепчу. — Это плохая примета — видеть невесту до того, как…

Я делаю паузу, не в силах закончить фразу.

В глазах Джейка вспыхивают сильные эмоции. Разрывающие. Он подходит ко мне на пару шагов и заставляет повернуться к нему. Его запах проникает в ноздри, заставляя меня сильнее сжать бёдра.

— Ты передумала?

— Джейк, я…

Я прерываю его, не зная, что сказать. Как только склоняю голову, его руки тут же оказываются на мне. Ладони обнимают моё лицо и поднимают так, что я вынуждена смотреть на него.

— Ты передумала? — снова спрашивает он, на этот раз более жёстким тоном.

Мои ноги дрожат. Он смотрит на меня с такой силой, что мне становится не по себе. А чувства, которые я улавливаю в его взгляде… Я не привыкла видеть его таким.

Он не злится и не разочарован.

Если бы не знала лучше, то сказала, что Джейк испугался.

Поэтому накрываю его ладони своими и открываю ему своё сердце.

— Это из-за Шэрон. Я бы хотела, чтобы она была здесь.

Его взгляд печален.

— Я знаю, ты пытался её найти, — поспешно говорю я. — И за это я тебе благодарна, но сегодня один из самых важных дней в моей жизни, а её здесь нет. Я скучаю по ней, Джейк. Хотела бы я знать, где она, всё ли с ней в порядке…

Вместо того чтобы попытаться утешить меня, Джейк сжимает челюсти и отводит взгляд. У меня возникает странное ощущение, будто он что-то от меня скрывает.

— Что происходит?

Он подводит меня к кровати и приглашает сесть. Берёт мои руки в свои и ласкает. Вот в этого мужчину я влюбилась: в существо, полное очарования и таинственности, с мрачным взглядом и способностью снова и снова ломать мою жизнь. Наши сердца говорят друг с другом. Понимаю, Джейк скажет мне что-то такое, что перевернёт мой мир ещё до того, как откроет рот.

И всё же я не уклоняюсь. Я слушаю.

— Я нашёл твою сестру.

Мои глаза загораются.

— Она здесь?

— Она в Сиэтле. С Рулзом.

Я едва моргаю, сбитая с толку.

— То есть в том же городе, что и Рулз?

Из внутреннего кармана пиджака Джейк достаёт лист бумаги и протягивает мне. Это распечатка статьи из онлайн-газеты. В ней рассказывается о Роберте Рулзе и его новом увлечении. Крупная сумма обещана тому, кто предоставит информацию о женщине, с которой генеральный директор Rules Corporation встречается уже некоторое время. Внизу статьи — снимок двух влюблённых, сделанный украдкой. Я недоверчиво моргаю.

— Это Шэрон… — Мой голос — шёпот, а может, и что-то ещё более слабое. — Какого чёрта она делает с Рулзом?

— Они вместе.

— Что? И с каких пор?

— Если верить Ронану, уже несколько месяцев.

Я качаю головой, отстраняясь.

— Должно быть, это ошибка. Моя сестра всю жизнь держалась в тени. Она бы ни за что не решилась общаться с таким публичным человеком, как Рулз! Ты сам говорил, она устроилась в Rules Corporation, чтобы получить информацию о моём исчезновении. Может, она использует его, а может…

Джейк достаёт из кармана мобильный телефон. Он выбирает папку и протягивает гаджет мне. Десятки фотографий моей сестры. На ней модная одежда. Она пожимает руки. Улыбается. Она всегда рядом с Рулзом. По некоторым снимкам можно предположить, что они работают вместе, но есть и совершенно безошибочные. На одном он целует её руку, пристально глядя на неё, на другом — обнажённое плечо, на третьем — ласкает ей спину.

Он не может оторваться от неё.

А Шэрон, вместо того чтобы оттолкнуть, улыбается в ответ.

Она даже провоцирует его.

— Она с ним, — понимаю я.

— Да, — подтверждает Джейк. — Мне бы хотелось связаться с ней и привезти сюда. Я знаю, это сделало бы тебя счастливой, но при этом подвергнет опасности нас обоих.

Ведь вместе с ней появиться и Рулз.

— Я больше не увижу её, правда?

«Шэрон или Джейк».

Я предчувствовала, выбор одного может лишить меня другого, но в глубине души всегда надеялась, что со временем смогу иметь обоих.

Джейк притягивает меня к себе, прижимая к своей груди.

Он вздыхает, проводя рукой по моим волосам.

— Когда ты любишь кого-то, ты не хочешь ничего, кроме как видеть его счастливым. Я хочу этого для тебя, Джиллиан. Хочу, чтобы ты была счастлива. Вот почему, если ты захочешь снова обнять свою сестру, я закажу тебе билет на самолёт до Сиэтла на завтра. Но я не полечу с тобой.

Его слова разрывают мне сердце. И всё же я улыбаюсь, потому что, несмотря ни на что, освободилась от груза, который тяготил меня последние несколько месяцев. Хотя я больше не увижу сестру, теперь я знаю, что она здорова. И она счастлива.

Я тоже хочу быть счастливой.

Поэтому я крепче прижимаю Джейка к себе.

Как только его тело прижимается к моему, ребёнок в животе пинается. Успокаивая, Джейк ласкает в том месте. Его пальцы нежно касаются меня, когда он обращается ко мне и к нему вместе. Джейк шепчет слова любви, от которых покрываюсь мурашками и задыхаюсь. Я едва поднимаю лицо, чтобы коснуться его губ. По телу проносится разряд, похожий на электрический, и сердце подпрыгивает в горло.

— Джейк, — молю я.

Я и сама не знаю чего хочу.

Но он понимает.

Джейк всегда меня понимает.

Вот почему он целует меня.

В мгновение ока его рот сметает все мысли. Я забываю обо всём. Шэрон, Рулз, люди, что ждут за дверью, даже своё имя. Я оказываюсь на спине на кровати, а его твёрдое тело прижимается к моему. Джейк нежно ласкает меня и шепчет, что любит меня и сделает всё, чтобы я была счастлива.

Я знаю, это правда, ведь я чувствую то же самое.

Постепенно ласки становятся всё более жёсткими. Почти отчаянными. Я чувствую, как набухает его член, и пульсирует лоно, как только он просовывает руку под юбку.

Лана стучит в дверь, предупреждая нас, что прибыл священник.

Джейк ругается, а потом кричит ей, чтобы она подождала нас снаружи.

Когда возвращает свой взгляд на меня, черты его лица напряжены, а взгляд испепеляющий. Брутальный. Не обращая внимания на присутствие сестры в нескольких шагах от нас, он проводит пальцем по краю моих трусиков. Отводит их в сторону, и я дрожу.

— Нам пора идти.

Он улыбается, искушая меня.

— Ты так думаешь?

Джейк проникает в меня пальцем. Быстро. Я кусаю губы, чтобы не закричать. Пальцев становится два. Я протягиваю руку к члену и энергично его глажу, давая понять, что не буду просто смотреть, как он делает со мной то, что хочет.

С довольным бормотанием он набрасывается на мою шею.

— С нетерпением жду сегодняшнего вечера…

— Почему? Что ты собираешься сделать со мной сегодня вечером?

Джейк не отвечает. Он улыбается мне в кожу, прежде чем укусить с яростью. Я понимаю, что его рот оставит на мне след, и пытаюсь остановить. Но это бесполезно. Джейк — самый сильный и решительный человек из всех, кого я знаю. Если он решил протащить меня перед священником с отпечатком своих зубов, он это сделает.

Я цепляюсь за его плечи, выгибая спину. Мои стоны — музыка для его ушей; они побуждают его войти ещё глубже. Джейк добавляет ещё один палец. Он раздвигает меня, наполняет так, что я не вижу и не чувствую ничего, кроме него.

Я уже готова кончить, как вдруг он вынимает пальцы и подносит их ко рту. Облизывает их один за другим, а моё сердце колотится так сильно, что становится больно. Я пытаюсь привлечь его обратно к себе, но он качает головой.

— Сегодня вечером, — просто говорит он.

Это не просьба, а обещание, которое заставляет меня трепетать с головы до ног. С ловкостью пантеры он встаёт с кровати и помогает мне подняться на ноги. Быстро поправляет платье, а затем берёт меня за руку и выводит из комнаты.

К священнику, который соединит нас навеки.

Лана и Ронан уже там, готовые стать нашими свидетелями. Пока Лана украшает мои волосы, Ронан подходит к Джейку и шепчет ему что-то о речи, которую он запомнит на всю жизнь. Джейк улыбается ему, но смотрит на меня.

Он всегда смотрел на меня.

Только теперь он делает это по-другому.

Когда он берёт мою руку и переплетает свои пальцы с моими, я понимаю, что пустота в центре моей груди исчезла.

Если она вернётся, Джейк просто заполнит её снова.

Иногда своими руками, иногда ртом.

И снова словами, которыми он будит меня каждый день; теми же словами, которые он произносит только губами в этот миг, пока касается моего безымянного пальца по всей длине, стремясь надеть на него кольцо, которое навсегда сделает меня своей.

ЭКСТРА

Джейк

Тихое дыхание Джиллиан.

Тепло её тела.

Биение её сердца, заключённого в моих ладонях.

Если бы мне сказали, что однажды я проснусь с восходом солнца, и что сделаю это с сердцем, вновь наполненным любовью, я бы, наверное, не поверил. Потеряв всё, я не ожидал ничего.

Особенно её.

Я улыбаюсь, перемещая руку с области сердца на живот Джиллиан. Несмотря на то что Джиллиан ещё спит, я говорю ей, что люблю её. Как только слышит мой голос, наш ребёнок пинается. Он сильный. Со временем он вырастет больше и выше меня. Я научу его всему, что знаю, и он никогда не будет одинок, потому что я всегда буду рядом, чтобы защитить его.

Я наклоняю голову, чтобы поцеловать в то место, где кожа натянулась сильнее. Моя Птичка что-то бормочет. Нежные слова, которые для меня как песня.

Снова глажу её животик руками и губами. Я разговариваю со своим малышом. Рассказываю ему, с каким нетерпением жду встречи с ним, чем хочу заняться с ним… Лаская, моей головы касаются пальцы Джиллиан. Я поднимаю на неё взгляд и вижу её улыбку. Джиллиан прекрасна, и с каждым днём становится всё прекраснее.

— Ты мне снился. — Голос, хриплый и сонный, чистый соблазн. Я перемещаюсь выше и провожу языком по её губам.

— Ты мне тоже снилась.

— И что я делала?

Я уже собираюсь ответить ей, как вдруг начинает звонить мой телефон. Это странно не только потому, что ещё рано, но и потому, что этот номер есть у очень немногих. Я встаю с кровати и беру трубку, думая, что у Ланы возникла чрезвычайная ситуация с детьми.

Номер не местный. Сиэтл.

Делаю знак Джиллиан, чтобы она молчала, и отвечаю.

— Алло? — Несколько мгновений я не слышу ничего, кроме быстрого дыхания. — Кто это?

— Ты Джейк?

Женщина. Она взволнована, настолько, что я слышу, как в конце вопроса у неё перехватывает дыхание.

— Кто дал тебе этот номер?

— Ронан сказал позвонить тебе, если… — Она делает паузу, нервничая всё больше. — Если с ним что-нибудь случится.

Я натягиваю брюки и бросаю Джиллиан платье, жестом призывая надеть.

— Где Ронан?

— Говорить об этом небезопасно.

— Где Ронан? — повторяю я, на этот раз более твёрдым голосом.

Девушка колеблется, прежде чем ответить.

— В больнице Киндред.

Я убираю пистолет за пояс джинсов на спине.

— Что с ним случилось?

— В полицейском отчёте написали, что это неудачное ограбление, но это было не так. Его пытали несколько часов, может быть, всю ночь. Тот, кто вломился в его дом, не хотел у него что-то украсть…

— Но что-то вымогал, — заключил я за неё.

— Ты должен приехать сюда.

Я плотно сжимаю зубы.

— Я не могу.

— Ты не понимаешь! Ронан… — Она шмыгает носом, пытаясь сохранять спокойствие. Когда говорит снова, её голос становится ровным. — Врачи говорят, что он может не дожить до вечера.

— Он доживёт.

Он должен дожить. Ронан — мой брат. Кроме того, даже если сразу сяду на самолёт, я не успею к нему вовремя.

Я слишком далеко.

«И слишком виновен».

Ронан не замешан в сомнительных сделках. Он не занимал высоких постов и не работал над делами, представляющими общественный интерес.

Однако он был единственным, кто знал, где меня найти.

Поскольку он полицейский, я не думал, что Рулз посмеет ему угрожать. Очевидно, я ошибался.

Внезапно я слышу шум.

Шаги. Внизу кто-то есть.

Джиллиан дрожит. Она тоже услышала. Времени нет.

Я заканчиваю звонок и хватаю пистолет.

Джиллиан делает шаг ко мне.

Останавливая, я поднимаю руку.

— Оставайся здесь.

Если мне придётся стрелять, когда выйду из этой комнаты, я не хочу, чтобы она мне мешала. Понимая мой страх, она отступает и ищет место, где можно спрятаться.

Я бросаюсь в коридор и плавно двигаюсь вдоль стены. Несмотря на то что шум, который слышал, доносился снизу, я всё равно осматриваю одну комнату за другой. Все они пусты. Достигнув лестницы, я улавливаю подозрительное движение.

— Их здесь нет, — говорит кто-то. Женский голос.

«Я её знаю».

Я осторожно двигаюсь, пока не замечаю женскую фигуру. Она моложе меня. У неё длинные каштановые волосы. Среднего телосложения и в простых обтягивающих джинсах. На первый взгляд она не кажется вооружённой и не двигается так, будто хочет устроить мне засаду.

Словно она кого-то ищет…

— Она должна быть наверху.

Как только женщинаставит ногу на первую ступеньку, я заряжаю пистолет. Шэрон Аллен поднимает голову, внезапно осознав моё присутствие. Она не одна. С ней Рулз. Я спускаюсь по одной ступеньке, пока не встречаюсь с ним взглядом. Непредсказуемо Рулз поднимает руки.

— Убери пистолет, Джейк. Мы одни.

Бросаю взгляд на входную дверь; они вошли, оставив её открытой. Рядом с моей машиной стоит роскошный «Рендж Ровер», но никаких других машин или мужчин. Возможно, Рулз говорит правду.

«А может, и нет».

В любом случае, беременная Джиллиан наверху.

Я не могу доверять ему и не могу опустить оружие.

Шэрон выходит вперёд, вставая между ним и моим пистолетом.

— Где моя сестра?

Я уже собираюсь сказать ей, что её здесь нет, как слышу скрип ступенек позади себя.

— Шэрон?

«Дерьмо». Я становлюсь посреди лестницы, пряча Джиллиан за своим телом. Я улавливаю тот самый момент, когда сёстры видят друг друга. Чувствую их желание снова обняться, но также знаю, что не могу этого допустить.

— Джейк! — Джиллиан дёргает меня за руку, пытаясь протиснуться мимо. Я не отхожу в сторону. Рулз слишком близко. Он говорит мне, что пришёл один, но я пока не решил, верить ему или нет.

— Как ты нас нашёл?

Рулз вздёргивает подбородок, сжимая челюсти.

— Был обмен… услугами.

Я чувствую, как меня охватывает гнев.

— Прошлой ночью кто-то ворвался в дом моего брата. Они чуть не убили его!

— Это был не я, Джейк.

Он искренен. Но не невиновен.

— Ронан был единственным, кто знал, где меня найти, поэтому я спрашиваю тебя в последний раз. Как ты нас нашёл?

— Джо, — заявляет Шэрон. — Это он сказал нам, где тебя найти.

Я поднимаю бровь.

— Джо?

Рулз качает головой.

— Шэрон называет его Джо, но настоящее имя человека, который сказал нам, где тебя найти, — Джун.

Я чувствую, как по позвоночнику пробегает холодок.

— Джун Иноуэ?

Рулз подтверждает кивком. И я буквально чувствую, как под ногами разверзается пол. Я опускаю руку, в которой держу пистолет, сдаваясь. Джиллиан, воспользовавшись моментом, протискивается вперёд. Всё происходит в одно мгновение. Шэрон раскрывает руки, готовая обнять сестру.

Замечает её живот. Белеет.

Джиллиан тоже останавливается.

Рулз материться.

А я закрываю глаза.

— Что, бл*дь ты с ней сделал?

Шэрон в ярости. У неё есть все основания для этого. Я ублюдок, похитивший её сестру и инсценировавший её смерть. Я чудовище, которое забрало у неё сестру и оплодотворило. Но я также и тот, кто вернул Джиллиан к жизни; тот, кто поклялся чтить, любить и защищать её до конца своих дней.

Я убираю пистолет и подхожу к Джиллиан. Беру её за руку, переплетая наши пальцы.

— Я женился на ней.

Наступает каменное молчание. Даже Рулз, который видел и делал в своей жизни практически всё, бледнеет.

— Она ребёнок! — кричит Шэрон.

Я пытаюсь ответить ей, но Джиллиан опережает меня.

— Я уже не ребёнок, Шэрон! Я перестала им быть в ту ночь, когда умерли мама с папой, а ты ушла. — Это нехорошо. Срок родов близок, я не могу позволить Джиллиан так волноваться, но остановить её невозможно. — Ты не представляешь, через что я прошла, как сильно страдала…

— Джиллиан. — Я зову её, пытаясь остановить. Но уже поздно.

Она вырывается из моей хватки и приближается к сестре.

— Всю свою жизнь я позволяла другим выбирать за меня! Дом, в котором живу. Университет, в котором учусь. Даже стажировку в Rules Corporation. Джейк никогда не подталкивал меня к чему-либо, наоборот, он помогал мне найти свой путь и преодолеть страхи.

— Он манипулировал тобой, — заключает Шэрон.

Жестокий смех поднимается у меня в горле.

— Ты совершенно неправа. Если в этой комнате и есть манипулятор, то это точно не я.

Рулз — мастер манипулирования. Подойдя к нему, я решаю высказаться ещё яснее.

— Сколько ты заплатил за информацию, которую попросили у Джо?

Он выдерживает мой взгляд, но ничего не говорит.

Мы оба знаем, что Джуну не нужны деньги.

«Только услуги».

— Ты хоть представляешь, что он попросит взамен?

— Я уже дал Джуну то, что он хотел.

— И что же?

— Глория, — выдаёт он со вздохом.

Я резко замираю, расширив глаза. Может, я ослышался? Но взгляд Рулза непоколебим. Во мне вспыхивает слепая, всепоглощающая ярость. Я бросаюсь к нему и хватаю за воротник рубашки, встряхивая.

— Ты сказал ему, где её найти?

Сопротивляясь, Рулз пытается высвободиться.

— У меня не было выбора.

Сжимаю кулак и бью Рулза с такой силой, что он отлетает на пол. Шэрон вскрикивает, наклоняясь над ним. Судя по крови, льющейся из носа, я, должно быть, разбил его.

«И это только начало».

Я указываю на него пальцем, нападая.

— Это ничто по сравнению с тем, что Джун сделает с Глорией! — Джун Иноуэ — опасный человек, причём не только для своих врагов, но и для тех, кому посчастливилось вызвать его интерес. Глория же — хрупкая девушка с маленьким сыном, о котором нужно заботиться, и жестоким прошлым. Я пинаю Рулза, который корчится на полу. — Ты обрёк её на гибель! Ты это понимаешь?

Руки Джиллиан обхватывают мой торс, останавливая. Я чувствую, как она дрожит у меня за спиной. Такого ещё никогда не было. Ради своей жены я подавляю гнев и сдерживаюсь, чтобы не ударить снова. Я провожу руками по волосам, прежде чем выплеснуть на него всё своё презрение.

— У тебя не было выбора, да? А какой выбор ты дал ей? Она знает, что ты её предал?

— Она согласилась.

— Хрена с два, согласилась!

Я беру телефон и звоню Глории. Каждый гудок — это путешествие прямиком в ад. Когда она не отвечает, мой первый инстинкт — снова броситься на Рулза. Но я этого не делаю. Вместо этого я пытаюсь найти решение.

— Мне нужно поговорить с Джуном.

Рулз встаёт. Он выглядит не лучшим образом. Волосы в беспорядке, белая рубашка испачкана кровью. Он достаёт из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон и протягивает мне.

— Если хочешь поговорить с ним, я могу дать тебе его номер. Но прежде ты должен выслушать меня до конца. — Шэрон встаёт рядом с ним, поддерживая. Должно быть, мой удар сломал ему ребро, потому что Рулз держится рукой за туловище и с трудом дышит. — Я подталкивал Глорию к ужасным проступкам, это правда, но никогда её не заставлял. Я предупредил, что за ней охотится Джун, и спросил, как она хочет с этим справиться. Она могла бы убежать или сказать, что не хочет иметь с ним ничего общего, но вместо этого Глория позвонила ему при мне, и они заключили сделку.

Я кривлю рот.

— Сделку?

— Она пошла к нему добровольно.

— Нет. — В недоумении, я отшатываюсь. — Это невозможно.

— В обмен на свою помощь она попросила меня только о двух вещах: не вмешиваться и обеспечить безопасность сына.

Это типично для Глории. Чтобы защитить сына, она в прошлом соглашалась на всё. Сначала терпела от мужчины, от которого забеременела, а затем от Рулза.

Но Джун совсем другой.

Он не просто её нагнёт.

Он её сломает.

Я беру мобильный телефон Рулза и набираю номер Джуна. Он отвечает сразу же, его тон необычайно лёгкий.

— Итак, Рулз. Ты нашёл того, кого хотел?

— Да. Он нашёл её.

Если Джун и удивлён, услышав меня, а не Рулза, то ничем этого не выдаёт.

— Мистер Льюис, — доверительно бормочет он. — Не ожидал услышать тебя снова так скоро.

Не ожидал и я, но не об этом хочу поговорить.

— Я в курсе, что ты взял у Рулза то, что мне дорого.

Джун смеётся. Мягкий смех. Опасный.

— Боюсь, ты неправильно понял. Я ничего не брал. Это она пришла ко мне.

— А теперь ты её отпустишь.

— Почему?

— Потому что ты должен мне услугу, и я хочу, чтобы жизнь Глории стала этой услугой.

После минутного молчания Джун вздыхает.

— Как я уже сказал, ты неправильно понял ситуацию. Глория моя гостья. У меня нет намерения убивать её или причинять ей вред.

— Тогда отпусти её.

— Боюсь, я не могу этого сделать.

— И почему же?

— Потому что она уже свободна, мистер Льюис.

Я слышу хлопок, за которым следует женский вздох.

Могу ошибаться, но я почти уверен, что это голос Глории. Я был с ней слишком много раз, чтобы не узнать, как ломается её голос, когда она достигает оргазма.

Джун тоже вздыхает. Или, может быть, он стонет.

С ним всегда всё запутанно…

— Слушай меня внимательно, мистер Льюис, потому что я скажу тебе только один раз. Глория не моя пленница и не заложница. Её жизни ничего не угрожает и не будет угрожать до тех пор, пока она остаётся со мной. Когда наше время истечёт, я отпущу её. А до тех пор, если тебе дорога твоя семья, я советую не пытаться связаться с ней… В том числе и потому, что ты её не найдёшь.

Прежде чем я успеваю ответить, Джун прекращает разговор. Я пытаюсь перезвонить ему, но телефон оказывается вне сети.

Я смотрю на Рулза. Он спокоен. Слишком спокоен.

— Что ты мне не говоришь?

Он едва отступает, стискивая челюсти. Редко можно увидеть Рулза неуверенным. Но сейчас он именно такой, поэтому я подталкиваю его.

— Просто скажи мне, Рулз.

— Он не причинит ей вреда.

В недоумении поворачиваюсь к двери. Это сказал не Рулз, а мальчик с прямыми тёмными волосами, восточными чертами лица и такими тёмными глазами, что напомнили о безлунных ночах. Если бы не знал, что такое невозможно, мог поклясться, — это сын Джуна Иноуэ, так сильно он на него похож.

— А ты кто? — Хмурюсь я.

— Я Брайан.

— Сын Глории?

Он кивает, оставляя меня в замешательстве. Глория несколько раз рассказывала мне о нём, но я никогда не видел мальчика. Я представлял его блондином или как-то иначе похожим на неё. Конечно, не таким.

Осторожно подхожу к нему. Встаю перед ним на колени, чтобы оказаться с ним на одном уровне.

— Джун — жестокий человек, — чувствую себя обязанным сказать ему.

— Я знаю. — На мгновение я вижу, как в его глазах мелькают те самые тени, которых сам боялся. Так не должно быть. Такой маленький ребёнок не должен носить в себе все эти ужасы. — Но с ней он другой.

Кровь застывает в моих жилах.

— В каком смысле «другой»?

— Он не причинит ей вреда, — повторяет он.

— Как ты можешь быть уверен?

— Потому что она всего лишь средство.

— Средство для чего?

Он поднимает руку. В маленькой ладони лежит шахматная фигура. Работа драгоценная. Чёрный металл тонко вырезан, детали такого же цвета, как застывшая кровь. Это слишком изысканный предмет, чтобы попасть в руки простого ребёнка.

Но, возможно, передо мной не просто ребёнок. Его глаза серьёзны, но в них есть понимание.

— Средство, обладать мной.