Ты - моя слабость [Джи Спот] (fb2) читать онлайн

Джи Спот Ты — моя слабость

Глава 1. НОВЫЙ ЗНАКОМЫЙ

Стук моих каблуков о холодный мраморный пол эхом отдавался под высокими сводами здания миграционной службы. От злости я сжимаю челюсти так, что зубы хрустят.

В голове эхом отдавались слова чиновника:

— Мисс, Пегова, для подтверждения официального статуса пребывания в США, вы должны подтвердить ваш доход официальной справкой с места работы. Недостаточно выписки с вашего счёта, мы не можем никак удостовериться, что это не кредитные средства.

— Да никто не даст мне кредит без той самой справки, которую вы требуете. Я сейчас в трудной ситуации, поймите. Моя балетная труппа распалась, обанкротилась, но я не могу вернуться обратно в Россию. Не сейчас, не на пике формы. Я всю жизнь положила для того, чтобы выступать на сценах Нью Йорка.

— Но вы выступали в Большом, чем плохо? Москва ждёт вас. И вы вернётесь туда в ближайший месяц, если не устроитесь на работу с официальным доходом установленного уровня.

— И куда я устроюсь без Грин Карты? В фаст-фуд? Уборщицей?

— Вы отнимаете моё время, покиньте кабинет. У вас 20 дней до депортации. Рекомендую купить билеты заранее. Следующий…

Злость кипела во мне обжигающим озером лавы. Я хотела задушить этого тощего пендосского выродка с тонкими влажными губёшками и бегающими глазками.

"Мнят себя хозяевами мира, сукины дети… Всё вы просто жалкие выродки авантюристов и воров, вот кто вы"

Мне, Ирине Пеговой, урождённой праправнучке графа было мерзко до дрожи унижаться и пресмыкаться перед этим сбродом. Я человек с высшим образованием, огромным опытом, у которого за плечами подмостки Большого, вынуждена оббивать казённые пороги ради возможности работать в Америке.

"Не так я себе представляла свою жизнь в Новом свете… Здесь не свет никакой, сплошная тьма…".

И только воспоминание об овациях благодарной публики заставило меня сделать выдох.

"Я умная, придумаю как выкрутиться… Всегда мне это удавалось и сейчас получится".

В этих мрачных и одновременно решительных мыслях я добралась до зала, только ежедневные тренировки днём и выступления вечером делали меня счастливой. В своей работе я всегда видела смысл жизни, это было просто, ведь я занималась балетом с трёх лет. Я ещё не умела говорить, а уже садилась на шпагат.

В зале было тихо и прохладно, моё тонкое гибкое тело отразилось в множестве зеркал. Они холодно взирали на меня, подмечая все изъяны, стимулируя меня к работе над собой.

Негромко включаю музыку, разминаюсь, обожаю это ощущение лёгкой ноющей боли в мышцах от тренировок. Люди так превозносят удовольствие от секса, но для меня танец намного лучше секса. Для получения неземного удовольствия мне не нужен партнёр, я сама могу доставить себя на седьмое небо.

Музыка набирала темп, я чувствовала ритм, схожий с биением сердца, но сердце билось всё быстрее. Чёткие выверенные движения, отточенные годами тренировок. Кровь струилась по артериям, снабжая клетки энергией, я была сгустком энергии. Прыжок, приземление, прыжок выше, опять на земле.

"Почему я не птица?" — с грустью подумала я.

Но эти секунды в воздухе дарили ощущение полёта, невесомости, бесконечности. Внезапный громкий звук испугал меня, я неудачно приземлилась, подвернув лодыжку.

— Чёрт, простите… Вы в порядке? — послышался тихий мужской голос из тени за аркой выхода. — Всё нормально… Только ногу, кажется, подвернула, — стараюсь вести себя сдержано, хотя и хочется отчитать неуклюжего недоумка.

Вижу какую-то возню, но рассмотреть собеседника не могу.

— Простите… Мне кажется нужна ваша помощь, — в его голосе чувствуется смущение и сожаление.

— Да, конечно… Что случилось? — прихрамывая иду к выходу, вглядываясь в темноту.

Полоска света выхватывает бледное худощавое лицо, покрытое густой щетиной, над острыми скулами ярко мерцают лазурные глаза. Тёмные брови болезненно напряжены, определяя глубокую складку между ними.

— Подайте мне пожалуйста… Мой костыль, он упал… Сам я не могу… Простите ещё раз, — я вижу как ему неудобно за досадную оплошность и немного смягчаюсь.

— Всё нормально, — подаю мужчине костыль, бегло скользя по его согбенной худощавой фигуре.

— Миопатия, — говорит он, замечая мой взгляд.

— Простите, это не моё дело, — тут неловко становится уже мне.

(прим.) Миопатии — заболевания мышц, обусловленные нарушением сократительной способности мышечных волокон, проявляется мышечной слабостью, уменьшением объёма активных движений, снижением тонуса, атрофией.

— Это мышечная слабость, я не могу долго стоять на ногах. Обычно я пользуюсь коляской, но кто-то решил, что инвалид точно не заявится в танцевальный зал. Я Генри…

— Я Ирина, очень приятно, — протягиваю руку, машинально, но незнакомец держится за свои костыли и смущённо взирает на мою ладонь.

— Простите, — неловко убираю руку за спину.

— Именно за это люди не любят инвалидов, в их присутствии многие чувствуют себя идиотами…

— Это точно, — его реакция позволила мне немного расслабиться. — Я вас здесь раньше не видела…

— Как видите, я больше не танцую, — он развёл руками, чуть опираясь не костыли.

— Вы танцор!? — выпалила эти слова слишком громко, беспардонно и нелепо.

— Не очень похож да?

— Просто… — я замялась, не зная, что ответить.

— Я заболел четыре года назад… Сегодня приходил за своими документами, нужны для оформления пособия. Никак не мог заставить себя прийти сюда, это слишком…

— Больно?

— О… Вы меня понимаете?

— Конечно… Танцы для меня всё…

— Это плохо, милая девушка… Надеюсь в вашей жизни никогда не настанет момент, когда все планы и мечты рухнут в один момент.

— Уже настал… Меня депортируют, осталось меньше месяца, — слова сами рвутся наружу из моего глупого рта.

— Ох, сочувствую… Неужели ничего нельзя сделать? Вы так… талантливы. Не то, чтобы я пялился…

— Миграционной службе плевать, им нужны только бумажки…

— С работы?

— Да, или другое основание для дальнейшего моего пребывания здесь… Вроде замужества…

— Сочувствую вам, Ирина, но для вас это не конец… Посмотрите на меня, надеюсь станет легче…

— Не станет…

— Что ж… Благодарю за вашу жалость…

— А я за вашу…

Генри горько усмехается, в уголках глаз появляются морщинки. И я вдруг понимаю, что он уже не молодой человек, просто хорошо выглядит.

— Всего доброго, Ирина…

— И вам…

Тяжело переставляя непослушные конечности Генри направляется к выходу, а я возвращаюсь в зал. Но он окликает меня.

— Ирина!

Я выхожу в коридор и, уперев руки в бёдра, смотрю в яркие глаза нового знакомца, сияющие даже в полумраке.

— А что если… Если вы выйдете замуж…

— И получить запрет на въезд на 5 лет за фиктивный брак? Да и как я найду себе фальшивого мужа за такое короткое время… Не вариант.

— А что если вы его уже нашли?

— В смысле?

— Выходите за меня… Я не могу встать на колено, уж простите… Но… Я не могу позволить вашей месте разрушиться, как моей.

— Это шутка? Вас кто-то подослал?

— Возможно само провидение… Сами подумайте, я четыре года не был в этих стенах и больше никогда не вернусь… Но мы встретились.

— Простите, это безумие… Ничего не выйдет.

— Решайте быстрее, а то я скоро упаду и вам придется тащить меня вниз по ступенькам… Ну так что? Вы согласны?

— Да! Чёрт возьми, я согласна, Генри…

— Тогда вам стоит записать мой номер телефона…

Забыв о боли в ноге, я бегу за телефоном, потом ввожу номер Генри дрожащими пальцами.

Прощаясь он с улыбкой произносит.

— В горе и в радости?

— Пока смерть не разлучит нас, — выпаливаю я в ответ, не сдерживая улыбку.

Глава 2. ЭРИК

После спектакля я вхожу в гримёрку и присаживаюсь в кресло, потирая лодыжку.

— Ты сегодня не на высоте, Ирина. Что с тобой? — Кьяра, моя рыжеволосая коллега, вечно суёт нос не в своё дело.

— Да так, временные трудности, — уклончиво отвечаю я. Распространяться о своей личной жизни на работе я не намерена. Опыт убедил меня в том, что работа есть работа и никаких личных отношений за порогом театра быть не должно.

— Приложи лёд, а то распухнет ещё сильнее, — сдержанно бросает коллега и возвращается к застёжкам на своём костюме.

В гримёрку врывается Стелла, на ходу распутывая светлый пучок на голове. Белокурые локоны рассыпаются по плечам, отблёскивая золотом в свете ламп.

— Слышали? Эрик набирает труппу? Я иду пробоваться, — она говорит это с таким самодовольным видом, будто её уже взяли.

— Этот похотливый ублюдок всех кандидатов через постель пропускает… И не только девушек…, - недовольно ворчит Кьяра, разминая покрасневшие от пуантов ступни.

— А я не против, чтобы меня тоже пропустили, а ещё лучше оставили там подольше. Вы видели его задницу? Ух, это нечто…

— О ком речь? — скромно встреваю в разговор.

— Эрик Ларсен, самый желанный хореограф в штатах. Он переехал в большое яблоко из Лос-Анжелеса и сейчас набирает артистов массовых сцен, — щёки Стеллы сделались пунцовыми, похоже, она готова на любую сцену с участием этого человека.

— Когда пробы? — стараясь не показывать сильной заинтересованности, спрашиваю я. Вижу, что Стелла напряглась, но плевать, сама рот открыла, теперь давай выкладывай.

— Послезавтра. Хочешь пойти? — она иронично выгибает линию губ, будто заранее уверена, что я провалюсь на просмотре.

— Почему нет? — пожимаю плечами, сдерживаясь, чтобы не показать истинные эмоции.

— А здесь, что не устраивает? Деньги хорошие…

— Атебя, что не устраивает? — ну вот и знакомый металл в моём голосе, полоснул по воздуху. Блондинка немного замялась, но решила, что искренний ответ ей никак не повредит.

— Знаешь, Ирина, не все такие как ты. Я не хочу танцевать до семидесяти лет как Плесецкая. Наш век короток, да по меркам обычных людей ты молода, 21 год, но для балета ты уже скоро станешь старушкой.

— И? — я всё ещё не понимаю к чему она клонит.

— Я ищу мужика, дурочка, мне скоро 25. А у нас одни педики, только и слышно как причмокивают по углам в темноте. Здесь нечего ловить.

— А я думала, ты хочешь поработать с именитым хореографом.

— О да, я бы с ним ТАК поработала, — она красноречиво водит языком за щекой, а Кьяра прыскает от смеха. — Я поняла. Удачи. Но я бы хотела попробовать что-то новое. Здесь мы неофициально, может быть получится устроиться на работу с оформлением по всем правилам.

— Кому что, — Стелла заливисто смеётся, ей не очень то есть дело до моих иммигрантских проблем.

— Это точно, — я тоже посмеиваюсь, представляя, как эта самодовольная кретинка будет ублажать всех подряд в поисках вечной любви.

На улице я достаю телефон, взглянуть на время и вспоминаю о Генри.

"Дикость, да и только… Дурацкая идея".

Заношу палец, чтобы удалить контакт, но меня отвлекает голос из-за спины.

— Может такси пополам. Так не хочется трястись в метро, — Кьяра переминается с ноги на ногу, будто смущаясь своего предложения.

— Ладно, давай. Я тоже дико устала, тяжёлый день…

"Ведь это не повредит мне, не так ли?"

Мне известно о Кьяре, только то, что она тоже живёт в Бруклине и тоже иммигрантка, только из Франции. Несмотря на то, что это европейская страна, ей также тяжело, как и мне.

В машине она затевает опасный разговор.

— Как дела? — её веснушчатый вздёрнутый носик так и норовит влезть в моё личное пространство.

— Нормально, — стараюсь сохранить нейтральную интонацию, не желая продолжать этот разговор.

— Ты сегодня сама не своя. Что случилось? — не унимается рыжая сплетница.

— Наверное просто устала, ещё и чёртовы месячные, — шепчу ей на ухо, чтобы таксист не услышал.

— Мне можешь не врать, — доверительно шепчет коллега.

— Ты о чём? — во мне начинает вскипать раздражение, но я не хочу подать вида.

— Я знаю твой цикл, у тебя сейчас нет месячных…

— Блин, ты серьёзно? Знаешь вообще, что такое личные границы?

— Да пошла ты, высокомерная империалистка, — эта, похоже, не будет держать мину.

— Кьяра, успокойся, нам не обязательно быть подругами. И я не обязана отвечать на твои вопросы. Мы просто работаем вместе и живём в одном районе, всё, — стараюсь сгладить конфликт, в танцевальном мире лучше не иметь врагов.

— Прости, я… Просто психую, что ты уходишь к Ларсену… Просто, — она нервно прикусывает губу и смотрит мне в глаза.

"Я ей нравлюсь что-ли?"

— Будь осторожна, я такое слышала онём… Он просто дьявол, но талантливый как бог…

— Я ещё никуда не ухожу…

— Ты уйдешь, у тебя проблемы…

"Похоже это единственный человек, кому я небезразлична в этом городе".

— Кьяра я плохо себя чувствую, устала, давай просто помолчим, — я прикрываю веки, чтобы отгородиться от назойливой коллеги. Но её прерывистое дыхание говорит о том, что она плачет.

Договорившись о встрече со Стеллой в день кастинга, я прихожу в условленное место на двадцать минут раньше. Сгорая от волнения, я беспрестанно выискиваю в толпе белокурую голову. Но Стелла является на десять минут позже.

— Привет Ирина, — на смуглом лице сияет белозубая улыбка в которую вложена не одна сотня долларов.

— Привет, ты чего так поздно?

— Шейну приспичило перед самым моим выходом. Только нагнулась туфли застегнуть и тут же получила сосиску между булок.

— Фу, спасибо за подробности…

— Что ты такая ханжа? Можно подумать ты не трахаешься, — ещё один любопытный нос нарисовался.

Я молча отвожу взгляд в сторону.

— Идём, а то опоздаем…

— Стоп, стоп, ты что, девственница?

— Не твоё дело…

— Твои русские родственники планируют продать твою девственность? Я как-то слышала про такое, дикая страна…

— Да, Стелла, не буду разрушать твои идиотские стереотипы о России. Идём уже…

Я делаю вид, что мне абсолютно всё равно, но это не так. Внутри такое чувство, будто я палец дверью прищемила. Эта пустоголовая стерва задела меня за живое. Не то чтобы я сильно переживала по поводу своей неопытности, но иногда мне казалось, что я упускаю что-то важное. Всё вокруг только и говорят о сексе, а я даже не знаю что это. Вся моя жизнь крутилась вокруг танцев, мне было совершено некогда заводить отношения да и желающих особо не наблюдалось.

Пробы проходили в небольшом частном театре, внутри пахло пылью и парфюмом. В холле собрались кандидаты всевозможных цветов и параметров — татуировки, цветные волосы, пирсинг. Я чувствовала себя белой вороной, белой в прямом смысле слова, у меня не было ни одной татуировки, а волосы я не красила ни разу в жизни.

— Я так понимаю это не классический балет?

— Это тебе не какой-нибудь Санкт-Петербург, детка. Эрик современный хореограф и он гений. Работать с ним мечтают все, кто хоть чего-то стоит в нашем деле, — Стелла источала самодовольство, будто ей была открыта какая-то тайная сторона жизни не доступная для моего понимания.

— Да что же это за Эрик такой? — Увидишь, если повезёт, — Стелла продолжает нагнетать атмосферу.

Вскоре нас собирает бойкая девица и провожает через закулисье на сцену. На сцене практически полная темнота и из зала слышатся аплодисменты одного человека.

— Браво… Браво…

"Странный какой-то… Так кричат артистам после удачного выступления… Эти слова ещё надо заслужить".

В толчке чувствую себя неловко, плечи мои то и дело касаются обнаженной кожи других людей, я чувствую их запах, дыхание, прикосновения, нас слишком много здесь. Голос из зала продолжает вещать:

— День добрый, дорогие кандидаты. Хочу сразу озвучить, у вас есть толькоодна попыткаодержать успех в пробах. Всё, кто уйдут больше никогда не попадут ко мне, никогда, все ваши данные у нас имеются.

Толпа встречает эти слова тревожным ропотом.

— А теперь ваше задание. Снимите вашу одежду….

Толпа взрывается ропотом.

— Все недовольные могут покинуть зал, скатертью дорога, — продолжает голос.

Часть людей покидает сцену.

— Итак, кто остался. Прошу… Раздевайтесь…

— До трусов? — спрашивает чей-то робкий голос.

— До кожи, мои дорогие… И побыстрее…

Вокруг начинается возня, я никого не вижу в толпе, слышу только шуршание одежды и звон пряжек ремней.

"Какого чёрта? Что делать?"

Но желание заполучить официальную работу и опыт сотрудничества с именитым хореографом перебарывает стыд.

"Ладно, ничего же страшного, здесь темно, да и все эти люди меня не видят, как и я их".

Я быстро раздеваюсь, немного помедлив, только перед тем как снять трусики. С глубоким вдохом, будто перед прыжком в прорубь я снимаю и их тоже. Кровь шумит в ушах, пульс зашкаливает.

По толпе пробегает шепоток. Кто-то спрашивает:

— Что дальше? Эй, есть кто живой?!

В этот момент включаются софиты и реальность с силой бетонной плиты врезается в моё сознание. Меня окружают десятки голых тел, во всём своём великолепии и безобразии. Груди, соски, пенисы, ягодицы, это похоже на гротескные картины Босха.

— А теперь танцуйте, — рокочет голос, будто глумясь.

Включается музыка и я с ужасом понимаю, что это" Пещера горного короля".

* "В пещере горного короля» — композиция из сюиты «Пер Гюнт» норвежского композитора Эдварда Грига к одноименной пьесе его соотечественника драматурга Генрика Ибсена.

Всё начинают двигаться по сцене, стараясь максимально показать свои умения. Часть людей, забрав одежду ушли, но я не из робкого десятка.

Когда ритм набирает максимальную скорость, а мелодия взрывается истеричными высокими аккордами, я уже порхаю по сцене, не ведая стыда. Музыка останавливается, слышу как тяжело дышу я и те, кто рядом. Наши тела покрылись бусинками пота, раскраснелись и содрогаются от прерывистого дыхания. Чувствую как горит огнём низ живота, так часто бывает, когда я полностью отдаюсь танцу. Между ног становится влажно, стыд охватывает меня, хочется поскорее сбежать отсюда.

— Браво! Брависсимо!

Оглядываюсь по сторонам, на сцене осталось не больше дюжины людей. В том числе Стелла, она смотрит куда то сквозь меня, я прослеживаю за её взглядом и вздрагиваю. На сцену входит высокий мужчина с телосложением божества. По нему можно изучать анатомию, как по живому пособию и я это вижу потому что он абсолютно голый. Он продолжает аплодировать, а его мужское достоинство подёргивается в такт.

— Поздравляю! Вы все приняты…

Глава 3. ЗАМУЖЕСТВО

Я замерла и не могу пошевелиться, мужчина проходит мимо, скользнув взглядом, но двигается дальше и останавливается возле Стеллы.

Она сама на себя не похожа, дура дурой, рот открыла, моргает своими овечьими глазёнками.

Мужчина обходит её сзади, он стоит очень близко, максимально, но не касается Стеллы. Его дыхание шевелит светлые волоски на её виске.

— Тело для танцора — инструмент. Будет ли фрезеровщик стесняться своего станка? Хирург — своего скальпеля? — его чарующий голос рокочет вокруг нас. — Вы, те, кто остались — настоящие профессионалы. Похлопайте же себе! — восклицает он.

Танцоры начинают хлопать, сначала тихо и неуверенно, но Эрик повышает голос.

— Громче!!! — его голос мечется по сцене, отражаясь от потолка и стен.

Овации набирают силу.

— Ещё громче! Ликуйте! Упивайтесь вашим успехом! — его лицо озаряет улыбка, а глаза горят манящим огнём.

Сцена наполняется воплями и визгом, всё это напоминает какой-то странный извращённый сон. Но я не могу проснуться, а может быть и не хочу.

Замечаю, как Стелла делает шаг, чтобы прижаться к Эрику, но он отступает.

— Итак. Вы приняты, но у вас будет испытательный срок, две недели. За это время вы ознакомитесь с процессом репетиций и работы, — его официальный тон так резко контрастирует с обстановкой, в окружении голых потных тел немного странно говорить о делах. — Решение о дальнейшей вашей работе принимаю только я. Проявите себя и вас заметят. Если вы не собираетесь блистать, то и не лезьте на небо. На выходе сидит секретарь, она выдаст вам пакет документов на подпись. Вся информация будет доступна вам в рабочем чате, все инструкции вы получите у секретаря. До встречи, артисты, — он заканчивает речь и исчезает также внезапно, как появился.

Обескураженные танцоры бродят по сцене в поисках своей одежды. А потом понуро покидают сцену, после минутной эйфории снова появляется скованность. Я понимаю, что некоторые кандидаты никогда не вернутся сюда.

"А я? Вернусь ли я?" — моё тело дрожит мелкой дрожью то ли от холода, то ли от стресса. Не помня себя я одеваюсь и покидаю сцену.

Не глядя подписываю документы, и выхожу на улицу. Пищевод сковал спазм, желудок скрутило, к горлу подступила кислота. Я только успела нырнуть в ближайшие кусты самшита, как содержимое желудка оказалось на зелёной траве.

"Господи… Что я делаю?"

Я утёрла лицо тыльной стороной руки. В сравнении с тем, что я сейчас испытала, фиктивный брак не казался такой уж плохой идеей.

В ближайшем фургончике с уличной едой я купила бутылку минералки, стало чуть легче, но на зубах так и осталась кислота. Присев на видавший виды пластиковый красный стул, я достала мобильный и набрала номер Генри.

— Слушаю, — мягко ответил мне мужчина.

— Добрый день, Генри, это… Ирина… Я не знаю помните ли вы меня, — чувствую, что мой голос дрожит и срывается, как у школьницы. Ненавижу себя в такие минуты слабости.

— Здравствуйте, я уже думал вы не позвоните, — возможно мне кажется, но, похоже, что человек на том конце провода улыбается.

— Хотела решить свой вопрос иначе. Знаете, не горю желанием беспокоить вас, — чувствую, как мои щёки начинают гореть, я сейчас наверняка покраснела как рак. — Но у меня ничего не вышло, — мой голос снова предательски дрогнул, а в глазах заискрилась радужная пелена слёз.

— Кажется, у вас теперь совсем мало времени осталось… Не знаю, как в вашей стране, но здесь брак не такое простое мероприятие, — голос Генри, напротив, звучал спокойно и уверенно, мне от этого стало чуть легче.

— Может Лас-Вегас?

— Увы… Всё, что происходит в Вегасе, остаётся в Вегасе. Эти браки не имеют юридической силы.

Я тяжело вздыхаю, похоже Генри слышит это.

— Я посоветуюсь со своим юристом, думаю, мы решим вопрос, — он явно пытается успокоить меня.

— У вас есть юрист?

— Не думайте, что я какой-то воротила. Просто есть человек с которым я периодически советуюсь по разным вопросам, — похоже Генри позабавило моё удивление.

— Простите, мне так неловко. Я думала мы просто сходим в ратушу или мэрию, поставим подписи и дело с концом. Плохая идея, простите, наверное не стоит…

— Ирина, я не настаиваю… Но просто послушайте меня, — его спокойствие окутывает меня как мягкое облако, мне так хочется довериться этому человеку, ведь у меня совсем никого нет в этом холодном жестоком городе.

Он делает глубокий вдох, прежде, чем начать:

— Миопатия не возникает в одночасье. Я долго не мог понять, что со мной. Однажды я уронил партнёршу, благо она не сильно ушиблась. Потом не мог сделать даже элементарную поддержку. И постепенно я стал замечать, что самые простые движения даются с трудом. Пока однажды я не упал, вставая с кровати. Но знаете, если бы у меня появился хоть малейший шанс, я бы ухватился за него и никогда не отпускал.

Я шмыгнула носом и смахнула непрошенную слезу.

— У вас есть шанс, Ирина, держитесь за него.

— Я просто… Почему вы это делаете? Какая выгода для вас? — я никак не могла поверить, что мне могло настолько повезти. Он несколько секунд молчит.

— Знаете. Я давно не чувствовал себя альфа-самцом. Так что интересы чисто эгоистические. Я спасу прекрасную принцессу, стану героем… И, возможно, она полюбит меня…

— Генри… — я теряюсь, что ответить на такой откровенный флирт.

— Это шутка, просто шутка, — в его голосе чувствуется неловкость.

— Я хочу отплатить вам за эту… Услугу, — мне не хочется просто воспользоваться его добротой.

— Кажется у меня есть идея. Вы сейчас свободны? Сможете подъехать ко мне?

Несмотря на дикую слабость и дрожащие руки, я понимаю, что должна решить вопрос как можно скорее. Работа у Эрика мне, скорее всего, не светит с его испытательным сроком, а вот Генри, похоже, и правда может помочь.

— Да, я свободна. Говорите адрес.

Генри живёт в Верхнем Ист-Сайде, это тихий респектабельный район недалеко от Центрального парка. За год пребывания в Нью-Йорке я даже ни разу тут не была. Мне казалось, что окружающие будут тыкать в меня пальцами и ворчать нечто вроде: "Понаехали вшивые иммигранты…".Но, как ни странно, этого не произошло, симпатичная пожилая леди с биглем на поводке приветливо улыбнулась мне, обнажая зубы, стоимость которых составляла примерно мою годовую зарплату.

Эрик жил в винтажном дюплексе, я сразу поняла, что за дом по наличию электрического подъёмника. Когда ты инвалид, количество ступеней вокруг начинает зашкаливать. Сердце моё сжалось от сочувствия.

"Это ужасно, для танцора утратить свои ноги, равно смерти".

Я поёжилась, представив, что такое могло случиться со мной.

"Фу, лети, лети ни на кого не попади".

Вспомнилась детская присказка из московского прошлого.

Я шагнула на красивое крыльцо и решительно нажала на кнопку звонка. С характерным гудком дверь открылась. Внутри было прохладно и сумрачно, в парадную пробивались лучи света сквозь цветные стёкла окон.

"Как в кино…" — подумала я, пытаясь понять куда идти дальше.

Мне на выручку пришёл голос откуда-то издалека:

— Ирина, я здесь. Простите, что не встречаю, я сегодня немного не в форме.

Я пошла на голос и обнаружила Генри в глубине квартиры, сидящим в инвалидной коляске.

— Здравствуйте…

— Теперь мы можем пожать руки, — он улыбается и протягивает ладонь, я приветливо пожимаю её и от этого по телу разливается тепло. Когда живёшь одна, так не хватает простой человеческой близости.

— Может тогда для начала угостить вас чаем?

— Благодарю… Я с радостью, — я так благодарна ему за то, что он не ставит меня в неловкое положение в и без того щекотливой ситуации.

Генри заваривает для меня несладкий травяной чай, так приятно, когда человеку не надо объяснять почему ты не употребляешь кофеин и сахар.

— Итак, Ирина, юрист поможет нам с вами оформить нашиотношения, соберёт нужный пакет документов и поможет пройти интервью, чтобы убедить миграционную службу в правдивости наших чувств.

— Ох… Как же всё сложно, — я роняю голову на сложенные на столе руки и чувствую как колет в носу, хочется плакать от бессилия. — Вы так добры ко мне… Что я могу дать в замен? У меня конечно есть деньги, но судя по всему, — я обвожу рукой роскошное жилище. — Вы в средствах не нуждаетесь…

Генри вертит в пальцах тканевую салфетку, закручивая её в жгут.

— Ирина…

— Да…

— Я скажу кое-что, но вы пожалуйста не рубите с горяча…

— Хорошо, — соглашаюсь я, но от напряжения у меня даже спина вспотела.

— У меня долгое время была сиделка, полячка Зофья. Чудесная женщина, царствие ей небесное. Она покинула меня, всех нас, около трёх недель назад. Инфаркт, — он поджал губы и взглянул в окно, пытаясь справиться со слезами. Я деликатно отвернулась. — Так вот, с тех пор мне ужасно одиноко. Мне здорово помогают волонтёры и соцслужба, клининг решает проблемы с уборкой, с помощью доставки я не умираю с голоду. Но вот живого человека в этих стенах мне не хватает….

— Я буду выполнять роль эскортницы? Это невозможно, — от возмущения у меня перехватило дыхание.

— Что вы… Зофье было за 60, она уж точно не выполняла эту роль. Но с ней мы иногда говорили часами. Человеку нужен человек, Ирина.

Вспоминаю свои одинокие вечера, когда хотелось выть в открытое окно от отчаяния.

— Я вас прекрасно понимаю, Генри… Вы хотите, чтобы я переехала к вам?

— Да, если это возможно…

— Но я боюсь, что не смогу оплачивать аренду такой роскошной квартиры.

— Ой, что вы, об этом не идёт и речи. Вы будете моей гостьей.

— В чём подвох? Я не оказываю интимных услуг, если что…

— И не нужно, для этого есть специально обученные люди, — Генри пытается скрыть улыбку, но не слишком удачно. Он приподнимает бровь и улыбается уголком рта.

— О Боже… — я закрываю лицо руками. Мне, девочке выросшей в другой реальности, всё происходящее кажется диким и странным. — Вы святой человек, Генри.

— Я также далёк от святости, как Илон Маск от Марса…

— Нет, правда, вы не представляете какую гору с моих плеч вы сняли.

— То, что кому-то гора — для другого — песчинка. Я рад вам помочь… А вы сможете помочь мне.

— Благодарю вас…

Следующую неделю я разрываюсь между репетициями у Эрика, переездом к Генри и визитами во всевозможные инстанции. Благо, юрист Генри помог нам сделать всё максимально быстро.

Конечно я совсем не так представляла свою свадьбу. Накануне бракосочетания нас гоняли по инстанциям и допрашивали как преступников о таких мелочах, что настоящие мужья и жёны друг о друге не знают.

Инвалидность будущего мужа позволила подать заявление на бракосочетание вне очереди. Но вот заветный день настал и на моём пальце, переливаясь глянцевой поверхностью, блистало колечко с небольшим бриллиантом. Это Генри настоял, чтобы кольца были настоящие, иначе миграционную службу не убедить в правдивости наших намерений. Я же клятвенно обещала вернуть ему деньги, как только состоится премьера спектакля Эрика и нам выплатят наш гонорар.

За эти пару недель мы с Генри так много узнали друг о друге, что невольно сблизились. Он обожал мои рассказы о России, Москве, снеге. Я готовила ему домашние пельмени и жарила котлеты. Генри делился со мной своим танцевальным опытом, давал советы и благодаря им я отлично справилась с испытательным сроком. Теперь у меня на руках были все козыри и муж и официальный доход.

Сегодня мы подписывали годовой контракт, который позволял целый год не беспокоиться о заработке. Эрик намекнул, что вечером будет небольшой междусобойчик. После репетиции, я заскочила в душ, переоделась и уже собралась домой, как меня почти на выходе перехватила Стелла.

— Эй, куда собралась? — её лицо выглядело как-то странно. Глаза болезненно сверкали в полумраке холла, а мимика была рваной и напряжённой.

— Я иду домой…А в чём дело? — я постаралась ответить как можно более спокойно и сдержано.

— Опять отделяешься от всех, выскочка? Конечно, графиня Москва, ты выше этого…

— Что ты несёшь, Стелла? — моя природная вспыльчивость быстро выходила наружу, как бы я ни старалась держать хорошую мину при плохой игре.

— Идём! Ты не должна отрываться от коллектива. Что ты о себе возомнила? — он вцепилась тонкими холодными пальцами в моё запястье. Я попыталась вырвать руку, но она уже тянула меня обратно в здание театра.

— Стелла, меня ждёт муж. Я должна идти…

— Конечно! У неё теперь и муж, и любовник, — яростно зашипела она, до скрежета стискивая зубы.

— Ты о чём вообще?

Она хватает меня за плечи и с силой толкает в стену, так, что хрусталинки в бра звякают.

— Думаешь я дура? Строишь из себя святую невинность, а сама… Трахаешься с Эриком!

Глава 4. НОВЫЙ ВИТОК

— Руки убери от меня! — с силой отталкиваю от себя белокурую фурию. — Совсем у тебя крыша поехала с этим Эриком? Не лезь ко мне больше.

— А то что? — лицо Стеллы искривляет мерзкая ухмылка.

— А то врежу, — человека выросшего на Московских улицах не так-то просто испугать.

— Тупая русская матрёшка, только сунься к… — глаза Стеллы пылали ненавистью, а я не могла взять в толк из-за чего. Она прервалась на полуслове, заметив кого-то в конце коридора.

— Вы чего тут обжимаетесь… Удивили, не спорю… — это был Эрик, его явно позабавила эта странная сцена. — Ты же вроде замужем, Пегова? На девочек потянуло? — голос Эрика звучал как из репродуктора, отражённый от стен коридора и высокого потолка.

Стелла отпрянула от меня как от прокажённой.

— Ирина спрашивала нет ли запаха изо рта…

— Ох, эти ваши начос в перерыве… Завтра будете репетировать на 30 минут дольше других. Мне не нужен жир на ваших ляжках.

— Эрик, ну что ты, какой жир? Потрогай, сплошные мышцы. Это Ирина распустилась после замужества, — эта стерва, похоже, не собиралась отступаться.

Я растерялась от такого наглого выпада и только вяло промямлила.

— Я пойду, до завтра…

Но Эрик схватил меня за запястье, несколько раз крутанул вокруг моей оси и засмеялся.

— Куда собралась, Медведица, веселье только начинается…

— Что? Медведица?!

— Ты не знала, что тебя так называют? Ты же грозная русская Медведица…

Высвобождаю свою руку из горячей хватки Эрика.

— Мне пора… — с нарастающим раздражением отрезаю я.

— Ха-ха медведице пора в берлогу, сосать медведю… лапу… — Стелла заливается смехом от идиотской шутки.

— Может хватит уже нюхать, совсем мозги атрофировались… — не выдерживаю и бросаю язвительно.

— Что? — брови Эрика грозно сошлись на переносице. Глаза режут как сталь, а Стелла бросается на меня готовая растерзать за эти слова. Но он хватает её в воздухе и уносит в сторону туалетов.

Меня начинает бить дрожь. Насколько я всегда избегала конфликтов, не собирала сплетен, не участвовала в интригах и тут такое.

"С чего она вообще взяла, что Эрик со мной спит? Может из-за того, что мы часто остаёмся в тренировочном зале и уходим самыми последними?"

Но Эрик, вопреки своей репутации, никогда не проявлял по мне внимания бОльшего, чем хореограф к танцору.

Не помню, как добралась до дома. Да, да, квартира Генри стала для меня домом за это время. Вхожу, бросаю связку ключей в чашу.

— Привет! Я дома…

Генри отозвался из кухни.

— Привет. Я думал ты задержишься. Сегодня же у вас посвящение, нет?

Вхожу на кухню и чувствую как при виде знакомой фигуры тепло разливается внутри.

— Мне не захотелось оставаться…

— Устала? — с грустью спрашивает Генри, но я точно знаю, что он рад моему раннему возвращению.

— Нет… Просто не захотела и всё.

— Хм… — хмыкает мужчина, иронично приподнимая бровь.

— Что ещё, за "хм"? А?

— Не захотела остаться в компании с Эриком? На это должны быть веские причины, — вижу тень ликования на его лице.

— Что все носятся с этим Эриком? — меня уже начинают раздражать эти шуточки и намёки о том, что я что-то должна чувствовать к Эрику.

— Забудь, глупость сказал, — видно, что Генри стало неловко от этих слов. Но лицо его озарилось радостью, которая блеснула сначала в глазах и затем выплеснулась румянцем на щёки.

— Как прошёл твой день? — мне хочется побыстрее сменить тему разговора.

— Как обычно, в борьбе с бытовыми мелочами — я героически победил лестницу, душ, несколько раз санузел…

— Ты мой герой!

— Ага… Вот ещё я победил плиту и пару тройку кастрюль. На ужин паста с соусом бешамель.

— Вау, а я думала ты просто разогрел блюдо из доставки… — киваю в сторону коробок, грудой громоздящихся у мусорного контейнера.

— Чёрт, надо было выбирать менее умную жёнушку…

— Мучайся теперь…

Наш шутливый флирт давно стал привычной частью общения, я сама не заметила, как Генри превратился в друга. По крайней мере я его таковым считала. Но в последнее время я стала чувствовать что-то новое, но непонятное для меня. После работы мне хотелось поскорее бежать домой. А в вечер пятницы, когда к Генри приходили "жрицы любви" я отправлялась бродить по пустому и тихому Центральному парку, пока ноги не начинали подкашиваться, а глаза слипаться.

Однажды я вернулась слишком рано и слышала стоны девицы, ЭТА была особенно громкой. Мне пришлось выйти и ждать на крыльце пока она доделает свою работу. Поужинав, мы расположились на диване в гостиной. Я в очередной раз насладилась своим тайным фетишем, запахом Генри, пока пересаживала его из кресла.

— Знаешь, я отвратительно чувствую себя в такие моменты. Терпеть не могу, когда ты мне помогаешь…

Но я знала, что он лукавит. Эти секунды бытовой близости дарили нам обоим чувство уюта и безопасности.

— Я тоже не в восторге, таскать этот старый мешок с костями, — шутливо ворчу.

— Ах-ах-ах, туше, — сеётся мужчина.

— Что будем смотреть?

Выбрали фильм наугад и хохотали до слёз с какой-то ужасной немецкой комедии. Причём мы смотрели её на языке оригинала и безбожно коверкали и передразнивали актёров.

— Аллес гутэ… — басил Генри.

— Даст ист фантастиш… — комично пищала я.

— О, йа, йа, даст из гутэ… Ирина… — вторил Генри.

— Их бин Си Цзиньпин… — я растянула уголки глаз, притворяясь китайским лидером.

— Ах-ах-ах… — Генри покатился со смеху.

Мы умирали со смеха. Генри сидел на своей стороне дивана, на расстоянии протянутой руки, так близко и так далеко одновременно. Я боялась делать какие-то шаги первой, мама учила меня, что мужчина сам должен добиваться женщины. А Генри был слишком воспитан, чтобы предпринимать что-то со своей стороны.

Так мы и жили, снедаемые неясным желанием друг друга. Но сегодня, неожиданно для меня, Генри сказал, чуть охрипшим от смеха голосом.

— Иди ко мне…

Я вопросительно посмотрела на него. Он взглядом показал на место рядом с собой.

— Прямо к тебе?

— Да, если ты конечно не против…

И я была не против, скользнув по дивану я прижалась к его телу, ощущая насколько он худой и хрупкий, как хрустальный, но такой сильный и прочный внутри. Он ни разу не пожаловался на свой недуг, всё переводил в юмор. Генри легонько приобнял меня за плечо, так невесомо, будто мотылек присел.

— Можно? — тихо спросил он.

Я кивнула, потому что от радости к горлу подступил комок. Мы больше не смотрели фильм, хотя и пялились в экран как идиоты. Генри легонько перебирал кончики моих волос, а я слушала гулкие удары его сердца.

— Генри…

— М?

— Как это, заниматься любовью?

— Гхм… — кажется от поперхнулся от неожиданности.

— Знаешь, Ирина, я уже не помню, это было очень давно…

— Но, как же? А все эти женщины… Что приходят к тебе по пятницам?

— Ирина, это что угодно, только не любовь… Почему ты спрашиваешь?

Его голос чуть охрип и обрывался от смущения.

— Покажи мне?

— Ирииина… — он произнес моё имя будто сквозь невыносимую муку.

Я приподнялась на руке и посмотрела в его глаза, в тусклом свете бра они были синими и глубокими, как вода в Гудзоне.

— Ирина…

— Не отвергай меня, я знаю, что ты тоже что-то чувствуешь…

— И поэтому я не могу ТАК поступить с тобой…

— Как?

— Ты же… У тебя же не было мужчин?

— Были…

— Неправда, ты всегда смотришь влево, когда врёшь, — похоже его не так просто провести.

— Ладно, не было, какое это имеет значение?

— Большое. Первый раз должен быть самым прекрасным. Не с жалким инвалидом… уж точно…

— Не называй себя так! — я почти выкрикнула эти слова, будто он оскорбил меня.

— Но так и есть… Я не могу дать тебе того, что ты хочешь…

— Откуда ты знаешь, что я хочу? Что за высокомерие?

— Просто знаю… — он сказал это так тихо, почти шёпотом.

— Знаешь что? Ничеготы не знаешь!!! — от негодования я не могла подобрать слова, чтобы сделать ему также больно, как он мне сейчас. И я просто убежала в свою комнату, глотая слезы.

Глава 5. ВРАГ

Утром я проснулась раньше, чтобы не столкнуться с Генри. Всю ночь я не спала прокручивая варианты действий в голове. Итогом этих мучительных раздумий было решение съехать в ближайшее время. Я даже придумала план, чтобы снимать квартиру с Кьярой. Но моим планам не суждено было сбыться.

Открыв дверь комнаты я наткнулась на коляску, стоящую в коридоре. В ней спал Генри, лицо его было бледным и уставшим.

"Он что просидел так всю ночь?! Это же может навредить ему!"

— Генри, просыпайся!

Он не реагирует

"О боже, только не это…"

С опаской ставлю пальцы на сонную, артерию.

"Пульс есть, фух…"

— Так, соберись, Ира… Не распускай нюни… — звучат в голове слова голосом матери.

— Генри, проснись! — легонько похлопываю его по щеке, кожа мягкая, но немного колючая от щетины. Так хочется задержать руку чуть дольше.

Он открывает глаза, спосоня, не понимая где находится.

— Ты просидел здесь всю ночь?

— Мммм… Похоже на то, — он морщится от боли, пытаясь выпрямить спину.

— Все в порядке? — с тревогой спрашиваю я.

— Хотел бы я так сказать… Но нет… — он опять зажмуривается и прикусывает губу.

— Что мне делать?

— Отвези меня в спальню… Надо лечь…

Чувствую как похолодели руки от страха. В спальне помогаю ему лечь в кровать. Он перекатывается на бок и, спрятав лицо в подушку, стонет.

— Ммммм…

От этого звука у меня волоски на руках встают дыбом.

— Сильно больно? Может скорую?

— Не надо… Сейчас пройдёт… Только…

— Что?

— Дай таблетки… Здесь в тумбочке…

Я нахожу нужное лекарство и кладу ему таблетку на язык, он глотает.

— Сейчас воды принесу…

— Не надо… Не уходи

— Ладно…

Я вижу как он мучается и начинаю машинально растирать его ноги и руки. Он прикрывает глаза и молча принимает помощь.

— Я сниму твою одежду? Надо разогреть мышцы…

— Ох, только не это…

— Генри, не глупи…

Я решительно стягиваю его штаны, обнажая тонкие бледные ноги с острыми коленками. Он остаётся только в нижнем белье и футболке.

— Ирина, не надо… Это ужасное зрелище, я не хочу… Чтобы ты видела менятаким…

— А я не хочу видеть как ты мучаешься! Переворачивайся на живот…

Помогаю ему перевернуться, сквозь кожу на спине торчат острые лопатки. Он ещё более худой, чем кажется.

"Как птенец без перьев…" — проносится в голове.

Смазываю ладони специальным лосьоном и массирую тонкую шею, отодвинув в сторону длинные темные волосы. Генри не издаёт ни звука.

— Всё нормально? — Да… — Становится легче? — Спина болит…

Бесцеремонно задираю его футболку, чтобы снять.

— Эй? Что за наглость, — он смеётся, но в голосе сквозят нотки смущения. — Терпи… — Это тебе приходитсятерпеть… — Ерунду не говори… Ты столько для сделал, это меньшее чем я могу отплатить, — делаю паузу, чтобы сглотнуть неприятный комок в горле. — Зачем ты сидел у моей двери? — Ждал пока ты выйдешь… — Почему не постучал? — Ирина, если ты думаешь, что я знаток отношений, то это не так. — Но ты такой взрослый, у тебя должна была быть женщина в… — я осеклась, надеясь что он не заметил, но он был слишком умён. — В прошлой жизни? — Да… Была… — И куда она делась? — Для массажистки ты задаешь слишком много вопросов… — Эй, мистер, полегче… Я вообще-то твоя жена, имею право знать… — Жена… — он произнес это слово будто пробуя на вкус. — Она ушла от меня… — Когда ты заболел? — Этоочень беспардонный вопрос. Спишу на твой менталитет, — улыбается он. — Меня называют медведицей, как оказалось… — Да, сходство есть… — Поговори мне…

Издаю грозный рык, от чего Генри смеётся, ему явно стало легче.

— Так как она ушла? — Я потерял её в равной борьбе. Она ушла к моему другу… — Знаешь, ты не очень-то умеешь выбирать друзей. — Это точно… — Друг стал врагом? — Просто перестал быть другом. Она не моя собственность, это было её решение. — Ты такой джентльмен… — Русские мужчины не такие? — Ха, русский бы начистил морду такому дружку… — Эти твои выражения из гетто, точно медведица… — Ладно, здесь я закончила. Переворачивайся на живот. — Эмммм… Нет. Я полежу, ты иди… — Эй! Надо разогреть мышцы и спереди… — Знаешь, там уже и такгорячо.

Секунду я пытаюсь сообразить о чём речь и когда понимаю, мои щёки начинают пылать.

— Обалдеть! У тебя эрекция?

Генри прячет лицо в подушку.

— Уходи, Ирина…

Я слышу, как он смеётся.

— Ах ты старый развратник! — кидаю в него подушкой. — Всё, уходи, дай мне прийти в себя… После твоего массажа…

Сажусь на край кровати рядом с ним и легонько касаюсь пальцами плеча.

— Знаешь, мы можем это сделать… — Не можем… — Всё говорит об обратном…

Он обращает ко мне глаза полные мольбы.

— Пожалуйста иди…

Мне снова становится больно и обидно.

"Почему он отвергает меня, чего боится?"

* * *

Пока я собираюсь на работу, Генри так и не выходит из своей комнаты. Оттуда не доносится ни звука. Меня распирает от обиды и не понимания.

"Ведь он тоже хочет меня? Неужели это такая проблема? А что если он не хочет быть с девственницей? Из-за того, что неопытная и не смогу ничего толкового сделать. Или так уверен в своей несостоятельности. Но я же видела всех этих продажных женщин, что приходят к нему. Значит всё он может…"

В этих тяжёлых мыслях я добираюсь на работу.

* * *

В раздевалке чувствуется какое-то напряжение, все смотрят на меня, но отводят взгляд, стоит мне посмотреть в ответ.

"Что происходит? Или у меня паранойя после выходки Стеллы".

Эрик как всегда начинает репетицию с небольшой летучки. Артисты садятся в круг, он по центру.

— Доброе утро, звезды… Понимаю, вчера мы немного расслабились…

Над головами пробегает шелест смешков и шёпота.

— Но сегодня новый день, и мы должны двигаться дальше. Остановка — смерть для артиста, — он делает паузу и переводит взгляд своих больших пронзительных глаз на меня.

— Поскольку ты вчера не снизошла до нашей компании, а я делал важные объявления, для тебя сделаю это персонально.

Всё взгляды обращаются ко мне — равнодушные, усталые, сердитые…

— Ты будешь дублёршей Катарины, вы с ней похожи телосложением и типажом, также твои данные позволят подстраховать нас в случае форс-мажора.

— И что это значит для меня? К чему быть готовой? — Это значит дополнительная репетиция с артистами основы. — То есть я целый день буду на работе. — Да и будешь получать за это прибавку к зарплате артистки кордебалета, — он поднимает бровь. — И конечно же, у тебя будет шанс, крошечный, но будет, что ты станешь примой. Пусть и в качестве дублерши. Всё ясно? — Я могу отказаться?

Эрик откидывает голову назад и заливается смехом, не могу оторвать глаз от его длинной красивой шеи с острым кадыком, который ходит под кожей.

— Конечно можешь. У нас рабство давно отменили в стране, Ирина. Но это будет значить нарушение контракта и его одностороннее расторжение с моей стороны, — его выражение лица резко меняется на каменную маску, глаза наполняются холодом. — Я поняла… — Ты согласна? — Да, я остаюсь…

Чувствую, как кожа моя буквально плавится от чьего-то взгляда. Обвожу глазами артистов и ловлю на себе взор Стеллы, полный ненависти.

"Ох, кажется у меня появился враг…"

Глава 6. НАПАДЕНИЕ

Следующие недели до премьеры превращаются для меня в ад. Я почти весь день на работе. Ухожу утром, когда Генри ещё спит, прихожу, когда он уже спит. Безумно скучаю за ним, но мне кажется после инцидента с массажем, он меня избегает. Правда исправно оставляет мне ужины и завтраки, чтобы я окончательно не похудела.

Катарина, в отличие от Стеллы, подходит к работе исключительно профессионально. Возможно потому, что у неё что-то есть с Робертом, дублёром Эрика. Мы тренируемся вечером вчетвером, и не заметить химию между ними невозможно.

Однажды вечером, мне пришлось вернуться обратно в гримёрку за кошельком. Войдя в притихшее здание театра, я прошла по тёмному холлу и коридору, но замедлила шаг, увидев свет из по двери гримёрки.

"Неужели забыли выключить свет? Последними оставались Катарина и Роберт…"

Я подошла к двери и прислушалась, оттуда доносились характерные причмокивания. Уж не знаю, чем именно они занимались. Но входить я не рискнула. Но входить я не рискнула. Может быть целовались, а возможно их поцелуи были несколько ниже, чем я предполагала. Войти я так и не решилась.

"Чёрт, придётся ехать на метро…"- с досадой подумала я.

В сумке была карта метро, хотя бы она, пешком дойти было нереально. Я ненавидела ездить в метро так поздно, это было реально опасно, в такое время все приличные люди уже были дома со своими семьями.

Оплатив проезд, я прошла через турникет, и заняла место на эскалаторе. В метро дул неприятный сквозняк, и я поёжилась, чувствуя как волоски на загривке встают дыбом.

"Это точно не от сквозняка…"

Меня не покидало ощущение, что кто-то сверлит мне спину взглядом. Прошло несколько мгновений, пока я решила обернуться. Выше на ступень стояла фигура в тёмном спортивном костюме, лицо скрыто балаклавой и капюшоном. Внезапно незнакомец атаковал меня. Мощный толчок в грудь сбил с ног. Я отчаянно замахала руками в воздухе, пытаясь найти опору, но её не было. Потолок качнулся, и устремился ввысь. Острая вспыхнула боль в затылке и руке, в глазах потемнело на несколько мгновений. Слышу топот, возню рядом с собой.

"Мне конец…"

Проносится мысль, никакой паники, просто констатация факта. Я даже не успела огорчиться по этому поводу. Но незнакомец только выхватил сумку из моих рук, и побежал вниз по ступеням. Я хотела открыть рот чтобы позвать на помощь, но дикая боль пронзила голову.

"Волосы!"

Мои волосы застряли в ступенях эскалатора, и натяжение усиливалось. Казалось, скальп сейчас отсоединится от кости.

— Помогите! Остановите эскалатор! Я упала! — что есть сил закричала я.

Меня услышали, эскалатор остановился. Я лежала на полу, не в силах пошевелиться. Почему-то вспомнилось весеннее нашествие майских жуков в Москве. Эти беспомощные бедолаги, валяющиеся на спине посреди дороги. Я всегда поднимала их, и перекладывала на газон, жаль было тех, кого равнодушно давили прохожие.

— Девушка, ох… Как вы? — взволнованно спросила склонившаяся надо мной темнокожая служительница метро.

— Меня столкнул, какой-то парень… Забрал, кажется, сумку, — хрипло проговорила я, едва находя в себ силы на разговоры.

— Он успел запрыгнуть в поезд, я даже толком его не разглядела, — женщина с сожалением покачала головой, оглядывая меня. — Ох, деточка, ваши волосы… Не двигайтесь. Я уже вызвала 911, сейчас вас освободят.

Она была со мной рядом, пока не приехали спасатели. Накрыла меня своим кителем, он был тёплым и пах сладким парфюмом, какой любят женщины в возрасте. Мимо меня проходили люди, спешащие по своим делам, равнодушно сторонясь. Никому не было дела до чужой беды, даже помощь никто не предложил. Мне стало обидно до слёз, и остро захотелось домой, в Россию.

Когда приехали спасатели, им пришлось срезать волосы, чтобы освободить меня. Но хуже всего обстояло дело с моими руками и ногами, они были разбиты, и покрыты ссадинами.

— Мы сделали вам обезболивающий укол. На руку наложили фиксирующую шину, — отчеканил парень в костюме спасателя.

— Хорошо, — кивнула я, дотрагиваясь дрожащей рукой до своей головы, казалось, что она стала легче после этой насильственной стрижки.

Ничего не было хорошо, всё было плохо, этот враждебный город решил окончательно расправиться со мной.

— Мы рекомендуем вам поехать в больницу, — равнодушным тусклым голосом сказал спасатель, делая записи в небольшом блокноте.

— Хватит с меня приключений на сегодня! — выпалила я, наблюдая его безразличие. — Я хочу домой!

Губа моя дрожала, подбородок сморщился. Я не хотела ехать в очередное место где всем плевать на меня, я хотелак нему…к Генри.

"Он наверное спит, как всегда… Может ему тоже на меня плевать? Может мне кажется, что я ему нравлюсь?"

— Эй, леди… Есть кому забрать вас? — спасатель помахал ладонью у меня перед лицо, возвращая в реальность, откуда я на секунду ускользнула.

— Я сама доберусь…

— В вашем состоянии лучше…

— Лучшене надо, — я предостерегающе подняла указательный палец. — Вы понятия не имеете, что для меня будет лучше.

Женщина дежурная с сочувствием смотрела на меня.

— Мисс, вы не будете заявлять в полицию? Если что, я могу быть свидетелем, — мягко сказала она.

— Не буду… До свидания, — я поправила свою изорванную одежду, и пошла на платформу.

Голова кружилась, меня мутило, я могла получить сотрясение. Но Эрика это вряд-ли разжалобит, да и позвонить я ему не могла, на память его номера я не знала. Добравшись до нужной станции, дрожа всем телом, я кое-как пришла к дому. Ключей у меня не было, всё осталось в сумке. Я нажала кнопку домофона, раздался пронзительный гудок, прозвучавший как набат в ночной тишине. Генри подошёл почти мгновенно.

"Ого! Он не спит?!"

— Ирина, заходи скорее! — даже искажённый электроникой его голос звучат встревоженным.

Он встретил меня прямо в парадной, сидя в своём кресле. Его шокированный взгляд прошёлся по мне, оценивая масштаб катастрофы.

— Боже… Что? — его голос запнулся, он сжал губы, стараясь справиться у чувствами.

— На меня… Напали, — я почувствовала как запекло глаза, слёзы задрожали мутной пеленой, и заструились по щекам.

Увидев его протянутые руки, я не раздумывая бросилась к нему навстречу. Чувствуя, как рушатся все преграды между нами. Подбежав к нему, упала прямо на пол парадной, и уткнулась лицом в его колени. Беззвучно рыдая, боясь испугать соседей, я хваталась за его штаны. Руки Генри нежно гладили мою голову и плечи, пока я не успокоилась.

Глава 7. НАКОНЕЦ-ТО

Я сама не заметила, как очутилась на коленях у Генри, а он нежно гладил меня по спине.

— Пойдём внутрь, — мягко сказала он.

— Да, идём…

Он отвёз меня внутрь на своей коляске, а я держалась за его футболку так крепко, будто боялась, что он прогонит меня.

— Тебе надо переодеться…

— Не хочу, — безразлично ответила я, прижимаясь к нему сильнее.

— Вся одежда грязная и порванная, и твои волосы, — он тяжело вздохнул. — Ты обращалась в полицию?

— Нет…

— Плохо, — Генри нахмурился.

— Да что толку от этого?

— Боюсь, что ты в опасности, — он мягко приподнял мой подбородок своими прохладными пальцами.

— Да кому я нужна?

— Посмотри, что с тобой сделали, — в его взгляде читалась боль, когда он осматривал мои сбитые руки. — Я не могу никак защитить тебя, а если нападавший сделает это снова?

— Это какой-то малолетний наркоман, не бери в голову, — отмахнулась я. — Никто его и искать не будет… Подумаешь, пропала сумка у какой-то русской…

— Давай-ка переодевайся, но одежду оставь, не выбрасывай, вдруг понадобится. Свидетели были?

— Ну перестань… К чему это? — нахмурилась я.

— Я боюсь за тебя…

— Да с каких пор тебе есть до меня дело? Ты столько времени меня игнорировал, — я ткнула кулаком в его костлявую грудь.

— Ты… Ошибаешься, — глаза Генри были полны горечи.

— Мы с тобой даже не пересекались в эти дни. С чего вдруг такая забота?

— Ирина, — Генри застонал и прикрыл Глаза, затем сделал глубокий вдох и тихо произнёс. — Да я как маньяк слежу за тобой, — он снова открыл глаза, и теперь смотрел на меня. — Каждый раз жду, пока ты придёшь, даже спать не ложусь…

— Чушь… Спишь как сурок, даже носа не покажешь из своей комнаты, — я начинала сердиться от этой наглой лжи.

— Ну же… Как быстро я сегодня подошёл к двери? — нахмурив брови, спросил Генри.

— Почти сразу…

— Потому что я сидел возле неё! Ирина, это дикость, так следить за человеком, но я ничего не могу с собой поделать, — он грустно вздохнул, и откинулся на спинку своего кресла, отстраняясь от меня.

Я коснулась ладонью его лица, и мягко повернула к себе, в голубых глазах дрожала плёнка слёз.

— Можешь…

— Ирина, — он выдохнул имя в мой открытый рот, которым я прильнула к его губам.

Генри попытался меня остановить, но это было сопротивление хрупкой ели на склоне под натиском лавины. Я хотела его не просто физически, а всей душой, поглотить его, слиться с ним, стать одним целым. Оказавшись побитой и сломленной, я будто преодолела какой-то барьер для него, стала равной, и он позволил себе то, чего так страстно желал.

— Остановись… Ты травмирована…

Но я спускаюсь на колени перед ним, и покрываю поцелуями его бёдра, двигаясь выше.

— Пожалуйста, нет! — выкрикнул он в панике.

— Упёртый болван, — зарычала я, сурово глядя на него снизу вверх.

Я встала с коленей, и оттолкнула его вместе с коляской, так что она ударилась в стену. Голова Генри дёрнулась как у тряпичной куклы.

— Ты тоже этого хочешь!

— Да!!! Да, мать твою, хочу! — он вдохнул больше воздуха, его голос охрип, и стал грубее. — Хочу с первого дня, тогда в зале! Каждыйгрёбаныйдень своейгрёбанойжизни! Довольна?!

Я видела как его глаза блестели от ярости и желания.

— Но этого не будет! Ничего не будет! — он рубанул рукой воздух, будто отсекая меня от себя.

— Пошёл ты! Ты просто слабак! — высокомерно бросила я.

— Да и инвалид, и урод, и немощный… Так и есть! — его голос изменился, таким я его ни разу не слышала, низкий, грубый, злой.

— Говоришь у меня грязная одежда да! Давай я сниму её!

Расстёгиваю свои юбку, и скидываю на пол.

— Остановись! — Генри закрывает глаза рукой.

Долой порванную водолазку в пятнах крови. Стою в одном белье перед ним, сердце бешено колотиться.

— Ирина, стоп! Хватит! — он смотрит только сквозь пальцы.

Но меня уже не остановить, я" Порше" без тормозов в этот момент. Снимаю нижнее бельё, и подхожу к нему.

— Убери руки от лица, — властно командую я.

— Да что с тобой? — стонет он.

Отодвигаю его пальцы от лица, и вижу растерянный почти детский взгляд на лице взрослого мужчины.

— Я хочу тебя, — говорю уже мягче.

Кладу его руки на свои бёдра, и чувствую, как мурашки покрывают мою кожу.

— Ох, Ирина, — стонет он сдавленным голосом, будто под тяжестью бетонной плиты.

Он притягивает меня к себе, и целует мой живот, опускаясь губами всё ниже. Эту ночь мы провели так, как мечтали всё это время.

Утром я проснулась от давящей головной боли, и со стоном еле открыла глаза.

— Аааай, — простонала я.

Рядом послышался мягкий голос.

— Что болит?

Вздрогнув от неожиданности, я слишком резко повернулась, так, что голова пошла кругом. Рядом лежал Генри, моё личное совершенство в лучах восходящего солнца. Он приподнялся на локте, и с тревогой смотрел мне в лицо.

— ТАМ, ничего не болит… Хватит уже, — усмехнулась я, насколько это было возможно. — Голова раскалывается, видимо после вчерашнего полёта…

— Тебе надо в больницу, Ирина… Сотрясение или ушиб мозга — очень опасны.

— И как я по-твоему пропущу репетицию?

— Объясни всё Эрику, он же не зверь… Хоть и похож на него…

— Откуда тебе вообще знать, какой он? Да и у меня нет его номера…

— А вот у меня, к несчастью, есть, — вздыхает Генри. — И мы с ним хорошо знакомы…

— Ты знаешь Эрика?! Почему я только узнаю об этом?

— Да знаю, но это не разговор для постели… Если ты не против…

Он лёг рядом, и поцеловал моё голое плечо, лаская грудь кончиками пальцев…

— Генри, ты такая сволочь! — возмущённо шиплю я.

— Прости! Ты права, это ни к чему сейчас, твоя голова, — он резко одёрнул руку.

— Руку на место верни… Я не об этом…

— А о чём? — удивлённо спрашивает он.

Его рука осторожно прикоснулась к моей коже, вызывая мириады мурашек.

— Почему ты не сделалэтогораньше?

— Я говорил тебе почему…

— Но это было…. Генри, это лучше, чем танец!!!

— Тебе не было больно? — взволнованно спрашивает мужчина.

— Нет, ты очень осторожный и нежный партнёр… Было странно и немного больно только в начале, а потом, — я мечтательно закусила губу, вспоминая ночь. — Это невероятно… Я рада, чтоэтопроизошло именно с тобой…

Я повернулась на бок, и провела рукой по его щеке.

— Ты такой красивый…

Дотронулась до длинных пушистых ресниц, мягких нежных губ, кончика носа.

— Ерунда, — его щёки стали пунцовыми.

— Какой надо быть дурой, чтобы уйти от тебя? — намекаю на его бывшую.

— Не тащи призраков прошлого в нашу постель… Для меня сейчасесть только ты…

— И никаких больше стонущих рыжих вакханок по пятницам? — саркастично изгибаю бровь.

— Ох, уйми свой сарказм. К их услугам я стал обращаться чаще, когда ты поселилась со мной. Эти твои короткие шортики и привычка ходить без лифчика, — он закатывает глаза. — Иногда за завтраком я смотрел в тарелку так внимательно, будто видел там будущее, боялся даже взглянуть на тебя…

— Так ты подглядывал за мной? Ах ты, развратник!

— Только однажды… Ты не закрыла дверь в душ, — он провёл рукой по лицу, стараясь скрыть смущение. — Я думал у меня инфаркт случится…

— Не тогда ли это было, когда твоя пятничная подруга кричала громче обычного?

— Возможно, — смеётся Генри, откинувшись на подушку, я вижу как ходит острый кадык на его изящной шее.

— Какой же ты идиот…

— А ты грубиянка, — он прикладывает указательный палец к моим губам, я тут же целую его, Генри стонет.

— Если бы не моя голова…

— И что бы ты сделала? — он прижимается ко мне все телом, и я чувствую, как он хочет меня.

— Я бы осталась с тобой в постели на весь день, — мечтательно вздыхаю. — Не слезла бы, даже моли ты о пощаде!

— Ох, Ирина, — он блаженно прикрывает глаза.

— Надо вставать, — с грустью говорю я.

— Не надо, не спеши, я позвоню Эрику, и всё объясню. Мы правда давно не общались.

— Серьезно? Ты сделаешь это для меня?

— Да, моя Леди Годива, я ради тебя подниму свой тощий зад и возьму телефон, и наберу чёртов номер чёртового Эрика!

— Ты мой рыцарь, — крепко целую его.

Глава 8. НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ

После больницы, где ничего страшного кроме ушибов у меня не обнаружили, я зашла в салон красоты. Наращивание волос оказалось настоящей пыткой, но иначе вырезанный клок на затылке слишком бросался в глаза. Да и сделать пучок для танцев на такой длине было невозможно.

Выходя на улицу из салона я почти столкнулась с Кьярой.

— Ох, милая, привет! Давно не виделись! — её веснушчатое лицо светилось неподдельной радостью.

Мы расцеловались с ней в воздухе на французский манер.

— Рада тебя видеть, Кьяра! Как ты? — это была не ложь, я действительно соскучилась по коллеге, хоть мы и не были подругами.

Она была как частичка моей прошлой жизни, когда всё было проще и понятнее.

— Выпьем кофе? — она с надеждой посмотрела на меня своими зелёными глазами.

Я же с тоской подумала о том, что теряю драгоценные минуты, которые могла бы повести с Генри. И так пробыла почти четыре часа в чёртовом салоне.

— Давай, только на полчаса, — согласилась я, и шёпотом добавила. — Если Эрик узнает что я где-то была кроме больницы, мне влетит.

— Конечно, дорогая, я тоже спешу по делам.

Рассказывая Кьяре последние новости, я не заметила как пересекла черту, и стала говорить лишнее.

— Знаешь, кажется, Стелла что-то задумала против меня, — сказав это, я тут же прикусила свой болтливый язык.

— Хм, не удивлюсь, — Кьяра наморщила свой веснушчатый нос, будто учуяла неприятный запах. — Стелла та ещё стерва, ради своего ни перед чем не остановится…

— Что ты имеешь ввиду?

"Ох, Ирина, сплетни до добра не доведут…"

— Я давно её знаю, ещё с колледжа, как только приехала сюда учиться, — Кьяра перебирала в руках салфетку, медленно скручивая её в тугой жгут. — Она всегда мастерски подставляла тех, кого недолюбливала. Распускала слухи, делала фейковые фотографии, сталкивала лбами людей, — Кьяра нахмурилась сильнее. — Они с Эриком будут прекрасной парой, если сойдутся…

— Что ты этим хочешь сказать?

— Была одна история, — она заговорщицки оглянулась по сторонам. — Говорят, что Эрик увёл невесту у своего друга…

— Ну это меня не удивляет, — нервно хихикнула я, вспоминая своего обольстительного босса.

— Он поигрался с ней пару месяцев, засветился для журналов и интернета, — она разорвала салфетку пополам. — А потом впутал в какую-то грязную историю и бросил. Она, вроде, слетела с катушек, — Кьяра грустно вздохнула.

— Ох, ну и дела — выдохнула я, у меня мурашки пробежали по спине, весь этот мир светских интриг пугал меня.

— Сейчас о ней вообще ничего не слышно, а была примой в Королевском балете в Лондоне, — глаза Кьяры расширились, усиливая значимость сказанного. — Даже в кино снималась… Не помню имя только, — Кьяра нахмурила лоб. — Нет, никак не вспомню… Что ж мне пора, милая, рада, что увиделись! — её лицо тут же изменило выражение, будто она только что не рассказывала, о чьей-то сломанной судьбе.

— Будь осторожна Ирина, — тихо сказала Кьяра, мягко взяв меня за руку, и грустно глядя в глаза.

— С кем? — спросила я, чувствуя неловкость, но руки не отняла, чтобы не обидеть девушку.

— Я думаю, со всеми, — Кьяра передёрнула плечами, будто стараясь сбросить груз ответственности за сказанное.

На прощание она нежно поцеловала меня в щёку, быстро и буднично, и скрылась за стеклянными дверями кафе. А я осталась сидеть ошарашенная информацией, которую только что услышала.

…

Домой я неслась как на крыльях, не пожалела денег на такси. Мне хотелось скорее очутиться в руках Генри.

"Невероятно, он мой муж…"

От этих мыслей всё внутри трепетало.

— Дорогой, я дома! — прокричала я с порога.

В ответ на мои слова послышались уверенные тяжёлые шаги из глубины квартиры.

"Это не Генри… Боже мой!"

В подтверждение моих слов в коридоре показался Эрик собственной персоной. Всё внутри сжалось при виде его, но увидев беспокойство на лице босса, я расслабилась.

— Здравствуй Ирина, как ты? Зря не позвонила сразу…

— Здравствуй Эрик, у меня украли сумку, там был телефон. Но, к счастью, твой номер был у моего мужа…

На слове" муж" Эрик поморщился, будто кусок лимона съел.

— Ты обновила причёску? — он окинул взглядом мои ореховые локоны.

— Пришлось, мне кусок волос отрезали, чтобы освободить из плена эскалатора, — хаотично оправдывалась я, будто совершила какое-то преступление. — С такой длиной, что осталась, сделать пучок было бы не реально.

Он подошёл ко мне, и по-свойски запустил свои руки в волосы, осторожно ощупывая затылок.

— У тебя гематома… Сотрясения нет? — он нахмурился.

— Врач сказал, что нет. Легко отделалась…

Он со знанием дела ощупал мою кисть, осмотрел колени и стопы, будто проверял свою повреждённую машину.

— Ты сможешь продолжить репетиции? — спросил он.

— Думаю да…

— Я дам тебе ещё день, чтобы ты отдохнула…

— Спасибо, Эрик… Мне действительно надо прийти в себя.

Он взял локон моих новых волос, и провёл по нему пальцами, создавая лёгкое натяжение.

— Возвращайся скорее, — сказал он так тихо, что услышать могла только я. — До встречи, Генри, приятно было снова с тобой повидаться, — голос его снова зазвучал обыденно.

— Эрик… Всего хорошего…

Всё это время Генри стоял в дверном проёме, и когда Эрик вышел, я заметила, как дрожат его руки, сжимающие костыли.

— Милый, тебе нехорошо? — я бросилась к нему, но он отстранился от меня, и пошёл в гостиную.

— Не надо со мной, как с ущербным… Всё хорошо, — он устало опустился в кресло, я заметила, что не на диван, чтобы не дать мне места.

Но меня было не так просто сбить с толку, я села к нему на руки.

— Это из-за Эрика? — спросила я, заглядывая в его прекрасные синие глаза.

— Что — ЭТО? — его взгляд был пустым и холодным, смотрел он будто сквозь меня.

— Ты изменился… Что случилось?

— Эрик не тот человек, кого я хотел бы видеть у себя дома, — он поджал губы. — И рядом со своей женой…

— На счёт дома я могу понять, но я — не твоя собственность, Генри. А Эрик — мой начальник, мы не можем не общаться.

Генри беспомощно закрыл глаза, пытаясь отгородиться.

— Открой глаза, — настойчиво попросила я, взяв его за подбородок.

Он покачал головой.

— Посмотри на меня! — сказала я уже громче.

Его голубые глаза полные печали распахнулись, их глубина тянула меня.

— Я не уйду… Даже если ты будешь меня прогонять, — смотрела в холодную синеву глаз Генри, стараясь увидеть искорки тепла.

Он вгляделся в моё лицо в поисках подвоха.

— Не уйду, слышишь…

— Слышу, — прошелестел его голос.

Я нежно поцеловала его в уголок глаза. Он сомкнул веки, я коснулась губами нежной трепещущей кожи на веках и его пушистых ресниц. А потом поцеловала приоткрывшиеся губы, и мягко спросила:

— Это был он? Да?

Генри вопросительно посмотрел на меня.

— Эрик, тот самый друг, к которому ушла твоя девушка?

Глава 9. ОБМЕН СЕКРЕТАМИ

Муж кивнул, уставившись пустым взглядом в пол.

— И ты до сих пор не можешь её забыть?

Он помолчал, будто собираясь с духом.

— Не могу… Но рядом с тобой, Ирина, я иногда и сам себя забываю…

— А я себя… Рядом с тобой…

Я очнулась только спустя некоторое время, потная и разомлевшая, в голове стоял гул. Генри задремал, обнимая меня сзади. Никогда в жизни я не чувствовала ничего подобного, внутри меня всё трепетало. Так я себе представляла свои эмоции, когда выйду на сцену примой впервые. Но я понимала, что шансы на это невелики. А вот найти такое счастье в обычной жизни я и не думала.

Закрыв глаза, я погрузилась в беспокойный сон. В нём я потеряла Генри в толпе, и кричала, пытаясь найти его, но изо рта вырывались одни хрипы. Потом, только темнота…

…

Весь следующий день мы провели в постели. Я не могла оторваться от своего супруга, упиваясь им как живой водой. К вечеру он окончательно вымотался, а у меня ныла спина и бедра.

— Вот это Эрик дал тебе выходной, — усмехнулся Генри. — Знал бы, чем мы занимаемся, не позволил бы….

— Не поняла… Мы же муж и жена, — я повернулась к нему лицом и с тревогой посмотрела в глаза. — Ты что сказал ему о нашей договоренности?!

— Ирина, он и так уверен, что брак фиктивный. То, что ты сейчас в постели со мной настолько невероятно, как падение Луны на Землю. Это нонсенс…

— Нонсенс — это наличие мозга в твоей черепной коробке, — выпалила я, как всегда, не в силах сдержать темперамент. — Больше никогда так не говори…

— Ирина… Будь реалисткой, я инвалид. С выдающимися прошлым, не обделён деньгами, но инвалид. И болезнь прогрессирует…

— Генри, пожалуйста, не надо об этом сейчас… Я была так счастлива всего минуту назад.

— Серьезно? — он нежно улыбнулся, глядя с недоверием.

— Конечно серьёзно… Стала бы я говорить такое просто так? — возмущённо сказала я.

— Ох, я был бы самым счастливым человеком, если бы это было правдой, — Генри мечтательно прикрыл глаза.

— Так это правда! Боже, ты так всё усложняешь, — я закатила глаза, и откинулась на подушки, стараясь унять закипающий гнев.

— Я слышал, что русские женщины особенные. Но не понимал, в чём именно…

— И в чём же? — я повернулась к нему, опираясь на локоть.

— В тебе есть, — он зажмурился, будто вспоминая что-то. — (по-русски) ДЬЮША…

— (по-руссски) ДУША, — поправила я, и улыбнулась.

— Да, точно…

— Генри, ты такой болван… Почему мы не можем просто заниматься любовью, и в перерывах болтать о погоде? Вечно ты заведёшь какой-нибудь странный разговор.

— Против занятий любовью я ничего не имею, моя дорогая, — промурлыкал он, и притянул меня к себе.

Через пару минут, я чудесным образом снова оказалась верхом на своем любимом гнедом жеребце.

…

Это был первый день в моей жизни, когда я не хотела идти на работу. Я просто не могла оторваться от Генри, мне казалось, что отдельно от меня дома остаётся какая-то важная моя часть. Будто я за это время срослась с ним телом, как сиамский близнец.

Уходила я рано, когда он ещё спал. Поцеловала его приоткрытый рот, погладила по волосам и пошла навстречу новому дню.

На репетиции с кордебалетом я чувствовала какой-то невиданный прилив сил. А ещё заметила, как любуюсь своим отражением в зеркалах, обычно я видела только изъяны, а здесь заметила статную осанку, острые ключицы, точёные бёдра и икры. Но самым неудобным и неожиданным было то, что я стала замечать взгляды Эрика.

Это был точно не взгляд хореографа, замечающий огрехи движений, неуверенность поступи или смазанный в приземлении прыжок. Он смотрел как хищник на добычу, затаившийся, напряжённый, готовый к прыжку.

"Что происходит?"

Мне не льстило это внимание, оно меня пугало. В подтверждение моих догадок, Стелла постоянно меня толкала, и наступала на пятки. В какой то момент она с силой дёрнула меня за пучок. Кожа на голове ещё болела, и я непроизвольно вскрикнула. Эрик сделал знак рукой, и все остановились.

— Что такое? — сдвинув брови, он уставился на меня.

Я молча пыталась сложить пучок.

— Ирина нарастила слишком длинные волосы. Зацепилась за меня пучком, — пояснила Стелла.

— Просто кто-то не видит, куда прёт, — проворчала я, вставляя шпильки в волосы.

— Стелла… Держи себя в руках! Как ребёнок! — Эрик закатил глаза.

— Но она сама! — начала оправдываться Стелла.

— Тихо! — рявкнул Эрик, разрезая ладонью воздух прямо перед лицо Стеллы.

Он подошёл ко мне, и несколькими чёткими движениями восстановил мой пучок. Пока его руки порхали над моими волосами, я боялась пошевелиться.

— Вуаля! Ты снова идеальна! — сказал он, и едва заметно коснулся кончиками пальцев моей шеи.

— Спасибо, Эрик.

Этот непрошеный комплимент резанул слух и, похоже, не только мне. Стелла косилась на меня всё время до окончания репетиции, но больше не трогала.

В перерыве я закрылась в гримёрке премьеров, как дублёры Катарина с Робертом тоже расположились здесь. Пока никто не пришёл я легла на кресло, и закинула ноющие ноги на спинку. Дверь щёлкнула, и в гримёрку грациозной поступью вошёл Эрик.

— Как ты, Медведица? — небрежно спросил он.

— Нормально, только лапы болят, — усмехнулась я, указывая на свои ноги.

Он подошёл к креслу, и облокотился на него бедром, сложив руки на груди. Его майка была мокрой от пота, как и волосы.

— Ты даже с кордебалетом репетируешь в полную силу… Столько энергии, поделись секретом…

— Секретом? Хм, Медведица, а с каких пор мы делимся секретами? — он ухмыльнулся, откидывая волосы со лба.

— Прости… Я не хотела, это не моё дело, стушевалась я.

— Ладно тебе, я шучу, — он засмеялся, глядя как я повелась.

Его руки скользнули на мои стопы. Длинные пальцы сжимали, и надавливали на те самые места, в которых было напряжение. Стон сам собой сорвался с губ.

— Ааааай… Ммммм…

Эрик только улыбнулся, руки его скользнули на мою икру.

— Эрик, не надо… Я…

— Да брось… Когда ты так стонала в последний раз?

Я резко села, выдернув свою ногу из его рук. Он удивлённо посмотрел на меня.

— Мои стоны не твоё дело, и не станет твоим…

Эрик в жесте капитуляции вскинул руки.

— Это просто шутка, Медведица, не рычи…

— Что за шум, а драки нет? — звонко спросила Катарина, входя в гримёрку впереди Роберта.

Их желание скрыть свою близость разбивалось о реальность, они светились рядом друг с другом.

"Наверное я также свечусь рядом с Генри…"

Я машинально потёрла свою ногу в том месте, где меня касался Эрик, будто я хотела стереть след от его рук.

— Ну что, мои звёзды, готовы?

Катарина грациозно закинула ногу на плечо Эрику, и озорно ответила:

— Всегда готовы!

— Вот это настрой, — Эрик коснулся носом её носа.

А затем неожиданно он поцеловал Катарину в губы, и она ответила. Я как заворожённая наблюдала, как язык Эрика ныряет между белоснежных зубов Катарины, и сливается в танце с её языком. Вдруг, я заметила, что Роберт совсем рядом с ними, и напряглась, ожидая скандала. Но оторвавшись от Катарины, Эрик дал пять Роберту.

— Я в душ, идите разогревайтесь пока без меня, — буднично сказал Эрик, облизывая влажные после поцелуев губы.

— Есть, босс, — Роберт сделал "под козырёк".

"Что происходит между ними?"

Катарина и Роберт начали переодеваться, как ни в чём не бывало.

— Тебя вчера не было… Что-то случилось? — спросила Катарина, без стеснения стягивая лифчик, и обнажая свои небольшие аккуратные груди.

— Да так, мне нездоровилось…

— Сейчас всё в порядке? — она натянула тренировочный топ, и застегнула молнию.

— Относительно… Как видишь, Эрик, меня не щадит, — вздохнула я.

— Он и себя не щадит, — Катарина покачала головой.

— Мне кажется я просто не доживу до премьеры… Сил нет совсем, — я потёрла ноющее плечо.

— А он не давал тебе ничего? — Катарина спрашивала аккуратно, будто боялась выдать тайну.

— А должен был?

— Ты хочешь сказать, что ничего не принимаешь? — рот Катарины округлился от удивления. — И как ты выдерживаешь такой темп без допинга?

— Не знаю, наверное, привыкла к такому труду…

— А боль? — спросила Катарина, показывая на моё плечо.

— Пью иногда ибупрофен перед репетицией или спектаклем, если совсем тяжело…

— Да она и правда Медведица, — подал голос Роберт. — У вас в России реально выращивают киборгов…

— Очень смешно, Роберт, — нахмурилась я, не люблю тупые шутки о моей родине.

— Прости, это просто шутка, не ворчи, — он поцеловал меня в щёку, и вернулся к Катарине, чтобы помочь ей волосами.

Меня терзал важный вопрос, и я всё не могла решиться, чтобы задать его.

— Что у вас с Эриком? — собравшись с духом спросила я.

— У нас с ним любовь, милая, как же иначе, — улыбнулась Катарина.

— У всех вас?

Я обвела пальцем их пару, а Роберт засмеялся:

— Ирина, он гений, я боготворю его. И если ему нравится моя девушка, он получит её, как и любую другую.

Я почувствовала как меня начинает мутить, к горлу подступила кислота.

— Ты ещё поймёшь, как это работает, — заверила меня Катарина, но я не совсем понимала о чём речь.

Она засмеялась так звонко, что мне захотелось закричать. Содержимое желудка поднялось по пищеводу и я, зажав рукой свой рот, метнулась к санузлу. Стоя на коленях перед унитазом, я чувствовала себя грязной дешёвкой. Из-за шторки душа послышался голос Эрика:

— Я надеюсь ты не беременна…

— Нет, это тошнота после травмы. Пройдет…

— Ох, Ирина, как же тебя угораздило? — он вышел из душа, абсолютно голый, в капельках воды и облаке пара.

Буднично вытерся, и намотал полотенце на бёдра.

— Поднимайся, — он нажал на кнопку слива и помог мне встать. — Приведи себя в порядок. В шкафчике есть зубная паста.

Когда он вышел, я долго смотрела на себя в отражении запотевшего зеркала. Мне было страшно вытереть его, я боялась увидеть не себя, а какую-то другую Ирину. Собравшись с силами, я одним жестом стёрла капельки пара с прохладного стекла, и увидела себя. Уставшую, испуганную, но себя.

"Не дай им изменить тебя…"

Это были слова матери, перед моим отъездом, она знала о чем говорила. Теперь я поняла их смысл. Но кажется, я уже начала меняться, и это одновременно пугало меня, и будоражило.

Глава 10. ЭРИК ИДЁТ В НАСТУПЛЕНИЕ

Времени до премьеры оставалось немного, весь город пестрил рекламой об этом событии. Со стен домов, с пыльных боков автобусов и витрин газетных ларьков на меня смотрел Эрик. Но самое неприятное, он пробрался в мои сны. Сегодня ночью, это был не просто сон о работе или отдельные куски ночных иллюзий. Это было оформленное произведение моего уставшего перегруженного мозга.

Мне снилась наша гримёрка вплоть до мелочей, даже чьи-то чулки валялись на клетчатом полу. Я, по обыкновению, лежала на кресле закинув ноги на спинку, но, при этом, была абсолютно голой. Эрик начал массировать мои стопы, а потом взял в рот большой палец ноги, и стал посасывать.

Проснулась я вся потная и мокрая между ног. Генри мирно сопел рядом, мне дико хотелось разбудить его, чтобы снять напряжение, но это было бы очень странно. До утра я так и не заснула, ворочалась с боку на бок, потому что стоило мне закрыть глаза, тут же перед ними всплывал образ из сна. Будто он отпечатался на сетчатке глаз, хоть глазами я его и не видела. Я успокаивала себя.

"Это объяснимо, мы так много времени проводим вместе, даже больше, чем с Генри. Эрик мой начальник, наставник и он, действительно, гениален. Вот и рождаются такие образы."

Но от этих уговоров легче не становилось, я понимала, что в нашу с Генри постель пробрался незваный гость.

На репетициях я старалась даже не смотреть в сторону Эрика, но полностью абстрагироваться не получалось. И всякий раз, когда наши взгляды пересекались, внизу живота поднимался жар. Что-то новое пробудилось во мне после того как я лишилась девственности.

После вечерних репетиций я буквально бежала домой, переодеваясь так быстро, как новобранец в армии. Так продолжалось некоторое время, но до премьеры оставалось всё меньше дней. Напряжение в коллективе нарастало, Эрик лютовал. Его настроение колебалось от восторга, до негодования на грани истерики.

За несколько дней до премьеры, мы, как обычно, собрались в гримерке премьеров перед репетицией.

— Сегодня Роберт будет репетировать с Катариной, — объявил Эрик.

Прима сложила руки на груди, и иронично изогнула линию губ.

— Серьезно? С чего бы это? — она скользнула взглядом по мне, и снова перевела глаза на Эрика.

Могу поклясться, они общались без слов, такое бывает только с близкими людьми.

— С чего бы это ты обсуждаешь мои решения? — усмехнулся Эрик.

— Нет, нет, ни в коем случае… Ты тут всем заправляешь, так да, так, — она пожала плечами с Робертом под руку они вышли из гримерки.

Я стояла молча, опустив взгляд в пол.

— Что стоишь? Какие-то вопросы? — спросил он.

— Для чего всё это? — мой ответный вопрос прозвучал слишком дерзко, и это взбесило Эрика.

— Ещё одна?! — он с досадой хлопнул себя по бёдрам, и развёл руки в стороны. — Серьёзно?!

Я подняла на него пылающий взгляд.

— Серьезно! — громко ответила я, повторяя его слова. — Я должна понимать в какую игру меня вовлекают…

Он подошёл ко мне так близко, что его дыхание щекотало кожу на моей груди.

— Ты уже в игре, Медведица… Так играй с удовольствием, — его глаза были так близко, что я смогла разглядеть цвет его радужки. Это была сталь с вкраплениями лазури, как северный ледовитый океан.

Я облизала пересохшие губы кончиком языка, и тут же поругала себя за это.

— Что облизываешься? Если Медведица увидит кусок сочного мяса, она откажется от него? — он взял мою ладонь, и положил себе на шею.

Жест невинный в танце, но здесь в закрытом пространстве он казался очень интимным. Его шея длинная, гибкая, сильная плавно переходила в широкую грудь. Мой взгляд метался по этим видам, без возможности зацепиться за что-то одно. Он подхватил меня за талию, и закружился на месте. Потом поставил на пол, и легко поднял вверх, я была сейчас пушинкой в сильных объятиях ветра. Тело моё тут же включилось в танец, прогнулось, натянулось, завибрировало, но я снова оказалась на земле. Грудь Эрика вздымалась, и опускалась.

— Онтак может? — тихо произнёс Эрик, но его сильный голос всё равно прозвучал громом в тишине гримёрки.

Я заморгала, будто избавляясь от власти миража.

— Хватит… Я понимаю к чему ты клонишь. История не повторится, — жёстко ответила я. — Не знаю, что у вас с Генри… Но я знаю, чтоу меня с ним!

— Достоевского начиталась? Заканчивай эту драму, — Эрик засмеялся, раскатисто, гортанно, глаза его казались опасными и даже безумными.

— Да пошёл ты, — выплюнула я резко и вылетела из гримерки.

"Самодовольный ублюдок…"

Всё внутри меня пылало из-за злости на саму себя, за то, что я имела неосторожность попасться на эту удочку.

Эту репетицию я закончила в мыле, как загнанная лошадь. Темп Эрика был несовместим с моей жизнью. В груди пекло, мне будто не хватало воздуха, мышцы болели словно я оказалась в танцевальном зале впервые.

— Со временем привыкаешь… Держись, — Катарина с пониманием положила мне руку на спину.

Взявшись за руки, они с Робертом вышли из зала. Мы снова остались с Эриком одни.

— Как ты? — спросил босс.

Внутри меня всё кипит от злости.

— Не дождёшься, — грубо отвечаю я, не поднимая глаз.

— Да, Медведица, это тебе не танго с колясочником, — смех Эрика прозвучал для меня как удар хлыста. — С ним ты кажешься себе сильной и дерзкой. Но в реальности ты, — он сделал вид, что проколол мыльный пузырь и тот лопнул. — Пуф-ф-ф… Красивая оболочка, не более…

Я поняла чего он хочет, вызвать у меня эмоции, и сыграть на этом. Как хореограф и режиссёр он был тонким психологом, прекрасно знал как манипулировать людьми, на что давить. Мне хотелось вцепиться ему в лицо ногтями, но я устало опустила голову на руки.

— Говори, что хочешь… Отработаю контракт, и свалю ко всем чертям, — безразлично сказала я, полностью вымотанная и обесточенная.

— Не кисни, Медведица, я сделаю так, что ты увидишь своё небо в алмазах, — с этими словами он вышел из зала.

А я растянулась на холодном паркете, чувствуя как рыдает в истерике каждая клеточка моего тела.

"Я пропала…"

Глава 11. ГЕНРИ ОТКРОВЕННИЧАЕТ

Домой я еле добралась, благословляя в мыслях тех, кто придумал эскалаторы в метро. Потому что даже на пяти ступенях крыльца нашего дюплекса я чувствовала себя хоббитом на склоне вулкана Ородруин. Сил моих больше не хватало даже на элементарные вещи.

Генри по обычаю встречал меня в парадной, но сияние его глаз померкло, когда он увидел меня.

— Что, всё так плохо? — устало спросила я, заметив его реакцию.

— Ирина, как ты себя чувствуешь. Ты белая, как мел…

— Это всё Эрик, — выдохнула я, и почувствовала как к горлу подступают рыдания.

Я устало прошла внутрь, и упала на диван не в силах двигаться дальше.

— Он хочет меня убить, — отчаянно прокричала я в подушку.

Генри подъехал к дивану, и внимательно посмотрел мне влицо.

— Что? — спросила я.

— Я думаю он хочет совсем другого…

— Пф-ф-ф… Не выдумывай, — фыркнула я, но получилось слишком наигранно, Генри щёлкал мои уловки как орешки.

— Ты можешь быть откровенна, конечно, если не хочешь от меня что-то скрыть.

Я села и закрыла лицо ладонями, не могла выдержать взгляд этих глаз. Так было только с матерью, мне всегда казалось, что она читает мои мысли.

— Он домогался тебя? — едва сдерживая гнев, спросил Генри.

— Нет… Не в прямом смысле… Ничего такого… Просто…

— Он соблазняет тебя и он это сделает. Чёртов ублюдок! — выпалил Генри.

— Эй! Тебе откуда знать? Ты не я!

— Я слишком хорошо знаю Эрика… Ты — очередной трофей за который он борется со мной…

— Трофей? А для тебя, я тожетрофей?

Он взял мою руку, и мягко сжал пальцы.

— Ты… Для менявсё… Больше, чемвсё…

От этих слов мне захотелось взлететь, и расплакаться одновременно. Никто не говорил мне такого, никогда. Нобыть всемдля кого-то — большой груз.

— Прости, я не хотел на тебя давить… Но это так, — вздохнул он.

— Почему ты считаешь, что Эрик играет? Он не может испытывать чувства ко мне? Я недостаточно хороша для него, да?

— Ох, поверь, он бы бровью не повёл в твою сторону, будь это так, — Генри закатил глаза.

— Тогда я ничего не понимаю, объясни, — взмолилась я.

Генри пересел на диван, и прижал меня к себе. Он говорил, а я чувствовала вибрацию голоса в его груди, и слышала удары взволнованного сердца.

— Мы с Эриком учились в Королевской балетной школе в Лондоне…

— Ты из Лондона?! — удивилась я, впервые услышав эту информацию.

— Мы просто там учились. Ты же знаешь, что туда попадает десять человек из тысячи претендентов. Это место, где учатся действительно лучшие… Не люблю это слово, но так и есть. И Эрик хотел быть лучшим из лучших. Но так уж случилось, что у меня с рождения особенное строение суставов. Я от природы гибкий, а Эрику нужно было над этим постоянно работать. И он без конца со мной соревновался, пытался что-то доказать. Я не заметил как сам включился в эту гонку. И знаешь, это было лучшее время в моей жизни, — он остановился, посмотрел на меня смущённо и добавил. — Втой жизни… Пока не встретил тебя… Но тогда всё прошло не в то русло. Однажды к нам в труппу пришла новенькая, мы знали её, но не лично. И, прости, что я это скажу, я влюбился с первого взгляда… Как только её представили нам, и попросили исполнить соло, я понял, что хочу быть только с ней. Роуз… Хрупкая, но сильная и гибкая как веточка ивы. Роскошные каштановые локоны, оливковая кожа, крохотный носик в веснушках. Милейшее создание.

Я почувствовала как ревность больно кольнула в груди. Генри, кажется, понял это.

— Я думал, это невозможно, в принципе, и если было, то только раз в жизни, а потом появилась ты, — вовремя исправился он.

Ревность растворилась в этой сладкой патоке, корчась и шипя с досады.

— Генри, — я поцеловала его в кончик носа. — Не отвлекайся…

— Хорошо, — он вдохнул поглубже и продолжил. — Тогда нам было по 19 лет, гормоны бушевали. Но я не имел опыта с женщинами, и начал по привычной схеме. Общался с ней, как и с парнями, и мы с Роуз быстро подружились. Но ведь у меня уже был друг — Эрик, и даже больше чем друг, я восхищался им, его талантом, упорством. Так нас незаметно стало трое… Но она держала нас обоих на расстоянии, наверное не хотела терять один из трофеев. Эрик в отличие от меня, был уже опытным в любви, и Роуз с трудом сдерживала его напор. Мы с Эриком просто слетали с катушек, несколько раз дрались, и это было так странно. Потому что мы даже не говорили с ним о причинах этого напряжения.

Я слушала, затаив дыхание, мне казалось, что я смотрю фильм, но героями были мой муж и мой начальник.

— Однажды после одной из премьер, мы втроём и ещё кое-кто из труппы пошли в ближайший паб отмечать. Да, алкоголь был запрещён, но всем было плевать. Постепенно наши пьяные коллеги уползали из паба по домам, и в итоге остались только мы втроём. Я надеялся, что Эрик напьётся достаточно, чтобы тоже свалить и собирался проводить Роуз до дома. Но он был здоров как бык, и его не брал ни один алкоголь. И когда нам сказали проваливать из паба Эрику пришла гениальная мысль.

…

От лица Генри. Воспоминания.

— Давайте проберёмся в театр! — неожиданно предложил Эрик.

— Ах-ах-ах, очень смешно… Как ты себе это представляешь? — засмеялась Роуз, раскрасневшаяся от алкоголя.

— Я оставил окно в гримёрке открытым, — заговорщицким шёпотом поведал Эрик.

— А ничего что оно на втором этаже, умник? — я скептически отнёсся к этой затее.

— Генри, я не думал, что ты ссыкло, — лицо Эрика осветилось, так бывало всякий раз, когда ему удавалось поддеть меня в присутствии Роуз.

— А я не думал, что ты идиот… Сломаешь шею, пьяный придурок, — я изо всех сил старался показать своё безразличие к его подколам.

— Там есть дерево у окна, мы легко попадём внутрь, — не унимался Эрик.

— И что мы будем там делать, гений? Мы и так всё время в театре, ещё и ночью туда лезть? — я уже считал своим долгом отговорить их от этой идеи.

— У меня есть трава, покурим, расслабимся, — Эрик достал из кармана небольшой свёрток, и тут же спрятал обратно.

— Тупая идея… Иди прыгни с крыши, если хочешь угробиться, — я уже начинал заводиться.

— Я бы покурила, так надоел этот напряг с премьерой, хоть немного улететь, — вставила Роуз, и, конечно же, её слово здесь было решающим.

— Ох, детка, ты улетишь, я обещаю, — Эрик прошептал ей эти слова на ухо, но я всё слышал.

Всё внутри меня кипело от ярости. Я понимал, что он надумал, и Роуз уже почти сдалась.

— Я с вами, идиоты, кто-то должен присматривать за вашими пьяными задницами, — сказал я, мне уже ничего не оставалось, как присоединиться.

Мы легко пробрались в театр, и расположились в комнате реквизита. Она была за кулисами и без окон, поэтому никто не мог заметить свет с улицы. Эрик и Роуз курили травку, я отказывался, но потом сдался. Было так круто, я почувствовал себя свободным и лёгким, казалось что я всё могу, и ничего мне за это не будет.

Роуз сидела рядом, так близко, как никогда. И я поцеловал Роуз, и она ответила, а потом. Она поцеловала Эрика…

Глава 12. ТАНГО ВТРОЁМ

Генри закрыл глаза, и, откинувшись на спинку дивана, замолчал. Складка между его красиво очерченных бровей говорила о внутренней боли, что терзала его в этот момент. От волнения у меня пересохло в горле. Мне хотелось услышать продолжение, но это было опасное любопытство. Я была как ребенок, который услышал за дверью родительской спальни странные звуки, и приоткрыл её, чтобы посмотреть.

Боясь спугнуть его настрой неосторожным словом, я просто молчала.

— Если ты не хочешь это слушать, я не буду рассказывать, — сказал он, явно желая, чтобы я отказалась.

— Всё в порядке… Я вся внимание.

— Этого не знал никто кроме нас троих… По крайней мере, я точно никому не рассказывал. Как только тебе станет некомфортно, скажи… Я просто хочу это рассказать, чтобы ты знала, кто такой Эрик…

— Хорошо….

…

От лица Генри. Воспоминания.

Выпившая Роуз, да ещё и под кайфом выглядела настолько соблазнительно, что я наплевал на мораль в тот момент. Втроём мы устроились на старом пыльном диване, который забыли списать и выбросить. Смолы каннабиса струились в моей крови, вызывая эйфорию.

— Роуз, ты такая красивая, — шептал я ей на ухо.

Её губы снова коснулись моих, сердце, кажется, норовило сломать рёбра, и вырваться наружу. Эрик тем временем сжимал её грудь, и покрывал поцелуями шею. Мы с Эриком начали ласкать её, а она отзывалась нам обоим. Эта близость была для меня как взрыв сверхновой.

— Наша сладкая девочка… Как же ты вкусно пахнешь, — приговаривал Эрик.

— Эрик, милый, — Роуз погладила его по лицу своими тонкими пальчиками, и снова поцеловала.

Все наши оболочки улетучились, и осталось голое пульсирующее ядро чувств. Роуз отдалась нам без остатка, она была как оголённый нерв, который отзывался на ласку со всей страстью.

— Как же я люблю вас, мальчики, — шептала она.

Потные и обессиленные мы уснули на диване, и проснулись почти перед самым открытием театра. Пряча глаза друг от друга, мы оделись, вылезли в окно, и снова зашли в здание со всеми остальными, только через дверь.

Я не знал как себя вести в то утро, но видел как подавлена Роуз. Магия ночи рассеялась, и наутро она оказалась нос к носу с неприглядной правдой. Она потеряла двоих друзей, а что обрела, пока не понимала.

— Ты как Роузи? — спросил я, взяв её за руку.

— Нормально… Только… Голова немного болит, — она сжала мою руку в ответ.

Её рука была тонкой и прохладной, почти детской. Да она и была в сущности девочка, ей даже 19 ещё не исполнилось на тот момент.

— У меня есть аспирин, сейчас всё исправим, — я подмигнул ей, как ни в чём не бывало.

— Спасибо, Генри… На счёт этой ночи. Пожалуйста, не говори никому, — тихо сказала она.

— Ребят, а что было этой ночью? Я ничерта не помню… В голове туман, — Эрик делал вид, что для него это нормальное явление, но в глазах его горело самодовольство.

Ещё бы, очередная смачная байка для друзей.

— Эрик, — она с мольбой посмотрела на него, чтобы говорил потише.

— Хорошего дня, голубки, — он махнул рукой, и растворился в толпе.

После этого Роуз стала больше времени проводить со мной, и в итоге сделала окончательный выбор в мою пользу.

— Эрик, мне придётся съехать от тебя. Мы с Роуз решили жить вместе, — приняв окончательное решение я поставил друга перед фактом.

— Хм, не думал, что у вас всё так серьёзно. Ну ладно, счастья вам, и всё такое, — но было видно, что ему неприятно быть за бортом нашего счастья.

Я съехал от Эрика, мы с ними снимали комнату в коммунальной квартире в центре Лондона. Мы с Роуз стали жить вместе, прекрасное было время, она взрослела, и расцветала, а я влюблялся всё больше.

— Генри, я вся на иголках из-за завтрашней премьеры. Меня с утра даже вырвало, — Роуз сильно волновалась перед выступлением на большой сцене.

— Дорогая, иди ко мне. У тебя всё получится.

Она была такой хрупкой и нежной, я понимал с каждым днём, что влюбляюсь всё сильнее. У нас намечалась большая премьера, спектакль по мотивам пьесы "Сон в летнюю ночь".

По иронии судьбы я был Деметрием, Роуз исполняла роль Гермии, а Эрику досталась роль Лизандра. Это было роковое совпадение. После премьеры я хотел сделать Роуз предложение, все свои накопления спустил на кольцо, огромный букет алых роз заказал. Планировалось, что, когда все выйдут на поклон, я сделаю предложение на сцене.

Но Роуз не вышла на поклон и Эрик тоже. Овации долго не утихали, нас не отпускали со сцены. А когда отпустили я бросился их искать и как было больно от того, что я знал, где найду их. В пыльной тесной комнате реквизита было темно, но я услышал звуки, которые до сих пор раздаются у меня в ушах.

— Давай, Эрик, ну же! Давай, давай, — похабные шлепки и стоны моей невесты.

Мне хотелось устроить сцену, набить морду Эрику, может даже обозвать Роуз шлюхой. Но, как ты заметила, я слишком воспитан для таких драматических вещей. Молча положил букет на пол, прямо на входе в комнату и рядом, сломанное кольцо. Я просто ушёл оттуда и из их жизни. В этот же вечер я собрал вещи, что мог увезти с собой, и уехал домой в Нью-Йорк.

Эта выходка сильно повлияла на мою карьеру, мало кто хотел работать с истеричным премьером, способным подвести всех, и бросить в самом начале сезона. Но я не хотел видеть ни Эрика, ни Роуз. Они пытались со мной связаться, присылали письма, ни одного я не прочитал.

…

— Генри… Мне так жаль, — охрипшим голосом сказала я, чувствуя, что лицо намокло от слёз.

— Из новостей и сплетен я узнал, что Роуз обвиняли в употреблении наркотиков. А ещё… Самое страшное в этой истории, что она была беременна, и потеряла ребёнка. И я до сих пор корю себя, что не поговорил с ней. Вдруг это был мой ребёнок, — он глубоко вздохнул. — Теперь ты понимаешь, что это за человек? Ирина, он совсем не изменился. Я старался не быть ревнивым идиотом, и я понимаю, что ты — не Роуз… Но закрывая глаза, я вижу на том старом диване тебя, распятую под Эриком…

Всё время пока он рассказал о своём прошлом, я сидела у него на коленях, свернувшись калачиком. Моя голова лежала у него на груди, и я слышала как неистово бьётся сердце внутри. Боль не прошла, она жила в нём всю жизнь, все эти незавершённые вопросы гложили его изнутри.

Я только сейчас подняла голову, и увидела его лицо, щёки были влажными, он плакал.

— Генри…

— Я знаю, сказать тут особо нечего. Жалеть меня не надо. Просто… Будь осторожна. Я не могу сделать за тебя твой выбор.

— Генри, ты — мой выбор… Только ты… Всегда ты, — с этими словами я высушила поцелуями его мокрое лицо, на моих губах осталась солёная горечь его поражения.

Он крепко прижал меня к себе.

— Ирина… Я… Я…

— Скажи это…

— Я люблю… Тебя…

— Генри…

Я положила ладони на его щёки, и заглянула в глаза.

— А я люблю тебя, — сказала я, и поцеловала его.

Этот поцелуй был самым пронзительным и глубоким за это время. Всю ночь мы не могли напиться друг другом. Мне казалось это было не просто касание нашей плоти, а обмен молекулами. Он был теперь глубоко во мне, а я в нём.

"Мой муж… Это невероятно!"

Глава 13. ДЫХАНИЕ ОПАСНОСТИ

Следующие два дня Эрик терзал меня, как гепард несчастную лань. У меня болел каждый сустав, каждое мышечное волокно молило о пощаде. Ибупрофен уже не помогал, и я попросила Генри о помощи.

— Катарина говорит, что Эрик что-то даёт им с Робертом. Какой-то допинг. Но я так понимаю, это ещё нужно заслужить, если ты понимаешь о чём я…

— О, я понимаю о чём ты, — сердито ответил Генри, его пальцы сжались в кулаки.

— Ты можешь мне как-то помочь с этим?

— Достать допинг?

— Да…

— Конечно могу.

— Так почему раньше не сделал этого?

— Я не пользовался допингом, для меня это самообман. К тебе приходят силы, энергия, но тело нуждается в отдыхе, восстановлении, так можно загнать себя…

— Генри, это только до премьеры, я надеюсь он успокоится потом…

— От этих препаратов тяжело отказаться, — с тревогой в голосе предупредил меня Генри.

— Пожалуйста… Иначе я просто умру, — взмолилась я.

— Хорошо, милая, — вздохнул он, его плечи поникли. — Ох, как мне хочется умолять тебя бросить это всё…

От неожиданности я открыла рот, пытаясь что-то сказать в ответ, но задохнулась от негодования.

— А как же твои разговоры о мечте, что я должна танцевать во что бы то ни стало?

Генри опустил глаза, мне на секунду показалось, что я прочитала его мысли.

— Ах ты, гад! Ты, манипулятор хренов! Как я раньше не поняла?! — накинулась я на него.

— Ты о чём вообще?

— Ты говорил, что захотел меня сразу как увидел, тогда в зале… Негодяй! Да ты не лучше Эрика получается!

— Эй, успокойся! Я тебя ни к чему не принуждал! — Генри поднял руки вверх, капитулируя.

— Так и он не принуждает! Ты соблазнил меня! А я наивная дурочка…

Генри поджал губы, и показал на свои ноги.

— Ты серьёзно? — спросил он.

— У тебя свои методы. Ты помог мне с документами, давал советы, заботился… Этим ты и соблазнил меня, ты змей… Искуситель!!!

— Ирина… Это смешно ну правда, — Генри улыбнулся растерянно, явно не понимая как остановить мою вспышку гнева.

— Знаешь, я ухожу… А ты сиди тут, и думай над своим поведением! — рявкнула я, ища глазами сумочку.

— Ты говоришь прямо как моя мать…

— Значит ты разочаровывал не только меня…

На его лице читалась боль.

— Что? Что смотришь? — я почти кричала.

— Я не знаю, что сказать, — Генри развёл руками.

— Может быть, что я права?

— Хорошо, ты права… Но ты же могла отказаться, ты долго не звонила.

— А когда позвонила, то ты вцепился в добычу, как бультерьер…

— Мне больно, что ты так говоришь.

— А мне больно, что я для вас кусок мяса, за который вы дерётесь как дворовые псы…

— Я не отдам тебя ему, — нахмурился Генри, сжимая руками подлокотники своего кресла.

— Знаешь, а тебя никто не будет спрашивать, если что. Я не твоя собственность, Генри. И оставь эти патриархальные замашки.

— Ирина…

— Разговор окончен, но мы к нему вернёмся, — я с драматично хлопнула входной дверью, так что зазвенели стекляшки в оконном витраже парадной.

"От мужчин одни проблемы. Ну почему всё так сложно? Ещё вчера я была влюблена по уши, а сейчас хочу разбить ему нос. Аррр…"

…

На репетиции я выложилась на все сто, Эрик даже похвалил меня.

— Ты сегодня в ударе, Медведица. Что случилось? — с улыбкой спросил Эрик.

— Не твоё дело, — доставая на ходу шпильки из пучка, я пошла в сторону гримерки, исполненная гордости.

Одежда моя была на сквозь мокрой, а от подмышек разило кислятиной.

"Надо бы принять душ, а то окружающие будут падать в обморок…"

Захватив полотенце и чистую одежду, я поскорее проникла в санузел, чтобы успеть раньше всех.

"Ничего, подождут…"

Быстро скинув потную одежду, я залезла по душ, и задёрнула занавеску. Горячие струи дарили облегчение, и я на несколько мгновений прикрыла глаза. А когда открыла, чуть не упала от испуга. Отодвинув шторку, на меня глазел Эрик.

— Ты знаешь правила, Медведица, — растягивая слова сказал он, продолжая осматривать меня без стеснения.

— Эй, может выйдешь? — я попыталась прикрыться.

— Может ты выйдешь? Первым в душ иду я, потом Катарина. Вы с Робертом после нас… Что не ясно? — педантично разъяснил он.

— Эрик, выйди, я голая!!! — моему возмущению не было предела.

— Ах-ах-ах, и что я здесь не видел, Медведица? — засмеялся Эрик. — Свои прелести ты показала мне в первый же день, не помнишь?

— Это было другое..

— Почему? По-моему ничего не изменилось — та же сочные груди, плоский живот, соблазнительные бёдра, — он облизнул губы. — Я всё хорошо запомнил…

— Да ты даже не смотрел на меня. Тёрся возле Стеллы…

— Из-за её спины был самый лучший вид на тебя, Медведица…

Я выключила воду, и отодвинула шторку, чтобы выйти. Эрик держал моё полотенце, я протянула руку.

— Дай! — попросила я.

В ответ он завернул меня в полотенце, легко поднял, и поставил на пол. Я замерла, не понимая, что делать. Он начал промакивать моё тело махровой тканью, стирая влагу.

— Эрик, это домогательство…

— Это забота, Медведица…

— Хватит…

— Нет, ты ещё мокрая…

— Чего ты добиваешься?

— Чтобы ты стала сухой…

Он продолжал вытирать меня, касаясь только тканью, но я словила себя на мысли, что хочу почувствовать его прикосновение.

— Эрик, я не Роуз… Меня не так просто соблазнить…

— Хм… Я знаю, что ты не Роуз… Но, поверь, с ней тоже было не просто. В итоге она сдалась.

— Ты сломал людям жизнь, просто ради развлечения…

— Маленькая Медведица, такая забавная, думает, что знает всё о людях. Но ты ещё такая глупая и наивная, тебе предстоит много разочарований.

— Ты о чём?

— О том, что Генри навешал тебе лапши на уши, и ты поверила…

Он протянул мне одежду, чуть придержав её, когда я забирала.

— Я верю Генри! — сказала я, дерзко подняв подбородок.

— Ох, милая, ему сложно не поверить. Эти его бездонные глаза, бархатный голос, нежные губы… И ты будешь ему верить, пока он не вычеркнет тебя из своей жизни, как сделал это с нами…

— Вы предали его, — внутри меня всё кипело, мне не нравилось как он отзывается о Генри.

— Этоонтак тебе сказал, — Эрик усмехнулся, но с едва уловимой горечью.

— Но…

— Всё, иди Медведица, если конечно не хочешь принять душ второй раз, со мной…

Он снял штаны, оставшись в одном балетном-бандаже, красиво подчёркивающем анатомию. Его смуглая кожа лоснилась от пота. Следом он стянул майку, обнажая точечный торс в татуировках.

— Будешь дальше пялиться, или займёмся делом? — ехидно спросил он.

— Иди к чёрту! — выпалила я, и выскочила из санузла как ошпаренная, наткнувшись в гримёрке на хихикающих Катарину и Роберта.

— Что смеётесь? Ничего не было!!! — находясь на взводе, я накричала на них.

— Эй, Ирина, полегче… Мы не с тебя смеёмся уж точно, — спокойно сказала Катарина.

— Да и кто мы, чтобы осуждать, если и было что-то? — улыбнулся Роберт.

Катарина пожала плечами.

— Все и так давно сплетничают о том, что вы спите… Давно уже пора подкрепить слухи делом, — сказала она.

— Что?! — у меня перехватило дыхание.

— Да что в этом такого? Эрику нужно вдохновение… Если кто-то хочет ему помочь, мы только рады, — усмехнулся парень.

— Ха-ха-ха, все кроме Стеллы. Говорят бедняжка сегодня даже на репетицию не пришла, — сказала Катарина.

— И правда, утром Стеллы не было. Надеюсь с ней всё в порядке, — вздохнула я, немного остыв.

В этот момент как раз вышел из душа Эрик.

— Босс, что с нашей белобрысой фурией? Отравилась своим ядом? — спросила Катарина, будто невзначай.

— Не знаю… Не выходит на связь, — Эрик пожал плечами, и продолжил вытирать свои влажные волосы.

— Странно, — прошептала я.

— Медведица, ты чего здесь ещё? Захотелось мёда? — преувеличенно театральным жестом Эрик провёл по своему телу от горла до самого паха, едва касаясь обнажённой кожи.

— Да так, заболтались, — ответила я равнодушно.

— Ты домой сейчас? — спросил босс.

— Да…

— Нам тоже в Верхний ист-сайд… Подбросили бы тебя на такси, — предложила Катарина.

— Спасибо, но я не хочу ждать… Побегу уже, — отговорилась я.

Мысль о том, чтобы оказаться с Эриком в замкнутом пространстве машины пугала меня до чёртиков. Кажется я уже перестала отдавать отчёт тому, что происходило со мной.

— Ладно… Ты ж богачка, с таким то муженьком. Давай до завтра, — подколол меня Эрик.

Быстро одевшись, я попрощалась со всеми, я взяла сумку, и вышла на улицу. Ехать на метро не было сил, и я стала ловить такси. Но в субботу в этой части города уехать вечером было очень тяжело. Народ неистово развлекался, переезжая из клуба в клуб. Я простояла у обочины минут пятнадцать, и уже хотела уходить, как меня окликнули.

— Медведица, едем с нами! — позвал Эрик, сверкая в сумерках своей белозубой улыбкой.

Эрик поднял руку, и кажется ему удалось найти пустое такси. Жёлтая машина вывернула в крайний правый ряд, и спешила к ним. Но вдруг такси вылетело на тротуар, и понеслось прямо на меня.

Глава 14. НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

Я замерла как олень на трассе в свете фар, но резкий толчок справа сбил меня с ног. Удар об землю, шум в ушах, на секунду в глазах потемнело, визг шин, чьи-то крики. Всё смешалось в один гулкий ужасающий вихрь, когда буря в моей голове улеглась, я различила слова Эрика.

— Ты как? Ирина! Ты меня слышишь? — Эрик легонько бил меня по щекам.

— Цела… Что это было?

Но Эрик не успел ответить, от крика Роберта всё внутри сжалось от ужаса.

— Катарина… Помогите! Скорую!

Эрик помчался на зов, а я с трудом поднялась с асфальта, чувствуя, как струится кровь по левой щеке. Катарина была без сознания, а её ноги неестественно вывернуты, из рваных ран сочилась кровь. Асфальт под ней уже был влажным и тёмным.

— Ирина, 911!!! — громко скомандовал Эрик, и стянув с себя футболку, стал делать жгут на бедре девушки, чтобы остановить кровь.

Дрожащими руками я ввела номер, и объяснила диспетчеру, что произошло. Дальше всё закрутилось, как картинки в калейдоскопе. Только картинки были отнюдь не радужными. Вой сирен, суета, вопросы, поездка на скорой помощи, потом больница, взволнованное лицо Эрика. Меня осмотрел врач, и констатировал сотрясение мозга. На рану наложили швы и повязку. Врач настоял на госпитализации, хотя бы на ночь.

"Уже поздно, Генри наверное с ума сходит…"

Мне стало стыдно, что в этой суматохе я ни разу не вспомнила о муже. Протянув ещё дрожащую от шока руку к сумке, я с трудом нашла в ней телефон. Экран оповестил, что у меня больше дюжины пропущенных звонков, дело плохо.

— Генри, — хрипло сказала я в трубку, когда гудки закончились.

— Ирина, где ты? Я места себе не нахожу, — Генри обрушился на меня как цунами, от криков в телефоне я болезненно зажмурилась.

— Я в больнице, но всё хорошо… У меня… — я не успела договорить.

— Что случилось? — перебивая меня от волнения, встревоженно спросил Генри.

— Меня чуть не сбила машина. Эрик оттолкнул меня, но Катарина… Она сильно пострадала, её ноги, господи, Генри, — я почувствовала как запекло горло от подступающих рыданий. — Она больше не сможет танцевать, — меня начало трясти, а из глаз потекли слезы.

— Тише, милая, — попытался успокоить меня Генри. — В какой ты больнице?

Я спросила название у медсестры, и пересказала Генри.

— Я скоро буду, — кратко отчеканил он, и сбросил звонок, чтобы я даже не вздумала перечить. Но я и не собиралась, мне не хватало его рядом в этот момент. И пусть сейчас я вела себя как эгоистка, но мне было всё равно, как он будет добираться сюда посреди ночи. Положив телефон на тумбочку, я откинулась на подушки. Вскоре в палату вошёл Эрик. На нём была футболка сотрудника службы спасения.

— Ты как? — тихо спросил он, глаза его совсем потускнели от произошедшего.

— Нормально… Что с Катариной?

— Состояние стабилизировали. Но она в реанимации, — Эрик провёл ладонями по лицу, будто собираясь с духом. — Кость пробила артерию, она потеряла много крови. Если бы не жгут из моей футболки… — голос Эрика сорвался, на глаза навернулись слёзы, он обессилено рухнул в кресло, стоящее в углу.

— Ты спас меня… Нас обеих… Эрик…

— Я не спас её от беды, Ирина, — он был сломлен, раздавлен горем.

— Но как? Ты бы не успел…

— Должен был успеть… Моя бедная девочка… Теперь она не сможет танцевать, — тело мужчины сотрясали молчаливые рыдания, мне захотелось обнять его.

— Эрик, не вини себя… Виноват этот урод за рулём. Что это было вообще?

— Завтра нас всех будут опрашивать, как свидетелей. Ты что нибудь видела? Может быть номер? Водителя? Нужно всё записать…

— Я не смогу, у меня руки дрожат, — в качестве доказательства я подняла руку свободную от капельницы, её трясло.

— Запиши на диктофон, всё, что помнишь…

Я сделала как велел Эрик, простая бытовая процедура вызвала у меня дикую усталость.

— Ты молодец, Медведица. Отдыхай… Я побуду рядом.

Глаза слипались, наверное мне ввели успокоительное, но я была этому рада. Уход от реальности сейчас бы мне так необходим.

Утром меня разбудил яркий свет из окна, вечером забыли опустить жалюзи. Эрик спал в одном кресле, а Генри сидел в другом, глядя в экран смартфона.

— Привет, — поздоровалась я, щурясь от солнца.

— Привет, милая… Как ты? — лицо Генри сразу просветлело, как только он увидел, что я проснулась.

— Вроде хорошо…

— Я так переживал… Хорошо, что ты цела…

— Это Эрик, он спас меня. Оттолкнул. Машина неслась прямо на тебя…

Генри нахмурился.

— Здесь что-то не так… Ты стояла близко к дороге? — спросил он.

— Нет…

— И машина ехала прямо на тебя?

— Да…

— Ирина, это было покушение…

— Да ну, кому я нужна?

— Расследование покажет…

— Иди ко мне, — позвала я его, протягивая руки, как дитя к своему родителю.

— Можно? Ты уже не злишься? — Генри улыбнулся мягко и нежно, я так любила этот сорт его улыбки.

— Злюсь… Но если за мной кто-то охотится, я хочу остаток жизни провести с тобой…

— Очень смешно, — Генри нахмурился, но поспешил ко мне с помощью костылей, неуклюже переставляя ноги.

Он сел на кровать рядом со мной, взял за руку и поцеловал кончики пальцев.

— Я теперь до смерти буду должен этому говнюку, — он указала подбородком в сторону спящего Эрика.

— О да, мы оба в неоплатном долгу перед ним, — вздохнула я. — Он винит себя за то, что Катарина пострадала…

— И правильно делает! — резко сказал Генри, лицо его покраснело от гнева.

— В смысле?

— Это наверняка одна из его бывших, пыталась свести с ним счёты. Ты и Катарина просто оказались не в том месте…

— Боже, да кто на это способен? — удивлённо воскликнула я.

— Кто угодно, кого использовали и бросили… Как говорят французы — cherchez la femme….

— Ищите женщину, — тут пазлы в моей голове встали на свои места, и я закричала.

— Эрик! Это Стелла!!!

— А? Что? — он спросонья не мог понять, где находится.

— Это была Стелла! Её не было вчера на репетиции, а вечером нас чуть не убили, — я почти кричала от возбуждения.

— Ирина, я не думаю… Она всего лишь влюбленная девчонка, — Эрик снисходительно улыбнулся, и похрустел шеей, затёкшей ото сна.

— Для тебя этого не достаточно? Ты вскружил ей голову, а теперь она мстит, — я сложила руки на груди, не желая сдаваться.

— Да с чего ты взяла?

— Ну ты же спал с ней, а дублёршей взял меня!

Эрик поздоровался с Генри, пожав ему руку, и встал рядом с моей кроватью.

— Медведица, мне льстят твои эротические фантазии обо мне, — усмехнулся Эрик, краем глаза наблюдая за реакцией Генри, тот нахмурился, и исподлобья посмотрел на Эрика.

— Я не сплю с каждой встречной, если ты об этом. Не на помойке себя нашёл, знаешь ли.

— А как же Катарина? Она случайно стала примой? — не унималась я.

— Да это просто флирт… Что ты напридумывала? — Эрик засмеялся, а я почувствовала себя обманутой идиоткой, которая верит каждому чёртовому слову.

— Но она сказала, что между вами любовь… А Роберт, говорил, что-то о том… — язык заплетался, я не могла сказать ничего внятного.

— Ах-ах-ах… То есть Роберт куколд по-твоему? — Эрик уже хохотал во всю, а я почувствовала, как краснею.

— Ну да… Разве нет?

— Да они прикалывались над тобой, дурочка… Это в их стиле, — Эрик стал хлопать в ладоши этой дурацкой шутке, которую придумали Катарина и Роберт, а мне захотелось врезать кому-нибудь. — Мы давние друзья с ними, но я никогда не спал с Катариной… Боже, придумать же такое…

Я сидела, хлопая глазами, как заводная кукла. У меня был полный разрыв шаблона в голове. Мнение об Эрике, как о распутном ловеласе было раздутой фикцией. Да они экстравагантны, но поцелуем в губы сейчас никого не удивишь. Тем более они, и правда, боготворят Эрика.

— Эй, Хэнк, что ты наплёл обо мне своей жёнушке? — весело спросил Эрик.

— Всё как было, — мрачно ответил Генри.

— Ну наверное всё как былос твоей точки зрения, да? — настроение Эрика резко изменилось. — Ты же, высокомерная сволочь, так и не удосужился с нами поговорить да?

Я видела как напрягся Генри, как тяжело ему было снова погружаться в воспоминания.

— Хватит, Эрик, есть что сказать? Говори! — вскинулась я, вставая на защиту супруга.

— О чём разговаривать? Если лучший друг отымел мою невесту в день помолвки, — Генри поднял глаза на Эрика, его взор пылал гневом, все эмоции были ещё свежи.

— Хм… Ну давай-ка проясним, раз уж мы так славно сидим все вместе, — Эрик поставил стул спинкой вперёд, и сел, широко расставив ноги.

Я все не могла взять в толк, как ему удавалось быть идеальным в любой ситуации. Пользуясь легальным правом любоваться его красотой, я смотрела во все глаза.

— Ты говоришь о том дне премьеры "Сна в летнюю ночь", да? — серьёзно спросил Эрик, стараясь смотреть Генри прямо в глаза.

— Да, именно, — с вызовом ответил Генри.

— О том дне, когда я чуть не сдох от передоза кокаином да? А твоя невеста спасла меня, делая мне массаж сердца, пока скорая не приехала…

Глава 15. ОТКРОВЕНИЕ

Генри, в этой ситуации не у меня надо просить прощения… — Что? — лицо Генри побледнело, кровь покинула даже его губы.

— А то, Хэнк, что твой лучший друг чуть не загнулся в тот день.

— Эрик, объясни, что случилось, ради всего святого, — меня начало трясти от нервов.

Сердце готово было разорваться от жалости, таким несчастным выглядел Генри.

— Когда спектакль закончился, и занавес опустился, все вышли на поклон, а я улизнул, чтобы принять дозу, — начал Эрик.

— И как долго ты принимал наркотики? — удивлённо спросил Генри, явно не веря своим ушам.

— С того самого дня, как ты, бездушная скотина, съехал от меня к Роуз, — еле сдерживаясь ответил Эрик.

— У нас были отношения с Роуз, я не мог жить с тобой вечно, — Генри принял позицию обороны.

— Да всё верно, ублюдок… Ты лишил меня не только любимой, но и лучшего друга, — зло прорычал Эрик.

— Это какой-то бред… Да тебе было плевать на неё — парировал Генри.

— Да конечно, ты же лучше знаешь, — Эрик закатил глаза.

— Так это и выглядело, — Генри нахмурился.

— Для тебя, не для меня… Тогда в той тесной комнатке, я понял, что не могу без вас обоих, мне казалось, я тронулся умом, — лицо Эрика побледнело.

— Что ты несёшь?! — вскрикнул Генри.

— Ради твоего счастья, я пожертвовал своим. Но ты был настолько отмороженный, что не понял ничего. В нашей жизни появилась Роузи, и всё заиграло новыми красками. Мы могли бы жить все вместе, но ты, чёртов эгоист, решил оставить её себе.

— Всё совсем не…

— Помолчи пока… Просто… Послушай, хоть раз в жизни, — Эрик был настроен воинственно. — Так вот, к моменту премьеры "Сна", я уже плотно сидел на к*ксе и кое-каких таблетках. Я так переживал за премьеру, что забыл сколько принял, и та понюшка чуть не отправила меня на тот свет. Роузи пошла за мной тогда… Она старалась меня образумить…

— Она знала? Почему не сказала мне?! — в глазах Генри стояли слёзы.

— Знала как ты отреагируешь, ведь ты даже допинг не принимал. Святой Генри, как ещё церковь вокруг тебя не отстроили, — Эрик провёл рукой по лицу, украдкой вытирая слёзы.

— После поклона я пошёл искать Роузи, и услышал вас в реквизитной…

— И что ты слышал?

— Её стоны… и шлепки, — Генри и сейчас было больно говорить об этом.

— Конкретнее… Что именно ты слышал?

Генри покраснел пятнами, зрачки его решились, и он процедил:

— Давай Эрик, ну же, давай, давай…

— А теперь, дерьмо ты мнительное, представь, как я валяюсь на диване, а она делает мне массаж сердца, и бьёт по щекам, — зло прошипел Эрик, готовый испепелить взглядом Генри, старый костёр обид снова вспыхнул.

Генри открыл рот от шока.

— Бред… Я вас видел…

— Серьёзно? В той темноте ты точно всё разглядел? — лицо Эрика пылало, глаза налились краской.

— О боже, — обессиленно выдохнул Генри, вытер лицо ладонью, на лбу у него проступила испарина.

— А знаешь, что самое мерзкое, а Генри? Она была беременна, — Эрик сделал паузу, кусая губу. — От тебя, сукин ты сын…

— В смысле?

— В прямом, придурок!

— Откуда мне знать, что это мой ребёнок? — Генри всё ещё держался за свою правду, но та крошилась под его руками, как тонкий неверный лёд.

— Да потому что я не спал с ней!!! Он был твой! Прими уже это, — Эрик кричал.

— Но она…

— Да, Хэнк, она потеряла ребенка… А знаешь как? — губы Эрика дрожали.

Генри молчал, не в силах задать страшный вопрос.

— Когда ты исчез, и перестал выходить на связь она совсем сошла с ума. И чтобы как-то её поддержать, я забрал её к себе. А поскольку люди искусства в массе своей сплетники и любители чернухи, нам сразу приписали легенду, что я коварный искуситель увёл невесту у лучшего друга…

— Как она потеряла ребенка? — горько спросил Генри.

— А я расскажу тебе как… Оставшись одна в гримёрке, она раскрутила металлическую вешалку и сунула себе между ног… Видимо хотела избиваться от твоего подарка, который ты ей оставил и пропал. Конечно она к тому моменту совсем поехала крышей и я до сих пор жалею, что не понял этого раньше. Я не знал, что она беременна, Хэнк… Я бы женился на ней и принял ребенка, но она решила, что так лучше, — Эрик плакал.

— О боже…

— Что лучше расковырять матку чёртовой вешалкой, чем довериться мне… Вот так ты ей засрал мозги, Хэнк…

Я посмотрела на Генри, лицо его было влажным от слёз.

— Ну что, Ирина, получай теперь своего идеального мужа, — Эрик с чувством превосходства взглянул на меня. — И да… Если вдруг он бросит тебя из-за своих бредовых мыслишек, знай, моё сердце всегда открыто, — с этими словами Эрик встал, с грохотом отшвырнув стул в угол палаты, и вышел.

После его ухода в воздухе повисла звенящая тишина. Генри смотрел немигающим взглядом в окно.

— Это… Не может быть правдой, — опустошённо прошептал Генри, смотря невидящим взглядом.

— Генри… Не вини себя, это ничего не изменит, — тихо сказала я.

— Да, но, как? Я всю жизнь думал, что Эрик во всём виноват… А теперь… Как жить с этим? Я даже не знаю, где искать Роуз, чтобы… Не знаю, что сказать… На кой чёрт ей мои извинения? Боже… — его голова упала на грудь, и в свете из окна я увидела, как с длинных ресниц сорвалась слезинка, и упала на его джинсы. — Ирина, я не хотел вводить тебя в заблуждение… Я правда не знал… Прости.

— Надо просить прощения не у меня

— Генри, в этой ситуации не у меня надо просить прощения, — я сжала его холодные пальцы. — Эрик не плохой человек, странный, экстравагантный, но не плохой. Были десятки раз, когда он мог соблазнить меня, но он этого не сделал… Генри, мне так жаль…

— И мне… Не знаю, что делать теперь, — в отчаянии сказал Генри.

— Пока ничего, пусть эмоции улягутся, а потом, стоит объясниться с Эриком, и, если будет возможность, то и с Роуз.

— Ты не будешь против?

— Я буду только за. Иначе призраки прошлого не дадут нам спокойно жить…

— Да, так и есть… Моя мудрая прекрасная жена, — Генри поцеловал мою руку в ладонь. — Нужно сообщить в полицию, пусть всё-таки проверят алиби той девчонки, о которой ты говорила…

— Стеллы…

— Да, если она невиновна, ей будет легко это доказать.

— Генри, я так боюсь…

— Чего? Если Стеллу возьмут, тебе больше ничего не будет угрожать.

— Катарина вышла из строя, и заменить её придётся мне. Я боюсь, что не справлюсь.

— Ты обязательно справишься, я достал тебе всё необходимое, но мы должны быть очень осторожны…

— Ох, аж гора с плеч, — с облегчением выдохнула я, и откинулась на подушки.

Глава 16. ШОК

У Стеллы не было алиби. Никто не мог подтвердить, что в вечер нападения она находилась у себя в квартире, и никуда не выходила. Её взяли под арест, но расследование ещё продолжалось, искали автомобиль, который попал на записи камер. Машина такси была угнана с заправки, водитель оставил ключи в зажигании, и вышел, тогда неизвестный сел в машину, и уехал.

Кажется, я могла теперь выдохнуть, и жить дальше. Опасность мне больше не угрожала, мы с Эриком репетировали как проклятые, и каждый день навещали Катарину. Роберт наконец-то сделал ей предложение, и теперь все ждали её выздоровления, чтобы сыграть пышную свадьбу.

На генеральной репетиции я волновалась как на настоящем выступлении, и постоянно лажала. Эрик был недоволен, и мы повторяли одно и то же по сто раз. После того как весь спектакль прогнали от начала и до конца без малейших помарок, сцена взорвалась аплодисментами. Мы хлопали сами себе и плакали, потому что мы это сделали. Спектакль "Ромео и Джульетта" был полностью готов предстать перед зрителями всего мира. Шумной толпой, мокрые, измотанные, но счастливые и полные предвкушения завтрашней премьеры, мы пошли переодеваться.

С Эриком в гримёрке мы теперь были одни, но это больше не было проблемой. Когда я перестала бояться его, он стал просто моим боссом. Да иногда он ходил по лезвию ножа, но это был его стиль общения, и он был искренним в этом своём проявлении.

— Ох, Ирина, замотала ты старого коня. Не завидую Хэнку, — Эрик посмеивался, вытирая влажные от пота волосы. — Хотя нет, всё же завидую…

— Эй, прекрати! — я толкнула его в плечо.

— Ну правда, ты же просто мечта, Медведица, умная, сексуальная, дерзкая…

— Эрик, прекрати, это смешно!

— Научись уже принимать комплименты, тем более когда это правда, — проходя мимо он дёрнул меня за локон.

— Эй! — возмутилась я.

— В детстве я дёргал за косички девчонок, которые мне нравились, — глаза Эрика стали тёплыми и мягкими, очень непривычно было видеть его таким.

— Может хватит уже думать о девочках, тебе давно не 8 лет, — отшутилась я.

— Да, да, я старый извращенец, что поделать, — он разделся до трусов, и накинул полотенце на плечо. — Я в душ, если хочешь, можно со мной…

— Эрик! Ну хватит! Иди уже!

В ответ он шлёпнул полотенцем меня по пятой точке.

— Ну и ладно… Будешь уходить, выключи свет, — велел он, и ушёл в душ.

Я перевела взгляд в зеркало, и удивилась своему взгляду, глаза горели, щёки стали нежно розовыми от румянца. Пора было признаться себе, что Эрик мне безумно нравился, особенно в новом свете, без демонического подтекста.

"Почему всё так сложно?"

Мне хотелось быть уверенной в своих чувствах к Генри, но пока человек жив, его будут постоянно раздирать противоречия. Нас воспитывают в рамках дуальности. Всюду нам предъявляют противоположности, и вроде бы всегда ясно, что свет — хорошо, а тьма плохо. Но так ли всё однозначно? Ведь если задуматься, то без света нет тени. Как и нет ничего идеального в мироздании, и в этом его прелесть.

Эрик, тем временем, вышел из душа.

— Иди, мойся… Я всё, — он как всегда выставлял себя на показ, этот человек неисправим.

— А ты не подглядывай…

— Пока ты не сказала, я бы и не подумал… А теперь… Что могу сказать, Бог дал мне глаза, чтобы смотреть, а руки, чтобы трогать, — он пощупал воздух перед собой так, будто там стоит женщина с формами.

— Фу, я на тебя в суд подам, только попробуй, — в шутку пригрозила я.

— Меня этим не испугать. У каждого приличного дьявола есть адвокат.

Я закрыла дверь в санузел, и прижалась к ней спиной. Меня всё сильнее тянуло к Эрику, вот и сейчас мне вдруг стало тяжело дышать, и захотелось с головой под холодный душ. Я поспешила раздеться, и скорее встала под прохладные струи. Тело остывало, а я продолжала стоять, до тех пор пока зубы не стали стучать друг о друга. В шуме воды я услышала щелчок замка.

— Эрик, даже не думай, — крикнула я, но ответа не последовало.

"Показалось?"

Я выключила воду, и замотавшись в полотенце, которое взяла с крючка, одёрнула шторку. От увиденного у меня перехватило дыхание. Облокотившись на закрытую дверь в санузле стоял худощавый парень, сложив руки на груди. В одной руке у него был небольшой пистолет.

— Подмылась, шлюшка? — хрипло спросил он.

— Молодой человек, здесь запрещено находиться посторонним.

Он только криво усмехнулся, и покачал пистолетом. — У меня есть разрешение… Выходи давай, хватит трепаться, — скомандовал он.

Не помня себя от ужаса, но, стараясь сохранить самообладание, я выбираюсь из душа.

— Давай шевелись, — прикрикнул незнакомец.

— В смысле? Что вы от меня хотите? — испуганно спросила я, придерживая полотенце.

— Я хочу,чтобы ты закрыла рот и одела свои жалкие шмотки.

Ничего не понимая, и моля всех богов, чтобы это закончилось, я натягиваю свои вещи, и под дулом пистолета выхожу в гримёрку.

— Где он? — рыкнул парень.

— Кто?

— Эрик…

— Не знаю, наверное домой ушёл, — я пожала плечами.

— Странно…

— Что странного?

— Рот закрыла, я тут вопросы задаю, — лицо парня исказилось гневом, у него явно были проблемы с самоконтролем.

Я замолчала, пытаясь придумать способ, чтобы выбраться живой из этой переделки.

— Позвони ему… Где твой телефон? Только давай без фокусов, — приказал незнакомец, вальяжно размахивая пистолетом.

Я достаю из рюкзака смартфон, и набираю Эрику, он отвечает почти сразу.

— Ирина, с тобой всё в порядке? — встревоженно спрашивает босс.

— Эрик, я… Здесь… Кое-что произошло…

Парень угрожающе хмурится, и проводит воздухе большим пальцем по горлу, с ним лучше не шутить.

— Да всё в порядке. Только вышла из душа, а тебя уже нет. А я хотела поговорить с тобой… Ты уже ушёл?

— Ирина, закройся в гримерке, никуда не выходи, — взволнованно приказал Эрик. — Я сейчас вернусь… Дождись меня!

Я хотела подать ему какой-то знак.

— Эрик…

Но он уже сбросил звонок.

— Он сейчас вернётся, — обратилась я к парню.

— Прекрасно. Сиди, и не рыпайся…

— Кто вы?

— Да ты ещё тупее, чем кажешься. Закрой рот, чёртова кукла, — он больно ткнул пистолетом мне в голову, я пискнула, и притихла.

"Лучше не испытывать судьбу и дождаться Эрика."

Я услышала его шаги в коридоре, он бежал. Мне стало ещё тревожнее.

"Он сказал мне закрыться в гримерке, и ждать. Ему что-то известно…"

Парень тихой тенью скользнул за дверь. Ничего не подозревающий Эрик ворвался в гримёрку, его лицо было бледным и испуганным.

— Я же сказал тебе, закрыться! — закричал он, на лице читался испуг. — Фух, слава богу с тобой всё в порядке, — он бесцеремонно подхватил меня, и смял в сильных объятиях, покрывая поцелуями мои волосы и лицо.

— Эрик…

— Прости за это…. Я просто так испугался за тебя. Мне позвонил Генри, ты не подходила к телефону. Ирина, он получил посылку с твоим украденным телефоном. В нём была пуля! Какой-то псих выстрелил в него из пистолета, это похоже на угрозу!

— Эрик… — я кивнула в сторону парня с оружием, босс медленно повернулся.

— О боже… мой, — Эрик побледнел. — Роузи?!

Глава 17. ПРОШЛОЕ ВСЕГДА НАСТИГАЕТ

— Что, Эрик, сильно изменилась, да? — хрипло усмехается парень, и тут я понимаю, что меня смущало в нём, слишком хрупкий для бандита.

— Роузи, зачем тебе пистолет? — с тревогой спрашивает Эрик.

— Хм, то есть больше ты ничего не хочешь спросить? Ладно… Тогда я отвечу на твой вопрос, — Роуз нервно закивала. — Это, чтобы меня наконец-то выслушали! — выкрикнула она с нотками истерики.

— Роузи, не делай глупостей, — Эрик поднял руки вверх, стараясь говорить спокойно.

— Это ты не делай глупостей Эрик, сядь рядом со своей шмарой, и заткнись, — рявкнула она.

— Она не моя шмара. Это жена Генри…

— Ой, спасибо, что пояснил, — усмехнулась Роуз. — Я знаю, мать вашу!!! Этой стерве досталось всё, что должно было быть моим!

— Роузи, пожалуйста, — взмолился Эрик. — Отпусти её, я останусь… Тебе нужен я.

— Где Генри? — будто не слыша его, спрашивает Роуз.

— Он уже едет сюда…

— Отлично, скоро вся компашка будет в сборе, — она довольно ухмыляется.

Скоро мы услышали, как по коридору, постукивая костылями приближается Генри. Роуз опять скользнула за дверь, держа нас на мушке.

— Ирина, с тобой всё в порядке? — взволнованно спросил Генри, но нахмурился, когда увидел мою руку в ладони Эрика. — Что здесь происходит?

— Здесь происходит воссоединение века, Генри. Проходи, присаживайся, — довольно сказала Роуз, наслаждаясь произведённым театральным эффектом.

Глаза Генри округлились, он подошёл ко мне, и тяжело опустился на диван рядом.

— Картина маслом, что-то мне это напоминает… Хм, дайте подумаю, — она задумчиво постучала дулом пистолета себе по подбородку. — Молодая девушка, два горячих парня. Чего же не хватает?

— Роуз, пожалуйста не делай глупостей, — взмолился Генри.

— Да, что вы заладили? — взорвалась Роуз. — Что за жизнь без глупостей? Давайте как в старые добрые времена? А? Как вам идея?

— Пожалуйста скажи, для чего всё это? — спросил Генри.

— Генри, милый, как всегда ты ищешь скрытые смыслы, — Роуз снисходительно окинула его взглядом. — А я просто захотела вспомнить былое. Ностальгия…

Я вообще перестала понимать, что происходит. Всё, что я видела — это чёрное зияющие отверстие дула, в котором таилась смерть.

— Итак, начнем. Ты, Эрик, целуй ей шею, — Роуз руководила, размахивая пистолетом, как дирижёр палочкой.

— Роуз, не сходи с ума, — простонал Генри.

— Серьезно! Не сходить с ума?! А что если яужесошла с ума, а Генри?! — заорала Роуз, от её крика у меня зашелестело в ушах. — А вы, двое, делайте, что вам говорят!

Эрик начал целовать мою шею, а я видела лицо Генри, и его глаза полные боли.

— Теперь, сожми её грудь, — скомандовала Роуз.

— Прости, — прошептал Эрик.

Он положил руку мне на грудь, и я почувствовала, тепло его ладони сквозь одежду.

— Так ей не будет приятно, ты же знаешь, что делать… Приласкай нормально девчонку, — Роуз заводилась, её глаза сверкали болезненным блеском.

— О боже, Роуз, можно без этого? — взмолился Эрик.

— Нельзя, мать твою! Делай, что говорят тебе! — рявкнула она, угрожающе размахивая пистолетом.

Эрик расстегнул моё платье, и поднял бра. Тело стало отзываться на эти насильственные ласки.

— Ласкай её внизу… Смотри как она тает в твоих руках, — Роуз поцокала языком, и облизнулась. — Ты всегда знал, что нужно делать. Правда же?

Его горячие пальцы легли на мою промежность, вызывая волны жара внутри.

— Сделай, то, чего так хочешь Эрик, трахни уже эту стерву! — Роуз нервно хихикнула, довольная своей шуткой.

— Роуз, я не смогу. У меня нет эрекции, — тянул время Эрик.

— Кому ты лечишь? Я же всё вижу, снимай штаны! Живо! Давай же Эрик… Постарайся… Иначе я прострелю ей ногу, — она направила дуло пистолета прямо мне в колено, у меня перехватило дыхание.

Повинуясь воле сумасшедшей Роуз, я сняла трусики, а Эрик спустил штаны. Я отвела взгляд в сторону, когда увидела его напряжённый член.

— Смотри, детка, не отводи глаза. Поверь, ты не пожалеешь, — издевалась Роуз. — Это лучшее, что может случиться с тобой… Однажды мне тоже повезло, быть с ними… Давай же Эрик, не томи.

Он мягко взял меня за бедра, и стал потихоньку опускать на себя.

— Прости, прости, — без остановки шептал он.

Я почувствовала как его горячая плоть скользнула между моих бёдер, тугое тепло наполнило живот. Он двигался во мне, медленно и осторожно.

— Не вздумай симулировать, я всё вижу, — пригрозила Роуз. — Задери платье шлюха, я хочу, чтобы Генри тоже насладился зрелищем. Смотри, Генри, тебе же нравится наблюдать, — она ткнула Генри пистолетом в висок, и тот открыл глаза. — Ускорься Эрик, она уже близка, я вижу, и ты должен кончить в неё, заделай ей ребёночка…

Мне хотелось умереть, хотелось получить эту чёртову пулю в голову, чтобы эта пытка закончилась. Самое отвратительное то, что я возбудилась, и член Эрика легко двигался внутри меня, хлюпая смазкой. Эти шлепки и хлюпающие звуки наполнили пространство, и оборвались с тихим стоном Эрика. Я почувствовала, как его горячее семя вытекает из меня.

— Прости, — прошептал он.

— Ммммм… Как горячо, я завидую тебе, детка, — Роуз на секунду отвлеклась.

В этот момент послышался крик Генри, а затем выстрел. Эрик резко вскочил с места, натягивая штаны на ходу, и прыгнул на Роуз, повалив её на пол. Это все заняло секунды, но мне показалось, что прошла вечность. Я, дрожа, от отвращения и страха, забилась в угол за креслом, слыша только звуки борьбы.

— Ирина, вызывай 911. Я держу её, — закричал Эрик, сквозь брань и стоны Роуз.

Дрожащими руками я вызвала службу спасения, и бросилась Генри, который истекал кровью. Я схватила первое, что попалось под руку, это было моё полотенце, и зажала его рану.

— Генри, всё будет хорошо, — повторяла я.

— Ирина, это я виноват… Это всё из-за меня. Она не простила, она повредилась сознанием, — Генри будто прощался со мной, мне стало так страшно, так горько, что я потеряю его.

— Да, это ты виноват, жалкий червяк, всё из-за тебя, — шипела Роуз. — Теперь ты видел её с ним! Вот так это выглядит по-настоящему!!!

— Тише, Роуз, не делай хуже, пожалуйста, — Эрик крепко держал брыкающуюся Роуз, но она была слишком миниатюрной. — Да всё и так хуже некуда. Но я отомстила вам, ублюдки. Теперь вы будете жить с этим до конца своих дней. Будьте вы прокляты, все вы! Вы поигрались со мной, и выбросили как ненужную вещь. И пока вы блистали на сцене, я лечилась в психушке, когда вышла стала наркоманкой и проституткой. Выживала как могла. Мой сутенёр заставил меня толкать наркоту клиентам, за это я и присела на 6 грёбаных лет… Вы растоптали меня, мрази! Как только я освободилась, сразу направилась навестить любимого Генри. А тут такая удача, на течную сучку сбежались оба кобеля.

— Роуз, ты сама ушла от меня, — горько сказал Эрик. — Я хотел быть с тобой.

— А я задолбалась видеть твою жалость к себе. Мне надо было, чтобы меня любили, а не жалели, — эмоции накрыли её, и теперь она рыдала в какой-то жуткой запредельной истерике, давясь слюнями и соплями. — Они и тебя уничтожат, шлюха. Выбросят как использованный презик. Вспомнишь мои слова…

Я не могла оторвать взгляд от её глаз полных отчаяния и боли, глаз использованной и брошенной женщины, которая потеряла ребенка, и повредилась рассудком. Я испытывала смесь страха, отвращения, жалости и необратимости. Этот день разделил нашу жизнь на "до" и "после", теперь ничего уже не будет как прежде.

Служба спасения подоспела вовремя, Генри оказали первую помощь и забрали вместе со мной в больницу. В карете неотложки меня всю трясло и врачи дали мне седативный препарат. Эмоции разрывали меня, но слёз не было. Раз за разом в голове прокручивались ситуация в гримёрке, всё до мелочей — запахов, ощущений, деталей. Моего мужа чуть не убили, меня изнасиловали, и нам всем придётся жить с этим всю жизнь.

Как переварить это я не понимала, поэтому сосредоточилась на самом главном.

— Говорите с ним, он должен быть в создании, — велел мне парамедик.

— Генри, не отключайся, — я гладила его влажные растрёпанные волосы, но он молчал.

Ему было тяжело говорить и дышать, возможно задето лёгкое. Страшные картины возникали у меня в голове одна за одной. Я только обрела своё счастье, и какую цену я заплатила.

— Генри, милый, смотри на меня…

Его глаза блуждали, закатывались, закрывались, он смотрел куда угодно только не на меня.

— Милый, пожалуйста не уходи… Я так люблю тебя…

В уголке его глаза задрожала слеза, на очередном повороте она сорвалась, и стекла по щеке к ушной раковине. Я понимала, что плачет он не только от физической боли, но никак не могла ему помочь. Он будто оказался в своём страшном сне, только наяву, в яркой и болезненной реальности.

Глава 18. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Я сидела в зале ожидания приёмного отделения скорой помощи, сжимая в руках бумажный стаканчик с кофе. Напиток остыл и тёмные капли жидкости уже просачивались сквозь стыки картона. Рядом кто-то присел, мне понадобилась доля секунды, чтобы понять кто это. Эрик втянул было воздух, но потом тяжело выдохнул, хотел что-то сказать, и передумал. Я тоже сидела молча, глядя, как капли кофе падают на пол.

— Давай я выброшу, — Эрик взял у меня из рук стаканчик, я молча разжала пальцы.

— Когда он вернулся, я сидела, обняв себя за плечи. Эрик снова сел рядом.

— Тебе надо к врачу, чтобы… Ну, чтобы осмотрели тебя, — осторожно сказал он

— Для чего? Я ничего не хочу…

— Вдруг есть какие-то повреждения…

— Мои повреждения никто не увидит. Со мной всё нормально, физически…

— Я не сделал тебе больно? — с тревогой в голосе спросил Эрик.

— О боже мой! — я закрыла лицо руками, и запрокинула голову назад.

— Прости за это… Я не должен был этого делать.

— А у тебя был выбор?! — ощетинилась я.

— Я мог бы что-то предпринять, но это сделал Генри… А я…

— Эрик, хватит… Давай просто… Забудем об этом.

— Мы никогда не…

— Да я знаю, чёрт тебя дери! — я крикнула так громко, что люди обернулись в мою сторону. — Отвези меня домой. Я хочу в душ… И спать… К Генри всё равно не пускают, толку здесь сидеть…

— Да, конечно, — кивнул Эрик.

Мы с Эриком доехали на такси до дома, он проводил меня до дверей.

— Останься со мной… Я не могу быть одна, мне страшно, — взмолилась я.

Эрик помедлил, прежде чем ответить.

— Хорошо, — кратко ответил он, и взял меня за руку.

Он переступил порог, оглядываясь по сторонам, будто в первый раз оказался здесь.

— Проходи, чувствуй себя как дома. Я в душ…

Эрик послушно кивает, но в глазах растерянность. Понимаю его неловкость, но так странно видеть его без бравады и привычной уверенности.

В душе я думала, что буду тереть себя мочалкой до крови. Но нет, просто стою под тёплыми струями в каком-то ступоре. Я особо не задумывалась об изнасиловании, но если и думала, то представляла себе всё иначе. С Эриком это произошло мягко, безболезненно, но было гадкое чувство, что сбылось моё тайное желание. Вот таким ужасным способом, Вселенная иногда и правда исполняет наши сокровенные мечты.

Выйдя из душа, завернутая в уютный махровый халат я села рядом с Эриком на диван.

— Ирина, прости, что опять поднимаю эту тему, — он тяжело вздохнул, и посмотрел на мою реакцию, я кивнула. — Но… Ты не боишься забеременеть, от меня… Я же…

— Не беспокойся, я принимаю противозачаточные. Залёт для балерины, считай — смерть…

Эрик тяжело вздохнул, я сразу поняла он чём о думает.

— Ты не бойся, я не заражу тебя ничем… Я недавно проверялся, — сказал он, теребя заусенец на пальце.

— Я и не боюсь…

Поджав ноги под себя, я положила голову ему на плечо. Он замер, как каменный истукан.

— Вот и произошло это…Ты же этого так хотел… — вздохнула я, глядя в одну точку.

Он молчал несколько секунд, а потом хрипло ответил.

— Не так… Совсем не так я себе это представлял, — в его голосе была слышна боль.

— Я тоже…

— Ирина… Мне так жаль…

Мы сидели молча некоторое время, глядя в пустоту перед собой, думая каждый о своём.

— Надо поспать. Завтра премьера, — сказала я.

— Ты хочешь сказать, что сможешь выступать?

— Эрик, ты же знаешь, шоу должно продолжаться… К тому же, со мной всё нормально, нет смысла разыгрывать драму. Генри пострадал за всех нас…

Я легла на кровать в своей комнате, мне не хотелось, чтобы Эрик был в нашей с Генри спальне. Он тоже чувствовал неловкость, и присел на полу у моей кровати, как верный пёс. Когда я начала дремать он вдруг сказал.

— На секунду я подумал, а что если у тебя будет ребёнок от меня… Но хорошо, что не будет… Для тебя конечно, не для меня…

Я промолчала, лёжа с закрытыми глазами, делая вид, что уже сплю. Только одинокая слеза тихо прокралась сквозь ресницы, и скатилась по щеке на подушку.

Утром мы с Эриком позавтракали, и поехали в больницу. С замиранием сердца я слушала заключение доктора.

— Состояние тяжёлое, но стабильное, его жизни ничего не угрожает, — с мягкой улыбкой заверил нас доктор. — Через два-три дня его переведут из реанимации в обычное отделение, и вы сможете увидеться.

Эрик мягко сжал моё плечо, поддерживая таким образом. Из больницы мы сразу поехали в театр, готовиться к премьере.

Боссу нужно было дать распоряжения по оформлению сцены, свету, костюмам, гриму, это занимало уйму времени. Но я не хотела ехать домой одна, и все время просидела в гримёрке кордебалета. В гримерку премьеров я не могла бы зайти, даже если бы там не было жёлтой полицейской ленты. Я сидела в кресле, и дремала, когда в комнату вошла Стелла.

— Ирина привет, — тихо поздоровалась девушка.

Я заморгала, не понимая, как она тут очутилась.

— Тебя выпустили? — удивлённо спросила я.

Стелла выглядела бледной и осунувшийся.

— Обвинения сняли вчера вечером. Я знаю, что произошло, Эрик мне всё рассказал.

— Всё? — выдохнула я.

— Да, что какая-то сумасшедшая угрожала вам, и стреляла в твоего мужа. Ирина, мне так жаль… Надеюсь с ним всё хорошо…

— Состояние стабильное… Но пока ничего толком не ясно…

Она подошла ко мне, и протянула руку.

— Мир? — Стелла протянула мне руку.

— С чего вдруг? — я не верила своим ушам.

— Я была неправа, прости меня, — похоже, слова её были искренни.

— Ладно… Но подругами мы, наверное, не станем, после всего, что произошло…

— Худой мир лучше войны, — Стелла передёрнула плечами.

Я пожала её руку, чувствуя, как отпускает меня обида на Стеллу. Она помогла мне собраться, даже причёску соорудила. Я просто была не в состоянии о себе позаботиться сейчас.

— Ну как? — спросила Стелла, с опаской глядя на мою реакцию в отражении.

— Стелла, это не я! Ты просто волшебница! — без обмана восхитилась я её работой.

Макияж полностью скрыл следы усталости и стресса, волосы были сложены в аккуратный тугой пучок, и подобраны элёгантным ободком. В сочетании с костюмом мой образ был просто невероятным, настоящая Джульетта.

— Я должна как-то компенсировать свою предвзятость к тебе…

— У тебя хорошо получается, — засмеялась я.

В гримёрку почти перед самым выходом ворвалась Кьяра, и сообщила, что она тоже будет в зале.

— Милая, я так рада за тебя! Ты этого достойна! — она крепко обняла меня. — Конечно, безумно жаль Катарину… Но ты справишься лучше всех! Я уверена!

— Спасибо, Кьяра!

Она обняла Стеллу, и упорхнула, оставив нежный аромат своего парфюма витать в воздухе.

— Я так боюсь, — призналась я, глядя на Стеллу через отражение в зеркале.

— Ой прекрати, ты самая талантливая сучка, что я знаю, — она махнула рукой. — Завидую тебе, просто до боли в печени. И, кстати, не думай, что тебе ещё и Эрик достанется…

— Стелла!!! Ты серьёзно?! — воскликнула я.

— Конечно да! Я слежу за вами… Только попробуй…

— Да прекрати, ты меня пугаешь…

— Ладно… Мы взрослые люди, но надеюсь он выберет из нас двоих ту, что симпатичнее… — она откинула назад свои белокурые волосы, и пошла готовиться.

Я выпила содержимое пробирок, которые дал мне Генри. Для сердца, для энергии и обезболивающее, через пару минут я уже была готова свернуть горы.

"Невероятные ощущения, Генри был прав, что на это легко подсесть…"

За 5 минут до выхода на сцену за мной зашёл Эрик.

— Готова? — спросил он.

На Эрике тоже был костюм, который подчёркивал достоинства его идеальной фигуры, от такого вида у меня во рту пересохло.

— Кажется да…

— Медведица, ничего не бойся, я с тобой… Всегда рядом…

Перед глазами пролетели страшные картинки, как Эрик спасает меня от машины, как он бросается на Роуз, направившую пистолет на меня.

— Спасибо, Эрик… За всё…

Лицо Эрика залила краска, я знала о чём он думает, он никогда себе не просит, того, что произошло и будет винить себя за то, что хочет этого снова.

— Иди ко мне, — мягко сказал он, расставил руки, и я упала в его объятия.

Это было впервые с нами, я чувствовала его каждой клеточкой тела. Он был твёрдым как гранит и горячим, как домашний свежий хлеб. От него пахло гримом и костюмной тканью, немного потом и парфюмом. Самый умопомрачительный аромат в мире — запах артиста.

— Ну всё, идём! Я в тебя верю…

— В отличие от меня самой, — засмеялась я.

Он взял меня за руку, и повёл за кулисы. Стоя за занавесом, я слышала шёпот зрителей, как настраивается оркестр, я видела наших коллег, и чувствовала неповторимый дух театра. Занавес пополз вверх, открывая нас сотням людей, сидящих в темноте под нами, и у меня перехватило дыхание.

Грянула музыка, кордебалет начал свой выход. Если бы не рука Эрика, сжимающая мою ладонь, я бы наверное сбежала. Но когда музыка приблизилась к моей партии, и оставалась одна секунда, он обернулся ко мне, и порывисто поцеловал в губы. Потом отстранился, и поцеловал ещё раз, нас никто не видел в этом месте, мы были одни между сценой и реальным миром. Наши губы соприкасались пару секунд, но это было подобно атомному взрыву. Потом он отстранился, и подтолкнул меня к сцене.

— Лети! — он прошептал, но я услышала.

Глава 19. МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ

Он подтолкнул меня, и я выпорхнула на сцену, как яркая тропическая птичка в золотисто-белом оперении. Я исполнила своё соло, а потом вышел Эрик. Мы тысячу раз репетировали все эти движения, но теперь, после его поцелуя они обрели другой окрас, искренность страсть. Моё тело в его руках было как глина, я таяла, стекая к его ногам. И когда он делал поддержки мне казалось, что я летаю, я в Раю.

Мы уходили со сцены, потом возвращались, и каждый раз я ждала новый поцелуй, но его не было. И я уже отчаялась, что мне просто привиделось всё это. В финальной сцене, где Ромео и Джульетта умирают, он снова коснулся моих губ едва-едва. Но этого хватило, чтобы обжигающая волна родилась внутри живота, и прошлась по всему телу. Потом он упал бездыханным в образе Ромео, а я закончила свою партию, чувствуя, как вибрирует моё тело от возбуждения и эйфории. Именно так я себе и представляла это наслаждение, этот пик моих усилий.

"Нет ничего лучше танца!!! Ничего…"

И когда мы вышли на поклон, и взялись все за руки, Эрик держал мою ладонь крепко и уверенно. А когда мы уходили со сцены, и я шла с огромным букетом цветов, он шепнул мне на ухо:

— Ты невероятная, Медведица, — и исчез из виду.

Меня обнимали, поздравляли, целовали, кружили, дёргали, похлопывали по спине, а я искала глазами его и не находила. Мне стало, вдруг, страшно.

"А что если он опять взялся за старое?"

Я оставила букеты в гримерке, и побежала искать его. Долго искать не пришлось, он сидел в реквизитной. В помещении было темно, а в окно проникал бледный свет ночного неба. Эрик сидел на диване, опустив голову, волосы падали вперёд, закрывая его лицо.

— Эрик… — позвала я его шёпотом.

— Нашла меня, — усмехнулся он, затем поднял голову, и спешно вытер лицо ладонями. — Что случилось, Медведица? Уже насладилась вниманием?

— Ты почему сбежал?

— Я всегда так делаю… Мне не нравится вся эта суета… Это минус славы..

— Минус?! Я думала в этом весь смысл?

— Точно в этом? В шуме и толкотне? — спросил он.

Я села рядом, и теперь слышала его тяжёлое дыхание.

— Ты с ума сошёл?! А в чём же?

— Только не говори, что ты ничего не почувствовала там, на сцене…

— Конечно почувствовала.

— Что именно? — спросил Эрик.

— Я не знаю как описать… Что я… — мне не хватало слов, чтобы описать свои ощущения. — Что я живу!!! Да, я впервые почувствовала, что жива по-настоящему!

— Вот… В этом смысл…

— Эрик…

— Да, Медведица…

— Зачем ты поцеловал меня?

— Потому что захотел. Это ли не жизнь — наши желания, и их исполнение?

— Но только иногда они исполняются совсем не так, как мы мечтаем, — вздохнула я.

— Ты о чём?

— О нашей близости…

— Хочешь сказать, что тоже этого хотела? — удивлённо спросил Эрик.

— Да, и мне так стыдно за это…

— Милая Медведица, — он обнял меня, прижимая к себе, и целуя в макушку.

— Почему всё так запутано? — с горечью спросила я.

— Ты любишь его…

— Да… Конечно…

— А меня?

Я молчала.

— Это ли не ответ на твои вопросы? — горько усмехнулся он.

— Но почему я так хочу тебя? — отчаянно спросила я.

— Хотеть и любить — разные вещи, Медведица. В любом случае, выбор за тобой…

Он снова поцеловал меня в макушку. Магия прошла, он снова стал прежним Эриком, а я вспомнила, кем была на самом деле.

— Я пойду…

— Иди, Медведица, я ещё посижу, пока рассосётся толпа.

Его рука соскользнула с моего плеча, обжигая кожу. Я вышла из комнаты, и прикрыла дверь, всё внутри трепетало от происходящего. Меня разрывали противоречивые чувства, я не сказала Эрику самого главного.

"Его я тоже люблю…"

Но я была обязана Генри за его помощь, поддержку и доверие. Он был со мной нежным и трепетным. А Эрик был богом во плоти, избавившись от грязи, скрывавшей его блеск от меня, он засиял как золотой истукан в Эльдорадо. Но преданность золота изменчива, оно принадлежит всем и никому конкретно. Я переоделась, собрала часть букетов, и поехала домой.

…

Генри выздоравливал медленно, но главное, что я могла снова видеть его, говорить с ним, держать его за руку. Сама мысль, что его может не стать в моей жизни страшила меня. Он не спрашивал о премьере, об Эрике, и не говорил о том, что произошло тем роковым вечером. Меня же распирали чувства, я понимала, что он по своему обыкновению опустил железный занавес. Я пыталась несколько раз завести разговор, но Генри мастерски переводил тему или ссылался на то, что хочет спать.

В конце концов, я оставила попытки расставить все точки над "i". Когда Генри отпустили домой, он не смог даже с помощью костылей подняться, пришлось везти его до такси на больничной коляске. Добравшись в конце концов до дома, он закрылся в спальне, и не выходил весь день. Вечером снова был спектакль, последний в сезоне.

Я постучала в дверь спальни.

— Генри, сегодня последний спектакль в Нью-Йорке. Может ты всё-таки посмотришь на меня?

Ответом мне была тишина. Я тихо приоткрыла дверь, Генри спал, или делал вид, что спал. Я закрыла дверь с тяжёлым вздохом.

"Похоже теперь как прежде ничего не будет…"

…

Вечером Эрик заметил моё настроение, и незаметно отвёл меня в тихий уголок.

— Что с тобой, Медведица? — спросил он, нежно погладив по щеке.

— Генри выписали, но он не захотел прийти на спектакль… Вернее, он закрылся в спальне и не выходил весь день, а когда я заходила, он спал.

— Вот же чёртов засранец, — зарычал Эрик, брови его сошлись на переносице, а взгляд стал холодным и жёстким. — Не обращай внимания. Готовься…

Я осталась в гримёрке, а Эрик как всегда отправился улаживать организационные моменты. Но когда все артисты уже были готовы, Эрика всё не было. Волнительный шепоток то и дело пробегал по толпе коллег. Я нервно дёргала свой костюм, и до крови обгрызла заусенец на большом пальце правой руки.

И вот заиграло вступление, здесь выходила я одна, но Эрик должен был выходить следом через несколько мгновений. Я выпорхнула на сцену, держась только благодарю допингу, это был самый тяжёлый спектакль для меня за всё время. Когда наступил черёд Эрика выходить на сцену, я оглянулась на кулисы, и чуть не подпрыгнула от радости. На меня смотрел Генри причёсанный, нарядный, но немного бледный.

Эрик же сиял как начищенный медяк, он вовремя вышел на сцену и уверенно исполнил свою партию. В небольшом перерыве я стремглав бросилась к Генри, и припала к его губам, впиваясь в них жадно и голодно. Его выбритая кожа непривычно мягкая, и гладкая, дарила новые ощущения.

— Я слышал историю о том, как медведица съела человеку лицо. Ты давай осторожнее с ней, Хэнк.

— Эрик!!! Это ты его привез?! — я не верила своим глазам, радости не было предела.

— Ну, а кто ещё?! До Рождества далеко, да и пузатый старик Санта не справился бы с этим здоровяком.

— Эрик, спасибо тебе огромное! — я крепко обняла его.

— Не за что, Медведица. Обращайся…

— Генри, ты отлично выглядишь, — сказала я.

— Эрик умеет настоять на своём, ты же знаешь, — скромно сказал он, разводя руками.

— Боже, я так рада!!! — меня окрыляло незнакомое до этого момента чувство, любви, восторга, эйфории.

Это было слияние десятка эмоций в один мощный поток, на котором я исполнила остаток своих партий в спектакле. В конце зал взорвался аплодисментами, зрители встали и несколько минут кричали: "Браво!" Сцену осыпали цветами так, что впору было бульдозер вызывать. На поклоне я плакала, не переживая о гриме, о вспышках камер, я была абсолютно счастлива впервые за всё время в Америке. Эрик крепко держал меня за руку. В какой-то момент посмотрела на Генри, и увидела его глаза полные любви и гордости.

Глава 20. СЕРДЦА ТРЁХ

После поклона Эрик потащил меня за кулисы, ещё до того, как к нам успели добраться журналисты. Он схватил коляску Генри, и, задыхаясь от смеха, покатил её прочь от толпы, по запутанным коридорам старого театра.

— Что ты творишь, идиот? — смеялся Генри.

— Спасаю наши души! ОНИ идут за нами! — веселился Эрик.

Я знала куда Эрик вёз его, и моё сердце билось от волнения и страха. Когда Эрик толкнул дверь реквизитной, я обомлела. Всюду горели сотни огоньков, всё было увешано светящимися гирляндами — золотистые, белые, голубые, цветные отблески загорались и гасли. Старый диван он накрыл пёстрой накидкой, набросал подушек. Напротив дивана стоял низкий столик с шампанским, фруктами и восточными сладостями.

— Эрик, ничего себе! Когда ты успел?! — удивилась я.

— Я просто быстро ориентируюсь в ситуации… Ну, по крайней мере, быстрее, чем ты, Медведица…

— Для чего всё это? — спросил Генри, недоумённо глядя на Эрика.

— Чтобы вы могли отпраздновать триумф твоей потрясающей женщины, соломенная башка, — Эрик оторвал виноградину, и поднес к моим губам, я доверчиво приоткрыла их, но он одёрнул руку, и бросил ягоду себе в рот.

— Ах ты, зараза! — я шлёпнула его ладошкой.

— Всё, всё, не буду мешать… Наслаждайтесь…

Эрик пошёл к выходу, но когда он был у самого порога, я выпалила.

— Останься с нами…

Эрик остановился, было видно, как напряглась его спина.

— Боюсь, твой муж будет против…

— Генри, пожалуйста, — взмолилась я.

— Нельзя огню приказать — не гори… — Генри сказал это с грустью, но и с принятием.

Я повернулась к Эрику.

— Останься…

— Ну, если ты настаиваешь, — он пожал плечами.

— Я настаиваю…

Эрик потянул дверь на себя, и закрыл замок с тихим щелчком. В свете всех этих огней он выглядел как неземное создание. Цветные блики играли на его кудрях и смуглой коже. Огоньки отражались в его больших демонических глазах, и плясали на гранях синего камня в его серьге. Я прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от восторга. К н и г о е д. н е т

— Ладно… Я останусь, только теперь пеняйте на себя… — он старался перевести в шутку, то, что происходило, но магию чувствовали все, и Генри тоже.

Мы присели к столу. Эрик с громким хлопком откупорил шампанское, и наполнил бокалы.

— Для меня бокала нет, так что я буду пить из бутылки, — провозгласил Эрик.

— Как панк, — засмеялась я.

— О да, всегда мечтал сделать ирокез, — кивнул Эрик.

Я крутила в руках бокал, любуясь шустрыми пузырьками.

— Я хочу поднять этот тост за потрясающую танцовщицу, за её талант, упорство, стремление к успеху. Это не сарказм. Твоя выдержка, Генри, достойна восхищения, — сказал Эрик, поднимая бокал.

— Эрик, к чему ты клонишь? — спросила я, увидев, как Генри прячет глаза.

— Расскажешь ей? Или мне рассказать? — Эрик обратился к Генри, тот только поджал губы. — Хорошо, я расскажу… Когда ты сказала, что он не приедет на последний спектакль, я сразу понял, что собирается делать этот придурок.

Я чуть не выронила бокал, и поставила его на стол, чтобы не разбить.

— Ты собирался уехать?! — вскрикнула я.

— Да, Ирина, он собирался уехать. Ничего не напоминает? — спросил Эрик. — И он говорит, чтояне изменился…

— Ты совсем свихнулся? Что ты придумал такое?! У тебя есть совесть? — накинулась я на несчастного Генри, который не знал куда деться.

Генри молчал, он не сказал почти ни слова за всё это время.

— Ну же, так и будешь молчать? — сурово спросила я.

— А что мне сказать? Я не хочу быть третьим лишним… Видеть как ты смотришь на него, держишь за руку, как танцуешь с ним, — Генри вздохнул, его плечи поникли. — А потом закрывать глаза, и видеть вас вместе…

— О боже! Ты серьёзно?! — воскликнула я.

— Похоже, что я шучу?

— Так, я всё таки выпью… — я залпом выпила содержимое бокала, газы шампанского ударили в нос, так что глаза заслезились. — А теперь послушай меня, Генри. Та история из прошлого не повториться. Тебя никто не предавал тогда, и не предаёт сейчас…

Он молча смотрел на меня, только двигались желваки на лице. Я села ему на колени, и взяла его лицо руками, щёки были мягкими и прохладными. Наши губы соприкоснулись, и он не смог сдержаться перед соблазном, ответив на поцелуй.

— Я люблю тебя, Ирина… — тихо сказал он, глядя мне в глаза. — Но я вижу как ты смотришь на него, а он на тебя…

Эрик отпил из бутылки, и вытер губы тыльной стороной ладони.

— А ты понимаешь, почему я так смотрю на неё? — сурово спросил Эрик.

Генри молча вгляделся в его лицо.

— Конечно ты же видишь только то, что хочешь… Ты хочешь, чтобы в своих собственных глазах ты был святым, а остальные — падшими грязными душами, — сказал Эрик.

— Бред… — отмахнулся Генри.

— Да? А знаешь каких усилий мне стоит каждый день находиться рядом с этой девушкой, и не иметь возможности быть с ней?

Генри молчал, складка между его бровей углубилась.

— Конечно знаешь, ты и сам был на моём месте, ведь тебе не сразу удалось её очаровать… Но пока ты кружил вокруг неё в своей чёртовой коляске, я видел её гибкое прекрасное тело в танце. Понимаешь о чём я? — Эрик уставился на Генри, прожигая его взглядом.

— И в итоге? Ты сделалвсё, чтобы она влюбилась в тебя, — гневно бросил Генри.

— Я сделалвсё, чтобы она забралась так высоко насколько это возможно, — парировал Эрик. — Несчастный случай с Катариной просто ускорил неминуемое. Она рождена примой — тонкая, изящная, лёгкая, при этом сильная… Как медведица… — последние слова он произнёс так нежно, будто это прекрасное название цветка. — Наша с тобой задача, Хэнк, поднять её ещё выше, к самым звёздам. Мы с тобой — старое бульйонное мясо, пару лет, никто и не вспомнит… А она…

— Я согласен… Она невероятная, — вздохнул Генри.

— Да, именно… И я в лепёшку разобьюсь, но она будет первой звездой в штатах…

— Эрик, что ты такое говоришь?! — удивлённо спросила я.

Я не могла поверить в то, что слышу.

— Ты пока помолчи, дорогая… — прервал меня Эрик.

— Но…

— Чшшш… Тихо. Хореограф говорит, балерина молчит…

Я прикусила язык, и, встав с коленей Генри, переместилась на подушки лежащие на полу.

— Генри, ты мне поможешь это сделать, — твёрдо сказал Эрик.

— Но как? Я даже хожу с трудом…

— Не лепи отмазки. Голова то у тебя шарит, и связи сохранились, да и твоё состояние нам не помешает…

— Я готов на всё ради неё… — вздохнул Генри.

— И я… — кивнул Эрик.

В этот момент между нами пространство буквально заискрилось. Я вскочила со своего места, и бросилась к Эрику, обхватив его шею руками, я повалила его на диван, и запечатала его губы поцелуем.

Глава 21. ВСЁ?

Я видела, как глаза Эрика расширились, он попытался сопротивляться, но в конечном счёте ответил на поцелуй. Это было невероятно — порочно, запретно, необузданно. Оторвавшись от Эрика, я затаила дыхание, как натуралист, наблюдающий за парой прекрасных львов, и ждала реакции Генри. В этот момент решалась моя судьба. Если Генри отвергнет Эрика, мне придётся делать тяжёлый выбор, и он касается не только мужчин, но и работы. Но Генри, вопреки моим ожиданиям, поманил меня к себе. Я села к нему на колени, и поцеловала его, губами ещё влажными от слюны Эрика. Когда я отстранилась от Генри, его бледные впалые щеки горели от румянца. Глаза его покрылись влажной поволокой, зрачки расширились. Он был возбуждён, как никогда за всё это время.

— Ты совсем спятила? — тихо спросил он, прижимая меня к себе, я почувствовала его эрекцию даже через брюки.

— Я сделала то, что хотела… Всё это время.

— Ирина… Но это… Ненормально…

— А что нормально? — спросила я.

— Для меня это дикость… Я никогда не… — но Генри запнулся, вспомнив, что такое уже было в его жизни.

— Я никого не насилую, Генри. Но мы можем сделать то, о чём мечтали, — мягко сказала я.

Генри молчал, переводя взгляд с меня на Эрика.

— Не говори, что ты не хотел… Не фантазировал о ней… Между нами… — сказал Эрик, глядя ему в глаза. — Что скажешь, Медведица?

А я не хотела ничего говорить. Встав с коленей Генри, я жестом показала, чтобы Эрик помог нам. Он положил одну руку Генри себе на шею, вторая легла на мои плечи. Мы оказались так близко, что стали дышать одним воздухом. Меня пьянил их запах, жар исходящий от их тел. И я поцеловала Генри, а потом Эрика. Мы лизали, и кусали друг друга так неистово и горячо, что от нас можно было прикуривать. Губы блестели от слюны, а языки не могли насытиться.

Не помня себя от страсти, мы оказались на подушках раскиданных по полу. В неверном свете мерцающих гирлянд я чувствовала себя на другой планете, на Пандоре, опасной, зловещей и такой притягательной. Постепенно зажатость Генри прошла, и он открылся моим ласкам.

Я чувствовала себя героиней фильма для взрослых, какого-нибудь безумного режиссёра. Когда накал страстей достиг предела, и я была готова на всё, оба любимых мужчины оказались во мне, разделяемые тонкой перегородкой плоти. Их члены двигались внутри, создавая ощущение наполненности. С каждым новым толчком экстаз становился всё сильнее и ярче. Казалось что вот он предел, пик, но я снова и снова поднималась на новую ступень своей персональной лестницы в небеса. Они кончили почти одновременно, наполняя меня своим семенем, заливая простыни соками любви.

Когда всё закончилось, и мы лежали на полу, потные и счастливые Генри спросил.

— Ты заранее это предвидел? Все эти лампочки, шампанское, это было не для нас с Ириной… Ты бы не успел…

— Ах ты чёртов Шерлок… — Эрик засмеялся. — Ну зачем ты всё портишь? — он взъерошил длинные волосы Генри. — Ты прав, это было для крошки Стеллы….

— Как? — воскликнула я, почувствовав укол ревности.

— Ну, а что ты удивляешься? — Эрик пожал плечами. — Девочка отсидела почти месяц ни за что. Да и надо было мне как-то снять напряжение вызванное тобой… — он сжал мою попку, и легонько шлёпнул по ней.

— Ты неисправим! — засмеялась я.

— Если ты думаешь, что я буду хранить верность только вам двоим, ошибаешься.

— Эрик… Ты серьёзно? — мне стало грустно, я почувствовала как на глаза навернулись слёзы.

— Всё по-честному, Медведица… Я такой какой есть. Но люблю я только вас двоих, это никогда не изменится… Моя любимая женщина, и мой лучший друг, так будет всегда.

— Откуда тебе знать?

— Ты — моя слабость, Медведица, и этот здоровяк тоже… С вами я становлюсь сентиментальным и романтичным, как подросток. Мне хочется кутаться в плед, пить какао, и смотреть "Грязные танцы" на повторе.

— Да уж… Вот это любовь… — засмеялся Генри, — расскажи кому.

Мне было так классно с ними двумя, спокойно, легко. Наконец-то дамоклов меч выбора перестал висеть над моей головой. Я могла просто наслаждаться моментом, поправ все принципы и мораль. Мне было плевать, что скажут люди, я впервые в жизни была по-настоящему счастлива.

— Может переберёмся в более комфортное место? — спросила я.

— Поехали домой… — предложил Генри.

— К вам домой? — спросил Эрик, и неожиданно его щёки залились краской.

— Ковсем намдомой, Эрик… — усмехнулся Генри.

— Ты на что намекаешь, Генри, старый ты пёс? — Эрик поднял бровь.

— Я предлагаю тебе жить с нами, вместе. Не вынесу, если Ирина будет сбегать к тебе. А так — ты всегда будешь под моим присмотром. Ирина, что скажешь?

В ответ я укусила сосок Генри, и звонко засмеялась.

— Конечно я за, спрашиваешь!

— Я не справляюсь с ней один… Она ненасытная… — Генри пожал плечами. — Это как пытка, будто мои яйца всё время в тисках, и их сжимают всё сильнее…

— Эй, не ври!!! — я толкнула его в плечо.

— Медведица, я охотно верю этому проходимцу. Знаешь, когда появилась ты, мне пришлось чаще ходить к своему кардиологу, — улыбнулся Эрик.

— Что вы из меня секс-маньячку делаете? — я обиженно выпятила нижнюю губу.

— Точно! А я думаю, кого ты мне напоминаешь… — засмеялся Эрик. — Это не твоё лицо во всех газетах? Разыскивается опасная трах-дива!

Он легко поднял меня с пола, и уложил на своё тело. Генри лежал рядом, поставив руку под голову. Я поцеловала одного мужичину, а потом второго. Их руки ласкали мою кожу, а языки и губы наполняли мой рот, и не было ничего во Вселенной более правильного, чем это. Но подсознательно я всё же боялась, что произойдет что-то плохое, не могла поверить в такое невероятное везение.

…

Но утром мираж не растаял. Мы провели ночь все вместе у нас с Генри дома. И как я не пыталась оставить Эрика за пределами нашей спальни и жизни, он всё равно в них оказался. Но не как вор, а как желанный гость. Они не ревновали меня друг к другу, после того, как мы вместе всё обговорили. Мы все были вместе, по своей воле, и при этом были свободны. Любовь как птица, закрой её в клетке и она рано или поздно разучится летать. Но если ты подаришь ей свободу и заботу, без претензий и требований, она каждое утро будет прилететь к твоему окну, и есть с рук.

…

Глава 22. ВМЕСТО ЭПИЛОГА, НАС ПРОСТО МЕНЯЮТ МЕСТАМИ

События этой главы могут вас расстроить. Если вы не планируете расстраиваться, воздержитесь от чтения.

Я заметила, что истории часто начинаются с пробуждения главного героя. Довольно просто представить этот момент начала нового дня. Легко передать эмоции с помощью описания одного лишь утра, чтобы создать завязку.

Этим утром началась моя новая жизнь. Звучит оптимистично, правда? Что-то новое всегда несёт нам надежду, свет, радость. Но мне предстояло начать новую жизньбез него. Вчера вечером не стало Генри. Его измученное сердце остановилось в 23:10, навсегда запомню это время и писк кардиографа.

Я держала Генри за одну руку, а Эрик — за другую. В палату вошли медсестра и врач, он констатировал время смерти, и принёс соболезнования. Пустые слова, никому не было жаль, что Генри ушёл, кроме нас с Эриком. Мы прожили вместе потрясающие 11 лет. В последний год Генри становилось всё хуже, развилась миопатия сердечной мышцы.

Нам дали немного времени попрощаться, а потом попросили выйти из палаты. Я всё думала о том, что Генри будет холодно в морге, в тонком больничном халате. Нелепая мысль, которая въелась в мой мозг как чернила в белую скатерть. Эрик прижал меня к себе, я без слов поняла, что это нужно больше ему, чем мне. Он до последнего не мог смириться с тем, что Генри пора уходить. Я же смогла принять то, что смерть неизбежна, и для Генри она была избавлением от боли.

Мы молча наблюдали, как телонакрыли простынёй, и переложили на специальную транспортировочная каталку. Вещи Генри нам выдали в большом бумажном пакете, я прижала его к груди, как самое большое сокровище. Но заглянуть внутрь так и не решилась. Я подписала необходимые документы, и когда были улажены все формальности, мы поехали домой.

Эрик не мог вести машину, его била мелкая дрожа, а глаза то и дело наполнялись слезами. Мы поймали такси, и в полной тишине, держась за руки, доехали до дома. Генри довольно долго был в больнице, ноименно в этот деньдом осиротел. Не раздеваясь, мы легли в кровать в нашей спальне, простыни и подушка, ещё хранили его запах. Только тогда я дала волю чувствам, оплакивая свою невосполнимую утрату.

И вот наступило утро моей новой жизни, без него. С кухни доносился будничный шум готовящегося завтрака. Как прежде шипела вода, вырываясь из крана, и шумел газ на плите, разогревая чайник, но для меня уже ничего не будет как прежде. Я поставила босые ноги на прохладный пол, чувствуя привычную утреннюю скованность и боль, свойственные всем танцорам. Даже это не изменилось, всё было как обычно, но без него.

Эрик готовил нам завтрак, лицо его было бледным и сосредоточенным, под глазами наметились тени, и морщинки стали заметнее.

— Привет, Медведица… — тихо поздоровался он, тоже, как обычно.

— Привет, милый… — я слегка улыбнулась, но тут же почувствовала себя предательницей.

Он обнял меня, и тяжело вздохнул.

— Я тоже скучаю… — сказал он. — Не думал, что будет так больно, будто сердце вырвали.

— Да… — я согласно кивнула, быстрым движением вытерла слезу, и села за стол. — Ужасно… Нам придётся вот так и дальше — есть, пить, работать, осознавая, чтоего больше нет.

— Ты ещё никого не теряла? — спросил Эрик.

— Нет…

Он взял мою руку, и поцеловал кончики пальцев.

— Мы пройдём через это вместе, ты не одна. Генри и мне был дорог…

— Я знаю, милый, — я приложила его ладонь к своей щеке. — Эрик…

— Да…

— Я люблю тебя…

— Я знаю, Медведица… Ты самое дорогое, что у меня осталось… Это даже не любовь уже…

— Эрик, я хочу кое-что сказать, но боюсь, что тебя это ранит…

— Это может меня ранить, даже если не скажешь, ты же всё равно об этом думаешь. Говори…

— Я хочу ребёнка от Генри… Он сохранил свой биоматериал.

Эрик отвёл взгляд в окно, и несколько секунд молчал.

— Знаешь, я тоже хотел бы этого. Надеюсь у малыша будут его глаза…

Он отодвинул стул, и вышел из кухни, оставив меня наедине с тишиной и мыслями.

…

Прошло три недели после процедуры ЭКО, и мы с Эриком должны были пойти на плановое обследование. Меня трясло от волнения, кусок в горло не лез, и я всё утро рычала на Эрика, как настоящая медведица. Я не делала тест, не могла решиться. Меня преследовал сон, что я просыпаюсь, а простыни в крови.

Сидя на заднем сиденье такси, я сжимала его руку так сильно, что на его смуглой коже остались следы от ногтей.

— Всё будет хорошо… — шепнул Эрик, и поцеловал меня в щёку.

— Да, конечно… — рассеянно ответила я и отвернулась в окно, чтобы не показывать слёз.

Мы приехали раньше времени, и нам пришлось ещё ждать в коридоре. Минуты тянулись мучительно долго, и когда подошла наша очередь, я вдруг захотела сбежать. Но Эрик будто почувствовал моё волнение, и крепче сжал руку.

— Не бойся… Я с тобой.

В кабинете я легла на кушетку, дрожа всем телом.

— Всё в порядке? — спросила врач.

— Да, немного волнуюсь…

Эрик взял меня за руку, и переплёл пальцы. Врач намазала мне живот гелем, и приложила головку датчика аппарата УЗИ. Я зажмурилась, но потом открыла глаза, глядя на монитор. На чёрном фоне плясали какие-то белые блики.

— Поздравляю… — доктор улыбнулась.

— С чем? — я почувствовала как во рту пересохло, и закружилась голова.

— Вы беременны…

— Ирина! Боже, ты слышала?! У нас будет ребёнок… — радостно воскликнул Эрик, целуя меня.

— А точнее… Двое детей… У вас двойня. Однояйцевые близнецы…

— Что это значит? Это плохо? — с тревогой спросила я.

— Нет, что вы… Просто они будут похожи, и одного пола.

— Боже, Эрик! Я не могу в это поверить, — на глаза навернулись слёзы.

— Да, милая, это чудо… — Эрик сиял, таким радостным я его не видела никогда за долгое время нашего знакомства.

Я не могла ничего сказать, по щекам поползли слезинки, оставляя мокрые дорожки.

— Смотрите, видите здесь и здесь движение? — доктор показала на монитор, где двигались какие-то точки.

— Да, да вижу… — кивнула я.

— Это их сердца…

Счастье переполняло меня. Для меня теперь жизнь обрела новый смысл, во мне бились два новых сердца, взамен притихшего сердца Генри.

Когда нас не станет, мы будем говорить голосами своих детей. Нас просто меняют местами, индийцы называют это — Сансарой, круговорот людей.

Больше книг на сайте — Knigoed.net

Оглавление

Глава 1. НОВЫЙ ЗНАКОМЫЙ

Глава 2. ЭРИК

Глава 3. ЗАМУЖЕСТВО

Глава 4. НОВЫЙ ВИТОК

Глава 5. ВРАГ

Глава 6. НАПАДЕНИЕ

Глава 7. НАКОНЕЦ-ТО

Глава 8. НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ

Глава 9. ОБМЕН СЕКРЕТАМИ

Глава 10. ЭРИК ИДЁТ В НАСТУПЛЕНИЕ

Глава 11. ГЕНРИ ОТКРОВЕННИЧАЕТ

Глава 12. ТАНГО ВТРОЁМ

Глава 13. ДЫХАНИЕ ОПАСНОСТИ

Глава 14. НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

Глава 15. ОТКРОВЕНИЕ

Глава 16. ШОК

Глава 17. ПРОШЛОЕ ВСЕГДА НАСТИГАЕТ

Глава 18. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Глава 19. МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ

Глава 20. СЕРДЦА ТРЁХ

Глава 21. ВСЁ?

Глава 22. ВМЕСТО ЭПИЛОГА, НАС ПРОСТО МЕНЯЮТ МЕСТАМИ