Портрет в коричневых тонах [Исабель Альенде] (fb2) читать постранично

Исабель Альенде Портрет в коричневых тонах роман

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ. 1862-1880

Я пришла в этот мир осенью 1880 года, во вторник, в доме моих дедушки и бабушки по материнской линии, в городе Сан-Франциско. В то время как где-то внутри этого, похожего на лабиринт, деревянного дома задыхалась и тужилась моя мать, и её героические кости и сердце тщились дать мне дорогу в мир, на улице кипела дикая жизнь китайского квартала, пропитанного въевшимся ароматом экзотической кухни, характерным ему шумным потоком орущих диалектов и неисчерпаемой толпой напоминающих пчёл людей, туда-сюда снующих в спешке. Я родилась на рассвете, но в Чайна-тауне часы не подчинялись правилам, хотя в это время уже начал работать рынок, состоящий из двуколок транспорт, а грустный лай собак в своих клетках свидетельствовал об ожидании поварского ножа. Чтобы узнать подробности моего рождения я пришла в сознание достаточно поздно, но было бы куда хуже и вовсе их не раскрыть. Иначе они канули бы в Лету, где уж точно потерялись бы навсегда. В моей семье есть ещё столько тайн, что, возможно, и у меня не хватит времени окончательно разъяснить их все: ведь правда так мимолётна и омыта дождевыми потоками. Мои дедушка и бабушка по материнской линии приняли меня несколько потрясённые – несмотря на то, что согласно некоторым свидетелям я была ужасным ребёнком – и положили меня матери на грудь, где я, скорченная, и оставалась всего лишь несколько минут, кстати, единственных, что мне удалось побыть с ней. Потом мой дядя Лаки обдал моё лицо своим дыханием и таким способом передал удачу. Намерение было благородным, а метод безошибочным; ведь, по крайней мере, в течение первых тридцати лет моей жизни всё у меня складывалось благополучно. Но, осторожнее, мне всё-таки не следует забегать вперёд. Это длинная история, и начинается она за многие годы до моего рождения; чтобы рассказать её, требуется терпение и ещё больше терпения, чтобы выслушать всё это до конца. Если по дороге и потеряется нить повествования, отчаиваться не нужно, потому что ручаемся – всё станет на свои места несколькими страницами далее. Так как нам необходимо начать с какой-то даты, возьмём за точку отсчёта 1862 год и скажем на авось, что история начинается с мебели невероятных габаритов.

Кровать Паулины дель Валье была заказана во Флоренции через год после коронации Виктора Эммануила. Тогда новое королевство Италии всё ещё потрясало эхо орудий эпохи Гарибальди. Так вот, эта кровать пересекла море в разобранном состоянии на генуэзском лайнере, сошла на берег в Нью-Йорке посреди кровавой стачки и была перевезена на одном из пароходов судовой компании моих бабушки и дедушки со стороны отца, четы Родригес де Санта Круз, жителей-чилийцев Соединённых Штатов Америки. Капитану Джону Соммерсу удалось получить ящики, отмеченные лишь одним итальянским словом: наяды. Этот крепкого телосложения моряк-англичанин, от которого только и осталось, что полинявший портрет и кожаный баул, сильно потрепанный нескончаемыми морскими путешествиями и полный любопытных рукописей, был моим прадедом. О чём я узнала совсем недавно, когда моё прошлое наконец-то начало проясняться после некой, длившейся многие годы, таинственности. Я не была знакома с Джоном Соммерсом, отцом Элизы Соммерс, моей бабушки по материнской стороне, однако ж, именно от него я унаследовала определённую склонность к бродяжничеству. Этому моряку, человеку, олицетворявшему собой горизонт и соль, выпало задание провезти флорентийскую кровать в трюме своего корабля до противоположного края американского континента. По пути ему пришлось отбиться от различных осад американцев и нападений их союзников, достичь австралийских границ Атлантического океана, пересечь спорные воды Магелланова пролива, войти в Тихий океан, затем ещё и ненадолго задерживаться в нескольких южноамериканских портах. Также было необходимо держать нос корабля по направлению к северу Калифорнии, издревле богатой золотом земле. У молодого человека были точные распоряжения, согласно которым следовало открыть ящики на пристани в Сан-Франциско и понаблюдать за плотником на борту. Тот в свою очередь, словно головоломку, собирал все детали, опасаясь сделать где-либо зазубрину на резьбе, поверх набрасывал матрац и вышитое рубиновым цветом одеяло, укладывал громоздкую мебель в повозку с тем, чтобы степенно отправить ту в центр города. Кучеру пришлось дважды вернуться на Площадь собрания и ещё дважды позвонить в колокольчик под балконом любовницы моего деда, прежде чем оставить багаж в конечном пункте, находящимся в доме Паулины дель Валье. Нужно было осуществить подобный подвиг в самую гражданскую войну, когда американские армии и союзные войска полностью были истреблены на юге страны, и у всех разом пропало настроение шутить и тем более развлекаться звоном колокольчиков. Джон Соммерс сообщил необходимые распоряжения, пересыпая последние проклятиями,