Шанс, подаренный Смертью [Таня Белозерцева] (fb2) читать онлайн

Таня БелозерцеваШанс, подаренный Смертью

Глава первая. Смерть и воскрешение

Авада прилетела, казалось, из ниоткуда. Прилетела подло, внезапно — сзади и бесшумно. Какой-то Пожиратель сумел запустить её невербально, увидев смерть своего повелителя. Интуиция, конечно, предупредила Поттера — он успел повернуться и даже увидеть зеленый луч, летящий в лицо. Но и только.

Сердце остановилось мгновенно. И погас свет. Мысли, как ни странно, тоже успели просквозить во мраке предсмертного забытья: «как, это всё?..»

И сожаление фоном: умереть в миг победы…

Неизвестно, сколько длилось забвение, или что оно там такое, в этой за-гранью, так или иначе, а Гарри очнулся от того, что кто-то страстно долбился ему в грудь, ведя ритмичный отсчет:

— …И раз, и два, и три, и четыре… И раз, и два, и три, и четыре…

Тут, видимо, сердце запустилось, потому что в легкие хлынул воздух, заставив Гарри заперхать и закашляться. Сильные руки мигом повернули его на бок, а сиплый, надсаженный голос с облегчением заворчал над ухом:

— Ну вот и ладно… Ну вот и славно… А то что ж… Не успел папашей стать, так уж и в гробик? А? — руки энергично встряхнули парня. — Ты мне тут не вздумай окочуриться! Хватит с нас и твоих собутыльников. А тебе видать повезло, что организм молодой да крепкий, всё ж бутылку паленки на троих распили. Всем хоть и досталось по чутушке, но в лотерее жизни выиграл ты!

— Эх-ррр-р-м… — произнес Гарри. Вернее, попытался произнести. Глотка и язык не слушались, а во рту было такое ощущение, словно он неделю зубы не чистил. Обычно здесь положено выражаться покруче, типа нагадивших кошек, но Гарри кошачьих какашек не пробовал, так что сравнить не мог даже при сильном желании. Да было и не до этого, если честно, у него очень сильно болела голова. Болела так, что глаза заныли при попытке открыть их. Веки были столь тяжелыми, что казалось, своей чугунной неподъемностью сплющили глазные яблоки, отчего страдалец вздрогнул и стукнулся виском обо что-то клеенчато-твердое. За ударом последовали сотрясение и рвота.

Рвало беднягу достаточно долгое время, за которое Гарри успел осознать услышанное, впасть в недоумение и напугаться: какая паленка? Какая, к черту, чутушка?! Его Авадой убило!.. Где-то на задворках скулила ещё одна, самая невероятная мысль — его назвали папашей… Это-то с какого рожна???

— Хр-р-ррр… — попытался он спросить об этом. Спаситель, однако, понял другое.

— Ты в больнице, молодой человек. Привезли тебя с алкогольным отравлением. Должен признать, что тебе повезло, двум твоим приятелям, увы, не так подфартило. Остывают теперь в морге.

Гарри с терпеливой кротостью всё это выслушал. Тем более что привкус во рту располагал к согласию. Да и запах перегара над ним вплетал свое веское резюме. Хочешь не хочешь, а прислушаешься к словам мудрого доктора. А то, что рядом сидит врач, Гарри теперь разглядел, как и стены приемного отделения, где его приняли дежурные медики, вернувшие привезенного покойника с того света. А то, что он был покойником, Гарри не сомневался. Оставалось только поразиться оперативности маггловских врачей, сумевших сотворить абсолютно невозможное — оживить человека, убитого Авадой. Вот только…

Водку-то он не пил? Откуда же тогда во рту у него такое… алкогольное всевкусие? И такое многозначительное амбре перегара?

— М-мы… М-му… — невнятно замычал Гарри, тыкая пальцем в рот.

— Пить хочешь? — снова неправильно понял пациента врач. Махнул кому-то и изобразил руками стакан, который скоренько принесли. Пришлось попить. На споры и вопросы уже попросту не осталось сил. Потом, видя, что парень возвращен на бренную землю и привязан к ней прочно, его ненадолго оставили в покое.

Была, видимо, ночь, так как свет в коридоре вскоре был потушен. В приемном отделении стало тихо, лишь дежурные санитары сновали мимо туда и обратно, и Гарри удалось поспать. Где-то через час он проснулся, когда его койку вкатили в палату. И оставили здесь уже окончательно.

Разбудили Гарри уже утром, взяли у него кровь, скормили тарелку противной цементообразной овсянки, смерили температуру и опять оставили. А разбуженный пациент с вялым интересом принялся осматриваться. В палате стояло восемь коек с разновозрастными мужиками разной степени инвалидности: с переломами, ожогами и следами отравления, как Гарри. Лица у последних были зеленоватыми, и подле каждого имелся тазик. Кроме того, в палате обнаружился рукомойник с зеркалом на стене над ним.

Стакан воды, выпитый ночью, рот не освежил, а овсяная каша усугубила ощущение, прибавив пресный привкус молока. Появилось вполне понятное стремление умыться и прополоскать ротовую полость, с чем Гарри и начал соскребаться с койки. Слабость потрясала — тело стало невероятно тяжелым, громоздким и огромным. Словно чужим. Кое-как встав на дрожащие подгибающиеся ноги, Гарри потащился к раковине, хватаясь за железные спинки коек. Ставшее чужим тело не слушалось — Гарри шатало и качало, кроме этого он ощутил себя каким-то сверхгигантом. Охваченный неприятными подозрениями, Гарри посмотрел на руку, которой как раз ухватился за спинку очередной койки — рука была массивной, странно светлой и широкой, с крупными костяшками. А ещё точней — незнакомой. Не его…

К зеркалу Гарри практически прыгнул. И заорал в ужасе — в стекле отражался неизвестный мужик с выпученными испуганными жабьими глазами. Продолжая истошно верещать, Гарри шарахнулся назад, потерял равновесие, взмахнул руками и завалился на спину, обрушивая за собой все близнаходящиеся предметы: тумбочки, капельницы, подносы с недоеденными завтраками… Грохот, звон, паника.

На шум сбежались санитары и ходячие больные из соседних палат. Паникующего, орущего дурниной парня подняли, усадили на койку и от души отхлестали по щекам, усмиряя истерику. После чего осведомились:

— Во имя всего святого, что здесь произошло?!

— Да он, похоже, того, — один из постояльцев палаты многозначительно щелкнул пальцами по своему горлу, — допился до белочки. Себя в зеркале не узнал!

— Да! — подхватил другой. — Глянул на свое отражение и словно черта узрел!

Врачи и санитары вперили в Поттера подозрительные взгляды.

— Тебя как зовут? — поинтересовался один из врачей. Гарри запаниковал — а может ли он назваться незнамо кем, если в зеркале отразился совсем не Поттер?

— Не помню! — выпалил он, выбрав самую безопасную альтернативу происходящему.

Врачи переглянулись, потом старший из них снял со спинки койки историю болезни, прочитал и буркнул:

— Снейп Тобиас, поступил в час ноль-ноль с тяжелым алкогольным отравлением, — поднял глаза и брюзгливо выцедил: — Ну надо же так упиться…

Стоявший рядом коллега предостерегающе пихнул ворчуна локтем в бок. И мягко спросил у Гарри:

— Как зовут жену, помните?

— Эйлин… — обреченно выдохнул Гарри, лихорадочно ощупывая лицо и волосы, стриженные полубоксом. Вот блин… Не спасли врачи никого — помер Тоби вместе со своими собутыльниками. Просто его тело занято чужой душой. Оставив лицо, Гарри принялся рассматривать свои руки. Мозолистые, широкие, грубые ладони, светлая кожа с брызгами веснушек. Блин… Ещё раз блин… Гарри Поттер, получается, тоже помер. Помер и перенесся в тело почившего Тобиаса Снейпа. А почему? Почему не дали просто помереть? С концами, с тьмой и небытью, почему не дали сесть в призрачный поезд дальнего следования? Боже, почему ему не дали просто спокойно умереть? Каким-таким силам понадобилось заморачиваться с переселением душ? Да и зачем? Для чего?

Пока Гарри ломал голову, вокруг него плясали встревоженные врачи: щелкали пальцами перед глазами, светили в зрачки фонариком, кололи чем-то в вену и даже поставили капельницу, найдя состояние парня близким к критическому… А тот, так ни до чего и не додумавшись, вырубился, сраженный потрясением и дозами умиротворяющих инъекций.

Новое пробуждение было не столь болезненным, скорее ленивым, отстраненным. Ещё не открывая глаз, Гарри почувствовал чьё-то присутствие — кто-то сидел рядом с ним, крепко обняв его свободную от капельницы руку. Обнимал, целовал, прижимал к щеке и плакал, что-то бессвязно бормоча. Гарри прислушался.

— Тоби. О, Тоби! Не пугай меня так! Я жить без тебя не могу… Тоби, родной, ты же вернешься ко мне? И прости, что обманывала, прости за то, что не сказала правду сразу… Ты из-за этого напился, что узнал обо мне, да? Ну прости меня…

Ну, судя по всему, канонический Тоби жену не простил, начал гнобить и обижать её за то, что она оказалась ведьмой. Хотя… Он когда умер на самом деле? Не сейчас же?.. Это что же получается, Гарри незаконно занял тело Тобиаса? Не значит ли это, что ему пора убираться прочь, чтобы вернуть владельцу законное вместилище? Думая об этом, Гарри невольно прислушался к себе, ожидая, не начнется ли обратное замещение. Время шло и тикало, жужжала где-то зимняя муха, уцелевшая в тепле больницы, плакала-причитала Эйлин, осыпая руку беспамятного мужа слезами и поцелуями, и ничего не происходило. Никакого обратного замещения: ни возврата Тобиаса в себя, ни переселения души Гарри куда-либо еще…

Осталось только одно: смириться со своим положением и открыть глаза. Что Гарри и сделал — вздохнул и разомкнул тяжелые веки. Глаза Эйлин были совсем близко, антрацитово-черные, огромные, ищущие, они смотрели, казалось, в самую душу, причем так пристально и цепко, что Гарри стало несколько не по себе. А ну как и правда в душу смотрит, возьмет, да и увидит, что душа-то чужая, не её родного Тобиаса!..

Но это длилось всего один миг: пытливый взгляд смягчился, потеплел, а сама Эйлин произнесла с виноватой ноткой в голосе:

— Прости, пожалуйста, всё забываю, что ты не выносишь моего колдовского прямого взгляда… Солнышко моё, ну как ты, как ты себя чувствуешь? — спросила и тут же склонилась к лицу с поцелуями, жадно, страстно, словно изголодавшаяся.

Не помня, как реагировал Тоби, Гарри постарался не шевелиться, лежал спокойно и стойко сносил нежданное проявление любви, изо всех сил напоминая себе, что женщина как раз целует своего законного мужа. Память тела, видимо, умерла вместе с душой Тобиаса. Или нет? Рука Гарри сама собой поднялась и легла на спину супруги, а губы начали отвечать поцелуям.

— О, Тоби! — Эйлин облегченно разрыдалась. — Ты всё-таки простил меня?! Ты принял моё происхождение?!

— Ну… — промямлил Гарри, не имея ни малейшего понятия о том, как держаться и вести себя. К счастью, на помощь пришел врач, заговоривший за спиной у Эйлин:

— Ваш муж перенес клиническую смерть, миссис Снейп. После такого путешествия люди обычно пересматривают свои жизненные позиции и кардинально меняют взгляды. Кроме того была выявлена частичная амнезия: ваш муж не помнит своего имени, но вспомнил, как зовут жену.

— О, правда? — Эйлин любящими глазами согрела лицо супруга и провела ладонью по щеке. — Бедный мой…

От её взгляда, теплоты, любви и ласковой нежности внутри у Гарри всё так и всколыхнулось ответной благодарностью. Стали совсем неважны те вопросы, кои он задавал себе в прошлом: каким непостижимым образом встретились столь непохожие личности, смогли познакомиться и, главное, сойтись в браке, ведь сейчас было очевидно только одно — Эйлин Принц трепетно любила своего мужа-маггла. Кстати, если сослаться на амнезию… Только очень-очень осторожно.

— Где ребёнок? — сипло спросил Гарри.

— Он под присмотром моего друга Тома, — поспешно ответила Эйлин. — Он первый, кто пришел мне в голову, и как настоящий друг сразу вызвался помочь, когда я позвонила ему с ворохом своих проблем.

— Том? — наморщил лоб Гарри.

— Ох, дорогой!.. — Эйлин со слезами на глазах провела ладонью по щеке мужа. — Родной мой, ты обязательно поправишься! А Том… Ну, мы с детства дружим, ещё со школы. Ты его видел на дне рождения Брайса, помнишь, мы в прошлом году ездили в Литтл Хэнглтон?

— Фрэнка помню, — на всякий случай «припомнил» Гарри, при этом стараясь удержать рвущееся наружу изумление.

— О, дорогой! — обрадованная Эйлин чмокнула Гарри в губы. — Ты же всё вспомнишь, мой хороший!..

Гарри незаметно перевел дух. Интересно, куда он всё-таки попал? Или он просто чего-то не знает о родителях Северуса Снейпа? Скорей всего, это так…

— Как мы с тобой познакомились? — очень робко и неуверенно взглянул он на «жену». На сей раз Эйлин не стала расстраиваться, поняла уже, что имеет дело с реальной амнезией — вспомнил же муж ребёнка и садовника! Оглянувшись по сторонам и убедившись в том, что позади не маячит никакой врач, Эйлин вполголоса принялась рассказывать:

— Мы встретились на карнавале в Ноттинг Хилле, я пришла туда с Томом, он вырос среди магглов и поэтому чтил всенародные людские праздники… — помедлив, она пояснила для справки: — Карнавал в Ноттинг-Хилле, это район в западной части Лондона, — одно из важнейших и крупнейших уличных шествий в Европе. Все англичане и приезжие туристы стекаются в Лондон в конце августа, чтобы своими глазами увидеть карнавальные платформы, полюбоваться людьми в красочных костюмах, послушать звуки сальсы и попробовать разные блюда с уличных лотков. Ты был там такой красивый, высокий, статный, просто мечта всех девчонок! Мое сердце прямо чуть не остановилось, как только я увидела тебя! А когда ты несколько раз победил на аттракционе с молотом, кажется, он называется «силомер», и отдал призы всем девчонкам, я поняла, что хочу быть только с тобой. Ты мне понравился, Тоби, сразу, безусловно, и я оставила свой мир, чтобы пойти за тобой…

Вот так, просто и безыскусно. Да и много ли красивых мужчин видела чистокровная ведьма, живущая замкнуто в отцовском мэноре, спрятанном от большого мира?.. Вздохнув, Гарри провел широкой пятерней по волосам, в очередной раз замечая строгую стрижку — красавец он, значит? И хорош же он был, когда орал на съежившуюся женщину в самом плохом воспоминании Северуса Снейпа… Вернее, будет, поправился Гарри, поморщившись.

— Ты устал? — заволновалась Эйлин, заметив его жест и гримасу.

— Нет-нет, — заверил её Гарри. — Голова трещит. А так просто домой хочется… — посмотрел в бледное лицо Эйлин и насторожился: — Ты когда родила?

— Две недели назад, — виновато съежилась Эйлин. — Прости, он маленький и ещё не научился спать всю ночь. Но я обещаю, он больше не будет тебе мешать, ведь теперь ты знаешь про магию, и я поставлю заглушку. Правда!

— Глупая. Не надо ничего ставить. — Гарри рукой привлек к себе женщину, с отвращением думая о том, что он, видимо, поколачивал её за чересчур шумного младенца. Гер-р-рой, бля… Эйлин воспользовалась этой близостью — быстренько обцеловала его щеку, нос и губы. Как будто ухватила случайную оказию.

Заметив паузу в разговоре, подошел врач, и Эйлин спросила у него, когда отпустят мужа домой, на что эскулап заметил:

— Когда полностью окрепнет и вернет себе нормальную координацию движений. Клиническая смерть всё же неизведанная территория, и не хотелось бы иметь какие-либо неприятные последствия.

Прислушавшись к себе, Гарри был вынужден признать, что ещё очень слаб и не до конца «вжился» в это тело, чтоб начать управлять им как своим. Так Эйлин долго не могла от него отодраться, вроде и попрощалась, и погладила, и поцеловала сколько-то раз, и до двери палаты успела дойти, но тут же бежала обратно и снова полчаса прощалась-целовалась-ласкалась. Наконец допрощалась до того, что расплакалась, и убежала, чтоб не расстраивать мужа своими слезами.

Гарри провожал её с огромным комком в горле — дурак ты, Тобиас, у тебя такая преданная жена, а ты её не ценил!.. До чего же горько было видеть, как ежится сильная красивая женщина, которая, на минуточку, является потомственной ведьмой, способной скрутить в бараний рог самого дурного смутьяна одним движением пальцев! Н-да, странная штука любовь, если такая гордая красавица угодливо прогибается под кулаком мужа-тирана, забитая и покорная, ради него. Что ж, если он останется в этом теле, то приложит все силы для того, чтобы маленький Северус никогда в жизни не услышал от отца грубого слова.

Следующие дни Гарри потратил на то, чтобы поправиться. Занимался всеми физзарядками, которые предписывали врачи, послушно поглощал полезные укрепляющие кашки с протеином и боролся с привычками собственного тела. Ибо Тобиас, как выяснил Гарри, был горьким пьяницей и заядлым курильщиком. То и дело он ловил себя на том, как норовит последовать за соседями по палате, удаляющимися на перекур, и обнаруживал, что тянет руку за папиросами… Гарри останавливал эту руку, опускал или хватался за что-нибудь по пути. Чаще — отдергивал её к волосам, выработав постепенно привычку запускать пятерню в темно-каштановые кудри. Глаза у Тобиаса оказались зелеными и чуть навыкате — жабьими. Красоту Эйлин, видимо, углядела в его росте — в нём оказалось аж шесть с четвертью футов. Добрых сто девяносто сантиметров, как любезно сообщили напольные медицинские весы в профилактическом кабинете. Несмотря на пристрастие к алкоголю, вес Тобиаса держался где-то в районе восьмидесяти пяти килограммов. То есть пить он начал недавно?

Мотивацию ухода в запой Гарри узнал от соседей, половина которых попали в больницу по той же причине, что и Тоби. По всему Манчестеру началось массовое сокращение рабочих кадров. То есть грубо говоря — пришла тотальная безработица. Послушав же разговоры, коих было немало по вечерам после отбоя, Гарри уяснил себе, что скандалы в семье Снейпов были самым обычным явлением в нынешнее время. Просто уж так случилось, что шестидесятые — это время очень сильных изменений в Британии, когда целые отрасли промышленности умирали или катастрофически уменьшались. Текстильная, угольная, судостроительная, а вместе с ними умирали и небольшие городки вроде Коукворта. Работали-то в основном одни мужчины, женщины в большинстве были домохозяйками. Гарри не знал точно, кем был Тобиас Снейп: простым работягой или тем же бухгалтером на фабрике, но если фабрика закрывается или производит сокращение штатов, уже не так важно, кем ты на ней работал, если тебя уволили. Или над тобой постоянно висит угроза увольнения — на следующей неделе, в следующем месяце, в следующем году… нельзя строить планы, нельзя позволить себе что-то изменить, нет никакой определённости. И вот под таким прессом были вынуждены жить не только Снейпы, там уже неважно, ведьма жена или нет, мужья-магглы срывались на магглов-жён, детей, своих матерей.

Ха, а Дамблдор, помнится, вещал, что каждый, кому нужна помощь, может получить её в Хогвартсе — только вот у Эйлин Снейп и мысли не возникло пойти за помощью в Хогвартс, с грустью подытожил Гарри, лежа на койке и глядя в темный потолок. Бедняжка Эйлин поступила куда круче — обратилась за помощью к своему другу-волшебнику, Тому Реддлу. Ведь она совершенно точно упомянула городок Литтл Хэнглтон… Скольких Томов он ещё знает, причем таких, что в паре с ними звучит фамилия Фрэнка Брайса?

Помимо прочего Гарри угнетала ещё одна безрадостная мысль — он стал магглом. Огромная, невосполнимая потеря для того, кто недавно был волшебником. Лежа на койке в минуты тихого часа, Гарри с грустью рассматривал свои большие мозолистые ладони — никогда эти руки не возьмут волшебную палочку…

Зато они взяли кое-что получше, когда Гарри наконец-то выписался из больницы. Эйлин заехала за ним на такси, держа в руках сверточек с сыном. Личико сына Гарри увидел в машине, когда устроился на сиденье и жена подала ему малыша. Смугленький, сморщенный, с иссиня-черным пушком на лобике, Северус Снейп сладко посапывал на папиных руках. Месячный малыш, крохотный, беззащитный… По щеке Тобиаса скатилась одинокая скупая слеза. Которую, ахнув, стерла потрясенная Эйлин.

— Тоби, я тебя не узнаю! — вскрикнула она.

— Прости… — Гарри сморгнул новые слезы. — Я больше не буду на тебя кричать. А работа… Господь с ней, найду другую!

В ответ Эйлин пылко прижалась к нему. И всю дорогу до самого дома трепетно молчала, переживая разительные перемены, произошедшие с её дорогим любимым мужем. Видимо, правду сказал врач — клиническая смерть меняет человека. А глядя на то, с какой осторожностью идет Тоби от машины к крыльцу, тяжко опираясь на прочную трость, искусала себе все губы. Это оказалось очень больно, видеть слабость и беспомощность такого большого, сильного когда-то человека.

По дому Гарри перемещался тоже с тростью, обходя свои владения, знакомясь с ними и изучая. Эйлин ходила за ним по пятам и рассказывала-показывала, где что лежит. Походив и послушав стенания супруги насчет дороговизны дров и угля, Гарри не удержался от подколки:

— Ты же волшебница, Эйлин. Почему бы тебе не наколдовать магический огонь в камине или в плите? Да хоть весь дом утепли рунами или там заклинаниями: Тибидох, габидохс… — и руками шутливые пассы произвел. Эйлин удивленно засмеялась.

— Ты же был против колдовства в доме!..

— Теперь я не против. Тем более что это такая экономия денег и ресурсов отопления… Как видишь, я полностью пересмотрел свои взгляды и отныне сам прошу тебя — дерзай!

На ночь Гарри в целях целомудрия вознамерился устроиться в гостиной. Но пришла Эйлин и прикорнула под бочок. Пришлось смириться со своим женатым статусом и идти спать в общую спальню, как законному супругу. Отдельные будуары Гарри поостерегся предлагать Эйлин, сообразив, что так он выдаст себя с головой. Конечно, можно сослаться на болезнь, но не будет же он болеть бесконечно долго, когда-то придется выздороветь, и потом уж никакими силами не отбрешется и не объяснится, почему не желает исполнять супружеский долг.

А может, признаться? Сказать ей правду, да и успокоиться? Ну и как это будет выглядеть? Глупо это будет. Гарри знал, так как репетировал это перед зеркалом: «Дорогая Эйлин, видишь ли, я не твой муж, а попаданец, и зовут меня на самом деле Гарри Поттером». Угу. Говорить-то он говорит, а в зеркале наичестнейшая рожа работяги Тоби отражается, и те слова в его устах звучат как самая наиподлейшая ложь. Дал же боже ему такую простецкую внешность — ни соврать, ни сымпровизировать!

Глубокой ночью запищал Северус. Эйлин заворочалась рядом, слишком усталая, чтобы сразу подхватиться к сыну, так что Гарри опередил её, встал к ребёнку сам. Подошел к кроватке и взял огромными своими ручищами крохотное тельце. Северус уместился в двух его ладонях. Чмокнул и затих, сосредоточенно глядя на папу. Гарри принюхался — ясно, ну-ка, где тут у нас пеленки?..

Помыв попку в подогретой водичке и перепеленав младенца, Гарри принялся ходить с ним по комнате, качая и баюкая. Теплый, маленький, доверчивый комочек у сердца навеял неведомые доселе чувства. Гарри они были точно незнакомы, а вот Тобиасу…

— Спи, сынок. Папа дома, с тобой… Спи, мой маленький, и ничего не бойся, — тихо шептал Гарри, чувствуя, как пробуждается в нём телесная память Тобиаса. Не та, что помнила пристрастие к выпивке и курению, а нечто гораздо более глубокое, лежащее где-то в подкорках сознания. То самое, интуитивное, верное и вечное, как сама природа… А может, это не в памяти Тобиаса, а в самом Гарри проснулся дремлющий отцовский инстинкт?..

Глава вторая. Сближение и окончательный приговор

Когда малютка-сын заснул, Гарри бережно уложил его в кроватку и вернулся в постель, где Эйлин тут же прильнула к нему с нежными поцелуями и объятиями. Нелюдимого буку изобразить не удалось, пришлось покориться и обнять теплую уютную женушку. Эйлин завозилась, устраиваясь поудобнее на широченной груди мужа, пригрелась, притихла. Правда, ненадолго. Тепло подышав в пижаму, она тихо спросила, явно не веря своему счастью.

— Тоби, почему ты принял меня?

— Потому что был не прав, — подумав, ответил Гарри. — Потому что увидел, как сильно ты любишь… — договорить он не осмелился, но Эйлин и того было достаточно — её глаза засияли счастьем.

— О, Тоби! — она пылко поцеловала Гарри в подбородок. — Неужели ты всё-таки увидел?!

— Угу, — Гарри осторожно переместил руку и обнял Эйлин за плечо. — На том свете всё иначе видится, особенно поступки по отношению к кому-либо. В общем, не понравилось мне то, как я с тобой погано обращался… — вздохнув, Гарри притворно пожаловался: — Вот же память… Свои поступки помню, а кем работал — нет.

— Механиком, отладчиком станков. Без тебя почти вся фабрика замирала, если ломалась намоточная или чесальная машина. Мне так жаль, что завод в Коукворте закрылся…

Гарри нахмурился, помня как раз обратное: Манчестер — крупный культурный, промышленный, финансовый, коммерческий и транспортный центр страны. Развито машиностроение, текстильная, химическая, лёгкая, бумажная промышленность. Манчестерский университет является одним из самых престижных в Великобритании. Имеется городской музей и художественная галерея. По крайней мере, так это будет в будущем, а сейчас, видимо, произошел финансовый упадок, из-за чего по всей стране позакрывали заводы. Если он хорошо помнит историю, то нечто подобное было в тридцатых годах перед самой войной. Тогда тоже много людей остались без работы…

— Что же мне теперь делать? — задумчиво спросил он.

— Тоби, а можно я займусь варкой целебных зелий? — осторожно предложила Эйлин. — Легонькие и самые простенькие, например, микстурки против головной боли, мази для больных суставов, средства для опохмела, его с руками рвать будут… Или полироль для мебели, который в магазине такой дорогущий, что у домохозяек руки опускаются, а я им подешевле буду продавать, а то что домашний, так это бабушкин рецепт, с радостью расхватят!

— Хм, можно попробовать, — не стал противиться Гарри, понимая, что жить на что-то надо.

— Вот только с Северусом как быть? — заколебалась Эйлин, вспомнив про сынишку.

— Ну я посижу с ним или сам за прилавком постою, делов-то… — буркнул Гарри, не чурающийся никакой работы со времен батрачества в саду у тётки Петуньи.

Эйлин с трепетом оглядела ангельский лик любимого мужа, уверилась в том, что он искренен и, не удержавшись, в восторге обчмокала всё лицо.

— Спаситель мой! Как же я тебя люблю!..

Гарри вдруг пожалел, что ему не досталась память Тобиаса. Стало жизненно необходимо вспомнить, как тот вел себя во время беременности жены, как воспринял рождение сына, и почему, в конце-то концов, они живут в таком темном, грязном, сплошь загазованном районе города? Совершенно же неподходящие условия для проживания молодой семьи с маленьким ребёнком! Последняя проблема являлась самой значительной в данный момент, и Гарри счел нужным поинтересоваться:

— У нас нет возможности переехать отсюда в более благоприятные места для нашего малыша?

— Вообще-то есть, — подумав, признала Эйлин. — Мы можем переехать к моим родителям. Я давно хочу показать тебе наш мир, да и папа не против, чтобы ты поселился с нами в одном поместье. Я ведь поэтому тебе призналась в своём происхождении, что сына родила и жить теперь здесь невозможно, но ты так отреагировал…

— Как? — кротко вздохнул Гарри, слушая, однако, очень внимательно. Ему сейчас была нужна вся возможная информация о семье Снейпов.

— Ну, ты обиделся, — виновато поежилась Эйлин. — Расстроился из-за того, что я оказалась ведьмой, от того, что я солгала, умолчала о том, кто я… А потом устроил скандал и наотрез отказался знакомиться с моими родителями, сказав, что не желаешь иметь ничего общего с колдунами…

— А вот не надо было скрытничать! — для острастки Гарри шутливо щелкнул женушку по длинному породистому носику, который тут же поцеловал. Эйлин тихо засмеялась.

— Я уже поняла, что с тобой надо быть честной. Ты преподал мне хороший урок.

От этих слов Гарри стало неуютно — он-то как раз обманывает бедняжку, притворяется её мужем…

— Значит, папа не против?.. — сменил он тему, направив разговор на прежние рельсы.

— Не против, — кивнула Эйлин. — Сначала-то он разозлился, что я не в того влюбилась, но мама ему быстро мозги вправила, сказала, что лучше пусть дочка за маггла выходит, чем в старых девах останется. Я упустила свой первый бал невест и до двадцати пяти лет прокуковала синим чулком, сидя у окошка, пока мама Тому не пожаловалась, и он не вытащил меня в обычный мир, резонно посчитав: раз я не нашла себе парня по душе в волшебном мире, то, может быть, мне кто-то в другом приглянется. И он оказался прав! На празднике я встретила тебя, Тоби, именно ты всколыхнул мои чувства, заставил заколотиться моё сердце…

— А почему ты упустила свой первый бал? — озадачился Гарри.

— Потому что я была… как бы это сказать… Страшной, как ощипанная ворона, сама себя в зеркале пугалась… Парни просто мигом растворялись с моего горизонта. Для такой дурнушки, как я, это было сродни чуду, что ты на меня посмотрел, да ещё и замуж позвал!

Гарри оглядел её — смуглая, изящная, большеглазая, с прямым длинным носом, чем-то похожая на индианку. Черные густые волосы водопадом струились на подушку.

— Позволь мне с тобой не согласиться: ты была не вороной страшной, а всего лишь гадким утенком, — внушительно попенял он ей.

— А чем утенок лучше вороны? — не поняла Эйлин.

— Тем, что он вырос и превратился в прекрасного лебедя, — сообщил Гарри и затаил дыхание, ожидая, когда до Эйлин дойдет. А та действительно задумалась: что же ей муж сказал? А когда дошло — просияла.

— Это был комплимент?! О, Тоби, ты такой милый! — и с поцелуями на мужа. Гарри дождался, когда она остановится перевести дух, и вклинился в паузу:

— Мы давно женаты?

— Пять лет.

— А почему ребёнок родился только сейчас?

— Не знаю, — растерялась Эйлин. — Я как-то не задумывалась. Да мы и не планировали детей, просто жили, и нам вполне хватало друг друга. Ты работал, я за домом следила, тебя ждала, ужины готовила. Беременность была полной неожиданностью для нас обоих, но ты был очень рад рождению сына. А пока ты в больнице лежал, я с папой помирилась — он наконец-то признал тебя и согласен принять в своём доме.

— А какой он, твой папа? — заинтересовался Гарри.

— Он милый. Хороший. Немного ворчливый. Зовут Уолли Принц. Очень обрадовался наследнику и хочет собрать нас всех вместе под одной крышей.

Гарри задумался: с одной стороны, страшно хотелось принять приглашение Принцев и тем самым обрубить все назревающие проблемы на корню. Но, с другой стороны, как-то не хотелось быть на иждивении у кого-либо, пусть даже это и родственники жены. Эйлин ощутила эту его неуверенность в молчании и примирительно проговорила:

— Необязательно срываться прямо сейчас, Тоби. Если хочешь, мы можем сперва в какой-нибудь волшебной деревушке поселиться, жилье у нас легче достать, простым явочным способом. Вот только с работой для тебя потрудней будет. Но ты не волнуйся, Тоби, мы что-нибудь придумаем с твоим трудоустройством в магическом мире.

На этой, чуть оптимистичной ноте разговор завершился, и супруги мирно заснули. Наутро Эйлин приготовила завтрак для мужа, покормила сына и, вдохновленная ночной беседой, унеслась в магический квартал за волшебными ингредиентами для зелий. Гарри остался с ребёнком.

Пользуясь тем, что малютка спит, Гарри обстоятельно обследовал дом заново, теперь, в одиночестве, он смог осмотреть его более подробно. Особое внимание Гарри уделил фотографиям и бумагам, которые постеснялся изучать при жене. С картонных черно-белых карточек на него чопорно взирали незнакомые леди и мистеры, среди которых он нашел мелкую тощую копию себя. Бумаги он просмотрел мельком, счета и квитанции отложил сразу, а вот свидетельство о рождении прочел внимательно, уяснив себе, что сынок Тобиаса, Северус Снейп, родился в субботу девятого января. Заодно и узнал, в какое именно время попал — в тысяча девятьсот шестидесятый. И что им с Эйлин тридцать один год. Нестарый ещё, в самом расцвете сил.

Но и Поттера так жаль, не успел тот пожить, всего семнадцать сопливых лет… Размышляя об этом, Гарри встал с кровати и подошел к зеркалу на гардеробной. Здоровенный бугай с мощными руками. Рассматривая фигуру Тоби, Гарри думал о том, как этот самый Тоби зверски орал на Эйлин, махал на неё кулаками, а наоравшись, прикладывался к бутылке. Теперь он знает, что это случилось потому, что Тобиас не простил супругу, не принял её колдовское происхождение, наотрез отказался знакомиться с родителями жены и уж тем более не согласился переезжать из неблагополучного района, даже ради ребёнка. При последней мысли Гарри поморщился — не очень-то хорошим отцом себя Тоби показал…

Так может, его поэтому переместила магия? Чтобы помочь маленькому новорожденному волшебнику? Не отрывая взгляд от зеркала, Гарри нашел в отражении Северуса, лежащего на кровати средь бумаг и фотографий, и улыбнулся — малыш проснулся и безмятежно таращился на окружающее пространство. Вернувшись к кровати, Гарри присел на край, склонившись над младенцем.

— Эй, Северус, как ты смотришь на то, чтобы перебраться отсюда в какое-нибудь приятное теплое местечко? И хорошо бы там солнышка побольше, а? Я ж тут покумекал и понимаю, что папаша твой ни в чем не был прав. Фабричный городок вот совсем не подходит для твоего нормального развития, верно я говорю? Так что твоя мама правильно решила, нам будет намного лучше у дедушки с бабушкой. Слышь, Северус, у тебя есть бабуля и дед, о которых бедный профессор Снейп ни на миг не вспомнил, ни в Омуте памяти, ни в фиале воспоминаний, отданных перед смертью, и это заставляет меня предположить, что взрослый Северус не знал своих деда с бабкой. Ты только подумай… — Гарри взял малыша и, покачивая, продолжил: — Ты вырос тут, с рождения дыша вонючим смогом из фабричных труб, тощий, грязный, недоразвитый, в мамкиных обносках, со страстью пиявки цепляющийся за единственную ведьму во всём Коукворте! Ну нет, сынок, я не желаю тебе такого детства. Так что решено — переезжаем! А с Лили ты и в Хогвартсе познакомишься, никуда она не денется. Хотя, может статься, ты и с другими девочками прекрасно задружишься, не на одной же Лили свет клином сошелся! Тебе просто не из чего было выбирать, малыш. Но теперь всё у нас будет иначе, мы поселимся в волшебном мире, и у тебя появятся много хороших друзей.

Ребёнок лежал на папиных руках, морщил лобик и внимательно слушал глуховатый голос отца. А Гарри в разговоре совсем проникся, всю душу раскрыл, доверяя малышу все свои сокровенные тайны. И надо сказать — более близкого друга-слушателя у него ещё не было! Говорил, говорил, говорил, а сам всё крепче душой к сыночку прикипал-привязывался, сливался, становился с ним единым целым…

Так что первые дни так и повелось: наготовит Эйлин снадобий разных и в лавочку на ярмарку уносится, отдыхать душой и телом, продавать чудодейственные зельица и с народом общаться. А Гарри с сыночком оставался, тетешкался-нянчился с ним, ремонтики мелкие по дому попутно затевая. Ибо руки у Тоби росли из нужного места и сами тянулись починить-поправить. А когда он сам за прилавком появился, то просто как рекламой Эйлиных лекарств возник — трезвый, здоровый, красивый, статный! Окрестные кумушки прямо-таки стайками слетелись и вмиг расхватали весь выставленный товар. А расхватав, тут же выстроились в очередь, наперебой заказывая новые мази и снадобья — Гарри только записывать успевал.

Собранных средств, впрочем, хватило на то, чтоб заплатить риэлторам и выставить свой дом на продажу — Снейпы твердо решили съехать из медленно загибающегося городка. Как помнил Гарри, в будущем Коукворту никакая реанимация не помогла, по крайней мере этому рабочему кварталу. Паучий тупик навсегда остался грязным и заброшенным.

Но не железнодорожная станция, она была рабочей даже во времена детства Гарри Поттера, которого Дурсли привезли в Манчестер во время памятного бегства от писем.

Сначала Гарри думал, что ему будет трудно без магии. С течением времени, однако, выяснилось, что он вполне способен управиться и без неё. Разве нужна магия в обычном маггловском мире, где всё решается простой и доброй физической силой. А её Гарри, и тем более Тоби, не забыл и даже вознес хвалу тётушке Петунье за то, что она с детства привила Поттеру любовь к труду и усердию. Так что, работая по дому руками, Гарри постепенно смирился с мыслью, что колдовать отныне никогда не сможет. Так было поначалу, когда он нет-нет да и вспоминал об удобстве Левиосы или Акцио. Потом пришел здравый пофигизм. Потому что, ну сколько он на самом деле в той жизни колдовал?.. Да все его Экспеллиармусы можно по пальцам одной руки пересчитать. Да и само волшебство на деле оказалось отнюдь не сказочным…

А может, им просто неправильно пользуются? Этот вопрос Гарри однажды поднял во время совместного купания малыша. Понаблюдав за разноцветными пузырьками, которые Эйлин пускала из кончика палочки, он спросил:

— Красивое, доброе волшебство. Вот это и есть магия, да? Магия, приносящая радость детям…

— Ну, наверное, — невольно задумалась Эйлин. И посмотрела на Тоби совершенно новым взглядом. — Слу-у-ушай, да ты же прав! Вот таким должно быть настоящее волшебство, а не те прости-господи-трюки, которым обучаются в школе Хогвартс! Ой, надо об этом Тому рассказать, ещё один плюсик в компромат на нынешнего директора!

— Упс, вы собираете компромат на директора?! — аж поперхнулся Гарри, не забыв, впрочем, ладонью зачерпнуть теплой водички на пузичко младенцу.

— Ага! — Эйлин энергично кивнула. — Том с сороковых годов его собирает, как только понял, что это Дамблдор детей под бомбы в войну выпинывал. Профессор-то Диппет хорошим был, сам хотел учеников в надежном месте спрятать на все годы войны, но его заместитель, профессор Трансфигурации Альбус Дамблдор только фыркал на это, считал глупостью и телячьей нежностью. Дескать, настоящему волшебнику никакие бомбы не страшны. Угу, взрослым-то, может, и просто увернуться от летящего снаряда, но о детях такого не скажешь. Ты знаешь, этот чокнутый профессор Тома по всей Англии искал, когда тот вдруг пропал, не приехал на второй курс, искал и бесился, что мальчишка Хогвартс предал, удрал в маггловский мир и где-то отсиживается, пока другие жизнями рискуют, пробираясь в школу всеми возможными путями. Ну не идиот ли?! И ведь нашел, представляешь?!

— Где? — вполне ожидаемо заинтересовался Гарри неожиданной новой развилкой истории Тома.

— В семье! — глаза Эйлин сверкнули смехом. — Оказалось, Том не на тот поезд сел, и тот вместо Хогвартса эвакуировал его к родственникам в безопасное место. Так Дамблдор почему-то не обрадовался, приперся к Реддлам и давай выманивать мальчишку обратно в школу, мол, ты волшебник, должен учиться, магию свою усмирять. А Том уперся, на своем стоит, ответил, что вернется в школу не раньше, чем война закончится. Дамблдор угрожать начал, что он-де от курса отстанет, догонять придется. В общем спорят, никто ни с кем не соглашается, на своем стоят, дед Тома уж и ружье зарядил, принес, выцеливает и прикидывает, готов ли он грех на душу взять, незваного гостя пристрелив?.. Ситуация прямо патовая: ни туда ни сюда, маггл с ружьем против волшебника, тот в ответ палочкой целится — вот-вот поубивают друг друга. Том был просто в ужасе, этот миг потом самым страшным в его жизни стал — дед сражается за внука, и неизвестно, на чьей стороне победа!..

— Господи! — заволновался Гарри. — А дальше-то что?

— А дальше дядя Морфин вмешался. Услышал спор из своей хижины и пришел послушать, а увидев, что дурной маг за палочку схватился, вытащил свою, да и связал Дамблдора. Связал, повалил, подошел к нему, к спеленутому, и доходчиво нашипел ему на ухо, чтоб подальше свои грязные ручки от ребёнка держал. Что странно, Дамблдор послушал Морфина, встал и ушел, никого не тронув. Правда, потом Тому уведомление из школы пришло, дескать, он исключен и в Хогвартс может теперь не возвращаться.

— Но Том вернулся? — с волнением спросил Гарри, продолжая легонечко плескать водичкой на Северуса.

— Конечно, он вернулся, но не это главное, а то, что его пример вразумил остальных профессоров Хогвартса, и следующие эвакуационные поезда были заполнены как обычными детьми, так и детьми-волшебниками из семей магглорожденных и полукровок. А сам Хогвартс закрылся на все годы войны, — Эйлин взяла подогретое полотенце.

— А чистокровные? — слегка ступил Гарри, вынимая младенца из ванночки и передавая его в теплые объятия пушистой материи.

— Чистокровных сами родители-маги попрятали в своих мэнорах и зачарованных скрытых поселениях, — Эйлин улыбнулась, сноровисто вытирая малыша. — Как и меня, кстати. А после войны, когда мы вернулись в Хогвартс, нас встретил временный директор Уолтер Арагон, он нам помог адаптироваться и влиться в сбитую систему, ведь для второкурсников и третьекурсников мы уже были малость староваты. Странно мы выглядели на фоне мелких однокашников: подростки и малыши-первокурсники учились вместе на одном курсе, но никто не смеялся — все всё понимали. А одному из нас это даже на пользу пошло. Рубеусу Хагриду, ему перерыв оказался необходим, за военную паузу он дорос и с блеском закончил Хогвартс вместе с нами. Понимаешь, Хагрид не совсем человек — он полувеликан, и его физиологическое развитие заметно отличается от нашего.

— Понял, — Гарри впечатленно потряс головой. Эйлин плотно закутала Северуса и продолжила:

— В сороковом году я уже пошла в школу, поступила на факультет Слизерин и тут же была эвакуирована, точнее, папа меня тем же вечером забрал домой, сказав, что Хогвартс закрывается на время войны. Я так понимаю: в тот момент Дамблдор нашел Тома и выяснилась причина его «прогула». Знаешь, Тоби, на самом деле мне было страшно ехать в Хогвартс… Едешь, а за окнами вагона дымящиеся руины городов и деревень, и так многие мили на всём протяжении пути, а вдали на горизонте раздаются взрывы и стелется черный дым. Это была самая жуткая поездка в моей жизни.

— Ничего себе, — Гарри сочувственно погладил Эйлин по плечу. Здесь они прервались, чтобы покинуть ванную, для чего прошли в спальню, где Эйлин заклинанием Инсендио затопила камин. После того как комната прогрелась, супруги уложили сына спать, сами сели на пол рядом с кроваткой и возобновили прерванный разговор.

— Значит, с Томом ты познакомилась после войны? — уточнил Гарри.

— Да, в сорок пятом, взро-о-ослые, ро-о-ослые, долговязые недоучи, мне шестнадцать, ему — девятнадцать, но в школу пришли, как в первый класс! Ох, и спасибо же директору Арагону, выручил нас, выучил, на ноги поставил, чудесный человек. Жаль, сместили его потом, вернулся Диппет, просидел в директорах до пятьдесят пятого года, а потом его место, увы, занял Дамблдор.

— Он плохой? — осторожно спросил Гарри. Эйлин поморщилась и дернула плечом.

— Не знаю. Я не при нём училась, но слышала от других, что он к магглорожденным и полукровкам благоволит. А вот к чистокровным, напротив, относится предвзято. Что не есть хорошо для директора, разве у него должны быть какие-то предпочтения? Директор не должен заводить себе любимчиков, а ровно относиться ко всем.

Гарри скривился, радуясь, что Эйлин не уловила грязную подоплеку сказанного Морфином, в отличие от Эйлин, он прекрасно понял намек, зная о нетрадиционной ориентацииДамблдора. Дядя Морфин действительно защитил ребёнка, имея на это куда больше прав. Наверное, потому-то Дамблдор и уступил так легко, понимая, на чьей стороне правда?..

От сих печальных мыслей его отвлекла Эйлин, начав ласкаться.

— Мерлин, я не верю своему счастью, Тоби, ты стал таким общительным! Стольким интересоваться начал…

— Ну… — бормотнул Гарри, прикидывая, не пора ли замкнуться. Но Эйлин перебила, закрыв рот поцелуем.

— Нет-нет, не возражай! Я помню, ты раньше много работал, сильно уставал, приходил поздно, и твоих сил едва хватало на то, чтобы просто принять ванну. Всё, что ты хотел — это поужинать и завалиться спать.

— Ну теперь-то у меня времени навалом, — хмыкнул Гарри, снова поняв, что жена ни о чем не подозревает. И опять задался вопросом: сколько он может её обманывать? И обман ли это, если ему придется изображать Тобиаса всю жизнь? Эйлин залезла к нему на колени и свернулась, как большая гибкая кошка, прижалась к груди и весело согласилась:

— Да, времени теперь у нас полно. А Тому я скажу о твоей подсказке: волшебство должно быть для детей.

— А как ты это видишь? — поинтересовался Гарри.

— Как Уолтер Арагон, — подумав, решила Эйлин. — Он как-то рассказал нам на уроке истории, что в прошлом волшебники являлись людям открыто, не прячась, и творили волшебство у всех на глазах. И я надеюсь, Том сумеет доказать комиссии, что то, чему сейчас обучают в Хогвартсе — нецелесообразно. Ведь если с толком подойти к делу, то магам не нужно будет прятаться от людей. По крайней мере от детей, которым нам сам Мерлин велел дарить кусочки чуда! Ну хотя бы на Рождество…

— На день рождения, на Пасху, на каждый выпавший молочный зубик, — подхватил Гарри. — Обычно с этим родители справляются, но немножко магии от настоящего волшебника не помешает. А ведь действительно, почему бы не открыть какое-нибудь бюро вроде волшебника на час, практикуют же ремонтные услуги, из которых вызывают мастера на дом, чем же чудесники хуже?..

— Причем, если действовать аккуратно, так, чтобы Статуту Секретности не мешать… — задумалась Эйлин.

— А это что такое? — Гарри вдумчиво поцеловал нахмуренные брови. Те разгладились, и лицо Эйлин просветлело.

— Да так, ерунда. Запрет на колдовство на глазах у магглов. Не об этом нам сейчас нужно думать, Тоби, а о том, как будем до моих родителей добираться…

— А где они живут? — удосужился спросить наконец-то Гарри.

— В Лэгли. И нет, не ломай голову, в географии Великобритании ты его не найдешь, селение скрыто от магглов, как Хогсмид и Годрикова впадина… Вот что, — определилась наконец Эйлин. — Вещи мы переправим с помощью домовика, а сами отправимся туда поездом, потому что сомневаюсь, что трансгрессия понравится вам с Северусом: ты маггл, а он слишком мал. Тоби, ты не пугайся, я сейчас позову нашего семейного домовика и распоряжусь, чтобы он забрал приготовленное для отправки.

— Хорошо, — сказал Гарри. И приготовился ко всему неожиданному, вплоть до распознавания самозванца. А то он домовиков не знает…

Но всё обошлось. Вызванный Эйлин слуга Гарри даже взглядом не удостоил, выслушал распоряжение хозяйки забрать то и это, пискнул «слушаюсь, миссис Снейп», осветил магией означенное и с треском сгинул вместе с вещами. Гарри поймал себя на том, что сидит с отвисшей челюстью, и поспешно захлопнул её, старательно душа в горле зерно обиды. Полный игнор домовика подписал ему последний приговор: он стал магглом, окончательно и бесповоротно…

Глава третья. Фронтовое эхо

Боялся ли Гарри ехать неизвестно куда и невесть к кому? Честно говоря, он об этом не задумывался, как не думал тогда, когда доверчивым телёнком топал вслед за Хагридом, согревшим добрым словом никому не нужного ребёнка и даже подарившим ему первый в жизни торт. Как не боялся ехать навстречу неизвестности в поезде «Хогвартс-экспресс», впервые в жизни покидая дом дяди и тёти.

Гарри просто не умел бояться того, что несло ему будущее, привык плыть подобно щепке, брошенной в бурную реку, и ни о чем не думать. И разве мог он вести себя иначе, находясь в шкуре огромного дюжего маггла почти двухметрового роста? Да он в автобус-то еле влез… И боже, с каким испугом смотрели на него пассажиры, в страхе вжимаясь в спинки сидений и поджимая ноги. Как на слона, которого шутник-дрессировщик зачем-то затащил на склад драгоценного тонкого фарфора.

Вот теперь-то, сидя в тесно набитом автобусе на крохотном сидении, Гарри в полной мере осознал себя Тобиасом и понял — наконец-то! — что он ни в коем разе не обманывает Эйлин. Просто в одном мире умер Гарри Поттер, чтобы возродиться в другом — Тоби Снейпом. В конце концов, не ему решать, куда отправлять душу на перерождение, это прерогатива Смерти вообще-то, и если она решила кого-то куда-то переместить, то, значит, ей это зачем-то надо. Как говорится — ей виднее.

Осталась самая малость — привыкнуть к своему новому мировоззрению и научиться считать себя Тобиасом. Насчет того, как его воспримут родственники жены, Гарри не переживал, ведь Эйлин сама сказала, что папа рад наследнику и хочет всех собрать под одной крышей.

Когда автобус доехал до нужной остановки, пассажиры снова вжались в спинки сидений и поджали ноги, пока мимо них протискивался носорог, горилла и гризли. Во всяком случае, именно такими эпитетами наградили Тоби, сердечно провожая каждый его шаг. Гарри смущался, краснел-извинялся, ойкал, наступая на чью-то невинную конечность, и вздохнул полной грудью, вывалившись из тесных недр автобуса. И всем сердцем позавидовал Эйлин, тоненькой и стройной, легкокрылой бабочкой выпорхнувшей следом с переносной люлькой в руках. Сам Тоби был нагружен аки мул — баулами и дорожными саквояжами. О чарах уменьшения или расширения Гарри не посмел заикнуться, во-первых, мог себя ненароком выдать, а во-вторых, матери всё же видней, можно или нельзя уменьшать-перемещать в зачарованное пространство бутылочки с молочной смесью. А было ещё и в-третьих — в прошлой жизни чарами уменьшения мало кто пользовался, равно как чарами расширения пространства, которыми на памяти Гарри одна только Гермиона и баловалась. Палатки с теми же прибамбасами — не в счет.

Железнодорожный вокзал Большой Манчестер встретил Снейпов копотью и чадом, вонью кокса и общественного туалета, а также невоспитанными мужланами, один из которых, крепко поддатый ирландец, не преминул восхититься красоткой Эйлин, весьма похабно шлепнув её по упругому задику, затянутому в облегающее твидовое пальто. Занятый сумками Гарри не успел вмешаться — Эйлин молча развернулась и наградила нахала лишаем во всю щеку, звучно влепив возмущенную пощечину. А судя по тому, как изменилась походка ирландца, неприступная красотка одарила его ещё и чирьем на всё что ниже поясницы.

Как ни странно, но Гарри ощутил гордость за свою храбрую девочку, сумевшую защититься от пьяного приставалы. Жена-ведьма — это вам не шуточки!

У окошка кассы Гарри услышал, как жёнушка просит билеты до Глостера, и понял, что таинственный Лэгли находится в графстве Глостершир. Тут он впервые задумался о магических сообществах, в которые не всем имеется доступ. Сообразив же это, Гарри забеспокоился, чувствуя, как свербит и вопит своевременно проснувшееся чувство самосохранения. Задушив назревающую панику, Гарри откашлялся и осторожно поинтересовался:

— Э, дорогая, а как чистокровные маги относятся к таким как я?

— Мои родители относятся хорошо, — тепло улыбнулась Эйлин. — Особенно сильно они зауважали простых людей после массовой эвакуации детей во время войны. Этот поступок буквально отрезвил самонадеянных волшебников, считавших, что-де магией они хорошо защищены и потому неуязвимы для всяческих стихийных бедствий. Но безопасно было не для нас, не для детей, тем более, когда мы рассказали о самой страшной поездке сквозь горнило войны… Да ты не волнуйся, Тоби, папа очень сильно хочет с тобой познакомиться, — заверила Эйлин мужа. — Ему прямо до зуда интересно стало, что за человек такой Тоби Снейп, что из-за него единственная наследница покинула все благости волшебного мира.

— А я этого действительно стою? — застеснялся Гарри.

Вместо ответа Эйлин просто посмотрела ему в глаза, и Гарри проглотил язык вместе с остальными вопросами, увидев во взгляде жены бесконечную безусловную любовь к единственному в её жизни человеку. И в который раз поразился черствости и недалекости почившего Тобиаса — это ж надо быть настолько слепым и бесчувственным, чтобы не видеть такой очевидной чистой любви любящей женщины!

Вагон, в который сели супруги, был, к счастью, куда более вместительным, чем автобус, и появление гигантского мужчины пассажиры восприняли не так трагично. Ну да и Гарри не Хагрид — не стал занимать сразу три места, а ограничился одним креслом у прохода. К окну села Эйлин. Речь идет не о купейном вагоне, а о поезде типа скоростной электрички, курсирующей между городами.

Этот поезд, в котором повезло оказаться супругам Снейп, следовал курсом напрямую от мрачного загазованного Манчестера до солнечных равнин рек Уай и Северн, с ветерком и звоном прокатив по живописнейшим местам Англии, расположенным куда южнее и западнее Лондона. Помня и зная только один маршрут до Шотландии, сейчас Гарри восполнил пробел, жадно глазея на пролетающие вблизи и проплывающие вдали пейзажи. Тем более что теперь они были другими — свежими, сочными, зелеными, яркими… Не было ещё скучных стеклянно-бетонных высоток современных Сити, кое-как озелененных стриженными пыльными деревьями. Вместо этого за окном красовались бескрайние поля и луга, темнели леса и манили разноцветными крышами милые маленькие городки и деревушки. А ещё проезжающих мимо пассажиров весело звали-окликали шпили колоколен, далеко окрест вызванивая колоколами звучные приветствия.

Находящийся на крупнейшей реке Великобритании Северне город Глостер сразил Гарри наповал тем, что являлся главным речным портом Соединённого Королевства, а также тем, что вокруг города раскинулись Колтсуолдские холмы, гряда Малверн-Хиллс и лес Дин. Последний впечатлил особенно сильно, потому что именно в нём он скитался с Гермионой и призрачной ланью Северуса во время поисков крестражей Темного Лорда. Это стало казаться просто какой-то издевкой, что Снейп послал лань Поттеру из того места, в котором он мог бы вырасти, если бы его папаша Тобиас согласился переехать к Принцам.

Ну значит, здесь Северус теперь и вырастет, твердо решил Гарри, идя вслед за Эйлин по вагонному коридору. Потому что теперь он папаша Тобиас и он согласился переехать!

Здание вокзала оказалось небольшим и крайне пасторальным — милый домик под красной черепичной крышей со скамейками ожидания вдоль него. Уличное кафе и эстакада-переходник завершали картину сельской маленькой станции. А обогнув снаружи вокзальный домик, Гарри увидел стоянку такси и фиакров. Таким образом встречающий Снейпов экипаж ничем таким не выделялся, разве что хозяйским гербом на дверце мало-мальски привлекал внимание сторонних людей.

Кумушки, оживившиеся при виде новоприбывших, однако, разочарованно скисли, завидев Эйлин — увы и ах, посплетничать не удастся, это всего лишь приехала дочка местного сквайра (Ну не скажи, Бет, муж у неё весьма видный!). Гарри это отметил с изрядной долей юмора, проходя под вывеской «станция Лэглифорд, пригород Глостер графства Глостершир».

Кучер и лакей занялись ручным скарбом, закидывая в багажное отделение кареты. Эйлин, обеспокоенная габаритами мужа, сравнивала его и салон кареты, прикидывая, уместится ли он там…

— О, Тоби, дорогой, постарайся ужаться!

Заглянув в салон, Гарри примерился плечами-торсом и хмыкнул:

— Не волнуйся, ужмусь, тут глубокие диваны, — с чем он и залез, действительно уместившись со вполне достаточным комфортом. Эйлин с облегчением заскочила следом и разместилась напротив мужа, пристроив рядом с собой люльку со спящим сыном. Глаза её сверкнули счастьем, которое Эйлин и выплеснула, не в силах удержаться.

— Мерлин, я почти дома и скоро увижу маму с папой! Тоби, спасибо тебе! — и взглядом благодарным аж до печенок прожгла. Гарри с трудом проглотил выросший в горле огромный ком — понятное же дело, что девочка скучала по дому и родителям. Волшебники, как успел Гарри заметить, в отличие от магглов-британцев, предпочитали жить вместе со своими детьми, внуками-правнуками и передавать им семейные наследия в положенный срок. Главным примером этого в прошлом Гарри мог бы привести дом в Годриковой впадине, где Поттеры жили поколениями. Это у магглов считалось обыкновением покидать родительский дом по достижении зрелого возраста. Стукнуло ребёнку восемнадцать или двадцать один — изволь покинуть дом, ищи съемное жилье и живи на стипендию. В тех бумагах, что Гарри просматривал, были свидетельства о смерти обоих родителей Тобиаса, те скончались в преклонном возрасте, из чего он вынес, что Тоби был крайне поздним ребёнком. И, к сожалению, единственным, ни братьев, ни сестер у Тобиаса не было.

Где-то на полпути Эйлин подалась к нему со словами:

— Тоби, дай мне руку. Мы сейчас пересечем границу двух миров, и я хочу, чтобы ты его увидел.

Моментально всё поняв, Гарри безропотно протянул Эйлин свою широкую ладонь и с кротким ожиданием уставился в окно. Сначала ничего не происходило — карета катила по пролеску, качаясь и скрипя рессорами по накатанной лесной дороге. А потом они словно окунулись в туманную дымку, в которой, видимо, и был скрытый переход между мирами, потому что, когда туман рассеялся, Гарри увидел совершенно иной пейзаж. Теперь карета ехала не по лесу, а по солнечной бескрайней долине, вольготно раскинувшейся меж пологих холмов.

От раскрывшегося простора аж захватило дух, а взгляд потерялся в бесконечной синеве неба и зелени трав. Чистый воздух, солнце, простор, всё то, что так необходимо для полноценного роста и здоровья маленького ребёнка!

— Эйлин, что же тебе мешало оглушить меня, связать и привезти сюда пораньше? — спросил Гарри, охваченный справедливым негодованием.

— Не знаю, — Эйлин обреченно сжалась. — Признаться, были у меня такие мысли, но… Насильно же как? Я же тебя так люблю… Разве я могла что-то делать против твоей воли, Тоби, дорогой?..

Хм… Гарри смущенно прикусил язык — совсем не факт, что тот, прежний Тоби, с пониманием отнесся бы к инициативе жены-ведьмы. Напротив, он мог бы её возненавидеть за подобное самоуправство.

— Ты права. Прости, — в знак примирения Гарри сжал ладошку Эйлин. Карета тем временем миновала долину и поехала по дороге меж полей, на которых работали домовики и гуси. Пока ехали, Гарри не сводил глаз с гусей, выпалывающих грядки, а когда те скрылись из виду, потряс головой. — Разве сейчас не зима? — спросил он у жены.

— Зима, конечно, — подтвердила Эйлин. — Просто у нас всегда стабильно держится летне-весенний климат, что позволяет нам бесперебойно собирать богатые урожаи и поддерживать жителей Лэглифорда постоянными поставками свежих овощей, фруктов и прочих продуктов питания. За счет этого горожане прикрывают нас от властей и делают вид, что ничего странного в наших краях нет.

— А почвы выдерживают эдакую эксплуатацию? — не удержался от подколки Гарри. — Такими темпами они скоро истощатся.

— Тоби, — Эйлин ласково погладила его руку. — Это волшебные земли магического мира, почвы у нас плодородны и неистощимы, так как подпитываются магией, а магия… Ну скажем так, она неиссякаема, как… как… да как воздух! Магия же издревле существует, как сам мир, как космос и планета Земля…

— Значит, пока есть воздух — будет и магия? — попытался понять Гарри. Эйлин кивнула.

— Именно. Мир и магия неотделимы друг от друга. Раскол произошел в обществе, это люди отдалились от волшебников, вспомни годы инквизиции…

— Понял, — Гарри со вздохом посмотрел в окно — карета въехала в парк, и за стеклом заскользили полосатые тени деревьев. Сначала какое-то время ехали по аллее среди лип и тополей, обозревая плывущие в отдалении солнечные полянки с раскидистыми дубами и буками, затем столько же ехали по яблоневому саду, вдыхая одуряющий аромат медовых яблок, и наконец копыта лошадей застучали по гравию подъездной дорожки. Резиденция Принцев походила на холм — так она заросла вьюнком и плетистой розой, плющом и виноградом и буквально затонула в зарослях сирени.

Уолли Принц и его жена встречали дочь на улице, не поленившись ради неё спуститься со ступенек лестницы. Счастливая Эйлин передала Северуса в руки мужа и с восторгом кинулась в объятия родителей. Так что Гарри пришлось выбираться из недр экипажа с предельной осторожностью, страхуя крошку-сына. Вылез и стеснительно замер подле кареты, дожидаясь, когда дойдет очередь до его скромной, но очень приметной персоны. Во всяком случае, на Уолли он произвел должное впечатление, когда тот отпустил дочь, оглянулся в поисках внука и невольно вздрогнул, завидя его в руках огромного, застенчиво молчащего детинушки.

— Силы небесные, вот это му-у-уж! — восхищенно выдал Уолли. Жена обернулась и тоже вздрогнула.

— Ой!.. — произнесла она.

— Папа, мама, это Тоби! — счастливо прозвенела Эйлин. В её голосе прозвучала такая гордость… Родители потрясенно переглянулись. — А это наш сыночек! — продолжала заливаться звоночком Эйлин. — Тоби, иди же сюда, покажи нам Северуса.

Ну, с этим заданием Гарри справился: подошел и осторожно наклонился, показывая родственникам личико спящего ребёнка. Сближение и единение при этом произошло как-то само собой, естественно и аккуратно — склонившись головами, Снейпы и Принцы какое-то время завороженно созерцали маленькое чудо, покоящееся на папиных руках. После чего, проникнувшись по самое не могу, Уолли всхлипнул от переизбытка чувств и от всей души придушил в отеческих объятиях дюжего зятя.

— Так вот такого мужа ты себе нашла, дочка, — прочувствованно изрек Уолли. — Теперь я понял веление твоего сердечка и ещё раз прошу — прости старика-отца, ибо не прав я был!

— Папа, ты уже прощен! — заверила отца Эйлин. И вдруг закаменела, увидев домовиков, возникших около багажа.

— Что случилось, доченька? — насторожился Уолли. Его жена, забравшая внука, тоже замерла, с тревогой глядя на дочь.

— Один домовик, — медленно начала Эйлин. — Тот, которого я вызывала, он доставил вещи?

— Да, доставил, всё в целости и сохранности. А что? — обеспокоенно спросила миссис Принц.

— Он мне не нравится! — Эйлин скрестила на груди руки и сердито обосновала свою неприязнь: — Майло проявил неуважение к моему мужу!

— Домовик по имени Майло сегодня же получит одежду! — непреклонным тоном отчеканил всё понявший Уолли.

— Подождите! — вклинился встревоженный Гарри. — Зачем же так сразу радикально наказывать слугу? Разве с него недостаточно простого выговора? Да и за что вы его наказываете? Эйлин, что с того, что он не удостоил меня вниманием? Я же для него никто…

— Вот именно — никто! — взбешенно взревела Эйлин. — А надо, чтобы ты для него был центром вселенной! И я не допущу, чтобы какая-то ничтожная прислуга смотрела на моего мужа, как на пустое место!!!

— Майло! — яростно прогремел Уолли. — Майло, ты где, бездельник?! Немедленно покажись!

С глухим хлопком появился знакомый Гарри домовик, с полувзгляда оценил обстановку, встал прямо и бесстрастно уставился на разгневанных господ.

— Майло, это… — палец Уолли указал на Гарри, — твой хозяин! Изволь слушаться и исполнять все его приказания!

— Хозяин в своём уме? — чопорно осведомился Майло. — Хозяин действительно хочет, чтобы мы прислуживали простому человеку? Хозяин хорошо подумал?

— Вот болван, — всплеснул ладонями Уолли. — Я ж ему действительно одежду дам!

— Не надо одежды, хозяин, — с явным раздражением в голосе ответствовал домовик, прожигая фигуру Тоби десятифунтовым презрением. — Майло всё понял, осознал и раскаивается. Майло исправится и больше не будет доставлять хозяевам неудобств.

Гарри с трудом удержал лицевые мышцы — отчаянно хотелось засмеяться над столь комичной ситуацией. И парнишка-то такой славный, строптивый, редко ему удавалось видеть домовика с таким характером. Все, кого он помнил — Добби, Винки и Кикимер — были со своими эльфьими заморочками, по-своему разные, но ни один из них не был настолько индивидуальным и ярким, как этот своенравный, совершенно восхитительный Майло.

Майло, будучи эмпатом, как большинство домовиков, эмоции Тоби уловил и с легким удивлением посмотрел на него. Гарри поймал его взгляд и хитро подмигнул строптивцу. Хмыкнув, Майло с достоинством удалился, поставив, однако, в голове галочку насчет доброжелательного расположения добродушного маггла — вполне возможно, что служба ему не будет столь унизительной, как он полагает…

Уверившись в том, что гость не обижен и дочка остыла, Уолли наконец пригласил всех войти в дом. Имевшая светлый отходчивый нрав, Эйлин тут же повлекла мужа на второй этаж показывать ему их комнаты. Гарри покорно волокся за женой из комнаты в комнату, бросал взгляд на что успевал, буркал короткое «угу» и уволакивался дальше, пока не кончились помещения. Тут Эйлин опомнилась и понеслась обратно.

— Ой, Тоби, вот наши спальни!

— Их две? — кротко переспросил Гарри.

— Нет, наша вот, а эта — Северуса. Просто комнаты пока совмещенные.

— А я не согласен, — уперся Гарри, обозревая спальни размерами со стадион и соответствующие расстояния между кроватями. — Что так далеко? И зачем Северусу такая… такое ложе? Оно ему разве что к пятому году жизни пригодится…

— Разве это ложе? Это детская кроватка, — неуверенно возразила Эйлин, разглядывая роскошную люльку под балдахином.

— А пеленальный столик где? А шкафчики для пеленок и распашонок? — не унимался Гарри. — А ванночка для купания?!

— Где-то у нянь…

— Какие няни?! — взвился Гарри. — Ты что, сразу барыней стала? А ну вели поставить кроватку в нашу спальню и забудь весь этот аристократический снобизм!

Эйлин ахнула, подпрыгнула, глянула на мужа протрезвевшим взглядом и кинулась к матери — отбирать ребёнка, пока та не передала его в полное распоряжение няни. Гарри, снисходительно ворча и поругиваясь, начал перетаскивать злосчастную кроватку в свою с Эйлин спальню. Внес, поставил около супружеского ложа, проверил, не дует ли от окна, и остался доволен. А то ишь чего удумали — Северуса каким-то нянькам!.. Не нужны ему никакие няньки, сам сына в зубах потаскает! А то он не помнит безрадостное одинокое детство каноничного Северуса… Пусть теперь они и в доме бабки с дедом, но всё равно в окружении слуг из ребёнка такой Драко Малфой вырастет — мама не горюй!.. Так что к черту нянюшек, не надо нам их.

Вошла Эйлин с отвоеванным назад сыном и вздрогнула, натолкнувшись на пылающий страстный взор Тоби, в глубине глаз которого всё ещё горел отголосок тех гневных мыслей.

— Тоби, дорогой, ты был прав, мама собиралась приставить к Северусу старейшую нашу домовушку, под началом которой выросли я и мой папа. Ох, еле убедила маму, что мы с тобой справимся без помощи нянек… Мы же справимся, да?

— Разумеется, справимся. Миллионы семей с этим делом испокон веков справлялись, чем мы-то с тобой отличаемся? — проворчал Гарри, ощущая, как уходят прочь распаленные чувства и страсть.

Эйлин их, однако, разожгла — подошла, поцеловала и раздула погасшие искорки в полноценный костер. Вякнувшее было целомудрие пришлось заткнуть и подвинуть. И зажатый меж их телами ребёнок ничем не мешал, мирно посапывая. Знал мелкий, что находится в самом безопасном месте. Правда, когда супруги от поцелуев перешли к более серьезным действиям, ребёнок был срочно переложен в кроватку, где и продолжил сладко спать, совсем не обращая внимание на скрип матраса и шорох срываемой одежды.

Мозг Гарри отключился и робко маячил где-то на краю сознания, отдав всю власть телу Тоби, а Тоби точно знал, что и как делать со своей женой, так что секс вышел полным и плодотворным: оргазм испытали оба супруга.

После внезапного полового акта долго лежали, осмысливая и переживая случившееся. Смятые покрывала и разбросанные одежды красиво облегали их молодые разгоряченные тела, блестящие от пота. Тобиас Снейп обнимал Эйлин, расположившуюся у него на груди, и испытывал смешанные чувства радости и изумления. Как Гарри Поттер он переживал первый в жизни сексуальный опыт, а как Тоби поражался тому, каким приятным оказалось соитие.

И, пожалуй, он теперь будет зваться Тоби, ибо с интимом пришло понимание того, чего не знал юнец-Поттер. Неоткуда ему было знать — не дорос… Вернее, не успел.

Вдумчиво поцеловав жёнушку, Тоби высвободил руку и, поднявшись с постели, принялся собирать одежду. Эйлин последовала его примеру, и к тому моменту, когда их позвали к столу, супруги полностью привели себя в порядок.

Праздничный стол был накрыт на солнечной веранде и изобиловал весьма изысканными блюдами, например, как каплун, запеченный с овощами. Что ж, половина гигантской тушки вполне удовлетворила возросший аппетит Тобиаса. Остальная часть петуха была скромно поделена между стройными Эйлин и её невысокими родителями. Миссис Принц, во всяком случае, была миниатюрной юркой леди, чего нельзя сказать о её муже: Уолли Принц выглядел типичным английским сквайром среднего роста, седой и с аккуратной бородкой клинышком. Лицом благообразен и спортивен фигурой наездника. Последнее Тоби решил отметить, вежливо спросив:

— Вы любите ездить верхом?

— О да! Всю жизнь разводил гунтеров. Прекрасные лошади — легкие, быстрые! Параллельно с ними пытался держать гиппогрифов, но на них спрос упал из-за трудности их содержания, так что вернулся к проверенным и надежным лошадкам. Вот уж кто хлопот совсем не доставляет. Сейчас у нас живут несколько коней для души да парочка любимчиков наших друзей на постое. Том всё-таки в маггловском поселении живет, и его крылатый скакун как-то не вписывается в рамки нормального…

Опять Том! В который уже раз он был упомянут, и Тобиаса охватил прямо-таки злобный зуд — так захотелось посмотреть на ангельского Волдеморта, который и в доме родителей Эйлин появляется, чтобы увести её на прогулку, и по обычному миру, как у себя дома, разгуливает!

— Он часто здесь бывает? — как можно безразлично спросил он.

— Достаточно часто для сопровождения Фрэнка Брайса. Обычно его мы проводим в свой мир, но иногда бывает некогда, и тогда Фрэнка приводит Том.

— М-мм? — мозг забуксовал, силясь уловить связь между Брайсом и Принцами.

— Фрэнк Брайс мой брат, — сжалилась над Тоби миссис Принц. — В девичестве я была Брайс, как волшебница — я магглорожденная, Фрэнк чистый маггл. В годы войны он воевал в одном полку с Реддлом, которому война преподнесла нежданный подарок в виде наследника. Видишь ли, он был в Дюнкерке, когда ему пришло письмо от родителей, сообщение о том, что к ним приехал мальчик по имени Том Марволо Реддл, его родной сын и их внук. Это известие, как потом признался Реддл-старший, помогло ему выжить, пройти всю войну без единой царапины. Вместе с ним вернулся мой брат, Фрэнк. Он был покалечен, но Том-старший вынес Фрэнка с поля боя. Это их сплотило, ребята очень крепко сдружились, настолько, что Фрэнк стал садовником в Реддл-хаусе. Они и сейчас там все вместе, три Тома, Мэри и Фрэнк.

— Три Тома? — развеселился Тоби.

— Да, — хихикнула миссис Принц. — Томас Реддл, его сын Том-старший и внук — Том Марволо Реддл. Сквайр Томас и его жена Мэри уже в преклонном возрасте, но держатся молодцом. Я думаю, это оттого, что с ними живет любящий их волшебник, магия любви, как ни крути, всё же имеет свою силу и иногда приносит изумительные плоды.

Было о чем подумать. И помечтать. Похоже, он попал в какую-то иную ветку реальности, в которой не произошло становление Темного Лорда.

Глава четвертая. Немножко истории, магии и Реддла

После ознакомительного обеда супруги Снейп отправились к себе в комнаты, где под присмотром няни спал их сын. Хоть и обозначенная как старенькая, домовушка отнюдь не выглядела старушкой. Была она румяной и свежей, как яблочко на рассвете, и при виде господ предупредительно соскочила с банкетки, собираясь покинуть комнату и подопечного. Однако Тоби её тормознул:

— Постой-ка, любезная, будь добра — назовись.

— Чарли-Шарлотта, сэр, — благодарно отозвалась реликтовая няня. Её человеческое имя, судя по всему, объяснялось давностью происхождения и было отзвуком той благородной эпохи, когда леди и джентльмены имели несколько иное воспитание и помыслить не могли давать прислуге вульгарные собачьи клички вроде Винки, Трикси или Дикси…

— Очень приятно, — улыбнулся Тоби. Назвал себя и продолжил милое общение: — Значит, ты была няней моей жены Эйлин и её отца?

— О да, сэр, я ещё прапрадедушку мисс Эйлин застала. Простите, я хотела сказать: миссис…

— Ничего страшного. Я понимаю — для тебя она всегда была маленькой мисс, — миролюбиво произнес Тоби, чем ещё больше расположил к себе почтенную няню. А чтобы ещё больше растопить её сердце, Тоби уселся на пол, чтобы оказаться вровень с низкорослой домовушкой. — Просто поразительно, из какой глубины веков пришла твоя няня! — вскользь заметил он Эйлин.

— Никогда не задумывалась, — отозвалась та от кроватки, с легким удивлением посмотрев на нянюшку.

— А мне интересно. Удивительные создания эти домовики, — возразил Тоби. И обратился к Чарли-Шарлотте: — Ты здесь родилась?

— Да, сэр. Я появилась вместе с домом и первыми хранителями домашнего очага. По закону природы мы, как и все, всегда появляемся парами. Кроме того, люди женятся и впоследствии этого возникает необходимость в прислуге женского пола, что стало весьма актуально в эпоху ренессанса. Вопросы этики, сэр. Тогдашние леди стеснялись слуг-мужчин и не могли при них сменить гардероб.

— И как вы появляетесь? — спросил Тоби, живо интересуясь всеми нюансами. Особенно сейчас, когда подвернулась редкая возможность узнать всё о происхождении домашних эльфов.

— Ну… — глаза нянюшки затуманились дымкой воспоминаний. — Это было волнительно, сэр… Так же волнительно и необычно, как рождение волшебника в семье обычных людей. Речь идет о моём создателе-хозяине, основателе рода Принц. Если вы не против выслушать его историю…

— Не против, продолжай, пожалуйста. Мне очень интересно! — подбодрил Тоби.

— Мне тоже! — неожиданно присоединилась Эйлин, садясь на пол рядом с мужем и пристраивая на коленях малыша. Чарли-Шарлотта умиленно полюбовалась ими, вздохнула от избытка чувств и потекла неспешной речью:

— Колин Принц родился в маггловской семье, был девятым сыном и как самый младший из братьев получил в наследство лишь пару пенсов и очень старого пони. С таким наследством, сами понимаете, оставались либо странствия по белу свету в поисках лучшей доли, либо заточение в монастырь. Но мастер Колин, повторяю, родился волшебником и в церковь не пожелал замуровываться, так что выбрал первое: оседлал пони и поехал странствовать. Из-за привязанности к старому животному он не воспользовался трансгрессией, а путешествовал верхом, делая привалы в самых разных живописных уголках страны. На одном из таких привалов пони, увы, скончался — вышел срок его жизни, поэтому он лег и испустил дух. Колин похоронил его под деревом, а потом оглянулся и понял, что пони выбрал прелестное местечко для своего последнего упокоения — вот эту самую долину, сэр…

— И Колин построил здесь свой дом, — понимающе покивал Тоби.

— Да, — домовушка вытерла ностальгические слезы и продолжила: — Постройка дома волшебником — не просто стройка, а нечто большее. Ведь если простой человек-строитель в каждый камень или кирпич вкладывает душу, то строитель-волшебник помимо души ещё делится и магией. А магия, вложенная в материальный объект, порой воздействует на него, порождая что-то своё… Закон природы и бытия, сэр, когда что-то, сотворяемое вместе, становится единым целым, и это естественно, как естественны наяды и нимфы в водных потоках, русалка в море или дриада в дереве… У всего есть душа, даже у камня. Домовый эльф, это, по сути, душа дома, рождается он как хранитель домашнего очага. Первый Инсендио, пущенный в очаг, породил нас — меня и моего брата Светлячка. Остальные домовики появились позже, с волшебством следующих поколений магов, каждое чьё-то Инсендио в кухонный камин означало появление на свет нового члена магической диаспоры.

— А зачем же тогда обещать домовику дать ему одежду, если он душа дома? — заметил Тоби некую нестыковку.

— Вы про Майло, сэр? — Чарли-Шарлотта лукаво улыбнулась. — Не беспокойтесь. Майло молодой, крепкий, угрозы ему не страшны, да он и знает, что хозяева лишь шутят, на деле же ему одежду никогда не дадут. Если только за серьезный проступок, тогда да, домовика придется отлучить от дома.

— Значит, Майло молодой? — полюбопытствовал Тоби.

— Да. Рожден магией Уильяма Принца, дедушки Эйлин.

— Интересно, а от тебя есть такой? — Тоби вопросительно глянул на Эйлин. Та неуверенно дернула плечом и с той же озадаченностью посмотрела на няню.

— Молодая хозяйка ещё не создавала домовика, — мягко пояснила Чарли-Шарлотта. — Не было причин и особой надобности.

Эйлин закивала, с облегчением принимая объяснение. И смущенно попросила, ибо переменила взгляды за несколько лет проживания в маггловском мире:

— Чарли-Шарлотта, ты простишь меня за некоторую пренебрежительность к тебе в те годы, что я росла под твоим наблюдением?

— Маленькая мисси, что вы такое говорите?! — всплеснула в ладошки потрясенная няня. — И не думаю на вас сердиться, вы ж родная мне по магии!

Эйлин посмотрела на сопящего сына на своих руках и вздохнула.

— В таком случае не можешь ли ты присмотреть за ним, когда мы с Тоби будем чем-нибудь заняты?

Радостная няня заверила, что очень благодарна им за доверие и что глаз с ребёнка не спустит, как не спускала их с Эйлин и всех, кого лично она нянчила, не будь она Чарли-Шарлоттой!

Хоть разговор и ушел сильно в сторону, главное Тоби всё же выяснил. Домовики рождаются вместе с домом, и если в нём волшебники живут поколениями, то слуги, живущие в доме изначально, получают своего рода долголетие, если не бессмертие. Оставалось только поломать голову над странностями поведения Добби, ведь с Кикимером и Винки всё более-менее было ясно… Но Добби в этой ветке реальности ещё не появился и вряд ли появится в дальнейшем, так что Тоби отмахнулся от мыслей о нём и занялся осмотром своего нового места обитания.

Размеры комнат он, мягко говоря, преувеличил: вовсе они были не со стадион, но просторные, да. Число их было тоже не запредельно, всего девять помещений — четыре внизу и пять наверху, не считая совмещенных с будуарами уборных.

На кухне хозяйничал Светлячок, весьма почтенный и представительный, добротно упитанный магией и благодушием домовик. Такого не то, что Тоби, но и Гарри в насыщенной и богатой приключениями жизни не видел: осанистый, румяный, полный, с добрейшими теплыми глазами. Пропорции у Светлячка были правильными, без тех ненормально тонких ручек и ножек, нет, конечности были сильными, развитыми и, скажем так — накаченными. Казалось, с каждым новым поколением Принцев домовик, созданный магией основателя, только набирался сил и мощи. Пример с Кикимером приводить надо? Тот, напротив, с каждым усопшим усыхал сам, деградируя в ноль и живя лишь за счет последнего оставшегося в роду — Сириуса Блэка. Да и безумные Блэки поспособствовали этому, невесть зачем заведя традицию отрубания голов магическим симбионтам, сами себе практически яму роя…

Светлячок же не только именем светел был, но и душой, нового домочадца тепло поприветствовав, когда Тоби на кухню заглянул.

— О-о-о, а вот и наш новый молодой хозяин! — радостно провозгласил он, любяще оглядывая дюжую фигуру, выросшую на пороге. — Ай красавец! И аппетит-то хороший, поди? — с надеждой спросил хранитель домашнего очага. Тоби расплылся в обещающей улыбке, сразу расположив домовика к себе. Оно и понятно, ведь наличие столь крупногабаритного маггла означало увеличенный объем работ, а это не могло не радовать. Майло, стоявший у разделочного стола, кинул на Тоби кислый взгляд, скривился было, но тут же получил вразумляющий подзатыльник от Светлячка, который ещё и рявкнул вдогонку, враз расставив все приоритеты: — Не сметь! Хозяин Тоби — отец чрезвычайно сильного волшебника! Или ты и Северуса станешь презирать?

Услышав сие, Майло потрясенно выпучил глаза и посмотрел на Тобиаса уже с изрядной долей опасения. Тоби, подчеркивая важность момента, состроил суровую мину, хотя на самом деле хотелось смеяться — уж больно комично выглядела парочка, в которой старший воспитывал младшего. А потом и смеяться расхотелось, когда на ум пришло воспоминание об иной ветви реальности, о Северусе, выросшем в Паучьем тупике, похоронившем мать и отца и никаких домовиков не державшем. О том, кого уважали-презирали слуги Принцев и живы ли они все были?.. Не узнать теперь об этом. Да и хорошо, наверное… Ведь сейчас всё стало по-другому. Увидеть бы ещё неизвестного Реддла, чтоб окончательно увериться в изменении исходной действительности, а пока можно посмотреть на лошадь. Точно помнится, что у Темного Лорда никаких коней не было…

С этими мыслями Тоби вышел во двор и осмотрелся — здание конюшни находилось на взгорке поодаль и отделялось от усадьбы символическим белым заборчиком. Перешагнув его, Тоби направился к приземистому красному домику с покатой двускатной крышей. Дошел, заглянул в темную прохладу, подождал, когда глаза привыкнут со свету к полумраку. Прошелся вдоль восьми просторных денников, по четыре с каждой стороны. Все они пустовали, и Тоби прошел к дверям в конце конюшни, выйдя в простор прогулочных паддоков. Погладил морды двух шайров и кинул взгляд вдаль, на обширные левады, в которых паслись ещё три лошади. Ни одна из них не была крылатой, и Тоби начал недоумевать — а где же скакун Реддла?

Желая точно удостовериться, что попал в иную ветку реальности, Тоби обстоятельно обошел все ближние левады и поля, ибо того, что он застал, было мало. Папаша Снейп мог и съездить, и познакомиться с родителями Эйлин, это всё равно ничего не доказывало — поссориться можно и потом…

— Причем, поссориться надо крепко, так, чтоб на всю жизнь разобидеться и забыть друг о друге, — вполголоса начал рассуждать он сам с собой, попутно огибая ствол гигантского дуба. — И насколько крепко надо разругаться, чтобы так прочно закрепиться в универсуме? — озадачился Тоби, обойдя дерево кругом и видя всё тот же луг.

— Хи-хи-хи, — кто-то тоненько захихикал над головой.

— Ты прав, — машинально согласился Тоби. — Надо быть полным идиотом, чтобы всерьез ссориться с такой прекрасной семьей… — поднял глаза и замолк, столкнувшись взглядом с умильной лошадиной мордой.

Искомая крылатая лошадка возлежала на толстой горизонтальной ветви, совершенно по львиному свесив одну переднюю ногу, и чувствовала себя весьма комфортно.

— Ой, привет, — растерянно поздоровался Тоби. Поглазел на нахалку, пришел в себя и преисполнился честного негодования, возникшего, скорей, от неожиданности, чем по правде. — Издеваешься, скотина? Ты что там делаешь? Разве тебе не говорили, что лошади на дереве не сидят?!

Лошадка отвела одно ушко назад и нахмурила лобик, осмысливая претензию, осмотрела ветку под собой, потом ствол дерева, незнакомца внизу и, фыркнув, наполовину раскрыла правое крыло, вопрошая тем, весомый ли это аргумент? Тоби смутился — крыть было нечем, аргумент был более чем весомый. Досадуя на себя, он коротко велел:

— Иди ко мне, дай взглянуть на тебя.

Как ни странно, незнакомца коняшка послушалась — скользнула с дерева и встала перед ним: высокая, крепкая, стройная, солнечно-гнедая, с пестрыми соколиными крыльями. На лбу — маленькая звездочка, ушки… Вот ушки озадачивали больше всего, ибо они закручивались на кончиках, вызывая невольный смешок.

— Что с твоими ушами, душечка? — посмеиваясь, спросил Тоби. — Где их так загнули, а? Откуда ты такая взялась?.. И крыло дай подержать, всю жизнь мечтал об этом, знаешь ли… — сказав это, Тоби протянул руку и ухватил кончик бурого крыла, ведь телёнку Поттеру в своё время даже в голову не пришло потрогать крылья абраксанских пегасов. Но и кони те, по правде говоря, не слишком-то располагали к общению, будучи больно страшными. — Ишь ты птичка, красавица! — одобрил Тоби, рассматривая длинное узкое крыло. — И как, летается? — спросил с праздным интересом. Спросил просто так, ибо пришло облегчение — есть лошадь у Тома Реддла, значит, и сам он теперь не жуткий Волдеморт, рубящий магглов вдоль и поперек. Кобыла отобрала крыло и склонила голову, заглядывая в глаза человеку, тот, уловив любопытство, снова смутился и нехотя пояснил: — Чего ты смотришь? Думаешь — я странный? Это я в душе мальчишка, понимаешь?.. — сказал он почти правду.

Кобылка понимающе хрюкнула, приблизила голову и легонько боднула лбом. Благо Тоби догадался свой лоб подставить. И как же это мило выглядело со стороны — человек и лошадь приветственно-дружески столкнулись лбами!

К дому шли уже друзьями. Такое нередко случается, и это событие не стало исключением из правил. Несколько следующих дней Тоби обживался, всё лучше узнавая дом и его обитателей. Помимо Уолли, его жены Иоланты и дочери Эйлин, в доме проживали четверо домовиков, заменяющих собой целый штат слуг. Под их неустанным присмотром усадьба и прилегающие к ней территории буквально сияли, в доме не было ни пылинки, а в хозяйстве царил такой порядок, что плюнуть некуда и стыдно… Во всяком случае, случайно оброненную шелушинку от семечки Тоби ловил и подбирал с пугливой поспешностью — не дай бог увидят, как он тут мусорит!..

А так, в остальном жить с родителями жены Тоби понравилось. Недолюбленный в детстве Гарри Поттер теперь, что называется, отрывался на полную, постигая неведомый ранее опыт проживания в семье. Как раньше мальчику-сироте нравилась семейка Уизли, так и теперь взрослому Тобиасу Снейпу импонировала ставшая настоящей родня. Тоби очень полюбил милую Иоланту и добродушно-ворчливого Уолли, души не чаявших в своей единственной дочери, и точно так же безоглядно полюбивших внука и зятя маггла. Чувства к Эйлин, кстати, тоже проявились — в груди Тоби начали вспыхивать теплые искорки нежности вкупе с обожанием, и душе Гарри отныне не нужно было напрягаться-притворяться, он полюбил жену по-настоящему.

Прошла и закончилась безмятежная неделя, когда во время обеда Эйлин с родителями вдруг замерли, глядя на что-то над столом, а потом Эйлин вытянула из чехла на поясе палочку и взмахнула ею. Ничего не видя, но понявший по реакции всё, Тоби кротко спросил:

— Что случилось?

— Тут был Патронус от Реддла, спрашивал разрешения войти. Я послала ответ. Сейчас придет, — пояснила Эйлин.

— А почему я его не увидел? — чувствуя подступающую обиду, спросил Тоби. — Я никогда не узнаю, какой у тебя Патронус?

Он, можно сказать, проговорился, но ни Принцы, ни сама Эйлин этого не заметили. Только пожалели и попытались объяснить:

— Наверное, тыне видишь Пастронуса по той же причине, по которой магглы не видят дементоров. Существа они инфернальные, и их антиподы, Патронусы, также не доступны человеческому глазу, — очень мягко сказал Уолли. А Эйлин вставила:

— Мой Патронус — лань, серебряная тоненькая лань… Н-да, жалко, что ты не видишь…

Дальнейшие речи прервались и свернули в иное русло — пришел гость. Вошел он резво, порывистый и страстный, красивый как Аполлон, с черно-смольными кудрями и лихорадочным румянцем на щеках, дьявольским блеском в глазах и восторженным ликованием в голосе:

— Есть подвижки! Арагону одобрили и хотят продвинуть на пост директора!

— Ой, ура! — Эйлин с визгом повисла на шее друга, но почти сразу отпустила, принявшись душить и целовать Тоби. — Арагону одобрили, ур-ра-а-а!

Поднялся Уолли и с хохотом обнял Тома. Засуетилась взволнованная Иоланта, собственноручно доставая и ставя на стол приборы — дружеский визит превратился в полноценный праздник. Тоби, от души придушенный супругой, только оцепенело моргал, со всего маху оказавшись в эпицентре праздничного урагана, и радовался втихую, что никто не видит его изумления. Ибо было чему удивиться…

Том Реддл выглядел нормальным человеком: глаза его, памятные и привычные Гарри красные буркалы с вертикальными змеиными зрачками, ныне были простыми, человеческими, нормального винного цвета — темно-карими с бешеными искрами счастья в глубине. Такой же искренней была и улыбка на лице, и восторг — в голосе. А уж когда он с радостной готовностью пожал руку, представленный честь по чести новому члену семьи, все остатки сомнений испарились без следа.

— Тоби? Очень рад, сэр! Давно мечтал с вами познакомиться!

Всё. Шаблон разбит и растерт в пыль. Величайший маг обращается к магглу «Сэр» и «Давно мечтал познакомиться». За столом, естественно, сначала обсудили новость дня, постепенно перетекшую в пространный разговор обо всём.

— Прижали-таки хвост Дамблдору, спасибо мистеру Саламандеру, предоставил суду нужные доказательства из темного прошлого старика. Причем такие, что не подроешься, ну ещё бы, из собственной-то памяти! А Саламандер личные воспоминания не постеснялся представить, так судьи просто ахнули, когда воочию узрели, в каких целях добрейший и величайший волшебник всех времен пользовал честного студента! Любовь с Грин-де-Вальдом, клятва на крови, поиск Даров Смерти и общие планы по свержению Министерства Магии с тем, чтобы захватить мировое господство, боже ты мой… А что они в годы войны вытворяли, мама не горюй! Вот тогда все за головы похватались и кинулись искать свидетелей, а когда я воспользовался моментом и свои воспоминания показал, вовсе ад разразился, всем реально поплохело, едва увидели, как учитель выпихивает из надежно защищенной школы под бомбы собственного ученика. И вот эдакое-то чудовище в директорском кресле восседает, да ещё на два места метит, прости господи?.. А там и лорды подключились — услышали, о чем тяжбы, и рассказали о своих наследниках, которых тоже за каким-то лешим заставляли разъезжаться по домам на каникулы. Твои воспоминания, Эйлин, тоже пригодились, заставили судей поохать и поахать. Но круче всего были, конечно же, впечатления от «Рождественского эшелона», когда дети ехали домой на праздник, а за окнами на всём продолжении пути снаряды рвались… И что с того, что «Хогвартс-экспресс» волшебный? Смерти и воронки были настоящими. Тут уж хочешь не хочешь, а прислушаешься к детским эмоциям.

— Вот мы и прислушались! — подключился к рассказу Уолли. — Как узнали, через ЧТО ехала наша дочь, так и поседели разом! А всё благодаря тебе, Том, если бы не твой нечаянный «прогул»…

— Спасибо тому безымянному солдату, что посадил меня на эвакуационный поезд, — слабо улыбнулся Том. — До сих пор ведь благодарен ему, с полпинка же крепкого солдатского семью обрел, то, в чем нуждался пуще всего! Я в детдоме вырос, — пояснил он, взглянув на Тоби. — А детдомовцу именно семьи не хватает. Вот и я так же рос, думал, что круглый сирота, что нет у меня никого на всём белом свете, а приехал в Литтл Хэнглтон и всё разом получил: и отца с дядей, и дедушку с бабушкой. О маме я ещё в приюте узнал, что она умерла.

— Не расскажете мне, как с семьей сошлись? — попросил Тоби. Не сдержался, очень уж любопытно было узнать о детстве неизвестного Реддла.

— Расскажу! — с удовольствием пустился в воспоминания Том, затуманиваясь взглядом в потолок. — Бабушка у меня чудесная, добрая, ласковая, щедрая, носочки вяжет, пирожки печет. Дед строгий, но меня тоже любит, по глазам вижу, — тут он улыбнулся, посмаковал момент и продолжил: — Когда меня нашел Дамблдор и попытался вернуть в школу, в моей жизни появился ещё и дядя, не принявший меня поначалу. Так что в чём-то можно поблагодарить и Дамблдора, за то, что в Морфине проснулся родственник и он вспомнил, что у него есть племянник. За которого он храбро вступился, не дал в обиду. Ибо непонятны были мотивы Дамблдора, особого-то резона не было в том, чтобы меня в школу возвращать, не раб же я ему бесправный!.. И уж тем более не вещь! — Реддл страстно грохнул по столу кулаком, распалившись в эмоциях. Отдышался, успокоился и дальше речью потек: — За годы войны мы с бабушкой и дедушкой так прикипели друг к другу, папу и сына с войны ожидая, что стали одним целым. Вот буквально, вжились, вросли накрепко, намертво, война, она такая, всех по правильные стороны расставит… Уж на что я был скептик и циник, а плакал, как младенец, когда Пассия, любимица наша гнедая от старости пала, ну словно кусок души из сердца вырвали!.. Кормилицей нам была, дрова и воду до самой смерти возила. Я потом в Индии как увидел похожую, так и остолбенел прямо, ну точь-в-точь Пассия, только с крыльями. Раджа понимающий попался, понял мои чувства и навстречу пошел, подарил кобылку.

— Так вот что за ушки, марвари! — хлопнул себя по лбу Тоби. — А то никак не мог сообразить, что за порода у лошади с такими закрученными ушами.

— Не совсем марвари, но что-то близкое, так-то она тулпар, из восточных пегасов, — возразил Том. — Настоящих марвари запрещено вывозить из страны. Но на волшебных существ запрет, естественно, не распространяется.

— Понятно, — покивал Тоби и напомнил: — С отцом как встретились?

— Ох, встретились… Мне уже девятнадцать было, когда закончилась война и вернулся отец. Я молодой, высокий, а он сгорбленный, поседевший… Обнимаю его и боюсь раздавить, таким хрупким он казался, прокопченный в дыму сражений, но… боже, папка же, живой…

На глазах Реддла блеснули слезы, чистые, нескрываемые. В горле Тоби против воли возник комок. Действительно, на правильное место война поставила Тома Реддла, точным солдатским пинком отправив домой…

Грузно встав, Тоби обошел стол, поднял и сгреб в могучие объятия разомлевшего от воспоминаний волшебника, сердцем почувствовав, что это именно то, что сейчас необходимо Тому. Ткнувшись носом в шею Тоби, Том глухо проговорил:

— В семнадцать я сам на войну ушел, дал жару этим фрицам! Колдовал направо-налево, во всю мощь развернулся тогда, ой и запомнили они меня!

— Вот это да! А Статут что же? — поразился Тоби.

— А Статуты молчали, тут сработала извечная аксиома: «На войне законы молчат». Да-да, Статут о Секретности на любой войне тоже бодро идет нахуй, — едко хмыкнул Том, отстраняясь. — Просто потому, что в небольшой компании маг долго соблюдать «маскарад» не может — на чем-то да проколется, после чего станет талисманом подразделения, и его будут беречь как зеницу ока, потому как эффективность подразделения и выживаемость бойцов будет чуть-чуть получше в сравнении с таким же, но без мага. Соответственно, таких индивидов будут вытягивать любой ценой — что после окончания войны даст сухую статистику меньшего процента потерь у магов и сквибов — «талисманов» — в сравнении с нормальными бойцами.* Со мной именно так и произошло — я стал просто-таки оберегом для полка. За своих я всех порву, и парни это знали, и сами не раз доказывали то же самое, всей ротой защищая меня. А в других частях я нет-нет да и замечал таких же, как я, магов, сражающихся наравне со всеми. Вот с отцом наши пути так и не пересеклись, как ни старался его найти, только после войны и свиделись. Но зато и обнялись крепко от всей души, оба мы знали, через что прошли.

Ненадолго замолчали, переваривая услышанное, потом Эйлин вернулась к началу, напомнив:

— Так значит, Дамблдору хвост прижали и…

— Ой да, сместили его с должности, на пост директора собираются вернуть Уолтера Арагону, а Дамблдора заодно и из президентов выперли, и из Визенгамота попросили. Но кто ж добровольно-то уйдет? Вот и Дамблдор уперся, не пожелал удалиться по-хорошему, но тут какому-то шибко умному аврору пришло в голову натравить на Верховного Чародея боггарта. Видимо всплыло у него в памяти «Дело об Ариане», вот и придумал пугануть старика. И что ты думаешь?.. Помог боггарт, ка-ак выскочил из ящичка девой умершей, и ка-ак закричал: «Зачем ты убил меня, Альбус?» Оп-па, это что-то новенькое! В общем, скрутили Альбуса, допросили с Веритасерумом, да и вызнали всё. В Азкабане сейчас Дамблдор, под надежной охраной и без палочки. У него их две было, так что обе и сломали на всякий случай…

Снова повисла тишина. Сидели за столом задумчивые люди, смаковали блюда и странные вести и думали о Хогвартсе, в котором отныне будет управлять другой директор — Уолтер Арагона.

*Кусок с аксиомой не мой, он взят отсюда:

https://ficbook.net/readfic/12231544/33347779#part_content

Глава пятая. Чудодейственная цилинь

Обдумав, осмыслив и переварив новости об Арагоне, Тоби, однако, уцепился за кое-что более значительное.

— Значит, не один вы воевали на стороне магглов? — поинтересовался он.

— Нет, конечно, к середине войны все мои однокурсники выросли, доучились в своих семьях под присмотром бабушек-дедушек, выучили боевые заклинания с поправкой на необходимость выживания и драк насмерть и рванули на фронт к отцам. Можете представить моё изумление, когда я начал то и дело натыкаться в той-иной части на собственных однокурсников: Мальсибера, Нотта, Розье, Джагсона, Ранкорна, Робера, Брауна, Блэка, Паркинсона, Макнейра и прочих?! А уж они-то как радовались, встретив прогульщика-Реддла, меня то есть. Н-да, та ещё картинка: сырые окопы, грязь по колено, где-то на периферии рвутся мины, а мы, здоровые семнадцатилетние лбы, радостно гогочем и обнимаемся среди растерянных однополчан… Мы с ребятами потом крепкую связь наладили, самую прочную и надежную, обеспечивающую нам бесперебойную передачу сообщений. Вот, посмотрите… — с этими словами Том закатал рукав водолазки и обнажил левое предплечье.

Тоби закусил губу, припоминая, что у реального Волдеморта Черной Метки как раз не было, так как он предпочитал призывать слуг через метки других… Но вот у этого Тома — она была: зловещая татуировка в виде…

— Дракон? — обалдело спросил Тоби, тупо моргая на стилизованное изображение крылатого огнедышащего монстра.

— Угу, — добродушно покивал Реддл, расправляя рукав обратно. — Русский маг Антон Долохов придумал всем влепить татуировки, объединенные Протеевыми чарами. Принцип действия прост: подумал о ком надо, нажал пальцем на картинку и передал сообщение мысленно, ну или позвал всех сразу. Друзья приходят обычно мгновенно, сию секунду. А за образец мы взяли драконью эскадрилью Ньюта Саламандера, на которой отцы наших ребят как раз и летали в Первую Мировую.

— Разрази меня гром!.. — пробормотал Тоби, пытаясь представить воздушный бой. Том полюбовался его восхищением и добавил для значительности:

— Ньюту Саламандеру едва исполнилось семнадцать, когда его военные бюрократы в тыща девятьсот четырнадцатом отправили на фронт, чтобы он принял участие в программе по приручению драконов. Другим-то не удавалось, все драконологи мира в один голос утверждали, что драконы не приручаются и не поддаются дрессировке, но всем также был известен и успех молодого магозоолога, вот и рискнули. А Ньют всех превзошел, создал такую слаженную команду под предводительством Кеттлберна, у всех прямо дыхание перехватывало, когда шеренги драконов по широкой спирали поднимались в небо, крыло за крылом!

— Ничего себе! — выдохнул Тоби. — И как, успешно?

— Нет, — Том покачал головой. — За период затишья между первой и второй драконы были упразднены, сказалась дороговизна в их содержании, да и необходимость в них пропала. Современные самолеты всё же получше стали, быстрее, маневреннее, не те примитивные «этажерки» и громоздкие неповоротливые дирижабли. А ещё появились радары, на раз-два засекающие любые воздушные объекты. Также появилась банальная аэрофотосъемка. И если случайного свидетеля можно было просто убедить, что ему померещилось, то с фотографии летящего дракона куда сложнее стереть…

— Том, — Эйлин тронула друга за руку, решительно сменив тему на более важную по её мнению. — Тоби не видит Патронуса, с этим можно что-то сделать?

Реддл принялся рассматривать лицо Тобиаса, напряженно обдумывая слова Эйлин. Наконец собрался с мыслями и заговорил:

— Сегодня мы сами приводим магглов в свой мир, посвящаем и даем возможность видеть хоть малую часть, например, спрятанные земли, дом… Всё остальное, увы, недоступно человеческому глазу и восприятию. Я к чему клоню: когда-то в древности люди тесно контактировали с магическим миром, с ними сосуществовали лесные тролли, чья слюна, щедро выплеснутая в глаза, полностью перестраивала простому человеку зрение, и он начинал видеть сокрытое. Таких потом сторонились, считали чудаками или не от мира сего, ну как же, видит то, чего нет… Так вот, Тоби вы посвятили в мир волшебства, а вот с магическим зрением, похоже, вышла заминка, здесь нужно средство посильнее, слюна лесного тролля, или благословение какого-либо волшебного существа.

— И кто же это? — Эйлин подалась к Тому, пытливо заглядывая ему в глаза. — Кто из них может благословить моего мужа?

— Кто-то очень светлый, чистый помыслами и поступками, — задумчиво произнес Уолли, глядя на Тома. — Единорог, цилинь…

— Цилинь, — эхом завороженно подхватил Том. И просиял: — Точно, цилинь! Выборы же Министра Магии скоро! И перепроверка Дамблдора…

— Чего-чего Дамблдора?.. — переспросила Эйлин.

— Перепроверка. Цилинь с двадцатых годов малость подросла, вот её и хотят провести ещё раз перед Дамблдором, чтобы проверить её реакцию уже как от взрослой, а то в первый раз, когда она ему кланялась, была маленькой, практически новорожденной. Пора дать ей решающее слово в выборе правильного Министра, а то выбирают-выбирают, да всё не тех. Веселушка Вильгельмина Тафт скончалась прямо на работе за столом, переев помадок с алихоцией, на которые у бедняжки оказалась аллергия. А пока народ тупил и раскачивался, ушлый сынок Вильгельмины, Игнатий Тафт, нахрапом пролез в Министры, воспользовавшись популярностью матери. И всё бы ничего, да вот Министр из него вышел аховый: как сторонник проведения жёсткой политической линии он на днях попытался ввести противоречивую и опасную программу разведения дементоров. Ну ебть… они ему что, кролики безобидные пушистые, мать его?! И хоть до новых официальных выборов ещё два года, с этаким клоуном в министерском кресле было решено провести выборы раньше, и на сей раз по правилам — с участием цилинь. Чтоб Министр Магии был выбран наверняка и надолго. Ну и заодно личные качества Дамблдора уточним, раз представилась такая оказия…

— Понятно, — Эйлин воодушевленно покивала. — А раз оказия, то значит, нам с Тоби можно прийти, чтобы благословение магии получить от матушки цилинь. Том, ты настоящий друг, ты знаешь об этом?!

— Знаю, — мягко засмеялся Том, взглядом лаская супругов Снейп. — Для чего ещё друзья нужны?.. Кстати, благословение вы можете получить и сейчас, незачем это откладывать до выборов. Я просто позову Ньюта сюда, если вы не против, цилинь-то уже с ним, в Дорсете. Он её заранее из запасника забрал, чтобы она успокоилась перед выборами и была адекватна, когда придет черед.

— Это будет отлично! — рассиялась Эйлин. — Зови!

— Заметано! — согласился Реддл, достал палочку и взмахнул ею. Глядя на (невидимого для Тоби) Патронуса перед собой, он четко продиктовал:

— Ньют, ты сейчас свободен? Нам очень нужна твоя цилинь. Можешь подойти по заданным координатам в поместье Принц? — пауза и новый вопрос: — Какой-такой Арго?.. Ну, приходи с ним, — опустил палочку и озадаченно глянул на Уолли. — Говорит: с ребёнком придет…

— Мы слышали, — кивнул Уолли, бросив короткий взгляд на Тоби. — Странно, Ньют с собой своего сына никогда не берет. Зачем же он его сейчас с собой тащит?.. И его вроде не Арго зовут?

— Вот сейчас мы об этом и узнаем, — пробормотал Том, прислушиваясь к звуку трансгрессии снаружи.

У мужчины, ввалившегося в дом, был несколько ошалелый вид, на плечах твидового пальто и в непослушных седых кудрях таяли снежинки, так что его удивление стало понятно ещё до того, как он воскликнул:

— Разорви меня саламандра, тут лето! Арго, ты где там застрял, не копошись!

— А что, в Дорсете снежно? — полюбопытствовал Уолли, рассматривая закутанного с ног до головы малыша, явившегося на зов.

— Ага, вьюга, метель, буран так и ярятся! — энергично подтвердил Ньют, вытряхивая ребёнка из пухового платка. — Невиданная погода для Дорсета с его обычно мягким климатом. Книззлы мои все офигели прям, по углам прячутся и глазенки свои изумленные таращат на метель за окном — мол, что за безобразие такое, где лето??? Пикетт со своей бандой, не поверите, в спячку залегли! — продолжая оживленно тараторить, Ньют освободил малыша от бесчисленных замоток и только потом осмотрелся, увидел Тоби и оживился: — О, смотрите-ка, это же маггл! — привлек ребёнка и на Тоби пальцем указал: — Вот смотри, видишь, этот дядя маггл, и он находится в доме волшебников. А ты говоришь, что так не бывает. А вот и нет! Бывает, ещё как бывает!

Мальчонка поглазел на Тоби и нерешительно прошептал:

— А он правда маггл, не сквиб?

— Нет, Арго, клянусь, самый настоящий маггл! — клятвенно заверил малыша Ньют. Принцы и Снейпы сидели тихо, как мышки, даже не думая протестовать против такого нежданного цирка. Ибо даже ежику было понятно, что неспроста Ньют преподает мальчику столь спонтанный урок. А Тоби, видя сомнения в глазах мальчика, решил поддержать Ньюта.

— Не сомневайся, парень, я правда маггл. Потому что не вижу Патронуса.

— Правда? — воспрял малыш. И похвастался: — А я вижу! А как ты оказался в доме волшебников, мистер маггл?

— Очень просто, — Тоби сделал «страшные» глаза и прибавил в голос значимости: — Я женился на ведьме!

— Ого! — мальчуган действительно восхитился, вызвав у взрослых умиленный смех.

— Мерлин, Ньютон, кто этот ребёнок? — отсмеявшись, спросил Уолли.

— Сын моих соседей, — вздохнул Ньют. — Не хочу называть имена этих недостойных людей…

— А что случилось? — поинтересовалась Иоланта, незаметно ставя перед гостем чашку горячего чая. Ньют, уже снявший пальто, размотал с шеи толстый шарф и схватился за горячую емкость обеими руками. Отхлебнул, посмотрел, как такой же чай ставят перед ребёнком, и заговорил:

— Некоторые семейки чистокровных прямо-таки впадают в панику, когда в их семьях рождается сквиб. Вот и его семья не стала исключением. Всё чаще я видел Аргуса на улице совсем одного, а последний случай, которому я стал свидетелем, и вовсе возмутил до глубины души. Иду я к себе домой, ни о чем не думаю, не переживаю, и вижу вот такую картинку: папаша широким шагом чешет через поле, а за ним, падая и спотыкаясь от спешки, бежит-торопится ребёнок. Уставший, заплаканный, напуганный, спешит за папкой, сопли по чумазой рожице размазывает и сползающие штанишки подтягивает. А папаша нет-нет да и притормозит и с руганью на дитёнка кулаком замахивается — прочь гонит: «Пшел вон, не нужен ты мне!», а ребёнок хнычет: «Папочка, за что? Я же тебя люблю!» Это меня просто потрясло, да так, что я счел нужным вмешаться: «Фентон, — воззвал я к нему, — да человек ли ты?! Что ж ты к сыну-то так обращаешься? Разве так можно?! К родственникам бы его отправил, зачем же так, как к собаке бродячей…» Так он на меня так посмотрел, ну чисто василиск, чудо что взглядом не убил! В общем, забрал я ребёнка к себе от греха подальше, а на днях поднял с женой вопрос о его усыновлении, да жена против оказалась, американка черствая… Мы уже в суде собачимся, никак не можем договориться насчет ребёнка. Приюты-то упразднены, сейчас фостерское движение, но отдавать ребёнка таким я что-то боюсь, как бы чего похуже не случилось…

— Фентон? — нахмурился Уолли. Посмотрел на мальчика, и его лицо прояснилось. — Филч?! Фентон Филч. Д-да уж, совсем зажрались они в своём аристократизме, аж от фрейлин королевы Виктории свой род отслеживают. А что не сами короли? Скромности не хватает? Но ты прав, Ньют, скверно они с мальчиком обращаются. Значит, хочешь его в семью пристроить, раз твоя жена против?

— Да я бы сам его взял, но это возможно только через развод. Да-да, именно такие условия Тина и предъявила: или она, или он! — с отчаянием проговорил Ньют.

— А что так? Она же, вроде, сама мать? — осторожно заметила Иоланта.

— Мать-то она мать, но вы же сами видите, как поздно мы стали родителями, мне шестьдесят три, ей… Не скажу. Короче, Тина родила предельно поздно, настолько поздно, что перепрыгнула свой материнский инстинкт, не дав ему проснуться. Нашего сына кормилица кормит. Вы посмотрите только: по возрасту я с вами дед, а сам молодой отец!.. А с Аргусом у нас вот такая проблема: волшебники его брать не хотят, а семья простых людей неизвестно как скажется на самом мальчике. Ему три года, но отчуждение родной семьи уже наложило на Аргуса печать изгоя. Представить страшно, как ему трудно станет жить в окружении магов, заклинаний и всего волшебного, и при этом самому не уметь творить волшебство. А семей, состоящих из одних сквибов, я что-то не вижу в ближайшем доступе, да и нет таких, наверное… Вот если бы нашлась такая семья, в которой были сразу и волшебники, и сквибы, тогда и проблем не стало бы. Да кто согласится принять к себе ещё одного такого же увечного волшебника без магии?..

— Я соглашусь! — решительно громыхнул за столом чей-то голос. До прочих, сильно увлекшихся дискуссией, как-то не сразу дошло, кто это сказал. Недоуменно повертев головами, Принцы и их гости переглянулись, затем, когда удалось идентифицировать того, кому принадлежало высказывание, скрестили вопросительные взгляды на скромной персоне Тоби. И поразились, увидев страстный огонь в его бледно-зеленых глазах. Казалось, он сейчас порвет всех, кто выскажется против приема мальчишки в семью.

Нам-то с вами позиция Тоби более чем понятна. Он помнил старого Филча, помнил его озлобленность и отчуждение, помнил, как тот работал, злясь на всех вокруг. И если маленького Аргуса отдадут в примерно такую чванливую волшебную семейку, то это ж неудивительно, что подросший Филч будет питать неприязнь ко всем ученикам Хогвартса без исключения — ведь им доступно то, чего он сам так жаждет, но не получит. А значит, надо сделать так, чтобы мальчик остался здесь и вырос, имея перед глазами постоянный пример того, как живут люди без волшебства.

— Уолли, не возражайте, пожалуйста, считайте, что Ньют нашел Филчу приемную семью, — сумрачно попросил Тоби.

— Хорошо-хорошо, не возражаю, — растерянно поднял Уолли руки.

— Так, а цилинь-то вам зачем? — сориентировался тем временем Ньют, сочтя нужным переменить тему и вспомнив, что его для чего-то позвали с животным.

— Нам нужно благословение волшебного существа для Тоби, — еле-еле вспомнил о том же Том, с трудом отведя зачарованный взгляд от Снейпа — его поступок впечатлил аж до изумления. Но Том справился и прибавил: — Мы хотим для Тобиаса полного погружения в мир магии, а не того, что краешком доступно ему.

— Но вы же понимаете, что это не сделает его волшебником? — осторожно заметил Ньют. Ему ответил Тоби:

— Я понимаю, что не стану магом, но мне будет достаточно того, что смогу видеть волшебство. И волшебных существ. Я слышал, что единороги красивы, — скромно покривил он душой.

— Ну, единорогов у меня с собой нет, — невольно улыбнулся Ньют. — А вот цилинь, да, я её принес, она у меня тут, в чемодане.

Тоби посмотрел на упомянутый предмет и поднял брови — чемоданчик был маленький, обычный дорожный и старенький. В такой не то, что цилинь, а и кошку с трудом утрамбуешь… Впрочем, кто такая цилинь, Тобиас Снейп, положа руку на сердце, не знал. Так что чай Принцы и Снейпы с гостями спокойно допили, после чего переместились на лужайку с огромным дубом посередине, под которым лежал плоский булыжник.

— Похоже на надгробье, — заметил Ньют и поинтересовался: — Кто тут похоронен?

— Светлячок, пони основателя рода Принц, — нехотя пояснил Уолли. — Он и домовика первого своего так назвал, в память о животинке, что привезла его сюда.

— Понял, — деловито кивнул Ньют и, нагнувшись, поставил на землю чемодан. Открыл и с сомнением оглядел дюжего Тоби. — Пролезешь?

— Куда? — Тоби опасливо глянул на квадратное отверстие и на всякий случай отошел за спину Эйлин.

— Ладно, — Ньют огляделся. — Тут не город, цилинь можно и наружу выпустить… Сейчас я её приведу… — с этими словами волшебник шагнул к раскрытому чемодану и начал в него спускаться, к полному обалдению Тоби. Ну всё равно что в погреб!..

Исход животного из чемодана-погреба походил на надувание гигантского воздушного шарика: сначала вылезла и набухла морда невиданного зверя, затем шея, плечи и передние ноги, за ними туловище и задние конечности, — и вот на поляне перед Тоби и магами во весь рост встала грациозная цилинь. Ростом со слона, серо-пепельная, чешуйчатая, со множеством разнокалиберных рогов на узкой крутолобой голове, она по умолчанию должна была быть страшной, но вызывала непонятное умиление. Наверное потому, что общим обликом напоминала легкую стройную серну с добрейшими ясными глазами.

Ньют поднял руки к морде цилинь, погладил и ласково попросил:

— Тут паренька одного, Тобиаса Снейпа, решили посвятить в мир магии, девочка, ты уж его благослови, будь добра. Человек он достойный, раз сами маги вознамерились сделать его частью своего волшебного сообщества, — дождавшись кивка от зверя, Ньют развернулся, взял за руку Аргуса и сказал остальным: — Давайте отойдем. Им нужно побыть наедине.

Отошли маги, уведя с собой Эйлин (та всю дорогу к дому на мужа оборачивалась, словно боялась за него), и оставили Тоби наедине с огромной цилинь. О которой, повторяю, Тоби ничего не знал, иначе б насторожился. Ведь цилини являются природными эмпатами-легилиментами, и душу человека читают так же легко, как мы с вами эти строки. Я это к чему? К тому, что Гарри Поттера в теле Тобиаса цилинь прекрасно разглядела. Проникла в самую его душу своими яснейшими глазами-рентгенами и тщательно просканировала, исследуя все самые-самые потаенные уголочки…

И увидела в них всё. И первый год жизни Гарри с мамой-папой, и смерть его родителей от руки Неназываемого, и горькие детские годы в чулане под лестницей, и счастливые миги знакомства с Хогвартсом, Роном и Гермионой… Всю жизнь Гарри Поттера просмотрела мудрая цилинь, все школьные приключения от цербера до последней Авады Темного Лорда. И последние несколько месяцев в новом теле также внимательно проштудировала, все страхи и сомнения нечаянного попаданца. По мере просмотра цилинь всё глубже и больше проникала в чувства Гарри Поттера, а проникнув и поняв, сглаживала все острые углы, смягчая и углубляя то, от чего Гарри вот уже два месяца пытался откреститься, считая, что занимает чужое тело. Хоть он и смирился мысленно со своим положением, в душе всё же противился, пытался держать дистанцию, думая, что не имеет права любить чужую жену… Вот эту проблему сейчас и решала цилинь — надо было как-то примирить душу Гарри с его же мыслями.

И помочь в этом может, пожалуй, только одно — полное слияние души и тела. Инь и Янь, Черное и Белое, Начало и Конец. Ведь от полного слияния души и тела зависит Гармония Жизни. Вот только проблема в том, что душа и тело должны с рождения находиться в одном Ци изначально. А тут как быть, если душа принадлежит Гарри Поттеру, а тело — Тобиасу Снейпу? Как им слиться воедино? Душа же рождается с телом… Вернее, зарождается вместе с жизнью эмбриона в материнской утробе. А жизнь зарождается с момента деления клеток. Ох парни-парни, как же с вами сложно-то!.. Тело того, кто умер, душа того, кто ещё не родился, что за странный парадокс мир подкинул…

Но цилинь упорна. Она старается, ищет выход. И находит!

Цилинь проникла глубоко-глубоко в мозг Тоби. В самые-самые отдаленные его участки, отвечающие за память реципиента. В ту самую таинственную область, в которую ещё никогда не проникал ни один самый искусный нейрохирург. В ментальную часть ци, пребывающую в теле изначально, и которая обычно остается в бренной оболочке после её смерти. Этакий отпечаток личности, остающийся после ухода души… Ведь от умершего остается не одно только тело, но и то, что составляло человека в целом: его память, привычки, поступки, жизнь.

Вот её-то цилинь нашла и вытащила, чтобы дать возможность душе Гарри слиться с памятью Тоби. Инь Янь. Нематериальное в материальное, придать форму бесформенной энергии. Несмотря на противоположность, Инь и Янь формируют единство и дополняют друг друга. И ей это удалось — ментальный отпечаток Тобиаса переплелся и слился с душой Гарри, становясь с ней единым целым. Ну и напоследок легонькое внушение с толикой волшебства, чтобы физическое тело Тоби обрело дар видеть магию. Закончив благословение, цилинь мягко отступила назад, обрывая связь с человеком.

— Ох черт!.. — вынырнув из внезапного транса, Тоби очумело оглянулся по сторонам — вокруг всё тот же луг, рядом раскидистый дуб и цилинь, кротко моргающая на него. А он кто? Тоби настороженно прислушался к себе, попутно ощупывая бока и грудь: ну вроде он… Просто… Да, просто память у него стала полнее, как после долгой амнезии. К памяти Поттера теперь плавно примешивалась память Тобиаса: детство средь каменистых холмов Йоркшира, песни матери перед сном, рык и ремень рассерженного отца, от которого Тоби прячется под кровать или в платяной шкаф. Всё это чудесным и естественным образом плавно переплетается с памятью Гарри Поттера, прибавляясь к уже имеющимся запиранию в чулане и учебе в Хогвартсе. А главное, появились воспоминания взрослого Тоби: свадьба с Эйлин, смерть и похороны родителей, огромные долги, оставшиеся в наследство от отца горняка, продажа дома и покупка более дешевого жилья, переезд… Хм, приятно же сознавать, что он не на той грязной улочке Паучьего тупичка вырос, оказывается — он йоркширец! От сознания этого Тоби горделиво расправил плечи — он сын шахтера, с отличием закончил школу, состоял в школьной баскетбольной команде, участвовал в ежегодных соревнованиях по спортивной гребле. И даже… вау, выступал в местном театре, играя силачей и великанов, а один раз даже сыграл Голиафа, библейского персонажа! И места-то там: Гул, Снейт, река Эр и пруд Фиш в роскошном парке Карлтон Пондс неподалеку… Ох, до чего ж здорово-то, вспомнить родные места!..

Моменты знакомства с Эйлин Тоби вспоминал с такой теплой благодарностью в душе, что чуть не расплакался. Наконец-то он вспомнил самое ценное, самое сокровенное и дорогое, встречу с девушкой, ставшей его верной спутницей. Ах, Эйлин, крошка ты моя Эйлин, да это ж я тебе Патронуса подарил, когда сравнил тебя с трепетной ланью, кроткой, грациозной, большеглазой… Девочка моя чудесная, так вот почему ты так сожалела, что я не вижу твою лань — тебе просто жаль, что я забыл её!

Охваченный радостным порывом, Тоби с восторгом погладил удивительную цилинь, заглянул в её большой яркий блестящий глаз, увидел в нем всеведущую мудрость и признательно сказал:

— Спасибо тебе за это чудо. Мне правда очень не хватало воспоминаний о знакомстве и встрече с Эйлин, было страшно неловко жить с ней и не помнить при этом, как мы с ней сошлись. Но теперь всё в порядке, и я так рад этому… Интересно, у тебя есть имя? — спросил он, поглаживая чешуйчато-морщинистую кожу на морде цилинь. Шкура её напоминала сразу и слоновью, и драконью.

Ответ на вопрос пришел мыслеобразом — в сознании Тоби возникла картинка мертвой малышки цилинь, слепо бредущей по кругу, со взглядом, устремленным в никуда, одновременно пришло понимание, что эта малышка — убитая сестра-близнец взрослой цилинь.

— Понимаю, — с сочувствием произнес Тоби. — Тебе приходится жить за двоих. Но имя всё же странное — Тень Мертвой Сестры. Разве она мертвая, если она живет в тебе?

Озадачив цилинь новым постулатом, Тоби ушел в дом, где к нему тут же кинулась взволнованная Эйлин. Пользуясь тем, что в холле они одни, Тоби привлек её к себе и быстро и горячо проговорил на ухо:

— Эйлин, любимая, я всё вспомнил! Прошла моя амнезия, я вспомнил всё.

Черные глаза Эйлин трепетно вгляделись в ошалелые зеленые и увидели в них любовь с оттенками узнавания. Тоби смотрел так, как смотрит человек, действительно вспоминающий всё, что связано с ними. Склонившись к лицу жены, Тоби чмокнул её в кончик носа и шепнул:

— Родная моя, ты же простишь меня за вечно дурное настроение, которым я обзавелся после переезда из Гула в Коукворт?..

— О Тоби, родной мой… — только и смогла выговорить потрясенная Эйлин. До неё наконец дошло, что к ней вернулся её любимый любящий муж.

Глава шестая. Свободная вакансия

Поцеловав любимую, Тоби обнял её за плечи и ввел в гостиную, в которой их уже с трепетом дожидались домочадцы и гости. Том и супруги Принц с интересом уставились на Снейпов, а Ньют деловито удалился во двор — проверить свою драгоценную зверушку. Маленький Арго заметался было туда-сюда, желая сразу и остаться, и убечь за единственным знакомым ему человеком… Победило любопытство, и Арго этаким тушканчиком замер на табуретке, во все глаза таращась на посвященного в магию маггла.

— Ну как? — не удержался Реддл, с нетерпением вымахивая палочкой. — Тоби видит магию? — и ка-а-ак кастанул Патронуса…

Тоби с воплем шарахнулся назад и ударился о стену, когда из палочки в его сторону выстрелил огромный серебряный змей с раззявленной клыкастой пастью.

— Ой, боже мой, простите! — всполошился Реддл, поспешно развеивая заклинание. — Простите меня, Тобиас!

Чувствуя бешеное суматошное колотье в груди, Тоби с трудом отлепился от стены — вот совсем не вовремя ему вспомнился василиск из Тайной комнаты! Ну да ладно, этот казус хотя бы на испуг можно списать… Шумно переведя дыхание, он криво улыбнулся смущенному Реддлу.

— Ничего, Том, я это переживу. Кажется…

— Ура! Дядя Тоби видит магию! — искренне захлопал в ладошки маленький Аргус. Его неподдельный детский восторг разрядил напряженную обстановку, и все присутствующие тут же выдохнули, расслабляясь.

Тем временем со двора в гостиную вернулся Ньют.

— Уолли, Том, моя цилинь не хочет возвращаться в чемодан, просится побыть здесь на воле до выборов. Как думаете, вы за ней сможете присмотреть, пока я по делам бегаю? — озабоченно спросил он, суетливо скользя глазами по помещению. Была у Ньюта такая привычка: его взгляд ни на чем надолго не останавливался…

— Конечно, мы за ней присмотрим, — заверил магозоолога Уолли Принц. — Ты не беспокойся, делай, что должно.

— Отлично, — порывисто кивнул Ньют и поманил мальчика. — Пойдем, Арго, надо разобраться с твоими родителями и собрать твои вещи.

— Ладно! — мальчик спрыгнул со стула и потянулся к куртёнке. — Можно я скажу «до свидания» Шезю?

— Можно. И ты неправильно произносишь её имя! Её зовут Шэдоу, — разрешил и поправил Ньют.

— Ладно! — мальчишка выскочил за дверь и не то нарочно, не то из-за действительно недоразвитого речевого аппарата исковеркал слово «Тень»: — Пока, Шезю!

— А он точно сквиб? — неловко спросил Тоби после их трансгрессии. — Может, магия в нём просто ещё не проснулась, или она дремлет до определенного возраста?

— Нет, — покачал головой Уолли. — Мы просто видим: маг перед нами или обычный человек. Так вот, в Аргусе магии нет.

— А если… давайте представим, что в некой семье жил ребёнок-маг, которого считали сквибом, но в восемь лет его ради проверки сбросили с балкона, а он возьми и окажись колдуном — не разбился, а поскакал по дорожке, как мячик, — не успокаивался Тоби, выискивая в данной ситуации хоть малейшую, самую невероятную лазейку.

— Я допускаю, что кто-то этого может не знать, и тогда ребёнка действительно могут сбросить с балкона, по незнанию пытаясь разбудить магию, — нехотя уступил Принц. — Но повторяю: мы просто видим магию и точно знаем, кто перед нами находится. Так что поверь, Тоби, Аргус Филч — стопроцентный сквиб, в нём нет ни грана магии. Мальчик никогда не сможет колдовать, и в его руках не появится волшебная палочка.

— Жаль… — искренне пожалел Тоби, думая о буклете «Скоромагии», по которому старый Филч тайком учился волшебству. Вздохнув, он перевел взгляд на Тома. — Крутой у тебя Патронус. Что за змей? Кукулькан?

— Нет, василиск, — улыбнулся Том. — Я его в школе нашел, когда доучиваться вернулся после войны. Мне про него дядя Морфин рассказал, поведал, как сам в школьные годы чей-то голос за стенами слышал, а пообщавшись с обладателем голоса, догадался, что это был василиск.

— Ух ты… И как он? — подался к нему Тоби.

— В пятидесятом мы с отрядами драконоборцев и магозоологов его оттуда выковыряли, обездвижили при помощи зеркал, скрутили и выволокли наружу. Гад оказался огромен, министр Тафт сказала, что миру магии крупно повезло, что в данном отрезке времени на малой площади оказались целых два змееуста: я да Морфин, иначе б закрыли Хогвартс навсегда. А василиска мы переправили в индийский заповедник, пусть там ползает и шипит, в благословенной стране, где змей по-настоящему боготворят.

— А Патронус?.. — поднял брови Тоби.

— Понравился он мне, — вздохнул Том. — Жаль, приручению не поддался. Хорошо хоть нам, змееустам, внял, а то пришлось бы его того… — Том провел пальцем по горлу и снова вздохнул. — Не лгут учебники, василиски действительно относятся к категории неприручаемых, как драконы и нунды. Но это потому, что с ним Ньют отказался работать. А так, было бы у него желание, и василиск стал бы при нём шёлковым.

— А почему Ньют отказался работать с василиском?

— Потому что он действительно опасен и нуждается в постоянном контроле. Это значит, что за ним нужен глаз да глаз, неусыпное наблюдение денно и нощно. А у Ньюта нет таких запасов времени и терпения. Ни у кого нет, если по-честному…

Тоби задумчиво покивал — и правда нет.

— Как же Хогвартс-то устоял, пока в его стенах ползал василиск? Он что же, никого не убил?

— А это заслуга Салазара Слизерина. Он построил нижние уровни Хогвартса с таким расчетом, чтобы реликтовый гад, ползая по внутренним катакомбам, никак не вылез самостоятельно и никому не навредил.

— А самому Салазару зачем нужен василиск? — с недоумением спросил Тоби.

— Не знаю, — пожал плечами Реддл. — Может, для престижу?.. Зверь-то прикольный, очень статусный, особенно для волшебника, живущего тысячу лет тому назад… Мне вот он тоже понравился. Взял бы к себе, да нельзя. Опасен.

И снова Тоби пришлось согласиться, тем более что он помнил каноничного монстра, с которым мальчишка Поттер самолично сразился, вооруженный мечом Гриффиндора из Шляпы. А в этой реальности реликту, значит, повезло, ученику не придется с ним сражаться…

Разговор в гостиной тем временем свернул в сторону хогвартских директоров. Направление новой темы задал Уолли.

— Не пойму я что-то. Где Дамблдор-то был в военные годы? — озадачился он. — И почему сместили Диппета? Да ещё так, что между ним и Дамблдором временно втиснули Арагону?

— Так некому было возиться с детишками в эти самые тяжелые послевоенные годы, — отозвался Том. — Это я сам заметил, когда увидел, как дети тянутся к Уолтеру, скромному библиотекарю. Пока прочих крупных шишек лихорадило поствоенным хаосом и сумятицей, этот незаметный паренёк просто помог тем, кто нуждался в тепле и поддержке, забытым, никому не нужным детям. Он сам назначил себя на пост временного директора, и он единственный, кого Распределяющая Шляпа просила остаться на этом посту вечно. Но увы, опомнился Диппет и вернулся в школу в пятьдесят втором, внаглую подвинув мистера Арагону…

— И досидел до пятьдесят пятого, — вклинилась Эйлин. Задумалась. И осенилась догадкой: — Он подсидел! Место Дамблдору придержал!

— Пока он в должностях укреплялся, — задумчиво додумался вслед за Эйлин Том. — Застолбил себе местечки поукромнее: сначала в рядах Визенгамота, потом пролез в Верховные Чародеи, и как апофеоз всему, прихватил ещё и должность директора Хогвартса. Вот проныра…

— Да зачем ему это всё? — с недоумением протянула Иоланта.

— Слава победителя над Гриней, видимо, голову ему вскружила, — хмыкнул Уолли, поглаживая бородку. — Вот и захотел он красоваться на карточках от шоколадных лягушек, а чтобы послужной список его благородных дел выглядел внушительней, Дамблдор и начал свою кампанию. Полез во все эти кормные местечки, себе имечко зарабатывать… Вот давеча он экспериментами с драконьей кровью увлекся, говорил, что нашел якобы ещё один способ её применения…

— О нет, — пробормотал Тоби. — Это ни к чему хорошему не приведет. Известно же, что всякие эксперименты с биоматериалом обычно заканчиваются тотальным пиздецом…

От его замечания хозяева и гость недоуменно переглянулись. А в следующую секунду дружно подпрыгнули на своих местах от неожиданного ментального возгласа, прозвучавшего у всех в головах наподобие набата.

— Он прав! — в окно с улицы всунулась огромная голова цилинь. — Я тоже это вижу: Дамблдор готовит массовый геноцид. Остановите его. Скорее!

Дико глянув на Принцев, Том трансгрессировал прочь прямо из гостиной, даже не потрудившись выйти из дома. Поморгав на то место, где исчез Том, Принцы перевели обалделые взгляды на Тобиаса.

— Это что такое сейчас было? — очумело спросил Уолли. Тоби вжался в кресло, лихорадочно соображая, как выкрутиться из такой ситуации, и как он мог вообще так проболтаться? А Уолли, оказывается, имел в виду совсем другое. — С каких это пор зверушка Ньюта заговорила?.. — растерянно договорил он свой вопрос. Эйлин же, в отличие от отца заметившая оговорку, с тревогой заглянула в глаза Снейпу.

— Тоби, дорогой, это на тебя цилинь так подействовала? Тебе не больно?

На всякий случай Тоби кивнул. И тут же мотнул головой, отвечая на второй вопрос. Успокоившись, Эйлин села к нему на колени и старательно обчмокала его лицо. Это подействовало, как всегда по обыкновению: Тоби заметно расслабился и облегченно обмяк в кресле под умелыми утешениями жены.

— О, простите, — мило подыграла цилинь.

— Ничего, Шезю, — не остался в долгу и Тоби.

Фыркнув на имя, цилинь утянула морду обратно и пропала с глаз. Уолли с интересом посмотрел на парочку в кресле.

— Значит, работы с биоматериаламиприводят к катастрофам? — глубокомысленно изрек он. — Хм-мм, во что там мудрец Дамблдор играет, а?..

Тоби сглотнул, вспомнив вдруг, что не помнит, когда и отчего в той каноничной ветке реальности умерли родители Эйлин. Только и помнил, что жертвами драконьей оспы стали Флимонт с Юфимией Поттер, Абраксас Малфой и ещё кто-то…

Что ж, замечание Снейпа прозвучало своевременно — Том успел перехватить инициативу безумного Альбуса. Увы, да, безумного. Когда отряды невыразимцев с аврорами и ордерами наперевес нагрянули в запечатанную директорскую башню и вскрыли с трудом найденную маленькую засекреченную лабораторию, то их взглядам предстало очевидное злобное безумие экс-директора, а именно: безнадзорно зреющее в котлах зелье со смертельным содержимым, готовое вот-вот взорваться и разнести по миру смертоносные бациллы модифицированной драконьей оспы. К счастью, вызванный из Мунго целитель Ранкорн сумел нейтрализовать бяку, вовремя сварив антидот и влив в зреющую кашу, которую уже безвредную ликвидировал при помощи мощного Эванеско…

Зачем, для чего это нужно было Дамблдору, было уже даже страшно спрашивать. Ответ на него всё равно был один — старик сошел с ума. Пришлось позвать на помощь легилиментов. Вооружившись Веритасерумом, те вскоре выявили причину маниакальной ненависти Дамблдора к своим соотечественникам. Оказывается, дедок таким образом хотел заполучить один из Даров Смерти, известный как Мантия-Невидимка, который хранился в семейном сейфе Поттеров.

В общем, ещё один здоровенный гвоздь в крышку гроба для Дамблдора. Надо было видеть офигевшие глаза Аберфорта, когда он смотрел на старшего своего брата. Эк его приложило смертью Арианы…

Участь Альбуса была решена в тот же день — его приговорили к Поцелую Дементора с последующей казнью через отсечение головы. Исполнение приговора назначили на конец февраля.

Тут же в Визенгамоте решили проблему Филчей: стрясли с родителей подписи, доказывающие их отказ от ребёнка, после чего с чистой совестью лишили кукушек родительских прав, получив в свою очередь право на передачу мальчика в приемную семью.

И пятого марта Аргус Мартин Снейп переступил порог своей новой спальни, держась за руку приемного отца.

— Здесь у нас Северус, — тепло сообщил Тоби, подведя мальчика к кроватке с младенцем. — Твой младший братишка.

— Брат?! — задохнулся от волнения Аргус. — Правда?

— Да, — улыбнулся Тоби. — Теперь ты точно не один, верно, Арго?

— Ого… Да! — в светло-серых глазах мальчика засияло счастье. Засмеявшись, он неуклюже облапил папины ноги, и Тоби подхватил его на руки, давая ребёнку возможность обнять себя, что тот и сделал, крепко-крепко зарывшись лицом в шею человеку, подарившему отвергнутому малышу так необходимое ему тепло. В этот момент бывший Филч понял самое важное: пусть Тоби маггл, но маггл с добрым сердцем.

Конечно, было больно от предательства настоящих родителей, но обстоятельства всё равно были сильнее, и Аргусу пришлось смириться с ними. Но несмотря на все эти передряги, внутренний его стержень не успел сломаться — судьба вовремя свела мальчика с хорошими людьми, взявшими на себя ответственность. И ощущая живое тепло огромного тела, маленький Аргус понимал, что его обнимает родной, настоящий папа. От этого ощущения стало так тепло-тепло, так хорошо, так уютно…

Чувствуя горячие слезы, окропившие шею, Тоби только вздохнул и ещё крепче прижал всё понявшего ребёнка. Ничего, Арго, ничего, мы не зря встретились, теперь мы всегда будем вместе…

Выплеснув своё облегчение, Аргус пригрелся и заснул. Тоби уложил его в кроватку, погладил пальцами спящего Северуса и неслышно покинул спаленку. Прошел в гостиную, где снова собрались домочадцы, и занял место на диване рядом с Эйлин. Посмотрел на сосредоточенные лица Принцев, пристально смотрящих на лакированный корпус радиоприемника, и тоже сосредоточился на механическом голосе, вещавшем в прямом эфире.

…"И вот настал этот напряженный решающий миг, когда в зале перед шеренгой кандидатов пройдет мудрейшее из всех существ в мире — благословенная цилинь, чьё решение должно поставить последнюю точку в выборе Министра Магии. Кандидаты заметно волнуются, видно, как горят предвкушением их глаза и блестят испариной их высокомудрые лбы"…

Тоби невольно улыбнулся — хорош комментатор, очень наглядную картинку передает. Далее он молча выслушал перечень баллотирующихся в министры: Нобби Лич, Юджина Дженкинс, Гарольд Минчум, Дориан Ранкорн, Эммет Грант, Рэнсон Боуд и ещё несколько таких же незнакомых имен. Правда, в груди что-то слабенько трепыхнулось при звуках фамилии Ранкорн, и, поразмыслив, Тоби припомнил, что знавал такого в прошлом Гарри Поттера — некоего Альберта Ранкорна, чью личину он ненадолго позаимствовал для проникновения в Министерство Магии. Хм, ну, видимо, родственник, если не однофамилец…

…"А теперь послушайте эти божественные шаги этого великолепного судьбоносного животного! Поднесите микрофоны поближе, не бойтесь, животное не кусается… Что значит, затопчет? Цилинь и затопчет? Не смешите мои мокасины, им и так уже смешно. Итак, тишина-а-а, слушаем!"

Снова Тоби улыбнулся и с удовольствием послушал шаги божественной цилинь, усиленные микрофонами и сопровождаемые емкими комментариями гениального радиовещателя:

…"Так, Лич — мимо! Рылом не вышел? Или, вернее, происхождением? Шучу-шучу, не смотрите на меня так!.. Минчум… тоже мимо! А-а-атлична! Говорил же я — он к дементорам тяготеет! Так, всё-всё, не балуюсь… Оу, извини, старушка. Как мы видим, цилинь не удостоила Юджинию Дженкинс даже взглядом. Увы, не быть ей Министром. И-и-и… Божечки и Мерлинова Триада, день нынче действительно судьбоносен! Цилинь склонила колено перед Дорианом Ранкорном!!!"

Восторженный вопль потонул в громе оваций, а Тоби неожиданно ощутил ликование в душе: всё-таки Ранкорн стал Министром Магии в этой реальности и у них не будет ни идиота Фаджа, ни заимперенного Толстоватого, ни Багнольд, которую он так и не узнал, ни тем более пресловутого Кингсли Бруствера, выбранного практически по принципу «из того, что было».

— Ух ты! — возликовала Эйлин. — Молодчина Дори! Ура!

— Ты его знаешь? — удивился Уолли.

— Конечно, я его знаю, папочка, это тоже мой однокурсник, со Слизерина, как я и Том, недавно у него сын родился, ровесник нашего Северуса. Он, кстати, колдомедик, целитель Ранкорн, и я страшно рада, что к власти пришел именно такой компетентный человек, не понаслышке знающий, кто в чём нуждается.

— Ну и ну, — Уолли впечатленно покачал головой. — Столько значимых перемен в последнее время произошло: скромный тихоня-библиотекарь занял пост директора в школе волшебства и чародейства, целитель и однокурсник моей дочери пробился в Министры Магии.

— Познакомиться бы с этими славными ребятами, — мечтательно протянул Тоби, лаская разомлевшую рядом с ним Эйлин.

— Так можно же! — встрепенулась та. — Я их всех просто позову на свой день рождения. Седьмого марта мне исполняется тридцать один, и у меня ещё есть время пригласить лучших друзей.

— Но вот хватит ли у них времени приготовить для тебя подарки, торопыга? — с мягким укором спросил отец.

— Да не волнуйся, папочка, как подсказывает опыт, спешный подарок зачастую становится самым лучшим, — безмятежно отмахнулась Эйлин.

— И как же ты пришла к такому выводу? — съехидничал Уолли. Эйлин посмотрела на отца и ответила тоном умудренной старой девы:

— А так, что он действительно выбирается душой — в самый последний момент, таким образом являясь практически даром судьбы. Проверено. И не раз. Частенько я видела, как родители часами кружат по супермаркету, ищут-выбирают подарок ребёнку, тратят нереальные суммы на кукольный дворец, а в результате у детки любимой игрушкой становится резиновая собачка, второпях купленная троюродной тётушкой у перехода в метро.

— А что ты делала в супермаркете, Эйлин? — насторожилась Иоланта.

— То же, что и все, делала покупки, — невинно моргнула Эйлин. Тоби тихо хмыкнул про себя, вспомнив благодаря новой памяти, что Эйлин где-то с год работала кассиром в одном таком магазине. Но, разумеется, жену тёще он не стал выдавать.

А что касается срока, отведенного Эйлин для сбора друзей и подарков, то здесь она, как ни странно, не ошиблась. Лучшие друзья всё успели: и сами собраться, и презенты найти, и даже некоторые дела уладить.

Сам Тоби, к счастью, тоже смог приобрести небольшой подарочек любимой жене, прогулявшись в Лэглифорд и заглянув в маленький ювелирный магазинчик, где и присмотрел для Эйлин милый кулончик на золотой цепочке. Вещичка, слава богу, оказалась по карману, и Тоби без сожалений отдал за неё все имевшиеся у него деньги. Зато черный опал, окаймленный серебряным полумесяцем и алмазной звездочкой сверху, весьма элегантно смотрелся в декольте Эйлин.

Среди гостей Тоби к своему вящему изумлению, увидел Хагрида. Завидев издали высокую, более чем знакомую фигуру, он не поверил глазам и спешно прошел к гостю поближе. Боже правый… Горло Тоби сдавил спазм от неожиданной встречи с тем, кого он никак не ожидал увидеть здесь так скоро. Рубеус Хагрид, собственной трехметровой персоной, румяный, веселый, молодой, безбородый.

— О, Руби, познакомься, мой муж Тоби! — счастливо прозвенела Эйлин. Великан развернулся и посмотрел на подошедшего мужчину до боли знакомыми глазами, черными и теплыми, похожими на блестящих жуков…

— А, здрасте! — жизнерадостно пробасил он, пожимая обеими ручищами руку Тоби.

— Здравствуй, Хагрид, — и Тоби, плюнув на условности, просто обнял старого своего друга, пусть тот и не знал об этом. Но Хагрид это как-то просек. И, отстранившись, он внимательно заглянул в лицо. В зеленые светлые глаза, горящие радостью встречи.

— Будем друзьями! — твердо решил великан, всем сердцем чувствуя расположение Тоби.

С таким же точно трепетом Тоби знакомился с Помоной Стебль, Легендой Лавгуд и Минервой МакГонагалл, близкими подругами Эйлин.

Дориан Ранкорн, новоиспеченный Министр, пришел с женой и ребёнком, и Тоби был представлен малютке Альберту со всеми причитающимися почтением и гордостью. Потом кроху положили в манежик к Северусу Снейпу, Ксено Лавгуду и Валерию Саламандеру. Так что четверо малышей оказались познакомлены практически с младенчества, и именно с этого момента началась их многолетняя дружба.

Уолтер Арагон пришел позже всех по причине страшной занятости в школе, зато его появление внесло свежую струю волнения в притихший ввечеру тесный кружок друзей. Такой же высокий, как Тоби, невероятно худой мужчина, с длинным «лошадиным» лицом, незаметной тенью влился в компанию, возникнув словно из ниоткуда.

— Привет, детишки, — бархатно-вкрадчиво произнес он у них сзади над головами. Обернувшись, Эйлин взвизгнула и, развернувшись, с размаху обняла припозднившегося гостя.

— Уолт! Ребята, здесь Уолт! — возликовали парни, самому старшему из которых было уже под сорок, но обрадовавшихся, как мальчишки малые, дорогому дяде Уолту.

Арагон весело скользнул по лицам, по манежу с малышами и удовлетворенно кивнул.

— Угу, вижу, будущая партия учеников в мою школу исправно пополняется. Молодцы вы все, горжусь я вами страшно! — и ручищами своими длинными приобнял всех, кого смог. В том числе и Тоби, стоявшего рядом с Эйлин. Потискав детишек, Уолт отпустил их и огорошил неожиданным заявлением:

— Двери Хогвартса теперь открыты и для посвященных простых людей. Твой муж работу случайно не ищет, Эйлин? Нам позарез нужен библиотекарь…

Этот удивительный день, полный открытий, встреч и знакомств, запомнится Тоби навсегда. Запомнится накрепко радостью, волнением, изумительной сплоченностью стольких разных людей с разных факультетов, но объединенных общей войной. Саламандер и Реддл, Арагон, Принцы, Стебль и Ранкорн, Хагрид, МакГонагалл… Все они предстали перед Тобиасом Снейпом в совершенно новом свете, а самое главное, он увидел их настоящими, свежим и чистым, незамутненным взглядом. И этот взгляд подарил ему абсолютную уверенность в грядущем светлом будущем.

Глава седьмая. Подождем до весны...

Закончился изумительный день, погас вечер и настала ночь. Давно разошлись гости, уложены по кроваткам дети, а в душе Тоби всё ещё продолжал бушевать сумбур, вызванный словами Арагоны.

— Эйлин, ну я правда не ослышался? — наверное уже в стопитсотый раз переспросил-уточнил Тоби, обнадеженный неожиданной вакансией, свалившейся из ниоткуда, как мешок с цементом на голову. — Мне правда предложили работу в волшебной школе?!

— Правда, Тоби, всё правда, и ты не ослышался, — с таким же ангельским терпением в стопитсотый раз заверила Эйлин взволнованного мужа.

— И я увижу Хогвартс? — продолжал волноваться Тоби. — Нет, я в самом деле увижу Хогвартс?!

Положа руку на сердце, должна сказать вам, это стало таким безумным счастьем для славного нашего мальчика, успевшего навеки распрощаться с горячо любимым замком, который стал для него родным домом. Ему, ставшему магглом, как-то не светило снова увидеть старый добрый Хогвартс, так что предложенное Арагоной место библиотекаря явилось для Гарри-Тобиаса прямо-таки исполнением самой заветной его мечты, которая могла навсегда остаться несбыточной и недосягаемой. Этакий дополнительный приятный бонус к посвящению в магию. От восторга Тоби едва сдерживался, чтоб не разрыдаться от невозможного счастья: он всё-таки увидит родной Хогвартс, и даже Рона с Гермионой, возможно, встретит в будущем, когда придет их время! Хагрида он уже обнял и даже расположил к себе настолько, что они снова станут крепкими друзьями. Что ни говори, а Гарри очень сильно любил старого друга лесника.

Наконец Эйлин удалось успокоить мужа проверенным способом — поцелуями и лаской утихомирила его волнение и затащила в постель под теплое одеялко. И чтобы отвлечь наверняка, задала вопрос:

— Что такое кукулькан?

— Пернатый змей, — хмыкнул Тоби, постепенно успокаиваясь. — Одно из верховных божеств в мифологии майя. Считался богом ветра и дождей, основателем царских династий и крупных городов. Майя представляли Кукулькана в виде пернатого змея с человеческой головой. Он являлся аналогом ацтекского бога Кетцалькоатля. Среди руин древнего города майя Чичен-Ица на полуострове Юкатан в Мексике сохранилось храмовое сооружение — пирамида Кукулькана. Ты что, не видела? Мы с тобой столько лондонских и манчестерских музеев посетили…

— Да я не помню, — сконфузилась Эйлин. — Или не обратила внимания. Я больше на тебя смотрела, чем на каменных истуканов и шумерские таблички…

— А-а-а, таблички ты всё-таки запомнила! — подколол Тоби, легонечко пощекочивая пальцами упругие бока жены, заставляя ту ерзать и хихикать. Дружеские заигрывания плавно перетекли в интимные и завершились крышесносным сексом.

Утром, после крепчайшего сна, волнение вернулось, и Тоби снова закидал Эйлин вопросами, среди которых озвучим один, самый существенный.

— А как я буду перемещаться на работу и домой?

— Пешком, Тоби, пешком, — снисходительно пояснила Эйлин. — Просто для этого нам придется переехать в Хогсмид, ближайший к Хогвартсу городок.

Тоби в ответ на это удрученно вздохнул. Ещё один переезд?.. Эйлин, видя его уныние, начала соблазнять:

— Там чистый горный воздух, леса, озеро рядом, зимы настоящие, снежные…

— Ты-то там чего забыла? — поинтересовался Тоби.

— Хочу самостоятельности, — надула губки Эйлин. — Свой дом, хозяйство, независимость от родителей.

— Ты же скучала? — вскинул брови муж.

— Да, скучала, — согласилась Эйлин. — Но только потому, что долго их не видела. Но теперь, когда мы свиделись и узнали, что с ними всё хорошо, можно подумать и об отдельном жилье… Или я не права? Кстати, я же тоже могу получить работу в Хогвартсе. Или ещё лучше — открыть собственную аптеку-лавочку в Хогсмиде, завести своё дело.

— Гм-мм, а ты права, — с некоторым удивлением констатировал Тоби, обдумав сказанное. — Действительно, это реальная возможность начать по-настоящему самостоятельную жизнь.

— К тому же родителей мы сможем чаще навещать, чем живя в обычном городе, — с облегчением подхватила Эйлин, с восторгом глядя на мужа. — И папе с мамой к нам проще перемещаться будет, когда мы наладим каминную сеть. Всего-то и надо, что приобрести дом с портальным камином!

— Солнышко моё, ты просто кладезь гениальных идей! — восхитился Тоби, нежно целуя умницу-красавицу.

— И животных своих заведем, — вдохновилась Эйлин. — Я давно мечтаю о кошке… кстати, у тебя аллергии на них нет, как у мамы?

— Не замечал как-то, — задумался Тоби, вспоминая. — Контакта с кошками не было. Но это можно проверить: если не начну чихать, то всё в порядке, заводи хоть пантеру.

— И сову! — встрепенулась Эйлин. — М-мерлин, наконец-то я могу завести сову, которую не придется прятать от соседей-магглов!

— Ага, и летучую мышь до кучи, короче, весь набор ведьмы… — проворчал Тоби.

Ворчание было добродушным, и Эйлин слабо засмеялась, без труда уловив юморной подтекст. Отсмеявшись, она затихла, с трепетом размышляя о том, как сильно переменился её муж от пережитой клинической смерти. Ведь Тобиас Снейп раньше буквально желчью исходил при каждом малейшем упоминании чего-то колдовского или ненормального… А сейчас он ну совершенно другой. Чувствуя подступающие подозрения, Эйлин приподнялась на локте и принялась рассматривать лицо мужа. Оно было всё тем же, светлым, с пробившейся суточной щетиной, большой нос с приметной горбинкой, любимые глаза чуть навыкате с тяжелыми мешками под ними, простое доброе лицо бесконечно родного Тоби.

Словно читая оттенки сомнения в глазах жены, Тобиас мягко взял её лицо в ладони, приблизил к своему, поцеловал точеный носик и шепнул, обдавая щеки теплым дыханием:

— Эйлин, я действительно вернулся с того света другим человеком, и всё, что тебе следует знать, это то, что я тебя теперь никогда не обижу. Я вижу твою любовь, сам люблю тебя больше жизни и никогда-никогда не оставлю одну.

Тоби знал, о чём говорил, помнил о том, как рано умерли каноничные Принцы и Снейпы. Родители Эйлин, скорей всего, скончались от вспышки драконьей оспы, выпущенной Дамблдором, саму её, видимо, свел в могилу пьяница-муж, бесконтрольно спившийся впоследствии.

Интересно, что сейчас и не понятно, в какое конкретно-то время Тоби окочурился: сейчас или позже, когда Северус школу окончил?.. Или это магия действительно вмешалась, «прикончив» Тобиаса двадцать третьего января и произведя замену душ, воспользовавшись смертью Гарри Поттера из параллельного будущего? Ну, судя по всему, второе, за что ей громадное спасибо. Ведь Гарри выпала такая редкая возможность: спокойно пожить в мире без Волан-де-Морта и Дамблдора. Провести новую полноценную жизнь в чудесной параллели, в которой эвакуационный военный поезд увез домой в семью маленького Тома Реддла. Ну и попутно обеспечить нескольким детям счастливое детство — Аргусу и Северусу, ни за что обиженным в той, боковой реальности.

В кроватке запищал малютка, и Тоби подхватился к нему, опередив жену. По звукам определив, что ребёнок голоден, Тоби поднял Северуса и принес к матери. Эйлин села в подушках, приняла у мужа сына и приложила к груди. Спустя минуту Северус зачмокал сонно и сыто, делая сразу два занятия — сладко спал и насыщался. Тоби сидел подле и созерцал самое завораживающее в мире зрелище: мать, кормящую дитя. Ренессанс, созданный самими жизнью и природой. Смотрел на сына, смотрел, как он сосет мамино молочко, и думал в продолжение тех своих мыслей: «Да, Северус, теперь я с тобой, и я постараюсь сделать всё, чтобы твоё детство стало безоблачным и счастливым. Вместо одной Лили у тебя будет целый город волшебных жителей, братья и сестры… Один, кстати, уже есть…»

Так что в пользу сына вопрос о новом переезде был решен этим ранним утром, ещё до завтрака. На самом завтраке Эйлин не скоро осмелилась поднять столь щекотливую тему, боясь расстроить родителей, но желание заиметь собственное жилье в магическом мире перевесило. И, видя, как темнеют и буреют лица Уолли с Иолантой, Тоби малодушно удрал во двор, предоставив им свободу самим разбираться со своей дочерью.

Спиной ощущая накал страстей и слыша звон первых разбитых тарелок, Тоби благоразумно сбежал ещё дальше — под надежную крышу конюшни. Здесь хотя бы было тихо — скандал из дома сюда не доносился, и Тоби частично расслабился, начав бесцельно бродить туда-сюда вдоль денников. Погладив мимоходом морду ближайшего шайра, он негромко посетовал:

— И кто бы знал, что Эйлин может рассориться с родителями не из-за мужа-маггла, а из-за нежелательного переезда к черту на кулички?.. Ну не хотят родители так скоро расставаться со своей дочуркой, которую до этого лет пять не видели… А Эйлин-то чего торопится? Можно же было пожить здесь год-два, прежде чем срываться на новое место?

Шайр дернул ухом и вскинул голову, реагируя явно не на вопросы Тоби, а на что-то в прогулочном паддоке снаружи.

— Что там? — насторожился Тоби, глядя на внутренние ворота конюшни. Отойдя от денника, он прошел к воротам и выглянул за них. И успел увидеть, как с неба спускается белый фестрал.

Да, я не опечаталась, и Тоби глаза протер — с неба действительно спустился серебристо-лунный фестрал, сверкающий жемчужной белизной. Сей факт так изумил Тоби, что он вышел из конюшни и направился прямиком к невиданному крылатому чуду.

— Эй, ты откуда такой нереальный взялся? — с волнением спросил он, протягивая к фестралу руки.

И не успел тот опомниться, как сильные руки ловко ухватили его за узкую морду, развернули к лицу, а в следующий миг в молочно-голубые глаза фестрала с трепетом воззрились потрясенные человеческие.

— Боже правый… ради этого стоило умереть, чтоб увидеть настолько волшебно-сказочное создание, — завороженно выдохнул Тоби, проведя ладонью по шелковистой шерсти.

Надо ли говорить, что это была любовь с первого взгляда, которую, увы, обычные лошади обычно игнорируют, абсолютно наплевательски относясь к влюбленному в них человеку?.. Но здесь стоял фестрал, волшебное существо, и он, в отличие от равнодушной лошади, любовь Тобиаса к себе почувствовал в полной мере. И разумеется, он растерялся, ощутив такое искреннее расположение от совершенно незнакомого человека, который всем сердцем распахнулся случайно встреченному животному.

— Вот ты где, — грустно констатировал Уолли, подойдя к Тоби тем же путем сквозь конюшню. — Вижу, познакомился ты уже…

— Как они там? — спросил Тоби.

— Женщины… — тон Уолли сказал всё, и Тоби предпочел поинтересоваться другим:

— А с кем я познакомился? Это чей зверь?

— Ничей, — вздохнул Уолли. — Умер его владелец. Оставил коня и ушел на задание. Навсегда. А конь, видишь, верный какой, всегда сюда возвращается, где хозяин в последний раз велел его ждать.

— А что с ним случилось, с владельцем?.. — Тоби стало нехорошо.

— Погиб во время аврорского рейда на Лютный. Неблагополучный район, весьма, всякие там подозрительные личности кучкуются, делишки свои темные проворачивают. Вот и в этот раз. Поступил в аврорат сигнал о торговле некими темными артефактами, патрульные бригады авроров вызов приняли и… — здесь Уолли тяжело помолчал, переживая те события, затем продолжил: — Плохо то дело закончилось, поимка преступников завершилась перестрелкой из волшебных палочек, и одно шальное Секо Гектору прямо в горло и прилетело… Только то вдову и утешило, что он быстро умер, без мучений.

— А конь? — тихо спросил Тоби, поглаживая бархатистую морду и думая о том, что полицейская служба, в принципе, опасна везде, что в маггловском мире, что в магическом, разницы никакой.

— А конь… — Уолли с сожалением окинул взглядом рослую трехметровую фигуру фестрала и удрученно покачал головой. — Конь этот ошибка природы, был приговорен заводчиком к умерщвлению, но замечен Гектором и спасен. Он сплошной дефект: как фестрал полный ноль — его все видят, мастью… сам видишь. В этой породе преобладает вороной цвет шкуры и невидимость. Что с ним делать, я не знаю, никто из моих знакомых его брать не хочет, а сам конь тоже абы к кому не пойдет, это уж новому владельцу надо с ним как-то договариваться.

— Мы с ним уже договорились, — пробормотал Тоби, прижимаясь лбом ко лбу фестрала. — Он ко мне пойдет. Я возьму его?

— А бери! — как-то суетливо-облегченно обрадовался Уолли. Что навело Тоби на подозрение.

— Что-то с его характером? — проницательно спросил он.

— Да нет! — Уолли замахал руками. — Нет, что ты! Просто нам неприкаянность коня уже в печенку въелась, да и сам он покоя себе так долго не находил, всё летал по волшебным заповедным пространствам, всё искал, к кому бы приткнуться… Лучше б на воле родился, диким и свободным, а не привязанным к человеку, но кто же знал, что такой урод может родиться и у домашней пары элитных фестралов?..

— Не называйте его уродом, пожалуйста, — тихо попросил Тоби. Уолли, спохватившись, провел пальцем по губам, покаянно «запирая» рот на замок. Этот неожиданный жест был так невинен и естествен, что Тоби против воли улыбнулся, видя искреннее желание Уолли исправиться. Сразу срочно простив тестю всё, он спросил: — Имя у фестрала есть?

— Да вроде есть какое-то. Гектор при мне никак не называл своего крылашку, так что… — Уолли развел руками. — Бумаг на него нет, но смена имени и владельца, по-моему, сама собой должна пройти. Магически…

— Так я-то не маг, — хмыкнул Тоби.

— Зато он волшебный, — палец Уолли ткнул в коня. — И он вполне способен заключить с тобой магический контракт «хозяин — питомец». С тебя лишь одно — его принятие. Ну и имя ему заодно новое дашь, есть у тебя такое право.

— Понял, — Тоби легонько качнул конскую голову. — Ну что, подружимся? Заместо велосипеда мне будешь…

Фестрал в ответ приблизил морду к лицу человека и вдумчиво лизнул щеку. Язык, большой, грубый, лошадиный, оставил на коже влажный след, а клыки, промелькнувшие в страшной близости перед глазами, вызвали нервную дрожь. Всё ж, не хомячок, а гигантский крылатый зверь…

— Он хищник? — на всякий случай уточнил Тоби. Об уроках Хагрида он, понятное дело, предпочел не распространяться.

— Да, — скуксился Уолли. — Потому и спрос на них малый, то есть мало кому нравится содержать фестралов и гиппогрифов, что с их прокормом тяжело.

Слушая Уолли вполуха, Тоби обошел фестрала, осматривая того со всех сторон, потом, разобравшись с крыльями, ухватился за холку и рывком закинул себя на костлявую спину, и тут же охнул от ощущения, что сел на забор. Но размерами, слава богу, совпал — не стал выглядеть клоуном, севшим на пони, рост всадника оказался под стать коню. Представив себя со стороны, эдакая жердина на коне-скелете, Тоби весело заржал — ну чисто Дон Кихот на Росинанте!

Отсмеявшись, пихнул пяткой тощий бок и корпусом задал направление: пройтись по загону вдоль ограды. Без труда уловив желание всадника, конь послушно прошелся иноходью. Кружок, другой, разворот, остановка… По мере проезда, Тоби ощущал, как костлявая спина под ним меняется, прилаживаясь к его телу, и понял, что вопрос с седлом можно не поднимать. Решив проверить, он склонился к холке зверя, ухватился за выступающие поручни-плечи и дал посыл вверх.

Распахнулись крылья-паруса, и фестрал взмыл в небо. Едва конь оторвался от земли, тело Тоби прочно и надежно приклеилось к спине, словно конь самой своей сутью защитил наездника от малейшего, даже случайного падения.

— Ого, дружище, да ты сверхнадежен! Вот правду говорю: лечу под защитой ангельских крыл.

Эти слова, идущие из самого сердца, очень так согрели замерзшую душу осиротевшего фестрала. Прежний-то его хозяин никогда не нахваливал, не одаривал добрым словом и даже обидел недоверием, не взяв коня с собой на работу. А ведь если бы взял, то та ситуация в переулке могла по-другому решиться, уж верный скакун проследил бы за тем, чтобы друг-человек не пострадал на рейде!.. Но нет, не поверил волшебник в преданность зверя, оставил дома. Велел ждать и ушел.

Облетев поместье Принцев и часть прилегающих угодий, конь и всадник вернулись в исходную точку. Соскочив на землю, Тоби довольно хлопнул коня по плечу.

— Отличный скакун, Уолли! Мы определенно договорились.

— Как-то вы слишком быстро договорились, — подозрительно сощурился Принц. — Отчего-то у меня такое впечатление, что ты не впервые летаешь на фестрале…

Тоби, пойманный врасплох, но наученный недавним опытом, в панику впадать не стал, а с кротким выжиданием уставился на Уолли, уже привычно полагая, что тот сам придумает какое-либо объяснение. Расчет оказался верен: тесть действительно не задержался с догадками.

— А-а-а, ты же маггл! — осенился он, провожая взглядом полосу инверсионного следа самолета в небесной вышине. — Наверняка летал на чём-то подобном этому. Как его там?..

— Самолет, — ласково подсказал Тоби, тишком обожая «догадливого» тестя.

— Ну и как оно там летается? — заинтересовался наивный волшебник.

— Высоко летается, быстро. Людей на земле не видно, из Уэльса до Шотландии можно долететь за несколько часов.

— Да ты что?! — восхитился Уолли и уважительно прибавил: — Стало быть, не зря магглы создали эти свои машины, раз с нами в скорости почти сравнялись.

— Ага, — Тоби трепанул фестрала за уши и кивнул Принцу в сторону дома. — Пойдем? Вроде бы там тихо всё…

Ну, тихо-то тихо, но глаза у женщин были красными, и Уолли с Тоби настороженно замерли на пороге, не рискуя интересоваться, кто из них победил. Оказалось, победила Эйлин, переспорив мать железным аргументом — она не чувствует себя полноправной хозяйкой в родительском доме! Ну… Тоби глянул на жену и благоразумно прикусил язык — Эйлин всем своим видом выражала такое непокорство и своенравие, что стало понятно: молодая ведьма твердо намерена воплотить свои мечты именно здесь и именно сейчас.

Уолли оттянул зятя за плечо в библиотеку и удрученно посетовал:

— Как же Иоланта не понимает, что с Эйлин бесполезно спорить? У нашей девочки с детства такой характер, упрямый, боевой. Да она даже дралась! Приходила растрепанная, расцарапанная, в разорванной одежде, в ссадинах и синяках. В окрестностях не было ни одного забора, через который Эйлин бы не перелезла. А что она в начальной школе Лэгли вытворяла! Мерлин и Моргана! Учителя с неё рыдали… А когда она в среднюю школу перевелась, провожали прямо с салютом. Правда недолго, ровно до вечера, потому что я в тот же день забрал дочку из Хогвартса.

К концу этой тирады Тоби практически умер от смеха, амебой распластавшись в кресле. Лежал в плюшевых недрах и беззвучно хохотал, утирая счастливые слезы. Отсмеявшись, он слабо выговорил:

— Мне крайне повезло, что Эйлин со мной не воюет, а напротив, оберегает меня, холит и лелеет.

И как Тоби теперь помнил, они с женой к рукоприкладству не успели перейти в своих семейных перепалках, ограничившись пока руганью. Да, собственно, они всего неделю и сподобились поругаться до того, как паленка отправила Тобиаса с собутыльниками на тот свет.

Уолли покивал на замечание и грустно подытожил:

— Значит, уедете. А жаль. Мне правда хотелось, чтобы мы все вместе прожили в этом доме.

— Понимаю, Уолли, мне тоже жаль уезжать отсюда, но мне ж работу предложили, а в наше время ни от какой мало-мальской оказии нельзя отказываться. Тем более, что по специальности я здесь не могу устроиться. Навыки механика ткацких машин как-то не вяжутся с работой на заводе самолетостроения. Можно, конечно, переучиться, но квалификацию выше слесаря я уже не получу.

— А библиотекарь в волшебной школе разве лучше? — спросил тесть.

— Не знаю, — пожал плечами Тобиас. — Но попробовать стоит. Да и сыну, опять же, какая компания рядом — полная школа детей!

— О, так ты ради Северуса? — растроганно воскликнул Уолли.

— Да, ради него и Аргуса, — твердо кивнул Тоби.

Здесь в поместье, как он успел выяснить, детей поблизости не было, кроме самих Аргуса с Северусом, и его начинала глодать тревога о том, с кем социализировать ребят, когда придет время их первых познаний окружающего мира? То есть Северуса, с Аргусом-то всё уже в порядке, он вырос в другом месте и вроде не дикий… А в Хогсмиде, глядишь, и детишек среди населения прилично наберется, и его мальчишкам будет с кем играть-соревноваться. Не в Лэгли же им переезжать, с волшебным-то ребёнком?!

Переезд, к счастью для родителей, оказался делом не быстрым. Для начала пришлось подождать полноценной весны, когда в Шотландии спадут морозы и растает снег, отзвенят оттепели и ручьи, зазеленеют луга, поля и склоны гор, и только потом искать подходящий дом.

Специально нанятый магический риэлтор с этой задачей справился — нашел пять строений в разных концах Хогсмида, выставленных на продажу, о которых и известил клиентов. Просмотрев списки с перечнем и описанием домов, Тоби поразился, сообразив, что студенты из Хогвартса, по сути, посещали лишь одну улочку, открытую для посещения. Ту, что клином да окраиной выдавалась к школьному учреждению. А весь сам городок оказался расположен на огромной площади с населением до пяти тысяч человек и магиков. Вот уж где был шок…

Самая большая волшебная община оказалась так близко. К счастью, были там и магглы, агент упомянул о нескольких похожих семьях, где проживали такие же смешанные пары маг-маггл. После некоторых сомнений было решено посмотреть два дома, расположенные на южной окраине поселка.

Снова, как и в первый раз, встал вопрос о способе транспортировки Тобиаса. Хорошо, хоть Северуса не стали с собой дергать, оставив его на попечение дедушки с бабушкой… Поспорив и поубеждав друг друга, супруги сошлись на трансгрессии.

— Ты уверен?

— Да.

— Не испугаешься? Не стошнит?

— Не испугаюсь, а насчет последнего не уверен, не пробовал. Но давай проверим.

— Но, Тоби, если тебя стошнит…

— Блин, Эйлин, хватит сомневаться! Бери меня за руку и трансгрессируй наконец к нашему новому дому!

Самым парадоксальным в итоге явилось то, что стошнило как раз Эйлин. Рухнув в траву и расставшись с завтраком, она очумело воззрилась на мужа, когда тот, обеспокоенный, вытащил её из кустов.

— Тоби, божечки, а я беременна…

Глава восьмая. Финита Инкантатем

— Тоби, божечки, а я беременна…

Сначала Тоби замер, затем потряс головой, осмысливая услышанное, после чего Эйлин, взлетевшая на немалую высоту, оказалась крепко прижата к широкой груди, где ошалело и гулко заколотилось ставшее огромным от счастья сердце.

— Любушка моя, трансгрессия-то хоть не повредила малышу? — прозвучал взволнованный вопрос возлюбленного.

— Ой, не должно, но ты прав, лучше не злоупотреблять, — согласилась Эйлин, цепляясь за сильные плечи супруга.

— Значит, выбираем дом прямо сейчас и немедленно вселяемся! — непреклонным тоном постановил Тоби, бросая оценивающий взгляд на строение, перед которым их обоих настиг нежданчик.

Дом, слава богу и Мерлину, оказался именно там и именно такой, какой был нужен. Приземистый, двухэтажный, с большими окнами, окруженный террасой с трех сторон и с крытой верандой в столовой зоне, он располагался в уютной долинке, густо укрытый цветущими кустарниками и деревьями. Причем последние были такими, что Тоби с трудом подавил желание залезть на один такой тополь, чей ствол прямо-таки приглашал покорить и исследовать разлапистую крону. Готовые спортплощадки для веселых любопытных мальчишек.

Портальный камин, чьё наличие Эйлин проверила в первую очередь, оказался просто гигантским, мощным таким, с чугунной решеткой в «прихожей» зоне, с половичком и метелочкой для сметания сажи.

Кроме того дом оказался обжитым. Новых владельцев встретили смотрители, поддерживающие порядок в пустующем здании, так что супругам Снейп не пришлось беспокоиться о ремонте — жилище было в отличном состоянии и готовым для житья. Узнав о намерении вселиться сию секунду, смотрители тут же связались с владельцами дома, улаживая вопросы продажи.

Устроив в одной из комнат растерянную своим положением Эйлин, Тоби занялся делами, так срочно и внезапно возникшими. Для начала с помощью смотрителей вызвал колдомедика из Мунго, проводил глазами Патронуса-выпь и додумался отправить повторного за Уолли. А уже тот нагнал и припряг к делам бригады перевозчиков с носильщиками. Таким образом спешно-срочно собранные вещи были перенесены из дома Принцев и расставлены в новом доме Снейпов. Сами Принцы доставили Северуса и Аргуса с Эдельвейсом.

Да, красавец фестрал получил имя в честь такого же редкого, как он сам, высокогорного белого цветка, чьи лепестки покрыты нежным пушком, совсем как шкура лунного волшебного зверя.

— Ну и переполох ты поднял, Тоби, — с уважением высказался Уолли, передавая молодому папаше орущего Северуса, которому крайне не понравилось путешествие по каминной сети. То же самое подтвердил Аргус, начав дико чихать — по причине его неопытности ему в нос попала сажа.

— Ну что случилось, а? — заворчал Тоби, перехватывая сына поудобнее. — Кто тебя обидел? — обошел чихающего Аргуса и выглянул в окно, высматривая фестрала.

Эдельвейс, перемещенный домовиком, с трепетом глазел на возвышающиеся по западному горизонту горы. Ему, крылатому, было полной неожиданностью увидеть не какую-то там конюшню, а целые раздолья в виде неба и снежных вершин. Рот фестрала моментально наполнился хищной слюной, едва он провел аналогию между горами и их обитателями — горными козами. Вид слюнявого оскала заставил Тоби передернуться и отпрянуть от окна.

— Боже, ещё один ошалевший от счастья, — пробормотал он, силясь ненадолго абстрагироваться. Но увы… Орал младший сын, звонко чихал старший, звенели голоса Принцев, распекающих носильщиков за то, что те что-то не туда поставили. Потом платных грузчиков сменили бесплатные друзья, и вот уже Том, Хагрид и некий Ландо тягают кресла и шкафы по указаниям многоопытной Иоланты. Конечно, а кто лучше женщины знает, куда какой предмет мебели приткнуть?..

Не выдержав этой круговерти, Тоби с сыновьями удрал на второй этаж. Одно пока и утешало: всё это ненадолго.

Из комнаты Эйлин вышел колдомедик и наткнулся на вопросительный взгляд Тобиаса.

— Всё в порядке с вашей супругой, мистер Снейп, — поспешил он успокоить. — Трансгрессия не повредила ни ей, ни плоду. В первом триместре такое перемещение вполне безопасно.

— То есть срок уже…

— Восемь недель, — подтвердил целитель. — Ребёнок родится в декабре, — взгляд скользнул по пятимесячному Северусу, и от более чем понятной мысли у целителя вздернулась бровь. Тоби тоже прикусил губу — эдак они такими темпами сами станут Уизли… Но, как выяснилось через секунду, колдомедик вовсе не осуждал Снейпов за плодовитость. — Это очень хорошо, что вы не задерживаетесь с рождением новых малышей. Полукровные дети как правило рождаются чрезвычайно сильными волшебниками, и ваш род обещает внести значительный вклад в качестве ячейки магического мира.

Против воли Тоби вдруг ощутил прилив гордости — о как, не пустое место он занимает в этом мире, раз его детей признали ценным ресурсом! Он аж плечи расправил и внутренне выпрямился, с ласковой нежностью смотря в лицо притихшего Северуса. Слышь, сынок, что дядя говорит? Ты у нас чрезвычайно сильный волшебник, именно так сказал и Светлячок, домовик из дома дедушки и бабушки.

Целитель, видя, что отец семейства отвлекся на гордость, тихо удалился, ничем не мешая. Так что папино внимание привлек Аргус, спросив с заключительным чихом:

— П-чхи, папа, а какая у меня комната теперь будет?

Тоби кинул взгляд по коридору с рядами дверей и пожал плечами.

— Какая понравится.

Восторженно подпрыгнув, мальчишка кинулся исследовать помещения, а Тоби зашел к Эйлин. Та успела соскучиться и устать от одиночества, и вся подалась навстречу мужу с требовательным воплем:

— Дай!

Поспешно передав ей сына, Тоби уселся на край кровати, поджав одну ногу. Оглядел красавицу и с сочувствием спросил:

— Ну как ты? Сдюжишь? Не слишком ли быстро мы с тобой?..

— Я счастлива! Справлюсь! И нет, в самый раз! — четко и звонко ответила Эйлин на все три вопроса. И прибавила для точности: — А вообще-то от тебя я хочу много детей. Трех-четырех. Или побольше…

Сказала и замолчала, опасливо прикусив язычок. Но супруг против её ожидания не стал психовать, а только задумчиво покивал, глядя на Северуса, играющего с мамиными волосами. Зажав в кулачках длинные черные пряди, ребёнок самозабвенно махал ими, с восторгом следя за искрами света, пробегающими по блестящим локонам. Ответ от мужа прозвучал запоздало.

— Побольше. У нас будет большая семья. И Северус с Аргусом никогда не будут одни.

Эйлин встревожила горечь, прозвучавшая в словах Тобиаса, которому стало совсем не по себе от каноничных одиночеств профессора Снейпа и завхоза Филча.

— Тоби, мой хороший, что случилось?

— Ничего не случилось. Просто досадно от того, что я много работал во время твоей первой беременности. Но зато теперь я наверстаю! — Тоби придвинулся к жене и нежно поцеловал.

— О да, наверстаешь, — заулыбалась Эйлин. Понежилась в объятиях мужа и спросила: — С домовиками здешними знакомиться будем? И хорошо бы среди них няня оказалась. Чарли-Шарлотта с нами только временно…

— А… А её нельзя навечно забрать?

— Как? Она же к дому Принцев привязана. Ох, чуется мне, что придется самой домовика создавать, — озабоченно нахмурилась Эйлин, передавая мужу Северуса. Тоби взял ребёнка и тоже нахмурился, хотя не имел представления, как сие действо совершается. Но жене с кровати встать помог и самолично проводил на кухню. К тому времени дом благословенно опустел и окутался блаженной тишиной: родители и друзья тактично удалились, давая молодым возможность спокойно обжиться на новом месте. Не в правилах волшебников оголтело праздновать новоселье.

Войдя на кухню, Эйлин с трепетом огляделась, обозревая уже точно свои владения. Духовая печь, плита, очаг в дальней торцевой стене. Последний служил доказательством тому, что дом был построен основателем рода. Документы на жилье лежали на кухонном столе, и Эйлин, взяв их, раскрыла пункт на причине продажи. Прочитала и облегченно вздохнула:

— Не вымер род, просто сменил место жительства, эмигрировав в Канаду…

— А это хорошо? — осторожно поинтересовался Тоби, качая на руке заскучавшего сына.

— Да, — Эйлин пошуршала листами. — Уехали с полным отказом от прежнего жилья. Две пары домовиков от рода отсечены с правом перехода к новым владельцам по причине привязанности к домашнему очагу. Остальных, более молодых, Стивенсы забрали с собой. Понимаешь теперь, почему я не могу забрать из родительского дома свою старую няню?

— Да я понял уж… — неловко бормотнул Тоби, наблюдая, как по зову Эйлин из каморки рядом с очагом выходят тощенькие домовички, исхудавшие в отсутствие законных хозяев. Дом-то тоже нуждается в семейной подпитке, не только слуги… Ушастые, глазастые, трясущиеся от слабости, местные аналоги Добби с голодной преданностью уставились на новую хозяйку, своим своевременным появлением обещавшую им спасение. Эйлин, обозревзаморышей, расстроилась.

— Плохо дело. Нет, всё-таки гады эти Стивенсы: мало того, что от рода отсекли, так ещё и имен лишили… С концами их бросили. Тоби, — развернулась она к мужу. — Помоги мне их назвать!

— То есть надо дать им новые имена? — не сразу сориентировался Тоби, увлеченный Северусом. — А почему я?

— Для того, чтобы они к тебе тоже оказались привязаны, — объяснила Эйлин.

— Понял, — сосредоточился Тоби, силясь определить по обноскам, какого пола домовики. Эйлин, видя его затруднение, деликатно подсказала:

— Девочки в центре, по краям — мальчики.

Посмотрев на парней, Тоби тут же определился.

— Даффи и Лагун. А маленькие леди будут Нелли и Мэл.

— Тоби, это великолепно! — восхитилась Эйлин. — У тебя определенно дар: подбирать всем идеальные имена.

— В таком случае я сам назову этого ребёнка, — поймал жену на слове Тобиас, положив руку на её стройный стан. Которым Эйлин тут же прильнула потеснее, занырнув в теплые объятия. Северус, оказавшийся зажатым меж родителями, радостно засмеялся и счастливо обслюнявил их щеки мокрыми поцелуями.

— А где Арго? — опомнилась Эйлин. Тоби ткнул пальцем в потолок, где как раз прозвучал топоток быстрых бегущих мальчишечьих ног.

— Всё ещё ищет себе комнату…

Сказав, Тоби увлек Эйлин к выходу и дальше к ближайшему дивану. Оставшиеся на кухне домовики осторожно переглянулись, прислушиваясь к своим ощущениям — всё-таки имена они получили от маггла, и их самочувствия были очень такими свежими, беспрецедентными, можно сказать.

— Я Лагун? — наконец прочувствовался один, щупая края лохмотьев. Собственное убожество ему не понравилось, и он, поморщившись, трансфигурировал рванину в новую добротную одежку, благо что сил с именем прибавилось. Да, имя, данное магглом, возымело немалую долю чуда, не меньшую, чем наречение, полученное от всемогущего колдуна. Магия имени тоже имеет свой вес в волшебном сообществе, что бы там кто ни говорил…

— А я Даффи!.. — благоговейно прошептал второй, буквально на глазах полнея и наливаясь силушкой (имя помимо прочего должно ещё и понравиться).

Девочки, переглянувшись, кинулись к плите и кладовке, спеша заняться делами по хозяйству. Новых господ и их детей следовало накормить и желательно вкусно и сытно. Так что уже к полудню дом был полностью пропитан свежей магией оживших домовиков, почти сдохших за время бесхозного существования. Вспомним пример с Кикимером, выжившим только благодаря тому, что в роду оставался один живой наследник. Который, кстати, продлил жизнь старому эльфу, вписав его в наследство Гарри Поттеру.

Первый обед в собственном доме прошел для молодой семьи с ощущением настоящего праздничка, маленького, но такого значительного. Северусу поставили высокий детский стульчик, и малыш, с двух сторон обслуживаемый родителями, был как накормлен, так и зацелован в процессе. Аргус тоже не остался без внимания: и Тоби, и Эйлин попеременно следили за тем, чтобы он всё съел, и периодически подкладывали ему в тарелку кусочек того-другого вкусненького. Ближе к концу трапезы Эйлин поинтересовалась:

— Тоби, а когда ты пойдешь устраиваться в Хогвартс?

— На неделе, думаю, — прикинул Снейп. — Обустроимся поплотнее, с соседями познакомимся, живностью обзаведемся… Хотя с последним можно и не спешить.

— Верно, с кошкой и самкой ре-эма не стоит торопиться, выбирать их следует с толком, — согласилась Эйлин.

— Так, с кошкой более-менее всё понятно, а ре-эм это кто и зачем? — насторожился Тоби, мысленно лихорадочно листая учебник Ньюта Саламандера «Фантастические твари и места их обитания», но всё, что пришло на память: это какой-то бык.

— Это чрезвычайно крупная корова. Здесь в Хогсмиде есть элитное стадо этих животных, благодаря чему на столы Большого зала Хогвартса бесперебойно поставляются молоко и молочные продукты: творог, сметана, пудинг, сыр. Хм, подумать только, — Эйлин криво усмехнулась, — Дамблдор хотел прервать контракт с молочной фермой Кларенса, дескать, обойдутся дети без источника кальция. Ну не негодяй ли он?! Так как, Тоби, ты не против хорошей коровы? Или мы будем брать молоко в молочной лавке? — посмотрела она на мужа.

— Да нет, бери, я не против, — кое-как справился Тоби с удивлением. Оказывается, это добрый дедушка Дамблдор лишил студентов счастья подкрепиться стаканом вкусного полезного молока за завтраком. — А яйца? — автоматом родился второй вопрос.

— Яйца будем покупать у Чипсайдов, у них отличный продуктовый магазин, — улыбнулась Эйлин, взглядом лаская супруга.

Тоби вздохнул — понятное дело, Эйлин всех тут знает, за время-то обучения в Хогвартсе. Погревшись в теплых лучах любви, источаемых черными жаркими очами любящей жены, он кротко спросил:

— Кто такой Ландо? Он был тут днём с Реддлом и Хагридом.

— Лайдаун Лавгуд? — в глазах Эйлин сверкнули смешинки, когда по лицу Тоби скользнуло озарение.

— Папа Ксено?! Боже… А почему Лежебока-то?

— Да шут их знает, — пожала плечами Эйлин. — Все они со странностями, эти Лавгуды, и имена у них с прибабахом.

— Погоди, Лавгуды наши соседи? — дошло до Тоби. Эйлин кивнула.

— Ну да. Ещё у нас в соседях Хагриды, Кеттлберн и Ранкорны.

— Ты сказала: «Хагриды»? — завороженно переспросил Тоби, непроизвольно затаивая дыхание.

— А тебе не говорили, что Руби женат? — спросила в свою очередь удивленная Эйлин. Нахмурилась, вспоминая: — Хотя… Действительно не говорили. Его жена происходит из нидерландских великанов и такая же полукровка как Хагрид, зовут её Анна, в девичестве Когес.

— А почему она на твой день рождения не пришла? — слегка возмутился Тоби.

— Не буду говорить почему, ты сам увидишь, — уклонилась Эйлин от ответа. Пришлось принять и удовлетвориться пока этим. И спросить другое:

— А сколько на свете полувеликанов?

— Да вроде девять по всему миру, — нахмурилась Эйлин. — Руби вот наш из Англии, Анна из Фландрии, Олимпия Максим из Франции, Гуго из Йотунхейма, ещё двое в Индии и трое где-то в России, оттуда к нам один приезжал по обмену опытом — Степан Степанов, маггловский русский полицейский, как там… ми-ли-ционер, — с трудом выговорила Эйлин чужие глаголы. — На него весь Лондон сбежался посмотреть…

— Господи, он что, прямо так и показался всем? — поразился Тоби. — Без соблюдения Статута?..

Эйлин на это грустно пожала плечами, после чего разговор застопорился и было решено закруглиться. А так как после обеда положен променад, то супруги решили развеять возникшую печаль и прогуляться вдоль по улочке.

Зеленая и тихая, она все печали вмиг развеяла без остатка, грея теплым солнышком с неба и обдувая нежным ветерком. Северус в коляске, обрадованный Аргус, скачущий впереди и вокруг, рыжие белки, снующие по деревьям, и незабвенная птичья трель, звоном льющаяся в воздухе, всё это здорово подняло настроение супругам Снейп, и «предательство» русского милиционера начало забываться.

— А ну стой, паршивец! — подобно петарде из ниоткуда в тихую нирвану ворвался возмущенный женский вопль. В следующую секунду из калитки впереди выскочил мужичонка, вслед за ним вылетели заклятие и пышнотелая мадам с палочкой наперевес. — Стой, я сказала! За пивом он побёг, ага… Я, значит, на сутки раньше с работы освободилась, а он тут с дружками пиво хлещет… Так вот тебе пиво, засранец!

На сей раз заклинание из палочки попало — мужик превратился в пивной бочонок. Отведя душу, мадам скрылась за калиткой, из которой вскоре выкатились ещё три бочонка. Давясь от смеха, Эйлин покачала головой, вынула свою палочку и кинула на бочонки контрзаклятие:

— Финита Верто.

Хлопнув, бочонки исчезли, и вместо них на траве распластались четверо дружков. Очумело глянув на спасительницу, они подхватились и стреканули прочь, от спешки забыв даже поблагодарить. Проводив их снисходительным взглядом, изрядно позабавленный Тоби поинтересовался у Эйлин:

— Соседи?

— Только один, — хихикнула Эйлин. — Тот, который первым был заколдован женой. Его дружки теперь не скоро появятся, это превращение они надолго запомнят.

Что ж, Тоби его тоже надолго запомнил. Хорошо запомнил, накрепко. Ибо это спонтанное знание ему скоро жизненно пригодится. А именно, через несколько дней, когда им придется наведаться в Лондон.

Так-то на памяти Гарри Финиту в его присутствии применила Гермиона, сняв заклятие с Невилла, когда того в шутку заколдовал Драко. Так что повторная Финита Эйлин пришлась как нельзя кстати после посещения гинеколога. Получив от врача заверения в том, что беременность протекает просто замечательно, и рецепт на укрепляющие витаминки, Тоби и Эйлин помимо прочего завернули в Косой переулок, за необходимыми зельями в аптеку.

Косой переулок — весьма известный нам скрытый минигородок в центре Лондона, так что описывать его не буду, чтоб не повторяться. Скажу лишь, что погода была солнечной, день безветренный, а посетители, наведавшиеся за покупками, безмятежны. Так же беспечен и спокоен был и Министр Магии Дориан Ранкорн, вышедший для сопровождения своей жены, которой приспичило прогуляться по любимой с детства улочке. Телохранителями Дори не обзавелся по той лишь причине, что не думал о возможности нападения на свою скромную целительскую персону. Не привык он ещё ощущать себя министром, важной шишкой, паче говоря…

Авада Кедавра, прозвучавшая среди ясного белого дня, была подобна перцу в мармеладе, то есть такой же неожиданной и невероятной.

Крик, полный ужаса и боли, взвинтился в небо, как торнадо. С ревом и гулом полноценного смерча, повлекшего за собой лавину людского гнева.

— Министра убили! Держите его!

В убийцу, удиравшего сквозь толпу, пробивавшего себе путь локтями и коленями, скопом полетели заклятия, от которых тот как-то ухитрялся отбиваться. Тоби, проталкиваясь вместе со всеми к эпицентру ЧП, по ходу треснул кулаком по макушке встречного убивца и, проследив краем глаза, как того подхватили подоспевшие авроры, устремился к павшему министру.

Над ним безутешно рыдала-выла жена, славная миссис Ранкорн, и оцепенело толпился растерянный народ. Это было настолько невероятно в этой, такой доброй, чудесной реальности, что Тоби ощутил себя просто ограбленным — неужели тому несносному миру так нужен вшивенький Фадж, что он опустился до столь банального решения?! От расстройства, да просто от безысходности, от безумного желания хоть как-то, хоть что-то поправить, Тоби безотчетно-беспомощно воззвал к Эйлин, к единственному человеку, который мог поддержать его самую безумную идею.

— Отмени Аваду, Эйлин. Финитой, как тогда, помнишь?..

Эйлин, охваченная ужасом потери, как и Тоби, не раздумывала ни секунды. Выхватив палочку, она нацелила её в грудь мертвого Дори и отчаянно крикнула:

— Финита Инкантатем!

Бездыханное тело стопроцентно убитого Министра конвульсивно дернулось, пальцами рефлекторно скребануло по земле и… Замерло. Осталось недвижным. Чуда не произошло? Но не для Тоби, простого маггла, знакомого с клинической смертью. Для него Дориан был уже жив, надо только помочь ему укрепиться в этом положении…

Сложив кисти кулаком в ладонь, Тоби встал на колени, приложил руки к груди Дори и методично начал свое священнодействие, ритмично отсчитывая время:

— И раз, и два, и три, и четыре… И раз, и два, и три, и четыре… — Как те медики в больнице, вернувшие Гарри-Тобиаса с того света. Минута, другая. Колени заболели, руки заныли, но Тоби терпелив. Он сражался за жизнь Дори, друга и соседа…

А тут и Эйлин вспомнила, что не зря прожила в мире магглов долгих пять лет, раз хоть что-то да познала в медицине.

— Нужен… Нужен электрический разряд, и я знаю одно средство, схожее с ним… Тоби, подвинься-ка.

Тоби молча отстранился вбок, давая жене простор для маневра. Он знал об этом средстве, знал и о том, что оно запрещенное, лично испытывал его действо на себе и потому не связывал с чем-то, способным спасти чью-то жизнь… Снова нацелив палочку, Эйлин нервно выдохнула, вдохнула, собралась с духом и, отважно зажмурившись, гаркнула второе Непростительное:

— Кр-р-руцио!!!

Мощный разряд тока пронзил тело, выгнув его дугой. Дернувшись, Дори рухнул обратно и захрипел-закашлялся, ожив теперь уже полностью. Ко всеобщему потрясению свидетелей. Тоби молча сгреб Ранкорна с земли и, приподняв, крепко прижал к себе. Он смог. Смог совершить невозможное — спасти человека, убитого Авадой. Смог вместе с Эйлин…

Глава девятая. Ну и денёк...

Помутневшие серые, с тенью уходящей боли, глаза Дори с удивлением посмотрели на склоненное к нему лицо спасителя.

— Я жив? — изумление в голосе Дори заставляло плакать, столько в нём было незамутненной детской искренности. Тоби в ответ ещё крепче сдавил дорогого министра.

Сквозь толпу тем временем пробились вызванные медики и авроры. Надо было видеть их лица, когда вместо ожидаемого покойника они увидели вполне живого волшебника. А послушав растерянные возгласы свидетелей, и вовсе за головы схватились — Министр спасен от Авады усиленной Финитой, посредством Круцио и непрямого массажа сердца?!

— А кто, простите, применил Круцио? — забухтел было какой-то молодой аврор.

— Историю учи, болван! — окоротил его пожилой колдомедик. — Круцио изначально был создан в целительских целях наравне с Молниями Баубиллуса. Это потом его спиздили некие злобствующие недоумки и начали использовать в качестве пыточного средства.

Эйлин при этом облегченно выдохнула и благодарно закивала, говоря тем, что именно историю она и вспомнила помимо прочего, что электрический разряд в подобных случаях так и достигается — магическим способом. А колдомедик, мудрая душа, додумался переключить рвение служак, кинув им аппетитную косточку:

— Кому Министр так не угодил?

— Да придурку одному, — тут же изошел желчью аврор постарше. — В аврорат его доставили, так орет до сих пор, что не доделал, не отомстил за мамочку. Я так понял: целитель Ранкорн в своё время его маму не смог спасти, вот у парня и горит жопа из-за неудовлетворенной мести.

— Не мог я её спасти, — подал голос Дори, лежащий в надежных объятиях Тобиаса. — Тяжелый случай там был: травма несовместимая с жизнью. Летальный расщеп от крайне неудачной трансгрессии.

— А, помню тот случай, верно, тяжелый, — закивал аврор. — Тогда же был закрыт из-за отсутствия криминала. Да, жаль парня, не смирился он с тем, что его матушка с такой ерундой не справилась. Странно, что он только сейчас о мести вспомнил, а не тогда…

— Так резону не было, — пояснил другой аврор, выслушав сообщение по маг-рации. — Только что допросили. Оказывается, придурку моча в бошку ударила: че-его-о-о, убийца его мамочки пролез в министры?! Да не бывать такому! Вот и рванул мстить. Ну что, Министр, — сменил он тему. — Госпитализироваться будем?

— Да, пожалуй, — согласился Дори и посмотрел на спасителя-маггла. — Тобиас, спасибо тебе. Проводишь до больницы?

Народ тут же почтительно расступился, освобождая путь до ближайшего транспортного камина. Подошли санитары с носилками, министра бережно уложили, потом носилки с ним так же аккуратно подняли и пронесли по живому коридору. Проходящих за санитарами Тоби и Эйлин потрясенные очевидцы в благодарном трепете касались руками, как в извечном стремлении прикоснуться к Идолу, к Божеству, явившему Чудо.

Ведь Авада, как выяснилось, была вполне обратимой, просто раньше не было такого своевременного вмешательства, как сегодня, когда знающие, квалифицированные, подкованные в медицине люди оказались в нужном месте в нужное время… Да и часто ли на самом деле Аваду пускают в таком открытом людном месте? Чаще бывает наоборот: убийства совершаются в тайне ото всех, их как-то не принято афишировать на весь свет. Ну и как правило, помощь окоченевшему трупу зачастую оказывается просто запоздавшей.

Один новообращенный идолопоклонник из толпы у самого камина тормознул целителя, придержав его за локоть.

— Скажите уважаемый, а кто и для чего изобрел Аваду с Империо?

— Эти заклятия были созданы в Отделе Тайн для Мунго и Особого отдела аврората, — хмуро ответил целитель. — В смысле, что Аваду применяют в медицинских целях. Ведь это моментальная и безболезненная смерть для неизлечимо больных, обреченных на долгое мучительное умирание. Своего рода аналогия с эвтаназией. Второе используют спасатели, чтобы без психов и истерии снять с крыши или моста отчаявшегося самоубийцу. А скольких они шахидов поснимали в странах третьего мира, и не перечесть… Орет такой придурок, что счас он школу взорвет, если не выпустят кого-то там из тюрьмы, так тут как тут у него за спиной возникает волшебник, глушит его империусом и заставляет стянуть с себя начиненный взрывчаткой костюмчик. Вот такие дела, граждане, всё зависит от того, кто этими заклинаниями пользуется…

Всё это народ с почтительностью выслушал, попутно наливаясь праведным гневом по поводу тех, кто… ну вы поняли, да? Как народная масса накаляется, Тоби уже не стал дожидаться, следом за Эйлин и целителем шагнув в огромный транспортный камин. Очутившись в приемном отделении Мунго, Тоби с Эйлин проследили за тем, как самые лучшие колдомедики осматривают Министра и устраивают его в самой лучшей палате. После чего подбодрив миссис Ранкорн словами поддержки, Снейпы через тот же камин вернулись к себе.

Вышагнув из домашнего в собственную прихожую, Эйлин без сил повалилась на банкетку. Тоби молча сходил на кухню, нашел на полке склянку с успокоительным, развел сколько-то гран в стакане воды и принес жене. Он её понимал — его самого временами потряхивало от пережитого потрясения. Они чуть не потеряли Дори, папу Альберта Ранкорна…

Дети были под присмотром домовиков, те, к счастью, справлялись с такими необычными обязанностями, даже больше, стараясь оправдать доверие новых хозяев. Так что Тоби был немало позабавлен, когда заглянул в детскую и увидел всех четверых с бутылочкой молочной смеси, баночкой присыпки, пелёнками и погремушками над Северусом. Арго сидел здесь же, страшно увлеченный конструктором.

— Привет, ребятки, не скучали? — тепло обратился Снейп к домовикам. Те неверяще уставились на него: хозяин к ним обратился?.. А так как Тоби смотрел на них, пришлось поверить, что он действительно спросил их.

— Нет, сэр, — очень робко ответил Лагун.

— Спасибо, сынок, — с той же сердечностью поблагодарил Тоби. Устало провел ладонью по лицу и вздохнул: — Ну и денёк…

После чего повернулся и покинул детскую, оставив опешивших домовиков. Да что там. Они были просто сражены наповал столь отеческим обхождением. За примерами-то далеко ходить не надо, чтобы вспомнить, как с домовиками обращаются маги… Блэки, помнится, им вообще головы рубили. Винки Краучей и Малфоевский Добби — само собой, единственно к кому претензий нет, так это к Хепзибе Смит с её миниатюрной Похлебушкой, но и там, если копнуть, не всё так радужно. Ежеминутно восклицать «Похлеба, где ты?» и в упор не замечать её у самого своего локтя, это ну такое себе обращение.

Так что, переглянувшись, Даффи и Лагун с Нелли и Мэл дружно сглотнули, с трудом проталкивая в глотку огромные благодарные комки, загораясь единым душевным порывом служить верой и правдой родному папочке Тоби. Раз он их ребятками да сынками кличет, то какой же должна быть ответная реакция, я вас спрашиваю!..

А когда Нелли невидимо проникла в спальню и увидела спящих супругов, измученных стрессом, то сердце домовушки едва не разорвалось от жалости. Залившись слезами, она опрометью кинулась обратно и заистерила перед братьями и сестрой, доведя до ручки уже их. Заволновавшись и побегав по своим каналам, Даффи и Лагун выяснили-таки информацию от домовиков тех случайных свидетелей, после чего прониклись таким глубочайшим уважением: о, не простые у них хозяева, а герои! Нет, не так, Герои, с большой буквы! Отменить Аваду Финитой, а потом применить спасительное Круцио и непрямой массаж сердца и гарантированно спасти Министра Магии — это вам не книззлёнок начихал!

Преисполнившись такой вот гордости и добрав самоуважения, домовики стали просто сверхсильными, так их расперло самозначимостью. В результате дом несколько раз прошило стихийными вспышками свежей магии от конька крыши до самого глубокого подпола, тем самым обновляя и укрепляя жилище.

Таким образом, проснувшись, Эйлин с Тоби не сразу узнали спальню. Ложились-то они в стандартной комнате с простым беленым потолком, а проснулись в шикарных хоромах со стрельчатыми сводами…

— Ик… Тоби, это что? — с опаской припала Эйлин к груди супруга. — Ты что со слугами сделал?

— Э-э-э, ничего… — осторожно проговорил Тоби, подтягивая одеяло повыше. — Какая связь между ними и сменой интерьера?

— Ну знаешь ли… — Эйлин демонстративно повела носом. — Эльфийской магией так и прет. В нас они, кстати, тоже вложились, я чувствую себя просто офигительно здоровой. И я не удивлюсь, если они ещё и тебя до кучи огрели долголетием.

— То есть, — Тоби лихорадочно ощупал себя. — Я тоже облагодетельствован? И буду жить долго?

— Ну а чем ещё могут отблагодарить маггла благодарные эльфы? Тоби, колись, чем ты их так расположил к себе? — Эйлин сосредоточенно принялась щекотать ребра мужа.

— Ой… Уй… — Тоби заерзал и спиной отъехал на край кровати подальше от Эйлиных пальчиков. — Я их усыновил, наверное, — сообщил он с безопасного расстояния.

— Ну и зачем? — колко осведомилась Эйлин. — Мало тебе того, что они и так сильные существа, так ты им ещё и подсыпаешь добавочно, делая их ещё сильнее. Эдак они с такими-то подкормками до уровня демонов дорастут.

— Ух ты! — Тоби восхищенно округлил глаза. — Так вот как джинны появляются!

Эйлин придвинулась и шлепнула мужа по груди.

— Ты неисправим! — после чего прильнула к губам и поцеловала, нежно любя и обожая своего неисправимого чудака.

Вечером того же дня к Снейпам нагрянули восторженные друзья. Нагрянули с веселым гвалтом и теплыми благодарностями за спасенного Дори, причем одними словами не ограничились, подчеркнув их подарками. Хагрид привел с фермы великолепную самку ре-эма, и Тоби наконец-то увидел это загадочное животное, про которое говорилось, что быки этого вида чрезвычайно редки. Корова оказалась подобием вымершего тура, с такими же длинными прямыми рогами, но весьма необычной масти. Она так сверкала, что Тоби сперва подумал, что им во двор привели золотую статую. Но увидев кроткие глаза и мерно жующую челюсть, пришлось поверить — корова живая. Ньют преподнес семье такой же значительный подарок — детёныша книззла, чем до визга обрадовал Эйлин. Тоби с легким скептицизмом воззрился на ушастое недоразумение. На самом деле в бытность свою Гарри Поттером он не видел книззлов никогда: Гермионин Живоглот был скорее персом-экзотом, чем полукниззлом, кошки Фигг были именно что кошками… Так что этот тигрово-серый котёнок, большеухий, тощий, с пышной кисточкой на тонком хвосте обещал новые, неведомые доселе впечатления.

Остальные гости, слава богу, одарили новосельцев другими, неодушевленными дарами: Том презентовал очень красивый набор посуды, суповые и чайные сервизы. Глаз просто нежился на небесно-голубом фарфоре с синим оформлением. Каждая чашечка, блюдечко, тарелочка казалась произведением искусства, имея индивидуальную роспись с природой, птицами или городским пейзажем. Великанша Анна была практически не видна за ворохом роскошного сатина и поплина, по её мнению, постельного белья много не бывает! С вердиктом Анны Эйлин была солидарна полностью и с головой увлеклась осмотром и сортировкой прекрасных пододеяльников, простынь и наволочек, в то время как Тоби с тем же трепетом протаращился на соседку. Мадам Хагрид оказалась очень габаритной дамой — свыше четырех метров высоты. Гораздо выше Рубеуса, да что там, она и мадам Максим сильно так перегнала… Пышнотелая, роскошная, с добрейшим полным лицом, Анна являла собой образец добродушия и всепрощения.

Кроме того выяснилась причина того, почему Анна не смогла прийти на день рождения Эйлин. Очень уважительная причина в лице трехлетних близнецов Рубена и Джейсона. С причитающимся отставанием в развитии по великаньим меркам. То есть в свои три года малыши выглядели и вели себя, как годовалые. Поведением, конечно, размерами они семилетних обогнали…

Таким образом, наблюдая за тем, как родители-великаны постоянно ловят и окликают несмышленышей, Тоби срочно простил отсутствие Анны на том празднике. Недавно научившиеся ходить, Рубен и Джейсон вовсю расширяли горизонты своих познаний, с упертостью нюхлеров залезая в каждую найденную щель. Кроме того…

— Рубен, что ты ешь? Дай сюда, ой, плюнь пластилин, это нельзя есть!

— Джей, какая красивая тряпочка… это чей клочок? Упс, Том, он отрезан от твоего фрака?..

В общем, милые великанчики-ураганчики… Глаз да глаз за ними нужен.

Пришел с подарками и Арагон. Принес он книги: детективные серии и приключения в кожаных переплетах, не забыл он и детские сказки и стишки. Так что благодаря Уолтеру семейная библиотека Снейпов начала пополняться уже сейчас. Вспомнив, что из беллетристики ему знаком только Локонс, Тоби из интереса пролистал несколько книг и был приятно удивлен, узнав сочинения Конан-Дойля и Стаута, Аллана По и Кристи.

— А что, из магов писатели не выходят? — между делом поинтересовался он.

— Да нет, почему? — Уолтер подошел и вытащил из стопки сколько-то фолиантов. — Вот моего авторства, вот Саламандер «Невидимый Китай», а вот «Похождения Вилли Винки», автор Барри Винкль. О, вот ещё от автора-мага, Рендалл Шоу «Сонный городок».

Заинтригованный Тоби, впрочем, отобрал книги под авторством Уолтера Арагоны и с трепетом прочитал названия: «Создание порталов и их пользование», «Саламандры Богнора», «Мои шахматные турниры», «Ветер в паруса».

— Ого! — Тоби с уважением глянул в лошадиное тонкое лицо. — Вы создаете порталы, играете в шахматы, интересуетесь животными и парусным делом. Вы любите море?

— Ну последнее это не совсем интерес к морям, — скромненько поправил Уолт. — А так да, всем понемножку…

— А о чем последнее? — заинтересовался Тоби, листая книгу. В ней были обнаружены страницы с чертежами каких-то странных необычных кораблей. Плоскодонных, без килей, но с полной оснасткой. — Погодите-ка… — вчитался он. — Площадь Гриммо, Косой переулок, Годрикова впадина, Оттери Сент Кечпоул и прочие подобные скрытые места позволят паруснику приземлиться, не привлекая внимания магглов… То есть, — поднял Тоби ошалевшие глаза, — детей в Хогвартс будет доставлять не «Хогвартс-экспресс»?

— Да сдался он нам, этот поезд, такая морока с ним! И всё из-за этой глупой Отталин Гэмбл, протолкнувшей идею в массы… Как будто она забыла, как именно дети добирались до школы в допаровозные времена.

— А в самом деле, как они добирались? — спохватился Тоби.

— В дилижансах, запряженных фестралами. В эпоху лошадей это было вполне актуально, особенно если фестрики принимали вид обычных коней, тогда и вовсе красота была. Ну садятся толпы детишек в дорожный экипаж, эко диво. Чудеса-то потом начинались, когда дилижансы подальше отъедут, в какую-нибудь пустошь, вот тогда-то кони и превращались в пегасов — расправляли крылья и, взяв разбег, уносили кареты в небо. А с поездом какая-то чушь началась: во-первых, долго ехать, во-вторых, надо постоянно рассчитывать так, чтобы отправки Хогвартс-экспресса не совпали с маршрутами маггловских поездов, а это такая диспетчерская попоболь с сетью-то железных дорог по всей Англии… Нет, Тоби, пора нам снова открыть небесные пути. А так как фестралам нынче нервы рвать не комильфо, то озаботимся «Летучими Голландцами», как самым легким и доступным в наше время транспортным средством.

— Это гениально! — искренне восхитился Тоби.

— К тому же летающий объект так просто замаскировать чарами иллюзии и отвлечения внимания, так легко, что каждый маггл, что посмотрит в небо, увидит лишь воздушный шар с корзиной, зрелище настолько обыденное, что на него и внимание не обратят.

— А что насчет аэрофотосъемки? — вспомнил Тоби о драконьей эскадрилье Саламандера.

— А с этим, как ни странно, нареканий нет. Списывают обычно на обман зрения, на маггловских фотографиях УЖЕ есть изображения парящих парусников, так называемая Фата Моргана — очень часто встречающееся сложное оптическое явление в атмосфере, состоящее из нескольких форм миражей, при котором отдаленные объекты видны многократно и с разнообразными искажениями, — с невинным видом Уолт развел руками. Тоби тихо, обезоружено засмеялся — и правда, чему дивиться-то?..

— Да и потом, — задумчиво продолжил Уолтер. — Мы же сами планируем выйти из тени. Эйлин мне передала твою задумку насчет Санты по найму. Так вот, старейший волшебник нашего мира, Барри Винкль, её всецело одобрил, сказал: дельная затея. Так что новогодний парусник, украшенный разноцветными огнями, нам так и так пригодится в скором времени.

— Вы только поосторожней будьте, — предостерег Уолта Тоби. — Среди магглов могут оказаться крайне опасные люди, которых хлебом не корми, а дай волшебника выпотрошить.

— Тоби-Тоби, — Уолтер тепло посмотрел на парня и отечески покачал головой. — Не знаешь ты волшебников, Тоби. Нас поймать практически нереально. При помощи трансгрессии мы уйдем из любой ловушки, снотворные дротики для нас не страшнее комариного укуса. Нас нигде нельзя запереть. Кроме разве что азкабанской крепости, но так и построена она именно для этого…

— А если волшебник с ребёнком будет? — не унимался Тоби. — Мы с Эйлин из Манчестера до Глостера поездом добирались только потому, что с нами был младенец. Трансгрессия с детьми у вас допустима?

— Только с трех-четырех лет, — Уолт удрученно вздохнул. — С совсем маленькими малышами матери стараются не попадать в критические ситуации. Но если уж прижмет, сделают всё возможное, чтобы не расстаться с малюткой, надо будет, и в плен с ним сдадутся, и жизнь за него отдадут. Но чаще всего постараются спастись вместе с ребёнком. Поймал ты всё-таки меня на слове, Тоби.

— Простите, — конфузливо улыбнулся Снейп. Арагон нечитаемо оглядел его и напомнил:

— С осени сможешь заступить на работу, Тоби? Сейчас уже как-то бессмысленно, перед самими каникулами-то… Да и я за этот месяц успею хорошенько прочувствоваться и распрощаться с обязанностью библиотекаря.

— Хорошо, как скажете, сэр, — покладисто согласился Тоби с небольшой задержкой.

— Отлично! И зови меня Уолтом, пожалуйста, я хоть и директор, но душой равен с тобой, — попросил Арагон. И снова Тоби согласился, дружелюбным рукопожатием подтвердив своё расположение.

Но помня кое о ком, Тоби не преминул осторожно поинтересоваться:

— А что, кроме меня на пост библиотекаря кандидатов больше нет?

— Две, — скривился Арагон. — Обе верные последовательницы Дамблдора: Ирма Пинс и Минерва МакГонагалл. Но вторая хотя бы учительница хорошая, предмет свой знает, детей понимает. А вот Ирме я что-то не хочу доверять детишек, склочная тётка, за книгу порвать готова. Так что фигушка ей, а не библиотека!

— Понял. Согласен, — Тоби снова пожал обеими руками сухую длинную кисть директора. — Не подведу. В сентябре буду как штык!

— Заметано, — карие глаза Арагоны с легким удивлением прошлись по одухотворенному лицу Снейпа. — Жду тебя после летних каникул. А пока, — он скользнул взглядом по книжной стопке, — пополню школьную библиотеку сочинениями маггловских писателей. Кстати, в Инвернессе книжный развал намечается, надо туда наведаться, глядишь, да и поймаю серии книг Несбит и Блайтон…

Продуктивный был вечер, весьма. И после ухода гостей он не закончился, продолжившись восторженным осмотром прекраснейшей коровы. Для Эйлин во всяком случае. Она тихо попискивала, обходя подарок по кругу и оглаживая тут-там, завороженная блеском шелковистой шерсти.

— Ах, ну какая прелесть! Ах, солнышко, ах, золотая! Надо ей какое-нибудь цветочное имя дать, Роза там, или Гортензия…

— Петуния, — неожиданно для самого себя буркнул Тоби. Но Эйлин имя вдруг понравилось.

— Петуния? О, Тоби, это прелестно, я согласна!

Обалдев и немного растерявшись, Тоби ушел в дом, оставив жену восторгаться коровой, и занялся поиском кота, который невесть куда испарился.

— Кис-кис? Или куть-куть, черт вас, книззлов, разберет… Ты где, котёныш?

Взывая таким образом, Тоби обстоятельно обошел комнату за комнатой, пунктуально заглядывая под все кресла-диваны, кровати-шкафы. Книззлёнок однако заныкался основательно и не подавал никаких признаков жизни. Тоби, впрочем, был упорен, и его терпение вскоре было вознаграждено — кот нашелся за шкафом в детской, которую Снейп оставил напоследок. Заглянув туда, он увидел Даффи, с опаской поглядывающего в сторону комода. Поняв по его поведению, что искомое существо там, Тоби кивком отослал домовика, сел на кровать Аргуса и обратился к пространству между стеной и мебелью:

— Вот ты где. Слушай, ну и горазд же ты прятаться! И позволь-ка мне спросить: зачем? Я тебя видел, и ты не показался мне трусом. Да и Ньют сказал, что выбрал самого лучшего зверя из помета. Ты же не хочешь, чтобы мы с Эйлин усомнились в словах известнейшего магозоолога? Так что будь добр, высунь свой носик и покажись мне. Давай, красавец, смелее! — подбодрил Тоби, наблюдая, как из-за комода показался кончик усатой мордочки и один настороженный круглый глаз. — Вот так! И красавец же ты!

Что верно, то верно: книззл был действительно роскошен — полудлинную дымчатую шерсть расчерчивали четкие тигровые полосы, такие яркие, аж в воронову синь. На плечах и шее книззла намечалась молодая грива, тоном посветлее и без полос. Плавно нагнувшись, Тоби аккуратно взял зверя, поднял перед собой, всмотрелся в горящие изумруды глаз и пространно сообщил:

— Однажды я в целях конспирации назвался Верноном Дадли. Как думаешь — почему? Не означает ли это, что я в глубине души их любил? А если подумать, то кроме Дурслей у меня и не было больше никого… Так что, если корова с моей подачи стала Петунией, то ты у нас, получается, будешь Верноном Дадли. А? Согласен? — Тоби легонько встряхнул котёнка. — Ну как тебе звучит, Вернон Дадли?..

— Мярф-ф, — тихо отозвался кот.

— Вот и отлично, — Тоби удовлетворенно прижал к груди котишку. — Подозреваю, что в этой жизни я вряд ли встречусь с Дурслями, да ещё и так, чтобы с ними за ручку поздороваться, так что будешь мне памятью о них хотя бы так…

Котёнок слушал, проникался добротой и мягкостью голоса нового хозяина и постепенно смирялся со своим положением. Вырванный из привычной среды, из дома, оторванный от семьи, он, как и все живые существа, испытал немалый стресс от смены обстановки, и ласковое обращение Тоби было как нельзя кстати для маленького книззла, начинающего новый путь.

Глава десятая. Сентябрьский полет

Длительное время со страниц волшебных СМИ не сходили сенсационные новости. Всех трясло и будоражило невероятное событие: Министр Магии спасен простым магглом, тем самым, никчемным, презираемым всеми простецом! А уж факт того, что Дори был оживлен после смертоносной безусловной Авады, и вовсе вводил в экстаз. Лично Тоби поперхнулся, читая в газете о том, как прозвали спасенного Дориана и Тобиаса: Министр, который выжил, и Маггл, Победивший Аваду. Ну блин… это такой выверт канона заместо Мальчика-который-так-далее? Обалдеть!.. Но несмотря на абсурдность, губы Тоби сами собой разошлись в улыбке — а всё-таки слава заслуженная. Она, эта слава, грела куда теплее, чем та, с которой Гарри Поттер приехал в Хогвартс.

Следующие четыре месяца вплоть до сентября были посвящены домашнему хозяйству, обустройству и подрастающему Северусу.

Всё же свой дом — это свой дом, ничего общего не имеющий с тем старым жилищем в Паучьем тупичке. Тот городской барак в загазованном Коукворте и домом-то назвать сложно, не говоря уж о том, чтобы жить там с маленьким ребёнком. Одна комната, один совмещенный санузел, крохотная кухня с гостиной и маленьким камельком, вот и вся роскошь, с дорогущим ежемесячным налогообложением… Ещё там был погреб, стратегически спрятанный за книжной панелью в гостиной, дверь в него располагалась подле камина, и предназначался он для хранения угля. Именно там прятался и подслушивал Хвост, приставленный Волдемортом к профессору Снейпу.

Так что собственное жилье, вот это, двухэтажное, обновленное и расширенное эльфийской магией, с кучей комнат, террас, переходов и прилегающей огромной территорией, стало тем самым смыслом жизни, которого так не хватало молодой семье. Дом, в который действительно хотелось вкладываться, любить, холить и лелеять. Сдувать пылинки со всех горизонтальных поверхностей, протирать окошки от малейшего пятнышка, любовно таскать-переставлять с места на место вещь или предмет мебели, а самое главное, можно было пройтись босиком по гладким доскам пола, не опасаясь, что тебя увидит кто-то посторонний. Оказывается, этого тоже очень не хватало: закутаться в полотенце после ванны и прошлепать босыми ступнями по родным половичкам, голой кожей ощущая солнечное тепло, как оно поднимается вверх вдоль по душе вместе со счастьем и ликованием. Личное домашнее пространство принесло неведомое доселе чувство полной свободы.

Сам городок, расположенный в глубокой лесистой долине, со всех сторон защищенной горными массивами, имел свое особое очарование. Благодаря рельефу местности город формой напоминал неровную звезду, чей самый длинный луч клином выдавался в сторону Черного озера и Хогвартса и заканчивался маленьким железнодорожным вокзалом. Эта улочка, полная магазинчиков и кафешек, была открыта для посещения студентов и прочих волшебных туристов. Остальная часть города с фермами, фабриками, полями и личными лавочками с мастерскими была территорией сугубо частной и принадлежала исключительно жителям.

Дома, хоть и стояли на почтительном расстоянии от соседних, всё же имели общие дворы, на которых могли собираться и вволю играть все окрестные детишки. Тоби и Аргус это выяснили в первую очередь, обстоятельно обойдя свою новую местность. Выйдя с придомового участка за калитку и пройдя вглубь чего-то зелено-тенистого, густо усаженного цветущей черемухой и рябиной, вышли на просторное раздолье. Постояв в начале аллеи и поозиравшись, Тоби с Аргусом пришли к единому мнению, что это игровая площадка. Здесь было несколько песочниц, поле квиддичное и футбольное, уголок с качелями и горками и всякими лазательными-карабкательными стенками. Были тут и облагороженные зоны: мощеные брусчаткой и плиткой дорожки со скамеечками — сюда не только дети приходят, но и родители имеют право отдохнуть с малышами на свежем воздухе. Да и игры в мяч никто не отменял, а для мяча как раз и положена ровная твердая поверхность. И не только для них…

— Папа, а что они делают? — озадачился Аргус, глядя на девочек, скачущих по расчерченным мелом квадратам.

— Играют в классы, — с ходу определил Тоби.

Раздался звон и дребезжание, и мимо отца с сыном пронеслись два подростка: один на раздолбанном велике, а другой на метле.

— Не отставай! — крикнул тот, что на метле. Второй, и так уже красный, поднажал, отчего велик опасно накренился и чуть не лег на бок, но пацан выровнялся и, зло пыхтя, вырулил машину на середину дорожки. Юный волшебник тем временем долетел до конца аллеи и остановился там, поджидая товарища-сквиба.

Повернувшись к сыну, Тобиас задумчиво уставился на него. Кажется, у мальчишки тут будут друзья… Улыбнувшись этой мысли, он коротко мотнул головой в сторону площадки.

— Ну, беги, что ли, играть, знакомиться?..

Сглотнув, Аргус оторвался от папиных ног и несмело двинулся к ближайшей песочнице, в которой возилось несколько малышей его возраста, сам же Тоби отошел к скамейке с мамочками.

— Привет! — дамы окинули мужчину взглядом, явно восхищенные его габаритами.

— Привет, — кивнув им, Тоби вальяжно разместился на пустой скамейке. Если поначалу он стеснялся своих лишних сантиметров, то после влившейся памяти Снейпа перестал комплексовать по поводу высокого роста. Попросту говоря — со стороны Тобиаса к Гарри пришел здравый пофигизм. Оно и понятно ж, Тоби-то с этим вырос и банально привык, будучи самим собой…

Так что в автобусах и поездах верзила больше не тушевался, не чувствовал себя носорогом или слоном и не боялся оттоптать чьи-то ноги.

А двор оказался хорошим, как раз таким, где дети самых разных возрастов могли реально оттянуться. И не только здесь. Совершая с Эйлин вечерние променады по улочкам, Тоби то и дело замечал стайки ребят постарше, которым было уже мало своих тесных двориков, и свои игры они перенесли на более обширные территории — тихие зеленые улицы. Ну, машин в волшебном поселении не было, так что за жизни подростков не имело смысла волноваться: ребята были у себя дома и в безопасности.

Об этом говорило их поведение: ясный открытый взгляд, вежливое любопытство, звонкое «здрасте» в ответ на приветствие. Досуг у них, как заметил Тоби, был не ограничен, но в пределах нормы: посидеть в тесной уютной компании с бутылочкой сливочного пива и побалдеть под нехитрую музыку — самое милое дело. Роль магнитофона обычно исполняла музыкальная сфера или шкатулка, а то и арфа, зачарованная на самопроигрывание. Это если кто-то из ребят не чурался классики. Ну а если кто хотел чего-то потяжелее, то и сам вжаривал по струнам гитары и по плоскостям барабанов с тарелками, устраивая полноценные дискотеки под открытым небом перед восторженно внимающей аудиторией. Световое сопровождение, мигающее и переливающееся всеми цветами радуги, возникало при этом само собой, по умолчанию. Подростки весьма мастерски умели развешивать по ветвям деревьев все эти разноцветные мерцающие гирлянды и сферы…

А то и в погони-поиски гоняли, выслеживая «противника» по магическим меткам, оставляемым для следопытов, своего рода стрелочки мелом на перекрестках. Или по запаху, как, к примеру, вот этот золотистый волвен, рослый, веселый, преданный, который всегда кинет приветствие встречным Снейпам: на бегу перекинется в парнишку вихрастого, крикнет: «Привет!» и дальше по следу мчится ретривером…

Дети-волвены стали сюрпризом для Тоби. Равно как и школа для магиков, стоявшая здесь же, в Хогсмиде. Называлась она Хогвудом и имела начальные классы для маленьких волшебников. И вообще… Как быстренько растолковали Тобиасу местные жители, школы Хогвуд и Хогвартс назвали не в честь вепря, как полагают некоторые недоучки, а в честь барона Хогмунда Пивовара, чья скульптура красуется у подножия парадной лестницы и известна всем как статуя Первого Директора Хогвартса. Да-да, того самого, кого история в лице персонала школы тупо забыла.

Порывшись в своей памяти, Тоби со стыдом признал, что в бытность Гарри Поттером сотни раз на дню пробегал мимо золоченого истукана с вытянутой рукой и с оплывшими от времени чертами лица. Бегал мимо и ни разу не задумался — кто такой и за какие заслуги увековечен в бронзе… А оно вон как оказалось: самый первый директор Хогвартса. А школа магии, получается, исторически возникла гораздо раньше, чем образовательныеучреждения для людей, для них-то учение начиналось со слова божия, с посещения воскресных школ.

Именно в Хогвуд Снейпы записали маленького Аргуса, воспользовавшись неожиданной оказией. Теперь их совесть была чиста: с осени их старший сын пойдет в первый подготовительный класс. А там и Северус, и следующие их дети поступят. Здорово всё сложилось, прекрасно, отлично всё…

К восьмому месяцу жизни Северус научился стоять с опорой и передвигаться вдоль дивана и кресел. Ходить, держась за руки родителей, он начал и того раньше, Эйлин и Тоби считали необходимым развить мышцы ног и вовсю побуждали сынишку побегать. Зато по-о-олзать… Как же это Северус любил! Особенно за кем-нибудь: за мамой-папой, за Аргусом, за Верноном Дадли, кого увидит — за тем и ползет. Лагун с Даффи, Мэл и Нелли тоже не оставались без внимания смышленого общительного малыша, с ними Северус только рад поиграть!

Вернон Дадли за эти четыре месяца вырос в великолепного серого зверя со светлой стоячей гривой и стал просто неотразим, проявив поистине собачий преданный характер. Он стал неотъемлемой частью семьи, повсюду сопровождая на всех прогулках и принимая участие во всех их домашних делах. А как он Северуса сторожил на пикниках! Всё время рядом, всегда начеку, и стоило Северусу уползти на край пледа, как Вернон Дадли цеплял коготками за комбинезон и тащил ребёнка обратно, хрипло выговаривая что-то при этом, строго и внушительно, да так, что малыш, возвращенный на середину пледа, буквально заслушивался. Хмурил лобик и старательно внимал этим, непонятным, но очень интонационным кошачьим речам. А кот сидел, пучил от усердия глаза, махал пушистым кулачком перед глазами Северуса, и говорил, говорил, говорил, издавая серии самых разных звуков, от мяуканья и фырканья до мелодичного рычания.

Фестрала Эдельвейса тоже частенько можно было увидеть с семьей. Пользуясь полной свободой, белый фестрал попросту присоединялся к компании, не желая оставаться в одиночестве, так как стая настоящих коней-невидимок не признала его, банально сочтя белой вороной. Но Эдельвейса сей факт, к счастью, не расстроил, он отнесся к этому вполне пофигистично и беспечально отдался тем, кто его принял — семье Снейпов. Тем более, что долго скучать в одиночестве не пришлось благодаря новым питомцам, книззл и самка ре-эма составили ему более чем теплую компанию. С нежной и добродушной Петунией было так приятно греться на солнышке на лугу, и было так упоительно пожевать гриву Вернона Дадли, когда тот приходил поласкаться. Вы наверняка видели в бесконечных роликах, как лошади скребут зубами мордастых котиков, как они перебирают губами их шерсть, вот и здесь так же: тот же конь-фестрал, тот же кот-книззл…

Итак, прошли четыре месяца, с мая по сентябрь, Северусу исполнилось восемь, живот у Эйлин принял долгожданную приятную пятимесячную округлость, к которой руки и щеки так и тянулись прильнуть-прижаться, чем и занимались вечерами все трое мужчин Снейпов. Северус лежал на мамином животе целиком, Аргус прижимался щечкой, а Тоби поглаживал ладонью, нежно обнимая всех сразу — и жену, и детей.

Чудесное, спокойное время, посвященное только самим себе, своему маленькому сплоченному семейному мирку, в котором больше никого не существовало, кроме них. И как же было жалко с ним расставаться, когда оно закончилось, ознаменовавшись числом первого сентября на календаре. Это знаменательный день, поэтому я расскажу о нём подробно.

Начался он с пробуждения маленькой семьи. Сначала проснулся Северус. Прозевался, проморгался, сел, поглазел на спящих маму и папу, засмеялся и похлопал ладошками по их щекам.

Спал Северус с родителями. Так решила Эйлин, сразу, как узнала, что беременна. Так что последнее время они спали все вместе, за исключением Аргуса, у которого была собственная комната.

Итак, проснулся Северус, развеселился и разбудил родителей. Разбудил так, как умеет только ребёнок, которому просто жизненно необходимо разбудить спящего, кто бы это ни был… У родителей, к счастью, сон некрепкий, и Северусу не пришлось долго мучиться — проснулись они мгновенно.

— О, доброе утро, — длинно потянулся Тоби. Чмокнул сына, жену и откинул одеяло. Глянул на календарь и вздохнул — предстоял долгий насыщенный день. Эйлин поднялась следом, и уже вместе они неспешно приняли душ, искупали Северуса, приготовили завтрак и разбудили Аргуса.

— Просыпайся, сладенький, сегодня у тебя важное событие.

— Угу, сейчас, — сонно проговорил Аргус, зарываясь поглубже в подушку. Тоби покачал головой и пощекотал соню.

— Эй, сынок, вставай, в школу опоздаешь.

— Как, уже? — эмоции в голосе моментально проснувшегося Аргуса были непередаваемы, в нём слышалось всё: и радостное ожидание, и страх, и шок оттого, что этот день настал. Посмотрел на окно, увидел там серенький рассвет и попытался спрятаться под одеяло. — Нет, папа, а можно потом, через год?

— Можно, — хмыкнул Тоби. — Но только в классе ты будешь очень сильно отсталым, ведь твои сверстники уже год как проучатся и станут такими умниками.

— Неправда! — вскинулся Аргус. — Я умный! Я умею читать, считать и даже писать!

— Ого, да ты у нас просто Эйнштейн! — восхитился Тоби, ненавязчиво вытягивая мальчишку из-под одеяла и снимая с него пижамку. Щелкнул по носу, поймав вопросительный взгляд, и пояснил: — А вот пойдешь в школу и узнаешь, кто такой Эйнштейн. Ну как, достаточно уважительная причина? — спросил Тоби и протянул майку. Аргус нехотя кивнул и покорно просунул голову в ворот.

На завтрак Аргус в виде исключения получил жареную картошку со сметаной, которую очень любил, и оттого проснулся ещё быстрее, с восторгом накинувшись на желанное блюдо. Готовил Тоби, по негласному договору выбив у домовиков право хозяйничать на кухне в свободные часы.

В школу пошли все вместе. У Аргуса от волнения вспотели ладошки, и Тоби с Эйлин приходилось покрепче сжимать его руки, когда они начинали выскальзывать из их ладоней. Северус словно понимал значимость момента и придал своей рожице наисерьезнейшее выражение: хмурил бровки и морщил носик, поглядывая из слинга на идущего рядом брата. Здание школы находилось в конце тихой улицы, носящей поэтичное название Вязовой аллеи. Ряды мшистых корявых стволов походили на шеренги бравых вояк, разлапистые их кроны сходились над дорогой и дарили прохладную и крайне ненужную сейчас тень — в пасмурное хмурое утро.

Школьный двор встретил новоприбывших шумным столпотворением: первоклашек в этом году оказалось много, и Аргус помимо воли заинтересовался, увидев стольких одногодок. Веселые молодые кураторы провели развлекательную перекличку, собрали успокоившихся ребят и увели в классы. Несколько отцов, в том числе и Тоби, проводили своих чад до дверей этих самых классов, проследили за размещением малышей и, помахав им в стеклянные окошечки, со спокойной совестью удалились.

Возвращаясь домой, Тоби распереживался и немножко поднадоел Эйлин, многократно повторив просьбу:

— Пожалуйста, забери его из школы вечером, как только закончатся уроки, я ж не знаю, когда из Хогвартса освобожусь.

— Да хорошо, Тоби, хорошо! Не делай из меня черствую однолюбку, я мама и так же люблю Аргуса, как Северуса…

— Ну ладно, — успокоился Тоби. Открыл калитку, пропустил жену во двор и оглянулся. — Где мой конь?..

Эдельвейс нашелся на лугу, где стоял, накрыв крылом корову, вдумчиво поскребывая клыками шейку Петунии аккурат за рогами. В голове Тоби непроизвольно возникла опасливая мысль: «А ну как увлечется, да и загрызет её за милую душу?» Насколько помнилось: фестралы не гнушаются жрать говядину…

— Эй, Эдди, — окликнул он скакуна. — Готов поработать?

Фестрал лениво оторвался от Петуниного загривка, обернулся на хозяина и, осознав сказанное, согласно встрепенулся: конечно, он готов!

Тоби повторил призыв, и Эдельвейс, опомнившись, подтрусил и встал боком, приспустив крыло. Ухватившись за холку, Тоби закинул себя на спину фестрала, поерзал, «приклеиваясь» поплотнее, и кивнул на лиловеющие на горизонте шпили башен.

— Ну, вези меня в Хогвартс, старина.

Белый фестрал взял короткий разгон и, расправив крылья, взмыл в серое осеннее небо. Вид на Хогвартс со стороны Хогсмида был непривычным и оттого завораживающим. Неровный крест замка, ряды застекленных теплиц, овал квиддичного поля, лодочный сарай, озеро и корабль у причала. Последний удивил, и Тоби не сводил с него удивленного взгляда, пока фестрал пролетал и снижался.

— О, Тобиас, наконец-то! — радостно поприветствовал Уолтер, спеша навстречу. — Давай на борт, пора лететь, собирать детей!

— В смысле? — не понял Тоби, сползая со спины фестрала. — Я не библиотекарь?

— Библиотекарь ты, библиотекарь, — успокоил Уолт. — Просто в команду сопровождающих ты тоже годен. Лишняя пара рук и глаз не помешает для присмотра за детьми. Парусник всё же по небу летит, а не поездом по земле…

— Понял, — осознав, согласился Тоби, шлепнул коня по тощему маклоку, направляя того к опушке леса, и двинул стопы к причалу, на котором уже стояла группа людей, собирающихся в первый полет. — Транспорт-то хоть испытан? — не преминул он спросить.

— Испытан-испытан, — подтвердил смутно знакомый чем-то мужчина. — Пару месяцев на нём летали, грузы всякие туда-сюда возили, с пассажирами, животными, без… Нравится всем, даже хотим трехэтажный автобус заменить на голландца, так он надежен да удобен!

— А чары левитации как долго прослужат? — не унимался перестраховщик-Тоби.

— Никаких чар! — клятвенно возразил штурман. — Чистая и честная механика! Мамой клянусь! — прижал он руку к груди. — Построен по чертежам, купленным у русских. Их летучие корабли давно уже всем известны и широко используются.

— К-хм, я кое-что для надежности усовершенствовал, — скромненько вставил Уолтер. — Силовые щиты против ветра и выпадения ребёнка за борт, например… Ну и формы опять же, придал европейские, а то русская ладья, рассекающая небеса, вызвала б недоумение.

Слушая всё это, Тоби с любопытством рассматривал сам предмет обсуждения. Корабль, как стало видно сейчас, стоял не у причала, а на самой площадке. Корпус — высокая плоскодонка, с крутыми пиратскими бортами, своей формой и очертаниями походил именно что на пиратский парусник, коричневый, гладко-лакированный, он эстетически радовал взор грацией и плавностью линий, полной оснасткой в виде рангоута, парусов и такелажа. Три мачты, реи, высокий бушприт, и ванты, ванты, ванты, бесконечные сети вант. На второй по счету мачте реял флаг, черный, с эмблемой Хогвартса: орел, барсук, змей и лев на щите с буквой «Х». Кроме того…

— Путеводец? — переспросил Тоби, узрев наконец имя судна, начертанное на носу.

— Я придумал! — похвастался штурман и протянул руку: — Орион Блэк, профессор Защиты.

— Рад познакомиться! — искренне обрадовался Тоби, от души пожимая руку Блэку.

— Ну всё, хватит церемоний! — рявкнул с мостика знакомый бас. — Все на борт! Отдать швартовы!

Засмеявшись, Тоби первым кинулся к трапу, спеша увидеть обладателя трубного гласа — капитана Сильвануса Кеттлберна.

Казалось или нет, но внутри парусник оказался весьма вместительным. Пять палуб, включая верхнюю, прорвы кают, рестораны, зоны отдыха, всё это круто так впечатляло и наводило на мысль о том, как старались создатели сего летающего чуда.

Отданы швартовы, подняты паруса, в них плавно влился ветер, наполнил и поднял. Где-то внизу под палубами застучали механизмы, приводя в движение рули и весла, или, вернее, маховики-крылья, благодаря чему корабль развернулся по широкой дуге и плавно ввинтился в небо, отрываясь от земли. Тоби стоял у фальшборта, крепко вцепившись в леер, смотрел, как уносится вниз земля, и переживал ни с чем не сравнимые чувства. Его распирали счастье, страх, восторг, хотелось заорать ни с того, ни с сего, выплеснуться и истечь в никуда и во всюду, настолько ему стало хорошо. Кто сказал, что не бывает так много счастья?!

Курс был взят на Уэльс. Проплыв на пассате в южном направлении, «Путеводец» разогнался для плавного перемещения в портале, элементы которого были встроены в борта, мачты и машины гордого судна.

— Держитесь крепче! — громыхнул глас капитана. Переглянувшись со спутниками, Тоби с улыбкой сжал плотнее ладонями пеньковый трос леера и уперся ногами в доски палубы, затаивая дыхание и готовясь к рывку перемещения. Его не случилось. Вместо рывка было ощущение инерции, при которой тело качнуло назад, как при разгоне самолета.

А снаружи р-р-раз, и Бристольский залив! Синева неба и моря тараном ударили в глаза, перехватывая дух и вызывая бешеный восторг.

Ну вот и первый пункт назначения — уэльская деревушка Оттери Сент Кечпоул. На причальной площади уже ждали дети, собранные со всего Юга Англии и Уэльса: из Эксетера и Пула, Кардиффа, Суонси, Кармартена, Кардигана, Рексема, Англси и прочих…

Восхищение, охватившее детей при виде парусника, описать никак не возможно, представьте его сами, дорогие читатели. Скажу лишь, что безмерно рады были все, и первокурсники, впервые собирающиеся лететь, и старшекурсники, до этого добиравшиеся до Хогвартса поездом.

Поднявшись на борт, дети сперва пережили волнительные миги взлета, а потом, когда был отдан приказ капитана занять места, с воодушевлением кинулись осваивать пассажирские каюты.

Тоби и трое из команды сопровождающих проследили за тем, чтобы дети были размещены со всеми удобствами и комфортом, не набивались чрезмерной кучей в одну каюту или, напротив, не ехали в одиночестве, а выждав, когда ребятишки успокоятся, выплеснув свои первые восторги-впечатления, им разрешили покинуть каюты и прогуляться на палубах. Также было показано, где находятся уборные и рестораны.

И так в течение всего дня по всему извилистому маршруту от Уэльса до Шотландии, с такими же эпохальными визитами в крупные города вроде Ливерпуля, Бристоля, Лондона, Манчестера, Шеффилда, Глазго, Эдинбурга…

Последняя посадка была совершена в Хогсмиде, куда завернули ради своих первоклашек, нельзя же их оставить без такой традиции — прилететь в школу на корабле. А уж если транспорт способен сесть где угодно… грех же этим не воспользоваться!

И вот наконец конечная остановка славного нашего «Путеводца» — платформа перед Хогвартсом. Уверяю вас, замок с высоты, освещенный огнями, не менее прекрасен, чем со скалы через озеро.

К концу дня детьми окружен почему-то только Тоби. Чем-то он расположил маленьких путешественников, все они потянулись к нему, простому, честному парню с добрым лицом. Наверное, обхождением? Человечным, ласковым… А может, потому что для него это тоже первый день.

Во всяком случае, восхищение Тоби ничем не отличалось от детского душевного подъема, когда они все вместе переступили порог школы и вошли под своды Большого зала, освещенного сотнями светящихся сфер…

Глава одиннадцатая. Первые дни в Хогвартсе

Парусник сел на причальную площадь перед замком, так что дети вошли все вместе смешанной толпой: всё повидавшие старшекурсники, но опьяненные новизной, и маленькие первоклашки, взволнованные и попискивающие от счастья. Среди них девять взрослых: команда «Путеводца», профессора и библиотекарь со школьным колдомедиком. Под их присмотром все дети прибыли здоровыми, в целости и сохранности, никого не продуло, никто не простыл, не промок, не выпал за борт, и были даже сыты.

Что было весьма кстати перед долгим распределением, уж старшие-то в том могли поклясться, вспоминая голодные посты за пустыми столами всё то время, пока Шляпа рассаживает сорок-пятьдесят новичков.

Так что сейчас, войдя в зал с новым освещением, старожилы, весело переглядываясь и переговариваясь, вмиг рассосались-рассеялись по своим столам, оставив первачков перед табуретом. Сопровождающие дождались, когда к детям подойдет заместитель директора со свитком, и тоже отправились к профессорскому столу. Уолт помахал Тоби, приглашая того занять место рядом с собой. От привилегии почетного гостя тот не отказался и с готовностью уселся на соседний стул.

— МакГонагалл? — тихо спросил Тоби. Уолт кивнул и так же тихо ответил:

— Ну да, исполнительная леди. Я так понял: она из тех, кто верно служит и подчиняется вышестоящему начальству, и неважно, кто это, Дамблдор или я. Её, главное, подтолкнуть в верном и нужном направлении, и тогда она в лепешку расшибется, но сделает.

Понимающе хмыкнув, Тоби устремил взгляд в зал, где Минерва как раз начала церемонию отбора — развернула свиток и зачитала первое имя:

— Аббот, Беллами!

Плотный мальчик из Лондона, полнокровный, щекастый, вышел из толпы первокурсников и вперевалочку подошел к табурету. Усаживался он долго, обстоятельно, тщательно умащивал свои внушительные телеса, основательно так, деловито… Ерзал, пыхтел, кряхтел, Тоби не удержался и шепнул на ухо Уолту:

— Ну этот, думаю, на Пуффендуй пойдет.

Уолтер заинтересованно приподнял бровь. Пацан к тому времени умостился и кротко глянул на МакГонагалл. Та, дождавшись, опустила ему на голову Волшебную Шляпу. Пауза и громкий вопль:

— Пуффендуй!

Уолт удивленно взглянул на Тоби, тот хихикнул и дальше решил не искушать судьбу и молча проследил за распределением остальных детей, попутно отмечая прекрасные имена маленьких волшебников…

— Кессиди, Джон!

— Гриффиндор!

— Колечек, Войцех!

— Когтевран!

— Чейни, Сибил!

— Слизерин!

— Вандербильт, Сюзанна!

— Когтевран!

И так далее, до последнего, сорок восьмого ребёнка. Всех их с сытой благодушностью проводили от табурета до столов наевшиеся и надышавшиеся свежим воздухом на корабле студенты. Впрочем, к концу распределения они успели снова проголодаться и теперь с нетерпением поглядывали на столы и на нового директора. Уолт не стал тянуть резину и дал отмашку хогвартским домовикам сразу после окончания церемонии, без пафосных речей.

Понаблюдав, как появляются яства на золотых блюдах, и поахав для приличия, Тоби с любопытством поинтересовался:

— Тут вроде свечи были? — указал на потолок и пояснил: — Эйлин рассказывала.

— Ой… — скривился Уолт, как будто задели его особенно любимую болючую мозоль. — Это свечное освещение!.. Да Диппету с Дамблдором дай волю, они бы его и оставили, и чадили б сейчас факелы по всему замку! Консер-р-рваторы хреновы… А о том, что зрение садится при свечах-факелах, им и невдомек, махровым динозаврам. Так что после их отставки я тут же распорядился наладить производство и выпуск люмиламп, это простые люмосы, заключенные в левитирующие сферы стазиса, бесперебойный и, главное, неиссякаемый источник освещения.

Всё поняв, Тоби с уважением посмотрел на шары, парящие под потолком по всему залу. Белые, холодного свечения, и золотые, теплого оттенка, они медленно летали на разной высоте, проливая на столы и головы ровный бестеневой свет. Еда и лица были хорошо освещены, и никому не приходилось щуриться, чтобы рассмотреть кого или что-либо на конце стола, где, как помнил Тоби, всё скрывалось в полумраке, отчего вдруг впервые задумался: а как он тогда через ползала в чадящем мраке разглядел сальные волосы Снейпа и почему вообще обратил на это внимание, как какая-то институтка?.. Поразившись такому странному несоответствию в самом себе и вздохнув, Тоби переключился на трапезу.

После пира, посвященного открытию учебного года, кураторы и старосты собрали начавших позевывать первокурсников и споро развели по факультетам. Вскоре за ними засобирались и профессора.

— Так, пошли, Тоби, дам тебе ключи от библиотеки, — поднялся из-за стола Уолтер. Ну, Снейпу это только в радость: прогуляться по вечернему Хогвартсу. Проследовав за Арагоной по всем коридорам-переходам до директорского донжона, в котором располагались хозяйские покои, Тоби вошел в знакомый круглый кабинет. Осмотревшись и словив ностальгию, он вскоре поймал себя на том, что периодически возвращается взглядом к пустому насесту возле стола. Уолт заметил невольный интерес Тоби и со вздохом махнул рукой.

— Феникс там сидел, — пояснил он.

— А где ф-феникс? — Тоби просто чудом не назвал птицу по имени, но, к счастью, сразу выправился.

— Аберфорт Дамблдор с собой в Америку забрал, — с легким раздражением сообщил Уолт, роясь в ящике стола. — К сыну своему в Нью-Йорк уехал. С концами. «Кабанью голову» заколотил, коз продал и рванул в Штаты. Ну, его можно понять… — Уолт выпрямился с пачкой бумаг. — Не дело это, когда у отца ребёнка отнимают и передают в чужую семью.

— А зачем у отца ребёнка отняли? — растерялся Тоби. Уолт пролистнул странички и вскользь бросил:

— А затем, что он сам ребёнком был, — оторвавшись от бумаг, Уолт с нажимом договорил: — В шестнадцать сопливых лет Аберфорт отцом стал. История, сам видишь, грязненькая, и её, вполне естественно, постарались замять: сопляку втык, родителям внушение, а младенцу — изъятие и передача в приемную семью, неким Бэрбоунам. Ну а те, в свою очередь, постарались уехать подальше, аж на другой конец света. Да только нет преград для отцовского любящего сердца. Нашел Аберфорт своего сына, ещё в сороковых, и с тех пор поддерживал с ним твердую связь. А теперь и вовсе свободен стал, смог уехать к своему родному кровиночке. Альбус всё же старший брат и удерживал Аберфорта при себе на коротком поводке, давил, стало быть, авторитетом, гнус брадозвончатый…

В последних словах Уолта прозвучало сильное отвращение, и Тоби вдруг порадовался, что ему не придется сталкиваться с Дамблдором в этой жизни. Понял уже, каким нехорошим был при жизни этот так называемый «добрый» дедушка…

Уолт наконец нашел в бумагах форму на библиотеку и передал Тобиасу на подпись, потом дал ключи от дверей книгохранилища и проводил в холл.

— Ну давай, Тоби, лети домой. Я сегодня от Эйлин пятнадцать Патронусов принял — потеряли тебя дома где-то после обеда…

— Да ты что?! — разволновался Тоби, свистом подзывая фестрала.

— Ага, — кивнул Уолт и вызвал огромную птицу с гусиными перьями на голове.

Сверкающая птица-секретарь взлетела одновременно с Эдельвейсом, пролетела немного рядом и унеслась во тьму ночи с сообщением для Эйлин. Ой, как она мужа встретила-а-а…

— Тоби, родной мой, драгоценный, вернулся, наконец-то вернулся, — безостановочно бормотала Эйлин, лихорадочно цепляясь за широкие плечи супруга и перемежая слова поцелуями и всхлипами.

— Ну чего ты, маленькая?.. — аж встревожился Тоби, бережно поднимая истосковавшуюся жёнушку. — Ну вернулся я, вернулся. Плакать-то зачем?..

— Соскучилась, — хныкнула Эйлин, зарываясь носом в шею мужа. — Это невыносимо — жить без тебя даже один день!

— Да что же делать-то?! — расстроился Тоби. Внес жену в дом, пронес в гостиную, уселся вместе с ней на диван, устроил её на коленях и озабоченно спросил: — Вот и как мне теперь работать в двух шагах от дома, а?

— Ой, Тоби, прости! Это всего лишь гормоны! — тут же пошла на попятную Эйлин, сообразив, что перегнула. — Ты не думай! Это я с непривычки бешусь…

— Точно? — строго взглянул на неё Тоби. Эйлин энергично закивала и потянулась к его губам.

— Точно-точно, я постараюсь так сильно не скучать по тебе…

— Да как ты умудряешься скучать, с детьми-то? — с неверием протянул Тоби, прежде чем увлечься поцелуями. Долго целоваться им, впрочем, не дали, прибежал Аргус и запрыгнул на диван, с разгона вклинившись между родителями.

— Папа! Ура!

— Ну привет, пострел. Как день прошел? — Тоби аккуратно ссадил Аргуса с живота Эйлин к себе на грудь.

— Интересно было, папа, — счастливо зазвенел мальчишка в самое лицо отца. — Мы играли во всякие игры: вырезали снежинки из бумаги, это так здорово! Потом мы из разных штук складывали всякие фигурки — человечков, зверушков, птичков…

— Чего-чего складывали? — не понял Тоби. — Зверушек, птичек? А из чего?

— Ну из этих, разных штук… веточков, палочков, проволоки. Перышков, шишков.

— Ох, чудо ты моё, — впечатлился Тоби, думая о будущих годах подрастающего Северуса. Скоро и он тоже начнет изумлять родителей своими потешными речевыми оборотами. — Рад, что тебе понравилось в школе. Ещё расскажешь? — предложил отец, поднимаясь с ребёнком с дивана.

И покорно слушал тарахтение возбужденного Аргуса всё то время, которое понадобилось для того, чтобы раздеть мальчонку, переодеть в пижаму и уложить в кроватку. К тому моменту Аргус так уболтался, что сам не заметил, как подкрался сон. Подкрался и мягко захватил в плен, заставив заснуть на полуслове, но и тогда Тоби не ушел, сидел на краю кровати и умиленно рассматривал уснувшего ангелочка. Погладил нежные волосенки цвета соломы и вздохнул.

— Клянусь, Арго, ты не станешь вредным старым Филчем. Не знаю, что с тобой сделали тогда, что ты стал выглядеть стариком в свои тридцать пять лет, но отныне этого не будет…

Наклонившись, он прижался губами к виску малыша, вдыхая детский аромат. Подоткнул одеялко и неслышно покинул спальню. Эйлин уже ждала его в постели, где с нетерпением прильнула к мужу, едва тот лег.

— Тоби, как прошел твой день? — спросила она, уютно устроившись на груди.

— Насыщенно прошел, всю Британию от и до облетел, — хмыкнул супруг, обнимая жёнушку. — Надежный кораблик, весьма. Борта защищены магическим щитом — ни один ребёнок не выпал. А столько восторга для них! Как мартышки по вантам лазали, везде шныряли, всё осмотрели-ощупали. А капитана Кеттлберна как окружили! Всем хотелось хоть разок за штурвал подержаться, покрутить. Но самое смешное, это когда мы над Бристольским заливом пролетели: нас тогда чайки окружили. Ты представляешь стаи обалдевших чаек? Летят, орут, глаза круглые, что, мол, за чудеса — парусник в небе?! А дети так развеселились, тычут пальцами в удивленных птиц и хохочут.

Эйлин с благодарностью слушала нехитрый рассказ мужа, гладила его грудь и наслаждалась каждым драгоценным мигом, проведенным с ним. И уговаривала себя отпустить его на работу завтра. И не скучать. Но пока у неё это плохо получалось — в душе нарастали протест и страстное нежелание расставаться с дорогим любимым Тоби.

Наутро это нежелание только возросло. И, собрав Аргуса в школу, Эйлин чуть не расплакалась, осознав, что сейчас уйдет и муж. Но, понимая, что беременна, и это скорей всего влияние гормонов, она постаралась сдержать свои эмоции, прекрасно зная, как трудно простому рабочему найти сейчас хорошую работу со стабильным окладом. Так что, пересилив себя и усмирив сбесившиеся гормоны, Эйлин стойко проводила мужа и, нарядив потеплее Северуса, повела Аргуса в школу.

А Тоби наконец приступил к своим прямым обязанностям, открыв двери библиотеки и войдя во владения. Школьная библиотека располагалась на четвертом этаже и имела несколько секций: Запретную, Читальную и Общую. В последней, собственно, находились общедоступные для всех книги, стоявшие на стеллажах вдоль всех стен под самый потолок, к ним были пристроены подмостки, размещенные двумя ярусами. В читальной зоне стояли столы и невысокие шкафчики с тремя полками, заставленные учебниками и справочниками. Здесь было очень удобно делать домашние задания. Тоби ностальгически провел ладонью по столешнице у окна — здесь любила сидеть Гермиона… Вернее, будет сидеть.

В Запретную секцию Тобиас заглянул с опаской, не зная в точности, как отреагируют волшебные книги на вторжение абсолютно неволшебного маггла. Зря опасался: книги никак не отреагировали.

Осторожно выдохнув, Тоби отодвинул дребезжащую решетку и вошел целиком. Крадущимся шагом прошел вдоль стеллажей, с боязливым любопытством рассматривая потертые корешки, помнится, одна из книг, снятая с этих полок, жутко орала, когда он тут мелким студентом искал информацию о Николасе Фламеле… О, неужели эта?.. Глаз зацепился за страшно знакомую корочку. Покосившись по сторонам, Тоби нагнулся к нижней полке и снял с неё черный с серебром фолиант. Интересно, заорет ли она сейчас?.. Против ожидания книга не стала вопить, и Тоби невольно ощутил легкое разочарование, но вместе с тем пришло и облегчение — волшебные книги признали библиотекаря. Побродив ещё немножко по Запретной секции, он нашел большую квадратную клетку, в которой вяло трепыхались лохматыми рваными страницами Чудовищные книги о Чудовищах. Поглазев на них в некотором ступоре, Тоби нервно хихикнул, вспомнив, что кусачие книжки предназначены для студентов третьего курса.

Продолжая хихикать, Тоби подобрал ключ к замку, открыл дверцу клетки и цапнул ближний том. Ощутив прикосновение, захваченный талмуд взрыкнул и сгоряча щелкнул челюстями, но в следующий миг, видимо, как-то распознал хозяина, потому что виновато заскулил и засиял четырьмя своими глазками, как заскучавший пёсик. Словив такую ассоциацию, Тоби от неожиданности чуть не выронил Чудовищную энциклопедию. Внезапно смутившись, он вернул книгу обратно в клетку и закрыл дверцу на замок. И, выпрямившись, окинул помещение уже хозяйским взглядом. Отныне это его вотчина, и он за всё тут отвечает.

Следующие несколько часов Тоби посвятил изучению библиотеки и составлению каталогов. Предстояло много работы. Старина Уолт, слава богу, был знаком с картотекой, и ряды каталожных и формулярных шкафов в библиотеке наличествовали. Так что новому библиотекарю осталось лишь изучить карточки и запомнить местоположение каждой книги, а также рассортировать по местам новопоступившую маггловскую литературу, на которую у Арагоны, видимо, не нашлось времени. Эти книги с известными и не очень авторами Тоби любовно расставил, протирая каждую и читая имена писателей. Эдит Несбит, Энид Блайтон, Роальд Даль, Жюль Верн, Стивенсон, Милн, Льюис, Толкин и многие подобные были отправлены в персональный, специально отведенный для них шкаф.

В какой-то миг снова вспомнилась Гермиона, при помощи левитации расставляющая книги на полки, и Тоби тряхнул головой, отгоняя не вовремя возникшие воспоминания. Посмотрел на часы, висевшие над дверью напротив кафедры — стрелки вежливо показывали на обед. Заурчал желудок, уловив подтверждение, и Тобиасу ничего больше не оставалось, как закрыть библиотеку и пойти в Большой зал.

Шагая среди учеников, спешащих в том же направлении, Тоби то и дело ловил на себе любопытные взгляды. Дети волшебников, видимо, как и взрослые, имели дар видеть магию, так как искренне удивлялись наличию в Хогвартсе маггла. Но и на память они не жаловались, помнили Снейпа по вчерашнему дню, так что, удивившись мимолетно, студенты спешили дальше.

В зале Уолт тут же взмахом ладони подозвал Тобиаса к себе, и проследив за тем, как он усаживается рядом с директором, ученики кое-что уяснили себе. Непростой это маггл, очень непростой, вон сколько привилегий у него: и на корабле летел, всем помогал, и здесь на почетном месте рядом с директором сидит, так что…

— Ой! — вскинулся вдруг один старшекурсник, осененный внезапной догадкой. — А не тот ли это маггл, что Министра от Авады спас?!

Зазвенели ложки, упавшие вслед за челюстями, и взгляды всего зала сошлись на персоне загадочного человека. Всеобщим озарением не преминул воспользоваться практичный Уолт, тут же во всеуслышание подтвердив догадку.

— Да, ребята. Это тот самый человек, который спас нашего дорогого, избранного цилинью Министра Магии. Зовут его Тобиас Снейп, и он наш новый библиотекарь. Для особо недовольных добавлю отдельно: Тоби — муж очень сильной волшебницы из старинного чистокровного рода.

— Да чтоб меня так приплюснуло! — не удержавшись, с чувством высказался некий старшекурсник за столом Слизерина. — Ради чего?! — Вопль его был полон недоумения. Уолт грозно свел брови.

— Как для чего? Для умножения магического ресурса. Разве вы не знаете, какими сильными рождаются дети-полукровки? Если бы магии это было неугодно, браки были бы бесплодными. Но, к вашему чистокровному возмущению, всё получается ровно наоборот: полукровные союзы чрезвычайно крепки, а дети, рожденные в них, становятся невероятно сильными могущественными волшебниками.

— А от чего это зависит? — спросил кто-то за столом Когтеврана. А так как волшебники застопорились, то ответить решил Тоби.

— От генетики это зависит. Известно уже, что близкородственные браки крайне нежелательны, так как это приводит к деградации и вырождению. Тот случай, когда клеткам не с чем делиться, чтобы произвести здоровое потомство. Речь идет о хромосоме, генетическом коде человеческого генома.

Зал почтительно припух — Тоби говорил непонятно и оттого внушительно, никто ничего не понял, отчего маггла только пуще зауважали. Зауважали и коллеги, начав называть себя, спеша познакомиться со столь умным человеком.

— Флимонт Поттер! — протянулся-просунулся к нему через Уолта простоватый с виду волшебник. — Как я рад сотрудничеству с вами!

— Я тоже, — голос Тоби заметно дрогнул, когда он пожимал руку родного деда. — А на какой вы должности, сэр?

— Приглашен на должность зельевара, — тонко улыбнулся Флимонт, отчего стал похож на Дастина Хоффмана. — Слизнорт, видите ли, не пожелал работать под началом у бывшего библиотекаря, втемяшилось ему почему-то, что с таким директором Хогвартс ждет упадок и бесславие, вот и слинял от греха подальше, чтобы это «падение» произошло без его участия.

— Но вы так не считаете? — улыбнулся Тоби.

— Ну, учитывая то, что на пост библиотекаря нанят обычный маггл, то Хогвартс определенно приближается к упадку, — всё с той же тонкой улыбкой ответствовал Поттер.

Юморной подтекст Тоби уловил и вежливо посмеялся. После чего повернулся к соседу справа, когда тот подергал его за рукав.

— Эдгар Боунс, — почему-то шепотом назвался он. Тоби пришлось пониже склониться к нему, чтобы услышать его голос. — Профессор Домоводства, — ещё тише прошелестел Боунс. Тоби покивал, давая понять, что расслышал. Отстранившись, он внимательно оглядел худое лицо, обрамленное тонкими легкими волосами, и нахмурился, вспомнив, что этот человек состоял в первом наборе Ордена Феникса и был убит во время первой магической войны вместе со всей своей семьей. Брат Амелии Боунс, припомнил Тоби. Прочие имена, прозвучавшие над столом, Тоби выслушал с ощущением легкого дежавю.

— Людо Колокольчик, — назвался мужчина с бородкой клинышком. — Преподаю Травологию.

— Батильда Бэгшот, История магии.

— Гризельда Марчбенкс, Чары.

— Глен Сторм, Искусствоведение.

— Нандо Кварк, Астрономия.

И ещё кто-то, чьи имена Тоби не запомнил с первого раза, да и попробуй запомнить их всех, двадцать четырех профессоров дисциплин Хогвартса, среди которых были названы правописание, ворожба, музыка, знахарство и ещё что-то, помимо уже известных Снейпу с поттеровской жизни.

Посетителей в библиотеке по причине начала года не было, и Тоби преспокойно закончил первый день работы. Ужинать он не остался, а поспешил домой, опасаясь за Эйлин. Но к счастью, опасения оказались напрасны — жена в этот день не скучала и встретила мужа, будучи чем-то крайне довольной.

Предмет своего довольства Эйлин предоставила уже в постели, после того как были уложены дети.

— Тоби, возьми это завтра с собой! — велела она, протягивая мужу серебряное овальное зеркало на длинной ручке. Показала другое такое же и пояснила: — Эти зеркала пронизаны Протеевой связью. Теперь я могу в любое время тебя увидеть и услышать! Правда здорово я придумала, Тоби, скажи?!

— Здорово! — улыбнулся Тоби, привлекая к себе Эйлин и целуя её в губы. — Умничка моя. Здорово ты придумала.

Протеева связь — та самая истинная магия. Незаметная, будничная, красивая и такая нужная. Для такой связи не существует ни преград, ни расстояний, ни водных и горных сред, ничто не помешает ей связать воедино две вещи, соединенные протеевыми чарами. И глядя в сияющие счастьем темные глаза Эйлин, Тоби в который уже раз осознал, как сильно ему повезло с такой любящей женой.

Женой, готовой на всё ради него…

Глава двенадцатая. Пустое место

Штайнблик жил спокойно. Тихо и миролюбиво ползал по своим владениям — грядам болотистых низкогорий, расположенных в Везерских горах, между долинами рек Везер и Эмс, куда вселился многие десятилетия назад. Пищи было вдосталь. Враги не докучали. Да и не было их у него, врагов-то: кто может потягаться с тем, кто имеет смертоносный окаменяющий взгляд?..

Но не в последнее время, с развитием технологии. Против машин даже он оказался бессилен. Именно машины нанесли ему ощутимый урон. Он мирно спал в своей пещере, когда пришли двуногие и поломали его мир, вырвав из крепкого безмятежного сна. Сначала затряслась земля и вдали загудели моторы гигантских тракторов, гулом сотрясая своды, а когда с потолка посыпались камни и пыль, подземный обитатель был вынужден пуститься в бегство.

Обиженный, разозленный, обездоленный штайнблик в гневе окаменил нескольких птиц и зверей, бестолково мечущихся перед ним, и, горюя, заскользил вниз по склону, спеша укрыться в болотах. Но, очутившись там, пожалел: здесь было мокро. Стыло, мрачно, смрадно. Потыкавшись туда-сюда, осиротевший изгнанник понял, что болота совсем не пригодны для комфортного проживания.

Нужно было поискать другое место. Посуше, почище и потише. Здесь было шумно, вода далеко разносила рокот работающих в распадке тракторов. Скорчив оскорбленную гримасу на шум, изгнанник передернулся и решительно пополз прочь, интуитивно выбрав курс на северо-запад.

Несколько дней спустя пришло понимание: он движется в верном направлении. Одна из магических локаций вот уже десяток лет как освободилась от прежнего обитателя. Уловив эту новость средь потоков магического эфира, изгнанник заволновался и отчаянно заторопился: надо было добраться как можно скорее, пока это чудное место не занял кто-то другой.

Путь преградила соленая вода. Но желание обрести дом и занять жилище, покинутое старым василиском, пересилило, полностью отбив страх перед расстоянием и неизвестностью. В географии штайнблик не разбирался, но был силен в навигации, как птицы и магические существа. И, пустившись вплавь, спокойно отдался волнам, пока его не вынесло в открытое море, где вскоре обнаружил корабль, идущий в ту же сторону. Стараясь не попадаться никому на глаза, он пробрался на пароход, вышедший из Гамбурга, и благополучно доплыл до Шотландии, безбилетным пассажиром преодолев Северное море.

В Абердине он снова умудрился остаться незамеченным, покинув борт глубокой ночью. Циничная мудрость подсказала ему не объявляться раньше времени. Отсюда до желанной территории стало ещё ближе, и изгнанник восхищенно облизнулся, страшно гордясь собственной гениальностью: надо же, додумался воспользоваться человеческой машиной!

Покрутившись и поизгибавшись во все стороны, чтобы полюбоваться своим восхитительным телом, и на радостях цапнув кого-то на закуску, отважный путешественник, преисполнившись свежих сил и оптимизма, двинулся на север — к Хогвартсу. Его путешествие почти закончилось, и скоро, очень скоро он прибудет домой. И пусть никто не встает у него на пути, ибо штайнблик, гордый, царственный, твердо был намерен завоевать жизненно необходимую территорию и приобрести себе новый дом!

***

Наплыв студентов в библиотеку начался со второй недели, когда прошли вводные уроки и профессора перешли к основным занятиям. Вместе с ними пришли домашние задания и обязательные конспекты с эссе.

— Здрасте! — весело поздоровался знакомый по городку вихрастый мальчишка, самый первый посетитель хранилища знаний.

— О, здравствуй! — искренне обрадовался Тоби. — На какое имя абонемент?

— Ральф Раскеттл, — назвался волвен и подал список намеченной литературы. Тоби кивнул и отошел к формулярному шкафу. Нашел нужную карточку и заполнил форму посещения.

— Третий курс? — глянул вопросительно, заметив в списке книгу о чудищах.

— Ага, — тряхнул головой Ральф. — Давно мечтаю с ней познакомиться. Как думаете, если её укусить, она станет после этого меня уважать?

— Н-не знаю, не проводили как-то опыты… — от неожиданности Тоби слегка растерялся. — Но попробуй, вдруг и правда сработает.

Слова с делом у Раскеттла далеко не расходились: перекинувшись в ретривера, он прямо тут же атаковал принесенную из хранилища книгу. Гавкнул, прыгнул, наступил лапами и хорошенько кусанул рычащую энциклопедию. Кусанул крепко, но аккуратно, за уголок — книга, получившая нежданный отпор, потрясенно взвизгнула и, что называется, поджала хвостик. Рычать сразу перестала и лишь настороженно подрагивала корочкой, из чувства самосохранения решив отложить конфликты со студентом.

Понимающе хмыкнув, Тоби следующих посетителей предупреждал заранее, советуя погладить корешок, и только потом отпускал, удостоверившись, что книга и студент нашли общий язык и калечить друг друга не собираются.

Вопроса о генетике Тоби так и не дождался — почему-то ни один ученик не задался сим вопросом. Пришлось поинтересоваться у Уолта.

— Что-то никто не интересуется тем, что такое хромосома и генетический код, — осторожно намекнул Тоби как-то за обедом.

— А зачем они нам? — рассеянно бросил Уолт, разрезая стейк. — Как можно всерьёз спорить о типах унаследования и числе хромосом, если маг может щелчком пальцев поменять весь хромосомный набор? Был человеком — стал жуком. У него что, ДНК прежняя осталась? А как он метаболизм обеспечивает? А если он в стаю птиц превратится, ему что, для каждой вороны надо отдельный ген подбирать?.. А зачем, если все триста ворон — это он сам. Так что оставь генетику магглам, дружище Тоби, у них может и развиваются какие-то болячки от близкородственных связей, волшебникам оно как-то по барабану. Хромосомный набор для сильного мага — вторичен. Как легко сменяемые перчатки.

Подумав, Тоби признал правоту Уолтера: что верно, то верно, ограничения на время пребывания в аниформе у мага нет. Из личного опыта в напоминание есть Петтигрю.

— А чего ж вы тогда впечатлились-то? — на всякий случай обиделся он.

— С того, что ты умом блеснул, — съехидничал Уолт. И заверил: — Да успокойся, верно ты сказал, от чего это зависит. Близкородственные браки и у нас нежелательны: кровь от этого слишком разжижается, так, что и впрямь клеткам не с чем делиться, всё, как ты и сказал. Просто детям слишком мудрено ты загнул, вот и впечатлились все…

— Нежелательны? — усомнился Тоби.

— Ну… — смутился Уолт. — Некоторым особо упертым в чистокровности это не мешает. Будут жениться на кузинах до последнего. Есть у нас такие индивидуумы. Морфин Мракс вот, к примеру, уж куда чище по крови, а речь человеческую утратил напрочь, только по-змеиному и может шипеть, бедняга…

На это Тоби лишь снисходительно фыркнул, занялся обедом и к теме генетики больше не возвращался. Начал понимать уже, что волшебники всегда и во всём переплюнут магглов. Вон, собственная жена наладила двухстороннюю видеосвязь посредством зеркал с Протеевыми чарами, сильно-сильно задолго до появления реального компьютера с функцией веб-камеры… Оставалось лишь порадоваться тому, что у магов нет предрасположенности к мании величия, а то б натворили дел, будучи эдакими-то полубогами.

***

Сивого не любили. Сивого боялись. Боялись даже сами оборотни, настолько тот был бешен идолбанут на голову. Из-за такого, как Сивый, на всех оборотней смотрели только сквозь прицел ружья. Из-за Сивого ни один оборотень не мог стать честным гражданином страны. Из-за Сивого всем вервольфам отказывали в работе. Сивый мешал жить всем, в том числе и самим оборотням, как это ни прискорбно.

Безымянная приморская деревушка к северу от Абердина не раз подвергалась нападению волка-оборотня, чья лютость и бессердечие были так устрашающи, что не поддавались никаким объяснениям. Да и как объяснишь, если волков с медведями давно не водилось на Британских островах, разве что сбежит какой зверь из Лондонского зоопарка. Но там же всё обычно под контролем, нет?

Так что разорванные грибники и туристы вызывали ого-го какую головную боль, ибо непонятно было, кто ж их, несчастных, так порвал?.. И судебные приставы с полисменами за неимением лучшего начинали подозрительно коситься на фермеров, содержавших свиней. Потому что в прошлом было зафиксировано немало случаев нападений свиней на людей. Дети погибали точно, съеденные вечно голодными хряками.

Но в настоящее время свиньи оказались не виноваты. Дикие вепри — тоже. Волшебники же…

Волшебники были бессильны против кровавых атак Сивого. Даже элитная группа бойцов «Hit Wizards», министерский британский магический спецназ, особо убойный и абсолютно надежный, бойцы, заточенные на ликвидацию, а не на наведение порядка, даже они были не способны что-либо сделать с зарвавшимся обнаглевшим волком.

Так-то проблема оборотней Англии решалась просто: было заявлено и вбито в подкорку неукоснительное правило являться за двенадцать часов до полнолуния в свою камеру в официальном шерстяном изоляторе. И ошейник на каждого волка с принудительным переносом портключом в ту же камеру, если он, не дай Мерлин, затормозит.

Существование же Сивого стало серьезной проблемой для действующей власти. Не должна шайка бандитов-людоедов противостоять системе. Поэтому таких неугодных обществу элементов непременно надо найти, обложить и зачистить.

Но только не Сивого. Этот отморозок был слишком хитер и коварен, любые ловушки и засады улавливал издали и ловко обходил-избегал, цинично оставив метку. Такую, при виде которой у всех начинал дергаться глаз, глядя на очередной чей-то труп с характерными следами, говорящими яснее ясного: «Здесь был Сивый!»

В начале ноября Сивый, к нашему великому сожалению, обратил алчущий взор на север, как и все прослышав, что в Хогвартсе сменился директор, а на должность библиотекаря был приглашен распоследний вшивый маггл. Последнее Сивого особенно заинтриговало, настолько, что рот наполнился вязкой хищной слюной, а нутро заломило в голодной истоме — просто до боли захотелось пойти и разодрать на кусочки этого привилегированного человечишку. Ну и заодно детишек… М-мм, какие же они вкусные, эти маленькие сочные волшебнички!..

И вот, преисполнившись нездорового азарта, злейший, неуправляемый, ни с чем и ни с кем непримиримый, кровожадный, самый безумный оборотень волшебного мира направил стопы в Хогвартс.

Британия — страна с умеренно морским климатом. Тут редко бывают отрицательные температуры зимой и ещё реже — выше двадцати пяти летом. Так что ноябрь в этом году, как и столетия до этого, выдался сырым и унылым. Плакало и капало серое небо, дрожали на ветру не опавшие, державшиеся на чистом идейном энтузиазме листья, давно побуревшие и увядшие. Хрустко шуршали под ногами опавшие, побежденные бессолнечной непогодой. И спешно порскали во все стороны вспугнутые ящерки и жучки, до сих пор не решившие жизненную дилемму: лечь в спячку или пободрствовать?

Драпанул в сторону и наш штайнблик, вспугнутый палкой грибника-Тоби. Прянул и затаился в палой листве, с любопытством наблюдая за этим высоким, добродушным и спокойным человеком. Наблюдал за ним вот уже несколько недель, прячась в старом дивном лесу. Хогвартс он нашел, да вот только подступиться к нему не смог. Старый замок защищала магия, и незваный гость оказался перед закрытой дверью. Для того, чтобы войти, требовалось либо получить разрешение, либо заручиться поддержкой кого-то лояльного. Но увы, знакомых в этих краях у штайнблика не было, и он не мог ни получить приглашения, ни заручиться помощью.

Подобрав приличных размеров дубовик, Тоби, насвистывая, двинулся дальше, предусмотрительно шугая палкой притаившуюся лесную мелочь — ящериц и змеек. Как Поттер он грибами не интересовался, но как Снейп оказался заядлым грибником. И, начиная с сентября, он вдруг открыл в себе такое хобби. Собирательство было делом увлекательным, плодотворным и крайне питательным. Сейчас, в ноябре, Тоби надеялся найти зимних лисичек, вроде на них должен уже открыться сезон.

Ух ты, какой красавец! Тоби с восхищением прицокнул языком, рассматривая роскошный белый гриб — совершенно чистый, румяный, душистый, такой можно и Северусу дать подержать, пусть просвещается! А что на вкус попробует, то не страшно, гриб абсолютно безвреден. Присев на корточки, Тоби ухватил боровик за ножку и принялся аккуратно выкручивать из почвы, желая дать ребёнку цельного красавца.

Именно этот момент выбрал для нападения вконец обнаглевший самонадеянный оборотень, не подозревая, что рядом находится наблюдатель. А ощутив вдобавок желание насладиться страхом жертвы, Сивый ещё и взрыкнул перед прыжком для пущего эффекта.

Услышав звериный рёв, Тоби резко развернулся, интуитивно падая спиной в траву. Помнил он о тварях Запретного леса. И летящий на него оборотень даже не изумил. Только и вызвал, что короткий душевный мат вперемешку с досадой:

— Да едрить твою…

На плечо упавшего Тоби из-за спины скользнул крохотный ужик, свернулся на груди, изогнулся малюсенькой такой спиралькой, зашипел тоненько и ка-ак выстрелил молнией из глаз, окаменяя летящего на них волкодлака.

А волк так спешил убить человека, что силой инерции и не превратился толком, а сразу рассыпался каменной крошкой, упав к ногам Тоби серой кучкой. Воистину, Сивого настигла быстрая, безболезненная, и, главное, бессмысленно-нелепая такая смерть.

Приподнявшись на локтях, Тоби с интересом обозрел каменную бесформенную кучку, в которой фрагментарно угадывалось что-то волчье, перевел взгляд на свернувшегося на груди ужика и глубокомысленно изрек:

— Значит, в школу придет здоровый мальчик без пушистой проблемы?.. — и прибавил уже для змейчика: — Я помню Фенрира по прошлой жизни, его рожа надолго запомнилась…

Змейчик мультяшно наклонил головку по-собачьи набок. Глаза его, окаменившие волка, сейчас были подернуты защитной пленкой внутренних век, так что человек остался цел и невредим. Понимая это, Тоби перенес вес своего тела на один локоть, приподнял вторую руку и подставил ладонь. Поколебавшись пару секунд, штайнблик принял приглашение — скользнул в центр ладони, давая человеку свободу передвижения.

Придерживая у груди руку с ужиком, Тоби поднялся, попинал ногой особо крупные обломки и задумчиво проговорил:

— Собрать их, что ли, в качестве доказательства твоей полезности? У нас тут с василисками разговор короткий, сам понимаешь…

Подумав, змейчик быстро и коротко кивнул головкой, только теперь сообразив, какие блестящие перспективы перед ним открываются через знакомство с этим человеком. Получив согласие, Тоби вытряхнул грибы из корзины, прибрав за пазуху тот, для сына, и собрал крупные, самые узнаваемые обломки. Змейчика он осторожно посадил в карман теплой куртки, решив не афишировать его до поры до времени.

— Сиди тихо, ладно? — попросил Тоби и прибавил: — Если что, в моём доме для тебя точно найдется место.

Штайнблик не ответил, но почтительно свернулся в тугой комочек на самом дне кармана, обещая, что будет вести себя тихо.

Что ж, осторожность Тобиаса Снейпа оказалась не напрасной. Выложенные на директорский стол обломки с весьма узнаваемыми чертами произвели на всех присутствующих неизгладимое впечатление.

— Это ж… Сивый?! — спал с лица Кеттлберн.

— Ик! — гулко произнес Хагрид, зашедший по делам к директору.

— А это что с ним? — вытянул шею Орион Блэк. — Кто-то изваял его в мраморе, но получившийся результат не удовлетворил скульптора, и он разбил неудавшуюся статую на кусочки?

— Ик! — вытаращив глаза, возразил Хагрид.

— Нет? — озадачился Орион и сделал ещё одну попытку: — Статуя Фенрира разбилась при транспортировке?

Хагрид замычал и затряс щеками, Кеттлберн вжался в спинку кресла, с ужасом взирая на обломки, и Орион насторожился.

— То есть, Фенрира действительно окаменили?.. Но кто? И каким образом?

— Горгона, наверное, — предположил Кеттлберн.

— Или катоблепас, — икнув, добавил Хагрид.

— Но эти осколки явно подобраны не в Греции и не в Африке, — мудро заметил молчавший доселе Арагона. — Где ты их нашел, Тоби? — спросил он.

— Ну, сначала он был вполне живым, рычал и кидался на меня, — скромненько начал Тоби. — А потом, когда он точно собрался меня прикончить, сзади из-за меня выскочил спаситель и окаменил оборотня прямо в прыжке, так, что он от падения разбился. Ну вроде так… — неуклюже закончил Снейп свой нехитрый рассказ.

— А кто выскочил-то? — с опаской осведомился Сильванус Кеттлберн.

— А почему вы его так боитесь? — ответно спросил Тоби, начиная раздражаться непонятным испугом коллег.

— Потому что речь идет о крайне опасном существе из разряда пять икс, вооруженном самым идеальным оружием — окаменяющим взглядом. Всего их в мире имеется три: горгона, катоблепас и чуточку отличающийся от них василиск, который взглядом только убивает, а не каменит, — обстоятельно и подробно пояснил Кеттлберн.

— Всего три? — с удивлением уточнил Тоби, думая о змейчике, притихнувшем в его кармане. На василиска он не походил ни на йоту.

— Ну хорошо, — сдался магозоолог. — Вычеркиваем василиска. Их двое: медуза горгона и африканский бык катоблепас.

— А что полагается первооткрывателю в волшебном мире, если он обнаружит новый вид магического существа? — поинтересовался Тоби.

— Только не говори, что ты нашел новый вид жуткого монстра со смертельным взглядом! — обеспокоенно запротестовал Орион.

— Но он спас мне жизнь! — сердечно заверил его Тоби. — На меня прыгнул оборотень, я упал, и тут же на моей груди возник мой спаситель, остановивший волка на лету, и так быстро, что тот каменной крошкой осыпался к моим ногам.

— Прошу учесть, что существо окаменило только оборотня, — проницательно вставил Уолт, весело сверкая глазами. — А Тоби, заметьте, стоит перед нами живой и здоровый. Кстати, то существо куда-то удалилось после этого инцидента? — поинтересовался он у Снейпа.

— Я взял его к себе, — подумав, рискнул Тоби.

— То есть, он дался тебе в руки и никак не навредил при этом? — уточнил Уолтер Арагона, мудрейший из директоров.

— Ну да, мне он показался вполне разумным, — улыбнулся Тоби. И прибавил: — Но за себя постоять он может. Так что обещайте не шуметь и не нервничать при прямом знакомстве с ним. Не хотел бы я стать причиной крупного недопонимания, если все здесь присутствующие вдруг по чьей-либо горячности обратятся в камень.

— То есть, оно у тебя с собой?!

Вокруг Тоби вмиг образовалось пустое пространство, с такой поспешностью все отжались к стенам. Один Уолт остался храбро сидеть за своим столом. Правда, побледнел при этом. Совсем чуточку. Вздохнув, Тоби засунул руку в карман и вытащил на свет божий крохотного тихого ужика. Простенького такого, травяного цвета, с бурым рисунком чешуек. Свернувшись спиралочкой на широкой мужской ладони, он выглядел совсем трогательным и милым.

— Надеюсь, вы понимаете, что этот кроха должен быть на глазах? — очень серьезно спросил Тоби. — Это вам не бронепоезд-василиск, видный всем за километр и оттого достаточно предсказуемый, в то время как на этого малыша можно банально наступить и поплатиться за невнимательность.

Волшебники, стоявшие вдоль стен, смущенно переглянулись. Потом, справившись с неловкостью, подошли и окружили Тоби, с опасливой боязливостью рассматривая изумрудного червячка длиной около полуметра.

— Ну, Сильванус, кто это, по-твоему? — спросил Уолт. Ответом ему было растерянное молчание. Никто не знал, что это за существо. На ладони Тоби действительно восседал неведомый зверь, неизвестный волшебному миру.

Но мирное его поведение говорило само за себя, и маги несколько расслабились и даже разрешили Тоби спустить его на пол. Змейчик скользнул с ладони и деловито обползал директорский круглый кабинет. Нашел камин и с удовольствием закопался в золу, скрылся с глаз и затих. Уолтер кивнул.

— Хорошо. Пусть остается здесь. Я потом лоточек поставлю с песком, будет ему постелька… А нам надо известить подотдел Отдела магического правопорядка о кончине Фенрира Сивого. Наконец-то не нужно трястись и гадать, что в следующий раз учудит этот чокнутый волк… И придумать легенду о горгоне какой-нибудь, иначе не объяснить никак, как Сивый сдох.

Малютка-штайнблик сладко спал в пушистой мягкой золе. Он был доволен и счастлив. Он добрался до магического пустого места и занял по праву первопроходца. Отныне у него есть дом и, возможно, добрые друзья.

Глава тринадцатая. Рождественский договор

— Да ему памятник в полный рост ставить надо! Из золота! — вот такой была первая фраза Министра Магии при виде каменных останков Сивого. Всхлипнув в порыве чувств, Дориан прибавил с присущей ему пылкостью: — Спаситель наш! Избавил-таки мир от ирода!.. — и оглянулся. — Кто сотворил это чудо?

Уолтер переглянулся с Тобиасом и, получив молчаливое разрешение, нагнулся к камину со словами:

— Иди сюда, малыш. Покажись дяде Министру, от него у нас тайн нет…

Когда директор выпрямился и повернулся, Дори увидел у него на руке крохотную зеленую змейку, обвившуюся вокруг запястья.

— Это… Кхе, кто?! — от неожиданности Министр поперхнулся воздухом.

— Не знаю, кто это, — честно ответил Уолтер. — Зверь не известный ни магическому миру, ни науке. Мы с Кеттлберном послали запрос в отдел криптозоологии, там пообещали разобраться. Разумеется, мы отправили только описание животного, его размеры и вес. Кто-то уже опознал его как штолленвурма, но мы не уверены и ждем ещё результатов.

— А при чем тут Тоби? — Дориан с любопытством посмотрел на Снейпа, вспомнив таинственный обмен взглядами. — Это его змейка? — предположил он.

— При том, что это Тоби открыл новый вид неизвестного нам животного, — тонко улыбнулся Уолт. — А также при том, что этот зверек спас Тоби жизнь и окаменил вурдалака.

— Прошу прощения, а зачем нам досужие догадки тех, кто совсем не в курсе всего происходящего? — задумчиво вклинился Тоби. Поймал вопрос в глазах Уолта и пояснил: — У нас есть змееусты. Почему бы не пригласить сюда Тома Реддла и не попросить его поговорить с найденышем? Это ведь змей, и он вполне способен пошипеть в уши хорошему собеседнику.

— Ты прав, — хмыкнул Уолтер, вынимая палочку и посылая в эфир птицу-секретаря. Дори, видя, к чему всё идет, поудобнее устроился в глубоком кресле, намереваясь хорошенько насладиться назревающим спектаклем.

Том прибыл сразу. Потратив именно столько времени, сколько нужно, чтобы пройти со двора до директорской башни, он с нетерпением влетел в кабинет, лучась сплошным вопросом «Зачем меня вызвали?». Тоби забрал у Уолта змейчика и повернулся к Реддлу.

— Привет. Можешь с ним поговорить?

— Э… Нет, — с разгона осадил Том. — Змеи глухие. А парселтанг придумали наги, они как раз хорошо слышат, — пояснил он, наткнувшись на разочарованные взгляды директора и министра.

— Тпр-р-ру-у-у, — тихо мурлыкнул Тоби и прижал к щеке малютку. — Не спеши судить с первого мига, Том. Это не обычный змей. И я точно знаю: он отлично слышит. Поздоровайся с дядей, дружок, скажи Тому «привет», — ласково шепнул он змейчику.

Змеёк застенчиво глянул на посетителя из-за щеки и как исполнительно-послушный ребёнок коротенько свистнул. Том переменился в лице, услышав что-то, произнесенное на явном чистейшем парселе.

— Обалдеть!.. Он действительно разговаривает! — выдал он. Прислушался к тоненькому посвисту и неуверенно повторил за змейчиком: — Говорит про себя, что он штайнблик.

— А что это значит? — поинтересовался Уолт.

— По-немецки это «камень» и «взгляд», получается: окаменяющий взглядом, — перевел Том. Подумав, грустно добавил: — Если я точно помню речь фрицев. Наслушался их на войне…

Тоби сочувственно попыхтел, а потом обратился к ужику:

— Как ты очутился в наших краях, приятель?

Змейчик в руке развернулся к Тобиасу и звонко засвистал. Том сосредоточился, переводя змеиное шипение:

— Логово разрушено машинами… Пришлось спасаться бегством… Во время пути пришло видение?.. Понимание?.. Ну, в общем, в пути понял, что где-то пустует магическое место, покинутое прежним хранителем. Простите? — растерянно выпрямился переводчик. — Василиск Салли не просто так тут обитал? Он был здесь для чего-то нужен?

— Угу, — кивнул Тоби. — Как раз на днях в Запретной секции наткнулся на книжонку, в которой говорилось, что яд василиска нужен для уничтожения крестражей. Хоть и не понял ни черта, но запомнил.

— Я читал её! — оживился Том. — Когда доучивался уже… Хотел бы я сделать себе такой, — добавил он мечтательно.

— Зачем? — осторожно затаил дыхание Тоби. — И как ты это сделаешь? Ведь там убить для создания крестража надо…

— Это один из вариантов, — возразил Реддл. — Там есть и другой, посложнее и гуманней в изготовлении. Проблема только в том, что нужен напарник, который поможет сделать и заняться воскрешением, когда придет время.

— Помню, — кивнул Тоби. — Только он не сложнее, а поплоше, одноразовый. И такой же опасный, к сожалению. Дух Корнелиуса Сигана это подтвердил, когда покинул филактерию и вселился в случайного воришку. Камелот чуть с землей не сровнял.

— Ну, может, это он на радостях так разошелся? — смущенно принялся защищать Том своего предшественника. — Слишком долго он пробыл за Гранью, вот и начал куролесить, когда воскрес.

— Ребята, ребята, вы о чём?! — вмешался в диспут Дори. — Какой к едреной матери крестраж? Зачем он магу, который и так живет дольше обычного человека? Том, да ты же сам мечтать начнешь о могиле, когда проживешь четвертое или пятое столетие. Диппета вспомни: третью сотню скрипит. А Гризельда Марчбенкс!

— А сколько ей? — вяло поинтересовался Том.

— Не знаю, она женщина, и её об этом не спрашивают. Но точно известно, что мадам Марчбенкс современница королевы Виктории.

— Ладно, — Том вскинул руки. — Понял я всё. Сам своей магией на деда с бабкой повлиял, по сотне им уже, в сторону кладбища начали посматривать да приговаривать, что зажились они на этом свете…

— Ты лучше женись, и тогда точно обретешь бессмертие: продолжишься в своих потомках, — мирно посоветовал Тоби.

— Да? — заалел щеками Аполлон. Потупился скромненько, поковырял носком ботинка паркет и выпалил: — Тогда никто не будет против, если я уеду в Катихару? Раджа тамошний, ну, который лошадь подарил, меня как сына полюбил, так вот, он тогда же сосватал к дочери своей. На днях повторное приглашение прислал, сказал, что больше ждать не намерен: невесте моей уже семнадцать исполнилось, и чтобы я прекращал уже издеваться…

— И что ты здесь… издеваешься? Езжай уже! — строго прикрикнул Тоби и коротко буркнул в сторону: — Девушку он ждать заставляет.

Остальные подхватились, окружили Тома Реддла, начали жать ему руки, хлопать по спине-плечам, поздравлять и наставлять в дальний путь. Том щеками пуще алел, принимал поздравления и смущенно бормотал, что стариков не хотел бросать, что девчонка тогда ещё сопливая была, двенадцать всего…

— Сейчас-то чего тормозишь, дозрела твоя невеста, выросла. А стариков с собой бери, пусть на старости лет экзотикой понаслаждаются, — ворчливо попенял Тоби.

— Фрэнк… — вякнул Том.

— Брайс к Принцам переедет, всего-то и делов, — непримиримо пресек Тоби попытку Реддла откосить.

— Ты почему так стараешься сплавить меня из Англии? — подозрительно прищурился Том.

— Ты дурак?! — взвился Тоби. — Тебя ж спасаю. Ерундой же страдать начинаешь, о крестражах задумался… А женишься, вообще красота будет.

— Да? — чуточку расслабился Том. Оглядел простовато-честное лицо библиотекаря и улыбнулся. — Ну хорошо, уговорил: еду в Индию.

Забыв вернуть змейку в камин, Тоби выскочил за дверь, прижался к стене, выпучил свои и без того выпуклые глаза и шумно выдохнул — ох, ну и разговорчик! Начали с магической зверушки, потом свернули черте куда, и закончили свадьбой «лучшего друга».

— Вот тебе и на, — пробормотал он, обернул змея вокруг шеи и стал спускаться по лестнице. — Посидишь у меня на столе, Шалик.

Змейчик в ответ согласно потерся мордочкой о щеку.

Появление штайнблика в библиотеке стало судьбоносным — его заметили студенты. Заметили, заинтересовались, подошли познакомиться, а узнав поближе — полюбили необычного питомца мистера Снейпа. Сам Шалик стал постоянным спутником детей: тот или иной студент брал его с собой на уроки и перемены, носил по замку, показывал всё. С пуффендуйцами Шалик посетил замковую кухню, познакомился с общиной хогвартских домовиков и обзавелся вниманием с симпатией да поддержкой с их стороны. Общий язык они нашли сразу, многие из домовиков, как выяснилось тут же на месте, понимали змеиную речь, при этом не являясь змееустами сами, что интересно. Но, с другой стороны, они же эльфы, как ни крути, а эльфы — это эльфы, волшебный народец, хоть и деградировавший, если сравнивать с дивным народом профессора Толкина…

Тем временем в Хогсмиде полным ходом шли приготовления к Рождеству: запускался проект, задуманный Уолтером Арагоной и Тобиасом Снейпом.

Эльфы и гоблины, осознав масштабы поставленной задачи, заключили союз и объединили усилия, создав своего рода игрушечную фабрику. Зеленошкурые, конечно, те ещё ехиды, но дело своё знали и подошли к нему со всей ответственностью.

Домовики, чья магия в кои-то веки была оценена и востребована, с головой окунулись в создание Волшебного Павильона. Будучи архитекторами по своей природе, они сотворили воистину монументальное здание, призванное стать первой в маг-Британии фабрикой игрушек и возведенное за считанные недели, если не дни.

А когда павильон был готов, в его недра вторглись гоблины. Любящие золото и драгоценные камни, они на сей раз невероятно расщедрились, решив всех хорошенько впечатлить, детей — в особенности. Установили свои волшебные машины и конвейеры, засыпали-закидали в приемные емкости какие-то свои волшебные порошочки с прочим сырьем, и запустили.

Загудели клаксоны, выпуская из клапанов разноцветные дымки — зеленые, синие, пурпурные, розовые, забулькали загадочные котлы, запыхали и ка-ак начали выпуливать розово-белых единорогов и разноцветные паровозики. Только и успевай ловить да складывать в коробки!

Причем игрушки создавались не рандомно, а строго индивидуально для каждого конкретного ребёнка. В этом гоблинам как раз помогли списки, которые добыли волшебники, обрядившиеся в костюмы толстых Сант, в своё время оккупировав все торговые точки крупных городов, где, смешавшись с магглами, им же и вторили, сажая к себе на колени деток и выспрашивая у них маленькие потаенные секретики и желания. Всё вызнанное они тщательно записывали к себе в пергамент, причем не стесняясь, прямо тут, у всех на глазах. Но на фоне гирлянд, лент серпантина, яркой блестючей мишуры, воздушных шариков, дождиков, флажков и постоянно летящих конфетти перо, зависшее в воздухе и строчащее в пергаментном свитке, уже как-то и не выделялось. Стало таким же элементом сказки и волшебства, как и вся праздничная атмосфера вокруг.

Каждое желание было записано с именем маленького заказчика, потом списки были отсортированы и заново переписаны на отдельный листочек. И вот этот вот листочек гоблин-производитель брал когтистыми шишковатыми пальцами, посыпал его порошком, привязывал к сырцу (в зависимости от желания это мог быть клочок материи с ватой, деревянный брусочек или железная чушка) и закидывал в волшебный котел. На выходе получалась чудесная кукла для девочки, красивая прочная машинка для мальчика, погремушка для младшего братишки и так далее. Действие листочка с именем и желанием на этом не заканчивалось, оно продолжится и будет задействовано в Рождественскую ночь, чтобы проявиться в яркой красочной упаковке под елкой во всех гостиных каждого британского дома. Волшебный подарок непременно найдет своего ребёнка, в этом волшебники были точны.

И будьте уверены: в это Рождество случится чудо. Каждый ребёнок найдет под елочкой подарок, причем именно такой, какой пожелал он сам. И рождественское утро огласится радостными криками.

— Мама, папа, Санта существует!

— Это был настоящий Санта-Клаус?! О моём желании я говорил только ему, больше никому!

— Я верил в него, мама, ура!

Итак, случится самое настоящее чудо. Все дети получат подарки, самые разные, заветные, желанные, порой фантастически-нереальные, вроде настольной зеленой долины с домиками, лесами-горами и фигурками играющих единорожков. А то и замок-крепость обнаружится, с башенками, бойницами, рвом и подъемным мостом, а в коробке рядом армия рыцарей на мощных конях… Набор карандашей с запредельным числом цветов и оттенков, альбомы, пластилин. Тут не то, что дети, а и сами родители готовы будут поверить в доброго волшебника.

Ну а ночь, пронизанная магией добра, принесет счастье всем. И не только людям, согретым волшебством, но и всей маг-Британии. Ведь чудо живет, пока в него веришь, а вера в волшебство вдвойне увеличивает это ощущение.

***

Поллианна Мэри Снейп родилась в ночь на Рождество, чем привела родителей в эйфорическое состояние, став рождественским подарком и чудом уже для них. Держа в руках кулечек с дочкой, Тоби ощущал невероятное счастье, распирающее и необъятное. Хотелось всего и сразу: смеяться и плакать, танцевать и застыть навечно, сохраняя навсегда этот невозможный миг рождения дочери. Поллианна Мэри, Полли… Солнышко и прелесть, лучик надежды, раздвинувший угрюмые тучи канона. У Северуса Снейпа, желчного профессора, мизантропа и зельевара, никакой сестрёнки не было.

Всматриваясь до упоения в красненькое сморщенное личико новорожденной, Тоби то и дело подносил её к лицу, прижимался и вдыхал глубоко-глубоко, и тут же выдыхал, согревая дыханием крошечный сверточек. Доченька, дочка…

Состояние Эйлин было, напротив, близким к обалдению. Вот уж чего-чего, а дочку она никак не ожидала. До последнего честно и искренне полагала, что ждет второго сына, и успела перебрать миллион и одно мальчишечье имя. Так что даже и не протестовала толком, когда Тоби с ходу предложил назвать дочурку Полли, в честь одной изумительной девочки, героини повести Элинор Портер, которой он зачитывался недавно. И теперь с тоской думала о синих пеленках-распашонках, собранных как раз на младенца мужского пола. Но Тоби её успокоил, сказав:

— Ничего страшного в том нет, если наша девочка полюбит синий цвет, а не девчачий розовый.

— О, Тоби, так вот откуда у них любовь к тому или иному цвету?! — озарилась Эйлин.

— Ну да, — супруг пожал плечами. — И к счастью для них, некоторые родители не следуют общему правилу, а идут наперекор ему: подбирают детям какой-то другой колер.

— Хи-хи, помню, когда родила Легенда, Ксенофилиуса вынесли к отцу в желтом конверте, — вспомнив, развеселилась Эйлин.

— Ну вот видишь, солнечным человеком вырастет Ксено Лавгуд! — повеселел и Тоби. Эйлин улыбнулась и задумалась.

— Но почему я ошиблась, Тоби? Почему я думала, что жду мальчика?

— Это из-за меня, — подумав, решил Тоби. — Я здоровяк и от меня только парни и ожидаются. Совершенно естественное явление.

— О, Тоби! — умилилась Эйлин и потянулась к нему. Тобиасу пришлось наклониться к ней, чтобы дать обнять и поцеловать себя.

Мамочку выписали скоро и домой отправили через камин, вышагнув из которого Эйлин с Полли угодили в эпицентр радости и счастья. Иоланта и Уолли, Аргус и Северус с нетерпеливым волнением окружили маму с новорожденной и с трепетом принялись разглядывать обеих.

— О, Мерлин, вылитая Эйлин! — растеклась умилением счастливая бабушка. Присмотрелась и передумала: — А нет, она крупненькая, щекастенькая такая… и глазки светлые…

— Ой маленькая! Такая маленькая! Маленькая, маленькая, маленькая! — запищал-заприплясывал восторженный Аргус.

— Ох ты, глаза у неё зеленые! — восхитился Уолли. — Думаю, она в папу, — прибавил он для Иоланты.

Северус, сидящий на руках у деда, растерянно глазел по сторонам, явно не понимая, из-за чего весь этот шум-гам. На младенца в руках мамы он начал поглядывать с ревнивой подозрительностью.

Аналогично чувствовал себя и Вернон Дадли: сначала путался у всех под ногами, вставал на задние лапы и тянул шею, требовательно орал и теребил всех за штаны и юбки, затем, не добившись результата, запрыгнул на плечи самого высокого члена семьи — Тоби, и с этой позиции наконец рассмотрев причину столпотворения, угомонился. Выражение его мордочки можно было охарактеризовать следующими словами: о блин, ещё одна докука! А взгляд, брошенный в сторону кухни, ясней ясного говорил, что кот вспомнил о своей мисочке с кормом, из которой в последнее время периодически угощался Северус.

— Не переживай, — хмыкнул Тоби. — Северуса мы уже отучили, а Полли ещё не скоро научится ползать.

Вернон Дадли в ответ тихо муркнул и потерся усатой мордочкой о хозяйскую щеку. Эйлин, услышав голос мужа, обернулась, чтобы посмотреть, с кем он разговаривает, и улыбнулась, увидев родного красавца с котом на плече. Она сейчас была очень счастлива: беременность и больница позади, они наконец дома, доченька здорова и у неё чудесные зеленые глазки! Частичка дорогого Тоби передалась малышке, и для Эйлин это стало самым лучшим, что вообще произошло в её жизни.

Тут Северус решил, что о нём забыли, и требовательно хныкнул, напоминая о себе. Пришлось знакомить его с сестрой, для чего переместились в спальню и устроились на мягком одеяле, постеленном ради этого случая на пол.

— Вот, Северус, смотри, это Полли, твоя маленькая сестричка, — ласково сообщила Эйлин, ложась на одеяло около малышки.

Северус завороженно уставился на крохотное личико с мутно-зелеными глазами. Человечек. Сестричка по имени Полли, так сказала мама. Что такое сестричка, Северус не понял, но всё остальное, что это Полли, что это маленький человечек, понял прекрасно.

Тоби это уловил и, протянув руки, распеленал малышку, освобождая конечности. Понимание Северуса стало ещё ярче, когда он увидел человечка полностью, с положенными ему ручками и ножками. Заулыбался в свои восемь зубиков, придвинулся и поцеловал Полли в лобик. Здравствуй, человечек! Здравствуй, Полли!

Поцеловал её и Аргус, с восторгом рассказывая, какая она маленькая и клевая. Принес плюшевого зайчика, положил рядом, полюбовался и подхватился за следующей игрушкой. Принес ещё пять, все их разложил вокруг Полли. Примерился и пришел к выводу, что мало. Брови Тоби всё больше уползали под волосы по мере того, как росла куча игрушек вокруг дочки.

— Себе-то хоть оставил? — кротко спросил он, когда Аргус вроде утихомирился.

— Ты же мне ещё купишь? — с непрошибаемой ребячьей логикой заявил раздухарившийся пацан.

Тоби вынужденно признал, что ребёнку он ещё купит игрушек, а эти, подаренные сестрёнке от всего чистого Аргусова сердца, теперь принадлежат ей. Ну не прерывать же искренний порыв детской души!..

Часть игрушек, впрочем, удалось вернуть обратно мальчику, объяснив тем, что в машинки девочки не играют, да и железной дорогой с поездами ей пока рано интересоваться.

***

Волшебный Павильон оправдал себя. Первая пробная партия игрушек была доставлена каждому адресату, и в пути не потерялась ни одна кукла. Волшебники сдержали слово. Глава клана Ругнарта довольно крякнул, чувствуя приятную усталость и удовлетворение от проделанной колоссальной работы. Могут же маги, если захотят!..

— Ну, директор Арагона, всё прошло без сучка и задоринки. Ни одно наше изделие не пропало втуне, а засим прошу продлить контракт!

— Значит, всё в порядке, Рогвуд? — улыбнулся Уолтер. Посетитель широко оскалился акульими клыками.

— А то! Выгодное ж дельце-то, да и магии впрок пойдет. Значит, согласны тратиться каждый год на игрушки детям?

— Согласны, конечно, и не только раз в год, ещё есть Пасха и дни Рождения. Будем отслеживать тех родителей, которые пользуются услугами аниматоров, организаторов детских праздников. Думаю, ребёнку не помешает получить сторонний подарок от случайного доброго волшебника, — Уолтер тонко улыбнулся. — А золота в Гринготтсе на наш век хватит. Да и потом оно приумножится, верно ведь, Рогвуд?

— О да, конечно, — задумчиво согласился гоблин, сложив на животе короткие длиннопалые руки. — На доброе дело денег не жаль, и конечно же, вы постараетесь заработать ещё. Но я всё же не понимаю… Ради чего всё это?

— Ради счастливого детства, — вздохнул Уолт. — Если хочешь, мы и вашим гоблинятам можем так же отправлять подарочки. Мы это можем, и нам не сложно.

— Не сложно, значит?.. — задумался Рогвуд, буравя Уолтера острыми черными глазками. Принял решение и кивнул: — Согласен, это будет плодотворный союз. Добровольный и построенный на взаимном доверии. Мы, гоблины, это ценим, и я согласен на сделку, Уолт. Жаль, фамилия у тебя не Дисней, но наш новый Павильон игрушек вполне возможно назвать Арагоналенд. Да и ещё один не помешает построить…

— Господи, что я вижу? — Уолтер впечатленно покачал головой и кинул взгляд на портреты. — Видели? Здесь сидит гоблин, который умеет шутить! — посмотрел на собеседника и встал из-за стола. — Скрепим наш договор и пусть он будет долговечным.

С этими словами директор обогнул стол и, шагнув к гостю, пожал шишковатую руку. Гоблин с готовностью сжал человеческую кисть в ответном крепком рукопожатии.

— Взаимно, Уолт. Это дело мне нравится. Но что насчет прошлого? — остро глянул он в лицо волшебнику.

— Оставим прошлое на совести Дамблдоров, Рагноков и Руквудов, — грустно отозвался Арагона. — Разборки предков нас не должны касаться. Мы с вами лучше попытаемся начать новую историю, в которой не будет места распрям и недомолвкам.

— Истинно мудро ты говоришь, Уолт. Согласен! — и скалозубый гоблин тепло улыбнулся, как-то умудрившись передать искренность своей улыбки. Наверное, глазами, черными, инопланетными…

Глава четырнадцатая. Дети января

С Рождества шестидесятого года прошло семь лет.

Много чего произошло за эти счастливые годы: в шестьдесят пятом у четы Снейпов родилась ещё одна доченька — Колин. Но по созвучности с Полли младшенькую почти сразу переименовали в Колли, что весьма смешило Тобиаса, знавшего о породе собак с таким названием. Вдобавок ко всему Колли вышла кудрявенькая и почти целиком похожая на папу: румяная щекастая шатеночка с бледно-зелеными глазами, чему очень сильно радовалась Эйлин. И на то были причины, судите сами: Северус весь, как есть, пошел в маму, чернявый и тонкий, Полли взяла поровну от обоих родителей, цвет волос мамы, глаз — папы, включая общие черты лица, ну а Колли целиком и полностью переняла всё от отца.

Этот день, с которого открывается глава, начнется со знаменательного события: дня рождения Аргуса. Ему исполнилось одиннадцать лет, и осенью этого года он наконец-то должен перейти в среднюю школу — в Хогвартс.

Да, мы с вами помним, что это школа для волшебников, но мудрый директор Арагона предпочел закрыть глаза на сей факт и открыл отдельный факультет для сквибов и обычных детей, чьи родители жили в Хогсмиде.

Башен-то в Хогвартсе всё равно не две и не три, а гораздо больше: Астрономическая, Северная, Директорская, Часовая и ещё какие-то безымянные на разных концах замка помимо двух факультетских. Кстати, подземелья с подачи того же Арагоны упразднились, и Пуффендуй со Слизерином были перенесены в жилые комплексы Хогвартса, где студентам создали более комфортные условия для проживания. И теперь вместо мрачных, темных и холодных подземелий дети уютно разместились в солнечных просторных помещениях с обогревом и хорошей вентиляцией.

А слизеринско-пуффендуйские подвалы были отданы в полное распоряжение хогвартским домовикам. В конце концов те там и родились в своё время, так что рады были получить назад свою вотчину.

Итак, день рождения Аргуса. С этой мыслью Северус заснул вчера и с ней же он проснулся сейчас. Продрал глаза, сощурился на солнечные острова и пятна на потолке и задумался — а почему это так его волнует? Потому что Аргус уходит к волшебникам — пришло понимание. Аргус переведется в старшую школу и больше не будет возвращаться вечером домой, вот почему. Закусив губу и стараясь не делать резких движений, чтобы не расплескать эту мысль, Северус откинул одеяло и медленно сел. Его личико озабоченно нахмурилось: старший брат вскоре покинет дом на очень долгое время, и он, Северус, останется один с двумя девчонками. Вот засада…

Лежавший в ногах постели кот приоткрыл правый глаз и сверкнул зеленым ехидством, заставив мальчишку поежиться.

— Считаешь, что я не прав, Вернон Дадли? — виновато спросил он.

— М-мурф, — коротко буркнул кот, выпростал заднюю лапу и вдумчиво почесал подбородок. Растопырил пальцы, полизал подушечки, скосил на мальчишку всё тот же ехидный зеленый глаз и внушительно добавил: — Мяуррр-р-р…

— Понял, — покладисто согласился Северус. — Не буду гадать о том, чего не знаю точно. Надо встать и просто поздравить брата. Так?

— Мяк! — одобрительно сказал кот.

Северус засмеялся, вскочил с кровати и скакнул к банкетке со сложенной на ней одежкой. Натянув матросский костюмчик и пригладив ладонью вихры, мальчишка радостным джейраном поскакал в спальню родителей. Те ещё спали и на вторжение сине-белого ураганчика никак не отреагировали. Ну почти…

— Твой сын проснулся, — сонно сообщила Эйлин, откатываясь от мужа на свою сторону постели.

— Угу, — бормотнул Тоби, спросонок пытаясь спрятаться под подушку. Но не с его габаритами. И не от сына. Северус проворно вскарабкался на живую горушку, подобрался к шее и нежно подкопался к папиному уху.

— Папочка, — жарко шепнул он. — А ты обещаешь играть со мной по вечерам, когда Аргус уйдет в Хогвартс?..

С минуту-другую Тоби полусонно осмысливал, что же Северус нашептал ему в ухо. Потом до него дошла тоскливая подоплека сказанного, и он моментально проснулся.

— Ты чего, сынок? — отец рывком перекатился на спину, подсадил ребёнка на грудь и грозно осведомился: — Что за упаднические настрои?

— Ну они же девчонки!.. — в голосе Северуса прозвенели слезы.

— И что с того?! Ты не смотри на них, как на докуку, а постарайся сделать их пацанками. Что, они не люди, что ли?

— Правда? — черные глаза Северуса изумленно распахнулись.

— Конечно, правда, — Тоби щелкнул сынка по носу и наставительно прибавил: — Только обижать не вздумай, помни, что они твои сестрёнки.

— Понял, папа, спасибо! — счастливо прозвенел Северус и стреканул с отца. — Аргус! Ура! С днем рождения!

Слушая удаляющиеся вопли сына, Тоби покачал головой и посмотрел на жену. Та уже не спала и с любящей нежностью обозревала его лицо.

— Ну а что? — вздохнул супруг, когда жена придвинулась с поцелуями. — Пусть учится дружить с сёстрами, понятно же, что игры для него сейчас важнее…

— Лишь бы не подрались, — высказала Эйлин свои опасения.

— Поздно. С Аргусом Полли уже цапается, слишком уж тот дистанцирует себя от девочек, — проворчал Тоби.

— Ну он же старше, — примиряюще сказала Эйлин.

— И умнее! — не согласился Тобиас. — А значит, должен быть более ответственным по отношению к младшим сестричкам, а не отдаляться от них только потому, что они девочки. Северус вон, видишь, с него пример берет…

— Вижу. Так что ты правильно посоветовал, — Эйлин чмокнула мужа в щеку. — Если даже и подерутся…

— Не подерутся. Не дам. Да и любит он на самом деле своих сестрёнок, — проворчал Тоби и откинул одеяло. — Встаем?

— Встаем.

Тоби был прав, Северус действительно любил сестричек, просто иногда забывал это показать. Особенно во время мальчишечьих игр, в которые девочки не допускались. Но теперь, когда папа сказал про девчонок-пацанок, он, пожалуй, переменит свои взгляды…

К тому времени, когда родители добрались до кухни, на ней уже собрались дети. Северус и Полли, погодки и ровно на две недели одногодки, двухлетняя Колин и Аргус, сильно вытянувшийся к своему одиннадцатому году жизни. Сейчас это был крайне симпатичный подросток, если так позволительно выразиться о мальчике, тонкий и высокий, он уже почти догнал ростом маму, имел правильные британские черты лица, серые глаза и светло-русые волосы.

— Ну, герой, как спалось? Сколько дюймов нарос за ночь? — радушно прогрохотал Тоби, своими великанскими габаритами занимая значительное пространство кухни. Засмеявшись, Аргус кинулся к отцу.

— Не знаю, папа, но ты меня измерь!

После чего по заведенной традиции встал у косяка двери. Тоби тут же вооружился фломастером и линейкой, аккуратненько провел новую черточку над макушкой сына, а когда тот отошел, произвел замеры с прошлогодней черты.

— Ого, да ты у нас верзила! За год подрос ровно на три дюйма. Гляди, каким ты крохой был всего год назад!

Все четверо детей Снейпов с восхищением уставились на черточки на косяке: и правда, три дюйма отделяло прошлогодний рост Аргуса от нынешнего. А как только восторг достиг апогея, трое с воплями запрыгали вокруг старшего, на все голоса поздравляя и напевая песенки. А как рад был Аргус, выросший в полной, дружной и такой родной семье!.. Его серые глаза сияли яркими огоньками, в них то и дело вспыхивали искорки счастья и любви, когда его обнимал папа или гладила-целовала мама. А звонкие голоса брата и сестёр и вовсе доводили до эйфории, напоминая, что с ними он полон. С ними он чувствовал себя цельным, настоящим, живым. Потому что они были теми, кого он любил по-настоящему. И вообще…

Положа руку на сердце, скажу вам по секрету: Аргус забыл, что он приемный. Тоби с Эйлин оказались самыми лучшими родителями, ни разу, ни полунамеком не показавшими старшему ребёнку, что он чем-то отличается от их родных детей. Семи лет счастливой жизни вполне достаточно, чтобы почти четырёхлетний малыш позабыл своё прошлое. Всё, что помнил Аргус, это то, что он до трех лет жил в каком-то другом доме. И когда он тревожился и спрашивал, что за дом он вспоминает, Тоби с Эйлин мудро отвечали ему, что они все вместе много переезжали, сначала из Гула в Коукворт, потом к бабушке с дедушкой, а затем и сюда…

Ну, в гости к деду с бабулей Арго ездил часто, так что дом помнил, Коукворт уже нет, но в словах родителей не сомневался, поэтому верил и был счастлив.

— Ой, мама, я наконец-то увижу Пивза и привидений? — восторженно спросил Аргус часом позже за завтраком.

— Ну конечно, — заверила Эйлин. Тоби перестал жевать и отложил вилку.

— Постой, дорогая, в Хогвартсе есть привидения? — спросил он напряженно.

— Всегда были, — удивленно взглянула на мужа Эйлин.

— Ни одного не видел,— Тоби потряс щеками.

— Интересно, почему? — озадачилась Эйлин. Тоби задумался.

— Призрак — это отпечаток души, а душа — нематериальное эфирное тело, обитающее в астрале, — неуверенно предположил он. — В нашем маггловском мире описано немало случаев встреч с привидениями, и только малый процент людей по-настоящему видел духа, большинство лишь ощущало их присутствие. Наверное, я из таких, раз за семь лет ни одного не заметил в замке, полном привидений…

— Не расстраивайся, родной, — Эйлин погладила руку мужа и ободряюще добавила: — Зато мы узнали, что призраки не являются волшебными существами. Будь это так, ты бы их увидел так же ясно, как Патронусов и дементоров.

— Ух ты, папа видел дементоров? — боязливо поежились Северус с Аргусом.

— О да, в шестьдесят третьем, — зябко поежился и Тоби. — Чуть не пожалел, что одарен даром видеть магию. Жуткие существа.

— А как это случилось, папа? — поинтересовался Аргус. Северус с тем же вопросом во взгляде воззрился на отца.

— Да дельце против Лейелла Люпина завели. Ляпнул глупость про оборотней в баре прилюдно, а те его и услышали. Взбеленились, крик подняли, дескать, Сивого на него не хватает, что будь он здесь, поплатился бы… Ну и слово за слово, дошло до разбирательств в суде, типа Люпин оборотней страшно оскорбил, и чтобы он за то ответил. Ньюту сообщили, а он аж перекрестился, сказал, что хорошо, что Сивого уже нет в живых, а то б тот Лейеллу показал, где раки зимуют. Его сыну тогда четыре года исполнилось, а такие малыши для Сивого — очень лакомый кусочек. В общем, арестовали Люпина-старшего, под конвоем дементоров в Азкабан препроводили. Вот тогда-то я их и увидел: высоченных, кошмарных, в туманно-черных балахонах, от них так и веяло безнадежностью, тоской да унынием.

— Ух ты… — завороженно выдохнули Арго с Полли и Северусом, даже младшенькая, Колли, впечатлилась: жалобно хныкнула, поблескивая огромными влажными глазоньками.

— А надолго его… того? — спросила Эйлин, мимоходом приласкав малышку. Тоби проделал то же самое и пояснил:

— Год дали. Уже давно вышел, одумался, теперь осторожен в своих суждениях, на людях помалкивает по крайней мере. А я вот думаю: зря он ляпнул, мог действительно спровоцировать какого-нибудь агрессивного оборотня в атаку на мирное общество. Правильно, что его осудили, оштрафовали и посадили.

— Слава Мерлину, — Эйлин кротко возвела очи горе. — И штайнблику, — добавила она.

Аргус, Полли и Северус с улыбкой переглянулись, с нежностью вспоминая папиного любимца, которого тот временами приносил домой в гости. Шалика дети любили и всегда радовались его появлению. Эйлин тем временем кое о чём вспомнила.

— Кстати, как будем доставать сову для Аргуса? У совиного заводчика или приманим?

— А как проще? — вскинул брови Тоби.

— Купить, наверное, — с сомнением произнесла Эйлин. — К ребёнку без магии сову сложнее привязать. А вот подарить…

— Значит, идем к Хагриду, — решил Тоби. — У него сова точно найдется.

Северус при этом незаметно проглотил возникший в горле комок. С рождения зная о брате-сквибе и отце-маггле, он рано научился контролировать свою детскую сырую магию. Началось это года в три, когда случился первый стихийный выброс и всё вокруг окрасилось в цвета улицы Сезам, до которой хоть и было ещё не скоро (первая передача выйдет в свет только в шестьдесят девятом году), но детское воображение породило именно те краски, с которыми Эйлин пришлось сражаться, расколдовывая обратно мужа, дом и домовиков. Северус же долго не мог забыть папу с малиновыми волосами, пушистеньких сине-фиолетовых Даффи с Лагуном и цыплячье-желтеньких Мэл с Нелли. Так хотелось, чтобы домовики подольше оставались такими: мохнатыми и разноцветными, но увы, мама их расколдовала и долго потом внушала ребёнку, чтобы он так больше не делал.

Но детская стихийная магия — это детская стихийная магия. И она не раз ещё выплескивалась из Северуса в моменты сильных эмоций, перекрашивая и меняя всё вокруг. Один такой выплеск стал переломным, когда Северус чересчур разошелся в капризе и огрел отца сильным неудовольствием. Воздушная волна детского гнева пронеслась по помещению и с размаху ударила Тоби в грудь, отчего тот пролетел половину комнаты, с силой грянулся о стену и мешком свалился на пол. На шум прибежал Аргус, увидел недвижно лежащего отца и громко, отчаянно закричал. Северус уже был напуган тем, что натворил, и вокруг него опасно вихрилась разъяренная сила, готовая всхлестнуться и нанести ещё больший ущерб. Хоть Аргусу и было всего семь, он почувствовал эту опасность: перестав кричать, Арго кинулся к отцу и накрыл его собой, закрывая от взбесившейся магии младшего брата.

Видя это, Северус попытался успокоиться, но не преуспел, не умел он управлять своей силой. А мамы не было дома…

— Даффи, Нелл, кто-нибудь, — плача, крикнул Аргус. С негромким хлопком появился Даффи, с полувзгляда оценил ситуацию и заломил руки.

— Что делать Даффи, маленький хозяин?!

— Успокой Северуса, а я позову соседей! — сориентировался Аргус, собрался было встать, но был остановлен домовушкой.

— Нелли уже позвала, сюда идет мистер Лавгуд!

Лежебока влетел подобно урагану, проверив Северуса, он занялся Тобиасом и Аргусом. Выяснив, что Тоби оглушен, Ландо тут же послал двух Патронусов: одного за Эйлин, другого в Мунго за целителем. А пока те летали по адресам, склонился перед перепуганным мальчиком.

— Северус, — серьезно позвал он, заглядывая в черные, залитые слезами глаза. — Я знаю, ты не хотел, но прошу: успокойся. С папой всё хорошо.

Синие глаза Лайдауна Лавгуда говорили правду, но Северусу было всего три года, ему требовались иные доказательства. А также подробные объяснения, обстоятельные, очевидные. И они не заставили себя ждать: Тоби очнулся и со стоном открыл глаза.

— Северус… Северус, ты цел?

Случилась невероятная вещь, невозможная с точки зрения малыша: папа на него не рассердился. Он подполз, заглянул в лицо, обнял и тихо сказал:

— Я не могу превратиться в медведя, сынок. Я большой, да, но я никогда не смогу стать для тебя мохнатым мишкой…

— Я знаю, папа, я больше не хочу, — заикаясь, сказал Северус. — Не надо быть медведем. Прости меня, папочка, я больше не буду…

С тех пор Северус осознал разницу между собой и родителем, осознал, как он опасен для отца и брата, и поумерил свои страсти и хотелки, перестал яриться и негодовать, если его желания не исполнялись сразу. Да, тяжело далось ему это знание, с печальным опытом пришло оно, что поделать… Зато и контроль над собой он рано приобрел, быстро научился контролировать свою магию. И начал перехватывать её у Полли, когда настал черед сестры выплескиваться в магических выбросах.

Разнервничается, бывало, девчушка, соберется истерику закатить, как Северус её тут же крепенько обнимает и ласково-ласково начинает на ушко нашептывать:

— Тише, Полли, тише, ты папе с Арго больно сделаешь. Давай ты не будешь шуметь, а послушаешь мою песенку? Вот послушай: мою лошадку пони зовут Малютка Грей, соседка наша в город поехала на ней…

И ведь помогало. Отвлекалась малышка от своих детских горестей, слушала покорно про то, как соседка хлестала пони палкой и кнутом, и переключалась на неё, допевала вместе с братом: не дам ей больше пони, ни нынче, ни потом…

И так всё раннее детство Поллианны, чуть какой каприз, как сразу защитная магия Северуса — обволакивает, усмиряет, утишивает. К шести Полли сама научилась справляться со своим волшебством и с головой окунулась в девчачьи игры, к которым наконец проснулся интерес. Ну а Северус получил свободу, стал уноситься к друзьям-мальчишкам.

К настоящему времени интересы детей полностью разделились: Полли была увлечена куклами и младшенькой сестрёнкой, а Северус с Аргусом целиком отдались ребячьим забавам.

Которые, похоже, придется изменить, когда Аргус осенью отправится в Хогвартс. Покосившись на окно, Северус приободрился, увидев снаружи сугробы. Ха, до осени-то ещё долго, целых восемь долгих месяцев, ведь Арго январский, как и он. И скоро будет второй день рождения. На этой мысли Северус совсем повеселел — послезавтра ему исполнится восемь и к нему тоже придут гости!

А пока гости Аргуса — школьные товарищи. Почти все сквибы и магглы, но есть и волшебники, чему Северус особенно рад, не безнадежен, значит, его братец, сумел их расположить к себе. Магов всего трое, но в дружбе искренни, и вместе с подарками желают Аргусу найти ещё больше друзей в Хогвартсе.

— Зачем? — весело возражает Арго, обнимая товарищей за плечи. — У меня есть вы, ребята!

Точно так же считали Рубен и Джейсон Хагриды, Альберт Ранкорн, Валерий Саламандер и Ксено Лавгуд, пришедшие на именины к Северусу через день.

Утро девятого января началось с радостного вопля:

— Ура, мне восемь!

— Ну вот, снова мне тебя целый год догонять, — скуксилась Полли.

— Догонишь, — засмеялся Северус. — В декабре! — Показал язык и ускакал в коридор, увернувшись от подушки.

На кухне папа замерил рост и сообщил, что он подрос ровно на два дюйма. Но Северусу это не принесло радости — метка Аргуса была на целый фут выше его.

— Ну не огорчайся, — сжалился папа и взъерошил черные пряди сынишки. — Всё же он на три года старше тебя, имеет право…

— Папа, а я буду высоким, как ты? — пытливо посмотрел Северус из-под папиной ладони.

— Ну, скажем так: ты больше в маму, чем в меня, тоньше, легче, стройнее. Думаю, у тебя будет фигура скорее танцора, чем кузнеца-молотобойца, как у меня.

— Понятно. Но я буду выше Аргуса? — Северус подпустил в голос побольше жалобных ноток, и Тоби тихонько засмеялся.

— Ну, брата ты точно перерастешь!

— Правда?! — просиял Северус.

— Правда, — тепло отозвался Тоби, прижимая прильнувшего к нему сына. Честно говоря, он не помнил, насколько высокими были профессор Снейп и вечно сгорбленный завхоз Филч, на взгляд Поттера они казались средними… Ну, или выше среднего.

Во второй половине дня подтянулись взрослые гости, и ребячья стайка пополнилась ещё одной девочкой: внучкой Ориона Блэка. Светлоглазая, с черными блестящими кудряшками, она сразу привлекла внимание Северуса тем, что робко жалась к дедушке и застенчиво выглядывала из-за его ног.

— Познакомьтесь, детки, моя внучка Линнея Лестрейндж. Смелее, Линн, мальчики тебя не съедят, — с этими словами дед вытянул стесняшку из-за спины и подтолкнул к ребятам. И сообщил всем: — У неё сегодня тоже день рождения, ей, как и Северусу, исполнилось восемь.

— Ух ты! — Северус подошел и протянул девочке руку. — Ты родилась в один день со мной?

Глаза Линнеи оказались не синими и не серыми, а редкого фиолетового цвета, как те нежно-лиловые колокольчики, линнея северная… Причина того, почему она не появилась раньше, объяснилась просто: её мать, леди Беллатриса, не отпускала дочку от себя ни на шаг, заполняя всю её жизнь собой. И только в этом году отпустила дочурку, родив Родольфусу долгожданного наследника. Таким образом новорожденный брат подарил Линнее неведомую и нежданную ранее свободу.

А для Северуса она стала лучиком солнечного счастья. Линнея Лестрейндж, маленькая чудесная красавица, завоевавшая сердце юного рыцаря. Досадное дополнение к сёстрам, казалось бы, ещё одна докука, но именно Линнея показала Северусу, что значит быть девочкой. Благодаря ей Северус понял, к какой категории людского племени относятся его младшие сестрёнки, и перестал от них отгораживаться, вовремя сопоставив себя с ними. В отличие от Аргуса, которому не довелось повстречать девочку-ровесницу на своем пути.

То есть в школе-то они были, но ни одна не затронула пока струн его души настолько, чтобы мальчик проникнулся. Ну да ничего, какие его годы, ещё встретит он ту, единственную, чьё появление перевернет мир Аргуса с ног на голову. Может быть, даже в Хогвартсе…

В остальном белом свете за те же годы тоже произошли значительные изменения, заметно стершие границы волшебного и обычного миров. Слияние общества людей и волшебников прошло так тихо и незаметно, что иные и внимания не обращали на то, с кем в очереди за хлебом стоят. Да и зачем? Если рядом стоит такой же внешне человек, как все окрест, разве что чуточку чудной. Но чудный добрым своим деянием. Люди это поняли раньше властей, поняли, осознали и приняли. Приняли близко к сердцу тот факт, что к их детям может нечаянно заглянуть волшебник, ангел-хранитель и просто спаситель. Скольких детей спасли эти случайные кудесники…

Полицейские это поняли ещё быстрее и давали от ворот поворот всяким чинушам, требующим задержать каждого подозрительного «циркача» и «клоуна».

Потому что волшебники реально помогали — пропавшие находились в течение даже не суток, а получаса, живые и здоровые, никаких «тел по весне». Находили быстро. Гарантированно. Не при помощи хрустального шара или гадальных карт, а настоящей магией, интуицией честного волшебника, который в крайнем случае мог прибегнуть к помощи Маховика Времени…

Глава пятнадцатая. Второй Оксфорд

Так получилось, что Снейпы редко пользовались услугами фотоателье. Эйлин как волшебнице было фиолетово до маггловских новшеств, а Тобиасу идея увековечиваться на глянцевом носителе памяти как-то не приходила в голову.

И вот, рассматривая личико второй новорожденной доченьки, Эйлин вдруг осознала, что не помнит, как выглядела Полли. Сообразив и представив, что это же повторится с Колли, Эйлин запаниковала и спросила мужа, можно ли запечатлеть всю семью вместе? Тоби к вопросу жены отнесся с пониманием и предложил пойти в фотоателье.

Искусство фотографии существовало уже пару столетий, но у волшебников оно не пользовалось широкой известностью и спросом. Куда больше маги тяготели к созданию «живых картин», нежели к фотоделу.

Так что от идеи сделать семейное колдофото так или иначе пришлось сразу отказаться и воспользоваться тем, что было общедоступным и повсеместно распространенным — маггловской фотостудией. Визит в неё произошел эпохально и запомнился Снейпам навсегда… Итак, собрались, нарядили мальчиков: Аргуса в белую чистую рубашку, Северуса в серую футболку, с трудом уговорив не надевать черную. Полли переспорить никому не удалось, малявка настояла на своём и пошла фотографироваться в сине-клетчатом пончо. Мелкую Колин облачили в традиционную младенческую экипировку — распашонки-ползунки, а Эйлин надела яркое цветастое платье, длинное и элегантное. Один Тоби выглядел деревенским простачком в своём невыразительном темно-коричневом спортивном костюме.

В фотосалоне к визиту семьи отнеслись со всем почтением и, обсудив детали, предложили подходящий случаю интерьер, то есть угловой диван с подушками. На котором всем удалось разместиться и ужаться для попадания в объектив камеры. Вот тут-то и начались проблемы…

Тоби, как самый крупный, был размещен сразу с тремя детьми в обнимку, Эйлин примостилась на боковом пятачке дивана, каким-то чудом расположив на коленях Полли. Таким же чудом она сохранила милое выражение лица, в то время как остальные запечатлелись чисто произвольно: Полли замечталась и не посмотрела вовремя в объектив, Северус превратился в оленёнка и смотрел неотрывно, Аргус испугался фотокамеры и едва сдерживался от истерики, зато вовсю истерила Колли, уложенная на колени папы и ощущающая явный дискомфорт, она вдохновенно орала всё время съемок. Увы, голосила двухнедельная малышка очень громко, так что простим папу за бесценное выражение лица, с которым он стойко держал всех троих детишек.

Зато как была рада Эйлин, когда получила семейное фото и увидела лик родного Тоби, это её так умилило, что она кинулась к мужу и расчмокала всё его лицо. Ласкала щеки, губы, целовала глаза и нежно приговаривала, что он дорогуша и лапушка, солнышко и счастье, спасибо ему огромное за такую прекрасную фотографию, ведь она станет самой любимой и драгоценной вещью в её жизни!

А вот Полли, наоборот, расстроилась: её чудесное сине-полосатое пончо на фотографии почему-то стало черным с серыми полосочками.

— Синий цвет мой любимый, мне не нравится фотография, давайте вернемся обратно и перефотографируемся! — вопила она несколько часов кряду, отчаянно топая ногами.

Пришлось Тоби искать свой фотоальбом и показывать дочке старые фото своих родителей. Только так он сумел доказать, что повторное фотографирование ситуацию не изменит, что фотографии так и будут делаться нецветными, а со временем они и вовсе порыжеют, как вот эти… Девочка смотрела, вникала и куксилась, её глаза то и дело увлажнялись слезами, которые чуть не проливались, но, услышав папино «а вот так выглядел я в твоем возрасте», шмыгала носом и, сдержав слезоразлив, внимательно рассматривала пучеглазого мальчишку, не сопоставляя его, впрочем, с папой. Для неё папочка уже был вот таким: большим и сильным, красивым, добрым и любимым, а не вот этим вот, незнакомым пучеглазым пацаном…

Как бы там ни было, но фотография сохранилась, заняв почетное место на каминной полке в гостиной. А в семьдесят восьмом году к ней прибавились ещё две. Цветные, яркие, студийные, снятые на третий день рождения Колли. Аргусу на фото уже одиннадцать, смотрит он спокойно и уверенно, восьмилетний Северус, напротив, сияет, как начищенный медный кнат, Полли, строго-важная, стоит рядом с Колин, которую для такого случая поставили на табурет. Это панорамное фото. А вот другое, на нём дети поставлены друг за другом, Колли, как самая младшая, расположена в центре за Аргусом, сбоку от неё Полли и позади всех — Северус. Всё тот же, счастливый и сияющий.

Конечно, это не единственные фотокарточки, их было намного больше, просто они — самые любимые и значимые.

Детство Снейпов. Каким оно было?.. Одно известно точно: оно было счастливым. Безоблачным. Радужным, как панорамное студийное фото. Вот почему эта фотокарточка стала самой любимой для Полли и Северуса, Аргуса и Колли.

Итак, прошло чудесное одиннадцатое лето. Давно приготовлены мантии и учебники, купленные в торговой части Хогсмида, подрос и косился на клетку совёнок, приобретенный ещё с весны у Хагрида, а Аргус, с нетерпением поглядывая на последний летний лист календаря, торопливо переоделся в пижаму, чтобы поскорее лечь в постель, заснуть и проснуться учеником Хогвартса. Завтра! Завтра-завтра-завтра! Завтра он наконец-то полетит на корабле!

Он был в Хогвартсе, но только как гость, приезжал на фестрале с папой, бегал по коридорам, заглядывал в папину библиотеку, здоровался со студентами и не ощущал себя своим. Он был только гостем. Зато теперь… Теперь он полноправный студент самой лучшей волшебной школы в Британии, помимо Хогвуда, Авалон-колледжа и университета Мерлина, открытого в Оксфорде. А в будущем, надо полагать, волшебных учебных учреждений станет только больше с учетом упразднения Статута Секретности. Ведь границы магического и обычного миров стираются всё больше и больше, всё тоньше и тоньше становятся грани между людьми и волшебниками. Маги почти больше не скрываются, повсеместно открывают свои пункты сказочных услуг, и даже госслужащие уже как-то смирились, не так остро реагируют на объявления вроде этих: «Волшебные фокусы на день рождения вашего ребёнка. Веселье и смех гарантированы!», «Гипсы прочь — переломов нет: записи по необходимости и вне очереди», «Найдем пропавшего в течение часа, при себе иметь спокойствие и внятное описание. В экстренных случаях действуют лучшие анимаги-ищейки, магические хроновороты и предсказатели».

Люди всё же не полные идиоты и кое в чём соображение имеют. Вместо того, чтобы преследовать и жечь колдунов на кострах, как в незабвенные годы святой инквизиции, они предложили магам равноправное сотрудничество. Так что колдун-спасатель, маг-пожарный, штатный колдомедик в районной клинике в последнее время уже никого не удивляли.

Всё это Аргус вспомнил сейчас, лежа в постели и страдая бессонницей. Ворочался с боку на бок, жмурил глаза, честно пытаясь заснуть, но в памяти против воли возникали яркие картинки дневного похода в торговую часть Хогсмида с теми самыми вывесками и объявлениями…

Ой, ну почему же не спится?! Спать надо, спать! Глазки, закрывайтесь! Но нет, не закрываются глазки, а наоборот, топырятся во всю ширь, таращатся во тьму, в синий потолок. А когда на потолке появляются оранжевые и красные круги, затмевающие воспоминания, глаза перемещаются на окно, на полоску черно-звездной ночи, видимую в щель неплотно задвинутой шторы. Звездная чернота, увы, уверенно утверждала, что рассвет ещё очень нескоро. Расстроившись, Аргус пытался отвернуться от окна и закрыть глаза. Но через минуту те снова распахивались и впивались в потолок с новыми вывесками воспоминаний. И так по кругу несколько раз, пока доведенный до отчаяния мальчишка не взвился с постели и не кинулся в комнату родителей.

— Папа, пап, ты не спишь? — тоненький несчастный голосок сына вырвал отца из царства сна. Тоби проснулся и с недоумением воззрился на мерцающие во тьме глаза. — Папа, я не могу заснуть!.. — жалостно прозвенели в темноте слова, наполненные слезами.

— О, горюшко моё, иди сюда… — не поднимаясь, Тоби отодвинулся и приподнял уголок одеяла. Аргус без слов шмыгнул в норку и тепленько-крепенько прижался к большому теплому папе. Вот теперь сон пришел: прильнул пушистым сонным котом и сомкнул очи сладкой крепкой дремой.

А наутро было обещанное чудо: полет над миром вместе с папой, исполняющим обязанности Наблюдателя. На правах школьного сотрудника Тоби взял Аргуса с утра, а не вечером, как остальных учеников. Так что у маленького сквиба был полный световой день, чтобы как следует познакомиться и подружиться с будущими своими одноклассниками, а у тех возможность получше узнать сокурсника, не владеющего магией. И среди них Аргус встретил девочку. Тоненькая, ясноглазая, она имела такой растерянно-удивленный вид, с которым всё время озиралась по сторонам, словно не веря происходящему. Аргус невольно заинтересовался и подошел.

— Что случилось? — тихо спросил мальчик. Девочка глянула на светленького паренька и благодарно улыбнулась, тронутая его вниманием.

— Я просто до конца не верила, что мне тоже можно в Хогвартс. Понимаешь, у меня есть младшая сестрёнка, и она волшебница, которая через три года пойдет в школу для магов. Так вот, куратор, который приходил к нам гасить магические выбросы Лили, сообщил, что я тоже могу учиться в волшебной школе вместе с ней. Ну, чтобы нам не разлучаться, ведь мы с Лили так близки…

— У меня то же самое, — заулыбался Аргус. — Только у меня трое, брат и сёстры. Значит, мы будем учиться в Параллельном классе для сквибов и не-магов? А как тебя зовут?

— Петунья, — девочка с радостной готовностью протянула ладошку, которую Аргус с удовольствием пожал, после чего назвался сам.

С этого момента они стали друзьями. В течение дня их дружба только крепла, а сами они легко и незаметно влились в группу похожих ребят, в чьих семьях были такие же ситуации, как у Эвансов и Снейпов. В конце концов, Статуты в таких случаях только мешают. Ну подумайте, зачем стирать память родителям и прочим членам семьи из-за того, что один их ребёнок родился магом и должен посещать волшебную академию?.. Не проще ли снять границы миров и сплотить их? Вот именно! Так что здесь мудрость Уолтера Арагоны явилась просто образцом гениальности, плоды которой сейчас гордо плыли в небесном океане, поражая воображение маленьких пассажиров, впервые увидевших необъятные просторы родины. Сквибы и волшебники, и их обычные братья и сёстры, выстроившись вдоль бортов, с трепетом взирали на проплывающие внизу панорамы лугов и полей, лесов и долин, рек и озер, сел и городов, и преисполнялись восхитительной гордости оттого, что они — все вместе. Вцепившись в поручень и чувствуя дыхание товарища у щеки, дети знали: мир един и он общий.

Этот настрой продержался до самого вечера, и с ним Аргус с Петуньей ступили под своды Большого зала. Плотной толпой, около сотни душ, первокурсники прошли по живому коридору из старшекурсников и встали у табурета с распределяющей Шляпой.

Список странен, составлен произвольно, дети волшебников и простецов вызывались вразнобой и отправлялись в случайном порядке за столы факультетов. Вот небольшой пример того…

— Астра, Пол!

— Пуффендуй!

— Адамсон, Пенелопа!

— Параллельный класс Пуффендуй!

— Беллоуз, Джил!

— Гриффиндор!

— Гудвин, Джеймс!

— Параллельный класс Гриффиндор!

И так далее в том же духе…

— Цабини, Цапень!

— Слизерин!

Проводив взглядом смуглого шатенчика и поразившись фантазии его родителей — экое они имя наследнику выбрали! — Аргус покачал головой и покрепче сжал ладошку Петуньи. Её фамилия по счету в алфавите оказалась значительно раньше Аргуса, так что понятно, с каким волнением он проследил за её распределением.

— Эванс, Петунья!

— Параллельный класс Когтевран! — проорала Шляпа.

Сердце Аргуса сделало сальто, и он закусил губу. Ему предстоял выбор и сложный… Мама была из Слизерина, и Северус, как он знал, тоже собирался туда же. Не будет ли с его стороны предательства, если он пойдет вслед за девочкой, кого сложнее оставить, маму или подружку? Но, к счастью, после Эванс до его фамилии было с полдюжины букв алфавита и половина новичков, так что времени подумать Аргусу хватило с лихвой. И к тому моменту, как распределились все эти Фросты, Лэндсы, МакДугалы, до Аргуса дошло, что он, в принципе, никого предать не может, ведь распределение ведет Шляпа, и это она решает, куда кого отправить. Примером этому послужил протест одного из первокурсников.

— Как Слизерин?! — завопил пацан. — У меня вся семья в Гриффиндоре!

— Ничего не знаю! — во всеуслышание заявила Шляпа непреклонным тоном. — Я тебя так вижу. Ступай, куда велено!

— Но меня бабушка убьет! — пуще прежнего запротестовал мальчишка, со страстью утопающего хватаясь за поля Шляпы. — Она же прямо так и сказала, что домой впустит только гриффиндорца! Вы представляете, что она со мной сделает, если я попаду на Слизерин?! Пощадите меня, пожалуйста!..

— Значит, на свете станет одним Редлингом меньше, — меланхолично отозвалась Шляпа. И неумолимо повторила: — Слизерин и точка, я своих решений не меняю.

Настал черед Аргуса, и тот, впечатленный предыдущим распределением, надевал строгую Сортировщицу с затаенным трепетом, со страхом гадая, какую судьбу та уготовит ему.

— «Хм-мм, — вкрался в голову ментальный голос. — Светлая головка, вне всякого сомнения, светлая… Результат воспитания, я полагаю, а не по роду. Что тоже весьма неплохо. Что ж, паренёк, долго думать тут не буду, однозначно: Параллельный класс Когтевран!»

Последние три слова Шляпа выкрикнула уже в зал, и Аргус с облегчением сорвался с табурета. Он был так взволнован и взбудоражен, что почти не обратил внимания на странную реплику перед распределением. Но это было уже неважно, главное, он попал в один класс с Петуньей, а что касается младших брата и сестёр, то с ними пути у Аргуса так и так разойдутся, ведь они волшебники и будут учиться на магических факультетах.

Зато он — когтевранец! С этой оптимистичной мыслью Аргус доскакал до стола и уселся рядом с Петуньей. Девочка обрадованно взяла его за руку и заглянула в глаза.

— Аргус, а нас достаточно наберется в один класс? Или мы все по разным аудиториям разойдемся?

— Не думаю, — Аргус скользнул взглядом по переполненному залу. — Вон нас сколько. Считай: Хогвартс второй Оксфорд.

— И то верно, — согласилась Петунья. — Не зря Хогвартс называют одной из самых лучших школ. А как тут со спортом? Прости, я не верила, что попаду сюда и потому не искала информации об этом учебном учреждении.

— Да нормально тут со спортом. Папа говорит, что соревнования по гребле проводят, гонки на метлах, конкурсы анимагов устраивают, это у нас самое востребованное сейчас, сыщики и аптекари везде нужны…

— Аптекари?! — удивилась девочка.

— Ну да, — Аргус закивал. — Превратился в медведя, к примеру, и в лес, за травками целебными. Медвежьи навыки такими ценными стали, что только ух! А волки! Да каждый второй теперь старается в волка перекинуться, чтобы стать полезным обществу. Волк — это универсальный зверь какой-то! Так что оборотни теперь в почете, те, которые технику безопасности для окружающих соблюдают, конечно. Так вот, община оборотней даже свой клуб обосновала, где-то за Полярным кругом, туда каждое полнолуние уходят и пережидают лохматые часы.

— Так интересно! — восторгу Петуньи не было предела. Аргус, заметив, что поднялся директор, предупреждающе кивнул на стол.

— Не пугайся. Смотри, что сейчас будет…

Но, хоть и предупрежденная, девочка всё же вздрогнула, когда блюда на столе сами собой наполнились снедью. А Аргус наконец увидел привидений, которые по обычаю заглянули в Большой зал и начали дефилировать вдоль столов и дискутировать на всякие разные темы. Ну и разумеется, выпрыгивать из стен на призрачных лошадях, гоняя клюшками отрубленные головы. Поглазев на пару, кружащую в вальсе сквозь столы и лавки, Аргус передернулся: восторга привидения против ожидания как-то не вызвали…

— На что ты смотришь? — занервничала Петунья.

— На призраков, — понизил голос Аргус. — Я о них раньше только слышал, а теперь и увидел.

— В замке что, привидения? — Петунья сильно побледнела.

— Да, но ты не бойся, они никого не трогают, — поспешил Аргус успокоить подругу. В голосе, однако, уверенности не было. Вальсирующая пара скользила сквозь детей, как сквозь мебель. Дети, просквозенные привидениями, вздрагивали и ежились от внезапного холодка.

Директор, видя, что эфирные визитеры начинают досаждать, дал отмашку светильникам и те ярко вспыхнули. Получив сигнал лампочкой Павлова, увлекшиеся духи послушно рассеялись во все стороны и усочились в стены, спеша прочь из зала. Дети, увидев это, с облегчением принялись трапезничать. Ближе к концу пира со своего места поднялся Тоби и прошел к сыну.

— Ну как ты? — тепло спросил он, кивком здороваясь с девочкой.

— Всё отлично, папа! — жизнерадостно отозвался Аргус и представил подружку: — Это Петунья Эванс.

— Вот как! — заулыбался Тоби и склонился над столом. — Как поживают Гарри и Роза Эванс?

— Ой, вы знаете моих родителей?! — безмерно поразилась Петунья.

— Мы когда-то жили в Коукворте и были вашими соседями, — безмятежно сообщил Тоби. — Можешь спросить об этом свою маму и передать ей привет от мистера Снейпа из Паучьего тупичка.

— Ой, а мама про вас говорила! — оживилась Петунья. — Радовалась, что вы уехали из такого неблагополучного района, ой, я хотела сказать…

— Правильно она радовалась, — прервал движением ладони девочку Тоби. — Район действительно был неблагополучным. Ну так как, передашь им привет?

— Передам, конечно, мистер Снейп! И кстати, поживают они хорошо, спасибо, — вспомнила о вежливости Петунья.

— Очень рад слышать это, мисс Эванс, — с наигранной важностью заключил Тоби и откланялся, пропуская к столу старост и кураторов.

— Ух ты, у тебя классный папа! — несколько огорошенно сказала девочка Аргусу.

— Знаю. Он самый лучший, — с гордостью согласился Аргус, помогая Петунье выбраться из-за стола.

— Я это ещё на корабле заметила, — не успокаивалась взбудораженная девчонка. — Его за лигу видно!

— Это ты ещё нашего Хагрида не видела, — фыркнул Аргус, польщенный словами подружки.

В спальном корпусе им пришлось разделиться, и Аргус отправился дальше с мальчиками. В комнату их начали было расселять по четверо, но тут произошла небольшая заминка.

— Эй, ты волшебник, иди в свою башню! — распорядился староста, цапнув за ворот затесавшегося «зайца».

— Но у меня брат-близнец тут! — затрепыхался пойманный когтевранец. — Он сквиб и ему к нам нельзя, но я волшебник, и мне к нему — можно!

— Н-да, дилемма, — подзавис староста, держа за шивороты двух совершенно одинаковых мальчишек. — А так бывает, что ли?

— Ну видишь, бывает, — недовольно взбрыкнул один из них.

— Ну и как вас… — растерялся староста и окинул взглядом притихших ребят. — Кто из вас жил в одной семье с волшебниками? — додумался он спросить.

— Я, — поднял руку Аргус. — У меня трое младших волшебники.

— Значит, на магию нормально реагируешь? Возьмешь этих к себе? — староста вопросительно тряхнул двойняшек за шкирки.

— Ну… ладно, — Аргус неопределенно пожал плечами. Староста зыркнул глазом по толпе.

— Четвертым кто пойдет? — рыкнул он.

Переглянувшись с остальными, к Аргусу протолкнулся Сэм Раскеттл, одноклассник из Хогвуда и младший брат Ральфа. При виде него Аргус довольно ухмыльнулся — ну хоть один свой, старый верный друг…

— Но учти, если в башне Когтеврана тебя потеряют, изволь явиться в дирекцию школы и всё объяснить! — сделал внушение староста, отпуская близнецов.

— А разве это не ваша обязанность: докладывать обо всём? — нагло спросил когтевранец, отскочив на безопасное расстояние и поправляя воротник.

Староста сделал угрожающее телодвижение в его сторону, и нахалёнок поспешно юркнул в комнату, сопровождаемый смехом товарищей. Засмеялся и Аргус, входя с Сэмом следом. Последним в комнату вошел смущенный сиблинг. За разборкой постелей и переодеванием в пижамы мальчики познакомились и выяснили, что близнецов зовут Дик и Ларри О’Нил. Из них волшебником родился Ларри, чем весьма поразил волшебное сообщество: сроду не бывало такого, чтобы из близнецов только один остался сквибом, но факт есть факт, на свет появились такие необыкновенные мальчики, и ничего здесь нельзя поделать. Главное, пожалуй, было то, что они выросли очень дружными…

Настала ночь, и тишина окутала древний замок. Хотя, древним его можно назвать лишь условно: в нём не чадили факелы, не оплывали воском с потолка бесчисленные свечи, не скрипели на шарнирах каменные лестницы, нет, всего этого больше не было. Хогвартс был капитально обновлен мудрым Арагоной. Лестница главной башни стала винтовой, и больше не было той страшной квадратной шахты, убегающей из подземелий на невообразимую высоту, теперь там была сплошная стена, вдоль которой винтом стлалась широкая лестница со множеством ответвлений по этажам и коридорам. А закрытая отныне шахта стала воздуховодом для подачи тепла, от неё по трубам под полом тянулся теплый воздух.

В классах и гостиных факультетов были установлены портальные площадки на случай непредвиденных ситуаций, когда ребёнка срочно потребуется переместить в Больничное крыло. Профессору Снейпу отныне не придется посылать Невилла Долгопупса пешком на другой конец замкового комплекса…

Так думал Тоби, неспешно вышагивая по ночным коридорам Хогвартса, вместе с коллегами патрулируя школу. В первые дни он всегда оставался на ночь, чтобы проследить за порядком. Ну так и есть!.. В одном из глухих дальних коридорчиков Тоби обнаружил нарушителей. Двое старшекурсников сбежали под покровом ночи на своё тайное свидание, явно соскучившись за время каникул в разлуке. Слыша в отдалении шаги завхоза Апполлиона Прингла, Тоби тихонько хмыкнул, начиная догадываться о личностях этой парочки.

— Прюэтт, Уизли, вы почему не в постелях? — строго обратился он к двум рыжим макушкам.

Молли и Артур в испуге отпрыгнули друг от друга и в смятении уставились на библиотекаря.

— Сюда идет завхоз Прингл, и я бы не хотел, чтобы он вас здесь застукал. В отличие от меня, он способен снять с вас баллы, — как бы между прочим заметил Тоби.

— Понял, сэр. Спасибо, — высокий тощий Артур споро утянул с собой полненькую Молли, моментально скрываясь с глаз в одном из потайных ходов. Криво усмехнувшись, Тоби зашагал дальше по своему маршруту. Вот ведь неугомонные, последний год уже учатся, а всё невтерпеж им…

Глава шестнадцатая. Африка-Сибирь

Параллельный класс Когтевран для первокурсников располагался в большом двухэтажном крыле. С параллельным классом Гриффиндор на том же этаже. Пуффендуй со Слизерином по традиции находились ниже. Аудитории для всех семи курсов разделял длиннющий прямой коридор, по которому сновали из класса в класс студенты — родственники магов. Но были здесь и волшебники, решившие поднабраться знаний о маггловском мире, и таких любознательных было очень много.

Потому что положение обязывало. После снятия Статута Секретности миры магии и обычных людей стали общими, а, значит, общими стали и знания. Теперь дети учились жить в одном мире сообща, постигая все тонкости моды, культуры и профессий. Последних, к слову, оказалось куда больше, чем в закоснелом магическом болотце…

Это, кстати, сильно импонировало Артуру Уизли. Он с детства любил магглов и всё маггловское, и с маньячной страстью изучал всё, до чего мог дотянуться. Здесь, в этой реальности, Артур не стал презренным магглолюбцем и предателем крови, никому теперь даже и в голову не пришло бы так его обозвать, ведь люди и волшебники отныне жили в одном мире и никакого разделения между ними больше не было.

По крайней мере Арчи Поддишерс в этом мире нипочем не опозорится, надев ночную женскую сорочку на Чемпионат Мира по квиддичу, сей почтенный джентльмен, говорят, в пятидесятых годах блестяще закончил Хогвартс, взяв высшие баллы за СОВ и МАК (маггловский академический курс).

В чём Аргусу довелось убедиться на первом же вводном уроке по Истории Магии, который вела профессор Бэгшот. Её сильный голос имел множество оттенков и тембров, попеременно заставляющий студентов вздрагивать и подпрыгивать, из чего следовала одна несомненная истина: на уроке такого учителя вряд ли заснёшь.

— Др-р-раконы и люди встречались издревле, — звучно рокотала старушка, постукивая указкой по столу перед собой, как кучер хлыстиком. — О чём свидетельствуют многочисленные фрески и мозаики на стенах древних храмов, пещер и базилик. Есть геоглифы Перу и Наска, есть камни Ики, статуэтки Акамбаро из коллекции Вальдемара Джульсруда, есть прочие подобные доказательства. Так что попытка волшебников спрятать драконов от магглов, мягко говоря, провалилась. У человечества осталось слишком много напоминаний об огнедышащих ящерах. И большинство из них встречается в литературе. О драконах написано очень много сказок, былин и притчей, в том числе и библейские предания. К чему я веду, а?.. — остановившись, Батильда лукаво глянула на ребят. Те, получив приглашение к дискуссии, радостно оживились.

— К тому, что человечество заново знакомят с драконами! — догадливо выкрикнул один из первоклашек.

— Верно, мистер Лэнгдон! — похвалила Бэгшот. — И почему? — кинула она наводящий вопрос классу.

— Потому что драконов больше не надо прятать! — восторженно заголосила половина класса. Поднялся невообразимый шум и гвалт, все были так взбудоражены открывшейся перспективой, что многие повскакивали с мест и запрыгали очумевшими тушканчиками. Ещё бы… Открыть миру крылатого зверя и смело наблюдать за полетом наравне со всеми, это ли не всеобщее чудо?!

— К слову, — кашлянула Бэгшот и класс выжидательно притих. — Магглам уже приоткрыли несколько тайн прошлого. Например, прояснили феномен следов из Девоншира, которые в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году оставил влюбленный лунный телец, нечаянно перепугавший десятка два графств по югу Англии. И так везде: русалка, найденная на морском берегу, паутина паука-гиганта, случайно обнаруженная в глухом лесу грибником, хорёк-невидимка, таскающий цыплят с отдаленной фермы и оказавшийся садовым гномом, и многое-многое другое. Таким образом границы неведомого потихоньку стираются уже сейчас, практически всё волшебники объяснили людям. И знаете, никакого возмущения со стороны последних, как ни странно, не последовало, наоборот, люди были рады таким объяснениям, и даже больше, они искренне счастливы, что криптозои на деле оказались сказочными существами вроде единорога. А фраза, сказанная одним из ученых, вовсе стала сенсационной.

— Какая фраза? — взволнованно выкрикнул Аргус.

— «Слава Богу, это не жуткая чупакабра!» — торжествующе провозгласила профессор Бэгшот.

— Ого! Ура! — шквал восторга едва не снес стены класса, так были обрадованы дети. А профессор, разогрев детский интерес, перешла непосредственно к уроку Истории магии: принялась рассказывать о возникновении людского и волшебного миров, о том, как первые люди постигали тайны природы и открывали волшбу. Рассказывала о том, как заключались союзы с магическими существами, как возникали и разрастались конфликты с чудовищами ночи и тьмы, ведь не все из созданий природы были настроены мирно по отношению к человечеству. Вампиров, например, и в наши дни приходится держать в узде, несмотря на некую романтичность, которую развивали некоторые писатели, как правило глупые и мечтательные, ничего о вампирах не знающие…

— Запомните, детишки! — гаркнула Бэгшот, грохнув указкой по столу. — Увидите вампира и смертофалда, немедленно пуляйте в них люмосами, ибо эти твари, хвала Мерлину, света боятся, как черти ладана. А кто постарше, те пусть сразу без раздумий выпускают Патронуса. К третьему курсу обычно всех начинают учить этой защите.

— Профессор, — поднял руку Ларри О’Нил. — Здесь сквибы и не-маги!

— К ним это тоже относится! — рявкнула бодрая профессор. — Патронусы есть у всех, просто не всем это видно. Зато отлично видят вампиры, иначе б давно людей усосали. Понятно, о чём я говорю?

А так как дети лишь обалдело помотали головами, Бэгшот продолжила:

— Суть в том, что некоторых людей защищают их невидимые защитники, всегда незримо стоящие у них за плечами, так называемые ангелы-хранители. Может, оно и так, с точки зрения богословов, но мы, волшебники, это видим несколько иначе. Вот они-то и являются Патронусами, защитниками людей. Ведь Патронус, это, по сути, покровитель, и представляет собой то, что скрыто, неизвестно, но является неотъемлемой частью каждой личности. Так как очевидно, что человек, который встречается лицом к лицу с нечеловеческим злом, таким как дементор, должен рассчитывать на ресурсы, в которых он или она ранее не нуждались, то Патронус является пробудившимся секретным «я», которое находилось в состоянии покоя, пока оно не понадобилось, но которое теперь нужно раскрыть. В случае с не-магом это может быть вампир, вурдалак, упырь или просто злой, нехороший человек: мошенник, разбойник и тому подобное, и когда происходит такая нежелательная встреча, у такого человека включаются так называемые скрытые резервы внутренней силы. Его «я». Его личный покровитель, которому люди дали достаточно точное обозначение — ангел-хранитель. Потому что иногда он может проявиться голосом благоразумия, интуицией или шестым чувством, да даже банальным чувством самосохранения, благодаря которому человек может отложить опасную встречу, поездку или попросту опоздать на самолет, которому суждено рухнуть в океан. Увы, лишь малый процент людей обладает такой способностью, и наша с вами задача: развить эту способность у вас.

Закончив, профессор сурово замолчала, сверля взглядом притихшихдетей, которые оцепенело моргали на неё, переваривая поступившие сведения.

— Ух ты… А мы это можем? — слабенько пискнула Петунья.

— Можете! — громыхнула авторитетно профессор Бэгшот. — Тем более что вы сами теперь точно хотите!

О да, ещё бы не захотеть! С такой-то мотивацией да знанием, что хоть чуть-чуть, но немножко волшебства у них всё же есть.

Вот так начался учебный год Аргуса в волшебной школе. Аргуса, который в реальности Гарри Поттера об этом мог только мечтать и вырос в злобного, вечно недовольного завхоза Филча. Но этого уже не будет, уж Тоби проследит, наблюдая за сыном в библиотеке, куда тот заглядывал при малейшей надобности. Да хоть бы и для того, чтобы сообщить, что…

— Папа, а жираф с картины Африки забрел к мамонтам в Сибирь и теперь трясется там от холода. Пап, разве такое возможно? Он же не замерзнет? Как его загнать обратно в Африку?!

Тоби не знал, он удивился и срочно покинул библиотеку, чтобы посмотреть на сбежавшего жирафа. Картина с мамонтами висела в классе Трансфигурации, и вид трясущегося обледенелого жирафа вызывал смешанные чувства жалости и веселого изумления. Жираф, дрожа с ног до головы, сиротливо жался к пушистому слону, тот сочувственно вздыхал, обнимал тонконогого гостя хоботом, дышал на него, честно пытаясь согреть, и не мог… Потому что Сибирь была написана с толком, со всеми нюансами, вьюгами-метелями, снегами-торосами, ползучими березками, ягелем, над которым трудился северный олень, тщательно выкапывая его из снега. Он обкапывал куртинку широким копытом, потом поднимал заиндевелую морду, глядел ехидно на приблудного жирафа, фыркал в его сторону и снова нырял в сугроб. Жираф уже покрылся инеем, и его реально стало жаль. Тоби точно пожалел и обратился к Минерве с вопросом, как выпроводить с картины нарисованное животное. МакГонагалл, поначалу отнесшаяся к проблеме жирафа равнодушно, после обращения Тоби прониклась сочувствием, и в классе разгорелась жаркая дискуссия на тему спасения заблудшего зверя.

После долгих, страшно увлекательных дебатов, находится решение: позвать на помощь троллей с гобелена на седьмом этаже. Вид клыкастых рычащих зеленошкурых тварей в пышных балетных пачках, идущих на пуантах приплясывающим шагом, настолько впечатляющ, что нервы жирафа не выдерживают, и он летящей иноходью покидает сибирскую тайгу, косматых заснеженных мамонтов и копающего ягель оленя.

На своей африканской картине он, впрочем, долго ещё обозревал горизонты, явно страшась узреть танцующих троллей в кошмарных розовых пачках…

Это один из многочисленных моментов веселого времяпровождения Аргуса в школе. Их будет много, крайне много за годы обучения. Прекрасные были эти уроки, и Травология Людовика Колокольчика, которую он преподавал параллельно с Помоной Стебль; и Астрономия Фернандо Кварка с практиканткой Авророй Синистрой; Чары Марчбенкс и её подмастерья Филиуса Флитвика… Да, их по двое, ведь студентов вдвое больше, чем обычно. И только некоторые ведут уроки в одиночку, как профессор Сторм, искусствовед, знакомящий детей с литературой, художественным изобразительным искусством, кино и театром, изящной словесностью и всем чем положено. Зельеварение профессора Поттера тоже посещается всеми, и Аргус с Петуньей, Сэмом, Диком и прочими сквибами и не-магами имеют впечатляющие результаты в создании мазей, заживляющих кремов и целительных настоек. С зельеварением тесно связано Знахарство, так же, как Прорицания с Ворожбой. Домоводство же Боунса было самым популярным, на его уроках студенты узнавали всё о жизни. Равно как и на Защите Блэка, где Орион учил ребят тому, как распознавать нечисть и уметь её обезвреживать.

И если магу можно обойтись одной лишь волшебной палочкой да парой убойных заклятий, то обычному человеку полагалось знать намного больше как теории, так и оружия, среди которого в арсенале значились осиновые колья, серебряные распятия, святая вода и личная отвага.

Призрак Биннса стал чем-то вроде учебного пособия по изгнанию духов. На экзаменах третьего, пятого и седьмого курсов стало обязательным показательное выступление студента, на котором строго оценивалось его умение справляться с экзорцизмом. Но на одном Биннсе не выедешь, тогда к делу приглашались другие привидения-добровольцы — Почти Безголовый Ник, Кровавый Барон и Толстый Проповедник. К экзамену те относились с юмором и пониманием, особенно если учесть, что многие призраки действительно доставляют людям немало проблем. Таким образом профессия Охотника за привидениями стала едва ли не самой почитаемой среди выпускников Хогвартса.

Помогало и спортивное разнообразие. Помимо квиддича теперь были гонки на метлах, бег и борьба, гребля на лодках по озеру и фигурное катание на коньках зимой. Появились и обычные маггловские игры с мячами вроде футбола и баскетбола, а зимние развлечения пополнились хоккеем и чем-то похожим на биатлон, упрощенной его версией, в которых участие принимали как маги, так и магглы со сквибами.

День заканчивался тем, что Аргус, придерживая на плече сумку с учебниками, со всех ног спешил к папе в библиотеку. Здесь было тихо, уютно и спокойно, нежно светили люмилампы, проливая над столами и полками мягкий свет. При надобности сферу можно пристроить к себе под щеку с левой стороны, чтобы удобней было писать. Управляемая магией сфера покорно висела в заданной позиции и освещала всё ярко и надежно.

В этой уютной атмосфере Аргус и делал уроки, потихоньку обкладываясь со всех сторон стопками нужных и не очень нужных книг. Собственно, литературой сына как раз Тобиас обкладывал, вникнув в тему заданного домашнего задания, он доставал с полок книги на ту или иную тематику и относил к сыну. Аргус с улыбкой кидал на папу благодарный взгляд и начинал листать страницы в поисках необходимой информации.

На выходные, благо расстояние позволяло, Аргус вместе с отцом возвращался домой. Заперев библиотеку, Тоби вешал связку ключей на пояс, неспешно преодолевал бесконечные коридоры Хогвартса и, выйдя на двор, свистом подзывал фестрала. Одновременно с Эдельвейсом во двор выбегал Аргус и, поймав папину руку, взлетал на холку. В семье они находились практически до упора: с вечера пятницы до утра понедельника.

Они были очень дружны, Тобиас и Аргус Снейп. Глядя на их близость, Северус порой даже ревновал, ему казалось, что папа слишком много внимания уделяет старшему сыну. И, приревновав, пытался перетянуть папино внимание на себя. И тут случалось чудо. Заметив рядом младшего, Тоби приходил в восторг и обрушивал лавину нежности и любви уже на него, на Северуса. А после прогулки всей семьей по главной улице Хогсмида или Лондона, до Северуса доходило, что отец любит всех своих детей без исключения. Любит одинаково, всех и каждого так, что остальным казалось, что только одного кого-то… Такой была любовь Тоби, искренней, чистой и безусловной, его большие добрые руки одаривали лаской каждого ребёнка, Северуса и Колли, Полли и Аргуса, ни одного не обделяли, не оставляли без ощущения комфорта, полноты.

Папа был всегда. Большой и сильный, любящий и нежный, невероятно ласковый. Он постоянно обнимал маму, всегда, везде, где бы она ни была… На кухне ли за варкой зелья, в саду ли за сбором чемерицы, в гостиной, везде Тоби подойдет и обнимет Эйлин, прижмет к себе и тепло прошепчет в ушко, целуя нежно: «Люблю тебя…»

И есть ли лучший пример любящей семьи, чем этот?..

И этот пример, это зернышко любви, посеянное Тобиасом в сердце Северуса, дало росток крепкой детской дружбы, в будущем обещающей перерасти во что-то большее. С Линнеей Лестрейндж Северус не расстался в том январе шестьдесят седьмого года. Их детская дружба-любовь оказалась сильнее этого.

Дед Флимонт уговорил деда Ориона, и Линнею Лестрейндж перевели в Хогвуд, где она сразу же села за одну парту с Северусом, в свете чего тот перестал так сильно тяготиться своим малолетством и прекратил тосковать по Аргусу, мечтая догнать старшего брата. В конце концов настанет и черед Северуса, надо всего лишь немного подождать и подрасти…

С неменьшей страстью этого дня ждал и Тоби, главный герой нашей повести. Но время, увы, не поторопишь, оно течет-идет только со своей заведенной скоростью, так что до семидесятого года пришлось просто дожить, отметив попутно радостное событие в шестьдесят девятом, когда из Индии пришли вести от Тома.

Том Марволо Реддл стал отцом. Его жена, юная дочь раджи, принцесса Хиранья родила мужу сына. Новоявленный отец так счастлив, что Патронус, присланный им, чуть не ослепил всех, полыхая тысячью солнц разом, такого яркого василиска, вибрирующего, переливающегося, искрящего во все стороны, ещё никто не видел. А уж сообщение, высказанное срывающимся голосом…

— Боже правый, это мой ребёнок! Он так крепко держит мой палец! Мой сын, моё чудо!.. Мы его назвали Рамой, Рам Марволо Реддл, и он самый замечательный на свете малыш! Самое лучшее, что вообще случилось в моей жизни!..

После столь значимого события оставшееся время пролетело совсем незаметно, чуть ли не в один миг. Но это конечно, только казалось так, на самом деле годы летели с заданной им космической скоростью, подчиняясь закону небесной механики. Сменялись дни и ночи, сезоны менялись в строгой последовательности — зимы сменялись веснами, лето — осенью, и так далее, росли-тянулись дети, отмеряя свой рост на косяке двери каждый день рождения.

Северус, тощенький, тонкошеий поначалу, к одиннадцатому году жизни нарастил мяса на костях, окреп, раздался в плечах и уже не выглядел таким уж задохликом. И магом он уже был чрезвычайно сильным, всесторонне развитым: хорошо разбирался в зельеварении, знал все боевые заклинания наизусть, владел мощным люмосом, мог зажечь что угодно, даже пробку от графина. А значит, и Патронус у него будет ярким, ладным.

Задувая свечи на именинном торте, Северус озвучил желание:

— Я хочу, чтобы на моём поступлении в Хогвартс со мной были мои родители и сёстры! — проводил рассеивающийся дымок от свечей и перевел светлый взгляд на семью. — Вы же сделаете это, правда? — умоляюще спросил он.

— Сделаем, сынок, — пообещал Тоби, приобняв жену.

И своё обещание они с Эйлин сдержали: первого сентября пришли в Большой зал вместе с девочками. И как же это было волнительно, наблюдать шеренгу первокурсников и знать, что в ней идет твой ребёнок. Тоби переживал это, как и в первый раз, в год, когда в Хогвартс поступал Аргус. Он, практически не отрываясь, смотрел на Северуса, сжимал в ладони руку Эйлин и ждал начала распределения.

После Сириуса Блэка, отправленного в Гриффиндор, Тоби вслушивался с повышенным вниманием, напряженно наблюдая распределение детей. Пропуская мимо ушей тех, кого Шляпа отправляла в параллельные классы. Его сейчас волновали только дети волшебников…

— Эванс, Лили!

Рыжая, яркая, счастливая, она машет Петунье и спотыкается, идя к табурету. Вердикт Шляпы почти моментален:

— Гриффиндор!

С тем же выражением счастья на лице Лили бросается к своему столу — она принята, она в Хогвартсе, рядом со старшей сестрой!

— Лавгуд, Ксенофилиус!

При виде Ксено губы Тоби невольно расплываются в широкой улыбке — солнечный ребёнок. Похож на одуванчик: легкие белые воздушные кудряшки, небесно-васильковые глаза, щербатая ангельская улыбка. Его Шляпа отправляет в Когтевран.

— Люпин, Римус!

Каштановый мальчик, тоненький, грациозный, с движениями танцора, и безо всяких шрамов на конопатой рожице. Оборотень его не кусал в этой реальности. Об этом ведает только Тоби.

— Когтевран!

А вот и первое отклонение от канона. Если ему память не изменяет, Люпин в той, прошлой реальности, был гриффиндорцем.

— Лестрейндж, Линнея!

— Слизерин!

— Петтигрю, Питер!

— Пуффендуй!

Уф, ещё одно отклонение. Интересно, почему?..

— Поттер, Джеймс!

Тоби непроизвольно прекратил дышать — куда распределится этот мальчик?.. Сверкая стеклами очков, взъерошенный Поттер лохматым воробышком скакнул к табурету, сел, дождался вердикта Шляпы…

— Гриффиндор!

Ну что ж, значит, он по крови гриффиндорец, и на Люпина с Петтигрю в своё время повлиял фактор знакомства. Это радует. Хотя бы тем, что Питеру в этой реальности не придется предавать друзей, а Римусу — метаться между семьей и приключениями.

— Ранкорн, Альберт!

При звуках этого имени затаил дыхание весь огромный зал. Альберт — сын Министра Магии, Дориана Ранкорна, и его распределение сопровождалось повышенным вниманием и волнением. Юный Ранкорн, сохраняя полное спокойствие, с истинно британской чопорностью прошел к подиуму и сел на табурет с достоинством маленького лэндлорда. Он закален папой-доктором и на славе не зациклен. А ещё он верный друг и твердо знает, чего хочет. Его Шляпа отправляет в Слизерин. Зал тонет в овациях: выбор Ранкорна по нраву всем, да и как может быть иначе? Все факультеты хороши, все прекрасны, ни в одном нет изъянов, а соответственно, нет и изгоев с аутсайдерами. В этой реальности нет межфакультетской вражды, чей огонёк в сороковых годах безуспешно пытался разжечь Дамблдор…

— Саламандер, Валерий!

О, буква «С», Тоби с трепетом вонзился взглядом в крепенького мальчугана, сына лучшего друга и самого замечательного человека на свете — Ньюта Саламандера. Ну уж о нём не нужно гадать, известно уже — парень пойдет по стопам своего знаменитого отца. Так и случается: Шляпа отправила Валерку в Пуффендуй. И наконец…

— Снейп, Северус!

Ох ты ж… Как внутри всё замерло и затрепетало сразу!.. У Тоби перехватило дыхание — вот он, вот идет его маленький сын! Черноволосый, черноглазый, родной мальчишка… Прошел к табурету, сел. Тишина и…

— Слизерин!

Северус соскочил с табурета и, прежде чем убежать за свой стол, кинул радостный взгляд в сторону профессоров, нашел среди них родителей и горделиво поднял палец — свершилось! Тоби прямо отбил себе ладони, так он хлопал… Я горжусь тобой, сынок!

Полли и Колин, поймав взгляд брата, восторженно замахали ему, подтверждая своё несомненное участие, а от стола Когтеврана Северусу помахал Аргус. Сам же Северус был сейчас самым счастливым мальчишкой на всём белом свете, наконец-то он в Хогвартсе, рядом с папой и Аргусом, которых ему так не хватало дома. На короткий миг промелькнуло было сожаление о том, что маму он теперь будет реже видеть, но, вспомнив, где дом, Северус моментально успокоился: ничего, мама же тоже рядом! Зато теперь вволю можно практиковаться в магии, и за это он будет получать оценки учителей, вот что главное, он наконец-то студент Хогвартса!

Посмотрев на сидящего подле него Альберта, Северус склонился к его уху.

— Слушай, как насчет того, чтобы выбраться сегодня из спальни и пробраться в Зал Наград, мне не терпится увидеть имя МакГонагалл на именном кубке. Всё же мне не верится, что она когда-то играла в квиддич…

Вздохнув, Тоби откинулся на высокую спинку стула — ну вот и всё. Через год поступит Поллианна, затем — Колли, и он снова станет участником этих событий, снова и снова. И будет наблюдать, как растут студенты и его дети, как они учатся, выпускаются. Глазам стало горячо, когда он нашел черную макушку сына за столом слизеринцев. Северус. Северус Снейп. Мальчик, выросший в полной и любящей семье, счастливый и любимый, любящий сестёр и брата, ласковый и приветливый с родителями. И всё это благодаря невероятному шансу, предоставленному ему самой судьбой. Шансу, подаренному Смертью.

Оглавление

Глава первая. Смерть и воскрешение

Глава вторая. Сближение и окончательный приговор

Глава третья. Фронтовое эхо

Глава четвертая. Немножко истории, магии и Реддла

Глава пятая. Чудодейственная цилинь

Глава шестая. Свободная вакансия

Глава седьмая. Подождем до весны...

Глава восьмая. Финита Инкантатем

Глава девятая. Ну и денёк...

Глава десятая. Сентябрьский полет

Глава одиннадцатая. Первые дни в Хогвартсе

Глава двенадцатая. Пустое место

Глава тринадцатая. Рождественский договор

Глава четырнадцатая. Дети января

Глава пятнадцатая. Второй Оксфорд

Глава шестнадцатая. Африка-Сибирь