Английская ложь [Андрей Меньшиков] (fb2) читать онлайн

Андрей Меньшиков Английская ложь

Глава 1 — "Начало пути, сквозь золотистые локоны"

— Номер 37, подготовится к странствию, — говорил один из учёных. — Вы будете принадлежать к дому Азмантис, вы всё поняли?

Крей, обычный парень, осиротевший ещё будучи ребенком и подобранный на улице. Они обеспечили его домом и едой, взамен на его свободу…

— Вам предстоит отправиться в Англию 18 века, для выяснения обстоятельств смерти Королевы и посягательства на трон её дочери.

Лаборатория существует лишь с одной целью: изучать прошлое с помощью устройства, что может перенести твой ментальный образ в прошлое, придав ему физическую форму.

— Вы обязуетесь соблюдать все правила странствия и не нарушать работоспособность устройства, по возвращению вам будет предоставлена награда и право не участвовать более в проекте, — прозвучал голос. — Профессор Барэл, мы готовы.

Профессор дал одобрительный ответ. Проект странствие № 37 был приведён в исполнение.

— Состояние странника в норме, подготовка зрительного стимулятора. Развертка временного узла. Проникновение пространственного носителя в горизонт событий, — звучал голос в голове. — Профессор Барэл, отмечается хороший уровень синхронизации с временным узлом, продолжаем…

В глазах начал проявляться свет.

— Я верю в него… — шёпотом сказал профессор.

Крей открыл глаза. Перед ним предстала густонаселенная улица…

— Мы будем следить за твоим состоянием во время странствия.

Это последние услышанные им слова с лаборатории. Во время странствия учёные могут следить только за эмоциональным фоном странника, видеть его глазами и слышать в относительно небольшом радиусе, в то время как связь со странником становится невозможной. Он любопытно осмотрелся вокруг, пытаясь сделать шаг: голова была словно в тумане. Наконец, тело подчинилось. Крей направился к наполненным улицам, где виднелся Королевский дворец. Проходившие мимо шептались и глазели на него. Что ещё от них ожидать? Его одежда была больше похожа на старую льняную ткань. Проходя одну улицу за другой, он не заметил проезжавшую карету, ещё чуть-чуть и она бы столкнулась с ним.

— Эй, жалкая дворняга, совсем что ли слепой? — кучер остановил лошадей и грубо крикнул, не забыв погладить свою густую бороду.

— Прошу прощения, я вас не заметил. Да и разве, вас не учили, что грубить каждому встречному не лучшая идея? — Крей развел руками перед ним.

— Ты смеешь хамить мне?! Жалкий простолюдин, да я везу карету её Высочества, будущей королевы Англии! — тщеславно ответил ему кучер, уже потянувшись к армейской шпаге, как послышался женский голос.

— Довольно, я не потерплю такого отношения к горожанам, Чарльз.

Из кареты вышла девушка с обворожительными, светлыми волосами: на ней было красное пышное платье, украшенное золотым переплётом — явно из королевской семьи.

— Прошу простить поведение моего кучера. После прибытия во дворец, он будет незамедлительно наказан, — с уважительным тоном произнесла девушка, всматриваясь в его внешний вид. — Как вас зовут?

— Извините, что не представился. Меня зовут Крей де Азмантис.

Она удивленно посмотрела на него.

— Да как ты смеешь так разговаривать с членом Королевской семьи! — вскрикнул кучер, снова потянувшись ко шпаге.

Девушка с явным недовольством подняла правую руку, согнутую в локте и приказала ему оставаться на месте и не встревать.

— Как я вижу, вы не местный, ибо так свободно никто со мной помимо моей семьи не общается, да и к тому же, мне не доводилось слышать вашу фамилию.

— Раньше я никогда подобного не говорил, так как такого со мной никогда не случалось. Но, что если я скажу, что влюбился в вас?

— Не говори так, меня аж в дрожь бросает, — она цыкнула, а затем отвела взгляд и направилась к карете.

— Вы первая девушка, услышавшая эти слова от меня.

— Надоело уже, — она закатив глаза, снова повернулась к нему.

— Госпожа, нам нужно спешить во дворец на вашу коронацию, не стоит тратить на этого оборванца столько времени, — кучер подстёгивал лошадей, а девушка демонстративно отвернула голову.

Девушка села в карету, хлопнув дверцей. Напротив сидела женщина в черной шляпке, обвязанной белой нитью: терпеливая и не менее серьёзная особа.

— Внученька, этот юноша не соврал тебе. Я чувствую в его словах решимость.

— Нельзя допустить чтобы влияние королевской семьи преуменьшилось, — ответила ей девушка, смотря на улицу с задумчивым лицом.

Этой женщиной была мадам Шейли: по совместительству — её родная бабушка.

— С таким отношением вы никогда не найдете себе хороших друзей, а то и спутника.

— Бабушка, хороших людей не бывает — есть лишь те, кто делают всё также, как и ты, — она не переставала смотреть в окно и закончила разговор.

Шейли тяжело вздохнула. Несколько минут и карета остановилась на территории дворца.

— Госпожа, всё уже готово к вашей коронации, — дворецкий ожидал их у главного входа. Она вышла из кареты, поправила своё платье и поблагодарила.

— Будь добр, принеси мне мой свежезаваренный чай Эрл Грей, я буду в своей спальне, — девушка направилась во дворец, приподнимая своё платье.

— Мадам, что-то госпожа сегодня не в настроении, могу ли я чем-нибудь помочь, — спокойным голосом спросил её дворецкий, не в первый раз наблюдая скверное настроение её Высочества.

Шейли была очень мудрой и понимающей женщиной: она могла выслушать любого, независимо от его статуса и богатства.

— Доброе утро, Лоренс. Погляжу ты в добром здравии, не подашь мне руку, чтобы я спустилась? — Мадам поправила свою шляпу и осмотрела окрестности дворца. — Лоренс, как думаешь: можно ли назвать богатым и властным того, кто получил всё благодаря своему роду?

Лоренс приподнял голову и вытирая руки платком сказал:

— Я понимаю к чему вы клоните, мадам Шейли, — произнёс Лоренс. — Я думаю, что таких людей нельзя называть сильными до тех пор, пока они сами не достигнут того, что получили от семьи.

Мадам согласилась с ним.

— Таких людей нужно сначала сломать, дабы они смогли подняться. Вся их сила строится на пережитой ими боли и желания достичь своей цели. Надеюсь, найдется тот, кто сможет наставить нашу будущую королеву, покуда она смогла взойти на трон не как наследница рода Герцогинь, а как провозглашённая народом королева Англии…

Крей искал ночлег на сегодняшнюю ночь: бродя по улицам, он подслушал разговоры о предстоящем балу. Вспоминая свою цель странствия, он решил, что ему нужно быть ближе к дворцу.

"Неужели, эта Амелия и есть дочь убитой королевы" — мысли посещали его голову и он задумался.

Как узнать тайну смерти Королевы и всего их рода? Что если это аристократический заговор? На крыше одного из домов, было явно свободнее: то, что видел Крей своими глазами, сильно отличалось от того, что он видел раньше.

— Кто бы мог подумать, что я влюблюсь в ту, что уже давно мертва. Пожалуй, я уже ненавижу это, — сказал он себе стоя на крыше, как послышалась музыка.

Множество людей собирались у дворца и приветствовали королеву Англии.

— Поприветствуем же нашу Королеву, что привела нас к небывалому величию! — кричал оратор с балкона королевского дворца. — И её дочь, наследницу трона, что возглавит Англию, Герцогинь Амелию!

— Своей властью, данной мне от роду моего и народом моим, я королева Англии — Герцогинь Александрия Де Ламиа провозглашаю дочь свою, Амелию моей преемницей и будущей королевой! Слава Англии!

— Да прибудет с нами честь и слава! — доносились крики из толпы.

Коронация завершилась. Королева и принцесса вошли во дворец.

— Дочь моя, почему ты не произнесла речь?

Большую часть жизни Амелия провела с любимым ею отцом, а после его смерти некоторое время жила с бабушкой, пока ей не исполнилось четырнадцать лет.

— Я не люблю произносить речь, — ответ прозвучал робким голосом.

Александрия любила свою дочь, но была к ней излишне строга и требовательна — из-за чего Амелия не могла найти с ней общий язык.

— Какой тогда королевой ты станешь? — возразила ей Александрия. — Народ, что не слышит голоса своего правителя, будут терзать сомнения и он падёт под гнётом безразличия. Сможешь ли ты стать королевой, которую народ будет почитать и уважать?

Амелия лишь опустила голову: она не могла ничего сказать своей матери.

— Лоренс, проводи госпожу Амелию в её комнату, — приказала Королева, стоящему с чайным сервизом дворецкому.

Головная боль и вспышки света, память Крея начала возвращаться. После завершённой коронации он уже не сомневался, эта мысль приводила его в ужас. Мать и дочь. Александрия и Амелия Герцогинь — этих людей никогда не существовало в нашей истории…

Он спустился с крыши здания и проходя сквозь толпу услышал разговор нескольких стоящих мужчин.

— Барон Леонард, почтите ли вы своим присутствием бал, что пройдет сегодня ночью в королевском дворце, — сказал один из аристократов.

Барон, доставая портсигар, приказал своим людям приготовить ему костюм и лучших солдат, что сопроводят его до королевского дворца этой ночью.

— Не понимаю я выбор королевы, — герцог, закуривал свою дорогую сигару и возмущался. — Она ведь и речь не произнесла, робкая маленькая девочка! На её месте мог бы быть и мой сын Конрад, мальчик то хоть говорить умеет, в отличие от этой «не казненной» временем девки!

— Соглашусь с вами, Амелия ещё юна, но решение королевы неоспоримо, — вмешался один из толпы. — Может, немногословность её — сила, что приведёт нас в тихие, спокойные времена.

"В народе, что были знатных кровей, уже разгорались споры, может кто из них и есть убийца?"

Несколько часов спустя. Вечером несколько карет, не спеша при свете фонарных столбов приближались ко дворцу. Крей посмотрел в окна, снова забравшись повыше: в одном из окон он увидел Амелию, надевавшую на себя то самое пышное платье в окружении служанок.

— Думаю, мне стоит почтить своим присутствием наследницу трона Англии, если я хочу всё выяснить. Во дворец так просто не попасть.

Спустившись на землю, он незаметно запрыгнул в одну из карет…

Глава 2 — "Новоиспеченный Дворецкий"

В темноте, когда улицы уже погружались в сон, королевский дворец созывал гостей на бал в честь Королевы и её дочери…

— Дамы и господа, прошу внимания, — произнес Лоренс, держа в руках бокал с шампанским. На нем был строгий васильковый костюм с белыми вставками, украшенный брошью семейного герба. — Мы рады приветствовать вас в Королевском дворце дома Герцогинь, прошу поднять бокалы во имя её величества, Александрии и дочери её Амелии. До дна!

Лоренс был членом побочной ветви клана, что служила Королевской семье веками. Он был первым кто начал лично служить Королеве после службы в армии. Лоренс Де Мартини, было его настоящим именем.

— Госпожа Амелия, все уже собрались и ждут вашего присутствия, — обратилась к Амелии одна из служанок. — Неужто моя мать снова решила посмеяться надо мною, — вскликнула Амелия, пристально смотря на площадь в окне.

— Нет, госпожа. Господин Лоренс попросил меня сопроводить вас в главный зал.

— Я должна присутствовать на балу лишь из-за того, что я дочь Королевы? Сыновья из знатных семей так и норовят приударить за мной, да и внимание их мне чуждо, что уж там о принцах, что так хотят заполучить мою руку. Стыд и срам, да и только! А помнишь одного юнца, что возомнил себя принцем и хотел заполучить меня в обмен на неслыханное богатство, все эти мальчишки, получившие всё от рода своего, не заслуживают моего внимания. — посмеявшись в конце закончила она.

Оказавшись на территории дворца, Крей обратил внимание на открытое окно из которой проносился приятный запах табака. «Через главный вход мне не пройти из-за стражи, что следит за садом. Залезать через окно тоже опасно, но выхода у меня нет.» К счастью, в карете было несколько комплектов приятной одежды. Проникнув в Королевский дворец, он слепо бродил по коридорам, пытаясь выйти к главному залу, остерегаясь патрулей стражи. Ничего не было ему знакомым. Со стороны были слышны голоса и звучала музыка, судя по всему, они доносились из главного зала.

— Господин, прошу меня извинить, но мне кажется вы заблудились. Гостям запрещено выходить за пределы главного зала, — вежливо наклонившись произнёс за его спиной Лоренс, заметивший его.

Если бы не найденная им одежда, его бы наверняка уже приказали казнить.

— Да, прошу простить меня, кажется, я изрядна перепил и заплутал в поиске уборной, не будете так добры проводить меня к ней? — дворецкий проводил Крея до уборной и откланялся.

Дождавшись, пока Лоренс скроется — он последовал за ним. Дворецкий приоткрыл большие двери в главный зал и пропал в шумной толпе дворян.

— Не знаю где я оказался, кто все эти люди, но точно знаю, что этого всего никогда не было: этот дворец, эти одеяния — я должен всё выяснить!

Перед ним предстала потрясающая картина: дворяне в дорогих костюмах танцевали и распивали алкоголь под живую музыку.

— Кажется, это белое вино, — вкус был утонченным и лёгким. Вино здесь явно лучше. Уверен, простым людям вряд ли доведётся попробовать эти угощения, а здесь и правда собралась вся знать, — Крей отвел взгляд и взглянул на толпу, средь неё он увидел стоящую в своём платье Амелию.

— Она смотрит на меня?

Девушка скрылась в толпе и вышла из главного зала. Крей последовал за ней. Выйдя из зала, он осмотрелся, но она уже исчезла в стенах этого дворца.

«Неужели, заметила?»

Опустив голову, он посмотрел на красный ковер. На нём лежали клочки волос и вспомнив её светлые золотые локоны — это был оставленный ею след. Он вышел к комнате, в которой ранее она примеряла своё платье и постучался. Услышав одобрительный ответ, Крей медленно приоткрыл дверь. В центре комнаты стояла большая роскошная кровать, рядом с ней стояло украшенное золотой рамкой зеркало на красном шёлковом ковре. Амелия сидела в углу комнаты у двери рядом с вазой с желтым цветком, расчёсывая свои распущенные светлые волосы.

— Один из дворецких доложил мне о подозрительном "дворянине", что разгуливает по дворцу вне главного зала в знатной одежде друзей нашей семьи. Кто бы мог подумать, что это будешь всего лишь ты — бедный простолюдин, которого я повстречала сегодняшним днём по пути во дворец.

— Я рад снова видеть вас, Амелия, — произнёс Крей, надев на себя «личину» дворецкого.

— Не стоит со мной фамильярничать, думаю ты слышал, что внимание таких как ты знати чуждо и отвратно, однако должна признать, проникнуть в королевский дворец незамеченным и притворившись одним из наших гостей многого стоит. Благодари Лоренса за то, что он явился на бал без своего меча, как подобает этикету, иначе живым бы ты ко мне не явился, — Амелия гордо улыбнулась, а затем подошла и прислонила его к стене.

— Благодарю, за такой теплый приём. Я думаю, вы ещё не забыли мои слова, которые я сказал вам ранее? я никогда не откажусь от них, — Крей был выше её, из-за чего пристально смотрел ей в глаза, немного опустив голову.

— Какова же причина твоей храбрости? Я ведь могу прямо сейчас приказать страже казнить тебя: коль кто увидит нас вместе, подумает, что ты вздумал потешиться мною, — говорила она, также неотрывно смотря ему в глаза

Крей был приятно удивлён её словам, она только больше заинтересовала его. Он всю жизнь был одиночкой, что считает большинство девушек скучными и однообразными: ему доводилось своими глазами видеть, как люди портят себя и искажают понятие любви.

— Разве я не говорил? любовь, госпожа Амелия. А что касается желания потешиться вами, не будь здесь стражи, я бы не отказался от вашего внимания.

Она слегка вздрогнула от его слов и почти успев покраснеть, отвернулась.

— Тогда как насчёт того, чтобы стать моим дворецким… моим клинком, что обнажится ради меня и прольёт кровь моих врагов во славу меня и моей семьи?

Амелия всегда хотела иметь в своих руках подчинённого, что не подчиняется приказам матери: того, кто будет принадлежать только ей…

— Как я понимаю, я не имею права отказаться, иначе вы прикажете отрубить мне голову.

Амелия сделала шаг назад и улыбнулась. Наклоняясь из стороны в сторону она шагала к окну и напевала мелодию. Музыка за стенами стала звучать громче и прислуга пробежала по коридору, на что Амелия повернулась и разглядела в дверном проёме пару маленьких черных туфелек.

— Назови своё имя.

— Крей Валиус Де Азмантис, госпожа, — ответил не колеблясь и слегка наклонился.

— Пришло время и мне представиться, моё имя — Герцогинь Амелия Де Ламиа, — произнесла она с маленькой паузой, заведя одну ногу за ногу.

Глава 3 — "Чистый цветок в поле брани"

Этой ночью Амелия приказала Крею покинуть дворец через окно в её покоях и ждать у ворот дворца на рассвете. В свете ночных огней он вышел на улицу в поисках ночлега. Блуждая по бесчисленным закоулкам, он кажется уже заблудился, но его внимание привлекла женщина, что стояла и покуривала сигару в откровенном платье.

— Эй, юноша, неужели ты потерялся в столь не детское время?

Вся улица была заполнена людьми: они пили, смеялись и веселились в компании женщин. Крей, хоть и был опрятно одет после визита во дворец, однако смотрелся чужаком, из-за чего мужчины с презреньем глядели на него.

— Снова ты жалкая дворняга! — прокричал знакомый мужской голос.

Это был тот самый кучер, что вёз госпожу Амелию во дворец, кажется, его звали Чарльз. Судя по всему, Амелия и правда выгнала его из дворца.

— А, это всего лишь вы. Мне приятно видеть, как вы опустились до того, что развлекаетесь с женщинами, распивая дешёвое спиртное у всех на виду, а ведь когда-то вы были слугой королевской семьи и везли саму дочь королевы. Жалко не находите?

— Да как ты с-смеешь, чертёныш! — крикнул Чарльз, опрокинув бутылку своего дешёвого пойла.

— Если бы не ты, я бы продолжал служить её величеству и не лишился бы своего титула, меня бы окружало богатство и превосходство над такими бедными как ты!

Женщина, стоявшая позади, покуривая трубку, подошла к Крею и положила руку ему на плечо.

— Усмири свой пыл, Чарльз. Девочки, покажите ему чему вы научились. Уведите его и пусть он вам хорошенько заплатит.

Женщины, сидевшие с ним за одном столом, опутали его своими рукам и направились к трактиру неподалёку.

— Тебя погубил не я, а твоя алчность…

Чарльз скрылся в толпе людей, выкрикивая что-то невнятное.

— Хорошо ты его, мальчишка, не по годам «казнён». Меня Джессика звать, тот болван, кажется, тебя Крей молвил, будем знакомы, — сказала женщина, протянув ему руку. — Он частенько у нас объявлялся, я и подумать не могла, что этот старый хрыч в дворце прислуживал, да уж чего только от людей не наберешься. Ты ведь ночлег ищешь? Айда я отведу тебя в трактир, — он согласился и направился в трактир вместе с Джессикой.

Улицы были наполнены пьяницами и женщинами, что зарабатывали себе на жизнь мужскими слабостями. В этот раз следуя за Джессикой уже по ночным улицам, Крей увидел, как общество меняется из-за дня в ночь, как люди мечтая днём о величии тонут в собственных желаниях вечными ночами, а ведь когда-то они были другими…

«Женщина, что продала своё тело лишается уважения и женской гордости. Женщина, что продала себя ради чад своих, обретает мудрость и покровительство…»

— Вот мы и пришли. Заходи! Да на выпивку не надейся, малец ещё, — похлопав его по плечу сказала Джессика.

— Благодарю вас, чем я могу оплатить вам за вашу помощь и проявленную доброту?

— Да успеется ещё, ты главное не волнуйся, тот старый хрыч сам меня доставал, так что мы в расчёте.

Трактир был почти пуст, за исключением сидящего за последним столиком парня в сером балахоне. Дешевые картины на стенах, подсвечники на столах и дубовые бочки с алкоголем. Как же здесь всё-таки было уютно.

— Эй, Оливер, как там мои дети? — Джессика, направилась к лестнице. — Кажется, я укладывала их спать несколько часов назад, они всё ещё спят?

— Спят как солдаты после обеда! — произнёс стоящий за столом мужчина в старой поношенной одежде, похожей на дублет.

— А кто это с тобой, не слишком ли молод?

— А ты, как всегда, любишь пошутить, Оливер, — ответила Джессика. — Я пойду к себе, а ты пока приготовь нашему гостю комнату.

Оливер, бывший военный в королевской гвардии. Старик военной закалки, так кажется о нём говорили. После войны вернулся в родной город, где позже его жена умерла от болезни.

— Прошу простить за нежданный визит.

— Присаживайся, хоть чая тебя заварю. — ответил он, перебирая что-то под барным столиком.

На столе лежала газета. Крею хотелось знать лишь одно. Взяв газету в руку, наверху по центру он увидел дату: «… 376 года от Первого заката». Оливер протянул ему кружку с чаем и наконец поинтересовался:

— Ну так, что завело тебя к нам? Редко миссис Джессика оказывает кому-то подобную услугу.

Крей, скрывая своё удивление объяснил ему, что помог избавиться от надоевшего ей Чарльза.

— Услуга за услугу значит. Как там по роду тебя звать?

— Азмантис, кроме меня никого не осталось, — он своим тоном намекнул, что не хочет говорить об этом.

В этот момент к столу подошёл тот парень в балахоне.

— Эля мне и побыстрее, — грубым голосом пробормотал он, бросив пару монет на стол. Оливер налил ему до краёв кружку эля и поставил на стол.

— «por favor» — произнес Оливер тому парню.

— Какой неприятный посетитель, частенько он к вам заглядывает?

— Бывает, заходит что в день, что в ночь, но я так тебе скажу: не стоит с ним связываться, — говорил Оливер, оглядываясь по сторонам. — Я на своём веку многих повидал, но таких как он я сразу вижу. Постоянно что-то шепчет себе под нос, иногда ещё нож достанет и по столу скребёт. На моей памяти помню, пальцы себе до крови разгрыз.

Оливера прервала спускающаяся по лестнице с ребенком Джессика.

— Ты приготовил комнату нашему гостю? — требующим тоном прозвучал её голосом.

— Уже иду, только найду чистое покрывало.

Она держала в руках ребёнка, укутанного в полотно, и улыбалась, смотря ему в глаза.

— Что, неужели Оливер тебе даже выпить не подал?

— Разве не вы сказали, что мне не стоит надеяться на выпивку? — Джессика рассмеялась и взяла с полки крепкий алкоголь.

— А ты паренёк то серьёзный, держи, за счёт заведения, разумеется, — сказала Джессика, держа в руках круглый бокал.

— Ты извини, я случайно подслушала ваш разговор с Оливером. Многие потеряли семью во время войны, многие изменились навсегда, однако те, у кого была цель — стали жить ради неё, — сказала Джессика, поставив алкоголь на стол.

— Я рад видеть, что у вас есть цель, ради которой вы готовы жертвовать собой, — Крей, взяв бокал в руки.

— Ты прав. Я была беременна, когда мой муж погиб на войне. Последнее, что я получила от него, это было письмо, где он просил назвать нашего сына именем солдата, что спас его от смерти и я решила, что сделаю всё ради моих детей, даже если мне придётся продавать своё тело, — закончила Джессика, улыбнувшись.

Крей был восхищён ею, её силой духа и волей бороться за своих детей. Она была сильной матерью, исполнившей желание своего мужа и пообещала себе, что воспитает из них достойных людей, как бы того хотел их отец…

— О себе я рассказала, а кто ты? — сказала Джессика, поставив руки на стол.

— Обычный парень, что остался без семьи и скитается по улицам Англии, случайно встретив наследницу Королевской семьи. Теперь этот парень хочет служить во дворце — сказал Крей улыбнувшись, допивая свой стакан с алкоголем.

— Не уж то, на богатство нос развесил? — сказала Джессика, смеясь от слов Крея. — Повезло, что ты ещё жив остался, малец.

— Однако, это того стоило… — сказал Крей предвкушая что-то интересное, смотря на свой пустой бокал.

«Вино в бокале — это твоя жизнь. Чем быстрее его пьёшь, тем ярче вкус во рту, но тем быстрее оно кончается…»

Внимание Крея отвлекла резко открывшаяся дверь.

— Миссис Джессика, я закончила с работой — господин Чарльз направился к себе, — сказала девушка, одетая в серое платье, кажется, она была одной из служанок.

— Хорошо, Аннета. Не будешь ли так добра проводить сего юношу до комнаты в углу, кажется, Оливер уже приготовил её, — Крей встал из-за стола и повернулся лицом к девушке.

— Я думаю это не к чему, госпожа Джессика. Я и сам смогу дойти до комнаты, — демонстрируя свою настойчивость возразил Крей.

— Это похвально, однако у неё есть ещё одно незаконченное дело, считай это ещё одним подарком от меня.

Джессика подошла к Аннет и шепнула ей на ухо:

— Этому юноше не помешает расслабиться… если получится я хочу, чтобы он проявил свою истинную натуру, — сказала Джессика, накручивая на палец её длинные волосы.

— Да, госпожа, — сказала она, направившись в свою комнату.

Аннет была красивой девушкой с черными волосами и глазами цвета природы. Она начала работать у госпожи Джессики, чтобы самой себя обеспечивать.

— Думаю, ты устал малец, айда спать! — сказала она, взяв ребёнка на руки и направившись на второй этаж.

Крей направился в дальний угол, как ему сказала Джессика. На его удивление, в соседних комнатах было тихо. Комната была обставлена старинной мебелью, но со вкусом. В углу стояла одна большая кровать, застеленная чистым покрывалом и маловидный столик с зеркалом на котором лежала расчёска и второй ключ от комнаты. Крей уже готовился ко сну, как в дверь постучали. За дверью стояла переодетая в вечернее голубое платье Аннет.

— Господин Крей, я…. — не успела она договорить, как Крей пригласил её войти.

— Я догадываюсь, что сказала тебе Джессика, — он внимательно смотрел на её растерянное лицо. — Однако, разве я могу окрасить твой цветок, если не испытываю любви?

— Как вы узнали, господин Крей? — со смущённым лицом ответила она, наклонив голову вниз. — Как вы поняли, что я ещё не делила ложе с мужчиной?

— Ты не похожа на ту, что оголится, перед тем, кто не разглядел тебя настоящую. Хотя, ты всё же пришла ко мне, почему?

— Женская интуиция, — легко, с явным облегчением произнесла Аннета. — Я верила, что вы не из тех, кто может опуститься ради мимолётной похоти. Я благодарна вам за ваши слова и за то, что вы смогли понять мои истинные чувства.

Она села на кровать, что стояла у Крея в комнате.

— Я здесь не по своей воле, — запрокинув голову произнесла Аннета. — Джессика помогла мне, однако я делаю это не ради неё. Одна женщина, однажды подобрала меня на улице: у неё было двое чудесных сыновей. Я хочу снова встретиться со старшим братом, что служит во дворце; такую как я, они и к воротам не подпустят.

"Разве такой как он может служить во дворце? Что если я уже видел его?" — подумал Крей.

Перед уходом Аннета игриво поцеловала Крея в щёку и улыбнулась.

— «Bonne nuit», господин Крей.

Она вышла и закрыла за собою дверь, направившись к лестнице. Только она спустилась, как недалёко от неё прозвучал женский низкий голос:

— Неужели, как всегда ничего не было? Ты всё ещё чиста, — это была Джессика, стоявшая у входа и смотревшая в лунное небо.

— Довольно, Джессика. Я совру вам, если скажу, что это не так; он как змей, но охмуривший меня своей честностью и благородством по отношению ко мне и моим желаниям.

Глава 4 — "Дар и Проклятие"

Солнечный свет мягко пробивался сквозь приоткрытое окно и Крей открыл глаза. На улице уже были слышны стуки колёс, и голоса проходящих мимо людей; она должна ждать его на рассвете у ворот Королевского дворца.

Аннет обходила комнаты и увидела лежащий у двери ключ, явно проскользнувший через дверную щель.

— Госпожа Джессика, я нашла это в комнате господина Крея, — торопливо, отдышавшись произнесла Аннет, держа в руках оставленное им письмо.

— Да уж, он сделал свой ход раньше, чем я думала, — задумчиво сказала Джессика, попивая утренний стакан спиртного. — Этот мальчишка не тот, за кого себя выдаёт, советую тебе быть с ним аккуратнее, иначе его игра может закончится вместе с тобой.

— О чём вы говорите, госпожа Джессика? — возмутилась Аннет. — Я буду той, кто всегда будет помнить его имя честным словом, ведь таких он я раньше не встречала.

Столь решительное высказывание Аннеты, было из тех, что поразило даже Олливера стоящего за барной. Весь этот разговор слышал тот парень, что сидел в балахоне. Наскребывая что-то острым ножом по столу и пробормотав никому не понятные отрывки о замке Отранто.

— А ну-ка, убери нож из рук, что не слышишь, что ли? — протирая стаканы, произнёс Олливер строгим, как на войне голосом.

— «Pardonne-moi, tue-moi, tue-moi, elle doit mourir pour me sauver.» — тихим прерывающимся от дрожжи голосом шептал он, и встав со стола, направился к выходу.

Джессика немного знала французский, ранее слыхав его от своего мужа. После услышанного она попросила Олливера быть на чеку и направить на него ружьё, если тот задумает что-то странное…

Оживленные улицы сменялись тишиной по пути к Королевскому дворцу. Пройдя несколько домов, Крей увидел высоко стоящие башни дворца с искусной резьбой, украшенные золотом и восходящим над ними Солнцем; она стояла возле ворот дворца в лёгком, задирающемся от ветра темно-красном платье.

— Ждать тебя в такое жаркое утро, далеко не то, что я хотела, — приподняв голову обвинительным тоном произнесла Амелия.

Её золотые глаза ослепляли его, казалось, ещё чуть-чуть и она набросится на него.

— Прошу прощения, моя госпожа, — сказал Крей, приклонившись. — Должен сказать, что сегодняшнее Солнце так же прекрасно, как и ваши глаза.

— Солнце только взошло, а ты уже фамильярничать со мной вздумал? Аж тошнит, — цыкнув ответила Амелия, отвернув голову в сторону. — Вчера я попросила своего дедушку приготовить тебе одежду, не предстало моему дворецкому ходить в украденной тобой бутафории Королевской семьи.

Они направились во дворец, разглядывая роскошный цветочный сад при свете дня: несколько слуг поливало цветы.

— Господин Лоренс, вы знаете мужчину, что сейчас прошёл с госпожой Амелией? — обратилась к Лоренсу одна из служанок.

— Не стоит так беспокоится, — ответил Лоренс. — Госпожа Амелия никогда бы не привела во двор чужаков, к тому же, он уже был ранее нашим гостем, — он поднял голову и посмотрел на Крея, вспоминая, что видел его на балу.

Зайдя во дворец, Амелия направилась к огромной лестнице, накрытой красным бархатным ковром, у подножья которой величественно стоял трон Королевы Англии.

— На что уставился? С этого дня ты не должен позволять эмоциям затмевать твой разум — ведь ты клинок, что я держу в своих руках.

— Несомненно, госпожа Амелия, — ответил Крей, приклонив голову. — Я ваш клинок, но не сочтите за грубость, не великоват ли клинок, что вы держите в своих руках? — усмехнувшись сказал Крей, подняв свой взгляд на стоящую на лестнице Амелию.

— Язвить мне вздумал? — она схватила шпагу со щита с именным гербом на стене. — Если понадобиться — я усмирю тебя… — Амелия направила на него свой клинок так, что её лицо отражалось на лезвии меча. — «Assez», — вскликнула Амелия убрав шпагу в ножны. — Эгберт нас уже заждался.

Поднявшись по лестнице, она в движении провела рукой по ковру и нащупав ключ от швейной мастерской, мастерски метнула его в замочную щель, стоящей впереди двери. Прозвучал звук открывающегося замка.

— Как видишь, моё детство во дворце прошло скучно, но я веселилась как могла, — проходя дальше по коридору, сказала Амелия. — Помню Лоренс часто закрывал меня в комнате за плохое поведение, кажется, за "поведение не достойное дочери Королевы Англии", как-то так он говорил.

— Кто бы мог подумать, что госпожу Амелию, что так гордо отзывалась о себе, наказывали и закрывали в комнате за плохое поведение, хотя, этим вы мне и нравитесь, — Крей посмеялся, прикрыв рот одной рукой.

— Рада слышать, — улыбнувшись в ответ сказала Амелия. — Однако ты должен понимать, что одними словами меня не добиться, — уже дойдя до двери сказала Амелия.

В комнате сидел мужчина, видимо Эгберт: он держал в руке монокль и разглядывал кусок зелёной ткани, скорее всего пригодившийся бы ему для шитья.

— Амелия, сколько раз тебе повторять, чтобы ты не прятала ключ от мастерской. Я так могу и с голоду умереть, — говорил он, продолжая рассматривать ткань с помощью лупы, а после повернув голову в их сторону.

— Это чтобы ты не заскучал и ждал меня, дедушка, — ответила Амелия, заведя руки за спину и покручивая носком туфли.

— Лучше скажи, это тот юноша о котором ты мне вчера все уши прожужжала? — привстав сказал Эгберт и подойдя к нему.

— Верно, я лично выбрала его своим дворецким, — ответила она, накручивая волосы на палец.

— Почему ты выбрала его? — Эгберт протянул ему руку. — Между вами что-то произошло?

— Думаю, вы немного торопите события, ваше Высочество, — Крей пожал ему руку. — Нас с госпожой не связывает ничего, кроме договора слуги и госпожи.

— Готов поспорить, что именно ты был этим ночным гостем на балу, что проник в её покои, пока я ничего не подозревая встречал гостей, — Эгберт посмеялся и похлопал Крея по плечу. — А ты парень то смышлёный, но не думай, что сможешь так легко заполучишь мою внучку. Она у нас девочка далеко не из таких. Помню, как один принц все время у неё перед окном ошивался, так она его на дуэль вызвала, а он и минуты не продержался, упал и побежал к папочке, — Эгберт ещё больше рассмеялся, положив руки на живот.

— Хватит, дедушка! — Амелия покраснела. — Лучше скажи, ты приготовил ему одежду?

— Разумеется! — сказал Эгберт открывая сундук под его столом.

Подойдя к Крею, он протянул ему изящный чёрный камзол, украшенный по левую грудь темным опалом и свисающим с него волчьим клыком…

— Это ведь, тот самый опал, что я принесла тебе в детстве, — сказала Амелия, удивленно разглядывая самоцвет,

— Я подумал, что без него не обойтись, к тому же он прекрасно подойдет сему юноше. Помнишь легенду об одиноком волке, что найдя опал обратился в человека? — Эгберт, будто скрывал что-то от Крея.

— Ладно, мы пойдем, — поднесся свою руку к ожерелью с золотым янтарём сказала Амелия.

Не успели они выйти, как Эгберт обратился к Крею:

— Как думаешь, сможешь одолеть Амелию в дуэли на мечах? иначе какой из тебя дворецкий, — сказал он, смотря на свой полуторный меч, что остался у него с войны.

— Дедушка, думаю он ещё слаб чтобы сразиться со мной… — ответила она Эгберту, посмотрев на него серьёзным взглядом.

Крей заподозрил, что они оба скрывают от него нечто важное.

— Не знаю, что вы скрываете от меня, но я пожалуй соглашусь с госпожой.

Застёгивая камзол, его посетило странное чувство: сердце резво забилось, а во рту появился странный привкус.

— Что со мной?

— Думаю, в скором времени он проснётся способным сразиться с тобой, Амелия, — произнёс Эгберт предвкушающим тоном.

— Тебе очень идет, Крей, — Амелия придерживала его за плечи.

Они вышли из мастерской и ему стало немного легче. Бродя по нескончаемым коридорам, он наблюдал за игриво идущей Амелией, слыша лишь лёгкое постукивание её туфель и мелодию, что она напевала, проходя по стенам дворца к своей комнате. Не успели они дойти до комнаты, как из солнечных лучей, просачивающихся из окон в сопровождении своего дворецкого, вышла Александрия — Королева Англии. Амелия остановилась и сжала кулаки, готовясь к серьёзному разговору и упрёкам со стороны матери. Она бы ни за что не позволила ей разгуливать по дворцу с неприглашённым гостем.

— Госпожа, расслабьтесь, — сказал Крей взяв её за руку, отчего её хватка немного ослабла и рука мягко легла ему на ладонь.

Слуга, что сопровождал Королеву, обратил внимание на её расслабленное и уверенное выражение лица, что прежде редко доводилось видеть. Бесстрашие было подмечено и её Величеством, непоколебимо идущей вперёд, внушая уважение и непостижимое величие лишь своим присутствием. Амелия поприветствовала свою мать, приподняв края своего платья: Крей, как подобает, приклонился.

— Рада видеть тебя в добром здравии, дочь моя, — спокойным голосом произнесла она, остановившись и держа руки скрещенными у живота. — Ты уже думала о своей речи к предстоящему приёму у герцога Леонардо? Думаю, ему не понравится если ты не воспримешь его приглашение всерьёз, как подобает Королевской семье.

— Да, мама. Я произнесу речь на знатном совете, что пройдет у герцога Леонардо со всем этикетом, как подобает мне — наследнице престола.

— Надеюсь, так и будет, — резко ответила Королева, слегка качнув головою в её сторону, подчеркнув её предыдущее поведение на коронации. — Лучше скажи, кто это с тобой? Почему ты не предупредила меня о госте?

Королева отвела взгляд к стоящему рядом Крею: он смотрел на мужчину, что был с Королевой. Им оказался Лоренс.

— Прошу простить моё невежество, ваше Величество. Должно быть госпожа Амелия, не оповестила вас о моём приходе, — ответил он, поклонившись и поднеся правую руку к груди. — С недавних пор я стал её личным дворецким.

— Лакей значит. Амелия, то, что сказал этот юноша правда? — Амелия одобрительно ответила ей, отчего Александрия ещё раз взглянула на него. — Если таков твой выбор, то я не имею право оспаривать его, однако, как твоя мать — я попрошу Лоренса на некоторое время приглядеть за ним, — Лоренс подошёл к Крею и сняв свою перчатку протянул ему руку.

— Я рад видеть вас в кругу нашей семьи. Мы уже встречались с вами на балу сегодняшней ночью. Если у вас возникнут вопросы, можете смело обращаться ко мне, как к дворецкому её величества, — Лоренс приклонил голову и резко устремил свой взор на чёрный опал на камзоле Крея.

Его глаза засияли, а зрачки напоминали дикого зверя, вселяющего страх и чувство надвигающийся опасности. У Крея появилось ещё больше вопросов, начиная с посещения Эгберта и таинственного чёрного опала с волчьим клыком, что свисал с его камзола. Амелия терпеливо посмотрела на Лоренса, отчего тот предложил Королеве откланяться, дабы приступить к ещё не выполненным обязанностям.

— Приятно было с вами познакомится, Крей, — перед уходом сказал Лоренс, сменив серьёзность на весьма приятное обращение. — Если вы не возражаете, как насчёт встретиться в саду, после захода луны. Я бы хотел поговорить с вами о дворце и о ваших обязанностях за бокалом хорошего вина.

— Пожалуй, сочту за честь.

Крей и Амелия также откланялись.

В это же время мадам Шейли гуляла в саду. Уже во дворце она разговорилась с одной из служанок, от которой узнала о молодом парне, что ходит вместе с Амелией по дворцу.

— Молодой высокий юноша с тёмными волосами, кажется, я видела его уже в камзоле, как они направлялись в сторону покоев госпожи Амелии.

Мадам, подозревая о ком идет речь, решила узнать всё у своего мужа. Кто, как не он сшил ему костюм. Она пошла к Эгберту через большую красную двуглавую лестницу, проходя трон её Величества. Припоминая шалости своей любимой внучки, она взяла запасной ключ от мастерской, чтобы не корячиться по ковру в поиске ключа. Эгберт редко покидал свою комнату, напоминающую мастерскую: она была ему чем-то вроде дома, в котором стояла кровать с книжными полками, станки и всё необходимое беззаботному дедушке-портному, из-за чего Амелия и старается скрасить его серые дни.

— Эгберт, а ты всё не прекращаешь, — только приоткрыв дверь возмутилась Шейли, зайдя в мастерскую. — Хоть бы на улицу вышел, а то состаришься и помрёшь здесь же.

— А ты старушка, всё не успокоишься, — ответил Эгберт встав из-за стола и обняв её. — Всё куда-то ходишь, да ходишь, неужели ты сама отдохнуть не хочешь?

— Я бы с радостью отошла от дел, чувствую стара я уже для этого, да вот только Александрия ещё не хочет поручать своей дочери налаживать отношения со знатью, — тяжело вздохнув произнесла мадам Шейли, снимая с себя пальто. — Лучше замолви словечко за юношу, что заходил к тебе сегодня. Неужто ты так просто сшил ему такой роскошный наряд. Ходят слухи, что его также украшает чёрный опал, провалявшийся в шкафу долгое время.

Эгберт был очень недоверчивым человеком. Он бы не позволил себе сшить такой сложный камзол, простому дворянину, о котором он ничего прежде не слышал. Единственной слабостью, была его внучка Амелия, что умолила сшить его ради её новоиспеченного дворецкого.

— Паренёк то отнюдь не из простых, — взяв сигару и сев на своё кожаное кресло сказал Эгберт. — У Амелии аж глаза огнём горели, когда она просила меня сшить ему наряд. Как думаешь не влюбились ли она в него? А ведь он даже не голубых кровей, что для Амелии всегда было так важно. А ещё ты представляешь, я чуть не поседел, узнав, что в ночь бала, он пробрался прямиком в её спальню, возмутительно!

— Я бы на её месте ему голову отрубила, узнав, что он посреди ночи пробрался ко мне в комнату — вспоминая себя ещё ребенком ответила Шейли: она также взяла в руки сигару и уселась на диван, что стоял на краю комнаты.

— Ну раз голова его всё еще на месте, значит он ей понравился. Знаешь, а когда я его впервые увидела, он мне тоже приглянулся, вся в меня растёт. От матери ей лишь скромный размер достался, — рассмеявшись болтнула Шейли, доставая с верхней полки шкафа бутылку спиртного. — Александрия как на трон взошла сама непоколебимость, хоть бы дочку понянчила, а мне ведь уже восьмой десяток — пожалела бы старушку.

Вечер. Прислуга уже готовила вечерний ужин, как во дворце зажглись огни. Королева Александрия что-то обсуждала с матерью, пока Амелия искала себе чего сладкого на столе. Как и сказал Лоренс, Крей после восхода луны направился в сад.

Ночь. Небывалая красота в виде множества цветов, и мягкий свет, исходящий от светлячков.

— Роза… пожалуй, самый значимый цветок в жизни Англии, — подумал он, осматривая его лепестки. Если вспомнить, именно он был у Амелии в комнате.

Подул ветер и Крей поднял глаза на белую ротонду, что стояла посреди сада, над взошедшей над ней полной луной, круженная белыми, снежными листьями цветов. Внутри неё разливая вино по бокалам стоял Лоренс.

— Что и следовало ожидать от дворецкого госпожи Амелии. Луна взошла, и вы явились, как я вас и попросил. Если вас ещё тревожит, прошу простить моё сегодняшнее поведение во дворце, я всего лишь хотел убедиться, знаете ли вы о камне, украшающий ваш камзол и не являетесь ли вы нашим врагом, — взяв бокал извинился Лоренс. — Таков мой долг дворецкого.

Слова Лоренса дали понять, что он знает о камне также, как Эгберт и Амелия.

— Секрет, что вы скрываете от меня, не даёт покоя, будете ли вы добры рассказать мне о нём?

Крей понимал, что должен узнать обэтом как можно раньше, чтобы понять связано ли это с Королевской семьёй и её будущим…

— Как я понимаю, Амелия провозгласила вас своим мечом, иначе бы она не доверила вам этот опал. Лоренс посмотрел на Луну и его глаза снова приняли звериный облик, напоминавшие отражённое голубое пламя.

— Это многого стоит. Дар и проклятье, которым она вас наградила, нужен не только для защиты, но и чтобы лишать её других… — промолвил он, направив взгляд на Крея.

Ветер подул, ветки деревьев закачались и лунный свет упал на Лоренса.

— Я покажу тебе…

На его теле начали появляться сплетения, образующие узор в такт его сердцебиения и излучавшие первобытное голубое сияние. Его клыки заострились, а из пальцев выросли когти. В этот момент Крей замер от увиденного, он наконец увидел тот мир, который прятался за личиной знакомой ему Англии.

— Согласно английскому фольклору нас прозвали ликантропами, кто-то зовет нас оборотнями; но это всё не важно, мы лишь проклятые Луной дворяне. А что касается тебя, пройдет время и ты сам всё узнаешь… — заканчивал речь Лоренс, уже обратившись обратно и застегнув свой дублет. — У этой семьи великая история и вам следует её принять, господин Крей, — он достал из кармана сигару и протянул ему.

— Я не курю.

— Здесь начнёшь, — улыбнулся Лоренс и отдал ему сигару. — Мне уже пора идти к её Величеству, позволь откланяться.

Крей обернулся и увидел Амелию: она стояла посреди цветов, лепестки которых закружились в танце, поднимаясь всё выше и окружая её. В руках она держала длинную изящную шпагу: её рукоять была украшена серебром, а круглая гарда, напоминающая лепестки цветов, оплетала руку её хозяина.

— Вы как всегда прекрасны, моя госпожа, — он подошёл к Амелии, приклонив колено.

В ответ она лишь слегка выдохнула, снова услышав от него лестный комплимент, а затем опоясала его мечом.

— Я Герцогинь Амелия де Ламиа, властью, данной мне, посвящаю тебя в рыцари нашей семьи. Клянешься ли ты, нести верность во имя нашего рода… Крей Валиус Де Ламиа.

— Да моя госпожа, я клянусь вам и вашей семье в верности, — Крей приложил руку к сердцу. — Отныне я ваш клинок, что прольёт кровь каждого, кто посмеет пойти против вас.

Амелия вручила ему клинок, на лезвии которого было вырезано: «l’ amour». Лунный свет упал на Крея и из его глаз просочилось первобытное сияние…

Свет сменяется тьмой, день следует за ночью…

Глава 5 — "Куколка. Кровь и чувства"

Беззаботные дни Крея во дворце продолжались недолго…

— Алиса! — крикнула одна из служанок. — Когда же ты уже прекратишь капризничать!

Лоренс едва не пролил свой чай, сидя в гостиной от крика и хлопающиеся двери, пока Крей накрывал на стол к предстоящему завтраку.

— Я не буду надевать это платье! — послышался звонкий детский голосок. — Оно слишком яркое, пусть его лучше Амелия примерит — ей такое больше нравится, — выкрикнула она служанке, высунув язык.

Эта была девочка, одетая явно не по здешней моде: на ней было чёрно-сиреневое платье, больше похоже на готическое одеяние с пышными рукавами. Разве эта девочка всё это время была во дворце? Она пробежала вокруг стола и схватила зелёное яблоко.

— Лови! — крикнула и метнула яблоко в руки Крею. — Занесёшь мне сегодня вечером!

В своих руках девочка всё время держала плюшевого кролика. Не успела она подняться, как выбежала уже запыхавшаяся служанка, держа в руках маленькое цветное платье.

— Не хотите примерить, госпожа? Не пропадать же такой красоте.

— Обойдешься, да и размер не мой, знаешь ли.

Закончив накрывать на стол, Крей всё же спросил:

— Так всё же, кто это маленькая девочка? — Лоренс встал и протёр свою кружку.

— Главная заноза этой семьи, не стоит обращать на неё столько внимания, иначе и вас заставит бегать за ней. — он, кажется, и сам несколько раз попадался на её уловки.

— Вам стоит лишь знать, что она дочь погибшей сестры её Величества и принадлежит к Королевскому роду — вы должны выполнять её указания; однако, я всё же не советую вам этого делать, — почти рассмеявшись закончил он, и надел свои белые перчатки.

После завтрака Крей приступил к своим обязанностям: обход дворца, соблюдение чистоты и выполнение поручений постояльцев были его рутиной с восхода до заката. Вечерами, когда он может наконец собраться с мыслями, он бесконечно размышлял о том, что могло пойти не так.

"Как я оказался здесь? Смогу ли я вернуться?"

Совершая дневной обход Крей встретил Амелию, выходящую из комнаты с темной дверью. Волосы были распущенны и не аккуратно уложены, будто она кувыркалась у себя в комнате и забыла привести себя в порядок.

— Вижу, вам и в правду нечем заняться, госпожа. Чем вы заняты, если не секрет?

Амелия поправила низ своего платья и сдула падающие на глаза волосы. Снова послышался детский голос и звук падающей мебели из комнаты: Амелия стояла и пыталась сохранять спокойствие, дабы не закричать на весь дворец, сжав руки в кулаки; однако из комнаты раздался грохот…

— Совсем этой девочке не уймётся! Лишь бы кричать, бегать и ломать всё с утра до ночи! Алиса! Какой уже шкаф по счёту ты уронила? Нет, что-бы заняться чем-то полезным! — Крея это позабавило, он думал лишь о том, как бы не попасть ей под горячую руку.

Из комнаты, придерживая кролика выбежала та самая девочка, что утром уже успела напомнить всем о своём игривом нраве.

— Ну не сердись «мелочка», я же просто хочу играть, знаешь, как скучно одной у себя в комнате с одним лишь кроликом, — тряся Амелию за руку говорила она. — А помнишь ты мне загадки написала? Так я уже все их решила!

Её звонкий голос уже трещал у Крея в голове. "Как Амелия её терпит?"

— А вы госпожа Алиса, всё капризничаете. Рад видеть вас в хорошем настроении, — девочка отпустила руку Амелии и подбежала к нему.

Она кружила вокруг него, будто оценивая.

— Неужели это твой кавалер? А он симпатичный, опрятный, — говорила не переставая. — А что это за камень? Такой красивый. А можно потрогать?

— Госпожа Алиса, — не успела она дотронутся до камня, как Амелия продолжила. — Не хотите ли вы вместе с ним посетить торговую ярмарку? Я даже разрешу Крею, купить вам немного сладостей, — она обрадовалась и забегала вокруг, подкидывая свою игрушку,

— А мне стоит заняться делами по важнее, — она поправила свои волосы. — Но перед этим вам госпожа Алиса, следует привести себя в порядок.

Крей вышел на улицу, в сад около входа дворец и закурил сигару. Он услышал крики со стороны комнаты. Кто бы мог подумать, что в окне он увидит спускающуюся по одеялу Алису. Кажется, этой девочке удалось обхитрить даже принцессу.

— Алиса! — кричала Амелия высунувшись в окно. Когда вернешься, ты у меня всё время в комнате сидеть будешь! и играть я с тобой не буду! Ты посмотри какая выросла, ей и старшие будто чужды! — свой нелепый, но в тоже время занимательный разговор они закончили в лучших традициях— высунув друг другу языки.

Алиса подбежала к Крею в своих белых маленьких туфельках, всё так же держа в руках плюшевого кролика с чёрными пуговицами вместо глаз.

— Куколка… подумал Крей смотря на неё.

— Заждался? — спросила она, наклонившись, держа за спиной игрушку.

— bon voyage! — послышался голос Амелии из окна.

Они вышли за ворота дворца, как Алиса взяла его за рукав.

Во дворце стало, как и прежде. Тишина, спокойствие. Лоренс поливал цветы, а мадам Шейли заваривала себе травяной чай, ожидая её Величество со встречи от графа Лайсеро. Ворота дворца приоткрылись. Королева Александрия невозмутимо вошла в тронный зал в окружении десятков серебряных рыцарей…

— В такое-то время, — подумала мадам Шейли, поставив кружку на стол.

Приклонив колени, рыцари отдали честь Королеве перед её троном.

— Рыцари! Встать! — сильным голосом произнесла Александрия, подняв свой меч.

Она поручила им охранять дворец и всю Королевскую семью, патрулировать улицы, но самым возмутительным её приказом для всего дворца был арест господина Лоренса. Рыцари подняли свои мечи и окружили его.

— Александрия! — возмутилась мадам Шейли, в недоумении от происходящего. К чему всё это? Почему ты арестовала господина Лоренса? Опустить клинки! — мадам Шейли, нервно подошла к рыцарям и попыталась вытащить его из их мечей, однако двое рыцарей пригородили ей путь, скрестив алебарды.

Мадам Шейли повернулась к своей дочери, требуя объяснений.

— По прибытию к графу Лайсеро, мы ожидали приглашения у ворот его владений. Что было странно, — продолжила Королева. — Мы не видели ни его жену, ни детей, что обычно гуляют в маленьком саду у дома. Как бы я не хотела снова там оказаться… Все они были зверски убиты в собственном же доме: лужи крови, их горла были перерезаны. Надписи их кровью на стенах! Лишь ты на такое способен… бывший истязатель — Лоренс де Мартини!

Истязатели — их деяния были совершенно скрыты от чужих глаз, иногда даже от её Величества. Они специализировались на убийствах и разведке для выше поставленных чинов. Члены этого отряда отличались отсутствием сострадания и милосердия. Лоренс попал к ним ещё в юном возрасте, показывая своё безразличие к напарникам по службе. Он всегда был излишне жесток. Когда его друзья умирали на его руках, он лишь молвил:

«Слабые всегда будут страдать от рук сильных, а сильные будут страдать от рук возмездия тех, кто хотел их защитить…»

Лоренс не мог поверить в услышанное: он смотрел на лицо Александрии и впервые видел её подходящие слёзы, как и мадам Шейли.

— Есть ещё одно, — приподняв голову, будто пытаясь спрятать свои слезы сказала Королева. Перед смертью граф Лайсеро оставил записку с твоим именем, в одной из его книг на столе! Есть что сказать, в своё оправдание, убийца… — шёпотом промолвила Королева.

Она явно не хотела говорить это по отношению к тому, кто лично защищал её и поддерживал с искренней улыбкой на лице, к тому, кто оберегал Амелию и Алису… Рыцари взяли Лоренса и приставили на колени к Королеве, положив его голову на протазаны.

— Я не убивал его, ваше величество… — он приподнял голову, направив свои глаза на Королеву. Как бы то ни было, я понимаю вас, эта записка указывает на меня, и ни на кого другого. В свою защиту, хочу сказать, что этой ночью я и Крей были в саду. Я не мог убить графа Лайсеро! — смиренно закончил свою речь Лоренс, опустив голову.

Мадам Шейли посмотрела на Лоренса. Она знала, что он убил множество людей, однако ко всему этому, знала, что он никогда не врёт…

— Я верю ему, — сказала мадам Шейли. — Что если эта записка не означала, что он виновен в убийстве! — Лоренс убивал раньше, и ты знаешь, что он бы сделал это гораздо искуснее! Он бы не позволил написать своё имя на листке бумаги! К тому же, он бы никогда не позволил себе причинить вред детям! Ведь ты сама видишь изо дня в день, как он любит их! — он воспитывал Амелию, да что уж там, он нянчился с самой Алисой! А ведь ты ему даже этого не приказывала! Дети любят его, как и я, как и ты…

Александрия подняла голову и твёрдо произнесла:

— Я не могу допустить, что бы такое повторилось.

— Именем Королевы Англии, я Герцогинь Александрия Де Ламиа, приговариваю Лоренса де Мартини к смертной казни! До свершения приговора к тебе будет выставлена стража и каждый день с восходом солнца тебе приговаривается сотня ударов кнутом!

Лоренс, выслушал свой приговор не проронив ни слова, как и Амелия, что стояла за лестницей…

— Дура…

Даже она не смогла бы переубедить мать. Ей, как и всем, нужно лишь доказать его невиновность новым убийством…

В детстве она любила гулять вместе с Лоренсом по столице. Во дворце он стал ей подобно отцу, что всегда был рядом. Похвала, поддержка и искренность, он следовал этим словам во дворце. Всегда улыбался и уважительно общался со всеми людьми независимо от их происхождения. Она вспоминала события десятилетней давности…

— Дядя Лоренс! — бежала Амелия по коридору с белым цветком в руках. — Мама попросила передать это вам, — он поблагодарил Амелию за цветок и протянул ей тарелку с лежавшим на ней маленьким сладким пирожным.

— Не много ли ты её сладким угощаешь? — это была вернувшаяся с очередной прогулки мадам Шейли с Эгбертом.

Амелия услышав упрёки своей бабушки, взяла тарелку и убежала в свою комнату постукивая своей обувью по полу, показав мадам Шейли язык,

— Ну и сладкоежка капризная! — она также показала вслед язык и рассмеялась. — Я рада, что не ошиблась в тебе, Лоренс. Ты и вправду любишь заботиться о детях. К чему такая любовь к ним? — закончила мадам, взяв со стола блюдце с кружкой чая.

— Отнюдь, мадам Шейли. Он улыбнулся и поправил свой белый камзол с васильковым воротником, — я не считаю, что балую её своей заботой, да к тому же дети любят сладкое, пожалуй, это, несомненно, — подойдя к большому шкафу, ответил Лоренс и взял оттуда маленького плюшевого кролика.

«В воспитании умных детей главное воспитать в них мораль и совесть, иначе вы рискуйте обрести общество на вечные страдания…»

Эти слова надолго отпечатались в голове мадам Шейли. Она по сей день вспоминает их спустя столько лет.

Наступил вечер. Амелия готовилась ко сну и попросила его прочитать ей сказку. Она легла в кровать, а Лоренс взял с полки книгу и сел возле её кровати. Эта была книга с яркими картинками что украшали каждую её страницу.

— На каком моменте мы остановились прошлым вечером?

— Когда принцесса встретила принца! — сказала Амелия вскочив с кровати, на что Лоренс уложил её обратно, накрыл одеялом и начал читать:

«И крылья зажглись подобно Фениксу: из алого огня показался рыцарь, объятый языками пламени в белом доспехе, на плече которого сидела птица из Легенд… он схватил её за руку и пылающие крылья окутали их. Они взмыли в небо, озаряя небосвод бессмертным огнем …»

Это были последние прочитанные строки пока она не заснула. Он пожелал ей хорошей ночи и покинул комнату. Всё это вспоминала Амелия, опираясь на стену в тронном зале.

Крей уже успел приобрести все необходимое, в то время как Алиса, не останавливаясь пробегала по торговой ярмарке с разбегающимися глазами в поиске сладкого.

— Мармелад! — девочка остановилась у одного из прилавков.

— Вы любите мармелад, госпожа Алиса?

— Ну, разумеется, как можно не любить такую мягкую сладость, что как шоколад тает во рту, о точно, шоколад! — вздрогнув произнесла Алиса. — Любимая сладость "мелочки", она точно будет рада, если получит его от тебя! — она ехидно улыбнулась и посмотрела на Крея.

Алиса, взяла маленький мешочек с мармеладом, схватила его за руку и побежала в конец ярмарки.

— Я знаю одного превосходного шоколатье. Да и мне самой знаешь, хочется шоколада!

Тем временем, во дворце не стихали волнения о жестоком убийстве семьи графа.

— Александрия! Александрия! Что вы намереваетесь делать с господином Лоренсом? — повторяла она, уже подойдя к ней, и твёрдо взяв за руку. — Неужели, то что вы произнесли в зале, является правдой? Я как твоя мать знаю, что ты не посмеешь казнить его! Нельзя убить того, кому ты доверял, не убив веру внутри себя! Помнишь его слова, Александрия!? Кто-то решил подставить его…

— Я знаю! — не успела мадам Шейли договорить, как она перебила её. — Нам нужно лишь, дождаться нового убийства, дабы оправдать его, но и допустить этого я тоже не могу. Сейчас время — наш друг и враг… — Александрия говорила это с явным желанием освободить Лоренса из-под стражи, что и замечала мадам Шейли.

Весь дворец знал о его невиновности, однако при всём этом, никто не мог объяснить то, как его имя оказалось в записке, оставленное перед смертью графом Лайсеро. Может, он и вовсе пытался спасти графа? но от кого? — размышляла Амелия в своей комнате, возле которой Александрия беседовала со своей матерью.

«Бояться нужно не меча, что прошёл множество войн, а чистого незапятнанного клинка в руках добродетеля».

— Это ведь, тоже твои слова, Лоренс… — шептала она, оскалив свои острые и непорочные клыки от злости, вызванной от бессилия перед обстоятельствами.

Торговая ярмарка была в самом разгаре: люди веселились, проходя бесчисленное множество торговцев. Алкоголь, танцы в окружении уличных музыкантов и проходящие по улице аристократы с исходящих от них запахом хорошего крепкого табака: всё это делало сегодняшний день не похожий ни на один другой. Всё это наблюдал Крей, пока Алиса держала его за руку и бежала по улице рассказывая о знакомом шоколатье, что, по её словам, изготавливает лучший шоколад во всей столице.

Неожиданно в его глазах потемнело: резкая боль по всему телу, схохая с тем, будто тебя укололи сотнями игол; маленькая девочка, излучающая в толпе лазурный свет неподвижно стояла в накидке со множеством свисающих тканей и причиняла невыносимые муки. Её взгляд был направлен вниз, из-за чего не было видно даже её глаз. Легкая, еле заметная улыбка и она затерялась в толпе…

— Наконец мы пришли! — улыбаясь говорила Алиса, в предвкушении вкусного шоколада, что унесёт сегодня во дворец.

«Шоколадный домик старика Френки», читалось на двери.

— Когда ты успел узнать дорогу до моих любимых сладостей? Как я начала говорить о шоколаде, ты будто не слышал меня! — вскликнула Алиса, разжав руку и устремив свой взгляд в окно, где увидела мужчину, раскладывающего шоколад по полкам.

— В моей голове прошло несколько секунд… Это ведь невозможно, я не могу вспомнить как попал сюда, я не могу вспомнить куда я хотел вернуться…

Крей не помнил ничего за то время пока они с Алисой шли до домика с её любимой сладостью. Алиса подбежала, несколько раз постучала и открыла дверь. Раздался звон талисманов на двери.

— Дядюшка Френки! — игривым голосом вскликнула Алиса, подбегая к стойке, за которой стоял высокий, уже в возрасте старик в опрятной зеленой одежде с двумя пуговицами у шеи и в округлой шляпке.

— Как я рад снова видеть тебя — тихим голосом сказал Френки, выходя изо своей стойки. Ты случаем не выросла ли? Растёшь такой красавицей. — он поднял на руки и несколько покружился. Как там поживает старина Эгберт? Хоть бы зашел проведать, — закончил он, поправляя свои очки.

Алиса смеялась и обсуждала что-то с Френки, пока Крей осматривал витрины с небольшим выбором шоколада и другими сладостями.

— Спасибо, что присматриваете за Алисой, — Френки подошёл к нему. — Эта девочка та ещё непоседа, за ней глаз да глаз, — Мы с Эгбертом друзьями ещё с детства были, так что присматривать за Алисой было моим любимым, отнюдь не скучным занятием. Крей видел в этом старике отражение доброго, любящего человека, что хотел бы также позаботиться и о своих детях тоже. На стойке в рамке стояла черно-белая фотография с двумя детьми, видимо сделанная ещё до войны. Жаль, что люди глупы и не учатся на своих ошибках.

«Каждая новая война — это неуважение к тем, кто отдал свои жизни, веря, что этого больше не повторится…»

— Таков мой долг, как дворецкого Королевской семьи, — произнёс Крей, слегка улыбнувшись и взяв с полки маленький мешочек с шоколадными конфетами в подарочной обёртке, отчего Алиса вскликнула от удивления.

— Я и не ожидала, что ты выберешь такой шоколад, а ты вот оказывается, какой романтик! — она снова ехидно посмеялась, а позже объяснила, что эти шоколадные конфеты принято дарить своим возлюбленным.

От них исходил приятный ягодный запах. — Братик влюбился в сестричку, а братик влюбился в сестричку! — повторяла Алиса, перебегая от одного угла к другому.

— С каких пор я стал ей братом? — она подбежала к Френки и попросила у него маленькую плитку шоколада

— Думаю Амелии ты тоже нравишься, ей будет радостно получить от тебя подарок этим вечером, — доставая пару монет сказала Алиса. — Она бы вряд ли оставила тебя в живых, когда ты пробрался в её покои ночью. Я тогда стояла у двери и всё подслушала!

— Вот ведь засранка! Нужно будет попросить Лоренса закрыть её в комнате, также, как и Амелию в детстве. — Крей опустился на колени к Алисе и слегка отдёрнул её за нос,

— Ай! Ну хватит, я же не хотела и вообще я очень любознательная девочка! — он приложил руку к её голове, извинился и подошел к стойке.

— Не смотри за чужой любовью, иначе упустишь свою.

— Смотри, чтобы я в тебя не влюбилась!

— Всего доброго. — произнёс им в след Френки.

Покуда они возвращались во дворец, собирая бесчисленные взгляды горожан на их одежду и угощения, Амелия решила навестить того, кто наверняка уже наслышан о смерти графа Лайсеро: одного из самых уважаемых людей Англии и главу белых рыцарей — Калеба Дан Айдриского. Спрятав свои волосы за пышным, не ярким нарядом, она скрыла лицо за темной вуалью, слегка передающей кремовый оттенок и вышла за ворота дворца. Место, где она хотела увидеть его находилось не далеко от владений убитого графа. У ворот его владений патрулировала стража королевы, не впуская никого, пытаясь найти какие-либо улики. Пройдя несколько кварталов она вышла к далеко не самому дешевому заведению в столице. Раздался звук открывающейся двери, Амелия переступила порог и в это же мгновенье увидала людей, распивающих алкоголь в танцах.

— Здесь, как всегда, ничего не меняется.

Бросив свой взгляд на столы, где, по её мнению мог сидеть Калеб, как и всегда попивавший свой любимый золотой ром — решила заказать единственный знакомый ей алкоголь.

— Маленькую рюмку Шартреза пожалуйста, — изъявила желанием Амелия у всех на слуху.

— Не крепкий ли для вас напиток, Мисс… — уточняющим жестом показал мужчина, явно пытаясь обратиться к ней по имени.

— Пенелопа, зовите меня Пенелопа, — повторила Амелия тому мужчине.

Тем временем она уже успела привлечь внимание посетителей, когда хозяин только потянулся за бутылкой жёлтого Шартреза, заказанного ею. Один пьяный мужчина, даже задел Амелию, случайно споткнувшись об помост, на что она проявила своё недовольство его поведением,

— А тебе то, что, девчушка-с?! Не…не видишь, что тут взрослые сидят, — проговорил тот постоялец своим пьяным бормотанием, на её как ему показалось, излишнюю заносчивость со стороны Амелии.

Шум вокруг неё все усиливался и сорванная с неё вуаль, могла бы стать весьма неприятным инцидентом. Так думал один мужчина лет сорока, сидевший наверху на одном из крайних столов, покуривая сигару. Он встал и постучал обувью, выпустил дым из-под сигары и демонстративно свистнул.

— Эй вы, там, чего расшумелись, козлы старые! Девушку молодую давно не видели, аж рога свои деть некуда, — он подошёл к стойке и положил руку на плечо Амелии. — Она со мной, налей её шартреза и принеси на мой стол, — сказал он хозяину, с которым он явно был в хороших отношениях.

Амелия подняла глаза: это был Калеб, что как обычно, не отличался своей вежливостью разговаривая с посторонними.

— Ну рассказывайте, мисс Пенелопа, как вам туфли? — обратился он к ней проводив к столу.

— Вы узнали меня по ним? — заинтересованно спросила Амелия, удивившись такой внимательности.

— Этого было вполне достаточно, — заверил он. — Хотя, ваша походку, манеру речи и жесты ни с чем не спутать.

Забывшись в разговорах о жизни и повседневной рутине, они и не заметили, как к их столику подошёл мужчина с рюмкой в руках. Амелия опустошила рюмку и хотела уже задать волнующий её вопрос, как Калеб перебил её:

— Ты хочешь узнать у меня об убийстве графа Лайсеро?

— Не удивлена вашей осведомлённости, однако разрешите объясниться, откуда вы узнали об этом?

— Безусловно я польщён, что сама принцесса пришла ко мне за такой услугой, не хочу казаться грубым, неужели вам неизвестно? — Калеб промыл своё горло, очередным бокалом. — Среди ваших рыцарей есть те, кто лично докладывают мне обо всем, что происходит во дворце и даже с вами, моя госпожа… — произнёс он, к слову, так, что Амелия начала себя неловко чувствовать. — Все хотел спросить вас лично, хотя думаю честным словом вы меня не одарите, — поставив руки на стол и скрестив пальцы добавил Калеб. — Вы ведь влюблены в своего новоиспеченного дворецкого?

Амелия старалась сохранить невозмутимость и сдержать свои эмоции при разговоре в таком людном месте, однако в её голове творился настоящий хаос.

— Думаю, нам не стоит акцентировать внимание на этом вопросе, глава рыцарей Калеб…

— Так и думал. — ответил он отчаявшимся тоном, так и не получив ясного ответа, — он немного наклонился вперед к Амелии. — Той ночью, было совершено не одно убийство… помимо графа, жертвами стали и другие семьи.

Эти слова повергли Амелию в дрожь. Гримасу ужаса на её лице было уже не скрыть.

— Все семьи были вырезаны, дабы не оставлять свидетелей и даже без малейших улик, кроме одной…

Амелия сглотнула слюну, застыв в ожидании.

Кто в одиночку смог бы сделать такое? Неужели, это и вправду он… я не могу поверить в это, — думала она опасаясь услышать это от Калеба.

— Однако, моя госпожа, могу заверить вас, что Лоренс не убийца, — нельзя было словами описать её радость

— Мне доложили, что в ту ночь он был в резиденции рыцаря, носящего орден святой королевы.

То, что услышала Амелия, повергло её в ещё больший трепет, ведь в ту ночь, они видели, как он направился во дворец. Показания разняться: мать винит его в убийстве графа, Калеб же утверждает, что он находился на другом конце города.

— А у нас лишь одна долбанная записка с его именем… — Амелия перед уходом попрощалась с Калебом.

Несколько часов спустя на территории дворца:

— Какой прекрасный закат! — громким, восхищенным голосом воскликнул Эгберт в своей фривольной походке вокруг сада.

— А вот и моя любимая девочка! — произнёс он, только завидев Алису, проходящую через ворота и взял её на руки, отчего она лишь всячески брыкалась в его руках, пытаясь выбраться из его крепких объятий.

Редко увидишь его таким. Во время обхода в окне можно было увидеть Амелию на каменной площадке у сада, держащую в руках тонкую шпагу с темным эфесом. Было видно, что она оттачивала какие-то движения.

— Клинок вам не к лицу, моя госпожа…

О чём вы думаете, держа в руках клинок? Случаем, ни о том ли, что рука ваша не дрогнет в секунды расправы? или всё же, стоит подумать о клинке, что уже обращён к вашему горлу…

— Не ожидала, что мой дворецкий забудет о своей госпоже и направится во дворец, даже не поприветствовав меня, — выражая своё возмущение говорила Амелия, размахивая мечом вокруг себя.

— Прошу меня простить, моя госпожа. Я всего лишь надеялся, что вы сами встретите меня с теплыми объятьями и позволите мне растаять в ваших руках.

— До сердцееда тебе ещё как до рыцаря, вопреки этому должна признать слова твои весьма сладки, аж трясёт, — цыкнув в конце, закончила Амелия. — Если уж так жаждешь растаять в моих руках, то, как насчёт доказать мне это, — она направила на него свою шпагу.

Послышался звук шелушившиеся травы от шагов.

— Так чего мы ждем! Отличный вечер для того, чтобы скрестить ваши клинки! — это был Эгберт, держащий в руках тлеющую сигару. — Я бы не отказался взглянуть на дворецкого моей дорогой внучки — докажи мне, что она не ошиблась, выбрав тебя; иначе я буду сильно разочарован.

— Я тоже бы хотела узнать, насколько он силен и вынослив: спустя всё то время, как начал служить мне, — закончив говорить, она достала шпагу из-под ножен и бросила Крею в руки.

— Неужели это стиль парных клинков? Кто обучил вас ему? — Эгберт лишь начал смеяться.

Крей увидел две шпаги в руках Амелии: она встала напротив него и почти незаметно согнула левую ногу в изящной грации.

— Весьма благородно с вашей стороны одарить меня всего одной шпагой, — Крей ухмыльнулся и в ответ направил клинок в её сторону. — Отнюдь, этим вы мне и нравитесь, ваша гордость и жестокость притягивает…

— Не сможешь одолеть её одним клинком, то двумя и подавно. Кто бы мог подумать, что она пойдёт по стопам своего уважаемого учителя. Лоренс ведь был единственным на войне, кто сражался на двух мечах — этот беспощадный и непредсказуемый стиль боя был известен каждому, кто хоть раз видел его на передовой! — договорив, он решил отойти и посмотреть на всё со стороны присев на скамейку возле сада.

Спокойствие и умиротворение… Лёгкое дыхание прерывало это безмолвие… и вот из её глаз уже просочилось золотое сияние.

"Она явно уже пробудилась, — это пришло Крею в голову после разговора с Лоренсом в саду. — Есть ли у меня шансы одолеть её? Я ни разу в жизни оружие то не держал, а тут мне предстоит сразиться с противном, возможности которого мне не известны."

— Снова это странное чувство, — он схватился одной рукой за голову, пытаясь другой удерживать свой меч.

Его тело горело и покрывалось пульсирующими сплетениями, а глаза обрели звериный облик с исходящим из них сапфировым сиянием. От увиденного Эгберт немного наклонился вперед, а Амелия была в замешательстве, кажется, она чувствовала тоже самое — он вновь засмеялся.

— Это выше всяких похвал, господин Крей. Нет ни единого слова, что могло бы поведать о моём ликовании грядущего! Он откликнулся на твой зов, внучка. — он убрал руки за спину. — Отныне, он член твоей стаи, а именно…

В мгновенье ока, не дав Крею услышать последние слова, она устремилась к нему с не человеческой скоростью,

— Время вокруг будто остановилось… так вот, каковы теперь мои глаза, однако я всё равно не могу уследить за ней!

В последний момент, он успел парировать серию её разящих ударов.

— Ты снова удивил меня. — произнесла Амелия стоя за его спиной… — Как жаль, вот только я быстрее… — она представила лезвие к его шее.

Не прошло и секунды, как принцесса одолела своего дворецкого.

— Да уж, да вас мне явно ещё далеко: вряд ли после такого я достоин защищать вас, моя госпожа.

— Это не так… — послышался робкий голос.

— Для меня было честью сразится с вами, буду рад нашей следующей дуэли…

После того как Крей ушел накрывать стол к ужину, Эгберт неторопливо подошёл к Амелии, что ещё стояла на улице и смотрела в ночное небо,

— Он ведь всё же ранил тебя, я прав?

Амелия стояла и смотрела на небо, со стекающей кровью по её руке…

Крей вместе со служанками вежливо позвал всех к столу. Они помогали ему подавать еду на внушительный праздничный стол с исполинским разнообразием блюд.

— Надеюсь на вашу любезность госпожа, меня мучает вопрос, к чему такая торжественность? — шёпотом произнёс он, подойдя к Амелии,

— Ах, такому как ты даже и не сказали, ох уж эти нравы дворянской семьи, — произнесла Амелия с игривой ухмылкой, будто обвиняя его.

Он обратил внимание на её изящно сшитое платье и ранний подъём прислуги. Последней его догадкой были сегодняшние слова Алисы.

— Тогда, извольте поздравить вас, моя госпожа! — подняв бокал произнес Крей. — Пусть этот год будет полон великих свершений в вашу честь. Поднять бокалы! — Крей протянул ей мешочек с шоколадом. — Примите этот скромный подарок, выражающие мои чувства к вам.

Амелия смутилась от неожиданности, но с радостью приняла его подарок. На лице её величества возникла еле заметная улыбка.

— Госпожа Алиса, — сказал Крей стоя у двери. — Вы просили меня занести вам яблоко этим утром.

Алиса выпрыгнула из-за стола и пригласила его зайти. В комнате на его удивление было убрано, а на стенах висело несколько её рисунков: Лес, шут с тростью и волшебные животные.

— Что ещё важно, госпожа: я хочу отблагодарить вас, что сегодня ненароком подсказали мне о дне рождении госпожи.

— Я ничего и не говорила, важно, что ты сам хотел сделать ей приятно, а сегодняшний праздник, лишь совпадение, — промолвила она, сидя за своим столом.

Не успел Крей приклонится, как Алиса вскликнула от удивления.

— Я же ведь сама забыла о сегодняшнем дне — нужно будет извиниться и подарить "мелочке" подарок!

— Я верю в вас, госпожа Алиса. Вы справитесь, — хотел Крей закончить и закрыть за собой дверь, как она остановила его.

— Ты любишь её? — далеко не детский вопрос прозвучал из её уст со всей серьёзностью.

— Разве, мой ответ будет отличаться от ваших доводов?

Алиса лишь немного улыбнулась ему в ответ в своём игривом нраве и надкусила яблоко.

— Я рада, что кто-то смог полюбить её такой, какая она есть. Главное, не спеши обнажать свой меч, покуда она не станет его ножнами, — сказала Алиса вслед, уже закрывающему дверь Крею.

"Она точно ребёнок?" — подумал Крей выйдя в коридор.

— Вот ведь мелкая проказница…

Глава 6 — "По пути в Рединг"

— Госпожа, пора вставать, — Крей раздвинул шторы, на что она вытянулась в своей легкой, свисающей с одного плеча рубашке, немного оголившись. — Я приготовил вам завтрак. Алиса уже ждет вас, — он хотел выйти из комнаты, как она снова упала на кровать.

— Принеси завтрак мне в постель! Не хочу никуда идти! — вредным голосом повторяла она.

— Вы ещё милее, когда капризничаете.

— Иди уже! Я ведь знала, что так будет… — страстным шёпотом произнесла Амелия, приложив руку к груди.

Крей спустился в гостиную и прошел на кухню, где Алиса уже сидела и уплетала очередное пирожное. Он аккуратно выкладывал еду на поднос, как она протянула ему блюдце.

— Она точно не откажется от сладкого утром, она же девочка! — с ложкой во рту пробормотала она.

Крей поднялся по лестнице и снова вошел в её покои: она смотрела в окно. С её шеи свисало ожерелье с янтарём.

— Я принёс вам завтрак, приятного аппетита моя госпожа, — нехотя она села на кровать и посмотрела на него. — Сегодня вы ведёте себя иначе. Есть ли то, что тревожит вас этим утром?

Она немного опустила голову и волосы легли ей на плечи.

— Ты… — сказала очень тихим голосом, но только завидев сладкое пирожное — сразу надкусила его. — Мне уже лучше, можешь идти, — бегло сказала Амелия, стоя у зеркала с пирожным в руке.

Взяв в руки кружку своего свежезаваренного чая, она подошла к окну. У ворот дворца стоял гонец с письмом и красной печатью. Через несколько минут она увидела и Крея направляющегося к воротам. Наряду с этим, её Величество Александрия смотрела на него с окон своей спальни.

— Кажется, Леонардо уже не терпит отлагательств. Я надеюсь на вас.

В это время за спиной Амелии раздалось несколько негромких, коротких постукиваний. Лоренс стоял у порога в спальню Амелии. Его руки и шея были покрыты шрамами и нарывами от ежедневных ударов кнутом.

— Госпожа Амелия, я приготовил ваши вещи.

— Почему ты вообще здесь?

— Королева сжалилась надо мной и приставила стражу. Мне запретили покидать дворец.

Она пыталась не заплакать, наблюдая как дорогого ей человека истязают за то, в чём он однозначно невиновен…

— Повозка уже ожидает вас у ворот, думаю к завтрашнему утру вы уже прибудете в Рединг. Если не возражайте, стража может сопровождать вас.

— Не стоит, — твердо ответила она. — Если уж защищать меня, то только ему…

Лоренс спускался по лестнице и увидел Крея с Алисой за довольно занятной партией в шахматы. Она, невзирая на свой возраст отличалась хорошими навыками полководца, однако до её поражения оставалось несколько ходов.

— Вы не перестаёте удивлять меня, господин Крей. — Лоренс внимательно осмотрел доску.

Достаточно сходить королевой, и его победа неминуема. Королю чёрных приходилось не сладко, скованный вражескими фигурами — ему некуда было бежать. Каково же было его удивление, когда следующий ход Крея, был совершён не королевой, а королём…

— Ничья! — раздался облегченный голос Алисы. Я уже думала, что проиграю.

— Вы достойно играете, однако вам не хватает решительности. — Крей встал из-за стола и поправил свой камзол.

«Шахматы — это не просто игра, это кровопролитная война… в которой ваш острый ум и хладнокровие преобладают над вашими страхами.»

— Разве стоит всё так драматизировать? — риторически поинтересовался Лоренс с легкой улыбкой. Госпожа Амелия просила передать, что вы будете её сопровождающим по пути в Рединг.

— Тогда, не смею её задерживать, — они пожали друг другу руки. Мы обязательно оправдаем тебя, Лоренс.

— Неужели братишка уезжает? Прошу не оставляйте меня вместе с ним, он опять заберет у меня все игрушки заставит убираться во дворце! — кричала Алиса жалобным голосом, лежа на софе из красного дерева и стуча ногами.

— Вы же знаете, госпожа, что всё это из-за вашего хорошего поведения, — с явной ухмылкой и чуть подергивающимся глазом произнёс Лоренс.

Обернувшись, они увидели Амелию в бесподобном платье с вышитым Солнцем на спине.

— Ни разу не видел на вас такого платья, разве герцог удостоен видеть вас в таком виде?

— А ты всё не меняешься, Крей. — довольствуясь комплиментами, она спускалась по лестнице. Дедушка сшил мне этот наряд год назад по моей просьбе, и надела я его далеко не для этого старого герцога…

— Запрягай лошадей! — произнёс Эгберт кучеру. Да так, чтобы стук копыт был слышен всей Англии! — поговаривал он, гордо провожая внучку в путь.

Амелия направилась к карете, попросив Крея не задерживаться.

— Мы надеемся на вас и доверяем тебе дочь королевской семьи, ты должен сделать всё возможное ради защиты нашей чести, — произносила речь мадам Шейли, складывающему вещи Крею.

— Безусловно, я поклялся, что отныне сделаю всё возможное ради Королевы и её дочери, — приклонив колено перед семьёй ответил он. Моя жизнь всего лишь ещё одна фигура в жизни моей госпожи…

— Твоя преданность достойна похвалы, так предоставь же нам возможность стать свидетелями твоей верности!

Мадам Шейли и Эгберт подошли к внучке, обняли её и пожелали хорошего пути. Алиса выбежала из дворца держа в одной руке лапку своего плюшевого кролика, а в другой маленький мешочек с пирожным.

— Вряд ли там будут твои любимые сладости, оно будет напоминать тебе о нашем доме, — протянула Алиса ей угощение и бросилась в объятия.

— In nome della famiglia! — прокричали они все, приставив кулак к груди: то же прокричала и Александрия, наблюдая за всем из окна вместе с Лоренсом.

Карета отправились в путь, и все вернулись к своим обязанностям во дворце. Лоренс решил еще раз взглянуть на шахматную доску. В игре остались лишь две белые фигуры, не считая королей. Крей разменивал все фигуры, дабы остаться один на один с вражеским королём пока его королева оставалось не тронутой.

— Боюсь, вы не сможете оправдать меня…

Лаборатория. С момента начала странствия прошло больше недели. Профессор Барэл, как и множество других учёных с большим энтузиазмом наблюдали за его жизнью в неизвестном временном узле.

— Показатели стабильны, отмечается положительный уровень резонанса со временем, хочу подметить, что множество ранее испытуемых не могли продержаться столь долгое время, — сказал один из операторов.

Множество таких проектов заканчивались меньше, чем за неделю, это легко объяснялось эффектом временного отрицания — фикцией существования. Представьте время, подобное бесконечной петле с бесконечным множеством узлов — это временной континуум. Неприступное и незримое пространство, связывающее все остальные измерения в один хронологический порядок в истинном своём значении. «Один узел, никогда не должен связать собой другой» — это догма, полученная в ходе нескольких десятков экспериментов. А теперь, из всей этой концептуальности проявляется отклонение в виде переплета двух миров и странника № 37…

— Это действительно достойный результат, мои надежды не были напрасны, — держа руку у подбородка сказал профессор Барэл. По неизвестной нам причине, время принимает его как истину, в следствие чего он теряет воспоминания о прежнем мире и становится частью нового, но такое ведь просто невозможно без её участия — она бы не позволила нарушать её покои… есть ли здесь место её личному интересу?

— О ком вы говорите, профессор? — прервал его размышления один из младших сотрудников.

— Не имеет значения, продолжайте наблюдать, — он немного прошёлся по наблюдательному сектору с задумчивым видом, как почесал свою голову и решил вынести новое распоряжение: — С этого момента я запрещаю вам вмешиваться в ход эксперимента, отныне это наш главный приоритет, жизнь этого мальчика имеет значительную ценность для нас.

Профессор решил провести в раздумьях несколько часов, закрывшись у себя в кабинете.

— Мы стоим на пороге открытия, что перевернет саму концепцию времени… нет, мы уже открыли ранее нам неизведанное! Всё это лишь благодаря тебе…

Крей и Амелия находились в пути уже несколько часов. Стук колёс об камни, грохот копыт. Свежий вечерний воздух и маленькая лампа в карете.

— Уже темнеет. Вы не устали, госпожа? — спросил Крей сидя напротив неё.

— Сон — лишняя трата времени при таком ночном небе, подобное живописи талантливого художника.

Спустя несколько минут кучер осадил коней, и повозка остановилась.

— Время набивать животы! Сделаем привал. Лошади вон уже от пыли запыхаются, — он взял немного еды, что была завернута в мешок и бутылку вина, видимо, чтобы согреться.

— Думаю нам и вправду стоит размяться, — Амелия слегка приподняла плечи и согласилась.

— Позвольте мне вам помочь, — обратился он к кучеру, после перекуса, отчего тот был приятно удивлен и согласился

Крей подметил кольцо на левой руке кучера пока они укладывали сено для лошадей. На нем было вырезано имя Ферильда.

— Должно быть, вам тяжело не видеться со своей возлюбленной подолгу.

— Ах, ты о Ферильде… — он посмотрел на своё кольцо и его грустный голос подобно грому пронзил уши.

"Должно быть не стоило об этом спрашивать" — подумал Крей, виновато отвернув голову.

— Она погибла, когда меня отправили на войну… Тогда ослушавшись я приказа, смог бы спасти её… — проронив немного слез выговорил кучер. — Какой из меня после этого солдат, что даже любовь свою защитить не может…

— Разве, обязательно быть солдатом, дабы защищать своих близких?

— Да, ты прав. Вот только понял я это, слишком поздно…

В то время как Крей вел беседу по душам с кучером, Амелия стояла у края дороги и с вдохновением всматривалась в ночную пустоту. Закончив, Крей умеренным шагом направился к ней.

— Не грустите ли вы госпожа, в такую замечательную ночь? — Крей подошёл к ней и накрыл её теплым покрывалом, встав по левое плечо.

Она обернулась и посмотрела потерянным взглядом, явно задумавшись о чём-то.

— Король должен жертвовать собой ради народа, или люди должны принести себя в жертву во имя короля?

— Разве это то, о чём сейчас стоит думать?

— Пусть так, но настанет время, когда каждому из нас придётся ответить на этот вопрос…

— Настоящий король заслуживает жизни за сплоченный им народ, за счастье его подданных,любовь жителей к его деяниям и заслугам во имя своего королевства. Люди же должны жить и нести с собой славу и память о своём короле, что подарил им искреннюю любовь и жизнь, которая не знала горя и печали — во славу того, кто отдавал всего себя ради благополучия своего народа… — закончив свою мысль он посмотрел Амелии в глаза.

— Ты прав, жизни заслуживают все, и иногда чтобы спасти кого-то нужно оказаться хитрее остальных… — она положила голову ему на плечо.

Они простояли так несколько минут до тех пор, пока Амелия не упала ему на руки.

— Устала… — он смотрел на её милое личико: на тонкие алые губы.

В это время кучер доедал кусок белого хлеба и запивал его крепким чаем. Услышав шаги в его сторону и обернувшись, он едва не подавился, на что Крей попросил его быть по тише. Он нёс дочь её Величества, что беззащитно спала на его руках.

— Девушки те ещё загадки, скажи; но что я точно знаю, это то, что девушка никогда не уснет на руках того, кому не может доверить собственную жизнь… — промолвил кучер с заметным проблеском похвалы.

Крей положил Амелию в дормез на подушку и предложил кучеру отправляться, на что тот подстегнул лошадей.

— Айда!

Луна. Стук копыт. Потухшая масляная лампа. Новый день.

Глава 7 — "Лазурный звон и сокрытое в ночи таинство"

Солнечные лучи падали на карету и пробивались через окно на спящую Амелию. С трудом разомкнув свои глаза от яркого света, она увидела стоящего над ней Крея.

— Доброе утро, госпожа, — она немного покраснела и отвернулась от него, повернувшись на бок. — Доживу ли я до тех дней, когда перестану удивляться твоей вульгарности? — пробубнила она в подушку.

— Не переживайте так, госпожа, — ответил он поразмыслив. — Впредь я буду стараться удивлять вас больше и можете быть уверены: сколько бы вы не прожили, я всегда буду рядом. Любовь бессмертна в сердце чувствующего и даже время не сможет её побороть.

— Судя по всему ты немало книг прочитал, дабы излагать такие речи по отношению к молодой девушке, — она обдумала его слова и возмутилась.

— Да что вы госпожа! — возразил Крей. — Вы думаете, что начитанность свидетельствует об ясном уме? — вы ошибаетесь, покуда первый писатель не читал книг.

— Вот уж благодать! — своим гордым голосом вскликнула Амелия к его словам. — Радость узнать, что твой дворецкий не обделён умом! — и раздвинула шторы на окнах.

— Добро пожаловать в город Рединг, ещё немного и мы будем у владений герцога, — уставшим, но радостным голосом произнес кучер. — Наконец я смогу отдохнуть: зайти в трактир к старому другу, да выпить чего.

Королевский дворец. Прошла уже неделя как Лоренса истязали кнутом. Он смиренно и мужественно терпел все удары, даже несмотря на то, что мог в любой момент освободиться. Стражник, что избивал его сегодняшним утром вышел на обход, оставив Лоренса в цепях.

— Эта кровь будет искуплением моих прошлых грехов, — повторял Лоренс, шепотом и вздыхая от боли.

Послышались шаги. Перед ним в темноте предстал человек одетый в серый балахон с капюшоном.

— Ах, мученик… — сказал он противным, с изливающимся из него гнусью голосом. — Прошу не гневайся на меня, покуда я прервал твою исповедь, — продолжил он невнятно, уже скрипя зубами и подойдя к нему, пнул ногой в живот, а после схватил за шею. — А как думаешь, способна ли твоя исповедь искупить твой самый страшный грех?

Лоренс с трудом поднял свои уставшие глаза на того парня — дыхание участилось, а лицо застыло от удивления.

— Ты жив…

— Да, брат. Не так уж сильно ты меня и искал, но будь потише. Позволь мне лишь сделать то же самое с теми, кто тебе дорог.

— Ты всё также глуп и не понимаешь, что тогда она хотела убить тебя, — Лоренс улыбнулся, на что он схватил его за лицо.

— Она любила меня, — возразил он Лоренсу. — Благодари нашу жалкую мать, что родила нас близнецами. Я с нетерпением буду ждать твоей смерти, а после я убью всех во дворце… — закончил этот дурной парень своим прерывистым голосом, и незаметно для остальных покинул тюрьму.

— Он никогда не был таким: тогда, я видел своего брата в последний раз…

Спустя несколько минут стражник пришёл освободить его из цепей с кружкой мягкого эля, сваренного в одной из таверн неподалеку. Лоренс из-за боли в горле пытался что-то сказать. Вдобавок кашель прерывал его и так невнятную речь.

— Увидев на моей левой руке кольцо с жалом, бегите…

Стражник, что снимал цепи счёл его слова вздором, в то время как другой юнец, недавно поступивший на службу, обмакивая тряпку в холодной воде, насторожился.

— Вот уж время то настало, — сказал тот самый мужчина, что не поверил сказанному. — Аж в горле пересохло, пойти что-ль чаем горло промочить, да закусить чего. А всё ведь с той ночи началось, — договорил он, уже сняв с Лоренса оковы.

— Ты о тех убийствах, о которых народ с утра до ночи судачит? — спросил молодой стражник, протирая Лоренса холодной водой.

— А о какой ещё! Терпения моего уже нет каждую ночь улицы обхаживать.

— А не позабыл ли, как ты несколькими ночами ранее доложил мне о сомнительном силуэте у ворот? Ты тогда кажется ещё что-то про балахон мямлил, может он о нём? — спросил юноша того мужчину, что уже, кажется, был сыт по горло этой неприятной работёнкой.

— Ой да глупости! привиделось старику как ни крути. Старика послушаешь, да в глупость уткнёшься! — воскликнул мужчина, почесывая свою лысину. — Хочется нам верить в твою невиновность Лоренс, как никак знакомы мы давно, но и ты нас пойми: твоё имя на записке не даёт нам покоя.

Лоренс согласился с ними и направился во дворец, а стражники ещё несколько переглянулись, пожали плечами и приступили к своим делам.

В то же время в Рединге.

— Приветствую вас, ваше Величество, — произнёс один из прислуги.

Амелия кивнула и одобрительным жестом поблагодарила за помощь. Она со своим дворецким уже подходила ко входу, как их встретила молодая служанка с намерением показать комнату их проживания не успев дойти до лестницы, им перегородил дорогу один надедливый парень, одетый в белый строгий костюм с золотыми пуговицами. Ещё юнец, но гордый и уверенный в себе он шагнул в их сторону положив руку на рукоять своей шпаги.

— Думаю, судьба снова свела нас, госпожа Амелия. Как же я рад снова воочию увидать вашу красоту и не порочное тело, — произнёс он с уже надоевшей всем льстивостью.

Он явно был знаком с Амелией. Не тот ли это "принц", который ошивался у окон Амелии?

— Не против ли вы подать мне руку на сегодняшнем балу? — он уже хотел поцеловать тыльную сторону её ладони, как она отдёрнула руку.

— Прошу меня простить, будущий граф Конрад, покуда, у меня уже есть кавалер на вечер, — резко ответила она горделивым тоном. — Мне уже осточертели ваши ухаживания и будьте добры прекратить кокетничать со мной.

Лицо Конрада переменилось, отчего он с завистью посмотрел на её новоиспеченного дворецкого, что, по его мнению, незаслуженно ошивался вокруг дочери Королевы, и по совместительству его дамы сердца.

— А ты недостойный её внимания, погляжу дивишься у неё за спиной, боясь моего клинка.

"Испанский стыд…" — подумал Крей и закатил глаза.

Крей сделал шаг вперёд в ответ на сказанную им глупость, дабы прекратить это позорное представление.

— Разрешите мне представиться — Крей Валиус Де Ламиа, дворецкий дочери её величества, и я не потерплю такого отношения к моей госпоже и всего этого безобразия, что вы устроили.

— Да как ты смеешь так дерзить мне, меж тем старшему сыну герцога! Будущему графу! Мне ничего не стоит одолеть такого прихвостня как ты, и пусть меч мой будет свидетелем моих слов! — он был уже вне себя от гнева и от того, как его пытаются унизить у всех на глазах.

На антресоли уже собралось много народа; они сбежались на шум и недоумевали, почему два представителя знатных семей затеяли спор и ругань средь бело дня.

— Прошу меня извинить если мои слова показались вам дерзостью — я забыл, что вы так ранимы. Кажется, проиграв моей ещё юной госпоже в детстве, вы тоже заплакали, — произнес Крей язвительно, ожидая его реакции.

Амелия пыталась удержаться от смеха спрятав своё лицо за плечом своего дворецкого; смех других прихожан был её спасением. Она вдоволь насмеялась, так и не поворачиваясь к горе-принцу. Успокоившись, и как надлежит принцессе —, повернулась, и затем сделала обоим замечание:

— Немедленно прекратить! Довольно вам рыцарям своих семей собачится у всех на глазах! — Амелия обхватила руку своего дворецкого и подала жест служанке, что хотела сопроводить их.

Вместе они поднялись по парадной лестнице, где по обе стороны располагалась антресоль с несколькими комнатами.

— Чувствуйте себя как дома, — приоткрыв дверь сказала служанка ровным тоном. — Я оповещу вас о начале приёма.

После она откланялась, закрыв дверь и оставив их наедине. Комната была хорошо убрана и обшита, под стать некогда обожаемой эпохи рококо. Рядом с окном стоял небольшой стол с малое блюдцем со свежими фруктами.

— А у этого герцога есть вкус, — произнёс Крей обхаживая комнату.

— Нечего нам сейчас восхвалять его, нужно подумать о том, что нам следует говорить, дабы не опозориться на приёме, — прервала его Амелия голосом у двери.

Её руки дрожали, а со лба стекали малые капли пота. Кажется, она боялась знати, что также собралась на таком знаменательном событии. Крей подошел и приподнял ей голову за подбородок.

— Я помогу вам отстоять ваше имя и ваши взгляды. Я не позволю никому потакать вами в моём присутствии, — Амелия расслабилась и улыбнулась.

— Похоже и не видать мне дня, когда я перестану удивляться твоим пряным речам. Не станет для меня и сюрпризом, если перед моей смертью ты будешь услаждать мои уши своими сладострастными речами и клясться в верности до скончания веков, — немного отойдя назад ответила она, посмеявшись и убрав руки за спину.

— Значит, вы хотите, чтобы я был с вами до конца ваших дней?

— Кто знает, что у девушки на уме, — заявила она со своей неизменчивой гордостью. — На языке слова стынут, а на сердце греют кровь… — продолжила она, оставляя некую недосказанность.

— Хотел бы я госпожа быть с вами рядом всю жизнь, но боюсь этому не суждено сбыться… —

Амелия обомлела и уже хотела возразить ему, как раздался стук — дверь приоткрылась.

— Герцог созывает всех на приём, ваше Величество, — они одобрительно кивнули и последовали за ней.

Они вышли в коридор и направились в сторону одной из комнат внизу. У двери стоял всем уже известный сын герцога Конрад, всем своим видом показывая нежелание видеть его пассию в сопровождение неизвестного и опозорившего его дворецкого.

— Я думал с вами прибудет лакей, что всё время следовал за вами, как же его, а точно, Лоренс, — заявил он надменно, желая спровоцировать Крея.

— Ты всё ещё называешь его лакеем? как безрассудно с твоей стороны, — Амелия возразила ему, ссылаясь на нынешнее положение Лоренса как личного дворецкого её величества, — А ты погляжу, всё за своим отцом ошиваешься, — добавила она насмехаясь над ним.

На её упреки он лишь отвернул свой взгляд. Крей открыл дверь, пропустив Амелию вперёд. Перед тем как самому зайти он остановился перед дверным проёмом.

— Попробуешь ещё раз опозорить мою госпожу в чем-либо — пожалеешь, — шепнул он ему на ухо, отчего этот самолюбивый мальчик явно испугался.

Все заняли свои места. Герцог поприветствовал всех и поблагодарил за проделанный путь. Не успели они сесть, как один маркиз любопытно спросил о том, почему было решено провести приём не в королевском дворце. На что герцог, ссылаясь на череду убийств в столице ответил, что это приказ королевы во избежание беззакония и обеспечения безопасности.

— Объявляю начало переговоров о будущем Англии и рассмотрении ходатайств о нежелании видеть дочь её Величества на престоле. С этой минуты все должны соблюдать тишину и держать руки на столе, дабы не допустить сговора. Уважайте мнение каждого и так мы придем к общему соглашению.

Стоять разрешалось лишь дворецким и лакеем своим господ. Крей стоял по левую сторону от Амелии, в то время как Конрад позади своего отца. Напряжение между ними всё не стихало — по этой причине сын герцога всячески отводил глаза и старался не пересекаться взглядом с жутким дворецким. Обсудив несколько важных политических вопросов вместе с Амелией, они решили перейти к главному вопросу:

— Госпожа Амелия, со всем уважением к вам и к Королевской семье, я должен подметить, что большинство знатных семей не хочет видеть вас нашей Королевой, — произнёс герцог, скрестив руки на столе. — Что ещё важно, большинство вас попросту не знает, ведь вы за всё время даже не удосужились произнести речь, что уж там говорить о ваших идеалах, — упрекнув Амелию добавил он, на что она, как и ожидалось лишь непоколебима сидела. Несмотря на прямолинейность герцога, Крей не мог ни в чём его обвинить: в его словах была правда, что лежала на ладони.

— Власть без идеалов бессмысленна! — воскликнул один из знати, во время его спора с сидевшим напротив него графом.

Услышав это Крей ухмыльнулся и взглянул на Амелию: она всё также бессильно сидела.

"Долго ты так сидеть будешь? ты же принцесса в конце концов."

Ей не хватало смелости; он положил руку ей на плечо и решил присоединиться к беседе:

— Соглашусь, однако, что есть идеальная власть? если не эгоизм короля, то лишь идеалы без власти, — оппонировал он знати, что тотчас замолкла.

Амелия поразилась его смелостью и в какой раз удостоверилась в его решимости.

— Кто разрешал тебе встревать, неотесанный мальчишка! Да тем более улыбаться после наших слов! — громко рявкнул маркиз, сидевший рядом с герцогом, встав и опершись на стол.

Герцог встал и попросил его успокоиться. Все в кабинете изрядно напряглись и уже были готовы силой выгнать его за такую наглость, как герцог посмеялся:

— До меня доходили слухи, что дворецкий дочери её величества непредсказуем и остер на язык, но ты меня не на шутку удивил — тебе есть чем гордиться. Так может расскажешь всем нам, кто ты такой? — спросил его герцог с не поддельным любопытством.

Все застыли в ожидании так интересующего их ответа, на что Крей не подал виду:

— Неужто, это так важно? — возразил он ему, на что Конрад фыркнул.

— Не смей так общаться с моим отцом!

— Закрой свой рот, остолоп! — это был герцог. Кажется, он был уже сыт по горло поведением своего сына.

Амелия снова пыталась не засмеяться и когда все утихли Крей продолжил.

— Имеет значение лишь то, кто я сейчас, и будьте уверены я исполню любой приказ и всё возможное ради Королевской семьи.

Все снова начали шептаться.

— Из какого ты рода? — снова спросил один из сидящих.

— Он принадлежит к роду Герцогинь; значит его прошлое не должно вас волновать, или вы хотите пойти против решения королевской семьи? — Амелия наконец встала: решимость Крея дало ей сил.

Пронзая взглядом герцога она хорошо понимала, что без поддержки знати и народа её власть после ухода матери с престола падёт в упадок. Ей не оставалось ничего, как принять их условия.

— Я готова выслушать вас, — выдохнув, произнесла она.

— Вы должны самолично казнить Лоренса де Мартини… — так, безо всяких вступлений герцог встал, положил руки на стол и поставил ей ультиматум.

От услышанного Амелия попятилась назад и Крей придержал её за талию. Тяжелое дыхание и подступающие слезы. Несколько секунд молчания были прерваны словами герцога.

— Нам всем стоит развеяться и отдохнуть на предстоящем балу.

Крей попросил госпожу проследовать за ним в комнату. Всё это время он придерживал её, держа за плечи. Её глаза были пусты… в них уже не было того света, что сиял каждое утро и приводил в восторг. Они зашли в комнату. Амелия встала у окна, а её дворецкий стоял позади, скрестив руки за спиной.

— Неужели цена справедливости, это смерть того, кто боролся за неё. Смерть того, кто сражался за них, за королевство и за мирную жизнь её жителей. Решили сделать из него козла отпущения! А что, если мне самой взять вину на себя?

Услышав это Крей решил подойти: она стояла, опершись на деревянный подоконник с искрящимися глазами от гнева.

— Такова политика, — произнес он, встав по правое плечо от неё. — Думаешь, эти старики будут скитаться в поисках справедливости? — он тяжело вздохнул и достал сигару. — Мне очень жаль госпожа, я также как и вы хочу спасти его и понимаю, что он не заслуживает такого отношения. Если после казни Лоренса убийства продолжаться, мы имеем право убить их… — закончил Крей, поднося сигару ко рту.

Амелия обернулась и выбила её из его рук — Упавшая сигара, поцелуй… разомкнув губы, она страстно выдохнула.

— Мне не нравится запах табака, — сказала она, махнув рукой в сторону и направившись к выходу.

— Нам пора идти, нас ждут.

В это время в лаборатории нарастали возмущения, вызванные действиями испытуемого. Однако, несмотря на это его уровень синхронизации лишь увеличивался. Это повергало многих ученых в смутные сомнения. Будто время поглощало его…

— Профессор, вам не кажется, что испытуемый пренебрегает правилами странствий? — это был молодой, но очень педантичный ученый.

Рядом стояла молодая девушка, одна из кураторов проекта № 37: у неё были светлые, коротко стриженные волосы.

— Вот ведь зануда, это же так мило! — повернулась и облокотилась на рабочий стол с множеством дисплеев.

Профессор оставался непоколебимым и смотрел на тело Крея присоединенное к устройству. Вдруг его лицо побледнело и пришло в ужас. Другие сотрудники побежали за профессором, который торопливо спускался по лестнице и бежал по коридору.

— Вы же знаете, что вам нельзя напрягаться — вы уже не молоды, поймите, — он отдышался и услышал, как девушка взвыла и прикрыла рот руками.

На лицах ученых отразился лишь страх перед неизвестностью. Профессор выпрямился, поправил очки и всмотрелся в стекло, за которым лежало тело Крея: на руках были когти, кожа побледнела, а волосы слегка поседели.

— Это всё моя вина, — никто прежде не видел слёз профессора, все застыли в ожидании его слов и возможной неизбежности…

— Что же теперь нам делать? — сказала девушка и резко бросила свой взгляд на монитор. — Невозможно… его пульс сильно вырос и нестабилен, но индекс жизни, как и прежде высок.

Девушка бегло полезла в свой карман и сделала некие заметки и достала из кармана голосовое устройство. Она обратилась к нему по имени Мириса.

— Срочно проведи полный биохимический анализ крови, таблицу всех элементов в организме № 37 и выведи на главный экран.

Спустя несколько минут на экране отобразился результат: «Неизвестная форма жизни». Холод снова пробежал по телу ученого. Страх перед неизвестным. Он внимательно осмотрел результаты его анализов. В его крови было обнаружено несколько неизвестных науке веществ. А на коже были замечены следы гормона. Спустя минуту на устройстве появился сравнительный анализ состава крови. Девушка пришла в себя и протянула руку к устройству.

— На нашей планете есть лишь одно семейство животных с похожим составом крови: эти животные также выделяют вещество для привлечения партнеров — на людей же это вещество действует с обратным эффектом.

— Нужно отсоединять его пока не поздно!

— И что дальше? — раздраженным голосом ответила она одному из ученых. — Ты хочешь выпустить наружу неизвестную форму жизни, а может ты ещё и опекуном ему стать захочешь, а?

Профессор вытер пот со лба белым платком и решил заткнуть их.

— Вы не сможете вернуть его сейчас, — он подошел к устройству и выдернул его из питания. — Сейчас он находиться там далеко не из-за устройства. По причине его высокой синхронизации со временем.

— Корреляция… — продолжил его слова учёный. — Слияние двух временных петель в единый узел. Прямо сейчас пока мы стоим здесь он переписывает историю. Его тело уже не принадлежит нашему миру.

Профессор почесал затылок и сделал некоторые записи в блокнот.

— Ошибаешься, сейчас его тело и разум принадлежат обоим временам

— Невозможно! — отреагировала девушка, махнув рукой в сторону. — Что-либо не может прибывать в двух состояниях одновременно!

Профессор согласился с её словами, но оппонировал.

— Когда-то и путешествие во времени считалось невозможным… — Профессор поднял глаза и повернулся к своим сотрудникам.

— Я ведь не рассказывал вам. Историю создания устройства…

Несколько лет назад я прогуливался по столице Израиля с научной диссертации. Меня привлек лежащий в траве самоцвет. В одну из бессонных ночей я снова решил взять камень в руки. Мне показалось, что мои пальцы растворялись в нем, будто он был мягким и поддавался давлению. Я выключил свет, подошел к окну и осмотрел камень при лунном свете — он начал сиять лазурным светом, и мои уши пронзил детский голос. Казалось, что моя голова была раздроблена и снова собрана по частям. Приоткрыв глаза, я очутился в самой настоящей пустоте… и спустя несколько секунд я уже стоял на бескрайней поляне, где не было ничего кроме цветов и темного звездного неба со множеством звезд. Я сделал несколько шагов, как перед моим лицом появился яркий ослепивший меня свет. И тут явилась она… блистательная и божественной красоты юная девочка: она реяла надо мной в своём одеянии цвета её лазурных длинных волос — я был полностью в её власти… её красота, глаза…

"Ты не должен стоять здесь…" — сказала она мне тогда, и я проснулся в своей комнате уже на следующий день.

— Тогда мне было, кажется, двадцать шесть лет.

— Постойте, но прошло ведь всего четыре года? почему вы выглядите как престарелый мужчина?

— Таково моё наказание за то, что ослушался её, — профессор опустил голову и резко переменился в настроении. — Ну что, как вам эта история от старика? Похоже на сказку, правда? — посмеялся профессор и весело постучал по плечам девушку и рядом стоящего парня. — Грош цена ученому, что не верит в бога… — закончил профессор, направившись в свою комнату.

Все разошлись и лишь девушка, виня себя в чём непонятно осталась возле исхудалого и бледного тела Крея: она взяла его за руку, и затем крепко обняла…

— Какое необычное ощущение — тепло, — Крей схватился за грудь. — Словно кто-то прикоснулся ко мне…

Он вышел из комнаты, чтобы догнать Амелию, но вот досада, она уже убегала от него по лестнице на бал, все ещё постукивая своими туфельками. Парадная дверь… Алкоголь, музыка и танцы.

— Вам не кажется, что это что-то напоминает, госпожа?

Амелия смущенно отвернулась, вращая бокал с белым вином.

— Проникнуть в комнату молодой девушки посреди ночи, вот она прелесть мужской солидарности, — они сделали по глотку вина, как Амелия потянулась за очередной бутылкой.

— Госпожа, думаю вам не стоит так налегать на алкоголь в присутствие знатных особ.

— Да наплевать! — она стояла к нему спиной наливая себе полный бокал, и уже заметно пошатывалась. — In vino veritas!

— Вот ведь неугомонная! — Крей подошел к ней и прихватил за плечи, отобрав у неё бутылку. — Что же мне потом с вами делать, если вы так пьяны?

Она прижалась к нему и помычала, а после быстро взяла бокал со стола.

— Если выпьешь — вопросов станет меньше.

— Вы только что оскорбили меня, засомневавшись в моих чувствах, Амелия.

— Ты впервые назвал меня по имени… наконец я увидела тебя настоящего, — она застыла, не показывая никаких эмоций. — Меня это заводит, но тебе есть над чем поработать, — закончила она, резко сменившись на смех. — Ну ты это, конечно, выдал, это тебя Лоренс научил? он кажется, до сих пор пользуется успехом у женщин. — Тебе нравится музыка? — спросила она его, пройдя к середине зала, явно предвкушая что-то особенное.

Арфа, один из древнейших музыкальных инструментов: она стояла возле оркестра, закончившего исполнение народной музыки. Крей с любопытством посмотрел на неё, кельтская. Снова темнота: маленькая девочка стояла у Арфы и как сирена манила его, свет становился всё ярче; раздался неприятный звон.

— Вот ведь арфист! Кто его пустил вообще? — послышался голос в толпе.

Он оказался сидячим на стуле. Арфа легла на его правое плечо, а его указательный палец был на струне.

— Снова это чувство. Провалы в памяти.

Легкий холодок по телу. Девочка медленно со спины обняла его и обхватила своими руками его ладони. Крей закрыл свои глаза и сосредоточился — тишина и молчание. Ожидание, звон.

— Какая волшебная мелодия… — несколько мужчин поснимали свои цилиндры и пригласили дам на танец.

Ему хватило лишь несколько секунд, чтобы изобразить звук, играющий у него в голове. Все постепенно сливались в народном танце, а Амелия лишь стояла с очевидным восторгом. Его пальцы легко скользили по тонким струнам. Амелия вытянула руку, развернула ладонь и устремилась в одиночный пляс в кругу пар. Все затаили дыхание, наблюдая за этим превосходным дуэтом. Кукловод и кукла… её движения исполнялись в унисон его мелодии. Прозвучал последний звон струны и Амелия протянув ему руку замерла… Молчание, лучший комплимент музыканту. Многочисленные аплодисменты и выкрики прервали тихие ликования, и Крей придя в себя, неторопливо спустился к своей госпоже. Не успел он взять её за руку как Конрад бросил ему под ноги перчатку…

— Как безрассудно, граф Конрад, — воскликнул Крей, сделав шаг в его сторону, перед этим, приставив руку к Амелии, чтобы она держалась позади него.

Конрад обнажил свой меч и все шелохнулись.

— Где твой клинок? Считаешь, что сможешь одолеть меня голыми руками? как высокомерно!

«Не меч делает из человека война, а то, за что он сражается…»

Сверху сидя в роскошном кресле за этим, наблюдал герцог:

— Вы не хотите остановить это безобразие пока не стало совсем поздно?

— Не стоит, мне уже по горло надоели его выходки: позорящие меня и нашу семью, — он почесал бороду и закурил трубку. — Я хочу, чтобы этот оборванец наконец осознал глупость своих деяний.

Герцог приставил к ним своего секунданта и тот ещё раз спросил о том, не хочет ли Крей взять в руки меч, на что он ответил отказом. Секундант махнул рукой — Конрад, схватив меч в две руки ринулся проткнуть Крея; ярость отупляет сознание. Крей увернулся в сторону, а после ударил его под колено, отчего Конрад согнулся и выронил свой меч из рук.

— И это вся твоя воля? Сделай мне одолжение, никогда больше не бери в руки меч! — он схватил его за волосы и покатил по полу к Амелии. — Думаю, тебе есть перед кем извиниться.

Герцог привстал от неподдельного изумления. Амелия нахмурила свои глаза и подняла голову смотря на него сверху вниз. Все замолкли в ожидании.

— Прошу… простить меня за все доставленные вам неудобства, клянусь, что больше этого не повторится… — говорил он жалобным голосом, а после поднял голову.

Он выглядел как скулящая собака, а из его глаз шли слезы. Она промолчала и образцово повернулась к нему спиной направившись к двери. Раздался звук хлопков и Крей, уходя по-французски прихватил с собой бутылку вина.

— Какой же этот юноша все же вульгарный, — пожимая плечами произнесла рядом стоящая с герцогом девушка — Саманта. — А ведь именно такие парни пользуются интересом у дам.

Она прикрыла тыльной стороной ладони лицо и посмеялась, вспоминая своё детство. Несмотря на праздничное настроение бала — она была одета в черное платье с вуалью, что закрывала часть её бледного лица и багряные глаза. Вдова, что не так давно лишилась своего мужа. Герцог был явно удивлен её визиту, из-за чего его руки дрожали, видимо от невиданного страха перед этой таинственной Леди.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы упиваться воспоминаниями, глупо видеть в них своё будущее… — произнёс свои слова герцог, ещё сидя в своем кресле.

— Да будет вам известно о моём мнении, герцог Леонард, — Саманта спустилась на ступеньку ниже. Её голос звучал надменно и как можно более неуважительно. — Наши воспоминания — это время, прошедшее сквозь нас, и именно в нём могут находиться наши искрение желания и стремления, скрепленные гнетом и нашей волей…

После своих слов она наклонилась к уху герцога и произнесла слова, после которого лицо герцога застыло в холодном поту.

— Я всё знаю…

За окном ночь: лунный свет мягко пробирался в коридоры ложась на бархатные ковры. Амелия расчесывала свои волосы, когда Крей открыл дверь — она продолжила сидеть будто, не слышала его шагов, а после возмутилась.

— Тебя не учили, что, заходя к юной девушке в комнату нужно стучаться? А если бы я переодевалась? — она цыкнула и так не повернулась к нему лицом продолжив смотреть на своё отражение в зеркале.

— Было бы замечательно.

Крей налил вина в декантер и поставил на стол.

— Полагаешь, что, напоив меня вином я раскрепощусь перед тобой после бала? Ах, какой же ты всё же романтик, — она посмеялась и взяла бокал вина за ножку. — Будь на моём месте другая девушка, тут же прыгнула на тебя.

Сделав глоток, она хитро приоткрыла один глаз взглянув на Крея, ожидая чего-то. Не увидев в нем напористости — снова сомкнула свои глаза, на что Крей наклонился.

— Думаете, что, спровоцировав меня подобно животному, я тут же повалю вас на кровать? Как по мне если девушка не говорит да, она заслуживает большего внимания.

Лицо Амелии покраснело, а сердце уже чуть не выпрыгивало из груди. Крей коснулся её лица.

— Именно этот взгляд я ценю в вас больше всего.

Свет их глаз был сродни северному сиянию. "как лед, покрытый золотом." Амелия уже намеривалась поцеловать его как что-то остановило её. Она быстро схватила бокал и выплеснула ему на лицо оставшимся вином, надеясь, что это остановит его. Поцелуй, снова их губы соприкоснулись.

— Вам не кажется, что теперь мы квиты госпожа, — он насмешливо улыбнулся и потянулся за платком во внутреннем кармане своего костюма.

Амелия сидела напротив с обидчивым от проигрыша лицом и хмурилась, как взяла и резко отвернулась с едва услышанным мычанием: всё же она ещё ребёнок.

— А я всё думала, стоит ли тебе делить со мной кровать, раз уж многоуважаемый герцог распорядился поселить нас в брачной комнате. Вот ведь плут старый! Так вот я решила, будешь спать на полу!

В столице шёл дождь. После обхода Лоренс явился к Королеве Александрии.

— Не сочтите за грубость, ваше величество. — он подошёл к окну у её кровати со свисающим балдахином. Каковы ваши планы?

— Я почти уверена, что по возвращению моей дочери и её дворецкого им придется казнить тебя, — выдохнув, ответила она с книгой в руках. — Власть без поддержки знати долго не протянет, по этой причине у меня нет выбора. Все идет согласно моему плану, мешает лишь то, что ты до сих пор жив…

Лоренс пристально всмотрелся в окно, а после произведя череду коротких и длинных постукиваний направился к выходу. Услышав это, Александрия кивнула, но несмотря на это приказала ему оставаться во дворце: она остановила его у приоткрытой им двери, взяв за руку.

— Ты нужен здесь, Лоренс. Защищай Алису и мою семью…

Бессонная ночь в Рединге. Нескольким ранее за свое распутное и неподобающее по мнению госпожи поведение она приказала своему дворецкому спать на полу от греха подальше. Вопрос лишь в том, не от себя ли она хочет защитить его. Сняв своё платье и надев ночную рубашку она улеглась на большую кровать. Они первый раз засыпали в одной комнате, слыша дыхание друг друга. Амелия лежала на кровати и смотрела на поднятую ладонь.

— Видимо, уже уснул.

Она тихо спустилась с кровати и накрывшись одеялом легла к нему: пролежав так несколько минут, она неуверенно обняла его.

— Я не знаю кто ты; откуда ты; почему оказался тогда на улице; но я прошу не оставляй меня… — прошептала она перед тем, как лечь к себе на кровать.

Крей открыл глаза и с трудом улыбнулся, на фоне того как на улице раздавились непонятные крики…

Ранее утро. Крей приоткрыл глаза от громких звуков в коридоре. Поднявшись, он посмотрел на всё еще спящую Амелию. Поцеловав её в лоб, он выглянул в коридор. Несколько горничных носились по комнатам. Решив выйти и пройтись до зала, он оделся и закрыл дверь на замок. В зале у большого стола с завтраком молчаливо сидел принц Конрад с поникшим взглядом.

— Вчера вечером мой отец бесследно исчез…

Эта новость потрясла всех в резиденции, отчего вся стража и прислуга приступили к его поискам.

— Что, если во всём этом виноват лишь я… — бормотал Конрад, пока Крей накладывал себе глазунью, раздумывая о произошедшем.

— Ты в этом не виноват, твой отец не смог бы покинуть свои владения лишь из-за тебя одного. Здесь, точно есть другая причина.

Конрад поднял свои глаза и удивился.

— Разве вы не должны были уехать вчера вечером?

Позавтракав в тишине Крей вышел на улицу с сигарой. Поднесся огонь, он почуял странный запах: кровь на траве и следы вывели его на стоящую позади здания конюшню. Последнее стойло по левую сторону было пусто, оттуда Крей почувствовал густой, противный запах. Даже догадавшись что там, он решил посмотреть. Истерзанное когтями тело герцога лежало в стоге сена, иссушенное до дна: его лицо было не естественно серым и худым, а глаза выходили из глазниц. Рядом с ним лежала записка:

«Я рада, что ты нашел это письмо. Этот человек совершил непростительный грех убив моего мужа. А что касается тебя дорогой юноша, мы ещё встретимся…»

Записка была подписана именем Саманта. Это убийство точно не должно быть известно простым людям, иначе поднимется паника. Крей решил закопать тело в конюшне.

— Однако, это и означает, что в его убийстве могут обвинить и нас.

Провернув записку, он увидел продолжение:

«Сегодня ночью вы так крепко и мило спали, не стала вас будить. Я позаботилась о том, чтобы никто вас не обвинил. Поспешите…»

— С чего такая услуга?

Крей смял записку и положил в карман. Закончив с телом, он незаметно вошел в дом через заднюю дверь, проходя в свою комнату. Амелия уже успела проснуться. Она стояла в своем платье у окна и расчесывала свои прекрасные золотые локоны. — Госпожа, нам нужно срочно уезжать отсюда. — с порога произнес Крей требовательным тоном, закрыв дверь.

— Я согласна… — она произнесла это будто уже знала о случившемся. — Сегодня ночью в нашей комнате я видела женский силуэт. Мне кажется мы о чём-то разговаривали с ней, но я ничего не помню.

— Ты не ранена?

— Всё в порядке.

На крыше с соседнего дома за ними в окно наблюдали двое: Мальчик сидевший на крыше с парой камешков в руке, и девушка, с прикрытым вуалью лицом: она всегда была с зонтиком в цвет её тёмной одежды.

— Думаешь, ты правильно сделала, не убив его?

— А сам как считаешь? Посмотри на него…

Мальчик взглянул на него и от удивления раскрыл глаза, на что девушка продолжила.

— Он умрет лишь через несколько столетий, будучи помеченным этими зверями — перед этим мы и встретимся с ним вновь…

Крей вышел на улицу в поисках кучера. Зайдя в один из трактиров рядом с резиденцией, он крикнул ему.

— Кончай пить! Нам нужно отправляться в столицу — подстегай лошадей.

Кучер опрокинул стакан спиртного и тут же побежал к повозке, не забыв помахать кому-то за столом; стук туфель в коридоре.

— Я так себе все ноги отобью! — говорила Амелия, пока её дворецкий торопливо вел её по лестнице.

— Тогда если вы не против, — Крей взял её на руки и выпрыгнул в окно.

Нынешнее тело позволяло ему это делать с лихвой. «Принц, похитивший принцессу из мрачного замка. Не хватает только огня.» Наверняка, Амелия думала об этом смотря на него горящими глазами.

— Отчаливаем! — крикнул он кучеру.

— Грохот копыт и кружка эля! — подстёгивая лошадей воскликнул в ответ кучер.

Поздний вечер. Они преодолели уже несколько десятков миль, как Амелия встала и попросила остановится.

— Полагаю, нам нужно сделать перерыв, — Кучер поддержал её идею осадив лошадей и потянулся к бутылке.

— Наконец, какой освежающий ветерок, — Амелия вышла из кареты и потянулась. Красивая и невинная Луна, подобна ребенку, чей разум ещё не отягощен глупостью общества и законами, что их питают, — произнесла она, проходя босиком по мокрой траве, пока её дворецкий доставал пирожное из густых сливок с сахаром. Подойдя к ней, он угостил её.

— Я не раз замечаю, что Луна подбивает вас на раздумья. Что на сей раз тревожит вас? — заинтересовано спросил её Крей, на что она заметно улыбнулась.

— Ах, ты всегда так внимателен. Как же я рада, что тогда не отрубила тебе голову, — ответила она ему с насмешкой. — Как ты считаешь, законы государства правда идут на благо людям? Думаешь, если человек не убивает другого лишь из-за страха перед законом это делает его хорошим? Почему маньяк и умирающий от голода человек окажутся вместе за одной решёткой?

А ведь и правда, законы не делают людей лучше, они лишь могут контролировать их. Люди издревле убивали себе подобных и это лишь почиталось. В конце размышлений Крей вспомнил фразу единственного дорогого ему человека в прошлом — умершую от болезни мать.

«Чем больше законов соблюдает человек, тем меньше он полагается на человеческую мораль…»

— Я считаю, что убийство человека должно быть неприемлемо не со стороны закона, а со стороны его морали.

— Сколько тебе лет? — явно с интересом спросила Амелия.

— Полагаю, я немногим младше вас моя госпожа, — почесывая голову ответил он.

Их отвлек кучер: он шёл по траве и немного покачивался, неся с собой бутылку.

— Держи, — икнув, он повторил это ещё раз. — Не одному же мне напиваться в такую ночь. Ох, не затишье ли это перед бурей, — и сделал глоток из горла.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ферильда… тогда было также тихо, — он смотрел на снятое с левой руки кольцо. — Война везде одинакова.

Крей, посмотрев на него иной раз убедился в тягостях войны и похлопал того по спине.

— Не стоит нам вот так грезить о прошлом, если мы можем просто выпить и начать новый день: и так рано или поздно все там окажемся.

Ветер разносился по траве; они шли к карете.

— Какая прекрасная сегодня луна, — она держала в руках бокал с вином, остановившись у кареты.

— Вы ведь не забыли, госпожа? — спросил её дворецкий тревожным тоном. — По возвращению в столицу у нас и в правду начнется война. Нам предстоит преодолеть множество трудностей, дабы доказать невиновность Лоренса и спасти его от казни.

— Спасти невиновного? — подметила ему Амелия.

— Именно так, но нам придется найти и настоящего убийцу: того, кто каким-то образом выдал себя за Лоренса.

Она положила голову ему на плечо.

— С тобой мне ничего не страшно…

Глава 8 — "Глубина потерь"

— Королева! — закричал один из стражников. — На улице было совершено убийство!

— Немедленно направь туда стражу, — Александрия стояла к нему спиной, всматриваясь в окно.

Солнечный день был испачкан кровью. Стук копыт: карета приблизилась к толпе людей. Они стояли возле одного из трактиров на северной улице. Время пришло…

— Останови карету!

Амелия выглянула из кареты и увидела на улице тело молодой девушки. Увидев это Крей выпрыгнул и растолкал всю стражу.

— Расступитесь! Приказ принцессы!

Эта была Аннет — одна из служанок таверны Джессики. Обхватив её ещё теплую руку Крей закрыл глаза, сдерживая эмоции.

— Ты знал её?

Он промолчал и посмотрел в сторону таверны: там стояла Джессика.

— Это всё из-за тебя! — кричал кто-то из толпы, кинув в Амелию помидор. — Народ поглядите, наша будущая Королева стоит у трупа и молчит! Стыд да срам! Что вы собираетесь делать! Каждый раз засыпая ночью я боюсь не проснуться! — кричала женщина с двумя детьми из толпы. Лицо Амелии поникло и застыло. — Когда вы уже накажите убийцу! — один из мужчин посмел себе выйти к Амелии — он уже почти схватил её за верх платья как Крей отбил ему руку.

— У вас есть Королева, к ней и бегите, а с убийствами мы разберемся сами. Закройте двери и не выходите ночью на улицу.

Дворецкий схватил свою госпожу за руку и направился к таверне, где их уже ждала Джессика.

— Ваша дочь вернулась, Королева — произнес Лоренс, на что она повернулась.

— Какая из меня королева, если я жертвую своим народом ради справедливости… — она все также непоколебима стояла у окна и держалась из-за всех сил, чтобы не упасть на колени.

— Зато теперь вы точно знаете кто убийца, — он виновато опустил голову. — Простите, что я подвел вас…

В таверне было как никогда тихо. Олливер все также стоял у барной и наливал спиртное. Крей и Амелия сели напротив Джессики.

— Что тебе известно о произошедшем? Джессика покрутила бокал с алкоголем.

— Мы так давно не виделись, а это все что ты хочешь у меня спросить? — Джессика покрутила бокал с алкоголем. — Вижу, за то время как ты ушел из таверны, многое произошло, -

Крей выдохнул и пойдя на поводу у эмоций перевернул стол так, что столешница накрыла Джессику, а Амелия от неожиданности вскочила и отошла в сторону.

— Ах, ты сорванец! — крикнул Олливер уже взяв свою шпагу, но Крей остановил его.

— Не глупи Олливер! Ты думаешь я к тебе лишь из-за старой дружбы пришел? — он наступил ногой на стол полностью накрыв её. — Лучше тебе сейчас не шутить со мной, Джессика. — продолжил он надменно, смотря на неё своим холодным взглядом.

— Вижу юноша отрастил себе клыки… — ответила она спокойным голосом, а после взглянула на стоящую позади Амелию. Кажется, она была слегка ошеломлена поведением своего дворецкого, такого она его ещё не видела. — Любовь чиста и невинна — но и первородный гнев ей сладок… Я скажу тебе кто убил её, но перед этим, позволь убрать ногу со стола и подать мне руку.

Он помог ей, а затем Джессика стряхнула с себя пыль и поправила волосы.

— Помнишь того парня в сером балахоне? Та ещё заноза в заднице, — пробормотала она, закатывая рукав. На её руке выше запястья была резаная рана. — Это произошло около получаса назад: он явился к порогу у таверны, рядом с которым стояла Аннет… Не знаю о ком она говорила и как такое возможно, но в нем она узнала своего брата… попытавшись обнять его, он в ответ вонзил ей нож в грудь и в мгновенье скрылся. Вот ведь урод! — прикусив свой палец закончила Джессика.

По мнению Крея её братом мог являться сам дворецкий её величества — Лоренс, если это так, то зачем ему это? Разве он мог явится в сером балахоне и напасть на свою сестру, к тому же находясь под стражей к предстоящей казни? Он развернулся и направился к трупу Аннет на улице. Вокруг её тела снова реял Лазурный свет, простираясь по дороге и указывая путь. Подняв её уже бездыханное тело, скоторого всё еще текла алая кровь, он приказал страже отвести госпожу во дворец.

— Куда ты собрался? — спросила его Амелия, на что Крей в ответ всего лишь обернулся, как она кивнула и подала страже знак.

Яркое солнце, сотни взглядов обычных горожан, еле слышные сплетни, подкрепленные страхом. Крей шёл по аллее города, что уже стал ему родным.

«Сколько времени прошло? Кажется, я уже сбился со счёту…»

Держа в руках труп Аннет он понимал, что отныне он часть великой истории — теперь он из прошлого это новая личность в будущем.

«Вернувшись обратно, буду ли я жалеть?»

Свет вывел его к воротам столицы, и стража перегородила ему выход.

— Сэр, прошу нас простить, но мы не можем выпустить вас из города с жертвой преступления. Прошу вас передать её нам. Крей промолчал несколько секунд, а после ответил:

— И что вы сделаете, воскресите её? Ваша задача была не допустить убийство. А теперь ваша безалаберность привела к поиску виновника. Убийца стал собой лишь из-за вас…

Стража, чувствуя за собой вину пропустила его, и он оказался за столицей. За воротами простиралась вымощенная каменная дорога с конюшней и несколькими маленькими торговыми палатками. В одной из таких сидела ничем с виду не примечательная старушка в черной накидке и самоцветом, свисающим с её шеи поверх одежды. Она достала уже пожелтевшие от старости гадальные карты и кинула на скатерть.

— Вижу, что грусть и отчаянье ждут тебя в конце пути твоего… тернии благородства, любви и потерь сменяющиеся надеждой в виде маленькой девочки… Девушка, которую ты несешь в руках своих одна из терний, — Крей с некоторым презреньем посмотрел на старуху.

На скатерти также была ещё одна карта о которой она не сказала: на ней был изображен висельник… Старушка заметила его любознательность и продолжила:

— Это один из старших арканов, он будет ждать тебя на краю этого времени…

«На что она намекает?» — он пошёл дальше, как старушка прошептала ему вслед:

— Иногда всё идет не так, как мы на то рассчитываем…

Пройдя по каменному мосту над озером, он стоял в тени большего зеленого дуба. Ясный день с шелестом холодного ветра. Положив тело Аннет у дерева, он отошел снова посмотреть на обжигающее Солнце, будучи по колено в зеленой траве.

— Как же все-таки паршиво, — достав сигару пробормотал он и задумался.

Аннет души не чаяла в своём брате, она не могла перепутать его… Её жизнь прошла в знатном доме клана Мартини в окружении её братьев. На секунду ему показалось, что он почувствовал её дыхание: Её сердце забилось, но очень медленно.

— Кажется, я начал немного понимать. Ты не могла перепутать Лоренса с кем-то другим — если только, у тебя нет ещё одного брата. Когда всё вокруг стихнет, я отнесу тебя обратно к Джессике.

Громкий шум открывающихся дверей во дворец. Подобно нынешней Королеве она зашла к своей матери в сопровождении серебряных рыцарей. Это была уже не та девочка с трясущимися руками от страха, это была настоящая преисполненная решимостью девушка, которую в последствии назовут Валькирией Английского Королевства.

— Госпожа Амелия, вы вернулись, о какое счастье, — радуясь говорила мадам Шейли своей внучке, что нельзя было сказать о её матери…

Мать и Дочь. Власть и Сила. Обнажив свой клинок Амелия направила его в сторону матери, что всё также гордо и непоколебима сидела на своем троне лишь немного ухмыляясь.

— Смотрю у моей наследницы наконец выросли клыки, способные вершить своё правосудие во имя Англии или это всё лишь мимолетный порыв гнева маленького ребенка! — закончила Александрия криком на свою дочь.

Рука Амелии дрогнула, как и в сказанных словах её дворецкого в день их дуэли; однако вспомнив их она лишь нашла в них ту смелость и волю поднять руку и демонстративно взмахнуть ей.

— Нет, мама… — я всего-навсего повстречала того, чей взгляд дал мне ясно понять, что такое страх и надежда. Да пусть гнев мой праведный и будет грехом, но только не для меня и моего народа! — Амелия издала настоящий клич, раздавшийся по стенам дворца, сродни шквалу ветра.

Стража, не сумевшая воспротивится этому приклонила колено. Мадам Шейли подошла к своей дочери Александрии, которая чуть не упала на ноги.

— Ты ведь видела? — тихим, даже осторожным голосом спросила мадам. — Эта сила принадлежала твоему мужу, её умершему отцу…

Александрия на секунду потеряла своё самообладание вспоминая любимого. По её щеке пробежала маленькая, чистая слеза при взгляде на свою дочь. Амелия опустила клинок.

— Я готова оставить след на теле своего любимого! — всё также гордо держа голову продолжила Амелия, хоть и с маленьким смущением.

— Неужели ты готова признать его вожаком своей стаи?! — Александрия встала с трона и кротко сложила руки на животе.

— Ее все же время мне быть целомудренной, мам. А теперь ответь мне, кто убил Аннет? — снова направив свой меч спросила Амелия.

— Я признаю, что виновата в смерти той девушки, как и Лоренс. Скоро дочь моя, после казни Лоренса ты все узнаешь…

— Я не позволю тебе это сделать, — резко ответила ей Амелия, на что Александрия со злостью развернулась к ней с невероятно ярким и сильным сиянием цвета сирени.

— Ты посмела использовать эту силу против меня? Какая наивная девочка! — Амелия тут же упала на колени не в состоянии больше стоять.

— Чёртова родословная… — шепнула она себе под нос, вспоминая отца…

Род её матери был одним из самых влиятельных как среди проклятых дворян и простых людей. Его уважали, но ровно также и боялись: они могли лишь одним своим взглядом приклонить целую стаю себе подобных, из-за этого никто так и не смог выступить против них или даже попытаться воспротивиться их непоколебимой силе, что позже дворяне назвали «Взглядом происхождения». Настоящее имя её матери: Александрия Де Флори — Шаппелия IV по королевскому роду её семьи, что делало её полноправным лидером, если бы она однажды не повстречала своего будущего мужа… от которого позже унаследует фамилию и сбежит вместе с ним оставив клан на среднюю дочь семьи, а год спустя до неё дойдет весть, что почти все её близкие сгорели до тла, но это уже совсем другая история…

Выйдя из тронного зала, Александрия зашла в свои покои и закрыв дверь в этот же момент чуть не упала, опершись на рядом стоящую тумбу от поступающей слабости и сильного кашля. На звуки прибежала мадам Шейли и открыла дверь.

— О боже, что с тобой? — она подхватила её и помогла сесть на кровать.

— Вот ведь не ожидала… ведь он был единственным кто мог противиться моей силе, — немного посмеивавшись говорила она о своем муже. Амелия не просто унаследовала способности его семьи, она унаследовала его силу… иначе я бы сейчас не кашляла кровью. Поверить не могу, что перед смертью он дал ей испить своей крови — теперь это означает то, что она владеет силой лидеров обоих кланов…

Александрия снова закашляла и Шейли попросила её отдохнуть, на что она согласилась. Перед тем как мадам вышла из комнаты Александрия ненароком спросила её, почему она не упала на колени под силой Амелии.

— О дочь моя, ты ведь так и не успела возглавить нашу семью тогда и наши секреты также тебе не достались.

Шейли решила остаться и рассказать всё что таила даже от своей родной дочери — Королевы Англии. Она подошла и обняла её, сев с ней на кровать. Согласно традициям их семьи, если ребенок рождается от не признанного кланом партнера, ребенка убивают… чтобы в будущем он не предоставлял для них угрозы. Амелия родилась как раз таким ребенком. В младенчестве оба её глаза в ночь сияли Сиренью и Золотом при свете дня. Александрия приподнялась с кровати от возмущения.

— Сирень?! Я никогда не видела в её глазах сияние нашей семьи.

— Да? А я вот сегодня увидела. — Мадам взяла руку своей дочери.

Александрия на секунду принялась вспоминать то, что произошло в тронном зале: в её глазах отпечаталось храброе лицо её дочери излучающее сиреневое сияние наряду с золотом в её глазах.

— Глаза и характер ей от отца достались, а вот сирень всё это время была спрятана глубоко в её сердце. Должно быть именно Любовь пробудила её, — улыбнувшись болтнула она, а затем так же резко сменила тон. — Помнишь, когда пришло время покидать семью? Амелию не убили лишь по той причине, что я поручилась за вас, осквернив себя, что лишило меня сирени, но дало сил сопротивляться способностям других проклятых. Я сделала это, чтобы защитить тебя и твою дочь.

— Но ведь вместе с этим ты сократила себе жизнь! — перебила её Александрия.

Осквернение лишает сил и сокращает жизнь на несколько десятков лет или даже столетий в обмен на неуязвимость к дарам проклятых. Все это зависит от силы и положения в иерархии стаи.

— Не велика цена ради спасения своей семьи, — произнесла мадам поглаживая по щеке свою дочь.

— А что насчёт Алисы, наблюдавшей за всем с антресоли, неужели она тоже осквернена? Почему она продолжала незыблемо стоять, глядя на Амелию? — не переставая расспрашивала Александрия свою мать.

— Иногда есть вещи, которые лучше не знать, дочь моя, — Шейли отвернула от неё взгляд. — У твоей младшей сестры было много секретов, но один из них был страшнее всего и даже я не знаю всей истории. Знаю лишь, что отец Алисы не был нам подобным… о ней не стоит беспокоится, дочь моя, она куда сильнее чем кажется.

Выйдя за дверь мадам Шейли тяжело улыбнулась и со слезами на глазах вспоминала своих дочерей. Первая и старшая дочь — Александрия. Средняя дочь, что возглавила семью после их ухода — Изольда и третья младшая дочь — Мерула, по чьей вине их деревня была сожжена… Возможно, когда-нибудь эта история будет описана, но до тех пор жизнь трёх сестер будет сокрыта под завесой тайны…

Наступил вечер и Крей вернулся во дворец, где его уже ждала Алиса.

— Братик, ты вернулся! — говорила она, подпрыгивая от радости, держа в руках свою любимую игрушку.

— Амелия в своей комнате и мне кажется она ждет тебя, — сказала ему Алиса перед тем, как сесть на красную софу.

— Где Лоренс?

— Уже как несколько дней его никто не видит, должно быть моя тётя хочет казнить его завтра утром… — Алиса немного заёрзала и обняла своего кролика.

Крей явно понимал, что должен всё рассказать Королеве, иначе его не спасти — он хотел подняться по лестнице к Амелии, чтобы отыскать её мать, но она нашла его первой — позади Крея раздался сильный женский голос.

— Господин Крей, полагаю, нам есть о чём поговорить. Прошу проследовать за мной.

Она провела его по всему этажу к белым, позолоченным по краям дверям. Открыв их, перед ними предстал живописный вид на столицу: это был большой балкон с чайным столиком в центре.

— Прошу вас, присядьте, — служанка налила им свежезаваренного зеленого чая и откланялась.

— Полагаю, ты много что хочешь обсудить со мной. Думаешь узнать почему я обрекаю Лоренса на казнь, зная о его невиновности. Хочешь узнать почему я не предотвратила убийство служанки в трактире Джессики, откуда ты пришёл к нам.

Крей был удивлен тому насколько много она знала о нём и об Аннет, притворяясь незнающей овечкой в своих Королевских стенах.

— Хочешь убить меня? — этот вопрос от Александрии поставил его в тупик, но с другой стороны дал ему понять, что она настроена серьёзна.

Её амплуа, как и всегда было хладнокровно и непоколебимо. Что ещё поразило его, так это то, что она задала этот вопрос в отсутствии стражи.

"Она доверяет мне, или просто уверена в своей силе?"

— Прежде чем я отвечу на эти вопросы, позволь мне рассказать тебе о происхождении Амелии и произошедшем сегодня в твое отсутствие…

В тоже время мадам Шейли не находила себе покоя. Сегодняшний разговор заставил её вспомнить страшное горе. Уж слишком тяжелую утрату она пережила; мать чья дочь сгорела до тла ради семьи; младшая дочь, по вине которой их семью настигла беда, а спустя два года передала им свою маленькую беззащитную дочь — Алису.

«Любовь матери — это великая сила способная сокрушать горы и разжигать огонь в сердцах людей. Любящая мать всегда будет верить в своих детей, независимо от их поступков. Любовь можно сравнить с колючей проволокой, исходящей от её детей: любовь — это сила с которой она их держит, а длина веревки то насколько она готова отпустить их. Иногда дети рвутся вперед, причиняя боль своей матери, но раз за разом она продолжает тянуть её к себе раздирая свои ладони в кровь, а после отдаёт детям проволоку, чтобы они увидели сколько крови она пролила ради их счастья…»

Мадам Шейли зашла к своему мужу Эгберту: он сидел за своим столом и читал какое-то письмо. Заметив, он тут же встал и обнял её, держа в руках письмо.

— Прочти его…

Шейли осторожно взяла письмо и увидев на нём герб их семьи — разрыдалась от счастья. Это было письмо от исчезнувшей дочери.

«…я обязательно навещу вас, уже не терпится обнять свою любимую дочурку спустя столько лет, должно быть я плохая мать, ха-ха. Тем не менее буду также рада познакомится поближе с уже повзрослевшей дочерью Александрии.»

Заканчивалось письмо этими словами, которые процитировала Шейли вслух на обратной стороне. После того как Шейли прочла письмо она уселась на диван напротив бюро, где стоял её муж.

— Я знала, что она жива… я верила в неё, — сжав в своих руках крестик говорила мадам. — Мы не видели её уже больше десяти лет, интересно как она…

Всё что было в письме останется между ними, между матерью и отцом своих детей.

Балкон в покоях Королевы. Александрия сделала глоток зеленого чая после рассказанного.

— По этой причине я прошу тебя позаботиться о ней. Сегодня она показала силу ранее неслыханную. Её отец был очень могущественным, но на то и опасным для других семей и проклятых. Даже я его жена не знала всего того, что было способно превратить нашу жизнь в вечные бега в попытках скрыться от преследующей нас опасности.

— Почему он не жил с вами во дворце? — спросил её Крей опасаясь за нынешнее положение дел.

— Как я уже говорила, он не мог рисковать нашими жизнями, поэтому жил вдали от нас пока не скончался. — она немного отвернула голову от нежелания болтнуть лишнего. Представители его семьи обладают огромной силой, за которую платят годами жизни.

«Сила проклятых или она так хорошо следит за собой? Сколько ей лет?» — Александрия встала и подошла к балконному ограждению.

— Она должна взойти на трон во имя Англии, это просьба не только как Королевы, но и её матери. Она способна открыть новое будущее нашему Королевству, и никто не сможет противиться ей, — Александрия снова повернулась к Крею и продолжила. — Её сила способна сделать её Королевой не только людей, но и всех проклятых.

— Я помогу ей взойти на трон Англии, однако, после я не смогу оставаться здесь.

— Знаю, — перебила его Александрия. Давай будем честны, мы оба знаем, что ты не должен быть здесь. Твоя манера речи, её неестественность, твои привычки и твой несуществующий род.

— Вы всё это время жили в одном дворце с самозванцем, но не выгнали меня, почему?

— Потому что так решила Амелия, — уверенно она ответила ему. — Спустя время я поняла, что ты не представляешь нам опасности. Не знаю откуда ты, но я разглядела в тебе хорошего юношу готового по непонятным причинам служить Королевской семьей и рисковать жизнью во имя принцессы. Александрия подошла к нему и выдохнула.

— Моя дочь влюблена в тебя, по этой причине после твоего ухода никто не сможет ей заменить тебя. Не хочешь оставить след после себя?

— На что вы намекаете?

— Не делай вид, что не понимаешь о чём я, — Александрия рассмеялась. — Возможно это будет причинять ей боль, но так она всегда будет помнить о тебе как о том, кто изменил её жизнь и подарил настоящее счастье.

Она снова подошла к краю балкона оперлась на него руками.

— Теперь полагаю, я должна ответить на твои вопросы…

Александрия рассказала о своих планах. Для того чтобы внести ясность в голову Аннет и подтвердить невиновность Лоренса, она принесла её в жертву, зная о её секрете, услышавший ещё от её брата; казнь лишь приманка для убийцы и успокоения общественности.

— Завтра утром состоится казнь Лоренса, а до тех пор будь добр находиться рядом с Амелией, — закончила Александрия, намекая на конец их беседы.

На улице уже стемнело и Крей занялся обходом дворца. Проходя коридор за коридором его не покидало странное чувство. Несколько прозрачных силуэтов виднелись в темноте — их крики; девочка, стоящая в конце коридора в лазурном одеянии. Сильная головная боль прервала её виденье.

«У меня остаётся мало времени…»

Спустя несколько минут боль утихла, оставив малую усталость. Закончив обход, он направился в комнату Амелии: из дверной щели всё ещё сочился свет. Постучавшись, он приоткрыл дверь в её спальню. При свете свечей она стояла у окна с распущенными волосами в вечернем платье и глядела на звезды: её глаза были всё также прекрасны.

— Моя мать и вправду доверят тебе раз решила рассказать так много. Даже о моём отце упомянула… — сказала она и присела на край кровати. — Я немного подслушала ваш разговор, думаю она это заметила. Мой отец был мне очень дорог. Покуда моя мать была занята правлением, он воспитывал меня и учил защищать себя. Когда я была маленькой, моя мать всегда соревновалась с моим отцом в силе — это было так забавно! — продолжала Амелия смеясь сквозь слёзы. — Мой отец мог лишь одним словом поставить её на колени, и она могла простоять так целую ночь.

Александрия, как представитель Королевского рода могла контролировать лишь проклятых, лишая их возможности сопротивляться, а отец Амелии мог контролировать как проклятых, так и людей приказывая им всё что захочет… эта сила нарекла его семью проклятой даже среди них самих и обрекла на истребление другими могущественными семьями.

— Эту силу назвали «Голосом Императора». У моего отца была ещё одна сила, но о ней не знает даже моя мать… — рассказывала Амелия гордо смотря в небо. — И я унаследовала её, хоть я ещё и не знаю, как ей пользоваться. Может у меня ещё просто слабая воля, — рассуждала она, повернувшись лицом к Крею.

— Путь к силе лежит через боль, госпожа Амелия.

Завтра состоится день казни Лоренса, в котором Амелия должна будет подать знак об осуществлении приговора, что де-факто делало из неё палача: таково было условие, озвученное знатью в Рединге.

— Я не смогу убить его… — повторяла Амелия робким голосом пытаясь не смотреть в окно, где виднелась площадь завтрашней казни.

— Тебе и не нужно убивать его, — перебил её Крей. — Тебе нужно лишь, позволить страже убить его…

Приказание и исполнение — кто из них убийца? Тот, кто главенствует над другими, оставляя руки в белых перчатках или тот, кто повинуется невзирая на собственное мнение?

Звук шагов. Лоренс постучался.

— Ты ведь знаешь, что тебя не должны видеть, Лоренс. — Александрия упрекла его со строгим голосом. — Я дала тебе ключ не для того, чтобы ты беспечно разгуливал по дворцу.

— Значит, вы рассказали ему правду, но почему?

— Полагаю, ты сам знаешь причину: он лично позаботился о твоей сестре и во многом удостоверился самостоятельно. Мне оставалось всего-навсего подтвердить им сказанное.

— Я всегда знал, что он умён, но подобного от него ожидать никак не мог, — Лоренс улыбнулся и почесал затылок, мысленно отблагодарив его за заботу о сестре. — Если бы ты не рассказала ему о наших планах, в скором времени ему бы хватило смелости убить тебя… — он продолжил и посмотрел на Королеву, подняв голову.

— Моя дочь могла поступить точно также, — ответила ему Александрия голосом, опечаленным от чувства вины, — она развернулась в сторону своей комнаты, приказав Лоренсу возвращаться в темницу.

— Прости, что не смог защитить тебя Аннет…

Глава 9 — "Иллюзия ненависти"

Сможете ли вы уснуть ночью, осознавая, что этим утром вы должны убить человека? Если это ваш заклятый враг, думаю вы вряд ли будете колебаться, а что если это тот, кто заботится о вас с детства? Амелия не спала всю ночь обдумывая это и рыдая навзрыд в одиночестве средь комнаты, освещаемой одной тусклой лампой…

Настало роковое утро и площадь постепенно наполнялась людьми в ожидании казни, по их мнению: настоящего убийцы их друзей и близких. Амелия стояла у окна и траурным взглядом смотрела на площадь, держа в руках меч Лоренса с гравировкой «soit moi, soit elle…» В комнату неожиданно вошёл Крей.

— С добрым утром, госпожа.

Амелия повернулась к нему и пытаясь скрыть свои эмоции улыбнулась и ответила тем же. Королева уже продвигалась к балкону своего дворца, дабы произнести речь и проследить за подготовкой к казни.

— Полагаю, в случае если всё сложится наихудшим образом, мне придется привести свой план в исполнение. Ты ведь поможешь мне Крей… — говорила Амелия, протирая свой клинок у портрета матери.

Короткая, тяжелая и мучительная дорога к эшафоту в ожидании смерти. Сотни собравшийся людей поливают тебя грязью и винят в грехах, которые ты не совершал, а ведь несколько месяцев назад они доверяли тебе больше жизни — люди глупы и переменчивы: они верят в то, во что верить проще и в то, во что им верить выгодно. Лишь немногие из них, имеют право называться пастухами, теми, кто будет направлять стадо… Лоренс неторопливо поднялся на эшафот к стене наряду с несколькими стражниками и оратором Тришле.

— Сегодня в это замечательное утро, мы восторжествуем в честь казни ужасного убийцы, что отнял несколько десятков жизней и лишил детей их родителей, а то и хуже убил и самих детей! — народ ликовал, а стражи стучали копьями по земле.

— Властью, данной мне именем нашей Королевы, я объявляю Лоренса Де Мартини, в прошлом личного дворецкого её Величества виновным, и объявляю о свершение приговора через расстрел!

Амелия уже стояла по правое плечо от Королевы на балконе. Все замерли в ожидании того, как её величество Александрия взмахнет рукой. Однако, она молчала и лишь немного повернула голову к своей дочери приподняв подбородок. Набравшись решимости Амелия подняла меч: это было всё на что она была способна, её рука тряслась, а из глаз шли еле заметные слезы. Толпа ликовала, а Амелия стояла с поднятым мечом не в силах ничего сделать. В эту же секунду Крей почувствовал сильное давление — это сила Королевы. Земля будто тряслась, а стены позади дрожали.

"Вот ведь стерва!" — подумал про себя Крей.

Увидев, что у дочери не хватает решимости, она решила силой склонить её и заставить опустить руку. Амелия сопротивлялась со всех сил, в этот раз она точно знала, чего желает, это была решимость спасти Лоренса. На протяжении полуминуты они сражались в силе своих даров и Королева начала кашлять… Лоренс услышал это.

— Вот уж не ожидал, что вы сможете продержаться так долго. Я рад, что стал для вас дорогим человеком, простите меня, это всё ради вас…

Его глаза на мгновенье засияли, и Амелия погрузилась в мир снов…

— Познакомься, его зовут Лоренс. Он будет присматривать за тобой во дворце, когда придёт время, — сказал отец ещё маленькой Амелии. — Я взял с него клятву, что он не посмеет использовать свою силу в отношении тебя, так что можешь быть спокойна.

Амелия вскочила со стула и подбежала к нему, пожав руку…

Его сила вызывать в сознании людей и даже проклятых неконтролируемый поток воспоминаний и иллюзий.

— Лоренс, есть лишь один случай, когда ты сможешь воспользоваться своей силой против моей дочери, ты поймешь.

— Почему вы так уверены?

— Амелия, ты когда-нибудь задумывалась о том, что такое история? — Это лишь воспоминания процесса изменения, а их легко изменить…

Всё это беспорядочно всплывало в голове Амелии. Первый плач, первое слово, то, как мама раньше целовала её и то, как отец пообещал ей быть всегда рядом…

Она пришла в себя. Её рука была опущена… тело Лоренса лежало в луже крови. В шоке Амелия подошла к балкону и прикрыла рот руками — неистовый вопль. Держась за голову, она кричала. Не выдержав и окончательно обезумев от горя, она приставила клинок к шее матери у всего народа Англии.

— Дрянь! — крикнула она, оскалив свои клыки.

Александрия впервые оступилась: она испугалась того, на что способна её некогда ранимая и маленькая девочка. Все замолчали. Народ начал перешептываться.

— Чего ты пытаешься этим добиться? — спрашивала её Александрия уже кротким голосом.

Смотря в бездонные глаза своей дочери, она видела в них её отца. Сияние подобное Солнцу, озарённое духом короля, что она некогда видела в своём муже. Амелия слегка надавила на лезвие, и убрала клинок в ножны. Крей последовал за ней. На горле Королевы виднелся порез от клинка. Скрывшись от вида королевы Амелия упала на колени и не могла прийти в себя. Её руки снова дрожали, глаза были пусты от уже нескончаемого гнева. Крей помог ей подняться и закинув её руку себе на плечо последовал в её покои.

— Профессор Барел, — кричала ему одна из девушек, следящих за состоянием № 37. — Только что был замечен сбой в восьмом секторе, по какой-то причине хрононы с девятого по десятый перешли в активную фазу. Они смешались и захватывают узлы нынешнего сектора.

Один из ученых позади профессора ударил по столу и прикусил язык.

— Нам нужно незамедлительно прекратить это, его действия влияют на всех нас. Он настолько слился с другим узлом, что меняет настоящее, если мы оставим всё как есть, то боюсь в конце вся история может быть переписана. Он подобен вирусу, что заражает все новые и новые участки.

— Замолчать! — крикнул ему профессор. — Ты превышаешь свои полномочия.

— А что, если убить его сейчас? — ученый схватился за нож и побежал к телу Крея.

Растолкав всех сотрудниц, замахнулся ножом у его груди. Профессор успел оттолкнуть его, и они оба упали на пол и завязалась драка. Только несколько парней смогли оттащить их друг от друга, как ученый заплакал. Он успокоился и попросил отпустить его.

— Сегодня утром я хотел написать своей сестре, но у меня почему-то не было её номера. Я позвонил её родителям, но трубку взяла моя мать. — он всхлипнул. — Она сказала, что у меня никогда не было сестры… даже в моих документах, её больше нет…

Никто не мог поверить в услышанное.

— Должно быть он уже повстречал девушку, которая в прошлом была связана с родом моей сестры и все повернулась вспять… я попробую изучить всё древо что помню, найду последнего предка моей сестры в прошлом, нет… уже в настоящем, — он ушел, оставив у всех на душе неприятный отголосок.

— Прости меня… — прозвучал тихий голос профессора.

За кулисами за стенкой стояла девушка, что видела и слышала все что сейчас произошло, но не вмешалась. Она улыбнулась и накручивая свои рыжие волосы на палец, тяжело вздохнула.

— Да уж, ну и проблем ты им устроил. Я жду тебя папочка…

Дойдя до комнаты Крей уложил Амелию на кровать. Он налил ей стакан воды и хотел покинуть комнату, но она была не в себе… она схватила его и повалила на кровать оказавшись сверху. Слезы падали на его лицо. Страсть или отчаяние? Он обнял её.

— Ты ведь помнишь, что обещал мне… то, что мы убьём их, Крей…

Так она просидела на нем несколько минут выплакивая свои слезы. Покинув её комнату и пройдя несколько шагов, его пронзила сильная боль в голове, взгляд затуманился, и он упал на колено. Видение… окровавленное тело Лоренса лежало у повозки. Он, как и прежде был одет в свой васильковый камзол.

— Почему он погиб? — задался этим вопросом Крей, вспоминая о плане Королевы.

Солнце село и город погрузился в ночь. Крей вошел в комнату Амелии. Она стояла у окна, её безмолвие и боль сделало воздух вокруг будто тяжёлым.

— Госпожа, я прошу вас спуститься во двор. — она даже не повернулась, и продолжила смотреть в окно. — Мы будем ждать вас.

Спустя несколько минут Амелия явилась у ворот дворца. Она подняла глаза и увидела стоящую рядом у повозки мать и позади неё…она увидела Лоренса. Её радости не было предела. Замерев от счастья, она несколько секунд просто стояла и смотрела, а затем побежала к нему в объятия.

— Я так рада, что ты жив! — повторяла она со слезами на глазах.

Лоренс схватил её за плечи и слегка оттолкнул от себя, приклонив колено.

— Прошу простить меня, моя госпожа, — он поднял взгляд на Амелию. — Я обещал вашему отцу не использовать свой дар на вас, однако, по приказу её Величества я лишь единожды имел право сделать это.

Амелия повернулась к своей матери. Она всё ещё смотрела на неё с упрёком, но на сей раз на лице можно было разглядеть легкую улыбку.

— Я согласна с тем, что ты сотворила всё это ради меня самой, но впредь я не позволю тебе играться с чувствами и жизнями дорогих мне людей.

Александрия улыбнулась и провела рукой по месту, где Амелия ранее оставила ей рану от клинка.

— Сегодня я стала свидетелем очень важного события, — продолжила Королева. — Моя дочь подняла свой меч против королевы Англии, следовательно, против своей матери. — Безусловно это непростительный поступок в любой семье, однако беря во внимание все сложившиеся обстоятельства по отношению к моей дочери, я решила не винить её.

Королева приклонила колено.

— Я прошу у тебя прощения, дочь моя…

Увидев это, Лоренс и Крей также приклонились. Стража и прислуга, все приклонились

«Что вы думаете, когда слышите слово Власть? Думаете, власть — это когда одни люди повелевают другими? Или вам на ум приходит слово страх? А может, вы думаете о страдании народа? Нет, власть — это вы. Невозможно повелевать человеком властным над собой и своими идеалами, даже если они идут наперекор всему во что вы верите. Истину в нашем мире можно сравнить с бесчисленным множеством песчинок, где лишь Бог знает ответ, а людям дано лишь рыться в песке…»

— Сегодня мы празднуем рождение новой Королевы Англии, — начала Александрия свою речь. — Сама того, не осознавая я подвергла свою дочь серьёзному испытанию. В начале это было лишь преступлением, где стоял вопрос о поимке настоящего преступника, а после переросло в политические распри. Трон или жизнь дорогого человека. Ослушавшись приказа знати и своей королевы, она решила бороться… я рада, что наша дочь поступила именно так. Отец бы гордился тобой… — тихим голосом закончила Александрия с падающими на землю слезами, вспоминая то, как когда-то и он впервые приклонил перед ней колено, когда она бросила вызов правящему лорду…

«Запомни моя дорогая, когда ты берешь в руки меч обратного пути нет: ты или господствуешь над хаосом, обращая его в порядок или становишься его частью…»

У Амелии впервые услышавшей от матери за столько лет имя своего отца пошли слезы. Она побежала и обняла ею по-настоящему искренне. Все смотрели на это со слезами радости, что всё наконец позади. Мать и Дочь снова вместе. Это было прекрасно…

Лоренс хотел вернуться со всеми во дворец, как заметил в повозке письмо.

— Пошли домой, Лоренс — Амелия обернулась к нему, придерживая двери во дворец.

Он посмотрел на стоявшую рядом с ней Александрию, и непримечательно для остальных постучал носком оземь.

— Как не прискорбно, но господину Лоренсу нужно вернуться домой. Я решила снять его с должности моего личного дворецкого, — её голос дрожал, но она гордо держала голову.

— Вам не стоит расстраиваться госпожа, вместо меня главным дворецким вашей семьи будет назначен господин Крей Валиус де Ламиа, — он подошёл к Амелии и обнял её. — Мне было честью служить вам, моя госпожа…

Спустя несколько минут все стояли у ворот и повозки провожая уже бывшего дворецкого Лоренса. Все недоумевали о причине его неожиданного отъезда. Что могло послужить этому? Болезнь? Семья? Попрощавшись со всеми слугами, он подозвал к себе Крея и крепко пожал ему руку. Внезапно силой прижав Крея к себе, он прошептал:

— Я доверяю тебе силу нашей семьи и доверие её подданных… отныне всё в твоих руках. Ты должен сделать то, на что я никогда не решусь, — посмотрев Крею в глаза и вызвав в нем видение, он показал ему, где лежит ампула с кровью и письмо.

— Я хочу, чтобы ты передал его Аннет, когда она очнётся.

Неожиданно из дворца выбежала Алиса и со слезами прыгнула к нему.

— Прошу тебя, пожалуйста не уезжай, дядя Лоренс! Ты ведь столько лет читал мне сказки на ночь, готовил мне завтрак. Ворчал на меня, когда я не слушаюсь, — она взяла в руки своего плюшевого зайчика и протянула ему. Я хочу, чтобы ты взял его с собой, и он будет оберегать тебя.

— Алиса, дорогая моя. Я не могу взять его с собой, оставь его себе и когда придет время он защитит тебя…

Королева подошла к Лоренсу и обняла его. Больше десяти лет он был рядом. Он был с ней ещё до той поры, когда она взошла на трон. Наставлял и воспитывал её дочь и племянницу…

Прошло несколько часов, как Лоренс покинул столицу. Он на повозке ехал по безлюдной, неровной дороге среди качающихся деревьев

— Какая же всё-таки сегодня прекрасная ночь, — он достал сигару и закурил её, смотря на Луну. — Долго ты там сидеть собираешься?

Фламиргус, озлобленный на всех сын рода Мартини. С детства он был лишь тенью своего умного и одаренного брата — близнеца. Их мать Розария не разговаривала с ним будучи в обществе и часто оставляла в имении, позволяя только Лоренсу выходить в люди и располагать их к себе. Ненависть к матери и зависть погубили его личность; взросли гнев и безразличие. Кто-то пускал слухи о том, что её отравили, а кто-то и о том, что её убило нелюбимое дитя. Последней каплей в его душе послужила война несколько лет тому назад. Девушка из вражеской страны соблазнила нерешительного и слабого Фламиргуса ни разу, не познавшего женской любви. Лоренс, пронзав об этом решил не убивать её сразу, в надежде, что его брат сможет догадаться самостоятельно или он наконец может быть счастлив; однако ничему из этого не суждено было случиться: в бою он увидел, как девушка за спиной его брата достаёт меч из ножен и собирается вонзить ему в спину. Она упала на землю: клинок вспорол ей горло. Обернувшись брат решил, что Лоренс предал его, убив его возлюбленную…

— Она хотела убить тебя, брат мой, — Лоренс повернулся и посмотрел в глаза своему обезображенному от ненависти брату. — Жаль только вот, что ты меня не услышишь: ведь, это не ты, — продолжил Фламиргус тихо, так чтобы тот его не услышал.

— Даже если ты так говоришь, это не давало тебе право убивать её: это была моя война, — Фламиргус скрипя зубами разозлился, держа в руке кинжал. — Убив она меня тогда, я был бы свободен, и возможно счастлив. Свободен от злобы и мести за всё то, что, что вы у меня отняли… Я бы наконец посмотрел бы в глаза своей матери, что считала меня бельмом на глазу и никогда не любила меня! — Фламиргус ринулся на Лоренса и схватил его за горло.

— Ты противоречишь сам себе, — говорил ему Лоренс. — Матушка любила тебя!

— Ложь, ложь, это всё наглая ложь!

— Может ты и не был так умен и талантлив, но ты всё равно оставался моим братом и сыном для нашей матери, — Лоренс посмеялся сквозь боль, увидев на его груди кулон, подаренный матерью. — Ты всё ещё носишь его, как мило. За неделю до смерти матери, она объявила о том, что именно ты станешь наследником нашей семьи.

Фламиргус от потрясения разжал руку, и Лоренс упал на землю.

— Она видела, как ты ночами изучаешь тонны литературы и пытаешься заслужить её похвалу. Я был нужен лишь, чтобы стать твоей правой рукой: она увидела в тебе то, чего нет у многих правителей — желание меняться и завоёвывать уважение своих поданных путём непосильного труда. Прознав об этом, чертова знать отравила её.

Фламиргус молча стоял, опустив голову. Резко, он вонзил в него нож и начал смеяться.

— Поздно, мой дорогой братец. Видишь ли, я намереваюсь убить их всех: ты так отчаянно хочешь их защитить — это меня и забавляет.

— Ты окончательно спятил, брат. Нашу сестру ты тоже хотел убить именно так? — Фламиргус удивленным взглядом посмотрел на Лоренса и разозлился ещё больше.

— Ты блефуешь! Я лично вонзил нож ей в грудь! и не смей называть её нашей сестрой! — он внимательно осмотрел своего израненного, истекающего кровью брата. — Почему ты так слаб? Неужели ты, отдал всё тому мальчишке! Снова в порыве своей злости он схватил Лоренса и вонзил кинжал ему в сердце.

— В отличие от тебя, потерявшего себя от гнева — ему есть за что сражаться!

В глазах темнело: его веки медленно закрывались, не желая умирать и мириться с тем, что больше не смогут зажмуриться от яркого света…

— Что это у тебя на груди!? — Фламиргус разорвал на нём рубашку, увидев большой шрам.

— Шрам от ожога… — доказательство того, что мать любила тебя…

Отголоски воспоминаний., что просил поиграть с ним во дворе и мать, сидевшая на крыльце, любуясь своими детьми.

— Братик, а почему мама не общается со мной? — спросил маленький Фламиргус с книжкой в руках.

"Я очень жалею о том, что тогда не смог сказать ему правду. Все время пытаясь уберечь его от других — я не смог спасти его от самого себя. С самого детства в его душе зародилось зерно, вечно питающаяся злобой и обидой; особенно когда умерла мать — никто этого не заметил…"

— Мне было честью служить вам, моя Королева…

Это были последние слова Лоренса. Последний его вздох…

Глава 10 —"В ожидании суда…"

Утром во дворец пришло страшное донесение. Королева уже знала о его содержании: не подавая виду, она стояла у своего трона и слушала доклад дозорной стражи, пытаясь не упасть на колени. Руки, спрятанные в рукава тряслись, в то время как Амелия и Крей ещё спали в своих комнатах. Мадам Шейли вошла в тронный зал и не произнесся ни звука подошла к своей дочери и обняла её. Александрия что-то прошептала ей на ухо и она еле заметно кивнула, ещё сильнее приобняв свою дочь.

— Доброе утро, — прозвучал тихий, детский голосок в зале.

Алиса тихо прошла к столу держа в руках своего плюшевого кролика. Она уже не улыбалась и не была такой игривой, не бегала по коридорам и не капризничала. Иногда люди любят других за то, что те ругают и критикуют их. Амелия одетая в домашнее платье спускалась по лестнице к столу, к которому Крей уже подносил еду — им всем не доставало лучшего друга, а кому-то и наставника, а ведь они ещё не знали, что произошло этой ночью…

Во время завтрака пронзительный звук открывающиеся двери отвлек их от мыслей. Это была Королева со своей матерью в сопровождении стражи.

— Прошу извинить меня за бестактность, господин Крей. После завтрака я прошу вас явиться в мои покои, — Мадам Шейли поприветствовала всех и прошла к столу, сев рядом с Алисой, приобняв её за плечо.

Как только Крей вышел из-за стола и направился к покоям её Величества, Амелия расслабилась и выдохнула. Мадам Шейли заметила это — улыбнулась и намекающим тоном поинтересовалась.

— Что думаешь о нём?

— Он хороший дворецкий, — сказала она, повернув голову в сторону, отчего Мадам рассмеялась.

— Я хочу знать, что ты думаешь о нём как о своём будущем муже, — Амелия покраснела, а Алиса начала поддакивать бабушке.

— Я ведь должна быть уверена, что могу доверить тебя ему, — серьёзным тоном произнесла бабушка. — Я давно стала замечать, что рядом с ним ты пытаешься выглядеть иначе: осанка, взгляд и частое дыхание выдают чувства девушки, знаешь ли. Я почти уверена, что ты влюбилась в него.

Амелия немного опустила голову и улыбнулась.

— Как вы думаете, любовь — это сила дорожить человеком или страх потерять его?

Мадам Шейли немного наклонила голову на бок, ожидая услышать её дальнейшие мысли. Гордо подняв голову, Амелия сделала глубокий вдох и продолжила:

— Я не хочу потерять его, но я и также не хочу, чтобы моя жизнь от него зависела, — Мадам улыбнулась от её ответа: она была довольна. — Я хочу найти и покарать убийцу мирных людей и остановить этот вздор в сторону членов моей семьи.

— Знаешь, почему люди убивают других? — Шейли скрестив руки за спиной подошла к камину. — Потому что люди никогда не были ни хорошими, ни плохими. Несмотря на это общество построило государства и приняла ряд фундаментальных законов нашего общества, чтобы ограничить людей в их желаниях и привить им благородные нормы, но у законов есть одна очень глубокая брешь. Если один человек хочет убить невиновного, но боится закона — он всего-навсего законопослушный, а хорошим человеком он не является. Законы никогда не сделают людей добрыми, лишь совесть и мораль могут наставить их на верный путь.

Чувствуя неладное Крей с осторожностью приближался к покоям её Величества. Слабый, неприятный запах становился всё отчётливее и исходил из Королевских покоев. Не раздумывая, он схватился за рукоять клинка и открыл дверь. У балкона стояла Александрия, она повернулась к нему, держа обеими руками меч: окровавленный клинок Лоренса на фоне мирного дня в запачканных кровью руках. Лишь одна надпись на лезвии всё ещё блестела: «liberté et vengeance». Медленными, уверенными шагами она подошла и преклонила своё колено. Никто никогда не поверил бы, да чтобы королева преклонило колено? Никогда!

— Я Герцогинь Александрия Де Ламиа, Королева Англии и старшая дочь семьи Шаппелия, прошу тебя прими этот меч и позаботься о моей дочери и об Алисе. Я благословляю вас и вверяю счастье своей дочери в твои руки. Будь вы в радости или печали, я всегда буду молиться за вашу семью и пусть никакой гром и никакое бедствие не сможет заставить вас забыть об этом, — закончила Королева, вручив ему меч.

— Меня бы хоть спросила, мама… — шёпотом сказала Амелия, стоя за дверью.

Александрия развернулась и посмотрела в сторону улицы.

— Завтра утром, я хочу, чтобы вы уехали из столицы, — спокойным, решительным голосом произнесла она. — Амелия и Алиса отправятся с тобой в имение моей матери, конечно же, она тоже отправиться с вами.

Александрия снова обернулась в его сторону. Открыв свои глаза, она твердо и решительно устремила весь свой взгляд в сторону Крея.

— Я приказываю тебе никогда более не возвращаться во дворец и не допустить чтобы моя дочь или Алиса ослушались приказа! Крей преклонил колено, понимая, что когда-нибудь ему все равно придется вернутся.

— А что насчёт вас, Королева?

— Всё будет хорошо…

Время шло, мадам Шейли неторопливо складывала вещи в карету, пока Крей закуривал сигару на балконе своей комнаты.

— Какая, получается, ирония: твоя смерть оставила мне лишь эту неприятную привычку: стоять с сигарой в зубах не в силах, что-либо изменить, — позади у кровати, отныне опирались уже два клинка…

Крей вышел на улицу и взглянул на ротонду, в которой они вместе с Лоренсом некогда распивали вино. Плохое предчувствие не покидало его, как и Амелию смотрящую в пустоту у ворот дворца.

— Наконец, всёготово, — прозвучал усталый голос мадам Шейли.

Королева держала в руках записку и смотрела в окно, провожая их своей улыбкой и сиянием своих глаз, что не могла не заметить Амелия. Неожиданно Королева выбежала из своих покоев и побежала к воротам. Только завидев свою дочь, она подбежала и обняла её как никогда прежде: она рыдала… немного приоткрыв глаза посмотрела на Крея, её взгляд был полон решимости и надежды. Дочь не должна была видеть её слезы, отчего мадам Шейли незаметно вытерла ей глаза. Амелия далеко не глупая девочка и заметила её покрасневшее лицо.

— Я буду сильной и никогда не сдамся, мам…

К ним также подбежал Эгберт и крепко обнял свою дочь и внучку, а за ним и мадам Шейли. Никто не мог сдержать слез — вся Королевская семья Де Ламиа наконец вместе.

"Твой отец гордился бы тобой, Амелия…" — подумала Александрия.

Они были в пути несколько часов. Звук бьющихся колес об камни, бормотание кучера и Амелия, сладко заснувшая на коленях у своего дворецкого. Мадам Шейли положила руку на плечо Алисе, тоже уснувшей на её коленях, обнимая свою любимую игрушку, подаренную Лоренсом. Переглянувшись взглядом — они решили, что Амелия не должна знать настоящую причину их отъезда. Очередной стук колес разбудил Амелию: она повернулась на спину и посмотрела в глаза Крея.

— Что-же ты от меня скрываешь, мой дворецкий? — шёпотом произнесла она, а после села и оперлась одной рукой на подоконье.

На горизонте уже виднелось имение бабушки Шейли в окружении сотен зеленых деревьев и яркого прекрасного сада.

— Так, бабушка, может уже расскажешь, почему моя мама неожиданно отправила нас к тебе?

— Разве ты уже не хочешь просто отдохнуть у своей родной бабушки, как и раньше? — Мадам Шейли свела всё к шутке и посмеялась. Мне будет нужна ваша помощь в имении, да и Гвен с Виктором явно уже по тебе соскучились, вы не виделись уже долгое время, кажется, с момента твоей коронации.

— Врёшь, — резко возразила Амелия. — Это далеко не самая главная причина.

Амелия смотрела в глаза своей бабушки в желании услышать от неё правду. Кучер остановил повозку. Отложив этот разговор на потом, мадам Шейли разбудила Алису и они вышли из повозки. Запах цветов и атмосфера полная гармонии и спокойствия. В саду недалеко от них трудилась девушка в длинном платье служанки и собирала хризантемы, поправив свои темные, пышные волосы она повернулась к ним. Она была прекрасна… её волосы развивались на ветру, а зелёные глаза отражали солнечный свет; она поклонилась и поприветствовала мадам Шейли. Крей смотрел на неё и не мог оторвать взгляд, что-то мешало ему сделать это. Затем девушка посмотрела ему в глаза — он замер не в силах даже пошевелиться.

— От тебя исходит очень странный запах, но он такой необычный, я бы даже сказала, от него исходит горечь со сладких послевкусием, — она подошла и начала принюхиваться к нему. — Это ведь, запах волос госпожи Амелии, неужели ты с ней? — она ухмыльнулась и приблизилась к нему, резко взяв за рукав.

— Убери от него свои руки, Гвен! — Крей тут же отдёрнул руку и посмотрел на Амелию.

— Как интересно, только услышав госпожу — ты сразу пришёл в себя: на это способен только человек, искренне любящий.

Амелия с презрением смотрела на своего дворецкого, который вот-вот бы поцеловался с малознакомой ему девушкой.

— Кобель… — выдохнув, произнесла Амелия повернув голову в сторону.

Несколько минут Крей извинялся и оправдывался под смех Гвен. Это была настоящая ссора влюблённых в друг друга людей.

— Ладно, я не виню тебя. Такова её сила — соблазнять всех своим взглядом: а ещё она безнадежная нимфоманка, — размахнув руками сказала Амелия, отчего Гвен немного засмущалась.

— Прошу вас, не нужно так на людях говорить обо мне, — они посмеялись и обнялись. — Вы так выросли госпожа.

В это время на другой стороне сада мадам Шейли разговаривала с неизвестным мужчиной. Спустя несколько минут, Гвен пригласила их пройти в имение: они оказались в помещении с парадной лестницей, отдалённо напоминающем вестибюль. Она тут же попросила их снять верхнюю одежду.

— Чувствуйте себя как дома.

Её поведение было излишне трепетным, будто боялась сделать что-то неправильно. Внутри имения стены были украшены многочисленными фресками и полотнами, украшающими стены. Одна живопись на стене заметно отличалась от других: она висела на стене, наверху между лестницами, ведущих в разные стороны. На ней были изображены три молодые девушки, держащие в руках двух младенцев — Амелию и Алису. Неожиданно раздумья Крея прервал высокий статный мужчина, схвативший его за руку, когда тот хотел прикоснутся к фреске. На его левом глазу была черная повязка, а в руке он держал трость.

— Не смейте прикасаться к ней, — сказал он грубым голосом.

— Прошу вас отпустить мою руку.

Пустота… в его взгляде не было видно ничего. Гвен тут же выбежала из гардеробной и поклонилась.

— Простите меня за мою невнимательность, это я виновата, что не проследила за гостями, — мужчина посмотрел в её сторону, продолжая держать Крея за руку.

— Почему от тебя пахнет Дрэкхемом? — мужчина приподнял подбородок и надавил тростью на его ногу. — Его запах отчетливо исходит от тебя.

Крей не мог вспомнить это имя, кажется, он где-то слышал его. Амелия устала смотреть на это представление и топнула по паркету.

— Виктор! — раздался сильный голос по стенам.

— А, так это ты, понятно, — закончил мужчина и отпустил его руку.

— Я тоже рада видеть тебя, Виктор, — он повернулся и посмотрел на неё, прищурившись.

Незаметно для Виктора, Алиса на цыпочках прошла к фреске у него за спиной, и прикоснулась рукой к месту, где была изображена одна знакомая ей девушка:

— Мамочка…

В этот момент из другой стороны лестницы вышла Мадам Шейли.

— Слышала, вы уже успели познакомиться, — она была одета в домашнее черное платье с горжеткой.

— Хочу представить вас друг другу. Виктор, это Крей — дворецкий госпожи Амелии, он равен тебе по статусу, прошу тебя не своевольничать.

Услышав это, Виктор подвел руку к груди и наклонился с извинениями.

— Крей, он главный в имении в моё отсутствие, хочу, чтобы ты не злился на него. Он был лучшим другом Дрэкхема — отца Амелии…

— Должно быть вы проголодались с пути. — произнес Виктор и указал в сторону двери по коридору. — К вашему приезду мы накрыли на стол.

Они шли по длинному коридору: на стенах были вывешены картины в разных стилях.

— Вы любите рисовать? — спросил Крей, идущего впереди Виктора.

— В детстве я часто был в гостях у Дрекхема. Его мать была известной художницей: неудивительно, что он пошел по её стопам. По сей день в моих глазах всплывает одна картина, — Виктор подошёл к одной из картин. — Он обожал рисовать и всегда улыбался с кистью в руках, весь вымазанный в краске. На картине был изображен мальчишеского возраста отец Амелии.

— Папочка… — она улыбнулась и подошла к картине, тоскливо прикоснувшись рукой к рамке.

— Я нарисовал её чуть больше месяца назад: подумал, что она должна быть здесь.

Мадам Шейли стояла напротив и решила немного пройти вперед вдоль стен завешанных картинами. Пейзажи, натюрморты, живописи и…

— Матерь божья! Гвен! — обомлела она и прикрыла рот руками.

На стене висела картина в жанре Ню: обнажённая Гвен, играющая на скрипке. Все обернулись на картину, и Амелия не зная, что делать: прикрыла Крею глаза.

— Какие же взрослые всё-таки мерзкие! — сказала Алиса, крепко обняв своего кролика и отвернув голову, — Гвен рассмеялась и почесала голову, держа её за руку.

— Ну, это ведь искусство! Не нужно закрывать глаза на красоту, созданную богом, — она подошла и отодвинула руки Амелии от глаз Крея. — Виктор хотел нарисовать что-то экстравагантное, вот я и решила раздеться перед ним!

— Должен сказать, вы очень смелая девушка, — сказал ей Крей, рассматривая картину.

— Я куда смелее чем ты думаешь…

— Довольно! — Амелия поспешила пройти в гостиную подталкивая своего дворецкого со спины.

— А ты что думаешь, Виктор? — спросила его мадам Шейли, решившая рассмотреть картину с другой стороны: это оказалось даже интереснее, чем она думала.

— Не вижу ничего постыдного — мы знакомы много лет и состоим в теплых отношениях. — Я обязан ей своей жизнью. Женское тело — грех, но не яблоко: не стоит противиться тому, чья красота была сотворена богом.

— Что ты хочешь этим сказать?

— В отличие от того же яблока, женским телом можно насладиться, не срывая и не надкусывая его…

Они прошли в гостиную. Теплый свет от камина, большой деревянный стол, герб семьи Амелии над камином и темно — золотая софа с лежачим на ней котом по кличке — Росси. На гербе семьи было изображено Солнце, позади которого женщина, тянущаяся к небу: её глаза были закрыты повязкой.

— Прошу всех к столу! — сказала Гвен, раскладывая столовые приборы.

Запах крепкого кофе разносился вокруг — любимый напиток Виктора. На столе также стояло красное вино и резная шкатулка.

— Что в ней? — указав на неё пальцем спросила Амелия. — Не припомню, чтобы в них хранили что-то сладкое, — Виктор подошел к столу и взял шкатулку в руку.

— Это подарок твоего отца. Я пообещал ему, что подарю его на твое совершеннолетие.

Амелия медленно протянула руки к шкатулке: она пыталась открыть её, но безуспешно.

— Почему я не могу открыть её, что там?

— Дрэкхем говорил, что ты единственная сможешь открыть шкатулку, — Удивился Виктор, а затем поднес руку к подбородку. — Хотя, зная его любовь к сокрытию всех тайн: могу предположить, что нужно соблюсти некое не сказанное им условие…

Золотой дворец. Вечер.

— Эгберт, всё готово? — волнующимся голосом спросила его Александрия.

— Да, дочь моя: горожане в безопасности, стража наготове.

— Нет, Эгберт. Уведи стражу к остальным, я не хочу видеть гору трупов у своего трона.

— Александрия, нет!

— Это приказ королевы! — ответила она незыблемо, держа за руку своего отца, а затем ударила себя по груди. — In nome della famiglia!

Александрия ушла за угол, а Эгберт продолжил перетаскивать бочки с порохом. Она прошла в свою спальню и порывшись немного в ящике у кровати — взяла оттуда маленький лист бумаги.

— А ведь, когда — то, ты писал стихи…

Она посмотрела в Зеркало и её глаза в темноте засияли сиренью.

— Я никогда не забывала тебя, Фламиргус…

Глава 11 — "Во имя семьи"

— Кто эта женщина? — Крей с интересом рассматривал семейный герб отца Амелии.

— Богиня, — твердо и кратко ответил Виктор. — Она является родоначальником семьи Регасталис: её имя передавалось от поколения к поколению внутри семьи. Ходит молва, что она явится тому, кто назовет её.

Выйдя замуж за Дрекхема, Александрия не взяла его фамилию, иначе бы подвергла себя и свою дочь большой опасности. Прознав про их истинную силу, многие великие кланы объявили им войну. Они убивали всех, у кого глаза сияли золотом. Под их тиранией сотни взрослых и детей были убиты…

— Он заплатил высокую цену, дабы остановить это кровопролитие и спасти свою семью. Амелия является его дочерью, посему, унаследует силу и проклятие…

Виктор рассказал эту небольшую историю, повествующая о событиях за сотню лет до того, как Дрехкем встретил Александрию.

— Мой отец был настоящем героем, был бы он сейчас жив, нам бы ничего не угрожало.

На другом конце комнаты висел портрет её отца, гордо стоящего с посохом. Высокий статный мужчина крепкого телосложения. Светлые волосы и вышитый золотом сюртук. Большой кулон — закрытый глаз, обрамленный лучами Солнца. Снизу белой краской было написана дата: «251 год от Первого заката».

— Никто и не мог помыслить, что пройдут года и Великий клан будет обречён на истребление…

Отголоски воспоминаний… Молодые Виктор и Дрэкхем вместе стоят у академии. Мирная жизнь и некогда частая улыбка на его лице. Первое убийство… Суд. Война. Похороны матери. Взгляд, лишенный эмоций…

— Мы не можем оставаться здесь, — твердо произнесла Амелия, положив руку на рамку портрета. — Настоящий убийца не пойман. Лоренс пропал, а моя матушка решила отправить детей подальше от столицы. Перестаньте считать меня дурой, я догадываюсь, о том, что она задумала. Сегодня в полночь, я и мой дворецкий отправимся в столицу.

Амелия вышла из гостиной, прихватив с собой шкатулку и пошла вверх по лестнице.

— Оставьте её, там наверху комната, где они с отцом проводили много времени вместе, — Виктор, смотрел ей вслед.

— Мы не сможем переубедить её, Виктор, — Мадам Шейли тяжело вздохнула.

— Не беспокойтесь, такой вариант развития событий был ожидаем. Вам не стоит беспокоится.

Пока они разговаривали о том, что делать дальше — Алиса сидела на диване и игралась с котом: у него была черно-серая шерсть и длинные заострённые назад уши. Росси с первого взгляда не понравился Виктору. Гвен принесла его в дом одним пасмурным днём и ещё тогда ему показалось, что этот кот кажется жутким — каждый раз выходя ночью в коридор, его можно было увидеть сидевшем на полу и пристально смотревшим в твою сторону.

— Я и Гвен займемся хозяйством, а вас мальчики, я попрошу накормить лошадей и наколоть дров. — сказала мадам Шейли, обдумывая происходящее.

— Я должна поехать с ними, я ни за что не брошу их… — решила Мадам, как только они скрылись за углом.

Амелия открыла двери в комнату: кукольный домик, вышитые игрушки из ткани и посох отца, опирающийся на стену у окна.

— Будто, это все было вчера.

Она поставила шкатулку на стол. Просидев с ней несколько десятков минут, пытаясь открыть её: она наконец отложила её в сторону.

— Это твоя последняя загадка, папа? Я не могу открыть её, используя силу.

Раздался щелчок: этот звук исходил из шкатулки, отчего Амелия снова взяла её в руки, но безуспешно.

— Ну конечно, кто бы сомневался. Кажется, я начала понимать, о какой силе ты говорил… — она подошла к окну и посмотрела на Звездное небо.

Они сняли свои костюмы. Взяли копенные виллы и начали складывать сено для лошадей. Тело Виктора было покрыто множеством шрамов.

— Кем вы были отцу Амелии? — Крей смотрел на него и замечал явное сходство между ними.

— А ты наблюдательный малый. Ты здесь совсем недавно, а уже стал личным дворецким моей племянницы, — он слегка улыбнулся и отложил виллу в сторону. — Твоя манера речи и поведение под стать нашему, а с недавних пор и тело.

Крей попятился назад от шока. Он снова вспомнил то, что начал уже забывать.

— Вы его брат…

— Как же давно я не слышал такого прекрасного, такого родного слова.

— Откуда вы знаете обо мне? Это ведь невозможно! — Крей был потрясен услышанным. «Почему брат Дрэкхема знает обо мне?»

— Путешествовать во времени тоже было немыслимо несколько сотен лет назад. Должно быть ты о многом хочешь меня спросить, — Виктор, немного отдышался и вытер пот со лба. — Причина по которой я знаю о тебе лежит в корне того, почему Дрэкхем умер так рано и обеспечил своей семье безопасность. За то, что пытался спасти его тогда, я лишился глаза и начал слепнуть. Ноша, что легла на него была неподъёмна и он сделал всё возможное для того, чтобы ты смог спасти его дочь.

— Неужели Дрэкхем тоже знал обо мне? — настроение Виктора переменилось, грусть и чувство вины застыло на его лице.

— Я не должен был знать о тебе, только ему было позволено. Больше я ничего не скажу, иначе всё станет только хуже.

Крей стоял в полном недоумении. В его голове начала всплывать маленькая девочка с лазурными волосами. «Связано ли это с ней?» Снова боль, эти мысли мучают его. Крей пришел в себя и решил задать другой вопрос:

— Что означает «Первый закат»? Что произошло 376 лет назад?

— Великая катастрофа, — перебил его Виктор и указал в сторону штабеля с бревнами. — Это долгая история, пожалуй, расскажу вкратце за колкой дров.

Лаборатория. Капсула странника № 37. Отчёт состояния: седые волосы, истощение клеток и ускоренный процесс старения.

— Ему ведь всего семнадцать… — подошел один учёный к профессору.

Смотря на Крея, профессор вспомнил странника № 1 — им был шестилетний мальчик Джулиан…

Его родители были наркозависимыми. Нежеланный ребёнок, семейные ссоры и драки. Когда отец узнал, что жена изменила ему он забил её до смерти, а после переключился на Джулиана… Профессор некоторое время спустя забрал его из приюта: доброго, ранимого и желающего обрести семью ребенка. Профессор был поглощен лишь желанием снова очутиться там, в неизведанных границах науки — узнать законы и о происхождении того мира. Узнать кто та девочка, на мгновенье представшая перед ним. Сколько бы он не пытался, более она его не пускала. Головная боль, видения и клочки седых волос — она его предупреждала…

На протяжении нескольких лет безумие сводило его с ума. Он лишился рассудка и был во власти собственного эгоизма. Вместе с коллегами — единомышленниками они разработали устройство, что концентрировало энергию самоцвета и передавала её в мозг. Это было первое их научное открытие — детский мозг был в состоянии распознать и воспроизвести эту энергию. Выдвинув теорию, что взрослые люди тяжелее всего переносят странствие, он был их единственным кандидатом. Они поместили Джулиана в устройство против его воли и не обращая внимания на его страх. Проект странствие № 1 был приведен в исполнение…

Белый свет, тишина. Мальчик открыл глаза в абсолютной пустоте.

— Где я? Тут есть кто-нибудь? Мне страшно…

Прижав колени к себе он сел и начал плакать, вспоминая единственных людей, которые как он считал, любят его. Лазурный свет, маленькая девочка чуть выше его ростом спустилась к нему. Она присела перед ним на корточки и мило посмотрела на него, а затем провела своей маленькой ладошкой по лицу, вытирая ему слезы. Она не могла причинить вред маленькому, невинному ребенку. Увидев прошлое и все возможные варианты будущего этого мальчика, она испытала сострадание.

— Я ведь тоже ему как дочь… — она протянула ему руку.

Они провели вместе время — мальчик был счастлив, видя бесконечное количество счастливых снов.

— А как тебя зовут? — спросил её Джулиан, держа за руку.

— Такое необычное и красивое имя! А где ты родилась? — её имя было длинным и сложным.

— Я уже и не помню, кажется, вокруг меня была одна лишь тьма.

— Ты выглядишь такой грустной. У тебя есть семья? — она отвернула голову в сторону.

Джулиан моргнул и оказался в своей детской комнате. Он оглядывался вокруг, периодически посматривая на девочку. На столе неожиданно появилась заколка — её силой своей мысли создал Джулиан, находясь в собственном сне.

— Я много раз видел, как девочки их носят, а у тебя её нет, — он протянул ей маленькую заколку с синей бабочкой.

Девочка удивилась, на её лице появилась искренняя улыбка.

— Мы можем стать друзьями?

— Конечно, — она немного наклонилась и поцеловала его в лоб.

— Я буду ждать тебя в конце твоего пути, Джулиан. За то, что они сотворили с тобой, они понесут наказание…

Мальчик открыл глаза в лаборатории. Он пробыл в устройстве всего несколько минут, в то время как во снах прошел целый год. На его лбу появилось маленькое пятно. Джулиан посмотрел на профессора как в его глазах засиял Лазурный свет, а из пятна появилась оставленная девочкой метка. Око со множеством переплетающихся нитей и неизвестных символов.

— Я предупреждала тебя…

В эту секунду все ученые рядом с профессором упали замертво.

— Ты заставил мальчика верить в любовь и в одно мгновенье отнял её, за это я сделаю с тобой тоже самое…

В панике профессор выбежал на улицу, виня себя во всём что сотворил, он наконец осознал тяжесть совершенных им грехов, но было уже поздно.

— Лидия! — он забежал в квартиру и не переставая кричал её имя.

Упав на колени на фоне их совместной фотографии, он просил прощения…

Стоящий рядом с ним ученый несколько раз окликнул погруженного в воспоминания профессора. Он протянул ему учебник истории. Профессор неуверенно взял его и открыл страницы посвященные истории Англии и Королевства Великобритании — Новая система исчисления времени начинающаяся от Первого заката и Амелия Герцогинь де Ламиа…

История была переписана. Слияние вызвало непредсказуемый результат.

— Здесь ничего не сказано про их силу, — задумался Барэл.

— Думаете, это бы отразили в учебниках по истории?

— Нам нужно все выяснить!

Профессор торопливо оделся и надел шляпу. Ночь. Город. Люди.

— Все как обычно, профессор.

— Ошибаешься… я не припомню раньше этого бара, — и указал пальцем в сторону.

I’ amour, было написано на вывеске.

— С французского это переводится как любовь, — подметил ученый, подойдя к нему вместе с профессором. — Ничего необычного.

— А ещё именно это слово было выгравировано на клинке Крея… — ответил ему профессор, открывая дверь. Стой здесь, я пойду туда один.

Звук висящих на двери колокольчиков. Теплое барное освещение. Взрослый мужчина со шрамом на лице лет пятидесяти стоял за барной и протирал бокалы для виски. Посетителей не было. Профессор подошел к барной стойке, перед этим осматриваясь.

— Виски «Нью — Касли» пожалуйста, — просмотрев полки, выбор пал на что-то новенькое.

— Отличный выбор, — бармен кивнул и взять бутылку со стойки.

— Кажется, вы открылись не так давно?

— Как видите да, в скором времени должно быть, народу будет больше, — ответил ему мужчина, поглядывая на улицу. — Ваш виски, сэр.

— Хочу спросить, почему вы решили обосноваться именно в научном квартале, здесь практически нет жилых домов и почти вся инфраструктура — это офисы и лаборатории.

— Хозяйка так пожелала, сказала, лучше месте не найти.

Выпив бокал виски, профессор слегка кивнул головой. На дне стакана было выгравировано V&G.

— Валиус и Герцогинь…

Кого же могла так сильно тронуть их история? Этот бар воздвигнут как памятник в их честь. Согласно учебникам истории, Амелия умерла в 482 году от Первого заката — сто лет назад, а значит, это не может быть она.

— Их история любви побороло само время, — с предвкушением начал рассказывать мужчина. — Вы ведь уже должно быть обо всем догадались, профессор Барэл…

Холодок пробежал по телу. Услышав звук колокольчиков, и обернувшись он увидел Амелию. Нет, это была не она. Золотые, короткие волосы. Глаза матери. Черная шинель.

— Прошу прощения за опоздание, профессор Барэл, — говорила она умиротворённым голосом проходя к барной стойке, а затем положила голову на ладонь. — Как вам? — профессор ответил комплиментом в адрес крепкого напитка. — Мы сами его гоним, рада, что вам понравилось. Жаль только, что оно прождало вас гораздо меньше, в отличие от того времени, сколько я ждала встречи со своим отцом…

Имение мадам Шейли. Крей и Виктор кололи дрова за рассказами о прошлом.

— Великая катастрофа? — переспросил его Крей, уже взяв колун в руки.

— По-другому её не назвать. Это был год, когда церковь объявила войну всем, кто отличался от обычных людей. Население узнало страшную правду о том, кто на самом деле стучится в дверь по ночам, кто убивает при свете Луны. Вот только, почти всё это было не правдой, они выставили всех кроме себя истинным злом — началась война. Сотни тысяч жертв.

— Но как они могли вам противостоять? — Виктор услышав это посмеялся.

— Ты правда ничего не знаешь. Постараюсь немного объяснить. Раз уж есть такие как мы — проклятые, то есть и другие. Мы далеко не единственная сила в этом мире. Нас сжигали, разрывали на части. Церковь обманывала другие кланы и склоняла их против нас, под их уловками многие великие семьи были уничтожены, навсегда… Наша мать София, была обезглавлена на глазах моего брата.

— Для меня эта история, кажется, слишком самоотверженной. Я не могу полностью осознать её.

— Тем не менее ты её часть. Ты очень важная фигура на шахматной доске, зовущаяся временем.

Их тихий разговор прервала Алиса, выбежавшая на улицу, не желая убираться. Гвен выбежала за ней. В след за ними Мадам Шейли вышла на крыльцо, и отдышалась, а затем тотчас улыбнулась. Всё было прекрасно, вот бы этот момент никогда не заканчивался…

— Так значит ты их дочь, — его голос был тихим от испуга.

Она промолчала.

— Будь добр, налей мне шартреза, — профессор улыбнулся от ею сказанного.

— Ты устроилась на работу в лабораторию под ложным именем, в качестве куратора № 37 — своего родного отца. Ты пришла убить меня?

— Мама просила не убивать тебя, когда мы встретимся. Говорила, ты уже поплатился, — придерживая стакан ладонью к верху, она сделала глоток шартреза. — А я считаю, что тебе предстоит ещё доживать свою никчемную жизнь с мыслью о том, что ты сотворил с моим отцом, матерью и с тем маленьким мальчиком Джулианом. Это я ещё не говорю про других испытуемых в твоих чудовищных попытках утешить собственный эгоизм. Хотя, знаешь, я должна сказать тебе спасибо. Благодаря твоим экспериментам — я появилась на свет.

— Откуда ты все знаешь?! — Барэл вскочил со стула от шока.

— Сила, которую ты пытался обуздать — тебе не ведома, она бездонна и стоит в начале всего сущего, — она развернулась и направилась к двери. — За несколько лет до своей смерти, мама стала Просвещённой, — девушка на несколько секунд замолчала, и продолжила:

— Девочкам не нравится, когда с них снимают платье без разрешения, — обвинительным тоном говорила она. — Время, это её угодья, а ты посмел вторгнуться в них.

— Где моя жена!?

Она посмеялась.

— В лучшем месте. Она даровала Лидии другую жизнь — она счастлива без тебя, Барэл… — закончила она и вышла на улицу.

— Это была хозяйка, — с насмешкой сказал мужчина за барной, наливая очередной бокал виски профессору, упавшему на колени. — За счёт заведения, — он поставил стакан на стойку. — Всей истории мне неведомо, но она выросла очень сильной девушкой, её мать — Амелия, ещё при жизни стала Великой; её прозвали Валькирией Английского Королевства. У неё было много врагов, несколько верных друзей, и самое главное — любовь…

Имение мадам Шейли. Амелия стояла у повозки и складывала вещи.

— Нам стоит поторопится, если мы хотим успеть до рассвета.

— Что ты собралась делать? — спросил её Крей подойдя к ней.

— Сражаться, — твердо ответила она.

На её ответ он поднял голову на ночное небо.

— Ты ещё ребенок! — прокричала мадам Шейли. Я не позволю тебе отправиться на верную смерть.

— Я не оставлю там свою родную мать наедине с убийцей!

Смотря на ночное небо, голову Крея посетило множество мыслей. Виктор стоял позади него и не возражал.

— Значит, всё идет по плану. Ведь точно? — Крей опустил голову и посмотрел на Амелию.

— Тогда покажите мне вашу решимость и что ваша рука не дрогнет, — Лицо Виктора застыло в улыбке.

Виктор встал между ними. Держа в одной руке трость, он поднял другую руку вверх.

— Вы готовы? — они подняли клинки и посмотрели друга на друга.

Валиус и Герцогинь, любовь и время. Рука Виктора опустилась. Выпад со сверхчеловеческой скоростью с улыбкой на лице: Звон мечей; Золото и сапфир. Цвета их глаз сливались, образуя неделимую картину. Фехтование Крея оставляло желать лучшего. Сам того не осознавая, он начал использовать свои силы, из-за чего Амелия начала чувствовать что-то неладное: Головокружение и апатия, резко сменившаяся наслаждением и желанием сражаться до конца.

— Я наконец поняла тебя! — прокричала она, взмахнув клинком по его шее, оставив алый порез.

Каждый раз, когда их взгляды пересекались, они узнавали друг друга. Это была их личная посвященная друг-другу серенада в исполнении клинков. В глазах Амелии начали проявляться образы. Сила её отца… неизвестное ей место, люди в белых халатах. Престарелый, серьёзный мужчина. Бледное, исхудалое тело её дворецкого… Амелия отвлеклась. Крей ранил ей руку и выбил клинок. Она упала на землю, и он приставил острие клинка к её шее.

— Сдаётся мне, теперь я достоин защищать вас, моя госпожа. — с ухмылкой произнес Крей и протянул ей руку.

Она улыбнулась в ответ, вспоминая их прошлую дуэль.

— Где ты? — спросила она его.

Этот простой вопрос звучал слишком жутко, она увидела…

— Есть много того, о чем я бы хотел вам рассказать, боюсь сейчас не время.

Виктор подошел к Крею и похлопал по плечу.

— Уже ночь, вам пора выдвигаться, если хотите успеть до рассвета.

— «Мелочка», вы уезжаете? — Алиса подбежала к Амелии и со слезами на глазах умоляла их не бросать её. У меня больше никого нет, кроме вас!

Крепко обняв Алису, она также увидела её воспоминания: Черный замок, свисающие с потолка огромные красные полотна. Плафон в кроваво — красной росписи и высокая, стройная девушка.

— Тебе пора спать, доченька…

— Почему она ещё не спит? — несколько мужчин шли в черных фраках по красному ковру. — Мастер скоро прибудет, — он назвал имя девушки, стоящей рядом с Алисой и закрепляющей на её волосах заколку.

Амелия открыла глаза. Это была исчезнувшая тётя Мерула. "Так вот, кто ты теперь…"

— Я приказываю вам взять её под свою опеку, Виктор и Гвен. Позаботьтесь о ней в наше отсутствие.

— Нет, я не хочу оставаться с ними! — Крей подошел и обнял её.

— Амелия в скором времени вернётся за тобой, Алиса. Я буду защищать её.

— А ты? ты вернёшься? — Крей посмотрел в карие глаза плачущего ребёнка: ему было тяжело соврать, но другого выхода не было. — Я сделаю всё возможное, чтобы вернуться к вам — маленькая куколка…

— Я поеду с вами, — сказала мадам Шейли, стоя у крыльца.

— Нет бабушка, ты остаёшься.

— Она моя дочь, Амелия! — прокричала она и приставила кулак к груди. — Во имя семьи!

— Вот ведь упрямая. In nome della famiglia!

Гвен и Виктор так же бросили семейный клич. Крей стоял рядом с Амелией и понимал, что чувствует себя своим, а главное счастливым.

— Я стал вашим клинком, а в ответ — вы стали мне семьей. Я буду сражаться за вас. In nome della famiglia!

Из комнаты Амелии раздался очередной щелчок…

Глава 12 — "Реквием в огне"

— Всё идет по плану? — Гвен подошла к Виктору, сидевшему на крыльце.

— Разумеется, — ответил он, провожая взглядом скрывающуюся в тумане карету. — Предсказанное им будущее не изменить, ровно, как и последствия моего вмешательства…

— Ты не смог рассказать ему?

— Придет время, и Амелия сама всё узнает. Тогда она явиться ко мне, — Виктор резко начал кашлять и поднес руку ко рту.

— Держи, — Гвен протянула ему бокал. — Ты забыл сегодня выпить, видимо переволновался перед приездом гостей.

— Не будь у меня твоей крови, я бы давно уже умер. Возможно, и Дрэкхем бы смог прожить немного дольше…

Гвен происходит из семьи проклятых — врачевателей: их кровь оказывает лечебные свойства для всех живых существ, ускоряя регенерацию клеток и замедляя процесс старения. Известны случаи, что кровь особо сильных членов клана могла излечивать смертельные болезни: они практически не подвержены старению и могут прожить больше полувека.

Виктор, будучи молодым парнем чуть больше двадцати познакомился с Гвен, когда та собирала целебные травы на поляне, недалеко от их дома. Она уже была в несколько раз старше его, потому решила скрывать своё полное имя и семейную особенность. Между ними быстро завязался роман. Шли годы — Виктор был уже взрослым мужчиной за сорок, а Гвен все также: молода и красива. Дрэкхем заподозрив, что она что-то скрывает изучил некоторую литературу, касающаяся родословной и рассказал об этом Виктору.

— Я верю, что придет время и она сама скажет мне об этом, — ответил Виктор своему брату, хотевшему допросить её.

— Ты ослеплен любовью, брат мой, — он подошел и крепко обнял его. — Я буду верить вместе с тобой.

Всё это время, мир был погружен в кровопролитную войну. Спустя двести лет, она коснулась и их семьи: церковь обманом принудила одного мирного жителя напасть на члена семьи Регасталис посреди города, из-за чего клан был втянут в войну. Последующие козни со стороны Церкви всё усугубляли ситуацию — множество смертей проклятых, играющих под дудку Церкви и горы трупов мирных жителей, вовлеченных в войну правила которой им непостижимы. Кто-то должен был положить сему конец…

Дрэкхем был выбран следующим главой клана по праву наследства: получив от своего отца фамильный кулон и испив его крови он получил истинную силу клана, принадлежавшую лишь главе семьи…

«Взор предков» — сила, что позволяло видеть будущее своей семьи и ещё даже не родившихся потомков. Оставшись наедине в зале для коронации, он решил воспользоваться этой силой — кулон на его шее засиял и его золотые глаза явили ему видение…

Молодая девушка в сиреневом платье, идущая по лесу с корзинкой в руках — их первая встреча и дальнейшая привязанность. Семья и прекрасная дочь в его руках, но война никуда не делась… его семья сражается у порога их дома, а Виктор и Гвен смертельно ранены. Убивая одного за другим, он не заметил, как Патриарх лишил его чувств используя Белый свет. Очнувшись, он увидел Александрию, лежавшую в луже собственной крови и патриарха, держащего его дочь у огня… Хаотичные вспышки: рёв и крики. Открыв глаза, он стоял посреди десятка трупов церковнослужителей с головой Патриарха в своей руке; его семья была убита, а родная дочь сожжена заживо…

«Сражаясь с монстрами, не заметишь, как и у самого отрастут рога и хвост…»

Придя в себя от увиденного, он не смог принять его. Войну никак не остановить. Взяв кулон в руки, Дрэкхем назвал её имя…

— Если бы я тогда не помешал ему, они бы смогли выжить… — Виктор держал ладони на навершие своей трости и с горем на глазах вспоминал события давно забытых лет

Уже намереваясь встать, краем глаза он увидел сидевшего за его спиной кота.

— Он как обычно, — Гвен ничего не подозревая положила руки на пояс, в отличие от Виктора.

— Где Алиса?

Услышав в ответ молчание — Виктор ничего не объяснив, забежал внутрь и начал кричать её имя, пока Гвен стояла в недоумении, решив наконец взглянуть на кота поближе: в зубах была её заколка…

"Сожженный дворец. Шум на улице. Труп Александрии, у трона с воткнутым в него мечом… " — Амелия открыла глаза.

— Нам надо спешить! — она встала и попросила кучера уступить ей место.

Взяв в руки поводья, она неосознанно использовала свою силу на лошадях, отчего они устремились галопом вперед.

— Крей! Лошади так долго не протянут, тебе нужно прикоснуться к ним.

Не понимая о чём, она и что ему делать, он поставил одну ногу на оглоблю и медленно наклонился к одной из лошадей, положив руку чуть выше боков, отчего лошадь взбесилась.

— Не так резко! Тебе надо поделиться с ними силой своего опала! — кричала ему Амелия, держа в руках поводья.

Закрыв глаза, он прикоснулся к лошади.

— Я помогу тебе… — эхом отразилось у него в голове. Глаза лошадей на секунду блеснули небесным светом.

Королевский дворец. Александрия услышала сильный удар по воротам. Медленно открываясь, они скрипели под его противное подсмеивание.

— Час настал.

Фламиргус выбил двери во дворец. Протяжными, спокойными шагами она спускалась по двуглавой лестнице к своему трону. — Кажется, я тогда учила тебя стучаться, перед тем как заходить, — Фламиргус цыкнул.

— Всё ещё думаешь, что я буду благосклонен к тебе? Мерзавка, жаль, что ты тогда сбежала со своей дочерью, променяв свой клан на того старика. Они бы и тебя сожгли! — Фламиргус постоянно крутил головой и покусывал свои пальцы, его речь была прерывистой и неприятной. — Знаешь, а я видел среди них твою младшую сестрёнку… она так плакала, смотря на то, как её «любимый» потрошит её близких…

Давным-давно, во времена, когда Александрия ещё не повстречала Дрэкхема, Фламиргус любил читать книги и был намного скромнее и нелюдимее, чем его старший брат. Первый друг и первая любовь — Мерула. Когда, они с семьей приезжали в гости, она любила слушать его чтение, поднявшись на дерево. Иногда, она спускалась к нему.

— Почему тебе нравится читать? — Мерула наклонилась к нему с руками за спиной. — Разве, не лучше ли написать свою историю?

— С детства моя мама говорила, что это хорошо. — ответил он, как всегда: засмущавшись и закрыв книгу.

— Вот взрослые всегда так. Слушай музыку, читай книги. Почему никто из них не хочет сказать своему ребенку — Создай своё искусство!

«Жить нужно так, чтобы хотеть созидать своё или достичь того, чтобы его посвятили тебе!»

— Так вот, какая история у тебя… — Фламиргус стоял с поднятой к потолку головой и вспоминал Мерулу, горящий дом и могилу его матери. — Я доведу их план до конца… — резко опустив голову он взялся за меч и бросился на Александрию.

Сирень. Сила Королевы. Стены дворца затряслись от волны её силы.

— Знай своё место, Фламиргус. Я Королева и нынешний лидер клана Шаппелия. — гордый, величественный голос прозвучал в его ушах.

Он стоял перед ней на коленях не в силах пошевелиться.

— Твоя мать была бы очень тобой недовольна, — Александрия подошла к нему.

— Моя мать была последней тварью, что бросила бы меня при любой возможности! — с трудом подняв голову, прокричал он на весь дворец.

— А что насчёт Лоренса и Аннет? За что ты убил их!? — она схватила его за волосы. — Ты променял свою семью и все старания матери на какую-то уже погибшую бабу, Фламиргус! — раздался сухой звук пощечины. — Твоя мать заплатила слишком высокую цену, чтобы ты мог жить…

Розария родила близнецов более тридцати лет назад. Было темно, несколько свечей освещали её спальню. Под присмотром докторов спустя несколько часов дети появились на свет…

— Не могу поверить! Два прекрасных мальчика! — говорила женщина рядом с Розарией.

— Дайте их мне… — уставшая и измотанная Розария взяла в руки одного из младенцев: он плакал и кричал.

Оказавшись рядом с ней он успокоился. Одна престарелая женщина стояла и держала в руках второго младенца — своего правнука.

— Он не плачет… — она приложила руку к его груди: сердце почти не билось.

— Не может быть! все же было хорошо, — говорила одна из служанок.

Розария поднялась с кровати и подошла к своей прабабушке. Младенец что есть сил, сжал палец своей мамы своей крохотной ручкой и кряхтел от боли.

— Мы можем спасти его!? — громко, но сохранив шепот спросила Розария.

Прабабушка посмотрела на ребенка и засомневалась, стоит ли рассказывать Розарии о том как спасти его и о том какую цену придется заплатить…

— Нам нужно спешить к старейшине семьи Шаппелия, там достаточно сильная энергия, я смогу провести обряд…

После пощечины Фламиргус повернул на неё голову: его глаза были полностью черными.

— Я не узнаю тебя… — Королева сделала шаг назад, из её носа пошла кровь.

— Ты больше не сдержишь меня… — воздух вокруг стал тяжёлым и Александрия начала чувствовать сдавливание в груди.

— Это не ты… — осознав всё промолвила она, держась за горло. — Я ни за что не выпущу тебя отсюда живым…

Эгберт был наверху, спрятавшись на антресоли: он держал в руках огниво, пока его голова раскалывалась и смотрел на рассыпанный порох…

— Думаешь, что, взорвав всё вокруг — сможешь убить меня?

— Я верю в вас, вы справитесь… — Александрия опиралась на трон и тяжело вздыхая представила в своих глазах счастье её дочери и Алисы.

Она гордо выпрямилась; слезы медленно текли по её щекам; лучи холодного, лунного света падали на неё и не в силах больше сдерживать его — закрыла глаза…

«Величайшая сила в истории не измеряется армией или знаниями: она сокрыта в каждом из нас и есть начало всему, ради чего мы живем и сражаемся. Каждый раз, пользуясь этой силой, мы чем-то жертвуем ради будущего блага — ибо мы верим…»

— Мисс Розария! Старейшина уже ожидает вас. Я попрошу Александрию принести цветы для обряда, — говорила Изольда только прибывшей Розарии и её прабабушке.

— Стой! Розария! — держа младенца в руках, прабабушка окликнула её. — Я должна рассказать тебе о последствиях.

— Мне плевать на них! я всего лишь хочу спасти своего сына!

— Ты не сможешь любить его, Розария!

«Обряд чужого дитя» — ритуал способный излечить младенца ценой любви его матери. После свершения обряда, родитель теряет все теплые чувства к своему ребенку, взамен на его жизнь. Любая попытка пробудить в нём ощущение любви или излишне долгие касания будут сжигать их тела, а в последствии это может сказаться и на других её детях….

Костёр, длинные языки пламени. Они прошли к величественному священному древу с сиреневыми листьями. Розария положила младенца на лежанку, собранную из листьев. Стебли сразу же начали расти по его телу, а пламя вокруг вспыхнуло и поднялось ввысь. Прабабушка и старейшина деревни вместе с членами семьи Шаппелия начали хором произносить слова, наделяя их силой. Младенец начал плакать, а Розария упала на колени от чувства жжения в груди. Огонь вокруг закружился и сформировался в единую колообразную форму над младенцем. Яркий свет в глазах ребенка: единственное в его жизни мгновенье тепла — Любовь его матери в виде огненного кола, вонзенного ему в сердце. Розария поднялась и закрыла лицо руками. Она не испытывала ничего: ни слез, не сожалений: она теперь не испытывала любви к своему дитя — это чувство убивало её изнутри.

— Я буду любить его теми же воспоминаниями, в которых я была счастлива… — она подошла к своему ребенку и взяла его на руки, уже укутанного в одеяло старейшиной.

Розария смотрела на него и понимала, что отныне, он ей будто чужой. Воспоминания, которым нет и дня — единственное, что у неё осталось. Тело младенца начало покрываться ожогами, а Розария снова испытала сильную боль в груди. Старейшина тут же отобрал у неё дитя.

— Принесите воду! Нужно охладить их! — Александрия подбежала и обняла Розарию. Её тело горело и опаляло ткань одежды.

— Это невозможно пережить… — она крепко обнимала мучающуюся от боли мать ребенка, смотря на то, как того обливали водой.

Спустя несколько минут, как их остудили, она подошла к своей прабабушке, которая держала и убаюкивала её сына.

— Я хочу дать ему имя, — тихим голосом произнесла она и прикоснулась к его лбу. — Тебя будут звать Фламиргус. На языке моего дедушки это значит — пылающий…

— Эгберт! — прокричала Александрия, схватившись руками за клинок, проткнувший её насквозь.

Брошенное огниво. Вспыхнувшее пламя…

Стук копыт. Крики и паника горожан вдалеке. Стражи не видно. Огромный столб огня, нависший над столицей.

— Мы не успели…

Огонь отражался в глазах Амелии. Её сердце замерло от страха. Они ехали по вымощенной дороге вблизи города. Крей положил руку на её плечо.

— Вперед…

Таверна Джессики: она сидела возле кроватис мокрой тряпкой и протирала лоб раствором из волчьего цветка одной девушке. Бледная и худая, она медленно восстанавливалась от ранения.

— Где вся стража?! — ругался Олливер, посматривая в окно и цыкая.

— Королева приказала им отступить с горожанами. Она решила пожертвовать собой ради тех, кто бы умер зазря, сражаясь с силами им не равными.

— А вот они так не думают… — Олливер возразил ей.

Десятки серебряных рыцарей твердо и решительно ступали ко дворцу под предводительством Калеба Дан Адрийского, держа штандарт Королевской семьи.

— Я же говорил вам, что у меня свои глаза и уши, Королева…

«Приказы ничего не значат перед совестью и желанием людей сделать благое дело…»

— Аннет скоро проснётся, я это чувствую…

Эгберт спрыгнул с Антресоли и издал громкий рык, услышанный стражей.

— Отпусти мою дочь!

— Старый волчонок наконец вспомнил кто он есть… Стража вперед! — прокричал Калеб

Фламиргус со всех сил отшвырнул Александрию в стену и бросился на Эгберта.

— Папа… — её руки были в крови от глубокой раны.

Она из последних сил открыла глаза и попыталась остановить разъяренного убийцу: её тело покрылось сиреневыми сплетениями, а кожа стала серой: её жизнь иссякала. Фламиргус упал на колени, а после Эгберт впился в его грудь когтями и начал рвать ему плоть, ударяя и швыряя об стену, затем кинув в огонь на обугленные деревянные столбы. Стража зашла во дворец и незамедлительно направилась к лежащей на полу среди огня и обломков Королеве.

— Оцепить территорию! Спасти её Величество и его Высочество Эгберта!

Стража с трудом помогла Королева подняться. Её отец стоял рядом с лежащим телом Фламиргуса, как пальцы слегка дрогнули… В эту же секунду, Фламиргус на огромной скорости схватил Эгберта за горло и вбил его об стену — от такого удара стена разбилась на куски, оставив огромную вмятину. Стража рядом попыталась освободить его, но Фламиргус посмотрел в их сторону… они как вкопанные замерли на месте не в силах пошевелиться — сны и иллюзии. Та же сила, что и у Лоренса: неудивительно, они ведь родные братья… Прижатый к стене Эгберт брыкался, пытаясь освободиться. В глазах потемнело, почувствовав, что он сжал его горло ещё сильнее — он в последний раз взглянул в сторону своей дочери.

— Не плачь, моя девочка… задача родителей — отдать жизнь за своих детей. Ты выросла сильной, мой лепесток…

— Из лепестков, мы взрастили дерево. Я счастлив… — хриплым голосом произнес Эгберт.

Хруст шеи. Тело Эгберта упало на землю и Фламиргус с довольной ухмылкой повернулся в сторону Александрии.

— Ты следующая…

Она услышала последние слова своего отца и перед тем как потерять сознание закричала. Этими словами заканчивалась сказка, написанная Эгбертом для неё и её сестер ещё в детстве. Всё это время сказка была посвящена тому, как они была счастливы растить своих дочерей…

Александрия открыла глаза. Голова кружилась: лицо было в крови — затылок был разбит от удара об стену. Приходя в себя, она подняла перед собой руку пытаясь сфокусироваться: за ней пока ещё смутно было видно раненого мужчину в серебряных доспехах с отличительными золотыми вставками.

— Снова ты мешаешь мне! Генерал Калеб… — кричал ему Фламиргус своим противным голосом исподлобья. — Почему вы всегда хотите всё мне испортить!

Стены снова затряслись и дворец начал рушиться. Всё вокруг было объято огнём.

— Королева, вы пришли в себя, какое чудо. У нас есть одна маленькая проблемка — в скором времени, выход позади нас завалит и тогда мы не сможем отсюда выбраться… Я испробовал на нём все что смог, я не могу одолеть его. Мы не можем… — Калеб стоял, держа одну руку у ранения около живота, а в другой — меч с золотым эфесом.

Вся стража была мертва. Всё вокруг полыхало средь обломков, некогда Золотого дворца.

Стук копыт. Амелия ещё на скорости, выпрыгнула из кареты. Крей и Мадам Шейли последовали за ней, сказав кучеру двигаться к безопасному месту. Амелия хотела войти во дворец сквозь густой дым и огонь, но мадам Шейли остановила её: они увидели раненного Калеба, истекающую кровью Александрию у стены и стоящего у трона Фламиргуса.

— У нас гости…

Амелия испытала настоящий страх, её руки дрожали. Глаза засияли золотом и Фламиргус почувствовал на себе её силу — её гнев…

— Ну же, принцесса Амелия. Не бойтесь, как вам ваша коронация? на костях и крови…

— Сволочь! — она закричала и бросилась в атаку — лоб в лоб, разорвав сдерживающие её движения подол.

Крей не успел остановить её — звон мечей, золотой и голубоватый свет, мелькающий в густом дыме. Крей стоял, крепко сжав кулаки и колебался

— Я за ней! — он вытащил меч из ножен и бросился за ней.

Время остановилось. Всё вокруг начало излучать яркий, лазурный свет и девочка спустилась перед ним.

— Мгновенье, ради которого ты здесь, перед тобой. Если отступишь, ничего не изменишь, но знай, времени у тебя мало…

Стрелки часов снова пошли по кругу и Крей ринулся в бой.

— Идиоты! — прокричал им в след Калеб, наблюдая за их отчаянным сражением с Фламиргусом.

Звон мечей и выкрики. Неуловимые, хаотичные движения от одной стены к другой. Крей смог ранить его, но тут же получил в ответ сильный удар ногой. Мадам Шейли подбежала к Александрии и подняла ей голову.

— Нужно уводить их отсюда… — в полуобморочном состоянии говорила Александрия. — Я задержу его вместе с Калебом.

Амелия издала крик и отразила меч Фламиргуса, отчего тот отлетел в стену.

— Нет, дочь моя. Мы остановим его вместе…

Фламиргус начал истерично смеяться, пока дворец разрушался ещё сильнее: он не чувствовал ни боли, ни страха.

— Ты знаешь, в чём между нами разница, принцесса Амелия? — медленно говорил он, поднимая свой клинок. — Я действительно хочу убить тебя!

Менее чем за секунду, он оказался рядом с ней.

— Не смотри! — прокричала Александрия.

Было поздно. Амелия была под его чарами: иллюзии и видения смешивались с его воспоминаниями… то, как он убил Лоренса.

«Это что я? Я радовалась, когда видела его…»

В его воспоминаниях, она увидела себя: маленькую и с улыбкой на улице.

«Пожар? Почему здесь Фламиргус? Это ведь мама Алисы…»

Она увидела горящие дома в которых провела своё детство пока Александрия не забрала её жить с отцом. Перед её глазами появился темный шар и Фламиргус упав на колени, закричал от боли…

— Прости меня брат… Бегите от меня!

Амелия слышала плач Фламиргуса и его просьбы не подходить к нему, но никто его как и прежде не слышал…

— Калеб!!! Хватай их и сваливайте отсюда! — во весь голос орала Александрия, испугавшись за их жизни.

«Мама? я слышу её…»

Фламиргус вонзил клинок ей в живот и бросил в сторону горящих обрушившихся балок. Глаза Крея блеснули сапфировым сиянием и с невиданной ранее ему скоростью он устремился к ней и поймал своим телом, упав на огонь.

— Белый свет! — Калеб достал крест и ослепил Фламиргуса, намеревающегося убить обоих разом.

Александрия остатками своей силы лишила его возможности двигаться.

— Крей! Хватай её и бегите! — Калеб держал крест и медленно отходил в сторону выхода, прикрывая собой Крея.

— Ты… жалкий раб церкви! — раздался оглушающий вопль — все стены затряслись и уже почти завалили все вокруг.

Александрия и Шейли подбежали к нему: Королева, что есть сил схватила его мертвой хваткой, пока мадам Шейли резала себе руку.

— Калеб… иди с ними — мадам Шейли повернулась к нему. — Ты нужен ей…

Амелия очнулась на руках несущего её Крея и резко вскочила ноги, истекая кровью от ранения.

— Мама, бабушка, нет! — постоянно кричала она с наворачивающимися слезами из глаз. — Я не оставлю вас!

Калеб схватил её и вёл к выходу, пока Шейли разбрызгивала вокруг свою кровь.

— Я смогу лишить его сил с помощью своей оскверненной крови, — говорила мадам, поглаживая по щеке свою дочь. — У нас мало времени…

— Во имя семьи, — ответила ей Александрия, держа свою маму за руку.

Амелия продолжала кричать и молить спасти их. Александрия и мадам Шейли в последний раз посмотрели в их сторону.

— Я люблю тебя…

«Задача родителей — отдать жизнь за счастье своих детей…»

Выход завалило: пламя распространилось за пределы дворца — взрыв… их вместе с воротами ударной волной вытолкнуло на площадь: это было из-за бочек, заложенных Эгбертом под дворцом.

В ушах звенело. Калеб протянул руку Крею, а он помог подняться Амелии. Она сделав несколько шагов — упала на колени, и затем закричала: её душераздирающий крик пеленой накрыл всю столицу. Вся стража и горожане в страхе вышли ко дворцу: это была ужасная трагедия, смотря на которую все несколько переглянулись — всё, на что они были сейчас способны это приклониться.

— Крей! — к ним подбежала Джессика, и осознав, что произошло — она как и все застыла от увиденного.

Воздух вокруг был спёртым: безмолвие и невыносимое горе дочери, только что потерявшей родную мать пропитало все вокруг: уткнувшись лбом в землю она рыдала, пока её кровь стекала и капала на землю.

Все смотрели на огонь — тлеющий до основания Золотой дворец…

Глава 13 — "Лёд, покрытый золотом…"

Несколько часов спустя — уже светало. Ранее Крей увёл раненую и измотанную Амелию к Джессике, где она дала ей раствор из волчьего цветка и положила в одну из комнат. Калеб оседлал лошадь возле трактира.

— Куда ты? — спросила его Джессика, выйдя на улицу.

— Оповестить знать о произошедшем и по пути заглянуть в дом Священного креста.

— Во дворец Девяти? Почему они не оказали помощь?

— У Александрии с церковью были не очень хорошие отношения. Позаботься об Амелии, я прибуду через несколько дней, — окончательно надев шлем, он поскакал за город.

Крей пил спиртное за столом с Олливером; а принцесса отдыхала. Трактир стал их временным пристанищем под охраной Серебряной стражи пока Аннет все также крепко спала, но уже начав дышать: ещё порядка пару часов и она проснется.

— Ты как? — Джессика вошла в трактир и положила руку Крею на плечо.

— Не могу сказать, что я в порядке, — он выдохнул и залпом выпил содержимое стакана. — Александрия, бабушка Шейли, Эгберт… прошло не так много времени; но теперь их нет, мне их и вправду не хватает. Они отдали свои жизни, защищая то, что любили больше всего на свете. Они доверились мне…

— Ты ведь не бросишь её?

Крей повернул голову на Джессику. На лице, как на камне была высечена грусть и тоска; его время тоже скоро истечет. Он сделал то, ради чего оказался здесь. Точнее, он сделал то, что должен был, находясь здесь. Изначально, его цель состояла в том, чтобы быть нейтральным наблюдателем, но начав терять свои прежние воспоминания и по-настоящему полюбив Амелию — он не смог.

— Я сделаю все возможное.

— Кто же ты такой… Крей Валиус Де Азмантис… — Джессика прошла к барной стойке и поставила стакан, а затем пошла в сторону комнаты Амелии вверх по лестнице.

Комната Аннет. Он прошел к её кровати и взял за руку.

" Не покидай меня. "

Смочив тряпку в растворе, Крей положил ей на лоб. Его терзало большое чувство вины.

«Мог ли я сделать всё иначе, или так было предписано судьбой. Виктор наверняка всё знает, но молчит».

Закрыв глаза, он снова увидел девочку, приближающаяся к нему медленным шагами и в конце уже хотевшая обнять его, как он открыл их. Яркий свет из окна и рука Аннет, сжавшая его руку.

— Как же мне, жаль тебя… — её голос был тихим. Ей было ещё тяжело дышать.

— Знаешь, я не тот, кого следует жалеть. Я хочу, чтобы ты осталась с ней, после того как я уйду. Прошу тебя…

Джессика постучалась и вошла в комнату. Увидев, что Аннет начала шевелиться она подбежала к ней и обняла. Это было одно из немногих случившихся сегодня радостных событий.

— Амелия проснулась, ты нужен ей, — Крей услышал её просьбу и направился к двери. — Когда? — Джессика спросила его, не отпуская Аннет из рук.

— Не могу сказать точно. Может быть к обеду меня уже не станет.

— Я не до конца понимаю о чём ты говоришь, но даю тебе слово, что буду рядом с ней. Ты говорил ей?

Крей промолчал и отвернул голову.

— На тебя пала очень большая ноша, тебе нужно сказать ей, — говорила Джессика, приоткрывая Аннет глаза: они излучали зелёный свет. — Всё хорошо, сила лечит её.

— Давно хотел спросить: откуда вы знаете про нас?

— Мой муж был таким. В начале увидев клыки и когти — я испугалась, но не смогла разлюбить.

"Получается, её ребёнок полукровка? Гибрид человека и оборотня?" — он вышел в коридор и закрыл дверь.

"Я не хочу делать ей больно…"

Крей налил стакан спиртного у барной и сделав глоток, поднял глаза к потолку: минуты молчания были вечностью. Безмолвие, пропитанное утратой и грядущей болью.

"Что ждет меня, когда я вернусь — вернусь туда, где мне отныне нет места. Я хочу остаться здесь. Я хочу быть с ней рядом…"

— Госпожа, я вхожу.

Амелия сидела на кровати, укатанная в одеяло. Крей сел напротив неё и протянул стакан с лекарством. Подняв глаза, она тут же обняла его и начала рыдать навзрыд.

— Не бросай меня…

"Чёрт…" — это был первый раз, когда из его глаз пошли слезы.

Упав вместе на кровать, Крей смотрел на Амелию и держал за руку. Утренний свет сочился из окон.

" Я бы всё отдал, чтобы каждый день видеть этот свет."

Они пролежали так несколько минут, как Амелия заёрзала и села на него.

— Помнишь, что ты сказал мне, когда мы впервые встретились? Ты сказал, что я первая девушка, в которую ты влюбился, и что никогда не откажешься от этих слов…

Она сняла с себя платье, наклонилась к нему и произнесла шёпотом:

— Вот и настал момент, когда я должна ответить тебе: ты первый, кому я позволю любить меня…

Около получаса назад Джессика заметила толпу стражей, идущих к тому месту и пошла за ними. Церковь в северной стороне от Королевского дворца, именно здесь, ещё в младенчестве Фламиргуса крестили: это место стало ему последним оплотом. Возле Алтаря она увидела полумертвое, без одной руки истекающее кровью тело: его взгляд был другим, он страдал и извинялся. Честный, любящий своего брата и заботившийся о своей приёмном сестре — Фламиргус.

— Простите меня…

Стража с ненавистью смотрела на него и уже намеревалась добить как Джессика закричала:

— Постойте! — стража остановилась и повернулась к ней. — Вы же видите, что он умирает.

— Гражданочка, почему вы защищаете его? Если будете мешать нам, мы убьем и вас, так как сочтём, что вы помогаете ему.

— Если уж и убивать его, то не вам. — Джессика видела в его глазах желание поговорить. — Я приведу себя Амелию и Крея — единственных выживших членов Королевской семьи, они сами вынесут приговор.

— Это звучит благородно для простой хозяйки публичного дома, — стражник ухмыльнулся.

— Хочу подметить, что моя семья была из знатного рода, — она назвала свою урожденную фамилию.

Стража оступилась и послушала её. Один стражник снял шлем и поднес сигару ко рту. Его лицо было покрыто грубым шрамом.

— Я лично знал вашего отца, будучи его пажом. Он обучил меня владению мечом и манерам. Получается ли, что теперь я должен служить вам, как его дочери?

— Мне гордо слышать о моем отце от командира Серебряных рыцарей, но я попрошу вас о другом. Возглавьте стражу Королевского дворца, скоро будет Коронация. Нас ждёт новая Королева…

Солнце окончательно взошло над столицей. Крей и Амелия лежали на кровати, как за дверью послышались шаги. Стук в дверь. Накинув на себя всё то, что попалось под руку он открыл еë. На ней было немного потрепанное серое пальто и черного цвета брюки.

— Кажется, я немного не вовремя, — Аннет ухмыльнулась, подмечая его внешний вид. — Оденься сначала! — сказала она, когда Крей на радостях хотел обнять её. — Я очень благодарна тебе, что ты отнес меня к Джессике, удостоверившись, что я не умерла. Сама не знаю, как так вышло: ранение в сердце обычно смертельно даже для сильных проклятых, но я почему то смогла восстановиться — видимо, ответ на этот вопрос находится в моих настоящих родителях.

— Когда ты проснулась?

— Около получаса назад. Лучше скажи мне, а кто лежит на кровати? — говорила она, посматривая ему за плечо.

Светлые волосы, голые плечи и разбросанная одежда. Она как обычно крепко спала, даже невзирая на яркое солнце, ожидая пока дворецкий войдет в спальню и разбудит её

— Она что из знати? С ума сошёл? — воскликнула она обвинительным тоном, увидев знатную одежду. — Если её папаша узнает, проблем не оберёшься, — Крей улыбнулся и почесал затылок.

— Тебе смешно? А ну-ка пусти меня.

Пройдя в комнату и увидев искусно сшитый чёрный камзол, она снова взглянула на девушку на кровати, и с презреньем покивала головой.

— Ты… сумасшедший, — шёпотом, чтобы не разбудить Амелию сказала Аннет, не отрывая от неё взгляд.

По ходу того, как Крей одевался он рассказал ей о случившемся, и обо всем что происходило с ним с их последней встречи. На лице Аннет можно было разглядеть десятки различных эмоций, от радости и слов похвалы, до печали и осуждения. Он также не забыл ей и рассказать немного о себе.

— Не уходи от темы Крей, то есть ты переспал с дочерью Королевы Англии, де-факто — наследницей престола после инцидента с горящим дворцом, где погибли почти все её близкие? Ты ненормальный…

Амелия повернулась на бок и накрыла себя одеялом. Аннет не очень понимала, о чём хотел сказать Крей, когда он говорил о том, что скоро его не станет. Она предлагала ему помощь и просила рассказать, но он отнекивался и продолжал повторять слова о том, что не может рассказать всего, как она подошла и обняла его.

— Это подождет, Джессика немного рассказала мне об этом. Я уже и позабыла зачем пришла, она ждет нас у Церкви — разбуди Амелию и выходите на улицу. Нужно довести дело до конца.

— Это от Лоренса, — Крей потянулся ко внутреннему карману своего костюма и протянул ей письмо. — Он просил передать его, когда ты очнешься.

Аннет с выступающими слезами из глаз улыбнулась и взяла письмо. По мере прочтения она разрыдалась и взяла у Крея платок, чтобы вытереть слёзы. Слова Лоренса были пропитаны любовью и заботой, он жалел о том, что не смог защитить её и быть рядом. Жалел о том, что не смог сказать ей этого лично.

Лаборатория. Профессор Барэл медленными, дрожащими шагами зашел в наблюдательный пункт. Бледность на коже Крея начала пропадать, пальцы приходили в прежний вид, а последний биохимический анализ крови был ближе к тому, с которым его подключили к устройству. «Кто запустил его? Здесь была она? Почему она не хочет увидеться с ним лично?» Он вывел на монитор изображение, синхронизированное со зрением Крея, и просмотрел всё то, что он пропустил. Любовь, страсть, и желание быть всегда рядом. Это напомнило ему о своей жене. «Я не могу винить тебя, ты сделал то, чему нельзя противиться. Я верю в тебя…»

Англия. 376 год от Первого заката. Церковь на севере от Золотого дворца. Они зашли внутрь и увидели ещё живого, но потерявшего много крови Фламиргуса, лежащего у алтаря.

— Вы так выросли, госпожа Амелия…

Её руки затряслись. Его голос звучал иначе, также как в её воспоминаниях. Ненависть, перемешанная с чувством сострадания — «он же невиновен.» Свет из расписанных витражей просочился внутрь. Его накрыло светом, тьма вокруг ушла и Фламиргус вздохнул. Аннет расплакавшись, подбежала и крепко, без слов обняла его.

— Тепло… я рад, что ты жива, Аннет.

Крей и Амелия подошли к нему. У него всё также были темные и покрасневшие глаза, вот только взгляд его был совсем другим. Стража перешептывалась, Джессика скрестила руки перед собой и наблюдала за всем со стороны. Они общались, смеялись. Много слов извинений и сожалений о случившемся. Одна история была им поведана. В день, когда родной дом Амелии сгорал до тла, Фламиргус вместе с братом эвакуировал людей, ослепших и задыхающихся от дыма. Среди деревьев, на коленях с прикрытым лицом сидела Мерула. Он увидел её спустя долгое время и побежал в её сторону, полагая, что ей нужна помощь. Перед ним в полный рост около двух метров предстал мужчина в черной одежде. В своей руке он держал прозрачный сферический шар, наполненный изнутри чернотой и источающий наружу всё зло в виде еле заметных темных сгустков, напоминающих дымку. На этом моменте его воспоминания обрываются, иногда оставляя только отголоски совершенных им злодеяний.

Амелия внимательно выслушала его и привстала, отряхнув колени. Его глаза уже смыкались, оставалось принять одно важное решение. Позволить ему умереть самому, или убить его… Закрыв глаза и задумавшись она вспомнила и снова пережила эту ночь. «Так мне будет легче убить его.»

— Каким будет ваше решение, Королева? — один стражник стоял у неё за спиной и встав на колено спросил её.

Крей и Джессика переглянулись. Какой смерти он заслуживает? Неизвестная сила завладела его разумом и грешила от его имени, мог ли он ей противиться? Есть ли его вина в произошедшем? Нелюбовь к матери или зависть своему брату? Прозвучал металлический звук: Амелия подняла с пола меч и встала перед ним, на что Фламиргус ухмыльнулся и посмотрел на её горящие глаза.

— Почему ты решила убить меня своими руками? Вернуть погибших или отомстить за них? Месть или благородный гнев?

— Я не очень помню тебя Фламиргус, из-за этого мне немного легче убить тебя, за всё то что сделало то чудовище с твоим лицом. Отвечая на твой вопрос, полагаю, что это месть, вызванная праведной ненавистью.

Ненависть — это постоянно расширяющаяся опухоль, опустошив её — остаётся дыра, которую нужно снова чем-то заполнить…

Фламиргус своими последними словами, хотел предостеречь её от дальнейшего следования по пути мести. Останется ли после в её жизни то, что сможет заполнить её утрату?

— Аннет, отойди от него, — она подняла меч в стойке быка и направила в его сторону.

Её руки медленно и неуверенно оставили его на свершение правосудия.

— Знаешь, что ты сказал мне несколько часов назад? Это будет моей кровавой коронацией…

Остриё пронзило его сердце в полной тишине. Его рука легла на меч, и он вдавил его в себя ещё сильнее. Даже после смерти он всё также продолжал смотреть ей в глаза. Амелия повернулась к своему дворецкому. Её лицо и рукава были в крови. Головная боль, снова видения и всплывающие прозрачные образы. Она переступала через множество окровавленных трупов, держа за руку маленькую девочку — эта картина до самой смерти отпечаталась в его голове.

Яркий солнечный день. Все стояли на улице у трактира Джессики, намереваясь зайти, только Крей не спешил. Он оглянулся по сторонам и решил, что ещё не готов вернуться, не исполнив своё последнее желание. Взяв с себя слово вернуться через несколько десятков минут он умеренными шагами, тоскливо шагал по городским площадям и по пути наблюдал за всем, чему раньше не придавал особого значения. Остальные зашли внутрь. Амелия в своей комнате смотрела на начатые работы, по восстановлению Золотого дворца, в то время как Аннет и Джессика ждали его у входа, надеясь, что он ещё вернётся.

Несколько стуков и прозвучавшие на двери подвески. Аннет побежала в его сторону и обняла. Крей вернулся. Джессика искренне улыбнулась и залпом выпила бокал виски.

— Я бы никогда не ушёл, не попрощавшись.

Из кармана он достал белую коробочку, на что они одобрительно кивнули ему и Крей по лестнице поднялся вверх к Амелии. Встав у двери и схватившись за ручку Крей снова замер. Это его последний визит. Больше он никогда не сможет открыть эту дверь. Дверь, за которой его будет ждать она.

— Госпожа я вернулся к вам, — он, как и всегда — приклонился, а затем подошел к ней поближе и взял за руки. — Амелия, могу ли я пригласить тебя на прогулку?

— Поздновато ты, — ухмыльнулась она. — На свидание принято звать до признания в любви, а тем более после сегодняшней ночи.

Амелия спустилась вслед за ним. Джессика и Аннет приготовили ей не пышное городское платье с вуалью и вместе зашли в одну из комнат — одной ей будет тяжело его надеть. Олливер стоял за барной и наливал им обоим по стакану виски.

— Смелости тебе не помешает, юноша, — он протянул ему стакан и задумчиво посмотрел на него. — В конце концов, это твой последний виски в этом трактире.

— Тебе Джессика рассказала?

— Разумеется, мне знаешь ли тоже тоскливо.

Крей допил виски, всмотрелся в помутненный стакан и решительно поставил его на стол, а после протянул Олливеру руку.

— Прощай, Олливер.

— Ты как ни крути проживешь куда побольше меня, юноша. Буду рад если найдешь время навестить.

— Обязательно…

Они крепко пожали друг другу руки. Ручка двери провернулась и проскрипела. Аннет и Джессика вышли первыми, а за ними и она. Простая, скромная красавица со светлыми волосами, собранными в пучок. Амелия изменилась — её взгляды и амбиции, жизнь приобрела смысл и в ней нашлось место любви. Как и говорила бабушка Шейли:

«Сила людей строится на пережитой ими боли и желания достичь своей цели.»

Разговор Крея с Аннет и Джессикой переместился на улицу, где Амелия уже прикрывала лицо от Солнца.

— Прощай, Аннет, — он взял её за руки и немного наклонил голову. — Я буду ценить всё то небольшое время, проведенное в твоей компании, и обещаю, что никогда не забуду, — Аннет сквозь слёзы улыбнулась и заверила, что будет помнить его до конца жизни. Будет рядом с Амелией.

— Прощайте, Джессика. Я буду бесконечно восхищаться вашей мудростью. Вы прекрасная мать и первый человек, протянувший мне руку помощи тогда, и сейчас.

— Счастливого пути тебе, юноша, — ответила она, напоследок отряхнув ему плечи.

Амелия немного нахмурилась от долгого ожидания и окликнула его. Крей в последний раз повернул голову в сторону трактира, в то время как Амелия тащила его за руку. Скорбь и сожаления о несбывшимся. Оставшись здесь, какова была бы его жизнь? Был бы он счастлив? — бесспорно…

Путь всё близился к обрыву. Достигнув своей кульминации, история неминуема погружается на дно, лишь в редких случаях являясь предзнаменованием к чему-то большему. Что если эта история является лишь началом? Подобно интраде в музыкальной пьесе?

Девушка со светлыми волосами держала его за руку и смотря по сторонам была счастлива. Счастлива, что может забыть о пережитом горе, разгуливая по улице с человеком, которого по-настоящему полюбила за столь не долгое, но наполненное эмоциями и переживаниями время. По пути они зашли в популярную среди народа кофейню — маленькую, на то и уютную, наполненную столиками простых и жизнерадостных людей, погруженных в светские беседы. Здесь никого не волновало кто ты и откуда, какого ты статуса или сколько у тебя денег: все приходят сюда насладиться кофе и спокойствием. Крепкий, приятный вкус, согревающий тебя изнутри, но оставляющий после себя горькое послевкусие. Амелия подняла руку и заказала пару лёгких закусок, пока Крей не переставая смотрел на неё, отвлекаясь только на то, чтобы сделать очередной глоток. Так, беседую обо всём, о чём не важно, они незаметно для себя просидели больше часа. Время шло очень быстро: к ним подошел официант с угощениями за счёт заведения, и наклонившись к Крею шёпотом сказал:

— Меня попросили передать вам записку.

Время. В ней было написано оставшееся время. Осмотревшись вокруг, он хотел вычислить отправителя, но никто подозрительный ему на глаза не попадался. Амелия ничего не подозревая, заказала ещё по чашке кофе к принесенным десертам, и они продолжили общаться. Зная сколько ему осталось, он не жалел ни минуты на то, чтобы оставаться в этих, уже родных стенах.

Кофейная гуща на дне чашки. Тарелки опустели. Крей взял её за руку, и они вышли на площадь: на ту самую, где они однажды, впервые встретились. Оживлённые толпы людей не замечали их, и как ни в чём не бывало были погружены в повседневную рутину своих дней. А ведь, они никогда не узнают, что в тот день, судьба двух влюбленных в друг друг людей была навсегда вырезана со всех страниц, что история Англии была навсегда переписана действиями одного человека. Человека, который, спас их будущую Королеву, и возможно их самих от неминуемой гибели…

— Пришло время прощаться, моя госпожа, — он повернулся к ней спиной, разматывая подарочную ленточку.

— О чём ты…говоришь?

— О том, о чём бы мне никогда не хватило смелости вам рассказать.

Как и в тот день — палящее солнце; её взгляд от которого невозможно оторваться. Горожане уже не смотрели на него так, как раньше — он был для них обычным: знатного вида, красивого лица и хороших манер член Королевской семьи. Встав на колено и протянув ей приоткрытую коробочку — он произнес последние и самые важные слова. Это было его желанием…

— Амелия, готова ли ты стать моей женой?

Она ненадолго смутилась, а затем согнув колени поцеловала его. Крей надел на её безымянный палец кольцо со вставкой из кусочка опала, расколовшегося во время сражения во дворце.

— Я согласна…

Крей на прощание улыбнулся, и отпустил её руку. Амелия ещё смотрела на подаренное им кольцо, чувствуя себя по настоящему счастливой: она нашла того, с кем может прожить всю жизнь. Этот человек стоял в толпе людей и ещё раз, повернув голову, взглянул на неё.

— Прощайте, моя госпожа…

Лазурный свет. Крей открыл глаза в неизвестном ему месте: всё вокруг было белым, не считая множества цветов под ногами того же цвета, что и приближающиеся к нему с высока свет.

— Что это за место?

Девочка проигнорировала его вопрос.

— Твой путь окончен, Крей Валиус.

— Я умру?

— Не сразу, — она приземлилась и посмотрела на него. — Намного раньше, чем тебе было положено изначально.

— Так значит, ты решила наказать меня?

— Согласно вашему человеческому мышлению — это действительно больше похоже на то, что я хочу отомстить тебе из-за чувства обиды. Отнюдь это неверно: мы не страдаем подобными низшими чувствами по отношению к людям. Твоя ранняя смерть — это высшее милосердие.

— Ну и, кто ты такая? Почему из числа многих испытуемых ты позволила лишь мне дойти до конца?

— Таково было условие договора заключенного несколько столетий назад, — девочка выдохнула и наклонила голову на бок. — Не мучай себе любопытством, человек. В скором времени, многие тайны тебе отворятся.

Девочка подлетела к нему и коснулась: Крей закрыл глаз и впал в сон с необычной меткой на лбу в форме глаза. Тело медленно, подобно перу легло на цветы: стебли и листья росли по нему, обволакивая и скрывая за собой.

— Я буду ждать тебя…

Девочка потянулась и выдохнула, сохраняя серьёзное или даже больше похожее на меланхоличное выражение лица.

— Наконец, с этим делом я закончила. Можно и перекусить, остальные уже ждут меня.

Амелия подняла голову и назвала его — она хотела что-то сказать. Многократно повторяя его имя, девушка беспомощно искала кого-то в толпе проходящих мимо людей. Оббежав все улицы, остановилась, чтобы отдышаться. Она и не заметила, как случайно вышла к трактиру: у входа стояли Аннет и Джессика. Их выражения лиц: каждый увидел то, чего боялся больше всего — Амелия упала перед ними на колени от бессилия, смотря на руку с единственным кольцом. Крей исчез…

Мало, что можно сказать о его дальнейшей судьбе: она во многом невзрачна и скучна. Вернувшись в своё время, его в настоящем, уже не волновало ничего. Профессор, чувствуя за собой вину помогал ему во всём, скрывая от него то, чего он знать не должен.

— Я отойду покурить возле машины, — профессор отошёл, оставив Крея у могилы его возлюбленной.

Валиус Амелия де Ламиа. Крей отложил в сторону трость, без которой ему уже было тяжело ходить и с улыбкой смотрел на её согласие, выраженное в его фамилии. Он услышал позади у дерева хруст. Кто-то наступил на опавшие листья.

— Какая долгожданная встреча, Крей Валиус де Азмантис…

Девушка полностью в чёрном подошла к нему. Несмотря на вечернее время суток её лицо было скрыто за вуалью, а над головой она держала раскрытый зонт.

— Я рада, что тогда вы смогли сбежать с владений герцога. Моё письмо ведь помогло вам?

— Саманта… на удивление, я очень рад тебя видеть, — они улыбнулись друг другу и Крей снова повернул голову.

— Когда мы хоронили её, это надгробие было белее, и цветов было больше. Людям свойственно забывать, отчего они перестают ценить прошлое.

Услышав это Крей решил расспросить её. Саманта с удовольствием, боясь разве что лишний раз проболтаться поведала ему немного истории после его ухода, оставляя много недосказанного.

— Я встретила её уже спустя несколько лет, с того момента как ты оставил её. Жизнь была полна сражений и трудностей — это позволило ей стать могущественной и непоколебимо восседать на троне Королевы, — продолжала она, не давая конкретики сказанному, пока Крей не перебил её:

— Как она умерла?

— Пойдя по стопам своего отца она взвалила на себя большую ношу: силу, которая её и погубила в относительно молодом возрасте.

— А что насчёт остальных?

Саманта сняла с себя вуаль. Молодая девушка с багряными глазами и бледной кожей; её взгляд переменился, видимо от тоски.

— На сей вопрос полагаю, тебе лучше не слышать моего ответа — спокойнее будет умирать. Тебе ведь и так немного осталось.

— Помнишь, маленькую девочку Алису? Только не говори, что с ней тоже произошло что-то страшное, — по её интонации Крей понял, что его друзья возможно погибли; но Алиса была маленькой девочкой.

— Сейчас, всё хорошо. Я недавно пересекалась с её матерью — она сказала, что с ней всё в порядке.

Крей немного слышал о Меруле от умирающего в церкви Фламиргуса: поэтому был не удивлен, что она по-прежнему жива. Пошёл дождь; всё вокруг повеяло свежестью и запахом мокрой земли. Перед прощанием Крей поблагодарил её, подняв высоко голову и всмотревшись в небо, пока капли воды стекали по его лицу вместе со слезами.

После смерти Крея Валиуса прошло несколько недель. К могиле, посреди ночи подошла девушка: одетая в черного цвета шинель, она принесла желтые розы и положила их на могилку. Легким движением, проведя рукой по имени, высеченному на надгробье — выдохнула и улыбнулась.

— Ну привет, папочка…

Оглавление

Глава 1 — "Начало пути, сквозь золотистые локоны"

Глава 2 — "Новоиспеченный Дворецкий"

Глава 3 — "Чистый цветок в поле брани"

Глава 4 — "Дар и Проклятие"

Глава 5 — "Куколка. Кровь и чувства"

Глава 6 — "По пути в Рединг"

Глава 7 — "Лазурный звон и сокрытое в ночи таинство"

Глава 8 — "Глубина потерь"

Глава 9 — "Иллюзия ненависти"

Глава 10 —"В ожидании суда…"

Глава 13 — "Лёд, покрытый золотом…"