В сто первом зеркале (Анна Ахматова) [Виталий Яковлевич Виленкин] (pdf) читать постранично, страница - 3
Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (92) »
вописи XVII1 века и кончая «Миром искусства». В од
ной из комнат находилась целая коллекция старинных
икон, только их почему-то было плохо видно, да и некогда
было их сейчас разглядывать, хозяева приглашали прийти
для этого специально. Но, пожалуй, самое замечательное
из того, что я увидел в этом доме-музее, был фарфор —
богатейшее, первоклассное, изысканное собрание русских
фарфоровых изделий XVH1 и XIX веков. Одни только
статуэтки Императорского завода, Гарднера и Попова за
11
нимали сверху донизу целые шкафы; на розыски и собира
ние их по разным городам России Рыбаков потратил мно
гие годы упорного труда.
Мы с Вербицким пришли первыми и рассматривали
все эти сокровища, когда в передней раздался звонок...
Ахматова вошла в столовую, и мы встали ей навстречу.
Первое, что запомнилось, это ощущение легкости малень
кой узкой руки, протянутой явно не для пожатия, но при
этом удивительно просто, совсем не по-дамски. Сначала
мне померещилось, что она в чем-то очень нарядном, но
то, что я было принял за оригинальное выходное платье,
оказалось черным шелковым халатом с какими-то выши
тыми драконами, и притом очень стареньким — шелк коегде уже заметно посекся и пополз.
Анну Андреевну усадили во главе стола, и начался
обед, роскошный, с деликатесами и сюрпризами, очевид
но тщательно продуманный во всех деталях. Одна только
сервировка чего стоила! Для закусок — тарелки из киев
ского стариннейшего фаянса, суп разливали не то в «ста
рый севр», не то в «старый сакс». В этом своем стран
новатом халате Анна Андреевна, по-видимому, чувствова
ла себя среди нас, парадно-визитных, как в самом эле
гантном туалете. Больше того, что-то царственное, как бы
поверх нас существующее и в то же время лишенное
малейшего высокомерия сквозило в каждом ее жесте,
в каждом повороте головы.
Разговоров всех уже не помню, но когда речь зашла
о поэзии и стали перебирать разных поэтов, чтобы услы
шать ее мнение о них, помню, что она очень поддержала
что-то хорошее, сказанное о Луговском, а о Багрицком
отозвалась холодно, отчужденно.
После обеда Вербицкого стали просить что-нибудь по
читать, и читал он довольно долго: мне, по крайней мере,
показалось, что слишком долго: большие куски из «Пико
вой дамы». Анна Андреевна слушала внимательно и тер
пеливо; хвалила и благодарила артиста вместе со всеми,
но сдержанно. Вербицкий, кажется, сам не рад был, что за
тянул, и смотрел на Анну Андреевну виноватыми глазами.
Да и мы все смотрели на нее в ожидании и надежде, не
решаясь ее просить читать, но она тут же сказала сама,
как-то полувопросом: «Ну что же, теперь я почитаю?»
Она не отодвинулась от обеденного стола, не измени
ла позы, словом, ничем не обозначила начала. Я только
12
увидел, как кровь прилила у нее к щекам с первой же
строчкой: «Я пью за разоренный дом...» Это был «Послед
ний тост», тогда еще нигде не напечатанный. Потом, почти
без паузы, она прочитала «От тебя я сердце скрыла, словно
бросила в Неву...». И еще одно стихотворение 20-х годов,
тогда же затерявшееся, как она сказала, в каком-то жур
нале1,— «Многим».'Напомню эти стихи:
Я — голос ваш, жар вашего дыханья,
Я — отраженье вашего лица,
Напрасных крыл напрасны трепетанья,
Ведь все равно я с вами до конца.
Вот отчего вы любите так жадно
Меня в грехе и в немощи моей;
Вот отчего вы дали неоглядно
Мне лучшего из ваших сыновей;
Вот отчего вы даже не спросили
Меня ни слова никогда о нем
И чадными хвалами задымили
Мой навсегда опустошенный дом.
И говорят — нельзя теснее слиться,
Нельзя непоправимее любить...
Как хочет тень от тела отделиться,
Как хочет плоть с душою разлучиться,
Так я хочу теперь — забытой быть.
Больше она ничего не захотела читать, словно исчерпав
нечто заранее решенное или сейчас для нее возможное,
и было ясно, что просить бесполезно.
Как она читала? Негромко, мерно, но с ощутимым бие
нием крови под внешним покоем ритма. Ничего не подчер
кивая, не выделяя, ни стиха, ни строфы, ни одного отдель
ного слова, ни одной интонации, так что каждое стихо
творение выливалось как бы само собой, на едином дыха
нии, но каждое — на своем дыхании, в своей особой мело
дике. Ближе всего из того, что мне приходилось слышать
из авторских чтений, это было, пожалуй, к фонографичес
кой записи Блока.
Встав из-за стола, все опять занялись рассматриванием
коллекций. Раскрывались одна за другой какие-то толстые
1 «Свирель Пана», 1923, № 1.
13
картонные папки с рисунками; на полированном красном
дереве теснились бесчисленные фарфоровые собачки все
возможных пород; пестрели изысканными букетами и ми
ниатюрами богато золоченные чашки. Принесли и «ахматовскую иконографию». Когда Анна Андреевна брала в ру
ки то маленькую камею со своим изображением, то «ста
туэтку Ахматовой» работы Наталии
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (92) »
Последние комментарии
3 часов 42 минут назад
4 часов 1 минута назад
4 часов 9 минут назад
4 часов 11 минут назад
4 часов 13 минут назад
4 часов 31 минут назад