Однажды я стала женой проклятого герцога: Змеиный Король [Вероника Десмонд] (fb2) читать онлайн

Вероника Десмонд Однажды я стала женой проклятого герцога: Змеиный Король

Пролог

Перчатки.

Перчатки — это первое, что я заметила.

Когда я вошла в небольшую комнату тем вечером во время Зимнего Бала, герцог Блеймонд уже ждал меня. На нем были черные кожаные перчатки, жесткий темно-синий мундир с эполетами, застегнутый на все серебряные пуговицы, и он стоял возле высоких окон, опираясь на трость с головой совы. Комната была убрана в золотом и изумрудном тонах, а потолок украшала роскошная лепнина с огромной люстрой по центру.

Проклятый герцог Равеллиан Блеймонд — дальний родственник королевской семьи и самый молодой генерал Эленейроса, который погасил один из сильнейших прорывов монстров на границе с Мертвыми Землями. Поговаривали, что он сам стал монстром из-за ранения в ноге. Его укусили. И даже самые необученые граждане королевства знают, что подобный укус — смертелен.

Но герцог жив. И стоит прямо передо мной.

Господин Блеймонд медленно пересек комнату и закрыл дверь. Я напряглась, сжав пальцы за спиной, и приготовилась, ко всему, что последует.

— Итак, госпожа Ария Тернер. Вы искали встречи со мной?

Он был чуть ниже Киллиана, но всего равно очень высок. Угольно-черные волосы спадали на лоб, прикрывая препарирующие темные глаза.

Конечно, мне было до одури страшно просто находится с ним в одной комнате. Его сила вибрировала в воздухе и застревала где-то у меня в горле. Но я никогда бы не показала свой страх. В конце концов, чудовища только этого и ждут, прежде чем напасть.

— Верно.

— Вы столь рьяно добивались моего визита. Это похвально. Но зачем?

— Вас действительно зовут Равеллиан Блеймонд?

С уст герцога вырвалась странный звук — то ли усмешка, то ли выдох на грани смеха. Но лицо по-прежнему оставалось серьезным.

— Да.

— Вы не сочтете за дерзость, если я проверю?

Уголки губ герцога слегка приподнялись.

— Делайте все, что пожелаете.

Слегка нервничая, я отвернулась и осторожно вытащила из под корсета заговоренную бумагу. А когда обернулась, смущенно уточнила:

— У вас не найдется перо и чернила?

Маг смотрел на меня с секунду, а затем поднял руку, и на деревянном столике, стоящем посередине гостиной, появились пишущие принадлежности. Шурша платьем, я прошла к диванчику и, обмакнув перо в чернила, написала письмо:

Истинному герцогу.

Равеллиану Блеймонду.

Заговоренная бумага тут же исчезла со стола, и вспыхнула перед лицом герцога Блеймонда. Я с облегчением выдохнула… это он. Тот, кого я искала все это время.

Поднявшись с дивана, я медленно подошла к мужчине и, заглянув в его темные глаза, произнесла:

— Герцог Равеллиан Блеймонд… — мой голос дрогнул, — вы станете моим мужем?

Мужчина прищурился.

— Разве мы встречались с вами раннее?

— Нет.

— Вы являетесь эрцгерцогиней?

— Да.

— Тогда с какой целью вы хотите заключить со мной брак, госпожа Ария?

Я вздохнула, собираясь с силами.

— Я предложу вам самые выгодные условия. Взамен вы можете попросить все, что угодно: деньги, земли, Младые Горы с залежами изумрудов. В качестве приданного также могут идти родовые артефакты. Назовите цену, господин Блеймонд.

По лицу герцога прошла тень.

— Я правильно понял, что сейчас вы продаете себя, госпожа Тернер?

Я сглотнула.

— И да, и нет.

— Какой многозначительный ответ. И на что вы готовы пойти ради нашего брака?

С ответом я не медлила ни секунды:

— На все.

— Даже на церковное бракосочетание?

Я судорожно выдохнула, чуть не пошатнувшись. Церковный брак нельзя расторгнуть, его нельзя опровергнуть или заключить иной после развода супругов. Развод невозможен. Ни при каких обстоятельствах. Даже если герцог умрет, я навсегда останусь вдовой и лишусь возможности выйти замуж за любимого человека.

— Я бы хотела заключить временный договор, скажем на два года. Но если это будет для вас неприемлемым, тогда я соглашусь на церковный брак.

— Вы будете связаны со мной на всю жизнь, госпожа Тернер. А вы едва меня знаете.

— Вы правы, — медленно произнесла я. — И мои намерения чрезвычайно серьезны.

— Настолько серьезны, что вы готовы пожертвовать собственным счастьем? Я могу пообещать вам лишь безопасность, но не любовь, не тепло, не утешение. Не знаю, существуют ли эти вещи сейчас в браках, но со мной вы их точно не обретете. Я не могу иметь детей, госпожа Тернер, а также я редко бываю дома. Вы будете одиноки. Вы готовы пойти на это?

По какой-то причине эти слова обнадежили меня. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

— Да, — ответила я без колебаний. — Я готова.

— И все же я бы хотел услышать истинную причину. Почему вы предлагаете брак именно мне?

Я опустила глаза в пол, не зная, что и ответить, а когда вновь подняла взгляд на Равеллиана Блеймонда, тихо и честно выдохнула:

— От этого зависит моя жизнь. И только брак с вами может меня спасти.

Герцог прищурился, рассматривая кулон у меня на шее.

— Его высочество Себастьян Кайдзен приложил к этому руку, верно?

Я покачала головой. Все это казалось бессмысленным.

— Нет. Пока нет.

— Хорошо. Когда вам исполняется восемнадцать?

Я вскинула на него удивленный взгляд.

— Вы согласны?

— Я бывал на войне, госпожа Тернер. Я знаю, как выглядит человек, который находится в отчаяньи. Вы выглядите именно так. К тому же, брак с вами принесет мне массу полезных преимуществ, так почему же я должен отказаться?

— Спасибо, — выдохнула я искренне.

— Не стоит благодарить человека, который заключает вас в ловушку хоть и по своей собственной просьбе. Так когда у вас день рождения, госпожа Тернер?

— Двадцать шестого декабря.

— Что ж, я прибуду в поместье Тернеров двадцать шестого декабря, чтобы попросить у эрцгерцога вашей руки. До этого времени мы должны обмениваться письмами, — весь его тон был строг и сух, что говорило о военной выправке. Герцог Блеймонд так разительно отличался… от него. — Я не люблю неожиданности и сюрпризы. Но у вас будет время передумать, госпожа Тернер. Это все, что вы хотели обсудить?

Я кивнула, почему-то не чувствуя счастье от выполненной и столь желанной цели, на языке лишь ощущался горький привкус… И все же я это сделала. У меня получилось!

— Да.

— Тогда до встречи, госпожа Ария. О, и еще, — сказал герцог Блеймонд, уводя меня из гостиной обратно в Большой Зал. Он заглянул в мои глаза, убедившись что я его внимательно слушаю: — больше никогда не принимайте подарков от Себастьяна Кайдзена. Никогда.

Глава 1 — Еженедельный Вестник

“Пока думаешь, что сказать, — делай реверанс! Это экономит время.”

Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес.

Прерывистое дыхание дрожащими облачками белого пара срывалось с моих губ, когда я добралась до Гоэльского поместья и взглянула на его белоснежные камни и остроконечные крыши башен. После Зимнего Бала все ходили какие-то обессилевшие — за исключением меня, которая (опять) слегка нервничала.

Двадцать шестое декабря стало гораздо ближе, а я еще даже не приблизилась к загадке родовых знаков. Подданные Эленейроса в предвкушении ожидали выпуск Еженедельного Вестника, в котором будет освещаться события последнего празднества и… мой танец с принцем Себастьяном Кайдзеном. Боюсь представить, что там напишут, наверняка всякую гадость.

Стоит заметить, Ванесса с Патрисией вели себя чрезвычайно спокойно и тихо, ни коим образом меня не попрекая, и хоть я знала, что это все из-за того, что вмешался отец, я ждала ответного удара с Монтегю. Названная матушка ни за что не упустит шанс выдать меня замуж за этого мерзкого человека.

С герцогом Блеймондом мы, казалось, пришли к молчаливому соглашению и отправляли друг другу письма, где общались весьма доброжелательно, но как-то формально. Слуги, разумеется, при первой возможности докладывали Ванессе о наших разговорах с герцогом, но на матушку новость о том, что я имею связь с Равеллианом, подействовала не так сильно, как на эрцгерцога Тернера. Всякий раз за ужином он расспрашивал меня обо всем, что с ним связано, не упуская ни одной малейшей детали. И конечно же, он читал мои письма. Мне подобный интерес был на руку, поэтому я просто закрыла на это глаза.

Тем временем наступила суббота, и я возвращалась из Кванджу, города магов, нагруженная как всегда книгами, пергаментом, бесконечными чернилами госпожи Орсы (которая к слову тоже отправляла мне письма), а также дополнительной тяжестью, висящей надо мной сосущим беспокойством, будто я повсюду видела его. Будто он следовал за мной по пятам, оставаясь невидимкой.

Мой призрак был тих и никогда не показывался. Мне казалось, что я видела его, когда читала в кресле у себя в комнате, когда завтракала и ужинала с семьей, которая меня не любила, а он безмолвной тенью садился рядом на соседний стул, когда прогуливалась по саду в Гоэле, подставляя лицо под холодные снежинки, даже когда от усталости я тихо плакала у себя в спальне, уткнувшись в подушку, чтобы никто не услышал. Мне казалось, что он повсюду, я даже подозревала, что вероятно сошла с ума от стресса или нагрузки.

Но это было неправдой. Он не навещал меня с самого Зимнего Бала.

Никогда.

Подъездная аллея поместья уже была завалена снегом, и восточная башня едва проглядывалась сквозь метель. В такую погоду хотелось прыгнуть в теплую постель с парой-тройкой шерстяных пледов, пить горячий какао и спать крепким сном. Но подобное для меня было непозволительной роскошью: практически все ночи я проводила в библиотеке в поисках любого упоминания о символах главных родов Эленейроса, а досыпала уже в перерыве между обедом и ужином.

Я незаметно прошмыгнула в свою комнату, сбросила с себя тяжелую сумку, приняла горячую ванну, съела пару булочек, заботливо оставленных Анитой, а когда Гоэль начал просыпаться, спустилась к завтраку.

Стоило всей чете Тернеров усесться за широкий стол, как в дверях возник лакей в форменной синей ливрее.

— Пресса, господа.

Ванесса с Патрисией возбужденно зашептались.

— Ну же, — нетерпеливо сказала Ванесса, протянув руку, — давай сюда.

Я тоже взяла газету и развернула вырезку. Отец, названная матушка и Патрисия охнули, стоило им увидеть огромную фотографию, красующуюся на главной странице.

Еженедельный Вестник

Дорогие поданные Эленейроса, спешим сообщить вам поистине скандальную новость! Фавориткой нашего прекрасного принца Себастьяна Кайдзена оказалась не кто иная, как госпожа Ария Тернер!

Та самая старшая из сестер, имевшая весьма прескверную репутацию, блистала своей красотой и изяществом на Зимнем Балу замка Арундел, успев подарить первый танец второму холостяку Королевства — виконту Дорео.

Не будем спорить о том, что нашей любимицей является герцогиня Фессалия Хэмилтон, которая, мы уверены, не нуждается в представлении. Нам неоднократно доводилось слышать, что принц Себастьян увлечен этой именитой иностранной герцогиней. Эта парочка знакома друг с другом с детства. И учитывая, что девушка является наследницей одного из великих родов Шаттергарда, мы не удивимся, если наш дорогой принц выберет леди Фессалию в качестве невесты.

Однако кто мы такие, чтобы спорить с выбором принца?

Так в чем же успех госпожи Арии Тернер?

Я чувствовала на себе пристальный взгляд названной матушки. Нахмурившись, избегая ее взгляда, я посмотрела на следующий заголовок.

Вероятно, психологическая травма прошлого принуждала Арию совершать немыслимо гнусные поступки. Но разве людям не полагается давать второй шанс? Особенно таким хорошеньким?

Наша морская принцесса (прозвище леди получила из-за прелестного синего платья, напоминающего бушующие волны океана) источала аристократизм и немыслимую печаль, вызывая жалость у каждого, кто столкнется с ее зеленым взглядом, наполненным слезами.

— Никакими слезами мои глаза не наполнялись, — возмутилась я вслух. На меня совершенно неприличным образом цыкнула вся чета Тернеров. Глубоко вздохнув, я вернулась к чтению.

Наш замечательный и воистину добрый принц едва ли смог пройти стороной это печальное зрелище. В конце концов, какой мужчина сможет устоять перед женскими слезами?

Прикосновения морской принцессы к Себастьяну Кайдзену были неуместными и крайне интимными. Мы имели удовольствие наблюдать, как леди Ария прижималась к сильной груди принца и глубоко вздыхала, дабы привлечь внимание к своему открытому декольте.

— Мое декольте было вполне себе уместным!

На меня вновь цыкнули.

Леди чувствовала, как ее шансы на счастливую королевскую жизнь тают на глазах, поэтому она применила возмутительный жест и заставила принца мазнуть губами по ее красненьким ушкам, что сверкали и горели ярче любых свечей на Зимнем Балу. И прием сработал!

После окончания шаттергардского вальса, Себастьян Кайдзен целиком и полностью попался на уловки соблазнительницы и еще долго сжимал леди в объятьях на глазах у всех присутствующих в замке Арундел!

Учитесь дамы!

Кажется, госпожа Ария Тернер научила всех нас, что значит брать счастье в свои руки. Или же не брать, а захватывать, как самый жестокий и непримиримый из завоевателей мужских сердец.

Я по-настоящему разозлилась.

Откуда, скажите на милость, они это взяли? Как они могли только выдумать подобную ересь, выставляя меня жалкой соблазнительницей, берущей в охапку белого и пушистого принца. Я тут же больно прикусила губу, вспомнив светло-серые глаза, словно дожливое небо. Не удивлюсь, если это его рук дело.

— Ни одного слова обо мне, матушка, — грустно обмолвилась Патрисия, жадно разглядывая нашу с принцом фотографию. Ту самую, где он целует меня в ушко.

— Вам стоит радоваться, — мрачно отозвалась я, — кто знает, что в этой газете еще могли выдумать.

Я заметила, как Ванесса щелкнула зубами и одним махом выпила бокал вина, оставляя отпечатки красной помады на стекле.

— Очаровательно ядовитая газетенка, — сверкнул глазами отец. — Не расстраивайся, Ария. Помнится, как-то давно мне досталась характеристика пьяный маразматик. Подобные сплетни быстро забываются. Особенно, когда появляются другие.

Что-то мне подсказывает, что подобное едва ли быстро забудется. Интересно, весь следующий выпуск Еженедельного Вестника тоже целиком и полностью будет посвящен моей скромной персоне?

Я со стоном уронила лицо в ладони. Святое небо, не дай бог это увидит герцог Блеймонд…

Тем временем то ли от выпитого за завтраком алкоголя, то ли от обыкновенной злости лицо Ванессы начало стремительно краснеть. Но не успела названная матушка произнести хоть слово, двери в большой обеденный зал распахнулись. Я обернулась, моргая от яркого солнечного света, льющегося из высоких окон. К нам пожаловал господин обер-камердинер, дрожа, словно осиновый лист на ветру.

— К нам пожаловал гость, ваша светлость, — как-то по деловому произнес господин Ватс.

— В такой ранний чай и без предупреждения? — удивился эрцгерцог Тернер. — И кто, позвольте спросить, является сей невоспитанной персоной?

Господин обер-камердинер сглотнул и, смотря почему-то исключительно на меня, проговорил:

— Его высочество — принц Себастьян Кайдзен.

Глава 2 — Отменный кофе

Мне ведь просто послышалось, верно?

Все уставились на меня. И тут нахлынули воспоминания с Зимнего Бала.

Ты принадлежишь мне, звездочка…

А после разговор с герцогом Блеймондом, не помню, как оказалась дома и сняла с себя огромное платье, но после я плакала. Долго.

Отправившись в постель, я заперла дверь и рыдала в подушку, потому что не могла сдержаться и не хотела, чтобы меня услышали.

Я ненавидела Киллиана. Ненавидела его гнусные слова, безумную уверенность в своей правоте, запах табака и мыла. Ненавидела, как пыталась оправдать его несмотря ни на что, хоть и знала наверняка, какие посылы им руководят. Я знала, что он собирается сделать, и все равно скучала по нему. Мне было противно, что я скучала по нему.

Я до сих пор вглядывалась во всех незнакомцев, желая увидеть знакомые черты, которые мне нравились и не подозревала, что разрушаю себя. Мне жутко хотелось оказаться в его объятьях, дотронуться до холодной идеальной кожи, белых волос, почувствовать себя защищенной в объятиях монстра, который все разрушит.

Я покачала головой. Все это было притворством. Игрой.

Все поместье замерло в ожидании важного гостя. Я сидела, замерев, и прислушивалась далеким уверенным шагам. Каждый звук усиливало полное отсутствие посторонних шумов. Никаких движений прислуги, звона посуды, хлопков дверей. Только шаги и мое грохочущее сердце.

Для чего Киллиану официально посещать поместье Тернеров? Конечно, мага ничего не остановит, если он захочет попасть в мою комнату, но так хотя бы я не буду уязвимой в глазах остальных. Никто не узнает, какое влияние он на самом деле на меня имеет.

Он ведь не собирается заявить на меня ухаживания, верно? Едва ли я смогу тягаться с принцем. Что Киллиан, черт возьми, задумал?

Мой пульс участился. Я вскочила со своего места.

— Извините, — пробормотала я онемевшими губами, — мне… мне нужно идти.

Звук шагов становился все громче, я поспешила к выходу из обеденного зала, но Ванесса перегородила мне путь, вцепившись острыми ногтями в плечи. Я болезненно ахнула.

— Сядь на свое место. Живо, — прошипела она змеей на ухо. Меня затошнило от тяжелого шлейфа ее сладких духов.

Я лишь презрительно хмыкнула и обошла ее по дуге, но остановилась, стоило ей произнести:

— Иначе я уволю твою прислугу. Не забывай, пока тебе нет восемнадцати, ты находишься в моей власти!

Когда зубы болезненно заныли, я разжала стиснутые челюсти и повернулась. Эрцгерцог Тернер и Патрисия встали со своих мест, чтобы сделать принцу приветственный поклон.

— Здравствуйте. Надеюсь я вас не потревожил в столь раннее время.

У меня перехватило дыхание, когда я услышала уже знакомый тембр голоса и, казалось, всегда насмешливый тон. Принца загородила как минимум дюжина стражников, что безмолвно возвышались у входа, облаченные в белые мундиры.

— Доброе утро, ваше высочество. Мы всегда рады вам в нашем доме.

Все низко поклонились своему принцу. Ванесса, вцепившись мне в ладонь, потянула меня за собой вниз. Я сделала неуклюжий реверанс, смотря исключительно на идеально гладкий пол, и выпрямилась, расправив спину так, словно там находился штырь.

— Вы голодны? Господин Ватс, распорядитесь накрыть на еще одну персону и подать нашему важному гостю лучший завтрак.

— Сию минуту, ваше сиятельство, — обер-камердинер низко поклонился и скрылся в коридоре. Я ему завидовала.

— Благодарю, — сказал Киллиан без капли благодарности в голосе. — Я бы выпил кофе. Присаживайтесь.

Вперед. Всеми силами заставив ноги сдвинуться с места, я вернулась на свой стул. Маг сел напротив Патрисии.

— Вам говорили, что вы похожи на ангела, госпожа Тернер?

Что?

Я вскинула удивленный взгляд. Киллиан наблюдал за тем, как щеки на красивом лице Патрисии розовеют, а еще он мило ей улыбался. В точности также, как он улыбался мне в Межлесье, когда мы оставались наедине в его кабинете.

Нет. Я не буду реагировать.

По коже сразу побежали противные мурашки. Прохладный декабрьский воздух окутал мое тело. Я впервые притронулась к чашечке чая, от которой исходил пар. Жар медленно разливался по телу, успокаивая нервы и напряженные мысли. Конечности отяжелели, словно превратившись в якоря. Мне не хотелось двигаться и было плевать на все. Лишь бы выдержать этот завтрак.

Киллиан тем временем продолжал любезно общаться с моей сестрой, очаровывая ее комплиментами и вежливым тоном. Патрисия вся сияла, и ее сияние доходило даже до меня, удушая и причиняя боль.

Сделай мне больно. Ты все равно не победишь, будущий Безумный Король.

Он игнорировал меня. Впрочем, он игнорировал всех кроме моей прекрасной сестры.

Интересно, волновало ли Киллиана, что я сижу рядом? Его хоть немного заботило, что я чувствую?

Он хотел меня помучить или поиграть? Или же ему было все равно?

Я притихла, следя за их разговором. Ничего не могла с собой поделать. Тело, не слушаясь, напрягло слух, волоски на руках встали дыбом, злость сворачивалась в животе спиралью, потому что я жутко хотела убежать отсюда.

Видеть как он улыбается ей. Белокурому ангелу. Своей будущей жене… Это было выше моих сил.

Киллиан дотронулся до руки лучезарно улыбающейся девушки, когда она увлеченно рассказывала ему о музицировании. А я едва сдержала себя, чтобы немедленно не сорваться с места, и мысленно обняла себя руками. Наверняка мое лицо было непроницаемой маской, в конце концов я хорошо запомнила, как скрывать эмоции благодаря урокам госпожи Орсы. Однако внутри… внутри у меня все горело.

Еще один обжигающий глоток зеленого чая.

— Вы хотите, чтобы я составила вам в компанию на следующие выходные? — охнула сестра.

— Да.

— Но позвольте уточнить, разве в Эйтери не находится ваша семейная резиденция?

— спросила Патрисия.

— Верно, — ответил Киллиан. — Я хочу познакомить вас с моей семьей.

Белокурый ангел прижал ладошку к ее рту.

— Но… почему?

— Как вы знаете, я ищу себе невесту, госпожа Тернер, — пояснил принц с улыбкой. — Вы красивая и образованная, идеального возраста и с не менее идеальной репутацией. А также вы здоровы, поэтому с наследниками проблем не предвидится. И я хочу брак по любви, Патрисия. Полагаю, нам нужно познакомиться поближе.

— Вы хотите детей?

В вопросе моей сестры почти слышалась надежда. Поморщившись, я сделала еще один глоток чая.

Конечно, он хочет детей. Он будущий король Эленейроса. Ему нужны наследники.

Меня переполняло чувство отвращения и тошноты.

— От любимой женщины, безусловно.

На мгновение все замолчали, переваривая фразу. Ведь ее можно трактовать по-разному. Например, что принц Эленейроса не прочь иметь несколько любовниц и бастардов, если жена не будет его устраивать.

Казалось, все это должно было вызвать у меня глубокую печаль, однако я лишь окончательно убедилась в правильности моего решения — заключения брака с герцогом Блеймондом.

Завтрак закончился. Послышались шорох и движение. Опомнившись, я тоже поднялась со своего места, когда принц подошел к эрцгерцогу Тернеру, чтобы что-то обсудить с ним наедине. Я, Ванесса и Патрисия терпеливо дожидались у больших дверей, чтобы сделать реверанс на прощанье.

Еще немного, — сказала я себе. — Еще немного и этот цирк закончится.

Я вздрогнула, когда вдохнула его запах. Себастьян Киллиан Кайдзен любезно попрощался со всей семьей, и пройдя мимо меня, приблизился к Патрисии. Я уставилась в окно, наблюдая за тем, как снег кружился в воздухе.

Послышался удивленный девичий вздох. Кажется, Киллиан поцеловал ее руку, прежде чем удалиться.

Более я не ждала не секунды и немедля воспользовалась выходом во двор, созданным для прислуги.

В восточную башню я бежала так быстро, словно за мной гнался зверь, который вот-вот хотел меня растерзать. Легкие горели, а в разгоряченное лицо дул холодный декабрьский ветер. Подол юбки волочился по снегу, быстро намокая.

Еще немного. Еще…

Лестница.

Лестница.

Еще одна лестница.

Коридор.

Едва я вбежала в свои покои, кто-то схватил меня за руку и дернул, прижав к твердому телу. Дверь с грохотом захлопнулась, и раздался щелчок замка.

Я чуть не задохнулась. Под кожей словно прошелся электрический разряд, когда его теплое дыхание овеяло мои губы.

— Госпожа Ария? — послышался голос Энни, сопровождаемый стуком в дверь. — С вами все в порядке?

— Вели ей уйти, — прошептал Киллиан мне в губы.

Мужчина оставил поцелуй в моих волосах и крепче сжал в объятьях, предупреждая.

Я судорожно вздохнула, понимая, что будет лучше, если я послушаюсь.

— Да, — мой голос дрогнул. — Все хорошо, Энни. Можешь идти. Мне просто надо отдохнуть.

— Вы уверены?

— Да.

Послышался звук удаляющихся шагов. А затем Киллиан прошептал что-то на незнакомом языке, и я почувствовала запах магии.

— Что это?

— Заклинание тишины, — сказал он вкрадчиво. На миг его фигура замерцала, а затем я вновь наблюдала знакомое лицо со светло-серыми глазами и белыми волосами, убранными в хвост.

С белым мундиром, платиновыми волосами и бледной кожей он был похож на волшебного принца. Но мы все знаем, как порой образы бывают обманчивы…

Киллиан, крепко сжимая меня одной рукой, приподнял подбородок и заглянул в глаза. Не знаю, что он там увидел, но увиденное, судя по гадкой ухмылке, ему явно понравилось.

— Вы спятили? Почему вы… — у меня как-то неожиданно сперло дыхание, стоило рассмотреть почти белые всполохи в его радужке, — …вы здесь?

Наверное на моем лице мелькнуло искреннее непонимание, и его большой палец провел по местечку рядом с глазом, там где у меня была самая яркая родинка. И эта странная ласка была столь… незначительной, но я почувствовала, будто на коже начал зарубцовываваться шрам от его прикосновений. Он всегда касался так, чтобы я помнила об этом. И потому его слова были до боли ироничными:

— Напоминание, — Киллиан скользнул пальцами ниже, опуская ладонь на шею, чтобы я подняла взгляд. — Тебе обо мне. Мне — о том, что с тобой стоит быть осторожнее. Тебе пришелся по душе сегодняшний завтрак?

— Едва ли, яичница подгорела, — съязвила я, не зная как реагировать. — Отпустите меня.

Киллиан не сдвинулся. Но руки разжал.

— Да? А у меня был отменный кофе. О чем вы разговаривали с герцогом Блеймондом?

Я сделала шаг назад. Киллиан последовал за мной.

— Не ваше дело! Что вы ищете?

Мужчина удивился — всего на мгновение, но я заметила. А после усмехнулся, и в следующее мгновение его теплое дыхание защекотало мое ухо.

— Наслаждайся своей свободой, Ария, пока есть такая возможность — потому что я еще не решил, что с тобой делать, — дразняще предупредил он тихим голосом. — Только не вздумай сильно меняться, мне нравятся маленькие спесивые звездочки.

Маг исчез, оставив после себя сосущую горькую пустоту.

Я напомнила себе, что Киллиан — это уже не маг Межлесья, а будущий Безумный Король. Человек, из-за которого погибнут сотни людей. Маг, из-за которого я вынуждена заключить контракт с герцогом Блеймондом. Он антагонист и главный злодей романа. Монстр.

Я задумалась, долго ли будет длиться затишье и насколько ухудшится его поведение при нашей следующей встрече.

Потому что это не конец.

Киллиан всего лишь ждал удобного момента.

И я совершенно не знала, что мне делать.

Глава 3 — Разочарование

“Мужчины редко способны к благоразумию, какое бы не производили впечатление.”

Труп в библиотеке. Агата Кристи.

После Зимнего Бала все желали обсудить в подробностях, что произошло в замке Арундел, и я, к своему неудовольствию, купалась в лучах славы, чувствуя, как каждый, кто встречался на моем пути, принимался меня разглядывать. Забавно, что с каждым днем и новым рассказам прислуги в поместье версия постепенно менялась. То я была злодейкой, то морской принцессой, но одно все же оставалось неизменным: я превзошла свою сестру.

Сначала я не предавала значение неприязненным взглядам Ванессы и Патрисии, уже давно привыкшая к подобному поведению, однако уже через несколько семейных ужинов, где меня планомерно и как-то мастерски унижали перед эрцгерцогом, слова Аниты начали сильно меня беспокоить:

— Госпожа Ария, мне совсем не нравится то, что происходит.

— Анита, они зубоскалят практически всегда. Тебе не стоит волноваться, — ответила я, как можно ровнее, хотя сама немного нервничала.

— Но вы не будете спорить с тем, что что-то происходит?

Я вздохнула.

— Нет, не буду. Ты можешь узнать через их прислугу? Уверена, кого-то точно получится подкупить.

— Я пыталась, госпожа, — уши девушки покраснели. В последнее время она была взвинчена и как-то слишком требовательна к себе. — Но никто ничего не слышал. Это и пугает.

С тяжелым сердцем я пыталась отпустить этот разговор, пока на одном из ужином названная матушка не отличилась странным поведением.

— Седрик, вы ведь помните о предстоящей поездке в Эйтери? Поверить не могу, нас пригласила сама королевская семья!

— Ничего удивительного, моя дорогая жена. Эрцгерцогство Тернер всегда пользовалось уважением у великого рода Кайдзен. Но вот что действительно удачно, так это то, что принц вел себя так, будто Патрисия сильно ему приглянулась. Мне даже кое-что передавали по этому поводу.

Я сжала сахарную ложечку посильнее и не удержалась от того, чтобы посмотреть, как Патрисия лопается от гордости. Забавно, что она быстро позабыла о своем горячо любимом женихе, стоило Себастьяну уделить ей внимание.

— О, не томите, прошу вас, — встрепенулась Ванесса, подавшись вперед. — Что же говорят о нашей прелестной доченьке?

— То, что она — идеальная кандидатка в принцессы. Но не смейте распространяться об этом. Желанен тот приз, что достается с трудом. И то, что принц танцевал с Арией, лишь дает Патрисии преимущество перед другими соперницами.

— Я была так польщена, когда он мило беседовал со мной! — мягко улыбнулась Патрисия. — Признаюсь, я совершенно этого не ожидала. Все же он пригласил Арию на танец.

— Не ожидала, ты слышал Седрик, — Ванесса рассмеялась и сделала глоток багрового вина. — Зато я ожидала вместо тебя. Если бы ему была симпатична твоя сестра, стал бы он выделять тебя перед нами? Знаки внимания каждый раз застигают тебя врасплох, потому что ты очень скромная. Разве принц не видел, что ты самая красивая девушка в королевстве? Чего же тут удивляться его галантности? Впрочем, он в самом деле довольно милый молодой человек, и пусть ваша симпатия и впредь будет взаимной.

Отец прокашлялся.

— Ты забегаешь вперед, Ванесса. Но соглашусь, они прелестно смотрятся друг с другом.

Я продолжала сдержанно пить зеленый чай.

— На твоем месте, Ария, — вдруг обратилась ко мне Ванесса, — в следующий раз я бы сама отказалась принять его приглашение.

Я чуть не подавилась и сухо ответила:

— Я надеюсь, что следующего раза не представиться.

Ванесса выгнула ярко очерченную бровь и воскликнула:

— Ты снова витаешь в облаках, деточка. Разве ты не слышала, что принц пригласил нас на выходные в Эйтери?

Я стушевалась.

— Его высочество ясно дал понять, что желает видеть Патрисию, а не меня.

— Но не думала же ты, что Патрисия поедет в Эйтери одна? Конечно же, мы отправимся всей семьей. Иначе это будет просто неприлично. Согласись, Седрик?

Я выслушала ее молча, в то время как внутри меня бушевало пламя. Она явно что-то задумала. Если я поеду в Эйтери вместе с семьей, то просто-напросто буду опозоренной, так как меня совершенно точно не соизволили пригласить. Но единственное на что я могла надеяться, так это на благоразумие эрцгерцога Тернера, посему я повернулась к отцу и умоляюще заглянула в его глаза:

— Отец?..

— Ты поедешь Ария, — сказал он холодным голосом, вернувшись к своему ягненку. — Это не обсуждается.

Вот тогда я действительно заволновалась.

* * *

В декабре погода в Гоэле стала заметно холоднее. То дули пронизывающие ветра, то наступала метель, сквозь белую пелену которой едва ли что-то можно было разглядеть. Почту приносили с опозданием — гончих птиц сбивало с курса. Ответ на письмо, которое я отправила герцогу Блеймонду, пришел в пятницу утром. Перья у птицы топорщились во все стороны. Не успела я нетерпеливо забрать ответ, как гончая в ужасе улетела, явно опасаясь, что ее снова отправят с поручением.

На белой бумаге было выведено лишь два предложения, и не читая, боюсь, я уже знала его решение.

Уважаемая, госпожа Ария.

Благодарю вас за приглашение в Эйтери. Однако в эти, как и в следующие выходные я буду занят.

Что ж… Это весьма категорично. И удручающе. И просто… просто ужасно!

Со стоном повалившись на мягкий диван в своей комнате, я невидящим взглядом уставилась в разожженный камин и принялась размышлять о неутешительных выводах.

Во-первых, мне все же придется отправиться в Эйтери вместе с остальной семьей, иначе судьба моих горничных будет под угрозой. Я скрипнула зубами, едва сдерживаясь, чтобы не послать Ванессу ко всем чертям.

Во-вторых, Патрисия не стала бы так рисковать, столь навязчиво приглашая меня с собой. Моя великолепная и жестокая сестра в конце концов не глупая. Разве может она быть уверена в том, что в этот раз симпатия принца не изменится? Значит они задумали что-то еще, помимо моего унижения конечно же.

В-третьих, отвратительный господин Монтегю как-то затих в последнее время, после Зимнего Бала я видела его лишь однажды, когда проходила малую гостиную, где он совместно с моей матушкой о чем-то мило беседовали.

А это значит… Это значит, что они хотят объявить о нашей помолвке с Монтегю прямо перед королевской семьей!

И в-четвертых, госпожа Орса была того же мнения, ответив на мое письмо как всегда лаконичным:

Моя милая госпожа Ария.

Если вы не хотите быть помолвленной с этим мерзким картежником и похоронить все наши труды, то вы должны во чтобы то не стало уговорить герцога Блеймонда составить вам компанию!

Не разочаровывайте меня!

И что же мне делать?..

Кипя от гнева, я пошвыряла на кровать мои любимые учебники по травоведению, а потом аккуратно принялась расставлять их обратно на книжную полку, оставив на прикроватном столике лишь один талмуд — небольшой и черный. Все же книги не виноваты в том, что иногда я бываю несусветной дурочкой. Анита как-то обеспокоенно следила за моими действиями, стараясь не отвлекать, и даже слова не вставила, пока я не повалилась на кровать, спрятав лицо в ладонях.

— Госпожа Ария, я уверена, все наладится. Мы обязательно найдем выход.

— Какой, Анита? — обреченно выдохнула я. — Я умоляла герцога Блеймонда трижды, и все бесполезно.

— Вы, вероятно, пребываете в заблуждении, что ваш отец никогда не был на вашей стороне, — продолжала Анита почти беззвучно. — Однако я уверена, он любит вас. Может быть, вы попробуете с ним поговорить?

Я подняла взгляд на черноволосую девушку, рассматривая ее густые длинные ресницы и темные глаза. Наверное, Анита права…

Стоит хотя бы попытаться.

Эрцгерцог Тернер нашелся в своем кабинете, расположенном в центральной башне поместья. Иногда он даже проявлял ко мне симпатию, но в большинстве случаев оставался холоден, словно я вовсе не была его родной дочерью. Постучав по резной деревянной двери, я услышала равнодушное “Войдите” и прошла в кабинет отца.

— А, это ты Ария, — сказал он, держа Еженедельный Вестник в руках.

Еженедельный Вестник опубликовал новый выпуск, впервые нарушив недельное расписание. Губы эрцгерцога изогнулись в неприятной улыбке. К моему возмущению, он принялся читать статью вслух.

– “… Людям, желающим добра кронпринцу Себастьяну Кайдзену, остается лишь надеяться, что в следующий раз он подарит свое сердце более достойной кандидатке”. Как быстро они сменили свое мнение по поводу тебя. Впрочем, я рад, — произнес отец, а затем свернул газету и отложил ее на край стола. — Зачем ты пришла?

Я не отводила взгляда, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимой. Но как же так можно… Я не понимаю, я ведь тоже его дочь. Не я, конечно же, но та Ария.

Голос дрогнул, когда я сказала тихое:

— Я хотела обсудить с вами поездку в Эйтери.

Его лицо моментально помрачнело и он неприязненно ответил:

— Не трать мое время. Ты поедешь! И это не обсуждается.

Я глубоко вздохнула.

— Но вы ведь осознаете, что я буду опозоренной? Пожалуйста, позвольте мне остаться дома, я…

Эрцгерцог тернер тут же меня перебил:

— Не дерзи мне. Слушайся родителей, иначе я прикажу запереть тебя в подвале. Или отправлю обратно в пансион Святой Гертруды.

Неожиданно жестокость настоятельницы госпожи Бастет стала более привлекательной и предпочтительней, чем это злосчастное приглашение королевской семьи.

Я уставилась взглядом в пол, принимаясь разглядывать узор красного ковра. Руки мои дрожали от злости, но я упорно не поднимала глаз, будто не слыша отца.

— Вы ведь знаете об этом, верно? — Мой голос был едва слышим. — Что названная матушка хочет обручить меня с Монтегю в эти выходные?

В тишине кабинета раздался тяжелый вздох и отец страшно проговорил:

— Так будет лучше для всех. Если ты хочешь, чтобы твоя сестра стала следующей королевой Эленейроса, ты сделаешь все, что сказала твоя мать. Я надеюсь, что ты меня поняла, Ария?

— Но вам абсолютно плевать на мою судьбу! — взорвалась я, забыв о всех правилах приличия, что привила мне госпожа Орса. — Вам плевать, умру ли я или проведу остаток жизни с мерзким, старым и злым человеком! Пожалуйста, я умоляю вас, не поступайте так со мной… — У меня вдруг начали течь слезы. Я зло смахнула их с лица и тихо выдохнула: — Я тоже ваша дочь, эрцгерцог Тернер.

На какое-то безумное мгновение, мне показалось, что он сейчас наложит на меня проклятие, столько ненависти было в его взгляде. Я пошатнулась.

— Уйди вон, — прошипел отец, и его бездонные глаза вперились в мои: — И если ты ослушаешься, то последствия для тебя будут неутешительные.

Я выбежала из его кабинета, словно ошпаренная.

В тот вечер ничего не могло мне помочь хоть как-то прийти себя и вернуться к позитивному настрою: не помогли даже новые книги и молоко с маковыми булочками. Я лишь надеялась, что четвертое письмо, отправленное герцогу Блеймонду с помощью заговоренной бумаги, сможет переменить его решение.

Но заговоренная бумага, чей край, к моему стыду, был слегка влажный от моих слез, вернулась ко мне с лишь одним моим именем…

Госпоже Арии Тернер.

Глава 4 — Премьер-министр

Неземной. Империя Шаттергард.

Господин Нобу. Премьер-министр Шаттергарда.

— Сорвался или нет?..

Премьер-министр медленно шел по длинному коридору поместья, пробиваясь сквозь все защитные чары. Одно заклинание, второе, третье… Неприязненно выпустил магию, уклонившись от очередного убивающего. Наконец ему удалось пробить всю установленную Аспидом защиту, и действовал он совершенно открыто.

Он прикрыл глаза, напряженно считая количество душ — двенадцать, не считая Аспида и госпожи Чеджу. И все девушки. Мужчина с облегчением выдохнул — живые. Пока.

Перед глазами завертелся сгусток синего света — маяк, что господин Нобу пустил, переместившись в Неземной.

— Ну и где же ты, змей? — произнес он, колдуя над маяком, а затем его брови удивленно изогнулись. — На кухне?

Молодой мужчина быстро спустился на этаж ниже, проскользив по знакомым перилам лестницы — его лестницы. Ведь этот дом принадлежал никому иному как премьер-министру.

Аспид и вправду обнаружился на кухне: он быстрым и ловким движением шинковал лук и перец, а на плите, судя по запаху, кажется, томилось мясо. Точно такую же напряженную концентрацию господин Нобу сотни раз наблюдал в его лаборатории, когда Аспид вскрывал что-то неизвестное, чтобы исследовать его внутренности.

Господин Нобу напряженно вперился в его профиль, рассматривая белые, словно снег, волосы, собранные в хвост, и бледную чистую кожу. Сорвался или нет?..

Аспид был тяжелым человеком, упрямым и холодным до жестокости, с мотивами, которые было тяжело понять. Он был подвержен приступами то изнуряющей меланхолии, то страшного безумия, и его одолевали демоны, столь же грозные и невероятные, как те монстры, с которыми он боролся.

— Теряешь сноровку, Нобу. Не люблю, когда меня заставляют ждать, — тихо сказал Аспид, не оборачиваясь.

Он бросил на сковороду лук.

— Какого демона ты забыл в моем доме?

Для господина Нобу было несвойственно ругаться. Впрочем, он уверен, эта маленькая вспышка недовольства — последнее, что на сегодня себе позволит вечно собранный премьер-министр Шаттергарда.

Аспид усмехнулся.

— А как же хваленое шаттергардское гостеприимство?

— Я родом не из Шаттергарда, и ты прекрасно об этом знаешь, — господин Нобу осекся, когда отчетливо услышал наверху… женский стон. Раздраженно вздохнув, он уселся за широкий стол и продолжил: — Почему ты не позвал госпожу Чеджу? Она бы приготовила тебе ужин, если ты голоден.

— Если мне чего-то хочется, я всегда делаю это сам, — ответил Аспид, не отвлекаясь от приготовления свеже-пойманной им же оленины.

— Почему?

— Это приятно, Нобу. И только так я могу почувствовать, что это принадлежит мне. Так со всем. И с готовкой… — руки Аспида вдруг замерли над разделочной доской. — И с людьми.

Аспид выключил плиту, выложил мясо на белоснежные мраморные тарелки и подал ужин на стол.

— Приятного аппетита.

Премьер-министр с сомнением покосился на идеально приготовленное мясо, но все же взял приборы в руки. Господин Нобу насмехался над теми, кого считал рабами своих слабостей, а Аспид часто прикасался к алкоголю, табаку и всяческого рода одурманивающим снадобьям, чтобы приглушить обуревающую его темную магию. Но оленина выглядела, как самый обычный стейк. Он был голоден. Мясо пахло превосходно. И господин Нобу начал есть, с удивлением делая вывод, что готовит Аспид так же хорошо, как препарирует редких особей Мертвых Земель.

Они ели в молчании, господин Нобу даже приказал до смерти испуганной госпоже Чеджу принести ежевичное вино из погреба. Служанка косилась на Аспида с таким сильным страхом, что мужчине даже стало жалко бедняжку. А уж когда его белесые глаза вперились в ее карие, то она и вовсе потеряла сознание, умудрившись чуть не разбить одно из лучших вин в коллекции премьер-министра. Но Аспид поймал вовремя: вино, конечно же.

Когда они закончили ужинать, наверху вновь раздались слаженные женские стоны. Медовые глаза премьер-министра зло сверкнули, всего миг — и он вновь хладнокровный маг с нечитаемым выражением лица. Премьер-министр с детства владел удивительным и столь полезным для его профессии даром — скрывать свои эмоции.

— Жители Железного Топора дают сейчас интереснейшие показания, — с трудом сдерживаясь, сказал господин Нобу. Он обмакнул красивые губы белоснежной салфеткой, сделал глоток темно-лилового вина и продолжил. — Полагаю завтра все газеты будут трубить о том, как демон с белыми глазами с двумя катанами наперевес рубил чудовищ Мертвых Земель. Ты подошел к людям слишком близко, Аспид.

Господин Нобу, чье лицо былохоть и красивым, но изможденным от непрекращающейся работы, был безмерно ему благодарен. Но… никто не должен знать о том, что скрывает Империя. И какую именно работу делает премьер-министр. Господин Нобу боролся с особым видом… монстров.

Высокий мужчина откинулся на спинку стула, медленно зажег табачную трубку и, сделав глубокую затяжку, холодно ответил:

— Без меня Железного Топора бы уже не существовало. Вы готовы пойти на такие жертвы, премьер-министр?

Аспид смотрел на Лиса насмешливо и даже почти безразлично, однако безумие в его светло-серых, уже почти белых глазах стремительно скручивалось в смертельную воронку.

Сорвался или нет?..

Господин Нобу почувствовал, как по его шее скользит что-то холодное и мерзкое:

— Убери от меня своих змей, Аспид! — прорычал премьер-министра. — Абреомора!

Белая змея, невидимая для медовых глаз господина Нобу, болезненно скрутилась и уползла под ноги ее хозяина. Аспид погладил малышку под столом и приказал ей скрыться. На время.

— Небольшое напоминание. Не стоило подрывать мое расследование.

— Профессор слишком много знал, — господин Нобу едва заметно поморщился. — У меня не было другого выхода.

— И ты решил убить доктора моими руками, — усмехнулся Аспид. — Заметь, чудовищем при этом называют меня. Где находится твой отец?

— Если бы я знал, это решило множество моих проблем.

— Ты мне должен, Тэ, — тон Аспида ожесточился. — Я повторю вопрос: где находится старший господин Нобу?

На премьер-министра вдруг разом навалилась усталость последних изнуряющих дней. Он на миг сгорбился, но тут же быстро собрался.

— Чернь. Это все, что я знаю. Иногда он посещает Чернь. И почему все сводится к этому проклятому городу?

— Хорошо. А теперь поговорим о Железном Топоре. Ты считаешь, что мне следовало сдержаться? — холодно спросил мужчина с белыми волосами.

— Разумеется, не считаю, — ответил господин Нобу, раздраженно дернув воротник рубашки. — Но в следующий раз, умоляю тебя, дождись Заклинателей или хотя бы Конфедералов! Извини, но в этот раз, под угрозой прорыва, твой ход был действительно весьма оригинальным. Идти одному против оголодавших молодых тварей было почти самоубийством!

Аспид усмехнулся.

— Это ты меня так бережешь? — Мужчина по-звериному наклонил голову и сверкнул светлыми глазами: — Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь, насколько прогнила твоя жалкая Империя. И до твоего благородного сознания дойдет, что любой из Конфедералов имеет приказ убить меня.

Премьер-министр в очередной раз раздраженно вздохнул.

— Министерство никогда бы не издало такого приказа, Аспид. Они знают, как много ты делаешь для Империи. Для других Королевств.

Пожалуй, одно из выделяющихся качеств Аспида: он никому не верил.

— Ты всегда был слишком добр, Тэхиро, — тихо произнес Аспид, прикрывая глаза, вспоминая их прошлое, их учебу.

О нет, они вовсе не друзья. Враги? Возможно.

— А ты всегда был безумен, Киллиан, — также тихо ответил господин Нобу, всматриваясь в такое же уставшее лицо напротив. Он один из немногих, кто знал про истинную личность Аспида. — Ты на грани? Ты помнишь, что было прошлой ночью?

Киллиан попытался вспомнить произошедшее: вся ночь теперь казалась ему неразборчивой смесью паники, ужаса, крови… смерти, ажиотажа. Его кровь бурлила и кипела от предвкушения, пока он вырывал сердца монстров Мертвых Земель.

Сколько смертей… и ему это было мало… безумно мало. Он безумно голоден. До сих пор.

Хочу еще…

Хочу еще…

Хочу еще…

Убить…

Убить…

Убить…

— Я повторю свой вопрос, Киллиан, — опасно сказал господин Нобу. — Ты на грани?

Использование дара подобной силы никогда не проходит бесследно. Темная магия всегда требует плату. И иногда эта плата слишком высока. Если честно, премьер-министр с ужасом ждал того дня, когда Аспид сойдет с ума. И кажется, этот день неумолимо и стремительно приближался.

— Они разговаривали со мной, — тихо ответил он, делая затяжку табака и пуская дымные кольца летать по кухне. — Когда я забирал последнюю частицу их жизни.

— Кто с тобой разговаривал, Киллиан?

Аспид не ответил, сдерживая в себе нервную дрожь. Его тело было изможденно, мышцы болезненно вибрировали от долгой битвы, однако даже целая ночь убийств не принесла успокоения. Ему нужно волшебное вино, способное ослабить его сознание. И женщины, которые уже изнемогали без него наверху. Много женщин.

Или всего одна… с зелеными глазами.

Опасно. Нельзя приближаться к ней, когда он в таком состоянии.

Через мгновение мужчина открыл белесые глаза и вперил их в лисьи.

— Перейдем к делу, Нобу. Ты должен залезть ко мне в разум.

Премьер-министр пришел в ужас.

— Ты спятил? Я не собираюсь залезать в голову безумного психопата.

— Следи за словами.

— И не подумаю. Я сойду с ума вместе с тобой, как только прикоснусь к твоим воспоминаниям. Кто-то из нас должен сохранять голову холодной. Или хотя бы в здравии.

— Со мной что-то не так, — нехотя признался мужчина. — Никто не обнаружил на мне магического воздействия. Но ты должен проверить.

Господин Нобу смахнул каштановую прядку, что уже лезла в глаза. Кажется, он сильно зарос. Надо попросить Эру подстричь его. Господин Нобу моментально задвинул подальше воспоминание о его 바다 * и устало постучал пальцами по столу (он делал так всегда, когда нервничал). Если это убережет Аспида от безумия, тогда он должен попробовать. Обязан.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Киллиан помялся, потом вытащил из неоткуда светло-розовые пуанты с шелковыми лентами. Они были аккуратные, небольшого размера и чистые. Господин Нобу нахмурился.

— Пуанты?

— Проверь: тот, кому они принадлежат, является магом? Ты лучше всех владеешь распознавательной магией.

— Ты владеешь ей не хуже меня, — еще больше нахмурился брюнет с лисьими глазами. — Ты определил в ней мага?

— Нет. Но я хочу, чтобы и ты проверил.

Премьер-министр взял в руки пуанты, на миг замерев от недовольного взгляда Аспида. Демоны, да он просто касается чьей-то обуви, в чем дело…

Мужчина сосредоточился. В нос ударил чистый аромат подснежников, книг… капустного пирога. Девушка. Ее аромат был неуловимо похож на аромат Аспида, и в то же время он был совершенно другим. Господин Нобу открыл медовые глаза.

— В ней нет и капли магии. Чего ты хочешь добиться?

— Тогда проникни ко мне в голову.

Премьер-министр поднялся со своего стула и встал в шаге от Киллиана.

— Ты уверен?

В тишине кухни прозвучало жесткое:

— Да.

— Аnimus obedit voluntati*.

* * *

Гоэль, королевство Эленейрос.

Аспид.

Снег бил в лицо, приятно охлаждая горящую кожу. Небо — кроваво-красное, словно закат изволил над ним издеваться. Он опустил глаза на свои руки, исполосованные неровными шрамами, которые никто кроме него не увидит. Никто не сможет залечить. Кроме нее.

Взял снег в ладонь, тер его так долго, чтобы ладонь заледенела. В Гоэле уже вовсю царила суровая зима, а он, не думая, переместился в одной рубашке и брюках. Ему больно. Но боль отрезвляла, не давала сорваться в пропасть.

В одном из окон Западной башни поместья горел свет.

Киллиан улыбнулся, ему стало легче.

Он прохрипел:

— Transferendis*.

* * *

Примечание:

*바다 — в переводе с корейского обозначает "море".

*Animus obedit voluntati — разум подчиняется воле.

*Transferendis — перемещение.

Глава 5 — Тик-так

В мире не существует призраков, кроме тех, что кроются в нас самих.

Шерлок Холмс

Гоэль. Королевство Эленейрос.

Ария Тернер.

— Госпожа, Ария…

Я не желала просыпаться, даже не предпринимая попыток приоткрыть тяжелые веки. Одеяло, что мгновение назад было мягким и пушистым, словно пух, вдруг исчезло, и я зябко поежилась, перевернувшись на живот и зарываясь лицом в подушку.

По приоткрытым лопаткам сквозил теплый ветер, вызывая щекотку. Я вновь поежилась, сбрасывая наваждение, но ветер не желал утихать. Места на спине продолжали ныть и гореть, словно оттуда вот-вот прорежутся крылья.

— Госпожа Ария…

Его губы наконец скользнули по шее, поцеловали пульсирующую вену, а пальцы со страшной силой впивались в талию, пока губы шептали горячее: “ звездочка… ”. И все внутри загорелось лишь от одного его слова, разбивая сердце вдребезги.

— Госпожа Ария! Вы опаздываете!

Я вскочила, словно ужаленная, отгоняя от себя остатки сна. Передо мной стояла встревоженная горничная, держа в руках свежую кипу белоснежных полотенец.

— У вас случайно нет температуры? — спросила она взволнованно. — У вас все лицо горит.

Наверное, я покраснела еще больше, стоило лишь отогнать остатки сновидений.

— Все в порядке. Извини, Анита, — пробормотала я, обратно падая на подушки. — Тело меня не слушается.

— И неудивительно, учитывая, сколько книг вы прочли вчера! Вам станет полегче, когда вы примите горячую ванну. Вставайте.

Уже светало. Я, Анита и Энни тихонько вышли из покоев рано утром и побежали к посыльному отправлять герцогу новую официальную записку. Я знала, что это являлось практически бесполезным занятием, однако так мне было легче — осознание того, что я сделала хоть что-то.

И вот мы дружной троицей стояли и смотрели на заснеженный двор. У каждой из нас были опухшие глаза и бледные щеки: вечером мы допоздна обсуждали, как можно выбраться из сложившейся ситуации.

— Мы хотим поехать с вами, госпожа Ария, — попросила Энни. — Вы ведь убедили отца дать вам отдельную карету?

У меня получилось выторговать хотя бы дорогу в тишине и одиночестве. Несколько часов в одной тесной карете в компании с двумя змеями и… эрцгерцогом Тернером — было выше моих сил.

— Да, но будет лучше, если вы останетесь в Гоэле, — ответила я с благодарностью.

Так я хотя бы буду уверена, что у Ванессы не будет шанса шантажировать и манипулировать мной горничными. — И спасибо вам. За все.

Анита нахмурилась, а потом вдруг наклонилась, сгребла варежкой снег и швырнула в меня снежком. Я опешила.

— Не говорите так, словно прощаетесь! Мы ждем вас к завтрашнему ужину, госпожа Ария. И ни минутой позже!

— Ох, девочки, — вздохнула я, а потом упала в их крепкие объятья.

От рыжеволосой Энни пахло грушевым пирогом с корицей, а от Аниты — снегом и книгами. Я вдохнула их запах покрепче, стараясь не думать о том, что если вдруг у меня не получится увернуться от очередной атаки, то мы можем увидеться… совсем нескоро.

— Вы всегда можете свалиться в обморок, госпожа, — весело произнесла Энни, но я видела, насколько грустны ее глаза. — Леди часто так делают!

— Да, — вторила ей Анита. — И никогда не оставайтесь наедине. Высока вероятность, что зме… эрцгерцогиня захочет вас скомпрометировать.

— Хорошо, — вздохнула я.

На самом деле оставался еще один вариант. Вариант с бледно-серыми глазами, что сияли словно дождливое небо, но я яростно отбрасывала его, утопая в своей гордости… которая еще никого до добра не доводила.

Нет, даже не думай об этом.

Я ни за что не буду просить его о помощи! В конце концов, в этом есть и его вина!

В Эйтери мы выдвинулись через четверть часа. Стоит заметить, что на меня даже не обратили внимание, громко жалуясь на то, почему мы отправились в такую рань. Дорога была беспокойной, но тем не менее я старалась отвлечься на взятую с собой книгу по растениям Ржавых Болот и изредка вглядывалась в размытый зимний пейзаж за окном ровно до того момента, как мы не начали приближаться к Эйтери. Меня удивлял тот факт, что через всего несколько часов погода может перемениться столь поразительным образом.

Здесь было тепло, словно ранней осенью, а на деревьях еще колыхались ярко-зеленые листья. Подобный феномен объяснялся залежами нагревательных камней. В Эйтери их было так много, что народ слагал легенды о том, что когда-то давно здесь жили могущественные существа, извергающие огонь, и имя им было — драконы. На моем лице всегда мелькала улыбка стоило мне прочесть эти россказни. Впрочем, если я живу в магическом мире, то кто сказал, что драконов не существует? Этот мир и вправду волшебный, захватывающий, невероятный… если бы только моя судьба была несколько иной…

“ Ария, не вешай нос! ” — подбодрила я себя мысленно, рассматривая роскошные сады за окном — мы въехали на территорию королевской резиденции. — “ Ты со всем справишься! ”

Карета остановилась, и мне показалось, будто в желудок упал кирпич. Все вдруг как-то затихло, я попыталась заставить себя подать руку лакею и спуститься вниз. В нос ударил запах сладких цветов и свежескошенной травы.

Меня тут же поприветствовал мужчина в белой ливрее и таких-же белоснежных туфлях:

— Приветствуем вас в королевской резиденции Мириол, госпожа Тернер, — Я сделала идеальный реверанс. — Меня зовут господин Зарр, я являюсь обер-камергером. А ваша семья я полагаю…

Я растерянно оглянулась. Кажется, моя карета умудрилась прибыть быстрее, чем карета с четой Тернеров. Вдалеке зеленой аллеи показалась коричневая верхушка и господин Зарр воскликнул:

— А вот и они!

Нас любезно проводили в правое крыло замка, как сказал господин Зарр, эта часть Мириола служила лишь приглашенным гостям. Я старалась держать голову прямо, хотя держать ее подобным образом действительно было трудно, учитывая то, насколько здесь было красиво: высоченные потолки с невероятной лепниной и роскошными люстрами, в каждом углу располагалось какое-нибудь произведение искусства, а еще… гвардейцы.

Я прекрасно осознавала, что нахожусь в королевской резиденции, однако меня пугало количество стражников, что были рассортированы по всей территории. Обер-камергер сколько угодно мог называть это мерой предосторожности, но по моему мнению это была самая настоящая паранойя, учитывая стойкий железный запах магии повсюду. Впрочем, если брать в расчет возможные события будущего, так мне даже спокойнее. И все же…

Как ни странно, но нас поселили на разных этажах, чему я была несомненно рада.

— Чуть позже к вам будет приставлена горничная, — обер-камергер давал последние наставления, прежде чем вытащить один золотой ключик из огромной ключницы, висящей на его шее, и открыть мои покои. — Она же сопроводит вас до Стеклянного Зала, где будет проходить сегодняшний ужин. Вы должны быть готовы к шести двадцати пяти. Вам нужна помощь в принятии ванны?

Обер-камергер два раза повернул ключ в замочной скважине и распахнул огромные двери, открывая вид на невероятную гостиную, исполненную в голубых тонах.

— Нет, благодарю, господин Зарр, — ответила я, слегка потеряв дар речи, и все же не смогла отказать себе в любопытстве: — Позвольте задать вам вопрос: как вы не путаете, какой ключ нужно взять? Они все выглядят одинаковыми.

Господин Зарр несколько замешкался и через пару мгновений дал странный ответ:

— Ключи открывают не только те двери, для которых созданы. Если вам что-нибудь понадобится, госпожа Тернер, позвоните в колокольчик, что лежит на небольшом золотом столике в гостинной. Хорошего вам отдыха.

Обер-камергер отдал поклон и скрылся среди длинного коридора замка.

Семь двадцать пять.

Я вздохнула, кинув взгляд на большие часы, которые висели над стене перед входом.

Семь двадцать пять. Что ж, в запасе еще уйма времени, чтобы придумать, что может меня спасти.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Глава 6 — Стеклянная Башня

"Какой тоской душа не сражена,

Быть стойким заставляют времена."

Король Лир. Уильям Шекспир.

Чуть раньше назначенного времени в гостиной отведенных мне покоев меня уже ожидала королевская служанка с идеальным высоким пучком темных волос. Она была облачена в черное строгое платье с каким-то изощренным белоснежным воротничком, привлекающим внимание к ее сжатому рту. Девушка, судя по всему, была молода, однако что-то неуловимое в ее внешнем виде старило служанку на несколько десятков лет.

— Добрый вечер, меня зовут Флоренс Белл, — ее голос был под стать ее лицу: сухой и строгий. — Сегодня я буду сопровождать вас на королевский ужин в Стеклянной Башне. Прошу вас поторопиться со сборами, госпожа Тернер. Опоздания недопустимы.

Я опустила глаза на свое синее платье, да возможно чересчур простое, зато оно лишало меня необходимости носить изнуряющий корсет.

— Добрый вечер, госпожа Белл, — сделав книксен, я добавила: — Я уже готова. Вас чем-то не устраивает мой наряд?

Госпожа Флоренс Белл внимательно осмотрела меня с ног до головы, как будто выискивая в моей внешности какое-то упущение.

— Вы без корсета.

— Верно.

Служанка поджала губы, хотя казалось куда больше: они и так походили на одну сплошную тонкую ниточку недовольства.

— Это недопустимо.

Она прошла к огромному резному шкафу и, распахнув дверцы, указала на десятки роскошных платьев, уготованных явно не мне.

— Прошу вас выберете что-нибудь из этого. Мы не ожидали увидеть вас в Мариоле и шили платья под размеры вашей сестры, однако многие из них должны вам подойти.

Я вздохнула и нахмурила брови, устав держать лицо. Мне и так нужно решить уйму проблем, если к ним еще добавится платье — я попросту не переживу.

— Это обязательно?

Госпожа Белл вновь недовольно поджала губы и достала что-то розовато-конфетное с объемным подолом.

— Примерьте это.

Я подошла к госпоже Флоренс, от нее на удивление пахло болотом, словно она лесная нимфа, запертая в роскошных стенах этого жестокого замка. Под моим внимательным взглядом служанка неожиданно стушевалась и опустила глаза в пол. Так-то лучше.

— Госпожа Флоренс, вам известно о… неожиданных гостях, прибывших на этот королевский ужин? Помимо меня, естественно.

— Нет, — прошелестела девушка.

Я наклонила голову.

— Вы мне врете, госпожа Белл? — в моем голосе вдруг появился холод, до дрожи напоминающих его тон. Ну уж нет, Ария. Отбрось ка эти мысли. — Мне доложить обер-камергеру об этом вопиющем нарушении субординации?

Госпожа Флоренс вздрогнула. Мне стало стыдно.

Совсем чуть-чуть.

— Служанкам вроде меня не положено знать о списке гостей, — тихо ответила она, а затем вскинула голову. — Но… слуги шепчут о том, что на ужин прибудет еще один самозва… неожиданный гость.

Я улыбнулась ее оговорке.

— И кто же это?

— Монтегю. Господин Монтегю.

Вот как.

Я устало прикрыла глаза, принимая к сведению столь ожидаемый ход названной матушки. И все же… Я совершенно не понимала усердий Ванессы по отношению к моему замужеству. Почему именно Монтегю? Карточный долг? Он не может быть настолько огромен, чтобы эрцгерцогиня, рискуя своей репутацией, пригласила на ужин скандально известного в своих кругах человека.

Тик-так.

Тик-так.

Стрелки часов издевательски показывали семь двадцать пять, неумолимо приближая меня к позорному событию.

В какой-то момент даже мелькает мысль, что нужно было убежать, уехать, взять с собой Аниту с Энни, спрятаться, но я тут же ее отбрасываю, испытывая крайнюю степень раздражения. Так поступают только трусы. Я же предпочитаю смотреть в лицо своим проблемам. К тому же мне было стыдно в этом признаваться, но небольшая часть меня хотела поехать в Эйтери. Конечно же, я желала узнать, что замышляет кронпринц Себастьян Кайдзен, приглашая мою сестру в семейную резиденцию накануне рождественских праздников.

“ Или ты просто хотела увидеть его ”, — гадко выдало подсознание.

— Дайте мне вот это, — я указала пальцем на случайное платье, избегая розовых оттенков, от которых меня откровенно уже подташнивало.

— Вы должны надеть корсет, госпожа, — почему-то выдала госпожа Белл.

Возможно ее могли отругать на мое нарушение этикета. Мне явно стоит поумерить свой пыл.

— Безусловно.

* * *

Я выбрала на редкость скверный наряд.

Платье оказалось серебристо-молочным со вставками искусной вышивки: будто маленькие бутончики подснежников расцвели по всему моему телу. Слегка приоткрытое декольте, струящиеся шифоновые рукава с теми же крошечными бутонами жемчуга. Я словно светилась изнутри и явно была чересчур… заметной.

— Глубоких вдох, госпожа.

А еще госпожа Белл не преминула (наверняка в отместку) хорошенько затянуть мне корсет, да так, что мою талию можно было обхватить двумя ладонями. Убедившись, что я лишилась большей части кислорода, служанка удовлетворительно кивнула, собрала мои волосы в косу, подвязав ее шелковой молочной лентой, и повела меня за собой.

Десятки гвардейцев уже столпились у входа в просторный тронный зал, по неизвестной мне причине именованным Стеклянной Башней. Впрочем, причина стала известна, стоило увидеть зал воочию. Пол был словно огромным куском идеально гладкого льда, все вокруг сверкало и мерцало синим светом, а в высоком потолке медленно двигались звезды, собираясь в невероятной красоты созвездия. Величественно, элегантно, изысканно, великолепно. Трудно было найти подходящие слова, но еще труднее было держать голову прямо, не ворочая ее от любопытства то вправо, то влево.

Все это великолепие, величие, блеск — как же тяжело сопротивляться их чарам. Нетрудно понять, почему люди поддавались соблазнительному кошмару королевского двора — власть дает возможность видеть это, ощущать, наслаждаться красотой. И все же я искренне надеялась, что я никогда не увлекусь так, что забуду об осторожности.

Знаю, что не должно любить этот волшебный мир так сильно, как люблю его я, зная, что мне уготовано. Но что поделать — все равно люблю.

Госпожа Белл передала меня в руки господина, провозглашающего явившихся гостей.

— Вы задержались на целые две минуты, Флоренс, — недовольно проговорил господин в белой ливрее, отчего служанка немного покраснела.

Я тотчас же вступилась за девушку:

— Не вините госпожу Белл, это моя вина.

Повернувшись ко мне, мужчина лучезарно улыбнулся и, взяв меня под локоток, настойчиво подтолкнул с раскрытым дверям.

— Идемте, моя дорогая, ваша матушка уже рвет и мечет, — и пробормотав себе под нос: — даже лед дрожит.

— Простите?..

— Эрцгерцогиня Ария Тернер! — Торжественно объявил господин, чьего имени я, к сожалению, не знала.

Сменив растерянное выражение лица на мягкую улыбку, я, превозмогая внутреннюю тревожность, величественно двинулась к огромному столу, который располагался вдалеке огромной Стеклянной Башни.

Придворные замерли и зашептались, но это длилось всего секунду, никак не больше. Потом, словно ничего не случилось, все снова вернулись к угощениям и танцам. Веселье продолжилось.

Мои туфли стучали по гладкому льду, будто пуская эхо по всему залу. Впрочем, надеюсь, что эхо слышала только я. Но вот мое громко стучащее сердце, бьющееся в грудине, словно птица в клетке, не способен был заглушить даже оркестр со своим изобилием скрипок и виолончели.

Зал благоухал густым ароматом розмарина, гвоздики и кардамона. Запах был настолько согревающим и притягательным, что у меня не возникло сомнений: здесь применена магия.

Соберись, Ария! Что тебе нужно сделать?

Попадая на королевский ужин, первым делом надо поприветствовать короля.

Верховный король Эленейроса Эдвард восседал на троне во главе длинного стола. На седых волосах покоилась тяжелая золотая корона в виде витого плюща с вкраплением драгоценных металлов. Лицо — словно мраморная статуя без единой эмоции. Он не ел и не пил, лишь смотрел на парящие по залу снежинки.

Джонатан Кайдзен — младший брат короля Эдварда, из дома черных тигров. Разница в возрасте братьев была не столь внушительна, однако Джонатан (особенно на фоне болезненного короля Эдварда) выглядел, как невероятно красивый мужчина с гладкими черными волосами, словно воронье крыло. Впрочем, все наследники королевской крови имели необычайно притягательную внешность.

Госпожа Эвелин Кайдзен вместе с ее дочерью принцессой Изабеллой сидела от короля по правую руку, попивая вино из хрустальных, но оплетенных золотом кубков. Кожа Изабеллы сияла золотом, волосы отливали обсидиановой темнотой. Рядом же я заметила и свою семью вместе с улыбающимся ангелом Патрисией, которая вовсю щебетала с виконтом Дорео.

Принц Себастьян Кайдзен, по всей видимости, еще не явился на праздничный ужин, не почтив нас своим присутствием и даря мне столь драгоценную передышку.

— Маркиз Гэвил Монтегю! — Вдруг провозгласили громко, и я вздрогнула, но с шага не сбилась, продолжая уверенно идти к пустующему стулу, рядом с которым, к моему величайшему сожалению, пустовал еще один.

О нет…

За спиной громко раздавались тяжелые шаги Монтегю, но я старалась не обращать на это внимание, спрятав дрожащие руки в подоле платья. Оставалось лишь молиться всем богам, что он не погонится за мной, словно глупый баран, выбившийся из стада.

Надежда — удел слабых, звездочка…

“ Не отвлекайся Ария! ” — напомнила я себе строго. — “ Спину ровнее. И не забывай держать лицо! ”

И какого же было мое удивление, когда кто-то неожиданно дотронулся до моего локтя, выбивая из груди весь воздух! Я и так шла быстро настолько, настолько могла. Нет, ну как он посмел! На глазах у всех гнаться за мной, будто животное!

Все таки Ванесса прекрасно осознавала то, что делает. А вот мне в свою очередь стоило бы и поучиться коварству, наплевав на столь глупую гордость. Гордость, которая загонит меня прямиком в могилу, но сначала под венец с мерзким, толстым, противным картежником!

Я была так зла, что казалось еще немного: и у меня пойдет пар из ушей.

— Вы! — Прошипела я, резко поворачиваясь. А потом выдохнула уже ошарашенно: — Вы…

Глава 7 — Победитель Шаттергардских Игр

Я словила себя на мысли, что устала ждать очередного удара в спину, молясь, чтобы и в этот раз нож прошел мимо. Да, я не всегда могу быть солидарна с собой, часто мои действия не вяжутся с чувствами, но я просто привыкла делать то, что правильно. То, что не будет вредить другим, даже эти другие спят и видят, как бы меня обидеть.

Я боюсь. Вот так вот просто. Я ужасно боюсь сделать неверный шаг, вновь напороться на осуждение, а истинная Ария получала его сполна. Я даже толком не знаю, кто я теперь, отказываясь вспоминать свое прошлое и свою… смерть. И кто бы объяснил мне, как правильно, кто бы показал на пальцах, что я должна сделать, рассказал, что счастье — оно только мое, и если я все чаще задумываюсь о серых глазах, которые вероятно принадлежат главному монстру этого мира, — в этом нет ничего плохо или ужасного.

Но я отказываюсь принимать данный факт, даже не мирюсь с этой мыслью, изгоняю ее из своей головы. А та не уходит! Разрастается до таких размеров, что я даже не замечаю темных глаз напротив, даже не слышу вопроса герцога, зато вздрагиваю, когда прямо перед моим носом щелкают пальцами.

— Вы… — выдохнула я испуганно.

Я правда испугалась, и даже не знала чего больше: того, что я увижу перед собой противное лицо Монтегю или… его. Но вот чего я действительно не ожидала, что герцог Равеллиан Блеймонд все же ответит на мое приглашение и соблаговолит составить мне компанию на этом несомненно сложном ужине.

— Госпожа Ария, — его почти черные глаза смотрели на меня взволнованно. — Вы в порядке?

— Герцог Равеллиан Блеймонд, — вдруг громко объявил глашатай, отчего я вновь вздрогнула, вцепившись в ладонь мужчины, облаченную в кожаную перчатку. Его брови удивленно приподнялись.

Счастье … Такое крохотное приятное чувство расцвело и засеребрилось у меня в груди, распустив свой пышный бутон… Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке.

— Вы пришли, — выдохнула я, еще не веря, но уже сияя ярче любой звезды на небе.

Уголки мужских губ едва заметно дрогнули, как будто господин Блемойнд тоже хотел улыбнуться. Вид у герцога, как всегда строгий и собранный, в темных, как полуночное небо, волосах блестел снег. На нем длинный синий камзол с высоким зазубренным воротником, расшитый узорами из небесных созвездий.

— Как я мог не прийти, госпожа Тернер. Вы были настолько настойчивы в своем… желании, — ответил он сухо.

Неужели герцог изволил смеяться надо мной? Или мне показалось?

Время будто замерло. Взгляд мужчины скользнул по моему лицу, погладил ресницы, задержался на губах и вновь вернулся к глазам. И этот внимательный, почти лишенный всяческих чувств взгляд напугал меня настолько сильно, что я непроизвольно шагнула назад. А потом, немного подумав, вернулась на место и, лучезарно улыбнувшись, взяла герцога под локоть и радостно шепнула:

— Идемте же, мой дорогой жених.

Герцог Блеймонд почему-то замер на месте, отказываясь следовать за мной, несмотря на мои упорные попытки потянуть его за собой. Я не удержалась и подняла глаза на лицо мужчины и вздрогнула, увидев, насколько его зрачок почернел и расширился. Я моргнула, чтобы сбросить наваждение, но глаза герцога продолжали оставаться пугающе чёрными и напоминали глаза… демона!

— Господин Блеймонд? — прошептала я. — У вас глаза… черные.

Мужчина на миг прикрыл глаза, а потом я вновь наблюдала нормальную темно-карюю радужку.

Молчание. А затем тихие, но отчетливые слова:

— Вы очень красивая, госпожа Ария. Идемте.

Он шел совсем рядом, но я не чувствовала тепла его тела. Сначала шаг герцога был широк настолько, что я едва за ним поспевала, но заметив это, Равеллиан замедлился и более не кидал на меня взгляда. И чем ближе мы подходили к торжеству, тем громче шептались придворные:

— Видели? Герцог Блеймонд прибыл.

— Интересно, почему он приехал?

— Он никогда не посещал подобные мероприятия раньше.

Я задумчиво посмотрела на строгое лицо герцога Блеймонда — дальнего родственника императорской семьи и самого молодого генерала королевства. Мужчину нисколько не заботили чужие пересуды и шепотки, впрочем взгляды придворных были удивленные и… восхищенные. Впервые посмотрела на герцога глазами других — он красивый, сильный, такому хочется довериться сразу и без слов. Он воин, на него нельзя взирать без восхищения.

— Ария, — вдруг тихо произнес герцог Блеймонд. — Я прошу вас, не смотрите на меня так.

Я нахмурилась. Что в моем взгляде его смутило?

— Извините, — смущенно прошептала я, стоило нам сделать низкий поклон перед королем.

Король Эдвард даже не взглянул на нас, в отличие от остальных, жадно пожирающих каждое наше с герцогом движение.

Герцог Блеймонд галантно отодвинул мой стул, и убедившись, что я устроилась с удобством, сел на свое место по обок от меня.

“Не стоит извиняться” — в голове вдруг прозвучал голос мужчины, напрочь заглушая беседу за столом: — “Просто ваши глаза несколько… обескураживают”.

Я знала, что маги с даром разума могут общаться мысленно, но не думала, что проживу этот опыт.

Погодите ка. С даром разума?

“Я же сказал, Ария”, — ледяным тоном произнес Равеллиан. — “Не смотреть на меня!”

Исправившись, я тут же отвела взгляд, уперев его в серебристую тарелку. А потом я заволновалась:

“Вы можете читать мои мысли?”

“Только те, что вы адресуете мне.”

Я расслабилась, радуясь, что мои секреты, также как и хаос, творящийся у меня в голове, останется при мне.

Его тон заметно смягчился:

“Вам налить кедрового вина?”

“Нет, благодарю. Я чем-то вас оскорбила?”

Общаться мысленно было довольно странно, но в тоже время так… захватывающе. Я не знала обо всех возможностях магии, но волшебство этого мира действительно впечатляло.

“Нет. Прошу простить меня, если мой тон напугал вас. Я успел позабыть каково это…” — мужчина как-будто подбирал слова: — “… вести обыкновенную беседу”.

Ох ну это едва ли походило на обыкновенную беседу.

И вновь холодный тон, из-за которого чай показался мне остывшим:

“И все же я недоволен тем фактом, что вы до сих пор носите драгоценности, подаренные кронпринцем.”

Рука непроизвольно потянулась к шее, но я вовремя ее одернула. Как бы я не пыталась, я не могла снять подвеску, а Энни с Анитой и вовсе не замечали на моей шее ничего необычного.

Чары. Что ж, этого следовало ожидать. В животе свернулась кольцом бессильная ярость.

“Я пыталась снять украшение, господин Блеймонд, но безуспешно, как видите. Кстати, почему вы видите подвеску?”

“А другие не видят? Что ж, это объясняет почему от вас фонит магией.”

“Вы можете снять ее?”

“Если чары наложил кронпринц, увы, я ничего не смогу сделать, госпожа Ария.”

Я помрачнела, слегла агрессивно откусывая кусочек крошечного пирожного с малиновой ягодой наверху. Мысли текли совсем не в том направлении, как мне бы того хотелось, поэтому я позволила себе отвлечься на разговор приглашенных гостей.

— Господин Дорео, вы заготовили себе места на Шаттергардские Игры?

— Что ж, мне не стоит беспокоиться о поиске места, ведь мой отец уже забронировал мне одно.

— Я тоже заготовила себе лучшую ложу, — девушка с маленькой птичьей шляпкой взмахнула веером. — Все горят желанием хотя бы коснуться плаща победителя!

Внезапно я ощутила на себе пристальный взгляд принцессы Изабеллы. О, я прекрасно помнила об особенности ее магии, и более мне не хотелось повторять этот опыт, однако этот презрительный взгляд… могла ли я ответить ей иначе? Я усмехнулась — едва-едва заметно, и взглянула на принцессу в упор.

Смотря исключительно на меня, госпожа Кайдзен спросила:

— Разве вы не были победителем одних из Игр, герцог Блеймонд?

Пауза. И низкий, сильный голос Равеллиана Блеймонда заполнил, казалось, всю Стеклянную Башню:

— Вы тоже хотите коснуться плаща победителя, принцесса?

Этот колющий-ледяной тон… ответ обращался не мне, но даже я вздрогнула. Герцог также не соизволил использовать “ваше сиятельство”, Заклинателям позволялись и эти вольности, возвеличивающие их даже над королевской семьей.

Изабелла не ответила, ее лицо пугающе побледнело, а руки, что держали чашку, едва заметно задрожали. Задрожали от одной единственной фразы, в которую была вложена сила!

Я застыла, не в силах пошевелиться. Что-то внутри кричало и протестовало, но другая часть души понимала, что жестокость — неотъемлемая часть того, кто ежедневно борется с монстрами, но… этот колющий-ледяной тон… Он совершенно не вязался с тем вежливым герцогом, с которым я общалась на Зимнем Балу.

Герцог Блеймонд тем временем невозмутимо налил в мою кружечку чай, а потом добавил на тарелку несколько маленьких пирожных и мясных брускет. Матушка, которая сидела практически напротив смотрела на все это ошарашено и кидала взгляд то на меня, то на герцога, забыв о бокале янтарного вина у себя в руке. Господин Монтегю же, которому принесли стул и поставили возле Ванессы, медленно зверел, отчего его злое лицо стремительно покрывалось красными пятнами.

И все же этот тон и тихое: “Не смотреть на меня!”

Голос, которого я моментально и беспрекословно послушалась, опуская взгляд в тарелку! Подчинилась, словно пес по приказу хозяина!

Я смотрела на малиновое пирожное и пыталась успокоиться. Просто успокоиться и перестать думать. Герцог Блеймонд и эрцгерцог Тернер принялись увлеченно обсуждать что-то из последних военных законов. Отец смотрел на мужчину с искренним расположением, словно позабыв о недавнем неприятном инциденте. И вновь герцог Блеймонд вызывал у всех восхищение. Я вовсе не удивлена, ментальные маги склонны быстро располагать к себе людей, обычно им достаточно лишь одной улыбки. Или вежливого комплимента…

“Вы очень красивая, госпожа Ария…”

Он воздействовал на меня. Равеллиан Блеймонд воздействовал на меня! Это все неправильно, так не должно быть!

Герцог поймал мой взгляд и совершенно иным голосом, лишенным каких-либо специальных ноток, холодно произнес:

“Вам не было известно, что я ментальный маг, верно?”

Я хмыкнула, ощущая на языке горечь принятого решения, страшное предчувствие неотвратимой катастрофы. Я смотрела на него и думала, что спутницы Заклинателей редко видят своих мужей… это радовало. Лицо герцога Блеймонда помрачнело.

“Я не заставляю вас выходить за меня замуж, Ария. У вас еще есть время подумать.”

Внезапно Равеллиан Блеймонд замер, все также внимательно вглядываясь в мое лицо, а затем вдруг взял мою ладонь и вложил в свою. Неправильность происходящего вызывала во мне какую-то странную тошноту, и я осторожно начала высвобождать свою руку. Не позволили. Ладонь, облаченная в кожаную перчатку, лишь крепче сжала мои дрожащие пальцы, а потом медленно поднесла их к мужскому рту и… поцеловала. На глазах у всех! В том числе на глазах Короля, который на этот раз смотрел прямиком на меня!

А затем по залу Мариола прошелся восторженный шепот.

По ледяному полу изящно двигалась высокая фигура в белоснежном кителе. В темных волосах прекрасного принца покоилась золотая тиара.

Кронпринц Себастьян Кайдзен радостно одарил всполошившихся гостей царственным приветствием и внимательно осмотрел всех присутствующих. А когда его карие глаза (которые на миг сверкнули светло-серым) остановились на мне, принц замер, словно забыв о королевском ужине и обо всех остальных гостях, находящихся в этом зале. В том числе позабыл о вскочившей со своего места счастливой Патрисии, чья радость в миг померкла, когда всем стало ясно — принц Себастьян Кайдзен… не сводил с меня злого почерневшего взгляда!

Меня как будто холодной водой окатило. И лишь, герцог Блеймонд, закрыв своей широкой спиной мою сжавшуюся фигуру, заставил кронпринца очнуться и сесть на положенное ему место.

Глава 8 — Тримера

Под аккомпанемент играющих музыкантов и общей тишины за столом в Стеклянной Башне раздался мелодичный голос кронпринца Себастьяна Кайдзена:

— Вы волшебно выглядите, госпожа Тернер.

Патрисия, которая сидела напротив принца, неуверенно приподняла голову и, улыбнувшись, мило поблагодарила:

— Благодарю вас, ваше сиятельство. Как ваше здоровье?

— С моим здоровьем все замечательно, Патрисия. Как ваше?

— И я нахожусь в здравии.

Они улыбались друг другу и были милы, однако складывалось ощущение, что нет в мире пустыни суше, чем их разговор.

Нам подали гребешки в сливочном соусе. На королевском ужине вновь оживилась беседа, и я, наконец, осмелилась поднять взгляд на кронпринца, который совершенно позабыв о сидящем рядом белокуром ангеле, неотрывно прожигал меня взглядом. Я думала, что хуже уже не будет, но как же я была не права!

Вот герцог Блеймонд галантно подливает мне зеленый чай в фарфоровую кружечку, а потом, словно невзначай, касается голого участка на моем плече, проведя по нему жесткой кожей перчаток. Герцог едва заметно улыбнулся, когда я дернулась и мысленно возмутилась “Соблюдайте рамки приличия, господин Блеймонд!” — но он совершенно не торопился исполнять мои приказы. Я взглянула на Киллиана — сжимая бокал в руке (да так, что тот чуть едва не треснул), он неотрывно следил на герцогом, а Равеллиан нагло смотрел в глаза своего кронпринца и нахально улыбался. И вдруг его улыбка превратилась в оскал, герцог Блеймонд отодвинулся, а потом все его движения стали резкими и отрывистыми. Я не удержалась и посмотрела в его лицо — герцог поперхнулся вином и по его подбородку поползла винная капля, пугающе похожая на кровь…

Присутствующие на королевском ужине принялись обсуждать охоту во время оттепели, пытаясь вовлечь в разговор полюбившегося всем герцога. Вот только господин Блеймонд больше не разговаривал, продолжая стремительно бледнеть, несмотря на кажущуюся невозмутимость.

— Герцог Блеймонд! — несколько более холодным тоном, чем следовало, произнес Себастьян. — Виконт Дорео довел вас своими разговорами? Не хотите проветриться?

— Мечтаю, — прохрипел мужчина, а потом словно изнемогая от боли, как-то пугающе улыбнулся: — но я бы не хотел оставлять госпожу Арию одну. Вы составите мне компанию?

Герцог встал, возвысившись во весь свой немалый рост, и протянул мне руку в кожаной перчатке. А мне почему-то совсем не хотелось принимать ее!

— Ну что же вы, Равеллиан. Разве мы обижаем госпожу Тернер? — Киллиан кинул на меня бешеный взгляд пугающе черных глаз, которые больше не отливали серебром. — Госпожа Ария прекрасно проводит время, не так ли? Или вы не довольны нашей скромной компанией?

Я оглянула гостей Мариоля и королевскую семью, которая не обращала на наш разговор никакого внимания. Благо Король Эдвард, напоминающий призрака, более не смотрел на меня, вновь обращая свой взор на музыкантов и падающие снежинки. У эрцгерцога Тернера же было на редкость довольное лицо в отличие от названной матушки, которая сжимала бокал едва ли не сильнее, чем сжимал свой кронпринц!

Боже, какой стыд. Кажется назревал скандал, его необходимо предотвратить как можно скорее. И борясь с собственными противоречиями, я вложила свою ладонь в большую ладонь герцога. Он посмотрел на меня с благодарностью.

И в это мгновение виконт Дорео впервые за этот кошмарный вечер решил ко мне обратиться:

— Госпожа Ария! — Каштановые вьющиеся волосы отливали красным вином, а на лице молодого мужчины появилась уже знакомая мне улыбка с ямочками. — Прошу задержитесь ненадолго. Скоро подадут лесное вино. Это традиция каждого королевского ужина в Мариоле. Не попробовать его будет просто кощунством. Вы не согласны, герцог Блеймонд?

Герцог Блеймонд держал спину прямо, но стоя к нему близко, я вдруг отчетливо поняла, что мужчина, кажется, еле держался на ногах. Черт возьми, что происходит? Я не на шутку заволновалась и, наконец, поднялась.

“Господин Блеймонд, вы в порядке? Давайте уйдем отсюда. Немедленно!”

“Сядьте, госпожа Тернер! И сделайте вид, что ничего необычного не происходит!”

“Но…”

“Сядьте!”

Я беспрекословно послушалась, чувствуя, как в животе разворачивается яростное торнадо. Он приказал мне! Опять! Но злиться было глупо, особенно в свете бледного измученного лица герцога, который уже едва скрывал свое состояние от других.

В Стеклянную Башню вошла служанка в знакомом черном платье с белым рифленым воротничком — госпожа Флоренс Белл. Она держала в руках хрустальную бутылку с переливающейся золотой жидкостью.

— Неужели я снова попробую лесное вино? — ахнула женщина с птичьей шляпкой на голове. — Ну же моя дорогая, поторапливайтесь!

В Стеклянной Башне остались лишь королевская семья, их привилегированные гости и служанка. Госпожа Флоренс Белл чинно держала одну руку за спиной, а другой разливала по хрустальным бокалом золотое вино. Весь зал заполнил терпкийаромат ладана и крыжовника.

— За благополучие нашего великого королевства!

— За короля!

— За короля Эвадрда!

Я осторожно кинула взгляд на повелителя и с удивлением была наблюдателем того, как король Эдвард каким-то механическим действием подносит бокал к бледному рту и делает глоток. В его глазах не было ничего, они были пусты, словно душа давно покинула его тело. Я передернула плечами, чтобы сбросить это странное наваждение и отвернулась.

Губы всех гостей Мариола окрасились в яркий золотой цвет, а лица стали блаженными, словно они только что испытали чистое, искреннее, ничем не разбавленное счастье. Мне не хотелось становиться жертвой дурмана, хотя бы потому что стоило сохранять голову холодной и постоянно быть начеку, поэтому я лишь приложила хрустальный бокал к губам, сделала вид, что делаю глоток, а затем быстро обмакнула рот салфеткой.

Госпожа Флоренс Белл стала потихоньку отходить назад.

— Куда же вы пошли? — возмутилась все та же леди. Ее щеки лихорадочно горели, словно она страдала от температуры. — Немедленно налейте еще один бо…

Женщина вдруг замолкла на полуслове, выпустила из руки хрустальный бокал с изящной вытянутой ножкой, и я вздрогнула от ужасного звона битой посуды. Примеру сиятельной госпожи последовали остальные, а затем все замерли, словно окаменев. Я тоже почувствовала некое оцепенение, но длилось оно лишь секунду и быстро прошло.

Все произошло так быстро…

Скверное, страшное предчувствие неминуемой беды.

Госпожа Флоренс Белл мазнула по запястью ножом, который судя по всему прятала за спиной, алые капли крови начали стремительно падать на ледяной пол, окрашивая его в пугающе бордовый. Встав на цыпочки, служанка отвратительно изогнулась и закричала.

Хруст ломаемых костей. Истошный, ужасающий крик, который все не прекращался и не прекращался… И я увидела его. Не ее, не симпатичную служанку Флоренс Белл со строгим пучком темных волос, которую я ожидала увидеть, а именно его. Монстра. Из тела росли длинные ростки с острыми концами, руки удлинились, кожа почернела, рот превратился в страшную зияющую воронку. Я сглотнула желчь, подступившую из моего желудка к горлу, и приказала коленям не дрожать. Помню в лаборатории Киллиана вдоль стен шли полки со множеством банок, где в специальном растворе плавали отвратительные предметы, конечности, органы из мира ужасов и кошмарных сновидений. Невозможно было представить, что они — это часть существа, что стоит от меня в каких-то пяти метрах.

Смею утверждать, что любой обычный взрослый человек, увидев это, вылетел бы из Стеклянной Башни, вопя от ужаса, кинулся бы куда глаза глядят, прочь прочь из этого места! Однако те скудные знания, взятые из магических книг, принуждали меня сидеть тихо и не высовываться — я была уверена, монстр убьет меня, прежде чем я издам малейший звук.

Я пыталась докричаться хотя бы мысленно — но герцог Блеймонд не отвечал, оставаясь такой же застывшей статуей, как и остальные. Монстр менялся на глазах, издавая страшные истошные вопли, которые походили на ультразвук, его кости продолжали ломаться, а кожа начала свисать лоскутьями треугольной формы, как будто кто-то кромсал тело топором.

Сладкое зловоние смерти уже заполнило всю Стеклянную Башню, из-за этого запаха у меня заслезились глаза, и я прикрыла их, чтобы монстр не заметил, как я слежу за каждым его движением. Виконт Дорео тихо застонал и покачнулся, неожиданно закрыв мне обзор. Что это за существо, которое имеет зияющую дыру вместо рта? Меня осенило: это Тримера!

Монстр медленно подошел к все еще застывшему господину Дорео и одним быстрым движением срубил ему голову, используя острые длинные иглы, торчащие из кистей. Голова мужчины покатилась по ледяному полу, а затем, напоровшись на рояль, застыла.

Зал вокруг вдруг начал вращаться. Каким-то образом я нашла в себе силы не сдвинуться с места, хотя колени у меня страшно дрожали и я в буквальном смысле не чувствовала своих ног. Я старалась смотреть только вперед, изо всех сил сдерживая то и дело подкатывающие рвотные позывы.

Пожалуйста, очнитесь! Киллиан!..

Тримера тем временем подобралась к своей жертве. Монстр склонился над лицом принца Джонатана и застыл. Из зияющей дыры поползли длинные щупальца, которые начали проникать в мужской рот.

Отравление. Первый этап. Именно в это мгновение необходимо делать удар.

Тримеры безжалостны, невероятно быстры и сильнее сотни лучших воинов. И я… не была уверена, верен ли мой анализ.

По щекам уже рекой текли слезы, я пыталась вдыхать через раз, так как вонь от гниющей плоти обжигала мне рот и оседала слоем в горле, словно от ожога.

“Не смей расслабляться, Ария!” — приказала я себе. — “Думай! Ну же!”

Что я помню о Тримерах? Убийство виконта Дорео было поистине странным явлением — Тримеры не любили простых смертей. Они предпочитали плодить яйца внутри желудочного тракта, при вылуплении которых выживала лишь одна особь-детеныш. По обыкновению жертвы погибали от яда. Но возможно я была не права. Черт! Нужно было запоминать лучше!

Монстр втянул свои щупальца обратно, я осторожно глянула в бок, чтобы понять, что Тримера собирается делать дальше и чуть не заревела — чудовище двинулась к Себастьяну. Глаза мужчины бешено горели, закручиваясь в одну смертельную воронку. На его лбу выступили капельки пота. Он боролся! Святое небо, он боролся!

Пожалуйста, очнитесь! Умоляю вас, Киллиан!

Пожалуйста.

Пожалуйста.

Пожалуйста.

Я мысленно бормотала молитвы, словно в бреду. Однако маг оставался неподвижным.

Все вокруг вращалось с такой бешеной скоростью, что я всерьез опасалась упасть в обморок, но из раза в раз я впивалась ногтями себе в ладони. Боль помогала держаться. И мыслить.

Вот Тримера склоняется на Киллианом. А дальше — все слилось в странный калейдоскоп серых кадров.

Я хватаю серебряный десертный нож — слишком маленький, чтобы ранить всерьез, однако слишком убийственный для Тримеры. Поэтому госпожа Флоренс Белл не стала брать лезвие со стола, а прятало свое за спиной — Тримеры боялись серебра. Я подбежала к замерзшему монстру и воткнула нож в спину — слева от выпирающих позвонков. Тримера взревела так громко, что лопнули окна, а я стояла и смотрела, как серебро погружается в мертвую гнилую плоть… все глубже и глубже… пока моя рука не окрасилась черной кровью. Мышцы монстра напряглись, а затем полет, сильный удар и стон боли. Мой.

И яростный хриплый приказ:

— Incisio!*

Я устало прикрыла глаза, чувствуя как темнеет сознание. Веки потяжелели, словно налитые свинцом, в ушах звенело.

Вновь прозвучал отчетливый, ледяной голос, заставляющий собраться:

— Блеймонд, демоны тебя раздери! Очнулся, живо!

Я посмотрела вперед, невольно издав мучительный стон, и вытерла слезы тыльной стороной ладони. Маг с двумя катанами наперевес сражался с несколькими Тримерами, которые пытались разорвать его заживо. Сначала я подумала, что у меня двоится в глазах — однако монстров действительно становилось больше и они по одному выходили из открывшейся червоточины. Так вот чего ждала первая Тримера — свою стаю.

Признаться ли мне, что я не хотела отворачиваться? Что я не могла не позволить своему взгляду задержаться на этих блестящих лезвиях, вспарывающих гнилую плоть монстров? Я ощущала нездоровое искушение, тянущее меня вновь наслаждаться боем Киллиана, ведь он был так красив… Безумно страшный и красивый убийца…

Кажется, я вновь провалилась в пустоту, а когда открыла глаза, то увидела склонившееся надо мной взволнованное лицо мага с белыми, словно снег, волосами. Только вот глаза его были не серые, а чернее самой бездны.

— Звездочка, — прохрипел он, осторожно поднимая меня на руки. — Душа моя, потерпи немного. Transferendis!

Я почувствовала, как мир вдруг изменился, а затем его холодные губы принялись покрывать меня поцелуями, с каким-то странным безумием слизывая с моих щек непрекращающиеся слезы.

— Луиз!

— Да, мой господин, — домовая охнула: — О небо, что случилось с госпожой Арией?

Маг перебил жестким:

— Скоро прибудет лекарь, пропустить без нареканий. Дай ей десять капель успокаивающего снадобья и не отходи от нее ни на шаг! Ты поняла меня?

Домовая испуганно пролепела:

— Да, господин…

Потом меня, кажется, куда-то несли, а затем аккуратно положили на мягкую постель.

— Ария, — Киллиан окликнул меня, когда я начала проваливаться в сон. — Ария, моя воительная звездочка, — прикоснулся губами ко лбу, взял безвольную руку и нежно поцеловал, — потерпи немного. Я скоро вернусь… А теперь засыпай…

Засыпать? Хорошо… Ведь я больше не могу бороться с этой пленительной темнотой…

Долгая пауза. И ледяное, почти беззвучное:

— Тебе нужно набраться сил, Ария… Ведь наказывать тебя я буду долго.

Глава 9 — Герцог Равеллиан Блеймонд

Резиденция Аспида, Межлесье.

Герцог Равеллиан Блеймонд.

Господин Блеймонд после долгой нудной проверки Конфедералов перенесся прямиком в логово дьявола и имел честь наблюдать, как Аспид что-то готовил к скрытию, но что это было — разглядеть не удалось. Пол жалобно отозвался на шаг герцога, и Аспид обернулся. Он щелкнул пальцами, а затем содержимое его рабочего стола в миг испарилось.

— Какого демона ты делаешь в Межлесье, Блеймонд? — спокойно спросил Киллиан. — Я же велел тебе оставаться с Джонатаном!

— Его высочество заснул.

— Конечно, заснул! Если получил убойную дозу морфина. Вперемешку с апельсиновым соком для красочности.

— Морфина? — слегка опешил герцог, с отвращением наблюдая, как Аспид вальяжно располагается на кресле и делает глоток из бокала. — Черт возьми, ты бы хоть руки вымыл.

— Да ты прав, аппетит что-то разыгрался. Луиз, — Аспид тихо позвал домовую и, дождавшись, когда женщина материализуется, приказал: — Принеси-ка мне еще капустного пирога.

— Слушаюсь, господин, — пролепетала домовая.

Герцог Блеймонд снял синий китель, оставшись в одной белой рубашке, и все пытался осознать сказанное ранее.

— Подожди, морфина? То есть ты не давал Джонатану противоядие?

— Не существует противоядия от Тримеры, господин Блеймонд.

Герцог уселся в кресле напротив и помрачнел, Аспид вновь наградил его ледяным взглядом.

— Сколько ему еще осталось?

— Сложно сказать… слишком много переменных. Может лет сорок-пятьдесят, хотя если учитывать его бедненькую печень, убираю из прогноза лет десять…

— Лет?! Но ты сказал, что противоядия не суще…

— Да, сказал и нет, не существует.

— Ты врешь.

— Вру, а ты ведешься, как ребенок, Равеллиан, — ответил маг, застывая в кресле. Он был в ярости, впрочем, его гость догадывался об этом. С Аспидом всегда было так: чем сильнее обуревали его эмоции, тем спокойнее он выглядел. Он прислушался к тихому, мерному дыханию девушки, что спала наверху, и облегченно выдохнул. — Я так понимаю, ты пришел молить о прощении? Что-то я не вижу у тебя за пазухой хорошенькой бутылки виски… — Аспид притворно поцокал и помотал головой. — Как не хорошо, герцог.

Герцог Блеймонд встал со своего места, подошел к окну и убрал руки за спину. В Межлесье уже сгущались тени.

— Она разговаривает так… свободно. Ты заметил?

Киллиан проигнорировал вопрос герцога. Он отвернулся, предпочтя рассматривать переливы черного хмеля в бокале, и настроение его было на редкость прескверное.

— Ты успел стереть им воспоминания, прежде чем прибыли Конфедералы?

— Да, — ответил герцог, — кроме нас, Джонатана Кайдзена и Арии Тернер никто не будет знать о покушении. Остальные воспоминания я стереть не мог, иначе кто-нибудь мог догадаться о провале в памяти. И Киллиан… Ты допустил непозволительную ошибку, показав перед королем свои истинные эмоции.

Аспид знал об этом, поэтому еще на ужине рассчитал вероятные ходы дорогого папочки. Его верные псы, в том числе, прокурор Генри Кросс, уже получили свои приказы, которые необходимо было выполнить незамедлительно.

И все же…

…ее рука возле чужих губ, испуганный взгляд изумительных зеленых глаз… Он едва удержался, чтобы не разорвать герцога на части.

Возможно, Нобу был прав. Возможно он был на грани.

— Ты осмелился прикоснуться к ней? Почему? — спросил Аспид холодно.

Проклятый герцог Равеллиан Блеймонд носил перчатки не просто так.

— Все изменилось, когда я увидел кое-что примечательное на ее шее. Почему на ней украшение твоей матери?

— Потому что я так захотел. И Блеймонд… — голос кронпринца ожесточился. — Зачем ты рассказал ей о свойствах ожерелья?

Киллиан повернулся к герцогу. Змеи метнулись к мужчине, пробираясь сквозь слои его защиты. Потолок тихо затрясся, словно от землетрясения. Масляные лампы замигали.

— Ты теряешь контроль! — взревел Равеллиан, призывая к темной магии.

— Какого демона, Рав! — прохрипел Аспид, устало откидываясь на кресло. Он смотрел на сопротивляющегося герцога с каким-то садистским удовольствием, наслаждаясь его мучениями. И наказание было вполне заслужено. — Она ведь теперь при малейшей опасности предпочтет рисковать собой, если кому-то будет угрожать опасность! Она ведь добренькая!

— Убери змей, — по подбородку герцога текла струйка крови, намекая, что его резервы не бесконечны. — Я после прорыва, сволочь. Я измотан.

Киллиан сжалился над герцогом, отзывая своих маленьких убийц, но лишь для того, чтобы услышать ответ. Одна из белых змей заползла ему на колени и попросила ласки.

— Использовать серебро против Тримеры было очень умно с ее стороны, но Ария не знала, — тихо сказал герцог. Мужчине хотелось рухнуть навзничь, но он устоял. — Она ничего не знает про воскрешающий камень. Ария даже не знает насколько ценный артефакт висит на ее шее. И она хотела спасти тебя, а не кого-либо еще. Отсюда следует вопрос: почему она еще не заперта в твоем доме и не находится в твоей постели?

Киллиан тоже задавался этим вопросом, прекрасная осознавая, что еще немного и все его благие намерения сгинут вместе с его совестью, которая почему то проснулась стоило жабке перейти порог его дома в Межлесье.

Мужчина устало прикрыл глаза и прохрипел один единственный вопрос, выжигающий его душу до основания:

— Ария не знала?

Глава 10 — Шарф

Межлесье. Резиденция Аспида.

Ария Тернер.

Из-за мер безопасности, веденных Киллианом после нападения Тримеры в Стеклянной Башне, я не могла даже высунуть носа в окно — по всему поместью сразу же срабатывали громкие охранки.

Суровое заточение повергло меня в шок.

— Когда в Межлесье появится, господин Аспид? — спросила я у Луиз, едва сдерживаясь.

— Откуда же мне знать, госпожа. Хотите миндального печенья?

Я стояла в дверях при входе в кухню и совершенно по-детски сжимала кулаки.

— Но он даже запретил мне читать книги! Что по-вашему я должна делать? Свяжитесь с ним!

— Это ничего не изменит, госпожа, — снова извиняющимся тоном произнесла домовая. — И господин запретил вам читать книги лишь из его библиотеки…

Ну да! На моем прикроватном столике издевательски лежала стопка книг с умопомрачительными названиями: “Горько-сладкая любовь”, “Невинная для воина”, “Ты будешь моей”, “Цветочек демона”… и это только малая часть — самая приличная!

— Ария, — голос Луиз дрогнул. Она редко называла меня по имени. — Вы совсем ничего не едите. Пожалуйста, отведайте немного тыквенного супа. Он еще горячий.

В глубине души мне хотелось разрушить этот дом до основания, однако моя злость была направлена на деспотичного, отвратительного, безумного мага, но никак не на добрую госпожу Луиз, которая действительно радовалась, что я вернулась в Межлесье.

Грустно вздохнув, я села за деревянный стол и взяла ложку в руки.

— Да. Пожалуйста.

Госпожа Луиз поставила передо мной тарелку супа, от которой исходил пар.

— Приятного аппетита.

— Благодарю, госпожа Луиз.

Я зажмурилась от удовольствия, почувствовав на языке божественный сливочный вкус и терпкость тыквенных семечек. Какая же вкуснятина! Впрочем, как и вся еда, приготовленная Луиз.

— Как вы себя чувствуете?

Рука, не успев зачерпнуть ложкой тыквенный суп, замерла, а я вспомнила события последних трех дней. Доктора, что лечил меня после нападения, мне так и не удалось увидеть — он удалился раньше, чем я очнулась. Домовая поведала, что я отделалась лишь сильными ушибами и легким сотрясением. И что-то мне подсказывало — ко мне в чай изрядно подливали успокаивающие капли, иначе объяснить мое относительное спокойствие вперемешку с… редкими приступами я не могла.

И все же это опять произошло. Я начала задыхаться.

Луиз, заметив мое прерывистое дыхание, сразу кинулась в мою сторону, но я вскинула руку, запрещая подходить ко мне.

… улыбающийся молодой мужчина с непослушной шевелюрой каштановых волос, добрые глаза…

Мне так жаль… Господи, мне так жаль… Я виновата, возможно следовало позвать подмогу. Возможно…

Луиз тихо и виновато произнесла, взяв в руки заговоренную бумагу:

— Я должна доложить господину. Приступов стало больше. Он вызовет лекаря еще раз.

Потерев лицо ладонями, я попросила:

— Со мной все в порядке. Пожалуйста, ничего не сообщайте господину Аспиду. Обещаю, это был последний раз. Вы не скажете ему?

Луиз тяжело вздохнула.

— Пожалуйста, госпожа Луиз.

Женщина все-таки сдалась:

— Хорошо. Но суп вы съедите.

При воспоминании о смерти виконта Дорео на меня до сих пор накатывала сильная тошнота и пробирал озноб до самых костей. Но не смотря на это, я должна была поесть.

Я взяла прибор в руки, посмотрела на оранжевый тыквенный суп и заставила себя проглотить три ложки.

— Пожалуй, я наелась.

— Подождите, госпожа Ария!

Домовая вдруг спохватилась и полезла доставать что-то из верхнего деревянного шкафчика — спицы и синие нитки. Я удивленно вскинула брови.

— Вы можете связать шарф, — женщина протянула мне в руки все необходимое, — вязание всегда меня успокаивает. Вероятно, и вам сможет помочь. Вас учили вязать? Я могу показать вам, как это делается.

Я подняла растерянный взгляд на взволнованную госпожу Луиз и, заставив себя улыбнуться, соврала:

— Нет, я не умею вязать. И была бы вам благодарна за уроки.

Кажется, Луиз спокойнее, когда я нахожусь у нее на виду, да и я хотела провести с домовой побольше времени, пока есть такая возможность. Помрачнев и вспомнив дурацкого мага, я мысленно зашипела: “Хотя кто, черт возьми, знает сколько я еще проведу в этом странном поместье! Он ни разу не соизволил появиться и показать свою бледную… наглую…”

От сквернословия меня спасла госпожа Луиз, попросив следовать за ней:

— Идемте, госпожа! Я покажу вам чудную чулочную вязку, она отлично подойдет для кашемировых нитей!

* * *

Иногда я размышляла, как бы складывался мой день, если бы я жила в обычном мире людей.

Сейчас я, наверное, нежилась бы в кровати у себя в съемной квартире и читала бы какой-нибудь новый роман, разделавшись со стиркой белья и неспешно приняв ванну. Время от времени я бы запускала руку в пакет чипсов. Когда лентяйничаешь после напряженной рабочей недели ничего не стоит скатиться до частых — просто от скуки — перекусов фастфудом. Возможно я заказала бы пиццу… О да, сейчас я бы что угодно отдала за маленький ломтик “пепперони” из моей любимой пиццерии напротив дома.

Я прямо чувствовала этот вкус на языке, хотя воздух в гостинной отдавал лишь сладким ароматом выпечки да уличным запахом, исходящим от черного пса, развалившегося рядом со мной на полу.

Рик лежал, положив голову на большие лапы и высунув розовый язык. Его карие пронзительные глаза смотрели на меня с любопытством, и я не удержалась от того, чтобы потрепать пса между ушей. Вместо обыкновенного вечера студентки магистратуры, я без сил валялась на ковре, лежа на животе и дрожа от озноба, несмотря на надетый свитер и разожженный камин. В высоком зеркале, что стояло неподалеку, отражалось мое бледное лицо с покрасневшими от недосыпа зелеными глазами и небрежным пучком, из которого изрядно выбились пряди.

Черный пес решил придвинуться ко мне ближе и положить свою тяжелую голову мне на руки.

Я все-таки занялась вязанием.

— Ты смял мои записи, — мягко улыбнулась я псу, который судя по всему пытался меня утешить.

Помимо меня, Рика и нитей со спицами на красном ковру также лежали многочисленные листы, исписанные черными чернилами от края до края. Несмотря на отсутствие нужной литературы под рукой и то, как тяжелы были воспоминания, я все же попыталась проанализировать произошедшее.

Анализ меня пугал. Сильно. До дрожи. Загонял в тупик, потому что произошедшее было попросту невозможным. Чтобы совершенно здравомыслящий человек превратился в Тримеру по одному лишь желанию? Чтобы монстр Мертвых Земель был столь разумен, что действовал будто по плану? А у Флоренс Белл определенно был четкий план: вызвать стаю чудовищ и убить двух (возможно больше) членов королевской семьи. Смерть виконта Дорео для монстра была лишь досадным недоразумением, виконт просто… мог помешать.

И червоточина. Она не была похожа на обычные переходы сквозь пространства. Это было что-то другое, какая-то неизвестная магия, берущая силы из крови.

Настроение было хуже некуда: сказывались, как я думала, и переутомление, и невозможность отвлечься на книги и… О другом я старалась не думать, чтобы не вызвать очередной приступ.

Рик вдруг поднялся на все четыре лапы и угрожающе зарычал.

— Рик? — воскликнула я, прослеживая за его взглядом. — Что случил…

В дверях, прислонившись к косяку и сложив руки на груди, стоял господин Блеймонд и прожигал меня темными глазами, выражение которых я едва могла разгадать. На нем была белая рубашка и черные брюки, заправленные в высокие сапоги для езды на лошади.

— Интересная у вас зверушка, — сказал он хрипло. — Почему вы лежите на полу?

Я растерянно оглядела ковер, свою смятую юбку, которая уже неприлично приоткрывала ноги и поспешно поднялась.

Меня пошатнуло. Комната завертелась, словно я каталась на безумном аттракционе, к горлу подступила тошнота, и упасть мне не дали лишь сильные руки, которые по обыкновению были облачены в кожаные черные перчатки. Рик зарычал громче, но потом неожиданно замолк, стоило господину Блеймонду кинуть на пса свой взгляд.

От мужчины пахло терпким мускусным ароматом, из-за чего дурноты сразу изрядно прибавилось. Я уперла руки ему в грудь и попыталась отодвинуться.

— Благодарю вас. Я в порядке.

— Нет. Вы не в порядке.

Господин Блеймонд на миг сжал мои плечи и отпустил. Я тут же отошла на шаг, пытаясь рассмотреть эмоции на его холодном лице.

В гостиной повисла тишина. Стало до жути неловко.

Я терпеливо ждала, пока мужчина скажет хоть что-нибудь, прошла не одна и не две секунды, прежде чем тот подал голос:

— Вы вяжете, Ария?

Я нахмурила брови и растерянно пробормотала:

— Да. Почему вы спрашиваете?

— Я рад, что вы занимаетесь этим безобидным занятием.

Мужчина скользнул по мне странным взглядом… неоднозначным. Тяжелым, пристальным.

Я не знала, что ответить, поэтому решила промолчать, принявшись разглядывать замершего рядом Рика, который навострил уши, словно прислушиваясь к нашей беседе.

— Свяжете мне шарф?

Я подняла голову, чтобы всмотреться в темные глаза напротив и опешила:

— Что?

— Свяжите мне шарф, Ария.

Я буквально потеряла дар речи.

— Хорошо, как вам будет угодно, господин Блеймонд… Но цвет…

Ярко синие нитки совсем не подходили сильнейшему Заклинателю Эленейроса, а возможно, и всей Империи Шаттергард.

— Мне нравится, — мужчина сделал паузу, внимательно смотря на мою родинку под глазом, и прохрипел: — Синий.

Я старалась не забивать голову всякой ерундой и не анализировать странное поведение мужчины, просто принимала происходящее, как факт. Хочется человеку шарф, будет ему шарф — меня это нисколько не волнует и не трогает.

Герцог Блеймонд перевел взгляд куда-то за меня и выше, я неосознанно посмотрела туда же — в дверях, словно дурацкое дежавю, стоял Киллиан. Господин Блеймонд сделал шаг, равняясь со мной, и во взгляде светловолосого мага сверкнула такая злость, что мне хотелось немедленно спрятаться под одеялом, словно ребенок, которому приснился кошмар. Но вместо этого я сдвинулась со своего места и встала перед герцогом.

Потому что безумный взгляд направлялся именно ему, а я больше не желала никаких происшествий.

— Ария, иди в мой кабинет, — в тишине гостиной голос Киллиана прозвучал ужасающе.

Он говорил ледяным тоном, просверлил меня взглядом, но я понимала — он злился не из-за меня. Возможно.

— Она отправляется со мной в Гоэль, — ровно сказал господин Блеймонд, протягивая мне руку. — Ария уже задержалась в Межлесье, ей пора возвращаться домой.

Киллиан прищурился и усмехнулся:

— Вы уже перешли на имена? Какая прелесть, Равеллиан, — и жесткое: — Она останется здесь. Даю тебе минуту, чтобы попрощаться. Рик, место.

Пес был очень преданным, души не чаял в своем хозяине — мне было сложно это понять. Обрадовавшись появлению Киллиана, скакал возле него, как сайгак, а услышав свое имя, успокоился и чуть ли не ползком подошел к мучине, чтобы лечь к нему в ноги.

Герцог тем временем смотрел исключительно на меня, напрочь игнорируя кронпринца, и дожидался, пока я приму его руку. По всей видимости — чтобы переместиться. Я вздохнула.

— Все в порядке, господин Блеймонд, — сказала я, улыбнувшись. — Я в безопасности, не беспокойтесь обо мне. Как только я вернусь в Гоэль я отправлю вам письмо.

И шарф. Но об этом я разумно умолчала.

Лицо герцога помрачнело, а губы сжались. Он опустил руку и сухо произнес:

— Вы уверены, госпожа Тернер?

Нет.

— Да. Доброго вам вечера.

Герцог вновь скользнул по мне задумчивым взглядом и исчез, сказав напоследок:

— Доброго вам вечера, Ария… Transferendis…

И вот мы остались с Аспидом одни.

Повернувшись к нему, словно овца на заклание, я заглянула в его глаза и отшатнулась, увидев в них безудержную ярость!

Глава 11 — Запах бергамота

“Но у человека есть одно замечательное свойство: если приходится все начинать сначала, он не отчаивается и не теряет мужества, ибо он знает, что это очень важно, что это стоит усилий.”

451 градус по Фаренгейту. Рэй Брэдбери.

Мужчина молча кивнул головой на выход, требуя идти за ним.

В кабинете мага царил настоящий хаос: по темному деревянному полу были разбросаны сотни комков из мятой бумаги, на столе уже почти складывалась целая пирамида из книг, а на кожаном кресле лежали… бледно-розовые пуанты.

— Это мои пуанты? — удивилась я.

— Да. Присаживайся, Ария.

Я не стала расспрашивать, зачем безумному магу понадобились мои вещи — и так голова жутко болела от накопившихся вопросов. Да и плохое настроение мужчины не сулило ничего хорошего. Мое сердце на секунду екнуло.

Кажется, Киллиан немного успокаивался: расслабился на диване, закинув ногу на ногу, и принялся разглядывать мое лицо. Мне мгновенно стало неловко от его пристального взгляда, но я не отвернулась — из гордости, конечно же.

В кабинете повисла тишина. И это напряженное молчание меня убивало. Слегка нервно разгладив ткань юбки на коленях, я робко произнесла:

— Киллиан?

Всего на миг в светло-серых глазах мага показались истинные эмоции: неподдельное беспокойство и даже отголоски боли. Я опешила. Откуда же им взяться? Киллиан даже ни разу не проведал меня за это время.

— Пожалуйста, выпей чай, — тихо попросил мужчина.

В его белых волосах затерялся снег, который можно было заметить лишь при пристальном наблюдении. Выглядел он как всегда прекрасно: настолько прекрасно, что у каждой девушки, если на секунду забыть, что он ужасный и жестокий маг, наверняка захватывало дух при виде него, и я не была исключением. Я все же отвела глаза. А потом послушно взяла чашечку чая, которую не заметила ранее.

От черного напитка шел пар, в нос ударил стойкий аромат бергамота и чего-то еще… что же это? Что-то неуловимое, сладкое и горькое одновременно… Я присмотрелась к плавающим измельченным листьям розы и подняла глаза на мужчину.

— Эликсир Випара? Вы с ума сошли тратить на меня яд черного шершня?

Эликсир Випара обладал удивительным свойством — излечивать людей от всех болезней, и за яд черного шершня, редчайшего из ядов, могли убить, даже не раздумывая.

Глаза мага сверкнули, он усмехнулся:

— Меня начинают пугать твои познания, моя милая звездочка. Особенно те, что ты взяла из украденных тобой книг.

Я аккуратно поставила ценный напиток на стол, нервничая, вдруг ненароком пролью? Он полагал, что мне будет стыдно? Стыдно мне не было. А в свете подаренной им литературы с говорящими пошлыми названиями я и вовсе потеряла остатки приличия.

У меня снова раскалывалась голова от стремительно накатывающейся слабости, я незаметно, как я думала, поморщилась, заставляя Киллиана гуще хмуриться.

— Пей. Вчера был последний день, когда я предоставлял тебе право выбора, — спокойно сказал мужчина.

— В каком смысле последний? — я нахмурилась.

— В прямом. Пей, Ария. Ради всего святого не выводи меня на эмоции.

Я не умирала. Даже переломов не было. Это просто очередная неприятность немного подкосила меня, вот и все. Это пережиточное и легко излечимое.

— Не буду, — я сложила руки в замок и отвернулась, чтобы маг не заметил то, как сильно я волнуюсь. — Вам этот эликсир явно нужнее. Или тяжело-раненым больным. Со мной все в порядке, не понимаю, почему вы так настаиваете.

Маг замолк, а когда я несколько растерянно на него взглянула, тот как-то странно прохрипел:

— Я не смогу его выпить. Почему ты всегда такая упертая?

Я сама впервые решила пойти на уступки:

— Если мне станет хуже, — сказала я, пока Киллиан внимательно за мной наблюдал, — я приму ваш эликсир.

— Что для тебя хуже? — закономерно поинтересовался мужчина, выгнув бровь.

— Когда я не смогу подняться с постели.

Пауза. И мрачное:

— Нобу был прав.

— В чем? — Я задумалась и знатно удивилась: — Нобу? Вы имеете в виду премьер министра Шаттергарда — господина Нобу?

Эта неоднозначный человек часто фигурировал в романе — сильный ментальный маг с медовыми глазами. Такая была его характеристика.

— В том, что тебя нужно спрятать, — мужчина встал с дивана, подошел к моему креслу и сел передо мной на корточки, осторожно беря мои ладони в свои руки. Смотреть на него сверху вниз было… обескураживающе. Сердце пропустило удар. — Увезти туда, где никто не найдет. Чтобы ты занималась тем, чем занимаются обычные девушки твоего возраста: читала романы, мечтала о принце, вязала носочки и пекла пирожки.

Я недовольно нахмурилась.

— Во-первых, о вас я мечтать не собираюсь, — пробормотала я, на что маг слабо улыбнулся, чуть не выпустив из меня весь дух. — А во-вторых, я сама вправе решать, что для меня будет лучше.

— Было бы лучше, если бы твое состояние было в приоритете, — начал маг тихо. И с каждой новой произнесенной фразой мне хотелось сжаться в одну точку и раствориться — настолько его тон был злым. — Было бы лучше, Ария, если бы ты думала в первую очередь о себе, а не о благополучии людей, которых ты даже не знаешь. Думай о себе, звездочка. Не о Патрисии Тернер, которая травила тебя все это время, а ты спокойно закрыла на это глаза и решила промолчать, не об отце, который предал тебя. Не о своих подругах. И не обо мне. Забота и доброта — замечательные качества, но не в ущерб себе. Ты меня поняла, Ария?

Мужчина нежно поцеловал мои ладони, заставляя рой мурашек гулять по моему телу.

— Не совсем. К чему вы ведете?

— К тому, что ты отправишься в Академию Грин-Осса на рассвете, — холодно бросил Киллиан. — Ты не маг, но преподаватели готовы учить тебя твоим любимым травкам, от которых ты без ума. Я бы, конечно, хотел, чтобы ты держалась от магии подальше, но если это сделает тебя счастливой — пусть.

— Я не собираюсь жить в Шаттергардской Империи, — раздраженно выпалила я, выдергивая из его рук свои ладони.

— Как я сказал ранее, больше я не собираюсь предоставлять тебе выбор, — маг встал и навис надо мной, запирая меня в ловушке его рук. Я испуганно сглотнула, когда заметила стремительно темнеющие глаза. Мучительная пауза. И сказанное жестким, злым голосом: — Ты лишилась свободы, когда рискнула собственной жизнью, совершенно безоружная накинувшись на опаснейшую из тварей Мертвых Земель!

Я стрельнула в него глаза, как мне кажется, пытаясь убить. Старательно кидала в мужчину все известные мне проклятия, а тому было все равно.

— Вы могли бы сказать спасибо!

— Скажу, — яростно прохрипел он. — Когда ты выполнишь все пункты плана, которые я озвучил. Сидеть, не высовываясь, читать книжечки и вязать носочки! Ты поняла меня, малышка?

Я упрямо молчала, не собираясь поддаваться на эти провокации. Пускай маг там решает себе, что хочет, но даже он не заставит меня бросить задуманное. Все это не имеет никакого значения, когда на кону стоит столько всего важного для меня самой. Я умела быть смиренной, даже умела держать язык за зубами. Не всегда правда, но в особо важные случаи — умела.

— Молчишь? — восхищенно выдохнул мужчина мне в лицо. Я прикрыла глаза, чтобы не видеть яростного огня, который во всю полыхал в его глазах и вот-вот готов был спалить все вокруг дотла. — И теперь, когда мы поняли, что ты умеешь промолчать в нужный момент, мы мирно решим все вопросы, которые тебя мучают. Я сделаю, все что ты захочешь. Абсолютно все. А затем ты отправишься в Шаттергард, это, разумеется, обсуждению не подлежит.

— И надолго вы хотите меня туда выслать? — тихо уточнила я, мрачнея.

— Ты пробудешь в Грин-Оссе столько, сколько потребуется.

Я взглянула на мага и чуть не утонула в бездне, которая зияла совсем близко.

— Я возненавижу вас, если вы это сделаете. И никогда больше не заговорю. Даже не посмотрю на вас! Вы поняли меня, Киллиан?

Мужчина неожиданно улыбнулся. А потом склонился еще ниже и прошептал мне в губы:

— Ты думаешь меня это волнует? — Во мне что-то умерло. Екнуло так больно, что я чуть не задохнулась, когда втягивала воздух в легкие. А потом разбилась на тысячи осколков, когда он тихо продолжил: — Только бы ты была в безопасности и подальше отсюда. Ненавидь меня, злись, ругайся, мне все равно. Если ценой будет твоя жизнь, я не задумываясь пойду на что угодно.

Маг выпрямился во весь свой немалый рост и, отвернувшись, двинулся на выход, решив за нас обоих, что разговор окончен. И приговор обжалованию не подлежит.

Только вот я не собиралась сдаваться.

Вскочив с кресла, я громко и судорожно начала перечислять:

— Бронтон, Юри, Кайдзен, Тернер, Ортегана.

Мужчина медленно обернулся и, прищурившись, как-то не по-хорошему ласково спросил:

— Что?

Я прочистила горло:

— Бронтон, Юри, Кайдзен, Тернер, Ортегана. И так по кругу, пока цикл не замкнется. Книга, которую вы мне дали, не подумав. Я разгадала головоломку.

Маг замер, а потом расхохотался. И от его смеха мне стало действительно страшно.

— Я передам прокурору, что несовершеннолетняя девочка обошла целый отдел интеллектуальных расследований. Мое восхищение, Ария. — Его лицо превратилось в ледяную маску: — Что еще ты разгадала, моя на редкость умная и смышленая звездочка?

— Я знаю, что кто-то желает смерти всех аристократов, начиная от этих родов и заканчивая всеми остальными. Но зачем, я понятия не имею. И по всей видимости, после смерти Джонатана Кайдзена, они займутся… мной. Но Джонатан Кайдзен не умер, верно? Вы каким-то немыслимым образом нашли противоядие от яда Тримеры, иначе вы бы не ограничились Империей.

Скорее всего Киллиан бы отправил меня так далеко, как только возможно. Туда, где бы я вряд ли была счастливой, но по-крайней мере была бы живой. Вот только я знаю, что даже такой сильный и умнейший маг не способен остановить надвигающуюся катастрофу… Либо же он сам был ее катализатором.

— Я обещаю быть послушной и сделаю все из вашего списка. Уеду в Шаттергард. Даже прочитаю ваши отвратительные романы и носки свяжу. Но только, если Джонатан Кайдзен умрет. А вы сделаете все возможное, чтобы это никогда не произошло, верно?

Киллиан усмехнулся и потер пальцем губу.

— И после этого ты, дорогая моя, надеешься, что я отпущу тебя домой?

— Да. Ведь я попрошу вас об этом.

Я подошла к магу, вскинула голову, заглядывая в удивительные белесые глаза:

— Пожалуйста, Киллиан. Это важно для меня.

Мужчина был серьезен. От его насмешек не осталось и следа.

— Важно выйти замуж за герцога Блеймонда?

Я глубоко вздохнула и ответила:

— Да.

— Почему?

— Я… — мой голос осип. — Я не могу сказать.

Он молчал. Не говорил ни слова, пока я стояла напряженная до предела.

— Киллиан?

— Даю тебе время подумать до утра, Ария, — наконец произнес маг. Я поежилась от холода в его голосе. — И если причина будет весомой, ты вернешься домой… до поры до времени. Надеюсь по возвращении увидеть, что чашка опустела, — маг кивнул головой в сторону эликсира и, зачитав заклинание, исчез.

Оставшись одна в кабинете, я устало упала в кресло и спрятала лицо в ладонях, повторяя и повторяя лишь один вопрос, который крутился у меня в голове последнее время:

“Что же мне делать?”

Глава 12 — Ты хочешь приготовить мне завтрак?

Этой ночью я спала очень плохо. Сначала мне снилось, как эрцгерцог Тернер подводил меня к алтарю, где стоял довольный господин Монтегю и неподалеку — не менее довольная мачеха с Патрисией. Затем мне приснилось, что в Гоэль прорвались Тримеры. Я носилась по поместью с головокружительной скоростью, пытаясь уклониться от острых когтей монстров, и тут из неоткуда появились две высокие фигуры — кронпринц Себастьян Киллиан Кайдзен и герцог Равеллиан Блеймонд, которые протягивали ко мне свои руки. Я не могла решить, к кому именно мне стоит бежать, и в какой-то момент меня больно толкнула Тримера, я упала на пол и проснулась.

Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что нахожусь в Межлесье, что я спокойно лежу на мягкой кровати и что мне, слава богам, не надо выбирать между двумя магами. Я почувствовала, что мое горло совершенно пересохло, а ткань ночной рубашки неприятно прилегала к взмокшему телу. Я тихо встала, налила себе воды из серебряного кувшина и подошла к окну, чтобы впустить в комнату немного свежего зимнего воздуха.

Снаружи было шумно и неспокойно. Ветер завывал так сильно, что заснеженные верхушки высоких деревьев шатались из стороны в стороны, будто вот-вот сломаются. Похоже, погода заметно ухудшилась.

Я допила воду, поставила фарфоровую чашку на подоконник и уже собиралась отвернуться от окна, как вдруг что-то привлекло мое внимание. По белоснежному снегу крался какой-то зверь. Я прильнула к стеклу и где-то через минуту отчаянных поисков наконец-то заметила то, что искала. Теперь этот зверь бежал по саду… но это был вовсе не монстр Темных Земель… это был пес. Узнав черную блестящую шерсть и смешно торчащие уши я с облегчением оперлась руками на подоконник. Это всего лишь Рик…

Просто заметно выросший Рик? Я прижалась носом к стеклу, пытаясь разглядеть через бушующую метель размытый пейзаж. Пес остановился, и я не сомневалась, что за широким дубом я вижу кого-то еще.

В следующую секунду размытая из-за снега фигура сделала шаг и потрепала преданного пса по голове. Киллиан.

Словно почувствовав, что я наблюдаю за ним, мужчина поднял голову и безошибочно нашел мое окно, вперив свой дождливый взгляд в мою сжавшуюся фигуру. Я тут же отскочила назад, чуть не снеся стул, и впопыхах принялась одеваться. Сердце почему-то грохотало так сильно, словно я сделала что-то предосудительное, словно маг поймал меня на чем-то запрещенном и… я… нервничала.

Как только юбка с джемпером были надеты, я устало села на кровать и спрятала лицо в ладонях.

Ария. Прекрати это.

Тревога застряла где-то посередине горла, мешая дышать.

Что же мне делать?

Что же мне делать?

Что же мне делать?

Я просто хотела пройти все испытания с улыбкой. Но у меня не получается. Я мечусь туда сюда, а мысли скачут во все стороны.

Что же мне делать?..

Пожалуй, стоит умыться, расчесать волосы и спуститься вниз. Прямиком на плац… Так и поступила.

Внизу меня, конечно же, уже дожидался маг. Его черные рубашка и брюки были все в снегу — кажется, он выходил к Рику, даже не удосужившись надеть верхнюю одежду.

— Доброе утро, — тихо произнесла я мужчине, почему-то испытывая непонятную неловкость.

Киллиан внимательно меня оглядел, пряча руки в карманах брюк и подмечая малейшие детали. Наверное проверял, подействовал ли эликсир. А он подействовал: моя голова больше не раскалывалась, тело не ныло, болело лишь сердце — но его вряд ли была способна излечить магия.

— У меня для тебя кое-что есть.

Как только он оказался в опасной близости, у меня предательски сперло дыхание.

Черт возьми, Ария. Да что с тобой?!

— Протяни руку.

Я послушно сделала, как он попросил, и Киллиан надел на мое запястье золотой браслет с изумрудными вставками.

— Переверни ладонь наверх, — попросил он без эмоций, и прежде, чем защелкнуть крошечный замок, провел подушечкой большого пальца по тонкой коже запястья. Я старалась изо всех сил держать дыхание ровным, однако его действия… выводили меня на совсем ненужные эмоции.

Киллиан вдруг тихо засмеялся.

— Что с тобой сегодня? Ты такая послушная, мне даже не по себе.

— Я просто спокойная. Кто-то же из нас должен быть нормальным, — я прикусила язык.

— А вот и Ария, которую я знаю. Но минута тишины с твоей стороны — это уже очень много, — усмехнулся мужчина, так и не отпустив мою руку. Стыдно признаваться, но я уже настолько привыкла к его постоянным мимолетным прикосновениям, что его тихие поглаживания воспринимались мной, как что-то привычное и естественное. — Неужели приняла подарок без споров? Я горжусь тобой, звездочка.

— Вы невыносимы, — я покачала головой. — Браслет я тоже снять не смогу?

— В каком смысле тоже? — Мужчина нахмурил брови. — А ты пыталась снять подвеску?

И тут в моей голове отчетливо прозвучали слова герцога Блеймонда: “Никогда больше не принимайте подарков от кронпринца Себастьяна Кайдзена. Никогда, Ария!”

Я не стала врать, чем вызвала почерневший пугающий взгляд, который заставил мое сердце на секунду остановиться.

— Пыталась.

Мужчина только улыбнулся, легко, и мнеот этого стало не по себе.

— Пожалуй, мне не стоит говорить, что будет, если ты попытаешься снять украшения еще раз? — сказал Киллиан буднично, я кинула на него злой взгляд. — Обожаю, когда твои глаза так сверкают, звездочка… — он погладил капельки изумрудов на браслете: — Выбирал специально под них. Надеюсь, ты оценишь и будешь обращаться с браслетом аккуратно. Впрочем, это не единственная особенность украшения.

Я против своей воли с интересом покосилась на мужчину, а тот молчал, не скрывая того, что ждет вопроса. Ну в любопытстве у меня предела нет, я всегда была убеждена в одном: лучше спросить, чем потом истязаться сомнениями.

— Что за особенность?

— Ты сможешь переместиться ко мне, как только потребуется. По одному изумруду за раз. Тебе достаточно коснуться браслета и прошептать мое имя. И ты сделаешь это, если тебе будет угрожать хоть малейшая опасность, верно ведь, Ария? — Его пронзительный светло-серый взгляд вперился в меня с прищуром, как бы намекая на последствия моего возможного упрямства.

Но спорить я не собиралась, это действительно ценный и полезный подарок. Маг вообще делал для меня слишком много, больше чем кто-либо другой. Пожалуй, иногда к своему стыду я пыталась отнекиваться и не замечать, лишь бы не принимать от него внимание и заботу, но… Киллиан заботился. Возможно чересчур навязчиво и деспотично, но заботился.

Я взглянула в его удивительные глаза и, почувствовав першение в горле и с перепугу перейдя на другое обращение, тихо поблагодарила:

— Спасибо, господин Кайдзен.

Киллиан улыбнулся и прищурился, так довольно, что мне немедленно захотелось стереть эту его раздражающую ухмылку с лица… прежде чем я провалюсь сквозь землю, конечно же.

Ужас, как неловко. Я не привыкла получать подарки. И наверное моя странная реакция его позабавила. Так и было. Киллиан наклонился ближе, прошептал с прищуром:

— С каких пор мы перешли на официальные обращения, госпожа Тернер?

Я немедленно сделала шаг назад, наперевшись на ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж, и чуть с позором не полетела вниз, но сильные руки мага меня поймали. Талый снег, что местами покрывал его рубашку, попал мне на ключицу, я ахнула. А затем Киллиан провокационно промурлыкал:

— Обычно леди делают все возможное, чтобы упасть ко мне в объятья. Ты ведь не специально, Ария? А то я разочаруюсь.

На какой-то миг я опешила, а потом помрачнела и, оттолкнув мага, процедила:

— Не смейте сравнивать меня с вашими пассиями! Я ни капли на них не похожа.

Маг переливчато засмеялся. Волна тепла прокатилась по моему телу и сосредоточилась на щеках, наверняка окрашивая их в ярко-розовый.

— Это верно. Идем Ария, ты голодная.

Дав себе несколько секунд, чтобы прийти в себя, я глубоко вздохнула и двинулась за магом, который судя по всему направлялся на кухню.

— А где госпожа Луиз? — удивленно спросила я, оглядывая дом в поисках домовой.

— У нее сегодня выходной по случаю дня рождения Бенджамина.

Я сделала себе мысленную заметку, что надо обязательно поздравить господина Тодса, а потом растерянно принялась наблюдать, как маг, закатав рукава черной рубашки, начал рыскать по кухонным шкафчикам. Я против своей воли увлеклась разглядыванием сильных рук с удивительным узором вен на его бледной коже. Мои брови удивленно приподнялись. Он что… Хочет приготовить нам завтрак? Кронпринц Себастьян Кайдзен, будущий правитель Эленейроса приготовит завтрак? Мне? Быть не может!

Оказывается, может. Маг действительно нашел хлеб, банку джема, сливочное масло, достал нож и принялся нарезать булку на аккуратные аппетитные ломтики. Когда мое замешательство схлынуло, я тут же встала рядом с мужчиной и, приподняв голову, чтобы заглянуть в его глаза, смущенно пробормотала:

— Садитесь. За завтрак сегодня буду отвечать я.

Маг, что стоял рядом, как-то незаметно приблизился и едва заметно улыбнулся. Теперь наши бедра соприкасались, а мое сердце отбивало рваный ритм. Сдвинусь, и Киллиан заметит, как на меня действует его очарование. Ну уж нет!

— Ты хочешь приготовить мне завтрак?

И почему мне так не по себе от его тихого вопроса?

— Да. Должна же я как-то отблагодарить вас за подарок.

Мне правда стоит что-то подарить Киллиану в ответ… Но что я могу подарить тому, у кого почти все есть? Интересно, он разозлится, если я воспользуюсь одним изумрудом для того, чтобы в рождественскую ночь отдать ему подарок?

Я не сразу заметила того, как лицо мужчины стало серьезным. Тот прохрипел:

— Можно было бы просто сказать “да”, мне было бы приятнее. И давай договоримся, моя милая, если я что-то для тебя делаю, то тебе не требуется делать что-то взамен.

А потом… потом Киллиан склонился и поцеловал меня в лоб.

— Жду завтрак, Ария.

Киллиан спокойно уселся за стол и, не отрывая от меня взгляда, начал следить за каждым моим дерганым движением. Благо я уже знала содержимое кухни, но внимание мага нервировало, и я позорно чуть не сожгла яичницу! Положив на тарелку немного пригоревшие яйца, жаренный бекон, нарезанные помидоры и фасоль, я скептически оглядела содержимое и уже знатно пожелала о собственной инициативе. Мда, не верх кулинарного искусства. Если честно, я не то, чтобы умела готовить… В моей предыдущей жизни я часто кусочничала и редко ела горячую еду. На готовку времени и вовсе не находилось. Подавать такое было стыдно, но лучше завтрак я вряд ли приготовлю… Поэтому, поставив на стол две одинаковые порции (ну почти одинаковые, в моей тарелке яичница уж совсем была печальной), я села за стол и приготовилась к насмешкам. Но маг не насмехался.

Киллиан тихо поблагодарил, пожелав приятного аппетита, невозмутимо поменял наши тарелки местами и взялся за завтрак. Если честно, я до ужаса боялась подавиться — настолько ситуация была странная. К тому же ели мы в молчании, а когда закончили — я растерянно уставилась на совершенно чистую тарелку напротив. Киллиан съел все до последней крошки, даже подтекший желток почерпнул мякишем хлеба и бесстрастно отправил в рот.

— А теперь, — сказал он загадочно. — Я хочу услышать причину, звездочка. Внятно, четко и по делу. И если причина меня не удовлетворит, мы немедленно отправимся в Гоэль, ты соберешь свои вещи, попрощаешься с Энни и Анитой и переместишься в Академию Грин Осса.

Маг уселся поудобнее, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди.

А я…

Я все-таки подавилась.

Глава 13 — Правда

Меня вмиг окутала тревога и липкий страх. Я ненароком нахмурилась. Знала наверняка, что разговор легким не получится, но не думала, что я буду бояться и слова сказать. Как бы не убеждала себя — все равно боялась итога.

Киллиан сверлил меня молчаливым, внимательным взглядом. Я прокашливаюсь:

— Вы можете дать мне Правдивую Воду, если захотите.

Брови мужчины приподнялись.

— Ты и про нее знаешь. Даже не знаю, радоваться ли мне или огорчаться.

— Так дадите? — робко спросила я, гипнотизируя взглядом кружку. Подниму глаза — обожгусь в миг, а мне и так смелости едва хватает.

— Конечно нет, — моментально прилетело в лоб. — Я готовил тебе эликсир Випара не для того, чтобы у тебя снова болела голова. Говори уже свою страшную тайну, мне до чертиков интересно.

Киллиан как всегда усмехался, но что-то в его тоне меня настораживало. Я понятия не имела, каким образом он мог распознать ложь в моем голосе и без Правдивой Воды, однако я была уверена — совру, и тот поймет сразу. Поэтому слова я подбирала с особой тщательностью.

— Как вы знаете, я хочу выйти замуж за герцога Блеймонда.

— Я уже слышал это, даже несколько раз. Меня интересует причина, — его голос звучал спокойно в отличии от моего — нервного.

Злость во мне неожиданно берет вверх, неприятно жжет внутренности, сосредотачиваясь где-то в середине живота. Вообще-то я не обязана была озвучивать причину. В конце концов Киллиан прилюдно ухаживал за моей сестрой! Черт бы побрал его странные мотивы и то, что находится в голове у этого человека. Нет, не человека — мага.

— Может быть, я его люблю? — я подняла взгляд на Киллиана, а тот слабо улыбнулся.

— Да неужели? Любишь?

Я и так долго тянула с разговором, так больше не может продолжаться.

— Нет, — я обещала быть честной. Отвернувшись к окну, я продолжила: — но возможно полюблю. Когда-нибудь. Мне импонирует его честность и устраивает то, что герцог может мне дать. Спокойствие и возможность находиться как можно дальше от королевского двора. Двадцать шестого декабря, в день моего совершеннолетия, мы договорились обручиться. Я сменю фамилию на Блеймонд и более не буду принадлежать роду Тернеров. В этом случае я могу избежать покушения, верно? — я почему-то охрипла, сил говорить становилось все меньше, а метель за окном все сгущалась и сгущалась, закрывая белым полотном сад. — Поэтому надо лишь дождаться двадцать шестого декабря.

В поместье повисает мертвая тишина.

Словно внезапно все хорошее исчезло и заменилось пустотой, которую пыталось заполнить непонимание. Я устала от всего этого всей душой. Я измотана, выжита. Я по-человечески не понимала, что происходит между нами двумя. Этот мужчина мне ничего не обещал. Кто я Киллиану? Он официально проявил внимание к Патрисии Тернер, и скорее всего сделает ей предложение. Ведь сделает же? И почему мне от этого так… больно?

Я так и не осмелилась заглянуть ему в глаза, как бы не пыталась. Ко мне подходят сами, берут пальцами подбородок и приподнимают голову наверх, чтобы прожечь светло-серым взглядом во мне дыру.

— Это сделает тебя счастливой, звездочка? — прохрипел Киллиан хладнокровно. На лице ни одной эмоции, лишь в глазах плещется что-то ужасное. Что-то, отчего легкие словно тисками сжимаются.

Меня хватает лишь не неуверенный шепот:

— Наверное.

— Наверное? — усмехнулся Киллиан мне в губы. — Неубедительно, Ария. Почему я не должен спрятать тебя где-нибудь подальше? Туда, где даже Блеймонд не достанет.

— Почему вы хотите уберечь меня?

— Ты о моем отношении к тебе? — Киллиан приподнял брови, как будто искренне удивлен поднятой темой. — Разве это не очевидно? Ты нужна мне.

Не “я тебя люблю”, а “ты нужна мне”. Во рту явственно начал ощущаться какой-то горький привкус.

— Да неужели? Разве вы не собираетесь сделать Патрисии предложение?

И безразличное:

— Собираюсь. И сделаю.

Я замолчала, не зная, что ответить.

— Даже не спросишь почему? — он усмехнулся. Усмехнулся, демоны его побери!

Это так непомерно… задевало. В сердце словно ножом ковырялись. И кажется, не только в моем. Я чувствую это всем нутром, в том что человек напротив не так спокоен как кажется. В том, как предупреждающе он смотрит, сжимая мои предплечья ладонями, словно пытаясь обуздать, удержать то, что рвется из меня наружу.

И я пыталась. Изо всех сил. Сделала глубокий вдох, выдох и спокойно попросила:

— Расскажите мне все.

— Что именно?

— Вы издеваетесь?

— Немного.

Я разозлилась:

— Вы хотите сделать меня любовницей? Я никогда на это не соглашусь.

А у Киллиана во взгляде ни капли сожаления, когда говорит:

— Думаешь, я бы не смог заставить тебя добровольно раздвинуть ноги?

У меня вся кровь отливает от лица, а сердце падает в пятки.

— Повторите.

— Я лишь отвечаю на твой во..

— Повторите! — процедила я.

Киллиан словно чувствует мою ярость, пытаясь заглушить прикосновениями, сжимая до боли, притягивая к себе, только вот я не давалась. Ляпнул опять не подумав, или наоборот хорошо подумав — да так что задел за живое. Вздыхает устало, словно это я виновата в его хлещущем яде, в глазах мелькает секундная растерянность. Наверное понял все по моему ошалелому взгляду.

— Звездочка, — осторожно произнес он, осознав сказанное: — Я могу быть очень вспыльчив, ты же знаешь. Давай… не будем. Я был не прав. До ужаса не прав… — я впервые слышала панику в его голосе, он ласково попросил: — звездочка, пожалуйста…

Несмотря на сопротивления, руки поползли на мою шею, пытаясь отвлечь нежными поглаживаниями по чувствительным точкам, и пожалуй это стало последней каплей — в ту же секунду по кухне разлетается звук звонкой пощечины.

Это больно, я уверена. Его щека раскраснелась, и кажется я умудрилась задеть нос.

У Киллиана в глазах самая настоящая ярость, думаю в моих — ярость не меньше.

— Ария, — его плечи опустились.

Невероятно! Мне стыдно! Никогда бы не подумала, что смогу кого-то ударить. Да, черт возьми, было так больно, что не ответить было выше моих сил. Я гулко сглотнула. Я пыталась, честно, изо всех сил пыталась не воспринимать его едкие слова и действия близко к сердцу, знаю ведь, что он так защищался, когда я вступала на опасную территорию — подбиралась к нему слишком близко. Но так больше продолжаться не может. Я устала.

Спокойно раздвинула бы перед ним ноги, если бы Киллиан захотел? Пожалуй да, ведь от его поцелуев я теряла голову, напрочь забыв про всякий стыд. Хотела конкретики? Пожалуйста, получила. Зато теперь хотя бы понятно, что между нами происходит.

Себастьян Кайдзен женится на блистательной леди Тернер, чья репутация в отличие от моей не запятнана скандалами, а мне достанется постель Киллиана. В те дни, когда он захочет естественно. Захочет меня.

Разумом то я понимала, что меня хотели поставить на место, что у Киллиана отсутствует фильтр, когда тот зол. А в душе словно кислоту пролили. Он мне ничего не обещал. Сама виновата. Повелась на заботу и внимание. И чего я ждала?

Я сгорбилась, пытаясь не заплакать. Действительно, чего я ждала? Пожалуй, этот разговор к лучшему… только надеюсь, что и я когда-нибудь поверю в это.

— Прости, согласен, я сволочь, — удивительно, что Киллиан снизошел до многочисленных извинений.

Он все пытался прикоснуться ко мне, загрести в свои объятия, но я давно металась по кухне от него, как прокаженная. Подпущу, и сердце не выдержит. И все повторится вновь. Мне это надо?

— Довольны? — я взглянула на него безразлично. — Мне кажется, у вас язык чесался сказать мне это хоть раз. Интересно, почему не сказали это в присутствии герцога Блеймонда?

Его лицо помрачнело, а голос заледенел:

— Не упоминай его имя. Не сейчас.

— Не буду. Просто переместите меня в Гоэль, — прошу я. — Полагаю, озвученной причины вам достаточно.

— Ария, — мужчина сверлит меня взглядом, когда я прохожу в коридор, чтобы выйти на улицу, и молниеносно ловит за руку.

— Куда ты пошла в одном свитере? — злится он. — Там метель.

Ему еще хватает совести злиться. Поразительная наглость.

Я одним нервным движением сгребаю пальто с вешалки, надеваю ботинки и выхожу во двор. Снег тут же хлещет в лицо, приятно охлаждая разгоряченную кожу.

Киллиан молчал. Да и что дельного он мог сказать? Лишь осторожно взял меня за руку и переместил прямиком в мою комнату. Я зацепилась взглядом за знакомый камин со стопками книг, и тут же раздался испуганный голос Энни: “Ой!”

Не обращая на горничную никакого внимания, кронпринц Себастьян Киллиан Кайдзен все также продолжал сжимать мою ладонь.

— Ария…

Я прикрыла глаза и прошептала, уже едва сдерживая слезы:

— Убирайтесь. Сейчас же.

Легкий ветер мягко коснулся моей щеки, прикосновение исчезло, а я… я, попросив Энни не задавать вопросов, убежала в свою комнату и рухнула на кровать, зарывшись лицом в подушку. Хотелось бы, чтобы случившееся не отзывалось во мне такой жгучей обидой, которую я безуспешно пыталась подавить. Я слышала столько гадостей о себе, люди вообще по своей природе жестоки, но почти никогда это не трогало. На самом деле слова других людей почти не имели веса, иногда даже подбивали утереть кому-то нос, победить. Но победить Киллиана было невозможно. И пытаться не стоит.

Я молча налила себе горячую ванну, в которой пролежала чуть ли не до обеда. И мне уже не казалось, что кто-то безмолвно стоял рядом — паранойя сжалилась надо мной. Анита о чем-то перешептывалась с Энни, сидя на диване в гостиной, наверное догадались, что меня сейчас лучше не трогать. Видимо вид от соплей, которые я наматывала на кулак последний час, был совсем плачевный. Я уставилась на себя в зеркале: глаза опухли и покраснели, нос увеличился вдвое, красота!

Я старалась спрятать все чувства, клокочущие в груди раздражением, как можно подальше — так далеко, как только могла, но перед глазами все еще стоял его образ. Издевался, изводил, сводил с ума… будто наказывал за то, что я осмелилась подступиться к нему ближе.

— Рик, — выдохнула я, оказавшись на пороге своей спальни. Даже не удивилась, когда увидела огромного пса, которого оставили судя по всему меня охранять. Без спроса. Опять.

При виде синих нитей со спицами, что лежали на кровати, я скривилась. И это притащил. Хочет, чтобы я вязала носочки и пирожки пекла? Не дождется!

Рик встретил меня радостной счастливой мордой, лез облизываться, прыгал сайгаком, но стоило мне его оттолкнуть, тут же поджал хвост и уши, замирая на месте.

Он смотрел на меня своими шоколадными глазами, тем самым видом побитой и задетой до глубины души собаки. В этом мы сейчас были очень похожи. Только вот злиться у меня почему-то едва получалось. Нет, я злилась, но и в то же время… мне до безумия хотелось, чтобы он пришел ко мне с извинениями еще раз, обнял, сказал, что был не прав, поведал бы мне свои секреты, чтобы я больше не считала его страшным монстром.

— Ко мне.

Стоило Рику подойти, я зарылась пальцами в его густую черную шерсть, и меня моментально простили. Только смотрели глупым взглядом, когда я умудрилась снова шмыгнуть носом. Ненавижу его, и пса его от всего сердца.

Рик следовал за мной по пятам вплоть до самой ночи, пугая своим видом служанок. Съел огромный кусок мяса, который принесла Энни, чтобы хоть как-то задобрить пса, рычавшего на нее, как на врага вселенной. Таскал и кусал мои пушистые тапки, скулил, когда на него не обращали внимания, заливаясь беззвучными слезами.

Сама разгадаю все загадки, и никакой Киллиан мне не нужен. Может быть, я не являлась сильным, страшным магом, но зато я была умной. Не как сегодня, конечно… в большинстве случаев.

Так и заснула вся сопливая и заплаканная, обнимая пса, что уже давно сопел рядом.

Глава 14 — Прокурор

Эйтери. Королевство Эленейрос.

Аспид.

Господин Аспид пролетел сквозь тьму и перенесся в кабинет прокурора Генри Кросса.

Джонатан Кайдзен, мужчина с густыми и блестящими черными волосами сидел в удобном высоком кресле, положив ноги на бархатный пуфик. В одной руке он держал небольшой кубок вина, другой рылся в коробке печенья. Вокруг стояла как минимум дюжина королевских стражников в белых кителях, и в центре — прокурор Генри Кросс, у которого судя по мрачному виду было прескверное настроение. Хотя когда оно было хотя бы сносным? Прокурор уже и не помнил таких беззаботных дней.

Темный маг отозвался на вызов прокурора именно в тот момент, когда Джонатан спросил:

— И долго вы будете держать меня в этот богом забытом месте?

— Ровно столько, сколько потребуется, ваше сиятельство.

— С твоей поразительной способностью делать то, что не следует, не удивлюсь, если Кросс запрет тебя в темнице, — холодно отозвался маг.

— Аспид, — скривился Джонатан. — Что он здесь делает?

— Действительно, — усмехнулся Аспид. — Что я здесь делаю, Кросс?

Прокурор почесал свои длинные усы и уставился на темного мага, рассеянно рассматривая его нос.

— На господина Джонатана Кайдзена сегодня пополудни было совершено покушение.

Темный маг помрачнел.

— А поподробнее?

— Его хотели отравить, добавив в вино яд.

— Что за яд?

Господин прокурор прошелестел отчетом и хмуро ответил:

— Экспертиза постановила, что это был яд окерантума.

— Мд-да… И вы держите меня здесь из-за какого-то яда? Род Кайдзен с раннего детства практикует митридатизм. Полежал бы с температурой пару дней, подумаешь.

Джонатан хмыкнул и уже хотел было подняться со стула, как Аспид холодно приказал, не глядя на окружающих и играя какой-то розовой атласной лентой, которую держал в руке:

— Сядь.

— Ты не имеешь права мне приказывать!

Температура в кабинете прокурора тут же опустилась на несколько градусов, а затем Джонатан Кайдзен, брат короля Эдварда Кайдзена, был безжалостно придавлен к стулу магией.

— Краткая справка, полагаю, не повредит, мой дорогой Джонни. Так, для общего развития: яд окерантума добывается из слез окерума — твари Мертвых Земель, — холодно поведал маг, с удовольствием наблюдая, как быстро бледнеет лицо Джонатана. — И одной капли бы хватило, чтобы заставить твою кровь вскипеть и растворить вены. И у меня вопрос, Генри. Кто пожертвовал столь замечательное орудие смерти на этого слабого сопляка?

— Мы не знаем, господин Аспид, — честно признался прокурор. — На данный момент гончие еще не нашли ни одной зацепки.

— А как этот щенок умудрился выжить?

— Я нахожусь в этой комнате! — заверепел принц, а потом замычал, не в силах издать и звука.

Великолепные навыки, невольно восхитился господин Кросс; Аспид даже не поднял руки, чтобы применить молчаливое заклинание — сложнейшее из ментальной магии, а это даже не его специальность!

— Горничная, — ответил прокурор. — Она выпила бокал вина, который предназначался принцу.

— Бедняжка, — без капли сожаления проговорил Аспид, убрав розовую ленту обратно в карман черных брюк. — Джонни, а твоя женушка знает, что ты еще и с прислугой спишь?

Джонатана почти сжирала ненависть: его ясно голубые глаза — отличительный признак королевского рода Кайдзен, зло сверкали. Однако как-то иначе Джонатан отреагировать не смог, все также продолжая сидеть безмолвной куклой.

Аспид пересек комнату и открыл дверь.

— Пойдем-ка поболтаем наедине, Кросс.

— А как же… — господин прокурор мотнул головой в сторону замершего принца.

— Посидит в тишине немного, ему полезно, — хмыкнул маг.

— И ты еще удивляешься, почему тебя все ненавидят, — сказал прокурор, когда они остались наедине.

Маг покачал головой.

— Я не удивляюсь.

— Второе покушение на Джонатана Кайдзена. Это уже не шутки, друг.

— Шутки давно закончились, Генри.

Кросс вместе с Аспидом покинули здание Министерства и вышли на центральную улицу Эйтери, где в подобный час сновала тьма народу. Господин прокурор с каким-то изумлением приметил, что Аспид, темнейший из магов Эленейроса, кажется был смертельно спокоен. И это зрелище было настолько страшным, что казалось бы вечно невозмутимый Генри Кросс, безжалостный и честный прокурор, запнулся на ровном месте и чуть не полетел носом вперед.

— Под ноги смотреть надо, Генри.

“Плохой знак. Это очень плохой знак” — подумал прокурор.

— У тебя щека вся красная. Тебя тоже сегодня хотели убить?

— Меня всегда хотят убить, Кросс. Но сегодня… не тот случай.

— Не поведуешь, что за случай?

На долю секунды у темного мага создалось впечатление, будто она стояла прямо перед ним и смотрела.

Звездочка.

Он хорошо помнил ее глаза. Зрачки Арии окружало кольцо темного зеленого оттенка, что делало ее взгляд… пронизывающим.

Он попытался вспомнить, в каком момент ему стало совсем паршиво. Наверное, когда она кинулась спасать его от Тримеры. Ему захотелось безумно расхохотаться от неверия.

Четыре дня он следовал за ней призраком по пятам, словно собака на привязи. Судорожно прислушивался к дыханию ночью, пока Ария беспокойно спала. Его сила буквально жгла его изнутри, а голоса все шептали и шептали, не прекращаясь:

“Забери!”

“Забери!”

“Забери!”

Но Ария не была вещью, уверял он себя. Пытался по крайней мере. Бороться с собой было тяжелее всего.

Нобу был прав. Кажется он начал подыхать изнутри.

Что-то корчилось, болело, зудело так, что контроль ускользал. Киллиан закрыл глаза, призрачные змеи кинулись во все стороны, выискивая жертву. Сладкая Улица могла в мгновение превратиться в пепелище. Прохожие заверещали, не понимая, почему по их телу что-то ползет.

— Киллиан, — испуганно сказал Кросс, хватая мужчину за плечи. — Очнись! Ты не контролируешь себя! Что происходит, черт побери?!

— Ты сделал то, о чем я тебя просил? — прохрипел тот, не открывая глаз.

— Ты про девчонку? — опешил прокурор. — Да. Конечно. Ее охраняют мои лучшие гончие. Стой… — В горле у Кросса пересохло, он неверяще выдохнул: — Так ты из-за нее?

Он не считал Себастьяна бездушным чудовищем, просто иногда он ведет себя, как сволочь, вот и все. Но учитывая его статус, уровень силы и количество возложенной на него ответственности, это было очевидно.

Аспида боялись, Аспида избегали. Но Генри Кросс никогда не видел его слабую сторону. До сегодняшнего момента.

Змеи, наконец, поползли обратно к хозяину, так и не получив заслуженной крови. Но Аспид пообещал, что покормит своих убийц совсем скоро, просто надо немного подождать.

— Пора нам найти старшего Нобу, Кросс, — ледяным голосом прохрипел Аспид, испытывая муки боли.

По лицу прокурора пробежала тень.

— Пора.

Глава 15 — Правдивая Вода

“Ведь сколько же раз я говорил вам, что основная ваша ошибка заключается в том, что вы недооцениваете значение человеческих глаз. Поймите, что язык может скрывать истину, а глаза — никогда!” Мастер и Маргарита. Михаил Булгаков

Большинство книг Киллиана были криво расставлены и соседствовали с томами в случайном порядке. Создавалось впечатление, что в его личной библиотеке можно было найти практически все: от рецепта от простуды до древних темных проклятий, столь опасных, что мои пальцы покалывало, когда я касалась их обложки.

Я нашла “Рецепты капустного пирога” совершенно случайно. Потрепанная маленькая книга в кожаной черной обложке выпала мне в руки, когда я искала информацию о Падальщиках в ту злосчастную ночь. Мне предстояло спасти мага, однако странное название никак не выходило у меня из головы и я, в конце концов, спрятала ее у себя в комнате, а при отъезде — забрала с собой, скрыв под свитером вместе с заговоренной бумагой.

Я знала, что Себастьян Киллиан Кайдзен — это человек, который очень много работает. Он был не только расчетливым коллекционером, сильнейшим магом, но и судя по всему невероятно талантливым зельеварцем.

На корешке было выведено “Рецепты капустного пирога”, но когда я открыла книгу, на титульном листе значилось: “Рецепты оригинальных зелий”. Первые несколько рецептов готовились из довольно безобидных ингредиентов, вроде картофеля или свеклы, и были призваны утолять жажду или убирать головную боль. Но примерно через дюжину страниц названия зелий стали звучать столь ужасно, что у меня перехватывало дыхание. Я лихорадочно перелистывала рецепты, превращающие конечности в золото или высасывающие жизненную силу, пока не наткнулась на раздел о правде.

Как превратить кого-то в послушную марионетку.

Как заставить лгать.

Как заставить говорить только правду.

Несколько зелий я бы ни за что не отважилась варить, однако действие Правдивой Воды выглядело так, словно подходило.

Как заставить говорить только правду.

Правдивая вода.

Рецепт змеиного мастера.

Предупреждение: срок Правдивой Воды ограничен: ровно два часа после принятия. Возможны кратковременная потеря памяти, развитие болезни сердца, а также сильные головные боли.

Правдивую Воду можно варить лишь при полной луне, в ином случае зелье вызовет отравление.

Вам понадобится:

Щепотка кардамона

Ложка сахара

Две ложки соли

Две слезы истинного горя

Одна слеза искренней влюбленности

Несколько лепестков подснежника

Внимание! Правдивую Воду следует смешать со сладким черным чаем, тогда действие зелья увеличится еще на двадцать минут.

Я напряженно смотрела на страницу и размышляла, как же так происходит, что решение само попадает мне в руки. Конечно же, я приложила множество усилий, прочла сотни книг, но почему… мне везет. Госпожа Орса, встреча с Киллианом, даже “Рецепты капустного пирога”. Конечно, знакомство с магом едва ли можно назвать везением, скорее наоборот, однако он спас мне жизнь, а затем буквально привел меня к разгадке смерти аристократов. Какую игру он ведет?..

Я посмотрела в окно, в котором вот-вот будет проглядываться полная яркая луна, и размышляла, не ошибаюсь ли я в своем решении.

Но у меня еще будет время передумать. Сейчас единственное, что мне нужно было сделать, это потерять всякий стыд и попросить Аниту подарить мне две слезы истинного горя, а потом сварить Правдивую Воду, упомянутую в книге.

Ночью следующего дня я принялась варить зелье. Пришлось пробраться на кухню и под подозрительные взгляды повара сварить в кастрюльке странную смесь. Должна сказать, что управляющий на кухне прислуги, господин Левис, уже привыкший к моим ночным вылазкам и вымогательствам пирожков, стерпел мою странность, не сказав ни слова, лишь изредка подогревал мне горячее молоко с медом да кормил мясом рядом лежащего пса.

Повар с длинными усами вдруг произнес:

— Закончили?

Осталась одна слеза искренней влюбленности. Подсознание гаденько так хихикало, стоило признаться самой себе к симпатии к магу. Беспринципному, безумному, лживому магу!

— Почти, — хмуро ответила я, добавляя слезы Аниты. Как вызвать свои я понятия не имела, так как плакать я могла лишь в особенных случаях и не по своему желанию. — Ущипните меня, пожалуйста. Побольнее.

Краснощекое лицо повара вытянулось.

— Госпожа Ария, как же я могу.

— Пожалуйста. Мне очень-очень надо.

Подойдя к высокому массивному мужчине, я умоляюще заглянула в его глаза и вытянула вперед руку. Господин Левис тяжко вздохнул.

— Вы уверены? Может, я вам лучше зеленый чай заварю? И сырные бутерброды приготовлю. Глядишь, и успокоитесь.

Я отрицательно помотала головой.

— Щипайте.

Еще один тяжкий вздох.

— Вы готовы?

Крепко зажмурившись, я насильно вызвала воспоминание о светло-серых глазах цвета дождливого неба и утвердительно ответила:

— Готова!

Я знала, что в господине Левисе, с легкостью расправляющимся с огромной тушей кабана, содержится удивительная мощь, но чтобы такая… Я громко ойкнула и практически зарыдала от силы щипка. Рик тут же зарычал на до смерти напуганного повара.

— Рик, прекрати. Со мной все в порядке.

Кожа горела и болела так, что я чуть ли не скакала сайгаком по кухне, но, вовремя опомнившись, смахнула одну слезу в чугунную кастрюльку, несколько раз помешала и выключила огонь.

Зелье было готово.

— Рик!

Пес успокоился лишь когда я погладила его между ушей, а потом тот лег мне в ноги, не спуская взгляда с бледного господина Левиса.

— Спасибо, — сказала я повару, когда перелила горячую жидкость в небольшой флакон. А затем дополнила смущенно: — Если честно, я бы не отказалась от зеленого чая и сырных бутербродов. Господин Левис погладил длинные усы и улыбнулся.

— Садитесь за стол, госпожа.

— А можно еще приготовить девочкам, пожалуйста? Энни с Анитой наверняка еще не спят.

— Конечно, можно. Зовите ваших подруг, сейчас я вас хорошенько накормлю. Творожную запеканку будете?

Я чуть вновь не заплакала, услышав два волшебных слова “творожная запеканка”. Святое небо, как же я люблю простую пищу! Это вам не изысканные ягненки с привкусов тараканов от господина Гродера!

— Будем!

* * *

В тот же вечер я послала письмо господину Бенджамину.

Кому: господину Бенджамену Тодсу.

Дорогой, Бенджамен.

С прошедшим вас днём рождения. Хочу пожелать вам искреннего счастья и успехов во всех ваших делах.

Прошу прощения за мою наглость и что потревожила вас, однако мне очень нужна ваша помощь.

Если вас не затруднит, пожалуйста, ответьте на письмо как можно скорее.

Ваша Ария Тернер.

Та самая с классными ботинками.

Заговоренная бумага выпорхнула из рук и испарилась в воздухе, оставив пару оранжевых искр чар. Я очень надеялась, что господин Тодс поможет мне отыскать Лиардон и подскажет ее местонахождение. План был прост: найти госпожу Лиардон, ту самую русалку, что спасла меня от яда и сказала, что я являюсь ключом к двери, что ищет Киллиан. Далее выторговать у нее информацию и вернуться в Гоэль.

Вот только… сложностей было не мало: начиная от ненависти к людям, заканчивая тем, что эти волшебные существа никогда не станут помогать просто так. Лиардон неприменно запросит цену столь высокую, что я едва ли смогу пойти на это. Но я должна попытаться! Нужно всего лишь продумать все детали, верно?

Ответ пришел спустя пару минут. В окнах моей гостиной проглядывались сверкающие сугробы, черное ночное небо, освещенное сотнями фонарей, и падающий пушистый снег.

Дорогая, Ария Тернер.

Я помню ваши замечательные ботинки, как и ваши удивительные лесные глаза.

Как я могу помочь вам, госпожа?

Я вновь взяла в руки бесконечные чернила, подаренные госпожой Орсой, и прикусив губу, написала ответ:

Господин Бенджамен.

Мне необходимо отыскать русалку по имени Лиардон. Я уверена, что госпожа Луиз знает о том, где я могу ее найти. Однако я совершенно не знаю фамилии госпожи Луиз, и поэтому не могу написать ей письмо. Не могли бы вы разузнать у вашей тети подробности?

И если вам позволит совесть, пожалуйста, сохраните нашу переписку в тайне.

Заговоренная бумага вспыхнула и почти сразу же появилась на моих коленях с резких почерком господина Бинни:

Госпожа, Ария!

Я готов выполнить любую вашу просьбу, но не ту, в которой я буду помогать вам отыскать одну из самых опасных, коварных и дьявольских существ!

Прошу вас, забудьте о вашей глупой идее! Уверен, тетя Луиз будет того же мнения!

Я разочарованно вздохнула, уже догадываясь, каким будет ответ, но… Я взяла ручку в руку и написала:

Господин, Бинни.

Я прошу вас! Поверьте, это вопрос жизни и смерти. Моей жизни, господин Бенджамен. Я буду осторожной столько, сколько в моих силах. Пожалуйста, хотя бы назовите фамилию госпожи Луиз.

Письмо исчезло, но не спешило появляться вновь. Несколько долгих минут я нервно расхаживала по своих покоям, кидая озабоченные взгляды на стол возле зажженного камина. Рик лежал рядом, положив голову на массивные лапы. В конце концов, стоило моей тревожности достигнуть предела, как пожелтевший пергамент вспыхнул перед моими глазами, и я увидела один единственный вопрос:

Госпожа Ария, вы уверены?..

Сердце заколотилось быстро-быстро, я радостно подпрыгнула и быстро написала ответ:

Да, господин Бенджамен, я уверена. Пожалуйста, помогите мне и не сообщайте об этом господину Аспиду.

Господин Бинни не отвечал. На меня вновь напали знакомые приступы паники, на здравом смысле было трудно сосредоточиться. Я совершенно не понимала, как осуществить мой безумный план и стоит ли вообще это делать, но иного выхода я не видела. Стоило подойти к окну, и взгляд влекло к себе небольшой фонтан с замерзшей водой, в которой отражалась большая яркая луна.

Пожалуйста, можно господин Бинни мне поможет… Пожалуйста, пожалуйста…

Время текло слишком медленно, словно кто-то колдовским заклинанием превратил его в медовую тягучую патоку. Только вот до двадцать шестого декабря, моего совершеннолетия, оставались считанные недели (только бы господин Бенджамин сказал мне местонахождение Лиардон, иначе безумное приключение закончится, едва начавшись, и я…)

Заговоренная бумага вспыхнула перед моим лицом. В письме были написаны предупреждения господина Бинни, просьба быть чрезвычайно осторожной и заветный адрес:

Чернь, Империя Шаттергард.

Сладкая улица, дом пять. Лавка Гаданий госпожи Лиардон.

Я от всей души поблагодарила господина Бинни Тодса, записала себе в блокнот адрес и рухнула на кровать, уставившись в потолок. Теперь предстояло всерьез переключиться на решение самой важной задачи, а именно, каким образом заставить русалку выпить Правдивую Воду и остаться при этом живой…

Глава 16 — Ванильные эклеры

Я спланировала свое путешествие с особой тщательностью. Однажды ночью, кушая на кухне господина Левиса булочки с корицей, я расспросила его о возможности поездки в империю Шаттергард, и повар поведал мне о магической услуге перемещения прямиком из Эйтери. Удовольствие это не из дешевых, однако я не имела ни малейшего желания тратить с десяток дней в холодной карете.

Первым делом я подумала так: вместе с Энни я доберусь до Черни, мы остановимся в какой-нибудь гостинице на окраине, а дальше мне предстоит в одиночку осуществить план с русалкой. Почему именно на окраине и почему в одиночку? Все просто. Русалка неприменно запросит цену за мою просьбу, и я бы не хотела, чтобы глаз Лиардон пал на горничную, ведь укусить она должна именно меня.

Но вот скажет ли русалка правду? Главная надежда, конечно, на Правдивую Воду, добавленную в шоколадные конфеты, а для верности я возьму еще одно зелье.

Но со всем по порядку.

Рано утром я бодро выбралась из постели, надела теплую и удобную одежду: шерстяное платье, длинное пальто с расходящимся подолом, а также меховые перчатки и шапку. За окном уже крупными хлопьями падал снег. Передав все инструкции Аните, мы с Энни тайком пробрались к заказному экипажу и отправились в Эйтери в надежде, что нас никто не заметил. Я надеялась вернуться в Гоэль к позднему вечеру, сославшись на задержку у госпожи Орсы. Впрочем, вряд ли меня схватятся. В последнее время мою скромную персону матушка и Патрисия обходят стороной, счастливо гостя в королевской резиденции в Эйтери.

Я старалась об этом не думать. Вот совсем не думать. Потому что настроение сразу куда-то убегало, и… Ария, не думать!

За окном то и дело мелькали заснеженные ветви деревьев. Я молчала, рассматривая зимний пейзаж, пока у меня в груди медленно завязывался тугой узел. Забрать частицу счастья — пожалуй, это была единственная плата, которую я могла предложить и которая бы удовлетворила русалку. Однако последствия…

Издавна русалки заманивали моряков своей красивой песней, а затем кусали, забирая счастье, чтобы заманить на дно Поющих Вод. Укус всегда сопровождался флером одурманивания, всего через каких-то то два часа моряк становился податливым и совершенно опьяненным. Вот только я не была уверена, будет ли все в точности также, как в описано в книгах, или же все может пойти не так, как планировалось…

Я ущипнула себя за руку, стараясь отвлечься от тревожных мыслей. Да, план — безусловно безумен, но я не видела иного выхода. Спустя несколько часов погода за окном заметно позеленела и карета сбавила ход, пока не остановилась на Чайной улице перед “ДМП” — Департаментом Магического Министерства”.

— Прибыли, леди, — впервые подал голос кучер.

Энни вслед за мной прильнула к окну, и мое сердце радостно подпрыгнуло. У департамента магического министерства сновало множество народу, большинство из которых было одето в разноцветные мантии — маги.

— Красиво как! — просияла рыженькая горничная, рассматривая центр Эйтери.

Нас окружали красочные витрины с книгами заклинаний и ингредиентами для зелий, множество красивых трехэтажных зданий с высокими окнами и резными дверьми и, конечно же, “ДМП” — министерство было столь великолепно, что захватывало дух.

— Да, — выдохнула я согласно.

— Мне было приказано вернуться ночью, — пожилой извозчик любезно открыл нам двери и помог выбраться из кареты. — Можете подсказать, во сколько примерно я должен прибыть, госпожа?

— Думаю, в два часа ночи, господин, — ответила я.

Мы попрощались и вместе с Энни двинулись в департамент. Сначала мне показалось, что среди такого количества людей я едва смогу разобраться куда идти, однако Энни, ориентируясь куда лучше меня, взяла меня под локоток и повела к администрации.

— Здравствуйте, — бодро поздоровалась она с девушкой в строгом синем костюме. — Мы бы хотели воспользоваться услугой перемещения.

В Чернь мы переместились легко и без приключений. Прощаться с увесистым мешочком с золотыми было очень грустно, жадная часть меня не прекращала ворчать “зачем ты вообще все это затеяла?”, но деньги заработать можно, а вот ожить во второй раз я вряд ли смогу.

Мы находились в империи Шаттергард. Поверить только!

Городской контраст был… поразительный. Никто не останавливался поболтать со знакомыми, не ходил по магазинам: мимо деловито шагали сплоченные группы людей. У многих прохожих, как я отметила, лица были озабоченные и затравленные, совсем как у студентов. Впрочем, большинство из них и вправду были студенты. Как мне поведала Энни, главная магическая академия Шаттергарда Грин Осса часто проводила здесь практику.

Мы добрались до Сладкой улицы и остановились у лавки гаданий госпожи Лиардон. Ее окна были плотно прикрыты сиреневыми занавесками, скрывая обстановку от прохожих.

— Госпожа Ария, может быть я лучше с вами пойду? Негоже это леди одной разгуливать, особенно в чужой стране, особенно в Империи. — Рыженькая девушка озабоченно оглянулась вокруг и прошептала мне на ухо: — не хочу оставлять вас одну.

Я хмыкнула и взяла ту за руку.

— Не волнуйся, Энни. Я вернусь к обеду.

На пса, что провел с нами всю дорогу, кроме меня почему-то никто внимания не обращал, и я полагала, что Рик обладает такой же способностью, как и его хозяин — магией невидимости.

— Но госпожа Ария… Почему гостиный дом находится так далеко? Может быть, я подожду вас где-нибудь поблизости, — девушка покрутила головой и указала пальцем на кондитерскую господина Буно. — Вот там, например.

Я вздохнула.

— Нет, Энни. Извини, но ты должна дожидаться меня в гостином доме. Помнишь, что надо сделать, когда я вернусь?

Трепещущая Энни утвердительно кивнула и, с минуту потоптавшись на месте, в конце концов решила смириться с моим странными поведением — видимо, свыклась. Я так и не рассказала про беловолосого высокого мага, который переместил меня в Гоэль несколько дней назад. Говорить о нем было… выше моих сил.

Мы обнялись, вскоре Энни поймала экипаж и уехала в гостиный дом. А я, чувствуя как сильно колотится сердце, еще раз взглянула на лавку гаданий.

Что же… Начнем.

* * *

Стоило мне войти в лавку гаданий госпожи Лиардон, как прозвенел дверной колокольчик.

Внутри было пустынно и тихо, особенно после шума Сладкой улицы. Содержимое лавки изумляло бесконечным множеством товаров: онивертелись, крутились, сверкали и шуршали; от одного взгляда на них у меня заслезились глаза.

Я осмотрелась: все стеллажи до самого потолка занимали разноцветные бутыли, в том числе со злосчастными глазками визгунов, которые я впервые увидела в Межлесье. Тут же стояли талмуды с заклинаниями и с рецептами зелий, живущие своей жизнью: стоило мне приблизиться, как они отодвигались от меня подальше. А с потолка свисали флаконы со сверкающей яркой субстанцией, напоминающие разноцветные гирлянды на рождество.

Сделав шаг, я не заметила, как носком ботинка случайно ударила по жестяной зеленой банке, которая валялась прямо на ковре. Банка зазвенела и закатилась под книжный стеллаж. Я уже хотела было поставить ее на место (впрочем, все в этом магазине напоминало хаос), как в лавке гаданий раздался мелодичный красивый голос:

— Осторожно, возможно вы только что спугнули свою удачу.

Я резко обернулась. Передо мной стояла знакомая русалка с яркими голубыми глазами и длинными кудрявыми волосами цвета жженого меда. Лиардон.

Я сделала низкий реверанс и поздоровалась:

— Здравствуйте, госпожа Лиардон. Меня зовут…

— Я помню, как тебя зовут, дитя, — перебила она меня, прищурившись. — Но как… — Лиардон осеклась и начала задумчиво гладить губу длинным острым ногтем. — Почему он отпустил тебя?

Я нахмурилась.

— Извините, я не совсем поняла ваш вопрос. Не могли бы вы…

Русалка быстро приблизилась, заставив меня испуганно сделать шаг назад и вновь напереться на ту самую жестяную банку. Я обернулась. Как она тут оказалась? Она же закатилась под стеллаж и…

Лиардон вдруг резко схватила меня за косу и дернула на себя. Я ойкнула.

— Посмотри на меня, Ария.

Рик встал на дыбы, в любой момент готовясь прыгнуть на русалку, я мысленно умоляла его не двигаться. Голос девушки лился как патока и завораживал своей мелодичностью. Я тотчас же сделала так, как она попросила, падая в омут голубых глаз. Самых красивых на свете…

— Хм, — русалка вздохнула, крутя мое лицо за подбородок и так и эдак, — глаза все те же. Зачем ты пришла в мою лавку? У меня редко бывают посетители.

Русалка разорвала зрительный контакт, и я, наконец, пришла в себя. Мой живот тревожно сжался, предупреждая, что не следует обманываться ее милой внешностью, не считая острых зубов, а еще мелодичным голосом. Она была одним из самых опасных существ магического мира. Не зря люди обходят русалок стороной и рассказывают детям страшилки на ночь.

Я не думала, что Лиардон может убить меня, — я бы никогда не пошла на такую глупость. Но знала, что если останусь и заключу сделку с русалкой, то навсегда потеряю что-то важное. Но по-другому я никогда не узнаю правду. А это то, зачем я отправилась в это опасное путешествие.

Правда.

— Мне нужно, чтобы вы поведали мне о том, почему я ключ.

— Разве родители тебя не учили, что мы никогда не помогаем просто так?

— Какова будет цена вашей помощи?

— Разве я сказала, что помогу тебе? — Ее взгляд остановился на моем коричневом пальто с меховым воротником, перешел на косу, которую я тщательно заплетала сегодняшним утром.

Я старалась не чувствовать себя дичью, но от Лиардон буквально исходила опасность, из-за которой волоски на моем теле вставали дыбом.

Лиардон склонила голову набок, продолжая хмуро рассматривать меня.

— Ты родилась в Гоэле, на Севере?

— Разве это имеет значение?

— Если хочешь, чтобы я тебе помогла, стоит быть разговорчивей.

— Так вы мне поможете?

Вместо ответа русалка лишь пожала плечами, отвернулась, и начала расхаживать по лавке босиком, слегка пританцовывая. Ее длинное шелковое платье небесного оттенка обнимало ее тело, делая Лиардон еще краше.

— Пожалуйста. — Умолять было не в моем духе, я уже наступала на собственную гордость дважды на этой неделе. — Помогите мне.

Русалка вдруг запела:

— Плывущий юноша был Красою русалки тронут… Прижимаясь телом к нему, смеясь, погружаясь в омут. Она забыла в жестоком блаженстве, что даже любимые тонут…

Я, как завороженная двинулась вслед за русалкой, напряженно вслушиваясь в ее красивый голос. Лиардон громко, обворожительно засмеялась, а затем она схватила меня за запястье и потянула за собой.

— Иди за мной, Арииияя.

Мы поднялись на второй этаж лавки и оказались в комнате, которая сплошь была заставлена книгами, а посередине стоял большой дубовый стол и пару кресел. Голова кружилась и кружилась, никак не желая фокусироваться на одной точке. Пришлось больно впиться ногтями себе в запястье, чтобы хоть как-то прийти в себя и немного сбросить флер.

Святое небо, во что я ввязалась…

— Чаю? — предложила она.

Я села на кресло напротив стола и прочистила горло:

— Да. Будьте добры зеленый.

Рик беспокойно мотал хвостом во все стороны, но голоса не подавал.

Через пару минут Лиардон поставила передо мной сверкающий чайничек чая, от которого поднимался пар, и фарфоровое блюдце с чашкой. А затем девушка грациозно уселась за свое место, положив подбородок на скрещенные руки. Я сделала обжигающий глоток чая и сказала:

— Заберите часть моего счастья.

У Лиардон вырвался резкий короткий смешок.

— А почему не деньги, лапочка?

Я нахмурилась, рассматривая исключительно дубовой стол русалки и его содержимое: куча разбросанных книг, карты со странными рисунками, шоколадные крошки и смятый пергамент.

— В прошлый раз вас не интересовали деньги.

— Верно. Но ты действительно готова отдать часть своего счастья взамен на мой ответ? С меня ничего не станется солгать.

— Верно, — вторила я ей и достала из сумки красную коробочку конфет. — Будете?

— Русалки не едят сладкое, лапочка. Но ты не отказывайся.

Не едят?

Меня охватила паника, всего на секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы я рвано выдохнула. Я молилась всем богам, чтобы русалка не заметила моего волнения. Впрочем, то можно было списать на вполне объяснимый страх перед опасным морским существом, верно?..

— Так вы согласны? Один маленький укус, одна капля моей крови, и вы тут же отпустите меня. Невредимой. И больше мы ничем не будем друг-другу обязаны.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться. Укуса будет как минимум два — один сегодня, второй на следующей неделе. Я из тех, кто любит растягивать удовольствие.

— А я-то думала, что русалки любят сделки, — возразила я.

— Только когда мы устанавливаем правила. Я же сказала, что не ем сладкое, малышка. Съешь свои конфеты после укуса.

Я стушевалась под ее внимательным взглядом, опустив руку, и чуть не поморщилась от досады. Видимо, придется повременить с планом и выпить Правдивую Воду во вторую нашу встречу.

— Тем не менее твое счастье вполне себе достойная цена, поэтому я выполню твою просьбу. Но сперва я хочу знать кое-что. Маг уже целовал тебя?

Нет, я все-таки подавилась! И закашлялась столь сильно, что Лиардон даже пришлось встать из-за стола и похлопать по спине. Нечто, похожее на ликование, мелькнуло в глазах русалки, а затем она схватила меня за запястье и поднесла его к своим холодным губам.

— Можешь не отвечать, лапочка. Твой замечательный румянец ответил за тебя. Ты готова, Ария Тернер?

— Да, — выдохнула я.

— Не волнуйся, в этот раз не должно быть больно. — Ее зубы коснулись нежной кожи на тыльной стороне запястья, а затем слегка царапнули. Одна секунда. Вторая. Третья. Едва уловимое прикосновние, но было в нем что-то страшное. Это и заставило меня вспомнить другие истории, где говорилось, что хоть укусы русалки могут привести к смерти, но стоят того, чтобы за них умереть.

— Вот и все.

Глаза Лиардон засияли ярче, когда она отпустила мое запястье, на котором уже красовался маленький шрам.

— Когда… — Я подняла голову. — Когда ваш флер начнет проявляться?

Лиардон вскинула брови.

— Разве ты не должна была спросить это прежде, чем я укусила тебя?

— Это не имеет значения. Несмотря на ваш ответ, я поступила бы точно также.

— Два часа.

Два часа… Что ж, у меня есть ровно два часа, чтобы добраться до гостиного дома, где меня уже поджидала Энни.

— Тогда, — я прочистила горло, — до следующей встречи, госпожа Лиардон.

— Ты не допила чай, — строго напомнила она, возвращаясь на свой стул. — И поешь шоколада — тебе не помешает.

Я занервничала. Не могу же я сказать, что мне больше не хочется — это вызовет подозрения. Да ничего ведь ужасного не произойдет, если до вечера я буду говорить только правду? Энни не та девушка, которая будет расспрашивать о секретах.

Раз иного не остается, тогда… Надеюсь, я не умру от Правдивой воды и она не будет столь ужасна на вкус.

Стараясь сохранить невозмутимое лицо, я осторожно достала одну шоколадную конфету и поднесла ее ко рту. Конфета, как конфета: молочный шоколад и вишневый конфитюр в качестве начинки. Я проглотила ее, умудрившись чуть не подавиться, и тут же сделала глоток чая. А потом еще один, и еще… Мало ли что русалка может еще меня спросить.

Наспех попрощавшись с госпожой Лиардон, я выскочила из лавки, придержав дверь для призрачного пса и двинулась вперед по Сладкой Улице — прямиком к наемным экипажам.

— Рик, подожди.

Пес послушно замер. Какая-то смутная догадка не давала мне покоя… и я остановилась прямо по середине дороги.

Шоколадные крошки?

“…Зачем ты пришла в мою лавку? У меня редко бывают посетители.”

“…Русалки не едят сладкое, лапочка. Но ты не отказывайся.”

Я растерянно взглянула на вывеску кондитерской господина Буно. Пожалуй, мне стоит купить ванильные эклеры для Энни.

Глава 17 — Господин Нобу

Everybody Wants To Rule The World — Lorde

Чернь, Империя Шаттергард.

Ария Тернер.

Кажется, в Шаттергарде любили вешать колокольчики при входе.

Только в отличие от лавки госпожи Лиардон звон в кондитерской был другим… словно звук попадал в самое нутро, в глубину души и оставлял там свой след. Я нахмурилась, не смело делая шаг. Пес следовал за мной по пятам и как-то горбился, словно в Рика тоже попало какое-то заклинание.

Меня встретил немолодой мужчина с проседью в густых волосах, глазами цвета жженого сахара и легкой сутулостью. С моим появлением в кондитерской господин перестал мерить шагами прилавок и уставился на меня с открытым ртом, словно его поразило мое внезапное появление. Можно подумать, что на оживленной улице Черни у него не бывает посетителей.

— Добрый вечер, госпожа. Чего изволите?

Глаза его как-то странно горели, щеки пылали. Все признаки одержимости, которую я видела в собственном отражении, были на лицо. Я подобралась, тревожно косясь на спокойного пса, который сидел рядом, высунув язык.

Наверное, это опять паранойя. В конце концов, старик выглядел безобидно. И со мной рядом Рик.

Заставив себя улыбнуться, я оглядела прилавок с выпечкой и остановила свой взгляд на ванильных эклерах с полосочками ягод наверху.

— Доброе утро, — я прокашлялась. Ну подумаешь, перепутал день с вечером, c кем не бывает? Со мной такое часто случалось особенно в те дни, когда я была загружена учебой или работой. — Положите, пожалуйста, с собой вот эти эклеры. Две порции.

Мужчина как будто не сразу понял, что я произнесла. А если и понял, то был знатно удивлен. Улыбка начала медленно сходить с моего лица.

— Эклеры, — повторила я. — Ванильные. Пожалуйста.

— А… конечно, госпожа, — высокий старик спохватился, дерганно сложил эклеры в картонную коробку и подал прямо мне в руки.

Я не удержалась и откусила маленький кусочек, а затем зажмурилась от удовольствия. Господи, настолько вкусного десерта я в жизни не ела!

— Очень вкусно, — сказала я смущенно, стерев крошки с уголка рта. — Вы не сказали цену, господин.

Господин улыбнулся, отчего морщины возле его темно-желтых глаз сложились в забавную паутинку.

— Подарок для милой леди. Меня зовут господин Буно.

Я уже хотела воспротивиться, как мужчина вдруг спросил тихим, сочувствующим голосом:

— Вы в порядке? Моя выпечка… может вызывать истинные эмоции. И это не всегда приятно.

— Да, — пробормотала я в ответ. Я почти не чувствовала своей головы, ноги и руки отяжелели, а лицо пекаря расплывалось перед глазами.

— В чем дело? — негодующе спросил он. — Что с тобой? Уж не собираешься ли ты упасть в обморок, Анна Волкова?

— Никак нет, господин, — помотала я головой и рухнула на пол.

Рик тревожно забегал, но рычать или защищать не собирался, лишь облизал руки резко подошедшему мужчине.

— Здравствуй, Фредерик. Давно тебя не видел, дружище. Как это твою хозяйку угораздило упасть от воспоминаний?

Он сгреб меня в охапку и понес на руках вверх по лестнице, через кухню, озаренную ярким солнечным светом, на второй этаж, а там поднял по еще одной лестнице на чердак и аккуратно положил на кровать, сняв с моей головы шапку. И пожалуй именно она стала последней каплей. Я сломалась на какой-то ерунде, вспомнив о шапках и о связанных с ними воспоминаниях, мне даже помыслить было страшно — плакать перед совершенно незнакомым человеком, но слезы уже рвались наружу, потекли по моим щекам бешеным позорным потоком.

Я глупо разрыдалась, свернувшись калачиком прямо в пальто и зимних ботинках. Господин Буно стоял надо мной, не вызывая ни малейшего намека на сочувствие или утешение. Он просто рассматривал меня с таким же напряженным любопытством, с каким Киллиан изучал те страшные вещи, что плавали в специальных растворах в его лаборатории.

— Ты, должно быть, скучаешь по родителям? — спросил он тихо.

Я кивнула, не в силах говорить от рыданий.

— Я тоже, Анна, — вторил он. — Я тоже.

Кажется, господин был весьма искренен. Оба моих родителя были медиками, мама занималась неврологией, а папа работал хирургом, спас множество жизней, находясь в больнице больше времени, чем бывал дома. После их смерти я глубоко заперла воспоминания о них… и о шапках, которые мама заставляла носить зимой. А я ненавидела шапки. Они были колючие и от них на моем лбу оставались следы.

За день до той ночи, когда авария отняла у меня обоих родителей, я лежала в кровати и не могла заснуть от клокочущей обиды. Мои одноклассники смеялись надо мной из-за огромной шапки с пушистым помпоном, назвали уродиной после уроков. Ох, как же мне было обидно! Настолько, что я с грохотом хлопнула дверью прямо перед маминым носом, когда она хотела со мной поговорить.

В комнату я пустила только папу, который как раз вернулся уставший после работы.

— Нарыдалась, солнышко?

Я все смотрела и смотрела, не отрываясь, на доброе лицо отца, в его добрые глаза, уверенная в том, что мама и папа всегда будут со мной. Какое же наивное заблуждение!

— Ты возьмешь меня с собой на работу завтра?

Он улыбался. Грустной, доброй улыбкой.

— Я уже почти взрослая папа! Мне десять… почти одиннадцать! Ну пожалуйста, пожалуйста, возьми меня с собой!

Он погладил меня по щеке. Прикосновение его было ласковым и теплым.

— Может быть, Аня. Может, когда-нибудь возьму.

Господин Буно оставил меня наедине с моими воспоминаниями. Я слышала, как он спустился вниз, разговаривал с Риком так, словно пес мог ему ответить, кажется, поставил чайник. Слезы мои иссякли, я больше не всхлипывала. Вытерев все набежавшие слезы, я поправила мокрый от рыданий воротник пальто и последовала за господином, который нашелся на кухне.

— Вот держи, это поможет.

Мужчина поставил передо мной кружку. Видимо увидев что-то в моем взгляде он дополнил:

— Это просто зеленый чай.

В горле ужасно пересохло. Еще бы! Я никогда так не ревела. Щеки моментально загорелись, мужчина слабо улыбнулся:

— Плачут — не слабые, Анна. Плачут сильные. Сегодняшний день будет тебе уроком, что значит держать все в заперти.

Я нахмурилась.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Неверные вопросы ты задаешь, — бросил он грубовато. — Что ж… Если так распорядилась судьба…

Господин Буно поднялся со стула и подошел ко мне, я немедленно попятилась.

— Да не бойся ты, девочка. Как с Тримерой в бой рваться — так пожалуйста, а от немощных стариков шарахаешься, как от огня.

Я поджала губы.

— Вы слишком строги к себе.

Мужчина рассмеялся и взял меня за руку, внимательно заглядывая в глаза, и я тут же потерялась в этом пугающем жженом сахаре.

— Ты следующая хранительница ключа, — забормотал он, напряженно держа мою ладонь. В панике я хотела вырваться, но хватка старика была пугающе сильной. На мой указательный палец поползло что-то живое и искрящиеся, пока не скрутилось вокруг кожи, замыкаясь в золотое кольцо. — Я отдаю тебе его добровольно, по своей воле. Храни его чутко и пользуйся лишь во благо.

— Что… что вы сделали?

Он отпустил мою руку, и наконец посмотрел на меня.

— Ты поймешь, Анна. А теперь уходи, — в его темно-желтых глазах была пустота, словно он уже был не здесь — ни в кондитерской, ни в Черни. — Змей приближается.

Змей? Это он про… Киллиана?

Я испуганно ойкнула, когда на кухне поднялся ветер и выбросил нас с Риком на Сладкую Улицу. Я тут же вцепилась в пса, проверяя все ли с ним в порядке, но Рик смотрел на меня заинтересованными глазами-бусинами, держа в зубах пакет с эклерами, и, кажется, был счастлив.

— Что только что произошло? — пробормотала я, обернувшись.

И едва ли опять не рухнула вниз.

Кондитерской господина Буно больше не было.

* * *

Охотничьи Угодья, Империя Шаттергард.

Аспид.

Стояла тишина, нарушаемая лишь шумом пушистых волн, бьющихся о берег, и воем морского ветра.

Перед высоким мужчиной показались витые ворота, за которыми возвышался холм с надгробиями и памятниками, ряд за рядом поднимающимися к вершине. Под ногами густел молочный туман, просачивался через старые дубы, ясени и тополя, пока жители соседних земель жили в сладком небытие. Он посмотрел на бушующее Срединоморе, на вздымающийся над ним нежный зимний туман, обволакивающий все живое и скрывающий такой кошмар, перед лицом которого все человеческие страшные сны померкли бы в раз.

— Он здесь? — тихо спросил прокурор, мысленно отдавая приказы своим гончим окружить кладбище. — Он не мог уйти далеко от Черни.

Аспид хрипло ответил:

— Да. Здесь.

Аспид поднялся по холму к самой вершине, где уже его обреченно дожидался старик. А смысл бежать? Если змей поймал след, уйти от него невозможно. Он и так скрывался слишком долго… так долго, что уже давно забыл свое настоящее имя, и потому было приятно услышать:

— Заставили же вы меня побегать, господин Нобу.

Старик смотрел вперед, вглядываясь в пейзаж Срединоморя. Вид был поистине красив и стоил того, чтобы он израсходовал последние силы. Зима в Охотничьих Угодьях была суровая, а господин Нобу стоял лишь в одной белой рубашке, бархатных бордовых брюках и испачканном в муке фартуке. Аспид вгляделся в вышитые буквы на груди и усмехнулся. “Кондитерская господина Буно”.

— Благодарю вас, — тихо сказал старик, благодаря за накинутое на его плечи пальто. — Но боюсь, вы опоздали. Ключа у меня нет.

Аспид понял это, как только поднялся на вершину холма и всмотрелся в его руки.

Досадно… но не критично.

Пожалуй, старший господин Нобу обладал ментальным даром куда более сильным, чем его сын. И хоть старость вместе с изнуряющей усталостью уже взяли свое, он успел выцепить такое, отчего Аспиду станет больно.

Хоть какая-то радость в последние минуты его жизни.

— Как думаете, господин Кайдзен, кого же выберет ваша дорогая звездочка? Вас или вашего брата?

Ледяной голос Аспида не изменился:

— Этого вы уже не узнаете, господин Нобу.

Прежде чем маг ушел, оставив старика на прокурора Кросса, господин Нобу обернулся и, усмехнувшись, спросил:

— Последний вопрос… Как девочка добралась до меня первее вас?

Аспид остановился и удивленно посмотрел на старшего Нобу.

— Что простите?

Старик не ответил, лишь улыбался и улыбался… улыбался, даже когда прокурор Генри Кросс сковал его в наручники, зачитал протокольную фразу и переместил его в Роттердам, прямиком в Министерство Шаттергарда. А Аспид все не мог поверить в услышанное, так и стоял на холме, рассматривая бушующее Срединоморе.

— Огорчаться мне, Ария… — спросил он в пустоту, тихо смеясь и растерянно потирая ладонью лицо. — Или восхищаться тобой?

Глава 18 — Ключ

Чернь. Империя Шаттергард.

Ария Тернер.

Ошеломленная и сбитая с толку, я пошла искать наемный экипаж. Пес плелся рядом, фыркая от мокрого снега, начавшегося совсем недавно. Плетясь по Сладкой Улице, я не переставала спрашивать себя: неужели мне сейчас подарили тот самый ключ, который так упорно разыскивает господин Аспид? Неужели господин Буно смог доверить мне такое важное украшение? Но почему? Что я должна понять?

Слова старика все еще звучали в моей голове, когда через минут пять я не прошла мимо магов в длинных красно-черных мантиях, они смеялись и шутили, бурно обсуждая предстоящие каникулы и конфедералов. Я резко остановилась.

— Ты уже видел их, Робин?

— Однажды, в Роттердаме, — важно ответил ему паренек студент, — они разыскивали мага, укравшего артефакт из королевского банка.

Я уже хотела было задать им вопрос, как осеклась на полуслове, увидев их вытянутые лица. Маги склонились в низком поклоне, а надо мной прозвучал строгий, сухой голос:

— Добрый день, госпожа Ария. Я не ожидал увидеть вас здесь.

Обернувшись, я взглянула на герцога Блеймонда, на миг потерявшись в его темных глазах, и, опомнившись, сделала реверанс. Сегодня мужчина слабо походил на того, кто нежно просил связать шарф в Межлесье. Сейчас на меня смотрел Верховный Заклинатель Империи, в жестком темно-синем мундире с эполетами и с самой главной, самой невероятной наградой на груди — алтиором, знаком высшего достижения в магии, знаком архимага.

– “Заклинатель!” — зашептались все в округе. — “Смотри! Там Заклинатель!”

Рядом с нами начала сгущаться толпа. Аккуратно взяв меня под локоть герцог шепнул мне на ухо:

— Давайте найдем уединенное место, моя дорогая невеста. Вы ведь не против?

Сначала я споткнулась на “дорогая”, потом, уже во второй раз, — на “невеста”, а на вопросе и вовсе испуганно выдохнула:

— Против!

Правдивая Вода, будь она не ладна!

На бесстрастном лице герцога впервые показалась хоть какая-то эмоция: он удивленно изогнул бровь, но шага не сбавил, продолжая аккуратно, но настойчиво вести меня за собой. А толпа все восклицала и восклицала: “Заклинатель! Заклинатель! Смотрите, там Заклинатель!”

— Надеюсь вы простите меня за мое своеволие, — в голосе у мужчины не было ни капли сожаления, — но я не могу оставить вас без присмотра.

Бежавший рядом Рик забавно ловил языком падающие снежинки. Пожалуй, пес был единственным в нашей компании, кто действительно радовался сегодняшнему дню.

— Вы не могли бы переместить меня в гостевой дом “Поющие сирены”? Он находится на окраине Черни, я могу дать вам адрес, — я полезла в небольшую сумку, предусмотрительно не снимая перчатки, достала свернутый лист бумаги и протянула адрес герцогу: — Вот.

— Я не смогу переместить вас, Ария.

Вот так сухо, без объяснений. Я нахмурилась.

— Но почему?

Мужчина остановился, неожиданно взяв меня за плечи, взглянул с высоты своего немалого роста, отчего мне тут же стало неуютно, и спокойно сказал:

— Потому что я хочу, чтобы вы оставались в безопасности. Со мной.

То, что сказал мужчина, далось ему тяжело — я видела это по глазам, знала, что он будто переступал через себя. Хотя кто я такая, чтобы уметь залезать в мысли мага? Я знала, каким взглядом он обычно меня провожал: иногда безразличным, иногда заинтересованным, а иногда, как сейчас, неоднозначным… пристальным, тяжелым.

Но я старалась не обращать на это внимание, в моей жизни и так было достаточно загадок, если к ним прибавиться еще одна под названием Равеллиан Блеймонд, едва ли я не сойду с ума.

Герцог далеко не впервые вел себя подобным образом, глупо было бы считать, что это прекратиться после одной моей просьбы. Пока такое поведение можно было игнорировать — все нормально, но когда вход шли странные действия и излишняя… тактильность, я более не могла бороться со своими мыслями.

Мужчина настойчиво повернул меня к себе спиной, сжимая плечи, прижал к своей твердой груди, и делая вид, что ничего предосудительного не происходит, не замечая, как каждая мышца в моем теле напряглась и завибрировала, невозмутимо указал в сторону черных фигур, что стояли на другом конце улицы — прямиком возле исчезнувшей кондитерской господина Буно!

— Смотрите, — сказал он тихо, щекоча своим дыханием мое ухо, не прикрытое шапкой. В этот момент я действительно пожалела, что оставила ту на кровати у кондитера. — Вы знаете, кто эти люди, госпожа Тернер?

Я неуверенно кивнула, игнорируя едва заметные поглаживания по моим плечам.

— Конфедералы оцепили территорию Черни, сейчас всю улицу окружает магический контур — никто не сможет выйти, никто не сможет войти. И вот что меня действительно интересует, госпожа Тернер: что с вами происходит? Намеревались убить Тримеру, пытались проанализировать монстров Темных Земель… — мужчина перешел на пугающий шепот, его руки плавно опустились на мою талию: — О ну что вы, госпожа Тернер, не дергайтесь так. Думаете я не заметил ваших забавных рисунков в Межлесье? А сейчас, моя дорогая невеста, вы оказались в самом центре событий, в месте, где пытались поймать одного из самых страшных магических преступников этого столетия. Вы знаете, кто такой господин Нобу, Ари-и-ия?

Я не выдержала этого ласкового саркастичного голоса и, сбросив его руки, обернулась на герцога.

— Вы говорите о премьер-министре Шаттергарда?

Герцог прищурился.

— Вы не боитесь?

— Чего мне бояться, господин Блеймонд? — удивилась я. — Если честно, я явно… польщена.

Правдивая Вода, чтоб ее! Хотелось зажмуриться, но я сдержалась, чувствуя, как сердце, вот-вот выскочит из груди.

На лице герцога появилась что-то подобие улыбки, но он не улыбался, нет. Я едва ли могла представить момент, когда герцог Блеймонд, Верховный Заклинатель Империи, позволил бы себе улыбнуться. Но его лицо несколько помрачнело, когда он посмотрел куда-то вдаль. Что-то, что скрывалось за моей спиной, его напрягло.

— Давайте поспешим, — сказал он после долгой паузы, не позволив мне обернуться. Взяв меня за запястье он повел меня вдоль улицы. — Вы наверняка замерзли, и проголодались.

Мы правда очень спешили, я едва поспевала за широкими шагами герцога, но боялась признаться об этом вслух. Мы свернули на узенькую улочку, прошли сквозь арку прямиком в какой-то заброшенный темный переулок с мокрыми, каменными стенами. Он все не заканчивался, и не заканчивался… Практически бежать было тяжело, я начала задыхаться, каждый вдох отдавался болью.

Заметив это, герцог резко остановился, и я едва не врезалась в мужчину, вовремя затормозив.

— Куда мы идем? — спросила я, шумно дыша и согнувшись в три погибели. — Мы от кого-то бежим, господин? — На “Блеймонд” у меня попросту не хватило дыхания, и отчего-то конец фразы мужчину несказанно порадовал: он довольно прищурился… улыбнувшись!

Зрелище было настолько удивительное, что я не сразу поняла, что меня поднимают на свою спину, сцепляя мои руки у себя на груди.

— Обхватите меня ногами, Ария. Улица слишком узкая, я не могу нести вас на руках.

У меня не хватило наглости воспротивиться и я сделала, как он просил, чувствуя как щеки загорелись от смущения. Кажется, дело действительно обстояло плохо судя по хмурой складке на лбу у господина Блеймонда.

В какой-то момент узкая улочка пошла вверх, затем свернула направо, потом налево, и среди одинаковых серо-каменных домов я увидела слабый свет, который шел из неприглядного окна. Герцог направлялся именно в ту сторону. Подойдя к двери, он шепнул что-то неразборчивое, и когда дверь сама по себе отворилась, вошел внутрь.

Я огляделась. Прихожая была пыльная и разоренная. Обои клочьями свисали со стен, весь пол в грязи, мебель сломана, словно кто-то ее крушил, все окна кроме одного заколочены досками, а на хрупком потолке висела одна единственная зажженная свеча. Я нахмурилась, пытаясь понять, за что та держалась, но казалось, что свеча просто повисла в воздухе.

— Где мы, господин Блеймонд? — тихо спросила я, боясь, что своим голосом могу кого-то потревожить. — И вы можете меня отпустить.

Отпускать меня Заклинатель явно не собирался и лишь безразлично сказал:

— Здесь пол грязный.

Над головами у нас послышался какой-то скрип — на втором этаже явно что-то происходило. Я испуганно уставилась в потолок и покрепче обхватила мужчину, прижавшись щекой к его уху.

— Не бойтесь, — прохрипел он, будто тихо смеясь. — Здесь безопасно. Этот дом принадлежит моей матери.

— Вы хотите познакомить меня с вашей мамой? — обомлела я, забыв про всякий страх.

Герцог начал подниматься по шаткой лестнице, ведущую на второй этаж. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, но на полу виднелась толстая широкая полоса: видно, что что-то тащили наверх и совсем недавно.

— Как бы я не хотел, боюсь, я не смогу сделать этого, госпожа Тернер. Она умерла двадцать четыре года назад.

Я взглянула на бесстрастное лицо герцога.

— Я… я сожалею.

Мужчина ничего не ответил, продолжая подниматься по лестнице.

Перед нами оказалась единственная темная дверь. Подойдя, мы услышали внутри какое-то движение, звон колокольчика и короткое басовитое мурлыканье.

Подняв перед собой руку, герцог отчетливо произнес “Introitus” и ударом ноги широко распахнул дверь. На великолепном диване с золотыми ножками возлежал рыжий кот, играясь с маленьким колокольчиком. Увидев вошедших, он опять громко заурчал и спрыгнул на идеально чистый пол. Эта комната в отличие от всего дома была убранной, роскошной и невероятно красивой. Все стены были уставлены в книгах, словно гостиная являлась библиотекой.

Меня осторожно опустили на пол, и не удержавшись, я подошла к одному из стеллажей. Провела пальцем по мягким кожаным обложкам, вчитываясь в названия. И найдя знакомую книгу, я оглянулась на замершего при входе герцога и смущенно спросила:

— Можно?

— Берите, что пожелаете, Ария.

— А где… — я растерянно огляделась, — со мной был пес. Рик. Возможно вы его не видели, но…

— Я видел. Не беспокойтесь, он не может подняться в чужой дом и дожидается вас внизу. Берите уже книгу, не стесняйтесь.

Аккуратно достав сказку о трех королях, я зашелестела страницами и принялась разглядывать волшебные рисунки, которые были созданы, судя по всему, собственными руками. Из-за зажженного камина в комнате было жарко, я расстегнула пальто, не отвлекаясь от акварельной лисы с медовыми глазами.

— Их нарисовала ваша мама? — спросила я восхищенно. — Рисунки? На других книгах тоже есть наброски? — я принялась доставать книгу одну за другой, с восторгом рассматривая великолепные иллюстрации мест, которые невозможно было представить, если не увидишь их воочию. — Наверное, она была художником, верно? Вы только посмотрите на этого дракона, подумать только! Здесь даже анатомия есть!.. Вы… — я не успела продолжить фразу, ошеломленная тем, насколько быстро герцог Блеймонд вдруг оказался рядом. Мужчина взял мое изумленное лицо в свои большие, сухие ладони, и, наклонившись, хрипло прошептал:

— К демонам все. Просите у меня, что захотите, Ария. Бриллианты, любые драгоценности, замки… Но я больше не могу сдерживаться.

— Что вы…

Мой возглас потонул в горячем поцелуе. Герцог целовал меня несдержанно и жадно, словно изголодавшийся зверь. Мягко толкнул меня в книжный стеллаж, прижал к себе, лишая сопротивления. Его не волновало, что я не отвечала, он лишь с каким-то больным упорством продолжал сминать мои губы и шептать что-то в коротких перерывах:

— Non te illi dabo. Numquam… Non te illi dabo… Numquam… Numquam…

— Отпустите! Я не понимаю!

— Я знаю, милая. Я знаю. И хорошо, что не понимаешь, — поцелуи ложатся вдоль скулы, жесткие губы спускаются к шее, говорят все так же тихо: — Понимала бы ты, о чем я говорю, я бы к тебе не прикоснулся… Какая же ты волшебная, Ария…

Мне жарко от его слов, кровь прилила к лицу, в горле пересохло. Ужасное осознание того, что флер, кажется, начал действовать в положенный ему срок, обрушился на меня острой лавиной чувств. Вот руки герцога пробираются через пальто, сжимают талию, притягивая к себе еще ближе, сухие губы ласкают местечко за ухом, целуют висок… движутся мокрой дорожкой к губам, а когда я чувствую его горячий и влажный язык у себя во рту, из меня невольно вырывается стон… И герцог замирает, перестает жадно целовать, тяжело заглядывает в глаза, пытаясь во мне что-то увидеть и шепчет хрипло, болезненно, жарко:

— Ария…

А потом в тишине комнаты, нарушаемой лишь треском камина и нашим шумным дыханием, раздается ледяной голос… до ужаса знакомый голос:

— Как… очаровательно!

Прежде чем я смогла обернуться, герцога Блеймонда снесло одной жуткой волной магии, тот ударился о стену, пробив там дыру, книги посыпались на пол одна за другой, а Киллиан все не прекращал наносить по Заклинателю удары! Один, второй, третий! Равеллиан выставил магический щит, но когда по полу поползли сотни белых змей и я вскрикнула, отвлекся, пытаясь убедиться, что со мной все в порядке, отвернулся, и одна змея успела впиться шею. Я вскрикнула повторно, герцог начал стремительно бледнеть.

Равеллиан пошатнулся, но устоял. А Киллиан, чьи глаза были темнее самой бездны, усмехнулся:

— Демоны! Пришлось попотеть, чтобы попасть к вам в гости. Мог бы и не наставлять на меня целую армию, Рав, — а затем его лицо ожесточилось: — Я разве не говорил тебе не трогать мою звездочку, мм? Ты заплатишь за это, Блеймонд!

В руках у Аспида вдруг появилось что-то ужасное, плотное, темное… По деревянному полу пополз иней, температура воздуха заметно упала, при каждом выдохе изо рта выходили клубки пара. Я испуганно сглотнула, предчувствуя, что вот-вот произойдет что-то ужасное, и не думая, кинулась на перерез, отталкивая от себя змей, что ползли по моим ногам.

— Прекратите! Немедленно!

Удар пришелся по плечу. Я без сил упала на пол без возможности сделать хоть один вдох. Боль была такая, что казалось, мои вены взорвутся разом и я истеку кровью прямо тут, на ковре в Черни. По щекам безмолвно поползли слезы, сил не было даже на малейший крик. Я замерла, боясь, что за новым движением последует очередная болезненная вспышка.

— Дыши, звездочка… — шептали надо мной надломлено. — Пожалуйста, дыши, душа моя.

Время тянулась так медленно… Наконец, на меня обрушилась столь желанная темнота, забирая с собой всю боль и отчаянье.

Слышались крики, возня… удары… Казалось, прошла вечность, прежде чем появился новый, неизвестный мне ранее голос:

— Г-г-господин Аспид, я сделаю, что смогу.

И жестокое, ледяное в ответ:

— Конечно, сделаешь. Если ей не станет лучше в течение часа, я убью тебя самым болезненным способом.

— Г-госпо-один Блеймонд, я не подписывался на такое, я являюсь заслуженным профессором, я…

И в ответ не менее ледяное, чем секундой ранее:

— Лечите, профессор. За каждую пролитую ее слезинку, я буду лишать вас…

Продолжение фразы, слава богам, я не услышала, провалившись в блаженный сон. А когда проснулась с облегчением осознала, что боли больше нет, вообще никакой нет! Ни ощущения раздираемой плоти на плече, ни головной боли, ни апатии, ни грусти! Мне хотелось летать! И, пожалуй, я бы так и сделала, если бы сильные руки не схватили меня поперек и не вернули на мягкую кровать.

— Еще полетаешь, птичка, — не взирая на сарказм и насмешку в голосе, надо мной склонилось взволнованное, бледное лицо Киллиана. Его ледяная и явно дрожащая рука нежно притронулась к моей щеке. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — счастливо улыбнулась я и обхватила его ладонь.

Киллиан замер, с тревогой, всматриваясь в мои глаза. А затем вдали комнаты послышался глухой голос герцога:

— Что вы с ней сделали?

— Вы…вылечил, — испуганно ответил, судя по всему, профессор.

А я решила прояснить один важный, невероятно волнующий меня вопрос!

— Правда полетаю? — спросила я бледного Киллиана с мольбой в голосе. — С вами?

— Полетаешь, — вроде бы и ответ положительный, но прозвучал почему-то как угроза. — Со мной, — прохрипел маг. Его лицо помрачнело, вены на лбу напряглись. — Со мной, звездочка. Только со мной!

Глава 19 — Терпение

Межлесье. Резиденция Аспида.

Ария Тернер.

— Ты не посмеешь забрать ее!

— На ней флер Лиардон, — холодно сказал мужчина над ухом, рассматривая маленькие точки от укуса на моем запястье. — Я смогу выдержать. А ты, Равеллиан, сможешь?

Ответом тому было молчание.

Кажется, меня подняли сильные руки и куда-то понесли. Состояние полусна-полуяви усилилось, а вместе с тем и пробирающий до дрожи озноб. Зубы стучали, я пыталась теснее прижаться к мужчине, от которого просто безумно хорошо пахло деревом и мылом. Над головой тяжело вздыхали, пытаясь воззвать меня к совести… Но совесть возвращаться не собиралась! Потому я прикоснулась холодными губами к шее Киллиана, крепче втянув в себя его аромат.

— Звездочка моя бесстрашная, сделаешь так еще раз, и я за себя не ручаюсь! — ласково сказал маг, а потом прорычал: — Не двигаться!

Знакомое чувство мимолетной невесомости, сменяющийся пейзаж вокруг… И мы оказались в просторной кухне.

— Малышка, ты хоть представляешь, что я с тобой сделаю, когда ты будешь в сознании?

Я нахмурилась и отрицательно помотала головой. В голосе мужчины сквозила опасность, но… страшно мне не было. Я чувствовала себя блаженно изможденной и в то же время намного бодрее, чем обычно.

— Нет, но я хочу, чтобы вы обняли меня покрепче.

Киллиан изогнул бровь, его ладонь ме-е-едленно спустилась на попу, а затем мое ухо опалило горячим дыханием:

— А знаешь чего хочу я? Помимо того, чтобы выпороть тебя хорошенько? — Я замерла, сердце бешено застучало, чтобы в следующее мгновение и вовсе остановиться: — Я изнываю от желания бросить тебя на кровать, зажать твои прелестные ручки у тебя над головой и целовать твои губы до тех пор, пока ты не начнешь умолять меня тебя…

Он замолчал, как будто решая, посвятить ли меня в свои секреты или нет.

— Умолять что? — спросила я несколько нетерпеливо.

Киллиан прикрыл глаза и хрипло выдохнул:

— Демоны, одарите меня терпением.

Мужчина хотел поставить меня на пол, однако я в свою очередь была категорически против и вцепилась в того мертвой хваткой. Над головой тяжело вздохнули, перехватили поудобнее — так, что теперь я висла на Киллиане, как обезьянка, и удерживая одной рукой, принялись что-то готовить.

В нос то и дело ударяли резкие сладкие ароматы, но все они мне не нравились — мне был нужен только один: дерево и мыло, запах Киллиана. Потому я не отрывалась от его шеи, задевая короткими поцелуями бешено бившиеся вены.

— Арр-ри-ия! — прорычали мне, ласково погладив по волосам. Но мне было все равно! Ровно до того момента, пока меня совершенно нагло не ударили по попе! — Хочешь перейдем в кроватку?

Возможно в другой момент я бы и возмутилась такой неприличной угрозе, но сейчас мысли текли совсем в ином направлении… В голове тут же замелькали соблазнительные картинки, как в постели в купе с одеялом и этим потрясающим мужчиной будет тепло, и я радостно выдохнула:

— Хочу!

Мне не ответили.

Вот совсем.

Лишь продолжали шумно дышать и стоять почти неподвижно, крепко прижимая к своей твердой груди. Сознание плавало в полутьме, лишь механически фиксируя происходящее.

— А можно я распущу ваши волосы? Они такие красивые… — спросила я, прожигая недовольным взглядом резинку, которая скрывало это белое сокровище.

И в ответ безапелляционно:

— Нет.

Отмерев, Киллиан продолжил готовку чего-то терпко-сладкого. Сначала я расстроилась, а потом вспомнила про постельную угрозу, и будучи самой настоящей диверсанткой мстительно дернула черную резинку вниз. Шелковые прямые волосы рассыпались, немного не доставая до сильных плеч. Затем я зарылась носом поглубже, потому что запах снега заполонил все другие ароматы. Невероятно вкусно!

Закончив с готовкой, мужчина невозмутимо пересадил сопротивляющуюся меня на стул и поставил передо носом темную кружку.

— Пей.

Я отрицательно помотала головой.

— Не буду.

Светло-серые глаза опасно сверкнули, а я… я позабыв про всякий холод, завороженно уставилась в восхитительное лицо напротив. Все же Киллиан в своем истинном обличии был красив, как бог, не иначе…

Желая увидеть его невероятные глаза поближе, я сделала попытку взобраться к Киллиану на колени. Попытку, впрочем, поощрили и даже позволили обнять лицо ладонями. Белесый взгляд начал стремительно темнеть; изящные, но сильные руки погладили мои плечи, плавно опустились на талию.

— Звездочка, — ласково прохрипел маг. — Не надо на меня так смотреть.

Я улыбнулась и с надеждой предложила:

— В кроватку?

Черный зрачок совсем перекрыл светло-серую радужку. Мне вдруг стало как-то не по себе… и даже с колен захотелось слезть…

Не позволили.

— То есть кроватки не будет? — загрустила я.

— Будет. Но не сегодня, — ультимативно пообещал Киллиан, поглаживая чувствительное местечко под ребрами. — И поверь, кроватка будет много-много раз, душа моя… И не только кроватка. Это я тебе обещаю.

Я оплела руками шею мужчины и выдохнула радостно в губы:

— Правда-правда?

Киллиан издал хриплый стон и прикрыл глаза. А мне ничего не оставалось кроме как прижаться щекой к его виску. Ужасно хотелось лизнуть его кожу, чтобы ощутить вкус.

— Выпей зелье, Ария, — тихо приказал мужчина, он стал дышать тяжелее.

Вот эту сладко пахнущую гадость?! Ну только если…

— А вы меня поцелуете?

Пауза и хриплое:

— Поцелую.

— Обещаете?

Киллиан крепче стиснул мою талию, прижав меня к себе.

— Обещаю.

Вовзав в себе все оставшиеся силы, я еле-еле отцепилась от мужчины и, не слезая с чужих колен, разом выпила розовую горячую жидкость. Сладость ягод тут же обожгла горло, а потом приятно сконцентрировалась в животе… И стало так тепло… А потом опять холодно… Киллиан снова тяжело вздохнул.

— Душа моя, безрассудная, ну за что ты так со мной? — хрипло спросил мужчина, поглаживая меня по спине. Мне его поглаживания безумно нравились, но я несколько нетерпеливо напомнила:

— Вы обещали поцелуй.

Киллиан вперил в меня темный взгляд и улыбнулся. А мое глупое сердце увидев этувосхитительную улыбку немедленно упало куда-то в пятки, а потом громко забилось в горле.

— Наклонись, — распорядился он надсадно.

Я сделала так, как он просил, закрыла глаза и приготовилась к жаркому поцелую, но получила лишь один жалкий чмок по носу и насмешливое:

— Завтра я тебе все припомню, Ария… И хорошенько зацелую. Но только тогда, когда ты будешь в состоянии меня слушать и после того, как мы поговорим. У тебя на редкость болезненные пощечины.

Киллиан тихо рассмеялся, когда заметил как сильно я нахмурилась, без труда поднялся вместе со мной, придерживая меня за бедра, и широкими шагами двинулся в другое место.

Этот дом… он был такой необычный, но я едва могла заметить какие-либо детали.

Что-то изменилось.

Его слова — нежные, а касания мягкие, едва заметные, пытающиеся успокоить. Успокоить то, отчего в моей безмятежной душе все разом помрачнело.

Меня усадили на мраморную раковину, когда мы оказались в большом ванной комнате. Посмотрели так, что пробрало до костей. Непонятно, что пытались разглядеть, пока не прозвучало тихое:

— Тебе больно, я знаю, — как будто Киллиан снова обнажал мою душу, раздевал до гола, читал мои мысли, как свои собственные. — Но ты должна понимать, каково мне, когда я каждый день думаю о том, что ты хочешь стать невестой другого мужчины. Я должен как-то… справляться с этим фактом. Ты даже представить себе не можешь, как порой велика моя ревность. Очень сложно устоять от соблазна забрать тебя себе насовсем, не учитывая твоего мнения.

Я тут же почувствовала, как в груди начало полыхать жаром от одних лишь слов. Подумать только, меня ревнуют. Откровенничают. И кто! Тот самый безумный и ужасный маг.

— Не обязательно же…

— Делать тебе больно, когда ты подбираешься ко мне поближе? — мужчина подцепил пальцами мой подбородок, заставил заглянуть ему в глаза. — Я не хочу этого, клянусь. Наверное привык источать яд, когда кто-то заходит на запретную территорию.

Надо мной склонились, взяли мое лицо в холодные ладони и нежно поцеловали в лоб.

— Я повторю это еще сотни раз, если понадобится, — прохрипел он странным голосом. — Прости меня, Ария.

В данной ситуации меня охватило невероятное чувство, тем более когда знаешь, что Киллиан — одна сплошная неприступная крепость.

Я нужна ему. Может быть, это куда больше, чем я себе представляла?

— Но меня хотели выдать замуж… — напомнила я, чувствуя как все вокруг кружится.

— Я знаю.

Ревность… действительно страшная вещь, она въедается в самое сердце, колет изнутри, жжется так, что дышать трудно.

— И вы планируете жениться.

— Да. Надеюсь, когда-нибудь. На одной несносной девчонке, которая удивляет меня раз за разом…

Я откинула его ладонь, которая все это время поглаживала мою шею. Он вообще обожал разбрасываться ужасными жестами — собственническими жестами. Но он не имел на них никакого права!

— Но в прошлый раз вы сказали… Вы сказали, что…

— Что я сделаю твоей сестре предложение. Но я не собираюсь на ней жениться.

— Что?.. Но почему?

— Мне кое-что нужно от твоего отца. То, что можно получить, только если отдать добровольно.

— Что?

Киллиан слабо улыбнулся.

— Ключ, любопытная моя. Ключ, вроде того, что находится на твоем прелестном пальчике. У каждого без исключения есть цена. Даже у меня.

Вот как. Ключ. Так все дело в каком-то ключе.

Почувствовала ли я облегчение? Определенно да.

Стало ли мне от этого легче? Определенно нет.

Его руки, опиравшиеся на мрамор, коснулись внешних сторон моих бедер. Я была в плотном длинном платье, однако игнорировать мурашки, пробежавшиеся по коже, было выше моих сил.

Мужчина наклонился, овеяв дыханием мое лицо:

— Видит небо, я всеми силами пытался держаться от тебя подальше…

Его тяжелое дыхание на моих губах начало ощущаться все более отчетливо, отчего я смутилась.

— А если я не хочу этого? — вдруг выдохнула я, сгорая от желания прильнуть к нему. Боже, что я творю. — Если я хочу…

Киллиан задержал дыхание на мгновение, после чего тихо перебил:

— Не спеши, малышка. Скажешь это вслух, и я тебя не отпущу. У тебя еще есть шанс стать счастливой.

Стать счастливой с господином Блеймондом. Он не сказал этого, но его имя буквально читалось в напряженном до предела воздухе.

Сердце громко колотилось, глаза заполнились слезами.

Мои истинные эмоции вырвались наружу. Правдивая вода, я полагаю, тоже сыграла в этом небольшую роль.

— Мне страшно… — прошептала я. — Мне так страшно…

Он обхватил ладонями мое лицо, поцеловал мокрые от слез щеки, чтобы потом серьезно произнести в губы:

— Никто кроме меня не посмеет сделать тебе больно. Никто.

— Кроме вас?

— Это неизбежно. Я разрушаю все, к чему прикасаюсь.

— Вы как будто отговариваете меня.

— Так и есть. Я никогда не был хорошим человеком, Ария. Но сейчас пытаюсь им быть. Не даю тебе опуститься на дно вместе со мной.

Я едва заметно улыбнулась, млея от порхающих поцелуев по моему лицу.

— Я умею плавать.

Аспид усмехнулся, приблизившись. Между нашими губами оставались сущие миллиметры пространства, тогда как воздух буквально искрил.

Я приоткрыла губы, стараясь сделать вдох поглубже. В легких категорически не хватало кислорода.

— Я чудовище, Звездочка. Я монстр. У меня много имен, но исход один — боль. Тебя хотели женить на Монтегю. Думаешь, я бы допустил это? Думаешь я не прокручивал сотни раз у себя в голове, как пускаю в эту сволочь убивающее заклятие? — Киллиан произнес это резким, угрожающим тоном: — Он смотрел на тебя, он видел твои глаза, посмел думать, что когда-нибудь он будет смотреть в них по ночам. Только вот какая загвоздка, Ария… Ты принадлежишь мне. Даже если выйдешь замуж за Блеймонда, ты все равно будешь принадлежать мне.

У него была безумная улыбка. Слишком притягательная. Слишком дьявольская.

И клянусь, что в этом самый момент я ненавидела себя за это. Ненавидела себя за свои желания.

— Я буду следовать за тобой по пятам. Ловить твое дыхание, смотреть на тебя читающую, видеть твою милую улыбку. Я спятил. Я психопат. Это тебя тоже не отталкивает, малышка?

Сердце пропустило удар. Значит мне не показалось… Я постоянно ощущала чужое присутствие и уже было решила, что сошла с ума от навязчивой паранойи!

— Вы следили за мной, — выдохнула я растерянно. — Не только в Арунделе. Вы постоянно следили за мной! Как часто?

— Как часто я был твоим призраком? Иногда каждый день, иногда чаще.

Я облизнула сухие губы, привлекая к ним темный мужской взгляд.

— Чтобы убедиться, что я в порядке? Что я в безопасности?

— Да.

Я умолкла, а затем спросила, заранее боясь ответа:

— Но почему?

— Ты нужна мне. Больше, чем ты думаешь. Больше, чем ты можешь себе представить.

Он первый разорвал растущее между нами напряжение и отстранился.

— Идем, — Киллиан протянул мне руку. — Я покажу тебе источники.

* * *

Примечание:

Саундтрек: Ursine Vulpine, Annaca — Wicked Game

Глава 20 — Онсэн

Мужчина нахмурился, заметив мое мрачное настроение, которое я едва ли могла скрыть. Обуревающие меня волнения умудрились каким-то немыслимым образом перекрыть безграничную радость флера. А Киллиан все смотрел и смотрел, словно что-то решал для себя, не особо долго ломая голову. Если он принял решение, то оно окончательное. У него вообще все намного проще, чем у меня.

Только вот о чем он думал, так и осталось для меня загадкой, лишь взгляд, который долго сверлил мой стал легче. Мягче.

— Ты спрашивала, где мы? — Киллиан отстранился, потянул меня за руку на себя. — Мы в небольшой провинции Синча в Железных Холмах. Здесь водятся на редкость полезные онсэны. Тебя что-то беспокоит?

Руки мужчины безмятежно погладили плечи. Я растерянно огляделась вокруг, заметив массивные бамбуковые двери и, борясь с сильным головокружением, смущенно призналась:

— Да, беспокоит.

Но я не собиралась об этом говорить — не тогда, когда мои мозги едва-едва работали.

Киллиан ждал продолжения, его ладони перешли на мою спину, погладили между лопаток, словно пытаясь нащупать крылья, которых у меня не было.

— Так… тихо. Мы здесь одни?

— Кроме Ляосинь в доме никого нет, но она нас не потревожит. Ты забыла, что такая настоящая тишина, да? — Маг прижал меня ближе, положил свой подбородок на мою голову. Я не видела, что его руки пытаются сделать с моей спиной, но они явно что-то делали. — Прислушайся, Ария. Слышишь?

Я напряглась, глубоко вдыхая тяжелый аромат мужчины. Вероятно, голова могла кружится и из-за него — из-за Киллиана.

— Шум воды? — удивилась я, не зная, куда деть свои ладони, в итоге завела их за Киллиана и сцепила, крепко обняв. Мужчина на секунду замер, а потом поцеловал мои волосы.

— Синча расположена на водопадах. Они здесь повсюду. Почему у тебя такие мудреные завязки на платье?

Я остолбенела.

— Что?

Киллиан нежно провел ладонями по моим плечам, а платье вдруг тяжелой волной упало на пол. Оставшись лишь в одной сорочке, я дернулась, но маг перехватил мои руки и вернул их за свою спину.

— Не прячься, — шептал он не хуже демона-искусителя. Впрочем, им он и являлся. — Я хочу показать тебе источник, он согреет… И я согрею… Ты ведь не против, звездочка?

Я? Что-то внутри меня недовольно копошилось, язвило, дергалось, однако сейчас, в эту самую минуту, мне хотелось лишь одного — прижаться к Киллиану поближе и вдыхать, вдыхать, вдыхать его запах…

Не заметив моего сопротивления, мужчина наклонился к моему красному уху и прошептал:

— Ты лучше всех обнимаешься.

Киллиан аккуратно потянул меня за собой, мы прошли во внутренний двор, состоящий из деревянного пола и одного большого источника. Я ахнула от удивления. Так вот что такое онсэн! На улице стало еще холоднее под вечер, а от воды исходил приятный теплый пар. Внизу бурлила темная изумрудная река, шелестели ветви заснеженных елей, а чуть поодаль гремели водопады, завораживающие своей красотой.

— Нравится? — тихо спросил маг, обнимая со спины.

— Да, — выдохнула я завороженно. — Очень.

А потом испуганно вскрикнула, когда Киллиан без разрешения вновь взял меня на руки и осторожно опустил в горячую воду, которая оказалась просто кипящей и обжигающей для моей замерзшей кожи! Сознание опять куда-то поплыло, мной сразу заруководили инстинкты. Вцепившись в деревянный бортик, я уже хотела выползти обратно, но мне не позволили.

— Грейся, Ария, — негромко приказал Киллиан. — Как минимум час.

— Мне горячо! — выдохнула я возмущенно, кожа раскраснелась, а волосы растрепались. Изо рта при каждом выдохе выходил пар — все же зима на улице, а мне жарко. Безумно жарко!

— Опустись ниже, иначе онсэн не поможет.

— Нет!

Светло-серые глаза мага потемнели, заставив уличные бумажные фонарики на миг погаснуть. Я стояла у самого края — на носках, пытаясь как можно меньше соприкасаться с источником. Вода была примерно по талию, кожа горела, словно я плавала в самой настоящем жерле вулкана, а маг… а Киллиан выпрямился во весь рост и начал медленно расстегивать черную рубашку… одна пуговица, за другой, не спуская с меня темного взгляда, обжигающего не хуже онсэна.

По внутреннему двору прошелся зимний ветер, и рубашка распахнулась, приоткрывая красивую бледную кожу, литые сильные мышцы, рельефный пресс и небольшую белую дорожку волос, которая опускалась в… брюки. Я ненароком облизнулась, со спокойствием отметив возбужденное состояние Киллиана.

Ветер любезно принес его запах: дерево, мыло, снег… Закрыла глаза не в силах бороться с флером. Хочу коснуться. Хочу поцеловать.

И шепот, болезненный, хриплый… мой или его — разгадать трудно:

— Обними меня.

Мое разгоряченное лицо берут в холодные ладони, целуют лоб, щеки, ресницы…

— Открой глаза, Ария, — хрипит Киллиан.

Я слушаюсь. А в ответ болезненный стон и нежное прикосновение к моим губам, выбивающее из груди весь воздух. Меня аккуратно, но настойчиво толкают назад, подальше в воду, а когда ноги уже не достают до дна, спускаются ледяными ладонями по телу, берут за бедра, больно впиваясь пальцами, тут же извиняются за несдержанность, целуя уголки губ, и предлагают держаться за него.

В воде каждое движение дается в сто крат легче, я обнимаю мужчину ногами, уже задыхаясь от его настойчивых поцелуев, и с досадой замечаю: брюки не сняли.

Его рука скользнула по спине, по шее, задев шейные косточки, распустила волосы. И все прекратилось.

— Согрелась? — спокойно спросили меня.

Я тяжело дышала, пытаясь понять смысл его слов. А когда, наконец, поняла, вспыхнула разом и отстранилась, наперевшись спиной на каменное ложе на самом краю. Дом стоял на возвышении, а внизу текла бурная река с острыми камнями. Упадешь — так насмерть. Все как с этим мужчиной.

На лице Киллиана ни капли раскаянья или смятения, ничего, что отдаленно бы напоминало несдержанность, которую он проявлял какие-то жалкие секунды назад. Только синее пламя, хотя то лишь лазурный свет, исходящий от воды, а на губах улыбка — понимающая, знающая…

Внутри опять что-то больно забилось, но не настолько сильно, чтобы я смогла бороться с наваждением. Хочу быть обнятой и пригретой, хочу перестать ощущать это непонятное чувство смятения. Не побоялась потянуться сама вслед за Киллианом, а тот плавно отступил назад, щурясь и улыбаясь.

Я попросила совсем тихо:

— Обнимите меня.

— Что-что? — Киллиан сделал вид, что не услышал мой жалкий голос.

От его улыбки в груди все зудит и прямо чешется.

— Обнимите меня, пожалуйста, — уже громче.

— Как я могу, Ария, — усмехнулся он. — Все непотребства только после свадьбы.

— Какой свадьбы?

— Нашей, конечно же.

Я нахмурилась.

— Я не собираюсь за вас замуж.

А в ответ грустно, наигранно вздохнули:

— В том то и проблема.

Издевался. Я не удержалась от злого:

— Киллиан.

— Ария.

Киллиан только усмехнулся, отходя от меня подальше, когда я попыталась поймать его. Даже уже глубины не боялась, барахталась, как рыба, желая дотронуться до темного мага. А тот просто мстил за все те моменты, когда я делала что-то не по его воле, мстил за герцога — это становится понятно сразу. Он наслаждался собой сполна, смаковал мое негодование, мои эмоции и даже растерянность.

Запыхавшись, я схватилась за бортик и откинула мокрые пряди с лица. В воздухе стоял густой пар в перемешку с редкими снежинками, которых заносил ветер. Взглянула на серо-сиреневое небо, казалось, что оно вот-вот уже окрасится в темный, и легко улыбнулась, принимая правила игры.

Если взрослому страшному магу захотелось повыделываться, я не стану мешать. В конце концов, это даже забавляло.

— Значит все неприличия только после свадьбы? — серьезно поинтересовалась я.

— Именно, — холодно усмехнулись мне, откидываясь на бортик.

Всего на секунду я позволила себе отвлечься на сильные, длинные руки, на переливающиеся белым серебром волосы… Боже, ну почему он так дьявольски красив?

— И поцелуи?

На мне белая сорочка и короткие шортики. Горячая вода сейчас была по самый подбородок, но если подняться чуть выше, оперевшись на деревянную доску… показать мокрую ткань на груди, которая скрывала ее навершия… Пока еще скрывала.

— Они тоже, душа моя.

— Замечательно! — обрадовалась я, пытаясь скрыть коварную улыбку, что так и намеревалась расползтись по всему лицу.

Вернувшись к созерцанию заснеженных деревьев, я мягко пожала плечом, отчего тонкая лямка сорочки начала медленно сползать вниз… Еще одно движение — и упадет вовсе. Взглянув на Киллиана, я с испугом отметила, что тот не спускал с меня чернеющего взгляда, и даже подумала, что возможно не стоит никого провоцировать…но эта его ухмылка…

— Звездочка, — прохрипел Киллиан. — Поправь одежду.

— Что? — наивно удивилась я. — С ней что-то не так?

Киллиан вдруг как-то разом собрался, вмиг растеряв былое безразличие, и то, что я увидела в его взгляде… животный, неконтролируемый голод … тот голод, который можно встретить лишь у зверя, страстно желающего растерзать свою добычу, заставил меня забыть обо всем. И о сорочке, и о ухмылке… вообще обо всем!

Я испуганно попятилась назад, обернулась, схватившись за деревянный отступ, а затем предательская лямка все же сползает вниз… и Киллиан совершенно внезапно оказывается рядом, жадно прижимаясь ко мне со спины, сдавливая руками, словно тисками.

Я не могла сделать и вдоха, когда мужчина горячо выдохнул мне в самое ухо. Его рука невозмутимо надела лямку обратно, скользнула от плеча до самой шеи, ладонь легла на гортань, заставив приподнять голову, а я запылала лишь от одного прикосновения. Это так… близко. И так горячо, что с ума сойти можно.

Киллиан шумно втянул воздух возле моих волос, заставляя откинуть голову ему на плечо, и влажно прошептал:

— Не играйся со мной, Ария.

— Вы первый начали, — все-таки выдавила я, чувствуя жар под ребрами.

Я снова начала дрожать.

— Ты хочешь за меня замуж?

— Так не формулируют вопрос, — голос почти не дрогнул. — Обычно говорят “Ты выйдешь за меня?”

Чужие руки сжались сильнее, притягивая ближе, пытаясь достать до души. Как и слова:

— Так говорят эгоисты. А я хочу, чтобы ты была счастлива. Как думаешь, ты будешь счастлива со мной? Когда я разрешу все… проблемы?

— Я не знаю.

— Ты не знаешь?

Все вокруг медленно темнело, а я продолжала плавиться от чужих настойчивых прикосновений, вдыхая в себя жаркий пар источника.

— Не знаю. Мне придется стать королевой?

И ровное:

— Да.

— Тогда, вероятно, я не смогу быть счастливой. Я хочу любить лишь одного человека. Моей любви не хватит на все королевство.

— Тебе не обязательно любить все королевство, — руки скользнули по плечам ниже, Киллиан хрипло произнес: — Люби только меня.

— Тогда я не буду вам достойной спутницей.

Мужчина не церемонится: разворачивает к себе лицом и горячо целует, гуляя руками по телу.

— Ты меня с ума сводишь, — Киллиан в своей привычной манере поддевает за подбородок, фиксируя мой взгляд на уровне своих глаз. По-настоящему ласково шепчет: — Ты ведь знаешь об этом?

— Теперь знаю, — не могу удержаться от улыбки.

— Когда для всего мира я буду казаться ужасным монстром… — тон мужчины вдруг стал серьезным. — Оставишь ли ты меня, Ария?

Казалось, Аспид весь замер в ожидании ответа. А я словила себя на странном ощущении: словно дурацкое дежавю, словно я уже где-то это слышала.

— Не оставлю, — твердо произнесла я. — Вы ужасный, самый ужасный. Но не монстр.

— А кто? — нежно звучит голос.

— Мой человек, — выдохнула смущенно чистую правду. Правдивая Вода не дала бы соврать.

— Я маг, — поправляет Киллиан с улыбкой.

— Не придирайтесь к словам. Тогда вы просто… мой. Можно?

И тихий ответ, словно одним четким выстрелом в сердце:

— Можно.

Глава 21 — Демон

На следующее утро мне было очень… плохо. Я тихо застонала, еще будучи во сне. В горле пересохло, от двух тяжелых одеял к мокрой спине липла сорочка, но я не проснулась. На прикроватном столике стояли небольшие часы в форме змеи — они громко тикали и показывали без двух минут десять. Рядом лежал пергамент, исписанный четким, резким почерком; за последние тридцать минут я прочитала его несколько раз, но так и не отважилась подняться с постели.

Я скоро вернусь, звездочка. Обязательно съешь завтрак.

И подпись:

Твой Киллиан.

Зарывшись в одеяло по самую макушку, я застонала громче и крепко зажмурила глаза, чувствуя, как запылало все лицо. Какой кошмар… Что я только вчера не наговорила. А что я делала…

Когда находиться в импровизированной норе уже было попросту стыдно, я все таки нашла в себе силы принять ванну и переодеться в знакомую одежду из Межлесья. Дом был простой, даже примитивный, но красивый. В нем почти отсутствовала мебель, кругом лишь стены, выполненные из дерева, а также решетчатые сёдзи, пропускающие красивое утреннее солнце. Многие раздвижные створки были оклеены рисовой бумагой, а некоторые и вовсе отсутствовали — из-за чего весь дом словно светился.

Спустившись на первый этаж, я неожиданно встретила девушку в изящном длинном халате, исписанном цветами сакуры. Киллиан, кажется, упоминал ее имя… Ляосинь?

Ляосинь сразу заметила отметины у меня на шее и как-то странно улыбнулась. Как будто… понятливо? Мне стало не по себе.

— Здравствуйте. Вы ведь Ляосинь, верно? — спросила я, пытаясь избавиться от неловкости.

На лице у девушки почему-то мелькнуло замешательство, но она лишь сказала:

— Завтрак?

— Чуть позже, пожалуйста.

— Плохо говорить на Элеа*, — ломано произнесла она, продолжая улыбаться. — Завтрак?

А, вот в чем дело… Я отрицательно махнула головой.

— Я подожду господина Аспида.

— Аспида? Ждать демона?

Почему она называет его так?

— Да, — я кивнула.

— Демон добр с вами, — неожиданно сказала Ляосинь. Голос ее был печален и задумчив. — Демон обычно… — она будто пыталась вспомнить подходящее слово: — грубый.

— Не понимаю…

Я нахмурилась. В груди что-то болезненно кольнуло от неожиданной догадки. У Ляосинь были красивые темные волосы, переливающиеся на солнце сапфиром, удивительные миндалевидные карие глаза и мягкая улыбка.

— Это, — я вздрогнула от внезапного прикосновения. Ляосинь дотронулась пальцем до следов на моей шее, которые Киллиан оставил своими поцелуями. — Обычно много. Очень много. Демон грубый, — она грустно улыбнулась. — Но всем нравиться. Я скучать.

Сердце забилось, словно бешеное. Злость вместе с тревогой болезненно сконцентрировались в середине живота.

Конечно же я знала, что Киллиан вовсе не невинен. О кронпринце Себастьяне Кайдзене ходило немало слухов, и многие из них говорили, что у мужчины уйма любовниц. Фессалия Хэмилтон была тому примером. Но одно дело знать о слухах, и совсем другое видеть воочию его… Кто Ляосинь ему? Я сглотнула.

Я ревновала. Боже мой, я ревновала! Для меня все, что происходит в этих странных отношениях, — это впервые, и не удивительно, что я столкнулась с этим мерзким чувством. Здравый смысл просил успокоиться, задвинуть гадкую ревность подальше, в конце концов, я ничего не знала о его личной жизни после встречи со мной, но неожиданно возникшие вопросы все не давали покоя.

К примеру, как давно он с ней?..

От начавшейся истерии меня спас холодный голос, обратившийся к Ляосинь:

— Оставь нас.

Несколько минут мы молчали. В небольшом камине-печке потрескивал огонь, и от него летели искры; в окне серебрилась река, ее волны чувственно облизывали каменистый берег, заснеженный лес эхом повторял пение сверчков. Я по-детски предпочла смотреть куда угодно, но никак не на мага, который изящно уселся за обеденный стол, в знакомом жесте перекинув ногу на ногу.

— Ты поела? — прозвучал спокойный вопрос.

— Нет. Ждала вас.

— Ляосинь, — негромко позвал маг девушку, а когда та появилась в гостиной совмещенной с обеденной зоной, холодно велел: — Принеси, пожалуйста, два завтрака. Я буду сладкий кофе, а Ария — зеленый чай.

Внутри что-то на миг потеплело: меня знают, мои предпочтения помнят. Это неожиданно приятно.

— Как прикажете, господин, — девушка низко поклонилась, ее прекрасные иссиня-черные волосы волной рассыпались по плечам. Я невольно нахмурилась.

И сразу прилетает вопрос от Киллиана:

— Ты чем-то расстроена?

— Нет, — я отрицательно помотала головой, наконец, взглянув на мужчину.

Боже мой. Сегодня он был облачен в такие же белые, как его волосы, белоснежный китель и брюки. Под лучами утреннего солнца его идеальная кожа светилась, будто тот был падшим ангелом. Или безумно притягательным дьяволом…

Киллиан тяжело вздохнул — я не слышала этого, но видела, как поднимались и опускались его плечи. Как напряглись мышцы, когда маг принялся снимать часы с запястья, молча и без комментариев. Я не привыкла, что Киллиан мог умалчивать о чем-то, не договаривать, не высказывать претензии сразу в лоб без стеснений. В голове что-то щелкнуло, и я одарила мужчину внимательным взглядом.

Что-то не так. И вроде все как всегда, но я подсознательно чувствовала — нет. В спокойном взгляде и молчании скрывалась настоящая буря. Возможно, мне просто показалось, но неожиданный факт того, что я начала понимать Киллиана, вводил меня в ступор. Как бы подступиться? И стоит ли?..

Конечно, стоит. Это же он. Может, в будущем Киллиан и станет ужасным чудовищем, но этот пугающий мужчина с властью, которую трудно представить, стал мне дорог. Я опускаю взгляд на стол, пораженная еще одним открытием за сегодняшнее утро. Он мне дорог. Очень дорог. И я, кажется, совсем чуточку, совсем немного в него…

— Все в порядке? — спросила я робко, вглядываясь в чужое лицо.

— Да, вполне. Ты хорошо спала?

А ответ сухой, усталый, хоть губы и улыбнулись мне мягко — так нежно, как мог делать только он.

В горле что-то сжалось от волнения, и я не удержалась от внезапного порыва встать, подойти ближе. Киллиан если и был удивлен, то вида не подавал, лишь со стулом отодвинулся подальше, видимо, тоже намереваясь встать.

Ну, — подбодрила я себя, заливаясь краской. — Давай же.

Задержав дыхание, я неловко уселась мужчине на колени и крепко его обняла, заодно имея возможность спрятать лицо за его спиной. Киллиан на секунду замер, а потом его руки легли мне на талию, сжали.

— Что с тобой?

— Не знаю, — совершенно честно ответила я, вдыхая поглубже его запах. Сегодня от него пахло дождем. — Просто чувствую, что вас надо обнять.

Черт возьми, могла ли я сказать что-то еще более глупое? Но слова обратно забрать не получиться, поэтому я глубоко вздохнула и напряглась в ожидании ответа. Ладони Киллиана начали мягко гладить мою спину.

— Просто чувствуешь? — усмехнулись мне, и я облегченно выдохнула, заметив знакомое поведение. Ну, наконец-то.

— Да.

— Весьма содержательно.

— Вы из-за меня?.. — мой голос стал тише.

— Что из-за тебя?

Черт возьми, почему так неловко?

— Расстроены.

— И да, и нет.

— Вы лучше сразу все скажите, — я откинулась назад, обретя смелость заглянуть в светло-серые внимательные глаза, положила ладони на сильную грудь. Ладони тут же взяли в плен, одарили каждую из них поцелуем, дотронувшись губами до внутренней стороны. — Главное, не молчите. Мне ужасно не по себе.

— С чего ты взяла, что я хочу тебе что-то сказать?

— А вы не хотите?

— Хочу, — сказал он прямо. — Но ты пока не готова к этому разговору.

— А вы попробуйте, — попросила я.

— Попробовать? — Киллиан усмехнулся, абсолютно спокойно смахнул прядь волос с моих глаз, игриво поддел подбородок, взглядом выбивая из моей груди весь воздух. — Может, мне мало тебя? — сердце успело сделать пару кульбитов, меня нежно поцеловали в губы. — Может, после твоей вчерашней речи, я вплотную подобрался к тому, чтобы запереть тебя в собственном доме. Хочешь остаться здесь? Тебе здесь понравилось?

Я чувствовала, как колотится сердце от его красивых признаний. Смогу ли я когда-нибудь также? Признаться? Забыть про все, про будущее, про угрозы, слепо довериться Киллиану, закрыв глаза на его темную сторону? А его темная сторона была внушительной, в этом я не сомневалась. Просто он не часто мне ее показывал, если показывал вовсе.

— Лучше в Межлесье, — честно призналась я.

— Почему? — Киллиан заправил прядь волос за ухо, мазнул губами по щеке. Я грустно вздохнула, чувствуя, как земля уходит из под ног. Ну нельзя же так остро реагировать на него, это ненормально.

— Просто.

Не буду же я говорить, что госпожа Луиз понравилась мне куда больше, чем Ляосинь?

Стоило вспомнить о Ляосинь, как та тут же появилась на пороге с подносом еды и напитков. Я немного помрачнела, встретившись глазами с улыбающейся девушкой, и, посмотрев на мага, сразу приготовилась бежать. Трудно было не заметить его чересчур проницательный, препарирующий взгляд. Конечно же, он все понял.

Я нахмурилась, приготовившись к вопросу. И он последовал:

— Ария, душа моя, ты что ревнуешь? — надо отдать ему должное, Киллиан попытался спрятать улыбку. Но легче мне от этого отнюдь не стало!

Я твердо решила молчать. Разумеется я не собиралась признаваться и радовать мужчину, который уже чуть ли не мурлыкал мне на ухо:

— Ну же, звездочка, — ласково прошептал Киллиан, пытаясь притянуть меня ближе. Я сопротивлялась, но все равно поддалась и положила подбородок ему на плечо. — Какие очаровательные новости. А я грешил на себя из-за твоего хмурого личика с утра, представляешь? А тут Ляосинь…

— Хватит, — хмуро попросила я, чувствуя, как в мои распущенные волосы зарываются носом. — Даже знать ничего не хочу о ваших любовницах.

— Не хочешь? Правда? — мою спину настойчиво гладили холодные руки, а я вся покрывалась мурашками. То ли от злости, то ли отчего-то непонятного. — Даже не спросишь, спал ли я с ней?

В груди что-то неприятно кольнуло, в конце концов я не удержалась от резкого:

— Да, ревную. Так вы с ней спали?

Киллиан тихо засмеялся.

— Ты прелесть, Ария, — прошептал мужчина, склоняясь ближе к уху и вызывая на шее новые мурашки.

Он отстранился, чтобы взять пальцами мой подбородок и внимательно заглянуть в глаза:

— Да, я спал с Ляосинь, — и предусмотрительно дополнил: — Задолго до нашей встречи.

— Она сказала, что ей понравилось, — нахмурилась я. — Что всем… нравится.

— Они никогда не получали от меня любви, — негромко сказал мужчина.

— А я? — мой голос затих. — Я буду?

— Буду ли я любить тебя, звездочка? Я уже. Давно и, наверное, навсегда. Не удивляйся, для меня это тоже открытие.

Что?

Меня затрясло в руках Киллиана: то ли от того, что на улице зима, то ли от переполняющих чувств и эмоций. Меня любят? Вот так… просто? Нет, это совсем не просто! Я вгляделась в лицо напротив, как будто пыталась въесться во все черты глазами, разглядывала, словно в бреду. Как будто Киллиан мне мерещится.

Моя рука уж совсем несмело коснулась бледной кожи, пальцы соскользнули в белые волосы, не стянутые сегодня резинкой, и каждое прикосновение, как удар куда-то в самое сердце. Болезненный, щемящий, убийственный.

Это пугает.

— У тебя такие глаза испуганные, — прохрипел мужчина, прищурившись. — Даже обидно. Я не тороплю тебя, Ария. Ответишь, когда пожелаешь.

Киллиан дотронулся до моих губ, прижав меня к себе за шею. Держал, как на поводке во время жадного мокрого поцелуя, шептал что-то на непонятном языке, пока я пыталась смириться: я не хочу уходить, Киллиан не хочет отпускать.

В какой-то момент его прикосновения становятся совсем грубыми, пальцы больно впились в кожу, притягивая ближе. Киллиан принялся целовать ключицы: прямиком те места, где еще со вчерашней ночи горели отметины.

— Спроси меня о чем-нибудь, — прохрипел он, прокладывая дорожку мокрых поцелуев по шее, затем по виску… Я не удержалась от стона, чувствуя, как где-то внизу загораются фейерверки. — Еще немного и я опрокину тебя прямо на обеденный стол. Спроси, Ария!

— Почему Ляосинь называет вас демоном? — тихо спросила я, охнув от неожиданного укуса на плече.

Сосредоточиться на реальном мире становится просто невозможно. Обняв лицо Киллиана ладонями и рвано дыша, я строго сказала:

— Держите себя в руках, — а потом не удержалась от улыбки. Мне неожиданно улыбнулись в ответ, и я обреченно застонала, утыкаясь лбом в его лоб. Прошептала в губы: — Не улыбайтесь. Это запрещенный прием.

— Тебе нравится моя улыбка? — мурлычут в ответ.

— Очень, — прошептала я. — Вы весь… мне очень нравитесь.

Киллин как будто искренне наслаждался моим признанием: медленно прикрыл глаза, сильнее сжимая ладони на боках. Снова крепко держит, тяжело дышит. Не отпускает, а мне и в радость.

— Я видела комнату с подношениями, — наконец произнесла я, собравшись с мыслями. — Они для вас?

Все еще обнимая лицо мужчины руками, погладила большими пальцами острые скулы. Киллиан сразу прожег темным взглядом и сковал пальцами мои запястья, словно наручниками. Держал и себя, и меня, чтобы не натворили дел.

— Да, — прохрипел мужчина в ответ. — Ты спрашивала, почему Ляосинь называет меня демоном? Несколько лет назад я убил прорвавшихся в эту провинцию монстров. Железные Холмы находятся ближе всех к проклятой земле, здесь часто случаются прорывы.

Не удивительно, что местные жители боготворили Аспида. Он спас много жизней.

— Но почему вы демон?

— Из-за глаз, — пояснил Киллиан.

Я нахмурилась.

— А что с ними не так?

Мужчина улыбнулся, заставив на миг мое сердце замереть. Ну вот опять!

— У Железных Холмов есть поверие: если человек родился с изъяном, то это отметка дьявола.

— Изъяном? — я нахмурилась сильнее. — Что за глупости. У вас невероятно красивые глаза. Я бы даже сказала: особенные… неповторимые. Подождите ка… — ко мне неожиданно приходит догадка: — У вас что-то со зрением?

Киллиан буквально на секунду впал в ступор, непонимающе глядя в глаза напротив. Возможно, с удивлением. Возможно с нежностью. Так сразу и не понять.

— Белесые глаза — признак слепоты. А я вижу несколько иначе, чем другие люди.

— Иначе?

— До появления дара я практически ничего не видел, — признался мужчина. Мое сердце сразу сжалось, стоило представить Киллиана ребенком. — А когда магия проявилась, я научился пользоваться магическим зрением.

Вспоминая информацию из учебников, я растеряно забормотала:

— Магическое зрение же используется, чтобы видеть…

— Души, — добавил Киллиан, поцеловав мои запястья. Внимательно заглянул в глаза. — Я вижу то, что видишь ты, но в более широком смысле. Я думал, что ты знаешь.

— Нет, — тихо сказала я.

— Поэтому я называю тебя звездочкой, Ария. Ты сияешь ярче, чем кто-либо. Стоит любой эмоции проявиться. Будь то грусть или смущение, — вот теперь я по-настоящему смутилась, — я не могу оторвать от тебя взгляда.

Киллиан зарылся пальцами в мои волосы, а я почувствовала как сильно бьется сердце: тяжело, быстро, рвано.

— Наверное вам обидно, — пробормотала я, не подумав. — Я то называла вас засранцем.

Киллиан громко рассмеялся, заставляя меня невольно улыбаться в ответ.

— Я помню, душа моя. Не думай, что тебе это так легко сойдет с рук.

Я смутилась уже, наверное, в тысячный раз, припоминая все угрозы про постель и не только про нее.

А потом… потом температура в комнате несколько опустилась, стоило Киллиану дотронуться пальцами до золотого ободка на моей руке.

Что ж… Вот мы и подошли к этому вопросу. Рано или поздно произошедшее в Черни пришлось бы обсудить.

— Вы злитесь на меня из-за этого?

— Я не злюсь, Ария… — тихо сказал маг. — Я в бешенстве. Ты подвергла себя опасности, опять. Думаешь я не понимаю, зачем ты отправилась в Чернь?

Стало стыдно. Совсем немного.

— Вы не хотели говорить мне правду, — напомнила я.

— Я подумать не мог, что ты окажешься такой… — Киллиан грустно улыбнулся, — настойчивой. Ария, я отвечу на твои вопросы. Но только на те, которые посчитаю нужным.

Это уже что-то! Я растопырила пальцы и посмотрела на золотое кольцо.

— Значит вот он ключ, который вы искали? Тот ключ, про который говорила Лиардон?

— Их несколько, только твоего недостаточно, — холодно пояснил Киллиан. Я вздохнула. Злится.

— Но для чего вы ищите ключи?

И невооруженным глазом было видно, что ответы даются ему нелегко. Только вот теперь я знала, что дело не в доверии, Киллиан просто хотел уберечь меня.

— Для снятия проклятия, которое породило монстров. Тримеру в том числе.

Что ж… Я догадывалась.

Мой голос неожиданно дрогнул:

— Проклятье снимется, если аристократы будут мертвы?

— И да, и нет. Это запасной вариант в том случае, если я не отыщу нужную мне дверь и все ключи.

Запасной вариант? Он говорил это так легко… Словно смерть для него — нечто обыденное. Впрочем, для темных магов убийства и правда не являлись чем-то за гранью. Но господи, это же сотни людей… Женщины, маленькие дети…

Увидев ужас на моем лице, Аспид помрачнел:

— Я найду все ключи, Ария.

— А если нет? — выдохнула я, чувствуя как земля уходит из под ног, — вы правда убьете всех представителей проклятых родов?

И безжалостное:

— Да, — Киллиан дотронулся губами до моих ледяных. В его глазах плескалось то, чего я боялась все это время, — безумие, жестокость, уверенность в собственном решении… — Я не один, кто желает покончить с этой изнуряющей войной. И они не остановятся, пока проклятие не будет снято. Они не остановятся, пока не убьют тебя, только потому что ты Тернер. Орден не будет разбираться в особенностях родовой магии. Они захотят убить тебя, даже если ты сменишь род.

Киллиан усмехнулся и тихо сказал мне на ухо, посылая по телу гулять мурашки ужаса:

— Я не герой, если ты еще не поняла, Ария. Я чудовище, которое ты пообещала не оставлять. Я, не колеблясь, пожертвую чем угодно ради тебя. И уж тем более убью тех, кто будет стоять у меня на пути… Даже если это будет весь мир.

Глава 22 — Подарок

Чувства у меня были неоднозначными и тем более после услышанного: я так и замерла в руках мужчины и глупо пялясь на сверкающий в лучах утреннего солнца снег за окном. За ужасом следовала благодарность, оглушающее осознание того, что меня так сильно ценят, и совершенно глупая, необоснованная и даже неожиданная улыбка, которая была старательно подавлена.

Я старалась не обращать внимания на муки совести и глупо надеялась, что пугающего до дрожи “запасного плана” Киллиана можно будет избежать. В конце концов, теперь я не считала его злодеем… ну, может быть, самую малость.

Киллиан смотрел на меня с абсолютно нечитаемым выражением лица. Под глазами залегли тени: наверное, в последние дни он совсем не отдыхал и только и делал, что работал. Должно быть возникли какие-то проблемы или дел слишком много. А тут еще я со своими заморочками… Мне показалось, что я слегла покраснела.

— Я бы все отдал, чтобы заглянуть в твои мысли.

— Там нет ничего интересного.

— Я бы поспорил, — устало улыбнулся Киллиан. Он говорил совсем по-другому: спокойно, чуть склоняя голову и глядя на меня с легкой тоской. — Давай договоримся, Ария. Ты должна доверять мне. И прежде чем сбегать к русалке за моей спиной, в следующий раз сначала поговори со мной. Это здорово облегчит жизнь — нам обоим.

Я кивнула.

— Хорошо.

— Ты так быстро согласилась? — Киллиан выгнул бровь. — Послушная Ария — это что-то новенькое.

— Я не нарочно оказываю вам сопротивление. Лишь в те моменты, когда действительна не согласна, — пояснила я.

Киллиан не ответил, продолжая смотреть на меня странным взглядом. Прошла не одна, и не две секунды, прежде чем мужчина отмер и достал что-то небольшое из кармана белоснежных брюк. Кольцо?

— Новый артефакт? — спросила я, наблюдая за тем, как маг надевал на меня сверкающее украшение. Решила на всякий случай уточнить: — Это ведь не маячок, верно?

Киллиан усмехнулся, а затем в упор посмотрел мне в глаза.

— Это обычное кольцо, Ария.

Я опешила. Украшение было чересчур роскошным для обычного кольца. Особенно пугал сверкающий бриллиант размеров стол внушительных, что было действительно тяжело представить его стоимость.

— Если ты скажешь мне да — двадцать шестого декабря, — провокационно сказали мне на ухо, — то я надену его на другой пальчик.

Поцеловав тот безымянный палец моей правой руки, Киллиан нагло продолжал сполна наслаждаться чужой растерянностью.

Мое сердце ухнуло в пятки.

Это что?.. это… это…

— За тобой будут присматривать гончие прокурора Кросса, — вдруг произнес маг. Его руки принялись нежно поглаживать мою спину, пуская по всему телу гулять мурашки. — Не пугайся.

Не пугаться? Да в моем взгляде наверняка плескался самый настоящий страх! Нет, наверное, мне просто послышалось… Только и всего. Наверное, я до сих пор находилась под остаточным флером Лиардон, мое сознание помутнело и я что-то перепутала. Точно перепутала.

Я какое-то время молчала, осмысливая произошедшее, даже боялась предположить, но спросить все же решилась. Неуверенно:

— Вы только что…

— Да, звездочка, — нежно, но безапелляционно. Киллиан вновь поднес мою ладонь к своему лицу и одарил ее поцелуем. — Я не жду от тебя немедленного ответа. Все же мне нужно разобраться с твоей сестрой и с массой других проблем. Но уверен в одном: я до безумия хочу, чтобы ты была только моей. Возможно тебя пугают мои слова, однако я желаю привязать тебя всеми возможными способами. Ты обещаешь подумать?

Меня хватило лишь на неуверенный кивок.

— А теперь завтрак, душа моя.

Я не могла точно сказать, был ли это лучший или худший день в моей жизни. Полагаю, и то и то упомянуть будет уместно. За завтраком меня заставили рассказать все в малейших подробностях и деталях, а когда разговор зашел о герцоге Блеймонде, в руке Киллиана треснула вилка, которую он прогнул пополам. А вилка, между прочим, была серебряная. Потом меня растерянную и, пожалуй, потерянную перенесли прямиком в Гоэль.

— Здравствуйте, — хором проблеяли Анита с Энни, увидев мага.

Девушки сидели на диване в гостиной и, по всей видимости, дожидались меня.

— Добрый день, — спокойно поздоровался с ними Киллиан. Видеть его рядом с моими подругами было, мягко говоря, необычно.

Я совершенно по-идиотски, не к месту, улыбнулась и поджала губы, пытаясь это скрыть. Но куда уж там? Киллиан тоже выглядел странно, не в своей тарелке, будто ждал чего-то, а чего — неясно. Может он ждал, что я предложу ему остаться? Я бы хотела… но мне позарез нужно разобраться в своих эмоциях и чувствах, а близкое нахождение мага рядом превращало меня в изнеженное существо. Между всеми нами повисла странная неловкость.

Киллиан тяжело вздохнул и потянул меня на себя, прошептав на ухо:

— Не дождешься от тебя нежностей, звездочка.

Я смущенно заглянула в глаза напротив и зажмурилась, когда мужчина нежно поцеловал меня в лоб, сказав напоследок:

— Будь хорошей девочкой, Ария Тернер… — и дополнил как-то обреченно: — Хотя бы до вечера не ввязывайся в неприятности.

Дождавшись от меня утвердительного кивка, Киллиан мягко улыбнулся, рассматривая мою улыбку на лице. Мое сердце тут же дрогнуло. В голове мелькнула странная, до ужаса смущающая мысль: я же не целовала мужчину первая? Наверное, надо исправить это недоразумение, но не в присутствии моих подруг, у которых испуг на лице сменился какой-то непонятной радостью и предвкушением— наверное после ухода мага девочки непременно потребует от меня рассказа. Так и произошло.

Пришлось рассказать девушкам многое: и про загадочные смерти аристократов, и про нападение монстров, и про мага, который меня спас… и в которого я ненароком, как-то совершенно случайно влюбилась. Конечно, я утаила мои главные секреты, однако про некоторые скелеты в шкафу я пока не готова поведать даже Киллиану. Возможно настанет время, когда все наладится и тогда…

— Энни, — виновато спросила я девушку. — Прости меня, пожалуйста. Ты, наверное, волновалась за меня… Как ты добралась из Черни в Гоэль?

Рыженькая горничная просияла, растянув румяное лицо в улыбке.

— А вы разве не знаете? Меня забрал герцог Блеймонд, прямиком из гостевого двора. Сказал, что вам нездоровится, и вы попросили перенести меня в Гоэль.

Вот как… Наверное, господин Блеймонд все же забрал свернутую бумагу с адресом. Надо обязательно сказать ему спасибо.

— Да, — пробормотала я, — конечно.

— Он такой красивый, госпожа! — Энни снова просияла и чуть не выпустила из рук шоколадное печенье, которое мы ели за чаем. — Такой мужественный, сильный… Настоящий Заклинатель! Я так рада, что он предложил вам выйти за него замуж. Вы ведь согласитесь? — Энни нахмурилась. — Ой… а как же господин Аспид?

На меня уставились две внимательные пары глаз, а я смутилась. Хотелось брякнуть, что вообще-то предложение герцогу Блеймонду сделала я, но вовремя сдержалась. Я и вправду некрасиво поступаю. Пусть мне и отведено время до моего совершеннолетия, но мне было ужасно неловко выбирать между двумя мужчинами.

Я уронила лицо в ладони. Святое небо, Киллиан даже ничего не сказал про брак с герцогом. Он действительно думал, что я могу не выбрать его? На языке появилась горечь. Все-таки иногда я последняя дура, особенно в моменты, когда дело касается чувств.

* * *

Я старалась не обращать внимания на украшение, которое Киллиан надел на мой палец. Но кольцо, как назло, сверкало и то и дело обращало на себя взор, какое бы освещение не было — тусклый ночник в спальне или же яркое зимнее солнце. Кожа под золотым ободком буквально чесалась и зудела, а в один из вечером мое раздражение настолько превысило допустимую норму, что я не выдержала и убрала кольцо подальше в прикроватную тумбу… а потом надела обратно. Все-таки это подарок от него, от моего призрака. Вот только был бы этот подарок поменьше и подешевле, и тогда я радовалась бы ему чуть сильнее…

С поездки в Чернь прошло несколько дней. Вернувшись в поместье после небольшой прогулки по центральным улицам Гоэля, где уже вовсю царствовала красочная рождественская ярмарка, меньше всего я ожидала увидеть у себя в комнате… цветы. Покои были полностью заставлены огромными корзинами с белоснежными подснежниками, которые изумительно пахли талым снегом и весенней землей. И это в разгар зимы, подумать только!

— Ух ты! — воскликнула Энни, снимая с рук вязанные варежки.

Зима в Гоэле стояла суровая, и мы с девочками умудрились довольно знатно обморозить щеки, пока таскались за подарками. А еще мы катались на катке на центральной площади и пили горячий белый шоколад с маленькими кусочками засахаренной карамели! Все улицы были в огнях: светились и сверкали так, что слезились глаза, а в парках уже стояла, наверное, целая армия забавных снеговиков, сооруженных детьми… Я улыбнулась. Пожалуй, это был один из тех дней, которые еще долго будут греть душу теплыми воспоминаниями.

На пороге моих покоев появился господин обер-камердинер.

— Госпожа Ария, цветы были доставлены меньше часа назад, — господин Ватс протянул мне свернутый листок бумаги. — С запиской.

Я слегка растерялась, пока разглядывала это цветочное великолепие.

— Благодарю вас, господин Ватс.

— Также хочу напомнить, что завтра из Шаттергардcкой Империи возвращается ваш отец, и вновь вам придется спускаться в обеденный зал.

Я легко улыбнулась мужчине. Названная матушка вместе с Патрисией до сих пор гостили в королевской резиденции в Эйтери, а отец занимался делами в Империи. Свобода от семьи позволила мне ненадолго расслабиться. Днями напролет я читала книги, гуляла с девочками и ела только у себя в комнате, уплетая в обе щеки маковые булочки господина Левиса.

— Конечно, господин Ватс, я все понимаю.

Обер-камердинер удалился, а Энни с Анитой тут же приникли к цветам.

— От кого они, Ария? — спросила Анита. — Подснежники такие красивые…

— Очень красивые! — вторила ей Энни.

Мне едва удалось уговорить девочек называть меня только по имени! Уступать они мне не собирались, но, в конце концов, согласились забыть про фамильярности хотя бы в моих покоях — в те минуты, когда мы оставались наедине.

Тем временем господин Блеймонд не соизволил ответить ни на одно мое письмо, и пожалуй, герцог был вправе так себя вести. Мне было ужасно неловко перед Заклинателем, а еще тот поцелуй… Я поморщилась, пряча лицо в белоснежных цветах. Не думай об этом. Просто не думай, Ария!

Слегка нервничая, я развернула записку.

Прости, звездочка, я ужасно занят.

Ты ведь скучаешь без меня?

Твой К.

Улыбаясь так, что чуть не треснули морозные щеки, я все же слегка раздраженно вздохнула от наглости этого несносного мага. Конечно, я скучала без него… Очень скучала. Мы не виделись каких-то три дня, а я уже вся извелась, постоянно прокручивая в голове диалог из Железных Холмов. Я должна была ответить не так… Без испуга. Обрадовавшись и поцеловав Киллиана, как минимум. А вместо этого я просто впала в ступор и вела себя глупо.

Но я просто не могла поверить в то, что это происходит на самом деле: невероятно, у Киллиана ко мне чувства: все от жадности до самой влюбленности. А я лишь один раз сказала тому про симпатию. Я как-то наивно надеялась, что Киллиан понимает, что маг просто знает, что я от него без ума. Так ведь?..

Я начала нервно мерить шагами комнату, отмахиваясь от надоедливых и смущающих мыслей, которые лезли в голову. Киллиан не стеснялся сказать о своих чувствах, а я ужасно волновалась. Боялась сама не зная чего. Что меня отвергнут? Непредсказуемого исхода?

Сказать “да” — ведь почти равносильно тому, чтобы прыгнуть в ледяную прорубь неподготовленному. Если я скажу “да”, то исход событий уже не будет зависеть от меня. Если я скажу “да”, то сюжет злосчастного романа будет в точности повторять текущее положение дел: Киллиан обручится с Патрисией, пусть фиктивно, но все же; Герцог Блеймонд, будучи уже не связанный со мной никакими обязательствами, познакомится с Беатрисой Де Вермандуа — прямо на Рождественском Балу, который был уже на носу. А я… я могу умереть.

И все же… Почему так ноет сердце?

— Ты хочешь за меня замуж?

— Так не формулируют вопрос. Обычно говорят “Ты выйдешь за меня?”

Чужие руки сжались сильнее, притягивая ближе, пытаясь достать до души. Как и слова:

— Так говорят эгоисты. А я хочу чтобы ты была счастлива. Как думаешь, ты будешь счастлива со мной? Когда я разрешу все… проблемы?

Я вдохнула аромат подснежников поглубже, пытаясь уловить запах Киллиана. Я сошла с ума… Я спятила!

— Ария, ты хотя бы разденься, — пролепетала Энни, смотря на меня, как на сумасшедшую. — Почему ты мечешься? — тон девушки стал жалостливым: — Меня уже укачивает от твоих хождений.

Я резко остановилась и бросила взгляд на пакеты с подарками. Может быть, мне стоит вручить его Киллиану? Ну и пусть, что несколько раньше, чем требуется, зато он порадуется — по крайней мере, я искренне на это надеялась. А сознание тем временем гаденько так хихикало и подкидывало мысли о том, что я всего лишь искала повод, чтобы поскорее увидеться с магом…

— Я… — я по-настоящему смутилась, когда достала зеленую коробочку, заботливо перевязанную красной лентой. — Думаю, я отлучусь ненадолго.

— Сейчас? — удивленно спросила Анита. — Но сейчас уже почти ночь на дворе, куда вы… ты хочешь отправиться? — Аните вольности в общении давались тяжелее всего.

Часы издевательски показывали пять минут десятого. Да, и в правду, сейчас уже довольно поздно. С глухим стоном усевшись на диван, я спрятала лицо в ладонях и попыталась поумерить свой жаркий порыв. Мне много не надо — стоит лишь Киллиану оказаться вплотную, как дыхание уже сбивается. Впервые осознала, что, кажется, ошибалась в человеке: господин Аспид очень властный и не любит уступать, но он не такой уж великий и ужасный. Стоит тому привычно, иногда вскользь оставить горячий поцелуй на пальцах, кисти, щеке — я прощаю ему всю его деспотичность. А еще его любимое приторное “звездочка”, которое переворачивает мой мир с ног на голову…

Святое небо, опять я думала о нем! Но действительно очень скучала… и жалела, что не сказала в Железных Холмах всего того, что хотела.

Это жалко, Ария! — попыталась осадить я себя, сбрасывая мокрое пальто, в котором уже было попросту душно. А может, дело было и не в пальто, а в том, как сильно горело мое лицо, стоило лишь заметить кольцо и подумать о Киллиане.

— Да, ты права, — грустно выдохнула я. — Уже поздно.

— Для любви никогда не бывает поздно! — жарко воскликнула Энни. — Только давай мы тебя сначала расчешем, а то косы совсем уж растрепались.

Я с удивлением уставилась на девушку.

— Как ты?..

Энни коварно улыбнулась, многозначительно переглянувшись с Анитой.

— Этот подарок ты выбирала дольше всего. И ленточку завязывала сама, с особенной бережностью! Я такие вещи на раз замечаю!

Кажется, девушка была действительно довольна собой, только вот легче мне от этого не становилось, однако настроение подняло — я невольно улыбнулась. Какие же они живые, добрые, замечательные… Интересно, им понравятся мои подарки?

— Я пошла набирать ванную, — командирски сказала Анита. — А ты Энни, приведи в порядок ее волосы.

— А платье какое выбрать? — Энни крепко задумалась.

— Зачем ванна? — робко уточнила я. — Я всего лишь на минуточку…

Анита улыбнулась мне так, словно знала все секреты мира, а я была каким-то несмышленым ребенком, если не меньше.

— Без ванны мы тебя не отпустим. Я как раз купила новые ароматические масла с лавандой… А может быть, добавить бергамот? Или фрэзию?..

Черноволосая девушка ушла в ванную комнату, продолжая вести с собой беседы, а Энни, взяв меня за руку, настойчиво потащила к шкафу.

— Но платье точно будет лишним, — утвердительно сказала я. — Думаю, свитера и юбки будет вполне достаточно.

— Ты и так одеваешься слишком скромно, — обвинительно произнесла Энни. — Настаиваю хотя бы на этой изумрудной блузке! Она превосходно приоткроет твои тонкие ключицы.

Шелковая блузка и вправду была изумительно красивой и невероятно приятной на ощупь. Что ж… Выбор пал на длинную юбку и эту изумрудную блузу, а еще черные туфли на небольшом каблуке — в таких я обычно ходила по поместью, туфли были роскошные, но практичные.

— А чулки?

Энни поджала губы, чтобы скрыть от меня странную эмоцию и вытащила из шкафа какое-то супер тонкое неприличное кружево! И где она его только достала?!

— Нет!

— Да, госпожа, — Энни буквально сунула чулки мне в руки. — Их не видно из-под длинной юбки, а чувствовать себя вы будете увереннее!

Я нахмурилась.

— Опять на “вы”.

— Извините, — стушевалась служанка. — Но когда вы на меня так смотрите, обращаться на “ты” у меня как-то язык не поворачивается…

В итоге, когда сборы были окончены, время на часах уже давно перевалило за десять. На улице крупными хлопьями падал снег, а мы, уставшие и несколько измотанные повалились на диван.

— Может быть, я никуда не пойду? — робко начала я, дотрагиваясь до светящейся пудры на лице. Анита нанесла мне легкий макияж, отчего мои глаза начали казаться какими-то бездонными, а кожа светилась точь-в-точь как у идеального и сказочного кронпринца.

— Нет! — хором вскричали девочки, вскакивая.

— Сейчас вы выглядите краше любой принцессы! — с жаром воскликнула Анита. — Господин Аспид просто обязан это увидеть!

— Только потом обязательно расскажите про его реакцию, — смущенно попросила Энни. — Ах, это так романтично!

Я аккуратно погладила красочную коробку с подарком и покосилась на мое вязаное творение. Шарф для господина Блеймонда, как и носки для Киллиана я все-таки связала. Пусть и неумело, но что-то да получилось.

— Носки тоже прихватите! — распорядилась Анита.

— Но они такие уродливые!

— Берите!

— Да, берите!

К одиннадцатому часу ночи я отправила буйных и сопротивляющихся девочек спать, а сама растерянно стояла посреди гостиной и гладила один из изумрудов на браслете.

“…Буду ли я любить тебя, звездочка? Я уже. Давно и, наверное, навсегда.”

Сердце тут же ухнуло в пятки, а на щеках загорелся смущенный румянец.

Вперед Ария! — подбодрила я себя. — Давай же!

И в тишине комнаты под тик настенных часов и треск поленьев в камине раздался мой неуверенный и дрожащий голос:

— Киллиан.

Вспышка переноса.

Глава 23 — Я вас ненавижу

Однажды я поплачусь за свою безрассудность, однажды она наверняка выйдет мне боком.

В лаборатории Киллиана горел неяркий свет, из-за чего все эти ужасные стеклянные банки с различными внутренностями выглядели пугающе. Мне даже казалось, что глазки визгунов ожили и смотрели прямо на меня, прожигая внимательным презрительным взглядом. Мужчина тем временем сидел за широким столом, освещенным лишь одной масляной лампой. Рукава его черной рубашки были закатаны, а белые волосы убраны в хвост.

Только хотела я открыть рот, как Киллиан нахмурил брови и обратился ко мне, так и замершей на пороге:

— Позже.

Он выглядел уставшим, хотя так сразу было и не понять. Но если присмотреться внимательнее, то можно заметить, как напряжены его плечи или как виднеются залегшие тени под глазами. И я насчитала, как минимум пять пустых кружек, и что-то мне подсказывало: все они из-под кофе. Наверняка.

— Я же сказал: позже, — холодно сказал мужчина и, подняв голову, удивился: — Ария?

С таким его тоном я была незнакома, но несмотря на мурашки, всего равно подарила Киллиану теплую улыбку, хотя нервничала из-за предстоящего разговора. Сильно нервничала, дергала атласную красную ленту на подарке, из-за чего та слегка потрепалась.

Он тут же встал из-за стола и уже было двинулся ко мне, но я остановила его, вытянув руку. Мне и так едва хватает смелости на предстоящее событие, но если он подойдет ближе — я напрочь забуду все слова.

— Со мной все в порядке, — я опередила его вопрос, глядя, как Киллиан встревоженно разглядывал мое лицо. — Я просто хотела вас увидеть.

Я ничего не могла с собой поделать — смущенно улыбнулась, на что Киллиан вопросительно выгнул бровь, опираясь бедрами о рабочий стол.

— Это для меня? — с прищуром и улыбкой спросил Киллиан, кивая на подарок в моих руках.

Он не торопил, смотрел с интересом, исподлобья, а у меня от нервов кружилась голова.

— Да, но сначала я бы хотела сказать кое-что.

— Я весь внимание.

— Я все искала подходящий момент, — я сглотнула. — Решила, что сегодня наконец-то обо всем расскажу, хотела сделать это многим раньше, но но смелости не хватало.

— Вступительная речь?

— Она самая, не перебивайте, — я нахмурилась, а Киллиан улыбался, не отрывал взгляда, от которого мне становилось дурно.

Потому что все было ново, необычно для меня. Я бы не осмелилась на такой поступок раньше, я даже подумать не могла, что со мной такое может произойти: что я влюблюсь так сильно, что потеряю голову. Читать про чувства в романах — это одно, а сладко погибать лишь от одной чужой улыбки — это совсем другое.

— Я… я вас ненавижу, — наконец выдохнула я.

— Интересное заявление, — Киллиан усмехнулся. — С нетерпением жду продолжения. Надеюсь, что оно будет. Оно ведь будет?

Он тихо смеялся надо мной, я видела как подрагивали его плечи. Опять издевался!

— Дайте мне закончить!

— Я слушаю и жду. И до сих пор не понимаю, какого черта я еще не обнял тебя и не поцеловал в сладкий лоб. Поторопись, звездочка, мое терпение не безграничное.

Я раздраженно повела плечами, сбитая с толку его речью и легкой улыбкой, от которой у меня предательски подгибались колени.

— Я ненавижу вас за то, что вы со мной сделали. Я постоянно думаю о вас. Я восхищаюсь вами. Вы ведь знаете, что вы — самый умный человек, которого я когда-либо встречала? — я говорила это так тихо, что странно, как Киллиан вообще мог меня слышать. — Я… я, кажется, влюбилась в вас. Нет, не кажется… я влюбилась в вас, и очень сильно. Не знала, что такое вообще возможно: так сильно любить кого-то, — я едва дышала, когда произнесла: — Мне страшно, но я бы очень хотела попробовать.

— Попробовать что?

— Если ваше предложение еще в силе, то я согласна, — выдохнула я, дрожа всем телом.

У меня чуть не разбилось сердце, когда я взглянула на Киллиана. Я впервые видела его таким уязвимым: мужчина смотрел на меня с болью в глазах и с едва затаенным… счастьем. Я сделала шаг ближе.

— Не шути со мной, Ария, — голос у него хриплый, тихий.

А я развернула коробку и достала оттуда мужское кольцо, а потом вся замерла, когда Киллиан перевел на меня черный взгляд.

— Я не шучу.

Еще один шаг.

— Ария, — с болью сглотнул мужчина. — Имей виду, если подойдешь ко мне ближе… Я тебя не отпущу.

А в следующую секунду Киллиан подходит сам, оказывается рядом так быстро, что я даже не заметила его движений. Меня целуют: в щеку, в висок, в губы — настойчиво, влажно, горячо. Не глядя надела на его палец кольцо — мне показалось правильным, чтобы Киллиан тоже имел его, как доказательство, что тот целиком и полностью принадлежит мне. А я ему (как он сказал?) — давно и, наверное, навсегда.

Меня крепко прижимали к себе: собственнически, тесно, как будто я могла исчезнуть. Одним только поцелуем Киллиан выбивал из меня весь воздух, заставляя сердце колотится так бешено и так рвано, что я всерьез испугалась за свое здоровье. Мне не дали сказать и слова, подняли на руки, развернули спиной к столу и уложили прямо на бумаги.

— Ария, — выдохнул Киллиан хрипло, прижимая меня ближе. Я на миг испугалась, когда почувствовала чужое дикое возбуждение через ткань юбки, но быстро сдалась под напором непрекращающихся поцелуев.

Трудно не понять, насколько Киллиан нетерпелив до ласк и прикосновений: он смотрел на меня жадно, а зрачок заволок светло-серую радужку — там снова горела бездна. Я уверена, Киллиан видел тоже самое — и мое безумие, и желание, разрывающее изнутри. Мужчина спустился ниже, поцеловал мою шею. Прикусив кожу, из-за чего я вскрикнула, спустился влажными поцелуями еще ниже: на сгиб плеча, на ключицы… О господи.

— Господин Аспид, — вдруг раздался голос госпожи Луиз. Женщина тут же ойкнула, а я моментально залилась краской, осознавая за каким занятием нас застукали.

А Киллиану все равно: он довольно мурлыкнул мне в шею, наслаждаясь моей робостью и краснотой кожи, впился в бедра еще сильнее, наверняка оставляя на них синяки и холодно приказал, не прекращая выцеловывать бьющуюся жилку на шее:

— Позже, Луиз.

— Киллиан, — испуганно прошептала я, сгорая от стыда. — Отпусти. Сейчас же!

И безапелляционное:

— Нет.

Я уперлась руками в каменную грудь, но куда там!

— Но господин Аспид, — совсем уж дрожащим голосом пролепетала домовая. — Вас ожидает советник Кан.

— Подождет. Выйди. Живо.

Киллиан поддел ладонью мою шею, притянул лицо ближе, вдыхая запах моих волос, поцеловал висок, зажмуренные глаза, губы…

— Но там… там чрезвычайная ситуация…

Киллиан тяжело вздохнул и отстранился, наконец-то дав мне нормально вдохнуть воздуха. У меня горело все: вплоть от кончиков ушей до самых пальцев ног. И мужчине это невероятно нравилось: его глаза стали совсем черные, когда он оглядел учиненный им беспорядок.

Волосы ужасно растрепались, губы распухли от поцелуев, юбка задралась… и приоткрывала кружево чёрных чулок, обтягивающих мои бледные бедра. Киллиан расставил руки по обе стороны от меня и впился пальцами в стол. До побеления кожи, до скрежета ломаемого дерева!

— Это что такое, Арриия?! — тихо спросил мужчина, мрачно разглядывая мои ноги.

— Чу-чулки, — испуганно ответила я, напрочь позабыв о госпоже Луиз. Потому что по окну стремительно начал бить град, а по стенам пополз иней! И вдруг стало как-то очень-очень страшно — мага напротив постепенно поглощала тьма.

Киллиан прикрыл глаза, глубоко душа. И спустя несколько секунд оглушающей тишины, меня безмолвно подняли на руки и понесли на выход.

— До свидания, госпожа Луиз, — смущенно пробормотала я домовой, мимо которой мы проходили.

— До свидания, госпожа Ария.

Лица домовой я не разглядела, но была уверена: та тихо и задушено смеялась!

— Чулки, — хрипло повторил Киллиан, стремительно спускаясь на первый этаж. И следующие его слова прозвучали как-то угрожающе: — Как только я вернусь, ты обязательно покажешь мне их, душа моя!

— Оообязательно? — мой язык заплетался. Щеки горели, а еще я мысленно проклинала Энни с ее превосходными модными идеями!

— Обязательно!

Меня выбросило в Гоэль максимально незаметно — секунда, и я уже валялась у себя в кровати: такая же красная, как атласная ленточка от подарка.

* * *

Валтиар, Королевство Эленейрос.

Советник Кан.

Зимний воздух был на редкость теплым и серым; туман легким поцелуем коснулся его щеки. Когда господин Кан приблизился к лошади, она наклонила голову, будто признавая в нем своего хозяина или даже друга. Черная лошадь изучала мужчину большими одухотворенными глазами, и советник короля задумался о другом взгляде — непроницаемом, белом, наполненным такой же пустотой, как пространство меж звезд. Что его пугало больше всего? Была ли то смерть или же нечто более ужасное — всепоглощающая бездна, не знающая ни пощады, ни человеческого тепла?

А когда-то тот взгляд был совсем иным… детским, наивным, добрым. Подумать только. Советник хорошо запомнил его, даже иногда просыпался посреди ночи, увидев тот взгляд во сне. Его мучали кошмары, изводя и показывая, каким мальчик был раньше. Но он больше не был тем мальчиком. Господин Ешихиса Кан вспомнил свое отражение в мертвых, бездушных глазах Аспида — и насколько же иным отразился он сейчас в глазах этой доброй, ласковой лошади! Было ли то простое отличие теплого взгляда беззащитного животного от холодного пристального взгляда смерти?

Советник почувствовал, как воздух вдруг похолодел.

— В последнее время вы часто заняты, ваше высочество, — сказал господин Кан, не оборачиваясь.

— Ты оторвал меня от невероятно важного и приятного дела, Кан, — раздался сзади ледяной голос Аспида. — Надеюсь у тебя действительно что-то серьезное.

Господин Кан в последний раз погладил лошадь и обернулся, опираясь на обсидиановую трость. Заснеженная аллея королевского замка Арундел больше не казалась ему привлекательной.

— Да, господин Кайдзен. Вашему отцу стало хуже. По протоколу вы должны присутствовать в момент его смерти, чтобы принять королевскую силу.

Лицо Аспида было одной непроницаемой маской. Что господин Кан хотел увидеть в глазах этого уже взрослого мужчины? Горечь от потери близкого?.. Ликование? Упоение? Он сам не знал ответа на свой вопрос.

— Протокол, — усмехнулся кронпринц. — Как часто вы ему следуете, господин Кан?

Мужчина вздрогнул от намека. Всего один вопрос — а ему словно дали затрещину.

Советник отдавал себе отчет во всем, что происходило в эту злосчастную ночь: безликие коридоры Арундела, где уже давно не звучал детский смех, треск масляных ламп и восковых свечей, сопровождающих их по длинным коридорам замка, дрожащий с нотами облегчения голос королевского доктора… господин Кан помнил все, но воспоминания так и крутились перед его глазами…

* * *

Керчерск, Империя Шаттергард.

Двадцать два года назад…

— Себастьян Кайдзен! — донесся снизу голос учителя. — Где вас только носит? Пошевеливайтесь, Себастьян Кайдзен!

Мальчик обреченно оторвался от окна. Это был красивый зимний вечер. Дети, наряженные в снежинки, играли на площади, лепили снеговиков, смеялись и толкали друг друга в огромные сугробы. А это кто? Красная шапка, дорогой шарф с гербом герцогства… среди толпы вдруг показалась Фессалия Хэмилтон, странная девочка, которая часто присылала ему любовные письма.

Витрины были разукрашены разноцветными огоньками — пошлые ухищрения магов, пытающихся создать рождественское настроение. Те, кто любил Рождество — счастливчики или глупцы. Себастьян верил, что не являлся ни тем и ни другим.

Он нашел учителя в библиотеке. Приставная лестница высотой от пола до потолка шла вдоль высоких книжных полок. Учитель Кан стоял на середине ее, в дешевых тонких брюках мышиного цвета и в белоснежной рубашке, вероятно, зашитую сотни раз. Очевидно, господин Кан не мог позволить себе тратить деньги на одежду, в конце концов он являлся простым учителем. Не говоря ни слова, он указал на полки слева, мальчик подкатил туда приставную лестницу. Позади них, на длинном деревянном столе уже лежали расставленные шахматы и увесистая стопка учебников.

— Где же, она? — пробормотал молодой мужчина, прищурив узкие раскосые глаза со слегка нависшим верхним веком. — А, вот! Лови, Себастьян.

Он снял с полки толстенный том и бросил его с пятиметровой высоты, книга приземлилась на ковер с глухим стуком, прямо перед ногами мальчика. Тот посмотрел вверх на учителя, а мужчина глянул вниз на мальчика. Весь его вид выражал недовольство.

— Я же сказал, лови!

— Простите, учитель Кан, — прозвучал спокойный ровный голос. Мальчик поднял с пола том, зашелестел страницами. Текст был на древнем языке, значит оригинал. — Сегодня мы будем изучать герпетологию*?

Учитель резво соскочил с лестницы.

— Ты начнешь изучать змей самостоятельно, Себастьян. — Учитель впервые посмотрел на него озабоченно. — Ты должен прятать книгу ото всех! Читай ее лишь ночью с едва заметным светом от свечи. Ты меня понял, Себастьян Кайдзен?

Раскосые карие глаза вперились в него с опасностью. Мальчик лишь кивнул, предпочтя не обращать внимание на странное поведение учителя.

— Что ж, довольно разговоров! К делу, Себастьян! — воскликнул господин Кан, отодвинув мальчика также небрежно, как обычно разговаривал. Он обошел стол и склонился над шахматной доской, вглядываясь в нее. — Ты играл в шахматы с самим с собой?

— Да, сэр.

Мальчик не любил так обращаться к учителю, но господина Кана устраивало лишь два обращения: “сэр” и “учитель”. Видимо, сказывалось его неизвестное происхождение. Однажды он упомянул страну, название которой Себастьян нигде не встречал, и имя ей было Япония.

— Плохо, Себастьян. Очень плохо! Черным вот-вот будет шах и мат, а должна быть ничья! Пат! Садись, поиграем вместе.

Семилетний мальчишка неожиданно почувствовал прилив несказанной радости. Учитель Кан никогда не играл с ним ранее! И… Себастьян нахмурился, его худенькие плечи в миг опустились. Что-то не так. Неожиданная доброта от учителя означало лишь одно: сегодня ему скажут плохую весть.

Спустя час напряженной игры и продумывания стратегий, Себастьян вдруг с горечью начал осознавать, что проигрывает. Учитель смотрел на него недовольно и то и дело поджимал тонкие, искусанные губы.

— Шах и мат.

Мальчик поднял голову от шахматной доски.

— Играя в шахматы нужно забыть про эмоции, — сухо сказал мужчина.

— Реванш?

— Сначала мы должны поговорить, — учитель Кан откинулся на спинку стула, постучал пальцами с короткими ногтями по столу. — Вы нагружаете себя.

— Это плохо? Мои оценки не высоки?

— Иногда стоит остановиться, как бы сильно не было ваше горе.

Мальчик ничего не ответил, лишь сглотнул, изо всех сил пытаясь загнать обратно в глаза навернувшиеся слезы. Учитель не сделал ни движения, чтобы утешить его. Он никогда не утешал его, даже в ту ночь… два года назад. Да и говорил он все это не для того, чтобы его успокоить. Учителю Кану было наплевать на душевное состояние Себастьяна. Он был ученым и учителем, скорбь для него ничего не значила. Понимание — вот что было главным.

— Моя жена очень любила животных, — неожиданно забормотал учитель, смотря куда-то сквозь мальчика. Наверное, его захлестнули воспоминания. — Особенно лошадей… В один из осенних дней разразилась непогода, и при повороте лошадь упала, земля была слишком скользкая. Это произошло три года назад. Тогда я тоже нагружал себя работой, впрочем, как и сейчас. С тех пор у меня, кажется, не было выходных.

— Зачем вы говорите мне все это? — хмуро спросил мальчишка.

— Я хочу сказать, что вы не одни. Я очень сожалею, что не горевал как полагается. Не плакал. Возможно сейчас я бы мог дышать легче…

Мальчик вскинул на него злой взгляд. Иллюзия в ту же секунду спала, приоткрывая господину Кану истинные эмоции мальчика: злость, обида, безумие в детских светло-серых глазах. Мужчина опешил. Такие эмоции мог испытывать взрослый, но не как не семилетний ребенок.

— Вы похоронили вашу жену? У вас остались ее вещи и фотографии?

Господин Кан понял, к чему тот ведет. Он лишь глухо выдохнул, почему-то ощущая стыд каждой клеткой тела:

— Да.

— Тогда вы соврали. Что понимаете меня, — голос мальчика стал ледяным, по полу вторя ему пополз иней, воздух стал холодным. Он бил словами наотмашь, словно давал учителю пощечины: — У меня не осталось ничего! Лишь редкие воспоминания!

— Ваша иллюзия слетела, это непростительно! Вы не контролируете себя, Себастьян! — грубо повысил голос учитель, но Себастьян его перебил:

— Будто ее и не было… Будто бы ее не существовало…. Ее выкинули, как мусор, стерев ее жизнь и ее имя! Вы помните ее имя, господин Кан?

Губа мальчика задрожала, он хотел заплакать, но не сделал этого.

— Нет.

— Это все что вы хотели мне сказать?

В библиотеке повисла тяжелая тишина. Господин Кан, наконец, произнес:

— Прислали весть из канцелярии короля Эдварда. Отец хочет навестить вас.

Мальчик замер, чувствуя, как горло сжалось от неконтролируемого страха.

Может, у него разыгралось воображение, но Себастьяну показалось, именно в этот момент он ощутил что-то позади себя, почувствовал его едва слышное шипение, скольжение кожи по полу. Всего через мгновение шипение стало громче, и в этих звуках отчетливо слышались разочарование и нарастающая ярость.

— Сейчас? — выдохнул мальчик ровно, борясь с маленьким сердцем, что бешено билось в груди.

— Да.

Левой рукой учитель схватил мальчишку за запястье. Также как его мать потянула его на себя в тот ужасный день.

Себастьян приготовился к очередной мучительной боли и даже не заплакал, когда услышал сухое:

— Наши уроки закончены, ваше высочество. Теперь наши встречи будут редки. Учитесь усердно, Себастьян!

Несколько ударов сердца, и отчетливое:

— Transferendis!

* * *

Гоэль, Королевство Эленейрос.

Настоящее время.

Себастьян Киллиан Кайдзен не верил в богов.

Он вообще никогда не молился. Никогда. А сейчас умолял подарить ему хоть каплю терпения. Не сорваться, ограничиться только поцелуями, лишь бы не обидеть его звездочку…

А она стоит, как назло, слегка испуганная, но, как всегда, гордая. Манит, манит, манит… Голоса в голове и подавно сошли с ума, шепча ему взять свое.

На столе лежал его любимый капустный пирог, от кружки сладкого чая шел пар, поднимаясь в напряженный до предела воздух. Она заботилась? О нем? Его и так рвало на части лишь от одной мысли о подаренном кольце. Белое золото жгло так, что доставало до самого сердца, о наличии которого Аспид до встречи с ней даже не подозревал. А тут еще это…

Девушка шепчет, будто боясь, что его демоны сорвутся с цепи — а они были ох как близко к тому, чтобы свалиться в самую бездну…

— Я приготовила для вас капустный пирог и сладкий чай. Вы наверняка ничего не ели и не пили кроме своего горького кофе.

Он замер, сдерживаясь изо всех сил. А она беззаботно спрашивает, даже не подозревая о подоплеке:

— Вы голодный?

— Я очень… очень голодный, — тихо отвечает Аспид, подступая к девушке ближе. — Иди ко мне, звездочка.

Впервые великий и могущественный советник Кан в чем-то ошибся: тот теплый взгляд еще жил в Себастьяне.

Но теперь он предназначался лишь одному человеку.

А капустный пирог так и остался нетронутым…

* * *

Примечание:

*Герпетология — наука о земноводных и пресмыкающихся. В переводе с древнегреческого «герпетон» (ἑρπετόν) — ползучее животное, змея.

Глава 24 — Elytrigia Repens

“Тогда лишь двое тайну соблюдают,

Когда один из них её не знает.”

Ромео и Джульетта. Уильям Шекспир.

Гоэль. Королевство Эленейрос.

Ария Тернер.

— Нет, — простонала я.

— Плывущий юноша был Красою русалки тронут… Прижимаясь телом к нему, смеясь, погружаясь в омут. Она забыла в жестоком блаженстве, что даже любимые тонут…

Мелодичный голос окутывал мою фигуру перламутровым лунным сиянием. Синие нитки струились по скрипучему, грязному полу, а я вышивала на белом хлопке, перетянутым ободком. Местами ткань покрывали уродливые бордовые пятна. Что это? Кажется, я опять проткнула свой палец иглой, что так и намеревалась соскользнуть с рук…

— Нет…

А теперь я сижу возле витражного окна в гадательной лавке в Черни, захваченная воспоминаниями о своей великой потере, и у моих ног скользит огромная белая змея с красными пронзительными глазами… Я хочу закричать от ужаса, но из рта не доносится ни звука.

— Нет…

— Ария!

…Я наклоняюсь, рассматриваю стеклянную бутылку, в которой содержится что-то страшное, что-то настолько ужасное, что я не чувствую земли под ногами.

— Смотри, какое зловонное сияние. Никогда не видела такого цвета.

Мне до безумия хочется раствориться и исчезнуть… Навсегда…

— Нет… Уберите ее… Уберите!

— Ария, душа моя, очнись. Все хорошо, звездочка. Все хорошо…

Я разлепила мокрые веки, не понимая, где нахожусь. По тишине и особому холодному блеклому свету, подавшему сквозь тонкую вуаль тюли, чувствовалось, что скоро рассвет.

Я была вся в слезах, даже одеяло и черная рубашка намокли. Продолжая ловить ртом воздух, я попыталась пошевелиться, но ничего не получалось. Ноги и руки — в ловушке кокона покрывала, а под моей щекой — теплая твердая грудь. Знакомый голос снова и снова шепчет мое имя, говорит, что все хорошо, обещает, что я всегда буду в безопасности.

Я сидела у Киллиана на коленях, а он прижимал меня к себе и пытался унять дрожь своими крепкими объятиями и легкими поцелуями, которые гуляли по моим волосам.

Реальность возвращалась по частям, и по мере того, как кошмар отступал, я начала осознавать, что маг укачивал меня словно ребенка. Размеренный стук под щекой медленно вытаскивал из оков паники и страха. Наверное, надо отстраниться, но… в руках Киллиана было так хорошо, так спокойно, что я позволила себе сидеть у него на коленях до тех пор, пока в комнату не начали проникать первые лучи утреннего солнца.

Под встревоженными светло-серыми глазами залегли тени. Они вперились в меня, когда я, наконец, подняла голову.

— Ты до смерти напугала меня, звездочка, — прохрипел он тихо.

Мои губы все обветрились. Говорить было тяжело:

— Мне приснился кошмар.

— Я уже понял, — Киллиан усмехнулся, но его глаза до сих пор пытались поглотить каждую черту моего лица. — Что тебе снилось?

— Тримера, — соврала я.

В этом сне… было что-то ненормальное, что-то важное. Возможно я сошла с ума, однако интуиция буквально кричала не говорить ему правды. По крайней мере сейчас. Пока я не разберусь. Может быть, это просто сон, который до сих пор не хотел отпускать меня, только и всего.

Лицо Киллиана окаменело, он тихо произнес:

— Ты больше никогда ее не увидишь, обещаю. Ни одного из чудовищ.

В его хрипловатом голосе сквозила вина, и мне тут же стало стыдно. Он корил себя за произошедшее в Эйтери, наверняка изводил себя муками, а я даже и не думала об этом.

— Хорошо, — лишь прошептала я, стремясь переменить тему. — Мне жарко.

— Я принесу тебе воды.

— Нет! — воскликнула чересчур поспешно.

Киллиан выгнул бровь.

Конечно, было дико в этом признаваться, но я не хотела покидать объятий Киллиана. Хотя бы еще какое-то время.

— Просто снимите с меня это жуткое одеяло, — прошептала я, боясь, что он все-таки уйдет. — И… можно я вас обниму?

Киллиан замер, сжав меня сильнее.

— Конечно, можно, Ария, — сказал тот странным тоном. — Тебе можно все. Запомни это.

Я облегченно вздохнула, когда меня выпутали из ужасно жаркой ловушки белоснежного покрывала, и недолго думая, сама забралась к Киллиану на колени, сев тому на бедра. Мужчина полулежал-полусидел на кровати, опираясь на спинку, а когда я крепко его обняла, прижавшись щекой к его щеке, довольно шепнул:

— В такой позе я долго не просижу.

Мою спину нежно поглаживали изящные руки, а я вся встрепенулась и замерла, осознавая на чем я все же сидела… Черт возьми! Щеки опалило жаром, я почувствовала, как меня поцеловали куда-то в висок.

— Не отстраняйся. Я не хотел напугать тебя, — Киллиан подбирал слова, выдохнул, словно совсем выбился из сил: — Просто не ерзай.

Да, пожалуйста. Я вообще двигаться не буду. На всякий случай… Лишь уткнусь в мужскую шею, втянув чистый древесный запах поглубже и все.

Я расслабилась, пока мы сидели вот так: на моей кровати, близко и тесно, в дремучей тишине. Мне можно все. Слишком приятное чувство, греет безмерно, копошится бабочками где-то в середине живота. У нас было так много тайн… У нас обоих. Наше прошлое оставалось загадкой, но мне казалось, что каждый уже успел коснуться чужой души — и я чувствовала, пока этого достаточно. Мне с головой хватало всего, что мне дарил Киллиан, и я очень надеялась, что это чувство взаимно.

Боже мой, как много этих чувств… Стоило лишь заглянуть в светло-серые глаза, и сердце начинало биться, как сумасшедшее. Подумать только, я… обручена? Факт нашего обоюдного желания быть вместе принимался с таким неимоверным трудом… вот бы только не искать подвоха.

Подвоха нет. Не было и нет.

Рука Киллиана принялась гладить меня по волосам, как будто мужчина прочитал мысли и пытался успокоить. Я дотронулась до опухших, сухих губ, вспоминая вчерашнее. То, как Киллиан жадно меня целовал, прижав к стене. Поцелуи длились слишком долго. Так долго, что я думала: мне ничего не стоит задохнуться от кипящего в венах желания. А когда я начала обмякать в его руках, и мои стоны превратились совсем в неприличные звуки, меня с тихим вздохом поцеловали в нос и уложили на кровать, закутав в одеяло, словно в кокон. Тем самым ограждая меня или себя — было совершенно без разницы, я уснула почти сразу же.

А потом мне приснился этот дурацкий кошмар.

Я задумчиво пялилась в стену за спиной мужчины, понимая, что нужно озвучить одну важную мысль.

— Киллиан?

— Да, душа моя?

— Я хочу пойти на Рождественский Бал.

Его рука переместилась на спину, погладила лопатки. И по молчанию я уже знала его ответ — Киллиан совершенно не рад этому факту.

— Я не хочу, чтобы ты присутствовала на нем.

— Почему?

— В Валтиаре соберется практически вся элита Королевства — превосходный момент для покушения. Я практически уверен, что оно произойдет.

— Вы ведь не допустите появления Джонатана Кайдзена? — я нахмурилась, отклонившись назад и заглянув в его лицо. — Для снятия проклятия важна последовательность. На меня не будут охотиться, пока его высочество жив.

Киллиан не хотел говорить об этом. Его лицо стало одной холодной маской.

— Не допущу, — сказал он твердо после некоторой паузы. — Но и рисковать самым дорогим я не имею ни малейшего желания.

Киллиан поддел меня за подбородок, глядя прямо в глаза, прищурился. Он разглядывал меня так близко и так пристально, любовно убирая мои волосы с лица, что мое тело поневоле среагировало мурашками и трепетом.

— Но я готов исполнить любую твою просьбу, Ария. Только повтори то, что ты сказала вчера в Межлесье.

Киллиан наверняка понимал. Видел, что все во мне тянулось к нему.

— Я давно… — я сглотнула, почему-то ощущая тяжесть от столь острых и важных слов: — Я очень давно…

— Что давно? — Килиан смотрел в самую душу покоряющим взглядом.

Я взяла его ладонь в свою руку, разглядывая подаренное мною кольцо и ощущая, как неистово грохочет сердце в груди.

— Надеюсь, вам понравился подарок.

— Не то слово, душа моя. Но я хочу, чтобы ты сказала не это. Посмотри на меня.

Я вскинула на него взгляд и сказала искреннюю правду:

— Я уже очень давно влюблена в вас. Я… я люблю вас.

Киллиан прикрыл глаза, как будто смакуя сказанное на слух, пытался распробовать.

Следуя порыву, я обхватила его красивое лицо ладонями и прикоснулась к губам, прошептав слова любви еще раз. И еще. Лишь бы он услышал, лишь бы они дошли до самой сути.

Киллиан прижал меня к себе, притянув за шею. Его язык дотронулся до моего, вырывая из моего рта тихий стон. Поцелуй был влажный, горячий, но такой тягучий медленный, что я начала плавиться, будто мед на солнце.

— Я предупреждал тебя, Ария, — его голос хрипел. — Захочешь уйти и я не отпущу тебя. На следующий день после Рождества, мы поженимся.

Я улыбнулась, даже не злясь на его деспотичные порывы. Если честно теперь они до безумия мне нравились. Все в нем мне до безумия нравилось.

— Это слишком скоро.

— Это слишком долго, — парировал Киллиан, целуя мою ладонь. Правую — ту, что с кольцом. — Зачем ты рвешься на бал?

— Мне нужно узнать… некоторую информацию.

Мужчина выгнул бровь.

— Госпожа Орса, — пояснила я. — Подозреваю, что бесконечные чернила госпожи Орсы показывали ей все, что я когда-либо писала.

— И ты писала что-то важное?

Я улыбнулась.

— Конечно же, нет. Лишь то, что ей можно было знать… В том числе описание всех разновидностей моха Ржавых Болот.

Киллиан усмехнулся, вновь касаясь поцелуем моей руки.

— Коварная моя девочка. И беспощадная. Делай, что пожелаешь. Но я не буду спускать с тебя глаз.

— Ну конечно же, — ответила я сарказмом, не в силах сдержать улыбку. Но та померкла, стоило Киллиану произнести:

— Мне придется танцевать с Патрисией. И твоя сестра до конца вечера будет считать, что она моя невеста.

В голове закрутились образы обнимающихся кронпринца с великолепным белокурым ангелом, и ревность одним горячимжгутом закрутилась у меня в животе.

— До конца вечера? — уточнила я, стараясь отбросить все отвратительные мысли. — Вечером мой отец отдаст вам родовой ключ?

— Да.

Я кивнула.

— Хорошо. Но… почему Ванесса и Патрисия до сих пор живут в Эйтери?

Я боялась задавать этот вопрос. Но не задать его было бы глупо.

— А ты бы согласилась переехать в мой дом? — сощурился Киллиан. Я нахмурилась, мысленно отвечая “нет. — Я предпочел держать их подальше от тебя до того момента, пока все не разрешится.

— А что с ними будет когда все разрешится?

Его ответ прозвучал буднично:

— Они будут мертвы.

Я потеряла дар речи, проваливаясь в омут светло-серых глаз.

Что?..

— Что это значит?

— Это значит, что я убью их.

Я разомкнула губы в резком вдохе и чуть не потянулась назад, чтобы слезть с его колен, но вовремя остановилась.

Мне ведь послышалось?.. Верно?

Киллиан погладил мою щеку и нежно заправил за ухо вьющуюся светло-каштановую прядь.

— Я хочу, чтобы ты знала, Ария: если кто-нибудь тебя обидит, я не буду жалеть никого. Если бы твоя мачеха с сестрой просто тебя не любили, я бы посмотрел на это сквозь пальцы. Но они травили тебя. Они оскорбляли тебя. Из-за них по твоим прекрасным щеках текли слезы. Этого я не забуду. И мне достаточно одного щелчка пальцев, чтобы их сердца перестали биться.

Я не знала, что сказать.

Не знала, как к этому относиться. О боги, он только что сказал, что готов убить двух людей только по причине того, что они меня обидели. Я почувствовала, как в груди начало жечь. Чувство было такое, словно там что-то разрасталось. Мерзкое, болючее, противное…

— Вы ведь шутите, верно?

Киллиан грустно улыбнулся.

— Нет, Ария, я не шучу. И ты боишься меня.

Боялась ли я его? Пожалуй, в данную конкретную секунду — да.

— Вы не вправе судить людей таким образом, — мой голос сел. Я все еще надеялась, что произнесенные им слова являются глупой шуткой — не более. — Каждый должен платить за свои грехи. Но вы не должны плодить свои собственные. Мне все равно на судьбу моей мачехи или судьбу сестры, они никогда не были моей семьей. Мне страшно не за них, мне страшно за вашу душу. Останется ли что-то от вашей души?

— Ты боишься за мою душу? — Киллиан поднял ресницы, и я оказалась в плену его пристального взгляда. — Ты забыла, что я темный маг, звездочка? У таких, как я, нет души.

Я покачала головой. В желудок будто кирпич упал.

— Это неправда.

Почему у меня было странное ощущение, что я уже видела ее? Его душу?

— Пообещайте, что не сделаете этого, — попросила я, рассматривая белые всполохи на его радужке. — Я же говорила, что разберусь. Энни уже давно собирает показания. Эрцгерцогиня Ванесса Тернер участвует в работорговле, а Патрисия Тернер жестоко относилась к своим горничным, одна из которых ранена до такой степени, что больше не сможет работать.

О да, я не могла сказать, кто является большим монстром — Тримера либо же моя семья. И я точно не испытывала к ним никакой жалости.

— Приговор им должен вынести суд. А не вы, Киллиан. Вы лишь можете убедиться, что все пройдет честно и по закону.

Я уверена, что Ванесса с ее белокурым дочерью ангелом захотят откупиться. И скорее всего у них получится, если в это дело не вмешается кто-то более могущественный. Кронпринц Себастьян Кайдзен, к примеру.

— Честно? — усмехнулся Киллиан. На его лице появилось что-то подобие улыбки. — Душа моя, ты слишком наивна.

— Может быть, — не стала отрицать я. — Но я не позволю вам стать чудовищем из-за таких, как они.

Киллиан никогда не станет чудовищем и будущим Безумным Королем. Никогда.

— Вы мне обещаете?

Киллиан ответил нечитаемым взглядом.

— В отличие от тебя я очень хорошо разбираюсь в людях, Ария. Они не отступятся. Они будут мстить. А я не собираюсь тебя терять.

Я удивленно вскинула брови.

— Вы меня не потеряете.

Его рука погладила меня по спине, плавно поднялась на шею, нащупала пульс.

— И все же тебя тревожат мои слова, — тихо сказал Киллиан. — Ты боишься. Тебя выдает твое сердце.

Это не вопрос.

Я опять перевела взгляд окно, в котором уже ярко светило зимнее солнце. Встревожило ли это меня? Да. Думаю, такое кого угодно выбило бы из колеи. То, что Киллиан был способен на такую жестокость, шокировало и лишало дара речи. Это не было чем-то неожиданным, я понимала, каким человеком… магом тот является. Но одно дело понимать, и совершенно другое — принимать.

Я могла сказать ему, что не боюсь, что меня это не волнует. Но вместо этого я сказала правду:

— Да, — и совсем тихо: — Пожалуйста, не заставляйте меня испытывать это чувство.

— Ария, я совершал поступки, которые тяжело не назвать непростительными. Я делал такое, что тебе и не снилось в самых страшных кошмарах… — его рука продолжала гладить мою спину, теперь мне было так холодно, что практически стучали зубы. — Но во всем мире я единственный, кого ты — только ты — никогда не должна бояться.

Белесые глаза кронпринца Себастьяна Киллиана Кайдзена встретились с моими, и по моей спине пробежала дрожь.

— Я пришлю тебе подарок.

На меня стремительно накатывала тошнота, но я держалась.

Держалась, пока Киллиан еще с час меня обнимал и мучительно медленно целовал. Держалась, когда он переложил меня на кровать и приказал служанкам принести мне завтрак, не забыв упомянуть про мой любимый зеленый чай. Держалась, когда Киллиан попрощался и исчез, поцеловав в лоб напоследок.

А потом держаться больше не было сил: я рванула в ванную комнату и опустошила все содержание своего и так пустого желудка.

Жжение в груди так и не прекращалось. И, сидя на полу в ванной, я вдруг вспомнила один интересный факт про Elytrigia Repens.

Пырей ползучий (Elytrigia Repens, его устаревшее научное название буквально переводится как «огонь полей» — за огромную скорость распространения), который благодаря остроконечной почке на верхушке корневища прекрасно разрастался на любой почве. Даже самой тяжелой.

В тот день мои сомнения подобно сорняку… подобно Elytrigia Repens начали стремительно разрастаться…

Глава 25 — Мы любим сказки, но не верим в них

“Не бывает сказок, где нет старого доброго злодея.”

Джеймс Мориарти. Шерлок.

Несмотря на прекрасную погоду и всеобщее веселье, несмотря на то что Анита с Энни пытались споить меня горячим шоколадом во время прогулки, я никогда еще не встречала канун рождественских праздников в столь скверном расположении духа.

Меня расстраивало не только возможное пугающее будущее. Я постоянно думала о последнем разговоре с Киллианом: перейдет ли тот черту, не ошибаюсь ли я, почему я так… не уверена.

А сверкающее роскошное кольцо едва ли не разрывало на части от внутренних противоречий. Всего пару дней — но таких восхитительных — я позволила себе верить, что отныне я буду счастлива с человеком, которого люблю и который любит меня… мне еще не довелось испытать чувство прекраснее этого. Но думая о столь жестоких словах, я чуть ли не впадала в отчаянье.

И больше всего меня пугала не его жестокость.

Вовсе не она.

Меня пугало то, что я не осмелилась бы озвучить даже в своих мыслях… А что если?.. Наверное, это и называется предательством.

— Госпожа Ария, что вы делаете?

Черноволосая Анита недоуменно смотрела на меня снизу вверх.

— Пытаюсь посмотреть на ситуацию под другим углом, — ответила я совершенно серьезно, также серьезно стоя на столе в окружении множества разложенных книг.

— Я полагала, что у этого выражения несколько другой смысл, — хмыкнула та.

— Прекращай издеваться и залезай ко мне.

Я подала девушке руку. Анита приняла ее, хмыкнув уже дважды, и с тяжелым вздохом забралась на стол. Мест для двоих тут едва хватало, но в тесноте да не в обиде, правда же?

— Вы должны присутствовать на ужине вечером.

В поместье вернулся эрцгерцог Тернер — это означало, что теперь нам вновь следует придерживаться формальностей.

— Я помню, — ответила я слегка поморщившись. — Посмотри вниз, на книги.

Ужин с дорогим отцом едва ли не отравлял жизнь также, как неумолимо приближавшийся Рождественский Бал, до начала которого мне было необходимо разобраться со множеством вещей. Разобраться со своими чувствами, к примеру…

— Что я должна там увидеть? — пробурчала девушка. — Это же детские сказки.

— Видишь сказку о Серебряном Драконе? — я совершенно неприлично ткнула пальцем на разворот книги, где невероятно красочно изображался поверженный рыцарь. — В чем ее суть?

Наверняка Анита считала меня сумасшедшей — пусть так. Лучше слыть безумной, чем глупой.

— Рыцарь не послушал предсказаний серебряной принцессы и отважился сразиться с драконом, а тот его убил. Это довольно грустная сказка, госпожа.

— Но почему сказка называется Серебряный Дракон? Разве серебрянной не была принцесса?

Анита повернулась ко мне и удивленно вскинула брови.

— Вам что не читали эту сказку?

Я отрицательно помотала головой.

— Но Серебряная Принцесса и была Серебряным Драконом. Она превращалась в чудовище в ночи и убила рыцаря, находясь в обличье зверя.

Забавная сказка… Вот только…

— Предсказание… пророчество, — забормотала я, нахмурившись. — Разве у столь сильного проклятья не должно быть пророчества?

— О чем вы, госпожа?

— Не важно, забудь, — отмахнулась я, спрыгивая со стола на мягкий ковер. — Спаcибо, Анита.

— Вам уже пора собираться на ужин, — напомнила девушка, последовав за мной.

Я вздохнула.

— Да… пожалуй.

* * *

Ужин проходил в всеобщем гнетущем молчании.

В честь приближающихся праздников нам подали ростбиф с овощами (что особенно радовало — без ползуче-панцирных созданий), а в качестве десерта — вишневый ароматный пирог. Аппетит под конец дня у меня знатно разыгрался, потому я доела всю порцию и даже взяла дополнительный кусочек вишневой выпечки, не обращая внимания на чужой странный взгляд.

В последнее время поведение эрцгерцога Тернера было и впрямь тревожно: и раньше неприязнь отца была ко мне довольна сильна, но теперь перешла все границы. Когда он глядел на меня, уголки его тонкого рта подергивались, а пальца сжимались и разжимались, будто хотели сомкнуться на моем горле.

Но было во взгляде господина Тернера что-то еще…

Не знай я эту странную семью, я бы даже подумала, что в глазах мужчины плескалась не с чем несравнимая грусть. Но конечно же, эрцгерцог ни о чем не сожалел. Не сожалел о том, что я едва не вышла замуж на ужасного человека, не сожалел о том, что над его дочерью совершенно отвратительным образом издевались, и уж тем более он не сожалел о браке с женщиной, чей послужной список преступлений ввергал в меня в ужас.

Некоторые люди просто не знают жалости. Не знают сострадания. И мы ничего не можем с этим поделать.

Эрцгерцог Тернер отложил приборы и прокашлялся.

— Ария.

— Да, отец.

Я готова была поспорить, он поморщился! Всего на миг, но я видела, как исказилось его лицо и не шутку разволновалась. Не догадывается ли он о…

— Ты посетишь Рождественский Бал, — сказал тот, всматриваясь в мое встревоженное лицо. — Тебе что-то требуется? Деньги? Платья?

Я аккуратно отложила приборы, разгладила полы синего платья и вежливо ответила:

— Благодарю вас, я ни в чем не нуждаюсь.

Кажется, эрцгерцог Седрик Тернер занервничал?

— Можешь сама выбрать себе спутника. Герцог Блеймонд является весьма достойным человеком, можешь пригласить его.

Пригласить герцога? Разве все не должно быть наоборот?

Мои ладони вспотели от плохого предчувствия. Отец продолжил:

— Полагаю, тебя стоит ввести в курс дела, — эрцгерцог предпочел смотреть куда угодно, но не на меня. — Твоя сестра обручена с кронпринцем Себастьяном Кайдзеном, и они объявят о помолвке в канун Рождества на королевском балу. Постарайся вести себя… — он пытался подобрать достойное слово, но по всей видимости, достойного не нашлось: — Прилично.

Наверное, он думает, что я влюблена в кронпринца, и эта несомненно шокирующая мысль повергнет меня в отчаянье… Какое разочарование, не так ли?

Сердце екало лишь от одной мысли: Патрисия будет прикасаться к Киллиану, будет стоять с ним рядом… Нет, это не важно.

Я вскинула подбородок и ответила со всем возможным достоинством:

— Конечно, отец.

Эрцгерцог Тернер поморщился вновь, и сомнения, что бушевали у меня в груди, заметно увеличились в размере.

— Быть может, мне стоит остаться дома? — подала я голос.

Конечно я не собиралась кому-либо облегчать жизнь, мне лишь хотелось вывести нервничающего мужчину на чистую воду.

И у меня получилось. Всего один наивный вопрос и такая бурная реакция!

— Нет! — вскричал Седрик, чуть не вскакивая со стула. На багровом лице отца проглядывали маленькие, злые глаза. — Ты пойдешь на бал! Это не обсуждается!

Я устало откинулась на спинку стула. Святое небо, почему я не могу пожить спокойно?

— Я пойду, если услышу причину, — произнесла я холодно и тихо.

— Я твой отец! Ты не можешь ослушаться моей воли?

Я усмехнулась, напомнив себе одного прекрасного и жестокого мага.

— Слишком поздно для подобных громких речей, господин Тернер. Не находите? Мне нужна причина.

— Ты! — взревел он, все же вскакивая и отбрасывая рукой бокал с вином. Изящный хрусталь разбился на сотни маленьких осколков, окрасив пол в багровый цвет. — Как ты смеешь так разговаривать со своим отцом!

Лакеи, что стояли рядом с подносами, испуганно попятились назад, я же осталась невозмутимо сидеть на месте.

Побеждает тот, кто спокоен — это непреложная истина.

— Мне нужна причина, — тихо повторила я. — И поверьте я в с состоянии найти множество способов избежать Рождественского Бала, чтобы вы ни делали.

Эрцгерцог Тернер продолжал убивать меня злым взглядом, пока весь его запал не иссяк. Он устало упал на стул, плечи его опустились, а на лице выступили глубокие морщины, которые старили мужчину на несколько десятков лет.

— Ты хорошая девочка, — начал он убитым голосом. Из его пустых глаз вдруг потекли слезы. — Умная, иногда даже слишком умная. И я знаю, что ты не моя дочь. Ты не моя Ария. Я потерял ее.

Я вздрогнула. От моего лица схлынули все краски.

— Думаешь я настолько плохой человек, что не способен отличить родную дочь от чужого человека? Ты не такая, как она. Ты полная ее противоположность. Ты сильная, Анна. А моя Ария давно стала призраком…

— Вы знаете как меня зовут? Откуда? — тихо спросила я.

Мои мысли бешено метались и кружили, намереваясь свести меня с ума.

— Еще не время, — сказал Седрик Тернер, тяжело поднимаясь со стула. — Еще не время. Амалий, подойти ко мне.

Один из слуг, который всегда наливал вино эрцгерцогу Тернеру, подошел к мужчине и подал ему руку. Военная выправка, цепкий взгляд… и металлический едва заметный запах магии, витающий в воздухе. Он не лакей, он маг! Зачем эрцгерцог Тернер держал при себе мага?

— Он все равно заставит тебя явиться, Анна, — прохрипел мужчина, наконец заглядывая мне в глаза. И я готова была поспорить на что угодно, эрцгерцог Тернер действительно о чем-то сожалел!

— Что вы имеете в виду? — нахмурившись спросила я. — Скажите мне! Кто меня заставит? О ком вы говорите?

— Береги себя девочка, — промолвил он, прежде чем я успела подбежать. — Амалий, перенеси меня в Шаттергард.

— Слушаюсь, господин, — сухо ответил высокий маг с темными волосами.

А потом они исчезли.

* * *

В тот день я еще долго расхаживала по своей комнате, пытаясь уснуть и утрамбовать мысли…

Эрцгерцог Тернер знал обо мне правду! Подумать только! Тогда к чему вся эта ложь? Почему он называл меня своей дочерью?..

Я устала повалилась в кресло, рассматривая множество дорогих коробочек, перевязанных атласной лентой. Киллиан не поскупился на подарки: драгоценности, стоимость которых было страшно вообразить, роскошные платья, туфли, перчатки из самой дорогой ткани Эленейроса… Энни с Анитой радостно скакали сайгаком возле подарков, восхищаясь щедростью мага, а я… Я напряженно думала.

Совершенно очевидно было одно: мне категорически не рекомендуется посещать Рождественский Бал.

И я совершенно очевидно собиралась проигнорировать здравый смысл.

Вероятно кто-то назвал бы это глупостью, но я же считала иначе. Если не смотреть опасности в лицо, то в конечном итоге исход будет печальным. А в моем случае — смертельным.

Уже лежа в кровати, под тусклый свет масляной лампы я листала пожелтевшие страницы старой всем известной сказки — той самой, которую я читала Аспиду в Межлесье.

“Звезда умрет и Змеиный Король восстанет…”

Вот что гласило пророчество.

Глава 26 — Джонатан Кайдзен

Посвящается всем, у кого болит сердце…

Чернь. Империя Шаттергард.

Двадцать пять лет назад.

Джонатан Кайдзен едва мог сдерживать ярость, хотя по всем внешним признакам казался идеально собранным. Он молчал, пока они свернули с узкой улицы, ведущей к дому Никасии, а потом он повернулся к мальчику:

— Ты уже хорошо ориентируешься, Себастьян. Думаю, в следующий раз ты пойдешь без меня.

— Да, дядя.

Мальчик крепко прислушался к окружающим звукам: далеко-далеко шумели люди на площади, ботинки хрустели, соприкасаясь с мокрым гравием, а еще шел дождь — пока едва моросящий, но скоро наверняка разразится ливень.

— Кто подарил тебе пса?

Мальчик чуть не врезался в кирпичную стену на повороте, потому что отвлекся на вопрос, однако молодой мужчина схватил того за шиворот и дернул на себя, спасая Себастьяна от шишки на лбу.

— Осторожно!

— Простите, дядя.

Черный смотрел на обоих виноватым взглядом, шоколадные глаза-бусины вылупились и заслезились, словно Рик осознал свою ошибку. Джонатан прищурился.

— Следи за ним лучше, — строго сказал молодой мужчина поводырю.

— Рик — отличный пес, — голос маленького мальчика был холоден, как суровый зимний день. — И по поводу вашего вопроса: Нобу. Господин Нобу подарил мне его.

Джонатан тяжело вздохнул. Ему не нравился тон Себастьяна. Стыдно признаться, но порой он даже его пугал. Мальчишка пугал молодого мужчину! А что будет, когда Себастьян вырастет… Джонатан старался не думать об этом. Он вообще редко думал о будущем — так легче. Без ожиданий, ты не можешь разочароваться.

Вскоре они свернули к старым одинаковым домам с потрепанными окнами и хлипкими дверьми. В одном из них горела слабенькая масляная лампа, туда они и направились.

— Я подожду тебя снаружи. У тебя есть полчаса, Себастьян.

— Так мало?!

У Джонатана кольнуло прямо под сердцем. Белесые глаза в силу еще небольшого роста мальчика были направлены куда-то ему в живот. Вздохнув, мужчина присел на корточки, пытаясь поймать чужой пустой взгляд.

— Ты будешь тратить время на бесполезные пререкания или наконец пойдешь и обнимаешь мать?

— Я… я… — губа мальчика задрожала при упоминании о матери. Он растерянно повернул голову прямиком ко входу в дом и попятился к лестнице. — Извините, дядя. Я пойду!

Белая макушка исчезла раньше, чем Джонатан встал на ноги, мужчина лишь крикнул мальчику напоследок:

— Не беги!

Но Себастьян его не слушал, он старательно отсчитывал каждую лестницу, пока поднимался на второй этаж, а когда в его нос ударил знакомый теплый запах груш, Себастьян счастливо улыбнулся и прыгнул в объятья хрупкой женщины, наконец отпустив поводок.

— Мама! — всхлипнул мальчик, вцепившись руками в тонкую ткань его платья. Хотел бы он знать, какого оно цвета… Хотя нет, это все было неважно. Вот бы увидеть ее хоть разок… Вот бы увидеть ее глаза…

Дядя Джонатан рассказывал, что глаза у Никасии редкого лазурного оттенка — такого, которого не встретишь даже в водах Срединоморя. Еще бы знать, что такое лазурный… Наверное, лазурный ощущается как соленый морской ветер?

— Киллиан… Киллиан… Мальчик мой… — молодая женщина всхлипывала, пока покрывала поцелуями заплаканное лицо напротив. — Ты так вырос… Смотри-ка, Рик тоже подрос!

— Да! — Мальчик засмеялся, когда Никасия начала крутить того в воздухе. — Теперь он ест вдвое больше, чем я!

— А ты хорошо ешь?

Мальчик замялся. Больше всего в своей жизни он ненавидел ложь. А лгали ему постоянно. Может быть, поэтому в его маленьком сердце было так много ненависти?

— Я… я стараюсь.

Никасия вздохнула, поставив мальчика на пол.

— Ты должен хорошо есть, Киллиан. Чтобы вырасти таким же сильным, как твой отец.

Лицо мальчика побледнело.

— Я не хочу быть похожим на отца.

Никасия тут же прикрыла ладонью его рот и испуганно сказала:

— Никогда не говори этого вслух, Киллиан! Никогда! Ты меня понял?

Себастьян кивнул, сдерживая в себе взметнувшуюся ярость. Он не скажет… Пока не скажет.

Ему и вправду сначала стоит повзрослеть. А потом… потом он сможет говорить все-что угодно! И будет видеться с мамой каждый день! А не какие-то жалкие пару раз в полгода!

— Будешь грушевый пирог?

— Буду!

Выпечка ощущалась на языке также сладко, как материнские объятья. Себастьян любил все, что она ему готовила.

— А где Рав?

Никасия улыбнулась, проведя ладонью по белой макушке.

— Твой брат обучается в Грин-Оссе.

Глаза мальчика расширились.

— В Академии? В той самой Академии?

— Да, в той самой, — девушка рассмеялась. — Подожди, пока остынет пирог, Кил. Я совсем недавно достала его из печи.

Все было хорошо.

Нет, все было идеально. Вот только Киллиана одолевало чувство настолько неприятное, что он никак не мог избавиться от щекотки в груди.

Примерно через пять минут их счастливой болтовни, мальчик начал замечать, что руки Никасии задрожали, а голос стал каким-то нервным и прерывистым.

— Что-то не так?..

— Все в порядке, Киллиан, — в его голосе чувствовалась улыбка, но мальчик нахмурился, предчувствую беду. — Продолжай. Ты говорил об учителе Кане и.. — женщина отвлеклась, когда за окнами раздался какой-то шум. Ее руки напряглись, а затем она взяла сына на руки и сорвалась с места.

— Только не бойся, Киллиан! Все хорошо!

— Мама? — Себастьян не видел, куда его несет мать, но слышал, как под ее ногами скрипел паркет — это означало, что они еще находятся в доме. — Что случилось?

Никасия приоткрыла дверцы старого шкафа и посадила туда мальчика, вместе с псом. Рик не сопротивлялся и ввел себя послушно, только черный хвост мотался из стороны в стороны, стукая Себастьяна по руке.

— Сиди тихо! — Строго сказала она, поцеловав мальчика в лоб. — Я люблю тебя, Киллиан.

— И я тебя, мам, — прошептал тот. По лицу начали течь слезы. Он знал: все плохо. Все очень-очень плохо. Он нашел ее.

— Сиди до тех пор, пока за тобой не придет Джонатан! Ты понял меня, Киллиан?

Дверцы шкафа захлопнулись прежде, чем мальчик успел открыть рот. Протянув руку, он нащупал несколько вещей, которые пахли грушами и чем-то затхлым. “Значит шкаф” — подумал он, когда изучил полтора метра узкого пространства.

Сначала Себастьян не двигался вовсе, но спустя долгие минуты ожидания, руки и ноги начали затекать от неудобного положения, и когда мокрый нос Рика уткнулся мальчику в руку, Себастьян обнял пса и тихонечко вздохнул.

Не было слышно ни звука. Лишь его дыхание и дыхание пса. Секунды превратились в минуты, а минуты в часы… Он понятия не имел, сколько времени он уже сидел в этом страшном шкафу, но в тот момент, ожидание казалось вечностью — не меньше…

Себастьян погладил жесткую шерсть пса, пытаясь унять колотящееся сердце и расслабить мышцы. Только бы не впасть в панику! Потому что если…если…

Когда от волнения мальчик начал задыхаться, по деревянному полу раздались тяжелые шаги. Себастьян замер, молясь, чтобы эти шаги принадлежали дяде Джонатану, но тело покрылось холодным, липким потом.

Потому что он знал шаги Джонатана.

И знал походку Короля.

И сейчас это был тот самый звук…

Дверцы шкафа скрипнули, мальчик почувствовал, как его взяли за шкирку, а потом он ощутил удар. Рик громко залаял, кружась и прыгая рядом. Но больше всего пугала не боль, не лай собаки-поводыря, а жалобные, тихие просьбы его матери:

— Пожалуйста, Эдвард… Не трогай его…

— Не трогать, говоришь? — голос короля был жесток, как и вся его сущность. — Как же тогда я должен поступить с этим выродком, Ники, мм?

Себастьяна взяли за грудки и подняли на руки. Он начал брыкаться и вырываться, но его связало магией. Металлический привкус на языке вызывал тошноту, но он держался. Лишь бы отец отпустил маму!

— Ребенок тут не причем, — глухо произнес Джонатан.

Дядя? Он тоже тут?

Себастьян обрадовался, когда услышал голос дяди. Значит не все так плохо… Значит они смогут выбраться, и мама…

— Да что ты?

— Только не Киллиан… Убей меня… Только не он, только не Киллиан…

Никасия задыхалась от рыданий, а у Себастьяна даже не было сил сдвинуться с места или открыть рот, он ничего не мог сделать. Мурашки ужаса поползли по его позвоночнику.

— Его зовут Себастьян, — взревел Эдвард. — И я обязательно убью тебя, моя милая, ведь я так долго тебя искал. Но сначала…

— Эдвард, отпусти ребенка, — в голосе Джонатана слышался испуг. — Прошу тебя, отпусти ребенка.

— Ты уже предал их. Какая тебе разница, Джонни, убью я этого щенка или нет?

— Это ребенок, Эдвард. Как ты можешь…

— Себастьян, попрощайся с мамочкой, ты больше ее не увидишь. Ах, какая забавная оговорка, не так ли?

Мальчик изо всех пытался разлепить губы, но их словно склеили, а мышцы сковали невидимой цепью.

— Отпусти его!

Себастьян слышал, как Никасия задыхалась, но вероятно это были не слезы. Это было что-то пугающее, отвратительное, что-то с металлическим привкусом… Что он делал с ней?!

— Твое наследие умрет вместе с телом, — прохрипела женщина. Себастьян услышал какой-то стук, словно на пол упало что-то тяжелое. — И ты сам в этом виноват.

Эдвард расхохотался.

— Мое наследие… А что случилось с твоей страной, Ники, мм? Что случилось с твоей драгоценной Чаровией?

— На твоих руках лежит смерть стольких жизней, Эдвард… Пожалуйста, — она зашептала, — пожалуйста, опомнись. Еще не поздно все исправить.

— Ох, Ники… Ты думаешь, почему я до сих пор не убил твоего выродка? В нем течет королевская кровь Чаровии. А это, моя дорогая Ники, значит лишь одно: Себастьян станет следующим королем Эленейроса.

— Но, Эдвард! — вскричал Джонатан. — Мальчик не выдержит магию такой силы! Он слабый, ты разве не видишь?!

— А может наш маленький Себастьян слаб из-за своей никчемной матери? Ники, каково это умирать у меня в ногах? Я стерпел твое предательство, стерпел твоих ублюдков, но ты думала, что мое терпение безгранично? Все могло бы быть по-другому… приди ты ко мне хоть раз…

— Я бы никогда… — прошептала Никасия страшным голосом.

По щекам мальчика потекли безмолвные слезы… Нет… Пожалуйста… Мама!

Он усиленно пытался прислушаться к голосам, но среди них больше не было голоса матери… Никасия больше не говорила. Куда его несут? Что с его мамой?!

В груди начало печь, да так нестерпимо, что Себастьян едва мог вздохнуть. А потом воздух накалился до предела и он увидел нечто странное, яркое, болезненное… Голова раскололась на тысячи осколков, глаза заслезились от ослепительного света — такого, которого он никогда ранее не ощущал.

А повернув голову, мальчик почувствовал, что от него ничего не осталось. Ничего кроме боли и ужаса. В руинах разрушенного дома, на деревянном полу, лежала она. Никасия.

Мужчина, что нес мальчика на руках, резко затормозил.

— Я чувствую магию… — прошелестел он голосом Эдварда.

Тогда Змеиный Король впервые увидел свою мать.

Глава 27 — Сон

Настоящее время…

Гоэль. Королевство Эленейрос.

Аспид.

Она спала. Лунный свет обнимал ее лицо, пуская тени от длинных темных ресниц. Аспид часто ее разглядывал. Пожалуй, слишком часто, чтобы это можно было назвать нормальным.

Она не видела его, но он словно призрак следовал за ней по пятам: подолгу наблюдал, как она читает, как задумчиво кусает ручку, когда ее прелестную голову разрывают противоречивые мысли. Иногда он следил за ней каждый день. Иногда чаще. Зачем? Он и сам не мог ответить на этот вопрос: наверное одержимо проверял, что его звездочка в безопасности. И какие скверные вещи с ним бы не происходили, какие бы ужасные вещи он не делал, всего один ее взгляд или даже вдох расслабляли его напряженное тело.

Ария пошевелилась, когда Киллиан сел на кровать. Та под ним прогнулась и скрипнула. Он не хотел ее будить, но что-то царапало в груди… чернело и корчилось. Ему нужно убедиться.

Ему нужно исцелиться.

Аспид наклонился ниже, любовно пригладил волосы девушки. И прошептал на грани слышимости:

— Скажи мне, Ария, это по-настоящему? Я собираюсь рискнуть всем.

Посмотри на меня. Посмотри на меня, звездочка…

Девушка сонно моргала, пока пыталась осознать, что он находится рядом. В ее спальне, ночью. Осознает ли она, насколько уязвимой является?

— Киллиан, — сонно прошептала Ария, улыбнувшись. Она лежала на боку, подоткнув под себя одеяло вместе с парочкой подушек. Она всегда спала таким странным образом.

— Это правда вы?

— Это правда я, — ответил он тихо.

Его рука потянулась к ее растрепавшимся волосам, заправила прядь за ухо, чтобы нежно провести по бархатной щеке. Девушка зажмурилась и выдохнула:

— Вы мне снитесь?

— Может быть, — Киллиан, прищурившись, улыбнулся. Она ластилась об его руку, словно кошка, а в глазах — самое искреннее, что Аспид когда-либо видел. Это обожание с примесью печали, это то, что заставляло его почти мертвое сердце биться чаще.

Горечь на языке впервые отозвалась чистым удовольствием. Он потерял мать в раннем возрасте, был отвергнут холодным и жестоким отцом. Девушка хорошо понимала его потерю, хоть и не знала о ней. Так поступают лишь те, кто когда-нибудь пережили подобное — горечь утраты. Она сама от нее страдала.

Он нашел себя в ней.

И ее в себе.

Одна душа на двоих.

— Что тебе снилось до меня?

Девушка прикрыла глаза, кладя ладонь на его руку, которая покоилась на ее щеке. И шепот, едва различимый, словно они думали об одном и том же:

— Родители. Мама.

— Мне тоже, звездочка, — Киллиан печально улыбнулся, вспоминая события двадцатилетней давности.

Холодный ветер, паутина, окно в корке грязи. Широкие деревянные рамы цвета пепла. Лицо серое, восковое. Глаза пустые, как вечереющее небо. В одной худой руке она сжимала его рваный носовой платок, другой держала револьвер, дуло которого было направлено в притихшего пса.

— Расскажите мне хорошее воспоминание о ней, — попросила Ария шепотом. Словно боялась, что тот промолчит. — Иногда воспоминания согревают… а у вас руки холодные.

— Сначала ты.

Ария улыбнулась с закрытыми глазами, отодвинулась назад и похлопала ладонью по покрывалу:

— Ложитесь ко мне.

Ему не нужно было повторять дважды. Словно услышав приказ хозяина, мужчина послушно улегся рядом и сгреб девушку в объятья.

— Рассказывай.

Киллиан пускал поцелуи в ее волосы, пока внимательно слушал сонную речь:

— Мама гладила меня по голове, когда я безуспешно пыталась выучить длинное стихотворение. Стих предстояло рассказать в школе — нам всегда задавали сложные домашние задания по литературе. На утро у меня слипались глаза. Она натянула на меня черные колючие колготки, и пока я клевала носом, связала вытянутые носки узлом. Я чуть не упала, но было весело…

— Странное у тебя воспоминание, звездочка.

Мужчина немного отстранился, чтобы заглянуть в ее лицо. И вовремя: Ария счастливо улыбнулась, отчего ее душа засияла так ярко, что Киллиан едва не ослеп. Прекрасное зрелище. Самое прекрасное из всех, что только можно наблюдать.

— Мое лучшее воспоминание. Невероятно счастливое…

Ария тоже слегка отстранилась, с усилием воли разлепила глаза, чтобы вперить их в удивительного мужчину напротив. Сегодня его белые волосы были распущены, а во взгляде притаилось что-то страшное — такое, отчего ее живот сжался. Девушка не смогла удержаться от прикосновения: подушечки ее пальцев нежно погладили его хмурые брови, спустились ниже, чтобы ощутить громкий пульс. Наверняка, ее сердце билось также громко — она слышала его в своих ушах.

— Ваша очередь.

— Сидеть с матерью за столом. Вдыхать теплый запах остывающего пирога. Слышать ее смеющийся голос: “Подожди, Кил, пока остынет”. И чтобы весь мир, до последнего дюйма, пах грушами.

Ария застыла, наблюдая за тем, как в глазах мужчины горели воспоминания. Она уже было открыла рот, чтобы что-то сказать, как ее руку убрали с его волос. Оплели запястье пальцами, поднесли к губам, поцеловали прямо в горячую ладонь: жарко, чувственно, слишком жадно. Киллиан жмурился в этом странном поцелуе. Вот что его звездочка делает с ним. Одним лишь взглядом или вдохом.

— Вы скучаете, — сказала она тише шепота. — Я понимаю.

— Иди ко мне, — попросил Киллиан.

Она прильнула к нему в ту же секунду, оплетая мужчину всеми конечностями: закинула руки и ноги, прижала голову к его груди, поцеловала открытый участок кожи, заставив Аспида вздрогнуть.

— Грушевый пирог, значит, — сказала Ария серьезно. Пыталась подбодрить его — он уже знал ее характер наизусть. — А я только-только капустный научилась готовить…

Киллиан не удержался от смеха. Девушка улыбнулась.

— Я так люблю вашу улыбку, — сказала его звездочка. — Она такая красивая.

— А что еще у меня красивое? — спросил Аспид с прищуром.

Она тоже знает его характер, знает, что он издевается. И все равно, глубоко вздохнув и глядя в два белесых зрачка, почти шепчет:

— Вы красивый.

Аспид смотрел на девушку нечитаемым взглядом, а та лишь рвано вдыхала и выдыхала. Не привыкла говорить подобное.

— А еще вы любите ушами, — коварно улыбнулась она, чмокая мужчину в нос.

Он поймал ее шею, прежде чем девушка успела отстраниться, прижал ближе — так, чтобы ее губы ощущали его хриплое дыхание:

— Как я еще должен реагировать на твои слова? Я хочу тебя. И я хочу, чтобы ты хотела меня.

Арию с ног до головы опалило жаром. Она гулко сглотнула.

— А если я уже?

Киллиан улыбнулся.

— Нужно осуществлять мечты одной маленькой звездочки, не так ли? — тихо усмехнулся мужчина ей в губы. — Начнем прямо сейчас?

Она нахмурилась.

— Вы ведь не серьезно.

Одним ловким движением Киллиан перевернул девушку на живот и навис над ней, поставив руки по бокам. Она замерла, а он улыбнулся, предвкушая насколько же вкусным будет десерт. Киллиан будет есть его днями и ночами, с удовольствием слизывая взбитые сливки.

О, его девочка была очень сладкой — он был в этом уверен.

Ария дернулась, пытаясь вырваться, но безуспешно. Теперь она никуда от него не убежит…

Никуда и никогда…

Она — его. И только его.

* * *

Гоэль. Королевство Эленейрос.

Ария Тернер.

Боже мой, что он творит…

Из-за прикосновений Киллиана я вспыхнула как спичка на раз-два. Щеки опалило жаром, он безмолвно поцеловал меня в шею, вырвав из моей груди задушенный полустон-полувсхлип.

— Тише, звездочка, — шептали влажные губы в ухо. — Посмотри, что ты со мной делаешь.

Чужие ладони сжались на бедрах, толкнули в себя, дав почувствовать собственный настрой. Я зажмурилась, ощущая сладкую боль от сильных пальцев и своего возбуждения. Прошлые синяки почти сошли на нет, время от времени Киллиан все еще не сдерживался, но это мелочи. Настолько неважные вещи, что я не заморачивалась.

Он прижимал меня к себе так крепко — почти до помутнения сознания, пока я скрывала покрасневшее лицо в подушке. Лег на мою спину, сплел наши ладони, пока ремень его брюк царапал кожу через ткань ночной сорочки — а она была тонкой, слишком тонкой…

Мне казалось, что я вот-вот сгорю от его горячих поцелуев, настойчивых прикосновений… Боже мой, я точно схожу с ума. Что мы творим?

Мужчина почти брал меня сзади, только в одежде, едва толкаясь и шепча мне в ухо хриплые, неизвестные слова. Перед глазами — сплошная темнота, но оно и к лучшему. Я была совсем не готова видеть то, что мы делали, наблюдать за тем, как Киллиан лизал мне шею, поднимая сорочку выше и выше… пока та не задралась на талии. Я не хочу видеть это. Не хочу… Но может меня совсем чуть-чуть это возбуждало. И удивляло. И сводило с ума.

По сравнению с руками, поцелуи Киллиана были нежные и мягкие, ласково ложились, где хотели. А пальцы собирали мурашки ото всех изгибов, пока в какой-то момент не легли на ягодицы и не потянули наверх, заставив меня привстать на колени.

Я напряглась. Как будто разом вынырнула из нирваны прямо в ледяной воздух, повернула голову, чтобы потерянно и испуганно посмотреть на Киллиана.

Наверняка в моих глазах читался страх. И Киллиан знал и помнил, что я никогда не занималась подобным.

— Не трясись, — спокойно сказал он, а пальцы беззастенчиво гладили внутреннюю часть бедра. — Я просто расслаблю тебя.

Я свела ноги вместе и тут же об этом пожалела — его рука коснулась того, что давно изнывало и горело.

— Расслабите? — нервно усмехнулась я, неловко дергаясь, но Киллиан положил ладонь мне на шею и надавил, не разрешая сменить до неприличия смущающую позу.

Мужчина наклонился ниже, влажно произнес в самое ухо:

— Это приятно, Ария. Летать. Я же обещал тебе, помнишь? — голос ласковый, он давал время подумать. Не торопил, не нагнетал, просто ждал, сводя с ума легкими поглаживаниями по моей горящей коже.

Я сжала подушку.

— Я не буду спать с тобой сегодня. — Пауза и многообещающее: — Но это в планах.

Холодные пальцы сдвинулись на несколько возмутительных сантиментов, коснулись кромки белья. Мое сердце стучало в два раза быстрее обычного.

— Невозможно красивая, — это был обычный его голос, но в сто раз более хриплый. — Мне остановиться? Скажи, если я должен остановиться. Я не хочу принуждать тебя к чему-либо.

Господи, нет.

Пожалуйста, только не останавливайтесь.

— Нет, — выдохнула я смущенно. — Но почему я в такой позе?

— Почему? — голос мужчины звучал буднично, даже немного с издевкой, которую я игнорировала. Тон почему-то поменялся: — Потому что я не могу видеть твое лицо.

Я вздрогнула. То ли от колких слов, то ли от пальцев, которые слегка хлопнули по… по… Черт возьми!

Киллиан отстранился, его грудь больше не касалась моей, но рука осталась на месте.

— А где твое очередное почему, звездочка? Боишься услышать правду?

Я рвано выдохнула и крепче зажмурилась. Боже мой, что творили его пальцы.

— Или ты боишься меня? — спросил Киллиан хрипло. Он все-таки пробрался под ткань белья. — Демоны, Ария… Какая-то ты мокрая.

Я готова была умереть на месте. Исчезнуть, испариться, лишь бы не вздрагивать от медленных, мучительных поглаживаний.

— Почему?.. — я едва-едва шептала. Понятия не имела, как Киллиан мог меня услышать. — Почему вы не можете видеть меня?

Гладил подушечками пальцев, растягивал, толкаясь глубже. И с каждым движением я неконтролируемо извивалась, сколько позволяла рука, перехватившая меня поперек живота, чтобы я ненароком не стукнулась об изголовье кровати.

Киллиан вновь наклонился, внимательно прислушиваясь к моему прерывистому дыханию, а потом тихо сказал:

— Если я увижу твое лицо, то я не сдержусь и немедленно возьму тебя, Ария. И я обещаю, когда ты станешь моей женой, я буду брать тебя долго… очень долго… Тебе хорошо?

— Да… да, да, да.

Колени дрожали, я часто дышала, из-за чего легкие горели, а голова кружилась. Пальцы беспомощно впивались в подушку. А потом из горла вылез неконтролируемый и тонкий чуть ли не скулеж, когда Киллиан что-то помассировал внутри.

Мужчина замер на миг, тяжело вздохнув.

— Это тяжелее, чем я думал, — прохрипел он и спустя время продолжил поглаживания.

Это было так невыносимо, и в тоже время так хорошо. И смущающе, очень смущающе. Я дышала как загнанный зверь, чувствуя, насколько я стала влажной и набухшей. Каждый раз, когда по моему телу проходила судорога, Киллиан издавал тихие, грудные звуки, а я…

— Киллиан. Пожалуйста, остановитесь!

Он вновь замер.

— Тебе не нравится?

Боже мой, его голос. Его грудной, хриплый голос, черт его побери!

— Не в этом дело, — сказала я тихо, чувствуя, что еще немного и взорвусь. — Нам необязательно ждать до брака. Вы можете сделать это сейчас, если… Если вы хотите, конечно же.

Что я несу?

Неловко обернувшись, я встретилась с почерневшим взглядом мужчины. Его грудь тяжело вздымалась и опадала. Киллиан прикрыл глаза.

— Что это?

Я заставила себя произнести вслух смущающее:

— Вы можете войти в меня.

Из его горла вырвался хриплый стон.

Киллиан смотрел, как зачарованный, в мои глаза, шею, ноги, на все тело. А потом вдруг сказал командное и чересчур резкое:

— Отвернись!

Я немедленно послушалась, словно была Риком, который услышал команду от своего хозяина. А Киллиан тут же исправился, сказав уже мягко, нежно и так… хрипло:

— Для нас обоих лучше, если я не буду видеть твоих глаз. Где ты набралась таких слов, малышка?

— Вы сами дали мне эти книги, — ответила я, краснея.

— Мм, — промычал он что-то нечленораздельное. — Расскажи поподробнее, душа моя. — Сначала я почувствовала тяжелое дыхание у себя на бедре, а потом поцелуй и легкий укус. — Меня интересуют все подробности.

— Вы не читали?

Его рука поползла по внутренней стороне бедра, круговыми движениями размазывая влагу. Я подавилась воздухом.

— Вскользь, — ответил Киллиан и сказал тихо: — Пожалуй, я подарю тебе библиотеку. Пригодится на будущее, — пауза и хриплое: — Надеюсь, на ближайшее. Я могу продолжить?

До меня едва-едва доходил смысл его слов.

У меня кружилась голова, а кожа горела, словно я пролежала в кипятке час — не меньше.

Его губы прошлись вдоль моего позвоночника, целуя через ткань мокрой сорочки.

— Пожалуйста, — прошептал он. Я никогда не слышала, чтобы Киллиан умолял о чем-то. Даже помыслить о таком не могла. — Пожалуйста. Можно я продолжу?

Я кивнула, отслеживая его движения так внимательно, словно от них зависела моя жизнь.

— Скажи это вслух, — он сжал мою ногу. — Скажи “да”.

— Да… — я не узнала свой голос. — Пожалуйста, дотроньтесь до меня.

Все это было слишком интимно. Все было так… Ох.

Его пальцы отодвинули белье и проскользнули вовнутрь, дотрагиваясь до чувствительной точки.

— Мы…мы правда можем заняться…

Укус!

Он укусилменя за бедро! Опять!

— Ради всего святого, Ария, — прохрипел он недовольно. — Прекращай. Если сегодня я дотронусь до тебя чем-то помимо пальцев, я не выпущу тебя из этой кровати. Ни сегодня, ни завтра.

Может быть, мне показалось? Да, наверняка показалось. Или я все таки услышала в конце мрачное “Никогда либо вообще”?

Моя выдержка пошла прахом.

Его пальцы закружили быстрее, вырывая из меня совсем неприличные звуки. А когда я напряглась всем телом, Киллиан нежно прошептал:

— Давай, звездочка, взлетай.

Мир взорвался на тысячи осколков, а тело прострельнуло током, заставив почувствовать легкую боль с примесью необъяснимого удовольствия. Я опустошилась, замутненным сознанием подумала о том, что так не бывает. Не может быть так прекрасно. Но с ним, с Киллианом, возможно все — мне стоило принять это раньше.

Мужчина, кажется, все понимал, когда развернул меня на спину и поймал поплывший взгляд. По одним моим потерянным глазам все становится ясно, но я и не скрывала.

Я люблю его. Так как с ним у меня не будет ни с кем другим.

Я упала в человека.

Вот она смерть дышит не в спину, а прямо в лицо. И я позволяю, потому что люблю, как бы страшно мне не было. Иду на это добровольно, хоть и знаю: если Киллиан захочет предать меня, я погибну. Но какая сладкая будет погибель…

Я так крепко прижалась к нему, впившись пальцами в рубашку, что мужчина тихо рассмеялся:

— Неужели было так хорошо?

Отстранившись, я полюбовалась его нежной улыбкой и любящим светло-серым взглядом, из-за которого мое сердце закономерно забилось чаще. И прошептала, потянувшись к его губам:

— Лучше, чем хорошо.

Меня поцеловали: чувственно, глубоко, нежно. А потом невозмутимо одернули края сорочки, завернули в одеяло и прижали к себе.

— Я рад. Спи крепко, Ария, — губы Киллиана коснулись моего лба.

— Я не засну.

— Заснешь, — тихо сказал тот.

Мои глаза, как по волшебству, начали слипаться.

— А вы?

Я успела заметить, насколько Киллиан был возбужден. От моего внимания также не ускользнуло, что мужчина огромен не только в росте и плечах.

— Что я?

— Я могу вам… могу вам помочь?

Очередной тяжелый вздох. Меня целомудренно поцеловали в лоб и угрожающе сказали:

— Нет, ты не можешь, звездочка. Я способен справиться сам, как-то же до этого справлялся.

— Но…

— Еще слово, и я запру тебя в Межлесье.

Я затихла, думая про себя, что это не такой уж и плохой план.

— А вы не уйдете? — спросила слишком жалобно.

— Не уйду, — ответили слишком твердо. — Сладких снов, душа моя.

Кто бы мог подумать, что падать будет так приятно…

Глава 28 — Лебедь

Над головой раскинулось огромное выцветшее небо во всей своей красе и беспредельности, равнодушное к моему смущению. Придя в заснеженный сад, я села на лавку и глубоко вдохнула свежего воздуха. Просто быть живой, смотреть как солнце садится над заснеженными холмами, — это же величайшее сокровище. Я старалась его оценить, правда старалась, но мысли то и дело возвращались к хриплому мужскому голосу:

Тише, звездочка, — шептали влажные губы в ухо. — Посмотри, что ты со мной делаешь…

Щеки мгновенно опалило жаром, хотя на улице был сильный мороз, кусающий кожу. Я помотала головой и приложила руку к груди. Сердце отбивало рваный ритм, а с губ, как назло, не желала сходить улыбка. Все тело вспыхнуло в ожидании следующей встречи. Встречи с ним. И одновременно злилось, что он не появлялся так долго.

В сверкающей тишине разносился далекий колокольный звон. Канун рождества. Завтра состоится бал в королевском замке Арундел, в столице Эленейроса — в прекрасном городе Валтиаре… Я, сама того не замечая, впилась пальцами в собственные руки, как будто старалась победить физическую боль. Я несчитанное множество раз раздумывала о последствиях принятого мной решения, множество раз прокручивала в голове сценарии и… и я больше не сомневалась.

Мое нелегкое прошлое оставило шрамы где-то внутри, они не уменьшатся и не исчезнут. Я никогда не чувствовала себя столь слабой, беззащитной и беспомощной, как сейчас. Я совершенно точно знала, что если злодей этого мира — Себастьян Киллиан Кайдзен, будущий Безумный Король, меня обманул, то я закончу также, как закончила истинная Ария Тернер — я погибну. Погибну во второй раз.

Однако теперь меня не терзали сомнения.

Я верила ему, моему призраку, и была готова бороться.

…Это приятно, звездочка. Летать. Я же обещал тебе, помнишь?

Я помнила. Каждое мгновение. И оно было прекрасно.

Я выставила вперед левую руку и растопырила пальцы, приглядываясь к кольцу-ключу, подаренное господином Нобу. Зачем он отдал мне столь ценную вещь? И, что более важно, почему именно мне?..

Злость на себя нахлынула на меня потоком раскаленной лавы, обжигая все внутри. Я отчаянно искала ответы на вопросы, потратила так много сил, однако практически ни к чему не пришла. У меня не было ни уверенности, ни плана. Мне предстояло тыкаться вслепую в темноте и просто довериться Киллиану.

— Госпожа Ария! — Анита подходила решительно, намереваясь хорошенько отчитать меня. Бал уже завтра, а я еще не перемерила все платья, подаренные Киллианом.

И у меня был еще один вариант… Тот, который я заказывала у мадам Браун как раз на такой случай.

— ГОСПОЖА АРИЯ!

Я улыбнулась, представляя в голове его реакцию, и подняла руки, шуточно сдаваясь черноволосой девушке.

— Идемте, Ария! Немедленно! Святое небо… Вы абсолютно не готовы к завтрашнему балу… совершенно не готовы! Мы даже не продумали вашу прическу! А ваши руки?! ВЫ ЧТО ГУЛЯЛИ БЕЗ ПЕРЧАТОК?!

Я засмеялась, обняв подругу.

— Все успеется, Анита. Я обязательно сделаю все, что ты захочешь. Но давай сначала попьем горячего шоколада?

В меня запульнули снежок.

И теперь улыбалась не только я, но и Анита.

Однажды мадам Тандури сказала “Вы становитесь похожи на прекрасного лебедя”. Связан ли как-то мой выбор платья со словами строго учителя танцев? Возможно.

— Вы очень красивая, госпожа.

В голове не прекращала играть мелодия. Мне до безумия захотелось услышать Соло Одетты*. Но боюсь, Чайковский — то единственное желание, которое Киллиан, всемогущий маг, не сможет для меня исполнить.

— Спасибо, Анита.

Светло-кремовое платье напоминало взбитые сливки — сладкие и с острыми пиками. Корсет так плотно облегал тело, что я всерьез опасалась за свои легкие, а тысячи белоснежных перьев спускались вниз по подолу, образуя пышную пену облаков.

Я дотронулась кончиками пальцев до искусственного пера. Мягкое, словно пух, и роскошное, как и немногие работы госпожи Браун, которые леди шила отнюдь не для каждого желающего. Я не знаю, что такого выдающегося нашла во мне эта талантливая госпожа, однако я была рада, что она выбрала меня для этого платья. Село оно идеально.

— Как же много здесь пуговиц, — прошипела девушка, маясь с корсетом уже добрых двадцать минут.

Я вздохнула, едва-едва — по-другому не получалось.

— Давай сделаем перерыв?

Лицо Аниты помрачнело и приобрело решительный вид.

— Вы должны были отправиться в Валтиар час назад, Ария, — она нахмурилась, стискивая мои легкие еще сильнее. Я охнула. — Осталось немного.

В сердце неприятно кольнуло, я нахмурилась, стараясь не анализировать слова Аниты. Но не анализировать попросту не получалось, в этом вся я — никогда не умела отключить голову.

Почему я была недовольна? Я ждала.

Весь вчерашний день ждала, что он придет. Ждала за завтраком, ждала за чтением книги, даже половину ночи не могла заснуть, надеясь, что Киллиан появится на пороге моей спальни. Но он не появлялся. И как бы я не уговаривала себя, что мужчина может быть занят, а с его работой и подавно, однако в душе все равно росло неприятное чувство.

Да, я злилась. Сама отправила ему письмо заговоренной бумагой, чувствуя, как в животе все сжимается. Но он ответил! Почему же он не ответил?..

Когда Анита в очередной раз дернула меня назад, я уже была готова убивать, но стоило бросить очередной ищущий взгляд на порог, как вся моя спесь улетучилась куда-то в преисподнюю.

Киллиан стоял, прислонившись к спине и сложив руки на груди. На нем был надет белоснежный китель с золотыми эполетами, и на миг я забыла как дышать.

Мужчина только слегка улыбнулся, оценивая мой внешний вид, и спокойно приказал:

— Выйди, Анита. Я закончу сам.

Киллиан здесь, он снова командует. Его недовольный взгляд, брошенный на почти полную тарелку еды на столе.

Я не думала, что могу лопнуть от счастья, но, кажется, я вот-вот. Даже злость куда-то исчезла, словно той и не было… Я нахмурилась, пораженная своей реакцией, а Киллиан вопросительно выгнул бровь.

Конечно, он заметил. Он замечал каждую деталь.

Когда за Анитой закрылась дверь, меня, как ни в чем не бывало, протолкнули к зеркалу и, обняв ладонями мое лицо, жарко и шумно поцеловали. Я скучала, Киллиан тоже.

Он жадно ел мои губы, горячо выдыхая мое имя, и тесно прижимал к себе. Зеркало за мной жалобно скрипнуло. Я даже сама потянулась к его хвосту, чтобы распустить белоснежные волосы, но мои руки остановили, оставляя на пальцах поцелуй.

И тихое:

— Привет, звездочка.

Я резко выдохнула, стараясь не улыбаться так сильно. Это прозвище, этот приглушенный тон его голоса накрыли меня мощной, теплой волной.

— Я ждала вас, — сказала я, зная, что Киллиан сейчас злится, заметив недоеденный мной обед. Возможно раньше меня бы напугал его пронзительный взгляд, но не сейчас. Сейчас у меня просто не было сил, чтобы сопротивляться.

Я сделала шаг ближе, поднялась на носочки, чтобы дотронуться до его губ и сжать ладонями его плечи.

— Ария…

— Я ждала вас, — повторила я, часто дыша. Лизнув губы мужчины, я прижалась к его груди. Киллиан не двигался, внимательно следя за моими действиями.

В груди все затрепетало. Я поцеловала Киллиана так, как он меня учил — тогда, в бальном зале.

Поцелуй получился слишком смущающим, но я сгорала, чувствуя, как его язык сплетается с моим… пока он не отстранился.

Киллиан обхватил мой подбородок и властно провел пальцами по линии челюсти.

— Не играй, когда не уверена, что сможешь дойти до конца.

И что это значит?

— Это твой обед на столе? — не по-доброму спросил он.

— Да, — я восстанавливала дыхание, непонимающе глядя в ответ.

— О чем я просил тебя? — от его слов меня пробрала дрожь.

Я сделала шаг назад, тяжело вздохнув. Он все-таки будет допытывать.

— Есть вовремя, принимать лекарства.

У меня все еще болела голова, и Киллиану не нравилось мое самочувствие. А у меня язык пока не поворачивался сказать, что голова у меня болела с тех самых пор, как я оказалась в Эленейросе.

Я честно призналась:

— Я просто забыла. Всего один обед.

— Тарелка у тебя под носом.

— Мне было не до этого.

Киллиан выглядел совершенно не впечатленный моими оправданиями.

— Действительно. Бал важнее твоего здоровья, правда? Я требую от тебя не так много.

Мне не нравился злой сарказм в его голосе. Как будто я не могла о себе позаботится. Подумаешь, один обед.

— Вы сейчас отчитываете меня, как маленького ребенка?

Мужчина устало вздохнул, кидая на меня многозначительный взгляд. Он пересек комнату и сел в кресло напротив стола с остывшей едой.

— Не имею не малейшего желания с тобой ругаться. Иди сюда, — распорядился Киллиан.

В его голосе сквозило что-то еще… беспокойство. Я почувствовала, как мои мышцы расслабились. Наверное, он действительно беспокоился за меня — просто в своей деспотичной манере.

— Я правда забыла, — я не врала.

Киллиан едва заметно усмехнулся, разглядывая румянец на моих щеках. Кресло было всего одно. Он похлопал руками по своим коленям.

Я подошла ближе.

— Не злитесь.

— Я не злюсь. И нечего смотреть на меня так жалобно. Тебе не помогут твои замечательные глазки.

Я улыбнулась.

— Правда не помогут?

Киллиан устало вздохнул, одним движением усаживая меня на свои колени — таким образом, что я оседлала его. Я охнула, а мужчина прошептал у самых губ:

— Хочешь, чтобы я следил за тобой постоянно?

Его руки нежно оплели мою талию, сжали, пуская гулять по коже мурашки. Одна ладонь забралась под пышный подол платья, погладила участок кожи, не скрытый белыми чулками. А потом Киллиан сменил мое положение таким образом, что я почувствовала, как он затвердел.

Боже мой. Сердце забилось где-то в горле.

— Что вы творите?

Киллиан начал двигаться подо мной. Наша одежда оставалась на месте, из-за чего пытка была особенно невыносимой.

— Остановитесь, — прошептала я, задыхаясь. — Киллиан, прошу вас, остановитесь.

— Тогда слезь с меня. Я тебя не держу.

Да. Он не держал меня, это мои пальцы судорожно вцепились в его камзол, чувствуя как внизу все горит от его настойчивых движений.

— Ты моя, — продолжая тереться об меня, он поцеловал меня в губы. — Навсегда. Ты сказала “да”, и я не приму отказа, Ария, — он обхватил мою шею ладонью. — Завтра ты станешь моей женой. В будущем ты родишь мне детей. И я буду любить тебя до изнеможения. Каждый день. И каждую ночь.

— Да… — едва слышно прошептала я, обвив руками его шею. Я застонала, выгнувшись навстречу его бедрам.

Но прежде чем я достигла разрядки, Киллиан резко остановился.

— На сегодня достаточно, душа моя.

— Что… — я хватала ртом воздух.

Не могу поверить, неужели он наказал меня таким образом?

— Считай, что это было обещанием, — Киллиан нежно взял мои руки, поцеловал пальцы. Его светло-серый взгляд смотрел пронзительно и переворачивал мир с ног на голову. — И напоминанием. О том, что ты потеряешь, если захочешь сбежать с алтаря.

Мое лицо горело, впрочем как и остальная кожа. Грудь высоко вздымалась и опадала, стянутая корсетом.

— Вы… вы…

Киллиан прищурился.

— Ты впервые не нашла что сказать, звездочка? Приму это за комплимент.

Он нагло улыбнулся. И я не знала, чего хотела больше: ударить его или сладко поцеловать.

— Ты должна поесть.

Взяв тарелку со стола, он тихо зачитал заклинание, и от мяса начал подниматься горячий пар. Я нахмурилась, внимательно следя за его движениями.

— Я не собираюсь есть с вашей руки. Я вам не собака.

Он изогнул бровь.

— Я разве предлагал? Но спасибо за идею, — его глаза опасно сверкнули, а голос затих: — Я обязательно ей воспользуюсь. Меня это возбуждает, — и требовательное: — Ешь.

Мне вручили тарелку с приборами. А когда с обедом и корсетом было покончено (Киллиан застегнул каждую чертову пуговицу), я посмотрела в зеркало.

Отражение показывало девушку в лебедином платье с горящим румянцем и мужчину в белоснежном камзоле, который напоминал прекрасного принца. Впрочем, он и был им — самым красивым мужчиной. Порой, пугающим до дрожи, но невообразимо удивительным…

— Ты так прекрасна… — выдохнул он хрипло, внимательно смотря в мои глаза в зеркале. — О чем задумалась?

Я улыбнулась.

— Вы потанцуете со мной?

Киллиан наклонился и не спуская с меня взгляда поцеловал впадинку между шеей и плечом. Я судорожно вздохнула, а мужчина едва заметно улыбнулся, наслаждаясь моей реакцией.

Он развернул меня к себе и погладил большим пальцем по щеке.

— Я сделаю все, что ты захочешь, душа моя.

— Вы будете в своем истинном облике?

Киллиан посмотрел на меня нечитаемым взглядом.

— Ты хочешь этого?

— Да, — ответила я смущенно.

Я опустила глаза вниз и взяла его ладонь — ту самую, на которой красовалось подаренное мной кольцо. Нежно погладив его линию жизни, я перешла на тонкий ободок белого золота. Мое кольцо сверкало, а его источало холод, и все же они идеально подходили друг другу.

Киллиан схватил меня за подбородок и заставил поднять голову.

Еще один мучительно медленный поцелуй, выбивающий из меня душу… У меня тяжелое дыхание и затуманенный взгляд, когда мужчина все-таки отстраняется. Совершенно неожиданно на моем лбу появляется целомудренный поцелуй.

— Ты готова?

С ним я готова на все. Я кивнула, чувствуя как земля уходит из-под ног. Вместо моей комнаты в Гоэле перед глазами стоял величественный вид Большого Зала в Арунделе. В столице Эленейроса собрались все именитые гости, а мой взор был обращен лишь на одного человека.

Киллиан сделал шаг назад, галантно поклонился и предложил мне свою руку.

— Вы потанцуете со мной, госпожа Ария Тернер?

В его белесом взгляде горели искорки — они горели в те моменты, когда Киллиан был особенно рад.

Нежно улыбнувшись, я присела в реверансе и приняла его ладонь, чтобы в следующий миг закружиться в танце.

— Я люблю тебя, — прошептал он мне в ухо.

От его очередного признания у меня сперло дыхание, а сердце забилось так громко, что я слышала его в своих ушах.

— И я вас, — прошептала я в ответ — наверное чересчур серьезно.

Мужские руки прижали меня ближе — слишком тесно, слишком неприлично, но мне было плевать. На нас и так смотрел каждый человек, находившийся в этом зале. Мелодия раздавалась переливчатым эхом, а я все смотрела и смотрела в белесые глаза, не имея ни малейшей возможности отвернуться.

Такая сильная связь никогда не приводит к чему-то хорошему. Я уже не смогу без него, а он и рад. Хочется эгоистично надеяться, что мой мужчина зависим тоже.

Однажды Киллиан погубит меня.

Или я его.

Но до тех пор… мы будем сгорать вместе.

Глава 29 — Арундел

Весь замок сверкал так, что у меня болели глаза. Не хватало только елки — но этой традиции в Эленейросе не было, хотя я всерьез была удивлена некоторому совпадению с католическим рождеством.

— Вы искали меня, госпожа Ария?

Я повернулась на голос леди Орсы и, улыбнувшись, присела в идеальный реверанс.

— Как вы поняли догадались?

— Я видела, как вы искали кого-то взглядом. И ваш взгляд, моя дорогая Ария, не был направлен ни на вашу семью, ни на кронпринца и что более удивительное: вы также не взглянули на герцога Блеймонда, — в ее цепких глазах затаилось нечто такое, отчего волоски на моем теле встали дыбом. — Полагаю, осталась лишь я и мадам Тандури. Так зачем вы искали меня, госпожа Ария?

На седой голове госпожи Орсы сияла рубиновая тиара, придающая этой строгой женщине еще более царственный вид. Ее морщинистое лицо заострилось.

— Я бы хотела поговорить с вами наедине, — я всеми силами старалась сохранить доброжелательное лицо.

С монстрами стоит быть вежливым — ведь прежде чем они откусят тебе голову, ты можешь узнать их секреты.

— Боюсь это невозможно, — безмятежно ответила госпожа Орса.

— Боюсь, что это необходимо, — настойчиво парировала я, осторожно сжимая пальцами пышный подол платья.

Я не нервничала. Ну, может быть самую малость. Тревога поглощала мое тело, отдавая эхом в горле. Сейчас мне придется произнести то, в чем я не отваживалась признаться себе даже в своих мыслях.

Однако я была просто обязана получить ответы. Даже если те мне не понравятся.

— Попросите вашего друга использовать заклинание тишины.

Мы стояли рядом с высокими колоннами, скрываясь от остальных, но не исчезая. Мимо меня проскользнула прекрасная герцогиня Хэмилтон, чьи волосы сверкали серебром. На миг во мне всколыхнулась ревность: это удивительная девушка была любовницей Себастьяна Кайдзена. Знает ли она его второе имя?

Вернув хмурый взгляд на госпожу Орсу, я твердо произнесла:

— Вы же не хотите, чтобы я поведала ему о бесконечных чернилах? Вы действительно полагали, что я так глупа?

Женщина вздрогнула, но не потеряла своей выдержки. Лишь ее взгляд стал более суровым, но более в ее поведении ничего не изменилось.

Слуга госпожи Орсы прочитал заклинание. Остальные звуки стихли, будто мы ушли под воду, заточенные в большой пузырь.

— У нас есть всего несколько минут, — произнесла она, недовольно поджав губы. — Иначе ваш партнер по танцам применит меры.

Я вздохнула, принимая укол.

— О чем вы думали? — Госпожа Орса неожиданно сделала шаг вперед. — О чем вы думали, Ария? Мы потратили столько сил, чтобы осуществить вашу мечту, а вы променяли ее ради какой-то любви.

Я изогнула брови.

— Любви? Вы следите за мной?

Госпожа Орса вскинула подбородок.

— За кого вы меня принимаете, милочка? Я, может быть, и в возрасте, но отнюдь не слепая. Неужели инцидент на Зимнем Балу ничему вас не научил? Последствия наших поступков всегда так сложны, так разнообразны, что предсказание будущего и впрямь невероятно трудная задача. Но в вашем случае… — она окинула меня пренебрежительным взглядом, — исход лишь один. Вы сами похоронили свое будущее, отказавшись от помолвки с герцогом Блеймондом.

В животе вспыхнула злость и осела горьким привкусом во рту. Мы всего лишь танцевали! Не более того!

Я посмотрела на госпожу Орсу. В конце концов, она этого и добивалась — того, чтобы я потеряла контроль. Не заметила детали. Не заметила ее нервозности, которую женщина скрывала также тщательно, как свою неприязнь. Не заметила, ее незаметного воздействия, плавно окутывающего мое тело.

Госпожа Орса является ментальным магом — вне всякого сомнения. Как часто она заставляла меня делать вещи, которые были ей полезны?

— Вы действительно желали моего брака с герцогом Блеймондом, госпожа Орса? Но тогда позвольте поинтересоваться… почему вы сталкивали меня с ним? С Аспидом?

Она отшатнулась. С ее лица в миг ушли все краски.

Я приблизилась, внимательно следя за сменой ее эмоций.

— После моего танцевального класса на меня напал монстр Темных Земель. Это вы послали его, госпожа Орса?

— Как вы… как… — в глазах женщины застыл ужас.

Рядом стоящий маг сделал угрожающий шаг вперед, но был остановлен рукой растерянной женщины.

— А во время подготовки к Зимнему Балу? Вы отпустили меня погулять в лабиринт. В лабиринт, с которым у меня связаны воспоминания столь ужасные, что лишь одна мысль о том вечере вызывает во мне дрожь. Я бы ни за что не пошла туда. Вы внушили мне это. Почему?

Я видела, как быстро метались ее мысли.

— Ты помнишь, Ария? — спросила она тихо.

До меня не сразу дошло значение сказанных Орсой слов.

На меня напало странное чувство: словно кто-то непрерывно следит за мной. Растерянно обернувшись, я встретилась глазами с кронпринцем, что прожигал меня взглядом, напрочь забыв про стоящего рядом премьер-министра Шаттергарда.

— Это не важно, — пробормотала женщина, схватив меня за локоть. Я заглянула ей в глаза. — Ты хорошая девочка, Ария, но не все хорошие люди обладают счастливой судьбой.

Я нахмурилась.

— Что вы?

Кинув взгляд за мою спину, госпожа Орса начала говорить столь быстро, что я едва поспевала за ее речью:

— Мы даже и помыслить не могли, чтобы выбрать тебя. Поверь мне, Ария. Без интереса чары бы не подействовали, а ты была единственной, на кого он обратил внимание. Единственной!

— Что вы…

— Слушай меня внимательно! Ты выпьешь это, когда придет время.

Она сунула мне в руку маленький черный флакончик с густой сверкающей жидкостью. Святое небо… да это же яд окерантума!

— Звезда падет и…

— И Змеиный Король восстанет, — продолжила я за госпожу, чувствуя как в животе все сжимается от ужасного предчувствия.

В ее глазах мелькнула печаль.

— Ты очень хорошая девочка, — ее тонкие пальцы отпустили мой локоть. — Мне жаль.

Она ушла, оставив меня наедине с раздирающими мыслями.

Я ожила только тогда, когда осталась одна, а в замке начался шумный шаттергардский вальс. Не понимаю…

Я заметила легкий мандраж в руках, который постаралась списать на испуг. Временами я думала, каково мне было бы, будь я чуть глупее и наивнее. Относилась бы я к миру более доверительно? Наверное, я бы злилась на свою наивность, но сейчас я злюсь на свою тревогу.

И все же я бы предпочла другое будущее: такое в котором есть место доверию, абсолютной уверенности в человеке. Ни сомнений, ни переживаний.

Я нахмурила брови, что не осталось без внимания. Столкнувшись взглядом с Киллианом, я, натянув на лицо мягкую улыбку, пыталась показать, что все в порядке. Но мужчина продолжал задумчиво рассматривать мое лицо.

Он смотрел так, как будто что-то знал. Смотрел так, будто видел меня насквозь. Как будто в моей душе и так нет места, куда бы он не заглянул, не вытащил наружу все то, что я скрывала от остальных.

Киллиану было все равно на то, что его влиятельные собеседники заметили его отстраненность. Сейчас он находился в облике кронпринца, его темные волосы сливались с черным камзолом, а в глазах разворачивалась бездна, стремящаяся поглотить все вокруг. В том числе меня.

Я поспешно отвела глаза, боясь, что мужчина, наплевав на все последствия, двинется в мою сторону. Я не хотела срывать его план. Не желала быть неудобной.

Вон как эрцгерцог Тернер со своей женой рады тому, что улыбающаяся Патрисия стоит с Киллианом рядом. Ее тонкая рука, облаченная в шелковую светлую перчатку, покоилась на его локте. И я совсем не была раздражена этим фактом. Совсем!

Круто развернувшись, я приподняла подол платья и чуть ли не побежала в сторону выхода в сад, но была остановлена резким:

— Добрый вечер, госпожа Ария.

Растерянно оглянувшись, я замерла, а затем присела в реверансе.

— Добрый вечер, господин Блеймонд.

Мужчина возвышался надо мной во весь свой высокий рост. Его строгое лицо была чем-то омрачено. Синий китель Заклинателей с серебряными эполетами подчеркивал его сильную фигуру и широкие плечи, которые, к моему облегчению, на время закрыли меня от прожигающего взгляда Себастьяна Киллиана Кайдзена.

Герцог неожиданно протянул мне свою ладонь.

— Потанцуйте со мной.

Вот так сухо и без эмоций. Даже не вопрос, а что-то больше похожее на приказ.

Я вздохнула, все еще находясь где-то далеко. В горле застрял ком, а сердце отбивало тревожный ритм.

— Конечно, — улыбнувшись господину Равеллиану Блеймонду, я приняла его руку. Мои пальцы мгновенно были сжаты, а я сама — притянута к сильной груди.

Мелодия началась со скрипок, затем их подхватили другие инструменты. Музыка отзывалась во мне чем-то щемящим, гнетущим и печальным, заставляя меня гуще хмурится. Я вновь вздохнула — кажется, уже в сотый раз за этот вечер.

И все же нам необходимо побеседовать. Я поступила некрасиво — как минимум мне следовало извиниться.

— Вы не ответили ни на одно мое письмо, — я невольно поджала губы, — Нам стоило поговорить раньше, господин Блеймонд.

Рука герцога на миг замерла на моей спине, а потом двинулась на поясницу.

— Я присылал вам сотни писем.

Я удивленно посмотрела на герцога.

Нет, этого не может быть.

— Вы верно шутите? Я присылала вам не только официальные письма, но и отправляла заговоренную бумагу.

— Я не шучу и не лгу вам, Ария. И мы оба знаем, кто виноват в сложившейся ситуации, не так ли?

Он намекает на то, что Киллиан оборвал нашу связь? Даже если и так… Я бы хотела злиться на него за это, действительно хотела, но в конце концов я дала Киллиану четкий ответ и отчасти я понимала подоплеку его некрасивых действий.

Но вот что было действительно важным, так это…

— Я бы хотела попросить у вас прощения.

Темные глаза герцога готовы были прожечь во мне дыру.

— Мне действительно жаль, что я потратила ваше время, но наша помолвк…

— Не утруждайтесь, — перебили меня грубо. — Каждый в этом зале теперь знает, как страстно вы двое влюблены друг в друга. Я не слепой, Ария.

Странно, что наш с Киллианом танец был упомянут уже дважды — причем в одном контексте. Что же такого видели другие?

— Вот только меня интересует один вопрос: почему вы ответили мне?

Я вспыхнула, моментально понимая о чем идет речь.

Наш поцелуй. Тогда в Черни.

Во взгляде мужчины затаилась печаль, и мне стало стыдно.

— Извините… я…

— Своими извинениями вы делаете лишь хуже. Я заслуживаю услышать ответ?

Я глубоко вздохнула.

— Полагаю, вы и так знаете ответ, господин Блеймонд. На что вы надеялись?

Мужчина неожиданно наклонился к моему уху:

— На то что женщина, в которую я влюблен, поцелует меня не из-за флера русалки, а по собственному желанию.

Его пальцы сжались на моей талии. Я не охнула лишь по одной причине — боялась, что Киллиан отреагирует.

Я открыла рот, даже не зная, что сказать помимо извинений, но танец, слава богам, закончился раньше, чем я умерла от стыда.

Чужие руки отпускали меня неохотно. Герцог отдал поклон.

— Благодарю за танец, госпожа Тернер. Надеюсь, вы действительно будете счастливы.

Он начал разворачиваться, но остановился, когда я тихо его окликнула:

— Постойте!

Мужчина выгнул бровь, дожидаясь ответа. А я… я готова была провалиться сквозь землю, лишь бы не просить смущенно:

— Я бы хотела поговорить с вами. Наедине.

— Причина?

— Мне жизненно необходима ваша консультация. Клянусь, это моя последняя просьба. Прошу вас.

— Как бы я не хотел вам помочь, но мы не сможем выйти из этого зала. И особенно остаться наедине.

Герцог бросил взгляд на кронпринца, беседующего с правителем Шэттергардской Империи.

— Мы можем уйти сейчас, он не смотрит.

Герцог Блеймонд усмехнулся.

— Вы еще не поняли, Ария. Насколько он одержим вами. Он не смотрит, но он отслеживает каждый ваш шаг, каждый жест, каждое движение. — Пауза и уверенное: — И сейчас он хочет убить меня.

Я стояла, как громом поражения.

— Вы прочитали его мысли?

— Нет. Я слишком хорошо его знаю.

Я нахмурилась.

— Но как?..

Господин Равеллиан взял меня за локоть и нагнулся к уху, прошептав:

— Когда мы зайдем в Красную Оранжерею, Киллиан появится на пороге. И все, что вы сможете сделать это попросить. Попросите его, будьте убедительны, и тогда он позволит нам уединиться. Это единственный способ.

Я кивнула, не веря ни единому слову герцога. Но оставаться наедине с герцогом и скрыться от лишних глаз было действительно хорошей идеей.

Глава 30 — Воспоминания

“Ты когда-нибудь чувствовал, — спросила она, — что тебе не хватает того, кого ты никогда не встречал?”

Ричард Бах. Мост через вечность.

Я почувствовала его присутствие, прежде чем он вошел в Красную Оранжерею. Аромат красных роз проникал в легкие удушливой волной, и в тоже время запах мыла вперемешку с табаком был в сто крат сильнее.

Наверное, я просто запомнила его. Его запах. Он въелся в меня так сильно, что я почти не вздрогнула, когда услышала за спиной грубое:

— Оставь нас.

Рот герцога изогнулся в усмешке, а затем господин Блеймонд посмотрел мне в глаза:

— Я же говорил вам, Ария. Вам не исчезнуть.

— Не заставляй меня повторять дважды, Равеллиан.

Что-то спряталось в его спокойном тоне. Что-то грозное, намекающее на насилие и сломанные кости.

Голос Киллиана омывал меня, оставляя мурашки на коже. Мое тело напряглось, и, несмотря на сгустки страха, бьющиеся через клапаны моего сердца, я оставалась неподвижной.

Это неправильно. Я не должна пугаться его голоса. Нет, я пугалась вовсе не его ужасающего тона, а той разницы, которая прослеживалась в его отношении к другим людям и ко мне.

Прикрыв глаза и глубоко вздохнув, я обернулась и сделала шаг в сторону Киллиана. Пожалуй, за весь вечер это был первый умный шаг с моей стороны.

Его присутствие настолько подавляющее, что кажется, будто он тенью скользит по потолку, приближаясь ко мне. Я всегда такая крошечная, когда он находится рядом.

Мои глаза встретились с его, и все мысли покинули меня. Ладонь Киллиана нежно коснулась моей щеки, мужчина прищурился. Я почувствовала, как по моей спине пробежала дрожь.

— Что случилось, звездочка?

И вот, пожалуйста. Совершенно другой тон. Спокойный, низкий, нежный… побуждающий рассказать ему все мои секреты…

— Все в порядке, — я попыталась улыбнуться, останавливая взгляд на его шее. — Мы просто беседуем с герцогом.

— Что случилось?

— Ничего. Как прошел разговор с эрцгерцогом Тернером? — моя улыбка осталась на лице — это хорошо.

Плохо, что Киллиан замечал все. Всегда.

Его длинные, холодные пальцы поднялись к моей шее, скользнули по коже — прямо до подбородка и приподняли его. У меня не оставалось другого выбора кроме как встретиться с ним взглядом. Он внимательно прожигал меня глазами, обеспокоенно нахмурившись.

— Что случилось, Ария?

— Я… — голос у меня задрожал. — Я…

Я почувствовала как по моей спине поползла чужая ладонь, чтобы секундой позже прижать к себе. Другая рука Киллиана так и осталась на моем лице. В его объятьях мое тело задрожало, будто пружина, которая вот-вот лопнет от натяжения. Ресницы намокли и я моргнула, заставив Киллиана помрачнеть.

Мужчина посмотрел за мое плечо и тихо, отчетливо сказал:

— Если ты обидел ее или тронул хоть пальцем… клянусь, я убью тебя.

Что? Нет, нет, нет. Он все неправильно понял.

— Нет. Боже мой, Киллиан.

Я поймала его ладонь, чтобы сжать ее в своих похолодевших руках и поймала его взгляд.

— Все в… — черт, кажется, теперь у меня задрожали и губы, — все в порядке.

— Ария…

— Мне просто надо поговорить с герцогом. Не беспокойтесь, я просто… я… я…

Я задыхаюсь.

Его ладонь поднялась к моей щеке.

— Ария, — он притянул меня ближе, прижался губами к моему лбу. — Скажи мне, что тебя беспокоит. Я все исправлю, я помогу тебе. Пожалуйста, обратись ко мне. Я бы хотел, чтобы ты всегда приходила ко мне.

Его прикосновения делали лишь хуже, меня охватил крупный озноб, хотя в оранжерее стоял теплый, влажный воздух.

— Ну же, звездочка? — его прекрасные белесые глаза заглядывали в самую душу, оголяя нервы до предела.

Зажмурившись, я встала на носочки и поцеловала мужчину в губы.

— Я хочу, чтобы вы оставили нас одних. — Что с моим голосом? Почему он такой охрипший?

Киллиан замер, его глаза болезненно сверкнули. Наверное, он думал, что я до сих пор не доверяю ему. Что я до сих пор боюсь его.

Какая чушь.

Все чего я боялась — это правды, которая вот-вот вылезет наружу. Господин Нобу не зря подарил этот ключ именно мне. Госпожа Орса не зря всяческим образом подталкивала меня к темному магу, которого боялись все. Абсолютно все.

И что еще более важно: Лиардон забрала часть его души, когда я находилась рядом. Было ли это очередным совпадением?

Слишком много ужасающих совпадений.

И я собиралась выяснить, в чем заключалась правда. Чего бы мне этого не стоило.

— Хорошо.

Я думала, что Киллиан разозлится, не даст мне выбора, заставит всеми методами поведать все страшные тайны, а он… он лишь прикоснулся губами в моей щеке и прошептал:

— Я буду ждать тебя за дверью, любовь моя.

Когда широкие дубовые двери захлопнулись, я всхлипнула и прикрыла глаза, обнимая себя руками. Меня немедленно развернули и всмотрелись в глаза.

— Что с вами?

Губы герцога сжались в тонкую линию. Мужчина подался вперед, будто хотел вновь прикоснуться, но все же остался стоять на месте. Лишь его темный взгляд продолжал жадно блуждать по моему лицу.

— Это неважно, — я вытерла ладонью набежавшие слезы и серьезно посмотрела на герцога: — Вы можете определить, есть ли у меня стертые воспоминания?

Господин Блеймонд помрачнел.

— Зачем вам это?

— Просто ответьте на вопрос. Прошу вас.

Вместо ответа пальцы герцога вдруг коснулись моих висков. Я почувствовала, как по всему моему телу пробежался ток, но неприятное ощущение быстро закончилось. Герцог опустил свои руки.

— Демоны, — выругался мужчина. — Мы должны сказать Киллиану.

В моей груди началась образовываться зияющая рана. Я поймала мужчину за рукав кителя и умоляюще заглянула в глаза:

— Нет. Вы ничего ему не скажете, — я глубоко вдыхала и выдыхала, контролируя дыхание, чтобы не разреветься. — Вы можете вернуть их? Воспоминания?

Взгляд герцога было трудно прочесть.

— Я увижу их, Ария, — прохрипел мужчина неожиданно. — Все до единого. Каждый миг вашей жизни, самый приятный и самый болезненный. Я не смогу закрыться. Я увижу все. Вы готовы пойти на это?

Один удар сердца и мое тихое:

— Да. Прочтите меня.

Сначала я услышала голос, а потом увидела лицо:

— Она жива?

Меня накрыла черная тень. Его лисьи глаза — расплавленный мед, голос — тяжкие оковы, которые тянули меня вниз, пригвоздив к земле.

— Ваша дочь — нет, — сказал он. Тембр красив в равной степени, как и сам мужчина. Его каштановые волосы вьются и падают на лицо. — А эта девушка — да. Как вас зовут?

Я прохрипела, в горле все пересохло, будто я не пила воду несколько дней.

— Анна. Где я?

— Святое небо! — воскликнул взрослый мужчина, сидевший справа. Он схватился за сердце и вытер белоснежным платком пот со лба. — Вы притянули мертвую душу! У вас получилось, господин Нобу!

— Кто вы? — спросила я. Голова раскалывалась на мелкие части, как осколки от битого стекла.

— Я — ходящий сквозь миры. Как вы себя чувствуете?

Хреново.

— Скверно, — ответила я, с трудом подобрав приличное слово.

Красивое лицо мужчины приблизилось, я задержала дыхание.

— Мне жаль, но мне придется стереть вам память.

Волоски на моем теле встали дыбом, в то время как шестеренки в моем мозгу вяло задвигались.

— Ч-что?

— Вы не должны вспомнить меня, Анна. У вас будет год. Может быть, два, если повезет. Но это лучше, чем ничего, верно?

Я сглотнула вязкую слюну.

— Я больна?

Мужчина улыбнулся, словно считал все это глупой шуткой.

— Нет. Но вам придется умереть, когда придет время. Вместо вашего отца.

Я нахмурилась.

— Но мой отец умер.

— Прекратите вести с ней беседы! — взревел другой мужчина, заставляя меня болезненно поморщиться от громкого звука его неприятного голоса. — Сотрите ей память, да как можно скорее!

Красивый мужчина повторил мою гримасу.

— Сохраняйте терпение, эрцгерцог Тернер. В конце концов, я спасаю вашу жизнь…

Воспоминания закрутились и завертелись, будто я видела фильм, ускоренный в тысячи раз… Мне было чертовски плохо, в глазах рябило, а в виски отдавали тупой болью…

И голос. Твердый голос, который удерживал меня на плаву:

— Сосредоточьтесь, Ария.

Я была маленькой девочкой, держала в руках колючую шапку, пока мама застегивала мне зимнюю куртку. Она прищемила молнией мой подбородок, и я ойкнула.

— Это не то, — недовольно произнес кто-то над головой. — Сосредоточьтесь!

…Межлесье.

…Больница, в которой работал папа…

…Школа, затем университет…

— Ария, вы должны собраться! — прохрипели мне на ухо. Я почувствовала железный привкус у себя во рту. Это… это кровь? — Демоны! Ария, ищите провалы!

Я тяжело вздохнула, вспоминая странные сны. Змею, гадательную лавку в Черни…

— Чернь. Что произошло в Черни, Ария?

Глава 31 — Истина

Чернь. Империя Шаттергард.

Ария Тернер.

Некоторое время назад…

Стоило мне войти в лавку гаданий госпожи Лиардон, как прозвенел дверной колокольчик.

Внутри было пустынно и тихо, особенно после шума Сладкой улицы. Содержимое лавки изумляло бесконечным множеством товаров: они вертелись, крутились, сверкали и шуршали; от одного взгляда на них у меня заслезились глаза.

Я осмотрелась: все стеллажи до самого потолка занимали разноцветные бутыли, в том числе со злосчастными глазками визгунов, которые я впервые увидела в Межлесье. Тут же стояли талмуды с заклинаниями и с рецептами зелий, живущие своей жизнью: стоило мне приблизиться, как они отодвигались от меня подальше. А с потолка свисали флаконы со сверкающей яркой субстанцией, напоминающие разноцветные гирлянды на рождество.

Сделав шаг, я не заметила, как носком ботинка случайно ударила по жестяной зеленой банке, которая валялась прямо на ковре. Банка зазвенела и закатилась под книжный стеллаж. Я уже хотела было поставить ее на место (впрочем, все в этом магазине напоминало хаос), как в лавке гаданий раздался мелодичный красивый голос:

— Осторожно, возможно вы только что спугнули свою удачу.

Я резко обернулась. Передо мной стояла знакомая русалка с яркими голубыми глазами и длинными кудрявыми волосами цвета жженого меда. Лиардон.

Я сделала низкий реверанс и поздоровалась:

— Здравствуйте, госпожа Лиардон. Меня зовут…

— Я помню, как тебя зовут, дитя, — перебила она меня, прищурившись. — Но как… — Лиардон осеклась и начала задумчиво гладить губу длинным острым ногтем. — Почему он отпустил тебя?

Я нахмурилась.

— Извините, я не совсем поняла ваш вопрос. Не могли бы вы…

Русалка быстро приблизилась, заставив меня испуганно сделать шаг назад и вновь напереться на ту самую жестяную банку. Я обернулась. Как она тут оказалась? Она же закатилась под стеллаж и…

Лиардон вдруг резко схватила меня за косу и дернула на себя. Я ойкнула.

— Посмотри на меня, Ария.

Ее голос лился как патока и завораживал своей мелодичностью. Я тотчас же сделала так, как она попросила, падая в омут голубых глаз. Самых красивых на свете…

— Хм, — русалка вздохнула, крутя мое лицо за подбородок и так и эдак, — глаза все те же. Зачем ты пришла в мою лавку?

Русалка разорвала зрительный контакт, и я, наконец, пришла в себя. Мой живот тревожно сжался, предупреждая, что не следует обманываться ее милой внешностью, не считая острых зубов, а еще мелодичным голосом. Она была одним из самых опасных существ магического мира. Не зря люди обходят русалок стороной и рассказывают детям страшилки на ночь.

Я не думала, что Лиардон может убить меня, — я бы никогда не пошла на такую глупость. Но знала, что если останусь и заключу сделку с русалкой, то навсегда потеряю что-то важное. Но по-другому я никогда не узнаю правду. А это то, зачем я отправилась в это опасное путешествие.

Правда.

— Мне нужно, чтобы вы поведали мне о том, почему я ключ.

— Разве родители тебя не учили, что мы никогда не помогаем просто так?

— Какова будет цена вашей помощи?

— Разве я сказала, что помогу тебе? — Ее взгляд остановился на моем коричневом пальто с меховым воротником, перешел на косу, которую я тщательно заплетала сегодняшним утром.

Я старалась не чувствовать себя дичью, но от Лиардон буквально исходила опасность, из-за которой волоски на моем теле вставали дыбом.

Лиардон склонила голову набок, продолжая хмуро рассматривать меня.

— Ты родилась в Гоэле, на Севере?

— Разве это имеет значение?

— Если хочешь, чтобы я тебе помогла, стоит быть разговорчивей.

— Так вы мне поможете?

Вместо ответа русалка лишь пожала плечами, отвернулась, и начала расхаживать по лавке босиком,слегка пританцовывая. Ее длинное шелковое платье небесного оттенка обнимало ее тело, делая Лиардон еще краше.

— Пожалуйста. — Умолять было не в моем духе, я уже наступала на собственную гордость дважды на этой неделе. — Помогите мне.

Русалка вдруг запела:

— Плывущий юноша был Красою русалки тронут… Прижимаясь телом к нему, смеясь, погружаясь в омут. Она забыла в жестоком блаженстве, что даже любимые тонут…

Я, как завороженная двинулась вслед за русалкой, напряженно вслушиваясь в ее красивый голос. Лиардон громко, обворожительно засмеялась, а затем она схватила меня за запястье и потянула за собой.

— Иди за мной, Арииияя.

Мы поднялись на второй этаж лавки и оказались в комнате, которая сплошь была заставлена книгами, а посередине стоял большой дубовый стол и пару кресел. Голова кружилась и кружилась, никак не желая фокусироваться на одной точке. Пришлось больно впиться ногтями себе в запястье, чтобы хоть как-то прийти в себя и немного сбросить флер.

Святое небо, во что я ввязалась…

— Чаю? — предложила она.

Я села на кресло напротив стола и прочистила горло:

— Да. Будьте добры зеленый.

Через пару минут Лиардон поставила передо мной сверкающий чайничек чая, от которого поднимался пар, и фарфоровое блюдце с чашкой. А затем девушка грациозно уселась за свое место, положив подбородок на скрещенные руки. Я сделала обжигающий глоток чая и сказала:

— Заберите часть моего счастья.

У Лиардон вырвался резкий короткий смешок.

— А почему не деньги, лапочка?

Я нахмурилась, рассматривая исключительно дубовой стол русалки и его содержимое: куча разбросанных книг, карты со странными рисунками, шоколадные крошки и смятый пергамент.

— В прошлый раз вас не интересовали деньги.

— Верно. Но ты действительно готова отдать часть своего счастья взамен на мой ответ? С меня ничего не станется солгать.

— Верно, — вторила я ей и достала из сумки красную коробочку конфет. — Будете?

— Русалки не едят сладкое, лапочка. Но ты не отказывайся.

Не едят?

Меня охватила паника, всего на секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы я рвано выдохнула. Я молилась всем богам, чтобы русалка не заметила моего волнения. Впрочем, то можно было списать на вполне объяснимый страх перед опасным морским существом, верно?..

Раз иного не остается, тогда… Надеюсь, я не умру от Правдивой воды и она не будет столь ужасна на вкус.

Стараясь сохранить невозмутимое лицо, я осторожно достала одну шоколадную конфету и поднесла ее ко рту. Конфета, как конфета: молочный шоколад и вишневый конфитюр в качестве начинки. Я проглотила ее, умудрившись чуть не подавиться, и тут же сделала глоток чая.

— Так вы согласны? Один маленький укус, одна капля моей крови, и вы тут же отпустите меня. Невредимой. И больше мы ничем не будем друг-другу обязаны.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться.

— А я-то думала, что русалки любят сделки, — возразила я.

— Только когда мы устанавливаем правила. Тем не менее твое счастье вполне себе достойная цена, поэтому я выполню твою просьбу. Но сперва я хочу знать кое-что. Маг уже целовал тебя?

Нет, я все-таки подавилась! И закашлялась столь сильно, что Лиардон даже пришлось встать из-за стола и похлопать по спине.

Нечто, похожее на ликование, мелькнуло в глазах русалки, а затем она схватила меня за запястье и поднесла его к своим холодным губам.

Правдивая Вода действует! Надеюсь, она подействует и на Лиардон… Я уже хотела было выдохнуть то, чтобы никогда не осмелилась сказать вслух, как Лиардон сказала:

— Можешь не отвечать, лапочка. Твой замечательный румянец ответил за тебя. Ты готова, Ария Тернер?

— Да, — выдохнула я.

— Не волнуйся, в этот раз не должно быть больно. — Ее зубы коснулись нежной кожи на тыльной стороне запястья, а затем слегка царапнули. Одна секунда. Вторая. Третья. Едва уловимое прикосновние, но было в нем что-то страшное. Это и заставило меня вспомнить другие истории, где говорилось, что хоть укусы русалки могут привести к смерти, но стоят того, чтобы за них умереть.

— Вот и все.

Глаза Лиардон засияли ярче, когда она отпустила мое запястье, на котором уже красовался маленький шрам.

— Когда… — Я подняла голову. — Когда ваш флер начнет проявляться?

Лиардон вскинула брови.

— Разве ты не должна была спросить это прежде, чем я укусила тебя?

— Это не имеет значения. Несмотря на ваш ответ, я поступила бы точно также.

— Два часа.

Два часа… Что ж, у меня есть ровно два часа, чтобы расспросить русалку и добраться до гостиного дома, где меня уже поджидала Энни.

— Итак, — я прочистила горло. — Какие двери ищет господин Аспид?

Русалка почесала острым ногтем свой нос, глядя на меня с сомнением в глазах.

— Двери к неизменной комнате.

Ее голос сильно изменился. Безусловно, он был красив, но не столь обворожителен как минуту ранее. Это был голос обычной девушки.

— Что такое неизменная комната? И зачем господин Аспид ее ищет?

— Это единственное место, где все осталось неизменным после, как погибло королевство фейри — Чаровия.

Чаровия? Впервые слышу про это королевство. Оно не упоминалась ни в одной из прочитанных мною книг. Я с сомнением уставилась в остекленевшие глаза русалки, на дне которых горел безумный огонь. Вот не задача, Лиардон, верно? Я ведь приготовила еще одно зелье — зелье неприкосновенности и предусмотрительно обмазала им всю кожу, прежде чем зайти в лавку гаданий.

— Но причем здесь Аспид?

— Змеиный Король ищет чарокнигу, чтобы снять проклятье, потому что он — наследник фейри.

Змеиный Король — тот самый, который из сказки? Я вздохнула, молясь, чтобы русалка не спятила.

— Какое проклятье хочет снять господин Аспид?

Конечно же, Лиардон никогда не сказала бы мне правду, поэтому она боролась с собой. Это было видно по нахмуренным бровям и стекающим капелькам пота по ее красивому лбу. Я не знала, как долго будет действовать Правдивая Вода, ведь Лиардон забрала лишь каплю моей крови, и я очень хотела узнать как можно больше.

— Проклятье, что наложили пять главных магических родов на Чаровию. Проклятье, что превратило самых великих и могущественных существ в монстров, которые вынуждены скитаться по Мертвым Землям в поисках успокоения! Проклятье, которое повлекло за собой смерть моих сестер!

По бархатным щекам девушки потекли слезы, Лиардон тихо затряслась. Я сглотнула, испытывая к себе отвращение, но тем не менее не прекратила задавать вопросы:

— С какой целью вы забрали часть души господина Аспида?

Лиардон вдруг засмеялась. Громко и как-то безумно. Что в купе с ее слезами выглядело душераздирающе.

— Разве ты еще не поняла, глупая девчонка? Ты не помнишь мои слова, произнесенные в Межлесье? Любое проклятье имеет свою цену. А столь сильное тем более. Чтобы снять проклятье, Аспид должен пожертвовать самым дорогим, самым ценным, тем, без чего он не представляет свою жизнь. Думаешь, этот жестокий подонок способен на любовь? Нет! Он никогда и никого не любил. И не полюбит.

Она вновь засмеялась, запрокинув голову наверх.

— Я обвела его вокруг пальца. Самого сильного мага всех королевств. Он не знаком с магией фейри! Забавно, не так ли? Какое-то простое заклятье, и Змеиный Король подчиняется слабой человеческой девушке.

Я нахмурилась.

— О чем вы говорите?

Лиардон вдруг достала из шкафчика стола бутыль со сверкающей зеленой субстанцией. В нос тут же ударил знакомый запах мыла и дерева. Я вскинула на русалку испуганный взгляд. Что..

— Твое сердце уже его любит. А его любит твое, но не по-настоящему. Для любовных чар мне нужна была капля твоей крови и часть его души. Смотри, какое зловонное сияние, — русалка постучала по стеклу ногтем. — Никогда не видела такого цвета. Это его любовь к тебе. Разбей я ее, и он возненавидит тебя столь сильно, что ты будешь молить о смерти.

“У тебя такие красивые глаза…”

“Век бы в них смотрел, звездочка…”

Гортань свело. Я знала, что нужно спросить еще… Спросить что-то важное…

“Я очарован тобой…”

Но глупое сердце трепыхалось и трепыхалось, пока я сидела наверняка бледная, словно растворяющийся призрак. Мне хотелось раствориться.

Вот как. Так это все чары.

— Вы сделали меня жертвой!

— Да. И не было ни дня, когда я бы сожалела об этом. Ради спасения своих сестер, я сделаю что угодно. Поэтому ты ключ, Арииия, — протянула она мерзко. — Он должен пожертвовать самым дорогим, чтобы снять проклятье. Тобой.

Я вскочила, неуклюже опрокинув стул, и схватив со стола конфеты, двинулась прочь из лавки гаданий госпожи Лиардон.

— Беги, беги, наша прелестная звездочка. Но Лис уже идет за тобой.

Русалка все смеялась и смеялась мне в след, и я слышала эти ужасные звуки даже тогда, когда оказалась на холодной Сладкой улице.

Я неслась, не разбирая дороги, пока горькие предательские слезы все текли и текли по моим щекам.

“…Ты мне скажи, Ария, — голос тихий, а в серых глазах горит бешеный огонь, — почему я знаю все о твоей жизни? Почему я не хочу отпускать тебя? Почему мне спокойнее знать, что ты живешь в моем доме, а не находишься под чутким прицелом глаз этой старой ведьмы?”

Он никогда меня не любил. И не полюбит.

Это все чары.

“…Можно я поцелую тебя?”

Это все чары.

Это все чары.

Это все чары.

Это все чары.

Это все чары!

“Звездочка.”

Из моей груди вышел весь воздух, когда я врезалась в мужчину с медовыми глазами. Его рот изогнулся в усмешке.

— Давно не видились, Анна, — он поморщился. — Ненавижу стирать воспоминания. Но вы зашли туда, куда не следует. Расслабьтесь.

— Что вы?

“Разбей я ее, и он возненавидит тебя столь сильно, что ты будешь молить о смерти…”

Я дернулась, но темнота наступила быстрее, чем я успела вырваться из тисков его объятий.

* * *

Валтиар. Королевство Эленейрос.

Ария Тернер.

Настоящее время…

По моим щекам струились слезы.

Вот что я оплакивала в кондитерской господина Буно. Вот причина, по которой мне снились кошмары.

Я не могла сделать и вдоха.

…Вы еще не поняли, Ария. Насколько он одержим вами. Он не смотрит, но он отслеживает каждый ваш шаг, каждый жест, каждое движение.

Вот в чем дело. В чарах.

Звездочка…

Он всегда так произносил это прозвище… Будто я была чем-то особенным, бесценным. Его самым обожаемым сокровищем.

И очевидно самым ненастоящим.

Искусственным.

Мозг у меня застопорился. У меня не сразу получилось осознать, что все чувства Киллиана являлись ложью. Я не могла осознать этого, не могла… потому что…

— Ария, — тихо сказал герцог Блеймонд, прижимая меня к себе. Его руки неуверенно легли на мои плечи. — Анна. Полагаю, теперь мне следует так вас называть? Вам следует успокоиться.

Успокоиться?

Я дрожала. Из моего горла вырывались всхлипы.

Наверное, мне нужно было догадаться. Мне нужно было…

— Блеймонд!

Киллиан ворвался прежде, чем я успела скатиться в истерику. Я быстро отвернулась, не давая мужчине увидеть мои слезы.

“Киллиан не любит тебя”, — гадко шептало сознание. — “Это все чары. Ты настоящая дура, если действительно думала, что он может тебя полюбить.”

Нет. Это все неправда. Неправда!

— Уведи ее, — приказал Аспид. Его голос стал грубым: — И убери свои руки. Иначе я буду отрубать тебе палец за пальцем. С особым удовольствием.

Меня все еще трясло, а герцог, не взывая угрозам мага, продолжил невозмутимо стоять на месте.

— Что произошло?

Пауза. И хриплое:

— Джонатан Кайдзен мертв.

Глава 32 — Никогда

Валтиар. Королевство Эленейрос.

Ария Тернер.

Я знала, что чужой план гораздо сложнее, чем я могу себе представить. Я просто была слишком глупа, чтобы осознать целую картину или, к примеру, проверить свои воспоминания. Теперь я поняла, что жизни мне было отведено столько, сколько требовалось на убийство первого круга пяти главных родов.

Какой изящный план, пожертвовать чужой душой ради спасения эрцгерцога Тернера. Интересно, был ли младший господин Нобу в ужасе, когда узнал, что сердце Аспида было связано с моим? Или в восторге, как удачно все складывалось? В конце концов, каких-то пять жизней и в сравнение не идут со спасением целого королевства, верно?

Я почувствовала, как грудь прожигает ледяной пузырек с ядом, который я спрятала в корсете. Успел ли герцог прочитать мои мысли? Знает ли он о нем?

Аспид должен пожертвовать самым дорогим, чтобы снять проклятье. Он по какой-то причине был единственным, кто может его снять. Могла ли я быть самым дорогим для него без любовного заклинания?

Чтож, я никогда этого не узнаю.

“…Я не один, кто желает покончить с этой изнуряющей войной. И они не остановятся, пока проклятие не будет снято. Они не остановятся, пока не убьют тебя, только потому что ты Тернер. Орден не будет разбираться в особенностях родовой магии. Они захотят убить тебя, даже если ты сменишь род.”

Киллиан, герцог Блеймонд и премьер-министр казались мне сейчас страшно далекими, как будто я вовсе не стояла с ними на расстоянии каких-то полуметров.

О, как же я хотела жить. Невероятно.

Но Анита… Так много других жизней, которые я могла спасти.

“…Я не герой, если ты еще не поняла, Ария. Я чудовище, которое ты пообещала не оставлять. Я, не колеблясь, пожертвую чем угодно ради тебя. И уж тем более убью тех, кто будет стоять у меня на пути…

Даже если это будет весь мир.”

Я выпрямила спину. Сердце колотилось о ребра, как обезумевшая птица.

Проницательные медовые глаза младшего господина Нобу пытались поймать мой взгляд, будто мужчина о чем-то догадался. Конечно, догадался. Тому, кто может с такой легкостью стереть чужие воспоминания, ничего не стоит чтобы прочитать чужие мысли.

Я чувствовала себя опустошенной и беспомощной, лишенной всяческой жизненной силы. Даже поднять голову, чтобы взглянуть на него, стало для меня испытанием на пределе физических способностей.

“Не волнуйтесь, господин премьер-министр. Я умру, когда придет время.”

Это должно прекратиться.

Его красивый мелодичный голос отозвался во мне болезненной дрожью:

“Мне жаль, Анна”.

Ложь.

Смешок вырвался из моего рта против воли. Наверное, разум не мог поверить в то, что я собиралась сделать.

“Герцог Блеймонд. Он знает”.

Я всерьез опасалась того, что господин Блеймонд несмотря на мои мольбы немедленно поведает всю правду, но мужчина стоял молча. Лишь его взгляд был по-странному пустым, словно в нем не осталось ничего живого.

“Я в курсе, Анна” — ответил мысленно премьер-министр. — “И я делаю все возможное, чтобы временно запереть его. Особенность моей магии подарит нам немного времени. Вы должны действовать без колебаний, Аспид не даст мне и шанса вонзить вам нож в сердце. Однако у вас будет преимущество, если вы выпьете яд сами. Вы готовы умереть?”.

Я вздрогнула.

“Да. Да, я сделаю это. Но когда все закончится, вы должны уничтожить любовное заклятье Лиардон”.

Мужчина едва заметно кивнул, соглашаясь с моими условиями.

“Я сделаю это, Анна”.

Холодные руки Киллиана обвили мою талию и мягко прижали к своей груди. Я прикрыла глаза.

— Звездочка, что с тобой? — спросил он серьезно.

О, говорить вслух оказалось в сто крат тяжелее, чем обмениваться мысленными посланиями с премьер-министром.

— Я… я боюсь.

Правда. Чистая правда.

Он аккуратно убрал пряди с моего лица, в его прикосновении чувствовалась нежность.

— Удивительно, что ты еще не поняла, что я убью кого-угодно за тебя, Ария, — прошептал он на ухо. — Отдай мне кольцо, душа моя, и я перенесу тебя в Межлесье.

Одеревеневшими пальцами я стянула со своей руки перчатку и погладила ключ-кольцо, подаренное господином Буно в Черни.

“Ты поймешь, Анна”.

Удивительно, как быстро господин Буно распознал мою натуру. Он знал не хуже госпожи Орсы, что я никогда не позволю умирать другим за себя, когда узнаю, что в моей власти это прекратить.

Какая-то частичка моей души желала, чтобы Киллиан про все узнал, чтобы он прочитал меня, как открытую книгу, и не позволил пророчеству сбыться.

Звезда падет и Змеиный Король восстанет.

Какая ирония.

— Позвольте мне остаться, — я не узнавала свой голос. — Я хочу остаться.

Киллиан помрачнел. Я знала, что он ни за что не разрешит себе подвергать меня опасности. Но Аспид даже не догадывался, что его друг предал его.

— Киллиан, нам нужно поторопиться, — вмешался премьер-министр. Его коричневый костюм-тройка идеально подходил под его каштановые вьющиеся волосы. Снаружи он был прекрасен. Но не так прекрасен, как Киллиан.

— Трансферендис! — отчетливо произнес мужчина. Земля ушла из под ног в тоже мгновение.

В нос ударил морской воздух, а перед глазами раскинулось изумрудное море с пенными высокими волнами. Я чувствовала исходящий от него холод, не взирая на то, что Киллиан прошептал согревающее заклинание. Я не была уверена, что не расплачусь под конец. Без разницы, первый это раз или второй, умирать — не просто.

Я больше не могла удерживать дрожь. Каждый вдох лишь ускорял рвущиеся наружу слезы и единственное желание заглянуть Киллиану в глаза.

Я бы все, что угодно отдала, чтобы заглянуть в них еще раз.

Нет, нельзя. Он догадается. Киллиан слишком умен, чтобы не заметить того, что причина моего страха гораздо глубже, чем он думает.

О боже, я даже ни с кем не попрощалась. Но наверное… так лучше.

— Я отдаю его добровольно и по своей воле. Храните его чутко и пользуйтесь лишь во благо, — прошептала я.

Золотое ключ-кольцо задвигалось, пока окончательно не спало и не перешло на ладонь Аспида.

“Только не смотри в его глаза”, — умоляла я себя. — “Только не смотри в его глаза!”

Но как же было сильно искушение… всмотреться в пасмурное небо в последний раз, жадно вдохнуть его в запах, пока легкие не загорят от переизбытка кислорода.

Такую же речь произнес и господин Нобу, обрушивая на меня осознание, что тот все это время был хранителем трех ключей. Бронтон, Юри и Ортегана.

Брат Аниты! Боже мой, не зря говорят, что внешность обманчива.

Когда все ключи оказались у Киллиана, в его руках из ниоткуда появился толстый, черный талмуд с изображением змеи, лиса и ворона на кожаной обложке. Я не была магом, но явственно ощущала тяжелую и мрачную ауру, которая шла от чарокниги.

— Quod absconditum est, verum est… — Киллиан начал зачитывать заклинание. Его глубокий тенор вибрировал в моем горле, будто слова мужчины были моими.

Я осторожно достала пузырек с ядом.

Черное стекло блестело в лунном свете, я смотрела на него, словно завороженная, дыша тяжело и быстро. Теперь, когда мне хотелось, чтобы время остановилось, оно похоже набирало скорость.

Вот он, тот самый момент. Время настало.

— Quid obliti sumus, iterum memorandum est…

В воздухе стоял густой запах магии, оседающий металлом на языке. Заклинание отбирало у Киллиана все силы: по его лбу стекал пот, мужчина качался на ветру, словно вот-вот упадет, но тем не менее продолжая твердо стоять на заснеженной земле.

Деревянная маленькая пробка вышла из пузырька с едва заметным хлопком. Я подняла дрожащую руку и поднесла яд ко рту.

Он замолк. Все стихло.

Ни звука бьющихся о берег волн, ни завывающего ветра, ни моего дыхание.

Ничего.

— Не помогло, — прохрипел Аспид. — Демоны его подери, чарокнига не сработала!.. Ария?.. — меня поймали в тот миг, когда я начала оседать. — Ария? Ария, что с тобой?

— Киллиан, ты должен выслушать меня внимательно… — голос премьер-министра доносился до меня через толщу воды, пока не замолк полностью.

И все исчезло.

Охотничьи Угодья. Империя Шаттергард.

Аспид.

Аспид совершал убийства.

Хладнокровные убийства. Но их всех можно отнести к одной единственной причине: они заслуживали этого.

Однако он никогда не убивал кого-то из-за гнева.

Из червоточины один за другим начали появляться маги, призванные Нобу. Боится, что он заберет его жизнь? Что ж, премьер-министр никогда не был глупым человеком.

Аспид наслаждался, вырывая сердце приспешнику Ордена, и определенно сделал бы это снова. Снятие проклятья отняло у него большую часть силы, мышцы гудели от перенапряжения, но ему было все равно. Он слишком долго смотрел в преисподнюю, и теперь преисподняя смотрела на него.

— Задушите их, — тихо приказал мужчина своим маленьким убийцам.

Тысячи белых змей поползли по мокрому снегу, сливаясь с ним, скрываясь, пока не добрались до очередной жертвы. Укус его змеи — это милосердие, быстрая смерть. Но эти ублюдки будут подыхать медленно. И мучительно.

Потому что они навредили его сокровищу.

Сердце забилось быстрее. Прикусив до крови губу, Аспид постарался совладать со своими нервами, вонзая клинок в очередного мага. Нобу сбежал, как только он перенес Арию в Межлесье, молясь всем богам, чтобы воскрешающий камень сработал. Киллиан собирался взяться за Нобу позже, когда уничтожит его жалкую армию и отрубит руки тому, кто дал его звездочке яд окерантума.

Яд окерантума. У него нет противоядия. Ее дыхание оборвалось прежде, чем он поймал Арию на руки.

Анна. Ее зовут Анна. И ей чертовски идет это имя.

Любовное заклятье? Какая глупость. Лиардон всерьез думала, что Аспид отдаст ей частицу своей души? Обмануть русалку было проще простого. Но осознание того, что звездочка успела поверить в то, что он никогда не любил ее по-настоящему, вызывало нестерпимое желание уничтожить всех, кто когда-либо делал ей больно.

Он ни за что ее не отпустит.

Он достанет ее даже из рая, потому что эта девушка принадлежит ему.

— Нет, пожалуйста! — хрипел шаттергардец. В его глазах застыл неконтролируемый ужас. — Пожалуйста!

Мужчина наклонился ниже, наслаждаясь тем, как быстротечно утекала чужая жизнь, и улыбнулся:

— Горло или сердце?

Его глаза расширились, а изо рта вытекала густая багровая кровь.

— Нет… нет… нет…

Он попятился назад, наивно полагая, что сможет убежать от Аспида. Все маги Ордена сейчас молили богов, чтобы кронпринц сжалился и снял полог, который запирал их в ловушке.

Как прискорбно… Но Аспид никогда не испытывал чувство жалости.

— Мм… Горло?

— Сердце, — очнувшийся Равеллиан медленно вонзил клинок в его грудину и прохрипел: — Можешь убить меня позже, но сначала мы должны спасти ее.

Киллиан усмехнулся, с легкостью пуская убивающее в тех, кто посмел приблизиться к нему.

— Ты ведь в курсе, что она уже умирала?

Проклятье, девочка…

Он помрачнел, сдерживая в себе желание уничтожить целую гребанную Империю.

— Да. Я в курсе. И сейчас Луиз удерживает ее в мире живых. — Отчаяние. Оно грызет его сердце. Оно гложет его душу. Киллиан закрывается, но оно преследует его. — Ожерелье должно сработать. Оно сработает.

— На Никасии не сработало, — тихо сказал Рав то, что он и так, мать твою, знал. — Ее тело тоже уже умирало.

— Я знаю, — взревел Аспид, чувствуя, как теряет контроль. Мужчина прикрыл глаза. Вот почему он не находился сейчас рядом с Анной. Он терял контроль. — Демоны, Равеллиан. Если хочешь, чтобы твоя голова оставалась на плечах, перенесись. Сейчас же.

Герцогу не нужно было повторять дважды. Он всегда был слишком правильным… так поразительно отличался от своего брата. Но сейчас Блеймонд не возражал, лишь молча покинул Охотничьи Угодья, понимая, что в следующую секунду Аспид уничтожит всех до единого.

Это язык бушующего Срединоморя и холодного снега в угрюмом шорохе колючего ветра.

На этой земле больше нет живого.

Их кости иссушены, пустые глазницы разглядывают голодных ворон.

У него нет имени. Он — ничто.

Он мертв.

Но что-то в нем тревожно, не дает раствориться полностью. Оно древнее, и у него долгая память.

Ему известно все.

Мужчина склоняется над бездыханным телом девушки, делает вдох вместе с ней — за нее.

Ее прекрасные глаза распахиваются.

И в этот миг он оживает.

Такая красивая душа… Самая красивая душа, что Аспид когда либо видел.

— Звездочка-а-а, — шепчет он ей. — Я никогда тебя не отпущу, слышишь?

Никогда.

Глава 33 — Анна Кайдзен

Межлесье. Резиденция Аспида.

Анна Кайдзен.

Некоторое время спустя.

В этом мире мой отец — эрцгерцог Седрик Тернер. А я, Ария Тернер, — его непутевая дочь, во многом уступающая моей сводной сестре — Великолепной Патрисии. Великолепной она прозвала сама себя, а жители Гоэльского поместья, как впрочем и люди, которые когда-либо попадались на ее пути, подхватили этот совершенно нелепейший эпитет.

В мире этого романа я — второстепенный персонаж. Лишь фон, который дает Патрисии сиять ярче. Всего через год моя великолепная сестра должна была очаровать кронпринца Себастьяна, и тогда все Королевство Эленейрос потрясла бы кровавая гражданская война, виной который будет проклятый герцог Блеймонд!

Герцог-демон, по приказу новоиспеченного короля и его королевы убивший всех аристократов, в том числе своих родственников. Его душу спасет главная героиня романа — Беатриса де Вермандуа. А Арии Тернер суждено погибнуть юной.

Суждено… Как же…

Я сжала подвеску, почувствовав холодный металл. Кто бы знал, что все это время на моей шее висел воскрешающий камень? Мысль о том, что я погибла в Охотничьих Угодьях все еще мучила меня, посылая ночные кошмары, которые безжалостно убивались поцелуями Киллиана.

После того злосчастного вечера прошло немало времени, прежде чем мужчина, наконец, согласился ослабить свой удушающий контроль. Он не отпускал меня ни на шаг, заставляя сидеть с ним в пугающем Арунделе, пока тот решал королевские вопросы… в том числе вопрос, касающийся нашей скорой свадьбы и коронации.

Отныне я Анна Кайдзен — королева Эленейроса и жена самого несносного и жестокого короля Себастьяна Киллиана Кайдзена. С ума сойти можно, не правда ли?

В день, когда я пришла себя и бормотала что-то бессвязное, чувствуя боль в каждой клеточке тела, Киллиан рвал и метал, пытаясь найти лучших лекарей среди всех королевств, и периодично поил меня какой-то гадостью. Но я не сопротивлялась, и не потому что не было сил, а потому что взгляд мужчины можно было использовать вместо ножей и яда.

Ах да, в моих кошмарах часто присутствовал его шепот: приказной, ужасающий, полный ярости за мое своеволие. Был ли Киллиан зол? Не то слово. Я до сих пор так и не смогла узнать об участи премьер-министра Шаттергарда, как и о том, почему Шаттергардская Империя лишилась большей части своей армии.

А что по поводу судьбы остальных, спросите вы?

С герцогом Блеймондом я более не общалась. Большую часть времени герцог проводил в Шаттергарде, помогая Киллиану наводить в стране порядок. Патрисия и Ванесса Тернер были арестованы на многочисленные преступления, в то время как эрцгерцог Тернер предпочел скрываться от гнева Киллиана где-то в Железных Холмах, почему-то оставив на меня наследство.

Но были и приятные новости: Анита поступила в лекарственную академию, решив пойти по стопам отца и стать магом. Пусть и не самым выдающимся с ее низким уровнем дара, но все же магом. А Энни осталась со мной, в Валтиаре, возглавив в королевском замке Арундел штаб горничных. Теперь замок сиял и сверкал, больше не напоминая одинокое и порой даже устрашающее место.

А Киллиан?.. Я уверена, что спокойное время наступит отнюдь не скоро, уж точно не в ближайший месяц. Киллиан все еще был подвержен приступам необоснованной паники, когда не чувствовал моего близкого присутствия.

Да, разговор в тот ужасный день вышел долгий и тяжелый. Ярость из него сочилась, как гной из раны, а вот боль…

У меня сжималось сердце, когда я стирала слезы с щек мужчины. Я была так растеряна, в большей степени испугана, и совершенно не знала, что мне стоит сделать. Или что сказать.

— Не смей выкинуть что-то подобное, звездочка, — прохрипел он, разглядывая мое слабое тело.

— Не буду, — улыбнулась я совсем не к месту. — У яда на редкость отвратительное послевкусие.

— Помолчи, — попросил Киллиан.

Он осторожно поймал мою обессиленную руку, поцеловал соленые пальцы, переводя дух.

— Что с проклятием?

— Оно снято.

Киллиану не понравилось, что я подняла эту тему. Совсем не понравилось. Я ужаснулась, когда увидела тьму в его глазах, но она быстро сменилась чем-то щемящим, нежным и таким любящим, что у меня перехватило дыхание.

— А монстры?

— Это тебя не касается, — ответил он холодно, но быстро исправился, делая ледяной тон теплее: — Отложим этот вопрос на потом, Анна. Не сейчас, — и снова ярость в жестоком голосе: — Не в тот момент, когда я едва погасил желание к убийству всех тех, кто как-либо причастен к твоей выходке.

— Вы так невыносимы, — прошептала я, чувствуя, как на меня вновь накатывает усталость. — Я вас ненавижу. И люблю. Очень-очень сильно.

Меня заботливо поцеловали в лоб и глухо ответили:

— И я тебя люблю, звездочка. Спи.

Я тяжело вздохнула, стараясь спрятать болезненные воспоминания в самое дальнее место моего разума.

Дверь в кабинет короля была претворена. Киллиан уже которую ночь задерживался допоздна, занятый разрешением множества проблем. Часть монстров Темных Земель и вправду превратилась обратно в людей, но ненависть их была столь велика, что Шаттергардская Империя едва справлялась с покушениями и маячившей на горизонте гражданской войной. И все же такой исход был куда милосерднее, чем держать Чаровийское королевство в бесконечной тьме…

Чаровия. Какое красивое название и какая печальная судьба… Киллиан однажды рассказал мне, что его отец, его настоящий отец, был родом из Чаровии. Вероятно по этой причине мужчина слышал голоса монстров, мучившие его большую часть жизни.

На столе Киллиана лежали высокие кипы бумаг, часть которых была направлена на будущую стратегию по возрождению проклятого королевства. Конечно, большинство планов было подготовлено им заранее, однако одно дело планировать и совсем другое сталкиваться с суровыми и почти неконтролируемыми исходами.

Однако он каким-то немыслимым образом справлялся. Киллиану понадобился всего месяц, чтобы наладить в Чаровии строительство, торговлю, пункты помощи, возведение школ и больниц. И я безумно восхищалась своим мужем.

Я улыбнулась, когда произнесла мысленно это пока для меня странное слово: муж. У меня есть муж. Очередное безумие, не так ли?

Киллиан поднял голову, прежде чем я успела перейти порог его кабинета.

— Я слышал, как ты идешь, — улыбнулся он, прищурившись и вставая из-за стола.

— Госпожа Луиз ждет нас на ужин, — начала я. — И господин Бенджамен. Я попросила приготовить их наггетсы и капустный пирог, чтобы все остались довольны.

Ох уж эти наггетсы! Осталось воплотить одну единственную гастрономическую мечту, без которой я чувствовала себя неполноценной, — кетчуп. О да! Завтра на ужин обязательно будут наггетсы с острым кетчупом!

— О чем ты мечтаешь, звездочка? — спокойно спросил Киллиан, закрывая дверь.

— О соусе, — ответила я, пятясь назад.

— О соусе, — спокойно повторил Киллиан, бесшумно надвигаясь. — И все?

— Да, а почему вы?.. Ох…

Меня молниеносно прижали к стене, обхватив ладонью затылок для смягчения столкновения. Чужие губы неторопливо обрушились на мои. Киллиан властно скользнул языком вовнутрь, вырывая из меня удивленный вздох. Под ладонями грохочет его сердце, в такт с моим безумным. После моего стона оно забилось сильнее, я почувствовала, мне не показалось, а виной тому легкий укус и чужая ладонь, сжимающая мои распущенные волосы.

— Не хочешь задержаться? — спросил Киллиан, проходя влажными поцелуями по моей шее и выше, а я помотала головой — не хочу.

Я хочу домой, я хочу доделать домашнее задание из академии и поскорее оказаться в объятьях Киллиана.

А сама же впиваюсь пальцами в черную рубашку, противореча, целуя в ответ еще жарче. Мне так мало. Я скоро задохнусь от этого чувства. Влюбленность. И почему ей никогда не получается насытиться?

Меня подхватывают на руки, заклинанием сметают все важные бумаги и сажают на стол, заключая в сладкой ловушке. А потом поднимают подол юбки выше, еще выше… и еще, пока не замирают, когда обнаруживают чулки.

— Мы задержимся, — уверенно хрипят в ответ.

Определенно.

Мы определенно задержимся.

Эпилог

Побережье Срединоморя.

Анна Кайдзен.

Несколько месяцев спустя…

Где-то посреди ночи я почувствовала, как по моим запястьям скользит что-то бархатное и холодное. Подсознание начало медленно отходить от глубокого сна, но голова все еще была затуманена.

Мои руки подняли вверх и плотно затянули, в то время как шею опалило чужим тяжелым дыханием… тогда я и вернулась в реальность.

Теплый ветер путал волосы, с берега доносился шум неспокойных волн, книга была безжалостно отброшена куда-то в песок. А я… я, кажется, так и заснула, лежа на покрывале, после того, как Киллиан истязал меня ласками. Несколько раз.

Если быть точной, трижды — и это только за сегодняшний вечер.

У меня совсем не осталось сил даже на то, чтобы распахнуть глаза, однако именно это и делаю, когда Киллиан глубоко целует меня, сжимая в руках.

— Киллиан, нет… — боже мой, какой у меня хриплый голос. Наверное, я сорвала его, когда меня брали в ванной, прижав лицом к стене. Даже холодная плитка не приводила в чувства, перед глазами все плыло, а кожа горела.

Надо мной нависло его красивое лицо с его фирменной ухмылкой-улыбкой. Белые волосы собрали в хвост, а по рельефному прессу стекали капли воды. Я покраснела, когда мое затуманенное сознание подкинуло картинки того, что мы делали в Срединоморе.

— Через несколько минут ты будешь кричать совсем другое слово, госпожа Кайдзен, — подушечки его пальцев коснулись моей ключицы, посылая мурашки гулять по телу.

Мужчина наклонился ниже, заставляя дыхание сбиться, а сердце застучать, как ненормальное. Киллиан обладал странной способностью высасывать воздух из моих легких одним лишь взглядом. Интересно, буду ли я когда-нибудь реагировать на него по-другому? Хотя бы чуточку спокойнее?

На нем нет ничего, кроме расстегнутых низко спущенных брюк. Вены на его руках и кистях вздувались, и, черт возьми, если бы я не лежала на покрывале, я бы упала от того, как разрушительно он выглядел.

Я дернула руки, желая к нему прикоснуться, но тщетно. Если меня не держит Киллиан, то кто…

— Тшш, — прошептал он мне на ухо. Я почувствовала, как полы его же рубашки, которую на меня надели за неимением другой целой одежды, начали медленно подниматься наверх. Мышцы моего живота сжались. — Они не тронут тебя, звездочка… — и хриплое: — в отличие от меня.

— Они?.. Ох.

Я задохнулась, когда его пальцы скользнули вверх вниз по моему бедру, медленно и целенаправленно раскрывая меня, чтобы мужчина с удобством устроился между моих ног.

О чем я думала?.. Да, точно. Кто они?

Изогнувшись, я испуганно выдохнула: вокруг моих кистей вились белые змеи, удерживая мои руки в ловушке.

— Вы с ума сошли? — мой голос едва пробивался сквозь напряжение в воздухе.

Киллиан улыбнулся — лукавой улыбкой, которая не сулила мне ничего хорошего.

— Да, Анна. Я спятил. Я — психопат. Но тебе это нравится, верно? — спросил он, поднимая рубашку еще выше и еще… пока его глаза не опустились вниз, нацеливаясь на мою грудь.

Укол страха вонзился прямо в мое сердце, заставляя его работать в усиленном режиме. Но все же мое тело реагировало гораздо более мрачным образом.

Мои соски были болезненно напряжены. Киллиан провел языком по нижней губе, как будто у него выделялась слюна при виде этого зрелища.

— Нет, — ответила я из чистого упрямства и вскрикнула, когда меня укусили в шею — как раз в то место, которое Киллиан недавно пометил своими губами.

Боже, да все мое тело сплошь было покрыто его метками, я не спорила — в конце концов его страсть приносила мне удовольствие, но всему есть предел.

На этот раз Киллиан рассмеялся, его хриплый тембр голоса отозвался пульсацией внизу живота. Я прикусила губу, которая впрочем почти сразу была взята в плен чужим требовательным ртом.

Наши языки сплелись, Киллиан продолжил властно, но в тоже время тягуче медленно меня целовать, пока его рука гладила мое горло.

— Врунья, — тихо сказал он, проложив дорожку поцелуев от моих губ до самого виска. — Уверен, если я сейчас прикоснусь к тебе, то с моих пальцев будет стекать твоя влага. Проверим, звездочка, мм?

Я сглотнула, мое сердце бешено колотилось, когда я увидела, что его черные зрачки почти полностью перекрывают белесую радужку.

Киллиан выглядел так, словно собирался съесть меня, будто он еще не покрыл поцелуями каждый сантиметр моей кожи. Его поцелуев уже насчитывалась сотня, тысячи… Но носить их на себе было вовсе не тяжело, а очень-очень приятно.

Я не ответила, обуреваемая желанием прикрыться. Это чертовски сложно выдержать его темный взгляд, выдержать его самого.

Киллиан прижался губами к бьющейся жилке на шее, а потом отступил назад и выпрямился, держа в своих больших ладонях мои щиколотки. Я зажмурилась, чувствая, как тот пожирает меня взглядом, шея, обнаженная грудь, изнывающая плоть между ног, которая была бесстыдно открыта для его взора.

— Ты невозможно красива, — прохрипел Киллиан. — Ты и представить не можешь, насколько ты совершенна, Анна.

Его губы дотронулись до левой коленной чашечки, облизывая языком едва заметный синяк, который я получила, когда он брал меня сзади.

У нас был слишком долгий медовый месяц. Слишком мучительно сладкий месяц.

— Исчезните, — вдруг приказал мужчина, и в тоже мгновение запястья были освобождены. Киллиан продолжил вылизывать и прикусывать кожу у меня на бедре, приближаясь все ближе и ближе к изнывающему месту. — Опусти свои прелестные пальчики вниз и раскрой себя для меня.

Его темный приказ отозвался дрожью по всему телу, я рвано выдохнула, глядя на него со смесью страха и желания.

Киллиан рушил все мои барьеры, уничтожая его один за другим, терпеливо уча меня тому, что в нашей постели нет места смущению.

Хотя я знала, что мое смущение ему чертовски нравилось. Он часто возбуждался от вида румянца, который с недавних пор я старалась сдерживать.

— Я не могу, — правдиво ответила я.

Киллиан улыбнулся, и от этого зрелища я покраснела еще сильнее.

Это неправильно — насколько он красив. Он определенно был моим личным дьяволом. Сейчас я была уверена в этом на сто процентов.

— Вы дьявол, — озвучила я свои собственные мысли. — Самый настоящий дьявол.

Мужчина усмехнулся, прикусив кожу рядом с тазовой косточкой, и я охнула.

— Я хуже, звездочка, — мрачно прошептал он. — Я гораздо хуже.

А затем Киллиан изящно подобрался, и его лицо вновь склонилось над моим.

— Опять “вы”. Уже дважды “вы”, — опасно сказал он мне в губы. — Разве я не говорил тебе, что будет, если ты вновь обратишься ко мне официально? Разве я не говорил, что накажу тебя, душа моя?

— Говорили, — прошептала я ответ, обнимая его шею и притягивая мужчину ближе. Я исправилась: — Говорил. Поцелуй меня… пожалуйста.

Я чувствовала власть, когда под моими прикосновениями мышцы мужчины твердели и вибрировали от напряжения. Удивительные светло-серые глаза сверкнули.

— Как я могу ослушаться приказа королевы? — мурлыкнул Киллиан мне в губы, но вопреки словам отстранился. Его тон зазвучал жестче: — Опусти свои руки, Анна.

Я рвано вздохнула, горя от его приказа. Мои руки неуверенно потянулись вниз и сделали то, что он попросил.

Кислород… Черт, почему здесь так мало кислорода?

Моя грудь быстро вздымалась и опадала, привлекая к себе его внимание. А потом взгляд Киллиана опустился ниже, и он прохрипел:

— Скажи: оближи меня, Киллиан.

Я вспыхнула.

— Нет, — растерянно пробормотала я. — Я… я..

— Ну же звездочка, — уже мягко произнес Киллиан. — Я безумно хочу тебя.

Почему его наказания всегда такие смущающие?

Я прикрыла глаза, не чувствуя опоры.

— Оближи меня… Киллиан.

Мой голос дрогнул, на что мужчина довольно прохрипел:

— Какая хорошая девочка. — Сначала я почувствовала его горячее дыхание, а затем его язык широко облизал меня внизу, собирая всю мою влагу. Я вскрикнула, чувствуя как в позвоночник прострелило от удовольствия. — И такая вкусная девочка.

Его язык мучительно медленно вылизывал чувствительную точку, иногда проникал внутрь, заставляя меня метаться на покрывале.

— Я больше не могу, — захныкала я, чуть ли не плача. — Киллиан, я больше не могу.

— Попроси, — приказал он, не прекращая истязать меня ласками.

— Пожалуйста, — мое зрение было затуманено от слез. — Пожалуйста быстрее.

Наконец его движения ускорились, и мне хватило всего секунды, чтобы вскрикнуть от наступившего оргазма.

Когда я подумала, что снова могу дышать, его губы накрыли мои в электрическом поцелуе.

Энергия между нами трещала и взрывалась, когда он целовал меня, больно сжимая мои бедра. Его твердое желание упиралось в мой живот. Слишком большое желание — чтобы войти в меня без подготовки.

— Демоны, ты все равно слишком узкая, — прохрипел он, после того как он слизал слезы с моих щек и его палец проскользнул в меня. — Душа моя, скажи, если будет больно.

Я кивнула и пошевелила бедрами, судорожно вцепляясь в его плечи.

Сначала он медленно растягивал меня своими изящными длинными пальцами, заставляя меня вновь задыхаться от накатывающего возбуждения. А потом, когда Киллиан убедился, что я могу его принять, он расстегнул ремень брюк и почти беспрепятственно вошел в меня.

— Ах! — прокричала я.

Он был так велик, я хныкала от натиска его толчков.

— Анна… — шептал он хрипло и натянуто вперемешку с незнакомыми мне словами.

Его рука проскользнула под мою спину, прижимая меня ближе и обнимая чуть ли не до хруста костей. Мы оба взмокли. Он много рычал на шаттергардском, с трудом входя и выходя из меня.

— Черт возьми, звездочка, я едва помещаюсь.

Мучительный темп затягивал меня в пучину беспамятства, заставлял выкрикивать его имя, вцепляясь пальцами в его сильную, широкую спину. Мышцы перекатывались под моими ладонями так правильно, так хорошо, что я громко простонала, когда Киллиан вошел в меня на всю длину.

Мы достигли пика почти одновременно. Его бедра содрогнулись, когда я вскрикнула от наслаждения.

В тоже мгновение на мое лицо обрушился рой поцелуев и хриплых обещаний, что дляменя сделают все что угодно, что меня любят, что я самое драгоценное, что есть в его жизни.

Чуть позже я снова буду сгорать от его мягких поцелуев в ключицу, от его страсти, от его хриплого шепота с очередными признаниями в любви — обоюдными.

Я буду засиживаться за учебниками, потому что все таки поступлю в Академию. Буду часто сидеть у Киллиана на коленях в его кабинете, жалуясь на усталость и его нетерпеливость. Даже буду учиться править целым королевством.

Понятия не имею, почему мне так повезло, но я благодарна всем богам за подаренную мне жизнь в этом мире.

Как вы уже наверняка поняли, я не стала женой проклятого герцога.

Я стала женой самого невыносимого, самого жестокого… и самого любимого злодея…

КОНЕЦ.

Оглавление

Пролог

Глава 1 — Еженедельный Вестник

Глава 2 — Отменный кофе

Глава 3 — Разочарование

Глава 4 — Премьер-министр

Глава 5 — Тик-так

Глава 6 — Стеклянная Башня

Глава 7 — Победитель Шаттергардских Игр

Глава 8 — Тримера

Глава 9 — Герцог Равеллиан Блеймонд

Глава 10 — Шарф

Глава 11 — Запах бергамота

Глава 12 — Ты хочешь приготовить мне завтрак?

Глава 13 — Правда

Глава 14 — Прокурор

Глава 15 — Правдивая Вода

Глава 16 — Ванильные эклеры

Глава 17 — Господин Нобу

Глава 18 — Ключ

Глава 19 — Терпение

Глава 20 — Онсэн

Глава 21 — Демон

Глава 22 — Подарок

Глава 23 — Я вас ненавижу

Глава 24 — Elytrigia Repens

Глава 25 — Мы любим сказки, но не верим в них

Глава 26 — Джонатан Кайдзен

Глава 27 — Сон

Глава 28 — Лебедь

Глава 29 — Арундел

Глава 30 — Воспоминания

Глава 31 — Истина

Глава 32 — Никогда

Глава 33 — Анна Кайдзен

Эпилог