Измена. Счастье вопреки [Алсу Караева] (fb2) читать онлайн

Ксения Нежная, Алсу Караева Измена. Счастье вопреки

Глава 1

Я протягиваю деньги водителю такси, благодарю и выползлаю на улицу. Разбитая час назад коленка очень сильно ноет, куча пакетов в руках с долгожданными покупками уже не вызывает такой радости.

Я мечтаю лишь об одном, поскорее упасть в объятия моего любимого. Вдохнуть аромат его тела. Почувствовать тепло и заботу.

Мне кажется весьма странным то, что его огромный черный джип стоит у ворот. Я думала, что Димы не будет до вечера. Утром он говорил о какой-то важной встрече.

Может быть, решил устроить мне сюрприз? Окрыленная ранним возвращением любимого, спешу к дому.

Медленно открываю входную дверь своим ключом: мне нужно тихонько прошмыгнуть на кухню и обработать рану, привести себя в порядок. Сегодня мой День Рождения, я должна быть на высоте.

Застываю в недоумении в коридоре, так как слышу громкие стоны.

Подсознанием понимаю, что там происходит, но не хочу верить. До последнего отмахиваюсь от неприятно щекочущих сознание мыслей.

На полу при входе лежат незнакомые туфли на шпильке. Не хочу, но взгляд против воли устремляется в сторону гостиной.

Тихо подхожу к приоткрытой двери.

Я смотрю на НАШ диван, на котором лежит какая-то шлюха, а мой будущий супруг ритмично двигает своими накачанными бедрами. Я отчетливо вижу широкую спину моего Димы, заслоняющую девушку от моего взгляда.

Застываю от ужаса, стыда и непонимания. Нет, нет, нет. Не может быть! Только не мой Димочка.

На глазах мгновенно проступают слезы. Я не могу пошевелиться. Нижняя губа трясется против воли. Прикусываю ее, чтобы унять дрожь.

Это все сон, дурной сон! Так не бывыет!

Я должна проснуться. Хочется кричать, но я просто стою, не двигаюсь и горячие слезы бесшумно стекают по щекам.

Всегда такой внимательный и заботливый. У нас такая яркая история любви, как мне всегда казалось. Всегда такой нежный, бережный, верный. Верный… Любимый Дима!

— Ты шикарна. Скажи, что тебе нравится, — Дима говорит тихим возбужденным голосом. Но я слышу его. И говорит он это не мне. Чужой, незнакомой женщите.

В его плечи впиваются тонкие женские пальцы с ярко-красным маникюром..

Чужие руки на плечах моего любимого!

Как ты мог, Дима? Ты предал нашу любовь!

Из оцепенения меня выводит резкий звук разбитого стекла. Мои покупки выпадают из рук. Бутылка дорогого вина, купленная мною, чтобы отметить День Рождения, разлетелась вдребезги.

Дима мгновенно останавливается и оборачивается.

— Катя? — от неожиданности он резко вскрикнул.

— Сюрприз…

Что, что мне делать? Не хочу, не хочу оставаться здесь. Иначе я за себя не отвечаю. Не знаю, как мне поступить. Я разворачиваюсь в сторону выхода, намереваясь сбежать побыстрее. Влетаю больным коленом в столик в прихожей. Вскрикиваю. Теряю драгоценное время. Черт побери, как же больно.

— С днем рождения меня, — выдыхаю обреченно.

— Катя, стой! Это не то, что ты подумала! — яростно проговаривает сквозь зубы, заставляя меня поежиться. Хватает меня за локоть и разворачивает к себе лицом, так, что я оказываюсь почти вплотную к его разгоряченному потному телу, пахнущему приторно сладкими духами другой женщины.

Вытираю слезы, потому что ничего из-за них не вижу.

Не могу смотреть в его лживые глаза, поэтому опускаю взгляд. Но это моя ошибка, потому что ниже пояса он голый и все ещё в боевой готовности. Он все ещё думает о той, которая лежит там и ждёт его возвращения.

Злость закипает во мне.

Машинально отталкиваю его ладонями, бью кулачками по каменной груди. Дима никак не сдвинулся с места.

— Катя, приди в себя и мы спокойно поговорим, — жестким холодным тоном осаждает меня.

— Кто она? — чувствую как душу пронзают тысячи осколков разбившегося вдребезги сердца. Неужели он такой жестокий, а я этого не замечала?

Я хочу знать, с кем он мне изменил! На кого он меня променял?

Пытаюсь заглянуть за его спину, но Дима делает шаг в сторону, преграждая мне вход в гостиную, откуда ни звука.

Притаилась, змея. Молчит.

Боже, я в панике. Мысли мечутся в голове потревоженным роем диких ос.

— Кто она?! Давно? — едва выталкиваю слова, онемевшими губами. Вопросы летят один за другим. — Как, почему…

Дима не отвечает, только сверлит меня неодобрительным взглядом.

— Я хочу уйти, — цежу сквозь зубы, сжимая повисшие вдоль тела руки в кулаки.

Мне слишком больно находиться рядом с ним. Он словно воткнул мне в спину ржавый нож и попал прямо в сердце.

Не хочу его слышать. Злость и ненависть кипят внутри обжигающей лавой. Замахиваюсь, чтобы дать ему пощёчину и выплеснуть свою ярость и гнев. Но Дима тут же перехватывает мою руку.

— Не смей, — рычит низким голосом. — Никогда не смей поднимать на меня руку, — чеканит слова наклоняясь к моему лицу, так что я вижу свое отражение в темном омуте его глаз. В них проскальзывает что-то, чего я раньше никогда не замечала. Жестокость и гнев?

— Отпусти! Мне больно! — он крепко держит мою руку, но не настолько, чтобы я действительно испытала боль. Его прикосновения вызывают внутри острое чувство обиды, непонимания, злости и омерзения.

Дима сразу же разжимает пальцы на моем запястье, но перемещает свою ладонь мне на талию, оттесняет подальше от гостинной. Нависает надо мной грозной скалой, отчего у меня все внутри замирает.

Что он задумал? Мне становится страшно от его колючего взгляда. Чувствую спиной холодную твердую поверхность входной двери. Ежусь от пробежавших вниз от затылка по позвоночнику мелких мурашек.

— Котенок, — говорит холодным жёстким тоном, не терпящим возражений, — успокойся. Я сейчас оденусь, и мы поговорим, — берет меня за подбородок, заставляет смотреть в его глаза. — Ты меня поняла? — спрашивает с нажимом.

Суматошно соображаю, что делать дальше.

Я должна взять себя в руки и уйти. Он должен мне поверить.

Не знаю почему, но я боюсь. Не знаю кто сейчас передо мной.

Этот Дима совсем другой — не тот, что утром нежным поцелуем будил меня.

Делаю два глубоких вздоха.

— Да. — я покорно опускаю глаза.

Чувствую его пристальный взгляд.

Убедившись, что я не предпринимаю попытки вырваться, он разворачивается и скрывается в гостиной, предварительно закрыв за собой дверь.

Почему он так тщательно скрывает любовницу? Боится, что если я её увижу, то драки не избежать? Или думает, что я могу ей навредить?

Да я в жизни ни с кем не дралась.

Считаю про себя до десяти, и решаюсь на побег. У меня может не быть другого выхода.

Не хочу слушать его лживые объяснения. Не хочу оставаться в доме, в который он посмел притащить любовницу.

Разве я недостаточно хороша для него? Ухаживаю за собой, содержу дом в чистоте. Вниманием не обделяю. Ночью согреваю.

Боже, мы же вместе выбирали обои, подбирали мебель, а этот диван… Этот диван был нашей первой совместной покупкой в этом доме. Доме, в котором я мечтала состариться вместе с Димой в окружении кучи наших детей и внуков.

Но теперь все это перечеркнуто его похотью и предательством.

Со злость вытираю слезы с лица, разворачиваюсь и выхожу на улицу.

Дима не достоин моих слез!

Входная дверь за спиной громко захлопнулась от неожиданного порыва ветра.

Что делать? Бежать! Куда?

Быстрым шагом спускаюсь по лестнице. Пробегаю садовую бетонную дорожку и оказываюсь на тротуаре.

Как назло, вокруг ни души — улица совсем пуста. Не у кого попросить помощи.

Что же делать? Что же делать?

Паника мешает мыслить разумно. Верчу головой, выглядывая пути к отступлению.

Мне нужно оказаться на противоположной от нашего дома улице. Там я смогу затеряться в лабиринте густой растительности парка.

Перехожу на бег, не разбирая дороги.

Только пересекаю разделительную полосу и несусь на спасительную сторону, как внезапно раздается резкий визг шин.

— Ты что, совсем с ума сошла? Зачем бросаешься под колеса?! — мужчина за рулем иномарки кричит в приоткрытое окно.

Оборачиваюсь в сторону дома. Дима стоит на крыльце в одних джинсах, поспешно пытаясь их застегнуть и окликает меня требовательным тоном:

— Катя!

Перевожу ошалелый взгляд на незнакомца. Выбора нет и я бегу к автомобилю, который меня только что чуть не сбил.

Дрожащими пальцами хватаюсь за ручку двери, которую удается открыть не с первого раза. Прыгаю на пассажирское сиденье под ошарашенный взгляд водителя.

— Что ты делаешь?

— Увезите меня, пожалуйста! — прошу в отчаянье.

Он внимательно смотрит на меня, на моё колено, переводит взгляд на бегущего в нашу сторону полуголого Диму.

Мужчина с силой сжимает руль так сильно, что костяшки пальцев побелели. Не знаю, что он подумал, но заметно напрягся. Тянется рукой к своей двери.

— Прошу, не на оставляйте меня одну. Поехали, пожалуйста, — хватаюсь за его локоть и вкладываю в свой взгляд столько мольбы, на сколько способна. — Прошу, увезите меня отсюда.

Смотрит на меня, словно взвешивает, стоит ли вмешиваться.

Испуганно оглядываюсь. Вижу как Дима несется в мою сторону с перекошенным от злобы лицом.

Неужели незнакомец не поможет мне?

Глава 2

— Пристегнись, — коротко командует мужчина. Я не раздумывая киваю головой несколько раз, исполняю его приказ. Машина резко срывается с места.

Я только хочу выдохнуть с облегчением, как мой взгляд падает на пистолет, лежащий между нашими сидениями.

Что это такое? Боже, куда я влипла?

Резко поднимаю голову и впечатываюсь взглядом в хищный профиль незнакомца. И тут же отворачиваюсь, чтобы не выдать себя.

Медленно, не делая резких движений, вжимаюсь в мягкое сиденье.

Держу голову прямо и смотрю на дорогу. Вдыхаю аромат кожи салона, чтобы отвлечься и не думать об оружии под боком.

Мысли проносятся неудержимым вихрем в голове.

К кому я села? Неужели, он меня убьёт? Может, надо было остаться с Димой?

Любопытство берет верх и я разглядываю незнакомца из-под тишка. Высокий, накаченный брюнет лет тридцати-тридцати пяти. Руки ухоженные, сильные, мускулистые. На правом запястье, из-под рукава рубашки, выглядывают стильные часы черно-золотого цвета. Они прикрывают ярко розовый шрам.

Ну точно бандит.

Да и кто в наше время, в субботу, будет надевать брючный костюм?

— Всё рассмотрела? — вздрагиваю от его насмешливого тона. Божечки, он меня засек, а я так старалась быть незаметной.

— Извините, — виновато отворачиваю голову вправо.

Чувствую, как мои щеки раскраснелись, словно я школьница, которую застукали за чем-то постыдным.

В голове резко опустело. Ни одной светлой умной мысли. Пытаюсь собраться. Смотрю на замок на двери. Интересно, как быстро я смогу отстегнуться и выпрыгнуть из машины. И на какой скорости мы едем? Сломаю ли я ноги и как быстро смогу убежать?

— Расслабься, ты вся дрожишь, — продолжает насмехаться.

Напрягаюсь и сжимаю зубы, сдавливаю пальцами ремень безопасности на груди, чтобы унять дрожь. Я и не замечала. На улице почти плюс тридцать градусов, а меня трясет как будто в мороз вышла.

От страха или от пережитой измены? Дима… Как ты мог?

Грязное похотливое животное!

Если бы не ты, то я бы не села в машину к бандиту. И не тряслась бы как лист на ветру от понимания того, что он меня может грохнуть прямо сейчас.

Или может быть, было бы лучше, если бы нас догнал Дима. Он бы спас меня!

Оборачиваюсь назад, чтобы убедиться в отсутствии погони.

На заднем сидении лежит чёрный пиджак и дипломат. Что в нем? Деньги? Документы? Наркотики? Еще оружие? Отрубленные кисти рук невинных жертв? Совсем как в кино сериалах.

— Куда? — короткий вопрос заставил меня вновь перевести взгляд на спасителя-похитителя.

— Яяяя… — протяжно начала и прикусила язык.

А действительно, куда? Во мне метр шестьдесят, вид довольно растрепанный. Даже потрепанный. Денег нет. Сумочка выпала вместе с покупками.

— Можно позвонить? — собравшись с духом, выдавливаю из себя. Вместо уверенного голоса издаю звук, больше похожий на писк.

Мужчина удивленно смотрит на меня несколько секунд. Затем молча возвращает взгляд на дорогу и тянется к бардачку. Достаточно резко, отчего я непроизвольно дергаюсь назад. Хотя куда уже дальше? Но я решила, что он хотел дотронуться до меня…

Когда до меня доходит, уже поздно. Выгляжу глупо.

А незнакомец вновь ухмыляется. Точно думает, что у меня не все хорошо с головой. А я просто боюсь его. И не могу сказать ему об это прямо.

— Достань сама, — он качает головой из стороны в сторону. Мне кажется, он жалеет, что согласился меня увезти от Димы.

С опаской открываю бардачок: на документах на автомобиль лежит телефон. Обычный кнопочный, вроде нокии.

— Можно? — настороженно переспрашиваю.

Мужчина только слегка кивает головой, и перестраивается на другую полосу.

Трясущимися пальцами, пару раз ошибившись в кнопках, набираю Юлькин номер, моей лучшей подруги. Слава богу, у меня хорошая память на цифры.

Молюсь всем существующим богам: “Только будь на связи, возьми трубку, пожалуйста.”

Вот Юлька меня никогда не предаст. Она самый близкий человек в моей жизни. Раньше на первом месте был Дима, но…

— Я ничего не покупаю, — голос Юли уставший и напряженный.

— Это я, Катя! — всё ещё достаточно тихо проговариваю я, прикрывая динамик телефона свободной рукой.

— И кредитов мне не надо. И с полицией и чем там ещё. — раздражаясь, продолжает подруга. Она порой вообще не слушает, что ей говорят.

— Юююляяяя! — тяну, удерживаясь, чтобы не закатить глаза вверх. — Акстись, это я!

— Катя? Ты где? — встрепенувшись, спрашивает нервным голосом. — С чьего номера звонишь?

— Я, я не знаю. — пытаюсь держаться, но начинаю реветь. — Ты, ты дома?

Воздуха начинает не хватать от накативших эмоций и слез. Ком встал в горле. Шок, стыд, злость и обида вновь меня захлестнули.

Автомобиль, тем временем, стал замедляться.

— Эээммм, неееет, — Юля отвечает неуверенно, некоторое время раздумывая над ответом. Затем резво интересуется, — Что случилось то? — улавливаю в ее голосе тревогу.

Хорошо, что у меня есть Юля. Только она одна и осталась со мной.

— Я, я… — всхлипываю и смотрю в окно. Район мне не знаком. — Я могу к тебе зайти, переодеться?

В трубке повисает тягостное молчание.

В трубке повисает тягостное молчание.

Затем шёпот рядом с Юлей. Она явно была не одна. Ожидание её ответа длится мучительно долго.

— Конечно, приходи. Ключ, как обычно, под ковриком.

Сколько раз мы ругались, что подобная привычка до добра не доведет: любой мог беспрепятственно войти в квартиру.

Ох, сейчас безалаберность и беспечность моей подруги оказалась настоящим спасением.

— Спасибо, я… — не успеваю договорить, так как нас разъединили.

Ошарашенно смотрю на маленький экран телефона с полным зарядом и полностью отсутствующей связью.

Чувствую, как слезы все ещё катятся из моих глаз.

Сегодняшний день должен был быть самым счастливым в моей жизни.

Я вспоминаю, как вчера днем Дима поцеловал меня перед уходом на работу и предупредил: ничего не планировать на сегодняшний вечер — мы пойдем в ресторан, чтобы отпраздновать мой День рождения.

Окрыленная предвкушением, решила сделать ему маленький сюрприз: что-то наподобие валентинки. Накрасила губы ярко алой губной помадой, поцеловала вырезанное из бумаги сердечко. Получилось очень романтично. Решила спрятать в кармане одного из костюмов Димы.

Зашла в его гардеробную. При поиске подходящего кармана нащупала маленькую коробочку.

Повертела в руках. Бархатная, красная, без каких-либо надписей. Что это?

Первая реакция — убираю обратно.

Потом три томительно долгих минуты я боролась с собой.

Открыть или не открыть: вот в чем вопрос. И все же, не удержалась. Открыла. А там…

— Определилась с адресом? — едко-ироничный голос моего спасителя поневоле вывел меня из горьких воспоминаний.

— Да. Только мне заплатить нечем, — ощупываю свое тонкое лёгкое платье чуть выше колена, в поисках фантомных карманов.

— Да я уже понял. Диктуй.

Проговариваю быстро адре, пока не передумала сама ехать с этим незнакомцем.

Дальше мы едем в полной тишине, а я смотрю в окно.

Абсолютно опустошенная и разбитая внутри. Дома сменяли друг друга один за другим.

Мелькали люди, машины.

Юля жила практически в центре. В полутора часах езды от моего дома.

Теперь уже, наверное, бывшего дома. Бывшего, не ставшего моим, женихом.

Бывший. Это слово я могла приставить к любому приятному воспоминанию из прошлого. Теперь есть только время до и после его мерзкого и гнусного поступка.

Его измены.

Его совокупления с другой женщиной.

Что если он никогда и не был мне верен?

Какой же глупой и наивной я была, слепой как котенок. Верила ему, любила. Ловила каждое его слово. Старалась во всем быть для него самой самой.

Вчера мне казалось, что все получается. Ведь в той маленькой коробочке, спрятанной в недрах Диминого пиджака, лежало обручальное кольцо.

Я прыгала от радости, кричала от счастья и даже станцевала глупый танец, победоносно поднимая кольцо вверх над головой. Мне было очень стыдно, что я не удержалась, но дала себе обещание, дотерпеть до сегодняшнего вечера.

Сейчас бы я собиралась, выбирала бы лучший наряд, сделала бы элегантную причёску.

А там, в ресторане, была бы самой счастливой. И в ответственный момент обязательно бы сделала удивлённый взгляд и сказала бы с придыханием: “Я согласна”.

— Ты о чем? — голос мужчины возвращает меня в реальность.

Неужели я сказала это вслух?

Щеки обдает жаром от осознания неловкого момента.

Мотаю головой из стороны в сторону, пряча за длинными волосами свое лицо.

“Я согласна,” — именно это я хотела сказать своему любимому, но не после сегодняшней сцены его предательства.

— Ничего. Просто. Вырвалось. — внезапно на меня накатила дикая усталость. — В любом случае, мы приехали.

Он останавливает машину и берет в руки пистолет. Ехидно произносит:

— У меня же не будет с тобой проблем?

Глава 3

Сердце бьется так словно сейчас выпрыгнет из груди. В ушах стучит кровь. Городской шум и суета звучат как из-под толщи воды: глухо и приглушенно. В голове становится пусто, выхватываю взглядом только темные насмехающиеся глаза.

Неужели он планировал меня убить? Зачем тогда помог с побегом? Что если он оказался рядом с моим домом не случайно? Разве наша встреча могла быть спланирована заранее? Но для чего? За что?

Так глупо поступила, доверившись первому встречному. Теперь меня ждет глупая смерть?

Умру в полном одиночестве. В чужой машине. От рук того, кого посчитала своим спасителем. И никто мне не поможет?

Глупая, Катя! Полюбила изменщика, доверилась палачу.

Мысленно прощаюсь с жестоким миром. Ведь раньше в моей жизни было все так радостно и сказочно.

Чем же я заслужила такую участь?

— Ппподождите, — заикающимся испуганным голосом предпринимаю попытку оттянуть неизбежное. — Стттойте. Я могу заппплатить, — вру, но это мой шанс спастись. Но мужчина рядом не проникается моей мольбой и все еще сверлит меня взглядом, вопросительно изогнув бровь.

Он поднимает руку с пистолетом, а я вскрикиваю и закрываю лицо руками в ужасе.

— Что ты делаешь? — доносится заинтересованный голос моего убийцы.

Затем слышу щелчок. Инстинктивно дергаюсь в сторону, что бы уклонится от пули.

Так страшно мне еще никогда не было.

Это все?

Не чувствую боли. Почему?

Но чувствую запах крепких сигарет. Что это такое?

Громкий веселый смех наполняет салон автомобиля. Приподнимаю голову. Скорее всего от шока не понимаю своих действий. Мне надо бежать и прятаться, а не смотреть на своего убийцу.

Ошарашенными глазами смотрю на мужчину.

— Прости, но ты всю дорогу так косилась на него, — улыбается и демонстративно показывает дымящуюся сигарету между пальцев. А я все таращусь на угрожающий пистолет в другой его руке.

Его поведение загоняет меня в угол — устроился вальяжно на водительском кресле и смотрит на меня озорным взглядом. Он что издевается?

Ведет себя так, словно я тоже должна смеяться вместе с ним.

— На кого? — ошарашенно выдаю я, все ещё не веря, что живая.

Снова смеется.

— Зажигалка же. Сама посмотри, — протягивает мне пистолет, а я резко подпрыгиваю на месте и отскакиваю назад.

Вскрикиваю от боли в спине — врезаюсь копчиком в дверь машины.

— Даже не старайся, тебе не удастся выломать дверь, — глядит на меня совершенно другим взглядом. Изучающим и заинтересованным.

— Что… что вам от меня надо? — застыв, спрашиваю со всхлипом.

С опаской бросаю взгляд на протянутый в мою сторону пистолет, но даже боюсь к нему притронуться.

— Зажигалка это, — крутит пистолет на указательном пальце, словно это безобидная игрушка. — Друзья привезли из-за границы. Смотри, не выстрелит, обещаю!

Щелкает еще раз, а я только дергаю головой в сторону. Смотрю и вижу маленький красно-синий огонек на конце дула.

Отверстие, откуда вылетают пули, совсем крохотное. Неужели все это время он был не настоящим?

Он шутил, а я уже успела попрощаться с жизнью. Надо признать, внешнее сходство зажигалки с настоящим пистолетом просто поразительное, если верить моему опыту, полученному при просмотре криминальных передач по телевизору.

Злость и негодование закипают во мне. Так и хочется влепить ему пощечину. Но сдерживаю себя, а то мало ли, вдруг он и вправду преступник какой.

— Почему ты… — осекаюсь на обращении и тут же поправляю себя. — Почему вы сразу не сказали об этом?

— Да у тебя как-то и без этого проблем хватает, — пожимает плечами. — Уж больно ты дерганная. Хотел разрядить обстановку, а ты все восприняла всерьез.

И тут до меня доносится сигаретный дым.

Моё горло начинает саднить и першить. Воздуха не хватает. Не перевариваю запах табака. Закрываю рот и нос одной рукой, а второй машу перед собой, разгоняя серую дымку.

— У меня аллергия, — мужаясь, выдаю серьезным тоном. Хотя никакой аллергии у меня нет. Мне неприятен сигаретный дым. Словно подтверждая собственные слова, чихаю и кашляю.

— Какие нынче нежные барышни пошли, — произносит суровым голосом, в котором звучат нотки недовольства. Тушит сигарету в автомобильную пепельницу.

Ведет себя так, будто это я доставляю ему неудобства, а не он мне. Издевается всю дорогу, странное чувство юмора у него.

— В любом случае, выходи, — мужчина кивает в сторону дома, в десяти метрах от места нашей стоянки.

Меня дважды просить не надо, сама хочу оказаться от этого мужчины подальше.

Хватаюсь за ручку двери и дергаю ее от себя. Только заношу ногу за порог автомобиля, чтобы оказаться на улице, как крепкие мужские пальцы сжимаются на моем локте, фиксируя меня на месте.

— Стой! — приказывает властным твердым голосом.

Испуганной ланью замираю на месте. Неужели это тоже была шутка, он издевался надо мной, давая надежду на спасение? Теперь же решил довести дело до конца?

Испуганно оглядываюсь на мужчину и пытаюсь прочесть по его лицу хотя бы намек на то, что он сейчас сделает. Двухдневная щетина, пронзительный взгляд темно-карих глаз, широкие скулы. Мощные плечи. Сильные руки… Если захочет, то свернет мне шею одним движением руки. Я даже пискнуть не успею или отреагировать.

Незнакомец протягивает зажигалку в виде пистолета.

— Возьми, — его пронзительный взгляд из-под изогнутых бровей прожигает меня насквозь. — Сможешь себя защитить, в случае, если тебе будет угрожать опасность.

Опускаю глаза к его протянутой руке. А там зажигалка в форме пистолета. Даже зная, что он не настоящий, не могу представить как буду держать его в руке.

Страшно до ужасного.

Сглатываю вязкую слюну и делаю вдох. Я даже не дышала все это время, а сердце уже готово было от страха выпрыгнуть из груди.

Колеблюсь. А как он отреагирует на мой отказ? Он же явно из бандитов, старается казаться не таким.

Хотя в его случае не надо притворятся, от него веет силой за версту.

— Спасибо большое. Но меня учили ничего не брать у незнакомцев, — натянуто улыбаюсь и говорю первое вспомнившееся оправдание. Незнакомец удивляется, а потом уголки его губ дергаются вверх.

Кажется, еще немного и он начнет смеяться в голос. Обидно от его реакции. Мне тут страшно до жути, а ему только дай смеяться надо мной.

Его сомкнуты пальцы на моем локте словно прожигают кожу. Отдают разрядами тока в самую кровь. Я хоть и боюсь его, но еще стыдно.

— Раз пошел такой разговор, то возьми визитку, познакомимся, — протягивает белый прямоугольный картон. Мельком замечаю на нем эмблему летящего орла. Всего на секунду задумываюсь и решаюсь, что не буду отказываться от помощи. Все таки меня довезли до адреса, спасли от жениха-изменщика. Необходимо проявить соответствующую учтивость.

Принимаю визитку с вымученной улыбкой, поспешно выхожу из машины на свежий воздух, как только хватка сильных мужских пальцев ослабевает.

Отхожу на пару шагов от машины, чтобы в случае побега у меня было преимущество. Хотя этот бандит далеко мне точно бы не дал убежать. Догонит в два шага.

Встряхиваю головой, отгоняя хмурые мысли. У меня получится сбежать!

— Огромное спасибо, моя подруга как раз в поиске мужчины, — против воли рвется шутка в стиле этого незнакомца. И ухмыльнуться стараюсь, копируя его.

— Не умеешь шутить, не начинай. — улыбается и подмигивает, отчего мне становится неловко. Мне не удалось повторить его вздернутые вверх брови и уголки губ.

— Спасибо, — коротко благодарю, а потом разворачиваюсь и ухожу прочь от машины. Даже не оглядываюсь, чувствуя как между лопаток жжет от чьего-то пристального внимания.

Слышу позади как автомобиль медленно уезжает

Чувствую себя в полной растерянности. Мне стало намного легче дышать на улице. Но вот образ Димы словно преследует. Кажется он вот вот выскочит мне на встречу.

Этот мужчина незнакомец очень странный. От него исходило чувство жгучей опасности и в то же время…

Оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что на улице обычные люди. И нет среди них Димы, готового силой отвезти меня домой.

Как бы не было страшно с незнакомцем, но без него возникло чувство беззащитности.

Пытаюсь понять куда идти дальше.

Голова разболелась. Только этого мне не хватало.

Вечереет. Скоро зажгутся фонари.

Но эти дурацкие шуточки бандита…

Отгоняю от себя все мысли, касательно произошедшего.

Нет, сейчас я не способна ни думать, ни анализировать. Ни поступки незнакомца, ни поступки Димы.

Сегодняшний день — это какой-то бред. Неправда. Кошмар.

Я скоро проснусь от ужасного сна, расскажу все Диме по телефону, а потом мы вместе посмеемся…

И это будет чистой правдой. Правдой ведь…?

Второй подъезд, третий этаж. Свет горит в кухне. Эх, Юля…

Нажимаю кнопку вызова лифта. Стою, жду. Нога начинает заметно болеть. Опускаю глаза вниз и вспоминаю, что у меня вообще-то колено ушиблено.

Хотела промыть и перевязать, когда заходила в дом к Диме.

Дом… Дима…

Только попав в квартиру подруги, наконец чувствую себя в безопасности. Прислоняюсь спиной к входной двери и сползаю на пол прямо на пороге квартиры. Нет больше никаких сил двигаться.

И вновь волна эмоций накрывает меня.

Обхватываю свои ноги и кладу голову на колени.

Слегка покачиваясь из стороны в сторону, как маленькая, пытаюсь успокоиться. Снова и снова события сегодняшнего дня вереницей мелькают перед глазами…

Утро началось со сладкого поцелуя моего любимого. Долгого, сладкого, требовательного.

Мне был вручен шикарный букет ромашек — моих любимых цветов. Дима признался, что пол утра сам собирал их на поле за домом. Магазинные цветы, похожие на ромашки, совсем не такие. Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлёт, любит. Улыбаюсь. Мы посмеялись и страстно поцеловались.

Внизу на кухне меня ждало моё любимое капучино со свежеиспеченным круассаном. Быстренько позавтракала, стоя у стола.

— С Днём Рождения, котёнок, — Дима подходит со спины, как только я кладу чашку с кофе на столешницу. Заключает в крепкие надежные объятия, кладёт свою голову мне на плечо.

Шепчет всякие непристойности на ухо. От его горячего дыхания и страстного голоса щёки вспыхивают румянцем. Разворачивает меня и сжимает мои бедра.

У меня щеки горят, а внутри затягивается напряженный комок желания.

Дразнит меня, целует страстно в шею, а потом резко отстраняется. Наигранно надуваю губы и делаю вид, будто обижаюсь.

— Я опаздываю на важную встречу, — раздосадованно шепчет мне в губы. — Чем быстрее приступлю к делу, тем быстрее закончу. Поэтому ухожу, а вечером встретимся и продолжим, — многозначительно тянет, а я загораюсь счастьем. Еще немного и из космоса можно будет увидеть как я свечусь. Счастьем…

Но это все было утром. Тогда я еще не знала об измене своего любимого Димы…

И что мне теперь делать? Как поступить? Я должна узнать с кем он мне изменял! Я должна докопаться до правды!

Глава 4

Сегодня утром, гуляя по магазинам, меня ничего не беспокоило. Дима не смог отпроситься с работы: у него была важная сделка днем. Этот факт не вызывал у меня никаких подозрений. Его утреннее поведение, отправка меня по магазинам и вечерний поход в ресторан — ничто не вызвало сомнений.

Как он мог?

Работа… С каких пор лежать на посторонней женщине — важная сделка? Ещё бы сказал, что это его бизнес-партнёр.

Вот значит, как ты, Димочка, делаешь деньги. Спишь с другими, пока я ни о чем не подозреваю?

Колено все ещё ноет, возвращая меня в настоящее.

Я заставляю себя подняться на ноги. Сначала иду в душ. Горячие струи воды вновь затягивают меня в поток воспоминаний.

Вспомнила, как днем, пока я бродила по магазинам, мне позвонила Юля. Поздравила с праздником и извинилась, что не сможет прийти. Я немного поворчала на нее, но понимаю, что у нее постоянно дела, да и личную жизнь налаживает. Поэтому не обижаюсь на нее.

Мы договорились встретиться через пару дней и вот тогда она мне все расскажет. Но учитывая сегодняшние обстоятельства, я буду плакаться на ее плече, смогу поделиться своим горем.

Мне нужно было прикупить еще несколько вещей для создания уюта в доме, о чем и поведала своей подруге, на этом и попрощались.

На самом деле, я хотела зайти в свадебный салон, но не могла же я об этом ей сказать напрямую. Очень хотелось, но я держалась стойко.

Наш с Димой секрет я хотела оставить на нас двоих.

Я представляла как Дима делает мне предложение руки и сердца в роскошной обстановке дорогого ресторана, а я радостно и взволнованно говорю ему “Да!”.

Мне не терпелось представить себя в свадебном платье, помечтать, что вот-вот все мои мечты сбудутся, поэтому решила именно сегодня примерить несколько пышных белоснежных платьев.

Думала, что мы с ним вместе пойдем выбирать свадебное платье.

А по итогу…

Когда я наконец-таки нашла магазин свадебных нарядов, не заметила ярко-желтую табличку “Осторожно, мокрый пол”. Подскользнулась и упала на одно колено, чудом удержав пакет с покупками.

Пришлось вызвать такси и вернуться домой так и не примерив на себя такое желанный свадебный наряд.

Диме я не звонила, ведь он был на важной сделке. Если бы не этот пол, сейчас бы я готовилась к поездке с ним в самый шикарный ресторан нашего города.

И не узнала бы о его измене…

Уже суша свои длинные по пояс русые волосы феном, я поняла, что в данный момент времени, мне необходимо решить, что делать дальше.

У Юли оставаться не вариант: она совсем недавно начала встречаться с каким-то красавчиком, о котором мне в красках рассказывала. И “он очень горяч и ненасытен” — по ее словам.

Они частенько проводили ночи на этой квартире. Вдруг заявятся для приятного времяпрепровождения?

Хоть у кого-то из нас личная жизнь ладится.

Домой я точно не поеду. Там будет Дима. С ним я встречаться не планирую.

Может быть к маме? Но это два часа на электричке… И многочасовые лекции о том, что я упустила свое счастье и не смогла построить свою семью. А также не смогла подарить ей внуков, хотя мне всего двадцать два, мама считает, что я останусь старой девой. И вообще я никудышная дочь.

Впрочем, больше вариантов я не вижу, к своему огромному сожалению.

Мой утренний наряд требовал стирки. Поэтому перебираю одежду в Юлином комоде в поисках наименее откровенных вещей. Моя подруга любит ловить на себе голодные взгляды противоположного пола. А я предпочитаю более скромную одежду.

В одном из ящиков с радостью обнаруживаю своё летнее платье чуть ниже колен и лёгкую ветровку, которые забыла здесь в прошлую ночёвку.

Так.

Чтобы добраться до мамы, мне нужны деньги. Помнится в одной из сумочек Юли должна лежать наличка после нашего похода в кафетерий напротив ее дома.

Оглядываю комнату и заглядываю под кровать. Моя подруга частенько закидывала ненужные вещи туда, если они были ей не нужны в данный момент и ей было лень наводить уборку.

Наклоняюсь и тут же в глаза бросаются пару штук упакованных презервативов.

Ох, Юлька… Какая ты неряха. Столько вещей под кроватью. В том числе и открытая сумочка, из которой выпала часть косметики. И там же замечаю пятьсот рублей.

Забираю их, потом обязательно верну Юле деньги. Я знаю, что она не обидится.

Смотрю на себя в зеркало и понимаю, что с заплаканным лицом не могу заявиться к матери. Быстренько наношу тональник, который маскирует все последствия пролитых мною слез.

— Вот так намного лучше, — заключаю, глядя на свое отражение напротив.

Подхожу к окну, чтобы еще раз свериться с планом: электричка — мама, а дальше…

К подъезду подъезжает Димина машина.

Не может быть! Неужели Юля сдала меня? Но не могла же она так поступить со мной! Мы с ней лучшие подруги! Я ее считала своей сестрой!

Зная ее не удивлюсь, если Дима рассказал ей какую-то неправдоподобную ложь, выманив сведения обо мне.

Быстро прячусь за занавеской.

Хорошо, что Юля никогда не выключает свет на кухне, иначе бы мне было не отвертеться.

Дима обходит автомобиль, подходит к стороне пассажира, открывает дверь, откуда выходит Юля. Они о чем-то напряженно переговариваются. А потом оба поднимают головы и смотрят прямо на окно, за которым я прячусь.

Глава 5

Надеюсь, меня не видно. Черт, нужно скорее выходить из квартиры и не дай Бог попасться им на глаза.

Я быстро хватаю в одну руку найденную купюру, которую оставила на комоде в коридоре перед зеркалом. В другой зажимаю кеды подруги, благо у нас с ней один размер ноги, и босиком выбегаю на лестничную площадку.

Вниз нельзя, только наверх.

Тем временем, они заходят в подъезд, слышу хлопок подъездной двери. Преодолеваю несколько ступенек, но тут же одергиваю себя.

Черт, двери!!!

Как можно тише, быстро возвращаюсь на цыпочках обратно, закрываю дверь и прячу ключ обратно под коврик. Сама убегаю наверх на два этажа выше так, словно за мной гонятся черти из ада.

— С чего ты решил, что она приехала ко мне? — Юлин голос слегка взволнован. — Ты же сам сказал, что у нее нет ни телефона, ни денег. Все оставила дома, когда уходила.

— Ну, а куда она денется? Больше у нее в этом городе никого нет, куда бы она могла пойти — Дима явно раздражен и ему не нравится эта ситуация.

Я стою на пятом, последнем этаже и боюсь пошевелиться. Если издам хоть звук, меня сразу же заметят.

— Катя, открывай! — Дима с силой стучит по двери.

— Прекрати, пожалуйста, хватит! — взволнованно одергивает его Юля.

Я их не вижу, но уверена, что подруга переживает за меня. Возможно она думает, что я в ее квартире и хочет дать мне время спрятаться. Она всегда мне помогала и выручала в трудную минуту.

Каждый Димин удар по двери заставляет моё тело непроизвольно дергаться.

— Да успокойся ты, смотри! — раздраженно рассаживает подруга.

После этого Дима злобно ругается и я слышу, как дверь с силой хлопает. Видимо, они зашли в квартиру, потому что Юля продемонстрировала, что ключ под ковриком, а значит — меня внутри нет.

Молодец, подруга, что смогла дать ему отпор.

Быстро и максимально тихо надеваю кеды, прячу деньги под лямку бюстгальтера, намереваясь спуститься вниз, пока они в квартире, решают, где искать меня дальше. Проходя мимо, слышу их разговор, но не могу разобрать слов. Дима явно ругается. Он вспыльчивый, но быстро умеет брать себя в руки. Когда поймет, что меня там нет, отстанет от Юли.

Мне нужно скрыться пока они не вышли обратно, поэтому стремительно несусь вниз по лестнице. Времени катастрофически мало.

Я бы хотела помочь подруге, но я точно знаю, что Дима ничего ей не сделает. Она девочка с характером и не даст себя в обиду.

Да и мой бывший жених ищет именно меня. Но с чего это вдруг? Ведь именно он изменил мне. Так зачем я ему понадобилась?

Возвращать? Это не имеет смыла. Мы даже не женаты…

Пусть дальше развлекается со своей любовницей с красным маникюром. Фу, теперь это мой самый нелюбимый цвет ногтей!

С прискорбием вспоминаю, что оставила визитку, данную мне незнакомцем в ванной у раковины. В крайнем случае я могла попросить у прохожих телефон и позвонить с просьбой о помощи.

Как только выхожу на улицу, бегу в сторону автобусной остановки. Мне нужно быстрее оказаться как можно дальше отсюда. И время сейчас час пик, поэтому надеюсь, что смогу проскочить зайцем.

Сердце переполняет чувство страха и меня вот-вот затопит паника.

Дыши, Катя, дыши.

На мою удачу подъезжает нужный мне автобус. Протискиваясь вместе с толпой и еду в нужном направлении.

Хоть в чем-то мне везет!

Если бы я могла, то обязательно написала бы моей милой Юленьке, что со мной все в порядке.

Очень надеюсь, что Диме визитка не попалась на глаз.

В наш последний разговор я только ревела в трубку. Юля же не знает, что Дима мне изменил. Думает, что я в беде.

А бывший жених и рад. Думал поймать меня в квартире подруги? Как же хорошо он меня знает…

Я тоже думала, что знаю его. Но судьба решила посмеяться надо мной.

Я ещё не готова ни слушать, ни видеть этого изменника.

Дорога до матери прошла без особых событий — Автобус довез меня до самого вокзала, откуда я уже села на электричку. Столько лет прошло, а я до сих пор помню, что поезд отходит в семь часов вечера в сторону родной деревни.

Умостившись на свободное место в вагоне, уставилась в окно. Высокие здания переходили в низкие. Городской пейзаж сменился на вид полуразрушенных деревень из двух-трех домов.

В детстве, я часто любила представлять, как красивый белогривый конь скачет рядом со едущим поездом: перепрыгивает все препятствия на пути. Порой, этот конь скакал через столбы электролиний и я каждый раз провожала его взглядом вверх и вниз. Мама однажды дала подзатыльник за то, что я все время кивала, как китайский болванчик. Мне было до слез обидно. В тот день мой воображаемый скакун споткнулся и остался далеко позади поезда, на котором мы ехали и в далёком детстве.

На улице тем временем стемнело. Зажглись уличные фонари вдоль участков дорог, изредка мелькающих на нашем пути следования. Народ потихоньку выходил на станциях: запоздалые дачники, решившие заночевать за городом.

Объявили мою остановку. Свежий вечерний воздух и лёгкий туман. Не проведи я все детство в этой глуши, наверняка бы испугалась. Но тропинка от станции до дома была мне хорошо знакома. Тем более, одно и тоже расстояние в детстве и во взрослом возрасте оценивается совершенно по-разному.

Минут десять быстрым шагом, и я на месте.

Тусклый свет фонарей. Стрекочут кузнечики, поют сверчки. Впереди лает собака соседа дяди Миши. Старый пёс, ещё совсем недавно пытавшийся меня кусать, теперь радостно вилял хвостом.

— Привет, Шарик. — я подхожу к забору, демонстрирую псу пустую руку. — Извини, в этот раз без вкусняшек, сама голодная.

Живот предательски заурчал. С утра ничего не ела. Пёс внимательно посмотрел, повилял хвостом и пошёл обратно к своей будке.

— Катя, Катенька, ты шоли? — мама выходит на крыльцо. — Ты чё ето удумала?

Родила она меня в сорок три, так что годы её не щадили. Мы с Димой часто приезжали помогать: воды натаскать, продуктов привезти, где-то что-то починить. Все же маме перевалило за шестьдесят.

Год назад Дима поставил насос, пока мама ездила в город в больницу. Ох и крика было, из-за того, что мы посмели сделать что-то в её отсутствие. Зато сейчас, мама не нарадуется воде в доме. Да и нам стало легче: не нужно было каждые выходные мотаться туда-сюда.

— Да вот, заехала, — слезы скапливаются в уголках глаз, но беру себя в руки и улыбаюсь. Подхожу к ней и обнимаю. Она мой единственный живой родственник.

— Ну чаво ты, не стой, проходи, проходи, — отстраняет от себя. — Мы там с дядей Мишей твоё день рождения отмечаем, — она заходит в дом, а я следом.

Снова натягиваю улыбку на лицо. Нельзя показывать

Зайдя в тамбур, снимаю куртку и вешаю её на крючок возле печки.

— Здравствуйте, дядя Миша, — приветствую соседа, тот только кивает в ответ.

В руках у него стопка, на столе копченая рыба, варёная картошка, огурцы с огорода, различная зелень. В доме стоит неприятный запах бражки, что погружается меня в болезненные воспоминания детства. Пьяные драки, разборки и голодный ребёнок…

— А хде Дима, доча? — интересуется мама, подходя к столу.

Опирается на столешницу и сверлит меня изучающим взглядом.

— Мам, Дима… — ком застревает в горле. Хочу ей рассказать всю правду, поделиться своей болью, только понимаю, что сейчас не время.

Мама хватается за сердце и плюхается на старую табуретку, которая скрипит под ней.

— Помер! Ох, батюшки, бяда-то кака! То смотрю ты бледная вся. Садись скорее! Миш, налей ей! — морщусь от ее привычной реакции — решать все проблемы алкоголем.

Снова нахлынывают неприятные воспоминания детства. Обнимаю себя за плечи, встряхиваю головой, чтобы отогнать прошлое.

— Нет, нет, мам, — отрицательно машу головой.

Беру свободный стул и сажусь немного в стороне от стола. Мне и так тяжело после предательства любимого мужчины, еще и впитывать запах ненавистного алкоголя не хватало.

Скрещиваю руки на груди и все еще надеюсь на поддержку матери. Может, она все-таки выпроводит своего гостя, видя мое состояние.

— Да что ж ты мать-то так пугаешь, паршивка ты, — ругается и делает глоток. — Ой! — снова театрально хватается за сердце.

— Мам, он…

А я отворачиваю голову в сторону, глотая предательские слезы.

— Заболел?

Обреченно смотрю на мать, но ничего не отвечаю.

Дядя Миша хотел что-то сказать, давидимо решил не вмешиваться, поэтому ловко подхватывает вилкой очередную картофелину. Закидывает ее в рот и с чувством жует. Потом встает из-за стола, подмигивает маме, явно прося пойти с ним. Они захлестывают глазами и мама сдается.

Кивнув головой мне на прощание, дядя Миша молча уходит. А мама встревоженно семенит за ним.

Спасибо соседу за понимание. Он всегда был добр ко мне, хотя и не просыхал. Может, хочет сказать маме, чтобы выслушала меня. А то она никогда не понимала моих проблем.

Проходит минут тридцать и я уже беспокоюсь — а не ушли ли они продолжить “разговор” в другом месте. Учитывая, что они друзья, то вполне возможно.

— Так что случилось? — прямо с порога раздраженно спрашивает мама. — Из-за тебя вон сосед ушел. Ты не могла шо-ли нормально сказать, что случилось?

— Мам, Дима, — всхлипываю, сжимаю пальцы в кулаки и выдаю на одном дыхании, — он мне изменил!

Не выдерживаю наплыва эмоций, сердце рвется от боли. Прячу лицо в ладонях и выпускаю слезы наружу. Слышу шаркающие шаги мамы, она садиться на свое место с разочарованным вздохом.

— Ишь, бяда какая, — маме все ни по чем. — Никто ж не помер. Вон твой папка тоже все гулял, и ничо, жили ж как-то, — она отмахивается от меня как от назойливой мухи.

— Ты его защищаешь? — смотрю на неё в полном шоке.

— Да велика бяда, все мужики, да за юбками только так.

— Но мам, — осекаюсь под ее осуждающим взглядом.

Я ехала за поддержкой, но столкнулась с суровой реальностью. Когда я уже наконец пойму, что в этом доме мне никогда не будут рады? Что меня не поймут…

— Шо мама? А хто тебе правду то скажет, чай не я, — она закинулась очередной стопкой. — Сама ж поди виновата.

— Да что же ты такое говоришь? — сломленным голосом выталкиваю слова.

— А то и ховорю! Своево мужика держи всехда на виду! Переспал с друхой? Ничё, переживёшь, дурёха! Семья важнее всего. Запомни это, дочь!

Мама еще долго отчитывала меня в своей привычной манере, как в детстве. Но я уже не слушала. Просто молча смотрела в пол, жалея, что решилась приехать в родной дом.

— Вот не соврал же Мишка, — заплетающимся языком произнесла она, — а я сразу поняла… Дима твой сказал, что ты его не так поняла. Тебе надо привязать его к себе дитем. Иначе и вправду уйдет к другой и ты останешься одна.

И тут я слышу, как к дому подъезжает чья-то машина. В нашем-то селе? Автомобиль тут роскошь. Судя по звуку, это не старенькая вечно глохнущая волга наших соседей через дорогу.

Волоски на затылке встают дыбом, по телу пробегают мурашки ужаса.

— Мама, ты кого-то ждёшь? — что-то внутри подсказывает мне ответ, но я старательно гоню от себя догадки.

Мама не могла так со мной поступить…

Глава 6

— Мария Петровна? — в двери постучали. Послышался очень знакомый мужской голос.

— Дима… — выдыхаю онемевшими губами, глядя ошарашенными глазами на маму. Резко встаю, отчего стул со скрежетом отъезжает назад, а потом с глухим стуком падает на пол.

— Заходи, открыто. — крикнула она и подмигнула мне пьяным взглядом. — Ничо, ничо, — вальяжно машет рукой в сторону двери и продолжает говорить нравоучительным тоном — Потом спасибо мне скажешь. Димка-то твой, ведь примчался сразу, стоило только намекнуть шо ты тут. Вот и забудь, хто там на нем скакал и куда целовал. Любит он только тебя.

— Как ты могла? — чувствую себя преданной и обманутой самым родным человеком на планете. Будто сердце когтями вырвали из груди.

Острое чувство несправедливости охватывает меня, начинаю задыхаться от столь вопиющей несправедливости.

За что они так со мной!

Снова и снова меня предают.

Сколько ещё я смогу выдержать? Что за день?! Не иначе, кому-то там наверху перешла дорогу.

Чем могла заслужить такое отношение?

В ужасе смотрю как дверь открывается, а на пороге стоит улыбающийся Дима. У него в руках два букета: красных роз и белоснежных ромашек.

Обхватываю себя за плечи и делаю шаг назад. Еще шаг.

Ужас охватывает меня, покрывая все внутри толстым слоем льда.

Мне хочется выбежать отсюда и оказаться как можно дальше. Да хоть в окно, только бы не быть с ними.

Дима же со счастливой улыбкой на губах направляется прямиком к маме.

— Здравствуйте, Марья Петровна. Это — Вам, — светящийся от счастья Дима вручает букет красный роз с длинными ножками несостоявшейся тёще, — с праздником! Вы самая лучшая мать на свете. Спасибо вам за Катеньку, я так рад, что у меня такая жена!

— Кто?! — спрашиваю не своим осипшим голосом, глядя поочередно то на мать, то на Диму. — Что ты такое говоришь?

Но Дима только мельком мажет по мне взглядом и все так же счастливо смотрит на мать. Они словно не замечают меня.

— Ой, залотинький ты мой! Вот спасибо, удружил. Триста лет в этой хате цветов не видывали. — мама берет букет и утыкается в него носом, жадно впитывая ароматы цветов. — Ох, помню что Коленька, отец дочи, никогда мне таких букетов не дарил.

Даже тошно от этой картины.

Вы ещё обнимитесь для полноты картины, словно мы самая дружная семья на свете. Мерзость какая.

Что за театр, перед кем и для кого?

От всей этой наигранной семейной идиллии меня начинает тошнить. Я уже сотни раз пожалела, что приехала в отчий дом.

Так и хочется взять сковородку с плиты или стул с пола и стукнуть кого-то из них и галантно целует мою маму в щеку, а та расплывается в довольной улыбке.

Потом разворачивается и пружинящей походкой подходит ко мне. Наблюдаю за всем с острым ощущением того, что это все неправда. Будто сплю наяву. Сейчас проснусь от этого кошмара и выдохну с облегчением.

— Ну что, котёнок, поедем домой? — мягким обволакивающим баритоном произносит Дима. Вздрагиваю от того, что его тяжёлая ладонь ложится мне на плечо, обнимает меня и притягивает к себе. И тут же шепчет мне на ухо: — Или ты хочешь провести первую брачную ночь в отчем доме?

Какая жена, какая брачная ночь? О чем он?! Он ведь так и не сделал мне предложение.

Внутри все противно переворачивается, отвратительный ком подкатывает к горлу, когда я вспоминаю о своей недавней находке: обручальном кольце. Теперь я ни зачто не скажу ему “да”.

— Ничаво вы мне не мешаете! Тебя тут, сынок, всехда рады видеть. — у мамы улыбка до ушей и настроение веселое.

Мама?! У меня нет слов уже, чтобы выразить вс. гамму негативных чувств по отношению к этим людям.

— Ты что такое говоришь? — шиплю бывшему жениху в лицо. Приходится задирать голову, чтобы смотреть в его лживые глаза. — Какая еще брачная ночь?

— Та самая, которая следует после росписи в ЗАГСЕ, — как глупому ребенку разъясняет, а меня словно молнией прошибает.

— Что…

Совсем не понимаю о чем он говорит.

— Катя, — уже жестче проговаривает Дима, вплотную нагнувшись к моему уху и опаляя горячим дыханием. Хочу его оттолкнуть, только он сильнее прижимает меня к себе, — хватит устраивать сцену при матери. И ты видишь, что она на моей стороне. Поэтому быстро одеваешься и выходишь со мной из дома. И не думай совершать глупости. В этот раз тебе некому помочь. Пойдем поговорим спокойно в машине.

Он давит на меня своей огромной тенью. По коже пробегают ледяные иголки и тело покрывается мурашками.

Могла ли я опьянеть от стоящего в доме запаха алкоголя и его паров? Поэтому мне все мерещится? Ео слова мне кажутся бессмысленными.

У меня начинает болеть голова, будто стальным обручем обтягивает черепную коробку.

— Давай, котенок, пошли, — подталкивает меня к выходу, многозначительно давая понять, что нам пора.

Мой мозг противится понимать происходящее. А я физически устала настолько, будто меня переехал асфальтоукладчик.

При маме мне вправду не хочется устраивать истерику, потому что еще одну восхваляющую реплику в сторону Димы я просто не выдержу и взорвусь.

Коротко киваю головой, и молча шагаю рядом с Димой. Он все также приобнимает меня и не отпускает мое плечо.

Он снимает свободной рукой куртку с вешалки, прощается с моей мамой, а я в ее сторону даже не гляжу.

Дима накидывает куртку мне на плечи и выходит из дома уверенной походкой победителя. Он уже не смотрит на меня, думая, что я буду следовать за ним беспрекословно.

Послушно продеваю руки в рукава, а у самой сердце ошалело бьется о грудную клетку и ноги подкашиваются.

Я иду за ним ровно до калитки нашего дома, медленным шаркающим шагом, как во сне или под гипнозом.

Шаг в шаг, глядя на темную, сухую и безжизненную землю. Как отражение моего внутреннего мира.

В соседнем дворе громко звякает цепь, а я точно просыпаюсь, приходя в себя.

— Я не сяду с тобой в одну машину! — с вызовом гордо бросаю Диме в спину.

Он замирает на секунду, медленно поворачивает в мою сторону голову, а потом и сам разворачивается ко мне всем телом.

Внутри все словно сворачивается в плотный колючий клубок. Дыхание сбивается, мне катастрофически не хватает воздуха. Горло саднит. Нервно облизываю пересохшие губы. Сердце готово пробить грудную клетку. Пульс участился.

Нас разделяют метра четыре, но я чувствую его давящую ауру на таком расстоянии.

В свете бледной луны мрачные тени окутывают силуэт бывшего жениха. Меня охватывает озноб. На лбу проступает испарина. Его глаза светятся точно у тигра, готовящегося к прыжку на свою жертву. Мне нечего ему противопоставить, только я просто так не сдамся!. Он быстро сокращает расстояние между нами в пару широких шагов. Нависает надо мной грозным зверем. По моим венам разносится ужас и страх. Адреналин зашкаливает.

Хочется развернуться и сбежать, но ноги словно примерзли к земле.

Дима склоняет голову вбок, пронзает опасным немигающим взглядом.

— Дважды повторять не буду, запомни это, — голос звучит как рокот металлических струн.

Не успеваю даже отреагировать, как Дима внезапно наклоняется вниз, подхватывает меня под колени и я тут же взлетаю. Моментально оказываюсь перекинутой через его плечо вниз головой.

— Отпусти, меня! — бью его кулачком по спине.

А ему все нипочем. Несет меня так, словно я пушинка.

Ставит рывком на ноги, отчего у меня кружится голова. В следующую секунду уже сижу на пассажирском сидении. Дима сразу пристегивает меня, не отстраняется, а вглядывается мне в лицо.

Отворачиваю голову, но жесткая хватка пальцев на подбородке заставляет вновь повернуться к лицу Димы.

— Либо ты будешь вести себя покорно и сделаешь все по-хорошему, — чеканит каждое слово, пробирающим до костей жутким ледяным голосом. — Либо я найду способ тебя заставить. И научу слушаться и подчиняться мужу по-плохому! А твоя мать будет только рада этому.

Глава 7

Дима видит испуг в моих глазах, ведь я никогда его таким не видела, победно улыбается краешком губ. В глазах пляшут огни.

— Вот и умница, — закрывает дверь с моей стороны, огибает машину спереди садиться на водительское место.

Смотрит на меня как на нашкодившего котенка.

— Ну что, Катюш. Заставила ты меня побегать. Я волновался, — заводит мотор и едет по неровным дорогам моей деревни.

Молчу.

— Пришлось бронь в ресторан отменить, — откидывается на сиденье, расслабляется, держит руль одной рукой. — У меня были большие планы на этот вечер.

— Тебя это сейчас волнует? Бронь на вечер? — злость во мне закипает, но стараюсь держаться, чтобы не перейти на крик.

— Конечно, — смотрит снисходительно как на сумасшедшую. — Во всем остальном у нас с тобой все хорошо.

— Пфф, — фыркаю я. — Может быть мы поговорим о том, что случилось?

— А что случилось? — пожимает плечами. — Ехать нам два часа до дома. Не думаю, что стоит поднимать эту тему. Я все же за рулем, тебе нужно для меня создать комфортную атмосферу. — Выдает пафосным голосом.

— Дима, это ненормально!!! Ты, ты… — срываюсь, так как не могу больше держать в себе боль обиды от произошедшего. — Ты привёл в наш дом какую-то шлюху!

Он с силой сжимает руль и я невольно вспоминаю моего утреннего спасителя. Только он хотел защитить меня, а от Димы сейчас исходила угроза.

— Это ничего не значит, — все так же спокойно проговаривает. — Это тебя не касается. Главное, что ты моя жена. А она так, развлечение. И потом ты не должна была прийти домой так рано.

Мои глаза округляются от удивления. Не знаю насколько возможно, но я начинаю возмущаться вполне обосновано:

— То есть, по-твоему, это я виновата? Виновата, что застукала тебя на горяченьком?

— Катя, успокойся. Это просто секс, тебя это не должно волновать.

— ТЫ мне изменил. ТЫ притащил её в НАШ дом. ТЫ принял решение, которое разрушило все!

— Успокойся, — замораживает своим тоном. — Мне нужна была жена, а ты хотела замуж. Так что не нужно строить из себя невинность.

Таким я его ещё никогда не видела: чёрствый, холодный и отстраненный.

— А Юля в курсе того, что ты сделал?!

И тут осознаю свою ошибку: легко догадаться, что я видела их двоих вместе, во время дневных поисков. Но он, кажется, не заметил, лишь ухмыляется.

— Какое она имеет отношение к нам с тобой?

— Нет больше никакого нас, — выпаливаю я на одном дыхании.

— Это ты так решила? — Безучастно, почти отстраненно спрашивает он.

— Это ты решил. В тот момент, когда изменил мне. — Отвечаю так же безразлично, стараясь копировать его тон. — Вот значит, какая у тебя важная сделка!

— Я сказал хватит! — практически переходит на крик.

Ударяет рукой по панели приборов, отчего я резко дёргаюсь влево.

Трёт переносицу и хмурит лоб и его лицо приобретает ещё более угрожающий вид.

— Посмотри до чего ты меня доводишь. — он на секунду задумывается. — Котёнок, нам не стоит ругаться. Мы же теперь все таки женаты.

Его голос стал мягким и бархатистым. Мне сразу вспоминаются гипнотизирующие движения кобры перед броском.

— Сегодня мы должны были объявить о своей помолвке на важной встрече, пришлось все переиграть.

— Мы не можем быть женаты, я на это не подписывалась!

— Ох, милая наивная Катенька. Поверь мне, в этом мире всем правят деньги. Приедем домой, сама можешь убедиться. Кстати, вот. — протягивает мне свой паспорт и улыбается снисхолительно. — Открой четырнадцатую страницу.

Недоверчиво беру паспорт трясущимися руками.

— Мы сейчас успокаиваемся. Едем домой и ложимся спать. А утром поговорим на свежую голову. Надеюсь, это понятно?

Принимаю решение, что в данный момент у меня нет выхода: лучше соглашаться со всем, что он говорит. У меня будет целая ночь, чтобы разрешить сложившуюся ситуацию. Дима принимает моё молчание за согласие.

— Отлично. Второе. Я мужчина. Я решаю, с КЕМ и ЧТО мне делать. Тебя это не касается. Теперь ты — моя жена! Завтра утром я договорюсь о новой встрече. Пришлось соврать, что ты заболела. На этом разговор окончен.

Следующие полчаса мы едем в полнейшей давящей тишине. Последний разговор просто не укладывался в голове. Только один вопрос: а что, так можно было?

Хорошо же ты устроился, дорогой мой. Полнейшая ерунда и отсутствие логики. Каким образом ему удалось провернуть все это без меня?! Да это же незаконно!

Меня вновь потряхивает.

Жена…

Я его жена? Не может быть! Нет, нет, нет.

Прокручиваю в руках паспорт уже мужа, вглядываюсь в печать и так и эдак, но буквы так и расплываются перед глазами.

Все должно быть совсем не так. Как же это? За пару часов моего отсутствия он все организовал?

На улице уже совсем стемнело. Нервы, накопившаяся усталость и вечерняя прохлада.

Дима снижает скорость и мы почти въезжаем в город. Руки заледенели, тру ладонями плечи.

— Можно включить печку? — тихо шепчу.

— М? Ты замёрзла, котёнок?

Так и хочется крикнуть “Пожалуйста, прошу, больше не называй меня так! Никогда. Это ласковое прозвище теперь для меня звучит омерзительно!” Но вместо этого лишь произношу:

— Очень.

Нам остался совсем немного. Дима переводит взгляд на панель приборов, чтобы настроить нужную температуру в салоне.

В этот момент мы проезжаем казалось бы пустой перекресток, как замечаю свет быстро приближающихся фар справа. Дима не успевает среагировать, а я тут же чувствую сильный удар о боковое окно и теряю сознание.

Глава 8

Дима подхватывает меня на руки, я обвиваю ноги вокруг его бёдер. Он прислоняет меня к стене, чтобы была дополнительная опора. Стягиваю с него футболку и любуюсь его широкими плечами. Он нежно целует меня в шею.

Ощущение его горячего дыхания сводит меня с ума. Зарываюсь пальцами в его коротко стриженные волосы. Он целует меня в ключицу и спускается ниже.

С моих губ слетает нежный стон удовольствия. Я изгибаюсь словно кошка в предвкушении. Наслаждение от его поглаживаний и поцелуев разливается внизу живота приятным теплом.

Желание слиться воедино захватывает сознание.

Дима целует меня страстно, словно пытается напиться

От него пахнет табаком.

Отстраняюсь и вглядываюсь в его лицо. Но вижу лицо моего недавнего спасителя. Взгляд полон любви. Он аккуратно несёт меня в спальню.

Мне это не кажется чем-то странным или противоестественным. Наоборот кажется, что все идет так как и должно быть.

Трепещу в предвкушении.

— Моя милая, любимая Катя. Никому больше не позволю тебя обидеть.

Знаю, что так оно и есть. Чувство безопасности, которое мне даёт этот мужчина, перекрывает лишь чувство бесконечно сильной и искренней любви, исходящей от него.

Покрывает всю шею поцелуями.

А потом меня будто выталкивает из его объятий…

Стараюсь понять где я нахожусь.

Завеса приятного сна постепенно спадает.

Что произошло?

Я все ещё чувствую приятное тепло, разливающееся внутри, щекочущие ощущения в животе и…

Боль. Сильная головная боль накатывает волной. Пытаюсь вспомнить, что произошло.

Открываю глаза и не понимаю, где нахожусь. Вокруг темно, сижу на стуле. Дёргаюсь в панике и ощущаю, что мои руки надёжно связаны за спиной.

Мерзкий день, неожиданное спасение и снова кошмарный вечер породили невообразимые фантазии, от которых я пытаюсь отмахнуться как от кошмара.

Эти странные противоестественные чувства, ощущения и желание меня пугают.

На меня наваливаются воспоминания прошедшего дня.

Картина его измены проносится перед глазами. Потом мой неожиданный спаситель и вновь Дима.

Дима не мог со мной так поступить! Хотя, ещё совсем недавно, я бы ни за что не поверила в его измену.

Черт! Вспоминай, Катя!

Потом мы ехали домой и Дима показал штамп в паспорте…

Была авария!

Нас должны были отвезти в больницу.

Осматриваюсь и замечаю едва уловимую полоску света внизу: я что, в шкафу?

За дверью послышались шаги и двое мужских голосов:

— Бабе похоже досталось. Она ещё не пришла в себя, — докладывает незнакомый грубый мужской голос.

— Она хоть живая? Трупы нам не нужны, — интересуется другой мужчина. Только его голос кажется мне смутно знакомым, но в голове сейчас хаос, поэтому не могу уловить нужную мысль.

— Не, а случайные свидетели нужны?

Дверь открывается и неожиданно яркий свет бьёт в глаза. Зажмуриваюсь на автомате и не могу их рассмотреть.

Мужчина, который интересовался моим здоровьем, смачно ругается, захлопнув дверь. От резкого хлопка вздрагиваю на месте, но сдвинуться не получается.

— Какого лешего вы её сюда притащили?! — он спрашивает так громко, что мне даже не надо напрягать слух.

— Беркут, вот сейчас не понял. Ты же сам сказал, притащить этого с кралей, — возмущается незнакомец.

Краля? Это я что ли?

Господи, ну почему это все происходит со мной?

Хочу крикнуть, но вместо этого издаю непонятное мычание: рот чем-то заклеен.

Шаги мужчин удаляются. Они все ещё переговариваются, но уже не разобрать о чем.

Меня что убьют?

Надо выбираться. Тот мужчина, что открыл дверь, был без маски.

Думай, думай, думай!

Если они не скрывают свои лица, значит не боятся, что я их опознаю. Получается, моя жизнь не стоит ни гроша.

Так, надо попытаться успокоиться и взять себя в руки, иначе…

Вспомни все, чему тебя научили фильмы.

Надо сломать стул и освободить руки. Ерзаю и раскачиваюсь. Черт, это не вариант. Я не “Крепкий Орешек”.

Стул слишком прочный и мои руки туго связаны. За спиной.

Оглядываюсь. Глаза постепенно привыкают ко мраку помещения. Вокруг меня металлический стеллаж. Пыль виднеется в полоске света между дверью и полом. Чистотой тут не пахнет.

И ничего полезного. Ноги свободны? Нет, тоже привязаны. Сложно соображать, голова гудит. Правый висок неприятно липкий. Может быть, найдётся острый угол, о который можно разрезать веревку?

Н-да. Жизнь тебе не кино. Я беспомощна, как котенок. От этой мысли меня резко передергивает. Нет, больше никому не позволю так меня называть.

Если я не способна выбраться самостоятельно, нужно сделать все, что от меня зависит.

Закрою глаза, чтобы не видеть лица моих похитителей. Так есть шанс, что они отпустят меня живой.

Буду паинькой и сделаю все, что потребуют.

Надо заслужить их доверие. А когда они потеряют бдительность, побегу со всех ног. Вызову полицию и сообщу о Диме. Пытаться спасти его сразу, чревато тем, что никто из нас не выберется живым.

Когда примерный план был готов, можно было расслабиться. В моем положении это конечно было сложно сделать. Но больше заняться нечем. Тело затекло. Слегка шевелю плечами, чтобы разогнать кровь.

Только зачем нас похитили? Какова их цель? Запугать нас, избить? Деньги?

Должно быть, так оно и есть. Но не проще ли было нас ограбить, проследив, где мы живем.

Что же им все-таки нужно?

Всё мысли и размышления быстро отступают на второй план, стоило мне услышать шаги. Сердце бешено стучит в груди, кровь приливает к вискам. Чувство паники нахлынули с новой силой.

Я вижу тень под дверью. Дверь открывается. Комната наполняется светом. Жмурюсь.

— Ну что, красавица, поговорим? — этот язвительный насмешливый тон… Вспомнила! Я его узнаю! — Что же ты зажмурилась?

На уровне эмоций чувствую, как его сильная аура давит на меня. Мужчина стоит так близко, что я явственно ощущаю запах табака.

Открываю глаза не в силах дальше гадать и сразу поднимаю взгляд наверх.

Встречаюсь с темными глазами незнакомца. Тело обдает холодом, словно повеяло морозом.

Это он, мужчина из моего сна, мой недавний спаситель.

А теперь и мой похититель?

Глава 9

— Н-да, прибавила ты мне хлопот, — мужчина закатывает рукава рубашки.

Осторожно снимает скотч с моего рта. Облизываю пересохшие губы.

— Вы меня убьёте? — голос дрожит. Мне бы испытывать чувство ужаса, но вместо этого, внутри пустота. Все чувства меня в раз покинули.

— А это от тебя зависит, — опять ухмыляется.

Он на секунду отходит за дверь и возвращается, держа руку за спиной.

— Будешь паинькой? — внимательно и с укором смотрит на меня, словно я нашкодившая девчонка. А я вообще не понимаю, что происходит!

Киваю головой, но ему недостаточно этого:

— Не кричи, не дерись, не кусайся. Вокруг никого, только лес. В соседнем помещении еще пятеро. Шанс у тебя только один, быть послушной девочкой. Тогда смогу тебе помочь.

Пятеро. Что они собираются со мной делать? Эта мысль отражается на моем лице, так как мужчина хмурится, а затем кривит губы.

— Серьезно? Да кому ты нужна, — старается скрыть улыбку. От этого еще досаднее.

Брови сами ползут вверх от удивления. Довольно-таки грубо и обидно вообще-то! Никогда не считала себя некрасивой и ненужной.

— Да я всегда собираю мужские взгляды на улице! Что вы себе позволяете? — зачем-то заявляю этому грубияну, хотя стоило бы прикусить язык.

А теперь он удивленно задирает бровь.

Боже, зачем я это говорю? Я же хочу, чтобы меня не трогали и отпустили целой и невредимой.

— Успокаивайся, — произносит снисходительным тоном. — Ты в аварии, кажется, немного повредилась умом. Никто тебя не тронет, если сама не попросишь. И не напросишься. А ты хочешь?

— Нет, конечно! — выпаливаю тут же, чувствуя как в лицо обдает горячим жаром. Стыдно-то как за смысл своих слов!

Он достает руку из-за спины, в которой был нож и бутылка с водой. Поставив бутылку на пол, подходит ко мне и садится на корточки.

— Зря, мужики неплохие, все красавчики, как на подбор — коротко смеется, но берет себя в руки. А я для пущего заверения отрицательно мотаю головой. — Тогда просто молчи и делай как я говорю, — положительно киваю несколько раз.

Затем он с легкостью перерезает веревку, что так прочно меня связывала. Рассматривает меня оценивающе, садиться на корточки и перерезает веревки, которыми мои ноги привязаны к ножкам стула.

Я подавила в себе зарождающуюся мысль пнуть моего похитителя и удрать. Вместо этого потираю ноющие запястья.

Если он не врет, то в соседней комнате находятся мужики, желающие приятно провести со мной время. И мне кажется, что это так и есть.

Шанс выйти отсюда живой у меня только один и это ОН. Значит буду слушаться и делать ровно то, о чем меня просят.

— Как тебя зовут? — спрашиваю уверенным голосом, искусно скрывая свой страх. Знание имени вызывает у человека симпатию, я уже не обезличенная болванка. С именем я — личность.

— Владимир, — произносит после секундной паузы, вставая.

— Катя, — думаю, если они знают моё имя, меня будет сложнее убить. — Очень приятно, — зачем-то добавляю.

— Странная ты, мало кому приятно такое знакомство.

Владимир встает, берет бутылку с водой с пола и протягивает мне.

Руки сильно затекли. Разминаю их и аккуратно беру предложенное питьё. В горле суше, чем в пустыне. Делаю несколько глотков и чуть не закрываю глаза от удовольствия. Боже, как приятно!

Мужчина убирает нож в задний карман джинс и достаёт платок. Забирает воду, смачивает белую ткань и протягивает руку. Я с подозрением смотрю на его ладонь.

— У тебя кровь, вот тут, — показывает на висок, видя мое недоверие. — Надо бы промыть и обработать.

Надо же, какая забота от похитителя. Лучше не перечить, поэтому не отказываюсь от помощи и позволяю ему вытереть кровь с виска.

Больно. Морщусь и зажмуриваюсь. Но героически терплю прикосновения незнакомого мужчины.

Владимир дует на обработанную рану, отчего глаза сами собой распахиваются. Так делают родители маленьким детям, чтобы не сильно щипало. Становится очень неловко, не знаю куда себя деть.

— Вставай, пошли, — выпрямляется, поворачивается ко мне спиной и командует следовать за ним.

Иду след в след. Стараюсь не вертеть головой и не привлекать к себе внимание, но из-под ресниц рассматриваю окружающую обстановку.

Мы выходим из небольшого чулана, пересекаем огромное помещение бывшего завода, судя по заржавевшим брошенным станкам и прочему мусору. Из освещения здесь только несколько прожекторов. Вот что меня так ослепило, когда ко мне заглядывали в первый раз. Граффити на стенах и несколько пластиковых бутылок на пыльном полу. Замечаю на бетонных колоннах и стенах странные следы ярко красного и оранжевого цвета.

Повсюду окурки.

Сквозь окна без стекол вижу лес и такую темноту, хоть глаз выколи. Спотыкаюсь о стул, отчего по всему помещению раздается громкое эхо, я едва удерживают равновесие.

— Под ноги смотри, а не ворон считай, — Владимир оборачивается лишь на миг, после чего продолжает идти.

Я же вновь испытываю чувство неподдельного ужаса и страха. Обнимаю себя за плечи.

Взгляд останавливается на стуле, об который я споткнулась. Он покрыт красными пятнами свежей крови, а рядом лежат куски веревки. Рядом ведро, наполненное водой, кровью и тряпками.

Здесь явно кого-то истязали.

Не просто держали связанным, как меня…

Дима?

Эта мысль ошарашивает как гром среди ясного неба и я застываю на месте. Словно меня окатили ледяной водой. Дима! Где он?

— Ну, чего застыла? — Владимир отошел от меня уже на приличное расстояние и теперь стоит возле лестницы, ведущей на второй этаж.

Его голос эхом разносится по всему помещению, выводя меня из оцепенения.

— Он… он жив? — нервно сглатываю, поднося ладони к губам.

Через что они его заставили пройти, почему и зачем мучили?

— Он цел? — снова повторяю свой вопрос с надеждой и страхом смотря на мужчину.

— Ну, большая его часть. Давай, поторапливайся. Не глупи и не испытывай нашего гостеприимства. Сама все увидишь, — указывает широко открытой ладонью в сторону второго этажа, приглашая меня следовать за ним.

Я не решаюсь перечить ему, мне и не сравниться с ним в силе.

Поднимаю глаза и вижу как металлическая лестница ведет в застекленное помещение, наполненное светом. Видимо когда-то там восседал начальник цеха, а сейчас, кажется, там разместилось логово преступников и убийц.

И мой спаситель тоже относится к их числу. Он один из них?

Ошарашенно хлопаю глазами, не веря в происходящее. Заставляю себя сделать шаг на ватных ногах, продолжаю идти. Уже подходя к лестнице, спотыкаюсь и падаю точно в объятия Владимира. Чертовы ноги меня совсем перестали слушаться.

— Ну вот, а говорила, не захочешь сближаться, — мужчина широко и ехидно улыбается.

Чувствую его сильные руки, крепко держащие меня.

Этими руками избивали Диму? И меня бы поколотили, если бы мы не встретились раньше?

Но могла ли получасовая поездка с утра настолько нас «сблизить», чтобы я могла чувствовать себя в безопасности?

Вряд ли. Меня не трогали по какой-то другой причине. Только по какой? Не верю, что этот бандит добрый и решил меня не трогать.

— Извини, ноги еще не отошли, — бормочу, пряча глаза.

Мне невероятно страшно и ужас подкатывает комом к горлу. Только нельзя мне показывать свои истинные чувства, чтобы не разгневать главаря этих бандитов.

Крепкие веревки оставили небольшие следы на руках и ногах, кровь плохо циркулировала. Кроме того, я замерзла. Но требовать извинений было бы верхом не наглости, но глупости и безрассудства.

Вова помог мне выпрямиться и произнес:

— Дамы вперед.

С каждым шагом наверх, мое сердце билось все чаще и громче. Понимаю, если бы хотели, убили бы еще там, но никак не могу заставить себя успокоиться.

Эта лестница узкая и видится мне бесконечной. Каждый наш шаг сопровождается гулким металлическим эхом. В ушах звенит от скрипа в местах креплений. Да этой лестнице лет сто! Крепко держусь за перила, боясь упасть вместе с этой ненадежной древней конструкцией.

Наконец-то мы поднимаемся наверх и упираемся в дверь.

— Открывай, — спокойно и уверенно командует за спиной Владимир.

А я не решаюсь, боюсь что ждет меня там. Слышу мужские голоса за стеной. Набираюсь сил и трясущимися пальцами проворачиваю металлическую ручку.

Кажется, что от напряжения витающего в воздухе, у меня спирает дыхание. Делаю вдох через раз, словно боясь привлечь к себе лишнее внимание. Внутри все натянуто, словно пружина.

Помещение, которое единственное во всем здании из того, что я успела увидеть, кажется более менее пригодным для временного проживании.

В центре расположился низкий стол. За ним, сидя на полу, двое мужчин играют в карты. Им явно весело. Не обращают на нас никакого внимания.

В дальнем конце комнаты напротив входа, стоит старый видавшего вида кожаный диван. На нем по обеим сторонам от Димы сидят двое амбалов в черных костюмах, зажимая его и не давая пошевелиться.

Все мужчины явной бандитской наружности: злые, угрюмые, со шрамами на лице. Небритые. В темной одежде.

Пятый, что стоит у дивана, периодически потирает кулаки, на которых еще виднеются следы крови. А Дима…

Мне больно на него смотреть: лицо опухшее, кроваво-красное, все в синяках. Один глаз заплыл. Куртка порвана.

— Дима! — испуганно кричу и бросаюсь в его сторону. Но двое, сидящих рядом с Димой резко вскакивают, преграждая мне путь. А двое, что играли за столом, лениво посматривают в мою сторону.

Отшатываюсь от амбалов и упираюсь спиной во Владимира.

Он кладет мне руку на плечо и разворачивает к себе лицом.

— Не торопись, — предупреждающим взглядом осаждает меня. На его хмуром лице не осталось ни намека на былую веселость.

Я испуганно оглядываюсь.

— Дима, Димочка! — ошарашенно и встревоженно спрашиваю, срываясь на крик.

— Давай, успокаивайся, — мужчина трясет меня за плечи, как тряпичную куклу, чтобы привести меня в чувство.

Беру себя в руки, делаю вид, что успокоилась. Пытаюсь погасить в себе желание броситься к Диме и обнять его поскорее.

Сейчас я могу думать только том, как плохо и больно Диме. Такой вид дорогого сердцу мужчины никому бы не доставил удовольствие. Даже той, что испытала боль от его предательства.

— Твой благоверный хочет тебе кое-что сказать, — сквозь зубы цедит Владимир. Смотрю на него округлившимися от ужаса глазами и не могу понять, что происходит.

Медленно разворачиваюсь к нему спиной. Слезы катятся по моему лицу от беспомощности, страха и глубокого чувства безысходности.

Двое амбалов в черном садятся обратно на диван, занимая прежние места.

Дима смотрит на меня целым глазом, шевелит ртом, что-то мычит. Не могу разобрать ни слова. Потом сплевывает окровавленную слюну на пол, отчего мужчины за столом бросают недовольные взгляды.

Видно, что каждое движение дается Диме с трудом. Через боль он вновь пытается что-то сказать.

Откашливается и произносит:

— Котенок, ты должна поехать с ними.

Удивленное — Что? — срывается с моих губ.

Глава 10

Я теряюсь. Меня терзают настолько бурные и яркие эмоции, что я не знаю, как их выразить. Между страхом, шоком, испугом и замешательством, во мне закипает гнев и возмущение.

Он серьезно?

Нервно оглядываюсь по сторонам, не заостряю внимание ни на одном из присутствующих мужчин. Только я не до конца понимаю, для чего мне с ними идти. Или просто мозг не хочет признаваться…

— Амбвыр, — непонятный набор несвязных букв слетает с моих губ. Может быть, я слишком сильно ударилась головой? В голове звенящая пустота. Поэтому просто удивленно повторяю:

— Что?

— Тут, кхм, такое дело, — начинает Дима, внимательно подбирая слова. — Иначе меня убьют.

Словно в подтверждение его слов, сидящий рядом верзила ударяет и так порядком избитого Диму кулаком в бок, отчего последний сгибается, а я подпрыгиваю на месте. Закрываю рот руками, еле сдерживая слезы. Корчась от боли, мой теперь уже муж, стонет.

— Катюша, пожалуйста, — смотрит на меня полными мольбой глазами.

А что я могу в таком безвыходном положении? Мне страшно до чертиков. И, как сказал Владимир, он мне поможет, защитит… А теперь что?

Чем я смогу спасти Диму? Где гарантии, что меня не убьют? Чем им выгоден подобный обмен? Может быть они дают ему время исправить то, из-за чего он тут оказался, пока я в залоге?

Как я могу вообще верить кому-то? Особенно после предательства, как мне казалось, самого близкого человека.

— Вы отпустите Диму, если я с вами пойду? — спрашиваю безжизненным голосом, повернувшись к Владимиру.

Он прожигает меня пристальным взглядом свысока и уверенно кивает.

Сердце уходит в пятки. Даже предполагать не осмеливаюсь, как я буду расплачиваться за свободу Димы. Только если нет другого выхода…

— Да, — после непродолжительной паузы, отвечаю с отчаянием в голосе.

Внимательно смотрю прямо в глаза Владимира. Стараюсь понять по его взгляду, сказал ли он мне правду. Его поза расслабленная, взгляд настойчиво выжидательный, держится свободно и уверенно.

Только что меня ждет в дальнейшем?

Бросаю короткий взгляд на Диму через плечо. Он так легко отказался от меня, продал меня этим мерзавцам. Кто как не последние мерзавцы увозят людей вдаль от города и затем истязает?

Один из мужчин, ранее игравшего в карты, окидывает меня оценивающим взглядом и недовольно хмыкает. А потом возвращается обратно к игре.

А я уже готова бежать сломя голову, так как неловкое молчание сводит меня с ума. Нервно потираю локоть и обнимаю себя за плечи, стараясь защититься и отстраниться от неудобств, которые мне доставляют мужские взгляды.

— Вот и славно, на том и расходимся, — наконец прерывает неприятную давящую тишину Владимир и показывает рукой на выход. Заставляю себя не делать шаг назад, чтобы не выглядело будто я отказываюсь от своего соглашения. — Пошли, — холодно командует он.

Надо найти в себе силы, не дать себя в обиду. И в то же время, быть паинькой, как мне ранее было сказано Владимиром.

Мне просто надо следовать его указаниям. Не прощу себя, если что-то плохое случиться с Димой из-за меня.

— Ну что ты на меня смотришь, я тебя не собираюсь закидывать на плечо как трофей. Сама уж как-нибудь. Хотя, если хочешь…

Если голова не поседела за сегодняшний день, то она сделает это за вечер и ночь. Слишком. Много. Всего.

Снова эта ухмылка и он проводит рукой по моим волосам, показывая таким жестом, что теперь я принадлежу ему.

— Не трогай меня! — одергиваю его руку, поражаясь своему безрассудству и глупой смелости.

И все же, я намерена показать им, что я не какая-то продажная девчонка! У меня просто нет другого выхода в сложившихся обстоятельствах.

Владимир мягко подталкивает меня к выходу из помещения. Успеваю лишь на миг оглянуться, чтобы удостоверится, сдержат ли они свое слово.

Дима смотрит в пол, кажется, чувствуя себя беспомощным и виноватым передо мной.

Все остальные бандиты стали переговариваться между собой и вставать.

Медленно семеню за Владимиром, который внезапно хватает меня за запястье и уверенно ведет куда-то.

Все никак не могу понять, что произошло в том полуразрушенном здании.

Меня продали…

Как какую-то ненужную вещь.

Почему я согласилась? Что бы защитить себя или Диму?

Заслуживает ли он этого после всей той боли, что он мне причинил?

Был ли у меня выбор?

Мысли хаотично крутятся в голове, но ответов не нахожу.

Еще утром у меня было все: вера в будущее, уютный дом, любящий жених.

А сейчас… Бросаю взгляд на Владимира. Он совершенно спокоен, внимательно смотрит вперед и молчит. Его выражение лица в тусклом свете луны ни о чем не говорит.

Владимир открывает дверь с пассажирской стороны и я без слов покорно забираюсь в салон автомобиля. Хлопок двери и мой похититель садиться на водительское место.

— Пристегнись, — бросает он, не поворачивая головы.

Что-то похожее уже было между нами.

Дальнейшая дорога в неизвестность для меня проходит как в тумане. Та же машина что и утром, та же зажигалка-пистолет между сидениями. Тот же приказ пристегнуться.

Владимир сосредоточен на дороге, как будто меня здесь нет.

Это даже хорошо, у меня есть время собраться с мыслями.

Все происходящее похоже на какой-то сюр. Глупый детективчик из девяностых, которые я когда-то любила читать о похищении прекрасной девы злобным монстром.

Вот только…

Не похож он на монстра. Рядом с ним на удивление спокойно. Нет страха. Да, он производит впечатление сильного уверенного в себе мужчины, с которым шутки плохи и не стоит спорить, но все же.

— О чем задумалась, красавица? — Владимир спрашивает абсолютно будничным и спокойным тоном, даже не оборачиваясь в мою сторону. Выводит меня из состояния прострации.

Хлопаю ресницами, возвращаясь в реальность.

— О многом, — безразлично пожимаю плечами. — О том, что сегодня слишком много всего случилось.

— Мы почти на месте. Поживешь со мной какое-то время, — на полном серьезе заявляет Владимир, но все так же не смотрит на меня.

А у меня мороз по коже, словно повеяло холодом. Но в салоне машины работает печка и тепло.

— Что вы имеете ввиду? — почти шепчу от испуга.

Владимир резко оборачивается в мою сторону.

— Вы? — скептически изгибает бровь?

— Какова цена моей свободы? — настойчиво спрашиваю.

— Я еще не решил, — сухо отвечает Владимир и снова вглядывается в ночную дорогу.

Это весь ответ? На кону человеческие жизни! А мне надо подождать…

У меня опускаются плечи. Я очень устала.

Голова все еще побаливает, но, думаю, это меньшая из моих проблем.

Я устала гадать и думать. Слишком много событий на один день.

Хочется закрыть ненадолго глаза. Не спать, просто закрыть, отрешиться от настоящего.

Слушаю что происходит вокруг, но слышу лишь шорох колес по асфальту.

Оборачиваюсь и смотрю на огромный город, расположившийся у меня за спиной: ночные огни в каждом втором окне. Серые крыши высотных домов ярко выделяются на фоне белых и желтых уличных фонарей. Подо мной огромная эстакада. По ней мелькают тысячи машин, их быстрый поток сливается в огромную реку. Темная, черная река с горящими злыми глазами. Это не просто автомобили, а хищники. Всепоглощающая масса расползается, тушит свет, приближается ко мне. Стараюсь быстрее подняться вверх. Ползу изо всех сил, чтобы не дать меня поглотить.

Однако, тьма сильнее.

Она нагоняет.

Взрыв! И чувствую, как руки соскальзывают и я падаю назад.

Резко дергаюсь, глаза открываются, а я прижимаю ладони к груди. Дышу рвано и часто.

В растерянности оглядываюсь по сторонам — в салоне автомобиля я одна.

Владимир вышел из машины и захлопнул дверь. От этого я, наверное, проснулась. И мужчина идет в мою сторону, огибая капот спереди. А на улице все также темно.

Это все было сном? Сном…

Протираю глаза. Мне надо успокоить испугавшееся сердце. Все было не вправду. Я просто задремала.

Дверь с моей стороны открывается и мне протягивают руку. Не хотела принимать помощь, но понимаю, мне нужна опора, чтобы не упасть. И сидеть в машине, упираться, не получится.

Сердце все еще учащенно бьется. Оглядываюсь по сторонам.

Мы находимся на закрытой территории: гравийная подъездная дорожка, на которой мы остановились, вела от массивных металлических ворот к двухэтажному особняку. На фоне ночного неба выделялись макушки темных высоких деревьев. Деревьев и кустарников, судя по слабо освещенному участку вокруг дома много.

Владимир учтиво ведет меня за руку, поддерживая мое слабое шатающееся тельце. Мы заходим в дом, который наполняется звуками сирены. Мой похититель открывает маленькую белую коробочку, висящую на стене. Несколько быстрых и точных движений и вновь тишина.

В этом доме есть сигнализация — весьма прискорбно. Сбежать будет сложнее.

Вновь вспоминаю все просмотренные мною фильмы. В такой ситуации мне остается лишь две вещи: быть послушной девочкой, усыпить бдительность похитителя и внимательно изучать обстановку. Любая мелочь может стать моим спасением.

— Голодна?

Отрицательно мотаю головой. Странно, но еда — это меньшее что меня сейчас волнует.

— Хорошо, пошли. Гостевая спальня на втором этаже.

Мы уже собирались подняться по лестнице, как вдруг, из соседнего помещения доносится шуршание. Оглядываюсь, в недоумении. Кто же еще есть в доме кроме нас?

В тот же миг огромная махина в треть моего роста с громким лаем ломится в нашу сторону.

От шока перехватывает дыхание, но кажется сработали инстинкты и я обнаруживаю себя за спиной Владимира. Он хоть и мой спаситель, но за сейчас мне нужно спасаться от более опасного “врага”.

Огромная черная собака с белым пятном на груди неизвестной мне породы прыгала, преданно смотря на мужчину. Разинув пасть и часто-часто дыша, она явно ждала одобрения хозяина.

— Сидеть, — скомандовал Владимир повелительным тоном. Собака тут же подчинилась.

Я выдохнула, но, опустив глаза, обнаружила, что вцепилась рука и в предплечье своего похитителя. Тут же одернула руки и спрятала их за спиной. Сон как рукой сняло. Теперь моя главная задача закоючалась в том, чтобы быть как можно дальше от животного.

— Эх ты, опять дрыхнешь? Разве так встречают гостей? — Владимир сделал несколько шагов на встречу огромному псу и ласково почесал того за купированным ухом.

— Не волнуйся, Рамзес добрый, — Владимир смотрит на меня, не переставая гладит своего пса. — Если его не злить конечно.

Сомнительно смотрю на слюнявое виляющее хвостом нечто и как-то не верится в слова его хозяина

Словно в подтверждение его слов, Рамзес резко замирает и пристально смотрит на меня. По спине пробегает холодок.

— Хороший мальчик. Иди гулять, — заглядывает в глаза Рамзесу Владимир, одобрительно хлопнув того по холке.

Пес радостно виляет хвостом, затем с громким лаем выскакивает на улицу в любезно открытую хозяином дверь.

Владимир поднимается на второй этаж, а я за ним следом. Идем по коридору до самой последней двери.

— Теперь это твоя спальня, проходи, — мне было уже все равно: что и где и как. Лишь бы уже остаться одной. Только его слова навевают очень много вопросов.

— А..

Я вопросительно смотрю на мужчину, только не понимаю с чего начать.

— Все вопросы утром. Я устал и хочу спать. Или ты предпочтешь лечь со мной? — его широкая ухмылка расплывется на пол лица, а у меня мурашки по коже пробегают.

Удивленно и испуганно округляю глаза, отрицательно мотаю головой и забегаю в предоставленную мне на сегодня комнату. Владимир весело хохочет и закрывает за мной дверь.

Я же, не раздеваясь, моментально проваливаюсь в сон, как только моя голова касается подушки.

Глава 11

Не могу сказать, что плохо спала. Беспокойно — да. Но количество пережитых за день событий дали о себе знать.

Спала как убитая, изредка вздрагивая оттого и просыпаясь. Но так как еще была ночь за окном, засыпала обратно.

Не знаю, сколько проспала. Рука буднично и инстинктивно потянулась к тумбочке в поисках телефона. В это время я обычно звонила Диме и спрашивала как у него начался рабочий день… Но когда рука нащупывает лишь воздух, приходит осознание: я не дома.

Точно! В чужом доме. В чужой спальне. Поворачиваюсь на спину: над головой совершенно незнакомый потолок.

Подскакиваю на постели и тут же голова начинает кружиться. Прислушиваюсь к себе — все тело предательски ноет.

Хорошо хоть голова не болит. Через пару минут размеренного вдоха-выдоха головокружение сходит на нет.

Кручу головой, рассматривая интерьер гостевой комнаты в доме Владимира.

Стеклянные блестяшки на люстре отражают солнечный свет, бросая на белые стены комнаты радужных зайчиков. Темно-синие шторы блэкаут распахнуты. Если бы я вчера не была такой уставшей и задернула их, могла бы поспать подольше.

Медленно сползаю с кровати. Вид у меня наверняка потрепанный.

Со времен бурных университетских ночей не спала в одежде: волосы растрепаны, платье помято.

Рядом с кроватью открытая дверь в ванную комнату. Если бы здесь была кухня, можно было бы считать, что я в новомодной Московской мини квартире.

Стараюсь не шуметь и подкрадываюсь к входной двери. Заперто! Ну, конечно. На что я рассчитывала? Что Владимир окажется не таким умным, каким хочет казаться и оставит меня в полном доступе ко всем частям своего дома? Ничего бы не помешало мне выбраться ночью из гостевой спальни и сбежать.

Или оружие какое найти…

Задумавшись, а смогла бы я или нет быть настолько кровожадной, когда от этого зависит моя жизнь, направляюсь в ванную комнату. На столике у раковины предусмотрительно в прозрачной упаковке лежит расческа, зубная паста и щетка. В том, что все предметы гигиены новые — нет сомнения. Тапочек только не хватает. Как в четырехзвездочном отеле.

Всматриваюсь в свое отражение в зеркале. Вид у меня действительно побитый: огромный синяк сполз с виска к глазу. Кажется, это последствия вчерашней аварии, когда я головой ударилась о боковое стекло.

Хорошо было бы искупаться и переодеться в свежий комплект одежды. Вот за это я бы продала душу дьяволу.

Умываюсь и думаю, неужели, все было подготовлено заранее? Если бы рядом с зеркалом лежала бы моя косметичка или хотя бы пудреница, меня бы бросило в ледяной пот от ужаса.

Холодная вода бодрит и вот, на щеках проступает здоровый румянец. Синяк осторожно обхожу стороной, чтобы лишний раз не чувствовать боли.

Часто ли они держат пленников вот так, в гостевых спальнях, не знаю. Впрочем, решеток на окнах я не вижу. Надо посмотреть, на сколько высоко прыгать.

Подхожу к окну. Эта сторона дома выходит на задний двор. Яркая зеленая лужайка, окруженная высоким сплошным забором. Могучие лесные деревья.

Владимир стоит ко мне спиной и кидает мяч. Пес бегает туда-сюда, яростно виляя обрубком хвоста.

Точно, я совсем забыла про Рамзеса. Он все еще внушает мне страх, не то что знакомый соседский добродушный пес Шарик. А та черная махина не внушает никакого доверия.

Если бы я и смогла покинуть пределы комнаты, то меня бы выдал громкий лай собаки при выходе за пределы дома.

Придется отложить эту идею.

Странно, но картина, за которой я наблюдаю, не вызывает во мне негативных чувств. Поражаюсь: на сколько свободными и беззаботными ощущают себя эти двое. Ничего не бояться, играют словно дети. А Владимир и мускулом не ведет, когда на него несется несколько десятков килограммов счастья.

Словно почувствовав, что я наблюдаю за ними, Владимир повернулся. Смотрит в мою сторону и я тут же скрываюсь за шторой.

А если ему не нравится, когда за ним смотрят. Что в таком случае делают бандиты?

Нет-нет-нет! Лучше вообще об этом не думать. Я многое вчера увидела. Если будет задавать насчет этого вопросы, то отмажусь, что стало скучно и решила насладиться видом из окна.

И ничего, что я пленница в этом доме у этого мужчины.

— Вот и не забывай об этом, — произношу вслух самой себе.

Нужно выяснить цель моего пребывания здесь. Сколько денег задолжал Владимиру Дима? И как я смогу выплатить ему долг?

Нервно хожу по комнате, меряя ее шагами, но ничего путного в голову не приходит. Да, я закончила курсы бухгалтера и секретаря-помощника. Смогу помочь с бумагами в крайнем случае.

Останавливаюсь в раздумьях у кровати…

Слышу шорох за дверью, ключ в замочной скважине поворачивается. Неужели это Владимир? И он пришел требовать с меня расплаты?

Дверь открывается и в проеме появляется пожилая женщина лет шестидесяти.

— Доброе утро. Вам хорошо спалось? — приятный голос не внушает опасений, скорее успокаивает. Она поправила очки на носу и заулыбалась.

Хорошая женщина, приятная. Стройная и опрятная. Не чета нашим советским бабушкам-старушкам. Хорошая выправка и осанка, видно, что следит за собой. Ухоженные длинные волосы собраны в строгий пучок. Одета, как говорят, с иголочки. Скромно, но со вкусом.

Это его мать?

И не боится, что я могу наброситься, отобрать ключи и сбежать?

— Да, спасибо. — неуверенно отвечаю, слегка озадаченная таким визитом.

— Я Елена Петровна, экономка. — Интересно, она знает на кого работает? — Вы вчера очень поздно вернулись, а Владимир сказал, что вы устали, не стала вас рано будить.

— А Владимир… — долго протягиваю его имя, не решаясь спросить в лоб у этой женщины насчет его рода деятельности.

— Владимир — хозяин дома, он очень обеспокоен вашим состоянием. Но, вижу вам лучше, — женщина кладет вещи на кровать, которые я не заметила у нее в руках. — Вы можете переодеться и спуститься к завтраку.

— Постойте, — мягко дотрагиваюсь до плеча женщины, которая уже собралась уходить.

Так и хочется рассказать ей о бандитских склонностях ее хозяина. Смотрю в ее глаза, где нет ни капли злости. Не знаю, что и сказать. Что меня похитили, удерживают силой? Молчу.

Только настолько ли она не причастна к его делам?

А вдруг Елена Петровна в курсе, что Владимир удерживает меня в этом доме как заложницу.

И чего я тогда этим добьюсь? А вдруг она с ним заодно?

— Вы что-то хотели? — весьма доброжелательно спрашивает Елена Петровна.

— Да, нет, ничего. Просто хотела сказать спасибо, — убирая руку от нее, отвечаю сдержанно. Не стоит давать выход своим эмоциям. Надо все сначала хорошенько обмозговать.

Сначала выясню все, что смогу, уже потом смогу действовать.

— Прошу за стол, как будете готовы, — экономка удалилась, оставив меня собираться с мыслями и давая мне возможность переодеться.

Бандитский образ жизни не очень вяжется с заботливым Владимиром, вежливой пожилой экономкой и вниманием к пленницам. Если я еще могу представить бандитскую группировку в хорошем загородном доме, то вот его содержимое никак не выдает в хозяине криминальные наклонности.

Как мне стоит вести себя за столом? Вежливо, тихо, спокойно. Спокойно. Если судить, то за время, проведенное в доме, меня никто не обидел. Пока что.

Пришла я тоже добровольно. Вернее, вынуждено. Иначе бы Диму убили.

Что с ним теперь? Где он? Отпустили ли его как обещали?

Что же от меня хотят?

Нервно потираю виски, пытаясь усмирить беспорядочный вихрь мыслей в голове.

Рассматриваю принесенную Еленой Петровной одежду. Шифоновое летнее платье нежно персикового цвета. Если оценивать на глаз, то размер вполне мой. Под ним лежит новенький комплект однотонного нижнего белья.

Решаюсь сразу отправиться в душ, чтобы смыть с себя запах вчерашнего дня.

Захожу в ванную комнату, озираюсь по сторонам. Нахожу в шкафу в стене чистые мягкие пушистые полотенца. А так же тут есть махровый халат.

Снимаю с себя грязную одежду, закидываю все в мини стиральную машинку тут же. Включаю на быструю стирку.

Сама залезаю в душ, под упругие струи горячей воды. Они отгоняют неприятные мысли.

Намыливаю волосы ароматным шампунем, наслаждаясь приятным цветочно-медовым запахом. А освежающий гель для душа с мятой изрядно бодрит. Даю себе еще несколько минут на подготовку к пугающей меня встрече.

Быстро вытираюсь полотенцем и заворачиваюсь в него. Высушиваю волосы феном. Кажется, надо торопиться, а то я неприлично задерживаюсь.

Запускаю пальцы в волосы, массируя кожу головы. Слегка взъерошивая прическу, пытаюсь придать небольшой объем своим слегка влажным волосам.

Стоя в одном полотенце в ванной комнате, перевожу взгляд от зеркала на одежду на кровати в спальне. Одеваюсь и понимаю, что на деле платье оказалось мне слегка великовато. Затягиваю поясок потуже и прихожу к выводу, что платьишко смотрится на мне неплохо.

Надеюсь, не слишком броско выгляжу. Не хочу привлекать излишнее внимание в своей внешности.

Выдыхаю напоследок.

Спускаюсь по лестнице на первый этаж. Найти столовую не составило труда: пьянящий сладкий аромат мясного блюда разносится по всему первому этажу. Иду, завороженная запахами, украдкой оглядываясь по сторонам. Обстановка в доме не вычурно богатая. Обычный дом.

Вздрагиваю от резкого писка: я наступила на резинового… цыпленка? Понять, что передо мной за зверь ярко желтого цвета довольно сложно: рисунок стерся, множественные следы собачьих зубов говорят о том, что этот предмет часто бывает в чьей-то большой пасти.

Оглядываюсь: хозяин вещи не несется на меня сломя голову. Видимо не расслышал.

— Доброе утро! — вполне весело здоровается Владимир, заходя в столовую через двойную стеклянную дверь, ведущую во двор. — Как спала?

— Хорошо, спасибо. Кровать очень мягкая, — испуганно кошусь на грустную собачью морду, оставшуюся по другую сторону дверей. Рамзес сидит и жадно облизывается, глядя то на стол, то на меня, то на хозяина.

Не видя энтузиазма в моих глазах, склоняет голову на бок и требовательно гавкает.

— Не переживай, он уже поел, — Владимир подходит к столу и отодвигает стул, — Присаживайся пожалуйста.

Молча подчиняюсь, в очередной раз удивляясь манерам мужчины. Он придвигает стул к столу, а я скромно складываю руки на коленях.

Елена Петровна появилась тихо и неожиданно. Вообще, она ходит почти бесшумно.

Женщина ловко раскладывает рис по нашим тарелкам и тянется за утятницей. Рука экономки с половником замерла передо мной.

Повисает неловкое молчание, которое прерывается смехом Владимира.

— Мясо ешь? Не вегетарианка?

— Я? Да, то есть нет. Да, — Владимир заулыбался еще шире. А у меня мысли путаются. — Да, я ем мясо, — выдаю твердо, чтобы уже точно не запутаться в своих показаниях.

В тот же момент сочные мясные кусочки с томлеными овощами растекаются по моей тарелке. Живот предательски урчит.

Я очень медленно и аккуратно приступаю к трапезе, стараясь не наброситься на еду и не показать этим свое неуважение к хозяину дома.

Странный выбор для завтрака, но видно, в этом доме привыкли к плотному завтраку.

Владимир наблюдает за мной несколько секунд, после чего также приступает к еде.

Поздний завтрак, надо сказать, выдался замечательным. Давно я так не наслаждалась горячей пищей. Всего двадцать четыре напряженных часа и вот, я чувствую приятное тепло, исходящее изнутри.

— Чай, кофе? — Елена Петровна прекрасно чувствует время, оказываясь рядом когда она нужна.

— Чай, пожалуйста, — говорю скромно, улыбаясь женщине.

Владимир молчит.

Моя чашка наполняется горячим черным чаем. Елена Петровна уходит в кухню, откуда через несколько минут стали доносится ароматы свежесваренного кофе.

Ну, конечно, экономка прекрасно знает вкусы хозяина дома.

Пока я наслаждаюсь ароматным чаем, а мой похититель своим кофе, Елена Петровна быстро убирает посуду со стола. А потом и сама скрывается с наших глаз, оставляя нас вдвоем.

Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Теперь мы остались наедине. Даже Рамзеса больше не видно за стеклянной дверью.

— Ну что, поговорим? — Владимир надменно отпивает кофе и сурово смотрит на меня.

— Конечно, — обхватываю горячую чашку ладонями. — О чем? — спрашиваю слегка испуганным голосом и делаю глоток чая, не подозревая подвоха.

— О том, как именно ты собираешься отрабатывать долг.

Глава 12

— О том, как именно ты собираешься отрабатывать долг, — на полном серьезе выдает спокойным голосом.

Я давлюсь чаем. Кашляю и закрываю рот рукой. Беру протянутую Владимиром салфетку и вытираюсь.

— Когда я успела задолжать? — пристально смотрю на мужчину. Его взгляд ничего позитивного мне не сулит.

— Ну, начнем с того, что вчера утром ко мне в автомобиль заскочила одна ненормальная мадам, — Владимир выдерживает театральную паузу. — Далее я не даю эту мадам в обиду.

— Так, стой! Ты нас похитил и удерживал черт знает где. Я так понимаю, синяк, — указываю пальцем на свой висок, — тоже из-за тебя.

— Ну хорошо, будем считать, за утренние неудобства мы в расчете, — снисходительно бросает он, будто делает мне одолжение.

— Ты называешь похищение и незаконное удержание человека неудобствами? — моему возмущению, кажется, нет предела.

— Ох, ты часом не из этих? — Владимир облизывает губу и игриво приподнимает бровь.

— Из кого? — искренне не понимаю о чем речь.

— Может быть мои ребята ошиблись? Ты употребляешь такие профессиональные термины. Случаем, не ночная ли ты бабочка? Жрица ночи и, — сбивается, словно пытается вспомнить нужное слово, — как вы там еще себя называете?

— Да я, да ты… — давлюсь возмущением и рычу от злости. — Да я не проститутка! — обиженно ударяю ладошкой по столу.

Скептический взгляд Владимира перемещается на мою руку и меня пробирает стыд, что позволяю себе такое поведение в чужом доме.

Перевожу взгляд на свою чашку, обхватываю ее ладонями и задумчиво болтаю в своих руках, наблюдая как темная чайная жидкость кружится по кругу.

Бурчу под нос оправдание, заметно остыв:

— Вообще-то я такое слыша в сериале “Мухтар”. Они там ловили преступников, которые говорили, что их незаконно удерживают в тюрьме.

— Ладно, ладно, я просто уточнил, расслабься. Мало ли. Будь ты проституткой, я немедленно бы тебя отпустил. Девочки по вызову меня не интересуют.

— Правда? — огонек надежды на свободу замаячил на горизонте прямо перед моими глазами. Реагирую только на слово “отпустил бы”.

В момент когда до меня доходит то, что я сейчас сказала, Владимир ухмыляется, тоже понимая это.

Спустя мгновение тут же становится мрачным и серьезным:

— Послушай, девочка. Ты цела, — он глядит на мой синяк и отпивает кофе, — только по одной причине. И эта причина — я. — надменно произносит он.

— Но почему вообще я здесь? — искреннее непонимание происходящего заставляет чувствовать себя потерянной и неуверенной.

— Ответ прост — миром правят деньги. Я очень ценю свое время, а из-за твоего ухажера, мне пришлось немало побегать. Не люблю, когда хорошо отлаженную схему нарушают. Потому что, теряя время, я теряю деньги. И мне нужна компенсация. И Дима отдал тебя в уплату долга.

— Что это за долг такой?! Мне кто-нибудь уже что-нибудь объяснит? — ставлю чашку на стол, боясь ее разбить, на столько сильно трясуться руки. — Все равно не понимаю, как простой риэлтор мог связаться с тобой? — зажмуриваюсь на несколько секунд, стараясь переварить услышанное.

Владимир окидывает меня снисходительным взглядом, будто перед ним несмышленный ребенок.

— Так вот что он тебе сказал. Серьезно?

— Не риэлтор он. А п… — Владимир осекается, не договаривая слово. Сжимает руки в кулаки, на его шее проступает вена. — Не в твоем присутствии будет сказано, кто он. — Секунду молчит, подбирая нужное слово. — Он — вор.

— Как вор? — в полнейшем шоке переспрашиваю. — В смысле вор?

Услышанное никак не вяжется с представлением о Диме…

Но и до вчерашнего дня не знала, что у Димы есть любовница и что он готов отдать меня в уплату долга опасным бандитам.

Мой мир переворачивается с ног на голову прямо в эту секунду.

Словно до меня именно сейчас доходит вся серьезность происходящего.

Не может быть. Какая же я дура. Еще вчера верный жених Или уже муж? с престижной хорошей работой, а сейчас… Кто же он? Я совсем его не знаю. Что еще мне предстоит узнать о нем?

— Дима обокрал мафию?! — рот непроизвольно широко открывается, а на моем лице отображается гримаса ужаса.

— Мафию? — с недоверием в голосе и взгляде переспрашивает Владимир.

Он снова подозрительно косится в мою сторону, явно выражая сомнения в моих умственных способностях.

Я сказала то, что не следовало?

— В общем, он задолжал крупную сумму денег. А ты… — пристально смотрит на меня. — А ты эти деньги отработаешь. Сама вчера согласилась.

— Когда?! Что значит отработаю? — непроизвольно повышаю голос и чуть ли не вскакиваю со стула, но вовремя беру себя в руки и пытаюсь придать своему виду серьезность. — Я ничего не подписывала!

— Юрист что ли? Не нужна нам твоя подпись. У тебя вчера был выбор: уйти или остаться. А раз ты здесь, то выбрала ты второе. Дорогая, у тебя нет больше права голоса.

Владимир, склонив голову набок, постучал по столу пальцами, будто только что решив мою дальнейшую судьбу.

— И что же… Что же входит в эту, кхм, работу?

— Ты и дальше будешь делать вид, что не догадываешься?

Владимир становится максимально серьезен. Хмурит брови, перестает барабанить пальцами по столешнице.

Если бы я посмотрела на себя в зеркало, наверняка бы увидела, что побледнела. Мне хочется стать максимально незаметной. Втягиваю голову в плечи. Нервно закусываю губу.

Представляю, как превращаюсь в маленькую серую мышку, выбегаю на улицу и… тут же попадаю в слюнявую пасть Рамзеса. Меня передергивает.

Владимир внимательно смотрит на меня. Под его давящим взглядом мне становится не по себе.

— Телом? — понурив голову сквозь накатывающие слезы произношу неуверенно.

Давно предполагала такой вариант событий, но почему, почему же он тянет? И в чем ему от этого выгода? Да если бы он захотел, мог бы заполучить с десяток таких как я. Чтобы унизить Диму? Мог бы это сделать прямо у него на глазах, а не тащить за тысячу миль. И зачем было обещать, что меня не тронут?

Мужчина тихо посмеивается.

— Хватит, девочка, давно так не смеялся. За эти два дня ты продлила мне жизнь на пару месяцев, это точно.

Ему смешно. Здорово. А я за эти два дня по всем законам природы должна была поседеть! Смеется он. А мне каково? Я все потеряла! Дом над головой, любимого преданного мужчину. Теперь я сплошной ходячий комок нервов.

Осталась лишь одна подруга — Юля. Юля! Как же она должно быть переживает! Сказал ли ей Дима, где я? А если сказал, продумывает ли она план моего спасения? Возможно, уже сейчас, в эту самую минуту, она в полиции пишет заявление о моей пропаже.

Я с надеждой смотрю в окно, словно способна разглядеть сине-красные проблесковые маячки патрульных автомобилей. Но на заднем дворе лишь безмолвно колышется листва на деревьях.

Заявление же не примут раньше, чем через сорок восемь часов. Значит не стоит рассчитывать на быстрое спасение из плена.

Может быть, они вместе с Димой обсуждают, как вытащить меня из сложившейся ситуации?

Впрочем, нет. Нельзя на него надеяться. Не верю, что он вор. Но и честным человеком я больше не назову его. Он обманул меня несколько раз. Я хочу доверять, но больше не могу. Была ли хоть капля правды в его словах? Любит ли он меня вообще? И любил ли?

Вспоминаю, как он был расстроен тем, что мы не попали в ресторан вечером, где был забронирован столик. И все-таки, он же собирался сделать мне предложение. Наверняка именно по этой причине был так зол, когда все планы полетели коту под хвост.

— Ты еще здесь? — Владимир машет рукой у меня перед носом. Видимо, я сильно задумалась.

— Д..да. — отчего-то заикаюсь.

— Скоро узнаешь, попридержи лошадей. Для начала, хочу, чтобы ты поняла: я здесь главный. Затем Елена Петровна. Потом Рамзес. Мои гости. И только в конце — ты. Ты мой гость. Так что попрошу, без глупостей. Иначе…

Владимир медленно поднялся из-за стола и тихо пробормотал себе под нос:

— Мафия, надо же…

— И сколько времени я буду твоим гостем?

— Все зависит от двух вещей: как я решу и как усердно ты будешь стараться.

Этот разговор ничего не проясняет, только еще больше меня путает!

— Твоя работа, как ты выразилась, будет заключаться в…

Рамзес на улице громко залаял, а Владимир нахмурился. Он явно собирался дать мне прямой ответ, но внезапно напомнивший о своем существовании пес, прервал его.

Я тоже встаю из-за стола. Мужчина мешкает и нервно смотрит на наручные часы. Дом наполняется неприятно пищащими звуками сигнализации.

Владимир внимательно оглядывает меня с ног до головы. И жестко произносит:

— Бегом к себе. И что бы ни звука. Поняла?

Я киваю головой и пулей мчусь наверх. Уже за спиной слышу, как Владимир, отключающий сигнализацию, подзывает экономку:

— Елена Петровна, у нас гости!

Здесь явно что-то не так!

Глава 13

Стараюсь не издавать ни звука. Даже, кажется, временами не дышу. Уже как полчаса я сижу в своей комнате тихо, словно мышь.

Интересно, когда я стала считать место моего заключения «своей комнатой»? Неужели, мне настолько комфортно?

Бррр. Меня передергивает от этой мысли об испытуемом чувстве безопасности.

Рановато у меня развился синдром жертвы или как его еще называют “стокгольмский” синдром. Я что-то такое слышала, что жертвы похищения после долгого времени проведенного в заточении, начинают испытывать приятные, почти любовные чувства к похитителям и своим мучителям.

Нет, безусловно, Владимир достаточно симпатичен, с атлетически привлекательным телом. Возможно, кто-нибудь счел бы его сексуальным. Он сильный, уверенный в себе. Внушает хоть и страх, но вместе с тем и какое-то чувство спокойствия.

Хорошо зарабатывает.

Вот только вопрос, чем? Ну явно же чем-то незаконным. Не просто же так они избили Диму. И все-таки, за что мой, уже муж, должен ему денег?

Я всегда старалась не быть навязчивой, не лезть в мужские дела, но… Ну неужели, я настолько была отвлечена, что пропустила, когда Дима влез в криминал? И как же я могла это не заметить?

Может быть, он совершил неудачную сделку? Хотя, Владимир утверждает, что не риелтором он работает, не риелтором.

Почему слова незнакомого мужчины я так слепо принимаю на веру? Он ни разу мне не врал, говорил все прямо. Хотя, о том, как именно я буду отрабатывать долг — уходит от прямого ответа до сих пор. Он как будто дразнит меня.

Куда же мог вляпаться Дима? Деньги у него всегда были. Если это не связано с недвижимостью… Тогда… Может быть он откупался от полиции или суда? Или убил кого-то? А что бы спрятать труп обратился за помощью к бандитам?

Правильно ли то, что я считаю, что он способен на убийство?

Честно говоря, я уже и не знаю, чему верить. Все, в чем была уверена еще совсем недавно, уже второй день оборачивается против меня. Свадьба, дом, дети, внуки, совместная старость. Нет больше у меня такого будущего. Не известно и то, сколько мне предстоит провести в этом доме.

И что эта за тема с моим внезапным замужеством?

Громкий звон разбитой посуды заставляет меня прислушаться. Внизу явно что-то происходило.

Черт побери, если я хочу получить хотя бы один ответ на свои многотысячные вопросы, надо действовать.

Глубокий вдох и медленный выдох. Мне просто нужно решиться и действовать! А надумать то, чего нет я всегда успею.

Подхожу и тихонько поворачиваю ручку двери трясущимися пальцами: не заперто, слава богу.

Вот вы и ошиблись, предоставили мне свободу действия. Я уж своего не упущу, будьте уверены.

И в обиду себя не дам!

Двигаясь вдоль стены, ощущаю себя супер шпионом на важной, смертельно опасной миссии. Только сердце бьется о решетку грудной клетки, норовя выдать меня с поличным. Кажется, что даже внизу слышен его громкий стук.

Осторожно обхожу столик с цветочной вазой. Наконец, останавливаюсь перед поворотом на лестницу. Выглянуть из-за угла не решаюсь.

Отсюда, хоть и не очень разборчиво, но могу расслышать мужские голоса.

Закусываю губу, навострив уши и прислушиваясь еще усерднее.

— Беркут, да как так? Ты че, оборзел? — мужской голос, очень злой. Крик эхом разносится по дому, что я вздрагиваю от неожиданности.

— Я согласен с Кондором, этот болван должен нам.

— Теряешь хватку. У нас что, теперь каждый второй может просто залезть в карман и взять что хочется?

— Мужики, — голос Владимира абсолютно спокоен, — я со всем согласен, и нет, не каждый.

— Володь…

— Хватит я сказал! Я не собираюсь оправдываться перед вами словно девчонка! Долг выплачен — это раз. Мои ребята вчера ему доходчиво объяснили, как делать не следует — это два. Коршун подтвердит.

— Я лично вчера ему всыпал пару раз. Думаю, его ребрам сильно досталось, — видимо, отвечает тот самый Коршун.

Обнимаю себя за плечи. Бедный Дима! Они ведь о нем говорят! Несмотря на испытываемый страх, стараюсь выловить из разговоров максимальное количество полезной для меня информации: голоса, имена.

И снова самый злобный и напряженный голос, принадлежащий Кондору:

— И чё? Этого мало! Он залез в наш карман. Вы ни черта не понимаете, если он отделывается парочкой сломанных костей, Коршун, денег это не вернет! Что он тебе дал, Беркут?

Минута молчания. Видимо, Владимир что-то взвешивает и обдумывает. Ну конечно! Речь же обо мне. Я! Я та причина, по которой долг Димы прощен. Почему же он молчит и не скажет этого? Он что, защищает меня?

— Ну чё ты молчишь? Сто тыщ зеленых. Вот сколько мы потеряли! Да он на коленях должен ползать! Почему вообще он до сих пор ходит?

— Кондор, сейчас не девяностые. Да и мы не убийцы. Беркут уже сказал, долг выплачен, что тебе еще надо?

Стараюсь запомнить, что некто Коршун на стороне Владимира. А значит, и на моей.

— Денег! Где моя доля? Кому он чего выплатил? Отделался больно легко, Сокол, ну скажи ему!

Сокол не отвечает.

— Так и быть. Минутку, — явно недовольный голос Владимира звучит сурово и угрожающе.

Судя по звуку, он встал со своего места.

До меня доносятся несколько пикающих звуков.

— Не-не-не, Беркут. Твоих мне не надо!

— Возьми и угомонись. Я сказал, что он нам ничего больше не должен. Разговор окончен. Бери! — спокойным, но жестким тоном, который не требует возражений произносит Владимир. Сказал, как отрезал.

Внизу послышались одобрительные возгласы, после чего все говорящие начали прощаться.

— Завтра как договорились? — Владимир ждал ответа, после чего Кондор, что был еще несколько минут назад раздраженным, нерешительно ответил:

— Конечно. Но, Беркут, чтоб ты знал…

— Я понял. Но это мое решение. Смирись. И Сокола сюда не вмешивай. Явно не его уровень.

— Лишь бы оно нам потом не встало боком. За ними станется. Ты же знаешь. Он хоть и вор, но и за ним кое-кто стоит.

Я максимально сильно, на сколько это возможно, прижимаюсь к стене, что бы меня не заметили — гости выходят в фойе и собираются уходить.

— Не забывайте про нашу встречу с мастером Угвэем, — слышится голос Владимира и я снова напрягаюсь и вслушиваюсь в странный разговор. — Подготовьте все бумаги максимально четко, чтобы прямо на месте провести сделку без накладок

Разворачиваюсь, намереваясь вернуться в комнату незамеченной. А в голове крутиться лишь одна мысль: при чем здесь банда Владимира и черепаха из известного мультика про неуклюжую панду.

Делаю шаг, слегка бедро задевают столик. И тут, как в замедленной съемке, наблюдаю за падающей на пол вазой.

Сразу кидаюсь за ней, но мои руки ловят лишь воздух. Инстинктивно делаю два шага назад, желая уйти на максимально дальнее расстояние от места катастрофы. В ужасе прикрываю рот рукой.

Вокруг эхом разносится звонкий звук бьющегося стекла, оглушая меня.

Смотрю на вазу, разбитую вдребезги на миллион маленьких осколков.

Поворачиваю голову влево и понимаю, что стою прямо перед лестницей, а на меня снизу смотрят две пары глаз. Одна знакомая пара пронзительных темных глаз прожигает меня насквозь.

— Беркут, а это что за цыпа? — с наглой ухмылкой спрашивает тот самый Кондор.

И вот тут я понимаю, что попала по полной!

Глава 14

Мы с Владимиром смотрим друг на друга несколько мучительно долгих секунд.

Я, испуганная тем, что так и не поймала чертову вазу, не знаю как себя вести. Убегать уже поздно.

Владимир же буравит меня хмурым пронзительным взглядом от того, что я не послушала его наказ не высовываться.

Кондор, а я не сомневаюсь, что это он, узнаю его по голосу, первым нарушает тишину:

— Почему ты не сказал, что нас ждет приятная компания, чтобы мы могли повеселиться? Это подарок только для нас, Беркут?

Он делает шаг в сторону лестницы, а я замираю словно статуя от накатившей волны страха. Все мое тело пропитано ужасом от этого взгляда: взгляда стервятника, увидевшего свою жертву.

Видимо Владимир отходит от оцепенения и резко хватает Кондора за локоть:

— Не с ней. Встреча окончена. Ты получил то, что хотел, — подумав секунду, добавил. — Уходи.

— Ну ты и… — мужчина поджимает губы и смотрит волком. Он явно недоволен. — Жаль.

Кондор окинул внимательным взором хозяина дома, взвешивая все за и против, затем на меня. Словно решает, будет ли у него шанс против Беркута.

Потом улыбнулся, но совсем не так как улыбается Владимир. Хищный, звериный оскал человека, задумавшего недоброе.

Напрягаюсь всем телом, уже готовая бежать не оглядываясь.

Однако, вместо драки или чего-то подобного, мужчина поворачивается ко мне спиной, поднимает руки вверх, как когда хотят показать, что не причинят вреда.

— Ладно, ладно, я понял. Извиняюсь. В другой раз. Рад был встрече, мадам, — снова поворачивается и делает вид, что снимает невидимую шляпу.

Я этот жест совсем не оценила. Мне страшно до чертиков.

Выдыхаю, как только Владимир закрывает за гостем дверь. Он еще около минуты стоит у двери и внимательно слушает, все ли покинули его территорию.

— Елена Петровна, выпустите Рамзеса на основную, — произносит громко, но без агрессии.

Внезапно откуда-то появившаяся экономка кивает и быстрым шагом удаляется в сторону столовой. В это время делаю два тихих шага по направлению к своей комнате, стараясь уйти незамеченной.

— Стоять! — доносится четкий приказ Владимира.

Замираю на месте. Сердце бьется в груди, что есть мочи. Я слышу его у себя в голове. Тук-тук-тук.

— Я же просил, просил сидеть у себя и не высовываться. — начинает медленно подниматься по лестнице. — Неужели. Это. Так. Трудно? — С каждой новой ступенькой он чеканит каждое слово. Четко и ясно. Что бы наверняка достучаться до моего крохотного мозга.

А я непроизвольно вздрагиваю всякий раз при этом, но страюсь не подавать виду как мне жутко.

— Почему? Ну, почему ты вечно во что-то вляпываешься? — он с грустью смотрит на осколки вазы, а потом с осуждением на меня.

— Я, я могу склеить, — лепечу слова, боясь дышать. Перед глазами мутная пелена.

— Эта ваза моего пра пра пра деда пережила несколько поколений, но не пережила один день тебя! — Владимир говорит с явной грустью в голосе, но в нем нет агрессии.

— Я, мне… прости, мне очень жаль, — приседаю на колени, суматошно пытаясь собрать осколки с пола. — Склею, будет как новая, вот увидишь, — стараюсь быть максимально убедительной.

Сажусь на колени, сгребаю все кусочки в одну кучку и пытаюсь сложить два осколка вместе, но они разваливаются.

Я от страха забыла, что без клея это абсолютно бесполезно.

Руки трясутся. Затылком чувствую нависающую угрозу. Владимир отбрасывает широкую тень.

Меня охватывает паника.

Замечаю еще один осколок в стороне и притягиваю его к основной куче. Резко дергаюсь и внимательно смотрю на свою руку, еще не понимая, от чего я почувствовала резкую боль. Капелька крови медленно окрашивает бледную подушечку пальца. Хочу заплакать, но сдерживаюсь.

Владимир спускается вниз по лестнице, произнеся лишь одно слово:

— Жди.

— А я никуда и не собираюсь, — бурчу себе под нос обреченно.

Замираю, так и смотря на маленький порез, словно заворожённая. Вид крови меня не пугает. Меня пугает то, что со мной сделают. Эти бандиты, Владимир, ваза, Дима, Юля…

Слезы катятся по моим щекам. Тихая истерика накрывает меня с головой. Как же жаль. Мне так жаль всё, всех, себя. Больше я не вынесу. Сильная, но не настолько, чтобы справиться со всем, что навалилось.

Поднимаю взгляд и вижу перед своим лицом лицо Владимира. Не слышала, как он вернулся и присел передо мной.

Он внимательно смотрит, после чего с самым серьезным лицом аккуратно берет мою руку в свою.

Я не сопротивляюсь.

Чувствую исходящее от него тепло и заботу.

Палец щиплет, морщусь. Смотрю на руку, он нежно и заботливо поливает место пореза какой-то шипящей жидкостью, нежно дует мне на ранку, после чего клеит пластырь.

— Пошутил я, — он хмурится. Не сразу понимаю смысл сказанных им слов.

— Ч-что? — тихо всхлипываю.

— Про вазу. Не люблю женских слез, — он осторожно вытирает мою щёку. — Обычная она, из магазина.

Смотрю на него, пораженная таким откровением. Не могу понять, что именно он говорит про вазу, слишком потрясена.

Хочется просто провалится куда-нибудь под землю. Владимир мягко поднимает и ставит меня на ноги. Снова вытирает мою щёку, но на этот раз не убирает руку. Думает о чем-то и смотрит так… не знаю, как это описать. Так мягко, что меня это мгновенно успокаивает.

Впрочем, он резко убирает руку, сжав ее в кулак. Не так, как когда хотят ударить, а так как когда понимают, что лучше не трогать.

— Иди к себе, отдохни. Поужинаете с Еленой Петровной, меня не жди, — мне на секунду даже кажется, что произносит он это с грустью в голосе.

— А в-ваза? — опускаю взгляд вниз.

И словно по мановению руки экономка оказывается за спиной Владимира, держит наготове веник и совок.

Покорно киваю и ухожу в свою комнату, чувствую затылком пристальный взгляд. Взгляд мужчины, что держит меня здесь в неволе и одновременно, от которого я чувствую лишь заботу и защиту.

Меня пугают эти мысли. Опасно доверять тому, от кого ты полностью зависишь, от кого зависит твоя жизнь.

Шорох убираемых остатков некогда великого наследия, оказавшегося обычной магазинной вазой, погружает меня в сон. Беспокойный и прерывистый, полный кошмаров.

Просыпаюсь и подскакиваю на кровати от резкого стука в дверь.

Глава 15

Просыпаюсь и подскакиваю на кровати от резкого стука в дверь.

За окном уже стемнело, значит, я проспала всю вторую половину дня.

Все еще слабым после пробуждения голосом пытаюсь узнать, кто же стучал. Это была Елена Петровна, пригласившая меня на ужин.

Вставать совсем не хочется, но неудобно отказываться.

Раньше готовка всегда была на мне. Не возражала против этого, так как люблю готовить.

Дима всегда говорил, что нет ничего сексуальнее девушки, которая умеет вкусно приготовить и подать еду красиво к столу. Да и мама всегда говорила, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Правда, училась готовить я уже в университете.

Свежие запахи выпечки наполняли некогда наш дом. Радость и голодный блеск в глазах моего любимого заставляли биться сердце чаще. А что уж что говорить о моем коронном блюде, говядине Веллингтон. Ммм…

В животе заурчало от легкого едва неуловимого аромата, идущего с нижнего этажа. Дима меня баловал только покупным.

Умывшись и улыбнувшись своему отражению, открываю дверь и замираю. Под дверью стоит небольшая коробка, перевязанная красным бантиком. Под лентой записка, подписанная красивым вензельным почерком: “Открой меня”.

Несколько секунд раздумываю, а стоит ли? Ничего не хочется принимать и оставаться в долгу, но и обижать хозяина дома для меня чревато.

После непродолжительной внутренней борьбы все же решаюсь не противиться чувству любопытства, захлестнувшего меня.

Отношу коробку на кровать и аккуратно, с легким чувством недоверия, заглядываю внутрь.

Нет, не может быть! Да он издевается! Я это ни за что не надену! на дне коробке лежит полупрозрачная кружевная сорочка. Стоило мне начать думать, что Владимир приличный человек, как он сразу же переубеждает меня в обратном.

Со злости отшвыриваю сорочку подальше. Пусть сам в таком виде разгуливает по дому! Нет, он просто невыносим!

Оставив вещи на кровати я спускаюсь вниз на ужин. На столе стоят приборы на одного человека. Значит Владимир еще не вернулся.

— Елена Петровна, вы не составите мне компанию? — удивленно спрашиваю у вошедшей экономки.

— Я старой закалки, так не принято, — отвечает мягким тоном и добавляет. — Вам приятного аппетита. А мне уже пора, поэтому я сама закрою за собой дверь, а вы после ужина ложитесь спокойно спать. Дом хорошо охраняется, поэтому вы в безопасности. Доброй ночи, Катерина.

Я благодарю Елену Петровну за заботу и прощаюсь с ней.

Одинокий ужин в чужом доме проходит быстро. После этого я убираюсь на столе и мою за собой посуду.

Оглядываюсь по сторонам, ища себе занятие: спать идти не хочется. Поскольку заняться больше нечем, решаю изучить дом в поисках чего-либо полезного, что позволит бы мне лучше узнать о Владимире и целях, которые он преследует.

С удивлением обнаруживаю отсутствие телевизора в гостинной. Если бы не наличие домашнего питомца, я бы решила, что Владимир проживает в другом месте. Хотя, что помешает нанять человека для заботы о Рамзесе.

Пса уже давно не было не видно и не слышно. Неужели, он все это время был на улице? Для меня оно и к лучшему: уж больно он большой и пугающий. Точно как и его хозяин.

И тут во мне снова включается любитель детективно-криминальных сериалов. Столовую и гостиную я уже видела.

Единственное что, я ни разу не замечала сейфа. Но откуда-то Владимир накануне доставал деньги? И его гости при этом скорее всего все видели.

Копаться в чужом грязном белье не собираюсь, но есть одно “но”. Если хозяин дома способен так хорошо скрывать от посторонних взглядов столь очевидные вещи, что еще он может скрывать?

Медленно изучая первый этаж я натыкаюсь на неприметную дверь в кухне. Прислушиваюсь. Никого не слышно. К сожалению (или счастью), внутри оказалась обычная кладовая, наполненная различными продуктами. Вдоль правой стены расположился стенд с винными бутылками. Осторожно беру одну в руки. Это оказалось французское красное сухое с каким-то очень длинным названием.

Стоя с бутылкой вина в руках, меня накрывает волна воспоминаний. Я вспоминаю, как долго искала и выбирала вино на наш с Димой вечер для празднования моего дня рождения.

Столько событий произошло с того момента!

Я же так и не отметила свой День рождения…

Хотя, несколько “сюрпризов” однозначно было.

Самым ярким, конечно, оказалась Димина измена. Меня пробирает мелкая дрожь, при воспоминании об его разгоряченном теле с другой девушкой, о том, что он шептал ей хриплым возбужденным голосом.

Ей тоже нет оправдания. Если бы она оказалась невинной жертвой, то наверняка бы как-то отреагировала на мой приход. Но нет же, она предпочла молчать. Прятаться, за спиной моего бывшего любимого. Змея.

Кто она? Девушка с работы? Может та блондинка из агентства недвижимости, что помогала ему вести сделку с особенно важным клиентом? А что если, она и была тем самым “клиентом”?

Теперь-то я уже знаю, как Димочка работал. Вернее чем. Тем, что у него ниже пояса. Тем, что у него между ног!

Как же хочется… хочется… пнуть его! Вот чего хочется!

Кем же он работает? Владимир рассмеялся, когда я сказала, что Дима простой риелтор.

Может быть, спросить напрямую своего похитителя? Он явно знает больше, чем говорит….

Нет. Я уверена, что он как обычно, лишь поиздевается надо мной и подшутит.

Оглушительно громкий лай пса за спиной заставляет меня вздрогнуть. Дергаюсь и поднимаю руки к лицу, чтобы прикрыть рот рукой и не закричать.

В ушах эхом отдается звук бьющегося стекла. Опять. А перед глазами разбитая бутылка вина, которую я только что уронила. И алая лужа растекаетсяпо паркетному полу.

Оборачиваюсь и застываю в немом ужасе. Размес стоит прямо передо мной.

Размес стоит прямо передо мной.

— Хороший песик, хороший, — пытаюсь быть как можно более ласковой и дружелюбной.

Внутри все содрогается от ужаса.

Пес сверлит меня пронзительным взглядом. Не моргает. Ярко оранжевые глаза внимательно следят за мной. Из слегка приоткрытой пасти течет слюна.

Рамзес облизывается, делает шаг в мою сторону и громко гавкает. Я замираю словно маленький испуганный кролик. Я еще из детства помню, что перед собаками нельзя делать резких движений и нельзя смотреть им прямо в глаза. Поэтому смотрю ему промеж глаз.

Собака делает несколько шагов, отчего мое сердце готовится выпрыгнуть из груди. Но я все еще не двигаюсь с места.

К моему облегчению пес лишь обнюхивает меня, после чего быстро убегает.

Я выдыхаю, оставшись одна. Медленно выхожу из кладовой и осматриваюсь.

Но, кажется, я рано расслабилась.

Слышу как Рамзес галопом несется обратно. Не успеваю заскочить обратно в кладовую и запереться там для своей безопасности.

Он вбегает на кухню совершенно другим: прыгает, виляет всем телом. В зубах несет что-то желтое. Оставляя за собой дорожку из капелек слюны, подбегает ко мне.

Выплевывает на пол передо мной какой-то предмет. Сам отходит и прижимает голову к передним лапам, активно виляя попой. Хвост у четвероногого купирован.

Мое желание бежать и спрятаться не такое сильное, но вот желание увести собаку из дома возрастает в несколько раз. Пусть резвится подальше от меня.

Когда приступ шока начинает проходить, осматриваю предмет. Это оказывается та самая игрушка, на которую я наступила ранее.

Держа животное в поле своего зрения, осторожно наклоняюсь и пытаюсь нащупать пищалку.

Касаюсь злополучного предмета, который тут же издает пронзительный писк. Рамзес опять издает громкий лай, будто ждет от меня чего-то. Пересиливаю себя и медленно выпрямляюсь, держа игрушку на вытянутой руке большим и указательным пальцами.

Меня передергивает от осознания, что игрушка скользкая, слюнявая и склизкая. К горлу подступает ком, но я пытаюсь погасить в себе накатывающий приступ тошноты.

— Ты этого хочешь? — демонстрирую предмет собаке и покачиваю игрушку из стороны в стороны. — Большой пёсик хочет эту игрушку?

И сожрать меня, заодно — мысленно добавляю я.

— Тише, тише, пойдем со мной, — медленно обхожу Рамзеса, не сводя с него глаз и двигаясь спиной вперед. Поэтому натыкюсь на все подряд, выхожу в столовую. Направляюсь в сторону дверей, ведущих во двор.

Рамзес же то подскакивает ко мне в прыжке, заставляя нервно дергаться в сторону, то отбегает и поскуливает, глядя на меня.

Если так пойдет и дальше, то с моей скоростью, терпение собаки лопнет как воздушный шарик.

Кажется, если прикрутить ему пропеллер на попу, он взлетит словно Карлсон, только попой кверху.

Свободной рукой откатываю дверь в бок, сжимаю пару раз слюнявую резиновую утку, подавляя чувство брезгливости.

— Хочешь её? Хочешь? — Рамзес одобрительно гавкает. — Лови!

Кидаю игрушку во двор и быстро закатываю стеклянную дверь обратно на место, как обрубочек собачьего хвоста скрывается во двор.

На всякий случай держу рукой стеклянную преграду, желая убедиться, что псина не ворвется обратно внутрь. А мои нервные клетки больше не будут гибнуть как солдаты на войне.

Прибежавший обратно пес был явно озадачен, что я не собираюсь продолжать игру. Он сел попой на землю, не выпуская игрушку из пасти, и продолжил смотреть на меня.

— Не сегодня, извини, — пожимаю плечами, не особо сожалея о своем поступке и с этими словами оставляю озадаченного Рамзеса в гордом одиночестве.

Возвращаюсь на кухню, чтобы убрать следы своего преступления. Скрывать от Владимира уничтожение его винных запасов не собираюсь, но и напрямую говорит ему не хочу. Вот когда спросит, тогда и признаюсь.

Как ни ищу, но ни под раковиной, ни где-либо еще не нахожу веника и совка. Только бумажные кухонные полотенца.

Помня свой неудачный опыт с вазой, убираю осколки максимально осторожно. Благо ведро стоит прямо у стола.

А кстати… кто впустил Рамзеса в дом? Или Владимир уже вернулся?

Застываю с бумажным полотенцем в руке и прислушиваюсь. В доме ни звука. Только во дворе скулит пес.

После того, как заканчиваю с бардаком, решаю держаться от первого этажа подальше.

Проходя через столовую непроизвольно бросаю взгляд во двор, окутанный тьмой. Грустный Рамзес все еще сидит за стеклянной дверью, словно надеется, что я вернусь к нему.

Легкое чувство вины гложет меня, но страх сильнее.

Нужно подняться к себе в комнату и лечь спать, чтобы больше не причинять вреда дому, в котором я вынужденно нахожусь.

Очень надеюсь, что Владимир не выкинет меня на улицу. Хотя… А что если все перебить “нечаянно” дорогую посуду в этом доме, чтобы хозяин и вправду выставил меня из дома. Только… он ведь может разозлиться и выкинуть меня в какую-нибудь яму в лесу. Чтобы никто не смог найти.

Нет!

Встряхиваю голово, отгоняя овпасные мысли. Лучше постараюсь вести себя тише воды и ниже травы.

Поднимаясь по лестнице, сворачиваю за угол и с грустью смотрю на опустевший столик. Надо же было умудриться выдать свое присутствие и забыть про эту дурацкую вазу.

Надо бы идти ложиться… Надо. Но так не хочется.

Чувствую себя неуютно в чужом доме. Вчера я была жутко уставшей и эмоционально нестабильной. Сегодня… а в принципе сегодня тоже ничего не изменилось.

Сейчас меня переполняет буря эмоций. Нужно как-нибудь расслабиться. Если принять ванну, я конечно расслаблюсь в горячей воде… Но, боюсь, что мысли о Диме накроют меня в тишине, прерываемой редкими тихими всплесками воды.

Наши встречи всегда были очень волнительными и горячими. Как же он красиво ухаживал, смотрел на меня. Прожигал взглядом. И в тоже время, учтивый и галантный, настоящий мужчина.

А что сейчас я чувствую по отношению к нему? Прислушиваюсь к себе и понимаю, что уже нет той былой любви. Доверие — основа любых отношений. А его больше нет между мной и Димой. Остались сплошные вопросы…

Я все еще стою перед своей комнатой, не решаясь зайти. Отгоняю мысли о прошлом.

Сильная девочка, переживу.

Но мне надо уйти от Владимира. Не могу я тут дальше оставаться.

Мне нужно подумать, как выбраться из этого дома.

Наверняка здесь есть охрана, но к сожалению, я не видела, где именно она расположилась. Мне совсем не хочется наткнуться на “братков”, охраняющих дом.

Где-то здесь на этаже должна быть спальня моего похитителя.

Интересно, может ли быть у Владимира запасной телефон, который он хранит дома? Стационарными в наше время пользуются лишь старики, да и у тех, у кого есть дети, уже поголовно обзавелись мобильниками.

Можно вызвать помощь. Должны же меня отследить, если я позвоню в службу спасения. “Помогите, меня похитили и я не знаю, где я нахожусь. Нет, я сама согласилась поехать. Но вы не понимаете! Они бы его убили, это был единственный шанс на спасение”.

А что потом?

Убьют ли они Диму, если я нарушу наши договоренности? Оставят ли меня в живых? Стоит ли Дима тех издевок, что мне приходится терпеть от Владимира? Его колкости больно бьют по самолюбию.

Ничего не придумав дельного, решаюсь действовать.

Заглянув в две комнаты, не обнаруживаю ничего интересного. Одна полностью пустая, заваленная какими-то коробками. Вторая похожа на кладовую. Третья и вовсе закрыта. А вот следующая оказывается рабочим кабинетом.

Еще раз прислушиваюсь, чтобы убедиться, что в доме я одна. Осторожно захожу внутрь и закрываю за собой дверь.

Включаю свет и взору предстают многочисленные стенды с книгами. Небольшой витринный шкаф со стеклянными дверьми. Внутри два чучела тетеревов, чьи перышки переливаются всеми цветами радуги в свете двух прожекторов, сидят на ветке и пеньке. Дно выстеланно сухим бледно-зеленым мхом. А в центре стоит подставка под охотничьи ножи, на которой выставлены несколько экземпляров.

Владимир еще и охотник?

Клинок ножа без ножен в самом верху подставки переливается интересным узором. Смотрю на него как завороженная, первый раз вижу такое одновременно опасное и прекрасное оружие.

Я, конечно, могла бы попытаться защитить себя, но ведь на кухне тоже имелись ножи. Есть ли смысл? Что я хрупкая маленькая девушка смогу противопоставить этим бандитам. Да абсолютно ничего. Тем более с моей координацией — смотрю на свою недавно пораненную руку — скорее всего нанесу ранение лишь себе.

Никогда не брала оружие в руки. Никогда не понимала, как можно причинять боль живому существу. Нет, я не приемлю насилия.

Отстраняюсь от стенда подальше и продолжаю изучать комнату.

На книжных полках представлены различные поэмы, сборники стихов, энциклопедии, справочники. Отсутствие пыли, как я предполагаю, заслуга экономки. Или может быть хозяин дома проводит здесь больше всего времени?

Я не могу представить, как он сидит за большим дубовым столом, в центре комнаты, спиной к окну, читает вечером томик стихов. А вот изучающим энциклопедию или инструкцию о том, как задушить медведя голыми руками — вполне…

Что-то не вяжется его постоянные шутки и веселый нрав с моим представлением о бандитских буднях.

Несколько мужских журналов — “Охота и рыбалка”, “Спорт”, “Суперкар”, “Инвестиции” — на углу стола сложены аккуратной стопкой.

Верхний ящик слегка приоткрыт.

Могу ли я…

Немного поторговавшись со своей совестью, все же позволяю поддаться искушению и заглянуть внутрь.

Я всего на минуточку. А потом все верну как было, словно меня тут и не было. Обещаю!

Вот так вот интересное заставляет меня зайти чуточку дальше.

Осторожно, одним мизинчиком и краешком глаза заглядываю внутрь. Несколько бумаг на которых лежит уже знакомая зажигалка в виде пистолета.

В этот раз решаюсь рассмотреть ее получше. Бережно достаю ее, украдкой оглядываясь, словно совершая преступление.

Обхожу стол, упираясь бедром в столешницу. Нет, ну правда, совсем как настоящая! И такая тяжелая, оказывается.

Несколько раз нажимаю на маленький рычажок сбоку, но ничего не происходит. И правда, совсем как игрушка: даже подвижные части имеются.

Взрослый дяденька, а такие вещи держит в рабочем столе.

Принимаю позу как в кино, расставив ноги и вытянув руки вперед, в которых зажата зажигалка в виде пистолета.

Смотрю в сторону шкафа, вожу “пистолетом”, ищу подходящую мишень.

Слышу скрип приоткрываемой двери и громкий собачий лай. Сердце ухает в пятки и я вздрагиваю. Я напрягаюсь от страха, и понимаю, что меня застали на месте преступления.

И тут в моих руках внезапно раздается оглушительный выстрел.

Глава 16

И тут “зажигалка” в моих руках внезапно стреляет, оглушая меня.

А сразу за ним отборный мужской мат. Дверь достаточно открылась, чтобы я хорошо могла различить силуэт Владимира. Мужчина держится за руку, по которой на пол капельками стекает алая кровь.

У меня перехватывает дыхание и смотрю округлившимися от ужаса глазами на Владимира.

Не понимаю, как смогла удержать пистолет. Сильная отдача тряхнула руку назад и теперь болью отдается в запястье. Что-то горячее и металлическое больно ударило меня в висок, затем со звоном упало на пол и укатилось под стол. В ушах все еще звенит.

Не думала, что выстрелы — это очень громко.

В воздухе запахло порохом. Могу поклясться, что я видела серую легкую дымку, исходящую из отверстия, из которого несколько секунд назад вылетела пуля.

Рамзес стоит рядом с хозяином и угрожающе смотрит на меня с оружием в руках. Лает пару раз, а потом начинает рычать, встав в стойку, с которой легко может побежать и прыгнуть на меня.

— Я… я не хотела… — лепечу от страха, стараясь убедить в своей невиновности.

— Ты что?! Совсем ополоумела?! — голос Владимира примораживает к месту, заставляя мысли испуганно замереть. Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Сейчас он точно не шутит. — Рамзес! На место, — приказывает сквозь зубы тихо, кажется от его тона может заледенеть целый остров. Пес виновато опускает морду, парестав рычать.

— Я… я… — все еще пребываю в шоке.

Смотрю на свои руки и с ужасом осознаю: я держу оружие. Настоящее!

— Не двигайся, — уже ко мне обращается, делая небольшой шаг сокращая расстояние между нами.

Откидываю в страхе пистолет в сторону, боясь, что натворю еще чего-то. Я больше в жизни не прикоснусь ни к чему что хоть отдаленно напоминает оружие. Даже если скажут, что это безобидная игрушка.

И тут слышится еще один громкий выстрел и звук разбившегося стекла.

Я вскрикиваю и инстинктивно приседаю, закрывая голову руками. Зажмуриваюсь, слыша как сердце лупит о ребра.

В тот миг готова провалиться в обморок, только бы все это закончилось.

Только такое спасение не приходит. Но слышится тревожный лай Рамзеса..

— ААААА!!! — мужчина громко кричит, привлекая к себе внимание. Вскидывая голову и смотрю на озлобленного Владимира.

Если я после этого останусь жива, то это будет чудом!

Обещаю, что больше не буду делать необдуманных действий, только бы он не прибил меня на месте этим самым пистолетом!

Владимир смотрит на меня настороженно и медленно выпрямляется, видя, что я не сдвигаюсь с места. Он все еще держится за раненую руку. Делает несколько шагов в мою сторону.

Снизу слышится звук выбиваемой двери и быстрые шаги нескольких человек. Я смотрю на Владимира, который не сдивагается с места и смотрит в сторону приближающихся.

Пес виляет хвостом глядя куда-то в коридор. Затем смотрит на меня и снова угрожающе рычит. Владимир делает знак рукой, отчего Рамзес грузно и нехотя, но садится на попу. Но своих оранжевых глаз с меня не сводит, словно я преступница. Хотя, учитывая, что именно я стреляла из оружия…

Шаги через несколько секунд в миг стихают, как и все звуки вокруг.

В воздухе повисает напряженная пауза. Владимир не предпринимает никаких действий, наверное, у него это по протоколу. И скорее всего, бегущие к нам люди это охранники.

Медленно, как в кино, в комнату осторожно просовывается рука с оружием. Затем человек в черном согнувшись входит и смотрит на Владимира, потом на присевшую на пол меня. Оценивает обстановку.

Сглатываю от пронзающего взгляда незнакомца.

— Владимир Алексеевич, куда? — коротко спрашивает человек в маске-шапке, одетый весь в черное защитное обмундирование, точно как у омона. Видимо, он не хочет терять времени в поисках нападавшего. Внимательно осматривает помещение и замечает разбитое стекло. Снова возвращает глаза к начальнику.

— Все нормально парни. Я сам разберусь, отбой, — Владимир, хоть и ранен, но выглядит так, словно его ударили воздушным шариком, а не прострелили руку.

В комнату заходят еще двое мужчин. Все они такой же комплекции как и хозяин дома — высокие, накаченные, грозные.

— Уверены? — спрашивает первый, видимо, главный. И все трое мужчин недоверчиво переглядываются и смотрят на лежащий на полу пистолет.

— Да что я, с бабой что-ли не справлюсь? — цедит сквозь зубы в бешенстве Владимир.

Мужчины обмениваются настороженными взглядами, согласно кивают хозяину дома и так же быстро исчезают, словно их тут никогда и не было.

— Тааак… — многозначительно выдает Владимир. — Теперь с тобой, — внимательно смотрит на меня, сверля многообещающим взглядом..

Я благоразумно молчу, стараясь изобразить на лице подобие примиряющей улыбки. Владимир сверлит меня недовольным взглядом. Правой рукой все еще придерживает себя за левое плечо. Его рука безвольно висит вдоль тела. Пол под ним перепачкан кровью.

— Один вечер. Всего один вечер я попросил тебя отдохнуть, — раздраженно произносит и делает несколько шагов в мою сторону.

“Он меня убьет” — проносится в голове. Вскакиваю на ноги, делаю шаг назад и тут же упираюсь бедрами в стол. Мне больше некуда отступить, отчего во рту наступает засуха, а язык прилипает к небу. Не могу даже сглотнуть.

Затылком ощущаю дуновение леденящего душу ветра, залетающего в разбитое окно. По коже проносятся мурашки.

Владимир подходит вплотную. Нависает надо мной грозной скалой. Нагибается ко мн и его горячее дыхание обжигает мою кожу на щеке. Ноги прирастают к полу.

“Он точно меня прибьет!” — проносится в голове мысль.

— А сейчас… — он многозначительно смотрит своими пронзительными темными глазами прямо на меня.

Пытаюсь отстраниться, но мне больше некуда деваться. Мужчина же тем временем наклоняет голову прямо к моему уху.

— Больше никогда ничего не бери без моего разрешения, — произносит низким бархатистым голосом. — Особенно оружие.

Мои ноги подкашивает. Коленки трясутся.

Смысл сказанных им слов доходит до меня не сразу. Моргаю быстро-быстро глазами, чтобы отогнать затаившиеся в уголках слезы. Пытаюсь сглотнуть подступивший к горлу ком. Могу лишь слабо кивнуть.

— Вот и отлично! Пошли, — мрачно приказывает, разворачивается все еще придерживая раненую руку и идет в сторону выхода. У самой двери небрежно бросает через плечо. — Я записал это на твой счет.

Отрицательно киваю головой, все еще пребывая в шоке. На мой счет? У меня открыт долговой счет?!

Неужели, он не переломит мою хрупкую шею за то, что разнесла его дом и чуть его не убила?

Инстинктивно ощупываю руками шею, ярко представляю как агрессивный бандит набрасывается на меня и душит, лишая жизни. Ему даже не нужно прилагать усилий: пуф, и я мертва.

На негнущихся ногах заставляю себя делать шаг за шагом, вслед за Владимиром.

Владимир ждет когда я выйду, пропуская меня вперед. Благоразумно с его стороны, не спускать с меня глаз. Медленно иду словно завороженная, все еще пытаясь осознать происходящее. Со мной что-то явно не так. Нужно собраться.

Я могла бы его убить! Лишить человека жизни! Боже, меня бы посадили в тюрьму как убийцу. Всю оставшуюся жизнь мне бы пришлось есть кашу с сухарями. А мама бы лишь воскликнула: “Я всехда знала, что из тебя ничаво путного не выйдет!”. Делить помещение полтора на полтора метра с другими женщинами убийцами. С моим то телосложением, наверняка, унижали бы и избивали ежедневно. Ужас в моих глазах постепенно нарастал.

А Дима… Боже мой! Я как раз спускалась по лестнице, когда меня осенило. Даже не думала о том, что он мне сказал. Я видела штамп в паспорте, мы теперь женаты! Не может же он обманывать меня.

Останавливаюсь. Плечи начинает трясти, смотрю вперед. Владимир за спиной тоже остановился. И тут меня пробирает до слез.

— Ну все, кажется, умом тронулась. — тихо шепчет себе под нос хозяин дома.

А я не могу остановится. Слезы катятся из глаз. Держусь за перила так крепко, как только могу.

— Я, я… — не могу говорить, лишь трясусь и тихо реву.

Владимир делает несколько шагов и выравнивается со мной. Осторожно здоровой рукой поддерживает меня и мы спускаемся.

Он что-то тихо говорит пока мы идем на кухню, а я не могу остановится. Не могу разобрать его слов. Ничего не вижу, так как слезы закрывают обзор.

Владимир аккуратно плавно и медленно усаживает меня на стул.

— Ты вчера очень сильно ударилась головой, да? — присаживается на колени и внимательно заглядывает в мое заплаканное лицо, которое я прячу под волосами.

— Я, я не хотела. — только и могу вымолвить, когда приступ истерики начинает проходить.

Не могу поверить, что это он меня утешает, а не наоборот.

— Я бы не стал тебя просить, будь Елена Петровна еще здесь. — Владимир кивает мне на небольшую железную баночку серого цвета на столе рядом, подготовленную им перед тем, как мы присели. — Но…

Конечно, после случившегося, он сомневается в моей адекватности. Нет, он точно уверен, что мне нельзя ничего доверять. Но выхода у него нет: сам он не дотянется, да и не мужская работа это, все таки.

Я беру в руки протянутый Владимиром металлический короб и открываю: внутри лежат леска, бинты, хирургическая иголка, пинцет и перекись.

Походный набор как раз на такой случай? Нет, такое могло произойти только в кино по кем-то плохо продуманному сценарию. Дурацкий день.

Вид крови меня не пугает. В детстве мы часто падали с велосипедов. Да и животных иногда приходилось выручать из беды: где-то поранятся, наступят на стекло.

Правда, выстрелы от пуль мне еще не доводилось обрабатывать. Пуля! Надо же ее вытащить!

Деликатно помогаю Владимиру снять рубашку. Кровь пульсирующей струйкой побежала сразу, как только Владимир перестал держать плечо. Но он даже не морщится. Вид его полуголого мускулистого тела меня сейчас мало заботит. Рассматриваю его плечо и пытаюсь вспомнить все, что мне известно о таких ранах. Замираю нерешительно.

Мужчина берет свободный стул и присаживается рядом со мной.

— Проверь выходное отверстие, — медленно четко выговаривая каждое слово, говорит Владимир, попутно убеждаясь, что я точно следую его указаниям.

Видя мое замешательство, добавляет:

— Дырки должно быть две: входное и выходное.

Киваю и оглядываю его руку.

— Только одно. — несмело проговариваю, все еще пытаясь усмирить сумбур в голове.

— Плохо, надо достать. — видя что я стою как завороженная глядя на его рану, продолжает с нажимом: — Пинцетом.

На удивление, меня больше не трясет. Я утираю слезы с лица, убираю волосы за уши. Отхожу к раковине и тщательно промываю руки с мылом. Закрываю кран локтем и возвращаюсь к раненому мужчине. Он же в это время достает из шкафчика под рукой бутылку крепкого спиртного и выливает на рану. После чего поливает рабочие “инструменты”.

— Сейчас будет больно. — произношу максимально собранным и спокойным ровным тоном.

А он смотрит на меня скептически и слегка приподнимает брови в знак удивления.

Ну конечно, глупость сморозила. Больно? Ему? Не впервой видимо с таким сталкивается, судя по спокойному тону. Мешкаюсь с инструментом в руке и оглядываю его тело. Шрамов я не вижу. Мне кажется, их должно быть много учитывая… ммм, профессию Владимира.

Смотрю в глаза мужчины, а он ехидно ухмыляется. Видимо решил, что это его накаченное тело меня так привлекло. Виновато отвожу взгляд и продолжаю.

Просовываю пинцет в широкое отверстие в коже, пытаясь представить, что это просто заноза. Не сразу, но мне удается нащупать пулю. Пытаюсь аккуратно ее захватить, но пинцет все время соскальзывает. Владимир слегка дергается, но не издает ни звука.

На секунду замираю, но продолжаю, нельзя останавливаться. Не подпускаю ни единой лишней мысли в голову. Возможно сейчас от моей сосредоточенности зависит его жизнь. Ну или как минимум рука.

— Умница. Теперь полить и зашить. — Продолжает наставлять как ребенка.

Послушно выполняю все, что от меня требуется. Как только делаю последний стежок на его руке, истощенная от такого напряжения, откидываюсь к спинке стула. Вытираю пот со лба рукой, забыв, что испачкалась кровью.

Стежки получились вполне себе ровными и аккуратными, словно работал хирург. Не зря все таки я любила вышивать в детстве крестиком.

Владимир оценивает мою работу, затем подмигивает и ухмыляясь произносит:

— Ну что, наденешь ту сорочку?

Глава 17

— О чем это вы? — в изумлении спрашиваю, выпрямляясь на стуле.

— Так, ладно, проехали, — машет ладонью. — И мы же с тобой перешли на “ты”. — Владимир встает со стула и подходит к раковине.

Кровь быстрыми ручейками смывается с его ладоней, а я завороженно смотрю. Медленно перевожу взгляд на свои ладони и понимаю, я испачкалась не меньше, а может быть и больше.

— Тебе стало лучше? — бесстрастно спрашиваю и не могу понять, задаю ли я этот вопрос себе или Владимиру.

Из-за пережитых событий так же как и Владимир просто не замечаю его тонких намеков с явно сексуальным подтекстом. Может быть, он просто так реагирует на мое присутствие после случившегося. Своеобразным юмором.

Ответа от Владимира я так и не дождалась, поэтому когда раковина освободилась, принимаюсь усиленно отмывать кровь со своих рук.

Мужчина совсем не производит впечатление человека, которому требуется помощь. Думаю, если бы экономка была рядом, меня бы ни за что не подпустили к раненной руке, учитывая что зашивать пришлось как раз из-за меня и моего неуемного любопытства.

Да почему же я себя во всем виню?! Не по своей воле оказалась тут, меня вынудили обстоятельства. Кто же держит в доме оружие в верхнем ящике стола, еще и не закрывает на ключ?

И сам Владимир в первую нашу встречу перед моим носом пол часа вертел зажигалкой, один в один точной копией настоящего оружия. Рамзес еще постоянно меня подкарауливает. Мстит поди за то, что я выставила его на улицу.

Не рискую высказать Владимиру свое недовольство, чтобы не усугубить ситуацию.

Сильные мужские руки неожиданно ложатся мне на талию. Резко дергаюсь, частично обливаясь водой, и тут же застываю.

Боюсь пошевелится.

— Спасибо, — шепчет мне на ухо. Его горячее дыхание обжигает, пуская по коже разряд тока.

Мне неприятно от осознания того, что рядом чужой мужчина находится слишком близко, нарушая мои личные границы.

В голове проносятся все уроки самообороны, которые мы с группой некогда проходили в университете. Наступить на ногу, затем резко откинуть голову назад, развернуться и дать коленом в область паха. К счастью, во мне еще сохраняются зачатки разума. Я понимаю, что мне с ним не совладать — он явно сильнее. Поэтому я просто не двигаюсь и стараюсь не дышать.

Мужчина выпрямляется, все так же не убирая рук с моей талии.

Что если он принимает мое молчание за согласие? Сглатываю подступающий комок к горлу.

Открываю рот, намереваясь произнести что-то умоляющее и предостерегающее, как его хватка ослабевает. Я все так же не шевелюсь, боясь чем-либо его спровоцировать. Он убирает руки с моей талии.

Давящая тишина наконец прерывается его словами с тяжелым вздохом:

— Заканчивай и иди спать. Завтра у тебя тяжелый день.

Тяжелый? Как будто последние два дня я только и делала, что развлекалась.

Я стояла не шевелясь еще несколько минут пока шаги Владимира не стихли вдалеке. После чего тихо закончила приводить себя в порядок, выключила воду и поспешила наверх. В самую безопасную комнату для меня в этом доме. Конечно, ни о какой безопасности речи нет, но меня успокаивала эта иллюзорная мысль.

Лежа на кровати и смотря вверх на белоснежный потолок гостевой спальни, слышу как в моей двери поворачивается ключ. Я снова под замком.

Эх… Хотя, возможно это правильно. С моим-то любопытством и откровенным талантом влезать в неприятности.

Слышу отдаленные гулкие шаги за дверью.

Смотрю на свое испачканное платье. Постирать его не проблема. Но вот в чем спать? Не в своем же платье, в котором я приехала в этот дом.

Подаренная сорочка аккуратно лежит на тумбочке. Видимо, Елена Петровна и тут навела порядок. Господи, как же стыдно. Что она обо мне подумала? Разбрасываю вещи и произвожу впечатление неряхи?

Нет уж, не одену я ее. Не признаю свое поражение. Уж лучше спать нагишом! От одной только мысли об этом, по спине пробегает неприятный холодок.

И все же, желание чувствовать себя чистой пересиливает.

Поднимаюсь с мягкой кровати и качаю прикроватную тумбочку. Тяжелая, но не настолько, чтобы у меня не было возможности ее сдвинуть. Медленно раскачивающими из стороны в сторону движениями, двигаю тумбочку к двери. Вряд ли сдержит натиск в случае, если ко мне решат вломится. Но по крайней мере задержит взломщика и даст мне время спрятаться в ванной.

Плотно зашториваю занавески. Молюсь, чтобы в жилых комнатах этого дома не было камер.

Захожу в ванную и на всякий случай закрываю дверь на замок и заглядываю во все шкафы. На мое счастье нахожу аккуратно сложенный белоснежный банный халат. Теперь я могу спокойно принять душ.

Раздеваюсь, отправляю вещи в стиральную машину, включая режим “быстрая стирка”.

Наконец и сама принимаю горячий душ, который окончательно меня расслабляет, смыв все тревоги и невзгоды сегодняшнего дня. После душа развешиваю сырые и чистые вещи на полотенцесушитель.

Теперь, чувствую себя в безопасности и с головой накрываюсь мягким, тяжелым, вкусно пахнущим одеялом и погружаюсь в крепкий сон.

— Проснись и пой, красавица! — слышу знакомый мужской приглушенный голос и стук в дверь, которые выводят меня из сладкого царства Морфея.

Я еще не отошла ото сна до конца. Слышу как проворачивается ключ в двери. Резко подскакиваю и сажусь на кровати. Сердце бешено стучит, намереваясь выпрыгнуть из груди.

— Катя, ты проснулась, или мне зайти? — настойчиво спрашивает Владимир, снова постучав. Видимо, его не устроило мое молчание. — У нас сегодня много дел.

— Нет, нет, встаю! — поспешно отвечаю, стараясь скрыть волнение. — Мне требуется несколько минут собраться.

— Спускайся, как будешь готова, — снисходительно отвечает.

С облегчением выдыхаю, успокаивая свою взбудораженную нервную систему, слыша удаляющиеся шаги Владимира.

Интересно, который сейчас час? Шторы блекаут плотно задернуты, а часов поблизости нет.

Медленно и нехотя вылезаю из-под теплого одеяла. Я еще не знаю, что ждет меня впереди, но Владимир обещал, что день выдастся нелегким.

С трудом возвращаю тумбочку на место, стараясь не поцарапать пол.

Подхожу к окну и распахиваю шторы. Солнечный свет заполняет комнату. Открываю окно и в нос ударяют свежие запахи утренней росы, свежесваренного кофе. Если мне не изменяет память, то кухня находится как раз под моей комнатой.

Снизу доносится уже знакомый лай и голос Владимира. Мужчина кидает мячик, а Рамзес с удовольствием носится за ним. Каждое ли их утро начинается именно так?

Наблюдаю за ними некоторое время, пока из задумчивости меня не выводит очередной стук в дверь.

— Екатерина, позволите? — голос экономки звучит предельно вежливо и доброжелательно.

— Конечно, Елена Петровна, проходите, — поворачиваюсь к окну спиной.

Экономка открывает двери и тактично останавливается на пороге.

— Владимир Алексеевич просит вас переодеться и спускаться к завтраку. У меня на сегодня выходной, — Елена Петровна протягивает достаточно большой подарочный пакет.

Пару секунд размышляю, но делаю несколько шагов к ней на встречу, решая проявить уважение к ее работе.

Женщина вежливо кивает и удаляется не проронив больше ни слова. Я ждала хотя бы один злобно-шутливый комментарий в мою сторону, по поводу неуважения ее труда и беспорядка, который я учудила вчера, но его не последовало. Весьма тактично с ее стороны.

Ну что ж… Заглядываю в пакет. Молюсь, чтобы там не было очередной сорочки или другого унизительного наряда.

Внутри оказывается несколько наборов одежды: хлопковые белые штаны, просторная футболка, джинсы, блузка, пижама, три комплекта нижнего белья.

И все моего размера.

Чувствую как сильно краснею. Надеюсь, вчера когда Владимир меня держал за талию, он не мои размеры замерял? Хотя, почему это “надеюсь”? Черт! Это не то слово! Краснею еще больше.

Машу головой из стороны в сторону, стараясь выбросить эти мысли из головы. Самое разумное, одеться в хлопковые штаны и футболку, что сразу и делаю. Не думаю, что белоснежная блуза вяжется с “тяжелым днем”.

Если что, всегда успею переодеться.

Аккуратно сложив оставшиеся вещи в комод, быстро умываюсь. С радостью отмечаю, что синяк на лице начал проходить. Да и ушибленное колено меня больше не беспокоит. Если не споткнусь и не уроню сегодня что-нибудь в очередной раз, то вероятнее всего, следы скоро пропадут.

Жаль, что душевные раны мне придется зализывать намного дольше. Вчера мне было совершенно некогда думать обо всем, что произошло — незнакомая обстановка, внутреннее напряжение, Рамзес…

Спускаюсь по лестнице в глубокой задумчивости и в легком волнении. Наконец-то я узнаю, что меня ждет. Чем именно и как мне придется отрабатывать долг.

В шикарную конечно ситуацию, ты меня, Димочка, поставил.

В столовой пусто и не накрыто. Но манящие ароматы доносятся с кухни. Завороженная и голодная, следую туда, где все шкварчит и жарится.

— Ну наконец-то, явилась! — Владимир стоит в фартуке за плитой.

— Доброе утро! — максимально вежливо проговариваю я.

Громкое “Гав!” заполняет помещение. Не заметила Рамзеса из-за большого кухонного стола. Пес сидит возле ног хозяина, преданно смотрит на него вверх и облизывается. Он явно надеется, что ему тоже что-нибудь достанется.

На мое счастье, на меня животное не обращает ровным счетом никакого внимания.

— Как твоя рука? — робко интересуюсь у мужчины, кладя ладони на столешницу.

Владимир оборачивается и приветливо машет раненной рукой, показывая, что она в порядке.

— Благо ты не попала в другие особо чувствительные места, — улыбается, а в глазах озорные огоньки.

Задумываюсь на секунду. Ко мне приходит озарение насчет сказанного им и тут же поспешно отвожу взгляд в сторону, скрывая волосами свои пунцовые щеки.

Мужчина вновь возвращается к готовке, а я наблюдаю за ним из-под опущенных ресниц. Теперь я могу разглядеть, что на сковородке у него огромная порция яичницы и ветчины. Хотела бы предложить свою помощь, но остерегаюсь стоять рядом с ним.

— О, я смотрю тебе понравился мой подарок? — осматривает меня с ног до головы.

— Спасибо, очень удобная одежда, — и вполне закрытая, мысленно добавляю я, вежливо отвечая Владимиру.

— Ну, коль сегодня ты начинаешь сложный путь в качестве рабочей силы, — делает паузу, явно старательно избегает конкретики. Может просто изводит меня? — Я предоставил Елене Петровне выходной.

— Присаживайся, позавтракаем на кухне. Ни к чему нам носить еду из комнаты в комнату, — он жестом показывает мне на свое вчерашнее место.

Владимир достаточно уверенно и ловко делит завтрак на три неравные порции. Ни намека на вчерашнее ранение. Вопреки моему ожиданию, самая маленькая досталась Рамзесу. На мой удивленный взгляд, хозяин дома заявляет:

— Я бы и рад чаще его баловать, но увы, кане корсо требует особого питания.

Потом беспечно пожимает плечами и садится за стол.

— Кане что? — удивленно переспрашиваю.

— Не что, а кто. Кане корсо. Порода у него такая.

Завтракаем мы в тишине, при этом я периодически поглядываю в сторону Владимира. И с опаской прислушиваюсь к чавкающим звукам под столом. Пока этот страшный зверь занят своей едой, я могу быть спокойна.

Как только мы заканчиваем, Владимир выжидающе смотрит на меня, хитро сощурив глаза. Я медленно встаю, убираю со стола и мою посуду. Мне не сложно.

Но он продолжает на меня смотреть даже когда я заканчиваю. Осторожно сажусь на прежнее место.

Невыносимо терпеть его тяжелый взгляд.

— Я… готова? — неуверенно произношу, в надежде, что ничего постыдного он меня не заставит делать.

— Ты спрашиваешь? — лукаво улыбается и прямо перед ним колом встает серое мохнатое нечто.

Глава 18

— Господи боже, что это? — отшатываюсь назад, испуганно прижимаясь к спинке стула.

Под громкий смех Владимира и лай Рамзеса, внимательно разглядываю меховушку. Владимир поднимает ее выше и в его ладони я замечаю белую пластиковую ручку. Это обычная щетка для уборки пыли. Щетка!

— Я думал, ты девушка приличная, — широко улыбается и машет щеткой в разные стороны, словно волшебной палочкой.

Тоже мне, шутник нашелся. Нет бы сразу сказать, к чему весь этот фарс?.

Протягиваю руку и беру щетку для пыли. В непонимании и с подозрением смотрю на мужчину.

— И… Что ты предлагаешь? — костюма горничной слава богу я не видела в пакете, так что не думаю, что это что-то неприличное.

— Ну, поскольку у моей экономки сегодня выходной, а мой дом уже порядком пострадал от твоего присутствия, — тут мне становится жутко стыдно за причиненные неудобства и разбитые предметы интерьера — Будешь наводить чистоту.

Фух, от сердца отлегло. Да влегкую. Без проблем. И этого я боялась и мучилась все эти дни?

— Ох, милая, не переживай, это не все на сегодня. Но поскольку я уже понял: оставлять одну тебя нельзя, еще одной Катястрофы этому дому явно не пережить, мы с Рамзесом с тебя глаз не спустим.

С подозрением кошусь в сторону собаки. И даже этот факт меня не пугает. В присутствии хозяина пес меня не тронет, я уверена. Если ему не приказать, я так думаю.

Словно читая мои мысли, Рамзес облизнулся и продолжил изучающе на меня смотреть.

— И все? Никаких шуточек, издевательств, откровенных нарядов? — все еще не верю, что смогу так легко отделаться.

— Нет, если ты конечно хочешь, можешь одеть ту сорочку. — Владимир язвительно хохочет и подмигивает.

Нет, нет, нет. Меня все устраивает. С энтузиазмом берусь за работу. Ввиду своего роста, дотянуться до верхних шкафов я могу только встав на стул. Ловко орудую щеточкой.

Сомневаюсь, что этому дому требуется моя женская рука. Елена Петровна прекрасно справляется со своими обязанностями.

Оглядываюсь через плечо: Владимир сидит на прежнем месте и внимательно за мной наблюдает, не говоря ни слова.

Может быть этот гад хочет просто поглазеть на мою пятую точку? Снова оглядываюсь. Он не выглядит виноватым. Однако в его взгляде проскальзывает озорной огонек.

Спускаюсь со стула и продолжаю смахивать едва видимые пылинки с хрустального сервиза. Да, в детстве такие доставали только для особенных гостей на большие события, такие как свадьба или похороны. Уверена, что в этом доме нет особенной посуды и она вся используется по назначению, а не в качестве декора.

Закончив с кухней, плавно перемещаюсь в столовую, куда также за мной медленно следуют две пары глаз. Рамзес поглядывает в сторону улицы, издает пронзительный лай и подбегает к стеклянным дверям.

Я вздрагиваю, но стараюсь держать себя в руках.

— Что там, дружок? Белка? — мужчина открывает двери, впуская свежий воздух в дом.

Пёс моментально выбегает во двор к моему удовольствию. Могу спокойно выдохнуть. Все же его присутствия рядом заставляет меня изрядно нервничать.

Редкие комментарии Владимира меня ни коем образом не напрягают. И это тяжелый день? Ха.

После столовой последовала гостиная. Протирая пыль, вспоминаю недавнюю встречу. Мужчины назвали Владимира Беркутом. Интересно, почему?

Но больше всего меня волновал вопрос моего внезапного замужества. Чем сейчас занимается Дима? Предпринимает ли он хоть какие-либо попытки к моему освобождению? Если бы мне удалось хотя бы на минуту остаться с ним наедине в тот злополучный вечер… Может быть он бы объяснил мне все. Всеми силами стараюсь оправдать “вчерашнего жениха”, отгоняя дурные мысли.

Я уже усвоила, что Владимир весьма и весьма терпелив. Но я так же видела как сильно был избит Дима. Если буду вести себя как паинька, то со мной ничего не случится. Можно ли назвать мое поведение за последние дни примерным? Сомневаюсь.

Как мне спустили с рук вчерашнюю стрельбу я вообще не представляю.

Мы плавно перемещались по всему первому этажу. Кажется, я больше делаю вид, что навожу порядок, чем на самом деле прибираюсь.

А Юля? Что такого наговорил ей Дима, что она совершенно спокойно села к нему в машину и поехала меня искать.

И кто та женщина, которую прятал от меня Дима? Я не допускаю и мысли о том, что это могла быть моя лучшая подруга. Во первых, она не часто у нас гостила, обычно я к ней ездила. Во вторых у нее кто-то недавно появился. А в третьих… она же моя лучшая подруга! Да и вкусы на мужчин у нас абсолютно разные. Сколько же раз мы друг друга выручали.

Подхожу к лестнице, чтобы подняться на второй этаж и тут меня окликивает Владимир.

— Достаточно! — хитро потирает руки. — А теперь, в спальню!

Уже начинаю привыкать к его шуткам, поэтому бросаю скептический взгляд. Да ну нет, не может быть.

— Давай давай. Щетку оставь, она тебе не понадобится. — его глумливый голос заставляет меня напрячься.

Внимательно изучаю его лицо, но не вижу в нем ни намека на похоть. Что ж, он явно что-то задумал, но точно не то, о чем я могла бы подумать.

Мы проходим прямиком в его спальню. В отличие от гостевой, тут все обставлено в темных тонах. Над просторной кроватью, заправленной черным постельным бельем, висит черно-белое фото Рамзеса. Только ярко оранжевые глаза выделяются. Было бы довольно мрачно, если бы не наличие белого цвета в интерьере и достаточно света. За стеклянной перегородкой расположилась сугубо мужская гардеробная.

Мой взгляд привлекла стремянка посреди комнаты, она явно была лишней.

— Залазь! — командует Владимир.

Вздрагиваю от неожиданности. Слишком сильно погрузилась в свои мысли и совсем забыла, что здесь я не одна. По спальне можно многое сказать о человеке. И я бы могла сказать, что здесь проживает не главарь бандитской группировки, а спокойный и уверенный и знающий себе цену мужчина.

Подхожу к стремянке и пару раз её шевелю из стороны в сторону. Шатается. Поднимаю глаза к потолку и вижу огромную роскошную люстру с прозрачными стеклянными похожие на капли украшениями. Судя по всему, мне предстоит протереть каждую висюльку. Вот только щеточку для пыли мы оставили внизу.

— А чем?

Зря я спросила. Владимир тут же подкидывает на ладони влажную тряпку и протягивает мне.

Владимир садится на край кровати и продолжает наблюдать за мной. Я же со всей ответственностью приступаю к работе, стараясь не смотреть вниз. Довольно высоко, от чего слегка кружится голова.

Главное, ничего не разбить. Возможно, это не простое стекло. Разбитую люстру, упавшую мне на голову, возможно и простят, но я вряд ли останусь целой и невредимой под весом всей этой махины.

За скрипом чистого стекла слышу звук чьих то шагов в коридоре. Цокот толстых собачьих когтей по полу заставляет меня обернуться. В двери просовывается черный нос Рамзеса. Мы смотрим друг на друга несколько секунд. После чего пес решает подать голос.

Я вздрагиваю (Да почему же каждый раз мое тело так реагирует на лай?!) и понимаю, что теряю равновесие.

Стремянка подо мной шатается. Первой реакцией было желание схватиться за люстру, но в последний момент я отдергиваю руку, вспоминая, сколько весит эта громадина и что она вообще то довольно хрупкая. Пытаюсь удержаться за стремянку. Но мне это не удается, поэтому словно в замедленной съемке ощущаю как лечу в одну сторону, а металлическая лестница в другую.

Закрываю глаза, готовясь к сильному удару. В последний момент, готова поклясться, я слышу как пес тихо смеется.

Глава 19

Одновременно с тем, как я падаю в мягкие и сильные мужские руки, слышу резкий грохот упавшей лестницы.

Открываю глаза и вижу испуганный взгляд Владимира.

Он смотрит прямо на меня.

— Не ушиблась? — в его голосе звучит страх и одновременно забота обо мне.

— Нет, спасибо, я в порядке, — произношу в легком замешательстве.

Дима бы уже давно прикрикнул бы, что я могла повредить пол, или сломать люстру.

Не проходит и доли секунды, как внезапно Владимира, все еще держащего меня, ведет назад. Потерявший равновесие, только крепче прижимает меня к себе, а я коротко вскрикиваю и вцепляюсь пальцами ему в рубашку, широко раскрыв глаза.

Я инстинктивно зажмуриваюсь и сильнее вжимаюсь в тело Владимира, который заваливается на спину и мы летим на кровать.

Все это происходит всего за несколько секунд, которые кажутся мне вечностью.

Нас мягко пружинит и моя голова оказывается прямо у Владимира на груди. Я слышу, как его сердце бешено колотиться.

Хочу резко оттолкнуться и вскочить. Но внезапно обнаруживаю запрыгнувшего на кровать Рамзеса и смотрящего на меня через плечо Владимира. Сырой черный нос псины напротив моих широко раскрытых глаз на расстоянии всего каких-то пол метра.

В испуге вжимаю голову в плечи, прячу свое лицо на груди Владимира и хватаюсь за его руку, сдавливая и ища у него защиту. Владимир неожиданно прижимает меня к себе сильнее, и вздрагивает, но не издает ни звука.

Распахиваю глаза в ужасе и тут же одергиваю руку от мощного бицепса Владимира. Зажимаю рот ладонью.

Я ведь вжалась в его раненое плечо!

Наверняка поймать и удержать меня далось ему с трудом.

Чувствую как мужская рука нежно гладит меня по волосам.

— Не бойся, — произносит шепотом, словно опасаясь меня спугнуть, — он тебя не тронет. — Я ему причинила боль, а он старается меня успокоить. — Рамзес, — произносит повелительным тоном, обращаясь к псине, но все так же глядя на меня, — на пол!

Наблюдаю, как пёс спрыгивает, садиться на пол, кладет передние лапы на край кровати, а морду на лапы. Ярко желтыми глазами наблюдает за нами.

Паника отступает, но я все еще не решаюсь отстранится от Владимира, чьим приказам подчиняется Рамзес.

Под левой щекой чувствую твердую мужскую грудь. Легкий едва уловимый аромат мускуса и кедра. Сладкий и пьянящий аромат, странным образом влекущий меня к Владимиру.

Внутри улавливаю маленькие искорки зарождающегося чувства влечения. Эта мысль пугает меня и я резко приподнимаюсь на локте. Не решаюсь вскочить и выбежать из комнаты. Владимир может все не так понять.

Его рука, гладившая меня, так и застыла в воздухе. В его глазах улавливаю нечто, похожее на грусть и разочарование.

На свой стыд, понимаю, что снова хочу ощутить аромат его тела.

Воспитание, стыд и замешательство, которое я испытываю, заставляют меня отбросить все неправильные мысли в сторону. Неестественное, взявшееся из ниоткуда, желание вновь очутиться на груди Владимира, подталкиваемое притягательным запахом его тела…

Несколько секунд колебаний и я волевым решением хочу встать с кровати.

Такое поведение недопустимо!

Но Владимир резко хватает меня за запястье.

— Ты должна остаться, — страстно шепчет он, захватив меня в плен своим потемневшим взглядом.

Прикусываю щеку изнутри, возвращая себе самообладание. Нет, я не могу. Отворачиваюсь и не позволяю себе вновь обернуться, чтобы не попасться на эту удочку. Я не хочу снова в его объятия!

Конечно, я вру сама себе. Только по-другому я не могу…

Свешиваю ноги с кровати, намереваясь уйти.

— Размес, фу! — неожиданно резко кричит Владимир и отпускает мою руку.

Я не успеваю быстро среагировать и чувствую, как мощные собачьи зубы смыкаются у меня на плече. В ужасе вскрикиваю и вскидываю руку вперед.

Уже думаю, что сейчас острые клыки вонзятся мне в кожу, но Рамзес моментально разжимает челюсти. А я вскакиваю на ноги, опасливо оборачиваясь и хватаясь за свое плечо. Не прокушено. Лишь футболку обслюнявил. Еще пара сантиметров, и на моей коже появилось бы два смотрящих друг на друга полумесяца.

Владимир сидит и держит пса за загривок, перехватив передние лапы собаки между своими ногами, не давая тому кинуться за мной.

Рамзес в свою очередь весело виляет всем телом и пытается облизать хозяина, извиваясь. Хотя поведение Рамзеса не выражает ни капли агрессии или злости, я ему явно не нравлюсь и он пытается всеми силами разлучить меня с Владимиром.

Рамзес явно меня невзлюбил и ревнует. Особенно после того, как я обманом выманила его из дома и закрыла за ним дверь, оставив на улице.

— Он просто не хотел, чтобы ты уходила, — извиняюще улыбаясь, поясняет Владимир, но не отпускает пса. Мужчина понял все по-своему. А я вымучила улыбку в ответ.

“Спасибо, Рамзес, что не позволил мне совершить ошибку, сблизиться с Владимиром, поддавшись своим инстинктам” — мысленно обращаюсь к собаке.

Резкий выброс адреналина и испытываемый страх быстро приводят меня в чувства, а голову в порядок. Словно облили ледяной водой с макушки до кончика пальцев ног.

Опасливо поглядывая на Рамзеса, все еще стараюсь не выдать своих внезапно нахлынувших чувств, отхожу спиной к двери.

— Ладно, — взмахиваю неопределенно рукой, — я, пожалуй, пойду. Что-то я устала, — нагло вру и не краснею, глядя в прищуренные глаза Владимира. — Лучше, я пойду к себе.

Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и выхожу из комнаты. Чуть ли не бегом добираюсь до своей спальни и одним быстрым движением закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной. Откидываю голову назад, часто дыша.

Кошмар. Что я творю?

Медленно скатываюсь по двери на пол, обхватывая колени руками. У меня никогда никого не было кроме Димы. Даже подобные мысли вызывают во мне противоречивые чувства боли и негодования.

Дима… За что же ты так со мной поступил? Был ли у тебя другой выход? Нет, конечно же нет…

Но разве я должна платить по счетам Димы? Разве это правильно, испытывать чувства… к человеку, который угрожал мне расправой над женихом. Разве так может быть?

А моя дорогая Юленька? Господи, как же я скучаю. Без твоего мудрого совета, тактичного замечания… Как же мне разобраться со всей этой ситуацией?

Слезы сами начинают катиться из глаз. Безысходность душит, терзая бедное хрупкое сердечко. Мне одной точно не справиться… Только больше никого у меня не осталось…

Сумбур мыслей прерывается внезапным и резким стуком в дверь. Неужели Владимир пришел закончить начатое?

Глава 20

Ожидаемого проникновения в мою комнату не последовало.

Вместо этого, слышу знакомый мужской голос из-за двери:

— Выспись хорошенько, завтра у нас с тобой дела. Поедем на встречу.

Звук удаляющихся шагов приводит меня в чувство. Встреча? Какая? С кем?

Дима тоже хотел отвезти меня в ресторан. И сделать мне предложение. А потом, спустя пару часов я узнала о том, что мы оказались неожиданно женаты. Каким образом он смог все это провернуть за то время, что я ездила на электричке и была у матери? Да не мог он быть одновременно в нескольких местах.

А если и от Владимира последует подобны предательский поступок?

Обхватываю свои колени и не шевелюсь, словно боясь спугнуть неожиданное чувство защищенности. Не уверена, что Владимир для меня безопасен. Особенно после сцены у него в спальне. Однако… Здесь явно лучше, чем дома.

Почему, почему я до сих пор переживаю за этого чертового изменника? Козел. Подставил меня по всем фронтам. Не могу ему больше доверять, никогда! Все, я ставлю точку в наших отношениях.

Я обязана сказать об этом Владимиру! Больше не буду его пленницей и я не намерена отрабатывать чужой долг.

Пусть Дима бегает как ужаленный в одно место и решает свои проблемы без меня. Нет, этого человека больше нет и не будет в моей жизни. И точка.

Но не могу сейчас появиться перед Владимиром. Не сегодня.

Кладу лоб на колени и обхватываю голову руками, словно прячась.

Как же я его люблю. И тут же мысленно себя осекаю. Любила.

Теперь обо всем, что связано с этим мерзавцем я буду думать и говорить в прошедшем времени. Но почему же так больно? Не понимаю… Слезы застилают глаза. В сердце разливается тягучая ноющая боль.

Медленно встаю, словно в тумане и зашториваю окно, чтобы утром иметь возможность хорошенько выспаться.

Что мне приготовил Владимир на этот раз? Надеюсь, эта встреча произойдет не в том же самом здании, где нас держали после аварии?

Что если его преступная банда поймала и избивает кого-то еще? Юлю они точно не тронут, ведь меня-то они и пальцем не тронули, не напугали и не… даже представить боюсь, какие ужасы они могли бы сотворить.

Устало заставляю себя пойти в душ, чтобы смыть с себя запах Владимира. Его собственный аромат вперемешку с запахом парфюма настолько въелся в мой мозг, что кажется, я тоже пахну им.

За размышлениями совсем не замечаю, как начала набирать ванну. Абсолютно немыслимо, что я словно работ выполняю те же действия, что и дома: засыпаю морскую соль, добавляю ароматную лавандовую пену для ванн и несколько капель эфирного масла. Как хорошо, что здесь есть похожие ингредиенты для ванны какие раньше были в нашем с Димой доме… Нашем… Нет больше никакого нашего!

Встряхиваю головой, упорно стараясь прогнать заевшие мысли.

Ловлю себя на мысли, что собиралась принять душ. Вытащить пробку из ванны или все же соблазниться тем, что так жаждало мое измученное тело и душа?

Поддаюсь искушению. Раздеваюсь, закидываю вещи на быстрый режим стирки в машинку.

Переступаю через край ванны и ощущаю блаженное тепло, которое окутывает сначала мои ноги, а затем и все тело. С удовольствием погружаюсь под воду, только голова остается над ароматной пеной.

Слушаю, как все еще не перекрытая из крана вода шумит, ударяясь о поверхность заполненной на две трети ванны. Этот звук заставляет нервы успокоиться и погружает в некую умиротворенность.

Смотрю в одну точку, как загипнотизированная, представляю себя возле ниагарского водопада: где тишина, спокойствие и только шум воды.

Зажмуриваюсь и на несколько секунд полностью погружаюсь под воду. Считаю про себя до десяти и выныриваю, делая жадный вдох. Протираю лицо руками и тянусь закрыть кран. Не хватало только устроить потоп.

Беру жесткую мочалку и сидя в воде, начинаю с небольшим усилием тереть плечи и руки.

Да… встречу с Димой, когда думала, что он сделает мне предложение руки и сердца, я ждала с предвкушением. О завтрашней встрече я и думать не хочу.

Встреча с Димой — измена — боль. Встреча с Владимиром — вопрос — вопрос.

Приведет ли неизвестное мне событие к новой боли?

Почему я не могу просто посидеть в тишине? Нескончаемый поток мыслей лавиной накрывает меня каждый раз, когда остаюсь наедине с собой и не дает продохнуть.

Тяжко вздыхаю, кладу голову на бортик ванной и рассматриваю небесно голубой потолок. Поднимаю ноги. Голова при этом опять погружается под воду. Разглядываю свои пальцы сквозь толщу пенной воды. Глаза щиплет. Не то от пены с солью, не то от слез.

Выныриваю. Хватит на сегодня размышлений.

Вода порядком остыла, поэтому выдергиваю пробку. Продолжаю натирать мочалкой все тело.

Тяжело вздыхаю и встаю, чтобы намылить голову. Втираю кремообразный густой шампунь, с ароматом цитрусов и легкой ноткой роз.

Как же хорошо.

Смываю с себя все и смотрю, как вода с пеной закручивается волчком прежде чем скрыться в сливной трубе. Мысленно представляю, как все мои проблемы уходят туда же.

Завтра будет то, что должно быть, и не будет ничего из того, что быть не должно — не суетись.

Вытираюсь, сушу волосы. И наконец-то долгожданная тишина в голове. Больше меня ничего не тревожит.

Спокойная и расслабленная, ложусь под теплое одеяло и моментально засыпаю.

Даже не имея представления, что принесет мне завтра…

Глава 21

Утро прошло без каких-либо знаменательных событий. Владимира опять не было дома. На мой естественный вопрос «Где Владимир?», Елена Петровна в привычной ей манере, коротко ответила «На работе».

От моей помощи в приготовлении завтрака, экономка естественно отказалась. Мне вообще показалось, что она не была в восторге, что в этом доме кто-то хозяйничал без нее. Она легко догадалась, так как многие вещи на полках стояли не на своих местах. Видимо, чувство легкого перфекционизма тоже важное качество для экономки.

Вчера я была максимально аккуратна, чтобы ненароком ничего не разбить. Поэтому предпочитала все хрупкое на полках шкафов передвигать ближе к стенам. А вот на прежние места ставила видимо не все.

Впрочем, по ее взгляду вообще было невозможно понять: нравится ли ей что-то или нет. Елена Петровна умело скрывала все свои чувства.

Мне это играет на руку, иначе бы я давно сгорела со стыда. Я на целые сутки была один на один в чужом доме с мало знакомым мне мужчиной. Что она могла обо мне думать, одному богу известно.

Погода на улице стоит чудесная. Рамзеса не было в доме.

— Елена Петровна, — вежливо обращаюсь к экономке.

Женщина поворачивается в мою сторону, отложив мытье посуды после завтрака.

— Чем могу быть полезна? — спрашивает почтительно.

— А собака… — осекаюсь, так как считаю это грубым по отношению к единственному и главное любимому питомцу хозяина дома. — А Рамзес во дворе?

— Не волнуйтесь, у Рамзеса сегодня груминг. Двор в вашем распоряжении, — на этих словах женщина вежливо улыбается и продолжает мытье посуды. Но перед этим бросает взгляд на улицу, явно понимая, почему мне радостно от этой новости.

— Благодарю, — так же любезно отвечаю, чуть ли не поклонившись.

Все эти дни я не имела возможности насладиться солнышком. Пес хоть и не высказывал явной агрессии, но его ярко желтые глаза, контрастирующие с короткой черной лоснящейся шерстью и мощное мускулистое тело приводили меня в настоящий ужас.

Так что, можно сказать, мы были практически как в той детской задаче про лодку, волка, козу и капусту. Нам было противопоказано одновременное нахождение в одном месте.

Мои заверения подтверждались вчерашним небольшим инцидентом. Одежду он не порвал, хотя вполне бы мог не только влегкую разорвать тонкую ткань, но и оставить великолепный след своих клыков на моеём плече…или бедре.

На улице более получаса я просто наслаждалась мелодичным и радостным пением птиц. Вдыхала ароматы пихты, сосны и ели, росших здесь ровным строем. Не стала обуваться и позволила насладиться ощущением слегка влажной наимягчайшей газонной травой под босыми ногами.

Скорее всего, ночью прошел легкий дождь. Все вокруг выглядит чистым и свежим. Хотя, возможно так мне видится потому, что я давно не была на улице. Моё заточение, как мне казалось, не предусматривало хоть какой-то свободы. В какой-то момент я даже начала думать, что больше никогда не увижу улицу, только через окно буду смотреть на проплывающие в небе облака или светящее в вышине солнце.

На душе странная легкость. Ни капли волнения. Аккуратно ложусь на спину на коротко стриженную траву в центре заднего двора. Белые облака различной формы проплывают на голубом фоне прямо перед глазами. Кажется, протяни я только руку, обязательно смогла бы дотронуться до них, хотя они высоко надо мной.

Если закрыть глаза, то я могу представить, словно нахожусь на деревенском поле из детства.

Хотя, нет, я не права. Там трава была высокая, доставала до самой макушки. Щекотала ноги и нос. По шее и рукам ползали редкие муравьи или божьи коровки. Та трава скрывала меня от всего и всех: от проблем в доме, от посторонних взглядов. Здесь же я как на ладони…

Странное чувство, будто кто-то за мной наблюдает со стороны, заставляет раскрыть глаза. Настороженно оглядываюсь по сторонам. А потом приподнимаюсь на локтях, оглядываюсь. И не зря — опершись плечом об угол дома, скрестив руки на груди, стоит Владимир и с интересом наблюдает за мной.

Кровь приливает к щекам, а в горле пересыхает и становится сухо, как в пустыне.

Сразу принимаю сидячее положение, заправив выбившуюся прядь за ухо. Несколько минут он смотрит на меня, внимательно разглядывает, после чего медленным уверенным шагом направляется в мою сторону.

Он шагает легко и в то же время как хищник. Именно он здесь имеет власть, но не кичится ею. Его силу надо принять как должное.

— Привет, красавица! — протягивает мне правую руку.

Несколько секунд колеблюсь, все еще смущенная, что меня застигли в такой уязвимый момент. Момент, когда я предавалась воспоминаниям и беззаботно наслаждалась иллюзией свободы.

Все же принимаю его помощь, и вкладываю свою ладонь в руку Владимира. Он плавно помогает мне встать на ноги и делает шаг назад. Отряхиваюсь, занимая руки и опуская глаза. Все что угодно только бы не пересекаться с ним взглядами.

Только пауза затягивается, а Владимир не идет мне на помощь. Ждет, что я заговорю первой?

Не выдерживаю и вскидываю голову.

Пересекаюсь с ним взглядом. Цепким и внимательным. Глубина его пронзительных темных глаз завлекает меня. Гипнотическое воздействие свежего воздуха и окружающего нас леса еще не прошло до конца.

Именно этим я могу объяснить почему рассматриваю мужественное лицо Владимира. Задерживаю глаза на его губах, немного пухлых и вроде как твердых на мой взгляд…

С каких пор я могу определить твердость мужских губ? Уголки которых сейчас приподнялись вверх

Стыдливо и поспешно отвожу взгляд в сторону. Еще вспоминаются события вчерашнего вечера, что не содействует моему успокоению, а еще больше добавляет краски в лицо. Кажется, что уже и кончики волос горят.

Владимир, к моему неимоверному счастью, первым прерывает довольно неловкое затянувшееся молчание.

— Надеюсь ты хорошо выспалась. Вижу синяк почти прошел, — говорит с явной улыбкой, которую чувствую даже не глядя на него. И тут же инстинктивно подношу пальцы к виску, словно могу почувствовать появившуюся во время аварии гематому. — Как твоя нога?

Неожиданный вопрос заставляет все же вскинуть голову и вновь пересечься с Владимиром взглядами. Впрочем, я быстро беру себя в руки, не давая себе возможности зависнуть от его пронзительных черных глаз.

— Уже давно не беспокоит. Спасибо, — на секунду задумываюсь и смотрю на его левое плечо. — А как твоя рука?

— Обо мне не беспокойся. Жив, и на том спасибо, — он небрежно крутит плечи, показывая, что не утратил подвижности. — Перекуси что-нибудь, затем прими душ, — оценивающе оглядывает меня с ног до головы, а я хочу прикрыться, словно Владимир обладает рентгеновским зрением и видит меня без одежды. — Затем нанеси легкий вечерний макияж и оденься. Платье у тебя в комнате. В пять выезжаем.

Платье? Макияж? Вечерняя встреча! Точно. Бросаю на него оторопелый взгляд, но он уже развернулся ко мне спиной, давая понять, что разговор окончен и он сказал все, что хотел.

Стою не шевелясь, все еще переваривая только что сказанное им. Платье? Нет, это точно не заброшенный строительный завод. Если только он не решил меня перепродать другим бандитам. Возможно, пожалел меня, не смог использовать как изначально задумывал и решил избавиться.

Видела я такие фильмы, где девушек рабынь, одетых в красивые соблазнительные наряды, а то и вовсе нагишом, выставляют на торги.

От такой картины холодок бежит по спине. Веду плечом, стараясь унять наваждение.

Владимир почти доходит до дверей, ведущих в столовую, но резко останавливается. Поворачивает только голову, но в какой-то момент передумывает. Вижу его в профиль. Он поджимает губы и, вновь отвернувшись от меня, заходит в дом.

Он явно что-то хотел сказать, но почему-то не стал. Что задумал на этот раз?

Глава 22

От предложенного Еленой Петровной обеда я отказываюсь. К горлу подкатывает неприятный ком. Это все волнение от предстоящего вечера потихоньку накатывает на меня.

Владимир, к счастью, не настаивает, но под его пристальным молчаливым взглядом, поднимаюсь на второй этаж и захожу к себе в комнату.

На кровати лежит воздушное нежно-розовое платье в пол, на тонких бретельках с V-образным вырезом, корсетом. Бережно провожу тыльной стороной ладони по подолу и шелк приятно скользит. Осторожно беру его в руки, завороженно рассматриваю и удивляюсь: неужели это для меня?

Вряд ли Владимир стал бы так заморачиваться, если бы действительно решил перепродать меня. Платье выглядит гораздо дороже, чем моя неказистая двадцати двухлетняя шкурка.

Под платьем на кровати от моего взгляда была сокрыта небольшая коробочка и пакет. В пакете оказывается комплект дорогого нижнего белья в тон платью. Подтверждаю свои догадки, заглянув в коробку: такие же нежно розовые открытые туфли на шпильке.

Кажется, мы идем на какую-то вечеринку. Для театра наряд слишком сексуальный. Может быть это элитный ресторан? Нет, все же чутье мне подсказывает, что первый вариант самый правильный.

Что ж, даже если меня решили выставить в качестве экспоната на аукционе, пускай. Побуду самой красивой хотя бы в последний раз.

Быстро приняв душ, и слегка подзавив кончики волос, обнаруживаю на столике-полке в ванной косметичку, содержащую все, что мне могло бы пригодится. Нет, Владимир явно не сам все это покупал: тушь, пудра, помада идеально подходят к тону моей кожи.

Крашусь неброско и практически незаметно. Выравниваю тон, слегка подрумяниваю щеки, от теней для век и вовсе решила отказаться. Я всегда была больше за естественность. Не могу отказать себе в удовольствии удлинить ресницы, подчеркиваю выразительный взгляд черным карандашом.

Как раз, когда я закончила и стояла полностью одетой и готовой к выходу, в двери постучали.

Елена Петровна заглянула после моего приглашения войти. Женщина внимательно смеривает меня с ног до головы. В какой то момент мне даже хочется сделать реверанс, но я сдерживаюсь. На мое счастье, женщина одобрительно кивает и просит меня к выходу.

— Екатерина, ваша машина подана. Владимир Алексеевич встретит вас у выхода. Приятного вечера. — женщина учтиво удаляется, давая мне еще немного времени перевести дух.

Хорошо, что я раньше уже ходила на высоких шпильках, иначе лестница превратилась бы в настоящее испытание. Да и вечер в целом. Не уверена, что меня ждет по ту сторону забора, но в случае, если мне предоставится возможность сбежать, сделаю это босиком не раздумывая.

Спускаюсь по лестнице на первый этаж и замираю.

Я смотрю на шикарно одетого в деловой костюм мужчину. Паше — небольшой платок, вставленный в нагрудный карман его пиджака, розовый. Такого же цвета, что и мой наряд. Его руки опущены, правой рукой держит себя за запястье левой. Улыбается. Верхнюю часть его лица скрывает черная, с серебристыми вкраплениями маска. Но я вижу его восхищенный озорной взгляд, искрящийся от предвкушения.

Вместо мыслей о похищении, начинаю волноваться от нового повода для паники. Мы что, идем как пара?

— Шикарно выглядишь. Надеюсь, в размерах не ошибся? — слегка склоняет голову, приветствуя меня, как будто мы сегодня не виделись.

Он прекрасно видит, что мне все подошло идеально. И даже больше. Я выгляжу словно одна из тех моделей с обложки глянцевого журнала. Вот только все это происходит со мной в реальности. Краснею от смущения.

— Благодарю, — так же учтиво, как и он со мной, здороваюсь реверансом.

Сердце бешено стучит, в голове полнейшая неурядица и бурное непонимание происходящего. Мы словно в старом кино про балы, про времены джентльменов и их дам.

— Позвольте, — подает мне руку, которую я любезно принимаю.

Раз нас ждет автомобиль, значит нам предстоит дорога. Я обязательно выясню, чего ждать от этого вечера. Но, пожалуй, стоит играть по его правилам. Да, он учтив, вежлив и терпелив. Да, он гостеприимный хозяин. И, кажется, я начинаю к нему что-то чувствовать. Но не стоит забывать, каким был Дима, в нашу последнюю встречу — избит и напуган.

Владимир тот человек, что вдвойне опасен, потому что вызывает у меня, возможно ложное, чувство безопасности.

Даже в своих мыслях я не могу полностью считать его опасным мерзавцем. Он подкупает меня своей честностью и открытостью.

Мы выходим из дома и следуем по подъездной дорожке к воротам. Я еще ни разу не была в этой части двора. Только в самый первый вечер, когда мы приехали, но было совсем темно и я ничего не могла разглядеть. Окна всех помещений дома, в которых мне довелось побывать, выходили во двор, кроме спальни Владимира и запертой комнаты. Интересно, так задумано или вышло случайно?

Что удивительно, мужчина доводит меня до задней двери ожидающей нас тонированной иномарки. Не без помощи сажусь на заднее сиденье и замечаю водителя.

Владимир тем временем обходит автомобиль сзади и садится рядом со мной.

— Трогай, Сокол, — мягко похлопал водителя по плечу, откидывается и занимает максимально расслабленную позу. Снимает маску с лица.

Сокол… Он был на той встрече! Значит он тоже один из них. Стараюсь разглядеть лицо водителя в зеркало заднего вида. Мою вытянутую шею Владимир принимает за беспокойство.

Мы проезжаем через открытые ворота.

— Не волнуйся. Ты очень красива! — глупая улыбка, словно у влюбленного мальчишки.

Не может же он ко мне что-то испытывать? Или… может? Это бы объяснило его отношение ко мне.

На всякий случай отодвигаюсь от мужчины подальше, увеличивая дистанцию между нами.

Новые отношения совершенно не то, что мне сейчас нужно! Тем более с бандитом.

А сердце предательски простреливает, словно хочет заставить меня вновь оказаться на груди Владимира, почувствовать тот самый аромат его тела.

Глава 23

Мы проезжаем пост охраны (значит он все-таки тут есть!) и едем по однополосной лесной асфальтированной дороге.

У Владимира своя собственная дорога до дома?

Не удивлюсь, если в густой лесной растительности запрятаны зенитные установки или… турели, кажется. В общем, что-то большое и стреляющее, защищающее дом от любого, кто решится напасть.

А изнутри казалось все так просто: собака и стандартная сигнализация. Я конечно знала, что где-то сидят ребята в форме и масках, которые за тридцать секунд могут вломиться и спасти хозяина дома ото всех бед, но чтобы и к дому было не подобраться со всех сторон, не ожидала.

— О чем задумалась? — Владимир ловит мой задумчивый, блуждающий по быстро мелькающим деревьям взгляд.

Чтобы не выдать своих мыслей о побеге и то, что я раздумываю, будет ли у меня шанс вообще добраться до ворот, спрашиваю первое что приходит на ум:

— А где Рамзес?

Владимир широко улыбается.

— Не уж то соскучилась? Я знал, что ты его обязательно полюбишь. — смотрит на мой скептический слегка испуганный взгляд и добавляет — Конечно, со временем. Но ведь это совсем не то, что ты хочешь узнать, не так ли?

Пальцами нервно тереблю нежнейшую шелковую ткань подола и набираюсь смелости, чтобы спросить:

— Ты собираешься выставить меня на торги?

Выражение лица Владимира резко меняется с заинтересованного на растерянное, смущенное, ошарашенное, недоверчивое. Он приподнимает бровь и внимательно на меня смотрит. Так же он смотрел в прошлый раз, когда сказал, что я слишком сильно ударилась головой. Ну почему он считает, что всё, что я говорю — несусветная глупостью?

— Нда, — произносит задумчиво и растянуто, — ты умеешь удивлять. Сокол, ты слышал?

Водитель слегка кивает, но продолжает вести машину, не отвлекаясь на нас. Впрочем, судя по всему, его это заставило улыбнуться. Готова поклясться, что увидела в зеркале заднего вида, как уголки губ на лице Сокола на долю секунды приподнялись вверх.

Мы тем временем уже выехали на шоссе.

— Значит так…

Владимир откидывает подлокотник заднего сидения с подстаканниками, достает бутылку минеральной воды и, прочистив горло, продолжает:

— Я, конечно, мог бы сохранить интригу и поиграть в угадайку, но мне необходимо, — последнее слово он выделяет особенной интонацией, — что бы ты была спокойна, собрана и готова.

Смотрит на меня внимательно, чтобы удостовериться, я впитываю каждое произносимое им слово.

— Мы едем на очень важную встречу, где будет много высокопоставленных и, что самое главное, богатых людей.

— Мы же не грабить их едем? — с подозрением смотрю, во что мы одеты и почему-то представляю карманников.

— Не перебивай. — говорит сухо и серьезно, хмурит брови.

От неловкости и стыда горло неприятно саднит. Уровень моей нервозности повышается и я принимаю единственное правильное решение: молчать тогда, когда мужчина говорит.

— Если ты считаешь, что на это — небрежно обводит рукой пространство — я заработал воровством… — устало трет переносицу. — Мы отходим от темы. Давай проще. Сегодня вечером официальная деловая встреча, совмещенная с небольшим балом маскарадом. Наша цель, пообщаться с максимальным количеством людей, найти инвесторов, зарекомендовать себя с положительной стороны.

Я киваю, делая вид, что все понимаю, но на самом деле, ничего не понимаю. И Владимир это понимает.

— Твоя задача, составить мне компанию, улыбаться, быть привлекательной, милой и вести себя не так, как ты ведешь себя обычно.

Я собиралась возмутиться, но Владимир предостерегающе слегка наклонил голову в бок, отчего мой рот, который уже открылся на пару миллиметров, моментально захлопнулся.

— Тебя никто не знает, ты наверняка — он странно меня оглядывает и я ловлю в его взгляде какой-то огонек, но пока не могу разобрать, к чему он, — привлечешь внимание. Любой подошедший к нашей паре мужчина — мне на руку. В разговорах не участвуй, не нужно поддерживать тему, в которой ты мало что понимаешь. Спасибо, пожалуйста. Можешь издать легкий смешок, если я смеюсь.

Владимир замолкает и вновь отпивает минералку.

— Если все пройдет хорошо, то мастер Угвэй — наш! — складывает руки негромко хлопнув. — Сокол! — Окликает водителя, кладя свою ладонь ему на плечо. — Документы отправлены?

— Все как мы договаривались, Владимир Алексеевич, — мужчина за рулем не многословен.

— Отлично, — откидывается на спинку сидения и продолжает поучать меня уму-разуму.

— И прошу, ни на шаг от меня не отходить. Есть вопросы?

Наконец-то мне позволено говорить! Кто такой этот мастер? Почему Владимир не взял кого-нибудь из своих знакомых на эту встречу? Я буду привлекать внимание? Почему Владимиру на руку, то, что я буду обращать на себя внимание других мужчин?

— Нет вопросов, вот и отлично. — Владимир не дает мне и слова сказать! — Кстати, твоя маска, чуть не забыл!

— Сокол…

Мужчина замолкает, замечая что-то неладное. Я чувствую, как автомобиль начинает набирать скорость. Владимир хмурится. Я вижу в зеркале заднего вида частое мелькание и оглядываюсь.

— Пристегнись. Скажу пригнуться, делай, — командует максимально собранным и строгим тоном.

Я поспешно пытаюсь выполняю его указание. Владимир убирает подлокотник между нами. Замечаю, что нас преследует какая-то машина и намеревается нас обогнать. Сокол заметил это гораздо раньше нас. Наш автомобиль виляет по дороге. На высокой скорости это довольно опасно. Резкий визг шин вводит меня в оцепенение.

Сокол резко дает по тормозам и автомобиль преследователей проносится вперед на большой скорости. Они этого явно не ожидали, так как еще какое-то время продолжают движение.

Наш водитель точно более опытный: он моментально включает заднюю передачу, бьет по газам и резко дергает ручник вверх. Машина с визгом покачивается, видимо, разворачиваясь.

Владимир наклоняет меня вперед и я прикрываю голову руками. Не смогла вовремя пристегнуться, так как руки сильно тряслись. Чувствую, что автомобиль каким-то образом набирает скорость. Я слышу как Сокол ругается сквозь зубы.

Краем глаза замечаю, как Владимир держит левой рукой взявшийся из ниоткуда пистолет.

Автомобиль резко поворачивает влево. Под силой тяжести я съезжаю по кожаному сидению вплотную к Владимиру. Его ударяет о дверцу, отчего он стискивает зубы. Видимо, удар пришелся прямо на то место, из которого я извлекала пулю.

Как же ему наверняка больно в этот момент. Но он все также крепко держит оружие и прикрывает меня правой рукой, не позволяя мне поднять голову.

В нас стреляют? Готова поклясться, что слышу выстрелы. Окна нашего автомобиля до сих пор закрыты, мы не ведем ответный огонь.

— Ловко ты их провел, — комментирует Владимир.

— Еще рано судить, — цедит сквозь зубы Сокол, полностью сосредоточенный на дороге.

Через несколько минут я чувствую, что обстановка в автомобиле меняется. Владимир выдыхает и убирает оружие. Мягко приподнимает меня в прежнее положение.

Я так испугана, что не обращаю внимание на то, как плотно друг к другу мы сидим.

Плечи Сокола расслабляются и мы снижаем скорость. Даже слишком сильно. Я в страхе оборачиваюсь и замечаю, как машина преследователей вдалеке замирает и разворачивается.

Не понимаю, почему мы так легко отделались. Впрочем, повернувшись обратно, вижу ответ на свой невысказанный вопрос.

Через сто метров пост ДПС. Никто не хочет связываться с ментами…

Мы проезжаем на положенной на таких участках дороги скорости.

Сотрудник стоящий на улице с автоматом не обращает на нас внимания. Кажется, его внимание больше привлек автомобиль наших преследователей. То, что они отказались продолжать ехать за нами и развернулись, вызвало подозрения.

Я уже не узнаю, чем для них закончится данная история, так как мы заезжаем на эстакаду и вливаемся в плотный поток машин.

— Испугалась? — Владимир нежно берет меня за руку.

Мое только что начавшее успокаиваться сердце вновь часто забилось в груди. Бушующий в крови адреналин и страх ударяют в голову с новой силой.

Мы снова в опасности?

Нервно смотрю по сторонам и понимаю, что в автомобиле из посторонних звуков лишь мое прерывистое дыхание.

Владимир нежно берет меня за подбородок и смотрит прямо в глаза.

— Все уже позади, не волнуйся.

Его голос действует на меня магическим образом, словно большая доза успокоительного. Мои плечи опускаются и я наконец-то выдыхаю.

Я верю этому голосу, верю Владимиру. Омут его темных глаз поглощает меня, накрывает с головой, я начинаю тонуть в них. Опускаю глаза и замечаю, его уголки рта лукаво приподняты. Его четко очерченные пухлые губы… И они в опасной близости от моих губ…

Глава 24

Перед лицом внезапно и совершенно ни к месту появляется образ Димы. Я узнаю этот взгляд! До боли знакомый… Когда-то он смотрел на меня так же пронзительно, как сейчас смотрит Владимир. Словно выжигает свое имя на моем сердце.

Я отворачиваю голову, стыдливо прикрывая глаза тыльной стороной ладони. Чувствую, как щеки наливаются румянцем от стыда и испытываемой неловкости.

Владимир отпускает мою руку. И я медленно отодвигаюсь в сторону, занимая прежнее место.

Нет, не могла так легко влюбиться в незнакомца. Он просто оказывается рядом всегда, когда требуется его помощь и защита. Но ведь в беде я оказываюсь именно из-за него? Или…

Замечаю краем глаза, что Владимир протягивает мне какой-то предмет. Не сразу обращаю внимание, все еще раздумывая над тем, куда двигается наше общение.

Виновато и стыдливо смотрю на то, что мне протягивают. Черная, с серебристыми вкраплениями маска, точно такая же, как у Владимира!

Точно, мы же идем вместе, как пара. Молча принимаю маску и надеваю ее на себя. Владимир тоже надевает свою.

Магия скрываемой личности работает на меня успокаивающе. Словно мне дали щит, за которым можно укрыться. Позволяю себе улыбнуться в ответ на улыбку Владимира. Не типичную для него ухмылку, а нежную восхищенную улыбку довольного своим выбором мужчины.

— Ты очень красива, — произносит низким бархатистым голосом с легкой хрипотцой. Этот голос обволакивает мое сознание, затуманивает разум и затягивает в омут потемневших глаз, контрастирующий с белыми завитками на маске. Я теряю связь с реальностью.

Я опять попадаюсь на этот крючок. Но на этот раз он владеет вниманием не Кати. Не юной наивной девушки с только что разбитым на мелкие осколки сердцем от измены и предательства своего жениха. Не девушки, которую он смел похитить, взять на откуп. Девушки, которая пошла на жертву ради своего жениха.

Нет.

Он завладевает вниманием девушки в маске. Скрытой от посторонних взглядов. Той, чье имя никому не известно. Той, что будет соответствовать мужчине рядом. Той, что гордо поднимет голову и будет достойной окружения высокопоставленных и богатых незнакомцев. Потому что я буду чувствовать его защиту рядом.

Словно в подтверждение своего решения, мы подъезжаем к роскошным кованым воротам, через которые я могу видеть краешек изумительно красивого особняка, скрытого зеленой фигурно подстриженной живой изгородью.

Охрана подходит к нашему автомобилю. Сокол опускает стекло, Владимир синхронно выполняет тоже действие и приподнимает маску. Двое охранников обходят автомобиль с зеркалом на длинной металлической палочке, исследую что-то на днище автомобиля.

Охрана несколько минут что-то осматривает, в том числе и в багажнике, после чего закрывают его. Мужчина, что стоял рядом с Владимиром и Соколом дружественно приветствует их, сверившись со списком гостей.

Ворота перед нами распахиваются и мы въезжаем на территорию. Катя начинает волноваться, но девушка под маской отгоняет ее и не подпускает. Нет, сегодня не будет никакой Катястрофы. Будет внимательная, заботливая, к месту игривая девушка которая сделает все, что от нее потребует Владимир.

В рамках разумного, конечно. Шепчет не унимающаяся Катерина в голове. Разумеется, так же мысленно отвечаю самой себе.

На улице начинается красивейший закат. То-ли он такой уникальный: ярко оранжевый с вкраплениями темно красного, синего и желтого цветов, то-ли я совершенно другая.

Наш автомобиль припарковывается среди других, в специально выделенном месте. Владимир выходит из машины и я собираюсь сделать тоже самое. Но оказываюсь в легком замешательстве, обнаружив, что на двери с моей стороны какая-либо ручка отсутствует. Не успеваю начать волноваться, как мой спутник открывает дверь и любезно протягивает руку, помогая выйти.

Ничего не могу поделать с собой и завороженно поднимаю взгляд. Фасад дома украшен сотнями огней. Наверняка, когда солнце окончательно скроется за горизонтом и настанет время ночи, дом преобразится с совершенно новой стороны, освещенной таким больших количеством гирлянд. Пока они только только начали загораться и не работали в полную силу.

Владимир перекладывает мою руку под локоть и мы плавно движемся в дом. Словно плывем и ничего вокруг нас нет.

Глава 25

В огромном доме на первом этаже несколько групп людей, скрывающих свои лица за масками. Легкая мелодичная музыка, доносящаяся из динамиков, расслабляет и настраивает на тихий спокойный вечер.

К нам подходит пара. Девушка в шикарном черном сияющем тысячами звезд платье с высокой прической. Ее рыжие локоны аккуратно свисают на маску золотого цвета, из которой торчат несколько перышек. На руках длинные черные перчатки по локоть. Она идет под руку с высоким седовласым стройным мужчиной. Его золотая маска не может скрыть от моего взора несколько глубоких морщин.

— Ааа, Владимир Алексеевич, — радостно в приветствии протягивает руку и крепко пожимает руку Владимира — надеюсь добрался без происшествий?

— Спасибо, Герман Степанович. — Владимир улыбается максимально искренне. — Прокатил свою спутницу с ветерком.

И как только он умудряется назвать ужасающе страшную погоню, грозящую нам как минимум аварией, а как максимум простреленными телами, простой поездкой “с ветерком”?

Подмигивает, смотрит на меня, отчего подошедшая к нам пара также переводит взгляд с Владимира на меня.

— Прекрасная Екатерина, я полагаю? — мужчина протягивает руку.

Я собираюсь также поприветствовать как я предполагаю, хозяина дома, рукопожатием. Но неожиданно, пожилой мужчина целует мне руку.

— Очень рада знакомству, — отвечаю сдержанно и вежливо.

В то же время левой рукой, которой держусь за Владимира, вцепляюсь в его рукав что есть силы. Он чувствует это, но не подает вида. Видимо, чтобы успокоить меня, перехватывает инициативу на себя и вновь переводит внимание подошедшей пары на себя.

— Карина Вячеславовна, премного благодарны за Ваше приглашение. Вы как всегда восхитительны. — Владимир повторяет с девушкой тоже самое, что и Герман Степанович со мной минуту назад.

Ближайшие полчаса мы только и делаем, что знакомимся и приветствуем присутствующих. Мы пришли в начале вечеринки, судя по всему. Постепенно, количество гостей плавно увеличивается.

А мне становится откровенно говоря скучно.

Всеми силами стараюсь быть достойной своего прекрасного статного уверенного в себе спутника. Все таки пора умнеть. Двадцать третий год идет.

Вежливо делаю вид, что слушаю все цифры, отчеты, инвестиционные штучки, акции, финансовые котировки и прочее, прочее. Начинаю подозревать Владимира в ведении бизнес дел со знающими свое дело людьми. Непростой он бандит, а… высококлассный!

Мужчина резко отпускает мою руку после того, как кто-то подошедший сзади с силой несколько раз хлопнул Владимира по левому плечу.

Мой спутник поморщился от резкой нестерпимой волны боли, но моментально взял себя в руки. Ему некогда было себя жалеть, так как подошедший был хорошо знаком Владимиру. Они пожали друг другу руки и обнялись, начав быстро что-то обсуждать.

Поворачиваю голову в сторону, ища прохладительные напитки, держа владимира под руку.

Только спустя несколько мгновений понимаю, мой нос следует за шлейфом аромата древесной композиции. Запаха до боли знакомых духов.

Начинаю глазами выискивать обладателя аромата.

Неужели, Дима тоже здесь? Меня это пугает и одновременно интересует: неужели он пришел меня спасти? А что, если в машине преследователей был он? Но ведь у Владимира был пистолет! Он мог бы и убить Диму!

Взял ли Владимир пистолет с собой? Хочу проверить и понять, на сколько мой спутник считает обстановку в доме защищенной и безопасной. Не придумываю ничего лучше как во время беседы аккуратно вытянуть свою руку из его, согнутой в локте.

Глядя на Владимира, аккуратно поглаживаю его по пояснице, вполне логично предположив, что именно там он будет держать пистолет.

Оружия я не обнаружила, а вот заинтригованный таким неожиданным поворотом событий, взгляд Владимира, успела на себе поймать. Пришлось подыграть ему, поэтому я задорно подмигнула и показала в сторону столика с напитками.

Не дожидаясь ответной реакции, плавно удаляюсь в вышеуказанном направлении. Фух. Нужно выдохнуть и смочить горло.

Осматриваю стол. Вцентре, среди различных канапе и закусок, в большой широкой чаше в соке плавают кусочки фруктов со льдом. Решаю налить себе немного пунша и постоять в стороне от мужских разговоров.

И вновь улавливаю запах духов Димы. Нет, может же быть простое совпадение, да мало ли мужчин пользуется таким ароматом?

Внезапно между мельтешащими людьми и официантами на долю секунды образуется просвет и я вижу его силуэт. Не могу быть уверенной, так как часть лица скрывает маска, но что-то мне подсказывает, что это он.

Сердце бешено колотится. По спине пробежал неприятный холодок. Это точно он. А рядом с ним за руку, нет, этого не может быть!

Глава 26

А рядом с ним моя лучшая подруга, Юля.

Я знала! Черт побери, все это время я знала, просто не хотела себе признаться. Уверена, что это моя лучшая подруга в мой день рождение спала с моим мужчиной. Словно в подтверждение неожиданно вскрывшейся правды, Юля поднимает бокал. На фоне легкого белого платья в пол на тонких бретельках, ярким пятном выделяется красивый аккуратный маникюр с длинными ноготочками.

Парам-пам-пам…

Ярко-алого цвета…

Тот же цвет, что я видела на ноготках любовницы своего мужа, когда застала их в нашей постели в экстазе.

Какая же я дура!

Все это время, я догадывалась, терзала себя сомнениями, но отгоняла от себя до последнего дурные мысли, не позволяя себе им поддаться.

Сколько бы Юля не пряталась за маской, а уж ее-то я узнаю из тысячи. Недаром, на множестве ночных концертов под открытым небом, навык поиска лучшей подруги отработан до автоматизма.

Юля игриво смеется, невзначай касаясь локтя моего бывшего возлюбленного. Дима стоит ко мне боком, но я уверена, что это он. Из-под его маски вижу легкий синий след. Синяк, который пытались прикрыть пудрой, но до конца не вышло.

Вот же гад! Ползучий!

А она… змея.

Злость и гнев внутри меня закипает. Представляю как я хватаю вазу пунша и выливаю на голову той, что некогда называлась моей подругой. Той, которая должна была меня разыскивать и пытаться спасти!

После пунша я бы с радостью пнула Дмитрия в то место, которым он думает. И на этом бы с гордо поднятой головой удалилась бы с вечера.

Но нет, я не могу так поступить с Владимиром. Я обещала быть предельно спокойной и воспитанной. Я не могу подвести его.

Особенно сильно мне хочется доказать ему, что та череда бесконечно глупых и бездумных поступков с моей стороны не более чем просто стечение обстоятельств. Нервы, стресс, страх и вот пожалуйста.

Вместо спокойной умной и адекватной девушки, Владимир получил взъерошенный комок наэлектризованных нервов, который бьет куда попало.

Пока я стою и сдерживаю порывы злости, выравниваю дыхание, Юля отходит от Димы и двигается в мою сторону, но явно меня не замечает. Медленно, покачивая бедрами из стороны в сторону, она словно плывет, ловко огибая группы людей, весело переговаривающихся между собой.

Я не свожу с подруги глаз. Между нами остается каких-то метров десять и тут, она тоже видит меня. Наши взгляды пересекаются.

Останавливается как вкопанная. Змея. Жалкая, подлая, наглая обманщица! Предательница.

Руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

Что же ты будешь делать, Юленька? Я уже второй раз ловлю тебя на предательстве. Второй раз не такой, кхм, эпичный как первый, и все же. Ты расхаживаешь здесь словно хозяйка, словно жена моего мужчины. Бывшего мужчины — поправляю я себя.

Вопреки моим ожиданиям, Юля внимательно всматривается в прорезь маски, смотрит глаза в глаза. Изучает меня с ног до головы. Ее зрачки расширяются, а рот слегка приоткрывается в удивлении.

Она делает резкий шаг вперед, но потом останавливается, словно одергивая себя. Оглядывается по сторонам и уже медленно приближается, вставая сбоку от меня.

— Ты здесь одна? — шепотом произносит так, чтобы только я смогла ее расслышать.

Делает вид, что выбирает закуску. А я не знаю как реагировать. Совсем не то, чего я ожидала.

— Зато ты, как я погляжу, нашла себя пару, — злобно шиплю в ответ.

Юля на секунду поворачивает голову в мою сторону, затем снова делает вид, что выбирает закуски.

— Катенька, Катюша, ты даже не представляешь! — щебечет она, словно ничего и не было.

— Хватит, — огрызаюсь — Мне не нужны твои оправдания! Хочешь, забирай. Идите вы оба в дальнее…

Она перебивает.

— Катя, ты чего? О чем ты вообще? — ошарашено смотрит на меня, уже не таясь.

И хватает же ей наглости и совести до последнего отпираться.

— Я все про вас знаю. Я видела вас вместе! — едва сдерживаю свою злость, полушепотом шиплю, все еще не желая привлекать внимание посторонних.

Юля смотрит на меня взглядом полного непонимания. Какая же она все-таки хорошая актриса. Да ей прямая дорога в Мхатовское училище.

Она собирается что-то сказать, но тут вплотную к нам подходит незнакомый мужчина.

— Какие-то проблемы? — осматривает меня с ног до головы и слегка косится в Юлину сторону.

Узнаю в мужчине Соколова, друга Владимира, и по совместительству нашего сегодняшнего водителя.

— Все в порядке, — пренебрежительно смотрю на Юлю, — Мы закончили, — твердо заключаю.

Сокол что-то шепчет Юле на ухо. Надеюсь, он говорит ей держаться от меня подальше. Затем берет меня под руку и молча ведет обратно к Владимиру.

Моя бывшая подруга остается стоять у стола с закусками и провожает нас недоуменным взглядом.

Владимир все еще разговаривает о каких-то активах со своими знакомыми бизнесменами.

— Кажется, это твоя спутница? — наш водитель игриво и вежливо обращается к Владимиру. А после аккуратно подводит к нему. У меня по спине бежит холодок от близости мужчины. А я ведь так хотела не натворить глупостей… Меня ведь могли услышать, когда я высказывала Юле сво. неприязнь.

— Благодарю, — кивает другу и смотрит с прищуром на меня, будто считывает мои эмоции. — Видимо, обсуждение бутстрэппинга слегка утомили мою даму, — Владимир с улыбкой произносит непонятый мне термин, звучащий как инопланетная речь, но это явно связано с его криминальным бизнесом. Отчего становится совсем не по себе.

Владимир сменяет гнев на милость и уже доброжелательнее смотрит на меня и затем мило улыбается своим собеседникам.

Мужчины в деловых костюмах и карнавальных масках мило и дружно смеются, а я лишь облегченно выдыхаю и глупо улыбаюсь, чтобы скрыть свой косяк.

Только внутри все еще все кипит от злости. Я оборачиваюсь, желая увидеть, стоит ли Юля все еще у стола с закусками. Но ее там уже нет.

Держу Владимира под локоть, чтобы унять свои эмоции. Он наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

— Отлично держишься, осталось потерпеть совсем немного.

Я послушно киваю и улыбаюсь уже более расслабленно, а Владимир продолжает вести важные разговоры.

Сколько же я услышала непонятных мне терминов. Как же их много за сегодняшний вечер. Я честно пытаюсь слушать и хоть что-то понять. Но нет, это оказывается выше моих сил.

Открой свой разум. Звучит в голове чей-то философский старческий голос. Пытаюсь. Честно, изо всех сил. А в голове только шум ветра и картина пустыни с перекати-полем.

Решаю отойти в дамскую комнату, заверив Владимира, что скоро вернусь, мне только припудрить носик.

Мне показали в каком направлении двигаться.

Иду, периодически оглядываясь по сторонам, ища взглядом то Юлю, то Диму. Пока не знаю, зачем мне это, это где-то на уровне инстинктов.

А если я вновь на них наткнусь, что тогда?

Дергаюсь от торжественной громкой музыки, резко заигравшей со всех сторон.

Свет во всем доме внезапно гаснет. Испугано замираю в полной темноте.

Внезапно чувствую как чья-то сильная рука закрывает мне рот, вторая смыкается на талии и меня утаскивают в неизвестном направлении.

Чувствую знакомый аромат древесной композиции и слегка успокаиваюсь. Ведь если это действительно он, мне нечего опасаться. А вот ему следует…

****

Я уверена, что это Дима, но все же, нужно удостоверится.

Сколько бы я не пыталась вырываться, все было бестолку. Не могу противопоставить свой маленький рост сильной мужской грубой хватке.

Меня заталкивают в небольшую гостевую спальню на первом этаже, судя по кровати. Здесь приглушенный свет идет от лампы, висящей на противоположной стене и от окна.

Судя по тому, сколько мы шли, вернее меня тащили, спальня расположена в противоположной стороне дома от места, где остался Владимир.

Часто моргаю, отходя от полнейшей темноты.

Слышу как музыка громко играет, но в этой комнате звучит уже довольно приглушенно.

Дверь за нами закрывается. Как только это произошло, мужская хватка ослабла и я наконец-то смогла вырваться вперед. Опешив, оборачиваюсь, чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку касательно Димы.

— Дима? — спрашиваю и тут же ругаю себя.

Из сотни миллионов вопросов я выбрала именно этот? Не спросила где Юля, почему он не вытащил меня из дома, а затащил в комнату, нет ли за нами слежки, почему так долго, не стыдно ли ему. Господи, да что угодно!

— Если бы я тебя плохо знал, подумал бы, что ты мне не рада, — пренебрежительно усмехается и глядит на меня свысока.

Да знаю я, что сморозила чушь, но зачем же так принижать?

Молчу.

Раньше бы, конечно, я обязательно кинулась ему на шею, обливаясь горячими слезами. Плакала бы, целовала, шептала как мне было страшно и одиноко. Что я не знала, что мне делать и куда деваться. Радовалась бы что вот, он, наконец-то меня нашел, спас…

Только вот… есть одно но. Большое, жирное но.

Почему сейчас рядом с Димой я чувствую себя в опасности?

Глава 27

Сердце бешено стучит, ладошки похолодели и одновременно вспотели, а волосы на затылке встали дыбом. Внутренности болезненно скрутило. Меня начинает сильно мутить. Последний раз я так боялась будучи связанной в неизвестном помещении среди бетонных стен.

Пульс учащается. Дыхание сперло. Делаю несколько шагов назад. Не могу поверить, что… боюсь его.

— Котенок, я так рад, — Дима произносит это сладко-приторным голосом и наступает.

А я делаю еще несколько шагов назад и упираюсь ногами в кровать.

— Я так волновался, так переживал, — протягивает руку, кладет ее мне на шею, а большим пальцем водит по щеке.

Его пальцы больно впиваются в шею. Второй рукой крепко держит меня за плечо, не давая возможности пошевелиться. Отвожу свой взгляд и хочу только одного — сбежать.

Он убирает руку с плеча и берет меня за подбородок. Крепко держит моё лицо в своих руках, словно собирается одним резким движением повернуть мне голову на сто восемьдесят градусов и лишить меня жизни.

Грубо снимает с меня маску. Резко притягивает меня к себе, вжимая в свое тело. Грубо целует меня в губы, с напором ломает всё сопротивление с моей стороны.

Резко кусаю Диму за губу. Он слегка ослабевает хватку и указательным пальцем касается прокушенной губы, слизывая капельку выступившей крови.

— Ах ты сучка, — проговаривает со злости и в его глазах вспыхивают злобными огнями.

Я же рьяно пытаюсь оттолкнуть его мощное мускулистое накаченное тело, так как мне некуда отступать. Куда уж мне, у нас разные весовые категории.

Моё рьяное сопротивление только еще больше его раззадоривает.

— Отпусти меня, отпусти немедленно! — хочу выбежать из этой полутемной комнаты.

Пытаюсь дать ему пощечину, но Дима резко с силой хватает меня за запястья.

— Я так переживал за тебя, неужели, ты мне не рада? — его тошнотворно сладкий голос звучит просто омерзительно.

— Ты продал меня! Продал меня бандитам. Я тебя ненавижу! — высказываю ему то, что давно прятала в себе.

Дима делает крошечный шаг назад, позволяя мне вдохнуть свободнее.

— Котенок, что ты такое говоришь? Ты же сама знаешь, в тот момент у меня просто не было выбора. Да и не тронут они девушку. Видел я таких, у них свои законы и порядки, — Дима подозрительно меня осматривает с ног до головы.

— Я видела, видела тебя с Юлей вместе! Какая же я дура! Почему я раньше этого не замечала, нужно было бросить тебя еще тогда!

— Когда? Ну-ка расскажи поподробнее. Что-то я не вижу, чтобы ты была несчастна. Бедная, бедная Катенька, присутствует на важном вечере среди больших шишек, цела и невредима и при этом еще чем-то недовольна, — издевательски нарочито грубым тоном пытается передразнить меня. — Якшаешься словно подзаборная шлюха, расхаживаешь в таком откровенном виде, наслаждаешься жизнью, пока я решаю наши проблемы.

— Ты жалок и просто смешон! — дерзко выкрикиваю ему в лицо. — Да мне в сотню раз лучше с ним, чем с тобой!

Дима багровеет от злости и не сдерживаясь дает мне хлесткую оглушительную пощечину, от которой я падаю на кровать.

В глазах темнеет и пляшут звездочки. Наворачиваются горячие горькие слезы обиды и боли. Никогда еще меня не бил мужчина. Прикладываю ладонь к горящей огнем щеке.

— Я уже говорил. Никогда. Не смей. Со мной. Говорить таким тоном, — яростно чеканит каждое слово, опасным зверем нависая надо мной.

Скидывает с себя пиджак и ослабляет галстук. В ужасе наблюдаю и думаю, что Дима собирается меня избить. Он закатывает рукава рубашки.

Все мое тело напрягается. Он подходит к кровати вплотную, мне некуда деться.

Он стоит так, что моя свисающая с кровати нога оказывается между его ног. С усилием собираюсь ударить его в пах. Я полулежу, и, не смотря на хорошую растяжку, удар получается слабым и нерезким. Недостаточно быстрым, чтобы достичь цели.

Он перехватывает мою ногу. Тянет на себя и переворачивает меня на живот. Я слышу как он расстегивает ремень.

— Не забыла ли ты женушка, о моем праве брачной ночи?

ЧТО?!?!

Нет, нет, нет!

Пытаюсь отползти вперед, чтобы перекатиться. Но Дима с силой хватает меня за ноги и тянет обратно.

— Куда же ты собралась?! — почти кричит на меня, отчего я чувствую, что все мои конечности становятся ватными.

Нет, только не со мной. Такого не может быть! Дима, тот что должен был меня защищать и всю жизнь быть моей опорой и поддержкой.

— Помогите! — кричу я, надрывая голос.

Дима за спиной только смеется.

— Кричи сколько влезет, дверь заперта. Никто тебя здесь не услышит.

Ложится сверху, вдавливая мое лицо в мягкое одеяло на кровати. Я с усилием поворачиваю голову вбок, чтобы иметь возможность дышать.

Делаю глубокий вдох, стараясь насытиться кислородом. В глазах темнеет.

Я не могу пошевелиться. В горле застрял неприятный ком, а в груди больно давит. Я начинаю задыхаться, не в силах выровнять дыхание.

Через одежду ощущаю, как в ногу мне упирается его возбужденное естество. Дима поднимает мои руки наверх и с силой держит их одной своей рукой. Каждое мое движение причиняет боль, потому что его хватка усиливается.

Чувствую, как второй свободной рукой он начинает задирать подол моего платья.

— Мы теперь женаты, дорогуша, ты никуда от меня не денешься, — проговаривает мне прямо в ухо.

От его голоса кровь стынет в жилах. Ледяной, совершенно незнакомый мне ранее тон.

— Отпусти, ты… ты не можешь так поступить! — тщетно пытаюсь воззвать этого мерзавца к совести.

Пытаюсь шевелить всем телом, раскачиваться, наивно полагая, что таким образом смогу скинуть его с себя.

— Еще как могу, ты — моя! Я возьму то, что мне принадлежит по праву. Сегодня, хочешь ты или нет. Начиная с сегодняшней ночи, мы будем делать ребенка. До тех пор, пока тест не покажет две полоски, я от тебя не отстану.

Ребенок?! Неужели, этот подлец искренне считает, что после всего этого между нами еще хоть что-то возможно?!

Дима грубо с силой рвет на мне нижнее белье и жестко проводит рукой по моему оголенному бедру. По телу пробегает электрический разряд боли и негодования.

— Прошу, — сквозь слезы отчаянно произношу, — Умоляю, не надо!

— Куда же делась твоя прыть? Посопротивляйся, меня это только заводит.

Резким движением словно игрушку, разворачивает меня к себе лицом.

— Поверь мне, тебе понравиться, раньше ты никогда не жаловалась.

Не могу поверить, что когда-то любила этого мужчину. Неужели, это происходит со мной. Сейчас. С Димой. С тем, за кого я так переживала еще совсем недавно.

Он все так же держит мои руки высоко над моей головой, а свободной рукой свободно и вальяжно, жадно проходится по моему телу.

Я слышу треск рвущейся ткани. Моя грудь оголяется и Дима в животном порыве припадает к ней, грубо целуя и с силой сжимая.

Хватка его руки ослабевает и я, не теряя времени, прикладываю все свои силы что у меня еще остались, чтобы вцепиться ногтями в его голову и постараться стянуть его с себя.

Бью куда попало, не разбирая. Царапаюсь, что есть мочи. От этого зависит моя жизнь.

Дима же издает низкий гортанный звериный рык и хватает меня за волосы, оттягивая голову назад, отчего я кричу от боли.

Второй рукой Дима хватает меня за горло и воздух перестает поступать в легкие. Не могу сделать ни вдоха. Мои глаза расширяются от творящегося ужаса и кошмара. Ноги безвольно дергаются. Я хватаюсь за его руку, что так крепко сдавила мне шею.

— Слишком долго я тебя баловал, давно нужно было показать тебе, что такое настоящая близость и мужская забота. Что такое на самом деле мужская страсть!

Он приспускает штаны и придвигается ближе. Кажется, это будет последним, что я увижу в этой жизни, потому что я начинаю терять сознание.

Глава 28

Когда мне кажется, что надежды уже не осталось, что вот-вот меня покинут последние признаки жизни, дверь с треском распахивается.

Не помню, кто меня звал по имени, так как в ушах звенело, а в глазах было темно. Могу лишь с уверенностью сказать, что сразу же после того, как дверь выломали, я ощутила небывалую легкость в теле.

Так, собственно оно и было. Некто с силой стащил с меня Диму, находящегося в шаге от того, чтобы пересечь черту и лишить меня чести.

Меня с силой трясут за плечи и дают несколько пощечин. Я еще несколько раз моргаю, приходя в чувство. Затем жадно глотаю воздух. Кашляю несколько раз, все еще не веря, что мое горло больше не сдавливается в железных тисках мужских рук.

— Сволочь! Гад, я убью его! — Юля помогает мне присесть и по сестрински прижимает к себе.

Я слышу звук разбитого стекла и до сих пор не могу понять, что происходит. Передо мной стоит Сокол и протягивает Юле плед, чем моя подруга тут же спешит воспользоваться и прикрывает мою наготу.

Все что меня сейчас волнует это воздух, наполняющий мои легкие. Горло горит огнем, легкие обжигает словно я рыба, которая впервые выбралась на берег и пытается научится дышать.

Наш с Владимиром водитель выходит и закрывает за собой дверь.

— Не волнуйся, шшш, тише девочка моя, все позади. Макс никого сюда не пустит, будет стоять на страже, — Юля прижимает меня к себе и нежно гладит по голове.

А я… я просто не в силах с ней бороться. Реву у нее на плече, словно вновь переживая за плохие оценки и риск быть отчисленной из университета.

Все как раньше, все беды и обиды словно отступают на второй план, когда она рядом.

Милая, моя дорогая, верная подруга. Так всегда было. Ровно до моего дня рождения. Не приедь я тогда… Не вернись я тогда раньше, ничего бы этого не было. Я была бы счастлива в неведении и замужем.

Замужем, за этим мерзавцем…

Очередной истеричный вдох вырывается у меня из груди. Поднимаю ослабленную руку и бью кулаком Юлю в плечо. Бью, сказано слишком громко, скорее это походит на слабое похлопывание.

— Почему, Юля, почему? — только и могу выдавить из себя. — За что?

— Шшш, тише, Катюш, Владимир Алексеевич с ним разберется. Он его в окно швырнул. И сам туда же, следом за ним. Не плачь, все позади.

От ее слов мне становится только больнее. Ничего не понимаю и плохо воспринимаю ее слова.

— За что, Юля? — бросаю взгляд полный слез на свою подругу.

Юля не отвечает, только сильнее прижимает меня к себе. От тепла ее тела становится так уютно, тепло. Безопасно.

— Сбежал, гад, — вздрагиваю от резкого голоса Владимира, полного злости гнева и досады.

Поднимаю голову с плеча Юли и замечаю, что Владимир стоит у разбитого окна со стороны улицы. Его рубашка разорвана, в нескольких местах следы от порезов.

— Сокол! — Владимир зовет нашего водителя, бросая встревоженный взгляд в мою сторону.

Соколов быстро заходит в комнату, закрывает за собой выломанную пошатывающуюся на петлях дверь и подпирает ее своим телом, чтобы больше никто не смог зайти и потревожить нас.

— Сокол, свяжись с охраной, пускай ищут этого придурка. Вызови Коршуна, пускай обеспечит нам спокойный отход, — смотрит на меня и добавляет. — Без свидетелей.

— Уже, босс, — Соколов смотрит на Юлю взволнованно и мнется, явно желая что-то сказать, но не решается.

Оба мужчины смотрят на нас и молчат. Наконец, Владимир собирается с силами и нерешительно, аккуратно спрашивает:

— А, он…

— Вы вовремя, — перебивает его Юля и прижимает меня сильнее к себе. — Не успел.

Владимир с силой впивается руками в подоконник, так что осколки разбитого оконного стекла вонзаются в его кожу, но он словно этого не замечает.

— Убью гада, — произносит злобно под нос.

Владимир осторожно залезает в комнату через окно и о чем-то перешептывается с подошедшим к нему Соколом.

Меня всю трясет. Слез больше нет. Кажется, они все вышли. Остались лишь тихие всхлипы. Тихо всхлипываю, уткнувшись носом в плечо подруги.

Я потеряла счет времени.

Помню лишь как сильные руки осторожно и заботливо подняли меня, закутанную в плед. Бросаю отстраненный взгляд, что бы убедиться, что я в безопасности.

Юля держит меня за руку, ненавязчиво поглаживая. Владимир несет меня через темный коридор.

Прямо у черного выхода стоит припаркованный автомобиль. Юля отпускает мою руку. Меня заботливо усаживают на заднее сидение. Начинаю вновь паниковать, оказавшись одна, без поддержки.

Это длилось всего несколько секунд, которые показались мне вечностью. Испуганно озираюсь по сторонам.

Задняя дверь открывается и рядом со мной присаживается Юля, следом за ней Сокол. Владимир садится на переднее пассажирское.

— Трогай, Коршун. Отвезем девушек домой, — Владимир оглядывается через сидение и Юля делает ему какой-то жест, который я не успеваю разглядеть.

Владимир с Коршуном эмоционально переговариваются, в красках описывая, что сделают с Димой, когда его найдут. Владимир миллион раз успел пожалеть, что в прошлый раз Дима отделался так легко.

Они что-то еще говорят про Кондора и его связь с Димой, но я уже не в силах понимать происходящее. Сосредотачиваюсь на размеренном дыхании и сердцебиении Юли.

Лежа на плече своей подруги и глядя вникуда, краем глаза замечаю, что Сокол накрывает ладонь Юли своей рукой и сжимает ее, оказывая поддержку.

Кажется, я все-таки ошиблась…

Глава 29

Через непродолжительное время, течение которого я перестала чувствовать, мы подъезжаем к дому Владимира.

Я начинаю волноваться и паниковать, до тех пор, пока не убеждаюсь, что Юля идет следом за Владимиром, несущим меня на руках.

Меня плавно усаживают на уже знакомую кровать.

Я кутаюсь в плед, притягивая к себе колени, боясь оголить какую-либо часть своего тела. В приоткрытую дверь наблюдаю, как Юля, Владимир, Сокол и Беркут о чем-то перешептываются, переглядываются, периодически смотрят в мою сторону.

Юля что-то говорит мужчинам напоследок, затем заходит, закрывая за собой дверь. Теперь мы остались вдвоем.

Моя подруга садится рядом и кладет свою голову мне на плечо, поглаживая ладонью спину. От ее движений мне становится чуточку лучше. Она как никто другой понимает, что я не хочу видеть никого из мужчин. И говорить в целом. Поэтому Юля делает все максимально плавно и медленно.

Она идет в соседнюю комнату и слышится звук льющейся воды — начинает набирать ванну. Сама же возвращается ко мне, крепко обнимает и смотрит на меня.

— Катюш, — вкладывает в свой голос максимально возможное количество ласковых и заботливых нот, — давай примем ванну?

Я перевожу отрешенный взгляд на нее, затем в сторону открытой в ванную комнату двери, затем снова на неё. Слабо киваю, давая понять, что согласна.

В голове туман и неприятная давящая тяжесть. Еще пару дней назад, я считала, что хуже уже быть не может. Очевидно, может.

Юля помогает мне раздеться и с нескрываемым ужасом смотрит на мою шею и грудь. Мой взгляд заостряется на остатках дорогущего разорванного в клочья платья, теперь лежащем на полу, но Юля отшвыривает его ногой куда-то в сторону. Она поспешно переводит взгляд и натянуто улыбается, но я то знаю, о чем она думает. Хочет меня пожалеть, в ужасе от произошедшего и переживает, что не была рядом.

Она ведет меня в ванну, поддерживая, словно я девяностолетняя бабуля. Ноги подкашивает, а колени предательски трясуться.

Как только горячая вода покрывает мое тело, я начинаю чувствовать расслабляющее воздействие ванны с пеной. Руками обхватываю себя за плечи и понимаю, что именно этого мне сейчас не хватало. Я чувствую себя такой… грязной. Начинаю тереть плечо с силой вдавливая пальцы в кожу.

Хочу попросить Юлю подать мне мочалку, но издаю лишь странные хрипящие звуки, от чего я сразу же хватаюсь за горло. Ужасная дикая боль. Такой я не испытывала даже во время ангины, когда невозможно ни говорить, ни есть, ни пить, ни глотать. Я бы сказала, что закашлялась, но режущая боль меня практически парализовала, я вновь начала дышать с трудом.

— Катюня, тебе нельзя разговаривать. Этот гад чуть тебя не придушил! — резко осекается и с опаской смотрит в мою сторону, но я не реагирую. Скольжу пальцами по плечу, имитируя трение мочалки по коже.

Девушка поспешно начинает копаться в шкафчиках и достает необходимый предмет. Передает мне. А я начинаю с остервенением тереть кожу что есть сил, пытаясь избавиться от ощущений прикосновения Димы. Мне до сих пор кажется, что его запах пропитал меня насквозь.

Я все тру и тру, пока кожа не начинает гореть и не становится красной. Только кажется, что все равно остался запах Димы на шее. Там, где он целовал меня, клеймя. Противно до тошноты.

— Катя… — где-то вдали слышу голос подруги, но продолжаю теперь шею, где уже ощущается видимая боль. — Катя, — перехватывает мою ладонь Юля. Замираю. Вскидываю голову и заглядываю в перепуганные глаза девушки. У самой уже слезы в глазах.

Юля аккуратно забирает мочалку из моих рук.

Одобрительно киваю, притягиваю к себе ноги, обнимаю руками и кладу голову на колени. Уставляюсь в одну точку. Стараюсь сосредоточиться на лопающихся пенных пузырьках, на множестве отверстий в пене. Выдыхаю и наблюдаю, как в белой массе появляется водный просвет.

Всеми силами отгоняю от себя мысли о произошедшем, но они словно вспышки во время грозы, пробиваются в моё сознание.

Сильные руки Димы держат меня — смотрю на запястья, на которых начинают проявляться следы его пальцев. Рука Димы на моей шее… Дима с силой сдавливает мою грудь — прижимаю ладони к груди.

Он действительно собирался сделать это… И его не останавливало ни наше прошлое, ни мое сопротивление, ни мои мольбы.

В дверь спальни стучат, отчего я резко дергаюсь, чуть ли не вскакивая на ноги.

— Я на минуточку, хорошо? — Юля натягивает улыбку, пытаясь вкладывать в выражение свое лица вселенскую сестринскую любовь. Но я вижу с какой болью она смотрит на меня.

Слабо киваю и кладу голову на колени. Отсюда мне не видно, что происходит, но я слышу голос Владимира, затем голос Сокола, правда слов не могу разобрать.

Юля что-то тихо отвечает и закрывает дверь, возвращаясь ко мне. Она мягко улыбается, но ее глаза светятся от счастья. Впрочем, этот огонек сразу затихает, как только она видит меня.

Подруга дает мне еще какое-то время понежиться в уже порядком остывающей ванне. Юля вытаскивает пробку и вода быстро вытекает в слив, образуя небольшой водоворот.

— Сама, — с трудом выталкиваю из себя слово хриплым голосом, благодарно смотря на подругу.

— Если что, зови, — она все понимает, кивает и выходит из ванной, тихонько прикрыв дверь.

Включаю душ и стою под упругими струями воды, давая им возможность смыть грязь с тела.

Затем я мою голову шампунем, ополаскиваюсь и ступаю на мягкий коврик.

Мой взгляд против моей воли падает на зеркало. Я смотрю на свое измученное тело, в ссадинах, синяках и кровавых подтеках на коже. Поспешно накидываю халат, чтобы прикрыться. Чувство вины накатывает и мне становится противно от самой себя. Если бы я не отошла от Владимира… Если бы он был рядом…Даже принятая ванна не избавила меня от ощущения той грязи, что со мной хотел сотворить Дима, от его прикосновений.

Встряхиваю мокрыми волосами и спешно сушу волосы, выхожу изможденная из ванной.

Юля стоит под дверью и берет меня под руку, помогает дойти до кровати, на которой лежит пижама. Переодеваюсь не без помощи подруги и сразу же ныряю под одеяло.

— Тебе надо поесть, — садиться на край кровати Юля.

Мотаю головой, поворачиваюсь на бок, отгораживаюсь от подруги и укрываюсь с головой одеялом.

Я так хочу избавиться от образов Димы в голове, но они настойчиво всплывают перед закрытыми веками. Никак не могу избавиться от ощущений его прикосновений на своем теле. Мне кажется, что я до сих пор чувствую его руки на своей шее.

Слышу как Юля встает, а через несколько секунд звук закрывающейся двери со стороны ванной. В ванне включился душ.

Хочется выдохнуть с облегчением, но сотня разных вопросов роем потревоженных пчел накрывает меня.

Связана ли Юля с бандитами? Почему она была с Димой? Все-таки изменяла ли она с ним или нет? Почему Сокол смотрит на нее такими влюбленными глазами? Почему Юля не боиться быть в этом доме? Да и вообще, почему мы вернулись к Владимиру?

Юля выходит из ванной комнаты в тот момент, когда слышу странные царапающие звуки у двери, словно стая мышей решила сжевать дорогущую дверь. Дергаюсь, откидываю одеяло с головы, садясь, и смотрю в сторону двери.

Подруга впускает в комнату Рамзеса. Пес медленно обходит кровать, цокая своими коготками по полу. Садится напротив меня и внимательно смотрит. Я чувствую слишком большую слабость, чтобы бояться или попытаться сбежать. А Рамзес в это время осторожно кладет свою мордочку на край кровати и поскуливает. Медленно, неуверенно кладу ладонь ему на голову и поглаживаю между ушей.

Улыбка сама собой растягивает мои губы.

Кладу голову на подушку, но не свожу взгляда с Рамзеса. В таком положении проваливаюсь в сон.

Хочу думать, что теперь меня защищают со всех сторон. Но сон не приносит желанного спокойствия. Как и уверенность в том, что Дима все равно настигнет меня наяву.

Глава 30

Помню как постоянно всхлипывала, стонала, вскрикивала и дергалась, просыпаясь от собственных звуков. И каждый раз нежные заботливые руки Юли гладили, обнимали меня и я снова погружалась в сон.

Не могу вспомнить, что мне снилось, да и не хочу, если честно. Не думаю, что после событий вчерашнего дня мои сны были полны веселья и радужных пони.

После очередного кошмара, решаю не тревожить подругу и не открывать глаз. И полежать немного с закрытыми глазами.

Прислушиваюсь к окружающей обстановке. Легкое размеренное Юлино дыхание за моей спиной. Забавное сопение Рамзеса, развалившегося, судя по всему, у окна, на полу. Что ж, Владимир был прав, возможно, еще чуть-чуть, и мы правда с псиной подружимся.

Переворачиваюсь на спину, стараясь издавать как можно меньше звуков и не беспокоить спящих. Так как блэкаут шторы плотно задернуты, то в комнате совершенно темно. Не могу понять какое время суток на улице. Смотрю в потолок, не различая во мраке деталей.

Почему, ну почему я вечно влипаю в неприятности? И почему произошедшее вчера заставляет меня испытывать удручающее чувство вины? Разве я что-то сделала не так? Могла ли я избежать вчерашней ситуации? Что если бы я ни на шаг не отходила от Владимира?

Глаза привыкают к темноте и я могу различать едва заметные силуэты.

Поворачиваюсь лицом к Юле и смотрю на нее. И все-таки, подруга ты мне или предательница, переспавшая с моим мужчиной? Этот вопрос всплывает внезапно. Кажется, мой мозг уже немного отошел от шока и я могу адекватно анализировать поступки окружающих.

— Юююль, — тихо шепчу, совершенно не узнавая свой голос. Хриплый и осипший. Тут же захожусь в диком кашле как у шахтера после смены.

Я хватаюсь за свое горло, словно это поможет унять боль, которая за ночь никуда не делась. Я все еще прокашливаюсь, зажмурившись от раздирающей горло боли.

Чувствую как кровать с стороны Юли прогибается от ее резких движений. Под веки проникает слабый свет.

Кашель наконец-то отпускает и я открываю глаза. Юля включила лампу на прикроватной тумбе.

— Катя, что с тобой? — обеспокоенно шарит по моему телу руками. — Катюш, тебе нельзя говорить, хотя бы сегодня, — повисает пауза, кажется она о чем-то напряженно думает. — Слушай, ты вчера так странно себя вела…

Подруга резко замолкает, поняв, что зря напоминает мне о событиях вчерашнего дня. Впрочем, я и так их прекрасно помню. Такое не забудешь.

— Дима, — вымучиваю я из себя.

— Он сбежал, после того как Владимир Алексеевич хорошенько его отделал. Но он успел каким-то образом сбежать. Я думала, в таких домах обычно с охраной все на высоте, но, думаю, вчера полетели чьи-то головы, за, кхм, подобную организацию вечера.

Я нахмуриваюсь, плохо понимая, о чем говорит Юля. Кажется, она воспринимает этот жест как недовольство с моей стороны и поджимает губы.

— Ну как минимум, у той комнаты, — смотрит на мою реакцию, — должен был стоять охранник. Или вообще им стоило закрыть бы ее. Чтобы подобного не произошло.

Зарываю лицо в одеяло, так как мне просто хочется кричать, выть, орать, реветь, все сразу. Но больное горло просто напросто не позволит мне этого сделать. Поэтому, собираю последние силы, что бы высказать Юле все что я думаю прямо в лицо.

— ТЫ! — произношу это громко и сразу же захожусь в болезненном кашле. Сажусь на постели, притягивая к груди одеяло.

Юлины зрачки расширяются от ужаса. Она подскакивает с кровати, убегает в сторону и сует мне под нос стакан воды. Беру трясущимися пальцами теплый стакан и выпиваю. Это немного успокаивает мое горло, но не настолько чтобы я могла продолжать.

Рамзес недовольно ворчит. Встает и виляет хвостом, всем своим видом показывая, что готов играть.

— Рамзи, фу, место! — Юля властно командует псу и он ей беспрекословно подчиняется. От чего мои глаза еще больше округляются от удивления. Рамзи?

— Катюша, умоляю, не разговаривай, иначе тебе прижется восстанавливаться дольше положенного, — Юля вновь забирается под одеяло, после того как убрала из моих рук стакан. Девушка протягивает мне свой телефон. — Напиши, я отвечу.

Беру телефон и обдумываю, с какого вопроса мне начать. В голове их столько, что и не сосчитать. Не хотелось бы задать неправильный и по итогу дождаться не той правды, что я жажду услышать, а лишь ухода подруги из комнаты.

Я тяну время и обдумываю, постоянно прислушиваясь к своему внутреннему голосу, а заодно и к своим ощущениям. Я почти что уверена, что ранее ошиблась с выводами на счет них двоих. Уверена, но не на все сто процентов. Поэтому, быстро печатаю свой вопрос.

Ты и Сокол?

Юля мнется несколько секунд, затем краснеет, после чего улыбается как подросток, пряча глаза и наклонив вперед голову. Я подозреваю, что только что получила ответ, но хочу услышать все из ее уст.

— Помнишь, я говорила, что у меня кое-кто появился? — я киваю. — Ну, мы… в общем, мы встречаемся. Но я не понимаю, тебя действительно именно это сейчас волнует? Как ты оказалась под крылом Владимира Алексеевича? А этот мерзавец, Катенька, он же мне столько всего наплел! Ты не поверишь.

Поверю, поверю, ты только расскажи все по порядку.

— В общем, давай начну с начала? — киваю на ее предложение. именно с самого начала мне хочется услышать всю историю. — В твой день рождения я не могла приехать, так как у Макса был выходной, а я ну уж очень-очень хотела с ним встретиться! Да и у тебя были планы на вечер с Димой, — Юля виновато отводит глаза, но понимает, что без упоминания о Диме ничего не сможет мне толком рассказать, поэтому продолжает. — А потом внезапно звонок. Ты звонишь с неизвестного номера, ревешь в трубку, говоришь невнятно, а я ничего не понимаю. Сразу за тобой Дима звонит. Говорит что вы крупно поссорились и уверяет, что переживает за тебя. До тебя не дозвонится. Дима был зол, говорил, что случится беда, если мы тебя не найдем.

Все равно не понимаю, почему Дима обратился именно к Юле, а она согласилась “помочь”.

Юля чуть опускает глаза к моей оголенной шее и я наблюдаю ужас в глазах подруги. Машинально прикрываю горло руками, а потом и одеяло притягиваю к себе.

Неужели все настолько плохо выглядит? Жестом руки показываю Юле продолжать, а сама отправляюсь в ванну. Подруга тоже встает и идет за мной, останавливаясь в дверном проеме.

— Так вот. Он был в такой ярости, но ничего конкретного не говорил. Я вот только понять не могу, что между вами произошло. Какая черная кошка пробежала между вами?

Скорее, любовница моего мужа оказалась в его постели, а я картину их соития лицезрела собственными глазами.

Я смотрю на себя в зеркало: ужасные сине-фиолетовые следы на шее от грубых мужских пальцев проступают и уже явно заметны. Тяжело вздыхаю. А Юля продолжает, видя как я кошусь в ее сторону, глядя на ее отражение в зеркале.

— Он сказал, что ты влипла в крупные неприятности, но не захотел говорить конкретнее. Я решила, что вдвоем-то с Димой мы точно отстоим тебя и вытащим из проблем, чтобы ты там не натворила! Оставалось только найти тебя. Ты во что-то влипла, что оказалась здесь?

Тут же бросаю неодобрительный взгляд на Юлю: я натворила?!

— Катюнь, не сердись, я же рассказываю как все было, — она делает упор на последнее слово. — Теперь-то я знаю, что он мудак. Жаль, что так поздно.

Я тем временем умываюсь и сажусь на край ванны, освобождая место своей подруге. Сама принимаясь чистить зубы и продолжаю ее слушать. Увы, в разговоре я не способна участвовать.

Юля становится возле меня.

— Ты же спрашивала, можешь ли остаться у меня. Так вот… — она тоже приступает к чистке зубов, поэтому некоторые слова “съедает” — я тва пересрсь, фто ты у мня, — полощет рот, вытирается полотенцем и продолжает, повернувшись ко мне. — Я практически орала в подъезде и долго оттягивала заходить в квартиру, думая что ты там. Если бы это было так, ты бы могла спрятаться. Короче, я жутко перепугалась, а он… он практически вломился в мое жилье!

Да, я что-то такое припоминаю. Стоя на два этажа выше, я слышала, как Юля уверяла Диму, что меня нет у неё. И да, она говорила все это на повышенных тонах.

— Короче, мы искали тебя долго, пока Дима не сказал, что ты попала в плохую компанию, а потом…

Застыва с зубной щеткой во рту, удивляясь изощренности Димы. Плохая компания? Мне что, тринадцать лет и я переживаю пубертатные скачки гормонов?

Я жестом прерываю Юлю, встаю с края ванны и полощу рот. Еще раз умываюсь прохладной водой. Встаю вплотную к ней, заглядываю в глаза. Набравшись сил, хрипло шепчу главный вопрос, который меня терзает все это время:

— Юля, ты спишь с Димой?

Глава 31

— Юля, ты спишь с Димой?

— С кем? — моя подруга застывает с полотенцем в руке и непонимающе округляет глаза, глядя на меня.

Да черт побери, с кем с кем…

— С Ди… Димой, — держу себя за саднящее от боли горло.

По выражению лица Юли мне сложно его описать. Словно я сую ей под нос гуано летучей мыши и заставляю съесть, утверждая, что это самая вкусная вещь из всех, что она когда либо пробовала. А потом она и вовсе часто моргает от удивления и шока, будто до нее доходит истинная суть заданного мною вопроса.

— Что? — она делает несколько шагов назад и натыкается на Рамзеса, который незаметно уселся у дверей ванной и, по всей видимости, подслушивал наш разговор.

Я продолжаю все так же внимательно смотреть на нее, сфокусировав на ней свой внимательный взгляд.

Ты мне ответишь! Я не позволю больше увиливать от ответа. Ну?! Я жду!

Очень надеюсь, что она читает эмоции с моего лица, потому что горло жутко болит после заданного в порыве эмоций вопроса и я не могу позволить себе сказать что-либо еще.

Мне нужно услышать правду именно от нее.

— Катя, ты сейчас серьезно? — Юля сглатывает и продолжает на меня смотреть. На ее лице вновь проступает гримаса отвращения.

— Знаешь, Кать, будь другая ситуация я бы на тебя обиделась, — Вижу по ее лицу, что это чистая правда. — Но, пожалуй, спишу это на стресс и то, что с тобой произошло. Нет, я с ним не сплю. И вообще у меня…

Она поджимает обиженно губы и отворачивается в сторону.

А вот мне сейчас трудно считать ее эмоции. Юля закрылась от меня. Она гладит на пса у своих ног.

Я не свожу с нее взгляда. Не знаю что и сказать.

Меня одолевают сомнения. В моей картине мира все недостающие кусочки пазла встали на место и Юля по всем параметрам подходит под описание любовницы Димы, детали внешности которой я успела заметить в день своего рождения. Да и их так называемые случайные встречи говорили о многом…

— Ты знаешь, — прерывает затянувшуюся паузу, садиться на корточки рядом с Рамзесом и гладит пса по голове.

После чего берет его за ошейник и мягко выводит из комнаты, закрыв за ним дверь. Переходит на шепот, стоя у двери и упершись в нее лбом.

А я все также стою в дверном проеме ванны, стараясь понять ее мотивы..

— Катенька, Катюшь, я… я влюбилась по уши. Прости меня пожалуйста, но я… я так счастлива. Максим, он просто, просто, — она оборачивается и смотрит с блеском в глазах, — шикарный, ты не представляешь! Я еще никогда не чувствовала себя такой счастливой!

Она обхватывает себя за плечи, опускает голову с грустной улыбкой.

Чувство вины накрывает меня с головой. От обиды на саму себя, что допускала мысль, что Юля могла предать мое доверие. Все встало на свои места.

Ну, невозможно так влюбиться в одного человека и спать с другим. Если бы не ответная реакция Сокола, их нежные поглаживания друг друга в машине, переглядывания, я бы еще сомневалась. Да и ее реакция, когда она услышала про Диму… Её блеск в глазах, когда она говорит о Соколе…

Нет, она не такая.

Какая же я дура — уже в который раз говорю сама себе. И тут меня вновь накрывает новой волной обильных непрошенных беззвучных слез.

Прости, прости, прости.

Я подхожу к окну, и раскрываю шторы. Солнечный свет бьет в глаза, отчего я зажмуриваюсь.

— Прости, — сипло шепчу, но уверена, Юля меня слышит.

Она тихонько подходитко мне сзади, встает за моей спиной и обнимает меня за талию, кладя свою голову мне на плечо. Накрываю ее ладони своими и легонько сжимаю.

— Ох, Катюш, какие же мы дуры…

Мы обе смотрим в окно, до тех пор, пока я не слышу радостный собачий лай снизу. Опускаю взгляд и вижу, как на газон летит мячик, за ним тушка Рамзеса, а следом и сам Владимир.

Я вытираю слезы с глаз и наблюдаю.

Почему-то картина игрищ Рамзеса с хозяином, которая видимо у этих двоих традиционная, меня успокаивает. Мне нравится смотреть за тем, как Владимир легким движением своих сильных мужских рук отправляет мячик в полет, словно подаю′щий в бейсболе. Кажется, пинчер? Никогда не была сильна в мужских видах спорта, а тут ненароком вспомнилось…

Я была уверена, что Владимир правша, так как он всегда пользовался именно этой рукой. Но сейчас, пока Рамзес бежит после очередной далекой подачи, мужчина разминает левое плечо. Взяв мячик, послушно принесенный Рамзесом, играючи легко перебрасывает с руки в руку, словно дразнит пса.

А еще улыбается. И на его улыбку я зависаю. Она очень притягательная и хочется наблюдать за Владимиром как можно дольше.

В это время Владимир кидает левой рукой. Бросок явно слабее.

Тяжко вздыхаю, испытывая жгуче-острое чувство стыда, что это по моей вине Владимир сейчас страдает. Это же надо было так… вляпаться. Вот сдалась мне эта зажигалка. Точнее пистолет — тут же поправляю себя.

Клянусь, больше никогда, ни за что не прикоснусь к оружию. Кто бы и как не просил! Владимир наверняка испытал жуткую боль, а ведь и вида не показал.

— Катюш… — шепот подруги заставляет меня вздрогнуть, так как я забыла, что не одна. Сейчас я на какой-то миг отправилась туда, вниз, на газон, играть с Рамзесом и Владимиром в мяч.

— М? — только и могу выдавить из себя, все так же не отводя взгляд от задорной парочки.

Рамзес не захотел отдавать мяч. Владимир тщетно пытается забрать игрушку из пасти пса и они начинают играть в тяни — догони — попробуй отбери. После чего и вовсе падают на траву, борясь друг с другом.

— Кать, ты кажись тоже, это… того… — я хмурю бровь, не понимая о чем Юля говорит, но настораживаюсь, — влюбилась, — она произносит это не то как вопрос, не то как утверждение. Она что шутит?

Перефокусирую взгляд с парочки во дворе на стекло окна, где четко вижу наше с Юлей отражение. Подруга по-детски улыбается, игриво смотря на меня.

Нет. Да нет же. Что за глупости?

Вижу движение снизу и вновь обращаю свой взор к Рамзесу и Владимиру. Мужчина видит нас в окне и сдержанно машет. А еще улыбается. Только мне.

Чувствую как в животе зарождаются бабочки из невесомых звездочек и расправляют свои легкие крылышки.

Я на автомате вскидываю руку в приветственном жесте и осекаюсь, забывшись, что я не одна. За мной внимательно наблюдает Юля, переводя взгляд с меня на Владимира и обратно.

От этого я смущаюсь и заливаюсь предательски пунцовым румянцем.

Да нееет!

Юля улыбается еще шире и кивает.

Или… да?

Глава 32

Юля по-сестрински крепко обнимает меня за плечи. Я смущаюсь еще больше, но подруга, на мое счастье, решает не доставать меня с расспросами. Мы совсем разберемся. Обязательно. Но позже, как только моя способность говорить вновь ко мне вернется. А пока…

Елена Петровна как всегда весьма учтиво постучалась и позвала меня к завтраку.

Юля словно летела. Нет, она не ускакала вперед, не бросила меня одну. Она шла рядом, но тем не менее, поторапливала меня, что-то болтая о том, что мне нужно набираться сил и обязательно поесть.

Вот только, я уже для себя успела отметить, что ей не терпиться увидеть Сокола. Вернее, Максима. Не дело это, называть парня подруги по кличке, данной другими мужчинами.

Юля вошла первой в столовую и ее плечи сразу осунулись. В столовой нас ждал Владимир и ни следа от молодого человека подруги.

— Доброе утро, девушки! — Владимир задорно приветствует нас, отодвигая стулья от уже накрытого стола. — Максим не сможет к нам присоединиться, просил извинить его, не стал вас будить.

Юля кивает, стараясь скрыть свое разочарование. Но она прекрасно понимает, что мужчина не может все время находится рядом.

Я хочу поздороваться в ответ и пожелать доброго утра. Однако, из моего горла доносится лишь непонятное хриплое кряканье.

Владимир с ужасом смотрит то на меня, то на Юлю. Видит мои следы на шее и тут же багровеет от злости. Он ни слова не произносит, однако его пальцы с силой впиваются в спинку стула так, что костяшки его пальцев белеют.

Он изо всех сил старается сдержаться, хотя всем своим видом показывает, что с удовольствием бы пустил кулаки вход. Костяшки его пальцев опухли и покрыты ссадинами. Видимо, после вчерашнего.

Владимир не дожидается, когда я подойду, и отворачивается, что-то шепча себе под нос. Мне не удается расслышать, но почему то мне кажется, что он сыплет угрозами, проклятиями и обещаниями поквитаться с Димой.

Я сажусь на предложенное мне Владимиром место. Елена Петровна подает на завтрак чудесную ароматную кашу. Аромат овсянки с нотками ванили заполнил столовую сразу, стоило ей только открыть крышку кастрюли.

Осторожно беру ложку, дую и пробую поесть. Больно, но жидкая вязкая консистенция приятно облегает ноющее горло, отчего я мгновенно получаю заряд удовольствия по всему телу. Самая вкусная каша, которую я когда-либо пробовала!

Завтрак проходит в тишине. Владимир постоянно кидает на меня взгляды из-под тишка. Уверена, он очень хочет мне что-нибудь сказать, но знает, что я буду пытаться ответить, поэтому молчит. Я тоже поглядываю на него из-под пышных ресниц.

Стоит нам пересечься взглядом, как я тут же смущенно отвожу глаза в сторону.

Бросаю взгляд на Юлю, а Юля… Ох засранка. Она подпирает подбородок одной рукой и с интересом рассматривает нас.

Как же хочется перевести внимание с Юлиных подозрений касательно моих чувств к Владимиру на обсуждение насущных вопросов, но увы, говорить я все еще не могу.

Зазвонивший телефон Владимира нарушает наступившую неловкую тишину.

— Простите, — извиняется и выходит во двор, предварительно закрыв за собой дверь.

Юля кивает мне в сторону лестницы на верх, и я поспешно следую за ней, обратно в свою спальню.

Я сажусь на край кровати и наблюдаю за подругой, которая начинает ходить по комнате кругами, что-то обдумывая. На мое счастье, она наконец начинает рассуждать вслух.

— Было бы логично отправиться к тебе домой, собрать вещи и свалить куда подальше от этого мерзавца Димы, — одно упоминание его имени вводит меня в ступор и заставляет почувствовать неприятный холодок, пробежавший по спине. — Но Макс строго настрого отмел эту идею.

Когда она вообще успела это обсудить? Неужели за те несколько секунд вчера вечером, когда они перешептывались?

— Ко мне мы поехать тоже не можем. К сожалению, привычка оставлять ключ под ковриком не сможет обеспечить нам надежную защиту.

Я театрально вскидываю руки в верх и саркастически выгибаю бровь. Серьезно? Юля, серьезно?! Я пять лет тебе об этом говорю, а до тебя дошло только сейчас?!

Подруга смотрит на меня непонимающе, отмахивается как от назойливой мухи и продолжает свой монолог.

— Максим конечно не откажет в том, чтобы нас с тобой разместить двоих, вот только…

Она задумывается и краснеет. Что? Не хочешь чтобы я мешала вам двоим? Да я и не собиралась, могу вообще номер в гостинице снять. Не вижу никаких проблем.

— Владимир Алексеевич строго настрого запретил тебе уезжать.

Это еще почему? Неужели я по прежнему его пленница? Кстати, да, а какого лешего Юлю этот факт вообще не напрягает?

Пытаюсь выдавить из себя хоть какой-то звук, который был бы похож на человеческую речь.

— Как это? — произношу с трудом, протягивая каждую гласную.

Юля, видимо, понимает все по своему. Она смеривает меня тяжелым презрительным взглядом за то, что я не оставляю попыток говорить.

— Кать! — злобно осекает она меня, — Ну сколько тебе повторять? Слушай, он сказал, что пока не решится вопрос с Димой, тебе нет смысла покидать его дом, тем более что ты ни сколько не теснишь его. За исключением кое каких проделок. К сожалению он не уточнил. Кстати, а каких?

Подруга суживает глаза и пристально изучает меня, а у меня ощущение, что я нахожусь на допросе. Ну да, мелочи, подумаешь, вазу разбила, бутылку вина, подстрелила хозяина дома ненароком. Действительно, ерунда.

Я показываю ей на свое горло, глупо улыбаясь: мол, прости, оч очень хочу рассказать, но, увы, не могу.

Владимир стучит в дверь, прерывая нашу игру в гляделки. Он извиняется, что не сможет составить нам компанию, он срочно вынужден покинуть нас по рабочему вопросу.

Следующие два часа мы гуляем по территории дома, болтаем, вернее, Юля болтает, а я слушаю. Наслаждаемся теплом и тишиной. Я все хочу узнать откуда Юля знает Владимира, но не решаюсь еще больше напрягать свое и так порядком встревоженное горло.

Подруга предлагает вечером сходить в кино или в кафе. Что ж, не похоже, что меня удерживают в этом доме силой. По крайней мере, Юле об этом ничего не известно. Да и после вчерашнего, я больше не хочу покидать безопасную территорию. Мне здесь по настоящему хорошо и спокойно.

Мы лежим во дворе на вынесенных Еленой Петровной лежаках, загораем на теплом весеннем солнышке. Представляем, как было бы здорово устроить вылазку на природу, как раньше.

Вот только раньше… Раньше это всегда означало в компании с Димой и очередным новым Юлиным кавалером.

Я не успеваю погрузиться в воспоминания прошлого, так как меня отвлекает громкий звук вибрации телефона подруги.

Она внимательно смотрит на свой телефон, после чего бледнеет. Я моментально сажусь и озадаченно смотрю на Юлю. Что могло ее так напугать?

Юля поворачивает экран телефона в мою сторону. Я читаю и тоже бледнею.

Глава 33

Я снова и снова перечитываю, не веря своим глазам.

Сообщение от “Максика” гласит: “Срочно собирайтесь, одевайтесь посвободнее. Такси через пятнадцать минут у входа”.

Что это значит? Очередные проблемы? Что же опять стряслось? Они нашла Диму? О нет, они хотят закопать его труп? Зачем же им мы в качестве свидетелей? Сделать нас соучастниками?

Катя, ну что за вздор!!! Еще ни разу ни одна из твоих фантастически детективных догадок не подтвердилась. Что бы я там себе не накручивала, все оказалось куда проще и прозаичнее.

Кажется, проще уже расслабиться и не думать. Думать явно не мой конек.

Если бы это было чем-то опасным, вряд ли бы, как минимум, Максим, а как максимум Владимир, подвергли бы нас риску.

Мы с Юлей переглядываемся пару раз и после недолгого обсуждения, вернее размышления подруги вслух о том, что это может быть, решаем доверится и поехать. Одеты мы достаточно свободно, поэтому нет нужды переодеваться. Вряд ли в час дня нас, причем обеих, зовут в кафе на свидание. Единственно что, Юля повязывает мне на шею легкий невесомый шарфик, который скрывает все следы вчерашнего удушения. Так я чувствую себя гораздо увереннее.

Мы стоим у ворот, держась за руки. Скорее всего, Юля делает это для моего успокоения. Сама она спокойна как удав. Да, подруга испытывает чувство волнения, но, скорее всего, приятное. Юля ждет не дождется вновь встретиться с Максимом. Это видно еще и потому, как она была разочарована за завтраком.

В указанное в смс время, подъезжает автомобиль такси бизнес класса.

Мы садимся и трогаемся. Юля пытается расспросить таксиста о конечной точке назначения, но тот лишь пожимает плечами, мол едет по навигатору и геолокации.

— В заказе было указано из пункта “А” в пункт “Б” довезти двух очаровательных девушек, — мужчина показывает на телефон.

Конечный маршрут, судя по навигатору, вообще где-то в лесу. Черт черт черт. Может все же…? Нет, трясу головой, стараясь отбросить неприятные мысли.

Нужно просто подождать и скоро все проясниться. Тем более что теперь я не одна, я с самой дорогой, лучшей и близкой подругой. И как только я могла думать о ней так плохо.

Юля все время меня развлекает, рассказывая как смешно она познакомилась с Максимом.

Это случилось месяца два назад. Она что-то обронила, когда шла домой с клуба, но не заметила этого. Зато прекрасно заметила огромную черную тень, преследующую ее по пятам.

Она делала все как нас учили: ускоряла шаг, петляла по подворотням, но преследователь и не думал отставать. Когда Юля перешла на бег, мужчина сделал тоже самое. Он почти ее нагнал, пытался окликнуть. В голове была паника, туман. На улице как назло ни души. И вот, когда до родного подъезда оставалось каких-то метров четыреста, мужчина схватил ее за запястье.

Естественно, моя подруга не промах, Естественно, как же иначе, она оборачивается и со всего размаху дает мужчине сумочкой по голове. А когда тот поднял руки, пытаясь защититься, треснула ему между ног что есть силы.

Каково же было ее удивление, когда согнутый в три погибели мужчина, держащий себя одной рукой между ног, протянул во второй руке кошелек. Её кошелек.

Я пытаюсь смеяться, но саднящее остро жгучее ощущение в горле напрочь мешает мне это делать. Юля наигранно обиженно поджимает губы и слегка толкает меня в плечо, продолжая свой рассказ.

— Естественно, после такого я не могла не пригласить его на чай, — на секунду задумывается, улыбается, — ну и на пакет льда, разумеется, для его, ну ты поняла.

— Девушки, только меня не бейте, честное слово, я если что отвезу вас куда скажете, — взмолился таксист.

Я жестом показываю продолжать подруге, на что она с удовольствием соглашается.

— Ну а дальше что, уже сидя на моей кухне, он спрашивает, не кирпичи ли у меня в сумочке. А ты представляешь… там реально кирпич!!! Не, ну а что, боюсь я ходить одна!

Мужчина за рулем хохочет. Но теперь периодически с опаской поглядывает на нас в зеркало заднего вида. Смех смехом, но, теперь он воспринимает двух девушек как угрозу.

— Ну собственно говоря, так мы и познакомились. Он пообещал меня везде сопровождать, что бы мне не пришлось носить тяжести. Правда, при условии, что я больше не буду его бить.

Я прикрываю рот рукой, сдерживая смех. Ох, теперь мне понятно, куда пропала моя подруга так надолго. Да она с головой погрузилась в эти отношения.

Мне, конечно, было слегка обидно, что она сразу мне все не рассказала. Но Юля позже меня заверила, что просто не хотела сглазить. Уж больно часто она попадала на плохих парней, была легкомысленной. А тут, тут она надеется, что в этот раз все серьезно. По настоящему. Максим не такой, как все ее бывшие ухажеры.

Вдоволь посмеявшись, мы даем возможность таксисту везти нас остаток пути в тишине.

К сожалению, эта тишина вновь погружает меня в мрачные мысли. Не получается их просто так от себя отмахнуть, как бы я не старалась.

Можно ли теперь о ком-то так просто говорить, что он не такой. А кто такой? Такой ли Владимир? Доверия он заслуживает, но стопроцентного ли?

Я не могу быть рядом с человеком на пятьдесят-семьдесят процентов. Тут все или ничего. Если доверяешь, то полностью, если любишь, то с головой. Не умею я по другому.

Юля с подозрительным прищуром смотрит на меня.

— Кать, а ты сейчас о чем думаешь? Не о Владимире Алексеевиче ли? — ее лукавая торжествующая улыбка выводит меня из задумчивости.

Активно отрицательно качаю головой, но делаю это слишком быстро и резко. Конечно, она все понимает. Нет, ну какова же плутовка. Я прячу лицо в ладони и глупо улыбаюсь.

Давно ли я стала думать о нас с Владимиром как о паре. Да и вообще, как давно появилось это “мы”?

Дорога занимает у нас каких-то полтора часа и я практически с облегчением выдыхаю, когда таксист оглашает, что мы на месте.

Еще нескольких вопросов от подруги я просто не выдержу. Сама еще не разобралась в своих чувствах. Да и на мой взгляд это не совсем правильно, так быстро переключать свое внимание с одного мужчину на другого. Даже если первый вовсе не человек, особенно после того, что он сделал вчера.

Мы выходим и переглядываемся с Юлей. Таксист больно быстро развернулся и уехал. Мы же остались стоять посреди лесной дороги, как две дурочки.

Юля смотрит на телефон.

— Нет связи, как же предсказуемо, — подруга осматривается. Впереди поворот. — Ну что, подруга, пойдем?

Ее улыбка подкупает, столько оптимизма, что я и сама начинаю воспринимать это как увлекательное мини приключение.

Вот только, отчего мне очень хочется, что бы у Юли с собой был припасен кирпич? Так, на всякий случай…

Глава 34

Мы идем по дороге и стоит нам только заглянуть за поворот, как моему взору предстоит огромное поле. На расстоянии метров ста от нас небольшой навес на бетонном основании.

Там же стоит Владимир, Коршун и Сокол. Максим, в очередной раз одергиваю и поправляю себя. Что же они задумали?

— Кать, ты не против? — подруга смотрит на меня и кивает в сторону мужчин.

Я пожимаю плечами, не совсем понимая, против чего именно я могу быть. Ведь у меня даже мыслей нет, что именно мы тут будем делать.

Юля же принимает мой жест за согласие, отпускает мою руку и бежит к мужчинам. Максим широко расставляет руки и улыбается самой искренней, влюбленной улыбкой, на какую только может быть способен влюбленный мужчина.

Моя подруга радостно запрыгивает на него, крепко обнимает и они целуются.

Владимир сдержано улыбается и переводит взгляд на меня.

Ну не бежать же мне так же как Юля? Нет? Хотя что-то внутри хочет именно так и сделать.

Все же сдерживаюсь и медленно подхожу к Владимиру.

— Мы тут решили устроить тебе сюрприз, — широкая улыбка озаряет его лицо.

Осматриваюсь. В поле зрения попадает лишь обнимающаяся парочка да Беркут, который стоит в стороне с биноклем на шее и оглядывает поле.

Уже собираюсь уточнить по поводу сюрприза, как Владимир делает шаг в сторону и указывает рукой в сторону поля.

Я приглядываюсь и на расстоянии ста метров три мишени, равно удаленные друг от друга на расстоянии метров трех.

Мишени?

Скептически смотрю на Владимира.

— Беркут, доставай, — его улыбка становится еще шире.

Беркут же кивает и достает спрятанный в траве рюкзак, протягивает Владимиру. Тот достает из рюкзака две пары больших наушников, раздает среди присутствующих: Максиму, Юле, себе и… мне?

Парочка влюбленных отходит в сторону и о чем то весело перешептывается. Мне начинает казаться, что все спланировано заранее, уж больно Юлька весела и все из-под тишка поглядывает в мою сторону.

— А вот сейчас главный гвоздь программы, — Владимир достает пистолет.

Я уверена на сто, нет, на миллион процентов, что это не его фирменная зажигалка обманка. И что мне хотят продемонстрировать мужчины? Устроить соревнование, кто выбьет пятьдесят очков первым?

— Катя, — Владимир пафосно прочищает горло, — в наше нелегкое время настоящая женщина должна если уж не защищать себя, то по крайней мере пользоваться оружием.

Нет! Жестами рук показываю несогласие и делаю шаг назад. Нет, нет, нет. Я дала обещание больше никогда и ни за что не брать оружие.

Смотрю на левое плечо Владимира, испытывая острое чувство стыда.

Он уже однажды пострадал из-за меня, не хочу чтобы это снова произошло.

— ОЙ! — резко вскрикивает Юля, отчего весь мой взор, прикованный к оружию в руках Владимира, переводится на подругу, — Владимир Алексеевич, а вы взяли то, что я просила?

— Пожалуйста, просто Владимир, я уже говорил, — с этими словами мужчина протягивает рюкзак Юле.

Она достает скотч и большую фотографию, которую мне не показывает.

Сощуриваю глаза и с недовольством смотрю на подругу. Точно, тут без ее участия не обошлось. Она все знала и ни слова мне не сказала!

— А что? — разводит руки в сторону, словно прочитав мои мысли, — Если бы я сказала, ты ни за что бы не согласилась.

С этими словами она веселая и довольная убегает в поле к средней мишене.

Я же разворачиваюсь с намерением уйти. Злюсь, что меня обманом вытащили куда-то, не сказав. Мягкая ладонь Владимира ложится мне на плечо.

— Кать, извини, но, правда, тебе это нужно. — Его бархатный голос звучит успокаивающе и завораживает меня.

На самом деле, не так уж сильно я и злюсь, ведь в словах Юли есть определенная доля правды. Я бы ни за что не согласилась ехать стрелять на поле.

И все же, я стою, не ухожу. Я чувствую себя в безопасности, невзирая на обстановку. Рядом подруга, уже доказавшая, что в ней не стоит сомневаться, она всегда на моей стороне. Беркут, что может пригвоздить бешеного пса одним лишь взглядом. И Владимир, чью заботу и защиту я полностью прочувствовала за последние дни.

Он подходит ближе.

— Давай я тебе все покажу, объясню, после чего мы, соблюдая все возможные техники безопасности, просто отдохнем. Признайся, тебе же интересно. В противном случае, ты бы не стала бы баловаться у меня в кабинете.

Он меня что, шантажирует? Не баловалось я, а лишь проявила любопытство. Хотя., кого я обманываю. Может стоит его послушать? В следующий раз я уже точно не попаду в такую ситуацию.

Неуверенно киваю, давая согласие.

— Отлично, — мужчина осторожно надевает наушники мне на шею, — они тебе понадобятся позже.

Быстро бросаю взгляд на Владимира, его наушники так же висят на шее.

— Смотри, вот это предохранитель, — показывает на рычажок, который я недавно опускала вверх и вниз, — пока он поднят, пистолет на предохранителе и никогда не выстрелит. Если опустить его вниз, то оружие считается готовым к стрельбе. Тут магазин, в который вставляются патроны, сейчас он пустой. Подержи в руках.

Я осторожно с легким недоверием двумя пальцами беру пистолет.

— Нет, так не годится. Оружие надо держать крепко как любимого мужчину. — Приподнимаю бровь, удивленная подобным сравнением.

— Чувствуешь, какой легкий? С патронами будет чуть тяжелее. Никогда, слышишь, никогда не направляй оружие в сторону людей. даже если ты уверена, что он не заряжен. Раз в год и палка стреляет. Ну, или в нашем случае, зажигалка. Пойдем на огневой рубеж. — Владимир мягко берет оружие из моих рук.

Где этот самый рубеж я не знаю, но раз мы “идем”, значит делаем это вместе.

Мы разворачиваемся и моему взору открывается до ужаса довольная Юля. Она кивает в сторону мишени.

Я встряхиваю головой, чтобы прояснить голову. На мишени висит фотография ужасной страшной и уродливой человеко-жабы в солнцезащитных очках. Причем эта человеко жаба одета в свитер, до боли похожий на Димин.

— Юль, по людям стрелять ты бы точно не стала, так что Макс за ночь подготовил такой вот жаба коллаж. — подруга подходит ко мне в плотную и шепчет мне на ухо, — Тебе нужно выплеснуть все, что вчера с тобой случилось. Я уже стреляла раньше, поверь, тебе понравится.

— Так, девушки, продолжаем инструктаж, не отвлекаемся, — Максим приобнимает Юлю за плечи, давая возможность Владимиру продолжить.

— Вот с этой точки мы будем стрелять, Кать, подойди пожалуйста, — я подчиняюсь, — смотри в сторону мишени, — Владимир озорно улыбается, — сегодня эта жаба твой враг. Твоя цель попасть в нее, а не в кого-то из нас.

Чувствую как горячая кровь вновь от стыда приливает к щекам.

— Расставь ноги на ширине плеч, шире, слишком широко, вот так отлично, замри.

Меня начинает брать волнение, кажется, коленки трясуться. Но я уже знаю, на сколько пистолет в неопытных руках может быть опасен, а потому, беру себя в руки и сосредотачиваюсь на четко выдаваемой Владимиром инструкции.

— Вытяни руки вперед, держи пистолет — я беру оружие, не отводя взгляда от мишени. — Крепко сожми, вот тут, да нет же, ну вот… Позволь я покажу.

Мужчина вплотную подходит ко мне со спины и протягивает руки, беря мои ладони в свои.

— Если будешь держать пистолет вот так, то сильно поранишься. Вот умница, а теперь, сними с предохранителя. — его горячее дыхание обжигает мое ухо, но я стараюсь не обращать на это внимание. Нельзя отвлекаться! — И плавно нажимай на спусковой крючок. Вот он. Почувствуй его ход. Плавно. А теперь приложи усилие.

Пистолет что-то тихо щелкнул отчего я инстинктивно дернулась, вспоминая прошлый раз. Но Владимир крепко держит мои руки.

— Не бойся, он не заряжен, ты же сама видела минуту назад. — А ведь и точно, совсем забыла. — Повтори несколько раз.

Щелк, щелк, щелк. А надо же, это не так страшно как я думала. Все, можно идти? Поворачиваюсь в сторону, но Владимир своим локтем мягко подталкивает меня занять прежнюю позицию.

— Теперь смотри, при стрельбе будет отдача, к ней нужно быть готовой и максимально собранной. Не бросай, не дергайся и не пугайся. Ты уже знаешь, сколько шума при выстреле, но на этот раз ты будешь в наушниках. Сейчас я продемонстрирую стрельбу. Беркут, выдай мне восемь патронов.

Мужчина ловко кладет все патроны в магазин, после чего вставляет его в пистолет.

Все надевают наушники. Я стою и наблюдаю, Юля жестом показывает мне надеть свои и я сперва замешкавшись, тоже надеваю.

— Беркут, все чисто? — Владимир занял стойку, которой обучал меня и смотри в сторону мишени, не отводя от нее глаз.

Беркут смотрит на поле в свой бинокль, после чего громко кричит:

— Огонь!

Глава 35

Владимир приступает к стрельбе. Даже в надетых наушниках звук достаточно громкий. Но он не оглушает так сильно, как в тот раз, в кабинете Владимира.

Конечно, ведь звуку выстрела неоткуда отражаться, как если это делать в замкнутых помещениях. И все же, мне любопытно, почему в кино у всех стрелков отменный слух. А ведь наушники они не надевают.

Владимир поднимает руку вверх. Беркут реагирует на этот непонятный мне жест и тут же подходит к мужчине.

— Ну что ж, — произносит Беркут, как всегда, отменно. Семьдесят два очка! — мужчина хлопает друга по плечу, после чего Владимир снимает наушники.

— Катюнь, если ты боишься, — подошедшая Юля приобнимает меня за плечи, — давай я? Я уже стреляла дважды вместе с Максимом, правда в тире.

Я сразу же согласно киваю. Нет нет, я пока не готова к такой опасной штуке. Неужели Юле это… нравится? Судя по энтузиазме в ее голосе, так и есть.

Моя подруга быстро подскакивает к Владимиру. Они о чем то переговариваются, но я не слышу, так как уже прижала наушники к ушам. Мужчина оборачивается, смотрит на то, какую зажатую позу я приняла, после чего согласно кивает и осторожно передает пистолет Юле.

Беркут подходит им держит на своей ладони патроны, а подруга и не думает мешкать. Ловко самостоятельно заряжает пистолет и готова стрелять. Максим подходит ближе и командует:

— Огонь!

Я считаю секунды и выстрелы. Первый, второй и так до восьми. Юля поднимает руку, после чего снимает наушники.

— Ну как, сколько там? Я попала?

— Двадцать семь, — чеканит Беркут, — семь из восьми, неплохо.

— Моя девочка, — довольно ухмыляется Максим, обнимая Юлю.

После чего сразу же три пары глаз устремляются на меня. Что, уже? Смотрю на ребят, в надежде что кто-то из них будет следующим, но нет, они все ждут именно меня. Эх… Мне вообще начинает казаться, что эта вылазка не спроста, а специально запланирована для меня.

С трясущимися руками на негнущихся ногах, медленно подхожу на освободившийся огневой рубеж. Ноги становятся свинцовыми, страшно до жути. Но пытаюсь переступить через себя. Если Юля смогла, то чем я хуже? Не всегда же мне быть на позиции жертвы.

Владимир заряжает пистолет и передает мне. Я занимаю нужную стойку и прицеливаюсь. Нахальная жабья морда словно смеется, глядя на меня. “Фиг ты попадешь, девчонка”. Так и издевается. Я делаю глубокий вдох. Проверяю положение рук, все как учил Владимир.

Ты справишься. Смелее. Господи, какой же он тяжелый. Или мои руки резко ослабли.

— Огонь, — командует Владимир откуда то сзади.

Нажимаю на крючок и… ничего не происходит. Сердце бешено стучит, словно автоматная очередь. Но пистолет не стреляет.

Поворачиваюсь всем телом, чтобы дать знать мужчинам. Вся троица резко приседает, хватаясь за голову.

Черт, я же с оружием в руках. Поспешно возвращаю тело в направлении поля. Черт, надеюсь, это была моя последняя ошибка с пистолетом в руках. Не хочу чтобы кто-нибудь пострадал. Снова, мысленно добавляю я.

— Предохранитель забыла снять, — четко и сурово произносит Владимир. — Если возникают вопросы, поднимай руку, но не поворачивайся.

Я согласно киваю. Выдох — вдох. Я зажмуриваюсь.

— Смотри, куда стреляешь, иначе ничего не выйдет. Как будешь готова, скажи и жди команды.

Я послушно выполняю все в точности как говорит Владимир, после чего слышу заветное “Огонь!”.

Все тело моментально похолодело. Сердце простреливает от страха, но я готова. Медленно выдыхаю и целюсь в насмешливую морду жабы.

Делаю несколько выстрелов, про себя считая: семь, шесть…один!

Фух, я это сделала! Поднимаю руку и Владимир забирает оружие. Я попала? Попала же?

Беркут придирчиво рассматривает мишень в бинокль, я жду его вердикта с замиранием сердца.

— Ровно двадцать, три в молоко. Одна десятка, молодец.

Я пищу от радости и прыгаю на месте. Обнимаю Владимира и неожиданно для себя, чмокаю его в колючую щеку.

Глава 36

Его брови удивленно поднимаются вверх. Лицо озаряет довольная улыбка и Владимир крепко обнимает меня, отрывая от земли. Он делает оборот на триста шестьдесят градусов, ставит меня на место.

Я в легком замешательстве. Все случилось так быстро и неожиданно. Отвожу взгляд в сторону, прикрывая горящие щеки.

— Умничка, видишь, ничего страшного, если быть дисциплинированной и сосредоточенной, — подбадривающе произносит Владимир.

Юля с Максимом с интересом наблюдают за нами со стороны. Кажется, мой внезапный порыв нахлынувших чувств никого не смутил.

Внезапно Коршун, все еще смотрящий в бинокль, заискивающим таинственным шепотом прерывает наступившую тишину.

— Девочки, тшшш, не шевелитесь!

Я застываю на месте и сильно напрягаюсь. Неужели, наша прекрасная вылазка будет прервана внезапным появлением очередных незнакомцев с оружием? Не хочу снова испытать тот же страх, что во время погони на бал-маскарад. Снова прятаться и бояться за свою жизнь. Почему, ну почему все время с нами что-то случается?

Беркут подходит на цыпочках к Юле и протягивает ей бинокль, указывая пальцев куда то в дальний конец поля. Подруга смотрит и на лице сменяется буря эмоций: от страха, до удивления и восторга в глазах.

— Ого! Ничего себе! — завороженно шепчет. Машет мне рукой, подзывая подойти.

Владимир обеспокоенно кивает Беркуту, пытаясь понять, что происходит и зачем мы с Юлей понадобились ему в качестве дозорных.

Я пытаюсь всмотреться, что такое могло всех заинтересовать за мишенями, но кроме поля и окружающего его леса, не замечаю ничего примечательного.

Беркут медленно поднимает руки над головой и имитирует рога.

Неужели…?

На цыпочках подхожу к Юле, на что подруга медленно протягивает мне бинокль. Пытаюсь сфокусировать взгляд.

— Вот там, видишь, большой куст? От него немного вправо, — шепчет Юля на мое ухо.

Боже! Какой красавец. У самой кромки леса стоит красавец олень с мощными ветвистыми рогами. Он горделиво смотрит в нашу сторону, задирает морду кверху, жадно втягивая ноздрями воздух. Беспокойно оглядывается. Я уверена, что звуки наших выстрелов разнеслись на много километров вокруг. И ведь не испугался же.

Благородный зверь скрылся в чаще спустя пару минут, оставив нас в приятной задумчивости. В приподнятом от наших успехов и неожиданной встречи настроении, мы едем домой.

Сердце трепещет от прекрасных впечатлений. Не верится, что я держала в руках настоящее оружие по своей воле, сознательно, да еще и попала в настоящую десятку!

На обратном пути Владимир объясняет про кучность и размашистость стрельбы, с чем у меня были проблемы. Но он отмечает, что все равно гордится мной.

— В следующий раз у тебя получится еще лучше. Съездишь с нами пару раз и в молоко стрелять перестанешь, и нас догонишь, — произносит подбадривающе.

А у меня сердце бешено стучит. В следующий раз? Это предложение? Есть ли у меня право выбора и голоса? Почему все за меня что-то решают? Нет, Владимир, конечно, мне очень нравится. Но я внимательно на него смотрю и пытаюсь понять, все еще ли я его пленница? Если он испытывает ко мне чувства… Когда он начал? Почему вообще взял меня в залог?

Дальняя дорога побуждает к переосмыслению и анализированию. Очень хочу засыпать Владимира вопросами, но это чертово горло… Смогу ли я, вернее, стоит ли попытаться выстроить с этим мужчиной отношения?

Между нами явно что-то происходит. И Юля это заметила. И от меня не укрываются его постоянные задумчивые взгляды, широкая улыбка, огонек в глазах. И мне с ним рядом так… хорошо. Безопасно.

Что может меня остановить?

Ответ на незаданный вопрос приходит мгновенно.

Жуткий шепот на ухо Димы на вчерашнем вечере эхом проносится в моей голове. “Мы теперь женаты, дорогуша, ты никуда от меня не денешься”. Как, как ему удалось все это провернуть?! Владимир видит изменения на моем лице и аккуратно берет меня за руку. А я набираю побольше воздуха в легкие, и хрипло произношу:

— Я замужем…

Глава 37

— Я замужем… — произношу хриплым голосом, виновато опуская голову, мягко убирая свою руку из ладони Владимира.

— ЧТО?! — Юля резко кричит, хватая меня за рукав.

Даже Беркут оборачивается, сидя на переднем сидении. Максим, сидя за рулем, напрягает слух и бросает быстрый взгляд в зеркало заднего вида.

— Когда, нет, как? За кем?! — Юля с прищуром смотрит на Владимира, тот в ответ отрицательно мотает головой.

— За… — я кашляю, пытаясь пересилить боль, продолжаю шепотом, — за Димой.

В салоне автомобиля повисает длительное молчание. Настолько длительное, что уровень неловкости зашкаливает. Первой тишину решается нарушить Юля.

— Но, Катюнь, когда? — на что я могу лишь беспечно пожать плечами.

Что я могу ответить на это? Я сама не знаю когда, меня просто поставили перед фактом, в тот самый злополучный вечер, когда я уехала к маме. Ни за что бы не поверила, если бы не увидела штамп в паспорте. Черной краской на четырнадцатой странице явно значилась запись: “Зарегистрирован брак… Синицына Екатерина Александровна…”.

Мое имя, моя дата рождения в его паспорте. А мой паспорт. Эх, а мой где-то так и остался лежать в недрах некогда нашего с Димой дома.

Правда, сейчас я не уверена, не стоит ли и там штамп с фио Димой

Владимир нахмурился и молчит, сурово шевеля желваками.

И во всей этой ситуации я почему-то чувствую себя виноватой.

На глазах наворачиваются слезы, когда в голове, словно на повторе начинает звучать голос Димы: “Мы теперь женаты, ты никуда от меня не денешься”. Зачем я ему вообще? Есть же у него какая-то женщина, с которой он не постеснялся развлечься в мой день рождения.

— Я не знаю, — всхлипываю, пытаясь подобрать слова покороче. Коротко такую ситуацию не опишешь. — Он показал паспорт.

— Да как?! — снова сокрушается Юля, — Как это возможно. Без твоего ведома?

Я лишь киваю и прячу лицо в ладони. По щекам бегут ручейки слез. Вздрагиваю от неожиданного прикосновения теплой мужской ладони к моим рукам. Владимир нежно отстраняет мои руки от лица, вытирает слезы, которые и не думают останавливаться. Нежно берет мое лицо в свои ладони, а я стыдливо пытаюсь прятать глаза.

— Посмотри на меня, — властным тоном произносит Владимир. — Посмотри, — повторяет уже мягче.

Я смотрю. Смотрю в манящую глубину темных глаз, в эту бездну, что поглощает и притягивает меня.

— Мы со всем разберемся, — я неуверенно киваю.

Пока мы едем в обратном направлении, Владимир, Максим, Беркут и Юля обсуждают план дальнейших действий. Я периодически согласно киваю, либо отрицательно мотаю головой. Совместными усилиями было решено для начала вытащить мой паспорт из нашего с Димой дома.

Юля порядком удивляется, узнав, как мы с Владимиром познакомились, что я практически кинулась ему под колеса, спасаясь от Димы.

Владимир кратко пересказывает, что Дима достаточно сильно их подставил и он уже тогда подозревал, что этот мерзавец выкинет что-то подобное, как вчера. Поэтому Владимир, как истинный джентльмен, не придумал ничего лучше, чем просто увезти меня. Если бы он знал, что я подруга Юли, то решил бы вопрос по другому. Да и вообще он опасается за мою жизнь.

На мое молчаливое удивление, оказалось, что Дима широко известен в определенных кругах как мужчина весьма падкий до “женской груди”. Почему же тогда все это время и позволяла быть себе такой слепой и глупой? Как можно было не заметить, что мужчина, которого ты любишь, с которым живешь, постоянно тебе изменяет направо и налево.

— Кать, — шепчет на ухо Юля, — а почему ты вообще решила, что и я с ним сплю?

Я бросаю на подругу короткий неодобрительный взгляд и беру ее руку. Разворачиваю тыльную сторону ладони к ее лицу и кратко произношу:

— Ногти, — надеюсь такой аргумент достаточно для нее убедителен.

Юля что-то долго соображает, хмурится, медленно вытаскивает руку из моей. Крутит и рассматривает ногти так, словно сможет прочитать ответ.

— Серьезно? — выдает в конечном итоге. — Так этот цвет в этом месяце самый топ, ты что, не следишь за модой? Не смотришь? — подруга называет какую-то девушку, которую я не знаю. Юля ударяется в объяснения про бьюти блог, про тренды и прочую чепуху.

Мне гораздо интереснее было бы послушать, о чем перешептываются мужчины, но, судя по всему, Юля нарочно говорит громче чем надо.

Что ж, ладно, я уже поняла. Не изменяла ты мне, но кричать то зачем?

Коль мне не суждено послушать про мужские дела, нужно срочно перевести разговор в другое русло.

Мне действительно интересно, откуда Юля знает Владимира, как давно и в каких они отношениях.

Все оказывается довольно просто. Максим работает на Владимира, уже довольно давно. Часто приглядывает за Рамзесом, когда начальник в отъезде. Она практически сразу поняла, что влюбилась в Сокола, но ей хотелось мне рассказать до тех пор, пока она сама не будет уверена на все сто процентов.

Сокол бросает на нас беглый взгляд и широко улыбается. Судя по всему, это он услышал.

— Кстати! Кать, — произносит Максим, — прости пожалуйста, я совершенно забыл!

Мужчина принимается ковыряться в бардачке, после чего победоносно поднимает мой телефон.

— Ну ты даешь, — Юля выхватывает мой мобильник раньше, чем я успеваю это сделать. — Макс, ну я же просила! Я то думаю, с каких это пор Катюшка без телефона круглые сутки?

Я? С телефоном круглые сутки? Обидно однако. Но, поскольку мне возвращают ранее утраченное средство связи, я быстро сменяю злость на милость.

— Мы нашли его вчера, после ну… — Юля прикусывает язык под строгим взглядом Владимира и протягивает мне.

Нажимаю несколько раз на кнопку включения и ничего не происходит. Разряжен. Досадно. Хотя, с другой стороны, не думаю, что я увижу что-то кроме миллиона пропущенных от Юли и нескольких гневных сообщений от Димы.

Оставшуюся дорогу до дома я пытаюсь сложить все, что мне известно. Нужно понять, для чего я Диме. Зная его мотив, сможем понять его следующий шаг.

Почему-то я уверена, он не отступит.

Глава 38

Итогом поездки было решено оставить меня одну под надежной охраной дома и, конечно, Рамзеса.

Несмотря на мое вчерашнее состояние и его поддержку, я все еще стараюсь избегать прямого общения с собакой, уж больно он грозный. Не могу точно сказать, с каких пор я так панически отношусь к четвероногим. В любом случае, мне спокойнее, зная, что я нахожусь за закрытыми дверями в своей комнате, а огромная черная тушка где-то в доме, бдит мой покой.

Я пыталась настоять, что не хочу оставаться в стороне от решения моих же проблем, которые создал Дима, но мне просто не позволили. “Ты слишком слаба”, “вчерашний день был достаточным потрясением для тебя” и подобные фразы от Юли.

Правда, как только Максим обозначил, что Юля тоже не участвует, она обиженно поджала губы. Сменить гнев на милость ей помог только непрозрачный намек Сокола на приятный вечер в его доме.

Я же сижу на кровати, нервно барабаня пальцами по мягкому одеялу. Вскакиваю, сажусь, снова вскакиваю. Хожу по комнате кругами, периодически поглядывая в окно.

Мне не дают покоя мысли, о том, что Дима хотел сделать ребенка. Со мной! Зачем?

Такой простой и в то же время неоднозначный вопрос. Ну попался ты на измене, ну хорошо. Зачем ему я? Разойдись, пошли к черту, отпусти в конце концов. Но нет, бегает, преследует по пятам и чего-то ждет.

Устало потираю лицо. Не к добру это все. Я чувствую. Ответ совсем близко — протяни руку и вот, ухватишь его. Но нет.

Тяжело выдыхаю, поняв, что сейчас ничего не могу. Нужно принять ванну. Но прежде, вспомнив о телефоне, ставлю его на зарядку.

Через несколько минут мобильник начинает разрываться от тысяч сообщений о пропущенных звонках. Как я и предполагала, сотни сообщений от Юли с вопросами о том где я и как я. В наше время без средства связи действительно не обойтись. Удаляю все и оставляю гаджет заряжаться.

Сама же иду умыться холодной водой из-под крана. Ни на ванну, ни на душ сил просто не хватает. Стоит мне только закрыть глаза, как меня начинают посещать образы Димы, нависающего надо мной, душащего, рвущего на мне платье.

Вздрагиваю и обхватываю себя руками. Не хочу больше ничего знать о нем, иметь что-то общее. Да, точка в наших отношениях мною уже давно была поставлена, но что-то явно не закончено. Больше я не испытываю к этому человеку ровным счетом ни-че-го. Кроме ненависти.

Он злой, подлый и коварный. Кто же знал, что бандиты, которым он меня продал, окажутся куда лучше, совестливее и честнее?

Меня начинают гложить сомнения, касательно моей так называемой “продажи”. Никто никогда не удерживал меня силой. Разве что, так, подначивали, да подшучивали. Не более.

Я невольно улыбаюсь, вспоминая как Владимир озорно улыбался, говоря что-то про расплату. Если поездка на полигон, принятие оружия, взращивание внутренней силы и есть расплата, то…

Содрогаюсь от дикого шума на улице. Ощущение, что земля ходит ходуном. Смотрю на небо, окутанное вечерним заревом. На могучих тучах отражаются кроваво-красные языки пламени.

Что-то совсем близко к дому взорвалось. Бабахнуло так, что мало не показалось. Смотрю в окно и понимаю, этот гулкий грохот донесся с обратной стороны дома, где-то возле ворот.

Рамзес залаял, а дом наполнился звонкими криками сирены.

Понимаю, что оставаться в доме может быть опасно. Но и ломится на встречу взрыву безрассудно.

Самый выверенный вариант, выбежать на задний двор. Оттуда я скорее всего смогупонять что происходит и буду в относительной безопасности.

Ничего не беру с собой кроме телефона. Целенаправленно выбегаю на улицу. Противно мелкий моросящий дождь перерастает в настоящий ливень. Я моментально вымокла до нитки.

Оглядываюсь, не замечаю ничего, что было бы не впорядке. За спиной в доме гаснет свет. Над головой раздается ужасный гром.

Гроза. Это просто чертова гроза. Успокойся!

Представляю, как Владимир в очередной раз будет смеяться надо мной, увидев вымокшую до нитки.

Испугаться простого грома, надо же.

Вздрагиваю от вибрации в руке.

На экране мобильника высвечивается сообщение от Димы.

“Катёнок, вернись, мы все решим. То, что ты с ним… я прощу тебя!”.

Перечитываю несколько раз. Ничего не понимаю, какой я ему кАтёнок после всего, что произошло? Этого мужчины в моей жизни больше не существует. С кем я? Неужели он говорит про Владимира? Но, какое теперь его дело.

Быстро печатаю ответное смс: “Не пиши мне больше”. Стряхиваю воду с экрана и отключаю звук. Нужно будет сменить номер.

Понимаю, что мне необходимо вернуться в дом, иначе рискую добить свой телефон, да и заболеть.

Стою посреди двора (надо же как далеко я убежала). От резкого взрыва сажусь на корточки, прикрывая голову. Нет, это не гроза! В ушах звенит. Взрыв был совсем рядом.

Сильный капли дождя больно бьют по лицу. Я медленно выпрямляюсь, пытаясь понять, что происходит. Чувствую сильный запах гари. Со стороны ворот, в метрах пятиста от дома, там, где охрана, к небу поднимается столб дыма.

Кажется, пост охраны горит.

Оборачиваюсь, пытаясь понять, есть ли выход со стороны двора. Не знаю, на сколько разумно бежать в окружающий территорию дома лес, но и оставаться там, где происходит что-то ужасное, не хочу.

Забор, как назло, высокий и идеально плотный. Ни щели, ни запасной калитки для выхода. Мороз пробирает по коже.

Размокшая трава под ногами неприятно хлюпает, а глаза начинает неприятно щипать.

Вспоминаю о собаке. Рамзес! Где же ты? Оборачиваюсь в сторону дома, чтобы вытащить пса из возможной западни.

В свете резкой вспышки молнии, замечаю темный мужской силуэт, стоящий в дверях столовой.

Глава 39

Машу рукой, предполагаю, что Владимир вернулся домой. Начинаю бежать в сторону дома. Сейчас он все мне объяснит. Может быть, это все действительно гроза и никакого взрыва не было, а мне все почудилось?

Молния вполне могла ударить в дерево, тем более что никакого громоотвода я поблизости не видела.

До дома остается пара метров и очередная вспышка молнии. Я застываю как вкопанная.

Это не Владимир. И не Сокол с Коршуном. Это тот, кого я ни за что и никогда бы больше не хотела видеть.

Дима стоит в открытых стеклянных дверях столовой и сверлит меня тяжелым пронзительным взглядом.

Он. В доме Владимира. Откуда он здесь?! Что ему надо? Как он меня нашел?

Сердце уходит в пятки.

Меня начинает трясти. Но не от того, что я вымокла до нитки, стоя под ливневым дождем. Нет. Меня трясет от настоящего, дикого безудержного животного страха.

Его глаза стеклянные, взгляд отрешенный. Смотрит на меня, кажется, не моргая. Я делаю неуверенные два шага назад, увеличивая расстояние между нами.

— Вот мы и встретились, Катюш.

— Помогите! — хочу закричать во все горло, но вместо этого мои призывы звучат больше на мышиный писк, тонущий в звуках ночной грозы. Плотные тучи не позволяют и капельки света пробиться.

Дима издевательски усмехается. Он все понял. Я не в силах кричать.

Бросаю взгляд на второй этаж. Как жаль, что я не в доме. Теперь, после дневных испытаний, я как минимум умею обращаться с оружием и могла бы за себя постоять. Если, конечно, Владимир не перепрятал его.

Смотрю в сторону, в надежде увидеть бегущую охрану.

— Помощи ждать неоткуда, — холодно цедит сквозь зубы. — Они тебе не помогут.

Дима выходит на сырую траву, подставляя тело бездушным потокам грозового ливня.

— Пришел закончить начатое? — тихо шепчу, представляя, как он рвет на мне не прочную легкую ткань, снова душит и насилует.

— Ох, дорогая, — медленно двигается ко мне, а я продолжаю пятиться. — Все уже закончилось. Ты решила меня переиграть, не выйдет.

— О чем ты? — смотрю на него широко раскрытыми от страха глазами.

— Все уже закончилось, — Дима медленно достает пистолет из куртки и демонстративно трясет его перед моим лицом.

— В память о наших отношениях, я сделаю это быстро. Ты ничего не почувствуешь, — его тихий злобный рык эхом проносится в голове. — Наверное.

Что?!

— Почему ты это делаешь? Я тебе никогда не изменяла! — в сердцах проговариваю.

А он лишь зло смеётся. Его дикий, животный смех пугает меня куда больше, чем оружие в его руках.

— Я знаю, это не имеет значения. Прощай!

Он ничего не хочет и не будет мне объяснять?! Моя жизнь вот так глупо сейчас оборвется? Не понимаю, зачем человек так со мной поступает. Но, наверное, он прав, это уже не имеет значения.

Закрываю глаза, подставляя лицо мощному непрекращающемуся дождю.

Слышу тихий угрожающий рокот справа.

Открываю глаза и в этот же момент замечаю, как Рамзес с оскаленной пастью вцепляется в ногу мерзавца. Мое сердце замирает.

Дима орёт не своим голосом. Рамзес принимается мотать мордой из стороны в сторону, точно намереваясь разорвать Диму в клочья.

Кошмарные нечеловеческие вопли Димы разносятся вокруг.

У меня и в мыслях не было останавливать Рамзеса ровно до той секунды, пока я не вспомнила про треклятый пистолет в руках моего бывшего.

Я кидаюсь на Диму, не боясь попасть за свою жизнь. Дима отшвыривает меня в сторону словно тряпичную куклу и делает оглушающе громкий выстрел по собаке.

— Рамзес!!! — кричу я и не узнаю своего голоса.

Пес падает, протяжно жалобно скулит и продолжает пытаться дотянуться своими мощными челюстями до Димы.

— Мерзкое животное, — мужчина стоит, держась на свою ногу. С пренебрежением смотрит на пса, после чего наводит на него пистолет.

— Прошу, нет! — в сердцах взмолилась я.

Но Дима смотрит на меня, лежащую на земле, сверху вниз. Его лицо расплывается в жуткой усмешке, и он, глядя мне в глаза, делает еще два выстрела. После чего Рамзес замолкает.

Несмотря на то, что по моему лицу стекают потоки воды, я чувствую, как глаза наполнились жгучими слезами.

Рамзес еще еле заметно шевелит передней лапой. Я не в силах встать, подползаю к нему по растекшейся грязи и кладу руку на тело пса, пытаясь прижать рану.

— Почему, почему ты это делаешь?

— Мерзкий пес, — Дима пренебрежительно отряхивается, словно не он тут злодей.

Пес издает жалобно пищащий звук. А я ничего не могу сделать, чтобы облегчить его боль. Прости, прости меня! Смотрю в его глаза, полные боли, страха, злости на Диму, любви ко мне. Осторожно и заботливо приподнимаю мордашку Рамзеса, укладывая ее себе на колени.

— А твои глаза цвета виски, от меня они близко-близко — тихо пою строчки известной песни и плачу, — а твои глаза цвета счастья, сберегут меня от ненастья. Глажу Рамзеса по голове, нежно почесав собаку за ушком.

— Хороший мальчик, — шепчу, едва шевеля губами.

Обнимаю бездыханное тело, не веря в происходящее.

Глава 40

— Ты чудовище! — кричу, обнимая бездыханное тело Рамзеса, все еще не веря в происходящее.

Нет, моя жизнь не может закончиться вот так, посреди двора чужого дома, ставшего мне за несколько дней родным. С погибшим на руках, не побоюсь этого слова, другом, моим защитником Рамзесом.

Дима наставляет на меня пистолет.

Я суматошно соображаю, что единственный способ спастись, это тянуть время, больше мне ничего не остается.

— Кто она? — спрашиваю первое что приходит на ум.

— Кто? — Дима на секунду отводит пистолет. Несколько секунд непонимающе смотрит на меня, после чего заходится в диком злобном гоготе.

Кажется, сработало, он захватил наживку.

— Ты про ту шлюху? Боже, Катя, не все ли тебе равно?! — Он бездушно с презрением смотрит на меня сверху вниз.

— Я хочу знать кто она, та, что разрушила между нами отношения.

— Господи, как ты наивна! Ты действительно думала, что дорога мне? Как же вы меня достали со своей мамашей, — он хватается за голову, после чего нервно оглядывается, проверяя, нет ли поблизости еще кого-то.

Найдя на земле опору, собираюсь напрыгнуть на этого мерзавца, но получаю болезненный пинок в живот.

— Лежать я сказал! — командует мне словно животному. — Развлечься, не более. Уж больно ты была удобна.

— Ты сумасшедший! — проговариваю, едва шевеля губами, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.

— Отнюдь, все бы получилось, если бы не этот придурок Владимир. Кстати, поздравляю, — театрально разводит руками в сторону, — ты богата.

Мне кажется, что Дима тронулся головой. О чем он говорит? Да я никогда не держала в руках больше тридцати тысяч рублей.

— Ой, прости, вернее я почти богат. Стану, сразу после твоей смерти.

— Для этого тебе нужен был брак?

— Дошло наконец? — Дима садится на корточки, хватая меня за волосы.

— Наследство, дорогая, вещь такая, что ты ее можешь получить только если вы были в браке. А поскольку ты так не кстати прознала о моих похождениях, пришлось резко ускориться.

— А ребенок? — страх окутывает меня новыми волнами.

Наследство, деньги, брак, все это происходит не со мной. Словно сценарий очень плохого сценариста.

— А кто бы мне поверил в твою безвременную кончину после твоего побега? А так вот оно, доказательство, что мы собирались прожить долгую и счастливую жизнь.

Я плюю ему в лицо, за что сразу же получаю мощный удар пистолетом в лицо. Падаю на землю.

— Дрянь! — он выпрямляется, пренебрежительно отряхивается.

Даже если все, что он говорит, правда, разве может человек на протяжении нескольких лет вести настолько запутанную жизнь? Конечно же нет. Дима болен. Серьезно. Полностью.

— И ты бы смог убить своего ребенка?! — привожу последний аргумент, что еще у меня остался.

Дима противно прыскает со смеху.

— Если ты думаешь, что я бы привязался к мелкому гавнюку, ты сильно ошибаешься.

— Тебя найдут, — приставая на колени, смотрю на Диму с вызовом.

— Нет, если решат, что это сделал твой прекрасный защитник Володенька. Ты достаточно, надеюсь, пожила в этом доме, не мало наследила? Одна только проблема останется, это вывезти твой труп. Но, думаю, Кондор что-нибудь порешает.

Ошеломление, замешательство отображается на моем лице, потому что Дима продолжает, с явной насмешкой.

— Ты что же, думала я ничего не знаю. Твой Володенька давно подозревал нас в сговоре, особенно после того, как мы облапошили его на крупную сумму, — Дима чешет подбородок. — Каждый получит то, что ему принадлежит по праву, Кондор долю в фирме, а я деньги. А сообщение на твоем телефоне лишь подтвердит, что мы были в хороших отношениях.

Бросаю на Диму затуманенный взгляд, все так же не понимая, как все это связано со мной. Я же простая, обычная девушка, выходец из тяжелой семьи. Вокруг меня ну просто не может виться столько всего.

За спиной Димы замечаю движение, но, к сожалению, не успеваю скрыть это от наблюдающего мерзавца.

Он разворачивается и не мешкая стреляет в подкрадывающегося к нам Коршуна, правой руки Владимира.

Мужчина падает.

Дима кричит что-то матом.

В это время, справа Владимир, перепрыгнувший через высоченный забор, крадется в нашу сторону. Мне пальцем показывает молчать. Я не хочу, чтобы еще и Владимир пострадал, поэтому перевожу Димино внимание на себя.

— Хватит! Прекрати немедленно! Ты не можешь вот так стрелять по людям!

Коршун корчится от боли. Дима насмешливо переводит взгляд с него на меня и обратно.

Стоит только Диме вновь наставить пистолет на меня, как Владимир совершает быстрый прицельный прыжок, валя Диму с ног. У них завязывается драка. Оба мужчины катаются по земле.

Трясущимися руками достаю из кармана телефон и звоню в полицию. Слышны новые выстрелы. Я не решаюсь встать, поэтому на корточках подползаю к раненому Коршуну. Тот диктует адрес.

Сколько ждать полицию я не знаю, но точно уверена, что не могу быть в стороне!

Владимир ревет, так как Дима ударяет его в левое плечо. Владимир выбивает пистолет, который приземляется у моих ног. Я не раздумывая хватаю оружие и встаю, пытаясь нацелиться.

Мужчины вскакивают на ноги и продолжают драться. Я не могу прицелиться. Не смотря на то, что я сделала глубокий вдох, приняла нужную стойку, свела целик с мушкой в одну линию, постоянно движущиеся тела не позволяют мне сделать один точный выстрел.

Чувствую легкое касание к своей ноге.

— Стой! — Коршун держится за бок. — Володю заденешь!

Он прав, но наблюдать за этой схваткой невыносимо! Не могу же я просто стоять в стороне!

Владимир падает на землю, отчего мое сердце содрогается в ужасе. Мужчина бросает на меня беглый взгляд, после чего ставит Диме подножку, и, собравы все оставшиеся силы, бьет того прямо в челюсть.

Дима падает без сознания. Владимир тяжело дышит.

Я оставляю Коршуну пистолет и бросаюсь к Владимиру.

Эпилог

Мы стоим обнявшись с Владимиром возле машины скорой помощи. Коршун лежит на каталке и недовольно ворчит. Симпатичная девушка фельдшер что-то колдует над его плечом.

Сегодня ночное небо омрачено ярко синим мерцанием проблесковых маячков. После того, как Дима потерял сознание, нам оставалось лишь надеть на него наручники и ждать приезда полиции. Газелька и три расписных уазика оставили широкие грязные следы на некогда красивом ровном газоне. Мне не позволили говорить с представителями власти, всю работу по урегулированию ситуации на себя взял Владимир.

Максим и Юля дают показания под запись о причастности Димы ко всем непотребствам, что произошли за последнее время.

Чувство, что злодей получил по заслугам невероятно воодушевляет меня. Хотя на этом, конечно, история не заканчивается. Будет суд, вынесение приговора. В нашей стране вряд ли Дима получит больше двадцати лет. Но я все же надеюсь, что к тому времени как он выйдет, нам уже ничего не будет угрожать.

— Кать, — шепчет Владимир над самым ухом, — а вызывая полицию, ты не подумала, что они и меня могут арестовать?

По всему телу пробегает волна неприятной дрожи. Я испуганно прикрываю рот ладонью. Точно! Я же совсем не подумала о том, что у Владимира здесь могу быть следы незаконной деятельности.

— Прости, я не подумала, — практически шепчу в ответ, озираясь по сторонам. Хочу убедиться, что нас никто не подслушивает.

— Расслабься, выдохни, Катюш, я пошутил, — устало произносит Владимир с легкой улыбкой на лице.

— Как это? — смотрю на Владимира, пытаясь понять, вот он сейчас серьезно? Нашел время для шуток.

Осматриваю дом, охрану, полицию и скорую. Не похоже, чтобы люди были свои или подкупленные. Все официально. Владимира долго опрашивали, собирали сведения, куча, нет, целая толпа народа все фиксирует и фотографирует.

Задумываюсь. Владимир протягивает мне белую прямоугольную визитку. Рассматриваю на нем эмблему летящего орла.

— Переверни, — я переворачиваю и читаю надпись “Беркутов А.В. совладелец ООО…” — ты, судя по всему, так ее и не читала? Забавно было наблюдать, как ты искренне считаешь нас бандитами.

Кручу визитку в руках и снова и снова перечитываю, пытаясь осознать написанное.

— Так, это что же получается, — я задумываюсь, а Владимир с довольной улыбкой кивает головой, — все это время, я…?

Бросаю неуверенный взгляд на мужчину, затем на Коршуна. Тот смеётся, после чего хватается за плечо, девушка в белой форме что-то злобно ему выговаривает и обещает поставить укол, если он не ляжет спокойно.

— Подожди. Но ведь, вы зовете друг друга по кличкам, — смотрю на свою ладонь и начинаю перечислять, загибая пальцы, — Беркут, Коршун, Сокол, Кондор, — вроде бы всех назвала из тех, кто пришли на ум.

— Ох, синичка ты наша, соображай, — Владимир ласково и крепко обнимает меня за плечи.

— Беркутов, — смотрю на кивающего Владимира, — Синицына, Соколов, Коршунов, — смотрю на отъезжающую машину скорой помощи, — и Кондоров?

— Всех угадала, кроме последнего, — Владимир хмурит брови, бросая недовольный взгляд на закованного в наручники Кондора. — Рябов он.

На мой немой вопрос Владимир отвечает, плавно разворачивая меня обратно к дому.

— Ну, мы с Коршуном друзья детства. Оба хищные птицы высокого полета, понимаешь? Позже к нам устроился Сокол. Бизнес-дело опасное, ты можешь доверять только себе и нескольким людям. Кондор очень влился в нашу компанию, мы приняли его как родного. К сожалению, жажда наживы им возобладала. Коршун предупреждал меня быть с ним осторожнее, а я, дурак, не верил.

— Ну что, товарищи орнитологи, на этом, пожалуй, все, — произносит подошедший Максим и слышавший часть нашего разговора.

— Погодите, а взрывы? Их было два, я четко слышала! — Испуганно смотрю через открытый забор на пост охраны.

— Кондор отвлек их внимание подорвав что-то, сотрудники переполошились и ломанулись туда, оставив дом без защиты, а тебя без присмотра. Еще и гроза долбанула. Пока мои ребята пытались якобы помочь моему коллеге и другу, — Владимир поправляет себя, — бывшему другу, Дима пробрался на территорию. Что им двигало я слышал, пока пробирался тебе на помощь.

— Но он говорил про какое-то наследство. С меня и взять-то нечего, — театрально развожу руками. А все что мне в наследство и могло достаться, так это дом в глухой деревне, но мама еще жива. И судя по тому, что я видела на днях, помирать в ближайшее время не собирается. Тем более, мне кажется, Дима с ней ближе, чем я.

Чувство неподдельного замешательства накрывает меня новой волной.

Юля переглядывается с Максимом, тот кивает головой. Подруга убегает куда-то в сторону машины, за воротами. Возвращается с красной папкой.

— Вот! — она гордо протягивает мне папку. — Открывай!

Я открываю папку и читаю первые строки, после чего поднимаю недоверчивый взгляд на присутствующих.

— Ты вслух читай! — подначивает меня Юля.

Откашливаюсь, и читаю:

– “Я, Львов Герман Степанович все имущество, которое будет принадлежать мне на праве собственности на день моей смерти, завещаю следующему лицу, Синицыной Екатерине Александровне, а также все денежные средства, лежащие на моем банковском счете в размере…” ОГО!!!

Юля прыгает от радости и обнимает меня, а я стою словно вкопанная. Какое наследство, какой счет? Это явно какая-то ошибка!

Снова перечитываю и даю Владимиру. Он быстро проходится по тексту, внимательно осматривает печати и подписи, а также долго всматривается в фамилию нотариуса, поставившего печать. После чего возвращает мне документ, говоря, что на его взгляд, все чисто.

Львов… Герман Степанович… Прокручиваю это имя в голове, но ничего не приходит на ум, пока Юля не дает подсказку:

— Старичок-боровичок.

И меня озаряет. Я знаю о ком идет речь, но и подумать не могла, что он несметно богат. Пока я анализирую полученную информацию, Юля решает объяснить остальным.

— Пару лет назад, мы с Катей были волонтерами в доме престарелых. И моя дражайшая подруга стала объектом обожания очень сварливого старика с длинной бородой. Сколько бы он ей не грубил, как бы не изводил и каких бы гадостей не делал, она всегда ему улыбалась. И вроде бы даже после практики что-то передавала ему. Я права?

Я лишь ошеломленно киваю.

— Погодите, — кричит Юля, — со свадьбой то я поняла, к чему это все. но разве Катя не должна была вступить в наследство? По телевизору постоянно об этом говорят.

Владимир усмехается, Максим его подхватывает. Мы с Юлей стоим в полной растерянности.

— Должна. Этот придурок ничего бы не получил, если бы убил ее. Кажется, сумма в конце завещания затуманила его разум, и он окончательно тронулся, — поясняет Максим.

— Кстати, Катя, — я смотрю на Владимира, который серьезным тоном произносит, — если согласишься, готов буду помочь тебе разобраться с этим, — показывает на завещание. — От такого не отказываются, сможешь, правильно распорядившись средствами, жить и ни в чем не нуждаться. А дальше уже сама решай.

Какое-то время спустя…

Дни выдались достаточно тяжелыми, суматошными. Нужно было утрясти множество юридических вопросов. Мы ездили в отделение полиции, чтобы снова дать показания, но после третьего раза Владимир дал четко понять, что мы не мальчики на побегушках. Тем более видеозаписи с наружных камер наблюдения и поста охраны были вовремя переданы органам власти.

Я стою на кухне и пью ароматный свежезаваренный Еленой Петровной кофе. Думаю о том, как все-таки быстро и круто меняется жизнь. Дима за решеткой, Юля счастлива с Максимом, а я…

А я с Владимиром теперь пара. Мы больше не могли игнорировать тот огонек симпатии и страсти, что зародился в нас. Мы не можем просто взять и выкинуть из головы все, что произошло с нами за последнее время.

Слышу через открытые окна, как ворота на территорию открылись и во двор въехал автомобиль.

Должно быть, Юля с Максимом приехали в гости. На плите в казане как раз готовиться вкуснейший плов.

Ставлю чашку на стол и иду встречать гостей.

Выйдя из дома, замечаю друзей и подъехавшего Владимира. Мое сердце трепещет. Я не решаюсь подойти сразу, с опаской выглядывая. Владимир обходит машину и открывает багажник.

Произнеся пару милых пустых ругательств, он берет что-то очень тяжелое и обходит машину.

На руках Владимира лежит довольный и счастливый пес с перебинтованным телом. Он сразу же начинает вилять обрубком хвоста, завидев меня.

— Рамзес! — мой радостный крик разносится по всей территории.

Я бегу на встречу, а Владимир с силой пытается удержать собаку на руках.

— Ему еще нельзя бегать, но он в порядке, — произносит мужчина.

Я нежно чешу собаку за ушами, провожу рукой по мордочке, после чего целую его в холодный мокрый нос.

— Несу я, а целуют его, — с наиграно недовольной улыбкой говорит Владимир.

Я моментально переключаюсь и нежно целую Владимира, отчего Рамзес явно недоволен, так как пытается вывернуться и тоже облизать Владимира. Рамзес сильно бьет своей мордой по нашим рукам, но меня это только радует.

Вот теперь можно точно сказать, у нас все будет хорошо…

Конец

Больше книг на сайте — Knigoed.net

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Эпилог