Небьющееся сердце [Кира Ли] (fb2) читать постранично

Кира Ли Небьющееся сердце

Иногда небеса выручают нас. Освещают дорогу во тьме, подсказывают верный путь и лечат душу простотой, безмолвием и отсутствием приказов.

Лин любил свое королевство. Кропотливо готовился изо дня в день стать его главой, заменив собственного отца. Его привлекали позолоченные коридоры, большие холлы с гулким эхом, презентабельный вид замка и бесценные знания о том, как управлять не только своей жизнью.

И каждый день он понимал, как не готов. Лину хватало ума, сил и терпения, но не доставало истинного желания. Оно было, но слишком маленькое, крохотное. Вечные вопросы, речи Короля и Королевы о том, что делать важно и почему не существует того, что делать не важно, их указы и головокружительные детали. Обязательства душили его с пробуждением, а неудачи ломали кости перед сном.

Безусловно, легко быть не должно, но Лин ощущал, как на него давит все вокруг, только солнце поглощает тьму на земле. С возвращением же Луны, которая никогда не бросала в одиночестве принца — жизнь скидывала оковы.

И Лин любил ее. Девушку с небес. Она его не просто привлекала — она была для него совершенно всем в этом мире. Самим миром.

Словно придя на зов одной серебряной ночью, она покинула пустое небо и Луну, явив собой не яркую далекую звезду, а девушку из плоти и крови. Ее улыбки освещали мрачное сознание Лина, а глаза, будто бы лазурное небо в самый прекрасный день, выхватывали из громадных волн тревоги парня, а молчание заставляло дышать. Чудесная, с идеальной чистой кожей, белоснежными волосами, что никогда не смели меняться: всегда прямые и завязанные маленькими прядками в хвостик за спиной, ниспадающий до поясницы. Изящество рук уносило Лина в полет, а грация походки оживляла из могилы.

Она никогда не говорила. Не умела, ведь та была не обычной девушкой. Она была звездой. Не знала слов и не нуждалась в них. Не понимала грубости и не встречала ее ни разу. Все же Лин понимал ее.

Глаза умело отвечали, а улыбки говорили больше, чем какие-то не были звуки. Лин рассказывал ей о многом, пока та охотно слушала и понимала речь парня. Он поведал ей о путешествиях, непроходимых зимах и влажных джунглях, соседних королевствах, их прелестях и недостатках. Пересказывал любимые книги — не все являли собой нечто увлекательное для внеземной девушки, посему Лин открывал для себя небольшие истории не про управление королевствами, боевые искусства или значения заумных слов, а про мечты с крыльями, что порхали словно бабочки, и желания совсем недостижимые.

А она слушала забвенно. Радостно и с нетерпением. Так хотела узнать конец очередной истории, но Лин держал паузу, знал, как лучше преподнести финальные слова и как сделать из искусства еще большее искусство.

Она никогда не пела. Просто не умела, не знала, что это такое, и не видела прекрасного в сочетании звуков. Но пел Лин. Он навевал ей свои знакомые мотивы, забытые, отложенные в дальний угол, с надеждой когда-то вспомнить то, что учил давным давно в детстве. Ему хотелось большего и он вспоминал вместе с лучами солнца старые песенки, играл на фортепиано, желая передать ей ночью все чувства музыки. Он пел и она покачивала головой в ритм, преподносила мягко, нежно, как облака плывут по небу, фарфоровые пальчики к бледным губам, когда звучание захватывало дух.

Голос Лина — не громкий, а приятный на слух и приглушенный — наполнял низовья пустой поляны. Далеко покоился его замок с безразличием к Лину, его сказкам и песням. Лишь Луне, девушке, что спустилась с небес, и одинокому высокому дереву были понятны не слова, а чувства.

Лин приходил всегда на одно и то же место — дальше чуть от деревца и намного дальше от своего дома. Не хотел беспокоить растение — высокое и статное. Свой замок же Лин не мог беспокоить — там происходили вещи, которые наполняли сооружение вечными проблемами. Лин должен был быть спасением.

Она никогда не танцевала. Не умела двигаться слишком быстро, не умела кружиться — теряла равновесие, не умела создавать телом искусство в движении. Это ей и не было необходимо. Ровная осанка, строгие руки и кукольная голова и без того представляли собой ценную скульптуру. Но и Лин не танцевал. Конечно, умел, однако вот не желал, чтобы девушка спокойно сидела, пока тот показывал ей мелочи танца. Он просто хотел быть рядом — в тишине и безопасности.

Звуков порой вовсе не существовало. Ветер ни разу их не тревожил, светлячки изредка — когда ночь столь сгущалась, что Луна не справлялась. Они лежали на приятной траве изумрудного цвета, касаясь кожей кончиков травинок и смотрели друг на друга. Он взлеталв ее небесных глазах, а она гуляла по его карим глазам, наполненными нежностью. В редкие моменты она сплетала их руки в единое целое — Лин женикогда не позволял себе первым сделать это, пускайжелал более глотка воздуха. Кожа девушки: бархатная, гладкая и словно не настоящая. Трудно было поверить в ее реальность. И казалось, только тронь ее, она рассыпется — превратиться