Перепутье судеб [Мила Эвоян] (fb2) читать постранично

Мила Эвоян Перепутье судеб

Марк

Скорость чуть выше безопасной наполняла Марка. Задиристый ветер щекотал лицо и подбрасывал вихри янтарных листьев. Дыхание задерживалось на вдохе. Красная шапка Spider-Man оберегала голову, а любопытная чёлка тыквенного цвета резвилась на воле. Пустая дорога дарила минуты счастья.

Впервые так рискнуть Марк позволил себе 7 месяцев назад, весной. Ох, и влетело же тогда от мамы! Но мамик у Марка класснючая. Она кайфует от брызг восторга в глазах единственного сына. А он за это готов подарить ей космос и любимую шапку в придачу.

Скорость.

Аромат мокрой земли.

Пролетающая пачка от чипсов.

Ладони скользят по упругой резине.

Пару секунд и пора тормозить — уже показался изгиб дорожки парка. Еще один вдооох до мурашек по телу. И Марк запомнит это мгновение на весь день, а потом положит с собой на подушку.

Спокойная езда со скоростью человеческого шага.

Рождение дождя.

На дорожке парка появились люди. Торопятся взрослые, не замечая, как отдаляются от малышки. Приплясывая, она распахивает зонтик разрисованный воздушными шарами.

Шарами, о которых давно мечтает Марк. Забраться на такой и взлететь. Выше звёзд!

Виктор. Тремя годами ранее

— Елизавета? Доброе утро! Это Виктор — пациент без бахил. Вы обещали свидание, если стану донором. Освобождайте вечер — еду сдавать кровь! Во имя добра и вас.

“Попалась лисичка”, — нарушитель правил привычно подмигнул безупречному отражению: пресс, грудная клетка, бицепсы, — “Виктор — победитель!”

Сегодня без кофе — натощак.

Завести красотку с пульта. Легко.

Уложить крышу в багажник. Эффектно.

Ускориться с первых секунд. Круто.

Opel Cascada — то, что Виктору надо!

“Это ты, это я,

Между нами молния

С электрическим разрядом…”

Нет, вспоминать Маринку-истеричку Виктор отказывается, радио отдохнет. Он — альфа-самец. Скоро чью-то жизнь спасёт, станет донором. Любая девушка его. А Маринка…

Впереди на тротуаре закокетничало голубое платье. Выразительные каблучки. Стройные ножки. Искусительная фигура.

Красный свет светофора зажёгся вовремя. Кабриолет галантно затормозил.

— Девушка, вас подвезти? — давно не бросал баритон шаблонную фразу.

— Пешком быстрей дойду, — флиртует платье, перепрыгивая лужу.

— Ну что ж… — победитель принимает вызов.

Зелёный свет.

Педаль в пол.

Скейтборд!

“Не может бы…”

— Мальчик! Стооооой!

Удар.

В капот.

Доктор

Мамины глаза уже не плачут. Окаменевшие локти впечатались в колени. Вокруг пустота. Внутри кандалы.

— Кира Сергеевна. Кира Сергеевна! Вы уснули? — Халат такой белый, словно из Рая. Мужчина. Врач.

— Как Марк?! — острый выдох. Вдоха не надо.

— Ваш сын — герой! Операцию закончили. Впереди многогранная жизнь. Верьте, инвалидное кресло не навсегда.

Увядший цвет больничных стен. Скрип колес — везут мученика на носилках. Отчаяние обволакивает душу. Увядший цвет…

* * *

Приятный аромат апельсина. Дружелюбный коридор клиники.

— Мам, рисунок для Льва Осиповича не забыла?

— Взяла, Маркуш. Изумительная вышла картина — ты и Лев Осипович на рыбалке. Любимый пациент и доктор.

Уже год как мама, Марк и инвалидное кресло приезжают в клинику. За это время они раскрыли секреты стен, звуков, ароматов здания.

Оживился лифт. Через 3 секунды пассажира доставят на второй этаж. Уже слышна знакомая интонация мужских шагов. Торопится.

— А вот и Лев Осипович.

— Марк! Кира Сергеевна, здравствуйте! Мигом переоденусь и приму вас.

Внимательный взгляд мальчишеских глаз впитывает повадки доктора. Вырастет Марк, также помогать людям станет.

Кумир идёт: Мощные ботинки цвета какао. Короткие шаги. Ноги колесом, если верить мамику. Синие джинсы — Марк сегодня в таких же. Широкий коричневый ремень с пряжкой…

…как у Деда. Беспощадный. Хлёсткий. Злой. Свистящий.

Ладони прижались к упругой резине. Страх оглушил картинкой из прошлого.

«Убегать надо! Уезжать…»

— Не пойду к нему! Он злой — бить будет!

Письмо сыну кумира

Привет!

Я Марк. Мне 15 лет. Трудный возраст, говорят взрослые, но я возражу.

По-настоящему тяжело было 10 лет назад, когда папа ушёл из семьи. Я стал неуправляем. Мама рыдала, я орал, дрался, чего-то требовал. С каждым годом злоба нарастала.

Мама не справлялась со мной. По мнению окружающих, требовалась мужская рука. На месяц меня выслали к деду. Он не жалел, воспитывал от души. Хлестал ремнём, запирал в сарае на ночь, замахивался топором.

В 8 лет я возомнил себя взрослым, независимым. Убегал из дома, гулял по крышам, пробирался на стройки. Пока однажды, гоняя на скейте по краю дороги, не оказался под колёсами кабриолета.

В следующие полгода я проклинал каждого: родителей, деда, врачей, прохожих, но сильнее всех Виктора — водителя кабрика. Его оправдали. Он продолжал управлять машиной, а я сел в инвалидное