Волшебный переплёт. Неизведанные миры [Анастасия Бойцова] (fb2) читать онлайн

Анастасия Бойцова, Михаил Марк, Виталий Стадниченко, Оксана Беляева, Аника Колесникова, Ирэн Летон, Анна Оникс, Василиса Поданенко, Татьяна Слепова, Анастасия Безденежных, Татьяна Снежко Волшебный переплёт. Неизведанные миры

Предисловие

Что такое переплёт? Да ещё и волшебный?

Многозначное слово, этот самый переплёт.

Переплёт — это то, что скрепляет книгу воедино. Так наши рассказы собрались вместе в сборнике «Волшебный переплёт». Все мы очень разные. Есть среди нас профессиональные писатели, а есть и те, для кого участие в сборнике — дебют в мире литературы.

Переплёт — это ещё и переплетение судеб. Мы живём в разных городах, в разных регионах страны. Москва и город Раменское Подмосковья, Пермь и город Березники Пермского края, Ростов-на-Дону и город Белая Калитва Ростовской области, Воронеж и город Бутурлиновка Воронежской области, Пенза, Республика Мордовия — обширная у нас география. Но несмотря на разделяющее расстояние, нас объединила общая цель — наш сборник.

Переплёт — это, кроме всего прочего, внезапное, незапланированное приключение. Что ж, это значение слова нам тоже подходит. Ведь путь от замысла сборника до его выхода в свет был тернист и сложен. Но мы справились!

Тема нашего сборника не была чётко обозначена, было дано только общее направление — фэнтези и мистика. Поэтому было очень интересно наблюдать за тем, как разные авторы независимо друг от друга затрагивали схожие темы. И что это за темы? Что сейчас нас беспокоит? Главная тема сборника — это тема поиска. Мы ищем в прошлом, настоящем и будущем. Ищем пропавших, но дорогих сердцу людей, ищем магические артефакты и волшебные предметы. Мы ищем пути к обретению здоровья¸ любви и счастья. Мы и наши герои находимся в вечном поиске себя.

Анастасия Безденежных. Дым прошлой жизни

«Если в вашем доме есть призраки, заполните форму обратной связи и получите бесплатную консультацию».

Никита откинулся на мягкую спинку компьютерного кресла и нахмурился, разглядывая надпись аккуратным шрифтом на сайте с лаконичным дизайном: в цветах сепии и с чёрными иконками разделов.

Призраки. Травы и свечи. Амулеты. Канал в Телеграме. FAQ.

Сайт, который предлагал эзотерические товары, а также форму обратной связи, если кто-то столкнулся с чертовщиной: порча, сны, проклятия, призраки. Никита открыл её, а теперь не знал, что написать. Мигал курсор в виде указателя доски Уиджа.

Никита с трудом верил, что кто-то всерьёз мог бы пожаловаться на подобное. Он неуверенно забарабанил по клавиатуре — прощёлкали длинные ногти правой руки по выпуклым кнопкам.

Приходят ли призраки во снах?

Никита поморщился. Ну чушь же! Вот ещё, вздумал лезть на подозрительный сайт, и всё из-за каких-то снов. Да, в последнее время вернулись мучительные головные боли, которые не беспокоили весь первый курс с окончания школы. И понятно, с таким-то семестром и плотной загрузкой, с лабораторными и практикой. Да, опять стало мутить по вечерам, а аппетит почти пропал. Да, по ночам он слышал, будто кто-то дышит в его комнате, а, проснувшись, иногда не мог глубоко вздохнуть или пошевелиться: на грудную клетку что-то давило и будто душило…

Таблетки не помогали; врачи поставили диагноз «нервное расстройство», рекомендовали больше времени проводить на свежем воздухе и наладить режим сна. Обычное дело для энергичного мегаполиса, который никогда не спит.

Никита ненароком упомянул всё это в разговоре с друзьями, те высказали своё ценное мнение, очень схожее с врачебным, и только Полина предложила провести чистку квартиры. Сколько он себя помнил, Полина всегда считалась в их компании ведьмой, носила чёрные длинные футболки, колготки в сетку и джинсы с шипами. Говорила она серьёзно, так, что хотелось верить.

Никита не особо понимал, что значит «провести чистку», но согласился. Может, всё дело было в том, как неторопливо двигалась Полина, или как темнели её глаза от чёрной густой подводки, или как она выдыхала сладковатые облака вейпа. Он видел в этом нечто мистическое.

Через пару дней Полина приехала в его крохотную квартиру, которую Никита снимал благодаря подработке в маленьком стартапе. Вытащила из рюкзака коричневые свёртки трав и какие-то деревяшки под причудливым названием «пало санто», которые на удивление приятно пахли. Вскоре скромная однушка пропахла горьковатым дымом, а на линолеуме на кухне оказался раскидан пепел. Полина обошла каждый угол, заглянула под диван на кухне и кровать в комнате, и Никита спохватился, что вообще-то давно не делал уборку, и не завелось ли под диваном что-то… неприличное.

Хотя понятия не имел, что значило «неприличное» для Полины.

В конце концов, она устало опустилась на диван, с интересом вынув из-под спины забытую им книгу: «Лабиринт» Сергея Лукьяненко. Провела тонкими бледными пальцами по обложке, а потом посмотрела снизу вверх на Никиту:

— Я убрала что смогла. Но… здесь что-то не то. Или с тобой что-то не так. Не пойму.

Никита замер на пороге кухни, теряясь, что ответить на такое. Он был старше неё на два года, но сейчас чувствовал себя мальчишкой, который ничего не смыслит в жизни. Постарался, чтобы голос не прозвучал с обидой:

— Со мной что-то не так?

— Твои сны слишком яркие, сам говорил. И после них всегда болит голова. Я скину ссылку на один сайт, всё анонимно. Опиши ситуацию, расскажи про боли. У тебя есть кофе?

— Что?

— Очень кофе хочется, — Полина печально вздохнула и подобрала ноги, устроившись на диване удобнее, и сразу стала похожа на выброшенную из дома кошку. — Кстати, его Серафимом зовут. Может, помнишь его. Он учился в параллельном классе со мной. Вечно лохматый, ещё шарахался от остальных.

Никита занялся тем, что понимал и что его успокаивало: достал турку, налил воды из фильтра, быстро прошумел кофемолкой. Аромат зёрен, растёртых в порошок, наполнил кухоньку.

Серафима он помнил. Костлявый подросток, который, казалось, не взрослел, сохраняя юные черты лица. Он вечно что-то рисовал или писал в потрёпанной тетради с синей обложкой, не любил вопросов и отвечал невпопад. Однажды он подошёл к Никите, когда тот пристроился в одиночестве за школой на майском солнышке. Голова гудела от подготовки к экзаменам, и вообще Никита не очень хотел, чтобы его кто-то трогал. Серафим потоптался в стороне, а потом подошёл и положил рядом какой-то мешочек и что-то вроде кулона на кожаном ремешке. Никита скосил глаза и вопросительно посмотрел на Серафима. Тот подался вперёд и прошептал:

— Береги себя. Это поможет. Ты ведь… ну, был моим братом.

Никита думал, что ему послышалось, но спросить ничего не успел. Серафим поспешно исчез за углом школы и вообще потом долго не появлялся. Мешочек Никита сунул в рюкзак, кулон в кошелёк. И напрочь забыл.

Неужели Полина действительно считала Серафима кем-то, кто может помочь с головной болью и прогнать сны? Ерунда какая-то! Но вслух сказал совсем другое:

— Тебе корицу добавлять?

— Конечно. Слушай, извини, если назойлива… можно остаться у тебя? С матерью… всё сложно.

Никита кивнул. Мать Полины он знал очень даже хорошо. Та сорвала со стен комнаты дочери плакаты с изображением героев скандинавских мифов, сожгла коробку с рунами и периодически окропляла святой водой вещи беспутной дочери.

Полина не могла позволить себе съехать: училась в колледже на вечернем, днём подрабатывала кем придётся и мечтала стать иллюстратором. Видимо, случилась очередная ссора, хотя Полина бы никогда об этом не сказала. Просто выглядела уставшей, под глазами залегли тени. Если уж она решилась попросить о ночёвке, значит, была на грани отчаяния.

— Оставайся сколько нужно. Почему ты думаешь, что Серафим поможет? — Никита поставил на табуретку, заменявшую столик, кружку с крепким кофе, и Полина благодарно кивнула:

— Потому что он видит то, что скрыто от других. И умеет толковать сны.

Форму Никита всё-таки заполнил. И почти сразу получил короткий ответ на почту: «Когда сможешь встретиться? Надо поговорить».

Никита свернул окно браузера. И вообще компьютер выключил. В голове звучали слова Полины: «С тобой что-то не так», и это пугало как ничто другое.

Его семья была… обычной. Никаких скелетов в шкафу, мистики, свечей с полынью или причудливых снов. Мать преподавала в школе русский язык, отец брал частные заказы как электрик и высшей ценностью считал «правильное» образование. Оба уже пару лет как жили за городом, изредка бывая в городской квартире. Они гордились, что сын поступил на модную специальность в сфере ИТ, огорчались, что он зачем-то вбил себе в голову, что ему нужна своя квартира, а мать то и дело пыталась познакомить с дочерями своих подруг.

Никаких тебе призраков.

Никита так и не открыл обратно ту вкладку. Справившись с домашним заданием, еле дополз до кровати, чтобы тут же уснуть.

И пришли те самые сны: в них он стоял на кладбище меж могильных плит, и холодный влажный туман поднимался от земли, не давая увидеть выбитые на мраморе имена и даты. Никите всё казалось, за спиной кто-то есть, а вдалеке лает собака; ворот кладбища не было видно. Шаг, другой, туман поглощал все звуки, но вскоре Никита различил шорох голосов. Бормотание. Тихий злорадный смех.

Ты наш. Ты принадлежишь нам. Тебе никто не поможет. Ты наш…

Он резко обернулся, протянул руку, чтобы схватить того, кто скрывался в тумане, но споткнулся о корни дерева — но ведь только что оно здесь не росло? — и упал на землю, больно ушибив колени.

Что-то процарапало его по спине. Толкнулось в затылок.

Никита не мог сделать ни вдоха, не мог шевельнуться: мышцы вмиг одеревенели и налились тяжестью. Голоса подступали, кружили, и глаза… он никак не мог их толком открыть и рассмотреть, что же происходит. Или так мешал туман.

Он начал ползти, но что-то потянуло его назад за щиколотки.

Пальцы соскользнули с узловатых корней, и Никита, пытаясь зацепиться хоть за что-то, схватился за подвернувшийся камень с острыми камнями. Бесполезно — только ладони ободрал, а его продолжали тянуть, и голоса сгущались, лезли вместе с туманом в уши, рот и нос, и всё чаще звучало: «Ты наш, ты наш, ты наш…»

Никита проснулся в холодном поту и с адской головной болью. Ещё не рассвело, и комната была погружена во тьму, только светили в окна уличные фонари. Он еле поднялся, и то не сразу. Охнул от боли, не понимая, а где так саднит. И только дойдя до ванны и включив тусклый свет, увидел, что ладони ободраны.

Никита мрачно пил капучино.

Они с Полиной сидели за столиком в пабе недалеко от одной из московских набережных, где на крохотной сцене выступал Серафим. Он почти не изменился за последние два года, разве что начал носить рубашки по размеру и, видимо, хоть иногда причёсываться. А в остальном не изменился: такой же костлявый, взъерошенный, с кучей кожаных браслетов на запястьях.

Сложно было поверить, что он мог вообще публично выступать. В школе он запинался при ответе на любой вопрос учителя и предпочитал давать их письменно. Впрочем, мало ли что произошло за два года, что они не виделись. Сейчас тихим спокойным голосом Серафим рассказывал об истории готического романа, на проекторе за его спиной то и дело мелькали слайды, выполненные в той же лаконичной стилистике, что и сайт. Слушателей собралось немного, человек десять, но мало кто даже на пиво отвлекался.

Полина тоже слушала с интересом, а вот Никита едва мог сосредоточиться. Головная боль не давала покоя, пришлось даже занятия пропустить. Снизят баллы на зачёте, ну и чёрт с ним.

Когда всё закончилось, Полина энергично захлопала. Никита поморщился и сделал ещё глоток кофе. Тот не особо помогал, но хотя бы отвлекал от воспоминаний о снах. Уставившись на пенку с узором листика, пропустил момент, когда за их столик сел Серафим. И вздрогнул только от неожиданных слов:

— Ты — мой брат. Я уже говорил?

Серафим смотрел, склонив голову набок, и было в его позе что-то птичье. Интересно, он и в школе был таким бледным или всё дело в иссиня-чёрной рубашке и приглушённом свете? Не найдясь с ответом, Никита посмотрел на Полину с отчаянной надеждой, но Серафим наклонился и проговорил совсем тихо:

— Я пытался сказать раньше, но призраки очень мешали, поэтому я не уверен… говорил ведь? А теперь что, сны беспокоят сильнее?

— Да, — уверенно ответила Полина. — И голова у него постоянно болит. Сможешь что-то сделать?

— Это прошлая жизнь. Она тревожит…

— Почему?

Никита собирался сказать совсем другое. Что он не верит ни в каких призраков, что всё это байки из склепа, которые рассказывают с фонариком под одеялом, что он вырос из загадок. Таблетки помогут. Сдаст ещё анализы, сходит к врачам… но слова застряли в горле. Губы пересохли. И вопрос сорвался раньше, чем Никита смог подумать как следует.

Серафим пожал худыми плечами:

— Ты ведь всё равно не веришь. Я не смогу помочь.

— Подожди. Ты сказал, я — твой брат. Как это? Трагичная история про разлучённых близнецов или что-то типа того?

— Нет, конечно, — фыркнул Серафим. — Но ты был моим братом в прошлой жизни. Я тоже вижу сны. Как тебя хватают призраки и тащат в могилу, как вскрывают твои вены, и кровь течёт и уходит в землю. А я стою и ничем не могу помочь. Вот так.

Серафим резко схватил бокал с сидром, который ему недавно принесли и жадно сделал глоток.

Никита не знал, смеяться или послать этого парня. Полина кусала губу и переводила взгляд с одного на другого, но молчала. Её пальцы теребили пакетик с сахаром, который скоро точно порвётся в клочья от такого обращения.

Ладно, если допустить, что вся эта история хотя бы отчасти правдива…

Никита выдохнул и сосредоточился: представил, что у него вообще есть брат. Что тот носит чёрные рубашки и рассказывает про готические романы. Что дёргает себя за мочку уха, когда кто-то проходит за спиной. Внутри ничего не отозвалось. Если у них и было какое-то прошлое, оно не проявлялось.

И всё-таки Никита не поднялся и не ушёл. Остался сидеть в компании того, кто называл себя медиумом, ведьмы с глазами, очерченными углём, и недопитой чашки капучино. Может, вот так и узнаёшь о прошлой жизни? В маленьком пабе, среди гомона голосов и от бледного юноши с прозрачным взглядом, похожим на птицу?

И правда какой-то готический роман. Никита хотел яростно допить кофе одним глотком, но чуть не поперхнулся. Боль вонзилась в виски, сдавила. Показалось, стол и пол накренились, а стены поплыли, и картины на стенах, будто воск, начали стекать к полу. Голоса вернулись, зашумели.

Никита дёрнулся, но вдруг ощутил руку на предплечье. Сосредоточился: на него в упор смотрел Серафим, и его голос прозвучал твёрдо и уверенно:

— Я держу. Не поддавайся им.

Никита кивнул, сам не зная чему, и сосредоточился на лице Серафима. На складке между тонких бровей, на прозрачных глазах, на поджатых губах. И что бы это ни было, оно отступило.

— Вот так, — Серафим медленно отпустил его руку. — Мне это не нравится. Я мог бы пережить, что ты не знаешь, как мы связаны, но если тебя это уводит… плохо.

— Помоги ему. Пожалуйста.

Полина нервно провела рукой по волосам, резко выдохнула. Никите даже стало стыдно: это он что, чуть в обморок не упал? При всех-то? При Полине? Позор какой. Но раз так…

— Вчера мне снилось, как я ободрал ладони. Проснулся — и вот, — он повернул руки, демонстрируя мелкие ссадины и порезы.

Серафим всем телом подался вперёд, чуть не уткнулся носом в пальцы Никиты и рвано выдохнул. Резко выпрямился, пошарил в рюкзаке, который висел на одной лямке на стуле, и достал кулон, похожий на тот, что оставил тогда на майском солнце.

— Дерьмо какое, — бормотал себе под нос, — они могут тебе навредить. Носи не снимая, хоть немного отведёт от тебя призраков. Мне пора. Приезжайте на выходных, адрес я пришлю.

И он поднялся, а Никита так и застыл с протянутыми ладонями. Потом всё-таки уточнил:

— Мы пойдём на кладбище?

— Нет, мы приманим призраков на свет и кровь.

Оказалось, Серафим жил за городом. Пришлось трястись в электричке, которые Никита недолюбливал. Он привык к городу, даже дача родителей для него была чужой непонятной территорией. Съездить на выходных на шашлыки — хороший вариант, а вот жить там, где по ночам так тихо, а в траве постоянно кто-то шуршит… Никите всегда становилось не по себе.

С утра шёл дождь. Днём в субботу в электричке почти никого не было. Полина скрутилась по-кошачьи в углу жёсткого сиденья у окна, наблюдая за капельками дождя на стекле. Никите казалось, её глаза покраснели, а в уголках глаз застыла размытая тушь, но лезть с вопросами постеснялся. Полина натянула на голову капюшон, будто хотела укрыться от мира, и виднелся только острый нос. Руки в шерстяных перчатках без пальцев сунула в карманы объёмной куртки; тянулся из-под капюшона белый шнур наушников.

Никита уже хотел спросить, что она слушает, когда в вагон вошли музыканты. Что они искали в этом холодном вагоне, в котором вряд ли найдутся благодарные слушатели? Только наткнёшься на раздражённые взгляды и бормотание: «Как надоели эти клоуны», — именно так пробурчал мужичок за спиной Никиты.

А он смотрел заинтересованно. Ребята — трое парней с оборудованием — не унывали, бодро приветствовали мрачных путников и, что-то покрутив на комбике, захрипели гитарами. Один запел, и весьма недурно. Даже Полина вынула наушники и обернулась, заинтересовавшись.

Музыка всегда казалась Никите неким проводником.

Она спасала его тяжёлыми ночами, когда он готовился к экзаменам. Звучала, когда он трясся в маршрутке на похороны одноклассницы Полины, и её худая ладонь стискивала его запястье, а лицо застыло бледной маской. Звучала, когда отец в десятом классе выгнал из дома, потому что Никита бросил заниматься математикой, и теперь точно никуда не поступит, будет только тренькать на своей гитаре. С музыкой он переживал расставание с первой девушкой и раны после драки за гаражами — тоже из-за девушки.

И сейчас погрузился в эти хрипловатые звуки, в слова, которые, откровенно говоря, разбирал далеко не все. И не заметил, когда ребята закончили играть и громко поблагодарили всех, кто слушал.

Полина повернулась обратно и вдруг произнесла:

— Может, мне тоже петь по вагонам? Наскребу на комнатку, — поёрзала на сиденье и тихо продолжила, — я из дома ушла. Не могу больше. Она вчера чуть не выкинула все мои книги. Сложила в ящик и хотела отнести на помойку.

— Вот сука, — Никита даже не скрывал, что думал о матери Полины. — И как же ты с этими книгами?

— Завезла к подруге, прихватив ещё сумку с вещами. Иногда мне кажется, если бы у меня и была прошлая жизнь, она тоже была вот такой… жалкой.

Никита хотел что-то сказать, но Полина прижалась лбом к стеклу и воткнула наушники. Он обязательно скажет ей — потом, что ей всегда есть, куда пойти и где жить. Что коробку они перевезут. И тысячи других коробок. И что не жалкая у неё жизнь, и Полина точно найдёт свою дорогу.

Электричка покачивалась, стук дождя убаюкивал.

В наушниках зазвучало: «А мы не ангелы, парень…»

— Это дом отца. Он сейчас уехал вести курс по фитотерапии. А у меня в Москве полно дел, не поверите, у скольких людей проблемы, в которых они винят мистические силы. А я не всегда могу помочь. Если дело не касается призраков, это не моя дорога.

Полина, которая мешала ложечкой сахар в щербатой чашке, вскинулась и посмотрела внимательно на Серафима. Никита знал: она тоже искала свою дорогу.

Тот то ли нервничал перед тем, что называл ритуалом, то ли не привык, что в доме бывают гости, но говорил сбивчиво и суетился на кухне, занимавшей половину первого этажа. Пахло печкой и дровами, хотя вроде отопление здесь было, но, может, так больше нравилось самому Серафиму. Или тот просто мёрз: сидел в выцветшей фланелевой рубашке поверх свитера и сжимал руками горячую кружку с чаем.

Непривычная тишина за городом оглушала, и каждый шорох в доме обращал на себя внимание. Полина вообще-то осматривалась с интересом, с разрешения покрутила в руках несколько свечей, изучила скрученные пучки трав. Они с Серафимом разговорились про то, какие сейчас можно собрать травы и как их лучше сушить, и Никита не выдержал — может, потому что голова опять болела, и таблетки уже перестали действовать:

— Так что нужно делать?

Серафим отвлёкся от рассказа про пучки полыни и вдруг стал серьёзным. Свёл светлые брови, уселся обратно на стул верхом. Положив подбородок на горбик деревянной спинки, произнёс:

— Я никогда не понимал, почему люди боятся призраков. Те ведь не желают зла. Не трогают. А потом отец рассказал, что иногда они уводят за собой. Не намереваясь причинять зла, просто пытаясь что-то сказать.

Никита устало потёр виски. Ему не нравились эти разговоры. Он не видел в Серафиме потерянного во времени брата, не интересовался травами. Его одолевала головная боль и сны. Видимо, почувствовав его настроение, Полина накрыла ладонь своей.

Серафим со звуком прихлебнул чай, гибко потянулся ещё за одним кусочком сахара и кинул тот в крепкую заварку. Продолжил, и тихий голос обволакивал:

— Но бывает, что призраки чувствуют, что их могут услышать. Что человек несёт что-то в себе. Меня призраки не пугают, но речь не обо мне. Они хотят прильнуть к тебе. Потому что чувствуют в тебе кровь, которая отзывается. А ты не готов к ним. Так было и в прошлой жизни. Я не знаю точно, только чувствую: что-то случилось тогда… в школе я думал, что уберегу тебя. Вложил к тебе в рюкзак полынь и оникс. А ты их выкинул как мусор.

— Так ты же не объяснил!

— Потом принёс кулон и мешочек. Стало же легче? Вот. Но тогда… всё было сложнее. Я тоже отталкивал призраков, они мне мешали. Сейчас я уже научился с ними справляться. Осталось разобраться, что с тобой.

Почему-то эхом к этим словам привязались другие, сказанные Полиной: «С тобой что-то не так».

Может, это правда так. Может, всё дело в самом Никите.

В детстве он любил мрачные сказки и просил бабушку почитать ему, а если родители отводили в книжный, то выбирал те книги, где было про смерть и монстров. Ему всегда казалось, что за ним следует нечто, он даже как-то пожаловался об этом маме, а та только отняла книжку, которую он тогда читал, и запретила слушать всякую ерунду на аудиокассетах. Никите было обидно до слёз, но отец одёрнул: «Нечего, ты же мужчина. Реветь из-за книги? Лучше повтори уроки».

Головные боли начались уже тогда. Мучили по вечерам, и мать водила к врачам, снова и снова. А потом всё прекратилось будто само собой — до средней школы.

И от этих головных болей тоже спасала музыка. Никита занимался, как требовал отец, но только более упрямо выбирал книги, которые хотел читать, пробирался по тихому дому в гостиную, чтобы посмотреть «всякие мерзости» в ночи на старом телевизоре.

Но чувство, что его что-то преследует, не оставляло.

Никита вспомнил, что в редкие моменты, когда Серафим оказывался рядом, это чувство исчезало. Тогда он не обращал внимания, а теперь препарировал воспоминания, снова и снова, прокручивал в голове.

Может, всё оттого, что в своё время начитался Эдгара Аллана По и хотел праздновать Хэллоуин. Может, всё оттого, что много занимался, ездил на олимпиады и плохо спал: голова гудела, никак не удавалось уснуть. И нет никаких призраков, а врачи правы: наладить режим сна, гулять подольше, есть почаще, и не только всухомятку.

Но Полина, которая окуривала его квартиру и верила в энергию жизни и смерти, сжимала его руку, а Серафим с прозрачными глазами всерьёз делился историями о призраках. Никита неуверенно произнёс:

— Разве каждый мучается от прошлых жизней?

— Нет, конечно. Поэтому и надо разобраться. Что-то произошло тогда… я не знаю. И призраки тебя тянут назад. И поэтому ты видишь странные сны. Я тоже, но я знаю, как ими управлять.

— А призраки… как они вообще приходят?

— Они как следы. Или круги на воде. Эхо жизни, обрывки, тлеющие угли прошлого. Они чувствуют, если могут быть рядом с кем-то. Они хотят быть рядом с кем-то. И ты их манишь.

Серафим поднялся. Скрипнули доски пола, когда он прошёл к порогу и замер, о чём-то размышляя. А потом обернулся и как-то странно посмотрел на Никиту:

— Неважно, где ты. Призраки всегда тебя найдут. И если ты достаточно восприимчив, захотят остаться рядом. Но они могу рассказать, почему пришли. Отдохните пока, а мне надо подготовиться. Начнём через пару часов.

Никита вышел на крыльцо, чтобы покурить.

Втянул горьковатый осенний воздух, щёлкнул зажигалкой. Дом стоял на отшибе посёлка, за покосившимся забором с одной стороны находился заброшенный заросший травой участок, а с другой стороны липли деревья, их ветки торчали через дырки рабицы будто когти злой колдуньи.

Отчего-то внутри скребли кошки и росла тревога.

Его волновали даже не столько призраки, сколько то, как Серафим смотрел на него. В прозрачных светлых глазах читалось: «Тебе нечего мне сказать?»

В детстве Никита хотел брата. Непременно младшего, чтобы показывать ему, как строить крепость из «Лего», вместе побеждать врагов и играть в мяч. Родителям вечно было некогда, дворовые друзья так и не стали особо близкими, а Никита остался единственным ребёнком в семье. И вообще-то ему завидовали: как же! Не надо ни с кем делить игрушки, драться за то, кто первым будет играть в приставку или донашивать одежду. Правда, в случае Никиты донашивал бы не он, но никто про такое не думал. Детские обиды у каждого свои.

А ему не хватало кого-то рядом.

Теперь рядом оказался тот, кто говорил, что они были братьями, в далёких прошлых жизнях. Никита затянулся, размышляя, а когда понял сам Серафим? Что тот чувствовал? Хотел ли рядом старшего брата?

Дым повис сизым облачком и развеялся не сразу.

Никита усмехнулся про себя: вот он, приличный молодой человек из обычной семьи, с хорошими рекомендациями, студент московского вуза, который, по меркам многих знакомых, редко влипал в неприятности. А теперь курит на крыльце дома далеко за городом, думает о прошлых жизнях и готовится к ритуалу медиума.

Сзади скрипнула дверь, Никита не обернулся. Он слишком хорошо знал эти тихие шаги. Полина прислонилась к перилам, чтобы видеть его лицо:

— Я ему доверяю. Он знает, что делает.

— И ты тоже веришь в прошлые жизни, призраков и что мы можем быть братьями?

— Я знаю Серафима дольше, чем ты думаешь. Мы общались в школе, и потом тоже. Он всучил мне первый сборник по травам и познакомил ещё с парой ребят, кто интересуется подобным.

— Ты никогда не говорила.

— А ты разве спрашивал? У тебя была твоя математика и программирование. А потом ты строил из себя важную птицу. Как же, студент! Забыл уже, как полгода со мной не общался? Так был занят.

Справедливый упрёк. Никита кивнул, признавая вину. Полина схватила пачку сигарет, тоже закурила. Теперь дым вился между ними, и в нём застревали слова:

— Так вот, Серафим… он тоже упрямый, как ты. И вечно оглядывается. Ты не замечал, но ты часто смотришь куда-то в сторону и молчишь. Зависаешь. Он тоже так делает, похоже очень. Да и какая разница, братья вы или нет? Может, так верит Серафим, и кто ты такой, чтобы забирать эту веру? Но вы похожи. И у вас много общего. А призраки… да чёрт с ними. Вы разберётесь.

Полина затушила сигарету о край консервной банки и сбросила в ту окурок. Опять занялся дождь, быстро темнело, и Никита понял, что подмёрз в одной рубашке и куртке. Он выпрямился и посмотрел на худое лицо Полины, в её тёмные, чуть печальные глаза. Хотел что-то сказать, но тут из-за двери высунулся Серафим:

— Пора. Сейчас самое то время. Я уже расставил свечи.

Видимо, Серафим тоже считал, что музыка — проводник для призраков. Или те любили хороший рок. Или ему самому нравилась ритмичная музыка, шуршащая из маленькой колонки.

Вторая комната первого этажа выглядела пустой, только вдоль одной стены высился книжный шкаф, а в углу притулился старый раскладной диван. Серафим уселся на пол, скрестив ноги, перед рядом свечей и по очереди зажигал каждую из них от каминных спичек. Пахло серой, воском и огнём. В миске перед ним тлели травы, какие именно, Никита понятия не имел, но запах походил на тот, что остался в его квартире после ритуала Полины.

Та как раз сидела на диване, стиснув пальцы и перебирая тонкий браслет из оникса.

Она не вмешивалась. А Никите Серафим велел сесть напротив него так, что между ними плясали огни свечей, искажали тени от лиц, танцевали оранжевыми и багровыми язычками пламени.

Серафим потянулся за приготовленным скальпелем и, зашипев, резким движением порезал ладонь. Никита в ступоре смотрел, как кровь каплями закапала на тлеющие травы. Поднял взгляд на Серафима: глаза того словно светились в темноте. Никита покосился на протянутый нож и вздрогнул от шёпота Серафима:

— Неважно, кем ты был в прошлой жизни. Кровь течёт в тебе всё та же. Мы едины по крови, я знаю. Я пролил свою, теперь твоя очередь. На неё придут призраки.

В горле пересохло, бешено забилось сердце. Это всё походило на какую-то дурную сцену из триллера, и Никита сам не понял, как сжались пальцы на деревянной, ещё тёплой рукояти ножа, как он вообще решился повторить движение Серафима, как протянул руку к миске.

Почти сразу закружилась голова. В глазах начало двоиться, запах воска усилился. И пришла боль, такая, что Никита согнулся, ловя ртом воздух, пытаясь преодолеть то, что калёным железом впилось в виски.

Пламя трепетало в бешеном ритме, музыка казалась оглушительно громкой, а пальцы скребли по полу, и Никита чётко ощутил, что они здесь не одни, что есть кто-то ещё, кто так же, как и раньше в снах, тянул его куда-то, царапал спину, оглушал голосами.

Но на этот раз он не был один.

Серафим что-то произнёс, прошелестел его голос.

Боль уменьшилась, дышать стало легче. Никита выпрямился, вытер пот со лба дрожащей рукой, хотел что-то спросить, но тут его что-то толкнуло в грудь, повалило на спину и прижало к полу. Именно так и было ночами, когда он просыпался, но не мог шевелиться.

На грудь давило, боль вернулась. Саднила безбожно ладонь, хотелось выкрутиться, отползти, но нечто его удерживало.

Ты наш. Ты наш. Ты наш.

Никита закрыл глаза и провалился во тьму.

Он снова стоял на кладбище, и снова вился туман под ногами.

Земля проваливалась под ботинками, и каждый шаг давался с трудом. Никита не сразу понял, что одет совсем иначе, чем в доме у Серафима. Кожа под рубашкой покрылась мурашками, ремень высоких брюк давил на живот.

Он всё-таки шагнул вперёд и чуть не рухнул от боли в груди. Невольно приложил к ней руку и ощутил… Никита поднёс пальцы к глазам, пытаясь понять, не почудилось ли ему в этом бледном лунном свете. Да, кровь алела на подушечках пальцев, и потому так тяжело давался каждый шаг, потому и не слушались ноги, потому и боль засела в рёбрах.

Туман наполнялся голосами. Что-то коснулось плеч, развернуло, и Никита едва не упал снова. Может, Серафим тоже тут? Может, отзовётся? Но туман проглотил крик и только расступился перед могильной плитой, выросшей будто из-под земли.

Его имя, только фамилия другая. И даты. Такой… короткий срок жизни. Двадцать лет жизни, прервавшейся… почему?

Никита никогда не думал, что так страшно смотреть на собственное имя, но сейчас эти несколько букв показались проклятием, которое проползло под кожу.

Боль в рёбрах усилилась, и Никита опёрся рукой на плиту, закашлялся. Чужое присутствие не отпускало, давило. В разрезе между тучами показался диск луны, но этот свет только принёс тревогу и усилил голоса.

— А ну прочь!

Никита вскинулся: он узнал голос Серафима, обычно спокойный, а теперь звенящий злостью. Серафим шёл через туман, размахивая керосиновым фонарём. В отличии от Никиты он всё ещё был одет в свитер и рубашку поверх него. Туман расступился и пропустил его вперёд.

— Как же я рад тебя видеть, — тихо прошептал Никита, сползая на землю. — Достали эти голоса. Знаешь, а мне теперь почти не холодно.

Грудь жгло. А вот боль в голове исчезла.

Никита не понял, почему так изменился в лице Серафим, почему кинулся к нему, едва не вскрикнув, плюхнулся на землю и приложил руку к груди, ругаясь на чём свет стоит. Наконец эти мерзкие голоса отступили, и туман тоже, и луна так красиво светила, что можно было смотреть бесконечно…

— Не смей! — строгий голос Серафима прорезался сквозь этот свет. — Так нельзя! Ты должен жить!

— Ты когда-нибудь видел такой туман? И как через него просеивается свет? Что-то на меня нашло… знаешь, в юности я писал песни…

— Вот и напишешь ещё, — сердито бормотал Серафим, что-то вытворяя с фонарём и землёй. — Если ты умер однажды, это не повод делать это снова. А ну поднимайся! Нам надо выйти с кладбища.

Никита не понимал, чего тот хочет. Ведь так хорошо сидеть на этой земле, у камня, и покой так близко: без голосов, без боли, без суеты, и ведь правда, он кому-то принадлежал?.. кто-то звал его?..

Пощёчина обожгла лицо, Никита встрепенулся и зло уставился на Серафима. А тот, будто насмехаясь над своим именем, пылал праведным гневом. Выругавшись, он с силой потянул Никиту на себя, поднимая с земли, и поволок куда-то.

— Я тебя им не отдам.

— Кому не отдашь?

— Меня не было рядом. Я не мог… ничего, теперь я это знаю.

— Серафим, ты несёшь чушь.

— Я почти несу тебя, придурок! И где только столько мяса отрастил! Полина, что ли, откармливает!

— Полина… она красивая, правда? Но печальная.

— А ты поцелуй, — огрызнулся Серафим, — говорят, с девушками действует безотказно.

— Ты что! Она же… а я же…

— Интересно, тогда ты тоже так сопли разводил? Она в тебя со школы влюблена. Может, я и вижу призраков, но не только их. А ты ничего не замечаешь дальше своего носа.

Они шли. Никита не понимал, куда и зачем, но голос Серафима вёл. Как музыка. Как мелодии, что часто приходили и застывали в мыслях. Как стихи, вычерченные чёрной ручкой в тетради в клетку. У Серафима же тоже такая была, а что он…

— Что ты писал в той тетради? Синей, в клетку.

— Рассказы. Помолчи, а. Мы почти пришли.

Туман расступился внезапно и обнажил старые ворота кладбища. И чем ближе они подходили к ним, тем хуже чувствовал себя Никита, его тянуло назад. К могильной плите с собственным именем. К туману. И какой толк вообще куда-то идти? Да и рёбра… ох, как же режет… и какой страшный холод… нет-нет, он больше не может, он не сделает ни шага…

Серафим почти вышвырнул его за ворота и вышел сам, отгоняя тьму фонарём. Устало опустился рядом с Никитой, который скрутился у ограды. Сил не осталось.

— Это конец?

— Нет! — Серафим резко поднялся и выпрямился.

Он распахнул руки в стороны, запрокинул голову к небу, и что-то зашептал. Никите показалось, его облепил туман, поднялся с земли, воплотился в полупрозрачные фигуры, растёкся по плечам. Повеяло горьковатым запахом трав.

Серафим не обращал внимания, а Никита заворожённо наблюдал за ним.

Мальчик с прозрачными глазами, который верил, что можно прожить не одну жизнь. Тот, с кем Никита смешал кровь над горькими травами. Кто нёс его через кладбище. Может, он тоже просто хотел брата и всё выдумал: про призраков, про туман, про сны.

Какая, к чёрту, разница.

Никита поднялся. Ему не нравился этот туман, за которым почти не стало видно Серафима. Преодолев боль, он шагнул ближе и, зажмурившись от боли, почти вслепую нащупал плечо… брата.

— Я рядом. Прогони их. И давай-ка возвращаться.

— …вы не тронете его. Вот так.

Ударил свет. И туман разошёлся.

Он закашлялся и перевернулся на живот. Тело ныло, рёбра болели так, будто он в аварию попал, а мир двоился. И комната шаталась.

— Никита!

Его перевернули на спину, посветили чем-то в глаза, и Никита прикрыл рукой веки, попытался отвести этот свет. Голоса то смешивались, то разделялись:

— Его надо к врачу!

— С ним всё в порядке. Дорога мёртвых быстро не отпускает.

— Да что с ним?!

— Он умер. Тогда. Призраки нашли его в этой жизни и не поняли, что он живой. Чуяли кровь, которая уже пролита, и тащили за собой.

Он не хотел всё это слушать, поэтому зашипел и опёрся рукой об пол, чтобы подняться. Чёрт, да почему всё так болит, будто его били! Казалось, кожу ещё жжёт лунный свет, и вот-вот комнату заполнит туман. Кто-то поднёс к губам стакан с водой, и Никита с трудом сделал глоток. Ещё один. Потом медленно открыл глаза.

Серьёзное лицо Серафима. Очень встревоженное — Полины.

— Что за хрень?..

— Ты умер, — Серафим дёрнул мочку уха и начал гасить свечи щепоткой пальцев.

Многие оплыли, воск лужицами застыл на досках пола, а травы сгорели дотла. Полина опустилась напротив, в какую-то изогнутую позу, одну из тех, что так любила, и сверкали глаза под чёрными веками. Никита покатал фразу по нёбу, а потом уточнил:

— Во сне?

— На дорогах призраков. В прошлой жизни, — Серафим расставлял свечи по полкам и не смотрел на них, и его голос снова звучал тихо, — ты умер, а я не смог тебя спасти. Мне так кажется, но я не уверен. Примерно в том же возрасте, что и сейчас.

Никита кивнул. Каждое озвученное Серафимом слово вставало на место, как кусочек мозаики. То, что он интуитивно понимал там, в тумане, теперь было озвучено словами.

— Мне кажется, я сделал что-то… чтобы ты не стал призраком после смерти. Или чтобы защитить тебя от них. Ты с ними никогда не ладил.

Серафим наконец развернулся и устало опустился на стул, откинувшись на спинку так, что лица почти не было видно, хотя за окнами занимался поздний осенний рассвет. Неужели прошла целая ночь?

— И не хочу я с ними ладить, — проворчал Никита, потирая грудь. Всё ещё болело.

— Не надо. Но в этой жизни призраки ощутили твою кровь, а с ней и смерть. Хотели забрать то, что принадлежит их миру. И тем сильнее это проявлялось, чем ближе была дата смерти. С поправкой на столетие.

Полина вдруг издала какой-то звук, и Никита посмотрел на неё, растерявшись. Это походило на всхлип.

— Я не знаю точно, что с тобой произошло, — Серафим чуть подался вперёд, — видимо, ранили в грудь. След останется, тебя коснулось много призраков. И сердце может побаливать, так что не пренебрегай врачами. И спасибо тебе.

— За что?

— Меня призраки тоже могли увести, я… увлёкся. Но ты не дал.

Зыбкий рассвет всё больше наполнял комнату, а Никита пытался понять, верит ли он во всё это. Может, просто галлюцинации? Или очередной проклятый сон?

Но встретился взглядом с прозрачными глазами Серафима и не хотелось сомневаться. Они были на том кладбище вместе, даже если это лишь иллюзия или дурман от трав и свечей. Никита вздрогнул, услышав голос Полины:

— Вы точно братья. Выглядите оба… краше в гроб кладут.

Серафим тихо засмеялся, Никита только плечами пожал, а потом подобрался и не очень уверенно проговорил:

— Я написал о тебе песню, ты знала?

Осмелев, посмотрел на Полину: та медленно кивнула.

— Я напишу ещё. Лучше.

— Хорошо, — и она вдруг улыбнулась.

Никита смотрел, как светлеет небо, чувствуя, как тянет в груди. Но рядом сидела ведьма-кошка и медиум с прозрачными глазами и именем ангела. И, может, с ним и правда что-то не так, но Никите нестерпимо захотелось улыбнуться — им обоим. И написать обо всём этом песню. И не одну.

Оксана Беляева. Страж будущего

1

Когда-то, очень давно, в мире царили идиллия и полное взаимопонимание человека и природы. Природа не знала страданий от человеческих потребностей и жестокости, а люди счастливо жили на земле, где они приручали зверей и птиц, делая их своими тяглами¹. Людей окружали растения и цветы необычайной красоты. Их аромат наполнял пространство вокруг, воздух казался свежим, словно после летнего дождя, прибившего к земле пыль. Высокие и необъятные деревья могли служить жилищем человеку. Тени таких деревьев падали на целые деревни, укрывая от палящего солнца или сильного ливня. Земля сама питала себя и увлажняла, человеку оставалось только бережно относиться к ее её дарам, ухаживать, оберегать то богатство, которым снабжала его земля.

Океаны и моря были кристально чистыми. В них водилось огромное разнообразие морских обитателей. Глядя на водную гладь, можно было увидеть дно и кипящую на нём морскую жизнь. Чудесные рыбы, огромные или совсем малюсенькие, метались в воде со скоростью света или небрежно, медленно передвигались, никуда не торопясь. Морские коньки грациозно шествовали мимо кораллов, а водоросли извивались в воде, словно двигались в такт музыке, слышной лишь им.

Все одной большой и дружной семьёй жили в любви и согласии. Люди влюблялись, воспитывали детей. Возводили дома, не думая о защите. Не думали просто потому, что не от кого было защищаться. Никто не посмел бы войти к кому-то с недобрым умыслом. Человек строил своё будущее в полной гармонии с природой и самим собой.

Но всему приходит конец. И даже самые искушённые захотят попробовать чего-то большего. Самая большая благодать может наскучить. Человек так уж устроен, что он не может отказать себе в маленькой шалости и не попробовать чего-то запретного. А уж когда это что-то называется властью, то соблазн становится ещё больше. Такое сладкое слово ВЛАСТЬ. Говоришь, и звуки сами льются из уст, как сладкий сироп сквозь пальцы.

Жизнь стала другой, когда люди один за другим стали меняться, и в рай под названием «природа-человек» пришло искушение. Сила, власть, вседозволенность взяли верх над взаимопониманием и гармонией. Кто-то в один миг ясно осознал, что можно жить по-другому. Можно жить, подчиняя своей воле себе подобных. Зачем что-то делать самому, если можно заставить это что-то сделать другого? Зачем делить с кем-то свою территорию, если можно всё забрать себе? Зачем принимать отказ, если можно взять силой?

Столь привычный уклад жизни людей стал меняться очень стремительно. Было больно видеть, как друзья становятся врагами, разрушаются семьи, один человек возвышает себя над другими. Предательство за предательством обрушивались на людей. Не зная этого слова и значения ранее, теперь каждый человек начал с этим сталкиваться каждый день.

Земли начали делиться на территории. Постепенно люди разбились на два лагеря, образовав два клана. Прошло совсем немного времени, и вражда этих двух кланов усилилась, стала принимать разрушительные масштабы. Как снежная лавина, вражда несла с собой разрушения и новые правила. Кровопролитие уже становилось обыденностью. То тут, то там в смертельной схватке соединялись представители обоих кланов.

Чёткие границы и понятия были у обеих сторон. Одни пытались захватить полный контроль над миром. Другие хотели несмотря ни на что жить в мире и согласии, вернуть прежний мир,прежние спокойствие и уединение. Но было слишком поздно. Механизм запустился, и пути назад не было.

За право БЫТЬ борются уже пять тысяч лет два клана: Жрецы и Маги. Каждый из кланов имеет свою силу и слабость. Слабость не порок, но только не в этой схватке. Поэтому каждый из правителей стремился улучшить своё оружие, увеличить армию, выстроить защиту вокруг своих территорий.

2

Клан Жрецов за тысячелетия стал очень могущественным. У них были не только смертоносное оружие, но и способности превращаться в призраков. В момент сражения они становились серым сгустком, обращаясь в подобие облака, и взмывали ввысь. Это делало их неуязвимыми, ведь противнику они наносили неожиданные удары.

Жрецы раз за разом одерживали победу над Магами. Кровопролитие усиливалось, и ряды Магов становились всё меньше. Одних убивали, а другие сами переходили на сторону врага, чтобы сохранить жизни: свои и родных. При переходе к врагу Маги становились простыми смертными, теряли свою силу перерождения. Они и нужны-то были Жрецам только для прислуги. Пленные Маги и раз за разом напоминали правителям, насколько они сильны. Убитые Маги перерождались и снова вставали на защиту своей территории, но рано или поздно сдавались и они. У Жрецов, помимо всего прочего, появлялось и численное преимущество.

Морис, сын правителя Жрецов, с детства не питал страсти к жестокости. Ему было противно от одной мысли, что нужно учиться убивать людей. Людей, таких же как он сам, таких же, как его народ. Он не видел разницы между людьми, но отчётливо видел разницу в силе своего клана. Жестокость и власть — два основополагающих качества, которые признавал его народ.

С помощью магической силы они могли разбить клан Магов в один счёт. Но мало кто знал, что сила эта была утеряна давным-давно отцом Мориса.

Отец Мориса, Хаус, тысячелетиями держал всё под своим контролем. Высокий, сильный и властный, он не давал поблажки никому. Хаус не терпел слабости, он презирал это чувство в других. Его голос звучал громом, и никто не мог его ослушаться. Любое неповиновение каралось смертью. Он жаждал истребить Магов так же сильно, как путник в жаркий день жаждет напиться прохладной воды и утолить жажду, как приручённый человеком зверёк, ждёт, когда придёт его хозяин и накормит его. Вот так и Хаус ждал того поистине для него чудесного момента. С этой мечтой он засыпал и просыпался.

Его армия всегда была великой и беспощадной. Захваченные ими земли сжигались. Пепелище очищали от всего живого и на завоёванную часть заселяли новые колонии. Территории отстраивали башнями с мощным оружием. Возводили непроходимые купола, которые извергали молнии, если кто-то пытался прорваться на их новые земли. Огонь был их главным союзником. Он пожирал всех, кто осмелился бы подобраться к Жрецам. С упорством маленького ребёнка Хаус усиливал защиту своих владений. Но зачем? Маги никогда не нападали первыми. Никто не мог понять Хауса, но и никто не смел сказать вслух о своём непонимании.

Морис часто вспоминал свою мать. Светлокожая, стройная с белокурыми вьющимися волосами, всегда аккуратно уложенными в простую, но красивую причёску. Глаза, будто озеро в раннее утро, голубые с налётом дымки, всегда смотрели на сына с добротой и любовью. Алые губы, которые улыбались только сыну. Мать тайно обнимала мальчика и говорила ласковые слова, рассказывала красивые истории. Подолгу гуляла с ним в лесу, держа маленького сынишку за руку, ведь только там она беспрепятственно могла это делать. Узнав об этом, муж больше никогда не разрешил бы уходить далеко в лес.

Они слушали пение птиц, мама рассказывала ему о травах, животных. Подолгу смотрели на небо, но сквозь защитные купола, которыми Хаус окружил свои земли, они не могли увидеть всю ту бездонно красивую синеву. Лучи солнца, наоборот, были слишком яркие, проходя огненный барьер, они будто обжигали тело. А в глубине леса мать с сыном чувствовали себя спокойно в тени огромных деревьев.

— Я так люблю тебя, мой мальчик! Мой ангел. Какое счастье, что ты непохож на них всех, — говорила мама сыну, обнимая его.

Делала она это опять же тайно от мужа. Хаус, не приветствовавший всех этих ласк, запрещал всякое проявление нежности в отношении сына жене.

— Он должен вырасти воином и настоящим правителем. Бесстрашным и сильным! Он должен быть как его народ, а не мечтателем, который не может защитить не только себя и свою семью! — говорил он.

Должен! Должен! Должен!.. Хаус твердил это постоянно.

Мать бежала от отца, держа на руках маленького сына. Было раннее утро тёплого лета, когда она вышла за ворота клана. Никто ничего не заподозрил, мать с сыном часто ходили гулять вдвоём, пока Хаус не поднял тревогу. Он просто обезумел от одной мысли, что его попытались предать. Когда жена не привела к нему сына после прогулки в определённое время, он сразу заподозрил неладное. Он никому не доверял. Всегда был начеку. Хаус ворвался в спальню сына. Пусто. Его глаза горели яростью, способной испепелить любого, кто попался бы на пути. Почернев от злости, Хаус пустился по следам жены и сына. Он был уверен, что они не могли уйти далеко. Не зря он строил свою крепость таким образом, что не только напасть нельзя внезапно, но и выйти за пределы земель опасно. Уж он-то знает, какие люди предатели. Никто не смог покинуть его незамеченным. Огненные стрелы фиксировали каждое движение того, кто выходил за ворота, а охрана, летая в железной капсуле, патрулировала территории, не переставая.

Их засекли уже на границе. Тогда-то она и была убита ядовитой стрелой, выпущенной из арбалета своего мужа. Забрав сына из рук предательницы, Хаус ни разу не обернулся на лежащее бездыханное тело жены. Он велел не трогать её, а просто оставить там в высоких зарослях полевой травы. Яд этот он всегда носил с собой. Для особых случаев, как выражался Хаус. Яд, попав в тело человека, парализовал его, а затем тот медленно и мучительно умирал.

— Некоторые люди просто заслуживают подобную смерть! Пусть её тело растерзают гиены. Пусть птицы разнесут её останки. Она недостойна большего, — рычал Хаус.

А Морис вернулся к отцу. Он никогда больше ничего не слышал о маме. Только мыслями мальчик возвращался в те счастливые времена, когда она была жива, когда она обнимала своего сына и украдкой целовала его в белую макушку. В то прошлое, когда только она его любила по-настоящему.

Прошло немало времени, но лицо матери всё так же стояло перед глазами Мориса. Он не стал таким, как отец, хотя и тщательно это приходилось скрывать. Он был как мать: любящим, добрым и светлым. Лишь Морис догадывался, о том, чего так яростно скрывал Хаус от всех. Об утрате силы, которая могла бы помочь ему истребить Магов. Битва продолжалась, и как бы сильно Хаус ни мечтал разбить противника, Маги всё ещё могли отвоевать свои права жить спокойно на своей территории и строить на ней мир, в котором останется место для гармонии человека и природы.

3

В светлой и уютной комнате сидел Сторес, правитель Магов. Бесстрашный, справедливый и непреклонный. Его густые, с проседью волосы были собраны в высокий тугой хвост. Зелёные глаза всегда смотрели с теплотой и какой-то юношеской искоркой.

Ещё его отец, когда был жив, говорил, что настоящий правитель прежде всего должен думать о своём народе. И Сторес думал. Маги всегда были для него родными и близкими, он к каждому относился с теплотой и пониманием. Каждого пытался выслушать, каждому дать совет. Люди его уважали и любили. За тысячелетия, что Сторес стоял во главе клана, никто ни разу не разочаровался в нём. Да, они проигрывали сражения Жрецам, но оставались при своих убеждениях.

Сторес сосредоточено что-то изучал на своём столе

— Здравствуй, папа! Как спалось? — сказала Энджи.

Он поднял голову и улыбнулся. Энджи была его дочерью. Высокая и сильная, как отец, красивая и добрая, как мать. При всей своей доброте Энджи вела жизнь воина. Под её руководством была целое войско. Она не раз участвовала в сражениях против армии Хауса и всегда выводила своих воинов с минимальными потерями. Люди шли за ней, закрыв глаза, потому что доверяли и знали: Энджи — дочь своего отца.

— Доброе утро, дочь! Выспишься тут, как же! Что нового в городе? — Сторес с теплотой, и вместе с тем с тревогой посмотрел на Энджи.

— Не всё спокойно, отец. Люди волнуются. Идёт слух, что Жрецы готовят новый удар. Хаус собирает армию.

Сторес нахмурил лоб. До него давно доходили подобные слухи. Хотелось бы ему верить, что это всё неправда, но от Хауса стоило ожидать чего-то подобного уже давно. Нет, этот не оставит их в покое. Он в сто раз хитрее и злее своих предков. Те играли по правилам. У Хауса правил не было. Он мог нападать неожиданно и всегда очень жестоко.

— Значит, это правда. Что ж, мы готовы к этому, как никогда. Пора покончить с властью Хауса и злобой Жрецов. Слишком долго они держали наш народ в страхе. Хаус выходит даже из-под собственного контроля.

Сторес был настроен решительно, как никогда. Подозвав к себе дочь, он начал показывать ей то, что лежало у него на столе. Это был план вторжения Жрецов на их территорию. Хитроумный и коварный.

— Марта помогла. Этот план она сумела увидеть в видениях. Жрецы не знают о её способностях, иначе были бы осторожнее, — сказал Сторес.

Энджи посмотрела на отца и улыбнулась. Она верила своему мудрому отцу.

— Эта битва будет решающей, Энджи, — уже строго продолжал Сторес. — Марта предсказала это, но она не смогла увидеть исход. Это не похоже на неё.

Сторес задумался, вышагивая по комнате военной выправкой. Остановился у окна и продолжил:

— Знаешь, какая-то сила мешает ей заглянуть в будущее полностью. Да и силы Жрецов увеличились. Они каким-то образом проникают в видения любого, не дав возможности получить ответ на наши вопросы. Но и это странно, ведь если они вышли бы победителями, то зачем мешают видениям? Тогда вдвойне непонятно. Кто закрыл экран, а главное, для чего? Мы должны быть готовы к любому исходу, дочь.

Сторес подошёл к Энджи и обнял её за плечи. Она стояла у стола, изучала план нападения Жрецов.

— Скажи всем предводителям, что я жду их завтра утром у себя, — подвёл итог Сторес.

Кивнув отцу, Энджи вышла из комнаты. Отец и дочь всегда были очень близки и отлично понимали друг друга. Ещё маленькой девочкой Энджи осознала своё главное предназначение. Она, как и отец, служила клану. Несмотря на всю свою внешнюю хрупкость, в ней скрывался характер настоящего лидера. Внешне она была похожа на мать, но внутренняя сила досталась от отца. В детстве она всё чаще проводила время в окружении его воинов, оружие было её любимой игрушкой. Она училась стрелять, в то время, когда другие девчушки играли в детские игры. Энджи не наряжалась в платья, она всегда была либо в военной форме, либо скафандре, если предстояла битва. Но красота её от этого не становилась меньше, а даже наоборот.

Энджи с самого малого возраста помогала отцу освещать территорию их земель. Сделать его ещё сильнее и недоступнее. Только мама сильно переживала за неё, но её можно было понять.

Энджи посмотрела на небо и нахмурилась. Мама. Как же она страдает и боится. Что чувствует она сейчас? Идти к Марте не оставалось времени. Отец уже созывал предводителей армии, чтобы поговорить с ними о предстоящей битве. Энджи всегда присутствовала на таких беседах, ей важно было ничего не упустить.

4

Предводители армии собрались по первому зову. Солнце ещё не взошло, когда Сторес начал выступать перед ними. Он всегда был мудрым и справедливым правителем. За это его уважали и не предавали, даже если попадали в плен к Жрецам. Сторес умел держать себя в руках, никто никогда не мог понять, как сильно он волнуется. Ни один мускул на его лице не дрогнул и в тот день, когда он не знал, чем закончится предстоящая битва.

— Маги, надвигается очередное нападение со стороны Жрецов. Мы должны биться так, как никогда до этого! Это решающая битва, но мы не можем знать, как она закончится. Несмотря ни на что, мы должны выдержать любой удар, что нам посылает враг. Уже пять тысяч лет Маги борются за право быть свободными. Борются за свои земли, за свой народ. И нам, Магам, всегда это удавалось! Удастся и в этот раз! — Сторес говорил спокойно и сдержанно. — Разделим армию на два войска. Одно поведу я. Второе поведёт Энджи. Она будет ждать Жрецов у главных ворот. Все мы видели Энджи в битве. Знаем её храбрость и отвагу. Энджи не раз доказывала преданность к своему народу. Она не подведёт! — он замолчал.

Все слушали его в полной тишине. Энджи стояла подле отца. Она была благодарна ему за доверие.

Предводители войск стояли полукругом перед своим правителем и внимали каждому его слову. Никто не перебивал его. Молча слушали и только изредка задавали вопросы.

— Атака Жрецов пойдёт в два этапа. Сначала они попытаются атаковать с воздуха, при этом большая часть войска будет идти напролом. Они не боятся, ведь сверху их страхуют. Далее в дело пойдут призраки. Именно они планируют пересечь оставшийся путь до главных ворот. — Сторес замолчал, обводя комнату взглядом. Все так же молча ждали продолжения.

— Я с первым войском окружу Жрецов сразу же и со всех сторон. Застанем их врасплох. Загоним их в угол. Сверху мы их также будем ждать и атакуем первыми. Энджи будет стоять у главных ворот. Призраки в любом случае смогут прорваться. И вот там уже всё решится. — Сторес встретился с ободряющими взглядами своих предводителей.

— Мы не отдадим свои земли этим хищникам, — сказал он.

Предводители одобрили план Стореса. Добавить было нечего. Все понимали, насколько всё серьёзно. Они знали, как отчаянно Хаус мечтает их уничтожить, и настроились биться до последней капли крови, лишь бы отстоять право на жизнь: своё и родных.

5

Морис, любознательный и активный в детстве, повзрослев, стал более замкнутым. Он больше молчал и слушал, нежели что-то говорил. Да и что говорить, когда отец всегда и всё решал за него, не дав возможности озвучить свою точку зрения. Но он никогда не подводил отца. Выполнял все приказы чётко и быстро, как того требовал Хаус. Невозможно было отказать тому, кто убил твою мать, а потом запретил даже думать о ней. Нет, Морис не боялся отца, он презирал его. Не было уважения к этому человеку, но Морис понимал, что ничего изменить не в силах. Что может сделать он один против наделённого властью отца? И он не перечил отцу. И от этого его тошнило. Тошнило от самого себя! От бессилия перед отцом. Морис никогда не показывал отцу своих истинных чувств. Выполнял все поручения без единого вопроса. И поэтому Хаус ему доверял. Он никогда не интересовался чувствами сына. Чувства для слабых. Так всегда говорил Хаус.

С самого рождения Морис был сильным мальчиком. Когда он повзрослел, его тело приобрело ещё больше силы. Внешне высокий и могущественный, как отец, и как мать, красивый и добрый внутри. Но только внутри. Нельзя было показывать свою мягкость ни при отце, ни при ком-либо из Жрецов.

Морис закрыл глаза и расслабился. Новые ощущения он открыл в себе ещё ребёнком. Сначала они испугали его, но позже Морис начал принимать их. Это были поистине уникальные способности. Пребывая в полусне, он мог увидеть будущее, а главное, мог помешать видеть его другим, пуская туман в видения другого смотрящего. Как только кто-то пытался заглянуть в будущее, Морис чувствовал это мгновенно.

Прикрыв глаза, Морис с лёгкостью мог видеть любого, кто вторгается в видения. Но только Морис мог изменить ход событий. До недавнего времени никто не покушался на то, чтобы заглянуть вперёд, но как-то раз парень почувствовал что-то новое, необычное. Его тело изнутри начало подавать сигналы — едва ощутимые толчки, тело наливалось теплом. Позже он начал управлять этими сигналами и понял, что кто-то так же, как и он, мог смотреть в будущее.

Так случилось и в этот раз. Морис сидел за столом, когда лёгкий толчок отвлёк его от мыслей. Кто-то пытался узнать исход скорой битвы между Жрецами и Магами, но только узнать. Менять этот человек ничего не собирался, да и не мог. Морис лишь грустно улыбнулся. Бедные Маги, они надеются выстоять в предстоящей битве. Все эти годы им действительно это удавалось, и они оставались на своей земле. Но не в этот раз. Отец слишком давно хотел их уничтожить. И если раньше Магам удавалось дать отпор, то в этот раз всё напрасно. Армия отца стала слишком большой и беспощадной.

Морис не сразу понял, кто пытается заглянуть в будущее. Что-то знакомое мелькнуло в лице смотрящего. Но всё время ускользал полный силуэт. Осознание пришло к нему позже, когда он смог увидеть глаза, которые смотрели на него. Эти глаза! Он не мог ошибаться. Но и как это могло быть правдой? Морис мысленно пустил туман в ту часть видения, где был исход битвы. Он был уверен, что не мог ошибиться.

Позже Морис долго ещё сидел и обдумывал увиденное. Странные чувства он испытывал в этот момент.

О способностях Мориса знал всего один человек. Его няня, которая ухаживала за ним в детстве. Он доверял ей, а она хранила его секреты и мысли. Она, как и Морис, была далека от авторитарного режима Хауса, но при этом смиренно молчали.

6

Сторес готовился к битве так же тщательно, как и их противники. Ему не хватало жестокости и коварства, но именно это и отличало Магов от Жрецов. Маги любили и хотели одного. Мира. Но у врага были другие планы. Сторес очень устал. Это были последние приготовления территории к нападению. Освещая свои земли, он в первую очередь хотел защитить народ.

Невидимые росинки обрамляли каждый уголочек клана. При нападении на Магов, росинки превращались в миллиард ледяных осколков и впивались в тело нападавшего. Тот моментально становился ледяной глыбой.

Что не доходило до врага, превращалось в холодный и замораживающий пар. Пар окутывал туманом, и в первые секунды казалось, что тело стало невесомым и приятным, лёгкий холод позже превращался в адскую смесь, что проникало в лёгкие и просто отключало человека от жизни. За паром шёл ураган из непроходимого снега. Эта ловушка была предназначена для призраков. Их невидимые тела заволакивало в снежный поток и разрывало в клочья.

Маги тоже не сидели сложа руки все эти годы. Они изобретали новую защиту своей территории, оснащали армию новым оружием. Летающие капсулы меняли цвет при необходимости и принимали удобную форму.

Закончив с ритуалом освящения земли, Сторес зашёл к Марте. Марта стояла у окна. Беспокойство не покидало её уже несколько дней.

— Я ничего не понимаю, Сторес. Почему мои силы ослабли? Почему я больше не вижу будущее? Кто-то целенаправленно закрывает его от меня. Ты понимаешь? И уверена, что знаю, кто это делает! — с тревогой в голосе сказала она Сторесу.

— Не волнуйся. Всё закончится так, как и должно закончиться. — Сторес обнял Марту.

— А если нет, то в этом нет твоей вины, Марта. Ты сделала всё, что могла. — Он прижал к себе жену.

Марта улыбнулась, но тревога не уходила. Она бы очень хотела не думать об исходе. В любую другую битву она бы так не волновалась. Сейчас же иные обстоятельства.

— Я волнуюсь за Энджи. Она храбрая и очень отважная, но эта битва не похожа на другие, — её нежный голос обволакивал.

Трудно было не любить эту женщину. Она, как чистая роса ранним утром, такая же нежная и хрупкая.

Сторес любил её и очень боялся потерять снова. Он знал её с детства. Они росли вместе. Уже тогда они знали, что будут вместе.

Их отцы были друзьями, и когда отец Марты ушёл в мир Духов, место правителя занял его ближайший друг, отец Стореса. Позже власть перешла к Сторесу. Отец помогал ему и сейчас. Но больше советом. Ведь он был уже немолод.

Впервые за эти годы Сторесу нечего было сказать Марте. Он понимал, что рано или поздно это должно было случиться.

Женщина вышла на улицу. Вдалеке она видела дочь. Такая красивая и отважная! Она в свои молодые годы управляет целым войском. Её уважают не за то, что она дочь своего отца. Нет. Её уважают за то, что она такая же как отец. За то, что она всегда идёт вперёд, не зная опасности и страха. Поле боя — её стихия. Этим она живёт.

— Как же они похожи, — подумала Марта, и сердце сжало, будто тисками.

7

Хаус осматривал своё войско. Он был очень горд своим творением. Элита его армии. Ещё ни один правитель не достигал таких высот, как он. Он создал лучших из тех воинов, которые были самыми сильными и беспощадными. Хаус уважал тех, кто не подчинялся эмоциям, гордился теми, кто мог убить ради своего правителя. Вот к такой армии он и стремился: к такой, которая не будет думать, а будет выполнять приказы. С такой силой он точно уничтожит Магов.

Каждый его воин изрыгал пламя, половина из них становились призраками и пробиралась бесшумно туда, где их совершенно не ждали. Стратегия Хауса была проста, но проверена веками. Пока глупцы пытались договориться, он действовал исподтишка. Его армия могла напасть с любой стороны и в любую секунду.

Купол с молниями оберегал земли Жрецов, а если близко подходил враг, то с неба летели на них огненные мечи и стрелы. Земля начинала дрожать и извергать языки пламени.

Всё шло идеально. Ровно через час они планировали выдвинуться. Единственное, что беспокоило Хауса — это Морис. Сын не был трусом. Он был храбрым и сильным, но слишком уж мягким, хотя и не показывал этого. Добрый, точно как его предательница-мать, которая пыталась сбежать, но поплатилась за это жизнью. Он любил её слишком сильно, и всё же этого было недостаточно, чтобы она забыла своё происхождение.

Никогда ещё могущественный и бесчувственный правитель Жрецов не ощущал такие сильные чувства внутри себя. Когда он увидел мать Мориса, внутри Хауса всё будто сжалось и вспыхнуло. Такого он не испытывал даже когда громил Магов, когда получал долгожданный клинок отца, говорящий о том, что теперь он единственный правитель Жрецов. Это чувство полыхало и жгло его изнутри.

С одной стороны, он не мог поддаваться чувствам, а с другой стороны, он чётко осознал, что это его женщина. Он не обдумывал. Он действовал. Эта женщина должна быть и была только его. И никто не мог ему помешать в этом. Хаус не привык проигрывать, а тем более получать отказ.

Хаус забрал её силой, как трофей! Сделал её своей женой. Но чтобы никто не понял, что он просто влюблён в эту девушку, Хаус сказал: «Сделав её своей женой, я показываю врагам насколько они уязвимы и насколько близко теперь я подбираюсь к ним. Для них это ещё одно поражение! Для меня это очередная победа!»

Несмотря на то, что он считал её своей собственностью, добычей, он никому не позволял обижать её, говорить плохо про неё, шептаться за спиной. Наказание за это было всегда и для всех одно — смерть. Так и жили. Глубоко внутри он, Хаус, любил свою заложницу и тайно мечтал, чтобы она прошептала ему те заветные слова, пусть лживые, пусть ничего не значащие для неё. Но она молчала, будто в наказание тому, что она теперь в лапах этого чудовища.

Для всех она была игрушкой правителя, но при этом никто не смел не то чтобы вслух что-то говорить на этот счёт, запрещалось даже думать.

Казалось, что девушка уже смирилась со своей участью, и Хаус надеялся на это, полюбила его, родила сына, стала разговаривать с ним. На её прекрасном лице появилась улыбка. Такая нежная и открытая, что Хаус, сам не чувствуя того, улыбался в ответ. Но потом жена решила сбежать. Подлая тварь! Сбежать с его наследником. Какова наглость и уверенность в себе. Но он не из тех, кого можно вот так взять и предать. Нет! Он злился на себя из-за того, что становился мягким рядом с женой. Но чего он больше всего не мог потерпеть — того, что он будет опозорен перед своим народом. Этого нельзя было допустить. И как бы сильно внутри него ни сжималось сердце, он не опустил арбалет. Хаус выпустил стрелу в ту, которую любил всем своим каменным сердцем.

8

Чёрной тучей шло и летело войско Жрецов в сторону Магов, сжигая всё на своём пути, не оставляя за собой ничего живого. Только пепел да выжженная земля напоминали о том, что в тех места раньше что-то было. Реки и озера становились бурлящими котлованами смерти. Трупами зверей, птиц и рыб был усеян весь путь, который прошли Жрецы. Стволы огромных деревьев пылали огромным пожарищем. Языки пламени возвышались на невероятную высоту. Казалось, что небо вот-вот загорится, и уже ничем это пламя не остановить.

Они уже подходили к воротам Магов, как на них посыпались миллиарды мелких льдин. Беспощадно пытаясь заморозить названных гостей, Жрецы открывали рты, чтобы пламенем остановить ледяной поток. Вслед за льдинами на Жрецов обрушился ледяной пар. Воины падали и поднимались снова. Их трудно было остановить, они все шли и шли вперёд, подступая ближе к своей цели. А цель была одна: уничтожить Магов, не оставляя в живых ни одного представителя этого клана.

Хаус смотрел на всё это с усмешкой. Эти святоши как-то узнали о его наступлении. Каким образом? Он подумал, что в его окружении есть предатель, и улыбнулся сам себе. Что ж, так даже интереснее. А ведь это только начало, подумал он после этого. Для него его армия была только орудием против врага, он не жалел о погибших. Зачем жалеть о тех, кого можно заменить? Сейчас главная цель — истребление тех, кто так яростно пытается сражаться с ним. И тут следующая партия призраков двинулась в сторону Магов. Как кишащие змеи, они скользили сквозь щели. Там их встречал снежный ураган и рой мелких остроносых птиц, которые вонзали свои металлические клювы в тела призраков. Призраки летели во все стороны в снежном потоке, теряя при этом свою силу и надежду на спасение. Они превращались в самых обычных людей и в этот момент уже не могли спастись. Такого отпора Жрецы явно не ожидали от Магов.

Маги яростно сражались с Жрецами, не желая уступать свои земли. Войско Энджи стояло у главных ворот дворца в полной готовности отразить дальнейший напор врага. Каждый воин был облачён в ударопрочный скафандр, который фиксировал любое движение, а пламя для них стало лишь лёгким щекотанием, дуновением летнего ветерка. Призраки Жрецов окружали всё сильнее. Их армия еще оставалась большой и свирепой. Хаус подходил всё ближе. Войско Энджи ждало именно этого. Столько раз она представляла в мыслях этот момент, не счесть. Она презирала этого человека. Того, кто ведёт войну бесчестно и без правил.

9

Морис смотрел на всё это с ужасом. Сердце его бешено стучалось. Он знал исход битвы уже давно. Отец безжалостен. Нужно что-то делать. Нужно хоть что-то сделать! Он прикрыл глаза, пытаясь вернуть образ того, кто пытался смотреть в будущее. В этот момент он ясно увидел её глаза, лицо… Он узнал её! Она опять здесь, Морис мысленно пустил туман в видения, теперь он точно знал, что нужно делать.

На балкон башни вышла Марта. Она надела свой скафандр, но не стала прятать лица. Какой в этом толк? Она встретится с Хаусом, не станет больше скрываться. Снова попыталась посмотреть в будущее. Ничего. Опять туман. Она была уверена, что тот, кто закрывает будущее, узнал её, но не понимала, простил ли он её.

Морис знал о потерянной отцом силе его народа. Хаус тогда был ещё молод и нетерпелив. Дед Мориса дал чёткие указания, как обращаться с магическим эликсиром. Но Хаус не послушал отца. Он в принципе уже устал тогда от старика. Тот лет двести не сражался с Магами в полную силу и складывалось впечатление, что и вовсе больше не хочет воевать. Всё больше разговоров и всё меньше действий. Армия сидела без дела. Воины превращались в ненужный хлам. Хаусу казалось, что Жрецы становятся полными ничтожествами без войны. Война — это их стихия, их главное предназначение.

Хаус был слишком нетерпелив, должно было пройти определённое время, и в нужный час Хаус должен был выпить эликсир. Он сделал бы его бессмертным, а его народ непобедимым. Стоило разлить остатки эликсира в кратер с пятивековой талой водой.

Этот эликсир передавался от отца к сыну, от сына к его сыну, пока именно поколение Хауса не обретёт нужную силу. Но отец Мориса не дождался нужного времени, выпив эликсир раньше времени, он разрушил магию и силу. Зря он старался смешать остатки снадобья в кратере. Всё было напрасно. И теперь его народ шёл за ним, не зная всей правды, но искренне доверяя своему правителю. Он врал им, говоря, что время ещё не пришло и уже скоро настанет момент пить эликсир. На деле же он хотел уничтожить Магов теми силами, которые у него есть. Не зря Хаус много лет улучшал своё войско, делал оружие и беспощадно дрессировал призраков. И вот тогда, когда Жрецы одержат победу, сотрут Магов в пыль, вот тогда уже его народ остался бы единственным на планете. А Хаус единственным правителем, и без каких-то там эликсиров. Всё просто. Зачем что-то усложнять? А со временем он хотел сам разобраться в составе эликсира и создать свой рецепт.

Перед смертью дед Мориса, который действительно хотел уже прийти к миру с Магами, в тайне от Хауса рассказал, что внук может вернуть силу себе и народу, но для этого ему, Морису, придётся убить родного отца и забрать его клинок всевластия. Другого выхода он не видел, глядя на собственного отпрыска.

С этими воспоминаниями Морис, прикрыв глаза, смотрел на ту, которая много лет назад бежала от Жрецов вместе с ним. На ту, которая обнимала его и целовала в макушку перед сном, на ту, которая улыбнулась только ему. На ту, которая дала ему жизнь. Он смотрел на мать.

— Ты выжила! Он не смог тебя убить! — думал Морис.

10

Глядя в будущий исход битвы, Морис видел полное поражение Магов. Отец, узнав о том, что его жена жива, просто обезумел. Его ярость усилилась, когда он узнал, что Марта вернулась в свой клан. Мало того, что эта предательница жива, но она ещё обзавелась потомством. Та девчонка, которая яростно сражается против него, та пигалица, которая положила на поле битвы не одно его войско, её дочь!

— У меня есть сестра! И мы с ней очень похожи! У нас с ней одни и те же белокурые волосы, те же голубые глаза и светлая кожа. И самое главное, что мама жива! — говорил про себя Морис.

Перед парнем стоял непростой выбор, но было очевидно, что придётся чем-то пожертвовать. И одна жертва, какой бы она ужасной ни была, может спасти два клана. Спасти то будущее, которое и должно быть. Сев в свою капсулу, Морис подлетел к отцу. Тот стоял на вершине небольшой заснеженной горы, с которой открывался прекрасный вид на то, как его войско расправляется с Магами.

— Я всё знаю, отец, — сказал Морис. — Мама жива, она с Магами. Она и есть представитель Магов. Дочь правителя, который покинул этот мир. Ты её забрал, как трофей, но ты не смог добить её, как того хотел. И сейчас она там, за воротами! — он уже кричал на отца.

Морис не узнавал себя. Никогда раньше он и подумать не мог, что будет так разговаривать с отцом.

Хаус смотрел на него, не скрывая своей радости от близкой победы над Магами и вместе с тем презрения к сыну, который всё ещё помнит свою предательницу-мать.

— Она не достойна называться твоей матерью. Жаль, я не добил её тогда, — сказал он злобно. — Ярость тогда ослепила мне глаза, и я, забрав тебя, не убедился в том, что она мертва. А она спаслась. Каким-то образом это существо пришло к своим, и те спасли её, — Хаус начинал сердиться, ничем хорошим это не могло закончиться.

— А я смотрю, ты осмелел. Я думал, что так и будешь моей тенью. Вижу, ошибался. В тебе всё же есть то, от чего так пытаешься скрыться. Злость и ярость! Они всё-таки берут верх над этой никчёмной добротой. Но сейчас ты переходишь все границы, Морис. Никому не позволено разговаривать со мной в таком тоне! Ты понял меня?

Морис стоял и смотрел на то, как в отце просыпается гнев. В такие минуты тот становился поистине свирепым. Его глаза горели бешенством. В таком тоне с ним действительно никто не разговаривал с тех пор, как умер дед. Только дед мог повысить на Хауса голос. Но больше никто. А теперь собственный сын стоит перед ним и говорит, что знает о том, что его подлая мать жива, и даже радуется этому факту.

Что-то не понравилось Хаусу во взгляде Мориса. Какая-то мимолётная догадка пробежала в голове правителя. Но он был слишком взбешён, чтобы думать о чём-то другом.

Морис вышел из своей капсулы и подошёл ближе к отцу. Он сам не верил тому, что собирается сделать.

— Прости, отец! — глядя в глаза Хауса, тихо сказал Морис и воткнул свинцовый кинжал в сердце отца. Немой вопрос и злость застыл в глазах Хауса. Он умирал на глазах у сына. Точно так же, как и его собственный отец тогда давно умирал перед ним.

11

Морис плакал. Провернув клинок три раза в сердце отца, он вытащил своё оружие из обмякшего тела. Хаус рухнул замертво. Его уже ничего не могло спасти. Когда Морис взял клинок отца, силы перешли к нему. Он направился в сторону кровавой бойни.

Подняв клинок Хауса над головой, Морис дал понять, что сейчас уже не его отец правитель. По законам Жрецов клинок передаётся только от отца сыну. И сейчас, держа оружие и признак полноправного правителя у себя над головой, Морис стал новым правителем Жрецов. Отозвав войско, он остановился у главных ворот и снял с себя всё оружие и броню. Обе стороны замерли, не понимая того, что происходит. Битва ещё не закончена, а Жрецы начали отступать. Хотя их силы явно превышали и уже не оставалось надежды хоть как-то отстоять дворец и территории Магов. Энджи ничего не понимала. Она подбежала к Сторесу.

— Что происходит, отец? — закричала Энджи. — Почему они остановились? Где Хаус? Я вижу только его сына, который поднял клинок правителя над головой. Он сложил оружие и снимает броню.

Вопросы сыпались от Энджи, а Сторес молчал.

— Ты же знаешь историю о том, как Хаус убил собственную жену, которая хотела сбежать от него с ребёнком на руках? Тогда он убил жену на глазах у маленького сына. Морис и есть тот мальчик. И он узнал, что его мать жива. Морис — сын Марты и твой брат, Энджи, — сказал Сторес.

Энджи, казалось, ничего не понимает. Она подняла голову в сторону балкона, где стояла Марта и проследила за её взглядом.

Марта смотрела на Мориса, который, преклонив колено, в свою очередь, смотрел на неё. Войско позади него нервно переглядывалось и шипело. Энджи смотрела на Мориса без брони и видела саму себя, только чуть старше и в мужском облике.

12

Когда Хаус выпустил в бежавшую Марту ядовитую стрелу, он был уверен, что убьёт беглянку. Хаус не знал, что ядовитая смесь, не убьёт женщину, а наоборот спасёт её. Коктейль из ядов, смешавшись с кровью представителя клана Магов, не убивает их, а напротив — придаёт силы.

До этого Хаус пробовал своё творение на пленниках-магах, но ведь они, отдавая свои силы Жрецам, очищали и свою кровь, становясь обычными смертными. Этого Хаус не знал. Не знал никто и из его клана. Маги хранили эту тайну тысячи лет. Это и была их сверхсила. Для кого-то яд был смертельным коктейлем, а для Магов он был спасением. На какое-то время жертва действительно умирала, переставала двигаться и дышать. Такого Мага парализовало от ядов на несколько часов. Дыхание останавливалось полностью, после чего в организме происходили изменения, и тело Мага вновь оживало.

Так случилось и с Мартой. Она пролежала в траве два дня, прежде чем очнулась и смогла вернуться домой к родным. После попадания яда в ней открылся и дар видения будущего. Этот дар уже был у её предков, но очень долго никому не передавался. И вот он с тех пор был у неё и её сына.

А Морис этот дар открыл в себе после того, как увидел мёртвую мать. Стресс был такой сильный, что мальчик сам эти два дня, что Марта лежала в траве, был на грани смерти. Лекари ничего не могли понять. Его отпаивали отварами, кололи иглами лечебных ежей, но всё было бесполезно.

Позже всё как-то прошло само собой. Через два дня мальчик вдруг проснулся совершенно здоровым. Ничего не напоминало о непонятной и, казалось, неизлечимой болезни. Единственное, что поменялось в Морисе, так это то, что он стал чересчур молчаливым.

Морис никому не рассказал о том, что теперь обладает способностью смотреть далеко вперёд. Да и кому рассказывать? Отцу, который Мориса превратил бы в оружие против врагов? Друзьям? Да они сразу же все рассказали бы родителям, а те — Хаусу. И вот Морис опять становится оружием. Нет, Морис, ставший замкнутым после смерти матери, ни с кем уже не был откровенным.

К основному дару Морису прибавился дар пускания тумана на любого, кто хотел смотреть в будущее. А сам он мог теперь менять ход событий.

Смешав кровь двух кланов, их потомок мог взять все способности родителей или приумножить их, как стало и с Морисом. Он взял себе не только дары родителей, но и приумножил их, и даже обрёл новую способность. Так Морис стал стражем. Стражем будущего.

Именно в этот самый момент, стоя на одном колене перед матерью, он менял ход событий будущего. Всё должно было закончиться иначе. Точно так, как планировал Хаус. Зачистив территорию от Магов, Жрецы остались бы единственным кланом на Земле. При этом Хаус остался бы полноправным правителем и без магического эликсира.

13

Морис был истинным потомком Магов. В нём преобладала их кровь. Он всегда чувствовал, что растёт не таким, каким хочет видеть его отец. Вся эта жестокость вокруг угнетала его. Мальчик страдал от этого, но нельзя было подавать виду и показывать, что он не такой, как Хаус.

Пока дед был жив, отец держал себя в руках, но как только старик умер, и власть перешла в его руки, он начал всё менять. Кровопролитие увеличилось, нападения на Магов стали чаще и безрассуднее, оружие становилось всё страшнее, а территории всё больше и опаснее. Жрецы всегда были агрессивными, но с ними можно было договориться до тех пор, пока к власти не пришёл Хаус.

Кто-то говорил, что Хаус убил и своего отца, но такие Жрецы быстро пропадали. Как-то старая няня Мориса разговаривала со своей сестрой. Она думала, что малыш спит, но Морис слышал весь их разговор. Няня говорила о том, что лично видела, как Хаус убивал своего отца. Он задушил правителя, когда тот спал. Старик даже и не сопротивлялся, видимо, давно догадался о мыслях сына. Его тело только дёрнулось пару раз в последних конвульсиях и обмякло. Тогда Хаус всем сказал, что отец скончался сам, тихо-мирно во сне ушёл в мир предков. Перед смертью лично отдал клинок ему, Хаусу, и передал правление кланом. Но это было не так. Клинок Хаус забрал сам, после того как убил старика.

Увиденное няня никому не рассказала. Старика этим уже вернуть, а новый правитель просто убил бы и её за разоблачение. Все уже тогда знали о его суровом характере. А как только Хаус стал правителем, все молча выполняли его приказы, ибо непослушание всегда заканчивалось для всех одинаково. Смертью.

Жрецы давно чувствовали, что их обманывают и что-то от них скрывают. Они не смогли пойти против правителя, это каралось смертью, а в иных случаях и истреблением всего рода. Никому не удалось бежать. Хаус возвращал каждого и жестоко расправлялся с ним.

И вот теперь Морис стал единственным правителем Жрецов. Он пошёл по стопам отца и убил того, кто дал ему жизнь и растил его. Но отличие было в том, что его отец истреблял не только врагов, но и свой народ, а Морис освободил от гнёта отца не только Магов, но и самих Жрецов.

Как ни странно, Жрецы сразу приняли сторону своего нового правителя. А когда Морис сложил оружие, то они последовали его примеру. Не сразу и не все конечно, но они это сделали. Даже самые жестокие воины почувствовали свободу.

14

Энджи не пришлось долго объяснять, что к чему. В глубине души она знала, что так и будет. Не зря же она была дочерью правителей Магов. Энджи отозвала снежный буран и пар. Призраки снова стали людьми, когда Хауса не стало.

Марта и Морис ещё долго сидели во дворце за закрытыми дверьми. Они не могли наговориться. Марта обнимала своего взрослого сына и шептала всё те же ласковые слова, что и в детстве. Она отчаянно просила прощения у сына, но он давно простил её. Морис понимал, что как бы она ни старалась, то не смогла бы его забрать у отца. Он мог убить их обоих. Слишком хорошо Морис освоил первый урок с побегом.

После они позвали к себе Стореса, а когда вышли, сделали заявление, что кланы остаются на своих местах. Их не будут объединять.

Морис поведёт Жрецов, а правителем Магов отныне становится Энджи. Брат и сестра, два правителя с могущественными силами. Два клана, которые будут жить теперь в мире и согласии.

Жрецы, сев в свои капсулы, взлетели вверх, но только для того, чтобы попрощаться и улететь к себе.

Энджи очистила поле боя. Теперь ничего не напоминало о страшном сражении. Только в сердцах и памяти остались кадры кровавых дней. Зачем всё это было? Кто бы мог объяснить!

Сторес снова освещал свои земли, помогая дочери, но уже не чтобы защитить их от врагов, а просто по привычке. Он всегда это делал и будет делать ещё сотни лет, но нападений уже не будет.

Марта смотрела в будущее и на её лице было умиротворение. Больше никто не пускал туман в её видения.

В это же самое время Морис прикрыл глаза, и небольшой толчок дал знать ему, что мама сейчас смотрит далеко вперёд. Он улыбнулся. Пусть смотрит. Там всё прекрасно. Уж Страж Будущего позаботится об этом.

Анастасия Бойцова. Битва за жизнь: история мага и ведьмы

«Любовь и кровь. В них могучая сила.

Маги и ученые не первый год ломают себе над этим головы,

но поняли только одно… Любовь должна быть истинной».

А. Сапковский

Юля сидела в кресле и смотрела на светящиеся огоньки столичного микрорайона. Её трёхкомнатная квартира в этом современном комплексе была убежищем, куда молодая особа последнее время всё чаще и чаще убегала. Апартаменты в одном из дорогих небоскрёбов в столице девушка купила в прошлом году по совету старой подруги. Нет, девушка не числилась в списках жён олигархов с Рублёвки, не работала на телевидении и даже не имела раскрученного канала на ютубе или в Тик-токе. Профессией девушка обладала самой обычной. Она работала гардеробщицей во Дворце культуры. Откуда у обычной труженицы сферы бытовых услуг деньги на такое жильё, спросите вы. У обычной девушки, которая меняет номерки на пальто и куртки, конечно, таких денег нет, но всё дело в том, что Юля была не совсем обычной.

Гардеробщицей милая девушка, выглядевшая лет на двадцать пять, работала сутки через трое, и то последние лет сто двадцать. Благо сейчас центры культурного просвещения регулярно развлекают людей, а коллективы в них часто меняются, иначе сотрудники наверняка бы задумались, почему внешность их гардеробщицы за последние десять лет ничуть не изменилась. А дело всё в том, что Юлька — потомственная ведьма.

Именно поэтому в свои двести восемьдесят лет девушка выглядела так, словно она в 10 раз моложе. Густая копна волос с медным отливом, миндалевидныезелёные глаза, обрамленные густыми чёрными ресницами, пухлые алые губы и идеальная фигура. Косметикой Юлька не пользовалась, ведь она была ведьмой по рождению, а потому в дополнительных хитростях, что делают из дурнушек красавец, наша чаровница не нуждалась. Дар вечной молодости, как, впрочем, и кожаный гримуар, рыжеволосая девушка получила по наследству от своей рано ушедшей матери.

Зачем одинокой девушке такая просторная квартира? Да, не за чем. Юлька в этих светлых и просторных комнатах не жила. Она постоянно работала и находилась в Подмосковье, сюда же она перемещалась тогда, когда на душе скребли кошки или появлялась необходимость кого-либо спрятать. Вот и сейчас Юлька сидела, пила чай и смотрела на город, а у самой сердце разрывалось на части. Ведь сегодня она, к сожалению, не смогла спасти своего ученика — молоденького паренька.

Это был не просто юноша. Гриша был её одарённым и способным учеником, подающим большие надежды. Скольких Юлькой тогда оббегала сестёр по ведьминскому ковену! Сколько порогов и кабинетов оббила, чтобы ей, светлой ведьме, которой ещё не исполнилось и 300 лет, разрешили взять в ученики молоденького Ведьмака. А ей не разрешали, потому что многие авторитетные сёстры говорили, что молодая ведьма не сможет обучить мальчишку с сильным даром.

Грише было тринадцать лет, когда его дар ведьмака дал о себе знать. Паренёк с волосами цвета спелой пшеницы носил очки, и одноклассники постоянно его дразнили и обижали. Хотя молоденький ведьмак и обладал спокойным характером, но когда парни из класса разбили его дорогие очки, на которые были потрачены последние семейные деньги, Григорий вспылил. На его счастье, Юлька в эту ночь дежурила в агентстве «Лунный свет», а потому, как только был зафиксирован всплеск несогласованной магической силы, её тотчас направили по координатам на место происшествия.

То, что она увидела, её не удивило. Очень часто у магически одарённых подростков в период пубертатного периода происходил неконтролируемый выброс силы. Гришины обидчики визжали со страху, находясь в воздухе на приличной высоте. Да и Гриша, со взъерошенными волосами и горящими красными глазами, не добавлял романтики их вечеру. В этот момент Юлька и решилась взяться за обучение парня, чья ведьминская сила так отчаянно бурлила в крови. Родители у мальчишки были обычными людьми, а его особенность стала подарком его прабабки по отцовской линии.

Магические уроки и то время, что ребята проводили вместе, оказались важны не только Грише. Юлька перестала чувствовать себя одинокой, вновь почувствовала себя так, словно у неё появилась семья. Целый год счастья пролетел незаметно.

Сегодня Гриши не стало. Юлька была уверена, что слуги её злейшего врага Владимира Третьего смогли посадить на неопытного Ведьмака энергетического вампира, который опустошил магический резерв парню за два месяца. Она везде искала способ, как уничтожить этих тварей, но даже её гримуар не давал ответов. В такие моменты ведьмочка ненавидела свой дар, своё истинное предназначение и весь эгоистический магический мир.

Каждый раз, когда ведьма брала в руки свою настольную книгу, она вспоминала слова умершей родительницы.

— Доченька, помни о том, что гримуар для ведьмы — не просто книга. Это самая первая и верная подруга. Она научит, как сварить правильное зелье, поможет создать сильный амулет. Береги нашу семейную книгу чародейства и волшебства. В ней найдётся ответ на любой вопрос!

Девушка знала, что каждая жёлтая страница в этой загадочной книге исписана аккуратными почерками женщин из её семьи. После трагической смерти своей любимой матушки Юлия ещё долгое время плакала каждый раз, когда в её руках оказывалась толстая, повидавшая множество событий на своём веку, тетрадь в чёрном кожаном переплёте. Хотя всем обитателям магического мира известно, что ведьминский гримуар никогда не покажет свои записи посторонним, Юлька опасалась, что её кровный враг сможет найти способ обмануть магическую защиту их семейной библиотеки в лице одной волшебной книги-тетрадки, как смог когда-то обмануть магическую защиту их дома и убить её маму. Всё село оплакивало смерть человека, самой доброй и красивой ведьмы на свете.

Даже после рождения Юли её мама продолжала помогать людям и односельчанам, несмотря на то, что маленькому ребёнку требовалось много внимания. Когда Юля немного подросла, то попыталась выяснить, кто её отец. Но каждый раз она натыкалась на стену молчания со стороны своей матери. Обычно после подобных разговоров в их доме на несколько дней селились грусть и уныние, а мама потом долго плакала. Когда Юля чуть-чуть повзрослела, она старалась лишний раз не тревожить родную матушку Саманту. Особенно старалась её беречь ведьмочка-дочка после того, как Саманту свалил странный недуг. В пятнадцать лет вошедшая в полную силу Юля смогла увидеть и понять причину болезни матери. На спине у Саманты сидел энергосос. Юлька тогда очень сильно испугалась этого ужасного и мерзкого паразита, который очень напоминал земляного червя. Только этот был с огромными глазами и длинным хоботком, с помощью которого высасывал силы и энергию с носителя. Юля была единственной ведьмой из ковена, кто видел этих существ. И, соответственно, никто не знал, как с этими паразитами бороться. Саманта сгорела за полгода. Все ведьмы знали, что это дело было рук Владимира Третьего, но доказать это было невозможно.

— Я всё равно тебя найду, Владимир! — словно в бреду шептали губы, сидевший в кресле Юли. — Я всё равно тебя убью!

Она злилась от бессилия и отчаяния. Долгое время Юля искала способы уничтожить этих мерзких магических пиявок, которые уносили жизни одарённых, понимая, что эти поиски становятся смыслом её жизни, но ничего не получалось.

Лунный свет освещал силуэт Юлии, которая смотрела на небесную ночную подругу, словно искала у Луны поддержки и просила о помощи. Хозяйка ночного неба не могла отказать своей дочери, и потому через мгновение в пустой комнате появился силуэт прелестной девы. Это была сама Луна.

— Юля, дочь моя, — протянула она руки к Юле. — Подойди ко мне. Я исполню твою просьбу и помогу тебе.

Юлька быстро вскочила со своего места и уже через секунду стояла рядом со своей ночной посетительницей. Лунная Гостья улыбнулась и сказала:

— Дитя моё, прими мой дар.

Он лёгок, словно пыль.

Поможет нанести тебе удар.

Талант и мощь свою усиль.

Волшебной пыли, что в своих руках,

Поможет сущностей чужих убить!

В своих, да и в чужих мирах,

Ты сможешь этих паразитов изводить!

После этого заклинания Лунная Гостья сделала несколько таинственных движений руками и попрощалась, обняв напоследок растерянную девушку. Юля поняла, что теперь обладает даром, благодаря которому сможет сжечь паразитов.

Каждые два дня, которые приходились на выходные от работы гардеробщицей, Юля работала охотницей в агентстве «Лунный свет» Ведьмой, которая спасает людей от влияния своего злейшего врага — Владимира Третьего, Чёрного Мага. На протяжении двух последних столетий он питался магическими энергиями, которые высасывал из людей. Наверняка у вас бывали дни, когда вроде всё хорошо, а настроение на нуле? А случалось вам встретить такую ситуацию, когда врачи проводят обследование человека и говорят, что пациент полностью здоров? А он чахнет на глазах и в итоге умирает. Это как раз и есть примеры того, что на этих людей посадили паразитов, которые высасывают все силы и передают их от человеческого донора магическому потребителю.

Вообще, весь современный тёмный магический мир живёт благодаря человеческой энергии. Энергетические вампиры лишают людей сил. Высшие тёмные Маги вытягивают задатки магии или магические таланты. Тёмные охотники и твари, что заполонили земной мир, питаются негативными эмоциями всего человечества. Благо в современном мире негатив вызвать легче всего. Кто-то кому-то наступил случайно на ногу в очереди, кто-то кого-то ударил локтем в автобусе, и всё, поток негатива на две-три недели обеспечен!

Юлька же была светлой ведьмой. Она очищала людей от нежданных и ненужных пассажиров. Поэтому и работала в ДК. Ведь через её руки и глаза с истинным зрением проходило много разных людей. Всех их Юлька сканировала и смотрела, кому нужна её помощь. Сущностей она обнаруживала обычно сразу же, а вот с их уничтожением раньше приходилось повозиться. Но теперь эта проблема была решена! Ведь Волшебная пыль, подарок Лунной Девы, сжигала магических пиявок в одно мгновение. С мыслями, что теперь всё наладится, Юлька открыла портал и шагнула в дымку, чтобы через пару секунд оказаться на кровати в своей уютной маленькой спальне на окраине села Крутого.

Разбудил спящую девушку настойчивый стук в дверь. Спросонья Юлька не поняла, что случилось. Наконец, соседский паренёк пояснил ей суть проблемы.

— Юленька, дорогая, глянь, пожалуйста, на моего друга! — умолял ведьмочку подросток. — Я знаю, что ты нам сможешь помочь! Нам очень надо его спасти!

Перед взором заспанной ведьмы предстал парень, чьего лица она не могла рассмотреть из-за язв, которые покрывали всё его тело. Юля закрыла глаза, включила истинное зрение, сделала несколько вдохов.

— Его болезнь называется «хила», — сказала ещё не до конца проснувшаяся дама, в ночной сорочке и халате, и вперила внимательный взгляд в карие зрачки стоящего напротив ночного гостя. — Раньше говорили, что «на таких по ветру бросили». Это значит, что на него наложили заклятие.

— А вы сможете мне помочь? — голос говорящего незнакомца оказался приятным, с бархатными нотками.

— Я постараюсь, но не обещаю.

Сделав несколько па руками, ведьма принесла таинственного больного в свою тайную берлогу в центре Москвы.

— Вы на перекрёстке трёх дорог позарились на ювелирное украшение, — через несколько дней сказала Юля парню, чьё лицо стало немного чище. — А этот предмет был заговорённым.

Ведьма не стала пояснять своему невольному постояльцу, что вместе с красивой найденной брошью в виде дракона, парень подсадил к себе паразита, который высосал из своего носителя практически всю жизненную силу. Ещё бы пару дней, и помощь Юльки уже бы не понадобилась. Как в ситуации с учеником ведьмы, который умер по точно такой же причине.

— Было дело, подбирал. Но я не себе, — парень выглядел слегка растерянным. — Я потом отнёс эту находку в церковь. Кто бы мог подумать, что мне достанется такой малоприятный подарок! — всплеснула руками пациент.

— Да, от броши Вы избавились, а энергосос остался на теле, — подвела итог разговору Юля.

Девушка сделала несколько кругов вокруг потерпевшего, сдула свой магический порошок с раскрытой ладони прямо в лицо сидящего на стуле. Юноша тотчас обмяк и заснул, а Юлька наблюдала, как от её волшебной пыли мгновенно вспыхнула мерзкая на вид паразитическая сущность, которая что-то делала на спине у молодого человека.

Через пару дней благотворного сна и внимательного ухода парень покинул гостеприимный дом молодой ведьмы. Дни шли своим чередом. Лето сменилось осенью, и у Юли прибавилось работы в её царстве вешалок и номерков. Ещё очень некстати заболела её сменщица, и Юлька была вынуждена проводить на официальной работе больше времени. А это значило, что на поиски логова Владимира Третьего времени у неё оставалось меньше, чем она хотела бы. До и после того, как целый день отстоишь на ногах, сил для беготни по мирам и городам особенно не оставалась.

Юлька решила, что осенние долгие вечера надо проводить с пользой, поэтому часто засыпала в кресле с раскрытым гримуаром на коленях.

— Опять она ищет способ обнаружить этого демона! — бурчал её домовой, в очередной раз, укрывая пледом спящую девушку. — Ох, уж это настойчивость! Так, что она сегодня читала? Он, «Арс Альмадель». Хозяйка думает, что Владимир Третий — один из духов, которые управляют четырьмя мирами Вселенной? Интересная мысль, интересная. Надо будет у своих поспрошать.

Лето внезапно закончилось, и пришла осень — пора увядания природы, когда вспыхивает она последними яркими красками. Золото всех оттенков на деревьях, золото на траве, золото, отражённое в стоячих водах неширокой речонки. Тишина. Ни звука, ни ветерка. Даже лёгкое облачко застыло в небе. Потом пошли дожди. В дни, когда небо затягивало тучами, Юля оставалась дома и пила чай с мёдом, наблюдая, как капли стекали по оконному стеклу.

Дождливую осень сменила снежная зима. Декабрь сразу показал жителям села Крутого, что он — зимний первенец. Первый месяц зимы засыпал все дворы и улицы маленького населённого пункта пушистым белым снегом. В суете дел незаметно подобрались новогодние праздники. В конце декабря в Доме культуры ежедневно проходило несколько новогодних утренников, и Юля уставала так сильно, что никого из посетителей даже не успевала сканировать.

— Здравствуйте. Вы — Юлия Васильевна Чудрая? — услышала Юля в один из обычных предновогодних суетных дней приятный мужской голос.

Кто-то нарушил идиллию Юлькиного тихого обеденного перерыва. Она подняла взгляд на говорящего. Нескольких секунд хватило, чтобы просканировать стоящего напротив неё высокого кареглазого брюнета и понять, что её сегодняшний гость — белый маг.

— Да. Чем я обязана и кто вы такой? — строго спросила Юля.

Жизнь научила никому никогда не доверять, и она смотрела на незваного посетителя с подозрением.

— Мне о Вас рассказал юноша, кому вы вылечили хилу. Я бы хотел обсудить одно важное дело, но наш разговор не для этих стен, — сказал незнакомец.

Он словно не заметил угрожающих интонаций в ответе стоящей напротив него девушки и небрежным взмахом руки опустил на блестящую поверхность гардеробной стойки визитку с адресом и телефоном.

— Жду Вас сегодня по этому адресу в 18:00. Поверьте, это очень важно, — убеждал он.

Юля прочитала на визитной карточке имя — Марат, и незваный гость покинул подвальное помещение гардероба. Юля ещё долго допивала чай, находясь в задумчивом замешательстве. Она прекрасно помнила того парнишку, которого полгода назад привёл на её порог соседский парнишка. Но она не могла предположить, что её пациент послужит мостиком между двумя людьми со светлым магическим даром.

Без пяти шесть такси остановилось у дома с вывеской «Ювелир». Двери приветливо распахнулись, словно приглашая решившуюся на рискованную встречу девушку войти внутрь магазинчика.

— Я рад, что вы приняли моё приглашение. Прошу быть моей почётной гостьей, — поприветствовал Юлю Марат.

Одетый по-домашнему, в спортивные штаны и светлую футболку, он помог засмущавшейся девушке снять верхнюю одежду. В моменты, когда их руки соприкасались, Юлька ощущала в своём теле странные энергетические вибрации, но списывала это на свою нервозность.

Стол, стоящий в центре большой комнаты, куда доброжелательный хозяин с растерянной гостьей попали через боковую дверь, был сервированный ужином на двоих.

— Юля, я чувствую, что вы не доверяете мне. Не стоит видеть во мне врага. Я ваш друг, — внезапно произнёс Марат и положил свою мужскую ладонь на хрупкую руку девушки.

Словно током прошибло тело рыжеволосой ведьмой. Отдёрнув руку, высвободив её из цепких ладоней Мага, Юля задала мучавший её вопрос:

— Зачем Вы меня пригласили?

— Мы с вами ищем одного человека. Вашего и моего врага — Владимира Третьего. И я бы хотел предложить объединить наши усилия, — спокойным тоном ответил светлый.

Юля хотела было ответить резким отказом, но вовремя остановилась. Она охотится на своего кровного врага уже почти тридцать лет, а ни разу даже не смогла встретиться с ним в личной схватке. Маг всегда был на шаг впереди.

— Какая мне польза от нашей сделки? — решилась на женскую хитрость осмелевшая девушка.

— Я знаю, что вы давно пытаетесь найти логово этого Мага. Насколько мне известно, успехов ваши поиски не принесли. Я же владею информацией, которая поможет нам нанести сокрушительный удар по логову этого злодея.

— По логову? — Юля от неожиданности даже привстала со своего места. — Вы знаете, где его можно найти?

— Таких данных у меня нет, — ответ разбил надежды ведьмы, и она потеряла интерес к своему собеседнику.

— Тогда чем же вы мне можете помочь?

— Юля, послушайте. Все светлые знают, что Владимир Третий любит подсаживать своих пиявок на одарённых людей. Всем охотникам известно, что грязную работу делают его приспешники. А вот вы знаете, каким образом энергососы попадают на тело человека?

Юля покачала головой, мол, не знаю.

— А Вы знаете, что ваше умение видеть сущности на теле людей — редчайший дар, и Владимир пытается вас найти и уничтожить?

Светлая ведьма слушала Марата, и ей становилось плохо. Такое развитие событий она, конечно, предполагала. Особенно после того, как до неё стали доходить слухи о смерти её сестёр по ковену, охотниц агентства «Лунный свет». Всё меньше и меньше оставалось тех, кто был последней преградой от тёмных сил и последней надеждой человечества.

— Вы не знали, что на Вас охотится весь тёмный магический мир? — выдернул девушку из её грустных мыслей голос Марата.

— Нет, не знала. И что же нам теперь делать? — растерянно проговорила Юлька.

— Опередить его. Нам необходимо нанести удар первыми!

— Марат, скажите, пожалуйста, почему вы заинтересованы в смерти Владимира? — Юлька хотела понять, что движет этим загадочным мужчиной, который предлагает ей свою помощь.

Марат задумался, словно прокручивая в голове одному ему известный диалог с кем-то. Юлька с интересом наблюдала, как нервно постукивают длинные музыкальные пальцы хозяина дома по лакированной поверхности стола.

«Странный он, — подумала про себя ведьма. — Брюнет с карими глазами. Первый раз вижу такого Светлого мага».

Также Юлька про себя отметила, что парень обладает отличной спортивной фигурой, а это выдаёт в нём человека, ведущего активный образ жизни. Девушка и сама, если позволяло время, любила поиграть в мяч или покататься на велосипеде. Особенно она любила вылазки на природу. Правда, последний раз в походе они были с Гришей, когда ведьма учила парня отбирать коренья для лечебных отваров.

Из невесёлых мыслей её выдернул голос Марата.

— Когда Владимир создал своих энергососов, то представил своё открытие на специально собранном магическом совете. Мой отец был единственным магом, который возмутился и не поддержал начинание Владимира.

Было видно, что рассказ давался этому необычному Светлому магу тяжело, парень крепился и старался сдержать свои эмоции.

— На следующий день отца исключили из совета Девяти Магов.

— Это тот Совет, что принимает мировые магические советы? — уточнила Юлька, она слышала, что члены этого совета — сильнейшие маги земного волшебного мира.

— Да, из этого самого. А через полгода тело отца нашли дома. С опустошённым магическим резервом. Так что, как вы понимаете, у меня, как и у вас, присутствует личный интерес в этом деле. Я мечтаю отомстить и убить тёмного Мага.

Домой ведьмочка попала почти в десять вечера. Выйдя из пространственного портала, Юлька наткнулась на беспокойный взгляд своего домового.

— Ты где была? Я не мог тебя найти! Поднял всех на ноги. Митрофан Никитич из Дворца культуры сказал, что ты ушла с работы как обычно. Где ты была? — сверкнул зелёными глазами её Кузьма.

— А кто такой этот твой Сарафан Никитич? — попыталась отшутиться Юля.

— Митрофан Никитич. Домовой, что смотрит за Домом Культуры. Ты от ответа-то не уходи. Почему домовые по всему селу мне сказали, что тебя нигде нет? Портал вечером ты не активировала, и в селе тебе тоже не было? Что происходит?

— Кузенька, я, видимо, нашла нам союзника.

Юля рассказала домовому о своём новом знакомом. О том, что Марат выяснил, как сущности присасываются к человеку.

— Владимир Третий владеет крупнейшей сетью ювелирных магазинов «999». Если человек, купивший украшения, является носителем магического дара, то пиявка тут же начнёт свою грязную работу, — с довольным видом поведала она своему старому другу. — А передвигаться по городу я теперь буду только порталами, чтобы слуги ювелирного злодея меня не засекли.

— И у меня для тебя есть новости. После твоего рассказа пазл в моей голове сложился, — Кузьма протянул своей хозяйке какой-то лист с цифрами. — Молоденький Домовёнок из многоэтажки, где у нас в Серебряных Прудах находится ювелирный магазин сети Владимира, передал данные. По движению украшений видно, что этот прихвостень Сатаны что-то замышляет. Посмотри, сколько привезли вчера украшений!

Юлька смотрела в развёрнутую бумажку, изучая её содержимое.

— Конечно, как я раньше не догадалась!

Она тут же нарисовала в воздухе портал и через пару секунд стояла на пороге спальни Марата. Закрытая дверь не стала серьёзным препятствием для Юли, чью голову озарило открытие, как, впрочем, и прерванный сон Марата.

— Надеюсь, ты ворвалась в мою спальню, не для того чтобы полюбоваться на мою фигуру, — попытался сгладить неловкую ситуацию парень. — Что привело тебя в мой дом? Да, и надо понять, как ты смогла обойти мою магическую защиту.

— Я смотрю, ты нечасто приглашаешь гостей к себе, — Юля бросила взгляд за спину одевающегося Мага.

— Почему это ты так решила? Из-за того, что я не вышел тебе навстречу?

— Нет. Это из-за того, что у тебя дверь в туалете отсутствует, — Юлька указала пальцем на тёмную комнату.

— Ага, всё ясно. Ты пришла обсудить мои апартаменты? — шутливо поиграл бровями Марат.

— Нет. Я пришла с важным заявлением. Владимир что-то планирует. У меня есть информация, что он завозит в магазины броши в виде дракона. Огромное количество украшений поступило в торговую точку в нашем райцентре.

— Думаю, что ты права, — Марат посмотрел на свои часы. — Может, выпьем чаю?

За чаем Юлия и Марат просидели ещё пару часов. Девушка, смеясь, рассказала, как риэлтор при покупке квартиры в Москве пытался обмануть её и прикарманить себе несколько лишних процентов.

— Представляешь? Меня, потомственную ведьму! — увлёкшись повествованием, Юля и не заметила, каким взглядом посмотрел в её сторону Марат. — А хочешь, мы с тобой сейчас окажемся в Москве?

Несколько взмахов руками, и новоиспечённая команда делает шаг в дымчатый портал.

— Теперь я понял, почему Владимир охотится за тобой! Юля, ты — уникальная ведьма, сочетающая в себе тёмные магические таланты и светлый ведьминский дар, — Марат смотрел на ночную столицу и анализировал то, что узнал о Юльке.

— А как ты магичишь? — Юля несколько раз просканировала своего светлого напарника, но не понимала, что является его волшебной палочкой.

— У меня кольцо, — Марат поднял левую руку и указал на украшение, надетое на указательном пальце. — Его мне отдал мой дед. Тоже, кстати, Светлый маг.

Вся следующая неделя прошла в слежке за ювелирным магазином. Ведьма ужаснулась тому количеству украшений, что обрело за это время новых хозяев.

— Ты знаешь, что этот гад придумал? — Марат держал в руках горячий латте для себя и банановый раф для своей напарницы. — Он дарит драконов. Но они всем нравятся. Пошли, посмотришь своим ведьминским зрением, по какому принципу продавцы выбирают, кого одарить.

Как истинная охотница, Юля сразу определила, что броши дарили за покупки только людям с магическими способностями.

— Сейчас драконы неактивны. Чтобы активировать такое количество энергососов, Владимир должен быть где-то рядом.

Юля сидела у себя дома и обсуждала план действий с Маратом.

— Как же нам его найти? — Марат в задумчивости почесал голову.

— Так, давай, я у своих домовых поспрашаю? — Кузьма тотчас материализовался рядом с ведьмой. — Может, мои чего подсобят?

Через час команда светлых располагала приблизительными координатами необходимого им места. Полчаса магических сборов, и Юля с Маратом стояли перед входом в торговый центр.

— В этом здании тридцать кабинетов, Владимир может нас почувствовать и исчезнуть, — Юля с опаской смотрела на входную дверь. — Как быть?

В ответ на этот вопрос Марат молча достал из своего рюкзака две накидки, и ведьма со светлым магом, облачённые в эти волшебные плащи, прошли внутрь, никем не замеченные. Обыск первых двух этажей ничего не принёс, и ребята устремились на самый верхний, третий этаж.

В кабинете, на двери которого висела табличка «Директор», Юля почувствовала скопление тёмной энергии. Портал не работал, и Марат резко открыл дверь, надеясь на эффект неожиданности.

— Вау, какие люди! — голос чёрного Мага, казалось, звучал в каждой комнате этого офисного здания. — Если гора не идёт к Магомеду, как говорится. Я рад гостям!

Владимир Третий, облачённый в чёрный балахон, стоял в центре просторной комнаты, раскинув в разные стороны длинные уродливые руки. Вокруг него, словно торнадо из энергии, клубились магические потоки.

— Юля, дорогая моя, как я рад тебя видеть! — тёмный мессир смотрел на свою гостью, не мигая.

— Говорят, ты на меня открыл охоту? — внезапная злость заполнила сознание ведьмы, полностью отключив все оставшиеся чувства.

— Врут! Нагло врут! — хлопок руками, и Владимир стоит перед лицом Юльки. — Я в гости звал, а злые языки вечно всё перевернут. Нам о многом необходимо с тобой поговорить. Так сказать, обсудить, по-семейному.

— Ты совсем с катушек слетел? По какому семейному? — Юлька не хотела его слышать, но этот змей не собирался выполнять её желание.

— Дорогая, ты никогда не задумывалась, откуда у тебя дар портальщика? Это тёмный дар, и у светлых магов его нет. Откуда появилось умение видеть моих энергетических пиявок? Всё просто, — Владимир остановился напротив ведьмочки и пальцем поднял за подбородок её лицо так, чтобы смотреть прямо в зелёные глаза рыжеволосой девы. — Ты — моя дочь! Поэтому я всегда и был на шаг впереди тебя! Чувствовал, что ты задумала! И сейчас ты стоишь здесь и видишь меня только потому, что я так захотел.

— Неправда! Нет! — слёзы душили девушку, но она пыталась сдержать свои эмоции и не показывать слабость перед лицом своего врага. — Мама бы никогда не стала встречаться с таким, как ты!

— О, твоя мать! Жаль, что она решила пожертвовать собой. Ты знаешь, что она, лишь бы не отдать тебя мне в обучение, согласилась быть моим донором?

Эта новость стала ударом для Юльки. Девушка пошатнулась. Она уже ничего не понимала. Её глаза застелила пелена боли и отчаяния.

— Жаль, что её магический резерв был так мал. Не то, что у тебя! — Владимир плотоядно облизнул губы.

— Ты убил её! — Юлька сорвалась с места и попыталась ударить тёмного Мага в лицо. — Я убью тебя, убью!

— Не получится у тебя ничего! Ты не сможешь навредить своему отцу. Так что смирись с тем, что на твоих руках будут умирать твои друзья и подруги, как умер твой ученик.

Напоминание о смерти молодого Ведьмака, ученика Юльки, чью силу ижизнь выпили энергососы, о которых Юлька мало что в то время знала и не понимала, их уничтожать, разорвали сердце Ведьмочки, вновь пронзая её разум болью.

— Я найду способ и всё равно тебя уничтожу! — кричала она в агонии и пыталась волшебной лунной пылью уничтожить магическую ауру своего новоявленного отца.

— Нет такого способа! Тебе придётся воевать всё время только на моей стороне. Ты никогда не сможешь меня убить! — хохотал ей в лицо Владимир Третий.

— Зато я смогу! — Марат, о ком новоиспечённые родственники во время ссоры забыли, с криком проткнул магической шпагой сердце Владимира.

Поверженный демон смотрел непонимающим взглядом на юношу.

— Мне не нужен такой тесть! — сказал светлый маг и отрубил своим мечом голову приспешнику тёмных сил.

Юлька смотрела, как медленно падает тело её кровного отца и заклятого врага, как рушатся стены и валится потолок в комнате.

— Портал! Открой портал! — кричал ей Марат, но девушка находилась в трансе и не слышала своего напарника. — Юлька, милая, очнись! Открывай портал или мы умрём здесь и сейчас.

Но ни крики, ни то, что светлый маг тряс ведьмочку словно грушу, не приводили девушку в чувство. Тогда парень рискнул прибегнуть к крайней мере. Он накрыл губы молодой и привлекательной ведьмы своими губами. Об этом поцелуе он мечтал с их первой встречи. Внезапный поступок привёл Юльку в чувство.

— Портал! — прокричал Марат, и через несколько секунд наша парочка стояла в магазине светлого Мага.

— Опять ты пробилась сквозь магическую защиту моей мастерской! — Марат смотрел на Юльку карими влюблёнными глазами. — Но теперь я знаю, в чём дело.

— В чём? — едва слышным и словно простуженным голосом спросила Юля.

— Видимо, в том, что ты прочно обосновалась в моём сердце. А так как мастерская, магазин, как, впрочем, и всё моё жилище, подпитаны на мой магический резерв, то закономерно, что защита посчитала тебя доверенным лицом и спокойно пропускала.

Юля с тяжёлым вздохом села в кресло.

— Как ты думаешь, мы покончили с Владимиром Третьим и его пиявками? — девушка с надеждой и тоской искала ответа в глазах своего друга.

— С Владимиром точно покончили, но я уверен, что работы у нас с тобой хватит. Ведь зло никогда не дремлет.

— А что ты там говорил Владимиру напоследок? — внезапно встрепенулась девушка.

— Что мне не нужен такой тесть! — Марат встал перед потерявшей дар речи девушкой на одно колено. — Я решил позвать тебя замуж. — Светлый маг достал из пространственного кармана красивую коробочку. — Юля, я понимаю, что мы не столь долго с тобой знакомы, но я чувствую сердцем, что у нас всё будет хорошо. Скажи, ты выйдешь за меня замуж?

— Да! — ответила счастливая Юлька под звук новогодних курантов, и на её пальце оказалось кольцо, которое Марат сам сделал, потратив на изготовление этого магического оберега не один вечер.

Пара влюблённых закружилась в танце, взявшись за руки, а домовой этой чудесной мастерской оповестил Кузьму, что хозяйка сегодня домой не придёт.

Аника Колесникова. Око Саргаата

По сравнению с королевским дворцом и даже домами аристократов столицы, замок Великого Ковена казался маленьким и устаревшим. Стоя на отшибе, в густых зарослях целебной и полезной, но чрезмерно плотно посаженной растительности, украшенный застывшими гаргульями всех мастей, маленький замок с несколькими башенками не производил должного впечатления. Не зря в народе его звали просто «Домом Теней». Будь воля Ровены, она бы сделала здание величественным, достойным магов и самой магии, но её мнением тут не дорожили. Более того, ступая по стёртой брусчатке, петляющей меж кустов, она отчётливо понимала, что, быть может, придётся даже унижаться.

Она максимально приветливо улыбалась встречавшимся знакомым, выслушивала их признания, будто они думали, что она уже полгода рыдает от горя, и её былая красота совсем увяла, а нет, вот же она — леди Ровена, стоит перед ними, всё такая же восхитительная! Улыбаясь комплиментам, ведьма охотно раздавала ответные, зная в глубине души, что большая часть этих восхищений — лживы, и как только с губ спадут улыбки, они тут же начнут сплетничать, обсуждать и злословить. Как бы она ни относилась к своему ныне покойному супругу Родерику, его влияния хватало для её защиты — её и её экспериментов, а теперь же, когда его не стало… Придётся решать всё самой.

Пройдя по знакомым залам, Ровена поднялась по лестнице и на какое-то время застыла перед массивной дубовой дверью, собираясь с мыслями. А затем одёрнула сама себя — так ли она размякла за время вынужденного отдаления, что ей нужно собраться, прежде чем зайти к такому человеку, как их нынешний Магистр? Отбросив сомнения, она коротко постучала и, не дожидаясь разрешения, зашла в комнату.

— Вы уделите мне время?

Здесь всё было так, как она помнила — так, как было при предыдущем Магистре, лорде Остейне. Те же стол и резные кресла, книжные шкафы и карты. Даже чернильница стояла на столе всё та же — из яшмы, Ровена сама её подарила наставнику когда-то давно. А теперь ею пользовался Агравейн — человек, которого она знала только по академии, да и то потому, что он всё никак не мог пройти экзамен и задержался на обучении лишних пару лет. «Я вникал в науку более детально, чем другие», — говорил он потом, когда после долгих лет служения на задворках королевства вернулся в Дом и осел в нём, помогая слабеющему от старости Остейну вести бумаги. Тогда Ровена не считала Агравейна серьёзной помехой своему влиянию на Ковен, но внезапная кончина её мужа изменила всё. И вот она стоит в дверях и молча ждёт, пока Великий Магистр соизволит ей ответить.

— Неожиданная встреча, леди Ровена, — сухо отозвался Агравейн, не отрываясь от бумаг. — Вы уже оставили траур?

— Не могу больше выносить одинокую жизнь в замке, — призналась Ровена, тяжело вздыхая и усаживаясь в глубокое кресло перед письменным столом. — Стены будто давят на меня.

Вряд ли от этого безэмоционального, чёрствого мужчины она дождётся сочувствия или сострадания. Даже лживых комплиментов не получит. Ровена смотрела на сидящего перед ней мужчину и понимала, что ни её красота, ни её харизма не пробьют его броню холода по одной простой причине — ещё слишком многие помнят, что Остейн ценил её слишком высоко.

— Одиночество? — переспросил Магистр, наконец подняв на неё взгляд. — Мне казалось, вы живёте с сыном и слугами.

— Конечно, — мягко улыбнулась ведьма. — Мой сын — моя гордость и отрада, но он почти всё время проводит на учёбе, вдали от дома. Без него и моего дорогого Родерика замок совсем опустел… А слуги? Часто ли вы разговариваете со слугами?

Ведьма улыбнулась, мягко смотря на Магистра ясными голубыми глазами, отлично зная, что он, в отличие от неё самой, лорда Остейна и большей части магов Ковена, происходил из семьи отнюдь не знатного происхождения и к обслуживанию слугами только начал привыкать. Поговаривали даже, что его мать была кухаркой, а отец — неизвестно кем, но кто же верит сплетням?

— Действительно, — несколько рассеянно отозвался Агравейн, кивнув, и на какое-то время вернулся к своим бумагам, делая какие-то записи. — Что же вы хотите от меня сейчас?

Ровена восприняла его нежелание смотреть ей в глаза как маленькую победу. Но она рассчитывала на большую.

— Я хочу вернуться к своему предназначению, Магистр. Что я пропустила, пока сердце моё было сковано печалью? Новые открытия, неожиданные идеи? Чем сейчас живёт Ковен и чем я могу помочь?

Мужчина ещё какое-то время писал, а потом отложил перо и достал из ящика стопку пергаментов. Больше всего Ровена боялась, что он сошлёт её в какую-нибудь глушь, в какую-нибудь бесконечную экспедицию по поискам несуществующего, наказав не возвращаться без достойного результата — Агравейн точно знает такие места, он и сам провёл в них немало лет. И надеялась, что среди бумаг у него найдётся хотя бы несколько запросов на оживление. Конечно, некромантия не то чтоб открыто порицалась, но точно не одобрялась их обществом, но по её опыту, такое умение было весьма востребованным. Многие хотели вернуть мёртвых хоть на несколько минут — кто из сентиментальности, кто из корысти. Ведьма с надеждой смотрела на пергаменты, но, просмотрев все, Магистр их отложил.

— Чем вы занимались раньше, леди Ровена, напомните мне.

— В последние годы мы работали вместе с моим мужем над восстановлением безвозвратно потерянного, — с воодушевлением ответила Ровена. — После последней войны у нас в королевстве множество калек. Мало того что своим видом они портят впечатление от улиц, выпрашивая милостыню, они ещё и не работают, а значит, не приносят доход…

— Да-да, помню, — перебил её Агравейн, — волшебные глаза и отрастающие конечности… Но Ковен рассматривал целесообразность такого вмешательства, не так ли? Одно излечение стоило дороже, чем крестьянин мог заработать за жизнь.

— Кроме глаз и рук мы научились возвращать и внутренние органы, — вставила ведьма то, что считала не менее важным. — Кроме того, калеками становятся не только крестьяне, но и высокородные, они могут сторицей оплатить затраты. Да и дороговизна ингредиентов — лишь следствие начала пути, если желаете, чтобы я продолжила работу, уверена, можно будет подобрать что-то другое. Родерик в это верил.

— Но Родерик мёртв, а вы — не маг-творец.

Под тяжёлым взглядом карих глаз собеседника хотелось съёжиться, и Ровена поняла, что к своим старым наработкам ей вернуться уже не суждено. Но стоило биться до конца.

— Все маги владеют наукой создания заклинаний, а мой опыт…

— Идёт вразрез со специализацией, — закончил за неё Магистр.

Ведьме хотелось потребовать перестать постоянно перебивать её, ведь это неимоверно раздражало. Но она лишь сохраняла спокойствие лица и молча кивнула.

— Работы для некроманта сейчас нет, — продолжил Агравейн, кивая на листки.

Ровена была уверена, что быть такого не может, но все запросы на такую специфическую магию идут через Магистра, а он-то хорошо понимает, насколько силён страх и ощущение власти того, кто может вернуть к жизни мёртвых. Куда же делись эти запросы? Ушли Стефану, второму некроманту на континенте? И женщине пришлось снова молча кивнуть. Расценив это, как её поражение, Агравейн продолжил уже более смело:

— Я понимаю вашу приверженность традициям семьи, но такая тёмная, даже чёрная магия уже давно не в почёте. Вы должны были понимать это ещё тогда, когда учились, а сейчас, спустя больше десяти лет… — маг развёл руками. — Я даже не знаю, какую пользу вы можете принести Ковену.

Он выдержал некоторую паузу, а несколько растерянная ведьма начала гадать, стоит ли начинать мечтать хотя бы о дальней экспедиции. Быть может, там найдётся что-то стоящее. Здесь, похоже, нет.

— Я читал, что до замужества вы занимались проверкой магических талантов поступающих, — продолжил Агравейн. — Не желаете вернуться к этому?

Ровена вспомнила, как юной ведьмой металась по землям разных лордов и в день проводила больше десяти Испытаний, во время которых испуганные, иногда рыдающие от страха и волнения дети пытались показать ей свой магический дар, частенько поджигая, заливая или попросту уничтожая при этом всё вокруг. Несмотря на серьёзность момента в настоящем, она вспомнила своё любимое платье, безнадёжно испорченное одним из кандидатов.

— Нет, не желаю, — твёрдо ответила ведьма, в страшном сне не желая вернуться к такой работе ещё раз. Но всё же постаралась смягчить свой ответ: — К тому же это занятие актуально лишь перед набором новых учеников, а не круглогодично.

— А как насчёт обучения учеников? — спросил Агравейн.

Это предложение хоть и было более заманчивым, стало для Ровены ещё более неожиданным. Несмотря на влияние, которое получали преподаватели, представить себя в окружении десятка детишек, которым пытаешься что-то объяснить… Нет, выдержки Ровены на такое точно не хватит.

— Мой сын — единственный ребёнок, которого я могу терпеть и то только потому, что в нём течёт моя кровь, — уже не так уверенно отозвалась Ровена, прекрасно понимая, что, отказываясь так часто, она рискует остаться ни с чем вовсе.

Но к её удивлению, Магистр кивнул и даже почти улыбнулся.

— Понимаю, у меня тоже сердце не лежит к детям.

На какое-то время ей показалось, что, несмотря на все очевидные недостатки, Агравейн не так уж и плох. Быть может, он даже не против оставить былые конфликты и стать если не другом, то коллегой в деле продвижения магии? Ровене очень хотелось на это надеяться. Она бы приложила все усилия для добрых отношений, если бы ей посчастливилось остаться в Доме Теней надолго. В конце концов, Агравейн старше её на десяток лет или даже два, а место Магистра она могла бы и подождать… Ровена улыбнулась.

— Я всё думаю о том, что то, чем вы занимались с мужем, близко связано с целительством, — продолжил разговор Агравейн. — И судя по отчётам, между проведением испытаний для учеников вы занимались исцеляющими зельями и лечением.

— Болезнь — это то, что всегда заставит человека обратиться к магу, — пояснила Ровена. — Так что такого рода волшебство, и правда, самое востребованное.

— Сейчас в королевской лечебнице есть вакансия, — начал Магистр. — И…

— И я согласна! — радостно вставила Ровена, искренне улыбаясь.

Быть может, Агравейн, действительно, не так уж плох и приберёг самое лакомое на десерт, помучив её немного, но оно того стоило! Королевская лечебница! Конечно, король там был редким гостем, но можно будет уловить момент, впечатлить его талантами, харизмой, красотой. Вереницы далёких планов о её возвышении пронеслись у Ровены перед глазами и были такими реальными, будто дело уже сделано.

— Вы недослушали, леди Ровена, — с какой-то хищной улыбкой ответил мужчина. — Эта должность — помощник лекаря.

— Разве бывает помощник лекаря? — нахмурилась ведьма.

Она знала, что у короля есть главный лекарь, которому подчинялись пять старших лекарей, за ними шло бесчисленное количество младших лекарей, которые в лучшем случае прислугу лечили или даже скотину иногда, но помощник лекаря?

— Весьма бывает, — кивнул Агравейн. — Так вы согласны?

На какое-то время в комнате повисла гнетущая тишина.

— По-вашему, я гожусь только на мифического помощника лекаря? — в лоб спросила Ровена.

— Вы женщина, — так же прямо ответил Магистр. — Многие любили вашу семью и сочувствовали потере старших братьев, поэтому вас взяли на обучение, но неужто вы думаете, что маги этого Ковена не рассчитывали, что вы выполните долг добропорядочной ведьмы из древней семьи тем, что выйдете замуж и станете матерью многих славных волшебников? Или хотя бы не останетесь в бессрочном трауре по почившему супругу? Магия — это оружие, Ровена. Оружием владеют только мужчины. Удел ведьм — травки, зелья и продолжение рода.

Женщина не сдержалась и закатила глаза.

— Ваше мировоззрение устарело, Магистр. Женский пол не слабый и может владеть магией не хуже, а то и лучше многих мужчин. Даже в мои годы обучения я была не единственной в стенах академии Карнмони. Теперь там учится мой сын, и скажу вам без утайки — девочек берут всё охотнее.

— Политика академии мне известна, — строго ответил Агравейн. — Мы с её руководителем ещё раз это обсудим и строго пресечём эти поползновения против устаревшего порядка.

— Даже собственная академия не подчиняется вам, Великий Магистр, — подытожила ведьма, сделав особый акцент на обращении, после чего тяжело вздохнула и встала. — В таком случае не смею больше отнимать ваше время.

По привычке, не из уважения, она поклонилась то ли Агравейну, то ли столу, ипошла к двери. Лишь открыв её, перед тем, как выйти, обронила:

— С должностью я согласна.

* * *

Конечно, с распростёртыми объятьями её никто не ждал, но и отказываться от помощи лекари не стали. Один из старших лекарей, выслушав её, хмыкнул и отправил жить в палату младших лекарей, что представляла собой большую комнату с хлипкими шкафами и рядами деревянных кроватей. «Хорошо, что не двухъярусные», — утешила себя Ровена, входя в своё новое жилище. Ей, выросшей в собственном замке в окружении слуг, было тяжело привыкнуть спать на соломенном тюфяке, просыпаться до рассвета и выполнять приказания. Бывали дни, когда ей хотела послать всех к демонам Бездны и вернуться к себе домой, к мягкой перине и хорошему отдыху, но… Ровена не хотела сдаваться. Она знала, что в замке её ждут лишь одиночество и угасание. Лучше быть здесь последней поломойкой, тем более заклинания уборки она уже изучила, чем сидеть дома без надежды хоть на какое-нибудь развитие. Так что ведьма каждый день вставала с кровати и выполняла работу до самого вечера, в надежде, что когда-нибудь ей подвернётся шанс…

Главный лекарь королевства Леофрик позвал её к себе только после новой луны. Войдя в кабинет, остро пахнущий травами, спиртом и кровью, Ровена увидела перед собой старика с длинной седой бородой, уставшим взглядом и мешками под глазами такого размера, что в них можно было начинать что-то складывать. Морщинистое, обрюзгшее лицо лекаря не выражало ничего, когда он посмотрел на вошедшую. Женщине даже показалось, что он был раздражён тем, что его отвлекают. Не дождавшись приветствия, она начала разговор сама, сделав лёгкий вежливый реверанс.

— Я леди Ровена из дома Гаар.

— Что хотели? — спросил Леофрик сухо, перебирая кучу пергаментов, которыми был завален весь стол перед ним. — Вы не выглядите больной.

— Вы звали меня, — чуть улыбнувшись, пояснила Ровена, поняв, что лекарь принял её за посетительницу, а не работницу. — Я тружусь в лечебнице помощником лекаря, мастер Леофрик.

В новом взгляде, которым старик её наградил, было больше уважения. Не без удивления, конечно.

— О, вот оно что… — чуть смущённо ответил он и прекратил перебирать бумаги, сложив руки на груди. — Присаживайтесь.

— Благодарю, — кивнула она в ответ и села напротив. — Мне очень приятно наконец-то познакомиться с таким великим человеком, как вы. Мы с моим мужем, ныне покойным, зачитывались вашими работами, многие из них — просто невероятно гениальные предположения и всегда в точку. Полагаю, никто из целителей нашей страны не сделал больше открытий.

Ровена восторгалась, но не льстила, её впечатления были абсолютно искренними. Отчасти в этом и была причина её согласия заниматься таким несвойственным ей занятием, как целительство. Леофрик был единственным магом королевства, который в таких больших объёмах регулярно выдавал новые теории, открывал новые способы лечения и использования трав. Сейчас, глядя на уставшего старика, она была немного разочарована тем, какой он в действительности дряхлый, совсем не выглядит на свой возраст. Но, быть может, бессонные ночи в исследованиях и записях нанести ему такой тяжёлый урон?

— Да, я тоже наслышан о ваших успехах. Вы щепетильны к уборке, внимательны с пациентами, не брезгуете и не требуете к себе особого отношения, несмотря на ваш статус вне стен этого заведения. И несмотря на то, как вас сюда назначили, — сказал старик и, прежде чем Ровена успела поблагодарить его за высокую оценку, спросил прямо: — Магов не ссылают к нам вот так, в чём ваш проступок?

Справившись с удивлением от логичного вывода и прямого вопроса, Ровена решила ответить честно:

— Я женщина, а новый глава Ковена не считает, что я способна на большее, чем рожать. К тому же я была слишком близким соратником прошлого главы Ковена.

— Да, я помню, что лорд Остейн высоко вас ценил, — кивнув, отозвался Леофрик и продолжил: — Как и ваш покойный супруг. Несмотря на то что свои работы нам представлял он, как маг-целитель, я знаю, что вы работали вместе с ним.

— Всё верно. Поэтому я и согласилась работать здесь. И в надежде у вас чему-нибудь научиться, конечно.

— Вам не стоит так учиться, леди Ровена, — с нотками сожаления ответил старик и снова посмотрел на кипу бумаг на столе. — Там где-то письмо от Агравейна о вас…

— Помочь найти? — спросила Ровена и после согласия ловко выудила нужный пергамент. — Я сразу заметила чёрную печать Ковена.

— Благодарю, — отозвался Леофрик и перечитал пергамент. — Итак, мы должны взять вас на должность помощника лекаря, верно?

— Да, то же самое Агравейн сказал и мне.

— Которого? — спросил целитель и, видя её смятение, уточнил: — Помощником которого лекаря вы хотите быть? Здесь не указано. Есть младшие лекари, старшие лекари. И я.

Серьёзный взгляд старика стал весёлым, будто это не переломный момент для неё, а добрая шутка. Поняв предложение, Ровена вся засветилась от счастья.

— Если вы считаете, что я смогу вам чем-то помочь, то, конечно, я хотела бы стать вашим помощником, главный лекарь. Я буду трудиться не покладая рук, обещаю.

— Тогда вопрос закрыт. Ты начнёшь завтра утром и для начала приберись в моём кабинете, разбери бумаги, хорошо? А сейчас — отправляйся к старшему лекарю Дейдре и сообщи ей о своём новом назначении.

Он выудил один пергамент, оторвал от него чистый уголок и начал писать записку.

— Но, мастер Леофрик, — тихо вставила Ровена, надеясь не испортить момент. — Я знаю всех пятерых старших лекарей, среди них нет никого с таким именем.

— Да? — удивлённо отозвался старик, задумчиво рассматривая имя на бумаге, а потом зачеркнул его и написал другое. — Значит, её служба уже закончилась. Они так быстро сменяются, я иногда путаю. Отнеси Аскольду. Он же ещё работает у нас? Я видел его сегодня утром.

— Всё верно, работает. Ему и отнесу, — подтвердила ведьма и поклонилась перед тем, как выйти. — Благодарю за назначение, мастер Леофрик! Когда завтра вы войдёте в кабинет, он уже будет сиять!

Маг тихо посмеялся, а Ровена, выйдя от него и рассматривая зачёркнутое имя, поймала себя на мысли, что и этот её наставник может умереть слишком рано. Но от неё уже ничего не зависело.

Следующим утром, проснувшись привычно рано, Ровена сполна насладилась своим новым положением — кроме отдельной комнаты ей полагались и кувшин воды с полотенцем, и завтрак в комнату. Ради таких щедрот можно было и потрудиться! Первым делом она разобрала бумаги на столе, разделив их на письма, заметки Леофрика, отчёты по лечебнице и личные записки лекарей. Затем сожгла в камине весь ворох пропитанных кровью тряпочек и бинтов, которые почему-то были раскиданы по всей комнате, собрала в ящик все хирургические инструменты, перебрала зелья и настои, выбросила старые и составила список того, что нужно пополнить. И проветрила комнату. Вошедший Леофрик был поражён и благодарил её совершенно искренне. Для закрепления эффекта женщина заварила травы, справедливо полагая, что в чистоте и с лечебными чаями старший лекарь проживёт дольше, чем в грязи и вони. Позже она наведалась и в покои Леофрика, где дело обстояло ещё хуже, но после уборки за больными Ровену больше ничего не смущало. Вычистив всё и там, она теперь регулярно поддерживала чистоту в комнатах лекаря, вовремя отправляя его одежду в стирку и следя за тем, чтоб он не забывал есть хотя бы два раза в день. Кроме забот няньки и уборщицы, ведьма также доставляла письма и иногда, по просьбе Леофрика, сама же их и писала от его имени. Она доставала ему нужные книги, систематизировала записи, носила его сумку, пока главный лекарь делал обход и выслушивал планы целителей, иногда вставляя свои ценные замечания. Несмотря на то что старику не было присуще чувство порядка, иногда он даже путал дни и людей, но всё же знал так много, что на это можно было закрыть глаза. Одно время ведьма украдкой делала записи услышанного, но Леофрик заметил, уточнил, что именно она пишет, и дал добро записывать всё. Он мечтал опубликовать это книгой. Ровена же была не прочь поставить своё имя рядом с именем лекаря.

Однажды утром, когда она пришла в кабинет с подносом заваренных трав, ведьма услышала гул и лёгкий грохот. Поставив свою ношу на стол, она подошла к стене за столом, у которой находился огромный книжный шкаф. Ей были знакомы книги, она даже многие с одобрения Леофрика брала почитать в свободное время, но в укромном месте стоял деревянный короб, закрытый на мощный замок. В замок были вставлены драгоценные камни — невероятная роскошь, даже Ровена, хоть и не считала свой дом бедным, не могла использовать сапфиры, алмазы и рубины в качестве простого украшения. Нет, камни нужны для усиления магических чар, наверняка удерживающих замок закрытым. Но зачем? Что там могло быть, в том сундучке? По размеру туда могла поместиться разве что голова ребёнка, и Ровена давно гадала, что в нём и почему ей нельзя его трогать. Все попытки ведьмы поговорить об этом, сухо обрывались Леофриком, и она осталась выжидать. Настал день, когда всегда спокойно стоявший на полке сундук издал звук и даже подпрыгнул на месте, будто из него что-то пыталось выбраться. Женщина как раз собралась сбегать за старшим лекарем, как он сам вошёл в комнату.

— Ты уже заварила чай? — спросил старик, подходя к столу. — Зачем ты опять там стоишь? Я уже говорил тебе держаться подальше от этой штуки…

— Послушайте, иногда слышен гуд и сундук прыгает.

Леофрик не выглядел удивлённым таким необычным поведением своей вещи, скорее раздосадованным.

— Значит, пора… Позови сюда Аскольда, — попросил он, а позже добавил: — И Ровена…

— Да, господин Леофрик?

— Это все твои задания на сегодня, можешь заняться чем-то в свободное время.

— Как скажете.

Раздосадованная тем, что секрет сундучка ей так и не откроется, ведьма всё же поспешила на нижние этажи — в это время Аскольд всегда делал утренний обход больных. Но чем ближе она подходила к палатам, тем отчётливее понимала, что и здесь что-то не так — младшие лекари метались по коридорам, одна девушка бежала так, что упала и разбила склянки с зельями прямо на её глазах. Ускорив шаг, она везде высматривала Аскольда, но он увидел её первой.

— Ровена! Где мастер Леофрик, его уже позвали?

В его глазах был такой испуг, что ведьме показалось — начинается конец света, нашествие демонов, они все умрут. И только присутствие старого целителя может их спасти.

— Нет, он как раз звал вас к себе, там…

— Сейчас это неважно! — раздражённо крикнул Аскольд. — Мигом наверх и веди сюда его как можно скорее. Ты что, не понимаешь?! Королева отравлена, она умирает! Мы должны её спасти!

— Не то Его Величество отрубит нам головы, как было при последних родах его матери, — мрачно добавила Фиона, другой старший целитель, спокойности которой позавидовали бы мёртвые.

Ровена подумала про себя, что скорее доверилась бы спокойному лекарю, чем тому, кто выглядит почти безумным, но король уж сам разберётся. Она же, приподняв юбки бархатного платья, поспешила по лестницам наверх, в который раз сокрушаясь, что в этом здании нельзя было создавать порталы. Когда добежала и, запыхавшись, вошла в комнату главного целителя даже без стука, она была готова проклясть строителей на самые страшные муки.

— Почему ты здесь? — нахмурился старик, едва завидев её. — Где Аскольд? И я же сказала тебе не возвращаться!

— Он не может сейчас прийти, там внизу паника… — отозвалась Ровена и, переведя дух, пояснила: — Королева отравлена, все боятся, что она умрёт. Её уже везут сюда. Вы нужны внизу, Леофрик.

Главный целитель какое-то время стоял и ничего не делал. Он смотрел на Ровену удивлённо и даже подозрительно, будто предполагал, что она может его разыгрывать. Потом он перевёл взгляд на сундук, который всё ещё подёргивался на своём месте. Старый лекарь вздохнул и направился к двери.

— Поспешим же.

Больные суставы и дряхлые мышцы мешают быстрому бегу ещё сильнее, чем туфли на каблуке и корсет, так что спустились они нескоро. К тому времени уже весь персонал искал Леофрика. Остальных больных вывезли с этажа, так что по шуму можно было понять, куда идти. Ровена издали услышала крики, и, разобрав слова, поняла, что её знакомство с королём будет несколько не таким, как она предполагала.

— Почему вы ничего не можете сделать? Разве не видите, она задыхается?! — кричал русоволосый мужчина с волевым лицом. Несмотря на отсутствие короны на голове, сомневаться в том, кто это был, не приходилось. — Где этот старый дурак, когда он так нужен?!

— Старый дурак уже здесь, Ваше Величество, — отозвался Леофрик, ковыляя к кровати, вокруг которой столпились люди.

На какой-то момент Ровене даже показалось, что король извинится, очень уж удивлённое и немного смущённое выражение лица у него было. Но мужья умирающих не извиняются, и король просто приказал:

— Спаси её немедленно!

— Сделаю всё, что в моих силах, — сказал старый целитель и начал осматривать лежащую на кровати девушку, которая хрипела, явно задыхаясь, и бледнела на глазах.

— Сделай больше, — тихо прошептал король, но мало кто его услышал.

Ведьма задумалась — не так много королевских свадеб происходит по любви, кто же мог хотеть смерти бедняжке?

— Мы пробовали заклинание Мары, очистили всю кровь. Укрепляющее заклинание. Заклинание против удушья. Противоядия от большинства известных нам ядов… — тараторил Аскольд тем временем, отчитываясь перед Леофриком.

— А заклинание Гаюса? — спросил главный лекарь.

— Пробовали, нет реакции, — со вздохом ответил Аскольд.

Все в палате смотрели на старого целителя с надеждой и верой. Кто же, как не он, главный лекарь королевства, с лёгкостью решит задачу с удушьем? Чем больше старик молчал, тем страшнее всем становилось, но в конце концов он спросил у своих учеников:

— А зелье Метриноса?

— Но оно же… — растеряно отозвался кто-то из старших лекарей.

— Наносится на кожу и помогает дышать, верно, — кивнул Леофрик. — Смажем ей горло. И грудь, если потребуется.

Десятки глаз вопросительно посмотрели на короля. Лицезреть королевскую особу в неглиже — редкое оскорбление. Король плотно сжал губы и кивнул.

— Несите зелье, тащите ширмы! — скомандовал Аскольд. — Отойти от королевы, ей и так дышать нечем!

И все на этаже снова забегали, кто-то толкал ширмы, кто-то искал зелье, кто-то поспешил к двери и выглядывал оттуда. Леофрик закатал рукава, намереваясь сделать всё лично. Глядя на всеобщее движение, Ровена чувствовала себя ненужным соглядатаем, но вдруг главный лекарь что-то ей прикажет? Она должна быть его тенью, и она ею будет, готовая помочь. Видимо, схожие мысли о полезности мучили и короля.

— Чем я могу помочь? — тихо, без повелительных ноток спросил он, но целители, если и услышали его, не обратили внимания.

— Вы можете держать её за руку, Ваше Величество, — подала голос Ровена. — Ей сейчас очень страшно, и поддержка любимого будет очень кстати.

— Не навредит, да, — согласился Леофрик, слышавший этот разговор.

Король прошёл к жене, целителям принесли нужное зелье, и все они скрылись за ширмой. Ровена не могла ничего увидеть и занялась подсчётом периодичности приступов удушья королевы, молясь про себя, чтобы они становились реже. Но ей мешали. Многие ходили туда-сюда, стараясь заглянуть за ширму, кто-то шептался.

— Наш король весь в блевотине своей дамы и совершенно не печётся об этом, — заметила одна из младших лекарей, хихикнув. — И выглядит так, будто не может жениться на какой-то другой принцессе, если эта помрёт.

— После трёх лет в лечебнице тебя смущает вид блевотины? — спросил её собеседник.

— Нет, но она же королева, они так не делают! — продолжала настаивать девушка. — И не влюбляются! И не показывают свои сиськи! Наши старшие там-то всё видят.

— Им можно, они умрут сегодня же, если королева не выживет. И знаешь, Кет, я тебе открою секрет — царственные особы ещё и срут, представляешь?

Ровена не выдержала и улыбнулась. А вот целительница обиделась — вся палата слышала, как громко она топала к выходу, оскорблённая тем, что её мнение не поддержали. «Ах, если бы короли, и правда, были людьми другого сорта. Может, не умирали бы», — подумала ведьма, продолжая считать и ждать чуда, но срок между приступами не уменьшался. Впрочем, как и не увеличивался.

Наверняка считала не одна она. Лекари за ширмой совещались слишком долго, и ведьма понимала, что они растеряны. Наконец, ширма раздвинулась, и из-за неё вышел Леофрик.

— Куда же вы?.. — растерянно спросил Аскольд.

— Она явно отравлена, и мы не знаем чем. Нужно найти противоядие, — бормотал старый целитель, направляясь к выходу. — Я посмотрю в книге, я скоро вернусь.

— Я могу принести книги! — сказала Ровена громко. — Я дойду быстрее, вы нужны здесь.

— Нет! — крикнул целитель уже рассержено. — Я схожу сам, не беспокойте меня!

В полной тишине были слышны его удаляющиеся шаги и хриплые попытки дышать бедняжки королевы. Целители переглядывались между собой, у короля желваки ходили на скулах, все понимали, что главный целитель ушёл потому, что он ничего не может сделать. Быть может, он не хотел видеть смерть столь важной персоны? Или, и правда, надеялся найти ответ в одной из книг, как не выучивший материал ученик, во время экзамена просящий о возможности подсмотреть в учебник? Прошло невероятное в такой ситуации количество тяжёлых для всех минут, прежде чем Фиона нарушила молчание.

— Она стала задыхаться чаще.

Король поднял на целителей глаза, но никто не мог встретиться с ним взглядом. Младший персонал испарился из комнаты, будто опасаясь получить наказание, а старшие целители стояли у кровати, как почётный караул. Разве что Аскольд куда-то делся, но он хотел поискать ещё варианты.

— Мы можем попробовать снова применить зелье Матриноса, — предложила Фиона. — Это не спасёт, но может помочь дожить до того, как Леофрик или Аскольд что-нибудь найдут.

— Так пробуйте! — закричал король, по щекам которого катились слёзы, и наклонился к жене, успокаивая её и себя. — Всё хорошо, моя милая дорогая Этельфледа, они что-нибудь придумают. Тебе только нужно потерпеть. Всё будет хорошо…

— Я проверю, как там мастер Леофрик, — предложила Ровена, не в силах больше стоять и слушать дыхание умирающей.

— Хорошо, — согласилась Фиона и добавила чуть тише: — Если твои умения и понадобятся, то не сейчас.

— Умения?.. — переспросил король, отвлекаясь от покрытия руки жены поцелуями.

— Да. Ровена — некромант, — пояснила Филона, — из дома Гааров.

— Кто пустил вас в больницу?.. — брезгливо нахмурившись, спросил король. — Но это неважно, ваши услуги не понадобятся. Она выживет!

— Конечно. И да — если зелье не поможет, возьмите стеклянную трубку и пробейте ею трахею, чтобы она могла дышать, пока не вернётся мастер Леофрик, — предложила Ровена и, поймав на себе удивлённые взгляды, пояснила: — Мы же делаем так с бедняками, чтобы не тратить на них ценные зелья. Быть может, то, чем отравили королеву, невосприимчиво к магии, но уж с трубкой яд ничего сделать не сможет.

И, оставив лучших лекарей думать над её идеей, ведьма снова, подобрав подол, поспешила по коридорам и лестницам, проклиная и запретивших телепортацию, и придумавших жилые помещения поставить так далеко. И Леофрика, который так долго смотрит свои книги. Чай он там пить уселся, что ли?

Подбежав к двери, ведьма увидела, что она приоткрыта, и это её насторожило. Конечно, старый целитель мог спешить, но она ни разу не видела, чтобы он оставлял дверь незакрытой. И стоило ей приостановиться перед входом, как она услышала мужской разговор на повышенных тонах.

— Ой, что ты так убиваешься, я же не знал, что она, дура, возьмёт бокал с любимым вином моего брата… Сейчас или после моей коронации, королевой ей всё равно не бывать.

— Я пришёл к тебе, я предложил тебе помощь, всё только потому, что ты обещал не убивать никого больше! — кричал, захлёбываясь в рыданиях, голос, в котором Ровена узнала Аскольда. — Мне нужна была только его смерть, только его! Он обесчестил мою сестру!

— Много лет назад, я помню, ты говорил, — устало подтвердил его собеседник.

— Она не выдержала позора и умерла! А он даже не помнит её! — кричал Аскольд. — Мне нужна была только его смерть, а не смерть старика и ещё одной невинной девушки!

— Ну, она его жена и мать его детей, невинности там не сыскать…

— Хватит! — приказал кто-то третий, чей голос заставил вздрогнуть от накатившего холода. — Ещё немного, и я пожалею о том, что выбрал вас… Что до детей — моя кровь стоит за дверью, отправьте её ко мне.

Ровена вздрогнула и хотела убежать, а может, даже защищаться, но то самое холодное ощущение сковало её будто волшебными путами. Сердце чаще забилось от ужаса. Кто же мог наложить на неё заклинание так, чтобы ни она, ни её семейные охранные реликвии этого не почувствовали? Из-за двери вышел богато одетый высокий мужчина и усмехнулся при виде неё.

— Хороши нынче лекарки! Жаль, я давно ничем не болел, познакомились бы раньше, красотка!

Ей хотелось сказать ему что-то обидное, защитить себя, но и губы не слушались её, получалось только зло смотреть. А вот когда мужчина взял её за руку и потянул за собой, её ноги спокойно пошли следом, совсем не считаясь с желаниями своей владелицы. Чувствуя себя тряпичной куклой на ниточках, она вошла в кабинет и, если бы могла, закричала бы и осела на пол. Но тело её не слушалось, так что Ровена лишь молча прошла мимо скорчившегося тела Леофрика, обильно смочившего своей кровью ковёр на полу. Из её глаз покатились слёзы.

— Что, тебе жалко старого пердуна? — переспросил мужчина, что держал её. — Он визжал как свинья, хорошо, что все собрались внизу…

— Теобальд! — вскричал Аскольд. — Ты даже не раскаиваешься!..

— А чего мне раскаиваться? — пожал плечами мужчина. — Я хочу свой трон, я получу его, сколько бы трупов ни понадобилось.

Становиться очередным трупом Ровене не хотелось, она бросила умоляющий взгляд на Аскольда, но тот отвёл глаза и прошептал:

— Лучше смерть, чем отправиться туда, поверь…

— Да, жаль будет терять такую красотку, но что поделать, того требует мой повелитель, — сказал Теобальд и подвёл её к сундуку. Замок лежал рядом, крышка была открыта, и Ровена увидела, что внутри лежал невероятных размеров драгоценный камень. Он будто бы светился изнутри голубым светом, и в его гранях ведьма увидела себя, но был там и кто-то ещё. До того, как она успела рассмотреть, принц положил обе её руки на камень, и свет в глазах померк.

Сначала она чувствовала лишь холод. Испугавшись, что снова не может двигаться и скована волшебными путами того мага, что был третьим в кабинете целителя, Ровена подтянула к себе ноги, подвигала руками, улыбнулась вновь обретённой свободе движений. Она села и обхватила колени руками, чтобы если не согреться, то хотя бы не так быстро терять тепло, и стала ждать, пока к ней вернётся зрение. Ослепла она или вокруг была лишь непроглядная тьма? Ведьма не знала и от второго предположения поёжилась — непонятно было, куда оно её могло занести. Но ничего больше не произошло, она даже землю под собой не видела, а лишь ощущала. Решив согреться от ходьбы, Ровена встала и пошла прямо, иногда спотыкаясь, но в целом довольно быстро приноровившись и упорно идя куда-то вперёд. Зачем она шла, и куда можно дойти, если вокруг один мрак? Ей было страшно, но лучше уж делать хоть что-то, чем совсем ничего и ждать смерти. А именно мысли о неминуемой смерти её посещали не раз, пока она ждала прозрения.

С непривычки невероятно ярким показалось ей маленькое серое пятнышко в отдалении, которое она заметила боковым зрением. Остановившись, Ровена решила идти в ту сторону. Она уже пробовала создать магический огонь или согревающее заклинание, но магия не работала в этой пустоте, как бы она ни старалась. Постепенно серая точка становилась всё больше, заметнее и приобрела вид пятиугольника с голубоватой, будто жидкой поверхностью. Ведьма обошла это удивительное явление вокруг, но в ребре оно было плоским и всё ещё выглядело как пятиугольный портал. А вдруг там холод? Или дно океана? Неизвестность пугала, но стоять тут, в темноте, пока не замёрзнешь — тоже не самая приятная ситуация. Ровена осторожно коснулась поверхности портала, но, хоть он и выглядел как вода и даже переливался мелкими волнами, что бы ни было за его поверхностью, рука осталась сухой. Сделав глубокий вдох и зажмурившись, ведьма вошла в него.

Ей боязно было открыть глаза и узнать, что вокруг всё ещё темнота, но как только она приоткрыла веки, её ослепил яркий свет. Какое-то время ушло на то, чтобы привыкнуть к нему, и тогда женщина смогла осмотреться. Она стояла в разрушенном замке из серого кирпича, свет бил сквозь выбитые окна и обвалившуюся крышу, под ногами хрустели осколки черепицы и битые кирпичи, замок казался заброшенным очень давно. Обнаружив заваленную обломками крыши дверь, Ровена выбралась через окно, поняв, что в этом месте магия уже работает, и легко медленно спустилась со второго этажа. Примерно полчаса у неё ушло на то, чтобы обойти замок вокруг и понять, что она на острове. Вокруг было видно только море, до самого горизонта.

— Да что ж за день такой невезучий… — в сердцах воскликнула ведьма, потирая виски и пытаясь придумать, что делать.

Она отломала от сухого куста маленькую палочку и попробовала с помощью магии определить стороны света, но веточка просто крутилась в воздухе, категорически отказываясь помогать. Солнце стояло в зените, не сдвинувшись ни на полшага за всё то время, пока она была на острове. Успешно создав кувшин пресной воды и хлеб с сыром, Ровена перекусила и вернулась к попыткам выбраться. Но поисковое заклинание не показало ей направление, где был её сын, а попытка отправить в плаванье по морю одно из сухих деревьев с берега и вовсе была ужасающе провальной — дерево будто врезалось в невидимую преграду и разлетелось в щепки. То место, куда врезалось бревно, на долю секунды блеснуло.

— Я в ловушке, в магической ловушке, — потрясённо прошептала ведьма.

Она вспомнила силу того, кто обездвижил её, и поняла, что если он захочет держать её здесь взаперти, она ничего не сможет сделать. Как же выбраться? Женщина закрыла глаза и постаралась успокоить дыхание, чтобы почувствовать свет своей силы. Если заклинания не помогают, быть может, спасёт истинная магия, более древняя, заложенная в каждом, кто несёт волшебство в себе? Мысленно она увидела себя — женской фигурой без лица, страхов, прошлого, из фигуры, будто из звезды, лился свет — ослепительно-белый, он освещал весь остров, каждый закоулок замка, в его свете Ровена надеялась увидеть выход, но увидела лишь ровные грани на стыках множества пятиугольников. Додекаэдр — поняла она сразу. Точно такой же фигурой был тот кристалл в комнате Леофрика, значит, она заперта в нём?

— Довольно! — услышала она грозный голос, от которого по коже пробежали мурашки. Тот же самый голос обездвижил её и приказал отправить её к нему. Как он там сказал — его кровь?

Но открыв глаза, Ровена лишь потеряла связь со светом своей магии, оборачиваясь снова и снова, она никого рядом не увидела.

— Что за шутки? — прошипела ведьма, наслышанная о древних ловушках, сводящих людей с ума. — Кто ты такой и где ты?

— Я Саргаат. Ты не видишь меня, потому что я в твоей голове, — пояснил голос, и Ровена услышала смешок. — Смертным вообще не дано видеть демонов в истинном обличье.

— Демонов не…

— Не существует?.. Что, и ты туда же? — в перебившем её голосе сквозили раздражение и усталость. — Мне уже надоело каждые пару сотен лет объяснять новым Гаарам, что демоны есть и вы произошли от них. Вы там записывайте, что ли…

Ровена на какое-то время притихла, пытаясь вспомнить опровержения или подтверждения такой диковинной теории. И главное, как это поможет ей выбраться? Вряд ли получится взыграть на родственных чувствах.

— То есть, все люди — потомки демонов?

— Только те, в ком есть магия и необязательно демонов — любых магических народов. Когда-то их было много, знаешь ли, но почти всех истребили люди. Метисы остались жить, назвали себя магами, потом вы все переженились друг на друге и получился весёленький коктейль. Даже Леофрик справился, справишься и ты. Он прошёл не с первого раза, конечно, и поседел в ту ночь, но в тебя я верю, Ровена из дома Гаар, потомок моего брата Сатгаара.

— Зачем это было нужно Леофрику? — с сомнением спросила ведьма, с трудом представляя себе почтенного целителя в сговоре с мифическими демонами. — Это у тебя он собирался узнать, как спасти королеву?

— Откуда, как ты думаешь, все его знания? — ответил вопросом на вопрос демон. — Быть может, я бы рассказал ему про одно удивительное растение, корни которого ядовиты, а цветки являются противоядием. И что их можно найти в кармане брата короля, так он боялся отравиться собственным ядом. А может, и не рассказал бы. Леофрик в последнее время был мне мало полезен.

Ровене нечего было ответить. Кто не шутил о том, что главный лекарь продал душу за знания? Разве все его открытия не были невероятными и удивительными? И оставался главный вопрос — хотела ли она подобной славы? Но такой вопрос демону не задать, а время потянуть, чтобы придумать план побега, нужно.

— И Аскольд справился, он более полезен? — спросила ведьма.

— Нет, он лишь приходил, плакал, просил помощи с местью сестры, тогда-то я и понял, что его можно использовать, чтобы сменить короля, — продолжал вещать голос в её голове. — Другие ученики старика тоже пробовали, Леофрик быстро смекнул, что эта связь забирает слишком много сил, и начал приводить их себе на замену. Выживали не все.

— Зачем тебе это всё?

— Мне скучно и у меня свои планы. Пройди все испытания моего ока, Ровена, докажи, что ты достойна, и все муки закончатся. Ты сможешь общаться со мной, когда пожелаешь, а я дам тебе власть.

— Лучше я получу её сама, — упрямо отозвалась ведьма.

В ответ она услышала смех.

— Отличный ответ, как для демона. Но у тебя нет выбора.

— Что ты имеешь в виду?.. — успела крикнуть Ровена, прежде чем увидела, как светящийся голубоватым свечением пятигранник отделился от горизонта и с бешеной скоростью влетел в неё, сбивая ведьму с ног.

Когда она открыла глаза, вокруг было темно. «Да неужели опять!» — мрачно подумала женщина и встала на ноги, но ей не было холодно, и глаза, привыкшие к темноте, начали различать очертания комнаты и мебели. Её комнаты, в её родном замке. Опасаясь неожиданностей, Ровена прошла к прикроватной тумбочке и взяла подсвечник в руки. Немного магии — и фитиль уже зажжён, свеча мягким тёплым светом осветила комнату, и ведьма вздрогнула. В её кровати кто-то был. Фигура зашевелилась, тёмная макушка оторвалась от подушки, и ведьма поняла, что на кровати сидит её сын, сонно потирая глаза и щурясь от света свечи. Но не тот высокий немного несуразный молодой человек, которым она его отправляла в школу недавно, а малыш лет шести, пухлощёкий и не считающий себя достаточно взрослым, чтобы не обнимать мать на прощание. Будто прочитав её мысли, мальчик потянул к ней руки и позвал «мама». Быть может, ей приснился глупый кошмар? Про избегающего её Морригана, умершего мужа, каких-то демонов… Сердце Ровены дрогнуло, она поставила подсвечник на тумбу и обняла своего сына, радуясь теплу его тела и ощущению, когда тебя обнимают детские ручонки.

Со всей силы. Или чуть сильнее, чем это может маленький ребёнок. А может, даже не чуть. Когда Ровена почувствовала, что что-то не так, она попыталась отодвинуться, оттолкнуть тело сына, но он сжимал её с нечеловеческим усилием, и она не смогла вырваться.

— Ты уже хочешь уйти, мамочка? У тебя снова есть дела интереснее и важнее, чем я?

— Отпусти меня, Морриган, — стараясь скрыть ужас в голосе, попросила женщина. — Отпусти, мне больно.

— Мне тоже было больно, когда ты меня отпускала, — сказало то, что выглядело как её сын, но теперь Ровена видела, что вместо добрых серых глаз у этого подменыша чернота. — Но ты оставляла меня снова и снова. Я тебя не оставлю, не волнуйся. Я буду тебя обнимать до самого конца.

Маленькие ручки сжались сильнее, и ведьма почувствовала, что ей уже тяжело дышать, из глаз потекли слёзы от боли и ужаса. Видимо, конец будет не таким далёким, как она надеялась. Снова попытавшись вырваться, Ровена поняла, что не сделает этого без магии, а магия… Можно ли применять её к своему сыну? А вдруг это всё-таки он? Не в силах сделать новый вздох и ощущая, как кружится голова, ведьма сделала пас рукой и прошептала слова боевого заклинания. Тело мальчика отбросило невидимой волной, он ударился спиной о стену, и остался лежать где упал. Тело Ровены забилось крупной дрожью от понимания того, что она не знает чего хочет: чтобы мальчик с лицом её сына остался лежать или встал. И она вздрогнула, когда он, хрипя, поднялся.

— Ты не уйдёшь от меня, мамочка. Никогда.

Почти интуитивно, на инстинктах, ведьма схватила свечу и магией разожгла огромное пламя, направив его на мальчика. Его пижама и волосы загорелись, лицо покраснело и покрылось волдырями, он уже не говорил и не хрипел, а рычал:

— Ты убила меня, мама!

Ровена бросили подсвечник и выбежала из комнаты, заперев её на замок. Глаза застлали слёзы, захотелось убраться подальше, чтобы не слышать, как за дверью кричит от боли и зовёт голос её ребёнка. Всхлипывая, она спустилась в малый гостиный зал, и увидела там нового призрака. За столом сидел её муж Родерик и ужинал как ни в чём не бывало. Разум говорил ей, что это снова неправда, но Ровена не хотела в это верить. Она только что убила своего сына, ей нужен был родной человек, который утешил бы её, а кто может быть роднее мужа?

Увидев её состояние, Родерик нахмурился, встал из-за стола и подошёл к ней.

— Кто тебя обидел, любовь моя? — спросил он, обнимая жену.

— Там Морриган… — спутанно начала объяснять женщина, но как сказать, что она убила сына? Ровене было сложно произнести это вслух, она снова начала плакать. — Он был монстром, Родерик. Он горит, ты должен помочь ему…

— Не должен. Я должен помогать только тебе, — ответил мужчина, успокаивающе поглаживая её по спине.

— Я убила нашего сына, Родерик! — закричала ведьма в ответ, не понимая, почему он не беспокоится.

— Нет, милая, — ласковым тоном сказал ей муж. — Ты убила только меня.

От этих слов её будто в холодную реку кинуло, истерика тут же прекратилась. Слёзы и страх — это для случаев, когда у тебя есть возможность оплакать пережитое, но сейчас… Ровена подняла взгляд на такое родное лицо и увидела клубящуюся тьму в глазах мужа. Не став дожидаться, пока её рёбра вновь захрустят от объятий, женщина вырвалась и сделала несколько шагов назад.

— Я не убивала Родерика.

— Точно? — переспросил мужчина с насмешкой. — Не ты ли больше ценила его работу и его положение в обществе, чем его самого? Не ты ли отказалась рожать ещё детей? Не ты ли выходила замуж с красными от слёз глазами?

— От этого не умирают, — упрямо отрезала Ровена, не сводя глаз с черноглазого и отчаянно пытаясь понять, как выбраться из комнаты.

— Умирают от разбитого сердца, от нелюбви и невнимания, — продолжил обвинять её лже-Родерик. — Кстати, о невнимании. Может ли волшебник умереть от болезни? Если ему вовремя не приносить лекарства, конечно. Чем таким важным ты была занята в тот вечер, Ровена, что позабыла о собственном муже?

Слова били больно и точно в цель. Она часто прокручивала эти мысли у себя в голове, пытаясь понять степень своей вины, но услышать их сказанными и сказанными им, хоть и понимая, что это лишь наваждение… Было страшно. И больно. Но Ровена больше не слушала обвинения, она дёргала ручку двери, через которую пришла. Заперто. Дверь на кухню тоже была заперта. Как и дверь в коридор. Ведьма металась по комнате под громкие, казалось, нескончаемые обвинения и старалась их не слушать, чтобы не теребить старую рану.

— Я обвиняю тебя в отсутствии внимания, а ты меня даже не слушаешь, дорогая жёнушка, — раздался голос совсем рядом, а потом сильные руки прижали её к стене, и Ровена ощутила холодящую кожу на горле сталь. — Тебе придётся исправляться.

— Да, я исправлюсь, — прошептала женщина и махнула рукой, призывая нож со стола.

Он воткнулся в спину её мужа, его лицо перекосило от боли, и тогда она увидела, что чёрная дымка в его глазах рассеивается. Они стали привычного стального цвета и смотрели на неё с таким удивлением и обидой, которую сложно вынести. Родерик осел на пол, Ровена опустилась за ним, осторожно взяв его за руку и просидев так, пока он не перестал дышать. От отчаянья хотелось выть, но поможет ли это выбраться?

— Ты доволен, Саргаат?! — крикнула она, почти уверенная, что демон если не разыгрывает роли для неё, то хотя бы где-то наблюдает этот отвратительный аттракцион её потерь. — Я убила всех, кого любила! Теперь ты выпустишь меня?

— Всех ли? — спросил до боли знакомый, но давно позабытый голос.

Ровена понимала, кого сейчас увидит, и медлила с тем, чтоб обернуться. Ей пришлось отпустить руку Родерика, который тут же растворился сизым дымом и несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем она решилась повернуться и увидеть свою мать. Ровно такой, какой видела её в последний раз, когда самой Ровене было всего десять. Погибшая от неудачного эксперимента, такая родная и любимая мама стояла перед ней.

— Что, даже не обнимешь? — спросила её мать.

— Дай угадаю, тебя я тоже убила? — устало отозвалась Ровена, из всех сил борясь с желанием кинуться к матери.

— Хуже, — сухо ответила ей черноглазая. — Ты меня разочаровала! Мы готовили тебе такое будущее, ты должна была заметить пропавших братьев, а ты… Не добилась ничего. Не сделала нашу семью уважаемой. Ты исполняешь приказы каких-то слабых маленьких людей, как ты могла так низко пасть, Ровена? Мы воспитывали тебя…

— В золотой клетке, — перебила её ведьма. — Совсем не готовя к настоящей жизни. Это в ваших мечтах дом Гааров уважаем и известен, а в мире всё иначе, мама.

— Ты должна была…

Но Ровена уже не слушала. Клетка. Она не выберется из клетки, пока не убьёт всех, кто ей дорог. Сколько их будет? Двенадцать, по числу сторон додекаэдра? Ведьма не могла представить, как такой милый забывчивый тюфяк, как Леофрик, мог убить хоть кого-то, и надеялась, что у неё столько родных не найдётся, но… Она смутно догадывалась, что за матерью придут отец и братья. А потом, наверное, её лучшая подруга юности и парень, ставший первой любовью. Кто ещё будет в этом списке? Хватит ли у неё сил убить их всех, даже зная, что всё это — лишь мираж, игра с её разумом? Или есть другой путь? Может, демон остановил её не случайно?

— Замолчи! — жёстко сказала она своей матери, стараясь не думать о том, что больше никогда её не увидит.

Черноглазая собралась с силами и снова начала свои обвинительные речи, но Ровене хватило времени, чтобы расслабиться и, закрыв глаза, увидеть белый свет внутри себя и очертания того, что он освещал. Она была всё там же, на берегу моря, в этом свете исчезла и мать, и её родной замок. И проявились грани кристалла, удерживающего её.

— Что ты делаешь, ты всё испортишь! — взвыл в её голове Саргаат.

— Я же говорила, что возьму всё сама, — ответила Ровена и перестала сдерживать свет.

Ей даже показалось, что она успела увидеть, как от волны света трескаются, словно стёкла, стены её темницы. Но она тут же очнулась на полу, ощущая, как раскалывается голова, а по лицу что-то течёт. Она попробовала языком. Кровь. Открыв глаза, она увидела, что находится в той же палате, куда до этого поместили королеву. Вот и её кровать за ширмой, вот король, Фиона и другие старшие и младшие целители. Осознав, что всё закончилось, Ровена улыбнулась и коснулась рукой лица. Кровь была из носа. «От перенапряжения, наверное. Теперь понятно, откуда в покоях Леофрика столько кровавых тряпиц», — отметила про себя ведьма и с благодарностью приняла бинт от одной из целительниц. И только тут поняла, что все очень странно на неё смотрят.

— Почему все стоят? — закричал стоящий перед ней мужчина, в котором она узнала Теобальда. — Зовите королевскую стражу! Защищайте короля!

— То есть вы, Теобальд, ещё не рассказали всем интересную историю о том, как вы хотели отравить брата и промахнулись бокалом, а потом убили Леофрика и, видимо, забрали его око демона? — спросила ведьма, чуть гундося.

— Что?! — возмутился принц, выхватывая меч из ножен и пятясь от ведьмы прочь. — Какая неслыханная ложь, какая дерзость!.. Отдай приказ, брат, и я зарублю её на месте! Она — убийца, мечтающая занять место Леофрика, оттого она и убила старика и его ученика Аскольда! Если бы не случай с королевой и моё вмешательство, ей бы удалось всё сделать незаметно!

— Аскольд мёртв?.. — переспросила Ровена.

— Замолчите оба, — устало, но удивительно спокойно ответил король. — Теобальд, у тебя есть доказательства её вины?

— Но я видел собственными глазами, какие ещё доказательства тебе нужны, Альфред? — гневно отозвался Теобальд. — Ты что, мне не веришь?

— Я верю фактам, а не словам. Ровена, вам есть что сказать? И объясните, как вы смогли появиться посреди зачарованного зала и зачем?

Десятки глаз смотрели на неё. Кто-то с любопытством, кто-то с недоверием, и лишь взгляд короля был оценивающим. Тут как раз подоспела королевская стража, но Альфред приказал им остановиться и ждать.

— Я выбралась из ловушки, где меня пытали, куда меня отправил ваш брат. Это большой голубой кристалл, видимо, он у него с собой, раз я появилась именно здесь. Ещё у него должны быть с собой цветки того растения, которым отравлена королева. Они — противоядие, — пояснила ведьма и уточнила: — Королева ещё жива?

— Да, ваш метод с трубкой не давал ей умереть, — ответила Фиона.

— Ты не будешь против, если мы обыщем тебя, брат? — спросил король, обращаясь к Теобальду. — Конечно, лишь для того, чтобы снять все подозрения.

— Значит, у тебя всё-таки есть подозрения, Альфред? — прошипел принц и направил меч на брата. — А может, решим всё по старинке, поединком? Или мне добить твою жёнушку, чтобы не мучилась, а?

Король отдал приказ, и стражники, сверкая и гремя латами, двинулись вперёд, целители отошли за их спины. Но всех быстрее была Ровена — наколдованная волшебная верёвка обвила ноги и руки мятежного принца.

— Не будет терять времени, обыщите его, — объяснила она.

— И кляп найдите, — добавил Альфред, морщась от брани и оскорблений, которыми сыпал его брат. — Цветки, кристалл?

— Всё при нём, мой король! — отрапортовал стражник, передавая маленький кожаный мешочек в руки лекарей и протягивая сумку сосветящимся кристаллом королю.

— И что нам с ним лучше сделать, леди Ровена? — уточнил у ведьмы король, пока они оба стояли и смотрели, как целители заваривают цветки и убирают трубку, чтоб напоить королеву отваром.

— Как по мне — так утопить, — вздохнула женщина. — Но нужно подумать, можно ли его использовать.

— Вот и подумаете. Мне с сегодняшнего дня нужен новый придворный маг, и я настаиваю, чтобы вы заняли этот пост.

— С такой должностью я согласна, — улыбнулась Ровена, стараясь несильно светиться от счастья в такой ответственный момент. — Вам стоит быть рядом с королевой.

— Уверен, она будет безумно вам благодарна. И за спасение, и за напоминания, — сказал король и, чуть кивнув, подошёл к кровати супруги, взяв её за руку.

Спустя какие-то десять минут королева Этельфледа уже могла спокойно дышать сама. А Ровена, не касаясь кристалла в сумке, отнесла его в свою комнату и рухнула на кровать. Сначала отоспаться, и вперёд, к новым победам.

Ирэн Летон. Сон наяву

1861 год

В кромешной темноте на фоне костра стояли двое и наблюдали за тем, как пламя уже подкрадывается к первым страницам волшебной книги.

— Как ты думаешь, теперь точно никому не удастся спасти малышку?

— Да, думаю, что о рождении будущей королевы никто не узнает, и отныне она обречена на забвение.

— Отличная работа, что скажешь?

— Ты права, мы можем гордиться собой. Пойдём спать.

При этих словах мужчина и женщина медленно отошли от костра и направились в замок.

Дождавшись, когда их силуэты растворятся в темноте, из кустов выбежал волк. При свете луны он обернулся юношей. Затем, выхватив из огня книгу, страницы которой уже начали обугливаться, он стал быстро листать её.

Двойка и три нуля! В книге красовалась совсем свеженькая запись, сделанная придворным астрологом. В ней говорилось, что спустя несколько веков на свет появится девочка, которой суждено будет изменить судьбу королевства и вывести его из темноты к свету.

Тучи сгущались. Юноша спрятал книгу под плащом и быстро пошёл прочь.

Так закончились тёмные времена, породившие на свет много легенд о магии, волшебстве, оборотнях, вампирах. Казалось бы, всё это должно было остаться в прошлом, если бы тёмным силам не удалось при помощи магии проникнуть в наши дни. Но предначертания судьбы невозможно изменить, а добро всегда побеждает зло, как бы ни старались этому помешать. Невозможно изменить свою судьбу, всё уже предрешено.

2018 год

Прошли века,

Прошли столетия,

Менялась жизнь

Менялись мы,

Но оказалось,

Что на свете

Есть всё же

Место для любви.

На входной двери в одну из комнат висела довольно необычная табличка, на которой красовалась надпись:

«Библиотека магических искусств».

За дверью слышались громкие голоса.

— И выброси, наконец, всё это барахло! — произнёс пожилой мужчина с седой бородкой. На сегодняшнем праздничном вечере ему предстояло исполнить роль Деда Мороза.

— Профессор, а как правильно пишется «бОрахло» и «барОхло»? — уточнил молодой студент, тщательно записывавший в блокнотик каждое указание своего учителя.

— Э, брат, да тебе пора обратно за школьную парту, если ты не знаешь элементарных вещей. Какая учёба в престижном вузе столицы с такими скудными познаниями?!

Расстроенный профессор вышел из кабинета, а внимание юноши привлекла старинная книга, часть страниц которой была обуглена пламенем, но всё-таки основной текст книги ещё можно было прочесть:

«Двойка и три нуля»!

Это был год, в который Земля и семь планет на небе выстроились в один ряд. Об этом довольно много писали в прессе.

Оказывается, именно в этот год на свет должна была появиться королева, которой было суждено изменить судьбу целого королевства!

«Интересно, — подумал юноша, — кто же эта девушка, которой суждено стать будущей королевой? Если верить описанию, сделанному в книге, то место рождения полностью совпадает. Остаётся только узнать дату и время рождения, чтобы её найти. И вполне возможно, что случится это именно сегодня, когда на предстоящем праздничном балу в нашем вузе будут выбирать королеву красоты».

2023 год

Молодая семейная пара в этом году отметила пятилетний юбилей совместной жизни. За эти годы детей у них так и не появилось, хотя оба мечтали о том, чтобы семья была полноценной, в доме слышался детский смех, но действительность вносила свои коррективы. Из-за частых командировок мужа, который по своей профессиональной деятельности был первоклассным фотографом и бо́льшую часть времени проводил в опасных, но интересных путешествиях, пара была лишена возможности проводить много времени вместе. Тем не менее их чувства со временем не угасли, и каждый отъезд или возвращение любимого сопровождался бурными эмоциональными всплесками настроения его жены. Для неё в последние годы именно на нём была сконцентрирована вся её жизнь.

Лишившись в 10-м классе родителей, Людмила довольно тяжело переживала эту утрату. Она замкнулась в себе и до сих пор испытывала неосознанное чувство вины, которое говорило ей, что она тогда могла предотвратить эту трагическую ситуацию, проявив больше настойчивости, и уговорить родителей остаться дома, никуда не уезжать. Стоило просто обратить внимание на многочисленные знаки судьбы, которые сыпались на неё в тот день точно из рога изобилия. Накануне отъезда ей приснился вещий сон, который предупреждал о предстоящей аварии, но она не придала ему значения. Дверной замок забарахлил, как бы не желая выпускать её маму из дома. Потом лифт всё не приходил и не приходил. Мама Людмилы ужасно нервничала, так как понимала, что это вызовет недовольство её мужа, который, как обычно, обвинит её в том, что она часами крутится перед зеркалом, из-за чего они никогда не могут вовремя выйти из дома. Кстати, в этот раз они, действительно, опоздали на самолёт и на юг к морю им пришлось ехать на машине. Дочь они тогда с собой не взяли, так как она заканчивала школу и должна была готовиться к выпускным экзаменам.

Они надеялись, что тишина в доме поможет ей сконцентрироваться на занятиях. Ах, если бы не эта трагическая цепочка событий, то, конечно, можно было бы избежать автомобильной аварии, и её родители сейчас были бы рядом. Они жили бы большой дружной семьёй, радовались бы подрастающим внукам, которых всегда хотели воспитывать… Но реальная жизнь резко отличалась от той, которую Людмила часто видела в своих детских снах. В детстве ей снился какой-то удивительный, волшебный, нереальный мир. Однако, этот мир её мечты и грёз разрушился, столкнувшись с обыденностью.

Раннее замужество Людмилы привело к тому, что её интересы с немногочисленными школьными подругами разошлись, и она отдалилась от них. Новых же друзей, которые обычно появляются благодаря прогулкам с детьми, она тоже ещё не встретила, так как детей у неё до сих пор не было.

Гостей, в отличие от своих родителей, она не любила и с родственниками отношений тоже не поддерживала. Её тётушки, которые раньше часто приезжали к ним в гости, состарились и уже не покидали своих домов. Да и Людмиле не особенно хотелось поддерживать отношения с ними. В результате круг её общения резко сузился и практически свёлся к нулю. В конечном счёте она столкнулась лицом к лицу с жутким одиночеством, которое незаметно проникло во всю её жизнь и часто служило причиной затяжных депрессий. В последнее время она всё чаще и чаще испытывала странные страхи и гнетущую душевную пустоту. По идее, вся её жизнь сводилась к уборке, готовке, мытью посуды и вечному ожиданию чего-то лучшего, но чего?

Людмила прекрасно чувствовала себя наедине с собой, и по большей части ей вообще никто не был нужен. Она любила читать и с удовольствием проводила весь день с любимой книгой, погружаюсь в другой, чудесный, придуманный мир. Через книги она общалась с авторами, списывалась с ними в интернете, но сама пока не решилась написать ни одного романа.

Да и о чём ей было писать? Жизненного опыта, необходимого для хорошей книги, у неё не было. Конечно, она могла бы описать истории путешествий своего мужа, но он как-то не особо любил рассказывать о том, что с ним случалось в поездках и часто, отшучиваясь, заменял слова поцелуям, не желая пугать свою любимою жену и погружать её во все подробности своей работы.

Несмотря на отсутствие общения, они обладали какой-то удивительной духовной связью. Они могли улавливать мысли друг друга на расстоянии и часто одновременно испытывали абсолютно одинаковые эмоции.

Иногда им могли прийти в голову абсолютно одинаковые мысли. Не сговариваясь, они одновременно произносили одни и те же слова, а потом вместе дружно смеялись. Им было хорошо и спокойно вместе. Поэтому Людмиле, по большому счёту, больше никто и не был нужен. Если бы только её муж Мишель, так на французский манер она любила его называть, мог бы всё своё время поводить вместе с ней, то она была бы абсолютно счастлива. Мила и Михаил, какое красивое сочетание имён! Людмиле всегда казалось, что они созданы друг для друга.

Когда Михаил в старших классах пришёл к ним в школу, их классная руководительница Мария Ивановна сразу же посадила их за одну парту, и с той поры они больше не расставались. В гардеробе их школы работала старая нянечка, которая всегда нежно звала её Милочкой. Часто, помогая ей одеваться, она не уставала повторять, что её имя означает «милая людям», и что ей, Людмиле, уготована великая судьба, о которой та пока сама ещё не догадывается. Но совсем скоро всё изменится…

В двухтысячные годы, когда она появилась на свет, все ждали, что вот-вот должно произойти что-то грандиозное, что коренным образом всё изменит. Кто-то пугал концом света, а кто-то, наоборот, верил, что на стыке веков произойдёт поворот к лучшему. 2000, год её рождения, называли тогда миллениумом, границей между тысячелетиями, началом нового тысячелетия.

Перед тем как Михаил собрался уезжать в свою очередную поездку, Людмила предупредила его, что последнее время она ощущает, что с ней происходит что-то неладное.

— Милый, у меня какое-то странное предчувствие.

— Что такое, любимая?

— Мне кажется, что когда ты вернёшься, то ты не найдёшь меня дома.

— Ну что ты, глупенькая, куда же ты можешь исчезнуть?

— Ты знаешь, последнее время со мной творятся странные вещи. Помнишь, я рассказывала тебе, какой кошмарный сон мне приснился накануне гибели моих родителей?

— Не думай об этой. Мы же с тобой уже всё обсудили.

— Да, дорогой, я не об этом. Я замечаю за собой странную способность: мне кажется, я могу управлять своими сновидениями. Я не знаю, как это объяснить, но во сне я могу перемещаться в пространстве.

— Думаю, тебе это просто кажется. Мне, действительно, уже пора, дорогая.

Он чмокнул её в щеку и поспешил к выходу. А Людмила повернулась на другой бок, закрыла глаза и снова погрузилась в сон. Так же, как и в первой части своего навязчивого сновидения, она вновь продолжала пробираться сквозь непроходимую чащу.

Иногда она записывала свои сновидения, те образы и ощущения, которые рождались в её подсознании. Это позволяло ей проанализировать своё внутреннее состояние.

В своих дневниках она уделяла большое внимание теоретической подготовке, описывала в них общеизвестные методики осознанных астральных путешествий, систематизировала приходящую ей во сне информацию. Иногда, проснувшись, она брала кисть, краски и начинала рисовать те образы, которые являлись ей во сне.

Также она пыталась понять и найти ту границу, которая отделяет предначертанные судьбою события от тех событий, которые мы можем изменить. Иногда ей казалось, что у неё получилось взять управление судьбой в свои руки, но внезапно происходило какое-то трагическое событие, и она полностью утрачивала контроль над ситуацией. Всё, что ей оставалось делать, это смириться и принять свою судьбу такой, какой она была ей дана.

И ещё она поняла, что не должна рассматривать свои сновидения в отрыве от событий, происходящих в её жизни. И чем больше она над этим думала, тем больше начинала понимать, что эти две реальности тесно связаны между собой, и одна из них является просто продолжением другой. Одно вытекало из другого. То, что с ней происходило в реальной жизни, часто отражалось во сне. И наоборот, её сны тоже начинали влиять на её реальную жизнь. События смешивались, переплетались, и в конечном счёте она уже была не в состоянии отличить одно от другого.

Вот и сейчас во сне, с трудом переступая через поваленные деревья, она продолжала свой путь, пока не добралась до векового дуба с огромным дуплом в человеческий рост.

Забравшись в это дупло, она почувствовала, что земля уходит из-под её ног, и она стремительно куда-то летит. Было не очень понятно, падает ли она вниз или летит вверх, но ощущение невесомости она явственно ощущала каждой клеточкой своего тела. Хотя было ли это её тело? Ведь её тело по-прежнему оставалось лежать дома, в уютной кроватке, и со стороны казалось, что она просто спит. Но Людмила ощущала себя абсолютно осознанно, как будто бы на этот раз она решила отправиться в опасное путешествие вместе с мужем. Правда, её Мишеля пока нигде не было видно, но внутренне она была уверена, что они обязательно скоро встретятся.

Затем воздух плавно перешёл в водную среду, и она почувствовала, как всё её тело приятно обволакивают мягкие струи воды, бережно принимая её в свои объятия.

Она открыла глаза и увидела над собой яркое солнце. Её поразил удивительный перепад красок. Выбравшись из гнетущей темноты, Людмила оказалась в сочетании ярких насыщенных цветов: жёлтое солнце, ясное, голубое небо, плавно перетекающее в прозрачные воды какого-то абсолютно невероятного зелёно-сине-розового отлива. Всё это положительно сказывалось на её настроении, как бы делая её жизнь яркой, интересной и насыщенной. Грязный пол в коридоре, куча немытой посуды на кухне больше ни капельки не волновали её, хотя не так давно они были главным смыслом её жизни.

Когда Людмила вышла из воды, она оказалась абсолютно обнажённой, а на спине у неё теперь красовалась парочка крылышек. Во всём своём теле она ощущала невероятную лёгкость и будто бы не шла, а парила над землёй. Ей нравилось это новое, неизведанное ранее ощущение. Людмиле совершенно не хотелось возвращаться домой.

На берегу росли высокие пальмы, а под ними в хороводах кружились бабочки огромных размеров, с человеческий рост. Увидев Людмилу, все они склонились в почтительном реверансе. После чего одна из них подлетела к ней и заговорила человеческим голосом:

— Приветствую Вас в нашем мире неземных существ. Мы рады возвращению нашей королевы.

— Кто королева? Я королева? Ну что вы, какая же я королева?!

— Самая что ни есть настоящая. Все жители нашей страны уже давно ждали Вас.

— Да мне всё это просто снится. Сейчас я открою глаза, и всё исчезнет.

— А вот и нет! Мир снов абсолютно реален! Да Вы и сами не захотите возвращаться к Вашей прежней жизни. Подумайте сами, что ждёт Вас дома? Вы там никому не нужны! А тут целое королевство в Вашем полном распоряжении.

— А как же мой муж? Он же будет волноваться и ждать меня?

— Не переживайте, Ваше Величество, Вы совсем скоро встретитесь с ним, я Вам это гарантирую.

Далее все события начали развиваться очень стремительно. Не дав Людмиле опомниться, к её ногам с небес спустился крылатый дракончик, чешуя которого переливалась на солнышке всеми цветами радуги, и тоже заговорил с ней человеческим голосом:

— Не будем терять времени, Ваше Величество. Ваш муж уже ждёт Вас во дворце.

— Мой муж?

— Ну да, пока я летел к Вам, мой брат — супердракон, наделённый особыми магическими способностями, рассекая временные преграды, направился за ним и привёз его на встречу с Вами.

Во всё это было очень трудно поверить, и встреча со всеми этими удивительными существами казалась Людмиле не совсем реальной, но тем не менее именно сейчас её жизнь наполнилась новыми смыслами и стала как никогда более реальной.

Недолго думая, Людмила решила рискнуть. Она отпустила ситуацию и дала событиям возможность идти своим ходом. Она взобралась на шею дракона, который уже рвался в путь.

Её новая знакомая взмахнула волшебной палочкой, невесть откуда взявшейся в её руке, и на плечи Людмилы опустились нежнейшие струящиеся ткани, которые сами собой превратились в чудесный костюм всадницы.

— Ну вот, теперь Вы абсолютно готовы к поездке.

«Возьмите её с собой, — сказала бабочка, передавая Людмиле волшебную палочку. — Вам достаточно будет просто о чём-то подумать, взмахнуть ею, и любое ваше желание будет исполнено. Это символ вашей неограниченной власти в нашей стране, Ваше Величество. Я бережно хранила её у себя, зная, что когда-нибудь смогу передать её Вам».

С этими словами она вновь склонилась в почтительном реверансе вместе с остальными бабочками, а Людмила, грациозно восседая на спине дракона, отправилась во дворец.

От такого заманчивого предложения просто невозможно было отказаться, к тому же ей не терпелось увидеться с мужем и убедиться, что с ним всё в порядке.

Жители королевства не обманули её. Во дворце её, действительно, ждал любимый супруг, причём не один, а в окружении пяти очаровательных малышей: двух девочек и трёх мальчиков, о которых они так давно мечтали.

Оказывается, в каждый год их совместной жизни у них с мужем появлялся новый малыш, но он мог проявиться на свет только в этом непроявленном мире грёз и сновидений, так как власть во дворе всё это время была в руках злых волшебников, которыми, как потом выяснилось, были погибшие родители Людмилы.

На самом же деле они специально вместе с Михаилом проникли в реальный мир, где силы добра и зла продолжали вести между собой борьбу за жизнь Людмилы, а она даже и не предполагала, что трагическая гибель родителей была по большому счёту её чудесным избавлением от страшной угрозы, которая все эти годы нависала над ней. Только обретя свободу, она наконец-то смогла связать свою жизнь с Михаилом и воссоединиться с силами добра, которые все эти годы вели борьбу за её жизнь.

Во всё это просто невозможно было поверить! Людмила смотрела на мир широко открытыми глазами и продолжала кружиться вместе со своей семьёй в счастливом танце. Её сердце было переполнено любовью и тихой спокойной радостью. В этой чудесной стране исполнятся все её желания, стоит ей только о чём-то подумать и взмахнуть волшебной палочкой.

Но как оказалось, жизнь этого королевства была совсем недолгой, как и жизнь бабочки, она длилась всего один день. Поэтому к концу дня перед Людмилой встал непростой вопрос, ей нужно было сделать выбор: вернуться ли ей обратно в реальный мир и остаться там жить абсолютно одной, так как никто из её семьи не мог последовать за ней, или же остаться со своей вновь обретённой семьёй жить на небе.

За всё в этой жизни приходится платить, и у всего в этой жизни есть своя цена. Так, Людмиле тоже предстояло заплатить определённую цену за свой самый счастливый день в её семейной жизни, но она была абсолютно счастлива и ни о чём не жалела.

После смерти всё семейство оказалось на небе, образовав созвездие счастья из семи звёзд, из которых двумя самыми яркими и большими звёздами стали Мила и Михаил, а их дети образовали дугу маленьких звёздочек. Это созвездие хорошо видно на небе в безоблачную тихую ночь и освещает людям дорогу к недолгой, но счастливой жизни, наполненной настоящей любовью. У каждого из нас на Земле есть выбор: прожить ли скучную и однообразную жизнь или вспыхнуть, как маленькая звёздочка, и практически сразу погибнуть, но зато ощутить всю полноту чувств.

Михаил Марк. Однажды в дремучем лесу

Часть I

Продираясь через можжевельник, заполонивший опушку старого леса, чародей Белофрон изодрал весь плащ. В сердцах размахивая мечом, чьё навершие украшал крупный малахит, мужчина думал: не стоило ли вернуться и обойти кустистые заросли? Но поворачивать назад было не в его характере.

Миновав заросли, он оказался в гуще, под сенью многолетних сосен и вековых дубов. Несмотря на разгар мая, в лесу царила прохлада: полуденный свет слабо пробивался сквозь плотный полог — на узловатых ветвях, распростёртых подобно уродливым изломанным рукам, шелестела густая листва.

Бредя по нехоженому лесу, чародей испытывал ворох ощущений. Будучи чувствительным к разного рода чарам, он заметил, как изменился сам воздух — что-то неуловимое, подобно дурманящему аромату, окутывало Дремучий лес.

Также путника снедали воспоминания о недавних событиях: он ушёл из дома больше полугода назад, оставив больную жену и растерянного сына. Он расстался с ними весьма скверно, и теперь его грызли сожаления. Впрочем, если получится отыскать то, за чем он явился в дикий лес, удастся спасти жену и наладить отношения с родными, — успокаивал себя чародей.

Ко всему прочему, он улавливал звуки, походившие на присутствие кого-то, бредущего по его следу. Человек или зверь — было не понять. В какой-то момент чародей остановился и осмотрелся, напрягая слух. Преследователь притаился — как иначе можно было объяснить стихший шорох, выбивавшийся из привычного лесного шума?

Убрав с высокого вспотевшего лба тёмные с проседью волосы, он двинулся дальше, держа меч наготове. Даже если преследование ему показалось, впереди могли подстерегать иные опасности. Дремучий лес славился на всё Златоземье байками о заплутавших и так и не выбравшихся отсюда путниках; о страшной ведьме, чьей воле невозможно противиться; о чертях, забредавших в лес из далёких Чёрных гор…

Продолжая шагать как можно тише, чародей вновь погрузился в угрюмые воспоминания.

В годы обучения в Ордене чародеев, тогда ещё молодой мужчина обнаружил в старых записях легенду о яблоне, плоды которой обладали целительной силой. Он давно порывался отправиться на её поиски, но с созданием семьи и рождением сына о путешествиях пришлось забыть. Сын вырос, пошёл по стопам отца. Чародей, лишённый возможности путешествовать и постигать законы мироздания, чувствовал себя несчастным. Но однажды заботливая жена, видя терзания мужа, предложила ему вспомнить о былом увлечении, и он с радостью пустился в новое приключение. К большому разочарованию, его пришлось прервать: в пути мужчину настигло письмо от сына с известием о болезни жены.

Вернувшись домой, чародей обнаружил угасающую жену и несчастного сына. Отчего-то бессилие наследника привело его в бешенство. Он был резок и груб с ним. А потом вспомнил о яблоне и решил, не задерживаясь дома ни на день, отправиться на её поиски. След привёл его в Дремучий лес.

За спиной раздался треск. Чародей развернулся так резво, что едва не свернул шею, зато успел заметить мелькнувшего зверя — некрупного и, похоже, неопасного. Оставалось выяснить, кто он и почему не укрылся, как большинство животных, а украдкой последовал за путником, по-видимому, заприметив того ещё на опушке.

Поразмыслив, чародей повернул меч остриём вниз и засветил камень в навершии — малахит испустил мягкое бирюзовое сияние.

Любопытный зверь поднял мордочку с длинными ушами, и чародей признал в нём коловёртыша — редкое существо с дурной славой. Считалось, оно несёт с собой неудачу — в народе его даже прозвали предвестником беды. Но любой чародей знал, что этих созданий привлекают чары. Немудрено, что зверьки часто становились питомцами чародеев. Белофрона на заре обучения в Ордене даже звали Коловёртышем за его дар.

Неожиданный спутник смело вышел на свет: он был уже немолодым, о чём говорил обвисший зоб, растрёпанные кисточки на ушах и длинном вялом хвосте. Не считая вышеназванного, коловёртыши почти не отличались от обычных зайцев. Глаза с яркой янтарной каймой следили за сияющим камнем, украшавшим рукоять меча.

— Знаешь, в другой раз я бы тебя прогнал, — заговорил Белофрон, — но сейчас мне не помешает помощь. Лес большой, одному мне его долго придётся исследовать. А твоему чутью я бы доверился больше, чем собственному.

Он погасил камень и, присев, протянул свободную руку — зверь опасливо отпрыгнул назад. Тогда чародей потянулся к мешку за спиной, снял его и достал некрупную морковь.

— От этого-то ты не откажешься?

Зверёк дёрнул чёрным носом и осторожно подполз к предложенному овощу. Встав на задние лапы, он схватил морковь передними и принялся хрустеть, позабыв о чародее.

— Что ж, и мне пора перекусить, — Белофрон опустился на сухой клочок земли в основании многолетней сосны и стал копаться в запасах. — Надеюсь, мы не привлечём запахом других зверей.

Вынув свёрток с вяленым мясом и затвердевшим ломтём хлеба, он убрал остатки обратно. Рука коснулась журнала с записями, куда вносились важные сведения. Помимо прочего, между страниц были вложены посланные сыном письма, в которых тот передавал вести о состоянии матери и повторял её просьбу вернуться домой. Белофрон не хотел отвечать: боялся признаться, что до сих пор не нашёл яблоню, да и возвращаться не спешил.

— Я вернусь, как только разыщу живительное древо, — заявил в последнюю встречу чародей, не глядя на взрослого сына, и взобрался на лошадь.

— А что, если… если ты не найдёшь его?

Белофрон бросил на сына гневный взгляд и произнёс в сердцах:

— Я не ты, я не сдамся! И не успокоюсь, пока не найду способ одолеть смерть!

От угрюмых воспоминаний мужчину отвлёк зверёк, умявший морковь и приблизившийся за второй.

— Э, нет, хорошего понемногу.

Солнце клонилось к закату, отчего в лесу сделалось ещё темнее. Белофрон не надеялся отыскать древо до наступления ночи, но хотел пройти как можно больше, пока мрак не стал беспросветным. Продолжив путь, он следовал за странным манящим чувством, что звучал в голове назойливым шумом и заставлял шевелиться волосы на загривке. Коловёртыш двигался следом за чародеем вприпрыжку, сохраняя небольшую дистанцию, — в его движениях прослеживалась некоторая настороженность, как если бы зверёк имел горький опыт встреч с людьми, а потому побаивался приближаться вплотную.

Двигаться в кромешной тьме было крайне затруднительно — слабого сияния малахита не хватало, да и усталость брала своё. К тому же колдовское сияние могло привлечь нежелательное внимание. Белофрон решил прервать путь. Ночевать он предпочёл на дереве — выбрал крупный дуб, забрался на самую толстую ветку и устроился таким образом, чтобы не свалиться посреди ночи. На одной из ближних веток возникли глаза с оранжевым ободком. Как оказалось, коловёртыши отлично лазают по деревьям — видать, помогает длинный пружинистый хвост.

Белофрона разбудил странный звук, эдакий отголосок последнего вздоха: далёкий и едва уловимый. В носу запахло сыростью и тёплой влагой. Разлепив глаза, он обнаружил навострившего уши коловёртыша.

— Ты… ты тоже это почувствовал? — спросил взволнованно чародей.

Коловёртыш повёл носом, улавливая тонкие запахи, а потом резво рванул вниз по стволу старого дуба.

— Погоди!..

Превозмогая боль, сковавшую затёкшие конечности, Белофрон спустился с дерева и поспешил за зверьком, припустившимся в самую чащу.

В лесу светлело; слабый туман, окутавший подлесок, рассеивался; сотни тоненьких лучей пробивали лиственный полог, добавляя красок в единообразие дикого леса; живность умывалась росой, птицы пели, разбавляя звучной трелью шелест листвы и треск ветвей. В какой-то момент Белофрон поймал себя на мысли, что Дремучий лес ничем не отличается от всех прочих, в которых ему доводилось побывать. Разве что давало о себе знать странное ощущение, будто за ним следят. Даже сейчас, когда следовавший за ним коловёртыш уже выдал себя и бежал вприпрыжку впереди, казалось, что незримое око не отрывает от него взгляда.

Приходилось продираться через колючие заросли, преодолевать скрытые растительностью овраги — Белофрон поначалу бодро, а потом всё слабее размахивал мечом, прорубая себе путь. Было не до привалов и перекусов. Ещё меньше он беспокоился о шуме: главным было не упустить юркого зверька, поймавшего след.

Через пару часов коловёртыш ускорился, а потом выскочил на небольшую прогалину, посреди которой стоял старый, прогнивший от времени колодец с покосившимся навесом. Пока зверёк прыгал вокруг этого неожиданного строения, Белофрон переводил дыхание и размышлял: откуда здесь колодец и почему манящая неизведанная сила привела именно сюда?

Подойдя ближе, мужчина осмотрел тёмное дерево: местами оно было покрыто мхом, кое-где по срубу тянулся вьюн, сейчас представлявший собой сплетение сухих стеблей. Ворот был обмотан коротким отрезком верёвки, ведра рядом не находилось. Белофрон с опаской подошёл вплотную и заглянул внутрь. Любопытный коловёртыш запрыгнул на сруб и тоже взглянул вниз.

Дна было не видать. Чародей засветил камень в навершии меча и протянул руку в пространство верхней части колодца. Магическое сияние открыло взгляду заколоченное досками дно на расстоянии двух вытянутых рук.

— Кому это пришло в голову забивать колодец? — задумался вслух Белофрон и поглядел на зверька, будто тот мог ответить.

Что-то подсказывало, что отгадка там, внизу. Внезапная преграда заслонила взор, мешая увидеть источник манящей силы, но чародей знал, как разрушить эту преграду. Однако действовать не спешил. Перед ним стоял непростой выбор: нырнуть в неизведанные глубины или вернуться к поиску живительного древа. Первое манило неизвестностью — такой таинственной, такой привлекательной. Искушение было столь велико, что подавляло мысли о покинутых жене и сыне.

Поддавшись порыву, мужчина направил остриё меча вниз и заговорил на родном вингольском наречии — клинок засиял бирюзой. Коловёртыш с трудом удержался, чтобы не прыгнуть на источник сияния. Затем Белофрон отпустил рукоять — меч вонзился в дощатое дно. Сверкнула вспышка, и колодец пошатнулся. Дощатая преграда раскололась на части и ухнула вниз, а вместе с ней и чародейский меч.

Зажмурившись на миг, когда сверкнула вспышка, Белофрон распахнул глаза и уставился в глубь колодца. Внизу мерещилось зеленоватое сияние, веяло жаром. Голову наполнил дурман, лишавший воли. Прежнее ощущение, будто за ним наблюдают, усилилось многократно.

Не подчиняясь самому себе, чародей сел на край сруба, ударившись макушкой о навес, но даже не заметив этого, и перекинул ноги внутрь колодца. Коловёртыш взглянул на человека то ли с опаской, то ли с недоумением (поди пойми, что выражает морда диковинного существа), и даже попытался привести чародея в чувства, приблизившись и ударив лапами по руке. Но Белофрон будто бы не почувствовал прикосновения и в следующую секунду спрыгнул в недра колодца. Коловёртыш — за ним.

Часть II

Зелёное мерцание оказалось прямо под ним, и в следующий миг Белофрон упал в воду. Рядом плюхнулся потрёпанный шерстяной ком.

Холод привёл чародея в чувства. Выплывая, он нахлебался воды и откашливался до каменистого берега — тот оказался довольно близко. Выбравшись, Белофрон ещё раз как следует прокашлялся и распластался на земле. У его ног застыл коловёртыш, вертящий головой с изумлёнными глазами.

Они оказались в пещере с озером. Дно подземного водоёма и стены пещеры были сплошь усеяны прожилками и россыпями зелёных камней, что отражали сияние, льющееся откуда-то из глубины каменистой породы. Над головами нависал неровный грубо отёсанный потолок, в котором зияла внушительных размеров дыра — в неё-то и провалились человек и коловёртыш.

В голове стоял звон. Дурман и то странное чувство, что привело их сюда, усилились. Сомнений не осталось — так действовали загадочные зелёные камни.

Отдышавшись, Белофрон сел и огляделся. Пещера имела проход в тоннель, по стенам которого также тянулись зелёные прожилки. Вспомнив про меч и походный мешок, Белофрон соскочил с места и приблизился к озеру. Как бы ни хотелось остаться на суше, он не мог бросить поклажу в воде. К счастью, дно было не очень глубоким. После двух погружений он вылез из воды со своими вещами. Раскладывая намокшие записи, еду и одежду, он не заметил, как коловёртыш приблизился к стене и принюхался к одному из скоплений зелёных камней. Затем прикоснулся к нему лапами и тут же отпрыгнул. Что-то в этой породе коловёртышу не понравилось, и он решил не касаться камней, хотя и не мог оторвать от них взгляда.

Вернув меч в ножны и отжав на себе одежду, Белофрон решил исследовать проход пещеры. Зверёк не отставал. Они прошли по тоннелю, оказались у развилки, пошли влево, оказались у новой развилки, на этот раз свернули вправо, а там тоннель вытянулся на десятки метров: справа и слева виднелись проходы, которые, как оказалось, вели в комнаты, когда-то бывшие обиталищем рудокопов. В одной хранились инструменты, покрытые многовековой пылью, в другой лежали каменные плиты с циновками, вероятно, служившие постелями, ещё обнаружилась столовая или комната для советов: посередине стоял вытянутый каменный стол, а вокруг были разбросаны стулья. Всем этим, судя по виду, давно не пользовались.

Белофрон не останавливался: дар вёл его дальше, обещая показать источник таинственной силы. Тоннель изогнулся и привёл к проходу, перекрытому каменной плитой. Выбитый посередине символ из двух переплетающихся волнистых линий, исходящих из крупной искры, зарос пылью и паутиной. Такой же был выгравирован на мече Белофрона, прямо под рукоятью: это была эмблема Ордена чародеев.

«Стало быть, проход запечатали члены Ордена, — понял чародей. — И открыть его сможет только один из нас».

— Вот только стоит ли это делать? — спросил он, поглядев на коловёртыша, скребнувшего лапами каменную дверь. — Неспроста же стоит чародейская печать…

Впрочем, Белофрон колебался недолго. Любопытство взяло верх, и он коснулся печати рукой. Погружаясь в себя, он опустил веки. Сверкнул малахит — и каменная плита с грохотом отъехала в сторону.

За ней оказался огромный просторный грот, стены и потолок которого были увиты реками зелёных прожилок с россыпями поблёскивающих «созвездий». Внушительную часть пространства занимала гора каменных обломков, также испещрённая ветвящимися зелёными ручейками.

Чародей и коловёртыш замерли, с восхищением оглядывая таинственное место. И простояли так в благоговейной тишине несколько минут.

Неожиданные гости подземелья надолго задержались в просторном гроте, осматривая гору обломков. Попытавшись обойти её кругом, они обнаружили, что гора примыкает к противоположной от входа стене. Если там и был ход в следующие ответвления пещеры, то сейчас до него было не добраться.

Один час прошёл или несколько, чародей не знал. Ощущения изменились, природные инстинкты притупились, возможно, потому, что сюда не проникал солнечный свет. В какой-то момент мужчина вспомнил про поклажу, про необходимость подкрепиться, но, скорее, по привычке, а не из-за голода — его он совершенно не чувствовал.

Запомнив путь к гроту, чародей двинулся в обратном направлении (коловёртыш следовал хвостом) и вышел к пещере с озером. Вещи лежали нетронутыми. И снова внутренний голос призывал сделать выбор. С одной стороны, он понимал, что его миссия не завершена, с другой, — новая загадка выглядела такой привлекательной, такой будоражащей. Может, поэтому, а может, потому, что он и правда не знал, как выбраться на поверхность, Белофрон решил посвятить время разгадке тайн подземелья.

Первое, на что он обратил внимание, — приглушённое сияние. По прошествии часов оно стало угасать. Дурман также таял, даря разуму прежнюю сосредоточенность. Но это открытие лишь добавило вопросов.

Вскоре усталость взяла своё, и Белофрон отправился в комнату для сна. Не став искать одеяло (да в нём и не было необходимости: в пещере было жарко), он встряхнул циновку, лежавшую на каменной плите, и лёг, подложив под голову свёрнутый в ком плащ. Коловёртыш устроился в основании плиты.

Странный шум разбудил Белофрона и коловёртыша — нечто среднее между громогласным шёпотом и протяжным выдохом. Отголосок именно этого загадочного звука поднял их на рассвете. Быть может, и сейчас уже светало, но в подземелье царил привычный полумрак. Зелёные камни сияли как никогда ярко. И вновь голову наполнило жужжание, что путало мысли и подавляло эмоции.

Сев на кустарной постели, чародей протёр глаза и тряхнул головой — дурман мешал думать. Решив прогнать остатки сна, Белофрон отправился к озеру.

Оставленные здесь вещи лежали нетронутыми и высохшими. Умыв лицо, Белофрон словно глотнул свежего воздуха. А коловёртыш ещё и напился. В отличие от зверька, чародей не рискнул пить озёрную воду. К тому же в одном из ответвлений грота он, кажется, видел источник с родниковой водой — там-то и утолит жажду.

Размышляя над дальнейшими действиями, мужчина непроизвольно поглядел на чёрную дыру в потолке, но идей, как выбраться, не рождалось. Тогда он решил вернуться к исследованию подземелья, надеясь найти ответы на все вопросы.

Собрав мешок и закинув за плечо, он двинулся по извилистому тоннелю. Они с коловёртышем оказались у знакомой развилки, но на этот раз свернули вправо. Гулкое эхо неспешных шагов бежало впереди, предваряя продвижение путников. На всякий случай чародей обнажил меч, хотя в тоннеле кроме них никого не было — ни крыс, ни других грызунов или насекомых, за исключением пауков — паутина свисала отовсюду. Собрав на волосах белёсые лоскуты, Белофрон стал чаще пригибаться.

Тоннель петлял, уводя всё ниже — наклон был плавным, поэтому почти не ощущался. Прожилок с россыпями камней стало совсем мало — дальше нескольких шагов царила темнота. Коловёртыш видел во мраке лучше человека, поэтому двигался впереди знакомой прыгучей походкой.

Наконец тоннель расширился и вывел в продолговатый грот. Коловёртыш вдруг остановился, развернулся и упёрся лапками в ноги чародея. Заподозрив неладное, Белофрон засветил меч и увидел, что земля впереди обрывается, а за ней — зияющая пустота и ни одного зелёного камня. Справа громоздились останки полуразрушенного подъёмника.

Задерживаться здесь не стали. Хотелось поскорее вернуться, глотнуть свежего воздуха в верхней части подземных ходов, хотя ещё четверть часа назад тот казался спёртым и влажным. В обратную сторону уклон стал очевиднее: двигаться было сложнее, появилась одышка. Но вскоре повеяло свежим воздухом.

Оказавшись вновь у первой развилки, невольные друзья по несчастью перевели дух и двинулись ко второй развилке. И здесь чародей решил пойти другим путём, свернув в левый рукав.

Чувствуя затхлость, Белофрон понял, что и тут им не найти лазейки на поверхность. Тоннель оказался намного короче того, что вёл вниз, и заканчивался проходом с гнилой деревянной дверью, висевшей на одной петле. Аккуратно подвинув трухлявую створку, чародей прошёл в комнату и вновь засветил малахит на рукояти меча.

Комната имела округлую форму и служила, вероятно, архивом: по стенам располагались опутанные паутиной шкафы с книгами, журналами, свитками и загадочными свёртками. Посередине стоял стол, заваленный бумагами и огарками свечей.

— Кажется, последние обитатели подземелья покидали его в спешке, — заключил Белофрон и обошёл стол — на полу обнаружился опрокинутый стул.

Зелёных камней здесь было совсем немного, да и светили они не так ярко, чтобы можно было прочесть хотя бы один полный журнал. Чары тоже не давались легко, поэтому надолго чародей не мог зажигать малахит. К счастью, на столе валялись остатки свечей, а в походном мешке у Белофрона хранилось огниво. Достав кремень и кресало, а затем намотав на валявшееся перо паутину, он добыл огня и зажёг свечу на глиняном блюдце. В комнате сразу сделалось светлее.

Подняв стул, чародей сел — ножки под сидением опасно заскрипели — и обратил взор на листы пергамента. Один из них развалился на части при одном только прикосновении. Поэтому мужчина решил ничего не трогать без необходимости.

С этого момента начались длительные часы изучений. На одной из полок Белофрон обнаружил свёртки со свечами, так что света стало достаточно.

Коловёртышу, похоже, было тоскливо. Возможно, он пожалел, что прыгнул за чародеем в колодец, но всё же оставался при нём, изредка убегая порезвиться возле озера.

Время шло, а открытий не получалось. Белофрон верил в судьбу, а потому считал, что попал сюда неспроста. Быть может, поэтому он не прилагал особых усилий в поисках выхода из подземелья. И поэтому продолжал перебирать журналы и свитки. По большей части там указывались списки рудокопов, сведения о добываемых объёмах золота, различные руководства и чертежи устройств. Имея при себе карту местности, Белофрон догадался о местоположении рудника: почти у самой северо-западной окраины Дремучего леса высилась небольшая кучка гор. А судя по датам в журналах, последние рудокопы трудились здесь несколько столетий назад.

Периоды бодрствования прерывались сном снова и снова. Загадочный шум, похожий на дыхание исполина, заснувшего в недрах горы, повторялся примерно с одним и тем же интервалом. Коловёртыш стал товарищем по несчастью, которому можно было выговориться и который никогда не осуждал.

Однажды Белофрон поймал себя на мысли, что он ни разу не поел с момента появления в подземелье. Он недоумевал, но догадывался, что причиной могли служить зелёные камни. В его сознании ворочалось мысли о живительной силе камней, но он никак не мог вспомнить ничего конкретного.

Три из пяти свёртков со свечами были израсходованы к тому моменту, когда Белофрон наконец обнаружил нечто любопытное. То был личный журнал старшего смотрителя, по какой-то причине оставившего записи в подземелье. В них описывались последние дни пребывания здесь рудокопов. Чародей поднёс свечу ближе, чтобы не упустить ни одной важной детали. Почерк у смотрителя был неаккуратный, взгляд то и дело спотыкался о неразборчивые слова.

— Вот оно! — воскликнул Белофрон после трёх-четырёх часов молчания.

Коловёртыш, запрыгнувший на одну из полок и лежавший комом, поднял мордочку, не понимая, подзывают его или чародею просто понадобились свободные уши.

— Это уже интересно… Так… «Мы давно заметили на стенах бесцветные кристаллы, но сейчас они стали проявляться сильнее. И всё бы ничего, но иногда они окрашиваются в зелёный. Ненадолго. А ещё нам всем не по себе. Раз в двое-трое суток в пещерах раздаётся странный приглушённый шум. Мы не понимаем, откуда он исходит. Быть может, из грота, вход в который запечатан сотни лет назад членами Ордена…»

Сердце Белофрона часто билось, в глазах сверкал интерес.

— Значит, камни на стенах не сразу загорелись яркой зеленью, — говорил то ли с коловёртышем, то ли с самим собой чародей. — И шум стал раздаваться со временем… С годами он доносится громче и чаще… Любопытно.

Он вновь обратил сверкающий взгляд к исписанным чернилами плотным пожелтевшим страницам. Пробежав глазами по торопливым строчкам, он перевернул лист и прочёл последнюю запись:

15 июля, 1294 г.

Наш гонец вернулся из Зеленограда с ответом. Орден чародеев требует завершить работы и покинуть подземелье. Вскоре прибудут чародеи, чтобы исследовать тоннели и предпринять какие-то меры.

Старший смотритель Целих.

Озадаченный Белофрон оглядел шкафы. Он как-то с самого начала решил придерживаться порядка и просматривал все записи, двигаясь от полки к полке сверху вниз, от шкафа к шкафу слева направо. Но теперь, проведя в подземелье (по ощущениям) две-три недели и убедившись, что здесь обитает могущественная сила, которую пытался сдержать сам Орден, — он хотел ускорить дело. Но прежде чем чародей успел что-либо предпринять, его ушей коснулся отдалённый шорох, нарушивший привычную тишину.

Шорох приближался. Белофрон наконец вспомнил этот звук, и поэтому был готов увидеть влетающую в комнату ласточку, сложенную из бумаги — снова сын отправил ему зачарованное письмо. Коловёртыш оживился и попытался в прыжке схватить птичку, но та устремилась к чародею. Тот несколько раздражённо выставил раскрытую ладонь, и ласточка опустилась на руку. Под любопытным взглядом коловёртыша фигурка развернулась, оставив на бумаге линии сгибов.

Мужчина не спешил знакомиться с посланием, будто получил его от неприятеля. Сделав несколько тяжёлых вдохов, наконец поднёс мятый лист на свет и прочёл:

Не знаю, получаешь ли ты мои письма, так как ни одно не вернулось с ответом, но решил всё-таки написать. В прошлом я сообщал, что по просьбе матери отправился на твои поиски. На исходе весны след привёл меня в Дремучий лес. Я нашёл древо, о котором ты говорил! Теперь мчусь домой с живительным плодом для мамы. Отзовись.

М.

Взгляд Белофрона остекленел. В глубине тёмного взора вспыхнул недобрый огонь, складка у носа задёргалась. Сыну удалось то, что не удалось отцу. И ведь, судя по всему, это произошло в то самое время, когда Белофрон копался в записях рудокопов. Не сверни он с пути, нашёл бы яблоню первым.

Свет камней померк, а потому не дурманил, не успокаивал разум. В мужчине поднялась волна злости, тотчас вырвавшаяся наружу. Он с такой силой хватил кулаком по столу, что коловёртыш подпрыгнул и поспешил убраться к выходу. Свеча, догоравшая в блюдце, опрокинулась, воск капнул на пустую страницу журнала смотрителя Целиха. Выругавшись, чародей схватил журнал и швырнул в просвет между шкафами — ветхий корешок треснул, и листы рассыпались кучей на каменный пол.

Белофрон и сам не мог понять, что его больше злило: собственные неудачи или успех сына. Опустившись и какое-то время молча просидев в темноте, он успокоил себя тем, что теперь ему, и правда, некуда спешить — ведь заветный целебный плод уже скоро окажется в руках больной жены.

Следующую неделю чародей провёл всё в той же комнате, просматривая свиток за свитком, журнал за журналом, фолиант за фолиантом. В одних хранились справочные сведения о горнодобывающем деле и об обработке разных руд, в других значились записи на неведомых языках. Один прелюбопытный фолиант содержал секреты таинства «переливания» могущественных сил в драгоценные камни. В другом, исписанном замысловатыми символами, изображались каменные фигуры, оживлённые с помощью колдовства, для которого требовалось забрать чужую жизнь. Тяжеленная книга, обтянутая чёрной змеиной кожей, описывала таинственные заклинания, сложенные из угловатых знаков, напоминающих кинжалы.

Некоторые экземпляры были перетянуты ремнями с печатями Ордена. Закрадывалось предположение, что древнее сообщество решило схоронить в треклятом подземелье многие, в основном, тёмные знания. Может, тогдашние чародеи решили, что эти сведения опасны, а может, — в хранении и использовании их просто не было надобности. Последнее предположение звучало не столь убедительно, как первое, что только подогревало интерес Белофрона.

В приличного размера библиотеке имелось и несколько исторических томов, в которых на устаревшем наречии говорилось про врага древности — могущественного Гарнула, а ещё про Могучую Четвёрку, одолевшую его с помощью Тисовых посохов и в последующем основавшую Орден. Белофрону это было известно со времён обучения в Ордене, хотя некоторые подробности он узнал впервые, ибо в школьных книгах они указаны не были. Самые ценные сведения чародей переносил в собственный журнал. Порой, чтобы не тратить время и чернила, он просто выдёргивал один или несколько листов и вкладывал в свой распухающий с каждым днём сборник.

Захваченный каждодневными открытиями Белофрон не замечал, как летит время. И вот однажды он дошёл до полки, на которой под слоем многолетней пыли покоился увесистый фолиант со знакомым символом на обложке. Дунув, чародей поднял облако пыли и вернулся за стол. Раскрыв ветхий том, он негодующе вздохнул — снова незнакомые письмена. Желая найти намёки на содержание книги, Белофрон пролистнул первый десяток страниц и замер, увидев жуткий рисунок талантливого художника, который изобразил алата, крылатого человека, мрачного и пугающего, с камнем в груди. И вновь в памяти что-то заколыхалось.

— Шог! — наконец воскликнул он.

Лежавший до того со скучающим видом коловёртыш запрыгнул на стол и вгляделся в иллюстрацию.

— Вот кого мы слышим… Вот чьё дыхание доносится откуда-то из глубин, — произнёс Белофрон, впервые желая вновь услышать знакомый шум, дабы убедиться в своей догадке (зелёные реки на стенах как раз давно ждали сигнала, чтобы налиться сиянием). — Сподручный Гарнула… Падший алат… Согласно легенде, Шог отправился в подземелье, в самые тёмные его уголки и пропал — тьма поглотила его. Гарнул спас его, вложив в грудь Камень Жизни. Не сомневаюсь, что здесь идёт речь именно о нём… Вроде бы его одолели…

Белофрон вспомнил каменный завал в большом гроте. Неужели там, под грудой камней, лежит побеждённый Шог? А судя по «вздохам», наполняющим руду зелёным сиянием, он ещё жив!

Чародей чувствовал, что тайное станет явным, достаточно лишь разгадать письмена. Этим он и собирался заняться, но тут послышался знакомый шорох. Через несколько секунд в комнату влетела бумажная ласточка.

«Что ещё? Снова решил ткнуть меня носом в свои успехи?!» — раздражённо подумал мужчина и грубо схватил ласточку на лету. Та, задрожав, стала раскрываться. Белофрон взял мятый лист в другую руку и повернул его на свет.

Я опоздал. За три дня до моего возвращения мама скончалась. Ты мне нужен.

М.

Белофрон окаменел. Не веря своим глазам, он прочёл послание ещё несколько раз, надеясь, что неверно понял смысл. Но известие было до ужаса ясным.

Лист в руке задрожал. Коловёртыш попятился, боясь нового приступа гнева. Но чародей вдруг сгорбился, осунулся всем телом и, бросив письмо, уткнулся в широкие ладони. Комнату наполнили глухие рыдания.

Наконец уняв слёзы, Белофрон обтёр лицо рукавом и печальным взглядом уставился в пустоту. Несколько долгих минут он сидел неподвижно и размышлял о безвозвратно минувшем прошлом и туманном будущем. Того, что случилось, не изменить. По крайней мере, ему это неподвластно. Если легенды не врут, только одному могущественному созданию удалось сотворить предмет, нарушающий привычный ход времени — Гарнулианское зеркало. Если бы только оно оказалось у Белофрона!.. Но нет, Гарнула давно одолели, как позже и Шога, вероятно, знавшего о местонахождении зеркала.

Безумные мысли одна за другой врывались в сознание, отравляя жадной несбыточной надеждой. И откуда-то из глубины тянулся едва слышный голосок, напоминавший о сыне, нуждающемся в отце.

Вновь Белофрон стоял перед выбором. Моргнув, он оторвал взгляд от шкафа и опустил голову, обхватив её обеими руками. В подземелье воцарилась звенящая тишина.

Знакомый шум пронёсся по всем ответвлениям пещеры и на этот раз в нём отчётливо расслышалось:

«Ш-Ш-Ш-О-О-Г-К-Х-х-х…»

Чародей поднял голову. Он не заметил, что догоравшая свеча погасла. Зато увидел, как камни на стенах налились тусклым зеленоватым светом. Сознание полегчало и присмирело. А во взгляде уставших глаз появилась решительность. Однако возвращаться домой, к сыну, он явно не собирался.

Но это, как говорится, уже другая история.

Постскриптум

Рассказ повествует о случае, произошедшем за восемьдесят лет до главных событий, описанных в трилогии «Спасители Златоземья». Для лучшего понимания концовки рекомендуется ознакомиться с основной трилогией.

Анна Оникс. Хранители миров

Глава 1

В мире, где живёт простой народ, также обитают неведомые существа. Они не всем показываются, везде прячутся. Особенно скрываются там, где живут хранители. Их ещё называют ведо́мы — потому что они всё ведают, всё знают.

Далеко от столицы находится маленькая и неприметная деревушка. Все жители этой деревни уже осведомлены, что нельзя ходить в заколдованный лес когда вздумается! Ещё в середине зимы кто-то неизвестный поселился в лесу.

В каждое полнолуние из чащи слышалось пение молодых дев на незнакомом языке. Для жителей деревни это была загадка. Многие пытались найти и увидеть поющих, но им это никак не удавалось. Как раньше прогуливаться по лесу у людей уже не получалось. Но если удавалось попасть в лес, то путник долго блуждал по нему, и только когда уже были сбиты ноги и истрачены все силы, лес возвращал его обратно на то место, откуда он зашёл. Иногда лес становился тёмным и страшным. Бывало даже, что и деревья выстраивались в ряд, как высокий забор, через который невозможно было перелезть и даже подлезть под него. Вскоре у людей не осталось никакого желания ходить в этот лес.

Прошло немного времени, и народ привык к песням. Некоторые просто подходили к лесу, чтобы послушать чудесное пение.

Жители деревни стали примечать, что на следующий день после такого ночного пения целую неделю в хозяйстве всё становилось ладно, даже кошки с собаками ладили между собой. Весной, летом и осенью за эти дни урожай был такой, какой и за год не соберёшь, молодые кусты радовали обильными плодами. В разные времена года коровы давали много молока, а куры несли яйца как конвейер. Даже маленькие дети не капризничали. А погода всю неделю стояла хорошая.

Зимняя неделя радовала падающими с неба снежинками, похожими на хлопья. Тёплая погодка позволяла не сидеть дома, а гулять на улице и играться в снежки, кататься с горки, лепить снеговиков и находить многие другие зимние забавы. Весной целую неделю радовали глаз поляны, усеянные подснежниками, плодородные кусты и деревья уже давали урожай. Снег быстрее таял, и дороги превращались в жижу. Но жители на такие неудобства внимания не обращали. Летом неделя стояла жаркая, но несильно. Тёплый ветерок обдувал жителей, один день в неделю дождик обильно поливал землю, и после него деревенские собирали грибы да лесные ягоды рядом с лесом.

Жители быстро привыкли к такой роскоши, и им не хотелось, чтобы это заканчивалось. Все деревенские приносили дары к границе леса. Подарки всегда принимались, но так никто и не видел, как и кто их забирает.

Однажды летом в одной семье заболел маленький ребёнок. У мальчика начался сильный жар, поднялась температура, родители не могли сбить её. Привели деревенского лекаря, но и он не смог помочь им, так как был не силён в медицине. А чтоб добраться до ближайшего города, понадобилось бы больше суток. От отчаяния родители решились попросить помощи у тех, кто живёт в лесу. Отец взял на руки больного ребёнка, и они с супругой отправились в лес.

Подойдя к заколдованному лесу, они замешкались, но лес расступился перед ними, давая пройти. Он как будто направлял их и показывал, куда нужно идти. Дорога привела их к избе.

— Наверно, никто и не живёт тут, — чуть слышно сказал мужик, глядя на дом.

Дом и на самом деле выглядел нежилым, да и домом уже трудно было назвать. Весь он был перекошенный, часть крыши отсутствовала, окна наполовину разбиты, дверь висела на одной петле. Не дом, а деревянная развалина.

Муж с женой только развернулись чтобы уйти, как перед ними оказалась бабка.

— Штоэт вы тут стоите-то? Ступайте в дом, коль пришли, — сказала старуха. Обошла парочку и, не оглядываясь на них, пошла, прихрамывая на одну ногу, в дом, зная, что они пойдут за ней.

Зайдя внутрь, пара ощутила запах трав. В доме было темно, только свеча, стоявшая на столе, придавала комнате таинственный полумрак.

— Кого эт принесло на ночь глядя? — услышали гости ещё один старушечий голос. Но не увидели обладательницу этого голоса.

— Кар! Кар! — громко заорал чёрный ворон, который сидел на покосившейся форточке. Парочка вздрогнула от резкого карканья.

— Да тише ты, окаянный! — замахнулась первая старуха на ворона. Тот от греха подальше решил улететь, но с первого же взмаха крыльев врезался в потолочную балку. Упал на пол, встрепенулся и пошагал с важным видом в неприметный дверной проём.

— Ну, шо молчим? — спросила старуха, садясь на стул.

— Не серчайте за поздний визит, — сказал мужчина. — Наш сын в агонии, и мы не знаем, что делать, даже лекарь не смог нам помочь. Мы пришли к вам просить помощи, на вас только надежда!

Женщина упала на колени, прикрывая лицо ладонями, и зарыдала от отчаяния, а мужчина посмотрел старухе в глаза с мольбой. Старая не сводила с него взгляда и усмехалась.

— Ну, коль вы не побоявши к нам пришли, поможем вам. Вижу, шо ваша душа чиста. Эй, старая! — крикнула она. — Подьсюды!

Из прохода, в который ушёл ворон, кряхтя, вышла другая старуха. Из-за тусклого света её было не разглядеть.

— Чаво орёшь-то? Слыхала я всё, слыхала, — она подошла к мальчику и начала рассматривать его.

— Ты это, мальчонку сюды положи, — показала вторая старуха пальцем на скамью, которая стояла за спиной мужика. Она подтолкнула его в плечо и добавила: — Да идите оба прогуляйтесь чутка.

Мужчина начал укладывать сына, но от последних слов так и замер на время, а когда положил его, то спросил настороженно:

— Как же нам тут гулять ночью-то? Лес кругом! — развёл руками мужик.

— Ты давай не спорь, сказали погулять, значится так надобно! — ответила первая бабка.

Жена, уже вставшая с колен, всхлипнула, но потянула своего благоверного за рукав на выход. Когда они вышли, то так и замерли на крыльце дома, приоткрыв рты от увиденного.

Перед их взором предстала полянка, облитая светом луны, и в лунном свете стоял круглый стол. Вокруг стола расположились разные животные и всякая нечисть. Видимо, обсуждали что-то очень важное, из-за чего раздавались по всей поляне громкие звуки.

Медведь рычал и колотил по столу, существо с водорослями на голове что-то громко хлюпало губами и тыкало злобно пальцем в кабана, словно пытаясь затыкать его насмерть. Кабан демонстративно повернулся пятой точкой и сел спиной к тыкающему в него существу. Белая сова сидела в центре стола, ухая и ухая, расправляя белоснежные крылья.

— А ну молчать! — громкий женский голос перебил всех, и даже мелкие птички вспорхнули от испуга с близ стоявших деревьев. Мужчина с женщиной вздрогнули и пришли в себя от увиденного. Всё же такое не каждый день увидишь.

Они медленно, стараясь не издать ни звука, спустились к полянке и спрятались за ближайшими деревьями, чтобы наблюдать за происходящим. Супруги обратили внимание на русую бабку, она восседала на необыкновенном стуле. Из корней ближайших деревьев был создан такой трон.

Странно, но голос явно принадлежал молодой девушке, такой звонкий, красивый, и никакой хрипотцой не отдавал. Он, точно, не принадлежал старухе, и как только бабка заговорила, то супруги подумали, что им послышался тот женский голосок.

— Значится так! — хлопнула старая по столу, встала, упёрлась руками в столешницу и строгим взглядом оглядела всех пришедших. — Кабан, хватит гадить около болота и в него же кидаться своим дерьмом! Кикимора от этого не в восторге! — кабан в ответ начал говорить на своём языке. Мужчина и женщина слышали только хрюканье и сопение животного. Кикимора, видимо, та, чьи волосы были похожи на водоросли, булькала в ответ.

— Ля какая, — с прищуром сказала бабка. — Ты взямовши не своё и теперь жалуси, что творится такое у тебя? Верни, и делов-то. Ах, ты съела всё? — вторила бабка бульканью кикиморы. — Поди и собери сама, да с процентюми!

Кикимора начала возмущаться, но, встретив грозный взгляд старухи, прекратила булькать.

— Ты, потап, самовший виноват! Нечего к пчёлам лезть за мёдом, вот и получил по заслугам! — говорила бабка, смотря на медведя. Зверь опустил голову и что-то прорычал себе под нос.

Старуха, чуть сгорбившись, села на свой трон, а затем неожиданно и чересчур поспешно повернула голову в сторону подглядывающей парочки, ярко сверкнув своими зелёными очами.

— Ишь, стоят, слушают. Глазёнками лупают! — все присутствующие звери, и не только они, повернулись и уставились на них.

Бабка махнула рукой, и поляна исчезла, теперь перед супругами вырос тёмный дремучий лес. Мужик с женой, ничего не понимая, протёрли глаза, пожали плечами и решили вернуться в дом.

— Посмотри, вернулися! Я-то уж подумала идти и искать вас, — сказала первая бабка, она стояла руки в боки напротив двери. Протянула мужику мешочек с травой и наказала, что делать. — Вот эту травушку заварите завтра поутру и давайте пить своему дитятку по одной ложке каждому часу.

— А вот этот мешочек для вас, — заговорила вторая старуха и сунула его в руки женщине. — Как придёте домой, сразу же заварите и выпейте перед сном.

Женщина внимала каждому слову и кивала. Старуха дала ещё пару мешочков и рассказала, как пользоваться ими, если кто-то из них заболеет.

— Ну всё, пущай идут. Мы своё дело сделавши, теперь им самим решавши, послушать нас иль нет.

Старуха, что сунула мешочки жене, ушла, кряхтя, обратно к себе.

— Спасибо большое, спасибо! — мужик, кланяясь старухе, взял сына на руки и было уже отправился за порог, где ждала его жена, как услышал за спиной:

— Ишь какие. А плата? — успела окрикнуть бабка. Пара замерла и, чуть поколебавшись, муж ответил:

— Так у нас и денег-то нет, — пожал плечами мужик. Потом оглядел всё вокруг и сказал. — Давайте я вам дом отремонтирую.

— Смышлёный, — протянула старуха. — Мы принимаем такую палату. Завтраши ждём тебя. Но смотри, — погрозила бабка пальцем, — коль обманешь, беду накличешь на свою семью! А теперь ступайте с миром! — сказала старая и отвернулась.

Когда они спустились с крыльца, то сразу очутились на том месте, откуда зашли в лес.

После таких событий некоторые жители деревни перестали бояться просить помощи у старух. Но так никто и не поверил рассказу мужика о тёмном лесе и о том, что существует поляна, где собирается разная лесная живность с нечистью, и что во всём этом главенствуют старухи. А жена, как мудрая женщина, ничего не комментировала и держала язык за зубами.

Прошло уже несколько месяцев с того момента, как появились старухи в лесу. Теперь жители деревни понимали, кто принимал их дары, но так и оставалась загадка про чарующее пение.

Глава 2

За столом сидели три старухи и пили чай, обсуждая разные дела.

— Скоро зима наступит, — сказала рыжая бабка молодым мелодичным голосом, а не хриплым старушечьим. Она держала в руках горячую кружку с ароматным чаем и смотрела в окно.

За окном уже разгулялась осень. Все деревья готовились к зиме, они сняли свои яркие платья, чтобы принять белые шубы в дар от зимы.

— Гру! Наверное, придётся побольше, чем обычно, заготовить на зиму снадобья для жителей деревни, — сказала бабуля-брюнетка. Она отпила чая и начала причмокивать от удовольствия.

— Нууу, не делай так! — на лице русой старухи проявилось отвращение. — Где зубы потеряла?

— Лесайя, она специально так делает, — со смешком сказала Гру. Она оторвалась от созерцания вида из окна и, повернув голову к подругам, с улыбкой добавила: — Ей нравится тебя дразнить.

— Мубина, скажи лучше, ожидается ли что-нибудь интересное для нас? — спросила русая брюнетку.

Мубина поставила кружку на стол и побрела, прихрамывая, к настенной полке. Она раздвинула шторки, которые закрывали содержимое полочки от ненужных глаз. Там хранился шар, он лежал на красной бархатной подушке, которая была расписана золотыми нитями. Она взяла этот матовый шар и вернулась за стол, поставила перед собой, положила обе ладони на него и закрыла глаза. Остальные молча сидели, ожидая ответа. Даже ручная живность бросила все свои дела и поспешила к своим хозяйкам.

Вот шар медленно становился прозрачным, и в нём появилось надвигающееся чёрное грозовое облако. Бабка хмурилась, не открывая глаз. Потом облако растворилось, и она увидела толпу людей, собравшихся в деревне. Старуха усмехнулась и убрала руки с шара.

— Ну, что могу сказать? — с невесёлой улыбкой сказала она. — В этот мир приближается тьма, когда точно, сказать не смогу, но она ещё за гранью этого мира, — Мубина задумалась и потом добавила. — Ах да. Сегодня ждём гостей, там народ собрался и хочет просить нас о помощи в подготовке к зиме.

Старухи кивнули, и все молча углубились в свои мысли.

* * *

В деревне началось собрание. Все кто мог вышли к помосту.

— Уважаемые! — начал вещать старец. — Спасибо, что вы собрались. Сейчас конец осени, и зима совсем не за горами! Нам нужно готовиться к ней! Как вы знаете, — он обвёл взглядом толпу и продолжил — Теперь лес не принадлежит нам, и мы обязаны просить разрешение у хранителей.

— Так это, скорее всего, ведьмы! — крикнул мужской голос в толпе.

— Чего мелешь? — вскричал другой мужчина. — Ведьм не бывает! Это хранители леса! Мне рассказывал ещё прадед про них. Где хранители, там и защита. Нам жутко повезло, что они с нами! — закончил уже мужчина спокойным голосом.

Все начали переговариваться, кто-то чесал затылок, другие гладили бороды, женщины кивали.

— Ну, полно вам! — возобновил старец свою речь. — Нужно выбрать добровольцев и отправиться на поклон к хранителям, попросить разрешения на рубку деревьев и охоту на всякую живность. А то нечем будет топить печи, замёрзнем. Домашней скотины и так у нас мало, чтоб на мясо пускать. Вот и нужна нам лесная живность. Даю вам два часа на размышление и жду здесь. На этом всё! — старик ещё пару минут постоял, посмотрел на людей и пошёл по своим делам. Народ медленно начал расходиться, обсуждая сегодняшнее собрание.

Прошло два часа, к указанному месту подошли семь человек. Многие побаивались старух и лишний раз не хотели с ними встречаться. Вот так, небольшой группой во главе со старостой, они отправились к границе леса.

Их уже там поджидали три старухи. Чёрная змея обвивала шею Гру, и змеиную голову не было видно из-за рыжих кос. Белая сова уместилась на правом плече у Лесайи, а русая коса свисала на левое плечо. Чёрный ворон с важным видом восседал на правой руке у Мубины, которая держалась за простую деревянную трость. Её чёрные распущенные волосы закрывали грудь.

— Кар! — громко подал голос ворон, за что чуть не получил. Хозяйка замахнулась, а птица улетела на ближайшее дерево и устроилась на ветке, не забыв каркнуть снова.

— У-у-у, — стала ухать тихонько белоснежная сова, чуть прищурив глаза, так она посмеивалась над вороном.

— Ш-ш-ш, — высунула язык змея и сползла на руку старухи, подняла голову и стала смотреть на приближающуюся толпу.

— А то и сами не видим, что идут, — тихонько сказала Мубина, и все негромко захихикали.

— Здравствуйте, дамы, — начал старец и поклонился. Старухи от комплимента улыбнулись, а ведь старец и не подозревал, что перед ними стояли молодые девы.

— Здрав будь, — ответила старческим голосом рыжая.

— Значится так, — сказала Лесайя и сразу начала говорить по делу, — мы даём согласие на рубку старых и больных деревьев. Охоту разрешамтольки на старых зверьёв. Коль не сумеют увернуться, то пришла смертушка за ними! — развела руками русая, и из-за этого движения сова взлетела и села рядом с вороном. — А вот насчёт количества, решит ужё сам лес. Он вас сам остановит, когда наберётся энное!

— Учтите, — подняла палец вверх брюнетка, — вы не сможете набрать большее, чем вам положено, и пущай идёт один человек из каждой семьи. Лес не пущёт тех, кто ужё собрал свою долю. А еле же хитрить начнёте или вредить, лес мигом выставит вас, значится, выживайте зиму как хотите! — закончила она, и деревья зашевелились, раскачивая свои макушки, подтверждая слова старухи.

Люди поклонились и, не сговариваясь, пошли обратно.

— Ну что? Будут ли те, кто не примет условия? — со смешком и, глядя в спину уходящим, спросила тихим молодым голосом Гру у Мубины.

— Конечно, из-за таких остолопов, их семьи будут на грани выживания, — покачала головой Мубина и первая поковыляла в лес, опираясь на трость.

— Ох, и работёнки подкинули тебе, — посмотрела Лесайя с сочувствием на Гру, и они вдвоём отправились догонять Мубину.

Лесайя собрала своих лесных помощников в лесу на поляне и спокойным голосом начала вещать:

— Так, у людишек скоро зима, ну и у нас тоже. Лес вам даст знать об охотниках, и ваша задача предупредить молодых и нестарых отсидеться в укрытиях! Передайте всем старым и больным, что настал час рулетки! — старуха оскалилась, но тут поднялся звериный хохот.

Лесайя не поняла причины смеха и, проведя языком по месту, где должны были быть зубы, их не почувствовала. Представив себя со стороны, она залилась звонким смехом.

— Так, всё! — вытирая слёзы от смеха, продолжила серьёзным голосом Лесайя. — Лучше мгновенная смерть, чем муки перед костлявой!

— Лесайюшка, что-то творится в нашем мире, — сказал медведь.

— Да, мы тоже заметили, — говоря, простучал по пню лапками заяц.

— Тьфу, — выплюнул остатки жёлудя кабан. — Надвигается ужасное, — сказал он, выпучив глаза.

— Да, мы это заметили! — после всех высказываний сказала Лесайя. — Мубина сообщила, что в этот мир прорывается тьма, — звери начали панику, и кто-то уже решил бежать, но Лесайя остановила их громким голосом. — Не бойтесь! На то мы и хранители, чтобы охранять и давать защиту! Это передайте всем! Пока мы здесь, не дадим вас в обиду! — сказала беззубая старуха. Она всех отпустила, и сама с задумчивым видом пошла в сторону дома.

Около избы на лавочке сидели две старухи. Одна вытянула ноги и, оперевшись спиной о бревенчатую стенку дома, закрыла глаза. Другая смотрела в одну точку и думала о чём-то своём, жуя травинку.

— Чего приуныли, бабоньки? — уже подходя к дому, крикнула Лесайя.

Гру выплюнула травинку и ответила:

— Знаете, мне вот надоел этот маскарад! — она показала рукой на себя старую и с тоской вздохнула, потом сорвала цветок и, красиво вложив его в косу, закружилась, засмеялась и закричала — Мы ведь молодые и красивые, нам бы погулять, порезвиться! — Гру резко остановилась, глянула на подруг и добавила тихим голосом, — А не вот это всё! Тьфу! — она махнула рукой и замолчала.

— Согласна с тобой, Гру! — протянула Мубина, встала, кряхтя, размяла спину и села снова. — Нужно было учиться на кого-то другого, но нет же, захотелось мир спасать! — и от досады хлопнула ладонью по своей коленке. — Этот старческий облик доконает скоро меня.

— А ещё говорить словечками непростыми и голосом старческим приходится с людьми! — вторила Гру. — Даже снять иллюзию нельзя, только в полнолуние можем увидеть себя настоящих!

Девы замолкли, и лес, поняв их печаль, притих.

— А вы заметили, что идут сбои магических потоков? — вдруг спросила Мубина, нарушая тишину.

— Да, — усмехнулась Лесайя, — ещё как! Хотела страху на зверей нагнать, а своей беззубой улыбкой только насмешила. — Гру и Мубина переглянулись и расхохотались.

— Это ещё что! Я вообще проснулась, и у меня одна грудь висячая, а другая упругая. А я-то думаю, чего это неудобно-то спать стало? — сказала Мубина и горестно вздохнула.

— Скоро полнолуние, нужно будет кристалл наполнить силой, — вставая с лавки, молвила рыжая. Вслед за ней встала Мубина и проговорила:

— Ага, кристалл! Он вообще на него непохож, коряга какая-то по середине озера торчит. Если бы не манил магией, то и не догадались бы, что это он! — она тяжело вздохнула и пошла в дом, остальные последовали за ней…

* * *

В королевской башне звездочёта сидел за столом старец, он упорно пытался разгадать что-то нарисованное на бумаге, то, что сам и зарисовал прошлой ночью, наблюдая за звёздами. Быстро записывал свои разгадки корявым почерком, разбрызгивая чернила по столу.

Его стол был завален множеством книг и бумаг. Да и вся комната находилась в беспорядке. На полу валялись скомканные бумажки, повсюду лежали раскрытые книги, недалеко от окон разместилось несколько стопок книг. Около большого окна стоял золотой телескоп огромного размера.

— Вот оно! — крикнул звездочёт и собрал со стола в охапку все бумаги, в которых кропотливо записывал разгаданное. — Скоро, совсем скоро… Ужас… Нужно скорее сообщить королю… — пробубнил он себе под нос и, прижав к себе всю стопку бумаг, помчался на выход.

Глава 3

Несмотря на свой возраст звездочёт так быстро спускался по винтовой лестнице, что, не заметив последнюю ступеньку, распластался на каменном полу. Все его труды взлетели вверх и разлетелись по полу. Он стал ползать на карачках, собирая листы своей рукописи, и, подобрав их все, снова поспешил продолжить свой путь.

Король сидел в своём кабинете и подписывал бумаги на разные прошения от своих подданных. Услышал недовольные возгласы за дверью, он нахмурил густые брови, встал и направился к ней. Резко распахнув дверь, он увидел, как звездочёт в синей мантии и с колпаком такого же цвета на голове собирает какие-то бумаги с пола, бормоча что-то себе под нос.

— Кхм… — прокашлялся король в кулак и спросил. — Я так понимаю, у вас что-то срочное?

— О да, Ваше Величество! — эмоционально всплеснул руками звездочёт, и его листки снова разбросались по полу. Старец стал заново собирать их.

— Помогите собрать и пропустите его ко мне, — приказал король двум охранникам и развернулся, зашёл обратно в кабинет, не закрывая двери.

Король широкими шагами дошёл до серванта и достал оттуда два стакана и бутылку элитного виски. Поставил на кофейный столик и сам разместился в одном из кресел, которые стояли около стола.

— Ваше Величество! — вбежал в кабинет старец и начал говорить быстро. — Из моих наблюдений за звёздами и последующими расшифровками увиденного я узнал… — он начал часто дышать, и король предложил ему стакан с напитком. Старец жадно выпил содержимое стакана и даже не поморщился. — Я узнал, что скоро ворвётся что-то очень страшное. Мы ещё с таким не сталкивались!

— Да? И что же это такое? — спросил король, с интересом наблюдая, как у хрупкого старца меняется выражение и цвет лица.

— Ох, что-то дурно становится, — сказал звездочёт, и его повело. Он плюхнулся в кресло и начал обмахивать себя листами. — Мой король, кажется… в вашем стакане был яд! — уже заплетающимся языком стал говорить старик. Глаза его собирались в кучку, на фоне красного лица борода казалась ещё белее. Колпак съехал набок, а мантию старик решил расстегнуть.

— Ну… — протянул с усмешкой король. — В чём-то вы правы, но это неопасно. Всего лишь виски.

— К-к-как? — заикаясь и икая, спросил старик.

— Вот так. Я же не думал, что вы сразу всё залпом выпьете и даже не поморщитесь, — сказал мужчина и пожал плечами. Потом встал, подошёл к столу и из среднего ящика достал флакон с зелёной жидкостью. Направился в сторону старика и, протягивая ему бутылёк, сказал: — Вот, выпейте, и вам полегчает.

На этот раз старец осторожно взял стеклянный сосуд и откупорил пробку, принюхался, отпил немного и потом выпил всё залпом. На вкус не так уж и противно, чуть горчило, но не настолько, чтобы выплюнуть сразу. Старику стало намного лучше и он, выдохнув, ещё больше расслабился, чуть не растёкся в кресле. Король усмехнулся, забрал флакон и положил к себе в карман. Уселся на своё место и спросил:

— Ну, так что? Что же такое надвигается, раз вы даже не заметили содержимого стакана? — спросил уже серьёзным тоном король и откинулся на спинку кресла, положив ногу на ногу.

— Ваше Величество, я точно не смогу сказать, что именно приближается, но это опасно, и его невозможно победить простыми силами! — сказал старик и начал рыться в бумагах. — Да где же это? — себе под нос спросил он. — А, вот! Я перерыл все книги в своём кабинете и только в детских сказках нашёл про них, — почему-то шёпотом сказал старик.

— Гаранд, давай уже говори! У меня своих дел полно, — сказал король, уже начиная терять терпение.

— Да-да. В сказке говорится о хранителях миров. Они приходят в разные миры, где находится кристалл силы. Хранители живут недалеко от него и дают защиту ближайшим поселениям. Но если же нагрянет серьёзная беда, то они отдают свои тела кристаллу, чтобы защитить мир! — как маленькому ребёнку говорил Гаранд таинственным тоном.

— И где же искать этих хранителей? — с усмешкой спросил король.

— Там, где кристалл. Где ещё-то? — с неподдельным удивлением ответил старик.

— Ну, да, только там! — проговорил король и забарабанил пальцами по коленке. Чуть подумал и спросил: — Что говорится в книге? Где именно их искать?

— Так-так. Где-то видел, — начал перебирать свои листы звездочёт и, найдя нужное, быстро заговорил. — Они обитают обычно недалеко от поселений, в лесах, где появился кристалл. Так как хранители имеют некую силу, неведомую простым людям, они чуют магию и безошибочно находят этот загадочный камень. Простой человек не обратит никакого внимания и не поймёт, что это непростой кристалл. Простые люди невосприимчивы к магии, и в каждом мире существует своя магия! — Гаранд поднял палец вверх и добавил: — Даже в нашем мире есть магия!

— Допустим, я тебе поверил, — опустил формальности король и нагнулся к старцу. — И что ты прикажешь делать? Подать в розыск на неведомо кого? Или тем более пускай они ищут этот чёртов кристалл? — уже начал заводится мужчина.

— Ну что вы? Просто нужно послать кого-то, а лучше несколько человек по деревням или городам, где рядом находятся леса. Расспросить народ о странностях или вдруг кто-то слышал какое-нибудь пение? — предложил Гаранд.

— Хм… Ступай, мне нужно подумать и принеси книгу о хранителях, — сказал король, он встал и отправился за рабочий стол, тем самым показывая, что разговор окончен и больше он не намерен слушать.

* * *

В лесу началось вечернее собрание животных и разных существ.

— Поданные, — начала было чёрная змея.

— Какие поданные? Ты что, ползучая, корону на себя надела? — покрутив у виска копытом, сказал кабан.

— Вс-с-сегда хотела с-с-сказать это, — обиженно произнесла змеюка и продолжила. — Мы с-с-собрались здесь, чтобы обс-с-судить прош-ш-шедш-ш-шую неделю.

— Мне неделя не понравилась, — потирая нос, сказал медведь.

— Ну, ещё бы! Не лазал бы куда нельзя, то и всё нормально было бы! — с ехидством сказала кикимора. — А то ты так и не усвоил урок. Всё равно полез за мёдом!

— Давайте уже о главном! — сказала феечка, нетерпеливо притопывая маленькой ножкой. — В отличие от вас нам ещё детские зубки собирать и монетки давать детям. Да и крылья стали сильно ныть, что-то надвигается нехорошее, и магия становится неконтролируемой, — со вздохом сказала малявочка и крылышки её опустились от досады.

— Да, заметила это, моя магия как сквозь перепонки уплывает, — горестно сказала кикимора.

— Знаете, я очень переживаю, что наши хранительницы… — было начал говорить кустарник с рубиновыми глазами.

— Леший, у хранителей нет разделения полов! — перебила сова тоном учителя. — Если это мужчина или женщина, то не имеет значения, и всё равно их будут называть хранители, независимо от пола.

— Всезнайка какая. Пол не пол… — передразнил сову леший. — Я про то, что будет с нами, если они уйдут. Вам-то не так боязно, вы же ведь с ними везде, а нам ещё тут жить. Вы же рано или поздно уйдёте.

— Да не бойтес-с-сь. Если мы уйдём, то всё равно крис-с-с-талл останется и будет оберегать в первую очередь вас-с-с. Так как вы ближе находитес-с-сь и ваши души намного чищ-щ-ще, чем у людиш-ш-шек, — как-то странно сказала змеюка и вытащила свой зелёный раздвоенный язык.

— Ну, если так, то и переживать не нужно, — сказал медведь. — Если что, я могу и шороху дать этим двуногим.

— Можешь-можешь, — захихикала кикимора. Она поправила свои волосы-водоросли и продолжила. — Я, кстати, услышала от своей сестры, которая недалеко от столицы живёт, что король отправил нескольких людей на поиски наших хранителей. Видимо, тоже почуяли, что тёмная буря надвигается.

— Нужно предупредить наших дам, — сказал кабан.

— Да нет, они уже наверняка знают об этом, — сказала феечка.

— Со следующей недели уже начнётся гуляние людей в вашем лесу, — перевела тему сова. — Вам удалось оповестить всех? Я ещё с вороном договорюсь, чтобы облетел и предупредил снова. Да и сама ночью полетаю, напомню многим.

— Вот знаете, домовых нужно ведь ещё предупредить, чтобы настроили своих подопечных на благо, а не на худо, — задумчиво сказал леший.

— Я передам своим и разнесём весть, а там вы уже сами знаете, как быстро разлетаются вести и сплетни у домовых! — сказала феечка и замахала прозрачными крылышками. — Ладно, время уже готовиться к работе, а то ещё мышей новых учить.

Фея улетела, над поляной повисла тишина. Только ветер шелестел деревьями, и мелкие птицы перекрикивались друг с другом на ночь.

— Ну, это, — нарушил тишину леший, — я тоже пойду, по пути кого встречу, предупрежу о рулетке.

Все оставшиеся на поляне посмотрели вслед уходящему кустарнику и стали сами потихоньку расходиться.

* * *

— Ой, бяда, бяда! — бегая по комнате маленькими ножками, говорил домовой.

— Кузяка, что за беда? — спросила маленькая девочка у домового.

— Дитятко, большая погибель ждёт нас всех, если хранители не смогут уберечь. Вся надежда на них! — домовой остановился около детской кровати и смотрел наверх.

Девочка лежала на животе и наблюдала за суетой маленького дедули. Его волосы были лохматыми и торчали в разные стороны. Глаза у домового были голубые и светились в темноте. Одет он был в тулуп красный, на ногах лапти, под тулупом рубаха белая. Но весь он сам и его одежёнка были грязными от сажи.

— Дедушка, не переживай, они же ведь не оставят нас в беде, — с уверенностью сказала девчушка, перевернулась на спину и добавила. — Знаешь, вот ты ведь не бросил нас в беде, когда пожар был. Не думаю, что хра-ни-те-ли, — по слогам сказала девочка и продолжила, уже залезая под тёплое одеяло, — исчезнут, когда беда придёт.

— У тебя сердце очень доброе и большое, — сказал старичок и с любовью в глазах посмотрел на малышку. — Ты уже улеглась?

— Да, я готова, — с восторгом сказала девчушка, ожидая очередную добрую сказку на ночь от маленького дедушки.

— Тогда слушай и засыпай, — домовой шустро залез на кроватку, уселся рядом с головой малышки, начал гладить её и рассказывать увлекательную историю про водный мир.

Глава 4

Солнце не успело ещё проснуться, а Гру уже встала. Ей нужно успеть собрать травы до восхода солнца, чтобы засушить их и приготовить снадобья.

— Утреньки уже холодные, — сказала Гру своей змее.

Она подошла к шкафу и начала доставать тёплые вещи. Гру одела колготки со штанами и на ноги натянула вязаные носки. Она надела утеплённый свитер, а поверх него — шерстяную накидку, которую сама связала. Прихватив большую плетёную корзину и постелив на дно хлопковую ткань, она отправилась на выход. Змея, недолго думая, залезла внутрь корзины и свернулась калачиком.

Солнышко начало выпускать свои первые лучи, тем самым пробуждая лес. Лучик солнца пробрался через занавешенное шторками окно и, играючи, разбудил Мубину. Она улыбнулась, прищурив глаза от солнца, открыла их, подтянулась и встала с кровати. Пошла умываться ключевой водой. Дом после ночи остыл, и Мубина решила затопить печь, чтобы прогреть его. Поставив кипятиться чайник на печь, она подошла к своему шару. Как только Мубина прикоснулась к нему, ей сразу в голову ворвались разные видения. От столь неожиданной информации у неё закружилась голова, и чтоб не упасть, она схватилась за стул, который стоял рядышком.

— Что с тобой? — испуганно спросила Лесайя и, подбежав к подруге, взяла её под руки и помогла сесть на стул. Она налила воды в стакан и протянула его Мубине. Брюнетка выпила воду, медленно встала со стула, опираясь на руку Лесайи, и они направились к столу.

— Спасибо, — тяжело вздыхая, сказала Мубина. — Мне сразу несколько виде́ний ворвалось в сознание, — она поставила локти на стол и положила подбородок на кулачки. — Во-первых, нас разыскивает король этой страны, он отправил несколько людей на наши поиски. Второе, совсем скоро прорвётся тьма в этот мир, когда точно не знаю, но это будет лето. И в-третьих, нам нужно одолеть тьму, — улыбнувшись Лесайи и взяв её руки в свои ладони, добавила — Как только одолеем её, мы будем свободны!

Лесайя внимала каждому её слову и не перебивала. Потом нахмурилась и спросила:

— А наших сил-то хватит?

— Хватит, нужно будет в голубую луну провести обряд, и тогда всё получится, — сказала Мубина и кивнула на чайник. — Налей чаю, скоро Гру должна возвратиться, и там уже вместе будем думать, как нам быть.

Лесайя кивнула и встала из-за стола, чтобы заварить чай. Она взяла маленький прозрачный чайник, насыпала в него мелиссу, закинула мелкие ягодки и залила кипятком. Потом расставила чашки, поставила конфетницу и пиалу с клубничным конфитюром. Нарезала хлеб, выложила баранки и на середину стола поставила заварной чайник. Пока стол накрывался к чаепитию, вернулась Гру. К этому времени печь успела согреть дом. В доме стало тепло и уютно. Лесайя с Мубиной переглянулись и пригласили подругу к столу. Гру кивнула им в ответ и ушла в свою лабораторию, чтобы развесить сушиться травы для сбора, а после присоединилась к подругам. Рыжая взяла кружку озябшими руками, обхватила её чтобы обогреться и, сделав маленький глоток горячего напитка, вдохнула волшебный аромат из ягод и мелиссы, зажмурившись от удовольствия.

* * *

Поутрулюди короля отправились в путь. Рыжеволосый молодой парнишка скакал на коричневом жеребце рядом с грозным мужчиной, который не стремился заводить с ним разговор и был хмур. Они направились в сторону ближайшего города, граничащего с лесом. Парень был очень счастлив, что ему выпал такой шанс показать себя королю и побывать в разных местах. Это был для него первый приказ от высокопоставленного лица.

— Как вы считаете, — начал разговор рыжий парень, — зачем нам нужно вообще искать кого-то? Наверное, это важный человек какой-то, раз сам король собрал людей и отдал нам приказ найти его, — он поравнялся с серой лошадью своего спутника и стал ждать ответа.

— Меньше болтай и не суй свой нос куда не просят! — грубо отрезал мужик, давая понять, что не хочет дальнейшего общения. Он пришпорил коня и поскакал вперёд.

Его лицо рассекал шрам, брови были нахмурены, глаза еле видны из-за надбровных дуг. Взгляд был тяжёлый и задумчивый. Он также не понимал, кого искать, зачем искать и где искать. Ему вообще не нравились эти поиски, но интуиция подсказывала ему, что, как только найдут этих людей, всё прояснится.

* * *

Девочка сидела напротив круглого зеркала и расчёсывала свои белокурые волосы. Её янтарные глаза внимательно рассматривали отражение. Ей сегодня исполнится десять лет, она уже знала, что хочет попросить у дедушки-домового в подарок и поэтому настроилась решительно.

— Марюша, сегодня ты чаго-то долго прихорашиваешься, — сказал домовой, приближаясь к девочке.

— Дедушка Кузяка, сегодня у меня день рождения, — начала говорить Маря. Она положила свой новый гребень, который подарили родители, в шкатулочку и повернулась к домовому. — Дедушка, каждый год вы исполняете моё желание, — она глядела в ярко-голубые глаза старика и серьёзным тоном продолжила: — Сегодня полнолуние, и я очень, очень сильно хочу посмотреть на тех, кто поёт в лесу. Проводи меня, пожалуйста!

Домовой выпучил на неё глаза и замотал головой. Ведь он знал, что если хранители заметят их, то очень рассердятся и наведут беду на этот дом.

— Ну пожа-а-алуйста, — протянула хитрая девчушка и сложила ладошки вместе в умоляющем жесте. Дед посмотрел на малышку и согласился, он ведь не мог ей отказать. Пусть что будет, то будет. Кузяка махнул рукой и потёр свои маленькие ладошки.

* * *

Подруги пили чай не торопясь. Когда все перекусили, Мубина негромко начала:

— Гру, у меня было несколько видений. Нужно нам решать, что делать дальше.

Рыжая вся собралась и начала внимательно слушать. Когда Мубина всё рассказала, в доме наступила тишина. Даже живность задумалась над сказанным.

— Если предстоит так скоро уйти, то вам нужно найти преемника, — сказала сова и встрепенулась.

— Снежка, а ты права! — слишком эмоционально вскрикнула Лесайя.

— Так-то да, но где искать? Я лично не чувствую ни одного подходящего кандидата, — уменьшила пыл Лесайи Гру.

— Тоже не чувствую, либо ещё не время, — задумчиво сказала Мубина и добавила: — Да и вы сами знаете, что минимум нужно два хранителя.

Все снова задумались, и только животные поспешно ушли из дома.

— Куда это они? — спросила подруг Гру, провожая взглядом кончик змеиного хвоста.

— Видимо, весть побежали разносить или ещё что, — пожимая плечами, ответила Мубина и отправила в рот конфетку.

— Девочки, сегодня полнолуние, и нужно подготовиться, — сказала Гру. Она встала и поковыляла в свою лабораторию, говоря на ходу: — Пойду я займусь снадобьями, пока ещё травушка не высохла.

— Как думаешь, — задала вопрос Лесайя, — получится ли у нас найти преемников?

— Если не успеем до лета, значит, они уже сами будут учиться на своих ошибках без нас, — ответила Мубина. — Мы не успеем дать им знания за короткий срок. Если бы… — тут она замолчала, и её голубые глаза засияли. — Мы, возможно, сегодня и узнаем, кто будет нашими учениками. Нам поможет сама луна!

— И правда, — у Лесайи поднялось настроение, и уже с радостными нотками в голосе она продолжила: — Ведь во время нашего ритуала можно попросить подсказки! Ай да мы, ай да молодцы! — как-то по-детски захлопала в ладоши от радости русая бабка.

* * *

Приближался уже вечер, и девочка была готова бежать хоть сию минуту в лес. Она собиралась в своей комнате, примеряя разную одежду.

— Марюша, — беспокойно начал говорить Кузяка, он ходил маленькими шагами из стороны в сторону. — Может, всё-таки передумаешь?

— Нет! — сказала девочка, притопнув ножкой.

— Ну нечего тебе там делать! Тем более, ночью, — настаивал на своём домовой.

— Дедушка Кузяка, — начала обиженным голосом говорить Маря, — я хочу посмотреть всего одним глазком, и потом мы сразу уйдём, — сказала девочка и для пущей убедительности посмотрела умоляющим взглядом на бедного домового, добавив — Честно-честно!

— Ты же ведь всё равно попытаешься уйти, — обречённо сказал Кузяка. Махнул рукой и наказал: — Одевайся теплее, ночью всегда холодно!

Девочка завизжала от радости и захлопала в ладоши. Она начала собираться. Со шкафа достала водолазку, утеплённую кофту и шаль, в которую решила укутаться поверх остальной одежды. Потом нашла тёплые колготки, шерстяные гольфы и утеплённые штаны. Захватила два головных утеплённых платка и положила к выбранной одежде.

— Ну, вроде всё, — сказала Маря и отошла от шкафа.

— Да, тёплую одежду ты выбрала, — одобрительно сказал старичок, он стоял около кучки одежды. — Не забудь и гостинцев для лесного народа, а то негоже ходить в гости с пустыми руками! — напомнил домовой.

— Ну ты даёшь! — всплеснула руками девочка. — Какие гости? Мы в лес идём! — насмешливо сказала она.

— Марька, — начал поучать Кузяка, — лес и есть дом для всех тех, кто там живёт. Даже хранители — такие же жители леса, — важно сказал домовой.

— Возможно, ты и прав, — задумчиво сказала девочка, приставив пальчик к губам и слегка пристукивая по ним. Домовой пошёл в сторону выхода из комнаты.

— Кузяка, ты куда? — удивилась девчушка.

— Собирать гостинцев. Если тебя увидят родители, то начнутся расспросы, — ответил домовой и вышел.

* * *

Остался час до полуночи. Бабки переоделись в лёгкие белые платья и вышли на крыльцо. Луна не спешила их встречать, укрывшись облаками.

— Вот ведь капризная, — сказала Гру.

— Да, — подтвердила Мубина. — Надоело уже в этом облике. А платья вообще на нас смотрятся ужасно, — сморщив нос, она рассмотрела своих подруг.

Как только три старухи спустились с крыльца, выглянула луна и озарила их. Лунный свет окутал каждую из них, и они стали прекрасными девами.

— Ну наконец-то, — начала кружиться молодая Гру, смеясь звонким смехом, который сразу наполнил лес.

— Моё любимое тело, — обняла себя Лесайя. — Как же я соскучилась по тебе!

— Ну ничего, скоро насовсем вернём наш облик, — с предвкушением сказала Мубина. — Так, девоньки, пошлите уже на озеро, ещё налюбоваться успеем.

Все направились в сторону озера. Лес расступился перед ними, давая пройти коротким путём и безо всяких препятствий. Под ногами ничего лишнего не было. Девы бежали босыми ногами, кружились и смеялись от радости. Так, в превосходном настроении, они дошли до озера. Вода приветствовала их отблеском луны и прозрачной гладью. Коряга светилась лунным светом, наполняясь силой.

— Ну что? — спросила Мубина и добавила: — Все готовы?

Девушки кивнули и взялись за руки. Так, держась, они начали медленно входить в воду и идти в сторону кристалла. Их тонкие платья быстро намокли, но не затрудняли движения. Девы шли медленно и потихоньку начинали петь. Чем ближе они подходили к кристаллу, тем громче распевали чарующими голосами:

Ой ты песнь моя!

Унеси грехи, вода!

Лунный свет, наполни нас,

Силу вдвое дай сейчас.

Мы дадим её кристаллу,

Чтоб защита не спадала!

Где сейчас находимся,

Обо всех мы позаботимся.

Так давай же начинать

Благо в дело отдавать.

Девы, не переставая петь, начали водить хоровод вокруг коряги и повторяли песню. Коряга всё сильнее светилась ярким светом, всё ярче и ярче. Мубина нахмурилась такому явлению, Лесайя удивлённо смотрела на корягу, а Гру начала паниковать. Но они всё равно не переставали петь и наблюдали, как коряга преображается в крупный камень с рисунком, который выдавал голубое свечение.

Вот зашла луна за облака, и девушки начали замедлять хоровод, переставая петь. Они остановились и начали рассматривать камень.

Глава 5

— Кузяка, давай уже пошли, — торопила домового Маря. — Если сейчас не отправимся, то сама пойду! — привела она последний аргумент и топнула ножкой.

Дедушка вздохнул, и они пошли. Луна освещала всё вокруг, уже подходя к лесу, Маря услышала пение и поспешила.

— Не торопись, вдруг упадёшь! — крикнул домовой и начал бежать за девочкой. Но девчушка уже не слышала его, она без него вошла в лес.

Как ни странно, но деревья не преграждали путь малышки, а, наоборот, направляли и выстраивали путь в нужном направлении. Когда она прибежала к озеру, то удивилась увиденному.

— Дедушка, а разве им не холодно? — тихо спросила Маря, когда запыхавшийся старичок догнал её.

— Нет, их греет внутренняя сила, которая бушует от переизбытка. Так неделю будет, — уже отдышавшись, закончил свой ответ Кузяка.

— Какие они все красивые, — сказала девочка и добавила — Тоже хочу быть такой.

Камень ярко засветился, освещая всё вокруг. Кузяка потянул Марю обратно домой, и она не сопротивлялась. Но из-за яркого сияния никто не заметил, что на груди у девочки, там, где солнечное сплетение, вспыхнуло золотое свечение и медленно потухло.

* * *

Намокшие платья облепляли тела молодых дев. Не замечая неудобства, они рассматривали камень с рисунком, который прекратился светиться.

— Может, знак какой-то? — сказала Гру и посмотрела вниз. — Ой, девоньки, смотрите! — вскрикнула она.

Девушки оторвали взгляды от камня и оглянулись. Вместо озера образовалась поляна, как будто здесь и воды-то никогда не было. Лишь мокрые платья не давали усомниться, что тут только что было озеро.

— В учебниках такого не писали, — растерянно сказала Мубина и притронулись к камню. Её обдул тёплый ветерок, принеся собой добрые вести. — Девки, хорошая новость, — с улыбкой сказала она.

— Какая? — хором спросили Гру и Лесайя.

— А разве не чувствуете? — хитро спросила Мубина и начала ожидать, когда подруги догадаются. Девы прислушались к себе и обе просияли.

— Да-а, — протянула Лесайя, — два хранителя будут здесь! — радостно сообщила она.

— Именно, — сказала Мубина и добавила, уже нахмурив брови. — Только вот и тьма ворвётся раньше из-за всплеска силы.

Все погрузились в мысли. К девам начали стягиваться все жители леса, и на поляне уже было не протолкнуться.

* * *

Вся таверна, где остались ночевать молодой парень и мужчина, осветилась золотым сиянием. Мужчина резко вскочил и начал оглядываться. Он увидел спящего мальца, из солнечного сплетения которого вырывался золотой свет и медленно потух.

— Что за… — ошарашенно сказал мужик. Он потёр глаза и решил, что нужно хорошо выспаться, так как завтра будет тяжёлый день. Он попытался уснуть, но не смог, только когда солнце начало просыпаться, мужчина провалился в глубокий сон.

* * *

На поляне толпа начала гудеть, и непонятно было, кто что говорил. Зайцы дрожали от страха, волки выли, медведи что-то говорили, кикимора спорила с кабаном, леший и водяной стояли в стороне и смотрели на весь этот балаган. Девушки оглядели всех стоявших, и Лесайя сказала спокойным и строгим голосом:

— А ну, всем молчать!

Все сразу притихли, и вокруг воцарилась тишина.

— Как вы все заметили, озера больше нет, — начала говорить Мубина и обвела жестом всё пространство. — Вот этот камень, — она показала рукой на кристалл, — и есть то, что мы обязаны охранять. Но совсем скоро прорвётся тьма в ваш мир, — звери снова начали галдеть, но зелёные глаза Лесайи сверкнули, и все снова притихли. — Мы отдадим наши тела во спасение этого мира.

— Как же мы будем без вас? — спросила лисица.

Волки завыли от печали, кикимора вообще разревелась так, что около неё образовалась лужа от слёз. Зайцы затарабанили лапками, медведи утешали своих детёнышей, крылья феечек потускнели. Леший сбросил всю свою зелень, а водяной начал превращаться в лужу с глазами.

— Ну и цирк устроили, — осуждающе сказала Гру.

— Ладно, — махнула рукой Лесайя, — их понять можно. Привязались они к нам.

— Ну всё, хватит, — Мубина уже начала терять терпение. — Развели тут сопли. Мы хоть и уйдём, но на наше место встанут два хранителя! — сказала она громко. — Камень останется здесь и так же продолжит свою работу, только уже с другими хранителями этого мира.

Все молча внимали каждому слову и боялись пропустить хоть что-то сказанное хранителем.

— Мы надеемся на вашу благосклонность, — взяла слово Лесайя, сделав шаг вперёд. — Вы как уже знакомы с некоторыми деталями, можете помогать новым хранителям кристалла. Во всем подсказывайте и, конечно же, оберегайте!

— Кто именно будет хранителями, мы не знаем, — теперь начала говорить Гру. — Но в скором времени они сами придут к нам.

— Поэтому, — Мубина взяла заключительное слово, — вы сейчас расходитесь и занимайтесь своими делами. Тем более, скоро начнётся месяц рулетки! — закончила она и девушки пошли в сторону дома, уже перевоплощаясь в старух.

* * *

Таверна с утра была шумной. Ночка непростая оказалась, яркий свет даже отрезвил многих. Они вообще подумали, что пришёл их конец, и стали взывать к небожителям.

За круглым деревянным столом сидели и завтракали рыжий парнишка и хмурый мужчина. Он смотрел пристально на парня, а тот, ничего не подозревая, уплетал за обе щёки кашу.

— Как спалось? — начал разговор мужик. Рыжий посмотрел по сторонам и никого не увидел рядом. Он быстро прожевал кашу, посмотрел на своего спутника и спросил:

— Это вы мне? — неуверенно задал он вопрос.

— Ну а кому же ещё? Здесь только ты и я за столом, — серьёзно сказал мужчина.

— Верно, — стушевался парень и стал нервно мять свою рубаху. — Спалось хорошо, снилось что-то непонятное. Но я выспался и полон сил, чтобы продолжить поиски, — уже более одушевлённо закончил он.

— Хм… — нахмурился мужчина и спросил, — как звать-то тебя?

— Васяня, — с улыбкой ответил малец.

— Зови меня Шрам, — сказал мужчина и добавил, — Васяня.

Парнишка быстро доел свой завтрак, заплатив за еду и ночлег, и они отправились в дальнейший путь добывать информацию.

* * *

Уже дома бабули начали суетиться и раздавать своей живности задания.

— Чернява, — сказала Гру змее, — ползи давай в деревню и смотри избранного. Узнаешь по сиянию в груди, — покусав губы, она продолжила. — Если найдёшь, то следи за хранителем, да помоги принять решение правильное, чтобы явиться к нам.

— А вы, Кряк и Снежка, — сказала Лесайя, — летите и ищите хоть где, главное, найдите хранителя, — серьёзным тоном сказала она. — И тоже наблюдайте за ним как найдёте, да и путь к нам проложите незаметно.

— Будет сделано! — хором ответила живность и покинула дом.

Мубина всё разглядывала свой шар и пыталась разгадать подсказку. Но у неё ничего не получалось.

— Как думаете, — начала задавать вопросы Гру, — кто же эти хранители?

— Даже понятия не имею, — пожала плечами и ответила Лесайя. — С кристаллом вон как, то один облик, то другой. Может, это теперь вообще кабан, — она усмехнулась.

— Ага, — засмеялась Мубина, — вот умора будет. Хотя в учебнике говорилось, что бывали хранители животные и даже нечисть.

— Ой, да какая нам разница? — махнула рукой Лесайя. — Главное, чтобы мы смогли научить хоть чему-то. Кстати, — она посмотрела на Гру, — может, ты запишешь в тетрадь, что и как делать. Какие травки собирать, когда. Мы тоже напишем по существу.

Бабки кивнули друг другу и пошли заниматься подготовкой новых хранителей.

* * *

Девочка так и не ложилась спать. От увиденного её переполняли эмоции и энергия. Когда они вернулись домой, Маря сначала убрала свою комнату, заправила постель и потом пошла готовить завтрак на всех, не забыв угостить Кузяку.

— Доченька, — зашла в кухню мама и остановилась в проходе, — что с тобой? — удивилась женщина.

— Мамочка, — радостно сказала Маря. Она подбежала к маме, обняла её и потянула за стол. — Мамуль, вот садись кушать. Я сейчас папу разбужу и отправлю сюда, а сама пойду спать, — зевая и подтягиваясь, ответила она.

Мама только кивнула и посмотрела на накрытый стол. Булочки, супчик, каша, даже тефтели с пюре, хлеб свежий и клюквенный морс стояли на столе.

Маря разбудила отца, и у неё совсем закончились силы. Она, уже еле передвигая ноги, зашла в свою комнату, рухнула на кровать и сразу провалилась в мир Морфея. Кузяка покачал головой, раздел своими чарами девочку и укрыл её.

— Что же такое на тебя нашло? — не мог понять дед и погладил её по голове. — Что это? Да неужто… — он увидел золотое сияние, исходящее от девочки. Кузяка прикрыл рот руками, быстро спустился с койки и побежал к выходу.

По дороге он встретил змею, и это его не обрадовало. Ему стало жаль, что судьба распорядилась так с девочкой.

Вся земля вздрогнула, нет! Даже весь мир вздрогнул, он почувствовал, как кто-то пытается ворваться, но пока что-то неведомое удерживало грань. Ещё пара таких ударов, и тьма начнёт поглощать весь мир, пока не найдёт источник силы. Как только доберётся до него, то сразу завладеет им и захватит этот мир, сделав своим для своих тёмных поданных.

Здесь перестанут зеленеть деревья, трава. Перестанет журчать ручьи, водопады больше не будут радовать глаз. Птицы исчезнут и звери. Всё живое прекратит своё существование и наступит кромешная тьма. Только одни черти да бесы будут резвиться в этом мире, если хранители не смогут предотвратить всё это.

Глава 6

Звездочёт уснул прямо на полу своей башни. Он подложил под голову толстую книгу и бормотал что-то во сне. Как только покачнулся мир, то старцу на голову приземлился старинный фолиант, тем самым разбудив старика.

— Ох, — потёр он повреждённое место и посмотрел на книгу, — как это? Нашёл… — ещё не проснувшись до конца, он взял упавшую книгу и начал листать.

Он то хмурился, то удивлялся, все эмоции читались у него на лице.

— О, всевышние, — с ужасом сказал старец и начал поспешно вставать, не выпуская книгу из рук. — Нужно срочно сообщить королю.

Кряхтя от боли во всём теле из-за неудобного сна, он направился быстрым шагом к королю. В кабинете его не оказалось и в спальне тоже, даже в столовой короля не было. Остановив пробегавшего мимо парнишку, звездочёт спросил:

— Ты знаешь, где король?

— После тряски земли он направился к провидице, — ответил парень и поспешно ретировался.

— К провидице? — спросил звездочёт сам себя, приглаживая бороду.

* * *

Белая лошадь, на которой восседал король, стремительно скакала по направлению к водопаду, где проживала женщина. Неизвестно, сколько ей было лет, но она выглядела довольно молодой. Но глубина её тёмных глаз говорила, что женщина мудра и повидала многое.

Шум водопада послышался отчётливо, и король натянул поводья, чтобы конь не скакал галопом, а шёл не спеша. Короля уже ждала женщина в красном одеянии, её кудрявые чёрные волосы были распущены и волной прикрывали грудь. Она с улыбкой пошла навстречу гостю.

— Ратмир, — с улыбкой сказала провидица, и её глаза засияли добротой. Ей было дозволено разговаривать с королём неформально. — Уж заждалась я тебя.

— Ида, — Ратмир спешился и, отпустив поводья, подошёл к женщине. Она протянула ему руку, и он поцеловал её. — Рад видеть тебя, ты, как всегда, обворожительна.

— Льстец, — она легонько шлёпнула его ладошкой по плечу и со смешинкой в глазах сказала, — но приятно.

Король предложил ей свой локоть, она его приняла, и они отправились в сторону её дома. Лошадь брела за ними и, остановившись недалеко от большого дерева, начала щипать траву.

Сам дом находился под огромным деревом. Его крона нависала над крышей маленького белого домика. Дерево отличалось от других: розовая крона никогда не меняла цвет и не скидывала полностью листву, а только слетали старые листья, когда на их месте начинали уже проклёвываться новые.

Дом одноэтажный, с парой окон и неширокой верандой. Внутри дома было светло и очень уютно. Неброские тона располагали к расслабленности и умиротворению. Запах выпечки наполнял всю комнату.

— Вот, сама печенье испекла, — похвасталась Ида и спросила: — Чай будешь?

— Искушаешь, а я ведь с вопросами, — как-то осуждающе, но по-доброму сказал Ратмир. — От печенья не откажусь и от чая тоже, а лучше — чего покрепче.

Король улыбнулся, женщина засмеялась и подошла к шкафу. Достала оттуда два бокала и бутылку красного вина. Они сели за стол, Его Величество открыл бутылку и разлил напиток.

— За тебя, — он отсалютовал бокалом с вином и, подмигнув, отпил содержимое. Насыщенный вкус винограда обволок язык, и даже послевкусие не отпускало языковые рецепторы. — Ида, ответь на вопросы, — начал уже серьёзным голосом король.

— Ратмир, — начала женщина, — тьма пытается прорваться в наш мир, это должно было случиться только в следующем году и летом. Но был всплеск силы, почуяв такое, тьма начала яростнее прорываться. Уже зимой она ворвётся. Только хранители смогут спасти наш мир, — она замолчала и посмотрела на короля.

— Что нам делать-то? — как-то обречённо спросил Ратмир.

— Нашему королевству повезёт, тьма не на нашей земле будет. Она за четыре королевства от нас прорвётся. Нужно найти хранителей и рассказать им об этом, — Ида схватила его руку и добавила: — Ты должен сам отправиться к ним и просить защиты.

Король нахмурился, он не привык просить. Только первый и единственный раз он просил помощи у Иды, когда уже отчаялся найти убийцу своих родителей. Тогда и началось глобальное вычищение всех крыс из королевства.

— И как мне их найти? — спросил Его Величество.

— Я покажу на карте примерное место, но точное не смогу указать, — прорицательница встала и ушла в комнату. Принесла карту средней величины, развернула её на столе и обвела пальцем примерное место. — Вот в этих местах, но точно не за ними. Я тебе дам камушек один, он укажет светом, находятся рядом хранители или нет.

Король поблагодарил Иду, дал малый мешочек с золотом, забрал камень и вышел. Конь подошёл к своему наезднику и в ожидании поездки стучал передним копытом о землю. Ратмир погладил коня, угостил сахарком, запрыгнул и, попрощавшись, отправился обратно в свой замок.

* * *

Васяня и Шрам уже объездили несколько деревень и городов. Их путь предстоял теперь к дальним жителям королевства. Перед тем как отправиться в дорогу, они зашли в кабак, чтобы перекусить и собрать с собой еды.

— Слушай, — начал разговор Шрам, — ты как себя чувствуешь? — он внимательно посмотрел на паренька и всё не мог понять, что же за сияние исходит от него. Мужчина не решался заговорить об этом и, увидев снова этот свет ночью, решился.

— Да я нормально, — с воодушевлением сказал Васяня. — Мне уже скорее хочется увидеть того, кого мы ищем.

— А тебя ничего не беспокоит? — как-то с неуверенностью задал вопрос мужчина. Он сложил в сумку продовольствие, которое принесли, и выпил тёплый морс.

— Говорю же, всё хорошо со мной, — парнишка положил ложку в тарелку, перестав есть, нахмурился и спросил. — Почему ты спрашиваешь? Разве я как-то изменился?

— Нет, — ответил мужчина и стал черпать суп быстрыми движениями. Он решил, что не будет ему пока ничего не говорить, а сам ещё понаблюдает. — Давай заканчивай есть и пошли. Я пока за всё расплачусь и буду ждать около коней.

Рыжий, ничего не понимая, стал есть быстрее. Мужчина вышел и подошёл к своему коню, угостил его яблоком и соседского коня не обделил.

Как только к мужчине подошёл парень, на ближайшую ветку дерева опустился чёрный ворон.

— Кар! — громкое и неожиданное карканье заставило мужчин вздрогнуть. Шрам нашёл глазами птицу и заметил, что та пристально смотрит на них. Потом её глаза блеснули неестественно, и она вспорхнула, улетая в ту сторону, куда они направились.

* * *

Змея пристально посмотрела на домового, и её язык высунулся, пробуя окружающий воздух.

— Такс-с-с, — начала змея, — чувствую, что ты с избранным человеком находишьс-с-ся.

— Мне нечего скрывать, — выпятил грудь старичок, но сам внутри дрожал.

— Ну, не дрожи, я чувс-с-ствую с-с-страх твой.

— Не хочу судьбы такой ей! — вскрикнул Кузяка и опустил голову.

— Не тебе реш-ш-шать, — сверкнула зелёными глазами змея и направилась к девочке. Домовой поспешил за змеёй.

— Что будет дальше? — на ходу спросил Кузяка.

— Она с-с-станет подопечной наших хранителей, — начала объяснять змея, — а потом с-с-сама станет хранителем. А мы отдадим с-с-себя вашему миру во спасение! — она остановилась, посмотрела в глаза старику и спросила злобно. — Ты хочеш-ш-шь чтоб ваш мир исчез?

— Нет, что ты? — замотал головой и замахал руками домовой.

— Тогда не мешайс-с-ся, а помоги лучше направить её к избе и принять нужное реш-ш-шение, — закончила змея и продолжила путь. Домовой остался на месте, задумался и, опомнившись, побежал в дом девочки.

* * *

Король, прибыв в замок, начал собираться в путь. Как только он подошёл к конюшне, то его окликнул старец.

— Ваше Величество! — он бежал и когда остановился около короля, продолжил. — Вот книга, там всё написано.

Король взял книгу, засунул её в сумку и запрыгнул на коня.

— Спасибо, но я уже всё знаю, — потянул поводья король и добавил: — Но прочту её.

Ратмир стеганул лошадь и помчался галопом. Зная, где искать хранителей, он направился прямиком туда. Неблизкий путь ожидал его, но, главное, добраться скорее.

Уже проскакав несколько поселений и городов, Ратмир заметил, что за ним летит белая сова.

— Наверное, наблюдает за мной, — сказал себе под нос король.

Он остановился в одной таверне на ночь, а сова опустилась на окно, где ночевал король. Теперь Ратмир точно уверился, что сова следует за ним.

Мубина снова направилась к шару, который лежал на столе. Она села и положила на него ладони.

Шар пошёл рябью, тьма стучалась и упорно ломилась через грань. Но пока ей не удавалось прорваться. Скоро, совсем скоро она прорвётся. Когда именно, шар не показывал. Мубина увидела короля, он направлялся к ним с вестями для них.

— А Снежка хороша, — хмыкнула Мубина и продолжила смотреть.

Вот ворон наблюдает за парнишкой и мужиком. Змея смотрит за девочкой, домовой суетится рядом и всё переживает.

— Что? А они-то тут причём? — удивилась старуха.

Брюнетка видела кикимору на болоте, она сидела на больших листьях кувшинок и задумчиво смотрела в небо, перебирая свои водорослевые волосы. Потом картина поменялась, и Мубина увидела кабана. Он рыл носом землю, искал жёлуди. Потом прилетела ему шишка на голову, и тот начал бегать вокруг дерева, а белки — хохотать над ним.

Все видения потухли, и старуха поспешила выйти из дома, чтобы позвать подруг для обсуждения увиденного.

Глава 7

Маря проснулась от чьего-то взгляда, который прожигал её и заставлял скорее проснуться. Она открыла глаза и увидела Кузяку, который нервно мял свою одежду. Но это точно не его взгляд чувствовала Маря. Он виновато посмотрел на девочку и медленно подошёл к ней.

— Дедушка, — привстала Маря на локти и стала наблюдать за старичком, как он подходит к её постели и карабкается. Домовой уселся рядом с ней, и она молвила: — Что с тобой? Ты какой-то грустный.

— Маря, — вздохнул горестно Кузяка и продолжил: — Не нужно было нам с тобой идти в лес…

— Почему? Всё ведь хорошо! — перебив Кузяку, воскликнула девочка. Она села на кровать, свесив ножки.

— Послушай меня, пожалуйста, и не перебивай, — серьёзным тоном сказал дед. — Марюшка, тебе нужно выбрать свой путь, — он снова вздохнул и, набрав в грудь воздуха, медленно выдохнул.

— Не томи уже, говори как есть, — поторопила она домового.

— Я не хочу тебе такой судьбы, — он посмотрел на неё обречённо и продолжил: — Первый — это отказаться и жить простой жизнью. Второй… — он посмотрел на девочку, она хмурилась и о чём-то думала. — Второй — это стать хранителем.

— Кем? — у девочки округлились глаза, янтарный цвет стал ярче, и вокруг неё засветилось золотое сияние. — Что это?

— Это твоё сияние избранной. Теперь тебе нужно выбирать. Но…

— Конечно, я хочу быть хранителем! — вскрикнула Маря, перебив Кузяку, и, вскочив с кровати, стала танцевать босыми ногами на полу.

— Не принимать поспешных решений, — уже тихонько себе под нос закончил домовой. Но девочка этого не услышала.

* * *

Все старухи собрались за накрытым столом. Они ужинали и вели непринуждённый разговор. Когда уже было всё выпито и съедено, Мубина начала говорить серьёзно.

— Девоньки, скоро прибудет к нам сам король, — Лесайя поперхнулась чаем, а Гру начала стучать подругу по спине. — Да некритично, чего вы тоже? Он нам весть принесёт. Ещё новость, наши зверюги нашли будущих хранителей.

— Да, это замечательные новости, — сказала Гру.

— Замечательно, — уже откашлявшись, молвила Лесайя и спросила: — Кто они и когда будут у нас?

— Примерно неделю ждать рыжего, девочку через пару дней. Король прибудет вместе с парнем, — задумчиво ответила Мубина.

— Я вижу, что тебя что-то гложет, — сказала внимательная Гру.

— Есть такое, — не стала отрицать брюнетка. — Непонятно зачем, но мне шар показал кикимору и кабана.

— Может, с ними что-то связано? — спросила Лесайя. Её вопрос так и повис в воздухе, все старухи задумались.

— Ладно, чего сейчас гадать, — нарушила тишину Мубина, слегка ударив ладонью по столу. — Придёт время, и мы всё узнаем.

Лесайя встала и начала убирать всё со стола, Мубина стала помогать ей, а Гру пошла в лабораторию, чтобы доделать снадобья.

* * *

Вечером пошёл первый снег. Большие снежинки кружили, падая на землю, и тут же таяли.

— Нынче рано пошёл снег, — сказал Васяня, ведя своего коня в конюшню при таверне, где они решили переночевать.

— Ага, — ответил Шрам и, подняв голову, посмотрел на падающие снежинки. Они приземлялись на его густую бороду и застревали в ней, чтобы медленно растаять.

Зашли в таверну, заплатили за одну комнату, за ужин и ранний завтрак. Сели неподалёку от двери и, пока ждали еду, мужчина сказал:

— Уже пятый населённый пункт, и никакого толку, — ударил кулаком по столу Шрам.

— Седьмой, — поправил его рыжий.

— Тем более, а ещё ворон летит за нами, — пожаловался мужик.

— Тоже заметил, следит как будто, — Васяня почему-то перешёл на шёпот. — Я когда заблудился в одном городе, то он своим карканьем показал дорогу.

— Дела, — протянул Шрам.

Им принесли еду, и они молча принялись за неё. Когда доели и допили, отправились в комнату.

— Васяня, — решительно сказал Шрам, — всё хотел спросить, — он сел на койку и продолжил: — Ты разве не замечаешь, что озаряешь золотым сияние ночью местность?

— Я видел сияние один раз, — задумчиво начал парень и тоже сел на кровать, которая стояла около окна. — Но я думал, что костёр так ярко горит, и отвернулся дальше спать.

— А, это когда весь лес озарило? Да, я проснулся из-за этого, — вспомнил мужчина.

— Даже не догадывался, что это я, — пожал плечами Васяня.

— Ладно, давай спать, завтра осталось последние деревни проверить, — вот так и закончился их разговор.

* * *

Ратмир решил ехать ночью, чтобы не терять времени. Всю ночь падал снег, покрывший белой пеленой дороги. Снежинки прилетали в лицо, и от этого оно начало мёрзнуть. В небе светила яркая луна, что освещала весь путь королю. Только проплывающие облака иногда закрывали небесное ночное светило.

Король прискакал с первыми лучами солнца к таверне. Он отвёл свою лошадь в конюшню и пошёл в таверну, чтобы перекусить и чуть вздремнуть. Когда он зашёл, то увидел Шрама и Васяню. Они сидели за столом и молча завтракали.

— О, вы тут, — сказал Ратмир, подходя к ним.

— Ваше… — начал было говорить рыжий, но король перебил его жестом.

— Не будем привлекать внимание, — сказал Ратмир и сел к ним. Он подозвал подавальщицу и сделал заказ. — Раз встретились, то отправимся вместе. Я знаю куда нужно.

— Вас поняли, — сказал за своего спутника Шрам. — Будем отправляться сразу же, как поедим?

— Нет, — устало сказал король, — мне и моему коню нужно отдохнуть. Выезжаем после обеда.

Принесли еду Ратмиру, и теперь они стали есть втроём за одним столом. Рыжий вообще не представлял, что он будет сидеть за одним столом с королём. Это же такая честь и, оказывается, что Его Величество прост в общении. Васяня ещё сильнее зауважал короля.

За едой они разговаривали на равных и даже шутили. Поев, король отправился спать, а Вася со Шрамом решили посмотреть, что продаётся в лавках, да и просто пройтись по улочкам деревни.

* * *

Сова села на ветку дерева рядом с вороном, при этом с ветки посыпался снег.

— А ты молодец, — сказала сова ворону. — Я думала, не сможешь найти.

— Случайность, — ответил ворон.

— Я тоже случайно увидела короля, решила за ним лететь, — сказала совушка и увидела, как из таверны вышли двое подопечных ворона. — О, твои идут. Полетишь за ними?

— Не-а, — сказал ворон. — Они не идут к лошадям, значит, с королём поедут дальше. Можно и отдохнуть от наблюдения. Полечу лучше еду найду. А ты, Снежка, не хочешь есть?

— Я перекусила недавно, — сказала Сова. — Спасибо за предложение, Кряк.

Ворон взлетел, ветка вздрогнула, и оставшийся снег упал с неё наземь. Сова взъерошила перья и прикрыла глаза.

* * *

Змея так и наблюдала за девочкой из тёмного угла. Потом Маря решила всё-таки пойти в лес к хранителям.

— Нет! — закричал домовой.

— Дедушка, я выбрала то, что хочу! — сказала Маря обиженно, потом топнула ногой и отвернулась от Кузяки.

— Пойми же! Нужно сообщить твоим родителям, а то искать будут, — пытался донести до упрямой девчушки домовой.

— Он прав, — сказала змея, она не выдержала и вылезла из угла, — нужно с-с-сообщить старш-ш-шим.

Маря шарахнулась от змеи и залезла на койку. Зелёный язык змеи высунулся, и её глаза сверкнули зелёным.

— Разве ты говорить можешь? — со страхом в голосе спросила Маря.

— Ты как будущий хранитель понимаеш-ш-шь животных, — начала объяснять змея.

— Но если я скажу родителям, они меня не отпустят, я даже не смогу спокойно гулять! Будут следить за мной и моими действиями, — сказала девочка и на её глазах выступили слёзы.

— Если не с-с-сказать, то они будут переживать. А вдруг они помрут от отчаяния? — сказала змеюка, прямо глядя на девочку. Маря сразу вытерла слёзы и спустилась на пол.

— Я этого не хочу, — сказала Маря. — Тогда сейчас позову их, и вы расскажете всё сами, — она уже побежала к двери, но её остановил домой.

— Не торопись, они не поймут живность. Только я смогу рассказать. А пока давай подготовимся и завтра утром уже поговорим, — змея покивала головой, соглашаясь со стариком.

Маря поникла, но послушалась. Она залезла обратно на кровать и, укладывая голову на подушку, сказала:

— Дедушка, расскажи сказку про хранителей, — уже потирая глаза и зевая, попросила Маря.

Домовой залез к девочке на кровать, а змея устроилась, свернувшись около плюшевого зайца. Кузяка начал сказку про двух хранителей, они должны были спасти снежный мир.

Когда девочка уснула, змея спросила:

— От куда знаеш-ш-шь эту историю?

— Так мне её моя бабушка рассказывала, а там уже её бабушка, и вот она была помощником одного из этих хранителей, — сказал Кузяка.

— Интерес-с-сно, — задумчиво сказал змея, и вся комната погрузилась в тишину. Только слышалось сопение и тихонькое бормотание девочки.

* * *

Кикимора перебирала свои волосы и задумчиво напевала песенный мотив. Мимо пробегал кабан, прислушался и вернулся задним ходом. Уселся напротив нечисти и стал слушать её пение.

— Ты чё, копытный, тут расселся? — перестала напевать кикимора и спросила кабана.

— Так понравилось твоё соло, — хмыкнув, сказал свин.

— Слушай, мне тут сорока принесла весть про тебя, — как-то с ехидством в голосе начала нечисть. — Ты сам не свой, ходишь и ищешь что-то. Что с тобой?

— Не знаю, — повёл своим шнобелем кабан. — Такое чувство, что вот-вот увижу или найду. Только не знаю, как оно выглядит.

— Тоже чувствую, что что-то увижу, — сказала задумчиво кикимора. — Я надеюсь, что не твоё дерьмо.

— Ха, — задрал пятак кверху кабан. — Вот ещё чего, моего добра больше не увидишь! — обиженным голосом ответил он.

— Больно надо, это вон, — кикимора кивнула в сторону чащи и продолжила, — лесу нужно твоё добро. Цветочкам, да пенёчкам.

Кабан демонстративно поднялся, повернулся своей пятой точкой к ней и, сделав кучу, убежал так быстро, что кикимора не успела поймать его за хвост.

— Вот же паршивец! Какашачник хренов! — разозлилась нечисть и водяной струёй сбила кучку кабана подальше от своего болота.

Глава 8

Маря проснулась ближе к обеду. Пережив стольких эмоций, она спала крепко. Пару раз пытались её разбудить родители, но всё тщетно.

Когда девочка открыла глаза, то первым делом оглядела свою комнату и, убедившись, что змея с домовым находятся рядом, встала и пошла умываться.

— Дедушка Кузяка, — начала говорить Маря после того, как умылась. — Я сейчас поем и приведу родителей. Как и договорилась, вы расскажете им всё! — она говорила уверенно и смотрела прямо в глаза домовому. Тот кивнул, и девочка с улыбкой убежала из комнаты.

— Слишком быстро всё, — сказал домовой, схватившись за голову. — Ей же всего десять лет, как она будет одна в лесу-то?

— Не одна, будет ещ-щ-щё один хранитель, — утешала змея. — Он прис-с-смотрит за ней.

— Да, и я тоже буду присматривать, — обречённо ответил Кузяка.

— У них будут преданные помощ-щ-щники! — с важностью сказала змея и добавила. — Тебе нужно за этим домом с-с-следить, а не на два дома бегать! — осуждающе посмотрела она на домового. Кузяка ничего не ответил ей и начал настраивать своей магией доброжелательную и спокойную ауру комнаты.

Вот Маря ворвалась в свою комнату и тут же стала спокойной и серьёзной. Так подействовала работа домового. Следом за ней вошли родители и тоже стали спокойными. Но они заметили, что в комнате что-то не так.

— Мама, папа, — начала Маря, — знакомьтесь, это дедушка Кузяка, а это, — показала она сначала на домового, потом на змею, имени которой она не знала.

— Маря, мы помощ-щ-щники своих хранителей и не называем имён другим, наши хозяева только знают их, — сказала змея девочке.

— Эм… — чуть подумала Маря и сказала, — это чёрная змея, — очевидное название придумалось сразу.

— Дочка, мы ничего не понимаем. Разве не нужно опасаться змею? — сказала мама.

— Мам, нет, — посмеялась девочка и, подведя родителей к своему маленькому дивану, усадила их. — Они хотят тебе кое-что сказать, а, точнее, дедушка Кузяка скажет.

Родители синхронно кивнули и уставились на старичка. Кузяка прокашлялся и начал свой рассказ. Как только всё было сказано, родители раскрыли рты от удивления.

— Ты их с-с-сломал, — недовольно заметила змея и высунула язык. Родители отмерли и покосились на змею. — Что они уставилис-с-сь на меня? — задала вопрос Чернява.

— Дочка, — с ужасом начал говорить отец, — почему змея шипит на нас?

— Не шипит, а говорит, — пояснила Маря своим родителям. Они заторможено кивнули.

— Если уйдёшь в лес, то мы тебя больше не увидим? — спросила мама.

— Увидят, конечно, просто когда наступит соверш-ш-шеннолетие, ты переберёшс-с-ся в лес-с-с, — поучала змея. И девочка перевела всё сказанное родителям.

— А потом не сможем видеться? — у матери даже голос задрожал, как будто она сейчас заплачет.

— Сможете, но редко, — снова заговорила змея. — Если вы с-с-сами не побоитесь ходить в лес-с-с, то хоть каждый день навещайте. Только запрещ-щ-щено ходить в день, когда полнолуние должно быть и неделю пос-с-сле него! — Маря дословно передала сказанное родителям, и те задумались.

— Я против, — сказал отец.

У змеи сверкнули глаза, и она начала снова говорить:

— Тогда ваш-ш-ш мир будет уничтожен тьмой, — Маря ойкнула и быстро передала сообщение родителям.

— Но ведь есть уже хранители, — сказала мама, ничего не понимая.

— Ес-с-сли бы мы оставались в ваш-ш-шем мире, то и не искали бы других хранителей, — начала терять терпение змея. — Мы отдадим наш-ш-ши тела во спасение ваш-ш-шего мира, и поэтому нужны хранители для крис-с-сталла в будущем.

Маря передала эти слова родителям, и те погрузились в тяжёлые мысли. Домовой не лез в разговор. Решил: раз общение идёт и без него, то и влезать в разговор не нужно.

— Когда заберёте дочь? — дрогнувшим голосом спросила мать. Отец сжал кулаки до побелевших костяшек.

— С-с-сегодня и сегодня вернётся она. Каждый день ей придётс-с-ся ходить к нам. Возможно, и ночевать будет у нас-с-с.

— Мам, пап, — Маря обняла за шеи своих родителей и сказала. — Я вас очень сильно люблю и не хочу, чтобы наш мир был разрушен. Со мной всё будет хорошо, — поцеловала она их в щёки и добавила: — Я обещаю.

Родители обняли девочку, задали ещё вопросы и договорились об условиях. Потом собрали гостинцев лесным жителям и хранителям в том числе. Родители проводили Марю и хранителей до опушки леса, идти дальше змея им запретила. Лес пропустил Марю с Чернявой, затем скрыл их от глаз родителей и домового.

* * *

За час до обеда Ратмир проснулся. Ему было не привыкать спать всего несколько часов. Нужно было скорее добраться до хранителей и передать новость от Иды. Он умылся, посмотрел в зеркало: красные от недосыпа и усталости глаза смотрели с насмешкой. Улыбнувшись самому себе, Ратмир вышел из комнаты и направился вниз на обед.

— Как раз всё принесли, — сказал Васяня королю и сам уселся за стол. — Мы попросили принести пораньше обед… А что это у вас? — парень бесцеремонно ткнул пальцем в святящийся голубым карман. Король недоуменно посмотрел и достал оттуда камень, который дала Ида.

— Ты хранитель? — спросил удивлённо Ратмир.

— Я? — ещё больше удивился рыжий. — Нет, я даже не знаю, кто это.

— Но камень настаивает, что ты и есть хранитель, — тихо пробормотал король, но его услышали.

— Так мы ищем хранителей? — подал голос Шрам.

— Да, если не успеем, то нашему миру конец, — начал было король, но потом обвёл глазами спутников и сказал. — Быстро все едим и отправляемся в путь. Нужно скорее найти нужных хранителей.

Все начали обедать, и только было слышно постукивание приборов по тарелкам. Как только они поели, отправились в путь.

— Мы сейчас находимся в одной из деревень, где, возможно, находятся те, кого ищем, — сказал король, скача на лошади рысью.

— Значит, давайте направо, — сказал Шрам и только повернул своего коня, как над ними каркнул ворон. Он направился прямо, и сова полетела за ним. Все посмотрели друг на друга и поскакали на лошадях галопом за птицами.

* * *

Маря уже подходила к дому хранителей и увидела, что на крыльце её ждут три старухи. Она не понимала, что произошло, ведь не так давно здесь были красавицы, а тут старухи.

— Ну здрав, девица, — сказала Мубина.

— Здравствуйте, — тихо поздоровалась девочка.

Змея подползла к Гру, и хозяйка протянула к ней руку, Чернява заползла на плечо хозяйки.

— Заждались тебя, — сказала молодым голосом Лесайя и с доброй улыбкой махнула рукой, подзывая к ним.

— Странно, — Маря шла осторожно и говорила, — ваши голоса молодые, а вы старые.

Старухи засмеялись, и Гру ответила:

— Это так нужно. Мы здесь не навсегда, пошли в дом, и всё тебе расскажем.

Маря зашла первая в дом и спохватилась, она же не отдала гостинцы. Начала вертеть головой, ища поклажу.

— Если ты ищешь дары лесным жителям, то лес забрал их и уже раздарил, — ласковым голосом сказала Лесайя.

— Когда успел? — удивилась девочка. — Вот это вам, — она достала из корзины свёртки вяленого мяса и домашнего масла с творогом. Старухи взяли гостинцы с благодарностью и принялись обогревать озябшую девочку да чаем тёплым отпаивать. Когда уже все попривыкли друг к другу, начали разговор.

— Маря, слушай внимательно и запоминай, — начала Гру. — Мы тебе расскажем про кристалл и хранителей.

Девочка кивнула, и начался рассказ. Маря слушала внимательно и старалась не перебивать, но изредка задавала вопросы во время рассказа. Старухи только улыбались и не делали замечания.

— Скоро ещё придёт один хранитель, тогда и его начнём учить, — когда закончила говорить Лесайя, Мубина взяла слово. — Сейчас пойдём искать тебе помощника. Ты извини, что быстро и поспешно, но времени мало.

Мубина посмотрела на Лесайю, и та, взяв Марю за руку, отправились на выход.

* * *

— Чую, я чую, что уже в лесу, — сказала кикимора сама себе и начала собираться в путь.

Она вылезла из болота, выбежала на поляну и увидела хранителя с девочкой.

— Девочка? — удивилась кикимора и неуверенно подошла к ним.

— Вот и пришла, — сказала с улыбкой Лесайя девочке.

Маря обернулась и схватила старуху за руку.

— Не бойся, — со смешком сказала русая. — Кикимора ничего тебе не сделает, это твой верный помощник.

— Правда? — неуверенно спросила Маря.

— Вот и нашла, — уже подошла кикимора и, глядя в глаза девочке, сказала. — Тебя не хватало мне. А сегодня прям душа наполнилась радостью, я кикимора болотная, — представилась она и убрала волосы назад.

— Я Маря, — ответила девочка. — Могу я дать тебе имя?

— Имя? — глаза кикиморы наполнились надеждой, и она закивала.

— Царевна, — сказала Маря.

— Почему так? — спросила новоиспечённая Царевна.

— Мне дедушка Кузяка рассказывал сказку про Царевну-лягушку, и она там зелёная была. Так ты ведь тоже зелёная, вот и будешь Царевной, — объяснила свой выбор Маря, и кикимора приняла имя. Их сердца засветились ярким светом.

Все трое отправились в дом. Мубина улыбнулась кикиморе и сказала:

— Значит, кабан будет у второго.

— Кстати, да, — сказала Гру, — вот почему их показало. Поздравляем тебя с должностью хранителя.

Старухи захлопали в ладоши и вручили девочке гребень непростой.

— Гребень поможет кикиморе менять облик, когда пойдёшь домой. Она теперь всегда будет рядом. А когда уже останешься в лесу, то гребень будет лечить лично тебя от всех болезней, — объяснила Гру.

— Теперь давай положи ладони на шар, и посмотрим, какая сила тебе ударована, — сказала Мубина и достала шар. Маря положила ладони, комнату озарил белый свет.

Это означало лёд. Снегурка.

Глава 9

Прошла неделя, и вот наконец-то путники прибыли в дальнюю деревню. Камень короля светился ярко, и, не останавливаясь на ночь, они отправились пешком в лес.

Тёмный лес пропустил путников. Когда они подходили к дому, то навстречу выбежал кабан и помчался в сторону рыжего. Парень стал убегать от него, но кабан догнал Васяню и так боднул его в ноги, что тот свалился.

— Что с ним? Дикий, что ли? — спросил Шрам.

— Нет, это его помощник, — сказала Лесайя, которая давно уже стояла на крыльце и наблюдала за происходящим. — Прошу в дом и, Васяня, дай ему имя.

— Имя ему? — он почесал затылок и сказал. — Кабан.

— Оригинально, — сказал кабан, — мне нравится.

— Ты говоришь? — спросил парень.

— Хрюкает он, а не говорит, — сказал с усмешкой Шрам и отправился в дом, так как король уже зашёл.

— Конечно, говорю, я же теперь твой помощник, — гордо сказал кабан.

В тёплом доме стало тесно. Но когда выгнали живность в лес, сразу стало просторнее. Старухи начали слушать новости от короля и потом сами рассказали всё то, что знали. Проверив на дар рыжего, они даже не удивились его огненной силе.

— Значит, огонь и лёд, — задумчиво сказала Мубина.

В дом зашла Маря, и когда она увидела парня, её щёки вспыхнули красным. Ей сразу понравился Васяня, и она весь вечер не отходила от него.

— Раз уже скоро прорвётся тьма, то пора готовиться! — сказал Гру. И добавила: — Вы оставайтесь в деревне, если что, здесь защита есть.

— Голубая луна будет только в середине зимы, — сказала Мубина. — Скорее всего, тьма уже будет в этом мире, и мы не успеем спасти другие королевства. Только когда прогоним её и запечатаем мир, тогда вернётся все то, что было утеряно.

Все ещё долго общались и разошлись ближе к ночи. Остались у старух только Васяка и Маря.

* * *

Прошёл последний месяц осени, и вот уже середина первого месяца зимы. Снег валил так, что казалось, будто зима давно наступила. Мир вздрогнул, и ворвалась в него тьма, медленно поглощая всё на своём пути. Из-за сопротивления самого мира тьма не могла двигаться быстро. Поэтому она не поддавалась напору сопротивления и шла к своей цели. Так она уже поглотила одно королевство.

Новые хранители не сидели без дела и учились не покладая рук. Их труды не были напрасны. Они научились многому и даже побывали на ритуале с кристаллом, выучили песню на незнакомом языке и участвовали в передаче сил камню.

Тьма всё приближалась, и уже третье королевство пало. Прошёл месяц, и скоро должна была появиться на небе голубая луна. Старухи готовились, оставляли записи-подсказки для своих подопечных.

Вот наступил тот день, когда тьма уже приблизилась к границе королевства, где жили хранители. В ночь голубой луны вышли три девы, и рядом с ними шли их помощники. Не спеша они направлялись к кристаллу. Девы взялись за руки, обвязали замки из рук верёвками и так, напевая песню, подошли к камню.

Забери все силы ты!

Тьму скорее победи!

И закрой проход сюда.

Защитить нам мир пора

Отдаём все силы мы!

Забери и отпусти

Наше сердце велико!

С чистым умыслом оно!

Отдаём тела во благо,

Мир спасти нам срочно надо.

Их голоса становились всё громче и громче. Звери сидели на камне, и голубой свет обволакивал их. Девы стали кружиться быстрее. Их звери начали излучать синий свет. Потом звери запрокинули головы, синий столб света из их глаз и пастей стал подниматься вверх. Также и девы, не переставая кружиться, запрокинули головы и стали излучать голубое свечение. Яркий свет вспыхнул с такой мощью, что окатил весь мир и прогнал тьму, закрывая брешь в грани.

Тела дев и их зверей начали распадаться на голубую пыль и подниматься вверх к небесам. Вот так три хранителя со своими помощниками спасли их первый мир.

* * *

Девы вернулись в свой мир, и там их ждал круг из белых плащей.

— Вы справились со своей задачей, — сказал один из плащей механическим голосом. Но девы знали, что это специальное устройство, которое меняло голос.

— Вам предстоит отпуск там, где вы пожелаете, — сказал кто-то другой.

— Мы верили в вас, так как вас выбрали не просто так, — говорил третий. — Именно вы должны были отправиться в этот мир.

— Ступайте и отдохните хорошенько, вы это заслужили, — сказали все, и дев с животными перенесло на улицу, к фонтану.

— Ну что? — радостно сказала Гру. — Пойдёмте отметим!

Все согласились и отправились в кафе. В мире, который они покинули, стояла ночь, а здесь был тёплый день. Девочки не чувствовали усталости, так как при переходе она исчезла.

— Какой следующий мир будем спасать? — спросила Мубина.

— Боже упаси, — перекрестилась Лесайя. — Мне пока надолго хватит этого спасения.

Подруги засмеялись и, чокнувшись бокалами с молочными коктейлями, выпили их до дна.

Василиса Поданенко. Сны

Дома

Большой дом из белого кирпича стоял далеко ото всех остальных в этой деревне. Здесь никто не жил уже несколько лет. Деревья разрослись и стали огромными, кусты едва ли не охватили все дорожки и тропы. Даже дикие звери стали приходить сюда из леса. Листья громко падали в такой тишине, очень громко, разбегаясь от лёгкого ветра по крыше. Попал я сюда неслучайно. Я здесь вырос. Но сейчас я едва ли узнавал это место. Хотя нет, я солгал. Где я нахожусь, я понял сразу, но сделалось от этого очень страшно. Вокруг была тьма. Сейчас тут не было ни души. Ни одного голоса птиц или зверья. Полная адская тишина. Окна дома, завешанные большим покрывалом, выходили на металлические ворота. Калитка была открыта.

Медленно и, стараясь не издавать лишних звуков, я вошёл в заросший двор. Уши заложило от тишины. Некая дрожь раскатилась по телу. Мне сделалось страшно, когда передо мной возникла девушка в чёрных лохмотьях.

— Как отсюда выйти? — зачем-то спросил я. Девушка посмотрела мне прямо в глаза и приветливо улыбнулась.

— Идём в дом, — заговорила она. — Мама уже заждалась тебя.

Она знала меня. Не просто знала, а будто изнутри всё видела.

С мамой я не виделся очень давно. Может, десять лет или около того. После того, как я переехал далеко отсюда, я ни разу не навещал семью.

Девушка быстро прыгала по деревянным брёвнам, которые заменили ступеньки на крыльце. Только сейчас я заметил, как постарел дом.

Дверь была тяжёлая и крепкая, обитая мелкой рейкой словно солнце — лучами. Петли заскрипели, и сзади послышались чьи-то мелкие шаги. Собака? Я обернулся и тут же закрыл дверь за собой. Да, это была собака. Моя собака, которая умерла лет семь назад. Внутри меня всё заколотилось. Я почувствовал страх. За дверью послышался лай. Сомнений не было. Так мог лаять только Лорд.

— Подожди меня, — попросил я девушку и поторопился зайти в комнату. Странно, но тут ничего не изменилось. Кухонный стол, лавка вдоль стены, шторы на окнах — всё как много лет назад. Мама была в белом фартуке, в красном платье, с плетённой косой из чёрных волос, спадающей по плечу почти до груди.

— Проходите, садитесь, — вдруг сказала она безо всякого удивления. — Кому добавки?

И теперь я понял, что дом полон людей. Родных дорогих мне людей. Дедушка и бабушка, тётушки и братья. Здесь были все, с кем я жил в этом доме и по соседству.

Девушка дёрнула меня за руку и усадила рядом с собой на край широкой лавки.

— Что замер как неживой? — спросил меня дед.

— Живой… — едва выдавил я, оглядев всех ещё раз. — А где папа? — спросил я.

Мама быстро посмотрела на стену, где висели часы, и ответила:

— Сейчас уже должен подойти, — она поставила передо мной тарелку с летним супом и подала ложку. — Ешь, а то опоздаешь…

— Куда? — спросил я тихо у девушки рядом. — Куда опоздаю?

— Ешь, — только и сказала она, принявшись за еду.

Я взял ложку, ещё раз посмотрев на присутствующих. Было и страшно, и приятно одновременно. Я скучал по ним. Бабушку и тётушку успели похоронить, и один из братьев теперь лежал в земле. И тут вдруг все они со мной, или я с ними, сидим за одним столом. Дрожь пробиралась под рубашку.

Не знаю, как долго я находился здесь, но девушка вдруг толкнула меня под локоть:

— Нам пора, — сказала она, и я послушно встал, направившись к двери. Никто не обратил на нас внимания. Я оглянулся ещё раз. Мама улыбнулась мне своей доброй улыбкой, и мы вышли. Я заколебался, идти ли дальше, но девушка оказалась рядом и взяла меня за руку.

— Идём скорее, — она потащила меня за собой. Ноги не хотели уходить отсюда. — Нет, не цепляйся за дом, оставь, мы ещё вернёмся сюда…

Я понимал, о чём она говорит. Дом моего детства шептал мне остаться. Будто я только что побывал в своих воспоминаниях. И уходить прочь было ужасно трудно. Я ступил на землю. Тишина вновь залепила мне уши.

— Куда мы идём? — спросил я, не отставая от незнакомки. — И зачем идём?

Мы вышли за открытые ворота, двигаясь по тёмной улице.

— Ты должен мне помочь, — остановившись, сказала она. — Найди меня…

— Не понял, — от её слов волосы поднимались дыбом. Она слегка коснулась моей руки, но я почувствовал холод, такой, что ладонь моя в секунду замёрзла.

— Ирен, — сказала она, отпустила руку и исчезла, будто никогда и не стояла рядом со мной.

— Эй, эй, подожди! — вырвалось у меня. Я стал оглядываться, никого вокруг. Полнейшая тьма. Ни звука, ни шороха. Тишина. — Где ты? — я взглянул на онемевшую руку. — Что это? — ладонь светилась синим светом, а жуткий холодок разбегался по венам внутри. Меня начало трясти. Глаза заслезились, будто я непрерывно смотрел на солнце. Белое пятно, чёртова тишина и леденящий холод.

Вот что я почувствовал, когда проснулся.

Даша

Был четверг, конец рабочей недели. Я проснулся в своей квартире. Дверь на балкон была открыта, за шторкой показалась Даша в моей рубашке. Она смотрела в открытое окно.

Ничего не помнил, что было вчера. На столике рядом с кроватью стояли бокалы, в тарелке остатки винограда и конфеты в коробке. Но что произошло, я лишь мог догадываться. На мне не было рубашки, но брюки были на месте. Я медленно поднялся, сел на кровати, к горлу подкатил тошнотворный ком. Во всём теле чувствовалась необычная сила. С лёгкостью поднялся на ноги, прошёл к шкафу в углу и наконец увидел себя в зеркале. Чёрные волосы были мокрыми, щетина оказалась намного больше, чем я бы хотел, ведь брился я только вчера. Приблизился к зеркалу чуть ближе и опешил. Из зеркала на меня смотрел кто-то. Я тут же отскочил в сторону. Словно иголками кололи ладони. Я испугался, и, надо признаться, очень сильно.

— Ох, и любопытные у тебя соседи, Никит, — раздался женский голос за спиной. — Как самочувствие? — спросила Даша, подойдя ко мне совсем близко.

— Нормально вроде, — я повернулся к ней лицом. — Мы пили?

— А ты ничего не помнишь? — она прижалась ко мне, впившись в мои губы, но тут же отпрянула. — Ты холодный, — девушка засмеялась. — Я сделала кофе…

Даша была девушкой исключительной красоты. С чёрными длинными волосами и правильными чертами лица. Но она никогда не обращала внимания на мои ухаживания, и как она оказалась в моей квартире, я не мог и предположить.

Я последовал за ней на кухню, заметил её сапоги у двери, но своих ботинок не увидел. Заглянул в шкаф в надежде, что пальто на месте, но, к моему несчастью, его там не было.

— Где мои вещи? — тихо спросил я, вернувшись на кухню. Даша встрепенулась, расставляя на столе у окна чашки с кофе.

— Я постирала их, ты упал вчера, испачкался, — она отвечала так, будто заранее знала мои вопросы. — Ботинки на балконе, рубашку взяла из шкафа. Мои вещи ты порвал…

— Что? — из спальни донёсся какой-то шорох, и я оглянулся. В коридоре отсвечивала чья-то тень. — Здесь ещё кто-то есть? — я бегом ринулся в спальню.

— Подожди! Никит! Я всё объясню, — слышал, как она подбежала сзади.

Вот только в комнате никого не было, кроме длинной тени. Я не мог пошевелиться.

— Как объяснишь? — я снова почувствовал иголки в ладонях. Замер.

— Уходи! — крикнула она в сторону балкона. — Сказала же, он ещё не готов! Никит, давай пойдём на кухню и выпьем по чашке кофе, а? Вроде мыслишка неплохая, — она вытолкала меня за дверь и провела на кухню. Я с грохотом опустился на стул. Что творилось у меня в голове в этот момент, объяснить очень трудно. Я вновь оглядел ладошки. Чёрные полоски вместо обычных линий. Я быстро потёр руки о брюки, потряс ими, но ничего не изменилось. — Эй, спокойно, спокойно! — Даша схватила мои пальцы и опустилась рядом на корточки.

— Что происходит? — выпалил я. — Что ты тут делаешь?

— Никит, ты не кричи, — она провела ладонью по моему виску. И я тут же почувствовал, как прихожу в себя. Немного успокоившись, я открыл глаза, глубоко выдохнув. — Хорошо, так лучше, — она села напротив и сделала пару глотков кофе. — Мы ищем девушку, ты хорошо знаешь её и ты знаешь, где она находится. Никит, если ты нам поможешь, мы в долгу не останемся.

— Мы, мы, мы… Кто это «мы»? — я не узнавал свой собственный голос. Такое чувство ко мне прилепилось ещё лет двадцать. — Какая девушка вообще? Что за чертовщина у меня в спальне?

— Это Игорь, он меня охраняет и помогает найти… подружку мою. Ирочку знаешь? Слышал что-нибудь о ней?

Я вдруг вспомнил свой сон. Ирочка, Ирен — так часто называл я старшую сестру в детстве. Нахмурился.

— Понятия не имею, о ком ты говоришь… — быстро ответил я. А она смотрела прямо в глаза, пронзительно и неприятно. — Я хочу, чтобы ты ушла… Мне на работу надо.

Я быстро встал и направился в ванную. Закрылся на защёлку и включил кран. Ничего не понимал, и от этого делалось совсем плохо.

Пришлось снова побриться. Старался не смотреть в зеркало, делал всё быстро, и не до конца осознавая, что я нахожусь в реальности.

Кофе я всё же выпил. В квартире уже никого не было, и я решил забыть обо всём, насколько это было возможно.

Офис у нас был небольшой. Десять человек и начальник, Дмитрий Геннадьевич. Мы риелторы. Покупаем, продаём, сдаём, ищем то, что нужно для каждого нашего многообожаемого клиента, двадцать четыре на семь. Иногда выходит интересно, а иногда умереть со скуки можно. Дмитрий Геннадьевич весьма строгий в дисциплине, но за это его и уважают. Моё опоздание сегодня он тоже заметил.

— Доброе утро, — завидев начальника издалека, поздоровался я, быстро пробежал к столу, на ходу снимая чёрное пальто. Он поприветствовал меня кивком, но не сказал ни слова. Где-то даже отлегло.

До вечера я пытался заниматься работой, но из головы не выходила Даша. Я пытался вспомнить хоть что-то из вчерашнего дня, но всё впустую.

Даша работала в соседнем здании. Мы могли видеться в кафе внизу, да и по дороге к метро нам было по пути. Я знал её чуть больше года, но никогда не думал, что она «странная». Сегодня утром я в этом убедился сполна.

Я уже подходил к метро, заснеженные улицы были многолюдны в это время. Ветер продувал меня насквозь, всё же в зимнем пальто было бы теплее. И куда я мог упасть, что все мои вещи испачканы? Кругом только снег.

Почувствовал, как за мой локоть ухватилась чья-то рука, обернулся, остановился. Это была Даша, она дотронулась губами до моей щеки:

— Сбежал от меня? — улыбнулась она. В отличие от меня, Даша была одета по погоде: тёплый синий платок, норковая шубка до самых ягодиц, тёплые брюки по стройным ножкам и сапоги до колен на тонких (и как она только на них стоит?!) шпильках. Я вдохнул поглубже и выдохнул. Эта девушка вызывала в моём теле бурю эмоций, с которыми было непросто справляться, когда она меня отвергала, а сейчас это было практически невозможно. — Да, расслабься ты, я не кусаюсь… — сказала она мне. Будто это было так просто.

— Я не сбежал, хочется побыстрее домой вернуться, жутко холодно…

Мысленно я даже выругался, что вёл себя будто мямля. Она же устремилась к метро, ещё крепче взяв меня под руку.

— Ладно, ладно, я, кажется, поняла… Если честно, мне с тобой спокойнее… Не выпить ли нам кофе? — предложила она.

Я опешил. Снова глупая растерянность. А она, не останавливаясь, буквально тащила меня в вагон. Всю дорогу она лепетала о прекрасной погоде, о предстоящих праздниках и о том, как здорово, что она меня встретила.

Это было странно. Очень странно.

Пять лет я пытался за ней ухаживать, миллионы раз звал в кино, кафе, клуб и даже на какую-то выставку, и всегда она говорила, что занята, что у неё планы, что некогда, и прочее и прочее… А теперь она вела себя так, будто у нас конфетно-букетный период. Я смотрел на неё, поддакивал, да и только.

На кофе она всё же зашла, сама сняла шубу, повесила её в шкаф, оставила сапоги на коврике, будто делала так уже не в первый раз, а затем стала расстёгивать моё пальто.

— Так вот, а ей говорю: «У тебя размер позволяет, а у меня — нет», — рассказывала она.

Она стащила по моим плечам пальто и вдруг замолчала.

Я даже боялся пошевелиться. Руки меня не слушались, и я позволял ей раздевать меня. Она стряхнула с моих волос снег и улыбнулась.

— Ты весь холодный… — сказала она, положив свою горячую ладонь мне на грудь. — Я поставлю чайник…

Её взгляд остановился на моих губах, но она тут же убежала на кухню.

Я медленно опустился на маленький пуфик под вешалкой и накинул пальто обратно на плечи. Жуткий холод морозил меня изнутри.

Пару минут спустя я всё же взял себя в руки, оставил верхнюю одежду и обувь в прихожей и вошёл на кухню. Даша замерла, глядя в тёмное окно. Чайник пыхтел на плите.

— Сегодня очень странный день, — начал я, она сразу повернулась ко мне. Её тонкая блузка с отложным воротничком была застёгнута до последней пуговицы. На лице снова мелькнула улыбка.

— Тебе просто отдохнуть нужно… — она сняла с плиты горячий чайник и быстро налила две кружки чая. Аромат тут же наполнил комнату. — Держи, — она подала мне кружку и выпроводила в спальню. — Давай-ка ложись иди, а я приготовлю ужин…

— Ты ужин приготовишь? — я остановился у кровати, быстро осмотрев убранную комнату. Кажется, всё было иначе утром, когда я уходил. Она включила лампу на прикроватной тумбочке и тут же стала расстёгивать ремень на моих брюках. — Эй, эй, эй… — я оставил кружку с чаем рядом с лампой и быстро убрал женские руки. — Остановись. На секундочку остановись, ладно? — она спокойно смотрела на меня. — Что происходит? Ты это не ты?

— Что за бред, Никит? — она сложила руки на груди и снова улыбнулась. — Отдохни немного. Не буду тебе мешать.

Она вышла, прикрыв за собой дверь.

Не раздеваясь, я забрался под одеяло. Хотелось согреться, сделал несколько глотков чая, и когда тепло разлилось внутри меня, глаза медленно закрылись.

Подсказки

…Вагоны метро пролетали мимо меня один за другим. Я стоял на самом краю платформы, но не чувствовал даже лёгкого дуновения ветерка. Снова никого вокруг. Пустое метро? Такое бывает?

Вагоны закончились, и теперь я видел ту же девчонку прямо на рельсах. Её одежда была той же, что и в предыдущем сне. Чёрные лохмотья, напоминающие юбку, и кожаная куртка с порванным плечом, лицо её было жутко бледным, а чёрные волосы собраны в пучок на самом затылке. Она выглядела как фарфоровая кукла из какого-то ужастика, растрёпанная, но до дрожи притягивающая. На вид ей было лет шестнадцать. Хотя определить возраст во сне я считал невозможным.

— Пошли! — крикнула она мне, будто ждали здесь только меня. Делать ничего не оставалось. Я спрыгнул на рельсы, и мы вместе пошли в ту же сторону, что и поезд. — Был здесь раньше? — спросила она, снова взяв меня за руку.

— Я много где был, — ответил ей я. Рука её была приятно тёплой. — Ты знаешь Дашу? — в моём голосе слышалась неуверенность. Её голова резко повернулась в мою сторону. Взгляд, казалось, прожигал меня насквозь.

— Она не такая, как ты думаешь, — сказала она стальным голосом. — Знаю.

— У неё есть странный друг. Игорь, — продолжал я, даже на секунду не задумываясь, что говорю, слова сами вылетали из моих уст. — Они теперь живут со мной.

— Даша — ведьма, а Игорь — её брат, — пояснила она.

— Они ищут свою подругу Иру…

Снова резкий взгляд в мою сторону. Но теперь девочка остановилась.

— Не найдут. Ты меня далеко спрятал.

— Я? — я почувствовал, как мелкая дрожь пробежала по спине. Кажется, я даже во сне не мог согреться.

— Ты.

Она снова пошла по рельсам.

— Куда идём? — опять спросил я.

— А куда ты хочешь? — она прыгнула через рельсы, не отпуская мою руку, я поторопился за ней. — Там тепло или холодно? — предлагала выбрать она.

— Пусть будет тепло, — улыбнулся я.

— Там есть люди? Или там никого нет?

— Есть люди…

Хватит с меня безлюдных мест на сегодня.

Она взяла мою вторую руку и закружила меня, будто в детстве. Картинки вокруг смешались меж собой. Голова слегка закружилась, и на секунду я почувствовал ком в горле, закрыл глаза, а когда открыл их вновь, то тоннель метро куда-то исчез. Теперь я стоял на берегу узкой реки. Берег был полностью заросшим, лишь узкая стёжка вела в воду. Ирен не было рядом. В воде кто-то плескался. И меня тянуло туда. Я прошёл сквозь высокие заросли, но остановился у самой кромки воды. Позади послышались громкие крики людей. Я обернулся, заметив приближающуюся толпу с палками, граблями и вилами в руках. Солнце светило очень ярко, я прищурился и вновь посмотрел на воду.

Голые женские плечи виднелись из воды, мокрые волосы, небрежно собранные на затылке, позволяли мне видеть её спину.

— Ирен? — позвал я её. Она не оборачивалась. Голоса людей становились ближе. — Ирен, уходи отсюда! Ирен! — я попытался зайти в воду, но как только сделал ещё шаг, всё вокруг снова закружилось. Я успел заметить старый деревянный мост через реку и маленькую надпись, вырезанную ножом: «И+И».

Вновь было холодно. Я почувствовал снег под ногами, и с каждой минутой будто утопал в нём. Босые ноги тут же стало покалывать.

Тёплая рука вновь взяла мою ладонь.

— Не согрелся? — без эмоций спросила Ирен, стоя со мной рядом. Это было бескрайнее снежное поле. Гладкое, ровное, с отблесками солнечных лучей и одиноких замёрзших травинок. — Хочешь ещё куда-то?

— Я спрятал тебя от них, от тех людей? — спросил я. — Даша хочет тебя найти…

— И ты теперь этого хочешь, — она медленно взяла мою вторую руку и посмотрела вверх. Мы тут же оторвались от земли и поднялись очень высоко. Полёт во сне всегда вызывал у меня эйфорию. Сразу стало тепло. Лицо Ирен быстро изменилось. Из фарфоровой куклы она превратилась в обычную кареглазую девочку. Я угадал в ней свою старшую сестру и замер. Где же я мог найти её теперь? — В колодце поищи… — сказала она.

Колодец

Я проснулся очень резко. На улице всё ещё было темно. Даша крепко спала рядом, укрывшись поверх одежды тёплым пледом. Может, мёрзну не только я?

Я всё ещё будто слышал сестру. Тут же вспомнил наш большой двор и колодец у ворот. Может, она не пропадала? Может, это всё нарочно сказали маленькому мальчику и он, то есть я, поверил? Я не мог вспомнить даже сам момент, когда мне это сказали. Кто мне это сказал? Да и говорили ли вообще?

Мне жутко хотелось пить, лоб покрылся капельками пота. Я прошлёпал босыми ногами на кухню. Та же картина: вино и два бокала на столе. Казалось, я схожу с ума.

Я отвернулся к крану, краем глаза видя тёмный силуэт за столом. С трудом у меня получилось набрать воды. Только я поднёс стакан к губам, как увидел вместо воды красно-коричневую жидкость. Я остановился, затаив дыхание. Тень двинулась ко мне.

— Грязновата, — язвительно произнёс голос. Я резко дёрнулся, стакан со звоном разлетелся на кафельном полу. Тень стояла точно передо мной. Я видел очертания лица, плеч, худых ног. Чем-то тень напоминала меня. — Ты нашёл её? — спросила тень звонким голосом. — Дашке не говори, — шепнула тень и исчезла.

Даша влетела на кухню, увидела меня и разбитый стакан на полу. Капельки тёмной жидкости забрызгали всё вокруг.

— Что ты? Лунатик что ли? — сонно потирая глаза, спросила она.

— …Случайно выпал, — тут же ответил я и принялся собирать кусочки стекла в ладонь.

— Обычно ты ночью не встаёшь, Никит, — она присела за стол, внимательно поглядывая на меня. — Приснилось что?

Я бросил стекло в мусорную корзину и снова включил кран, вода по-прежнему была тёмной.

— Голод разбудил, есть хочется, — я пытался вести себя сдержанно и спокойно. — Ты ужин обещала, — улыбнулся я, повернувшись к ней вполоборота.

— А, ужин… — она быстро встала, достала из холодильника небольшой контейнер с котлетами и направилась к выходу. — Приятного аппетита…

Я остался один. Пряный запах котлет был кстати.

Сколько бы я ни пытался уснуть, больше не смог. Долго вспоминал сестру. Но память играла со мной в какую-то злую игру. Ближе к утру заметил, как тень проскользнула по коридору снова на кухню. Я тихонько вышел из спальни. Даша тихо сопела на подушке.

— Игорь? — шёпотом позвал я тень в надежде получить хоть какие-то объяснения. Я закрыл за собой дверь и остановился. На кухне был идеальный порядок. Стол чистый, полы разве что не сверкают звёздочками, как в диснеевских мультиках, чайник на плите уже шуршит. — Неплохо, — отметил я.

— Не люблю бардак, — сказала тень. Теперь я мог разглядеть у окна мужской силуэт. — Спрашивай, пока сестрица спит…

— Кто вы? И что тут делаете? — как можно тише спросил я.

— Я тебя пытаюсь уберечь, а Даша ищет Ирочку… Кто мы? Да кто его знает, друзья твои из прошлого… Ну, ты мал был.

— Зачем она вам? Она же пропала двадцать пять лет назад… — я пытался выстроить хоть одну логическую цепочку.

— Да разве это срок?.. Раньше не могли… Не отпускали.

— Кто? — я напрягся ещё больше.

— Есть судьи и в нашем мире. Все считали, что Ирочку мы с Дашей убили. Но это не так. Она исчезла и в вашем, и нашем мире. Ты её куда-то спрятал. Спрятал и забыл. Как детскую игрушку. В самое укромное место…

— Что за бред? Мне пять лет было, — я почувствовал дикую слабость. Наш разговор выходил за рамки моего рассудка. Осторожно присел на край стула. Чайник закипел, и тень Игоря тут же оказалась у плиты, не давая чайнику засвистеть.

— Тебе нужно найти Иру. Когда она подаст тебе знак, ты поймёшь, где искать.

— Почему Даше не говорить? — спросил я, вспомнив его слова.

— У Даши свои планы, а Иру ещё можно вернуть…

— Вернуть? — я протёр лицо руками. Жуткая жажда вновь одолела меня. Я вновь взглянул на тень, но никого не увидел. На столе стоял стакан с прозрачной водой. Колодец. Это первое, о чём я подумал.

Даша проснулась, быстро собралась на работу. Я сказал, что неважно себя чувствую, что уже предупредил начальника и взял на сегодня отгул. Она сначала занервничала, хотела остаться со мной, но я осторожно подталкивал её к двери, сказав, что очень хочу побыть один. Она всё же ушла. А я засобирался в путь.

Ехать до места, где я жил в детстве, было довольно долго. К вечеру доберусь. Взял авто в прокате, купил немного еды в дорогу и заправил полный бак бензина. Не смог пройти мимо бутылок с водой, взял целую дюжину.

Всю дорогу я пытался вспомнить день, когда видел Иру в последний раз.

Это было лето. Тёплое солнце слепило глаза. Мы сидели в соседском саду. Там пахло земляникой и скошенной травой. Ира иногда брала меня с собой, наверно, для того, чтобы мама могла спокойно приготовить обед или просто отдохнуть. Я был суперактивным ребёнком. Чёрные волосы ложились на загорелые плечи Иры, но было слишком жарко, и она по привычке собирала их в пучок на затылке. Я же срывал цветы и втыкал ей в волосы, а она смеялась и кормила меня ягодами.

Ночью я спал в спальне родителей, но случалось, что я просыпался, а, может, и не просыпался, но бродил по дому. В ту ночь Ира тоже не спала. Она сидела на большом деревянном крыльце, как будто только вернулась с прогулки. Сейчас я понимал, что она тайком сбегала к своему приятелю, и они гуляли, когда дом затихал. Сейчас понимал, а тогда даже не думал об этом. Сидя на крыльце, Ира размышляла о чём-то, когда рядом с ней присел и я.

— Почему не спишь? — шёпотом спросила она.

— А ты почему? — по-детски спрашивал я.

— Я уже большая, а ты не вырастишь, если не будешь спать, — Ира улыбнулась и усадила меня на колени, крепко обняв.

— А тебе от мамы влетит, — шепнул я, пытаясь тоже запугать сестру.

— Они спят, их нельзя будить до утра, — пригрозила мне пальцем она.

— А меня разбудила ведьма, — устрашающе сказал я.

— Какая ведьма, выдумщик? Мне уже страшно! — она покрепче прижалась ко мне, точно ей и впрямь стало страшно.

— Ты не бойся, я с тобой! — заверил её я. — Хочешь, я тебя спрячу? Что никто-никто не найдёт! Даже твой друг!

Ира тут же изменилась в лице.

— Откуда ты знаешь про Игоря? — спросила она.

— Его сестра — ведьма, она хочет тебя украсть…

— Зачем же я ведьме понадобилась? — Ира улыбнулась, не веря словам малыша.

— Игорь тебе колечко подарил, и ты его снять не можешь… — я сложил руки на груди, чувствуя ночную прохладу. — Она найдёт тебя и съест, а кольцо выплюнет! — жуткая сказка звучала из уст маленького мальчика так страшно, что сестра поверила мне. Колечко было на её среднем пальце. Только всем она сказала, что нашла его.

— Никита, ты меня пугаешь, — шептала сестра.

— Я не пугаю, я тебя спрятать могу! — я едва сдерживал эмоции.

Ира закрыла мой рот тёплой ладошкой:

— Не шуми, а то разбудишь всех…

Я замолчал. У забора послышались шаги.

Ира поставила меня на ступеньку, приложив указательный палец к губам, веля молчать. Я, согласившись, покачал головой. У забора показалась тёмная высокая тень. Ира тут же оказалась возле ворот. Тихое шушуканье влекло меня. И я без спроса подошёл ближе. Иру крепко целовала безликая мужская тень.

— Уйди от неё! — воскликнул я, отгоняя тень прочь. Ира быстро отпрянула и выпрямилась.

— Тише, Ники! — она присела возле меня на корточки, снова заслонив мой рот ладошкой. Но я укусил её руку и с ходу ударил маленьким кулаком чёрную тень прямо в пах. Тень ловко отстранилась, в доме включился свет. Ира тут же схватила меня на руки и бегом вбежала в дом. — Глупый! Что ты наделал! — шептала она мне на ухо. — Теперь мама поругает нас обоих…

Так и случилось. Мама отчитала нас прямо на крыльце. Иру отправила спать в её комнату, а меня забрала с собой. Я ревел, пытаясь рассказать родителям хоть каплю правды. Папа обошёл двор, проверив ворота и закрыв входную дверь на замок. А мама стояла на своём, укладывала меня в постель и тихо целовала, приговаривая:

— Это всего лишь сон, мальчик мой, всего лишь сон.

Светало рано, я надеялся, что Ира уже спит, когда мама с отцом наконец погрузились в сон. Я снова выбрался из постели и прошёл в комнату сестры. Она не спала. Сидела у окна, смотря на белую луну сквозь занавеску.

— Ирен, — сказал я шёпотом. Она обернулась, и, протянув ко мне руки, усадила меня на колени, укрыла мою спину краешком своегоодеяла. — Я обещаю, я тебя спрячу…

— Спи, Ники, — сказала она строго. И, кажется, я уснул.

Я видел сон, где Ира и я вышли из дома, там светило солнце, было по-летнему ярко и пахло фиалками. Мы дошли до старого сада и присели на зелёную траву. Я уколол руку о колючку в траве, и круглая капелька крови выступила на моей детской ладошке. Ира прошла к колодцу, чтобы набрать воды и омыть мою руку. Между деревьями показалась высокая седая женщина с изуродованным морщинами лицом.

— Ведьма! — крикнул я и бросился к сестре. Ира обернулась, тоже увидев быстро приближающуюся к нам женщину. — Туки-туки, Ирка! — сказал я, помогая сестре забраться в ведро с водой. Цепь на круглом бревне сильно натянулась. Ведьма бросилась на меня с криком. Я же дёрнулся, заслоняя собой сестру, ведро опрокинулось в колодец… А я упал, сильно ударившись головой о каменную ступеньку… И проснулся. Один. В комнате Иры. Моя ладошка была перемотана белым бинтом.

В мире снов

Добрался в деревню я только вечером. Родители уже давно переехали в другое место. Поехать к ним сейчас мне отчего-то не хватало духу. Как примут меня те, кто знал правду всю жизнь, а не вспомнил её пять часов назад как я? Я ненавидел себя сейчас. Винил. Свернул с дороги к первому магазину. Продавщица недоверчиво осмотрела меня, выглядывая в окно на моё авто с далеко не местными номерами.

— В гости к кому? Ночи сейчас холодные стали, дорогу-то найдёте? Места у нас глухие… — сказала она, поправляя передник.

— Спасибо, я справлюсь, — ответил ей я, забрал три холодных пирожка с картошкой, мои любимые, кстати, и вернулся в машину. На улице и впрямь было холодно, градусов пятнадцать, не меньше. Снега здесь было гораздо больше, чем в городе. Но и дышалось легче. Я знал, что у охотников есть зимовье на выезде из деревни в сторону леса, решил заночевать там. До нашего старого дома от леса десять минут ходьбы.

Небольшой домик между деревьями я нашёл сразу. Накатанная тропинка привела меня прямо к порогу. Из трубы шёл серый лёгкий дым, а закрытые занавеской окошки светились приятным жёлтым светом. Я забрал свой рюкзак, закрыл машину и направился в дом. Тяжёлая дверь открылась прямо у меня перед носом. Бородатый здоровяк лет пятидесяти в тёплом свитере и штанах встретил меня с сигаретой в зубах.

— Кто такой? — в лоб спросил он.

Он осмотрел меня с головы до ног, прищурив и без того узкие глаза.

— Я не из местных, проездом тут, можно переночевать у вас? — я решил не посвящать его в свои планы.

— Можно, — ответил он, чему я был рад. — Утром уйду в лес, так что сам смотри, — он протянул руку и представился: — Иван Митрофанович.

Я улыбнулся и протянул свою руку в ответ.

— Никита, — он крепко сжал мои пальцы, шире открыв дверь передо мной.

Хозяин сразу усадил меня за стол. Скромный ужин: отварная картошка, варёные яйца и ровно порезанные кусочки свиного сала. Комната была маленькая, с двумя железными кроватями, столом между ними и печкой в углу. По правую сторону от входа — зеркало и крючки, завешанные верхней одеждой. В углу под одеждой стояло ружьё.

— Угощайся, мне одному не съесть, — сказал он, туша сигарету о край печки. Приятное тепло сразу согрело меня изнутри.

— Спасибо, — я разделся, выложил на стол свои припасы, и мы поужинали. Говорить было особо не о чем, но всё же я выслушал несколько историй удачной охоты Ивана Митрофановича. Но все мои мысли были о другом. Улеглись спустя пару часов. Дрова тихо потрескивали в печке, где-то шуршали мыши на чердаке, и мой новый знакомый сразу захрапел. Мне же не удавалось уснуть, но спустя какое-то время, когда моё тело наконец согрелось, я задремал.

Ирен будто ждала меня. Сразу схватила мою руку. Она снова была фарфоровой куклой.

— Бежим? — спросила она. Я, согласившись, кивнул: «Да». И мы побежали. Вокруг снова была река, бежать по старому деревянному мосту было неудобно, он лежал на воде, а кое-где досок не хватало. Перил не было, страх упасть в воду пошатывал моё равновесие. Наконец, мы перешли мост. Я почувствовал жуткую усталость и захотел присесть, но Ирен снова потащила меня за руку. — Нет, нет, идём, некогда отдыхать! — медленно мы взбирались на высокий бугор. Это было настолько тяжело и даже невозможно, что, когда мы взобрались наверх, я с трудом поверил, что мы преодолели всего пару метров высоты. — Смотри! — Ирен указывала в сторону. Я осмотрелся. Бугор был лишь маленьким началом бескрайнего поля. Над нами висела круглая голубая луна, а вокруг до самого пояса поднимались колосья пшеницы. — Видишь? — уточнила она. Я проследил за её пальчиком. На той стороне поля стоял белый кирпичный дом. Его окружали высокие тополя, качающиеся от ветра. Я услышал, как гром раскатами движется с другой стороны. Свет луны ярким заревом встречал чёрную тучу. — Красиво?

— Красиво, — согласился я. — Я к тебе иду, — сказал ей я, стараясь не упустить её ручку.

— А что потом? — спросила она, будто была не рада это слышать. — Ведьма найдёт и тебя, и меня.

— Отдай ей кольцо, — сказал я.

— Не могу, — она пожала плечами.

— Почему?

— Ты забрал колечко, — она пошла между колосков, по-прежнему держа мою руку. Я послушно ступал за ней.

— Я не забирал, — спокойно ответил я Ирен. Она тут же остановилась и, сдвинув брови, посмотрела мне в глаза.

Луна на небе быстро превратилась в солнце. Я стоял у того же колодца в саду, куда плюхнулось ведро с моей старшей сестрой. Как она в него вообще смогла поместиться? Я потянулся к нему. Ирен отошла в сторону и словно замерла. Я же аккуратно стал спускать ведро вниз. Кажется, вокруг колодца даже цветы были те же, что и два десятка лет назад. Я услышал, как ведро коснулось воды и вопросительно взглянул на Ирен.

— Там вода? — с горечью спросил я.

— Это же колодец… — ответила она.

— Где Ира? — я готов был расплакаться.

— Хочешь, помогу тебе спуститься? — спросила она и взялась выкручивать ведро обратно. Где-то внутри похолодело. Стало настолько страшно, что я боялся пошевелиться.

Ира бы точно спустилась за мной. И я сказал:

— Хочу.

Ведро стояло на краю колодца, я с лёгкостью смог взобраться в него и внезапно почувствовал безумное щекотание в животе. Я быстро уменьшился в размерах и теперь запросто поместился в ведре. Большие глаза смотрели на меня сверху. Ирен переместила ведро в темноту колодца и стала спускать меня вниз. Темно и холодно. Я слышал, как капают капли и будто кто-то плачет. Очень много голосов, все они плакали. Я огляделся по сторонам, высовывая голову за край ведра, и затих. На стенах колодца будто в маленьких комнатах плакали фарфоровые куколки. Все они были разных размеров и выглядели одна ужасней другой. Куклы смотрели в пустоту и плакали, слёзы их бесконечными каплями стекали по стенам колодца, словно ливень по оконному стеклу.

— Ирен! — закричал я, надеясь, что сестра отзовётся мне. Но за плачем кукол я не мог различить других звуков.

Колодец расширялся книзу. Комнатки становились больше, а куклы в них постепенно исчезали. Я посмотрел вверх, совсем маленький кружочек света становился ужасно далёким.

Наконец, дно моего импровизированного лифта ударилось о что-то твёрдое. Я снова выглянул за борт и теперь увидел сломанный деревянный мост, похожий на тот, по которому я уже шёл сегодня. Ноги меня едва слушались. Я с трудом выбрался из ведра на качающуюся переправу, лежащую на воде. Возможно, это и не вода совсем, а слёзы тех кукол в стенах. Мост шатался иоткидывал меня на шаг назад, мне понадобилось какое-то время, чтобы достичь прохода в отвесной стене. Чёрная дыра, из которой веяло холодом и сыростью, вызвала во мне ещё большее отчаянье.

Я ступал шаг за шагом, ноги засасывала вязкая грязь. Через несколько шагов мой ботинок остался в её власти, а затем и второй. Я стоял босиком, обессиленный и в кромешной тьме. Даже бояться сил не осталось.

— Ира! Ира! — крикнул я в темноту, услышав в ответ свой собственный голос. Куклы наверху совсем затихли. Из глубины чёрной дыры что-то двигалось мне навстречу. Я узнал это кряхтение и гнусный запах старой ведьмы. Тошнотворный ком приблизился к горлу. — Отпусти её! — почему-то закричал я, решив, что всё же моя сестра в её плену.

— Никитка! — воскликнула она хриплым загробным голосом. Тухлый запах заполонил всё вокруг. Будто вода в этом колодце давно испорчена. — Никитка пришёл!

Глаза ведьмы светились синими угольками. Она щёлкнула пальцами, и по стенам зажглись маленькие свечки. Но от этого я пришёл в ещё больший ужас. Грязь под ногами двигалась, там были черви и змеи. Они кишели везде. Я застыл как статуя. Морщинистая морда ведьмы смотрела на меня.

— Ирку отдай! — только и смог прокричать я. Губы меня не слушались. Ведьма заткнула уши, будто мой голос приносил ей дикую боль.

— Замолчи! — зашипела она.

Я не мог успокоиться, каждую секунду пытаясь пошевелить хоть одним мускулом своего тела.

— Ира! — снова крикнул я. Нога моя смогла выбраться из грязи, и я сделал рывок в сторону ведьмы, ухватив её за волосы. Несколько седых клоков слетели с её головы. Уцепиться было трудно. Ведьма вывернулась и, перекинув меня через себя вглубь тоннеля, зашипела ещё сильнее. Я упал на спину. Теперь я весь был в её власти и грязи. Голова загудела. Я видел, как она ползёт ко мне. Где-то внутри меня маленький мальчишка громко кричал. И я повторил за ним едва слышно: «Туки-туки, Ира! Туки-туки, Ира! Туки-туки, Ира!»

Меня засасывало. Ведьма была в метре от меня.

«Ты забрал колечко», — бесконечно проносилось в моей голове. Я смог вспомнить только об одном кольце, что было со мной, сколько я себя помню. Это цепочка на моей шее. Цепочка и была кольцом.

Ведьма остановилась и зашипела как змея, глядя мне в глаза. Я резко дёрнул рукой, снова смог ухватить её за длинные волосы, стал тянуть изо всех сил и свалил в грязь рядом с собой. Как же она была сильна! Я стал цепляться за всё, что возможно, чтобы вытащить себя из этой липкой грязи. Наконец, у меня получилось, большой клок старых лохмотьев остался в моей руке. Я сел верхом на жуткую соперницу, удерживая её руки ногами. Одним движением сорвал цепочку со своей шеи и отправил её в шипящий рот ведьмы. Она замолкла, давясь и задыхаясь от серебра. Глаза её вновь загорелись синим светом, и через миг она отбросила меня в каменную стену. В глазах всё поплыло, я не видел ведьму больше. Темнота, кромешная темнота. Через миг я почувствовал, что лечу вверх. Яркий круг света, выход из колодца, становился всё ближе. Я упал на зелёную траву, тёплый ветер обдувал мою мокрую грязную одежду.

— Никита? — удивился знакомый Иркин голос. — Опять дурачишься?

Ноги Иры стояли возле меня. Я медленно поднял глаза и увидел старшую сестру.

— Туки-туки, Ира! — сказал я на одном дыхании, развернулся на спину и, обессиленно дотянувшись до деревянного колодца, трижды постучал кулаком.

Я проснулся совершенно без сил. Хозяин хижины уже пил чай, сидя за столом.

— Ты знаешь, что ты разговариваешь во сне? — спросил он у меня. Я сел на кровати.

— Возможно, плохой сон, — оправдывался я.

— Что за Ира? — спросил он вновь.

— Моя сестра, — я не знал, что ему ответить, кроме правды.

— Знаю одну, в лесу живёт, сколько раз уговаривал её в деревню вернуться, говорит — нельзя, ждёт кого-то.

Я едва дышал. Быстро провёл пальцами по своей шее — цепочки не было.

Дед

Место было глухое. Лесная чаща и избёнка между трёх высоких деревьев. Дом был похож на игрушечный: высокая лестница из брёвен, маленькие тёмные окошки и крыша, поросшая мхом.

Я остановился как вкопанный. Высокая женщина в старой тёплой длинной шубе и платке на голове тоже остановилась на высоком крыльце, крепко прижимая к себе мелкие ветки хвороста.

— Иринка! — позвал её мой спутник. — Принимай гостей!

Я не мог в это поверить. Ира. Моя Ира стояла в нескольких метрах от меня. Она оставила хворост у двери и осторожно спустилась по лестнице вниз. Я быстро подошёл ближе. Она совсем не изменилась. Лишь немного стала взрослей.

— Ирен… — едва смог выговорить я. А она смотрела и не узнавала меня. — Помнишь меня? Никита…

Ира изменилась в лице, закрыла губы ладошками, а в глазах выступили слёзы. Она не проронила ни слова, уткнулась в мою грудь и заплакала. Я осторожно обнял сестру, предательски шмыгая носом с ней в такт.

— Ну, вот и славно, — вдруг сказал наш общий знакомый. — Решил, стало быть, дела свои с ведьмой?

Я быстро обернулся на охотника. Он знал больше, чем я предполагал.

— Что смотришь так? — спросил он спокойно. — Вернул, что забрал?

В тот момент я почувствовал жуткий страх и гнилой запах ведьмы.

— Вернул, знаю, — сам себе ответил он.

— Кто ты? — спросил я, крепко сжимая пальцы сестры.

— То тебе знать не положено. Здесь подождём, явится жених, и дело с концом! — улыбнувшись, сказал охотник. Ружьё за его плечом было веским аргументом делать так, как он говорит.

За пролеской слышался какой-то гул. Ира сильно сжала мою руку. Я тут же посмотрел в её глаза. Сколько же сил в ней было! Посмотрев ниже, заметил длинную тонкую цепочку, тянущуюся от её щиколотки к дому. Всё внутри меня оборвалось. Её держали точно пленницу… Но кто?

Шум снегохода быстро приближался к нам. В шапке-ушанке за рулём сидела Даша. Лицо её было поцарапано. Она быстро спрыгнула на землю и подошла к охотнику.

— Видел, что сделал этот мальчишка! — воскликнула она, указав тонким пальцем с длинным красным ногтем на меня. Ира сделала шаг назад. Охотник никак не отреагировал, спокойно вытянул руку в варежке вперёд и сказал:

— Кольцо давай.

— Отдай мне его на расправку, Дед! — Даша по-прежнему говорила обо мне. — Я же спать спокойно не смогу теперь…

Охотник вздохнул, терпеливо слушая девушку.

— Игорь где? — вдруг спросил он и тут же оглянулся. Тёмная тень стояла возле Иры лицом к лицу.

У меня было дежавю. Я видел всё это уже, когда был ребёнком.

— Ух, нетерпеливый… — выругался охотник. Даша тут же вложила в мужскую ладонь тонкую цепочку и продолжила сверлить меня взглядом. Я смотрел то на неё, то на тень, то на охотника. Ира даже не шевелилась. — Отойди от девчонки, — скомандовал старик. — Наворотили дел… — охотник подошёл ко мне и продолжил: — Вспомнил всё? — я отрицательно помотал головой. — Ух, ведьма… Да и ты… мал был… Ира ученицей моей была ещё до твоего рождения… — охотник легко отодвинул тень от сестры, встав перед ней на колено. Я, не отпуская руки сестры, наблюдал за ним. Он быстро снял варежку и расстегнул цепочку на её ноге. — Угораздило же влюбиться в моего сына… С Игорем ты знаком уже. Тайком встречались, пока ты их не увидел. Всё бы ничего, если бы цепочка в твои детские ручонки не попала… А там пошло и поехало… Дашку мою даже близко не пускал к Иринке, а куда мы без ключика нашего… — Дед показал болтающийся на цепочке круглый ключ. — Пришлось тысячи снов твоих пересмотреть…

— Иру зачем? — тихо спросил я.

— Как зачем? Ты её где спрятал? Она двух слов связать не могла, в колодце воды много… А рассказывать всем нельзя…

Все послушно стояли на местах и слушали Деда.

— Ну-ка повтори, что ты там во сне бормотал, Никитка…

— …Туки-туки, Ира… — сказал я вслух, это единственное, что пришло мне в голову.

Ира вдруг встрепенулась, и изо рта её полилась вода, я тут же подхватил её за локоть. Она наклонилась вперёд, закашляла, выплёвывая на белый снег воду.

— Эх, — улыбнулся Дед. — Ну, теперь можно… — сказал он, повернувшись к Игорю. Тут же вместо силуэта на снегу появился черноволосый молодой парень в тёмной одежде. Он с облегчением выдохнул и быстро оказался возле Иры. Мне стало невероятно легко, будто с моих плеч сняли тяжёлый груз.

— Ирен, — тихо шептал он ей на ухо, подхватив на руки.

— В дом неси! — стоя к нам спиной, воскликнул Дед. Он развёл руки в стороны и потянулся. Я оглянулся на Иру. Она крепко сжимала руки на шеи своего избранника. Он остановился у высокого крыльца, и только сейчас я увидел: вместо маленькой избёнки стоял большой деревянный дом. Я онемел на секунду. — Можно! Можно! — снова крикнул Игорю Дед, подойдя ко мне.

— Почему не раньше? — тихо спросил у него я.

— Это для тебя двадцать лет прошло, а во сне время иначе идёт… У них сотни лет земных впереди, а вот ты…

— А я?

— А ты бы перед Дашкой моей извинился… — он похлопал меня по плечу и тихонько зашагал к дому. Я обернулся. Даша сначала строго смотрела на меня, но видя моё растерянное лицо, хитро улыбнулась. Я улыбнулся в ответ, может и у меня есть шанс?

Постскриптум

…А теперь покрепче обнимите краешек своего одеяла, представьте что-то лучшее, что может случиться, случиться именно сегодня. Во сне или наяву. Добрых снов.

Татьяна Слепова. Синее платье пропавшей ведьмы

Глава 1. Незваный гость — для ведьмы праздник

— Опять?! — ведьма Гриппа была в ярости. — Саша, ты опять за старое взялась?!

Саша стояла перед ведьмой злая и расстроенная. В руках она держала не то ветку с глазами, не то неведомое животное. Глаза на коре испуганно озирались по сторонам.

Казалось, совсем простое заклинание по одушевлению было. И ингредиенты для зелья проще некуда. Подумаешь, чешуя полуночной саламандры и ус бенгальского тигра. Саша всё это быстро нашла.

— Сколько раз тебе повторять? — напирала меж тем Гриппа. — Ты не ведьма! Ты поварёшка! Я зачем тебя приютила? Чтобы ты обед готовила да по магазинам ходила! А ты вместо этого чем занимаешься?! Вот этим?! — для убедительности ведьма потрясла в воздухе глазастой веткой. Ветка в ужасе зажмурилась. — Ты хотя бы знаешь, чем оно питается? Может, человеческой кровью?

В ответ ветка закачалась из стороны в сторону. Наверное, выражая несогласие.

— Я ведьма! Не хуже тебя! — зло выплюнула Саша. — А ты меня ничему учить не хочешь! Вот и не получается у меня…

— Не получается у тебя, потому что руки не из того места выросли, — с усмешкой возразила Гриппа.

Она хотела добавить ещё что-то обидное, но тут раздался звонок в дверь.

— Кого там принесло? — шагая по коридору, ведьма замахнулась веткой и… чуть не ударила ею стоявшего за дверью мужчину.

Ветка и мужчина уставились друг на друга.

— Ведьма! — сдавленно прошептал посетитель.

— Ну, ведьма! — ответила Гриппа. — Дальше что?

— Дело у меня к тебе, — мужчина быстро пришёл в себя.

— Дело, говоришь? — Гриппа оценивающе посмотрела на потенциального клиента. Дорогой светлый плащ, ботинки из натуральной кожи. Очки в тонкой оправе. Модная причёска.

Не похож он был на отчаявшегося неудачника, несущего ведьме последние крохи. С такого мажора неплохой куш сорвать можно.

— Проходи, раз дело.

Мужчина вошёл в квартиру, кинул плащ Саше и сразу перешёл к сути вопроса:

— Мы сейчас ко мне домой поедем.

— Да как же так? Мы ведь даже незнакомы?! — опешила Гриппа. — Сначала цветы, потом рестораны. А уж потом…

— Успокойся, — отмахнулся мажор. — Ты не в моём вкусе. Нечисть у меня дома завелась. Прогнать её надо.

— Ай-яй-яй! — Гриппа покачала головой. — Плохо дело. Нечисть — она как женщина. Как заведётся, так и не выведешь. Нечисть выводить — дело дорогое и хлопотное.

— А ты справишься? — с сомнением спросил посетитель.

— А как же! Видишь, каких магических существ создаю, — ведьма потрясла несчастной веткой. — Что мне твою нечисть вывести?!

«Это я его сотворила!» — хотела возразить Саша. Но Гриппа так цыкнула на неё, что Саша промолчала.

Мужчина сомневался, мялся в дверях и хотел уйти.

— Ты ещё мои свитки с заклинаниями не видел, — Гриппа подхватила клиента под руку. — Пойдём покажу.

Ведьма с гордостью распахнула кухонный шкаф.

— Так это же банки! — возмутился клиент. — У моей тётки такой же шкаф есть. Она своими солёными патиссонами меня достала.

— Это не простые банки, в них магические свитки запрятаны. Хочешь проверь, открой любую!

«Вот Гриппа в клиента вцепилась! — молча удивлялась Саша. — Скоро она мастер-классы по колдовству проводить начнёт. Лишь бы деньги платили».

Мужчина выбрал банку, стал разглядывать её. В банке клубился сизый туман. Что в ней находилось, понять было невозможно.

— Смелее! — подбодрила ведьма.

Мужчина нерешительно открыл банку и запустил в неё руку.

«Какой бесстрашный! — удивилась про себя Саша. — А вдруг там голодный гримуар сидит?»

— Огурцы! — радостно заключил посетитель.

— Что огурцы? — не поняла ведьма.

— В банке твоей огурцы, — мужчина достал один и принялся жевать. — Маринованные. Дашь рецепт? Тётке покажу.

— Саша! — закричала Гриппа. — Как огурцы в шкафу с заклинаниями оказались?!

— А где ещё огурцы хранить? — ответила Саша. — В шкафу им самое место.

Ведьма зашипела по-кошачьи.

— Что за нечисть вас беспокоит? — поинтересовалась Саша, лишь бы отвлечь внимание Гриппы от банки с огурцами.

— Да кто её знает? — мужчина, не дождавшись приглашения, уселся в кресло для клиентов. Говорил, жестикулируя надгрызенным огурцом. — То чашку со стола уронит, то одежду в шкафу порвёт, то сигнализацию посреди ночи включит. Задёргала меня эта пакость вконец.

— А дом у тебя большой? — уточнила Гриппа.

— Большой, — грустно вздохнул мужчина. — Я ведь его для большой семьи строил. Своей будущей семьи, — он обречённо махнул огурцом. — А теперь…

— А что теперь? — подхватила Гриппа.

— Жена пропала, а детей у нас так и не было.

— Как пропала? — не поняла Саша.

— Ушла днём гулять и не вернулась.

— Сбежала? — продолжила допытываться Саша.

— Да что ты такое, Саша, говоришь?! — ужаснулась Гриппа. — Как же можно было от такого молодого и симпатичного сбежать?!

Гость промолчал, только горько усмехнулся.

— Перстень у тебя какой красивый! — ведьма увела разговор от неприятной темы.

— От отца достался, — ответил посетитель. — Фамильная ценность.

Договорились ехать завтра утром. Мужчина, Сергеем его звали, ушёл, а Саша стала собираться в дорогу. Какие свитки брать, какие ингредиенты? Домашняя нечисть безобидная обычно. Пары веток ольхи и вереска хватает, чтобы довести любого домового до белого каления. Но кто знает, с чем они столкнутся в незнакомом доме?

— Ты что это делаешь? — Гриппа заметила Сашины приготовления и осталась недовольной. Как всегда.

Вдох-выдох. Саше порядком надоело, что ведьма ей не доверяет ничего кроме жарки котлет и покупки хлеба. Но спорить было опасно и бесполезно.

— На завтрашнее дело собираюсь, — буркнула Саша. — Должен хоть кто-то о деле подумать.

— Да брось ты всё это! — отмахнулась Гриппа. — Не надо ничего.

— Это почему ещё? — удивилась Саша.

— Да нет там нечисти никакой. Живёт мужик один в большом доме, вот и мерещится всякое.

Саша недоверчиво нахмурилась.

— Да ты сама посуди, — продолжала размышлять ведьма. — Дом новый, район престижный. Порядочные домовые такие места за километр обходят. В другом тут дело.

— И в чём же? — Саша слушала, говорила, а сама продолжала собирать свитки.

— Видишь, какой мужик нынче пошёл, — ведьма перешла на доверительный шёпот. — У него жена пропала, помнишь? Нет бы позвать нас супругу найти. А он для чего нас пригласил? О разбитых чашках печётся.

— Действительно, — задумчиво согласилась Саша.

— А ещё перстень его видела?

— Перстень как перстень, — отмахнулась помощница ведьмы. — С ним что не так?

— Камень овальный. На мужских перстнях они квадратные. Такой брутальный мужик, а женскую цацку нацепил. Странно. Я так думаю, кокнул он свою благоверную да и прикопал где-нибудь поблизости. А теперь совесть его подъедает, вот и галлюцинации начались.

— Так мы его на чистую воду выведем? — обрадовалась Саша.

— Ещё чего! — фыркнула Гриппа. — А если кто прознает, что я против клиентов иду? Нам с тобой, Сашка, есть будет нечего.

— Значит, отказываемся от дела?

— А это почему? На халяву в богатом доме пожить. Кто ж от такого отказывается?!

Перед сном Саша поставила глазастую ветку в вазу с водой. Ветка зажмурилась и задремала.

Наутро Саша проснулась от страшного грохота, доносившегося из комнаты Гриппы. И от криков самой ведьмы: «Не то! Всё не то!»

«Свитки и артефакты для поездки собирает, — решила Саша. — Наконец-то одумалась».

Девушка посмотрела на подоконник. Ваза была, вода в вазе — тоже. А вот глазастая ветка пропала. Как же так?!

Саша вскочила на ноги и в одной ночной рубашке побежала к ведьме.

— Гриппа! Ты зачем мою глазастую ветку взяла?! — закричала Саша. — А ну, отдавай обратно!

Ведьма стояла посреди своей комнаты. Рядом с ней возвышался курган из юбок, блузок, платьев всех цветов радуги.

— В приличный район едем, а мне надеть нечего! — навзрыд сокрушалась Гриппа.

— Вот это да! — удивилась Саша. — Я думала, ты свитки да корни вереска в дорогу собираешь.

— Да не понадобится там магия! — снова отмахнулась Гриппа. — Сколько раз повторять можно?!

— Ветка моя где? — спохватилась Саша. — С глазами.

— А я откуда знаю?! — фыркнула Гриппа. — Делать мне больше нечего — твой гербарий перепрятывать.

— Тогда кто же?! — удивилась Саша.

Но времени на поиски не осталось. Через десять минут приехал Сергей.

Глава 2. Ведьма в командировке

Гриппа остановилась на зелёной юбке и красной блузке. Более несочетающийся комплект подобрать было трудно. Не зря ведьма столько времени на него потратила.

Они сели в новый чёрный «Бентли» и поехали. Гриппа на переднем сиденье ворковала о чём-то с водителем. Саша сидела сзади и никого не слушала, смотрела в окно. Лес и деревни сменяли друг друга, пока не начался ряд кирпичных двухэтажных домов. Вот и приехали.

Гриппа вышла из машины и застыла на месте. Лужайка, бесконечные ряды хвойных деревьев, подъездная дорожка к гаражу.

— Ну как, нравится? — Сергей с улыбкой наблюдал за реакцией ведьмы.

— Сойдёт, — ответила Гриппа. — В дом пошли, что ли?

Дом Саше не понравился. Слишком большие пустые комнаты, по которым блуждало одинокое эхо. Это не дом, это музей какой-то. Только музей чего? Роскоши и одиночества? Саша поморщилась.

— Ну да, — Сергей словно прочитал её мысли. — Женской руки в этом доме явно не хватает. Давно хочу специалиста по дизайну нанять, но даже на это времени нет.

— Вот и я про что! — подхватила Гриппа. — Тебе женщина нужна, с утончённым вкусом. Как я.

И Гриппа поправила на себе красную блузку.

— А теперь в спальню пойдём, — предложил Сергей. — Я кое-что показать хочу.

— И чем же ты меня, опытную женщину, удивить решил? — скептически уточнила ведьма. — Я в мужских спальнях столько всего повидала!

Сергей её не слушал, шёл вперёд.

— Вот, полюбуйтесь!

Спальня тоже оказалась большой и неуютной. Слишком много свободного пространства. Даже стены в пастельных тонах не спасали от неуютности. В самом дальнем углу комнаты стояла двуспальная кровать, а над ней висел портрет женщины в полный рост. Высокая причёска, длинное старинное платье. Только глаза какие-то недобрые, хищные.

— Строгая, — оценила Саша.

— Это моя жена, — объяснил Сергей. — Очень она такие платья любила. Вот и портрет этот заказала.

Гриппа посмотрела на Сергея удивлённо.

— И что с этим портретом не так?

— Когда жена пропала, я этот портрет на чердак снёс. Больно на него смотреть было. На следующий день портрет на этом же месте оказался. У домработницы стал допытывать: не её ли рук дело? Она отвечала, что нет. Да и как хрупкой женщине такую махину по лестнице таскать?

— А кому было больно на этот портрет смотреть? — язвительно уточнила Саша. — Вам или женщинам, которых вы в дом водить начали?

— А если и так? — жёстко ответил мужчина. — Что с того?! Я в монастырь не записывался. И что я только с этим портретом не делал? В другой город вывозил, гвоздями к стене приколачивал. А он ко мне в спальню возвращается точно неразменный рубль.

— Солью засыпать да сжечь не пробовал? — холодно спросила Гриппа.

— Сжечь? Портрет жены? — Сергея передёрнуло. — Нет, не пробовал.

— Всё ясно! — ведьма хлопнула в ладоши. — Вот как мы поступим. Ты из дома этого уезжай, а мы с Сашкой твою нечисть вылавливать будем. Ловля нечисти — зрелище не для посторонних глаз. Ещё чего доброго, ты сам в ментальный капкан попадёшь.

— Ну ладно, — неохотно согласился Сергей. — Раз так надо.

— Ты только перед отъездом покажи, где в твоём доме бар находится.

— Это ещё зачем? — удивился хозяин дома.

— Нечисть, знаешь, как коньяка боится! И чем дороже коньяк, тем больше ужаса он на нечисть наводит.

— Не коньяка нечисть боится, — проворчала Саша. — А пьяной ведьмы. Как шандарахнет заклинанием, так полдома нет.

— Не слушай её, — отмахнулась Гриппа. — Блаженная она, из жалости приютила, теперь мучаюсь.

Сергей сводил ведьму в подвал, показал стеллажи с бутылками и уехал. Гриппа времени даром терять не стала — нашла коньяк постарше.

— Ну, Сашка, поживём теперь неделю как люди! — Гриппа разлеглась на огромном диване, обитом кожей. Уже не первый бокал коньяка плясал в её руке.

— Тебе лишь бы коньяк лакать! — зло пробурчала Саша, мрачно заглядывая в свой бокал. — А ты о деле подумай.

— Да нет никакого дела! — рассмеялась ведьма. — Успокойся ты! Ой!

Бокал выскользнул из рук Гриппы и разбился. В тот же миг в коридоре послышалось приглушённое шипение.

— Слышишь? — насторожилась ведьма.

Дверь в комнату приоткрылась.

— Сашка! Там кто-то есть! — завопила Гриппа. — А вдруг это жёнушкин призрак?! А я ни одного заклинания не помню!

Дверь открылась совсем широко, и в комнату вползла пластиковая бочка на колёсах.

— Здравствуйте. Я умный пылесос. Я слежу за чистотой в этом доме, — механическим голосом сообщила бочка.

Пылесос подъехал к разбитому бокалу и шумно втянул его в себя. Ни одной капли коньяка не полу не осталось.

— Тьфу ты! Техника проклятая! — проворчала Гриппа. — Говорю же, нет здесь никакой нечисти!

Саша поднялась на второй этаж, нашла предназначавшуюся ей комнату и забралась в кровать. Кровать была большая и удобная. Никогда ещё у Саши такой не было. Хочешь вдоль ложись, хочешь — поперёк, а хочешь — вообще по диагонали.

Кто-то поскрёбся в дверь Сашиной спальни, тихо и неуверенно.

— Умный пылесос, иди спать! — крикнула Саша и заснула.

Саша спала плохо. Кто-то щекотал её по лицу. «Да что за муха по мне топчется?!» — думала девушка сквозь сон и пыталась отогнать назойливое насекомое. Но насекомое, или что там ещё было, уворачивалось и возвращалось.

Проснувшись утром, Саша обнаружила на подушке несколько зелёных листьев. Листья были свежие, в тёмных прожилках, словно только что сорваны с дерева, и пахли дождём.

— Гриппа! Посмотри, что я у меня есть! — Саша кинулась в большой зал с кафельным полом.

Гриппа была уже там, сидела на огромном диване и пребывала в плохом настроении. Не шутила, не острила, только морщилась, думая о чём-то своём.

— Гули-гули-гули! — ведьма кидала на пол шарики хлебного мякиша, а умный пылесос старательно их подбирал.

— Кушай, мой хороший! — ласково приговаривала Гриппа. — Не всё же тебе коньяк лакать. Иногда и закусывать надо.

— Гриппа, посмотри, что я на своей подушке нашла! — вмешалась в эту идиллию Саша.

— Как, и ты тоже? — с этими словами ведьма достала что-то из кармана и бросила на диван, подальше от себя.

Саша пригляделась. Перед ней лежал пучок соломы, обёрнутый в тряпку. Из-под тряпки торчали рыжие нитки, будто волосы из-под капюшона. Кукла? Но главное, из тела куклы торчала вязальная спица. Рыжие волосы, спица в сердце. Саша перепугалась.

— Гриппа, с тобой всё хорошо?!

— Это не кукла вуду, — сдавленным голосом произнесла ведьма. — Вернее, ненастоящая кукла вуду. А могла быть и настоящая, — Гриппа поморщилась, — теоретически.

— А у меня вот, — Саша разжала кулак и показала ведьме помятый зелёный лист.

— Ну ты, Сашка, даёшь! — вяло возмутилась Гриппа. — Меня чуть спицей не проткнули, а ты из-за мусора садового переживаешь?!

Ведьма ещё долго молчала.

— Уходить отсюда надо, — наконец произнесла она. — Не нравится мне здесь.

Но к обеду ведьма передумала. Коньяк и горячая еда сделали своё дело. Саша редко хорошо готовила, но иногда очень старалась. Больше всего она любила готовить лазанью. Вот как сейчас.

— Ладно, ничего, жить можно! — Гриппа сменила гнев на милость. — Особенно если ты, Сашка, так вкусно кормить меня будешь.

Ведьма не успела договорить, как на верхних кухонных полках раздался шорох. Стоявшие на них чашки вздрогнули одна за другой. Кто-то пробегал около чашек и задевал их при беге. Бегал мимо чашек… Саша задумалась. Даже умный пылесос поднял хобот.

— Кто там? — ведьма испуганно схватила Сашу за рукав.

— Может, нечисть какая, — Саша равнодушно пожала плечами. — А, может, крыса.

— Крыса? — с сомнением переспросила Гриппа. — Верхолазная? Сейчас она у меня получит!

В ведьме проснулся охотничий азарт. Она сложила ладони вместе, прищурилась. «Сейчас электрическим шаром стрелять будет», — догадалась Саша.

Топот маленьких ног был слышен прямо над Сашиной головой. Что бы там ни бегало, теперь оно спряталось за огромной фаянсовой супницей.

— Пли! — скомандовала Гриппа, и сама же выстрелила.

Белый искрящийся шар сорвался с рук ведьмы, описал в воздухе дугу и попал точно в цель. Супница разлетелась на мелкие осколки, Саша еле успела прикрыться от них руками. За супницей оказалось нечто испуганное и глазастое. С виду оно было похоже обычную древесную ветку, только на двух ногах.

— Ветень! — Саша обрадовалась ему как родному. — Ты как здесь очутился?!

Ветень Сашиного восторга от встречи не разделял, шмыгнул в щель между кувшином и тостером, скрылся из виду.

— Что ещё за ветень? — не поняла Гриппа.

— Помните ветку с глазами, которую я у нас дома сотворила? — весело объяснила Саша. — Это она! Только почему-то бегать научилась.

Гриппа улыбнулась и погладила Сашу по голове, отчего девушка вся сжалась.

— Саша, милая, — ласковым голосом начала ведьма, и этот голос не предвещал ничего хорошего. — Мы зачем сюда приехали?

— Чтобы нечисть вывести, — неуверенно ответила Саша.

— А ты что наделала? — Гриппа перешла на визг. — Ты нечисть в чистый дом привезла! Зачем? Объясни мне! Зачем ты это сделала?

— Я его не привозила! — завелась Саша. — Он сам приехал! Наверное, в моём чемодане.

— В чемодане, говоришь? — ведьму трясло от ярости. — Где этот чёртов чемодан?!

— У меня в комнате, — робко ответила Саша.

Ведьма рванула на второй этаж, девушка еле за ней поспевала.

— Что ты делаешь?! — в ужасе ахнула Саша.

Гриппа стояла посреди её, Сашиной, комнаты и вытряхивала содержимое чемодана на пол. Тапки с ушами, розовая пижама, книга с картинками полетели в разные углы комнаты.

— Что делаю? Проверяю, — сквозь зубы ответила ведьма. — Может, тут не только палка с глазами. Может, здесь ещё и лох-несское чудовище затихарилось. А ты, Саша, и не заметила?

— Нет здесь больше никого! — закричала Саша. — А ну, отошла от моих вещей!

Гриппа села на край кровати, отдышалась.

— Приехали отдохнуть, называется, — нервно проговорила она. — Вот где нам твою глазастую палку искать?

Саша посмотрела в окно. Что-то мелькнуло между хвойных деревьев во дворе. Или ей только так показалось?

Они вышли из дома, огляделись. Участок был большой. Насколько хватало глаз, были видны только деревья. Невысокие туи, высаженные ровными стройными рядами. Туям явно чего-то не хватало в этой жизни. Они желтели, осыпались и чахли.

— Вот тоска! — скривилась Гриппа. — Ни тебе бассейна, ни теннисного корта, ни лежаков на газоне. Никакой фантазии у этого Сергея. Деньги есть, а фантазии нет. Деньги, Саша, должны только людям с фантазией доставаться. Я так считаю.

К вечеру Саша устала и разозлилась. Оббежала участок, под каждую тую заглянула, обошла весь дом. Но Ветня так и не нашла. Вымотанная и злая, она легла спать.

Саша проснулась посреди ночи. В доме было темно, только высокая луна покрыла листья за окном блестящей медью. Кто-то звал Сашу на помощь. Голос этот словно звучал в её мыслях. Саша замотала головой, пытаясь вытряхнуть из неё навязчивый зов. Голос не утихал.

Саша встала, включила смартфон, еле нашла в нём фонарик. Дом спал. Было даже слышно, как ворочается в соседней комнате Гриппа. Голос звал наверх.

«Наверх?» — удивилась Саша. Второй этаж казался ей последним. Но винтовая лестница, ведущая ещё выше, всё-таки была. Саша поднялась по ступеням, упёрлась в деревянный прямоугольник люка и открыла его.

Третий этаж состоял из узкого коридора. Голос, звавший Сашу, зазвучал ясно и отчётливо. Не голос даже, мышиный писк. Девушка подняла фонарь повыше. На стенах вдоль коридора висели картины в тяжёлых дубовых рамах. Саша пригляделась. Портреты. На каждом — женщина в полный рост. Смотр невест какой-то. Что-то показалось Саше странным, но она долго не могла понять — что именно. На всех женщинах было одно и то же платье. Синее, с кружевными оборками. Где-то Саша его уже видела. Но где? Вспомнила! На портрете жены Сергея было точно такое же!

«Бедные женщины! — вздохнула Саша. — Платье одно на всех. Никакой индивидуальности».

Женщины были разные, совсем юные и в возрасте. Каждая держала что-то в руках: кто книгу, кто палочку, похожую на волшебную, кто кисть для рисования.

Саша хотела присмотреться к портретам повнимательней, но крик о помощи просто оглушил её. Коридор кончился, дальше начиналась деревянная стена. Вокруг никого не было. Саша подняла голову. Ветень! Прямо к потолку было приковано маленькое древесное существо, которое девушка случайно притащила с собой в дом. Десятки маленьких иголок пригвоздили ветки-руки и ветки-ноги к потолку. Ветень пытался вырваться, но только зря терзал тело.

Рядом с Ветнем к потолку была приколота записка: «УХАДИТИ ВЕДМЫ НИ ТО ХУДА БУДИТ».

— Гриппа! — закричала Саша на весь дом и кинулась за ведьмой.

Ветня освобождали долго. Гриппа вынимала иголку за иголкой из хрупкого тела. Вынимала на расстоянии, при помощи магии. Каждый раз, когда иголка соскальзывала на пол, Ветень всхлипывал. Саша не могла дождаться, когда всё это закончится.

Наконец была вынута последняя иголка, и обессиленный Ветень упал прямо в Сашины руки.

— В воду его поставь, — посоветовала ведьма. — Хотя без разницы. Не выживет.

Но щепоть чего-то целебного ведьма в банку с водой всё-таки кинула. Не пожалела потратить её на безнадёжного пациента. Саша опустила Ветня в воду и принялась ждать. Листьев на нём больше не было, остались пожухлые обрывки. Рваная кора свисала лохмотьями. Саша не спала, ждала.

— Ветень, миленький, давай, ты выживешь, — уговаривала она.

Подошла Гриппа, сонная в растрёпанная, в длинной ночной рубашке. Сейчас она казалась старше, чем обычно. Слишком серьёзная и сосредоточенная.

— Какая паскуда это сделала? — зло прошипела она. — Кому мы так помешали? «Уходите ведьмы, — процитировала она записку. — Не то худо будет».

Больше этой ночью Саша не спала, следила за Ветнем. Раны на коре быстро затягивались, даже несколько зелёных листьев появилось. Ближе к утру Ветень открыл глаза.

— Ура! — обрадовалась Саша и тут же провалилась в глубокий тяжёлый сон.

Когда Саша проснулась, за окном было совсем светло и щебетали какие-то неугомонные птицы. Саша посмотрела на прикроватную тумбочку. Банка с водой была пуста. Ветня не было.

«Опять недосмотрела! — разозлилась на себя Саша. — Где он теперь?!»

— Ветень! — стала звать она в полный голос.

Тут взгляд её упал на подушку. Вторую подушку на большой двуспальной кровати. Ветень лежал, укрывшись одеялом, и мирно спал. От Сашиного крика он открыл глаза.

— Ты опять напугать меня вздумал?! — Саша не то радовалась, не то возмущалась.

Ветень быстро вскочил на ноги и проворно взобрался на Сашино плечо.

Так они спустились на первый этаж. Гриппа с кем-то оживлённо разговаривала по телефону.

— Завтра, — уверяла кого-то ведьма. — Завтра нечисть вашу изловим. Хотите приезжайте. Сами всё увидите. Вот и ладушки, вот и договорились.

— Гриппа, — обрадовалась Саша. — Ты здешнюю нечисть уже нашла?

— Конечно, нашла, — гордо ответила ведьма. — Она у тебя на плече сидит. Эту нечисть мы и изловим. Да и поедем отсюда наконец.

При этих словах Ветень попытался зарыться в Сашины волосы.

— А ты не бойся, — успокоила Гриппа. — Мы тебя быстро изловим, это не больно. В клетку посадим, заказчику покажем. Потом объясним, что нечисть мы с собой заберём. Вот и всё!

Глава 3. Раз нечисть, два нечисть

Сергей приехал на следующий день.

— Ну как у вас тут дела, ведьмы? — по-хозяйски спросил он. — Смотрю, обжились совсем.

Он оценивающе оглядел кривую пентаграмму, которую Саша намалевала на полу. Принюхался к горящим стеариновым свечам, что торчали по острым углам рисунка.

— Плохо жили, — пожаловалась Гриппа. — Работали не покладая лап. Ну и вёрткая у тебя нечисть поселилась. Никак изловить её не могли. Пришлось прибегнуть к самому страшному средству.

— Понятно, — Сергей вальяжно уселся в кресле. — Давайте, ведьмы, покажите класс. А я посмотрю.

— Гонорар бы увеличить надо, — продолжала гнуть своё Гриппа. — Уж больно мы намучились.

— Это мы ещё обсудим, — прервал её хозяин дома.

И Гриппа принялась ловить нечисть. Бормотала что-то непонятное, но звучало жутко.

Саша всё это время пряталась на втором этаже. Она должна была по команде выпустить Ветня. А Ветень — угодить прямо в центр пентаграммы. Ветень сейчас впечатляюще выглядел — захочешь не узнаешь. Обмотанный соломой, с кукольной шляпкой на голове. Маленькое огородное пугало, а не Ветень.

— Покажись, злой дух! Заклинаю тебя! — в конце грозно прорычала Гриппа.

Саша разжала руки, выпуская Ветня, но тут пламя свечей потянулось вверх. А между ними показалось два горящих глаза и большая копна волос.

— Ты хто? — изумилась Гриппа. Существо из пентаграммы кинуло в неё что-то невидимое, ведьма рухнула на пол.

— Гриппа! — Саша кинулась к ведьме на выручку, но не пробежала и лестничного пролёта, тоже свалилась в обморок.

Саша открыла глаза. Было темно, только пламя факела дрожало вдалеке. «Пламя факела?» — удивилась Саша и прислушалась. Где-то капала вода, монотонно и настойчиво. Пришлось продрать слипающиеся глаза и осмотреться. Перед Сашей предстала настоящая темница. Каменные стены, каменный пол. На стенах висели толстые цепи. Цепи позвякивали на сквозняке. Сквозило страшно, дрожали не только цепи и пламя факела. Сашу тоже стало трясти мелкой дрожью.

Гриппа валялась рядом на полу, неподвижная.

«А Ветень? — с надеждой подумала Саша. — Убежал?»

Но нет. Ветень оказался заперт в птичьей клетке под потолком. Он освободился от соломенного наряда, стал собой.

— Гриппа! — Саша потрясла ведьму за плечи. — Просыпайся, Гриппа!

— Отстань, Сашка, я спать хочу! — прорычала ведьма, но Саша не сдавалась.

Когда Гриппа открыла глаза и осмотрелась, сон как рукой сняло.

— Где это мы?! — просипела она.

— На экскурсии, — съязвила Саша. — Музей истории телесных наказаний. С мастер-классом.

— А мы-то думали, дом новый, нет здесь ничего интересного. Знала б раньше, что здесь так весело, ни секунды на коньяк не потратила бы.

Вместо одной из стен камеры была решётка, за ней начинался коридор. Саша едва уловила какое-то движение там. Две светящиеся точки приближались к камере. Точки оказались глазами, вокруг них нарисовалась неопрятная шевелюра. Маленькое существо вышло из коридора и уставилось на ведьм. Ветень зашипел на него и замахал ветками-руками.

— Ведьмы, — существо покачало головой. — Хитрые, а глупые. Говорил: уходите отсюда, не то худо будет. Не послушались.

— Ты хто? — повторила свой вопрос Гриппа.

— Домовой я, — последовал ответ.

— Так ты нас спасти хотел? — удивилась Саша.

— Хотел, — признался домовой. — А вы не спасаетесь.

— Хорош спаситель! — стала напирать Гриппа. — Чуть нашего Ветня не угробил. Нас своими молниями в нокаут отправил!

— Ветня не жалко. Вас жалко. Много вас, ведьм, сюда приходило. Всех жалко.

— Как это — нас много? — не поняла Саша.

— Портреты видела? — ответил домовой. — Много вас, ведьм.

Саша вспомнила ряд портретов в синих платьях, и её передёрнуло.

— Раз ты такой добрый, почему этому упырю прислуживаешь? — стала напирать Гриппа.

— К дому прикован, — кратко объяснил домовой. — Не уйти.

— Так дом же новый! — допытывалась рыжая ведьма. — Не успел он тебя привязать.

— Стебель новый, корни старые. Корни меня и держат.

— Подвал — это корни? — догадалась Саша. Домовой радостно согласился.

— А зачем хозяину дома помогаешь? — Гриппа продолжила допрос с пристрастием.

Домовой метнулся куда-то в темноту и вернулся через минуту. С собой он приволок туго набитый узелок.

— Вот зачем, — ответил домовой и развязал узелок.

Он аккуратно разложил перед ведьмами куклу без одной ноги, выщербленную чашку, шкатулку с нарисованным на крышке павлином.

— Не буду ему помогать, все сокровища мои пожжёт. А сокровищ в доме много, все не упрячешь.

— И ради этого барахла ты здесь маешься? — рассмеялась Гриппа.

— Не барахло — память! — прокричал в ответ домовой. — Только Лиза меня и согревала в этом доме. Больше никто радость не приносил.

Домовой перебирал драгоценные предметы в маленьких мохнатых руках и рассказывал. Долго рассказывал. Гриппа и Саша про темницу забыли, слушали.

Глава 4. Лиза и перстень ведьмы

На месте нового современного дома когда-то стояла усадьба. Небольшая, но уютная. В ней и очутился наш домовой. В качестве… домового.

Сложно ему жилось. Слуги бестолковые. Хозяйка дома больше на пианино играет, чем слугами руководит. Вот и распустились они. То горничная иголки по полу растеряет, найдёт половину и успокоится. А кто остальные с пола подберёт? Домовой, конечно, кто ещё! То тесто у кухарки убежать вздумает. Кто кухарку пониже спины огреет? Да так, чтобы она про работу вспомнила. Тоже домовой, больше некому.

Но домовой не жаловался, весёлая была жизнь, ладная. Лизе, тогдашней хозяйке дома, всего семнадцать лет стукнуло. Девчонка девчонкой, а уже хозяйка. Пока хозяина дома не было, любила с куклой своей играть.

При этих словах домовой поднял на руках куклу, которую вынул из узелка.

— Хорошо жили, — продолжил свой рассказ домовой. — Пока однажды беда в наш дом не пришла.

Жила неподалёку от усадьбы ведьма. Старая, страшная. Никто к этой ведьме в гости не ходил. А если и ходил, то ночью, тайком. И не в гости, а по необходимости. Кому какое снадобье нужно, кому приворот. А кому и просто ведьмин совет помочь может. Никто с ведьмой не здоровался, на улице не разговаривал.

Идёт однажды ведьма с рынка, тащит полный мешок, горбится. Мешок ведьму к земле клонит. Навстречу Лиза со служанкой своей в повозке едет.

— Здравствуй, уважаемая, — поздоровалась Лиза. — Подвести тебя?

Ведьма остановилась и хищно прищурилась.

— А ты, юная барыня, знаешь, кто я?

— Как не знать, — рассмеялась Лиза. — Тебя здесь все знают. Ведьма ты.

— Вот оно как! — усмехнулась ведьма. — А ты не боишься меня? А что люди скажут, коли мы с тобой вместе прокатимся?

— Не боюсь, — твёрдо ответила Лиза.

— Ладно, будь по-твоему, — согласилась ведьма. — Только я на место кучера сяду.

Как присвистнула ведьма, как вожжами затрясла! Конь будто сумасшедший припустил. А ведьма и хохочет.

За минуту до дома ведьмы доехали.

— Ну, спасибо тебе, ведьма, за эту поездку, — Лиза еле жива от страха была, а улыбалась.

— Тебе спасибо, красавица. Не пропади смотри! — только успела сказать ведьма и исчезла.

Ох и ругался в тот вечер Сергей, хозяин дома, на свою молодую жену. Как никогда ругался. Все соседние деревни судачили об этой поездке с ведьмой.

Время прошло, страсти улеглись. Жизнь потекла по-прежнему. Пока однажды новое несчастье не приключилось.

Сергей в отъезде был, а Лиза сама себе предоставлена. Постучался к ним в дом крестьянин один. Не в парадную дверь вошёл, через чёрный ход пробрался. Хозяйку дома хотел видеть, да срочно. Стоит перед Лизой, глаза воровато бегают.

— Чего тебе? — строго спросила Лиза у мужика, когда его к ней привели.

— Ведьма тебя видеть хочет, — прошептал мужик. — Да срочно. Умирает она.

Лиза недолго думала. Надела платье своей служанки, набросила плащ с капюшоном и отправилась в путь.

Дом ведьмы пустынен был и тёмен. Только свеча горела у изголовья умирающей. Лицо её острее стало и жёстче.

— Почему лекаря никто не вызвал? — возмутилась Лиза. — Лекаря! Срочно!

— Не надо лекаря! — слабо ответила ведьма. — Лучше ко мне подойди! Дам тебе кое-что.

С этими словами старуха сняла с руки перстень и надела его на палец Лизы.

Пригляделась Лиза, а кольцо тёмное, да клубится что-то внутри.

— Вот и всё, — облегчённо вздохнула старая женщина. — Теперь ведьма ты, а не я. Сила в этом кольце великая. Смотри, осторожно с ней.

Сказала и в прах рассыпалась. Лизе страшно тогда сделалось. Только что ведьма на кровати лежала, а теперь горсть земли на подушке. Неужели всё это из-за того, что она кольцо отдала?

Вернулась Лиза домой, а молодой хозяин её поджидает.

— Ты где была?! — спрашивает. — Где шлялась? Так ты мужнину честь бережёшь?!

Подошёл к жене, схватил её за плечи да трясти стал. Испугалась Лиза, сжалась вся, попыталась мужа отстранить, как вдруг… Сергей через всю комнату пролетел, в противоположную стену спиной врезался.

— Это я?! — совсем перепугалась Лиза. — И как же это получилось?

И стала с опаской руки свои разглядывать, которые мужа точно мячик отбросили. А на руке перстень от ведьмы. И тут стало всё Лизе ясно. Недолго потом молчала.

— Не буду больше тебя слушаться! Надоело! — яростно закричала она. — Я теперь сама себе хозяйка! Я теперь ведьма! И с глупостями своими ласковыми больше по ночам не приходи! Надоели они мне! А иначе!..

Лиза руку с кольцом вверх подняла и молниюпод потолок пустила. Молния прямо в двух шагах от Сергея ударила, чёрное пятно на полу оставила.

Выкричавшись, Лиза спать пошла, а Сергей поднялся с пола, отряхнулся, сел в кресло, закурил трубку и начал думать.

Час так сидел, потом в спальню жены прокрался. Лиза спала, уж очень её прошедший день утомил. А рука с кольцом из-под одеяла выглядывала. Сергей ухватился за эту руку, стал кольцо с неё стягивать.

Лиза проснулась и в ужасе закричала:

— Что ты делаешь, убьёшь ведь меня!

— Не убью! — прохрипел тяжело Сергей. — А от ведьмовского проклятья спасу!

Не успела Лиза опомниться, как кольцо в руках её мужа оказалась. Лиза за живот схватилась, стала на кровати вертеться, так её скрутило. Через несколько минут волосы её поседели, а лицо морщинами покрылось. И ещё через минуту Лиза в прах обратилась.

Перед Сергеем оказалась пустая кровать, а посреди кровати синее платье, которое на Лизе только что было. Да кольцо у него на пальце очутилось. Когда надеть успел, непонятно.

Завыл Сергей раненым зверем, но сделать уже ничего нельзя было.

На следующий день Сергей объявил, что Лиза пропала. Всю деревню на её поиски поднял, соседских помещиков на помощь призвал. Только без толку всё оказалось.

С тех пор Сергей словно обезумел. Заперся от всех на чердаке и стал портрет жены рисовать по памяти. Только сколько ни рисовал её весёлой, всё злобная выходила.

Домовой замолчал. Стал перебирать на полу чашку, куклу, засушенный цветок какой-то.

— Только здесь Лиза до сих пор и жива, в барахле этом. Не станет барахла, не станет и Лизы. Насовсем.

— А с Сергеем что потом было? — спросила Саша из темноты.

— А что ему сделается? — пренебрежительно отмахнулся домовой. — Бессмертным стал. Из-за кольца. И магичить научился не хуже ведьмы. Только ведьм он с тех пор люто не любит. Извести ваше поганое племя решил. Вот и зазывает сюда одну за другой.

Однажды Сергей ремонт затеял, чтобы от вещей жены избавиться. Стал все вещи в ящики собирать. Тут домовой не выдержал, показался ему на глаза.

— Не смей! — закричал домовой. — Положь всё как было!

Сергей испугался, отпрянул. Потом улыбнулся как-то нехорошо:

— Я должен бояться? Тебя?

— Должен, — гордо ответил домовой. — Не то я всем расскажу, как ты Лизу убил.

— Только попробуй! — закричал Сергей. — Тогда весь этот хлам сожгу.

Так и повелось с тех пор: Сергей не трогает вещи своей жены, домовой хранит страшную тайну её смерти. Только пакостит иногда. То чашку уронит, то свет выключит. А при совсем плохом настроении портрет Лизы в спальню хозяина возвращает. Чтобы не забывал тот, благодаря чьей смерти до сих пор на свете живёт.

Где-то вдалеке зазвучали шаги. Шаги приближались спокойно и неторопливо.

— Идёт кто-то! — испугался домовой. — Заболтался я. Пойду уже.

Он суетливо собрал свои сокровища обратно в узелок и исчез.

Глава 5. Гриппа в синем платье

В коридоре замаячил свет факела, затем возникла мужская фигура. К темнице подошёл Сергей. В свободной от факела руке он нёс платье. Синее бальное платье с пожелтевшими от времени кружевами.

Лязгнул замок, заскрипел ключ. Саша вжалась в холодную стену. Даже Ветень в клетке притворился обычной сухой палочкой.

— Одевайся! — Сергей посмотрел на Гриппу и швырнул в неё платье.

— Вот времена пошли! — покачала головой ведьма. — Раньше меня мужчины только раздеться уговаривали. А теперь… Видно, совсем старею.

Саша думала, что Гриппа не послушается, но нет. Ведьма сняла походный костюм, и, никого не стесняясь, натянула синее платье.

— Помоги застегнуться! — скомандовала она Саше. Та быстро затянула шнуровку и завязала узел.

Сергей развернулся, жестом пригласив Гриппу следовать за ним. Сашу никто не звал, но она тоже пошла вперёд. Прямо перед её носом решётка захлопнулась.

— Плохо дело, — домовой вылез из укрытия, как только Сергей пропал из виду.

— Почему? — настороженно спросила Саша.

— Синее платье, — испуганно произнёс домовой. — Из него никто не выбирается. Это смерть.

— Так что? Мы так и будем здесь сидеть? — возмутилась Саша. — Давай, помоги мне выбраться!

— Не могу! — вздохнул домовой. — Не могу памятью о Лизе рисковать.

— Память, говоришь! — возмутилась Саша. — Ты ради вещей Лизы жизнью живого человека рискуешь! Думаешь, Лизе это понравилось бы?!

Из подвала Гриппа и Сергей поднялись по винтовой лестнице. А вот и верхний этаж.

Гриппа еле справлялась со своим новым нарядом. Наступала на кружевной подол при каждом шаге. Спотыкалась, чертыхалась, но шла вперёд.

Они попали в коридор с портретами. На каждом портрете женщина в синем платье. А платье это… Да оно сейчас на Гриппе! Оно! Точно, оно!

Из тёмного коридора они попали в светлую просторную комнату. Посреди комнаты стоял мольберт, пахло свежими масляными красками.

— Становись к окну! — приказал Сергей Гриппе. — Рисовать тебя буду.

— Вот так? — уточнила ведьма.

— Держи, — Сергей подал Гриппе трёхлитровую банку с огурцами. — И не отпускай, пока я рисовать не закончу.

— Это ещё зачем?! — возмутилась Гриппа.

— У каждой ведьмы какой-нибудь магический предмет в руках. У кого книга, у кого камень, у кого палка волшебная. Тебе банка с огурцами подойдёт.

— Ну спасибо! — проворчала Гриппа, но спорить не стала.

Банка оказалась тяжёлой, руки Гриппы быстро онемели.

— Чего ты добиться хочешь, Серёжа? — ласково начала ведьма, но за этим нежным тоном чувствовалась скрытая ярость. — Думаешь, всех ведьм изведёшь — жизнь свою наладишь?

— Не твоё дело! — огрызнулся Сергей, размазывая краски по холсту.

— И как ты меня извести решил? Утопить, сжечь? А портрет как трофей на память?

Ведьма хотела сказать ещё что-то, но не смогла. Проклятое платье стало совсем узкое, шнуровка корсета сдавила грудь. Гриппа захотела закричать, позвать на помощь, но лишь захрипела. Воздух вокруг стал плотным, точно гладь воды, и дрожал.

Вдруг дверь распахнулась. Гриппа увидела на пороге Сашу с Ветнем на плече.

— Отпусти её! — закричала Саша, а Ветень сделал страшные глаза.

Сергей щёлкнул пальцами, и Саша чуть не упала. Перед ней выросла невидимая стена, пройти через которую было невозможно.

— И ты здесь? — Сергей удивлённо посмотрел на домового, который путался под Сашиными ногами. — Зачем пришёл?

— Он теперь с нами, — гордо объяснила Саша.

— Вот как? — усмехнулся хозяин дома. — С чего вдруг? Ты же домовой! Мой домовой! Всегда и во всём меня слушаться должен, а иначе…

Сергей подошёл к комоду, открыл верхний ящик, вынул на свет статуэтку балерины.

— Лиза с ней любила играться, — мечтательно произнёс он. — Точно с куклой.

Сергей сжал кулак, и голова фигурки треснула. Взмах руки — и обезглавленная кукла полетела на стол. Вместо шеи торчали острые края.

Домового трясло. Он стоял, молчал, только часто моргал.

«Как-то Сергей этот боится на пол намусорить, — задумалась Гриппа. — К чему бы это?»

Раз — и банка огурцов выскользнула из рук ведьмы. Рассол разлился по полу неровной лужей. Огурцы запрыгали точно лягушки.

— Ты что делаешь? — зашипел Сергей. — Да я тебя заставлю языком пол вылизывать!

— Это и без меня есть кому сделать, — нехорошо улыбнулась Гриппа.

Сергей удивился, замолчал. Затем откуда-то из глубины дома раздался механический голос:

— Здравствуйте, я умный пылесос. Я отвечаю за чистоту в этом доме. Здравствуйте…

Пылесос вплыл в комнату и принялся за огурцы. Втягивал их в себя целиком, не пережёвывая.

— А ну, пошёл отсюда! — визгливо закричал Сергей.

— Я умный пылесос, — напомнила неугомонная техника. — Я отвечаю за чистоту…

— Вон! — искра слетела с перстня Сергея и врезалась в хромированный корпус. — Вон!

Саша и Гриппа переглянулись. Охотнику на ведьм стало не до них.

— Перстень! Перстень с него стащить надо!

Саша подлетела первой, перехватила руку мужчины, завела её назад.

— Снимай, снимай с меня перстень! — расхохотался он. — Перстень к тебе прирастёт. Хочешь стать такой как я? Валяй!

Саша замерла на миг. Стать такой же как Сергей? Не о такой жизни она мечтала.

Тут подлетел Ветень. Вцепился тонкими ветками-руками в перстень, не отпускал.

— Отстань! — Сергей вырвался из Сашиной хватки. Ветень перстня не выпускал. Мгновение, и перстень оказался в его тонких руках, покрытых корой.

Сергей закричал, точно к нему поднесли калёное железо. Он упал и стал кататься по полу, хватаясь за лицо. Кожа его посерела, пальцы скрючились. Минута — и мужчина стал похож на хрупкую мумию. Потом мумия рассыпалась в прах.

— Быстро из него жизнь ушла, — как-то спокойно заключила Гриппа. — Ни капли не осталось.

Ветень крутил в руках перстень. То на руку его наденет, то на шею. А всё перстень велик был.

— А ну, отдай перстень, ветка крючкастая! — скомандовала Гриппа.

— Не надо, — вмешался домовой. — Нечисти перстень не повредит. А вы держитесь от перстня подальше.

Домовой открыл ящик комода. Достал шкатулку, расчёску, пару пожелтевших записок. То так вещи разложит, то эдак. Бормочет что-то себе под нос.

— Может, ты с нами поедешь? — предложила Саша.

— Что ты такое говоришь? — возмутился домовой. — А как же Лиза?

— Нет больше твоей Лизы, — ответила Гриппа. — Давно умерла она.

— Здесь она! Здесь! — и домовой покрепче ухватился мохнатыми руками в пожухлый лист бумаги. — Пока эти вещи есть, и она есть. А кто их хранить будет, если не я?

— Дом продадут, новый хозяин въедет, — продолжала настаивать Гриппа. — Недолго этим вещам осталось.

— Значит, и мне недолго осталось, — вздохнул домовой. — Но пока эти вещи есть, и я жив на свете.

Глава 6. Дорога домой лежит через болота

Выбирались из дома ночью. Первой вышла Гриппа с мешочком на поясе.

— Не было здесь никаких ведьм! — приговаривала она, вынимая из мешка горсти порошка. — Померещилось вам!

Порошок забвения поднимался по ветру, оседал на ступенях и подоконниках соседних домов.

— Надо ещё для таксиста порошка забвения приберечь, — спохватилась Гриппа. — А то мало ли что. Сашка, ты такси-то вызвала?

В такси ехали молча. Ветень маялся в закрытой сумке.

— Что у вас там за зверушка такая? — полюбопытствовал таксист.

Ветня выпустили погулять по салону автомобиля. Таксист чуть на встречную полосу от удивления не выехал. Нестрашно. Всё равно после порошка забвения таксист поездку эту забудет. А вот ведьмы — нет.

— А скажи-ка, добрый человек, — стала расспрашивать Гриппа, — у вас здесь болота есть?

— Да здесь кругом болото, — усмехнулся таксист.

— Нам надо такое болото, чтобы было поболотистее, — пояснила ведьма. — С топями и трясинами. А заплатим хорошо, можешь не сомневаться.

Таксист удивился, пожал плечами, но послушался.

Болото в темноте зловеще подсвечивалось. Гриппа шла первой, Саша с Ветнем на плече за ней. Ведьма подобрала по дороге камень, кинула его в просвет между зелёными островками. Камень с жадным чавканьем пошёл на дно.

— Вон та топь мне нравится, хорошо булькает, — ведьма осталась довольна. — Давай, Ветень, кидай в этот Ородруин кольцо всевластия. И домой поедем. Уж больно я после этих роскошных особняков по своей квартире соскучилась.

Татьяна Снежко. По ту сторону Лилы

Глава 1. Белая бабочка

Как же ей хотелось, чтобы вдруг весь этот интернет и мобильная связь в одночасье рухнули, и наконец тишь да гладь. А ещё она мечтала, как это было бы офигенно — стать настоящей ведьмой. Чтоб неважно когда и куда, прыгнула на метлу и полетела, никаких чартеров и билетов. А что, если стюардессы на самом-то деле показывают не расположение выходов, а проводят колдовской ритуал, который поднимает самолёт в воздух? И неплохо было бы так пощипать носик надоедливым соседям во время их сна.

Жутко болела голова. Мира потянулась в кровати и села. Потирая виски, она озадаченно посмотрела на слегка воспалённую ступню. Две красные точки горели огнём, а тело немного знобило. Она вернулась с Бали вчера поздно ночью, быстро приняла душ и упала в кровать. Спала она ужасно. Жара в комнате была просто адская, горло пересохло, дышать нечем, несмотря на открытое окно. Всю ночь ей снились какие-то кошмары про змей.

И вот на тебе. А теперь ещё и эти две жуткие точки на ноге. Не иначе как кто-то укусил. Надо вызвать врача, вдруг это балийская змея. Мира резко потянулась к телефону. Аллилуйя! Как хорошо, что первое желание не исполнилось и интернет со связью ещё есть. Но потом вдруг подумала, ну что за бред! Прошло больше суток. Она уже на том свете была бы.

Мира накинула халат поверх шёлковой пижамы и пошла заваривать свой суперцелебный чай. Вот это у неё в жизни получается великолепно — «чай исполнения желаний». За что однокурсники подшучивали, называя ведьмой. А она просто цветочки любила и запахи трав обожала. И абсолютно не её заслуга, что все желания исполняются после чаепития. Желания исполняла не она и даже не чай. Это всё вера в чудеса. Их не бывает, но все продолжают в них верить.

Ещё говорят, что только счастливые не верят в чудеса, но такие сироты, как Мира, всё равно верят и надеются. Верят в сказку. Что когда-нибудь их родные мама, папа, бабушки, дедушки, братья, сёстры, тёти, дяди найдут своих потеряшек. Что будет и у неё большая любящая семья.

Исполнительница желаний достала из шкафа банки с травами и засушенными цветами. Вдыхая аромат, взяла по щепотке из трёх разных банок и добавила в чайник. Потом что-то вспомнила и добавила ещё немножко «слёз русалок» — цветочков нимфеи, водяной белой лилии. Они снимают воспаление и боль. Именно такая «магическая смесь» ей сейчас нужна как никогда. Она привыкла лечиться травами даже от самых серьёзных недугов.

Мягкое ротанговое кресло, ароматный чай и вид из окна на кладбище. Жизнь так коротка, а смерть бесконечна. Она была рада, что государство выделило ей уютную квартиру в человейнике с видом на эту «прекрасную» бесконечность.

За окном шёл снег, ветер завывал в открытое окно. Мира закинула ноги на подоконник. Её кожа была белой, как падающие снежинки за окном. Такой коже позавидовала бы сама Белоснежка. Она улыбнулась и откусила фруктовый батончик без сахара. Её первая поездка на Бали была просто сказочной. Это была единственная сказка в жизни сироты и развёденки с сахарным диабетом 1-го типа. Ну что сказать, жизнь устраивает такие чёрные шутки вместо чудес.

И вот агентство отправило её в рекламный тур на Бали, как лучшего менеджера года. Купив один раз поездку при помощи Миры, люди начинали чаще ездить. Как-то и здесь среди коллег проскользнуло — ведьма. Но Миру это только улыбало.

Сначала в Убуде Мира попала в роскошный отель, где номер с огромной кроватью, дышащий ароматом тропических цветов. Просто высший класс! Пять счастливых звёзд. Но как только она открыла дверь и вышла на балкон, то сразу попала в бескрайние джунгли.

Дыхание перехватило, в голове закоротило. Под ногами прохладный каменный пол реального мира, а глаза говорят — ты в сказке. Вечером все собрались в ресторан, а она сбежала побродить по улицам. Уж очень не хотелось объяснять, почему она не пьёт, что-то не ест и постоянно ставит уколы.

Мототакси доставило её в центр Убуда. Мира долго бродила по лабиринтам улочек среди домов с загнутыми крышами и статуй, утопающих в буйно растущих цветах. Красотища, сплошной покой. Тут главное убеждение местных — надо жить в гармонии с природой. Вообще, в Убуде каждый дом как святилище, а ещё всякие салоны спа — вот прям как храмы. Даже настоящая речка во дворе оказаться может.

Из парка с обезьянами не хотелось уходить. Манки, как называют обезьян балийцы, разгуливают везде. На крышах, по мусоркам, на деревьях. Такая экзотика в мире людей была, безусловно, в диковинку. Совершенно другие ощущения, когда входишь в парк. Всё, попал в другой мир.

Прямо как на Планете обезьян или на страницах книги Киплинга. Тут они боги. Свои законы, не соблюдаешь — поплатишься. Покусают, чего-нибудь стащат, прыгнут на голову.

Возвращаясь в отель, Мира случайно обнаружила тропинку на рисовые террасы. Шла по центральной улице города, свернула в проулок, а там поле, джунгли и закат. В каком городе возможно такое? Её радовало всё. Даже воздух, пропитанный морем и ароматом плюмерии. Она так и не сняла с шеи венок из белой магнолии. Благодаря этому символу бессмертия ей казалось, что она совершенно здорова. Так хорошо ей не было уже давно. С тех пор как она вышла из комы.

Потом были храмы, водопады, восхитительные закаты и Великий океан. Он на самом деле велик. Мощный и бескрайний как сама вселенная. Индийским океаном она не впечатлилась вовсе, хотя и на море-то была всего раз.

Великий — это мощь и красота. Белый песок, вода температуры полного кайфа и прозрачности чистейшего алмаза. Океан играл мускулами, перекатывая волны, а она лежала в его объятиях. Миг, когда ты понимаешь — счастье есть! Его не может не быть! Так счастлива она давно не была. Даже в объятиях бывшего мужа.

И как такое радужное впечатление от райской страны перечеркнула кучка туристов? Свалились ей на голову под Новый год, когда их персональный менеджер слегла с температурой. А так как нужно было сопровождение, то пришлось ещё и ехать с этой группой организатором досуга. Её феноменальная память сыграла с ней злую шутку. Ну, как феноменальная. Избирательная. В школе она любила историю, ботанику и физику. Поэтому знала наизусть все эти учебники. А когда ей понравился Бали, то она запомнила всю его географию и историю с первого раза. И на тебе — поезжай сопровождающей. Она, конечно, мечтала провести Новый год на океане, однако быть круглосуточной нянькой ей совсем не хотелось. Мира нервно передёрнула плечами. Её теперь тошнило от Бали. Она там устала как собака, что, свернувшись калачиком, уснула под бой курантов. Обидно до чёртиков! А ведь у них с Анечкой были такие суперские планы. Поехать в горы, фотографироваться в купальниках и найти себе женихов.

Это должна была быть та самая фантастическая ночь столетия. Физики говорили о квантовом скачке, а астрологи — про переход из прошлого в будущее и открытие дверей в новую жизнь со всеми плюшками, типа счастья и любви. Но блин, где же эти двери?! Даже бокал шампанского не помог разобраться, куда там идти. В итоге он только помог уснуть в кресле. Ну, такое себе торжественное открытие новых дверей в жизнь.

Пора ставить укол. Пальцы затекли на кружке, пришлось аккуратно, как хирургу, разгибать их один за другим. Каждый раз было страшно. Казалось, они чужие и вот-вот отвалятся. В такие моменты мир казался нереальным. Словно это какой-то ужасный сон. Сон! И тут Мира вспомнила, что на Бали купила красивый ловец снов. Это такая штука с белыми нежными перьями, вплетёнными бусинами и камушками для того, чтобы привлекать только светлые и красивые сны, а плохие запутывать в паутине магического колеса. Надо будет повесить её сегодня над кроватью. Довольно с неё змей и всякой там мистики. В её мире этого всего категорически не существует. Есть Анечка, её разноцветные макароны и красная губная помада. Много ли нужно ещё для счастья?

Из воспоминаний Миру вырвал рингтон телефона. Звонила подруга. Анечке пришлось ехать одной в горы, потому что у Миры случился Бали, и все планы пошли коту под хвост.

— Привет, Мира! У меня такая потрясающая новость. Ты сейчас совсем умрёшь.

— Анечка, зая! Можно я ещё поживу?

Мира не разделяла восторгов подруги. С грустью посмотрела на свою распухшую ногу, и сомнений в том, что жить осталось недолго, становилось всё меньше.

— Ой, всё! Бросай хандрить. Жду тебя в мастерской. Мне подарили такую классную игру А ещё я вышла замуж.

И тут в окошко влетела белая бабочка. Сердце ёкнуло и замерло. Новость о скоропостижном замужестве подруги пролетела мимо ушей. Всё восторженное внимание девушки было приковано к волшебному существу хрустальной чистоты. Сияющий свет крыльев был так ярок, что Мира сощурилась. Бабочка села на укушенное место, и боль сняло как рукой. Чудеса!

— Алло! Мира! Ты там живая? Ты меня вообще слышишь? Я вышла замуж, — не унималась подруга.

— Поздравляю, — протянула Мира, не отводя глаз от бабочки. Интересно, чья в ней душа? — Кто ты? — вслух спросила она. — Может, ты наконец мне расскажешь правду?

— Конечно, я тебе всё расскажу. И даже немного больше, чем всё, — пообещала подруга. — Жду тебя через час.

Через час? Мира посмотрела на ногу. Та была абсолютно целёхонькая. Голова тоже перестала болеть, и озноб исчез. Свет бабочки рассеялся, и она стала растворяться. Вот как и тогда. Прилетела в трудный момент и исчезла, как мимолётное чудо. Может, снова показалось?

Это случилось давным-давно, когда она была ещё в детском доме. Многие не любят детские дома, а ей там нравилось. Там были тётя Света и Славик. С того дня в январе, когда её замёрзшую нашли на пороге, приют стал для неё настоящим домом. Тётя Света говорила: все думали, что она замёрзла окончательно, но потом выяснилось, это у неё просто такого цвета кожа — белая.

Однажды её удочерили. За то, что она по ночам таскала конфеты, приёмный отец сильно избил скакалкой. Было так больно, что она обмочилась. Утром она сбежала обратно в детский дом. Туда, где была её любимая теплая, вкусно пахнущая обедами тётя Светик. В 14 лет та подарила ей ярко-красную губную помаду.

— Клася, ты немного бледная, но всё равно самая красивая девочка на свете. И я тебя люблю, — сказала женщина, гладя Клаву по голове.

Так вот, эта она, тётя Светик, дала ей это имя — Клава. Потом подарила помаду и на следующий день после дня рождения эта самая Светик уехала с мужем военным Оставив бедняжку Клаву в шоке и отчаянии. Даже Славик, друг из детского дома, не мог её утешить. Клася после школы часами рыдала одна в парке. Как она могла так поступить? Самая родная, природная. Почему она не взяла Клаву с собой? Девочка даже губную помаду от злости выбросила, но потом передумала и пошла за ней. Поскользнулась на снегу, упала и жутко ударилась. Что-то хрустнуло, и всё вокруг потемнело. Очнулась она уже в кровати. На груди сидела белая бабочка, а на тумбочке лежала губная помада. Боль прошла, а чувство брошенки осталось.

Через месяц она наконец-то забрала паспорт и теперь она — Мира! Она «сокровище будущего», а не какая-то там Клава-хромоножка.

С тех пор она не видела ту белую бабочку. А ведь была ли она вообще на самом деле?

Глава 2. Клава или Мира

Подруга снимала помещение в центре города, на Театральной. Там была даже своя современная кухня, где она пекла настоящие французские макароны, и там же она оборудовала себе спальню. Жить с матерью в любви и согласии у неё не получилось. Та считала, что дочь её недолюбливает. Анечка же постоянно звала маму к себе в гости и пыталась долюбить эту женщину, которая была зла на весь мир.

Их дружба с Анечкой завязалась ещё в университете на факультете айтишников. Славик уговорил Миру поступить именно туда, потому что «программисты — это устройства, преобразующие кофеин в код, а код — в деньги». Для такого шаманства вовсе не нужны родственники, связи и богатства, коих у сирот совершенно нет.

Поступила в универ она довольно легко. Всего за полгода перед зачислением выучила все нужные предметы наизусть. Хотя она не особенно любила эти дисциплины, но зато любила Вячеслава, своего Славика, так что зубрила и представляла, как они будут ходить на занятия вместе, жить в одном общежитии, да и вообще всегда и везде будут вместе. Одно расстраивало. Славик по-прежнему звал её Клавой.

«У каждого программиста должна быть идеальная клава», — шутил он.

Там, в универе, Мира встретила странную и очень интересную девушку Анечку, которая училась на айти, а ещё на экономическом и каких-то онлайн-курсах. Она училась постоянно. Что-то заканчивала и снова поступала. Считала, что в этом мире можно надеяться только на себя, а мир так переменчив, что никогда не знаешь, какая профессия тебе может понадобиться завтра. Лучше иметь страховку в виде хотя бы пяти дипломов.

Мира тогда жила в общежитии, вечерами после учёбы подрабатывала: выгуливала собак, занималась доставкой, а потом начала делать сайты на заказ. У неё появились свои деньги на вкусняшки и новую одежду. Подружка Анечка, вечно голодная и худая ботанка, как-то свалилась даже в обморок прямо на уроке. Ей не хватало ни времени, ни денег, чтобы нормально есть. И Мира решила делать бутерброды в универ для троих: себя, Славика и Анечки.

Мире было её очень жалко. У подруги есть родная мама и свой дом, а всё равно она оказалась такой же одинокой, как и Мира.

Эх, да! Это были золотые студенческие годы. Каждую субботу толпа собиралась у них в комнате, студенты сплетничали и делились новостями за неделю, пили ведьминский чай желаний, так они называли травяной чай Миры. И никакие гуру медитации не сравнятся с тем, как она играла на гитаре и пела.

Ребята приходили не с пустыми руками. Зачастую они приносили печеньки и конфетки. Правда, большая часть тут же съедалась вечно голодными парнями. Заварные пирожные, которые так любила Мира, приносил только один Славка.

Остальные парни жутко бесили Миру своим уровнем «лоу скилл»² и «Юбилейным» печеньем.

— Киса, в твоём сердце найдётся место для кого-то нового? — приставали они.

— Если я начну помещать в своё сердце незнакомые объекты, я, вероятнее всего, умру.

У их глупости не было шарма. А Славик был самый умный и красивый. Родной и такой надёжный.

Как-то в универе поставили ящик с валентинками. Несколько дней студенты наполнялся его признаниями. Мира так ждала дня икс. Она мечтала о том, что Славик наконец-то признается. Но утром 14 февраля ящик пропал. Его выкинула уборщица. Уборщица! Разрушительница чужих судеб.

И вот тогда Мира на заработанные денежки купила гитару. Девушка с гитарой! Это так круто! Она быстро научилась играть, с её феноменальной памятью она могла запомнить и сыграть любые песни, правда, только при условии, что они ей нравились.

А потом Анечка придумала эти субботние чаепития под гитару.

Мире так хотелось, чтобы Славик смотрел на неё такими же восхищёнными глазами, как на суперзвезду. Так, как он смотрел на солистов и гитаристов «Арии». Она устала от дружбы и очень хотела настоящей любви.

И вот через полгода он наконец-то смотрел на неё как зачарованный. Его глаза блестели, губы шептали «моя». Вскоре они стали настоящей парой. Девчонки с факультета шептались, что ведьма Мира приворожила самого красивого парня в универе. А кто им не давал ведьмовать? В магазине гитар хоть отбавляй. Покупайте и пойте. Но они предпочитали «привороты»: укорачивали юбки, красили волосы и надували губы.

А ещё к ним в комнату притащились медики из соседнего общежития. Вруны безбожные. Несли всякую ерунду, чтобы произвести впечатление. С серьёзным видом утверждали, что «Экзорциамус те омнисиммундусспиритус»³ — это латынь. Как у них после этого вообще можно было лечиться? Ну вот Мира и не ходила к этим выпускникам, а лечилась сама, травками.

Ох, столько всего потом было. Студенческая свадьба в роще за городом, путешествие в горы. Два счастливых семейных года. А потом… потом он собрался на работу на майских праздниках, якобы за одеждой какой-то. Обещал сразу же вернуться. Через час пришла смс: «Прости. Нам надо расстаться. Я решил изменить свою жизнь».

Мира поначалу приняла это за шутку, но потом он объяснил ей, что нашёл себе кого-то, более красивую и умную. Он сказал, что его новая подруга на десять лет старше его.

Мире было двадцать и её променяли на какую-то тётку. Она не верила своим глазам и ушам. Он ушёл. Она осталась одна.

Твоя душа меня задела.

Твои глаза всегда со мной.

Твоё дыханье меня грело

И вечно будет, здесь, со мной.

⠀

Живу сейчас на этом свете.

И думаю: «А для чего?»

И только видя твою радость,

В душе становится светло.

⠀

Спокойность, мерность, пониманье

Всё это было лишь игрой?

И только после расставанья…

Я поняла! Что нам не быть с тобой!

⠀

Но Верю, Жду и я Надеюсь,

Что день придёт. И ты поймёшь!

Любовь красива только с виду.

Но часто в сердце острый нож.

⠀

Проткнёт. Ударит. Больно. Грубо.

Терпеть не стану вновь и вновь.

И сердце снова запылает.

Проснётся новая любовь! ⁴

Она не могла вспомнить, что было потом. Очнулась она через год, благодаря одному из студентов-медиков, когда никто уже не верил, что такое возможно. Лев ворвался в жизнь Миры как настоящий герой в белом халате, прямо из сказки, пробыв на протяжении года невидимым бдительным часовым у её кровати. Ему удалось спасти девушку, иначе эта история закончилась бы довольно грустно. Молодой врач был единственным, кто поставил верный диагноз, вывел Миру из диабетической комы и ухаживал за ней, пока она находилась в долгом, непонятном медицине, летаргическом сне.

Как только девушка очнулась, она уже не была прежней. Теперь она была не одна. Внутри неё жила чудовищная боль. Мира просыпалась с ней. Ходила с ней на работу. Возвращалась домой и засыпала с ней. Боль не оставляла её ни на секунду. Она душила и заставляла плакать. Она впивалась колючками в сердце так сильно, что слёзы брызгали из глаз и кровью текли по щекам.

Она бросила университет, потому что уже не могла выносить ни одного упоминания о программировании и айтишниках — от одной мысли о Славе ей становилось тошно. Она устроилась в турфирму и начала путешествовать. Со временем привыкла есть всё, что хочется, уколов дополнительную порцию инсулина.

Так вот, в прошлом году любимая клиентка подарила Мире «библию» макарон из Франции. Как вообще это нежнейшее пирожное-печенье из двух гладких половинок, скреплённых тягучими начинками, назвали «макарон», как не «цветные миндальки», потому что они из миндальной муки? Мира не любила готовить, а вот Анечка так впечатлилась этой книгой, что все выходные пекла разноцветные вкусняшки, а пробовать приходилось Мире. Но та особо не сопротивлялась. Яркие, нежные и хрустящие, с тающими во рту начинками они были божественные. И в итоге Анечка решила бросить эм… «пыльную» и «несладкую» работу экономиста и открыла свою кулинарию.

А у Миры теперь был привилегированный доступ к самым изысканным макаронам во всём городе. Ешь сколько влезет, пока не впадёшь в следующую «макаронную кому». Н-да… Вот ведь в чём сила, сестра! В макаронной «библии».

— Давай уже колись, кто у нас муж? — с порога спросила Мира. — Куда ты его спрятала?

Счастливая Анечка рассмеялась и крепко обняла подругу.

— Он сотрудник службы из трех букв. Спрячется — фиг найдёшь.

— Ничё се! Рассказывай давай. Он тебя пытал гипнозом или шантажировал прошлым?

Они обе рассмеялись. Мира была так рада за подругу. И неважно, кто он и как это случилось. А подруга, она вообще от счастья светилась так ярко.

В маленькой уютной комнате было атмосферно. Даже ёлка стояла. Подруга тщательно подготовилась. Свечи, ароматические палочки, на столе любимые макароны — с листьями мяты и цветами сирени. Анечка прям умудрилась объединить две любимые вещи Миры — травы-цветочки и пирожные. Аж слюнки потекли.

— Тебе чай или кофе? — спросила по привычке Анечка. Видимо, растеряла всю память в горах от счастья, забыв, что Мира пьёт только травяной чай.

— Мне море. А лучше океан. Великий, — улыбнулась Мира и, достав из сумки травы, пошла сама заваривать чай. Вдыхая уютный окутывающий аромат лепестков лимонной вербены, добавила ещё розмарина.

Такие две местные ведьмочки-гурманки. Сейчас волшебный чаёк попьют, пироженки пожуют и прямо на метле пойдут кружить вокруг центральных улиц. Рождество на носу. Черти заждались.

Анечка в двух словах рассказала о муже.

— Так. А у вас предбрачная ночь была? — деловито поинтересовалась Мира, запихивая в рот очередной макарон целиком.

— У нас и брачной-то не было.

— Как не было? — удивлённо пробубнила Мира с набитым ртом. Анечка, конечно, тот ещё фрукт, но выйти замуж без секса — это настоящая фантастика.

— Да так. На третий день расписались, и он уехал. Родина приказала.

— Это точно не Дед Мороз был? Тебе не приснилось?

— Не приснилось, — и подруга показала кольцо. — Он просто огонь, мы с ним три ночи просидели, разговаривали до утра. А днём рыбалка! А ещё обожаем Сальвадора Дали. Ну, секса не было, да и что? Зато чёрная икра, шампанское на вершине горы. И вообще, он определённо мой кармический мужчина.

Мира закатила глаза. О боже! И где она этой дури вечно набирается? Нельзя было её одну отпускать. Теперь не знаешь, что лучше. Чтобы «муж» вернулся или нет. До утра беседы они светские вели про Дали. Ну-ну. Конечно, пудрить мозги удобнее через уши.

— А у тебя как прошёл Новый год? — спросила Анечка, доставая очередную коробку из холодильника.

— Из новогоднего настроения у меня сейчас только глаз дёргается в такт твоим гирляндам.

— Хочешь ещё десерт? — Анечка воткнула ложку в свежайший тирамису собственного приготовления.

— О, мой бог! Мне кажется, у меня в желудке уже нет места, — Мира быстро замотала головой.

— Но ведь десерт идёт не в желудок, а прямо в сердечко. Там есть та-а-акойма-а-аленький запасной желудочек, — коварно протянула Анечка.

«Сладкая» пытка продолжалась. Мира уже почти сдалась.

— У меня попа слипнется, — попыталась она вставить последний аргумент.

— Она не слипается, она растёт, нас обманывали детства, — Анечка облизнула ложку после тирамису. — Божественно. Попробуй, — и довольно погладила свой живот. — Представляешь, если рожу в этом году — я стану матерью Дракона.

Мира покрутила чайной ложкой у виска. Подруга совсем уже ку-ку от счастья. Анечка подсунула ей телефон с селфи, где она лопает чёрную икру со скоропостижным «мужем». Ну да! Радует, что мужик оказался не Карлсоном, свалившимся с крыши. Настоящий такой себе мужик. И это написано прямо у него на лице, гладко выбритом, взрослом и серьёзном.

«Муж» выглядел старше жены на добрых десять лет. Стоит ли ему доверять? У Миры с этим вопросом было трудно. Однажды она уже разочаровалась и решила, что лучше жить в одиночестве, пока её не оценят по-настоящему. А вот Анечка так торопилась жить, что у неё ни минуты свободной не было. Вот и в этот раз она подскочила и полезла в сумку.

— Ой, это же ещё не всё. Я встретила… — начала было подруга, доставая какой-то цветной платок из сумки.

— Волшебника, — усмехнулась Мира.

— Откуда ты знаешь?

— Уж не знаю, что вы там пили и курили, но поняла, что было очень весело.

— Да ладно тебе. Я там встретила настоящего индийского йога. И он мне подарил вот это.

Девушка раскрыла цветной «платок». На нём были стрелы, змеи, цифры в клетках и слова на азиатском языке. И даже какой-то перевод на русский белыми буквами нацарапан. Увидев эту ткань, Мира потянулась к ней как зачарованная. Мягкая, гладкая. От прикосновения к ней на душе стало очень тепло и почему-то потекли слёзы. Мира смахнула их со щеки и тихо спросила:

— Что это?

— Божественная игра. Так йог сказал. Его Будда во сне направил ко мне, к самой счастливой женщине на горе.

Мира не могла отвести взгляда от змей, и ей даже показалось, что одна из них зашевелилась. Ведь этого не может быть? Хотя… бабочка же прилетает. «Что же здесь происходит? Это игра или моя судьба?» — пронеслась мысль. Но Мира её тут же отогнала.

Глава 3. Тайна «Лилы»

Анечка подготовилась к игре как настоящий профессионал. Впрочем, она так всегда относилась ко всему, за что бралась. Разложила эту йоговскую разноцветную матерчатую доску. Индус утверждал, что этот артефакт передавался из поколения в поколение больше тысячи лет, но он выглядел как новенький. Даже цвета были такие яркие, будто платок только что сшили.

Мира с любопытством разглядывала надписи между стрел, всяких змей и прочей экзотики. Блокнот и ручка легли рядом. Анечка достала инструкцию и игральные кости. Распечатала пачку и зажгла новые благовония. Ароматный цветочный коктейль дымкой расстилался вокруг, окутывая даже стрелы и змей. Это было до мурашек сюрреалистично. Видимо, лотосовые палочки подруге тоже йог подарил. Такой сильный дурманящий аромат, прямо как в храмах.

«Лила» была довольно популярной трансформационной игрой. Только вот для чего она Мире, которая мечтала выздороветь, а не изменить что-то в своей жизни? Разве какая-то настольная игра может стать лекарством?

Анечка деловито открыла инструкцию, пробежала глазами и резюмировала:

— В этой игре нет смерти.

— Ну хоть где-то её нет, — облегчённо вздохнула Мира, доставая шприц-ручку с инсулином. Пора было уколоться, а то столько сладкого съела, что если не попа слипнется, то мозги от сахара точно закипят. В том мире, где она жила, смерть ходила за ней по пятам, ожидая, когда Мира «проколется».

— Зато в игре есть взлёты и падения. Ты играющий дух, который никогда не умирает, — вещала подруга улыбаясь.

— Мне уже это нравится. Давай скорее начинать. А то меня постель зовёт. Так устала от этого балийского «отдыха», что теперь три дня спать буду, как сурок.

— Приняв решение играть, игрок должен подчиниться правилам игры и кармическому жребию. Мира, а давай сначала ты свою карму проверишь? А то я что-то не готова.

— Ой, трусиха! Как замуж выходить, так она первая. А как в игры играть, так Мира давай. Я, может, тоже замуж хочу, а не вот это всё… пальцами водить по стрелам со змеями? — возмутилась девушка. — Ладно уж. Рассказывай, что делать надо.

Играть в «Лилу» оказалось очень просто. Пять элементов: эфир, воздух, огонь, вода и земля соединяются с шестым — сознанием игрока. Душу игрока на доске представляет символ — личный предмет. Мира сняла с пальца кольцо в форме белой бабочки, которое купила давно, ещё в первый день после выписки из больницы. Эта бабочка-спасительница значила для неё очень много, но, к сожалению, появлялась очень редко до сегодняшнего дня. Тот период жизни был полон грусти и одиночества, но кольцо всё же согревало её и давало надежду, будто вот-вот всё изменится.

— Мира, сосредоточься и правильно задай вопрос. Иначе игра тебя не пустит. И чётко спроси у Космического Сознания, например, «когда выйду замуж», — Анечка так уверенно говорила, будто сама верила в то, что этот кубик-телепат знает истинные желания Миры

— Анют, мне неважно когда, мне важно за кого. А выйду я только за того, кто вылечит меня. Поняла? — хмуро пробурчала Мира. Вся эта затея с замужеством, вопросами ей жутко не нравилась. Ну почему просто нельзя попить чаю с макаронами и поболтать? Обязательно в эти новомодные игры играть?

— Так, успокойся и перестань нервничать. Всё, что с нами происходит, случается в нужное время. Спроси: «Когда я встречу доктора Айболита или волшебника? Или уж на крайний случай бога Исцеления», — не унималась подруга.

— А можно я просто спрошу, что мне нужно для счастья? — и Мира кинула кубик.

Выпало три.

Неверный вопрос. Должно выпасть шесть.

— Тогда, кто мне нужен для счастья?

Выпало пять.

Неверный вопрос.

— Блин. Ну не знаю я. Может, что и кто поможет мне разобраться с моим счастьем?

И вот выпадает шестёрка. Мира входит в игру. Начинается всё с заблуждения. Это первая клетка, на которую игрок попадает после своего «рождения» в этой игре, связанной с пространством и временем. Реальность этого момента ощущается как реальность всех моментов, а изменения кажутся просто невозможными. Но игроку они необходимы. За этим он и пришёл в игру. Следующее число — одиннадцать.

— Развлечения? — удивилась Мира. — Это полная ерунда.

— Ничего ты не понимаешь. Твоя душа требует отдыха. Да ты вообще отдыхать не умеешь. Работа, работа. Вроде и не в год Лошади родилась, а Водяной Змеи, а как пахать — ты первая.

Ну да, подруга отчитывала Миру, совсем забыв, что если бы не её помощь, то в студенческие годы она, Анечка, могла прямиком отправиться на тот свет из-за голода, и на могилку положили бы не один, а все пять её дипломов.

Мира крутила в руках кубики, задумчиво рассматривая ползающих змей. Стоп! Как ползающих? Ей показалось или змеи вдруг начали шевелиться? Ой, тьфу-тьфу. Это всё от усталости. Мира потёрла глаза и налила себе ещё чаю. А откуда льётся эта восхитительная музыка?

— Бросай уже, — с нетерпением потребовала Анечка. — И задавай вопрос.

— Какой? Может, я странная и меня не развлекает то, что остальных?

Мира глубоко вздохнула, отгоняя музыкальное наваждение. Сделала несколько глотков горячего напитка и, кинув кубики, попала на клетку «План фантазии».

— Так. Тут пишут, что это Нага-лока — подземный мир, погружённый в воду, правителями которого являются змеи наги — полубожественные существа с человеческими лицами и хвостами как у драконов. А ещё они посвящённые-отшельники, достигшие великой мудрости.

— Тебе не кажется, что нас куда-то не туда унесло? Змеи, вода, — Мире показалось, что одна из змей посмотрела на неё и моргнула. Блин, у них ведь нет век, прикрывающих глаза? Да о чём она вообще? Это обычная тряпка. И Мира снова кинула кубики.

— Вот видишь. Теперь «План радости». Это означает, что скоро ты сможешь достигнуть своей цели. И ещё что? Ну вот, «Небесный план». Тебя ждёт бессмертие. Мира, ты точно выздоровеешь. Небеса тебе обещают.

— А ты ещё та фантазёрка, — криво улыбнулась Мира.

— Что тут у нас ещё? Самоотверженное служение. О, ты это умеешь. Что ты там ещё хотела, кроме целителя?

— Мужчину-океан, — шёпотом сказала Мира, словно боялась, что змеи её услышат. Ей стало не по себе, тошнота подкатила к горлу. Вдруг резко бросило в жар, отпустило, и она тут же стала замерзать. Пальцы рук одеревенели, и она с трудом их разжала, выпуская кубики.

— Ну вот, что я говорила, — радостно воскликнула Анечка. — Духовная преданность. Это всё про любовь. «Любовь есть Бог, а Бог есть любовь». Твой Мужчина-океан страдает от разлуки и страстно желает встретиться или хотя бы мельком увидеть тебя. Не ест, не пьёт, не спит, думает о тебе. Ты скоро встретишься с ним лицом к лицу.

— Как выйти из игры? — с трудом дыша, спросила Мира. Трясущимися руками она схватила кубики и кинула.

— Ты вышла, — захлопала Анечка. — Шестьдесят восемь — Космическое Сознание. Оно…

Мира уже не слышала, что говорит её подруга. Анечка, словно замерев, не могла произнести ни слова, и комната вокруг начала медленно исчезать, словно мираж. И вот тогда тряпичная доска вспыхнула ярким светом.

Голова огромной зелёной змеи показалась из игры и,гипнотизируя, подкралась к Мире, остановилась прямо перед носом девушки, высунув свой язык. Мира, зажмурившись от страха, решила досчитать до десяти в надежде, что иллюзия исчезнет. Что всё это мерещится от дикой усталости и недосыпа. Потом выдохнула и открыла глаза. Змея всё ещё была перед ней и, судя по всему, не собиралась никуда исчезать.

— Ве-е-едьма! — просвистел мужской голос.

— Не-е-е, — запротестовала Мира, покачивая головой. — Я это… человек.

Не отрывая взгляда от жёлтых глаз Змея, она нащупала макарон и решительно запихнула его в открытую пасть. Других аргументов у девушки больше не было. Змей, казалось, поверил ей, проглотил лавандовый десерт, повернулся и исчез в игре. Тут же пространство вокруг резко сжалось, и Мира почувствовала, как её уносит вслед за Змеем.

— Ма-а-ама! — закричала Мира. Впервые она позвала ту, которую никогда не видела и не знала.

Глава 4. Мир Змея

Непреодолимая сила тащила девушку в какое-то мистическое место, где было темно и очень мокро. Мира чувствовала себя как Алиса из Страны чудес, беспомощно падала и махала руками и ногами. Это продолжалось до момента, пока она не шлёпнулась на нечто мягкое.

Наконец, её босые ноги коснулись чего-то скользкого, холодного и… оно шевелилось. Девушка панически посмотрела в темноту и застыла от ужаса. Ползающие гады с ярко горящими жёлтыми глазами обвивали её ноги, заползая всё выше и выше. Они шипели, высунув огненные языки. Несколько маленьких змеек забрались на шею девушки, извивались и щекотали так, что ей стало тошно. Мира молила о том, чтобы это оказался просто ужасный сон, как в детстве. «Проснись, проснись», — шептала девушка. Но темнота не отпускала её.

— О, Великая Лила! Выпусти меня отсюда, — жалобно попросила Мира создателя этой игры. — У меня и так судьба не сладкая.

Из темноты выплыли два огромных жёлто-огненных глаза. Их обладатель открыл пасть, зевнул, показав острые зубы и огненный язык.

— Какая глупая ведьма! Мечтаешь о Мужчине-океане? Ничего в жизни так дорого не стоит, как болезнь и глупость. И не ной о судьбе, может, ей с тобой тоже не очень повезло.

— Кто ты? Ты можешь меня спасти? — с надеждой спросила Мира, не смея шелохнуться.

— Я могу тебя только съесть, ведьма, — змеиные глаза плотоядно сверкнули.

Ведьма, ведьма! Ну сколько можно так её называть? Мира рассердилась, мотнула головой и сбросила змейку, которая заползала ей прямо на нос.

— Блин солёный! Если бы я была ведьмой, думаешь, стояла бы здесь, увешанная этими пиявками?

Затем она спохватилась и заканючила как маленький ребёнок:

— О, Великий Змей! Не ешь меня, пожалуйста. У меня сахарный диабет. Вдруг и ты заболеешь.

Змей рассмеялся совсем как человек, без всякого шипения и посвистывания.

— Ишь ты, какой проблемный деликатес! Если ты смертельно больна, разве это не прекрасный момент, чтобы умереть?

— Я хочу жить! — закричала Мира в отчаянии, и слёзы покатились по её щекам. Всё тело затрясло мелкой дрожью. — Я хочу жить, чувствовать, любить! — выкрикнула она так, что воздух вокруг зазвенел.

Внезапно ворох шипящих голодных змей содрогнулся и моментально отвалился от тела девушки, словно невидимая рука смахнула их разом. Зелёный Змей грозно сверкнул глазами, его громадное тело стало плавно подниматься, вытягиваясь к небесам. Огромная голова упёрлась в тёмное небо, не давая ему выбраться, и он свесил её вниз. Изо лба Змея выбился луч света, который яркой нитью протянулся до земли, освещая всё вокруг. Его чешуя блестела, как звёзды на ночном небе, и каждое движение, каждое игривое кольцо, казалось, заключало какую-то жуткую гипнотическую силу.

Мира не могла оторвать взгляда от этого волшебного представления. Она совершенно не чувствовала страха. Она смотрела, а магические чары накрывали её, обволакивали, заставляя забыть обо всём на свете.

Змей танцевал, наполняя мир неописуемой красотой.

В этом волшебном мире деревья из драгоценных камней и искристых кристаллов, их ветви были украшены жемчугом и изумрудами, каждый лист блестел множеством оттенков и переливался радугой. Удивительные реки текли мягким потоком вод из жидкого золота, озарённого лучами змеиного света. Фонтаны распыляли капли золотой воды в воздух, создавая мелодичное звучание, которое наполняло весь мир магией и волшебством. Это место было наполнено чудесами и красотой, и казалось, что даже воздух пропитан магической силой.

От такого великолепия у Миры перехватило дух, сердце замерло, а в душе зазвучала таинственная симфония любви и восторга.

Это Царство Змей вот прям несравнимо с каким-то там Бали и прочими местами на Земле. Даже все шикарные дубайские и сингапурские фонтаны меркли на фоне этого представления.

— Ты первая из магов прикоснулась к игре за последние несколько тысяч лет. Я так долго этого ждал. Только особенный человек вроде тебя мог зайти внутрь. Ты нужна мне, чтобы выйти отсюда, — прошипел Змей, заставив драгоценные листья на деревьях зазвенеть при звуке его голоса.

Мира понимала, что он не собирался просто так отпускать её. Она только надеялась, что всё это не закончится, как в той сказке про джинна и лампу, где один получает свободу, а другой — попадает в заточение.

— Не-не, так не пойдёт. Давай вместе выбираться, — совсем осмелела Мира и уселась на огромный алмазный валун. Кому расскажи о таком — не поверят.

— У игры есть одно правило, которое установил её Создатель, сильнейший маг. Она отпускает игрока только тогда, когда тот находит или осознает то, что ищет, но при этом скрывает это от себя, — пояснил Змей.

Мира пожала плечами:

— А я ничего не ищу. И всё про себя знаю.

— Лжёш-ш-шь, — снова прошипел Змей, и от этого шипения по спине Миры поползли мурашки. — Ты хочешь стать здоровой.

— Ну, конечно же, да. Я и не скрываю этого. А кто тут меня вылечит? Разве что змеиный яд поможет, — криво усмехнулась Мира, не отрывая взгляда от Змея.

И тут его глаза начала заливать тьма, он вдруг снова открыл чудовищную пасть. Змеиный взор был настолько ужасен, что Мира закрыла руками глаза и закричала.

Вдруг её пронзила жгучая боль, словно кто-то вцепился ей в шею. Огонь вспыхнул в её теле, жар охватил, сжигая изнутри, словно пытаясь высосать из неё душу.

— Кто? — услышала девушка сквозь боль.

— Кто? — голос повторил свой вопрос. И Мира вдруг поняла, чего Исцелитель ждёт от неё. Он хочет знать виновника её болезни.

— Славик, — прошептала она сквозь раздирающую её боль.

— Кто? — снова повторил голос.

— Вячеслав! — закричала Мира.

— Кто? — строго повторил голос.

Мира сжалась от боли и непонимания. Что ещё он от неё хочет? Она заболела потому, что Славик так гадко её бросил.

— Кто? — тихо спросил голос.

Огненный шар образовал воронку, и на мгновение Мира перестала чувствовать боль. Она смело шагнула вперёд, потому что она не могла больше терпеть неизвестность. Кто же мучил её ночами? Кто такая эта белая бабочка? Почему все называют её ведьмой? Почему её жизнь такая полная несчастья? Все эти вопросы крутились у неё в голове, словно в кипящем котле.

Словно пелена спала, память открыла дверь, и Мира увидела страшную картину. Кто они? Она смотрела, как огонь поглотил невероятно красивых людей — сначала женщину, потом мужчину с хвостом, похожим на змеиный. Их лица не искажались от боли, но горели. Сквозь пламя Мира видела тревогу и печаль в их глазах. Это было так странно и так пронзительно, что её сердце сжималось от ужаса.

Она не знала их, но эта боль из прошлого преследовала её в каждом уголке её ума и тела. Будто она просто родилась с этой болью, будто вся она и есть одна боль. Невыносимая, бесконечная. Мира закрыла глаза, хотела бы она, чтобы эта ужасная картинка исчезла вместе с болью.

— Смотри! — повелительно приказал голос. И девушке пришлось открыть глаза.

Внезапно перед ней появилась какая-то старуха с ярким шаром в руках. Она выхватила из пламени маленькую белую змейку и запечатала её в шар. И прежде чем Мира успела понять, что происходит, старуха исчезла вместе с остальными видениями. Как будто все эти ужасные события так и не произошли, словно это был страшный сон, как и те, что мучили её в детстве.

Так вот оно что тогда было! Мира наконец-то осознала весь ужас, который испытала в тот день, когда Славик ушёл. Она знала правду, но старалась прятать её от себя. Это была её истинная боль. Она пыталась избавиться от неё, но та становилась лишь сильнее. Она никак не могла вспомнить, что это были за существа, но ужас от увиденного едва не сломил её. Это была словно боль от потери тех, кого она любила. Это была не такая любовь, как к Славке. Он был просто другом детства, но не её истинной любовью. Ведь подлинная любовь не заставляет страдать.

Языки огня продолжали мучить Миру, но она уже была не такой, как раньше. Боль, словно растворялась в ней, как целительный змеиный яд, изменив её. Она почувствовала, что что-то в ней изменилось. Может быть, здесь, в этом волшебном мире, она наконец-то здорова? И сможет ли она теперь выбраться отсюда?

В этом неистовом адском пламени вдруг появилась голова Змея. Он обвил девушку своим хвостом, резко вытащив её из огненных воспоминаний. Затем осторожно, как рыцарь-спаситель, опустил её на алмазный валун и обвился кольцами вокруг камня.

Они просто смотрели друг на друга, каждый словно пытался проникнуть в мысли другого. В голове Миры бурлили эмоции, она старалась вспомнить: что-то знакомое было в этих созданиях, но память отчаянно сопротивлялась. Может быть, она знала их в другой жизни или сама была той красивой женщиной? Но какая чушь, ведь люди не помнят свои прошлые воплощения, правда? И вот вопрос, а может, она вообще не человек, а какой-то персонаж в этой игре?

— Когда твои мечты будут больше твоих страхов, они сбудутся, — наконец произнёс Змей. — А то, что ты любишь, всегда возвращается к тебе.

— Ого, ты что, предсказатель или мудрец?

— Как тебе будет угодно, — тихо ответил Змей.

— Раз ты такой умный, о великий мудрец, то как ты тут оказался? — усмехнулась Мира.

— У нагов есть слабость. Их сила ослабевает в полнолуние и увеличивается в момент перерождения.

Змей по-дружески положил голову Мире на колени и заговорил тихим голосом:

— Если ты обещаешь, что по окончании игры уничтожишь её, я расскажу тебе, кто были те двое из твоего кошмара, и ты сможешь выйти отсюда.

— Я клянусь! — Мира приложила руку к сердцу.

Она была готова на что угодно, хоть к чёрту лысому поехать, лишь бы выбраться отсюда. Перспектива провести пару тысяч лет в Золотом королевстве со змеями совсем не радовала её.

— Обещание, данное в бурю, быстро забывается, — покосился на неё Зелёный Змей и глубоко вздохнул.

Мире вдруг стало его жаль. Хоть место здесь и чудесное, даже круче, чем ВИП-камера в тюрьме, но тюрьма есть тюрьма. Она ласково положила руку на голову Змея. Тепло его кожи было приятным, и внезапно в её сердце проснулась тоска.

— Только вот, прежде чем я тебя сожгу вместе с игрой, расскажи мне, как ты сюда попал? Эту историю я потом своим детям на ночь расскажу.

И Змей поведал ей страшную тайну. Миф о племени нагов оказался вовсе не мифом. Самые старые цивилизации на Земле — это Деревья и Змеи. Деревья жили веками, а Змеи тысячелетиями, и некоторые даже были бессмертны. Наги — это племя Змей-полубогов. Они жили отдельно, но иногда вступали в смешанные браки с людьми. Те, кто выбирал путь любви с человеком, в конечном итоге теряли божественную силу и знания.

Люди всегда завидовали силе нагов и пытались использовать её. Однажды в Индию пришли македонцы под командованием Александра Великого и захватили часть севера страны. Тогда к отцу Зелёного Змея, Великому Золотому Змею, пришёл некто Чандрагупта, прося его о помощи. Но Змей отказал, поскольку они не вмешивались в войны людей.

Этот простой крестьянин оказался далеко не таким простым. По пути к змеиному городу он встретил брахмана, который подарил ему кусочек материи с игрой. Брахман сказал, что только с этой картой желаний и самопознания он сможет сделать Индию великой. Однако, чтобы магическая игра запустила Космическое сознание, к ней должно прикоснуться божество.

После отказа отца Змея, хитрый Чандрагупта пришёл к его сыну и во время чаепития предложил ему этот платок, чтобы вытереть руки. Когда сын воспользовался платком, он внезапно исчез, запечатлённый в игре. Теперь он вынужден был исполнять желания Чандрагупта, который впоследствии стал правителем Индии и объединил страну.

Я потерялся в этой игре — не мог вспомнить, сколько времени я тут провёл. Я ни живой, ни мёртвый. Желал смерти, но она не приходила. Я забыл всё, что связано с настоящей жизнью. Я так давно не чувствовал дуновения ветра, брызг волн Индийского океана, тепла чьего-то обжигающего прикосновения.

Время шло, и вот однажды правитель Чандрагупта настолько осмелел, что похитил вдову исчезнувшего молодого Зелёного Змея, Белую Змею, чтобы жениться на ней и чтобы их дети обрели божественный дар бессмертия. Запертая во дворце нагиня вырвала из своего лба своё сердце — жемчужину змеи.

Змей на мгновение замолчал. Скупая слеза сверкнула и, превратившись в маленький бриллиант, упала на платье Миры. В этом прозрачном камне томилась и бесновалась безграничная боль, как свирепый огонь тысячелетиями пожиравшая его изнутри. Женщину, которую он любил, пытались унизить и уничтожить, а он был бессилен. Она умирала страшной смертью, защищая себя и его. Он узнал об этом только тогда, когда правитель цинично положил её сердце на клетку «рождение» в какой-то жалкой игре «Лила», незаслуженно возведённой в ранг подобной жизни и изломавшей судьбы тех, кто мечтал просто любить. В тот день он сжёг себя, но мощная магия игры, как беспощадный палач, возродила его сызнова, превратив существование в пытку.

Девушка взяла змеиную слезу в руки, и её сердце сжалось. Вот это настоящая любовь? Как сильно нужно любить, чтобы вырвать своё сердце, которое не желает биться без любимого? Смогла бы она сделать то же самое? Может быть… но только не из-за Славика.

Змей вздохнул и продолжил. Чандрагупта был в панике, не зная, что делать. Игра не отвечала, ведь Зелёный Змей сжёг себя. Понимания, что гнев Великого Золотого Змея обрушится на него, как только тот узнает о смерти невестки, правитель призвал великого индуистского мудреца. Вместе они начали огненное жертвоприношение Ягна Кунду. Во время церемонии пламя ритуального огня уничтожили многих змей. Ягья была такой мощной, что змеи, даже те, кто скрывался глубоко под землёй, не избежали её.

Узнав об этом, возродившийся Зеленый Змей, который так и не смог найти способа выбраться из игры, указал сыну Чандрагупты путь к власти, в результате чего тот убил своего отца, и жертвоприношение змей прекратилось.

Наги, потрясённые случившимся с ними, провозгласили, что помнить об этом будут только те, кто лично пережил те времена. После чего навсегда покинули Землю и отправились в другой мир, забрав с собой все накопленные знания.

Сын Чандрагупты, так и не поняв сути игры, решил спрятать расписную материю в сокровищнице дворца. Но сокровищницу разграбили, и игра стала переходить из рук в руки, люди делали копии с неё, распространяя магию Змея по всему миру.

Он замолчал. В Лиле стало тихо. Только журчание золотого фонтана нарушало эту давящую тишину. Вот так выглядит сердце Змея? Девушка осторожно прикоснулась к чёрной жемчужине у него на лбу. Она волшебно сверкала, словно настоящее солнце. Мира чувствовала бурю эмоций, что свирепо раздирали душу Змея.

— У тебя, действительно, доброе сердце, — тихо сказала Мира, украдкой смахнув свою небриллиантовую слезу. — Неудивительно, что тебя предал Чандрагупта.

— У тебя тоже, — тихо засмеялся Змей. — Из-за Мужчины-океана ты попала сюда. Та ещё недотёпа.

Змей поднял голову, взглянул на Миру своими огненными глазами, и, вздохнув, сказал:

— Я обещал рассказать тебе ещё кое-что. Так вот, слушай — в том огне погибли твои родители. Нагам запрещено жениться на ведьмах. Твой отец нарушил этот запрет.

Мира не успела спросить ничего, как внезапно Змей исчез вместе со своим Золотым царством, и она оказалась сидящей за столом перед Анечкой, которая продолжала вещать как в ни в чём не бывало. Будто подруга сидела перед ней всё это время.

— Космическое сознание откроет тебе путь к любви, — многообещающе улыбнулась Анечка.

Мире было не до любви и космоса.

— Я узнала, кто мои родители, — тихо протянула она.

— Вау! Реально божественная Лила. И кто они?

— Ведьма и наг, — Мира поднялась, быстро схватила магический платок Лилы, и, не попрощавшись, рванула к двери под вопросительным взглядом ничего не понимающей подруги. Она даже не обернулась, услышав вдогонку, что «в адеквате гораздо важнее быть, чем в моменте и в ресурсе».

Сейчас ей было совершенно неважно, что думает подруга и насколько адекватной она её считает. Сердце бешено колотилось, она бежала так быстро, словно уже опаздывала на самолёт в Индию. В Индию надо, срочно, иначе опять окажется в этой игре. В этом Золотом царстве Зелёного Змея. Мира ловила ртом снежинки, жадно слизывая их с губ. В теле была необычайная лёгкость. Она здорова! Она понимала, что произошло настоящее чудо, и наконец-то она окончательно выздоровела. Если бы Змей был человеком, она бы наверняка вышла за него замуж. Но ведь он никогда не забудет свою жену — Белую Змею. Мира вздохнула и тоскливо посмотрела на белый снег. Может, она никогда не найдёт настоящую любовь, подобную той, которую они разделили.

Вскоре она уже летела в Дели, а мысли были в полном смятении. Мама — ведьма, отец — наг. И если она сожжёт эту игру, что будет со Змеем? И кто останется, чтобы рассказать о ней? Что она вообще такое?

Глава 5. Чёрная богиня и Белая Змея

Стюардессы, как обычно, провели колдовской ритуал, имитируя показ расположения выходов, и самолёт взлетел в воздух. Магия Мире теперь не казалась чем-то необычным. Магия! Сердце просто разрывалось от тоски и боли. Она закрыла глаза руками и тихо заплакала. «Мама! Папа!» — вырвалось безмолвным криком из её души. Увидеть смерть своих родителей было невыносимо больно. Ещё мучительнее впервые увидеть родителей в момент их смерти. Они были так близко, и Мира чувствовала, что могла дотянуться до них, но… они сгинули в адском огне.

Исчезли из её жизни навсегда. На-всег-да! Мира вдруг поняла всю ту боль Зелёного Змея. Его бессмертная любимая умирала, а он был бессилен что-либо изменить. А ведь он полубог. А она кто? Ведьмина дочка, которая умеет варить магический чай, потому что разбирается в травах. Всё, что она могла, это сжечь деревянную коробочку с игрой, которая лежала в кармане её пальто.

И тут у неё на лбу что-то защекотало. Она побоялась открыть глаза, чтобы не спугнуть чудо. Словно знак от кого-то свыше, белая бабочка легла ей на лоб, обняла ставшими огромными крыльями, утешая и убаюкивая измученную девушку. Мира заснула моментально. Бабочка создала вокруг неё уютный кокон, наполняя его нереальной сладостью, теплом и счастьем. Мире казалось, что она спит внутри огромного и вкусного, очень сладкого и свежего торта. И она одна может весь его съесть. В этом исполнении детского желания растворилась вся боль от потери. И Мира спала тихо и безмятежно, как младенец.

Проснулась она оттого, что самолёт начало бросать из стороны в сторону. Взрослые кричали, дети плакали, а стюардессы бегали взад-вперёд, успокаивая всех пассажиров.

— Что происходит? — спросила Мира у своего соседа индийца.

— Кажется, падаем, — сказал тот, пожимая плечами, и улыбнулся. Его голос был спокойным, как будто он просто объявлял погоду. Видимо, он йог.

«Ну вот, начинаются приключения», — подумал Мира, пытаясь тоже сохранить спокойствие, и крепче прижала к себе деревянную шкатулку. Если магия поднимает самолёт, может ли она его мирно посадить?

Мира глубоко вздохнула и закрыла глаза. «Будет что будет, — подумала она. — Не могу я изменить свою судьбу или судьбу этих пассажиров. А так хотелось бы». Но вдруг она почувствовала, как её охватил жар и лоб начал гореть, словно у неё поднялась температура. С ней происходило нечто странное. Что-то словно ползало по всей коже головы и спины, заставляя её вздрагивать. Как будто сила вырывалась из её головы, как из фонтана, и она схватилась руками за лоб, не зная, что делать. Новоиспечённая ведьма была в полной растерянности, не понимая, что это за чертовщина происходит.

Через какие-то пятнадцать минут самолёт приземлился. Кто бы мог подумать, что капитан — такой молодец, или, может быть, в ней проснулась магическая сила предков? Теперь она может не только заваривать волшебный чай, но и управлять самолётом. Правда, пока сама не понимает, как она это делает.

Оказалось, что пока она спала в своём волшебном торте, Индию внезапно накрыл циклон. Мира только молилась, чтобы никто не стал винить её в этом кошмаре. Ну ведь она же просто спала и ни капельки не колдовала. Да и вообще, она этому не научена. Ладно, может быть, крошечная искра магии случайно у неё вспыхнула, но это ж несерьёзно, правда? Она отогнала глупые мысли. Это просто совпадение. Может, кто-то не хочет, чтобы она попала на Тибет?

Посадка была невыносимой. Страшно до чёртиков. Слава богу, все были живы. Когда Мира спускалась по трапу, она чуть не уронила шкатулку, пришлось придерживать своё короткое платье. Как же ей хотелось быстрее почувствовать землю. Но ноги тут же застряли в жиже рисового поля.

Вокруг раздавался стон, ругань и строгие наставления стюардесс. Они просто феи. Столько силы и терпения. А ведь они обычные девчонки, им самим наверняка было страшно.

Ну вот, только теперь горе-путешественница сообразила, что могла бы переодеться и взять с собой из дома что-нибудь из одежды перед тем, как мчаться в аэропорт. А ведь она проверила только наличие загранпаспорта в дамской сумочке и полетела сломя голову в эту Индию. А теперь даже не знает, где она. Это Индия или Непал? Далеко ли ещё до Тибета?

Когда капитан спустился последним и объявил пассажирам, что скоро приедут автобусы, и все будут размещены в ближайшем индийском городе, стало ясно, что до Непала они не добрались. Мира поёжилась и плотнее закуталась в пальто. Погода не фонтан. Где же это она слышала, что зимой в Индии тепло? Видимо, не здесь, это точно. Январская ночь не грела душу… и другие части тела тоже.

Капитан как Сусанин вывел всех на дорогу. И как он нашёл её в темноте? Пассажиры растянулись вдоль дороги в томительном ожидании. Мира вскинула голову. Небо было просто потрясающе красивым, звёзды светили здесь особенно ярко. Сказочно. Темнота была настолько плотной, что можно было выколоть глаз. И тут вдали замаячил свет фар. Недолго думая, она направилась навстречу машине.

Увидев джип, она энергично помахала рукой. Водитель резко притормозил, и она не раздумывая заняла место на переднем сидении рядом с ним. Никто из пассажиров за ней не последовал. Все остались ждать автобусов. Но она спешила. Ей очень-очень нужно в Тибет.

За рулём был молодой парень. Мира произнесла «Кайлас», тот лишь кивнул в ответ. Звук этого слова был почти одинаковым как на русском, так и на английском, и даже на хинди. Девушка решила, что водитель её понял.

Всё, о чём она сейчас думала, это как быстрее добраться до Мёртвого озера. Нужно сжечь игру и помочь Змею, помочь его душе встретиться с душой его возлюбленной. Возможно ли такое вообще? Змей верит, значит, должно быть так, как он сказал. Всё-таки наги — полубоги и знают всё обо всём лучше всех.

Мира взглянула на круглую луну, зевнула и просто… уснула. Она даже не пыталась сопротивляться сну. Просто не могла. Это было похоже на то, как медведь засыпает зимой в своей берлоге. Странное состояние, но такое приятное.

Сладко потянувшись на кровати, ведьма-путешественница проснулась от солнечных лучей, бьющих прямо в лицо и от пряного запаха специй. Открыв глаза, она была в шоке от окружавшего её интерьера — ярко-оранжевые стены, красные подушки на полу, окно с жалюзи. Она лежала на кровати под тёплым одеялом, а на ней было слегка помятое платье. Где же её пальто и сумка? Она резко вскочила и села. Где же шкатулка с игрой? Ой, куда же этот парень её привёз? И как она осмелилась вчера вечером сесть к незнакомому парню в машину, да ещё и в чужой стране? Мама дорогая, где была её голова? Девушка впала в панику. И тут раздался стук в дверь.

В комнату вошла пожилая индианка в белом сари.

— Доброе утро! — с улыбкой поздоровалась женщина. Большие добрые глаза светились теплом. У Миры отлегло от сердца.

— О, хинди руси бхайбхай! («Индийцы и русские — братья»), — продолжила она, взяв руки девушки в свои. Мира улыбнулась в ответ.

Потом тётушка Чави, хозяйка ароматного дома, на ломаном английском вперемежку с хинди объяснила, где ванная и что её завтрак ждёт. В ванной был дубень. Девушка быстро приняла душ, стоя на ледяном полу. А ведь здесь зимой плюс двадцать, чего ж так холодно-то? Так холодно, что аж снова хочется спать.

Она вернулась в оранжевую комнату за своим пальто, чтобы согреться. Да и шкатулку с игрой забрать. Хозяйка дома ждала её, разложив на кровати белое сари. Объяснив, что скоро станет жарко, жестом показала, что Мире пора бы сменить мятую одежду уже не первой свежести.

Она впервые надевала сари. Мягкий шёлк скользил по пальцам. Белое, расшитое золотым узором лотосов сари было просто восхитительно. Тётушка рассказывала про лотос, как про что-то священное, мудрое и вообще суперважное. Что цветы помогают в момент отчаяния. Вот такая магия Мире сейчас бы не помешала. А то она в отчаянии, как теперь добраться до Тибета.

Хозяйка помогла девушке с этим сложным нарядом. Первым делом надели юбку и топ, потом началось долгое заматывание. Там столько складочек, оказывается, в этом сари. А тётушка так классно всё уложила, повязала через плечо и пришпилила булавочками. И эти золотые лотосы на краях, ну огонь.

Закончив, тётя Чави развернула Миру к зеркалу, и та замерла. В этом индийском сари девушка совсем не узнала себя. Раньше она была такой хрупкой и нежной, а тут превратилась в настоящую красотку. Да что там красотку, настоящую богиню. Её чёрные волосы ниспадали прекрасными волнами, а глаза… Они просто сверкали как звёздная ночь. Белая кожа сияла, отражая всю эту роскошь золотых лотосов, а шёлковая ткань обволакивала, точно крылья бабочки. Да вот только чего-то не хватало, какого-то мистического тепла внутри неё.

Когда Мира вышла на улицу, на дворе уже слегка потеплело, и воздух был просто пропитан новыми запахами. Там, под навесом, стоял столик с разноцветными подушками вокруг, и чайник тихонько посапывал на свечах. Тётушка Чави объяснила, что из-за урагана у них в деревне нет света, вся округа в руинах, да и реки вышли из берегов.

Как же теперь добраться до Кайласа? Она уже пожалела, что не осталась вместе с пассажирами. Чёрт её дёрнул сесть в джип. Потеряла столько времени, а уже могла быть на месте. Ещё в животе предательски заурчало при виде пахучих лепёшек и блинчиков.

— Расслабься и наполни свой пустой желудок, — сказала тётушка, подставляя Мире тарелку с лапшой. — А потом мой сын Нагендра тебя на Тибет отвезёт.

Она кивнула в сторону открытых ворот, где парень в джинсах и майке мыл машину. На первый взгляд он казался вполне европейцем, хоть и загар у него был приличный, но в нём не было ничего общего с типичным индийцем. Его глаза светло-карие и не такие большие, как у местных жителей, и вообще не такие тёмные.

Две девушки рядом с ним звонко смеялись над его шутками. А тут ещё третья подошла, оперлась на капот, и он сразу достал телефон, начал её снимать. «Ну, этот ловелас», — подумала Мира, лопая горячую лапшу.

Она наслаждалась каждой ложечкой, каждым кусочком, словно уже вечность не ела. Какие там горькие перцы и острые специи — ничего не ощущается. Настоящее волшебство. Или она такая голодная или тётушка Чави — мастерица кулинарии и гостеприимства, просто небесная нимфа. Только вот на счёт оплаты ещё непонятно. Девушка надеялась, что в деревне цены поменьше, и её кошелёк выдержит нагрузку.

Она чувствовала себя здесь как дома. Даже были мысли, что в одной из прошлых жизней она уже была здесь, жила и, может, даже не одну жизнь.

В углу около тлеющего камина Мира увидела блюдце с молоком, белые шарики и цветы. Она хотела спросить у хозяйки, зачем кошке цветы, как вдруг из-под подушки вылезла серая лента.

— Змея! — вскрикнула девушка на русском и выронила оладий. До этого момента змей она видела только на картинках и в той игре. Но в «Лиле» они были ненастоящие, наверное. А эта вполне себе настоящая кобра. Серая ленточка просто раздула капюшон и глядела на Миру своими глазками, словно проверяя, кто тут у них в гостях.

— Не пугай её. Эта нагиня тут просто живёт, тоже на завтрак вышла, — сказала хозяйка.

— Неужели не боитесь, ведь она ядовитая? — тихонько пробормотала Мира, словно кобра её понимает и обидеться может. Ну, ведь неудобно же обижать папиных родственников, ей-богу. Девушка не могла пока привыкнуть к свой новой родне. Хотя вот Зелёный Змей вообще показался давним другом, даже вместе слегка поплакали.

— Вах-вах! У нас ядовитые змеи повсюду, даже в школе свободно ползают рядом с детьми.

Ух ты, просто змеиный мир. Школьники со змеями играют, да ещё и этот мистический Змеиный фестиваль Нагапанчами, где всех змей в храмах кормят, чтобы встретить своё счастье. Оказалось ещё, что тётя Чави с мужем нашли младенца, покусанного змеями в реке Ганг, и он чудом выжил. А теперь сам лечит других ядами.

— Ишь, какой теперь красавец, хоть сразу в Болливуд, — с гордостью посмотрела на сына мать. — Смотри, сёстры его крутятся вокруг, ждут тебя. Хотят познакомиться. Такой белой красотки ещё не видывали никогда.

Мира слушала тётушку и внимательно следила за коброй. Та медленно подкралась к еде, потом на мгновение замерла и тут же резко схватила мимо бегущую мышку. Хищникам-то мясо больше по душе, чем какой-то рис с молоком и цветами.

Тётя Чави не взяла с Миры ни рупии, а ещё и полную сумку с едой всучила им в дорогу.

— Прекрасно выглядишь, — сказал водитель и протянул Мире веточку с белыми цветами.

— А ты всем так говоришь? — усмехнулась Мира, но букетик всё равно взяла. Как давно ей не дарили цветы!

— Ну, только тем, кто такой же красивый, — хитро улыбнулся в ответ любимый сын тётушки Чави.

— Ах ты, негодяй! Зачем ты мой лук оборвал?! — тётушка шлёпнула сына по спине.

Сёстры засмеялись, и вах-вахая кинулись обнимать Миру. Затем потребовали, чтобы брат сфоткал их с «белой богиней». От такого внимания девушка засмущалась.

— Улыбнись! Лучший изгиб на теле женщины — это её улыбка, — подмигнул ловелас, настраивая камеру на телефоне.

Когда фотосессия закончилась, и Мира, обняв на прощанье тётушку Чави, уселась в машину, солнце уже пекло так, что пришлось отложить пальто на заднее сиденье.

— Ты похожа на Махагаури, — сказал парень со взглядом полным восхищения.

— Меня зовут Мира, — ответила девушка. — А Махагаури — это кто такая?

— Это богиня, которая сияет как Луна. Она жена Шивы, белокожая как ты и одетая в белое. А что означает твоё имя?

— Мира — благоухающая. А твоё?

— Я повелитель змей, — гордо ответил парень, словно его предки королевской фамилии.

Повелитель змей? Что, прямо настоящий? Мира внимательно посмотрела на профиль водителя. Как так получилось, что она встретила именно его? Случайностью это было или судьба сплела свои интриги? Но открывать шкатулку, чтобы задать этот вопрос и рисковать судьбой, ей сейчас не хотелось. Как же жаль, что и у Змея без игры не спросишь. Хотя вряд ли в этом деле будет полная ясность. Мира достала из сумки «бараний» горох и, пожёвывая, задумчиво уставилась на дорогу.

«Придётся действовать в условиях частичной неопределённости, — проворчала она про себя. — Важно просто добраться до Тибета. Там посмотрим, как карта ляжет».

Они проехали чекпост, заехали в Катманду и свернули на бездорожье. В машине сильно пахло сандалом. Как будто здесь происходил самый настоящий ароматный ритуал. Тёплый, древесный, сладковато-пряный аромат щекотал нос. Мира вдохнула и слегка поморщилась.

— Не нравится, чем пахну? — решил пошутить Нагендра.

— Предпочитаю, чтобы мужчина пах доверием, а парфюм — это уже дело десятое, — ответила девушка.

Дорога до горы Кайлас неблизкая, аж 13 часов ехать. Миру тяготила мысль о судьбе Змея. Ведь он же сгорит вместе с игрой, убивать Великого Змея придётся своими собственными руками. Да и Лила вовсе не игра, настоящий другой мир, созданный нагом.

— У тебя есть девушка? — спросила Мира. Вот уж точно, этот разговор снимет напряжение и отвлечёт от жутких мыслей.

— Я сейчас в поиске. Одной подружки мне вечно не хватает, — он отвернулся на секунду от дороги и посмотрел девушке в глаза. — А вдруг моя судьба — это ты? Кстати, а кем ты работаешь?

— Турагентом.

— О да, это точно судьба! Я мог бы стать твоим гидом, — Повелитель змей ещё больше оживился.

А Мира подумала: «Гидов-то у меня и на работе хватает. Любители лёгких отношений и постоянного флирта. Кто тут у нас самый главный, Шива? Молю, отведи с моего жизненного пути этого Нахендру… Нахундра… Как его там? Ну да ладно, не так уж и важно его имя, в конце концов!»

— А кем же ты работаешь? — спросила Мира.

— А я лечу людей, — ответил Повелитель змей.

Это он серьёзно? И как этому «повелителю змей», у которого молоко на губах не обсохло, доверяют лечить людей такими серьёзными вещами, как яд? Интересно, сколько его пациентов уже на кладбище?

— И много зарабатываешь? — спросила Мира, будто заполняла резюме на должность мужа.

— Бесплатно лечу, — ответил парень.

Мира закатила глаза к небу и покачала головой. Как пациент она только — за. Но как жена, увольте. Кто бы захотел такого мужчину, который вечно где-то пропадает, все сари фотографирует, да ещё и денег не приносит домой?

— Хм… бесплатно? Ты серьёзно? И так до конца жизни планируешь?

— Мне нравится. Хотя, всё зависит от моей будущей жены, — весело ответил «ядовитый» врач.

— Ну и что, работу бросишь? — недоверчиво спросила девушка, представляя себе светлое будущее безработного лечителя.

— А представь, что мы женаты, — «будущий муж» от восторга руль аж почти бросил.

Мира еле сдержала улыбку. Она скорее представляла себя женой Змея, который чахнет над своими змеиными сокровищами. Но зато он умный и надёжный, да и любит он прямо до гроба.

— Просто представь — мы женаты. Я бы дал тебе всё, что ты захочешь, — сказал «будущий муж».

— Тебе нечего мне дать. У меня уже всё есть, — тихо сказала Мира. Всё, что она хотела, было здоровье, и ей это уже дал другой мужчина. Он сейчас вместе с игрой в деревянной шкатулке. Хотя, какой он мужчина, если честно, он просто Змей — наг, потерявший способность превращения в человека после смерти в игре, наг, потерявший свою единственную любовь. И вот сейчас Мире совершенно не хотелось думать о любви, тем более, с этим юнцом.

— Любовь не игра. Она, как змея, может и ужалить, — с печалью в голосе произнёс Нагендра, словно знал о том, что хранилось в шкатулке его спутницы.

Мира нахмурилась. Ей не нравилось, как он говорил о змеях. Ведь всё, чего она хотела, это выполнить обещанное и вернуться к своей жизни, путешествиям, Анечке и макаронам.

— Я обидел тебя? — озабоченно покосился на девушку Нагендра.

— Нет, ты попал в точку, — ответила Мира. — Это не игра. Он настоящий, — пояснять, кто этот «он» девушка не стала.

Они ехали молча, только периодически останавливаясь на перекус и чтобы сходить по нужде. Дорога была ужасной, и девушке так и не удалось нормально поспать, а в сон от холода клонило постоянно. Чем выше они поднимались, тем становилось холоднее. Мира надела пальто, в машине не работала печка, а заботливый водитель накрыл её ещё и тёплым пледом. И вот когда казалось, что до горы Кайлас и Мёртвого озера совсем недалеко…

— Держись, — закричал Нагендра, ударяя по тормозам и останавливая джип.

Мира ударилась лбом о стекло, чертыхнулась и схватилась руками за ушибленное место.

— Что случилось? — спросила она и увидела: на дороге лежала огромная чёрная змея. Наверное, метров 6 или 8, хотя казалось, что все 108⁵.

— Теперь сидим и ждём, пока она не уползёт, — вздохнул водитель и достал термос с горячим чаем.

— Почему? — шёпотом спросила Мира, словно боялась, что змея услышит их план.

— Ты же не предлагаешь переехать королевскую кобру? — удивился Повелитель змей. — Если мы её напугаем, она сразу может вскинуться — и в кабину. И отсюда мы её уже не выгоним. Считай тогда, приехали.

Мире сильно захотелось проверить свою магию и связь с родом отца. И тут она ещё вспомнила, что встретить и покормить змею считается особенно хорошим знаком для девушек. Потому что змеи — предвестники счастья. Она быстро достала из сумочки кусочек жареной рыбы. Выскочила из джипа и готова была попробовать свою удачу…

— С ума сошла? Вернись сейчас же, — крикнул Нагендра, выбегая за ней из машины. Он схватил девушку за руку и потащил обратно. От топота ног королевская кобра проснулась, взвилась и расправила капюшон, готовясь к защите. Змея не отводила глаз от Миры.

«Неужели я не смогу с ней договориться? Ведь моя мама — ведьма, а отец — наг. Во мне столько всего магического», — подумала она. Девушка вырвала руку и повернулась к змее.

— Мы с тобой одной крови, — прошептала она. Ничего другого кроме этой фразы из книги о Маугли, ей не пришло в голову. Змея долго и упорно смотрела на Миру. Затем она сложила свой красивый капюшон и медленно, как по асфальту, скользнула к девушке вдоль пыльной дороги.

Внезапно кобра открыла огромную пасть, показав два ядовитых клыка, и проглотила кусок рыбы. Затем она поднялась на хвосте, и её морда очутилась перед лицом Миры. Девушка задержала дыхание. Может, она приняла её за свою? Может ли капля отцовской крови в ней значить что-то для других змей?

Внезапно у кобры помутились глаза, и её тело начало раскачиваться, раздуваясь изнутри. Мира похолодела. Она не понимала, что происходит, но казалось, что или у змеи, или у неё сейчас взорвётся сердце.

Её охватила такая паника, какой не было даже внутри игры «Лилы». Бежать и умереть или остаться и ждать неизбежной смерти? Вряд ли стоит надеяться на помощь кланов родителей — мама и папа решили идти против своих кланов. Самое важное сейчас выиграть время.

— Замри! — закричал Нагендра.

Кобра неожиданно молниеносно прыгнула и, повинуясь какому-то неведомому приказу, вцепилась в шею девушки. Мира закричала от внезапности, но не ощутила боли от укуса. По её телу моментально начал растекаться змеиный яд. Она словно попала в какой-то пламенный ад, и она вся сгорала изнутри. В отчаянии она захотела закричать, но крик застрял комом в горле.

Внезапно раздались два выстрела, хватка кобры ослабла, и она медленно сползла по девушке на землю. Мира схватилась за шею, пытаясь как-то унять невыносимое жжение, призывая магию, которая, как назло, не отзывалась. Она всё ещё не могла поверить в происходящее. Как такое может быть? Ведь она наполовину змея по папе. Змеи должны были её признать, а не убивать?

Встревоженный Нагендра подбежал к ней, бросил ружьё прямо на убитую кобру и, обняв девушку за плечи, впился ей в шею хуже самой кобры.

Сказать, что Мира была ошарашена, ничего не сказать. Божечки, он что, сожрать её пытается? И тут же резко оттолкнула змеиного врача, когда он начал выплёвывать яд. Она всё поняла и не хотела подвергать его опасности.

— Не делай этого, — прошептала она. — Это бесполезно.

Даже ребёнку известно, что яд королевской кобры смертелен и от него нет противоядия. Неужели всё так закончится? Казалось, ещё вчера она весело смеялась над глупой игрой, уплетая Анечкины макароны, а теперь умирает? Серьёзно? Она прилетела сюда, чтобы умереть в пропахшем сандалом джипе на руках этого неиндийского красавчика? Бред какой-то.

— Мам-пап, я не хочу умирать здесь, я хочу жить, — взмолилась девушка, возведя глаза к небу.

Нагендра не собирался слушать бесполезные разговоры отравленной Миры. Он взял её на руки и понёс к машине.

— Ты выживешь. Ты будешь жить любой ценой, — сказал он беспокойным голосом и ускорил шаг.

Мира зябко поёжилась. Ею овладели смешанные ощущения. Хотя ядовитый огонь и сжигал её изнутри, она замерзала, как будто на неё хлынул ледяной поток. Нет, это было что-то большее, чем просто холод. Это был ледяной огонь, пожирающий каждую клеточку её тела, останавливающий её кровь с каждым предсмертным ударом сердца.

Никакая она не ведьма. Мира горько вздохнула. Если бы она была ведьмой, даже капля целительной магии уже справилась бы с этой раной и отвергла яд. Но вся её магия, казалось похоронена под этим диким холодом. Может, в её теле работал какой-то запрет на применение магии?

Мира наблюдала, как Повелитель змей, достал небольшую баночку с лечебной мазью и начал тщательно втирать её в раны. Нагендра нахмурился. Его пальцы слегка дрожали. Мире показалось, он и сам не знает, поможет ли это средство. Она чувствовала себя такой беззащитной. Ей оставалось всего лишь добраться до Мёртвого озера за последние мгновения своей жизни.

— Представь, что я твоя жена. Ты обещал дать мне всё, что я пожелаю, — из последних сказала Мира.

— Что ты хочешь? — спросил Нагендра.

— Время… Дай мне время. Я должна попасть к Мёртвому озеру во что бы то ни стало. Пока я жива, — попросила она.

Нагендра нажал на газ, и они рванули с места. А на дороге осталось только ружьё, под которым мёртвой змеи уже не было, только большое чёрное пятно. Мира натянула плед на плечи и судорожно перебила мысли. «А что, если это была не змея, а какая-нибудь магия? Кто-то или что-то явно строит козни. Не хочет, чтобы я сожгла эту игру? Или не хочет, чтобы Зелёный Змей смог воссоединиться со своей женой, той, что не может переродиться? Ведь её сердце разбито на миллион осколков этим коварным правителем Индии. Неприкаянная душа Белой Змеи где-то бродит среди миров. Где-то, где только один Зелёный Змей знает. Но он умный, и он её найдёт. Ему нужно всего лишь помочь. Просто сжечь эту игру и развеять пепел на Мёртвом озере, чтобы Змей не смог вновь возродиться. Иначе в следующей жизни он превратится в баобаб или даже в муравья.

Они ехали молча. Тело девушки медленно синело, покрываясь белой коркой, словно ледяной огонь завладел ею окончательно. Она тревожно глядела на руки водителя. Под его кожу просочились сотни маленьких чёрных змеек, медленно ползущих по его рукам. Ей жаль, что она вообще встретила этого парня. Ей такхотелось заплакать от чувства беспомощности перед тётушкой Чави, потому что её сын может и не вернуться из этой поездки. Но она прогнала прочь мысли. Успеют ли они доехать? Вот о чём она должна сейчас думать.

Священная гора Кайлас, окутанная серебристыми облаками, встретила их загадочной тишиной.

— Говорят, там наверху обитает сам Шива, — хрипло сказал Повелитель змей, кивая на гору. Его лицо и руки почернели от магии, которая истощала его силы.

Наконец, они приехали. Обессиленные, но живые. Мира тяжело вздохнула. Тёмные воды демонического озера Ракшас казались безмолвно пугающими. Озеро внезапно возбудилось, как только они вышли из машины. Резкий сильный ветер предвещал шторм. «Не к добру это», — подумала Мира, сжимая крепче шкатулку.

Её тело словно окаменело, волосы побелели как снег. Её спутник, измученный магией, подошёл к ней и упал на колени.

Она безумно благодарна этому парню за то, что он доставил её сюда. Что он спас её от чёрной кобры. Но… не сейчас. Сейчас она очень спешила. Ей нужно было это сделать, пока она жива. Она достала игру, быстро чиркнула зажигалкой, но ветер тут же потушил пламя. Попробовала снова — опять потухло. Казалось, будто высшие силы не позволяли ей выполнить то, для чего она здесь.

— Вы не сможете мне помешать, убийцы моих родителей. — крикнула Мира в отчаянии Шиве или каким там ещё богам, наблюдавшим за ней с Кайласа. В её голосе звучала ярость и горечь.

Девушка завернулась в плед, как в палатку, и подожгла игру. И огонь мгновенно вспыхнул ослепительным светом. Мира смотрела на пламя, и сердце её сжималось. Ей так хотелось обнять Зелёного Змея, почувствовать его волшебную изумрудную кожу, утонуть в огненных глазах. Но она знала, что это уже никогда не случится. Он умрёт, растворится в мире игры. И она умирает в этом мире. А ведь они могли бы умереть вместе. Грусть, тоска и надежда на чудо переплелось в её сердце.

Огонь быстро перекинулся на плед и её одежду. Ей уже нечего было терять, и она шагнула в это неистовое пламя. Казалось, он её ждал. Огромный, огненный он вытянулся до самого неба. Мира протянула руку, чтобы прикоснуться к нему. Змей тут же наклонил голову и уткнулся девушке в плечо. Её пальцы коснулась чёрной жемчужины. Его сердце светилось, как тысячи звёзд. Оно было прекрасно. И её сердце забилось в ответ.

В тот момент кто-то вырвал её из объятий Змея — это был Нагендра. Она хотела вернуться к Змею. Но игры больше не было, лишь ветер забрал пепел и унёс в Мёртвое озеро. Магия игры была уничтожена. В руке что-то сильно пекло, как раскалённый уголёк. Мира разжала кулак — на ладони лежало сердце Огненного Змея. Совсем как живое оно блеснуло на солнце.

Обнимающий её за плечи Нагендра внезапно вскрикнул, как от дикой боли, и, лишившись последних сил, измождённый рухнул на девушку, выбив из её рук жемчужину. Откуда ни возьмись появился рой ярко-жёлтых насекомых, который подхватил сердце Змея и унёс прочь.

— Не-е-ет, — закричала Мира. Только не это. Ей нужно было бросить сердце в Мёртвое озеро Ракшас, а что-то злое несло его к другому озеру — Манасаровару, Озеру жизни. — Ему нельзя туда, — слёзы бессилия душили её. Неужели боги возродят его баобабом или муравьём?

Она пыталась выбраться из-под Нагендры, но не могла сбросить тяжёлое безжизненное тело водителя. Неужели всё кончится вот так? За что? Почему все трое должны умереть здесь такими несчастными? Боги, что вы хотите от нас? Зачем?

Тело больше не слушалось. Мира не могла поверить, что это происходит на самом деле. Всё казалось нереальным, словно какая-то игра, в которую она попала по ошибке. Она съела макарон не того цвета или фишки легли неверно. Неужели её судьба — умереть вот так просто, должно же быть ещё какое-то решение. Весь этот мир, все эти боги и силы — всего лишь часть игры, но за всем этим должен быть кто-то, кто всё это задумал. Может, нашему разуму неподвластен его замысел? Кто же сделал так, что Мира родилась, хотя этого быть не должно? И почему её родителям пришлось встретиться и полюбить друг друга, если маги и наги не могут быть вместе? Почему они нарушили эти дурацкие правила и погибли?

— Мама, папа, — тихо плакала Мира. Это всё, что ей оставалось. Просто лежать плакать. — Мама, папа, кто я? Скажите, кто я?

Лишь ветер завывал в ответ. На Мёртвом озере продолжался шторм. Оно словно было возмущено потерей сердца Великого Змея, которое теперь лежит на дне Озера жизни. Мира нежно коснулась лица Нагендры. Оно было таким бледным, жизнь ушла из него вместе со всей магией. «Мне так жаль», — шепнула она, и слёзы снова наполнили её глаза.

Мысли девушки путались. Есть ли в ней хоть какая-то сила? Она ведьма или змея? Или она слабый человек, который может только болеть и плакать? «Если змеи убивают, магия убивает, то мне не нужна такая сила», — шептала она сквозь слёзы. Если в ней есть сила, то она должна отказаться оттого, что приносит только разрушение. Она так хотела спасти Огненного змея, но казалось, что это для неё нереальное желание.

Она закрыла глаза в ожидании смерти. Пусть боги заберут её. Там, за облаками, они встретятся с мамой и папой. Может быть. А вдруг нет? И она снова заплакала. И тут Мира почувствовала присутствие единственного существа, которое могло помочь ей в этот трудный момент.

— Хранительница, умоляю! Ты мне нужна, — закричала она, надеясь на помощь.

— На-на-на, — раздался голос, и эхо вернулось к Мире в ответ. Она чихнула, словно бабочка щекотала ей нос. Неужели она прилетела? Девушка быстро повернула голову в сторону озера. Сердце трепетало от волнения в предвкушении чуда. На горизонте появилась маленькая чёрная точка, приближавшаяся всё быстрее и поднимавшая крыльями настоящее цунами. Чёрная бабочка? Ей казалось, что она разгадала тайну той Белой бабочки. Мира была уверена, что она душа её мамы. Тёплая, добрая, родная. И невероятная сильная.

Стремительно приближавшаяся Чёрная бабочка была той Белой, что спасала её раньше. Но теперь вместе с цветом изменилась и её суть. Её сила стала ужасающей, полной разрушения. Мира не испугалась. Нет. Она просто ждала. И маленькое существо опустилось ей на лоб. Разум умирающей девушки погас и превратился в сплошное воспоминание той, чьё имя со страхом и трепетом произносили местные — Чёрная богиня.

Удивительно, но оказалось, что это самая сильная и почитаемая богиня на Земле подарила её матери-ведьме чёрную жемчужину, когда та забеременела от нага. Эта жемчужина оказалась сердцем Белой Змеи, которая вырвала его, лишила себя шанса на перерождение в новом теле на Земле. Любовь между ведьмой и нагом была настолько сильной, что их дочка, маленькая белая змейка, «вспыхнула» с невиданной силой, вызвав такое потрясающее проявление, что представители обоих кланов в одночасье оказались в том месте.

Они в ярости сожгли влюблённых, но прежде чем пепел коснулся земли, маленькая змейка начала извиваться в божественном танце Созидания, поднимая пепел в воздух, и родители воскресли, шокировав всех.

Ведьмы и наги объединились, чтобы уничтожить белую змейку, создав магическое заклинание величайшей силой. Их угрозы разносились эхом по небесам.

Она нарушила законы природы. Она перешла на сторону зла. Мёртвым не место среди живых.

И вот появилась та самая, что когда-то вынесла волной чёрную жемчужину к ногам ведьмы, а теперь в образе старушки схватила белую змейку и увела из-под носа сильнейших нагов и ведьм. Спрятала её в божественный кокон и подарила девушке человеческий облик. Могучее заклинание, посланное вслед, так и не смогло найти нарушительницу законов природы, и Мира росла обычным человеком. Изредка, когда её эмоции пытались разорвать кокон, появлялась Белая бабочка — родная, добрая, всесильная. Та самая Богиня разрушения и созидания, Кали, которую боялись все индийцы, для неё была всего лишь Белой бабочкой.

— Мама, кто я? — спросила Мира, чувствуя, как сила бабочки растворяется в ней. — Я не хочу быть такой, как змеи и ведьмы, которые убивают. Я хочу быть другой. Хочу вернуть Нагендру, хочу, чтобы Змей смог жить со своей возлюбленной счастливо…

— Отпусти всё. Признай свою истинную силу, — раздался голос божественной матери Кали.

Отпустить всё? Так просто?

— Конечно! Ты как Мира всё равно когда-нибудь исчезнешь.

Да, она исчезнет. Скоро исчезнет. И больше не попробует Анечкиных макарон, никогда не увидит предателя Славика, не узнает, что случится с телом Нагендры, и что будет с сердцем Змея. А ведь он станет баобабом или муравьём. И этого она не увидит.

— На самом деле важно лишь одно: что ты можешь и чего не можешь. Ты можешь умереть и снова возродиться как человек. Ты можешь не признавать, что в тебе Сердце Змеи, но это так. Она у тебя в крови и с этим ничего не поделаешь. Кто ты, решать только тебе, — сказала мама.

Где-то глубоко внутри Миры проснулась маленькая змейка, потянулась, не понимая, где она. Последнее, что она помнила — божественный танец единства со вселенной и потом… тьма. Белая кобра выползла из-под тела человека и устремилась к водоёму.

Яркие бирюзовые воды Манасаровара оставались спокойными, несмотря на страшный ветер и огромные волны на соседнем озере Ракшас. «Озеро сознания» было местом абсолютной гармонии и красоты. Белая кобра погрузилась в эту ровную гладь, и едва её сердце коснулось святых вод Озера Великих Нагов, в ней, наконец, проснулась родовая память, наполнив её вековой мудростью змей.

Теперь она точно знала, кто она и чего хочет. Она — Великая Белая Змея с силой бесконечности, рождённая божественной матерью Кали для начала новой Эры творения на Земле. Но у неё был кто-то, с кем она хотела творить в этой бесконечности. И Белая кобра, нырнув на дно, схватила зубами сердце Змея и поплыла вверх.

Из Озера Великих Нагов появилась огромная голова. Гигантская Белая змея выплыла из воды и взвилась к небу, войдя в поток энергии пяти стихий — земли, воды, огня, воздуха и эфира. Она плыла в танце со вселенной, оставляя за собой кольца рисунков, создавая поток, который переливался, распространяясь по всей Вселенной как звонкий ручеёк.

Её душа рассеялась по всей вселенной, словно бабочка. Легко паря, она творила и создавала что-то новое, сплетая тончайшими нитями энергию любви, гармонии и божественного света. Рисуя рассвет и закат, зиму и весну, украшая озеро тысячами белых лотосов.

После божественного танца она заснула прямо на поверхности озера среди этих цветов. Вода озера, волнуясь в первый раз за многие тысячелетия, вынесла Белую кобру на берег.

Когда она очнулась, солнце нежно пригревало, на чистом небе не было ни единого облака. Она подняла руку и посмотрела сквозь пальцы на это голубое небо. Потом опустила глаза и заметила, что её длинные белые волосы едва прикрывали обнажённое тело. И вдруг над ней появилось знакомое лицо.

— Нагендра? — удивлённо воскликнула она.

Мужчина улыбнулся, убрал волосы с её лица и поцеловал в лоб. Она не понимала, что происходит. Поцелуй в лоб, серьёзно? Она, конечно, рада, что возродила его, но где её любимый Зелёный Змей? Её силы должны были хватить, чтобы вернуть к жизни всех. Но вместо любимого её целует в губы…

— Всё будет хорошо, — прошептал знакомый голос. — Если твой мир начнёт рушиться, я спасу его, — сказал он, и его карие глаза сверкнули знакомым огнём.

Она провела рукой по гладкой мужской щеке, вдыхая величие небесной силы нага. В этом бескрайнем мире ничего невозможно предугадать. Но он… он как будто предвидел всё, словно он узнал о чём-то большем. Или, может быть, всё вышло так случайно?

Виталий Стадниченко. Фея в бутылке

На холме стояла чёрная башня. Её хорошо было видно из любого уголка города. В башне жил старый ведьмак — это все знали. Его часто можно было встретить на местном рынке.

Среди торговых рядов ходил благообразный седой старик в богатой обязательно зелёной одежде. Старик останавливался перед очередным мясником или зеленщиком и шумно втягивал воздух горбатым носом. Если бывал удовлетворён, кивал, длинные седые волосы спадали на лоб, закрывали глаза. Небрежно доставал он из глубокого кармана кошель, и на прилавок торговца сыпался медный дождь.

Купленный товар поднимался в воздух и так, ни на секунду не снижаясь, следовал за новым хозяином. В конце такой прогулки за ведьмаком следовало целое облако из петрушки, яблок, копчёного окорока и других продуктов. Случалось это регулярно, и никто не удивлялся подобной картине.

Ведьмак был полезен городу. Практически каждый день кто-нибудь шёл к башне, чтобы подняться по винтовой лестнице на самый вверх, в жилые комнаты ведьмака, и купить его услуги. Это могло быть приворотное или, наоборот, отворотное зелье, специально настроенная на поиск пропавшего предмета или человека полоска металла или даже карта местности, нанесённая тушью на лист пергамента. Без работы ведьмак не оставался. И медный дождь в его кошеле не иссякал.

Ведьмак был очень стар. Поговаривали, что ему уже лет двести. Жители очень боялись, что он умрёт, не оставив ученика, и город оскудеет. Все уже привыкли, что есть тот, кто возьмёт на себя решение насущных проблем. И многие облегчённо вздохнули, когда ведьмак объявил, что готов взять ученика, дабы передать ему свои умения.

* * *

Варкан привычно приказал свече загореться и почти сразу потушил её пальцами. Да. Он готов.

Юноша вышел из хибарки, в которой жил вместе с матерью, и отправился к башне ведьмака. Высокой чёрной стрелой она царапала небо и была хорошо видна из любой точки города. Сегодня она пользовалась особой популярностью — ведьмак объявил, что ищет ученика, и к ней со всей округи начали стекаться соискатели. Встречались не только молодые люди, но и старики. На что они рассчитывали, было непонятно. Ясно же, что нового ведьмака будут искать среди молодых — знаний нужно будет вколотить много, а на это нужно время. Были и такие, кто считал, что старый ведьмак затянул, действовать ему надо было раньше. Когда он сам был моложе и сильнее.

Внизу возле башни стояла куча народу, пришедшего сюда либо пешком, как Вакран, либо приехавшего на каретах. Поговаривали, что среди соискателей был и старший сын Советника короля. В это верилось с трудом, ведь город был отнюдь не столицей. Столица находилась в вёрстах пятидесяти отсюда. Неужели судьба быть ведьмаком настолько важна? Видно да, раз кто-то из сильных мира сего взялся проехать столько вёрст с непонятными шансами на успех.

Старому Тарону действительно обещали тугой кошель золота, если он согласится взять этого юношу в ученики. И Тарон собирался принять это предложение. Сам себе ведьмак боялся признаться в том, что он слишком любил деньги.

* * *

Юный Архон думал так же. Юноша с лёгким презрением смотрел на окружающее его море соискателей. И понятно почему, шансы были только у него. Старому ведьмаку обещали сто тысяч золотых, если он выберет нужного человека. Его, Архона.

Карета юноши стояла грязной, спины гнедых лошадей лоснились от пота — гнали полночи. Дорогу пыталась заступить волчья стая, но хищники испуганно шарахнулись в сторону, когда яростно понукаемая четвёрка коней едва не налетела на них, смяв и растоптав матёрых волков, словно щенков. Карета не переставала грохотать ни на миг. Тело Архона жутко ныло с дороги, и он искренне считал, что выберут его заслуженно.

Тарон шёл вдоль вытянувшихся в шеренгу соискателей, с трудом сдерживаясь, чтобы не зевать со скуки. Никто не должен был догадаться, что весь этот смотр учеников — лишь видимость, всё уже решено. Ему нужно лишь дойти до молодого человека в зелёной охотничьей одежде возле кареты с королевским гербом на дверце и радостно воскликнуть, что вот он, его ученик!

Внезапно он остановился возле неприметной фигуры в простой одежде. Тарон никогда не видел такой силы, что парила над головой этого мальчика. Старый ведьмак моргнул. Нет, ему не показалось. Над юношей, раскинув крылья, замерла синяя птица, невидимая другим людям.

Варкан боялся дышать. Старый ведьмак остановился возле него. Белёсые глаза Тарона неотрывно смотрели на Варкана. И чем дольше старик смотрел на юношу, тем сильнее бесцветные глаза ведьмака наливались синевой. Пока наконец в глазницах Тарона не заплескалось грозовое море.

Варкан очнулся, когда грудь сдавило от нехватки кислорода. И резко вдохнул холодный утренний воздух.

Тарон смотрел на него и думал. Вот сейчас он должен принять решение. Кто знает, может, именно ради этого он когда-то и появился на свет? Начал колдовать тоже ради этого? Деньги или искусство — что важнее? Безбедная, да нет, очень богатая старость или… Тарон не мог себе лгать. Он был зауряден. Его магическая сила была слабой. Умрёт, его быстро забудут. Время его задует, словно ураган свечу. Но перед ним стоял тот, кто может стать, нет, не слабым ведьмаком — великим магом. И он, Тарон, может войти в историю как его Учитель. Сто тысяч? Ничтожная цена за бессмертие.

— Я сделал выбор, — прошептал Тарон. Хрипло откашлялся и прокричал так, что его услышала вся площадь:

— Я сделал выбор! Вот мой ученик!

Архон пошатнулся как от удара. Как же так? Ведь отец ему обещал!

* * *

Варкан поднимался по винтовой лестнице. Один поворот, второй. Затем следующий. Он до сих пор не мог поверить, что выбор пал на него. Но сзади тяжело дышал старый ведьмак. Учитель Тарон. Надо привыкать — теперь он будет звать ведьмака только так.

Годы нищеты отныне позади. Странно и удивительно. Варкан думал, что его и остальных соискателей будут проверять на магию. Заставлять зажигать усилием воли свечу, например. Он тренировался! Но ничего из этого не пригодилось. Учитель Тарон просто подошёл к нему и ткнул пальцем. Почему? Может быть, он когда-нибудь это узнает.

Архон возвращался домой в замок. Лицо горело от злости. Ещё утром он чувствовал себя покорителем вершины, неприступной для других. Ведь всё уже было решено! Как же разозлится отец… Что этот старый хрыч, ведьмачок, о себе возомнил? Пошёл против Советника самого короля! Да отец его уничтожит.

Наконец, Варкан и его учитель поднялись на самый верх башни.

— Это мой алхимический кабинет, — сказал Тарон. — За кабинетом моя комната. Дальше пустая комната, в ней никто не жил. Теперь она будет твоей.

Варкан огляделся вокруг: тёмный с чёрными пятнами от реагентов стол, рядом с ним мягкое кресло. Стеклянные колбы и книги, книги — много книг. Если их продать, можно безбедно жить. Ведь книги очень дороги. Откуда у ведьмака нашлось столько денег, чтобы купить огромную библиотеку?

Тарон проследил за изумлённым взглядом ученика, усмехнулся.

— Сам я купил из этого пергаментного богатства не больше пяти штук — не так и много, учитывая, что у меня было на это лет двести. Остальное собрали мои предшественники. Пять поколений ведьмаков города до меня. Я шестой. А ты будешь седьмым.

— Сколько же лет городу? — удивился Варкан.

Тарон пожал плечами:

— Письменной истории восемьсот лет. На самом деле, город значительно старше. Ведьмаки в нём живут отнюдь не со дня основания: кто двести лет, а кто и триста. Магия сильно продлевает срок жизни. Даже слабым ведьмакам вроде меня. А маги… Помяни моё слово, ты можешь пережить всех ведьмаков этого города вместе взятых.

* * *

И начались каждодневные занятия. Давались они удивительно легко.

— Талант, — со странной интонацией прокомментировал однажды Тарон.

Варкан вскинул голову и навострил уши. Но ведьмак больше ничего не добавил.

Однажды Варкан привычно зажёг свечу. Тарон мрачно посмотрел на него.

— Неправильно, — сказал он, — сосредотачиваешься неправильно. Слишком много Силы уходит.

— А как правильно?

В ответ Тарон пожал плечами:

— Ты ведёшь себя как ведьмак. По сути, ты сам становишься огнём на фитиле. А надо приказывать огню появиться, как это делает маг. Ты говори фитилю зажечься, и пусть он тебя слушается.

— А он меня послушается? Вдруг он не захочет.

— Послушается. Ты просто не сомневайся в себе. Ты будущий маг. А маг не сомневается в себе, в этом его Сила.

Это был странный совет. Но логичный. Варкан как можно суровей посмотрел на фитиль свечи.

— А ну, зажгись! — и свеча словно взорвалась.

— Стой, стой! — заорал Тарон. — Не так люто поджигай, башня нам ещё пригодится!

При этом он почему-то улыбался.

В общем, Варкану было хорошо. Очень быстро забылись и голодные дни, и то, как никто не хотел давать ему работу.

— Ты хочешь устроиться ко мне батраком? — говорил ему очередной землепашец. — А где твои рекомендательные письма? Отработай где-нибудь хотя бы год, поднаберись опыта, а потом опять приходи, обсудим.

Где они теперь, эти несостоявшиеся хозяева? Больше не нужны. Котёл с едой полон и так. Как хорошо! Варкан испытывал огромную признательность Тарону. Благодаря старому ведьмаку юноша больше никогда не будет испытывать голода.

* * *

В городе появились новые люди. Они шли по брусчатке узких улочек, под коричневыми кожаными куртками скрывались кольчуги и длинные ножи. Двигались, не сворачивая, шли к башне ведьмака.

Их цель, не подозревая ни о чём, меж тем мирно занималась магией. Варкан разучивал новое заклинание. Для разнообразия врождённый талант дал сбой, и это заклинание у него не получалось.

— Не так, — Тарон потихоньку закипал. — Это природное заклинание. Должно быть лёгким для тебя. Что такое: маг не может заставить камень плавать? Даже я могу!

Варкан с грустью посмотрел на камень, который с громким бульканьем пошёл на дно ведра с водой.

— Это стихии земли и воды, — сказал он в оправдание. — Они поддаются мне намного хуже, чем воздух и огонь. Учитель, давайте я лучше заставлю летать подожжённую солому.

Тарон пренебрежительно фыркнул.

— С-стихии, — презрительно сказал он, — хороший маг должен забыть про это слово. Стихийные маги — это неудачники, что слабее даже ведьмака. Посмотри на меня, Варкан: я легко могу заставить плавать камень и, что там, летать солому. Это ерунда. Детская игра в стражу и разбойников. Ты можешь больше. Намного больше, чем я. Обрушить на землю семидневный дождь и, наоборот, засушить любую местность. Старайся! Я хочу увидеть, что не зря выбрал тебя.

Вдруг внизу на лестнице раздался непонятный шум.

— Кого там принесло? — удивлённо спросил Тарон. — Все в городе знают, что в этот день седмицы я не принимаю.

В дверь комнаты громко и настойчиво постучали.

— Придётся открыть, — вздохнул ведьмак. — Явно не отстанут. Спроси, кто пришёл! — велел он Варкану. Юноша подошёл к двери.

— Кто там? — спросил он недовольно.

— Откройте! — послышалось из-за двери. — Нужна срочная помощь. Завтра уже будет поздно!

Варкан посмотрел на учителя. Тот кивнул. Юноша открыл дверь. На пороге стоял незнакомый человек, который внезапно схватил Варкана за горло и притянул к себе. За спиной незнакомца выросли ещё трое.

— Вам привет от Советника, — с мерзкой улыбкой произнёс человек, который держал ученика за горло. — Не надо было обижать его сына.

Варкан ничего не мог произнести: только сипел и с ужасом смотрел на ведьмака.

Тарон мрачно подумал, что он не ошибся. Полагал, произойдёт нечто подобное. Люди так предсказуемы! Старый ведьмак улыбнулся. Наёмных убийц, а это были они, он не боялся. Жаль только, что придётся раскрыться перед учеником. Его тайну до сих пор никто не знал, и Тарон предпочёл бы, чтобы так и продолжалось. Но не всё подвластно человеку, даже если он ведьмак или маг.

— Ну, убьёте нас, — лениво сказал он. — Вас же поймают!

Бандит засмеялся.

— Сегодня же неприёмный день, — напомнил он. — Ваши тела найдут только завтра. А нас в городе уже не будет. А по всему королевству искать нас не будут, Советник позаботится.

— Шли бы вы отсюда, ребята, — ответил Тарон устало, — и деньги не забудьте вернуть за заказ. Не по зубам мы вам будем.

— Очень смешно, — без улыбки произнёс незнакомец, не отпуская Варкана.

— Да нет, — с сожалением ответил Тарон, — ни разу не смешно.

— Тут ты прав, — внезапно согласился с ним убийца. — Взять его, — бросил он остальной троице.

Те, хищно улыбаясь, стали приближаться к старику. Блеснули ножи. Тарон снова вздохнул, встал в полный рост и внезапно зарычал. Его лицо резко вытянулось, покрылось шерстью. Глаза вспыхнули красным пламенем.

— Оборотень! — охнул один из убийц. Тарон стал заметно выше. Перед людьми стоял получеловек-полуволк. Его руки превратились в лапы с огромными чёрными когтями, одежда на теле треснула, и её обрывки устлали пол. В воздухе просвистел нож, ударился о косматое тело и бессильно упал на остатки одежды.

— Идиот! — завопил кто-то. — Железо его не возьмёт, только серебро!

Серебряного оружия у убийц не было. Варкана отбросили в сторону как тряпичную куклу. Четыре бандита кубарем покатились с лестницы. Возможно, не обошлось без пары сломанных костей.

Тарон уже принял обычный облик и стоял посреди комнаты, ничуть не стесняясь своей наготы.

— Варкан, — негромко сказал он, — они сделают новую попытку и уже будут готовы встретить меня. А вот ты должен быть готов. В следующий раз вся надежда будет на тебя, не подведи.

* * *

Голова юноши шла кругом. Учитель — оборотень?! Вспомнились городские легенды о том, что лет двести назад жителей города третировал монстр, которого так и не поймали, но он внезапно исчез и больше не появлялся.

Обращались и к юному тогда ведьмаку, но тот ничем не смог помочь. Конечно, не смог! Тарон ведь и был тем монстром. Ведьмак тяжело вздыхал, рассказывая о том времени. Молодой оборотень ничего не мог сделать со своей силой. Не мог контролировать себя, своё звериное сознание. Оборотни поэтому чаще всего гибнут молодыми. Но с возрастом пришёл контроль. Сначала Тарон научился сохранять человеческий разум, а затем и превращаться по своему желанию. Именно поэтому он смог встретить бандитов как зверь.

Но теперь убийцы будут готовы, принесут с собой серебряное оружие. Но вот к чему они не смогут приготовиться — это к тому, что их будет ждать маг. Сильный маг, как был убеждён Тарон.

— Но, — возразил Варкан, — я же ничего не умею.

Ведьмак хмыкнул.

— Придут они нескоро, — уверенно произнёс он. — Я же слышал, как ломаются их кости. Пока они срастутся… Я успею тебя подготовить. Да, против другого мага ты ничего не сможешь сделать. Но против обычных людей… Мне заранее их жаль, — глаза Тарона вспыхнули волчьими огоньками.

* * *

Учёба стала интенсивнее и жёстче. Иногда Варкану даже казалось, что злящийся Тарон вот-вот превратится в волка, но нет, ведьмак действительно контролировал своего внутреннего зверя. Только глаза у него иногда блестели красным, когда ведьмак особенно ярился.

Но толк от этой магической муштры был. Камень, по крайней мере, уже не тонул. Пока один. Но Тарон уверял, что это только начало: наступит время, и Варкан будет создавать из камней понтоны даже через горные реки.

Иногда Варкан смотрел на спящего в кресле учителя, на его усталое, покрытое сетью мелких морщин лицо и недоумевал: неужели старый учитель — оборотень? Он добрее, чем пытается казаться. А оборотни ведь злые и жестокие! Разве нет? Тарон был каким угодно, но только не жестоким. Жёстким, да. Требовательным, резким, но не злым.

Пожалуй, Варкану повезло, что его учитель — Тарон. Юноша уже знал, что ведьмак отказался ради него от огромных денег. И люто разозлил очень сильных и мстительных людей. Да знай Варкан заранее об этом, не пришёл бы на площадь! Чего не хотел юный маг — это подставлять своего учителя.

Но каково это — быть оборотнем?! Варкану было стыдно признаться, но его заживо грызло любопытство.

— Весьма интересно, — однажды пробормотал себе под нос Тарон. — Я хочу научить тебя универсальности, не надо тебе брать никакую специализацию. Я хочу, чтобы ты мог всё и мог одинаково. Но у тебя явно лучше всего получается магия природы. Боюсь, что я в этом виноват.

— Почему? — удивился Варкан.

— Не забывай, что я ведьмак. Мои силы даны самой природой. Именно поэтому я оборотень. Это из-за моей природной сущности. А я твой учитель.

— Не вижу проблемы, — возразил Варкан. — Да, пусть я умею что-то лучше, чем другое. Значит, в случае беды, я не стану терять времени на обдумывание своих действий. А просто сделаю то, что умею лучше всего. Вы знаете историю о том, как кот и лиса вместе удирали от собак?

— Нет, расскажи.

— У кота была только одна уловка от погони: залезть на дерево, что он и сделал. А у лисы был миллион уловок, и пока она думала, какую применить, собаки догнали её. Учитель, я хочу быть котом, а не лисой.

— Может, ты и прав, — улыбнулся Тарон.

* * *

Как-то раз Тарон сказал ученику протереть пыль на корешках книг, которые стояли в шкафу, а сам пошёл спать. Варкан водил мягкой фланелью по корешкам и разглядывал их. Разноцветные, кожаные — они лоснились в свете свечей, словно богатые заморские купцы на пиру у местного богача. Внезапно внимание юноши привлёк тёмно-медовый корешок одной из книг, на котором было написано: «История эпохи Фарх». Название было странным, потому что такой эпохи никогда не существовало. Юноша был в этом уверен, историю он любил и слушал рассказы о прошлом задолго до того, как стал учеником Тарона. Варкан потянул непонятную книгу на себя. За ней была не стена, как ожидалось. Книга скрывала глубокую чёрную щель. Узкую, как амбразура, взгляд тонул в её мгле. Варкан несколько мгновений колебался, но засунул руку в пасть тьмы. Рука исчезла в щели по самое плечо. Пальцы нащупали что-то холодное и круглое. Фаланги скользили по чему-то овальному и не могли это ухватить. Юноша напрягся, привстал на цыпочки, и вот его рука всё-таки чем-то завладела. Варкан облегчённо вздохнул и потащил добычу к себе.

В руке оказалась бутылка. На пробке росла веточка с листком. А в бутылке… В бутылке сидела маленькая женщина в зелёном платье. Фея. Это могла быть только фея.

От удивления Варкан едва не выронил бутылку, еле удержал. Поставил на стол.

— Ой, — сказала фея, — ярко-то как!

Варкан не понял её, сегодня было пасмурно, солнце куталось в тёмные грозовые тучи, словно в одеяло.

— Отнеси меня обратно, — капризно сказала фея. — Зачем ты вытащил меня на свет? И вообще, ты кто?

— Я? — Варкан растерялся. — Я ученик ведьмака. А ты кто?

— Звемельда я. Раз ты ученик ведьмака, разве не слышал обо мне?

— Не-ет. А должен был?

— Конечно! Твой ведьмак потому и ведьмак, что украл мою силу! Оставил ровно столько, чтобы я не умерла в этой стекляшке!

— Как это, украл?

— А вот так! Сидела я на полянке, нюхала какой-то цветок, и вдруг ррраз! И меня накрыли чем-то стеклянным. Я разозлилась, но только собралась колдовать, как похититель начал читать заклинание, отбирающее у меня силу. И я… я заснула. И проснулась уже в этой бутылке.

— Стой! — опешил Варкан. — Это не может быть Тарон. Он ведьмак нашего города уже двести лет! И он хороший.

— Ну, значит, я уже двести лет сижу в этой бутылке. И не знаю, какой он хороший, если меня обидел. А как можно было меня обидеть? Я же маленькая и беззащитная фея!

А действительно, как? Тарон никак не вязался с образом злодея. Но ведь фея и в самом деле здесь, в башне! Может, её поймал предшественник Тарона? И Звемельда уже несколько веков сидит в тёмной щели за книгой? Варкан сказал фее об этом.

— Нет, что ты! — Звемельда даже засмеялась. — Моя бутылка всё это время стояла на окне у твоего ведьмака. Только недавно совсем он почему-то спрятал меня.

«Понятно почему, — подумал Варкан, — от меня! От меня учитель спрятал фею. Чтобы я её не увидел и не стал расспрашивать». На юношу накатила злость. «Учитель, как ты мог!»

— Я тебя освобожу! — решительно сказал Варкан. Он спрятал бутылку с феей за пазухой и быстро спустился по лестнице.

Оказавшись на улице, он огляделся по сторонам. Никого вокруг не было. Вынул бутылку на свет, вытащил пробку зубами.

— Ты свободна! — воскликнул парень.

Звемельда осторожно выглянула из бутылки, огляделась. И юркнула обратно.

— Я боюсь, — сказала она.

— Чего? — не понял Варкан.

— Я не хочу покидать бутылку, — твёрдо сказала фея. — Мир слишком большой. Я его боюсь.

Варкан не стал закрывать бутылку пробкой. Он осторожно донёс сосуд обратно и поставил на стол в общем зале. Когда Тарон вернётся домой, он сразу увидит фею.

Так и случилось. Тарон замер в дверях, его лицо покрылось красными пятнами. Ничего не говоря, тяжело подошёл к креслу и сел в него. Некоторое время смотрел, не отрываясь, на ученика. Тот даже почувствовал себя неловко под тяжёлым взглядом ведьмака. Он собирался говорить с учителем резко, обличая, но внезапно Варкан ощутил, что теряет инициативу.

Наконец, Тарон заговорил:

— Наверное, это должно было случиться. Ты нашёл фею.

Варкан ощутил, что земля, едва не ушедшая из-под ног, стала возвращаться.

— Учитель, как ты мог так поступить! — воскликнул юноша.

Тарон горько засмеялся:

— Тебе легко говорить, с твоим-то даром. А представь, какого было мне, бездарности?! Мальчику, которого собственные родители продали трактирщику в слуги? Он бил меня за малейшую провинность. Я был готов на всё, чтобы покончить с этой ужасной жизнью! Однажды в нашем трактире остановился бродячий маг. Я чем-то приглянулся ему, и он научил меня, как отобрать у феи её силу. Осталось найти одну из них. Я бродил в поле каждый раз, когда выпадало свободное время. И мне повезло! Я встретил фею, всё сделал, как учил маг. Стал брать заказы у людей и однажды выкупил себя у трактирщика. А потом умер предыдущий городской ведьмак. Его башня недолго оставалась пустой. О, её хотели разграбить — я не дал. За силу пришлось платить. Она сделала меня не только ведьмаком, но и оборотнем. Прошло довольно много времени, прежде чем я научился это контролировать.

— А фея?

— А что фея? — устало сказал ведьмак. Запал потихоньку проходил. — Когда я попытался что-то исправить, не сразу, честно говоря, ничего не смог сделать. Как вернуть ей силу, мне неизвестно до сих пор. А бутылку она покидать не хочет. Думаю, ты это уже знаешь. И как я уже говорил, вся эта история сделала из меня оборотня.

Тарон помолчал, тяжело вздохнул.

— Я ведь убийца, Варкан, — вдруг сказал он. — Я много сделал ужасного, прежде чем научился контролировать эту ипостась. Я присвоил чужую судьбу, а за это приходится платить. Я заплатил очень дорого. Но я верю, что ты сможешь сделать много хорошего. Что ты моё искупление.

У Варкана перехватило дыхание. Он не нашёл что ответить.

Дни покатились дальше. Разве что Варкан поймал себя на том, что учиться стал ещё усерднее. Появилась ответственность не только за себя, но и за учителя и даже за Звемельду. Учитель — это понятно. Но фея…

Бутылка стояла на окне без пробки, но фея даже не пыталась покинуть свою стеклянную тюрьму. А раз так — пленница ли она? Когда-то, возможно, и являлась таковой. Но теперь Звемельда, похоже, вполне была удовлетворена своей судьбой.

Она радостно прыгала внутри своей бутылки, когда у Варкана получалось новое заклинание, и огорчалась, когда было наоборот.

Варкан часто думал о ней, такой маленькой, хрупкой. И беззащитной. Он обязательно освободит её из тюрьмы. Не внешней — это легко. Из тюрьмы внутренней, чьи невидимые стены не дают фее жить в открытом мире. Да, пусть она живёт с ним в одной комнате, если захочет, но не за стеклом как сейчас.

* * *

И вот убийцы вернулись.

В этот раз они не стучались, видно, понимали, что в неприёмный день им больше не откроют.

Дверной замок словно вздохнул, когда в нём оказалась отмычка, и щёлкнул открывшись.

— К нам гости, — спокойно прокомментировал Тарон. Ведьмак сгрёб гадальные карты, разложенные на столе, и отбросил их в сторону. — Твой выход, ученик, думаю, теперь они готовы к тому, что здесь оборотень.

Варкан не стал ворчать, что он не готов, и прочие глупости. Он был готов и не сомневался в этом. Волновался, конечно. Это был его первый бой как мага. Но он знал, что справится. Вздохнул, поднялся на ноги и сделал шаг навстречу главарю бандитов, который надвигался на жертв первым. В его пальцах ужом вертелся серебряный кинжал. Убийцы действительно подготовились.

Но не к тому, что откуда-то из воздуха на их головы обрушатся тяжёлые камни. Вот один закричал, прижимая руки к разбитой в кровь голове. Но у остальных были щиты, которые взметнулись над головами. Раздался оглушительный грохот каменного дождя. Главарь улыбнулся.

— Это всё, что вы можете? — мягко спросил он. — Правду говорили, что магичите вы слабо.

— Верно, — внезапно сказал Тарон. — Варкан, не разочаровывай меня. Давай что-нибудь серьёзное. Ты сможешь.

Губы Варкана скривились. Ему нужно было выиграть время, и он поставил между собой и убийцами невидимую стену.

Бандиты тщетно ломились через неё, а юноша думал. Вдруг на его плечо легла тяжёлая рука.

— Не знаешь, что предпринять? — Тарон чему-то улыбался. — Звемельда…

— Что Звемельда? — не понял Варкан.

— Бутылка. Просто, но красиво.

Мгновенье ученик молчал, а потом улыбнулся. Действительно, красиво.

Четверо бандитов возмущённо кричали, били толстые зелёные стены своим оружием, но бутылки не поддавались. Их не то что разбить — поцарапать не удавалось. Тарон взял одну из бутылок с заточённым в ней пленником. Повертел её в руках. Пленник взвыл.

— Предлагаю утопить их в реке, — сказал ведьмак.

— Жестоко, — протянул Варкан. — А я предлагаю их выпустить.

— В смысле? — не понял Тарон.

— Ну, — усмехнулся Варкан, — они же так и останутся маленькими. Вреда от них не будет.

— Добрый ты, — неодобрительно покачал головой ведьмак. — Ну ладно. Но только не в городе. Пошлём их почтой куда подальше.

Варкан согласился.

* * *

Первым делом Варкан наложил на пленников заклинание неумирания, тоже самое, что лежало на Звемельде. Теперь убийцы могли жить в бутылке хоть вечность.

— Самый далёкий город от нас, который я знаю, — задумчиво сказал Тарон, — это Скалберг. Туда и отправим наш подарочек.

— А кому? — живо спросил Варкан.

Ведьмак пожал плечами:

— В ратушу… губернатору. Не ошибёмся.

— Эй! — послышался возмущённый голос главаря бандитов. — Вы чего удумали? У нас семьи, между прочим!

Голос звучал тонко и был приглушён стеклом бутылки. Сначала Варкан хотел проигнорировать этот выкрик, но всё-таки ответил:

— А у тех, кого ты убил, семьи не было? Матери или жены? Молчи уже, пока бездомным собакам не скормил.

Тарон фыркнул:

— Беру назад слова о твоей доброте. Я бы просто их убил — это добрее будет.

Бандит счёл за благо промолчать.

Бутылки с пленниками положили в небольшой ящик, переложив их стружкой. Всё это заказали у местного столяра. Тот не удивился и лишних вопросов не задавал — заказы у него бывали и куда замысловатей.

— Не задохнутся? — спросил только Варкан.

— Тебе виднее, — хмыкнул Тарон. — Заклинание ты сам накладывал.

— Этого я и боюсь, — пробормотал себе под нос юноша, но развивать тему не стал.

Почтовый гонец оказался молодым весёлым парнем. Он вошёл в дверь, и воздух затрещал под напором его здоровья.

— Где там ваш пакет? — спросил он весело.

Тарон величественно кивнул на стол, где лежал ящик с бутылками.

— Единственное, я хочу, нет, требую, чтобы всё было доставлено в сохранности, включая печать. Ты знаешь, кто мы. На печать наложено охранительное заклинание, и мы узнаем, если её откроет кто-нибудь раньше получателя.

— Секретность? — весело сказал гонец. — Я люблю секретность, мне за неё доплачивают.

Тарон вздохнул и усмехнулся:

— А я люблю шантажистов. Их так интересно мучить.

Гонец обиделся.

— Это просто работа, — сказал он. — Я никогда не говорю, куда я езжу. Тайна переписки. Мне можно доверять в этом как врачу.

* * *

Так они избавились от бандитов. Но жизнь не стала гладкой как раньше. Мешала этому Звемельда. Фея сидела в своей бутылке и категорически отказывалась её покидать. Зато она радостно села на шею Варкану.

— Хочу цветы. — капризно говорила Звемельда юноше. — Принеси мне цветы. Только не садовые. Не люблю я их. Садовые цветы — слуги людей, несвободные. А я так люблю свободу, если бы ты знал!

— Если ты любишь свободу, зачем сидишь в тюрьме? — не выдержал один раз Варкан.

Фея возмущённо отвернулась от него и молчала весь оставшийся день. Варкан просто места себе не находил, а Тарон только ехидно посмеивался.

— Почему ты смеёшься, учитель? — наконец возмутился Варкан.

— Да-а, — протянул ведьмак, — тяжело тебе будет с женщинами. Каким сильным магом ты однажды ни станешь, завоёвывать женщин тебе это не поможет.

— И что я делаю не так?

— Сам попробуй понять. Наша фея — конечно, фея, но в первую очередь женщина. Завоюй её. А я пока посмеюсь.

Варкан надулся, но задание завоевать благосклонность Звемельды воспринял всерьёз. Но на все его попытки она отворачивалась и замолкала. Юноша не знал, что делать, а Тарон только ехидно улыбался.

Но однажды эта бесящая улыбка сползла с его лица. Варкан застал учителя крайне серьёзным. И даже встревоженным.

— Что случилось? — спросил юноша.

Ведьмак ответил не сразу.

— Я не знаю, как это произошло и чем это нам грозит. Печать на нашей посылке взломана. Я не врал почтовому гонцу — на ней действительно стояло охранительное заклятие, этакий тревожный колокольчик. И сегодня он загремел, очень громко. Посылку взломали. Мне страшно представить, что могли подумать, а главное, сделать, увидев убийц в бутылках. Говорил же, надо было утопить их здесь!

— Они, конечно, убийцы, а мы нет, — беспечно ответил Варкан. — Прорвёмся!

Но тревога не сходила с лица Тарона. И вот в дверь их жилища постучали. На пороге стоял почтовый гонец. Парень был растерян.

— Я не знаю, как поступить, — сразу сказал он, — должен вернуть вам деньги. Но то, что произошло…

И гонец рассказал следующую историю.

* * *

Он зашёл в трактир «Далёкий путь». Трактир был последним на долгие мили, и в нём останавливались все, несмотря на пыль и шум.

Сев за свободный столик, гонец заказал хлеб и мясную похлёбку. Пиво не взял, поскольку вёз почту. К нему подошли двое.

— Смотрю, ты почтальон? — сказал один. — Везёшь что? Покажешь?

Гонец поднял голову и посмотрел на подошедших. Конечно, они были незнакомы. И лица незнакомцев парню не понравились. У заговорившего с ним лицо было словно вырублено пьяным камнетёсом, у второго — цвета лежалого хлеба. Отталкивающие у них были лица.

— Не покажу, — ровно ответил парень. — Корреспонденцию может увидеть только получатель. А я оченьсомневаюсь, что вы это он. А если он, увидимся по адресу, что указан на отправлении.

— И что это за адрес? — с любопытством спросил второй.

— Не ваше дело, — гонец почувствовал, что пора быть грубым. Первому тон почтальона не понравился.

— Хотели по-доброму, — прошипел он. — А ты, значит, так не хочешь. Та вот, мы получим, что ты везёшь вместо отправителя.

Второй улыбнулся и стал нашаривать рукой нож, висевший на поясе.

— Не здесь, — остановил его первый. — Зачем нам лишние свидетели?

Он кивнул на гудящий зал.

Бандиты — а кто ещё? — отошли от стола гонца. Тот вздохнул. Как любой почтальон, он хорошо владел холодным оружием и, в общем-то, подошедших не боялся. Но сколько их будет? Двое? Вряд ли. Возможно, это целая банда грабителей. К тому же они могли выстрелить в спину из лука. А почему бы и нет? На честных бойцов они были похожи меньше, чем пёс, сидящий на цепи в доме его родителей.

В трактире к нему больше никто не подходил, но сидеть в нём до бесконечности было нельзя. Увы. Пора было продолжать путь. Коня ему уже оседлали.

Дорога вела через лес — самое место для нападения. Почтальон ехал вперёд, нахохлившись как ворона, попавшая под дождь. Но миля сменялась милей, а нападения всё не было. Может, он ошибся, и то были просто праздные любопытствующие? Хорошо, если так. И верный, не раз выручавший топор так и останется висеть за поясом. И вдруг он услышал за спиной свист стрелы. Парень стал оборачиваться, но полностью обернуться не успел — стрела ударила в бок, аккурат в посылку, что висела на нём. Что-то глухо звякнуло. Разбилось стекло?

Раздалось улюлюканье, и на дорогу высыпало несколько человек, среди них были те двое, что подошли в трактире.

— Ну вот мы и встретились, — удовлетворённо произнёс тот, у кого было грубо вытесанное из булыжника лицо.

Топор с лёгким вздохом очутился в руке. Топору снилась тишина. Это было хорошо, но пришлось просыпаться.

— Да, мы встретились, — подтвердил почтальон. Он придирчиво посмотрел на разбойников. — Много вас, — сожалеюще сказал он, — за вами победа будет. Но парочку я заберу с собой. Оно вам надо?

— Не-а, отдай посылку и езжай, пока цел.

— Да зачем вам нужна эта посылка? Может, я урну с прахом везу дальним родственникам? И что вы с ней делать будете?

— Может, и урну, — кивнул собеседник, — но вряд ли. Мы же знаем, кто заказчик. Маги из башни. Это, скорее, нечто магическое. То есть интересное. Короче, отдавай эту штуку и катись отсюда!

— Я бы отдал, — сожалеюще сказал почтальон. — Но кто будет доверять гонцам, если они будут запросто отдавать почту всяким проходимцам?

— Эй, кого ты назвал проходимцем?! — оскорбился бандит. — Ату, взять его, ребята!

И ребята с шумом побежали навстречу смерти. Раздирая воздух, топор обрушился на голову самого шустрого.

— Эге-гей! — вдруг услышал почтальон прямо возле своего уха. Парень наклонил голову и увидел маленького человечка, который стоял на его плече и радостно махал коричневой шляпой. Ростом человечек был с ладонь.

— Здорово ты его приложил! — крикнул незнакомец. — Не думай, я за тебя. Полагаю, с тобой мы договоримся, а с этими вряд ли.

Нападавшие тоже увидели непонятное существо в шляпе и остановились, не зная, что делать. Незнакомец тоже это увидел.

— Чего встали! — крикнул он. — Давайте вперёд! Убьёте этого парня, сами станете такого же роста как я. Такое вот колдунское проклятие! А весело будет, скучно мне одному такому быть, а так нас много станет. Погуляем, с одной кружки пива в преисподнюю завалимся!

— Э, стоп! — сказал в ответ атаман бандитов. — Может, ты и врёшь, но проверять я не хочу. Не желаю всю оставшуюся жизнь таким ходить. Езжай давай! Не стоит колдовская посылка такой цены.

И почтальон поехал, спина была мокрой от пота, в любое мгновение парень ожидал стрелы между лопаток, но выстрела так и не случилось.

— Ты кто? — спросил почтальон незнакомца, когда бандиты исчезли из виду. Тот по-прежнему сидел на его плече.

— Жертва профессии, — авторитетно ответил тот. — Доставай свою посылку, там остальные… жертвы. Их надо освободить.

— Я, конечно, поартачился, — закончил рассказ гонец. — Но, сказать честно, недолго. Уж больно любопытно было. В остальных бутылках такие же люди были. Ну, вы это знаете, наверное. А первый вылез из той бутылки, что от стрелы разбилась.

— И где они? — спросил Тарон.

— В трактире. Я их там оставил.

* * *

Время опять пошло неторопливо. Больше их никто не беспокоил. Только Тарон иногда ворчал:

— Не нравится мне, что с теми бандитами произошло. Как бы они не вернулись…

Но никто не возвращался.

Единственной проблемой Варкана оставалась Звемельда. Фея ни за что не хотела покидать бутылку. На все уговоры она только фыркала как ёж.

— Отстань от неё, — сказал однажды Тарон, — ей явно хорошо и в бутылке.

Но Варкан не хотел сдаваться. Принёс ей цветы, как просила. Колокольчики.

— Слишком большие, — сказала Звемельда, косясь на букет. — И вообще, я люблю красные.

«Слишком большие, — подумал Варкан. — Большие». Решение вызревало медленно, но решительно. Большие. Надо фею сделать большой. Станет размером с нормального человека, в бутылку просто не влезет.

Получится ли? Такой вопрос даже не стоял. Это же просто антизаклинание того, каким он сделал бандитов маленькими. Раз получилось тогда, получится и сейчас.

Но Варкан никак не мог решиться. Он смотрел на маленькое существо, копошащееся в бутылке, и боялся. Ведь как только он изменит фею, рухнет весь её мир! С другой стороны, такой мир пусть рушится. Варкан вспомнил бандитов, которых он заточил в бутылки: они хотели вырваться на свободу и вырвались. Именно так и должен поступать тот, кто жив! Звемельда жива, а сидя за стеклянными стенами, она словно закрыла сама себя в могильном склепе. Чем дольше ученик ведьмака думал об этом, тем больше убеждался в своей правоте. И однажды, когда фея спала, Варкан прошептал заклинание.

На полу башни спала красивая женщина в зелёном платье. Осколки бутылки лежали рядом. Варкан внезапно понял, что ему трудно дышать. Когда Звемельда стала похожа на обычную женщину, юноша впервые понял, что влюблён.

Звемельда зашевелилась и открыла глаза. И вздрогнула, затем быстро вскочила на ноги. Испуганно охнула.

— Что это?! Как это?!

Она села на пол и заплакала. Варкан растерялся. Он подошёл к фее, осторожно обходя стёкла бутылки, тронул Звемельду за плечо.

— Не плачь, — попросил он. Фея подняла на него глаза. И вдруг поняла.

— Ты! — прошипела она яростно. — Это ты сделал! Я — большая! Я снаружи! Верни меня обратно в бутылку, немедленно!

Варкан ощутил, как его накрывает волна гнева. Волна была огромной и багровой. Вымывающей даже внезапную любовь. Ещё недавно Звемельда была маленькой, хрупкой, беззащитной. Она была как ребёнок, и злиться на неё было невозможно. И Варкан склонялся над ней как над умирающим цветком. Ворковал, утешал как мог. Но сейчас перед ним была просто женщина. Обычный взрослый человек. И Варкан заговорил с ней резко:

— Почему я должен всё возвращать? Я спасаю тебя от тебя самой. Пойми это наконец! Ты заперла себя в бутылке. Сидишь в тюрьме. Добровольно!

— А ты понимаешь почему? — закричала в ответ Звемельда. — Я — маленькая! Меня раньше защищала магия! А теперь?! У меня украли магию, твой любимый учитель украл! Отобрал защиту от большого и опасного мира. Да мне просто страшно! Хорошо вам, великанам. Ничего не боитесь. А для меня любая крыса — это смерть!

Внезапно Варкан успокоился.

— Теперь ты тоже великан, — мягко сказал он. Звемельда запнулась на крике. Помолчала.

— Так ты не превратишь меня обратно?

— Нет, зачем? Ты мне нравишься именно такой.

Фея хихикнула.

— Правда, нравлюсь? — кокетливо спросила она, рукой поправляя причёску.

— Правда.

* * *

Тарон принял превращение Звемельды мрачно. Он хмуро смотрел на ученика и фею, жевал губы. Пару раз порывался что-то сказать и замолкал на полуслове. Наконец, тяжко вздохнул. «Молодёжь…» — произнёс он с непонятной интонацией.

— Вас что-то беспокоит, учитель? — неуверенно спросил Варкан.

Тарон усмехнулся:

— Не знаю ни одного случая, чтобы фея становилась человеком. И я не знаю, к чему это может привести.

Варкан небрежно махнул рукой:

— К чему плохому это может привести?

— Не знаю, — снова произнёс ведьмак.

В башне было много свободных комнат, и одну из них отвели Звемельде. Фея казалась довольной. Только когда её взгляд падал на какую-нибудь бутылку, глаза Звемельды затуманивались. Поэтому даже духи она просила переливать в маленькие ящички.

Варкан за ней ухаживал. Дарил цветы. Красные. Водил гулять загород: в лес, на реку. Ездил с ней в столицу — никто на них не нападал, хотя Варкан и был к этому готов. Фея сопротивлялась ухаживаниям недолго. Сложно сказать, игрались ли до этого в башне свадьбы или это была первой.

Авторский указатель

Анастасия Безденежных «Дым прошлой жизни»

Аннотация

Никита страдает от головной боли и странных снов, от которых не помогают лекарства. По совету подруги он обращается к медиуму, которым оказывается старый знакомый из школы. Тот верит в прошлую жизнь, которая теперь мучает Никиту, и утверждает, что раньше они были братьями. Чтобы избавиться от призраков, Никита соглашается на спиритический сеанс.

Редактор Татьяна Слепова

Оксана Беляева «Страж будущего»

Аннотация

Мировая гармония между человеком и природой была нарушена, когда люди узнали, что такое власть. С тех пор два клана, Жрецы и Маги, бьются за право установить свой мировой порядок. Жрецы мечтают истребить Магов, Маги защищаются и хотят установить мир на планете.

Редактор Ирина ШеринаКорректор Татьяна Слепова

Об авторе

Начинающий писатель. Дебютант в участии в сборнике мистических и фэнтезийных рассказов. Жизнь на две локации (Москва — Мордовия) только помогает развитию вдохновения. Пробует себя в разных жанрах и стилях. Пишет отзывы на книги, рисует.

Анастасия Бойцова «Битва за жизнь: история мага и ведьмы»

Аннотация

Наверняка у вас бывали дни, когда вроде всё хорошо, а настроение на нуле? А случалось вам встречать такую ситуацию, когда врачи проводят обследование человека и говорят, что пациент полностью здоров? А он чахнет на глазах и в итоге умирает. Это примеры того, как на людей сажают паразитов, которые высасывают все силы и передают их от человеческого донора магическому потребителю. Но рядом есть те, кто спасает несчастное человечество. Эта история про них.

Редактор Ирина ШеринаКорректор Татьяна Слепова

Об авторе

Анастасия Бойцова — педагог-мечтатель, автор-фантазёр, пробующая себя в различных жанрах. В 2023 году — участник многих сборников и автор нескольких произведений, увидевших свет на бумаге. В своей работе придерживаюсь принципа: «Нет предела совершенству!»

Аника Колесникова «Око Саргаата»

Аннотация

Рано овдовевшая ведьма надеется вернуть былое влияние, в это же время в королевском замке происходят весьма странные события.

Редактор Татьяна Слепова

Об авторе

Аника (Анна) Колесникова родилась в городе Макеевке (ныне ДНР), уже девять лет живёт в городе Пензе. По специальности экономист. Написала несколько десятков рассказов в жанрах фантастики, фэнтези и мистики. Среди опубликованных на бумаге — «Старик и монета» в альманахе «Царицын» № 11(4/2023); «Тени глубины», вошедший в лонг-лист конкурса Литрес «Страшно, но пиши», напечатан в антологии русского хоррора «Гекатомба» (2023).

Ирэн Летон «Сон наяву»

Аннотация

Людмила, прожившая 5 лет в неудачном браке и тщетно мечтавшая о детях, неожиданно обнаруживает у себя уникальную способность — управление своими сновидениями. Благодаря ей Людмила оставляет скучную действительность и перемещается в удивительный загадочный мир, где её уже давно ждут. Там она встречает проводника, который утверждает, что только здесь она и сможет начать жить настоящей, реальной жизнью, а вся её жизнь до этого была просто кошмарным сном. Удастся ли мужу Людмилы найти и вернуть домой исчезнувшую жену, какое будущее ждёт влюблённую пару и какой мир реален, а какой является кошмарным сновидением, вы узнаете, прочитав этот мистический рассказ.

Редактор Татьяна Слепова

Об авторе

Ирэн Летон— один из творческих псевдонимов Ирины Алтыновой. Писатель-мистик, поэт, автор песен, общественный деятель, соединяющий в своей биографии множество различных, часто самых противоположных качеств. Имеет два высших образования: техническое и психологическое, а также третье языковое, незаконченное. С самого детства много и активно путешествует, причём не только наяву, но и во сне, легко перемещаясь в своих фантазиях, как в пространстве, так и во времени.

Михаил Марк «Однажды в Дремучем лесу»

Аннотация

Чародей отправляется на поиски Источника жизни. Дорога приводит его в Дремучий лес, известный как самое опасное место в Златоземье. В пути за ним увязывается неожиданный компаньон. Им обоим придётся преодолеть сложное испытание, но удастся ли — узнаем из рассказа.

Редактор Татьяна Слепова

Об авторе

Михаил Марк — автор фэнтези-трилогии «Спасители Златоземья». Увлекается жанром классического, приключенческого фэнтези, фантастикой. Для настроя на нужный лад использует ambient-композиции со звуками природы, грозы, камина и т. д.

Анна Оникс «Хранители миров»

Аннотация

Существуют хранители миров. Они охраняют только те миры, где появляется кристалл силы, который принимает разную форму. Благодаря стражам жизнь вблизи кристаллов улучшается, ведь действует их защита. В одном из миров, где практически нет магии, появился кристалл, и наши герои сразу направляются туда. Что ожидает трёх молодых хранителей в этом мире?

Редактор Татьяна Слепова

Василиса Поданенко «Сны»

Аннотация

Каждый сон — это продолжение обычной жизни. Сны безобидны. А что, если нет? Когда сны и реальность пересекаются, когда игра продолжается во сне и наяву, когда время теряет смысл…приходится платить высокую цену.

Редактор Татьяна Слепова

Об авторе

Василиса Поданенко — начинающий писатель. Впервые участвует в сборнике мистических рассказов, но активно пишет для различных марафонов в социальных сетях. В жизни: мама троих детей, высоко ценящая тишину.

Татьяна Слепова «Синее платье пропавшей ведьмы»

Аннотация

Ведьма Гриппа отправляется в командировку. Вместе с ней едет её помощница Саша. Саша очень хочет учиться магии, благо магические способности у неё есть. Но Гриппе то ли лень учить Сашу, то ли она конкуренции боится. Так или иначе, Гриппа Сашу ученицей не воспринимает. Их пригласили в загородный коттедж — нечисть изгнать. Кто откажется пожить в богатом доме за чужой счёт? Дом странный, полный тайн. У хозяина дома когда-то пропала жена. Теперь ещё и нечисть завелась. Смогут ли Гриппа и Саша разгадать все тайны дома и его хозяина? Какие опасности им грозят? Ответы на эти вопросы в рассказе.

Редактор Светлана Сарычева

Об авторе

Татьяна Слепова — автор фантастических рассказов. Её любимые герои — ведьмы. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Награждена медалью им. Анны Ахматовой от Российского союза писателей.

Татьяна Снежко «По ту сторону Лилы»

Аннотация

Любовь — сложная штука, которая доводит до комы. В жизни Миры теперь была одна мечта — стать здоровой. Рецепт оказался слишком сложный: змеи, Индия, убийство. Исцелиться, как подсказывает её чутьё ведьмы, или жить и бороться как обычный человек? И что такое Лила?

Редактор Татьяна Слепова

Об авторе

Татьяна Снежко — автор неформатных и терапевтических романов. Роман «Заложница Шумера» в жанре мифологической фантастики вошёл в шорт-лист премии «Золотое перо Москвы», повесть «Резюме на должность мужа» — в шорт-лист конкурса «Книготерапия» на Литрес. Родилась в Ростовской области, жила в Азербайджане и снова вернулась в Ростов-на-Дону. Обожает путешествовать. Побывала на трёх океанах.

Виталий Стадниченко «Фея в бутылке»

Аннотация

Варкан становится учеником ведьмака. Новая жизнь в магической башне ему нравится, да и учёба даётся легко. Пока однажды Варкан не находит в кабинете учителя фею, запертую в бутылке. Что теперь делать? Освободить фею и навлечь тем самым гнев учителя? Или сделать вид, что ничего не произошло? Но не замучает ли тогда Варкана совесть? Непростой выбор ему предстоит.

Редактор Татьяна Слепова

Об авторе

Виталий Стадниченко — писатель, победитель конкурса «Писатель года 2022» в номинации «Фантастика», проводимого Российским союзом писателей. Автор книги «Право на Рай». Родился 25 декабря 1975 года в посёлке Беличан Сусуманского района Магаданской области. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького.

Составитель сборника: Татьяна Снежко

Редактор: Татьяна Слепова

Иллюстрации к сборнику: Анастасия Якушева

Художественное оформление: Михаил Марк

Примечания

1

Средства передвижения.

(обратно)

2

Низкий уровень мастерства.

(обратно)

3

Заклинание изгнания демона из сериала «Сверхъестественное».

(обратно)

4

Автор Елена Соколова.

(обратно)

5

Сакральное число 108, берущее истоки из ведической нумерологии.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Анастасия Безденежных. Дым прошлой жизни

Оксана Беляева. Страж будущего

Анастасия Бойцова. Битва за жизнь: история мага и ведьмы

Аника Колесникова. Око Саргаата

Ирэн Летон. Сон наяву

Михаил Марк. Однажды в дремучем лесу

Анна Оникс. Хранители миров

Василиса Поданенко. Сны

Татьяна Слепова. Синее платье пропавшей ведьмы

Татьяна Снежко. По ту сторону Лилы

Виталий Стадниченко. Фея в бутылке

Авторский указатель

*** Примечания ***