Моя родословная [Кей Си Кин] (fb2) читать онлайн

Кей Си Кин Моя родословная

ПЕРЕВЕДЕНО

t. me/delicate_rose_mur

Этот мир — не цветы и радуги, милая. Этот мир — смерть, он развращен, беспощаден и полон тьмы. Если ты хочешь получить хоть какой-то шанс выжить, я предлагаю тебе научиться видеть в темноте.

— Мэверик Миллер, Академия Фезерстоуна

Введение

— Мы здесь, чтобы помочь вам с вашим переходом в Академию Физерстоун—

Внезапно брошенная в мир, представляющий родословные, о которых я ничего не знаю, навязывающий мое прошлое, которое я отказываюсь вспоминать, перевернул мой мир в настоящем с ног на голову.

Неважно, что я не хотела поступать в колледж, неважно, что я не хочу быть здесь. Я буду следовать правилам или рискну своей жизнью. Организация, которая управляет преступным миром, — это вам не шутка.

Очевидно, теперь я Ас, но мало кто рад моему приходу.

Из-за секретов мне хочется убежать подальше.

У Мальчиков вьющиеся волосы, татуировки в виде черепов, большие рты и нежные ласки.

Бриллиант пробуждает во мне желание сделать мир лучше.

Для одинокого рейнджера мой маленький мирок только что стал больше.

На что вы готовы пойти, чтобы выжить?

#Язвы

Пролог

У меня болит душа.

Повсюду кровь.

Мои маленькие ручки дрожат, когда я смотрю на то, что держу в руках.

— Meu Tesouro. — Я слышу, но мои глаза отказываются искать, откуда это донеслось.

Всего этого слишком много.

Сворачиваясь в клубок, я отгораживаюсь от мира.

Кровь просачивается сквозь мою одежду, мое тело не желает признавать ее прикосновения.

У меня болит сердце.

Меня окружает тьма, и я приветствую ее присутствие.

Мой разум благодарен за передышку.

Меня не было… до этого, только после.

Но я не помню почему.

Мое подсознание запирает все это подальше.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Нога на пьедестале, клиентка на уровне его члена, мы будем здесь всю ночь такими темпами. У нас у всех есть планы, и если он не прекратит совать свой член в лицо этой бедной девушке, то будет просто счастье, если сюда заглянет Раф. Он владеет тату-салоном «Inked» и спортзалом ММА по соседству. Я вижу отсюда его машину, припаркованную у входа, и я не хочу, чтобы наши планы сорвались. Ну, мои сорвутся. Ему наплевать, чем занимаются эти парни, но он считает, что я и так достаточно испорчена.

— Ты закончил, Маркус? Нам нужно двигаться. — я не могу сдержать раздражения в своем голосе, что только заставляет его ухмыляться и пытаться усилить игру. Это девушке нравится.

— Ты не можешь торопить совершенство, Луна. — совершенство? Да он только и сделал, что вытатуировал на ее запястье кольцо бесконечности. Я здесь уже двенадцать часов, вкалываю, чтобы уговорить Рафа официально взять меня в ученики, чтобы я могла пропустить колледж. Он даже не хочет говорить со мной об этом, но я думаю, что если я продолжу появляться, он в конце концов смягчится.

Я готова убираться отсюда, поэтому смотрю Джейку в глаза, и он начинает выключать свет на заднем сиденье. Код для всех, чтобы выйти, негласное правило — хватайте свои вещи и выметайтесь. Все начинают собираться, как крысы.

— Эй, милая, не хочешь потусоваться с нами сегодня вечером? — бормочет Маркус, касаясь губами ее шеи. Эта девушка ловит каждое слово Маркуса, но я едва могу справиться с ним в одиночку, не говоря уже о том, когда он пытается переспать.

К счастью, Джейк вмешивается: — Маркус, ты знаешь правила. Сегодня никаких девушек.

— Да, но Луна прийдет, поэтому я подумал…

— Отвали, Маркус, ты знаешь правила, Луна не в счет. Кроме того, у нее яйца все равно больше, чем у тебя, — хихикает Джейк. О боже, ничто так не бесит Маркуса, как то, что его прерывают и сравнивают со мной.

Мне не нужно быть рядом для этого, поэтому я поднимаюсь на ноги, хватаю куртку со спинки стула и уже направляюсь к двери. Уэст наблюдает за ними обоими из-за двери, понимая, что ситуация может быстро обостриться.

— Послушай, Маркус, ты можешь покончить с этим прямо сейчас или отправиться с нами, в любом случае ты уходишь. — говорит Уэст, поворачиваясь и направляясь к двери, за которой я следую, не желая иметь дело с его обычным дерьмом.

— Тебя подвезти или ты берешь Дот? — спрашивает Джейк, вечный организатор.

— Ты можешь поехать с Уэстом в машине, я на Дот.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы кто-нибудь тебя подвез?

— Я уверена. Я предпочитаю свое личное пространство, ты это знаешь.

— Я знаю, и ты знаешь, что я всегда должен проверить. — толкая его в плечо, я оставляю все как есть. Джейк всегда пытается проявлять заботу, но я его не развлекаю. Я проявляю заботу о Рафе, это мой предел. Мне не нужно усугублять беспокойство и стресс, которые у меня уже есть.

Джейк прикрывает дверь за Маркусом, который ушел со своим произведением на ночь. По крайней мере, не было ссоры, но я не упускаю из виду мрачный взгляд его глаз, когда они скрываются из виду. Я понимаю, какое трудное решение ему пришлось принять там: драка или секс. Обычно я бы выбрала секс, но сегодня все по-другому.

— Ты готова?

Это исходит от Уэста. Ему не нужны слова. Кивка будет достаточно, и это все, чего он добьется, пока я пытаюсь сосредоточиться, теперь, когда мы, наконец, выезжаем. Он ухмыляется мне и направляется к машине. Я подхожу к своей малышу Дот, моему «Ducati 916». Огненно-красный, как ад, и его рев такой громкий, что мои внутренности плачут от радости, в то время как прохожие ненавидят меня.

Он моя гордость и радость, полный ремонт, с которым мне помог Раф. Мы закончили его шесть месяцев назад, и с тех пор я отказываюсь ездить на какой-либо машине. Я никогда не упускаю из виду гордость в глазах Рафа за Дот, наш шедевр, но я также не упускаю из виду грусть, вероятно, потому, что он всегда говорит о том, что он мне больше не нужен.

Мне 18 утром, и все еще Раф — единственный человек, которого я пускаю за стены, которые я возвела вокруг себя. Он спас меня от тьмы, научил меня контролировать все, что я хотела, заставил меня чувствовать себя в безопасности, даже когда я чувствовала себя одинокой.

Надеваю шлем, даю Дот небольшую скорость и взлетаю. Они знают, что я сначала захочу получить заряд адреналина, и быстрая пробежка с таким газом подо мной сделает именно это. Сегодня вечером мы направляемся на окраину города, к старому заброшенному складу с чертовски хитрыми вышибалами, дешевым пивом и километровыми очередями, полными людей, желающих хорошо провести время, для чего еще нужны деньги, кровь, пот и слезы. Мужчины будут швырять деньги всем, на кого посмотрят, а женщины будут носить как можно меньше одежды, надеясь заполучить ловкого ублюдка.

Обычный пятничный бойцовский вечер — это два ринга, восемь боев и шестнадцать бойцов, готовых рисковать своими жизнями, основываясь на своих навыках и силе, и все это ради денег, но в основном кайф вы получаете от адреналина, бурлящего в ваших венах.

Когда часы пробьют минуту после полуночи, я буду в игре.

Сегодня я сражаюсь.

*****

Настроившись на правильный лад, я рассматриваю свою жизнь, вспоминая, почему я люблю борьбу. Контроль.

Я отказываюсь вспоминать что-либо из своей жизни до двенадцатилетней давности. Я начала свою жизнь в шесть лет, девчонкой-оболочкой, боялась объятий так же сильно, как собственной тени или страшилища. Кошмары, которые повторялись снова и снова каждую ночь, погубили бы взрослого мужчину, не говоря уже о маленьком ребенке. Раф на самом деле не знал, что со мной делать, поэтому он разозлил меня.

Раф — это практически вся моя семья, у него есть крыша над головой и еда на столе. Очевидно, он был лучшим другом моего отца еще со средней школы. Что ж, он вытянул короткую соломинку, поскольку моя мать высадила меня у его входной двери в возрасте шести лет, как будто я ничего для нее не значила, как будто то, чем мы жили и что пережили, ничего для нее не значило.

Вместо этого, оставляя меня разбираться со всем этим дерьмом в моей собственной голове, где я отказываюсь принимать или признавать беспорядок, который привел меня сюда. Позволяя ему преследовать меня только в ночных кошмарах. Взамен Раф получает мертвого лучшего друга и ребенка. Как я уже сказала, короткая соломинка.

Раф делает все, что можно ожидать от отца. Он мой самый большой защитник и сторонник. Он всегда ставил меня на первое место и учил независимости, но если бы Раф знал о моих планах на ночь, он бы без колебаний положил этому конец, и сейчас меня не поймают.

Много лет назад он служил в Вооруженных Силах в качестве снайпера и был не только опытен в боевых искусствах, но и в обращении с оружием. Итак, что же он делает, чтобы помочь шестилетней девочке пробиваться сквозь тьму? Он учит меня ММА; крав-мага, бразильскому джиу-джитсу, Муай-тай — называйте что угодно, и я буду шокирована, если не смогу извлечь что-то полезное в этой категории.

Я прошла путь от напуганной маленькой девочки до того, чтобы сразить Рафа в 12 лет, и я имею в виду, что он 6 футов 2 дюйма ростом и сложен так, словно соревнуется за звание — сильнейший мужчина в мире.

Я по-прежнему тренируюсь ежедневно, мне нравится чувство контроля над собой, ощущение движения и доведения его до конца, ощущение своего центра и силы, которой я обладаю, мои чувства позволяют мне чувствовать свое окружение. Нет ничего похожего на это, ну, кроме секса, дай мне мужчину, который позволит мне скакать на нем столько, сколько он захочет, быть альфой на моей заднице, и это на грани срыва.

Это та жизнь, которой я хочу, позволять моему искусству стекать по коже в течение дня и растирать ее с заходом солнца, пока у меня есть байк, я довольна. Деньги — это не проблема, другой мой набор навыков, о котором Раф определенно не знает, — это моя способность воровать дерьмо, и люди готовы дорого за это платить. Уэст знает, но он не сказал бы ни слова ни единой живой душе. Это он назвал мою воровскую персону "Мун", как в "Луна Мун", мудак, но это как-то прижилось. Еще забавнее, что моя фамилия Стил, Луна "Мун" Стил к вашим услугам.

Люди смотрят на мой рост 5 футов 7 дюймов и кажущуюся маленькой фигуру и проходят мимо. Я ношу свободную одежду, чтобы скрыть под ней свою фигуру, нет ничего лучше, чем застать их врасплох. Мои темно-каштановые волнистые волосы обычно собраны в хвост или косички, и я редко пользуюсь косметикой, оставляя мои ярко-зеленые глаза открытыми, а себя незаметной.

Сегодня вечером я впервые смогу драться. Я видела сотни из них, но владелец, Мерфи, знает Рафа, и, хотя он позволяет мне смотреть, он не будет действовать через голову Рафа, потому что знает, что, скорее всего, потеряет свою.

Мерфи всегда оправдывался моим возрастом, но когда я была здесь в прошлую пятницу, я каким-то образом убедила его, что после полуночи это честная игра. Я не знаю, кто мне противостоит — девушка или парень, и мне на самом деле все равно. Я просто хочу почувствовать это, пульсацию в моих венах, гул в воздухе и пот, стекающий по моей спине

Черт, я готова к этому ощущению. Оглядываясь, я вижу, что сбросила скорость. Мои мысли слишком сильно сосредоточились на ринге. Я сворачиваю на тихую дорогу, в это время здесь никого нет, и вы можете набрать хорошую скорость, направляясь к складу.

Я сосредотачиваюсь, учитывая свои эмоции. Я чувствую решимость, возбуждение и уверенность, во мне нет ни капли нервозности или страха. Я живу ради этого. Все мои тренировки и спарринги с Рафом и ребятами в тренажерном зале на ежедневной основе подготавливали меня.

Раф говорит, что иногда я становлюсь деструктивной, неуправляемой. Как будто стоит произнести определенные слова, и я теряю зрение, все, что я вижу, — это красный цвет, и моя реакция на драку или бегство становится чрезмерной. Раф и Уэст думают, что это могли быть заданные слова, которые послужат для меня спусковым крючком, но, черт возьми, если бы я захотела разобраться в этом. Я знаю одну фразу, но даже мысль о ней пугает меня. Все, что я знаю, это то, что в такие моменты я себя не контролирую, и это пугает меня больше, чем ночные кошмары.

Подъезжая к Складу, я паркуюсь рядом с машиной, Джейк и Уэст маячат рядом, не желая, чтобы я заходила одна. Для меня это не имело бы значения, но прямо сейчас я ценю тот факт, что они являются барьером между мной и всеми, кто хочет поддержать беседу. Кивок Уэста, и мы входим. На пороге знакомое лицо.

— Привет, куколка, как поживает моя любимая девочка сегодня вечером?

Я не могу удержаться от легкой ухмылки и закатываю глаза, глядя на него, за что получаю мегаваттную улыбку во все зубы, и он пропускает нас, зная, что я не отвечу.

Уэст и Джейк дерутся здесь каждую пятницу, обычно они приглашают кого-нибудь посидеть со мной, но не сегодня. Сегодня вечером мы все движемся в одном направлении, и мое предвкушение растет еще больше.

— Извини, Луна, здесь только один шкафчик, — говорит Джейк, быстро оглядываясь через плечо.

Я не говорю ни слова, я просто продолжаю следить. Это не имеет значения. Уэст взял мою спортивную сумку из машины, и привел меня сюда, ничего из этого меня не пугает, ничего с того самого момента как мы вошли сюда.

Это место уже гудит, музыка гремит из динамиков повсюду, а тела прижаты друг к другу так, словно от этого зависит их жизнь. Прямо сейчас на меня не обращают внимания, я без макияжа, и моя задница не торчит наружу. Никто не смотрит на меня в моем полностью черном наряде, состоящем из узких джинсов, кожаной куртки и армейских ботинок, именно так, как мне нравится.

Следуя за Джейком направо, я немного уменьшаю громкость, и вижу впереди раздевалки. Сейчас 11 вечера, и следующие бои начнутся через пятнадцать минут. Каждый матч начинается в пятнадцать ноль-ноль. Есть два звонка, поэтому они всегда звучат одновременно. Я не могу сказать, чем закончились последние матчи, но все они прошли чисто, и уже другие снова готовы к игре.

Правила Мерфи, мягко говоря, минимальны. Никакого оружия, обмотайте руки бинтами, и рефери вмешается только в том случае, если вас собираются нокаутировать. Все остальное сойдет.

Джейк следующий. Уэст будет драться на другом ринге в четверть первого, как и я. Я не проверяла, никого из наших соперников, потому что это не имеет значения. Хотя Джейк все равно прочитает табличку вслух в раздевалке.

Джефферсон и Холмс также на очереди, у них едва ли остались клетки мозга, судя по тому, сколько раз они выбивали дерьмо друг из друга, и они чертовски грязные. Все потому, что еще подростками они попали в любовный треугольник с какой-то девушкой. Прошло десять лет, а они все еще ссорятся, а девочку ту, так нигде и не видно. Мальчикам следовало бы научиться делиться. Когда я вхожу в комнату, мне кажется, что свет обжигает мою сетчатку по сравнению с полумраком снаружи.

— Сладкие щечки, если тебе нужен член, тебе придется подождать снаружи, пока я не закончу.

Я не видела этого парня раньше, но Уэст швыряет мою спортивную сумку на пол, прерывая мой зрительный контакт с парнем и немного снимая напряжение в комнате. Я сохраняю нейтральное выражение лица и смотрю на него сверху вниз. Ничто так не раздражает парня, как молчаливая женщина. Они ожидают, что мы будем ехидничать и всякое такое дерьмо.

— О черт, — кричит Джефферсон, — Стил, ты участвуешь на вечерних боях, а, Луна? Раф знает об этом?

— Стил? Ты издеваешься надо мной? Я появляюсь здесь сегодня вечером, и вы все думаете, что я буду драться с маленькой девочкой? Что это за место такое?

Кто вообще этот парень?

Я не шевельнула ни единым мускулом, даже чтобы ответить. Я просто сохраняю бесстрастное выражение лица и пристально смотрю на него. Отказываясь терпеть, когда он травит меня.

— Чувааак, Мерфи не согласился бы позволить кому-то драться, если бы не считал, что бой будет хорошим, и если тебя вызвали из-за Стил, то только потому, что это было бы слишком личным для любого из нас.

Вау, с каких это пор Джефферсон вообще стал говорить разумно.

— Вы все это серьезно?

Заметив, что никто не сдвинулся с места, а я все еще смотрю на него сверху вниз, он пожимает плечами: — Это твои похороны, сладкие щечки, я собираюсь пообщаться.

Джейк сжимает мое плечо, как будто я нуждаюсь в утешении. Мне хочется отмахнуться от него и сказать, чтобы он отваливал, но я не делаю этого, желая оставаться спокойной и невозмутимой.

— Итак, вы имели удовольствие встретиться с моим противником сегодня вечером, с кем вы, ребята, будете драться? — я спрашиваю.

Джейк смотрит на доску, пока Уэст устраивается поудобнее: — У Уэста боец по имени Хортон.

— А у тебя?

— Похоже, Томми пытается попасть в высшую лигу.

Что? О черт, кажется, сегодняшний вечер не мог стать еще безумнее.

Я наконец-то нашла себе пару, и это какой-то самоуверенный мудак, и теперь мой бывший тоже дерется!

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Ты уверена, что у тебя все хорошо?

— Хватит расспрашивать Джейк, мне не нужно, чтобы ты нянчился со мной, я поднимусь наверх посмотреть вместе с Уэстом.

Он смотрит на меня сверху вниз, словно по волшебству ожидает, что я начну вести себя как девчонка и откажусь от своего боя. Я думаю, это то, чего он от меня хочет, и в такие моменты, как этот, я задаюсь вопросом, знает ли он меня вообще.

— Я переоденусь, когда мы вернемся, повеселись.

За это мне подмигивают. Я никогда не говорю "удачи", это не удача, нам нужны мастерство и любовь к грэпплингу.

Я выхожу и направляюсь к лестнице, на первом этаже есть ринги, танцпол, ограниченное количество мест и 2 бара. Верхний этаж едва скреплен металлическими трубами, благодаря чему открывается прекрасный вид на ринг внизу.

Помогает и то, что в баре здесь тише. Я занимаю свое обычное место в самом центре, откуда открывается прекрасный вид на оба ринга. Вероятно, мне следует уделить больше внимания сегодняшнему бою Джейка, особенно если Томми будет здесь, но моя позиция видит все ракурсы и точки доступа. Я чувствую, что контролирую свою точку зрения, и это мой приоритет. Я беру у бармена воду и выдавливаю из себя легкую улыбку, чтобы поблагодарить. Сегодня вечером здесь многолюдно, даже здесь, наверху, и я слышу, как группа мужчин справа от меня обсуждает слухи о том, что в списке участников есть девушка. Они думают, что это легкие деньги против Стила, и я не могу дождаться, когда докажу им, что они ошибаются.

Я слышу звон колокола, и Мерфи объявляет о двух следующих боях.

— Дамы и господа, похоже, сегодня вечером мы попали в центр внимания из-за размолвки влюбленных. На первом ринге будет наш классический концерт "Джефферсон и Холмс", а на втором "специальное выступление Джейка Блуа и Томми Мака", покажите им, на что вы способны, мальчики. Кто знает, может быть, кто-нибудь из вас в конце концов даже окажется с этой девушкой.

— Он, блядь, серьезно? — я смотрю на Уэста в ожидании ответа, который просто понимающе ухмыляется мне и поворачивается ко второму звонку.

Как будто это очевидно.

Может быть, это и так, я вижу, как Джейк смотрит в мою сторону, но ему просто нравится думать обо мне. Всякий раз, когда я по-настоящему становлюсь самой собой, как сегодня вечером, готовая к борьбе, он хочет изменить меня, а я никогда этого не сделаю.

С другой стороны, на Томми мне было наплевать меньше. Мы расстались чуть больше месяца назад, когда я застала его с Тиффани, городской шлюхой, трахающимися на диване. Я даже не почувствовала себя опечаленной этим. Я имею в виду, что секс был обычным, и он был удобным, но у меня не было к нему никаких чувств. Я прекратила это и отказалась от его извинений, потому что никому не позволено, так не унижать меня.

Я не потерплю этого дерьма. Никогда. Особенно когда его дурацкая отговорка заключалась в том, что я всегда была слишком занята для него. Нет, спасибо, он был полезен для того, чтобы кончить, но я все равно могу сделать это сама, без каких-либо ожиданий.

Я решила, что я все равно не из тех девушек, которые работают на одного мужчину. Я хочу разнообразного члена, как коробка с шоколадом. Никаких обязательств, просто весело.

Звучит звонок, и начинаются первые раунды, Джефферсон и Холмс танцуют друг вокруг друга. Естественно, я почти не обращаю на них внимания. Они слишком хорошо могут предугадать ходы друг друга, чтобы это могло быть настоящим развлечением.

Перевожу взгляд на Джейка и Томми, напряжение между ними ощутимо, и я не могу не закатить глаза. Этот бой больше похож на соревнование по писанию, и у меня нет сил смотреть, как он разворачивается.

Они мне уже наскучили, и я осматриваю остальную часть склада внизу. Мой взгляд падает на открывающиеся главные двери, и группа из пяти человек входит внутрь, осматривая склад. Кажется, что-то не так, как будто они кого-то ищут.

Не помогает и то, что все они одинаково одеты в черное, с одинаковыми бритыми головами, в солнцезащитных очках и с красной эмблемой на толстовках. Я вижу, как Мерфи подходит к ним, и они приветствуют друг друга. Я наблюдаю за происходящим передо мной еще несколько мгновений, когда звонок о начале первого раунда привлекает мое внимание.

Оглядываясь на ринг, я замечаю кровь на ковре, поднимаю взгляд выше и вижу, что она исходит от Томми. Похоже, Джейк нанес ему сильный хук. Его левый глаз уже заплыл, а из носа течет кровь.

Я оглядываюсь на вход, но там уже никого нет.

Я перевожу взгляд обратно на ринг, сохраняя невозмутимое выражение лица, и вижу, что начался второй раунд, а Джейк уже прижал Томми спиной к клетке. Бьет его несколько раз. Не желая уступать.

Томми едва держится на ногах, и, похоже, Джейк готов положить этому конец. Он отводит правую руку назад и наносит последний удар, опрокидывая Томми на мат. Судья увидел достаточно и объявляет время.

Томми с минуту не двигается, пока Джейк смотрит прямо на меня, ища моего одобрения. Я имею в виду, он думает, что борется за мою честь, но мне не нужна его помощь. Я чувствую на себе взгляд Томми, который тоже пытается привлечь мое внимание, но я не теряю времени даром.

После того, как их бой был объявлен, я возвращаюсь в раздевалку, чтобы подготовиться и переодеться. Я чувствую, как внутри меня нарастает возбуждение, зная, что приближается моя очередь. Я более чем готова к этому, я тренировалась с детства. Желание этого удушает. Мне нужно выйти на ринг прямо сейчас.

Вернувшись в раздевалку, я не одна но готовлюсь так, как есть. Уэст и Риггс переодеваются, пока Джейк принимает душ.

Схватив свою спортивную сумку, которую Уэст бросил ранее, я отодвигаюсь в угол, предпочитая как можно больше уединения, не бросаясь в глаза. Я не стесняюсь, я люблю свое тело, свой пирсинг и свои татуировки. Я просто предпочла бы не встречаться взглядом ни с кем в этой комнате, пока пытаюсь сосредоточиться, и я уже чувствую их взгляды и жар в их глазах.

Надеваю черный спортивный бюстгальтер и шорты, а также уделяю минуту тому, чтобы заклеить толстым пластырем пирсинг в сосках, я не хочу, чтобы они зацепились, но и вытаскивать их слишком сложно. Я заплетаю волосы в косу, спускающуюся по спине, и методично перевязываю руки бинтом.

Я готова.

Наконец-то заглянув в комнату, я вижу, что Джейк смотрит первым, в его глазах ясно читается похоть, но я не могу позволить ему развеять эту мысль. Итак, я обвожу взглядом комнату, ловя, как Уэст пытается приподнять брови, глядя на меня с ухмылкой. Я не могу не расслабиться от его выходок и чувствую, как спадает напряжение, о котором я даже не подозревала. Кажется, единственный человек в раздевалке — Риггс, который смотрит на меня сверху вниз, как будто не может решить, съесть меня или побить.

Прежде чем кто-либо успевает что-либо сказать, раздается стук снаружи, и нам кивают, что пора. Уэст протягивает руку, чтобы дать пять, как будто мы во втором классе или что-то в этом роде, но я все равно не могу не участвовать. Оглядываясь, вижу, что ни Джейк, ни Риггс не двинулись с места, и они оба все еще смотрят на меня сверху вниз.

Черт возьми.

Я показываю им средний палец и направляюсь к выходу, услышав, как Уэст хихикает. Я не могу сдержать легкой улыбки от того, что я, по крайней мере, развлекла кого-то сегодня вечером, видя, что каждый ублюдок здесь поставил против меня, и они собираются уйти чертовски злыми.

*****

Я стою на ринге лицом к лицу с Риггсом. Многие люди говорят одновременно, когда видят, что сегодня вечером на ринге действительно есть женщина. Их слегка нахмуренные брови говорят мне, что они предпочли бы меня в маленьких шортиках, на каблуках и с торчащими сиськами, в классическом стиле девушки на ринге.

Тогда они думают, что видят легкую возможность подзаработать. Я вижу, что Мерфи сдерживается немного дольше обычного, поскольку видит, что вокруг нас происходит больше ставок, наверняка против меня.

Я их всех отключаю. Мое единственное внимание сосредоточено на этом ринге. Я замечаю, что Мерфи смотрит в мою сторону с намеком на вину и сомнение в глазах, но он мигает и мгновенно отворачивается, оставляя меня неуверенной, не выдумала ли я это.

Мерфи широко улыбается, когда он, наконец, решает, что пора начинать.

— У меня есть для вас всех угощение сегодня вечером. На первом ринге наш местный Морган сразится с Холденом, который приехал из Филадельфии. На втором ринге у нас также есть новоприбывший из Филадельфии; Риггс, который сегодня вечером имеет удовольствие сразиться со Стил в своем первом бою здесь, поскольку ей исполнилось 18 всего пятнадцать минут назад.

Если он не справится с этим, то, возможно, именно ему придется столкнуться с концом моего кулака такими темпами.

Все мужчины теперь пристально смотрят на меня, будь то потому, что я здесь девушка, или из-за того, что я просто легальная. Я не знаю, но я не собираюсь отводить глаз от Риггса, который ухмыляется мне и расправляет плечи, как будто он никогда еще не был таким расслабленным.

— Вы все знаете правила, давайте драться.

С этими словами звенит звонок, и я стоически замираю. Ничто так не нервирует мужчину, как то, что с ним не начинают кружиться в танце. Руки Риггза поднялись в боевую стойку, и он подпрыгивает на ногах. Он замечает, что я не двигаюсь и… да, вот выражение его глаз, которого я ждала. Он думает, что я неумелая и не в своей тарелке, и он опускает плечи, выпрямляется и начинает приближаться ко мне, как будто один его рост пугает меня настолько, что я уже готова подчиниться.

Когда он понимает, что я не отступлю, я вижу смирение с тем, что сначала ему придется наброситься на меня. Он прощупывает пространство вокруг меня, наблюдая за моей реакцией, но я не даю ему его. На этот раз он подходит ко мне как следует, слегка согнув колени и подняв руки, в режиме боя.

Он не готов к тому, что я так быстро вскину руки, чтобы отразить удар его кулака мне в лицо. У него быстрая реакция, и он немного отскакивает назад, готовый наброситься на меня под другим углом.

За ним определенно стоит сила, что меня немного удивляет, но я не показываю этого. Вместо этого я ухмыляюсь, показывая ему свои жемчужно-белые зубы. Что, похоже, просто выводит его из себя, так что я ничего не могу с собой поделать. Я сжимаю зубы, кусаюсь, сука, дразня его, и с него хватит.

Когда на этот раз он замахивается левой рукой, я ныряю вправо, упираясь локтем ему в бедро, и замахиваюсь ногой, чтобы сбить его с ног сзади. Он идет, чтобы схватить меня, куда угодно, чтобы взять в захват, но я поднимаюсь вне пределов досягаемости и на этот раз сохраняю боевую стойку.

По выражению его глаз я понимаю, что я удивила его, но он думает, что я пони с одним трюком. На этот раз я нападаю на него первой, нанося быстрый удар под ребра, на который он отвечает ударом прямо мне в лицо.

Черт. Я не смогу замазать синяк под глазом.

В то время как мое тело слегка наклонилось влево от удара, он подходит, чтобы обхватить меня за талию, но он не готов к тому, что я быстро упаду на колени и крепко обхвачу его ногу. Вот оно, как мышечная память, словно в замедленной съемке, он, пошатываясь, подается вперед, и я толкаю его плечом в заднюю поверхность бедер, заставляя перекатиться.

Схватив его за руку в середине броска, я падаю на задницу и тяну эту руку так, словно от этого зависит моя жизнь, что мне приходится обхватить ногами, как тисками, его подмышку и шею в удушении треугольником руки. Я крепко держусь, готовая к тому, что он попытается вырваться. Я чувствую, как он пытается пошаркать по полу, и я еще крепче тяну его за руку и сжимаю свои бедра, сильнее надавливая на его шею.

Он обмякает почти мгновенно, затем я чувствую это. Отчаянное постукивание по моей левой ноге — это звенят колокольчики. Я еще немного сжимаю его, прежде чем отпустить, зная правила, но он будет помнить меня.

Стоя, я позволяю миру за пределами этого кольца просочиться обратно.

Шум становится оглушительным, вокруг меня раздается множество криков, когда я возвращаюсь к сосредоточенности. Я вижу недоумение и челюсти на полу, но в основном я слышу насмешки.

— "Гребаная сука". "Она только что дорого мне обошлась". "Это подстава". "Шлюха".

Я просто улыбаюсь, купаясь в лучах своей славы. Именно так звучит роль сучки-босса в мире мужчин.

Оглядываясь вокруг, я вижу шок на лицах всех присутствующих, пока не вижу Джейка, широко улыбающегося мне с облегчением. Несмотря на то, что эти ребята знают, как Раф тренировал меня, кажется, они забывают, когда мы не в спортзале.

Перевожу взгляд на Риггса, он уже смотрит на меня, видя меня в другом свете. Все еще шокированный и, вероятно, не впечатленный таким поворотом событий, он подходит, чтобы пожать мне руку из уважения, в то время как рефери поднимает мою другую руку над головой, и я официально объявляюсь победителем.

Кажется, что вокруг ринга гораздо больше людей, чем когда я впервые вышла на него. Я пытаюсь разглядеть, как проходит матч Уэста, но из-за количества тел, которые внезапно, кажется, заполнили ринг, я едва могу что-либо разглядеть. По крайней мере, он все еще на ногах.

Я закончила, я насытилась шумом и волнением. Я готова получить свою долю от ставок и отправиться в путь. Мне нужно сжечь остатки адреналина.

Направляясь прямо в раздевалку, я надеюсь, что смогу быстро принять душ, пока продолжается другой бой, и будет меньше людей, о которых стоит беспокоиться. Увидев, что Уэст все еще сражается, я думаю, что нашла способ выплеснуть остатки адреналина.

Секс.

Я ни за что не смогла бы подойти к Джейку, он бы захотел пожениться на утро, но Уэст? Может быть, он мог бы поддаться какой-нибудь страсти без обязательств. На нем только шорты, и отсюда мне видны его точеный пресс и мускулистые бедра, и я могла бы этим заняться. Его светло-каштановые волосы коротко подстрижены по бокам и уложены гелем на макушке, карие глаза всегда наблюдательны.

Мерфи останавливает меня, когда я выхожу в коридор, и вручает мне конверт. Я не спрашиваю, сколько там, и эта информация не разглашается. Пристально глядя мне в глаза, он на мгновение замирает, затем кивает, не мне, скорее соглашаясь сам с собой. Не оглядываясь, он уходит. Странно.

Когда я закрываю дверь в раздевалку, по моей спине пробегает холодок, и мои чувства обостряются. Я даю себе малейшее мгновение, чтобы собраться, полностью осознавая, что я здесь не одна. Я быстро оборачиваюсь, чтобы оценить комнату.

Сначала я замечаю пятерых мужчин, которые привлекли мое внимание ранее, когда они вошли на склад в солнцезащитных очках. Я знала, что с ними что-то не так, но позволила им раствориться в толпе, наблюдая за Джейком и Томми.

Продолжая обход комнаты, я вижу побежденного Рафа, который смотрит на свои ботинки, сидя в углу и не в силах встретиться со мной взглядом.

Что, черт возьми, происходит?

Прежде чем я успеваю заставить себя задать вопрос, я слышу стук каблуков из душа, не желая отводить глаз от Рафа, я, наконец, перевожу взгляд в том направлении.

— С днем рождения, доченька! Должна сказать, что ты устроила для меня потрясающее шоу, совсем как твой папа. Ты отлично впишешься в Академию Физерстоуна, ты уезжаешь сегодня вечером.

Я бы узнала эти заостренные каблуки где угодно, забавно, как они подходят к грязи на кафельном полу. Моя мама стоит передо мной в сером сшитом на заказ костюме, с зачесанными назад светлыми волосами и толстым слоем макияжа, как будто она больше, чем есть на самом деле.

Любой шанс на небольшой секс на день рождения, чтобы упасть с такой высоты, теперь полностью исключен.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я немного ошеломлена.

Честно говоря, она застала меня врасплох, но я стараюсь этого не показывать. Вероника появлялась несколько раз за эти годы, задерживалась всего на пять минут, а потом снова уходила. Я пытаюсь осмыслить то, что она только что сказала, и сцену передо мной. Я подхожу к Рафу, пытаясь привлечь его внимание. В этот момент один из парней, который, кажется, здесь с моей матерью, заходит мне за спину и запирает дверь.

— Раф, что происходит?

Он смотрит на меня с такой болью в глазах, что я останавливаюсь. Он выглядит сломленным, это не может быть из-за драки. Я имею в виду, я знала, что он разозлится, когда в конце концов узнает об этом, но выражение его лица — это нечто совершенно другое. Мы не из тех, кто держит язык за зубами, но я вижу эмоции в его глазах, опустошение.

— Луна, не будь грубой, разве ты не собираешься поприветствовать свою маму?

— Насколько я знаю, у меня нет матери, теперь ты можешь уходить. — вежливо отвечаю я, не сводя глаз с Рафа.

Эта женщина — сумасшедшая. Стоит здесь, как будто она подарила мне весь мир и пожертвовала собой ради этого. Единственный, кто здесь пожертвовал собой, — это Раф, так что именно к нему я собираюсь обратиться… Попытаться понять, что, черт возьми, здесь происходит.

Она хихикает, как будто я только что рассказала дешевую шутку, медленно пытается приблизиться ко мне, заставляя меня усмехнуться в ее сторону.

— Луна, не говори глупостей. Мы здесь, чтобы помочь тебе потупить в Академию Физерстоун. Раф знал, что этот день настанет. У нас нет времени, чтобы тратить его впустую, особенно если ты хочешь захватить кое-что из своих вещей, прежде чем мы уедем.

— Уедем? Я никуда не собираюсь, определенно не с тобой или в какую-то случайную академию. Я счастлива там, где я есть, и мне было бы еще лучше, если бы ты на самом деле просто отвалила и забрала с собой своих гребаных мускулистых парней.

Эти ребята просто слоняются вокруг, занимают место. Очевидно, они здесь, чтобы поддержать мою мать.

Прежде чем она успевает ответить, с другой стороны раздается стук в дверь и крики. Я узнаю голос Джейка, и когда я иду открывать дверь, грубая мозолистая рука обхватывает мою руку. Это тот же парень, который запер нас здесь. Ну, я предполагаю, что это так, эти парни похожи на стандартных плохих парней, я еще не смогла их отличить.

— Убери от меня свои гребаные руки, — рычу я, свирепо глядя на него.

Он лишь слегка ослабляет хватку: — Я не могу позволить вам открыть эту дверь, мисс Стил.

Что этот ублюдок имеет в виду, говоря, что он не может мне позволить? Я не отвечаю этому парню. Я практически рычу на него сквозь зубы. Я делаю шаг назад, но его рука остается на моем запястье.

На том же месте. Блядь.

Гром в моих глазах наконец-то заставил этого парня отпустить.

Чертовски верно, мудак.

Если бы взгляды могли убивать, я бы сожгла его заживо огнем своего взгляда, но вместо этого мне придется применить физическую силу.

— Луна, — зовет Раф, привлекая мое внимание. Отвлекая меня от стука в дверь и этого мертвеца передо мной.

Я подхожу к Рафу. Его покрытые татуировками руки покоятся на коленях, длинные каштановые волосы зачесаны назад в мужской пучок, карие глаза изучают мое лицо. Мне не нравится, что его оливковая кожа кажется бледной. Я никогда не видела, чтобы его гигантское тело выглядело таким маленьким.

— Раф, ты должен объяснить мне, что происходит. Почему ты здесь? Почему Круэлла вернулась? И что это за бойз-бэнд?

— Мне жаль, Луна, очень жаль. Я надеялся, что все изменилось и мы избежали всего этого. Я думал, что смогу уберечь тебя от их адской дыры, но был достаточно наивен, чтобы поверить словам твоей матери.

Он потирает затылок — признак того, что он напряжен.

— Я сделал все, о чем она просила, чтобы они держались от тебя подальше. Этого было недостаточно, мне искренне жаль, Луна. Клянусь, если бы я знал, я бы вытащил нас отсюда к чертовой матери, когда она впервые нас нашла.

Моя мама выходит в центр комнаты, явно упуская из виду всеобщее внимание.

— Как будто они не нашли бы ее, Раф. Это важнее, чем все мы, и ты это знаешь. Не пытайся приукрасить ситуацию и заставить ее думать, что есть надежда, от этого будет только хуже. У меня нет на это времени, и я была настолько мила, насколько это было возможно, но нам нужно двигаться дальше. Мы и так потратили впустую достаточно времени, чтобы прийти и найти ее. Я порадовала девочку, я дала ей время подраться, а теперь пошли, — говорит она, махнув руками в сторону двери.

— Честно, что, черт возьми, происходит. Прекрати говорить так, будто меня здесь нет.

Мой мозг не может осмыслить то, что происходит вокруг меня. У меня сейчас так много вопросов, но я, кажется, не могу понять, с какого из них начать.

— Луна, я уверен, что ты взволнована и у тебя много вопросов. Я отвечу на них в машине, нам нужно двигаться. Сейчас, — отвечает Вероника, раздражение портит все ее милое представление.

Эта женщина бредит? Какая реакция выдала мое волнение?

Нет. Я вообще не делала никаких движений, потому что я так далека от возбуждения, что это нереально.

— Почему ты не слушаешь? Я никуда не уйду!

Мне хочется ударить ее по лицу.

Сейчас я уже начинаю злиться. Она не может снова появиться ни с того ни с сего, внезапно ожидая, что я куда-нибудь пойду с ней. Официально объявлено, что Вероника Хиндман — нарциссическая социопатка.

К черту это.

— Я с радостью вбью немного здравого смысла в твою голову, — сладко говорю я, передразнивая ее предыдущий тон.

И бью ее по лицу.

Я довольная тем что мне удалось ударить эту сучку, даже если это была только малая часть на что я могла рассчитывать.

Она кричит, как банши, прижимая руку к щеке. Ошеломленная, тем что я прикоснулась к ней. Материнская забота исчезла, и она делает шаг ко мне в отместку, в то время как Раф встает между нами, портя все веселье.

Парни тоже подошли поближе. Поскольку стук в дверь становится громче, и ее крик становится более неистовым.

— Рафаэль, тебе лучше приструнить эту маленькую сучку, и в последний раз говорю, нам нужно уходить, — кричит ему моя мать, называя его полным именем.

Я смотрю на него. Какого хрена, он собирается слушать мою мать?

Он не собирается соглашаться с тем, что она говорит.

Мне все равно, за что извиняется Раф, он сможет объяснить это подробнее, когда мы выберемся отсюда. Прямо сейчас я просто хочу выбраться из этой раздевалки и как можно дальше от этих сумасшедших. Он смотрит на меня со смирением, написанным на его лице.

— Прости, Луна, это не в моей власти. Иди с ними, это самый простой вариант на данный момент.

Как он может говорить это так спокойно?

— Пойти с ними? Какого черта, Раф? — я кричу. Это еще хуже, потому что он слишком спокойно относится ко всему этому.

— Луна, посмотри на меня. Я обещаю, что не сдамся, но прямо сейчас мы не готовы, и мы в меньшинстве.

— Тогда открой эту гребаную дверь. Джейк и остальные прямо там, еще лучше, не недооценивай меня. Нас. — кричу я.

Приподнятая бровь, руки разведены в стороны. Он знает, на что мы способны, и он просто сдается ей.

— Мне жаль, Луна, но ребята понятия не имеют, с чем они могут столкнуться здесь. Твоя мать права, это касается не только любого из нас, и мы не собираемся решать ситуацию здесь борьбой.

— Серьезно? Не повторяй то, что она говорит! Она просто лезет тебе в голову, как и каждый раз, когда она появляется. Скажи мне, что ты шутишь, Раф, потому что я не уйду!

Я толкаю его в грудь, несколько раз. В глубине души я знаю, что это не его вина, но эти ублюдки держат меня в клетке. Не оставляя мне выбора, он позволяет им.

— Я сожалею…

— Прекрати, блядь, извиняться! Черт возьми, Раф, прикрой меня!

Прежде чем он успевает ответить, моя так называемая мама прерывает его: — Как бы все это ни было мило, время действительно вышло.

С этими словами одна из мясных голов вонзает Рафу шприц в шею, и он падает. Я кричу, пытаясь побежать к нему, но чувствую острый укол в шею, и мой мир погружается в полную темноту, поскольку меня постигает та же участь, что и Рафа. Забавно, насколько уютную темноту можно сравнить с обществом моей собственной матери.

*****

О боже.

Что, черт возьми, стучит у меня в голове?

Черт, что я пила прошлой ночью?

Что бы это ни было, мне нужно держаться от этого подальше в будущем, потому что я чувствую себя как смерть. Пытаясь принять более удобное положение, я поднимаю руку, чтобы вытереть лицо, когда оно застывает, и я замираю. Еще не открывая глаза, я пытаюсь лучше сосредоточиться и лучше оценить ситуацию.

Какого черта на мне наручники?

Это определенно не связано с сексом, я бы никому настолько не доверилась в этом.

Я пытаюсь открыть глаза, чтобы увидеть, что происходит вокруг меня, но стук в голове невыносим, поэтому я пытаюсь думать. Заставляю себя оставаться как можно более спокойной. Мне не нужно волноваться прямо сейчас.

Что, черт возьми, произошло прошлой ночью?

Я сосредотачиваюсь на своих воспоминаниях и пытаюсь связать цепочку событий, пока моя рука висит в воздухе, а тело остается неподвижным, я возвращаюсь к тому, что могу вспомнить.

Я взяла Дот покататься после работы и направилась на склад. Джейк и Томми устроили потасовку, после чего я, наконец, получил свой первый официальный бой. Как звали того парня? Рр… Рри… Риггс! Риггс, чувак, я заставила эту маленькую сучку подчиниться в мгновение ока, хотя он сильно ударил меня по лицу. Черт, может быть, поэтому у меня болит глаз, но это не объясняет, почему на мне наручники. Я помню, как уходила с ринга, и Мерфи остановил меня с деньгами, а потом…

Черт.

Все это возвращается ко мне, как товарный поезд. От внезапной ментальной атаки воспоминаний меня тошнит.

Моя мать, те парни и Раф в раздевалке. Моя мать продолжала твердить об уходе и Рафе, Раф соглашался с ней.

О боже, как будто это прокручивается у меня в голове, как кинофильм. Я вижу, как гребаный приспешник Вероники вонзает шприц в шею Рафа, а затем я последовала за ним на землю. Черт возьми, это то, от чего я сейчас отбиваюсь?

Прежде чем я успеваю оценить себя более детально, я слышу, как кто-то прочищает горло.

— Луна, тебе же больше понравится мое общество с открытыми глазами, не так ли?

Черт, я пытаюсь не вздрогнуть от внезапного звука. К сожалению, это голос моейматери. Я не хочу открывать глаза, потому что она так говорит, но я также не хочу казаться слабой.

С трудом открывая глаза, я преодолеваю жжение и смотрю в ту сторону, откуда доносился ее голос.

Мы движемся. Я еду задом наперед на заднем сиденье большого внедорожника, слева от меня отдыхают двое парней что были с ней в раздевалке. Моя мама сидит в противоположном углу с Рафом, зажатым между ней и еще одной из ее марионеток.

Я вижу напряженную позу Рафа, и, кажется, он пришел в себя на некоторое время раньше меня. Я также не скучаю по пистолету, приставленному к его черепу, который держит моя мать, или по широкой улыбке на ее самодовольном лице.

— Как мило с твоей стороны присоединиться к нам, Луна.

Я не знаю, что она хочет, чтобы я сказала ей прямо сейчас. В голове стучит, глаза болят, и я даже не могу приложить к ней лед, и во всех костях ощущается общая пульсация, как будто они позволили мне упасть на пол, не смягчив удар, и никто не был достаточно обеспокоен, чтобы подхватить мое падение.

Придурки.

Оба моих запястья скованы вместе наручниками и продеты в петлю на ручке прямо надо мной. Я бы просто хотела подпереть голову руками, унять боль в плечах, перебить этих ублюдков за то, что они испортили мою победу.

— Я на минуту, даже задумалась, может мы дали тебе слишком много, учитывая, что это было четыре часа назад, а большая задница Рафаэля очнулась в течение часа!

Я закатываю глаза, глядя на дерьмо, вырывающееся у нее изо рта. Я бы хотела, чтобы она называла его просто Раф, ее формальности меня чертовски раздражают.

— Ну, я не такого размера, как Раф, не так ли? — я констатирую очевидное.

Похоже, они не до конца продумали ситуацию и дали нам обоим одинаковое количество наркотиков. Учитывая, что я ростом 5 футов 7 дюймов и стройная по сравнению с Рафом, нежным гигантом. Неудивительно, что я была в отключке дольше.

— Тебе повезло, что Раф взял то, что, по его мнению, тебе может понадобиться.

Блин, ей просто нравится звук собственного голоса или что-то в этом роде? Я запрокидываю голову, глядя на крышу машины.

Никого из ее мужчин это не смущает, они просто довольствуются тем, что смотрят в пространство. Даже не разговаривают вполголоса между собой.

— Я позаботилась о том, чтобы у тебя было самое лучшее общежитие, поскольку твоя фамилия заслуживает только самого лучшего. Я уже позаботилась о том, чтобы там была необходимая одежда и обувь которая тебе понадобится, а также много других вещей, которые я посчитала подходящими. Теперь скажи, — спасибо тебе, мама.

Я свирепо смотрю на нее: — Ты недостаточно меня знаешь, чтобы понять, что мне нужно. Иначе ты бы не повела меня против моей воли в место, о котором я никогда не слышала, не говоря уже о том, чтобы захотеть его посетить. Так что, думаю, я пока придержу благодарность при себе.

Она вздыхает, глядя на меня. Вероника, блядь, вздыхает, как будто это я несу чушь.

— Физерстоун — это Академия для лидеров Преступного мира по всем Штатам, некоторые даже приезжают из других стран по специальным соглашениям. Задолго до нашего времени было решено, что потомки будут посещать Физерстоун и изучать "Подземный мир", чтобы следовать по стопам их родословных, передавая фамильные специальности и наборы навыков, и когда прийдет время, вы должны быть готовы прийти им на смену.

Как мне из этого выпутаться?

Физерстоун? Что за Академия вообще так называется? Мне 18. Если я и должна куда-то поступать, так это в колледж, а этого я тоже не хочу. Я уже знаю, чего я хочу, так почему же это происходит принудительно? Я собираюсь уделить себе минуту, чтобы расставить приоритеты, какие вопросы мне нужно задать в первую очередь.

— Это чушь собачья, — свирепо смотрю я.

— Следи за своим гребаным язычком, юная леди! Я готова принять лишь часть твоего отношения, и я на пределе своих возможностей. Позволь мне сказать тебе, тебя бы потащили в Физерстоун, независимо от того, сделала это я или кто-то другой. Посещать Физерстоун — это твое наследие, нравится тебе это или нет, но для всех будет лучше, если ты будешь знать свое место и с самого начала делать то, что тебе говорят.

— Что это вообще значит? Мое наследие? Я никогда даже не слышала об этом месте. У меня есть жизнь, которой я довольна, и она не связана с тобой или какой-то академией, которая меня не интересует.

— О Луна, это означает, что ты обязана посещать Академию Физерстоун из клятвы и верности своим родословным, а также основателям, "нет" не будет принято в качестве ответа. Ты должна ценить тот факт, что я не пришла за тобой раньше и не заставила тебя посещать Среднюю школу, как делала я.

Я вытаращиваю на нее глаза. Я ничего не могу с собой поделать, она говорит со мной так, словно я должна знать, о чем она болтает, а я понятия не имею.

— Какую клятву верности моим родословным? Ты бросила меня, когда мне было шесть лет, мама, после того, как мы только что пережили тяжелое испытание, через которое никто никогда не должен был проходить! То самое испытание, которое убило моего отца! — кричу я.

Меня начинает немного трясти, из-за нее мои воспоминания всплывают на поверхность, и я не могу справиться с этим прямо сейчас.

Моя мама выпрямляется, положив руки на колено.

— Стил, это твоя основная родословная при посещении Физерстоуна, родословная твоего отца. Я познакомилась с твоим отцом в Физерстоуне, поскольку и мое наследие привело меня туда.

Она говорит обо всем этом так прозаично, но полностью игнорирует какие-либо эмоции. Что, черт возьми, случилось с этой женщиной, что сделало ее такой? Неужели и я стану такой же?

— Итак, позволь мне прояснить ситуацию. Ты снова появляешься ни с того ни с сего в мой 18-й день рождения, вынуждая меня оставить свою жизнь позади. Поступить в Академию под названием Физерстоун, потому что и ты, и мой отец посещали ее, когда были моложе. Теперь у меня нет выбора во всей этой ситуации, потому что все сводится к клятве, которую я не давала, и верности родословной, с которой я больше не связана?

Это официально, она определенно чокнутая. Как ей вообще позволили иметь ребенка? Она худшая женщина с материнскими инстинктами, которую я когда-либо встречала, и это продолжается столько, сколько я себя помню. Я никогда не помню момента любви между нами.

— Да, Луна, именно так.

Оглядывая машину, никто не удивляется тому, что она говорит, даже Раф.

Раф воспринимает все это, ему не нравится тот факт, что я узнаю всю эту информацию, особенно потому, что она исходит из уст моей матери. Ясно, что он действительно думал, что избавил меня от всего этого, иначе он был бы тем, кто сказал мне. Я пытаюсь переварить всю эту информацию, но мне просто нужен план побега. Я хочу вылезти из этой машины и поехать к чертовой матери домой.

Встречаясь глазами с Рафом, он слегка качает головой, он знает, о чем я думаю, и таким образом говорит мне, что это невозможно. Все эти тренировки, постоянная практика, время и самоотдача, и мы оказываемся в ситуации, вышедшей из-под нашего контроля, а он говорит мне отступить, что нас недостаточно, чтобы выбраться из этого? Почему?

Он должен увидеть вопрос в моих глазах, замешательство: — Фезерстоун связан с каждой частичкой Преступного Мира, Луна. Каждый торговец наркотиками, все, что есть на черном рынке, каждый наемный убийца — вы называете это по-разному. Если это нарушение закона, они знают об этом, и если ты не подчиняешься, тебе конец, вот так просто.

Мой мозг не может это переварить. Итак, любой незаконной организацией в США управляет одна гигантская организация, которая, по-видимому, отдает приказы, за которыми вы следуете, или вам конец? Обдумывая все это, мне вдруг приходит в голову.

— Раф, откуда ты вообще все это знаешь?

Стыд накатывает мгновенно. Он даже не может взглянуть на меня. Я понимаю почему, но хочу это услышать.

— Луна, ты знаешь, что Раф был хорошим другом твоего отца со старших классов, так что если он ходил в Физерстоунскую школу, то и Раф тоже, глупышка. — она хихикает, как будто это всего лишь тривиальные детали, но это не так, и Раф это знает.

Я не знаю, сержусь я или расстроена, но я хочу, чтобы он посмотрел на меня и подтвердил это. Меня бесит, что вся информация исходит из ее уст.

— Раф…

— Да, Луна, я посещал Физерстоунскую среднюю школу и Академию, когда был моложе. Я надеялся, что это никогда не будет иметь значения, поэтому я никогда не обсуждал ничего из этого с тобой, но я учился и чтил родословную Гиббсов.

Чтил? Почему мы это так называем? Я реагирую по-другому, потому что только сейчас это узнала? Чувствовала бы я себя иначе, если бы всегда знала, и росла бы с этим? Я не могу представить, что чувствовала бы себя иначе, чем сейчас, но этого никто никогда не узнает. Снова смотрю на Рафа, видно, что у него все равно есть ответы на все гребаные вопросы.

— И насколько долго, я должна пробыть там?

— Он сильно отличается от обычного колледжа. Луна, это буквально двенадцать месяцев, вот и все. У тебя все равно будет несколько выходных за пределами кампуса, как и везде. Занятия будут подобраны для тебя заранее, исходя из того, что подходит для твоей семейной родословной.

Двенадцать месяцев? Они хотят, чтобы я осталась на целый год?

Я оглядываю внедорожник, в поисках неизвестно чего. Заднего выхода? Я не собираюсь отыгрываться на этих мужчинах, им даже наплевать на наше общение. Кроме тех двоих что стоят впереди, двое парней разговаривают по мобильным телефонам, пока один спит, и мы определенно не ведем себя тихо.

Они шутят? Смирение в глазах Рафа говорит мне, что он определенно не шутит. Как они ожидают, что я пойду туда, где я не хочу быть в следующий гребанный год? И что если я сбегу на осенних каникулах?

Эта мысль едва мелькает у меня в голове, когда я вижу, что моя мать все еще держит пистолет у виска Рафа. Как будто они, очевидно, не были каким-то образом связаны через моего отца, как будто она не передала ему своего ребенка беззаботно.

Что-то подсказывает мне, что бежать не куда, основываясь на том, что сказали и Раф, и моя мать. Итак, я застряла в этом дерьме, и у меня даже нет выбора. Прокручивая в голове обрывки информации, которые мне частично скармливают, я знаю, о чем мне нужно спросить дальше.

— Если то, что ты говоришь, правда, чему я должна научиться, пока нахожусь там? — я тут же сожалею об этом, как только вижу, как лицо моей матери проясняется от полученной ею информации.

— Ну, поскольку оба твоих родителя являются потомками, я смогла определить тебя в оба направления, причем твоего отца, конечно, самой выдающиеся. Физерстоун также осведомлен о твоих условиях проживания, поэтому я также смогла добавить несколько навыков Рафаэля в твое расписание.

Она почти хлопает от ликования, пытаясь воссоздать напряженность деталями, которыми она жонглировала. Я не смотрю на Рафа, но я увидела, как он напрягся в тот момент, когда она упомянула его имя. Я не буду торопить ее. Я могу проявить терпение. Она хочет, чтобы я подтолкнула ее сказать это, но я могу сидеть здесь весь день, поддерживая зрительный контакт. Она закатывает на меня глаза, зная, что я не одобряю ее выходок.

— Прекрасно, мои навыки как Хиндмана заключаются в проникновении в законный бизнес и подкупе представителей закона… — она делает паузу, ожидая аплодисментов или чего-то в этом роде. Кто знает, но она не добивается реакции ни от меня, ни от своих лакеев, так что я тоже буду считать это победой для себя.

Она продолжает, не смущенная моим непонимающим выражением лица: — Набор навыков Рафаэля — это оружие и бой.

Что ж, в этом есть немалый смысл. Хотя это заставляет меня задуматься, действительно ли он служил в вооруженных силах, или его так называемые снайперские навыки использовались для других целей. Выражение его лица говорит мне, что я права, знаю ли я его вообще?

— И, наконец, родословная твоего отца специализируется на грабежах, более конкретно на разграблении ценных, востребованных предметов, и что ж, Физерстоун хотел бы поблагодарить тебя за твою помощь на данный момент. Ты произвела отличное впечатление. Говорили, что ты как отец, так и дочь. Не так ли, Луна "Мун" Стил.

О черт.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

После этого в машине воцаряется тишина. Кажется, все в машине знают, кто я, что я сделала, включая Рафа. Они должны быть в состоянии понять по выражению моего лица, что я бомба замедленного действия, и мне нужно успокоиться, прежде чем я смогу продолжить какой-либо дальнейший разговор или получить какую-либо новую информацию. Я пытаюсь понять, как все это происходит, откуда они знают.

Глядя в окно, я вглядываюсь в окружающую нас темноту, пока мы едем по какому-то шоссе черт знает куда.

Я не могу вспомнить время, когда у меня не было пристрастия к блестящим предметам, но была ли я настолько очевидна? В детстве все блестящее привлекало меня, как мотылька на пламя. С годами это превратилось в то, чего хотели платежеспособные клиенты и сколько они были готовы заплатить.

Теперь, когда я понимаю, откуда взялось это желание, предметы больше не кажутся такими блестящими. Ну, не в том мерцающем, привлекающем внимание виде, в каком они были, но больше из-за их ценников.

Когда в моей жизни я смогла оказаться в центре их внимания?

Все это могло быть проверкой с самого начала. Вероника упомянула ‘каков отец, такова и дочь’. Это из-за моего отца? Раф?

Я пытаюсь вспомнить, насколько это возможно, свое первое воспоминание о том, как я взяла что-то, что не принадлежало мне.

Я чувствую, как на поверхность всплывают смутные воспоминания. Обычно, если это до Рафа, я загоняю мысли обратно, не желая возвращаться к воспоминаниям.

Теперь я знаю, что мне, возможно, придется вспомнить, если я планирую понять что-либо из происходящего прямо сейчас, но от этой мысли страх сковывает мою шею.

Закрывая глаза, я пытаюсь расслабиться, подавляя внутреннюю панику, и продолжаю вспоминать дальше.

Медленно я пытаюсь воспринять то, что мой разум готов мне дать. Это странно, я не чувствую, как красная дымка окутывает меня так сильно, как обычно, это потому, что я выбираю помнить?

Я чувствую морской бриз на своем лице, мои волосы хлещут мне по лицу, пока я бегу так быстро, как только могу. Я не помню, где мы находимся, но это кажется знакомым. Я мчусь по заросшему травой берегу, сижу над пляжем внизу, без обуви, наслаждаясь ощущением травы между пальцами ног.

Мне, должно быть, самое большее пять, бледно-розовое платье облегает мои ноги, и я чувствую свое раздражение. Даже тогда, в таком юном возрасте, я злюсь на ограничения, которые накладывает на меня платье.

Я смеюсь свободно, и меня преследует кто-то, кто тоже смеется вместе со мной. Мой кулак что-то крепко сжимает, и когда я смотрю на свою руку, чтобы мельком увидеть свое сокровище, меня сбивают с ног и кружат.

Я не могу дышать, я так сильно смеюсь. Боже, снова быть такой беззаботной, это похоже на волшебство. Когда мой похититель, наконец, прекращает кружение, я чувствую, как его руки крепко обхватывают меня в защитном и любящем объятии. Когда я наконец смотрю сквозь свои растрепанные волосы, я вижу, что мой отец смотрит на меня в ответ глазами, полными любви и гордости.

Его каштановые волосы зачесаны набок, а его зеленые глаза совпадают с моими. Татуировки покрывают все его руки и выглядывают из-под воротника.

— Милая девочка, ты крадешь мои сокровища?

Я невинно качаю головой, и мой отец не может удержаться от еще большего смешка.

— Моя милая Луна, ты действительно дочь своего отца. Однажды, через годы, ты станешь величайшей из нас. Ты уже перехитрила меня, такая юная. Мне придется много работать, чтобы не отставать, да?

Я просто улыбаюсь ему самой широкой улыбкой, на которую способна, и вручаю сокровище, которое я украла. Это маленькая брошь в виде павлина с яркими синими и зелеными камнями. Вот что привлекло меня в ней, она выглядела такой красивой, что я просто обязана была ее заполучить.

Отец нежно целует меня в щеку и ставит на землю. Я тут же снова пускаюсь бежать, наслаждаясь ощущением ветра, хлещущего вокруг меня. Когда я оглядываюсь на своего отца, он больше не один, он также стоит с улыбающимся Рафом, и они смеются вместе, в то время как моя мать смотрит с кромки моря с угрозой в глазах.

На этом я останавливаю себя, не в силах больше с этим справляться. Я так долго загоняла воспоминания об отце на задворки своего сознания, что чувствую себя опустошенной. Мои руки слегка дрожат, и я чувствую, как меня заливает холодный пот.

Я слишком напугана, чтобы вспоминать даже такие счастливые времена, как тогда, особенно когда я могу так легко вспомнить его смерть… во всех подробностях.

Мой отец, Брайс Стил, остается для меня загадкой. Воспоминание о том, что казалось таким приятным моментом между отцом и дочерью, разбивает мне сердце. Какой была бы моя жизнь сейчас, если бы он все еще был здесь? Похоже, я бы, скорее всего, все еще училась в Академии Физерстоун, но я была бы более подготовлена, чем сейчас.

Я борюсь с тем фактом, что я не контролирую ситуацию. Я привыкла доминировать над своим окружением, и прямо сейчас я даже не имею ни малейшего представления о нем. Знать, куда себя деть дальше, кому доверять, видеть признаки опасности до того, как ситуация ухудшится.

Постукивание отвлекает меня от хода мыслей, привлекая мое внимание к маме. Она все еще держит пистолет направленным на Рафа и постукивает по нему своими накладными ногтями. Как маленькое напоминание всем, что только у нее здесь есть власть.

Я была полностью застигнута врасплох и, думаю, чувствую себя еще хуже, потому что Раф скрывал от меня большую часть этой информации. Я доверяла ему больше, чем всем остальным. Снова выглядывая в окно, я вижу, как начало рассвета касается неба. Мы едем уже некоторое время. Не считая тех четырех часов, что я была без сознания.

Я позволила своим мыслям вернуться к тому, как я могла бы работать на Фезерстоун, сама того не подозревая. Мой профиль в теневой сети ограничен, многие мои контракты были заключены безликими, и я проверила информацию о том, кто связывался со мной. Теперь кажется вероятным, что Фезерстоун велел им связаться со мной, если то, что сказала Вероника, было правдой.

Единственным человеком, который когда-либо знал об этом, о котором я была осведомлена, был Уэст. Около двух лет назад я вломилась в офис генерального директора в одном из многочисленных небоскребов в центре Филадельфии в поисках каких-то чертежей. Для меня они ничего не значили, но для парня, который связался со мной через теневую сеть, этого было достаточно, чтобы хорошо заплатить за работу.

Поскольку работа была в городе, я приехала на своем потрепанном грузовичке и припарковалась в пяти кварталах от того места, где мне было нужно. После того, как потратила целых двадцать минут, разъезжая по кругу и убеждаясь, что за мной нет слежки.

Несмотря на всю подготовительную работу, которую я проделала для этого заказа, это был быстрый вход и выход. Я имею в виду, на самом деле, что для многомиллионной компании у них должны быть более эффективные меры безопасности.

Когда я вернулась к своему грузовику, он был там, небрежно сидел на капоте и наблюдал за моим приближением. Уэст оправдывал свое присутствие тем, что время от времени видел, как я наугад срываюсь с места, и хотел посмотреть, чем я занимаюсь. Я была так зла на него в то время, в ярости из-за того, что он вторгся в мою личную жизнь. Ему не нужно было знать, чем я занималась.

Он на четыре года старше, так что проявление им какого-либо интереса к моему местонахождению чертовски смутило меня. Я почти подумала, что у меня в руках еще один Джейк, но Уэст никогда не пытался переступить черту, и я никогда не ловила на себе задерживающихся взглядов.

Он пообещал, что это мой секрет, и я ему поверила.

Не было ни разу такого, чтобы я позвонила ему, поскольку сама прекрасно справлялась, но в тот раз, по дороге домой он всю дорогу держал меня на громкой связи и тогда назвал меня Мун. Он никогда не объяснял почему, но это застряло.

Я никогда толком не знала, чем Уэст зарабатывает на жизнь, его не было рядом все время, и иногда он тренировался с нами в тренажерном зале Рафа, но он не работает в «Inked» с Джейком. Он был немного загадочным, и это меня вполне устраивало, если это означало, что моя тайна останется при нем, но теперь кажется, что моя тайна на самом деле вовсе не была тайной.

Я еще больше теряюсь в том, кто на самом деле меня окружает.

*****

Я могла бы ножом разрезать напряжение в этой машине. Я не хочу быть здесь, но, видимо, это не имеет значения. На данный момент мои руки полностью онемели, но я отказываюсь жаловаться или показывать слабость. Никто не предложил мне помочь. Кажется, это совершенно нормально — брать людей против их воли и надевать на них наручники вот так на несколько часов.

Прочистив горло, Раф привлекает мое внимание: — Луна, мы не слишком далеко от Физерстоуна, и я чувствую, что нам еще многое нужно обсудить.

— У тебя было достаточно времени, чтобы обсудить все это со мной, Раф, зачем беспокоиться об этом сейчас?

Я пытаюсь взглянуть на все это с точки зрения Рафа, но я все еще зла на него. Каким бы тяжелым ни был этот разговор, прямо сейчас я была бы более подготовлена.

Он вздыхает, но продолжает: — Когда мы приедем, вокруг никого не будет, они так не суетятся, так что мне остается только подготовить тебя. Я могу только извиняться, Луна, и прямо сейчас это не мой приоритет.

Он смотрит мне в глаза, и я чувствую, что он пытается показать, насколько он серьезен. Я киваю, и его плечи расслабляются.

— Когда мы приедем, тебя должны отвести на регистрацию. Тебе выдадут все необходимое для заселения, от ключей от общежития до списка материалов, которые могут тебе понадобиться. Некоторые предметы можно приобрести на месте, в то время как другие представляют большую ценность. Тебе должен быть предоставлен доступ к нашим хранилищам родословной, где у тебя будет доступ к семейным реликвиям. Все остальное, что тебе понадобится, должно быть предоставлено Физерстоуном, в противном случае я могу достать тебе все, что потребуется.

Он смотрит на мою маму в поисках подтверждения, но та просто кивает, как будто это было очевидно с самого начала.

— Здесь уже есть "сливки" среди родословных, добавь тот факт, что большинство других студентов уже знают друг друга, что ставит тебя в невыгодное положение, — бормочет Раф, его глаза темнеют от этой мысли.

— Хотя, поскольку ты Стил, ты занимаешь высокое положение в рядах, и изучение трех навыков родословной должно помочь расширить твой круг общения среди студентов.

Он делает паузу, как будто пытается подобрать правильные слова: — Луна, здесь мир где собака ест собаку, и это включает в себя и преподавателей. Ты вступаешь в мир, где этих детей воспитывали преступниками. Удар ножом тебе в спину, в буквальном смысле, был бы для этих людей все равно что проснуться и выпить чашечку кофе. Тебе нужно быть уверенной, что ты всегда начеку.

— Раф, как всегда, рассказчик, — размышляет моя мать, но Раф, похоже, не обращает на нее внимания.

— Как бы я ни надеялся, что этого никогда не случится, Луна, я готовил тебя к этому. Я применил к тебе так много техник, иногда доводя тебя до предела, чтобы убедиться, что ты сможешь постоять за себя, несмотря ни на что.

Обычно мне нравится видеть гордость в его глазах. Я не хочу этого в данный момент, но я доверяю ему свою жизнь, поэтому я должна отбросить свои эмоции в сторону и принять любую информацию, которую он может мне дать. Он выглядит так, как будто собирается продолжить с большим пониманием, когда нас прерывает один из придурков, сидящих впереди во внедорожнике.

— Мы прибыли.

Прибыли? Я выглядываю из окна и вижу, как мы проезжаем через гигантские ворота из кованого железа. Периметр продолжается за пределами того, что я могу видеть. Поворачиваясь изо всех сил, чтобы лучше рассмотреть, я поражаюсь размерами этого места.

С моей точки зрения, я мало что вижу, но охранники останавливают нас, прежде чем мы можем продолжить путь. Кроме дороги, все остальное — природа. Идеально подстриженная трава, яркие цветы и большие каштановые дубы.

Это прекрасно.

— Это центральное здание, где они проводят мероприятия. Общежития находятся в отдельных зданиях слева, занятия проводятся в нескольких зданиях справа, а магазины и кафетерий находятся в центре. Ты привыкнешь к его размерам, — говорит Раф.

Его руки указывают в произвольных направлениях, и я изо всех сил стараюсь не отставать от него, чтобы не получить удар хлыстом. Я надеюсь, что у меня получится какая-то карта, потому что я не могу всего этого запомнить.

Когда машина останавливается, я бряцаю наручниками: — Если ты так настаиваешь на том, чтобы я присутствовала, тебе, возможно, придется снять наручники.

Она ухмыляется и говорит: — Не смотри на меня, я предполагала, что ты не будешь вести себя как ребенок, ну, и они от Рафа.

Она хочет, чтобы я взбесилась и направила все это на Рафа, но я не доставлю ей такого удовольствия. Внутри я хочу сорвать с него новую порцию, ударить кулаком в горло и разбить ему лицо о стекло машины, но снаружи я просто улыбаюсь.

— Спасибо, за оказанную честь, Раф.

Он двигается быстро, бормоча: — Ты бы убила нас всех, Луна, но наше время еще не пришло.

Я мычу в ответ, когда мои руки падают на колени, шевеля пальцами, чтобы кровь снова циркулировала. Моя мать отдает свой пистолет одному из парней. Похоже, это была просто дополнительная мера предосторожности, чтобы держать меня в повиновении.

— Я знаю, что мы находимся в Академии Фезерстоун, но не хочет ли кто-нибудь сказать мне, где это находится на карте?

— Недалеко от Ричмонда, штат Виргиния.

О, так парень рядом со мной действительно разговаривает, кто бы знал то а? Парень, сидящий слева от Рафа, открывает дверь, и все выходят. Влажность мгновенно повышается, и я подумываю о том, чтобы запрыгнуть обратно в машину, чтобы включить кондиционер самостоятельно.

К нам направляются два человека, мужчина и женщина, которые, похоже, ведут бурную дискуссию, женщина одета так же, как Вероника, в сшитый на заказ брючный костюм черного цвета, а ее карамельные волосы зачесаны назад в тугой высокий пучок. Ей даже не понадобился бы ботокс, ее волосы и так слишком туго натянуты, это точно. Мужчина выглядит гораздо более непринужденно в джинсах и кожаной куртке, и кажется, что он даже не потрудился причесаться.

Когда они направляются к нам, Раф слегка хватает меня за плечо и тихо говорит мне: — Луна, тебе не обязательно это слышать, но я должен это сказать. Ты все сможешь. Как бы сильно я ничего этого для тебя не хотел, ты была создана для этого. Не сомневайся в себе и никому не позволяй лезть тебе под кожу. Если они хотя бы мельком заметят слабость, они тут же ухватятся за нее.

Он заключает меня в крепкие объятия, что кажется странным, поскольку обычно мы не проявляем нежности, но я все равно сжимаю его в ответ.

— Занятия начинаются двадцать пятого, так что у тебя есть несколько дней, чтобы встать на ноги. Если я тебе вообще для чего-нибудь понадоблюсь, ты знаешь, что я всего в одном телефонном звонке. Я знаю, что сейчас я тебе не самый любимый человек, но это ничего не меняет между нами, но ты всегда будешь для меня приоритетом номер один. Я постарался захватить как можно больше вещей из твоей комнаты, включая твою сумку "Луна", но если я что-то пропущу, дай мне знать, и я пришлю это тебе. Я горжусь тобой, Луна, и я люблю тебя, несмотря ни на что.

Я обнимаю его крепче на мгновение дольше, чем отстраняюсь, когда вновь прибывшие останавливаются перед нами.

— Здравствуйте, вы, должно быть, мисс Стил, меня зовут Барбетт Дитрихсон, и я глава Академии Физерстоуна. Это Маверик Миллер, наш инструктор по боевой подготовке. Следуйте за мной, у нас много дел. Оставьте свои вещи, их отнесут в вашу комнату.

Она отводит свой взгляд от моего и смотрит прямо на мою мать.

— Вероника, как всегда, приятно тебя видеть, — говорит она с улыбкой, поворачиваясь, чтобы я последовала за ней.

Все ребята вернулись во внедорожник, готовые снова отправиться в путь. В то время как Маверик пожимает руки Рафу, и они обмениваются какими-то мужскими объятиями, похлопыванием, покачиванием груди. Между ними не произносится ни слова, но они явно знают друг друга. Я оглядываюсь на Рафа, следуя за Барбетт, не подозревая, к чему это может меня привести, но мои инстинкты говорят мне, что после этого уже ничего не будет прежним.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Меня ведут к большому каменному зданию, сказать, что оно было величественным, было бы преуменьшением. Сама по себе высота внушительна, добавьте к этому арки, колонны и балконы, и создается впечатление, что здание хочет стать замком. Вокруг окон и в нишах затейливая резьба. Здание увито плющом, а клумбы с цветами украшают нижнюю часть каменных ступеней, ведущих ко входу.

Интересно, какие истории они могли бы рассказать о том, что находится за этими стенами, и о людях, которые прошли через них. Все безупречно, совсем не то, что я ожидала увидеть в Академии преступного мира.

Поднимаясь за ними по лестнице, я слышу, как отъезжает внедорожник. Мое сердце хочет утонуть во всем этом, чтобы меня снова где-нибудь бросили и оставили позади. Я отказываюсь быть угнетенной своими обстоятельствами, я пережила гораздо худшее. Чувство растерянности не станет моим концом.

Помня об этом, я делаю глубокий вдох, находя свой центр, расслабляю плечи и поднимаю голову. Я вхожу сюда, нравится мне это или нет, так что я собираюсь сделать это на своих условиях. Держась со всей уверенностью, которая у меня есть, я слежу за тем, чтобы мое бесстрастное лицо было на месте, а защитные стены возведены.

Внутри все так же величественно, как и снаружи. Все из темного дерева и в золотых рамах, памятных вещей всех форм и размеров. Прежде чем я успеваю осознать все это полностью, меня ведут налево и прямо через дверь, ведущую в кабинет Дитрихсон.

Ее офис не сочетается с остальной частью здания. Белые стены и современная стеклянная мебель. Хотя, это что, гребаный тигровый ковер?

— Пожалуйста, присаживайтесь, мисс Стил, у меня не так много времени на это.

Мне хочется крикнуть, что я, блядь, не хочу здесь находиться, так что давайте не будем тратить ваше время, но я не знаю, с кем имею дело, и ясно, что я не числюсь в группе из одного человека, поэтому я прикусываю язык и сажусь.

— Обычно все это делается через администрацию, но, учитывая, что сегодня суббота, сейчас это невозможно, не так ли? — спрашивает она, барабаня пальцами по столу перед собой.

Я не отвечаю, это была просто язвительность с набитым ртом.

— Вот ваше удостоверение личности, внутри вы найдете ключ от своей комнаты, копию вашего расписания, карту территории, доступ к финансовым средствам ваших родословных, список требований и карточки-ключи от хранилищ, к которым у вас есть доступ.

Она держит простую деревянную коробку с приклеенным сверху листом бумаги. Не так шикарно, как я ожидала от этого места. Она смотрит на верхнюю часть удостоверения личности и хмурится, я смотрю на то, что привлекло ее внимание, и вижу имена трех родословных, из-за которых я здесь: Стил, Гиббс и Хиндман.

— Не хотите ли вы рассказать мне, почему вам также был предоставлен доступ к родословным Гиббсов? — яд в ее голосе ясен как божий день.

— В чем проблема? — спрашиваю я, откидываясь на спинку стула.

Я не знаю, что она хочет от меня услышать, я не принимала ни одного из этих решений.

— Проблема? Вам предоставлен доступ только к вашим родословным, невозможно назначить третью, должно быть, произошла ошибка!

Она взволнована этим, но кто-то, должно быть, санкционировал это, иначе этого бы не произошло.

Вмешивается Маверик, которому, по-видимому, все это уже наскучило: — Барб, это было одобрено начальством вчера поздно вечером, как было указано в электронном письме.

— Я не видела никакого электронного письма, два часа назад мне позвонили и попросили быть здесь из-за позднего прибытия, что-то подобное не может быть одобрено без меня. Я руковожу этой Академией, и я этого не допущу!

Вау, не сильно ли зашкаливает ее эго?

Я не знаю, что от меня здесь ожидают, и ничто из того, что я могла бы сказать, не улучшит эту ситуацию. Маверик, кажется, тоже замечает это и забирает коробку у нее из рук.

— Я возьму это и разберусь с Луной, пока ты будешь разбираться со своим дерьмом, хорошо?

Он выходит за дверь, не оглядываясь. Мне требуется секунда, чтобы сообразить, я встаю и следую за ним.

— Взять себя в руки? Ты, блядь, издеваешься надо мной? Ты вообще знаешь, кто я…

Я так быстро, как только могу, захлопываю за собой дверь, прерывая ее тираду. С меня сегодня хватит сумасшедших женщин с мышиным дерьмом, большое вам спасибо.

Оглядевшись, я вижу, что Маверик уходит через противоположный конец большого зала, через который мы вошли. Вокруг больше никого. Такое чувство, что я вторглась в музей или что-то в этом роде, как в тот раз в Балтиморе.

Черт, я начинаю отвлекаться. Я быстро двигаюсь, чтобы догнать его, но когда я захожу за поворот, я врезаюсь ему прямо в грудь, и я изо всех сил пытаюсь удержаться на ногах.

— Я тебе не сторож, забирай свое дерьмо и разбирайся с этим как можно скорее, потому что здесь тебя никто не спасет. — с этими словами он ушел.

Я оглядываюсь по сторонам, замечая скамейку среди деревьев. Мне нужно решить, где я собираюсь остановиться, чтобы я могла разобраться во всем спокойно, без того, чтобы кто-нибудь из этих ненормальных застал меня врасплох.

Сев, я заглядываю внутрь коробки, все разложено по определенным конвертам. Листая, я нахожу листок с надписью Ключ от общежития: Блок — Туз, комната номер два.

Хорошо, найдя расположение карты внизу, я прикидываю, куда мне нужно идти.

Я в холле. Прямо отсюда прямой путь к учебным корпусам. Дорожка передо мной ведет в центр, где, по словам Рафа, должны быть магазины, поэтому мне нужно повернуть налево к общежитиям.

Закрыв крышку, я иду налево по длинной дорожке, по краю которой растут цветы и кустарники. Здесь на удивление спокойно, но, возможно, это потому, что до сих пор я видела только обслуживающий персонал.

Когда я вижу шесть зданий, я понимаю, что нахожусь в нужном месте.

Все здания совершенно разные, все одинакового размера, но они варьируются от обветшалых до современных пентхаусов. Некоторые из них покрыты граффити, а по бокам заляпаны грязью. Другие не так плохи, но по сравнению с блоком в конце их не помешало бы немного покрасить. Я думаю, когда-то они были выкрашены в белый цвет, но те времена прошли.

Почему это?

Глядя на вывеску "Блок-Туз", я понимаю, что это самое грандиозное здание из всех. Высотой в четыре этажа, как и остальные, но в нем так много стекла, что я не уверена, что там вообще есть стены. Он до смешного современный, снаружи так же есть водоем.

Это кричаще, я имею в виду, что у меня есть деньги, и я никогда ни о чем не беспокоилась, но я не выпендриваюсь, и все, что от этого происходит, просто кричит: — посмотри на меня!

Направляясь в том направлении, я замечаю нескольких людей, слоняющихся вокруг, никто не устраивает сцен. Вы можете почувствовать напряжение, оно удушает, как будто все на взводе, просто ожидая, что что-то произойдет.

Одна вещь, которую я действительно замечаю, — это то, что никто не одинок, все находятся в группах по крайней мере по двое. Есть еще большое скопление людей, я почти уверена, что они больше похожи на банды, и можно сразу понять, кто их лидеры.

Особенно группа справа от меня, расположившаяся вокруг большого стола. Их, может быть, человек десять? Я не хочу сейчас считать, но они самые расслабленные. Как будто напряжение во всех остальных проистекает из-за этого стола.

Я не хочу становиться мишенью еще до того, как доберусь до своей комнаты, поэтому включаю режим "Вперед", избегая зрительного контакта со всеми.

Когда я приближаюсь к водоему, я слышу, как люди поблизости начинают перешептываться, и я знаю, что это касается меня. Как сказал Раф, я здесь новичок, я буду выделяться, как больной палец, и я уже чувствую, какую мишень это повесило мне на спине.

Пытаясь сосредоточиться на входе в здание, я чувствую, что меня окружают, но пока не хочу раскрывать карты. Если я чему-то и научилась, так это позволять им думать, что они делают первый шаг.

Я слышу скрип стула по бетонному полу, когда прохожу мимо большой группы.

— Эй, я извиняюсь, — раздается позади меня высокий девичий голос.

Я знаю, что она обращается ко мне, но я не отвечаю ей. Я просто продолжаю идти.

— Эй, у тебя с ушами проблемы? С тобой разговаривают, — говорит парень, все еще позади меня, но не так близко, как девушка.

Кажется, что в любом случае это будет дерьмово, и я не доберусь до своей комнаты до того, как это произойдет. Я просто хотела бы сегодня сделать пятиминутный перерыв, как будто меня еще недостаточно накачали.

Оценив ситуацию, я решаю, что лучше всего обсудить это здесь, чтобы не выглядеть слабой перед таким количеством людей. Остановившись, я выпрямляюсь и поворачиваюсь, глядя девушке прямо в глаза.

Насколько я могу судить, она немного ниже меня, на дюйм или два, светлые волосы зачесаны назад, густой макияж глаз похож на цемент, и платье такое открытое, что, если бы я присела, я бы определенно увидела ее киску.

Я пока не смотрю ни на кого другого, сосредоточившись только на ней. Уделяю ей то внимание, которого она хотела, но я пока не буду говорить, чтобы выразить ей признательность. Я продолжаю смотреть на нее сверху вниз, пока она осматривает меня, ей, должно быть, не нравится то, что она видит, судя по усмешке на ее губах.

— Не потрудишься объяснить, кто ты такая?

Все поблизости прекратили то, что они делают, это говорит мне о том, что она здесь главная, потому что все слушают, и напряжение возросло, если это вообще было возможно.

Она смотрит на меня так, словно я должна преклонить колени в ее присутствии, она подождет этого некоторое время.

Я наклоняю голову и стараюсь, чтобы мой голос звучал скучающе.

— Нет.

Моя внутренняя сучка обожает выделать букву "Е", но, похоже, моя новая подруга не ценит мою дерзость.

Люди определенно сейчас пялятся, если судить по вздохам, кажется, никто не устоит перед этой девушкой. Заметила, пометила, но мне насрать.

Я продолжаю смотреть ей в глаза. Как бы сильно я не хотела разговаривать с этой девушкой, я также не хочу подставлять ей спину.

— Ты здесь явно новичок, так что позволь мне быстренько тебя оповестить, — ухмыляется она.

— Меня зовут Рен Дитрихсон, и я правлю этой Академией. Ты была никем до того, как попала сюда, и я чертовски уверена, что у тебя нет того, что нужно, чтобы выжить. Так что ты ни за что не пойдешь в "Туз", милая, это не для тебя. Почему бы тебе не сбегать обратно в квартал "Джокеров", прежде чем я покажу тебе, из чего мы сделаны наверху.

Дитрихсон? Значит, она родственница главы, трахни меня, как будто мне нужны были они вдвоем. Группа, в которой она была, сидела с хихиканьем слева от меня, кажется, все они — отличный материал, судя по их флюидам. Оглядываясь по сторонам, никто не может подойти ко мне справа из-за водоема, позади этой сучки никого нет, ее друзья слева от меня, и я никого не чувствую позади себя. Ей не понравилось, что я на самом деле в "Туз", так что мне нужно быть готовой к тому, что я отправлюсь дальше на юг, не потеряв свой идентификационный код.

— Мне жаль разочаровывать тебя, Венди, но на моем ключе написано "Блок-Туз", так что если ты закончила… — я молчу до конца предложения, пытаясь изобразить безразличие, но я ничего не могу с собой поделать, но перевираю ее имя неправильно, иногда я просто не могу контролировать свою внутреннюю стерву.

— Я, блядь, Рен, тупая шлюха. Я собираюсь с удовольствием показать тебе, как здесь обстоят дела.

Едва слова слетают с ее губ, как она уже движется ко мне, и как только она оказывается на расстоянии вытянутой руки, она хватает меня за волосы. Черт, у меня нет времени на сучьи разборки. Я бросаю свою идентификационную коробку к своим ногам и отвожу ее руки вправо, когда она спотыкается в том направлении, я толкаю ее, чтобы она упала. С плеском она переваливается через борт водоема.

Бляяя. Эпично.

Глубина воды всего по колено, но она барахтается, как будто вот-вот утонет. Я имею в виду, что могла бы и удержать ее там, если бы захотела, но я не думаю, что мне нужно идти дальше прямо сейчас. Она кричит о кровавом убийстве, а люди вокруг нас либо ошеломлены, либо смеются, но на самом деле никто ей не помогает.

Примечательно, что смеялись те, с кем она сидела за огромным столом.

— Ты, блядь, мертва, слышишь меня? Я собираюсь зарезать тебя, заставить пожалеть, что ты вообще родилась, — бормочет она, перекрывая отчаянный кашель.

Видя, что она так занята, я воспринимаю это как сигнал убираться отсюда к черту. Я опускаю взгляд, чтобы взять свой идентификационный номер, как раз в тот момент, когда его поднимает парень. Я близка к тому, чтобы сойти с ума, мне больше не нужен другой человек, вызывающий гребаные проблемы. По крайней мере, дай мне немного поспать и поесть.

Парень мгновение смотрит на коробку, прежде чем переводит взгляд на меня.

Вау, он горячий, выше меня, у него пыльно-светлые волосы и ярко-голубые глаза, как океан. Круглое лицо с небольшой россыпью веснушек на носу. Он чертовски подтянутый, на левой руке у него яркие татуировки. От него веет серфингом, и в то же время он выглядит так, словно никогда раньше не видел доску.

Я пытаюсь не увлекаться тем, чтобы насытиться этим парнем, но дома их такими не готовят.

К сожалению, ухмылка на его лице говорит мне, что он знает, что он классный парень, а самоуверенные придурки всегда все портят. Я протягиваю руку, чтобы забрать коробку обратно, но он просто продолжает смотреть.

— Стил, Гиббс и Хиндман. Я предполагаю, что Стил — это твоя основная родословная?

— Да, — вздыхаю я, надеясь, что это быстро закончится. Он еще мгновение держит идентификационную коробку, затем вкладывает предмет мне в руки. Я начинаю двигаться к дверям, не сбиваясь с ритма. Как только я подхожу к двери здания, крик замедляет мои шаги.

— Эй, принцесса, твоя родословная, может, и делает тебя тузом, но ты не одна из нас. — это не тот горячий парень, я могу это понять по голосу, но я не околачиваюсь поблизости, чтобы посмотреть, кто именно. Заходя внутрь, меня приветствует невысокий пожилой мужчина с добрым лицом.

— Здравствуйте, вы, должно быть, мисс Стил, меня зовут Томас. Позвольте мне показать вам вашу комнату.

Да, черт возьми, Томас, показывай дорогу.

name=t8>

ГЛАВА ШЕСТАЯ

(Роман)

Что, черт возьми, только что произошло? В одну минуту Рен останавливает какого-то новичка на входе в "Туз", в следующую, она уже в легкую заплывает туда. По крайней мере, это убрало ее из моего личного пространства, чтобы я мог дышать чем угодно, кроме ее духов, меня от этого тошнит.

Лаванда больше не является расслабляющим ароматом, по крайней мере, когда она достаточно сильна, чтобы вызвать гребаную головную боль.

— Эй, Роман, кто это был?

Я смотрю на Паркера, пытаясь говорить с ним непринужденно, но откуда мне знать, кто именно она?

— Я, блядь, не знаю, Паркер. Просто держись от нее подальше, пока мы этого не поймем, хорошо?

Он морщиться от моих слов, но все равно кивает. Я знаю Паркера три года, он появился в школе Фезерстоун в пятнадцать лет. Я сразу же взял его под свое крыло. У него отличная родословная, просто жаль, что он ублюдок, и они не дадут ему его родословную, пока он не проявит себя.

Он выглядит как надо и хорошо вписывается среди нас. С его стройным телосложением вы могли бы ошибиться в его способностях, но он чертовски крепок. Просто жаль, что у него с головой не все в порядке. Похоже, он не понимает, что люди, блядь, все время лгут и им можно легко манипулировать.

Поэтому я решил взять на себя ответственность направлять его в правильном направлении. Теперь он может защитить себя и заставить людей в страхе отступать. Хотя его личность и ненависть к сквернословию, похоже, не изменилась. Что соответствует его вьющимся каштановым волосам и стройному телосложению, если следовать стереотипам.

Это просто не соответствует тому факту, что у него татуировки на руках и хороший хук справа.

— Йоу, Ром, ты это видел? Это было интересно.

Блеск в глазах Оскара говорит мне, что это правда, он всегда думает своим членом. Я удивлен, что он еще не отвалился.

— Что ты ей сказал? Ты просто позволил ей зайти в "Туз", чувак. — в моем тоне слышится замешательство, потому что Оскар любит объяснять всем иерархию, учитывая, что он занимает высокое положение. Для меня это не имеет смысла, если только она на самом деле не должна быть здесь. Но какая родословная?

— Братан, у нее три родословных, и ее основная Стил.

Три?

Кто, блядь, это разрешил?

Я попросил дополнительный набор навыков, но даже со связями моего отца мне сразу отказали. Тогда тот факт, что она изучает навыки Стила? Черт. Для нас все это может пойти насмарку, потому что это невозможно ни за что на свете.

— Оскар, какие были другие фамилии?

По ухмылке на его лице я понимаю, что мне не понравится то, что он собирается сказать.

— Хиндман и Гиббс.

Мой мозг некоторое время обдумывает это.

— Хиндман и Гиббс? То есть Гиббс — еще одна родословная "Тузов"? То есть она просто зашла туда и у нее две родословных Альфы, а ты, блядь, просто позволил ей?

Я в ярости, какая-то сука собирается заявиться сюда, брать родословные, которые, черт возьми, ей не принадлежат.

— И Хиндман, всего лишь на ступеньку ниже нас, это блок "Бубны", кому-нибудь лучше дать мне несколько гребаных ответов. — я близко к тому, чтобы закричать, и я подымаюсь на ноги.

Паркер сжимает мое плечо, напоминая мне взять себя в руки. Я немедленно сажусь обратно и заставляю себя расслабиться, но эта девушка просто случайно вошла сюда, как будто это не могло разрушить все мои планы. Я слишком много работал, чтобы все сейчас пошло прахом.

Оскар просто подмигивает и уходит, как будто ему все равно. Возможно, блядь, это так и есть, но ему не должно.

Я готов убраться отсюда, мне нужно разобраться с этим наедине.

Пронзительные крики из воды становятся громче, и я слышу свое имя.

— Роман, что ты делаешь? Перестань меня игнорировать. Иди сюда и помоги мне прямо сейчас! — ярость в ее голосе смехотворна, в то время как она барахтается в воде, как тюлень.

Она затеяла весь этот спор, а потом перешла в режим сучьей драки, кто так поступает?

Я думаю, стойка девушки застала ее врасплох. Меня, конечно, удивило, что в мгновение ока, она начала защищаться и столкнула Рен в воду. Часть меня хочет быть впечатленным, но она совершенно мне незнакома, и я не могу этого допустить.

— Разберись с этим, Рен. Ты в гребаном беспорядке.

Я встаю и ищу Кая, который сидит по другую сторону стола, как всегда, в тени. Он встречается со мной взглядом и кивает. Очевидно, он услышал, что только что сказал Оскар, и уже проводит расследование, как будто ему тоже это интересно. Он наш технический эксперт, так что все, что можно найти об этой девушке, он получит.

Я направляюсь в блок "Тузов" и, проходя мимо, слегка улыбаюсь Томасу. Я предпочитаю подняться по лестнице, а не на лифте, хотя нахожусь на четвертом этаже. Таким образом, я всегда могу выкроить минутку для себя. На самом деле лестница предназначена для персонала, поэтому здесь обычные зеленые стены, но они служат своему назначению.

Есть шесть блоков, которые формируют порядок того, как здесь крутится дерьмо. "Тузы" — для всех, кто представляет родословную, которая управляет "Кольцом". За ними следуют "Бубны", "Червы", "Пики", "Трефы" и "Джокеры". В таком порядке. "Джокеры" находятся на дне бочки. Я не общаюсь ни с кем ниже "Бубнов", но я понимаю, почему они здесь.

Я имею в виду, что нам нужны миньоны для выполнения дерьмовых задач, потому что "Тузы" с дерьмом не возятся. Затем, в каждом здании есть комнаты, распределенные по родословным в зависимости от важности. Все блоки одинакового размера, просто в них все меньше и меньше людей, чем выше по цепочке вы поднимаетесь.

Например, блок "Джокеров" вмещает до шестидесяти постояльцев, все комнаты общие, и на каждом этаже есть пара общих ванных комнат. В то время как у "Тузов" восемь, это восемь полностью оборудованных, первоклассных кондоминиумов. На первом этаже нет апартаментов, это для нашего частного тренажерного зала / тренировочной зоны, гаража и частных шеф-поваров. Затем есть три квартиры на втором и третьем этаже, а на верхнем этаже расположены две квартиры. У меня было уединение на верхнем этаже Тузов Физерстоун, и мне там нравилось.

Теперь, похоже, я завел себе гребаную соседку.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

(ЛУНА)

Это сумасшедшее место. Вчера утром Томас проводил меня до моей комнаты, и с тех пор мне никуда не нужно было уходить. Я здесь немного схожу с ума, и я знаю, что в какой-то момент мне нужно немного отвлечься, но мне просто нужно было время, чтобы собраться с силами, выработать план. Вчера мне не потребовалось много времени, чтобы заснуть, как только я увидела уровень безопасности в своей комнате и организовала кое-что от себя, я почувствовала себя немного в безопасности.

Слава богу, Раф прислал мою "сумку-Луна", потому что спать без выкидного ножа под подушкой и одного из пистолетов под одеялом было недостаточно безопасно, но достаточно, чтобы я расслабилась и позволила сну взять верх на некоторое время.

Проснувшись, я нашла время осмотреть свое новое жилое пространство. Спальня великолепна, оформлена в нежно-розовых и бледно-серых тонах, сбоку стоит полноценный комод. «California King» поставляется с самым роскошным матрасом, на котором я когда-либо спала, и это о чем-то говорит, потому что мой домашний матрас потрясающий.

Гостиная вдоль одной стены полностью выдержана в темно-синем цвете с белыми акцентами. В ней есть два дивана, деревянный журнальный столик и огромный телевизор. Здесь удивительно уютно, если не считать окон от пола до потолка. Окна выходят на вход и другие здания.

Полностью оборудованная кухня находится на противоположной стороне гостиной от моей спальни. Заполненная высокотехнологичной бытовой техникой и достаточно большим обеденным столом на шестерых, но самое главное — моя любимая кофемашина.

Я не могу перестать пялиться на ванну в уборной. Это огромная гидромассажная ванна, в которой легко поместятся четверо, и это все для меня. В уборной комнате также есть душевая кабина с гидромассажем для тела и самая большая в мире насадка для душа с дождевым режимом. Дома у меня был достаточно хороший душ, но теперь у меня были варианты.

Эта комната определенно смягчает удар, но это не дом.

Здешняя технология безумно хороша. Мне пришлось загрузить приложения, чтобы контролировать температуру и безопасность с телефона, так же сенсорные панели, управления жалюзизями, развлекательной системой и даже заказы на еду. Не то чтобы я еще этого не сделала, но, поскольку кухня уже была полностью укомплектована, я с удовольствием позаботилась о себе.

Просматривая сумки, которые Раф упаковал для меня, я с облегчением увидела кое-какие домашние удобства. Я сразу же спрятала свою "сумку- Луны", хотя они, кажется, знают, кто я такая, я не хочу, чтобы мое снаряжение просто валялось где попало.

Он упаковал все вещи, которые у меня были, в два чемодана, видимо, я путешествую налегке, если могу сказать, что это все, что у меня было. Кроме этого, он позаботился о том, чтобы у меня были зарядные устройства для моей электроники, включая, слава богу, телефон. Он даже упаковал мои кейсы для татуировок. Мне просто нужно было немного доступной кожи, от которой можно было бы сойти с ума.

С другой стороны, моя мама, когда сказала, что приготовила для меня кое-что самое необходимое, наверняка преуменьшила свою работу. К туалетному столику прилагался косметический столик, уставленный таким количеством косметики, что я подумала, что это целый стенд в универмаге, и не заставляйте меня рассказывать обо всех этих причудливых светильниках и прочем дерьме.

В комоде едва хватало места для моей настоящей одежды, потому что она заполнила его платьями и откровенными нарядами. Она, блядь, совершенно очевидно давала понять, что она меня совсем не знает. В довершение всего, никто не упоминал о долбаной форме, и почему к ней прилагаются гребаные каблуки? В каком мире вы носите каблуки как часть униформы? Это дерьмо просто выводит меня из себя. Это. Пиздец.

Я должна выкинуть все это дерьмо из головы. Я знаю, что это не важно в общей схеме вещей. Не тогда, когда мне нужно подумать о занятиях.

Когда я, наконец, более подробно рассматриваю свой идентификационный ящик, я обнаруживаю, что мое расписание распечатано и заламинировано с полноцветной кодировкой. У кого-то было слишком много свободного времени.

Похоже, что у меня есть шесть основных уроков: Бизнес, Боевые навыки, Оружие, Технологии, История и В.П.К.Р, что означает Взяточничество, Проникновение, Коррупция и Растрата.

Я имею в виду, что все начиналось нормально с бизнес-класса, но потом просто зашкаливало.

Все это меня немного ошеломляет, если быть честной с самой собой. Кажется, я пытаюсь сосредоточиться на чем-то одном, и всплывают еще десять.

Там были три кредитные карточки в отдельных конвертах, по одной на каждую родословную, с вложенными банковскими выписками. На всех были указаны неприличные суммы денег. Деньги, которые я не собираюсь использовать. Ни за что. У меня есть мои собственные деньги, которые я заработала сама, и к ним не прилагаются никакие условия. При этом я оставляю их в идентификационном ящике.

Я не могу больше торчать в своей комнате. Я обследовала каждый ее дюйм и проверила все на наличие камер или любого другого устройства наблюдения, но ничего не нашла. Так что я знаю, что мне пора осмотреть как можно больше периметра, прежде чем все официально начнется во вторник. Учитывая, что в воскресенье уже время обеда, мне все еще нужно посетить хранилища и купить кое-что, так что я знаю, что мне нужно двигаться дальше.

Пробежка по территории, вероятно, мой лучший вариант. Я надеваю свободные шорты и спортивный бюстгальтер, так как жара невыносимая, а влажность зашкаливает. Я предпочитаю носить свои технические наушники, чтобы казалось, что я слушаю музыку, но на самом деле они усиливают звуки вокруг меня. Я либо получу какую-нибудь полезную информацию, либо, по крайней мере, услышу, как злоумышленник приближается ко мне. С учетом сказанного, я предпочитаю засунуть лезвие бритвы себе между сисек в качестве дополнительного слоя защиты.

Будем надеяться, что мне это не понадобится.

*****

Я обошла весь периметр, и здесь, без труда, более десяти тысяч акров земли, это огромное пространство для того небольшого количества людей, которое здесь проживает. Я помню, когда нам пришлось посетить Университет Штата Пенсильвания со школьниками, и я подумала, что это здорово, хотя на самом деле это не намного больше, но в кампусе не более четверти людей. Здесь так много открытого пространства и расстояний между различными районами.

В некоторые моменты мне казалось, что я нахожусь в Национальном парке. Вокруг почти никого не было, и в окружении природы я могла забыть, где нахожусь.

Учебные корпуса выглядят почти причудливо, построены из бетона, кирпича и камня. Это придает интерьеру характер и гармонирует с элегантной атмосферой главного зала.

Я придерживаюсь одного направления, и ни на кого не наткнулась, кроме службы безопасности, и, похоже, их здесь предостаточно. Время от времени я получала кивок, но меня не перебивали, как раз то, что мне было нужно.

Маленькая карта, которую они мне дали, не отражает этого должным образом. Во всяком случае, она вводит в заблуждение. Я бы захватила с собой еще воды, если бы знала, что кампус такой большой. Я определенно чувствую это, учитывая, что у меня был бой в пятницу вечером, а вчера я вообще ничего не делала. Я собираюсь выяснить, кто создал эту карту, и порекомендую им добавить уведомление о расстоянии. Я устала, но, по крайней мере, пробежка успокоила мой разум.

Я рада, что теперь я немного лучше чувствую это место. Завтра мне нужно будет отправиться в центр, где находятся магазины и закусочные, потому что сегодня уже позднее, чем я предполагала.

Сейчас я недалеко от общежития, и вокруг определенно больше людей, чем было, когда я выходила. С этого расстояния я вижу несколько групп вокруг, но я не замечаю большую вчерашнюю группу.

Кажется, меня пока никто не заметил, поэтому я останавливаюсь в сторонке, чтобы размяться, прежде чем войти. Предпочитая свежий воздух и природу, чтобы попытаться расслабиться.

Мне следовало бы этого не делать, когда я слышу приближающееся шарканье ног. Я нахожусь на середине растяжки, касаюсь пальцев ног, когда смотрю направо и вижу приближающуюся ко мне девушку. К счастью, это не та сучка, что была вчера, но я все равно настороже. Я выпрямляюсь и оглядываю ее. Рыжие волосы до плеч, в простой зеленой футболке и джинсовых шортах, с легким макияжем, она создает атмосферу девушки по соседству, как профессионалка.

Она тоже оглядывает меня, она нервничает. Я вижу это по ее лицу, она хочет что-то сказать. Я поднимаю бровь, что заставляет ее покраснеть, очевидно, что она не собирается физически нападать на меня, если поднятая бровь смущает ее.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, надеясь, что мои инстинкты верны. Я немного расслабляю свою позу, чтобы побудить ее сделать то, ради чего она сюда пришла.

— Да, да, я в порядке. Собственно, за этим я и пришла сюда. Знаешь, убедиться, что с тобой все в порядке. — она, должно быть, видит замешательство на моем лице, когда продолжает: — Извини, я видела, что произошло вчера, и я знаю, что ты воздала ей по заслугам, но я просто хотела проверить и убедиться, что с тобой все в порядке. Я предполагаю, что ты новичок во всем, что касается Физерстоуна, поскольку я не видела тебя до вчерашнего дня, и что ж, я беспокоилась, что ты появилась с подбитым глазом.

Теперь я поднимаю на нее обе брови, прежде чем успеваю обдумать ответ, она продолжает.

— Мне жаль, я не любопытная, клянусь. Я просто помню, когда я поступила в Физерстоунскую среднюю школу, и какими ужасными были тогда люди, и я просто хотела дружелюбно улыбнуться среди всего этого. И теперь я несу все, что попало. Извини, у меня рот не затыкается. Ну, а теперь я пожалуй заткнусь.

Она буквально прикрывает рот, а ее глаза широко раскрыты, как будто в глубине души ей так много хочется сказать, но она действительно пытается сдержаться. Я не могу сдержать взрыв смеха и улыбку, не сходящую с моих губ.

— У тебя есть имя, Рыжая?

Она практически подпрыгивает на цыпочках от радости.

— О боже. Глупая я, да. Привет, я Джессика, — спешит она.

— Луна, — предлагаю я в ответ.

Она смотрит на меня так, словно хочет пожать мне руку, дать пять и обнять меня сразу. Я поднимаю руки в защиту.

— Маленькими шажками, договорились? — я стараюсь говорить непринужденно, и она мгновенно успокаивается.

— Извини, я знаю, что перегибаю палку, ты не первая, кто говорит мне об этом. Я просто поняла, что ты мне понравилась, когда увидела тебя вчера. — теперь ей гораздо спокойнее, когда она разговаривает.

— Я не имею ввиду, что там ты что-то собой представляешь. Я только что встретила тебя, вот и все. — я улыбаюсь, чтобы показать ей, что я честна с ней. Я плохо общаюсь с другими девушками, они обычно слишком претенциозны и самодовольны, а у меня нет на это времени. Это и то, что я всегда тренировалась с Рафом или с ребятами из «Inked», но у этой девушки есть атмосфера беззаботности, и я чувствую, что хочу окунуться в нее.

Поймав себя на том, что увлекаюсь, я решаю, что все это так же приятно, как и то, что мне нужно оставить между нами немного пространства. Я не хочу внезапно полагаться на эту девушку только потому, что она первая, кто действительно заговорил со мной. Пытаюсь закончить это без излишней резкости, как я обычно делаю.

— Ну, Джессика, спасибо, что пришла. Но со мной все в порядке, не беспокойся. Может, я здесь новичок, но я знаю, как за себя постоять, — говорю я, прижимая руку к груди, пытаясь подчеркнуть честность своего заявления.

Она поднимает руку к скуле, как будто хочет спросить о моем синяке под глазом, не перебивая меня.

— Ах да, не беспокойся об этом. Тебе стоит посмотреть на другого парня.

Это, кажется, еще больше заводит Рыжую.

— Парня? Какой парень? Почему он бил тебя? Это травмирующие отношения? Домашнее насилие никогда не бывает нормальным, Луна. Нам нужно с эти разобраться.

О боже, я должна прервать ее, пока она не навредила себе.

— Рыжая, ладно, успокойся. Я в порядке, я участвовала в организованных боях в пятницу вечером. У меня нет никакого домашнего насилия. — я смотрю ей прямо в глаза, надеясь быстро успокоить ее. Она почти заставила меня захотеть погладить ее по плечу, утешить или что-то в этом роде.

— О, хорошо. Если ты уверена, Луна. Извини, я увлекаюсь, когда волнуюсь.

Она беспокоится обо мне? Я даже не знаю, что с этим делать.

— Нет, со мной все в порядке, честно.

Ее плечи расслабляются.

— Однако я собираюсь возвращаться. Я была на изматывающей пробежке, и мне просто нужно принять душ, поесть и поспать, именно в таком порядке.

Почему я оправдываюсь перед ней? Я никогда ни перед кем не оправдываюсь. Кажется, я заразилась ее же болтливостью. Что не так с этой девушкой?

— Конечно, извини, что задержала тебя. Если тебе для чего-то нужен друг, я в блоке "Бубны", и обычно Тузы и Бубновые блоки могут общаться.

Что это вообще значит? Похоже, она не вписывается сюда, в преступный мир, но у нее, похоже, есть опыт и знания в иерархии, которые могут быть полезны.

— Эй, не хочешь дать мне свой номер? — спрашиваю я, и ее улыбка ослепляет.

Кажется, я не буду здесь одна, у меня может быть компания. Я достаю телефон и набираю ее данные.

— Может быть, я напишу тебе завтра. У меня еще нет всех необходимых вещей, и ты можешь поиграть в гида, если свободна, — говорю я.

— Да, я была бы рада этому. Завтра я свободна, так что дай мне знать.

Отступив назад, я направляюсь к блоку "Тузов", но не могу не задуматься над тем, что Джессика говорила до сих пор.

Она — лучик солнца, лампочка в этом темном мире, с ее индивидуальностью, но, похоже, другие здесь пытались заглушить этот блеск. Как они обошлись с этой девушкой? За то, что она так сильно захотела обратиться ко мне сегодня.

Меня никогда не волновали чувства других людей или уровень их счастья, но она заслуживает того, чтобы кто-то скрасил и ее день, верно?

— Эй, Рыжая, — кричу я. Она поворачивает голову, улыбаясь, кажется, я собираюсь дать ей прозвище. Черт.

— Спасибо за это, было приятно познакомиться с тобой, — честно говорю я.

Ее голубые глаза сияют, и она встречает меня благодарной улыбкой. Я поворачиваюсь и иду обратно в свое общежитие.

Кажется, у меня появилась подруга.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

(Луна)

После вчерашнего я чувствую себя свежей, как маргаритка. Вернувшись в комнату, я приняла душ и заказала лучшие в мире макароны с сыром. Я подумывала о ванне в этой нелепой уборной, но, в конечном счете, мне нужно было смыть пот с помощью душа. Может быть, я смогу опробовать ванну сегодня вечером, потому что она выглядит божественно.

Я немного задумалась о том, что у меня не было никакого контакта с главой Академии с тех пор, как я была в ее офисе в субботу утром, сейчас все в порядке или мне есть о чем беспокоиться?

Когда я вчера вечером отдыхала, а по телевизору шла "Королева Юга", на заднем плане, я составила список дел, которые мне действительно нужно было сделать сегодня.

План состоит в том, чтобы использовать ключи доступа из идентификационного ящика для посещения хранилищ этим утром, чтобы я могла выяснить, какие предметы я могу вычеркнуть из их списка. Насколько я могу понять, у каждой родословной есть хранилище с предметами, относящимися к их наборам навыков.

Я понятия не имею, чего ожидать.

Я тоже хочу попробовать найти тренажерный зал в этом здании. Томас упомянул об этом в субботу утром, провожая меня в мою комнату, чтобы я могла попробовать записаться на тренировку. Тогда я смогу встретиться с Рыжей и отправиться в центр кампуса. Я также составила список вопросов, которые я могла бы ей задать.

Убедившись, что у меня есть ключи-карты, я запираю дверь и направляюсь туда. Оно находится на другой стороне главного зала. Вчера я видела здание снаружи, но я предполагаю, что оно больше, чем кажется на первый взгляд.

Я выхожу рано, еще нет девяти, так что вокруг на самом деле никого нет, странные студенты, но в основном обслуживающий персонал, никто из которых не смотрит мне в глаза, странно.

Я решаю пойти по тропинке, которая ведет меня в сторону хранилища, а не по длинному пути, как вчера, вокруг границы собственности.

Когда я подхожу к хранилищу, снаружи стоит охранник, который фактически сканирует мое тело своей палочкой. Что, по его ожиданиям, я должна была взять с собой? Затем он проверяет все мои карточки-ключи, прежде чем впустить меня внутрь.

Достаточно мне ступить внутрь, и другой охранник проделывает те же действия. Чего они могут от меня ожидать? Я сделала всего пять шагов. Как только я выполняю все их требования, мне нужно еще сделать свою фотографию и добавить отпечатки пальцев к файлам для каждого хранилища. Боже мой, лучше бы я не приходила, но сейчас уже нет смысла сдавать назад.

Меня ведут в помещение, где есть только один лифт, и больше ничего.

— Хранилище Хиндман находится на четвертом этаже, далее вам нужно будет подняться на седьмой этаж, чтобы осмотреть два других хранилища, — ворчит охранник.

Я ошеломлена, что он может произнести полное предложение, все до этого было грубо, короткие приказы. Кивнув, я направляюсь к лифту, охранник следует за мной. Лифт как в роскошном отеле, весь из темного дерева и с золотистой фурнитурой. Только с высокотехнологичными сканерами для приведения его в движение вместо всех этих причудливых кнопок.

Решив начать с семейного склепа моей матери, мы поднимаемся на четвертый этаж, где повсюду двери. Я надеюсь, что он здесь, чтобы показать мне, куда идти, иначе я пробуду здесь весь день.

Ведя меня налево, мы идем несколько минут, когда он останавливается у двери с вырезанным на дереве надписью Хиндмана. Он отступает, давая мне пространство, и я использую ключ-карту, чтобы открыть дверь. Не знаю, чего я ожидала, но это никоим образом не так захватывающе, как я думала. По краям комнаты стоят десятки картотечных шкафов, а посередине — два стола. Идя в центр, я вижу, что там есть микрочипы, USB-накопители, записывающие устройства и блоки из чистого золота.

Немного ошеломленная, я подхожу к ближайшему картотечному шкафу, чтобы заглянуть внутрь, он полон сотен папок с разными названиями. Проверяю следующий отсек, там точно то же самое, похоже, что это все люди, которые пострадали от Хиндмана, будь то проникновение или коррупция, и вот здесь находятся рычаги влияния Хиндмана. Не видя здесь больше ничего особенного, я беру USB и микрочип, поскольку они есть в моем списке В.П.К.Р. Я не беспокоюсь о записывающих устройствах; я понятия не имею, у кого может быть доступ к снятой информации или может ли кто-то другой активировать ее удаленно. У меня уже есть свои собственные устройства. Те, которые, я знаю, находятся в безопасности, и только я могу получить к ним доступ.

Выходя из комнаты, охранник понимает намек, и мы возвращаемся к лифту, ведущему в следующее хранилище. Как только мы оказываемся на седьмом этаже, охранник спрашивает:

— Сначала Гиббс или Стил?

Я обдумываю это с минуту и решаю задержать своего отца еще немного.

— Гиббс, — это все, что я предлагаю в качестве ответа.

Кивок, и мы идем налево, двери здесь расположены не так близко друг к другу, как на другом этаже, но мы не заходим слишком далеко. Я открываю дверь, не совсем уверенная, к чему готовиться, даже за то короткое время, что я знала об этом месте по дороге сюда, Раф вообще не упоминал о нем. Я чувствую себя так, словно вторглась на чужую территорию, когда дверь распахивается в помещение, которое можно описать только как оружейную. Справа от меня есть оружие любого вида, от маленьких пистолетов до гребаной ракетной установки в дальнем углу.

Слева на стене висит множество клинков, включая многочисленные самурайские мечи катана, длинные мечи и даже кинжалы. Прямо расположено рабочее местом для всего хранящегося здесь оружия, в то время как в центре ничего нет, почти как на тренировочной площадке. Обернувшись, я вижу, что на стене у двери висят памятные вещи, посвященные, кажется, многим поколениям рода Гиббсов. Подходя ближе к тому, что кажется более новым участком, я сразу замечаю Рафа на многочисленных кадрах, он никогда не улыбается и всегда с каким-нибудь видом оружия, но в основном со снайперской винтовкой. Что ж, по крайней мере, он был честен насчет оружия, которым пользовался.

Мне нужно взять личные вещи на занятия с оружием, поэтому я беру катану и короткие кинжалы, поскольку Раф уже показывал мне, как ими пользоваться.

Смотрю на оружие: штурмовая винтовка требует моего внимания, и, кажется, я не могу ей отказать. Хватая также пистолет, я оставляю следующий лучший вариант дробовика позади. По крайней мере, я знаю, что здесь есть, если мне это понадобится. Главная задача прямо сейчас — не нервничать из-за растущей передо мной груды оружия. Нахожу сумку, застегиваю ее и быстро выбираюсь отсюда.

Я не боюсь использовать это оружие, чтобы защитить себя. Чтобы выжить. Но тот факт, что это, кажется, поощряется, просто поражает меня.

Охранник проводит меня прямо к последним дверям на другом конце лифта. Мое сердце бешено колотится, это не помогло мне минуту назад находиться среди всего этого оружия, но в глубине души это вскроет банку с червями в моей голове о моем отце. Честно говоря, я никогда не буду готова к этому.

Добравшись до входа, я медленно вхожу, но не могу заставить себя поднять взгляд от пола. К черту Луна, возьми себя в руки. Я закрываю глаза и пытаюсь выровнять дыхание, мои эмоции обостряются. Я не могу с этим справиться. Черт. Я ненавижу нервничать и не могу контролировать свои эмоции. Я долгое время закрывала глаза на все, что связано с моим отцом, чтобы продолжать жить своей жизнью.

Раф заставил меня кое с кем поговорить, когда я была моложе. От этого мне стало только хуже.

Я любила его больше, чем кого-либо другого в мире, но вид того, как он умирает, совершенно уничтожило меня. Черт, я снова слишком много думаю об этом, поэтому я пытаюсь очистить свой разум и найти свой центр. Это тяжело, действительно тяжело прямо сейчас, особенно знать, что я там, где был он, и хотя я не смотрю по сторонам, это заставляет меня чувствовать себя ближе к нему.

Снова чувствуя себя более подготовленной и сосредоточенной, я оглядываюсь вокруг, чтобы найти смесь двух предыдущих комнат. Вдоль задней стены снова выстроилось множество картотечных шкафов, с левой стороны находится широкий выбор оружия, но его и близко нет в том количестве, в каком было в предыдущем хранилище. Затем правая стена заполнена случайными сейфами, замками и устройствами. Похоже, что это либо учебные помещения, либо ценные вещи, но кто знает.

Дверная стенка украшена бриллиантами, самоцветами и жемчугом. Вы называете ювелирное изделие, и оно определенно здесь, возможно, в десятикратном размере, потому что его так много. Рубины, бриллианты, сапфиры — все это здесь, и моему телу не терпится схватить все эти блестящие предметы.

В центре разложено несколько папок и разбросаны маленькие технические устройства, но больше всего мне бросается в глаза большая сумка с моим именем, вышитым на ткани.

Я осторожно провожу пальцами по вышивке, и мои пальцы дрожат от ощущения материала под кончиками пальцев. Легко сказать, что сумка уже заполнена. Я вижу край конверта, торчащий сверху, и слезы наворачиваются на глаза, когда я вижу это: "Meu Tesouro" — Моему сокровищу.

Два маленьких слова, которые я не могу отодвинуть на задний план, как остальные мои воспоминания. Когда я тянусь за конвертом, рыдание вырывается наружу, и я отскакиваю от сумки, как будто она охвачена огнем. Что это место делает со мной? Находиться здесь — не лучшая идея. Я имею в виду эту комнату или Академию в целом? В целом, определенно в целом.

Я никогда раньше не была на таких эмоциональных американских горках, и это место просто раскрывает все это и оставляет меня дезориентированной.

Больше нет.

Хватит.

Я сильная, и я нечто большее, чем это. Я выпрямляю спину, грубо бью себя по лицу и, схватив сумку, направляюсь прямо из хранилища к лифту, даже не дожидаясь охранника.

Как только я выхожу из здания со своими двумя сумками, я с силой топаю обратно в свою комнату, все проходит как в тумане. Не уверена, сколько времени прошло с тех пор, как мои эмоции вызвали хаос в моей голове.

Мне нужно отправиться в спортзал, направить свои эмоции единственным известным мне способом.

Добравшись до своей комнаты, я как можно быстрее прячу сумки в комод, чтобы как можно быстрее от них избавиться, они меня эмоционально оскорбляют, и я больше не могу этого выносить. Я смотрю на время, почти обед. У меня есть два часа до встречи с Рыжей. Я быстро переодеваюсь в спортивный бюстгальтер и обтягивающие тренировочные шорты, беру спортивную сумку и телефон и спускаюсь вниз.

Спускаясь по лестнице, я просматриваю уведомления на своем телефоне, еще больше звонков и сообщений от Рафа, Джейка и Уэста. Из троих прямо сейчас я, вероятно, больше всего поговорила бы с Уэстом, но мы недостаточно близки, чтобы я могла вываливать на него все это.

С чего мне вообще начать объяснять последние 72 часа?

Я не могу позвонить Джейку, он неправильно это воспримет. Мне не нужно, чтобы он был властным или думал, что он значит для меня больше, чем на самом деле. Остается только Раф, и он может трахаться до упора, он в моем списке дерьма на обозримый период.

Рыжая? Наверное, но я пока не могу доверять ей, хотя мое чутье подсказывает мне, что она не такая, как все, я просто недостаточно ее знаю.

Чувствуя себя еще более опустошенной, я бросаю телефон в сумку, как будто это телефон виноват в том, что я сейчас решаю все эти проблемы. Когда я собираюсь толкнуть дверь, она открывается с другой стороны.

Моя рука приподнята в нескольких дюймах от крепкой груди, очень красиво выставленной напоказ. Оливковая кожа и накачанный пресс притягивают меня к самой сексуальной букве "V", на которую я когда-либо обращала внимание. Я медленно поднимаю взгляд, не в силах удержаться от того, чтобы не запечатлеть в памяти каждую черточку его лица. Короткие каштановые волосы, потрясающие голубые глаза и квадратная челюсть лишают меня дара речи. Прямо под его левым глазом есть маленькое красивое пятнышко, и мне нужно его полизать.

Прежде чем я начинаю пускать на него слюни, я закрываю рот и встречаюсь с ним взглядом только для того, чтобы обнаружить, что он смотрит на меня в ответ.

— О, хорошо, принцесса наконец-то показывает свое гребаное лицо. Иди сюда, тебе нужно ответить на вопросы, — говорит он.

Кто, черт возьми, этот парень?

Прежде чем я успеваю спросить: — Я что, блядь, заикался? Двигайся. Сейчас же.

О, милый, не сегодня, действительно не сегодня.

— Пошел ты нахуй, мудак, — рявкаю я, злая как черт.

Готовая к тому, что он начнет орать, я бросаю свою сумку на пол и встречаю его пристальный взгляд. Черт, такое хорошее лицо не должно выглядеть таким зловещим, когда ухмыляется, подожди…

Какого хрена он ухмыляется?

(Роман)

Эта девушка определенно не знает, кто я и на что я способен. Если бы она знала, я бы сейчас не слушал ее умные речи. Она бы встала в очередь, как и все остальные, и либо кланялась бы мне в ноги, либо избегала бы меня все вместе. Я не могу удержаться от усмешки при мысли о том, что заставлю ее пожалеть о том, что она противостояла мне. В наши дни это случается редко, поскольку ни у кого не хватает смелости.

Ну, за исключением моей узкой группы друзей, они знают меня настоящего, а не того, кем я должен быть для остального криминального мира. Весь этот мир состоит из игр и ролей, которые мы должны играть ежедневно, затем приходят насилие и террор.

Сегодня утром я разговаривал с Каем, и он пообещал мне подготовить досье на девчонку к вечеру, так что мы не придем на занятия неподготовленными. Когда я впервые увидел, как она входит сюда, я не мог оторвать глаз от ее лица, от ее чарующих зеленых глаз.

Но я должен был оставаться сосредоточенным. Я думал, что смогу выпытать у нее ответы, и она даст их мне из страха. Похоже, я был неправ, судя по хмурому выражению ее лица. Хотя там тоже есть нотка замешательства, вероятно, из-за злой ухмылки, которую я не могу стереть со своего лица.

Хорошо.

Я рад, что немного застал ее врасплох.

— Ну, принцесса, я уже трахался этим утром, но если ты тоже хочешь запрыгнуть, я уверен, мы сможем с этим разобраться.

На ее лице мгновенно появляется отвращение, но более того, она не знает, как реагировать. Я знаю, что она поняла что я имел в виду буквальный трах, но, похоже, я ничего не могу с собой поделать.

Я определенно ухудшаю ситуацию. Она на мгновение закрывает глаза, и вот так все эмоции исчезают с ее лица.

Хорошо.

Она не злится, не расстроена, не смущена и даже не раздражена. Как ей удалось сделать это так быстро? Ее зеленые глаза внезапно становятся отражающими безднами небытия, как будто она только что заставила все это исчезнуть. Черт. Мы все здесь маскируем свои истинные чувства. Это важная часть нашего мира, но я никогда не видел, чтобы кто-то закрывался так быстро, никогда, и я знаком со многими людьми.

Если бы вы сейчас нашли "Ледяную королеву" в словаре, то вот как она выглядела бы. Я не знаю, куда теперь направить свои вопросы. Я ожидал немного разозлить ее, но не этим, но прежде чем я успеваю что-либо сообразить, она начинает говорить.

— Ты тот парень, что был вчера утром, верно? Тот, кого я не видела в толпе, но кто поддержал тираду девушки?

Ее тон ровный, в нем нет жизни. Куда подевалась дерзкая девчонка, которая была всего несколько минут назад? Я хочу, чтобы она вернулась. Я не знаю почему, но мне кажется, что прямо сейчас это важно.

— Куда ты подевалась? — осторожно говорю я, поддерживая зрительный контакт, но даже не отвожу от нее взгляда.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, но, похоже, у тебя проблема с тем, что я здесь, как и у других, очевидно. Прямо сейчас мне действительно нужно, чтобы ты отвалил, чтобы я могла справиться со своим стрессом, хорошо? Я прошу вежливо, и, конечно, не стесняйтесь надеть на меня ошейник позже сегодня, а лучше вообще никогда, но сейчас для меня неподходящее время, спасибо. — я делаю глубокий вдох и облегченно выдыхаю.

Кивнув головой, она поднимает свою сумку обратно и проходит дальше в зал, проносясь мимо меня.

Это. Что-то. Новенькое. Блять.

Я все еще стою здесь, как гребаный идиот, пытаясь наверстать упущенное за то, что только что произошло. Очевидно, я пропустил ее мимо ушей только из-за смены ее эмоций, это просто немного застало меня врасплох. Внутренне я даю себе пощечину и вытаскиваю себя из того состояния, в котором пребываю.

Когда я наконец вспоминаю, зачем притащился за ней, я вижу ее у боксерской груши рядом со спарринг-рингом в центре. За то время, что мне потребовалось, чтобы собраться с мыслями, она уже перевязана бинтами и выбивает из мешка все дерьмо.

Вот куда ушли все эмоции, которые копились внутри, и теперь она выбрасывает все это в мешок. Это мой обычный почерк, честно говоря, я был здесь и делал то же самое до того, как она приехала, и она во всем виновата.

Мы с ребятами постоянно приходим сюда, чтобы снять стресс, поскольку единственным человеком в "Тузах" была Рен, которую здесь не увидели бы даже мертвой, если бы это не было обязательным требованием, так что это место всегда было в нашем распоряжении.

Я отказываюсь давать ей пространство, которого она хочет прямо сейчас, хотя это принципиально. Ей нужно понять, как здесь все устроено, а у меня недостаточно информации о ней, чтобы чувствовать себя комфортно.

Я медленно подхожу к ней, давая понять, что я хищник, а она гребаная добыча.

Прямо сейчас она доводит себя до безумия, и огонь в ее глазах горит, как грех. Она притягивает меня, как мотылек на пламя, и все, чего я хочу, это почувствовать, как она горит. Пот, стекающий по ее груди, побуждает меня не торопясь осмотреть каждый дюйм ее тела.

В одном спортивном лифчике и обтягивающих шортах я вижу, что ее обычная одежда скрывает идеальное тело. У этой женщины, идеальные изгибы, но в то же время она подтянутая и в форме. У нее не только большие сиськи и задница с тонкой талией, как пытаются добиться все девушки. Принцесса полностью пропорциональна с головы до ног.

Замечая татуировку у нее на руке, я задумываюсь о том, что еще она могла скрывать. Пробираясь обратно к ее лицу, я, блядь, останавливаюсь.

Пожалуйста, дорогой боже, это не пирсинг сосков.

Срань господня, так и есть. Эта девушка — влажная мечта.

Я стараюсь не обращать слишком много внимания, но я определенно вижу, что один из них — кольцо, а другой — штанга. Я совершенно потерял представление о том, зачем я сюда ворвался, и мой член поднимается к девушке передо мной.

Мне нужно вернуть контроль. Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы попытаться успокоиться. Что, черт возьми, происходит, она играет с моей головой.

К черту это, я больше, чем то, чего хочет мой член. Хотя я чувствую, что мне никогда раньше не приходилось так усердно работать, чтобы держать это под контролем. Я пробегаю остаток пути к боксерской груше и держу ее неподвижно, останавливая ее поток. Буря в ее глазах, когда она смотрит на меня, смертельна, но я не отступаю.

— Откуда ты, черт возьми, взялась? — я требую ответа.

— Какого хрена, тебе опять от меня что-то нужно? — рычит она.

Она не отступает от моего агрессивного тона, если уж на то пошло, это делает ее еще злее.

Она тяжело дышит после тренировки, но мой член так это не воспринимает.

— Почему ты вдруг ни с того ни с сего появляешься в Академии Физерстоун? — я добавляю резкости в свой голос.

— Какое это имеет отношение к тебе? — рычит она.

— Все, это имеет прямое отношение ко мне, и тот факт, что ты спрашиваешь об этом, показывает, как мало ты знаешь о том, во что ты здесь вляпалась.

— Это не твое гребаное дело, если только я не хочу, чтобы это было твоим гребаным делом. Никакое эго или иерархия не убедят меня в обратном, а теперь отвали.

С этими словами она собирается пройти мимо меня, но я хватаю ее за руку и разворачиваю лицом к себе.

— Послушай, детка, я выясню то, что хочу знать, но тебе нужно подчиниться, если ты рассчитываешь пережить свой первый день здесь, — рычу я.

Я отказываюсь говорить ей, что знаю, что она гребаная аферистка, потому что это ни в коем случае не настоящая Луна Стил. Не после того, что случилось столько лет назад.

Выражение ее глаз говорит мне, что она знает, что я хочу ее гнева и огня, но отказывается принять мой вызов.

Она нежно кладет руку на мою грудь, поверх чернил наследия, и электричество, которое я чувствую, заставляет меня едва сдерживаться, чтобы не зашипеть. Она наклоняется ближе, ее губы оказываются рядом с моими.

— Ни один мужчина никогда не скажет мне, что я могу или не могу делать. Продолжай нападать на меня, мне насрать, но ты не знаешь меня так, как я не знаю тебя, и угроза моей жизни закончится не в твою пользу, — шепчет она, но это не секрет, это чертов факт.

С этими словами она толкает меня в грудь, хватает свою сумку и неторопливо выходит отсюда, как будто ей на все наплевать. Я не знаю, что только что произошло, но я точно знаю, что я не победил.

Настоящий неудачник здесь — мой член, он твердый как сталь после этого небольшого представления.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

(Луна)

Какой мудак.

Я не знаю, кем этот парень себя возомнил, но я чертовски уверена, что не стану подчиняться. Почему самые горячие всегда придурки? Я не задерживалась, спор ни к чему бы не привел. Мы бы просто ходили по кругу.

Я быстро переоделась и теперь жду Рыжую на крыльце "Туза". Вокруг сидят несколько человек, но на самом деле никто не обращает на меня никакого внимания.

Внезапно я оказываюсь в чьих-то объятиях, совершенно застигнутая врасплох. Прежде чем я успеваю перейти в режим защиты, Рыжая отскакивает с виноватым выражением лица.

— Мне очень жаль. Да. Да. Слишком близко, сейчас я отступлю. Я просто была взволнована сегодняшним днем, вот и все, — бормочет она.

Ей повезло, что я не причинила ей вреда. Я проверяю себя, убеждаясь, что она сделала это не для того, чтобы что-то свалить на меня. Я ничего не нахожу, что заставляет меня вздохнуть с облегчением.

— Личное пространство, Рыжая, хорошо? Я могла бы тебя ударить.

Я стараюсь, чтобы мой голос звучал твердо, но вина в ее глазах делает мой голос намного мягче, чем я хотела. Боже мой, неужели вот каково это — иметь подругу? Я не знаю, готова ли я к этому.

Оглядываясь, я надеюсь, это совпадение, что на нас обоих обрезанныеджинсовые шорты и майка-тельняшка. По крайней мере, мой топ белый, а ее розовый. Ну и тот факт, что у нее свежевымытые волосы и девчачьи босоножки. В то время как мои волосы собраны в стандартный хвост, и на мне мои любимые армейские ботинки. Похожие наряды, но с противоположных концов бара.

— Пойдем, пока ты не передумала, потому что ты останешься со мной, нравится тебе это или нет.

С этими словами она берет меня под руку и начинает тащить за собой.

Как ей всегда удается заставить меня вот так потерять бдительность? Это сводит меня с ума. От нее веет солнечностью, и я бы предпочла греться на ее солнышке, чем иметь дело с тем мудаком, что был раньше.

Кажется, было бы разумнее тщательно выбирать сражения, но он был просто придурком. К сожалению, такое горячее тело, очевидно, принадлежит ослу. Он заставил мои соски кричать, требуя прикосновений, а мое естество пульсировать, требуя внимания. Если бы он не был таким чертовски властным и не смотрел мне в лицо, я бы определенно последовала примеру своего тела. Совершенно равнодушная к тому факту, что он, возможно, был с кем-то еще этим утром, но вот я здесь, оставшаяся неудовлетворенной.

— Итак, что у нас тогда в списке дел? — спрашивает Рыжая, прерывая ход моих мыслей.

— Ну, мне нужен новый ноутбук и несколько книг для определенных занятий. Вот и все, на самом деле, и кофе, много кофе и пирожных, — улыбаюсь я.

Я ничего не могу с собой поделать, ее улыбка заразительна.

— Это все выполнимо, не хочешь сначала выпить кофе, а потом, когда мы закончим с твоими планами, мы могли бы перекусить?

Я замечаю надежду в ее голосе и ловлю себя на том, что киваю в знак согласия. Она визжит, буквально визжит, и я не знаю, как ей это удается, когда ее рука переплетена с моей, но она так-же хлопает, когда немного подпрыгивает.

Она тащит меня за собой в центр кампуса, где есть все необходимое, и я удивляюсь планировке. Здесь есть целый ряд магазинов, всего около двадцати, начиная от магазинов дизайнерской брендовой одежды и заканчивая первоклассными магазинами электроники. Все здания довольно маленькие, почти причудливые, а мощеная дорожка заставляет меня чувствовать себя так, словно я покинула страну.

Ее руки тянутся во все стороны, когда она указывает мне на что-то по дороге в кафе.

Здесь есть небольшая площадь с ресторанами и кафе в той же атмосфере, с небольшим замысловатым фонтаном в центре. От итальянских ресторанов до «Starbucks».

Выделяется большое здание, которое, по словам Рыжей, является главной столовой кампуса. Все эти стеклянные стены и стальные панели выглядят совершенно неуместно, слишком современно среди остального.

Рыжая не отпускает мою руку. Я вижу, как ее мозг работает сверхурочно, и я знаю, что, когда мы в конце концов сядем за стол, она засыплет меня своими вопросами, прежде чем я успею задать ей хоть один из своих.

Она с удовольствием заказывает кофе на вынос, хотя у нее морщится лицо, когда я пью чистый черный кофе, по сравнению с ее фраппучино с мокко и крошкой печенья.

Холодный кофе, кто вообще его пьет?

Очевидно, я. Учитывая, что я обещала попробовать одно из них завтра после окончания занятий.

Направляясь в магазин электроники, я достаточно легко покупаю новый ноутбук, там было ограниченное количество вариантов, но все на высшем уровне. У меня в комнате есть мой собственный ноутбук, но это не та вещь, с которой я могу небрежно прогуливаться по кампусу.

Не тогда, когда у меня есть доступ к черному рынку и тамошней темной паутине. Фезерстоун знает, но если бы кому-то удалось заполучить это в свои руки, мне была бы крышка. Я также не знаю, кто на самом деле стоит за именем Физерстоун, поэтому я не совсем уверена, кто в курсе моей внеклассной деятельности.

Следующая остановка — книжный магазин, и после того, как я набрала слишком много книг, на мой вкус, мы закончили. Слава богу.

Мы прогуливаемся по мощеной улице, направляясь за едой, когда я вижу выражение лица Рыжей, и становится очевидным, что она отчаянно хочет что-то сказать.

— Давай, выкладывай.

У нее взгляд "оленя в свете фар".

— Ну, э-э-э, мне просто интересно, полностью ли ты прочитала руководство? Я имею в виду, что ты красива, настолько красива, насколько ты есть. Просто нужно строго соблюдать правила, и мой долг как твоей лучшей подруги — помогать тебе. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы завтра, в твой первый официальный день, не тогда, когда я могу быть уверена, что мы избежим ненужных конфронтаций. Не похоже, что тебе это нужно. Вовсе нет, но не я устанавливаю правила и…

— Рыжая, просто переходи к сути, — перебиваю я, махая ей рукой.

— О, извини, просто макияж обязателен, — торопится она, и мне требуется секунда, чтобы осознать.

О, слава богу, то она заставила меня напрячься всей своей бессвязностью.

— Не волнуйся, я видела, и моя мама взяла на себя смелость заполнить мою комнату половиной магазина косметики, так что не нужно напрягаться. Я крашусь, когда мне нужно или хочется, просто не так часто, в основном потому, что я провожу так много времени на тренировках, и он просто плывет.

Я никогда не упоминаю, сколько я тренируюсь. Ну вот, я снова начинаю, просто расскажи ей историю своей жизни сейчас, убери это с дороги, ругаю я себя.

— О, хорошо, я просто хотела убедиться, что вдруг тебе нужно что-нибудь здесь купить. Хотя убедись, что ты носишь с собой какие-нибудь принадлежности для макияжа, потому что они ожидают повторного нанесения после физической нагрузки, — советует она.

Отлично, именно то, что я хотела. По крайней мере, она предупредила меня, потому что иначе я бы точно не таскала это с собой.

— Это прекрасно Рыжая, не волнуйся об этом. Ты готова что-нибудь съесть? — спрашиваю я.

— Как насчет чего-нибудь итальянского? — это самая уверенная фраза, которую она произнесла за весь день.

Всего лишь простым вопросом. Я вижу, что она не пытается мне угодить или ходить вокруг да около, и это заставляет меня улыбнуться.

— Это звучит как путь к моему сердцу, Рыжая, показывай дорогу, — отвечаю я.

Черт возьми, от нее одни неприятности, жаль, что я не увлекаюсь женщинами, потому что она обвела меня вокруг пальца. Если бы кто-нибудь увидел меня из дома, он бы не поверил своим глазам.

*****

Рыжая ведет меня в маленький итальянский ресторанчик, а не в главную забегаловку, и мы решаем посидеть во внутреннем дворике снаружи, пока солнце все еще греет. Большие красные, белые и зеленые навесы отбрасывают тень на нас, когда мы сидим за классическим кованым столом и стульями, глядя на площадь.

Она нелепо ухмыляется, больше обычного, если это возможно, и это вызывает у меня любопытство.

— Чему ты так широко улыбаешься? — спрашиваю я, и это только заставляет ее хихикать.

— Ты не отрицала, что я твоя лучшая подруга, и теперь тебе слишком поздно это оспаривать.

Она высовывает язык и берет меню, пытаясь на этом закончить разговор. Я пытаюсь не смеяться над ее выходками, но это трудно, и она это знает. Я не знаю, как возразить на ее утверждение, поэтому вообще ничего не отвечаю, что только заставляет ее улыбаться еще шире.

Подходит официант, он выглядит примерно нашего возраста, он тоже учится здесь? Я не спрашиваю, поскольку вторжение кажется невежливым. Итак, мы делаем заказы: по чаю со льдом, она заказывает пиццу с пепперони, а я — спагетти карбонара, мои любимые.

Как только мы снова остаемся одни, я пытаюсь классифицировать вопросы, которые у меня возникают, об этом месте, о ней, обо всем.

— Так как же ты здесь оказалась, Рыжая? — начинаю я, желая сначала узнать о ней побольше.

— Ну, когда мне было 14, мой папа усадил меня и сказал, что я больше не буду ходить в школу со всеми своими друзьями. Я должна была посещать Физерстоунскую среднюю школу. Он сказал мне об этом за неделю до того, как я должна была начать, и вот так просто я была выброшена из своей зоны комфорта в мир, о котором понятия не имела, — говорит она, проводя рукой по волосам и опустив глаза.

— Мой отец не является важной частью преступного мира, но он создал технологии и устройства для Физерстоуна. Он говорит, что это для того, чтобы я могла получить лучшее образование, и от меня ничего не ожидают, но, честно говоря, я думаю, что они вынудили его поместить меня сюда. Сделать меня лучше него, потому что я многому научилась в Физерстоунской школе, об этом мире и людях в нем, и мне это не нравится. Я думаю, они поместили меня в "Бубны" в качестве жеста доброй воли, но я не принадлежу к истинной линии родословной, а это значит, что никто не хочет иметь со мной ничего общего, потому что мое имя ничего не значит для их статуса. — она вздыхает.

Боже, это много. Ей есть что сказать, и ей со многим приходится иметь дело, особенно потому, что ясно, что в ее крови нет яда, как у других, как у меня.

— Тебе, должно быть, было тяжело.

Я не извиняюсь за ее обстоятельства. Это не моя вина, но я чувствую необходимость признать ее чувства.

— Да, так оно и было. В основном потому, что это была школа-интернат, я уже провела четыре года с этими людьми, а теперь, вот, еще нужно один год. Могу я быть честна с тобой?

Печаль в ее голосе заставляет меня немедленно кивнуть головой.

— Я окаменела, Луна. Фезерстоун Хай была всего лишь средней школой со стандартным учебным планом, но здесь? Здесь от меня ожидают, что я научусь драться, и я тоже была вынуждена выбрать О.М.А. Я благодарна, что смогла выбрать Науку, это моя мечта, и Бизнес не так уж плох. Затем они заставили меня взять Историю, изучая их прошлое и втягивая в свое лоно, — говорит она, страдание сквозит в каждом слове.

Я оглядываю площадь, замечая нескольких людей, бродящих вокруг, пока обдумываю ее слова. Я позаботилась о том, чтобы занять место в углу, чтобы видеть все наши наблюдательные пункты, но в этом нет ничего необычного. Уроки Рафа остаются со мной даже сейчас, благодаря им я могу видеть все, что меня окружает.

— У тебя есть навыки борьбы?

Она просто качает головой, глядя на свои руки.

— Совсем никаких, даже уроков самообороны?

Она снова качает головой, черт возьми.

— А как насчет остальных здесь? — спрашиваю я, наклоняясь ближе.

Она пожимает плечами: — В Фезерстоун Хай постоянно происходили драки, и у некоторых это в родословных, так что здесь будет только хуже. Особенно для тех, у кого есть доступ к их семейным хранилищам. — похоже, она побеждена.

Черт возьми, она поставила себя в невыгодное положение. Меня устраивали боевые классы, но это потому, что мне это нравится. Для человека без опыта это наверняка будет шоком.

— Хорошо, тогда мы начнем тебя тренировать. Я помогу тебе, и мы сможем воспользоваться тренажерным залом в "Тузах" для уединения. Я знаю, возможно, это не то, что ты хочешь делать, но важно, чтобы мы могла защищаться.

Я не собираюсь вмешиваться в это. Я протягиваю руку и ободряюще сжимаю ее руку.

— Спасибо тебе, Луна, я не могу выразить, как много это для меня значит, — тихо говорит она.

Я киваю: — Нам нужно будет сравнить расписания и составить план после того, как мы поедим.

Она улыбается в ответ.

— Что такое О.М.А.? — спрашиваю я.

— О, это означает Отмывание денег, Мошенничество и Азартные игры, — морщится она.

Какого хрена, как по вообще проводятся занятия? Это хуже, чем В.П.К.Р., но я этого не говорю. Я могу сказать, что она и так достаточно борется.

— Что ж, я уверена, это будет незабываемый опыт. — я улыбаюсь, надеясь разрядить обстановку, и это, по крайней мере, заставляет ее улыбнуться.

Она совершенно сбивает с толку. У нее есть мое желание помочь ей. Я никому не помогаю, и мне, конечно, наплевать на других, и все же я здесь. Мое нутро любит ее, и это, очевидно, означает, что теперь мне есть о ком беспокоиться.

К счастью, приносят еду, и мы начинаем есть в уютной тишине, наблюдая за площадью вокруг нас.

— Итак, Рыжая, есть что-нибудь важное, что мне нужно знать? — спрашиваю я, покончив с одной из лучших карбонар в мире.

— Что ты уже знаешь?

Я пожимаю плечами: — Честно? Очень мало. Я не знала, что это такое, пока меня сюда не притащили.

От меня не ускользает удивление на ее лице, но потом ее мозг работает сверхурочно, пытаясь собрать ту информацию, которую, по ее мнению, я могу счесть полезной.

— Хорошо. Итак, все это заведение основано на иерархии. Шесть общежитий, даже способ распределения комнат основан на этом. "Джокеры" внизу, а "Тузы" вверху. Это касается и всего преступного мира, они заставляют тебя знать свое место в Физерстоуне. Таким образом, никто не переступит черту и не вызовет хаос.

Она с трудом переводит дыхание, делает глоток своего напитка и продолжает.

— Все боятся тех, кто состоит в "Тузах". Роман Ривера, Паркер, Кай Фьюз, Оскар О'Шей и Рен Дитрихсон. Ты имела удовольствие встретиться с Реном в субботу, и у Оскара был твой идентификационный номер. Я не знаю, пересекались ли ваши пути с тех пор, но, если они говорят, прыгай, то все спрашивают, как высоко. Теперь ты в "Тузах" по родословной, но поскольку ты еще и новое лицо, я не знаю, на каком ты уровне, честно говоря. Если кто-то из "Тузов" продолжит конфликтовать с тобой после вчерашнего, маловероятно, что они встанут на твою сторону. Скорее всего, это увеличит размер мишени на твоей спине, — съеживается она.

Официант прерывает нас, собирая тарелки и оставляя меню десертов.

Как будто я буду расстроена из-за того, что я одиночка, это все, чем я когда-либо была. Я говорю это, и она просто качает головой.

— Ты не можешь быть одиночкой, теперь, когда у тебя есть лучшая подруга, Луна.

Она поднимает настроение и заставляет меня улыбаться. Очевидно, что мы обе не в своей тарелке в Фезерстоуне, просто по-разному. Когда ни одна из нас на самом деле не хочет быть здесь.

— Кто-нибудь в старшей школе решал, что не хочет там быть, и просто уходил?

Ее лицо мгновенно бледнеет, и она отчаянно трясет головой.

— Нет, Луна, никогда, ты либо каким-то образом уйдешь как часть Физерстоуна, либо в мешке для трупов. Я видела слишком много таких за последние четыре года, Луна. Ты играешь по их правилам или умираешь, между этим ничего нет, — в ее голосе сквозил страх.

Я не знаю, как заставить ее рассказать мне больше, чтобы она не сломалась, но в любом случае это не имеет значения, когда парень пододвигает к нам стул и садится за наш столик задом наперед.

Он встречается со мной взглядом и усмехается.

— На днях у меня не было возможности представиться должным образом. Я Оскар, но ты можешь называть меня как хочешь, детка.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

(Оскар)

Наконец-то, я повсюду высматривал эту девушку с субботнего утра, но безуспешно до сих пор. Если бы вы сказали мне неделю назад, что мне понравится девушка без макияжа, в армейских ботинках и шортах, я бы послал вас нахуй. Когда она так небрежно столкнула Рен в воду, это привлекло внимание моего члена, и с тех пор я не переставал дрочить на нее.

Я просто хочу подрочить на нее сейчас, хотя мое появление, похоже, не произвело на нее впечатления.

Что это значит?

Меня любят все, особенно дамы. Она явно еще не слышала о моих впечатляющих чертах лица и утонченных навыках.

— Я могу тебе чем-то помочь? — коротко спрашивает она меня.

— Как тебя зовут, детка? Мне удалось узнать твою родословную только на днях. — возражаю я, но она только закатывает глаза.

Я чувствую, что она хочет послать меня нахуй. Это чуждое мне чувство, но, кажется, оно только придает мне решимости для разнообразия. Обычно, если ты нелегкая мишень, ты вообще не мишень. Должно быть, она видит по моему лицу, что я пока не готов сдаваться, и смягчается.

— Луна. Итак, ты сам уйдешь, или мне нужно помочь тебе с этим?

Хм, дерзкая. Мне это нравится. Моему члену определенно нравится. Луна, мне нравится, как это звучит в моей голове.

Я не могу удержаться, чтобы не провести языком по нижней губе, когда рассматриваю ее. Розовые пухлые губки, изумрудно-зеленые глаза и мягкие каштановые волосы, достаточно длинные, чтобы я мог намотать их на кулак.

Вот оно. Я видел это. Эта маленькая искорка в ее глазах, всего на мгновение, но она была там. Ей нравится то, что она видит, и теперь мне нужно придумать, как ввести ее в курс дела.

— Детка, я пока не могу уйти. Я недостаточно знаю о тебе. Я практически ничего не знаю, — мурлыкаю я, но как лев, потому что я зверь.

Она отводит от меня взгляд и смотрит на свою подругу, приподнимая бровь. Почему она сейчас не ластится к моим рукам? Мое мурлыканье всегда привлекает их безошибочно. Хихиканье справа от меня заставляет меня взглянуть на ее подругу: она смеется?

С меня?

Я снова смотрю на свою любимицу, и она ухмыляется.

— Ладно, тусовщица, да, ты горячая штучка, я не собираюсь лгать, но твои обычные прелести здесь ничего не значат. Так что будет лучше, если ты уйдешь, хотя приятно с тобой познакомиться.

Она откидывается на спинку стула и слегка улыбается мне.

Что это вообще значит? Я провожу рукой по волосам, сбитый с толку ее реакцией.

Чертовски верно, я горяч.

Я знаю, что это так. Моя внешность и мое обаяние — вот что помогает мне добиваться успеха. Черт, я говорю как девчонка, но никто не говорит "нет" Оскару О'Шин.

Снова взглянув на ее подругу, я узнаю ее из Фезерстоун Хай. Я не смогу угадать ее имя, хотя я совершенно уверен, что она из "Бубен". По крайней мере, я с ней не спал, это повышает мои шансы с Луной.

— Луна, детка, я хочу, чтобы мы стали ближе. Как насчет того, чтобы позволить мне проводить тебя обратно, мы все равно идем в одном направлении.

Черт, ее имя действительно хорошо звучит на моем языке, я одариваю ее своей фирменной улыбкой и… она просто вздыхает.

— Оскар, верно? — спрашивает она, и я киваю, когда она наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо.

— Оскар, ты определенно в моем вкусе, но сейчас для меня неподходящее время. Я пытаюсь поговорить наедине, я уверена, ты это понимаешь. Просто для меня сейчас не лучшая идея вести разговор со своей киской.

О, мои дни, мое сердце неудержимо бьется от ее близости, ее голос так близко опьяняет. Она нежно кладет руку мне на бедро. На мне шорты, поэтому соприкосновение кожи с кожей обжигает меня.

— Мне нравится — без обязательств, Оскар, и когда придет время, я уверена, ты будешь рядом, но на будущее не болтай языком. Я не твоя детка. Ты горяч, как грех, но как только ты открываешь рот, все превращается в дерьмо, — говорит она с усмешкой.

С этими словами она встает и берет свои сумки, пока ее подруга оплачивает счет. Я так увлекся Луной, что даже не заметил, как она встала из-за стола, а потом они неторопливо удалились, как будто и не оставляли меня сидеть здесь.

Меня.

Оскара О'Шейна.

"Туза", какого хрена?

Я стремительно возвращаюсь в "Блок-Тузов", срезая путь через деревья вместо тропинки, чтобы убедиться, что я снова не столкнусь с ней, пока чувствую это замешательство. Она уже заставила меня вести себя как похотливую девственницу, а я король секса.

Я направляюсь прямиком в спортзал, молясь, чтобы мои парни были там, мне нужно выпустить пар. Черт возьми, у меня из-за всего этого вырастит вагина.

Хлопнув дверью в спортзал, Роман и Паркер сразу же поднимают глаза.

— Черт возьми, Оскар, — ворчит Роман.

Я начинаю расхаживать перед гирями, на которых они тренируются, не в силах ни устоять на месте, ни присесть.

— Ты в порядке, Оскар? — спрашивает Паркер, всегда заботливый.

Если бы здесь был только Роман, он бы оставил меня гноиться.

— Я не знаю Паркер, я так не думаю, — отвечаю я, но не замедляю шаг.

— Во мне что-то изменилось? Я чувствую себя так же, но я чего-то не понимаю? Проверь меня, Паркер.

Он странно смотрит на меня, затем переводит взгляд на Романа, который тоже смотрит на меня в замешательстве.

— Что, черт возьми, не так, Оскар? У меня нет на это времени, — вздыхает Ром, вытирая лицо полотенцем.

Почему сегодня все вздыхают в мою сторону?

— Кажется, мне только что отказали, чувак, — бормочу я.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Ром стонет.

— Я говорю о том факте, что я просто подошел к девушке, применил свое обаяние, одарил ее своей улыбкой и мурлыканьем на всю мощь, и… ну, ничего, совсем ничего. Мой член плачет, ребята, он действительно хотел этого, — не могу не скулить.

Они молчат, уставившись на меня, как будто у меня выросла еще одна голова или что-то в этом роде. Затем Роман разражается смехом, похожим на смех сытого живота, и он упирается руками в бедра, чтобы сдержаться. Ублюдок, какого хрена он смеется? Это серьезно. Я смотрю на Паркера в поисках помощи, а он кусает нижнюю губу, пытаясь сдержаться, чтобы не закатить истерику вместе с Ромом.

— Это не смешно, ребята, я серьезно. Каждый раз это срабатывает как заклинание, а она отмахивалась от меня, как от ничтожества. Ну, она признала, что я в ее вкусе, но потом сказала мне держать рот на замке, потому что это разрушает то, что у меня есть. Я теряюсь, ребята, что не так с моим ртом? Я искренне в растерянности, парни.

От этого Ром смеется еще громче, и Паркер, блядь, присоединяется к нему.

Мои руки прижаты к бокам, когда я смотрю на них сверху вниз, любой другой в этой школе обосрался бы при виде этого, но этим придуркам требуется целая вечность, чтобы успокоиться.

— Вы закончили? — оычу я.

— Да, успокой свое дерьмо, Оскар. Так тебе отказали? Это случается, ну, не со мной, но я слышал, что это случается, преодолей это. Иди и используй свой… мурлыкай кому-нибудь другому, — посмеивается он.

— Идите вы нахуй, ребята, я бы не злился, если бы это было так просто. Я просто знаю, что у нее будет самая сладкая киска, чувак. Я имею в виду, что она едва положила руку мне на бедро, я бы добавил, рядом с гребаным коленом, и я мог бы прямо тогда кончить в штаны, — заявляю я.

Это чистейшая божья правда, и я этого не стыжусь.

— Чувак, успокойся, иди пробежись по кругу, прими холодный душ или позаботься о себе. Мне все равно, но прекрати вести себя как сучка. — он ухмыляется и садится на скамью для тяги, похоже, со мной покончено.

— Пошел ты, Ром, я дрочу на нее уже несколько дней, и этого недостаточно. Паркер, помоги парню, мне нужен совет, — умоляю я, поворачиваясь, чтобы сосредоточиться на нем, надеясь, что он будет нежнее со мной, но Паркер выглядит беспомощным.

— Э-э-э, извини, Оскар, что бы я ни сказал, это не заставит тебя заполучить киску, приятель. Я думал, ты всегда говорил, что ты король и мне нужно брать у тебя уроки? Теперь я в замешательстве, — выпаливает он.

Я явно задел провод в его мозгу. Он мне вообще ни к чему.

— Идите вы нахуй, ребята! — кричу я и вылетаю из спортзала, направляясь прямиком в свою комнату, потому что моему члену нужно немного внимания. По крайней мере, теперь у меня есть имя, которое я могу выкрикивать в душе.

Луна.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

(Луна)

Глядя на свое отражение в зеркале туалетного столика, я с трудом узнаю себя. Используя немного лака для волос, я придаю дополнительный объем своему стандартному "конскому хвосту", поскольку мне пришлось нанести более плотный макияж, чтобы следовать их дурацким рекомендациям.

Я несколько раз перечитала руководство, которое было в коробке с удостоверением личности, чтобы убедиться, что я соблюдала все правила макияжа, которыми меня благословил Фезерстоун. Я просто рада, что это не вынуждает нас всех делать вид, что Рен выглядит потрясающе. Я использую тональный крем, немного бронзатора, румян и немного туши для ресниц. Я готова. Полный макияж глаз или помада не требуются, поэтому я обошлась без этого, просто использовала немного блеска для губ.

Тот факт, что это требование вообще вызывает отвращение у кричащей во мне феминистки, но это также дает мне представление о том, какое место занимают женщины в их мире.

Встав из-за комода, я оглядываю свою униформу перед зеркалом в пол, это скорее сшитый на заказ деловой костюм, который демонстрирует все достоинства.

Жемчужно-белая блузка без трех верхних пуговиц намеренно выставляет напоказ мое декольте. Мой черный блейзер украшен золотой вышивкой, а на левой стороне груди — кроваво-красная эмблема. Эмблема совпадает с красным логотипом, который был на толстовках парней в пятницу вечером, когда меня затащили в эту адскую дыру, с выгравированным на нем золотом А.Ф. Подходящая к цвету черная юбка сидит чуть выше колен, облегая бедра, с опасно высоким разрезом сзади. Завершают ансамбль туфли на четырехдюймовых каблуках с красной подошвой.

Как, черт возьми, я должна носить это весь день?

Я не меркантилистка, но Рыжая пообещала мне, что на меня обратят внимание, если моя обувь и сумка будут простыми. Я думаю, моя мама в чем-то хороша, учитывая количество дизайнерских вещей в моем комоде.

Несмотря на то, что это не мой истинный облик, я уже чувствую, что здесь многое основано на внешности. Так что пока я присоединюсь к массам и буду подыгрывать им.

Вчера Рыжая упомянула, что нас сопровождают в лекционные залы, так что мне не нужно беспокоиться о том, чтобы ходить туда на этих каблуках. Хотя это означает, что я должна подчиняться придуркам из "Туз".

Хотя вчерашняя стычка с Оскаром выбила меня из колеи, он действительно горяч, как грех.

Он заставил меня потрогать себя, как только я вернулась в свою комнату. Мне пришлось представить его с закрытым ртом, и я ничего не могла с собой поделать, но мои мысли тоже обратились к парню из спортзала. Между ними я была взвинчена и кончила слишком быстро.

Я могу сказать, что Оскар "мужчина-шлюха", но меня это не смущает. Секс — это просто так, мне не нужны эмоции или переживания. Мне просто нужно удовлетворение, и я могу сказать, что он может дать мне это. Как раз тогда, когда мне здесь будет более комфортно, если это когда-нибудь случится, и мне нужно больше, чем я могу сделать сама.

Быстро просматривая, я проверяю, есть ли у меня все необходимое для сегодняшних занятий. Мне не нужно много для техники или бизнеса, но сегодня днем у меня будет оружие, поэтому я приготовила небольшой дорожный чемодан для своих пистолетов и клинков.

В моем расписании также было небольшое уведомление о том, что нам предоставят место для хранения на каждом занятии, так что в будущем нам не нужно будет брать все с собой. Надеюсь, оружие достаточно надежно защищено, чтобы мне было удобно оставлять свои новые вещи, в противном случае я просто заберу их с собой.

Услышав звонок моего телефона, я понимаю, что горит красный и пора двигаться. Все еще отказываясь пользоваться лифтом, я тащусь вниз по лестнице. Что на таких каблуках оказывается непросто, поскольку я сразу же спотыкаюсь на первых ступеньках.

— Дайте мне кто-то гребаных сил, справиться с этим, — говорю я, пытаясь восстановить равновесие. Моя сумочка и дорожный чемодан только усугубляют ситуацию.

Зайдя в вестибюль, я вижу группу людей, болтающих между собой, — трех девушек и четырех парней. Все развалились на черных кожаных диванах. Среди парней Оскар и придурок из спортзала, а также двое других, которых я раньше не видела.

Черт возьми, быть сексуальным — это обязательное условие для посещения этой академии?

Остальные девушки с Романом, должно быть, это его марионетки, и я не в настроении иметь с ними дело.

У меня есть свободный путь прямо к выходу, где я вижу Рыжую, ожидающую по другую сторону стеклянных дверей. Я надеваю авиаторы, выпрямляю спину и прохожу туда так, словно это дерьмо принадлежит мне, с сумочкой на плече и чемоданом за спиной.

Мои каблуки стучат по мраморному полу, и все разговоры прекращаются. Я чувствую на себе их взгляды, но не чувствую, чтобы кто-то двигался. Я продолжаю идти, не сбиваясь с ритма. Я как раз прохожу мимо них, когда слышу, что их разговор возобновляется.

— Гребаная сука, — говорит девушка, хотя это не Рен.

— Она могла бы быть моей сучкой, когда захочет.

Это говорит Оскар, и я слышу звук удара, как будто кто-то только что ударил его по голове.

— Ты получишь по заслугам, шлюха, просто подожди, — кричит Рен.

Я не отвечаю, но не могу удержаться и показываю ей средний палец свободной рукой над головой. Я не слышу никакого ответа, потому что я уже на улице, иду к Рыжей.

— Эй, Луна, ты готова? — спрашивает она, нервно потирая руки.

— Так, как я когда-либо смогла бы, я полагаю, а ты?

Она пожимает плечами, но потом вспоминает, что я сказала вчера.

— Ты должна притворяться, пока не посинеешь, всегда буть уверенной, поняла?

С этими словами она выпрямляется, расправляет плечи и переводит дыхание. Смотрит на меня в поисках подтверждения, а я просто улыбаюсь ей.

— Ты готова к тому, что будет позже? — спрашиваю я.

Мы сравнили расписания, и у нас нет свободных периодов в одно и то же время. Поэтому мы договорились тренироваться по вторникам, пятницам и воскресеньям. Я по-прежнему буду тренироваться каждый день, но для Рыжей это было бы слишком, и как бы сильно ей ни хотелось наверстать упущенное, я не хочу давить на нее слишком сильно, слишком быстро.

Она улыбается: — Да, у меня как раз свободное время, так что я возьму кофе, просто дай мне знать, когда освободишься.

Я киваю, и она продолжает: — Ты хочешь сесть в машину и надеяться, что Рен не будет вторым пассажиром? — я морщусь, но киваю в знак согласия.

Я хотела бы запрыгнуть с ней во внедорожник, но каждый квартал мы должны проезжать вместе, не смешиваясь. Я вижу, что в квартале Джокера есть два автобуса, и чем выше по цепочке вы поднимаетесь, тем меньше и удобнее транспортное средство. Рыжая садится в черный внедорожник с тремя другими студентами, а я беру машину с водителем и еще одним пассажиром, и, учитывая, что нас в Тузе шестеро, у меня нет шансов поехать одной.

Подходя к первой машине, я замечаю, что это "Rolls Royce", какая нелепость. Я имею в виду, что это чертовски красиво, и бензиновая наркоманка во мне возбуждена, но в этом совершенно нет необходимости.

Хотя внутри я просто фанатею, я знаю, что у этой малышки двигатель V12 с двойным турбонаддувом, разгоняющийся до 100 километров в час за 5,3 секунды, и планки на этой штуке, черт возьми. Чувак, мне нужно посмотреть, что внутри. Подойдя к багажнику, водитель открывает его, обнаруживая два отдельных запертых отделения, и протягивает мне висячий замок и ключ.

Открыв левое отделение, я вижу, что там достаточно места, очевидно, для моего оружия или чего-то еще, что я считаю достаточно важным, чтобы держать его под замком. Я ставлю чемодан внутрь и запираю его, решив оставить свою огромную сумку с остальными вещами при себе.

Кивая водителю, он обходит меня и открывает дверь, чтобы я села. Я не могу не спросить.

— Как тебя зовут?

Он выглядит слегка удивленным тем фактом, что я с ним разговариваю.

— Йен, Йен Портер, мэм, — отвечает он.

— Спасибо тебе, Йен, — говорю я с легкой улыбкой.

Раф воспитал меня в хороших манерах и уважении, несмотря ни на что, и самый большой секрет того, как оказаться на вершине, — подружиться с теми, кого считают — ничтожествами. Именно там вы иногда можете найти свою самую сильную преданность.

Йен просто улыбается в ответ.

Я сажусь, и боже, до чего же это красиво. Полностью черный кожаный салон, панели для обеспечения конфиденциальности на месте и встроенные мониторы на передних сиденьях. У меня есть мягкая подставка для ног, а в открывающимся подлокотнике, бутылки с водой ждут своего часа. Это моя роскошь. Я готова к тому, что мы начнем двигаться, чтобы почувствовать, насколько плавно едет машина.

Я достаю свой телефон, ожидая, когда тот, кому выпадет короткая соломинка, присоединится ко мне, чтобы мы могли двигаться дальше. Просматривая мои сообщения, я вижу, что Раф отправил еще несколько этим утром, явно расстроенный тем фактом, что я до сих пор не ответила.

Раф: Привет, Луна, я знаю, ты сейчас злишься, но, пожалуйста, сделай мне перерыв на пять секунд и дай знать, что с тобой все в порядке. Я знаю это место, этих людей, и какая бы ты ни была сильная, я волнуюсь.

Вздохнув, я смягчаюсь и даю краткий ответ.

Луна: Я в порядке.

Через несколько секунд мой телефон снова начинает жужжать.

Раф: О, слава богу. Я рад, что с тобой все в порядке. Постарайся насладиться своим первым днем, я помогу, что смогу, клянусь. Если я тебе вообще понадоблюсь, я здесь.

Раф: P.S Я договорился, что Дот будет отправлен тебе. Должен быть там в пятницу. Я уточню ближе к назначенному времени.

Дот? О боже, сейчас я бы ничего так не хотела, как свой мотоцикл. Мысль о свободе, о ветре, кружащемся вокруг меня, заставляет мое сердце учащенно биться. Мы можем покидать кампус на выходные, и перспектива прокатиться на нем меня возбуждает. К черту все остальное дерьмо, я сосредоточена на том, чтобы дождаться моего ребенка здесь. Я уверена, Томас сказал, что в "Туз" есть гараж, когда провожал меня в мою комнату, я проверю, когда вернусь.

Внезапно дверь открывается, и один из парней, с которыми я раньше не встречалась, садится рядом со мной.

Я внутренне вздыхаю, благодаря бога, что это не Рен. Мне не нужно, чтобы эта психичка была здесь, со мной. Хотя, кажется, напряжение волнами исходит от этого парня, и мои инстинкты подсказывают мне, что это из-за меня. Отлично, я никогда не встречала его раньше, и сильный дискомфорт портит мою первую поездку в этой жаркой поездке. Жаль, что он не Оскар, по крайней мере, кажется, что я ему нравлюсь, ну, мое тело.

Глядя на этого парня, я теряю дар речи из-за того, насколько он хорош собой. Он не такой крупный, как двое других, стройнее, но я все еще вижу очертания его плеч. Я бы хотела посмотреть, что этот парень прячет под своей униформой, потому что он действительно привлекает внимание.

У него в крови азиатское наследие. Я могу заметить это немного вокруг его глаз, в очертаниях его скул и линии подбородка, и от этого мне становится еще жарче из-за него. Иссиня-черные волосы зачесаны набок, в правом ухе проколот хрящ.

Я хочу лизнуть его.

Ради всего святого, Луна, что с тобой не так? Обычно парням не так легко привлечь мое внимание, но здесь, по-видимому, мое либидо играет со мной в злую шутку. Не желая, чтобы меня застукали за разглядыванием, я смотрю в окно и прихожу в себя, когда машина трогается с места.

Мы не успели далеко продвинуться, как перегородка поднялась. Я смотрю вперед, когда Йен смотрит в зеркало заднего вида и слегка качает головой, давая мне понять, что это не он контролирует ситуацию.

Остается мой приятель на заднем сиденье, и я не думаю, что это потому, что он хочет поиграть и навалиться на меня свои весом, ну в желающем для меня смысле.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, позволяя ему увидеть мою уверенность и полное отсутствие страха. Он пристально смотрит на меня несколько мгновений, ища что-то, я не знаю что.

— Ты не хочешь объяснить мне, почему я прилагая все свои усилия не могу найти о тебе хоть элементарную информацию? — он рычит, его руки сжимаются на коленях, напряжение волнами исходит от него.

Меня удивляет, что в нем это есть. Он выглядит более занудливым, чем альфа, и как бы сильно он на меня ни орал, это меня заводит. Я ловлю себя на том, что бессознательно наклоняюсь к нему.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — спокойно отвечаю я, заставляя себя сесть прямо.

Это делу не поможет.

— Я имею в виду, я искал везде, и все, что я могу найти, — это горстка деталей. Хакерство — это моя игра, Сакура, я лучший, так скажи мне, что ты сделала, чтобы стереть свои записи? — он в ярости.

Я не думаю, что сейчас время спрашивать, но Сакура? Что это значит?

Я понятия не имею, о чем он говорит, я не стирала ни чего из своих данных. Я говорю ему это, и он ударяет кулаком по подлокотнику между нами, прямо рядом с тем местом, где покоится моя рука, но я не вздрагиваю.

— Не играй со мной, черт возьми, это добром для тебя не закончится, — процедил он сквозь зубы.

Я не знаю, чего он ожидает от меня, учитывая, что я говорю правду. Яд в его глазах говорит мне, что я никуда не уйду, пока у него не будет ответов. Почему он вообще пытается расследовать мое прошлое?

Вы, мистер, только что утратили часть своей горячности.

— Слушай, я тебя не знаю и какого хрена ты пытаешься копаться в моем прошлом, но я определенно ни хрена тебе не должна. Я не знаю, какую информацию ты мог бы найти в любом случае, потому что тот, кто ее стер, была не я, и они мне тоже ничего не сказали. А теперь отвали на хрен, — рычу я ему в ответ.

К счастью для меня, я чувствую, что машина останавливается, и понимаю, что мы находимся за пределами учебных корпусов. С этими словами я распахиваю дверцу машины, прежде чем Йен успевает выйти, и захлопываю ее за собой. Я обхожу багажник, стучу по нему, чтобы Йен понял намек и открыл его. У него, должно быть, есть кнопка, потому что она открывается раньше, чем его дверь, и я быстро достаю свой чемодан из купе.

Оглядываясь, я вижу, что Рыжая машет мне рукой, и направляюсь прямо к ней, не желая оглядываться.

Отличное начало, чертовски фантастическое.

Критерии для мужчин в "Тузах" — быть чертовски горячими и полными придурками.

Трое из четырех подтверждены. Тьфу.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

(Луна)

Стоя рядом с Рыжей, я рассматриваю всех вокруг нас. Все они собрались группами на открытом пространстве между двумя учебными корпусами. Оба имеют одинаковый размер, классические кирпичные стены и большие каменные ступени, ведущие ко входам.

Я чувствую на себе множество взглядов с тех пор, как выскочила из «Rolls Royce». Они не знают, что обо мне думать, и их явно беспокоит, что я не стою рядом с остальными из "Туз". Рыжая не ошиблась, когда сказала, что они правят всеми, никто не смеет подходить к ним слишком близко, но каждый студент здесь знает об их присутствии.

Откуда ни возьмись звенит колокольчик, привлекая всеобщее внимание. Рыжая комично подпрыгивает, как и некоторые другие, заставляя меня хихикать. Она пытается одарить меня строгим взглядом, но это лишь вызывает у меня приступ смеха.

Группа девушек рядом с нами смотрят в нашу сторону широко раскрытыми глазами. Я не могу сказать, боятся ли они, что я смеюсь, потому что я сумасшедшая, или потому, что они думают, что я собираюсь причинить им боль, но я не обращаю на них никакого внимания.

Рыжая слегка подталкивает меня локтем и кивает в сторону входа, где на верхней ступеньке лестницы стоит Барбетт Дитрихсон, пристально глядя на меня на всеобщее обозрение.

Фантастика.

Я не реагирую, я просто продолжаю смотреть в ее сторону, но из-за моих солнцезащитных очков она не может точно знать, смотрю ли я на самом деле.

— Всем доброе утро, представления на самом деле не требуются. Я знаю, что вы все прекрасно знаете, кто я, но формальности ради, меня зовут Барбетт Дитрихсон. Я глава Академии Фезерстоун. Вы можете обращаться ко мне — миссис Дитрихсон.

Ты можешь обращаться ко мне? Ты, блядь, не королева Англии.

Отвали.

Я рада, что мои глаза прикрыты, потому что не могу не закатить глаза от ее дерьма.

С грустью она продолжает: — Я надеюсь, что вы все используете эту возможность в полной мере. Фезерстоун воспитала нескольких прекрасных выпускников, которые после окончания учебы ведут яркую и наполненную жизнь. При этом вы все здесь по многим разным причинам, эти причины являются вашей единственной целью. Знайте свое место, следуйте правилам, и вы добьетесь успеха, на самом деле это просто, но не все из вас выживут. Надеюсь, мы сможем сказать, что вы умерли, пытаясь это сделать, — сладко заканчивает она, не сводя с меня глаз. Наблюдает за моей реакцией на возможность смерти, но она ее не получит.

Она задерживает свой взгляд достаточно долго, чтобы окружающие проследили за ее взглядом.

Она только что нарисовала мишень у меня на спине, и она это знает. Я буквально чувствую, как сотни глаз разрывают меня на части, но я не отступлю. Вместо этого я поднимаю очки на макушку и продолжаю смотреть на нее. Даю ей понять, что она завладела моим вниманием, а также тем фактом, что я не боюсь и не отступаю.

Это вызывает у меня усмешку, когда она неторопливо спускается по ступенькам, садясь в ближайшую машину.

Мне бы не помешала минутка, чтобы собраться с мыслями, но я не получу ее в окружении всех этих людей, которые все еще пялятся на меня. Я опускаю очки обратно, чтобы спрятать от них глаза, и киваю головой в сторону входа, приглашая Рыжую следовать за мной.

Она понимает намек, и мы идем сквозь море людей, излучая уверенность. Я стараюсь придать своим бедрам дополнительную дерзость, когда поднимаюсь по лестнице. Каким бы фальшивым это ни было, эти люди этого не знают и отступают, давая нам пространство.

Когда мы входим в здание, Рыжая подходит ближе.

— Что, черт возьми, все это было? — шепчет она.

— Я не знаю, она была в ярости в субботу, когда узнала, что у меня есть третья родословная, и я сбежала оттуда. С тех пор я вижу ее впервые.

Я рассказала ей короткую версию того, как я оказалась здесь вчера по дороге обратно, но я не упомянула Дитрихсон. Она явно недовольна, и все это просто игра воображения.

Взглянув на указатель, я вижу, что Технический отдел находится на третьем этаже, а Научный — на первом. Рыжая тянет меня к лифту, и я не сопротивляюсь. Рыжая копошиться рядом со мной, пока я пытаюсь собрать воедино все, что я, возможно, пропустила с Барбетт, но не заметила ничего, кроме того факта о третьей родословной.

Я не рассматриваю свое окружение или планировку здания. Я замечаю лифт, и это то, на чем я сосредоточена. Я уверена, что обстановка здесь такая же, как и во всем остальном этом заведении.

К счастью, прежде чем кто-либо еще успевает присоединиться к нам, двери закрываются, и мы трогаемся. Здесь просторно, и кажется большим, потому что все стены зеркальные.

Я согласилась встретиться с Рыжей у главных дверей, чтобы после этого мы могли вместе отправиться на учебу. Кажется, она не уверена, стоит ли оставлять меня одну, но я ободряюще улыбаюсь, и она выходит на первом этаже. Надеюсь, эта девушка поймет, что ей не нужно тратить на меня свое беспокойство, я прекрасно могу постоять за себя.

Поднявшись на третий этаж, я встречаю женщину с планшетом. Она называет мое имя, подтверждая, что я здесь по техническим вопросам, и направляет меня к дальней стене, где выстроены шкафчики. Волоча свой чемодан по деревянному полу, я нахожу свое имя. Это следующий уровень, в моем домашнем шкафчике не было сенсорной панели и таблички с надписью "Стил".

Прочитав инструкции, которые она дала мне на листке бумаги, я быстро выполняю процедуру настройки отпечатка пальца и откладываю ненужные вещи на потом.

Там, где стоят шкафчики, не так много места, поэтому я приятно удивлена размерами самой Технической комнаты, когда захожу внутрь. У двери висит табличка, советующая нам подождать, пока нам распределятместа. Поэтому я зависаю у входа, обозревая остальную часть зала.

Все стены ярко-белые, на полу стандартный синий ковер. Напротив друг друга расположены два отдельных стола. На одном установлены компьютеры, а на другом ничего нет. За столами стоят высокие скамейки, заполненные различными электронными устройствами, некоторые демонтированы, и есть даже маленький долбаный робот.

С ума сойти. Похоже, мы здесь работаем не с электронными таблицами.

Вокруг меня начинают собираться люди, и нас приветствует парень. На нем повседневные джинсы и футболка с изображением группы. Светло-русые волосы ниспадают ему на уши, глаза прикрывают огромные очки в оправе.

— Привет, я Дерек Гриффин, пожалуйста, зовите меня просто Дерек. Я ваш технический преподаватель, и это наше рабочее место. Я предпочитаю старые школьные рассадки, потому что я такой классик. На данный момент я бы хотел, чтобы в них не было имен. Итак, когда я назову ваше имя в группе из трех человек, пожалуйста, займите свои места, начиная с первого ряда. Это также будет ваша команда, когда потребуются групповые упражнения. Сегодня мы будем заниматься за компьютером, но, пожалуйста, обращайте внимание на доску в начале каждого урока. Если это не слишком сложно для вас, я начну.

Он начинает перечислять имена, и люди начинают пробираться сквозь небольшую толпу, занимая свои места. Кто бы мог подумать, что преступники-стажеры могут так хорошо слушать?

— Кай, Луна и Паркер, пожалуйста, — зовет он.

Я здесь больше никого не знаю, поэтому не утруждаю себя поиском того, с кем меня назначили.

Я сажусь на среднее место за ближайшим свободным столиком, ставлю свою сумку и пытаюсь устроиться поудобнее. Ради бога, мне было бы лучше без всего этого дерьма и в нормальной обуви.

Тени по обе стороны от меня садятся. Черт возьми, тот, кто сидит справа от меня, пахнет восхитительно, нежным древесным ароматом со слегка сладковатым акцентом. Я определенно могла бы завернуться в рубашку от этого парня.

Глядя в его сторону, я останавливаюсь, когда замечаю, что это последний парень из "Тузов", с которым я еще не встречалась. Он слегка улыбается мне и смотрит вперед. Бросив взгляд налево, я не могу сдержать вздоха, срывающегося с моих губ. Там сидит мой любимый приятель по машине, с хмурым видом бросая на меня кинжальные взгляды.

Ради всего святого, нельзя ли мне сделать перерыв на пять минут, пожалуйста?

Какие имена назвал преподаватель? Кай и Паркер.

Что ж, Паркер — мой нынешний любимчик из "Тузов", я не могу не посмотреть на него со стороны. У него короткие вьющиеся каштановые волосы, и мне хочется протянуть руку и запустить в них пальцы. Темные брови обрамляют потрясающие карие глаза, но мой взгляд застыл на его полных губах.

От него исходят не только горячие флюиды ботаника, но и то, что он не открывал рта, и легкая улыбка, которой он одарил меня, была чистой. На мгновение я восхищаюсь им, затем готовлюсь к тому, что он окажется таким же засранцем, как и все остальные.

Это их новое название — «Тузовые задницы».

*****

Дерек объясняет классу, что сегодня утром мы будем проходить аттестацию, чтобы понять, на что мы способны. С этими словами он поворачивается к нам спиной, продолжая возиться с гаджетами. Отличная беседа, сэр, большое спасибо.

Я нажимаю — Пуск, и продолжаю заполнять свои личные данные, чтобы начать оценку, через минуту, я слышу разочарованный вздох справа от меня. Оглядываясь, я вижу, что Паркер немного взволнован, лицо у него красное, а нога дрыгается.

Что его так взволновало? Я смотрю на Кая, но он, похоже, ничего не заметил, поэтому я наклоняюсь ближе к Паркеру.

— Эй, ты в порядке?

Хотя я не знаю, почему спрашиваю, это не имеет ко мне никакого отношения. Он запрокидывает голову, смотрит в потолок и делает еще один глубокий вдох. Я собираюсь отодвинуться, когда он переводит взгляд на меня.

Его глаза завораживают, я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы он потрошил меня ножом. Он задерживает мой взгляд еще на мгновение, затем медленно поднимает руку к монитору. Я слежу за тем, что он пытается мне показать, но на моем лице явно написано замешательство. Он все еще на первой странице, вводит свои личные данные, я не понимаю.

Я оглядываюсь на него, но его голова опущена, и он выглядит побежденным, поэтому я снова смотрю на монитор, потому что явно чего-то не понимаю.

Просматривая его данные еще раз, я обращаю более пристальное внимание. Рядом с полем для ответов есть красная звездочка, которая мешает продолжить оценку, потому что он ее не заполнил. Я смотрю, какие детали требуются, и это его фамилия.

Почему он оставил его пустым?

Он явно пропустил это не случайно, иначе не был бы так взволнован, он бы просто заполнил это и продолжил. В этом нет никакого смысла.

Отрываясь от экрана, я снова смотрю на Паркера, это действительно поразило его, что-то такое незначительное для меня, и он выглядит побитым. Он все еще смотрит вниз, и если и чувствует на себе мой взгляд, то никак не реагирует.

Я нежно беру его пальцами за подбородок и поднимаю его глаза, чтобы встретиться со своими. Какого хрена я делаю? Отстань от него, Луна, и возвращайся к тому, что ты делала.

Мне не нравится, какой он грустный, и я действительно не могу понять, почему мне не насрать.

Глядя ему в глаза, он выглядит потерянным. Я знаю этот взгляд, это чувство в глубине твоей души, как будто ты не знаешь, где твое место, и ты просто погружаешься все дальше и дальше в пропасть. Может быть, это то, что притягивает меня к нему, заставляет меня хотеть забрать это, потому что я знаю, что это может сделать с тобой.

Держа руку под его подбородком, я немного наклоняюсь, чтобы говорить тише.

— Поговори со мной, позволь мне помочь тебе.

Он должен принять внутреннее решение, чтобы подняться. Он продолжает смотреть на меня. Я вижу, что он там, и он заглядывает мне в глаза, как будто ищет ответ.

Я пытаюсь сохранить открытое выражение лица, поворачиваю руку, чтобы погладить его по щеке и линии подбородка. Не спрашивайте, блядь, почему, потому что я не знаю, я просто знаю, что тоже не хочу останавливаться.

Кажется, это возымело эффект, потому что его глаза на мгновение прищуриваются, прежде чем он нежно наклоняется к моей руке. Я ничего не говорю, я просто продолжаю смотреть ему в глаза и ждать.

Я чувствую себя прикованной к месту, этот момент прямо здесь такой грубый, такой реальный, такой интимный.

Это опьяняет.

Я немного волнуюсь, но я не могу отступить, мы не были бы сейчас ближе, если бы занимались сексом.

Мы заглядываем в души друг друга.

Я не должна позволять ему видеть, я никому никогда не позволяю видеть, но я ничего не могу с этим поделать.

Это становится слишком, почему, черт возьми, мне кажется, что мое сердце вот-вот вырвется из груди? Должно быть, он видит по моему лицу, что я пытаюсь заставить себя отодвинуться, и это заставляет его наконец заговорить.

— У меня нет фамилии, — едва слышно шепчет он.

А?

— Как у тебя может не быть фамилии? Особенно в таком месте, как это, когда, очевидно, это все, за что мы выступаем?

Он неуверенно поднимает свою руку и кладет ее поверх моей на своей щеке, как будто боится, что то, что он собирается сказать, заставит меня убрать ее.

— У меня сильная родословная, но я внебрачный сын, а бастарды обычно здесь не присутствуют. Мой биологический отец больше не произвел на свет детей и нуждается в наследнике. Вот тут-то и вступаю я, но я не получу фамилию, пока не проявлю себя, — мягко говорит он.

Что за черт? Как я вообще могу слышать это прямо сейчас?

Паркер, должно быть, смущен тем, что я хмурюсь, и опускает глаза.

— Я не хмурюсь на тебя, Паркер, это твои обстоятельства сводят меня с ума, — говорю я, поощряя его оглянуться назад, и это срабатывает.

По какой-то безумной причине я хочу сделать все лучше для него. Он весь под моей кожей, глубже чем Рыжая, даже не пытаясь.

— Тебе нужна моя фамилия? Я принадлежу к трем родословным и была бы более чем счастлива пожертвовать одной, — шепчу я.

Я не думаю, что он ожидал, что я скажу это с выражением шока на его лице, и это заставляет меня улыбнуться тому, насколько невинным выглядит его лицо по сравнению с остальной его мужской внешностью.

— Я не могу этого сделать, — он качает головой.

— Хорошо, хорошо, когда ты обычно называешь свое имя, что ты делаешь? — я спрашиваю.

— Я просто говорю Паркер. Если они еще не знают о моей ситуации, Роман обычно пристально смотрит на них, пока они не отступят.

В процессе исключения я предполагаю, что Роман — мудак из спортзала, после того как Рыжая на днях выложила мне всю подноготную. Похоже, он тоже неравнодушен к этому парню, да?

Обдумывая наши варианты, я киваю ему и убираю руку, мгновенно чувствуя потерю, но продолжаю пытаться разрешить ситуацию. Я наклоняюсь над его клавиатурой и печатаю, довольная собой, я нажимаю продолжить, и в правом верхнем углу появляется его имя. Я смотрю на него, но он смотрит на экран.

— Паркер Паркер? — он вопросительно поднимает бровь. Я улыбаюсь и киваю в ответ.

— Да, почему бы и нет? Ты должен просто быть собой, Паркер, к черту фамилии и родословные. Кроме того, в этом есть что-то приятное.

Он улыбается мне, и я киваю, прежде чем вернуться к своему экрану, пытаясь тоже наверстать упущенное, но я не скучаю по тому, что Кай смотрит на меня краешком глаза. Он ясно видел наше взаимодействие, и это немного нервирует меня.

— Спасибо тебе, Луна, — шепчет Паркер, но я просто киваю в ответ, не отрывая взгляда от монитора, мне нужно разорвать его власть надо мной.

Мне нужно прилечь. Здесь, определенно должно быть, что-то в воде. Определенно причина в воде. Это не смешно.

Ну, это может сразу пойти нахуй, большое вам спасибо.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

(Луна)

Наконец-то прозвенел звонок, и настало время. Я закончила пятнадцать минут назад, но предпочла уставиться в монитор, чтобы избежать зрительного контакта с кем-либо из моих приятелей по столику.

Мне кажется, что в данный момент я ничего не знаю о себе, мой разум и тело совершают поступки, совершенно не свойственные мне, и я опустошена, пытаясь разобраться в себе.

По крайней мере, я прошла оценку. Она была основана на знаниях, от ввода данных до программирования и понимания устройств. Я оценила свой уровень владения техникой и решила, что хочу преуменьшить свои способности, неправильно ответив на несколько вопросов или просто намеренно оставив их незаполненными. Увидев, что Главная охотится за мной, мне нужно держать свои карты как можно ближе к груди.

Схватив свою сумку, я встаю и как можно быстрее пересекаю комнату, когда слышу голос Паркера.

— Луна, подожди, — зовет он, но я продолжаю.

На сегодня он достаточно заморочил мне голову. Я направляюсь прямиком к своему шкафчику, быстро справляюсь с распознаванием пальцев и хватаю свой чемодан. Я забираюсь в лифт вместе с несколькими другими, молясь, чтобы он начал двигаться. С моей нынешней удачей двери останавливает Паркер, за которым следует Кай, и я полагаю, что это Роман.

Вот почему я всегда должна подниматься по лестнице.

Романа не было в нашем классе, так почему он вообще здесь?

— Эй, я тебя звал, — говорит Паркер, подходя ближе ко мне, заставляя меня поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Я не знаю, что он хочет от меня услышать, поэтому продолжаю пялиться, но мне все равно ничего не нужно говорить.

— Все вон! — кричит Роман.

Да, пожалуйста, я пытаюсь обойти Паркера, но мне совсем не везет.

— Не ты, принцесса. — говорит Роман, вытягивая руку передо мной.

Ради всего святого, я вздыхаю, но остаюсь на месте. Когда все выходят, я остаюсь с Паркером, Романом и Каем в лифте. Роман ждет, пока двери закроются и мы тронемся с места, прежде чем он внезапно нажимает кнопку остановки.

Что за черт?

— Итак, кто хочет ввести меня в курс дела? — спрашивает Роман.

Мы трое просто смотрим друг на друга. Не зная, чего он хочет, никто ничего не говорит. Он качает головой и тяжело вздыхает.

— Хорошо, я буду более конкретен. Паркер, не хочешь рассказать мне, почему ты преследуешь эту девушку на глазах у всех, когда я специально сказал тебе держаться от нее подальше? Мы ничего не знаем об этой сучке, Паркер…

Спина Паркера выпрямляется, а челюсть сжимается.

— Хватит, Ром, — рычит он, прижимая руки к бокам.

Я ошеломлена, прям челюсть на полу, я и не думала, что он способен рычать.

Оглядываясь по сторонам в лифте, я понимаю, что не я одна удивлена его вспышкой.

— Что за херня Паркер? — возмущается Роман, но Паркер не отступает.

Во всяком случае, он слегка подвинулся, чтобы закрыть меня от взгляда Романа. Ситуация выходит из-под контроля, и будет только хуже, если я не успокою ситуацию.

Я осторожно кладу ладонь на руку Паркера, чтобы привлечь его внимание.

— Эй, все в порядке. Не спорь со своими друзьями, он просто пытается защитить тебя, хорошо? — спокойно говорю я, потому что каким бы грубым ни был Роман, именно это он и пытается сделать, и я понимаю это с Паркером, а я его едва знаю.

У меня возникает желание защитить его, даже если кажется, что он в этом не нуждается, так что, несмотря на то, что Роман ведет себя по отношению ко мне как придурок, я не могу винить его за покровительство.

— Нет, Луна, ты не понимаешь.

Он быстро бросает взгляд в мою сторону, прежде чем снова переводит взгляд на Романа.

— У меня был эпизод, плохой, Роман, из — за самого маленького триггера и Луны… Она помогла мне выбраться из черной дыры, хорошо? Итак, я понимаю, что ты ее не знаешь, но я знаю достаточно, и ты не будешь использовать свои грубые выражения по отношению к ней. — он скрипит сквозь зубы.

Грубые выражения? Кто этот парень?

Все, кажется, застыли, я не думаю, что сейчас мое время что-то говорить, поэтому я обращаюсь к остальным. Роман выглядит так, будто его мозг пытается переварить то, что только что сказал Паркер, а Кай смотрит в потолок, как будто предпочел бы быть где угодно, только не здесь, мы с тобой оба такие, дружище.

— Это правда, Ром. Нас посадили вместе, и я даже не заметил, что что-то не так, пока Луна не наклонилась к Паркеру. — предлагает Кай, останавливаясь, чтобы оглядеть меня, прежде чем продолжить разговор с Романом.

— Это была плохо, Роман, его нога дрыгалась, лицо покрылось пятнами, и он не реагировал. Я пытался придумать, как вмешаться, не привлекая внимания, но прежде чем я успел что-либо сделать, к его глазам вернулся прежний цвет, и через несколько минут он заговорил. А потом просто продолжал, как ни в чем не бывало, — выдыхает он.

На это Паркер кивает, а Роман сверлит дырки в моей голове, как будто все, что он хочет знать, просто выскочит наружу, к сожалению, этого не произойдет. Должно быть, он решает, что я не представляю текущей угрозы, потому что нажимает кнопку на панели, и мы снова двигаемся. Он подходит ближе к Паркеру, и они тихо разговаривают. Как только мы останавливаемся и двери открываются, я выхожу оттуда, не оглядываясь.

Я замечаю Рыжую, машущую мне, как сумасшедшая, и бегу к ней.

— Привет, подружка, как прошло твое первое занятие? — спрашивает она.

— Это был прекрасно Рыжая, драматично, как всегда. Итак, давай пошли уже, чтобы я могла избежать встречи со всеми. — говорю я, таща ее за собой в другой учебный корпус.

— Тебе станет легче, если ты узнаешь, что в Деловом здании есть кофейня? — она улыбается мне, и я двигаюсь быстрее.

— Тогда поторопись, черт возьми! Чего, блять, ты ждешь?

Ей нужно начинать с этого в будущем, а не моими чувствами и прочим дерьмом.

Гребаные «Тузовые задницы»

*****

(Паркер)

Луна вылетает из лифта так, словно у нее горит хвост. Часть меня хочет проверить, что с ней все в порядке, но сейчас у меня нет на это никаких шансов, поскольку Роман проверяет меня.

Все, что сказал Кай, было правдой, и я удивлен не меньше Романа. Я помню, как поднял руку к экрану, и следующее, что я помню, это то, что она гладит меня по щеке, а я не мог достаточно быстро выкинуть это из головы и сосредоточился на ней.

Для меня это было странно. Иногда может потребоваться больше часа, чтобы прийти в себя, и когда я это делаю, у меня наступает спад, который может длиться даже дольше, чем эпизод. И все же она вывела меня из себя и проталкивала вперед, как будто это ничего не значило, но это было что-то, и парни это знают.

Когда лифт снова заработал, Роман начал засыпать меня вежливыми вопросами, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Роман обычно был тем человеком, который помогал мне выбраться из темноты, поэтому я уверен, что он будет нянчиться со мной до конца дня.

Не то чтобы я действительно жаловался на это, это заставляет меня чувствовать заботу, а это то, чего мне не хватало в моей жизни. Эти ребята — моя семья, а "Туз" — мой новый дом, жаль только, что там есть Рен, потому что она действительно действует мне на нервы.

Выйдя из здания, мы направляемся к другому учебному корпусу по делам.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? Ты можешь вернуться, если ты хочешь, нам не нужно им ничего объяснять, — ворчит он.

Его определенно потрясло, что я не выгляжу так, будто у меня был приступ.

— Роман, я в порядке, честно, и нет, я ничего не могу объяснить из этого. Не считая того факта, что я, как идиот, разозлился из-за ошибки в фамилии.

Мне уже следовало бы привыкнуть к этому после стольких лет, но, видимо, это сработало.

— Эй, по крайней мере, там была новенькая горячая девчонка, которая ласкала тебя, — говорит Кай, подмигивая.

— Что там насчет новой девушки? Почему она прикасается к кому-то, кроме меня? — скулит Оскар, присоединяясь к нам.

За это Роман, как обычно, дает ему подзатыльник.

— Заткнись нахуй, Оскар, — бормочет Роман.

Сейчас он вспыльчивый, кажется, он недоволен Луной, но он пытается осознать, что она помогла мне, и это оставляет нас с ворчливым Романом.

— Что-нибудь еще произошло в классе технологий? — спрашивает Роман.

Я ничего не заметил, но Кай, должно быть, заметил.

— Да, она намеренно не отвечала на определенные сценарии или нажимала не на то, что нужно. Я все еще верю ей, что она ничего не знает о том, что ее информация была удалена, но она знает больше, чем ответила на экзамене. Однако, учитывая Дитрихсон сегодня утром, я могу догадаться, почему она умолчала о своих навыках.

На это никто ничего не говорит. Луна — загадка. Она ведет себя не так, как другие девушки здесь, и держится замкнуто, так что, кажется, никто не может ее раскусить или подобраться поближе, но прошло всего несколько дней.

Когда мы заходим в Бизнес, зал довольно большой, с расставленными по кругу столами из темного дерева на четверых человек. Стены из магнолии и старая школьная классная доска заставляют меня почувствовать, что мы шагнули назад во времени.

Я замечаю Луну с ее подругой, кажется, ее зовут Джессика. Она всегда была тихой, на нее не обращали внимания, и она никогда по-настоящему здесь не вписывалась. Похоже, Луна, по-видимому, привлекает всех бездомных, и мне пока нравится быть одним из них.

Она села как можно дальше от меня, у окна. Я убедился, что сижу лицом к ней, но из-за всех остальных тел здесь я могу видеть только ее лицо.

Я не могу не смотреть на Луну то тут, то там, я не могу объяснить, почему она так успокаивает мою душу, я думаю, это потому, что она знает, что я чувствую. Я видел это в ее глазах, и она знает, что я это сделал, и я могу сказать, что ей это не нравится.

Урок проходит быстро, с репетитором Пенни, все время флиртующей с Оскаром и едва уделявшей внимание на урок, я определенно ничему здесь сегодня не научился.

Прежде чем мы отправимся на обед, все, у кого сегодня есть оружие, должны сдать свое снаряжение в тренировочный центр. У нас есть шофер, и я хочу попасть в машину с Луной, но, думаю, это расстроит Романа, поэтому я забираюсь к нему и вижу, как Кай садится с ней. Лучше бы ему не допрашивать ее так, как сегодня утром, только не после того, как она помогла мне, ей не нужно его дерьмо.

Шкафчики здесь первоклассные и намного больше, это практически мини-версии сейфов. Это доступ по отпечаткам пальцев, поэтому, как только мы его настраиваем и складываем наши вещи, мы отправляемся за едой. Слава богу, потому что я умираю с голоду. У машин Оскар пытается оттолкнуть Кая с дороги, чтобы залезть к Луне, но Кай отталкивает его назад.

Ха. Я не думал, что он будет беспокоиться, но это Луна или Рен, и я знаю, кого бы выбрал.

Заходя в кафетерий, я не могу удержаться и провожаю взглядом Луну.

Я думаю, что я как потерявшийся щенок.

Присоединяясь к ребятам к пункту выдачи заказа, я замечаю, что не я один выслеживаю ее. Конечно, Оскар, но даже Кай и Роман. Она садится со своей подругой возле окна, и я бросаю взгляд туда, где мы должны сидеть с Рен посередине.

Я не могу сдержать своего хмурого взгляда, который замечает Роман, и он подталкивает меня к стойке, чтобы сделать заказ первым, как будто это голод так меня возбуждает. Я едва замечаю, что заказываю пиццу, но все равно беру свой чек, чтобы просмотреть за столом, и бутылку воды.

Что мне здесь делать?

Я знаю, что я хочу делать. Я знаю, что это расстроит других, и вот тут я застрял. Я ненавижу создавать больше проблем, чем мы уже имеем, но если Роман чему-то меня и научил, так это делать то, что я хочу, а не то, чего от меня хотят другие. Хорошо, когда я могу, и моя жизнь не висит на волоске, и прямо сейчас — один из тех случаев, когда я могу.

Это будет заявление…

К черту это.

Если я забочусь настолько, чтобы внутренне ругаться, значит, я забочусь настолько, чтобы удовлетворить себя. Я не оглядываюсь на Романа, потому что, если он покажется мне злым, я передумаю, чтобы угодить ему, и дело не в нем.

Я стараюсь сохранять спокойствие, когда иду сквозь толпу, как будто я не нарушаю кодекс, но мы больше не в старшей школе. Я подхожу к столику Луны, и я окаменеваю, боясь, что она скажет мне проваливать. Поэтому я пытаюсь сделать это менее навязчиво и вместо этого сажусь рядом с ее подругой, на другом конце стола, сканируя свой чек в конце, когда прохожу мимо.

Столы длинные, со скамейками в тон, в конце аппарат для сканирования чека, который оповещает персонал куда принести ваш заказ.

О чем бы они ни говорили, она делает паузу, глядя на меня сверху вниз, в то время как ее подруга наблюдает за ней вместе со мной. Я думаю, мы оба ждем взрыва бомбы. Стараясь не спугнуть ее, я улыбаюсь ей и поворачиваюсь к ее подруге.

— Привет, Джессика, верно?

— Эээ, да.

Она удивлена, что я сижу здесь прямо сейчас, но в ее глазах также читается страх. Я понимаю, что я "Туз", но я никогда не был жесток к ней. Я не могу скрыть замешательства на своем лице, которое она замечает и наклоняется ко мне, качая головой.

— Причина не в тебе, но тишина здесь заставляет меня поверить, что это вот-вот начнется, где ты будешь стоять, когда это произойдет, потому что это произойдет? — бормочет она, складывая руки на столе.

Здесь гробовая тишина, я не заметил, потому что мои мысли были сосредоточены на том, чтобы добраться сюда. Стараясь не смотреть по сторонам, я вижу, что все глаза смотрят в одном из трех направлений, ожидая реакции.

Если они не смотрят на меня, сидевшего с Луной, они смотрят на парней, которые стоят на станции заказа, оценивая меня и ситуацию перед ними, или, что еще хуже, они смотрят на Рен, потому что если все это взорвется, то начнется с нее.

Отвечая Джессике, я смотрю Луне прямо в глаза.

— Я принял решение, когда подошел сюда. Луна сделала для меня этим утром больше, чем Рен за четыре года. Здесь много политики Фезерстоуна, но место, где я ем свой ланч, не входит в их число. Все в порядке? — я должен спросить, чтобы убедиться, что она не собирается меня убить.

Она на мгновение окидывает меня взглядом, упираясь локтями в стол и подпирая подбородок сцепленными руками, наконец кивает мне головой. Слава богу.

Я улыбаюсь ей, откидываясь на спинку стула и потягивая воду, чтобы смотреть на парней незаметно. Когда я это делаю, я вижу, как Оскар похлопывает Романа по плечу и подходит с таким видом, будто он потрясающий, а прямо сейчас? Прямо сейчас так и есть, потому что он только что поддержал меня. Возможно, это потому, что он неравнодушен к Луне, но "почему" не имеет значения. Оглядываюсь на Романа, он уже смотрит на меня, приподняв бровь. Код для ‘ты уверен в этом?’ Я киваю, и это заставляет его двигаться в моем направлении, а Кая — позади него. Я оглядываюсь на Луну.

— Заранее приношу свои извинения, здесь скоро будет много народу, — ухмыляюсь я.

Ее замешательство длится всего мгновение, прежде чем появляется Оскар, сканирует свой чек и садится рядом с ней.

— Привет, красавица, ты скучала по мне? — его ухмылка на полном экране.

Я не могу удержаться от смеха, когда она не отвечает ему, просто закатывает глаза, но в них есть веселье.

Подходит Роман, сканирует и отодвигает Оскара подальше от скамейки, занимая его место рядом с Луной.

— Отвали, Роман, я пришел первым, — дуется Оскар, стуча по столу, как ребенок.

Джессика начинает смеяться, а Кай присоединяется к нам и садится с другой стороны от меня. Луна не смеется, она ничего не делает, и я думаю, это потому, что Роман сидит рядом с ней, она ждет его дерьма.

— Роман, ты можешь не быть таким властным? Время еды. Я хочу расслабиться, вот почему я сел здесь, но твои кирпичные стены сталкиваются с бетонными стенами Луны и…

Прежде чем я успеваю закончить предложение, раздается визг, такой пронзительный, что у меня болят барабанные перепонки.

— Дерьмо! — кричит Оскар.

— Ради бога, — стонет Кай.

Девушки смотрят друг на друга, понимая, что за этим последует. Я смотрю на Романа, это моя вина, но ответную реакцию получит Луна. Должно быть, он видит мольбу в моих глазах, потому что кивает и, наклонившись к Луне, шепчет ей на ухо: Что бы он ни сказал, это не успокаивает ее, но она кивает.

Черт меня побери, это один и тот же человек со своим собственным языком кивков.

— Какого хрена ты делаешь, Роман? Забери своих парней и шевелите задницами, — кричит Рен, стоя в конце стола и уперев руки в бедра.

Смешно, что она думает, что мы просто марионетки Романа.

— Рен, отвали, ладно? Мы заняты, — отвечает Роман, заправляя выбившуюся прядь волос Луны ей за ухо.

Для Романа это интимно, он не пользуется КПК. Так что это разозлит Рен, потому что она всегда набрасывается на него, но безуспешно.

— Роман, я здесь не шучу! — кричит она, откидывая волосы назад.

Боже, ее голос подобен скрежету гвоздей по классной доске.

— Я тоже Рен. Отвали.

Мне кажется, у нее из ушей вот-вот пойдет пар. Рен не любит, когда ей отказывают, но я не забочусь о том, чтобы доставить ей удовольствие. Я вижу момент, когда ее глаза останавливаются на Луне, и это вот-вот выйдет из-под контроля.

— Ты, гребаная сука…

Она замахивается руками на Луну, которая через мгновение встает и ударяет Рен лицом об стол. Глухой удар почти заглушается криком Рен, но это не останавливает Луну. Она обхватывает ее сзади, вцепившись рукой в волосы Рен, удерживая на месте.

— А я уж подумала, что ты, возможно, чему-то научилась с субботы, но, очевидно, я ошибалась. Каждый раз, когда ты будешь испытывать меня, будет только хуже, ты понимаешь? Мне насрать, кем ты себя возомнила, ты понятия не имеешь, кто я и на что я способна. Я рекомендую тебе запомнить это на будущее, — рычит Луна.

С этими словами она выпрямляется, все еще держа Рен за волосы, поднимает ее со стола и толкает обратно в том направлении, откуда она пришла.

— Пицца с пепперони и пицца мясной пир, для Стила и Уотсона, — подходит официант с подносом, уставленным едой.

Луна даже больше не удостаивает Рен взглядом.

— Да, как раз вовремя. Спасибо, — спокойно отвечает она, как будто ничего этого только что не произошло.

Рен выходит прямо из кафетерия, а за ней гонится группа девушек.

Девочки начинают есть, это что, другая вселенная?

Разве мы не собираемся обсудить все, что только что произошло? Джессика оглядывает стол, замечая, что все мы пялимся на Луну со слегка отвисшими челюстями, и она просто хихикает, нарушая тишину за столом.

— Трахни меня красиво, ты с удовольствием можешь взять меня за яйца. На самом деле, я настаиваю. Я даже куплю тебе красивую баночку, чтобы ты положила их в нее, ладно? — говорит Оскар вслух.

Все просто смотрят на него, когда Роман разражается смехом.

— Его гребаное мурлыканье, — хихикает он, и все за столом взрываются смехом.

Кроме Оскара.

— Луна, детка, скажи им, — умоляет он, широко раскинув руки.

Она бросает на него один взгляд и усмехается.

— Ну, если они такие маленькие, как я думаю, я могу носить их как серьги, да, детка?

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

(Луна)

Я даже не понимаю, что произошло за обедом. Как будто я и так уже недостаточно натерпелась, а ведь еще и четырех дней не прошло. Моя жизнь дома была легкой, на самом деле простой, как мне это нравится. Здесь происходит так много всего, что я не могу контролировать.

Когда Паркер сел, я действительно не задумывалась о последствиях, пока Рыжая не упомянула об этом. Когда Паркер ответил, по его глазам было ясно, что он говорит серьезно. Я не уверена, что на самом деле я сделала раньше, чтобы заставить его стоять на своем со своими друзьями, но он, кажется, доволен этим.

Я видела, что он не хотел, чтобы это вызвало такой ажиотаж, для него не должно было быть ничего особенного в том, чтобы сидеть там, где он хочет, но это вызвало игру за власть. Ту, которая оставила меня в дерьме, но я все еще не могу заставить себя злиться на него.

По тому, как кричала Рен, очевидно, что Роман — лидер, и его присутствие придавало силу. Эта мысль заставляет меня вспомнить слова, сказанные Романом шепотом.

— Тебе лучше не заставлять меня сожалеть о том, что я доверился Паркеру насчет тебя. Я знаю, что ты маленькая лгунья, и это будет не его вина, когда ты облажаешься. Сейчас она собирается устроить сцену, и ты, принцесса, покажешь мне, что можешь с этим справиться. Для Паркера, потому что он никогда раньше не прокладывал свой собственный путь, ты понимаешь?

Я просто кивнула, это было большое дело, больше, чем я, и обычно я бы сказал — к черту все, и сбежала, но я чувствовала необходимость оправдать доверие Паркера в меня. Роман, кажется, непреклонен в том, что я лгунья, и я не потрудилась понять почему.

Мне серьезно нужно было прилечь, но, к сожалению, я сидела в машине, направляясь обратно забрать оружие. Рен нигде не было видно, так что мне удалось запрыгнуть в машину одной. К счастью, водителем был Йен, и он был рад помочь.

Понимаете, что я имею в виду? Йен уже в моем рождественском списке.

Добравшись до главного здания, где находятся запирающиеся шкафчики, я собираю свои вещи и направляюсь переодеваться. Насколько я могу судить, это здание предназначено только для размещения мини-хранилищ и раздевалок.

Я сбрасываю каблуки и чувствую мгновенное облегчение.

Блаженство.

Вешая форму, я переодеваюсь в свободный черный топ поверх спортивного бюстгальтера и пару обтягивающих черных шорт. Надевая армейские ботинки, я чувствую себя такой, какой я есть, этой девушкой в зеркале, которую я знаю. Потратив несколько минут, чтобы просто посидеть одной, в тишине, было как раз то, что мне было нужно, учитывая, что я была здесь сама по себе.

Я села на скамейку, прислонившись спиной к стене и слегка запрокинув голову. Сделав несколько глубоких вдохов, я нахожу свой центр, расслабляю разум, и тяжесть мира снова не кажется такой тяжелой.

Мое внимание привлекает стук в дверь.

— Сакура, ты готова? — позвал Кай.

Вот и закончилось мое уединение.

Я запираю форму и беру чемодан. Выходя на улицу, Кай оказывается один, он быстро улыбается мне, а затем идет впереди. После нашего утреннего скандала я поняла, что на самом деле это не в его характере. Он очень тихий и наблюдательный, что мне нравится.

Он предлагает комфортную тишину, никаких светских разговоров, это идеально.

Он выводит меня из главного здания к тому, что похоже на гигантский цирковой шатер в синюю и белую полоску. Это выглядит странно по сравнению с остальной частью кампуса, но здесь есть только Боевое здание, так что оно выглядит не так броско, как могло бы.

Кай придерживает для меня дверь, и я вхожу в огромное помещение, которое оборудовано различными зонами для стрельбы по мишеням, как для оружия, так и для клинков, снаружи и небольшой зоной отдыха посередине.

Следуя примеру Кая, мы направляемся в центр. Остальные ребята здесь, "Бубны" и "Червы" так же с ними. Я читала, что все мужчины из трех верхних кварталов обязаны посещать Оружейную подготовку, в то время как только женщины из "Тузов" имели право игнорировать этот урок. И Рен до сих пор нигде не видно.

Сиденья расставлены достаточно широко, чтобы никто не мог задеть сидящих, но места не так уж много. Я ловлю себя на том, что следую за Каем дальше, и чувствую на себе множество взглядов. Не знаю, то ли потому, что они проверяют меня, то ли из-за того, что произошло за обедом. В любом случае я смотрю на доску, вместо того чтобы встречаться с кем-либо взглядом.

Мистер Морган — эксперт по оружию

Написано жирным шрифтом на доске. Ха, я знаю Моргана. По крайней мере, он четко понимает, как к нему хотят обращаться.

— Луна, детка, сядь поближе ко мне, ты слишком далеко, — говорит Оскар, надув губы.

Он смешон, но я не могу не находить его забавным. Поэтому я показываю ему палец, отчего он просто выпячивает нижнюю губу, и ребята смеются.

— Сядь, Луна, — ворчит Роман, снимая свою сумку со стула рядом с собой.

Я не уверена, что это хорошая идея, но, оглядываясь, я замечаю лицо Паркера. Его лицо светится радостью, кажется, ему нравится, что Роман добр ко мне. А это значит, что я не могу отказаться, и ухмылка на лице Романа говорит мне, что он тоже это знает.

Гребаный придурок.

Когда я собираюсь сесть, раздается громкий хлопок закрывающейся двери.

— Извините за это, ребята, я задержался на мгновение, но мы перейдем к делу прямо сейчас.

Я предполагаю, что это учитель, он направляется к нам. Но… Я знаю этот голос.

Я поворачиваюсь, чтобы получше рассмотреть парня, когда вся краска отливает от моего лица, и я думаю, что меня сейчас стошнит.

Это опустошение, которое сломало спину верблюду. Это определенно вишенка на вершине моей ебаной ситуации.

— Эй. Луна. Аллеее, — зовет Роман, тряся меня за руку, но я застываю на месте.

Я не смогла бы скрыть эти эмоции, даже если бы попыталась. Я не смотрю на него, я продолжаю смотреть на этого долбаного репетитора, который остановился на краю площадки. Вина написана на его лице, но хуже всего то, что он не удивлен, увидев меня.

— Луна, не могла бы ты уделить мне минутку, пожалуйста? — безмолвная мольба сквозила в каждом слове.

Он, блядь, шутит? Это все что, блядь, шутка?

Я убираю эмоции из языка своего тела, сейчас я достаточно зла, чтобы пересилить их.

— Я не думаю, что это хорошая идея, Уэст, а ты? — я рычу на того самого Моргана, которого только что вспомнила.

Я пытаюсь сдержаться, но мне нужно ударить кулаками во что-нибудь, во что угодно.

Мне просто нужно дать волю своим эмоциям.

— Луна, ты должна позволить мне объяснить, хорошо? — Уэст мягко говорит.

Как будто, если он заговорит громко, это выведет меня из себя, но его гребаное спокойствие все равно выводит меня из себя.

— Я думаю, у тебя было достаточно времени, чтобы все объяснить, не так ли? А теперь, черт возьми, уже слишком поздно.

Мои руки сжаты в кулаки по бокам, но необходимость поднять их становится все труднее контролировать.

— Ты не хочешь объяснить, что происходит Уэст? — это Роман, в его тоне явственно слышится замешательство.

Я рада, что он не просит меня объяснить прямо сейчас, потому что он, скорее всего, просто получил бы удар по лицу.

— Ром, это между мной и Луной, хорошо? — Уэст отвечает, глядя на меня. — Пожалуйста, Луна, я не могу сделать это перед всеми этими парнями. Ты многого не знаешь.

Ты, блядь, рассказываешь мне, очевидно, что я ничего не знаю, но прямо сейчас я не в том настроении, чтобы слушать.

— Прямо сейчас, Уэст, у тебя ничего хорошего не получится, — спокойно заявляю я.

Он должен услышать правду в моем голосе.

— Хорошо, но нам действительно нужно поговорить, Луна, — мягко говорит он.

Я просто киваю и сажусь на свое место. Я ничего не могу осмыслить прямо сейчас, мне нужно отложить все это на потом. Уэст начинает рассказывать группе о том, что мы будем делать сегодня, но я не обращаю внимания. Я чувствую, как Роман наклоняется ко мне.

— Что за хуйня, Луна? Как долго ты с ним трахаешься? — он рычит мне на ухо.

Что за черт? Кем этот парень себя возомнил?

— Пошел ты, Роман, — процедила я сквозь зубы.

Я ни хрена ему не должна, и уж точно не объяснений. Никакого прогресса в успокоении, которого я только что достигла, больше нет. К черту мужчин.

Нахуй. Всех. Их.

*****

Пронзительный звук звонка подводит урок к концу. Я собираю чемодан так быстро, как только могу, и направляюсь к двери.

— Луна, подожди! — кричит Уэст, привлекая всеобщее гребаное внимание.

Я не замедляю шага, ни на йоту. Я просто продолжаю двигаться к выходу.

— Луна, — снова зовет он, только на этот раз хватает меня за руку, заставляя притормозить. Он просто не может понять намека, не так ли?

Я не валяю дурака. Свободной рукой я сжимаю кулак и бью его прямо в горло.

Он мгновенно отпускает мою руку, его пальцы обхватывают больную шею. Он согнулся в пояснице, пытаясь удержаться в вертикальном положении, кашляя и отплевываясь.

— Я говорила тебе, что прямо сейчас это плохо кончится для тебя, Уэст, и я, блядь, имела это в виду. — выдавливаю я.

Не тратя больше времени, я избегаю чьих-либо взглядов и выбегаю. Я в отвратительном настроении, я была перед всем гребаным классом, и мне было насрать. Сегодняшний день превратился в американские горки эпических масштабов, и я действительно близка к тому, чтобы сойти с ума.

Урок для Уэста состоял в том, чтобы посмотреть, как все обращаются с оружием, в группе был смешанный опыт, некоторые считали себя плохими мальчиками, потому что они знают, как играть в видеоигры, но на самом деле не могли снять оружие с предохранителя. В то время как другие обладали точностью и мастерством, включая меня, я и должна была бы, учитывая, что Уэст, блядь, научил меня этому.

Я не могу, я качаю головой и останавливаю ход своих мыслей. Сейчас мне бесполезно думать о Уэсте, Раф знает, что он здесь преподает? Нет. Остановись. Я нахожусь в состоянии войны с самой собой, мой мозг сломается, если я в ближайшее время не достану боксерскую грушу.

Добравшись до раздевалки, я быстро переодеваюсь и отправляю Рыжей сообщение.

Луна: Принеси мне кофе. Встречаемся в "Туз" через час.

Я даже не могу заставить себя еще немного распушить волосы для нее. Это не ее вина, но ей придется привыкнуть к моему столь любезному общению, если она планирует продолжать в том же духе.

Рыжая: Слушаюсь, капитан!

Гребаный капитан, я не могу сдержать улыбку, но мое нынешнее настроение быстро ее портит. Направляясь в вестибюль, я складываю свои вещи в мини-сейф и выхожу на улицу. Как бы быстра я ни была, я, по-видимому, оказалась не так быстра, как Роман.

— Залезай, — ворчит он.

Я не отвечаю, просто забираюсь внутрь. Я готова убраться нахуй из этого здания. Да и вообще из всего этого гребаного места, на самом деле.

Роман закрывает перегородку еще до того, как мы начинаем двигаться. Я могу сказать, что он хочет растоптать меня ради информации, но он также видит, что я близка к одичанию. Его глаза прожигают дыры в моем черепе, заставляя меня хотеть почесать это место.

— Ты выглядишь взволнованной, принцесса, — бормочет он.

Ты думаешь? Он даже не заслуживает ответа, поэтому я продолжаю смотреть в окно.

— Ты хочешь поговорить об этом? Я бы хотел услышать все о том, как долго вы с Уэстом знаете друг друга. Это поможет мне кое-что прояснить, — настаивает он.

Отвали.

Если бы я и хотела поговорить, то не с тобой. И все же я ничего не говорю, ничего не делаю, и он получает сообщение, оставляя меня в покое до конца поездки.

Подъезжая к "Тузу", у меня нет времени возиться, я в мгновение ока выскакиваю из машины. Мне нужно в спортзал, мне просто нужно переодеться как можно быстрее, чтобы я была спокойнее, когда появится Рыжая.

Выйдя в вестибюль, я направляюсь к лестнице, когда меня хватают за руку и тащат мимо них.

Какого хрена?

— В чем, черт возьми, твоя проблема с рукоприкладством? Отвали от меня, Роман! — кричу я, но он игнорирует меня.

Швейцар Томас видит нас, но ничего не предпринимает.

Отлично. Спасибо.

Я пытаюсь упереться ногами, чтобы остановить его рывок, но на этих каблуках у меня нет ни единого шанса. Он толкается в дверях спортзала и разворачивает меня, толкая в направлении ринга. Я поворачиваюсь к нему лицом, в моих глазах горит огонь.

Я в ярости, не в силах скрыть свои эмоции.

— Вот и она, — говорит он с жаром в глазах.

Конечно, его заводит, что я так взвинчена.

— Что это должно значить? — я усмехаюсь.

Он оглядывает меня с ног до головы, и мне кажется, что он прикасается ко мне. Я чувствую, как его взгляд скользит по моему телу повсюду.

— Это значит, что ты невероятно хороша в роли ледяной королевы, но настоящая ты. Человек, в котором ты держишься, — это огонь. Эмоции в твоих глазах могут сжечь мужчину, и они полюбили бы тебя за это.

Он говорит это так небрежно, что я теряю дар речи.

— Сними каблуки, — говорит он, снимая блейзер

— Почему? — я спрашиваю, но он только ухмыляется.

— Потому что я не позволю тебе вымещать на мне свой гнев в этих нелепых туфлях на каблуках.

Он что? Он не может быть серьезен, но выражение его глаз говорит мне, что это так. Я бы предпочла провести спарринг с кем-нибудь, а не с боксерской грушей, поэтому я не собираюсь отклонять его предложение. Я отбрасываю каблуки в сторону.

— Ты ожидаешь, что я сделаю это в своей униформе? — спрашиваю я, уперев руки в бедра.

Он оглядывает меня и просто кивает.

Тогда ладно. Я не могу оставаться в блейзере, поэтому сбрасываю ее на пол и поднимаюсь на ринг. Он наблюдает за мной, как ястреб, как будто я его добыча, и он просто выжидает удобного момента. Он крадется ко мне, начисто срывая при этом рубашку.

Черт.

Просто ебаный ад.

Его тело — мечта, а эти глаза. Боже, эти глаза.

Он, блядь, знает, что делает. Об этом говорит его ухмылка. Олух!

Он поднимается на ринг, прихватывая со стола два комплекта легких перчаток. Мышечная память настраивает нас обоих на бой в кратчайшие сроки. Он стоитпосреди ринга, вытянув руки, и я обмениваюсь с ним перчатками.

Между нами не произносится ни слова, мы просто следуем заведенному порядку.

Он не удивлен, когда я делаю первый ход, он мгновенно реагирует, и мы начинаем прощупывать друг друга легкими ударами, но затем игра начинается. Мне нужно выбить из себя этот адреналин и гнев. Задан темп, и мы блокируемся взад-вперед. Он не боится подойти ко мне.

Мне это нужно. Мне нужно, чтобы кто-то видел, что мне это нужно, и не уклонялся, потому что я женщина, и он должен, потому что он дает мне это добровольно. Никто не сделал попытки подчиниться, это не то, что сейчас происходит. Мы просто доводим друг друга до предела. Пот, стекающий по моей спине, помогает мне успокоиться. Черт, это слишком приятное чувство.

Я вижу это в тот момент, когда он решает напасть на меня, и использую его инерцию, чтобы продолжить катать его, когда мы падаем на пол. Я знаю, что не смогу прижать его к земле, но он позволяет мне подержать его секунду, прежде чем я снова вскакиваю. Он тоже блестит от пота, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на его предплечья, они выпуклые и совершенно отвлекают.

Я могу сказать, что меня достаточно избили, если я могу думать о чем-то другом, кроме как бить дерьмо.

— С меня хватит. — я вздыхаю, снимая перчатки.

— Нет, принцесса, ты не закончишь, пока я не скажу, — бормочет он, прежде чем снова наброситься на меня. Я повернулась к нему спиной, поэтому он хватает меня и разворачивает в воздухе лицом к себе, прежде чем мы падаем на пол, и его губы оказываются на моих.

Или мои — на его.

Кто знает.

Я слышу тихий стук рядом со мной. Должно быть, это тоже были его перчатки, потому что его пальцы запускаются в мои волосы.

Если бы он подумал, что мои глаза горели раньше, моя сущность могла бы воспламенить его.

Я не растворяюсь в нем, это означало бы подчинение, а ни один из нас не создан для этого. Мы поглощаем друг друга. Он слегка приподнимается, чтобы встретиться со мной взглядом, желание ясно читается на моем лице. На следующем вдохе он расстегивает мою блузку. Пуговицы действительно отлетают, он не пытается стянуть ее с моих рук, он предоставил себе доступ, который хотел.

Он стягивает мой белый кружевной лифчик вниз, освобождая соски, и его руки тут же теребят мой пирсинг, и я не могу сдержать стон.

О черт.

Он опускает рот к моим твердым соскам, медленно обводя их языком и одновременно сильно сжимая груди. Жжение распространяется прямо на мою киску, которая приподнимается над землей, пытаясь добиться хоть какого-то трения.

— Пожалуйста.

Я не знаю, о чем прошу, мне просто нужно… больше.

Его зубы сжимают мой сосок, и от боли я задыхаюсь громче.

Он нужен мне внутри.

Это то, что мне нужно.

И мне это нужно сейчас.

Я начинаю возиться с его брюками, пытаясь расстегнуть пуговицу, но наполненный похотью туман, в котором я нахожусь, заставляет меня с трудом соображать, как это сделать. Роман хватает меня за запястья и поднимает их над головой, прижимая к мату.

Черт, пребывание на ринге заставляет меня таять.

— Ты прикоснешься ко мне, когда я позволю, принцесса, — мурлычет он, поглаживая другой рукой мою грудь до пупка.

Я собираюсь поставить его на место, он не управляет шоу, но затем он опускает руку мне под юбку, направляясь прямиком к моему центру, и будь я проклята, если остановлю его.

Он проводит ладонью по внутренней стороне моего бедра, дразня меня, прежде чем его палец скользит по моему клитору и медленно опускается к входу.

Он делает это снова.

И еще раз.

И еще раз.

Я сейчас взорвусь, но я слишком горда, чтобы кончить от одного легкого прикосновения. Он, должно быть, способен почувствовать, как безумие охватывает мое тело, когда он вводит в меня два пальца при следующем повороте. Я ничего не могу с этим поделать. Я кричу от удовольствия, оргазм настигает меня мгновенно, и я продолжаю наслаждаться им на его руке.

О боже мой.

Черт.

Я слишком далеко зашла, чтобы смущаться того, что так легко кончила.

— Трахни меня, ты заставишь меня испачкать мои штаны спермой от одних твоих стонов, принцесса, — выдыхает он, поднимая мою юбку вокруг талии и спуская штаны.

Его член высвобождается, и я не могу не пялиться на него. Черт. Хорошо, что я промокла насквозь, прежде чем он набросился на меня с этой штукой.

Я поднимаю взгляд, слыша, как он хихикает.

— Не волнуйся, принцесса, я знаю, как им пользоваться, — подмигивает он, надевая презерватив.

Мне было все равно, откуда это взялось, но я рада, что он вспомнил, потому что прямо сейчас я бесполезна. Он наклоняется, по очереди покусывая зубами пирсинг на моем соске, и я становлюсь мягкой в его руках.

Он проскальзывает в меня так медленно, что я готова закричать, но не могу издать ни единого звука, я так переполнена.

Когда я уже готова задаться вопросом, не раскалываюсь ли я надвое, он вырывается и врезается обратно.

— Черт возьми, да. Еще. Мне нужно больше. — я задыхаюсь.

Боже, я так переполнена, но это похоже на экстаз.

Он не разочаровывает и набирает темп. Вдавливает меня в мат, как будто мы гребаные животные.

Снова, и снова, и снова он не сдается.

Его толчки жестоки, но увлекательны, и я не могу больше не повторять. Его большой палец находит мой клитор, и когда он толкается внутрь, я чувствую, как его член освобождается, заставляя мою киску сжиматься вокруг него, как в тисках, снова доводя меня до крайности.

Черт.

Такое чувство, что толчки сотрясают землю, а мы продолжаем наслаждаться вместе.

Он мягко выскальзывает, и я остаюсь, пытаясь собраться с мыслями. Я могла бы прямо сейчас впасть в оргазмическую кому. Я настолько вне себя от блаженства.

Я пытаюсь понять, как это только что произошло, но мой мозг не желает включаться.

Медленно поднимаясь, я обдумываю, как мне вернуться в свою комнату в таком виде. Мне остается только надеяться, что поблизости никого нет.

Роман прочищает горло, привлекая мое внимание.

— Так что на самом деле это ни хрена не меняет. Я тебе не доверяю и не связываю себя обязательствами. Это просто мы были захвачены моментом, не более того, — говорит он, снова натягивая рубашку.

Его лицо морщится, как будто он готов к тому, что я оттолкну его, но я не могу удержаться от смеха.

— Роман, это лучшие слова, которые ты мне когда-либо говорил. У меня нет никаких ожиданий, потому что я их не хочу. Я люблю секс, а не обязательства. Кроме того, мне слишком нравятся члены, чтобы довольствоваться одним.

Просто чтобы завести его еще больше, я обвиваю руками его шею, со смешком лижу в щеку и направляюсь к двери.

Его смешок заставляет меня оглянуться, и когда я это делаю, я, наконец, мельком вижу его спину.

Боже мой.

Вся его спина покрыта татуировкой в виде черепа, это заставляет меня остановиться. Я видела много татуировок на спине в салоне, но ни одна из них не была такой потрясающей, как эта. Тишина, должно быть, заставила его оглянуться, потому что он не слышал, как хлопнула дверь.

Заметив, что я таращусь, он вопросительно поднимает бровь.

— Нет, нет, нет, Роман. Повернись. В будущем ты всегда будешь приветствовать меня без футболки и спиной ко мне, ты понял? — говорю я, поворачивая палец, чтобы он снова повернулся ко мне спиной.

Моя вспышка застает его врасплох, но на его лице все еще играет ухмылка.

— Это дерьмо горячее, чем твое лицо, и особенно твой рот. В будущем тебе следует руководствоваться этим. — я подмигиваю и выхожу через дверь.

Когда я выхожу из спортзала, Рыжая стоит с поднятой рукой, собираясь толкнуть дверь.

Черт.

Она оглядывает меня с ухмылкой на лице.

— Роман? — спрашивает она, передавая мне холодный кофейный напиток.

Мое молчание — достаточный ответ, и она просто хихикает.

— Давай, ты можешь показать мне свою комнату, пока принимаешь душ, потому что я не собираюсь посещать уроки самообороны, когда от тебя пахнет сексом, — смеется она, беря меня под руку.

Совершенно не смущена моим выставленным напоказ лифчиком.

Мои ноги сейчас не готовы подниматься по лестнице, поэтому мы поднимаемся на лифте, и я делаю глоток дерьма, которым она меня угостила, как только мы оказываемся внутри.

Боже мой. Это почти так же хорошо, как секс.

Почти.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

(Луна)

Боже, я чувствую себя хорошо этим утром. Вчера вечером, после тренировки с Рыжей, я заказала стейк внизу, приняла душ и спала как убитая.

Хороший секс сделает это за тебя.

К сожалению, это не может повториться. Я увлеклась, потерялась в моменте. Я не знаю этих людей и просто позволяю им разрушать мои стены. Не довольно.

Рыжая обещала, что сегодня на обед мы сможем заказать еще фраппучино. Это жизненно важно. Они нужны мне больше, чем кислород.

Сегодня я чувствую себя немного более напряженной, так как не видела Рен с обеда. Поэтому я должна держать себя в полной боевой готовности, потому что я знаю, что она собирается нанести удар снова.

Я вхожу в вестибюль, и это похоже на дежавю. Четверо парней и три девушки сидели вокруг и вели светскую беседу. Звучит как начало анекдота. Рен практически обволакивает Романа, как вторая кожа, и меня захлестывает незнакомое чувство.

Я… Ревную?

Блядь, нет. Мне не нужно еще и с этим разбираться. Не отрывая взгляда от двери, я направляюсь в том направлении.

— Луна, детка, подожди, — кричит Оскар.

Я не хочу останавливаться, пока он идет за мной, поэтому выхожу на улицу, направляясь к Рыжей, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как он приближается.

— Ну, как поживает моя любимая девочка сегодня утром? — спрашивает он.

Его мяуканье на высшем уровне, и как бы мне ни хотелось съежиться, это заставляет меня улыбаться.

— Зависит от того, Оскар, я твоя любимая девушка только сегодня утром?

Мои руки поднимаются, чтобы поправить его галстук. Он пробуждает во мне кокетство, я ничего не могу с этим поделать, и я не говорила "Никакого флирта". И это хорошо, потому что когда он стоит так близко, окруженная его ароматом, он опьяняет. Он пахнет почти фруктово, но с древесным оттенком и легчайшей ноткой ванили.

Улыбка, расплывающаяся на его лице, жгуча, как грех, но мне нравится преуменьшать его воздействие на меня.

— Детка, ты моя любимая девочка утром, днем, и в моих снах, — мурлычет он.

Он поднимает руку, чтобы погладить мое горло, и от соприкосновения кожи с кожей у меня по спине пробегают мурашки. Эти парни заставляют меня играть с огнем. Наверное, мне не следовало уделять Оскару свое внимание после вчерашнего с Романом, но я была честна, когда сказала, что мне нравится больше, чем один партнер. После Томми я решила, что если не уделять все свое время и внимание одному человеку, это исключит эмоции и преданность делу, и пока все идет хорошо. У меня бывает секс и случайные свидания, но ничего серьезного.

— Итак, я просто хотел сообщить тебе, что Ром рассказал нам о вчерашнем, и…

— Что ты хочешь этим сказать, что он рассказал тебе о вчерашнем? — говорю я, отступая с его места, заставляя его убрать руку.

Я бросаю взгляд на Рыжую, чтобы убедиться, что я не единственная, кто это слышит. Потрясенный взгляд на ее лице и прижатая к груди рука говорят мне, что он действительно только что это сказал.

— Я имею в виду, ты же видишь, что здесь больше парней, чем девушек, и так было всегда. Так что мы всегда держим друг друга в курсе того, куда движутся наши члены. Кроме того, в Фезерстоуне очень часто в отношениях участвуют несколько сторон. Обеспечение связей между семьями и все такое.

Он, блядь, серьезно? Хмурое выражение моего лица заставляет его брызгать слюной еще больше.

— Честно, детка, все хорошо. Мы уже делились кем-то раньше, и я просто хотел, чтобы ты знала, что это ничего не меняет между нами, хорошо?

Что-нибудь меняет между нами?

Нас нет.

Этот парень.

Его рот всегда все портит. Я не могу сдержать мрачный смешок, который срывается с моих губ.

— Каждый раз Оскар. Каждый. Блять. Раз. Ты так хорошо начинаешь, а потом твой язык все портит. А теперь отвали. — ворчу я, беря Рыжую за руку и ухожу.

Он выглядит как раненый щенок, но мне насрать, он будет ранен по-настоящему, если не научится закрывать рот. Оглядываясь через плечо, я вижу, что он пытается придумать, что бы такое сказать, но прямо сейчас это было бы бессмысленно.

— Что здесь происходит? — спрашивает Кай, подходя к нам, и по нашим лицам он понимает, что разговор не удался.

— Ты тоже хочешь прокомментировать мою личную жизнь, Кай? — спрашиваю я чертовски прямолинейно.

Он на мгновение задерживает на мне взгляд, язык его тела остается расслабленным, руки по-прежнему лежат в карманах.

— Нет, — отвечает он, направляясь к «Rolls-Royce».

— Ты идешь, Сакура? — зовет он, стоя ко мне спиной.

Рыжая сжимает мою руку и кивает в его сторону. Мне не нужно повторять дважды.

Кай отстраняется, позволяя мне залезть первой. Дверь закрывается, и перегородка уже поднята. Мы отстраняемся, и я счастлива погреться в молчаливой компании Кая, но, похоже, сегодня он разговорчив.

— Итак, что именно сказал Оскар?

— Разве это имеет значение? — я вздыхаю.

— Ну, учитывая размер его рта, все может быть неправильно истолковано. — понимающая улыбка тронула его губы.

— Он просто хотел сообщить мне, что вы все в курсе, что я вчера трахалась с Романом, но не стоит беспокоиться, потому что его это не пугает, поскольку вы, ребята, все равно делитесь.

Подожди.

Когда это исходит из моих уст, а не из уст Оскара, звучит по-моему весело и чертовски горячо.

— Видишь, как это звучит намного лучше, когда это говорит не Оскар? — говорит Кай, приподнимая бровь. Я могу заставить себя только промычать в ответ.

— Ром упоминал, что ты была против обязательств, потому что тебе слишком нравится член, чтобы довольствоваться одним.

Я действительно сказала ему это, и я не лгала, но я не думала, что это станет горячей сплетней.

— Мне не нравится быть горячей темой, Кай, я думаю, что в этом моя проблема.

— Удивительно, но Ром не сообщил никаких подробностей, кроме того, что вы трахались на ринге. Кстати, это круто. Обычно Оскару удавалось заставить его выложить побольше материалов для банка отшлепок, но он был очень неразговорчив.

Я могу только кивнуть в ответ, не уверенная, насколько правдивы его слова.

— Я бы также был осторожен с Рен сегодня, у нее безумный блеск в глазах, и всякий раз, когда она что-то делает, все может пойти не в лучшую сторону.

Отлично.

Мы останавливаемся возле боевой подготовки, и я выхожу, не говоря ни слова. Я бы просто хотела провести день без драм, всего один, но это маловероятно.

Рыжая ждет меня у входа, и мы вместе направляемся в раздевалки. Сегодня она тихая. Не в том смысле, что "переживает". Скорее, "Я чувствую себя комфортно и уверенно в твоем присутствии, поэтому мне не нужно шуметь", что-то в этом роде.

Очевидно, что она мне нравится. Я просто надеюсь, что это не так уж плохо.

Мы так резко контрастируем в спортивной одежде: я, как всегда, во всем черном, а на ней розовые шорты и белая майка.

Сплошные цветы и дерьмо.

Рен здесь, но она тихо разговаривает в углу со своими друзьями, и это заставляет меня насторожиться. Я ожидала, что она уже будет у меня перед носом, я чувствую, как это нарастает.

Объединяя всех в главном пространстве, это буквально огромная комната с полом, полностью покрытым разноцветными ковриками, и редкими кольцами, разбросанными по всему большому пространству. Открытое пространство над нами создает ощущение старого склада, вероятно, здесь можно было бы надстроить три этажа и сохранить высокие потолки.

Парень, который встретил меня по прибытии, — здешний учитель. Это был же он? Парень, который помог вляпаться мне в дерьмо. Потрясающе.

— Доброе утро, я Маверик Миллер, вы можете называть меня как угодно, мне все равно. Длина дорожки вокруг этого зала составляет километр. Давайте начнем с двух кругов, посмотрим, что вы можете, — ворчит он и хлопает в ладоши, призывая всех двигаться.

Пробежка по этому месту сейчас звучит как мечта.

Я смотрю на Рыжая, когда она говорит: — Не беспокойся обо мне, беги. Отвлеки свой мозг.

Я благодарно улыбаюсь и делаю то, что она сказала.

Я не могу сказать, то ли люди специально медлят, чтобы затянуть это, то ли они действительно настолько негодны, но я не собираюсь ждать. Я отключаюсь и просто ощущаю ритм своих рук, упругость шага и биение своего сердца. Мне нравится это чувство.

Я быстро совершаю двойной пробег, за мной довольно близко следуют Косточки.

Я замедляю шаг, приближаясь к Маверику, который, похоже, пока не готов начать что-то еще.

— Эээ, ты можешь пробежать еще раз или приседать, — пренебрежительно говорит он, махнув на меня рукой.

Я не задерживаюсь и делаю еще один круг.

Я слышу приближающиеся шаги слева от меня. Взглянув, я вижу Паркета.

— Надеюсь, рот Оскара не лишил меня шанса на то, что ты станешь моим другом, — мягко говорит он.

Заметив легкую морщинку напряжения на его лице, я продолжаю свой темп, отвечая.

— Паркер, я никогда не принимаю решение о дружбе, основываясь на чьих-то поступках, и я не думаю, что могу судить о ком-либо, кроме Оскара, основываясь на его проклятом рте. Хорошо?

Я мгновенно вздыхаю с облегчением, и он искренне улыбается мне.

— Извини, я больше ничего не скажу. Я люблю бегать, и теперь, когда я знаю, что ты меня не ненавидишь, я снова могу войти в свой ритм.

С этими словами мы бежим трусцой в тишине. Я знаю, что он там, но он не отвлекает, и это действительно немного… приятно? Кто знает, но это не то, с чем я знакома.

Как только Маверик завладел всеобщим вниманием, он решает разделить нас на группы, чтобы посмотреть, что мы уже знаем.

— Каждая группа может сесть на синий коврик вокруг большого красного в середине. Затем мы сможем проработать несколько приемов, посмотреть, на что все способны. Это позволит мне лучше группировать вас на тех же уровнях на будущих занятиях.

Вау, на мгновение он действительно прозвучал профессионально.

Разделяясь на шесть групп, каждый из нас занимает свое место. Я не знакома ни с кем, но я заметила, что Рыжая была в группе с Рен. Черт. Роман тоже там, так что, надеюсь, Рен захочет стать его партнером, а не возиться с моей девочкой.

Мы медленно обходим все группы, некоторые ничего не знают об обороне и едва могут нанести пробный удар, в то время как другие более осведомлены. Однако никто не был на уровне "Тузов".

Оскар, который всегда выпендривался, хвастался, что все время подбадривал своего противника криками, только для того, чтобы блокировать каждое движение и наносить каждый удар, и, честно говоря, его противник был бы достойным против любого другого.

Движения Кая были настолько плавными и отточенными, что невозможно было придраться ни к его атаке, ни к защите. Было жарко видеть, как движется его тело.

Но ничто… ничто не могло подготовить меня к встрече с Паркером.

Я не знаю, почему я чувствую себя такой оберегающей по отношению к нему. Может быть, это потому, что я увидела в нем уязвимую сторону, и теперь я не могу видеть дальше этого. Посмотрим, каким "Тузом" его все считают.

Срань господня.

Когда он атаковал, он был сверхточен, а уровень его мастерства превзошел мои ожидания. Его защита, вероятно, была сильнее. Сила, которую он продемонстрировал, поразила меня. Мне уже нравился его ум, его душа, но, да поможет мне бог, это тело могло причинить хаос, и это заставляло меня гореть.

Нет.

Перестань позволять этим парням действовать тебе на нервы своими сногсшибательными телами.

Меня вызывают следующей, мой оппонент — парень по имени Тайлер, который, как я полагаю, состоит в "Бубнах", и он построен как дом. Ухмылка на его лице делает его похожим на головореза, особенно с короткой стрижкой и татуировкой пистолета на шее.

Как оригинально.

— Тайлер нападает первым, Луна защищается.

Тайлер идет прямо на меня, хватая за талию. Я инстинктивно резко толкаю его локтем в шею, одновременно нанося удар ногой по внутренней стороне бедра. Он быстро разжимает хватку, и мы начинаем снова.

На этот раз он приближается ко мне, немного снизив свой рост, хватает меня сбоку за талию и отрывает от земли.

Черт.

Он совершает ошибку новичка, перекидывая меня через спину, слава богу, так что я могу обхватить его рукой за шею и притянуть к себе так сильно, как только могу. Это застает его врасплох, и он опрокидывается назад, увлекая меня за собой.

— Хорошо. Хорошо, — кричит Маверик. — Я не думаю, что нам нужно что-то еще от кого-то из вас, пожалуйста, присаживайтесь.

— Что? Позволь мне защищаться, — требует Тайлер, ударяя себя в грудь, как будто ему нужно четко понимать, о ком он говорит.

— Я достаточно насмотрелся на ваши боевые навыки обоих, и именно об этом речь. Теперь садитесь, — отвечает Маверик, переходя к следующей паре.

— Пошла ты нахуй, сука, — рычит мне Тайлер, проходя мимо, но я даже не удосуживаюсь ему ответить.

У меня сейчас нет времени на этого придурка. Я не виновата, что у него синдром маленького человека.

Последняя группа — Рыжая, с Романом и Рен.

— Рен и Бекки, пожалуйста, — зовет Маверик.

Прежде чем я успеваю вздохнуть с облегчением, Рен прерывает меня.

— На самом деле, Мэв, я думаю, что мои навыки лучше проявились бы против Джессики, верно, Джесс?

Мэв?

Она обращается к нему ‘Мэв’, но ее глаза прикованы ко мне, хитрая сучка. Она мне не ровня, поэтому вместо этого пытается трахнуться с моей подругой. Джесс видит, что происходит, но не двигается и не отвечает. Я готова штурмовать их группу, когда слышу Романа.

— Маверик, я в паре с Джесс, продолжайте это дерьмо.

Я, блядь, могла бы поцеловать его прямо сейчас.

Не подведи меня, Роман.

Она мое солнышко.

— Не глупи, Ром, детка, — ласково перебивает Рен, кладя руку ему на грудь.

Маверик переводит взгляд с них троих, и единственный кивок Романа показывает, насколько серьезно он к этому относится.

— Я не буду повторяться, Рен, поторапливайся, или я могу объявить тебе провал, — кричит Маверик, поворачиваясь спиной к разыгравшейся драме.

Она сердито смотрит на всех, когда ступает на мат, с озорным блеском в глазах. Она встает передо мной и подает сигнал Бекки атаковать первой.

Я пытаюсь подняться на ноги, но недостаточно быстро. Бекки прыгает в мою сторону, когда Рен падает и перекатывается. Я поднимаю ноги в воздух в качестве защиты и готовлюсь к удару, соприкасаясь с грудью Бекки, заставляя ее вернуться на мат.

— Гребаная сука, — рычит Бекки.

Я не знаю, чего она ожидала от меня, но я не виновата, что ее подруга- сука, и она счастлива поиграть в миньона. Поэтому я просто пожимаю плечами.

Они снова занимают свои позиции, но на этот раз подальше от меня. Хотя я не спускаю с них глаз. Рен выпендривается, перекидывая Бекки через плечо, когда она атакует. Бекки понятия не имеет, что она делает, и бесполезна в самозащите.

Последнее движение, и они придвигаются ко мне все ближе, а я отказываюсь оставаться на заднице. Стоя, я остаюсь на том же месте, отказываясь отступать. Я не покажу слабость. Не перед этой сукой.

Все вокруг, должно быть, тоже чувствуют, что что-то грядет, потому что все разговоры прекратились, все глаза сосредоточились на коврике.

Бекки поворачивается спиной к Рен, позволяя ей атаковать сзади. Она насмехается надо мной, подтверждая, что я была права, встав.

— Сейчас же! — кричит Рен.

Бекки быстро отходит в сторону, позволяя Рен наброситься на меня. У меня нет возможности обдумать, что делать, я просто должна двигаться. Я знаю, что мне нужно ударить ее издалека, иначе она повалит меня, и у меня будет меньше шансов приземлиться сверху.

Позволяя своим инстинктам взять верх, я выставляю правую ногу вперед, слегка поворачиваюсь и немного приседаю, перенося вес тела на заднюю ногу.

Я вижу это. По ее глазам она понимает, что ей пиздец, но замедлять темп уже слишком поздно.

Я поднимаю правую ногу и с силой вытягиваю ее прямо ей в лицо.

Треск.

От прикосновения ее голова откидывается назад, вместе с ней откидывается и все остальное тело, и она теряет сознание.

Часть меня хочет чувствовать себя плохо, но она, черт возьми, это заслужила. Я просто защищалась, и я предупредила ее, что каждый раз, когда она будет набрасываться на меня, будет только хуже, но на этот раз это перед репетитором. Черт.

— Что, черт возьми, ты наделала? — Бекки кричит, и несколько других девушек встают и присоединяются к шокированной Бекки.

Я не смотрю ни на кого, кроме Мэверика, мне все равно, что здесь говорят другие. Мне должно быть все равно, что он говорит, но его взгляд на эту ситуацию оказывает на меня наибольшее влияние. Он достает из кармана маленькое устройство, нажимает на него, и из динамиков по всему залу доносится тихий звон колокольчика.

Внезапно к нам подбегают трое с носилками. Они ни на кого не смотрят, просто осторожно укладывают Рен.

— Удар по голове, вперед, — говорит Маверик, и они уходят.

Он смотрит на меня сверху вниз, и все смотрят, что происходит дальше. Со мной.

— Раф чертовски хорошо, обучил тебя двигаться, да?

Он ухмыляется и подходит ко мне с поднятой рукой.

Он, блядь, шутит?

Я не знаю, но я все равно даю пять за то, что выбила из нее все дерьмо. При этом умудряясь сдерживать улыбку облегчения.

— Какого черта, мистер Миллер, разве вы только что не видели, что она сделала с Рен? — Бекки визжит.

— Конечно, я, блядь, видел. Как ты думаешь, зачем ты здесь? Этот мир — не цветы и радуги, милая.

Обращаясь ко всем, он продолжает.

— Этот мир — смерть, он коррумпирован, беспощаден и полон тьмы. Если вы хотите получить хоть какой-то шанс выжить, я предлагаю вам научиться видеть в темноте.

Его слова глубоко задели меня. Он знает, что все, что он сказал, правда, и потеря в его глазах подтверждает это. Не теряя больше времени, он возвращается к делу.

— Ром и Джессика, вперед.

Напряжение ясно читается на ее лице, и я не знаю, как я могу помочь ей. Роман что-то шепчет ей на ухо, и что бы он ни говорил, на ее опустошенное лицо немного возвращается румянец, и она отчаянно кивает.

Рыжая стоит посреди ковра, принимая нейтральную позу, как я ей показывала, она выглядит расслабленной и ничего не подозревающей. Идеально.

Роман хватает ее сзади, позволяя ей продемонстрировать использование локтя в нескольких местах. Затем он отступает назад, чтобы подойти к ней спереди, позволяя ей продемонстрировать небольшую работу ногами.

Я рада, что она приняла во внимание то, что я показала ей вчера. Я вижу, что Роман тоже нажимает не слишком сильно, рад позволить ей показать, что она умеет защищаться. Когда они отступают, Роман смотрит на Маверика.

— Ты уже знаешь, что я тоже могу защищаться, показывать тебе это сейчас неуместно.

С этими словами он садится. Благодарность на лице Рыжей ясно видна, она не может атаковать, и нам не нужно, чтобы кто-то из этих придурков это знал.

Мэверик не спорит, он просто переходит к следующей паре. Когда он в конце концов объявляет время, все расходятся по раздевалкам. Рыжая берет меня под руку, и мне не может не понравиться эта связь.

Эта девушка — сестра, которую я никогда не хотела.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Да, я просто рада, что Роман наблюдал за нами прошлой ночью, так что он знал, на что я способна.

Как она вообще может говорить это так небрежно? Что, черт возьми, она имеет в виду, он наблюдал за нами?

Я спрашиваю ее об этом, а она просто смеется, положив голову мне на руку.

— Он сказал, что в следующий раз ему нужно настоящее приглашение на наш сеанс "девушка с девушкой".

— Я бы хотела сказать ему, чтобы он вместо этого отсосал у меня, но, ну, сейчас у меня нет для этого возможностей, не так ли?

Хихиканье, срывающееся с ее губ, заставляет меня тоже расхохотаться, и некоторые люди вокруг нас хмурятся.

Продолжайте пытаться сломить меня, и я просто стану выше, буду смеяться громче.

Да пошли вы все.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

(Луна)

Бизнес-класс такой же бесполезный, как и вчера, когда репетитор все время заискивает перед Оскаром. Рен здесь нет, что меня не удивляет, но это все равно выбивает меня из колеи. Ее мать — директор, и она, похоже, уже стремится превратить мою жизнь в ад. Вероятно, я делаю себе только хуже, но я отказываюсь позволять кому-то топтать меня.

Мы решили не заходить в главный кафетерий, мне сегодня больше не нужны драмы. Поэтому мы с Рыжей решаем расслабиться на солнышке, потягивая холодный кофе и поедая буррито на площади. Вокруг почти никого нет — совершенство.

Отправляясь вместе на урок истории, я рада, что здесь не так много студентов. Рыжая объяснила, что многим студентам историю преподают их родители, когда они моложе. Это занятие для всех, кто не получил памятку.

Это их наследие.

Кажется, я могла бы раскопать информацию об истории моей семьи, но я не уверена, готова ли я к этому. Войдя, я сразу замечаю Паркера. После того, что он мне рассказал, для него имеет смысл быть здесь.

Боже, это было только вчера?

Кажется, что это было целую жизнь назад.

Он отодвигает сиденье рядом с собой, и я не могу не подчиниться. Теперь я сижу между двумя своими слабыми местами. Я облажалась.

— Привет, я скучал по тебе за ланчем, — говорит Паркер, когда я расслабляюсь на сиденье.

— Да, мне нужен был холодный кофе и солнечный свет.

— Ты ведь не пьешь это фраппучино, не так ли? — он морщится.

— Эй, во всем виновата Рыжая. Я была более чем довольна своим черным кофе, пока она не заставила меня посыпать его шоколадом с единорогом и радужной пылью. Теперь я зависима, — заявляю я, указывая прямо на нее.

Они оба просто смеются надо мной.

— Рыжая, да? Ты даешь всем своим друзьям прозвища при вступлении в свою компанию или что?

— Кто знает. Она первая, — отвечаю я, нахмурившись.

Я не могу не быть с ним откровенной, и это меня раздражает, я должна быть настороже со всеми, но эти двое просто не оставляют мне выбора.

— Всем добрый день, меня зовут Джина. Если вы еще не заняли места, занимайте любое. Где вы здесь сидите, не имеет значения, и, к сожалению, это не изменит историю. — у нее мягкий голос.

Естественно светлые волосы и носик пуговкой, ее флюиды напоминают мне Рыжую. Не подходит для этого мира, но кто знает.

— Вы обнаружите, что мы проводим здесь довольно много времени, наблюдая за большим экраном. Это связано с тем, что были сохранены реальные кадры многих важных событий в истории Фезерстоуна, которые дадут лучшее представление, чем учебник. Я должна предупредить вас, что кое-что из того, что вы увидите, не для слабонервных, но вы не можете покинуть эту комнату. — она заканчивает со вздохом, глядя себе под ноги, когда слышен тихий щелчок замка.

Черт. Мы будем вынуждены наблюдать за развитием событий, а они заперли нас внутри. Насколько все будет плохо?

Индикаторы гаснут, и экран мигает.

— Добро пожаловать в Академию Физерстоун. Основана в 1925 году, чтобы передать наш кодекс поведения, верности и семейных навыков по всей вашей родословной. Чтобы гарантировать, что мы всегда на высоте, всегда сильнее и всегда правим. В Физерстоуне есть много составляющих, и вы все здесь для того, чтобы расширить свои возможности, используя унаследованные вами навыки. Преступный мир — это Физерстоун, и никогда наоборот. Академия Физерстоуна расшифровывается как:

Мошенничество

Растрата

Нападение

Пытка

Торговля людьми

Вымогательство

Рэкет

Сексуальная эксплуатация

Кража

Воспрепятствование отправлению правосудия

Наркотики

Шпионаж

На протяжении многих лет мы следовали тенденциям и расширялись за счет дополнительных торговых точек, но они были нашим ядром и останутся таковыми.

Я оглядываю комнату, нас здесь меньше двадцати, и мы все в замешательстве смотрим на экран. Я рада, что это не только я. На экране отображаются старые фотографии, но ничего конкретного, в то время как голос за кадром звучит жутковато из динамиков.

— В течение восьмидесяти трех лет мы росли как одна семья, стремящаяся к величию. Существовала иерархия, но она никогда не была очевидной, поскольку все мы знали о своей важности для общего дела. Восемьдесят три года с момента открытия Академии Физерстоун переносят нас в 2008 год. 2008 год был годом, когда многое в Физерстоуне изменилось, и эти изменения влияют на вас сегодня. Катастрофические события изменили наш курс, нашу структуру и наши ценности. И все из-за одного человека. Человека, который посещал эту Академию, чтобы заниматься распространением наркотиков, но в последующие годы решил, что хочет большего. Больше власти, больше контроля, больше денег. В течение шести месяцев он продолжал пренебрегать нашим кодексом поведения, нашей лояльностью и убивать невинных людей в надежде стать Королем Преступного мира.

Мне было шесть, когда все это произошло, но я ничего не помню, вероятно, потому, что это совпадает с моим отцом, и это оставляет меня в недоумении.

— Вы узнаете, как мы вели себя до этого времени, чтобы понять наше поведение после этого опустошения. Человека, который изменил все наши жизни, звали Тони "Тотем" Лопес, он заслужил свое имя "Тотем" из-за катастрофы, которую он вызвал, и своей способности ускользать от правосудия, потому что по сей день Тони Лопес избежал смерти, и мы продолжим готовиться к его возвращению.

Я смотрю на Рыжую, и она смотрит в ответ, пожимая плечами, потому что знает об этом столько же, сколько и я.

— Мы начнем с обзора нашей текущей структуры. Шесть зданий обеспечивают соблюдение иерархии, гарантируя, что каждый знает свое место и не пытается переступить границы дозволенного, но продолжает чтить свою родословную и приверженность Фезерстоуну.

Есть восемь родословных, которые имеют доступ к вершине, известной как Кольцо. Ривера, Стил, О'Шейн, Фьюз, ** БИП**, Дитрихсон, Гиббс и Морган.

Что, черт возьми, это был за звуковой сигнал? Я не расслышала названия.

Подожди.

Черт.

Я смотрю в сторону Паркера и вижу, что его руки на столе перед ним сжаты в кулаки. Как унизительно публично следить за тем, чтобы его фамилия не произносилась в его присутствии.

Они недостойны его.

Ни единой унции.

Я ничего не могу с собой поделать, но хочу предложить ему свою поддержку. Кладу руку ему на плечо и нежно сжимаю. Он медленно расслабляет свою напряженную позу и кладет свою руку поверх моей, сжимая ее, как спасательный круг.

Он обхватывает мою ладонь, и скользит ее вниз по своей руки, и переплетает пальцы.

Это нехорошо. В прошлый раз я не знала, что делаю, это просто случилось. Теперь я чувствую давление, требующее, чтобы ему стало лучше, но я не знаю как.

Я смотрю на него и удивляюсь, что он наклоняет голову в мою сторону. Его глаза потемнели, но он не потерялся в них, по крайней мере, не полностью, как вчера.

— Телефон, — говорю я ему одними губами, но он просто опускает взгляд на свой блейзер.

Я воспринимаю это как подсказку и другой рукой нащупываю его внутренний карман, вытаскивая телефон. Он заблокирован, поэтому я прижимаю телефон к его большому пальцу, открывая его.

Я делаю паузу на мгновение, на его домашнем экране — фотография четырех парней. Они расслаблены, улыбаются и выглядят счастливыми.

Эта фотография…

Вспоминая, что я на самом деле должна делать, я ищу номер Романа и набираю текст левой рукой, черт возьми, это может занять вечность.

Паркер: Привет, это Луна. Ты нужен Паркеру. Он не так плох, как вчера, но я не знаю, что делать, не привлекая к нему внимания.

Ответ последовал незамедлительно.

Роман: Что случилось? Какого цвета у него глаза? Он вообще нервничает?

Черт, верно…

Паркер: Они перечисляли восемь имен Туза, и когда дело дошло до его фамилии, раздался действительно громкий звуковой сигнал.

Паркер: Я не могу разглядеть его глаза, потому что выключен свет, но они темные, не такие темные, как вчера, но близко.

Паркер: Он не ерзает. Его ноги неподвижны, руки были сжаты в кулаки, но теперь они сжимают другую мою руку, как будто от этого зависит его жизнь, и я думаю, что потеряла чувствительность.

Видео все еще воспроизводится, но я понятия не имею, что происходит. И снова я сосредотачиваюсь на том, чего не должно быть. Здесь я сама себе злейший враг.

Роман: Не отпускай его руку. Ты явно удерживаешь его в сознании, даже если хоть на маленькую часть. Я буду там как можно скорее, но, возможно, занятия закончатся раньше, чем я это сделаю.

Я не утруждаю себя ответом, это слишком тяжело, а он все равно уже в пути. Паркер, кажется, доволен тем, что выжимает жизнь из моих рук, но в остальном он ничего не делает.

Я смотрю на Рыжую слева от меня, она видит, что что-то происходит. В ее глазах мелькают тревожные вопросы, и я слегка улыбаюсь ей, прежде чем пытаюсь сосредоточиться на экране.

Вот почему у нас есть Кольцо, они контролируют главу Фезерстоуна, гарантируя принятие правильных решений, но даже их родословные не получают мгновенного доступа к столу Кольца. Законы Фезерстоуна гласят, что для того, чтобы войти в Кольцо, вы должны сначала принять участие в Играх. Игры определяют, кто сильный, а кто слабый, и в контролируемой среде могут играть другие имена, но там речь идет о жизни или смерти. Вы можете участвовать группами по шесть человек, или в одиночку, или вообще не участвовать. Если вы не "Туз", то в уставе указано, что вы ДОЛЖНЫ участвовать в Играх.

Что это, блядь, было? Что это вообще значит? Я не хочу заходить ни в какие игры. Я не хочу, чтобы меня заставляли бороться за место за столом, от которого я хочу быть как можно дальше.

Видео останавливается, и включается свет.

— Большое вам спасибо, класс, на сегодня это все. Ваше задание — узнать что-нибудь о своей родословной, чего вы раньше не знали. Будь то из библиотеки или спросив напрямую, но я хочу, чтобы это было на следующей неделе. Мы закончили.

Я смотрю на Паркера, и ему удается слегка улыбнуться мне.

— Эй, как думаешь, мы сможем выбраться наружу, или ты хочешь подождать Романа здесь?

— Убирайтесь с моей гребаной дороги, идиоты, — рычит Роман с другой стороны двери.

— Неважно, этот сварливый ублюдок уже здесь, — говорю я, преувеличенно закатывая глаза, и это на самом деле вызывает у меня небольшой смешок.

Я сжимаю его руку в ответ и немного расслабляюсь. Роман подбегает и приседает с другой стороны от Паркера.

— Эй, приятель, ты в порядке?

Он не отводит от меня глаз, но слегка улыбается, как будто он пьян.

— Видишь ли, Роман дал мне прозвище, — говорит он едва слышным шепотом, и я смеюсь.

— Ты справишься с большим злым волком? — спрашиваю я.

— Я его любимчик, конечно, со мной все будет в порядке.

Я в последний раз сжимаю его руку и встаю, поворачиваясь, чтобы увидеть, что Рыжая терпеливо ждет с беспокойством в глазах. Роману удается поднять Паркера, но в ту же минуту он снова хватает меня за руку.

Я смотрю туда, где мы соединены. Мне непривычно держать кого-то за руку. Я всегда была слишком независимой, чтобы хотеть держать парня за руку, и в любом случае я не очень ласкова, особенно на публике. И все же здесь я снова не могу заставить себя сказать "нет".

Я смотрю ему в глаза.

— Ты маленькое дерьмо, Паркер, Паркер, не заставляй меня давать тебе злое прозвище, — предупреждаю я, но внутри от этого контакта у меня мурашки бегут по коже.

Я чувствую себя почти хрупкой в его руках. Я могла бы потеряться в этом чувстве.

Он не отвечает, просто нежно целует меня в лоб и медленно идет к лифту, как будто это легкое прикосновение не растопило мои стены.

Как будто это никак не повлияло на мою жизнь.

Я позволила ему тащить меня за собой, а Роман и Рыжая — сзади.

— Честно, предупреждаю, принцесса, когда он засосет тебя, тебе конец, — шепчет Роман, кладя руку мне на поясницу.

Ни хрена себе, Шерлок. Я уже облажалась.

*****

Вернувшись в "Туз", я решаю переодеться и направляюсь в спортзал, чтобы немного сбросить обороты и попытаться разобраться в себе. Как бы мне ни нравилось, что Паркер заставляет меня чувствовать. Я не должна была позволять этому случиться. Я не знаю, что происходит вокруг меня настолько, чтобы позволить себе отвлечься, и все они приносят неприятности.

Я переодеваюсь в своей комнате, беру воду, полотенце и телефон, чтобы взять с собой. Мой телефон жужжит у меня в руке, и я вижу, как на экране мелькает Раф. На самом деле я не хочу с ним разговаривать, но если он достает меня, значит, это неизбежное зло. Пока я разговариваю с ним по телефону, я могла бы упомянуть, что мне тоже нужно что-нибудь по истории.

— Привет, — отвечаю я, спускаясь по лестнице.

— Привет, Луна, как дела?

Я не знаю, как ему ответить, меня втолкнули в мир, который я по-настоящему не понимаю, и у меня до сих пор не было времени все осмыслить.

— Я не знаю Раф, я ничего не знала об этом месте еще до прошлой неделе, и у меня не было много времени, чтобы осмыслить все происходящее.

— На это потребуется время, Луна, вот и все. Ты создана для этого, — хвалит он.

— Что, если я не хочу быть созданной для этого? Я не хочу такой жизни, Раф, и я, конечно же, не просила об этом, — выпаливаю я в ответ.

Я делаю вдох, пытаясь успокоиться. Я не люблю позволять своим эмоциям брать верх надо мной, и этот разговор только выводит меня из себя.

— Я знаю Луна, я знаю. Какие-нибудь проблемы?

— В целом, с того момента, как я переступила порог, Глава не была впечатлена дополнительной родословной, и не помогает то, что ее дочь — первоклассная сука, которая тоже охотится за мной. — я вздыхаю.

— Дитрихсон? Она всегда была стервой. Я никогда не пойму, как она вообще получила эту должность, всегда желая больше власти и думая, что она выше. Если бы они не были так похожи, она была бы идеальной парой для Вероники.

Я не могу удержаться от смешка. Он определенно что-то замышляет.

— Раф, ты так-же знал об Уэсте? — на другом конце провода повисает пауза, прежде чем он отвечает.

— Да, Луна, я знал. В преступном мире многое происходит, мало кому ты можешь доверять, но ты можешь доверять Уэсту, я клянусь. Когда ты наконец поговоришь с ним, все станет яснее, хорошо?

— Но когда ты вытащил меня со Склада, ты не впустил парней, ты сказал, что они не знают, на что идут, это была ложь, чтобы заставить меня прийти сюда?

Я сжимаю виски, это все просто одна большая головная боль.

— Нет, Луна. Это Джейк и Томми стучали в дверь, а они вообще ничего не знают. Когда бой Уэста закончился, он увидел сообщение от меня с просьбой убираться оттуда, потому что никто не знал, что онбыл с нами, Луна, и мы не могли рисковать, чтобы они узнали.

Мне нужно усвоить еще больше информации, я не успеваю. Я на мгновение замолкаю, проходя через вестибюль. С меня хватит этого разговора, поэтому я пытаюсь сменить тему.

— Как там мой малыш Дот, готов к приезду? — спрашиваю я.

— О, это то, ради чего я, собственно, и звонил. Во сколько ты заканчиваешь в пятницу? Я надеялся, что ты не будешь возражать, если я прослежу за грузовиком, может быть, посижу поблизости в поисках еды… — он с надеждой умолкает.

— У меня есть свободное время после обеда, так что в любое время, скажем, начиная с 2 часов? Как бы сильно я ни злилась на тебя прямо сейчас, Раф, я была бы очень признательна, если бы мы наверстали упущенное. Я потерялась, Раф, я не знаю, плыву я или медленно тону, и вид твоей уродливой рожи помог бы, и ты можешь ответить на все мои вопросы без присутствия моей матери, — говорю я с улыбкой, пытаясь заставить себя чувствовать себя более позитивно.

Добравшись до подножия лестницы, я направляюсь в спортзал, когда свет внезапно гаснет, и наступает кромешная тьма.

— Черт, Раф, мне нужно идти. Я в "Туз", рядом со спортзалом, и свет только что вырубили.

— Что? Луна, этого не должно было случиться.

— Ну, так и есть, не подчеркивай, что я…

Я чувствую это. Мои чувства обостряются.

Я не одна. Это засада.

Я пытаюсь подсчитать, сколько здесь людей, и готовлюсь к атаке. Кто-то нападает на меня спереди. Я роняю телефон и бью прямо вперед. Я не могу предположить, какого они роста, но я собираюсь установить контакт хотя бы там. Мой кулак попадает кому-то в живот, и они хрюкают.

Это определенно парень, судя по его телу и звуку, который только что сорвался с его губ. Я пытаюсь сосредоточиться на том, что меня окружает, и чувствую, как кто-то приближается ко мне сзади. Я решаю быстро пригнуться, из-за чего они спотыкаются обо меня и натыкаются на парня впереди.

Я собираюсь отойти от них, когда — ЧМОК!

Бля. Меня ударили хрен знает чем по голове и сбили с ног. Пытаясь избавиться от пут в голове, я чувствую, как кровь стекает по щеке, а пульсация в голове ставит меня в невыгодное положение, потому что все, что я слышу, — это звон в ушах.

— Гребаная сука, ты пожалеешь, что нам не разрешили тебя убить.

Это мужской голос, но из-за грохота я не могу его узнать.

Вслед за его словами следует удар ногой в лицо, от которого я падаю на пол.

Черт.

Просто пиздец.

Кто-то хватает меня за волосы и впечатывает лицом в пол. Мне удается схватить того, кто держит меня за запястье, и я сжимаю его как можно крепче, я не знаю, как мне это удается, я едва в сознании, но девушка кричит от боли, когда я это делаю. Удары по обеим сторонам моих ребер заставляют меня отпустить ее и замкнуться в себе. Я в меньшинстве и достаточно обездолена, чтобы признать, что мне просто нужно блокировать себя.

Удары не ослабевают, но я изо всех сил стараюсь прикрыть лицо, они и так уже достаточно сильно ударили меня по лицу. Я едва могу удерживать свой разум в рабочем состоянии, не говоря уже о том, чтобы держать глаза открытыми. Мое тело пытается отключиться, но я держусь изо всех сил.

Боль едва ощущается, ее так много. Все мое тело онемело, но в то же время пульсирует.

— Умоляй, блядь, умоляй нас остановиться, — рычит женский голос.

Я бы предпочла, чтобы они закончили работу, прежде чем я буду о чем-то умолять. За свое молчание я получаю удар по затылку.

Черт, может быть, я могла бы закрыть глаза всего на минутку.

— Черт, кто-то идет, нам нужно двигаться, — кричит парень шепотом.

Меня хватают за волосы и поднимают над землей, как тряпичную куклу.

— Ты слушай сюда, и слушай хорошо. Тебе нужно знать свое место. Ты меня понимаешь? Я собираюсь превратить твою жизнь в сущий ад. Ты и любой, кто попытается встать на твою сторону, вы не выберетесь отсюда живыми, я могу тебе это обещать, — рычит женский голос мне в ухо.

С этими словами она плюет мне в лицо и бросает меня обратно на пол. Все, что я слышу, — это звуки их удаляющихся шагов.

Я, наконец, уступаю боли и сну, пытающимся овладеть моим телом. Вдалеке я слышу, как кто-то зовет меня по имени, но во мне не осталось сил бороться.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

(Луна)

Мне кажется, что я плыву. Мягко покачиваюсь на волнах. Я пытаюсь открыть глаза, но слишком ярко, поэтому я крепче зажмуриваюсь и снова засыпаю.

* * *

Я чувствую, что прихожу в себя, но я больше не парю. Я чувствую, что не могу пошевелиться, каждый дюйм моего тела кричит от боли. Что, черт возьми, происходит? Стук в голове невыносим. Я пытаюсь поднять руку, но она слишком тяжелая. Вместо этого я сосредотачиваю всю свою энергию на том, чтобы открыть глаза, кажется, что это занимает вечность, но в конце концов я раздвигаю их и пытаюсь осмотреться.

Я знаю, что я в своей комнате в Академии Фезерстоун. Я чувствую, что мне следовало бы встать и выйти наружу, хотя солнечный свет проникает сквозь закрытые жалюзи, но я изо всех сил пытаюсь пошевелить хоть одним мускулом. Скрип двери заставляет меня перевести взгляд в том направлении.

Уэст?

Какого черта он сейчас стоит в моей комнате?

Что случилось?

— Эй, ты проснулась, — мягко говорит Уэст, подходя к кровати.

Я пытаюсь ответить, но в горле у меня словно пустыня. Уэст, должно быть, понял это, потому что тянется к прикроватному столику за стаканом воды и соломинкой. Я чувствую себя ребенком, позволяющим ему помочь мне попить, но прямо сейчас вода нужна мне больше, чем моя гордость.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня сбил автобус, который тоже случайно дал задний ход, что со мной случилось?

— Что ты можешь вспомнить за последнее время?

— Эээ, я помню бои, бизнес и историю, потом я вернулась и пошла на тренировки. Позвонил Раф, и мы разговаривали, когда… свет погас… потом я проснулась здесь. Я в замешательстве, — говорю я, пытаясь сесть, но все слишком болит.

— Луна, пока ты разговаривала по телефону с Рафом, кто-то отключил питание в "Туз" и напал на тебя. Раф услышал шум по телефону, поэтому он позвонил мне с выделенной телефонной линии, крича в трубку, что что-то происходит. К тому времени, как я добрался сюда, они уже ушли, но они избили тебя, Луна. На твоем теле было по меньшей мере четыре разных отпечатка ног, и они тоже использовали оружие, — предлагает он, присаживаясь на корточки рядом со мной.

Я пытаюсь осмыслить то, что он говорит, и это имеет смысл при том, что я чувствую прямо сейчас. Я очень стараюсь сосредоточиться на том, что произошло, когда отключили свет. Я не могу вспомнить ощущения от каких-либо ударов по моему телу, но я помню, что кто-то прорычал мне в ухо.

— Ты слушай сюда, и слушай хорошо. Тебе нужно знать свое место. Ты меня понимаешь? Я собираюсь превратить твою жизнь в сущий ад. Ты и любой, кто попытается встать на твою сторону, вам не выбраться отсюда живыми, я могу вам это обещать.

Я смотрю на Уэста.

— Я помню, что кто-то, кое-что сказал мне, но я не могу вспомнить голос, он весь приглушенный.

Кто мог это сделать? Я не могу вспомнить никого, кроме Дитрихсон, ни эту сучку, ни ее мать, но у меня слишком сильно болит голова, чтобы пытаться собрать все воедино.

— Скорее всего, это потому, что ты получила довольно много ударов по голове. Что они сказали?

— О, просто классическая речь, "Я уничтожу тебя и всех твоих близких", и угрозы в адрес моей жизни.

— Блять, Луна, прости, что не смог приехать быстрее.

Я просто закатываю глаза, это не его вина, что я стала мишенью.

— Который час? — спрашиваю я, меняя тему.

— Скоро обед.

— Следующего дня? — все еще не в силах подняться, я меняю тактику и поднимаю руку к голове, осторожно пытаясь нащупать повреждения.

— Да, к тебе приходил врач, чтобы осмотреть тебя. Два сломанных ребра и сильное сотрясение мозга — вот твои основные травмы, к счастью, остальное — множество отеков и кровоподтеков, а также пара порезов на всякий случай.

— О, отлично, я чувствую себя по-настоящему счастливой.

— Я не скучаю по твоему остроумию, Луна. Никто не знает, что произошло, кроме доктора, Рафа, меня и того, кто это сделал. Слухи разойдутся, но лучше держать это как можно более конфиденциально. Кто-то по имени Рыжая взорвала твой телефон, ты хочешь, чтобы я что-нибудь с этим сделал?

Я просто качаю головой, ей лучше держаться от меня подальше. Я просто устраиваю драму, а она этого не заслуживает.

— Не мог бы ты помочь мне приподняться? — спрашиваю я, смирившись с тем фактом, что я не в состоянии сделать это сама.

Он просто улыбается, помогает поднять меня и подкладывает мне еще подушек. Мое тело так сильно болит. Я не могу сдержать стона от боли.

— Постарайся немного отдохнуть, ладно? Тебе тоже нужно поесть, так что я могу дать тебе еще обезболивающих, есть какие-нибудь предпочтения в еде?

— Все, что попадется под руку, — отвечаю я, пытаясь расслабиться.

— О, и Уэст, — окликаю я, на что он оборачивается, положив руку на ручку двери.

— Я ненавижу тебя прямо сейчас, но я не слишком горда, чтобы сказать тебе спасибо. Итак, спасибо тебе. Тебе не нужно было спасать меня, особенно после того, как в последний раз, когда я видела тебя, я ударила тебя кулаком в горло, но я благодарна, что ты это сделал, — шепчу я, чувствуя, что снова засыпаю.

— Я совершенно уверен, что заслужил это, если честно. Я всегда приду, когда буду тебе нужен, Луна, несмотря ни на что, — отвечает он, прежде чем захлопнуть дверь.

Я нахожусь между бодрствованием и сном, но, слыша, как он произносит эти слова, я чувствую, что слышала их раньше.

— Эй, красотка, не плачь. Уэст здесь, хорошо? Я всегда приду, когда понадоблюсь тебе, Луна, несмотря ни на что. Я всегда буду защищать тебя, моя маленькая Луна Мун.

*****

БАХ. БАХ. БАХ.

— Клянусь гребаным богом, я собираюсь вышибить эту гребаную дверь, если кто-нибудь, блядь, ее не откроет. Верно. Сейчас же.

Что за черт? Это Паркер?

Похоже на Паркера, но он не ругается и не орет. И какого черта он пытается вломиться?

— Эй, Луна, что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашивает Уэст из-за двери моей спальни.

БАХ. БАХ. БАХ.

Закатывая глаза, я киваю.

— Впусти его, но не мог бы ты дать небольшой обзор происходящего, прежде чем он войдет, потому что я больше не могу выносить криков.

С этими словами он убегает, чтобы прекратить стук в дверь.

— Какого хрена ты делаешь в ее комнате?

Боже, крики не становятся тише, и это что Роман?

— Роман, клянусь богом, успокой его. Он не улучшает ситуацию, и я не позволю ей пройти через это, прямо сейчас ей не нужно никакого дополнительного дерьма.

Он чертовски прав, мне это не нужно.

— Уэст, я успокою его, когда ты расскажешь нам, что происходит. Мы пытались дозвониться до нее весь день, с тех пор как Джесс сказала, что ничего не слышала. Теперь, когда мы наконец добрались сюда, чтобы найти тебе, Уэст, репетитор, ты должен рассказать мне, что, черт возьми, происходит.

О боже, между этими двумя это может перерасти в ссору.

— Уэст. — я пытаюсь крикнуть, но получается слабо и хрипло.

Должно быть, это достаточно громко, потому что заглушает весь их шум, к сожалению, это просто заставляет дверь моей спальни распахнуться. Первое, что я вижу, — обеспокоенное лицо Паркера, за ним следует Роман. Должно быть, я выгляжу плохо, потому что шок очевиден. Я ожидаю, что Уэст последует за ними, но вместо этого входит Оскар, за которым следуют Кай и Рыжая.

Отлично. Это превращается в чертову вечеринку.

В конце концов заходит Уэст, и я смотрю на него умоляющими глазами. К счастью, никто не лезет мне в лицо и не требует от меня ответов.

— Уэст, мне нужно, чтобы ты начал объяснять мне. По порядку. Сейчас же. — рычит Роман, расхаживая в изножье кровати.

Боже, если бы я могла чувствовать свои женские части, я уверена, они бы оценили этот тон. Грустные времена.

— Я могу рассказать тебе то, что знаю, если Луна будет не против, но ты должен сохранять спокойствие. Это всего лишь второй раз, когда она просыпается, и ей нужно поесть. Так что успокойся или убирайся. Понял?

Уэст остается непреклонным, пока все не произнесут какую-либо форму звука в знак согласия. Глядя на меня в подтверждение объяснений, я просто слегка киваю.

Он рассказывает о последних двадцати четырех часах, о том, как на меня напали, и о степени моих травм.

— Хорошо, теперь ты можешь объяснить, как ты оказался вовлечен во все это? — спрашивает Кай.

— Она разговаривала по телефону с Рафом, когда на нее напала группа. Он услышал, что творится какая-то хрень, и позвонил мне. Я принес ее сюда и с тех пор остаюсь тут, проблемы? — он отвечает, глядя на него сверху вниз.

— Раф? — Роман спрашивает, но я не могу справиться со всем этим тестостероном прямо сейчас.

Опять же, когда мои женские части работают, все было бы по-другому, и минус Уэст, но прямо сейчас мне нужно, чтобы это прекратилось.

— Первый, кто подаст мне воды, — мой любимчик. — я говорю это в шутку, чтобы разрядить атмосферу, но все, блядь, двигаются, как сурикаты, в поисках ближайшей воды.

Кай и Паркер замечают свежую бутылку на моем прикроватном столике и бегут к ней вместе. Каю удается схватить бутылку первым, но Паркер хватает соломинку. Я не могу сдержать небольшой смешок, который срывается с моих губ при виде их выходок, но я съеживаюсь, потому что у меня пересохло в горле. Они составляют эффективную команду, и через несколько секунд я уже потягиваю воду, что немного неловко, когда все на меня пялятся.

— Не могли бы вы все дать мне минутку, мне нужно в туалет, — говорю я, опустив голову, мне не очень нравится необходимость оправдываться.

Никто не произносит ни слова, и я готовлюсь попытаться приподняться, когда покрывало осторожно откидывается, и Роман нежно кладет руку мне под ноги, а другую — за спину. Подняв меня как можно деликатнее, он направляется в ванную. Я не спорю, хотя каждый его шаг причиняет мне боль, мне действительно нравится быть в его объятиях.

Он несет меня в ванную и медленно ставит на ноги, убедившись, что я устойчива, прежде чем немного отступить.

— По какую сторону двери я тебе нужен? — спрашивает он, как будто это не такая уж большая проблема.

Оглядываю себя: на мне футболка большого размера, доходящая до середины бедра, и я знаю, что на мне трусики, так что это все, о чем мне нужно позаботиться.

— Со мной все будет в порядке, если ты просто дашь мне минутку. Пожалуйста, — бормочу я, не желая встречаться с ним взглядом.

Он не отвечает, просто делает, как я просила.

Мое тело так сильно болит, каждая частичка ноет после нападения, они не оставили камня на камне, это точно. Закончив, я готовлюсь к большому зеркалу над раковиной. Я открываю кран и медленно поднимаю глаза.

Боже. Я даже себя не узнаю. У меня порез на лбу и еще один на правой щеке, два синяка под глазом, и все мое лицо распухло и окрасилось в черно-синий цвет. Я смотрю на свои руки, которые покрыты синяками, и мои ноги такие же.

Я приподнимаю футболку, чтобы проверить свои ребра, чертовски трудно заставить мое тело подчиниться. Я уже наполовину поднялась, когда Роман открывает дверь, должно быть, он понимает, что я пытаюсь сделать, потому что, не говоря ни слова, встает у меня за спиной и поднимает мою футболку, останавливаясь чуть ниже груди. Я, конечно, не вижу сломанных ребер, но это, безусловно, худшие следы.

— Насколько плоха моя спина? — спрашиваю я, встречаясь с его взглядом в зеркале.

— Так же плохо, как и везде.

Без прикрас, только честная правда, и это то, что мне нужно прямо сейчас, я чувствую себя достаточно слабой в своих физических способностях, мне не нужно, чтобы с моей психикой тоже нянчились.

Роман отпускает мою футболку и снова собирается нести меня.

— Я действительно ценю это, Роман, но, может быть, ты поможешь мне дойти обратно? Ты не обязан, но я должна сделать это для себя, даже если это будет чертовски больно.

Он на мгновение задерживает на мне взгляд, затем протягивает руку, чтобы я могла прикоснуться к нему. Это требует много усилий и энергии, но в конце концов я добираюсь до своей кровати. Никто не ставит это под сомнение, что, вероятно, связано с суровым выражением лица Романа, предупреждающим не делать этого.

— Детка, я сбегал в свою комнату и принес тебе немного тушеного мяса от мамы Романа. Клянусь, после него, ты почувствуешь себя лучше в мгновение ока. — подходит Оскар с большим подносом, уставленным и другими закусками.

Я благодарно улыбаюсь ему, когда он ставит поднос мне на колени. Он наклоняется, чтобы встретиться со мной взглядом, и в нем чувствуется мягкость. Несмотря на все его шутки и эго, он может быть хорошим парнем? Кто знал, что из-за его болтливости у него не будет неприятностей для разнообразия?

— Тебе нужна какая-нибудь помощь? — спрашивает он. Нежно заправляет выбившуюся прядь мне за ухо, но я качаю головой.

— Я не могу позволить себе такую слабость, но спасибо тебе за предложение.

— Ты можешь быть настолько слабой, насколько тебе нужно, Сакура, мы здесь, чтобы помочь, — отвечает Кай.

— Я действительно ценю это, но я недостаточно знаю вас, ребята, чтобы поддерживать такой уровень доверия, слишком многое уже произошло за неделю. Мое доверие уже было подорвано слишком многими людьми, — честно отвечаю я.

Никто не отвечает, они понимают, что прямо сейчас я ни во что другое не поверю. Я не тороплюсь, но съедаю все до последней капли тушеного мяса, он не врал, за это можно было умереть в буквальном смысле. Густой соус с овощами и говядиной, я не знаю, что в соусе, но мне нужно спросить Романа, и добыть такого еще.

Тишина в комнате заставляет меня чувствовать себя немного неловко, когда я в таком состоянии. Паркер, должно быть, чувствует мой дискомфорт.

— Итак, слово дня, ребята, — говорит он, пытаясь немного разрядить напряжение в комнате. Он смотрит на Романа, который только закатывает глаза.

— Какое слово дня? — спрашиваю я, радуясь возможности поддержать разговор.

— Паркеру нравится каждый день учить новое слово, — добавляет Оскар с преувеличенным вздохом.

— Звучит забавно. Хоть из "Городского словаря"? Он самый лучший, — говорю я, глядя на Паркера, который просто хмурится в ответ.

— Что такое "Городской словарь"?

— Что ты имеешь в виду? "Городской словарь" — самый смешной. Это онлайн-словарь жаргонных слов и выражений, — усмехаюсь я.

— Мне нужно это увидеть, — говорит он, доставая телефон.

Раздается стук в главную дверь, о которой Уэст должно быть позаботился, потому что входит Рыжая, когда она вообще ушла? Я явно дерьмовая подруга, раз не заметила. Потом я вижу, что у нее в руках.

— Ты сходила за посыпкой единорога и радужной пылью, — кричу я, и она улыбается мне, протягивая ледяную доброту.

— Я хотела купить что-нибудь, что заставит тебя улыбнуться, — шепчет она мне на ухо, нежно обнимая меня сбоку. Я чувствую, что готова разрыдаться.

Всегда мое гребаное солнышко.

Мне нужно разобраться с этим дерьмом, после того, что сказали нападавшие, я не хочу подвергать кого-либо опасности.

— Итак, единственное, что я на самом деле помню, — это их прощальные слова. По сути, это были угрозы моей жизни и тем, кто решил быть со мной. Я даже не знаю, за что, по их мнению, я выступаю, но я уверена, вы все знаете, что я упрямая сука, и они не смогут меня подавить. Так что, наверное, вам всем лучше держаться на расстоянии, хорошо?

На лицах у всех написано замешательство, как будто от моей посыпки единорога у меня на лбу вырос настоящий рог.

Первым заговаривает Паркер.

— Луна, я сохраняю спокойствие с тех пор, как попал сюда, как и просил Уэст. Ради твоего же блага, но не дави на меня с этим дерьмом, ты понимаешь? Таков мир, в котором мы живем, кто-то всегда захочет напасть на нас, с тобой мы или нет. Так что не оскорбляй меня, лишая выбора. Поняла?

У меня во рту пересохло, как у рыбы. Я ошеломлена, я хочу что-то сказать, но понятия не имею, что, кто знал, что меня можно заставить замолчать.

Паркер снова проявил свою удивительную твердость. Горячий. Все посмеиваются на мой счет, и все ребята похлопывают Паркера по спине. "Тузы".

Уэст входит в комнату, прижимая телефон к уху.

— Раф, — одними губами произносит он.

Я ожидаю, что он передаст мне трубку, поэтому удивляюсь, когда он заканчивает разговор.

— Он что, не хотел разговаривать? — я удивлена, потому что это на него совсем не похоже.

Уэст усмехается.

— Конечно, он хочет поговорить с тобой, он был не в себе, но нам не нужен телефон. Не тогда, когда он только что приехал в кампус.

Он больше ничего не говорит, просто неторопливо выходит.

Дай мне сил справиться со всей этой болью вместе со всеми этими няньками, потому что мне это чертовски понадобится.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

(Луна)

Ворвался Раф и заорал, чтобы все убирались. Как всегда, взял управление на себя. Я не смогла удержаться и снова заснула, прежде чем мы смогли поговорить. Я уже израсходовала всю свою энергию.

Когда я проснулась в следующий раз, занавески были задернуты, а тишина казалась утешающей. Отказываясь просить о какой-либо дальнейшей помощи, я заставила себя сесть на край кровати. Уэст научился держать наготове воду и несколько обезболивающих таблеток. Заставив себя встать, боль прокатилась по мне волной, но это было немного терпимее по сравнению с прошлым разом.

Который час?

Оглядевшись, я нигде не увидела своего телефона, поэтому медленно направилась в гостиную. Мои два дивана казались крошечными, когда на них лежали Уэст и Раф. Это, должно быть, неудобно. Телевизор тихо работал на заднем плане, отбрасывая тени по комнате. Взглянув на часы, я вижу, что сейчас 06:10. Черт, я снова долго спала.

Я включаю кофеварку и направляюсь в ванную, чтобы освежиться. Я ненавижу, как много времени отнимают у меня такие простые задачи. Я сильнее этого, но мое тело говорит мне обратное, и я не хочу давить на себя слишком сильно. Мне нужно принять душ или, наконец, расслабиться в этой прекрасной ванне, но даже я знаю, что прямо сейчас это плохая идея. Вероятно, мне понадобится, чтобы кто-нибудь проснулся на всякий случай.

Раздается стук в дверь ванной.

— Эй, Луна, ты там в порядке? — зовет Раф.

Я открываю дверь и вижу сочувственную улыбку на его лице. Мне не нужна ничья жалость, но затем он нежно обнимает меня. Защищает меня от окружающего мира, а я не могу помешать своим стенам рушиться, и начинают литься слезы. Он держит меня так, кажется, целую вечность, пока я позволяю своим эмоциям взять верх. Я не плакала с тех пор, как мне было шесть лет, но так много всего произошло за такой короткий промежуток времени, что я просто не могу сдерживать свои эмоции.

Прошлая пятница была идеальным днем, о котором я мечтала. Я провела день в «Inked» и отправилась на свой первый бой. Единственным способом, которым все могло быть лучше, был бы горячий секс после этого, но вместо этого моя жизнь перевернулась с ног на голову.

Меня заставили поступить в Академию, про которую я ничего не знала, Академию преступного мира, и я знаю, что даже сейчас не понимаю насколько все это мрачно. Затем встретилась с людьми, которые так небрежно ломают мои стены, заставляя меня заботиться и заставляя меня наслаждаться их присутствием.

Затем на меня нападают люди, которые знали этот мир лучше, чем я. Мне нужно перевести дыхание.

Наконец успокоившись, я отстраняюсь от Рафа, который вытирает мне лицо своей футболкой, как будто я все еще маленький ребенок, но я не могу сдержать улыбку, которую это вызывает у меня. Я знаю, мне многому нужно научиться, и Раф о многом умолчал, но я рада, что все еще могу чувствовать себя в безопасности в его обществе, чтобы ослабить свои барьеры, хотя бы на мгновение.

— Пойдем, сядем, я приготовлю нам что-нибудь поесть, — говорит Раф, ведя меня на кухню.

Он выдвигает стул, и я вижу там подушку, приготовленную для моего покрытого синяками тела. Черт. Я ненавижу, что он нянчится со мной, но я действительно ценю эти маленькие жесты, которые помогают облегчить мою боль.

— Хочешь яичницу с беконом?

— Раф, давай не будем задавать глупых вопросов, ладно? — отвечаю я, заставляя его усмехнуться.

Он ставит передо мной чашку черного кофе и продолжает занимать место. Мне так много нужно спросить, и я не знаю, с чего начать, и я уверена, что он тоже хочет знать больше. Пока он готовит, я расслабляюсь, прежде чем мы в конце концов начнем жарить друг друга на гриле.

Вскоре комнату наполняет запах бекона, и Уэст направляется на кухню. Он ничего не говорит, он едва проснулся, если судить по тому, как он волочит ноги или вытирает глаза. Он просто берет кофе и садится за стол.

Вскоре Раф присоединяется к нам с едой, и мы все просто поглощаем в тишине божественное наслаждение.

— Итак, я уверен, у всех нас накопилось много вопросов и объяснений, так с чего ты хочешь начать, Луна? — спрашивает Раф, снова включая кофеварку.

Ха, я потратила все это время, обдумывая это в своей голове, и все еще понятия не имела.

— Думаю, мне действительно нужно понять, чего от меня здесь ожидают. Меня буквально швырнули и сказали, чтобы я знала свое место, но я понятия не имею, каким должно быть мое место. — говорю я, поднимая руки вверх, делая акцент на "Мое место", потому что я не куплюсь на это дерьмо.

Я перевожу взгляд с них обоих, видя, что они оба знают гораздо больше меня.

— Академия Фезерстоун ожидает, что вы уйдете отсюда с повышенным набором навыков и с перспективными работами, которые соответствуют вашей родословной. И у меня, и у Уэста лучше всего получается обращаться с оружием, просто по-разному.

— Хорошо, значит, я правильно понимаю, что ты тоже учился здесь? — спрашиваю я. Я знаю, что это сделал Раф, но мне нужно услышать это от Уэста.

— Да, — тихо отвечает Уэст, глядя на свои руки.

— Какого результата Фезерстоун ожидает от меня?

— Ну, поскольку тебе был предоставлен доступ к трем родословным, ты, вероятно, будешь выполнять множество заданий в зависимости от того, что они предлагают организации, — отвечает Раф, ставя передо мной чашку свежего кофе.

— Итак, из-за родословной твоего отца всегда все будет так или иначе заключаться в воровстве. От родословной твоей матери это будет означать проникновение в законный бизнес в интересах Фезерстоуна или установление прочных связей с помощью подкупа. Боюсь, Луна, что моя, скорее всего, будет худшей. Я никогда не думал, что тебе придется взять мою родословную, и я никогда бы не ожидал, что твоя мать будет настаивать на этом. Так что, скорее всего, это исходило от кого-то другого, стоящего выше. С моей родословной всегда связана смерть. Я надеюсь, что они обучат тебя моему набору навыков, но только в качестве защиты от других. — он вздыхает.

На мгновение мы все замолкаем, и это повисает в воздухе.

— Значит, от меня ожидают, что я буду убивать людей? — спрашиваю я, слова кажутся мне чужими на моем языке.

Ни один из них не отвечает, и это ответ на мой вопрос. Дрожь, пробегающая по моей спине, неконтролируема. Обдумывая это, я понимаю, что это значит. Я никогда не смогла бы заставить себя причинить вред невинным людям, несмотря ни на что, но если я смогла бы добраться до людей, которые сделали это со мной, я скорее всего, убью их. Я просто знаю, что в глубине души это все равно ранило бы мою душу.

— Есть ли для меня какой-нибудь выход из этого мира? — спрашиваю я, обхватывая руками кружку, нуждаясь в тепле.

— Я пытаюсь Луна, но это более высокое звено в пищевой цепочке, чем я изначально думал. Я в растерянности и не могу отменить решение Кольца, в которое входят наши семьи. Кое-кто хочет, чтобы ты была здесь, Луна, любой ценой, я просто не знаю зачем, — предлагает Раф.

Я думала, что мы живем в 2020 году, я думала, что у нас есть свобода выбора, свобода слова, но, очевидно, здесь это неприменимо.

— Хорошо, значит, я должна просто смириться с этим, признать, что теперь это моя жизнь?

Раф и Уэст пристально смотрят друг на друга, общаясь глазами. Ясно, что я здесь ничего не знаю, и мне не помогает то, что они все еще рассматривают возможность что-то скрывать от меня.

— Вы можете этого не делать? — я хлопаю ладонью по столу: — Я и так в невыгодном положении, и мне не нужно, чтобы вы хранили еще какие-то секреты.

— Дело не в том, Луна, это больше, чем все мы. В этом мире ходит так много слухов, что ты никогда не узнаешь правды. Мы не хотим говорить тебе слишком много слишком рано или напрасно солгать. — это исходит от Уэста.

— Ну, я думаю, тебе нужно сказать мне, чего ожидать, дай мне хорошие советы, что угодно, потому что мне буквально не на что опереться, а люди, напавшие на меня, знают гораздо больше. Они достали меня один раз. Я отказываюсь позволять им добраться до меня во второй раз. — моя решимость ясна, и я, блядь, говорю серьезно.

— Хорошо, ну, многие битвы между родословными из-за Тотема, ты уже слышала о нем? — спрашивает Раф.

— Вчера его имя всплыло в Истории.

— Что ж, он сам дьявол. Он всегда хотел контролировать Фезерстоун в целом и никогда не был доволен теми малыми каплями информации, которыми его кормили. Все знают, что он все еще где-то там, но найти его невозможно, а убить, похоже, еще труднее. Главный слух заключается в том, что у него есть наследник, наследник, готовый пойти по его стопам. Конечно, они никогда бы не дали этому ребенку фамилию Лопес. Так что, если это правда, мы не знаем, кто это и даже сколько наследнику может быть лет.

Я понимающе киваю, но на самом деле не знаю, что сказать, вероятно, потому, что на самом деле не знаю, насколько велик этот человек.

— На том же уроке они также упоминали что-то о том, что ученики "Тузов" должны соревноваться в чем-то, называемом Играми, и это обязательно?

У меня есть свой ответ, как только я упоминаю игры, и краска отходит от их лиц.

Вы когда-нибудь задавали вопрос и сожалели об этом в ту же секунду, как ответ оказывался не таким, каким вы хотели бы его услышать? Ну так вот. Думаю, я бы предпочла не обращать внимания. Я не могу заставить себя расспрашивать об этом подробнее прямо сейчас.

— Хорошо, тогда как я должна выжить в этом мире?

— Луна, здесь много бессердечных людей, которые, не задумываясь, сделают то, о чем ты обычно даже не можешь и подумать. Тебе нужно держать себя в руках, а им нужно бояться тебя любыми необходимыми способами, иначе они сделают из тебя игрушку. — Уэст вздыхает.

— Честно говоря, прямо сейчас заставь их думать, что ты подчиняешься их приказам. Пока мы не выясним больше деталей о том, что происходит внутри Кольца. Это также означало бы, что мы по-прежнему сохраняем дистанцию, потому что никто не знает о нашей связи, — продолжает он, проводя рукой по своим растрепанным волосам.

— Ты просишь меня не стоять на своем и не быть верной себе, Уэст? Ты говоришь мне, что они должны бояться меня, но ты не хочешь, чтобы я мстила или демонстрировала какое-либо превосходство. С другой стороны, я все еще не простила тебя, так что сохранять дистанцию будет совсем нетрудно. — я киплю от злости.

— Я знаю Луна, но ты действительно получишь много неприятностей от самой Академии, не говоря уже о других студентах. — он протягивает руку и сжимает мою: — Я помогу тебе всем, чем смогу, хорошо?

— Я попробую по-твоему, но как только я буду уверена, что это не сработает, мы вернемся к моему способу, — говорю я, убирая руку. Я не могу сдержать вырвавшийся наружу зевок.

— Дот сегодня привозят? — я совсем забыла.

— Да, но ты что шутишь, Луна, не думай, что в ближайшее время окажешься рядом с байком, — смеется надо мной Раф.

«Тузовая задница». Нет, мудак. Хотя подожди? Он был "Тузом", так что, черт возьми, он и есть «Тузовая задница».

Мой малыш поможет мне почувствовать себя намного лучше, хотя прямо сейчас я не смогла бы поднять даже ногу.

— Как на долго вы останетесь? — я спрашиваю их обоих.

— Я уезжаю завтра, если здесь все будет в порядке, ничего? — спрашивает Раф, и я киваю в ответ, глядя на Уэста.

— Я отлучусь ненадолго, если ты не против, потом вернусь, когда Раф уедет.

Это не вопрос, и он это знает.

— Посмотрим, какой я буду, со мной не нужно нянчиться.

Уэст улыбается и начинает собирать свои вещи, пока я поднимаюсь на ноги и готовлюсь пойти и снова лечь, я снова устала, и сон поможет моему телу исцелиться.

Я почти дохожу до своей двери, когда вопрос касается моих губ.

— Эй, ребята, почему Паркеру запрещено знать свою фамилию? Какая у него родословная "Тузов"?

Раф качает головой: — Честно, Луна, лучше, чтобы никто не знал, потому что, если этот мальчик узнает до того, как получит привилегию, его отец убьет его до восхода солнца на следующий день.

Шок, охвативший мое тело, заставляет меня верить каждому слову, и от этого у меня сводит живот.

Это не тот ответ которого я ожидала, и такое даже я себе не представляла, давайте не будем искушать судьбу в ближайшее время.

(Роман)

Я часами сидел с открытой входной дверью, ожидая, когда он уйдет. Уэст ушел несколько часов назад, но мне было не интересно что он может сказать. Уже за полдень, когда ее входная дверь наконец открывается, и он тихо закрывает ее за собой, что говорит мне о том, что она спит.

Хорошо.

Когда он, наконец, оборачивается, то останавливается при моем появлении, но выражение его глаз говорит мне, что он не удивлен, увидев меня. Я не встаю, я просто вопросительно протягиваю руки. Он поднимает бровь, заставляя меня оттолкнуться, Луна, должно быть, набралась этого от него.

— Прекрасно, — вздыхаю я. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы предупредить меня? Я попросил Кая проверить ее, и мы постоянно оказывались в тупике, я полагаю, это из-за тебя? Я думал, что она самозванка.

Простой кивок — это все, что я получаю.

— Она хоть понимает, во что ввязалась?

— Нет, Роман, она не знает, и если мы расскажем ей слишком много сразу, она сорвется, ей нужны маленькие шаги, ясно?

— Разве ты не видел, в каком она состоянии? Всем вокруг похуй, что ей нужно, а ты оставляешь ее в неведении, — возмущаюсь я, он такой чертовски тупой.

— Роман, я предупреждаю тебя. Держи рот на замке, это больше, чем все мы, и ты чертовски хорошо это знаешь. Я обучил ее всему, дал ей все навыки, которые ей понадобятся.

— Все навыки Раф? А как насчет ее гребаного разума? Что насчет того, что ты чувствуешь после того, как убиваешь кого-то в первый раз? Или тот факт, что ей придется продолжать это делать, чтобы спасти себя, а? Это очернит ее душу, как и все наши. — я рычу сквозь зубы.

Он смотрит в потолок, как будто может найти там какие-то ответы, но, черт возьми, этого не произойдет.

Он не может мне ответить, потому что знает, что я прав, но никто из нас ничего не может с этим поделать. Во всяком случае, пока.

— Ей сейчас нужен отдых. В ближайшие несколько недель многое будет связано с вашими заданиями, основанными на навыках. Это будет достаточно тяжело для всех, но, надеюсь, это отвлечет от нее часть внимания. Пока это все, что мы можем сделать.

Он имеет в виду ничего не делать.

Черт.

Я понимающе киваю.

Он на мгновение замолкает, затем собирается подняться по лестнице, но я окликаю его, прежде чем он уходит, и он оглядывается на меня.

— Это действительно она? Meu Tesouro? — мой голос едва громче шепота, воспоминания всплывают в моей голове.

— Да, хотя она, скорее всего, не вспомнит, она не помнит Уэста. Когда она увидела, как умер ее отец, Роман, она заперла эти первые шесть лет своей сладкой жизни подальше. Я вижу, как она замыкается в себе, когда воспоминание пытается всплыть на поверхность, это причиняет ей сильную боль. Так что не жди, что она вспомнит, что ты бегал за ней повсюду, даже когда она была маленькой, ладно? — он слегка посмеивается, пытаясь отнестись к ситуации легкомысленно.

Я закрываю дверь, не отвечая.

Когда вчера ворвался Раф, я уже собрал все воедино: Уэст был уже в комнате, и упоминание о том, что Раф разговаривал с ней по телефону. Придурки хранили больше секретов, чем показывали.

Когда она только появилась, я испугался, что она могла быть наследницей Тотема. Трех линий крови было достаточно для этого. Ситуация усугубилась, когда мы ничего не получили по результатам нашей проверки.

Тогда Паркер полетел к ней, как мотылек на пламя, и он наш лучший знаток людей, но теперь, теперь я знаю.

Meu Tesouro, как всегда называл ее отец, была его драгоценностью, и я помню с самого раннего возраста, что она была и моим сокровищем. Качая головой, я отгоняю воспоминание. Если она откажется признавать что-либо из того времени, мне не поможет, если я случайно скажу что-то не то.

Я просто не могу в это поверить. Они сказали, что она умерла. Ушла со своим отцом, но сейчас она спит через коридор от меня.

Мне нужно отвлечься от всего этого, и я отправляю сообщение в наш групповой чат с парнями в поисках спарринг-партнера. Все они реагируют быстро, похоже, в данный момент мы все на взводе.

Я только хотел бы, чтобы был шанс, что все станет проще.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

(Луна)

Выходные пролетают слишком быстро, возможно, потому, что я слишком много времени провожу во сне, но это определенно к лучшему. Несмотря на то, что синяки не сильно уменьшились, боль стала намного терпимее.

Раф уехал в субботу вечером, отдав мои ключи от «Дот» Уэсту, чтобы убедиться, что я не отправлюсь кататься раньше положенного. Придурки. Это не помешало мне спуститься в гараж, чтобы проверить его. Похоже, кто-то еще в "Тузах" тоже увлекаеться байками, поскольку в гараже тоже был припаркован «Suzuki Hayabusa». Скорость этой штуки заставила меня склониться к Оскару, он казался самым сумасшедшим.

Я отказалась позволить Уэсту остаться, я могу сама о себе позаботиться. Если они хотели скрыть, что я его знала, то было бы лучше, если бы его не видели здесь, тем более что он репетитор. Мне просто приходилось выпроваживать его каждые пять минут, но, по крайней мере, это избавило меня от него.

Он также посоветовал мне обратиться к Джейку, он засыпал Рафа и Уэста вопросами обо мне, но я действительно не знала, что должна была ему сказать. Джейк не стоит на первом месте в списке моих приоритетов.

Парни и Рыжая появлялись и исчезали, всегда собираясь вместе, чтобы избавить меня от необходимости постоянно вставать. Странное чувство, когда другим людям не все равно. Я не знаю, что такого в этих ребятах, но чувствую, что они нужны моей душе, и ясно, что мне может понадобиться их помощь, чтобы выжить в этом месте.

Все советовали мне дольше восстанавливаться, но в понедельник я была одета и готова к учебе. Я отказалась наносить какой-либо макияж, хотя в руководстве на самом деле есть раздел о том, как замазывать синяки, как будто это совершенно естественно. Я хочу, чтобы они увидели свой ущерб, и я хочу, чтобы они увидели, что я не боюсь прятаться. Как бы сильно Раф ни хотел, чтобы я сдерживалась, я не собираюсь полностью растворяться в фальшивой личности. Почему самое худшее во всем этом — все еще носить эти дурацкие каблуки?

Рыжая пришла рано утром, и мы спокойно позавтракали вместе. Стук в дверь сообщает мне, что ребята здесь, и нам нужно идти.

— Ты уверена, что это хорошая идея? — снова спрашивает она.

— Рыжая, я больше ни дня не проведу в этой комнате, ясно? — я вздыхаю, мне надоело постоянно отвечать на один и тот же вопрос.

Она поднимает руки в знак капитуляции с виноватым выражением лица, прежде чем открыть дверь. Я не позволяю им задерживаться достаточно долго, чтобы попытаться войти внутрь, потому что они, скорее всего, присоединятся к тактике Рыжей и вынудят меня остаться здесь.

Оскар неуверенно обнимает меня за плечи и ведет к лифту. Никто не произносит ни слова, пока лифт за нами не закрывается. Роман собирается открыть рот, но Рыжая прерывает его.

— Не утруждай себя, я уже пыталась. Я думаю, если кто-нибудь из нас попросит ее остаться здесь снова, ее мозг может взорваться. — она говорит это ребятам, но смотрит на меня.

Я улыбаюсь ей в знак благодарности. Возможно, она со мной не согласна, но она будет рядом со мной, несмотря ни на что. Будет интересно посмотреть, сделают ли ребята то же самое.

Роман смотрит на меня сверху вниз, и я отвечаю ему тем же. В конце концов он вздыхает и слегка кивает мне. Напряжение, которое я держала в плечах, спадает. Он привел бы самый серьезный аргумент, так что я рада, что этого удалось избежать.

Кай встает передо мной и нежно берет меня за подбородок.

— Что бы тебе ни понадобилось, Сакура, просто скажи, — бормочет он и целует меня в лоб. Мне нравятся его нежные прикосновения.

Оскар обнимает меня, все еще обнимая за плечи.

— Мы поддержим тебя, детка.

Я закатываю глаза, готовая объяснить ему, насколько я независима.

— Луна, мы знаем, что мы тебе не нужны, прежде чем ты начнешь свою лекцию. Просто порадуй нас, хорошо? — говорит Паркер с легкой усмешкой на лице. Доволен собой, потому что он так хорошо меня понимает.

— Прекрасно, — говорю я, бросая на него сердитый взгляд и показывая язык.

Двери лифта открываются в удивительно тихий вестибюль, даже парни оглядываются в поисках Рен и ее миньонов. Взяв Рыжую под руку, мы направляемся к выходу, мои шаги замедляются, когда мы приближаемся к стеклянным дверям.

— Что за… — Оскар бормочет позади меня, пока мы все любуемся видом снаружи.

Я выхожу на улицу и вижу, что все студенты нервно стоят вокруг водного объекта, все набились внутрь. С Рен в центре, ее сучками и несколькими парнями, которых я узнаю по "Бубнам", рядом с ней, включая Тайлера с последнего боевого занятия.

Рыжая крепко сжимает мою руку, когда я чувствую, как один из парней подходит ко мне с другой стороны. Однако я вытягиваю руку, чтобы остановить их от дальнейших действий. Я хочу посмотреть, чего, по мнению этой самодовольной сучки, она здесь добьется.

— Я с удовольствием уложу их всех, принцесса, — бормочет Роман. Я должна была догадаться, что именно он первым вступит в бой, но я отказываюсь отводить взгляд от Рен.

— Я знаю, но нам нужно быть умнее, не то чтобы это было слишком сложно. Сейчас просто неподходящее время.

Прежде чем он успевает ответить, Рен начинает хлопать.

— Парни и девушки, я собрала вас всех здесь сегодня, чтобы показать вам, как это выглядит, когда шлюха не знает своего места. Пожалуйста, взгляните на экспонат номер один, — говорит она, улыбаясь мне. Я чувствую, как сотни глаз смотрят на мое покрытое синяками лицо и ноги, но никто не произносит ни слова.

Я ослабляю хватку Рыжей на своей руке и толкаю ее за спину Романа, делая шаг вперед. Я чувствую, как парни прожигают дыры у меня в затылке, не желая, чтобы я приближалась к ней, но я просто не такая.

Я останавливаюсь примерно в метре от нее. Я вижу это по ее глазам,она удивлена, что я подошла, а не убежала, но потребуется нечто большее, чем нападение, чтобы по-настоящему сломить меня.

— Экспонат номер один — это то, как выглядит человек после того, как несколько хитрых ублюдков превосходят тебя числом и нападают на тебя в темноте, — говорю я, оглядывая толпу.

Тайлер делает шаг ко мне, но Рен удерживает его.

— Пока ты знаешь свое место, шлюха, — рычит он на меня, и я не могу удержаться от смешка.

Оскар, однако, не находит это забавным, когда подходит ко мне и кладет руку мне на плечо.

— Я бы посоветовал тебе держать свою собаку на поводке, Рен, ты же не хочешь, чтобы мне пришлось сейчас ее усыпить, правда? — он усмехается, в его словах сквозит чистый яд.

— Отвали, Оскар. Запри свою сучку в клетку, или будет хуже, — выплевывает Рен, прежде чем повернуться и забраться в ближайший «Rolls-Royce»

Все молча воспринимают то, что только что произошло. Ее маленькие миньоны забираются в ближайший внедорожник и умчались прочь, но «Rolls-Royce» не трогается с места, потому что ждет, пока кто-нибудь другой тоже сядет. Я смотрю на водителя, и это Йен.

— Йен, если ты не отвезешь ее одну, кто-нибудь не доберется до места назначения, ты понимаешь? — я говорю честно.

— Конечно, мисс Стил. Я вернусь так быстро, как только смогу. — я киваю в знак благодарности и поворачиваюсь лицом к толпе, которая все еще задерживается.

— Показ окончен, — говорю я, и все быстро расходятся.

Оглядываясь на Рыжую и парней, я вижу, что все они стоят и ждут, что я скажу дальше.

— Оскар, ты можешь убедиться, что Рыжая безопасно сядет во внедорожник, без всяких придурков, пожалуйста? Тогда мы сможем отправиться на боевую подготовку, — спрашиваю я.

Взгляд Рыжей задерживается еще на мгновение, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Я черт возьми "Туз".

Буквально.

*****

Я делаю один шаг в боевую, и глаза Маверика вылезают из орбит.

— О, черт возьми, нет. Не в мое дежурство. Забудь об этом. Раф убьет меня, — кричит он, и это только выводит меня из себя.

— Ты всегда был таким слабаком, Маверик? — спрашиваю я, подзадоривая его.

— Луна Стил, у тебя точно рот Рафа, но будь я проклят, если ты думаешь, что выйдешь на ринг на этой неделе, — говорит он, прежде чем повернуться к остальным ученикам.

Я стою здесь, уставившись ему в спину. Это был мой кусочек нормальности на весь день, какого черта?

— Давай, принцесса. Я позволю тебе выбить из меня все дерьмо на матах в углу, хорошо? — спрашивает Роман, проходя мимо меня и направляясь к углу, о котором только что упомянул.

Я, блядь, могла бы его поцеловать. Поэтому я ускоряю шаг, чтобы подойти к нему, останавливая его шаги, чтобы запечатлеть быстрый поцелуй на его сочных губах.

— Но ты ведь собираешься нанести ответный удар, верно? — взволнованно спрашиваю я, но он только качает головой.

— Не настаивай, принцесса, или я оставлю тебя здесь одну, — предупреждает он, подняв бровь.

— Прекрасно. «Тузовая задница», — дуюсь я.

— Что это было? — спрашивает он с ухмылкой на лице.

— Ничего. Это было ничего, — визжу я в ответ, идя впереди, чтобы уйти от него.

Как неловко.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

(Луна)

Следующая неделя пролетела как в тумане. Я проводила дни, сидя на занятиях с преподавателями, притворяясь, что не замечаю своих травм, а свободное время проводила с Рыжей и ребятами. Я никогда раньше не чувствовала такой близости к группе людей. Я слишком привыкла к тому, что они были рядом. Мне казалось, что я жду, когда упадет вторая туфля, но этого еще не произошло. С каждым днем я узнавала о них все больше.

Как Роман был лидером группы, всегда брал на себя проблемы всех, особенно мои и Паркера. Он был настоящим Альфой, и мне это нравилось. Для внешнего мира он был стеной высокомерия, но забота и внимание, которые он оказывал наедине, пристрастили меня к нему. Всегда готовый дать мне то, что мне было нужно, даже если это был тяжелый спарринг.

Оскар всегда хотел хорошо провести время, что бы ни случилось, и он не затыкался. Хотя его болтливость пока не доставляла ему особых неприятностей. Его веселое отношение заразительно. Не думаю, что я смеялась так сильно и так часто за долгое время. Он раскрывает ту сторону меня, с которой даже я не знакома.

Кай такой умный, но тихий. Иногда слишком тихий, иногда я вижу потерю в его глазах, но я не хочу спрашивать. Он необычайно наблюдателен, кажется, он всегда знает, чего я хочу, еще до того, как я сделаю это сама. Я могла вечно сидеть в его компании, и когда он одаривал меня одной из своих редких улыбок, это согревало мою душу.

Паркер, когда он не был погружен в свои мысли, был мягчайшей душой. Сияние, которое окружало его, полное надежды, притягивало, и я хотела погреться в нем. Его телосложение не соответствовало его душе. Как будто его тело преобразилось в соответствии с желаниями Физерстоуна, но душа осталась прежней.

Рыжая начинала соответствовать своему прозвищу. наедине она была такой вспыльчивой и готовой стоять на своем с парнями, если они в чем-то не соглашались. Ее солнечная энергетика передалась и им, заставив их защищать ее. Она была моей самой большой сторонницей, и я позаботилась о том, чтобы я была ее. Меня поразило, как она изменилась, мне просто нужно было, чтобы она была такой же уверенной на публике.

К пятнице я была готова расслабиться. На этой неделе нам дали несколько заданий, как будто это было законное место. Я старалась не отставать от них, чтобы провести выходные, расслабляясь.

Я была чертовски зла, что Уэст и Раф все еще отказывались передать ключи от Дот. Я умоляла и кричала на них так сильно, что у меня заболело горло, и это ни к чему не привело. Я была так расстроена, что планировала провести выходные в тренажерном зале и потренироваться со своими чернильными наборами. Сегодня у меня только бизнес и В.П.К.Р. и я еще больше довольна ранним финишем уик-энда.

Я сидела на заднем сиденье «Rolls-Royce», как будто теперь с Каем это было совершенно естественно. Я расслабляюсь, пока могу. Кай поспорил с остальными, что он оказывает на меня самое успокаивающее влияние, поэтому он должен поехать со мной. Я не знаю, как он заставил их согласиться, но я не жалуюсь.

— Ты уже слышала, слово дня Паркера? — спросил он.

Я не могу удержаться от улыбки, поскольку я упомянула об этом, он был зависим от того, чтобы рассказывать всем свои новые слова и их грязный смысл. Это было блестяще, даже если все остальные думали, что я оказываю плохое влияние.

— Нет, пока нет, это что-то хорошее?

Он просто напевает с ухмылкой на лице. Кончиками пальцев поглаживая мою руку на подлокотнике между нами.

Ха, это что-то новенькое.

И все же я не могу заставить себя убрать руку. Я перевожу взгляд с того места, где он прикасается ко мне, на его лицо и вижу там вопрос, заходит ли он слишком далеко или нет. Я слегка улыбаюсь в ответ, и он продолжает.

— Ты знала, что "Грязный Кай" — это чувак с шестьдесят девятью пальцами на ногах, который постоянно их кусает? — спрашивает он, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, и я не могу удержаться от смешка.

— Ты думаешь, это смешно?

Он вытаскивает пачку «Doritos» из ниоткуда.

— "Грязная Луна" — это когда ты дрочишь на комплект плохих парней, — говорит он с ухмылкой, и я смеюсь еще громче.

— Это великолепно, есть еще что-нибудь?

— У Романа был бой на мечах с членом, и Оскар позавидовал Паркеру, потому что его собственное было отвратительным.

— Почему? — спрашиваю я, захваченная магией его слов.

— "Грязный Паркер" — это акт разделения девушки пополам огромным членом, — ухмыляется он.

Прямо сейчас мне не помешал бы "Грязный Паркер", и выражение лица Кая говорит мне, что он знает, куда только что делась моя голова.

Я не знаю, что происходит с кем-либо из ребят, но есть связь, которую я просто не могу отрицать. Никто из них не жаловался, что я трахалась с Романом, но, вероятно, это потому, что они все делают такие вещи как сейчас, гладят мою руку или целуют в голову, что может быть не менее интимным и заставляет меня цепляться за контроль.

Рыжая просто смеется, особенно потому, что она тоже не привыкла видеть их нежными. Роман продолжал тренировать ее на этой неделе, в то время как я пока не могла. Я рада, что они заботятся о ней, она с каждым днем все больше выходит из своей скорлупы рядом с ними, и, хотя наши обстоятельства трудны, я вижу счастье на ее лице оттого, что она больше не одна.

Мы подъезжаем к Офисному зданию, и, хоть я могла бы сидеть здесь и позволять ему весь день рисовать нежные узоры на моей коже, нам пора идти. Выйдя из машины, я должна потратить минуту, чтобы прийти в себя, воздвигая стены, которые он просто разбил. Мой разум еще не до конца доверяет им, но, кажется, моя душа доверяет, и это постоянная внутренняя борьба, которая обычно оставляет меня на взводе.

Направляясь к Рыжей и другим ребятам, я замечаю, что все преподаватели стоят вокруг, и, похоже, они приводят в порядок документы. Я не совсем понимаю, что происходит, поэтому спрашиваю у группы. Все, включая Рыжую, смотрят на Романа, ожидая ответа, что меня не устраивает, потому что это означает, что только у него хватает смелости сказать мне.

Вздыхая, я готовлю себя к тому, что вот-вот сорвется с его губ. Когда даже он не знает, как это сказать, я начинаю расстраиваться и вопросительно поднимаю бровь.

— Черт возьми, ладно. Я не думал, что это будет сегодня, иначе я бы предупредил тебя, но, похоже, они будут раздавать задания, — быстро говорит он.

Замешательство ясно читается на моем лице, потому что я понятия не имею, о чем он говорит.

— Черт, они собираются дать нам задание другого типа. То, которое соответствует нашим родословным.

— Ты имеешь в виду, что они собираются раздавать задания по криминальной деятельности? — я удивлена, но в глубине души знаю, что не должна. Как бы много мы ни узнавали об этом мире, это был только вопрос времени, когда мы должны были начать более активно выполнять свои роли. Прошло чуть больше двух недель, а они уже навязывают нам это.

— Да, в значительной степени, — тихо отвечает Роман, потирая затылок.

Прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще, щелчок микрофона привлекает всеобщее внимание.

Как и в наш первый день, Барбетт Дитрихсон стоит наверху лестницы, ожидая возможности обратиться к нам.

— Доброе утро, студенты, я уверена, что вы все в восторге от своих следующих заданий. Я помню тот день, когда я посещала Физерстоун в качестве ученика, и то волнение, которое я испытала, когда наконец смогла внести свой вклад в эту великую организацию. Это все еще остается со мной по сей день.

Черт, ей определенно нравится звук собственного голоса.

— Мы решили немного разнообразить этот год и вместо того, чтобы давать вам определенные задания, мы собираемся предоставить вам возможность выбора, что-то вроде русской рулетки, если хотите.

Как это уместно.

— Мы представим вам три конверта, в двух из которых представлены задания, основанные на вашем ожидаемом наборе навыков, а в третьем… скажем так, дикая карта, — она хихикает, но это зловеще и заставляет всех нервничать. Я чувствую, как напряжение исходит от всех.

— Вы выберете конверт с своей основной родословной, и если у вас оба ваших родителя с родословной, то берете и второй. Дикая-карта одинакова для всех. Если вы случайно выберете этот конверт, вы сразу же примете участие в этом задании. Понятно?

Она оглядывается по сторонам, затем хлопает в ладоши.

— Фантастически, давайте начнем, вокруг расставлено шесть столов, по одному для каждого блока. Пожалуйста, давайте начнем.

Я смотрю на Рыжую, которая сжимает мою руку и отправляется на поиски зоны с "Бубнами", я бы хотела, чтобы она была не одна.

— О "Тузы", поднимайтесь сюда, я помогу вам лично, — радостно кричит она, но это так фальшиво, и это похоже на ловушку.

Рен стоит впереди и ждет, ребята выстраиваются за ней, я замыкаю шествие. Это безумие, что у "Тузов" так мало учеников, но в нем больше всего власти. Я чувствую, как мой телефон жужжит в сумке, и украдкой бросаю взгляд на только что пришедшее сообщение.

Уэст: Избегай средних конвертов, это дикие карты.

Я не отвечаю, у меня нет времени, если я хочу передать это другому. Я быстро отправляю сообщение Рыжая, надеясь, что она получит его вовремя, затем отчаянно хлопаю Оскара по спине.

Завладев его вниманием, я наклоняюсь и шепчу:

— Не бери средние конверты, скажи остальным, быстро.

Секунду он смотрит мне в глаза, затем передает сообщение дальше. Я вижу, как оно доходит до Романа как раз в тот момент, когда Рен начинает выбирать свое. Он смотрит на меня, и я могу только кивнуть. Будем надеяться, что это не была дерьмовая игра в телефон.

Рен берет два конверта, снаружи. Ах, так ее мать не хочет, чтобы она участвовала в розыгрыше Дикой карты. Что заставляет меня задуматься о том факте, что если она представляет родословную своей матери, то кто был ее отцом? Это вскоре вылетает у меня из головы, когда я наблюдаю, как Роман подходит, чтобы выбрать свои. Он берет два снаружи и, слава богу, уходит. Я смотрю, как Паркер тянется за одним, когда вмешивается Дитрихсон.

— О, Паркер, твой отец попросил тебя принять участие в двух, знаешь ли, чтобы доказать свою ценность.

Гребаная сука.

Я не могу сдержать рычание, вырывающееся из моего горла. Паркер смотрит на Романа, который кивает, и выбирает другой. Я смотрю, как она перекладывает конверты, и меня охватывает паника. К счастью, Паркер тоже уловил движение и выбирает правильный конверт.

Я убью ее. Клянусь богом.

Паркер быстро отстраняется от нее, и я знаю, что она только испортила ему настроение. Кай берет один, а Оскар тянет два снаружи, как Роман.

Это просто оставляет меня в покое. Я ненавижу находиться так близко к ней, особенно когда я злюсь, потому что мне действительно хочется ее придушить. Я собираюсь взяться два конверта с разных сторон, когда она отдергивает их. И протягивает мне три.

— Как глупо было бы с моей стороны, не подумать о том, что для тебя поступившей в эту престижную академию, представляющую три родословных, было бы уместно взять все три конверта, не так ли?

Она пытается всучить их мне, но я немного отступаю и оглядываюсь по сторонам, стараясь сохранять спокойствие. Я слышу, как кто-то ругается, и встречаюсь взглядом с Уэстом, который слегка кивает. Я не могу выкрутиться из этого. У меня нет выбора, кроме как принять их, но Дикая карта не может быть хорошей.

Я не готова ни к чему, что лежит в этих конвертах, но я отказываюсь показывать ей это. Изобразив на лице приторно-сладкую улыбку, я протягиваю руки.

— Конечно, для меня было бы честью выполнить ТРИ задания для родословных, которые я представляю, спасибо, что дали мне такую возможность, — говорю я, забирая их у нее из рук. Я выдерживаю ее пристальный взгляд, убирая их в сумочку, подмигиваю ей, прежде чем медленно отступить. Оставляя ее ошеломленную в тишине.

Это меняет дело.

Я не хочу открывать их рядом с ней. Я отказываюсь доставлять ей удовольствие видеть мой ответ. Поэтому я направляюсь к Рыжей.

— Ты в порядке? — спрашиваю я ее, видя разочарование в ее глазах.

— Да, это то, на что я вполне способна, я просто ненавижу быть пешкой в руках этих преступников, — отвечает она, протягивая свою задание.

Академия Физерстоуна

С вашим набором навыков мы хотели бы предложить вам возможность:

Создавать газовые взрывчатые вещества.

Нам нужны две дюжины.

У вас есть шесть недель, чтобы закончить.

Невыполнение задания — это не вариант.

Удачи.

Что за черт? Я смотрю на нее.

— Так вот почему ты увлекаешься наукой, да? — говорю я, поводя бровями, пытаясь ослабить ее напряжение. Она кивает, и ее щеки краснеют.

— Рыжая, ты покраснела?

Я не могу не поддразнить ее, и это заставляет ее улыбнуться в ответ и хлопнуть меня по руке.

— Эй, если это то, что ты должна сделать, чтобы выжить, тогда мы сделаем так, чтобы это сработало, хорошо? — говорю я, обнимая ее за плечи.

— Да.

Я чувствую, как подходят ребята, все они хмурятся, должно быть, из-за своих заданий. Прежде чем кто-либо успевает что-либо сказать, Дитрихсон снова берется за дело.

— Я уверена, что вам всем потребуется некоторое время, чтобы обдумать то, что вам поручили, и с учетом этого, утренние занятия отменяются, чтобы вы могли приступить к организации того, о чем вас попросили. Все остальные занятия в течение дня будут продолжены. В заключение я хочу предельно ясно заявить, что невыполнение ваших заданий будет означать, что вы больше не сможете посещать Академию Физерстоун.

Она оглядывает толпу, прежде чем продолжить, надеясь, что пауза усилит предвкушение.

— Вы никогда не покинете эти земли, если уловливаете, что я имею в виду. — с этими словами она идет прямо к ожидающей машине и уезжает.

Она действительно только что сказала всем, что если мы не выполним свои задания, то считай, что мы покойники? Черт. Если бы мы еще не понимали на сколько темный этот мир, я уверена она только что напомнила нам об этом. Если мы бесполезны для Физерстоуна, то мы вообще бесполезны.

Оглядывая нашу маленькую группу, я вздыхаю.

— Я бы предпочла не читать это так публично, поэтому я собираюсь сесть в машину, почитать по дороге и выпить кофе.

— Я встречу тебя там, если ты не против? — спрашивает Рыжая, и я просто киваю ей.

Я слишком сосредоточена на том, какими будут мои задания.

Садясь в ближайший «Rolls-Royce», Кай следует за мной. Я поднимаю бровь, глядя на него, а он просто пожимает плечами.

— Мы все знаем, что я оказываю на тебя успокаивающее действие, и я думаю, тебе это понадобится, Сакура, — тихо говорит он.

Я не отвечаю. Когда машина трогается с места, я начинаю вскрывать конверты, прожигая дыры в своей сумке.

Академия Физерстоуна

С вашим набором навыков мы хотели бы предложить вам возможность:

Приобретите чертежи штаб-квартиры DCM Tech.

Мы ожидаем их всех.

У вас есть шесть недель, чтобы закончить.

Невыполнение задания — это не вариант.

Удачи.

Черт. Здесь точно по родословной Стил. С этим я могу справиться. Открывая второй, выпадает фотография мужчины.

Академия Физерстоуна

С вашим набором навыков мы хотели бы предложить вам возможность:

Обеспечьте зачисление специального агента Доминика Бриджа на нашу зарплату.

Любыми необходимыми средствами.

У вас есть шесть недель, чтобы закончить.

Невыполнение задания — это не вариант.

Удачи.

Какого черта? Необходимыми любыми средствами? По крайней мере, это не означает убийство, если они хотят, чтобы он числился в платежной ведомости. Похоже, это набор навыков Хиндмана. Готовясь, я открываю последний конверт, тот, который, как я знаю, является Дикой картой.

Академия Физерстоуна

Мы хотели бы предоставить вам возможность ОПРОБОВАТЬ совершенно новый сегмент Игр среди ваших сокурсников.

Вы приглашены принять участие в Пирамиде.

Мы сообщим вам об этом по крайней мере за два часа до начала, когда сочтем нужным.

Неудача или выживание — это игра.

Удачи.

Я перечитала это несколько раз и, кажется, не могу в этом разобраться. Что, черт возьми, за пирамида? Я не была уверена, собираюсь ли показывать другим свои задания, но я думаю, что мне нужно будет сделать это с этим. Я откидываюсь на спинку стула, массируя виски, чувствуя, что Кай смотрит на меня краем глаза.

Я знаю, что сейчас мне нужно выложиться по полной. Больше нет варианта — слиться с толпой, как просил меня Раф, это совершенно ясно. Мне нужно научиться всему, чему я могу, потому что это необходимо, если я хочу выжить.

И я выживу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

(Луна)

— Привет, Луна, с тобой все в порядке? — Раф берет трубку, эхо разносится по кухне по громкой связи.

— Ну, ты вообще разговаривал с Уэстом? Они сегодня раздавали задания, — спрашиваю я, крутя пустой стакан на кухонном столе, это странно расслабляет.

Наступает пауза, прежде чем он отвечает.

— У меня был пропущенный звонок от него ранее, но у меня не было возможности ответить. — он замолкает. — Насколько все плохо?

Я вспоминаю всю эту хрень, и тот факт, что мне пришлось взять все три конверта даже после сообщения Уэста с предупреждением.

— Что, черт возьми, происходит? Предполагалось, что тебе дадут только один, и еще один в следующем месяце, если потребуется, но три? Расскажи мне о них, — ворчит он.

Я так и делаю, слово в слово зачитываю каждую карточку в том порядке, в котором я читала их сама. В первом я уверена, я уже крала документы и разведданные раньше, мне просто нужно начать подготовительную работу к этому.

Во втором: принуждение кого-то к этому миру не нравится моему сердцу, но я не могу потерпеть неудачу, если результатом в конце станет моя смерть. Я объясняю третью карту.

— Раф, последний это — Дикая карта, которая сбивает с толку. Это так расплывчато, что я на взводе, — вздыхаю я, подпирая голову руками.

— Расскажи мне.

— Хорошо, — в нем говорится, — мы хотели бы предоставить вам возможность опробовать новый сегмент Игр среди ваших сокурсников. Приглашаем вас принять участие в Пирамиде. Мы уведомим вас об этом по крайней мере за два часа до начала, когда сочтем нужным. Неудача или выживание — это игра, удачи.

Я жду, что он что-нибудь скажет, потому что я даже не знаю, что сказать. Он молчит так долго, что я начинаю задаваться вопросом, не потеряли ли мы связь, когда он внезапно взрывается.

— Ты, блядь, хочешь сказать, что они планируют заставить тебя принять участие в новом сегменте Игр? До самих игр? Это шутка, должно быть, блядь. Я знаю, что люди и раньше участвовали в испытаниях, но по собственному выбору, а не по принуждению. Я понятия не имею, что такое Пирамида. Нажимай любые кнопки на своем телефоне, чтобы добавить Уэста сюда, Луна. Давай. Сейчас же. — он скрипит зубами.

Черт.

Я вожусь с кнопками, и в трубке раздается голос Уэста.

— Привет, я хотел поговорить после заданий, но ты, должно быть, ушла домой, — небрежно говорит он.

— Это не мой гребаный дом Уэст, — рычу я.

В то время как Раф кричит: — Ты знал что-нибудь об этом, Уэст? Потому что, если ты знал и не предупредил меня, я выбью из тебя все дерьмо, ты меня слышишь?

Черт, я думала, что слышала, как Раф злился раньше, но я определенно ошибалась, если судить по этому.

— Раф, успокойся, я не понимаю, о чем ты говоришь, — защищается Уэст.

— Эти гребаные задания, ты знал, что такое — Дикая карта?

— Нет, я просто знал, что будет дикая карта, из-за которой Дитрихсон улыбалась. Итак, я понял, что в этом не может быть ничего хорошего, насколько все плохо?

— Достаточно плохо для Фезерстоуна, чтобы опробовать новый гребаный сегмент Игр на том, кто взял гребаную карту. — выплевывает Раф.

Я чувствую, что должна просто закончить разговор, позволить им поорать друг на друга.

— Что? Они не могут этого сделать. Правда? — спрашивает Уэст.

— Ты, блядь, мне скажи. Луна, ты можешь сфотографировать каждый из них и отправить их мне, используя свой ноутбук, чтобы их нельзя было отследить, хорошо? Тогда я могу переслать это дальше.

— Да, конечно. Что мне со всем этим делать, Раф?

В трубке слышен его тяжелый вздох.

— Пока сосредоточьтесь на первых двух карточках, пока мы изучаем третью, надеюсь, у нас будут ответы до того, как они свалятся на вас.

— Хорошо. — Я не знаю, что еще сказать.

— Луна, мы разберемся с этим, просто постарайся успокоиться, пока ты все еще восстанавливаешься, хорошо? — говорит Раф, и я закатываю глаза.

— Хорошо, держите меня в курсе того, что вам удастся выяснить, ладно? Мне нужно знать, как только вы, ребята, это узнаете. Помните, никаких секретов.

— Клянусь Луна, пришли мне фотографии. — С этими словами Раф вешает трубку.

— Мне жаль, Луна, я не знал, — тихо говорит Уэст.

— Все в порядке, это не твоя вина, — успокаиваю я, но у меня действительно нет на это сил.

— Я лучше отправлю эти фотографии, пока он мне не перезвонил.

— Да, конечно. Если я тебе понадоблюсь, позвони, хорошо?

Я мычу в ответ и заканчиваю разговор, уставившись на телефон так, словно ответы вот-вот выскочат из него. Я быстро обрабатываю фотографии, надеюсь, чем быстрее я смогу начать процесс, тем быстрее мы получим ответы.

Я решаю отвлечься от всего этого, вытатуировав цветы на грейпфрутах из холодильника, потому что я такая классная. Мне нужно попросить Рафа раздобыть для меня немного свиной кожи. Я уже делала татуировки людям, но мне нравится, насколько терапевтическим это может быть, и это дает мне больше поверхностей.

Я полностью отключаюсь, когда слышу стук в дверь. Не уверенная, кто бы это мог быть, я убираю все свои вещи, прежде чем ответить. Проверяя систему безопасности на своем телефоне, я вижу, что она горит красным. Это я больше не практикую. Хотя, ее компания того стоит.

— Сучкам вход воспрещен, — кричу я через дверь.

Я вижу, как она хихикает и тычет пальцем в глазок. Черт, у моей девочки выросли яйца. Мне это нравится. Распахивая дверь, я выпячиваю бедро, демонстрируя полную непринужденность.

— Ты прикасаешься к своей маме этими пальцами? — спрашиваю я, безуспешно пытаясь изобразить южный акцент.

Она останавливает меня бедром и неторопливо входит, любой другой был бы сбит с ног, но это просто заставляет меня смеяться.

— Что ты здесь делаешь совсем одна? — спрашивает она, оглядывая гостиную и снова поворачиваясь ко мне.

— Занимаюсь своими делами, не хочешь тоже попробовать? — я дерзю в ответ, на что у нее просто закатываются глаза.

— Ну, чтобы избавить тебя от чрезмерной скуки, мы можем либо пойти на небольшую вечеринку, либо я могу остаться здесь с ночевкой. Что это будет?

Как я могу на самом деле не иметь права голоса во всем этом? Решимость на ее лице говорит мне, что я могу спорить, но у меня нет шансов избавиться от нее, и маленькая часть меня не хочет этого. Решив, что она нравится мне намного больше, чем чрезмерное общение, я выбираю вечеринку с ночевкой.

— Отлично, так что иди выбери, какой фильм мы будем смотреть в твоем шикарном лаундже, а я пока закажу пиццу, сбегаю за сумкой. — она даже не оглядывается на меня, когда снова направляется к выходу.

Властная стерва. Хотя мне нравится ее вновь обретенная уверенность.

Она даже как следует не закрыла дверь. Когда я иду закрывать ее, я вижу, как Роман выходит из своей комнаты, и он сразу замечает меня.

— Эй, мы собираемся пропустить пару стаканчиков на вечеринке недалеко от кампуса, ты не хочешь с нами?

Какими бы соблазнительными ни были его черные облегающие джинсы и свободная белая футболка, я уже выбрала "ночевку", так что это "ночевка".

— Спасибо за предложение, но, по-видимому, у нас сегодня девичник, — улыбаюсь я, хватаясь руками за горло, делая вид, что задыхаюсь. Роман просто смеется над моими выходками.

— Ты хочешь сказать, что Рыжая загнала тебя в угол, и ты выбрала самый простой вариант?

«Тузовая задница.» Я просто высовываю язык, потому что, очевидно, я могу быть игривой, кто знал?

— Ты уверена, что я не смогу тебя соблазнить? Я мог бы привлечь Паркера, чтобы убедить тебя? — он ухмыляется, подходя ближе и прислоняясь к дверному косяку.

О, он думает, что он забавный, я понимаю, как это. Кладя руку ему на грудь, я обнаруживаю, что наклоняюсь к нему, но прежде чем у меня появляется шанс ответить, из лифта вальсирующей походкой выходит Рыжая.

— Нет, нет, ни за что, уходи, Роман. Сегодня вечером она моя, никаких членов. А теперь кыш. Продолжай. Убирайся, — кричит она, начиная махать руками, чтобы он ушел.

Черт, она сегодня дерзкая, и по отношению к Роману тоже. Я горжусь. Даже Роман удивлен, что его отвисшая челюсть может что-то значить, но он кивает головой.

— Ладно, устраивайся поудобнее, я оставляю тебе только эту ночь, — говорит он, подмигивая, протягивая руку и сжимает мою талию. Нахрен такой маленький контакт, и мне становится жарко, но он уже отступил назад и направляется к лестнице.

— Спокойной ночи, леди. — он с усмешкой отдает честь и уходит.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты уже выбрала парня? — зовет она, проходя мимо в мою комнату.

— Что? — я не могу удержаться от визга. — Ты всегда была такой любопытной Рыжая? — я запинаюсь, полностью застигнутая врасплох ее вопросом.

— Ставлю свою задницу на то, что так и есть, и ты просто укрепляешь мою уверенность. Но в любом случае ты останешься со мной, потому что ты никогда не отклоняла заявление о том, что я твоя лучшая подруга. Так что, без обиняков, но ты не ответила на мой вопрос, — хихикает она.

Закрыв дверь, я поворачиваюсь, чтобы встретиться с ней взглядом, вижу юмор в ее глазах и не могу удержаться от улыбки.

— Зачем выбирать? — говорю я, подмигивая, и она просто громко смеется.

— Это такой прекрасный ответ, Луна, — хихикает она, направляясь на кухню. Очевидно, разговор окончен.

Какой бы тяжелой ни была жизнь сейчас, я нахожу в себе немного счастья среди всей этой тьмы. Ребята и Рыжая — большая часть этого. Так что я соглашусь на роль лучшей подруги, даже если она чертовски сумасшедшая. Обманывает меня своей невинностью, но втайне она такая же дерзкая, как и ее прозвище.

— Клянусь богом, Луна, здесь столько еды, я точно найду что-нибудь вкусненькое, — продолжает она вопить.

Думаю, мне понравится девичник.

*****

Понедельник пролетает слишком быстро. Возможно, потому, что я изо всех сил старалась хоть на мгновение успокоиться рядом с Рыжей, но, должно быть, я получила удовольствие, если он пролетел так быстро. Она разрешила ребятам войти в воскресенье днем, и мы часами расслаблялись, смотря "Власть" по телевизору, как нормальные люди. Не люди, готовые совершать преступления, чтобы выжить в этом сумасшедшем месте.

Ребята всегда ждут меня по утрам в вестибюле, но им до сих пор не удалось уговорить Рен отступить. Она все еще вьется вокруг Романа, как муха над дерьмом, и ее сучки цепляются за других моих мужчин. Хотя я отказываюсь показывать своего зеленого монстра, здесь есть битвы посерьезнее.

Утро понедельника немного отличается от обычного, поскольку у меня есть свободное время для начала дня, хотя я не могу не беспокоиться о том, что у Рыжей будет О.М.А с Рен. Кто знает, что эта сумасшедшая сучка сделает дальше?

Сегодня утром я наконец-то спустилась в спортзал и сделала более медленную тренировку. Мое тело немного болит, особенно в области ребер, но я чувствую себя потрясающе. Я снова чувствую себя сосредоточенной и готовой работать над своими заданиями. Я собираюсь отправиться в полнолуние и сначала раздобыть чертежи, пока соображаю, каким образом, черт возьми, я собираюсь завербовать специального агента на зарплату Физерстоуна.

Я почти готова к занятиям, когда слышу стук в дверь.

Лента, которую я вижу на своем телефоне, — это моя собственная система видеонаблюдения, поэтому я не полагаюсь исключительно на оборудование Физерстоуна. Особенно если у Дитрихсон есть какой-либо доступ. Я бы не советовала им возиться с этим. Это незаметно, если вы действительно не смотрите, и оно такое маленькое, что у меня никогда не было ни одного регистра, когда кто-то сканировал его на наличие ошибок. Это то, что я обычно использую, когда выбираю места, которые собираюсь разграбить.

Взглянув на экран, я вижу, что это ребята, и направляюсь, чтобы впустить их.

— Доброе утро, сеньорита, как сегодня поживает моя маленькая леди? — приветствует Оскар, пробираясь сквозь группу, обнимая меня за плечи.

Я не могу привыкнуть к его обидчивому характеру, но я позволяю ему обнять меня на мгновение, прежде чем выхожу из его пространства. Из-за чего он смотрит на меня своими щенячьими глазами.

— Что вы, ребята, здесь делаете? — спрашиваю я, оглядывая их всех.

— Мы надеялись сравнить наши карточки заданий с твоими, поскольку все наши каким-то образом взаимосвязаны, — отвечает Роман.

На самом деле я не хочу, чтобы люди знали, что я должна сделать, но я также могла бы использовать их мысли. Думаю, я больше боюсь, что они собираются облапошить меня, и я не хочу признавать, насколько это было бы на самом деле больно.

— Хорошо, позволь мне забрать их. Но сначала я прочитаю все твои, понял? — я спрашиваю твердо.

— Все, что тебе потребуется, принцесса, — говорит он, поднимая руки в знак капитуляции.

Ну вот, он снова говорит это прозвище. Никто никогда даже отдаленно не считал меня принцессой, но, похоже, это меня больше не раздражает, как раньше.

Срываясь с места, я хватаю все три карточки и возвращаюсь в гостиную, где они все развалились, как будто это их место, а не мое.

— Почему бы вам не чувствовать себя как дома? — саркастически спрашиваю я, на что в ответ получаю лишь смешки.

— Мне было бы гораздо удобнее, если бы ты сидела у меня на коленях, детка. — говорит Оскар с ухмылкой, за что получает подзатыльник от Романа.

Паркер и Кай сидят на другом диване, и мне приходится выбирать, к какой паре присоединиться. Я выбираю сесть ближе к Паркеру.

— Несправедливая детка, — хнычет Оскар.

— О, ну-ну Оскар, Кай поедет со мной в машине, Роман возьмет меня на В.П.К.Р., а ты можешь быть моим партнером в бою. — возражаю я, даже не поднимая глаз, но мой животик слегка переворачивается от того факта, что я только что организовала себя так, чтобы все обратили на меня внимание.

Я не буду смущаться. Я не буду.

— Но, детка, я хочу показать тебе, на что я способен наедине, — умоляет он, но я притворяюсь, что не слышала его, и Паркер хихикает рядом со мной, обнимая меня сзади за шею.

Я протягиваю руку, и все они становятся более серьезными, протягивая свои карточки.

Паркер: создать шесть полностью работающих грейферов и спроектировать устройство слежения, которое невозможно обнаружить

Кай: взломать технологические системы DCM

Оскар: сделайте стимулирующие уколы, чтобы снять временный паралич (минимум на два часа) и уничтожить конспиративную квартиру Агентства

Роман: подтвердите деловой контракт с DCM Tech и обеспечьте наблюдение за Специальным агентом Домиником Бриджем

Срань господня, задачи действительно взаимосвязаны. Я молча передаю свои карточки Паркеру, чтобы он прочитал и передал дальше, никто не упоминает о третьей карте, пока все ее не прочитают.

— Что, черт возьми, это за Пирамида? Мой отец никогда не упоминал, что здесь раньше проводились подобные испытания, — говорит Роман, но я не знаю, как ответить, потому что понятия не имею.

В ответ я мило пожимаю плечами.

— Я прощупаю его, хорошо? Упомяну, что я видел, как несколько человек получили это, но я не назову тебя. — предлагает он, и я киваю ему в знак благодарности.

— Уэст и Раф тоже этим занимаются.

— Хорошо, чем больше ушей, тем лучше.

Мы все тратим время на то, чтобы еще раз расставить точки между нашими заданиями, и Кай — тот, кто вводит нас в курс дела.

— Итак, они хотят получить от нас грейферы, устройства слежения и стимуляторы.

— О, Рыжая тоже занимается созданием газовых взрывчатых веществ, — добавляю я, вспоминая ее визитку.

— Хорошо, тогда что касается DCM Tech, они хотят, чтобы я взломал системы, украл чертежи их штаб-квартиры и подтвердил какой-то деловой контракт.

Мы все киваем в знак согласия.

— Затем они хотят установить слежку за специальным агентом, который должен быть у них на учете. Который может быть каким-то образом связан с конспиративной квартирой Агентства, от которой они хотят избавиться, — заканчивает он. — Что ты думаешь об этой Луна?

— Честно говоря, получить чертежи — это легко. Я просто не знаю, как я собираюсь заставить кого-то присоединиться к Фезерстоун, но мне придется это выяснить, потому что я отказываюсь давать им повод победить меня, — честно отвечаю я.

— Что значит "чертежи — это легко"? — спрашивает Роман, нахмурившись.

Я вздыхаю, не желая выдавать слишком много, но мне также нужно, чтобы они знали, что со мной не нужно нянчиться.

— Ты забываешь о моей родословной, у меня есть опыт. Тебе не нужно беспокоиться об этом. — я стараюсь говорить спокойно. Я чувствую, что они все смотрят на меня, пытаясь осмыслить то, что я только что сказала.

— Сколько опыта? — спрашивает Паркер. Типичный для него вопрос, он лучше всего подходит для того, чтобы залезть мне в голову.

— Такого опыта, что, когда меня притащили сюда, я обнаружила, что уже выполняла задания для Физерстоуна.

Глаза Паркера расширяются, и он смотрит на остальных. Я и мой длинный язык. Мне нужно научиться затыкаться ко всем чертям.

— Срань господня! — вопит Оскар, привлекая всеобщее внимание.

— Ты Мун, — выпаливает он, тыча пальцем в мою сторону.

— Что ты только что сказал? — я не могу удержаться от оборонительного рыка, что, черт возьми, он знает?

— Я помню, как летом мой отец разговаривал по телефону о каких-то документах, которые он приобрел. Он конкретно сказал, что будет лучше, когда мы полностью интегрируем Мун. Держите меня в курсе ее прибытия в Академию.

Его глаза смотрят на меня по-новому. Что его отец знает обо мне?

— Я думаю, тебе нужно уйти, — решительно говорю я, направляясь к двери.

— Подожди Луна, все в порядке. Успокойся, — говорит Роман, вскакивая, чтобы остановить мое движение к двери.

— Поверь мне, они заставили каждого студента здесь сделать что-то без их ведома. Мой отец говорит, что они называют это правом прохода, чтобы они могли видеть, на каком уровне ты уже находишься, — добавляет он, нежно поглаживая меня по руке.

Ясно, что я олень, попавший в свет фар. Я застыла на месте. Я не знаю, как справиться с тем, что они знают о моем секрете, и что это совершенно нормально для этого места.

Роман поворачивает меня лицом к себе, вторгаясь ближе и обхватывая ладонями мою щеку.

— Луна, не имеет значения, что ты делала здесь раньше. Не имеет значения, что тебе предстоит здесь сделать. Важно то, что мы выживем, поняла?

Заглядывая ему в глаза, я не вижу в его словах ничего, кроме правды, и ловлю себя на том, что киваю в знак согласия. Начинает звонить его телефон, и я делаю шаг назад, но его рука опускается на мой затылок, удерживая меня на месте.

— Это мой сигнал тревоги, нам нужно начинать готовиться к бою, — говорит он всем, но его глаза не отрываются от моих.

— Теперь давай поможем тебе снять стресс, — бормочет он, приближаясь на дюйм ближе, прикасаясь своими губами к моим. Требовательный, как всегда, он усиливает хватку и впивается в мой рот, заставляя меня в отместку вцепиться в его рубашку.

Так же быстро, как это началось, он отступает назад с озорным блеском в глазах и делает движение рукой. На следующем вдохе Оскар кладет руки мне на талию, а его губы прижимаются к моим. Вау, сказать, что его рот доводит его до дерьма, от его настоящих губ я таю. Я не могу удержаться, поднимаю руки к его лицу и прикусываю зубами его нижнюю губу, и стон, который он издает, проникает прямо в мое сердце.

Бля. Как только это слетает с его губ, Роман оттаскивает его от меня.

— Поделись Оскар, — приказывает он, и прежде чем я успеваю увидеть его ответ, Кай оказывается в моем пространстве.

Он поднимает большой палец, проводя им по моим губам, и это меня загипнотизировало. Он изучает мое лицо, убеждаясь, что я хочу этого, и это определенно ясно читается в моих глазах, потому что мое тело взывает к нему. Ко всем им. Я хватаю его за лацканы блейзера, поднимая свои губы навстречу его губам. Поцелуй Кая мучительно медленный, но я следую его примеру, такой контраст с двумя другими.

Он отступает назад и освобождает место для Паркера, который прижимается своим лбом к моему. Он смотрит мне в глаза, как всегда, видя мою душу, она так хочет, чтобы он заглянул в нее. Наши носы слегка соприкасаются, когда он мягко двигается там, где мы соединены. Его губы касаются моих в самой мягкой ласке, которую я когда-либо чувствовала, но это обволакивает мое сердце и сжимает. Мне приходится держаться за него, чтобы не упасть. Черт, я могу потеряться в этом.

Как только эта мысль приходит мне в голову, Паркер тоже отступает, и я не могу сдержать недовольства потери контакта. Похоть во всех их глазах дает мне понять, что я не единственная. Роман обнимает меня за плечи и ведет нас к двери. Останавливаясь, чтобы взять мою сумку, он переходит на шепот.

— Паркер не любит целоваться, он считает это слишком личным. С тобой он другой. — с этими словами он отступает назад и выводит всех на улицу.

Рука Паркера находит мою, и я не могу не наслаждаться этим. Это совершенно другой уровень близости, и это заставляет меня хотеть большего.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

(Луна)

Направляясь в учебные корпуса, я отдыхаю в «Royce» после нашей жестокой тренировки по бою этим утром. Я уже готова вздремнуть, среда всегда самая длинная.

Однако мне нравится кататься с Каем, нравится наша новообретенная прелюдия, когда он ласкает мою руку между нами, как будто я нежный цветок. Чего бы мне действительно хотелось, так это встать на колени, но почему-то это нечто большее. Я намекнула ему, чтобы он ласкал меня в другом месте, но он только ухмыляется.

Йен придерживает дверь, чтобы я могла выйти, и я с удивлением обнаруживаю повсюду плакаты и листовки. Яркие розовые и желтые всплески цвета, усеивающие каждую поверхность, выглядят так, словно кто-то запустил гигантскую пушку из конфетти.

Подхожу к огромному плакату, и мне вручают приглашение, "Туз", жирно нацарапанный золотом вверху открытки. Я продолжаю читать, чтобы понять, в чем дело.

АКАДЕМИЯ ФИЗЕРСТОУНА

Мы сердечно приглашаем вас посетить Осенний бал этого года.

25 сентября 2020 года

Ровно в 19:00

В стиле Монте-Карло.

Это фантастическое мероприятие состоится в бальном зале Главного зала.

Посещение обязательно.

Фантастика, еще одно мероприятие, которого стоит ждать с нетерпением. Я переворачиваю его, видя, что в нем указаны требования дресс-кода и меню, которое будет подано. Это просто куча изысканного дерьма, икра, белый трюфель и фуа-гра. Надеюсь, я смогу заказать еду, когда вернусь в свой номер.

Рыжая внезапно берет меня под руку, вся дрожащая от возбуждения. Я не могу удержаться и закатываю глаза.

— Тебе это понравится, не так ли? — я вздыхаю, когда мы поднимаемся по ступенькам в наш бизнес-класс.

— Да, это будет блестяще. Осталось всего две недели, так что мы можем отправиться за покупками платьев в эти выходные, — предлагает она, но я не могу придумать ничего хуже.

— Или мы можем просмотреть все это новенькое барахло в моем комоде, которое купила моя мама.

От этого унее загораются глаза.

— Да, определенно, они будут очень модными и короткими, — хихикает она, еще сильнее сжимая мою руку.

— Итак, как ты думаешь, кто из парней спросит первым? — спрашивает она, пытаясь быть невинной, но ей просто нравится легкая драма, когда парни ссорятся из-за меня.

— Это не имеет значения, ты будешь моей парой, мисс Солнышко. Я останусь как можно дольше и устрою вечеринку для одного в своей комнате, договорились?

— Договорились, но разговоры о мальчиках еще не закончены. — она притворно хмурится, когда мы приступаем к делу.

Рен растянулась на столе Романа, выставляя себя напоказ, уткнувшись грудью ему в лицо и запустив пальцы в его волосы.

Мне хочется отшлепать эту сучку.

Но я не могу, я должна держаться подальше от этого, даже несмотря на то, что зеленоглазый монстр поднимает свою уродливую голову. Технически, мы выступаем против обязательств, и я должна помнить об этом.

— Давай, Роман, детка, танец будет потрясающим. Мне нужно немного побыть с тобой наедине, это было целую вечность назад. Я сделаю так, что это того стоит, — мурлычет она, чтобы все услышали.

— Я уже сказал "нет", так что теперь ты можешь двигаться, — отвечает Роман, сохраняя равнодушный тон.

Взгляд, которым она окидывает комнату, заставляет всех нервничать, кроме меня, потому что я знаю, что мое имя вот-вот будет втянуты в это. Я вижу это по ее усмешке, когда она замечает меня.

— Это из-за той тупой сучки?

Она не произносит моего имени, но все знают, что она имеет в виду меня. Я ничего не комментирую и не смотрю в ее сторону, я просто сажусь на свое место и достаю телефон, как будто ничего не замечаю.

— Рен. Свали. Прочь, — рычит Роман.

— Нет, Роман, она появляется, и внезапно я превращаюсь в использованную куклу, и я этого не потерплю. Только через мой труп ты пойдешь с ней на бал, ты понимаешь? Я позабочусь о том, чтобы этого не случилось, ты и так проводил достаточно времени с этой шлюхой. Я отказываюсь позволять этому продолжаться! — кричит она, но я отказываюсь попадаться на ее удочку, хотя это действительно чертовски сложно. Мои ногти впиваются в ладонь, я так стараюсь сдерживаться.

Вместо этого Паркер резко откидывается на спинку стула и кладет кулаки на стол.

— Отвали, Рен, сейчас же. Я наслушался достаточно твоего дерьма, — он практически плюется, а она просто хихикает ему в лицо.

— Так кто же она тогда? Потому что мы все знаем, что она не твоя, Паркер. Ты слишком сильно любишь член для этого, не так ли?

ЧТО. ЗА. ЧЕРТ.

Ему может нравиться все, что он, черт возьми, захочет, и она не должна вот так обзывать его на глазах у всех. Я уже готова вмешаться, не ради себя, а ради Паркера, но его угрожающий смешок приковывает меня к месту.

— Рен, не обманывай себя, я Би. Меня просто никогда не интересовала твоя киска и фальшивые сиськи, не путай это.

Несколько человек не могут сдержать смешков над его раскопками, включая Рыжую рядом со мной, которая вынуждена прикрыть рот ладонью.

— Как бы там ни было, я бы никогда не впустила в себя парня, который на самом деле позволил кому-то вытатуировать на нем слово «minge», — усмехается она.

Никто не отвечает, потому что она мелочная стерва, пытающаяся смутить Паркера, и ей не нравится, что это не производит желаемого эффекта.

Взглянув на Паркера, я могу сказать, что его не смутили ее слова, но в его глазах появляется легкое беспокойство, когда он встречается со мной взглядом, как будто любое из них заставило бы меня бежать куда глаза глядят. Я ободряюще подмигиваю ему, когда Рен направляется в мою сторону.

Я не могу контролировать свою собственную мелочную сучку, когда выбиваю свою сумку из-под стола. Она спотыкается об нее, и комната взрывается смехом. К тому времени, как она поднимается на ноги, я снова играю на своем телефоне, притворяясь, что не в курсе ситуации.

— Ты гребаная сука, — визжит она, как только входит Пенни.

— Рен, пожалуйста, займи свое место, ты зря тратишь время.

Напоследок усмехнувшись мне, она стремительно уходит. Я почти вижу, как из ее ушей валит дым. Оскар подмигивает мне, как будто это было классное дерьмо, но я его не принимаю. Вместо этого я перевариваю то, что она только что рассказала о Паркере. Би. Это горячо, я не боюсь признаться, что люблю какого-нибудь мужчину в мужском экшене. Пожалуйста, назови мне хотя бы одного из других парней, потому что это улучшит мой день. Как мне попросить разрешения посмотреть? Это грубо? Мне нужно, чтобы это произошло.

Качая головой, чтобы не увлечься своими сексуальными мыслями, я обдумываю, что еще она сказала. Кто, черт возьми, вытатуировал на моем Паркере слово “minge”?

Мне нужно это исправить.

*****

Последний урок — история, так что у меня есть возможность поболтать с Паркером. Я подожду до окончания занятий, потому что, как бы открыто он ни был рад заняться Бизнесом раньше, мне не нравится мысль о том, чтобы снова давить на него. Я уже сказала Рыжей, что занята после занятий, а она только ухмыльнулась мне, как будто думала, что я собираюсь заняться этим с четырьмя сексуальными мужчинами, к сожалению, не сегодня.

Входит Джина, и дверь за ней, как всегда, заперается.

— Добрый день, класс, мы начнем с того, что некоторые из вас расскажут нам, что нового вы узнали о своей родословной, затем мы перейдем к проектору.

Она называет несколько имен, и они сообщают ей случайные факты, не имеющие никакого значения. Как будто семьи пытаются рассказать как можно меньше. Я попросила у Рафа кое-какую информацию, и он сказал мне, что пока лучше всего держаться семьи моей матери. Учитывая, что они не были уровня "Туз", информация была бы более мягкой.

— Луна Стил, пожалуйста, — говорит она, но не смотрит на меня.

— Я узнала, что моя мать Вероника Хиндман внедрилась в известную компанию и за две недели присвоила более миллиона фунтов стерлингов. — я отвечаю вежливо.

Она кивает, все еще не поднимая головы, продолжая перечислять имена.

— Джессика Уотсон.

Спина Рыжей мгновенно выпрямляется.

— Эээ, да. Я узнала, что мой отец создал токсичные камеры для Игр, — ее тошнит, когда она произносит это, но она справляется.

В комнате раздается несколько вздохов, и я не уверена, что один из них исходил от меня. Что это за токсичные камеры? Но я не буду спрашивать ее, я узнаю у кого-нибудь другого.

Остаток занятий мы проводим за просмотром другого фильма о жизни до 2008 года. Они говорят так, словно это было давным-давно, а не двенадцать лет назад.

Я убеждаюсь, что с Рыжей все в порядке, прежде чем она садится в свой внедорожник. На нашем уроке истории есть только один парень, который тоже "Бубна", и он уже сидит и ждет ее. Кажется, с ней все в порядке, просто немного раздражена тем, что приходится открыто говорить о том, что ее отец сделал для Физерстоуна.

Я забираюсь в «Rolls-Royce» и скидываю туфли на каблуках, они всегда были хуже всего в те дни, когда я участвовала в боях. Прежде чем я успеваю возразить, Паркер кладет мои ноги к себе на колени и заставляет меня повернуться боком на моем сиденье. Его большие пальцы массируют мои ступни, и это давление — чистое блаженство, я не могу сдержать вырывающийся стон.

— Боже, Паркер, это так приятно, — стону я с закрытыми глазами.

— Хм, я рад, что ты так думаешь, но мне нужно, чтобы ты сдержала эти стоны ради меня, хорошо? — говорит он, сжимая руку крепче. Это заставляет меня изо всех сил прикусить губу, потому что молчать нелегко.

— В будущем, когда я буду делать массаж ног, я собираюсь брать наушники и смотреть в окно, потому что ты меня убиваешь, — стонет он.

Я заставляю себя открыть глаза и смотрю на него. Похоть в его взгляде и учащенное дыхание делают его еще сексуальнее, и это меня заводит.

Черт.

Я не могу допустить, чтобы это продолжалось, пока у меня не будет нужного разговора. Должно быть, он видит, как что-то меняется в моих глазах.

— Ты хочешь поговорить о том, что сказала Рен, да? — он не выглядит сердитым, поэтому я медленно киваю головой.

— Хорошо, ты не возражаешь, если я быстренько приму душ, а потом поднимусь наверх?

Я хочу предложить ему принять душ в моей комнате, но не делаю этого. Я думаю, ему нужно побыть минутку наедине с самим собой, и мне это тоже поможет прочистить голову.

— Да, конечно. Хочешь заказать еду?

Мое сердце немного колотится, в последний раз, когда я была наедине с одним из них, это был Роман, но это кажется почти косвенным. На этот раз я хочу поговорить и понять его немного лучше, и я хочу помочь.

— Только если это пицца, — ухмыляется он, когда машина подъезжает к "Тузу".

Я снова надеваю туфли на каблуках, и мы входим вместе. Я направляюсь к лестнице, но он подталкивает меня к лифту. Должно быть, он чувствует, как напрягаются мои плечи, потому что тут же успокаивает меня.

— Я с тобой, Луна.

Я постепенно начинаю доверять ему. Лучше бы, ему блять, не предавать моего доверия. Он поднимается на лифте вместе со мной на мой этаж, прежде чем отправиться обратно вниз.

Пока его здесь нет, я тоже запрыгиваю в душ, переодеваюсь в леггинсы и зеленый топ цвета хаки с открытыми плечами. Собрав волосы в пучок, я стираю весь макияж и мгновенно расслабляюсь. Надеюсь, что смогу соблазнить его. Я достаю свой набор чернил, но оставляю его в своей спальне.

Стук в дверь заставляет меня проверить запись с камеры, это Паркер. Я нервно вытираю руки о леггинсы и открываю дверь. Запись не воздала ему должное. Он одет в приталенные серые джоггеры для бега трусцой и простую белую футболку, а его вьющиеся волосы все еще влажные. Он чертовски мокрый сон.

Я не уверена, пускаю я слюни или нет, но он заводит меня внутрь и закрывает дверь с озорной ухмылкой на лице. Оторвав челюсть от пола, я бью его в грудь и направляюсь в гостиную.

— Я умираю с голоду, Луна, какую пиццу ты хочешь?

— Мясную, пожалуйста.

— Я думаю, что ты мне больше всего нравишься по выбору пиццы, — говорит он, подмигивая, когда заказывает ее.

Что такого в том, что эти милые становятся такими уверенными в себе? Между ним и Рыжей я чувствую себя по-настоящему обманутой.

Я показываю ему бутылку воды и немного чая со льдом, намекая, чтобы он выбирал, и он кивает на чай со льдом. Я наливаю нам обоим по бокалу и устраиваюсь поудобнее на диване, нажимаю несколько кнопок на звуковой системе, и из динамиков доносится звук альбома «Imagine Dragons — Evolve». Это моя творческая пристрастие, ритм пульсирует в моих венах, и мне это нравится.

— Так ты хочешь поговорить о том, что я бисексуал, да? — говорит он, садясь рядом со мной и проводя пальцами по волосам.

Замешательство на моем лице отражается на лице Паркера.

— Эээ, я имею в виду, что мы можем. У меня действительно есть вопросы, если ты готов ответить на них, но сейчас мое главное внимание сосредоточено на другом, о чем упомянула Рен, — говорю я, подтягивая под себя ноги, чтобы лучше повернуться к нему лицом.

— Так тебя не расстраивает моя сексуальная ориентация? — спрашивает он, наклоняя ко мне голову.

— Черт возьми, нет, если уж на то пошло, это заводит, но ты отвлекаешь меня от сути, — я притворяюсь сердитой.

Ухмылка на его лице — отчасти признательна, отчасти хищная. Видя это на лице Паркера, я таю. Этот парень. Есть так много всего, чего я не знаю, но я не могу не хотеть выяснить. Я строго указываю на него, и он вздыхает, но откидывается на подушки.

— Я не думал, что эта татуировка станет для тебя проблемой.

— Проблемой? Когда я говорила, что это проблема? — я ничего не могу поделать с хмурым выражением лица и оборонительным тоном, но, может быть, ему не стоит предполагать, что он знает все.

— Тогда я не понимаю, почему ты хочешь поговорить об этом. — я чувствую, что он тоже начинает защищаться. Все действительно идет не так, как я хотела.

— Ты не хочешь рассказать мне историю, стоящую за ней? — осторожно спрашиваю я.

— На самом деле в этом нет ничего особенного. Когда люди моего отца нашли меня, частью моего процесса было то, что они должны были пометить меня, и они подумали, что было бы забавно напечатать вместо этого слово «minge». Мне едва исполнилось четырнадцать, и до этого я жил уединенной жизнью, так что в то время я действительно ничего не понимал. С тех пор мне делали крестики на пальцах, но никто не захотел прикрыть мою руку.

Вау. Это не то, чего я ожидала от истории. Какие мерзкие мужчины. Это совсем не то, что сказала Рен, но меня не должно удивлять, что Паркер никогда не говорил ей правды. Тем не менее, он сказал мне, и это кое-что значит для меня.

Прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще, раздается стук. Я позволила Паркеру ответить, пока проверяла запись на своем телефоне, как бы я ни старалась поговорить с ребятами, я не хочу, чтобы они знали об этом. Это моя защита от всех.

От жирного запаха, который наполняет воздух, у меня урчит в животе, и я выхватываю коробку из рук Паркера. К счастью, это мой мясной пир, иначе мне пришлось бы извиняться или что-то в этом роде. Вместо этого я широко улыбаюсь ему, заставляя его покачать головой.

Некоторое время мы едим только под музыку на заднем плане, счастливые наслаждаться обществом друг друга и вкусной едой. Закончив, я ставлю коробку на кофейный столик и с тревогой смотрю на Паркера.

— Могу я тебе кое-что показать? — спрашиваю я.

С радостью соглашаясь, он кивает, и я бегу, чтобы схватить все, что вытащила ранее. Я могу сказать, что он немного сбит с толку происходящим, но спокойно сидит и ждет, пока я переделаю свою установку.

— Хорошо, я знаю, что на самом деле я не рассказывала о своей жизни, до того как оказалась здесь, за исключением того, что у меня не было выбора, но я никогда не собиралась поступать в колледж. Сколько себя помню, я уже выбрала свой карьерный путь, просто потребовалось много времени, чтобы убедить Рафа согласиться.

Я делаю паузу.

— Извини, что я несу чушь. Ты можешь сказать "нет", это совершенно нормально, но я просто хотела предложить…

Почему я так нервничаю? Я знаю, что могу сделать это для него.

— Ты все еще не говоришь мне, что предлагаешь Луна, — ухмыляется он.

Отличная идея.

— Верно, я была татуировщицей-стажером последние два года, — выпаливаю я.

По шокированному выражению его лица становится ясно, что я только что наговорила кучу дерьма, и он понятия не имел, к чему я клоню. Я опускаю голову на руки. Какая идиотка. Забудь об этом.

— Знаешь что, забудь, что я что-то сказала, ладно? — я встаю, чтобы вернуть все назад, но Паркер мягко хватает меня за запястье.

— Ты серьезно? — он спрашивает тихо, как будто не может поверить в то, что я предлагаю.

Я просто киваю, и он притягивает меня ближе, чтобы я встала между его ног. Он крепко держит меня за талию и кладет голову мне на живот. Я не знаю, что я должна делать, но я думаю, ему нужна минутка. Желая показать, что я здесь ради него, я нежно глажу его плечи, но затем мои руки чешутся пробежаться по его кудрям.

Откидывая голову назад, он упирается подбородком мне в живот и смотрит на меня снизу вверх. Прямо сейчас он выглядит таким уязвимым, и я не могу отвести взгляд.

— Пожалуйста, Луна, сделай так, чтобы это исчезло, — бормочет он.

Не говоря ни слова, я переворачиваю все и тщательно чищу и готовлю, как будто от этого зависит моя жизнь. Он тихо сидит, просматривая портфолио, которое я ему вручаю. Когда я уверена, что все идеально, я смотрю на него.

— Ты уже решил, чем хочешь перекрыть?

Он кивает и снимает майку, обнажая маленькую надпись на правом бицепсе. Я очень стараюсь не потеряться в тех мышцах пресса, которые он скрывал, и сосредоточиться на текущей работе.

— Я не могу поверить, что это все твои работы, Луна, они потрясающие, — хвалит он.

— Спасибо тебе, — выдыхаю я в ответ.

Я никогда не была сильна в комплиментах.

Поднося папку к себе, он поворачивает ее и указывает прямо в центр, на замысловатое перо с ацтекской детализацией и прочностью, нацарапанное на корешке. Я чувствую, что не могу дышать.

— Я нарисовала это, но на самом деле я не делала татуировку, — бормочу я.

— Все в порядке, я просто знаю, что это то, чего я хочу, — решительно говорит он.

Приподнимая футболку, я показываю ему свои ребра, которые, как минимум, всегда скрыты спортивным лифчиком. Он смотрит на то, что я ему показываю, затем встречается со мной взглядом.

— Так даже лучше, — говорит он, наклоняясь, чтобы подарить мне долгий поцелуй, но недостаточно долгий, потому что вскоре он отстраняется.

— Тогда приступим к делу, ангел, я всегда хотел сделать такую же татуировку с кем-нибудь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

(Луна)

Я готова уже побыстрей приступить к обучению оружия, этим утром, потому что Уэст пообещал мне ключи от «Дот» сегодня. У меня голова кружится, как у Рыжей, и я ничего не могу с этим поделать. Готовая идти, я с удивлением вижу парней, толпящихся у моей двери, когда я открываю ее.

— Эээ, доброе утро, все в порядке? — спрашиваю я, оглядывая их всех.

— Да, очевидно, Паркер хотел показать нам всем кое-что этим утром. Включая тебя, и он не хотел делать это внизу. Итак, мы здесь, — отвечает Кай.

Боже, мне явно нужно выкроить немного личного времени для себя, потому что эти парни заводят меня, просто стоя рядом со мной.

— Доброе утро, ангел, — говорит Паркер, целуя меня в макушку.

Мои глаза инстинктивно закрываются, принимая прикосновение. Когда я, наконец, вспоминаю, что нужно открыть глаза, на лице Романа появляется понимающая ухмылка. Отличная идея. Паркер снимает пиджак и передает его Оскару, продолжая расстегивать пуговицы на рубашке.

— Я и не подозревал, что мы собираемся заняться сексом на публике, — шутит Оскар.

Это напомнило мне, что вчера вечером у нас не было возможности обсудить вопросы, которые у меня возникли по поводу сексуальной ориентации Паркера.

Нравится мне смотреть или нет?

Паркер, должно быть, думает так же, потому что он дерзко подмигивает мне. Серьезно, кто этот парень? Следующее, что я узнаю, это то, что он будет таким же самоуверенным, как Оскар, и я едва могу справиться с одним из них.

— Отвали О'Шейн, — рычит Паркер, показывая свою новую татуировку.

Я наслаждаюсь своей работой, не только довольная собой. В то время как моя татуировка горизонтальная, Паркера больше по диагонали, чтобы я смогла скрыть это неприятное слово. Если вы присмотритесь достаточно пристально, вы все равно увидите это слегка, но так происходит всегда, если сначала не снимать это лазером.

Все парни вокруг меня молчат. Челюсти в пол, я смотрю на его руку, как на совершенно новую. Кай двигается первым, кладя руку на другую руку Паркера.

— Паркер, я рад за тебя, мой друг. — как всегда, немногословен.

Следующий на очереди Оскар, прыгающий Паркеру на спину.

— Ууууу, мой мальчик наконец-то получил что-то хорошее в жизни, — смеется он.

Прежде чем Роман оттолкнул его в сторону. Роман смотрит на его руку вблизи, кажется, целую вечность. Когда он поднимает взгляд, чтобы встретиться с Паркером, в нем много эмоций по отношению к своему другу. Все они знают, насколько это было важно для него, но Роман переживает за него больше всего.

— Это правда, да? Без шуток, — шепчет Роман Паркеру.

У меня такое чувство, что я наблюдаю за частным моментом, не предназначенным для нас, но остальных это не смущает.

— Это реально, я сделал это прошлой ночью.

Роман прислоняется лбом к Паркеру и обхватывает ладонями щеку.

— Ты, блядь, это заслужил. Ты понимаешь? Это ты забираешь часть себя обратно. Это напоминание тебе, что они не могут забрать все, хорошо?

Вау. Его слова глубоко задели меня. Для них это явно значило больше, чем просто прикрытие дерьмового слова. Паркер кивает в ответ с улыбкой на лице, и одинокая слеза стекает по его щеке. Мне кажется, мои слезные протоки вот-вот лопнут, но я сдерживаюсь, потому что это не обо мне. Тот факт, что то, что я сделала, принесло Паркеру столько счастья, навсегда согреет мою душу.

Роман улыбается Паркеру в ответ, прежде чем запечатлеть нежный поцелуй на его губах. Ничего больше, но связь между ними настоящая. Закрыв глаза, они обнимают друг друга. Почему все мелкие прикосновения с Паркером такие интимные? Я сгораю от нетерпения, наблюдая за ними.

— Паркер, кого ты вообще убедил это сделать? — спрашивает Роман, отступая назад, чтобы Паркер мог снова надеть рубашку.

Паркер не отвечает, он просто смотрит прямо на меня. Благодарность в его взгляде лишает меня возможности пошевелиться. Проходит мгновение, прежде чем ребята понимают, что он говорит, не используя свои слова.

— Срань господня, детка, ты это сделала? — визжит Оскар, отводя меня от пристального взгляда Паркера.

Я могу только кивнуть в ответ. Все эмоции, которые меня окружают, заставляют меня подыскивать слова. Кай легонько целует меня в лоб в знак благодарности за своего друга, в то время как Оскар продолжает.

— Детка, можно мне еще одну? Будь добра, мороженое-пломбир с моим членом сверху?

Я не могу удержаться от смеха, глядя, как он рассеивает тяжесть вокруг нас.

— Конечно, просто позволь мне начать выполнять эти задания, хорошо?

— Что бы ты ни сказала, детка. Я просто хочу, чтобы твои руки были на мне, ты когда-нибудь татуировала член раньше? Я готов быть твоим первым, — ухмыляется он, пригибаясь, зная, что сейчас Роман нанесет удар, и все это просто заставляет меня смеяться.

Смотрю на время, когда нам нужно двигаться.

— Не хочу портить вечеринку, но мне действительно нужно взяться за оружие.

Никто не возражает, и мы спускаемся вниз. Как только мы входим в вестибюль, Рен с хмурым видом встречает нас вместе со своими подружками-стервами. Оскар обнимает меня и ведет нас в обход них.

— Гребаная сука, — усмехается кто-то.

Я близка к тому, чтобы покончить с их отношением. Я хочу убить их всех. Вместо этого заставить их усвоить свое место, но я очень стараюсь поступать так, как Раф. Я просто не знаю, как долго еще смогу справляться.

Выйдя на улицу к машинам, я сажусь в «Rolls-Royce» и удивляюсь, когда со мной садится Роман.

— Езжай в обход, — рявкает он водителю и поднимает перегородку.

Черт.

Он без ума от татуировки?

Это тело Паркера, я не должна была спрашивать его разрешения.

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы защититься, его рука хватает меня сзади за шею и притягивает к своим губам. Он не мягок со мной, не так, как с Паркером. Он пожирает мой рот, сохраняя полный контроль и забирая весь мой воздух. Я напряжена, особенно при мысли о том, что его губы только что были на Паркере. Он слегка отстраняется.

— Ты, принцесса, была очень хорошей девочкой, — мурлычет он.

Черт.

Его пальцы медленно скользят вверх по внутренней стороне моего бедра, мои ноги раздвигаются для него сами по себе. Он не торопится со своей сладкой пыткой, но, наконец, прикасается к моим промокшим трусикам. Он дразнит контуры, но не проскальзывает под них.

— Пожалуйста.

Сейчас я слишком нуждаюсь, чтобы обращать внимание на то, что я умоляю. Убрав руку, он задирает мою юбку и полностью срывает трусики.

Срань господня.

Прежде чем я успеваю возразить, он вводит в меня два пальца, моя голова запрокидывается, и стон срывается с моих губ. Он толкается еще немного, затем обводит пальцами внутри меня, о боже. Я не могу перестать сжимать свою киску вокруг его пальцев, желая большего.

Он отступает прежде, чем я успеваю кончить, оставляя меня разочарованной, но он просто усмехается.

— Я хочу огненную принцессу, и чтобы получить ее, к сожалению, мне придется тебя разозлить.

— Или я могу просто взять то, что хочу, — прохрипела я.

— О да, ты думаешь, я бы просто позволил тебе?

— Ты так и сделаешь.

Я больше ничего не говорю, сбрасывая блейзер. Придерживая юбку вокруг талии, я приподнимаюсь и сажусь к нему на колени, его руки инстинктивно ласкают мои бедра, но в остальном он остается неподвижным, улыбаясь мне.

— Что у тебя есть, принцесса?

Поскольку у этих форменных блузок такой глубокий вырез, мне нужно расстегнуть только одну пуговицу, чтобы обнажить грудь, показывая ему, что сегодня я была без лифчика. Иногда мне нравилось дразнить себя тем, что мои соски весь день царапают материал. К счастью, сегодня один из таких дней.

Удивление на его лице и жар, мгновенно вспыхнувший в его глазах, заставляют меня вместо этого ухмыльнуться.

— Роман, мы оба знаем, как сильно тебе нравится теребить пирсинг на моих сосках, — соблазнительно шепчу я.

Никакого дальнейшего поощрения не требуется, прежде чем он сильно прикусывает мой правый сосок.

— О чер. — я не могу сдержать стон. Я осознаю, что на самом деле мы здесь не одни, но затем он покручивает другой мой сосок, и все остальное забывается. Его член подо мной как сталь.

— Я и забыл, как грубо ты предпочитаешь, — бормочет он, когда я прижимаюсь к нему. Заставляя его последовать за мной своим собственным стоном.

Вспоминая, что речь идет о взятии, я откидываюсь назад. Мои соски вне досягаемости, и обхватываю грудь, проводя большими пальцами по напряженным вершинам. Он не может отвести глаз от моих рук, пока я не издаю стон, привлекающий его внимание к моему лицу.

— Ты позволишь мне взять то что я хочу, и тебе это понравится, да?

Он медленно кивает в ответ, как будто ничего не контролирует.

— Хорошо, мне нужно, чтобы ты сел на пол и откинул голову на спинку сиденья.

Я возвращаюсь на свое место, в то время как он делает именно то, что я сказала, без вопросов, что только заводит меня еще больше. Отодвигаясь назад, я располагаюсь, поставив колени по обе стороны от его головы. Понимание появляется на его лице, и на нем появляется злая ухмылка.

— Черт. Если это то, на что похоже твое руководство, рассчитывай на меня.

— Если бы только парни могли видеть тебя сейчас, а?

— Они бы все равно хотели быть на моем месте. Им будет грустно, что они пропустили шоу.

— Я обязательно заглажу свою вину перед ними, — говорю я, опуская свою киску ровно настолько, чтобы ему пришлось высунуть язык.

Черт.

Он сразу начинает кружить по моему клитору, и я ахаю.

Не желая, чтобы он думал, что все еще контролирует ситуацию, я добиваюсь именно того, чего хочу. Я терзаюсь о него своей киской, и его язык — совершенство. Я провожу своим клитором от его подбородка по его языку и останавливаюсь на кончике его носа, прежде чем снова опускаюсь вниз. Трение божественное, но мне все еще нужно больше. Обхватив ладонями свои груди, я сжимаю соски.

— Роман, верни свои толстые пальцы обратно в меня, — стону я, не прекращая движения.

Он не разочаровывает, держит их как раз правильно, так что, когда я оттягиваюсь назад, его пальцы проникают в меня. О боже, я так близко, когда я поднимаюсь, его зубы вцепляются в мой клитор, а его пальцы все еще погружены в меня, я чувствую, как он вводит еще один палец в мою задницу.

О боже, столько всего происходит, что я теряюсь во всем этом.

Черт.

Я взрываюсь, вцепляясь в подголовник передо мной, чтобы сдержаться и не закричать.

Я наслаждаюсь до последней капли, а он упивается этим так, словно не может насытиться. Я отодвигаюсь, позволяя ему откинуться на спинку сиденья. Я тянусь к его штанам, но он останавливает мои руки.

— Нет, принцесса, это было для тебя, а не для меня, — говорит он, прижимаясь своими губами к моим. Дает мне почувствовать мой вкус на его губах.

— Мы на месте, — бормочет он.

Выглянув в окно, я вижу, что мы как раз подъезжаем к оружейной. Я одергиваю юбку и застегиваю пуговицу. Роман протягивает мне мой блейзер с ухмылкой на лице.

— Мне будет приятно знать, что под этой юбкой на тебе ничего нет до конца дня, — говорит он, и я не могу не улыбнуться вместе с ним.

Я иду открывать дверь, когда он накрывает мою руку своей. Весь юмор пропал.

— Спасибо тебе, Луна, за то, что ты сделала для Паркера. — я киваю, между нами полное взаимопонимание.

Я вижу, что он хочет закончить на более легкой ноте, когда он хитро усмехается мне.

— Значит, маленькой Луне нравится, когда у нее в заднице палец, да?

О. Мой. Бог.

Это то, чего я ожидала от Оскара и была готова к нему. Так что ухмылка на его лице говорит мне, что он знает, что застал меня врасплох.

Отличная идея.

Поэтому я наклоняюсь и шепчу:

— Детка, анал — мое любимое занятие.

Подмигнув, я выхожу из машины и неспешно удаляюсь. Я вижу, что все парни смотрят на меня с поднятыми бровями, ясно видно, что я просто получаю удовольствие. Горячие взгляды заставляют меня усомниться, стоит ли брать ключи, но я быстро хватаю Рыжую за руку и убегаю, пока не передумала.

— Вас двоих нельзя оставить наедине? — спрашивает Рыжая со смешком.

Я просто смеюсь вместе с ней, когда Уэст останавливается перед нами, протягивая мои ключи. Я хватаю их, прежде чем он успевает подшутить надо мной. Моя улыбка становится еще шире. Не желая привлекать внимание к нашему общению, я продолжаю идти к раздевалкам.

Оргазмы и байк. Сегодня мой день.

*****

Беру свои слова обратно, сегодня не мой день.

Я решаю это, когда выхожу из дверей на ланч, и Рен буквально бросается ко мне. Размахивая руками.

— Я, блядь, знаю, что ты делала этим утром в машине с Романом, — кричит она.

Эта девушка за гранью безумия. Ей удается заехать мне в челюсть, и именно тогда я принимаю решение.

К черту это.

Я поступила по-Рафовски. Я играла хорошо, я не вмешивалась, я не давила в ответ и не стояла на своем, и это ни хрена не значило. Я устала пытаться держать все под контролем ради других людей, когда эта сучка просто не знает, когда остановиться. С меня хватит ее ехидных выходок, это смешно. Тот факт, что она просто набросилась на меня, и это было с пощечинами? Будь проклят Физерстоун.

Она поднимает руку, чтобы сделать это снова, когда я целюсь ей прямо в горло. Я не валяю дурака. Обхватив ее рукой за шею, я прижимаю ее к стене рядом с дверью, я едва успела пройти. Шок на ее лице заставляет меня усмехнуться.

— Тебе всегда приходится недооценивать меня. Мне это нравится. — я сжимаю руку и вижу, как в ней нарастает паника. Вместо того чтобы отступить и отпустить, я поднимаю ее с пола. Не сильно, даже на фут, но теперь я завладела ее вниманием.

— Я хорошо сыграла Рен. Я позволяла тебе и твоей матери напасть на меня, и я сделала, как мне сказали, но с меня уже достаточно твоего дерьма, — рычу я.

Теперь ее лицо ярко-красное, и я не могу заставить себя обращать на это внимание, особенно после ее вчерашней вспышки гнева на Паркера.

Я чувствую, как чья-то рука обвивает мою руку, которая обнимает ее за шею. Глядя, куда ведет эта рука, я обнаруживаю, что мое внимание приковано к Оскару.

— Детка, мне нужно, чтобы ты отпустила ее сейчас же, хорошо? — я не могу удержаться и хмуро смотрю на него. Она заслуживает всего, что получает, почему он на ее стороне?

— Я не на ее стороне, но, по-моему, ты довольно близка к тому, чтобы убить ее.

Он как будто читает мои мысли. Я сказала это вслух? Я снова смотрю на Рен, и, как бы тяжело это ни было, я нахожу в себе силы отпустить. Позволяя ей упасть на пол, хватая ртом воздух. Суровая реальность захлестывает меня, и я понимаю, что Оскар только что остановил меня от того, чтобы зайти слишком далеко.

Как далеко бы я зашла? Мое сердце сейчас бешено колотится. Я чувствую себя сорвавшейся с цепи пушкой, полностью вышедшей из-под контроля. Лихорадочно оглядываясь по сторонам, все смотрят в нашу сторону. Другие парни сдерживают других, а Рыжая прижимает Бекки к ближайшему столу. Что за чертовщина только что произошла?

Внезапно передо мной предстает Уэст.

— Убирайся отсюда нахуй сейчас же, остынь. На сегодня с тебя хватит.

— Пошел ты нахуй, Уэст, ты был здесь, когда она набросилась на меня? С меня хватит. Я старалась, ладно? Но я завязала с их дерьмом. Я завязала на сегодня, и я завязала с тем, что ты постоянно, блядь, указываешь мне, что делать. Я не вижу в этом того, что ты защищаешь меня, понимаешь меня, заботишься обо мне. Понимаешь? — я рычу.

К черту это дерьмо.

Да пошли они все нахуй.

Блядь. Блядь. Блядь.

Уэст делает шаг ко мне, но я просто не могу. Качая головой, я выхожу на улицу, улучив момент, чтобы почувствовать солнце на своем лице. Направляясь к ближайшему «Royce», я готова убраться отсюда и проветрить голову. Слава богу, я вижу, что водитель — Йен. Он выглядит обеспокоенным, но не произносит ни слова.

— Эй, Йен, здесь есть где-нибудь тихое местечко? Мне нужен тайм-аут, — я говорю это в шутку, но ничего не получается.

— Конечно, мисс Стил, хотите, я заскачу в кофейню по дороге?

Видишь, вот почему Йен мой любимчик, он это понимает.

Я киваю в знак благодарности и слегка улыбаюсь ему в ответ. Как только я залажу, он устраивается спереди, и как только мы собираемся выезжать, задняя дверь распахивается. Я собираюсь протестовать, когда Кай забирается внутрь. Он не произносит ни единого слова, просто хватает меня за руку и переплетает наши пальцы.

Черт. Часть меня хочет, чтобы он знал, как сильно мне это было нужно от него, другая не хочет, чтобы он знал, как он влияет на меня. Йен смотрит на меня, и я киваю, чтобы продолжать, как и планировалось.

Мы подъезжаем к кофейне, и, не говоря ни слова, Кай выходит вместе с Йеном. Оставляя меня томиться в моем собственном молчании.

Неужели я действительно забрала бы ее последний вздох?

Мои инстинкты говорят мне, что нет, но она продолжает давить, и в эту минуту я чувствую, что убей или будешь убита. Я знаю, что слишком остро отреагировала, но она превысила мой лимит. Я напрасно игнорировала все ее насмешки и колкости, она не отступила, и мне пришлось настоять на своем. Просто, наверное, не так уж и нужно было сильно.

Ребята быстро забираются обратно в машину, и Кай протягивает мне Фраппучино. Йен ведет машину так, как будто собирается вернуться в "Туз", но у библиотеки он поворачивает налево. Он останавливается рядом с живой изгородью.

— Мисс Стил, там есть вход сбоку, я останусь здесь столько, сколько вам нужно.

Выйдя, я следую за Каем через ворота. О боже мой. Это место похоже на другой мир. Совсем небольшая, но идеально подстриженная трава ведет к небольшой дорожке среди красивых цветов и ярких растений. В центре всего этого находится небольшая беседка со скамейкой для пикника.

Йен снова удивляет меня. Я только что нашла свое новое любимое место.

Я снимаю каблуки и оставляю их у ворот. Ощущая траву между пальцами ног, вдыхая запах цветов вокруг, я чувствую себя гораздо более сосредоточенной, чем всего несколько минут назад. Я не торопясь прохаживаюсь вокруг, осмысливая все это, прежде чем сесть на скамейку. Кай все это время тихо следовал за мной, и, как бы я ни радовалась его комфортному молчанию, сейчас я не могу этого вынести.

— Ты терпеливо ждешь, чтобы обсудить то, что только что произошло?

— Это то, чем ты хочешь заняться? — спрашивает он, всегда такой спокойный.

— Я действительно не знаю, что произошло, или как справиться со всем этим прямо сейчас. Так что нет, не совсем, но я чувствую в воздухе что-то такое, чего обычно нет в твоем молчании, — честно отвечаю я.

Он садится рядом со мной: — Я обещаю тебе, Сакура, ничего такого нет.

Я киваю, еще немного расслабляясь.

— Не хотела бы ты прямо сейчас направить свои усилия на что-нибудь другое? Отвлечь свой разум?

Это то, на что я надеялась, почему я не помешала ему поехать со мной. Он знает, что расслабляет меня, и я надеялась, что он сможет помочь.

— Да, пожалуйста.

Он одаривает меня редкой улыбкой, которая согревает меня изнутри, и продолжает доставать свой ноутбук.

— Потрясающе, я подумал, что мог бы использовать свое задание в «DCM Tech», чтобы помочь тебе с твоим.

Я не могу сдержать ухмылки.

Вот об этом я и говорю.

Не в силах удержаться от быстрого поцелуя в его губы, я откидываюсь назад и хлопаю в ладоши.

— Показывай дорогу, красавчик.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

(Луна)

Я просидела с Каем весь день, просматривая систему наблюдения и находя горячие точки. К тому времени, как у меня заурчало в животе, мой план был составлен. Это было в четверг, я решила показать показать всем средний палец, и пропустила всю пятницу, избегая звонков от Уэста и парней. Рыжая все еще писала мне, убеждаясь, что со мной все в порядке, и она была чуть ли не единственным человеком, на которого у меня хватало сил.

Сейчас субботнее утро, и я выкатываю «Дот» из гаража со шлемом в руке, готовая оседлать свой байк. Сегодня не слишком жарко, но я все еще чувствую тепло в своих кожаных штанах. Вот почему на мне под ними только бикини.

— Привет, детка, чем занимаешься?

Обернувшись, я вижу идущего ко мне Оскара, выглядящего чертовски возбужденным. — Привет, Оскар, я уеду отсюда на некоторое время, — говорю я, кивая на «Дот».

— Могу я присоединиться к тебе?

— Я хочу спокойно прокатиться, Оскар. Почувствовать ветер в своих волосах, может быть, отправлюсь к побережью, подальше от всей этой драмы.

— Я могу это сделать. Никакого "болтливого Оскара", клянусь. Кроме того, я знаю, куда лучше всего поехать, — умоляет он, и щенячьим взглядом, которым он одаривает меня, трудно сказать "нет".

— Только не болтай лишнего, Оскар, воспринимай это как сделку.

— Ура!

Он что, только что болтал ногами в воздухе, как исполнитель главной роли в веселом бродвейском шоу? Я качаю головой, у него может быть длинный язык, из-за которого он попадает в неприятности, но он всегда может вызвать улыбку на моем лице.

Он достает шлем из воздуха и забирается на «Suzuki». Готов ехать, вот так.

— Без кожи?

На нем шорты и футболка, никакой другой защиты. По крайней мере, на нем шлем. Дома я никогда не носила защитную одежду, но Раф заставил меня пообещать ему это, если я захочу покататься верхом.

— Нет, детка, в чем опасность? — он подмигивает.

— Показывай дорогу, и проведи мне экскурсию.

Я вижу, как он собирается что-то сказать, но передумывает, надевает шлем и начинает медленно ползти по кварталам.

Как только мы выезжаем с территории Фезерстоуна, он сворачивает, и я следую за ним. Извилистые дороги — это мечта, вокруг никого, и это как раз то, что мне было нужно. Я скучала по этому, прошло всего несколько недель, но до всего этого я ежедневно каталась на Дот. Ощущение гулкости между ног и полный контроль над байком всегда помогали мне чувствовать себя лучше.

Я по-прежнему позволяю Оскару брать инициативу в свои руки, мне нравится просто следовать его путем и не беспокоиться, что я в конечном итоге заблужусь. Хотя я надеюсь, что он знает, куда едет.

Проходит чуть больше полутора часов, и я чувствую в воздухе запах моря.

Так хорошо.

Я следую за ним через оживленный город по дороге рядом с набережной. Я надеюсь, он знает более тихое место, учитывая, что это место до краев заполнено людьми как на песке, так и на тротуарах. Он едет еще минут десять или около того и замедляется. Я следую за ним, хотя и смущаюсь, когда в поле зрения появляется дом и он паркуется перед крыльцом.

Это большой дом, и отсюда я вижу прямой доступ к пляжу. Он снимает шлем и слезает с байка. Я следую его примеру со шлемом, но остаюсь на своем месте, пока не выясню, зачем мы здесь конкретно.

— Детка, я обещаю не распускать язык, и я ничего не сказал перед тем, как мы тронулись, но, черт возьми, ты выглядишь невероятно сексуально в своей коже, и то, как ты управляешься со своим байком, черт возьми. Так хорошо, — мурлычет он, направляясь ко мне.

— Где мы находимся?

— О, без стресса. Это одно из владений моих родителей. Средняя школа Физерстоуна находится всего в сорока минутах езды отсюда, так что я всегда прихожу сюда, чтобы почувствовать атмосферу.

Пристально глядя на него, я пытаюсь найти что-нибудь, что подтолкнуло бы меня обернуться, но ничего не нахожу и вместо этого слезаю с байка, хватаю сумку и следую за ним внутрь.

Это место с окнами от пола до потолка с потрясающим видом и современными штрихами.

— Хочешь экскурсию? — он спрашивает так, словно это обязательное условие.

— Я бы предпочла этого не делать, вода зовет меня, — честно отвечаю я, что только заставляет его усмехнуться.

— Слава богу за это, — улыбается он. — Тебе нужна помощь, чтобы снять костюм?

Вопрос уместен, но озорство, написанное на его лице, просто заставляет меня закатить глаза. Боже, он заставляет меня делать это так часто, что у меня начинает напрягаться зрение. Я выхожу на палубу и расстегиваю молнию на костюме, наслаждаясь прохладным бризом, ласкающим кожу.

— Срань господня, — шепчет он, и я смотрю в его сторону.

Он пристально смотрит: — Я рад, что не знал, что это все, что на тебе было под одеждой, иначе я бы никогда не добрался сюда живым.

Я не могу удержаться от смеха, глядя на него.

— Пожалуйста, Луна, мне нужна фотография. Я не могу обещать, что она не попадет в банку для шлепанья, но ее цель — отправить парням и что бы они пожалели, потому что они ненавидят мою Сьюзи. Они называют ее смертельной ловушкой, но посмотри, куда она меня привезла, — изливается он.

Блять, это было прямое "нет", пока они не назвали Сьюзи смертельной ловушкой. Вместо этого я киваю головой, соглашаясь с ними поебаться.

— Серьезно? — визжит он.

— Я собираюсь передумать, Оскар, что я сказала насчет этого рта?

— Черт, я заткнусь. Мне жаль.

Продолжая, пока я на самом деле не передумала, я подхожу к нему и протягиваю одну руку. Оставляя меня с моим бикини и обнаженной кожей, виднеющейся с одной стороны, и моей кожей — с другой. Я прижимаюсь к нему, и его рука мгновенно обнимает меня за талию.

— Черт возьми, детка.

— Сделай селфи, Оскар.

Стоя голой боком ближе к камере, я поднимаю руку, обхватываю пальцами его горло и приподнимаюсь на цыпочки, чтобы лизнуть его щеку, пока он ухмыляется в камеру. Я задерживаюсь так на несколько секунд, затем откидываюсь назад, обнаруживая, что мне действительно не хватает контакта.

Он улыбается мне сверху вниз и показывает телефон и фотографию, которую отправил в групповой чат.

— Черт, я предвзят, но это горячая картинка, детка.

Он кладет телефон в карман и медленно опускает рукав с другой моей руки. Оставляя меня стоять с моим костюмом, болтающимся на талии, и маленьким голубым топиком от бикини на виду. Его глаза обжигают мою кожу от его внимания.

— Давай принесем тебе выпить и немного солнцезащитного крема, прежде чем я трахну тебя, хорошо?

Он усмехается, приводя себя в порядок, и ведет меня внутрь.

Он быстро хватает холодильник и наполняет его водой и закусками, а также берет одеяла, полотенца, ветровку и солнцезащитный крем. Пока я полностью снимаю свою кожаную одежду и надеваю поверх купальника футболку большого размера. Я пытаюсь схватить у него что-нибудь, чтобы помочь с грузом, но он просто уворачивается отменя.

Я спускаюсь за ним по ступенькам и останавливаюсь, как только мои ноги касаются песка. Погружаю пальцы ног в песок, закрываю глаза и поднимаю лицо к солнцу. Боже, я люблю это чувство. Я позволяю себе потеряться на минуту, я просто ценю свое окружение и позволяю всем моим проблемам исчезнуть. Когда я снова открываю глаза, Оскар стоит ближе к воде, но лицом ко мне, вбирая меня в себя, как будто не может отвести взгляд.

Когда я оказываюсь рядом с ним, он начинает расстилать одеяла.

— Не могла бы ты не пялиться на меня сверху вниз, как маленькая девочка, я просто пытался освоиться со своим окружением, а тебе пришлось оттолкнуть меня со всей этой потребностью в твоих глазах.

Я колеблюсь, пока не вижу ухмылку на его лице, и понимаю, что он пытается отнестись легкомысленно к тому факту, что на самом деле это он пялился на меня сверху вниз.

— Мне жаль, я просто ничего не могла с собой поделать. От всего этого человеческого мяса, выставленного на всеобщее обозрение, у меня голова пошла кругом.

— Ты еще ничего не видела. Теперь сядь, пока я развешиваю ветровку, а потом возьмусь за неприятную работу намазывания кремом твою спину, — говорит он, подмигивая.

Делая, как мне сказали, я сажусь лицом к воде и расслабляюсь, наблюдая за волнами. Легкий стук позади меня привлекает мое внимание, и я вижу сложенные позади подушки. Черт возьми, у этого парня наверняка есть пляжные навыки, не думаю, что мне когда-либо было так комфортно на песке.

Как только я нанесла солнцезащитный крем, он молча забирает его у меня и садится позади меня. Ноги рядом с моими, я чувствую тепло его тела, и мое тело напряжено, осознавая каждое его легкое движение. У него такие нежные руки. Я не думаю, что это потому, что он считает меня хрупкой, а потому, что он знает, какое влияние это может оказать. Он не торопится, желая растянуть контакт как можно дольше, и, кажется, я не могу его остановить.

Его руки опускаются на колени, но он остается сидеть. Я не должна возбуждаться только от его близости ко мне. Решив еще немного растянуть это сексуальное напряжение, я встаю. Распуская волосы, я встряхиваю их, затем сгибаюсь пополам в талии, ловя его взгляд у себя между ног.

— Последний, кто доберется до воды, — сука! — кричу я, прежде чем взлететь.

Черт, он раскрывает во мне забавную сторону, о которой я даже не подозревала.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

(Оскар)

Трахни меня, она — чистое совершенство.

Я мог бы сидеть с ней, согнувшись передо мной, задрав ее задницу кверху, целую вечность. Или с ней, сидящей у меня между ног, как она. Это было… Я не знаю. Я не знаю, как это выразить, но мне это понравилось. Очень.

Несмотря на то, что мой длинный язык может привести к неприятностям с ней, я не могу сдержать желание рассказать ей все, и мой разум не всегда достаточно быстро обрабатывает то, что я пытаюсь сказать правильным образом. Я просто подхватываю словесный понос рядом с ней.

Всякий раз, когда я не вмешиваюсь, она понимает мои шутки или смеется над моими ухаживаниями. Никаких промежуточных моментов, никакой фальши, только чистые эмоции. Она либо счастлива со мной, либо нет.

Вот почему я думаю, что на днях с Рен она так сильно слетела с катушек. В ту минуту, когда она ступила на Физерстоун, она твердо стояла на своем, не позволяя никому помыкать ею. Затем на нее нападают, и все вдруг предлагают ей поиграть в игру, которая ей неинтересна. Ну и пошли они к черту за то, что недооценивают мою девушку. Она гребаная королева, и я поддержу ее, что бы она ни сделала.

Это место не такое реальное, как она. Здесь все темно и пиздец. Я тоже немного вижу темноту в ее глазах, но только потому, что она была там помещена. Ничто из того, что она сказала, не было ложью или просто какой-то ерундой, чтобы сказать вам то, что вы хотите услышать.

Знаете, сколько девушек говорили нам, что они все о сексе и никаких обязательств, а потом разворачивались и начинали сходить с ума? Слишком, блядь, много. Знаете, сколько девушек говорили то же самое и на самом деле подкрепляли это действиями, чтобы доказать это? Только одна, и она игриво бежит к воде, желая, чтобы я погнался за ней. И я ставлю свою чертову задницу на то, что я это сделаю, и я даже проиграю, просто чтобы увидеть ее ход.

Снимая футболку, я направляюсь к воде, любуясь каждым дюймом ее тела. С распущенными волосами она выглядит по-другому, такая беззаботная и веселая, без напряжения в плечах. Она стоит по колено в воде, позволяя волнам обрушиваться на нее. Эта женщина вызывает зависимость.

Я подхожу к ней сзади и слегка провожу руками по ее талии, проводя пальцами по ее животу. Я чувствую, как дрожь пробегает по ее телу и передается прямо к моему члену, но она только что выставила меня сукой за то, что я проиграл. Поэтому, хотя она меньше всего этого ожидает, я крепче сжимаю ее талию и поднимаю с земли. Вырвавшийся у нее визг дает мне понять, что я определенно застал ее врасплох, и прежде чем она успевает нанести мне один из своих жестоких ударов, я швыряю ее дальше в воду.

Она погружается всего на мгновение, затем ее лицо показывается над волнами.

— От тебя одни неприятности, — кричит она, и я не могу удержаться от ухмылки.

— Тебе это нравится.

Она не отвечает, и я тоже этого не ожидаю. Я не думал, что для нее возможно выглядеть сексуальнее, но влажный взгляд ей идет. Когда я приближаюсь к ней, она из ниоткуда брызгает в меня водой и оглушает меня, я не думал, что увижу в ней такую игривую сторону.

Желая извлечь максимум удовольствия из того, что она распустила волосы, я брызгаю ей в спину. Мы расслабляемся и валяем дурака в воде, пока не выдыхаемся. Это потрясающее чувство — какое-то время не быть серьезным.

Все еще достаточно тепло, чтобы радоваться, что солнце высушит тебя, поэтому мы сидим и поглощаем закуски, которые я бросил в холодильник. Я откидываюсь на спинку, наслаждаясь ветровкой и уединением, которое она нам предлагает, не то чтобы в этой части пляжа много людей, но такое ощущение, что мы в пузыре.

Проверяя свой телефон, я пропустил множество сообщений от всех парней и не могу удержаться от ухмылки, ревнивые ублюдки. Луна замечает мою усмешку и приподнимает бровь, она даже не спрашивает, но я все равно показываю ей. Под фотографией, которую мы отправили, ребята сходят с ума.

Роман: Где ты, блядь, находишься?

Паркер: Это нормально — ревновать к твоей щеке?

Кай: Черт.

Роман: Где

Роман: Блять

Роман: Ты?

Паркер: Это нормально — завидовать байку?

Роман: Богом клянусь, Оскар!!!

Кай: Роман, мы все знаем, что ты с ней уже был. Оставь его в покое.

Роман: Отвали Кай. Оскар, тебе лучше не позволять своему языку сводить ее с ума, клянусь!

Кай: Зеленый — не твой цвет, мой друг.

Паркер: Окей, это официально, я ревную к Оскару. Оскар! Кто б мог подумать?

Паркер: Мне грустно это признавать. Пришлите помощь или Луну. Желательно Луну!

Смех, который она издает, заразителен.

— Вы, ребята, сумасшедшие, и я думаю, что ваш групповой чат просто пугает даже меня, — говорит она, когда переводит дыхание.

— Знаешь, лучше сделай еще одно селфи, чтобы они не волновались.

Я пытаюсь напустить на себя невинный вид, но знаю, что это не работает, и все же она по-прежнему развлекает меня.

На этот раз я фотографирую нас обоих, прижатых друг к другу, с зачесанными назад волосами, широко улыбающихся в камеру. Эта фотография — счастье. Радость, это то чувство, с которым я борюсь с тех пор, как мы здесь. Радость. Черт возьми, мне это нравится.

Я держу телефон между нами, ожидая их ответов, и нам не приходится долго ждать.

Кай: Как красиво. Только не ты, мудак. Она невероятно красива с этой улыбкой на лице.

Роман: Тебе лучше убедиться, что она продолжает вот так улыбаться, иначе это все твоя вина.

Роман: Не думай, что я не понял, где ты находишься.

Паркер: Вау. Зачем тебе понадобилось стоять так близко, что я не могу убрать тебя из кадра!?

Она улыбается и закатывает глаза на их ужимки, пока я отвечаю.

Оскар: Ты можешь отвалить, она моя прямо сейчас. Не заставляй меня спрятать ее.

Она отступает и оставляет меня подшучивать над ними. Когда она откидывается на подушки, я больше обращаю внимания на татуировку у нее на ребрах.

Срань господня, это…

— Черт возьми, у вас с Паркером одинаковая татуировка, да?

Ее глаза расширяются, и она выглядит испуганной.

— Он выбрал ее из моего портфолио, пока я готовилась. Я показала ему, что у меня точно такая же, и это, казалось, придало ему еще большей решимости.

— Успокойся, детка. Не нужно объяснять, но мне тоже можно такую?

Она не может понять, шучу я или нет, и, по правде говоря, я тоже.

— Что означают твои татуировки? — спрашиваю я.

Она окидывает меня застенчивым взглядом.

— Сначала ты должен рассказать мне о своих.

— Я могу это сделать, без проблем.

Протягиваю свою левую руку, покрытую рукавом с татуировкой.

— Каждая татуировка здесь представляет видеоигру. Пакман, Крэш Бандикут, Соник. Это все игры, в которые я играл в детстве, прежде чем узнал о реальном мире, в котором жил. Это постоянное воспоминание о том времени, когда я был по-настоящему счастлив и позволял себе быть самим собой, до того, как появились все обязательства.

Указывая на свою грудь: — Эта татуировка, символ моей родословной.

Это кельтский символ, который каждый наследник рода должен обязательно получить на протяжении многих лет. Я ненавижу ее.

— Итак, теперь твоя очередь.

— Ты видел мое перо. Не многие знают, что перо может символизировать силу. Его недооценивают, как и меня, — шепчет она, заставляя меня чесаться от желания прикоснуться к нему.

Она переворачивается, показывая мне спину. Приподнимая волосы с ее шеи, я вижу три стрелы и перевернутый полумесяц.

— Это символ Дианы, богини охоты. На самом деле это выбирала не я, а Раф, и когда ты говоришь, что у тебя есть символ родословной, это заставляет меня задуматься, — вздыхает она.

Я провожу взглядом по ее позвоночнику, где у нее изящно расположены пять символов.

— А символы — это поговорка, которую постоянно повторяла моя старая подруга. Потом она ушла, и я получила это на память о ней.

Я могу сказать, что она не хочет объяснять дальше, поэтому я не настаиваю.

Вместо этого я ложусь рядом с ней, и она поворачивается так, что мы оказываемся лицом друг к другу. Я мог бы потеряться в ее глазах. Что сводит меня с ума, обычно я хорош для того, чтобы потеряться в пизде, а потом откланяться, но в ней есть что-то такое, что заставляет меня чувствовать больше.

Сегодня было все, чего я не знал, что мне нужно. По счастливой случайности я оказался именно там, где должен был быть. Так вот, я не хотел давить и попадать в неприятности, но я так сильно хотел ее.

Словно почувствовав мои мысли, она приподнимается на локте и смотрит на меня сверху вниз. Она не говорит ни слова, она просто смотрит мне в глаза, когда поднимает руку, чтобы провести по моим губам. Девушки никогда не делают первый шаг, и это моя ошибка новичка, потому что она явно настоящая женщина. Она толкает меня локтем и устраивается сама у меня на коленях.

Черт.

Мне нравится, когда она там. Медленно дразня, я провожу руками по ее бедрам, наблюдая, как они скользят вверх по ее телу. Когда я опускаю руки на ее бедра, я вытягиваю пальцы, пытаясь коснуться как можно большего количества кожи. Ее кожа горит рядом с моей.

Ее руки обводят мои плечи, когда она поднимает мое лицо, чтобы встретиться со мной взглядом. Ее язык проводит по моей нижней губе, пробуя ее на вкус. Это чертовски горячо. Берет и дразнит, как хочет. Единственное, что Роман сказал мне, когда они оба, спотыкаясь, выходили из машины на днях, это то, что она взяла все сама.

Она взяла у него то, что хотела, и он позволил ей сделать это снова. Теперь она сидит передо мной, готовая сделать то же самое, но сначала должно быть достигнуто соглашение, прежде чем я потеряю себя в ее прикосновениях.

— Детка, тщательно принимай решение. Если ты возьмешь на себя ответственность здесь и сейчас, перед нашим отъездом будет второй раунд, и тогда все, что я скажу, будет исполнено. В любом случае, прежде чем мы уйдем, мы оба немного подчинимся, — выдыхаю я, находясь в нескольких миллиметрах от ее губ.

Она надавливает на мою эрекцию, и ее киска становится похожей на лаву, даже несмотря на весь материал между нами.

— То есть ты хочешь сказать, что мы должны пойти на компромисс? — спрашивает она, и я киваю в ответ.

Улыбка, появляющаяся на ее лице, говорит мне, что ей нравится это напряжение между нами.

— В таком случае, чья сейчас очередь? — мурлычет она, и я достигаю своего предела.

Я больше не могу сдерживаться. Перевернув нас, она через несколько секунд оказывается подо мной, ее ноги обвиваются вокруг меня, а мой член идеально расположился у нее между ног.

Сейчас никто из нас не произносит ни слова. Время для этого прошло. Я прижимаюсь своим ртом к ее рту, пытаясь поглотить друг друга, борясь за контроль. Это чертовски горячо. Я зажимаю ее руки над головой, а другой рукой медленно развязываю завязки на ее бикини, желая растянуть это на дольше. Пока она борется с моей хваткой, чтобы освободить руки, и, наконец, показываються ее соски. Пирсинг? Роман не предупредил меня об этом.

Бля. Я мог бы кончить в штаны, как похотливый подросток.

Они нужны мне во рту. Мне нужны два рта, чтобы они оба могли завладеть моим вниманием. Дерьмо, которое дает мне представление о себе внутри ее киски, пока парни заботятся о ее сосках. Черт. Мы никогда по-настоящему не делили кого-то подобным образом. Мы позволяли девушке ходить по кругу и делать нам всем минет в одной комнате, но она вызывает у меня желание доставить ей больше удовольствия.

Ныряя вниз, я беру в рот ее сосок, обводя его языком, заставляя ее стонать. Я переключаюсь на другой, когда моя свободная рука нащупывает шнуровку на ее трусиках. Я хочу, чтобы она была обнажена, на открытом месте. Я свободен для исследований, и мне нравится получать адреналин от перспективы того, что за мной наблюдают.

Когда я стягиваю с нее трусики бикини, я отпускаю ее руки, чтобы откинуться назад и насладиться ею всей. Она — прекрасное зрелище. Мои глаза действительно не знают, на чем еще сфокусироваться. Ей нравится, когда я смотрю, и, кажется, она приготовила для меня шоу. Она обхватывает руками свои груди, проводит большими пальцами по их вершинам, издавая тихие стоны. Я встаю и сбрасываю шорты, желая, чтобы между нами ничего не было.

Ее глаза опускаются на мой член и расширяются, когда она видит моего принца Альберта. Ее рука скользит вниз по животу, направляясь прямо к моему призу, и я загипнотизирован ее движениями. Кончиком пальца она касается своего клитора, и она дрожит, проводя пальцем вниз к своему входу и поднимая влагу вверх, чтобы обвести вокруг клитора, вызывая негромкие вскрики удовольствия.

Я не могу удержаться, чтобы не взять в кулак свой член от ее маленького шоу, она чертовски сногсшибательна.

— Я не могу решить, хочу ли я прямо сейчас тебя у себя во рту или твоих губ на мне, — шепчет она.

— Для тебя детка все что угодно, — отвечаю я.

Похоть в ее глазах говорит мне, что она увлечена, затем она поднимается на колени, соединяя наши губы. Я медленно опускаюсь и ложусь на спину, стараясь не разорвать нашу связь. Она прокладывает дорожку поцелуев по моему телу, пока ее губы не останавливаются на кончике моего члена, слегка дуя, и я едва сдерживаю стон. Облизывая его от кончика до основания, я мычу от удовольствия. Просто дразнит, а потом она приподнимается надо мной и опускает свою сладкую киску к моему лицу.

Она буквально мечта.

Мой рот мгновенно соприкасается с ее сердцевиной, мои руки сжимают ее ягодицы и притягивают ее к своему лицу, пока она берет меня в рот.

Это рай.

Срань господня.

Она скользит верхом по моему лицу, используя мой язык, вводя меня все глубже и глубже. Отводя руку назад, я пронзаю ее пальцами, пока мой язык кружит по ее клитору. Ее движения становятся неровными, и я знаю, что она близко, поэтому я поддерживаю заданный темп, и через мгновение она выпускает меня изо рта, вскрикивая в экстазе, заливающем все мое лицо.

Все еще стоя на четвереньках, я приподнимаю ее бедра, чтобы выйти из-под нее. Встав позади нее, я крепче сжимаю ее бедра. Оглядываясь, я ищу синюю подушку, быстро расстегиваю ее и запускаю руку внутрь, вытаскивая резинку, которую я там хранил.

— Ты не просто так вытащил презерватив из этой подушечки.

Я оборачиваюсь и вижу раздражение на лице Луны из-за моих выходок, я просто подмигиваю, надеваю его и становлюсь у ее входа.

— Разве ты не рада, что я это сделал? — поддразниваю я, поглаживая ее по ее складочкам.

— Боже, да, — стонет она в ответ.

Потом я погружаюсь в нее до упора.

Черт.

Мне приходится задержаться на минуту, чтобы дать нам обоим секунду. Крепче сжимая ее бедра, я медленно выхожу и толкаюсь обратно внутрь. Я не могу сказать, чье это ворчание, кто сейчас рядом, я просто знаю, что мы потерялись в блаженстве вместе. Я не ускоряю шаг, желая затянуть это. Я накрываю ее тело своим, оборачиваюсь вокруг нее, хватаю за грудь и врываюсь в нее, как зверь.

Мне нужно больше, и мне нужно, чтобы она кончила снова, прежде чем я это сделаю, поэтому я откидываюсь назад, увлекая ее за собой. Выглядывая из-за ее плеча, я вижу парочку далеко в воде, которая наблюдает за нами.

— Детка, кажется, у нас есть зрители, почему бы тебе не прижать ладони к своим сиськам, пока я буду опустошать тебя, покажи им, что мы зажигаем, а?

Я не дожидаюсь ее ответа, поскольку нахожу, что ее киска сжимается, когда я вхожу в нее быстрее и жестче. Одна ее рука обхватывает грудь, в то время как другая отводится назад, обхватывая меня сзади за шею.

Срань господня.

Это шоу. Черт возьми, я бы с удовольствием посмотрел, как это воспроизводят.

Я близко, и в ту секунду, когда ее киска плотно сжимается вокруг моего члена, я перехожу грань, кончая, как мне кажется, целую вечность, издавая звуки, которых я никогда раньше не издавал.

Лучший трах на свете.

Я медленно вытаскиваю и снимаю презерватив, она ложится рядом со мной, и я вытираю ее одним из полотенец.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, странно глядя на меня.

— Я, честно говоря, понятия не имею. Ты заставляешь меня совершать безумные поступки, моя богиня.

— Богиня, да?

— Да.

Я склоняюсь над ней, встречаясь с ее губами.

— Ты вызываешь зависимость Луна Стил, — бормочу я.

— Я могу ответить тебе тем же, — отвечает она, — а теперь накорми меня, чтобы мы могли повторить.

Да, пожалуйста.

Выйдешь за меня?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

(Луна)

Это были лучшие выходные, которые у меня были за долгое время. В итоге мы провели ночь в пляжном домике, занимаясь сексом везде, где только можно. Мы не могли насытиться друг другом.

Мы возвращаемся в Академию пораньше, мне нужно было выяснить, на чем все остановилось после всего, что было с Рен, а Оскар хотел зайти в лабораторию, пока она пуста. Он заехал в маленькую закусочную недалеко от кампуса, и я последовала за ним. Я рада, что вчера положила в сумку брюки для йоги вместе с футболкой оверсайз, на всякий случай, потому что сейчас они мне определенно были нужны. Я бы не смогла прийти сюда в одном бикини, и я решила взять с собой и свою кожаную одежду.

Следуя его примеру, двигаясь внутрь, я была голодна и готова к чему-нибудь по-настоящему существенному. Он придержал для меня дверь, думая, что он джентльмен, кланяется и все такое прочее, и я должна была тогда понять, что на это есть причина.

— Оскар, я собираюсь нокаутировать тебя, просто иди сюда, — громыхает Роман из угловой кабинки.

Я поднимаю бровь, глядя на Оскара, который выглядит смущенным.

— Я волновался, что если бы сказал тебе, что это воскресная традиция, ты бы не пришла.

— Ты был бы прав.

Я бы этого не сделала, но сейчас я здесь и я не злюсь.

— Но я умираю от голода, Оскар, так что пока могу смириться.

Беспокоясь, что я могу передумать, он кладет руку мне на поясницу и ведет к остальным.

Когда мы подходим к столику, они встают, жестом приглашая меня сесть в середине кабинки, Кай и Паркер по обе стороны, а Роман и Оскар занимают концы.

— Мы еще ничего не заказывали, — говорит Кай, нарушая тишину, и протягивает мне меню.

— Что здесь хорошего? — спрашиваю я, не поднимая головы от страниц.

— Ты, — говорят они все синхронно.

Боже мой. Я на самом деле чертовски краснею. Я не краснею. Я поднимаю меню, чтобы прикрыть лицо.

— Я говорила про еду.

— Все еще ты, — кричит Оскар, заставляя остальных хихикать.

«Тузовая задница.»

Даже Роман не дает ему пощечину.

Отличная идея.

Я не думаю, что возможно еще больше вжаться в свое кресло. Я действительно чувствую жар на своем лице. Паркер заглядывает в меню, оценивая меня.

— Луна Стил, ты краснеешь? — спрашивает он со смешком.

Взгляд, который я посылаю в его сторону, заставляет его снова крутить педали. Он поднимает голову, оглядывая стол.

— Нет, ребята, она вообще не покраснела, — говорит он с дерьмовой ухмылкой на лице.

Я начинаю думать, что он худший из группы. Я собираюсь ущипнуть его за ногу, но он ловит мою руку прежде, чем я успеваю приблизиться. Переплетает свои пальцы с моими и поднимает мою руку, чтобы нежно поцеловать костяшки пальцев.

Как ему всегда сходит с рук такое количество КПК? Обычно мне это не нравится, но из-за его невинного выражения лица я не могу отказать ему. Должно быть странно держать его за руку после того, как я провела ночь с Оскаром, но на самом деле это не так. Рука на моем бедре также привлекает мое внимание, и я смотрю на источник, встречаясь взглядом с Каем, который уже смотрит на меня.

— Здесь готовят лучшие блинчики, Сакура, — говорит он, затем целует меня в щеку.

— Я чувствую себя обделенным, — ворчит Роман, и я не могу удержаться от смешка.

Я приехала с Оскаром и теперь имею физический контакт и с Паркером, и с Каем. Другие ребята хихикают, что, кажется, усугубляет ситуацию. Я наклоняюсь вперед через стол и намекаю ему, чтобы он тоже придвинулся поближе. Что он и делает в одно мгновение. Не нужно больше ничего делать или говорить, он просовывает свой язык мне в рот, клеймя меня на глазах у всех. Черт, когда Кай и Паркер прикасаются ко мне, становится еще жарче, хотя это и легкие ласки. Поднять его на ступеньку выше и добавить Оскара, в микс было бы мечтой.

Боже, мне нужно успокоиться.

В этот момент у меня урчит в животе, и Роман откидывается назад, рыча на Оскара.

— Ты что, черт возьми, ее не покормил?

На его лице появляется вина, он переводит взгляд с меня на Романа, я просто закатываю глаза и смотрю на Кая.

— Какие блинчики ты заказываешь?

— Всегда шоколадная крошка, — отвечает он, не сбиваясь с ритма.

— Тогда я возьму что-нибудь из них и кофе.

Словно услышав мои слова, подходит официантка, чтобы принять наш заказ. Все ее внимание сосредоточено на Романе, и взгляд, который я ловлю, говорит мне, что она видела, как он целовал меня, и она далеко не рада этому. Роман говорит то, чего хотят все.

— И тебе не мешало бы помнить свое место и кто мы такие. Она "Туз".

Краска немного отливает от ее лица, и она убегает.

Всегда драма, куда бы я ни пошла.

Паркер сжимает мою руку, привлекая мое внимание.

— Итак, мы хотели кое о чем с тобой поговорить.

Он выглядит взволнованным, поэтому я просто киваю, чтобы он продолжал. Он напевает и запинается, пытаясь придумать, как высказать все, что у него на уме, когда Кай берет верх.

— Мы хотим, чтобы ты попробовала наладить отношения со всеми нами.

Безмятежный, как всегда, он спокойно выкладывает мне их желания.

Я смотрю на каждого из них, и все они смотрят в ответ с некоторым беспокойством в глазах. Словно почувствовав грядущий отказ, Роман тоже вскакивает.

— Я знаю, что после боя на ринге ты сказала "никаких обязательств", но это было только для меня. Мы просим тебя попробовать это вместе со всеми нами. Это четыре члена, намного больше, чем один, как ты сказала.

Он думает, что у него такой умный мыслительный процесс. Я все еще не знаю, как ответить. Я наслаждаюсь тем, что есть между нами по отдельности, и тем, как расслабленно мы все еще можем чувствовать себя группой. Я просто беспокоюсь, что до сих пор недостаточно знаю обо всем, что происходит вокруг меня, и это может сильно отвлечь меня.

— Мы просто просим тебя дать этому шанс, Луна. Это было бы именно так, остальное мы выясним по ходу дела. Мы просто хотим, чтобы нас было пятеро, больше никого, — добавляет Паркер.

Паркер всегда вмешивается, играя с моей душой и заставляя меня соглашаться со всем, что он говорит.

До того, как я приехала сюда, я была непреклонна в том, что вообще не хочу никаких обязательств, но тогда у меня тоже не было лучшей подруги. Моя жизнь висит в воздухе, смерть сознательно поджидает за углом, но эти парни заставляют меня забыть обо всем этом.

— Хорошо, я попробую, — вздыхаю я, не уверенная, что уже жалею об этих словах.

— Ты не пожалеешь об этом, Сакура, — шепчет Кай, целуя меня в шею.

Черт, я могла бы привыкнуть к такому уровню внимания.

*****

Возвращаясь в "Туз", каждый из нас идет своей дорогой, за что я получаю быстрый, но страстный поцелуй от Кая, Паркера и Оскара, когда мы добираемся до их этажа. Оставляя нас с Романом одних подниматься на верхний этаж. В ту секунду, когда лифт закрывается, он прижимает меня к углу.

— Ну, как прошел твой день на пляже? — фыркает он.

— Это было именно то, что мне было нужно. — он пристально смотрит на меня, что-то ища.

— Он хорошо заботился о тебе, принцесса?

Эээ, я должна ответить на это? Думаю, если мы будем откровенны, я должна.

— Да, — честно отвечаю я, и по какой-то причине его плечи расслабляются, как будто он доволен этим ответом.

— Я хочу, чтобы это сработало между нами всеми, Луна, если ты почувствуешь, что отступаешь, тебе нужно сказать мне, в чем проблемы, чтобы мы могли попытаться это исправить, хорошо?

Решимость на его лице говорит мне, что он серьезен, и я киваю в ответ.

Выйдя из лифта, я удивленно останавливаюсь, когда вижу Уэста, сидящего перед моей дверью. Роман переводит взгляд с меня на него.

— Ты хочешь, чтобы я от него избавился?

— Нет, со мной все будет в порядке.

Прежде чем я успеваю направиться к двери, Роман крепко обнимает меня и прижимается губами к моим губам, пожирая меня. Это так приятно, что я даже не могу заставить себя беспокоиться о том, что кто-то смотрит.

— Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где я, или зайди в групповой чат, — говорит он, когда мы отступаем.

Я киваю в ответ, было странно, что мы не обменивались номерами до сегодняшнего дня, а теперь у нас появился долбаный групповой чат. Моей голове нужно немного подумать, но вместо этого я иду к Уэсту.

Обойдя его, я открываю дверь, оставляя ее открытой, чтобы он мог последовать за мной.

— Ты можешь включить кофеварку, пока я быстренько приму душ, — говорю я, оглядываясь на него через плечо, и он кивает в ответ.

Его молчание говорит мне, что он знает, что с меня хватит.

Выскочив из душа, я надеваю новые леггинсы и укороченный топ с завязками. Решив дать волосам высохнуть естественным путем, я оставляю их распущенными по спине. Захожу на кухню, где меня ждет кофе, так что я сажусь напротив него. Я не знаю, что он хочет от меня услышать, поэтому жду, пока он заговорит первым.

— Дитрихсон попыталась преподнести свой вариант истории, и рассказала что случилось Кольцу. Сказала им, что ты дикая и не подходишь для этой Академии, и она хотела получить разрешение убить тебя после твоего нападения на Рен.

Он оставляет это висеть в воздухе. Я знала, что это чертовски сумасшедшее место, но тот факт, что Глава действительно хочет разрешения убить меня, камнем ложится у меня в животе. У меня сейчас нет слов, поэтому я киваю, чтобы он продолжал.

— Ты знаешь, кто состоит в Кольце?

— Нет, я знаю, что родословные "Тузов" соответствуют фамилиям в составе Кольца, но настоящие имена, похоже, есть в твоем списке дел "Я расскажу тебе это в другой раз". — язвлю, но просто ничего не могу с собой поделать. Он не поддакивает мне, просто кивает, по-прежнему не разглашая информацию.

— Ну, отец Барбетт — один из них. Он выступает за фамилию Дитрихсон в Кольце, и, к счастью для нас, когда он услышал реальную историю от очевидца, ему было противно слышать, что его внучка нападала на кого-то из-за мальчика с самого начала. Сказал, что она заслужила все, что получила, за то, что играла в детские игры в мире больших мужчин.

Ха.

Точь-в-точь мои слова.

— При этом ему не нравится, когда его родословная кажется слабой, и он согласился, что хочет добиться разрешения.

Мудак, я начала думать, что не все Дитрихсоны были гребаными идиотами, но неважно, я беру свои слова обратно.

— Итак, каков вердикт? — я спрашиваю, он плетет историю, и это действует мне на нервы.

— Вердикт остается 6 против 2 в твою пользу. Было решено, что нечто подобное в более низком блоке даже не достигло бы их ушей и было бы оставлено для разрешения между основными сторонами, а не родословными в целом.

— Что ты мне недоговариваешь?

Я вижу это по его глазам. Я знаю его, и Раф сказал, что я многого не знаю, и они согласились, что больше никаких секретов, но, похоже, я все еще на дне бочки, когда дело доходит до того, чтобы быть в курсе.

— Многое, и на данный момент это ради твоей же безопасности, — отвечает он так небрежно, что меня это раздражает.

— Тогда ладно. Что ж, если я не являюсь мишенью и тебе больше не нужно ничего мне говорить, ты можешь уйти.

Я не могу скрыть эмоции в своем голосе, но я расстроена всем этим дерьмом. Я встаю из-за стола, призывая его уйти.

— Луна, ты многого не знаешь, потому что так безопаснее для тебя. Возможно, ты не веришь или тебе не хочется это слышать, но все, что мы делаем, делается для тебя. Могу я быть с тобой честен? — он вздыхает, и я киваю в ответ.

— Если мы не рассказываем тебе что-то ради твоей же безопасности, мы не рассказываем тебе, потому что считаем, что это заставит тебя вспомнить о твоем прошлом. Похоже, ты все еще не готова снова открыть свой разум для этого.

Мой мозг работает на полную мощность.

— Уэст, что ты можешь знать о моем прошлом? — я не могу сдержать лед в своих словах. Он понимает, что сказал больше, чем, вероятно, следовало, потому что он явно кое-что знает обо мне. Вещи, которые я отказываюсь вспоминать, вещи, которые я просто скрываю даже от себя.

— Я помню все это, — шепчет он.

Помнит?

Что, черт возьми, это значит.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду, Уэст?

Он просто качает головой, как будто знает, что этот разговор со мной бессмыслен, и, скорее всего, так оно и есть. Он собирается обойти меня, но я толкаю его в грудь.

— Я спросила, что, черт возьми, ты имеешь в виду? — рычу я.

Я дрожу, не знаю, от страха ли это перед тем, что он собирается сказать, или потому, что он просто вообще ничего не говорит.

— Ты был в моем прошлом Уэст? — я кричу, нуждаясь в чем-то, в чем угодно от него.

Он смотрит вниз, на свои ноги, по-прежнему ничего не говоря мне.

— Ты гребаный трус, Уэст, убирайся. Убирайся нахуй, с меня хватит. — кричу я, распахивая дверь.

Он выглядит обиженным, когда подходит ко мне. Я вижу, как у него чешутся руки протянуть руку и прикоснуться ко мне, а его мозг работает сверхурочно, пытаясь сказать правильные вещи.

— Ты была моей Мун, — едва слышным шепотом, и с этими словами он выбежал за дверь.

Я была слишком ошеломлена, чтобы догнать его. Моя Мун, сказал он. Как тогда, когда я испытала то чувство дежавю, когда была ранена. Место, куда это меня привело… было реальным. Он действительно так сказал. Почему?

Мой страх перед необходимостью открыться своей истории был прямо на поверхности, и дрожь в моих руках сказала мне, что я не готова к этому. Черт, мне нужно было взять себя в руки. Мне нужно было направить свои эмоции в нужное русло. Мне нужно было ударить по чему-нибудь.

Готовясь отправиться в спортзал, я выглядываю из своей открытой двери, и мне в голову приходит идея получше. Я выхожу босиком и стучу в дверь Романа, он тут же замечает борьбу на моем лице.

— Где он, черт возьми? Я убью его, — рычит он, в каждом слове слышится яд.

Я просто отчаянно качаю головой.

— Мне нужно, чтобы ты спарринговал со мной.

Черт, даже мой голос дрожит.

— Ты уверена?

Я киваю, не желая снова слышать свой голос таким.

— Пойдем, — говорит он, хватает меня за руку и тянет к лестнице.

Только на полпути вниз я осознаю, что мы оба босиком, и почему-то это, кажется, немного успокаивает меня. Зная, что я пришла к нему, когда он был мне нужен, а он бросил все так быстро, что хвататься за кроссовки ему и в голову не пришло. Просто хотел дать мне то, в чем я нуждалась. Он даже не понимает, что именно эти мелочи нужны мне больше всего.

Меня пугает, как сильно он меня достает, но я жажду этого.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

(Луна)

Следующие две недели пролетают незаметно, без дальнейших драм со стороны Рен или ее матери, но если бы взгляды могли убивать, я бы уже была мертва и похоронена. С парнями все не отличается от того, что было раньше. Они более чем счастливы предоставить мне пространство, в котором я нуждаюсь, но в то же время одаривают меня любовью.

Странно, что каждый из них нашел свою роль в моем распорядке дня. Кай — мой лучший друг в машине, его глаза всегда держат меня в плену, когда его пальцы касаются моих. Он также помогает мне сосредоточиться на моих заданиях, чтобы я могла выполнять их как можно более плавно.

Роман тренируется со мной каждый день, без лишних вопросов. Он выходит со мной на ринг и проводит спарринги так, как мне нужно. Он не смягчается, потому что я девушка, он подталкивает меня. Зная мир, в котором мы живем, но на самом деле не зная, что будет дальше, это именно то, что мне нужно.

Оскар — мой мотоциклист. Ему не терпится сесть на свою «Сьюзи», как мне на «Дот». Он знает несколько хороших дорог в округе, и я действительно счастлива позволить ему вести меня. Раньше я бы так не поступила, но после пляжа, я надеюсь, он отвезет меня куда-нибудь повеселиться.

Паркер, он моя фишка в кино. Он хочет просто спрятаться внутри от дерьмовой бури вокруг нас и затеряться в другом мире, и я не могу не присоединиться к нему. Наши души знакомы, и это то, что держит нас так близко.

Я не думала, что мы сможем расслабиться на этом, но мы расслабились. Удивительно, но я расслабилась. Я не чувствую, что на меня давят или тянут, мне кажется, что они как раз подходят для всех моих сумасшедших сторон. В то время как Рыжая заставляет меня хотеть быть добрее, нежнее. По крайней мере, для нее.

Сейчас я готовлюсь идти на Осенний бал, и я сказала им всем, чтобы они отвалили, потому что сегодня вечером у меня свидание с Рыжей. Конечно, они будут там, но я не хочу, чтобы она затерялась в этой пьяной толпе, это также обеспечило ей место за моим столиком.

— Хорошо, Луна, я сузила список этих платьев до трех лучших для тебя. Теперь выбирай, чтобы я могла сделать тебе прическу и макияж, — зовет она, властная, как всегда.

Входя, я замечаю, что она повесила три платья рядом с зеркалом в пол, чтобы я могла примерить. Во всю длину пола есть зеленое, темно-синее и пыльно-розовый вариант.

— Я не одену такое яркое зеленое, — говорю я, вереща как стерва, но, пожалуйста, это не могла быть я.

Рыжая просто хихикает, как будто она сделала это только для того, чтобы меня разозлить.

— Сначала ты можешь сделать мне прическу и макияж, а потом я примерю платья, — говорю я, и она радостно хлопает в ладоши. Она уже сделала свой собственный сексуальный макияж smoky eyes, а волосы длиной до плеч наполовину зачесала назад. Я не знаю, как у нее хватает сил на это, но она выглядит великолепно.

— Потрясающе, садись. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я немного вошла в кураж?

— Я уверена. Если ты перестараешься, я не пойду, — предупреждаю я, но она просто закатывает глаза.

Она отворачивает меня от зеркала и подходит к нему. Я расслабляюсь, пока она теребит мои волосы, делая все, что ей заблагорассудится. Когда она наносит косметику, я бросаю на нее предупреждающий взгляд, который заставляет ее поднять руки, сдаваясь.

Когда она, наконец, отстраняется от меня, я нервничаю, ожидая узнать, что она натворила.

— Если ты хочешь услышать мое мнение, капитан, ты выглядишь сногсшибательно, а теперь выбирай платье, у нас есть около получаса до прихода парней, — говорит она, прежде чем неторопливо удалиться, чтобы привести себя в порядок.

Бросив взгляд в зеркало на туалетном столике, я оцениваю себя. Она завила мои волосы, затем небрежно закрутила их с одной стороны и собрала в беспорядочный пучок на затылке. Мне это действительно нравится. Выглядит стильно, но не торчит. Она прекрасно сделала мне макияж, моя кожа выглядит безупречно. Мои глаза — великолепная смесь бронзы и золота, а губы — глянцево-розовые. Моя девочка молодец. Вот почему она моя любимица.

Выбирая между двумя платьями, мой макияж подойдет к обоим, так что это не сужает мой выбор. Сначала я пробую синий вариант, затем пыльно-розовый. Как только я смотрю в зеркало, я понимаю, что это то самое розовое платье. Оно потрясающее. Длина в пол с небольшим шлейфом, бретельки-спагетти ведут к глубокому V-образному вырезу, заканчивающемуся у меня между грудями. Оно плотно облегает мои бедра, подчеркивая мои достоинства, а спина полностью обнажена, если не считать бретелек вокруг лопаток. Я подумываю о том, чтобы использовать немного скотча, чтобы удерживать все на месте, но все настолько плотно, что ничто и близко не может соскользнуть.

Дополняя аксессуарами из украшений, оставленных без внимания, черные туфли на каблуках с ремешками и клатч в тон, и я готова к выходу.

Возвращаюсь в свою спальню, Рыжей там нет, но я слышу шум, доносящийся из гостиной.

— Нет, ни в коем случае, Джессика. Ты не выйдешь из этой комнаты, пока не пойдешь переодеваться. Скажи ей, Роман, — кричит Оскар. Какого черта он кричит?

— Заткнись, Оскар, — кричит Роман.

— Ни в коем случае, парни будут пялиться на нее и у них будут грязные мысли, и я этого не допущу.

— Отвали Оскар, — кричит Рыжая.

О черт, мне лучше выйти. Войдя в гостиную, я наблюдаю за происходящим передо мной. Все небрежно расселись по диванам, кроме Рыжей и Оскара, которые свирепо смотрят друг на друга. Я хочу вмешаться, но он выглядит чертовски сексуально в приталенном темно-синем костюме и галстуке, и у меня от него заплетается язык.

Глядя на остальных, Роман и Кай оба одеты в облегающие черные костюмы, в то время как у Романа тоже черная рубашка и галстук, Кай одет в белую рубашку и галстук-бабочку.

Прослеживаю взглядом за Паркером, на нем тоже серый приталенный костюм с галстуком-бабочкой. В моем мозгу официально произошло короткое замыкание, и мое тело не может справиться с таким количеством жара сразу. Я думаю, что я собираюсь самовозгореться от одного только сексуального напряжения. Вспоминая, почему я примчалась сюда, я качаю головой, готовый прекратить крики, но криков нет. Все смотрят на меня с отвисшими челюстями, даже Рыжая.

Прочищая горло, я пытаюсь найти, что сказать.

— Почему ты здесь кричал?

Никто не отвечает, они просто продолжают пялиться, и это начинает заставлять меня чувствовать себя неловко. Разочаровавшись в них, я прохожу мимо них всех, направляясь на кухню. Когда они оказываются у меня за спиной, я слышу ругательства и оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что происходит сейчас.

— Мне кажется, я только что кончил в штаны, — выдыхает Оскар.

Замешательство на моем лице заставляет его указать на меня, но он не раскрывает рта.

Гребаные идиоты, по-видимому, сейчас даже не могут поддержать беседу, поэтому я вальсирую на кухню и беру воду, я не хочу терять бдительность из-за стольких угроз сегодня вечером. Чьи то пальцы гладят мою спину, привлекая мое внимание, Кай смотрит на меня так, словно я сотворила рай или что-то в этом роде.

— Ты выглядишь по-настоящему прекрасно, Сакура, никакие слова не смогут передать твою красоту, — бормочет он.

Играя с его галстуком-бабочкой, я улыбаюсь ему в знак благодарности за комплимент.

— Ты выглядишь очень привлекательно, Кай, тебе идет галстук-бабочка, — шепчу я.

В нашем собственном замкнутом пространстве, подобном этому, я могла бы смотреть в его глаза вечно. На каблуках я могу легко прикоснуться своими губами к его губам, поэтому я не отказываю себе в этой связи. Мы легко теряем себя, и ласки его пальцев вдоль моего позвоночника электризуют. Прежде чем мы успеваем зайти слишком далеко, он слегка отстраняется.

— Черт, Сакура, — бормочет он, он только что выругался?

— Что это значит, Сакура?

Наконец-то решаюсь спросить, о том почему он называет меня так с самого начала.

— Я вырос в Америке, мой отец американец, а мать наполовину японка, наполовину датчанка. Она научила меня, что каждое слово в японском языке прекрасно, но цветы сакуры — это просто нечто другое. Они такого же уровня красоты, как и ты.

Я таю от его слов, из такого маленького предложения я узнала то, чего никогда не знала, в то время как он просто делал мне комплименты. На этот раз я целую его легко, пока его пальцы продолжают выводить узоры на моей коже.

— Перестань приставать к ней Кай, — ворчит Роман, передвигаясь к нам. Заставляя Кая отступить назад, предлагая свое место Роману.

Прежде чем я успеваю оплакать потерю контакта, Роман предлагает мне другое прикосновение, которого я жажду не меньше.

— Ты самая красивая принцесса, которую я когда-либо видел, — говорит он, одновременно обхватывая мое лицо и бедро. Медленно провожу руками по его рубашке спереди, я изучаю его.

— Думаю, ты сойдешь, — говорю я с улыбкой, которую он возвращает, прежде чем соединить наши губы. Нет проблем с тем, что я только что прикасалась к кому-то другому. Страсть другая, но она зажигает меня точно так же.

— Отстаньте от нее, машины здесь, и я не собираюсь переделывать ее макияж, — кричит Рыжая из гостиной.

Потребность в глазах Романа необузданна, что заставляет меня усомниться в том, что мяч того стоит. Кажется, так и должно быть, когда он отступает назад, предлагая мне свой локоть.

Заходя в гостиную, все готовы выйти. Паркер отталкивает Романа с дороги и берет меня за руку, в то время как Оскар встает с другой стороны. Я думаю, все немного удивлены силой Паркера, но здесь чертовски жарко, а Роман даже не ворчит. Я бы хотела узнать больше о том, что между ними, но сейчас не время.

Оскар иПаркер оба наклоняются, нежно целуя меня в щеку, шепча мне на ухо сладкие комплименты. Боже, они точно знают, как выразить себя, как только поднимут свои челюсти с пола.

Быстрая поездка на лифте, и мы выходим на улицу к ожидающему лимузину, что застает меня врасплох. Я думала, мы просто добираемся как обычно. Я смотрю на остальных, и именно Оскар отвечает на вопрос в моих глазах.

— Мы не хотели ссориться из-за того, кто поедет с тобой, и мы не хотели оставлять тебя с Джесс в машине одних, поэтому мы пошли на компромисс в отношении лимузина.

Качая головой на их выходки, мы забираемся внутрь, и я сажусь рядом с Рыжей.

— Ты выглядишь великолепно, не слушай ничего из того дерьма, которое нес Оскар, я на самом деле думаю, что он тебя защищает, — шепчу я.

— Я знаю, не волнуйся. Кто знал, что он на это способен, а? — хихикает она, когда мы забираемся внутрь.

Когда мы подъезжаем к главному зданию, я поражаюсь тому, как красиво оно выглядит: маленькие огоньки и красная ковровая дорожка у входа — это именно то, чего можно было ожидать от этого места.

Паркер помогает мне выйти из лимузина и идет впереди с Романом, в то время как Кай и Оскар прикрывают тыл позади меня и Рыжей.

— Боже, они как телохранители. Раньше парни не подходили ко мне, потому что я была никем, а теперь, когда меня видят с этими парнями, я недосягаема. Я не могу победить, — ворчит она.

— Рыжая, ты прекрасна, и если какой-то парень не готов постоять за тебя, несмотря ни на что, то он в любом случае не стоит твоего времени, — говорю я, как будто я королева советов. Да, точно.

Войдя в Главный зал, я удивлена пространством, из которого убрали всю мебель. Повсюду толпятся люди, ожидающие, когда опустят веревку и их отведут наверх. Оглядываясь по сторонам, я замечаю всех остальных. Я чувствую, что глаза людей смотрят на меня в ответ, но я не поддерживаю зрительный контакт. Хотя я натягиваю на лицо полуулыбку, чтобы выглядеть доступной.

Это была моя новая тактика — не делать спокойного сучьего лица. Если я собираюсь доказать этим людям, что я не слаба и не собираюсь терпеть их дерьмо, тогда мне нужно показать, что я лидер среди людей. Для этого мне нужно, чтобы я нравилась людям.

Чувствуя руку на своем бедре, я знаю, что это Оскар, его большой палец не в силах удержаться от поглаживания моей кожи.

— Детка, меня еще никогда в жизни не заводила чья-то спина, но я просто не могу оторвать от тебя рук, — шепчет он мне на ухо, отчего по моей спине пробегают мурашки.

Срань господня, хорошо, что это платье было с подкладкой, потому что я, скорее всего, выколола бы кому-нибудь глаз тем, какие у меня твердые соски. Им не нравится, что моя обнаженная кожа привлекает всеобщее внимание.

Я смотрю на него через плечо, наслаждаясь его вниманием. В комнате, полной людей, кто я, черт возьми, такая?

— Не смотри на меня так сексуально-застенчиво, детка. Я и так достаточно борюсь, и я тоже чувствую, как Роман метает в меня кинжалы.

Я не могу удержаться от улыбки, глядя на него, он пытается быть серьезным, но он всегда заставляет меня улыбаться. Кажется, он действительно послушался, когда я сказала ему заткнуть свой длинный рот. Прежде чем он успевает что-то сказать, раздается звонок, привлекающий всеобщее внимание.

— Добрый вечер, дамы и джентльмены, для меня большая честь пригласить вас на осенний бал Академии Фезерстоун в этом году. Если вы будете так любезны следовать за мной, мы можем начинать. — какой-то парень, которого я никогда раньше не видела, объявляет об этом в комнате и бросает веревку.

Все начинают толкаться, как на гонке, но это платье создано не для этого. Я доберусь туда, когда доберусь. Рыжая хватает меня и парней, которые окружают нас, когда мы пробираемся в хвосте толпы вверх по лестнице.

Бальный зал великолепен. Много места занимают большие столы с золотистыми атласными скатертями и крупными украшениями в цветочек по центру. Все стулья винтажные, грязно-белого цвета, а люстры из черного кованого железа, что на удивление стильно смотрится. Я в основном нервничаю из-за такого количества столовых приборов и стаканов на столах. Сцена и танцпол занимают центр зала, в то время как по краям расставлено несколько стендов с напитками.

Я с удивлением обнаруживаю, что за двумя столами сидят учителя, а за другим — люди, которых я здесь раньше не видела.

— Дерьмо, — ворчит Роман. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, в чем проблема, но он слишком сосредоточен на Паркере.

Что происходит? Что не так с Паркером?

Затем Кай наклоняется и шепчет мне на ухо.

— Кольцо здесь.

Кольцо? Типо элита Физерстоуна?

Подождите, черт возьми, типо это их семьи? Я к этому не готова.

Подождите.

Но ведь здесь нет никого из Стил, верно? Потому что я определенно не могу с этим смириться.

Черт, возможно, мне все-таки нужно выпить.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

(Луна)

Еду принесли и унесли, а я почти ни к чему не притронулась, не говоря уже о том, чтобы посмотреть, что это на самом деле.

Я на взводе.

Я заставила всех передвинуть карточки с местами, чтобы не сидеть спиной к столу, за которым сидели Кольцо, но я не осмеливалась посмотреть в их сторону, чтобы это не привлекло ко мне внимания. Добавьте к этому тот факт, что мне пришлось иметь дело с Рен и Тайлером в течение последнего часа за нашим столом, и я готова прекратить это.

Они глумились надо мной всю ночь. Я хочу выпотрошить его своим ножом, я знаю, что он был одним из парней, которые помогли Рен напасть на меня. Он тоже часто насмехается над Романом, видно, что ему выпал короткий шанс сесть по другую сторону от Рен, а она набросилась на него, как собака в течку.

Мой зеленоглазый монстр определенно близок к поверхности. Я хочу оторвать ее от него и отрезать ей пальцы за то, что она прикасалась к тому, что принадлежит мне, но я отказываюсь выглядеть дурой. Особенно когда он знает, что он мой, и он даже не взглянул в ее сторону, сосредоточив свое внимание исключительно на мне. Ну, если только он не смотрит кинжалами на Кая за то, что тот занял место рядом со мной. Рыжая все это время хихикала над их выходками, нисколько не смущенная нашими гостями этим вечером.

— Итак, Луна, скажи мне. Сколько членов ты уже съела за этим столом? — Рен нагло спрашивает через стол. Кажется, она готова пойти на все, чтобы попытаться добиться от меня реакции, имея Кольцо поблизости.

Я не произношу ни слова, просто улыбаюсь, когда заговаривает Оскар.

— В чем дело, Рен, ревнуешь? Сколько раз в школьном общежитии ты пробиралась в комнату Романа, лежала голая и надеялась, что он захочет засунуть в тебя свой член?

Он хихикает, как будто это шутка, отчего она просто краснеет лицом. Гребаный крипер.

— Мой рот был просто великолепен для тебя, не так ли, Оскар? — парирует она, поглядывая, реагирую ли я.

Чего я не делаю, во всяком случае, снаружи. Внутри я кричу, что эта сука дотронулась до него, и мои ногти так сильно впиваются в ладони, что, кажется, я проткнула кожу.

До меня. Это. Было. До. меня.

Кай успокаивающе сжимает мое бедро, и я позволяю его расслабляющей ауре окружить меня. Он слегка кивает в сторону Оскара, чтобы я проследила за его взглядом, и я вижу в глазах Оскара страх. Страх, что я зла на него. Я одариваю его полуулыбкой, от которой он заметно расслабляется в своем кресле, прежде чем снова поворачивается к Рен.

— Да, Рен. Твой рот, когда я был в отключке, сделал свое дело. И все же я все еще не мог заставить себя засунуть его в твою вонючую киску даже тогда, не так ли? — к черту его большой рот, я так близка к тому, чтобы съежиться от его выбора слов.

Лицо Рен становится красным, как свекла, но прежде чем она успевает ответить, к столу подходит мужчина.

— Мисс Дитрихсон, ваш дедушка хочет поговорить с вами наедине, — говорит он, затем поворачивается и уходит так же быстро, как и появился.

Краска отливает от ее лица, но она все еще умудряется смотреть на меня так, словно это я во всем виноват. Когда она встает, я вижу, что она действительно дрожит, мне не хочется смотреть на нее рядом с ними.

— Отвали, Тайлер, с формальностями на сегодня покончено, и мне больше не нужно никакого поощрения, чтобы избить тебя до полусмерти, — ворчит Роман, и Тайлер действительно делает, как он сказал.

Очевидно, что ему не нравится, когда женщины стоят выше него. Может быть, именно поэтому он прячется за Рен, общение с "Тузом" повысит его репутацию.

Я хочу спросить, почему члены Кольца находятся здесь, но я не знаю, с чего начать. Сейчас на сцене певица с живой группой, и я удивлена, когда они начинают петь современную музыку. Пары выходят на танцпол, когда я чувствую чье-то присутствие позади меня.

— Луна, это действительно важно, — шепчет Уэст, прежде чем откинуться назад и заговорить громче: — Могу я пригласить тебя на этот танец?

Он протягивает мне руку, и я обдумываю свои варианты. Как бы сильно я ни ненавидела тот факт, что Уэст — часть моего прошлого, он также может помочь мне понять, что делать с Кольцом, находящимся здесь. Я кладу свою руку в его, видя хмурое выражение на лице Романа, я могу сказать, что он недоволен, но это не мешает мне следовать за Уэстом, хотя я и пытаюсь ободряюще улыбнуться. Что, похоже, просто заставляет его выругаться себе под нос.

Уэст выводит нас в центр танцпола, окружая другими танцорами. Он кладет руки мне на бедра, подталкивая меня положить свои руки ему на плечи. На мгновение мы раскачиваемся, так странно оказаться в такой ситуации с Уэстом. Мы проводили время вместе, но никогда по-настоящему не были наедине и не были так близки, если только не тренировались.

— Что же тогда так важно, Уэст? — я спрашиваю, как всегда, прямо по делу.

Я не хочу тратить время на танцы без причины, особенно когда это не с одним из моих парней.

— Раф уже в пути, он будет примерно через тридцать минут, — говорит он мне на ухо.

— Что? Почему?

— Кольца не должно было быть здесь сегодня вечером. Они появились примерно за час до начала всего этого, удивив всех.

— Хорошо, и какое это имеет отношение к тому, что Раф уже в пути?

— Потому что, Луна, они, скорее всего, здесь, чтобы осмотреть тебя лично. Ты не можешь позволить им застать тебя одну, ты меня понимаешь?

— Что, черт возьми, происходит Уэст?

Он не хочет встречаться со мной взглядом, и это сводит меня с ума.

— Мне нужно, чтобы ты не хранил секреты, если это подвергает меня опасности, Уэст, как я должна защищаться?

Он наконец смотрит на меня.

— Черт. Ладно, когда ты переехала жить к Рафу, это было потому, что всегда существовало соглашение, что, если с твоим отцом что-нибудь случится, Раф уберет тебя из сети, — медленно говорит он, как будто я собираюсь взбеситься.

— Из сети? — спрашиваю я, сбитая с толку.

— В то время происходило много дерьма, и ты не была готова ко всему этому, и мы оба это знаем. Для всех было приоритетом, чтобы ты была в безопасности. Опять же, ты многое заперла, и сейчас не время, но Раф забрал тебя и сбежал. Долгое время тебя никто не находил, даже твоя мать, пока тебе не исполнилось двенадцать.

Он проверяет мою реакцию и продолжает, когда видит, что у меня нет срыва от его слов. Просто потому, что я еще не могу их переварить.

— Раф нарушил множество правил, чтобы сделать то, что он сделал, и множество манипуляций и шантажа с его стороны удерживали их на расстоянии. До сих пор.

Он прав, сейчас не время пытаться заставить меня вспомнить некоторые вещи. Раф сбежал со мной? Чем он пожертвовал, чтобы выполнить свое соглашение с моим отцом? Меня немного подташнивает. Уэст, должно быть, видит это по моему лицу.

— Клянусь Луна, он бы сделал это снова в мгновение ока, — заявляет он, прижимая ладонь к моей щеке.

— Многое было бы совсем по-другому, если бы твой отец все еще был с нами, и мне жаль, что его нет. Когда ты будешь готова, я поговорю с тобой обо всем, о чем ты пожелаешь, но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Раф скоро будет здесь, чтобы отвлечь их, но они не должны знать, что я поддерживаю с ним контакт.

Я киваю, понимая серьезность в его глазах.

— А что насчет того, что они видят нас прямо сейчас?

— Они бы не удивились, Луна, и это тоже в другой раз, хорошо?

— Хорошо, — выдыхаю я, сбитая со всего этого с толку.

— Кто именно сидит за тем столиком, Уэст? Я чувствую себя неподготовленной, и мне нужно знать, кто есть кто.

Он мгновение обдумывает, о чем я прошу, прежде чем вздыхает и кивает в знак согласия.

— Хорошо. Отец Дитрихсон, Джон, самый старший, с усами и в синем костюме, заметь его, и я пойду оттуда по часовой стрелке.

Он слегка поворачивает нас, чтобы я смотрела в их сторону как можно незаметнее. Я киваю, как только узнаю, кого он описал, и кто, судя по всему, все еще допрашивает Рен.

— Далее это Патрик О'Шейн, Трэвис Фьюз, Ривера, Джулиана Гиббс, Мария Стил, Бетти Морган и Рико, — шепчет он.

Мое сердце бешено колотится в груди. Здесь есть Стил, кто-то с моей кровью, и я даже не могу заставить себя взглянуть на них, боясь, что это раздавит меня.

— Кто она для меня? — я спрашиваю тихо, он знает, о чем я спрашиваю.

— Она твоя бабушка. Чтобы быть до конца честным с тобой, Луна, там, наверху, есть еще трое, которые тоже очень любили тебя.

Он не говорит, кто и почему, и я не знаю, хочу ли я знать, но я поставила себя в невыгодное положение, отказываясь признавать свою жизнь до катастрофы.

Пытаясь подавить все эти эмоции, я сосредотачиваюсь на том факте, что здесь отец Паркера. Даже Уэст не называет мне его фамилию. Глядя на него, я хочу разорвать ему глотку за то, что он сделал со своим сыном. Вскоре это снова берет меня под контроль, вместо этого я просто наполняюсь яростью.

— Спасибо тебе, Уэст, — говорю я, отступая назад и направляясь к столу.

Занимаю место, все взгляды устремлены на меня, проверяя.

— Я в порядке, ребята, он просто хотел извиниться, — говорю я, улыбаясь, но никого это не убеждает.

Я готова уйти прямо сейчас, покончив с напряженной атмосферой. Я не могу перестать поглядывать на дверь, высматривая Рафа, когда тот же мужчина, что подходил ранее, встает рядом со мной.

— Мисс Стил, Рико просил вас на минутку, — ха, все еще без фамилии? Мудак. Он определенно не заслуживает привилегии быть «Тузовой задницей».

Я бросаю взгляд на Паркера, лицо которого побелело, в то время как у Романа покраснело от ярости.

— Спасибо, что сообщили мне, но если бы вы были так добры и сообщили о моем отказе, я была бы благодарна, — мило отвечаю я.

— Мисс, пожалуйста, я не верю, что это будет в ваших интересах, — отчаянно шепчет парень.

— Я не пойду, если только с тобой что-нибудь не случится за передачу этого сообщения, вот и все, — решительно отвечаю я, но парень дрожит.

— С тобой что-нибудь случится? — тихо спрашиваю я, и он испуганно кивает.

Черт.

Я снова оглядываю сидящих за столом, и никто не знает, что сказать или сделать. Никто не хочет, чтобы я уходила, но, кажется, все знают, что ничего хорошего не выйдет, если я не буду делать то, что мне говорят.

Когда эти ребята научатся?

Я устанавливаю свои собственные правила.

Поднимая руку, чтобы заставить парня подождать, я достаю телефон и набираю Рафа.

— Луна? Луна, ты в порядке? — он отвечает мгновенно.

— Да, Уэст сказал мне, что ты рядом. Как далеко? Придурок Рико требует моего присутствия, и я ни за что не пойду, но если я отправлю посыльного обратно с отказом, это добром для него не кончится. Что мне делать?

— Черт, отправь парня к Уэсту, он о нем позаботится. Что касается Рико, только через мой труп. Я снаружи, наверное, тебе лучше подготовиться к отъезду. — линия обрывается.

Я отправляю парня в сторону Уэста, говоря ему точно объяснить, почему, он больше не выглядит готовым заплакать, но его все еще трясет.

— Надеюсь, вы не возражаете, ребята, но, по-моему, вечеринка подходит к концу. Не хотите вернуться в мою комнату? — спрашиваю я.

Все кивают в знак согласия. Паркер не знает, что делать, он, вероятно, никогда раньше не ослушивался своего отца, и я не хочу, чтобы он оказался втянутым в это.

— Роман, сначала убери отсюда Паркера, ему не нужна обратная реакция. Ты понял? — я не валяю дурака, и в моем голосе ясно слышна решимость.

Паркер пытается протестовать, но все, что говорит Роман, успокаивает его, и они уходят как раз в тот момент, когда Раф входит в комнату. Я глубоко вздыхаю про себя при его появлении. Я встаю, когда он подходит, и он заключает меня в свои объятия.

— Ты прекрасно выглядишь, Луна, все в порядке?

— Да, здесь происходят более важные вещи, но нам нужно учитывать тот факт, что у тебя есть костюм. Тебе повезло, что я тебя узнала, — говорю я со смешком, пытаясь разрядить обстановку.

Он издает тихий смешок, успокаивая меня.

— В один прекрасный день, Луна, я действительно смогу приехать сюда, чтобы просто повидаться с тобой, а не потому, что возникнет чрезвычайная ситуация, — говорит он с улыбкой. — А теперь убирайтесь отсюда, пока не стало совсем безумно, хорошо?

Он нежно целует меня в висок, но прежде чем он уйдет, я должна спросить.

— Раф, он много знает обо мне?

Понимание на его лице безошибочно читается: — Уэст?

— Да.

— Он сказал что-нибудь еще?

— Не очень много, потому что он сказал, что я не готова, но он сказал, что ты нарушил правила, чтобы бежать со мной, — шепчу я, теребя пряжку на своем клатче.

Его лицо смягчается.

— Я вижу вопрос, который ты не хочешь задавать, в твоих глазах, Луна, я бы делал это снова и снова, чтобы обезопасить тебя. — он ободряюще сжимает мое плечо.

— Что касается твоего вопроса на самом деле, он был одним из двух людей во всем мире, которые знали, где мы были все это время. Он любит тебя так сильно, Луна, что держится подальше, чтобы спасти тебя.

Я киваю, не уверенная, как на самом деле относиться ко всему этому, но я должна была спросить.

Кай обнимает меня за плечи и выводит нас отсюда, пока Оскар делает то же самое с Рыжей. Когда мы подходим к лестнице, я слышу грохот, за которым следуют крики и повышенные голоса. Я знаю, что это Раф, но Кай не дает мне развернуться, и, возможно, это к лучшему, потому что я бы хотела вмешаться, но я знаю, что помогаю, уходя. Я просто на самом деле не понимаю, как это сделать.

Ночной воздух приветствует нас, когда мы направляемся к лимузину.

Теперь я готова выпить по стаканчику-другому.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

(Луна)

Подъезжая к "Тузу", Рыжая отводит меня в сторону.

— Эй, я собираюсь откланяться, вытащить своего книжного парня и расслабиться, — говорит она, обнимая меня сбоку.

— Ты уверена? Тебе не нужно уходить, — объясняю я.

Если она захочет, я забаню парней, и мы сможем провести время девочками. Как бы мне ни было странно это признавать.

— Нет, честно. Я повеселилась сегодня вечером, нарядилась и все такое, но сейчас мне нужно немного побыть с самой собой. Кроме того, мне не терпится закончить эту книгу.

Я киваю, быстро обнимая ее. Это совершенно не в моем характере — быть инициатором контакта.

Кай предлагает ей руку, чтобы проводить ее обратно. Мне тоже нравится, как они о ней заботятся, она важна для меня. Я благодарно улыбаюсь Каю и направляюсь внутрь вместе с остальными.

Заходя в лифт, Оскар достает из-за спины бутылку текилы и бутылку бурбона, поводя бровями.

— Принес нам маленькое угощение из лимузина, кто готов повеселиться? — он почти кричит.

Я ухмыляюсь его выходкам. Мне нужно немного распустить волосы, и я достаточно им доверяю, чтобы делать это при них.

Направляясь прямиком на кухню, я роюсь в шкафчиках и нахожу бокалы, идеально подходящие для шотов. Я несу их обратно в гостиную, где ребята включили боевик на заднем плане и переставили диваны, чтобы все были ближе.

Мы делали это несколько раз после занятий, но сегодня все по-другому.

Горячее.

Часть меня хочет переодеться во что-нибудь более удобное, но парни все еще в своих костюмах, и мне нравится идея, что кто-то другой избавит меня от этой штуки, так что оно остается.

Раздается стук в дверь, Оскар впускает Кая, пока я беру что-нибудь перекусить. Когда я возвращаюсь в гостиную, они все смотрят на дверь, ожидая меня. Желание в глазах каждого.

Напряжение снимает Оскар.

— Детка, иди сюда, присаживайся, мы будем играть с выпивкой, — говорит он, подмигивая.

— Это правда? — я спрашиваю с ухмылкой, но для разнообразия это звучит весело.

Он просто кивает мне, прикусив губу, отвлекая меня.

— Хорошо, с чего мы начнем? — спрашивает Кай.

— Я никогда этого не делал или — правда или действие? — спрашивает Оскар.

— Правда? — Роман вздыхает.

— Да, правда, Луна, скажи ему, — надувает губы Оскар, — это будет весело. Смотри. Луна, правда или действие?

Я просто закатываю глаза, когда он пытается заставить меня принять его сторону.

— Луна, правда или действие? — повторяет он.

— Прекрасно, правда.

— Это правда, что ты хочешь поцеловать меня прямо сейчас? — он сексуально улыбается мне, но я не могу не разозлить его немного.

Я качаю головой.

— Вместо этого я возьму действие, — отвечаю я, думая, что это смешно, но он только шире улыбается.

— Прекрасно, я прошу тебя подойти и поцеловать меня, — мурлычет он.

Он смотрит на остальных, затем переводит взгляд на меня, подзывая к себе, и я оказываюсь на ногах, направляясь к нему. Он откидывается на спинку дивана и пошире расставляет ноги, устраиваясь поудобнее. Широко раскинув руки, он выглядит как грех.

Если я прямо сейчас закатаю юбку и сяду к нему на колени, то игра уже окончена, а я к этому не готова. Поэтому я встаю позади него, заставляя его откинуть голову назад, и прикасаюсь своими губами к его губам.

Черт, это сексуально, особенно когда чувствуешь, что другие смотрят. Я отстраняюсь слишком рано, но мы только начали. Паркер наливает всем по порции текилы, а Роман приносит с кухни соль и лимон. Отсчитывая время, мы облизываем, глотаем и откусываем вместе, и я дрожу от текилы, обжигающей мне горло.

— Я никогда не трогал себя пальцами, — кричит Оскар.

Черт, похоже, мы переходим прямо к делу, а я уже в меньшинстве. Одарив его язвительным взглядом, я делаю еще один шот, вызывая жар во всех их глазах.

— Мне никогда не прокалывали член, — кричит Кай, заставляя Оскара застонать, но я не могу удержаться от улыбки, что это не превратилось просто в шоу "трахни Луну".

— Я никогда не ездил на «Rolls-Royce», — кричит Роман.

Отличная идея.

Я беру еще один.

— Ты так и не объяснил, что произошло в той машине, — кричит Оскар, но никто из нас не отвечает.

— Я никогда не трахался на ринге, — продолжает игру Паркер.

Сука, я облажалась, но, по крайней мере, на этот раз Роман тоже должен выпить.

— Ладно, у меня никогда не было минета, — кричу я, испытывая некоторую гордость за себя, когда все они делают укол, а я нет. Потом я понимаю, что им делали минет, но не я, и я борюсь с желанием придушить такую сучку, как Рен.

— Мне никогда не прокалывали соски, — дразнит Оскар, выводя меня из себя и заставляя сделать еще один снимок, пока Кай и Паркер пялятся на меня с открытыми ртами.

Я подмигиваю, текила делает меня игривой.

— У меня никогда не было секса на улице, — добавляет Кай.

Черт. Вина Оскара и ухмылка на его лице говорят мне, что он доволен собой, и Роман тоже пьет, хотя и не смотрит мне в глаза, потому что это было не со мной.

— У меня никогда не было анала. — кричит Роман.

Он, блядь, хуже Оскара, я делаю шот, и шок очевиден даже на лице Романа. Он пытался уличить меня в том, что я сказала после инцидента в «Rolls-Royce», но я не лгала.

— Никогда в жизни я не видел более красивой женщины, чем та, что сейчас передо мной, — говорит Паркер, наливая всем парням выпить.

Обычно я бы смутилась, но Текила творит свое волшебство.

— Вам, ребята, нужно остановиться, я сейчас не могу с вами нормально мыслить, вы меня возбуждаете, — я притворяюсь сердитой, но в итоге без причины смеюсь над собой, запрокидывая голову.

— Боже, как давно я не позволяла себе чувствовать себя пьяной, — говорю я себе.

Я смотрю на Оскара и вижу, как он ласкает себя, черт возьми. Это круто.

— Покажи мне, — шепчу я, не сводя глаз с его движений. Когда он не двигается, я смотрю ему в лицо, но он смотрит на остальных.

— Пожалуйста, Оскар, — хнычу я.

Я так возбуждена, что не могу думать ни о чем другом, алкоголь заставляет меня хотеть этого еще больше.

Оскар пристально смотрит мне в глаза.

— Сядь на колени Кая лицом ко мне, и я сделаю это, — приказывает он, заставляя мое сердце сжаться.

Черт.

Да, пожалуйста.

Я медленно встаю и подхожу к Каю, он поворачивает меня и сажает к себе на колени. Прямо на свой член. Боже, да. Я откидываю голову ему на плечо, когда он сжимает мои бедра, позволяя стону сорваться с моих губ. Я оглядываюсь на Оскара и, верный своему слову, вижу, что его член у него в руке, и он медленно тянет, демонстрируя мне это.

Я не могу не тереться о Кая, нуждаясь в контакте и заставляя его тихо стонать мне на ухо.

— Я хочу большего, — говорю я, не обращаясь ни к кому конкретно, а только ко всей комнате.

— У тебя твердые соски, принцесса? — спрашивает Роман, расстегивая рубашку.

Я не могу подобрать слов, поэтому просто киваю.

— Докажи это, — настаивает он.

Черт. Я не отступлю. Ни на йоту. Это за гранью сексуальности.

Я слегка наклоняюсь вперед, чтобы медленно стянуть бретельки-спагетти с плеч, высвобождая для них свои твердые как камень соски. Вокруг меня раздается несколько стонов, и от этого мне становится только жарче.

— Паркер, попробуй их, — приказывает Роман, и Паркер выполняет приказ.

Встав на колени между ног Кая, он медленно приближает свой рот именно туда, где мне это нужно. Резкий укус застает меня врасплох, и я ахаю, чувствуя, как покалывание распространяется прямо к моей киске.

— Ах, боже, да, — восклицаю я.

Он протягивает руки вперед, обхватывая мои груди, пробуя их вес в своих ладонях.

— Черт Луна, ты идеальна, — шепчет он, откидываясь назад, чтобы обвести языком мои напряженные соски.

Мое сердце пульсирует от потребности, чтобы ко мне прикасались, и мои парни дразнят меня. Мои парни. Почему это заставляет меня сжиматься еще сильнее?

И Оскар, и Роман держат свои члены в руках, и я вижу легкий блеск предэукулятора, от которого у меня текут слюнки.

— Пожалуйста.

Черт, я даже не знаю, о чем я прошу.

— Встань, принцесса, — приказывает Роман.

Паркер не разжимает губ, когда Кай помогает мне встать, и платье падает к моим ногам. Я остаюсь в одних туфлях на каблуках.

— Черт возьми, если бы я знал, что под этой штукой на тебе ничего нет, я бы раздел тебя еще до того, как мы ушли, — ругается Оскар.

— Мне нужно больше, — повторяю я

— Ты хочешь шоу, да? — спрашивает Роман, и я киваю в знак согласия.

— Но если кто-нибудь в ближайшее время не прикоснется к моей киске, я вышвырну вас всех вон, — я уже не обращаю внимания на любезности, все дело в чистой потребности.

Позади меня руки Кая дразнят мою задницу, этот парень и его пальцы везде, кроме тех мест, где он мне нужен. Он поднимает мое возбуждение на ступеньку выше, особенно учитывая, что Паркер не сдается, вдобавок к тому, что видны два члена из четырех, и мне хочется взорваться.

— Чего ты хочешь, принцесса?

— Я снова хочу, чтобы твои губы коснулись губ Паркера, — отвечаю я смело и абсолютно честно.

Его глаза расширяются от удивления, но хватка вокруг его члена усиливается. Черт возьми, он тоже этого хочет. Паркер поднимает на меня взгляд, должно быть, он доволен тем, что видит, потому что в одно мгновение прижимается своими губами к моим.

Кай выбирает этот момент, чтобы подразнить пальцем мой вход, заставляя меня хныкать рядом с Паркером, прежде чем он подходит к Роману.

Оскар подтаскивает кофейный столик, садится и тянет меня вниз, чтобы я села между его ног, открывая мне идеальный вид на то место, где стоят Роман и Паркер, уставившись на меня. Кай приседает у меня между ног, а Оскар сильно сжимает мою грудь, и мне это чертовски нравится.

Роман хватает Паркера за подбородок и впивается в его губы, точно так же, как он делает со мной, и это гребаное видение. Руки Паркера скользят по обнаженной груди Романа, и я не могу насытиться этим. Когда я думаю, что больше не выдержу, Кай проводит языком по моему клитору.

О.

Мой.

Дней.

Вот на что похож рай.

Пока я смотрю самую эротическую сцену, которую когда-либо видела, Оскар крутит мой пирсинг до боли, и я не могу сдержать криков удовольствия. Кай хочет участвовать в действии и, наконец. Наконец. Засовывает свои пальцы в меня.

— Черт возьми, Сакура, ты промокла насквозь, — рычит он. Черт возьми, рычание только усиливает все. Он не церемонится, засовывая в меня три пальца, как эксперт, в то время как Оскар одной рукой находит мой бугорок, а другой теребит сосок. Мои бедра инстинктивно приподнимаются и трутся об их руки, электричество пронзает мое естество. Затем Паркер целует грудь Романа и берет в рот его огромный член, заставляя Романа откинуть голову назад в экстазе.

Я взрываюсь.

Я кричу.

Я катаюсь на нескончаемых волнах удовольствия, которые накатывают на меня от каждой из них.

Глядя на Паркера, стоящего на коленях перед Романом, на похоть в его глазах, когда он берет его глубоко снова и снова, я готова снова кончить, но я тоже хочу попробовать.

Я нахожу в себе силы встать только для того, чтобы сразу же опуститься на колени. Оскару и Каю, стоящим передо мной, должно быть, ясно, что в моих глазах светится нужда. Кай, наконец, высвобождается, и я вижу его всего. Он длинный, как и его пальцы, но не такой толстый, как два других, что идеально, и я уже представляю его у себя в заднице. Сейчас мне нужно, чтобы он был у меня во рту. Он не хватает меня за голову, позволяя мне задавать темп. Я переключаюсь между ними обоими, пока Паркер продолжает работать с Романом, который наблюдает за всем происходящим.

— Черт, черт, черт.

Я понятия не имею, кто проклинает и все ли они это делают. Я потерялась в своих других чувствах. Мне нужно, чтобы мой рот трахнули, я кладу руку Оскара себе на затылок, подбадривая его. Черт, ему это нравится, его толчки становятся неистовыми, и он проникает в мое горло, заставляя меня проглотить все до последней капли.

Он отпускает мою голову, и я слепо ищу Кая, который толкается в заднюю стенку моего горла, заставляя меня задыхаться, и я, черт возьми, жажду этого. Хватаю его за задницу, чтобы удержать на месте. Я сглатываю вокруг его члена, и это выводит его из себя, изливаясь внутри меня, когда он сам возбуждается от толчков.

Я смотрю на Романа, который уже смотрит на меня, и обнаруживаю, что встаю и прижимаюсь губами к его губам, пока Паркер продолжает свой темп. Я даже не рассматриваю тот факт, что он сможет попробовать других на моих губах, но это не мешает ему пожирать мой рот и находить свое освобождение, которое я мельком замечаю, как Паркер сглатывает.

Я на секунду оглядываюсь вокруг, разве плохо, что мне нужно еще немного? Именно тогда я понимаю, что Паркер еще не кончил. Встречаюсь с ним на земле, его глаза сияют, он никогда не выглядел сексуальнее. Мне нужно немного от него.

Прижимаясь своим лбом к его, я шепчу: — Ты нужен мне, Паркер.

Он мгновение обдумывает мои слова, прежде чем шепчет мне на ухо. Я мгновенно встаю, поднимаю его на ноги и тащу в свою спальню. Вспомнив о других, я оглядываюсь, и все они смотрят в замешательстве.

Черт.

Я заталкиваю Паркера в свою комнату.

— Раздевайся, — мурлычу я ему, и он улыбается в ответ.

Обращаясь к остальным, я кричу: — Это важно, не могли бы вы перетащить матрас Романа, и мы скоро вытащим мой. Я не хочу, чтобы кто-нибудь уходил сегодня вечером.

Роман знает, он кивает и заставляет остальных беспрекословно следовать его примеру.

Я захлопываю дверь своей спальни и, поворачиваясь, нахожу Паркера раздетым, как я и просила.

— Ты уверен в этом? — спрашиваю я.

— На сто процентов, — отвечает он без колебаний, только правду.

Я киваю.

— Хорошо, потому что ты весь мой, Паркер, — бормочу я.

Мурашки бегут по всему моему телу.

Все мои слова правдивы.

Мой чертовски горячий девственник.

(Паркер)

Мой мозг работает со скоростью миля в минуту, и если я не успокоюсь, все закончится слишком быстро, а я так не сдамся. Выражение ее глаз говорит мне, что сначала у нее есть вопросы.

Я откидываюсь назад, опираясь на руки, и ее взгляд останавливается у меня между ног.

Черт, похоть в ее глазах сводит меня с ума, с той секунды, как я прошептал это, она подскочила на ступеньку выше.

— Луна, я так сильно хочу этого с тобой, но не так. Я не делал того, что, как я вижу по твоим глазам, ты хочешь сделать.

Я никогда не ожидал, что она будет всем командовать и оставит нас наедине, я ожидал, что она сбежит куда подальше. Боже, наблюдая за ней там, она была такой сексуальной, настоящая гребаная богиня.

— Из этого пути назад нет. — заявляет она.

Она не спрашивает, лгу ли я, она знает. Я не отвечаю, вместо этого киваю ей. Она медленно приближается ко мне, она черная вдова, и я пойман в ее сети, но все же я не хочу быть где-то еще.

— Какой у тебя опыт?

Я думал, что мне будет неловко говорить об этом, но с ней это кажется естественным.

— Во всем, кроме настоящего секса, я вполне счастлив, когда практически любой дает мне голову на отсечение. Мне нужно немного больше, чтобы ответить взаимностью, но у меня никогда не было достаточной связи с кем-то, чтобы хотеть настоящего экстаза, — честно бормочу я.

— Ты когда-нибудь делал это с Романом раньше? — спрашивает она, и я вижу, как она вспоминает его член у меня во рту, и это возбуждает ее.

— Да, редко, но да, — отвечаю я, снова радуясь честности с ней.

Она опускается между моих ног, пальцы скользят вверх по бедрам, но не касаются меня, сводя меня с ума.

— Я никогда раньше не была у кого-то первой, — шепчет она.

Черт.

— Тогда это должно быть что то первое для нас двоих, Луна, — уверенно отвечаю я.

Она придает мне силы во многих отношениях, которые сам никогда по-настоящему не пойму.

Не только это, но и сегодня вечером она отказалась встретиться с моим отцом. Дала ему отпор. Постояла за себя. Она всегда привлекала мое внимание, но в тот момент я принадлежал ей полностью. Затем она заставляет Романа вытащить меня оттуда, достаточно заботясь о том, с какими последствиями я мог столкнуться, потому что я тоже не смог бы просто стоять на своем. По крайней мере, пока. Она заставляет меня хотеть того же.

Я обхватываю ладонями ее лицо и приближаю ее губы к своим. Я хочу ее. Она нужна мне.

Она отстраняется слишком быстро, чтобы медленно провести губами по моей груди, как я делал с Романом. Ее язык слегка кружит вокруг моего кончика, и я откидываю голову назад, черт возьми, она немного дразнит.

— Луна, ты можешь быть моей королевой, и это может быть мой первый раз, но, черт возьми, не дразни меня. У нас уже была прелюдия, — ворчу я, сжимая ее грудь, и она дрожит.

Она не может говорить, только кивает.

— У тебя есть презервативы? — я спрашиваю, потому что чертовски уверен, что даже не думал брать их с собой.

Она забирается ко мне на колени и долго смотрит на меня, прежде чем, наконец, отвечает.

— Да, но я принимаю таблетки, и в твой первый раз я хочу, чтобы мы почувствовали друг друга кожа к коже, запомнить это навсегда. Я никогда этого не делала, это было бы впервые для нас обоих.

Черт, я хочу этого. Я доверяю ей, особенно когда вижу уязвимость в ее глазах. Я киваю, и это единственное разрешение, которое ей нужно, поскольку она прижимается своей киской к моему члену, приближая его к своему входу и медленно опускаясь на меня.

Твою мать. Это. Невероятно. Все, что я могу осознать, это ощущение ее тепла, окружающего меня, уносящего меня все глубже и глубже. Когда она полностью садится, мои руки нащупывают ее бедра, удерживая ее на месте. Она такая тугая. Мой член никогда раньше так не сжимали, и я хочу большего. Вспомнив, что нужно дышать, я, наконец, издаю стон, застрявший у меня в горле.

Ее руки заставляют меня поднять голову, чтобы не смотреть туда, где мы соединены.

— Блять, Паркер. Я никогда. О боже, — кричит она, пытаясь прижаться ко мне.

Я ослабляю хватку, чтобы она могла двигаться, и теряю контроль.

Растворившись в ее движениях, во всех этих ощущениях.

Держа одну руку на ее заднице, пока она насаживается на меня снова и снова, я использую другую, чтобы поднести ее сосок ко рту. Она чертыхается, когда я снова и снова щелкаю языком. Движения ее киски становятся неистовыми, когда ее сердцевина крепко сжимается вокруг моего члена, и я не могу удержаться, чтобы не прикусить ее сосок, что только еще больше выводит ее из себя.

Если парни там, они определенно услышали ее, и это заводит меня еще больше. Даю им понять, что я хорошо забочусь о ней.

Решив, что хочу контролировать, я переворачиваю ее на спину, провожу языком между ее ног, пробуя на вкус мою королеву, прежде чем снова войти в нее.

Черт.

Она крепко обхватывает ногами мою талию, пока я толкаюсь все глубже и глубже. Ее крики становятся громче, и я могу сказать, что она снова близко, нащупывая большим пальцем ее клитор, я не сбавляя темп жестко врезаюсь в нее.

— Паркер. Черт. Паркер, — кричит она, когда ее киска крепко сжимается вокруг меня.

Я больше не могу сдерживаться и кончаю сильнее, чем когда-либо прежде, продолжая входить в нее, преодолевая наши толчки вместе.

Я опускаю голову ей на плечо, пытаясь отдышаться, пока мы оба спускаемся с высоты. Она откидывает мои волосы назад, и я поднимаю голову, чтобы заглянуть ей в глаза. Я целую ее со всей страстью, которую испытываю к ней, вместо того, чтобы использовать глупые слова, она отвечает так же яростно, и моя душа успокаивается, но в то же время готова взорваться.

Не желая оставлять ее лежать в нашем беспорядке, я встаю с кровати, и она следует за мной, хотя и делает паузу, чтобы посмотреть вниз на свое тело. Я вижу это. Моя сперма стекает по внутренней стороне ее ноги.

— Черт возьми, мне это нравится, — стону я, и она ухмыляется мне.

— Ты хочешь, чтобы я приготовил для тебя душ или ванну? — спрашиваю я, и она обвивает руками мою шею.

— Ты, Паркер, Паркер, слишком добр ко мне. Я бы умерла за то, чтобы прямо сейчас полежать в этой ванне.

Я улыбаюсь, не в силах скрыть произведенное на меня впечатление.

— Ты не против идти в таком виде или тебе нужна моя рубашка?

— Мне было бы хорошо обнаженной, но мысль о твоем запахе на мне слишком трудно отрицать, — мурлычет она.

Черт. Она знает, что делает со мной. Я передаю ее ей, и она застегивает всего две пуговицы, чертовски горячая.

Она идет открывать дверь, но я не могу удержаться и беру ее на руки, чтобы отнести в ванную. Когда мы заходим в гостиную, по телевизору показывают другой фильм, и о чем бы ни говорили ребята, они забывают, пока смотрят на нас.

Голова Луны покоится у меня на плече, поэтому она не видит, что мы привлекли их внимание. Я уже наполовину рассказываю ей обо всем, когда Оскар наконец открывает рот.

— Трахни меня, Паркер, тебе удалось продержаться больше шести секунд в свой первый раз или как?

Роман бьет его по голове, а Луна кричит: — Не будь мудаком Оскаром.

— Детка, я не такой, я просто хочу убедиться, что он хорошо относился к моей девочке, — оправдывается он. Мудак.

— Он может рассказать тебе подробности, пока я принимаю ванну, учитывая, что его сперма все еще стекает по моей ноге, хорошо? — она отвечает, не сводя с меня глаз и улыбаясь. Она знает, что только что сделала.

— Подожди? Что? С чего бы это… о боже. Ты везучий ублюдок, Паркер, мой член снова твердеет, — стонет он.

Да.

Я мог бы жить этим моментом вечно, как самый счастливый ублюдок на свете.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

(Луна)

Утро понедельника, а я еще не в форме. Я полностью готова выполнить свое первое задание. Уэст отписал мне покинуть кампус на следующие два дня, без вопросов, что меня удивило. Думаю, я ожидала, что он поднимет шум, но я рада, что мне не пришлось иметь дело ни с чем из этого. Подо мной «Дот», и я направляюсь в Вашингтон, где находится штаб-квартира «DCM Tech». У меня есть свои инструменты и несколько новых от Кая, так что у меня все готово.

Я готова к тому, что мой телефон начнет разрываться в любой момент, учитывая, что я отправила группе сообщение, в котором сообщила, что меня не будет рядом в ближайшие несколько дней. Я просто знаю, что по крайней мере один из них будет недоволен тем, что я одна, но я уже много раз делала это сама. Рыжая знала, что я уезжаю этим утром, значит, кто-то знал, где я собираюсь быть. Я знала, что она не стала бы спорить из-за этого, как парни.

Я уехала до шести утра, чтобы хорошо провести время и подготовить день, прежде чем отправиться на задание сегодня вечером. Когда я подъезжаю к «Four Seasons», уже почти восемь. Потребовалось много исследований, чтобы выяснить, на какие отели в Вашингтоне не повлиял Физерстоун, и, как правило, это были либо самые дорогие, либо захудалые гостевые дома.

Я паркую «Дот» в квартале от отеля, чтобы убедиться, что на ней нет камер, и чтобы она не была связана со мной в этом отеле. Когда я вхожу в вестибюль в своих узких рваных джинсах и кожаной куртке, я чувствую себя слегка раздетой и думаю, не следовало ли мне попытаться лучше вписаться в обстановку.

Черт возьми, я уверена, что у них здесь тоже есть «Rockstar stay», просто не прямо сейчас.

Направляюсь к стойке регистрации, девушка оглядывает меня так, словно я вляпалась в дерьмо. Отлично.

— Могу вам чем-то помочь?

— Да, у меня забронирован номер на имя Гиббс, — отвечаю я, стараясь не подражать ее дерьмовому отношению.

— Мне кажется, ты не по адресу, детка.

Она что, разыгрывает меня?

— Я предлагаю вам запустить вашу систему и зарегистрировать меня, Лаура, — говорю я, читая ее имя на бейдже.

Она вздыхает, слегка поворачиваясь, затем ее лицо вытягивается.

— Гиббс, который забронировал королевский люкс, — спрашивает она, делая глоток.

Мне хочется ударить ее головой о стену от досады на ее дерьмовые девчачьи выходки, но я этого не делаю.

— Это я, — говорю я с ухмылкой.

Она быстро кивает и дает мне все, что мне нужно.

— Я надеюсь, что вы прекрасно проведете время у нас, мисс Гиббс. Ваша посылка была получена в пятницу и сейчас ждет вас в вашем номере.

Отвали Лаура.

Надеюсь, у тебя появятся остроконечные кондиломы.

Не судите меня.

Я нахожусь на втором этаже, поэтому поднимаюсь по лестнице. На этом этаже не так много комнат, потому что они такие большие, поэтому я быстро оказываюсь внутри. Черт, если я думала, что приспособиться к своему номеру вФезерстоуне — это что-то новое. Когда я увидела, что у них есть номера с частным фитнес-залом, я ухватилась за это. Я могу буквально делать все, кроме области видимости, и фактически вводить «DCM all» отсюда.

Эта комната больше, чем в домах некоторых людей. Одно только входное пространство размером с мою гостиную в Фезерстоуне, все мраморные полы и элитная мебель. Это звездные светильники на потолке? Все пространство представляет собой смесь современного и традиционного. Гостиная размером примерно с Главный зал, это безумие. Мне тоже нравится кровать «deep purple sleigh» в спальне. А открытая терраса заставляет меня пожалеть, что я приехала одна, потому что там можно было бы устроить потрясающую вечеринку.

В люксе даже есть конференц-зал, вмещающий десять человек, с проекторами, мониторами и досками презентаций, развешанными по стенам.

Я заранее доставила все, что не могла взять с собой в дорогу. Многое мне прийдешься оставить, мне еще нужно сделать кое какие проверки, и после того, как я их проведу, остальное будет либо выброшено, либо отправлено обратно.

Было бы проще, если бы я просто взяла машину, но к черту это.

Мне нужно установить свои камеры снаружи здания, ко всему остальному у меня будет доступ, если я взломаю систему наблюдения. Я всегда так поступала, это заняло бы у меня целую вечность, но на этот раз Кай помог мне. Он практически выполнил всю работу, теперь мне просто нужно открыть защищенную папку на моем ноутбуке и бац, я внутри.

Я наблюдала за ними в разное время дня, и процесс завершения работы всегда один и тот же, и никто никогда не остается позже восьми вечера. Чертежи хранятся в офисе администратора, к ним легко получить доступ. Мне просто нужно туда попасть.

Я устанавливаю по нескольку камер в каждой комнате моего номера, потому что лучше перестраховаться, и, по крайней мере, пока меня нет, я все вижу.

Я подумываю о том, чтобы вздремнуть, но я еще не ела, и отсюда вижу, как мигает мой телефон, крича мне ответить ребятам, пока они не взорвались. Разблокировав его, я вижу более двадцати пропущенных звонков и слишком много сообщений в групповом чате. У меня также есть сообщение от Рыжей, поэтому я сначала просматриваю ее.

Рыжая: Эй, просто проверяю, ты добралась? Я уже скучаю по твоей нахальной заднице. Заканчивай с этим и возвращайся сюда, девочка!

Луна: Я здесь. Ты бы умерла за эту комнату. Это заставляет меня думать, что нам нужно куда-нибудь съездить! Ребята разрывают мой телефон, пожелайте мне удачи.

Рыжая: Девочка, это звучит как план! Тебе не нужна удача, эти парни обвились вокруг твоего мизинца. Ха ха. Люблю тебя, сучка!

Она заставляет меня посмеиваться про себя, всегда поднимая мне настроение. Теперь о дерьмовом шоу, которое скоро будет в групповом чате.

Роман: Какого, хрена, Луна, ты шутишь, да?

Роман: Луна, богом клянусь, возьми трубку.

Оскар: Детка, ты сумасшедшая. Где ты?

Паркер: Я не рад, что ты ушла одна, Луна, пожалуйста, ответь.

Роман: Я близок к тому, чтобы заставить Кая отслеживать твой мобильный, не заставляй меня!

Кай: Сакура, пожалуйста, просто дай нам знать, что с тобой все в порядке.

Оскар: Детка…

Паркер: Я волнуюсь, ребята, прошло почти три часа.

Роман: Я разговаривал с Уэстом, очевидно, именно он выдал ей пропуск за пределы кампуса.

Оскар: Достань нам пропуска за пределы кампуса, она не должна быть одна.

Кай: Луна взрослая женщина, но я согласен, я волнуюсь.

Паркер: Роман? Есть успехи?

Роман: Он мудак. Говорит, что она должна сделать это одна. Дай ей двадцать минут, а потом я ухожу отсюда. К черту последствия.

Оскар: Я тоже.

Паркер: Где базируются DCM Tech?

Кай: Вашингтон

Оскар: По крайней мере, мы знаем, куда направляемся.

Черт возьми, эти ребята сумасшедшие. Я хотела бы отправить короткое сообщение, чтобы я могла поесть и поспать, но я знаю, что этого будет недостаточно. Я быстро заказываю еду наверх и звоню в групповой чат, включаю громкую связь и отхожу от стола.

Едва раздается звонок, как на линии раздается голос Романа

— Что на самом деле за хуйня, Луна? Ты знаешь, как я волновался? Ты не можешь просто взять и сделать это, — рычит он.

Он сумасшедший, но ему нужно понять, что я самостоятельная личность и прекрасно справлялась с жизнью, прежде чем согласилась на это, что бы это ни было между нами.

— Ты закончил? — спрашиваю я.

— Закончил? Блядь, закончил? Ты даже понятия не имеешь, не так ли?

— Я понимаю твое беспокойство, Роман. Я понимаю, вам, ребята, не нравится, что я занимаюсь этим одна, но в ту секунду, когда вы начнете кричать на меня, как на ребенка, вас тут же отключаю. Теперь ты либо будешь проявлять ко мне хоть какое-то гребаное уважение, когда будешь говорить со мной, либо этот разговор окончен, что это будет? — я рычу.

«Тузовая задница».

Возможно, я занимаю чрезмерно оборонительную позицию, но я та, кто я есть, крутое дерьмо.

Меня встречает тишина, глядя на экран, я вижу, что имена других парней тоже отображаются, как при вызове, но никто ничего не говорит.

— Он заткнулся, Луна, пожалуйста, не заканчивай разговор, — тихо зовет Паркер в трубку.

— Привет, детка, — отвечаю я, как будто я совершенно другой человек, вся такая мягкая и полная радости.

Они что то делают со мной, заставляют называть их прозвищами, и что ж, только что он не был занудой.

— Эй, ангел, ты в порядке? Я беспокоюсь за тебя, — отвечает Паркер.

Как будто он знает, что ему нужно сделать полную противоположность тому, что только что сделал Роман, чтобы улучшить эту ситуацию, и это заставляет меня улыбаться.

— Со мной все в порядке, я в отеле, жду, когда принесут еду. Затем мне нужно установить камеры снаружи здания и вздремнуть, я просто еще не решила, в каком порядке это делать. Ты в порядке?

— Теперь, когда я услышал твой голос, мне лучше, но мне было бы намного лучше, если бы ты была не одна.

— Я знаю Паркер, но дело не в вас, ребята. Это мое задание. Задание, почти идентичное работе, которую я выполняла раньше. Я здесь не пытаюсь что-то доказать людям, которые не заслуживают такого уровня усилий с моей стороны. Я здесь полностью осознаю себя и свои навыки. Я вернусь завтра вечером, — предлагаю я, как будто мне вообще нужно их успокаивать.

— Речь идет о нас, принцесса. Мы заботимся о тебе, а ты не позволяешь нам этого делать, — рычит Роман, явно все еще не в состоянии контролировать свое разочарование.

— Заткнись, Роман, — кричит Кай, что заставляет меня тихо усмехнуться.

Кто-то использует классическую реплику Романа в ответ. Это должен был сказать Оскар для полной смены ролей.

— Сакура, ты уверена, что не можешь позволить хоть одному из нас быть рядом? — спрашивает Кай, я мгновение не отвечаю, пытаясь понять, что к лучшему.

— Пожалуйста, детка, пойди с нами на компромисс. Только один из нас, кто бы ни пришел, не будет тебе мешать, и мы не будем сходить с ума еще больше, — умоляет Оскар, наконец присоединяясь к разговору.

Компромисс? Это что такое? Я все еще не привыкла думать о других. Когда речь шла о Томми, я ни разу не принимала его во внимание. Теперь мне приходится думать о четырех других, как будто это совершенно нормально.

Но сейчас все по-другому. Я чувствую себя по-другому. Я другая, и я хочу, чтобы у нас все получилось. Особенно после субботнего вечера. Не секс, хотя это было феноменально, но после всего этого. Оба матраса сдвинуты вместе на полу в гостиной, диваны позади нас. Свернувшись калачиком и расслабившись в обществе друг друга, я почувствовала, что в тот момент я принадлежала этим ребятам. Это то, чего я хотела больше.

— Хорошо, я пойду на компромисс. Только один, не давите на меня. Клянусь, если еще кто-нибудь из вас появится, будьте готовы к дерьмовому шоу. Я в «Four Seasons», не паркуйтесь у отеля. Королевский люкс, комната 200 на втором этаже. Решайте между собой, кто пойдет, моя еда здесь, и я в конце концов заслуживаю гребаного сна.

Я положила трубку. Я не думаю, что это было слишком грубо, я хотела быть жестче, но я пошла на компромисс настолько, насколько могла заставить себя сделать.

Боже, дай мне сил справиться с четырьмя властными придурками.

Мне это понадобится.

(Роман)

Ради всего святого, как мне убедить этих парней позволить мне пойти? Я знаю, что я эгоист, но мне все равно.

— Я чувствую, что мы только что достигли важной вехи, убедив ее пойти на компромисс, поэтому мы не можем все испортить. Молодец, Оскар, для разнообразия, твой рот не ухудшил ситуацию, — говорит Кай, заставляя Оскара улыбнуться, как чеширского кота.

— Это значит, что я могу пойти, верно? — Оскар кивает.

— Нет, блядь, это не так. Мне нужно пойти, чтобы я мог загладить свою вину перед ней, — добавляю я.

Остальные хмуро смотрят на меня, обдумывая мои слова и решая, соглашаться со мной или нет. Это мой момент признаться им во всем, я чувствую, как это разливается по моей крови, и это заставляет мое сердце биться с бешеной скоростью.

— Есть и другие вещи, о которых я не говорил со всеми, включая Луну, и мне нужен шанс сделать это. Это касается ее, и я беспокоюсь, что если станет слишком поздно, пути назад уже не будет, — признаюсь я.

— Поговорить о чем? — спрашивает Паркер.

— Паркер, клянусь, я вам все объясню, ребята, но сначала мне нужно поговорить с Луной, — умоляю я.

Я знаю, что мы все вложились сюда, и я знаю, даже если это по недосмотру или нет, я могу все это испортить, а мы едва начали.

Они пристально смотрят на меня.

— Хорошо, иди ты, — соглашается Оскар, — Но, клянусь богом, что бы это ни было, тебе лучше совершенно ясно дать понять, что мы ни хрена не знаем, потому что, если ты потопишь этот корабль, я не пойду ко дну вместе с тобой.

Все, что я могу сделать, это кивнуть.

— И заставь ее пообщаться с нами по видеочату, когда приедешь, я уже скучаю по ее лицу.

Трахни меня, Оскар, конечно, самый избитый, хотя мы действительно не сильно отстаем от него.

Не желая больше терять время, я направляюсь к двери, когда Кай вкладывает мне в руку конверт.

— В нем есть маячок. Это даст нам целых два часа слежки за ней, это очень незаметно, но ты должен убедиться, что она этого не найдет, понял? — он шепчет.

Черт возьми, да, я понимаю, вот почему он лучший технарь в округе. Я похлопываю его по спине и ухожу. У меня впереди двухчасовая поездка, и у нее будет достаточно времени вздремнуть, пока я соображу, как, черт возьми, затронуть тот факт, что мы знали друг друга в детстве.

У меня потеют ладони, когда я думаю об этом. Если то, что сказал Раф, правда, это будет выглядеть так, будто я специально держал это в секрете, но я последовал его совету, чтобы она не сломалась. Сейчас вокруг нас многое происходит, и, судя по отрывкам, которые дал мне мой отец, будет только хуже. Я не хочу, чтобы между нами стоял этот груз, и я хочу быть рядом, чтобы поддержать ее в этом.

Вместе мы сильнее, независимо от прошлого. Мне просто нужно, чтобы она это увидела.

Прибыв в Вашингтон, я проезжаю мимо отеля в поисках места для парковки. Десять минут спустя я стучу в ее дверь. Ей требуется минута, чтобы ответить, и когда она это делает, она уже в своей тренировочной форме. Боже, каждый раз, когда я ее вижу, она становится красивее. Я думаю, это потому, что каждый раз, когда я рядом с ней, она дарит мне еще одну частичку себя. Напоминает мне о том времени, когда мы были молоды, и тогда я тоже следил за каждым ее словом. Может, большую часть времени я и капризный засранец, но если она попросит меня прыгнуть, я это сделаю.

— Ха, я была уверена, что Оскар убедил бы вас всех, что именно он заставил меня пойти на компромисс, поэтому именно он должен был прийти. Он бы так придирался, что ты бы просто послал его лишь-бы он заткнулся, — говорит она, прислоняясь к дверному косяку.

— Ты была бы права. Он действительно сделал это, за исключением того, что я подумал, что здесь, с тобой, мне будет спокойнее. — я не могу сдержать усмешку.

Она изучает нашу динамику. Притягивая ее к себе, я прижимаюсь губами к ее губам, наслаждаясь ощущением ее прикосновения.

Заталкивая ее внутрь, я закрываю за собой дверь. Осматривая это место, я удивленно поднимаю бровь, глядя на нее.

— Не смотри на меня так. Я никогда раньше нигде так не останавливалась. Ты знал, что "Четыре сезона" — единственный отель в Вашингтоне, не имеющий отношения к Физерстоуну? Я качаю головой, удивленный тем, что она так глубоко изучила все, прежде чем прийти сюда, я впечатлен.

— Потом, когда я бронировала номер, я узнала, что в королевском люксе есть собственный тренажерный зал, и я просто не могла отказаться от такого уровня роскоши, — подмигивает она, заставляя меня усмехнуться.

— Как по-девчачьи материалистично с твоей стороны, — шучу я, заставляя ее ударить меня, пока она идет впереди.

— Так что, ты можешь быть моим приятелем за едой, если хочешь? У меня есть время поесть, потом мне нужно установить последнее оборудование, что не займет больше пары часов. Тогда мне нужно будет выйти около десяти, на всякий случай, — бросает она через плечо.

Я ненавижу, что ей приходится это делать, но нравится нам это или нет, это наш мир.

— Значит, я здесь, чтобы составить тебе компанию, пока ты ешь, да?

— Ну, ты же сам захотел быть здесь, помнишь?

— Не пытайся дерзить мне, принцесса, иначе ты не получишь никакого члена на десерт, — притворно надуваюсь я, тоже уперев руки в бедра.

Это тоже чертовски работает.

— Ты бы не посмел, — говорит она, но в ее голосе нет обычной уверенности.

— Испытай меня, — предлагаю я.

Я только что бросил вызов, я вижу, это написано у нее на лице. Ей каким-то образом удается держаться выше, и ее ухмылка какая-то хреновая, но мне это нравится. Она снимает свой спортивный лифчик и знает, что заполучила меня. Я не могу сказать "нет" этим деткам, которые увешаны драгоценностями.

— Ты победила, — бормочу я.

— Я рада, что ты это сказал, а теперь пойдем, протестируешь матрас вместе со мной, красавчик, — мурлычет она, и я, как гребаный щенок, следую за ней.

Мы поговорим позже.

Сначала мне нужно попробовать мою девушку на вкус.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

(Роман)

Она уходила на несколько часов, чтобы установить наблюдение, оставив меня осматриваться. Ее техническая оснащенность впечатляет. Я могу сказать, что исходило от Кая, но даже без этого она знает, что она здесь делает. Она, блядь, была создана для этого мира, она просто не знает этого или, кажется, не хочет этого.

Уже почти десять, и я знаю, что она скоро уедет, а я все еще не придумал, куда девать это чертово устройство слежения. Я отправляю сообщение Каю.

Роман: Ты можешь отвлечь ее ненадолго? Я не могу спрятать трекер местонахождения.

Он не отвечает, но через двадцать секунд телефон Луны загорается, и начинается видеочат с парнями на другом конце провода. Она закатывает глаза, отвечая.

— Ты звонишь, чтобы позлить меня перед тем, как мне нужно будет уходить?

Никаких приветствий или любезностей, только Луна. Совершенство.

Пока они поддерживают с ней беседу, я выхожу из конференц-зала, в котором она отсиживалась, чтобы придумать, куда поставить эту штуку. Вот почему эти ребята мне как братья. Без лишних вопросов мы всегда были готовы биться друг за друга.

Я нахожу ее ботинки и вставляю их в небольшую арку внизу. Трекер ультратонкий, почти как защитная пленка для экрана, только намного меньше. Я закрепляю его и надеюсь, что это все. Я направляюсь на кухню и беру бутылку воды, выпивая ее наполовину, по пути обратно к ней, как будто это то, ради чего я ушел.

Они все еще болтают, но я вижу, что она постоянно поглядывает на часы. Как бы мы не хотели, чтобы ей приходилось иметь дело со всем этим, она имеет, они сделали то, что мне было нужно, теперь ей нужно сосредоточиться.

Стоя позади нее, я кладу подбородок ей на плечо, поглядывая на телефон.

— Вы, ублюдки, закончили приставать к моей принцессе? — говорю я, целуя ее в щеку.

Я вижу, как она слегка краснеет. Она не привыкла ко всему этому вниманию, но ей это нравится.

— Пошел ты, Роман, я должен был отправиться к ней первым, — надувает губы Оскар, но никто его не поддерживает.

— Ей сейчас нужно сосредоточиться, — приказываю я. — Попрощайтесь.

Они едва успевают вымолвить хоть слово, когда я хватаю трубку и заканчиваю разговор.

— «Тузовая задница».

Она свирепо смотрит на меня, но в ее голосе нет настоящего гнева. Мне нравится ее маленькое прозвище для нас, когда мы ее раздражаем, поэтому я не могу не ухмыльнуться ей.

— Что еще осталось сделать?

— Ничего, все готово, мне просто нужно уйти прямо сейчас, — говорит она, когда я обнимаю ее, прижимаясь губами к ее макушке.

Я никогда не был из тех, кто проявляет привязанность маленькими жестами и прикосновениями, но она раскрывает ту мою сторону, которую я когда-то помнил ребенком. Имея это в виду.

— Эй, когда ты вернешься или утром, я хочу поговорить с тобой кое о чем, — бормочу я.

— По поводу чего?

— Не сейчас, тебе нужно со всем этим разобраться, и я хочу, чтобы ты сосредоточилась на этом, но потом, пожалуйста. Это важно, но все потом.

Она с беспокойством смотрит мне в глаза, но я ничего не предлагаю ей, я не шучу, когда говорю, что хочу, чтобы она сосредоточилась. Должно быть, она понимает, что я говорю серьезно, потому что кивает и идет дальше.

— Тебе не нужно ждать, я не уверена, сколько времени это действительно займет.

— К черту это, я буду сидеть и смотреть на эти мониторы, пока твоя сладкая попка не вернется сюда, поняла?

Она не отвечает, потому что это не вопрос.

Она надевает ботинки и черную толстовку с капюшоном. Хватает свой маленький рюкзак со всем необходимым.

— Я не собираюсь лгать, Луна, мне кажется неправильным оставаться здесь, пока ты занимаешься этим, но я изо всех сил стараюсь уважать твои желания.

— Я не могу передать тебе, как много для меня значит то, что ты идешь против своих собственных внутренних инстинктов, чтобы дать мне возможность делать то, что должно быть сделано, — отвечает она с улыбкой. — А теперь поцелуй меня, чтобы я могла уйти и побыстрей вернуться.

Она едва позволяет мне чмокнуть ее, прежде чем направляется к двери. Она улыбается и уходит, а я остаюсь с чувством легкой растерянности.

Возвращаясь в конференц-зал, я набираю номер Кая.

— Эй, она только что ушла, я прилепил это к ее ботинку.

— Да, он подал сигнал на мой ноутбук, когда ты его активировал. Я отправлю копию своего экрана на ноутбук Луны, пока она не сосредоточится на всем остальном, — говорит он, завершая разговор, и делает именно то, что только что сказал.

Она движется медленно. Должно быть, она идет пешком, черт возьми, мне следовало предложить подвезти ее или что-то в этом роде, теперь я чувствую себя еще большим мудаком.

Кай: Я чувствую твое напряжение отсюда. Она пойдет пешком, чтобы слиться с толпой и держаться в тени.

Его сообщение немного успокаивает меня, но мне все равно это не нравится.

Примерно через двадцать минут я вижу, как она переходит к записи с камер, которые она установила снаружи здания, у нее также есть доступ к ним на ее телефоне, чтобы она могла видеть как можно больше. Она подходит к служебному входу и достает карточку доступа. Откуда, черт возьми, она ее взяла? Очевидно, что, поскольку это не мое задание, я на самом деле не рассматривал, как все это будет происходить.

Я гребаный идиот.

Пара цифр на клавиатуре, и над дверью мигает зеленая лампочка, и она внутри. Вот так просто. Я перевожу взгляд на мониторы, показывающие обстановку внутри здания, и нигде ее не вижу, даже тени. Затем одна из камер на мгновение мигает, а затем возвращается в нормальное состояние.

Что за черт.

У меня звонит телефон, и я отвечаю, не глядя.

— Ты это видишь?

— Я даже не знал, что у нее есть такая технология. — Кай отвечает в трубку.

— Что ты имеешь в виду?

— Она буквально держится в тени, как ниндзя, но когда у нее это не получается, она глушит канал наблюдения там, где находится, что позволяет ей оставаться незамеченной, — шепотом кричит он в восторге от того, что видит.

Трахни меня, она действительно хороша.

— Я знаю, она сказала, что файлы были в кабинете администратора, который находится на двенадцатом этаже, так что она, скорее всего, поднимется по лестнице для персонала, — говорю я.

Он продолжает говорить по телефону, но мы вообще ничего не говорим, просто наблюдаем за экранами наблюдения абсолютно впустую, за исключением случайного мерцания то тут, то там. Для любого другого это было бы каким-то безумным дерьмом, но, черт возьми, это горячо.

Внезапно камера в кабинете администратора отключается на целых двадцать секунд, а затем снова включается, как ни в чем не бывало.

— Она потрясающая, — заявляет Кай по телефону. — Тебе лучше относиться к ней хорошо, когда она вернется, она не заслуживает меньшего.

— Да, — отвечаю я, отключая телефон.

Не нуждаюсь в дальнейших признаниях того, какая она удивительная. Мне просто нужно сначала поговорить с ней, тогда, надеюсь, она даст мне шанс заставить ее почувствовать себя богиней, которой она и является.

Она еще не вышла из здания, когда раздается стук в дверь. Какого черта кто-то стучит в дверь? Я выхожу в прихожую и бросаю взгляд на затемненный домофон.

Черт.

Здесь что-то не так.

Я быстро отправляю сообщение в групповой чат, затем отключаю его. Снова раздается стук, когда я вытаскиваю пистолет, к счастью, который достал из кармана пальто.

— Я знаю, что ты там, Ривера. Будет лучше, если ты откроешь эту чертову дверь сейчас, пока я не передумал и не выломал ее первым.

Срань господня.

Рико.

У меня нет возможности отправить последующее сообщение до того, как дверь открывает горничная, которую тут же расстреливают у меня на глазах. Поднимая пистолет, я успокаиваюсь.

Черт.

Не возвращайся, Луна.

(Луна)

Отходя от «DCM Tech», я медленно снимаю напряжение со своих плеч. Выбраться оттуда незамеченной по метровой трубе немного сложнее, чем это было по пути сюда. Убедившись, что ни одно из моих устройств не работает, я прячусь в ближайшем переулке и убираю все свои вещи.

Черт, адреналину потребуется некоторое время, чтобы выветриться. Может, и хорошо, что Роман все-таки приехал. Я просто хочу знать, о чем нам нужно поговорить в первую очередь, это заставляет мой разум беспокоиться.

Я возвращаюсь тем же путем, каким прибежала, чтобы закончить то, что мне нужно было сделать перед сном. Я просмотрела основной обзор еще до того, как забрала все документы, но мне нужно будет снять копии с остальных, когда я вернусь в комнату. Тогда я смогу отправить его обратно утром.

Обычно я никогда не снимала копии с документов, которые крала раньше, но на этот раз я хотела знать, зачем все это делается, и получить более четкую картину, как только мы все сопоставим информацию. Кай уже взломал всю систему «DCM», и именно так он дал мне отрывки, которые я использовала в цифровом виде.

Я знала, что Паркер был близок к завершению разработки технологии, которая от него требовалась. Оскар сказал, что он сделал все, кроме уничтожения конспиративной квартиры, и у Романа была хорошая информация о наблюдении за агентом, но он еще не заключил сделку с «DCM tech». Хотя он все еще не объяснил более подробно, для чего заключалась сделка.

Все это было просто игрой воображения и явно частью более масштабного плана, который я тоже отказываюсь выполнять вслепую.

Увидев, что в поле зрения показался отель, я ускорила шаг, готовая позволить Роману поработать надо мной и вытащить меня из моих вен, взрывающихся от того порыва, на котором я все еще ехала. Я поднимаюсь по лестнице и достаю телефон из рюкзака, вспоминая, что он был выключен, пока меня не было дома.

Срань господня.

Были сообщения и пропущенные звонки от всех парней, даже хуже, чем сегодня утром.

Черт возьми.

Нам нужны некоторые основные правила, потому что ситуация выходит из-под контроля. Поднимаясь на свой этаж, я решаю зайти и поговорить со всеми одновременно, потому что это смешно. Я думала, что после этого было достигнуто взаимопонимание, но, очевидно, я ошибалась. Взглянув на сообщения, когда я подхожу к своей двери, я останавливаю свой следующий шаг.

Роман: АНАНАС

Кай: Где?

Оскар: Что происходит?

Оскар: Роман, что происходит?

Паркер: Где Луна?

Кай: Мы уже в пути.

Паркер: Луна. Не возвращайся в отель.

Паркер: Луна?

Оскар: Ответь на гребаный звонок, детка.

Оскар: Держись подальше от этого отеля Луна.

Что, черт возьми, происходит. Я слышу, как что-то разбивается по другую сторону моей двери прямо передо мной, и я знаю, на что бы я ни наткнулась, это будет не к добру. Но я не могу уйти, не с Романом внутри. Отбрасывая чертежи, я достаю пистолет из кармана толстовки и проверяю лезвие в ботинке. Сделав глубокий вдох, я поднимаю свою карточку с номером, и раздается громкий щелчок, кто бы ни был здесь, он знает, что я тоже здесь. Я толкаю дверь ногой и отступаю назад с поднятым пистолетом.

— Не стесняйся, маленькая Луна, если ты хочешь, чтобы Роман прожил дольше следующих пяти секунд, я предлагаю тебе показать свое лицо, — рычит кто-то с другой стороны.

Я не могу узнать голос, но я знаю, что это нехорошо.

Держа пистолет наготове, я вхожу в комнату, и внутри у меня все кричит.

Отец Паркера.

По бокам четверо мужчин с Романом, привязанным к стулу.

Я собираюсь убить его, черт возьми.

— Что здесь происходит? — я спрашиваю небрежно, как будто мое сердце не стучит в ушах.

— Ну, ты отказалась встретиться со мной на вечеринке в субботу, и каким бы сексуальным ни казался Раф, он никто, и я имею в виду, что никто не говорит мне "нет". Это включает в себя и вас, мисс Стил, не так ли?

Ухмылка на его лице угрожающая, а взгляд безумный. В его венах определенно текут наркотики, что делает его еще более непредсказуемым.

— Ну, теперь ты завладел моим вниманием, так что говори, что ты хотел сказать, и отваливай.

Я стараюсь говорить ровным голосом, но не думаю, что это полностью удалось.

— Ах, ах, ах, Детка. Не ты устанавливаешь здесь правила. Поняла? У меня так много вопросов к тебе, так что мы побудем здесь некоторое время, присаживайтесь, — требует он.

Ни за что на свете.

— Как долго ты здесь? — спрашиваю я, не двигаясь ни на дюйм.

— Я довольно терпеливо ждал тебя последние полчаса, теперь сядь, — рычит он, но я по-прежнему отказываюсь двигаться.

— У тебя есть около десяти минут, прежде чем это быстро обернется против тебя. Я буду вежлива и предложу тебе задать мне пять вопросов, после чего ты можешь либо уйти, либо тебя выгонят. Это твой выбор.

Он думает, что я блефую. Пусть он, блядь, нападет на меня.

— Так ли это, маленькая Луна?

— Так и есть, не хотел бы ты начать с вопроса номер один?

Предлагаю я, но он только хихикает, как будто все это шутка.

— Блять, Чика. У тебя есть яйца, я отдаю тебе должно, — он хитро смотрит на меня. — Отлично. Я подыграю тебе.

Он постукивает себя по подбородку, обдумывая, что спросить, и я молюсь, чтобы здесь я не ошиблась. Я смотрю на Романа, и ярость очевидна в каждом его вздохе. Я думаю, что своим появлением я сделала только хуже.

— Шесть месяцев назад ты украла мешочек с кровавыми бриллиантами, мне нужны подробности этой сделки. — требует он.

Я прокручиваю в голове то, что он говорит, и отчетливо вспоминаю это. Очевидно, это как-то связано с Физерстоуном, и если я хочу пережить этот момент, я с радостью расскажу ему подробности.

— Я украла мешочек из сейфа в банке маленького городка, примерно в сорока минутах езды от Нью-Йорка, и бросила их в ячейку в Бостоне, — честно отвечаю я, и он может сказать, что это правда.

— Мне понадобится точный адрес, — предупреждает он, и я просто киваю в ответ.

— Теперь ты не хотела бы рассказать мне, как ты осталась в живых? Ты помнишь меня?

Помню его? Какого хрена?

Черт. Мне действительно нужно отрастить несколько гребаных яичников и открыть свой разум прошлому, потому что сейчас я застигнута врасплох.

— У меня нет никаких воспоминаний о тебе и никаких причин, по которым ты мог бы предположить, что я мертва. — я снова говорю ему правду, и это просто выводит его из себя из-за того, что у меня нет ответов на все вопросы.

— Недостаточно хороша, маленькая Луна. Я вижу, вам с Романом снова уютно, совсем как в детстве. Две горошины в одном стручке сеют хаос повсюду вокруг вас. Ты не можешь сказать мне, что помнишь его, но не меня, детка, я на это не куплюсь, — кричит он, угрожающе поднимая пистолет в сторону Романа.

Что, черт возьми, он имеет в виду? Я не знала Романа до того, как пришла сюда. Кто-нибудь сказал бы мне, что я уверена в этом, но выражение лица Романа говорит мне о другом.

Я знала его? С того момента в моей жизни, который я слишком боюсь вспомнить?

Он знал меня и не сказал ни единого слова?

Каждая капля доверия, которую я начала испытывать к нему, исчезла, испарилась. Я чувствую, как мои эмоции отключаются, а стены снова воздвигаются в одно мгновение. Выражение глаз Романа говорит мне, что он заметил перемену.

— Куда только что делся огонь в твоих глазах, маленькая Луна? — спрашивает Рико.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — говорю я без всяких эмоций. Что просто заставляет Рико хихикнуть.

— Хотя я удивлен, что ты позволила моему незаконнорожденному сыну участвовать в этой гребаной истории. Соглашение о родословной всегда заключалось в том, чтобы вы объединились с Романом и Уэстом, чтобы укрепить свои родословные. Если бы я знал, что мой вопрос обсуждается, я бы привел Паркера домой раньше, — издевается он.

Он дает мне слишком много информации, о которой я не знаю, одновременно наставляя на меня пистолет. Соглашение о родословной? Я, блядь, не могу справиться с этим прямо сейчас.

— Мне нужно, чтобы ты согласилась с моим способом ведения бизнеса, или мне придется избавиться от тебя, а заодно и от твоего любовничка.

— С моей стороны это было бы жестким отказом, но спасибо, — отвечаю я, когда слышу это.

Одно, второе нажатие.

Через несколько секунд дверь распахивается, и в комнате становится намного больше народу. Входят шестеро мужчин, которых я никогда раньше не видела, а за ними… моя бабушка.

Твою мать.

— Рико, объясни мне, почему я не должна просто убить тебя прямо сейчас? — ее голос гремит по комнате, как будто она здесь не самая старая.

— Мария, как приятно тебя видеть. Как ты узнала, что мы здесь?

— Похоже, моя внучка разбирается в технологиях точно так же, как и ее отец. Ты хочешь объяснить это ему, дорогая, или это сделать мне? — спрашивает она, встречаясь со мной взглядом, подмигивая, и гордость, которую я вижу в ее глазах, чуть не ставит меня на колени.

Все еще направляя пистолет на очень растерянного Рико, я прочищаю горло.

— Ну, я немного помешана на безопасности. Поэтому, где бы я ни была, я всегда устанавливаю свою собственную. Это замкнутый контур, который никогда не нарушался и не обнаруживался сканерами, — говорю я, стараясь не смотреть туда, где он находится.

— Я настроила распознавание лиц, сообщающее, кто находится в безопасности в моем пространстве, а кто нет. К сожалению для тебя, тебя нет в списке разрешенных пользователей. — я смотрю на свою бабушку, которая кивает, чтобы я продолжала.

— Когда система обнаруживает, что кто-то не авторизован в моем пространстве, она посылает сигнал бедствия Рафу, который пообещал мне сорокаминутный срок для подкрепления, где бы я ни находилась в штатах, если я не отвечу на его звонок.

Шок ясно виден на его лице, как и на лице Романа. Ненавидя то, что мне только что пришлось объясняться, я хочу, чтобы это закончилось.

— Мы закончили, или это еще больше запутает дело? — спрашиваю я, поддерживая зрительный контакт с этим придурком.

— Я не думаю, что ты достаточно сильна, чтобы использовать это большое оружие, маленькая Луна, — подначивает он меня, но уже достаточно произошло, и я не в меньшинстве, поэтому я размахиваю рукой, не двигая никакой другой частью тела, и стреляю одному из его людей в плечо, в то время как мои глаза сосредоточены на Рико.

— Ты хочешь испытать меня, старина, потому что в следующий раз я буду целиться выше, — рычу я, когда его солдат падает на пол, крича от боли, как маленькая киска.

От ярости он краснеет и трясется.

— Ты еще пожалеешь об этом, маленькая сучка, — рычит он, вылетая из комнаты, его люди следуют за ним.

Один из мужчин, сопровождающих мою бабушку, захлопывает за собой дверь, в то время как другой вытаскивает кляп изо рта Романа, но мои глаза остаются прикованными к даме передо мной.

— Привет, милая Луна, я рада видеть, что у тебя дух твоего отца, а не крысиные мозги твоей матери, — говорит она с улыбкой, и я не могу не улыбнуться в ответ.

Первый раз, когда кто-то упомянул во мне черты моего отца, и я не превратилась в смерч с кулаками.

Прогресс.

Мне просто нужна гребаная минута, чтобы разобраться со всем этим, или целая гребаная жизнь.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

(Луна)

Я закрываю дверь за бабушкой и медленно сползаю по ней вниз, не в силах больше держаться на ногах.

Она была… потрясающей? Я думаю.

Она задержалась ненадолго, позволив своим людям прибраться, пока она немного суетилась. Раф позвонил и поговорил с ней, но я отказалась, когда она передала это мне. У меня было достаточно забот, я бы выразила свою благодарность, когда бы во всем разобралась.

Пытаясь занять свои мысли, я нахожу чертежи, которые кто-то принес, и начинаю просматривать отпечатки, которых у меня еще не было.

— Тебе на самом деле не нужно делать это сейчас, Луна, иди приляг. Многое произошло, — говорит Роман с порога.

Я даже не могу поднять голову, чтобы посмотреть на него, мои эмоции слишком близки к поверхности, и я не позволю ему увидеть боль, которую я испытываю из-за секретов, которые он хранит.

Прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, раздается стук в дверь.

— Это ребята, — бормочет он, направляясь к ним, чтобы впустить.

Я слышала, как он ранее объяснял им по телефону, что именно произошло, но я была слишком занята Марией, чтобы вмешиваться.

Паркер врывается в комнату, на его лице появляется облегчение, когда он видит, что со мной все в порядке.

— О боже мой, Луна, мне так жаль, что он это сделал, — кричит он, направляясь ко мне.

Остальные не отстают от него, но я поднимаю руки, призывая их остановиться. На их лицах появляется замешательство, но они остаются на своих местах.

— Эй, детка, все в порядке. Теперь мы все здесь, все будет хорошо, — тихо говорит Оскар, он понятия не имеет.

Не отвечая, я смотрю на Романа.

— Они знают? — спрашиваю я без всяких эмоций.

Он качает головой, когда Паркер прерывает его.

— Ты уже говорил с ней?

Прежде чем я успеваю окликнуть их, Роман наконец заговаривает.

— Мне пришлось приехать сюда, потому что я сказал им, что у меня есть кое-что важное, о чем мне нужно с тобой поговорить. Они не знали, что это было, и если ты даш мне шанс, я смогу объяснить все, чего не знал и не сказал Рико.

— У тебя было столько времени, чтобы поговорить со мной, и ты вдруг захотел поговорить сразу после того, как кто-то раскрыл несколько секретов? Чушь собачья, — рычу я.

— Это правда, Сакура. Он пообещал, что объяснит нам, что происходит, после того, как сначала поговорит с тобой здесь, — добавляет Кай.

— Да, и он обещал и нам это объяснить, мы ничего не знали о том, что за дерьмо происходит, — вставляет Оскар, свирепо глядя на Романа.

— То, что он сказал, правда?

— Луна, мы были детьми, я помню многое, но не разговоры, которые вели взрослые, я…

— Я не просила твоих дерьмовых оправданий. Это простой вопрос "да" или "нет". Это. Правда? — я выдыхаюсь.

— Да, — отвечает он едва слышным шепотом.

Я неосознанно киваю, пытаясь понять, какие эмоции я здесь испытываю.

Я чувствую себя глупо из-за того, что потеряла бдительность, еще глупее из-за того, что рискнула.

— Кто что сказал? И что правда? — Оскар кричит, пытаясь не отставать.

— Ты знал, что я видела, как умирал мой отец? — спрашиваю я у зала, и все, кроме Романа, потрясенно качают головой.

— Знаешь ли ты, что мой мозг отказывается признавать этот момент и все моменты, которые когда-либо были до него? — я спрашиваю громче, а они просто продолжают трястись, никто не смеет заговорить.

— Знаешь ли ты, что если упоминать случайные вещи из того времени, они действуют на меня как спусковой крючок и бесконтрольно переводят в деструктивный режим?

Теперь я в ударе.

— Вы знали, что Роман, блядь, знал, кто я? Знал меня ребенком? Очевидно, я была его гребаной невестой, как будто это вообще возможно? О, и Уэст тоже, очевидно, мне всегда было суждено быть шлюхой. Позволить взрослым использовать мою киску, чтобы укрепить этот долбаный мир. Вы знали что-нибудь из этого?

Меня трясет от ярости.

Как смеют эти люди делать или говорить что-либо из этого.

— Пожалуйста, принцесса, позволь мне объяснить получше. Позволь мне позвонить Рафу.

— Пошел ты и пошел на хуй Раф. Я не верю ни единому слову из твоих уст, — усмехаюсь я.

— Принцесса, мы можем пройти через это.

— Мы? Мы? Роман, теперь нет никаких гребаных "мы". Ты все обосрал. С меня хватит. Со всем этим, со всеми вами. Мне нужно, чтобы вы ушли, — заканчиваю я на спокойной ноте, подавляя свои чувства.

Роман видит это. Я, возвожу свои стены, вышвыривая их за них.

— Подожди минутку, я не собираюсь идти ко дну вместе с ним. Я не имею к этому никакого отношения, — кричит Оскар.

— Дело не в тебе, Оскар, дело во мне, и прямо сейчас я даже не хочу находиться в одной комнате с кем-либо, кто связывает меня с этим ублюдком. А теперь. Уходите.

— Луна, я не оставлю тебя вот так, — твердо говорит Паркер, но уже слишком поздно.

Моему разуму нужен перерыв от всего, в том числе и от них.

Прямо сейчас все, что мне нужно, — это Рыжая.

К черту все, я ухожу.

Я начинаю отключать всю свою технику, бросая ее в чемоданы, в которых они были отправлены.

— Сакура, оставь все это, я приведу все в порядок и отнесу обратно в машину, — приказывает Кай.

Что ж, я не откажусь, если это означает, что я уберусь отсюда быстрее.

Я беру свой телефон и небольшой рюкзак, готовая идти.

— Луна, пожалуйста, не уходи вот так. Мы можем во всем разобраться, — умоляет Роман, но для меня это слишком тяжело.

— Мне нужно гребаное пространство, от тебя, от всего этого. Ты должен уважать это, — вздыхаю я.

Он стоит перед главной дверью, не давая мне уйти.

— Роман, прямо сейчас ты делаешь только хуже.

— Пожалуйста, «Meu Tesouro», не уходи, — умоляет он, но я не слышу конца его предложения.

Я ничего не слышу.

Я ничего не чувствую.

Я ничего не вижу.

Кроме боли. Она пронизывает каждый дюйм моего тела.

— Как ты меня только что назвал? — я плачу от ярости.

Он белый как полотно. Он знает, что только что облажался и сделал все еще хуже, но мне все равно. Ни за что прямо сейчас.

Ваза на столике у двери оказывается у меня в руках, и я запускаю ее через всю комнату, заставляя всех подпрыгнуть от шока. Включая меня, это похоже на переживание внешнего тела.

Я сейчас себя не контролирую. Я ненавижу это.

Что это делает со мной. Я вижу боль в их глазах, и мне насрать. Они все могут гнить в аду, мне все равно.

— Мне так жаль, Луна, пожалуйста, — плачет Роман, когда я вижу, как он набирает номер Рафа на телефоне.

Прежде чем я успеваю выбить его у него из рук, он начинает говорить.

— Я только что потерял ее. Я назвал ее прозвище, я не хотел. Это просто вырвалось. Раф, скажи мне, что делать, ее глаза — черные бездны пустоты. Черт, — кричит он. Не сводя с меня безумных глаз, он в отчаянии проводит рукой по лицу.

Остальные все еще стоят в шоке, но в их глазах только беспокойство. Я просто не могу сейчас подключиться к этим эмоциям. Я могу справиться с болью и только с ней.

— Тебе лучше держаться от меня подальше. Всем вам, — рычу я, выбегая из комнаты.

Меня никто не останавливает. Я на автопилоте.

Я немного осознаю, когда еду на «Дот», но все зависит от мышечной памяти, потому что я не осознаю, что меня окружает.

Я не знаю, как долго я еду, когда наконец останавливаюсь возле "Туз".

У меня такое чувство, что меня здесь давно не было, хотя прошло всего двадцать четыре часа с тех пор, как я уехала. Я подумываю о том, чтобы пойти к Рыжей, но в таком состоянии я, вероятно, просто испорчу ее в процессе.

Поднимаясь к себе в комнату, я останавливаюсь у таблички на двери, и если бы я уже не была в разгаре нервного срыва, это уж точно привело бы меня в отчаяние.

АКАДЕМИЯ ФИЗЕРСТОУНА

ПИРАМИДА

ВЫ ОБЯЗАНЫ ПРИСУТСТВОВАТЬ НА ПРОБНЫХ ИГРАХ СЕГОДНЯ В 12 ЧАСОВ ДНЯ.

ПОСЕЩЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО.

ВЫ МОЖЕТЕ ВЗЯТЬ С СОБОЙ ТОЛЬКО ОДНО ОРУЖИЕ ПО ВАШЕМУ ВЫБОРУ, НО ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПИСТОЛЕТ.

ВАША ЖЕРТВА РАДИ НАШЕГО ОРДЕНА ДОСТОЙНА УВАЖЕНИЯ.

Что, черт возьми, мне делать?

Я задавала себе этот вопрос снова и снова, а сейчас почти восемь. В моем нынешнем состоянии просить о помощи было бы хуже, чем отпилить себе руку, но мне нужно знать, узнал ли Раф что-нибудь об этом или нет. Он пытался дозвониться мне без остановки после того, как Роман позвонил ему, но с тех пор я так и не успокоилась, поэтому решаюсь на сообщение.

Луна: Пирамида сегодня в полдень. Ты что-нибудь узнал? Не звони мне.

Я также прилагаю фотографию уведомления. По крайней мере, они предупредили меня за два часа, которые могли бы сделать, но я не знаю, как подготовиться, чтобы максимально использовать это время.

Раф: Черт. Я уже в пути.

Раф: Ничего существенного. Позволь мне поднажать и посмотреть, смогу ли я что-нибудь придумать.

Мне сейчас не нужен рядом ни один из этих скрытных придурков, они все могут идти к черту.

Стук в дверь застает меня врасплох. Я открываю канал на телефоне и вижу Рыжую снаружи.

— Луна, я знаю, что ты там. Открой дверь прямо сейчас, — кричит она.

— Сейчас неподходящее время, Рыжая, — кричу я в ответ, подходя ближе к двери.

— Не надо мне этого дерьма, Луна. Если еще один человек позвонит мне на телефон, я, скорее всего, запущу его. А теперь впусти меня, чтобы я могла помочь.

— Нет.

— Сейчас же Луна! — кричит она, ударяя кулаком по дереву.

— Я оказываю тебе услугу, Рыжая. Будь благодарна, что я могу видеть сквозь весь этот туман в моем мозгу, чтобы признать твою важность для меня. Я не могу обещать того же, когда ты здесь, — честно отвечаю я.

— Луна Стил, открой эту гребаную дверь сейчас же, — кричит она.

Заставляетменя распахнуть дверь, чтобы она заткнулась к чертовой матери. Но когда я это делаю, она мило улыбается мне и проносится мимо.

Что за хуйня здесь только что произошла?

У нее в руках уведомление, когда она заходит на кухню и включает кофеварку. Поднимая на меня глаза, она оглядывает меня.

— Твои глаза уже не те, — бормочет она.

Я не знаю, что она хочет, чтобы я ей сказала, поэтому ничего не говорю.

— Что для тебя будет лучше — поспать несколько часов или поесть?

— Я не спала с тех пор, как вздремнула вчера утром, то есть около двадцати двух часов, но мой мозг не собирается отключаться прямо сейчас, — честно отвечаю я, она кивает и протягивает мне кофе.

— Я не буду спрашивать, все ли с тобой в порядке, потому что знаю, что это не так. Сейчас ты даже на себя не похожа. Это меня немного смущает, — говорит она с ухмылкой, но я не реагирую на это.

Я все еще в том же состоянии духа. Ощущаю только боль, больше ничего.

Может быть, сегодня хороший день для чего бы то ни было.

Еще один стук в мою дверь, и мне чертовски надоело, что все вмешиваются.

— Ты хочешь быть моей лучшей подругой? Избавься от того, кто находится по другую сторону этой двери. Я покончила со всем этим дерьмом, — рычу я, запираясь в ванной.

Я даже не утруждаю себя просмотром своего телефона.

Принимая душ, я пытаюсь обрести хоть какой-то контроль над собой, но это бессмысленно. Я потерялась в печали внутри себя и не готова к тому, чтобы меня вытащили. Я не подумала захватить с собой свежую одежду, поэтому оборачиваюсь полотенцем и направляюсь в свою комнату.

Выхожу в гостиную, там тихо. Слишком тихо.

— Рыжая?

Ничего.

Она все еще имеет дело с тем, кто, блядь, появился у двери? Я направляюсь в ту сторону, но останавливаюсь как вкопанная, когда дверь широко открыта. Я не чувствую никого в своей квартире, но на самом деле я не осознаю ничего из того, что меня окружает. Включив камеру наблюдения на телефоне, я медленно направляюсь к двери, но при мне нет оружия, а кожу прикрывает только полотенце. Так что моя нынешняя атака, скорее всего, будет заключаться в том, чтобы ткнуть им в глаз своим гребаным соском или что-то в этом роде, но я все равно веду себя как идиотка.

Там никого нет, просто еще одна карточка приклеена к двери. Черт возьми, что теперь?

ЗАВЕРШИТЕ ПИРАМИДУ, ЧТОБЫ СПАСТИ СВОЕГО ДРУГА

Ах черт. Они, блядь, сделали это сейчас. Ярость, которая уже поглотила меня, утроилась до свирепости.

Я сожгу это гребаное место дотла.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

(Луна)

Я действую на автопилоте, полностью отдавшись ему. Я надеваю свой классический черный ансамбль из спортивного бюстгальтера и шорт с ботинками. Нигде не указано, что это будет за ситуация на самом деле, но я не настолько глупа, чтобы упускать из виду тот факт, что это своего рода пробная версия Игр. Использовать мою подругу как некую угрозу или стимул для участия, я не знаю, но я чувствую войну внутри себя.

Я заплетаю волосы, как делала бы перед боем дома, только на этот раз мне нужно выбрать оружие, которое я возьму с собой. Я выбираю кинжалы, которые прихватила из хранилища Рафа, но кто знает, с чем я столкнусь.

Мой телефон разрывается от звонков от парней, но пошли они к черту. Я каждый раз проверяю, потому что, если Раф позвонит, мне придется ответить, любая форма предупреждения была бы полезна.

Я стою в своей гостиной, позволяя ярости поглотить меня. Я решила не пытаться взять себя в руки, потому что у меня нет ни единого шанса, что это произойдет вовремя, а ярость в моих венах вытеснит все эмоции от того, что должно произойти.

Я разогреваю свое тело и отрабатываю движения на открытом пространстве. Я слетаю на полную катушку. Мое тело готово к работе, а разум сосредоточен только на том факте, что они взяли Рыжую.

Я прикрепляю кобуры с лезвиями к своим шортам и чувствую, что готова покончить с этим настолько, насколько это вообще возможно. Я даже не знаю, куда иду, так что надеюсь, что кто-нибудь знает.

Хватаю телефон на случай, если позвонит Раф, и выхожу. Снаружи меня ждет «Rolls-Royce», и я благодарна Йену за то, что он водитель.

— Мисс Стил, я здесь, чтобы отвести вас на мероприятие, когда вы будете готовы, — тихо говорит он, как будто тоже жалеет об этом.

— Ты можешь мне что-нибудь сказать, Йен?

Он мгновение рассматривает меня, прежде чем открыть передо мной дверцу машины. Думая, что это большое жирное "нет", я начинаю забираться внутрь, когда он шепчет мне на ухо.

— Я не знаю, что происходит внутри мисс Стил, если бы я знал, я бы сказал вам, все, что я знаю, это то, что сегодня умрут люди. Я молюсь, чтобы вы не оказались одной из них.

С этими словами он откидывается назад и закрывает дверь.

Устраиваясь в кресле, я представляю, что обычно меня тошнило бы от подобных слов, но все, на чем я сосредоточена, — это выживание и тот факт, что они забрали Рыжую.

— Мисс Стил, я также знаю, что Ривера, О'Шей, Фьюз и Паркер были остановлены при входе обратно на территорию и препровождены прямо в Боевое здание, — добавляет он.

Так что именно туда я и направляюсь, и, по-видимому, там будет аудитория.

— Там много других?

— Здесь вся Академия, мисс Стил, и еще один водитель, который только что упомянул Кольцо, хотя некоторые, похоже, не слишком рады, поскольку они не знали об этих событиях.

Ладно, это намного серьезнее, чем я думала, и это явный признак того, насколько безумным это может стать. Я больше не задаю вопросов, и он больше не разглашает никакой информации. Мы едем в полной тишине.

Когда мы подъезжаем к Боевому зданию, вокруг толпится несколько человек, но при виде «Rolls-Royce» они спешат внутрь. Вероятно, чтобы получить хороший обзор дерьмового шоу, которое вот-вот начнется.

Йен открывает мне дверь, и меня встречает Уэст. Прежде чем я успеваю послать его нахуй, он берет меня за руку, поворачивая экран своего телефона в мою сторону.

Я пишу, чтобы быть уверенным, что ничего не скажу лишнего. Мне жаль, что так происходит. Ты пройдешь через это Луна.

К черту его и его извинения. Я знаю, что мой мозг закрыл от меня мое прошлое, чтобы справиться с болью, но он такой же, как и все остальные, хранит секреты, в этом нет никакой разницы. Они могут придумать мне любое оправдание, какое захотят.

Я незаметно убираю телефон, ничего не говоря, просто позволяя ему тащить меня за собой. Когда мы подходим к главным дверям, я слышу всех с другой стороны. Уэст приподнимает мой подбородок, заставляя меня встретиться с ним взглядом, но он, должно быть, видит, что что-то взволновало меня, потому что проводит пальцем возле моих глаз, зная, почему они выглядят такими разными, такими мрачными. Он нежно целует меня в макушку, и с меня хватит, я отстраняюсь от него.

— Ты готова? — спрашивает он, и все, что я могу сделать, это пожать плечами.

Готова ли я? Нет.

Нужно ли мне делать все возможное, чтобы выжить и быть уверенной, что Рыжая будет со мной? ДА.

С этими словами он открывает дверь, и воздух наполняется криками толпы. Я не знаю, куда в первую очередь деть глаза.

Студенты сидят на трибунах, как будто это гребаный спорт. Взрослые смешались с ними, со страхом в глазах уставившись в центр зала. Под ними — две коробки, между которыми разделены с члены Кольца. Дитрихсон, Рико и моя гребаная мать в одной стороне ложи, рядом Рен сидит с самодовольной ухмылкой на лице. Какого черта моя мать не сидит с моей бабушкой? Почему она сидит с врагом? Меня не должно удивлять ее дерьмо.

В другой ложе — Мария, Джулиана Гиббс, Бетти Морган и Реджи Ривера. Я не знаю, где мистер Фьюз или мистер О'Шей, но их сыновья с Паркером и Романом, которые находятся в ложе с моей бабушкой вместе с Рафом. Скорбь на их лицах видна отсюда, но я ее не чувствую. Хотя я все еще не вижу Рыжую.

Главная достопримечательность комнаты — это буквально пирамида из боевых рингов. Три ринга по обеих сторонах, последний — навершине. Тот что в стороне от толпы, чем-то прикрыт. На каждом ринге, кроме последнего, кто-то есть. Это там я должна драться?

Прежде чем я успеваю прокрутить в голове различные сценарии, в воздухе раздается звук микрофона, привлекающий всеобщее внимание.

— Добрый день, дамы и джентльмены, большое вам спасибо за то, что присоединились к нам сегодня по этому особому случаю.

Барбетт Дитрихсон приветствует присутствующих, это гребаное имя разжигает мой огонь.

— Не так уж часто в Игры добавляется новое дополнение, но для нас здесь, в Академии, большая честь проводить испытания, когда придет время, — говорит она так приторно сладко, что меня тошнит. Мне кажется, я слышу, как Уэст тоже издает какой-то звук рядом со мной, но я не отвожу взгляда.

— В предыдущие годы Академия позволяла людям заявить о себе, чтобы стать частью подобного мероприятия, но в этом году мы решили применить другой подход. Если студент вытягивали Дикую-карту, это приводило его к участию в испытании. Сегодня у нас восемь студентов, которым посчастливилось выбрать эти карточки, и я бы хотела, чтобы вы, пожалуйста, поаплодировали им.

Она даже не хлопает в ладоши. Я бы хотела, чтобы она просто продолжала заниматься тем, чем мы здесь должны заниматься.

— Как вы можете видеть, у нас есть пирамида, сформированная из рингов. В трех рингах по обе стороны пирамиды вы найдете присутствующих учеников, а за занавешенной вершиной находится еще один ринг, которое в данный момент пустует.

Приступай к этому, черт возьми.

— У нас есть еще два ученика, которые стоят по бокам, я хотела бы представить мисс Луну Стил и мистера Тайлера Бишопа.

При звуке моего имени моя спина выпрямляется.

— Цель игры состоит в том, чтобы Луна и Тайлер преодолели три ринга и сразились на вершине, победитель должен завершить финальный акт, прежде чем выиграть Пирамиду Смерти, — ликующе кричит она.

Пирамида смерти? Вздохи в комнате слышны даже мне, запертой в своей телесной оболочке прямо сейчас. Я рада, что нахожусь в таком состоянии духа, иначе я не знаю, как бы я ко всему этому отнеслась. Вместо этого я позволяю этому захлестнуть меня с головой и ломаю шею, готовясь к выходу. Я не утруждаю себя тем, чтобы смотреть на Тайлера, это было бы бессмысленно.

— На каждом ринге они должны сражаться насмерть или, как минимум, один из них должен быть без сознания, прежде чем они смогут перейти к следующему рингу. На третьем ринге их любимое оружие вступит в действие, а не на ринге раньше. Если ученик, который уже вышел на ринг, победит наших главных бегунов, то вместо этого они продолжат испытание на выживание. Жизни каждого человека буквально поставлены на карту. Разве это не фантастика?

Она начинает хлопать, но очень немногие следуют ее примеру, даже те, кто это делает, не уверены, почему они следуют ее примеру, вероятно, из страха. Бросив взгляд на ложи, я вижу, что Рико и моя мама громко хлопают, и я даже не удивлена.

Из другой коробки раздается хлопок, привлекающий всеобщее внимание. Это Паркер, с красным лицом, он кричит, но я не слышу, что он говорит, но это определенно мне или обо мне. Рафу приходится оттаскивать его назад и успокаивать. Самая маленькая часть меня понимает, что ему сейчас больно, но в таком состоянии меня это мало волнует, и я снова смотрю на эту сучку.

— Чтобы придать дополнительный стимул главным участникам к победе, я бы хотела сейчас убрать занавес с вершины пирамиды, — она делает паузу, ожидая, пока они опустят ткань.

По комнате разносится несколько криков, и я неохотно поднимаю глаза, чтобы посмотреть, что было спрятано.

Эти мерзкие куски дерьма.

Я собираюсь их погубить.

К столбу привязаны Рыжая и Бекки. Мне было наплевать на последнюю, но страх в глазах Рыжей подпитывает мой гнев. Все, что я вижу, — это Красный Цвет, как в прямом, так и в переносном смысле.

— Последнее действие, о котором я упоминала ранее, — спасти кого-то, кто важен для них. Сегодня утром мы забрали Джессику и Бекки из комнат наших бегунов именно в том состоянии, в котором мы их нашли, и только посмотри на это Рен. Бекки была голой в комнате твоего парня. Разве ты не рада, что они трахались у тебя за спиной, так что тебе не прийдется давать показания?

Глядя на Рен, она бледнеет, как привидение, но кивает вместе с своей матерью, полные восторга.

Она злая сука.

— По мере того, как внизу начнется битва, двух девушек наверху начнут медленно подвешивать. Они должны добраться до верха и вовремя перерезать веревку. Теперь, я думаю, я все рассказала. Начнем?

Я бросаю последний взгляд на ложу, где все находятся, и Рико ловит мой взгляд, посылает мне воздушный поцелуй и подмигивает, как будто он имел какое-то отношение ко всему этому, но я не отвечаю.

Сейчас я сосредоточена на Рыжей.

Ее жизнь в моих руках, и я уничтожу всех на своем пути к ней.

(Паркер)

— Кому-нибудь, блядь, лучше объяснить мне, какого черта это происходит прямо сейчас? — я кричу, когда они оттаскивают меня от стекла.

Меня швыряют на стул подальше от пирамиды, но я никогда этого не забуду. Ее швырнули в бездну без всякой причины. Я слышу, как все кричат, и бью Рафа по руке, чтобы увидеть, что происходит.

То немногое, что еще держало меня в узде, теперь исчезло, когда я поднимаю глаза и вижу связанную Джессику.

Раф попытался объяснить, с каким дерьмом приходится иметь дело моей девочке, что привело к тому, что она вспылила, потому что Роман назвал ее прозвищем, которое использовал ее отец. Меня коробит, когда я смотрю на нее и ничего не вижу в ответ, как будто она меня не узнает. Мой прекрасный ангел где-то там, я просто не вижу ее снаружи.

Раф сказал, что обычно ей требуется день или два, чтобы прийти в себя, но ставить ее в такую ситуацию, пока она в таком настроении, когда ее лучшая подруга подвешена, кто знает, что может случиться.

Я просто хотел бы быть с ней, чтобы немного облегчить боль, но, видимо, из-за моей связи с Романом я попадаю в список дерьма. Уэст сказал, что сейчас все будут в ее дерьмовом списке, независимо от причастности, но я знаю, что когда она выберется из темной дыры, в которой оказалась, это ничего не изменит. Она покончила с нами, со мной.

И все потому, что Роман гребаный идиот.

Я не могу даже смотреть на него прямо сейчас, никто из нас не может.

Я понимаю, что кое-что из этого он рассказывать не собирался, но если не учитывать, что он был ее другом детства и связан брачными узами, неудивительно, что она сбежала.

— Кто, блядь, создал эту чертову игру? — я спрашиваю комнату.

На самом деле я не жду ответа, но бабушка Луны смотрит на меня с жалостью в глазах.

— Это сделал твой отец.

Мое сердце останавливается, я уверен, что я мертв. Если нет, то вполне возможно.

В моих жилах течет та же кровь, которая была достаточно жестокой, чтобы придумать это и заставить мою королеву пройти через это в процессе.

— Никто из нас не святой, Паркер. Мы все добавили свои грехи к Физерстоуну, и мы все будем продолжать это делать. Таков образ этой жизни, и нравится тебе это или нет, ты — ее часть. Ты должен решить, как выглядят твои грехи и в какие ценности верят окружающие тебя люди, — предлагает она.

— Правила, установленные перед нами, трудно изменить в этом мире, если только все участники Кольца не будут согласны друг с другом. Как вы можете видеть, здесь это не так, поэтому мы должны следовать этим правилам, иначе мы все потеряем головы, — добавляет отец Романа.

— Я слышу много слов, но ни одно из них не говорит нам, как помочь Луне, — рычит Роман.

— Это потому, что она должна сделать это сама, нравится нам это или нет. Это была ее судьба, когда она выбрала Дикую карту, — бормочет Мария Стил.

Как будто она понимает, что таковы правила, но в глубине души ей это не нравится.

— Судьба? — выпаливает Кай, застав всех врасплох.

Он не произнес ни слова с тех пор, как Луна вышла из гостиничного номера.

— В этом нет никакой судьбы. Они заставили ее взять все три карты, потому что кто-то решил, что было бы хорошей идеей навязать ей три родословные.

— Черт, — ругается Ривера, глядя на других участников Кольца.

— Это все было подстроено, не так ли? Ее стерва-мать пришла, убеждая нас, что это было правильно, укрепить Луну в мире, который она еще не понимала, и мы согласились, ожидая, что это все равно не пройдет мимо всех участников.

Другая леди, по-моему, бабушка Уэста, хлопает рукой по столу рядом с собой.

— Эти бесовские ублюдки. Они согласились, потому что хотели принудить ее к этому испытанию. Убрать ее прежде, чем она успеет что-то изменить, я сама, блядь, кастрирую этих придурков.

— Это все равно не избавит ее от этого, — добавляет Оскар.

— Не избавит, мой дорогой, мы не можем остановить то, что уже было приведено в движение здесь сегодня. Мы можем только надеяться, что у нее хватит сил и воли выжить, — бормочет бабушка Луны, но ее поза напряжена, а руки сжаты.

— Итак, я просто уточняю, вы хотите, чтобы мы оставались в этой ложе, пока нашей девочке предстоит столкнуться с четырьмя другими родословными? Ей в значительной степени приходится сражаться насмерть, чтобы выжить, одновременно пытаясь спасти от смерти свою самую близкую подругу? И я повторяю, мы остаемся здесь и ничего не делаем? — Роман яростно расспрашивает участников Кольца.

Здесь полная тишина, никто не произносит ни слова, и это наш ответ.

— Это то, на что похож в реальный мир Фезерстоуна? Постоянно атаковать и защищаться в одиночку? — спрашивает Кай.

— Нет, это не так, но так может быть в Играх. Если вы еще не приобрели союзников, там вы одиноки. Каждый сам за себя, и поскольку в этом испытании могут участвовать только избранные участники, она должна стоять одна, если только кто-нибудь на этих аренах не является ее союзником, — отвечает миссис Морган.

— Если она пройдет через это, я хочу получить полный список тех, кому можно и нельзя доверять здесь, в этой Академии, вы понимаете? Если она не выживет, это не будет иметь значения, потому что я сожгу все это место дотла, — взрывается Роман.

Бабушка Луны выпрямляется во весь рост и свирепо смотрит на Романа.

— Позволь мне кое-что предельно прояснить, мистер Ривера, здесь нет никаких "если", если ты не веришь в Луну, то ей в любом случае лучше без тебя. Я пожертвовала отношениями с этой девочкой, чтобы избежать всего этого, и все ради того, чтобы ее мать все равно всех обманула. И все же я посмотрела в ее глаза прошлой ночью и увидела, что мой сын сияет в ответ на мой взгляд. В ее сердце есть сила, в глазах — решимость, а в душе — воля к выживанию. Ты понимаешь меня? — выдавливает она сквозь зубы.

Никто не произносит ни слова, принимая ее слова к сведению. Мы должны быть позитивны, ради Луны и самих себя.

Обретя дар речи, я смотрю Марии Стил прямо в глаза.

— Луна Стил — моя Королева. Я всегда буду отдавать ей свою силу, даже когда я буду недостаточно близко, чтобы прикоснуться к ней. И она это узнает.

Легкая улыбка пробегает по ее губам, но она вообще ничего не говорит. Ей это и не нужно.

Звучит сирена, и все поворачиваются к центру зала, видя, как Тайлер и Луна пробираются к первому рингу.

Моя кровь стучит у меня в ушах, и я хотел бы, чтобы это был там я, сражаясь за нее, но я не преувеличивал, когда сказал, что она моя Королева.

У нее достаточно сил, чтобы править всеми нами, и я с радостью последую за ней в ад, если у меня тоже будет такая сила.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

(Луна)

Я даже не видела Тайлера, он заблокирован этим чудовищем, занимающим пространство вокруг нас. В любом случае, это не имеет значения, кажется, я должна убить или быть убитой. Какой чудесный день.

Уэст все еще стоит рядом со мной, я чувствую, как он постоянно пытается привлечь мое внимание легкими подталкиваниями, но мне это неинтересно.

Мне просто нужно сосредоточиться.

Мне нужно это пережить.

Я смогу найти себя в конце всего этого.

— Пожалуйста, наши два бегуна, не могли бы вы подойти к первому рингу для подготовки, — зовет Дитрихсон, и в зале воцаряется тишина.

Наблюдаю, жду, когда все это развернется.

Я медленно подхожу туда, где она просит меня быть. Уэст встает передо мной, так что я больше не могу блокировать его.

— Я верю в тебя, моя Мун. Я верю в тебя не только в этом испытании, я верил в тебя всю жизнь. Я всегда тебя любил и всегда буду любить.

Он сжимает мое плечо и быстро целует в лоб. С этими словами он уходит, я не знаю куда, потому что мои глаза устремлены исключительно на Рыжую.

— Пусть победит лучшая родословная, — объявляет Дитрихсон, когда звучит сирена в подтверждение того, что это дерьмовое шоу началось.

Поднимаясь на первый ринг, девушка, которую я не помню, застывает в боевой позе. На ее лице написан страх, но я не могу позволить ему завладеть мной. Здесь на кону более важные вещи.

Она пытается обойти меня несколько раз, но ясно, что она понятия не имеет, что делает. Какой бы потерянной я сейчас ни была, я все равно могу признать, что, по крайней мере, этот раунд не обязательно должен быть жестоким.

— Как тебя зовут? — тихо спрашиваю я.

Она мгновение рассматривает меня, прежде чем шепчет в ответ.

— Труди Бирнс.

— В каком блоке ты находишься, Труди?

— "Трефы", — отвечает она, все еще сохраняя свою стойку на месте.

Возможно, она и не осознает, что делает, но, по крайней мере, не теряет бдительности. Эти люди не будут скучать по "Тефам", они не увидят ее такой, какая она есть на самом деле.

— Я не хочу убивать тебя, Труди, — говорю я, отчего она дрожит, прикрывшись в защитном жесте.

— Я тоже не хочу тебя убивать.

Я поднимаю бровь, глядя на нее.

— Давай будем честны, Труди, мы оба знаем, что этого не произойдет.

Я не пытаюсь быть грубой, но нет смысла приукрашивать это. Ее глаза отчаянно ищут мои, она окаменела.

— Как насчет этого, Труди, я могу вырубить тебя одним ударом. В первую секунду будет больно, потом ты отключишься, как свет, но самое главное — ты проснешься.

Она пытается вникнуть в то, что я говорю, но она не доверяет мне настолько, чтобы поверить в мои слова.

— Труди, мою подругу там медленно вешают. Все потому, что она моя подруга, и им нужен был стимул, чтобы я это сделала. Теперь, когда у тебя нет времени, что это будет? — спрашиваю я, теряя мягкость в своем тоне.

— Ладно, ты права, — шепчет она.

Спасибо тебе за это, черт возьми.

— Я обещаю тебе после всего этого. Здесь произойдут перемены, и ты будешь стоять рядом со мной, ты понимаешь?

Она едва заметно кивает в ответ, но опускает руки. Я вхожу в ее пространство и, прежде чем она успевает передумать, поднимаю кулак, со всей силы ударяя его ей в лицо, и она падает на мат.

Вот и все.

Жаль, что не все они будут такими легкими.

Прежде чем перейти к следующему рингу, я оглядываюсь в поисках кого-нибудь, когда вижу Маверика. Во всех встречах, которые у меня с ним были, он был едва терпимым, но я верю в него достаточно, чтобы помочь этой девушке. Я беру Труди на руки и подхожу к краю ринга. Он понимает безмолвное общение, когда выходит на ринг.

— Она без сознания, я хочу, чтобы она очнулась к тому времени, как я выйду отсюда. Держи ее, блядь, подальше от любого, кто настолько мерзок, чтобы это изменить. Ты меня понял?

Он не задает мне вопросов и не рассматривает свои варианты; он просто протягивает руки, чтобы перенести ее через веревку.

— Не подводи меня, Мэверик, она не заслужила смерти, но если ты позволишь чему-то случиться с ней… Ну, я не скажу того же о тебе.

Часть меня полностью осознает тот факт, что я вот так разговариваю с преподавателем, но в этом месте границы размыты, и мне наплевать. Он кивает один раз, затем уходит. У меня нет времени смотреть, куда он клонит. Мне нужно двигаться дальше.

Поднимаясь на второй ринг, я едва успеваю войти, как кто-то пытается обрушить на меня град ударов. Ну, черт возьми, здесь точно не будет как в прежнем.

По ворчанию, исходящему от моего нападающего, я могу сказать, что это парень, и он, кажется, очень хочет пробиться вперед, чтобы заявить о своей победе.

Не сегодня.

Тот факт, что он застал меня врасплох, повергает меня на пол, но он прикрывает меня не профессионально, поэтому я поднимаю колено прямо ему в пах, и он немного скривился от боли.

— Гребаная сука, — выплевывает он, но у меня нет времени на болтовню.

Вставая, я на секунду прихожу в себя и, пока он все еще застигнут врасплох, бью его локтем по лицу, заставляя вскрикнуть.

Из его разбитого носа на коврик капает кровь.

Сейчас я принимаю боевую стойку, готовая к тому, что он пойдет в мою сторону. Он не разочаровывает. Он слишком сосредоточен на том, чтобы сбить меня с ног, и не продумывает все должным образом. У него плохая стойка, и даже после того, как я нанесла ему уже два удара, он не поднимает рук, чтобы защититься.

Он приближается низко к моей талии, ниже, чем я готовлюсь, и опрокидывает меня.

Черт.

Я продолжаю набирать обороты, поэтому он не может удержать меня на месте. Я быстро поднимаюсь, а он просто насмехается надо мной. Он приближается ко мне, и по тому, как он держит меня за руки, я вижу, что он собирается нанести апперкот. Гребаный любитель. Прежде чем он успевает подойти достаточно близко для этого, я замахиваюсь левым кулаком прямо в его беззащитное лицо. Удар рикошетом отбрасывает его голову назад, но недостаточно, чтобы уложить на пол.

Я слегка застала его врасплох, поэтому продолжаю наносить несколько ударов по ребрам.

Он замахивается на меня, но я уклоняюсь и бью его прямо по члену.

К тому времени, как я закончу с ним, в нем не останется ни капли мужественности. Он наклоняется вперед, и на этот раз я двигаюсь быстро. Мой кулак касается его головы сбоку, прежде чем я крепко обхватываю его руками за шею и отбрасываю весь свой вес назад. Когда мы падаем, он не готов, раскидывает руки, пытаясь смягчить падение, именно то, что мне от него нужно.

В ту секунду, когда моя задница касается мата, я обхватываю ногами его предплечья, прижимая его к земле, одновременно усиливая давление на его шее. Он немного дергается и дрыгает ногами, но это никак ему не помогает.

Я не могу думать о нем сейчас. Я просто продолжаю оказывать как можно большее давление, пока он не расслабится. Я не буду ждать слишком долго, пока он не перестанет двигаться. Я медленно поднимаюсь и отступаю. Не желая видеть ущерб, который я на самом деле причинила, я сбрасываю его с себя и встаю.

Отряхиваясь, я даю себе секунду, чтобы отдышаться и проверить свое тело. У меня болят ребра, он, вероятно, помешал моему выздоровлению, и у меня болит челюсть, но в остальном пока все хорошо.

Не желая больше терять времени, я поднимаюсь на следующий ринг. Я снова готовлюсь к удару, поэтому я удивлена, когда мне дают встать. Когда я это делаю, я понимаю почему, здесь есть судья. И у него мои кинжалы, Уэсту пришлось забрать их, прежде чем я вошла на первый ринг. Он также держит лом, который, должно быть, выбрал мой противник из оружия.

Глядя на судью, он протягивает нам оружие. Мой соперник — другой парень, но он ниже меня, ненамного, но у него тоже маленькое телосложение. Наверное, поэтому он выбрал в качестве оружия огромный гребаный лом, чтобы атаковать на расстоянии.

Черт.

Как только мы берем свое оружие, рефери уходит, не оглядываясь, оставляя меня смотреть на этого парня сверху вниз. Он не делает ни единого движения. Он просто наблюдает за мной.

— Я не знаю, что о тебе думать, — говорит он, заставая меня врасплох. Я просто приподнимаю бровь, глядя на него, если он хочет развить эту тему, он может, но я не буду настаивать.

— Я видел, как ты разговаривала с девушкой, я не знаю, что ты ей сказала, но она внезапно отбрасывает свою защиту и позволяет тебе вырубить ее начисто. Потом ты вручаешь ее репетитору, прежде чем пойдешь дальше.

Он по-прежнему не двигается ни на шаг, он говорит не для того, чтобы отвлечь меня, он оценивает меня вслух.

— Затем ты выходишь на ринг с этим парнем, которому на все насрать, и вы колотите друг друга. Ты даже не проверила его, прежде чем прийти сюда. Ты вела себя с ними обоими совершенно по-разному, и я пытаюсь понять почему.

— Ты действительно хочешь поговорить об этом прямо сейчас? — я спрашиваю в замешательстве.

Он просто кивает в ответ, ожидая, что я продолжу. Я не знаю этого парня, и мне не нужно перед ним оправдываться, но что-то подсказывает мне, что я должна.

— Ну, этот парень был придурком, напал на меня до того, как я полностью вышла на ринг, чтобы получить преимущество. Он бы с радостью стер меня с лица земли, не заботясь ни о чем, — вздыхаю я, — Но Труди была другой. Страх в ее глазах напомнил мне о моей лучшей подруге, поэтому я предложила ей сделку.

— В чем заключалась сделка?

— Я предложила вырубить ее как можно быстрее, вместо того чтобы она ждала смерти, — честно отвечаю я.

Он пристально смотрит на меня, я не знаю, что он ищет, но в конце концов он заговаривает.

— Она моя сестра. — я хмурюсь, заставляя его продолжать.

— Труди, она моя сестра-близнец.

Я не могу скрыть удивления на своем лице, они совершенно не похожи. Он должен знать, о чем я думаю.

— Я знаю, полные противоположности, верно? Ты предложишь здесь такую же сделку? Я имею в виду, я сделаю то, что мне нужно, чтобы выжить, но я не могу оставить Труди одну выживать в этом мире.

Абсолютная честность в его словах удивляет меня, и я ловлю себя на том, что киваю.

— Если ты не возражаешь, я бы предпочел, чтобы ты воспользовалась моим оружием, а не своим, — бормочет он, протягивая мне лом.

Я медленно обхватываю его рукой, все еще ожидая, что он нападет, но он этого не делает. Я думаю, что это я заключаю союзы в трудных ситуациях, давайте надеяться, что я, блядь, выживу и сдержу свое слово.

Не желая, чтобы он передумал со своим решением, я замахиваюсь ломиком на его голову, желая вырубить его, но не списывать со счетов. Он с глухим стуком падает на пол. Я опускаюсь на колени рядом с ним, проверяя его пульс. Он все еще там, но я хочу, чтобы он убрался отсюда. Встав, я оглядываюсь по сторонам, но мне не нужно далеко идти. Маверик уже взбирается на ринг, молча щупает пульс, затем перекидывает парня через плечо, как пожарный, и они уходят.

Я думаю, что должна поблагодарить его, когда все это закончится.

Я поднимаюсь на финальный ринг, прихватив свои кинжалы и оставив лом позади. Поднимаюсь на ноги, пока я одна. Я не могу смотреть на Рыжую прямо сейчас, находиться так близко и пока ничего не делать — это разрывает мне сердце.

Если посмотреть с другой стороны пирамиды, то Тайлер находится на верхнем ринге. Кровавая бойня, оставшаяся после него, ужасна. Безжизненные тела, лежащие на первых двух кольцах, говорят мне о том, с чем я столкнулась. То, как лежат их тела, говорит мне о том, что они не проснутся.

В следующем ринге он явно победил, он просто не перестал разделывать своего противника. Я не замечаю, какое оружие он выбрал, пока он не поднимает руку с кастетом. Это объясняет почему он весь в крови, он определенно был очень близок со своим оружием.

Сейчас он впустую тратит время. Избивает мертвеца, в то время как я нужна Рыжей. Мне нужно ускорить это дело, черт возьми.

— Эй, мудак, ты, блядь, закончил? — кричу я.

Он медленно поднимается на ноги, плюет на мертвое тело, прежде чем медленно поворачивается, чтобы усмехнуться мне.

Зло в его глазах видно отсюда. Я чувствую благодарность за то, что проделала такой долгий путь сюда, потому что мне понадобятся мои силы, чтобы пережить этого парня. Когда я была против него в бою, это происходило в контролируемой обстановке. В то время как здесь все идет своим чередом, и он использует это по максимуму.

— Сучка, тебе не мешало бы вспомнить, что случилось, когда я набросился на тебя в последний раз, — рычит он, подтверждая мои подозрения, что он был частью моей атаки.

Он говорит это, чтобы напугать меня, но я получу гребаное удовольствие, уничтожив его, потому что это то, что мне придется сделать, чтобы выжить на этом финальном ринге.

Вопреки здравому смыслу я отступаю назад, давая ему возможность выйти на ринг. Он снимает свою окровавленную футболку и протирает ею свои кастеты, пытаясь запугать меня.

— Я слышал истории о том, что ты сумасшедшая стерва, — ухмыляется он.

— Это так?

— Да, я слышал, ты срабатываешь, если кто-то расстраивает тебя призраками прошлого, — усмехается он.

Я могу сказать, к чему это ведет, но я думаю, что он не до конца осознает, что означает этот триггер.

— Я думаю, что получу огромное удовольствие, поимев твой разум, прежде чем убью тебя. Тогда, думаю, я трахну твой труп в знак победы, — насмехается он.

Я не отвечаю, вместо этого я верчу своими кинжалами, готовая начать это шоу. Он просто улыбается шире.

— Будь по-твоему, сокровище мое.

Мне, блядь, хочется смеяться. Наглость у этого парня. Он думает, что, блядь, знает меня.

Он ни хрена не знает.

Это подпитывает мой гнев.

Я, блядь, завязала с этими мудаками, думающими, что они могут играть со мной и манипулировать мной, и все это при недооценке моей силы.

Сейчас все закончится.

Он смотрит на меня так, словно ждет, что я сломаюсь, но он будет ждать вечно. Я бросаю кинжал прямо ему в бедро, заставая его врасплох и бросаюсь на колени. Прежде чем он успевает осознать, что происходит, я бросаюсь к нему, хватаю кинжал и вырываю его. Я буду выпускать кровь из этого ублюдка понемногу.

— Сука! — кричит он, его лицо краснеет от гнева.

— Не тот язык, мудак, — шиплю я, имея в виду его попытку спровоцировать меня.

Он нападает на меня, и я позволяю ему сбить себя с ног, вонзаю кинжал ему в спину, а другим протыкаю еще одно отверстие в его ноге. Он кричит, но бьет меня по лицу грубой силой кулака, зажатого в кастете.

Трахни меня.

Боль на моем лице невыносима. Я чувствую, как кровь стекает по моему лицу, но я не могу тратить время, сосредотачиваясь на этом. Вместо этого я вырываю кинжалы из его кожи и вонзаю их снова. На этот раз чуть ниже грудной клетки с обеих сторон.

Он снова бьет меня кулаком по голове и скатывается с меня. Я могу держать кинжалы при себе, и угол, под которым он отстраняется, делает ему еще хуже.

Он кипит. Мое лицо пульсирует, и я едва могу видеть сквозь кровь, заливающую мои веки. Он шатается от боли, но все равно бросается на меня, и я слишком поздно улавливаю его движение. Сила, стоящая за ним, заставляет меня выронить один из моих кинжалов, когда он прижимает меня к мату. Он сел надо мной, обхватив руками мое горло. Этого достаточно, чтобы удержать меня на месте, но недостаточно, чтобы перекрыть поток воздуха, он хочет сначала привлечь мое внимание.

Подняв свободной рукой мой упавший кинжал, он приставляет его к моей груди. Я не уклоняюсь от него, я отказываюсь показывать слабость этому психу. Он проводит им вниз по моей груди, слегка прокалывая кожу, прорезая линию между грудями, попутно разрезая спортивный бюстгальтер.

Гребаная свинья.

— Для сучки у тебя, конечно, хорошие сиськи. Может быть, я буду трахать тебя время от времени, когда ты умрешь. Здесь, наверху, никто ничего не увидит, так что у меня будет в распоряжении все время мира. Я позабочусь о том, чтобы они узнали тебя по твоим зубам, не волнуйся, — шепчет он, продолжая водить кинжалом вниз, поднимая его от моей кожи у пупка.

Метка горит от ключицы до самого низа, но я не двигаюсь. Он слишком занят, пялясь на мою грудь. Роняя кинжал, он поднимает руки к моей груди. У меня мурашки по коже, но если это отвлечет его, я справлюсь с этим.

— Хорошенькие маленькие соски с хорошеньким пирсингом, — бормочет он себе под нос. Я не хочу давать ему слишком много времени, ему, вероятно, понравится вырывать пирсинг.

Когда он хватает меня за ложбинку между грудями, его рука на моем горле слегка расслабляется, и я понимаю, что сейчас или никогда. Используя кинжал, который все еще держу в руке, я всаживаю его сбоку ему в шею. От боли он поднимает руки, но из-за шока его реакция замедляется, что дает мне время вытащить нож и вонзить ему в горло под другим углом.

Он падает набок, наконец-то ему удается схватиться за шею, но он захлебывается собственной кровью, кашляет и брызгает слюной. У меня нет времени смотреть, как он медленно умирает, глядя на него сбоку, я знаю, что мне нужно сделать.

Я наклоняюсь очень близко к его лицу, чтобы убедиться, что завладею его вниманием в его последние мгновения.

— Чего тебе не сказали, так это того, что, когда я нервничаю, я становлюсь безрассудной, теряю все эмоции, весь контроль. Мне все равно, что я делаю в таком состоянии.

Его глаза широко раскрыты, он пытается осмыслить мои слова.

— К несчастью для тебя, хотя ты и не смог трахнуть мой разум, кое-кто уже это сделал, теперь увидимся в аду, — кричу я, когда мои пальцы обхватывают его кастет и я бью его по лицу снова и снова.

За то, что напал на меня.

За то, что сомневался во мне.

За то, что прикоснулся ко мне.

Я сделала мир лучше без этого монстра, но это место наполнено монстрами.

Я думаю, что это будет моя работа — уничтожить их.

Они подтолкнули меня. Это будет их собственных рук дело.

Опустив кулаки, я отстраняюсь от его безжизненного тела, пытаясь успокоиться, но я вспоминаю, что мне нужно сделать сейчас. Спеша схватить оба кинжала, я пытаюсь вытереть кровь с глаз, чтобы понять, в каком направлении мне вообще нужно поворачиваться. Это занимает больше времени и усилий, чем мне хотелось бы, чтобы подняться, но, тем не менее, я это делаю. Я едва осознаю, что мой спортивный лифчик свисает тряпкой с моих плеч, демонстрируя всем мою фигуру, я сосредоточена на том, чтобы перерезать эту веревку.

Я даже не смотрю на то, в каком состоянии обе девушки, и не задаюсь вопросом, насколько опрометчивым может быть мое следующее решение, но я становлюсь на блок, поднимаю оба кинжала и одновременно перерезаю обе тонкие веревки. Я слышу, как их тела падают на землю, но опускаюсь на колени, переводя дыхание и пытаясь набрать как можно больше энергии.

Снова вытирая глаза, я оглядываюсь вокруг. Толпа кричит и хлопает. Это не гребаная счастливая победа, почему вы аплодируете этому проявлению насилия.

— Луна.

Едва слышный шепот достигает моих ушей, и я оглядываюсь по сторонам. Рыжая лежит на спине, пытаясь сделать полный вдох, я бросаюсь к ней сбоку, проверяя ее.

— Дыши Рыжая, просто дыши, и все будет в порядке, — уверяю я ее.

Слезы свободно текут по ее щекам.

— Мне так жаль, Рыжая, так жаль, что тебя втянули в это. Я собираюсь заставить их заплатить, всех до единого. — решимость сквозила в каждом слове.

Чувствуя движение вокруг себя, я вижу Маверика.

Маверик Миллер — мой нынешний любимый человек в этом заведении.

У него есть кислородная маска, которую он надевает на лицо Рыжей, и полотенце, которое он протягивает мне. Я пытаюсь стереть кровь с лица, но это немного сложно сделать, я думаю, пару швов и все в порядке. Я опускаю взгляд на грудь: там тоже течет кровь, но не так сильно, как на лице.

— Я заберу ее отсюда, Луна, они ждут, когда ты выступишь перед залом, — бормочет он и уносит ее прочь.

Выступить перед залом? Для чего? Что они хотят, чтобы я сказала? Спасибо, что смотрите, как моя душа сгорает дотла?

Я медленно спускаюсь вниз, стараясь показывать, что мне как можно меньше больно. Достигнув низа, я вижу, что для меня протянута футболка, поднимаю взгляд, чтобы увидеть, откуда она взялась, и обнаруживаю, что смотрю прямо в глаза Каю. Любовь и восхищение, которые я чувствую в воздухе, исходящем от него, вызывают у меня желание сломаться и позволить ему утешить меня, но я отказываюсь позволить этому случиться.

Я киваю и беру футболку, надеваю ее, не снимая спортивный бюстгальтер.

— Леди и джентльмены, представляю вам мисс Луну Стил, победительницу Игр — Пирамида смерти, — объявляет миссис Дитрихсон на весь зал.

Она пытается не насмехаться надо мной так открыто, но у нее это получается с трудом.

— Мисс Стил, как вы думаете, сможете ли вы выступить на Играх в декабре после сегодняшнего опыта?

Я пользуюсь моментом, чтобы осмотреться и осмыслить то, что она только что сказала. Итак, Игры в декабре, то есть через три месяца. Все уставились на меня в ожидании ответа, одновременно оценивая мое нынешнее состояние.

Я выхватываю микрофон у нее из рук, покончив с ее фальшивым дерьмом.

Поднося микрофон к губам, я позволяю тьме продолжать окутывать меня, нуждаясь в ней в этот момент. Я поднимаю другую руку с крепко зажатыми кинжалами и указываю ими на Рико и мою мать. Они стоят за всем этим, я это знаю. Они — часть тьмы, и я уверена, что их намного больше, но это те, кто напал на меня. Моя собственная гребаная мать и этот мерзкий кусок дерьма.

Я заставлю их пожалеть об этом. Заставлю их всех пожалеть об этом, и я начну с того, что позабочусь о том, чтобы моей прошлой слабости больше не было. Даже если это означает, что я останусь в этом нынешнем состоянии ума навсегда.

Мой голос, лишенный каких-либо эмоций, гремит из динамиков.

— Мой отец однажды сказал мне: никогда не ходи на цыпочках по жизни, Луна. Пусть они слышат каждый твой гребаный шаг, «Meu Tesouro». — я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, убедившись, что мама чувствует, как мой взгляд обжигает ее кожу. — С учетом сказанного, вот вам предупреждение, я, блядь, приду за вами.

Эпилог

(Кай)

Я протягиваю ей свою рубашку, благодарный, что она принимает ее, но моей Сакуры там сейчас нет.

То, чему мне только что пришлось стать свидетелем, никогда не сравнится с тем, что пережила она.

То, как она смогла обрести союзников в таких экстремальных обстоятельствах, показало мне, какой она человек, какую жизнь она могла бы нам предложить.

Я в восторге от нее.

Не за ее физические проявления, а за то, что она осталась верна себе и предложила более безопасный путь.

Через испытание и всю жизнь.

Ничто не могло сравниться с присутствием Луны. Она была моим солнцем и моей луной.

Она вытеснила тьмы присутствующую во мне.

Она вселяет в меня надежду.

Она заставляет меня чувствовать покой.

Она заставляет меня испытывать страсть.

Все это я потерял для этого мира, когда они забрали мою сестру.

Я заблудился в темноте, обыскивая каждый уголок в поисках крупицы информации, едва выныривая, чтобы глотнуть воздуха.

Теперь я по-настоящему проснулся.

В будущее с ответами, и Луной рядом со мной.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Оглавление

Введение

Пролог

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Эпилог