Волчья шкура [Инна Рудольфовна Чеп] (fb2) читать постранично

Инна Рудольфовна Чеп Волчья шкура

1

Ночной лес осветили огни.

— Собак! Собак спускай!

Люди с факелами: кто на лошади, кто пешком, кто с оружием, кто с собаками, — бежали вперед. Послышался зов рога.

— Вправо! Вправо загоняй!

Высокий мужчина в дорогой одежде вскочил в седло и помчался на звук.

— Ваша милость! — бросился к нему слуга, но тот только нетерпеливо отмахнулся, не прерывая движения. Ехать при всем желании приходилось медленно, все-таки лес, даже ухоженный, не предназначен для конных прогулок.

Ухали большеглазые совы, шуршали в кустах испуганные звери, выли где-то вдалеке волки. И им отвечали диким воем совсем близко.

— Попался! — закричал мужчина, на скаку выхватывая пистолет. — Не стреля-а-ать! Соба-ак на него!

Вышколенные слуги выполнили все в точности. Когда мужчина добрался до места, зверь рычал на окружающую его псиную стаю, те скалились в ответ.

— Крупный! — заметили рядом. — Матерый, видать.

Волк оскалил пасть и прыгнул вперед, хотя одна из лап была сильно повреждена.

— Хорош! — присвистнул хозяин своры, наблюдая как дикое животное раскидывает его лучших шавок. — Из этой шкуры получится прекрасная подстилка у камина!

Зверь, словно услышав последнее замечание, бросился вперед, явно метя добраться до всадника, но тот поднял руку и выстрелил. У волка не было шансов: множество ран, перебитая лапа и накинувшиеся на него собаки и так не дали бы животному добраться до говорившего, а наличие у того оружия окончательно все решило. Мужчина даже руку поднимал медленно, с ленцой, словно точно знал, что сила на его стороне. И это так и было.

— Хорошая охота, — проговорил стрелявший, наблюдая, как в волчьих глазах угасает жизнь.

— Да, ваша милость, — поклонился ему слуга. — Что с ним делать?

— Как что? — удивился всадник. — Я слов на ветер не кидаю. Шкуру обработать и мне принести. Будет лежать перед камином. Трофеи всегда должны находиться на виду, Федя.

Глаза зверя ещё не успели остекленеть, когда слуги подступили к туше с ножами…

* * *

— Едут! Едут!

Дарья поморщилась от визгливого голоса Феклы. Углядевшая с пригорка подъезжающую процессию девушка бежала по деревне, диким криком оповещая население о гостях.

— Чтоб их ветром сдуло в обратную сторону! — в сердцах плюнула женщина.

— Шо ты, Дарька, плюешься? — заметила ее недовольство баба Маня. — Можа, судьба чья едет у той кахалькаде.

— Кавалькаде, — поправила соседку Дарья. Та посмотрела на нее косо.

— Умная дюжо, — недовольно покачала она головой, — Бирючка. Как есть бирючка. Одна и останешься.

Женщина всплеснула руками.

— Вот очень мне надо пузатого жлоба в доме иметь! Команд я и сама себе надаю!

— Мужик для другого нужен, Дарька.

— А мне вашего "другого" не надо!

Дашке погрозили сморщенным пальцем.

— Эх, ты, баба сромная! О чем подумала! Для сердцу мужа заводят. Ну и по хозяйству шоб дельный был. А у тебя вон крыша…

— Для сердца, — перебила женщина, — у меня мужик в доме есть. А крышу починить — найму кого-нибудь, делов-то.

— Злая ты, Дарик. Колючая. Что от мужиков нос воротишь? Сама-то в подоле принесла, а туда же…

Куда "туда же" на свое счастье баба Маня не уточнила. Дарья недовольно поджала губы. К пересудам за спиной, шепоткам да смешкам она давно привыкла. Чай, не девочка уже, в подушку о доле своей плакать. Отплакалась лет семь назад. И стала жить: быт налаживала, мальчонку растила, ковала характер под пристальным взглядом деревни. Вот и выковала…

Баба Маня посмотрела на суровую женщину, покачала головой и поплелась в дом. Что она, не видела проезжих что ли на своем веку? Впрочем, надо младшую внучку послать, авось новости разузнает, девка шустрая.

Кавалькада тем временем приближалась. И стали уже видны синие мундиры.

— Отряд! Солдаты! Офицеры! — повторно пронеслась с визгом по деревне Фекла. Да такая довольная, будто не она сосватанная ходила.

"Дура!" — со злобой подумала Дарья, провожая взглядом девушку.

Отряд въехал в деревню и остановился на расчищенном месте почти в центре селения, где обычно староста делал объявления или собирал сход. Тут же появились девки с кувшинами молока "наизготовку" и сам староста, бодро семенящий в сторону прибывших.

— Вот, — видимо старший офицер сунул в руки Кумачу бумагу, — квартируемся у вас на неопределенное время.

Староста повертел со вздохом бумагу, ковырнул печать и вернул ее говорившему.

— А что не в городе? — почесал он затылок.

— В городе расположится начальство, — отрезал офицер. — А нам велено жить здесь, значит, будем здесь.

Кумач кивнул головой и попросил Феклу собрать народ.

Крик вышел изрядный. Дарья, которой хотели на постой определить двух солдат, так плевалась слюной (ядовитой, наверное!), так орала, что старосте пришлось ей уступить и оставить женщину в покое. Кузнецова сестра наоборот, все приглашала к себе жить, а