Квинтэссенция Света [Ильяс Сибгатулин] (fb2) читать постранично

Ильяс Сибгатулин Квинтэссенция Света

I

«Даже небольшая свеча способна разогнать тьму,

Позволяя оставаться на свету».

Мы сидели в кругу, глядя друг на друга, нервно касаясь своих пушек на коленях, ожидая в любой момент, что кто-нибудь из нас выкинет очередной «фокус», или снова приползут те твари, что сожрали Дэна. Кафельный пол под нами был холодным, кое-где плитка потрескалась, но вставать и уходить со своего места никто из нас не решался – уж слишком высока была цена. Жизнь.

Мы светили друг на друга фонарями, пытаясь отогнать страх и липнущее ко всем внутренностям ощущение того, что все-таки один из нас уже заражен и носит в себе эту тварь.

Мэдисон нервно жевал в зубах самокрутку. Хейли и Билл прижались друг к другу и даже взялись за руки, хотя все же правую руку Билл предусмотрительно держал на своем помповом ружье. Остальных троих я даже не знал – увидел в первый раз в этой забегаловке на углу Элиот и Торенно. Судя по хорошему обслуживанию, это пиццерия процветала до того, как началась вся эта чертовщина с хреновыми монстрами, вылезающими из людей.

Да, одна такая тварь на моих глазах вылезла из башки официанта и утащила на улицу моего друга Дэна…

– Эй, люди, – шепотом отозвалась темноволосая кокетка, на коленях которой лежал аккуратненький новый кольт. Его дуло ровнехонько было направлено на меня, – что делать-то будем?

Ее тихий голос будто содрогнул стены складской комнаты, где мы сидели. Девица тут же прикрыла ротик ладошкой, испугавшись своего же голоса.

– Ш-ш-ш! – Шикнул на нее мужчина профессорского вида, – Вы можете Их привлечь!..

Он явно был сильно раздражен тем, что темненькая кокетка – в чьей красоте не сомневался и сам Иисус, глазевший на нас с небольшого распятья, прибитого к одной из стен – нарушает спасительную сейчас для нас тишину.

Кокетка пристыжено взглянула сначала на профессора, потом на остальных и, расценив общее молчание, как бойкот против нее, насупившись, снова уставилась на свой блестящий шестизарядный кольт. Девушка определенно притягивала меня, в ней чувствовался «стержень», который она тщательно скрывала за маской легкой глупости и непоседливости. «Ну и пусть себе думают, что я трусиха или, что стерва. Я им еще покажу, чего стою – вот вползет снова это чудовище, а я не испугаюсь и выстрелю первой», наверно думала про себя темноволосая и синеглазая кокетка. Ну, по крайней мере, эти мысли читались по ее лицу, освещенному лучом моего фонаря.

Здание пиццерии являло собой надежную постройку, но на удивление быстро обветшалую. Зато здесь еще вчера вечером я смог найти неведомо откуда взявшиеся патроны к своему Дизерт иглу. Видимо, хозяин заведения, как и я, предпочитал оружие повнушительней обычной Беретты, а может, завел такой массивный ствол, чтобы пугать назойливых мафиози, приходивших каждый раз за арендой. Варианты были разные, но в любом случае, изымая из сейфа три полные обоймы для «Пустынного орла», я был благодарен этому толстосуму.

– Но может, все же мы решим, что же делать? – не выдержала Хейли, молодая бухгалтерша, жена Билла, моего знакомого по азартным ставкам.

– Сейчас просидим здесь до зари! – прошептал возмущенный профессор, чьи волосы уже на изрядную долю покрылись сединой, – А, как рассветет, перейдем в главный зал.

– До рассвета еще два часа, – как бы невзначай заметил Мэдисон, мой коллега по редакции, он был фотожурналистом.

– Да, поэтому стоит помолчать, – напомнил ему молодой парнишка, лет восемнадцати, – или ты такой крутой, что хочешь выйти и поговорить с этими уродами?.. А может ты сразу хочешь отхватить у меня девять грамм свинца в лоб?!

Он скрестил две своих Беретты, и они направились в сторону Мэдисона.

– У тебя два ствола, мальчонка, а значит, это не девять, а восемнадцать грамм…

– Что ты промямлил там?! Думаешь, я на тебя две пули буду тратить?! – тем не менее поднялись оба ствола и холодными взглядами двух дул уставились промеж глаз фотожурналисту.

– Успокойся, – я посмотрел на чернокожего гангстера, который и пеленки еще не успел снять, – не то, я лично вышвырну тебя отсюда на улицу.

Юнец притих, совсем тихо высылая и мне, и Мэдисону по мысленному письму с добрым количеством отборных ругательств.

Больше никто разговаривать не захотел, и в таком нервном молчании мы просидели до рассвета.

Когда же первые лучи солнца проникли в маленькое окошко под самым потолком, мы решились выйти в большой зал пиццерии.

II

Тут было куда светлее, но и более опасней… хотя днем эти мерзкие твари редко изъявляли желание выползать на солнечный свет. Только ранним утром, на заре, или в вечерних сумерках, когда солнца не так обжигало и ультрафиолет не давил.

Я пристрел едва ли трех ползучих монстров, а остальные, как выяснилось, и вовсе не видели днем этих тварей.

– Вы давно так странствуете? – спросил меня профессор, – С момента появления этих тварей?

– Да…

– Около трех с небольшим