Несбыточное желание [Волчонок Ганни] (fb2) читать онлайн

Волчонок Ганни Несбыточное желание

Пролог

Миг рассвета, бесконечно короткий, бесконечно долгий, в зависимости от взгляда и мыслей смотрящего. Краткое мгновение между днем и ночью, доля секунды абсолютного равновесия вечно противоборствующих сил. В это время извечно решается, продолжит ли луна укрывать мир мягким серебристым светом, или солнце покроет его своим золотом.

— Солнца свет сестры одной, — алебарда с топорищем цвета солнца на вытянутой руке.

— Сребро луны в руках другой, — сияющий, словно свет далеких звезд, клинок двуручного меча, вонзенный в землю.

— Во смены цикла дня и ночи…

— Сойдемся здесь.

Древний, тысячи, десятки тысяч раз повторяющийся ритуал был завершен, и две армии под грохот сотен ног и гул труб бросились друг на друга с яростью обреченных. Вновь на землю полилась кровь, воздух сотряс лязг оружия, стоны и крики раненных и умирающих разнеслись по всей округе.

Две высокие волчицы возвышались, подобно утесам посреди бушующего моря. Для них не существовало мира вокруг, армий, крови и вони вспоротых внутренностей. Они смотрели друг на друга уставшими, полными тоски и боли взглядами. Раз в день одна из них обязана была пасть от руки другой, дабы кровь убитой подарила миру смену цикла.

Один раз в день Луна пронзала мечом Солнце, чтобы на следующий воскресшая сестра насаживала ее на шип алебарды. Их воины, воплощение силы и власти каждой из сестер, раз за разом терзали ненавистного противника, даря жалкие минуты на простой разговор.

— Я не нашла нам пути отсюда, Хелена.

— Значит, еще один цикл, Селена. Однажды мы разорвем порочный круг, сестра.

— Разорвем.

Когда-то, давным давно, они надеялись, что вечная бойня окончится. После, спустя годы, они жаждали, чтобы их сражения не были столь ужасны и кровопролитны. Сейчас, в настоящем, они лишь мечтали о чуть более длинных минутах бесед.

Но ритуал требовал кровавой дани.

Власть мира была сильнее воли божеств.

В миг, когда воинство солнца начало теснить защитников луны, Селена и Хелена яростно оскалились, подняв оружие. С лязгом металла доспехов бросились они друг на друга, и золото солнечной алебарды столкнулось с серебром лунного меча, высекая сноп ярких искр. Звон ознаменовал отсчет до падения ночи под гнетом нового дня.

Стремительный серебряный росчерк описал полудугу и был остановлен броней. С полным ярости и ненависти криком Хелена древком оттолкнула от себя сестру, заставив ту пошатнуться под грохот металла, и, вложив весь свой вес, нанесла сокрушительный удар топорищем сверху вниз. С грохотом и золотистой вспышкой взрыва то вошло в землю, разбросав осколки камней и комья почвы во все стороны.

Удар плечом почти опрокинул богиню солнца, нарушая стойку, алебарда на секунду осталась лишь в одной, левой руке. С протяжным гулом серебряный клинок вонзился под кирасу и увяз в толстом поддоспешнике из слоев кольчуги и стеганной ткани. Селена не успела развить успех, навалиться на рукоять, чтобы пронзить плоть глубже — на ее голову обрушился закованный в латную перчатку кулак, с грохотом чуть не сорвав шлем, настолько мощным был удар.

Продираясь сквозь тошноту и звон в ушах, богиня луны с трудом устояла, но следующий же удар алебарды отбросил ее на несколько метров. Меч с яркой вспышкой улетел в сторону, отправленный туда пинком Хелены, пока Селена, пошатываясь, поднималась на ноги. Лишенная оружия, закованная в темно-синие доспехи волчица не собиралась сдаваться. Она не могла, воля мира требовала, чтобы она выгрызала себе каждое мгновение заранее обреченной жизни. Растопырив пальцы латной перчатки, четыре из которых оканчивались остро заточенными когтями, она яростно зарычала, скалясь и прижимая уши.

Раздавшийся в ответ рык знаменовал новую сшибку.

Держа алебарду на манер копья, Хелена почти насадила на шип свою сестру, в последний миг ушедшую в сторону. Когти лунной богини выбили сноп искр из золота брони. Длинное оружие солнечной богини описало широкий полукруг, заставляя Селену отпрянуть и тут же рухнуть от удара подтоком в грудь. Латная броня сдержала удар, но сила его была такова, что и так нетвердо стоящая на ногах лунная волчица с грохотом и лязгом металла упала навзничь.

— Да будет день! — с рычащим криком богиня солнца вонзила шип алебарды четко под кирасу, заставив сестру закричать от боли. С бешеным оскалом высвободив оружие, она высоко подняла его над собой. — Nolo superstes!

С жутким хрустом и грохотом алебарда обрушилась на нагрудник, прорубая его, словно тот был выкован из жести. Без подпитки силой, никакой металл не мог противостоять мощи божественного оружия.

Селена умерла практически мгновенно, когда топорище прошло сквозь ребра и разорвало сердце и легкие.

Над горизонтом медленно показалось алое солнце, освещая поле битвы. Два воинства исчезли, будто их никогда не было, оставив лишь истерзанную сотнями ног землю, обильно политую кровью, потом и слезами. Тяжело дышащая Хелена рухнула на колени, и, как и тысячи, десятки тысяч раз до этого громко взвыла, оплакивая смерть сестры.

Она ненавидела свою судьбу, свою жизнь, весь мир, что заставлял ее раз за разом сражаться и убивать.

У Хелены был всего один день на то, чтобы найти способ разорвать порочный круг, прежде чем Селена воскреснет и вновь наступит время битвы.

Прежде, чем уже она умрет под яростный клич сестры.

Подняв алебарду на плечо, волчица побрела в сторону восхода, зная, что никто ее не увидит, никто ее не остановит. Сестры существовали для мира, но жители его могли лишь слагать легенды о бесконечной битве дня и ночи.

***

Хелена не знала, сколько длится их бесконечная борьба. Она не считала дни, что смазывались, сливались в бесконечную рутину крови, смертей, своей и сестры, борьбы и бесцельных странствий. Ей было во многом безразлично деление на месяцы и годы, то был удел смертных, тех, ради кого каждый день льется кровь божеств, хватало знания, что прошли сотни лет. Волчица понятия не имела, чем живут смертные, как выживают, сколько их осталось. Она вообще мало что знала, тратя все свое время и силы на поиск способа вырваться из цепей.

Лишь в одном была уверена Хелена, в мире больше не осталось богов, кроме них с сестрой.

Их имена давно выветрились из далеко не совершенной памяти белой огнегривой волчицы. Бог дождей и ветров, богиня полей и рек. Постоянный и неторопливый в своей ярости бог вулканов, резкий, сиюминутный бог молний. Их было множество, каждый держал ответ пред миром за что-то важное или не очень, но в итоге все они сгинули, не выдержав напряжения, вечных требований без капли поощрения и награды. Мир был безмолвен, безразличен к тем, кто его поддерживал, отдавая себя без остатка. Смертные не ведали об истинных богах, и вера и молитвы не достигали их. И нет ничего удивительного в том, что добрый и мягкий к смертным мир ожесточился без ухаживающей руки божеств.

Ураганы и наводнения уничтожали урожаи и разметали хлипкие хижины. Реки превратились в топкие болота, прекрасные зеленые поля и луга — в непролазные заросли жутких растений. Некогда светлый, величественный лес обратился пожирающим неосторожного путника чудовищем, полным теней и смерти. И лишь День и Ночь продолжали кружить в вечном танце, но и их цикл исказился, изменился, стал кровавым и жестоким.

Некогда Хелена и Селена, встречаясь на рассвете и закате, передавали друг другу мир, меняя светила на небосклоне. Раз в день недостижимое солнце вставало на востоке, а после садилось на западе, сменяясь луной. И подобно циклу смены дня и ночи, сестры-богини были столь же вечны, бессмертны. А потому не смогли уйти вслед за другими богами, вернуться в Ничто.

Брошенный мир злобной хваткой вцепился в них, пустив кровь, сводя с ума болью и обидой. И обезумевшие сестры впервые оскалили друг на друга клыки.

Сначала это были просто размолвки. Затем — ссоры. После, вместо добровольной передачи мира, они начали вырывать его друг у друга из рук, скалясь и рыча, словно дикое зверье над куском мяса. А затем, начали драться.

Насмерть.

Тогда, в кровавой схватке на рассвете, Хелена вырвала победу вместе с глоткой Селены. С ликованием она взвыла, оглашая начало нового дня. И лишь когда свет ее солнца осветил черную от крови поляну, они осознала произошедшее. Обновленный мир, столь чуждый и жестокий, с радостью принял новый ритуал смены цикла, и всей своей силой и властью надавил на сестер, вынудив их сражаться. Каждый день начинался и заканчивался пролитой кровью.

Каждый день смертные, искаженные мировой волей, убивали и резали друг друга за клочки пока еще плодородной почвы, за редкие, не отравленые ключи.

Мир умирал, но в агонии своей не замечал очевидного. И своими трепыханиями он лишь расширял рваные раны, боль от которых медленно сводила с ума всех его обитателей.

Мир умирал долго. Очень долго. И слабел он медленно… Но неотвратимо.

Хелена впервые за долгие годы улыбнулась.

Она почуяла шанс.

***

День медленно клонился к закату. Хелена уже ощущала власть своей сестры, медленно нарастающую, надвигающуюся, словно неотвратимое цунами. Она знала, что их силы будут равны лишь краткий миг заката, а после мощь лунного светила наполнит Селену и позволит ей убить солнечную богиню. Так было всегда, и так должно было быть и впредь, но кое-что изменилось за эти многочисленные годы.

Миг равновесия сил продлевался раз от раза. В былые дни, бой заканчивался за несколько ударов, и кровавая, жестокая казнь длилась дольше. Сейчас же сражение богинь могло занимать до нескольких минут, и последний удар, все столь же безжалостный, был всего один. На большее не хватало времени, ибо светило не поднимется само по себе, и если упустить миг перевеса сил, цикл повернет в обратную сторону.

Хватка мира слабела, с каждым убитым смертным его силы таяли, и нечем было их восполнить. И в этот день ослабла достаточно, чтобы все изменить.

В урочный час, миг заката, вновь стояли две сестры по две стороны поля брани. Почти не осталось в мире мест, не окропленных кровью, и смрад гниения и смерти уже наполнял воздух. Видимая сила богинь вновь, как и прежде, обратилась беснующимися воинами, волками в броне цвета дня и ночи, что, завывая, потрясали оружием и готовились вцепиться в глотки друг другу.

Они вновь стояли напротив друг друга.

Они вновь подняли оружие и произнесли ритуальные слова.

Их сила вновь схлестнулась в кратком мгновении равновесия.

Но кое-что изменилось.

Сестрам, что столь долго жили, не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Краткие, пугливые улыбки приподняли уголки губ обеих волчиц, они готовились впервые за неизвестно сколько лет дать отпор жестокому миру. Пусть лишь попытка, с мнимым шансом на успех, то был шаг навстречу спасительному забвению.

Сестры не могли умереть. Ведь пока есть день, всегда будет ночь, таков извечный цикл мира.

Но что, если не останется ни одной из них?..

Яростная, подстегнутая кровожадным миром сшибка. Безумный по мощи удар алебардой, соскользнувший с клинка двуручного меча.

Миг равновесия вот-вот закончится. Но того, что осталось, хватало обеим сестрам.

— Пусть конец настигнет нас и наш проклятый мир!

Мир всколыхнулся в гневе и ненависти, услышав слова последних своих богов. Разом все смертные рухнули в ужасе на колени, не закончив свои дела. Словно израненный, никак не желающий умирать зверь, мир взревел, потянулся волей и властью к богиням солнца и луны, но его кривые пальцы соскользнули с них, будто вода с металла щита.

Пронзенные оружием друг друга, они смотрели в глаза, цвета ночного неба с одной стороны, и розовой зари с другой.

Лунный меч пронзил сердце Хелены, по самое рикассо войдя в ее грудь.

Солнечная алебарда, обрушившись сверху, прорубила доспехи и кости, остановившись в груди, точно на месте уже не бьющегося комка мышц.

Они смотрели друг другу в глаза и желали лишь покоя. Надеялись на мир и тишину, на жизнь, далекую от кровавых битв.

Их последнее желание, отвергнутое миром, слишком упрямым, чтобы окончить свое отравленное существование.

Небо бесконечного заката мигнуло, и время остановило свой бег. Мгновение, и волна жуткой силы промчалась от полюса до полюса, нарушая естественный ход вещей.

Мир агонизировал. Мир умирал.

Но не сдавался.

***

И словно по чьей-то воле, именно в этот миг в другом, бесконечно далеком мире Лорд Дисгармонии, самопровозглашенный повелитель Хаоса, Дискорд, смотря на двух совершенно других сестер, щелкнул пальцами. Ему показалось забавным заставить тех рассориться, вынудить обратить оружие и магию друг против друга. Он хотел увидеть, к чему подобное приведет.

Встрепенувшись, Дискорд посмотрел сначала на свою львиную лапу, потом на текст, что набирался сам собой на ткани мироздания, и в самом буквальном смысле побелел от ужаса.

— Ну нахер, — выдохнул он, осознав, что именно приготовила ему история, и со следующим щелчком исчез, оставив вместо себя карикатурную лоскутную куклу.

Сестры-аликорны замерли, оглушенные магией хаоса и потоком чуждой, жуткой, жестокой силы.

Лишь спустя долгие часы они смогли очнуться, прийти в себя. Найдя вместо Дискорда его куклу, они решили, что магия Элементов Гармонии все-таки сработала, и заперли тряпичную игрушку в самом надежном хранилище, в подвале строящегося замка, должного стать символом новой эпохи.

Они радовались своей победе, но что-то не давало им обеим покоя.

Ни Селестия, ни Луна не знали, что происходит, но в самой глубине их душ, в потаенных уголках разумов, одновременно открыли глаза те, кого не должно было быть в их мире.

Новая история началась.

Глава 1

День за днем в тишине и покое.

Ночь за ночью в пространстве темно-синего неба, полного звезд.

Селена не считала циклы, незримые, но ощущаемые, откровенно наслаждаясь обретенным миром, пусть тот и царил в клетке чужой души. Волчица, отбросив шлем и откинув лунный меч, восседала на созданном из черного мрамора троне и любовалась звездным небом, выискивая знакомые и не очень созвездия. Ее власть здесь, на этом клочке пространства, была достаточно велика, чтобы обеспечить любой комфорт, но богиня, что сотни лет знала лишь скитания и сестроубийственную войну, не желала его. Ей было достаточно покоя и тишины.

Она была готова годами и десятилетиями сидеть так, лишь бы никогда больше не поднимать меч, не пронзать чужую плоть. Ее устраивала стагнация и безделие, ведь то значило, что миру не нужна окровавленная богиня луны. Конечно, она понимала, что ее желание несбыточно, ведь душа, в коей она была заперта, принадлежала смертной. Рано или поздно ее или найдут, или душа уйдет на перерождение, а может, обратится в Ничто — кто знает? Важно лишь, что, желая вечного покоя, ночногривая богиня была готова в любой момент начать действовать, неважно, как.

В пользу будущих действий говорил и незначительный, но отток сил. Селена подозревала, что она уходит существу, в чьей душе оказалась богиня. Она все так же ощущала ночное светило, мощь звезд, но понимала, что те теперь не принадлежат ей, управляемые, по ощущениям, тюремщиком. Богиня, тем не менее, могла изменить небо нового мира, перестроить его по своему желанию, но не хотела. Если ее сила, ее власть над ночью, кому-то пригодилась, то это было хорошо. Темно-синяя с серебристыми шерстинками волчица клыкасто улыбнулась, дернув ушами, подобная перспектива устраивала ее. Она не будет, подобно смертным, страдать от скуки, нет. Для нее нет ничего сложного в том, чтобы десятилетиями, или сколько там будет жить душа, в которой ее заперло, просто созерцать звезды. Понятие времени для богов отличается, могут пройти столетия, но субъективно восприняться лишь несколькими мгновениями.

Ночная богиня приготовилась к долгому ожиданию. Ее вполне устроило бы и окончание существования, она рада была бы вернуть себя в Ничто, обратиться первородной энергией и дать начало чему-то новому. Но раз уж она сохранила свою суть, то темно-синяя с многочисленными серебристыми волосками волчица, чья грива была подобна ночному звездному небу, готова была ждать столько, сколько потребуется.

Ночь всегда была терпелива.

***

Бесконечность ожидания была прервана неожиданно — та в чьей душе была заперта Селена, полыхнула ненавистью и злобой. Слишком знакомые эмоции для богини, что десятилетиями сражалась и убивала. И слишком знакомые оттенки были у этой ненависти, горечь, неверие, обида, горе и тоска. Десятки полутонов говорили волчице, что все эти эмоции направлены на близкое душе существо. На родное существо. На сестру или брата. Память тут же подкинула сцены первых ссор и драк, оскаленные в злобе клыки, полные ярости и ненависти глаза.

Терпеть повторение своей истории Селена не собиралась.

Призвав свою силу, она сокрушила темницу единым ударом лунного меча. Та была хороша, прочная, хитрая, но что такое мощь заклинаний и барьеров на фоне настоящей богини? Ей подчинялись ночь и луна, звезды, а после гибели ответственных богов, и сны смертных, и множество других явлений. Ее родной, безумный и больной мир не мог существовать без высших сил, что управляли многими сторонами его существования. Ничего удивительного в том, что Хелена и Селена получили огромные возможности и новые зоны ответственности.

Во многом, если вдуматься, именно такое безумное усиление и дало им возможность разорвать извечный цикл смены дня и ночи.

Не став надевать шлем, волчица когтями латной перчатки вскрыла пространство, осторожно миновав струны чужой души. Ей не нужно было калечить смертную, ей всего лишь требовалось проявиться в реальном мире. Претендовать на что-либо Селена не собиралась, лишь дать понять, что ни к чему окунать руки в родную кровь. Оценив разрез и довольно хмыкнув, она решительно шагнула наружу, собираясь вправить мозги хозяйке души, а после вернуться к извечному созерцанию ночи и звезд. Простой план.

Доля мгновения, и богиня чуть не ударилась головой о люстру на потолке. Оценив изящество ковки серебряного изделия и полные сил кристаллы, что давали мягкий свет, она осмотрелась.

Уютные покои — на взгляд почти двух с половиной метровой волчицы, слишком маленькие — в темно-синих тонах с серебристыми элементами декора. Очень мягкая на вид, большая кровать с балдахином, множество предметов мебели, что так любили смертные, шкафы, шкафчики, тумбочки, стулья и столы, все это. В единой цветовой и стилистической гамме, покои радовали глаз своей гармоничностью, лишенные напускной роскоши, но и не выглядящие коморкой бедняка, не с таким количеством бархата и серебра. Селена в своей броне почти идеально совпадала по цвету и украшениям с ними, что намекало на любовь смертной к ночи. Закончив осматриваться, волчица сосредоточила взгляд на тюремщице, что лежала на кровати, свернувшись калачиком. Выглядела она, как маленькая лошадка синего окраса, с рогом, крыльями, эфемерной, колыхающейся гривой и хвостом, в которых иногда проскальзывали искорки звезд. На ее крупе виднелось черное, подобное облаку формой пятно с серебристым полумесяцем на нем. Богиня оценила схожесть своего облика и образа этой лошадки.

«Пони. Это пони, точнее, аликорн», — мысленно подправила себя богиня. Была ли тому причиной связь с душой этого существа, или мир таким незамысловатым образом показал свою готовность к сотрудничеству, ей было неизвестно. Родной мир брезговал давать знания вот так, и даже не распределил между выжившими богинями силы бога знаний, а этот был словно бы дружелюбнее. Это радовало, давало надежду на куда более светлое и радостное будущее, нежели уготованное Селене ранее.

Волчица нахмурилась. Не нужно было быть всеведущим, чтобы понять, что пони беззвучно рыдает, сокрушенная горем и обидой. Эмоции густым темным облаком окутывали аликорна, и волчице остро захотелось развеять его. План выстроился в ее голове быстро, простой и понятный.

Лязг металла, что раздался, стоило Селене сдвинуться с места, прервал поток слез. Аликорн вскочила, угрожающе распахнув крылья и опустив голову, да так и замерла на скомканном покрывале кровати. Ее большие и выразительные глаза расширились до совсем уж невообразимого размера, стоило ей заметить гигантсткую двуногую волчицу в латной броне и с мечом в правой руке. Та возвышалась настолько, что почти касалась потолка стоячими ушами, а с ее морды спокойно и даже холодно смотрели непривычно маленькие синие глаза. Латные доспехи темного, синевато-черного цвета были украшены серебристыми звездами и изображением чуть желтоватого полумесяца. Взгляд пони метнулся к рукам в латных, пальцы которых оканчивались поблескивающими заточенной кромкой когтями, вновь скользнули по мечу, сияющему, будто самая яркая звезда. Аликорн испуганно сжалась, всем своим естеством чувствуя, ей ни за что не справиться с неизвестной.

— Я не враг тебе, смертная душа, — голос Селены, хрипловатый, глубокий, будто самая темная ночь, странно успокоил аликорна, и та расслабилась, перестала в панике искать выход из ситуации. Ложиться обратно и вновь предаваться обиде она, впрочем, не спешила, не желая раздражать ночную гостью неуважением. — Поведай мне, отчего же желаешь ты гибели родной крови?

— Что?..Я… Я не хочу того! — аликорн вскинулась, но под чуть ироничным взглядом стушевалась.

— Я живу в твоей душе, смертная. Я вижу и чувствую все твои колебания, сомнения и обиды так ярко, что мне пришлось покинуть пристанище и выбраться в реальный мир. Расскажи мне, маленькая пони, что тебя гложет?

— Я не маленькая! — нахмурилась аликорн, осеклась, поняв, что речь шла отнюдь не о возрасте. Говоря «маленькая», гостья буквально имела в виду то, что пони по сравнению с ней миниатюрная. Ее разум зацепился за слова о душе, но пока она решила оставить этот вопрос. — Ну…

На голову крылато-рогатой пони опустилась рука в латной перчатке, погрузившись когтями в мягкую, плотную шерстку. Но аликорн ощутила не холод металла, нет, это было подобно касанию мягкой перины, уютной и приятно прохладной, под которой так хорошо забраться в конце трудного дня и погрузиться в мир грез. Неосознанно уктунвшись макушкой в ладонь, она прикрыла глаза, позволяя эмоциям мягко притихнуть, отпустить ее разум.

— Расскажи, маленькая принцесса, что тебя тревожит?

И она рассказала. Все, от начала до конца.

Ее сестра, Селестия, дневная правительница Эквестрии, пользовалась популярностью среди народов пони. Всегда с мягкой, светлой улыбкой на губах, она была добра вежлива, терпелива, всегда готовая выслушать и дать совет. Страна под ее управлением процветала, полная мира и гармонии. Ее слава была подобна солнцу, которым та управляла, и касалась каждого, ведь жители их страны — существа дневные. И не было ничего удивительного в том, что ночь, над звездным небом которой так трудилась Луна, почти никого не интересовала — пони тратили все свои силы днем, а ночью просто спали, не видя красот, что создавала ночная принцесса.

Поведала она о том, что почти не влияла на Эквестрию, лишеная и капли власти над ней. Ей не давали даже просто возможности действовать, мягко задвигая в сторону, всячески намекая на бесполезность, бестолковость, что она еще слишком мала для управления целой страной. А стоило ей все же попытаться начать действовать, как десятки подданных Селестии всячески мешали ей, не давали принимать решения, тормозили все начинания и идеи… Многие из которых потом реализовывались ее сестрой, которая и получала всю славу.

Рассказала, как она пожаловалась на свою безвестность, на что получила гневную отповедь о детских обидах, не имеющих ничего общего с реальностью. Ее обвинили в клевете на порядочных пони, что трудились во благо Их страны, поставили в упрек, что Селестия сутками напролет трудится ради процветания Эквестрии, а в ответ получает какие-то ничем необоснованные обвинения!

Селена слушала маленькую Луну и качала головой. Она не винила принцессу в слепоте или непонимании, прекрасно осознавая, что лишь со стороны можно увидеть картину целиком. В том были все смертные, невероятно прозорливые и мудрые, когда дело касалось других, но столь слепые в моментах личных, смотрящие на все через призму эмоций.

Прикосновение обратилось мягкими поглаживаниями, оканчивающиеся металлическими когтями пальцы неожиданно нежно почесывали кожу вокруг рога, между ушей, посылая многочисленные приятные мурашки вдоль спины и по всему телу. Принцесса Луна закрыла глаза, успокаиваясь, погружаясь в свои ощущения, столь новые и непривычные, необычные, яркие.

— Твоя обида понятна мне, маленькая Луна. Понятны мне и мотивы, действия твоей сестры Селестии. Я скажу тебе, как могут обстоять дела на самом деле, и лишь от тебя будет зависеть, воспользуешься ли ты этим знанием, или сдашься на милость эмоциям и будешь жалеть об этом многие годы.

— Расскажи…

— Ты права в том, что Селестия видит в тебе малого жеребенка. Это беда всех смертных, что взрастили своих младших родичей. Они не видят в вас повзрослевших не из злого умысла, но из жажды уберечь вас от всего злого и грязного, что таит в себе мир.

— Но я уже взрослая!

— И восклицаниями такими ты лишь убедишь ее в своей незрелости, даже если то и неправда. Не кричи — делай. Не обижайся — думай. Помни, лишь поступки, лишь дела отличают взрослого от малыша. Там, где дите будет топать ногами, плакать и требовать, старший вздохнет и начнет действовать, по душе ли ему то или нет.

— Я… Не знаю… — сомнения опустили голову Луны. — Но почему она накричала на меня?

— Подумай, принцесса. Подумай и дай мне ответ.

Долгие минуты тишины заполнили покои младшей из диархов Эквестрии. Войди кто в эту комнату, он бы сильно удивился невероятной картине: на кровати сидела огромная, закованная в глубоко синюю, почти черную броню двуногая волчица, а на ее коленях подобно большой кошке лежала принцесса Луна. Оканчивающиеся когтями пальцы в латной перчатке мягко скользили по ее шерстке, оставляя быстро исчезающие бороздки, отчего аликорн неосознанно подергивала крыльями от удовольствия.

— Она устала… — в шоке и неверии прошептала принцесса, широко раскрыв глаза. — Нет, не устала, вымоталась. Каждый день держать лицо… Каждый день быть правительницей… А я… Я, вместо поддержки, пришла к ней с обвинениями…

Морду Селены прочертила мягкая улыбка, небольшое воздействие на разум позволило добиться желаемого. Вместо долгих и упорных разговоров с целью преодолеть пелену гнева и обиды, богиня предпочла более быстрый, прямой и действенный путь. Она не желала медленно открывать глаза смертной, тратя месяцы, а то и годы. Она знала, ныне не тот момент, когда нужно выдавать истину по капле, заставляя смертную учиться, отношения меж сестрами требовалось восстановить здесь и сейчас, иначе навеки между ними поселится искра раздора, готовая разгореться в пламя войны.

Казалось, что ей, богине ночи и луны, какая-то смертная? Их жизни, подобные вспыхнувшей спичке, были ярки и коротки, незаметные на фоне вечного света божества. Но подобные мысли остались в далеком прошлом, когда они с Хеленой лишь передавали друг другу мир на рассвете и закате. Погрязшие в крови и ненависти, она как никогда осознала ценность чужих жизней, особенно тех, кто находится так близко. Волчица знала, их связь с маленькой Луной только что укрепилась, и недалек тот день, когда они станут друг другу куда ближе даже сестер, и не собиралась тому противиться.

Она была готова сгинуть бесследно, и кто будет судить ее за желание хоть ненадолго пожить полноценно? Не просто как богиня, существо, что повелевает многими силами, а как… Смертная? Со всеми их эмоциями, деяниями, познав неясность сомнений, горечь утраты. Смертные были огоньками, и эмоции их были столь ярки, как и пламя их жизни.

Не нужно было быть хранителем мудрости, чтобы осознавать, насколько несвойственны ей подобные мысли, но волчица лишь мысленно отмахнулась. Пусть. Ее путь должен был быть окончен. И если мир, новый мир, что принял ее, пожелал такой судьбы, то… Что же, она не будет противиться. Эта судьба, эта роль, была ей куда ближе, нежели кровавые ритуалы смены дня и ночи. Бесконечно ближе и приятнее.

— Что же мне делать? — Луна взглянула в глаза богине, ища в них ответ.

— Поговори, — просто ответила Селена. — Усмири свою гордыню, ей нет места в отношениях сестер. Она отравит ваши отношения, раньше и сильнее, чем ты ожидаешь.

— Кто ты?

— Селена.

Волчица мягко переложила впавшую в ступор от осознания своего положения Луну на кровать и встала с клацанием металла брони. Подхватив прислоненный к столбику балдахина меч, она отошла в сторону, сопровождаемая умоляющим взглядом бирюзовых глаз.

— Я буду рядом, маленькая Луна, — мягко улыбнувшись смертной, богиня отсалютовала мечом и растворилась темной дымкой, подобно ночному туману.

— Спасибо… — тихо прошептала в пустоту принцесса, замерев.

***

Она все еще ощущала фантомные прикосновения, ее нос улавливал неповторимый аромат ночи, оставленный Селеной взамен ожидаемого запаха металла и шерсти. Произошедшее казалось ей странным сном, но все ее естество твердило — это была реальность. Ее действительно посетила та, что, по ее же словам, ныне жила в глубинах ее души. Воительница цвета ночного неба, с эфирной, словно у самой принцессы, гривой и хвостом, закованная в темно-синюю сталь. Та, что ощущалась на порядки могущественнее не только аликорнов, но даже Дискорда, даже Элементов Гармонии.

Божество. Богиня. Бог.

Одно слово и множество его форм крутились в голове Луны, и она знала, чуяла душой, нутром, всем — она угадала. Селена не просто некий дух, не просто могущественная сущность, нет, она — истинная богиня, та, чья власть над ночью и луной куда больше и объемней, чем у принцессы. Огромная волчица оставила после себя десятки мыслей, но ни капли сомнений, Луна знала, ее слова — истина. А значит, и Селестия не желала ей зла. Не желала задвинуть ее в сторону, лишить власти, присвоить себе все достижения… Аликорн горько усмехнулась, сейчас, после разговора, эти мысли, подозрения и обида казались ей такими глупыми. Ее любимая сестра, что всегда стремилась защитить, что оберегала ее, любила всем своим большим сердцем, не могла поступить так. Не просто потому что, и не так скоро. Луна не отрицала, они с сестрой могли измениться, но не столь резко и внезапно, беспричинно, так не бывает. А значит, ее сомнения оказались ложными.

«Отчего ты желаешь гибели родной крови?»

Слова Селены громом прозвучали в голове принцессы, заставив ее похолодеть. Она… Она действительно желала той если не смерти, то забвения. Она хотела стать единственной правительницей Эквестрии, узурпировать трон. Эти мысли уже сформировались и терзали ее разум и душу… Они до сих пор мелькали где-то на задворках ее сознания, грозя вернуться с новыми силами.

— Нет… Тому не бывать… Не бывать, — Луна решительно встала с кровати. Время лить слезы и обижаться прошло. Теперь ей следовало подготовиться к разговору с сестрой.

Глава 2

Селена с искренним, в чем-то даже детским интересом наблюдала за жизнью маленькой принцессы Луны. Их укрепившаяся связь позволяла смотреть, слушать, а в перспективе и вовсе — общаться и даже влиять друг на друга. Это было интересно, необычно… Захватывающе. В то же время богине показалось ироничным то, что она, властительница луны, оказалась заточена в аликорне, чьим талантом было управление этой самой луной, а имя буквально означало ночное светило. Словно они были созданы, как продолжение друг друга, части целого, только сейчас сумевшие воссоединиться и потихоньку притирающиеся друг к другу.

Не менее ироничным казался и факт, что сестра маленькой Луны, Селестия, подобно Хелене властвовала над днем и солнцем. К своему сожалению, Селена не ощущала связи со своей сестрой, не чувствовала ее в этом мире. Она украдкой вздохнула, волчица хотела бы, дабы они вдвоем смогли изучить этот новый, прекрасный в своей свободе от кровавого безумия мир, населеный столь интересными смертными. Освобожденные от бремени продолжения вечного цикла, богини могли бы, наконец, заняться тем, чем желали, но сестра оставила ее, вероятно, вернувшись в Первооснову. И, насколько знала Селена, Хелена истово жаждала окончить свой путь, устав от крови, убийств и смертей.

Лунная богиня откинулась на спинку трона, полуприкрыв глаза. Хелена всегда была такой, непримиримой и упрямой. Позже к этим качествам добавились жесткость и ярость, свет полуденного солнца сменился пламенем лесного пожара… И она, Селена, не могла, как раньше, остудить разум и суть любимой сестры прохладой своей ночи. Разделенные, вынужденные сражаться и убивать, они больше не могли уравновешивать друг друга, и если ночная богиня смогла выдержать это, то солнечная сестра нет, выгорев в пламени собственных эмоций.

Тем интереснее было то, что в Луне и Селестии часть личностных качеств словно отразились. Луна была активной, яркой, эмоциональной, любопытной и скоропалительной, а ее сестра всеми силами держала морду… лицо, пытаясь быть холодной и отстраненной. Селена неодобрительно поджала губы, опустив голову на кулак, быть может, для правительницы смертных это и важная черта, но жертвовать родственными связями ради того? Ради тех, кто растворится во времени?

Мир продолжал мягко рассказывать о себе, радуя богиню сведениями о себе, некоторых расах — пони в частности — и определенных законах. Она уже знала, что аликорны потенциально бессмертны, так как не стареют, но их все еще можно убить. Фактически они были полубогами, их сила, власть и возможности были весьма велики. И потому видеть, как Селестия сжигает себя и свою привязанность в угоду политике, в угоду простым смертным, было почти физически больно. Особенно из-за понимания, что та изначально делала это не ради себя.

Разглядеть во всем происходящем заботу о младшей сестре можно было только со стороны, и если знать, что высматривать. Оберегая маленькую Луну от грязи политики и интриг, Селестия, увы, совершила множество ошибок, вполне естественных и понятных, но, тем не менее, тяжелых и даже роковых. Селена не была всеведущей, но мудрости ей хватало, чтобы понять, если бы не ее вмешательство, обозленная, отравленная завистью и мнимым игнорированием младшая сестра вполне могла начать восстание, просто из желания доказать самой себе, что она не пустое место.

Смертные часто были столь нелогичны в своих поступках… Лишь долгие годы наблюдений за ними позволяли Селене понимать, к чему может привести та или иная ситуация, и то, лишь предполагая исход, нежели точно его зная.

К счастью для сестер-аликорнов, Селена изначально решила действовать при необходимости, и таковая наступила. И пусть бесконечность созерцания и тишины были ей куда ближе, она не могла позволить маленькой Луне пасть под гнетом эмоций. Потому она вмешалась сразу, как только осознала происходящее, потому и сломила оковы. Волчица уже строила планы, как укрепить связь между ней и аликорном, что сделать, дабы разрушить нарождающийся лед в отношениях Луны и Селестии. Освобожденная от своих привычных обязанностей, богиня решила попробовать себя в совершенно иной сфере, не желая страданий той, в чьей душе была заключена.

Уголки губ волчицы приподнялись в усмешке. Она могла стать хранителем не только Луны, но и мира, и, пожалуй, собиралась быть таковой. Мягкий, дружелюбный и отзывчивый мир, клетка чужой души, что не способна сдержать ее, сохранившиеся силы… Волчица точно знала, появление могущественных сущностей всегда сулило перемены. Это было буквально заложено в основу ее сути, как некое абсолютное знание, присущее богу. Она была вестником перемен, и лишь от нее зависело, какими они будут, и к чему приведут, ведь помимо желаемой роли она вполне могла стать и вестником погибели для Эквуса. И раз уж она решила, кем быть, ей стоило быть готовой к противостоянию с теми силами и сущностями, что пожелают иного. Селена должна была быть готова к борьбе, и сколь бы ни хотелось ей отбросить клинок, она понимала — всегда может возникнуть ситуация, когда волчице придется поднять оружие.

Темно-синие, почти фиолетовые глаза сузились, уши отогнулись назад, придав лунной богине угрожающий вид. Пусть мир мягок и спокоен, но ему тем более нужен был защитник. Тот или та, кто не побоится поднять оружие в защиту его обитателей и его самого. Бросив взгляд на лежащий на подлокотнике трона серебристый меч, Селена тихо вздохнула. Да, она надеялась оставить борьбу и кровь позади, но знала, что не сможет. Слишком глубоко проникла кровь и смерть в ее суть.

Ей оставалось только направить свои порывы в нужное русло.

***

— Не спеши, маленькая Луна, — пробормотала богиня, наблюдая за тем, как принцесса готовится к разговору с сестрой. — Поспешность ведет к ошибкам.

Их связь была еще слишком слаба для прямого общения, но, очевидно, достаточно крепка, чтобы передавать намерения. Замерев на мгновение, крылато-рогатая пони неуверенно отступила от стола, заваленного свитками, тряхнула головой, но продолжать штурмовать крепость библиотечных знаний не стала. Умилившись с сосредоточенно-недоумевающей мордочки — или, как говорили сами пони, лица — Луны, Селена улыбнулась.

Тот факт, что она могла испытывать умиление, ее радовал не меньше, чем сама возможность ощущать что-то окромя боли и ярости. Это все означало, что ее план стать ближе к смертным, их эмоциям, постепенно выполнялся, делая ее менее отстраненной. Да, это делало ее заинтересованной в благополучии кого-то конкретного, смертного или народа, но Селене надоело держать ответ за весь мир целиком. Она желала чего-то более объятного, менее глобального.

«Сестре бы тут понравилось», — в который раз мелькнула в ее голове грустная мысль.

Принцесса Луна испытывала сомнения, но в то же время и решительность. Эта двойственность всегда удивляла богиню, привыкшую к чистым, незамутненным оттенками эмоциям. Колебания редко беспокоили ее, да и были следствием перемены парадигмы поведения в результате раздумий и новых знаний. Богиня не понимала смертных, способных передумать десять раз за миг, знала, что они так могут, но не понимала. Это создавало ту самую нотку сложности в предсказании действий и последствий, делая наблюдение за смертными столь интересным. Даже в годы скитаний под ночным небом Селена любила понаблюдать за ними, отстраненно размышляя, как бы поступили они с сестрой. Смертные не всегда руководствовались логикой и холодным расчетом, и в этом напоминали резкую, сиюминутную Хелену, впрочем, даже она не принимала решения без твердой основы, будь то знания или эмоции. Все это делало желание волчицы познать их, смертных, сильнее, понять, что же столь важного есть в сомнениях, что все виды разумных столь часто и ярко в них погружаются?

Луна тем временем вновь села за письменный стол, вернувшись к формированию черновиков своей речи, но уже без паники в эмоциях. Она методично выдвигала аргументы и тут же разбивала их в пыль, выстраивая позицию, которой собиралась придерживаться. С живым интересом наблюдая за аликорном, Селена ждала, когда же та осознает бессмысленность своих действий, и нужно ли ей вновь вмешаться, намекнуть, а то и прямо сказать, что она имела в виду не дискуссию правительниц, а живой, простой разговор запутавшихся в себе сестер. Волчица понимала, что смертные упрямы в своих суждениях, да и нельзя водить их хвостиком за собой, разрушая индивидуальность и независимость, а потому пока сдерживалась, хоть и испытывала жалость к запутавшейся Луне.

Ночь сменилась днем, что ушел вслед за солнцем, и вновь на небосводе воцарилась луна. Редкие, необременительные обязанности почти не сдерживали порывы темно-синей пони, но та же прорва времени грузила ее разум и душу сомнениями. Решительность принцессы таяла, но она не сдавалась, отчаянно исписывая кучу пергамента, истирая перья и пачкаясь чернилами, отчаянно и безрассудно бросаясь на воображаемый бастион, не думая о последствиях.

Способность сражаться, даже когда сил не осталось, была весьма удивительна в отношении смертных существ, чья жизнь могла столь легко оборваться.

Испробовав все возможные доводы, истязая себя сомнениями, Луна в ярости смахнула крыльями свитки со стола. На пол упала, расплескивая содержимое, чернильница, и поломанные перья.

— Я не могу… Я не знаю, что сказать! — в отчаянии аликорн взборыкнула, разбив в щепки стул. — Что мне делать… Как поговорить? О чем говорить?

Селена молчала, ожидая. Дай она сейчас совет, в момент высшей нужды, она навсегда бы привязала Луну к себе и своей мудрости, сделав своей последовательницей. Она не желала того, а потому оставила принцессу в омуте собственных сомнений. Ей не хотелось лишать смертную важных жизненных уроков, ведь именно они, этот опыт, пусть часто негативный, делали личность сильнее. Нет, если бы был риск, что та сгорит в собственных эмоциях, богиня бы немедленно вмешалась, как в тот, первый раз, но она чувствовала — маленькая пони справится. Толчок в нужном направлении был совершен, и оставалось лишь ждать и следить, не позволяя ситуации ухудшиться.

— О чем мне говорить с правительницей Эквестрии, что на своих крыльях несет всю тяжесть власти? — Луна ожидала ответа, но не услышала его, разозлилась. — Ну и молчи! Тоже мне… Подумаешь, луну двигаю, подумаешь, сны всех пони Эквестрии оберегаю! Кошмаров истребляю! Кому я нужна… Сестра захочет — и сама все сделает… Сестра…

Луна всхлипнула, зло стерла ногой слезы, размазав чернила по лицу. Замерла, оглушенная собственными эмоциями, сомнениями и страхом, паникой, медленно сжимающей сердце в тисках. Она сжалась, ощущая на себе весь груз ужаса перед возможным будущим, нарисованным ее воображением.

Где она, всеми забытая, никому не нужная, бродит по стране, никем не замечаемая, пока величественная Селестия, освобожденная от оков заботы о бесполезной сестре, правит Эквестрией.

— Лулу?.. Ты здесь?.. — раздался сонный, но полный беспокойства голос дневной правительницы. — Тебе плохо? Я почувствовала твой страх…

— Тия?.. — в шоке и неверии прошептала Луна, резко выпрямившись.

В покои зашла не Селестия, нет. Это была ее старшая сестра, обеспокоенная настолько, что пришла с другого конца замка, даже не надев регалий или хотя бы накопытников. Помятая со сна, посекундно зевая и вяло потирая стремящиеся закрыться глаза ногой, она выглядела так… По-домашнему.

— Лулу, что случилось? Интересный имидж, тебе идет, — аликорн явно не особо соображала, все еще не проснувшисьокончательно. Лунная принцесса улыбнулась, решительно стерла слезы и подошла к ней.

— Я…

— Тшш, все хорошо, моя родная, я с тобой, — Селестия обняла замершую сестру, пачкаясь в чернилах, и прижала ее к себе. — Все хорошо, моя звездочка…

Вся паника, все сомнения, что гложили душу Луны, растворились без следа. Она обняла старшую сестру, улыбаясь, прижалась к ней, как в детстве, когда ее еще мучили ночные кошмары, и Селестия неизменно приходила к ней, как бы крепко не спала, чтобы утешить и обнять.

«Ведь я твоя старшая сестра», — всегда говорила она. «Я всегда защищу тебя».

Тихое, размеренное сопение над ухом говорило о том, что, вымотанная дневными обязанностями, солнечная принцесса уснула стоя. Тихо хихикнув, Луна осторожно перенесла ту телекинезом на свою кровать и укрыла одеялом. Многочисленные черные пятна — дурацкие чернила плохо сохли, и только особый пергамент свитков не давал тем растечься — покрывали обычно идеально белую шерстку пони. Не велика беда, всего одно очищающее заклинание, и Селестия вновь будет сиять, подобно дневному светилу.

А Луна… Она, наконец, приняла решение. Пусть они так и не поговорили полноценно, но принцесса осознала, насколько велика забота ее старшей сестры.

Селена была права, Селестия не задвигала ее в сторону, не лишала власти. Она, как могла, как умела, заботилась о ней, оберегая ото всех кошмаров, даже если то лишь интриги аристократии и сложности политических решений. Луна вдруг осознала, что будь она сама старшей сестрой, она бы поступила точно так же, позволяя младшей жить без столь тяжких забот. И даже регулярные напоминания о необходимости держать лицо на публике приобрели иной оттенок, оттенок заботы о ее образе, чтобы пони видели в Луне принцессу, ту, кого нужно почитать.

Селестия была солнцем Эквестрии, ее путеводным светом.

А Луна… Луна была ее тенью. И если уж она могла спрятаться за ярким дневным светилом, этим стоило воспользоваться.

Ощущение касания самой ночи на загривке было неожиданным, но приятным.

— Ты справилась, маленькая Луна. Молодец.

Счастливая улыбка осветила ее лицо.

***

Дни и недели, месяцы. Желание ночной принцессы стать тенью своей сестры упиралось в непонимание, как того добиться, и что же она могла сделать, прячась во тьме. Луна внимательно изучала историю разных государств, что существовали до Эквестрии, страны соседей, их культуру, обычаи… И армии. Она раз за разом натыкалась на одну и ту же мысль, связанную с вооруженными силами ее страны — их не было. Дневная стража была, скорее, парадным войском, пусть хорошо обученным, но ни разу не приспособленным к настоящим боевым действиям. Слишком специфические тренировки, слишком… Пафосная и непрактичная броня и снаряжение. Селестия желала мира, и в стремлении своем прошлась по всему, что могло хоть как-то напоминать о темных временах, когда три народа пони враждовали.

Луна понимала, почему ее сестра так поступила, но так же и понимала необходимость хоть какого-то наблюдения за границами… И не только. Она сама начала изучать обстановку в Эквестрии через сны, пользуясь тем, что пони очень редко запоминали ее появление и задаваемые вопросы. Часто ей хватало просто сюжета сна или кошмара, чтобы понять, насколько все хорошо или же плохо в той или иной части страны. Вот только, ее одной не хватало на все, да и сны иных народов Эквуса ей были почти недоступны. Чтобы проникнуть в сон грифона или лошади из Седельной Аравии, ей требовалось потратить силы и время, и принцесса не могла пользоваться таким способом наблюдения постоянно, слишком уж затратным он был. Ей нужны были помощники, но обычные пони не могли уверенно действовать по ночам. Да и магия теней и тьмы была почти неподвластна единорогам, не говоря уже о земнопони или пегасах.

Но выход был, Луна нашла его, копаясь в пыльных фолиантах, подсматривая сны сильных единорогов и — к счастью, без ведома сестры — в дневниках их наставника, Старсвирла Бородатого. Легендарный единорог, которого вполне заслуженно звали архимагом, вел множество проектов, и среди них нашелся нужный принцессе. Тщательно подготовившись, изучив всю доступную информацию и множество раз все перепроверив, Луна радостно принялась за дело.

У нее появился шанс создать тех, кто сможет ей помочь.

***

Могущественная магия медленно наполняла ритуальный зал, растекаясь по сложнейшей рунной вязи. Призванная облегчить удержание концентрации на внушительном массиве заклинаний, она мягко сияла серебром звездного света, освещая три дюжины пони.

Двенадцать пегасов, двенадцать единорогов, двенадцать земнопони. Восемнадцать жеребцов и восемнадцать кобылок. Отобранные лично Луной, прошедшие многодневные собеседования, за кем она лично месяцами следила во снах, изучая самые потаенные желания и мотивы, они должны были стать тенями. Ночные стражи, те, кто наблюдает изо тьмы, оберегая беззащитных. Те, кто, подобно самой лунной принцессе, были готовы стать никем, обратиться во тьму, но защитить дневных пони и их правительницу.

Ночная стража. Лунные пони.

Фестралы. Новый вид, пони, к душе которых аликорн собиралась добавить крупицу тени и тьмы, выделенную из собственной сущности.

Луна с трудом удерживалась на ногах, стол велико было магическое напряжение. Никакой экранирующий комплекс не скрыл бы столь могущественную магию, но, к счастью, у нее была Селена, без уговоров согласившаяся помочь. Проявив себя, удивив будущих фестралов своим обликом, богиня укрыла зал своей силой, уплотнив ее подобно тончайшей, но прочнейшей пленке. Лунная волчица, уперев меч острием в мрамор пола, стояла за пределами ритуального круга и наблюдала, пока ее грива и хвост развивались ночным небом, подобно таковым у принцессы.

Ее по-своему впечатлила вкладываемая в магию сила, огромная для смертной. Она уже успела оценить возможности магов-единорогов, те никоим образом не могли сравниться с мощью аликорна. И это при том, что Луна была слабее Селестии, обладая взамен большей точностью магического контроля. Сестры-аликорны хорошо дополняли друг друга.

Селена мысленно покачала головой, и все же маленькой принцессе не стоило пытаться обратить сразу три дюжины последователей. Стоило начать с шести, девяти, край — двенадцати, но не втрое большего числа. Понимая, что Луне банально не хватит сил, и последствия рискуют оказаться ужасными, богиня готовилась вмешаться в ритуал в миг, когда ее подопечная осознает катастрофу. Был шанс, что она сможет все исправить в процессе, ну или прервет ритуал без урона — все-таки смертные были весьма искусны в попрании любой логики и расчета — но волчица все равно держалась настороже. Она хотела преподать Луне урок, а не загубить ее начинания на корню.

Наконец, ритуал начался. Сияние магии заполнило зал, ослепляя своей мощью, само мироздание гудело, волны силы расходились от центра рунной конструкции, где парила на невидимом ветру Луна. Они мягко гасились барьером Селены, никак не отражаясь, дабы не баламутить и так сложный фон. Магия безудержной мощью ударила в тридцать шесть пони, окутав их коконами из тьмы, вонзаясь в тела и души, меняя по новому шаблону и готовя к службе в качестве теней Эквестрии.

Луна болезненно застонала. Ритуал не просто был трудным и энергоемким, нет, он грозился выпить ее душу без остатка, и все равно обрушиться карточным домиком. Магии катастрофически не хватало, но и прерывать его было нельзя — начавшиеся изменения, оборвавшись, убьют всех пони, а откат раздробит ее собственную суть на осколки и разметает по всему Эквусу. Осознание этого не ввергло принцессу в панику, нет, наоборот, она начала методично перебирать все возможные и невозможные варианты решения проблемы, краем сознания отметив, что очень сильно переоценила себя и свои силы. У нее банально не было времени ужасаться происходящему, она рисковала жизнью своей и доверившихся ей пони.

Вот только, идей не было. Все упиралось в банальную нехватку магии, а ее решить было очень просто и сложно одновременно. Можно было разбить барьер и потянуть силу из мира, но тогда ни о какой тайне не могло быть и речи — такой взрыв почувствуют даже на другом конце Эквуса. Этот вариант Луна оставила на крайний случай, как рабочий, но грозивший уничтожить все ее надежды.

Луны и звезд уже не хватало — барьер не препятствовал связи аликорна и ее источников силы.

Даже ее души, всей души, не хватит, чтобы завершить ритуал.

Прервать его было все так же невозможно. Вернее, невозможно без гибели как минимум двух третей пони, а такую цену она платить не хотела. Оставшейся магии уже не хватало, чтобы обратить изменения вспять, большая ее часть ушла на инициацию процесса.

— Селена!.. — выдохнула темно-синяя пони, чувствуя, как кипит кровь в ее теле. Она быстро осознала, для чего именно богиня согласилась присутствовать здесь наяву. — Я… Усвоила… Урок!.. Спаси… Моих пони…

Волчица не ответила, лишь сделала один длинный шаг вперед и коснулась острием лунного меча одной из линий рунической вязи. В тот же миг Луна закричала от боли, когда через нее хлынул мощный, обжигающе холодный поток силы.

Божественной силы.

Процесс изменений, подстегнутый мощью полноценной богини, ускорился, скрутив болью и страданиями всех, и добровольцев, и аликорна. Должные пройти мягко и безболезненно, они рванули вперед, подобно настигающему жертву волку, и так же безжалостно рвали плоть и душу, тут же исцеляя, создавая нечто новое, похожее и отличное от заложенного шаблона.

Три секунды изменений показались смертным тремя вечностями.

Сияние магии погасло, рунная вязь обратилась черной пылью, быстро истаивающей, будто сахар в горячей воде. Тяжело дышащие, корчащиеся от фантомной боли, измазанные собственными выделениями, тридцать шесть пони и аликорн стонали и плакали, лежа навзничь. Лязг брони, грохот сабатонов по мрамору, приносил не меньше боли невероятно чувствительным ушам измененных.

Селена подошла к Луне и опустилась рядом на колено.

— Ты поняла?

— Да… Да… — прохрипела аликорн, чьи зрачки сузились в вертикальные щелочки. Из приоткрытого рта текла кровь вперемешку со слюной и желудочным соком, удлинившиеся и заострившиеся клыки были красными, так как она в исступлении кусала губы, щеки и язык.

Изменения коснулись и самой принцессы.

— Эта боль послужит тебе уроком. Запомни ее. Запомни эти ощущения, — тихо, почти шепотом, сказала волчица, мягко поглаживая Луну по шее. — Пусть они навсегда отпечатаются в твоей памяти. Это — не худшая участь, что может стать последствием твоей ошибки. Прочувствуй всю боль и отвращение, и осознай, что им, — широкий жест рукой, — намного хуже. Они — не аликорны, их организм не столь крепок. Ты оправишься через несколько минут. Им потребуется несколько дней.

— Я… Я…

— Ты виновата. Ты ошиблась. Но ты выучила урок. Никто не погиб, не был покалечен. Такова роль наставника, моя маленькая Луна, не провести за ручку, но дать набить шишки и уберечь от гибели. Ты выжила. Все они выжили. Вы все теперь — ночной народ Эквестрии.

— Сестра…

— Ты сможешь скрыть свой облик. А они изначально готовы были уйти в тень.

Слезы продолжали литься из глаз ночной принцессы, но теперь это были слезы облегчения, а не боли.

Она усвоила урок, болезненный, ужасный урок. Трижды думать, прежде чем бросаться вперед. Десять раз убедиться, что ей по силам задуманное… И помнить — вместе можно сотворить куда большее, чем в одиночестве.

Вместе возможно даже невозможное.

***

Селена смотрела на образы фестралов, что она воссоздала в своем уголке чужой души. Поджарое, будто у волка, тело, увеличившиеся мохнатые уши с кисточками на концах, удлиненные клыки и вертикальные, лисьи зрачки. Форма головы тоже изменилась, стала менее миловидной и округлой, и теперь чем-то напоминала лобастых волчат. Сила волчицы оказала немалое влияние на них, но это была минимальная цена за вмешательство. При желании, богиня могла обратить их вообще в волков, настоящих хищников, но посчитала это излишним. Сложновато было бы волкам оберегать пони, когда обоняние твердит, что они смотрят на вкусную добычу.

Пегасы обрели перепончатые крылья взамен оперенных, да еще и увеличившиеся в размерах. Рог единорогов загнулся вверх и назад, став напоминать серп, и обрел острую переднюю грань. Земнопони обзавелись мохнатыми бабками.

На взгляд Селены, фестралы изменились слишком сильно, но большая часть черт была заложена Луной, а не стала следствием влияния силы богини, а потому та решила не вмешиваться. Больше всего волчице было интересно, будет ли принцесса проводить новые ритуалы, или ограничится тремя дюжинами? Прожить те должны были никак не меньше пары сотен лет, еще одно следствие воздействия чистой божественной силы. Хотелось бы Селене даровать хотя бы этим тридцати шести фестралам бессмертие, но подобное бы точно убило Луну. Слишком много силы потребовалось бы для такого кардинального изменения, а ночная волчица проводила свою мощь через аликорна, будучи запертой в ее душе.

Развеяв образы, богиня откинулась на спинку трона, прикрыв глаза, и улыбнулась.

Как бы то ни было, ритуал завершился успешно, и у ее маленькой принцессы появились свои собственные, преданные лично ей пони, разделяющие ее любовь к ночи, луне и звездам. Это ослабит подсознательную зависть, а то и вовсе перебьет ее, даровав власть над теневыми аспектами правления страной.

Покуда есть день, всегда будет ночь, а свет всегда будет отбрасывать тень. Кому-то все равно пришлось бы взять на себя управление темными сторонами Эквестрии. С точки зрения Селены, характеры сестер не очень соответствовали потенциальным их интересам, но то были ее, богини, мысли. Она все-таки все еще плохо понимала стремления смертных, а потому вновь, как и много раз до этого, решила просто понаблюдать, вмешиваясь по необходимости.

Открыв глаза, Селена вновь принялась любоваться бескрайним звездным небом, ожидая момента, когда ей вновь потребуется вмешаться в жизнь Луны.

Ей нравилась ее роль в новом мире.

Глава 3

«Не спеши, Луна»

Селена часто повторяла эти слова своей подопечной, сдерживая порывы принцессы решить все здесь и сейчас. С каждым месяцем, с каждым прожитым годом та училась терпению и выдержке. Но, будучи потенциально бессмертной, а потому медленно взрослеющей, она плохо принимала перемены. В этом плане аликорны походили на богов, и это же позволяло ночногривой примерно понимать, как действовать дальше. Сдерживая излишнюю порывистость принцессы, она, впрочем, никак не мешала той действовать на свое усмотрение.

Луна, получив в свои копыта три дюжины прирожденных шпионов, развернула бурную деятельность. Фестралы носились повсюду, пользуясь возможностью путешествовать сквозь любые более-менее крупные тени. Они наблюдали не только за эквестрийскими пони, выискивая проблемы и конфликты, но за жителями других государств, особенно — непосредственных соседей.

Волчица поджала губы, хмурясь, ведь вести, что принесли фестралы из-за границы, были весьма тревожащими. Вполне ожидаемо выяснилось, что, вопреки словам Селестии, у Эквестрии есть как минимум один враг, желающий откусить от ее территории кусок побольше.

Империя грифонов, расположенная за морем на востоке, была воинственна и амбициозна. Будучи хищниками, грифоны обладали большой, хорошо вооруженной и тренированной армией, компенсируя недостаток магов выучкой, тактикой и множеством разнообразного оружия. Гористая местность, пустынные земли с востока и тоненькая полоса плодородной земли на западе, упирающаяся в морское побережье, не давали им достаточно жизненного пространства, и птицекошки логично устремили свой взгляд на мирного и слабого на первый взгляд соседа.

Селена не сомневалась в своей способности справиться даже с хорошо организованной армией смертных, но то был не ее путь. Вместо этого, волчица решила предоставить Луне бремя тяжелых решений. Любое сражение меняет разумного, будь то смертный или бог, и лунная богиня хотела, чтобы ее подопечная была готова к взрослой жизни со всеми ее бедами и грязью. Эквестрия не сможет существовать в мире и гармонии, если у нее не будет могущественного защитника, на роль которого Селена и готовила принцессу. Да, она сама могла оберегать Эквестрию, стать гарантом ее мира и процветания, но не хотела отнимать у смертных мгновения славы и уверенности. Полагаясь только на нее, пони рисковали перестать быть собой, а этого она допускать не хотела.

Возвращаясь к Империи, пока Селестия мягкой дипломатией сдерживала все сильнее и сильнее наглеющих грифонов, Луна готовилась к войне. Она отбросила идею устранения императора, благодаря фестралам узнав, что это лишь приведет к эскалации конфликта. Текущий император, Гравей, был немолод, но потому прекрасно осознавал силу аликорнов и тихо пытался утихомирить своих подданных, облизывающихся на плодородные земли Эквестрии. Увы, даже его власти и влияния не хватало на то, чтобы усмирить воинственных сородичей, а потому он медленно, но верно сдавал позиции. Гравей постепенно поддавался уговорам советников, глав кланов и гильдий, теряя контроль над ситуацией, но пока держался и удерживал Империю от огромной ошибки, прекрасно осознавая, к чему может привести война с аликорнами. Ночная принцесса подозревала, что ее сестра о чем-то уже договорилась со стариком, отчего тот и начал медленно поддаваться уговорам, но предпочла готовиться к худшему.

Луна, получив всю возможную информацию от фестралов, начала готовить план контролируемой провокации. Ее идеей была стычка на границе, где грифоны бы получили сокрушительный удар по клюву, а она сама выступила бы тем самым молотом, что вобьет логику и здравый смысл в умы хищным птицекошкам. На взгляд Селены, план был не слишком удачный, такая демонстрация лишь подстегнет развитие грифонов, заставив их искать оружие против аликорнов, но богиня, как и раньше, решила не вмешиваться, имея возможность в любом случае спасти страну одним своим появлением. Луне нужно было осознать важность долговременного планирования, научиться строить долгоиграющие планы, расчитанные на годы и десятилетия. Но с другой стороны, требовалось сохранить ее решительность, чтобы ночная принцесса не уподобилась своей чрезмерно осторожной и миролюбивой сестре. Можно было бы и просто все рассказать, всему обучить лично, но богиня не хотела привязывать подопечную к своей мудрости, да и не считала подобный метод обучения лучшим.

Ночногривая волчица не была мастером манипуляций, все-таки в прошлом все ее взаимодействие со смертными ограничивалось наблюдением, не более. Но именно сотни лет прошедшей на ее глазах истории давали богине тот внушительный базис знаний и опыта, что позволял теперь предполагать возможные пути развития событий. Она представляла, к каким печальным последствиям в будущем приведет неспособность Луны действововать самостоятельно, и не собиралась совершать подобной ошибки. Так же Селена знала, война сама по себе ничего, окромя смертей и крови, не принесет, даже если в первой контролируемой стычке никто не погибнет. Дальнейшие сражения, которые обязательно будут в текущем плане, принесут немало горя обеим расам. Но это был тот жизненно важный опыт, который Луна должна была приобрести. То, что Селестия, понимала интуитивно, ее сестра должна была увидеть воочию. Все-таки младшая из принцесс была слишком упряма и резка, а дневная правительница слишком поглощена десятками задач в управлении Эквестрией, чтобы следить еще и за аликорном. Все это создавало весьма гремучую смесь, которая могла вылиться только в яркий и короткий конфликт, и хорошо, если он будет направлен на внешних врагов, а не друг друга. Селена не была уверена в том, что подобная разница в подходах к решению проблем не вызовет разлада между сестрами, но и просто устранить угрозу ссоры не могла, даже вмешавшись — то бы лишь отсрочило неизбежное.

Богиня потерла кончик носа, в теории, Эквестрии требовалось сокрушить всю армию Империи, разрушить их государство, навеки растоптать все амбиции птицекошек, а после начать планомерное вмешательство в их быт и культуру, вытравливая любые реваншистские настроения и мягко ассимилируя грифонов. Это позволило бы избежать любых проблем с этой страной в будущем, по крайней мере, в родном мире Селены это работало, если, конечно, не совершалось грубых ошибок. И у аликорнов было все время мира для того, чтобы провернуть такой план…

Богиня поджала губы, покачивая головой, нет, пони на такое не пойдут, Селестия на такое не пойдет. План Луны, сколь бы наивным и непроработанным тот ни казался, был единственно рабочим в условиях политики старшей из сестер, направленной на исключительно мирное сосуществование с соседями. Солнечная аликорн не была глупа и прекрасно видела, к чему все идет — не просто так на восточной границе было скончентрировано столько войск. Тяжелая пехота, набранная из земнопони, пегасьи асы, звезды единорогов, они концентрировались на границе чуть ли не со времен реформирования Эквестрийской армии. Луна не обратила на это внимание, а Селена не стала открывать ей глаза, считая, что та и сама все поймет, рано или поздно. Дневная правительница не хотела войны, но и не собиралась позволять птицекошкам бесчинствовать на ее землях, готовясь дать отпор, когда политика перестанет работать. Да, Дневная стража была, мягко говоря, не лучшей армией в мире, но все-таки сконцентрированных на границе подразделений однозначно хватило бы, чтобы задержать врага до прибытия аликорнов.

Вторым по уровню угрозы было Кристальное Королевство. Нет, само по себе оно было мирным и слишком отдаленным, да еще и расположенным в северных ледяных пустошах, прячась под могущественным барьером. Проблема была в существах, именуемых умбрами, что обитали в снегу и льдах вокруг Королевства. Королева раз от раза отказывалась принимать эквестрийских единорогов, желающих изучить и, при необходимости, устранить потенциально опасных созданий. Познавшая всю мощь магии теней и тьмы, Луна и ее фестралы обоснованно ожидали проблем от существ, от природы и рождения искусных именно в этих аспектах. Как поняла Селена, кристальные пони не знали бед и ужасов нашествия виндиго, им был неведом хаос Дискорда. Их общество было закрытым, замкнутым, сосредоточенным на себе и своей кристальной магии, практикуемой не только единорогами, но и земнопони, и даже очень редкими пегасами. Для них чужаки, коими были эквестрийцы, являлись не более чем потенциальными врагами, теми, кто нарушит привычный уклад, разрушит устои закрытого общества. Да и, судя по редким донесениям фестралов, кристалийцы были очень развитым в культуре и знаниях народом. Эквестрия для них была страной, только недавно вырвавйшейся из эпохи варварства, и нет ничего удивительного в том, что они отказывались принимать даже послов.

Селена повертела шарик иллюзорного мира, изучая его, хмурясь при взгляде на черные пятна безвестности. Эквус не спешил делиться знаниями об иных странах и расах, продолжая, тем не менее, охотно рассказывать о себе, своих законах, правилах, магии и пони. Богиня многое знала о пегасах и их врожденной магии полетов и погоды, ей было ведомо о даре земнопони и даже сложном, завораживающе изящном устройстве единорожьего рога, но она почти ничего не знала о грифонах, зебрах, лошадях Седельной Аравии, драконах и множестве иных рас, окружающих Эквестрию.

О Зебрике и Аравии фестралы отзывались однозначно — не враги. Зебры были разобщены, разбиты на многочисленные племена, а лошади закрытостью напоминали кристальников, да еще и не интересовались заокеанским соседом, сосредоточившись на себе и своих оазисах.

С драконами все было… Сложно. Могущественные создания сами по себе, они, хоть и жили стаями, были слишком ярко выраженными индивидуалистами, да и наблюдение за ними было сопряжено с огромным риском.

Развернув шарик мира в полноценную карту, Селена еще раз окинула ее взглядом, задерживая внимание на потенциальных угрозах. Она не приняла на себя опеку над всем народом пони, не желая чрезмерной ответственности, но понимала, что ее Луна не может и не будет оставаться в стороне, а значит, богине так или иначе придется вмешиваться. Да и сама возможность не просто наблюдать, а действовать, радовала волчицу, вызывая клыкастую улыбку. Имея возможности, да не воспользоваться ими…

Встрепенувшись, она навострила уши. Эмоции Луны всколыхнулись, словно вздыбленная шерсть. Отмахнувшись от карты, Селена сосредоточилась на своей с принцессой связи, слушая и наблюдая.

— …Уверен, матушка, — теневой единорог, принесший печальную весть, покачал головой.

Все фестралы звали Луну своей матерью или матушкой, правда, только между собой и наедине с принцессой. С другой стороны, никто в Эквестрии не знал, что среди них появились теневые создания, кроме, возможно, Селестии.

— Допрыгались, затворники сверкающие… — прорычала Луна, совсем по-волчьи отведя уши назад и наморщив переносицу.

Селена задумалась. Она имела вполне себе ограниченное внимание — пусть и способное охватить больше, чем даже у аликорна — и не могла одновременно сосредоточиться и на жизни своей подопечной, и на составлении планов, а потому часто отпускала Луну в свободное плавание. Ночногривая тяжко вздохнула, она бы не отказалась обладать всеми теми возможностями, что ей приписывали смертные. Впрочем, быть верховным божеством — тем самым, что обладает и всеведением, и всемогуществом — она как раз не хотела. Ей нравились эмоции, прямое участие в различных событиях. И если для того требовалось быть ограниченной в некоторых возможностях, что же, волчица была готова заплатить подобную цену.

Проявившись в реальном мире — и получив полный уважения поклон от единорога — Селена с перестуком металла доспехов переложила меч в левую руку, удерживая его за рикассо.

— Повтори, Арк Шейд, — попросила волчица.

Все тридцать шесть фестралов предпочли выбрать себе новые имена и посчитали важным добавить в них что-то, связанное с тенями, тьмой, ночью или луной. Ей казалось это забавным, то, насколько много внимания смертные уделяют именам.

— Кристальное Королевство пало, да здравствует Кристальная Империя, — коротко ответил единорог. — Некий могущественный маг по имени Сомбра захватил власть, куда-то дев королеву. Впрочем, Мунсикер считает, что там все не так однозначно.

— Подробности? — Луна приподняла бровь. В навыках пегаса-аналитика она не сомневалась, но ей хотелось узнать больше.

— Сомбра провозгласил себя королем, а не императором, это раз. Кристальники почти никак не отреагировали, разве что немного попаниковали, это два. Наиболее боеспособные части грифоньей армии внезапно снялись с места и направились к северо-западной границе, это три. И четыре, все умбры, за которыми наблюдали наши, внезапно разом исчезли. Все, до единого. А, ну еще Сомбра выглядит ну очень интересно.

Единорог наложил на себя простую иллюзию, и Луна с Селеной смогли внимательно рассмотреть нового короля.

Первое, что бросалось в глаза — очень характерной формы рог, точь-в-точь как у фестральных единорогов ночной принцессы. Да и вертикальные зрачки тоже, как говорится, намекали. Сомбра прятал тело под пластинчатым доспехом и красной накидкой со свисающими тут и там кристаллами, что не позволяло рассмотреть телосложение или метку, но и того, что было, хватало, чтобы сделать выводы.

— Отлично, он умудрился повторить ритуал создания фестрала… Да еще и на себе. Блеск.

— Нет, — Селена чуть качнула головой. — Сложи это с отказом в истреблении умбр и их исчезновением.

— Ты шутишь, — Луна широко распахнула глаза.

— Если бы умела, — волчица с лязгом развела руками.

Она не стала молчать, разглядев в Сомбре куда более серьезную угрозу, чем даже амбициозных грифонов. Исчезновение королевы, резкая активизация воинственных птицекошек, исчезновение умбр… Селена не сомневалась, то были части чьего-то плана. Возможно даже Селестии, для которой мир в Эквестрии был важнее всех соседей, вместе взятых.

Нет, мысленно покачав головой, богиня отбросила вариант с участием солнечной принцессы. У той не хватало рычагов влияния на Кристальное Королевство, иначе бы она не продолжала столь упорно и безрезультатно проталкивать свои делегации послов. Да что там, она как минимум дважды лично отправлялась на север, надеясь, что хотя бы ее одну и без сопровождения пустят за барьер. Кристальники упорно цеплялись за изоляционистскую политику, и носа не высовывая за пределы барьера.

До сих пор.

— Думаешь, они решили выбраться в мир?

Ночная богиня ничего не ответила, изображая недвижимую статую.

— Ладно, предположим, — Луна потерла копытом висок, хмурясь и морщась. — Найт Винд все еще за барьером?

— Да, но собирался делать ноги. В донесении сказал, что если не выйдет на связь завтра, считать его погибшим, а Кристальную Империю — угрозой высшего порядка.

Селена поджала губы. Потеря одного из фестралов могла стать для Луны серьезным испытанием. В обычное время оно было бы полезно, но не сейчас, когда от холодного разума и взвешенности решений зависело слишком многое.

— Я… Я учту это, — глубоко вдохнув — и украдкой взглянув на волчицу — темно-синяя пони встряхнулась. — Будем надеяться, что он выберется. Что-нибудь еще?

— Нет, матушка.

— Тогда ступай.

— Служу из тени, — поклонился, приложив копыто к груди, Арк Шейд и истаял в воздухе черной дымкой.

— Найт Винд умрет, верно?

— Мне неведомы судьбы смертных.

— Ты… Не можешь подсмотреть? Спасти его?

Селена не ответила. Она могла, в этом не было ничего сложного для нее. Но она не собиралась настолько сильно вмешиваться в жизнь и дела пони. Кому суждено умереть — умрет, Луна не раз и не десять столкнется с гибелью своих подданных, и ей следовало быть готовой. Скорбеть по каждому можно, но рисковать всеми и тратить все силы, дабы вытащить кого-то одного — опасно. Волчица знала, маленькая принцесса поймет ее, но не была уверена, как скоро.

— О чем это я, конечно можешь, — Луна с тоской посмотрела в окно. — Но не будешь.

Ночногривая богиня молчала.

— Кем я буду, если во всем начну полагаться на высшие силы? Кем мы все будем? Придатком к богам, безвольными пешками. Они умрут… Рано или поздно. Селена, ответь, сколько они проживут? Имею в виду, в целом?

— Не больше двух веков. Вероятно, немного меньше.

— Двести лет, это много или мало? — принцесса закрыла глаза. — Более чем втрое больше среднего срока жизни пони. Бесконечно меньше, чем может прожить аликорн. Гр-р-р, я тут, знаете ли, речи толкаю, а она молчит!

— Могу спеть.

— Серьезно?

— Волчий вой песней считается?

— Не думаю…

— Тогда нет.

Луна надулась, глубоко вдохнула… И рассмеялась, вызвав у богини неподдельное удивление.

— Вы, смертные, во многом видите повод для смеха, да?

— Мы смеемся даже когда нам грустно. Смех сквозь слезы, все такое.

— Не понимаю.

Настала очередь Луны молчать, таинственно улыбаясь. Она успела понять, как именно мыслит лунная богиня, осознать ее логику и умение принимать даже тяжелые решения. Впрочем, аликорн подозревала, что для волчицы эти морально сложные выборы не были таковыми. Холодный разум и трезвый расчет царили в голове Селены.

— Селестия идет, — волчица рассыпалась облаком черного тумана, истаявшего, подобно утренней дымке. Луна, убедившись в стабильности наложенных иллюзий, подхватила телекинезом одну из стопки книг и погрузилась в чтение.

Дневная правительница, чеканя шаг и держа голову высоко поднятой, вошла в покои младшей принцессы и закрыла за собой дверь. Стоило щелкнуть замку, как она разом растеряла весь свой величественный вид, тяжко вздохнула и плюхнулась на мягкий ковер, подобно мешку с овсом.

— Чаю? — не отрывая взгляда от строк, осведомилась Луна.

— Нет времени. Что узнали твои пони?

— Что именно ты хочешь узнать?

То, что Селестия знала о фестралах, не стало новостью для ночной правительницы. Если бы ее сестра ничего не заметила, она бы наоборот, забила тревогу, все-таки ей недоставало опыта в подобных делах. То, что солнечная принцесса не высказала каких-либо претензий и не выдвигала обвинений, воодушевляло Луну куда больше любой похвалы.

— Кристальная Империя, Луна. Не время для игр!

— Я не играю, — холодно осадила сестру лунная принцесса. — Мои пони наблюдают не только за кристальниками.

— Луна, — Селестия подняла полный тревоги и страха взгляд. — Что там происходит?

— Не знаю… У меня там всего один наблюдатель, и он успел отправить только краткую выжимку. Он вернется завтра… Или не вернется никогда.

— Что ты планируешь?

— Если он не выйдет на связь завтра, я буду считать Кристальную Империю угозой высшего порядка. Это значит, что я буду требовать объявления ультиматума от лица аликорнов.

— Почему?

— Мои пони — не паникеры. Если один из них сказал, что Кристальная Империя — уроза высшего порядка, значит, так оно и есть. Ты ведь помнишь умбр?

— Создания теней и тьмы, кошмарные духи, питающиеся страхом и страданиями. По большей части, стихийное бедствие, подобное виндиго, не злые по натуре своей, но не способные к иному существованию.

— Как по учебнику… Кхм. Они исчезли. Все, до единого, мои пони их отслеживали, на всякий случай. И, судя по всему, новый король кристальников Сомбра каким-то образом смог присвоить себе их силы, то ли поглотив, то ли слившись с ними.

— Безумец! Ладно, магия теней, но сливаться с умбрами?!

— Это лишь предположение… Надеюсь, что мы ошиблись.

— Хорошо, я поняла, — Селестия с некоторым трудом встала на ноги. — Когда ты готова выдвинуться?

— Да хоть сейчас, я всегда готова, — Луна магией вытащила из под кровати свою глефу, сохранившуюся еще со времен свержения Дискорда. — А ты?

— Завтра, Луна. Завтра, — принцесса отперла дверь, обернулась. — И… Спасибо тебе. Ты так выросла… Настоящая правительница Эквестрии.

— Из тени защищаю, — улыбнулась сестре аликорн, а когда та ушла, обмякла. — Проклятье… Проклятье!

Глефа с гудением вонзилась в стену.

На загривок принцессе легла ладонь Селены, мягко поглаживая, успокаивая и даря прохладу и спокойствие.

— Ты старалась.

— Провалилась. Одна задача, одно дело, и то — провалила… Какая из меня защитница Эквестрии, если Селестии все равно приходится поднимать оружие?

— Ты вновь смотришь лишь с одной стороны, Луна. Шире. Мысли шире.

— Да понятно, все, все мне понятно, но я ведь для того все и делала, чтобы ей не пришлось мараться в крови! Она — солнце Эквестрии, ей нельзя быть ее огнем!

— Не бери на себя слишком много, маленькая пони. Вы — сестры. Не отдаляйтесь друг от друга.

— А у тебя есть сестра?

Вопрос застал Селену врасплох. Несколько секунд она размышляла, продолжая поглаживать аликорна по шее, смотря куда-то вдаль, далеко за пределы комнаты и даже замка, а то и вовсе — мира.

— Да. Хелена, богиня солнца и дня. К сожалению, она, видимо, не попала в этот мир.

— Она похожа на Селестию?

— Так же, как ты похожа на меня.

— Хотела бы я и с ней познакомиться… — Луна вздохнула.

— Да. Это было бы интересно.

Темно-синяя волчица, усыпанная подобно звездам серебристыми шерстинками, прикрыла глаза. Здоровыми ее с сестрой отношения мог бы назвать только безумец. Убивать и умирать ради смены цикла… Раз за разом проливать родную кровь. Селена не желала даже тени подобной участи для своей подопечной. Богиня хотела бы, чтобы никто и никогда не познал горечи сестро или братоубийства, но прекрасно понимала — смертные все разные. То, что для одних — ужас, горе и преступление, для кого-то может стать избавлением, радостью или счастьем.

Нельзя сделать счастливыми всех, не убив в каждом индивидуальность.

— Готовься, маленькая принцесса. Я буду рядом, — Селена вновь растворилась темной дымкой, оставив Луну в одиночестве.

— Я знаю.

***

Найт Винд не дал о себе знать ни на следующий день, ни после, когда аликорны выдвинулись в земли Кристальной Империи. Более того, Луна еще ночью ощутила, как что-то внутри нее оборвалось, некая ниточка, что соединяла ее душу и фестрального пегаса. Она сразу поняла — один из ее названных сыновей мертв.

Как фестралы звали принцессу ночи своей матерью, так и она называла их своими детьми. Их всех объединяла родственная сущность, а так же капля божественной силы Селены, и этого, по мнению пони, было достаточно, чтобы называться настоящей семьей. И теперь один из них погиб, защищая Эквестрию, прожив всего четыре года. Невосполнимая потеря, но у принцессы не оставалось времени, чтобы скорбеть — нужно было действовать. Наверное, только это и давало ей силы игнорировать боль в душе.

— Ты готова, сестра? — Луна магией надела шлем.

— Да… Да, готова.

Селестия давно не облачалась в доспехи. Зачарованные латы из золотистой солнечной стали до сих пор пылились на складе, забытые и брошенные, и только теперь, спустя полтора десятка лет, они вновь сверкали, начищенные и полированные. Изящные, но надежные, они защищали все тело, не делая исключений даже для крыльев, блистающих латной защитой и накладными перьями. Ее когда-то любимая алебарда была закреплена на боку.

Схожие по конструкции, но более легкие доспехи Луны оставляли открытыми круп и большую часть ног — аликорн носила только высокие накопытники. В отличие от сестры, лунная принцесса предпочитала быстрые, точные и многочисленные удары, а не сокрушительную мощь одного единственного заклинания. Ее глефа была приторочена между крыльев, дабы не смещать баланс в полете.

Аликорны стояли на границе барьера Кристальной Империи в одиночестве, вокруг простиралась, покуда хватало взгляда, заснеженная пустыня, зажатая тисками горных цепей. Небо было затянуто серыми тучами, шел крупный, пушистый снег, медленно заметая оставленные сестрами следы. Вечный ветер, что раньше гонял поземку по пустыне, так и не проявил себя, словно испугавшись происходящего в этих землях.

— Пробьешь? — Луна постучала накопытником по барьеру. Похожий на корку льда, он отозвался звонким стуком.

— Возможно, потребуется помощь Элементов, — неуверенно ответила Селестия.

Ей не было холодно, магия защищала ее, но отчего-то мелкая дрожь то и дело сотрясала все ее тело.

Наблюдавшая за своей подопечной Селена чуть качнула головой, молча восседая на своем троне. Надев шлем и держа меч рядом, готовая в любой миг рвануть вовне души лунной принцессы, она, тем не менее, не чувствовала ни капли напряжения. Предстоящий бой — неважно, будет он или нет — не пугал ее и не воодушевлял, не суля ничего сложного. Волчица знала, чувствовала, ее состояние влияло на Луну, позволяя той спокойно стоять в ожидании действия, отбросив переживания и страхи.

— Тогда давай действовать, — решительно заявила младшая из аликорнов, призывая свои три элемента.

Верность. Честность. Смех. На взгляд Луны, последний больше подходил ее сестре, но в свое время она приняла в качестве причины свою любовь к розыгрышам и умение смеяться даже в самых тяжелых испытаниях.

— Да… Да, мы должны, — больше уговаривая саму себя, прошептала Селестия.

Доброта. Щедрость. Магия. Белоснежная пони считала происходящее ошибкой, горькая, ироничная усмешка появилась на ее лице. Вот она, добрая принцесса, стоит на границе чужой страны, и собирается щедро поделиться своей магией с ее королем. То, что магия будет боевой, было неважно, зато от всего ее большого сердца.

Применить Элементы Гармонии сестры не успели — барьер истончился и стал полупрозрачным, а прямо перед ними и вовсе появилась высокая и широкая арка прохода.

Их приглашали внутрь, и они не заставили себя ждать.

Буквально в десятке метров дальше стоял самолично король Сомбра, в гордом одиночестве, посреди снега и льда. Рядом лежал какой-то черный мешок, резко выделяясь на белом фоне, одним своим видом вызывая подсознательное беспокойство.

— Не стоит, — единорог был хмур и мрачен. — Я здесь, дабы говорить, а не сражаться.

— Где Найт Винд? — шагнула вперед Луна, оттеснив сестру в сторону.

— Его упрямство и верность тайне и своим товарищам оказались чрезмерны, — Сомбра закрыл глаза. Мешок окутался темным полем его магии и медленно поплыл к ночной принцессе, и та поняла, что это укутанное в черную ткань тело. В нос ударил запах крови.

Медленно развернув сверток, она посмотрела… На своего пони.

То, что от него осталось.

Селестия в ужасе вскрикнула, отшатнувшись. Луна с опустошающей болью смотрела на тельце, подмечала вырванные крылья, стесанные по самую кость копыта, выколотые глаза… Десятки следов ужасных пыток, чудовищных издевательств над ее сыном.

— О чем нам с тобой говорить? — голос принцессы был полон ледяной ярости.

— Я здесь, дабы объяснить свою ошибку.

— Ошибку? Ты называешь ЭТО ошибкой?

— Да. Потому что я считал его одним из тех, кто продался умбрам и пытался выяснить, где скрываются ему подобные.

— А ты, значит, не продался, — разом успокоившись, тихо проговорила Луна.

— Нет, я их поглотил.

— Это не пройдет бесследно, король Сомбра. Ты…

— Сойду с ума через несколько лет. Я знаю. А знали ли вы, что умбр невозможно уничтожить? Пока есть свет, есть тень. Пока есть духи тепла и добра, будут духи тьмы и страданий.

— И ты благородно решил запереть их в себе?

— Я и наш народ.

— Мы, пони, истребили виндиго. Мы одолели Дискорда, духа Хаоса.

— Мы не знали о том.

— Я не верю тебе, — Луна сняла со спины глефу. — Ни тебе, ни твоим оправданиям.

— О, я не прошу веры. Наша королева уже пала, попытавшись обуздать силу Кристального Сердца и уничтожить с ее помощью умбр. Она исчезла в нем бесследно. Я сойду с ума, стану чудовищем, но это будет через несколько лет. Готовьтесь, аликорны, и я искренне надеюсь, что ваша сила действительно столь огромна, как о ней говорят. За два года вам придется найти способ уничтожить меня и тех, кого я запер в своей душе.

— Мы можем попытаться и сейчас.

— Элементы Гармонии, да, я понимаю. Так вперед — пытайтесь.

Луна обернулась, чтобы посмотреть на свою сестру, и поняла, почему Сомбра предложил перенести решающую схватку. Селестия в ужасе смотрела на останки Найт Винда и дрожала, не в силах оторвать взгляда. Надеяться, что та сможет применить Элементы, не стоило. Мысленно возблагодарив Селену за дар холодного разума — ее сила ощущалась маленькими льдинками, покалывающими в висках — лунная принцесса безмолвно завернула своего сына в черную ткань и шагнула запределы барьера, утянув за собой и сестру.

— Помните, два года — это максимум. Один год я смогу сдерживать сущность поглощенных без труда, дальше… Как получится.

— Почему не эвакуировать кристальных пони? И зачем ты объявил Империю, но оставил себя королем?

— Ты когда-нибудь пыталась переупрямить упрямца? А второй вопрос… Это был знак вам.

Луна покачала головой, конечно же, Сомбра знал о шпионах Эквестрии. Он просто не ожидал увидеть фестрала. Схожие аспекты — тень и тьма — привели единорога к неправильным выводам, а упрямство и верность Найт Винда не позволили ему признаться в том, что именно он был шпионом.

— Как глупо.

— Да.

«Пусть это будет вам всем уроком», — раздался в голове ночной принцессы голос волчицы. «Чрезмерное упрямство часто приводит к бедам»

— Не упрямься королева Аморэ, мы бы, возможно, нашли иной путь, — пробормотала Луна, отворачиваясь.

— Да. Она… Всегда была такой.

Барьер вновь помутнел, обратившись огромным кристаллом.

Прижав к себе сверток с телом Найт Винда, Луна направилась в сторону Эквестрии, не дожидаясь сестры. Холод Селены медленно отпускал ее разум, позволяя множеству эмоций затопить его, и самыми сильными среди них были ярость, ненависть и горе. Сжав зубы до скрипа, до треска, не замечая замерзающих на щеках слез, она упрямо шла вперед, обняв останки своего сына крыльями, игнорируя все, что ее окружало. Она хотела кричать, рыдать, рвать и метать, но сдерживалась.

Луна решила сохранить все эти эмоции на потом. Для нее, аликорна, два года — не срок, и она сполна насладится своей местью, когда придет время.

Когда придет время…

Глава 4

Пока есть свет — всегда будет тьма.

Прописная истина, но Селена как никто знала, что не все так однозначно. Дуализм мира, вечная борьба противоположностей, что наполняла его силой и жизнью, движением… Он мог быть разрушен не только уничтожением одной из основ. Чрезмерно яркий свет способен истребить тьму, всепоглощающей тьме по силам навеки лишить мир света.

Ярчайшие эмоции тепла, дружбы, заботы и любви в свое время позволили пони истребить виндиго.

Богиня подозревала, что именно это событие и позволило Эквусу, миру, в котором она теперь обитала, быть столь мирным. Только грифоны бряцали оружием, раздувая свою хищническую натуру, но даже они не спешили немедленно идти войной на слабые страны. Не одной Эквестрией жив мир, у грифоньей Империи было достаточно других соседей. Виндиго, отвечавшие за вражду и раздор, исчезнув, унесли с собой войны и сражения, оставив лишь некие намеки, память о себе в сущности некоторых рас. Пони к таковым не относились, и все три их подвида с радостью объединились в одной стране.

Что касается умбр… Их аспектом были тени и тьма, а эмоциями — страх и страдания. Во многом родственные кошмарам, с которыми боролась Луна, они отличались тем, что действовали в реальном мире, а не плане снов, а так же были довольно пассивны. С исчезновением виндиго сложная и многогранная система из различных духов была разрушена, и многие из них словно… потерялись, лишились цели. О чем можно говорить, если кроме трех темных сил — виндиго, умбр и кошмаров — пони больше никого не знали? Селена была уверена, раньше их было куда больше, и даже вечная зима была лишь частью цикла Эквуса. Мир был по-своему сбалансирован, полный эмоций всех спектров, но тем удивительнее, что он позволил одной из сил исчезнуть, нарушив собственную гармонию.

А еще были Элементы. Ночногривая фыркнула, этот смертный маг, Старсвирл, умудрился вырвать их из самого мира, материализовав в кристаллах, вручив в копыта пони оружие огромной мощи. Да, бесчинства Дискорда, духа Хаоса, требовали решительных действий, но выдирать из гармонии мира часть его элементов — это совсем уж экстремальное решение. Селена была уверена, подобное рано или поздно серьезно аукнется всем смертным, впрочем, то были проблемы далекого будущего, и как-то к ним подготовиться было просто невозможно. Богиня не знала, к чему может привести подобное, мир молчал, а смертные и вовсе даже не задумывались о таких вещах.

Мысли волчицы уже не первый месяц витали вокруг Сомбры и его решения, которое обрекло мир на куда большую угрозу, нежели просто пассивные духи, обитающие в ледяных пустошах. Разрозненные тени, они были довольно безобидны, и по одиночке с каждым из них мог справиться даже решительно настроенный жеребенок, но теперь, соединенные в единой сущности, получив силу и волю единорога, они стали угрозой всему Эквусу. Неизвестно, как именно теперь изменится этот единый умбра, к чему он будет стремиться и какими возможностями обладает. Возможно, богине придется прямо вмешаться в бой и воспользоваться своей силой, дабы усмирить или уничтожить эту сущность. С этим куда лучше бы справилась Хелена, способная своим пламенем и светом просто испепелить порождение тьмы, но чего не было — того не было. Луна и звезды тоже дают свет, пусть без яркого солнца он куда слабее.

Но Селена не хотела решать все сразу и быстро. Эквусу изначально не нужны были боги, подобные ей, он прекрасно существовал и без них. Волчица не собиралась решать все проблемы смертных — это накладывало слишком много обязанностей, и грозило становлением верховной богиней. Вместо себя она готовила Луну на роль защитника Эквуса, раз уж та была аликорном со схожими способностями и чья душа была теперь уже убежищем для темно-синей волчицы. Да, та была еще не готова, объективно, маленькая принцесса была слишком импульсивна и резка без сдерживающей руки Селены на спине, но нельзя все время оберегать смертную от ударов судьбы. Необходимо давать им получать травмы, позволять переживать эмоциональные потрясения, все то, что выковывало из простого разумного настоящую личность. Задачей волчицы, как наставника, было удержать ее на краю пропасти и не дать пасть, сломиться под ударами жизни. Она была поддержкой, страховкой, а не тюрьмой без окон и дверей.

И чтобы повысить шансы Луны уцелеть в будущих сражениях, Селена подумывала помочь той освоить те крупицы божественной силы, что проникли в ее суть после ритуала. Схожая направленность сил лишь сильнее убеждала волчицу в правильности подобного решения, хотя куда лучше было бы, если бы ночная пони решила самостоятельно начать изучать свои новые возможности. Впрочем, она уже сейчас подсознательно использовала часть из них, усиливая свои способности сноходца, став куда сильнее в деле борьбы с кошмарами, но того было недостаточно.

Одним из аспектов силы, которую вполне могла освоить Луна, был звездный свет. Само по себе холодное сияние искорок на небосводое было не очень опасным, наибольшую угрозу неся эфемерному — духам, элементалям и им подобным нематериальным и полуматериальным сущностям. Но Селена умела ковать свет далеких звезд, обращая его в металл — так, например, родился Старлайт, ее лунный меч. Его клинок и гарда были как раз выкованы из звездного сияния, что и подарило оружию его имя. Богиня могла обратить белый свет во всепронзающие иглы, а так же устроить настоящий звездопад. Да, в боях с Хеленой ничего из этого, да и в целом любые, отличные от владения оружием, навыки не использовались, дабы не рушить и так больной мир, но волчица не просто так звалась божеством, и могла обучить ту, что обладала каплей ее силы, некоторым… трюкам.

Иной силой могла стать лунная тьма — тень обратной стороны луны, если использовать поэтичное наименование. Луна уже владела некоторыми ее возможностями, что облегчило бы полноценное освоение силы. Этот аспект божественной искры был скорее поддерживающим, нежели атакующим. Волчица с помощью тьмы могла укрыться в любой тени, окутать себя чернотой, что поглощала магические и физические атаки, или обратиться непроглядной дымкой, что способна проникнуть куда угодно. В атаке тьма была не столь хороша, больше полагаясь на поглощение, нежели прямой урон.

Были и иные стороны, но для них требовалось чуть больше, чем маленькая звездочка.

Божественная искра не была похожа на обычную силу, магию или энергию. Она была фактически неиссякаемой в виду быстрого восполнения из источника — божества — и даруемые ею возможности ограничивались лишь размерами дара. Сложно маленькой чашкой за раз наполнить огромный чан, даже если она пополняется постоянно — чтобы вылить больше объема емкости, придется искать баланс между расходом и восполнением. Во многом зависящая от воли обладателя божественной частички, эта сила могла стать великим даром… Или великим проклятьем.

Одной из угроз божественной силы было ее влияние. Только сильные волей и духом смертные могут пользоваться ею и не сходить с ума, обращаясь бездумными фанатиками… Впрочем, Луна обладала нужными качествами, и эта угроза ее должна была миновать. Другой была необузданность силы, ее мощь — даже крошечная капля давала куда большие возможности, чем обладали иные могущественные маги, и без должного уважения та грозила выжечь своего пользователя. Третьей угрозой можно было считать зависимость от нее, одаренный богом смертный рисковал забыть все свои иные таланты, всецело полагаясь на дар. И за всем этим Селене предстояло следить, дабы подопечная осталась собой, а не обратилась ее фанатичной последовательницей, не забыла свой долг перед Эквестрией и населяющими его пони, свою сестру.

Волчица быстро прикинула, сколько времени потребуется на освоение хотя бы базовых основ, и покачала головой. Как всегда, было несколько путей, но приемлемый — только один. Долгий и упорный поиск искры в своей сути, неторопливые попытки научиться вытягивать силы из нее, следом — аккуратная манипуляция ею. Селена могла просто прямо вложить все нужные знания и ощущения в разум смертной, но в качестве побочного эффекта была углубленная обратная связь. Все бы ничего, но это обычно приводило как раз к той самой фанатичности, которую лунная богиня хотела избежать. В общем, к битве с Сомброй Луна бы не успела освоить даже основы, не говоря уже о полноценном применении новой силы в бою.

Впрочем, был и обходной путь — ментальная тень, она же двойник. У смертных иногда встречалось так называемое раздвоение личности, являющееся болезнью разума, но опытный менталист был способен контролируемо дробить свой или чужой разум, прививая нужные черты каждой из частей. Наиболее могущественные из них были способны даже пересаживать чужие навыки и знания, которые всего лишь требовалось адаптировать под новое вместилище — процесс значительно более быстрый, нежели обычное обучение. Селена, будучи божеством, уже обладала немалыми возможностями в деле контроля разума, но помимо того ее суть была создана со всеми нужными знаниями. Боги редко чему-то учились, обычно они или умели, или нет. Будучи одной из двух последних богинь своего мира, темно-синяя волчица получила множество возможностей… Которые не могла применить в мире, где смертные были неподвластны богам. Она никогда особо не задумывалась над причинами этого, просто принимая как данность, да и сейчас лишь порадовалась простоте решения проблемы. Селена могла создать для Луны ментальную тень со всеми нужными знаниями, и привить той необходимую воинственность и жесткость вкупе с холодным разумом.

Осталось лишь убедить в необходимости подобного саму Луну, которая могла и не захотеть иметь пусть и контролируемое, но все-таки раздвоение личности.

Лунная принцесса как раз закончила читать очередной доклад фестралов — теперь не в своих покоях, но в полноценном кабинете в ночной половине замка — когда лязг металла оповестил ее о проявлении Селены. Улыбнувшись, аликорн опустила перо в чернильницу и подняла глаза.

— Привет.

— Здравствуй, — волчица, пригнувшись, чтобы не удариться головой о люстру, подошла к столу. — Уютно.

— Спасибо, — Луна улыбнулась шире.

Она постаралась, чтобы ее кабинет был приятным глазу и не давил своим официозом. Выполненный в привычных темно-синих с серебром тонах, он был полон шкафов с разными книгами, удобных кресел и пуфиков. Высокий мягкий ковер устилал пол, на полках встречались разные безделушки или украшения. Стол делил свое пространство между множеством бумаг, свитков и небольшими мягкими игрушками и статуэтками — подарками от ее детей. На стенах висели картины, написанные ими же или самой принцессой.

— Что пишут?

— Природные катаклизмы, несчастные случаи… Редкие попытки нападения бандитов — в основном пони, по тем или иным причинам поднявшие оружие. Кристальники неожиданно напали на грифонов, застав тех врасплох, и теперь у двух империй война. Грифоны успешно отбивают попытки прорвать границу, но рейды не устраивают — один раз попытались и бросили.

— Барьер, — коротко кивнула Селена.

— Угу… Потери в основном у грифонов, но и те — раненными, стороны предпочитают отступить, если есть более-менее серьезный перевес… А других случаев и не бывает. Среди кристальников почти нет пегасов, но зато у них крайне мощные барьеры, достаточно единорогов и прочные доспехи. Плюс, Сомбра периодически выбирается из под барьера, и тогда грифонам приходится туго.

— Странная война, — волчица чуть наклонила голову набок. — Почти нет убитых, частые отступления… Похоже на короткие стычки, а не полномасштабные сражения.

— Эм… Мы всегда так воевали. Каждый убитый — это большая беда и горе все-таки…

— Война — это всегда горе и много крови, — волчица потерла подбородок.

Она уже поняла, что местные смертные не знали истинной войны, только такое вот ее подобие. И, стоило признать, это было даже хорошо, но… Но тем более Сомбру требовалось уничтожить. Сразу и навеки, дабы умбры точно не смогли вернуться. Эквус всей своей сутью стремился к миру, вероятно, потому и позволил нарушить баланс, потому и дал смертным возможность уничтожить виндиго. Даже воплощение Элементов Гармонии пусть и с некоторой натяжкой, но все-таки встраивалось в эту концепцию. Получив самую большую дубинку, эквестрийские пони имели все шансы в будущем принудить к миру и сотрудничеству абсолютно все расы Эквуса. И два могущественных аликорна, повелевающих солнцем и луной, лишь укрепляли эту мысль.

— Поэтому мы должны остановить Сомбру как можно быстрее.

— Нет.

— Что? — Луна нахмурилась.

— Пусть грифоны выплеснут свою агрессию. Эта стычка даст вам больше времени приготовиться к будущей войне с ними.

— Но там умирают, Селена…

— Пусть умрет мой враг, мой недруг или незнакомец, нежели умрет мой сосед, мой друг, мой брат или я, — богиня процитировала одного из вождей своего мира.

— Мы не такие, мы пони, мы всегда ратуем за мир, — Луна покачала головой, сдав губы и опустив уши. — Вдруг мы сможем после этого заключить мир с грифонами? Если поможем им?

— Или вы нанесете гордым воителям страшное оскорбление, усомнившись в их силах.

— Да кто в здравом уме откажется от помощи?!

— Я могу двигать луну и расставлять звезды.

— Что? Но я… Подожди, это другое!

— Кто в здравом уме откажется от помощи?

Принцесса надулась, громко фыркая и прядая ушами. Несколько секунд она сверлила взглядом как обычно спокойную и невозмутимую богиню, после чего махнула копытом.

— Дискорд с тобой, ты права. Но мне это все равно хвостец как не нравится.

— Не спеши, Луна. Выжди и ищи лучший вариант.

— Да-да, зачем идти в лоб, если можно найти обход, ты говорила… Так за чем ты здесь? Ну, то есть, в смысле…

— Я даровала тебе часть своей силы, божественную искру, еще тогда, в ритуале создания фестралов. Тебе следует научиться ею владеть.

— Так… И когда ты планировала рассказать мне о ней, если бы не Сомбра?

— Никогда. Ты бы сама ее нашла и освоилась с новой силой. Это было бы лучше, вы, смертные, умеете видеть и находить необычные пути применения чего бы то ни было.

— Неужели Сомбра столь проблемный?

— Не он. Умбра, что он породил, объединив создание теней и тьмы, порождение мира, и свою волю и разум. Мне неведомы возможности и силы сего нового существа, а посему, стоит тебе быть готовой.

— Хорошо, я заинтригована, что мне делать? — Луна начала по-детски подпрыгивать на своем кресле, вызвав мимолетную улыбку на морде волчицы.

— Обычно освоение божественной искры занимает годы. Но есть обходной путь. Тебе ведома ментальная тень?

— Нет?..

— Ментальный двойник? Раздвоение личности?

— Второе знаю, это психологическое отклонение.

— Я могу породить в твоем разуме подобного двойника, привив ему нужные знания.

— А почему не мне сразу?

— Боюсь, твой разум может не выдержать моего прямого влияния, и исказиться. Двойника же можно будет устранить.

— То есть, убить…

— Скорее, стереть, подобно тому, как художник стирает неудачные линии эскиза.

— И все-таки это будет убийство, убийство личности, — Луна вздохнула. — Я не уверена, что смогу на такое пойти… Или позволить тебе этого.

— Вы, смертные, столь любите все усложнять… — Селена потерла переносицу, морщась. — Думается мне, смогла бы я отселить мертальную тень в иное тело, но не уверена, что смогу сотворить жизнь. Хелена бы смогла, но не я.

— Ну, я всегда могу подарить жизнь жеребенку… Или душа вселяется сразу?

— В момент рождения, но то было в моем мире. Оттого и существовали мертворожденные, те, кто не обрел душу в сакральный миг.

— Ну, возьмем за запасной план, — повеселела принцесса, сумевшая решить сложный для себя вопрос. — А как будут звать мою тень? Она будет, как я для Селестии, я правильно поняла?

— Имя ей придумаешь ты сама.

— Я — Луна… А она… Ну, что ты думаешь насчет Шэдоу Мун?

— Банально.

— Гр-р-р… Ладно, я еще подумаю… Надо смотреть на личность, верно?

— Да. Начнем?

— Что? Прямо сейчас?

— Это не займет много времени. Готова? — дождавшись неуверенного кивка, Селена опустила ладонь на голову аликорна.

— Слушай… Я знаю, не вовремя, но все же, — принцесса подняла взгляд. — Твои перчатки… Они… Из кожи?..

— Неразумных тварей. В отличие от ваших, оные звери абсолютно неразумны.

— Как свиньи?

— Да.

— Никому не говори, что у тебя есть части из кожи. Говори, что… Что это такой материал, просто похожий на нее.

— Вы, пони, некоторые из вас, едят мясо. Ты ешь мясо.

— Это ты виновата! Кхм… Да, всеядные есть, но… Понимаешь… Одно дело — есть чужую плоть, другое — носить на себе мертвую шкуру убитого. Это… Дико. И мерзко. Эм… Прости…

— Сосредоточься.

Селена выбросила разговор из головы. Просто очередные заморочки смертных, которые ей как и всегда было сложно понять. То, что она знала о них, не давало понимания причин подобного. С другой стороны, все эти сложности и делали наблюдение за смертными, общение с ними, столь интересным. Неожиданное, непознанное всегда весьма занимательно.

Дождавшись хоть какого-то подобия спокойствия, что со смертными в большинстве случаев очень сложно, волчица мягко скользнула в разум Луны. Создать ментальную копию было несложно — всего лишь подтолкнуть естественное развитие раздвоения, немного пошатнув устои разума, а после их восстановив. Такое создание копии позволило основе и тени иметь сильную и крепкую связь, а небольшое воздействие на нее углубило ее, даровав аликорну власть над копией, возможность влиять на нее, управлять ею. Контроль над тенью был жизненно необходим, дабы Луна могла осознанно переключаться между своими состояниями, а так же обучать тень новым знаниям и передавать цели для устранения. Так же Селена укрепила ментальные барьеры принцессы, скрепив их силой из божественной искры, и сформировала особый, регламентированный канал связи с тенью. Только основа могла влиять на копию, но никак не наоборот, богиня не собиралась создавать своей подопечной болезнь разума. Может быть, собеседника, но не того, кто сможет ее изменить одним лишь своим существованием.

Подправить характер ментального слепка, основы его разума, сути, было несложно даже для среднего по мастерству менталиста. Да что там, с этим бы, пусть и не быстро, справился и неодаренный врачеватель с нужной специальностью, ну, так считала сама Селена. Вытравив чрезмерную, на ее взгляд, приверженность к жизни во всех ее проявлениях — помня о том, кто кого контролирует, это не могло стать проблемой в будущем — она даровала тени решительность и уверенность. Богиня лепила разум, что сможет стать щитом, ту, кто будет воином, способным дать отпор без капли сомнений. Неважно, на кого падет ее взор, тень обезвредит или устранит любую угрозу основе. Селена знала, в моменты нужды тень сможет пробиться сквозь сомневающийся разум, сразив, например, предателя, или убийцу под чужой личиной.

Закончив с нужными установками, ночногривая начала аккуратно передавать навыки. В первую очередь — умение владеть божественной искрой, возможности по управлению звездным светом и лунной тьмой. Следом были углубленные знания о сноходстве — сама Луна, хоть и боролась с кошмарами, но сноходцем была посредственным, во многом в виду отсутствия наставника. В будущем это могло быть решено банальным опытом, но здесь и сейчас Селена решила даровать тени нужные навыки немедленно. К сожалению, она не могла передать свои умения владения мечом или какими-нибудь магическими силами — по весьма очевидным причинам — но зато могла одарить тень своим тактическим и стратегическим опытом, полученным в наблюдениях за войнами смертных. Вкупе со знаниями самой Луны, никуда не исчезнувшими, все это могло сделать из бывшей ментальной копии неплохого полководца в будущем.

Пробудив тень, богиня без удивления увидела в ее бирюзовых глазах искры фанатичной верности. Вздохнув, она тут же подправила ее, направив на Луну — избавиться бы не получилось, в этом волчица была уверена — и, в быстром опросе и демонстрации убедившись в завершенности своей работы, покинула чужое ментальное пространство.

Она бы могла проделать все то же самое и из души самой Луны, конечно же, но необходимость получить ее разрешение на формирование тени вынуждало действовать снаружи. К счастью, к проблемам это не привело, результат полностью устраивал волчицу, что замерла, ожидая, пока Луна придет в себя.

— Почему она зовет меня хозяйкой? — спустя несколько минут, потраченных на разговоры с тенью, спросила принцесса.

— Потому что в своем теле только ты — хозяйка. Только ты хозяйка собственного разума, она же у тебя не более чем гость.

— Невежливо как-то… Ну… Допустим?.. И я, кажется, придумала ей имя.

— Поведаешь?

— Найтмер Мун, — немного поежившись, ответила Луна. — Прости, но ее ход мыслей, касаемый Сомбры или иных врагов, просто кошмарен…

— Весьма, весьма, — качнула головой Селена, ощущая удовлетворение проделанной работой. — Остались ли у тебя еще вопросы?

— Ну… Если только по той же теме…

— Сомбра, верно?

— Да. Почему мы не можем действовать немедленно? Ладно, я понимаю, почему ты оставляешь все нам, но почему ты против? Только ли из-за возможных проблем с грифонами?

— Моя маленькая Луна, — богиня вздохнула. — Сколько уже раз твердила я тебе мыслить шире. Задумайся, обдумай, дай мне ответ самостоятельно.

— Я не маленькая, — привычно буркнула принцесса, но послушно погрузилась в свои мысли. Дергающиеся уши и закатывающиеся время от времени глаза намекали, что и Найтмер Мун присоединилась к ее рассуждениям.

Убедившись, что аликорн надолго ушла в себя, Селена осторожно переместилась к стене, разглядывая картины. Она не была большим ценителем изобразительного искусства — хоть и многое знала по причине долгих наблюдений и толики обязанностей почившей богини вдохновения — но любила живые картины, полные вложенных в них эмоций. Ей была абсолютно не важна техника, исполнение, использованные приемы, волчица могла искренне любоваться детскими каракулями и кривить морду при одном только взгляде на работу великого мастера. Ей были важны эмоции, что смертные вкладывали в свои творения.

Картины, что висели в кабинете ночной принцессы, писались ее детьми и ею самой. Фестралы вкладывали искренние чувства в свои работы, совершенно разные в своем исполнении и стиле, от неких абстрактных нагромождений фигур до прекрасных пейзажей и портретов. Вполне логично, что было много изображений самой Луны, каждое из которых источало вложенную художником любовь ребенка к матери, пусть не родной, но любимой и уважаемой. Сама аликорн иногда рисовала свою сестру Селестию, величественную и домашнюю, грустную и счастливую. В каждой чувствовались разные эмоции, соответствующие определенным событиям из памяти лунной пони.

— Она не сможет, верно? — тихо, едва слышно прошептала Луна, подняв взгляд. — Не сможет применить Элементы, не чувствуя зла за Сомброй.

Селена промолчала, лишь обернулась с тихим шелестом кольчуги. Слова были не нужны, ее подопечная и сама уже все поняла и осознала, и теперь, подавленная, смотрела куда-то вдаль.

— В одиночку я не смогу его одолеть — умбра сделал его не столько сильным, сколько живучим… Уничтожить нужно не тело единорога, но пораженную этим созданием душу… Или навеки заключить в нерушимой тюрьме.

— И то по силам лишь могущественнейшим из артефактов.

— Или тебе, — принцесса посмотрела в глаза богине.

— Или мне.

Ночногривая без труда выдержала пристальный взгляд аликорна, в то время как та довольно скоро отвернулась, опустив уши.

— Ты права… Это… Это должна быть наша победа. Или наше поражение… Селена, скажи… Пожалуйста, скажи, что ты не допустишь гибели Селестии.

— Падение Эквестрии не в моих планах, — обтекаемо ответила волчица.

Луна явно хотела задать еще вопрос, а то и несколько, но, глубоко вдохнув, резко мотнула головой и улыбнулась.

— Спасибо за все, что делаешь для меня и нас.

— Иди за своей звездой, моя маленькая Луна, — улыбнувшись в ответ, Селена истаяла невесомой дымкой.

— Да… — принцесса опустила голову на стол, смотря на маленькую рамку с искуссно выполненным изображением ее и Селестии вместе. — Иду за своею звездой…

Глава 5

День решающей битвы Селестия оттягивала, как могла, что не могло не раздражать Селену. Богиня чувствовала всей своей сутью, каждая неделя сомнений и промедлений со стороны солнечной принцессы усложняло будущее сражение, делало исход все менее предсказуемым. Ей по своему нравилось миролюбие и сострадание аликорна, но неспособность собрать свою волю и разом решить проблему, когда то было просто жизненно необходимо, злила. Волчица знала, когда-нибудь эта излишняя мягкость, эти метания в попытках пройти по двум тропам, погубят если не Эквестрию, то саму белую пони.

Сама волчица не вмешивалась, так как пока угроза краха не перевешивала возможные проблемы от ее действий, но она уже понимала — остаться совсем уж в стороне у нее уже не выйдет. Соберись Селестия с силами хотя бы на год, нет, полгода раньше, и все бы прошло, как и задумывалась, но поглощенная сомнениями, аликорн колебалась слишком долго. Селена не знала, какие доводы лежат на весах солнечной принцессы, но надеялась, что те достаточно весомы.

В отличие от своей сестры, Луна была готова, как минимум морально. Она быстро приняла свою вторую сторону, Найтмер Мун, как способную действовать, когда ее саму одолевают сомнения. Как и многие смертные, она даже с радостью переложила бремя тяжких решений на ту, кто была буквально создана для них. Единственное, пока было неясно, как именно представить Селестии темную половину ее любимой сестренки, и нужно ли вообще. Ночная принцесса обоснованно опасалась недопонимания и проблем, но и утаивать обретение второй стороны себя не могла — слишком много преимуществ давала ей Найтмер Мун. Селена считала эти колебания все такими же бессмысленными, уверенная, что все решит бой. То был бы идеальным прикрытием для проявления ментальной тени. Ведь угроза способна вытащить на поверхность даже те черты характера, личности, которые каждый смертный старательно прячет в глубинах своего разума. Смертельная опасность может превратить даже самого тихого, спокойного и безобидного разумного в безумца, ради выживания готового пойти на любую подлость.

И дабы не допустить подобного для своей хозяйки, Найтмер Мун быстро адаптировала под себя навыки управления божественной искрой. Вопреки ожиданиям Селены, она сделала упор на тьму, а не звездный свет, сумев идеально сплести ее со своим даром сноходца и менталиста. Эти навыки позволили ей подчинить кошмары, сделав их верными слугами, и даже найти тем применение для улучшения жизни обычных пони. Как выяснилось, толика страха и негатива способна подтолкнуть тех к нужным выводам и решениям, что позволяло решать множество бытовых конфликтов буквально за несколько дней. Ночногривую поразило умение смертных находить мирное применение разрушительным силам, да и сама Луна быстро признала пользу подобной практики, частично приняв ее на вооружение.

Лунная принцесса, словно в противовес своей теневой части, принялась за освоение звездного света. Как и предполагала богиня, получалось у нее плохо — ей пришлось до всего доходить самой. Напуганная угрозой превратить свою хозяйку в безвольного фанатика, Найтмер Мун наотрез отказывалась помогать ей в изучении божественной искры. Селена потратила достаточно времени, чтобы убедить ее в своей правоте, и теперь могла просто наблюдать за событиями, не вмешиваясь, что было ей приятнее и ближе по сути.

В данный момент телом Луны управляла Найтмер Мун, тренируясь взаимодействию с проявившимся в реальности кошмаром. Начав когда-то с совсем слабого существа, она в итоге перешла к весьма могущественным из них, например, легко взяв под контроль того, кто именовал себя Тантабусом. Довольно старый кошмар, успешно прятавшийся в пространстве снов не первое столетие, он был настолько разумен, насколько это вообще возможно для подобных сущностей. Сам факт того, что он придумал себе имя, уже о многом говорил — эти существа редко вообще задумывались о таком, лишенные полноценной индивидуальности. В отличие от своих сородичей, Тантабус не создавал полноценные ужасные сновидения, ограничиваясь тревожными, пугающими, но не жуткими и травмирующими. Это позволяло ему активно питаться, расти, но не попадаться. И скрывался бы он, наверное, до скончания времен, если бы не Найтмер Мун. Получившая знания сноходчества от самой богини, она, пусть и не без труда, но смогла вычислить древнего кошмара и даже заключила с ним сделку. По большей части, именно Тантабус натолкнул ее на мысль использовать кошмаров в мирных целях, и умелый, опытный, разумный представитель этого вида эфирных существ был для нее немалым подспорьем. Тантабусу было все равно, как получать свою порцию негативных эмоций — ему был важен результат, а не процесс или направление. Получив нужные указания, он был в свое время отпущен с наказом явиться по зову Найтмер Мун.

В реальном мире силы кошмаров быстро таяли, и они ни за что бы не согласились покинуть план снов, но у Найтмер Мун было решение. Воспользовавшись своими знаниями тьмы, теней, магии и толикой божественной искры, она смогла создать временное вместилище для Тантабуса и других наиболее сильных кошмаров. Разрушение оного никак не вредило этим созданиям, просто отправляя их обратно на родной план. Подпитываемые силой аликорна, они были весьма полезным подспорьем в бою, насылая иллюзии, помутнение рассудка, умело манипулируя эмоциями и памятью, обеспечивая столь нужную обеим сторонам Луны поддержку и прикрытие. Да и, полуматериальное тело позволяло и лягнуть противника при случае — Найтмер, не мудрствуя, просто создала бесконечно черное тело, похожее силуэтом на аликорна.

Все тренировки, по сути, были направлены на отработку взаимодействия с существом, что постоянно тянет из нее силы. Она училась правильно оценивать затраты магии, понимать, что и как собирается использовать кошмар, и как все это встроить в свой нарождающийся стиль боя. Пока Луна активно маневрировала, нанося множество ударов глефой с неожиданных направлений и позиций, подкрепляя атаки оружием магией, Найтмер Мун предпочитала бить из теней, контролировать поле с помощью тьмы и иллюзий. Всего один, но мощный и точный удар, нанесенный в нужное время, такова была идея ментальной тени. Стоило заметить, что кошмар хорошо переваривал силу аликорна, разве что, по его же словам, страхи и тревоги были банально вкуснее. Все равно, что сравнивать пусть и качественные, свежие, но самые обычные овощи с фермы и шедевры королевской кухни, и тем, и тем наестся легко, а вот вкус и удовольствие лучше от второго.

Волчица чуть улыбнулась, она начала привыкать к новому миру, принимать его и его обитателей, и, в особенности, ту, в чьей душе была скрыта. Она не боялась потерять себя, скорее, ее даже радовала возможность измениться, стать кем-то иным, нежели окровавленная богиня луны и ночи. На то могли уйти столетия, но у Селены было все время мира. По сравнению с ее сроком возможного сцществования, даже аликорнов можно было считать короткоживущими.

Закончив с очередной тренировкой, Тантабус получил свою порцию силы, склонился в изящном благодарном поклоне и растворился бесследно, вернувшись на план снов. Найтмер Мун так же ушла вглубь сознания Луны, вернув той контроль над телом. Как и всегда, стоило только принцессе вновь ощущать мир, она набросила на себя комплекс иллюзий, скрывавших ее темную сущность — клыки, глаза и потемневшую почти до черноты шерсть. В отличие от фестралов, ее изменения оказались растянуты во времени, в частности, она неслабо подросла, догнав по росту свою сестру — до ритуала она была ростом той примерно по плечи. По-волчьи встряхнувшись, что в исполнении пони выглядело весьма забавно, Луна магией устранила все следы тренировок и направилась в свои покои. Ее ночь заканчивалась, и скоро нужно было убирать звезды и опускать луну. Подниматься для того на одну из башен сестры перестали еще год назад, чтобы не терять время.

Аликорн грустно улыбнулась. Ее фестралы наблюдали за всей Эквестрией и ее соседями, постоянно присылая отчеты, а то и приходя для личного доклада. Ночная принцесса теперь тратила много времени на анализ информации и выработку плана действий для своих детей, составление приказов, шифровку и расшифровку сообщений. После трагической гибели Найт Винда, она значительно усилила меры безопасности, составила регламент обмена данными, и в приказном порядке потребовала не рисковать — дочерей и сыновей у нее осталось всего тридцать пять на весь Эквус, и потеря любого из фестралов, успевших набрать немало опыта в деле слежки и шпионажа, была невосполнима.

Принцесса, добравшись до покоев, сняла накопытники и корону, посмотрела в окно. Она в одиночку возглавляла всю Ночную стражу, и уже этого ей хватало, чтобы уставать. Каково ее сестре, несущей на себе бремя правления Эквестрией, да еще и работающей куда больше — дневная часть цикла была ощутимо длинее ночной — Луна даже представить себе не могла. Сейчас, оглядываясь назад, на семь долгих, но пролетевших незаметно лет, она могла назвать себя разве что глупцом, ведь ее зависть и обида была настолько глупа и мелочна, что ее уже не удивлял срыв Селестии, а ее гневные слова о жеребячьем поведении были просто прописной истиной. Она тогда действительно вела себя, как неразумный жеребенок.

К счастью, у нее была та, кто смог открыть ей глаза.

— Приятно знать, что ты ценишь мое вмешательство, моя маленькая Луна.

— Я не маленькая, — привычно фыркнула аликорн, забираясь на кровать. Рядом, лязгая металлом доспехов, осторожно присела Селена.

— Покуда ты мне ростом ниже груди, останешься ты маленькой.

— Когда-нибудь я буду смотреть на тебя сверху вниз… — Луна, кинув подушку на ноги волчицы, по-хозяйски легла сверху.

— В сим случае тебе потребуется замок побольше, — заметила ночногривая, мягко поглаживая пони по спине, старательно огибая крылья. — Покуда даже с моим ростом тут не слишком удобно.

— Построю большой-большой замок, — мечтательно пробормотала аликорн, вытягивая ноги и жмурясь от удовольствия. — На высокой-высокой скале, чтобы поближе к небу и звездам…

Селена нечасто баловала свою подопечную подобными моментами, предпочитая отсиживаться в своем углу чужой души. Но как раз оттуда лучше всего ощущались переживания Луны, ее эмоции, способные сбить с пути принцессу, погрузить в пучину бессмысленных, опасных сомнений. Посему, не желая даже намеков на проблемы, волчица всегда оказывалась рядом в моменты нужды, даря совет, разговор, или, как сейчас, уютное тепло. Все-таки изначально она была воплощением ночи, ясной, тихой летней ночи, с полным звезд небом, яркой луной. Уже потом, когда мир обезумел, она стала той, кем являлась теперь — холодной, словно зима, богиней, закованной в латы, будто река в лед, готовой клинком и стальными когтями рвать своего противника на части.

Сейчас же она мягко гладила и чуть почесывала лежащую у нее на коленях принцессу, помогая скрасить ожидание момента, когда нужно будет опускать ночное светило. На морде Селены играла мягкая улыбка, а синие глаза смотрели тепло и с заботой. Казалось, она уже давно позабыла все эти эмоции, отбросила их, поглощенная болью, ненавистью и кровью, но нет. Новый мир, эти необычные, яркие смертные, забота о ком-то столь хрупком разумом и телом, все это позволило богине оттаять. Она медленно менялась, адаптировалась к новому миру, и, как знать, быть может, через несколько десятилетий ей удастся избавиться от приросшей к телу и сути брони? Оставить меч навеки пылиться в темной кладовой, забыв о том, что когда-то она разила им родную сестру. Забыть о необходимости стоять на страже, отпустив мирный, спокойный Эквус.

Ночногривая волчица улыбнулась шире. Это было бы прекрасное будущее.

***

Лишь спустя два с половиной года после первой встречи с Сомброй, Селестия все-таки решилась начать действовать, всего за несколько дней до того, как Селена окончательно бы потеряла терпение.

За это время Кристальная Империя успела хорошенько дать по клюву Империи грифонов, захватив несколько их провинций и значительно пошатнув позиции и так дряхлеющего Гравея. Луна предполагала, что тот вот-вот слетит с трона, а его прямой наследник удержаться на нем точно не сможет — кланы скорее устроят гражданскую войну, чем позволят и дальше сдерживать свои воинственные порывы. Проигранная война с кристальниками сильно ударила по самомнению птицекошек. Селена не стала советовать своей подопечной отправить в шатающуюся Империю фестралов с целью начать гражданскую войну, ночная принцесса должна либо сама дойти до этой мысли, либо после пожинать плоды своего бездействия. Только такие уроки, на взгляд волчицы, могли задержаться в памяти и обеспечить полноценный опыт той, кто имел все шансы прожить несколько тысячелетий.

Впрочем, она признавала и возможную ошибочность ее решений. Весь ее опыт был сформирован на основе ее родного, воинственного, жестокого мира. Именно поэтому она и не настаивала на своей точке зрения, позволяя жителям Эквуса самим решать, как жить, какую историю творить. Волчица все так же не желала самостоятельно задавать путь развития целому миру, разумно опасаясь столкнуть его в пучину кровопролитных войн.

Помимо двух сестер-аликорнов, в бой выдвинулась Солнечная Гвардия, личный отряд Селестии, пожалуй, наиболее боеспособный из всей нынешней армии Эквестрии. В отличие от Дневной стражи, Гвардия проходила полноценные боевые тренировки и стажировалась в Вечнодиком лесу, получая весьма ценный опыт взаимодействия внутри подразделения. О чем говорить, если даже строевая подготовка Гвардии в первую очередь была направлена на умение действовать в составе большого отряда, а не красиво маршировать на площади. Так же собрались и выдвинулись фестралы, большая их часть. Четыре единорога и восемь пегасов сопровождали отряд, прячась в тенях и разведывая местность вокруг, высматривая ловушки и засады, пока шесть единорогов с поддержкой шести земнопони аккуратно обследовали барьер Кристальной Империи. Серьезным подспорьем был отправленный пока еще держащимся за трон Гравеем полнокровный грифоний полк, Грохочущее Крыло — подразделение, набравшееся опыта в боях с кристальниками. Получившее свое название за стоящие на вооружении алхимические бомбы, эти летуны были самыми опытными в Империи в деле противостояния кристальникам. Силы собрались не очень внушительные даже по меркам Эквуса, но общий профессионализм и серьезная поддержка с воздуха — почти шесть сотен грифонов — могли сыграть решающую роль. По большей части, они все должны были сдерживать армию Кристальной Империи, чтобы аликорны могли полностью сосредоточиться на Сомбре — тот вот уже год как не появлялся вне барьера без многочисленного и крайне агрессивного сопровождения.

Как подозревала Селена, именно кристальники стали тем грузом на весах сомнений Селестии, что склонил ее в сторону решительных действий. Некогда мирные, просвещенные и буквально сияющие кристальные пони теперь были агрессивны, воинственны, жестоки и крайне опасны. Закованные в сталь брони, отравленные безумием своего предводителя, для богини они были довольно болезненным воспоминанием из недалекого прошлого, а потому она приняла решение вмешаться, если Селестия и Луна не смогут справиться. Волчица собиралась, при необходимости, стереть Сомбру с самой ткани мироздания, и, если потребуется, уничтожить все павшее королевство. Мир в Эквестрии и на всем Эквусе ей был куда важнее одного города-государства, а с возможным — ожидаемым — в случае радикальных мер недовольством она была готова смириться.

Продвижение маленькой армии было быстрым и решительным. Не было сложностей с подвозом припасов — целые команды летунов с магическими небесными колесницами обеспечивали все необходимое. Земнопони без труда тянули телеги со снаряжением и походным скрабом, единороги по-очереди держали сигнальный барьер, защищавший солдат на марше от внезапного нападения, пегасы и грифоны занимались разведкой с воздуха. Фестралы наблюдали из тьмы, передавая доклады непосредственно Луне, пользуясь для перемещения тенями. Сами сестры практически ничего не делали, экономя силы и морально готовясь к решающему сражению. Вернее, готовилась Селестия — Луна была спокойна и уверена если не в себе, то в Найтмер Мун способной, при необходимости, направить дрогнувшее копыто ее тела и поставить весомую точку в противостоянии.

Ночногривая волчица, наблюдая за маршем из глубины души подопечной, тихо вздыхала и недовольно качала головой. По-хорошему, Селестии не стоило ограничиваться минимальным отрядом. Сомбра, из-за еепромедлений, окончательно потерял контроль над самим собой, точнее, пал под натиском объединенного умбры. Надеяться на хоть какое-то благоразумие или содействие со стороны обезумевшего единорога было бессмысленно, а потому требовалась полноценная военная кампания. Богиня была уверена, тот не ограничится обычным отрядом телохранителей и выставит полнокровную армию. Но миролюбие и доброта солнечной принцессы, ее готовность дать шанс кому угодно, лишь бы не убивать, не обрывать чужую жизнь, не позволяли ей мыслить здраво.

С другой стороны, это все делало Селестию Селестией, правительницей Эквестрии, мирного, доброго и процветающего государства. Кто знает, какой бы была страна пони, встань во главе кто-нибудь, подобный Селене, решительный, но жесткий и бескомпромиссный в своих решениях.

Поход закончился там же, где когда-то остановились сестры-аликорны, у границы барьера, укрывающего единственный город Кристальной Империи. Армия добралась только к вечеру, устроив предварительно длительный привал с целью восполнить силы и снарядиться, чтобы подойти к преграде в полной боеготовности.

Все летуны — и пегасы, и грифоны — тут же взвились в небо, где начали барражировать в ожидании, земнопони, облачившиеся в тяжелые боевые доспехи, выстроились полукольцом, прикрывая единорогов и возвышающихся над ними всеми принцесс. Все молча ждали предстоящего боя, нервничала только Селестия, с трудом скрывающая свои эмоции — ей не помогал даже опыт управления государством. Солнечная принцесса давно и прочно забросила свои тренировки, не имея на то ни времени, ни желания, и теперь костерила себя за это, осознавая, что именно она рискует стать балластом, несмотря на всю свою магическую мощь. Она подозревала, что если бы не Элементы Гармонии, то Луна бы отправилась в поход без нее. Солнечной принцессе не нравилось быть бесполезной, но она сама была виновата в том, что потратила два с половиной года не на подготовку, а на самокопания и рефлексию. Оставалось уповать только на свою связь с солнцем и огнем.

Сотня гвардейцев, две дюжины фестралов, шесть сотен грифонов и два аликорна с Элементами Гармонии. В любое другое время этого бы хватило, чтобы справиться с любой угрозой, но не сейчас.

Как и два с половиной года назад, барьер из цельнокристаллической преграды сначала обратился полупрозрачным стеклом, за которым было видно сияние далекого города, а после в нем и вовсе образовалась арка прохода. Высокая и широкая, достаточного размера, чтобы вся выстроившаяся армия смогла войти без труда — Сомбра приглашал их внутрь. Переглянувшись, сестры одновременно скомандовали выдвигаться. Небольшая заминка возникла, когда по флангам проявили себя фестралы, но пони и грифоны, пусть и не сразу, но распознали в тех союзников. Темно-синие зачарованные доспехи с изображениями метки ночной принцессы, усыпанные серебристыми звездами, скрывающие поджарые тела, шерстка темных оттенков, вытянутые вертикально зрачки и выступающие клыки. Перепончатые крылья пегасов, изогнутые, будто серп, рога единорогов. Облик детей ночи был весьма… Тревожащим, а потому, во избежание возможных проблем, Луна приняла решение вывести их из тени заранее, чтобы никто не принял их за врага, но и не слишком рано, дабы избежать множества вопросов.

В этом решающем бою потребуются усилия всех и каждого, чтобы победить одержимого умброй Сомбру.

За барьером их уже ждал единорог, в гордом одиночестве стоящий посреди снежной равнины. В неизменной латной броне, в меховой с перьями накидке, вызвавшей среди грифонов тихие, полные ненависти и злобы ругательства. Его всего окружала темная дымка, будто сущность умбры с трудом сдерживалась оковами плоти, стремясь вырваться наружу. Король радостно ухмыльнулся, демонстрируя набор зубов, больше подходящий какому-нибудь хищнику, нежели пони.

— Славно, славно! — его голос был полно искреннего восторга, словно он встречал не врага, а хорошо знакомого друга. — Вы пришли! Я уже думал, что ты, Селестия, все-таки струсила!

— Остановись, Сомбра, — тихо произнесла Селестия, не в силах сдвинуться с места. Полный безумия и веселой злобы взгляд гипнотизировал ее, не давая отвернуться, но и шагнуть вперед у нее не хватало силы воли.

— Остановиться? — единорог ухмыльнулся шире. — Я восстановил баланс! Вы, эквестрийцы, своими действиями нарушили естественный ход вещей. Этому миру нужны боль, ужас и страх, без них он неполноценен!

— Этому миру нужна любовь и дружба, но не ненависть и раздор, — фыркнула Луна, взмахивая удерживаемой телекинезом глефой. — Виндиго исчезли, исчезнут и умбры.

— А, Повелительница кошмаров своей собственной персоной, — пренебрежительно скривился единорог, вызвав у Селестии ступор. — Со своими порождениями, конечно же. Думаю, будет честно, если я приведу свои!

Его тень резко увеличилась, покрыв снега позади огромным черным пятном, и из его, словно мертвецы из кошмаров, полезли кристальники. Десятки. Сотни. Тысячи. Огромная армия, по сравнению с которой пришедшие с аликорнами силы были лишь каплей в море. Солнечная Гвардия разом сомкнула ряды, сколь бы многочисленны ни были противники, они не собирались отступать. Гвардейцы были готовы погибнуть, но не сдаваться. Они знали, войска Кристальной Империи не будут никого щадить — накидка Сомбры из шкуры и перьев грифона на то очень прямо намекала, а потому собирались прикрывать принцесс своими телами, если потребуется. Фестралы, кивнув своим дневным сородичам, медленно растворились в их тенях, готовые прикрыть, поддержать, нанести неожиданный удар.

А грифоны… Они с трудом сдерживались, ожидая начала боя, их ненависть к Сомбре и его армии была слишком сильна, чтобы они даже задумывались о бегстве. Каждый в Грохочущем Крыле кого-то потерял. Каждый мечтал отомстить за близких, за друзей и родных. Только выучка и бесчисленные тренировки держали их единым подразделением, но каждый из них знал — рано или поздно наступит миг, когда ему придется отринуть весь налет цивилизации, ворваться в самую гущу вражеской армии в попытках забрать как можно больше ненавистных кристальников с собой.

— Мне больше по душе иной титул, но не сегодня, — Луна сбросила маску спокойствия и покров иллюзий, оскалившись, демонстрируя удлинившиеся клыки. Селестия в ужасе отшатнулась, не сумев взять свои эмоции под контроль, но ее сестра этого уже не замечала. — Здесь и сейчас для тебя, король Сомбра, Мы — Найтмер Мун! Тантабус!

— Да, моя госпожа, — проявился в реальности кошмар, склонился в изящном поклоне. — Чего желает моя повелительница?

— Погрузи врага нашего в бездну отчаяния!

— С удовольствием! — с радостным хохотом он взвился в небо, расправив подобные черному беззвездному небу крылья.

Во все стороны от него потянулся темный туман, одновременно накрыв и ошеломленных эквестрийцев, защищая их, и кристальников, вытягивая из их искаженных сознаний все страхи и сомнения. Но те никак не отреагировали, вызвав у кошмара секундный ступор.

— Это МОИ рабы! — взревел Сомбра, зажигая рог, но тут же отпрыгнул в сторону, спасаясь от удара Найтмер Мун. Показушно крутанув глефу в воздухе, она ухмыльнулась.

— Мы — твой противник в сим сражении!

Наблюдая за ходом битвы, Селена качала головой. Она знала, Селестия впадет в ступор — слишком добра и милосердна она была, слишком чиста сердцем. Знала, что прольется кровь сотен смертных. Чего она точно не ожидала, так это всей той показной театральщины, которой будет пропитано сражение между Сомброй и Найтмер Мун. В ее родном мире среди смертных тоже были моменты, когда бой предворяли бранные слова, которыми перекрикивались солдаты и предводители, но само сражение всегда происходило под лязг металла, яростные крики и рычание, стоны раненных и умирающих. Никто не перекидывался остротами в бою, экономя дыхание, будучи слишком сосредоточенным на противнике и окружении, чтобы распылять внимание на осмысление чужих слов и составление ответа.

Но в то же время обычные пони схлестнулись в жестокой рубке. Кристальники волной накатили на сбившихся в кучу и выставивших копья гвардейцев, огрызающихся магией, сверху раз за разом пикировали грифоны, засыпая темное море алхимическими бомбами, пегасы вышибали из облаков целые каскады молний. То тут, то там из теней выглядывали фестралы, нанося удары исподтишка, в уязвимые места.

В ответ летели острые, подобные иглам кристаллы, разбиваясь об обманчиво подрагивающую полусферу барьера, в воздухе бешеным вихрем осколков рвались запущенные единорогами друзы, создавая настоящий заслон на пути летунов. Безразличные к своим жизням, одурманенные кристальники набрасывались на копья, утягивая их к земле, вынуждая пони из Солнечной Гвардии постоянно маневрировать, отступать. Сколь бы хороши гвардейцы ни были, их было банально мало — на земле осталось шесть десятков земнопони и единорогов, пусть отборных, пусть тренированных, лучших из лучших, но против тысяч безумцев они бы не справились даже с помощью целого полка грифонов. Все, на что они могли расчитывать, это отвлечение, настолько долгое, насколько это возможно, лишь дать время Селестии прийти в себя, вступить в бой.

И прежде, чем ситуация вышла из под контроля, принцесса все-таки оправилась от шока. Неясно, что привело ее в чувство, может быть, рухнувший прямо ей под ноги пегас, нашпигованный осколками кристаллов, а может вынырнувший из теней фестрал, с рычанием и шипением заматывающий иссеченные передние ноги куском какой-то тряпки. Может, она увидела грифонов, что, истратив боезапас и получив серьезные раны, пикировали прямо в гущу вражеской армии, чтобы взять за свою жизнь как можно большую цену. Вокруг бушевала яростная схватка, подобной которой, как подозревала Селена, этот мир не видел никогда. В любом случае, Селестия очнулась. Ее страх, ужас, паника и отвращение перековались в единственную подходящую ситуации эмоцию.

Солнечная аликорн взмыла высоко вверх, оставив яркий огненный след. Распахнув крылья, на секунду зависла в небе пылающим фениксом, притягивая к себе взгляды, после чего рванула кометой вниз, туда, где Сомбра с яростным оскалом теснил отрезанную от поддержки Найтмер Мун.

Аликорн огрызалась отчаянно, сыпала заклинаниями и иллюзиями, глефа порхала в поле ее телекинеза, но она не справлялась. Без поддержки и прикрытия ее стиль боя, расчитанный на один неожиданный, точный удар, оказался бесполезен. Тантабус помогал, как мог, где-то рядом лежали тела ее детей, погибших в попытке дать ей шанс на атаку. Вокруг бушевало море обезумевших от влияния умбры кристальников, так и норовящих ткнуть копьем, ударить булавой или просто упасть под ноги, заставить споткнуться, оступиться.

Ярчайшая вспышка взрыва обратила вечер в полдень, разметав кристальников, что окружали сражающихся, испарив снег и лед и закоптив землю под ними.

— ХВАТИТ УБИВАТЬ НАШИХ ПОНИ! — яростно взревела Селестия, чья эфирная грива обратилась неистовым пламенем.

— Ха-ха, вот это я понимаю, эмоции! — голос раздавался из облака черного дыма, посреди которого появилась пара зеленых глаз. Не выдержав жара солнечной принцессы, тело Сомбры распалось, выпустив на волю умбру. — Давай! Больше ненависти! Больше злобы! Вражды! Баланс должен быть восстановлен!

— Элементы! — прохрипела пытающаяся отдышаться Найтмер Мун, вонзив в черную от жара землю глефу.

Единорог неожиданно сильным и искусным противником, умело комбинирующим удары кристальной рапиры с магией. А уж то, с какой легкостью он нарушал работу барьеров, вообще вызывало у тени Луны оторопь. Знай она, с чем придется столкнуться, уделила бы больше внимания фехтованию, а без того ей только и оставалось, что заполошно отбиваться ставшей тяжелой и слишком инертной глефой от многочисленных точных уколов. Времени, чтобы собрать заклинание помощнее, да ударить пошире, ей банально не давали.

— Не могу! — Селестия с яростью ударила по земле накопытником.

Элементы Гармонии были могущественными, но довольно… Своевольными артефактами. Они отзывались в ответ на эмоции хранителя, что косвенно должно было уберечь их от применения в неправильных целях, но сейчас это лишь вредило. В Селестии не было добра, она желала лишь зла и смерти своему врагу. Даже в битве с Дискордом принцесса руководствовалась желанием помочь страдающим пони, но не злостью, не ненавистью.

Неудивительно, что Сомбра был в таком восторге. Умбра, подпитываемый испытываемыми пони эмоциями, становился все сильнее, все больше влиял он на сражающихся, получая еще больше силы.

Замкнутый круг.

— Довольно.

Сражение разом остановилось. И кристальники, и эквестрийцы, и грифоны, и даже аликорны с умброй, замерли все, придавленные волей богини. Волчица, возвышающаяся над всеми, словно вековой дуб, окатила притихшего Сомбру ледяным взглядом.

— Сему миру не надобен желаемый тобой баланс, эфирное существо, — тихий, чуть хрипловатый голос Селены звучал столь же ясно и отчетливо, словно близкие раскаты грома, и был столь же пугающим.

— У этого мира нет богов… Ты… Ты чужак! — умбра ужался в силуэт единорога, а после и вовсе обрел полноценное тело, нутром почуяв, что так ему будет проще хотя бы переносить давление чужой воли. — Тебя не должно быть здесь!

— Надобна ли я миру сему, решать не тебе.

Волчица была все так же ограничена в силе, не желая навредить Луне, в чьей душе она была заключена. Но даже тех крох, что были ей доступны, хватало, чтобы одним ударом сразить умбру. Для того она и давила своей сутью, заставляя Сомбру собрать все свои силы, все частички своей сущности в одном месте. Только так эфирное существо могло выжить под пристальным взглядом богини. Она видела, как крупицы умбры стягиваются в едином теле, а те, что остались в стороне, растворяются в выплеснутой ею силе без следа — он жертвовал малым, стремясь спасти большее.

Ей следовало вмешаться раньше. Не ждать, пока ситуация станет совсем необратимой, но вмешаться в миг, когда шаткое равновесие оказалось нарушено. Увы, ее вера в возможности смертных сформировала неверную оценку и прогнозы. Она собиралась учесть это в будущем. К сожалению Селены, боги никогда не были идеальны, и она тоже ошибалась, чаще, чем хотелось бы.

— Но… Баланс!.. Равновесие!.. — Сомбра отчетливо задрожал, когда богиня сделала первый шаг вперед. Лязг ее доспехов был отчетливо слышен в наступившей тишине.

— Мир желает иного, — волчица бесхитростно обрушила серебристый клинок на несопротивляющегося умбру сверху вниз. Яркая вспышка концентрированного звездного света просто испарила создание тьмы и теней, не оставив от него даже крупицы.

Селене было жаль это существо. Ведомое жаждой сохранить мир, вернуть привычную ему по старым временам гармонию и баланс, оно лишь действовало так, как подсказывала ему его суть, подкрепленная разумом единорога и его волей. Лишенный малейших проблесков светлых эмоций, он не мог знать, насколько губительной для мира может стать попытка резко исправить то, что менялось годами. Действуй он мягче, осторожнее, аккуратнее, Селена бы и не подумала вмешаться, позволив ему сохранить в Эквусе немного негатива — то было бы на пользу миру, по ее мнению. Но слишком решительные и активные действия имели все шансы столкнуть его в круговорот крови, ненависти и смертей. Да, скорее всего, через несколько десятилетий, край, столетий, мир бы оправился от потрясения, сумев исправить перекос, но Селена уже решила, что будет оберегать его от судьбы своего прошлого дома. А потому вмешалась, явив себя большому числу смертных, продемонстрировав свою способность легко справиться даже с, казалось, неостановимой угрозой. Подняв меч, волчица взмахнула им, описав идеальный круг, и перехватила левой рукой за рикассо, перестала давить на смертных своей волей. В тот же миг все вокруг зашевелились.

Кристальники, отмерев, принялись озираться, освобожденные от влияния умбры. Многие начали копытами ощупывать броню, пытаясь понять, как та на них оказалась, кого-то тошнило — рубка шла жестокая. Эквестрицы бросились на помощь раненным, в первую очередь своим, но не забывая и о потрясенных, ошеломленных сородичах из Кристальной Империи. Грифоны потеряно парили в небе, пытаясь осознать, что бойня закончилась, не успев перейти в привычную по последним боям фазу отчаянной, безвыходной борьбы. Выжившие фестралы, собрав тела погибших, скорбели в стороне.

Селестия потухшим, потерянным взглядом обводила поле брани. Ее грива вернула себе вид северного сияния, но металл доспехов все так же хранил следы огненной вспышки, оплавившийся и деформировавшийся. Луна, приняв контроль над телом, встала рядом и прижалась к сестре, не обращая внимания на жар от все еще нагретой брони.

— Это все моя вина, — безжиненным голосом прошептала дневная правительница. — Приди мы всего годом ранее…

— Ты не могла поступить иначе, — Луна приобняла сестру крылом. — Ведь ты — это ты, моя добрая, полная сострадания Тия.

Селестия промолчала, лишь взглянула в сторону гвардейцев, грифонов, фестралов и некоторых кристальников, что собирали тела убитых, аккуратно раскладывая их на снегу. Ряды все ширились и ширились, грозясь превратиться в целое поле мертвецов, вселяя шок и ужас в душу.

— Семнадцать погибло, — появившийся из тени фестральный единорог склонил голову.

— Сколько твоих пони осталось?

— Восемнадцать.

Голос Луны был спокоен, но от ее сестры не укрылись даже те малейшие проблески эмоций, что прорвались сквозь маску. Сморгнув выступившие слезы, Селестия повернулась к ней и обняла за шею, тут же получив ответные объятия.

Селена тихо исчезла, растворившись темной с серебристым дымкой. Ее участие в битве закончилось, хоть она и продолжила наблюдать за событиями. Волчица надеялась, что произошедшее окажет положительное влияние на развитие истории, особенно после ее небольшого влияния на грифонов, но была готова в любое мгновение вмешаться вновь, дабы направить его в нужное русло. Этому миру однозначно не нужны были кровавые войны на истребление, ему бы хватило и простых конфликтов, что подстегнут развитие, а не прервут его пламенем вечной войны.

Она уже допустила одну ошибку, и вот она, ее цена — потерянные, ошеломленные, оглушенные произошедшим смертные. Луне прибавится работы по борьбе с кошмарами, да и прошедшие жестокий бой пони уже не станут прежними.

Селену, на самом деле, очень обеспокоила вспышка ярости Селестии, ведь в той было что-то до боли, до тоски в самой сути богини знакомое. Что-то, что она уже не надеялась ощутить на Эквусе…

Была ли то ее сестра, Хелена? Была ли она заперта в душе солнечной принцессы? И если да, то… Почему не проявила себя?

Не желая тешить себя напрасными надеждами, ночногривая волчица решила и дальше наблюдать и, при надобности, вмешиваться в события. Крупицы желания остаться в стороне истаяли, и новая линия поведения окончательно сформировалась. Селена все так же собиралась воздержаться от постоянного вмешательства, но лишь ради того, чтобы дать смертным возможность жить самим, по своему разумению, набивать свои шишки. Угрозы же богиня была намерена устранять, не позволяя крови захлестнуть Эквус.

Получится ли у нее — она не знала. То покажет лишь время.

Глава 6

Здесь было жарко. Бесконечная, опаленная полуденным солнцем пустыня простиралась, насколько хватало глаз, иссушенная, суровая, жестокая. Никто в здравом уме не стал бы жить в огромной печи, никто.

И Хелену это устраивало полностью.

Покрытая трещинами желтовато-коричневая поверхность идеально отражала внутреннее состояние богини солнца и дня. Она была опустошена, иссушенна, опалена… И так же мертва внутри. Белая огнегривая волчица мечтала о забвении, о конце всех страданий, навеянных кровавым существованием, но вместо того получила золотую клетку в чужой душе. Изначальная ярость быстро отступила, уступив место усталости, что сменилась апатией. Осознав свое положение, Хелена заперлась в своем маленьком мирке, не желая и мыслить о том, чтобы покинуть новую тюрьму. Одна только идея вновь показаться миру, вновь попасть в хватку чужих правил, чужой воли, ужасала ее и приводила в неистоство. Жар солнца и пламени не терпел оков, стремясь вырваться, и грозился испепелить любого, кто окажется рядом.

Трон из белого с золотом мрамора величественно возвышался посреди пустыни, теряясь в мареве иссушающего жара. Огромная белая волчица, чья грива и хвост обращались неистовым пламенем, закованная в золоченные латы с пылающим орнаментом, восседала на нем, сжимая в правой руке древко алебарды, и сверлила взглядом безграничное бледно-голубое небо без единого облака. Солнечный диск, огромный и безжалостный, завис прямо над нею, словно демонстрируя власть и силу богини.

Она пала. Она знала это. Мягкий свет солнца сменился всесжигающим огнем. Она чувствовала эту клокочущую ненависть в себе, понимала, что это неправильно, но не хотела ничего менять. Ее родной мир, отвратительный в своей крови и гниении, остался позади, но не оставил ее разума, ее сути. Даже сбежав, она не смогла сбросить с себя его хватку… И молила, чтобы Селена избежала той же участи.

Она сделала все, чтобы их судьбы не были схожи. Чтобы ее любимая сестра больше не чувствовала ненависти и жажды крови.

Неподвижной статуей Хелена восседала на своем троне, и некогда белоснежная шерсть медленно покрывалась алыми узорами. Кровь и ненависть отравили ее, извратили, оставили нестираемый след на самой сути богини. Она приняла на себя весь удар агонизирующего мира, заперла в себе его прогнившее нутро, став живой клеткой. Тюрьма внутри тюрьмы. Павшая богиня дня и солнца знала, что ее сестра тоже попала в этот неизведанный мир. Знала, что Селене, очищенной, свободной от боли и ненависти, с лихвой хватит сил, чтобы, при необходимости, уничтожить ее вместе со всей налипшей грязью.

Только так можно было навсегда избавиться от наследия безумного мира. К сожалению, нельзя отделить всю эту гниль, не испачкавшись в ней, не унеся с собой частицу кровавого безумия, что обязательно разрастется и отравит своего носителя и всех, кто рискнет его коснуться. Впрочем, ее жара хватит, чтобы сдержать в себе эту ненависть.

Ведь ее ненависть, ее ярость куда сильнее.

***

Время шло, пролетая мимо сути богини, не замечаемое ею… Ну, ей бы того хотелось, но судьба — жестокая штука.

Хелена недовольно поморщилась, скалясь и прижимая уши. Вновь чужие эмоции, снова шепот чужих ощущений. Она не могла от них отмахнуться, как раньше, у нее не получалось их игнорировать. Запертая в чужой душе, богиня солнца была вынуждена ощущать все эти бесполезные, глупые сомнения, неуверенность и слабость, что были присущи смертным. Это было… Отвратительно.

Верная своей идее, своему заточению и желанию сдержать отраву родного мира, волчица раз от раза подавляла острое желание сокрушить несовершенную темницу. О, кто бы знал, как же ей хотелось вырваться, схватить смертное создание за шею и хорошенько проораться, выплескивая свое раздражение и даже бешенство. Дурные колебания чужой души отзывались в ее сути противным тянущим чувством, которое Хелена не помнила и вспоминать не хотела.

Было просто невыносимо сдерживать свою натуру, раз за разом отказываясь от решительных действий. Огнегривая всегда была существом действий, сколько себя помнила, заставлять себя сидеть на месте и так было сложно, не говоря уже о постоянных помехах. Были ли то времена до первой крови или после, она всегда предпочитала бессмысленному созерцанию поступки. Пока ее сестра могла годами наблюдать за смертными, восхищаясь и сострадая им, солнечная богиня искренне надеялась, что те, наконец, перережут друг друга. Видя перед собой столько возможностей, столько потенциальных последователей, что принесли бы миру свет и тепло ее солнца, но не имея ни малейшего шанса ими воспользоваться, Хелена страдала и мучилась, не в силах подавить свою суть и желания. Жаждущая действий, она вынуждена была наблюдать и скрипеть зубами от бессилия. Воистину, если бы не вечность ее сути, она бы давно покинула неблагодарный мир вслед за остальными богами.

Сестра… Волчица вздохнула, оперевшись головой о сжатый кулак. Селену она любила, искренне и истово, и тем ужаснее было убивать ее. Неудивительно, что она в какой-то момент выгорела, осталась лишь тенью самой себя…

С другой стороны, она выжила, Селена. Ее сила ощущалась, слабо, но ощущалась. Богиня понятия не имела, чем та занята, но вряд ли она страдала.

Миг тепла растворился в глухом раздражении. Ее тюремщица была отвратительно слаба духом, раз позволяла себе СТОЛЬКО сомнений и колебаний! Хелена могла поклясться, что неизвестная ни дня не провела без этих бесполезных эмоций.

Неизвестная… Хелена откуда-то знала, что та является аликорном, одним из подвидов неких пони. Источник знаний она отследить не смогла, и могла лишь предполагать, что им был сам мир… И тот факт, что огнегривая никак не могла помешать тому влиять на нее, ее память, приводил ее в ужас. Она не знала, какая часть ее знаний и решений на самом деле принадлежали ей, а не были навязанны извне. Постоянное давление чужих сомнений сталкивало ее в собственный круговорот идиотии, но пока она сопротивлялась.

Или думала, что сопротивляется.

— Да как же ты задолбала! — рявкнула волчица, вскочив и в бессильной ярости взмахнув руками. — Слабовольная соплячка! Намотай сопли на кулак или что там у тебя и реши уже что-нибудь!

Она не сразу осознала, что стало причиной эмоционального взрыва, но, верная своей природе, быстро разобралась. Страх и ужас, столь знакомые и понятные, смешались с еще более густой, чем раньше, патокой неуверенности, обратившись совсем уж невыносимым коктейлем, быстро выбесив и так не слишком спокойную волчицу. Безжизненная пустыня вспыхнула, не в силах сдержать беснующееся пламя белой волчицы, и, к ее ужасу, огонь буквально расплавил незримую темницу.

— Да лысого ж хвоста! — впав в еще большее неистовство, Хелена одним ударом латной перчатки пробила грань своего участка чужой души и схватила ту ее часть, что отвечала за разум, рывком вытянула к себе. Ее невеликих остатков терпения хватило лишь на сохранение жизни дурной кобылы. — Ты!

— Д-да?.. — в ужасе сжалась белая рогато-крылатая пони, грива и хвост которой походили на так нравящееся Селене северное сияние.

Воспоминание о сестре, о тех далеких днях, когда они вместе встречали рассвет или закат, немного успокоило Хелену, вернув ей какое-то подобие трезвого рассудка.

— Сколько можно? Ты можешь хотя бы раз в своей никчемной, краткой жизни не бултыхаться в собственных соплях?!

— Я… Я…

— Ты! Ты и только ты! — волчица с трудом сдержалась от желания подержать маленькую — та не доставала ей даже до груди — пони за шею. — Реши уже что-нибудь! Твои идиотские сомнения достали! Ты хоть представляешь, насколько отвратительно ощущать ВСЕ твои тупые колебания?!

Селестия — богиня понятия не имела, откуда она знала это имя — сжалась в комочек, поджав под себя ноги и хвост, плотно прижав крылья. Казалось, она вот-вот заплачет, и неясно, от страха или жалости к себе.

Как ни странно, это успокоило огнегривую, позволило ей умерить свое пламя, немного утихомирив его.

— Ну и? Что тебя опять гложет, мелкая пони?

— Я… Я…

— Да говори ты!

— Я БОЮСЬ! — закричала Селестия, разрыдавшись. — Я бесполезная! Вокруг бушует бой! Моя сестра сражается с тираном и чудовищем! А я только и могу, что стоять в ступоре! Мои Элементы — добро, щедрость и магия, я не могу просто взять и возненавидеть кого-то, даже если он только этого и достоин! И ненависть не даст мне применить Элементы Гармонии! Я не знаю, что мне делать!

— И всего-то? — Хелена закатила глаза.

— Всего-то?! ВСЕГО-ТО?!

— На! — волчица вонзила шип алебарды в грудь аликорна. Та замерла, не ощущая боли, но чувствуя, как по всему ее телу распространяется жар. — Покуда не завершишь свой бой, мое пламя даст тебе решимость, раз у тебя ее ни капли! А теперь проваливай!

Вырвав шип из груди ошеломленной пони, она буквально пинком отправила ее во все еще виднеющийся разлом, выгоняя из своей уже бывшей темницы. Было велико желание ударить алебардой плашмя, но даже Хелене это казалось перебором, все-таки божественное оружие могло ту и прибить просто случайно.

Идея всучить той божественную частицу была спонтанной, но не безосновательной. Решение проблемы вечного шума и эмоционального давления выглядело первичной причиной, но таковой не было, нет. Богиня просто вспомнила Селену. Свою сестру, любимую, оберегаемую… Чья кровь была на ее руках.

Тогда, годы, сколько бы их ни было, назад, уже после первых ссор с вырыванием мира из рук друг друга, она первая пролила кровь. Ее лунная сестра не смогла… Не потому что была слаба, нет, ни разу, они во многом были равны по силам. Причиной была неуверенность, проклятые сомнения, что Селена подхватила у смертных, слишком долго за ними пронаблюдав. Три цикла длился день, чуть не погубив мир страшной засухой, прежде чем лунная волчица смогла дать отпор. И то, как Хелена подозревала, ей просто было больно смотреть на умирающих смертных.

Много после солнечная богиня думала, что лучше бы тогда мир сгорел под лучами ее солнца.

Но то были они, сестры-богини, разбросанные безумным миром по две стороны баррикад. А эта Селестия… Со злостью оскалившись, Хелена с силой ударила подтоком алебарды по земле, эта слабовольная дура не могла заставить себя вступить в бой! В бой в защиту сестры! Не против нее, а в помощь! Что за безумная глупость!

С трудом утихомирив свои эмоции — ей было сложно с ними совладать после тысяч циклов тусклого тления — волчица с грохотом села на свой трон, сняла шлем, осмотрела его. Сработанный из пластин методом сварки и клепки, он не отличался надежной защитой — то было сложновато с ее стоячими ушами и, что важнее, длинной пылающей гривой — но защищал от рубящих ударов, что было уже неплохо. По голове ей все равно чаще прилетало с размаху, а не уколом, целиться в глаза было сложно. Впрочем, она уже давно не пыталась обратить свои доспехи в лишенную уязвимых зон башню. Не нужно быть богом, чтобы понять, защиту ей дает в первую очередь ее же сила. Да и в бою против подвижной и юркой, словно солнечный зайчик, Селены нужно было двигаться. Быть несокрушимой крепостью хорошо ровно до тех пор, пока тебя не опрокидывают на спину, пользуясь мечом в качестве рычага.

Громко фыркнув, Хелена отбросила шлем, прекрасно зная, что в нужный момент тот окажется под рукой. Не могло быть иначе. Доспехи и оружие стали такой же частью ее сути, как и длинный пылающий хвост или массивная морда с черным носом. Как стали таковой отметины цвета крови почти по всему телу, но видимые только на голове.

Она никогда не считала убийство чем-то достойным. Получив, в числе прочих, еще и обязанности каким-то неведомым образом сгинувшей богини всего живого, Хелена любила жизнь… И оттого было особенно отвратительно ее отнимать, не в силах дать начало новой. Мир отвергал ее попытки повлиять на себя, ограничивая простой сменой дня и ночи.

Волчица потерла переносицу, она, кажется, догадалась, как жизнь и смерть смогли сбежать. Миру было плевать на смертных, что его населяли, помрут они все или станут бессмертными. Но вечный цикл дня и ночи был неизменной частью его сути, естественно, тот не отпустил сестер-богинь. Ну а потом просто скинул на них часть обязанностей, просто чтоб те не висели, незанятые.

Хелена ненавидела свой родной мир так сильно, как только могла. Тот, конечно же, отвечал взаимностью.

Встрепенувшись, богиня поморщилась, словно от ноющей зубной болью. Эмоции. Эмоции дурной кобылы вновь забарабанили по ее сути противным дождем, вызывая какие-то давно и прочно забытые отклики. Схватив свой шлем — даже не задумываясь, как он оказался рядом — она с раздраженным рыком швырнула его за границу своей тюрьмы, и тут же получила им же по затылку. Со скулящим взлаиванием схватившись за голову, она с еще большей злобой уставилась на диск солнца, что висел точно над нею.

Она и так никогда не отличалась спокойствием, но текущая ситуация просто выводила ее из себя.

Поняв, что рычанием, оскалом и психозами она ничего не добьется — разве что прибьет свою тюремщицу и останется один на один с целым миром, жаждущим ее поработить — Хелена потянулась за душой смертной… И остановилась. Она нутром чуяла — нет, сейчас нельзя. Некое странно знакомое ощущение, порожденное каким-то периферийным чувством. Что-то мимолетное, легкое и воздушное, прохладное… Серебристое.

Волчица выдохнула короткое ругательство. Она отчетливо почувствовала Селену.

Нетрудно было догадаться, что раз она, Хелена, оказалась заперта в Селестии, то ее лунная сестра будет заперта в Луне. Чего волчица не ожидала, так это ее присутствия вовне темницы… Впрочем, это же была ее сестра. Ночногривая, ведомая любопытством, могла сунуть голову в жерло вулкана, что однажды и проделала… Долго потом убегая от разъяренного бога вулканов. Как же его, все-таки, звали…

Тряхнув головой, дневная богиня усадила себя обратно на трон. Что же, она подождет. Потерпит. Все, лишь бы Селена не узнала, что она здесь, посреди чужой души, прячется от мира. Чтобы сестра не узнала — огнегривая сдалась, признала кровь и погибель частью себя и своей сути. Она бы не приняла такого, не после всех тех лет борьбы. Хелена не хотела, чтобы ее любимая сестра узнала, насколько она тоскует по искрам, высекаемым оружием при столкновении.

Убивать она все так же не хотела, но вот смахнуться до первой крови бы не отказалась.

Откинувшись на спинку трона, волчица закрыла глаза, сосредотачиваясь на внутреннем огне. Это был единственный доступный ей способ хоть как-то абстрагироваться от бури чужих эмоций.

***

Селестия стояла перед зеркалом, смотря на свое отражение. Золотистая солнечная сталь — металл, обработанный ее собственной силой во время ковки — была оплавлена, некогда прекрасная гравировка «поплыла», превратившись в мешанину искривленных линий. Доспехи из произведения искусства превратились в металлолом, лишь каким-то чудом не сплавившись в единую массу.

Нет, подвижность даже улучшилась, разве что увеличились зазоры между частями брони. Но не это волновало солнечную принцессу, отнюдь, ее пугал маленький, жаркий огонек, что бушевал в глубине ее души.

Тогда, посреди жестокого, кровавого сражения, она могла только в ужасе дрожать, не в силах сдвинуться с места. Каждая смерть жутким кошмаром отпечатывалась в ее памяти, во всех своих отвратительных подробностях. И все же, даже это не смогло избавить ее от сомнений, неуверенности, колебаний.

Они всегда были ее спутниками.

Правильное ли решение она приняла? Пойдет ли на пользу Эквестрии ее реформа? Не поспешила ли она, может, стоило подумать еще несколько дней? Недель. Месяцев… Она сомневалась во всем, и только умение держать лицо не позволяло подданным и сестре узнать, сколько же противоречий наполняют ее разум.

Принцесса никогда не считала себя достойной Элементов Добра и Щедрости. Да и Магии тоже.

Аликорн вздрогнула, почувствовав жесткую, обжигающе горячую хватку на своем загривке.

«Как ты задолбала», — прорычал чужой голос в сознании Селестии. Полный злости и раздражения, он вышибал дух не хуже удара кузнечным молотом, заставляя дрожать в ужасе. «Что. Что опять?»

— Я… Я виновата во всем… Во всем, что произошло…

«Да неужели? Выдайте этой смертной награду, до нее дошло!»

Искра злости всколыхнулась в глубине души дневной правительницы, там же, где поселилась некая сила, жаркая, уверенная.

— Ты не помогаешь… — прошептала Селестия, отворачиваясь от своего отражения… И испуганно замычала, когда огромная ладонь в латной перчатке схватила ее за лицо, сжав в кулаке мордочку и болезненно царапая рог.

— Слушай меня, мелкая сопля, — угрожающе прищурившись и оскалившись, выдохнула огромная волчица.

Сейчас, без шлема, принцесса могла рассмотреть ее во всех подробностях. Белоснежная шерсть, покрытая странными узорами темно-красного цвета, аккуратные стоячие уши, крупный черный нос. Она была массивной на вид, грубой, всем своим видом излучая силу, уверенность и упрямство. Пылающая огнем грива колыхалась за ее спиной, разбрасывая искры и клочки пламени, истаивающие прежде чем коснуться чего-нибудь. Розоватые глаза — совсем, как у нее самой — смотрели с недовольством, злостью, но без ненависти.

— Меня утомили твои колебания, смертная! Не моя воля привела меня в твою душу, но раз уж мы теперь связаны, тебе придется измениться, если ты не хочешь, чтобы я как следует проехалась по твоей сути. Или хочешь?

Принцесса, насколько могла, отрицательно замотала головой.

— Чудно, — волчица ухмыльнулась и отпустила голову аликорна. — Времени мало, скоро моя сестра почует мою силу. Запомни, мелочь, меня здесь не было. Понятно? Моя сила досталась тебе без сознания и сути.

— Да… Да, хорошо…

Недовольно поджав губы, она осмотрела подрагивающую от страха Селестию. Вид ей, похоже, не понравился: поморщившись, она опустила руку на голову отчаянно сжавшейся принцессы… Которая тут же вспыхнула, совсем как тогда, на поле боя.

— Ну? Лучше?

— Я бы не назвала это «лучше», — огрызнулась поднявшаяся на ноги огнегривая аликорн. Металл так и не снятой брони вновь начал медленно нагреваться, грозя стечь лужей расплава на ковер. — Что ты со мной сделала?

— Вот такой ты мне нравишься больше, — хмыкнула волчица, потрепав оскалившую удлинившиеся клыки принцессу. — Частица моей силы, не более. Придает уверенности. Запомни, принцесска, меня тут не было, и в тебе нет! Наберешься уверенности — и мозгов, может быть — мы переговорим подробнее. А будешь и дальше сопливить…

Закованная в доспехи двух с половиной метровая фигура угрожающе склонилась над прижавшей уши Селестией, скаля клыки. Ей не нужно было оканчивать свою фразу, принцесса солнца поняла все и так. Сейчас, когда в ее душе бушевало жаркое пламя, вырываясь огненными гривой и хвостом, она не колебалась, не сомневалась. Она была уверена в своих выводах.

Если этой волчице не понравятся ее эмоции, она выжжет ее и соберет что-нибудь себе по душе. Жестоко, но эффективно и быстро, в самый раз демонстрируемому характеру.

— Кто ты?

— Мое имя — Хелена, богиня солнечного дня, — она кривовато ухмыльнулась и вспыхнула огнем, исчезнув, будто ее никогда не было.

В дверь забарабанили, того и гляди, вот-вот выбьют.

Кое-как уняв внутреннее пламя, Селестия глубоко вдохнула, выдохнула. Она могла быть честна хотя бы сама с собой, не сомневаться было… Прекрасно. Но следующие за уверенностью мысли пугали своей непреклонностью. Они были столь чужеродны ее обычным решениям… Поняв, что вновь скатывается в пучину сомнений, аликорн тряхнула головой и магией открыла дверь. Занесшая копыто для очередного удара Луна так и замерла, с недоумением смотря на сестру.

— Если тебе не нравилась обстановка, могла бы приказать слугам, сжигать-то зачем?

Селестия, словно опомнившись, осмотрелась. Обычно безупречные покои в теплых желтовато-персиковых тонах были полны гари и дыма. Почти все выгорело, оставив лишь черные пятна, металл подсвечников и люстры оплавился, мебель развалилась, обратившись грудой все еще красной золы. Вспоминая вспышку в бою, аликорн мысленно покачала головой — плохо контролируемое пламя было все таким же обжигающе горячим.

— Неудачный… Эксперимент.

— Да неужели? — сестра приподняла бровь. — Тебе о чем-нибудь говорит имя «Хелена»?

— Ей принадлежала сила, что сейчас горит во мне.

Ни капли лжи, но немного смещенный акцент. Селестия не хотела лгать, но не могла раскрыть правды. Она не желала проверять, что же с ней сделает за неповиновение пылающая яростью богиня.

— Вот как… — темно-синяя пони оглянулась, смотря на кого-то, кивнула. — Знаешь, мы ведь не маленькие, чтобы тренировать боевую магию в своих покоях.

— Я не думала, что все будет… Так, — принцесса обвела ногой обстановку вокруг, вернее, попыталась. Доспехи все-таки успели расплавиться и теперь его части сварились вместе, напрочь лишяя аликорна подвижности. — Оум…

Луна ничего не сказала. Она моментально поняла, что именно произошло, и поступила так, как и поступала всегда.

Рухнула на пол, и заржала, стуча по нему ногой.

— Да-да, очень смешно…

Селестия закатила глаза, но не смогла сдержать улыбки. Пусть ее пугала Хелена, пусть ужасала сила богини, чье давление значительно превосходило таковое у ее сестры — ведь именно ее она видела там, уничтожившую Сомбру. Пусть. Она все еще оставалась собой, у нее была любимая сестренка, ее Эквестрия, ее маленькие пони.

Ну а пламя внутри… Она была готова не просто мириться с ним, но и пользоваться, пусть и с осторожностью. Даже самый жаркий огонь может не только разрушать, уж кому, как не ей, дневной правительнице, знать об этом?

Аликорн позволила себе расслабиться, фактически повиснув на все еще горячем металле брони. Осталось дождаться, пока любимая сестренка проржется и поможет ей выбраться из западни, а потом она завалит ее вопросами.

Она хотела знать все.

Глава 7

Знойная пустыня, иссушенная, потрескавшаяся от жара, пылающая огнем ярости… Менялась. Ранее бесконечная и плоская, куда ни кинь взгляд, она медленно, но верно обрастала деталями, объектами.

Воспоминаниями.

Позади трона сухостоем стоял кусок леса. Черные от огня стволы деревьев, многие из которых сломались под собственным весом, окружали маленькую ямку давно высохшего пруда, на дне которого можно было разглядеть рыбьи скелеты. По левую сторону возвышались руины крепости, когда-то могучей, непоколебимой. От нее теперь остались только куски толстых стен да фундамент.

Справа миражом виднелась береговая линия. Сплавившийся в стекло песок и истрескавшееся от жара дно, полное хрупких ракушек, мертвых кораллов и все тех же скелетиков рыб. Среди них возвышался один, огромный даже на фоне божественной волчицы — мертвый кит.

А прямо перед Хеленой возвышалась скала, нависая над высохшим озером. Когда-то оно было полноводным, с растущей по краям травой, а нагромождение камня был покрыто мхом и какими-то цветами. На вершине росла кривая, маленькая, но очень упрямая ель, под которой, любуясь небом, любила лежать Селена.

Сестра обожала такие места, считая их красивыми, достойными того, чтобы схватить солнечную богиню за руку и потащить любоваться очередным скопищем природных объектов. Она знала сотни, тысячи таких мест, исходив мир вдоль и поперек в поисках чего-тоинтересного, ведомая своим любопытством.

Хелена же просто не понимала, что красивого в очередной мелкой луже с рыбой посреди дремучего леса.

Она была существом действия, а не созерцания. Она часто выжигала солнечным пламенем участки леса, давая простор новой жизни, позволяя природе обновиться. Иссушала озера и поля, выгоняя застоявшуюся живность, заставляя их бороться за жизнь и совершенствоваться. Волчица была сурова и непреклона в своем желании сделать мир вокруг лучше, даже если для того требовалось что-то разрушить.

Во всем нужен баланс. Бесконечно мирная жизнь порождает чрезмерное изобилие, что развращает, ломает бесконечный круговорот эволюции. Но и бессмысленная жестокость ведет лишь к уничтожению. Разрушительные порывы солнечной богини сдерживала ее сестра, формируя идеальный баланс мира развивающегося.

А потом все рухнуло.

Стиснув стальное древко алебарды, Хелена с трудом подавила яростный рык. Всплывающие из глубин памяти образы не были искажены, нет, именно такими эти места и запомнились ей. Высушенные тремя днями опаляющего жара водоемы и сгоревшие леса, разрушенные войнами смертных величественные крепости, замки и города. Пламя бесконечной борьбы, порожденное обезумевшим миром, затронуло все и всех, заставив приспособиться, подстроиться, озлобиться.

Встав с трона, богиня вновь, в который уже раз принялась мерить окружность вокруг него шагами, в одну сторону, в другую. Чрезмерно тяжелая для любого смертного алебарда болталась за спиной, удерживаемой одной рукой словно невесомая трость, подток время от времени бил по земле, выбивая пыль и комки сухой породы. Волчица не могла просто сидеть и ждать, смотря на бесконечное бледное небо с одиноким диском палящего солнца. Она жаждала действа, деяний. Пусть раз в год или сколько там отмеряют смертные, но найти, к чему приложить свое бушующее пламя или яркий солнечный свет. Найти, что разрушить, а чему помочь ожить.

Да хоть что-нибудь сделать. Что-нибудь.

Из доступного огнегривой богине были только вспышки неконтролируемой ярости, бесконечные мысли о безумном родном мире, ненависти к нему, да опасения, что Селена все-таки узнает, что она выжила. Ну, еще можно было дать подзатыльника Селестии, но та в последнее время почти не скатывалась в свои сомнения и колебания, вовсю пользуясь дарованной искрой божественной силы и воли.

Хелена замерла неподвижной статуей в середине движения, с занесенной для шага ногой. Мысль, что пришла ей в голову, была интересной.

Она знала, постоянное использование божественной искры привязывает смертного к божеству, тем сильнее, чем активнее тот обращается к ней. А значит, она в принципе могла подсматривать за происходящим глазами Селестии, и, если связь окрепнет, то еще и участвовать в событиях. Конечно, деяния смертных — не совсем то, в чем бы богине хотелось принять участие, но просто сидеть и пялиться на куски памяти ей вообще не хотелось.

Опустив ногу, волчица с кривоватой ухмылкой схватила ставшую видимой нить связи между своей сутью и частицей силы, помещенной в смертную душу. В нее тут же хлынул поток чужих эмоций, мыслей и переживаний, от которых она, пусть и с некоторым трудом, но все-таки отмахнулась.

— Ну давай, яви мне свою жизнь, смертная…

***

Селестия устало вздохнула.

Время приема закончилось, и теперь она сидела в кабинете, разбираясь с целой кучей бумаг, как будто ей завуалированных разборок со старой аристократией было мало. Отмахнувшись от ставшей навязчивой идеи просто обратить все проблемы в золу, аликорн развернула первый свиток из целой кучи и пробежалась взглядом по диагонали, выхватывая ключевые слова.

«…требую… в размере… тысяч битсов…»

Свиток украсили витиеватая надпись «отказанно» и оттиск личной печати, после чего он отправился в соответствующую кучу. Принцесса еще раз вздохнула и поморщилась, секретаря придется поменять — этот тоже польстился на взятки.

«Занятно»

Аликорн вздрогнула от неожиданности, она точно не ожидала услышать Хелену. Какие-то из ее эмоций прорвались сквозь возведенные ментальные барьеры? Ее навыки в этом непростом искусстве были довольно посредственны, так что, это было ожидаемо.

«Нет, мне просто скучно»

Селестия уронила свиток, еле слышно ругнулась — секретарь мог и услышать, а того допускать не стоило — и подняла его с пола.

«Тебе что-то не нравится?» — голос богини начал наполняться злостью.

«Нет-нет, все хорошо, это просто было неожиданно», — торопливо ответила принцесса, откладывая очередное бессмысленное прошение в сторону.

«И чего ты церемонишься с этими идиотами?» — глухо проворчала Хелена. «Только свое и так ограниченное время тратишь»

«Мир и гармония требуют осторожности», — вздохнула аликорн, вчитываясь в очередное письмо. В этот раз, для разнообразия, действительно серьезный и важный вопрос, а не очередное безосновательное требование выделить больше денег непонятно на что. «Нельзя построить счастливое будущее, прячась за толпами помощников»

«Отупевшая от тупой работы принцесска, конечно же, многое нарешает»

Пони фыркнула. Быть может, она не идеальная правительница, но не боги обжигают горшки. Она не первое десятилетие ведет Эквестрию к процветанию, и мнение постоянно раздраженной и злой богини ей было не очень интересно…

«Вот как, да?»

Шерстка Селестии встала дыбом. Погрузившись в изучение свитка, она отпустила на волю свои мысли, забыв, что Хелена слышит их все, до единого.

«Дать бы по лбу, да помрешь сразу», — голос волчицы звучал низко и угрожающе. «На твое счастье, мне нет смысла выжигать твою душу, это слишком заметно, но мой тебе совет на будущее, смертная — помни, с кем ты говоришь!»

Страх и ужас сковали сжавшуюся Селестию, мгновенно выбросив из головы любые мысли. Чудовищная мощь божества влияла на нее подобно вулкану, столь же неподъемно тяжелая, испепеляюще горячая, грубая.

«Не вынуждай меня вбивать в твою пустую черепушку верные мысли, смертная! Мое терпение невелико!»

— Хорошо… Хорошо… — прохрипела крылато-рогатая пони, чувствуя, как под огромным давлением сминается и искажается что-то в глубине ее души. Искорка божественной силы, разгораясь все сильнее и ярче, медленно выжигала внутри некий узор, что-то плохо ощущаемое, но словно бы осязаемое.

С непередаваемым ужасом аликорн осознала, что теряет себя под плавящим жаром чужой силы.

«Пожалуй, хватит», — Хелена резко успокоилась, ее голос лишился любых эмоций. Только что она фонтанировала яростью и злобой, и вот, от них не осталось даже тени. «Не дело, правителю быть столь слабовольной и нерешительной. Решения, что ты откладывала месяцами, можно было принять и побыстрее. Твои подданные потому и наглеют, что ты ничего не делаешь в ответ. Накажи хоть раз, утверди свою власть. Не справишься — придумаю что-нибудь еще»

Ощущение присутствия богини пропало — та укрылась в глубинах души принцессы, забрав с собой удушающую силу.

Судорожно вдохнув, Селестия дрожащими копытами подняла чашку с травяным чаем и медленно, боясь то уронить, то раздавить, подняла ее вверх. Осторожно глотнула чуть остывшего напитка, смачивая пересохшее горло, чувствуя, как дрожат губы, касающиеся теплого фарфора.

Не нужно быть гением, чтобы понять — Хелена от нее не отстанет. Ничего общего между ней и ее сестрой, Селеной, не было. Богиня луны и звезд была мягкой, спокойной, очень спокойной и аккуратной. С ней приятно говорить и еще приятнее сидеть в тишине, отдыхая душой и телом. Даже голос у нее был пусть хрипловатый, но нежный, словно у любящей матери, баюкающей родное дитя. Хелена же…

Молот. Всесокрущающий пылающий таран. Грубая, нетерпеливая, удушающе могущественная и жесткая. Она, ни капли не сомневаясь, бесцеремонно вдавила в душу белой пони нужные ей самой качества, не спрашивая, а хочет ли того сама дневная правительница. У огнегривой волчицы было свое видение мира и того, что правильно… И принцесса чувствовала — переупрямить ее будет просто невозможно. Проще было бы уговорить камень сдвинуться с места безо всякой магии.

Посему, оставалось только принять условия. Умирать она не хотела, нет, за саму жизнь как таковую наверняка можно было не беспокоиться. Но вот умереть, как личность…. Лучше уж меняться постепенно, последовательно, и, по возможности, по своей воле.

Хелена желала видеть своей носительницей — тюремщицей? — уверенную в себе дневную правительницу? Ту, кто не колеблется днями и месяцами, кто не боится принимать сложные решения? Что же… Она приложит все усилия, чтобы стать таковой, и разгоревшаяся божественная искра ей в этом поможет. Сила богини солнца уже даровала ей больше уверенности, а теперь, похоже настала пора жесткости.

Приняв решение, принцесса опустила чашку с чаем и встала с кресла. Гора свитков могла и подождать, ей требовалось как следует встряхнуть бюрократический аппарат.

Не дело это, когда на нее, правительницу, спихивают столько работы. Она не для того нанимала всех этих пони.

***

Хелена смотрела на бледно-голубое небо и занималась несвойственным ей делом.

Она думала.

Волчица обычно предпочитала действовать, а не размышлять. Ее разум, отличный от такового у простых смертных, сам подмечал все нужное, ей не требовалось тратить часы, дни и месяцы на принятие решения. То, что смертные звали подсознанием, делало всю работу, оттого она и не могла спокойно усидеть на месте, постоянно желая действий.

Потому ей не нравилось именно целенаправленно думать. Это означало, что даже ее разум не справляется с поставленной задачей, вынуждая выделять ей больше внимания. Время и усилия, которые можно было бы потратить на выполнение какой-либо работы, приходилось направлять на раздумья, а значит, сидеть и пялиться куда-то, пока в голове крутятся сотни и тысячи мыслей. Не самое интересное занятие… Но иногда нужное, как сейчас.

Дневная богиня пыталась разобраться в себе. Сейчас, не терзаемая яростью, она могла точно сказать, с ней что-то не так. С ее точки зрения, это «не так» было сложно выловить, понять, что же случилось, что изменилось, но она не сдавалась, перекапывая обрывочную память на предмет хоть каких-то зацепок.

Получалось плохо, воспоминания давно обратились перегоревшей золой с жалкими обрывками страниц и картин.

Волчица перевела взгляд глаз цвета розового заката на проявившиеся в пустыне объекты. Природные зоны — сгоревшие в массе своей, строения, целые городки смертных. Она знала, с ними должны быть связаны не только сухие обрывки воспоминаний, но не могла понять, что именно упускает.

Это было что-то важное, что-то неизменное, составлявшее когда-то основу ее сути. Это было нечто, что так нравилось Селене и ей самой, то, без чего дневная богиня когда-то не представляла своего существования. И теперь, лишившись этого, она осталась лишь огрызком, частью целого, не способная ни контролировать себя, ни просчитать свои действия, ни даже уследить за собственными мыслями.

Щелкнув пальцами в перчатке — несложный трюк когда ты божество — Хелена вспомнила. Эмоции. Ее воспоминаниям не хватало эмоций, отчего все эти образы не вызывали ровным счетом никакого отклика. Да, она никогда особо не любила простое созерцание, но ей, вроде как, нравилось просто быть рядом с сестрой, говорить с ней, делиться чем-то. Ведь встретиться они могли лишь в краткие мгновения рассвета и заката.

А теперь большая часть эмоций просто отсутствовала. Богиня давно выгорела, целиком и полностью, вынужденная сражаться и убивать против своей воли. И только спустя годы она кое-как восстановилась… И то, настолько исказившись в процессе, что искренне, истово возжелала своей кончины. Неудивительно, что ее столь активно мотает из стороны в сторону, из абсолютной апатии в беспричинную ярость, из глухого раздражения во всесжигающее бешенство. Нет ничего необычного в том, что она теперь не может себя контролировать. Нарушенный внутренний баланс вырывался неконтролируемым хаосом сознания, а искаженная, порченная безумным миром суть имела куда меньше общего с той самой Хеленой, что когда-то передавала мир своей сестре с пожеланием новых впечатлений.

Криво оскалившись, волчица перевела взгляд на возвышающуюся над высохшим озером скалу. Воспоминания… Они медленно, но уверенно всплывали из омута забвения, занимая свои места в пустыне ее кусочка чужой души. Все то что она когда-то выжгла, не желая оставаться собой, мечтая о собственной гибели, из безумного желания обратиться никем и ничем. Она уничтожила себя, раскурочила в приступе потери рассудка, и теперь расплачивалась за свои срывы, не способная следовать своим же мыслям и желаниям.

Но осознав проблему, можно ее решить, она знала это. Да, она сама виновата в своих бедах. Ее подвел собственный разум, она с трудом заставляла себя следовать принятым ею же решениям. Она осознала, насколько опасна, для сестры, для этого странного мира, Эквуса, для Селестии, в душу которой ее запихали. Она действительно пала… Пала от собственной руки, когтей, разодравших суть в попытках окончить существование. От некогда величественной богини солнца и дня осталась лишь тень с обрывками эмоций… Но божество не так просто убить. И вот, ее память медленно восстанавливается из пепла, разгораются самые сильные из эмоций, те, которые она еще помнила.

Даже если они были навязаны безумным миром.

Глухое раздражение и злость удалось подавить, пусть и с трудом — теперь это у нее получалось… Пока. Сейчас было не время, цепочка рассуждений вот-вот должна была окончиться неким выводом важным, жизненно необходимым.

Огнегривая с усилием потерла морду рукой, заламывая усы-вибриссы, и принялась восстанавливать свои мысли, вспоминать цели, желания. Она все еще не собиралась выпускать в мир всю ту грязь, что налипла на ее суть. Она все так же хотела сдержать в себе эту гниль, выжигая ее яростью солнца. Вот только скрываться в тюрьме больше не могла. Останься на месте стены ее клетки, ей бы еще удалось убедить себя в безвыходности ситуации, но не теперь. Очень сложно заглушить требования своей сути, тех обломков, что составляли ее, как личность, а не просто безмозглую стихию, но это было необходимо. Хелена понимала, что, не имея возможности сдержаться, уже сотворила неисправимое — повлияла на смертную, исказила ее прессом своей силы и воли, выковывая что-то, совсем не похожее на изначальную душу.

Морда дневной богини исказилась в жуткой смеси ярости и ужаса, когда она осознала, что натворила. Своими действиями, подкрепленными решениями искаженного разума, она начала обращать Селестию, желающую мира и спокойствия, в подобного самой волчице неудержимого, не сомневающегося ни в чем безумца. Смертные не могут действовать, основываясь только на решениях называемого ими подсознанием. Их разум отличен от такового у богов. Там, где Хелена не ошибется даже сейчас, просто фоном учтя все переменные, просчитав исходы и последствия, смертный развалит все дело, потому что ему нужно было задуматься.

Сомнения и неуверенность смертного — это защитный механизм, предохранитель, не дающий им безрассудничать.

Ужас растворился в новой эмоции, ярость погасла, потухнув в ней. Хелена встала с трона, начала шагать перед ним в одну, другую сторону, периодически поглядывая вверх, на помрачневшее небо. Новое чувство, как и другие эмоции до того, захлестнуло ее с головой, заставляя раз за разом прокручивать в голове десятки мыслей, строить планы, подбирать слова.

Белая волчица беспокоилась.

***

Ночное светило давно скрылось за горизонтом, поблекли и медленно погасли многочисленные звезды, растаяли невесомые облака далеких туманностей. Темно-синее небо осталось пустым, освобожденное для нового дня.

Селестия стояла у окна своих покоев, наблюдая за медленно разгорающимся рассветом. Для разнообразия, не привычно розоватым, но насыщенно-оранжевым, пылающим, под стать ее настроению.

Сегодня Эквестрия сильно изменится.

Со дня последнего разговора с Хеленой прошло три месяца, в течение которых принцесса медленно, но уверенно и упорно перетряхивала порядком застоявшийся правительственный аппарат. При поддержке Луны и ее выживших фестралов, удалось поймать за хвосты наиболее обнаглевшие семьи аристократов, слишком проворовавшихся чиновников, чрезмерно ленивых пони, просто занимавших «сытное» местечко. Нет, Селестия не устраивала репрессий, головы не летели, то была прерогатива грифонов. Дневная правительница действовала в привычном ключе, мягко, спокойно, разговорами, уговорами.

Просто теперь к привычным методам подключились тонкие намеки и завуалированные угрозы.

Уверенность в своих силах, возможностях, умение настоять на своем, вот чего не хватало все это время принцессе дня. Сомнения ее не покинули, но она перестала погружаться в них по самые уши. Она не перестала тратить дни и недели на принятие решения, но вместо вопроса «а получится ли» она спрашивала себя «а как этого добиться». Селестия стала той, кем должна была, правительницей, уверенной, в меру жесткой, умеющей надавить своей силой и положением, но сохранившей свою обычную мягкость и вежливость.

На то, чтобы привести в гармонию свое новое «я», у дневной правительницы ушло немало бессонных ночей.

Столь резкие и серьезные изменения в поведении и мышлении не могли пройти незаметно или бесследно. Буквально на третий день после разговора к Селестии пришли Луна и Селена, и ночная богиня прямо сказала об опасности чрезмерного увлечения божественной силой. Темно-синяя, усыпанная серебристыми шерстинками-звездами волчица чувствовала свою сестру, но, похоже, ошибочно предположила, что принцессе досталась лишь сила без сути. Естественно, аликорн не стала переубеждать богиню, позволив ей утвердиться в своих предположениях.

Обмануть ее было невозможно, а вот просто не мешать сбиться с пути… Боги неидеальны, Селена сама об этом не раз и не два напоминала. Добрая и мягкая лунная волчица искренне беспокоилась о Селестии, советуя по минимуму обращаться к божественной искре, во избежание потери себя.

Знала бы она, насколько сильно уже исказились душа и разум принцессы…

Впрочем, она не жаловалась, и теперь даже была благодарна Хелене. Реформы, которые ранее заняли бы десятилетия, можно было провести всего за несколько лет, всего-то выкинув из своих рассуждений бессмысленное зацикливание на возможных провалах. Ошибки неизбежны, даже боги ошибаются, но они же давали самый ценный опыт, который белая пони могла пронести сквозь века. Да, она не была уверена в исходе реформ, пойдут ли они на пользу или нет, но она же понимала, что в самом худшем случае просто останется при своих — уровень жизни не упадет, а ее подданные приспособятся к изменившимся условиям. Нельзя их опекать, словно неразумное дитя, иначе они никогда не вырастут. Простая мысль, очень логичная и очевидная, но она была погребена под кучей все тех же, как верно заметила Хелена, идиотских сомнений.

Поднимая солнце, Селестия улыбалась, искренне, радостно. Сегодня Эквестрия изменится. Ведь она объявит о реформе правительства.

После долгих раздумий, принцесса поняла, что они с сестрой физически не смогут эффективно управлять растущим и, что самое главное, развивающимся государством. Но и отдавать власть пони, которые уже показали себя падкими на самообогащение и самовозвышение, тоже было нельзя, иначе они начнут решать все вопросы в свою пользу. Изрядно поломав голову над возможным государственным строем, который не будет конфликтовать с диархией, она остановилась на создании специального совета народных избранников, а так же подчиненной Луне службы теневого надзора. Ее сестра и так занималась постоянным и непрерывным наблюдением посредством своих детей ночи — фестралов — но теперь ее деятельность станет официальной, и она сможет нормально набирать последователей, а не лично отбирать каждого кандидата. Бесконечно верные ночной принцессе, они точно не предадут и не будут укрывать кого-то ради выгоды, а Луне Селестия доверяла больше, чем себе самой.

Задачей же совета будет первичное управление государством, решение большинства вопросов и законотворчество, но строго в канве политики диархии. С учетом наблюдения со стороны фестралов, пони не опасалась перегибов и того, что ей на подпись попытаются подсунуть какую-нибудь ерунду, вроде ликвидации диархии. Да и право вето у нее оставалось, как и возможность просто уничтожить какой-нибудь идиотский закон или указ.

Селестия знала, что совет довольно быстро обрастет дополнительными структурами, и даже придумала им название — министерства. В дальнейшем, она планировала распределить сферы жизни страны по новым организациям с целью дробления зон влияния. По ее плану, это должно было привести к конкуренции между разными группами пони, а фестралы — и, возможно, какая-нибудь подчиненная ей лично служба — проследят, чтобы конкуренция не превратилась в бесконечную войну с интригами, подкупами, смещениями или чем похуже.

Сработает ли новая система, аликорн не знала, но понимала, что у нее достаточно времени, чтобы или исправить ошибки, или придумать что-то новое. Это все равно было лучше, чем, надрываясь, тащить на себе телегу власти в одно лицо, рискуя развалиться от нагрузки. Да и Луна поддержала реформы, заметив, что как минимум с ее точки зрения они выглядят многообещающе. Очень хотелось воспользоваться опытом Селены, но та в ставшей уже привычной манере просто промолчала, спокойно смотря прямо в глаза. Богиня явно не собиралась мешать набивать шишки на своих ошибках.

Утвердив светило на небосводе, немного ниже и более тусклое, в соответствии с приближающейся осенью, Селестия надела регалии — золотое ожерелье с ее личной меткой, выглядевшее цельным нагрудником, накопытники и корону, и направилась в тронный зал. Сегодня ей придется много работать, много говорить, очень много улыбаться и успокаивать, но это ее не пугало. Улыбка легла на губы, в глазах поселилось тепло и уют — образ доброй и мягкой правительницы лег на нее идеально, как и всегда.

Прекрасное настроение портило только смутное ощущение где-то на краю сознания. Белая крылато-рогатая пони понятия не имела, с чем это связано, но вызванное ощущением беспокойство медленно, но уверенно разгоралось все ярче и ярче. Призыв божественной искры дело не исправил, лишь подарил уверенность в том, что чувство это небезосновательно. Не имея возможности как-то повлиять на происходящее, Селестия, как и много раз в последнее время, махнула хвостом и сосредоточилась на предстоящей речи перед подданными. По такому случаю в тронном зале будут присутствовать обе сестры, Солнечная Гвардия и Ночная Стража, не говоря уже о множестве простых пони — аристократов, жителей столицы, близлежащих городов. Принцесса с трудом представляла, насколько шокирует Эквестрию новость о реорганизации правительства, но на всякий случай готовилась к худшему.

Двое гвардейцев-единорогов и фестрал-пегас уже ждали ее для сопровождения в тронный зал. Не то, чтобы ей нужна была охрана, но это был один из многочисленных символов власти, с которыми ей и ее сестре пришлось мириться. Луна долго отпинывалась от единорога из Гвардии, ссылаясь на то, что часто перемещается тенями, но когда тот продемонстрировал довольно редкий навык телепортации по магическому слепку, сдалась. Сестры-аликорны вообще многое сделали для демонстрации своего единства — смешанная охрана, совместные учения Солнечной Гвардии и Ночной Стражи, убранство тронного зала, где дневная и ночная часть перетекали друг в друга. Вид странный, необычный, но весьма наглядно демонстрирующий нерушимую связь между Селестией и Луной.

«Ты должна отдохнуть»

Только годы правления позволили аликорну удержать лицо и не сбиться с шага — пони вокруг ничего не заподозрили. Продолжая мерно шагать под глухой перестук стук накопытников по ковровой дорожке, она лихорадочно думала, пытаясь понять, что произошло.

Пони видела Хелену яростной, словно бушующее пламя огромного пожара. Злой, как все узники Тартара вместе взятые. Она видела богиню в бешенстве, и в тихой, шипящей злобе, застала даже спокойную, абсолютно безэмоциональную волчицу. Но Селестия никак не ожидала услышать грубого беспокойства, когда разумный вроде и заботится, но в то же время явно не откажется хорошенько лягнуть в бок за какой-нибудь просчет.

«Я тебе что, мешаю?», голос Хелены стал тише, в нем заскользили нотки злости.

«Нет-нет, просто это неожиданно…»

«Да ты вообще хоть к чему-то готова?», — принцесса словно наяву увидела, как огромная белая волчица закатывает глаза. «У тебя мозги остались? Или ты решила себя загнать вусмерть? Ты, конечно, не лошадь, кони не двинешь, но от такого даже бессмертные пони загнутся, знаешь ли»

«Если тебя это успокоит, то реформа…»

«Снимет с тебя часть работы, да, знаю, я у тебя в душе, если ты забыла. Не загнись, иначе мне придется вылезти и загнать твою душу обратно пинком»

Ощущение присутствия богини пропало, вызвав еле слышимый вздох облегчения.

«Лучше бы она просто злилась», — мелькнула в голове принцессы мысль, которая ее же и напугала.

— Сестра, — улыбнулась Луна, стоящая возле своего трона.

— Здравствуй, сестра, — кивнула Селестия, не позволяя беспокойству отразиться во взгляде.

Они были вынуждены соблюдать пусть и упрощенный, но все-таки протокол, так как сейчас в их сторону были направлены десятки взглядов. Два десятка гвардейцев и шесть фестралов отгораживали принцесс от собравшихся в тронном зале, как аристократов, так и самых простых крестьян или погодников, что не очень-то и радовало тех из пони, что больше всего гордились своим богатством и положением.

— Верноподданные Наши! — громкий, но не переходящий в ставший уже легендарным Глас голосом начала Селестия. — Наше счастье наблюдать присутствие ваше здесь, в сей великий для Эквсетрии миг!

Слова тщательно отрепетированной речи, полные гордости, уверенности и радости, медленно, но уверенно сплетались в сложное кружево. Намеки, предупреждения и замечания, которые могли заметить только аристократы, таились среди полных восторга заявлений о процветании государства, его совершенствовании и развитии. Пони — в основном единороги, потомки магократии — начали нервничать, чувствуя, что анонсированные ранее реформы им не понравятся.

«Я бы их сожгла»

«Хорошо, что Эквестрией управляю я»

Хелена вернулась в середине речи, в момент, когда принцесса начала плавно заворачивать к необходимости учитывать нужды всей Эквкстрии, а не только столицы и сразу обратила внимание на сбившихся в кучку пони, бросающих на всех вокруг высокомерные взгляды.

«Паразиты. В малом количестве они необходимы, но у тебя их слишком много. Они у тебя всю кровь выжрут»

«Я все держу под контролем. Луна все держит под контролем. И твоя сестра тоже»

«Селена — мягкотелая размазня, ей дай волю, она веками будет пялиться на свои любимые звезды. Ты ее видела, только и делает, что стоит с загадочным видом, созерцательница, чтоб ее»

«Вы не очень дружите, да?»

Селестия еле заметно вздрогнула, ощутив медленно разгорающуюся ярость богини. Прокляв свою несдержанность — было сложно одновременно произносить речь и разговаривать с Хеленой, но это было слабым оправданием — она торопливо исправилась:

«Я имею в виду, что вы очень разные! И потому часто не соглашаетесь друг с другом!»

«Твое счастье, что я понимаю важность происходящего, а так же то, что где-то рядом оттирается Селена!» — рявкнула волчица, но быстро успокоилась. «Будь внимательна, мелкопринцесска. Эти твои аристократы что-то замышляют, сутью своей чую»

— …И посему Мы объявляем о создании Народного Совета Эквестрии! Каждый может выдвинуть свою кандидатуру в совет, дабы помочь государству нашему процветать и совершенствоваться! Вместе мы сделаем Эквестрию великой, мирной, полной счастья и любви страной!

«Какое счастье, что богов не тошнит»

«Пожалуйста, не порть момент…»

Ошеломленные новостью пони молча переглядывались, пытаясь осознать сказанное принцессой. До сих пор Селестия и Луна были единоличными правителями страны, да, у них, конечно же, были помощники, но чтобы вот так, во всеуслышание, объявить о создании нового уровня в правительстве… Да в принципе о создании полноценного правительства! Никто не понимал, как реагировать на произошедшее. И словно им всем было мало, как Луна объявила о создании службы Теневого надзора. Ее фестралы и она лично будут следить за соблюдением законов, чтобы пони были искренне счастливы, и никто никогда никого не угнетал. В своейственной ночной правительнице прямолинейной манере, она заявила о том, что жестоко покарает любого, кто пожелает обманом или угрозами угрожать чьему бы то ни было благополучию, счастью и, ни приведи звезды, жизни.

«Боевитая у тебя сестра, я бы с ней смахнулась»

«Не трогай мою сестру!»

«Неженка. Погонять бы тебя с алебардой, знаешь, а то ты ею как палкой махаешь»

«Технически, это и есть палка»

В душе принцессы яростно полыхнуло пламя чужого гнева.

«Завтра. В девять вечера. На плацу. Не появишься, я тебя пинком туда отправлю, через все стены этого твоего замка»

Селестия с трудом, но все же удержала лицо, правда, Луна точно что-то заметила. Пока пони молча переваривали услышанное, аликорн мысленно перебирала известные ей ицеляющие заклинания и мази от синяков и ожогов. В том, что они ей завтра понадобятся, она была абсолютно уверена.

«Серьезно… Лучше бы она просто злилась»

Глава 8

С громким лязгом алебарда, бешено вращаясь, отлетела в сторону, и в следующее мгновение мощнейший удар вмял металл доспехов в бок Селестии, отбрасывая ее. Короткий полет прервался, когда пони с хрустом впечаталась в мраморный трон богини.

— Infirmus! — рявкнула Хелена, раздраженно грохнув древком, подняв облако пыли и комьев сухой земли. — Вставай!

Подчиняясь воле волчицы, треснувшие ребра аликорна с отвратительным хрустом заняли правильное положение. Броня со скрежетом и скрипом металла выправилась, а рядом с тяжело дышащей пони воткнулась шипом вниз ее алебарда.

Селестия уже не стонала и не кричала от боли, осознав и приняв фантомность ощущений. Она не сразу привыкла к этим жутким тренировкам, но была рада хотя бы тому, что огнегривая отказалась от идеи погонять ее в реальном мире. Единственное, в ультимативном порядке потребовала заняться своей физической формой.

Вовне принцесса спала, отдыхая телом, пока безумная волчица истязала ее разум и душу, пользуясь выходным днем в расписании. Нет, она давала ей время на полноценный отдых, так что к своим обязанностям Селестия приступала свежей и выспавшейся, но ночь с последнего рабочего дня недели богиня считала своим временем. Она буквально вбивала в пони основы владения алебардой, причем не свои, каким-то образом ей удалось вывести правила и техники для боя с применением телекинеза и магии, и теперь Хелена учила Селестию тому, на что не способна даже сама.

Контроль оружия за пределами взгляда, например, за спиной противника или далеко в стороне от себя. Метание алебарды, вращение, хитрые удары, скользящие блоки на безопасном удалении, обманные финты. Все это сочеталось с безумными скачками вокруг оппонента, заставляющие его теряться и крутиться то за самим противником, то за его оружием, не зная, откуда ждать удара. Хелена сразу учила Селестию бить не только алебардой, но и магией, отчего мозг аликорна натурально кипел от необходимости стольких одновременных действий. Да и телекинез на расстоянии в десяток-другой метров был той еще задачкой.

«Ты — смертная, и тебе не дано легко просчитывать все удары, все свои шаги! Тренируйся! Опытный воин не думает — делает! Твое подсознание и рефлексы во много раз быстрее сознания, учи его и свое тело реагировать самостоятельно!»

Она и училась. Через пот, боль, слезы и кровь, расплачиваясь сотнями фантомных травм. Хруст собственных костей, вывернутые под неестественными углами ноги и оторванные крылья ее уже не пугали — она привыкла. Не знала зачем, для чего, но привыкла, не в силах противиться воле богини… И постепенно заражаясь ее энтузиазмом. Спустя несколько месяцев истязающих тренировок она поймала себя на мысли, что больше не считает происходящее тяжкой обязанностью, и даже ожидает возможности вновь поднять алебарду магией. Ей было далеко до того разгорающегося пламенем восторга, с которым Хелена встречала каждый пропущенный удар, но она уже замечала за собой скалящуюся ухмылку во время какого-нибудь особо хитрого финта, способного запутать даже богиню. Да, осознание того, что волчица сдерживается, остужало ее пыл. Вот только, она сдерживала свою силу, скорость и реакцию, ограничив их очень хорошо тренированным смертным воином, но не свой опыт, свое невероятное мастерство.

Ну а день — вернее, ночь — когда Селестии удалось пустить кровь Хелене, навеки останется в ее памяти.

Тогда она с ужасом осознала, что, забывшись в бою, на автомате отбивая удары и судорожно уклоняясь, умудрилась воткнуть шип алебарды прямо под мышку волчице. Она ждала ярости. Ненависти, злости, да хотя бы раздражения. Но никак не громогласного восторга, столь же яркого, как и любые другие эмоции богини.

Именно тогда Селестия и поняла, для чего нужны были эти бои.

Хелена не была глупа, аликорн это прекрасно понимала. Огнегривая вряд ли бы стала гонять принцессу только из желания ее помучить. Она могла наорать, обругать, дать подзатыльника или пинка, но никогда не переходила определенной черты. В ее действиях в последние месяцы часто проскальзывала четко ощущаемая забота, но странная и искаженная, будто богиня сама не понимала, что чувствует. И первая «тренировка» наверняка стала бы последней, если бы не одно «но».

Селестия смогла, пусть и с трудом, пусть проиграв в итоге, но все-таки дать какой-никакой отпор богине. И тогда избиения стали регулярными. И лишь спустя месяцы, привыкнув к боли, к унижениям, к травмам, пусть и фантомным, впервые ранив Хелену, принцесса разглядела эмоции, испытываемые ею. Дикий, ничем не сдерживаемый восторг, огонь веселья и удовольствия в глазах.

Волчица искренне наслаждалась этими схватками. Настолько, что больше не донимала аликорна вне тренировок, никак не вмешиваясь в ее дела. Будто бои позволяли ей спустить пар, выплеснуть эмоции и успокоиться, остыть. Пони не решалась прямо спросить о причинах этих спаррингов, опасаясь разрушить шаткое равновесие, вместо этого она решила расспросить лунную волчицу.

Правда, это не помогло.

Медленно, плавно, тонкими полунамеками она опрашивала Селену и Луну о Хелене. Лунная волчица всегда с радостью соглашалась рассказать что-нибудь о своей, как она думала, погибшей сестре, усыпая дневную правительницу подробностями, вот только описываемая ею личность не имела ничего общего с той, кто сейчас нетерпеливо постукивала древком оружия по земле, ожидая, пока Селестия придет в себя.

Ночная богиня описывала яркую, полную самых разных эмоций волчицу, обожающую шутки и розыгрыши. Всегда в движении, всегда в действиях, иссшагавшая весь мир просто потому что «стоять — это скучно», Хелена выглядела ярким солнцем, что вызывало улыбку и радость. Селена называла себя созерцателем, а сестру — деятелем, говорила, что они прекрасно уравновешивали друг друга.

По описанию, они говорили о совершенно разных личностях, имеющих лишь пару общих черт характера.

— Я… Уф… Готова, — Селестия магией подняла алебарду, привычно перехватив ее сразу в трех местах. Она не была мастером точного телекинеза, но уж управлять тремя потоками ей было по силам. Такой «хват» позволял ей лучше контролировать инерцию длинного оружия, не жертвуя скоростью и маневренностью.

Хелена с бессвязным воплем грохнула древком алебарды себя по груди, словно бы приглашая нападать. Аликорн, кривовато ухмыльнувшись, рванула вперед, обходя волчицу по дуге слева, а алебару направив справа.

Заняв позиции по разные стороны от богини, она и ее оружие рванули друг к другу в одновременной атаке. С рога принцессы сорвался ворох простых, но быстрых атакующих заклинаний, заставив огнегривую прикрыть глаза оружием, после чего она резким, коротким взмахом крыльев взмыла в воздух. Естественно, волчица не могла упустить такого шанса, и тут же коротким взмахом чуть не вскрыла грудь пони шипом, но прервала замах и точным ударом подтока сбила летящую ей в поясницу алебарду. Быстрый шаг с целью сменить стойку, и она, пошатнувшись, приняла на блок удар задними копытами, подбросивший крылато-рогатую пони еще выше в воздух. Золотистое поле телекинеза заставило ее оружие взмыть в воздух, спасая от пинка куда-то в сторону, а на восстанавливающую равновесие богиню обрушился мощный удар солнечным пламенем.

С громким лязгом металла Хелена неуклюже кувыркнулась в сторону, «спасаясь» от условно опасного огня, и вставала она не очень быстро, верная наложенным на себя ограничениям. Этим и воспользовалась принцесса, бесхитростно метнув алебарду на манер копья, тут же сместившись в сторону и дополнив бросок парой мощных солнечных стрел. Не дожидаясь результата атаки, она сорвалась вперед по дуге, готовая перехватить магией свое оружие, чтобы совершить какой-нибудь финт или притянуть к себе, спасая от захвата.

Она еле успела дернуть алебарду в сторону, отчего та пронеслась мимо цели. Подсознание сработало быстрее разума, и попытка Хелены связать крюком ее оружие и сдернуть на землю провалилась, но она не расстроилась. С горящими от восторга глазами богиня рванула вперед, стремясь войти в клинч, где у нее было куда больше преимуществ. Не желая сближаться, пони взмахом крыльев отбросила себя назад, огрызаясь магией и так и норовя ткнуть копийным острием куда-нибудь между пластин брони, ну или просто грохнуть клевцом где придется.

Отмахиваясь от магии и несколько неуклюжих ударов оружием с изяществом настоящего мастера, богиня не стеснялась принимать на доспехи слабые атаки, демонстрируя прекрасное понимание пределов своей брони. Алебарда словно невесомая порхала в ее руках, но то была лишь иллюзия. Первое, чему научила принцессу Хелена, это использованию инерции оружия в своих целях. Не так уж и сложно быстро крутить древковым оружием, если знать, как правильно подправить кажущееся неостановимым движение, направляя его в нужную тебе сторону.

Азарт схватки начал вновь захватывать разум и душу Селестии, она с восторгом оскалилась, будто хищный зверь, и разве что не рычала. Скованная ограничениями, Хелена не могла ее достать, в то время как самой пони не хватало умения нанести хоть сколько-нибудь серьезный удар. Да, она могла поднакопить сил и ударить магией, но для этого нужно было остановиться и сконцентрироваться, ослабив напор, что было равноценно поражению.

Пони и волчица кружили по высохшей пустыне, поднимая желтоватую пыль, осыпая друг друга ударами. На десяток атак Селестии приходился всего один выпад Хелены, но выверенный и смертельно опасный. Сама того не осознавая, дневная принцесса начала копировать стиль боя своей сестры, куда более подкованной в этом деле, а потому уже давно пришедшей к наиболее эффективной стратегии.

Все решилось, как и всегда, в один миг. Одна сшибка, одна ошибка. Селестия, увлекшись, оказалась слишком близко к Хелене, стремясь отвлечь ту от очередного удара алебардой, за что и поплатилась сокрушительным ударом подтока прямо в грудь. Четырехгранный шип не смог пробить толстую броню, но сам удар вышиб из пони дух.

Оглушающей болью вспыхнул сломанный ударом рог, а затем Селестия с судорожным вдохом открыла глаза.

Фантомные ощущения медленно таяли, унося с собой ужасающее в своей отвратительности чувство проламываемого клевцом алебарды черепа. Аликорн глубоко вдохнула, выдохнула и подтянула одеяло повыше.

Это жуткое ощущение теперь будет преследовать ее весь день…

***

Хелена с грохотом доспехов рухнула на свой трон, опустошенная. Искренний восторг и жажда битвы были очень яркими, очень сильными эмоциями.

Слишком сильными.

Ее выгоревшая суть не могла безвредно выдержать такой напор, но она и не перегорала, нет. Это больше походило на усталость, если бы богиня могла уставать. Потеря… Нет, истощение сил разума, сгоревших в пламени искреннего, несдержанного восторга.

Но эта… Усталость никак не мешала Хелене строить и корректировать планы. Ее разум, пусть поврежденный, пусть отравленный чужим безумием, все еще был силен, и придумать способ избавить мир и себя от возможных страданий было не слишком сложно. Наблюдение за Селеной — связь с Селестией уже позволяла незаметно подсматривать и подслушивать через смертную — привело волчицу к неожиданным и неприятным выводам. Ее сестра… не справится с ней. Не сможет хладнокровно развоплотить ослабленную суть, отправив в Первооснову, не только опасаясь навредить пони, но и в принципе не желая Хелене гибели. Судя по ее словам, по видимым отчетливо эмоциям, она скорее обрадуется, увидев ее, и не осознает, насколько белая волчица изменилась.

Не поверит, что, она пала, приняв кровавую и жестокую часть себя.

У богини было не так уж и много вариантов, особенно с учетом того, что Селестия уже была поражена ее безумием. Пока это было не так заметно, но пони начала наслаждаться их сражениями, слишком легко привыкнув к боли и фантомым смертям. Она слишком быстро менялась, слишком часто пользовалась ее силой и волей для успокоения, принятия решений, для всего. Хелена испортила эту маленькую принцессу, следуя указаниям своего искаженного разума.

Вывод был прост — она тоже должна была умереть. А вместе с ней необходимо стереть из мира все, что они успели извратить своими действиями.

Этот мир, Эквус, похоже, был крайне пассивен. Все выглядело так, будто у него нет своей воли, некоего направления развития. Вопреки ее страхам, он не влиял на нее, и знания ей не давал, она сама их взяла. Это было похоже на чтение справочника, не более. Чем активнее богиня взаимодействовала с теми или иными явлениями нового мира, тем больше информации она получала. Как минимум, эта теория объясняла, почему она ничего не знает о далеких странах и обитателях этих стран — она не могла получить знания о том, с чем никогда не сталкивалась даже опосредственно.

Мир был пассивен, страх оказаться под его контролем ушел. Его место занял ужас, когда Хелена осознала, что именно она влияет на него.

План божественной волчицы был прост, понятен, но не очень-то и легок в исполнении, не говоря уже о возможных проблемах в процессе. Она хотела воспользоваться силойЭлементов Гармонии, артефактов мощи достаточной, чтобы уничтожить ее суть. Не просто отправить в Первооснову, а обратить в Ничто. Вот только, Хелена прекрасно понимала, что ни Селена, ни Луна не смогут направить всю эту огромную мощь против своих сестер.

Да и три из шести Элементов принадлежали Селестии.

Поэтому огнегривая выковывала из белой рогокрылой пони воительницу. Она хотела сделать из нее угрозу для Эквестрии, опасную, сильную, но довольно локальную. Принцесса должна была стать чудовищем в глазах Луны, недостойным жизни. Ну а вместе с аликорном сгинула бы и сама Хелена.

План был очень сырым, очень слабым, он вызывал много вопросов, имел много негативных последствий, но ничего лучше богиня придумать не смогла. Она не могла допустить распространения гнили, что поселилась в ее сути.

Волчица с усилием потерла морду, тяжело вздохнула. Принятое решение давило на нее тяжким грузом, но она не имела права отступить, не могла сдаться, не теперь. Не после того, как именно ее несдержанность стала причиной надвигающейся катастрофы. Все, что она могла, это повлиять на ее течение, смягчить последствия, вывести из под удара как можно больше смертрых и сам мир.

Ошибки. Одна за другой, и Хелена не знала, не совершает ли еще одну, в попытках выйти с минимальными потерями. Она никогда подобного не делала, ее путем всегда было движение, а не тщательный расчет, и каким бы ни были последствия, волчица всегда принимала их, стоя во весь рост. Но сейчас под угрозой был мир, иной, не безумный, не кровавый, не полный смерти и страданий. А она…

Лучше бы она ушла в Первооснову.

Оскалившись, Хелена с рыком отшвырнула от себя алебарду, схватилась за голову, прижимая уши. Она виновата во всем, что сейчас происходит. Ее несдержанность привела к тому, что Селестия, эта маленькая, такая беззащитная пони оказалась поражена безумием. Из-за нее аликорн теперь чувствует азарт схватки, наслаждается боем. По ее вине она, вместо спокойного и равномерного совершенствования, развития себя и своей страны, перепрыгивает через себя и свои принципы, ломает свой собственный характер, все больше и больше уподобляясь сидящей в своей душе богине.

Вина ядом растекалась по сути и разуму Хелены, вырываясь бессвязным скулением, истощая и так ослабленную суть.

«Что я натворила…»

***

— Думаю, все не настолько плохо, — осторожно заметила Луна, вместе с сестрой стоя у стола с картой Эквестрии и близлежащих стран.

Селестия только покачала головой.

Углы плотного, потрепанного частыми использованием пергамента были придавлены темными от налета чашками. Вся северо-восточная граница страны была утыкана множеством фишек, обозначавших полки Дневной стражи, тогда как напротив, за проливом, стояли не менее многочисленные силы грифонов.

Птицекошки проделали огромную работу по тайной переброске своих войск, имитируя ротацию и учения. Это бы сработало, если бы не Луна и ее фестралы, способные просто подсмотреть, что именно происходит на территории чужой страны. К счастью, пока только несколько эквестрийских единорогов знали, как блокировать теневые тропы, что позволяло Ночной Страже проникать буквально всюду, в частности, в штаб нового императора Гишара.

К чести немолодого грифона, сумевшего захватить власть в стране, он пытался направить вектор экспансии на восток, вот только, земли там не были плодородными и полными дичи, скорее наоборот. Народ логично ропотал, и только ветераны Грохочущего Крыла поддерживали Гишара, все еще помня силу и мощь аликорнов. Еще бы было их хоть сколько-нибудь много…

— По твоим же докладам, они не отступят, — Селестия поджала губы, чуть прищурившись, дернула ушами. — Даже если мы сейчас сокрушим их армию, это ни к чему не приведет, они просто наберут новую. Воинственность и авантюризм в крови у грифонов, они будут раз от раза подниматься и объединяться. Ты ведь знаешь, они всегда ищут достойную цель, а с учетом их натуры, это всегда завоевания. Неважно, любимой или любимого, власти, земель.

— И что ты предлагаешь?

— У меня есть несколько вариантов, но ни один мне не нравится, — призналась принцесса, еще раз окинув взглядом карту. — Просто воевать с ними мы не сможем, они легко уйдут в горы, и оттуда мы будем их вытаскивать десятилетиями. В теории, я смогу вообще срыть их до основания, но настолько мощная магия ударит и по нашей территории. Засуху устраивать не хочется…

Луна покачала головой. Спокойствие, с которым ее сестра проговаривала способы геноцида целой расы, ее порядком напрягало, она слишком сильно изменилась.

— Есть еще вариант магического вируса, но он ненадежен и может обернуться против нас. Как видишь, плана, как раз и навсегда решить проблему Империи, у меня нет, потому что эти идеи вряд ли сработают, как надо.

— Я посмотрю, что можно сделать, — вздохнув, лунная принцесса сделала несколько шагов назад, растворяясь в тени. — Время еще есть.

Сверкнув напоследок бирюзовыми глазами, темно-синяя пони исчезла, оставив сестру в одиночестве изучать карту страны и ближайших соседей.

— Если бы, — пробормотала Селестия, пододвигая фишки кончиком махового пера и расставляя новые.

Если до того ситуация, отраженная на карте, была просто сложной, то теперь, после внесенных принцессой изменений, она стала катастрофической. Грифоны имели вчетверо большую армию, и все они были летунами-универсалами. Птицекошки не стали делать ставку на наземные силы, понимая, что против тяжелой пехоты земнопони они никогда не выстоят, и вместо этого начали очень быстро совершенствовать самострелы и алхимическую взрывчатку. Прежний план — сдержать нападение силами Дневной стражи, а после нанести сокрушительный удар магией аликорнов — уже не имел ничего общего с реальностью. Они просто не успеют, слишком протяженным был потенциальный фронт, и ценой их ошибки станут сотни, тысячи пони.

Селестия не хотела, чтобы это решение тяжким бременем легко на плечи сестры. Та вскоре догадается, что ее обвели вокруг рога, ей было достаточно самостоятельно свести воедино все отчеты своих фестралов — до сих пор она просто передавала информацию дневной правительнице. Аликорн тяжело вздохнула и магией сняла со стойки свою алебарду.

Грифоны, да и в целом весь мир, не зря опасались сестер. Чтобы вырезать всю армию, разрушить пограничные города, устроить террор и хаос, достаточно было лишь одной из них.

Белая пони не просто так торопилась, нет. Она не следовала жестокой и воинственной воле своей наставницы. Ее настораживали слухи из далеких земель, что лежали за океаном, о неких могущественных созданиях, способных воровать магию, о чудовищных магах, что без труда могли противостоять обеим сестрам. Да, у них были богини, но Селестия не собиралась во всем полагаться на них.

Не боги обжигают горшки.

Дневная принцесса собиралась недолго, куда больше времени она потратила, тайком выбираясь из замка. Закрытая и тяжелая — пусть и не давящая своим весом — броня накладывала вполне очевидные ограничения на аликорна, а телепортироваться на хоть сколько-то длинные расстояния было нельзя, так как колебания магического фона после таких «прыжков» Луна почувствует даже с другого конца замка.

«Когда вернусь, придется долго и упорно отпинываться от наблюдателей в покоях»

Селестия улыбнулась. Забота младшей сестры теплом отзывалась в ее сердце, даже будучи несколько навязчивой. Но не ей судить, с учетом того, что совсем недавно она, сама того не ведая, задвинула любимую сестренку в сторону, слишком активно опекая ее и держа в стороне от интриг и сложностей управления страной…

Свои ошибки она осознала случайно, просто задумавшись в какой-то момент, отчего же Луна перестала жаловаться на отсутствие внимания со стороны сестры и их подданных. Ей потребовалось время, чтобы свести воедино все действия любимой сестренки, оценить произошедшие изменения, осознать влияние Селены — это было относительно просто, достаточно вспомнить, как на нее саму влияла Хелена — а после… Тогда ее сковал ужас осознания. Взглянув на собственные слова и действия, свое поведение, на их редкие, полные холода разговоры, Селестия чуть не побежала будить Луну и вымаливать прощения. Удержать свои эмоции и желания в узде было сложно, но, к счастью, раздраженная солнечная богиня дала ей вполне ощущаемого подзатыльника.

«Дура», — коротко и емко в тот момент охарактеризовала принцессу волчица и снова укрылась в глубинах ее души.

Тряхнув головой, принцесса вынырнула из омута воспоминаний и сосредоточилась на настоящем. Ночь уже вовсю вступила в свои права, небо пестрило мириадами звезд, окружавших большую, яркую луну. Редкие облака темными громадами плыли по небосводу, дополняя прекрасную картину.

Она уже выбралась из замка, сумев оторваться от охраны, и теперь размышляла, как ей пройти незамеченной мимо патрулей. Вариантов было не так, чтобы много, с учетом всех переменных, так что, она просто начала накладывать на себя маскировочные заклинания, одно за другим, подстраивая их друг под друга. Вопреки распространенному мнению, она могла не только ударить со всей силы, тонкие манипуляции ей вполне были доступны.

Просто Луне они давались легче.

Аккуратно обходя патруль за патрулем — помимо дневной стражи, здесь были и редкие гвардейцы, а из теней то и дело выглядывал изогнутый рог фестрала — Селестия чуть улыбнулась иронии ситуации. Вот она, дневная правительница, могущественный аликорн, крадется, будто вор, таща на себе полсотни килограмм солнечной стали в виде доспехов и оружия. Металл этот, наверное, был бы куда дороже золота, если бы вообще продавался…

Еще раз тряхнув головой — ночное время настраивало на созерцательно-задумчивый лад — белая пони расправила крылья. Последнее кольцо патрулей осталось позади, а значит теперь ничто не мешало ей подняться в воздух, все еще укрытой магией. Главное, не забывать про наблюдателей, способных разглядеть скользящую по земле крылатую тень.

Обычный пегас мог преодолеть расстояние от замка до восточной границы дня за четыре, если срочно — три. Специально обученные пони из королевской почтовой службы добирались в среднем за двое суток, пусть и ценой длительного отдыха. Аликорны же… Селестия, нагруженная доспехами, оружием и переметными сумками с провиантом, с периодическими телепортационными «скачками» могла добраться за несколько часов. Собственно, для этого и нужны были сумки — в них хранился запас зелий и сытных пайков для быстрого восстановления сил.

«Луна бы добралась быстрее», — принцесса в который раз уже подумала о необходимости создать свой аналог теневых троп.

***

Все еще скрываясь, но на этот раз от патрулей и наблюдателей пограничных войск, Селестия пересекла границу и направилась прямо к ставке командования армии Империи грифонов. Где-то ближе к концу перелета она устроила привал и быстро опустошила склянки с зельями — как всегда откровенно противными на вкус, но действенными — и затолкала в себя сухпайки, запивая водой из бурдюка. Есть приходилось через силу, так как организм крайне негативно отреагировал на вливания в себя разной алхимии, из-за чего принцессе пришлось экстренно вспоминать, как подавлять рвотные позывы, да и в целом вспоминать премудрости походной жизни.

Выделив себе на отдых пятнадцать минут — ровно столько, чтобы истерзанные долгим полетом мышцы восстановились — аликорн, укрытая маскирующими чарами, посмотрела вверх, на темно-синее, с фиолетовым оттеноком, звездное небо. Далекие туманности украшали его своими разноцветными дымками, поверх поблескивали серебром созвездия, окружавшие большой и яркий диск луны. Прекрасная и тихая ночь радовала глаза и успокаивала душу, обещая спокойствие… Но Селестия собиралась разрушить это очарование огнем и сталью. Вздохнув — она уже приняла решение, и отступать было бы глупо — она решительно встала на ноги.

Не доходя до первого кольца патрулей, она сбросила с себя многочисленные маскировочные чары, заставив опешить четверку грифонов, как раз пролетающих над ней. К чести воинов, в себя они пришли мгновенно, да и среагировали правильно: трое спикировали вниз, окружив аликорна, а четвертый со всех крыльев рванул в лагерь.

— Ваше Высочество, — уважительно склонил голову старый — с проседью в шерсти — грифон, вызвав недовольные взгляды молодых напарников. — Чем обязаны Вашему визиту в столь позднее время?

— Мы прибыли лично, дабы раз и навсегда решить любые терриориальные али иные споры, что возникли между государствами нашими, — тихо, но уверенно ответила принцесса, демонстративно воткнув алебарду подтоком в землю. — Покуда дипломаты наши и ваши никоих результатов добиться не сумели, Мы решим их здесь и сейчас.

Старик плотно прижал крылья к телу, нахмурившись, одним жестом утихомирив своих напарников, явно готовившихся напасть.

— Можем ли мы надеяться на переговоры, Ваше Высочество?

— Не тебе сие решать, воин, — высокомерно заявила Селестия, ощупывая магическим восприятием округу.

Со всех сторон к ним слетались грифоны, формируя многоуровневое окружение. Принцесса мысленно вздохнула, ей будет достаточно просто выпустить силу божественной искры, чтобы опалить всех этих птицекошек, а ближайших и вовсе — сжечь. Похоже, очень немногие это осознавали, и этот так и не представившийся старый грифон был одним из них.

— Конечно, Ваше Высочество, но, если позволите, мы предупредим императора Гишара.

— Терпение Наше не безгранично, воин.

Старик поклонился и поднялся в воздух. С секундной заминкой двое оставшихся грифонов отправились следом, бросив на аликорна недовольные взгляды. В ответ Селестия улыбнулась, но не обычной своей мягкой и доброжелательной улыбкой, нет. Предвкушающий оскал был очень похож на таковой у Хелены.

Проводив взглядом дернувшихся птицекошек, принцесса выдернула из земли алебарду и быстро взмахнула ею, сбрасывая налипшую грязь, после чего посмотрела на бледную в свете луны тень под собой.

— Здравствуй, дитя ночи.

— Мягких троп, Ваше Высочество, — тихо отозвался Дарк Сикер, фестрал из ее личной охраны. — Вы могли попросить меня, я бы провел вас тропой теней.

— Предварительно доложив сестре Нашей?

— Матушке будет легче заниматься делами, если она не будет беспокоиться о Вашем благополучии, Ваше Высочество.

— Я учту. Ты один?

— Арк Шейд в тенях лагеря.

— Когда станет жарко, уходите. Мы не можем гарантировать вашу безопасность, дети ночи.

— Служу из тени, — глаза фестрала потемнели, когда он скрылся во тьме.

Поведение Дарк Сикера ее удивило, но с другой стороны, это было логично. Как она сама заботилась о Луне, так и фестралы, считающие ее своей матерью, заботились о ней. И, естественно, они были рады уберечь ночную принцессу от неоднозначных решений.

Раздались торопливые хлопки крыльев, и перед аликорном, на почтительном расстоянии, приземлился все тот же старый грифон, уже в одиночестве.

— Император Гишар примет Вас немедленно, Ваше Высочество.

— В сим случае, Мы идем.

Селестия распахнула крылья и одним мощным взмахом подбросила себя вверх и вперед, беспрепятственно покинув кольцо окружения. Два десятка грифонов выстроились вокруг почетным эскортом, держась в стороне, некоторые неосознанно тянулись лапами к висящим на ремнях бомбам или самострелам — воины заметно нервничали, и принцесса не могла их судить. Все-таки, закованный в золотую броню аликорн с алебардой наперевес — не тот гость, которого ждешь ночью.

Лагерь бурлил, птицекошки быстро, но без суеты экипировались и сбивались в подразделения, тут же взмывая в воздух. Пони отметила профессионализм солдат, тем не менее, не сомневаясь в своей способности справиться со всеми сразу. Зачарованная броня — и, в особенности, шлем — должны были защитить ее от взрывов алхимических бомб, а прочная солнечная сталь могла без труда выдержать попадание из тяжелого самострела в упор. Впрочем, честно сражаться принцесса не собиралась изначально.

Среди многочисленных палаток и временных сооружений штаб императора никак не выделялся ни цветом, ни размерами. Большой и яркий шатер, стоящий в центре был скорее мишенью, чем реально использующейся частью лагеря, грифоны выставили даже охрану перед входом — все для того, чтобы обмануть возможного нападающего. Командование, судя по докладам фестралов, вообще предпочитало не собираться в одном месте.

Оценив организацию лагеря на твердую пятерку — никаких декораций, только суровая военная функциональность, чего так не хватало ее Дневной страже — Селестия с грохотом и лязгом металла приземлилась прямо перед входом в палатку, взмахом алебарды заставив охрану отшатнуться. Грифоны, заклокотав, потянулись к оружию.

— Отставить! — грохнул низкий, басистый голос из глубины палатки. — Пропустить немедленно!

— Да, владыка! — синхронно вытянулись в струнку оба стражника, пытаясь испепелить аликорна взглядами. Усмехнувшись, пони с высоко поднятой головой шагнула внутрь.

Гишар стоял за грубо сколоченным деревянным столом, на котором была расстелена карта с множеством воткнутых флажков. Бегло осмотрев ее и отметив, что фестралы правильно указали расположение всех вражеских полков, Селестия перевела взгляд на самого императора.

Темно-серое тело, почти черная голова и шея и коричневатый окрас крыльев, кисточки на хвосте и ног. Крупное, даже массивное телосложение и внимательный, тяжелый взгляд желтых птичьих глаз. Гишар не боялся аликорна, не испытывал злости или ненависти. Долгую минуту они бодались взглядами в наступившей тишине, не нарушаемой ничем, даже звуками снаружи палатки — определенно действие чар.

— Нас не услышат снаружи, — первым нарушил молчание Гишар, как-то разом сдувшись и обмякнув. — Амулет еще из старых запасов, ваши единороги делали.

— Доэквестрийская эпоха, — кивнула принцесса. Оставив алебарду у входа, она подошла к столу. — Вот только, некоторые до сих пор живут в ней, не так ли?

— Давай без этой чепухи, мне до зуда в перьях надоели эти политесы, — поморщился грифон, достал откуда-то из под стола флягу. — Вина?

— Откажусь, к сожалению.

— Жаль… Ладно, — когтем выдрав пробку, император просто приложился к горлышку, сделав небольшой глоток. — Войны не избежать, и мы оба это знаем. Я бы и рад не гробить свой народ, да только мололняк жаждет боя.

— Ты ведь понимаешь, что если так пойдет и дальше, от твоей Империи останутся одни старики? — Селестия приподняла бровь. — Мне ничего не стоит каждые пару десятилетий истреблять всю вашу армию.

— Этой войне придется случиться, тут никуда и никак, — Гишар вздохнул, кивнул в сторону карты. — Сорок шесть тысяч, Селестия. Сплошные добровольцы, молодняк, жаждущий доказать кому-то, что они — настоящие орлы, а не цыплята… Желтоклювые идиоты, в общем.

— У тебя есть план.

— Как и у тебя. Давай же сравним и решим, какой для Эквуса лучше.

Обсуждение не продлилось долго. Аликорн прямо заявила, что планировала сначала уничтожить армию, а после пройтись по ключевым городам, фактически разрушая экономику страны. Столь громкое поражение привело бы ее к расколу на десятки мелких княжеств, которые просто передерутся между собой. К моменту, когда междоусобица закончится, грифоны уже просто физически не смогут представлять хоть какой-то угрозы Эквестрии, да и в принципе кому бы то ни было в мире.

Гишар же предлагал совершенно иной план. Уничтожение армии сохранялось — император с холодной безжалостностью был готов пожертвовать наиболее горячими головами, лишь бы сохранить грифонов едиными. Вот только, при нем оставалась его гвардия, преданные лично ему войска, с которыми он планировал пройтись уже по внутренним кланам, принуждая тех к послушанию. В целом, он хотел укрепить власть, заложить крепкое основание для новой династии, а после заключить с Эквестрией договор — немного плодородных земель на восточном побережье страны в обмен на армию. Даже если Дневная стража в полном составе уйдет в отставку, у Эквестрии бы все еще оставалась Солнечная Гвардия, Ночная Стража и аликорны, коих было бы достаточно, чтобы просто уничтожить Империю в случае чего…

— А в ответ находящиеся на нашей территории грифоны устроят резню мирного населения, — Селестия фыркнула.

Быть может, когда-то она бы на такое и согласилась, но не теперь. Она видела полные ненависти взгляды, понимала, что это не просто молодняк бесится, то точка зрения всей Империи. После поражения, нанесенного Кристальной Империей — ставшей вассалом Эквестрии после уничтожения Сомбры, что никак не афишировалось — грифоны жаждали побед и завоеваний.

— Общественное мнение можно изменить, не мне тебе об этом рассказывать, — Гишар прикрыл глаза, расслабившись.

Император понимал, что уже проиграл этот спор. Селестия никогда не согласится даже на каплю риска для своих любимых маленьких пони, даже если для их безопасности придется вкопытную истребить целую расу. Вон, про оленей со времен основания Эквестрии никто ничего не слышал, уж не аликорны ли позаботились о воинственном королевстве?

— Но пред тем, многие пони погибнут, — Селестия покачала головой. — Мое последнее предложение — сдавайтесь. Империя станет вассалом Эквестрии, взамен мы поможем вам с решением продовольственного вопроса. Ваша армия будет распущена, стража — ограничена в численности, но единство нации сохранится.

— Я бы с радостью пошел на это, но мой народ меня порвет на сотню маленьких Гишаров, — император изобразил намек на улыбку, после чего медленно обошел стол по кругу. Он еле заметно вздохнул, когда аликорн магией притянула к себе алебарду. — Сделай это быстро.

— Мне жаль, — пробормотала принцесса, одним мощным ударом срубив голову грифона. Поток крови из судорожно задергавшегося тела окатил ее от кончика рога до накопытников, но аликорн даже не дернулась, лишь вздохнула. — Жаль… Но лучше так, чем жизни моих пони.

Пони расправила крылья, обращаясь к огню в своей душе. Пылающее пламя окатило ее ярким предвкушением битвы, жгучий восторг вырвался безудержным огнем, заменившим радужное сияние гривы и хвоста. Капли страха и ужаса от содеянного обратились пеплом, тут же исчезнувшем в разгорающейся ярости.

Эти безумные птицекошки посмели угрожать Ее пони. Ее Эквестрии! Нет и не могло быть никакой пощады тем, кто поднял оружие и направил его в сторону невинных!

Всесжигающий смерч в миг обратил в ничто палатку со всем, что ею скрывалось, и только обрамленный ярко-белым с кровавыми язычками пламенем аликорн осталась стоять посреди жаркого безумия.

— Сражайтесь! Покажите Нам, что в вашем жалком племени называется яростью!

На секунду впавшие в ступор, грифоны взревели, заклекотали, в едином порыве хватаясь за оружие. Сотни метнулись вперед с изогнутыми мечами в лапах, не меньше рванули вверх, готовя бомбы и самострелы. Не обращая внимания на сгорающие перья и шерсть, воины в исступленном безумии пытались добраться до убийцы императора, нанести хоть один удар, коснуться хоть когтем… И умирали, словно мотыльки у костра.

Сталь мечей и наконечников болтов краснела и плавилась, алхимические составы вспыхивали, не долетая десятки метров, казалось, сама земля горела и обращалась прахом, взмывающем вверх в восходящих потоках горячего воздуха. Искаженные гримасы ярости, боли и ненависти исчезали во всепожирающем огне, оставляя лишь неясные, видимые одному лишь воображению силуэты. Ни один грифон не отступил, не улетел, чтобы предупредить, все, от воина до слуги, рвались в эпицентр пожара, подгоняемые разгоревшимися эмоциями. Туда, где исступленно хохотал огненный демон, взмахами алебарды раздувая пламя, посылая протуберанцы в стоящие в отдалении палатки и строения.

Все кончилось резко, внезапно. Обратился ничем последний грифон, обрушились горячей золой последние остатки лагеря. Лишь тяжело дышащая Селестия стояла посреди учиненного пожарища, пытаясь прийти в себя после всепожирающей вспышки безумных эмоций.

Она пыталась ужаснуться своим действиям, но не могла. Она должна была осудить себя за несколько тысяч убитых, но не хотела. В ее душе горело пламя, требовавшее любой ценой защитить свою страну, оберегать каждого пони от бед войны. Принцесса дня высоко подняла голову, расправив крылья, с распаляющейся гордостью смотря на разрушения, что она сотворила.

Она защищала Эквестрию.

Никто, никто кроме нее не будет запятнан войной.

Никто, кроме нее больше не познает ужаса осознанного убийства.

Она — пылающий щит своего государства, что всегда будет подниматься, стоит какому-нибудь глупцу только вообразить, что Ее пони — легкая добыча.

Луна уже давно опустилась за горизонт, и солнце, повинуясь Ее воле, медленно начало подниматься вверх, окрашивая мир в цвета алого рассвета. Символа новой эры.

***

— Ты… Ты это почувствовала?

— Да, моя маленькая Луна.

— Что это было?

В ответ раздался звон стали лунного меча. Несколько секунд Селена молча рассматривала клинок, словно ища в его серебре ответы на свои вопросы, после чего, прижав уши, вздохнула и закрыла глаза.

— Хелена.

Глава 9

— Не понимаю.

Селена встала с колена, отряхивая перчатки от черного, жирного пепла, покрывавшего землю на многие километры вокруг. Она отчетливо ощущала силу своей сестры, но вот эмоции, что были в нее вложены, однозначно принадлежали Селестии.

Злой, яростной, горделивой и восторженной Селестии, что плохо вязалось с привычным образом принцессы, даже с учетом всех произошедших изменений.

— Столько смертей… — прошептала Луна, потерянно бродящая по выжженному пепелищу, оставшемуся от военного лагеря грифонов. — Почему она…. Зачем?..

Волчица чуть качнула головой, покосилась на яркое, заливающее землю жарким светом солнце, слишком горячее для этого времени года. Белая пони не вняла ее предупреждениям, слишком глубоко погрузившись в божественную силу, она растворялась в ней, перенимая черты характера Хелены… Вот только, эта теория откровенно трещала по швам. Сила сама по себе не имеет воли, у нее нет характера. Если огнегривая и правда ушла в Ничто, то Селестия скорее бы просто стала сильно эмоциональнее, порывистее, резче. Но не обратилась бы маленькой крылато-рогатой копией белой волчицы, не наслаждалась бы столь явно творимыми разрушениями.

Селена не лгала, когда описывала свою сестру, конечно нет. Просто рассказывала она о времени, когда они еще не скалили друг на друга клыки, угрожая оружием.

Сплошная зона выжигания. Высушенная нестерпимым жаром плоть тел по краям, обращенные золой строения из дерева, оплавившийся металл. Четко видимый эпицентр, черный круг, в котором сгорела земля и даже пепел, в который она обратилась. Селестия явно не двигалась, это смертные, ведомые чужой яростью и волей, рвались к ней, сгорая в бесконечно горячем огне.

На место аликорна так и просилась высокая, закованная в солнечную броню волчица, громогласным рычанием заявляющая свои права на мир.

Селена медленно пошла по расширяющейся спирали, изучая выжженный лагерь. Ее острый взгляд подмечал множество деталей, способных рассказать о течение боя. Пламя не распространялось естественным образом, расположение пепла, следы на земле указывали на полноценные протуберанцы, что расходились от стоящей в эпицентре фигуры. Волчица легко представила, как Селестия широкими, щедрыми взмахами алебарды разгоняет, раздувает безжалостное пламя, накрывая тех, кто пытался атаковать издалека.

Огарки костей выглядывали то тут, то там, показывая, где шли в атаку грифоны. Они наступали сплошным кольцом, без тактики и стратегии. Тела, чем дальше от эпицентра, тем чаще вчтречающиеся, все как одно были направлены в центр бойни. Никто не пытался отступить, никто не стоял спиной или даже просто боком. Ни следа видимых маневров, простая, бесхитростная и яростная атака прямо в лоб. Слишком явное влияние силы, заставляющей смертных действовать по воле божества.

Могла ли Хелена выжить и просто затаиться? Селена покачала головой, то было не в характере ее сестры. Огнегривая повелительница дня и солнца скорее громогласно заявила бы о себе, попытавшись вернуть то, что считала своим по праву. Но с другой стороны, она сама изменилась за те годы, что провела в Эквусе. Ночная волчица понимала, невозможного в мире не существует, есть лишь маловероятное или сложное в достижении. И эта ситуация была из таких.

— Идем. Нам нужно догнать твою сестру, прежде чем она окончательно истребит всю армию Империи грифонов.

— Не могу понять, где находятся Арк Шейд и Дарк Сикер, — пожаловалась Луна, подходя к богине. — Они должны были следить за Селестией.

— Ты прекрасно знаешь ответ, моя маленькая принцесса.

Аликорн на несколько секунд замолчала.

— Поймаю — выпорю, — выдохнула она, поморщившись.

Селена, чуть улыбнувшись, истаяла, а Луна нырнула в тень. Спрогнозировать возможный маршрут движения белой крылато-рогатой пони было несложно, она просто и бесхитростно перемещалась от лагеря к лагерю по наиболее короткому пути, и ближайший был не так уж и далеко. Она могла если не перехватить ее, то хотя бы застать во время сражения.

Или на месте очередной бойни.

***

«Жалкое зрелище»

Селестия вынуждена была согласиться с мнением Хелены. Поморщившись, она магией смахнула со своей брони налипший пепел, взмахнула алебардой, стряхивая с нее кровь.

Грифоны оказались неважными противниками. Легко поддающиеся ярости и ненависти, они бездумно бросались на нее, стремясь навалиться всей своей массой, больше мешая друг другу, чем помогая. Аликорн без какого-либо напряжения отбивалась от них даже одной алебардой, используя огонь только для защиты от алхимических бомб и болтов самострелов. Ее мастерства во владении оружием было недостаточно, чтобы с легкостью отбивать снаряды, как то могла делать волчица.

На прямой и сколько-нибудь честный бой ее сподвигло желание проверить свои навыки. Вот только, она уже превосходила любого из грифонов не только физически, но и мастерством. Солдаты не были экспертами во владении оружием, они обучались другому, и неудивительно, что тренируемая богиней принцесса в одиночку могла противостоять целой армии. Алебарда была очень быстрой и смертоносной, удерживаемая ее телекинезом, а удары магией не оставляли грифонам ни единого шанса.

Восторг первых схваток погас, ярость и злоба истаяли, будто огонек, оставшийся без топлива. Осталось лишь тупое упрямство и горящее клеймом в разуме слово «надо». Будоражащая кровь битва превратилась в скучную, грязную обязанность, совсем не то, чего желала Селестия, принявшая себя новую.

— Семь есть, осталось три, — пони шумно вздохнула и расправила крылья, готовая взмыть в небо.

— Сестра!

Метнув недовольный взгляд на свою тень — и столкнувшись с недоумевающе-испуганными глазами Дарк Сикера — аликорн обернулась. Позади стояла Луна в полном своем облачении, а рядом возвышалась темно-синей горой Селена. Волчица выглядела все такой же спокойной и невозмутимой, но она то и дело чуть хмурилась, словно пытаясь что-то понять.

— Я надеялась, что не увижу тебя до ночи, — вздохнула Селестия, вонзая алебарду шипом в землю и с протяжным звоном металлических накладок складывая крылья.

— Зачем? — лунная принцеса шагнула вперед, но тут же замерла, поняв, что наступила на внутренности разорванного на две неровные части грифона. Сглотнув, она перевела взгляд на сестру. — Зачем, Тия?

— Так надо, — устало вздохнула аликорн, утихомиривая внутреннее пламя. Грива и хвост обратились северным сиянием, а броня всей своей тяжестью навалилась на спину дневной правительнице. — Пусть падет наш враг, но уцелеют наши пони. И… И пусть лучше в крови буду я, но не ты, Лулу.

— Столько смертей… Должен же быть иной способ!

— Пока у грифонов есть сила, они никогда не откажуться от своих посягательств на наши земли, Луна! Мы… Я или решу этот вопрос сейчас, раз и навсегда, или в будущем будут страдать наши пони!

— Это не твои слова.

Селестия нахмурилась, упрямо сжав губы. Долгие секунды она смотрела прямо в глаза Селене, пытаясь понять, что имеет в виду богиня, и почему она решила так резко вмешаться в разговор. Только когда в глубине души заворочалась Хелена, она поняла, что совершила ошибку.

— Яви себя. Я знаю, что ты там.

Слева от дневной принцессы возник высокий, жаркий всполох пламени, почти сразу рассеявшийся. С лязгом металла тяжелой брони высокая — на целую головы выше сестры — огнегривая волчица перехватила алебарду двумя руками, хмуро смотря на Селену.

Лунная богиня моргнула, раз, другой, и тяжело, тоскливо вздохнула. Ей не нужны были слова, она все поняла сразу, достаточно было беглого взгляда на некогда белоснежную шерсть богини дня, ныне покрытую кроваво-красными узорами. Сейчас, ясно чувствуя суть своей сестры, ночногривая волчица поняла, что именно произошло. Поняла, но принимать не хотела, а потому молча подняла меч в защитную позицию, одновременно напрягая пальцы левой руки.

— Луна, отойди.

— Назад, Селестия.

Пони, повинуясь приказам богинь, одним взмахом крыльев отлетели назад, оставляя сестер в центре между собой. Аликорны переглянулись, но ничего не сказали. Взгляд принцессы ночи был полон беспокойства и страха, в то время как ее сестра была полна ожидающего предвкушения.

— Еще есть миг одуматься, Хелена.

— Ты знаешь, что нет, Селена.

Связь божественных волчиц восстановилась и окрепла, словно никогда и не рвалась. Они обменялись мнениями, где одна видела мир, полный перспектив, жаждущий мира и гармонии, в то время как другая знала лишь безвольное вместилище, искажающееся от одного ее присутствия. Они не спорили, не пытались друг друга переубедить, прекрасно зная, что это невозможно — упрямство богини солнца невозможно было пересилить, а мягкость богини луни не могла принять столь радикальных методов.

День и Ночь вновь столкнулись в схватке.

С яростным ревом Хелена рванула вперед, грохоча сабатонами по серой от пепла земле. Копийное острие алебарды скользнуло мимо лунного клинка, и тут же было отбито им, когда Селена шагнула вперед и в сторону, одновременно прикрываясь мечом и готовая нанести свой удар. С громким лязгом и яркой вспышкой божественное оружие столкнулось, создав ударную волну, оттолкнувшую аликорнов еще дальше назад.

Схватив лунный меч за рукоять второй рукой, Селена нанесла мощный рубящий удар сверху вниз, заблокированный поднятым древком алебарды. Отшагнув, она избежала толчка в грудь, и мгновенно ударила навершием, целясь в шлем Хелены. Огнегривая просто наклонила голову, принимая удар на прочную солнечную броню, и с яростным рыком ответила тяжелым горизонтальным взмахом. Топорище алебарды столкнулась с лунным доспехом, высекая искры, и отбрасывая ночную богиню в сторону.

Быстрый шаг, и та восстановила равновесие, одновременно уходя от взрезающего удара копьем на противоходе. Отбив когтистой перчаткой подток, направив его вверх, она врезалась плечом в грудь сестры, заставив ее на мгновение пошатнуться. Схватив клинок меча за середину, она ударила лезвием ей под колено и, пользуясь оружием как рычагом, рывком опрокинула Хелену на спину.

Она должна была развить успех. Обязана была ударить мечом под кирасу, в район пояса, где божественную плоть защищали лишь свисающие, укрепленные изнутри металлическими вставками длинные полосы, да поддоспешник. Она могла нанести серьезную рану, получив преимущество, которым могла бы воспользоваться, чтобы окончательно утвердить господство ночи над днем.

Но сама мысль вновь обагрить лунный меч кровью своей сестры была отвратительна Селене. Доля мгновения, вот все, что потребовалось богине, чтобы собраться. Настолько ничтожный отрезок времени ни один смертный не способен осознать, но в бою божественных сестер это было даже слишком долго.

Не очень сильный удар, нанесенный из неудобного положения, оказался фатальным, попав в ослабленную зону доспехов. В отличие от своей сестры, ночногривая предпочитала подвижность защищенности, а потому не использовала латную юбку, ограничившись удлиненной стеганкой и кольчугой, прикрывавшей пояс и бедра. В обычное время этого было достаточно, все-таки ее подпитывала мощь ночного светила и далеких звезд, да и броня давно ничего не решала в их боях — исход был известен заранее.

Но сейчас все было по-другому.

Клевец без труда прорвался сквозь слабую защиту, вонзившись в плоть. Рыкнувшая Селена тут же дернулась в сторону, быстрым ударом меча отбив алебарду. По земле ударили первые капли ее крови, она перенесла вес на левую ногу и быстро отошла назад. Ей нужно было время, чтобы тело привыкло к изменениям — раны, нанесенные божественным оружием, не затягивались за доли мгновения, да и боль была слишком сильной, ведь травмировалась сама суть, а не просто вместилище.

Огнегривая поднималась медленно, уверенно. Ее глаза лихорадочно горели восторгом, она упивалась боем с равным противником, той, кто способна не просто дать ей отпор, но и вовсе — одолеть. Они знали уловки и приемы друг друга как никто другой, но долгие годы предрешенных битв выбили из них любой намек на осторожность. Быстрая сшибка, короткий обмен ударами, одно промедление — и первую кровь взяла Хелена.

Яростно взревев, она ударила алебардой по земле, со звоном грохнула древком по кирасе, призывая сестру нападать, но лишь разочарованно зарычала, когда та отступила еще на шаг назад, прихрамывая на правую ногу. На земле отчетливо виднелись капли крови, не впитывающиеся в пепел и прах. Раздраженно рыкнув, Хелена рванула вперед, держа алебарду, словно копье, но уже через несколько шагов остановилась, зарываясь сабатонами в землю.

Перед ней, держа глефу в поле телекинеза, стояла Луна.

— Не трогай ее! — рявкнула аликорн, распахнув крылья.

— Нет! Луна, назад!

— Не смей! — ночная принцесса еле успела отпрыгнуть, спасаясь от солнечной стрелы. С расширившимися от ужаса глазами она смотрела на пикирующую на нее Селестию, чье оружие описывало широкую дугу, заходя сбоку. — НЕ СМЕЙ ВМЕШИВАТЬСЯ В ДУЭЛЬ!

— Останови ее, — угрожающе оскалилась Селена, поднимая меч.

— О себе думай! — в бешенстве заорала Хелена, вновь совершая рывок вперед. — Te secabo!

— Tace cor tuum, — тихо выдохнула богиня, приготовившись.

Первый взмах-удар отбил копье алебарды, направив опасный выпад в сторону. Одновременный шаг вперед с разворотом — и она уже слишком близко для древкового оружия. Огнегривая не растерялась и попыталась оттолкнуть ее плечом, но лишь скользнула вперед со скрежетом наплечника по задней части кирасы.

Второй удар лунного меча, в который Селена вложила всю инерцию своего разворота, ударил ее сестру сзади, по голове.

Шлем слетел, сбитый, всплеснулась и погасла срезанная пылающая грива, обращаясь обычной бело-красной шерстью. Удлиненные боковые пластины, заменявшие затыльник, спасли Хелену от обезглавливания, и только то, что уши были прижаты, не дало клинку их срубить. Скалясь в ярости, она вслепую ткнула подтоком назад, но промахнулась, Селена просто пропустила его перед собой, позволив лишь царапнуть по нагруднику. Одновременно с этим, она, продолжая вращательное движение мечом, нанесла новый удар, почти перерубив стоячие пластины наплечника — дневная богиня в последний миг успела дернуть плечом и втянуть голову.

Мимо пронесся обжигающе горячий луч солнечной магии, следом размытой тенью мелькнула Луна, тут же ответившая звездной вспышкой. Ее глефа танцевала вокруг, отбивая удары алебарды, пока она сама перестреливалась заклинаниями с Селестией. Две принцессы кружили вокруг друг друга быстрыми рывками, взмахами крыльев дергая себя то в одну, то в другую сторону, и пока богини сражались, стоя на земле, аликорны бились в небе, используя все три измерения. Воздух вновь прочертили золотистые росчерки солнечных стрел, им в отвел метнулись серебристые иглы звездного света. Магические щиты перегружались, трескались, лопались и взрывались, чтобы вновь и вновь восстанавливаться обманчиво тонкой пленкой.

Быстрые, резкие маневры, постоянное перемещение, десятки магических ударов, за каждым из которых мог последовать мощный заряженный луч концентрированной силы. Аликорны метались по небу, обстреливая друг друга, отправляя управляемое телекинезом оружие, отвлекая и так и норовя ударить исподтишка остро заточенной сталью. Легкая броня Луны вынуждала ее метаться, словно безумной, не задерживаясь ни на единое мгновение, тогда как тяжелые, но прочные доспехи Селестии позволяли ей пропускать некоторые заклинания, и почти не обращать внимание на удары глефой.

Луна хотела поговорить. Она хотела решить все миром. Она надеялась на примирение, она не хотела сражаться с любимой сестрой! Но та не давала даже нормально вдохнуть, с безумным, восторженным оскалом осыпая ее градом ударов и заклинаний. Счастливый смех то и дело раздавался в небе, когда Луне удавалось задеть ее, пусть и безуспешно из-за доспехов, и еще больше радости у Селестии вызывали ее собственные неудачи. Она наслаждалась этим боем, сложным, напряженным, с равным по силам и возможностям противником. С каждой секундой она распалялась все больше и больше, за ней уже давно тянулся огненный след, оставляемый пылающими гривой и хвостом.

— Давай! Еще! — восторженно кричала принцесса, запуская один луч за другим, вынуждая сестру выполнять фигуры высшего пилотажа.

«Есть!»

Что «есть», Луна уточнить не успела — чуть в стороне возник черный силуэт Тантабуса. В следующее мгновение он открыл бирюзовые глаза с вертикальным зрачком, совсем как у самой Луны — это была Найтмер Мун.

— Я помогу!

Вдвоем они начали теснить Селестию, не давая той атаковать. Целый дождь ударов звездного света и тьмы обрушился на окутавшуюся золотистой пленкой барьера белую пони, она смолкла, слишком сосредоточенная на обороне и выискивании окна для удара. Ее золотая броня начала чернеть и сминаться от многочисленных попаданий, вынуждая принцессу чаще маневрировать: удары солнечных лучей стали совсем редкими.

Луна и Найтмер, выписывая изломанные зигзаги, заходили с двух сторон, истощая свои силы в решающей атаке. Селестия, оскалившись, словно разъяренная волчица, приготовилась дать отпор, воздвигла щиты… И дернулась, когда в нее снизу ударил поток самых разных заклинаний. Фестралы-единороги нанесли свой единственный удар, тут же исчезнув в тенях, но этого оказалось достаточно. Этой маленькой, но своевременной помощи хватило, чтобыслаженный магический залп, подкрепленный ударом глефы, разбил барьер и сбил дневную принцессу на землю. Она упала с грохотом и скрежетом сминаемого металла, оставив на месте своего падения заметный кратер.

— Ad mortem, inimicus!

Луна в ужасе застыла, увидев лежащую на спине Селену, корчащуюся от боли. Хелена, оскалившись в ярости и ненависти, уже опускала алебарду, собираясь добить свою сестру… Но в отличие от хозяйки, Найтмер Мун не мешкала и не задумывалась. Вложив остатки сил в один мощный луч магии тьмы, она смогла пошатнуть волчицу, заставив ее прервать удар, и в следующее мгновение рассеялась облаком темного дыма.

«Прости… Это все… Больше не могу…»

Огнегривая, скалясь и рыча, подняла взгляд на Луну. Опомнившись, она метнулась вниз, к своей упавшей глефе, подхватила ее магией… И еле успела отбить удар алебардой Селестии.

— Не смей… Вмешиваться… — прохрипела с трудом поднимающаяся пони.

По ее ногам стекала кровь, она пузырилась на губах, падая на землю редкими, тягучими каплями. В глазах аликорна не было ни капли добра, только злость и обжигающая ярость.

— Сестра… Тия! Остановись! Я не хочу с тобой сражаться!

— Тогда стой… И не вмешивайся…

Луна в отчаянии бросила взгляд на поднимающуюся с земли Селену. Доспехи волчицы были продырявлены во множестве мест, темно-синий металл был измазан кровью. Хелена, так же израненная, уверенно стояла на ногах, держа алебарду на весу, и не мешала сестре. Она прекрасно понимала, что без труда одолеет ее. Вот только взгляд огнегривой был направлен не на Селену, а на Луну. Ожидающий, неожиданно спокойный.

Тоскливый.

Что именно щелкнуло в голове принцессы, она так и не поняла. Это было словно озарение, знак, внезапная мысль, ничем не подкрепленная, просто возникшая в голове пони.

Вокруг нее появились три Элемента Гармонии, Верность, Честность и Смех. А затем, спустя секунду, остальные три, вызывав у ее сестры булькающий вздох удивления.

Доброта.

Щедрость.

Магия.

Аликорн плавно оторвалась от земли, распахивая крылья, когда мощь артефактов наполнила ее и разошлась вокруг мощной волной силы. Чистое, белое свечение поглотило ее целиком, оставив лишь яркий, разгоняющий тьму силуэт. Мгновение, и из ее рога ударила радуга, вонзаясь в опешившую Селестию, а затем и в смиренно опустившую оружие Хелену. Вот только, Луна не смогла заставить себя убить их, обратить в ничто, хоть и знала, что это возможно. Ее любовь к сестре не позволяла этого. Все, на что хватило решительности принцессы, это отправить обеих повелительниц дня в максимально долгое, но безопасное, безвредное изгнание, и Элементы ответили на ее зов.

Широкая, яркая радуга, изогнувшись, устремилась прямо к солнцу. И если бы кто-то смог посмотреть на него без вреда для глаз, он бы разглядел силуэт головы единорога, в центре которой отчетливо различалась волчья морда.

Элементы упали на землю, будто пустые стекляшки, потускневшие, следом рухнула Луна, не сумев удержаться на ногах. Артефакты выпили из нее все силы, казавшиеся нерушимыми связи оборвались, словно нити, на которые повесили слишком тяжелый груз. Сочетавшая в себе все три народа, аликорн могла без проблем контролировать три из Элементов, но шесть просто выжгли связь, навеки разлучив их. Лишенные ее, они обратились пустыми кристаллами, застывшими в ожидании новых хранителей.

Селена, морщась от боли в поврежденной божественным оружием сути, подошла — хотя, скорее, подползла — к своей подопечной. Уперев меч острием в землю, она медленно, тяжело опустилась на колени, сделала глубокий, вибрирующий вдох. Осторожно приобняв пони, она мягко прижала ее к себе, стараясь не пачкать кровью, но та, судорожно всхлипнув, резко вцепилась в нее передними ногами, обняв настолько крепко, насколько позволяли оставшиеся силы. Вздрогнув раз, другой, она тихо, молча зарыдала, выплескивая накопившиеся эмоции, заливая слезами избитую, дырявую кирасу.

Несколько долгих минут ночногривая осторожно прижимала к себе Луну, мягко поглаживая ее по шее, смотря вверх, на диск дневного светила, на котором отчетливо виднелся силуэт единорожьей головы. Удар Элементами Гармонии, направленный принцессой ночи, запер Селестию и Хелену на солнце, и, если она все правильно почувствовала, заключение продлится не меньше тысячи лет. Каким оно будет, как повелители дня и солнца вернутся на Эквус, и какими они станут спустя тысячу лет, ведомо было лишь самим артефактам, ну и, возможно, миру — он не давал ответа.

Одно Селена знала точно, они вернутся. Вернутся, как всегда возвращается день, что следует за ночью. Извечный цикл продолжил свой бег.

Закрыв глаза, волчица задрала морду и испустила долгий, протяжный, тоскливый вой, оплакивая павшую сестру и ее подопечную.

Ритуал смены цикла завершился.

Пусть она того и не желала…

Глава 10

Повинуясь воле аликорна и волчицы, вверх тянулась высокая башня цвета ночного неба. Яркие серебристые искры созвездиями украшали монолитные каменные стены будущего донжона, должного выполнять не оборонительные, но совершенно иные функции.

Давняя мечта принцессы Луны о большом замке на самой высокой скале в Эквестрии начала претворяться в жизнь.

Гора Кантерлот, высокий пик с теряющейся в облаках вершиной, стала идеальным местом для основания нового города. Старый Замок все еще оставался столицей, пока, но внезапно ставшая монархом правительница уже утвердила указ о будущем ее переносе в новый, только-только заложенный город. Название придумывали недолго, именовав его в честь горы, на склонах которой он и будет построен.

Сотни пони всех видов трудились в строительстве города. Земнопони вырубали площадку, пегасы подносили материалы, инструменты и вывозили мусор, единороги магией помогали и тем, и другим. Архитекторы до хрипоты спорили друг с другом из-за чертежей и схем, а так же с дизайнерами из Кристальной Империи и даже с грифонами, беженцами из развалившейся Империи.

Как и предсказывала Селестия, некогда могущественное и гордое государство птицекошек после второго подряд сокрушительного поражения рухнуло, развалившись на десятки княжеств и королевств. Грифоны, следуя своей воинственной, горделивой натуре тут же устроили открытую борьбу за власть, стремясь набрать ее как можно больше, а частично уцелевшая армия, разбившаяся на множество отрядов, кланов и гильдий, только добавляла огня под кипящий котел. Луна, посмотрев на творящееся безумие, отказалась от попыток исправить сотворенное сестрой, и лишь позволила части беженцев осесть в Эквестрии. За каждым грифоном явно и тайно следили, но в страну бежали наименее агрессивные, самые спокойные из них. Так как открытая война между странами так и не разгорелась, подданные принцессы не испытывали ненависти к беженцам и даже сопереживали им и помогали, демонстрируя истинно эквестрийское дружелюбие и гостеприимство. Часть из грифонов даже решили сделать свой вклад в строительство новой столицы, предложив свои знания в каменном зодчестве.

Будущий Кантерлот обещал стать поистине необычным городом-замком, сочетающим множество архитектурных стилей из разных культур. Даже Селена приложила руку к его будущему облику, посоветовав сразу заложить очень широкие улицы и четкую планировку, так не похожие на тесные улочки современных крепостей и городов.

Луна, устало, тяжело выдохнув, отпустила сложнейшую магическую структуру, позволив мыслям вернуться к сестре. Эмоции подутихли, но сердце все еще сжималось каждый раз, когда ей приходилось поднимать солнце. Она чувствовала себя предательницей, двигая дневное светило, но понимала, что ради пони и всех народов Эквуса она должна это делать. Обязана… И ее эмоции, ее истерики и рыдания по ночам никому, кроме нее самой, не нужны.

Весть о падении Селестии оказалась серьезным ударом для всей Эквестрии. Ночная принцесса не стала придумывать какую-то сложную легенду в оправдание белой крылато-рогатой пони, просто и прямо заявив, что та не смогла справиться с подаренной ей божественной силой. Ведомая лучшими побуждениями, она приняла жестокое решение, искренне веря в свою правоту. Луна открыто, в редких, но эмоциональных речах винила себя и свою нерешительность, неспособность остановить сестру, и молила всех своих подданных чаще обращать внимание на своих родных и близких.

«Только крепкие узы способны удержать каждого из нас от падения», — так она раз за разом заканчивала свою речь.

Селена как и всегда не вмешивалась, позволяя Луне самой набирать опыт правления, произнесения речей, общения с подданными. Но одно изменилось и в божественной волчице — она больше не скрывалась в душе своей подопечной, вместо этого всюду ее сопровождая, словно бдительная мать — дитя. Не скоро пони и грифоны привыкли к присутствию огромной, закованной в латы воительницы с серебристым мечом в руке, но смертные так легко адаптируются ко всему…

Конечно же, в народе пошла молва о том, что, дескать, принцесса Селестия сошла с ума. Тревожным шепотом задавался вопрос, а не постигнет ли та же участь принцессу Луну, не обратится ли она во тьму и зло? Но аликорн никак не реагировала на порочащие ее слухи, понимая, что нет смысла бороться с ветром. Вместо этого она позволила делам говорить за себя и свой характер, свое правление, разительно отличавшееся от такового у ее сестры.

Исчезла практика дневных прошений — Луна была слишком занята сведением воедино всех ниточек контроля, оставленных в наследство Селестией. Была официально упразднена аристократия, так как у принцессы банально не было времени разбираться с их, по ее мнению, глупыми интрижками и попытками возвыситься. Это решение, пусть и поддержанное простыми пони, чуть не привело к гражданской войне, настолько сильным и громким было возмущение бывших влиятельнейших и богатейших. Вот только, если Селестия бы поговорила, пожурила, тонко намекнула на проблемы, Луна просто и незатейливо бросила зачинщиков в темницу.

На пару месяцев, для начала.

Никого казнить она не стала — с ее точки зрения, каждый пони мог принести пользу, даже если просто работой в шахтах или на полях — но и жалеть слишком много возомнивших о себе аристократов правительница не собиралась. Простые крестьяне, ремесленники, погодники, все те пони, что не входили в узкую прослойку богатых граждан Эквестрии, с восторгом приняли изменение, но в то же время каждый задумался, а что же будет дальше?

Словно в ответ на эти мысли, Луна недрогнувшим копытом подписала указ об изменении вооруженных сил Эквестрии. Дневная стража расформировывалась. Вместо нее были созданы милиция — набираемая из местных служба охраны порядка, подчиненная шерифам, которые, в свою очередь, должны были проходить обучение в столице — пограничный и егерский корпуса. Если с пограничниками все было понятно — армия, стоявшая на страже границ, те, кто первыми примет на себя любой удар — то егеря должны были защищать мирное население от нападений чудовищ и дикого зверья. В новые вооруженные силы принимались абсолютно все, кто хотел помочь оберегать мир на эквестрийской земле.

Солнечная Гвардия была просто переименована в Королевскую Гвардию и получила доспехи новой расцветки. Нет, не синие… Некрашеная сталь должна была наглядно демонстрировать, что в первую очередь гвардейцы ценят эффективность, а не эффектность.

Теневой Надзор остался без изменений, его при всем желании невозможно было реформировать. Но в помощь ему был создана Королевская Разведывательная Служба. Два подразделения во избежание конкуренции и вражды имели два равных бюджета и подчинялись непосредственно принцессе, которая прямо заявила, что безо всякого понимания отнесется к любым проявлениям борьбы между двумя столь важными структрами.

Ночная Стража, все так же отделенная от Надзора, так же осталась неизменной.

— Отвлекись от дум, Луна, — на голову аликорна легла ладонь Селены. — Гоняя одни и те же мысли, ты не получишь иные ответы.

— Все ли я сделала правильно? — вздохнула принцесса, сосредотачиваясь на реальном мире. — Я теперь очень хорошо понимаю Селестию. Как никогда хорошо.

— Верные или нет ты приняла решения, мы узнаем потом. Сейчас же, взгляни, — волчица обвела рукояткой меча строительную площадку. Крылато-рогатая пони, подняв взгляд, улыбнулась, поняв, что же хотела ей показать богиня.

Сотни эквестрийцев, десяток кристальников и столько же грифонов, все они трудились вместе, забыв о расприях, тяжелом прошлом, обо всем. Рабочие дружно строили будущее в образе нового города Кантерлот, словно тот был самой Эквестрией. Даже споры и ругань были лишены негатива, и лишь отражали силу и яркость испытываемых строителями и архитекторами эмоций. Луна, смотря на своих подданных, искренне улыбалась.

Каким бы ни было будущее, она не собиралась позволять прошлому давить на себя. Ведь оно зависело в том числе и от нее.

***

Селена стояла посреди пустыря, в будущем должного стать дворцовым садом, и с нечитаемым выражением морды рассматривала снятый наплечник. Собранный из нескольких толстых пластин, скрепленных ремнями, он лязгал и шелестел металлом, когда волчица вертела его в руке.

Она не помнила, когда в последний раз снимала хоть какой-то элемент брони окромя шлема.

Доспехи давно стали частью ее сути, столь же неотделимые, как и темно-синяя с серебристыми искрами шерсть или похожая на кусочек ночного неба грива. Было бесполезно пытаться снять хоть какой-то из его элементов — ремни не расстегивались, скрепленные мощью ее сущности. Но вот она держит в руках наплечник, наглядную демонстрацию ее внутренних изменений. Волчица, вздохнув, обернулась.

Прошел год с момента изгнания Хелены и Селестии на солнце. Замок Кантерлот был практически достроен и обжит, как минимум, центральный дворцовый комплекс уже щеголял отделкой и мебелью. Парадоксальное сочетание монументальности основания земнопони, воздушного изящества в отделке и балконах пегасов, тяга к высоким башням единорогов и острые шпили от грифонов. Магические светильники и тонкие пластины кристаллов в окнах из Кристальной Империи. То, что казалось невозможным сочетанием, что на словах звучало как бестолковое нагромождение архитектурных стилей, выглядело неожиданно… Гармонично.

За исключением одного строения.

Центральная башня цвета темной ночи, созданная Луной и Селеной, возвышалась над землей на добрые две сотни метров, пугая своими размерами и обманчивой хрупкостью. Созданный силой богини камень игнорировал законы физики, словно их не существовало, из-за чего стены были тревожаще тонкими. Простая, но изящная, она оканчивалась своеобразной сферой из прозрачного кристалла — крытой смотровой площадкой — содержала два десятка этажей и заметно выбивалась из общего архитектурного стиля. Она была подобна темной искрящейся звездами игле, пытающейся пронзить небеса, и ничем не напоминала обычный донжон, место которого и заняла.

В отличие от старого замка, бывшего своеобразной одой функциональности — тот был в первую очередь крепостью, построенной по самым передовым на тот момент технологиям — Кантерлот ставил во главу угла красоту и удобство. Комплекс построек вокруг главной башни включал в себя много разных зданий, выполненных в придуманном архитекторами и дизайнерами стиле. Крепкий фундамент и мощное основание первых этажей плавно перетекали в изящные высокие башни, украшенные воздушной лепниной и множеством балконов с ажурными перилами, что после столь же плавно переходили в острые шпили, на которых развевались Эквестрийские стяги. Каждое здание строилось так, чтобы в него могла войти не только Луна, возвышающаяся над любым пони или грифоном, но и, пусть и немного пригнувшись, Селена. Широкие, просторные улицы, покрытые ровными, нарезанными единорогами плитами вместо брусчатки, разделяли дворцовый комплекс на части, но для удобства перемещения между ними над дорогами нависали крытые мосты-переправы, своебразные наружные коридоры. У каждого здания была полноценная посадочная площадка для пегасов и грифонов, а близ центральной башни и вовсе была обустроена специальная зона со стоянкой для небесных колесниц.

Весь комплекс был огорожден исключительно символическим кованным ажурным забором. У изящных ворот всегда стояла пара гвардейцев, которые на этом посту скорее отдыхали от бесчисленных тренировок, чем действительно занимались охраной, а вокруг медленно рос город. Множество зданий уже было заложено в строгом соответствии с единым проектом. Столица должна была стать домом не только и не столько для богачей, сколько для светлых умов, учеников будущих академий, просто жителей Эквестрии, желающих приобщиться к жизни в центре страны.

Селена не стала открывать Луне глаза, объясняя, кто, скорее всего, поселится в Кантерлоте. Пусть была упразднена аристократия, смертные в жажде наживы или величия все равно найдут способ выделить себя из массы. Это все равно произойдет не скоро, так что, к тому времени принцесса и сама все поймет.

Чуть улыбнувшись, она посмотрела вверх, на диск солнца.

— Видишь? Этому миру стоило дать шанс.

Разжав пальцы, волчица позволила наплечнику с лязгом упасть на землю, и шагнула вперед, к башне. Элемент доспеха, сиротливо валявшийся на земле под ярким дневным небом, медленно почернел и испарился невесомой дымкой, навсегда исчезнув из мира и сути богини.

***

Центральная башня Кантерлота стала основной резиденцией Луны, а так же главным правительственным зданием. Словно в насмешку над всеми величественными и большими дворцами, она отличалась простотой внешней и внутренней отделки, а так же формы. Единственная проблема, возникшая с обустройством, была связана с подъемом на верхние этажи.

Большая винтовая лестница опоясывала стены башни изнутри по спирали, позволяя подняться на любой из этажей, но вот осилить путь на самый верх, на смотровую площадку, было по силам, пожалуй, только самой Луне или Селене. Двести метров все-таки, из-за чего этажи имели потолки по 7–9 метров в зависимости от высоты. Из-за этого в качестве временного решения было решено поставить у входа единорогов, способных телепортировать себя и других пони. О том, насколько это мешало окружающим магам, говорило то, что башню пришлось окружить кольцом стабилизирующих магическое поле артефактов, на которые ушла часть стратегического запаса высококачественных кристаллов для зачарования. Впрочем, группа изобретателей уже пыталась придумать что-то на основе механизма подъемного моста — частого явления в грифоньих крепостях. Правда, механизм был очень большим и не имел ни малейшего шанса справиться с подъемом даже пустой платформы на самый верх, но грифоны, эквестрийцы и кристальники обещали что-нибудь придумать.

Первые три этажа были отданы под кабинеты и приемные ключевых структур государства, в частности, новообразованные министерства. На четвертом располагался зал Большого Собрания, где обсуждались государственные вопросы и проводилось публичное голосование по проектам — только набравшие две трети голосов отправлялись Луне на последнее чтение и подпись. Этажи с пятого по пятнадцатый пока стояли пустыми, но там в будущем планировалось разместить гостевые покои, комнаты обслуги, кухни, столовые и так далее, тем самым освободив место на нижних этажах. Благодаря высоким потолкам, эти этажи при желании можно было поделить еще надвое, чтобы точно вместить все необходимое.

Шестнадцатый этаж был целиком отдан Селене, которая устроила там свое маленькое царство, с личными покоями, арсеналом, маленькой кухонькой — волчица неожиданно для всех оказалась той еще гурманкой — тренировочной комнатой и мастерской. Семнадцатый заняла Луна. Она вообще хотела поселиться на самом высоком двадцатом, но решила, что это будет чересчур. Восемнадцатый и, собственно, двадцатый, переходящий в смотровую площадку, так же пустовали. А вот на девятнадцатом располагался зал Малого Собрания.

Именно там сейчас находились все ключевые лица страны, охраняемые как фестралами, так и гвардейцами. Просто на всякий случай.

— Итак, давайте начнем, — Луна аккуратно развернула перед собой свиток и приготовила перо. — Кто хочет начать?

— Если никто не против, — поднял правую переднюю ногу немолодой земнопони темно-оранжевого окраса с более светлой гривой.

— Конечно, Таф Эппл, — выждав необходимую паузу, принцесса кивнула своему министру сельского хозяйства и продовольствия.

Как и все присутствующие на малом совете пони, Таф не был напрямую избран народом. Всех министров фактически выбрала сама Луна, руководствуясь результатами работы Ночной Стражи, Теневого Надзора и КРС, а так же личными наблюдениями через сны. Это все-таки были слишком важные должности, и аликорн не могла позволить занять их кому попало.

— Тогда я начну, — прочистив горло, заговорил земнопони. — Новостей две, как всегда есть хорошая, есть плохая. Начну с хорошей, потому что она короче: мы успешно преодолели кризис первого года реформации государства в сфере сельского хозяйства. Плохая — это стоило нам почти всех запасов продовольствия.

Министр замолчал, позволяя присутствующим осознать услышанное.

— Вот вам сухие цифры: заполненность амбаров в среднем по стране составляет девять процентов. Урожай этого года составил тридцать два процента от предыдущего. При этом потребление возросло на двадцать один процент. Я уже приказал распечатать неприкосновенные запасы, и позволил себе дерзость попросить Арк Шейда и Хай Чейзер ужесточить контроль над торговцами во избежание спеулятивных наценок. Впрочем, их избежать все равно не удалось, и цены на часть продовольственных товаров за последние три месяца взлетели вдвое.

— Проклятые перекупщики, — пробормотала светло-голубая пегаска с красной гривой, нынешняя глава Королевской Разведывательной Службы. Выглядящая грубой и прямолинейной, ведущая себя в соответствии с внешностью, эта пони на самом деле отличалась немалой хитростью, изворотливостью и проницательностью, за что и была выбрана Луной. — Сколько этих моральных выродков не отлягивай, а все равно лезут, как грибы после дождя.

— У нас нет полноценного закона, регулирующего перекупы, — вставила замечание светло-лиловая единорожка с синей гривой, глава министерства магического развития. — Естественно, пони будут пользоваться этой лазейкой.

— Аркейн Люминейт права, Ваше Высочество, — вздохнул еще один земнопони, светло-светло серый с яркой зеленой гривой. Министр торговли Грассфил благодарно кивнул единорожке и продолжил. — Текущий свод законов хоть и поощряет эксперименты и развитие своего дела, но он же открывает множество лазеек для не самых честных пони. К сожалению, простое затягивание хомута, как мы давно определили, не поможет, умники лишь начнут лучше прятаться.

— Мы обсудим все это чуть позднее, — Луна сдержала вздох и перевела взгляд на Таф Эппла. — Продолжай.

— Ну, как я уже сказал, основных резервов у нас больше нет, мы их все съели. Перетряхивание страны плохо сказалось на посевных в этом году, плюс бум рождаемости, плюс помощь Кристальной Империи и грифонам-беженцам, плюс проворовавшиеся мэры некоторых населенных пунктов. Если в следующем году посевная не будет хотя бы на уровне прошлого года, то нас ждет массовый голод.

— А до следующего урожая мы дотянем? — нахмурился Грассфил.

— На неприкосновенных запасах — да. Но еще один такой год мы не переживем, да и запасы эти долгого хранения… Со всеми последствиями.

— Ко-о-онские яблоки… — натурально проскулила Хай Чейзер, представив, как пони отреагируют на такое кардинальное изменение рациона.

— Думаю, выскажу общее мнение, но это проблема номер один, — заявила Аркейн. — Что мы можем предпринять?

Взгляды всех присутствующих, в том числе и тех, кто до сих пор молчал, скрестились на Селене. Божественная волчица развела руками.

— Плодородие досталось моей сестре.

— Но, может быть, у вас найдется совет?.. — осторожно поинтересовался Таф. Ночногривая демонстративно скрестила руки на груди, ничего не сказав в ответ.

Она явно не считала ситуацию достаточно критической, чтобы напрямую вмешиваться. Луна все же не сдержалась и вздохнула, потерла копытом висок. Она понимала причины подобного поведения своей наставницы и подруги, но иногда — довольно часто, на самом деле — ей хотелось, чтобы Селена все же помогала чаще.

— Дайте мне оценку жесткого нормирования суточного пайка в качестве экстренной меры сдерживания голода.

— Хвостец, — коротко высказался Таф Эппл. — Пони не поймут, зачем нужны были реформы, если в итоге уровень жизни упадет. Волнений не будет, как таковых, но доверие ослабнет.

— Это краткосрочная перспектива, — поспешила заметить Аркейн Люминейт.

— На длинной дистанции — в три-четыре поколения — это сработает, плюс, даст стране опыт применения нормирования, — согласно кивнул Таф. — Но все равно, в целом, я против нормирования, как способа сдерживания голода.

— Голосуем, — приняла решение Луна, и вскоре уже записывала в свиток быстрый набросок будущего указа. — Хорошо, но что мы можем сделать для предотвращения голода?

— Всех на поля, — фыркнул до сих пор молчавший до сих пор оранжевый пегас с темно-рыжей гривой и хвостом. — Расход еды вырастет, но лучше мы посидим на диете до следующей осени, чем будем дохнуть от голода потом.

— Соглашусь с Тандеркрэком, — коротко высказался Арк Шейд.

— Ваши мнения?

Большинство пони поддержали министра вооруженных сил, только Аркейн Люминейт воздержалась. Еще один набросок указа появился в свитке принцессы.

— Еще мнения? Предложения? Проблемы, требующие срочного решения?

— Я хочу высказаться против призывной системы пополнения пограничного корпуса, — поднял ногу Тандеркрэк.

— Э, чо? — очень «интеллектуально» выдавила из себя Хай Чейзер, точно описав эмоции всех присутствующих. — Не ты ли ныл, что в погранцы никто не хочет?

— Ныл и ныть буду, но призыв приведет лишь к тому, что появятся уклонисты. Мое мнение, надо повышать престиж пограничной службы, а не превращать ее в обязанность. Вон, до-корпусная стража в основном только и делала, что статуи изображала, зато от добровольцев отбоя не было.

— Можно проводить ежегодные военные турниры по примеру грифонов, — вновь подал голос Арк Шейд.

— О, звучит прекрасно! — моментально оживился Тандеркрэк, навострив уши.

Луна смогла подавить вздох, продолжая чуть улыбаться своим пони. Да, министры натурально болели своим делом, но такой уровень вовлечения вполне естественно выражался весьма… Интересными особенностями характера. С другой стороны, более подходящих пони на эти должности не найти, уж она — и ее фестралы — пытались.

А уж как сложно было «уговорить» их поучаствовать в голосовании в качестве претендентов… Нельзя было просто прийти и заявить, мол, Эквестрия в тебе нуждается, это, по мнению Луны, плохо сказалось бы на мотивации и инициативности. Нет, аликорн была убеждена, что министры должны искренне желать сделать страну лучше, а не просто занимать высокий этаж в башне.

Обсуждение шло своим чередом. За исключением продовольственной проблемы и жесткого недобора в пограничном корпусе, никаких серьезных тем на собрании не поднималось. Малый Совет был нужен больше для объединения министров, чтобы они понимали, ради чего работают. Луна не собиралась допускать борьбы между министерствами. Здоровую конкуренцию — да, но не войну за бюджет с инстригами и кознями. Ей хватило семей аристократов.

«Жаль, что ты все это не видишь, Селестия», — принцесса сделала очередную запись в свитке. «Твоя последняя реформа, наконец, начала работать в полную силу. Когда ты вернешься, Эквестрия будет самой сильной, самой счастливой страной на Эквусе. Прямо как ты и мечтала…»

***

Кристальная Империя. Северное государство пони, преимущественно состоящее из земнопони, возникшее вокруг древнего могущественного артефакта — Кристального Сердца. Никто не знал, когда оно возникло, кто его создал, и как было основано тогда еще королевство — ни летописей, ни преданий не сохранилось. Единственное, что было известно каждому кристальному пони — всегда должна быть королева, связанная с Сердцем, дабы сформировать барьер, отделяющий цветущие луга города-государства от снега и льда сурового края.

После трагической гибели королевы Аморэ, впервые за известную историю связь с Кристальным Сердцем установил жеребец, король Сомбра, и он же чуть не уничтожил его, попытавшись заразить тьмой. К счастью для Империи, у него ничего не вышло, а специально уничтожать Сердце или куда-то прятать он не стал — даже став умброй он понимал, без барьера кристальники замерзнут или умрут от голода, а ему для выполнения планов нужны были эти пони. Ну а после его поражения, город-государство возглавила императрица Рэдиэнт Хоуп.

Как она смогла установить связь с Сердцем, когда это сделала и почему скрывалась до последнего, не знал никто. Все, что кристальным пони было известно об этой единорожке, это то, что она была целительницей и, похоже, была одной из приближенных королевы Аморэ. Ну и еще ходили слухи о ее дружбе с королем Сомброй, но не более — Рэдиэнт всегда оставалась на вторых ролях, почти ни в чем не участвуя и нигде не появляясь.

И только Луна, и порекомендовавшая Хоуп Селестии в качестве идеальной кандидатки в правительницы Кристальной Империи, знала, кем она была, чем занималась, и почему всегда оставалась в тени.

Единорожка действительно была целительницей. Личной целительницей королевы Аморэ, а так же ее глазами и ушами среди народа. Она прекрасно знала обо всех слухах и настроениях, гуляющих в королевстве, отлично ориентировалась во множестве движений и течений, знала если не все, то большинство групп, борющихся за влияние в городе-государстве. Именно Рэдиэнт Хоуп выделила и порекомендовала своей королеве Сомбру, талантливого единорога со склонностью к теневой магии, сумевшего объединить ее с кристальными чарами. Они с Сомброй, вопреки слухам — распускаемым с их согласия, стоило заметить — не дружили. Они были всего лишь коллегами, слишком верными королеве и своему народу, и на этой почве и сотрудничавшими, не более.

И они оба всеми силами отговаривали Аморэ от использования силы Кристального Сердца для уничтожения умбр. Быть может, послушай она их, и история сложилась бы совершенно иначе.

Когда королева растворилась в безграничной мощи древнего артефакта, ее приближенные были вынуждены действовать быстро и решительно. На скорое копыто была состряпана легенда о перевороте и захвате власти, королевство стало империей, а Сомбра с трудом, с поддержкой множества единорогов, смог установить связь с древним артефактом. На тот момент им всем казалось, что это был единственный выход. Нельзя было допустить того, чтобы народ узнал истинную причину гибели королевы, ведь в таком случае они могли начать бояться Кристальное Сердце, что было бы фатальным для страны, во всем от него зависящей.

Вот только, никто не учел, что Сомбра станет одержим местью умбрам, считая их виновными в гибели своей королевы.

Уже позже, сильно позже, Рэдиэнт начала подозревать, что Аморэ и Сомбра были связаны не только как королева и ее приближенный, но свои мысли она оставила при себе, да и ничего это не меняло, по большей части. Сомбра поглотил умбр и сошел с ума, поработив всех кристальников, она сама «сбежала» в Эквестрию — на самом деле, ее эвакуировали теневой тропой фестралы по тайной договоренности между королем и Луной — а после аликорны освободили Империю. Счастливый конец.

Рэдиэнт с тяжким вздохом отложила одну из множества тонких кристальных плиток, заменявших в Империи бумагу, и уткнулась лицом в копыта. Одни и те же мысли раз за разом крутились в ее голове, рискуя превратить из императрицы в рыдающую от собственной беспомощности кобылку, забившуюся в угол.

Она никогда не хотела быть монархом. Она никогда не рвалась к власти. Ей нравилось собирать слухи, строить теории, заводить знакомства, полезные и не очень, заниматься целительством и так далее. Править страной, пусть и такой маленькой, как Кристальная Империя, ей не хотелось, тем более, что были кандидатуры куда более подготовленные, удачные, да просто подходящие для этой роли. Но нет, эквестрийская принцесса, Луна, хотела видеть на этом месте именно Рэдиэнт Хоуп и никого особо не слушала.

С другой стороны, единорожка не могла не признать определенной правоты аликорна. Кристальное Сердце приняло ее легко, связь была крепкой, сильной. Она в принципе хорошо справлялась со своими обязанностями, вовсю пользуясь множеством знакомств, и в народе ее в итоге полюбили. И даже то, что Кристальная Империя фактически являлась вассалом Эквестрии, никак не влияло — об этом факте знали только три пони, она сама и аликорны. По большему счету, Империи этот союз был нужнее, чем Эквестрии, тратившей немало ресурсов на поддержание и развитие своего вассала.

Все эти мысли появились в ее голове не просто так. Табличка, которую она отложила, содержала попавшие в копыта ее разведывательной службы сведения, очень важные, и дающие немало возможностей. Она подозревала, что все это было подстроено Ночной Стражей, потому что не верила в утечку информации аж из самой верхушки эквестрийского правительства. Хоуп считала, что это очередная проверка на верность, устроенная принцессой Луной, но откровенно не знала, что с этим делать.

Она ничем не могла помочь в решении проблемы надвигающегося на эквестрийцев голода, так как Империя сама только-только смогла прекратить импорт продовольствия. Но и бездействовать Рэдиэнт не могла, не только потому, что этим разрушила бы доверие между странами, но и потому что это просто было неправильно.

Эквестрия пришла к ним на помощь, когда они начали голодать. Огромные караваны с пайками длительного хранения шли через снежную пустошь, и возвращались они почти пустыми — Кристальная Империя не могла ничего предложить взамен кроме ставших ненужными доспехов, оружия, и кристальных снарядов, взрывающихся тучей осколков. Но эквестрийцы лишь улыбались, сочувствовали и стремились помочь всем, до кого дотягивались.

Точно так же, как старалась поступать сама Рэдиэнт Хоуп.

Императрица бездумно бродила взглядом по вырезанному из цельного кристалла столу с матовой поверхностью. Что могла предложить ее страна без тяжких для себя последствий? Только специалистов в самых разных областях. Кристальных магов, зачарователей, ювелиров…

Агрономов.

Стукнув копытцами, Хоуп улыбнулась. О, она не сомневалась, что земнопони-эквестрийцы прекрасно разбираются в сельском хозяйстве. Но у них никогда не возникало проблемы с площадью посевных, не с такими размерами страны. Зато кристальники точно знали, как использовать хоть сколько-нибудь плодородные земли по максимуму, а еще умели снимать по несколько урожаев в год вне зависимости от сезона, и дело тут было не только в силе Кристалльного Сердца.

Теплицы. Простое слово, простая конструкция, не менее простая идея, лежавшая в основе. Немного зачарований, кристаллов, дающих похожий на солнечный свет, и много, очень много экспериментов с удобрениями. Все это пони, вынужденные ютиться на маленьком, укрытом барьером пятачке земли, немалая часть которых была выделена под кристальные фермы, провернули всего за несколько лет еще во времена королевы Аморэ. И теперь эти знания могли помочь Эквестрии.

Рэдиэнт со вздохом достала гладкую пластинку из ниши под столешницей и подняла телекинезом зачарованное стило. Она не сомневалась, Луна примет помощь — эквестрийцы находились не в том положении, чтобы отказываться. И Хоуп даже не будет требовать платы, разве что намекнет, что агрономы и технология теплиц — это благодарность за ранее оказанную помощь. Двум государствам пони стоило активнее сотрудничать во имя светлого будущего, все-таки их народы очень даже родственны друг другу, и во многом схожи. А прошедшая война с Сомброй…

— Что было — то прошло. Что прошло — то оставлено сзади, — пробормотала императрица, быстрыми, уверенными движениями стило формируя текст послания принцессе Луне. — Ну а что будет дальше… Скажет лишь время.

Глава 11

Луна с нечитаемым выражением лица изучала свиток, принесенный ей Арк Шейдом. Глава Ночной Стражи — и Теневого Надзора по совместительству — молча смотрел в окно, ожидая, пока принцесса закончит просматривать несколько кривоватый, написанный впопыхах текст, мысленно прокручивая его же в голове.

Он бы никогда не произнес этого вслух, да и даже в мыслях старался не касаться этой темы, но его матушка была… Неважной правительницей. В отличие от своей сестры, Луна принимала решения быстро, резко и уверенно, но вот с проработкой реформ и планов все было… Неоднозначно. Всего два года прошло с момента решения проблемы наступающего голода — не в последнюю очередь благодаря Кристальной Империи, приславшей своих специалистов — и вот уже в Эквестрии появилась новая серьезная угроза.

— Думается мне, что просто упрятать этих… Умников в темницу будет не лучшим решением, — свиток с шорохом свернулся на столике, отпущенный телекинезом. — И я так же уверена, что у тебя и твоих братьев и сестер есть какое-то решение касательно «Следующих за Солнцем».

— Ну, у нас все как обычно, — развел передними ногами единорог-фестрал. — Агентурная работа. Внедрение, продвижение, разрушение.

— Если бы все было так просто, я ведь об этом даже не узнала бы, верно? — Луна тепло улыбнулась Арк Шейду. — Вам нужна финансовая помощь?

— Нет, нам не деньги нужны, нам нужно, чтобы Хай Чейзер своих спецов выделила.

— И ты не смог с ней договориться? Не верю, вы же как тень и свет, всюду друг за другом ходите.

— Матушка, — во взгляде и голосе фестрала было столько смешанного с недовольством смущения, что аликорн с трудом удержалась от смешка.

— Хорошо, но все-таки, почему она отказывает?

— Она не считает «Следующих» серьезной угрозой, и сейчас больше занята попытками переловить залетных наемников из грифоньих гор… Ну и специалистов у нее, как и у нас, не хватает.

«Зато егерей столько, что планку требований к кандидатам уже в четвертый раз поднимают», — мелькнуло в голове единорога.

— Ты показывал ей это? — принцесса кивнула в сторону свитка, на что Арк Шейд кивнул. — Интересно…

— Аргументы, если переводить на нормальный понячий, у нее сводятся к слабой организованности «Следующих за Солнцем». По ее мнению, ловить их сейчас по одному бессмысленно, как и проникать внутрь — там все друг друга знают и хорошо проверяют.

— Поэтому тебе нужны ее специалисты.

Фестралы были прекрасными разведчиками, дознавателями, детективами и так далее, но вот в деле лицедейства у них все было плохо. Ночная Стража так и вовсе была больше сосредоточена на внешних территориях. Вот только, детей ночи было банально слишком мало — многие из них работали сразу на обе организации, что не могло не сказаться на физическом умственном здоровье. С другой стороны была Королевская Разведывательная Служба, которая, несмотря на название, разведкой почти не занималась. Взамен они курировали всю агентурную работу, в частности, внедрение, а все нужные данные получали от фестралов. Система в целом работала, и даже хорошо, но только до тех пор, пока у какой-то из служб не заканчивались свободные специалисты, как, например, сейчас.

— А Королевская Кадровая Служба только-только начала работу… — Луна со вздохом потерла глаза сгибом ноги.

Столкнувшись с необходимостью лично решать множество государственных вопросов, принцесса начала одну за другой формировать новые службы и организации, чтобы перераспределить нагрузку и обеспечить большую скорость реагирования на различные ситуации. Но все эти «королевские службы» не могли начать работать вот прямо сейчас, для них тоже требовалось найти пони, убедиться в их лояльности, проработать все аспекты будущей деятельности, распределить бюджет, банально обучить новых специалистов. По итогу, аликорн была вынуждена работать в несколько раз больше, надеясь лишь на то, что в некоем отдаленном будущем строящаяся система, наконец-то, начнет действовать в полную силу.

И не развалится в процессе, что было вполне вероятно.

Отсутствие регулярного сна уже сказывалось на ее состоянии, сколько бы она себя не подпитывала силой звезд и луны, но принцесса просто не могла отступить.

— Хорошо, давай примем компромиссное решение. Сейчас сосредоточьтесь на угрозе наемников, объективно, их подстрекательства эквестрийских грифонов к бунту и беспорядкам на данный момент куда опаснее. Тем не менее, я снимаю с Теневого надзора любые ограничения по инструментам и методам слежки касательно «Следующих за Солнцем», вплоть до участия сноходцев и менталистов, единственное условие — они не должны знать об этой слежке. Если… Когда возникнет угроза прямого неповиновения, или организация начнет быстро расширяться и расти, или у них появятся некие планы, угрожающие Эквестрии, или иные случаи возможных средне и сильно тяжелых последствий для страны, я разрешаю облавы и задержания с задействованием сил корпуса егерей и Королевской Гвардии.

Принцесса быстро написала соответствующий указ на чистом свитке, поставила личную печать и коснулась оттиска рогом, заверяя ее магически. Теперь документ имел полную силу, а его копия появилась в большой книге указов, спрятанной в тайном месте в ее личных покоях.

— Служу из тени, — Арк Шейд поклонился, приложив копыто к груди, и шагнул назад, растворяясь темной дымкой, унося за собой свиток с указом.

***

Оказавшись на теневой тропе, обращенный черным, расплывающимся силуэтом единорог погрузил пергамент в свое «тело» и осмотрелся. Пространство темной тени выглядело в его сознании как бесконечная паутила сотен и сотен тысяч ниточек-дорожек, тянущихся к колыхающимся под невидимым, но ощущаемым магическим ветром черным провалам теней. Здесь было бесконечно тихо, бесконечно спокойно и столь же уютно. Это было место, для которого он, фестрал, был создан, его мир.

На тропе совсем рядом возник еще один силуэт, земнопони. Безмолвно обменявшись информацией, они столь же безмолвно разошлись каждый своей дорогой.

Этих встреч было множество. Все фестралы предпочитали пространство темной тени реальному миру, здесь они не были скованы ограничениями плоти, могли выполнять поручения своей матушки куда эффективнее, да и просто тут былоуютнее. Дневной свет был неприятен детям ночи, не вредил, но доставлял дискомфорт. Слишком ярко, слишком шумно, слишком жарко, так и хотелось спрятаться во тьме, оставив свет тем, кто был для него создан. Все-таки, они, фестралы, существовали, дабы оберегать своих дневных сородичей.

Из тени защищаю — второй девиз детей ночи, куда более известный в Эквестрии.

Осторожно выглянув в материальный мир, Арк Шейд убедился в том, что не ошибся местом и вынырнул уже целиком. Маленький кабинет, расположенный в одном из особняков Кантерлота, был беден на убранство. Один большой стол со множеством выдвижных ящиков, две стены с многочисленными полками, разделенными на ячейки, простенький ковер на полу, чтобы не цокать копытами, да большая, но простая по дизайну люстра с магическими кристаллами.

Сама хозяйка кабинета, уронив голову на свиток, храпела так, что тряслась, кажется, даже крыша. На полу валялось перо, из которого на лакированное дерево успели натечь чернила, вокруг пегаски возвышались горы пергамента самых разных форм и размеров, среди которых ютились многочисленные черные от налета пустые чашки.

Хай Чейзер уснула, проиграв борьбу с многодневным недосыпом из-за слишком большого объема работы.

Единорог тяжело вздохнул. Пусть ему и хотелось дать пегаске хоть немного отоспаться, но он не мог так поступить — Эквестрии требовались они оба. Он сам держался только потому что был фестралом, и мог бодрствовать дольше, чем обычные пони. И то, если он все-таки уснет, то проспит минимум пару суток, если не дольше. Да и острота ума терялась, он это прекрасно понимал… Еще раз вздохнув, Арк громко постучал по стене, возле которой и материализовался.

Храп прервался моментально, Хай Чейзер резко вскочила, расправив крылья, блеснувшие спрятанными между перьев лезвиями. Быстро осмотревшись, она тряхнула головой, душераздирающе широко зевнула, встряхнулась… И чуть не рухнула лицом обратно.

— А-а-а… — пони еще раз зевнула. — …Арк, ну че там?..

— Теням расширили полномочия относительно «Следующих», пока это все.

— А я те говорила, не будет Луна сдирать моих с птичьей проблемы, — фыркнула Чейзер, еще раз зевнула, попыталась отхлебнуть из чернильницы, но вовремя заметила неладное. — Ахтыж едрены перья…

— Ты когда в последний раз спала?

— Только что, целых… Э… Э-э-э… Тридцать восемь минут.

— Я про нормальный сон, а не дрему… У тебя, к слову, свиток на лице отпечатался.

— Ты ж знаешь, два дня назад, — пегаска потерла копытом щеку и без особого удивления обнаружила на нем чернила. Она уже, на самом деле, заметила, что текст на свитке смазан, и легко сопоставила одно с другим. — Слухай, ты можешь перекинуть пару теней на западную границу?

— Западную? Я чего-то не знаю?

— Если б сначала к себе сгонял, зна-а-а-ал бр-р-р… — пони встряхнулась. — Знал бы. Наемные придурки разделились на несколько групп и часть из них туда перетянулись. Знают, клювомордые, что у нас с кадрами не все слава Луне.

— В крайнем случае сам схожу, — кивнул единорог, обходя стол по кругу. — Что у тебя тут?

— Хвостень да дребедень, текучка, — Хай Чейзер отработанным движением вытянула из ящика стола пустой лист пергамента и подняла с пола перо, пользуясь своими маховыми.

Вообще-то считалось, что мелкие манипуляции крыльями производить невозможно, не хватит точности движений, но светло-голубая красногривая пегаска хвостом махала на любые рамки и потолки. Она уверенно и калиграфическим почерком писала с применением крылокинеза, да и в полете умудрялась выкручивать такие фигуры пилотажа, что у наблюдающих челюсти отваливались моментально.

— А конкретнее?

— Да доки подмахиваю, да текущие приказы строчу. Вон, надо выделить бюджет на закупки, да обоснование для казначейства выдумать.

— С каких пор КРС отчитывается о закупках?

— Да сумма крупная, куча индивидуальных артефактов хождения по облакам. А то у меня пегасов даже трети не набирается, а в Клаудсдейде без таких никуда.

Арк Шейд присвистнул, оценив выведенную на пергаменте сумму. Сорок комплектов артефактов высшего уровня исполнения с высокоемкими накопителями, да еще и с самподзарядкой. Не меньше недели полной авторомности. Неудивительно, что казначейство потребовало обоснование для такой крупной закупки, даже с учетом того, что она в целом укладывалась в рамки выделенного бюджета.

— А те тип заняться нечем? — Хай Чейзер покосилась в сторону фестрала.

— Может, я на совещании?

— Да ну тебя… Лучше кофе приготовь. А то я еще не скоро встану…

***

— Младшая госпожа, я выполнил вашу волю!

— Молодец, — Найтмер Мун подкормила кошмара магией, после чего тот исчез. — Они быстро адаптируются.

— Мы — существа эфирные, обычные рамки к нам неприменимы, — заметил Тантабус, парящий чуть в стороне.

— Да, верно.

Тень Луны окинула взглядом пространство снов, полное сотен и сотен тысяч многоцветных звезд. Она была здесь повелительницей, хранительницей и самым сильным из кошмаров, воплощение воли аликорна, подкрепленное божественной силой. Это был ее мир…

Ведь ее хозяйка с трудом выкраивала время даже на пару часов сна в неделю.

В который раз вся суть Найтмер Мун содрогнулась от холодной злости к Селестии. Не ненависти, она прекрасно понимала, что дневная принцесса ничего не могла противопоставить настоящей богине, но злиться не переставала. Эта иррациональная эмоция была одним из множества доказательств того, что она — не просто инструмент, а полноценная, живая личность, пусть имеющая куда больше общего с эфирниками, нежели существами из плоти и крови.

К счастью, хозяйка так и не узнала о душевных метаниях своей Тени, тем более, что она сама сумела с ними справиться. Она — не инструмент. Луна до последнего отказывалась спихивать на нее все заботы о плане снов, но все-таки сдалась под напором множества аргументов. Да и… Найтмер Мун было просто скучно. Она была создана для битв и сложных моральных решений, и не могла просто сутками напролет созерцать ментальное пространство, а потому она воспользовалась иным даром Селены.

Пусть она обладала теми же знаниями, что и ее хозяйка, но все-таки правительница из нее получилась бы отвратительная. Слишком резкая, слишком вспыльчивая, слишном жестокая, слишком много черт, не подходящих настоящей принцессе Эквестрии. Но и не помогать пони — ее пони! — она не могла, а потому поселилась в плане снов, где и руководила кошмарами.

Хотя можно ли их теперь так называть — это, конечно, интересный вопрос.

Благодаря Селене, Найтмер знала о сноходчестве куда больше Луны. Эти знания, заложенные в ее разум богиней ночи, позволили ей не просто управлять эфирными обитателями плана, но и изменять их, совершенствовать, а то и превращать в нечто иное. Например, в грезы. Эти существа питались не негативными эмоциями, а положительными, и, на самом деле, были даже опаснее кошмаров, ведь они могли высосать любую жертву досуха, пользуясь отсутствием какого-либо сопротивления. Из-за этого Найтмер очень внимательно отслеживала каждую из грез, готовая в любое мгновение развоплотить их, да и кошмары к ним относились… Плохо. Даже Тантабус их откровенно презирал, пусть и понимал причину их существования. Древний кошмар осознавал все замыслы своей госпожи, и поддерживал их, не только из-за клятвы служения, но это не мешало ему ворчать на новосозданных выскочек.

Грезы были не единственным новшеством плана снов. Тень, понимая, что физически не способна уследить за всеми снами, а делиться на множество слепков, в отличие от хозяйки, она не могла, начала обучать сноходчеству некоторых из фестралов, чем немало их обрадовала. Ей было очень приятно ощущать эмоции детей ночи, искренне считавших ее своей второй матерью, а потому к делу наставничества Найтмер подошла со всей ответственностью, обучая на совесть, мягко оберегая, но не мешая набивать свои шишки. Способ обучения Селены ей нравится куда больше гиперопеки, ведь тень прекрасно понимала, как важен в том числе и негативный опыт.

Единственное, чему она не учила никого, и даже свою хозяйку, это убийству во сне. Только самые сильные из сноходцев могли влиять на реальный мир через спящих, но вот убить было… Слишком просто, если знать, как. Это тяжкое бремя Найтмер Мун оставила для себя.

Окинув «взглядом» свои владения, Тень клыкасто улыбнулась. Сегодняшняя ночь была тихой и спокойной, ничто не требовало ее прямого вмешательства. Она могла немного отдохнуть.

Могла. В отличие от хозяйки…

***

Великий город Клаудсдейл был, без преувеличения, прекрасен. Сотканный из облаков в самом буквальном смысле, он, белоснежный, воздушный, переменчивый и словно бы мягкий, поражал своим видом каждого, кто мог бы его увидеть. Множество радуг украшали пушистые улицы и дома, сотни и сотни пегасов сновали туда-сюда по своим делам, заставляя чуть покачиваться вершины куполообразных крыш. Пружинящая облачная масса, заменявшая в этом необычном городе дороги, парящие друг над другом громады облачных уровней и отдельные облачка маленьких домов или особняков, тянущиеся в разные стороны посадочные площадки — Клаудсдейл бросал вызов любым нормам и ограничениям. Это был город пегасов, древний, величественный, неизменный в своей свободе и переменчивости.

Никто доподлинно не знал, когда именно был основан этот древний город, но в одном вопросе сходились все историки и интересующиеся — первые облака объединили два кочующих табуна пегасов, чьи лидеры мечтали о тихом и спокойном месте, в котором всегда будет безопасно, где не будет вечной борьбы между за крупицы ресурсов и влияния. Тогда же и родилось название будущего города, Клаудсдейл. Он строился годами и десятилетиями, когда все больше и больше пегасьих табунов присоединяли к нему свои облачные дома, рос не только вширь, но и ввысь, и благодаря сложной системе передачи света — во многом созданной пленными единорогами — в нем нигде и никогда не было темно. Великий город постепенно становился самим собой — громадным массивом из облачной массы, воздушным, мягким, переменчивым, но несокрушимым.

Даже спустя сотни лет, после образования Эквестрии, здесь почти не было земнопони, им на такой высоте и без твердой опоры под копытами было неуютно. Здесь было мало единорогов — они были вынуждены раз за разом обновлять заклинание хождения по облакам, имитирующее присущую каждому пегасу естественную магию. Наконец, здесь до сих пор не было полноценной милиции и шерифа.

Пегасы были самым воинственным из народов пони. Живущие в небесах, строящие временные дома из облачной массы, они естественным образом не могли заниматься земледелием и животноводством. Да и не по крылу было великим небесным странникам ковыряться в грязи и навозе — гордость, спесивость, завышенное самомнение сделали из этих пони весьма опасных кочевников, промышлявших набегами. Отдельным облаком парили клаудсделькие пегасы, традиционно многочисленные и сильные. Вместо набегов, они предпочли где дипломатией, а где банальной силой и угрозами добиться бесперебойных поставок еды, а то и рабов. Взамен они пригоняли дождевые тучи, прекрасно понимая, что от этого зависит в том числе и их благополучие, но если можно взять больше — почему бы не взять? Так продолжалось долго, до нашествия виндиго, и последующего за ним объединения Эквестрии.

Пегасы довольно быстро и без особого сопротивления приняли новый уклад жизни. Свободы у них никто не отбирал, воинственность пригодилась в новообразованной армии, а уж их навыки управления погодой и вовсе были незаменимы. Крылатые пони чувствовали себя весьма вольготно и уютно в новом мире.

До тех пор, пока все вновь не изменилось.

Падение принцессы Селестии не особо встревожило крылатых пони. Да, они тоже любили дневную правительницу, но традиционно свободолюбивые, предпочитали держать вполне определенную дистанцию, сверху поглядывая на лебезящих аристократов из единорогов и раболепных крестьян-земнопони. Но вот когда взявшая всю власть в свои копыта принцесса Луна начала затягивать хомуты, встревожились.

Когда она начала ограничивать их свободу, пегасы разозлились.

Лидеров восстаний не напугали ни мягкие рекомендации соплеменников из КРС, ни предупреждения мышекрылых выскочек из фестралов, ни даже прямые угрозы со стороны самой принцессы. Крылатые пони знали, что им ничего не будет, они нужны Эквестрии, ведь их навыки управления погодой незаменимы. И даже если в каком-то отдаленном будущем рогатики смогут придумать заклинания контроля облаков, которые не будут отправлять их мгновенно в обморок, что пони будут делать до того? Ну а пегасы… А что пегасы? Они могли просто улететь, да еще и свой город с собой забрать.

Конечно же, не все разделяли подобную позицию. Годы мирного и плодотворного сосуществования привели к тому, что многие из пегасов образовали семьи с единорогами и земнопони. У многих были друзья, знакомые, приятели. Вот так просто бросать все и убегать они не хотели, но лидеры восстания были весьма красноречивы, упирая на ущемление их свободы, на то, что им подрезают крылья.

Зачинщики прекрасно понимали, что делают и чего добиваются.

Спустя неделю волнений, терпение ночной принцессы лопнуло. Не сумев добиться каких-то подвижек в переговорах, она просто собрала Королевскую Гвардию и отдала приказ арестовать всех бунтующих и бросить их в темницу. Клаудсдейл всколыхнулся, забурлил. Лидеры тайно ликовали — вот оно, доказательство тирании аликорна! Сейчас их народ восстанет, они наконец, смогут жить абсолютно свободно, и никто им не указ!

Но чего они не понимали, так это истинных возможностей монарха.

Спустя сутки после задержаний, во всеуслышанье было объявлено о присутствии в Эквестрии враждебно настроенных наемников из грифоньих земель, пытавшихся развалить их государство изнутри. Правительство обнародовало контакты между зачинщиками пегасьего восстания и наемниками, результаты расследования некоторых громких происшествий, не так давно прогремевших по всей стране, а так же планы на эквестрийских грифонов, которых хотели просто и незатейливо казнить за измену родине. Правильная подача, умелые ораторы, действия сноходцев и менталистов сделали свое дело. Эквестрийские птицекошки открыто возненавидели своих горных соплеменников за попытки разрушить их идилию и навредить их друзьям, пони, подружившиеся с грифонами-беженцами, не меньше возмущались попытками очернить своих друзей. Пегасы, узнав, откуда растут перья их волнений, затихли и приняли требования по контролю перелетов, из-за которых все и началось.

Сложная и комплексная операция КРС, Ночной Стражи и Теневого Надзора закончилась успехом.

Но осадок у жителей Эквестрии, осознавших путь правления принцессы Луны, остался…

Глава 12

Селена молча сидела на сделанном специально для нее стуле на самой вершине Башни Ночи, смотря сквозь прозрачный кристалл купола смотровой площадки на звездное небо. Мириады разноцветных искорок терялись в шлейфах бесконечно далеких туманностей, что газовым шарфом украшали темно-синий небосвод, и посреди всего этого великолепия ярким, большим диском сияла луна. Умиротворяющий, успокаивающий вид, столь любимый ночногривой волчицей, сейчас был лишь фоном, не более — ее разум был заполнен иными мыслями, не оставляющими места праздному созерцательству.

Ее маленькая Луна вела себя странно.

Поначалу богиня ночи считала, что дело в усталости — смертные, измотавшись работой или иными делами, часто становились не похожи сами на себя. Так их тело давало понять, что они испытывают слишком сильные нагрузки, изматывающе сильные, и тогда близкие могли остановить медленно убивающего себя друга, заставить его отдохнуть.

Вот только, аликорн ее особо не слушала, погруженная в управление страной и попытками сладить с последствиями своих далеко не самых удачных решений.

Да и после стало понятно, дело не в усталости, то лишь следствие. Что-то заставляло принцессу рваться вперед, действовать, не оборачиваясь, не задумываясь, не останавливаясь. Исправляя ошибки, она плодила еще больше неудачных решений, после чего пыталась выправить ситуацию внедрением еще большего числа вспомогательных служб, которые уже сейчас откровенно путались в своих обязанностях, тормозя работу всего правительственного аппарата. Как следствие, Луна возвращалась в начало круга, и так раз за разом, год за годом.

Селена, вздохнув, осторожно потерла переносицу подушечками пальцев. Она не хотела вмешиваться, но и не могла больше оставаться в стороне, понимая, что ее подопечная ведет страну к расколу. Уже сейчас в народе тихонько шепчутся о тирании ночной принцессы, и попытка пегасов восстать была лишь первой весточкой грядущей бури. Не добавляли стабильности и ставшие многочисленными движения революционеров, вроде тех же «Следующих за Солнцем» или «Рассвета», о котором не знали даже фестралы. Эквестрия потеряла спокойствие, размеренность, стала похожа на страны родного мира Селены перед эпохой вечной войны, и волчица не могла подобного допустить. Не после всего произошедшего. Она должна была указать принцессе на ошибки, и, возможно, дать еще несколько уроков, а то и просто раскрыть глаза.

Приняв решение, богиня решительно встала, подхватила меч и шагнула вперед, мгновенно оказываясь в покоях Луны.

Как она и ожидала, принцесса еще не спала, спешно разбираясь с оставшейся с рабочего дня текучкой. В отличие от кабинета, выполненного в традиционных для современной Эквестрии синих, фиолетовых и серебряных цветах, личная комната аликорна имела стены персикового оттенка, а потолок был просто белым, с красивой лепниной, имитирующей облака. Здесь было привычно много картин, статуэток, прочих приятных глазу и сердцу принцессы безделушек и поделок, но так же стоял большой стол, заваленный листами пергамента и свитками, и полдюжины стеллажей, ломящихся от десятков книг по самым разным темам. Даже в своих покоях Луна много работала, оставляя себе для отдыха всего пять-шесть часов в сутки. И даже свои обязанности сноходца она переложила на Найтмер Мун, которая, впрочем, справлялась весьма уверенно.

Селена, мягко ступая по высокому ковру, подошла к склонившейся над очередным свитком принцессе и, дождавшись, пока та обмакнет перо в чернильницу, мягко коснулась ее головы. Вздрогнув, аликорн устало улыбнулась и повернула голову.

— Привет.

— Куда же ты спешишь, моя маленькая Луна?

— Я плохая правительница.

Селена на секунду замерла, пока ее разум спешно перетасовывал все догадки и факты, формируя новую точку зрения.

— Селестия была будто создана для… Вот этого вот всего, — Луна дописала текст указа, поставила свою печать, заверив ее рогом, после чего подсушила свиток простеньким заклинанием и позволила ему свернуться, тут же перетянув лентой. — И не то, чтобы у нее все столь легко получалось… Просто она словно бы всегда знала, что делать, как делать, кому что сказать, а где просто промолчать. А я могу лишь, вот, дергаться, пытаясь удержать страну от развала…

— У нее была фора. Вы приняли правление над страной, в которой не было ничего, и можно было строить все, что вздумается.

— Не оправдание, и ты знаешь это… У нее был четкий план, и она его придерживалась, пока… Пока Хелена не начала на нее влиять слишком сильно. Если подумать, даже тогда она умудрялась удерживать баланс в стране, а я… Я не знаю. У меня не выходит, что бы я ни делала, получается только хуже.

— Тебе стоит остановиться и задуматься, моя маленькая Луна. Зачем же ты столь спешишь? Дай изменениям утвердиться, не пытайся поймать равновесие, дергая страну в разные стороны. Иногда лучше дать конструкции опрокинуться, чтобы после построить нечто новое, нежели громоздить сверху десятки и сотни противовесов, от которых она рухнет уже просто от собственного веса.

— Все-таки ты права, я маленькая и глупая, — принцесса опустила голову на стол, смотря в стену перед собой. — У меня не получается. Я пытаюсь просто смотреть и наблюдать, но каждый раз мне кажется, что все идет не так, и я просто обязана вмешаться. Все время хочется что-то подправить, исправить, да просто сделать, и вот он, результат…

Селеня, мягко поглаживая Луну по голове, тихо вздохнула. Все-таки она была очень похожа на Хелену в своей жажде действий, а потому было понятно — для нее просто сидеть и смотреть почти физически невозможно. И она должна была уравновесть принцессу, а не давать ей набивать свои шишки.

— Я помогу тебе, — волчица осторожно приподняла опешившую правительницу и села на скрипнувший под ее весом стул, после чего опустила аликорна себе на колени. Создав из звездного света и тьмы «вечное» перо, она оставила его левитировать в воздухе над столом и развернула только что законченный Луной свиток указа, прочитала текст. — Думаю, это стоит просто убрать.

— Я почти час над ним мучилась…

— Сама идея службы всеэквестрийского контроля перемещений хороша, но не сейчас. У тебя слишком много пересекающихся служб и указов. Хм. Пожалуй, сейчас стоит сделать иное.

Селена отложила свиток и взяла чистый лист пергамента, после чего подписала его сверху: «Эквестрия».

— Начнем с основ…

Больше двух часов волчица описывала Луне созданную ею структуру государства, указывая на чрезмерно большое число служб, занимающихся смежными областями. Чем больше элементов она добавляла на схему, тем больше и шокированнее становились глаза принцессы, только сейчас начавшей осознавать, какое чудовище она выстроила вместо изящной и простой системы, построенной ее сестрой.

— Тебе не хватает умения смотреть на все целиком. Из тебя вышел бы хороший полевой командир, так как в хаосе сражений ты бы чувствовала себя в своей стихии, но стратегическое планирование — явно не твоя сильная сторона.

— И что же мне делать? — тихо пробормотала принцесса, пытаясь уложить в голове услышанное и увиденное.

— Давай посмотрим.

Селена взяла новый чистый лист и начала чертить новую схему, уже с участием себя. Она не собиралась забирать власть, приняв на себя лишь общее планирование и формирование пути развития государства, да и то, планировала постепенно обучить Луну, передав ей всю полноту управления страной.

— Абсолютная монархия будет оптимальным политическим строем с учетом того, что ты являешься аликорном, — волчица написала имя Луны и обвела его. — Вся полнота власти должна быть сосредоточенна в твоих копытах, это то, что все пони, грифоны и иные народы, которые могут присоединиться к Эквестрии, должны видеть всегда. Для помощи в управлении страной у тебя будет правительственный аппарат, состоящий из советников по разным вопросам, у которых уже будут свои структуры, которые они смогут организовать самостоятельно под свои задачи — нет нужды контролировать их во всем. Для поддержания власти у тебя будет Королевская Гвардия, как личная армия, подчиняющаяся только твоим приказам и стоящая вне общей военной структуры страны, а так же Теневой Надзор. Королевскую Разведывательную Службу следует объединить с Ночной Стражей, ее задачей будет внешняя разведка и шпионаж. Пограничный и егерский корпуса оставим без изменений…

Ночь медленно подходила к концу, но Луна была слишком взбудоражена тем, что рассказывала ей Селена, что описывала, чему учила и советовала. Волчица никогда не правила смертными, она просто очень много наблюдала за их жизнью, прочла множество трудов, была свидетельницей взлетов и падений множества империй, королевств и монархий. Сны и мысли правителей, знати и простого народа, которые богиня просматривала, ведомая смоим любопытством, дали ей тот огромный багаж знаний, которым она и пользовалась теперь. Это и тот фундамент, который когда-то выстроила Селестия, создавая стабильное, устойчивое государство.

Ночногривой пришлось чуть ли не под круп выгонять Луну из покоев, чтобы та подняла солнце и занялась своими обязанностями. Она могла бы вынести ее подмышкой, но решила, что не стоит так сильно ронять самооценку принцессы, а потому просто шла следом, дабы придержать ее пылающий дневным солнцем энтузиазм. Селена не сомневалась, если дать крылато-рогатой пони волю, она тут же ринется перекраивать всю страну, отчего подданные точно взвоют и устроят восстание, просто потому что это будет проще и не так болезненно, чем очередной риск голода или попытки заучить новые законы и службы.

Вопрос с радикально-настроенными пони волчица поднимать не стала — у нее… был способ решить его кардинально.

Все-таки из последней встречи с Хеленой она вынесла не только раны.

***

Вопреки распространенным стереотипам, собрание главных идеологов и лидеров «Рассвета» проводилось не в темном подвале какого-нибудь старинного особняка на отшибе. В стране, где за каждым подозрительным пони или грифоном прямо из тени может наблюдать фестрал, это было попросту глупо.

Пятеро пони — единорог, два пегаса и два земнопони — собрались на открытой террасе прямо в Кантерлоте, в одном весьма популярном среди его жителей ресторанчике. Они подобно другим посетителям наслаждались едой и напитками, любовались видом столицы, над которой возвышалась всезрячим наблюдателем Башня Ночи, и обсуждали последние новости, но только посвященный мог распознать все те знаки и обмолвки, из которых и строился настоящий разговор. На то, чтобы выработать эту сложную систему, потребовалось немало времени, но методом проб и ошибок они смогли создать свой, как бы это пафосно ни звучало, тайный язык, которым теперь и пользовались.

Стоило заметить, что в отличие от скандально известных «Следующих», члены «Рассвета» не стремились просто свергнуть власть. Они желали именно вернуть всеми любимую принцессу Селестию, пока ее сестра в очередном своем безумном порыве не столкнула страну в пропасть. К их искреннему сожалению, принцесса Луна оказалась откровенно неважной правительницей, со множеством перспективных идей, деятельной, но все-таки. И они, как настоящие патриоты, пони, что искренне любили Эквестрию, просто обязаны были сделать хоть что-нибудь.

Свержение власти было для них лишь одним из способов нормализовать обстановку в стране. Другим была выдача лидеров движения «Следующих за Солнцем» и его развал — те стали слишком, слишком опасны и радикальны в своих взглядах и действиях. Так же они потихоньку искали возможных хранителей Элементов Гармонии, прекрасно зная, что принцесса Луна потеряла с ними связь. Восстановление могущественных артефактов вообще стояло не так уж и далеко в планах от возвращения принцессы Селестии.

Именно это — и множество других моментов — спокойно обсуждали пони, маскируя собрание под пустой треп ни о чем, когда на террасе неожиданно стало очень тихо.

— Не мешайте нам, — тихий, хрипловатый, голос заставил встать дыбом гривы у всех пятерых, а уж когда рядом возник огромный черный стул с серебристым узором, они и вовсе заочно попрощались с жизнью. — Вас должно быть шестеро.

Терраса быстро опустела, оставив пятерых пони и огромную волчицу одних.

— С-сильверм-мейн з-з-занят… — заикаясь и нервно потирая шею копытом пробормотал земнопони темно-серой масти.

— Жаль, — Селена аккуратно прислонила к столу меч, отчего все присутствующие дружно побледнели. Кто-то гулко сглотнул. — Итак. О чем же вы договорились?

— Мы… Мы решили выдать Надзору «следков», — с трудом выдавила из себя желтая с оранжевой гривой и хвостом пегаска, покосилась на поблескивающие гранями остро заточенные когти латной перчатки волчицы. — Они… Ну… Стали опасны для страны…

— Ваши цели во многом благородны, это я признаю, — ночногривая обвела взглядом втянувших головы в плечи пони. — Но отчего же ведете себя вы, словно враги Эквестрии?

— Мы не враги… — тихо сказал единорог, поднял голову. — Но… Принцесса… Она…

— Принимает не лучшие решения. Я знаю, — Селена откинулась на спинку стула, повернула голову в сторону Башни. — И вместо того, чтобы помочь ей, вы решили… Как вы, смертные, это зовете… Хм, поиграть в революционеров, так? Нет, вижу, нет. Но прежде, чем подражать детям ночи, стоило вспомнить, почему же они все делают из тени, а не явно.

— Мы опасались, что Ее Высочество наши действия примет… Ну… Негативно, — присоединилась к обсуждению земнопони красного с соломенной гривой окраса. — Она, э-э, немног так норовиста.

— Я знаю все ваши аргументы, — мягко отмахнулась рукой волчица, проигнорировав завороженно-загипнотизированные взгляды, проследовавшие за ее когтистой перчаткой. — Но нахожу их весьма натянутыми.

— Мы… — единорог вздохнул. — Мы понимаем, но мы правда хотели, как лучше…

— Именно поэтому вы еще живы… В отличие от «Следующих», — ночногривая перевела взгляд синих глаз на пони. — Эквестрия изменится, и в ваших силах сделать ее лучше. Но «Рассвет» должен исчезнуть. Мы ведь поняли друг друга?

Все пять пони закивали с такой силой, что того и гляди, отвалятся головы.

— Чудно, — тепло улыбнувшись, Селена подхватила звонко зазвеневший металлом меч и исчезла, растворившись темной дымкой.

И только ее стул, больше похожий на трон, остался на месте, давя своими размерами. Все пятеро дружно потянулись к своим напиткам, чтобы промочить разом пересохшее горло.

— Что будем делать? — озвучила витающий в воздухе вопрос пегаска.

— Что, что… Вкалывать, — вздохнула земнопони и запихнула в рот печенье, нервно им захрустев.

***

Селена отбросила в сторону маленькое тельце единорожки, и то с влажным хрустом впечаталось в стену. Со стальных когтей медленно стекала кровь, тягучими каплями падая на залитый алой жидкостью пол, пока синие глаза с холодным равнодушием выискивали выживших. С лязгом доспехов волчица шагнула вперед, грохоча латными сабатонами по мрамору пола.

Двадцать девять пони всех трех видов, и это только начало. Ночногривой не доставляло удовольствия заниматься убийством простых смертных, но разговоры так ни к чему и не привели. Если с лидерами «Рассвета» удалось легко договориться, то вот «Следующие за Солнцем» оказались поразительно упрямы и совершенно бесстрашны. Впрочем оно было и неудивительно, с учетом того, крупицы чьей силы она ощутила в последователях этого движения.

Все-таки они с Хеленой были настоящими, полноценными богинями. То, что в их родном мире сила веры до них не добиралась, было лишь следствием его особенностей, не более. Оттого не было ничего шокирующего в том, что молитвы и истовая вера достигли солнечной волчицы и получили отклик. Это, стоило заметить, было одной из причин, по которой Селена старалась не участвовать в жизни страны, она не хотела, чтобы ей начали поклоняться. Вера — обоюдоострый клинок, божество меняет верующих, но и верующие меняли божество.

Фанатизм «Следующих», усиленный безудержной жаждой действий и сражений Хелены, превратил этих пони в опасных радикалов. Как огнегривая не терпела полумер, так и ее новые последователи стремились уже не просто вернуть любимую принцессу, но и устранить ту, кто ее изгнал, Луну. То, что они, вообще-то, сестры, их уже не волновало, они видели то, что хотели видеть и влияние божественной силы лишь усиливало их желания, застилая глаза безумием.

Вздохнув, волчица вонзила меч в груду тел, под которой пряталась выжившая кобылка. С тихим всхлипом последняя жизнь в помещении угасла, после чего его накрыла черная дымка. Одно мгновение, и от бойни не осталось и следа.

— Дитя, тебе не место здесь, — волчица перехватила Старлайт за рикассо левой рукой.

— Матушка ничего не узнает, госпожа, — тихо отозвалась тень, сверкнув желтыми глазами с вертикальным зрачком.

Селена ничего не ответила, лишь шагнула вперед, к следующему месту собрания фанатиков. К счастью, их было не так уж и много… К сожалению, это была лишь первая весточка грядущего. Смертные верили и всегда будут верить в высшие силы, божеств, во что угодно. Аликорны были для пони их живым воплощением, и они верили в своих принцесс, а значит, их вера достигала связанных с ними сутью богинь. Селена, теоретически, могла отсечь от себя эту веру, перенаправить ее, но вот игнорировать — нет. Верующие, направляя искренние молитвы богам, отдавали силу своей души, взамен получая маленькие крупицы силы божественной. Слишком малые, чаще всего способные лишь дать успокоение, уверенность, то, что воплощало божество, но при должном усердии можно было получить куда больше.

Ну или привлечь внимание божества и стать избранным, получив напрямую божественную искру.

Ночногривая не хотела становиться объектом поклонения, но знала, что от этого никак не отвертеться. Пони будут верить в принцессу Луну, рано или поздно начнут, а значит, и она получит свою порцию молитв.

Как любили поговаривать смертные, не можешь предотвратить — возглавь.

Волчица чуть улыбнулась, грустно, но все-таки улыбнулась. Возможно, дети ночи, фестралы, станут первыми ее полноценными последователями, после ее маленькой Луны.

Это следовало хорошенько обдумать.

***

— Сто восемьдесят четыре пони пропали безвести за один неполный день, мне одной это кажется подозрительным? — принцесса Луна обвела взглядом сидящих за столом в зале Малого Собрания.

— Все — психи из «Следующих», это крупец как подозрительно, скажу я вам, — фыркнула Хай Чейзер, скрестив передние ноги на груди. — Мои спецы вообще не в курсе, что случилось, штатные менталисты Надзора ногами разводят — у них кусок памяти тупо выпал.

— Не просто выпал — исчез, — добавил Арк Шейд. — Целый день.

— Безумие какое-то, — пробормотала Аркейн Люминейт. — Кому вообще такое под силу?..

Все присутствующие разом посмотрели на Селену, как обычно возвышающуюся башней рядом с креслом принцессы Луны.

— Так было нужно, — спокойно ответила волчица, даже не шелохнувшись.

— Ладно, допустим, — принцесса потерла лоб сгибом ноги, вздохнула. — Когда ты собиралась мне об этом сказать?

Селена промолчала, весьма выразительно намекая на то, что ответ очевиден.

— Ну да, о чем я… Можешь хотя бы причины озвучить? А то мы тут немного теряемся в догадках.

— Фанатизм, — ночногривая неторопливо показала пальцем в потолок. Инстинктивно проследив за направлением, пони быстро поняли, что она указывает на солнце.

Хай Чейзер и Тандеркрэк вразнобой выругались, остальные же ограничились судорожными вдохами и паникой в глазах. Слова оказались не нужны, все в красках представили, как Эквестрия наполняется последователями Селестии, а на самом деле богини солнца.

— Нам нужен свой культ, — заявила Аркейн, первой придя в себя. — Или так, или через несколько лет в Эквестрии будет не протолкнуться от враждебно настроенных фанатиков.

— Селестия все еще сильно популярнее меня, — напомнила Луна, постукивая накопытником по столешнице. — Это не сработает…

— Просто нужны верные слова, — тихо произнесла обычно молчащая единорожка светлой, мятной масти, министр по связям с общественностью. — Я поработаю над этим…

— Культ Матери Ночи, — потер подбородок Арк Шейд, улыбаясь.

Хай Чейзер тяжело вздохнула, упав лицом в стол. Раздались смешки, немного нервные, короткие, но все-таки.

— Ладно, допустим… — неуверенно протянула аликорн, косясь в сторону молчащей Селены. — Но эта тема не главная в нашем сегодняшнем обсуждении.

— Боюсь услышать главную, — не отрывая лица от столешницы промычала глава КРС.

— Всего лишь полная перестройка государственной системы, — неожиданно сказала волчица, заставив поперхнуться Аркейн Люминейт, выбравшей не очень удачное время, чтобы промочить горло.

— Я хочу заказать успокоительные зелья из Зебрики, — тут же подняла ногу министр благосостояния, совсем недавно присоединившаяся к собранию. — Иначе у нас повыдергивают все целебные травы в лесах.

— У меня все еще не хватает пони!.. — откровенно заныла Хай Чейзер, все так же в стол.

— Амбары заполнены только на пятьдесят три процента!

— Все еще остро стоит вопрос различных движений, — заметил Арк Шейд.

— Торговля только-только нормализовалась!

— Пони и грифоны до сих пор путаются в законах из-за их чрезмерной сложности и объемности!

— А у меня все хорошо.

На Тандеркрэка дружно уставились все присутствующие, даже Селена перевела взгляд.

— Что? Как есть, так и говорю.

— Лягнуть бы тебя куда пониже, — проникновенно прорычала Хай Чейзер.

— Как дети малые, — спустя несколько минут пожаловалась Луна наставнице, на что та ответила вопросительным взглядом. — Что?

— По принцессе и свита.

— Я не маленькая…

Волчица промолчала, вместо этого она несколько раз ударила острием меча по полу, словно посохом. Шумное и во многом шутливое перебрасывание остротами и необидными обзывательствами мгновенно прекратилось.

— Изменения будете вводить постепенно, — богиня коротко взмахнула рукой, и перед каждым из пони из тени материализовался большой свиток, перетянутый серебристой лентой. — У каждого из вас есть список задач и действий. Выполняйте их на свое усмотрение, но лишь в заданном порядке, сроков нет. Некоторые из задач взаимосвязаны между вашими направлениями.

— Мы теперь советники? — поинтересовалась Люминейт, уже успевшая развернуть свой список и теперь вчитывающаяся в аккуратные строки текста. — О, ага, понятно… Интересно…

— Почему у меня самый маленький? — проворчал Тандеркрэк, разворачивая свой свиток.

— Не знаю, науку о наследстве я не очень подробно изучала.

На долгую минуту повисла тишина. Пони смотрели на невозмутимую Селену, молча хлопая глазами и пытаясь осознать услышанное, но мозг у всех откровенно клинил.

— Ты… Сейчас пошутила?.. — Луна очень большими и выразительными глазами сканировала богиню, словно пытаясь убедиться, что это действительно она, а не какая-нибудь иллюзия.

Та лишь чуть заметно пожала плечами.

Министры — вернее, теперь уже советники — дружно уткнулись в свои свитки, негласно решив сделать вид, что ничего такого не произошло. Всего лишь божественная волчица за десять минут произнесла больше слов, чем за предыдущие десять собраний вместе взятых, а еще подшутила над пони. Пожалуй, более наглядный пример грядущих перемен придумать было просто невозможно.

— Покой нам только снится, — вздохнул Арк Шейд, аккуратно сворачивая свой свиток.

— А когда было просто? — Луна вздохнула. — Ладно… Что там дальше по плану собрания…

***

Быть вассалом — это, обычно, множество обязанностей, множество требований, и постоянное ощущение клетки, в которую тебя посадили. Даже если все хорошо, даже если у тебя все еще много свобод, в любой момент господин может прийти и потребовать… Что-нибудь. Что угодно.

Быть государством-вассалом, означало, что в любой день к тебе могут прийти и потребовать дань. Что твоя страна обязана передавать часть ресурсов, а то и воевать по приказу.

Быть вассалом Эквестрии… Ну, для Рэдиэнт Хоуп это означало, что она понятия не имела, что это значит.

Южного соседа штормило так, что никаким морям и не снилось. Волнения и восстания, усмирения и договоры, уступки и требования, новые законы и исчезающие правила, множество новых структур и организаций, которые то и дело сливались в одну, а то и вовсе кардтнально меняли направление деятельности. Казалось, целая страна только и делала, что тыкалась во все стороны разом, пытаясь понять, а что вообще делать.

И нет ничего удивительного, что про ее маленькую империю просто забыли.

Нет, эквестрийцы стабильно обменивались дипломатической почтой, во дворце действовало посольство, иногда появлялись пони, занимающиеся закупкой кристаллов, но это все. Никаких требований, никакой дани, даже просьб, и тех не было. Эквестрию лихорадило, а потому принцесса Луна просто и прямо попросила Хоуп посидеть тихонько в стороне, пока они не разберутся со всеми своими проблемами.

«Если вам что-то понадобится — говори, но многого от нас не жди. Прости, Рэдиэнт Хоуп, но нам сейчас своих дел по самые кончики ушей»

Разведка докладывала, что в Эквестрии активно начали расти культы солнца, поклоняющиеся изгнанной на дневное светило Селестии. Докладывала с предостережением не давать оным появиться в Кристалльной Империи, так как «солнечники» оказались абсолютно невменяемы и даже безумны, хоть и сидели по своим норам и особо никак себя не проявляли.

Она же рассказывала о робких и неуверенных попытках правительства организовать культ ночи, но такие вещи только стихийно возникают легко и просто, да и принцесса Луна не была настолько же любима народом пони, как ее изгнанная сестра.

Зато в Кристальной Империи ее любили больше, чем Селестию.

Как минимум на популярность повлияло то, что она считалась освободительницей. Соответствующие слухи распускала сама Рэдиэнт, понимая, что с Луной ее стране соседствовать еще долго, а если в империи будут почитать Селестию, то вполне могут возникнуть проблемы. Но в общем на любовь кристальников к ночной принцессе повлияли ее же решения о безвозмездной помощи и вливаемых в страну средствах и ресурсах. Да, с началом волнений полноводная река усохла до маленького ручья, но поддержка никогда не заканчивалась, ну и при Селестии ничего подобного не было вовсе. Тот факт, что королева Аморэ просто отказывалась идти с Эквестрией на контакт, помнили очень немногие.

Еще и постоянная помощь в борьбе с кошмарами тоже добавляла аликорну очков репутации.

Рэдиэнт со вздохом отвернулась от окна, откуда открывался прекрасный вид на ее город-государство. Называть его империей у нее получалось с трудом, пусть с каждым разом отторжения было все меньше, но красоты выстроенных из кристальных массивов зданий это никак не отменяло. Единорожка искренне любила свою родину, и всеми силами старалась сохранить ее спокойной и столь же прекрасной. И ей точно была не нужна кучка фанатиков, призывающих свергнуть правительство и истребить всех сторонников принцессы Луны.

Что интересно, даже эти безумцы понимали, что Селестию вернуть не так уж и просто, так как Элементы Гармонии давно превратились просто в красивые безделушки. Оные вообще выставили на всеобщее обозрение в Башне Ночи, и Рэдиэнт Хоуп их видела, и даже подержала в копытах, все шесть. Магия в них чувствовалась, и могущественная, но толку от нее не было, а без Элементов не вернуть из изгнания принцессу, ими на солнце и отправленную.

На стол легла табличка, императрица магией подняла стило… И вновь замерла, задумавшись. Просто так издать указ о создании новой религии она не могла, да и в стране поклонялисьКристальному Сердцу. Не очень прямо и открыто, но все верили в этот древний артефакт и его влияние на жизнь каждого пони в государстве. Попробуй тут не поверь, когда наглядная демонстрация сдерживает метели и бураны. Организовывать церковь было откровенным безрассудством, народ просто не поймет такого движения ушами…

Фыркнув на свою глупость, Рэдиэнт решительно встала из-за стола. За всеми государственными делами и заботами она чуть не забыла свою действительно сильную сторону — умение общаться, собирать и распространять слухи. Если она не могла исполнить задуманное прямыми методами, ей следовало перепоручить это тем, кто точно знает толк в организации различных движений и культов.

И у нее даже были нужные знакомые.

Единорожка задорно улыбнулась — ей откровенно нравилось помогать Эквестрии и принцессе Луне в частности. Было во всем этом что-то… Особенное, когда маленькая, окруженная снегом и льдами страна помогает своему могущественному соседу выкрутиться из щекотливой ситуации. Да и за многолетнюю помощь стоило отплатить добром. А еще Селена — лунная волчица — очень нравилась императрице своим спокойствием и невозмутимостью, и по всем признакам возможный лунный культ обещал быть именно таким. Настоящая радость для любого правителя, спокойные, рассудительные подданные, не рвущиеся бездумно вершить дела.

Хорошая цель на ближайшие годы.

Глава 13

— К нам в окно стучит гражданская война.

— Здравствуй, моя маленькая Луна, — Селена отложила в сторону пластину металла, на которую когтем наносила гравировку в виде звезд и туманностей.

— Селена, я серьезно, у нас культы друг другу скоро гривы рвать будут!

— Луна, Луна, — волчица вздохнула, плавным движением погасила магический кристалл, дававший мягкий белый свет. — Не спеши.

— Они уже друг на друга в открытую орут! На улицах! Перед стражей!

— Когда я в последний раз занималась зачисткой, Луна?

— Три года назад, четыреста семьдесят три пони, сорок два грифона и дракон, — буркнула принцесса, все еще не одобряющая подобных действий.

— И как часто я сим занималась до того?

— Да каждые несколько месяцев… — аликорн замолчала, округлила глаза. — Подожди… Но… Как?!

— Все-таки интригана из тебя не получится, — ночногривая вздохнула повторно и встала из-за стола, подняла пони на руки, словно очень кошку — та, впрочем, даже и не думала сопротивляться, только устроилась поудобнее. — Ну или должно пройти сильно больше времени.

Луна не была глупой или слепой, да и недальновидной ее назвать можно было с большой натяжкой. Проблема была в самой основе ее характера, в своеобразном ядре личности, да и проблемой это называть было некорректно. Она была очень тороплива, всегда рвалась вперед, стремилась действовать. Аликорн просто не подходила на роль правительницы, по крайней мере, сейчас. Никто не может быть одинаково хорош во всем.

— Особенность взаимосуществования богов и смертных в том, что мы влияем друг на друга. Смертным нужна вера, она дает им силы, уверенность, направление. Большинство смертных — всего лишь масса, лишь немногие выделяются тем или иным качеством, и вера становится их путеводной звездой. Неважно, во что они верят — в духов, богов, саму природу или науку, им нужно верить. А мы, боги, получая искреннюю веру, получаем так же и возможность влиять на смертных. Мы меняем вас, а вы меняете нас.

— Но как тебе удалось…

— Запомни, моя маленькая Луна, ты никогда не сможешь сделать все сама, — ночная волчица села за стол, осторожно усадив пони себе на колени. — Хорошие, умелые последователи способны сделать то, на что не способна ты.

— Но ведь я…

— И многих ли ты приблизила к себе? Твоя система отбора хороша, но очень уж узкоспециализирована. Мысли шире, Луна, шире.

— Что ты делаешь? — принцесса решила сменить тему разговора — она уже поняла, что не получит прямого ответа. Строго говоря, она почти всегда до всего доходила сама.

— Мои доспехи — это часть моей сути, и они… Немного устарели по своей конструкции, — Селена продолжила наносить гравировку на пластину, в которой угадывалась часть латной юбки. — Как показал последний бой с Хеленой, нужно усовершенствовать ее, чем я сейчас и занимаюсь.

— Я думала, твоя броня и так хороша…

— Наши доспехи не менялись уже с полсотни лет. Просто защиту нам давала наша сила, а не металл, как раньше, с равным успехом мы могли сражаться вообще без одежды — насыщенная силой шерсть была вполне способна сдержать удар Старлайта или Санстрайка.

— Значит, вы ослабли?

— Естественно, ведь Эквус — не наша родина.

Закончив работать когтем, волчица отложила пластину и, перенеся аликорна на пол, встала и направилась к одному из огромных по меркам пони шкафов, по пути снимая с себя части брони. Они падали на пол с лязгом и тяжелым грохотом, быстро истаивая черным дымом, и вскоре Селена осталась в одном стеганном поддоспешнике — даже кольчуга была снята. Бесшумно открыв дверцы шкафа, она взмахнула рукой, и из него с тихим звоном вылетели части нового доспеха, тут же занимая положенные места.

Эта броня была очень похожа на старую, но с добавлением множества дополнительных элементов, вроде щитков, защищающих подмышки, полноценной латной юбки, усиленной защиты паха. Наручи стали полностью закрытыми, усилилась защита шеи. Развитые закрытые наплечники заменили старое нагромождение пластин. Да даже кольчуга, и та стала лучше — изменилось плетение и способ скрепления колец, а так же их размер. Фактически, это было устранение уязвимых зон, за что пришлось заплатить подвижностью, и дело было отнюдь не в массе — будучи богиней, Селена могла спокойно бегать в броне весом в сотню другую килограмм. Просто усиление защиты сочленений доспеха естественным образом снижало свободу их движений.

— Выглядишь… Внушительно, — заметила Луна, дождавшись, пока последний элемент брони встанет на место.

— Хотелось бы выглядеть иначе, но то время еще не настало, — Селена несколько раз взмахнула мечом, после чего перехватила его за рикассо левой рукой.

— Настанет ли?..

— То зависит от тебя, моя маленькая Луна. А я тебе помогу.

***

Селена, хоть и была богиней луны и ночи, все равно любила день и светлое голубое небо. Она могла долго любоваться проплывающими по нему пушистыми облаками, наслаждаться солнечным теплом и дуновениями прохладного ветерка. И точно так же она любила дожди и грозы, да и в целом любую погоду или время суток. Но особое место в ее сути занимало наблюдение за смертными.

Эти часто странные, нелогичные, запутанные существа всегда вызывали у нее любопытство и интерес своими действиями и решениями. Скованные множеством ограничений смертной плоти, облика своего, они создавали так много способов обойти их, раздвинуть грацицы доступного и возможного… Богиня искренне восхищалась такими смертными, считали ли сородичи их злодеями или героями, ведь с ее точки зрения мир не делился на добро и зло. Он мог быть безумным и кровавым, как ее родина, мог быть пассивным и созерцательным, как Эквус, тихим и шумным, спокойным и активным, но не злым и добрым. Даже ее родной мир назвать злом было неправильно — все равно, что считать злым хищника только за то, что он охотится ради собственного пропитания и выживания.

Поэтому она и оставила в покое Культ Солнца, когда ей удалось мягким, опосредственным воздействием изменить его. За пятнадцать долгих лет с помощью «Рассвета» получилось поменять некоторые ключевые постулаты веры, что и послужило причиной нынешнего состояния культа. Это был долгий, сложный путь, но все-таки получилось аккуратно и незаметно пересилить взаимное влияние богини и верующих, чему способствовала сама их связь, и теперь «Следующие за Солнцем» не были яростными противниками принцессы Луны и не стремились уничтожить ее и ее окружение просто потому что. Они все так же почитали Селестию, восславляли день и солнце, но из их риторики удалось убрать призывы к насилию. Ныне культ пропагандировал необходимость вернуть Селестию, дабы вернуть в страну стабильность и гармонию, а так же декларировал главенство дня. Что интересно, пони довольно быстро догадались, что сила, которую они получали от искренней веры, исходила от Хелены, божественной волчицы, и теперь напрямую молились ей, считая Селестию ее аватаром в Эквестрии. С этим ни Селена, ни Луна бороться не стали.

Вот с чем им пришлось иметь дело, так это с неожиданным появлением неподконтрольного им Культа Ночи, пришедшего из Кристальной Империи. Нет, сами верующие были адекватными, спокойными, и даже логичными — прямое влияние Селены, которая, как часто бывает с богами, и не заметила появления новых последователей. А вот то, что два культа столкнулись в Эквестрии лбами, стало проблемой для правительства и самой ночногривой. Достаточно весомой проблемой, чтобы Луна примчалась к ней чуть ли не в ужасе от возможной гражданской войны. Когда верующие начинают воинственно размахивать копытами и когтистыми лапами, а то и оружием, на божествах это сказывается вполне очевидным образом, и точно так же, как Селена когда-то изменила Культ Солнца, Культ Ночи начал влиять уже на нее. К ее — и Эквестрии — счастью, она довольно быстро сориентировалась и явила себя и свою волю своим последователям. Для нее это было в новинку, но ей и не требовалось произносить длинных речей.

Сейчас проблема культов была решена официальным созданием церкви Двух Сестер. Замалчивать существование Хелены было глупо, как и как-то искажать правду о ней, так что, Селена честно рассказала все, как есть. Про родной мир, безумный в своей жажде крови и сражений, про их историю, про то, как огнегривая приняла свою яростную и воинственную суть, следуя своему яркому и сиюминутному характеру, а ночногривая просто не смогла разжечь в себе пламя истинных эмоций, будучи слишком спокойной и созерцательной. Ей хватило влияния — а силе ее сестры, из-за расстояния, не хватило сопротивления — чтобы убедить в своей искренности верующих, что и позволило новой вере родиться на стыке двух культов.

Церковь Двух Сестер подразумевала двойственность, гармонию в двух противоположностях, что должны были уравновешивать друг друга. Ярость пламени, яркие, словно солнце, открытые эмоции и порывистость с одной стороны, и тишина ночи, холод далеких звезд и спокойствие с другой. У обеих сторон нашлись свои последователи, появилась даже группа тех, кто пытался поклоняться сразу обеим сестрам, ища в том истинную гармонию, и это весьма удивило Селену, привыкшую к категоричности смертных.

Народы Эквуса действительно были интересными и необычными.

Тот факт, что богиня сама, своими руками создавала собственную религию, вызывал у многих своеобразный ступор, особенно с учетом равнозначности солнца и луны в ней. Для самой волчицы в этом не было ничего необычного, пусть она и преследовала свою глобальную цель. Она знала, Хелена и Селестия вернутся, и срок в тысячу лет с момента изгнания для нее, истинной богини, был не таким уж и значительным. И она не хотела вновь столкнуться в бою с собственной сестрой, не хотела заканчивать историю кровью, а значит, требовался другой выход, и религия, вера, взаимное влияние богов и последователей друг на друга, была идеальным вариантом.

Волчица тихо вздохнула. Да, для нее было не так уж и сложно провернуть такое, на то она и богиня, чуть ли не единственная на весь Эквус — изгнанная на солнце сестра не считалась. Она так и не поняла, почему в этом мире не было других богов, только духи и иные эфирные существа, но из-за этого ее влияние было слишком сильным. Изменить многонациональную — если к разным видам пони и грифонам применимо понятие «нация» — страну по взмаху хвоста, смертных такой уровень влияния и власти обычно пугает, ну или развращает, зависит, с какой стороны смотреть. Ночногривая задумалась, какой была бы Эквестрия, если бы не их с Хеленой вмешательство?

Прикрыв глаза, Селена вспомнила, какой была Луна в момент ее появления в этом мире. Восстановила в памяти все события, детали, взаимодействие сестер между собой и с подданными, состояние страны и соседей… И пришла к выводу, что все было бы кардинально другим.

Некому было бы успокоить маленькую Луну, открыть ей глаза. Ведомая обидой и гневом, а так же своим вспыльчивым, сиюминутным характером, она бы взбунтовалась, восстала, рано или поздно. Идея фестралов существовала в мыслях аликорна и до Селены, а значит, они бы тоже были созданы. Вероятно, выглядели бы дети ночи иначе, и было бы их меньше, но они бы существовали и оказали бы поддержку своей создательнице.

Картина битвы между двумя сестрами сформировалась быстро и очень ярко. Луна, яростная и напористая, в легких доспехах и вооруженная глефой, против закованной в тяжелые латы Селестии, сражающейся алебардой. Странное отражение битвы между Селеной и Хеленой, дополненное сильной магией аликорнов. Вероятнее всего, солнечная пони предпочла бы бой в воздухе, дабы не разрушить ненароком замок, избежать жертв среди пони, и это стало бы большой ошибкой — Луна была куда более искусным воином. Могучий разум богини без труда смоделировал несколько вариантов боя, и всегда и везде Селестия проигрывала, какие бы условия она не ставила… Кроме одного единственного раза — Элементы Гармонии. Как и в настощей истории, эти могущественные артефакты в последний миг меняли исход битвы на противоположный. Могла ли Селестия применить их?

Могла. Какой бы мягкой и доброй она ни была до влияния Хелены, она оставалась могущественным аликорном и правительницей целой страны. В миг острой нужды, она вполне могла прибегнуть к крайним средствам, просто в состоянии аффекта.

— Смотрите, Лунная Волчица!.. — тихий шепот вывел Селену из задумчивости. Открыв глаза, она повернула голову в сторону прячущихся в кустах жеребят. Совсем крошечные на ее фоне, трое маленьких пони — две кобылки и жеребчик — подглядывали за богиней. Заметив, что она их обнаружила, дети замерли.

Ночногривая улыбнулась пони, и те робко улыбнулись в ответ.

— Смелее.

— А это правда, что это вы двигаете луну? — робко спросила кобылка-единорожка мятного окраса, осторожно выползая из кустов. В ее гриве и хвосте застряли веточки и листья, придавая немного диковатый вид, а так же демонстрируя, что в саду они гуляют уже довольно долго.

— Нет, то задача принцессы Луны.

Аликорн бы, конечно, обиделась на такое принижение ее заслуг, но, к счастью, она была занята.

— А что вы делаете? — с совершенно детской непосредственностью спросил жеребенок-единорог, навострив уши.

— Многие дела, — обтекаемо ответила ночногривая, не желая нагружать жеребят своими заботами. — Оные вам не интересны, маленькие пони.

— Мы не маленькие! — возмутилась третья, пегаска молочно-белого окраса с ярко-голубой гривой. Она расправила свои маленькие крылышки необычного смешения белых и голубых перьев, словно пытаясь казаться больше.

— Вы всегда будете для меня маленькими. Не только вы, все народы Эквестрии.

— Это потому что вы такая большая? — спросила единорожка.

— Это потому, что я несу за вас всех ответственность.

Дети переглянулись с растерянным видом.

— А что вы делаете? Ну, вот, сейчас делаете?

В ответ волчица указала рукой на проплывающие по небу пушистые облака.

— Созерцаю спокойствие.

— А разве можно увидеть спокойствие? — единорожек с недоумением посмотрел на волчицу.

— Знаешь ли ты, как выглядит обида?

— Да, вот вчера я обиделся на Шторм Ская.

— А гнев?

— Ну… — жеребенок замялся. — Мама на меня злилась недавно, потому что я съел мороженое…

— А вот так выглядит спокойствие, — Селена все той же рукой обвела пространство вокруг. — Тихое место в парке. Яркое небо, мягкий свет дневного светила, теплый ветер и шелест листвы. Сейчас для вас сие не так интересно, но в будущем, не таком уж и далеком будущем, вы тоже будете ценить облик спокойствия.

— А мама говорит, что тишина и спокойствие — это болото, в котором супер скучно!

— Хай Чейзер лишь привыкла к иной жизни.

— Вы знаете мою маму? — удивленно воскликнула пегаска, округлив и так большие глаза.

— Да.

— Крутяк! — кобылка загарцевала на месте.

Селена, хмыкнув, откинулась на спинку скамьи, поставленной в Королевском саду специально для нее, и посмотрела на солнце. Силуэт единорожьей головы с волчьей мордой в центре никуда не делся, все так же напоминая о том, что даже она, при всех своих возможностях, знаниях и умениях, далеко не идеальна. Что она может ошибаться, и эти ошибки могут стать для кого-то фатальными.

— А почему вы такая большая? — для маленькой единорожки вопрос роста богини, похоже, был самым интересным.

— Такой я была в момент Созидания, и с тех пор не менялась. И поверь мне, маленькая пони, высокий рост — это отнюдь не всегда столь удобно, как может казаться со стороны.

— Просвещаешь молодое поколение?

Жеребята замерли и со странной смесью восхищения, недоверия, страха и надежды уставились на возникшую из тени за скамейкой принцессу Луну. Селена лишь чуть повернула голову и развернула одно ухо к ней, не отвлекаясь от созерцания голубого неба.

— В некоем роде.

— А вы, мои маленькие пони, вновь сбежали от нянек?

— Они скучные и не хотят с нами играть! — притопнула быстро пришедшая в себя пегаска.

— О, неужели? — Луна тепло улыбнулась жеребятам, чуть наклонив голову набок. — Думаю, я поговорю с ними и вашими родителями на эту тему.

— А, ну… — кобылка забегала глазами, прижав уши. — Мы сами разберемся! Мы уже большие!

Аликорн проигнорировала хмык ночногривой, только еле заметно дернула ушами.

— Ну тогда вперед, а я проверю.

Жеребята вразнобой попрощались и припустили так, будто за ними бежали все хищники Эквестрии. Несколько секунд богиня и принцесса смотрели им вслед, размышляя каждая о своем, прежде чем Луна нарушила тишину.

— Двадцать лет…

— Не так уж и много.

— Ну, да, для тебя — да.

— И для тебя.

Принцесса надолго замолчала, смотря на безмятежно голубое небо, пытаясь подобрать хоть какие-то слова.

И не могла.

Да и не хотела, на самом деле. Она просто наслаждалась минутами тишины и спокойствия, оставив тревоги и сложности правления за спиной, где и возвышалась высоко вверх Башня Ночи.

— Они стареют…

— И умрут через несколько десятилетий.

Луна хотела возмутиться, но сдержалась. Селена не просто так называла их всех смертными, для нее все пони, даже аликорны, были подобны вспышкам света — ярким, но коротким. Образ мыслей, который принцесса могла понять, но не принять, хоть и осознавала, что когда-нибудь сама придет к тем же выводам.

— Твой план почти выполнен, страна стабилизировалась. Все службы работают в полную силу, проблема культов решена, я не тону в бумагах, да и решения теперь принимаю куда более взвешенно. Мы всего добились… Но что нам делать дальше?

— Ты так и не смогла придумать ничего, раз решила прийти сюда? — Селена повернулась к темно-синей пони, приподняв бровь.

— По-моему, это очевидно.

— А нужно ли придумывать?

— Прошу прощения?..

— Что же делать с твоей торопливостью… — волчица тяжело вздохнула, отчего Луна прижала уши и опустила голову. — Скажи мне, ради чего ты спешишь? Страна — не армия, а правление — не боевые действия. Да, в стратегии стояние на позиции равно потере инициативы, но ты не генерал армии, ты — правительница целой страны. Нет нужды бежать галопом к победе, ибо у страны есть только один конец, и это поражение. Это плавание в бесконечном океане, и твоя цель — идти как можно дольше и дальше, рискуя лишь в случае, когда иное невозможно. Реагируй на изменения обстановки. Реагируй на действия соседей. Реагируй на новые веяния в стране, на настроение подданных, достижения науки и магии, веди страну к совершенству, улучшая уровень жизни и достигая новых высот в экономическом росте и развитии, но помни — строя башню в небо, не забывай укреплять стены. Помни, бесконечно высокая башня имеет бесконечно большой шанс сложиться под собственным весом.

— Напоминай мне об этом почаще, может, что-то в голове и отложиться…

— Самобичеванием и самоуничижением ты не добьешься ничего, моя маленькая Луна. Прими свои недостатки и научись их нивелировать. Не стоит спешить, покуда то не требует ситуация, а сейчас ты можешь себе позволить хоть месяцами размышлять над каждым указом.

— То есть, подражать Селестии.

— В сим случае все мы подражаем кому-то из прошлого.

— Даже ты?

В ответ волчица подняла свой меч за рикассо и протянула его Луне рукояткой вперед. Та, не понимая, что ей делать, окутала оружие телекинезом, заставив парить в воздухе.

— Смотря на Старлайт, что ты можешь сказать?

— Это… Простое, но красивое оружие, — неуверенно ответила аликорн, рассматривая серебристый двухметровый клинок. — Думаю, ты потратила немало времени, прежде чем выковала его. Я имею в виду, форму.

— Нет.

— Нет?

— Этот меч в точности, во всех деталях, подражает изделию смертного мастера-кузнеца. Я не тратила годы, выводя идеальную форму и идеальный баланс. Ты правда думаешь, что я сразу знала, как ковать металл? В момент Созидания я даже и представить не могла, что однажды выкую из света звезд оружие дабы сразить свою сестру.

— Спасибо за урок, — спустя несколько минут раздумий, ответила принцесса ночи, и тут же, разрушая всю атмосферу философской беседы, забралась на скамейку с ногами и опустила голову на колени волчице. — Знаешь, я все-таки когда-нибудь уговорю тебя сесть на трон.

— Селестия вернется, вот ее и усаживай.

— Неужели трон Эквестрии недостаточно величественен для богини?

— Он недостаточно велик, это факт, — Селена выждала секунду, позволяя подопечной оценить шутку, и продолжила. — Но не только.

— Смертными руководят смертные, я помню…

— И я не думаю, что тебе нужна целая страна хищных волкообразных пони.

— А мне пойдут волчий нос и хвост?

— Спроси это еще раз и мы проверим.

— М-м-м, воздержусь… В этом столетии, как минимум…

Ночногривая улыбнулась и прикрыла глаза, аккуратно перебирая стальными когтями шерстку пони.

Она увязла в этой стране, в ее жизни. Ей нравилось участвовать в событиях напрямую, а не просто сторонним наблюдателем. Она чувствовала силу веры ее новых последователей, а так же ручеек силы, тянущийся к солнцу, к ее сестре. Она знала, ее действия изменили мир, настолько отдалили от изначально вероятного будущего, что назад пути уже просто не было.

Это был ее мир. Мягкий, поддатливый, словно глина, и она хотела слепить из нее нечто прекрасное, гармоничное в своей красоте и изяществе… И да, можно было добиться того, просто давая подсказки ее маленькой Луне, направляя, советуя, но сколько глины обратилось бы мусором в таком случае? Мир — не просто материал. Мир, это нечно большее, завораживающе обширное и многогранное. И она не могла просто стоять в стороне, не запустив пальцы в этот поддатливый материал.

Тысяча лет, уже меньше. Срок, более чем достаточный, чтобы вылепить и обжечь, а после и расписать изделие, что станет шедевром в ее глазах.

— Мы построим прекрасный мир, моя маленькая Луна. Мир, в который вернутся наши сестры.

— И они очень сильно удивятся.

Глава 14

Что такое судьба?

Многие скажут, что это предопределенные события, которые невозможно избежать. Кто-то уточнит, что под судьбой подразумевают некие вехи в жизни, а кто-то не согласится и будет утверждать, что судьба — это сама жизнь. Одни философски заметят, что ее, судьбу, невозможно осознать смертным разумом, другие, качая головой, постучат по доске с формулами из теории вероятности, а третьи просто пожмут плечами — у них нет времени задаваться столь оторванными от жизни вопросами, у них есть дела куда важнее.

Селена же, если бы кто-то решил спросить у нее, что же такое судьба, сравнила бы ее с паутиной.

В ее представлении, жизни всех смертных одновременно и предопределены, и случайны. Каждая жизнь, каждая душа существует в рамках некоего заданного пути, но это не узкая тропинка, это большая и сложная сеть, в которую включены все живые существа, а так же явления природных и иных сил. Каждый смертный может пройти по одному из множества путей, и на все его решения влияют десятки и сотни, тысячи событий, действий, мнений. Даже боги подвластны этой паутине, хоть и имеют куда больше возможностей для влияния на судьбу, просто видя ее со стороны, а так же имея разум, способный объять столь огромное число развилок.

Селена, будучи одной из двух богов Эквуса, получила влияние на множество аспектов, приписываемых ей верующими, и судьба попала в их число.

И все же, даже имея возможность видеть паутину судеб со стороны, ночногривая с ощутимым недоумением смотрела на сиреневую единорожку, с восхищением внимающую урокам Луны.

Твайлайт Спаркл. Пони, чье имя маячило в паутине за сотни лет до рождения. Одна из ключевых фигур мира, настолько важных, что само их существование было заложено чуть ли не с момента Созидания. Все пути вели к ее рождению, становлению и будущим свершениям, будто весь мир вертелся вокруг нее и других похожих пони. Сама идея мира, созданного ради нескольких смертных, вызывала у Селены оторопь, но вот оно, зримое доказательство ее существования.

Твайлайт Спаркл. Средоточие магии, пони с огромным потенциалом, однозначно будущий Элемент Магии… И единорог-фестрал из рожденных. Не столь длительный срок жизни, как у созданных, нет такого явного влияния божественной силы волчицы во внешности — телосложение у пони было вполне… понячье — но все еще изогнутый серпом рог, вертикальные зрачки и видимые клыки. И огромная любовь к стейку с кровью, борющаяся за главество с любовью к книгам и учебе. Поставь перед ней выбор, и она в лепешку расшибется, но получит и то, и другое, были инциденты.

Множество путей сходились в одной из множества точек, но во всех ключевых событиях мира каленым железом было выжженно это имя, и с ним соседствовало множество других.

Судьба… Предопределенная или нет, она довлела над всеми сущностями, смертными, над самим миром.

Селена не собиралась с нею бороться.

***

История гласит, тысячу лет назад в битве за мир столкнулись День и Ночь, Солнце и Луна, Свет и Тень. Селестия, принцесса дня, возжелала силой принудить к миру угрожающие Эквестрии армии Империи Грифонов, и своим всесжигающим пламенем она уничтожила их, оставив незаживающие ожоги, названные «Солнечной поступью». Вечное свидетельство опасной ярости, черты, которую ни один последователь Солнечной Волчицы не должен переступать в своем пути. И после, почувствовав свою силу и власть, она вознамерилась утвердить господство дня, навеки отменив ночь, и лишь вечный рассвет озарял бы земли Эквуса. Она восстала, возжелав единолично занять трон Эквестрии, свергнув свою сестру.

Наша королева, Луна, не могла такого допустить, и Лунная Волчица поддержала ее в желании сохранить баланс.

Увы, даже их совокупной мощи оказалось недостаточно, дабы поставить точку в противостоянии. Они слишком любили своих сестер, слишком ценили узы дружбы, любви, и не смогли нанести решающий удар. И потому, королева Луна возвала к силе Элементов Гармонии, отправив Селестию и Солнечную Волчицу в изгнание, дабы они не могли разрушить страну, что столь долго и упорно стремилась к Гармонии…

— Как я и говорила, история имеет тенденцию к искажению, Твайлайт, — прервала королева Луна свою ученицу.

— Но все равно, имея множество источников, можно вычислить истину, — единорожка захлопнула блокнот, в который записала основную версию произошедшего тысячу лет назад.

— Лишь ту, которую ты желаешь увидеть.

— Объективность — понятие субъективное, я помню, — Твайлайт вздохнула, вяло ковыряясь стальным пером в чернильнице. — Ну… Я ведь выполнила ваше задание? Что же все-таки произошло тысячу лет назад?

— Легенда во многом правдива, но с искажениями, — улыбнувшись, ответила Луна, отчего ее ученица совсем скуксилась. — Ладно, ладно, сжалюсь над тобой… Селестия не восставала против меня, как минимум потому, что именно она была правительницей. Я была, как говорится, на подхвате.

— Оу…

— Ох, видела бы ты, что я творила первые годы… Первые двадцать, если быть точной, — с нотками ностальгии в голосе протянула королева, полуприкрыв глаза. — Нашла бы себе другую наставницу.

— Вот уж… — Твайлайт фыркнула, дернув ушами. — Не дождетесь.

— Не сомневаюсь… Продолжая, ее буйство в землях грифонов — чистая правда, выжженные пятна «Солнечной поступи» ты лично видела, как и делала замеры. Причина так же передана в целом верно, а вот дальнейшее переврали чуть больше, чем полностью.

— Никогда не понимала смысла этой фразы, — заметила единорожка, делая пометки в своем блокноте. — Как можно что-то сделать больше, чем полностью?

— Перевыполнить?

— Оу… Эм… Это как-то болезненно-очевидно.

— Тебе не хватает умения смотреть шире, но это придет со временем, — со знанием дела сказала королева, поднимая телекинезом чашку с кофе. — Причина дальнейших действий моей сестры не в жажде власти и не в желании утвердить вечный рассвет. Моя сестра просто и банально пала жертвой божественного влияния.

— …Что?..

— Что происходит со смертным, если он в результате постоянных молитв и следования одному из путей церкви получает божественную искру?

— Он становится фанатично преданным своему пути, — мгновенно ответила Твайлайт Спаркл, после чего задумалась. — Но ведь Огнегривая Хелена является покровителем воинской доблести, а не безумной ярости.

— А это твое новое задание. Изучи, как менялись догматы дневного крыла церкви Двух Сестер за длительный — не меньше трех сотен лет — срок. А лучше копай вообще к истокам.

— А мне дадут доступ к архиву?

— У тебя же и так пропуск оформлен?

— Ну…

Луна улыбнулась и вытянула из под стола серебристую пластинку, при виде которой у Твайлайт зрачки расширились до идеально круглой формы.

— Наслаждайся, — королева передала пропуск в закрытую секцию архива в подрагивающие копыта ученицы.

— Я вас люблю, — пискнула чуть ли не вибрирующая от переизбытка эмоций фестралка.

— Я подумаю над твоим предложением.

— А? — пони однозначно не особо соображала, иначе бы тут же вступила в уже ставшую традиционной пикировку.

— Говорю, ступай, книги не ждут.

Единорожка телепортировалась, кажется, напрочь забыв, что личные покои Луны экранированы, просто и незатейливо проломив барьер на голом энтузиазме. Порадовавшись, что эфирная грива не может встать дыбом — ощущения от грубого возмущения магического поля были весьма неприятны — и усилием воли пригладив темно-синюю шерстку, королева направилась к рабочему столу.

— Она очаровательна, не правда ли? — заметила Луна, улыбнувшись стоящей в тени Селене.

— Очаровательно сильна, ты хотела сказать?

— О, ну, это в том числе. Что скажешь, что расскажешь?

— Сила Хелены растет.

Аликорн вздохнула. Годы, столетия шли, а ее божественная подруга почти не менялась. Разве что под влиянием веры обрела несколько новых черт характера.

— Ладно, уточню, что нового расскажешь?

— Астрономы засекли вспышку на солнце.

— О… И… Сколько у нас времени?

Взгляд богини на мгновение затуманился, что говорило о весьма комплексных рассуждениях.

— Примерно две недели. Барьер еще держится.

— Отлично, значит, я не ошиблась со сроками.

— Все тот же план?

— А зачем влиять на то, чему суждено свершиться? — Луна быстро изучила несколько дошедших до нее бумаг, написала резолюцию и заверила ее печатью.

— Точек схождения несколько… И некоторые из них равновероятны.

— Лени, давай без этого твоего, пожалуйста? Ты тысячу лет меня нянчишь, я уже давно выросла.

Волчица демонстративно смерила пони взглядом, чуть склонила голову.

— Нет, все так же мне по грудь.

— А может, это просто ты растешь?

— Хм. Думаешь?

— Должна же быть причина, по которой с кухни регулярно пропадают торты.

— Насколько я знаю, кондитерские изделия считаются подношением Селестии.

— Угу, угу, крем с носа сотри…

На несколько минут наступила тишина, нарушаемая только скрипом пера по бумаге. Стуча когтями по полу, Селена подошла к высокому окну, посмотрела на солнце. Силуэт единорога оставался на месте, но Селестия и Хелена уже смогли частично пробиться сквозь барьер Элементов Гармонии, и именно выброс силы увидели астрономы.

Эквус был мироустройством весьма похож на родину ночногривой, столь же необычный. Обернутый слоями воздуха, магии и эфира шар, плывущий в бесконечной тьме великого Ничто. Солнце и луна — лишь отражение полюсов силы, источники магии, но не физические тела. Они абсолютно не подвержены привычной смертным логике, отчего, например, восход или закат всегда един в любой точке планеты. Видимые смертными объекты на небе были лишь проекциями нематериального, отчего аликорны и богини имели возможность управлять ими напрямую.

А еще были звезды. Бесконечно далекие, испускающие холодный свет проекции иных миров на ночном небосводе. Слишком тусклые для дневного неба, но достаточно яркие, чтобы их сила проникала в разумы смертных, даря сны о неведомых и невозможных мирах и историях. Конечно же, не все сны — проекции из иных миров, но некоторые…

— Еще слишком светло для звезд, не думаешь?

— Видишь их или нет, но они есть.

— И что же они говорят? — Луна встала рядом с Селеной, тоже смотря на синее небо. Волчица не смогла сдержать тяжелого вздоха.

— Рассвет близко.

***

— Это не имеет смысла! — Твайлайт захлопнула очередной фолиант, чихнула от поднявшейся в воздух бумажной пыли.

— Что такое, Твай? — к столу подошел маленький дракончик, держа в лапах еще одну стопку книг.

— Я, кажется, поняла, почему учение Двух Сестер вообще не имеет никаких письменных материалов! — возмущенно фыркнула фестралка, чихнула еще раз. — Догматы веры меняются постоянно и без какого-либо периода!

— Ну, пони непостоянные?

— Это же ВЕРА, Спайк, это так не работает! Я тебе как последователь пути Селены говорю!

— Так в чем проблема-то? Ну меняется и меняется…

— Спайк, — Твайлайт глубоко вдохнула, выдохнула, успокаиваясь. Мысленно прочитав короткую молитву о ясном уме, единорожка постучала копытом по обложке одной из книг. — Это — личный дневник Аркейн Люминейт, оригинал, а не отредактированная версия. И знаешь, что она писала о последователях пути Хелены?

— Что? — дракончик прекрасно знал, когда нужно играть ничего не понимающего недотепу, поддерживая разговор, а когда самому принимать на себя роль умника.

— Психи! Психопаты! Безумцы и революционеры, жаждущие свергнуть принцессу — тогда еще принцессу — Луну и все! Просто сбросить власть, устроить хаос в стране и так далее! А вот тут, — копыто ткнуло в другую книгу — всего спустя семьдесят лет, историк описывал последователей Хелены, как скорых на действия и падких на сиюминутные эмоции и желания упрямцев! А вот тут, спустя еще около сотни лет, последователи солнца уже были просто «стукнутыми по темечку солнечным ударом ненормальными»! Но ладно это, Огнегривой Хелене век от века приписывались разные аспекты, силы и возможности!

— Так ведь и Лунная Волчица менялась.

— Нет, Селене просто приписывали все больше и больше аспектов. А Солнечная Волчица то покровительница воинов, то ей по душе деятели искусства, то она вообще не приемлет насилия и требует пылкой любви к ближнему своему, то вовсе становится воплощением безумств во имя светлых целей! Она всегда разная!

— Так, Твай, успокойся, остынь, ты уже дымишься… Вот так, вдох, выдох, молитва Лунной Волчице… — Спайк отставил в сторону графин с водой, которым готовился окатить чрезмерно распалившуюся единорожку.

Иногда ему казалось, что Твайлайт пошла по пути Ночи только из-за того, что была фестралом.

Ну и, может быть, потому что королева Луна, ее кумир, была аватаром Лунной Волчицы.

— Это не имеет смысла, — успокоившись, сиреневая пони дернула ушами, описав кисточками полукруг. — Либо я его не вижу в упор.

— С тобой бывает, знаешь? — дракончик начал раскладывать книги по местам. Твайлайт раздраженно фыркнула, шумно вздохнула, осторожно проведя ногой по передней грани своего изогнутого рога.

— Да, знаю… Наверняка ответ все так же неприятно очевиден, и мне просто нужно… Ну… Взглянуть на вопрос шире? Не знаю, как, и что имела в виду королева Луна.

— Ты всегда можешь спросить у нее, разве нет?

— Это мое задание, Спайк. Я должна хотя бы попытаться. Толку, что я учусь, если все ответы спрашиваю у той, кто знает их?

— Так ты все равно ищешь их в книгах, разве нет?

— Я их ищу, это важное отличие, — фестралка подтянула к себе один из фолиантов, открывая его на оглавлении. — Учусь собирать факты, компилировать их в теории, испытывать теории перекрестной проверкой и все такое. Требуется долгая и кропотливая работа со множеством источников, чтобы найти истину.

— Так в чем проблема?

— Я, кажется, поняла, что имела в виду наставница, сказав, что я ищу истину, которую хочу увидеть… — пони задумалась, так и не перелистнув страницу из толстого пергамента до конца. — Я хочу увидеть привычную мне логику. А надо искать то, что мне непривычно, незнакомо… Но как искать то, не знаешь что? Тупик. Хотя нет, ведь можно составить список вариантов и выбрать из них очевидные, а после отсортировать их, получив…

Спайк тяжело вздохнул, ставя на место последнюю книгу. Годы шли, а Твайлайт совершенно не менялась. Он далеко не всегда понимал, в чем суть проблемы, но уж задавать наводящие вопросы — зачастую, хм, «болезненно очевидные» — наловчился неплохо. В основном единорожку нужно было просто притормозить и вынудить сделать шаг в сторону, а не упрямо долбиться в стену непонимания.

— А ты не думала, что все немного проще?

— То есть? — фестралка сбилась с монолога и тряхнула гривой. — В смысле?

— Ну, не знаю, это ты умная.

— Спа-а-айк… Вера не может так резко и значительно меняться сама по себе!.. Сама по себе… Спайк! Ты — гений!

— Чтобы я еще понимал, в чем именно, — тихо пробормотал дракончик, готовый в любой момент отправиться на поиски очередной книги, дневника или свитка.

— Конечно же вера не может меняться так быстро сама по себе! Ее меняли специально! — Твайлайт спрыгнула на пол, принявшись гарцевать на месте от радости. — Вот он, ответ на мое задание!

Радость, правда, была недолгой — спустя несколько секунд фестралка застыла на месте, осознав, до чего именно она докопалась в своем желании узнать истину.

— Огнегривая Хелена была безумна… Если собрать воедино все, что я выяснила, а так же использовать факт соответствия божественной силы представлениям верующих, то в прошлом Солнечная Волчица просто упивалась сражениями и убийствами! Спайк! Тысяча лет уже прошла! Она может вот-вот вернуться!

— Ну а мы что можем сделать? Королева куда мудрее нас, думаю, она уже все продумала.

— Вот именно, она куда мудрее нас с тобой, а значит, не стала бы давать мне это задание просто так! Только я понятия не имею, что мне с этим делать! Хотя нет, стой, подожди, я ЗНАЮ, что мне делать! Надо найти королеву Луну! Стоп, я не знаю, где она может находиться, Башня Ночи огромна… Спайк! Пиши письмо!

— Да-да, сейчас, — закатив глаза, дракончик забрался на стол и взял чистый лист бумаги и перо, заполнил его чернилами. — Я готов.

— Уважаемая королева Луна, пишет вам ваша ученица и последовательница, Твайлайт Спаркл, — торопливо надиктовав стандартное начало письма, единорожка принялась наворачивать круги вокруг своего помощника. — Мною было выполненно данное вами задание, в результате которого я узнала, что Хелена в давние времена была весьма опасна в виду своей жажды битвы. На то указывает множество источников, описывающих последователей пути Дня как безумцев, террористов и просто очень плохих не всегда разумных. В связи с этим, а так же в виду вероятного скорого истечения срока изгнания принцессы Селестии и Солнечной Волчицы, я прошу вас прояснить предпринимаемые в связи с этими фактами действия. Точка.

— А не слишком ли сухо? — Спайк осторожно ощупал ровные строки текста, проверяя, высохли ли чернила, после чего окутал лист бумаги магическим пламенем, отправляя его адресату. — Обычно ты диктуешь что-то, ну, более дружеское.

— Это значит, что я считаю эту информацию очень важной, — объяснила Твайлайт, закончив ходить по кругу. — Как думаешь, когда она ответит?

— Я дума… Ыэгх… — дракончик выпучил глаза и с характерным звуком отрыгнул зеленое пламя, обратившееся свитком. — Ох… Ненавижу, когда это происходит…

— Кто же знал, что ответ придет так быстро? — фестралка подняла и развернула ответное письмо. — Она словно ждала моего вопроса…

— Еще пару раз, и я начну молчать до тех пор, пока не придет ответ, — Спайк вздохнул. Нельзя было просто взять и придержать магическое пламя, и если он в это время что-то говорил, ел или пил, ощущения становились просто непередаваемыми.

— Эм… Спайк?

— Что?

— Ты что-нибудь знаешь о городке под названием «Понивилль»?..

***

— Знаешь, для поселения, расположенного чуть ли не впритык к Вечнодикому Лесу, этот Понивилль слишком уж… М-м-м… Пасторально выглядит.

— Тут есть база корпуса егерей, — заметил Спайк, ткнув в небольшой лагерь в стороне от городка.

— Тем более. Егеря никогда не пренебрегают безопасностью, а тут даже низенького заборчика нету.

Небесная колесница снижалась по спирали, пока тянущие ее пегасы искали свободную площадку. Вернее, хоть какую-то площадку, так как садиться посреди улицы было запрещено, а за чертой города нужно было еще найти подходящую полянку. Сам Понивилль был типичным для Эквестрии малым городом, больше напоминающим размерами и архитектурой очень большую деревню. Невысокие — до трех этажей — деревянные дома, небрежно разбросанные вдоль главной улицы, тянущейся от железнодорожной станции, большая ферма чуть в отдалении, и, неожиданно, аномально огромный дуб на окраине, поблескивающий окнами в стволе. Дома, в отличие от Кантерлота, не были типовыми, и выглядели каждый кто на что горазд. Например, одно строение так и вовсе напоминало карусель.

А вот с цветовой гаммой все было неоднозначно.

Твайлайт Спаркл привыкла, что ее всегда окружали две комбинации цветов, темно-синий с серебряным и белый с золотым. Официальные цвета Эквестрии и церкви Двух Сестер, олицетворяющие две ее ветви, Ночь и День,Луну и Селестию, Селену и Хелену. И весь Кантерлот из-за этого был равномерно разделен между двумя путями, так как каждый пони стремился цветами своего дома и одежды продемонстрировать приверженность одному из путей. Сама Твайлайт, правда, одежду не носила, но неспроста все ее личные книги и дневники щеголяли синими с серебристым орнаментом обложками, как и переметные сумки.

А вот Понивилль… Ну, начать с того, что в нем не было ни синего, ни белого, ни золота или серебра. Бежевые, красные, персиковые, полосатые, мятные, соломенно-желтые, да какие угодно дома, крыши и вывески, но ни единого следа одного из путей. И все это означало только одно.

В Понивилле почитали Гармонию.

О третьей ветви церкви было известно не так уж и много. Ее последователей было традиционно мало, ведь очень, очень немногие пони или грифоны были способны создать в своей душе гармонию. Не просто следовать обоим путям сразу, а именно объединить их для себя, самостоятельно найти свой баланс между днем и ночью, да еще и придерживаться его в жизни, не склоняясь к какой-либо стороне. Звучало просто, куда проще, чем идти по одному из двух путей, но на деле все было намного сложнее.

Никто не мог сказать, что есть гармония. Что такое путь Селены — без проблем, это дорога разума, логики, спокойствия и расчета. Путь Хелены? Эмоции. Много живых, ярких эмоций, пылающих негаснущим огнем. Гармония? А кто ее знает…

— Эй, вы! Да, вы! — рядом с колесницей откуда-то снизу вынырнула голубая радужногривая пегаска. — Вы чего тут круги накручиваете?

— Ищем место для посадки, мэм, — четко и прямо ответил один из пегасов, старший в двойке.

— А, так вы тут в первый раз? Вам прямиком на главплощадь.

— По закону…

— …Посадка разрешена на специально выделенных площадках или за чертой города, — закатив глаза, закончила голубая пони. — Не промахнетесь, там по углам столбики вкопаны. Бывайте!

Пегаска резко рванула в сторону ближайшего облака.

— Мэм?

— Она из погодной команды, — заметила Твайлайт, припомнив неприметную брошь в гриве. Вообще-то по регламенту такие значки требовалось носить на форме — или хотя бы шарфе — как раз чтобы их было проще заметить. — Думаю, местной. Давайте проверим, в крайнем случае, вы всегда можете высадить меня за городом.

— Вас понял, мэм.

— А она быстрая, — Спайк продолжал следить за многоцветным росчерком, разгоняющим облака. — Я бы даже сказал, хвостеть какая быстрая.

— Не выражайся.

— Но правда ведь! Как думаешь, почему она еще не в Королевской Гвардии?

— Ты имеешь в виду отряд «Тандерболт»? — дождавшись кивка, Твайлайт пожала плечами. — В училище Гвардии берут только с определенного возраста. Ты можешь быть хоть сколько угодно талантлив, но если ты не подходишь по возрасту, тебя развернут. А она уже однозначно не жеребенок.

— А, точно, у тебя же брат в Гвардии служит…

Мысли о брате на долю мгновения сжали сердце Твайлайт тоской. Увы, у капитана Королевской Гвардии не было привязанностей, только его служба. И дело не в том, что он был плохим пони, просто гвардейцы все были такими, предельно профессиональными, отстраненными и сосредоточенными на деле. Только в редкие отпуска он становился другим, но все еще четко и жестко разделял службу и обычную жизнь.

— Слушай, а это не пилотажный прием из программы «Вондерболтов»?

— Спайк, — тяжело вздохнув, единорожка обернулась. Моргнула, раз, другой, даже протерла глаза копытом, но нет, вид того, как пегаска выкручивает одну из сложнейших фигур высшего пилотажа, никуда не делся.

— Напомни мне надиктовать тебе письмо Шайнингу.

— Так исключения все-таки делаются? — ухмыльнулся дракончик, тут же застыв, столкнувшись со странно отстраненным взглядом сиреневой пони.

— Очень редко, Спайк. Просто охвостеть, как редко.

Оставшееся до посадки время прошло в тишине.

Высадившись — и поблагодарив пегасов, ей не сложно, им приятно — Твайлайт сразу направилась к большому дубу, привычно игнорируя зевак. По тексту письма, это была очень старая библиотека, поддерживаемая исключительно энтузиазмом местных пони, но там все еще могли быть интересные книги, да и в целом ей не привыкать буквально жить среди пыльных стеллажей. Но не «Золотой Дуб», как называлась библиотека, занимал все мысли единорожки, ее больше беспокоило задание, данное ей королевой.

«Я рада, что тебе удалось найти часть истины. Хочу тебя успокоить, но все нужные меры по встрече моей сестры уже приняты, что, тем не менее, не отменяет дополнительной подготовки. В связи с этим, я прошу тебя отправиться в командировку. Твоей задачей будет изучить быт пони в Понивилле, это поможет тебе в дальнейшем. Основные данные о них засекречены, а потому тебе придется сделать официальный запрос — считай это частью твоего обучения. А потому, для получения первичной информации тебе придется вступить с понивилльцами в некие социальные взаимодействия. Пожалуйста, будь вежливой и не кусайся. P.S. Ежедневные отчеты не нужны, напишешь его в качестве завершения задания. P.P.S. Про укусы я серьезно»

Стоило ей всего один раз в жизни вспылить… Твайлайт в который раз глубоко вдохнула, выдохнула, успокаиваясь, и сосредоточилась на своем задании. «Некие социальные взаимодействия»… Сиреневая фестралка действительно не любила праздные разговоры в виду их бестолковости, но даже она понимала, что не все можно узнать из книг и свитков. Живя в Кантерлоте, являясь личной ученицей королевы Луны — и будучи однажды публично таскаемой под мышкой у самой Лунной Волчицы — она не могла просто так остаться в стороне от всего высшего света столицы и последователей пути Ночи.

Особенно последователей пути Ночи. Еще ни один пони или грифон в истории Эквестрии не смог остаться в стороне от толп верующих, если на них обращала внимание Селена Ночногривая.

— Стоять! Назовите себя и цель… — прямо перед Твайлайт приземлилась грифон в снаряжении егеря. Изначально хмурая и воинственно настроенная, она, впрочем, быстро стушевалась. Висящий на шее маленький амулет в виде серебристого месяца объяснял причину столь резкой смены поведения. — О, прошу прощения, я вас не признала. Старший загощик Гильда, к вашим услугам.

Грифон — грифина, грифонша, грифона… Твайлайт так и не поняла, как правильно, так как этот народ странно пренебрежительно относился к таким деталям — отсалютовала крылом. Легкая тканевая жилетка — больше источник карманов, нежели полноценная одежда — была в нескольких местах обмотана поясами со множестом подсумков, на боках висели закрытые колчаны для стрел. Лук со снятой тетивой лежал в закрепленном на спине налучнике. Сама Гильда была коричневатого окраса, но с белыми головой и шеей, перья на которых имели сиреневые концы. Однако куда сильнее бросалась в глаза въевшаяся в некоторые из них буро-зеленая краска. Загонщики обычно не перекрашивались для маскировки, этим занимались следопыты или засадники.

— Твайлайт Спаркл, эм… Ученица королевы Луны, прибыла в город по личному заданию.

— Принято. А у вас, я смотрю, глаз-алмаз, прям как в слухах, — хмыкнула егерь, легко отследив направление взгляда фестралки. — Нас мало, так что, приходится совмещать должности.

— Понятно… Я направляюсь к библиотеке «Золотой Дуб», не проводите?

— Принято, — грифина коротко кивнула и они направились к возвышающемуся над городком огромному дубу. — У вас есть вопросы, так?

— Да, раз мы начали с корпуса… Почему город никак не защищен от Вечнодикого Леса? — единорожка специально шла неторопливо, просто чтобы успеть задать побольше вопросов. Естественно, это не укрылось от внимания егеря, но она только чуть дернула уголками клюва.

— Бессмысленно, местные каким-то образом уживаются со зверьем. Одной лишь Лунной Волчице ведомо, как они это вытворяют.

— Можно поподробнее?

— Да для примера… У моей подруги — Рэйнбоу Дэш — есть подруга, Флаттершай. Пегаска, тихая, молчаливая, спокойная, будто лунный фанатик. Довольно скромная, но от нее даже местные иногда шарахаются.

— Продолжайте.

— Она местное зверье как-то контролирует. Сама она утверждает, что просто договаривается, мол, щепотка доброты и милоты любую монстру другом сделают. Да только не мне рассказывать, сколько проблем от тех же мантикор. А Флаттершай однажды на одной из таких прокатилась.

— Она ЧТО?! — спокойствие единорожки дало трещину. Серьезную трещину.

— Хвост и крылья на отсечение, сама видела. Вы в курсе про местных эндемиков, древесных волков?

— Да, конечно, я их даже изучала когда-то.

— Парочка таких сторожит дом Флаттершай на окраине Понивилля. Смирные твари, признаю, но один хвост из-за этого к ней в гости только Дэш и летает.

Твайлайт тряхнула головой, словно бы это могло помочь уложить услышанное.

— Есть еще что-то, что я должна знать?

— Не стоит злиться, если местные не проявят уважения к Волчицам. Ну, вы знаете последователей гармонии, просто тут это совсем запущенный случай. Не то, что церкви, даже меленького святилища нет, спасаемся полевыми алтарями.

— Неужели местные жители протестуют против церкви?

— Звезды защити, нет, конечно, они просто не хотят ее строить, а насильно никто ничего возводить не будет. Насколько я знаю, сюда даже миссионеры уже лет сто как не заходят, бестолку — на проповедях сидели только егеря, да залетные гости.

— Благодарю вас, старший загонщик Гильда, вы дали мне много пищи для размышлений…

— Луна осветит путь, — доведя единорожку до входа в библиотеку, грифонша отсалютовала крылом и взлетела с разбега, направляясь куда-то в сторону южной окраины городка.

— А звезды их укажут, — автоматически ответила Твайлайт, проводив ту взглядом, и обратила внимание на прибитую к двери записку. — Что думаешь, Спайк?

— Думаю, что тут все на нас пялятся…

— А?

Фестралка обернулась и застыла под десятком взглядов самых разных пони и грифонов. Все они молча, с вежливым интересом смотрели на них с дракончиком, выдерживая почтительную дистанцию, но при этом совершенно не скрывались, и это, честно говоря, пугало. Особенно то, что тишину нарушал только гуляющий между домами ветер. Тихо сглотнув, Твайлайт на всякий случай сформировала в уме заклинание телепортации, а так же стандартную связку «щит-удар» на случай, если не удастся сбежать. Еще она могла нырнуть в тень, но вот утащить за собой Спайка — нет, тот был хоть и маленьким, но драконом, слишком «тяжелым» для такого маневра.

Однако, предпринимать ничего не пришлось, так как пони и грифоны, переглянувшись, резко стушевались и разошлись по своим делам. Впрочем, крутиться вокруг библиотеки в дереве это им не мешало, просто теперь они не стояли и не пялились на них непрерывно.

— И что это было? — дракончик почесал затылок.

— Думаю, мы стали свидетелями одного из социальных взаимодействий, которое можно назвать «стихийно образовавшаяся толпа зевак», — Твайлайт тряхнула головой и сосредоточилась на записке.

«Ув. Твайлайт Спаркл, к моему превеликому сожалению, я не могу отложить дела и встретить Вас, как подобает, однако, в моих силах обеспечить Вам комфортные условия пребывания в Понивилле. В соответствии с королевским указом, библиотека «Золотой Дуб» была частично переоборудована в жилое помещение и произведена генеральная уборка помещений.

С уважением, Мэр»

— Просто «мэр»?.. — пробормотала сиреневая единорожка, осторожно толкая дверь ногой. Она открылась практически бесшумно. — Все страньше и страннее…

В холле библиотеки было темно, что неудивительно — все окна были зашторены. Подождав, пока ее глаза адаптируются, Твайлайт повела носом, вдыхая неистребимый пыльный запах старых книг и свитков и решительно шагнула вперед. Спайк зашел следом и плотно закрыл за собой дверь, прекрасно зная, что для фестралки тьма не была проблемой, после чего осмотрелся.

— А тут прикольно, хотя с планировкой, конечно, точно не заморачивались.

— У меня есть подозрение, что в этом дереве сначала вырезали помещения, а потом уже решили сделать из него библиотеку, — пони подошла к одному из врезанных в стены стеллажей, провела копытом по корешкам многочисленных книг. — Пыли почти нет, защитная магия обновлена недавно… За библиотекой и правда следили.

— А еще тут уютненько, — Спайк уже поднимался на второй этаж. — О, тут куча комнат!

— Прямо куча?

— Нет, но все равно достаточно! О, большая комната! И тут есть кровать!

— Отлично, тогда напиши и отправь службе доставки письмо, чтобы они привезли наши вещи!

Твайлайт решила, что сразу везти с собой несколько больших чемоданов — глупо, поэтому она просто договорилась с соответствующей компанией. Денег у нее было достаточно, причем не только из-за ученичества у королевы, ей бы вполне хватило на жизнь и отчислений за научные статьи и некоторые специальные заклинания, разработанные на заказ.

Твайлайт пробежалась по мысленному списку, «отмечая» пункты. Ей удалось получить хоть какую-то первичную информацию о понивилльцах, разместиться, и даже завести как минимум одно знакомство, да еще и со старшим егерем. День прошел продуктивно, что не могло не радовать фестралку, привыкшую действовать настолько эффективно, насколько это было целесообразно. Осталось только дождаться доставки вещей, чтобы окончательно обжить библиотеку, и можно было начинать детально изучать жизнь местных жителей.

И что-то ей подсказывало, что скучно однозначно не будет.

Глава 15

Глава 15.

— Ты жульничала.

— Мы не договаривались о честной игре.

— Справедливо…

Волчьи латники опрокинули строй тяжелой пехоты земнопони и с громким рычанием вонзились в ряды единорогов. Их поддерживали с большой дистанции девятихвостые маги-лисы, а наверху сражались пегасы и гигантские орлы. Вернее, орлы медленно, но уверенно доклевывали воинство пони, обращая их обратно в солнечную плазму.

— Какой там у нас счет? — Хелена откинулась на сотканное из солнечных ветров кресло, отпуская свое магическое войско. Исход битвы уже ничто бы не поменяло.

— Посмотри на счетах, — Селестия была расстроена. Не то, чтобы ее так сильно задевало поражение, но она была уверена, что придуманный ею тактический маневр сработает.

— Их смыло плазменной вспышкой.

— Бл…

За тысячу лет волчица и аликорн изменили друг друга до неузнаваемости. Они стали настолько близки, насколько это вообще возможно для столь разных существ, и переняли многие качества друг друга. Давление верующих, которых за это время стало неожиданно много, так же вносило свою лепту в их характеры, делая их совсем уж непохожими на себя прежних.

Селестия движением крыла подняла волну солнечного вещества, смывшую остатки войск, своих и Хелены и посмотрела вверх, в бесконечное Ничто, отделяющее их от Эквуса. Когда-то она думала, что с солнца можно будет увидеть родной мир, но реальность оказалась не такой захватывающей. То, что все жители видели, как пылающий огнем шар на небосводе, на деле было лишь проекцией одной из основополагающих сил. Ну а они с огнегривой просто оказались заперты в плане огня и плазмы. Ласково теплой, но все-таки плазмы, солнечного вещества, способного испепелить любого с расстояния во многие сотни метров.

Возможно, она попытается взять с собой бокальчик. Просто так, на память.

— Уже скоро, — голос Хелены, низкий, ворчащий, звучал спокойно. За тысячу лет она смогла восстановить свою суть, устранить все те десятки травм, что нанесла самой себе в попытке окончить существование. Но она все еще оставалась собой, упрямой, грубой и воинственной богиней солнца и дня.

И очень, очень хотела как следует проехаться кулаками по морде Селены, а потом обнять. Возможно, до хруста ребер, а то и позвоночника, но обнять.

— Да… Наверное, не стоило пытаться проломить барьер раньше времени.

— Картины жалко?

— Я в них вложила немало сил.

— Мне тоже жалко.

Беседа увяла сама собой. Селестия научилась не замечать время, как то делала ее подруга, наставница и богиня, но даже у них за тысячу лет просто исчерпались темы для разговора. Редкие сражения созданных из пламени солдатиков, да спарринги — вот и все, из чего состоял досуг скучающих пленников. Изучать свои пределы, вкусы и предпочтения обеим надоело еще в первую сотню лет.

— Что первым делом сделаешь? — Селестия потянулась с лязгом солнечного металла. Это были не ее старые доспехи — те вскипели и испарились в тот же миг, как она оказалась на солнце. Это была броня, воплощенная из чистой плазмы, созданная ее волей, усиленной сутью Хелены.

— Поймаю Селену и заставлю ее приготовить большой стейк.

— А я хочу тортик.

— Двухметровый?

— Обижаешь, не меньше трех метров в диаметре.

— Поняха на сахарной тяге.

— Попрошу, я аликорн.

— Аликорн на сахарной тяге, — фыркнув, исправилась волчица, подперев голову кулаком.

Последователи. Она чувствовала их, каждого из них. Пони, грифоны, яки, драконы, алмазные псы, кирины… Даже чейджлинги и переселившиеся в моря гиппогрифы. И еще множество, множество других рас, чьи представители поклонялись ей, богине солнца, она чувствовала каждого из тех, кому подарила маленькую частичку своей сути. Она влияла на них, а они меняли ее, своими представлениями, мыслями, идеями. Не нужно было быть божеством, чтобы отследить вмешательство ее лунной сестры, но сейчас огнегривая была даже рада такому. Тысячу лет назад влияние смертных последователей на ее суть взбесило бы богиню, но не теперь, не после того, как она восстановилась. Сейчас она ощущала себя целостной. Внешне спокойная, внутри она чувствовала бушующий огненный смерч из самых разных эмоций, от радости до горя, от ярости до страха.

Хелена вновь стала собой, той, кто когда-то с хохотом наблюдала за бегающей от бога вулканов сестрой, кто с тревогой смотрела на оскаленные в ярости клыки, кто боялась до ужаса навредить Селене.

Той, кто в безудержной ярости первая пролила родную кровь.

Она вновь стала собой. Ее эмоции снова были с нею. Это изгнание пошло ей — и Селестии — на пользу, вынудив их адаптироваться друг к другу, научиться ценить, уважать…

Время возвращения вот-вот наступит, и от них в том числе зависело, куда повернет история дальше.

— Надеюсь, они готовы.

— Это же наши маленькие сестренки, — Селестия соткала из плазмы большое одеяло и укрылась им, готовясь вздремнуть. — Кто, если не они?

Хелена, хмыкнув, улыбнулась, прикрывая глаза и откидываясь на спинку кресло.

— Да.

***

— Серьезно? Вечеринка? Зачем? В честь чего? Я тут всего второй день!

— Капец ты зануда…

— Дэш.

— Но она реально зануда!

Твайлайт Спаркл вздохнула и помассировала копытом висок — жест, который она подхватила у королевы Луны. Происходящее ее откровенно утомляло, но и просто повернуться хвостом и уйти она не могла, все-таки это было нужно в первую очередь ей самой.

Уговорить Гильлу познакомить ее с Рэйнбоу Дэш было просто. А вот что вызвало много вопросов, так это короткая характеристика, которую грифонша дала радужногривой пегаске.

«Явно родилась не того пола. Приколистка, любит крутые штуки, потому крутит пилотаж. Как и все в Понивилле, почитает гармонию, но по характеру скорее солнечница. Может послать, а может не послать, тут как получится»

Ее не послали, скорее огорошили известием, что некая Пинки Пай просит разрешения провести у нее дома — то есть, в библиотеке — некую приветственную вечеринку. Представить себе дискотеку среди книг у фестралки не получилось, как и понять, как можно вообще веселиться в библиотеке. Она бы поняла — клуб, бар, ресторан, но ее дом?

— Это местная традиция, — закатив глаза, пояснила Гильда. — Местные, как только кто переезжает на постоянку, устраивают приветственную вечеринку с целью познакомиться и познакомить с другими пони и грифонами.

— Но я тут временно, только по заданию.

— Если Пинки Пай устраивает вечеринку, значит, она уверена, что ты тут и останешься.

К немалому облегчению Твайлайт, егерь согласилась быть с ней немного более фамильярной, чем полагалось при общении с личной ученицей королевы. Единорожка откровенно терпеть не могла этикет и политессы, наверное, потому что сама королева Луна вечно на них же жаловалась, когда они оставались наедине.

— Что-то как-то зловеще это прозвучало, — поежился молчавший до сих пор Спайк. Грифина пожала плечами.

— Это Пинки. Наши вообще считают, что ее в нос Лунная Волчица лизнула.

— В каком смысле? — уточнила единорожка. За этой фразой могло скрываться что угодно, любой из аспектов Селены…

— Будущее видит.

Твайлайт промолчала, только сделала большие и круглые глаза.

— Я ни пера не понимаю, что вы тут обсуждаете, но ветер с крыла, — Рэйнбоу Дэш, все это время наворачивавшая круги вокруг них, скрестила передние ноги на груди. — Так мне что передать-то?

— Я согласна, но с условием — книги и мои личные вещи не должны пострадать.

— Само собой, — хмыкнула пегаска, отсалютовала и рванула куда-то в сторону центра города. Рванула с такой скоростью, что фестралку ощутимо потянуло следом, не говоря уже о поднявшейся пыли.

— Я пожалею об этом? — единорожка помахала копытом перед собой, разгоняя скрипящую на зубах тучку.

— Да как сказать, меня все устроило. Я хорошенько напилась и наелась мяса, ну и с грифончиком одним перепало, если ты понимаешь, о чем я.

Сиреневая пони никак это не прокомментировала. Смертность среди егерей была, по меркам современной Эквестрии, ужасающей — ежедневно кто-то погибал в когтях диких зверей или монстров. Главные защитники покоя внутри страны прекрасно осознавали, что их ждет, а потому стремились взять от жизни все, что не мешало их службе и эффективности. В этом плане пограничный корпус и даже Королевская Гвардия были намного безопаснее.

— Мне нужно как-то готовиться? Ну там, платье, макияж, высокая прическа?

— Это вечеринка, а не бал, — фыркнула Гильда, расправляя крылья. — Просто не ешь особо, ну и домой часика два не заходи.

— Хорошо, так и сделаю.

Загонщица отсалютовала передней лапой и мощным взмахом подбросила себя вверх, сразу заложив вираж — ей нужно было патрулировать терриорию. Как бы хорошо понивилльцы не справлялись с угрозами из Вечнодикого леса, обязанностей егерей это не отменяло, особенно когда их мало.

— Мне одному кажется, что мы еще пожалеем об этом? — Спайк фыркнул, отряхивая чешую от пыли.

— Лишь бы личные вещи не пострадали, жилье все равно казенное, — Твайлайт не стала сдерживать усталого вздоха. — Я хочу посетить эту их Флаттершай. Если она нашла способ усмирить древесных волков, это может здорово помочь Эквестрии.

— О звезды, опять огнемет изображать, что ли?..

— Ты еще скажи, что тебе это не нравится, — пони неторопливым шагом направилась к окраине городка, краем глаза отслеживая местных жителей. В большинстве своем они провожали их с дракончиком взглядами, но дел своих больше не бросали.

— Мне не нравится, что эти существа пытаются меня съесть!

— Хм… Драконоядная книга… Надо подумать…

— Звезды, Твай, нет! Не думай об этом!

Продолжая подшучивать над своим помощником — дракончик по не совсем понятной фестралке причине никогда не пытался дать серьезного отпора — Твайлайт Спаркл добралась до единственной тропки, ведущей к дому Флаттершай. Как и про Рэйнбоу, про нее рассказывала Гильда, она в целом поведала достаточно много о наиболее интересных с ее точки зрения понивилльцах.

Если бы пони знали, как много о них известно егерям, они бы, наверное, встревожились, а ведь единорожка еще даже не получила информацию из Теневого Надзора. Несмотря на статус личной ученицы королевы, она не могла просто прийти в Надзор и потребовать выдать ей все желаемое. Запрос-то она сделала, но пока его еще согласуют… Фестралы из этой службы подчинялись только и исключительно королеве Луне, да еще и были не рожденными, а созданными. Это ни разу не создавало проблем, но Твайлайт как-то подсознательно робела перед этими странными, поджарыми, словно волки, пони средним возрастом далеко за сотню лет…

Идти им пришлось довольно долго, не меньше получаса, и это при том, что они в какой-то момент ускорились. Твайлайт даже повезла Спайка на своей спине, к ее сожалению, дракончик просто физически не мог долго поддерживать быструю рысь — ножки коротковаты. Впрочем, резко и быстро куда-то метнуться ему это не мешало, но недалеко, или с долгим отдыхом впоследствии. Единорожка даже начала думать, что они ошиблись тропой, но нет, за очередным холмом стоял высокий дом, обросший травой с цветами, мхом и даже кустарником. Среди зеленого ковра выделялись окна, края черепичной крыши, труба дымохода, ну и дверь.

— Экстравагантно, — заметила Твайлайт Спаркл, после чего осмотрелась в поисках упомянутых Гильдой древесных волков. К ее сожалению, в прямой видимости существ из Вечнодикого не было.

— В этом городе живут одни чокнутые, — буркнул Спайк, слезая со спины фестралки.

— Поясни?

— У них тут библиотека в дубе, дом-карусель и дом-холм. Я не удивлюсь, если тут будет дом-торт и дом-костер.

— Дом-торт — это Сахарный Уголок. Вам стоит его посетить.

— Ага, спаси… бо…

Единорожка и дракончик быстро переглянулись и резко развернулись, обнаружив всего в паре метров от себя нежно-желтую пегаску с розовыми гривой и хвостом. Пони вежливо поклонилась, сохраняя отстраненное выражение лица.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — у пегаски был спокойный, тихий, и очень приятный мягкий голос.

— О, э, да, вы — Флаттершай? — дождавшись кивка, единорожка насколько сумела дружелюбно улыбнулась. — Меня зовут Твайлайт Спаркл. Я слышала, что вы смогли, э-э-э, поладить с древесными волками, и хотела бы обсудить это событие.

— Хорошо. Могу я предложить вам чай?

— Если мы вас не обременим.

— Нет, — спустя секундную заминку, ответила пегаска. — Я закончила обход леса, потому свободна.

Фестралка зацепилась за фразу. Что-то ей подсказывало, что пони не просто так произнесла последние слова, и это был довольно очевидный намек, но на что? Пегаска явно была не из егерей, те даже в отставке продолжали носить свои жилетки, просто в силу привычки, а больше никто дикие леса не патрулировал.

— В таком случае, с удовольствием примем ваше приглашение, уважаемая Флаттершай.

— Прошу, на «ты», — без единого намека на улыбку или дружеский тон сказала пегаска. Твайлайт просто молча кивнула и направилась следом за ней.

«Равнодушный взгляд, ровный, спокойный голос… Полное отсутствие эмоций и, возможно, склонность к намекам… А она, случайно, не лунный фанатик?»

Вслух фестралка ничего, естественно, не сказала, и вообще никак не продемонстрировала своего предположения. Тем более, что была как минимум одна очень серьезная несостыковка — никакой символики пути Селены, да даже ее цветов не было. А ведь фанатики очень ревностно относятся к таким вещам.

Дом Флаттершай вблизи уже не выглядел просто холмом — между травой и мхом виднелась добротная каменная кладка, по углам расположились трубы водостоков, да и окна были современными, двойными. А вот кусты казались инородным элементом, слишком большие для растущих на тонком слое грунта, который можно было накидать на крышу… Догадка заставила сиреневую пони замереть.

— А вот и древесные волки… — пробормотала Твайлайт Спаркл, чуть прищурившись. Странные магические существа вообще никак не отреагировали на потенциальных жертв, что наглядно демонстрировало их… Прирученность.

— Да, Клевер и Ромашка. Они смирные.

— Но не добрые?

— Может ли быть доброй усмиренная пегасом молния? — все тем же равнодушным тоном спросила Флаттершай. — Может ли доброй быть бурная река?

«Однозначно лунный фанатик, насмотрелась… Но где символика?»

— Заходите. У тебя много вопросов, я отвечу.

— Благодарю, — фестралка зашла внутрь, секунду постояла на пороге, ожидая, пока глаза адаптируются, и автоматически повела носом, подергивая ушами.

В доме у пегаски пахло… Природой. Словно посреди лесной полянки, в единую неповторимую смесь сливались ароматы цветов, дерева, перегноя, редкие запахи животных и птиц, ягод. Сама обстановка была весьма уютной, с мягкими цветами убранства, удобной на вид мебелью, множеством рукоделия на полочках и картинами пейзажей на стенах. Свет давали обычные магические кристаллы в простых оправах, а вот ковер заменяло прямоугольное тканевое полотно с простым узором и, скорее всего, грязеотталкивающим зачарованием. Частое решение в домах тех, кто принимает множество гостей, но не может себе позволить каждую неделю отдавать ковер на чистку, иногда по несколько раз.

— Присаживайтесь, — Флаттершай указала крылом на столик в центре гостинной, вокруг которого было разложено несколько мягких подушек. Сама пони ушла, предположительно, на кухню.

Первым к столику подошел Спайк, бегло осмотрел его, пощупал каждое предполагаемое место для сидения, даже обнюхал все, после чего поднял палец вверх. Только после этого Твайлайт села на одну из подушек, выбрав черную с синим узором.

— Чай, печенье, — Флаттершай быстро и уверенно расставила чашки, вазочку со сладостями и поставила посреди стола большой чайник, распространяющий аромат очень, очень знакомой фестралке смеси трав. — У тебя много вопросов, Твайлайт Спаркл.

— Ты живешь в Понивилле, и судя по всему, почитаешь гармонию, — сиреневая пони магией налила себе немного чая и осторожно пригубила горячий напиток. — Безупречно… Кхм…

— Благодарю. Да, сейчас я иду по пути гармонии, — пегаска взяла свою чашку копытами, сделала небольшой глоток.

— Почему ты свернула с лунной тропы?

Вопрос мог бы показаться бестактным, и при разговоре с солнечниками Твайлайт себя бы так не вела, но лунники, несмотря на всю внешнюю загадочность и склонность к недомолвкам, в личных беседах предпочитали прямые вопросы и прямые ответы. Простой и понятный способ обойти привычку обличать слова в метафоры и наполнять беседу отстраненными размышлениями. По мнению единорожки, это была забавная ирония, ведь с солнечниками как раз приходилось очень тщательно думать над тем, что сказать, чтобы ни дай звезды задеть какую-то из многочисленных деликатных тем.

— Фанатизм — это тяжело, — Флаттершай опустила чашку на блюдце. — Особенно лунный фанатизм. Твой разум холоден. В твоей душе — кристаллы логики и здравого смысла. У меня не осталось друзей. Пегасы тяготеют к солнцу, а не луне.

— Это другой мой вопрос. Что тебя толкнуло на тропу Селены?

— Несчастный случай в летной школе Клаудсдейла. Много ошибок со всех сторон, и сжигающий страх высоты и полетов впоследствии. Я никогда не была храброй или уверенной. И я нашла утешение в молитвах Лунной Волчице.

— И ты перестаралась.

— Ночногривая Селена милостлива к тем, кто ищет холодного сердца для себя, — коротко кивнула желтая пони, отпила из чашки и тихо захрустела печеньем. Спустя несколько секунд она продолжила. — Но вечно прятаться за льдом нельзя, фанатизм опасен.

— А просто сменить тропу на противоположную уже не получится, божественные волчицы не отвечают фанатикам иной стороны.

— Да, — Флаттершай чуть наклонила голову набок, словно спрашивая, зачем озвучивать очевидное. В ответ Твайлайт взглядом указала на внимательно слушающего Спайка. — Но гармония — не божественные волчицы. Это не божество, и не некий дух, это концепция. Внутреннее равновесие, которого можно добиться не молитвами, но работой. Единственный путь для фанатичной пони, желающей изменить свою жизнь.

— Почему Понивилль?

— Единственный город, отданный почитающим гармонию. Не официально, но не нужно быть преданной Лунной Волчице, чтобы видеть очевидное.

— Понимаю, — Твайлайт потратила минуту, чтобы выпить чаю и съесть пару печенек. Очень вкусных, стоило заметить, печенек. В процессе она так же раскладывала услышанное по полочкам, вычленяя важное — Флаттершай не стала бы просто так говорить… Да что угодно. Не в характере фанатичной последовательницы Селены такое. — Как ты приручила древесных волков? Когда я их изучала, мне приходилось нанимать егерей для захвата.

— В них нет зла, и нет добра, Твайлайт Спаркл. Они — пустой сосуд. Прояви добро, окажи милость, и магия нашего мира сделает все остальное.

— Так. Та-а-ак…

Фестралка лихорадочно думала, ее взгляд забегал из стороны в сторону. Описываемое Флаттершай не попадало ни под одну категорию современной, да и древней магии, она точно это знала — изучению магических практик она посвятила немалую часть своей жизни. Но то именно классическая магия единорогов, ну еще магия пегасов и земнопони. Однако, было еще кое-что, о чем ей лично рассказывала королева Луна.

Магия Элементов Гармонии.

За тысячу лет после изгнания Селестии и Хелены на солнце у этих артефактов было достаточно хранителей, чтобы тщательно задокументировать их возможности. Пару раз даже удавалось собрать полные команды, и эти пони совершали поистине великие подвиги, но и по отдельности каждый из Элементов обладал могущественной магией, совершенно не втискивающейся в привычные рамки. И описанное Флаттершай подходило под Добро.

«Нужно дождаться ответа от Ночного Надзора. Если я все правильно состыковала, то в досье будет пара интересных строк»

— Еще чаю? — пегаска долила себе напитка.

— Да, чашечку, пожалуйста. И Спайку тоже.

Твайлайт потягивала чай, смотря на Флаттершай, что молча и без какого-либо беспокойства выдержала прямой взгляд.

— Что гармония в тебе изменила?

— Это не изменение, Твайлайт Спаркл. Это принятие. Гармония с собой. Я изменилась, идя тропою Лунной Волчицы, я получила то, чего желала тогда.

— Бойся желаний своих, что исполнятся буквально.

— Да. Ни Лунная Волчица, ни Солнечная Волчица не могут научить принимать себя, они учат своему пути. Гармония ничему не учит.

— Гармония — это концепция. Концепция — это идея, но не учение. Неудивительно, что ее столь немногие почитают, ведь это всего лишь идея. На первый взгляд.

— Ты видишь.

— Это то, чему меня учили, — фестралка со вздохом прикрыла глаза.

Ей невероятно повезло, что Флаттершай была лунным фанатиком. Она за один разговор узнала больше, чем за целые сутки изучения библиотеки, и даже, вероятно, смогла узнать, для чего ее на самом деле отправили в Понивилль.

Гармония. Непонятная третья ветвь церкви Двух Сестер. Вот только, большинство, и сама Твайлайт Спаркл в том числе, считало, что целью гармонии было каким-то образом объединить в себе оба пути, и никто их не пытался переубедить. Не потому, что гармонийцы были скрытными или жадными до знаний, и не потому, что они считали свой путь каким-то особенным. Просто гармония — это в первую очередь единство с самим собой, принятие себя. Это не то, чему можно научить громкими словами или святыми учениями, это то, что нужно познать через долгую работу над самим собой.

Могла бы фестралка пойти по этому пути? Стоило признать, что могла, но она не хотела сходить с тропы Селены. Ее устраивало текущее положение дел.

— Думаю, никому не удастся воспользоваться твоим способом, Флаттершай.

— Пока хватит и меня.

— Есть ли пони, с которыми мне, в том числе, стоит познакомиться?

— Четверо. Эпплджек, Рэйнбоу Дэш, Рэрити и Пинки Пай. Лучше в таком порядке.

— Благодарю тебя за информацию, — единорожка отпила из своей чашки, в очередной раз погружаясь в размышления.

Королева знала, куда ее отправить. Ей самой чуть ли не все подряд приписывали связь с Элементом Магии, правда, сама она в это не верила. По мнению фестралки, чтобы стать Хранителем Магии, недостаточно было просто быть очень усердной в ее изучении, а талантливой или гениальной она себя не ощущала. С другой стороны, сам артефакт она в копытах не держала… А вот то, что Флаттершай — Хранитель Добра, было однозначно. Были ли остальные четыре пони хранителями?

«Все-таки королева куда мудрее меня», — подумала Твайлайт, допивая свой чай. Смесь трав привычно успокоила сознание, позволив спокойно рассуждать, без паники или страха.

— Спасибо за чай и беседу, Флаттершай, — сиреневая пони встала и помогла Спайку забраться ей на спину. — Луна осветит путь.

— А звезды их укажут, — пегаска кивнула, быстрыми, отработанными движениями крыльев и копыт начав убирать со стола.

Покинув дом желтой пони, фестралка повела ушами, прислушиваясь. Кисточки на концах описали несколько петель, пока она не осознала, что слышит хлопки крыльев.

— Могла бы и сразу догадаться, — Гильда зависла в воздухе чуть в стороне, поддерживая высоту широкими взмахами. — Все готово, ты можешь возвращаться.

— Ты говорила о двух часах? — Твайлайт направилась к Понивиллю. Грифона решила не приземляться, наворачивая круги вокруг.

— Обычно столько и требуется, чтобы все спокойно разобрались с делами, подготовились, собрались и так далее. Но ты оказалась настолько интересна местным, что они и так только тебя и обсуждали.

— Мне начать волноваться?

— По желанию, но понивилльцы — смирные. Убегают, а не лягают, за исключением грифонов, конечно же.

— Смирные, но не добрые?

— Ты где-то видела злого пони? — с беспокойством спросила Гильда.

— Я ученица королевы, — вздохнула сиреневая пони. — Вопреки распространенному мнению, я так же занимаюсь и некоторыми государственными делами, в частности, могу вести суд. Сдувает радужные облака куда лучше сухих фактов из книг.

Грифина ничего не сказала, но во взгляде появилось еще больше уважения. Твайлайт надеялась, что до слепого почитания все-таки не дойдет хотя бы в этот раз, ей этого хватало в Кантерлоте и Башне Ночи.

Дальнейший путь до «Золотого Дуба» прошел в молчании, и только Спайк тихо посапывал, лежа на спине единорожки. Дракончик привык спать всякий раз, как выдавалась возможность, зачастую компенсируя ночные исследования. В отличие от фестралки, он не мог беспроблемно бодрствовать пару суток.

День, по ее мнению, прошел очень продуктивно, и это радовало. Неожиданная вечеринка наоборот, просто автоматически вызывала тоску и недовольство, как и все званные вечера, балы, приемы и так далее. Твайлайт ненавидела подобные мероприятия, зная, что скрывается за пышной обстановкой и фальшивыми улыбками. Впрочем, держать лицо она за прошедшие годы научилась, да и Понивилль — не Кантерлот, быть может, здесь все будет иначе.

— Ладно, я на патруль, — доведя единорожку до «Золотого Дуба», Гильда заложила вираж, махая лапой на прощание. — Луна осветит путь.

— А звезды их укажут, — кивнула Твайлайт, вдохнула, выдохнула, нацепила на лицо спокойную вежливую улыбку и открыла дверь.

— Добро пожаловать! — стоило двери удариться об ограничитель, как фестралку чуть не выдуло обратно на улицу слаженным воплем толпы.

— Спасибо! — преодолевая звон в ушах, крикнула Твайлайт, тряхнула головой, еще раз. — Очень приятно! Но кричать не стоило!

Стоящий рядом Спайк хлопнул себя рукой по лбу. Звук оказался весьма звонким, так как помимо дракончика этот же жест повторила еще минимум треть присутствующих. Все-таки орать прямо на фестралку, когда та к этому не готова, было очень плохой идеей, и теперь было решительно непонятно, когда она начнет слышать хоть что-нибудь.

— Ты что-то сказал?!

— Кажись, вечеринка в этот раз не оч удастся, — заметила оранжевая земнопони, поправив сгибом ноги шляпу. — Пинки! Чегось делать будем?

— Я думаю!

— Спайк! — сиреневая пони повернулась к помощнику. — Доставай свиток и пиши, что они говорят! Я временно оглохла!

— Да я догадался уже…

— Ты что-то сказал?!

Глава 16

Черная глефа с мелодичным звоном вонзилась в стену, мелко дрожа. Спустя мгновение ее окутало синее магическое поле, и оружие с треском раскалываемого камня метнулось обратно к королеве, где и замерло, левитируя рядом.

— Отвратительно, — оценила результат спарринга Луна, во вздохом опустила глефу на пол. — Весь навык растеряла…

— С последней нашей тренировки прошло семьсот сорок девять лет, — Селена взмахнула мечом, описывая острием серебристую окружность.

— Да… Ну, у тебя хотя бы доспехи не заржавели, в отличие от моих, — аликорн покосилась на груду металлолома, некогда бывшую ее броней.

Лунная сталь — по сути, просто усиленное магией железо — была хороша, как защита, легко ковалась и мало весила, но вот коррозии сопротивлялась откровенно плохо. Неудивительно, что за семь с половиной столетий небрежного хранения в чулане, доспехи просто сгнили. Глефа была выкована из другого металла, что уберегло ее от той же участи.

— Повторим? — королева вновь подняла глефу. Не так, как раньше, точечно удерживая ее за древко, вместо этого она целиком обернула оружие в свое магическое поле.

— Сестер наших надо встретить, как подобает, — волчица коротко кивнула и подняла меч в защитную позицию, держа его одной рукой. — Ты уверена в своем хвате?

— Больше контроля инерции ценой меньшей скорости вращения, — Луна пожала плечами, расправила крылья. — Ну и меньшая дистанция атаки. Я подумываю о большем упоре на защиту, а не атаку.

— Возможно, это хороший выбор. En Garde.

Луна и Селена начали медленно шагать по воображаемому кругу, внимательно наблюдая друг за другом. Аликорн имела очевидное преимущество в виде телекинеза, которым и управляла глефой, но за плечами богини были века боевого опыта, который, несмотря на длительный перерыв, не покрылся пылью забвения. Все-таки для волчицы даже тысяча лет — не такой и долгий срок, в отличие от смертных.

Цокот копыт и стук когтей по камню пола. Тихое дыхание, шелест тяжелой защитной одежды, и два сосредоточенных взгляда, ловящие каждое движение. Темно-синяя пони сразу заметила, что ее подруга медленно, виток за витком, приближается, постепенно входя в зону действия ее телекинеза, но ничего не предпринимала — рано.

Точно так же медлила Селена, не спеша бросаться в клинч. Полный охват глефы магией давал Луне серьезное преимущество — она могла приложить к оружию значительно больше силы, что для сдерживающейся волчицы было непреодолимым препятствием. Такой способ манипуляции глефой так же полностью устранял проблему инерции, позволяя перемещать ее в пространстве с поразительной скоростью, но взамен аликорн платила маневренностью.

Хват двумя или тремя точками позволял, пусть и с оглядкой на инерцию и массу, но все еще значительно быстрее крутить глефой. Чтобы провернуть такое с полным охватом, королеве требовалось замереть на месте и сконцентрироваться на контроле телекинеза. Это былосравнимо с пальцами, зажав что-то в кулак, легче просто двигать предметом в пространстве, но только используя пальцы можно совершать сложные трюки. И точно так же вопрос в тренировках, но Луна очень долго не уделяла времени владению оружием. Точечный хват она уже забыла, а полный — еще не освоила, но второе было проще и понятнее. Все единороги при левитации полностью окутывают предмет магическим полем, но только талантливые или упорные способны на быстрые и комплексные действия.

Резкий шаг-выпад, глефа с гулким звоном отбила Старлайт и устремилась вперед со скоростью стрелы, выпущенной из баллисты. Селена отшагнула в сторону, разворачиваясь боком, и успела поднять меч в защите — оружие Луны лишь со скрежетом проехалось лезвием по лезвию, вдавив сдерживающуюся богиню в землю. Переход на мастерский хват, вторая рука на навершии, резкий, быстрый шаг вперед с ударом ложным лезвием сверху вниз — пони отступила, разумно стараясь держать дистанцию, на которой у нее было преимущество. Глефа метнулась вперед, словно копье, но вместо защиты волчица просто и незатейливо рванула в атаку, сбивая аликорна плечом. Навершие Старлайта остановилось в считанных сантиметрах от виска королевы.

— Гр-р-р!.. — совсем по-волчьи зарычала Луна, отпуская оружие, с лязгом грохнувшееся на пол. — Опять ты меня подловила!..

— Все время ведешься, — Селена, тихо хмыкнув, подняла недовольно фыркнувшую пони рукой, словно большую кошку. — Так не пойдет.

— Ну знаешь ли! — возмущенно рявкнула Луна, извиваясь и пытаясь спуститься на пол. Волчица просто подбросила ее в воздух на достаточную высоту, чтобы аликорн смогла безопасно спланировать на своих крыльях. — Я семь столетий глефу не поднимала!

— Поэтому придется напрячься. Селестия тебе поддаваться не будет.

— Я знаю, но мне так-то еще с доспехами разбираться. Металл сам себя не зачарует.

— Доспехами займусь я, заодно вспомню, как ковать звездный свет, — Селена перехватила меч за рикассо, тряхнула головой, отчего ее похожая на ночное небо грива заколыхалась активнее. — Тебе нужно хоть немного восстановить навыки… И, думаю, я знаю, кто нам поможет.

— Да? И кто же?

— Найтмер Мун.

***

Звон будильника прервался мгновенно — высунувшееся из под одеяла копыто просто и незатейливо грохнуло по прибору с силой достаточной, чтобы смять металл и вбить искореженное устройство в дерево тумбочки.

— Угх… Голова… — следом за копытом появилась и голова сиреневой фестралки. Растрепанная грива, боль и ненависть в глазах и изогнутый рог, почему-то веселенького желтого цвета — явные последствия грандиозной попойки. — Спа-а-а-айк…

— На, — дракончик протянул стакан с чем-то подозрительно булькающим к лицу единорожки. Та не сомневалась и мгновения, втиснулась в него мордочкой и запрокинула голову.

Полившаяся мимо рта вода ее не смущала и даже радовала, это было довольно освежающе.

— Ни звезды не помню… Что мы вчера пили? — растворенная в воде порция «антипохмельного» зелья действовала быстро, так что Твайлайт Спаркл уже начинала соображать.

— Сидр от Эпплов. Эпплджек из этой семьи, оказывается.

— Это как-то болезненно очевидно… Я не буянила?

— Ты приставала к Пинки Пай, пытаясь понять, как работает ее интуиция или что там, а еще спорила с Рарити о моде. А еще засмущала Эпплджек восхвалениями ее сидра.

— Сколько раз я зарекалась пить?

— Это будет сорок седьмой. Нет, погоди… — Спайк почесал затылок, смотря куда-то вверх. — Сорок восьмой. Про еще один мне королева Луна рассказала.

Единорожка ничего не ответила, просто уткнулась лицом в подушку и глухо застонала.

Пила она нечасто, в основном из-за того, что совершенно не умела себя контролировать. На приемах и балах она спасалась тем, что всегда держала бокал наполненным чем-нибудь безалкогольным, но наедине любила пропустить бутылочку-другую сидра. Проблема в том, что эта «бутылочка» иногда превращалась в бочку, а она начинала вести себя неадекватно.

Хуже было, когда они с королевой Луной напились у нее в покоях, а потом пошли гулять. Воспоминания — обрывочные и в основном основанные на слухах и рассказах свидетелей — заставили Твайлайт застонать еще раз. Она искренне надеялась, что хотя бы в этот раз не натворила делов.

— Радуйся, зато теперь у тебя полно друзей! — преувеличенно бодро и позитивно воскликнул Спайк.

— Угх… еще больше пони и грифонов, от которых надо прятаться…

— Я, кстати, этого до сих пор не понимаю… Ну, подумаешь, ты танцевала на столе вместе с Эпплджек…

— Спа-а-айк, — ласково протянула Твайлайт, зажигая рог. Дракончик заткнулся. — Приготовь ванну и сделай завтрак.

— Сию минуту! — слова еще звучали, когда дверь с грохотом захлопнулась, оставляя фестралку наедине с головной болью и острым чувством стыда.

«Ну, зато я влилась в местную жизнь. Как бы теперь слиться…»

Не то, чтобы она всерьез думала об этом. Наставница научила ее принимать последствия своих действий, а остальное пришло с опытом. Да и, не хотела она ничего менять, на самом деле, Твайлайт понимала, что и так тратила очень много времени на учебу, магию и исследования. У нее и друзей-то фактически не было — слишком часто она месяцами пропадала в библиотеках, лабораториях и на полигонах. К ее искреннему сожалению, дружба еще ни разу не выдержала столь долгого игнорирования, сопровождаемого раздраженным «я занята», бросаемым куда-то за спину.

С другой стороны, у нее была своя, по своему увлекательная и интересная жизнь. С заданиями от королевы Луны, пространными монологами Ночногривой Селены, в компании древних книг и свитков, со Спайком, бессменным помощником. Дракончик не был другом, нет, он был частью ее семьи, а это намного важнее и серьезнее.

Со вздохом закончив рефлексировать, Твайлайт копытами аккуратно расправила кисточки на ушах, ощупала рог — ей не показалось, и тот действительно был чем-то покрыт — и решительно встала с кровати. Ну, попыталась, зелье выгнало из головы туман, но головная боль и общая слабость никуда не делись. Так что фестралка, собрав всю свою волю, с максимально серьезным и сосредоточенным видом поползла к выходу из комнаты. Она знала — где-то на полпути ей хватит сил, чтобы дальше идти по стеночке, а там ванная, завтрак, еще немного бодрящей алхимии и не менее бодрящая уборка последствий. Она не помнила ход вечеринки, но если уж она танцевала на столе, то это должно было быть весело, а значит, мусора должно быть просто горы.

Когда Спаркл доползла до ванны — заодно поразившись тому, что подсознательно знала нужный путь — она услышала звук льющейся воды. Спайк бы мыться не стал — он, скорее всего, сделал это до того, как прийти к ней. Значит, в доме был кто-то посторонний. Прикинув шансы того, что грабитель не устоял перед работой ее помощника и решил помыться — околонулевые — Твайлайт постучалась в дверь.

— Занято! — голос показался единорожке знакомым. Прикинув, кто это мог быть, она решила идти по нисходящей вероятности.

— Эпплджек?

— Нет!

— Рэйнбоу Дэш?

— Нет!

В голове вспышками мелькнули какие-то сцены с вечеринки, так что остальные варианты отсеялись быстро.

— Рарити?

— Да!

— Что ты делаешь в моей ванной, Рарити?

— Я не могу пойти к себе домой в таком ужасном виде!

Ни капли сомнений, стыда или неуверенности. Словно бы они знакомы не один день, а минимум пару лет. Фестралка вздохнула и просто привалилась к стене, надеясь, что она не настолько грязная, чтобы оставлять на ней следы.

— Вот поэтому у меня в Башне Ночи три ванных комнаты, — пробурчала сиреневая пони, настроившись на длительное ожидание. Поднявшейся по лестнице и замеревшей в нерешительности Эпплджек она уже даже не удивилась. — Что мы хоть танцевали?

— Мы… Танцевали?

— Спайк утверждает, что да. На столе.

— Ититские яблоки… — оранжевая земнопони сползла по стенке. — Это ж скок я выдула? Там ж ток сидр был…

— Не-а, ты притащила виски, — вяло отозвалась присоединившаяся Рэйнбоу Дэш. — Блин! Очередь…

— У меня что, все на ночевку остались? Где вы поместились?

— Не-а, ток мы втроем. Поход, мы после сидра догонялись.

— Догонялись мы с тобой, Рар как цедила свое винишко, так и продолжала, а Твай и сидра хватило.

— Звезды… — сиреневая пони тяжело вздохнула.

— Да успокойся ты, все нормально было. Девичник, так сказать.

— А Спайк?

— Это мелкий-то? Он дрыхать пошел, когда мы вчетвером остались.

Твайлайт мысленно кивнула, ее помощник всегда отличался благоразумием. Возможно, его присутствие компенсировало отсутствие оного у нее.

— И что мы делали?

— А я помню? — Рэйнбоу фыркнула, повела крыльями, чуть морщась. — Было круто, это точно.

— Слух, такой момент… Мне кажется, или ты тип под градусом повеселее?

— Да, есть такое, — фестралка неопределенно взмахнула копытом. Говорить, что ее показное спокойствие и сдержанность — просто маска, а на самом деле она может буквально вспыхнуть, как солнечный фанатик, она не собиралась. — Как вы думаете, Рарити там надолго?

— От пяти минут до получаса.

— Хвостец.

— Да выхожу я, выхожу! — дверь распахнулась, демонстрируя белую единорожку с пурпурно-синей гривой. Тщательно уложенной, хоть и немного влажной гривой, да и хвостом тоже. — Свет и пламя, какие вы нетерпеливые!

— Ты не одна в доме! Это ваще чужой дом!

— Девчат, не ссорьтесь, а? Башка трещит, будто в сарай треснулась…

— Прости, — белая единорожка прижала уши. — Ох, что это я, пойду, помогу Спайку с завтраком.

Три похмельные пони проводили бодро гарцующую Рарити мутноватыми взглядами.

— Что я еще не знаю?

— Что МЫ еще не знаем, — уточнила Эпплджек, после чего мотнула головой в сторону ванной комнаты. — По очереди али всей толпой завалимся?

— Я за толпу, — Дэш отлипла от стены, но после первого же шага ее занесло и она привалилась к противоположной. — Ух…

— Надеюсь, в этом доме большая ванна, — Твайлайт вздохнула, но сопротивляться не стала.

Объективно говоря, это было далеко не самое странное утро в ее жизни.

***

— Итак, мы собрались здесь, дабы собрать воедино те крупицы воспоминаний, что у нас остались, с целью составить некое подобие целостной картины произошедшего на приветственной вечеринке в мою честь.

— Капец ты зануда…

— Рэйнбоу Дэш, ты повторяешься.

— Но ты реально зануда!

Спайк хлопнул себя лапой по лбу.

— Я ничего не помню с тех пор, как выпила, кажется, шестую кружку сидра, — Твайлайт помассировала копытом висок. — Сидр потрясающий, к слову.

— Агась, псип, — оранжевая земнопони потерла затылок, сдвинув шляпу на нос. Она бы выглядела круто, если бы не легкий румяней на веснушчатом лице. Фестралка в который раз задалась вопросом, что она ей наплела, но снова отложила его на потом.

— Я точно помню, как ты объясняла Пинки, что твои клыки не могут оставлять в бумаге аккуратные ровные дырочки.

— Серебряный вопрос жеребят… Понятия не имею, кто решил, что фестралам не нужен дырокол.

— У тебя нет дырокола, — заметил дракончик.

— Потому что у меня есть заклинание-дырокол, Спайк.

— Дорогуша, давай не будем отвлекаться.

— Кхм-кхм… Да, пожалуй, не стоит уводить и так сложное обсуждение еще дальше в сторону… Кто-нибудь, разбудите Рэйнбоу Дэш… Спасибо, Эпплджек. Помнит ли кто-нибудь какие-нибудь яркие события, способные повлиять на что-то? Например, наше дальнейшее общение?

Земнопони надвинула шляпу на нос, окончательно пряча лицо за ее широкими полями.

— О, о, еще одна! — радостно воскликнул Спайк и кубарем полетел на кухню.

— Принеси нам печенья! — рявкнула вслед помощнику сиреневая единорожка. — Кхм! Да, Эпплджек, я не помню, что тебе наговорила, но ты можешь не воспринимать все настолько серьезно.

— Да не, сахарок, все норм… Прост привыкнуть над, ну, знаешь…

— Знаю… Кроме этого, есть кому что сказать?

— Ну, стоит признать, что твое понимание столичной моды меня весьма впечатлило.

— И ты охвостеть как много знаешь о «Вондерболтах» и «Тандерболтах»!

— Мой брат — капитан Королевской Гвардии… И, раз уж мы все тут на «ты»…

— После такого-то девичника, дорогуша?

— Кхм… Так вот, Рэйнбоу Дэш, если не секрет, то почему ты не в высшей летной академии? Я не спрашиваю про гвардию, но те же «Вондерболты» такой талант бы оторвали с копытами, а потом ругались бы с «Тандерболтами» на тему рекрутов.

— Ты чет меня прямо перехваливаешь, Твай.

— Я видела десятки выступлений, не говоря уже о том, что имела дело с обеими… м-м-м, пилотажными группами по различным заданиям королевы Луны. Я знаю, о чем говорю. Но если это какая-то щекотливая или личная тема, то мы ее пропустим.

— Да не, тут эту историю все знают, — пегаска взъерошила и так растрепанную радужную гриву. — Я бросила летную школу, когда из-за меня Флаттершай заработала страх высоты и ударилась в религию. Я тогда, ну, выполнила радужный удар, из-за чего все облака на моем пути сдуло в Тартар, а Флаттершай еще и оглушило в процессе. Ее спасли бабочки, так как остальные себя спасти пытались.

— Радужный удар? Так это была ты?

— Э… Че?

— Я стала ученицей королевы Луны еще до того, как поступила в высшую школу магии, точнее, сразу после вступительных экзаменов. Всем известный факт, что для теста каждому абитуриенту предлагалось наложить любое заклинание на выбор на древнее яйцо дракона — в нем было достаточно сопротивления магии, чтобы выполнить задание могли только действительно талантливые или усердные. И когда наступил мой черед, какой-то пегас умудрился выполнить прием, который никто не видел уже полтысячелетия, отчего я перепугалась и у меня случился магический выброс.

— Это ж не тот момент, когда выясняется, что нас всех чет объединяет? — пегаска поморщилась.

— Не-а, ну, тип я видела твою звуковую радугу, но краем глаза — на ферме дел много, ты ж знаешь.

— Я в это время ограняла камни для Лунной Волчицы, так что, про твое достижение прочитала в газете.

— Чего? — Рэйнбоу Дэш круглыми глазами уставилась на белую единорожку. — Ты не говорила, что выполняешь королевские заказы!

— Не королевские, а для Лунной Волчицы, не путай, дорогуша. Она, вообще-то, мне талант раскрыть помогла, так что, небольшие личные заказы — это меньшее, что я могу сделать в ответ.

— Ни разу не видела Селену с украшениями, — задумчиво пробормотала Твайлайт Спаркл. — А вот у королевы Луны полно самых разных ювелирных изделий с камнями. Да и у меня парочка есть.

— Печенье! — провозгласил Спайк, поставив на стол большую тарелку с выпечкой. — Понятия не имею, откуда у нас печенье на месяц, но, думаю, это все та розовая земнопони. У нас вообще теперь полно всякой выпечки.

— Так, подожди, Рарити, тут что-то не сходится, — фестралка, прокручивая разговор в голове, удивленно посмотрела на белую пони. — Ты поминала свет и пламя, а не звезды.

— О, дорогуша, все просто. Я — творческая личность, дизайнер платьев и ювелир в одном лице, конечно же я буду почитать покровительницу всех творцов, — Рарити аккуратно отпила из чашки. Она вообще вела себя, словно на светском приеме, причем явно рефлекторно. — Но Лунная Волчица… Она пришла ко мне в миг, когда я отчаялась раскрыть свой талант.

— Да, Селена может…

— Это, а нормально, что ты ее по имени зовешь? — пегаска принялась катать по столу печенье, рассыпая кучу крошек. Ей однозначно было скучно.

— Ну, так вышло.

— Не-е-е, так не пойдет, колись давай!

— Тпру, сахарок, полегче, эт мож личное очень.

— Да не то, чтобы… — фестралка вздохнула, вертя в поле телекинеза печенье. — История не то, чтобы малоизвестная, просто немного смущающая.

— Так это правда?! — разом оживилась Рэйнбоу, отбросив печенье и расправив крылья. — Слухи? Ну что Лунная Волчица тебя с жеребячества отметила?

— Я не первая, знаешь ли, — фыркнула Твайлайт, ослабив маску невозмутимости. — Но да, это правда.

— И… Каково это? — Рарити осторожно пригладила гриву сгибом ноги, внимательно смотря на единорожку. Та пожала плечами.

— Она — другая. В один миг она ведет себя, словно простая смертная, может пошутить, например, а в другой она совершает нечто, что ты сразу понимаешь, она — настоящая и очень могущественная богиня. Селена редко говорит прямо, она любит намеки, загадочные монологи, но еще чаще она просто смотрит и ждет. Для нее словно не существует времени… И у нее странная память.

Фестралка глотнула чая, осмотрела притихших пони за столом.

— Ночногривая Селена может помнить то, что было, то, что будет… Но может и забыть. Она не идеальная… Когда-то она объяснила мне, что всеведение, всезнание — это удел высших существ, а она все еще облачена в плоть и кости.

О чем Твайлайт точно не хотела говорить, так это о том, когда именно Лунная Волчица все это ей рассказывала. Вряд ли даже последователи гармонии легко примут тот факт, что темно-синяя ночногривая волчица двух с половиной метров ростом периодически появлялась у нее в спальне и рассказывала притчи на ночь. Королева потом объяснила, что Селена время от времени так привечала будущих хранителей Элементов Гармонии или просто выдающихся пони и грифонов. Но даже наставница никогда не слышала о том, чтобы богиня кого-то нянчила с жеребячества.

— Крутяк, — выпалила Рэйнбоу Дэш, взбудораженно застучав копытами по столешнице. — Хотела б я встретить так Солнечную Волчицу!

— Да… Было бы интересно, — сдержанно отреагировала единорожка, проведя копытом по передней грани отмытого от краски рога.

Говорить, что Хелена, скорее всего, нападет на свою сестру просто из желания подраться, она, конечно же, не стала. Быть может, все и обойдется… Да и ссориться с вероятными хранителями не стоило.

Твайлайт Спаркл не верила в совпадения. Было ли это из-за длительного общения с Лунной Волчицей, заданий от королевы или просто личный опыт сказывался, но фестралка знала — у всего есть причины. Она была уверена, то, что из всего множества пони в ее доме остались ночевать эти три — не случайность. Единорожка пока не понимала, кто за что может отвечать, но знала, чем займется в ближайшие несколько дней…

— Я внес их в список знакомых! — крикнул откуда-то сверху Спайк.

— Просто «знакомых»? — прищурилась земнопони, недовольно дернув стянутым у конца лентой хвостом.

— Я его прибью, — совершенно спокойно заявила Твайлайт, после чего вздохнула. — Я была бы действительно рада назвать вас друзьями, но весь мой опыт говорит, что через несколько месяцев мы в лучшем случае останемся просто знакомыми.

Этой темы она касаться совершенно не хотела. Рэйнбоу Дэш и Рарити однозначно в прошлом почитали Хелену, да Эпплджек, скорее всего, была из ее паствы, как земледелец. С солнечниками стоило быть осторожной в словах, эмоции часто толкали их на резкие, сиюминутные суждения.

— Ты не очень высокого о нас мнения, дорогуша.

Что и требовалось доказать.

— Ни в коем случае, простой опыт, — фестралка подняла передние ноги, словно сдаваясь. — Я часто занимаюсь исследованиями и езжу в командировки, могу отсутствовать месяцами. Дружба не может существовать, если один из друзей регулярно исчезает на несколько месяцев, ну или занят настолько, что любые попытки контактов воспринимает строго негативно.

— Настоящей дружбе вся эта хвостня не помеха, сахарок, — Эпплджек фыркнула. — Тип я вон тож в сезоны могу по несколько месяцев сутками на ферме пропадать, даж хвоста не показывая, и что?

— Ага, ерунда это, а не дружба, если так легко разваливается, — Рэйнбоу Дэш взлетела, умудрившись при этом ничего не сдуть. — У тебя просто друзей настоящих не было.

— Когда мое задание закончится, я уеду обратно в Кантерлот, — заметила Твайлайт.

— И чо? — пегаска склонила голову набок. — Я до этого твоего Кантерлота смогу за полчаса долететь!

— Эм… Не сочти за сомнения… Но то, что Башню Ночи отсюда видно, не значит, что он близко. Мы сюда полтора часа летели небесной колесницей.

— У меня ващет есть официальный сертификат о рекорде скорости!

— Он устарел, дорогуша.

— Да мне просто обновлять его некогда!

— И ты с сертификатом не пошла в академию «Вандерболтов»? — пользуясь случаем, фестралка быстро сменила тему разговора.

— А, я ж не дорассказала, точно, — Рэйнбоу ощутимо погрустнела. — Флаттершай после того случая вообще летать не могла, боялась подняться выше метра, и все время молилась. Я не могла оставить ее одну, а она улетела из Клаудсдейла, ну и я за ней рванула. Бросила школу, устроилась в погодную команду… Она в итоге дошла до фанатизма, от нее даж родители шарахаться начали, а брат и вовсе общаться перестал — он ярый солнечник. Я не могла бросить Флатти, так что, когда она ушла в странствие, я отправилась за ней. В конце концов, мы осели здесь, в Понивилле. Ну а я как-то подзабила на мечту стать «Вандерболтом», для этого надо лететь в Клаудсдейл, а значит, оставить Флаттершай одну.

— Ты — очень верный друг, Рэйнбоу Дэш. Если бы все пони были такими верными, мир был бы совсем другим.

— Ну, может быть, не знаю. Тут прикольно, на самом деле, хотя без церкви Солнечной Волчицы поначалу тяжко было.

— Только поначалу? — осторожно спросила сиреневая фестралка, поднимая чашку с остывающим чаем.

— Ай, давай без этого вашего, — пегаска помахала копытом в воздухе. Остальные благоразумно молчали, не вмешиваясь в разговор, только многозначительно переглядывались. — Я все еще верна Солнечной Волчице, но это не значит, что я не могу зачерпнуть себе немного гармонии, знаешь. Быть в ладах с самой собой — классно, куда круче, чем драть свои же перья в нервозе.

Твайлайт кивнула, принимая ответ Рэйнбоу, обвела взглядом своих… подруг. Не было ничего странного в столь быстро зародившейся дружбе, такой уж была построенная королевой Эквестрия, но называть этих трех пони своими друзьями все равно было немного волнительно. Единорожка давно привыкла к тому, что «друзья» очень быстро переходят в категорию «просто знакомые», а то и вовсе исчезают из ее жизни, но что-то ей подсказывало, что Эпплджек, Рарити и Рэйнбоу Дэш задержатся подольше. Предчувствие, которым так славились фестралы?

Одно ее радовало, она практически не задумывалась над ходом разговора, позволяя себе расслабиться.

— Спайк, обнови чай.

— Сию минуту!

— Слух, я не наезжаю тип, но че эт ты им так помыкаешь? — Эпплджек проводила взглядом убежавшего с чайником дракончика.

— Ему это почему-то нравится, — Твайлайт легкомысленно пожала плечами. — Я пыталась вообще ему ничего не приказывать, так он впал в депрессию на два месяца, посчитав себя ненужным и бесполезным. Возможно, особенности взросления драконов? Я не знаю, очень мало информации, а Драконьи Стаи его не признают.

— Чай, печенье, — дракончик водрузил на стол новый чайник и вазочку с выпечкой.

— Спасибо, но за список ты прочитаешь административный кодекс Эквестрийский, с семидесятой по восьмидесятую страницу.

— Может, лучше уголовный?

— Я тебе сейчас гражданский задам.

Спайк убежал раньше, чем успело прозвучать последнее слово.

— Жуть какая, — пегаску передернуло.

— Ты читала кодексы? — на нее с неподдельным удивлением уставилась Рарити, отставив чашку чая в сторону.

— Эй, я ващет в погодной команде работаю! У нас без этого повышение не дают!

— Дык счаз везде так, — Эпплджек потерла затылок копытом. — Даж на ферме без юрпурденции никуда, не знаешь законов — сено лежалое тебе, а не нормальная торговля.

— Я вам этого не говорила, но планируется глобальная реформа законодательства, — заговорщическим тоном прошептала Твайлайт, наклонившись вперед. — Все кодексы перетряхнут на предмет устаревших положений и коллизий, чтобы упростить систему и сделать ее прозрачнее.

— А ниче, что ты нам такое выдаешь?

— Девочки, эти реформы регулярные, просто производятся раз в две сотни лет. Если бы кто-нибудь решил закопаться в историю в нужном направлении, он бы легко узнал то же самое.

— Та а зачем тогда шептать?

— Так забавнее.

На Спаркл уставились, будто у той помимо рога вдруг отросли крылья. Причем не перепончатые фестральи, а опереные, как у обычного пегаса. Единорожка невозмутимо поднесла чашку ко рту, пряча легкую улыбку.

Ей нравилось, что беседа постепенно отдалялась от изначальной темы, когда она аккуратно выуживала крупицы информации. Возможно, стоило изначально вести себя «по-дружески», но въевшаяся осторожность не позволяла сходу нырнуть в прорубь. Она и так вела себя достаточно открыто, переступать черту, отделяющую вежливость и панибратство она не хотела. Не сейчас.

— Ай, едрено сено! Я на работу опаздываю! Хорошо посидели, еще посидим, пока! — Рэйнбоу, бросив взгляд на настенные часы, залпом осушила чашку, сунула в рот сразу две печеньки и рванула к выходу. Твайлайт Спаркл вновь ответила мастерство пегаски — несмотря на скорость рывка, та смогла ничего не сбить, компенсировав своей магией воздушные потоки. Высший пилотаж. Еще бы она так всегда делала, а то любила Дэш взлетать, поднимая клубы пыли.

— Кстати, да, мы что-то засиделись, — Рарити аккуратно допила свой чай. — Спасибо за гостеприимство, Твайлайт, заходи ко мне в бутик «Карусель», если потребуется.

— Спасибо, обязательно загляну.

— Я тож пойду, а то Макки, конешн, может и сам все сделать, но это как-то нечестно. К нам на ферму тож заглядывай, есшо.

— Идемьте, я вас провожу, — Твайлайт решительно встала. — Спайк?

— Я лучше со стола уберу.

— А в главном зале как?

— Да магия какая-то, вчера уходил — бардак и погром, сегодня встал — будто и не было вечеринки.

— Пинки Пай ответственно относится к организации вечеринок, дорогуша. В том числе и к устранению последствий.

— Люблю иметь дело с профессионалами. Заглядывайте еще, если будет время, — фестралка помахала ногой на прощание.

— Канеш, сахарок.

Закрыв дверь, Твайлайт вздохнула, окинула взглядом как-то резко опустевшую библиотеку, и пошла к лестнице наверх. К этому ощущению, когда новые друзья впервые уходят, оставляя тебя одну — временно или навсегда, неважно — было невозможно привыкнуть.

— Твайлайт Спаркл, — с тихим, потусторонним шепотом ожила тень в углу.

— Луна защити! — подпрыгнула единорожка, схватившись копытом за грудь в области сердца. Загоревшийся было рог тут же погас. — Глоушейд! Нельзя так пугать!

— Я на службе, — страдальчески закатил глаза вышедший из тьмы темно-серый, почти черный фестрал-земнопони, после чего протянул толстую папку, достаточно толстую, чтобы зваться талмудом. — Подтвердите получение посылки. Данная информация секретная и не подлежит разглашению, копированию или распространению.

— Да-да, не в первый раз пакеты получаю, — фыркнула фестралка, прикладывая рог к браслету на левой передней ноге Глоушейда. Тот мигнул сиреневой вспышкой, подтверждая личность получателя, после чего пони забрала папку. — Спасибо.

— Луна осветит путь, — земнопони кивнул и растворился в тенях.

— А звезды их укажут… Так, ну и что мне в этот раз курьерская служба принесла?

Единорожка поднялась в свою комнату, заперла дверь, тщательно задраила шторы на окнах и раскрыла папку. Пробежавшись взглядом по заглавию и оглавлению, она быстро пролистала содержимое, цепляясь за ключевые моменты, после чего села, скрестив передние ноги на груди.

Это была запрошенная у Теневого Надзора информация, и в папке были досье на пять пони, Пинки Пай, Рарити, Рэйнбоу Дэш, Флаттершай и Эпплджек. Всех их объединяла одна строчка, которая когда-то заставила поперхнуться саму Твайлайт Спаркл, решившую узнать, что о ней смогли найти созданные фестралы.

«Потенциальный хранитель»

Глава 17

— Императрица Кристальной Империи, Аморэ Третья, Кейденс! — провозгласил глашатай, когда высокие двери главного тронного зала распахнулись.

Высокая и изящная пегаска розового окраса с трехцветными — фиолетовой, темно-розовой и бледно-желтой — гривой и хвостом вошла в зал и вопросительно посмотрела на единорога. Глашатай тряхнул головой и виновато улыбнулся.

— Прошу прощения, Ваше Величество, привычка.

— Понимаю, — императрица улыбнулась и спокойно направилась дальше.

Даже не стараясь и не контролируя себя, она все равно оставалась по своему величественной, а каждый шаг, заглушаемый пышным ковром, был полон грации. Навстречу пегаске шла королева Луна, мягко, по-матерински улыбаясь. Встретившись в центре, правительницы окончательно отбросили любые условности и обнялись, накрыв друг друга крыльями. Стук дверных створок оповестил давних подруг о том, что глашатай покинул тронный зал, оставив их наедине.

— Давно не виделись, Кейденс.

— Много всяких имперских дел, ну ты знаешь. Освоить еще немного ледяной пустоши, щелкнуть по клюву грифоньих наемников, найти, куда приткнуть еще один выводок чейджлингов…

— Кризалис все не угомонится? — аликорн, приобнимая пегаску крылом, неторопливо направилась к малому обеденному залу, где уже был сервирован стол.

— Ты же знаешь чейджлингов, а в Империи столько любви, что хватило бы на три улья, а не один, пусть и большой.

— Давай не будем об обязанностях, ты все-таки с официальным государственным визитом. Мы не так уж и часто собираемся, чтобы нормально отдохнуть.

— Я думала, что вы с Лунной Волчицей готовитесь встречать сестер?

— О, насчет этого не волнуйся, мы все равно ни на что повлиять не сможем, — Луна первой села за стол, подняла магией в воздух столовые приборы. Обедая вдвоем с подругой она могла позволить себе забыть об этикете, и теперь примеривалась к салату с большой вилкой наперевес. — Селена говорит, или все будет хорошо, или все будет плохо.

— И тебя это не волнует? — удивленно приподняла бровь пегаска, отрезая себе большой кусок торта. — Я бы по потолку бегала.

— Следы копыт плохо смотрятся на стенах, даже если они темно-синие, — хмыкнула королева, накладывая себе на тарелку всего понемногу. — Но да, я не волнуюсь, за эти годы я немного разучилась волноваться по настоящему. И, объективно, даже если мы с Селеной проиграем и нас убьют, для Эквестрии ничего особо не поменяется, кроме правителя и государственных цветов.

— Я тебя стукну сейчас.

— Эй, в последний раз это закончилось столкновениями на границе.

— Это ты про войну шестисотлетней давности? — дождавшись кивка, Кейденс задумалась. — Я все еще не понимаю, что ты не поделила с моей пра-пра-пра… Сколько-то там раз «пра» бабушкой. И я не уверена, что битву на снежках с применением катапульт можно на полном серьезе считать войной.

— Обе стороны понесли серьезные потери, три наших полка и четыре ваших слегли с простудой.

— С таким серьезным лицом нельзя говорить настолько несерьезные вещи! Это сбивает с толку!

— Тебе смешно, а для наших стран это были самые серьезные боевые потери со времен короля Сомбры. Дневная ветвь церкви на полном серьезе требовала обрушить на Кристальную Империю всю мощь нашей армии и закидать снежками ваш город.

Кейденс подавилась пирожным и судорожно схватилась за большую чашку с чаем. Луна с улыбкой смотрела, как обычно невозмутимая и надменная императрица пытается отдышаться, пуча глаза и давя не то, что смех, натуральное ржание.

— Ты… Серьезно?..

— Абсолютно. Почитай хроники в своей библиотеке, там «великая снежная война» очень красочно описана. Я была редактором.

— У-у-у, а у меня настолько скучное правление, что даже и рассказать не о чем…

— Поверь мне, лучше скучно, но спокойно, чем интересно, но нервно… Селена, хватит изображать статую, присоединяйся.

Богиня возникла рядом со столом и тут же молча начала собирать себе большой сэндвич.

— Тетя Селена!

— Когда-нибудь я что-нибудь сделаю с этой странной традицией, — пробормотала темно-синяя волчица, накрывая внушительную башню из разных слоев начинки ломтиком хлеба.

— Когда ты в последний раз пыталась, действующая императрица публично называла тебя своей мамой, — Луна ухмыльнулась, демонстрируя вполне себе волчьи клыки.

— Не напоминай, пожалуйста.

— Матушка Селена, а что, звучит…

— Выпорю.

— Ладно, ладно, угрожать-то зачем…

— Мне иногда кажется, что Кристальной Империи ты уделяешь даже больше внимания, чем Эквестрии, — фыркнула Луна, подтягивая к себе поближе большое блюдо с рыбой.

— Ты знаешь, это не так.

— Лени, выключай загадочность, все свои.

— Если что, Кристальная Империя готова к приему беженцев.

— Я знаю, — волчица покрутила в руках надкусанный сэндвич, вздохнула. — Я знаю.

***

Понивилль оказался очень приятным тихим городком, несколько оторванным от остальной Эквестрии. Относительная близость Кантерлота никак не влияла на статус глубинки, деревеньки в глуши, да и расположившийся буквально под боком Вечнодикий лес вполне ожидаемо отпугивал потенциальных переселенцев. Все это позволяло жителям маленького городка наслаждаться своей жизнью, лишенной и намека на лихорадку больших городов, но при этом со всеми удобствами, предоставляемыми современной Эквестрией.

Твайлайт Спаркл как раз выходила из местного спа-салона, куда ее по знакомству записала Рарити, и неторопливо шла в сторону своего дома. Она провела в Понивилле уже неделю, постепенно влившись в местную жизнь, и даже немного популяризировала библиотеку, договорившись о регулярном обновлении некоторых периодических изданий. Фестралка все так же тратила большую часть времени на беседы, аккуратно и по крупицам собирая информацию о жизни местных пони и грифонов, и чем больше она узнавала, тем больше понимала — город возник не сам по себе. Больше всего он был похож на искусственно созданный заповедник гармонии, чем на одно из множества стихийно образовавшихся поселений.

И это ее нервировало.

Сиреневая единорожка знала только двух разумных, способных строить столь долгоиграющие планы, и одна из них отправила ее сюда с целью изучить быт пони. Именно пони, что было не просто случайной опечаткой, не в случае королевы. Да и засекречены были данные только о пяти понивилльцах, что вкупе с пожеланием «не кусаться» означало только одно — ей буквально порекомендовали подружиться с потенциальными хранителями Элементов Гармонии.

Эта мысль не нравилась Твайлайт. Она никогда не любила «дружить» по указке, хотя и приходилось, и подобные… связи всегда отдавали чем-то гнилым. К сожалению, бытность личной ученицей королевы Луны накладывало вполне понятные требования и обязанности, которые фестралка всегда старалась выполнить если не безупречно, то близко к тому.

Вот только, с хранителями Элементов нельзя дружить понарошку.

Эти могущественные артефакты были, если так можно выразиться, крайне своенравными. Да, каждый Элемент мог быть использован хранителем и вне общей шестерки, отдельно, но сила его в таком случае была невелика, хоть и иногда очень полезна. Они раскрывались только при использовании вместе, и возглавлял их Элемент Магии, то есть, потенциально, Твайлайт Спаркл. Тяжкая ноша, с учетом того, что если она не сможет подружиться с остальными хранителями, артефакты просто не сработают, не уловив связи между собой.

С другой стороны, она уже сдружилась с Рарити, Рэйнбоу Дэш и Эпплджек. Пока это были не крепкие узы, лишь тоненькие нити, но за этими отношениями не было корысти. Спаркл признавала, что ей тоже зачастую не хватало нормального, не связанного цепями этикета и регламента общения. Ей нередко хотелось просто попить чая с друзьями, обсудить что-то, что не касалось работы в архиве, командировок, суда. До сих пор из постоянных собеседников у нее были только Луна, Селена и Спайк, и как бы она их ни любила, как бы ни уважала, но это было не то. Королева и Лунная Волчицы были древними, могущественными существами с веками жизненного опыта позади, а Спайк наоборот, слишком маленьким и неопытным, да еще и нашедшим себя в услужении ей, а не равноценной дружбе.

— Я дома! — крикнула единорожка, заходя в «Золотой Дуб». — Спайк?

И тишина в ответ.

Первой мыслью было забить тревогу — помощник пропал! — но затем она увидела оставленную на столике записку, придавленную стаканом сока. Облегченно вздохнув, пони поднесла стакан к себе магией и вчиталась в текст.

«Твайлайт,

Рарити попросила меня помочь ей на работе, взамен предложив плату кристаллами.

Так как это серьезная статья расходов, я решил, что это будет хорошая сделка, а потому вернусь вечером.

Обед и ужин приготовлены, дом убран.

На чайник наложена руна стазиса.

У нас закончились руны стазиса.

Твой главный помощник,

Спайк»

— Сначала Рарити помогает Спайку готовить завтрак, теперь Спайк помогает Рарити по работе. — Твайлайт улыбнулась, уничтожая записку выбросом магии. — Интересно, мне ревновать или радоваться?

Глотнув яблочного сока — свежий отжим, прямо с фермы Эпплов — она направилась на кухню, взять свой обед и оценить, насколько удачно Спайк применил руну стазиса. Нет, дракончик весьма поднаторел в применении заранее подготовленных заклинаний, но сама природа таких рун подразумевала вероятные проблемы, заметить которые мог только единорог.

На этот раз все было в порядке, ну, не считая того, что заклинание «выдыхалось» слишком быстро. Единорожка не собиралась держать чайник в стазисе весь день, чай она могла заварить себе и сама, а потому это ее не особо тревожило. Забрав свою порцию жаркого из свинины из холодильника, она, неся тарелку и столовые приборы телекинезом, поднялась к себе в комнату, недавно дооборудованную до кабинета.

Любимый стол — сборная стальная рама и столешница из чуть шершавого кристалла матового черного цвета — стоял рядом с кроватью, что позволяло работать сидя прямо на ней, сбоку расположился небольшой сейф. У стены появился еще один большой стеллаж, заваленный свитками, папками, книгами и просто бумагой. В комнате-кабинете пока еще не было привычного рабочего бардака, но Твайлайт Спаркл знала — долго порядок поддерживать не получится даже у нее.

Если бы понивилльцы узнали, что она формирует досье на каждого из них, они бы, наверное, удивились. Или нет — фестралка не знала, насколько те осведомлены об искусственности Понивилля, а спрашивать в лоб не решалась. Та же Флаттершай бы скорее всего ответила, но могла бы справедливо отдалиться, просто на всякий случай…

«Но начну я, пожалуй, с Пинки Пай», — подумала единорожка, осторожно проведя копытом по передней грани рога. «Надо будет подшлифовать…»

Рога у всех единорогов росли всю жизнь, но у фестралов с этим была связана одна интересная особенность. Их рога, помимо изогнутой серповидной формы, в сечении были похожи на сектор круга с выгнутыми радиусами. И передняя грань не только выглядела заостренной, если ее не подпиливать, то фестрал-единорог вполне мог бы кого-нибудь зарезать. К сожалению Твайлайт, в спа-салоне не было ничего для мягкой профессиональной шлифовки, а значит, ей предстояло самостоятельно заняться своим рогом. Все-таки он уже заметно царапал ее копыто, еще немного, и она сможет им резать хлеб.

Круг замкнулся, и фестралка вспомнила, что все еще держит свой обед висящим в воздухе. Быстро разогрев его простеньким заклинанием, она поставила тарелку на стол и принялась неспеша есть, параллельно листая папку с информацией о Пинки Пай.

С розовой земнопони Твайлайт до сих пор так и не поговорила нормально, та была слишком занята работой и организацией различных вечеринок и праздников. Пинки Пай — или Пинкамина Диана Пай, если полностью — устраивала вечеринки по любому хоть сколько-нибудь важному поводу, но каким-то образом умудрялась не превращать их в рутину. Твайлайт побывала на паре праздников, просто чтобы составить мнение о происходящем, и отметила хорошую организацию досуга. Было достаточно весело, ничего общего с ужасными приемами или балами, и уж точно на сто с лишним процентов лучше, чем Гранд Галопинг Гала. Фестралка до сих пор не понимала, почему королева продолжает ежегодно проводить это жутко нудное мероприятие.

Впрочем, занятость пони не мешала Твайлайт Спаркл собирать о ней хотя бы слухи и мнения со стороны, да и досье Теневого Надзора было весьма информативным. Пожалуй, даже слишком информативным, папка Пинкамины была самой толстой.

Земная пони из династии Пай, которые, вообще-то, живут в Кристалльной Империи и занимаются выращиванием кристаллов с заданной внутренней структурой — специально для сложных зачарований. Первое время, до получения метки, занималась семейным делом, однако вскоре нашла себя в организации празднеств, где и получила знак в виде воздушных шариков. Путешествовала по всей Эквестрии, прославилась своими стихийными вечеринками, которые, впрочем, ни разу не привели к проблемам. Теневой Надзор использовал ее, когда в каком-то городе требовалось поднять настроение местных жителей, для чего прямо с ней и контактировал…

— Милые пони, любят шоколадки.

— Да, я зна-а-а-а?! — Твайлайт чудом не шарахнула по возникшей изниоткуда розовой земнопони чем-нибудь боевым.

— У тебя дверь была незаперта, — Пинки улыбнулась, приглаживая свою обычно тщательно завитую до состояния сахарной ваты гриву. Сейчас та, впрочем, спускалась ровными и хорошо расчесанными прядями. — Я пыталась постучаться.

— Да, моя ошибка… Эм… Прости, я сейчас, — фестралка быстро собрала документы и закрыла папки, тут же судорожно запихав их в сейф и заперев на ключ.

— Ну, вообще-то я все это и так читала.

— В смысле?.. Так, — глаза единорожки широко распахнулись в осознании. — Подожди… Нет. Нет, так не бывает, это слишком даже для совпадения!

— Ну, отрицание не поможет, — Пинкамина виновато улыбнулась, разведя передними ногами в стороны. — Пинкамина Диана Пай, внештатный сотрудник Теневого Надзора, позывной «Джокер», к твоим услугам.

Если бы Твайлайт и так не сидела на кровати, она бы грохнулась на пол. К счастью, падать ей не пришлось, но вот в себя прийти получилось не сразу.

— Серьезно, Джокер? — из головы сиреневой единорожки вылетели все умные мысли, так что, она ляпнула первое, что попросилось на язык. — Боюсь представить, какое было бы прозвище у меня.

— Спроси у королевы, позывные она нам придумывает… Ладно, давай к делу, мне потом еще на образ обратно настраиваться.

— Так значит, эта шумная, болтливая и веселая кобыла — это просто образ?

— Эй, все Пай — лунные фанатики, я чуть-чуть не дотянула. Без холодного разума кристаллы не вырастить, на стадии роста они чувствительны к мыслям. Но вечеринка с постным лицом — не вечеринка, знаешь.

— Вголове не укладывается, если честно… — Твайлайт вытащила документы обратно. Раз уж Пинки из Надзора, то прятать от нее что-либо довольно бессмысленно. — А насчет будущего, это правда?

— Будущее я не вижу. Но вижу пути. Все. Одновременно. Немного давит на сознание, — земнопони покрутила копытом у виска, а ее глаза разъехались в стороны, да еще и вверх-вниз.

— Ужас… — Спаркл всю передернуло, а шерсть встала дыбом. Она всего один раз увидела пути, когда уговорила Селену дать ей узреть будущее. Тысячи и тысячи развилок, мир, который двоится, троится и множится… Ей хватило всего нескольких минут, а Пинкамина живет с этим всю жизнь.

— Ну, к этому привыкаешь и начинаешь видеть хорошее. Отодвинь папку с досье на Дэш от края стола. И тарелку тоже.

— Вот так?

— Угу, а теперь продолжай задавать вопросы.

— Я, честно говоря, теперь даже не знаю, что и спрашивать. Все твои странности теперь имеют объяснения, как и это твое пресловутое «пинки-чувство». Жизнь понивилльцев меня уже не особо интересует, все нужное в контексте задания от королевы я узнала, а узы дружбы лучше укреплять искренностью, а не потому что так надо. Разве что… Ты осела здесь по заданию, или тебя тоже заинтересовала гармония? Хотя нет, подожди, я сама ответила на свой вопрос, тебя заинтересовала гармония и это стало твоим заданием!

Твайлайт резко вскочила с кровати, промахнулась передней ногой мимо края кровати и навернулась с нее. От встречи «лицо-пол» ее спасли копыта Пинки.

— Спасибо… — фестралка тряхнула головой, понимая, что опять перевозбудилась. Хорошо хоть, не вспыхнула. — Я не могла не упасть, верно?

— Я могу расписать тебе все пути, но ты и так все понимаешь. Зато документы не разлетелись.

— Ух… — сиреневая единорожка встала на ноги, прошлась по комнате, пока Пинки спокойно стояла на месте, следя за ней взглядом. — Я… Я честно не знаю, ты ведь потенциальный хранитель, но чего?

— Смех.

— Смех?

— Смех.

— Я теперь не могу представить тебя искренне смеющейся…

— Смех, радость, веселье — я могу не испытывать это сама, но я не могу не нести их пони и грифонам. Я ведь путешествовала не просто так, это был мой маленький вклад в счастье жителей нашей Эквестрии.

— А еще ты могла следить за всеми, — фестралка встала прямо перед Пинкаминой.

— Нет, я не наблюдатель, я вершитель.

Твайлайт Спаркл побледнела, а ее зрачки сузились почти до предела. Она инстинктивно отшагнула назад, но смогла пересилить страх, хотя это было и непросто.

Вершители, они же ночные клинки. Палачи и каратели Теневого Надзора, устраняющие тех немногих жителей Эквестрии, на кого не смогли повлиять иными методами. О вершителях знали все, и особенно нечистые на копыто или лапу пони и грифоны, ведь стоило хоть кому-нибудь перейти незримую черту, проигнорировать вежливые и настойчивые просьбы поменять образ жизни…

Чего Твайлайт не знала, так это того, что в ряды вершителей берут не-фестралов.

— Прости, это…

— Я понимаю, — Пинки понимающе улыбнулась. — Но иногда нужно выдернуть занозу, чтобы всем было лучше. Если бы все пони и грифоны Эквестрии были добрыми и дружелюбными, Теневой Надзор бы уже давно упразднили.

— Так значит, ты защищаешь смех невинных? — Спаркл робко улыбнулась.

— Конечно. А для чего еще жить, как не ради смеха окружающих? Это ведь настоящая музыка.

— Это звучало бы лучше, если бы ты улыбалась, а не стояла с каменным лицом…

— О, ну, моя искренняя улыбка требует усилий. Но зато она будет настоящей, а не просто актерской игрой. Жить образом сложно, но реально.

— О, звезды, ты еще и ментальшик…

— Я очень разносторонняя пони, поэтому меня все любят. Или ненавидят. Но никто не равнодушен, это однозначно. У тебя еще есть вопросы?

— Только один. То, что Рарити, Дэш и Эпплджек остались с ночевкой у меня, это ты подстроила?

— Не люблю это слово, — Пинки покачала головой. — Скорее, немного подтолкнула вас друг к другу, не более. Ты ведь уже пообщалась с Флаттершай?

— Да, это был довольно простой разговор.

— Схожесть путей, понимаю. Будет неплохо, если ты и дальше будешь с ней общаться. Тебе стоит узнать ее получше, и не только в рамках задания. Поверь мне, она весьма разносторонняя личность.

— Только не говори, что и она в Надзоре служит!

— Нет, это чересчур даже для нашей истории. Просто очень интересная пони. Ладно, мой перерыв закончился, пойду дальше приносить всем радость.

Помахав замершей в ступоре Твайлайт правой передней ногой, Пинкамина покинула комнату. Спокойным, размеренным шагом, а не вприпрыжку, как она то делала обычно. Фестралка, опустив уши, поняла, что ни разу не видела розовую земнопони вне рабочего времени.

— В этом городе живут одни чокнутые… — Спаркл схватилась копытами за голову, сев на круп. — Безумный Понивилль, безумные планы, безумное все! Почему все обязано быть таким сложным?!

— Если бы все было просто — жизнь была бы скучна.

— Селена?! — пони резко обернулась. На ее кровати, основательно ту продавив, сидела огромная прямоходящая волчица. Подперев голову кулаком, она смотрела на единорожку своими фиолетово-синими, спокойными глазами. — Почему сегодня все ко мне подкрадываются сзади?!

— Луна бы сказала, что у тебя заманчивый круп.

— Ну спасибо! Приятно знать, что из всех моих потенциальных достоинств всех привлекает только мой круп!

— Голова у тебя тоже ничего, когда ты спокойна, — волчица указала пальцем в сторону пони, и та почувствовала тычок под рог, хотя между ней и богиней было не меньше пары метров расстояния. Странным образом это ее не успокоило, скорее наоборот — в гриве и хвосте заскользили первые искры огня.

— О, да, замечательно, прекрасно, я в восторге, драть вас всех за хвост и гриву!

— И что же тебя так беспокоит?

— О, дай подумать, примерно через два дня вернутся Хелена и Селестия, которые с большой вероятностью нападут на двух близких мне разумных просто потому что любят подраться, я в это время бултыхаюсь в безумном городке, жители которого напрочь оторваны от остальной Эквестрии в плане характера, суждений и даже образа мышления, этот город оказался искусственным заповедником Тартар знает чего и непонятно для чего основанным, одна из местных — вершитель Теневого Надзора, а еще тут живут ПЯТЬ из шести вероятных хранителей Элементов Гармонии! И мне надо с ними подружиться, потому что без уз дружбы эти ляганные артефакты НЕ РАБОТАЮТ! Я НИЧЕГО НЕ ЗАБЫЛА?!

— Еще ты — Хранитель Магии, — напомнила богиня, с интересом наблюдающая за натурально пылающей огнем единорожкой.

Ее шкура стала светло-светло-желтой, а грива и хвост обратились настоящим огнем, сейчас взметнувшимся аж под потолок. Сила ночногривой сдерживала его, не давая поджечь дом-дерево, но это все еще было впечатляюще.

— А, ДА СПАСИБО ОГРОМНОЕ! — рявкнула Твайлайт и резко потухла, вернув себе привычный облик, разве что немного подпаленный. Фестралка обессиленно рухнула на пол, вытянув ноги и тяжело дыша. — Ух… Я все…

— Помогло?

— Угу… Ненавижу это…

— Зря, — покачала головой Селена, вставая с кровати. — Ты — фестрал-единорог, дитя Луны, обладающая силой Хелены. Это большая редкость.

— Такие, как я, уже были? — удивленно спросила Спаркл, с трудом подняв голову.

— Очень давно. За тысячу лет подобных тебе было меньше сотни. Фестралы с силой пламени и света, пони и грифоны, обладающие даром тени и тьмы. У всех были разные проблемы, эту силу очень сложно контролировать.

— Ты ничего не рассказывала об этом… И я ничего не нашла в библиотеке, даже закрытой, даже совсем закрытой!

— Эта информация не предается огласке. Есть причины, по которым такие смертные столь редки.

— Я понимаю, фестралы, это ваши с королевой создания, и дар солнца для нас — это действительно странно… Но дар луны для других? Почему нет?

— Тебе предстоит найти ответ на этот вопрос самостоятельно, маленькая Твайлайт Спаркл. Я здесь, чтобы сдержать твое пламя. Не спеши и не бойся.

— Сложно бояться, когда знаешь, что большая волчица уже все продумала, — буркнула единорожка и коротко пискнула, когда Селена подняла ее в воздух.

— Путей сотни и тысячи, маленькая Твайлайт Спаркл, — богиня держала пони на уровне своих глаз, мягко удерживая под передними ногами. — Все ведут куда-то, и нет среди них плохих или хороших для мира. Делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть.

— Я запишу это в цитатник.

— Что же вы, смертные, так и норовите мои слова куда-нибудь записать…

— Эй, религия требует священных писаний!

— Моя религия требует логики и холодной головы, — ночногривая опустила пони на пол. — Помни об этом.

— Я помн… — Селена исчезла, не дослушав ответа. — Ну да, конечно.

Вздохнув, единорожка вернулась за стол, доедать свой обед. Пропускать прием пищи и потом смотреть голодными глазами на всех подряд ей не очень хотелось.

Когда шок и последствия воспламенения прошли, в голове у пони начали роиться вопросы. И среди них выделялся огромным витиеватым шрифтом всего один.

Почему из-за плеча Селены торчала рукоять Старлайта?..

Глава 18

— Сидят, как влитые, — заметила Луна, гарцуя на месте. Доспехи из темно-синего, почти черного металла были довольно тяжелыми, но зато обеспечивали надежную защиту, пусть и ценой свободы движений. — Но я думала, что свет звезд — серебряный.

— То, что мы видим, не всегда есть то, что на самом деле, — Селена в это время ходила по кругу, выполняя на каждый шаг от одного до трех ударов мечом, как в двуручном, так и одноручном хвате. Двухметровый меч порхал в ее руках, будто невесомый. — Надо же. Даже я отвыкла от доспеха.

— Мы все-таки готовимся к худшему? — Кейденс закончила проверять крепления кристальных перьев, которые служили и защитой, и оружием. Не то, чтобы она была хорошим воином, но и оставить свою подругу в стороне не могла. — Может, стоило все же мобилизовать улей Кризалис?

— Мы же уже решили, что в случае поражения она будет управлять Кристальной Империей от твоего имени.

— Ну, она согласилась, конечно, но я не уверена, что Криззи действительно осталась в стороне.

— С учетом того, что Кристальное Сердце замкнуто на тебя, это не удивительно, — пробормотала аликорн, придирчиво изучая лезвие глефы.

— Она не настолько корыстна, и ты это знаешь! Скажи еще, что не оценила возможность взять отпуск на недельку, пока она играла твою роль.

— Я скажу «спасибо» Селене за то, что она выковыряла Кризалис из ее дыры в Бесплодных Земелях, — фыркнула Луна. — До сих пор не спрашивала, кстати, как у тебя вышло? Мы возможно через несколько часов умрем, так что я имею право знать.

Волчица перехватила Старлайт за рикассо левой рукой, повела плечом — не от усталости, скорее, по подхваченной у смертных привычке разминаться после какой-либо нагрузки. Богиня несколько секунд молча смотрела вверх, в сторону солнца, прежде чем ответить.

— Я показала ей пути.

— Ночь и звезды… — округлила глаза Кейденс, зябко поежилась. — То-то она такая пришибленная была, когда мы встретились…

— Жестоко, — оценила темно-синяя пони, надевая шлем. — Но, признаю, эффективно. И что твои пути говорят о ближайшем будущем? Снова сошлешься на неопределенность?

— Эта история зависит не от нас, маленькая Луна, к моему великому сожалению.

— Да от кого тогда? Лени, серьезно, наша жизнь вот-вот разделится на «до» и «после», возможно, скоро моя голова будет весело скакать по земле, а ты все еще говоришь загадками.

— Когда ты в последний раз видела Элементы?

— Причем тут… Хм… — аликорн исчезла во вспышке телепортации. Не прошло и минуты, как она вернулась, и выражение лица у нее было шокированное. — Но… Как? Кто?

— Что случилось? — пегаска сунула ноги в накопытники из все того же кристалла. Вся ее броня была сработана из этого материала, тщательно зачарованного, выращенного специально на заказ, а потому обладающего невероятными свойствами.

— Элементы пропали. Хранилище закрыто, ни следа проникновения, а там все вообще-то божественной… — Луна замолчала, ее глаза расширились еще больше, а зрачки сузились до щелочек — королева потеряла контроль над собой, показав свой истинный облик. — Мир. Это все Эквус.

— Хозяйка, твоя армия готова, — из тени в углу показалась голова Найтмер Мун. Кейденс пискнула и дернулась в сторону, не сразу поняв, кто появился прямо у нее за спиной. — Классный круп, Аморэ.

— Гвардия? Надзор?

— Все готовы. «Вондерболты» на низком старте, моя хозяйка. Тантабус готов явиться в мир по первому твоему зову.

— Будто не сестер встречаем, а угрозу мирового масштаба… — пробормотала взявшая себя в копыта Луна. На нее с удивлением посмотрела Селена.

— Это одно и то же.

Аликорн не нашлась с ответом.

***

Шесть пони шли сквозь Вечнодикий лес, сопровождаемые двумя древесными волками. Элементали рыскали вокруг, изучая буквально каждый кустик своими светящимися тускло-зелеными глазами, часто принюхивались и вообще своим видом напоминали гончих на охоте, а не просто сторожей.

Древний, дремучий лес, полный странной магии и куда более простых и понятных, но не менее опасных животных, не очень гостеприимно принял необычную компанию. Вот уже несколько раз на них нападали другие древесные волки, слишком агрессивные, чтобы с ними могла совладать сила Флаттершай, да и необычные аномалии вызывали проблемы. Если бы не неожиданно пришедшее от королевы Луны письмо, Твайлайт бы ни за что сюда не сунулась без тщательной подготовки

К счастью, у нее были друзья, которые, узнав, куда она собралась, напрочь отказались отпускать ее одну. Изначально фестралка хотела попросить егерей сопроводить ее, но словно в ответ на ее надежды их лагерь опустел буквально на ее глазах. Гильда только лапами развела — созывали егерей со всей округи. Тогда у сиреневой пони начало противно тянуть в груди, и она через Спайка связалась с Шайнинг Армором, заодно передав письмо о Рэйнбоу Дэш.

Брат ответил нескоро, но когда ответил, Твайлайт Спаркл надолго застыла в ужасе осознания происходящего.

«Моя маленькая сестренка,

Прежде всего, нам известно о Рэйнбоу Дэш. Замечу, что она была одним из кандидатов в «Тандерболты» еще во время обучения в летной школе, но, к сожалению, ее уход поставил крест на простом решении вопроса рекрутства. Впрочем, это не отменяет того факта, что ее очень ждут в академии «Вондерболтов», что не может не расстраивать меня, как капитана Королевской Гвардии. Столь талантливого летуна я бы хотел видеть своим лейтенантом.

Думаю, ты уже обратила внимание на нестандартный стиль моего письма тебе, и вероятнее всего успела себя накрутить. Во-первых, успокойся, не стоит вспыхивать — ты рискуешь сжечь мое письмо тебе. Во-вторых… я не буду тебя успокаивать, говоря, что ты выдумываешь. К моему огромному сожалению, все именно так, как ты себе можешь представить.

Как обычно, я пишу это письмо тайно, фактически, пользуясь своим положением. Я подозреваю, что наша королева не одобрила бы этого. Возможно даже, что Лунная Волчица меня осудит. Не знаю.

Вся Гвардия поднята в копье, сестренка. Вся. Мы готовимся к вторжению, наши боги собирают все крупицы доступной силы, каждого способного сражаться пони или грифона с окрестностей Кантерлота. Думаю, ты прекрасно знаешь, кого именно мы ждем.

Возможно, мы больше не встретимся. Возможно, это мои последние слова тебе.

Помни, Твайли, я всегда тебя любил, люблю и буду любить, каким бы ты меня ни видела.

Если все закончится хорошо, я свожу тебя поесть мороженого, как в детстве. Дозволяю капризничать и трепать нервы Гвардии капитана публично и громко.

Искренне твой,

Шайнинг Армор»

— У-у-у, мрачно тут, — заметила Пинки Пай, рассматривая искаженное дерево. Игры света и теней нарисовали на его стволе жуткую клыкастую морду. Земнопони показала ей язык. — Бе-е-е!

В ответ морда скривилась, скуксилась, и с жутким скрипом отвернулась, переползя на другую сторону ствола.

— Пинки! — возмущенно воскликнула Рарити. — Не дразни призраков! Лучше конфету дай!

— Твай, ты так и не сказала, за каким ляганным крупом ты в эту глушь рванула? — Рэйнбоу Дэш шла рядом с фестралкой, вопреки обыкновению не паря в воздухе.

— Королева Луна сказала, чтобы я посетила старый Замок. Она даже не объяснила, зачем, все письмо состояло из пары строк всего.

— Ты потому такая смурная? — подключилась к разговору Эпплджек.

— Нет. Не совсем.

— Сахарок, я недомолвки за версту чую, чегось стряслось?

Твайлайт хотела отмахнуться, придумать какую-то отмазку, но быстро передумала. Она понимала, что с подругами стоило быть искренней, особенно сейчас, когда на речь шла о благополучии всей Эквестрии.

— Мне… Написал брат.

— Это плохо? — спокойно спросила Флаттершай. До этого она слушала, как один из древесных волков что-то рычал-скрипел ей на ухо, судя по цветам, растущим на загривке, это была Ромашка.

— И да, и нет… — приняв решение, единорожка остановилась. — Я должна вам кое-что рассказать.

— А раньше никак было? — буркнула голубая пегаска.

— Дэш! — с укоризной во взгляде воскликнула Рарити.

— Сегодня должны вернуться из тысячелетнего изгнания Хелена и Селестия.

— М-м-м… — Эпплджек потерла затылок, сдвинув шляпу на нос. — Ну и чегось? Вернутся и вернутся, чегось теперь, лбом яблони лягать?

— Ты не знаешь историю об Изгнании? — фестралка наклонила голову набок.

— Да знаю, но там ж вранья много, я нутром чую.

— Много, да не очень… Как минимум, часть о тысячах сожженных грифонов — чистая правда.

— Империя грифонов тогда стремилась к захвату наших земель, — заметила Флаттершай. — Это логичное действие, хоть и жестокое.

— Девочки, девча-а-ат! — запрыгала на месте Пинки Пай, привлекая к себе внимание. Когда нее уставились пять пар глаз, она ткнула ногой вверх. — Это не очень весело, а?

Все задрали головы. Дэш и Эпплджек вразнобой грубо выругались, а Твайлайт и Флаттершай забормотали молитвы Лунной Волчице, и только Рарити просто молча стояла в ступоре.

Диск солнца стал огромным, настолько, что заполнил собой все небо. Воздух начал стремительно прогреваться и высушиваться, словно друзья оказались посреди пустыни, Вечнодикий лес заскрипел и затрещал, застонал от жара, тени и призраки исчезли, скрывшись между корней искаженных деревьев. Вдали раздался многоголосый вой древесных волков, рычаще взревела мантикора.

— Надо бежать, — закончив молитву, сказала Флаттершай. — Твайлайт Спаркл, направляй нас.

— Что? Я? — фестралка растерялась. — Почему?

— Ты ж Магия, сахарок, — Эпллджек поправила шляпу. — Тебе и вожжами рулить.

— Чт… — Твайлайт сглотнула, внезапно и резко все осознав. — Вы знали. Знали!

Слова Пинкамины, про то, что она подтолкнула их друг к другу. Флаттершай, советовавшая сначала поговорить с Эпплджек, Дэш, Рарити, и только потом с Пинки. Строки из письма королевы, про пони, информация о которых засекречена, и просьба «не кусаться». Странное поведение всех пятерых кобылок, дружелюбное, спокойное, их откровенность, безвозмездная — она сама им почти ничего не рассказала о себе, в то время как они…

Они все знали. Хранителям нужна была она, Хранитель Магии, подруга, по своей воле, искренне желающая с ними подружиться.

— Когда-нибудь я перестану быть такой дурой, — вдохнув, выдохнув, успокаивая нервы, произнесла Твайлайт. — Меня так легко водить за нос.

— Это неправда, — Рарити подошла к фестралке и обняла ее. — И ты это знаешь.

— Агась, ты может и зануда, но ты хвостец какая умная зануда! — к объятиям присоединилась Рэйнбоу Дэш.

— Ты милаха, скажу я тебе, — улыбнулась Эпплджек, протискиваясь к впавшей в ступор сиреневой пони. — Так шо не нагоняй на себя.

— Ты хорошая пони, Твайлайт Спаркл. И думаешь о других, — Флаттершай просто опустила копыто на спину фестралки.

— Уи-и-и! — запрыгала на месте Пинки Пай. — Групповые обнимашки!

Розовая земнопони взвилась в воздух и приземлилась не успевших среагировать подруг. Повезло только Флаттершай, она все-таки стояла чуть в стороне.

— ПИНКИ! — громкий вопль разнесся по округе, отчего Вечнодикий даже притих на секунду.

— Да, это я! А теперь, когда мы закончили с подъемом командного духа, нам пора что-нибудь сделать! Что-нибудь полезное! Возможно с сахаром, но это не точно!

— Кто бы ни стоял на моем хвосте — не волнуйтесь, меня больше волнует чей-то круп на моем роге, — прошипела снизу кучи малы Твайлайт. — Я его не подтачивала, если что, могу сбрить хвост!

С несуразным писком-воплем первой вскочила на ноги Рарити, а после и остальные перестали делать из единорожки подушку. Помятая, потоптанная, но сияющая, словно начищенная монета, она с хрустом суставов потянулась и отряхнулась.

— Вперед, к замку! Что бы там ни было, королева уверена, что нам надо туда!

Энтузмазм Твайлайт быстро угас, когда на весь лес раздался душераздирающий вой, сопровождаемый треском дерева. Стоящая рядом Ромашка разом ощерилась, вздыбив ветки и траву на загривке, и, мягко ступая, сместилась в сторону, закрывая собой Флаттершай.

— Это был Клевер, — чуть прищурившись, прошептала желтая пегаска.

— Древесные волки, даже сгорая, не погибают, разве нет? — фестралка сформировала несколько защитных и атакующих заклинаний. — Я в свое время так и не смогла уничтожить ни одного из них.

— Это феникс.

— Едрить в круп да чрез коромысло! — Эпплджек округлила в шоке глаза. — Нам хвостец!

— Дэш, Джек, назад! Рарити, заклинание щита знаешь?

— Какое именно?

— Температурный щит Аркейн Фордж!

— Свет и пламя, дорогуша, откуда?!

— Тогда универ…

Договорить она не успела.

— Ложись! — заорала Пинки, роняя на землю Рэйнбоу Дэш.

Пегаска попыталась ругнуться, но не успела — над пони пронесся широкий, белый от жара шлейф, прожигая все на своем пути. С громким треском попадали загоревшиеся деревья, стало еще жарче, все вокруг начал затягивать густой, тяжелый дым.

— Бежим! — кашляя и размазывая по лицу слезы, Твайлайт первой рванула вперед, сквозь разгорающийся пожар, на ходу ставя с полдюжины стационарных щитов. Магия отсекла огонь и температуру, но, к сожалению, пропускала гарь и сажу.

С пронзительным клекотом пламенная птица облетела пони по кругу, заключив их в кольцо из магического огня, и взмыла вверх. Твайлайт зарычала, больше от страха, чем злости — это движение она знала. Феникс собирался метеоритом рухнуть на землю, фактически испепелив их, а потом поглотив остаточную магию, так эти существа питались. Вариантов было мало, фениксы были очень, очень редким проявлением стихийной магии, настоящее воплощение огня. К сожалению, этот конкретный элементаль был разрушением, а потому крайне опасным для любых других существ, из плоти или эфира — неважно.

Феникса можно было уничтожить Великим Рассеиванием — заклинанием, создаваемым двойной звездой единорогов. У егерей для этого имелась на складе Лунная Вода — создаваемое Ночногривой Селеной вещество, жидкий лунный свет, антагонистичный по своей натуре солнечному пламени, составляющему тело феникса. Все остальные могли только бежать к ближайшему водоему и надеяться, что феникс-разрушитель не настолько голоден, чтобы пытаться достать жертву из глубин ненавистной воды.

Мгновения таяли, огненный элементаль с громким криком расправил свои крылья высоко в небе, разгораясь огромным пылающим силуэтом. Твайлайт могла сбежать через тень, могла унести с собой одного, край — двух пони, но бросать остальных подруг она не собиралась. Не только потому, что они были хранителями Элементов Гармонии, но и потому что они были ее друзьями.

— Девчат, я вас люблю, — невпопад заявила Эпплджек, смотря на отвесно падающую вниз птицу.

— Пинкамина! Ты можешь уйти тенями?!

— Только одна!

— Эпплджек, Рарити, ко мне! Дэш, Флаттершай, улетайте к реке, немедленно!

— А вы?! — Рэйнбоу Дэш в ужасе уставилась на фестралку. Желтая пегаска коротко кивнула и первой метнулась в сторону огненного вала. Несмотря на всю мощь феникса, усиленную солнцем, стена пламени не доставала до небес, а феникс уже разогнался.

— Это будет больно… Улетай, Дэш! Я уведу их тенями!

— Да подохнешь от нагрузки!

— Нет времени! — Твайлайт Спаркл схватила передними ногами опешивших Эпплджек и Рарити за шеи. — Вдохните и не дышите!

Сосредоточившись, она скончентрировалась на внутренней тьме, и «провалилась» в собственную тень, утащив подруг за собой. Резерв магии ухнул вниз с такой скоростью, что все внутренности единорожки резко сжались, она сдавленно захрипела от боли — ради спасения друзей, она «зачерпнула» часть своей жизненной силы, компенсировав ею недостаток магии.

Они вывалились в пространство темной тени, на одну из бессчетного множества троп. Три темных, дрожащих силуэта среди десятков, сотен и тысяч других.

Фестралы спасались и спасали своих друзей.

Однозначно не всем удалось выжить, утаскивая на иной план своих близких. Тут и там тяжелым черным сиянием тлели островки горя, давящее чувство смерти кругами расходилось от каждого фестрала, принесшего себя в жертву ради других. В пространстве темной тени не было места словам, звукам, лишь эмоции, чувства, воспоминания и намерения. Обычно тихое и спокойное, оно колыхалось и клубилось от давления эмоций пони и грифонов, многие из которых были солнечниками. И так мрачное место стало совсем черным и невыносимо тоскливым, болящим.

Твайлайт выжила, ей хватило сил, пусть и пришлось отдать минимум пару месяцев жизни. Тьма заполнила пустой резерв, отчего разум фестралки охладел и обострился, но не стал ледяным и жестоко логичным — два ярких костра солнечных пони горели по обе стороны от нее, согревая душу.

Намерение — им надо идти. Нужна тропа наружу, к реке, что пересекала тропу к старому замку.

Согласие — Эпплджек и Рарити были готовы идти за своей подругой хоть на другой конец Эквуса. Вскоре к ним присоединилась и Пинкамина.

Эмоции — благодарность, радость, нежное чувство дружеской любви.

И вновь намерение — они справятся. Остановят Хелену и Селестию. Спасут Эквестрию и весь мир.

Волна распространилась от хранителей Элементов, сглаживая пространство темной тени, успокаивая, даря надежду. Тоска перековалась в решительность. Горе — в тщательно контролируемый гнев. Пони и грифоны приняли намерение Твайлайт Спаркл, разделили согласие Эпплджек, Рарити и Пинки, и дополнили эмоции своими. Тьма расступилась, сформировав одну единую тропу для всех. Тысячи самых разных силуэтов единым валом тьмы и тени направились по ней. К одному единому выходу в иной план, план живых и живущих, навстречу безжалостному солнцу Хелены, ради будущего Эквестрии.

У реки, в которой по самые уши, подняв крылья, чтобы не намочить перьев, сидели Рэйнбоу Дэш и Флаттершай, из маленьких и больших теней единой толпой вышли тысячи грифонов и пони. Решительные, но не злые, готовые к бою, но не яростные, они замерли на берегу, и перед ними стояли четыре хранителя. К ним присоединились и два оставшихся.

Обычно, для призыва Элементов теми, кто еще не установил с ними четкой, прямой связи, требовалось осознать и распалить свое чувство, ту грань одной из шести добродетелей, которую они воплощали. Обычно, но не всегда. Могущественные артефакты были весьма своевольны, и могли не ответить… А могли прийти на зов великой нужды. Шесть кристаллов, полных невероятной силы, ответили на зов тысяч, возникнув у своих хранителей.

Эквус ответил своим жителям.

***

Бесплодные земли. Великая пустошь, сухая, безжизненная земля, простирающаяся от края до края. Легенды гласят, что когда-то здесь жили олени, воинственный народ, почитающий природу. Сильные, развитые, с могучей магией, они властвовали над миром… И исчезли в незапамятные времена. А на месте Великого Леса осталось незаживающее пятно, словно сама смерть оставила свой след.

Селена, Луна, Аморэ Третья Кейденс и присоединившаяся несмотря на все протесты Кризалис. Они стояли перед армией пони, грифонов и чейджлингов, облаченые в броню, с оружием и волей защитить свой мир от всесжигающей власти солнца.

Когда дневное светило рывком увеличилось, став настолько огромным, что затмило собой небо, все нахмурились. Когда тут и там начали блуждать фениксы, пони, грифоны и чейджлинги стиснули зубы и покрепче сжали оружие. Огненные птицы раз от раза ныряли вниз в безумном пике, и собравшиеся знали — каждый раз кто-то погибал, питая элементалей. Надежды на мирное решение таяли с каждым мгновением, с каждой смертью невинных, с каждым градусом жара, медленно иссушающего землю и воздух.

В яркой солнечной вспышке перед армией возникли двое. Огнегривая волчица, закованная в золотые с пылающим орнаментом доспехи, и словно ее странная копия, огнегривый аликорн. Вместе они с полным воинственной радости возгласом взмахнули алебардами, приветствуя встречающих сестер, их друзей, и их войска.

— Иж есьмь величаво, сей вид! — радостно воскликнула Хелена, с грохотом вонзив подток алебарды в иссушенную землю. Ударная волна всколыхнула всех присутствующих.

— Почему она так странно говорит? — пробормотала нервничающая Кейденс, то раскрывая, то складывая крылья, отчего кристальные перья сталкивались с мелодичным звоном.

— Язык изменился за тысячу лет, — пояснила Кризалис, мысленно прощаясь с сотнями своих детей. Мощь солнечных повелителей просто ужасала. — Хорошо хоть, мы их понимаем.

— Это временно.

Селена первой шагнула вперед, держа меч опущенным. Следом выступила Луна, взмахом глефы попросив подруг остаться на месте. Лунная Волчица и аликорн неторопливо шли вперед, к стоящим в слишком явном предвкушении сестрам.

— Я видела этот путь, — тихо прошептала королева чейджлингов. — Видела эту развилку…

— Почему же ты тогда не осталась в Империи?

— Если они победят… Мир падет. Их жар и пламя испепелят Эквус, его заполнят огненные твари, и нам не место среди них. Наш мир станет воплощением огненного плана… А так… Так, я, может, смогу внести свой вклад, и победим мы.

— А пусть мира был среди них?

— Зыбкий, словно свет далеких звезд.

Они стояли друг на против друга, день и ночь, солнце и луна. Радостный, полный восторга и счастья оскал с одной стороны, и сосредоточенный, холодный взгляд с другой.

— Приветствие мое тебе, сестра моя! — речь Хелены постепенно менялась, сколь дольше она находилась на Эквусе и больше не сопротивлялась ему. — Уж езжли сие, что позади тебя, не подарок нам с малою ростом принцессой, то я и не знаю, что мыслить!

— Здравствуй, Хелена. Выглядишь солнечно.

— Ха-ха-ха! Ты же иначе словно хмурая ночь! Улыбнись, Селена, ибо вернулись мы!

— Мир горит, Хелена. Останови это, прошу.

— Сестра моя, родное сердце, — волчица с искренней грустью покачала головой. — Мы обе знаем, что сие мне не по силам, покуда за тысячелетие моя суть поглотила многая силы солнца! Посему надеюсь, готовились вы к этому дню, и нашли решение, покуда иначе не вижу я Гармонии Элементов, что могли бы изменить ситуацию!

— Они еще не готовы.

— В сим случае, есть лишь единственно рабочее решение, Селена, — волчица поджала губы в явном недовольстве. Она покачала головой, поднимая алебарду. — Ты понимаешь, я не хочу этого, но твое бездействие не оставляет нам обеим выбора.

— Мир не выдержит больше праздных бесед, — вступила в разговор Селестия. — Он горит. Еще немного, и сгорит, и останемся лишь мы и создания огня и пламени. Не скажу, что этот вариант меня не устраивает целиком, но и гибель иной жизни меня не радует.

— В таком случае, нам придется сражаться, — вздохнула Луна, поднимая глефу телекинезом.

— Не сражаться, сестренка, нет. Вы должны убить нас. Много, очень много раз. Каждая наша гибель будет истощать нашу связь с солнечным планом.

— И сколько же раз мне надобно сломить себя и свою любовь к тебе, сестра?

— Да всего-то с сотню, наверное, — легкомысленно пожала плечами Селестия. За тысячелетие на солнце, проведенное в смертельных спаррингах и играх с Хеленой, она привыкла умирать и воскресать. — Взбодрись! Быть может, вас и вашей армии хватит, чтобы в итоге мир просто стал чуть-чуть теплее! Эквус выдержит потепление градусов на пять, а вот на пятьсот — очень вряд ли!

— И поддаваться вы, конечно же, не будете, — королева Эквестрии тяжело вздохнула.

— А какое в этом удовольствие?! — громогласно воскликнула Хелена. — Te affligam!

— En garde! — синхронно воскликнули Селена и Луна, метнувшись вперед.

Это послужило сигналом всей армии. В едином порыве все они шагнули вперед, выступая, летуны первыми устремились к месту, где на невозможных для простых смертных скоростях схлестнулись в битве насмерть боги и аликорны. У них, пони, фестралов, грифонов, чейджлингов, не было шансов в прямом бою с Хеленой и Селестией, но от них и не требовалось победы. Войска должны были своими жизнями вырывать мгновения для ударов Селены и Луны. Помощь, поддержка, отвлечение и сбивание концентрации, каждое мгновение могло стать решающим в битве столь могущественных существ. Они были готовы к гибели ради родных, близких, друзей и своего мира.

На земле в смертельном танце столкнулись богини. Яростные клинчи сменялись шагами по кругу, хитрые финты соседствовали с простым градом сокрушительных ударов. Наполненная силой солнца Хелена с громогласным хохотом, восторгом и взлаиваниями теснила свою сестру, осыпая ее ударами алебарды, заставляя вертеться и крутиться, избегая попаданий по ослабленным зонам брони. Да что там, даже удар топорищем по кирасе чуть не сбивал ночногривую волчицу с ног, но она держалась. А когда в бой вступили фестралы, первыми добравшиеся до поля боя, смогла открыть счет.

Хелена практически игнорировала ночных пони, раскидывая их буквально походя и чуть ли не пинками. Но только их вмешательство позволяло Селене хоть как-то нормально атаковать, а не просто отступать в защите. Больше десятка фестралов погибли, пытаясь отвлечь богиню, помешать ей, сбить с шага. И, наконец, у них получилось.

Безрассудный выпад в исполнении огнегривой прошел мимо — один из фестралов-единорогов возник буквально на пути удара, окутанный магическими защитами. Санстрайк рассек закованного в зачарованный металл пони на две части, завоняло паленой шерстью и плотью, и этого хватило, чтобы немного отклонить удар. Селена воспользовалась шансом, вошла в клинч, и, прежде чем сестра успела среагировать, вонзила меч ей под кирасу. Рыкнувшая от боли Хелена попыталась достать ее ударом латной перчатки, но не успела — в нее врезались, взрываясь, брошенные грифонами и пегасами первые бомбы, а после ночногривая точным ударом вонзила клинок ей прямо в морду.

Хелена исчезла в огненной вспышке, расплескав вокруг чудовищно горячую плазму, и возникла на том же месте, где и в начале боя. Она тут же схватилась за морду, чуть не выронив алебарду.

— Пламя, Селена, в нос — это, вообще-то, очень больно!

— Прости.

— И твои навыки совсем заржавели! Смотри, так твоих помощников не останется!

Первые земнопони окружили волчиц, поодаль единороги сформировали звезды, готовые нанести совместный удар. Грифоны и пегасы кружили сверху, готовые или бросить бомбы, воспользоваться самострелами или луками, а то и просто спикировать в самоубийственной атаке. Но вокруг богинь собралась лишь часть армии — вторая металась между двумя аликорнами.

Селестия и Луна сражались в воздухе, сражались отчаянно и безумно, разбрасываясь могущественной магией и сталкивая оружие с лязгом и искрами. Тяжелая броня во многом защищала их, а скорость и маневренность не давали нанести точечных ударов в ослабленные места. «Тандерболты» и «Вондерболты» кружили вокруг, так и норовя броситься на Селестию в самоубийственном маневре, но мастерство нередко спасало грифонов и пегасов, успевающих в последний миг ускользнуть из под карающего взмаха солнечной алебарды или брошенного вдогонку заклинания. Несколько пегасов из Гвардии конденсировали небольшие, на один удар, грозовые тучки, выбивая молнии, полностью оправдывая название своего подразделения, в то время как егеря осыпали солнечного аликорна градом стрел и бомб. Стоящие на земле единороги, как фестралы, так и дневные пони, обстреливали и Селестию, и Хелену заклинаниями, а земнопони из Империи использовали метатели, запускающие зачарованные кристаллы. Чейджлинги помогали всем, пользуясь универсальностью, а наиболее умелые и вовсе обращались иными существами, принимая более подходящую для боя форму.

Пони, чейджлинги и грифоны гибли десятками. Хелена не использовала массовые удары солнечным пламенем, но даже простых ударных волн от Санстрайка хватало, чтобы переломать все кости находящимся рядом смертным. Селестия так и вовсе разбрасывалась заклинаниями с безумной частотой и силой, походя круша щиты и прокапывая целые траншеи в сухой земле. Крови не было — она мгновенно запекалась, сгорала и испарялась. Раненых было очень мало — большинство умирали быстро, практически мгновенно.

Ряды Гвардии, егерей, армии Кристальной Империи и улья чейджлингов таяли быстро, слишком быстро. Кейденс и Кризалис благоразумно не лезли в сражение, где их могли прибить просто походя, и руководили войсками со стороны. Розовая пегаска, стиснув зубы, раз за разом отправляла своих подданных на верную погибель, понимая, что их жертвы сейчас — ничто, по сравнению с тысячами, миллионами погибших, если они проиграют. Холодный разум последовательницы Селены трещал по швам под напопором горя и боли от гибели сотен ее пони, но она не могла отступить.

Чудовищными усилиями и жертвами удалось убить Хелену и Селестию всего полтора десятка раз. Это почти не повлияло на обстановку, солнце все так же неистово иссушало землю, а к фениксам присоединились саламандры и ифриты. Все больше существ с плана огня прорывались на Эквус, неся с собой жар и пламя разрушений. И, что еще хуже, Селена и Луна не были невредимы.

Металл брони смялся и обгорел, местами был пробит мощными ударами. Селена прихрамывала на левую ногу и дышала через раз из-за сломанного ребра, а Луна и вовсе чуть не лишилась рога — ее лоб пересекал длинный обожженный шрам. Многочисленные ожоги и раны сковывали ее движения, не давая совершать сложные маневры.

Их сестры, однако были все так же полны сил. Да, после каждой смерти они немного теряли в возможностях, но даже с поддержкой армии, они слабели сильно медленнее израненных правительниц Эквестрии. Сотни убитых, обоженных, разорванных солдат, егерей и гвардейцев, лежали на земле, горячий воздух обжигал легкие на каждом вдохе, иссушал, выпивал всю влагу с потом и кровью. Шансы на победу упали почти до нуля.

— Селена, Селена, как же так? — Хелена взмахом алебарды заставила отойти на несколько шагов окруживших ее земнопони из Гвардии. — А я хотела, чтобы ты мне стейк сделала, а в итоге самой пришлось поджарить кучу мяса.

— Почему ты просто не сдашься, Хелена? — спросила ночногривая, опираясь на меч. Ей была нужна эта передышка. — Зачем все это? Мы ведь могли бы все закончить, легко и быстро.

— Наша связь истончилась, а потому ты не чувствуешь, но даже убив нас сотню, тысячу раз, вы с Луной никогда не отрежете нас от солнечного плана. Максимум, изгоните, а после мы вернемся.

— Так Селестия солгала?

— Ни в коем разе, все честно. После сотой смерти мы вернемся на солнце, и мир остынет… Хоть и не до прежних значений. И так раз за разом! — неожиданно заорала волчица, грохнув алебардой по земле. — Вы не смогли подготовить Элементы, зная, когда мы вернемся, за гребанную тысячу лет! Тысячу! Лет! Я не собираюсь раз за разом возвращаться в солнечную плазму, потому что вы, ничтожные слизняки, не можете собрать себя в кулак и сделать, что должно! Лучше я опалю этот мир, населю его созданиями пламени и буду править, чем снова и снова мы с Селестией будем оказываться в изгнании, без шанса на хоть что-то, наблюдая, как этот мир медленно, по крупице, сгорает из-за вашей слабости! Я сожгу этот мир, испепелю и воздвигну план огня, с новым разумом, новой жизнью, раз вы оказались настолько жалки!

— Неужели мы бы не смогли вместе найти иное решение? — спросила Луна у сестры, не в силах подняться в небо из-за ран. Селестия, оскалившаяся, злая, стояла напротив, буквально повторившая слова солнечной богини.

— У вас была ТЫСЯЧА лет! — заорала Селестия, ее грива и хвост взвились в небо белым пылающим факелом. — Каков шанс, что решение, отличное от Элементов Гармонии, найдется?! Эквусу плевать, кто и что будет его населять, а мне уж тем более! Тысяча лет, Луна! Я готова хоть с вулканом трахнуться, но назад, в плазму солнца, я не вернусь! Слышишь? Не вернусь!

В едином порыве они, Хелена и Селестия, рванули вперед, занеся оружие. Между ними и Селеной и Луной встали остатки армии, а так же Кейденс и Кризалис. Миг, мир повис на волоске, не Эквестрия, весь Эквус, все миллионы живых и эфирных существ, что его населяли.

Но Селестия ошибалась в одном.

Эквусу… Эквусу было не плевать, кто его населяет.

Яркая радуга изниоткуда ударила в землю позади Селены и Луны, заставив их сестер отшатнуться. Могущественная магия ударной волной разошлась во все стороны, сметая жар, даря прохладу и успокоение. Выжившие пони, чейджлинги и грифоны в шоке уставились на тысячи сородичей, решительных, но не злых, не яростных, что ровными рядами стояли позади шести кобылок, рядом с которыми парили Элементы Гармонии.

Хелена зло, яростно зарычала и бросила алебарду на землю, рядом бесновалась Селестия.

— Дуры! Идиотки! Вы сказали, что они не готовы!

— Пути… Были равнозначны… — пробормотала Селена, все сильнее опираясь на Старлайт. — Все зависело от мира.

— Элементы откликнулись на зов миллионов, — странным, словно собранным из множества других голосом произнесла Твайлайт Спаркл, чьи глаза горели белым светом. Ее окружала видимая аура чистой силы. — Ваша жажда жизни. Ваша воля к ней. Миру не все равно, и никогда не было. Но мир не может отказать в желании жить и существам из живого огня, как не мог отказать в желании жить созданиям тьмы.

— Фестралы… — прошептала Луна. Стало понятно, как ее дети, ее создания, смогли столь легко освоить план темной тени, научиться без всяких учителей использовать его и тропы теней. Она думала, что это влияние Селены.

— Свет и тьма всегда будут рядом, — Твайлайт взмыла в воздух вместе с остальными хранителями, прибывшие с ними пони, грифоны, фестралы склонили головы. — Лишь от вас зависит, каким будет мир, что готов принять всех, всякую жизнь, всякий ееобраз.

— От чьего лица ты говоришь? — спросила Селена, скорее даже не для себя, а для других.

— Всего.

Белое сияние резко сменилось радугой, что устремилась к смиренно ожидающим своего Хелене и Селестии. Но в этот раз удар Элементов не отправил их в изгнание, лишь ослабил связь с планом солнца и огня. Солнце, чья проекция отражала силу связи, сразу уменьшилось до нормального размера, жар начал спадать. Ифриты, слишком зыбкие для материального мира, рассыпались искрами, а фениксы и саламандры успокоились, утратив разрушительную часть своей сути.

Обессиленные хранители рухнули на землю. Хелена и Селестия остались стоять, но изменились. Волчица утратила пылающую гриву и хвост, наглядно демонстрируя ослабление связи с солнцем, они обратились обычной белой с красным шерстью. Селестия тоже «потухла», ее волосы были бледно-розового цвета. Но даже так, они не ослабли критически, просто вместо огня вперед вышли иные стороны. Хелена, сжав кулак, хмыкнула и подняла руку вверх, и следом, отвечая на зов богини, из сухой, мертвой земли проклюнулся и потянулся к солнцу ярко-зеленый ковер.

— Серьезно? — Селестия удивленно отщипнула пару травинок, задумчиво пожевала. — Сладкая. И кто ты теперь, если не богиня солнечного дня?

— Кто сказал? — волчица ухмыльнулась. — Солнечный день — это не только жар и пламя. Это еще и жизнь.

На наплечник Хелены сел феникс, заставив собравшихся разумных напрячься. Но огненная птица не спешила нападать, более того, ее пылающая форма потухла, явив вместо себя яркую, огненно-красную с рыжим необычную птицу. Встряхнувшись, феникс затянул переливчатую песню, и со всех сторон раздались ответные трели.

— Сегодня погибли многие! — повысив голос, заговорила бело-красная волчица. — По вине нашей, по причине наших ошибок! В угоду нашим желаниям, нашим мечтам. Но ни единая смерть не будет напрасной! Оглянитесь. Посмотрите друг на друга! Общая угроза сплотила вас в единый народ. Пусть сегодняшний день будет всем нам уроком, уроком доверия и ответственности!

— И дружбы! — воскликнула пришедшая в себя Твайлайт, поднимаясь на дрожащие ноги. — Дружбы и прощения! Пусть круг ненависти порвется!

— У тебя несбыточное желание, маленькая фестралка, — хмыкнула Хелена, одним шагом оказываясь рядом с ней. Стоящие позади нее многочисленные жители Эквестрии в едином порыве сначала шагнули назад, а затем сделали два шага вперед.

— Я готова на все, чтобы добиться мира во всем мире!

— Никогда не произноси таких слов, дура! — рявкнула волчица, отчего единорожка втянула голову в плечи. — Действующий так всегда теряет ориентир! Сегодня ради мира во всем мире ты всех хочешь подружить, а завтра уже желаешь убить всех неугодных!

— Мудростей от тебя я не слышала уже тысячи лет, — сказала вставшая рядом с ней Селена.

— Да за вами глаз да глаз нужен!

— Ну, теперь у вас целых две богини и два аликорна, — заметила Кейденс, отчаянно пытающаяся не робеть при виде Хелены. Все еще закованная в золотую броню, она пугала розовую пегаску. Да и волчица все-таки совсем недавно раскидывала ее пони во все стороны, убив множество из них. — Думаю, желание не такое и несбыточное.

— Однажды одна мелкопринцесска сказала умную фразу, — фыркнула богиня, пытаясь убрать за спину лезущую в глаза гриву. — Не боги обжигают горшки. Слышали?!

Выжившие солдаты резко потянулись к оружию, да и остальные втянули головы или вовсе — отшатнулись. Никто откровенно не понимал, что делать, как реагировать, да и в целом, что происходит. Буквально только что Хелену и Селестию не могли задавить целой армией, обученной, опытной, да еще и с Селеной и Луной на передовой, а теперь огромная, закованная в золотую броню волчица читает нотации и изрекает какие-то мудрости. Стоящая в стороне белая аликорн в это время бродила туда-сюда, выпрашивая чего-нибудь пожевать, чем вызывала у окружающих еще больший ступор.

— Мы будем строить мир вместе, хотите вы этого или нет! — рявкнула волчица, срывая с себя шлем и отбрасывая его в сторону. — И от вас всех в первую очередь зависит, каким он будет, понятно?! Я говорю это всем, кто всю эту тысячу лет молился и верил, каждому последователю своему! Услышьте мои слова и сделайте выбор!

— Узнаю свою сестру, — пробормотала Селена, снимая шлем. — Подумать? Подождать? Обдумать слова? Зачем? Можно просто крикнуть погромче, все само собой получится.

— Тебе надо — ты и думай!

— Едрено сено, как ж они до того уживались-то, а? — Эпплджек, до сих пор молчавшая, потерла копытом затылок.

— Никак, — ответила Флаттершай, невозмутимо занимавшаяся своими крыльями.

— Ну, круто теперь, чо, — глубокомысленно изрекла Рэйнбоу Дэш, валяющаяся на молодой травке. — Рар, ты чего такая взъерошенная?

— Ну, знаешь ли, дорогуша! Не каждый день из твоей души начинает орать Солнечная Волчица!

— Дурдом, — констатировала Твайлайт, опускаясь на траву и вытягивая ноги. — Филиал Понивилля на выезде.

— Твайлайт Спаркл, — к фестралке подошла королева Луна, легла рядом. Заробевшие было хранительницы, переглянувшись, подошли поближе.

— Королева?

— Что скажешь?

— Скажу, что я хочу в отпуск, — подумав, ответила единорожка. — Я не брала отпусков со времен начала ученичества. По текущему законодательству, я расчитываю на двести десять дней оплачиваемого отпуска.

— У тебя их в два раза больше из-за переработок, если что, — улыбнулась аликорн, обвела взглядом затаивших дыхание хранителей. — Думаю, ты заслужила время с подругами. Ты молодец, моя маленькая ученица.

— Слышали? Я молодец!.. — Твайлайт подняла правую переднюю ногу вверх. Та ощутимо подрагивала. — Восхваляйте меня.

— Сахарок, ты б такое не трепала перед толпой, — фыркнула Эпплджек, отчего у фестралки округлились глаза и прижались уши. Она обернулась, встретилась взглядом с решительно настроенной толпой и ощутимо погрустнела.

— Хвостец.

Глава 19

Миг заката.

Бесконечно долгий, бесконечно короткий, тянущийся и тянущийся, стремящийся к концу. Время, когда день медленно умирает, отдавая ночи власть над миром, мгновение, в котором каждый может увидеть нечто свое.

Кто-то видит покой после суматошного дня, кто-то наоборот, начало самой живой части цикла. Для кого-то закат символизирует забвение, а кому-то в нем видится начало полного грез сна.

Но никто не равнодушен.

Хелена стояла на вершине Башни Ночи, смотря на полное закатных красок небо, стояла, сцепив руки за спиной. Ее грива так и осталась простой длинной шерстью, и теперь была сплетена в косу и перетянута красной лентой. Хвост лениво покачивался позади, бело-красный, как и вся остальная шкура божественной волчицы.

Она стояла здесь и смотрела, как день медленно гаснет. Как ее время уходит, чтобы дать место Селене и ее темной, прохладной ночи, что даст покой спящим и откроется возможностями для детей тьмы. Смотрела и нехарактерно медленно обдумывала свое существование… Жизнь.

Ей было странно называть происходящее жизнью. Родной мир не давал ей жить, только существовать, исполнять функцию, а после… После было еще хуже. Но здесь, на Эквусе, даже в годы безумия, навеянного изодранной в исступлении сутью, она ЖИЛА. Влияла на мир, и он влиял на нее, но не как то было раньше, против ее воли и желания, нет, абсолютно не так. Она жила, менялась, становилась другой. Даже ее последователи, верующие, что меняли ее, не могли бы того сделать без ее воли. Ей ничего не стоило отсечь влияние смертных на свою суть, остаться той жестокой, пылающей, бескомпромиссной богиней солнечного огня, но она приняла решение иное.

Хелена стала собою нынешней.

Все так же связанная с солнцем, огнем и днем, она, тем не менее, теперь куда больше ощущала в себе тягу к аспекту жизни. Ей понравилось ощущать эту силу в земле, воздухе и воде. Видеть, как под ее рукой вырастают поля, крепнут деревья, а от ее благословения рождается жизнь даже у тех, кто был проклят бесплодием. Долгие годы волчица несла с собою кровь и смерть, но теперь она дарила жизнь, и это было…

— Прекрасно.

Хелена обернулась. Ее сестра стояла там, у подъемника на смотровой этаж, облаченная в свое платье. Когда дневная богиня впервые увидела ее в этом образе, она разразилась таким громким и истеричным хохотом, что перепугала целую кучу смертных. Еще больше ее смешило кислое выражение морды сестры, как и тогда, кажется, вечность назад, когда она стояла, в пепле и саже после бегства от бога вулканов.

Как же его все-таки звали…

— Да, вид занятный, — волчица вернулась к созерцанию неба. Сейчас она могла признаться себе, в этом действительно было что-то… Что-то. — Твое время, сестра. Что же ты здесь, со мной, а не со своей королевушкой?

— Твоя Селестия теперь тоже королева.

— И я не устану шутить о том, что кому-то из них придется стать королем.

Селена встала рядом с сестрой, смотря вверх, на темнеющее небо. Несколько долгих минут они вместе молчали, наслаждаясь моментом тишины, без боя, без ярости, без ненависти.

— А знаешь, наше желание не исполнилось.

— Что? Мы мечтали о мире без крови, мире спокойствия, и вот он, вокруг.

— Мечта — исполнилась, не спорю. А желание… Желание — нет. Ты помнишь, чего мы желали?

— Ты же знаешь, наша память не совершенна, — с сомнением ответила ночногривая волчица.

— Мы желали забвения, Селена. Кончины. Вернуться в предвечное Ничто. Но наше желание несбыточно. А вот мечты…

Хелена замолчала, раскинула руки, словно пытаясь объять необъятное, весь мир, все небо, все вокруг. На ее морде расцвела широкая, радостная улыбка.

— А мечты сбываются.

***

— Идешь к Рарити? — Твайлайт оторвалась от большого свитка, в котором неторопливо, строчка за строчкой, писала отчет.

— Да, Твайлайт, хочу ей помочь с заказом, — дракончик застенчиво улыбнулся, одергивая полы пиджака.

— Наслаждайся вечером, Спайк. Кстати, тебе идет этот костюм… А, и вот, — фестралка подняла телекинезом небольшой мешочек и мягко метнула его своему помощнику. — Ты все время забываешь, что я плачу тебе зарплату. Тут должно хватить на весь вечер.

— Спасибо, Твайлайт! — дракончик прижал к себе кошелек с монетами, широко и радостно улыбаясь. — Тебе ничего не…

— Иди уже!

Спайк исчез, будто его тут и не было. Иногда он все же был очень быстрым.

Единорожка вернулась к отчету, вновь подняв стальное перо телекинезом. В отличие от множества предыдущих, этот давался ей… Откровенно плохо. Обычно она описывала свои действия, действия местных властей или тех, с кем контактировала, в общем, скрупулезно переносила на бумагу все произошедшие события, включая краткие выжимки диалогов. Вот только, отчеты тогда были ежедневными… И теперь ей приходилось медленно, строчка за строчкой, выковыривать из памяти все произошедшее.

Она с трудом описала один день.

— Да ну в бездну! — психанув, Твайлайт скомкала свиток и сожгла его пламенем. Невероятно жаркое, оно не оставило даже пепла, один из многочисленных даров Хелены. Волчица вообще ее разве что не облизала, чем, кстати, изрядно так напугала фестралку, не привыкшую к столь…. темпераментному поведению. Фыркнув, единорожка достала обычный прямоугольный лист бумаги.

«Луна, я нашла друзей, и мы спасли мир. А еще меня чуть не раздавила Хелена. И они с Селеной подрались, когда начали меня делить прямо у меня дома. Дрались подушками.

Это, наверное, самое странное зрелище в моей жизни.

Я хочу остаться в Понивилле и узнать побольше о гармонии. Принятие себя, я думаю, это замечательно, как считаешь?

Я отправляю это письмо обычной курьерской почтой, потому что Спайк ушел к Рарити, опять. У тебя нет знакомых драконов? Я бы хотела узнать об их брачных обычаях. В Эквестрии много пар «пони-грифон», почему бы не быть паре «пони-дракон»?

p. s. Прошу, скажи Хелене, чтобы она забрала Санстрайк. Он все еще лежит у меня на журнальном столике в гостинной и по ощущениям весит килограмм десять. Магия с него соскальзывает.

p. p.s. Дарить Старлайт Рэйнбоу Дэш — так себе идея, она таскает его с собой повсюду!»

Убедившись, что чернила высохли, Твайлайт сложила лист пополам, вложила в конверт и запечатала сургучом с оттиском в виде своей метки.

— А теперь — в кафе за мороженым и к Шайнингу, — преувеличенно радостно заявила Твайлайт, старательно давя в себе боль и тоску.

Старательно, но безуспешно.

Ее брат, капитан Королевской Гвардии, Шайнинг Армор, по свидетельствам погиб одним из первых. Бросился прямо под алебарду, чтобы дать Селене шанс нанести удар, понадеялся на свой талант к установке щитов и магии искажения, которая делала его менее уязвимым к различным атакам. Только не учел, что даже его таланта, даже с зачарованной броней, даже с божественной искрой Лунной Волчицы, не хватит, чтобы сдержать удар Санстрайка. Его располовинило, буквально, она прощалась с ним, сжимая в копытах верхнюю половину. Именно поэтому Хелена и одарила ее, поэтому оставила свое оружие со словами, что его хватит, чтобы нанести ей смертельный удар. И сейчас она достаточно уязвима, чтобы навеки развоплотиться.

Но Твайлайт не могла поступить так эгоистично. Этого бы тем более не одобрил ее брат. И единорожка… Она помнила взгляд волчицы, которая лично пришла к ней после похорон, чтобы сказать, как погиб Шайнинг.

Как выяснилось, она запомнила каждого пони, чейджлинга фестрала и грифона который пал от ее руки.

«Вы, смертные, ваш век столь короток, но вы так цепляетесь за свою жизнь. Знаешь, я признаю, что меня это в вас восхищает, ваша упертость. Жажда жизни! Какой бы никчемной она ни была, вы цепляетесь за нее. Но среди вас есть те, кто готов бросить свою жизнь, свои годы, ради других. Самое ценное! А у тебя останутся воспоминания. Помни, Твайлайт Спаркл! Помни своего брата! Помни, за что он отдал свою жизнь! И, если посчитаешь нужным, помни! Бить надо в сердце. Вот сюда. Захочешь — ищи меня в Башне Ночи, а я оставлю тебе Санстрайк. Я буду ждать тебя, с ним или без, чтобы услышать — или ощутить — твой выбор, дитя ночи»

После этой речи, Хелена оставила на журнальном столике свое оружие, одарила ее своей искрой, чем разозлила Селену — Лунная Волчица вполне ожидаемо не оценила такого шага — а потом они подрались подушками, деля маленькую фестралку. В итоге божественные волчицы провозгласили ее «общим достоянием», богиня дня ее обняла и чуть не вылизала — перепугавшаяся пони сумела отбиться — и они исчезли, оставив зареванную, напуганную, шмыгающую носом и полностью разбитую Твайлайт сидеть посреди гостинной, собирать себя по кусочкам.

Она собрала. Подумала. Попыталась поднять алебарду — та не поддавалась магии и была очень тяжелой — еще раз подумала. Фестралка понимала, если она заявится в Башню Ночи с Санстрайком на спине, то Хелена не будет сопротивляться. Встанет, даст прицелиться, разогнаться и… Но Твайлайт так же понимала, что ее эмоции — не тот советчик, которого она должна была слушать. Понимала, что таких, как она, сотни — ведь многие в тот день потеряли родных, близких, друзей. И да, она могла отомстить за них всех разом, но…

«И от вас всех в первую очередь зависит, каким он будет, понятно?!»

Она не могла так поступить. Она не могла снова сбросить Эквестрию, весь Эквус в пучину кровопролития. Она — пони. Дитя ночи, фестрал-единорог, ученица королевы Луны, идущая путем Селены, и она же — одаренная Хеленой. Если она не сможет простить… То о каком мирном будущем может идти речь? Да, это тяжело. Да, больно, да, где-то внутри скребется червячок сомнений, тихий шепот, вопрошающий, как она может игнорировать убийцу брата? Но Шайнинг Армор — гвардеец. Капитан. Все пони и грифоны в Королевской Гвардии готовы идти на смерть.

Она добралась до Кантерлота на небесной колеснице за полтора часа. Зашла в любимое кафе, где попросила обычный заказ, но с собой. Грустно улыбнувшаяся единорожка за прилавком быстро принесла две одноразовые вазочки, черничное мороженое с посыпкой, и клубничное с сиропом. Наложив на них короткий стазис, Твайлайт покинула заведение, левитируя с собой мороженое, и направилась на кладбище Королевской Гвардии.

Здесь традиционно было тихо и пустынно, и только многочисленные столбики отмечали места захоронений. Гвардейцев кремировали, и в землю опускали урны с прахом, если в завещании они не просили иного. Так, прах грифонов развеивали над горами, а некоторые пони просили похоронить их в родных городах. Шайнинг ничего попросить не успел, так что фестралке пришлось немного поплутать, чтобы найти нужный столбик.

Она поставила вазочку с клубничным мороженым на каменную плитку, под которой скрывалась урна с прахом. С фотографии на нее смотрел спокойный, невозмутимый фестрал-единорог черной масти с темно-синей гривой. Имя, звание, годы жизни, и две строки

«Героически погиб на службе»

«СБЛДН»

— Дурак ты, Шайнинг, — Твайлайт сняла заклинание с вазочек. — Кто же так письма пишет? Ты бы еще буквально флаг смерти поднял.

Фестралка понимала, что это просто суеверие. Такие письма он писал ей куда чаще, чем она хотела. У нее хранилось штук пять таких, каждый раз она с ужасом и дрожью в ногах ждала похоронки… А потом он приходил, помятый, иногда раненный, один раз вообще в инвалидном кресле, и они шли есть мороженое. И она публично трепала нервы Гвардии капитану и капризничала, постоянно ворча на то, что он, дескать, опять позволил плохишам себя покалечить. Он же отшучивался, что просто играл со смертью, и снова выиграл.

Они оба понимали, что так будет не всегда, но…

— Дурак ты, Шайнинг… И уже не вылечишься…

***

— Больше никогда, слышишь?! — королева чейджлингов разве что по потолку не бегала, но круги нарезала исправно. — Крылья оборву! Дура! Самоубийца!

— Криззи, хватит орать, тебя на весь замок слышно!

— Пусть слышат! Пусть слышат, что их императрица чуть не подохла на поле боя!

— Ты тоже туда полезла, идиотка!

— Я — чейджлинг, чтоб тебя! Королева! Нажравшаяся любви по горло! Мне голову открути, я смогу обратно прикрутить и дальше пойду! А ты — пегас без единой сверхспособности!

— Да, я слабачка! — заорала Кейденс. — Да, я ничего не могу! Только летать и управлять умею! И что?! Мне надо было стоять и смотреть, как мои пони умирают?!

— Ты об Империи думала?! Что было бы с городом, если бы ты там подохла?! Кристальному Сердцу нужна императрица, без него перемрут не только мои чейджлинги, но и твои кристальники, пустая ты башка!

Тяжело и шумно дыша, фыркая, всхрапывая, императрица и королева уставились друг на друга с отчаянной злобой в глазах. Они злились друг на друга, на то, что обе чуть не померли там — как бы Кризалис не храбрилась, она понимала, что не пережила бы удара божественным оружием. Никто, кроме бога, такое не переживет.

Чейджлингам были жизненно необходимы пони Кристальной Империи, их любовь, их радость, их счастье. Они потратили годы на то, чтобы влиться в общество кристальников, изгнать из них многовековой страх перед собой, чтобы не бояться ходить по городу-государству в истинном облике.

А Империи нужны были чейджлинги. Лучшие строители, добытчики полезных ископаемых, разнорабочие, да на них держалась немалая часть быта кристальников. Кризалис бы не простила себе гибель императрицы, а значит, вероятный развал страны и последующий голод, а Кейденс не могла допустить гибели королевы, без которой рой очень быстро придет в упадок и зачахнет. Слишком плотно обе расы вошли в жизнь друг друга, не в последнюю очередь благодаря Селене, которая и указала Кризалис лучший путь для ее роя.

— Ладно, проорались, и хватит, — вздохнув, королева легла на свой любимый пуфик, нежно-розовый и очень пушистый. — Но я серьезно. Пока не обзаведешься наследницей — или не найдешь пони, которая сможет тебя заменить — даже не думай собой рисковать. Откуда в тебе вообще эта авантюрность? Почему вы, пегасы, такие безумные?

— Может, во мне кровь великих кочевников, откуда ты знаешь? — прохрипела Аморэ Третья, забираясь на кровать. Предусмотрительно заготовленная чашка чая с медом уже ждала ее на тумбочке.

Кризалис промолчала, только выразительно приподняла бровь.

Сеансы взаимного психоза у них были нормой, никто в замке даже ухом не повел. Ну, вернее, подслушивали-то все, кто только мог, но вмешиваться не собирались. Все уважали право своих правительниц на выпуск пара, пусть и таким… Не красящим царственных особ способом.

Справедливости ради, Кризалис сильно перенервничала. Всего второй раз в своей жизни она ощутила столь сильное дыхание смерти на загривке. В первый раз, когда в ее улей пришла Лунная Волчица и вложила ей в голову видение возможных путей будущего. Ее разум, способный управлять целым роем чейджлингов, справился с сотнями и сотнями путей, но увиденное тогда испугало королеву. Настолько, что она сразу поспешила воспользоваться советом Ночногривой и перенесла свой улей далеко на север, в земли Кристальной Империи.

И словно издевка, второй раз в жизни страх смерти она вновь ощутила, когда Лунная Волчица была рядом, но теперь защищая ее. Стоя между нею и Солнечной Волчицей, она уже распрощалась с жизнью, попросила прощения у всех своих чейджлингов, немало тех перепугав, и приготовилась умереть от удара золотой алебардой. И радуга, порожденная Элементами Гармонии, стала для нее самым прекрасным зрелищем в мире. Королева Кризалис уже пообещала себе, что когда-нибудь доберется до Понивилля и лично выскажет благодарность новым хранителям. Не за свою жизнь, так хоть за спасение мира, очередное и, как она надеялась, последнее на ее веку.

— Не злись, Криззи… Я не могла поступить иначе. Новая императрица могла бы и появиться, а вот если бы Лунная Волчица и Луна пали… Ты же сама рассказала, что бы случилось в этом случае.

— Да… — чейджлинга передернуло. — Но о наследнице все равно задумайся, пока молодая, красивая и плодовитая.

— Критерии у тебя, подруга…

— Что? А, ну, умная еще, не спорю. Когда убиться не пытаешься.

— Ты мне теперь это всю мою оставшуюся жизнь припоминать будешь?

— Найдешь мужа, я еще ему расскажу и припоминать будет еще и он.

Кейденс показала язык, скрючив гримассу.

***

— Люблю прогресс! — радостно воскликнула Селестия, вбегая в комнату своей сестры. Ее грива до сих пор не вернула себе эфирный образ, что наглядно демонстрировало так и не восстановившиеся силы. Впрочем, все в соответствии с графиком, нужный уровень магии она должна была накопить минимум через неделю. Слишком уж «жестко» прошлись Элементы по ее энергетике, чтобы добраться до Хелены и ослабить ее связь с планом огня.

— И что же тебя восхитило на этот раз? — с улыбкой поинтересовалась Луна.

— Туалет! Со смывом! Прощайте, ночные горшки!

Темно-синяя аликорн хихикнула в копыто, наслаждаясь видом радостной и веселой сестры. Почти ничего общего с оставшимся в памяти образом, вернее, образами. Ни спокойной вежливости, ни холодного высокомерия, ни яростной жажды битвы. Совсем другая пони, но такая живая и эмоциональная, такая… Солнечная.

— Это потрясающе, Луна! То, как ты развила мои идеи! Стабильность, но без застоя, это же просто невероятно!

— Ну, справедливости ради, я твои идеи развивала совсем не туда, и чуть не спустила страну в пропасть, — потупилась королева, опустив уши. — Во многом, это заслугал Селены.

— Ой, не принижай своих заслуг. Знаю я, как Селена помогает, небось, дала тебе пару советов, а там сама все делай.

— Она составила план для меня и всех моих министров.

— Ого… — Селестия сбилась с шага и чуть не ткнулась носом в ковер. — В смысле, ого! Ты чего там накрутила, что даже она решила вмешаться?

— Знаешь… Я не хочу вспоминать, иначе сгорю со стыда.

— Ну, и правильно, что было, то прошло! Да и ты, я смотрю, все-таки чему-то да научилась, — белая аликорн смерила взглядом свою сестру. — Это так забавно, мы с тобой поменялись местами! Теперь ты у нас — умудренная жизнью правительница, а я так, сбоку хвостик. Иронично.

— Ты тоже теперь королева. Думаю, ты справишься с управлением страной лучше меня…

— Нет, не справлюсь, — Селестия запрыгнула на кровать рядом с сестрой и накрыла ее крылом. — Пойми, та, прошлая «я», осталась в прошлом. Я когда-то действительно чуть ли не интуитивно понимала, как управлять страной, возможно, Старсвирл нас такими создал, но с тех пор прошла тысяча лет на солнце! С Хеленой под боком. Я сейчас лучше разбираюсь в ратном деле и бою, чем в управлении страной.

— Действительно, иронично.

— Угу. Шахматы нам быстро надоели, поэтому мы делали из солнечной плазмы солдатиков и устраивали баталии. Вплоть до грандиозных десятки тысяч на десятки тысяч на сложном ландшафте, в разные, хм, погодные условия и так далее. Это помогало скрасить скуку. К сожалению, цивилизацию мы так построить и не смогли, Элементы надежно отсекли нас от возможности создать жизнь или разум, но ограниченную логику солдат воссоздать у нас получилось.

— Например?

— У нас были трусливые солдатики! И система морали войск. И еще много чего! Было интересно, но даже это приедалось, честно говоря. А у вас тут как, нескучно было?

— Да… Да, было нескучно.

Луна рассказала восторженно слушающей Селестии о трудностях, с которыми ей пришлось столкнуться. Все-таки поведала о первых, суматошных годах правления, о грифонах из осколков Империи, жаждущих отомстить. О первых солнцепоклонниках, фанатиках. О том, как из-за океана пришли кентавры, способные поглощать магию и становиться сильнее, и том, как их удалось победить без помощи Селены, благодаря Элементам Гармонии.

Королева поведала о том, как волчица из любопытства посетила Тартар, тюрьму, что существовала испокон веков, и перепугала всех его обитателей настолько, что те до сих пор ведут себя смирно. Рассказала о многочисленных бедствиях, с которыми справлялись егеря, гвардейцы, и хранители Элементов, в основном порознь, но иногда — очень редко, ведь полных команд за тысячу лет набралось всего три — все вместе.

— А Дискорд? Что с Дискордом?

— Дискорд… — Луна замялась. — Его нет.

— Как нет? — шокированно уставилась на сестру Селестия. — Мы же его Элементами в куклу обратили!

— Селена сказала, что это самая обычная тряпичная кукла. Ну, разве что зачарована, чтобы не истрепаться со временем. Она объяснила, что столь могущественного духа хаоса должна была почувствовать давно, но его в нашем мире просто нет.

— Сбежал, — констатировала белая крылато-рогатая пони. — Сбежал! Как бы ни в момент, когда почуял, как в нашем мире Хелена с Селеной объявились! Они же как раз тогда в нас и поселились, верно?

— Да, вероятнее всего, так, — кивнула Луна.

— Сбежал, как есть сбежал! Вот ведь живучий крупец! Но я его понимаю, как представлю, как он пытается свою дисгармонию на Хелену или Селену натравить, у-у-у…

— Действительно.

— Кстати, а чего твоя Тень от меня прячется? — Селестия с любопытством посмотрела на сверкающую глазами из тьмы Найтмер Мун. — Я не кусаюсь.

— Она не прячется, она за тобой следит.

— А, ну и правильно, хозяйку надо защищать, — аликорн широко улыбнулась, на что Тень ответила белоснежной клыкастой ухмылкой. Выглядело это не то, чтобы страшно, скорее смешно, отчего дневная правительница и расхохоталась.

— Чем планируешь заниматься? — спросила Луна, дождавшись, пока сестра отсмеется.

— Пойду в турне по Эквестрии. Хочу посмотреть на жизнь пони и грифонов вне Кантерлота и твоей Башни Ночи, ну и с последователями поговорить. Их у меня много оказалось, и некоторые весьма воинственны! Гражданской войны нам точно не надо, так что, буду решать вопрос. Заодно и вспомню, что это такое ваше общение со смертными.

— Смертными, говоришь?

— Прости, нахваталась от Хелены, — Селестия вздохнула. — Я много от нее переняла, на самом деле, вплоть до того, что всерьез задумываюсь, а имею ли я право и дальше носить свое старое имя. От Селестии во мне не так уж и много осталось, да и слава у меня, о-о-о…

— Для меня ты всегда была, есть и будешь сестрой, и я всегда буду тебя любить.

— А я — тебя, моя Лулу, — аликорн потерлась головой о шею сестры, жмурясь и улыбаясь.

— И какое бы имя ты хотела себе взять?

— Что, тебя это совсем не смущает? — большая — но теперь немного ниже Луны — белая пони ухмыльнулась. А следующее мгновение ее лицо стало серьезным. — Я подумываю о «Дэйбрэйкер».

— Ты знаешь… Тебе идет.

— Интересно, что бы сказал Старсвирл? — Селестия… Дэйбрэйкер задумалась.

Луна фыркнула, с трудом вспоминая наставника.

— Сказал бы, что мы все рехнулись.

Эпилог

Луна подняла ночное светило, одновременно зажигая десятки, сотни миллионов звезд, ярких и тусклых, укутала их газовыми облаками туманностей. Закончив украшать небо, аликорн посмотрела на сестру, чья эфирная грива была полна красок оранжевого рассвета.

— Ты никогда не задумывалась, какой могла быть история?

— А? — Дэйбрэйкер опустила удерживаемый магией стакан. — Чего это ты вдруг?

— Селена говорит, что звезды — это проекции миров, что похожи и нет на наш. И я всегда задумывалась, можно ли увидеть иные истории?

— Лулу, ты иногда как затянешь… — белая крылато-рогатая пони вновь приложилась к стакану с вином. Ее организм, полный огня и жара, пережигал любой яд, в том числе и алкоголь, быстрее, чем тот попадал в кровь. — Да пламя его знает, знаешь, мне все равно. У меня есть ты, у нас есть наша Эквестрия, сильная, но мирная, пони, грифоны и чейджлинги живут-поживают, друг друга не убивают. На кой Тартар мне иная история, а?

— Просто теоретически.

— Да солнечные ж мышки, Лулу! Тебе заняться нечем? Так пошли постучимся! Ты, я, две палки и много пота, отлично встряхивает мозги, знаешь.

— Знаешь… Ты права, — Луна улыбнулась, отворачиваясь от ночного неба. — История уже свершилась, какой бы она ни была. И иной у нас нет.

— Я поняла, от кого маленькая Твайли подхватила привычку тянуть монологи, — фыркнула Дэйбрэйкер. — Испортила кобылку, ужас! Ничего, мы с Хеленой ее научим хорошему, вот увидишь.

Темно-синяя высокая пони покачала головой, улыбнувшись шире, но не удержалась и обернулась.

Свет далеких миров, что прорывался сквозь предвечную завесу. Десятки, сотни тысяч самых разных историй… Когда-нибудь настанет время им с сестрой уйти, век аликорнов долог, но не бесконечен. Луна задумалась, какой была бы иная история? Как бы все изменилось? Возможно, Селена знала ответ, но ночногривая волчица никогда не отвечала, лишь отмалчивалась.

— Хватит смотреть на звезды, Лулу, пошли лучше торт понадкусываем! Слышала, в этот раз кондитеры особо постарались.

— Да, Дэй, пошли.

Два аликорна ушли, а их место на смотровой площадке Башни Ночи, так и не переименованной, несмотря на настойчивое желание Луны, заняли божественные волчицы. Переглянувшись, они, не сговариваясь, посмотрели на небо.

Ночногривая Селена, облаченная в простое черное платье, и Хелена, чья грива была похожа на пылающее рассветное небо. Дневная богиня носила куда более практичные штаны свободного кроя и что-то вроде рубахи, она не признавала платьев ни в каком виде.

— А ты что думаешь?

— Слишком много возможностей среди множества миров, сестра. Слишком много.

— Тьфу, на нормальный ответ можно было и не расчитывать. Ты хоть сейчас скажи что-нибудь простое, а?

Селена покачала головой и растворилась темным дымом, оставив Хелену в одиночестве. Несколько долгих секунд волчица подбирала слова, чтобы выразить все свое возмущение, но только тяжело вздохнула и махнула рукой.

— Дурдом с лошадками, — и исчезла в огненной вспышке.

Конец.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Эпилог