Хыка [Марина Бондарь] (fb2) читать онлайн

Марина Бондарь Хыка

Несколько лет назад мы всей семьёй переехали жить за город. "Туда, где воздух чище и речка за домом", — говорила моя мама.

Речка имелась, но не совсем за домом, а за через три улицы. И речка эта выдавала в июне столько комаров, что выйти из дома утром или вечером просто было невозможно. Как только человек появлялся на улице, дивизия кровососов тут же атаковала свою жертву. И ни размахивание руками, ни спреи от комаров, не помогали их отпугнуть. Несколько раз я, конечно, совершил вылазку в тыл врага, мне тогда нужно было собрать слизняков рано утром, чтобы устроить забег по прямой. Но, как оказалось, это была плохая идея. Слизняки расползались по самодельным дорожкам в разные стороны, а я был награжден десятком комариных укусов, которые мама прижигала потом зеленкой. Даже вечером, вооружившись водным пистолетом и надев длинные штаны с кофтой, чтобы отправиться на поиски светлячков, я опять-таки был искусан и раскрашен зеленой жидкостью. Поэтому появляться в шортах и майке можно было только днем, и длилось это с начала и до самого конца июня. А потом начиналась мошкара. И от неё не спасало ни солнце, ни одежда. Особо опытные соседи покупали противомоскитные костюмы, чтобы в любое время работать на улице. И из-за этого они были похожи на людей, покоряющие просторы космоса, так как этот костюм начинался от самой макушки и покрывал полностью всё тело. Даже походка у них менялась, становилась более медленной и плавной. Будто ходили они не по огороду, а по Луне. Так как видимость окружающего мира в этом костюме сильно портилась.

Зато в июле начиналась благодать. Можно было ездить на речку с соседскими мальчишками, и выходить на улицу в одних шортах, подставлять летнему солнцу девятилетнюю мордашку. В ответ солнечные лучи награждали мой нос и щеки редкими веснушками. Как говорит моя мама — " Солнышком целованный". После её слов, я потом всегда поднимал голову вверх, сильно щурился и улыбался, смотря через тёмное стёклышко на солнце.

"Ладно уж, пусть целует", — думал я про себя.

Дорога на речку лежала мимо странного старого дома. В котором жили три совершенно разные кошки и старушка, которая, как говорит мой папа, — " Совершенно не умеет одеваться по погоде". Даже если на улице стоит жаркая пора, эта старушка всё равно сидит на улице в тёплой кофте, прижимая к себе всех трёх кошек.

Её дом сильно выделяется на фоне всех остальных, и скорее похож на сказочную избу, со скрипучими дверями и заросшей мхом крышей. И очень смахивает то ли на домик лесника, то ли Бабы-Яги, на чердаке которого по легенде сельских пацанов жил Хыка — мелкая нечисть, появляющаяся только по ночам.

Обычно старушка сидела на ступеньках своего домика и сильно щурила глаза, если мимо пробегали или проезжали дети на велосипедах.

Между ребятней всегда ходили страшные истории про этот дом и его хозяйку. Особенно ужасной была легенда про пропавших детей, когда один мальчик зашёл за калитку этого страшного дома, чтобы погладить кошку, но так и не вернулся. И больше его никто не видел. Даже ходили слухи, что именно кошки заманивают туда детей. Маленькие мальчики и девочки, не справившись со своим любопытством, поднимались на чердак, где их и поджидал Хыка.

Наслушавшись страшных рассказов, я всегда старался как можно быстрее проехать мимо этого домика, даже не смотря в его сторону. Как-то раз так разогнался, что подлетел на кочке и пропахал носом полметра, тормозя коленками и локтями. До дома шёл горько рыдая. Было, конечно, больно, но обидно было на много больше, так как переднее колесо теперь было не в форме круга, а цифрой восемь. И как это недоразумение чинить, а точнее кто будет это делать — неизвестно. Папа сразу сказал, что выпрямить не получится и придётся ехать в город за новым колесом. А пока я либо пешеход, либо пассажир на багажнике велосипеда у соседских ребят. Даже путь до магазина за хлебом, куда меня посылали практически каждое утро, был на много длиннее и скучнее.

Проходя мимо страшного дома, я заметил ещё одну странность — на забор были надеты большие стеклянные банки и чугунки. "Может это ритуал такой?" — выдал мой детский мозг. Это уже потом, принеся домой, как обычно, обгрызанную буханку белого хлеба и рассказав про увиденное, мама объяснила, что банки просто сохли после мытья. И ничего в этом страшного или странного нет.

Новое колесо папа привёз через неделю, как оказалось в наличии таких не было, и пришлось ждать под заказ. Зато потом мы вместе его меняли, как самые настоящие автомеханики. И как самый настоящий автомеханик, папа каждый раз ругался не понятными словами, пока на крыльце дома не появлялась мама, которая грозно смотрела в его сторону. В тот день я так и не узнал, что значит "ёкарный бабай". Но, точно ничего хорошего.

Лучше гонок на велосипеде, может быть только футбол, разжигание костра и ловля майских жуков веников. Костры жечь запретили, так как лето стояло жаркое и сухое, а сезон майских жуков прошёл. Значит остался футбол. Поля у нас, конечно, не было, поэтому играли в проулках, или у соседних домов. Но, не долго. Обычно в середине первого матча, на улицу выбегал хозяин дома и прогонял нас подальше от его окон, в которые могу попасть мяч перепутав с воротами.

В тот раз у нас был суперматч. Играли командами три на три, а так как Ванька, который должен был быть судьёй подхватил где-то вшей и сидел второй день дома, то пришлось взять в судьи его младшую сестру, которая совершенно ничего не понимала в футболе. Посадив Машку на судейский стул и вручив ей желто-красные карточки, Колька свистнул и обозначил начало игры. Мяч летал по проулку, как пули в степи. Один раз даже попали Мишке в лоб. Пришлось кричать нашему судье в юбке, чтобы показала красную карточку. Убедившись, что Мишка твёрдо стоит на ногах, а шишка не выросла до размера спичечного коробка, игра продолжилась. Нужно было бить пенальти. Эту часть игры доверили мне. Разбежавшись и как следует засадив по мячу, он со свистом перемахнул через забор страшного дома. Половина пацанов тут же разбежались кто куда. Остался только я, Мишка с шишкой и хозяин мяча Артём. Машка то же кинулась на утек с другими мальчишками. И было у нас не гласное правило, кто мяч запульнул, тот и достает. Так, в том году Артёму пришлось лезть в крапиву, когда он отбил мяч для лапты в огромные кусты этой жгучей травы. Делать было нечего, нужно идти за мячом. Оглядевши полностью заросший двор, мяч нашёлся у старого колодца. Оставалось только прошмыгнуть в калитку, пройти мимо дремавших кошек, обойти несколько яблонь, миновать кусты малины и схватить быстро мяч. Друзья вздохнули и поддерживающе похлопали по плечу.

Подойдя к скрипучей калитке, нужно было оценить ситуацию, не идёт ли нам на встречу разъяренная старушка с палкой, и не следит ли за нами из своего окна.

— Всё чисто, — прошептал Мишка.

Сердце колотилось, а вдоль спины ползла холодная капля пота.

"Нужно сделать всё очень быстро. Хоп и я там. Хоп и я уже здесь", — думал я про себя.

Толкнув калитку, я уже бежал за мячом. Кошки, почуяв на своей территории чужака, начали истошно мяукать. Схватив мяч, и погрозив мяукавшим кулаком, я вскользь увидел, что в дверную щель на меня смотрит глаз старушки. То ли мне это от страха показалось, то ли на самом деле за мной следили, но в любом случае выбежав за пределы участка я не мог выговорить и слова.

— Ну ты даёшь Санек! Первый раз вижу, чтобы ты так быстро бегал! — забирая у меня мяч присвистнул Артём.

" Шурааа!!! Шура!!! Давай домой!" — это кричала мама.

Я ненавидел, когда меня называли Шурой. Это же сквозь землю провалится от такого имечка. Помню ещё в городе, возле Универсама у нашего дома, была одна баба Шура, которая торговала семечками. На высоком пьедестале у неё стоял вывернутый мешок жареных семечек и три разных стаканчика. Совсем маленький — самый дешёвый, средний, и большой граненный стакан — самый дорогой. И вот сколько я себя помню эта баба Шура всегда там стояла. В любую погоду, в любое время дня. И постоянно ей докучали то голуби, то воробьи, которые так и норовили схватить немного семечек из её мешка. Баб Шура при этом громко на них шикала и размахивала руками. С тех пор, я и не взлюбил эту форму своего имени. Мама об этом то же знала, но иногда забывалась и весь посёлок слышал, как Шуру зовут домой. Мальчишки по началу смеялись. Но потом как-то привыкли, и перестали обращать внимания на редкие провалы памяти моей мамы, которая в очередной забывала про мою нелюбовь к имени Шура.

Перед сном я всё думал про сегодняшнюю историю с мячом, а точнее про старушку, которая смотрела на меня сквозь дверную щель.

"Почему она не вышла, и не стала меня прогонять? Ну или хотя бы кричать?" — эти мысли не давали мне покоя, пока я совсем не заснул.

Той ночью мне снились кошки. Очень много разных кошек — рыжие, чёрные, белые, разноцветные. И все они за мной бежали, издавая воинственный клич. Я старался бежать всё быстрее и быстрее, но ноги казались ватными, и еле-еле передвигались.

"Шура, у тебя просто сильно развита фантазия. Вот и снятся, то бегающие кошки, то говорящие вороны" — объясняла мой ночной кошмар мама.

Встретив по дороге за хлебом Мишку, я чуть не подавился от смеха. Во лбу, ровно на том месте, где вчера выросла шишка, сияла зелёная звезда. Мама Миши почему-то решила, что этот боевой раскрас и зеленка, помогут скорейшему выздоровлению его лба. Мишка, конечно, был против такой медицины и настаивал на том, чтобы его голову просто забинтовали. Тогда хотя бы его несчастного будут угощать конфетами, встречающиеся на его пути сердобольные старушки. У которых всегда в кармане на такой случай находилась Ириска или какая-нибудь другая шоколадная конфета, немного подтаявшая, но всё равно довольно вкусная. Но, Мишка удостоился только зелёного пятна на лбу.

Папа Миши увлекался астрономией, и имел в своём арсенале пару телескопов и бинокль. Это увлечение и стало главной причиной переезда за город. Его не интересовала речка или свежий воздух, но вот звёзды… звёзды здесь сияли на много ярче, чем в городе. И по ночам их было так много на небе, что если запрокинуть голову и смотреть вверх, то от этого звёздного калейдоскопа может закружится легко голова. Поэтому смотреть на звезды мы любили лёжа, постелив на земле пледы, запрокинув руки под голову. А ещё мы иногда брали у Мишиного папы бинокль. Настоящий, железный и тяжёлый. Для игры в пиратов, конечно, нам бы его никто не дал, но мы смекнули, и пообещали, что будем наблюдать за птицами. Естественно, ни один дятел, и ни одна кукушка не были обнаружены, зато бинокль отлично помог в поисках динозавров, отслеживанию пиратского корабля и в поиске сокровищ.

— Мишка, бинокль сможешь притащить?

— Смогу наверно. А зачем? — заинтересованно спросил Мишка.

— Будем шпионами, — прошептал я.

— Что-то мне подсказывает, что с этим домом нечисто.

— С каким домом? — не сразу понял Мишка.

— Миш, ну ты как здрасти. Тут единственный дом на весь посёлок, с которым точно что-то не так — страшный дом. — уже повысил я голос.

— С тебя бинокль, с меня место и время. Начнём завтра вечером, засядем на абрикосине возле моего дома. Договор?

— Договор, — согласился Мишка и протянул руку, дабы по-мужски скрепить наше соглашение.

Мишка прибыл в назначенное время и место, с гордо висевшим на шее биноклем. Приспособление было нелегким, поэтому ему приходилось совершать некие усилия, чтобы шея не прогнулась вперёд. Выглядело это довольно смешно, так как Мишка чем-то напоминал голубя. Забравшись на большое старое абрикосовое дерево, двое шпионов жестами дали друг другу сигнал, что разговоры закончены и теперь смотрим в оба. Долгое время ничего интересного не происходило, кроме того, что пятая точка затекла, а острые сучки больно впивались в мальчишечьи ноги.

На улице стемнело. Мишка начал шёпотом ныть, что эта игра ему надоела и вообще он хочет домой, где на ужин мама обещала сосиски с кетчупом. Я закатывал глаза, говоря, что настоящие шпионы не ноют и уж точно не променяют задание на сосиски. Тем временем в страшном доме ничего не происходило, хотя мы и не сводили с него глаз, передавая друг другу бинокль и следя не отрываясь. Кошки спали, у дома никто не сидел, и мы уже думали свернуть нашу миссию.

— Санька смотри! — пихнул меня в бок Миша и передал бинокль.

— Ничего не вижу. Всё так же, — ответил я.

— Да ты выше смотри. Где чердак!

И тут я понял, о чем он говорит. В большом круглом чердачном окне медленно передвигался силуэт старушки со свечой в руках. Это было страшное и одновременно завораживающее зрелище. По её силуэту было видно, как она ходит по чердаку. И тут в окно мгновение силуэт разворачивается лицом к окну, свеча озарят лицо старушки, и я с криками и грохотом падаю вниз с дерева. Перепугавшийся Мишка, то ли за меня, то ли за бинокль, быстро преодолев препятствия из веток, уже стоял надо мной.

— Сань, цел?

— Да цел я, цел. — скрипя отвечал я.

— А бинокль?

— Цел вроде. Что с ним случится?

— Ладно, пошли по домам. Завтра всё обсудим. Я и так сегодня с тобой натерпелся, — бубнил Мишка.

— Ты видел, она на меня посмотрела! Она точно знала, что мы здесь! Отвечаю! И что она вообще забыла на чердаке в это время? А? Хыку проведывала?

— Сань, давай всё до завтра. Я и так туго соображаю на голодный желудок, а в панике так вообще башка отключается. Не хочу на ночь глядя ни про каких Хык слышать.

— Ладно, до завтра.

Попрощавшись каждый пошёл своей дорогой — Мишка за сосисками, а я обдумывать случившееся и сдаваться маме с новыми царапинами.

Меня не стали расспрашивать, от куда взялся подранный локоть и царапины на ногах. Мама уже давно привыкла к моим приключениям и всегда держала на готове йод, зеленку и лейкопластыри. Но, на всякий случай просила раз за разом, чтобы я больше никуда не лез и берёг свои конечности. Я в свою очередь клятвенно обещал беречься, но каждый раз всё случалось так быстро, что вспомнить про обещание просто не было времени.

Не помню, как я заснул в тот вечер. Всё думал про этот чердак. "Интересно, что там может хранится?" — никак не выходило из головы. Но, точно ничего хорошего. Об этом я точно знал из фильмов и выпусков Новостей по второму каналу. "Может там чучела старушкиных котов хранятся?" — фантазия всё не успокаивалась и подкидывала мне всё новые и новые сценарии — рисуя нечто большое, чёрное, с маленькими глазками, идеально подходящее под имя Хыка. Переворачиваясь с бока на бок, на всякий случай заглянув под кровать, я и не заметил как заснул.

На следующее утро, быстро проглотив бутерброд с колбасой я побежал к Мишке. Нужно было собрать всех пацанов и рассказать про нашу вчерашнюю засаду. Местом сбора была лавочка у дома Геннадия, которая стояла под огромной березой и закрывала нас от палящего летнего солнца. Изначально то он был просто Генкой, который переехал сюда со своей семьёй чуть позже меня. Но, уставший от насмешек и сравнений с тем самым Геной, который вёл дружбу с Чебурашкой, строгим тоном велел нам называть его только Геннадий и никак иначе. Каждый раз после таких нравоучений, мы с пацанами катались со смеху, а Геннадий сердито поправлял очки на носу. Спустя несколько месяцев его настойчивости, Генка всё-таки стал Геннадием. Да и нам эти шутки надоели и смеяться перестали.

Прибежали все быстро, даже Машка примчалась. Но, её пришлось отправить домой, так как нечего подслушивать мужские дела. Мы с Мишкой тараторили на перебой. Каждый хотел рассказать самые смачные факты, эффектно искажая голос и придавая ему мистический тон приукрашивая события того вечера. Посовещавшись со всеми присутствующими, а это не много не мало шесть человек включая меня — Артём, Геннадий, Мишка, Диман, Сергей и я, решили, что нужно строить штаб. Да в таком месте, чтобы информация по другим домам не просачивалась. А это в нашем посёлке за здрасти. Так ещё и наплетут сверху того, чего и в помине не было. Как в том году, когда Юльку, которая в конце посёлка живёт, коротко подстригли, а остальные девчонки разнесли, что вши у Юльки. Ходи потом всем доказывай, что всё это брехня.

— Нужно идти в рощу, — предложил Артём, — там штаб и установим.

— Точно! Там и веток полно, и никто особо не ходит до самой осени, пока грибы не начинаются, — согласилось большинство.

Место это находилось у речки. С одной стороны дороги был небольшой овраг, а с другой та самая роща, в которой густо росли берёзы и ещё какие-то деревья, названия которых мы не знали. Сергей, дедушка которого был ветераном великой отечественной войны, наслушавшись военных рассказов, учил нас там играть в партизан, ползая на животе и маскируясь под куст. Иногда туда забредал какой-нибудь бродячий пёс, и все как один притаскивали из дома то кусок колбасы, то котлету, то просто пол буханки хлеба, откармливая исхудавшего путника. В благодарность, наевшийся от пуза пёс, мог лизнуть в нос или составить компанию в игре про индейцев. Обычно собакам давались такие клички как Тёмное Эхо, или Большая Лапа. Затем нужно было взять след бандита в огромных сапогах, который похитил золото индейцев, и сдать его на суд Вождю.

Обычно через несколько дней собака пропадала, оставив после себя "мины" по всей роще. Собравшись на поляне, которую окружали берёзы, было решено возводить штаб здесь. Все кинулись собирать ветки, а Геннадия послали раздобыть кусок простыни, чтобы закрыть вход в наше убежище. Работали быстро и весело. Артём так увлёкся, что не заметил мину от очередного Тёмного Эхо и влип всей ногой. Пришлось ехать домой и приводить конечность в порядок. Заодно велели захватить с собой карандаши и альбомные листы, для записи планов и наступлений.

К вечеру шалаш был готов, Артём отмыт, а Геннадий притащил кусок старой бархатной шторы коричневого цвета, которая отлично скрывала вход в шалаш-штаб. По дороге домой, проезжая мимо страшного дома, я старался не смотреть в его сторону, уж сильно боялся встретится взглядом с его хозяйкой. Быстро проехав мимо, я всё-таки оглянулся и увидел только мирно спящую кошку на заборе, да тусклый свет в одном из двух старых окон.

Целыми днями мы пропадали в штабе. Главной задачей было — разгадать загадку страшного дома и его хозяйки. Первым шагом было нарисовать план дома, но так как внутри него никто из нас не был, то обошлись простыми зарисовками самого строения, с огромным знаком вопроса над крышей. А для большей мистичности, разместили вокруг дома густой чёрный лес, состоящий в основном из ёлок и сухостоя.

Всё было, как у настоящих партизан: место, цель и задача. Только девчонки пронюхавшие, где мы собираемся каждый день, стали очень сильно докучать. Сначала просились к нам. И даже после строго запрета и объяснений, что "Девчонкам тут не место", всё равно не успокоились. Каждый день мы сталкивались с новыми кознями — то разноцветные ленты привяжут к шалашу, то устроят чаепитие прям перед самым носом и начнут петь свои песни. Спустя неделю такого соседства было принято решение отгородить нашу территорию. Для этого каждый из участников группы принёс из дома по одной толстой верёвке, на которых обычно сушат вещи на улице. Их следовало связать между собой и протянуть между деревьев вокруг нашего штаба, повесив на самом видном месте картонку с надписью — "Девчонками вход запрещен". Вскоре нарушительницы от нас отстали. То ли на надпись обиделись, то ли им просто стало скучно бродить у нашего шалаша.

Спустя неделю сборов в нашем тайном месте, команда партизан-шпионов начала редеть. Страшный дом стоял на своём месте, а его жители вели скучную однообразную жизнь. Даже бинокль, который приносил почти каждый день Геннадий, плодов наблюдений не давал. В итоге посещали штаб всего три человека — Мишка, который жил со мной по соседству, и Артём просто потому, что все остальные не взяли его в команду по сборке деревянного танка. Вот мы втроём и таскались в рощу каждый день, но уже без задора и прошлого энтузиазма.

По утрам всех детей посылали за свежим хлебом. Было чувство, что весь хлебный бизнес страны держится на нашем посёлке. Конечно, за день никто не успевал съесть целую буханку, поэтому остатки белого или Дарницкого отдавались соседям, кто держал кур. А те в свою очередь иногда благодарили нас домашними яйцами, из которых получалась отменная яичница или блины цвета солнца.

Это утро не было исключением. Получив пакет и ровно 35 рублей, я отправился за хлебом. По дороге встретил Машку, которая показала мне язык и убежала прочь.

"Странные всё-таки они, эти девчонки" — думал я, срывая по дороге цветки репейника. "Вот, из четырёх штук можно сделать шарик, а если скрепить между собой шесть репейников, то получится мячик." — с этими мыслями я брел к магазину, погрузившись в соединение репейников. Где-то над ухом жужжал жук, от которого пришлось отмахиваться пакетом.

— Опять за хлебом? — где-то совсем рядом послышался не знакомый голос.

Я резко обернулся, но сзади никого не было, и только боковое зрение дало мне понять, что я стою прям около того самого страшного дома и звук исходит точно оттуда.

"Бежать? Пойти обратно домой?" — мой маленький мозг не понимал, что делать, а ноги стали ватными и ни в какую не хотели шевелится. Собрав всю свою волю, какая только осталась на тот момент, я повернул голову туда, от куда прозвучал вопрос, всё ещё надеясь, что увижу только кошек. Но не тут-то было. Облокотившись на скрипучую калитку, на меня вопросительно смотрела старушка.

Единственное, что я мог сделать в тот момент, это выдавить хриплое, да и округлить свои и так большие глаза. И тут старушка как рассмеётся, а я как побегу. Честное слово, будь это марафон, я бы занял первое место. Отдышавшись у магазина, я решил, что обратно пешком не пойду. Пришлось дожидаться кого-то из друзей, чтобы добросили до дома на велосипеде.

Родителям рассказывать ничего не стал, да и что я им расскажу? Как бежал на утек от старушки? Зато сразу после возвращения объявил о срочном сборе в штабе. Стая изголодавшихся по приключениям пацанов явилась незамедлительно. Некоторые прибежали, пережевывая свой завтрак на ходу, а Сергей вообще забыл обуться, хорошо хоть был на велосипеде.

Поведав несколько раз по кругу и ответив на нескончаемые вопросы — "А ты что? А она что? А ты что? А она тогда что?", я решил действовать.

— Нужно послать переговорщика! — командирским тоном заявил я

— Ага, нашёл дурака! — подбоченился Сергей.

— А ты то здесь причём? Вон, пошлём Геннадия. Он в очках и старушка в очках, — предложил я.

Хохот раздался на весь шалаш, а Геннадий замотал головой, — Нет- нет, я и близко к тому дому не подойду.

— Ну а ты Мишка?

— А я заикаюсь, когда нервничаю!

Оставался только Димка.

— Ну а с тобой что? — спросил я, глядя на него.

— А ничего! Нашли мне крайнего! — гаркнул Димка и всем стало ясно.

Его большой не по годам рост и сила, сразу отбивали у всех желание с ним спорить. Разговор зашёл в тупик. Отправляться в тыл врага никто не хотел, поэтому было решено действовать по ситуации. А ситуация была такова — страшный дом вдруг ожил и решил наладить контакт. Вот только для чего? В этом и нужно было разобраться. И тут мозг Геннадия выдал гениальную идею. Всё-таки не зря он очки носит, котелок то варит.

— А давайте ей записку напишем и в почтовый ящик кинем, который у неё на заборе висит! — выкрикнул Геннадий так быстро, будто боялся забыть все слова.

"Ну Геннадий! Голова! Профэссор!" — хвалили его со всех сторон пацаны.

Смущаясь, он только поправлял очки и смотрел куда-то по сторонам. Записки решили носить по очереди и очень осторожно, чтобы никому не попасться на глаза. Так как первым конечно же никто не хотел идти, пришлось тянуть жребий из палок. Самая короткая выпала босому Артёму, второй должен был идти я, потом Мишка, Сергей, а за ним Диман и Геннадий. Но, договорились, что записки пишем вместе и каждый день, дабы не тянуть кота за хвост.

Весь завтрашний день мы думали, что написать. Задавать вопросы не стали, боясь получить ответ. Поэтому накарябали маркером на куске обоев — " Мы всё знаем", и отправили Артёма к почтовому ящику. Чтобы нас никто не увидел, мы выжидающе засели в кустах. Как на зло постоянно кто-то ходил по улице. И вот дождавшись удобного момента, когда не осталось никого кто мог бы нас засечь, Артём припрыгивая побежал к почтовому ящику, который висел на заборе страшного дома. Записка была доставлена, а караул разбежался по домам.

Следующий в очереди доставки записок был я. И если бы не мама, которая с самого утра заставила полоть не большой, но очень заросший сорняками огород, то можно было отстреляться на много раньше, пока бОльшая половина посёлка на работе. Спустя три кучи травы и как минимум пол литра пота, хотелось только одного — лечь на садовые качели и даже не смотреть в сторону помидор и огурцов.

Не заметив, как уснул, проспал я несколько часов, в тени навеса, обдуваемый летним ветерком. За это время прибегали пацаны, но мама, охраняя мой сон, выдворяла визитеров за забор. Открыв глаза, я первым делом побежал в штаб, прихватив с собой бутерброд из летней кухни. Никого не обнаружив, побрёл назад, мимо Мишкиного дома. Всё это было очень странно, так как на улице царила тишина. Только девчонки, собравшиеся под старой яблоней, играли в чаепитие чокаясь маленькими кружечками, оттопырив мизинец.

Мишка встретил меня с фингалом под глазом и кислой миной. Как выяснилось, пока я спал, вся наша компания подралась с пацанами из соседнего посёлка, которые узнав про наш штаб явились на велосипедах и решили его отбить. Но, не тут-то было. Наши стояли до первой крови.

— Вы поэтому за мной прибегали? — спросил я Мишку.

— Конечно. А ты дрых без задних ног. — обидно ворчал Мишка.

— И что теперь?

— А теперь все наказаны! Димкин отец нас разнял и по домам развёл. Серёгина бабушка, как увидела его губу разбитую, так давай за сердце хвататься. В общем мы теперь по домам, на сегодня точно, так что сам давай со страшным домом разбирайся, — возмущался Мишка.

— Ну и разберусь! — уже злился я.

Мишка понял, что с горяча чуть перегнул и крикнул в след, — " Санек, аккуратней! И расскажи всё потом".

— Ладно, — пробубнил я под нос.

"Да, криво как-то всё вышло. И что делать то теперь?", — думал я всю дорогу до дома.

Было не понятно, о чем я больше грустил, о том, что друзьям накостыляли, или о том, что мне сегодня одному идти к страшному дому.

"А может ну его этот дом, с этими кошками, с этой старушкой? Жили же мы как-то раньше без него." — голова трещала от бесконечных мыслей.

Но, я понимал, что дороги назад нет. Во-первых, я сам всех в это втянул, а во-вторых, потом от Артёма может влететь, что я слово не сдержал. После долгих раздумий — решил действовать. Что будет, то будет. Хуже, чем Мишкин фингал, уже не случится.

Написав на куске бумажки послание, я отправился к страшному дому. Солнце скрылось за крышами домов и начали включаться первые фонари. Улица была почти пустая и тихая, только вдалеке слышались песни под гитару — подростки собрались у речки.

Шёл медленно, пиная по дороге редкие камешки, встречающиеся мне на пути. Я и сам не заметил, как оказался у почтового ящика страшного дома. Только я вытащил записку, с намерением отправить её в ящик, как услышал голос из темноты:

— Тебя Сашка что ли зовут?

Нужно было либо отвечать, либо бежать. Бежать — глупо, отвечать — страшно. Сглотнув так, что казалось услышал весь посёлок, я утвердительно ответил. Было так страшно и неловко, что казалось я врос в землю, не имея возможности пошевелиться.

— А я баб Маша, — голос из темноты продолжал со мной разговаривать.

То ли голос старушки был не таким страшным, то ли меня подкупило то, что её звали как нашу мелкую Машку, но я разговор продолжил:

— Мама зовёт меня Шурой, — зачем-то ответил я.

В темноте что-то заскрипело, потом зашуршало и зашаркало, пока я не увидел лицо старушки, освещенное уличным фонарём. На тот момент разделял нас только старый кривой забор, и я сделал шаг назад, пристально смотря на своего собеседника. Мурашки отступили, сердце перестало бешено стучать и первый раз я увидел улыбающееся морщинистое лицо той старушки, которая стояла теперь в метре от меня облокотившись на палку.

Поняв, что собеседник я так себе, она продолжила:

— И сколько же тебе лет Сашка? — спросила старушка.

— Девять, — а потом добавил, — осенью будет десять.

— Ммм, большой уже! — качала головой баб Маша.

" Шууура, домой! Поздно уже, ты где там ходишь?" — мамин голос вернул меня в реальность, и я убежал на её зов.

Засыпал в этот раз ещё хуже, чем вчера. Всё думал про наше знакомство со старушкой, про её морщинистое лицо, выцветшие глаза и добрый голос. Мысли путались и воевали между собой. Ну не похожа она на злодейку — выдавала одна часть мозг, а другая спорила- может она просто прикидывается милой?

Я не знал ответов, но точно решил это выяснить.

Ни Мишке, ни Артёму, ни всем остальным я ничего не рассказал. Оставив вчерашний разговор в тайне, я решил снова сходить к страшному дому этим вечером. От записок то же решил всех отговорить, да они были и не против, учитывая недавние события и домашний арест, который мог повториться, если на нас снова нажалуются. Ну и самым главным оказалось то, что Димке подарили настоящую деревянную рогатку и мы пошли искать жестяные банки для будущего Тира.

Посёлок у нас был чистый, а лазить по мусоркам никому не хотелось — взрослые начнут качать головами, а девчонки и вовсе засмеют. Выклянчив дома максимальную сумму денег, которую могли дать, мы всей толпой пошли в ближайший магазин за лимонадом в банках. Набрав всевозможной газировки, отправились прямиком в рощу, опустошая по дороге банки. Не дойдя до места будущего Тира, вспомнили, что у нас нет патронов. Димка сразу смекнул и предложил нарвать рябины, которая как раз росла у соседнего дома. Наполнив до верха карманы штанов ягодами, как будто мы собирались Берлин брать, промаршировали сооружать будущее стрельбище. Сначала выставляли пустые банки в два ряда, и палили из рогатки по верхнему ряду, но запыхавшись бегать, туда-сюда поднимая мишень, решили их подвесить на ветки деревьев. В шалаше оставалась верёвка. Игра продолжалась до последнего патрона и до самого вечера. Опустошив все карманы, банда стрелков пошла по домам, договорившись завтра раздобыть шишек, и устроить пальбу, как из настоящей пушки.

Забежав домой, оказалось, что у нас гости. Все сидели на кухне и что-то весело обсуждали. Быстро слопав свою котлету с картошкой, я отпросился к Мишке по ооочень срочном делу, которое до утра ну совершенно не терпит. Получив заветные полчаса свободы от папы, я пошёл к страшному дому. Двигался тихо и незаметно, чтобы вдруг не быть замеченным кем-нибудь из пацанов. Что говорить и как действовать я не знал, поэтому решил действовать по ситуации, как и в тот раз.

Луна была полная, и освещала все те участки посёлка, куда не доходил свет фонарей. Не дойдя пару метров до старого забора, до того самого места, где вчера случилась беседа, стояла собака. Судя по её виду и отсутствию ошейника, была она из бродячих. Привыкший к непрошенным четвероногим гостям и сельской жизни, я их не боялся, поэтому уверенно двинулся вперёд. Но у пса были другие планы, и он зарычал. В тот самый момент начал зарождаться страх перед собакой. Вспоминая всё что можно было о поведении человека в данной ситуации, я встал как вкопанный боясь даже дышать. То ли Луна подействовала, то ли пёс решил закрепить своё превосходство, и перешёл на лай. Соседские собаки, услышав клич дали обратную связь, и теперь уже то тут то там слышался разноголосый лай. Понимая, что до дома не добежать и проклиная тот момент, когда вообще решился сюда идти, за забором раздаётся знакомый голос — "А ну пошла от сюда! Иш чё! А ну фу!", — размахивая палкой, на ступеньках стояла старушка, готовая ринутся и победить в этом неравном бою. Выбрав момент, когда собака отвлеклась на старушку — немедля перемахнул через старенький забор, прямиком в высокую траву.

Убедившись, что опасность миновала, и все конечности целы, не считая несколько царапин, я залился слезами, ярко представляя себе картину, что могло бы случиться. Спустя несколько всхлипов я и не заметил, что стоял в высокой траве рыдая во что-то мягкое и пахнущее печкой и душистой травой.

Подняв глаза, я понял, что уткнулся носом в кофту своей спасительницы.

— Ну всё, всё хорошо, — голос старушки успокаивал, — никто тебя не обидит.

Вытерев слезы, но продолжая хлюпать носом, мы пошли на ступеньки страшного дома. Правда в тот самый момент он уже перестал быть страшным, а был просто домом — старым, деревянным домиком с двумя окошками и чердаком. — Спасибо большое баб Маш, — сказал я успокоившись, — если бы не Вы…

Я много чего ещё хотел сказать, но на другой стороне улицы, там, где растёт старый абрикос, меня уже искала мама, всё больше и больше повышая голос.

— Давай беги. И не шлындайся больше по темну.

— Хорошо, — пообещал я и пошёл на встречу маме.

Дома пришлось всё рассказать. И про собаку, и про забор, и про новую знакомую, от которой пахнет печкой и травой. Единственное что я утаил — мой изначальный путь, в котором точкой Б был вовсе не Мишка.

Утром я думал о странном чувстве, которое поселилось во мне со вчерашнего вечера. Мне не хотелось кричать о случившемся вчера на весь белый свет, как это было до этого. Даже пацаны — мои друзья, оставались в неведении. Это было что-то личное и только моё.

"Надо бы отблагодарить старушку за вчерашнее. Да и вообще узнать, не потоптал ли я что-то важное на её участке, когда сигал через забор" — думал я.

Идти днем, у всех на глазах было плохой затеей, точно кто-то увидит и сдаст. Вечерние прогулки то же отклонялись, достаточно было вчерашнего вечера, чтобы на долгое время отбить у меня желание гулять по темноте в одиночку. За хлебом то же не послали, а значит я свободен с самого утра. Осталось разузнать о планах нашей компании. Оторвав меня от мыслей, с улицы позвали:

— Санек, ты дома? — кричал голос, похожий на Мишкин.

— Дома я. Заходи!

— Погнали с нами на рыбалку. У нас две удочки на всех! На одну больше, чем в прошлый раз. — иногда Мишка говорил очевидный вещи, сам не понимая этого.

" Так, все собрались на рыбалку. Это мероприятие точно никто не пропустит, значит путь свободен" — думал я про себя.

— Не Миш, я дома останусь. С утра живот крутит, видишь я даже за хлебом не пошёл. — соврал и глазом не моргнул я. Было стыдно обманывать друзей, но пока не время всё рассказывать. Наступит момент, и мы обязательно соберёмся вместе, чтобы обсудить всё то, что случилось.

— Жалко, конечно. Ну ты это, выздоравливай тогда, — хлопнул меня по плечу Мишка и скрылся за забором.

Если все ушли на речку с удочками, да ещё и с двумя, то точно пробудут там до самого вечера, или пока не разругаются в пух и прах из-за упущенного улова — проморгав клёв. Выждав время, и проводив компанию мальчишек взглядом сквозь щель в заборе, я засобирался к старушке. Нужно было придумать повод для визита — вспомнив про её усатых-полосатых жильцов, схватил бутылку с остатками молока и поехал в сторону, где жила старушка.

На крыльце её не оказалось, в саду то же. Только пара кошек вяло зевали, растянувшись на ступеньках. Прошло не мало времени, как я собрался с духом и постучал в старую дверь. В доме послышались шаркающие шаги.

— А я вот, молока вашим кошкам принёс, — это первое, что пришло мне на ум, когда дверь наконец отворилась и я увидел старушку.

— Ну проходи, раз пришёл, — баб Маша улыбалась и мне стало легче.

— Ты молоко на стол ставь, они у меня недавно ели. А мы с тобой давай пока чайку попьём, если ты не против, — старушка говорила мягко, не спеша, как будто боялась спугнуть маленького гостя.

Комната была совсем не большая — справа стояла печка, какую я видел только в книжках и мультиках, рядом железная кровать, заправленная разноцветным одеялом, а у самого окна квадратный деревянный стол, над которым висело старинное резное зеркало. По началу думаешь, что попадаешь в какой-то другой мир — сказочный, интересный и необычный.

— Чай у меня вкусный. С чабрецом и ягодами. Сама собираю, сама сушу, вон видишь под потолком висят, — сказала старушка и указала пальцем в то место, где висели пучки разных трав, прям под потолком у белёной печки. Чай и вправду оказался очень вкусным.

Не знаю сколько времени я там провёл, но спустя три кружки чая и тарелки бубликов, я узнал, что баб Маша живёт совсем одна, хотя мы это и так знали, а сын её со своей семьёй далеко на севере, на какой-то станции работает. Если б не её кошки, давно бы наверно от скукоты пропала — общаться то особо не с кем, все кто раньше тут жил переехали в город, а на их место городские приехали, которые не сильно то рвались заводить разговоры с престарелой соседкой. Одна только баб Нюра осталась тут, да и та жила в конце посёлка, а на старых ногах много не находишься, вот и встречались в основном в магазинных очередях, перебросившись несколькими фразами.

Я слушал молча, только изредка кивал головой и искренне удивлялся историям баб Маши. А жизнь и вправду была у неё интересная, по молодости даже ездила далеко в город, помогать ГЭС строить, но жизнь там не по душе пришлась, и после запуска станции, вернулась обратно в деревню.

Один только вопрос не давал мне покоя, и заёрзав на табуретке, я всё-таки спросил:

— Баб Маш, а что у Вас на чердаке? — глаза мои горели в предчувствии ответа.

— Ну пошли посмотрим, пока светло. А то там электричества нет, вот иногда и приходится лазить туда со свечками.

Я не верил своим ушам. Неужели мы сейчас поднимемся на чердак, и я всё увижу своими глазами. Но, на всякий случай решил перестраховаться и спросил: — А привидений там нет? Ну или домового какого-нибудь, или может про Хыку слышали?

— Видел сколько у меня кошек? Ни одна нечисть с ними не приживется. А про Хыку это всё выдумки вековой давности. Им раньше не послушных детей пугали, как бабайкой. Это ж надо было такое учудить… Хыка — смеялась старушка.

А потом спокойным голосом добавила:

— А домовые на чердаках не живут. Они внизу, поближе к хозяевам дома.

— Шутите, да? — спросил я, оглядывая углы комнаты.

— Какие уж тут шутки? Домовые дом защищают и его обитателей. Их боятся не надо, — успокоила меня старушка.

Поднявшись на заветный чердак и шугаясь по дороге от паутины, я увидел большую комнату, с тем самым круглым окном. Пол был дощатый и сильно скрипел. Было чувство, что ещё шаг и я с грохотом полечу вниз. Но, увидев, как баб Маша без опасений передвигается по скрипучим доскам, решил не паниковать и всё хорошенько рассмотреть. Вдоль стены стояло несколько старых пыльных сундуков, точнее сказать, всё что там было покрыто толстым слоем пыли. В углу с абажуром на бекрень находился высокий торшер, справа от него какой-то не понятный чемодан, не похожий на те другие, что лежали на противоположной стороне. Какие-то коробки, веник, старые книги и ещё куча всего горками возвышались вдоль всего чердака.

— Пойдём, что покажу, — позвала старушка к одному из сундуков.

Там, на дне сундука, под стопками какой-то ткани и газет, лежало что-то похожее на игрушки.

— Давай малец, смелее, доставай, — командовала баб Маша.

Взяв первое, что попалось, у меня в руке оказалась машинка — старая, с облупившейся краской в некоторых местах, на которой было написано " милиция". Правда мигалки были отломаны, и судя по её внешнему виду, лет ей было так же много, как и старушке. Затем была странная железная лягушка, которая должна была прыгать, если её завести ключом, юла, танк, примерно два десятка солдатиков, железный пистолет с неработающим курком и какая-то непонятная штука с линзой по середине. Никогда в жизни я не видел таких игрушек, даже не смотря на их обшарпанный вид, они казались сокровищами, которые извлекли из недр Земли.

— Это всё игрушки моего сына, — заговорила старушка, вертя в руке железного лягушонка, — рука не поднимается выбросить. Вот иногда поднимаюсь сюда, открываю сундук и рассматриваю.

— А Ваш сын скоро приедет? — спросил я.

— На каждый Новый год старается прилетать, — с какой-то печальной улыбкой она говорила.

— А это что такое? Никогда в жизни не видел ничего подобного, — ткнув пальцем на коробку с линзой, спросил я.

— Ааааа, так это слайд-про-ек-тор для ди-а-фильмов, — кое как по буквам выговорила старушка.

— Диа…чего??? — не понял я.

— Чтож ты и диафильмов не смотрел?

— Не-а.

— Доставай, заодно и проверим, работает или нет. Бери вот эти коробки и пошли вниз.

Я в тот момент ваааабще ничего не понял, ни про этот проектор, ни про свет, оставалось только ждать. Спустившись, было велено поставить табуретку напротив белёной печки, а сверху коробку с линзой. Как самый прилежный ученик, я выполнял все указания.

Пока я возился со всем остальным, старушка достала из второй коробочки какие-то баночки, в которых хранилась плёнка, точно такая же какую я видел однажды у нас дома. Мама тогда сказала, что это плёнка из старого фотоаппарата, которую нужно напечатать.

— Так Сашка, теперь нужно, чтобы мои престарелые мозги вспомнили, как тут что устроено.

Найдя на дне коробки пожелтевшую инструкцию, и множество продуктов жизнедеятельности мышей — начали вместе колдовать и пытаться настроить агрегат прошлого века.

Спустя пару неудачных попыток, проектор наконец заработал.

— Ишь ты какой, смотри-ка работает! Умели ведь раньше делать! — воскликнула старушка.

Дальше началось самое настоящее волшебство. Вставив плёнку в проектор, на печке стали появляться картинки — как в фильмах. Только герои не двигались и ничего не говорили, их приходилось озвучивать самому. Текст находился как раз внизу слайда, это как книжку читать, только вместо страниц была плёнка, которую нужно было двигать, сменяя одну картинку другой. Мы сидели рядышком, и я как мог читал сказку про Буратино. Баб Маша улыбалась и постоянно щурилась, пытаясь разглядеть очередной сюжет, который появлялся на печке.

— Баб Маш, спасибо Вам большое, это был супер день! — благодарил я старушку, уходя домой.

— Это тебе спасибо малец. Гостей то у меня и вовсе не бывает, кроме почтальона с пенсией. Будет время, заходи, не стесняйся, — улыбаясь произнесла старушка.

— Приду, обязательно приду! — пообещал я.

Весь оставшийся день и вечер, я провел в смешанных чувствах — мне было стыдно, что я думал о старушке и её доме всякие страшные вещи когда-то, а теперь мне стало радостно от знакомства с ней, а ещё, с одной стороны, жутко хотелось рассказать обо всём этом пацанам, но с другой — я не знал их реакции и жаль было делить мой секрет с остальными. Как будто частьючего-то дорогого нужно было поделится, отдать, а я не хотел. От этих мыслей и переживаний у меня даже заболел живот.

Секреты хранить сложно, а уж когда тебе девять лет, то это вообще кажется невозможным. Он растёт внутри тебя, как мыльный пузырь, и вот-вот вырвется наружу, лопнув и задев всех, кто был рядом.

Мой пузырь лопнул, как только я сел за стол завтракать. Выпалив всё и сразу на ошалевшую маму с папой, стало легче.

— Шура, так получается эта женщина совершенно одинокая?? — спросила мама.

— Получается, что так.

— Ой, как стыдно-то, — закачала головой мама, — живём почти по соседству, а даже не знаем ничего толком о людях. Так, давай собирайся, отнесешь нашей новой знакомой оладьев в знак внимания!

— Нет. Не пойду! — завозмущался и покраснел я.

— Шур, ты чего?

— Мам, потом, всё потом, мне нужно бежать.

Так и не доев свой завтрак, я побежал к Мишке, чувствуя, как по дороге к нему во мне надувается новый пузырь, готовый шарахнуть в любую минуту. Мишка ещё спал, поэтому пришлось уверить его маму, что дело очень срочное и спать нет времени.

— Ну раз срочное, иди тогда буди, — сказала привыкшая уже ко всему Мишкина мама.

Разбудив спящего друга, я начал излагать всё то, что произошло за эти два дня, эмоционально размахивая руками. Мишка, взъерошенный после сна, смотрел на меня выпученными глазами и всё время приговаривая: — "Ну ты даёшь! Вот это да!"

Выслушав меня и почесав макушку, друг предложил рассказать всё это остальным мальчишкам. Решено было собраться в штабе. К полудню вся компания уже сидела в шалаше, расположившись кругом в ожидании новостей.

Я, как настоящий оратор, стоял в центре сидящих возле меня слушателей. Нашлись те, кто не поверил в мою историю, и во чтобы то ни стало начали требовать доказательства:

— А ты докажи, что был в страшном доме! — кричал Димка.

Крупинка сомнения зародилась в головах и у остальных.

— Тогда пошлите! Если кишка не тонка, я вас всех познакомлю! Сами во всём убедитесь! — в ответ кричал я.

Немного пораздумав, Димка согласился и все мы пошли в сторону баб Машиного дома.

"Вот она удивится, сколько я ей гостей привёл" — думал про себя я.

Геннадий по дороге, как истинный интеллигент, даже цветов нарвал с соседской клумбы. Димка только глаза закатил, глядя на этот джентльменский жест. Зато Артём, глядя на всё это и любивший в любой ситуации быть лучшим, где-то раздобыл огромную горсть малины. Так и стояли на ступеньках у старого дома. Артём и Геннадий впереди всех, на верхней ступеньке, остальные сзади — только макушки торчали. Протиснувшись сквозь ожидающих, я постучал в дверь. Заслышав уже знакомое шарканье, я дал сигнал всем приготовится.

Сказав, что баб Маша удивилась, значит ничего не сказать. Спустя несколько минут знакомства, представив каждого по отдельности, и вручив скромные подарки в виде букета ромашек и горсти малины, мы уже сидели в маленькой комнатке и ждали закипающий чайник. Сегодня пространство комнаты казалось ещё меньше. Ещё бы, столько человек в неё набилось. Я и Геннадий конечно же сидели за столом, оставив ещё одну табуретку для хозяйки дома, Димка, Артём и Мишка расположились на лавочке у печки, а Сергей, прихватив с улицы двух кошек сидел по-турецки на полу, выглаживая каждую по очереди.

Быстро освоившись, мои друзья начали задавать вопросы, слишком много вопросов для маленькой старушки. Баб Маша смеялась, отвечала, и было видно, как блестят её глаза, а на щеках, похожих на два печеных яблочка появился лёгкий румянец. Но, самое интересное началось, когда старушка, по моей просьбе достала диапроектор.

Собравшись на полу в кучу, как в игре Чехарда, все ждали представления. Чтецом слайдов выбрали Геннадия, как лучшего в своём деле. Все мы как прикованные смотрели на печку, где один за другим шли слайды про Али-бабу и сорок разбойников, но если кто-то начинал ёрзать и шуметь, то тут же получал от Димки подзатыльник и все падали от хохота держась за животы, говоря, что и у нас есть свой разбойник.

Прощались долго, сыпя обещаниями заходить по чаще, и помогать кто чем может. Страшный дом, с тех пор, перестал быть страшным, а стал местом частых посиделок и чаепитий. Баб Маше приходилось вдвое увеличивать запасы душистых трав и сушеной земляники, так как во времена не редких застолий, каждый из нас выпивал по две, а то и по три чашки наивкуснейшего чая, закусывая блинами и вареньем. В благодарность, мы помогали старушке по дому, и убрали наконец во дворе высокую траву.

А на Новый год даже притащили ёлку. Баб Маша долго отнекивалась — уж очень боялась, что её кошки не примут лесную красавицу и обязательно опрокинут. Но, Димка, самый старший из нас, уже стоял на заснеженном крыльце с полутораметровой сосной в руке. Наряжали потом все вместе, доставая из старого сундучка аккуратно завернутые в газету Новогодние игрушки — шишки, стеклянные шары, космонавта, кукурузу, зайца без одного уха и ещё много разных, необычных фигурок. Так и жили с тех пор — дружно и весело.

Проходя мимо баб Машиного дома, я всё же иногда посматривал на окно чердака.

Мало ли …