Провинциал. Книга 4 [Игорь Лопарев] (fb2) читать онлайн

Провинциал. Книга 4

Глава 1 Разговор с партнером

— Здравствуйте, Порфирий Станиславович — поприветствовал я своего столичного партнёра.

— И вам не хворать, Андрей Петрович, — отозвался Злобин, — чем порадуете?

— Радовать я вас буду, когда недельный отчёт готов будет, — хмыкнул я, — там будет, конечно, чему порадоваться, но сейчас я к вам с вопросом. С насущным вопросом.

— Излагайте, — по деловому ответил Порфирий, — а вообще хорошо, что вы на связь вышли, у меня тоже есть, что вам сообщить.

— Вот как? — я вопросительно посмотрел на него.

— Но, сначала вы, а то у меня известия, не сказать, чтобы плохие, но, как бы это сказать… — он поднял взгляд в потолок, выбирая слова, — немного тревожащие, требующие всестороннего осмысления и аккуратных действий… Ну, ладно, это потом… Говорите, что там у вас за вопросы.

— Интересно, однако, что там у него? — подумалось мне, — а, ладно, как скажет, так и буду тревожиться, хе-хе…

— Нам нужны стационарные генераторы полей отчуждения, — сказал я, и добавил, — и их нам нужно много.

— Вы хотите закрывать всё полями? — переспросил Порфирий, — а это имеет смысл? Мы затратим на них кучу средств, предположим, а они нас мало от чего защитят… Вы ведь в курсе, что только у военных да у спецслужб есть действительно серьёзные установки. А нам, гражданским потребителям, достаются, — тут он сконструировал скучную физиономию, — только объедки с барского стола…

— Но ведь у вас же есть хоть какие то выходы на серьёзных поставщиков? — с надеждой в голосе спросил я.

— Есть, — согласился Порфирий, — но это даёт нам возможность покупать только лучшее… — тут он прервался, нахмурился, после чего и продолжил, — из худшего…

— Ага, — подумал я, — но это по любому более продвинутые генераторы, нежели те, что мы брали для модернизации, а, значит, если мы их усовершенствуем тем же образом, то результат будет ещё лучше…

— Нас вполне устроит и лучшее из худшего, — заверил я своего партнёра, — подшаманим чуток, и получим вполне приличную защиту…

— Типа той, что каким-то волшебным образом прикрыла ваше поместье от орбитальной атаки? — ехидно поинтересовался Злобин.

— Ну, — я отвёл взгляд, всё таки не хотелось прямо отвечать на этот провокационный вопрос, пусть даже и такому уважаемому человеку, — типа того, — промямлил я…

— Эх, молодой человек, всё недоговариваете и темните, а с партнёрами так нельзя, — немного осуждающе проворчал Порфирий, — и известия мои нерадостные, как раз об этих ваших чудесных защитных полях.

— В смысле? — переспросил я.

И тут посетила меня очень неприятная мысль, — неужели этим всё-таки заинтересовался кто-то серьёзный?

— Это я в том смысле того, что интересовались вами служащие одной интересной такой конторы — Разведочного департамента Главного Управления Генерального Штаба, а это, знаете ли, весьма серьёзные люди…

— И что их интересовало?

— А интересовало их как раз то, откуда и каким образом вы взяли настолько мощные генераторы полей отчуждения, владеть коими вам совсем не по чину, — Злобин хлебнул из бокала и продолжил, — я, конечно, прикинулся старым дурнем, сказал, что на станции сбой был и удар вскользь пришёлся, но все мы знаем, что было в действительности… Так что готовьтесь, скоро появятся у вас сотрудники этого ведомства и начнут вам задавать неудобные вопросы…

— Ну, рано или поздно, но это должно было произойти, — философски прокомментировал я слова Порфирия Станиславовича, — и, кроме того, любое событие или явление имеет две стороны. Интерес спецслужб к моей скромной персоне, это, что уж там говорить, большая головная боль. Но вот я сейчас подумал, Порфирий Станиславович о том, что это может нам и серьёзные дивиденды принести.

— Какие могут быть дивиденды? — удивлённо спросил партнёр, — подобного рода генераторы вы могли приобрести только на чёрном рынке. Соответственно, происхождение их, наверняка, весьма мутное. И хорошо, если они не украдены с имперских баз хранения… Но даже в этом случае вам придётся долго и упорно объяснять следователям, что вы не верблюд.

— Хммм, — я несколько задумался о том, стоит ли посвящать своих бизнес-партнёров в наши ближайшие планы по налаживанию производства аппаратуры, которую мы планируем создавать на основе революционных разработок Сергея и его НИИ,— а скажите, Порфирий Станиславович, а нет ли у вас подходов к армейским структурам, к тем, что отвечают за постановку на вооружение новейших разработок?

— А с какой целью интересуетесь? — подобрался собеседник, вероятно, ожидая от меня какого-нибудь сомнительного предложения по организации хищений с государственных складов.

— Просто у меня сейчас есть кое-какие наработки, — несколько нараспев произнёс я, — которые, как мне кажется, могли бы их заинтересовать.

— Например? — Злобин, судя по всему, был несколько удивлён, он подобного совсем не ожидал.

— Например, — я перебирал в голове варианты, которые смогу сейчас относительно безболезненно обнародовать, — например мобильный генератор поля отчуждения, способный выдерживать несколько десятков выстрелов из армейского излучателя.

— И чего тут нового? — недоверчиво уточнил партнёр, — в комплект тяжелых ИМД, которыми снабжаются спецподразделения входит такой генератор.

— Я говорю не о генераторах, запитанных от мини-реактора ИМД, — начал я свои объяснения, — а о генераторах, для которых реактор не нужен.

— Как это, не нужен? — не понял Злобин, — а где тогда ваш генератор энергию берёт?

— А энергию он получает от компактной батареи, — ответил я.

— И, что это за батарея такая волшебная? — оживился Порфирий.

— А вот это наша разработка, которую мы запатентуем в скором времени, — произнёс я, наслаждаясь попутно изумлённым лицом партнёра, — сейчас готовятся документы.

— Если дело обстоит так, как вы говорите, то подобное изобретение будет представлять весьма большой интерес, — задумчиво пробормотал Злобин, после чего поднял на меня глаза и задал вопрос, который меня слегка озадачил, — могу ли я ознакомиться подробнее с этим вашим изобретением?

— Да, — ответил я немного подумав, — но это возможно только для вас и господина Соболева… Ну и тех немногих лиц, которые будут вас сопровождать. Само собой, за каждого из них вы должны будете поручиться… — и, подумав, добавил вдогонку:

— В свою очередь спрошу, — и вопросительно посмотрел в глаза Злобину, — а вы теперь с какой целью интерес проявляете?

— Какой вы любопытный-то — рассмеялся Порфирий Станиславович, — дело в том, что если у вас найдётся, чем подкрепить услышанные мною сейчас слова, то мы с Мироном Авксентьевичем будем заинтересованы в сотрудничестве с вами и в этом направлении тоже. Ведь, как я понимаю, тут вы будете нуждаться не только в инвестициях, их вы в скором времени уже и сами сможете обеспечить… А вот то, что за деньги не купишь вам тоже потребуется…

— И что же это такое, чего за деньги купить нельзя, неужто, любовь? — я прикалывался, само собой.

Что имел ввиду этот прожжённый делец, я прекрасно понял.

— Экий вы шутник, — довольно хохотнул Злобин, — но я подразумевал вещи, от любви весьма далёкие…

— Да понимаю, понимаю, — отозвался я, — просто, ну, не мог я удержаться… — я улыбнулся и продолжил, — я прекрасно понимаю, что товар специфический, и, для того, чтобы на нём заработать и здоровье сохранить, надо учитывать не только законы спроса и предложения, но и интересы различных групп влияния, интересы правящего дома Империи, ну, и многое другое.

— Рад, что вы это понимаете, — Порфирий, в свою очередь, понимающе улыбнулся, — но, давайте, этот вопрос отложим до того момента, когда мы с господином Соболевым сможем воочию убедиться в работоспособности обсуждаемого генератора поля, — он снова посмотрел мне в глаза, — ну, а пока, как я понял, первоочередной проблемой, которую надо незамедлительно решить, у нас является обеспечение быстрого приобретения крупной партии гражданских генераторов класса А, я вас правильно понял?

— Совершенно верно, — подтвердил я, — и когда ждать известий?

— Принципиальный ответ я вам дам завтра к вечеру, — немного подумав, ответил Злобин, — и тогда же я вам сообщу примерную дату, когда мы с господином Соболевым посетим ваше поместье. Заодно и поглядим. Как там наше строительство продвигается. У вас там, кстати, есть какая-нибудь посадочная площадка?

— Есть конечно, — один из первых объектов, который был у нас возведён, это грузо-пассажирский терминал, способный принимать мощные грузовые челноки, доставлявшие нам с орбиты всё, необходимое для развернувшейся стройки, — только не особенно большой, так что линкор, — тут я улыбнулся, — принять вряд ли сможем.

— Ну, я не настолько ещё крут, чтобы на линкорах разъезжать, — хохотнул собеседник, — но, рассчитываю, что в результате нашего с вами плодотворного сотрудничества в скором времени смогу себе позволить и это… Ну а пока мы с Соболевым ограничимся яхтой.

— Так вы собираетесь лететь на яхте? А как же безопасность?

— Ну, эскорт будет, конечно, — хмыкнул Злобин, — но он на орбите останется, вы же линкоры у себя на площадке не принимаете…

Со Злобиным мы договорились. То есть, завтра у меня уже будет полная спецификация того, что мы сможем приобрести с его помощью. И да, не подумайте, что я буду платить за всю эту радость из своих, хе-хе.

Я буду осваивать смету, куда были заложены, в том числе, и расходы на безопасность.

Вообще, вопросы безопасности оказались для меня не такими простыми, как я ожидал.

Вся трудность заключалась в том, что у меня были партнёры.

А потому я не мог просто брать со всех нанимаемых для работы в нашем совместном предприятии клятву верности себе, любимому.

Эти люди не являлись моими вассалами. Они, конечно давали некое подобие клятвы верности, обещая блюсти интересы предприятия. Но это ни шло ни в какое сравнение с вассальной клятвой.

Кроме того, хоть сейчас у нас с партнёрами полная гармония и взаимопонимание, но думать, что так будет продолжаться вечно, это верх наивности.

Неизбежно появятся разногласия, которые могут здорово осложнить жизнь.

И, в этом случае на первый план выходит вопрос нераспространения наших технологий, базирующихся на информации и комплектующих, добываемых нами извне.

Даже допуская возможность совместного производства некоторых из своих наработок, основные технологические секреты я планировал оставить при себе. И единственным правообладателем в этом случае должен был оставаться мой род. Род Антоновых…

А ведь сейчас ещё придётся общаться с представителями имперских спецслужб, которые, само собой, попытаются наложить лапу на всё то, что мне удалось добыть кровью и потом. Хорошо, пока без слёз обходимся…

Вообще, в этих вопросах Имперские законы на моей стороне, но, спрашивается, когда такая мелочь, как законодательство, могла остановить власть имущих в их неудержимом стремлении подмять всё под себя?

Но, они пока до меня не добрались, а это значит, что пока есть время заняться другими делами.

Да и вообще, не стоит пока забивать этим себе голову. Проблемы будем решать по мере их возникновения, а то нервов никаких не хватит.

— Андрей, — вдруг позвала меня Зоэ, — ты готов?

— К чему я должен быть готов? — удивился я.

— Как это к чему? — демонстративно возмутилась псевдоличность, — а ради чего я тут без выходных и перерывов на обед ворочаю огромные информационные пласты астрала? Только не говори, что для моего собственного удовольствия, я обижусь…

— Зоэ, не мельтеши, — мне действительно было не понятно, чего это она вдруг от меня захотела, — объясни всё толком, и прекрати уже насаждать во мне чувство вины, даром, что я ни в чём провиниться перед тобой пока не успел. Ты, прямо как властная жена, стремящаяся загнать мужа под каблук…

— Ну, есть такое, — застенчиво призналась Зоэ, — это так моя индивидуальность сформирована. Шаблон такой… Так что терпи, я в этом не виновата, но с другой стороны, изменить ничего не могу, — после непродолжительной паузы она упрямо добавила, — и не-хо-чу!

— Ладно, — согласился я, так как спорить было бесполезно, — буду жить с этим.

— Ну и хорошо, — сразу подобрела псевдоличность, — так я чего хотела тебе сказать то…

— Так чего ты хотела сказать то? — передразнил её я.

— А я хотела сказать, что раскопала таки языковую базу народа, с представительницей коего ты жаждешь поговорить по душам…

— Ф-фух, — выдохнул я, — так бы сразу и сказала, а то наводишь тень на плетень…

— Ну, с кем поведёшься… — эта реплика прозвучала даже несколько угрожающе, видимо, этим мне предлагалось взять вину на себя…

— Ну, хорошо, я виноват, виноват во всём… — эти слова получились у меня достаточно заунывными, хе-хе, как я и хотел.

— Ну, не начинай нудеть, — оборвала мою покаянную мысль Зоэ, — лучше садись поудобнее, сейчас буду из тебя полиглота делать…

Я поёрзал в кресле, выбирая наиболее удобное положение, и, закрыв глаза, приступил к овладению этим, буквально, чертовски сложным, языком.

Овладение им отняло у меня почти час жизни, на протяжении которого я пребывал в каком-то муторном полусне.

Перед глазами у меня непрерывной чередой бежали огненные значки, чем-то напоминающие шумерскую клинопись, а в ушах стоял шум, подозрительно напоминавший гул разбушевавшегося пламени…

Неприятная процедура, надо сказать. Но, зато хоть не долго мучался…

Когда Зоэ таки прервала экзекуцию, голова у меня соображала очень так себе.

Но вопрос, за что мне такие мучения, и почему это только мне, меня начал беспокоить не по детски, а потому я спросил Зоэ:

— Послушай, а ты сможешь записать на картридж мнемографа всю эту премудрость, чтобы и девчонки с Сергеем могли приобщиться к этим ценнейшим знаниям? — чтобы, значит, и им жизнь мёдом не казалась.

— А, может быть, лучше записать картридж с русским языком, и утрамбовать эти знания в голову вашей хвостатой подруги? — спросила Зоэ, и, надо сказать, некое рациональное зерно в её словах было.

— Давай поступим так, — предложил я, — запишем два картриджа. Чертовке нашей, действительно, не вредно будет овладеть языком принимающей стороны в максимально ускоренном темпе. Ну, и один для ребят, так как при разборе трофейной документации это знание для них лишним точно не будет.

— Хорошо, сделаем, — Зоэ согласилась с моими аргументами, — давай картриджи, я на них свои наниты посажу — всё запишут в лучшем виде.

— Добро, чуть попозже, — а сейчас я хотел опробовать свои возросшие лингвистические знания на практике, — сейчас, наверное, попробую с этой Заранин поговорить. Уж очень интересно, что у меня получится.

Когда Истер узнала, что я полностью изучил этот чёртов язык, она тут же загорелась идеей повторить мой подвиг.

Поэтому разговор с Заранин пришлось ненадолго перенести, что бы дать моей подруге возможность затолкать в свою голову этот абсолютно чуждый нам язык.

Ещё полчаса у неё ушло на то, чтобы прийти в себя после мучительного мнемографического сеанса…

И вот, наконец, всё было готово. Истер вызвалась привести Заранин, я же попросил её пока не давать нашей гостье понять, что мы владеем её языком.

Подруга согласилась, видимо, предвкушая тот момент, когда мы с ней заговорим, и как наша рогатая гостья этому удивится.

Дверь открылась, и в комнату вошла Заранин, а за ней, с хитрющей улыбкой во всю физиономию, проскользнула Истер.

— Здравствуй, высокорожденная, — церемонно поприветствовал я краснокожую на её родном языке, и показывая на одно из кресел, добавил, — присаживайся. Я надеюсь, что ты благосклонно подаришь нам немного времени своей жизни.

Глава 2 Мы ищем таланты

Глаза нашей гостьи раскрылись, я бы сказал, до предела — шире уже было невозможно физически. Но она, следует отдать ей должное, очень быстро справилась со своим удивлением и ответила на моё приветствие витиеватой ритуальной фразой, принятой в их обществе в качестве приветствия вышестоящего.

Я, для облегчения восприятия, опущу эти красивости и цветистые сравнения, так что дальнейший наш диалог я буду излагать в более обыденной форме:

— Здравствуйте, — она таки совладала с первым приступом удивления, — я рада, что вы смогли так оперативно решить проблему языка и, поистине, восхищена вашими возможностями.

— Прошу вас, садитесь, — я продолжал изображать из себя эдакого галантного кавалера, — и, давайте немного поговорим, вы не возражаете?

— Нет, что вы, — она опустила глаза в притворном смущении, и села в предложенное кресло, — у вас, наверное, ко мне немало вопросов?

— Да, не могу не признаться в том, что уж очень многое нас интересует, — ответил я, — и, в первую очередь, я хотел бы узнать, как вы объясните вообще факт своего перемещения к нам, так как вы это сделали сами, по собственной воле…

— Дело в том, — неуверенно начала она, — что я, как раз, была в числе приговоренных к смертной казни…

— Давайте, я буду иногда прерывать вас, — я перебил краснокожую, — чтобы выяснять сразу заинтересовавшие меня нюансы, так как в некоторых местах, как, например, сейчас, мне будут требоваться кое-какие уточняющие пояснения.

— Хорошо, а что вас сейчас заинтересовало?

— Я хотел бы узнать, а за какие такие прегрешения вас приговорили к смерти?

— Я принимала участие в попытке свержения наместника.

— А что, у вас наместник разве не назначается верховной властью?

— Наместник, это должность, занятие которой возможно только в том случае, если претендент доказал всем, что он сильнее того, кто занимает эту должность сейчас, а, значит, белее достоин.

— Хммм, — усмехнулся я, — интересная у вас система отбора на руководящие должности…

— А, разве у вас не так? — удивлённо спросила она.

Немного поразмыслив, я пришёл к выводу, что наша система определения лучшего претендента на замещение начальственной должности, зачастую, мало отличается от той, что описала Заранин:

— У нас это обставлено, скажем так, не столь откровенно. Конкурс на занятие хлебного места — это не открытая драка… У нас это, знаете ли, предпочитают характеризовать, как схватку бульдогов под ковром. То есть на первый взгляд всё чинно и благопристойно, а по сути — то же самое. Ну и финал тоже почти такой же — кто-то взбирается вверх по головам тех, кому не так повезло…

— Понятно, — улыбнулась гостья и потянулась, как сытая кошка, — это хорошо, что у нас так много общего, мы, я надеюсь, быстро найдём общий язык.

— Однако… — подумал я, — а дама то, оказывается, весьма кровожадна и склонна к авантюрам… — а в слух продолжил, — то есть смертную казнь вам заменили тем, что вынудили принять участие в сражении против нас? И, наверное, ещё пообещали, в случае успеха, и жизнь сохранить?

— Ну да, мне объявили, что враг напал на полевой лагерь ловцов, и если я приму участие в сражении с нападавшими, меня помилуют. Но…

— Судя по вашему «но», у вас были причины сомневаться в том, что всё будет именно так, как вам изложили?

— Верить нашему наместнику, чтоб подкожная плесень его заела, это себя не уважать, — брезгливо выплюнула Заранин, видимо, необходимость даже просто упоминать наместника вызывала у неё рвотные позывы, — более лживого и мерзкого урода я в жизни не видела… Пусть он до самой смерти икать будет… Так вот, я прекрасно понимала, что смерть оставалась для меня наиболее вероятным исходом. Либо меня убили бы вы, а если нет, то те четверо вертухаев, что высадились вслед за мной. Я прекрасно поняла, что жизнь дарить мне никто не собирался.

— Но, тем не менее, вы продолжали сражаться, и, довольно, я б сказал, яростно…

— А что мне оставалось делать? — пожала плечами краснокожая, — я предполагала улучить момент, и попытаться удрать, выйдя из-под наблюдения своих конвоиров, но они не поленились вылезти из виманы, чем здорово осложнили мне жизнь.

— А что вас, сударыня, сподвигло так безрассудно сигануть в наш портал? — мне действительно было интересно, как наша чертовка к этому пришла, — ведь вы даже и предполагать не могли, что вас там ожидает.

— Ну, тут всё просто. Вы не ставили своей целью меня убить, вы просто отмахивались от меня, как от назойливого насекомого, что отвлекает от важных дел, а это значило, что с вами теоретически, можно было договориться, тогда как с нашим наместником договориться было невозможно по определению. Он, в отличие от вас, был твёрдо настроен разделаться со мной, и, кроме того, ещё и постарался бы найти для этого самый болезненный способ.

— Ага, ну, я вас понял, — я посмотрел в глаза краснокожей, — тогда, давайте договариваться, что ли, — предложил я, улыбнувшись, — начинайте.

Краснокожая чертовка растерялась. К такому повороту беседы она, похоже, готова не была.

Да, она, скорее всего, продумывала, как и чем она может попробовать возбудить наш интерес к своей персоне. Но что бы вот так вот…

Хотя, глядя на неё я заметил, что она внутренне подобралась, и настроилась, скажем так, на борьбу.

Она была уверена в том, что если не докажет, что будет ну, о-о-чень нам полезна, то мы её просто выкинем.

А в чуждом мире без поддержки и без знаний об общественном устройстве долго не протянешь. В этом случае ошибки неизбежны. А ценой этих ошибок может оказаться жизнь.

Ну, она судила так, наверное, исходя из тех порядков, что царили в том обществе, которое она покинула столь экстравагантным образом.

Там про гуманизм совсем не слышали, а если бы им кто и рассказал, то не поверили бы.

На самом деле, даже если у неё есть только навык работы с холодным оружием, в наличии коего мы с Семёном имели возможность убедиться, и более ничего, то мы всё-равно её куда-нибудь да пристроим.

Будет пользу нам приносить, никуда не денется.

Не даром наши древние мудрецы утверждали: "Каждый человек необходимо приносит пользу, будучи употреблен на своем месте"^[1].

Она, конечно, не совсем человек, но, я так думаю, что приведённое изречение и в её случае будет справедливым…

— Я умею… Как бы это сказать…

И выдала какой-то термин, которого в словаре нет. Я уставился на неё:

— Не понимаю, не знаю я такого слова.

— Ну да, — вздохнула Зоэ, — абсолютно полных баз не бывает, вот и в этой тоже, чего-то не хватает, какой-то специфической области, похоже…

— Ну, что делать, — расстроено подумал я.

— Сейчас попробую… — чертовка задумалась, потом посмотрела на меня, и спросила, — а, может лучше показать?

— Ну, если это безопасно для окружающих… — протянул я, активируя на всякий случай поле отчуждения.

И тут воздух вокруг чертовки поплыл, словно марево над асфальтом в жаркий день, её образ перед глазами заколебался, на кокой-то миг потерял цвет и форму, и перед моими глазами вместо неё я едва различал расплывчатое серо-розовое пятно.

А потом это пятно постепенно трансформировалось в женскую фигуру. Чем-то знакомую. И чем чётче становились её очертания, тем более знакомой она мне казалась.

И, наконец, когда все эти визуальные трансформации прекратились передо мной сидела…Истер.

Да, одна Истер, в привычной одежде и с широко распахнутыми от удивления глазами сидела по правую руку от меня.

А напротив сидела другая Истер, практически ни чем не отличимая от оригинальной, разве что в её отчего-то, ну, очень развратных глазищах, мерцало едва сдерживаемое торжество. Ну и кожа, при более пристальном рассмотрении была гораздо более розовой.

Одета вторая Истер была, как вы, наверное, уже догадались, в комбинезон, выданный Заранин.

Комбез ей выдали для того, чтобы она не светила своими, надо сказать, весьма заметными и притягивающими мужской глаз, прелестями из-под тех рваных тряпочек, в которые была задрапирована по прибытии сюда.

— Занятно, — протянула угрожающе прищурившаяся Истер, недобро посмотрев на, невесть откуда нарисовавшуюся, конкурентку, — а что ещё умеем? — и потом добавила таким, скептическим тоном, — я имею ввиду, действительно полезного?

— Можно продолжать демонстрацию? — застенчиво хлопнув ресницами спросила вторая Истер, неотрывно глядя мне в глаза.

— Можно… — хрипло выдохнул я.

Мир вокруг закружился, сначала медленнее, а потом всё быстрее и быстрее. И кружился он вокруг глаз, взгляд которых пронзал всё моё существо и извлекал на свет такие причудливые и затейливые желания, о наличии которых в глубинах своей психики, и не подозревал.

Потом я услышал сдавленное рычание возбуждённого самца гориллы. С некоторым замешательством понял, что это рычание это исторгает моё горло.

Руки мои тянулись, помимо моей воли, к сидящей напротив женщине, чтобы мять и тискать податливое тело, чтобы прижать к себе эту самку, чтобы грубо овладеть ею…

— Хватит, — раздался звенящий от злости голос настоящей Истер, и наваждение покинуло меня, оставив после себя неприятный и липкий стыд…

— Берём, — объявил я, вернув себе способность размышлять относительно рационально.

— Эк тебя… Растарабанило то, — хмыкнула Зоэ, — еле удержала, а то порушил бы ты прям тут, прям на столе, девичью честь хвостатой инопланетной гостьи… Охальник… — и захихикала, обидно-обидно так…

— Злая ты, — не зная, как ответить, подумал я.

— Чего берём? — вскинулась подруга, до крайности разозлившаяся на такое наглое покушение на её собственность, то есть меня.

— Хватит притворяться, — обратился я к чертовке, замаскированной под Истер, — твоей демонстрацией я, конечно, весьма впечатлён, но до греха — тут я кивнул на подругу, — не доводи…

— Хорошо, — тут же мурлыкнула Заранин, трансформируясь обратно в свой постоянный краснокожий облик.

Но, следует отметить, продолжала, украдкой от Истер, бросать на меня призывные взгляды.

Но я, грандиозным усилием воли, ну и, если быть честным, не без помощи нанитов Зоэ, очистил таки кровь от последствий гормонального всплеска, мастерски спровоцированного чертовкой.

А потому это её дальнейшее лукавое подмигивание ожидаемого эффекта на меня не оказало.

— Так, — сказал я, привлекая внимание настоящей Истер, продолжавшей искрить от праведного гнева, её охватившего, — по поводу того, что берём…

— Надеюсь, не наложницей, — хмуро предположила подруга.

— Ох, девоньки, вот вы мужиков обвиняете, что они все об одном думают, — тут я позволил себе улыбнуться своим мыслям, — а вот практика показывает, что вовсе и не мужики об этом одном думают, а совсем даже наоборот…

— Ну, да, — согласилась подруга, продолжая косо посматривать на краснокожую, — ну а о чём прикажешь думать, когда тут такое…

— Вообще не думай, — ехидно предложил я, — от этого цвет лица портится…

— Дурак, — насупилась подруга.

— Ну, пошутил я, не злись уже, — я продолжил умасливать подругу, она, по большому счёту, ни в чём и не была виновата. Так, естественная реакция женского организма при покушении на святое.

Истер потихоньку успокоилась, и теперь смотрела на чертовку уже без злости, но, всё-равно, как-то, настороженно, что ли…

— Истер, — сказал я, обращаясь к подруге, — Заранин действительно обладает талантами, которые могут быть востребованы в ближайшее время.

— Ты что, решил таки её оприходовать? — язвительно поинтересовалась подруга, словив полный возмущения взгляд чертовки.

— Ну хватит уже, — я успокаивающе посмотрел на неё действительно, что-то она распереживалась, но ничего, к ночи, хе-хе, приступим к успокоению и тонкой регулировке гормонального баланса, — не помню, говорил ли я тебе, но к нам начали проявлять интерес всякие любознательные имперские службы.

— Нет, не говорил, — Истер подозрительно на меня посмотрела, — первый раз такое слышу, рассказывай давай…

Я вкратце изложил свой разговор с Порфирием Станиславовичем, сделав акцент на том моменте, что к нему уже обращались компетентные органы в поисках информации о нас и наших полях отторжения.

— Это нехорошо, — пробурчала Истер, — и они, наверняка к тебе тоже какую-нибудь бабу зашлют, профессиональную вертихвостку.

— Ты думаешь? — я вопросительно посмотрел на подругу, — в этих конторах, насколько я знаю, преимущественно мужики трудятся.

— Для тебя бабу найдут, будь уверен, — заявила Истер, — причём бабу посмазливее…

— А ты в мужика, случаем, трансформироваться не можешь? — спросил я, чертовку, которая внимательнейшим образом вслушивалась в наш диалог, благо вели мы его на её языке.

Я сознательно не менял язык общения, так как собирался использовать таланты чертовки именно в области построения отношений с сотрудниками имперских органов.

— В мужика? — удивлённо переспросила она, — пробовала когда-то, но получалось у меня, как мне говорили, совсем как-то неубедительно.

— Ну-ка, попробуй, — вдруг озорным голосом попросила её Истер, — оценим и эту сторону твоего таланта.

— А, кого изображать? Тебя? — растеряно посмотрела на меня рогатая.

— Да, кого хочешь, — милостиво позволил я.

Воздух вокруг чертовки опять поплыл и её окутало марево, внутри которого перетекали друг в друга странные и пугающие миражи.

Когда этот морок рассеялся, мы с Истер, не сговариваясь, заржали, причём она чуть с кресла не сверзилась, так её расколбасило.

В кресле напротив сидел я, собственной персоной, но, в ухе кокетливо болталась крупная серёжка желтого металла, сделанная в форме фаллоса, да так реалистично, что ни с чем не спутаешь.

А под тонкой тканью чертовкиного комбинезона продолжали задорно топорщиться чертовкины же сиськи третьего размера.

— С-с-серёжка твоя? — давясь хохотом спросил я.

Под столом тихо повизгивала Истер, которая, не взирая на все усилия остаться в кресле, всё таки сползла туда, где её теперь и били спазмы почти истерического хохота.

В глазах чертовки преобладала растерянность. Она, похоже, ожидала чего угодно, но только не этого. На её лице, которое продолжало пока оставаться моим, возник немой вопрос и она потянулась пальцами к своему уху…

— Ну да, — растерянно ответила Заранин, моя… — она о чём-то задумалась, и потом мечтательно так добавила, — любимая…

Ага, под длинными волосами этого видно не было, а сейчас она мою причёску скопировала…а потому и серёжка видна стала…

— А ну-ка, пройдись, — борясь со смехом, так и рвавшимся наружу из моей груди, предложил я.

И тут это нечто, с моим лицом, довольно широкими плечами и совершенно неуместными сейчас сиськами поднялось из кресла. Бедра вроде получились почти мужские.

Но когда это чудо совершенно бабской походкой прошлось по комнате, я потерял контроль над собой, и обрушился в кресло, где и продолжил заливисто хохотать, дрыгая ножками…

— Прекратите, — донёсся из-под стола хриплый, прерываемый спазмами, голос Истер, — я поняла, хи-хи, вы смерти… Смерти моей хотите…

— Стань собой, — взмолился я, глядя на обескураженную эффектом своего выступления, чертовку, — пожалуйста.

Она вздохнула и стала собой. Истер неуверенно хватаясь за столешницу, выбралась таки из-под стола со словами:

— Ну вот, всю пыль под столом собрала, — и тут её опять скрутил приступ смеха, а на глазах снова выступили слёзы, — такого никто… Хи-хи-хи, не выдержит… — она подняла на меня покрасневшие от слёз глаза, — берём, однозначно берём…

— Так, — я уже почти успокоился, — Зара, если я тебя так буду звать, ты не обидишься?

— Нет, — растеряно протянула она.

— Так вот, Зара, мы берём тебя на работу, если ты не против, конечно, но… — тут я строго посмотрел на неё, тебе придётся принести мне вассальную клятву. Ты же, насколько я понял, благородного сословия, и слугой тебе быть невместно?

— Наверное, да, — всё так же потеряно протянула она, — а… А что мне надо будет делать?

— Это мы тебе объясним. Твои таланты однозначно пригодятся в общении с различными людьми. Кстати, я так понял, что в основном ты специализируешься на совращении лиц мужского пола, я правильно понял?

— Ну, да, — ответила чертовка, и я бы сказал, что она при этом даже немного покраснела, но, так как её кожа и так была радикально-красного цвета, то я могу и ошибаться, — люблю я это дело…

— Это хорошо, когда работа нравится, — вновь включилась в разговор Истер, — только вот не надо на моём Андрюше, — тут она посмотрела на меня, как рабовладелец на свою любимую наложницу, — мастерство своё непотребное оттачивать, ага? — и свирепо уставилась на Зару.

Та, надо сказать, игриво улыбнулась подруге и промурлыкала, — я так поняла, что меня ожидает чрезвычайно широкий фронт работ…

— Да, работы для тебя будет, ну, просто немеряно, — подтвердил я, — а если ты натренируешься ещё и мужиков имитировать… — тут я поймал странный такой взгляд Истер, и добавил для ясности, — нет, я не говорю о буквальном копировании всех физиологических половых признаков и о совершении соответствующих действий…

Тут обе дамы дружно захихикали, обмениваясь озорными взглядами…

Глава 3 Предсказанный визит

Ну да, наша краснокожая гостья собеседование успешно прошла.

Даже Истер признала, что её умение перевоплощения может оказаться весьма и весьма полезным, а если учесть, что совращение лиц противоположного пола доставляет ей несказанное удовольствие, так это вообще замечательно.

Надо только подходить ко всему творчески, с огоньком, и результаты могут превзойти самые смелые, хе-хе, ожидания.

Сразу после нашего собеседования я направил воодушевлённую удачей Зару к мнемографу, с помощью которого ей предстояло постигнуть наш, тоже весьма не простой, язык.

Сами понимаете, что после того, как все необходимые знания были загружены в её голову, чувствовала она себя неважнецки.

И, на время реабилитации, я передал её в нежные лапки Ня, которая изъявила желание с ней поспарринговаться. Уверен,что скучать ей в обществе нашей ласковой кошечки не прийдётся.

В общем, краснокожая начала потихоньку знакомиться со всеми членами нашего весёлого коллектива и, если так можно выразиться, постепенно врастать в нашу команду.

Истер, будучи эмпатом и успев изучить её основные реакции на внешние раздражители, охарактеризовала её вполне положительно, правда, с некоторыми оговорками.

По тем впечатлениям, которые сложились у моей подруги относительно Зары, та была склонна к проявлениям неоправданной жестокости к тем, кто имел неосторожность неласково с ней обойтись, ну, или кого она считает своим врагом по тем или иным причинам.

И, в некоторых случаях она была склонна, гммм, к излишне раскованному поведению, скажем так.

Но, эти недостатки тоже можно было обернуть на пользу делу, если творчески подойти к планированию акций с её участием.

Так что, тут, вроде как, всё было нормально.

По остальным направлениям дела тоже двигались. Порфирий Станиславович, как и обещал, прислал мне спецификации на те генераторы полей, поставки которых он мог организовать.

Я тут же передал эти документы Сергею, который, едва глянув на характеристики предлагаемого оборудования, откровенно возрадовался.

На мой вопрос, годится ли предложенное, он ответил, что берём всё. Сколько ни дадут, всё равно забираем всё. Ну, или всё, на что хватит средств, предусмотренных на эти цели в смете.

В результате я отсигналил Злобину, известив его о том, что забираем все, пусть высылают счет.

Счёт мы оплатили, и в течение недели, в соответствии с подписанным контрактом, должна уже была пройти первая поставка.

Строительство продолжалось, и уже в обозримом будущем можно будет запускать первую очередь.

Я, само собой, очень волновался, так как проект был весьма масштабным, и я боялся налепить ошибок.

Хотя, специалисты, которых нам порекомендовали рекрутёры, дело своё знали туго, а потому всё шло, более или менее, в соответствии с утверждённым графиком. И, следует отметить, что партнёры оказывали практически любое содействие, о котором я их просил. Очень оказались деловые и, что самое важное, порядочные дядьки. Дай то Бог, чтобы наше сотрудничество и дальше развивалось бы в таком же ключе.

И да, то, что мне напророчил Злобин, начало сбываться. Утром позвонили из админцентра колонии, и известили о том, что к нам в поместье выезжает группа специалистов того самого Разведочного департамента Главного Управления Генерального Штаба Российской Империи. Но, это мне сказал Злобин.

А для всех эта группа военных чиновников была представителями ГРАУ. И мне они тоже отрекомендовались, что, мол, представляют ГРАУ.

Цель визита обозначили, как предварительное знакомство с поместьем и его владельцем. То есть со мной.

Всё это действо совершается в рамках расследования инцидента с самопроизвольным срабатыванием артиллерийских систем главного калибра одной из орбитальных станций, прикрывающих планету.

По моей просьбе люди Сергея временно демонтировали наши усилительные блоки с генераторов полей отчуждения.

А любая экспертиза, исследовав станины, на которых эти блоки и установлены, скажет, что их, как поставили, так они тут и стоят, и, следовательно, удар с орбиты отражали тоже они. Так что пусть спецы ломают себе головы, как так получилось. Не настало ещё время делиться технологиями с государством, рано ещё…

Мы уже успели отобедать, а потому, наверное, уже скоро эти казённые людишки к нам доберутся. Тогда надо будет, наверное, чертовку нашу спрятать, от греха.

Ведь если даже по Ня могут возникнуть вопросы, то о ней то что уж говорить. Представительница совершенно неизвестной расы должна неминуемо возбудить интерес всех этих ищеек просто до невозможности.

А потому, во избежание глупых вопросов, мы её им пока показывать не будем. А потом, кто знает, хе-хе…

Может быть именно на представителях этого почтенного ведомства она и продемонстрирует нам свои таланты, так сказать, в прикладном их применении.

Да, из диспетчерской сообщили, что системами раннего обнаружения и оповещения замечен кортёж, приближающийся к поместью со стороны админцентра.

На бортах лёгких бронетранспортёров красовались имперские двуглавые орлы, так что никаких сомнений не оставалось. Это именно те визитёры, которых мы и ожидали.

К нам с этим кортежем приближается очередная грандиозная головная боль. Но, где наша не пропадала…

Сейчас вряд ли что будет решаться. Это, как я понял, визит-знакомство. А вот потом неприметные людишки расползутся по территории поместья, и будут совать свои носы куда надо, и куда не надо. Причём, я почему-то опасаюсь того, что соваться они будут преимущественно именно туда, куда совсем не надо…

Но, воспрепятствовать их проникновению «куда не надо» мы, я так думаю, сможем.

Не зря же я по всему поместью распорядился понавтыкать и камер, и датчиков всевозможных…

Да и ещё, похвастаюсь — с подачи Серёгиных криптоматематиков была внедрена экспериментальная система контроля допуска.

В этой системе было всё сложно, но суть её была проста — если у тебя допуска не хватает, то хрен ты откроешь ту или иную дверь. И даже если она открыта, не факт, что тебе удастся пройти в дверной проём незамеченным.

При попытке несанкционированного доступа такой шум поднимается, что хоть святых выноси… Ну и все проходы вокруг нарушителя блокируются, и бедняге, хочет он того, или нет, а приходится ждать, пока до него доберётся дежурный наряд гвардейцев.

А потом куча вопросов и неизбежные оргвыводы…

Кстати, я на Истер взвалил ещё одну почётную обязанность. Она пока справляется, но уже честно меня предупредила, что всё не вывезет… А участок то важнейший — безопасность. Теперь думаю, может на Ня это всё это дело перевалить?

А то дурью наша кошечка мается, целыми днями на полигоне своими железяками заточенными машет, что аж и подойти к ней боязно. А задатки безопасника у неё, определённо, есть.

Хитра, в меру кровожадна, даже беспощадна местами. Опять таки, внимательна к мелочам, умна, имеет аналитический склад ума. Опять же, не чужда мистики.

Надо будет попытаться развить у неё навыки менталиста, и тогда ей, вообще, цены не будет.

Как я уже говорил, те, кто клятву давал, они никаких проблем в плане безопасности не доставляют. А вот остальные…

Мы, кстати, уже выявили пару человечков, которые нездоровый интерес проявляют к вещам, которые их совершенно касаться не должны. Пока их не беспокоим, следим за ними и за их каналами связи, контактами. Исключительно для того, чтобы понимать, откуда тут ноги растут, и кто это у нас такой любознательный.

Хотя, опасаюсь я, что и радикальные меры могут потребоваться. Так или иначе, а к этому тоже надо быть готовым. Ну, ладно, всё порешаем, всё наладим, всё будет работать у нас, как часики. Дайте только срок…

Алевтина приняла из рук горничной подносик с печенюшками, маленькой чашечкой и исходящим ароматным паром кофейником.

Немного подумав, поставила его на тумбочку, стоящую рядом с кроватью, налила кофе в чашку, и, усевшись по-турецки прямо поверх одеяла, пригубила бодрящий напиток…

Утро было нерадостным. На душе было муторно. Только вчера их группа прибыла на эту, Богом забытую планету. Но, вместо радостного возбуждения, которое она обычно испытывала, приступая к очередному заданию, она ощущала только гнетущую тоску и бессильную злость.

Всё пошло не так, как она планировала.

К сожалению, её доклад вызвал повышенный интерес не только у её непосредственного начальника, генерал-майора Пронина, но и в вышестоящей организации, в одном из отделов Тайной Канцелярии, курировавшем их департамент.

И если с военными чиновниками Генштаба Мечислав Степанович ещё мог договориться, то повлиять на решения чиновников Тайной Канцелярии он не имел никакой возможности.

В результате, операция по Антонову, которую они планировали, была изменена кардинальнейшим образом, и руководить этой операцией поручили одному из служащих Канцелярии. Видимо, кто-то из их кураторов учуял, что на этой теме можно будет здорово подняться.

В результате Алевтина, вместо того, чтобы руководить операцией, была низведена до уровня подчинённого, и была практически лишена возможности оказывать какое-либо влияние на оперативное планирование. Но, это можно было бы пережить, такое случалось с ней и раньше. Беда была в другом.

Дело в том, что тот, кого поставили руководить их группой оказался очень неприятным типом.

Чиновник шестого класса, Военный советник Крыницын Павел Лаврентьевич. Сорок четыре года. Амбициозный и себялюбивый до нарциссизма. Мнит себя неотразимым. Самодовольству его позавидовал бы самый расфуфыренный индюк. Кроме того, молва, шедшая о нём средь чиновного люда, однозначно характеризовала его, как отъявленногобабника.

То есть, действительно, весьма неприятный тип.

И, самое скверное, так это то, что слухи о том, что этот кавалер весьма жаден до сексуальных утех, оказались таки правдивы. И объектом своих домогательств на этот раз он избрал именно её.

Ещё пока их группа находилась в пути, на борту межзвёздного лайнера он уже положил на неё глаз, и почти сразу начал прямолинейно и бесхитростно подбивать к ней клинья.

И, что самое неприятное, так это то, что никакие намёки на то, что его общество не доставляет ей, мягко говоря, никакого удовольствия не воспринимались вообще.

Все её попытки донести до этого самодовольного павлина ту простую мысль, что он ей просто противен, успехом не увенчались. Он волочился за ней, насилуя её слух сальными шуточками и двусмысленными намёками.

Вчера они прибыли на Цекко-5 и заселились в заранее забронированные номера одной из лучших гостиниц админцентра этой убогой планеты. Так что вы думаете? Не успела она разложить вещи, как раздался стук в дверь. Она думала, что это горничная по какой-нибудь надобности и открыла, даже не спросив, кто там.

К её неудовольствию, в дверном проёме обозначился этот самый военный советник, преисполненный, как всегда, самодовольства, с букетом квёлых цветов и бутылью дорогого шампанского.

Он вломился в её номер, словно буйвол. Идиотически лыбящийся буйвол. Буйвол, отпускающий скабрезные казарменные шуточки…

Она уже не помнила толком, как её удалось выставить его обратно в коридор, и, при всём при этом, удержаться от того, чтобы просто исхлестать ему физиономию тем убогим букетиком, что он ей сразу всучил.

Он вошёл по-хозяйски, просто оттерев её от двери, которую она наивно пыталась собой загородить.

Покрутив ус, поставил на тумбочку бутыль, которую приволок с собой и начал оглядываться в поисках стула.

В этот момент Алевтина поняла, что если позволить этому придурку сесть, то его уже без драки отсюда не спровадить.

А потому она с сожалением, которого вовсе и не испытывала, сказала ему, что с дороги устала, и что испытывает сейчас как раз большой дискомфорт из-за регулярных женских недомоганий…

Услышав о недомоганиях, любитель девичьих прелестей слегка поскучнел, и, пробормотав, что он, конечно же зайдёт попозже, чтобы справиться о её здоровье, оставил её, наконец, в покое…

Но, Настало утро, и, так или иначе, но надо собираться. Кто бы ни руководил миссией, а задачи, которые перед ней поставил Мечислав Степанович, должны быть выполнены.

Другое дело, что всё усложняется из-за этого придурка, но, с другой стороны, разведчица она, или где?

Она крутилась перед зеркалом, прихорашиваясь и стараясь, чтобы военный мундир с золотистыми новенькими погонами смотрелся на ней пикантнее платья для коктейлей.

И, следует отметить, у неё это получилось. Если этот Антонов не клюнет на неё, то он просто импотент. Хотя, собранные о нём сведения говорят, скорее, об обратном. По слухам, в его ближнем кругу много женщин. И не просто женщин, а женщин красивых.

Значит, есть, наверное в нём что-то эдакое…

Она довольно улыбнулась, наблюдая в зеркале результаты своих трудов.

— Хороша! — похвалила она сама себя.

Она действительно, была хороша. Для визита в поместье Антоновых она выбрала бирюзовый, под цвет глаз, мундир, выгодно подчёркивающий и форму высокой груди и осиную талию.

Узкая бирюзовая же юбка ниспадала гораздо ниже колен, но, в то же время, очень откровенный разрез на правом бедре должен был надёжно приковывать мужские взгляды…

Она долго думала, что выбрать, туфли, или полусапожки, и, всё-таки остановилась на полусапожках, каблук которых, кстати, был и как бы не выше, чем у туфелек.

Да, действительно, предвкушение интересной работы всё-таки прогнало на задворки сознания неприятные мысли о навязанном ей руководителе.

— Хотя, от него деваться некуда, — подумала она, — придётся терпеть. Главное, чтобы он работать не мешал.

Алевтина забеспокоилась, как бы этот павиан не возревновал, и не испортил бы ей всю игру. С него станется…

На посадку она вышла чуть позже основной массы сотрудников. Но, если она думала, что ей удастся избегнуть назойливого внимания начальника-сердцееда, то она крупно ошиблась.

Он стоял около одного из бронеходов, и при виде её начал активно семафорить, мол, идите сюда, я вам тут местечко забронировал.

На Алевтину снизошло какое-то шальное веселье, и она, вместо того, чтобы покорно проследовать к начальнику и сесть рядом с ним на кожаный диван в салоне командирского бронехода, поступила совершенно неподобающим для серьёзной развед-дамы образом.

Она высунула свой розовый язычок, и, пока начальник ошарашено пытался сообразить, что это было, быстро шмыгнула в другой бронеход, не забыв захлопнуть за собой тяжёлую дверь.

Она поступила так совершенно сознательно, ибо не без оснований полагала, что может подвергнуться настойчивым домогательствам в тесном салоне командирской машины.

И ей вовсе не улыбалось всю дорогу отбиваться от потных ладошек мнящего себя неотразимым озабоченного придурка.

Слава Богу, этот павиан не бросился выковыривать её из того бронехода, в который она предпочла сесть.

А минут через пять колонна тронулась по направлению к поместью Антоновых. Алевтина смотрела на степной пейзаж, расстилавшийся за окном, пытаясь представить себе то, что ждёт её сегодня…

Я как раз обсуждал с Истер свою идею о назначении Ня ответственной за безопасность. Истер, надо сказать, не возражала, полностью одобряя мой выбор.

И тут нашу беседу прервал громкий зуммер вызова по внутренней связи.

— Андрей, к воротам подъехала колонна бронеходов с имперскими орлами на бортах. Запускаем? — это Семён известил нас о том, что любознательные государевы люди таки добрались до нас.

— Да, запускайте, — ответил я, — мы с Истер сейчас подойдём.

Первым из остановившихся недалеко от крыльца бронеходов вылез высокий красавец, затянутый в мундир военного советника. Он с видом хозяина этих мест лениво осмотрелся, взгляд его остановился на Истер.

Причём взгляд этот был настолько откровенен, что Истер даже поёжилась, а у меня зачесались кулаки.

А вот второй, из другого бронехода выпорхнула дама в бирюзовыми глазами. Военный мундир сидел на ней как вечернее платье…

— Ну, что я говорила? — удовлетворённо, и в то же время немного зло прошипела мне на ухо Истер, — баба!

Глава 4 Предсказанный визит (Продолжение)

— Ну, не ревнуй, хотя бы, пока я повода не дал, — попросил я подругу.

— А потом уже поздно будет, — меланхолично ответила она, — я уже сейчас чувствую, что будет она к тебе липнуть, да так, что и топором не отмахаешься…

— С чего это ты взяла? — удивился я.

— А вот посмотришь, — все так же меланхолично, словно покоряясь неизбежности, произнесла Истер.

— Замечательное начало, — подумал я про себя, — гости ещё из транспорта толком вылезти не успели, а головная боль уже налицо, и, как говорится, то ли ещё будет…

— Выше нос! — подбодрила меня Зоэ, — не бойся, я с тобой!

— Спасибо, — без особого энтузиазма подумал я.

Тем временем, пока мы обменивались этими унылыми репликами, красавец в чине военного советника уже приблизился к нам с Истер почти на расстояние вытянутой руки.

И, как я уже говорил, основным объектом его навязчивого внимания была моя подруга, что ей явно не нравилось.

— Я рад, что судьба свела меня со столь очарова… — красавец ещё на ходу начал конструировать витиеватую фразу, адресованную Истер.

Но вот, незадача… Вдруг нога его подвернулась и он, словно подрубленное дерево обрушился на пыльное покрытие посадочной площадки.

Истер сконструировала озабоченную физиономию, а в глазах её бушевало веселье:

— Что же вы так неловко-то? — с поддельным участием в голосе спросила она оконфузившегося чиновника, — не ушиблись?

— Вроде нет, — пробормотал тот, поднимаясь и отряхивая от пыли свой щёгольский мундир.

Вид у него был несколько растерянный, ибо его лихая атака захлебнулась в самом начале, и, вместо того, чтобы предстать перед дамой эдаким мачо, мужественным и галантным, он на ровном месте заковырялся и вывозился в пыли.

Бирюзовая дама, грациозно двигавшаяся несколько медленнее, тоже приблизилась к нам, а по дороге смерила фигуру своего, как я предполагаю, начальника, взглядом, полным брезгливого презрения.

— Да, за Истер, наверное, можно не беспокоиться, она этого хлыща уделает и без моей помощи, хотя и я бы руку приложил с удовольствием, — подумал я, — а в этой комиссии всё не просто, как я посмотрю. Жабогадюкинг процветает…

— Ну, просто никогда не бывает, — прокомментировала мои мысли Зоэ, — теперь, наверное, следует подумать о том, как бы этим воспользоваться…

— Будем думать, — согласился я, — ибо разлад в рядах потенциального противника нас только усиливает.

— Итак, если я не ошибаюсь, то вы представляете ГРАУ? — я вопросительно посмотрел на вновь прибывших.

— Да, позвольте, я представлю вам свою спутницу, — слащаво проговорил красавец и устремил свой маслянистый взгляд на даму, прибывшую вместе с ним, — секунд-майор Забелина Алевтина Афанасьевна, прошу любить и жаловать.

При слове «любить» эта красавица устремила на меня долгий взгляд своих огромных бирюзовых глаз, явно намекая на то, что тоже присоединяется к просьбе своего начальника любить её. По всякому. Столько было в этих глазах заманчивых предложений и нескромных обещаний, что я аж внутренне поперхнулся.

Истер, разумеется, этот взгляд тоже не пропустила и оценила по достоинству, а потому больно ущипнула меня за филей, но так, что никто этого не заметил.

Сделала она это, наверное, для того, чтобы я не потерял связь с реальностью, погрузившись в сладостные миражи.

На моём лице не дрогнул ни единый мускул, поскольку я ожидал именно такого развития событий.

— Блин, — подумал я, — девчонки там что-то сами себе думают, а я страдаю…

— У тебя судьба такая, — довольно хмыкнула Зоэ.

— Меня же зовут Крыницын Павел Лаврентьевич, состою в штате Тайной Канцелярии в чине Военного советника, — чиновник горделиво задрал нос, мол, куда вам, сирым, до меня, — к вашим услугам, — он галантно поклонился, типа, нам обоим, но взгляд свой сальный от Истер так и не отвёл.

Надо его как-то проучить. Он, определённо напрашивается. Негоже так на хозяйку дома, куда ты в гости припёрся незваным, пялиться. Ну, по крайней мере, при хозяине.

Надеюсь, эти мысли не пробежали бегущей строкой по моей физиономии, хотя бирюзовая красавица, Алевтина, кажется, понимающе улыбнулась, глядя мне в глаза. И тут Истер опять щиплется, как гусыня. Отслеживает ситуацию, стало быть. Господи, дай мне сил…

Так или иначе, а настала моя очередь представлять и себя, и подругу:

— Позвольте представить вам мою невесту, — я повернулся лицом к подруге, которая, услышав, что я её назвал невестой, так, наверное, удивилась, что аж щипаться перестала, — её зовут Истер Мария Ферри.

Когда я отрекомендовывал подругу, то обратил внимание на то, что хоть мои слова и не обрадовали Алевтину, но и не расстроили, а это значит, что наличие у меня невесты её не остановит.

Исходя из того, что она, не успев даже со мною толком познакомиться, сразу взялась строить мне глазки, цели она перед собой ставит не матримониальные, а гораздо более приземлённые.

То есть, даже если бы я был кривым на один глаз и прихрамывал бы на обе ноги, она все равно пыталась бы меня совратить, так как её цель — отнюдь не завладеть моей рукой, да и сердцем в придачу, а всего лишь покопаться в моей голове на предмет знакомства с интересующей её информацией…

— Всё с вами ясно, Алевтина Афанасьевна… — подумал я, — ну ничего, мы найдём, чем и вас развлечь так, что бы вы обо мне и не вспоминали некоторое время…

— Зря ты так о девочке думаешь, — вдруг взяла слово Зоэ, — хорошая же девочка. Ты посмотри, попочка, как орешек, сисечки такие, налитые и упругие…

— Зоэ, тебя попутно, вдобавок к основным премудростям, не обучили случайно ещё и ремеслу бордельмаман? — ехидно поинтересовался я у псевдоличности.

Вопреки моим ожиданиям она не стала строить из себя обиженку, а гордо заявила:

— Я много чего знаю и умею!

Но, хватит думать, надо бы и самому представиться, в конце-то концов:

— Ну и позвольте мне представиться, — провозгласил я, — Антонов Андрей Петрович, хозяин этого скромного поместья, — я сделал широкий жест рукой, типа, посмотрите, всё это моё, — ну, что же, познакомились, — я опять натолкнулся на бирюзовый взгляд, в котором мой рассудок чуть не увяз, словно птичка в ловушке с птичьим клеем, — теперь, давайте, пройдём в дом…

— Ага, — продолжила Зоэ мою фразу, — и о делах наших скорбных покалякаем…

Как оказалось, эти двое руководили всей экспертной группой. И то, что они друг с другом не особо ладили, показалось мне обнадёживающим.

Все предварительные действия с генераторами полей люди Серёги уже проделали и всё, что не надо показывать посторонним, демонтировали, так что пусть смотрят.

Все гвардейцы предупреждены, кого куда можно пускать, а куда лучше не надо.

Кроме того, Семён подготовил несколько человек, которые будут выполнять роль сопровождающих для членов высокой комиссии.

Ну, заодно, и приглядывать за ними, чтобы те носы свои куда ни попадя не совали.

А то ведь, упоминалась в русском фолклёре некая Варвара. Любопытная, аж дальше некуда. Так вот нос её фатально пострадал через ейное неуёмное любопытство^[2]…

И наша задача — уберечь носы членов государственной комиссии от ненужных травм.

— Присаживайтесь, — я радушно указал гостям на кресла, — я думаю, нам стоит обсудить регламент работы ваших людей на территории как поместья, так и майората.

— А что, могут возникнуть какие-то трудности? — бирюзовая дама посмотрела на меня с хитрым таким прищуром, типа, молодой человек, у вас, получается тайны какие-то от государевых людей есть. Нехорошо-с.

— Сами понимаете, что у всех могут быть свои маленькие секреты, — я посмотрел на господина военного советника, но тот, словно глухарь ничего не замечал, уставившись на Истер.

— Интересно, люблю секреты, — госпожа секунд-майор, зажмурившись, словно кошка, грациозно потянулась, излучая откровенный призыв окунуться в разврат и плотские утехи.

— Ну посмотри же, — это опять Зоэ, — ну хорошая же девочка… Сладкая такая…

— Умолкни, греховодница, лучше следи за обстановкой, — поделился я своими соображениями с псевдоличностью, — есть у меня подозрение, что кое-кто тут уже во всю феромончиками всякими интересными атмосферу насыщает. Что скажешь?

— Ну, насыщает, не без этого, — подтвердила мои подозрения Зоэ, — но я то тебе чищу кровушку, так что не волнуйся…А девочка хорошая, приглядись…

Ну да, эта девочка, по ходу, эти феромоны тут и распыляет, кстати… Ибо просто больше некому.

И то, что Зоэ мне кровь чистит, это, оно, конечно, здорово. А кто кровь этому сердцееду шестого класса чистить будет? Он же сейчас бросится на кого-нибудь. Ладно, если на свою Алевтину набросится, воспылав. Я им тогда ещё и спальню в аренду предоставлю. Оборудованную широкоугольными видеокамерами высокого разрешения.

Будем, хе-хе, хоум порно снимать, ни одной пикантной детали не упустим…

Ну, а если он на Истер бросаться начнёт? Я же его тогда, по законам чести, обязан, если не зарезать, то, хотя бы, кастрировать… А он, как-никак, всё-таки государственный служащий, да ещё и при исполнении… Да, задачка…

Но, на принятие решения времени осталось не так много, эвона, как этот усатый негодяй на Истер зыркает. Ещё немного, и ка-а-ак прыгнет…

Нет, скандал мне не нужен. То есть, не нужен именно сейчас. А там посмотрим, как карта ляжет… И для организации скандалов на сексуальной почве у меня есть одна яркая специалистка, да…

Но, надо что-то делать, вон у советник уже усами шевелит угрожающе, и глазки такие масляные стали…

— Прошу прощения, сейчас моей подруге придётся вас покинуть, — я с удовольствием зафиксировал, как физиономия любвеобильного чиновника несколько скисла.

Обернувшись к Истер я проворковал:

— Дорогая, ты не забыла? У тебя же сейчас сеанс маникюра, — я, повернувшись к ней начал демонстративно подмигивать ей правым глазом, который оказался вне поля зрения гостей. Мол, давай, уходи от греха…

— У тебя глаз дёргается, — грустно сказала она и поднялась. Видимо, не хотелось ей меня без пригляда оставлять.

— И позови сюда Семёна, если не трудно, дорогая, — попросил я.

После того, как Семён вошёл, я предложил гостям перейти непосредственно к обсуждению всех процедурных нюансов по организации работы комиссии на моей территории.

Но обсуждение всё, как-то, не складывалось, так как настрой моих гостей по известным причинам был далёк от делового. Алевтина пыталась строить мне глазки, а её начальник…

Надо сказать, что нанюхавшийся Алевтининых феромонов Крыницын грустил из-за ухода Истер совсем не долго, и теперь полностью переключился на единственную даму, оставшуюся в нашей мужской компании, которая, собственно, и была виновницей его излишнего возбуждения.

Но усилия его были тщетны, так как она пока не оставляла надежды полностью переключить моё внимание на свои прелести.

Прелести, конечно, были вполне себе да. Но, даже если я и решу оценить их, гмммм, упругость, то произойдёт это на моих условиях и только тогда, когда я сам посчитаю это нужным и своевременным.

А Семён смотрел на весь этит цирк, и мне казалось, что вот ещё чуть-чуть, и он заржёт в голос, пустив по боку все приличия и условности…

В общем, мы с ним изрядно таки повеселились. Хоть и с трудом, но мы всё таки согласовали регламент работы специалистов комиссии на территории, как нашего поместья, так и майората в целом.

Военный советник вызвал по коммуникатору неприметного человечка, и вполголоса проинформировал его о достигнутых договорённостях, после чего отпустил его барственно бросив:

— Занимайтесь.

Человечек тут же подкатил к Семёну, и покуда Семён отводил его к Борису Ивановичу, на которого спихнули всю возню с работниками комиссии, моим вниманием опять попыталась завладеть Алевтина.

То, что её начальник смотрел на неё телячьими глазами и кусал кончики усов из-за внезапно охватившей его страсти, её ничуть не смущало.

Семён же, вернувшись, тихо шепнул мне на ухо, что поручил включить вентиляцию. И действительно, я почувствовал, что стало немного легче, хотя военный советник ещё продолжал топорщить усы…

Алевтина же, решила сделать ход конём. Она поднялась с кресла, и, наклонившись к слегка волосатому начальственному уху шепнула своему руководителю, что она сейчас пройдётся по территории поместья, а он пускай едет отдыхать, а вечерком она вернётся, и всё ему обстоятельно доложит.

Господин Крыницын бросал ревнивые взгляды и на неё, и на меня, но, видимо, пришёл к выводу, что не имеет смысла тратить время на людей, которые сомневаются в его величии, а потому милостиво согласился с доводами бирюзовой дамы.

Кроме того, я подозреваю, что он возлагал большие надежды именно на доклад своей подчинённой, и уже успел себе в красках представить, в каких позах она будет перед ним отчитываться.

Когда же он погрузился в свой командирский бронеход, Алевтина Афанасьевна тут же уцепилась за мой локоть.

Глядя на меня своим ведьминым взглядом, она грудным голосом, в котором прямо таки плескались интимные интонации, попросила меня сопроводить её.

Она хотела самолично осмотреть те самые генераторы полей отчуждения, которые спасли моё поместье от разрушительной орбитальной бомбардировки.

Надо сказать, что когда этой развед-даме удалось таки подобраться ко мне поближе, её забористая химия опять начала потихоньку затуманивать мой рассудок.

Зоэ пыхтела во всю, фильтруя мою кровь и избавляя её от ядрёных аттрактантов, которые содержались в парфюме прекрасной разведчицы, прямо таки, в конских дозах.

И я даже в какой-то момент поймал её слегка удивлённый и, одновременно, задумчивый взгляд.

Видимо, она пыталась понять, почему я до сих пор поддерживаю лёгкую беседу, вместо того, чтобы тащить её в какой-нибудь тёмный закуток.

Чтобы там, в интимной обстановке, наконец грубо сорвать с неё форменную одежду и цинично овладеть прекрасным телом чиновницы, находящейся при исполнении служебных обязанностей…

Но, так, или иначе, но мы добрались до одного из генераторов.

Госпожа Забелина на время отвлеклась от охмурения меня, наивного, и полностью переключилась на то, чтобы тщательнейшим образом осмотреть этот самый генератор.

Осмотрев всё самолично, она быстро опросила тех работников комиссии, которые занимались тем же самым. То есть ощупывали и фотографировали громоздкий механизм.

Когда же она опять подошла ко мне, её красивое лицо выражало безмерное удивление.

— Послушайте, но у вас же тут стоит обыкновенная гражданская модель, да и не самая новая, следует отметить, — на этот раз она посмотрела на меня совершенно серьёзно, не вкладывая в свой взгляд или движения сексуального подтекста, — расскажите мне, как же ваши защитные поля смогли отразить удар с орбиты…

Я был готов к этому вопросу. Но отвечать на этот вопрос должен был вовсе не я, эту роль мы с Серёгой отвели Светлане. У неё было соответствующее образование, и, кроме того, все те феромоны, которые клубились вокруг Алевтины на неё никоим образом не действовали.

Поэтому я тут же вызвал Светлану, которая уже минут, наверное двадцать ничем не занималась, ожидая от меня именно этого звонка.

И, покуда Светлана излагала Алевтине теорию, разработанную Серёгой, которая и объясняла с научной точки зрения наше чудесное спасение, я на некоторое время исчез.

Я покинул дам для того, чтобы озадачить нашу чертовку.

Прямо сейчас ей предстояло перевоплотиться в какую-нибудь девчонку из состава обслуги, и осмотреть нашу гостью, так как у меня созрел коварный план. Это было нечто среднее между серьёзной операцией по дискредитации государственных служащих и студенческим розыгрышем.

Когда я изложил свою задумку нашей чертовке, глазки у той загорелись и она с радостью согласилась поучаствовать в планируем безобразии.

Так что, после того, как Алевтина, бросив на меня красноречивый долгий взгляд, угнездилась в своём бронеходе, который повёз её дальше в гостиницу, мы приступили к осуществлению нашего гнусного плана.

Глава 5 Назревающий конфликт

Перво-наперво, я командировал Проньку в ту самую гостиницу, где высокая комиссия из метрополии организовала себе нечто типа штаб-квартиры.

Основной его задачей было найти в этой гостинице, или ближайших окрестностях место, подходящее для того, чтобы разместить там выход из портала.

Как вы понимаете, через портал наша Зара должна была в нужный момент переместиться поближе к господину военному советнику, ну, и начинать бедокурить в соответствии с ранее утверждённым планом.

Добравшись до места, мой астральный шкодник тут же, как мы с ним и договаривались, вышел на связь.

Укромное местечко для открытия портала он уже присмотрел, так что Зару мы могли отправить на задание в любой момент. Но момент мы должны выбрать уже в соответствии с тем, что будет происходить в гостинице…

Посовещавшись, я, Лиза, Истер, Светлана, Семён и Зара пришли к выводу, что скорее всего, тот конфликт между номинальным и фактическим руководством комиссии, что уже и так тлел во всю, должен будет разгораться и дальше.

Причём, всё это может происходить и без нашего вмешательства. Столкновение этих двух амбициозных личностей было неизбежно.

Военный советник, поставленный руководить, не желал ограничиваться только номинальным руководством.

Он жаждал доминировать. При этом, он претендовал на то, чтобы безоговорочно доминировать во всех областях, в том числе и в области секса. Он стремился покорить эту, отданную в его подчинение привлекательную самочку и овладеть ею, закрепив тем самым своё безусловное превосходство над ней.

Но не тут то было. Самочка осмеливалась показывать зубки, противилась и ни в какую не желала ему подчиняться, упорно пытаясь гнуть свою линию.

Значит, скорее всего, господин Крыницын будет пробовать сломить её сопротивление…

И я хотел попытаться использовать эту ситуацию себе на пользу. Поясню. Тот интерес, который они начали проявлять к нашим техническим находкам, мне, скажем так, пока не очень нравился.

Мы просто ещё не были готовы к тому, чтобы предавать, пусть даже и ограниченной огласке те технические знания, которые нам, волею случая, удалось раздобыть.

Прежде, чем объявлять о них, следовало всесторонне защитить все свои права патентами, а это, как выяснилось, требует времени.

Кроме того, сам факт обращения в патентное бюро с просьбой выдать патент на то или иное техническое решение, это уже огласка. А для того, чтобы нам это боком не вышло, следует тщательно подбирать момент для подобного обращения.

И момент такой, по моему глубокому убеждению, настанет ещё не скоро. Нам надо стать гораздо сильнее, чем сейчас.

Мы должны не только обладать знаниями и технологиями, но и иметь явную возможность нанесения неприемлемого ущерба тем, кто посмеет посягнуть на них.

А вот работа с людьми, одарёнными сверхспособностями, мне сейчас представляется, скажем так, более предпочтительной, поскольку никто пока особого значения этому явлению не придаёт.

Насколько я понял, наши власти пока находятся в полной растерянности, и слабо себе представляют, какую, вообще, пользу можно извлечь из этих самых сверхспособностей, и что делать с их носителями.

Следовательно, большого внимания они этому вопросу не уделяют. А зря.

В подобной обстановке у нас появляется возможность занять одно из лидирующих мест в новом и очень перспективном направлении. При этом, если мы сейчас вовремя подсуетимся, всю эту работу можно будет организовывать под эгидой Генштаба, и, в то же время, оставить основные знания и методики при себе.

Идеальным было бы организовать что-то типа государственной академии тонких энергий или что-то типа того, называйте, как хотите.

А выгода нашего рода будет состоять в том, что мы возьмём на себя организационное и методологическое обеспечение этого проекта, что предопределит нашу главенствующую роль в его развитии.

А развиваться есть куда. Например, сестрёнка моя уже сейчас способна нанести ущерб, сопоставимый с ущербом от взводного залпа тяжёлых огнемётных систем. А это вам, знаете ли, не фунт изюму скушать.

Иными словами, без Андрея Петровича Антонова и его людей вы получите, вместо стремительного развития, разве что топтание на месте с неминуемыми несчастными случаями и неясными перспективами.

Вот такой вот, с позволения сказать, стратегический план у меня созрел.

Но, вернёмся к делам нашим насущным.

Пронька появился в гостинице, даже немного раньше, чем туда же прибыла Алевтина Забелина. Это, как вы понимаете, объяснялось тем, что она пылила от нас до админцентра на бронеходе, а Пронька с комфортом добрался туда же, но с гораздо меньшими затратами времени, так как воспользовался астральными тропами.

Он, как раз, застал тот момент, когда она вошла в холл гостиницы.

А там её уже встречал порученец господина Военного советника и, по совместительству, номинального руководителя комиссии:

— Госпожа секунд-майор! Вам надлежит сейчас же явиться в апартаменты Павла Лаврентьевича для доклада!

— Передайте Павлу Лаврентьевичу, что как только я приведу себя в порядок и поужинаю, так сразу же явлюсь для доклада. А сейчас — увольте, я устала с дороги. Да и вообще, целый день на ногах…

— Но их превосходительство изволили ясно выразиться, что вам надлежит…

— А вот я считаю, что превосходительству надлежит потерпеть, с него не убудет, — язвительно и зло бросила Алевтина порученцу, прямо таки опешившему от такого явного нарушения субординации и пренебрежения к пожеланиям своего шефа.

Он-то считал, что пожелание шефа, это приказ, требующий от всех неукоснительного выполнения, разве что высказанный в не столь категоричной форме.

И, пока тот стоял, разинув рот, не зная, что и сказать, она твёрдым шагом проследовала к лестнице.

По моей просьбе Зоэ сразу оцифровывала и транслировала на большую информационную голопанель всё то, что передавал в выделенный для него поток моего сознания наш незаменимый разведчик.

Теперь мы были уверены, что конфликт между бирюзовой дамой и бравым военным советником назревает нешуточный. И мы собирались его ещё дополнительно усугубить. Для верности, хе-хе.

И это не просто потому, что мне взбрело в голову легкомысленно пошалить и поиздеваться над государевыми людьми.

Для моих стратегических замыслов было бы идеальным, если бы господин Крыницин, потеряв голову от вожделения и уязвлённого самолюбия, просто набросился бы на Алевтину, как какой-нибудь сексуальный маньяк.

В этом случае велика вероятность, что спящие способности красавицы, которые я разглядел у неё во время их визита к нам, проснутся, как это случилось с нашей Лизой.

Да, у неё тоже были способности, другое дело, что она сама об этом, скорее всего, пока и не подозревала.

Во время разговора в нашей гостиной, я таки разглядел, что она «Хозяйка ветра и молний» пятого уровня. Не бог весть, конечно, какой высокий уровень. Елизавета моя уже четырнадцатый взяла, а Светка серёгина аж семнадцатый…

Но, когда Лиза с перепугу приложила троекотовских жлобов, она тоже была не сильно продвинутой, так что шансы на то, что всё у нас получится, сравнительно высоки…

А если получится, то мне удастся, пообщавшись поближе с Алевтиной, плавно перевести её внимание и внимание её шефа, господина генерал-майора Пронина на более удобную для меня в настоящее время тему…

Но для того, чтобы всё получилось, как мне того хочется, события нужно будет не пускать на самотёк, а, если необходимо, направлять, корректировать и иногда подстёгивать.

А для этого я снабдил Проньку такими же феромонами, которые входили в состав парфюма очаровательной Алевтины, хе-хе…

Это поможет в нужный момент придать отношениям внутри руководства комиссии дополнительную динамику и пикантность.

Не, ну Пронька у меня — натуральный шкодник. Сидим мы, значит, всей нашей компанией в глубоких креслах перед голопанелью.

Перед нами столик с вином и фруктами…

В общем, культурно отдыхаем, пьём хорошее вино…

Обмениваемся комментариями по поводу того, как менялось выражение лица военного советника, по мере того, как его порученец докладывал ему в красках и в лицах о том, что и как ответила ему госпожа секунд-майор.

Господин Военный советник краснел, вращал глазами, усы топорщил, в общем, возмущался по всякому. Как вдруг…

Экран на минутку погас. Но, только на минутку. За это время, как оказалось, Пронька переместился в апартаменты Алевтины.

И вот тут на экране возникла весьма волнительная сцена переодевания красавицы-разведчицы перед ростовым зеркалом.

Переодевалась, то есть, раздевалась она медленно, артистично, словно знала, что за ней наблюдают.

Мы же с Семёном вылупились на это действо, словно два лесовика, впервые выбравшиеся из своих дремучих зарослей в ближайший городишко и посетившие там стриптиз-бар.

Зрелище перед нашими глазами открылось, прямо таки, завораживающее. Меня, естественно, пробрало, но это не удивительно. Я к женской красоте очень неравнодушен.

Так ещё ведь и Семёна торкнуло не по детски! А он у нас кремень, и, уж ежели и у него самопроизвольное слюноотделение началось, то значит женщина действительно, ну, просто, мега-привлекательна и желанна…

Но, надо сказать, что я этим волшебным зрелищем наслаждался очень не долго. Истер не позволила мне по достоинству оценить фигуру Алевтины, лишённую одежды — она снова ущипнула меня. Совершенно безжалостно и, к тому же, неожиданно так.

Я аж подскочил.

— Не, ну, то, что тебя от сладкого за уши не оттащить, я знаю, — ехидно заметила она, — но чему ты своего Проньку учишь? За переодевающимися дамами подглядывать? И это в присутствии невесты!

— Какой невесты? — не понял я.

— Как какой? — нарочито гневно воскликнула Истер, хотя было видно, что сейчас она веселится во всю, — а кто меня сегодня своей невестой провозгласил при всём честном народе? Я ж уже и фату заказать успела, а ты, оказывается, задний ход дать решил?

Веселилась не только она, все окружающие с ухмылками разной ширины наблюдали за нашей перепалкой.

— Окстись, женщина! — я решил, что надо обороняться, иначе прямо тут загонят под каблук, — я разве свадьбу обещал?

— Вот видишь, а я тебе говорила! — это Лиза решив, видимо, подлить бензинчику в костёр, обратилась к Истер, — он считает, что обещать жениться, это одно, а жениться, это совсем другое…

— Ну хватит уже, — взмолился я, — давайте делом займёмся…

— Каким таким делом? — Истер решила извлечь из ситуации максимум положительных эмоций, — ты называешь делом разглядывание обнажённой груди и прочих прелестей совершенно чужой для тебя тётки? В то время, как верная невеста чахнет тут от недостатка внимания и мужской ласки?

Грудь у Алевтины, кстати говоря, была очень даже привлекательная. Ну и всё остальное тоже. В общем и целом — несомненный зачёт, как это говорится.

— Зара, ты всё как следует осмотрела? — мобилизовав все свои внутренние ресурсы, я неимоверными волевыми усилиями придал своему голосу деловую окраску, — тебе же в неё перевоплощаться, не забыла?

— Я смотрю, не изволь беспокоиться, — отвечала она, кстати, уже на хорошем русском языке, — только нам надо будет быстренько найти одежду, хотя бы отдалённо похожую на то, во что она сейчас переоденется.

— Я слежу, — уже деловым голосом сообщила Лиза, — что-нибудь подберём по-быстрому.

— И, Зара, — продолжил я, — а голос этой женщины сможешь скопировать?

— Конечно, Андрей Петрович, — она развратно улыбнулась, произнося эти слова с тем самым сексуальным придыханием, которым Алевтина пыталась воздействовать на мою психику.

— Нормально, — хрипло ответил я. Действительно, тембр и интонации она уловила хорошо. Я это прочувствовал. Талант, однако.

Зара наша, актриса, конечно от Бога… Ну, или наоборот, от его вечного оппонента, чертовка, всё-таки…

Как мы и предполагали, Алевтина, помня о кобелином характере своего временного начальника, старалась одеться максимально строго, да и вообще, выглядеть как можно менее привлекательно.

Раздевшись, она, разумеется проследовала в душ. Я дал команду Зоэ не вести трансляцию волнительного зрелища омовения этой привлекательной женщины, во избежание, так сказать.

И правильно сделал. Этим я уберёг себя от многочисленных подколок и подначек.

Хотя сам не мог отказать себе в том, чтобы полюбоваться на гибкое тело прелестницы. Мне то Пронька всё это продолжал транслировать.

Да, слаб человек, подвержен соблазнам… Эх, но, что делать, такой уж я сластолюбец…

Но я обратил внимание и на то, что Алевтина, помимо того, что тщательно смыла всю свою боевую раскраску, ещё и обработала всю себя жидкостью-нейтрализатором феромонов.

Наивная… Мы же это, хе-хе, предусмотрели. Пронька, когда это станет необходимым, впрыснет в воздух немного этой забористой химии…

И, для визита к начальнику на доклад по результатам первого дня работы, она выбрала строгий форменный мундир.

Надо сказать, что это был далеко не такой мундир, который был на ней во время поездки к нам.

Если мундир, что она надела на встречу со мной, при всей его закрытости, всё-таки подчёркивал все изгибы её восхитительной фигуры, то тот, что она выбрала для визита к дражайшему Павлу Лаврентьевичу был его полной противоположностью.

Когда она его надела на себя, то ближайшая ассоциация, которая у меня возникла, это была ассоциация с монашеской рясой.

Мундир этот был размера на полтора-два больше, чем надо, а потому висел на её изящной фигурке, как на вешалке, полностью скрывая её, в высшей степени, соблазнительный рельеф.

Она критически оглядела себя. Покрутилась перед зеркалом и, судя по улыбке, осталась довольна.

Скинув пушистые тапочки, она грустно посмотрела на изящные туфельки на высоком каблуке, сиротливо стоящие в углу, а потом, видимо, сделав над собой немалое усилие, всё-таки отвернулась от них.

Со страдальческой миной на красивом лице она обулась в форменные сапоги.

Сапоги были тоже не простыми. Из тонкой кожи, пошиты точно по ноге. И всё же, не взирая на это на всё они выглядели не так выигрышно, как туфли.

Но, судя по всему, сапоги, это тоже было неизбежно.

Алевтина тяжелёхонько вздохнула, одёрнула китель и шагнула за порог.

Пронька мигом переместился в апартаменты военного советника, где и должно было разворачиваться основное действо этого вечера.

Мы все уставились на голопанель.

Раздался тихий стук в дверь.

— Войдите, — зычно крикнул господин Крыницын.

Дверь открылась, и в комнату строевым шагом, с трудом сдерживая улыбку, вступила госпожа секунд-майор.

Мне показалось, что улыбалась она сама над собой, осознавая, насколько диким выглядит её поведение.

— Господин военный советник! Секунд-майор Забелина по вашему приказанию прибыла, — она лихо отрапортовала о прибытии и уставилась, демонстративно выпучив глаза, на начальство.

А начальство, похоже, собиралось начать сегодняшний вечер со скандала…

Глава 6 Конфликт. Развитие

— Итак, госпожа секунд-майор, потрудитесь объяснить ваш отказ прибыть ко мне для доклада, не смотря на мой прямой приказ, который был передан вам через моего порученца?

— А вы, господин военный советник, вернувшись в гостиницу, наверное, и поели, и в порядок себя привели? — Алевтина, похоже, исповедовала то, что лучшая оборонительная тактика, это нападение, — и даже поспать успели?

— Не ваше дело! — взъярился Павел Лаврентьевич, — я вас спросил не об этом!

— Я и отвечаю вам на ваш вопрос, только вот вы и дослушать то, что я вам пытаюсь сказать, не считаете нужным, — Алевтина нисколько не растерялась, прекрасно понимая, что её настоящий начальник, генерал-майор Пронин безусловно примет её сторону в этом конфликте.

И произойдёт это уже, хотя бы потому, что руководитель разведочного департамента на дух не переносил одного важного столоначальника из Тайной Канцелярии, чьим протеже и был усатый ловелас Крыницын.

— Вы… Вы… Вы отвечаете мне вопросом на вопрос, словно… — господин военный советник, хоть и был изрядно зол, но ему таки хватило ума проглотить так и и не сорвавшиеся с его языка слова «презренная иудейка», ибо обвинение в оголтелом антисемитизме могло здорово повредить его карьере, — словно вам нечего ответить мне! — вышел он из затруднительного положения, которое, впрочем, сам себе и создал.

— Ну, не кипятитесь вы так, — насмешливо произнесла красавица, — а то ещё, не дай Бог…

— Что… что не дай Бог? — заорал военный советник, чувствуя полное своё бессилие пред этой хрупкой изящной женщиной, и из-за этого теряя всякий контроль над собой и своим поведением.

А ведь план его патрона сводился как раз к тому, чтобы воспользоваться результатами её работы, дабы, присвоив себе после удачного завершения этой миссии все лавры, обеспечить себе, ну и своему подопечному, дальнейший карьерный взлёт.

А потому, как бы Павлу Лаврентьевичу этого не хотелось, но сделать он с ней ничего не мог, так как сам из себя ровно ничего не представлял и все его надежды были связаны именно ожидаемыми результатами её деятельности.

— Я хотела сказать, что вы так разволновались, что не дай Бог… — она сделала небольшую паузу, но на этот раз господин Крыницын нашёл в себе силы совладать со своим праведным гневом и, мрачно набычившись, промолчал, — не дай Бог, — продолжила язвительная красавица, — кишка на улицу выбежит, — и, договорив это оскорбление до конца, обезоруживающе улыбнулась, скроив при этом умильно-озабоченную физиономию.

Похоже, этим она стремилась показать, насколько её заботит и беспокоит состояние анального здоровья обожаемого начальника…

Мы с интересом наблюдали за тем, как на голопанели разворачивается эта сцена.

Пронька показал себя замечательным оператором. Он выбирал точки, откуда вёл передачу изображения, находил выгодные и необычные ракурсы, умело вставлял крупный план, мастерски передавая, таким образом, весь драматизм происходящего.

У меня даже были моменты, когда мне казалось, что я смотрю художественную голопостановку.

И, судя по тому, что мы увидели, господин военный советник проигрывал эту словесную дуэль вчистую.

Но, это было не в наших интересах. В наших интересах было бы продолжение этого противостояния, пусть и иными средствами.

А потому я дал Проньке команду на распыление феромонов.

Таким образом, мы создадим нашему усатому гладиатору дополнительную мотивацию продолжать попытки взять верх над своей противницей.

Причем «взять верх», как фигурально, так и, гммм, физически.

Ну, и вообще, это даст возможность перевести противостояние, скажем так, несколько в иную плоскость…

До горизонтальной плоскости, я конечно, сильно сомневаюсь, что дело дойдёт, но всё-таки…

Любая попытка господина Крыницына, предпринятая в этом направлении, сильно увеличит вероятность того, что наши усилия таки увенчаются успехом и мы добьёмся желаемого.

Да и вообще, независимо от того, получится у него что-нибудь или нет, в любом случае, будет весело, хе-хе…

Пронька не подкачал. Феромоны вырвались на простор, и Павел Лаврентьевич сразу же вдохнул их полной грудью. А так как Пронька распылил их непосредственно рядом с ним, то они даже толком не успели разойтись по всему помещению…

И тут на Крыницына снизошло понимание того, что задавить горлом своенравную девицу, к его великому сожалению, не удастся.

Она, похоже, в курсе реальной расстановки сил, и уж очень уверена в себе. Окончательно ссориться с ней сейчас нельзя. А потому, надо стараться как-то по другому добиться желаемого.

А отомстить… Отомстить он сможет и потом.

И, чем выше ему удастся вскарабкаться по карьерной лестнице по результатам этой командировки, тем быстрее он сможет насладиться местью. Он размажет эту гордячку…

Она будет у него в ногах ползать и бороться за право согревать ему постель… Она будет умолять его о том, чтобы он снизошёл до неё и благосклонно владел её телом…

Мечты…мечты… Господин военный советник вынырнул из мира своихвлажных грёз и, кстати, вспомнил о том, что, к сожалению, все его попытки совратить госпожу Забелину до сих пор заканчивались оглушительным фиаско.

Последний раз, когда он пришёл к ней с шампанским и цветами, в надежде на понимание и хоть какую-то благосклонность, она его выпроводила.

Выпроводила грубо, бесстыдно сославшись на регулярные женские недомогания.

Но тогда он ясно прочёл в её глазах, что стоит ему ещё хоть что-нибудь вякнуть, и она тут же отходит его по мордасам этим самым букетиком…

Надо сказать, что где-то глубоко внутри у него теплилась слабая надежда на то, что ещё не все потеряно.

И что, может быть, стоит только найти верный подход к этой недотроге, как доселе неприступная крепость выбросит белый флаг и безоговорочно сдастся на милость победителя, то есть на его милость.

И уж тогда он… Снова пришлось делать над собой усилие, чтобы избежать переноса в тот чудесный мир мечты, где он всегда силён, где все прекрасные женщины и всевозможные удовольствия принадлежат только лишь ему.

Сейчас не время. Как это ни противно, но надо исправлять ситуацию и делать вид, что инцидент исчерпан…

Господин Крыницын сам не заметил, как его состояние изменилось. Всего пять минут назад он хотел физически уничтожить эту наглую и своенравную девчонку.

А теперь он до зубовного скрежета хочет обладать ею и готов отдать за это всё, что угодно. Она сейчас могла бы из него верёвки вить, если бы захотела…

Хорошо, она об этом не подозревает. Или, всё же, подозревает? Вон как смотрит, насмешливо, с прищуром…

Ему вдруг захотелось крепко обнять её, поднять на руки лёгкую, гибкую и такую желанную девушку. Отнести к кровати, бросить её на перину и самому обрушиться сверху, не давая выскользнуть из под тяжести своего тела…

Сорвать с неё одежду и, добравшись до столь желанного и упругого женского тела мять… Мять… Тискать… Целовать взасос… Вылизывать каждую ложбинку на её бархатистой коже… И наслаждаться её стонами, которые будут вырываться из её горла в такт ударам беспощадного тарана…

— Так, спокойнее, Паша, — Павел Лаврентьевич тряхнул несколько раз головой, пытаясь избавиться от липкого морока, обволакивающего его рассудок сетью потливых желаний.

Он вдруг с ужасом ощутил каменное напряжение в паху.

Взглянув на так и стоящую в дверях девушку он увидел, как в в бирюзовой глубине её огромных глаз кружится насмешливый хоровод весёлых искорок.

Она не отрываясь смотрела на предательски встопорщившийся на его брюках бугор, ясно и недвусмысленно обозначивший, какие именно мысли сейчас крутятся в его голове, и какие желания сейчас им безраздельно владеют.

— Гммм, — девушка многозначительно прочистила горло, — я, похоже, как-то не вовремя к вам зашла, извините, — а в глазах её прыгали и кувыркались огненные чертенята, — наверное, будет лучше, если сейчас я оставлю вас… Успокаивайтесь, приходите в себя, — и, уже в дверях, обернувшись, она сочувственно сказала, — как успокоитесь, дайте знать, доклад то мой вы так и не выслушали…

Дверь хлопнула, и, оставшийся в одиночестве Крыницын обессиленно рухнул в кресло.

— Ну, что же, все очень не плохо, — нарушил я тишину, воцарившуюся в комнате, — занятное зрелище, не правда ли?

— Да, — согласилась Истер, — а девчонка то молодец, умыла этого хлыща…

Ну да, кто бы сомневался, хе-хе. Все наши дамы, как одна, встали на сторону Алевтины. Женская солидарность, она такая.

— Ну да, — согласилась Светлана, — красиво она его. Но, как бы он теперь мстить не стал…

— Думаю, она знала, что делала, — успокоил я своих дам, — уж в чём-чём, а в бестолковости Алевтину Афанасьевну подозревать не стоит. Мне кажется, она знает, что делает.

— Всё это замечательно, — согласилась Истер, — а дальше-то что предпримем?

— А дальше… — я не смог удержаться от театральной паузы, — а дальше мы ещё пошерудим палочкой в этом, с позволения сказать, осином гнезде. И в роли этой волшебной палочки выступит… — народ начал переглядываться, но постепенно все взгляды скрестились на чертовке, — вы правильно угадали, это будет Зара!

— Так что, пора собираться? — деловито спросила она.

— Да, — времени, у нас, по моим расчётам, оставалось не так много, — в твоём распоряжении десять минут. И, знаешь, мундир не надевай, — я прищурился, обдумывая очередное мелкое изменение плана, а надень-ка ты…

Зара смотрела на меня, в ожидании продолжения.

Я подмигнул ей и закончил мысль:

— Надень какое-нибудь кружевное бельё, такое, чтобы выглядело пособлазнительнее… Ну, там где ткани поменьше, а кружавчиков всяких игривых — побольше. Ведь у нас же есть такое? — я вопросительно посмотрел на Истер.

— А то ты и не знаешь совсем, — со смехом отреагировала она, — не беспокойся, найдём, для такого-то дела.

— Ага, ну, значит, с бельём решили, — удовлетворенно проговорил я под общий смех присутствующих, — но поверх этого белья должен быть какой-нибудь откровенный халатик… или лучше, наверное, игривый полупрозрачный пеньюарчик.

— А откровенный полупрозрачный шёлковый халатик пойдёт? — с подначкой поинтересовалась Лиза, — мы как раз такой и приобрели, в числе прочих тряпочек, что для Зары заказывали. И бельё кстати тоже ей прикупили… — она шаловливо на меня уставилась и продолжила, — как раз такое, как ты, оказывается, любишь…

Я слушал её, ёжась под многообещающим взглядом многозначительно улыбающейся подруги… Но, вроде как пронесло.

— Да, давайте тогда так, — я повернулся к Заре, — ты перевоплощайся в эту Алевтину…

Зару тут же окутало уже знакомое нам марево, и через минуту на меня смотрели бездонные бирюзовые глаза. У меня аж мурашки по спине побежали.

— А вы, — продолжил я глядя на Истер с Лизой, — берите её, и переодевайте, наверное, в то самое бельё, ну и в пеньюарчик потом заверните… Ну, не здесь же, — с укоризной сказал я начавшей раздеваться прямо тут Заре.

— Жаль, — промурлыкала та, — я думала, ты посмотреть хочешь… Пронькину трансляцию то тебе толком досмотреть не дали же… — и хитро так улыбнулась.

— Можно подумать, что сейчас досмотреть дадут, — буркнул я, уколовшись о взгляд подруги, — идите давайте, наряжайте её, красьте, в общем, создайте ей товарный вид…

Дамы удалились, а я налил себе вина. Они там провозятся некоторое время, а я хоть освежусь слегка. Нервишки, опять таки, успокою, а то все меня провоцируют. Так и норовят из равновесия вывести и под монастырь подвести.

Один Семён меня понимает и мне сочувствует…

Мы с Семёном переглянулись, чокнулись, и выпили. Стало немного легче.

Я посмотрел на голопанель. Пронька продолжал трансляцию из обители военного советника.

Бедняга Крыницын так и сидел в кресле. Хотя, следует отметить, что он стал несколько спокойнее. Действительно, возмутительно-провокационный бугор на его штанах заметно опал и стал уже далеко не так заметен.

Либо в его организме снизилась концентрация феромонов, либо он просто немного пришёл в себя ввиду того, что особа, своим соблазнительным видом поддерживавшая его, мягко говоря, в тонусе, в настоящий момент покинула помещение.

Я мысленно обратился к Проньке, предложив ему пока никуда не уходить, но, на всякий случай, периодически впрыскивать в атмосферу немного феромонов.

Нет, я не ставил своей целью издеваться над беднягой. Для меня сейчас было важным, чтобы он двинулся по направлению к номеру, где разместилась госпожа Забелина.

Повод для этого визита она ему дала, предложив дать ей знать, когда он успокоится.

Успокоиться то он, конечно, слегка успокоился. Но та химия, концентрацию которой в номере советника Пронька теперь будет прилежно поддерживать, должна рано или поздно сподвигнуть его двинуться по направлению к номеру, где его ждёт невыносимо соблазнительная ведьма с глазами цвета морской волны.

А местечко для портала Пронька нашёл просто замечательное, кстати. Он для этой цели присмотрел просторную подсобку, которая располагалась очень удачно.

Она находилась как раз на этом этаже, за поворотом коридора. Между апартаментами господина Крыницына и номером госпожи Забелиной.

Но вот, я обратил внимание на то, что сидевший до сих пор в своём кресле господин военный советник начал беспокойно ёрзать.

Он открыл глаза, огляделся.Облизнул засохшие губы, потом резко встал, и прошёл к мини-бару.

Извлёк оттуда бутылку, на которой красовалась зеленоватая этикетка с надписью «Кедровка».

— О, — подумал я, — а господин военный советник-то, оказывается, гурман.

Действительно, настойка на кедровых орешках, штука достаточно редкая, так как кедры встречаются далеко не на каждой планете. Весьма редкие растения.

Налив себе грамм пятьдесят, он перевернул гранёный стаканчик себе в глотку, крякнул и занюхал рукавом мундира.

После чего подошел к зеркалу и начал придирчиво осматриваться.

— Не иначе, как собрался на выход, — сообразил я.

Счёт пошел на минуты.

Я тут же вызвал Истер по коммуникатору:

— Ну как, подготовили диверсантку? — поинтересовался я.

— Почти, — напряжённо ответила подруга, — глаза дорисовываем.

— У вас не больше трёх минут, — пояснил я причину своего выхода на связь, — клиент дозревает. Так что через три минуты жду вас у портала.

— Поняла, скоро будем, — Истер нажала отбой.

А я, переключив трансляцию на небольшой экранчик своего коммуникатора отправился к створу портала, где уже подрагивала и шла мелкой рябью перламутровая плёнка пространственного перехода.

Господин Крыницын по-прежнему находился перед зеркалом, крутил ус и корчил своему отражению рожи. Не иначе, нарциссизмом-то он, всё-таки, страдает, и, как бы, нарциссизм этот у него уже и не в начальной стадии.

Тут, судя по всему, случай уже достаточно запущенный.

Послышались шаги и приглушённые женские голоса. Это Истер с Лизой вели к порталу Зару, притворяющуюся Алевтиной Афанасьевной.

Не могу ещё раз не отметить, что притворялась наша Зара очень талантливо. А если учесть, как девчонки мои её нарядили, то у несчастного советника шансов нет. Совсем нет.

Я, хоть и представлял себе примерно, что сейчас увижу, всё равно, был поражён… Ну, скажем, в самое сердце… Поражён тем, как соблазнительно, и, одновременно невинно и беззащитно выглядела Зара в образе Алевтины.

Огромные наивные бирюзовые глаза, продуманно-хаотичная причёска и точёная фигурка, завернутая в невесомый шёлк, сквозь который интригующе просвечивает чёрное кружевное бельё…

Девчонки ещё проявили инициативу, и дополнительно надели на Зару пояс для чулков, ну и сами чёрные чулочки, разумеется.

Это сразу дало + 100500 к эротичности её облика.

Да, у Паши шансов нет. Он вляпается по самое «не балуйся», как это говорится…

Я бросил взгляд на экран коммуникатора. В этот момент господин военный советник, собравшись с духом, как раз поворачивал дверную ручку, чтобы выйти в коридор.

— Зара, пошла, — я кивнул чертовке, и она уверенно шагнула в перламутр перехода…

Глава 7 Провокация

Ну а дальше… Дальше вся наша компания в полном составе, затаив дыхание, приступила к просмотру трансляции, которую вёл из полумрака гостиничного коридора наш Пронька.

Зрелище обещало быть весьма увлекательным и пикантным. Ну, по крайней мере, так было задумано.

А как оно получится, это уже во многом зависело от Зары. Но у меня было такое чувство, что она-то уж не подкачает.

Первое, что мы увидели на нашем экране, это то, как по коридору уверенной походкой Командора шествовал господин Крыницын, в котором бурлил и пузырился сложный коктейль эмоций. Собственно, эмоции и подталкивали его вперёд.

В состав этой гремучей мотивационной смеси входило и желание реабилитироваться в собственных глазах, и стремление овладеть этой непокорной женщиной… И её сопротивление загадочным образом распаляло его ещё больше.

Он рассчитывал, овладев её телом и подавив сопротивление, не только получить наслаждение, которое обещало быть изысканно-пряным и упоительным, но и установить свою безоговорочную власть не только над её телом, но и над душой, над всеми её помыслами и желаниями… Он, как всегда, стремился доминировать и повелевать.

Кулаки сжаты, усы самопроизвольно шевелятся, во взгляде — угрюмая решительность и плохо замаскированная похоть. Красавец, однако.

А навстречу ему двигалась Зара в облике Алевтины. По мере сближения с объектом наших манипуляций выражение её лица приобретало всё более обеспокоенное и сочувственное выражение, сквозь которое пробивалось вожделение.

Да, мы не прогадали. Актриса она замечательная, и, кроме того, нам было видно невооружённым глазом, что эта роль ей нравится.

Потому и делает она порученное ей дело не за страх, а за совесть, искренне наслаждаясь процессом.

И вот, наконец, хрупкая фигурка, задрапированная в полупрозрачный шёлковый халатик, сквозь который просвечивает кружевное бельё появилась из-за поворота коридора.

И, красавица, словно торопившаяся куда-то, не сделав и трёх шагов буквально уткнулась в широкую грудь руководителя миссии, который, надо сказать, подобного подарка судьбы и вовсе не ожидал.

Девушка жалобно и испугано пискнула, но, соприкоснувшись с мускулистым телом начальника, никаких попыток отстраниться от него пока не предпринимала. Напротив, опешившему от столь приятной случайности Павлу Лаврентьевичу даже показалось, что она прижалась к нему ещё плотнее:

— Ой, это вы… — выдохнула Зара, и, как бы невзначай провела жаркой ладошкой по животу бравого военного советника, — а я так испугалась… — и подняла на него огромные глаза, в которых Павел Лаврентьевич прочёл робкую мольбу о защите, ласке… Ну, и много чего ещё он там прочёл…

Надо сказать, что это внезапное столкновение в интимной полутьме пустого гостиничного коридора мигом выбило из его головы все слова, которые он готовил для встречи со строптивой подчинённой.

Теперь в его голове воцарилась гулкая пустота, и он остро ощутил жар прижавшегося к нему женского тела. Он, неожиданно для себя, весь погрузился в свои тактильные ощущения…

С некоторым смущением он ощутил, как в паху наливается тяжестью и восстаёт, обретая, как ему показалось, собственную волю, его естество. И как оно, соприкасаясь с бедром прижавшейся к нему столь желанной красавицы обретает упругость и твердеет…

Павел Лаврентьевич инстинктивно облепил ладонями трепещущий стан своей дерзкой подчинённой, голова его закружилась от будоражащих запахов, ворвавшихся в его ноздри…

Едва переборов внезапно нахлынувшее волнение, и он только и смог, что растерянно пробормотать:

— А я шёл к вам… — он никак не мог совладать с захлестнувшими его эмоциями, — ваш доклад… — её ладошка тёплой улиткой ползла по его торсу, и ощущение этого медленного движения просто лишало его возможности осмысленно строить даже простейшие фразы.

Пронька бесплотным духом вился вокруг парочки, стремясь запечатлеть все нюансы этого внезапного столкновения.

Вот на экране крупным планом видно, как красавица медленно облизывает свои алеющие губы розовым подвижным язычком…

Пронька немного опускает фокус, и вот уже перед нашими глазами оказываются тяжёлые полусферы её грудей, немного деформированные от того, что оказались плотно прижаты к торсу начальника. А он, наверное, отчётливо почувствовал сквозь тонкую ткань сорочки прикосновение её затвердевших сосков.

А ещё несколько секунд спустя мы видим, как широкая ладонь господина Крыницына сминает упругую девичью ягодицу…

Да, в Проньке пропадает талантливый оператор. Ему удалось передать нам всё очарование момента этого неожиданно-сладостного соприкосновения двух тел…

Но, всё хорошее, так или иначе, заканчивается. Как это и было предусмотрено разработанным нами сценарием, Алевтина, то есть, конечно, Зара, внезапно залилась румянцем и робко отстранилась от обволакивавшего её со всех сторон военного советника…

— Право мне не ловко, — пролепетала она, — я совсем не одета… — кстати, у доблестного чиновника, окончательно утратившего к этому моменту способность критически мыслить, и вовсе не возникло вопроса, а куда это она в таком виде, собственно, направлялась-то…

Он хотел сказать что-нибудь вроде того, что она замечательно выглядит и что его очень даже устраивает её неглиже, но из его моментально охрипшего горла вырвалось только какое-то невнятное урчание.

Прелестница, тем временем, ловко вывернулась из его объятий и, оказавшись вне пределов досягаемости его загребущих рук, проворковала:

— Ой, мне так неудобно, — скроив, при этом смущённо-шаловливую мордаху и пару раз хлопнув пушистыми ресницами, — я пойду, наверное, к себе, приведу себя в порядок, — и увидев, что господин Крыницын пытается раскрыть рот, чтобы что-то сказать, добавила, — приходите ко мне чуть попозже, — тут она неожиданно подшагнула к обескураженному советнику и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула его в щетинистую щёку.

Пока же чиновник пытался прийти в себя от столь обнадёживающего и многообещающего знака внимания, она со смехом побежала обратно, и перед тем, как исчезнуть за поворотом коридора, крикнула ему, обернувшись:

— Приходи ко мне через пятнадцать минут, — небрежным жестом отправила ему воздушный поцелуй и звонко крикнула, — я буду ждать!

Господин Крыницын некоторое время стоял столбом, пытаясь понять, что это сейчас такое было. Отчаявшись разобраться в этом, он перешёл к следующему вопросу, решение которого было на очереди, а именно, что теперь делать то?

Оглядев себя, и опять отметив, что брюки неприлично топорщатся на самом интересном месте, он развернулся, и словно сомнамбула, неверным шагом отправился восвояси.

Пронька, как вы понимаете, отправился за ним, транслируя нам бурю эмоций, ежесекундно меняющую выражение его лица.

Дверь в комнату, где мы смотрели увлекательнейший репортаж Проньки, раскрылась, и внутрь шагнула сияющая Зара.

Она совершенно законно гордилась хорошо выполненной работой, и на её хитрющей физиономии господствовала довольная улыбка. Хвостик, которого не было видно, покуда она пребывала в чужом облике, сейчас радостно трепетал и кончик его выписывал замысловатые траектории за спиной чертовки.

— Ну как вам? — спросила она, приняв позу, которая, по её мнению, давала зрителям насладиться всеми достоинствами её во всех отношениях замечательной фигуры.

— Отработала ты замечательно, — хмыкнула Истер, но, видимо уловив эмоции чертовки, и сообразив, что её игривый настрой никуда не делся, добавила, — но сейчас, я так думаю, самое время переодеться, и сменить, гмммм, рабочую одежду на что-нибудь, — тут она взяла небольшую паузу, выбирая слова, — менее провокационное…

— Скучные вы, — со вздохом констатировала Зара, и, наткнувшись на пристальный взгляд Истер, отправились переодеваться.

Однако, уже менее, чем через пять минут она снова была среди нас. Правда, её полупрозрачный халатик уступил место вполне приличному и в меру просторному комбинезону, так что у подруги на этот раз не возникло никаких нареканий.

Пока господин военный советник, пребывая в мучительном ожидании, ходил в своём номере из угла в угол, ежеминутно бросая полные надежды и нетерпения взгляды на висящие на стене старомодные часы, мы налили себе вина и сдвинули бокалы.

— Давайте выпьем за удачное начало нашей шалости! — провозгласил я.

Выпив, мы снова перенесли своё внимание на то, что нам транслировал Пронька.

— Так, — обратился я к своим товарищам, — а вот сейчас может произойти всё, что угодно. Алевтина, как я предполагаю, сейчас пребывает отнюдь не в самом лучшем расположении духа, а, поскольку Зара от её лица пригласила в гости военного советника. Произойти может, действительно, всякое…

— Да уж… — протянула Светлана, вероятно, живо представив себе, что может произойти при попытке Павла Лаврентьевича вторгнуться в личное пространство Алевтины Афанасьевны, — может позвать Эви, на всякий случай?

— Знаете, а это не такая уж и плохая идея, — отозвался я, — зови её. Ведь случиться может действительно, всё, что угодно, а в наших планах сейчас несчастные случаи и жертвы не предусмотрены…

Немного подумав, я дополнительно распорядился:

— Так, приготовьте, на всякий случай, два комплекта первой помощи, и, наверное, дополнительный энергетический блок, чтобы, если Эви придётся оказывать экстренную помощь с использованием своих целительских умений, у неё не возникло проблем с энергией…

Пришла Эви, Истер вполголоса ввела её в курс дела, обрисовав проблемы, которые могут возникнуть по ходу дела.

Я на всякий случай сунул в карман парализатор, поскольку действующие лица могли пойти в разнос и заняться членовредительством по полной программе. И в этом случае их надо было бы быстро остановить. Остановить надёжно, но без нанесения какого-либо ущерба для здоровья.

Мне очень не хотелось, всё-таки, чтобы наши действия привели к тому, чтобы кто-то из действующих лиц пострадал.

Или, что ещё менее желательно, чтобы кто-то из тех, кто вообще никакого отношения к происходящему не имеет, попал бы под раздачу.

Теперь, когда мы подготовились к возможным неприятным случайностям, всё наше внимание опять было устремлено на экран.

Кстати, по моей просьбе Пронька буквально на минуту перенёсся в апартаменты Алевтины. Мне хотелось примерно представлять себе, чем она занимается, чтобы попытаться прикинуть варианты развития событий.

А девушка, видимо для того, чтобы успокоить нервы, не нашла ничего лучшего, чем принять тёплую ванну при свечах.

Она нежилась в тёплой воде, окутанная невесомой ароматной пеной под тихую скрипичную музыку, изливавшуюся из небольших колонок, висящих под потолком.

— Ну, давайте теперь и за купающейся девушкой будем подглядывать, — это Светлана вернула меня с небес на землю, опередив Истер, которая только формулировала своё замечание.

— Дамы, — возразил я, — мы же должны знать, в какой обстановке будут развиваться дальнейшие события… Тем более, Пронька уже переключается обратно, на нашего любимого персонажа.

И действительно, на экране опять возникла знакомая усатая физиономия.

Господин Крыницын стоял перед мини-баром и придирчиво выбирал шампанское.

Тут я отстранённо подумал, что выбирать сейчас большие и тяжёлые бутылки явно не в его интересах, так как риск того, что они войдут в тесное соприкосновение с его черепом, достаточно высок.

Но он, видимо, не имел никаких способностей к телепатии, и не смог прочесть мои мысли и проникнуться моими опасениями, так как облюбовал самую большую бутыль из имеющихся.

Он выбрал пузатую двухлитруху толстого стекла. А я непроизвольно сморщился, когда представил себе, как эта ёмкость со всего размаху опускается на его макушку, тёмное стекло раскалывается на тысячи острых осколков, разлетающихся во все стороны, и содержимое бутылки, шипя и пенясь, стекает на его страдальчески исказившуюся физиономию.

Но, будем надеяться, до этого,всё-таки, не дойдёт.

Хотя, кто его знает. Меня, всё же, немного беспокоило то, что Алевтина оказалась потенциальной хозяйкой не только ветра, но и электричества.

Травмировать массивного чиновника с помощью ветра ей вряд ли удалось бы, учитывая то, что уровень развития её способностей пока совсем невысок.

А вот если на свободу вырвется электричество, то у Эви может появиться много работы, а если учесть то, что Алевтина ещё и в ванне возлежит, то тут последствия могут быть просто непредсказуемыми.

Но, ладно, будем пристально наблюдать, и, по возможности стараться предотвратить нежелательные эксцессы.

Тем временем стрелки настенных часов в номере господина Крыницына показали ему, что пятнадцать минут, о которых просила Алевтина, наконец, истекли.

Чиновник, снова придирчиво оглядев себя в зеркале, решил, что выглядит достаточно мужественно и привлекательно, взял выбранную для визита бутыль и открыл дверь в коридор.

Гостиничный коридор встретил его всё тем же пыльным полумраком и едва слышным поскрипыванием половиц.

Павел Лаврентьевич, разволновавшийся, к своему собственному удивлению, как первокурсник-очкарик перед первым свиданием, шагнул за порог.

Странно, но в его теле вибрировала и дрожала каждая жилка. Происходило это, видимо, от волнения и предвкушения, умело разожжённых большеглазой проказницей, от ожидания какого-то нереального, просто-таки небесного блаженства, которое было обещано ему томным взглядом Алевтины из под трепещущих пушистых ресниц.

Он не помнил, о чём он думал, покуда шел те несколько десятков шагов, отделявших его от райского наслаждения…

И вот он стоит перед дверью в её номер, и нерешительно переминается с ноги на ногу. Наконец, он сделал над собой усилие и несколько раз стукнул костяшками пальцев по дверному полотну.

За дверью царила полная тишина. Как Павел Лаврентьевич ни вслушивался, до слуха его не доносились ни звуки шагов, ни голос желанной красавицы…

И он, словно во сне, повернул вычурную бронзовую ручку. Дверь приоткрылась. За ней было почти абсолютно темно, и лишь откуда-то из внутренних помещений апартаментов пробивался слабый лучик неверного дрожащего света…

Господин Крыницын, подгоняемый распалённым желанием, сделал шаг в темноту, наполненную волнующими запахами…

Кульминация событий этого вечера неумолимо приближалась…

Глава 8 Хозяйка ветра и электричества

Как на грех, как раз в этот момент Алевтина, решив, что хватит нежиться, пора и честь знать, выбралась из воды.

Завернувшись в полотенце при неверном свете свечей, она вышла босиком из ванной, оставляя по пути мокрые следы.

Услышав какой-то странный шум, она остановилась и прислушалась. К её превеликому удивлению, из холла доносился звук чьих-то неуверенных шагов. Такое впечатление, словно кто-то тяжёлый в нерешительности топтался на одном месте, заставляя половицы жалобно поскрипывать.

— Кого это, интересно, черти принесли? — раздражённая мысль, возникла, казалось, сама по себе, — я же, вроде как, вешала на дверь табличку «Не беспокоить»… Или не вешала? Чёрт, не помню… Совсем нервишки разболтались… А всё из-за этого… Начальничка, чтоб его приподняло да шлёпнуло…

Преисполненная праведного негодования она двинулась к источнику подозрительных звуков, включая по пути свет, намереваясь изгнать нарушителя, покусившегося на её личное пространство.

— Ну, слава Богу, из ванной она таки ушла, — выдохнул я, — теперь неприятности, хоть и не исключены вовсе, но если и произойдут, то ущерба от них будет, всё таки, поменьше. Так или иначе, если она призовёт электричество, то сама, хоть, не пострадает.

— Очень хочется на это надеяться, — последовал пессимистичный комментарий Истер, — но, на твоём месте я бы не расслаблялась.

Мы все, затаив дыхание, смотрели за сближением основных действующих лиц сегодняшней вечерней драмы. Между ними оставалось две двери. Пронька метался от военного советника до Алевтины, и обратно, нагнетая напряжение. Я ёрзал, как на иголках. Волновался, что поделаешь.

И тут меня вдруг обуяли всяческие опасения. Видимо, пессимистический настрой Истер передался и мне… Ну, правильно, она же у нас эмпат, и теперь, наверное, может не только чувствовать эмоции окружающих, но и передавать им свои. Надо у неё поинтересоваться, кстати, контролирует ли она это своё свойство, а сейчас…

— Зара, переоденься-ка в костюм горничной…

— Что это ты удумал? — с подозрением покосилась на меня подруга, — ролевые игры решил тут затеять? Так не время сейчас…

— Нет, — отозвался я, — это ты плохо на меня влияешь, а потому я решил, что пусть у нас будет хоть кто-нибудь, кто сможет оперативно повлиять на события, если они начнут развиваться в нежелательном направлении.

— Тогда я с ней, — вдруг подала голос Эви, — если что, то и квалифицированную медицинскую помощь окажу…

— Хорошо, — одобрил я инициативу нашей прекрасной докторши, — но только без моей команды ничего пока не предпринимайте. И тебе, Эви, в горничную одеваться, наверное, не стоит, так что, если будет необходимо, то выйдешь на сцену со словами «Я врач!».

— Ну, это понятно, — улыбнулась Эви, — но, в любом случае, пока ничего и не случилось, так что буду дисциплинированно ждать твоей команды.

— А по-моему, ждать то уже совсем не долго осталось, — сказала Светлана, глядя на инфопанель, — сейчас они друг друга увидят…

— Ага, — подхватила Истер, — и полетят клочки по закоулочкам…

— Тихо, болтушки, — я старался сконцентрироваться на происходящем, — не отвлекайте…

Немая сцена. Алевтина, кое-как задрапированная в банное полотенце, размашистым движением распахивает очередную дверь.

Полотенце, видимо, как-раз от этого рывка, разматывается, и падает на пол, оставляя её полностью обнажённой.

С другой стороны двери на это волнующее зрелище смотрит оторопевший военный советник, продолжая рефлекторно сжимать в руках бутыль шампанского, словно это последнее, что удерживает его рассудок от окончательного помутнения.

Глаза его лихорадочно шарят по фигуре Алевтины, стремясь запечатлеть в памяти тяжёлые, и, одновременно, высокие груди девушки, увенчанные крупными сосками, темный треугольник внизу её плоского животика, крутой изгиб крепких бёдер…

Он даже не пытается вернуть на место отвисшую челюсть, очень сейчас напоминая тот самый библейский соляной столб, в который обратилась жена Лота.

— Вы? — голосом, в котором клокотала ярость, сдобренная слегка удивлением, — как вы смеете врываться ко мне?

— Я… — проблеял единовременно потерявший всю свою решимость чиновник, — вы же…

— Что я же? — вопрошала Алевтина, угрожающе прищурившись и уперев руки в боки.

Следует отметить то, что её теперешняя нагота её нисколько не смущала… Она была прекрасна в гневе, а у несчастного Паши в мозгу возникла шальная мысль: «Ведьма, как есть, ведьма. Сейчас в козла превратит»…

— Ах ты козёл, — словно эхо его потаённых мыслей донеслись до него слова красавицы, — ты чего сюда припёрся? На сладенькое потянуло?

И тут Павел Лаврентьевич с ужасом отметил, что мокрые пряди волос девушки начали жить собственной жизнью. Они начали извиваться, подобно змеям, поднимаясь в воздух… Ему даже казалось, что он слышит какие-то звуки, напоминающие шипение и потрескивание.

А потом он почувствовал, дуновение ветра, сначала слабое, едва различимое… Хотя, откуда взяться ветру в закрытом помещении? Тут он даже сквозняков раньше не ощущал…

Взгляд его был прикован к лицу госпожи Забелиной, выражение которого не сулило ему ничего хорошего, напротив, в глазах её разгорались странные огоньки, от вида которых господину Крыницыну стало окончательно не по себе.

А ветер усиливался, закручивался вокруг девушки плотными, почти осязаемыми потоками. Пряди её волос плыли по воздуху и по ним бегали, потрескивая, холодные голубоватые искры.

И тут Павел Лаврентьевич испугался, испугался до икоты.

Он с ужасом почувствовал, что ещё немного, и он может позорно утерять контроль над сфинктером прямой кишки…

— Что. Ты. Здесь. Забыл? — чётко артикулируя каждый звук спросила его Алевтина, продолжая сверлить гневным взором. В голосе её явственно лязгал металл.

Павел Лаврентьевич только глотал воздух и вращал глазами. Его разум бился в тисках безотчётной паники. Пальцы разжались, и тяжёлая бутылка обрушилась на пол и разбилась, далеко разбросав острые стекляшки и, вдобавок ко всему, залив ноги чиновника пенистой жижей.

Вдруг плотные струи воздуха, вращающиеся по спирали вокруг Алевтины ещё более ускорили своё движение, отбросив в стороны летящие к ней осколки стекла…

Обнажённое тело девушки вдруг покрылось сеточкой беспорядочно передвигающихся по поверхности её кожи электрических разрядов, и спустя какое-то мгновение в комнате раздался взрыв.

— Вон отсюда! — эти слова она произнесла вполголоса, но они, словно набатом, ударили по ушам незадачливого ловеласа.

Во все стороны ударили зигзаги электрических разрядов, оставляя на обоях уродливые подпалины, а разбушевавшийся не на шутку ветер разнёс в щепки два стула, ударив их о стену.

Девушка же, явившаяся причиной этого буйства природных сил, с протяжным стоном осела на валяющееся у её ног махровое полотенце и затихла.

Господина Крыницына же просто вынесло из номера Алевтины. Дверной проём он преодолел крайне неудачно, приложившись как следует головой о дверной косяк.

Вследствие этого бедняга лишился сознания, и его многострадальная тушка распростёрлась вдоль противоположной от входа в комнату стены коридора. Одежда его была изодрана, и даже слабо тлела кое-где, исходя вонючим дымком.

Хорошо, что обошлось без её открытого возгорания. Но так как незадолго до этого инцидента пострадавший был забрызган шампанским из разбившейся бутыли, возникновения открытого огня удалось избежать.

— Зара, пошла, — привычно скомандовал я, — Эви, приготовиться.

Буквально через две минуты в поле зрения Проньки появилась Зара, перевоплотившаяся в идеальную горничную. Ну, как идеальную… Скажем так, в горничную с идеальной фигурой, всё, как это говорится, было при ней.

Первым делом она склонилась над любителем женских прелестей, продолжавшем пребывать в отключке и лёгкими шлепками загасила тлеющую ткань его одежды.

Убедившись, что бедняга дышит, и жизни его, похоже, ничто не угрожает, она переместилась к Алевтине.

Надо сказать, что девушка тоже была без сознания, а, поскольку она, в добавок ко всему, была полностью обнажена, то от прохладного воздуха уже вся покрылась гусиной кожей.

Зара, хоть и выбрала для себя образ довольно хрупкой девушки, без какого-либо видимого напряжения подхватила на руки Алевтину, и отнесла в спальню, где и уложила под одеяло.

Тем временем, на шум начали подтягиваться постояльцы.

Увидев, что человека три уже с интересом разглядывают расхристанную тушку господина Крыницына, я скомандовал Эви, чтобы она тоже двигалась на место происшествия.

Эви появилась, как мы и условились, со словами: «Я врач».

Первым делом она бегло осмотрела так и не начавшего приходить в себя Павла Лаврентьевича. Убедившись в том, что умирать он не собирается, она обвела взглядом собравшихся:

— Кто-нибудь знает, кто этот человек? — спросила она.

— Это наш главный, — ответил толстяк в массивных роговых очках.

— Экий пижон, — подумал я, — зрение-то скорректировать гораздо дешевле, чем покупать такие винтажные окуляры.

— Хорошо, — деловым тоном продолжила Эви, — тогда я попрошу вас отнести его в номер, чтобы он тут не валялся. Сами справитесь? — и вопросительно посмотрела на толстячка.

Тот, польщённый тем, что такая красивая женщина обратила на него внимание, сконструировал героическую физиономию и решительно приблизился к бессознательному телу.

Попробовал его поднять. Неудачно, так как ни сил, ни сноровки у него для этого не хватало. Он огляделся, рассчитывая, вероятно, на помощь сослуживцев.

К нему присоединился ещё один член комиссии, более спортивного телосложения. И теперь они, с горем пополам оторвав от пола увесистую тушку военного советника, поволокли его по коридору.

Эви же проследовала в номер Алевтины, где в дверях спальни маячил силуэт Зары.

Она таки сообразила, что совсем не обязательно запускать народ, толпящийся в коридоре внутрь номера. Пользы от них всё равно никакой не ожидается, а вот помешать они могут изрядно.

Поэтому, переступив порог апартаментов госпожи Забелиной, она аккуратно закрыла за собой дверь.

И после того, как она изнутри провернула ручку старомодного замка, толпа, собравшаяся на шум, была лишена возможности проникнуть в номер.

Теперь Эви подошла к кровати, на которой и возлежала Алевтина.

Мы все видели, что её способности, спавшие до сих пор, активировались под воздействием стресса, вызванного вторжением начальника-эротомана.

То есть, я мог с чувством глубокого внутреннего удовлетворения констатировать, что задуманное мною привело к ожидаемым результатам.

И теперь нам было необходимо с толком это использовать. Теперь нам было необходимо переключить интерес разведочного департамента с защитных полей на возможность развития и использования сверхспособностей.

Эви задержалась возле Алевтины намного дольше, нежели около Крыницына. И вовсе не потому, что она больше беспокоилась о её состоянии здоровья, нежели о состоянии здоровья её начальника.

Как настоящий врач, она посвятила намного больше своего времени и внимания Алевтине именно потому, что её состояние, как раз и требовало безотлагательного и довольно серьёзного вмешательства.

Дело в том, что моей сестрёнке, пробуждение способностей которой произошло при сходных обстоятельствах, здорово повезло в том плане, что её внутренние энергетические каналы практически не пострадали в процессе спонтанного выброса энергии, в результате которого несколько агрессоров получили значительные повреждения.

Тогда Елизавета отделалась только потерей сознания.

Тут же, как потом мне объяснила Эви, дела обстояли не столь радужно.

Вследствие того, что опыт в работе с энергетическими каналами одарённых мы только-только начинали нарабатывать, изменения, произошедшие с внутренними энерговодами Алевтины, показались Эви достаточно тревожными.

Она села на край кровати и, тщательно осмотрев пострадавшую, приступила к лечению.

Я снова увидел, как ладони её окутывает зеленовато-жёлтый ореол волшебного света.

Она минут двадцать сосредоточенно водила своими светящимися руками над телом Алевтины. Мне это напомнило сеанс мануальной терапии, с той лишь разницей, что раньше я не замечал никакого свечения ладоней у мануальных терапевтов.

Наконец Эви поднялась, и позвала Зару, которая дисциплинированно ожидала в соседней комнате.

— Зара, я сейчас отправляюсь обратно, — сказала Эви, — твоя задача, дождаться, когда девушка очнётся, и сказать ей, чтобы на все вопросы, она отвечала, что не помнит, что с ней произошло.

— Понятно, — Зара посмотрела на Эви, и во взгляде её сквозило уважение. Видимо, она ясно себе представляла, насколько сильным целителем надо быть, чтобы привести в порядок пострадавшую энергетику одарённого за столь непродолжительное время.

— А потом, — Эви немного задумалась, вспоминая мои инструкции, — потом скажи ей, что если ей интересно, что с ней сегодня произошло, и что это может повлечь за собой, пусть она снова приедет к нам, в поместье рода Антоновых. И там мы гарантируем, — тут она слабо улыбнулась, — что она узнает много-много интересного.

Через пять минут Эви присоединилась к нам, а ещё через полчаса Алевтина очнулась. И первым её вопросом, адресованным к Заре был следующий:

— Где эта сволочь? — и её руки, расслабленно лежавшие поверх одеяла сжались в кулаки.

— Госпожа Забелина, — оказывается, Зара может и нормально общаться, не пытаясь намекать на нечто интимное, — не волнуйтесь, его тут нет.

— А вы кто? — поинтересовалась Алевтина.

Зара пребывала в чужом облике, а потому отрекомендовалась горничной, что, в общем-то, полностью удовлетворило Алевтину.

А вот после этого она попыталась узнать от нашей чертовки, что же с ней произошло. Она, скорее всего, помнила всё, что происходило до того момента, когда она лишилась чувств, но памяти своей не очень-то и доверяла, ввиду того, что то, что она помнила, выходило далеко за пределы её привычной обыденности, а потому воспринималось с большим недоверием.

Зара очень мягко и дипломатично ушла от этого разговора, сказав, что сейчас Алевтине не стоит волноваться и пытаться выяснять подробности, и что врач предписал ей на ближайшие двенадцать часов постельный режим.

Убедившись, что Алевтина чувствует себя уже более или менее не плохо, Зара с ней попрощалась, но, перед тем, как уйти, сообщила ей, где она завтра сможет найти ответы на мучающие её сейчас вопросы.

Да, недооценил я её любопытство. Она же, всё-таки дознаватель. А потому её профессиональная любознательность оказалась весьма сильной.

Дело в том, что минут через десять после того, как Пронька вернулся к нам, зазвонил мой коммуникатор.

Я никаких звонков, признаться, не ожидал, и, каково же было моё удивление, когда я услышал из динамиков аппарата слабый, но решительный голос Алевтины, которая попыталась устроить мне, так сказать, дистанционный допрос.

Само собой, я эти попытки пресёк, но посчитал необходимым повторить, чтобы она всем интересующимся сообщала, что ничего не помнит. И сообщил, что сейчас это важно, так как правдивое описание того, что случилось, породит кучу ненужных вопросов со стороны тех, кому, вообще, знать ничего не надо.

Она, немного подумав, согласилась со мной, но нажала отбой только после того, как я клятвенно ей пообещал объяснить ей завтра всё, что с ней случилось.

Разговор был, наконец, закончен. И мне следовало теперь хорошенько отдохнуть и набраться сил, так как завтра, я чувствую, мне придётся минимум пол-дня отвечать на различные вопросы.

Глава 9 Последствия

— Уффф, кошмарики, — это Алевтина озвучила мысль, которая посетила её, как только она проснулась, — приснится же такое…

Действительно, ночью ей снились всевозможнейшие природные катаклизмы и прочие стихийные бедствия.

Например, землетрясения, порождающие грандиозные цунами, которые в её кошмарных снах шутя слизывали с лица земли целые прибрежные мегаполисы…

Но этим кошмары не ограничивались, она видела гигантские торнадо, поднимавшие под облака огромные многоэтажные дома, а потом ронявшие их с километровой высоты, как надоевшие игрушки… она видела извержения вулканов, и грозовые штормы и многое другое…

Всё это причудливо перемешалось в её сознании с тем, что она вчера пережила наяву.

А потому, открыв глаза, она некоторое время лежала, пытаясь понять, что с ней, действительно, вчера происходило…

Наконец ей удалось, хоть и не очень уверенно, отделить реальные события от кошмарных снов, вызванных сильными переживаниями вчерашнего вечера, и она поняла, что действовать надо незамедлительно.

Наскоро умывшись и приняв утренний душ, она оделась и проверила, насколько хорошо закрыта дверь в номер.

Затем она целеустремлённо схватилась за свой коммуникатор.

Первое, что она сделала, это связалась с дежурным администратором гостиницы и в агрессивной манере потребовала, чтобы ей предоставили вчерашние записи камер наблюдения, которые были расположены в коридоре около её номера.

Минут пять ейпришлось слушать невнятное блекотание, издаваемое тем самым гостиничным администратором. И из этого полубессвязного лепета она с трудом уяснила для себя лишь то, что из-за загадочного аппаратного сбоя все камеры на её этаже вчера вечером не работали.

— Ага, а этот странный лендлорд, Антонов, что мне вчера сказал? — Алевтина напрягла память ещё раз, хотя многого от этого усилия ожидать не приходилось, слишком уж всё было странно, — а он мне сказал, что у меня пробудились какие-то способности, и что подробности он мне изложит при личной встрече… Ну, а сейчас-то мне что делать?

Алевтина нервничала. Она таки вспомнила, что имел место быть отвратительнейший инцидент с участием её временного начальника, ну, и её самой, разумеется.

И, что самое интересное, инцидент этот произошел в её номере, к тому же, насколько она помнила, перед начальником она предстала абсолютно голой. Даже фиговый листок нацепить не удосужилась. А дальше всё как-то вообще смутно припоминалось…

Если начнётся служебное расследование, то это может оказаться как плюсом, так и минусом… Всё зависит от того, как это подать, ну и от того, как это всё воспримет начальство. А это, к сожалению, непредсказуемо…

Она машинально ткнула пальцем в сенсорный экран коммуникатора, и, поколебавшись несколько секунд, сосредоточенно прикусила губу и активировала вызов этого самого Антонова.

— Да? — раздался в динамиках весёлый голос, — вы уже выезжаете?

— Нет, — растеряно и, одновременно зло отозвалась развед-дама, — мне надо сейчас доложить в контору о вчерашнем происшествии. Причём сделать это надо срочно…

— Ну так докладывайте, — хохотнул Антонов, — не вижу, чем я вам мог бы в этом помочь.

— Ну, я надеюсь, вы понимаете, что вчерашнее происшествие ставит в весьма двусмысленное положение и меня, и, одновременно, — тут в её голосе прорезалась весьма ощутимая злость, — и господина Крыницына, чтоб его…

— Ну, это очевидно, — всё тем же довольным голосом прокомментировал Антонов её слова, — а чего вы от меня-то хотите?

— Не знаю, — панически выкрикнула Алевтина, — но если я ничего не предприму, этот козёл выставит меня кругом виноватой, а что мне сейчас предпринять, я просто не знаю. Я пробовала получить у администратора хотя бы записи внутренних камер, но они вчера, как мне сказали, не работали из-за какого-то сбоя…

Само собой, этот сбой был вовсе не случаен, астральный шкодник постарался…

Сигнал коммуникатора застал меня за поеданием вкуснючих пироженок. Пришлось отодвигать от себя блюдце и опять говорить слова.

Пищу мне принимать помешала Алевтина. Судя по её голосу, состояние её было близким к панике.

Немного послушав её, я пришёл к выводу, что паникует она, не то, чтобы совсем уж беспричинно.

Действительно, ей следовало донести до своего начальства, сидящего в Москве, именно свою версию произошедшего.

И не просто донести, а заставить высокое начальство поверить каждому её слову и безоговорочно принять её сторону в грядущих разборках, которые, как это у них там принято говорить, не замедлят воспоследовать.

И тут получалось так, что из доказательств у обоих сторон вечернего инцидента — только слова. Её слова против слов руководителя комиссии, которого мы так ловко спровоцировали на это вторжение.

И, если он начнёт рассказывать, как Алевтина тёрлась о него в коридоре всеми выпуклостями своей фигуры, то это может ей и повредить.

Она то ни сном не духом, так как о Крыницына-то тёрлась наша Зара в её облике. А знать ей об этом и вовсе не следует.

Так у неё более натурально получится изображать из себя оскорблённую невинность и её опровержение грязных инсинуаций этого старого греховодника, Крыницына, будет выглядеть более убедительно.

Но, в любом случае, получаются слова против слов…

— Так, Алевтина Афанасьевна, — командным голосом рявкнул я в коммуникатор, — отставить панику! Слушай меня сюда!

Похоже, мой переход на армейский лексикон немного встряхнул её, и паника у неё, вроде как немного улеглась, по крайней мере из динамиков до меня донеслось уставное:

— Есть! — и сказано это было уже довольно бодрым голосом, что несколько обнадёживало.

— Значится так, — начал я излагать план, спонтанно возникший у меня только что, — через пятнадцать минут к тебе на почту поступит видеофайл, где будет запись того, что произошло у тебя в комнате.

— Откуда она у вас? — обескуражено спросила девушка.

— От верблюда, — ответил я словами древне-русского поэта, — не всё ли тебе равно, если это послужит подтверждением того, что ты доложишь наверх? Главное, скажи, что у тебя в апартаментах были установлены камеры, и они работали, если тебя об этом спросят. Если спрашивать не будут, то внимания на этом и не заостряй.

— Понятно, — сосредоточенно ответила госпожа секунд-майор, — тогда жду ваш файл. С большим нетерпением жду, — в свою последнюю фразу она даже немного кокетства подпустила.

Вот, едва затеплилась надежда на благоприятный исход, и пожалуйста, уже кокетничаем. А там, глядишь, и глазки строить продолжим, при очной-то встрече…

— Отбой, — я закончил разговор и обратился к псевдоличности, — Зоэ, обработай видеоряд, что Пронька вчера наснимал. Создай, как бы записи с нескольких камер, ознакомившись с которыми любой непредвзятый зритель придёт к единственному выводу…

— Что не виноватая она, а он сам пришёл? — ехидненько так продолжила мою мысль Зоэ.

— Точно! — согласился я, — и сделай, наверное, так, чтобы заплыв в ванной нашей подзащитной продолжался примерно с часик, — добавил я задумчиво.

— Это чтобы у неё было алиби, на случай, если её обвинят в соблазнении начальника в тёмном гостиничном коридоре? — уточнила Зоэ, — типа, ничего не знаю, купалась в это время, врёт он всё, козёл безрогий?

— Умница ты моя, — неподдельно восхитился я догадливостью псевдоличности, — в общем, жду результата. Минут десять тебе, надеюсь, хватит?

— Да хватит, конечно, — пробурчала Зоэ, — тут делов-то… Слепим тебе дипфэйк. Всем дипфэйкам дипфэйк. Ни одна экспертиза не распознает, комар носа не подточит, — обнадёжила меня псевдоличность и углубилась в работу.

Алевтина сидела и неотрывно смотрела на свой коммуникатор. Да, нет на свете ничего хуже, чем ждать и догонять…

Она ждала уже целых тринадцать, нет, уже тринадцать с половиной минут…

И тут коммуникатор громко звякнул, известив о поступившем сообщении.

Девушка тут же жадно схватила девайс и начала требовательно жать сенсоры. Перед её глазами возникло сообщение:

'Высылаю обещанный файл. Важно! Просмотри всё внимательно и построй свой рассказ о происшедшем в строгом соответствии с таймингом и содержимым файла. Повторяю, это очень важно!

Запись пройдёт любую проверку на подлинность, так что не волнуйся. Андрей Антонов'.

— Интересно, что там они наснимали, — подумала Алевтина, запуская воспроизведение.

Её удивление вызвало, прежде всего, то, что те пятнадцать минут, что она провела в ванной, на видео были растянуты чуть ли не на целый час. Получается, что после того разговора с Крыницыным, когда он попытался отчитать её за манкирование его приказаниями, она сразу занырнула в ванну, и выбралась из неё в аккурат к приходу этого озабоченного усатого придурка…

Но, она решила, что нечего изобретать велосипед, и сделать именно так, как ей посоветовал Антонов, тем более, она всё равно находилась в своих апартаментах и никуда не выходила.

А чем она там занималась… Да кого это должно волновать то? Если на видео она плещется в ванной целый час, то значит так оно и было…

Она несколько раз просматривала финальную сцену, когда её ласково окутал неистовый смерч, и по спиральным воздушным потокам с угрожающим треском и шипением скакали искры электрических разрядов… Потом взрыв, молнии, Крыницын вылетает в коридор а она бессильно опускается на лежащее под ногами полотенце… После чего запись обрывается.

— Неужели это сделала я? — спросила она сама себя, — не верю…

Хотя, если это есть на видео, значит так оно и было, да и, признаться, тем отрывочным воспоминаниям, что всё-таки осели в её голове, это видео вроде как и не противоречило.

Минут сорок у неё ушло на составление связного повествования о вчерашнем вечере. Вроде как не так уж и плохо получилось. Вполне себе убедительно.

А если учесть, что под это ещё можно и видеофайл подложить, то совсем всё хорошо… Только вот как-то не по себе всё равно. Боязно как-то…

Уж очень всё это необычно… Молнии, ветер… Как будто это не документальная запись камер наблюдения, а кадры из фэнтезийного голосериала, повествующего о нелёгкой жизни ведьм, колдунов и прочих сказочных персонажей…

От этих абстрактных мыслей её отвлёк настойчивый зуд коммуникатора.

И зудел он по особому. Судя по звуку и амплитудной вибрации, вызов шёл по гиперпространственному каналу.

Алевтине сразу стало зябко и неуютно. Скорее всего, её начальник уже в курсе событий, при этом, события эти поданы Крыницыным. А раз так, то выставил её этот жлоб, наверняка, в самом невыгодном свете. И сейчас на неё обрушится начальственный гнев. Причём, что характерно, расстояние его совсем не приглушит. Так что готовься, Аля…

Надо ответить. Господин Пронин не угомонится, пока не получит самые подробные разъяснения…

Хотя, может это и совсем не плохо, что она сразу не ломанулась с докладом? Сейчас только надо войти в образ глубоко страдающей от несправедливости и грязных домогательств козла Крыницына, а там уже можно будет и улучить момент, чтобы излить душу своему генерал-майору, тем более, что рассказ готов…

И не просто готов, а полностью согласуется с видеофайлом.

И она потянулась к подпрыгивающей на столе трубке коммуникатора. Взяла её с опаской в руки, словно ядовитое насекомое. Подошла к экрану, и, нажав сенсор, перенаправила входящий сигнал на стационарную систему.

Пока по экрану бежала заставка с логотипом компании, обеспечивающей связь, она устроилась в кресле напротив экрана и начала морально готовиться к нелёгкому разговору.

Хоть и было у неё всё готово, но, некий мандраж всё-таки имел место быть. Алевтина волновалась, так как Крыницын, скорее всего, приложил все усилия к тому, чтобы пустить её карьеру под откос.

Да, на редкость мстительный и злопамятный подонок, как характеризовали его те, кто имел несчастье соприкасаться с ним по службе…

Но, вот заставка на экране поблекла и там появилась физиономия её непосредственного начальника, генерал-майора Пронина Мечислава Степановича.

И сказать, что Мечислав Степанович был очень зол и расстроен, это не сказать ничего. Лицо начальника Алевтины было на редкость унылым и злым.

— Здравия желаю, — поприветствовала своего руководителя Алевтина.

— Да какое с вами здравие! — тут же взорвался Пронин, — стоит только вас от себя отпустить, как начинаются чудеса в решете! Что ты, что Ефимка…

— Это тот, что у нас за контрразведывательные мероприятия отвечает? — удивилась Алевтина, — так он вроде и не залётчик вовсе…

— Ты тоже залётчицей до недавнего времени не была, — оборвал её рассерженный начальник, — а вот мне о твоих возмутительных выходках почему-то совсем посторонние люди докладывают, хотя ты знаешь, что если нашкодила, то лучше самой прийти и покаяться. Ведь повинную голову и меч не сечёт! А ты?

Алевтина промолчала. Она знала, что лучше дать шефу выговориться. Потом будет легче.

— Ты зачем Крыницына совращать взялась? — внутри генерала пузырилось и кипело праведное возмущение, — я тебе кого поручил очаровывать? Этого усатого дармоеда разве?

— И, — Алевтина угрожающе прищурилась, она не любила огульных обвинений, пусть они даже исходили от начальника, которого она, в общем-то, уважала, — как же это я его совращала то?

— Мне рассказали, что ты выскочила в гостиничный коридор, будучи одета в прозрачное бельё, и, встретив там Крыницына, домогалась его…

— Вы сами-то в это верите? — поинтересовалась Алевтина.

— Ну, ты пока своей версии событий не удосужилась мне предоставить, так что оперирую теми данными, что есть, — пробухтел генерал-майор.

Он прекрасно понимал, что то, что ему рассказали с действительностью имеет очень немного общего, но для того, чтобы оспаривать наветы, исходящие от всесильных сотрудников Тайной Канцелярии, надо иметь хоть что-нибудь. А у него не было ничего. Он вообще был не в курсе происходящего.

Вследствие этой своей неосведомлённости он был вынужден сегодня с самого утра молча выслушивать всё, что успел насочинять и наябедничать прохвост Крыницын.

И возразить он ничего не мог, по той простой причине, что его подчинённая не удосужилась даже намекнуть ему об этом возмутительном конфликте.

— Мечислав Степанович, — кротко обратилась к генералу Алевтина, — а что-нибудь кроме слов представители Тайной Канцелярии вам предъявили?

— Да мне и их слов хватило, чтобы за голову схватиться, — генерал начал потихоньку остывать, но полного спокойствия ему было ещё очень далеко.

— Значит у них были только слова, — Алевтина старалась перевести разговор в более конструктивное русло, поскольку ругаться Мечислав Степанович умел и, если ему дать волю, то он будет браниться, покуда дыхания хватает.

— Ну, так а что у нас есть? — генерал в сердцах стукнул кулаком по своему столу, — у меня даже твоих слов, и то не было. Хотя, если честно, то твоё слово против слова Крыницына совсем не катит. У вас с ним разные весовые категории, так сказать. К нему у начальства гораздо больше доверия. Умеет он качественно и в нужный момент лизнуть афедрон руководителя, этого у него не отнимешь…

— Господин генерал, — Алевтина решила начать выкладывать на стол свои козыри, — я не стала сразу жаловаться вам на возмутительное поведени6е человека, которому должна была подчиняться, по той простой причине…

— Это по какой же? — удивлённо крякнул генерал, — ты хочешь сказать, что эта причина извиняет тебя?

— Вы совершенно справедливо заметили, что мои слова против его слов восприниматься пристрастными арбитрами не будут…

— К сожалению, да, — вздохнул Пронин.

— Поэтому я подготовила видеозаписи того, что происходило в моей комнате в тот вечер, практически с того момента, как мы вернулись из поездки в имение Антонова…

— Так что ж ты молчала то, дорогой мой человек? — Пронин оживился и в глазах его появился азартный блеск, — давай, высылай файл мне, сейчас же, и я буду смотреть, а ты будешь рассказывать, как дело было… Может статься, окоротим клеветников, знатно окоротим…

Глава 10 Презентация возможностей

Алевтина почтила меня своим визитом только на следующее утро, а день перед этим был у неё целиком и полностью посвящён внутриведомственным разборкам.

Но, наконец-то, она подъехала к поместью, и я, как и положено радушному хозяину, вышел её встречать.

К моему удивлению, она прибыла одна, ну, если не считать водителя, который её ко мне и доставил. Но торопиться с вопросами я не стал.

Сама всё расскажет. Судя по физиономии госпожи секунд-майора, её аж распирает от новостей.

Так что, поприветствовав гостью, я пригласил её в дом.

После обмена приветствиями, мы втроём, я, Истер и Алевтина, устроились за столом в гостиной. Горничная принесла нам кофе, свежую выпечку, вазочку с фруктами…

В общем, мы были готовы к ведению продуктивных переговоров.

Я решил начать беседу первым и спросил гостью:

— Надеюсь, вы разобрались с теми трудностями, что возникли у вас позавчера?

— Да, — ответила Алевтина, — хочу вас поблагодарить за предоставленные видеоматериалы. Именно это помогло мне полностью опровергнуть измышления и наглую ложь Крыницына. Представляете, — тут взгляд госпожи Забелиной продемонстрировал крайнюю степень возмущения, — этот мерзавец опустился до того, что обвинил меня… Вы только послушайте! Меня! В сексуальных домогательствах… Да я на него без тошноты и взглянуть то не могла…

Воспоминания о недавнем конфликте начали выводить нашу собеседницу из равновесия, а сейчас это нам было совсем не нужно.

Потому я легонько толкнул Истер, которая пристально посмотрела на Алевтину, и сочувственно произнесла:

— Ужасно, я очень вам сочувствую, — при этом она направила все свои способности эмпата на то, чтобы успокоить собеседницу, — надеюсь, негодяй был наказан и справедливость восторжествовала?

— Слава Богу, да, — воодушевлённо откликнулась Алевтина, — его отстранили от руководства группой и отозвали обратно в столицу.

— Даже так? — мне были интересны подробности того, чем закончился этот конфликт. Это могло помочь мне приблизительно оценить прочность позиций, занимаемых начальником Алевтины во всех этих подковёрных баталиях.

И эта оценка была мне нужна не для каких-то абстрактных целей, а для того, чтобы понимать, насколько будет оправдано взаимодействие с ним в деле продвижения нашего проекта:

— То есть теперь вы осуществляете руководство группой?

— И да, и нет, — такой вот загадочный ответ дала Алевтина.

— Если не трудно, расшифруйте? — улыбнулся я.

— Дело в том, что все члены группы, за исключением меня, будут продолжать сбор данных о том прискорбном сбое, произошедшем на орбитальной станции, — она потянулась к вазочке, в которой лежали пирожные с творожной начинкой.

Я специально поставил её подальше от всех и поближе к себе, рассчитывая, что всем будет лень туда тянуться и потому эти вкусняшки все достанутся мне. Любою я такую выпечку, что поделаешь.

Но в данном конкретном случае я просчитался. Алевтину лень не остановила. Она зацепила сразу две творожные плюшечки и положила в своё блюдце…

Истер с лёгкой улыбкой наблюдала за моей расстроенной физиономией.

Да, жизнь, это боль…

— Так вот, — продолжила Алевтина, с наслаждением прожевав одну из плюшечек, — члены группы будут работать по ранее утверждённой программе. Но, насколько я поняла, изучив аппаратную часть защитных систем в вашей усадьбе, всё дело в том, что удар, вследствие сбоя, оказался сильно ослабленным. В результате ваши поля его, как это ни странно, но, всё-таки выдержали.

— Ну, мы так и предполагали, — поддакнул я.

— Так что группе я, по большому счёту, и не нужна особо, — она надкусила вторую плюшечку, — а мне поручили заняться вплотную вопросом моих вновь обретённых способностей. И узнать ваши взгляды на перспективы их применения, ну, и вообще… То есть на этом этапе передо мною стоит задача изучить этот вопрос, собрать максимум информации и передать всё это для дальнейшего изучения.

— Я понял, — разговор коснулся теперь именно тех тем, которые я хотел бы обсудить с Алевтиной, как с представителем разведочного департамента, — тогда, наверное, прежде чем обсуждать эту, несомненно, очень интересную и важную тему, вам стоит кое на что посмотреть…

Алевтина удивлённо спросила:

— А что вы мне хотите показать такого необычного?

— Не буду портить сюрприз, — улыбнулся я, — сейчас мы с вами прогуляемся на наш полигон, и вы там кое-что увидите…

— Вы меня заинтриговали, — улыбнулась госпожа Забелина, — ну, тогда пойдёмте, не будем тянуть. Мне уже хочется поскорее увидеть, что вы за сюрприз мне приготовили.

Я связался по внутренней связи с Елизаветой, и попросил её подойти на полигон, что бы она познакомила представительницу имперской разведки со своими разрушительными способностями.

Лиза ради такого случая приоделась в камуфляж и теперь всем своим видом старалась показать, что является опытным бойцом, хотя получалось это у неё плоховато. Уж очень миролюбивая у неё была физиономия.

— Итак, Алевтина, вы видите грудную мишень, стоящую от нас на расстоянии двухсот метров? — спросил я девушку.

Она прищурилась и вгляделась в пространство перед собой:

— Да, что-то вижу, — сказала она неуверенно, — это вон то беленькое, что маячит над бруствером?

— Да, — теперь смотрите туда не отрываясь, — сказав это, я обернулся к сестрёнке, стоявшей на позиции, и скомандовал:

— Огонь!

Пару секунд ничего не происходило, потом до меня донеслось слабое потрескивание, словно у меня за спиной разгорался небольшой костерок.

И я, и, что интересно, Алевтина одновременно обернулись на этот звук.

Мы увидели Елизавету, стоящую на позиции, и в её правой ладони нестерпимо ярко горел белым огнём раскалённый шарик золотисто-белой плазмы.

Естественно, никакого дискомфорта Лиза из-за этого не ощущала. Лицо её было сосредоточено и серьёзно. Она замахнулась, словно собиралась бросать камень.

Но из её руки вылетел не камень, а плазменный шар, который с огромной скоростью рванулся к мишени.

Этот огненный снаряд, казалось, размазался в воздухе от того места, где стояла Лиза, и в аккурат до того места, где была мишень.

Практически сразу-же в двухстах метрах от нас вспухло облако пламени, а спустя примерно пол-секунды мы услышали громкий хлопок.

Когда рассеялся дым и пыль, потревоженная взрывом, над бруствером уже ничего не было. Мишень была уничтожена. Сгорела дотла.

Я с довольной улыбкой обернулся к Алевтине. Демонстрация прошла, как мы и задумывали, теперь хотелось узнать, какое впечатление об этом сложилось у развед-дамы.

Выражение её лица свидетельствовало о крайней степени удивления. Она с глубочайшим недоверием посмотрела на меня и растеряно спросила:

— И что это было?

— Это было ровно то, что вы увидели, — ответил я.

— Нет, признайтесь, это же был какой-то фокус… Ведь правда? — теперь она смотрела на меня почти с надеждой.

Вероятно она надеялась на то, что я скажу сейчас, что да, это была ловкая мистификация и на самом деле этого не может быть, так как этого не может быть никогда.

— Вся прелесть произошедшего как раз в том и состоит, что это был вовсе не фокус, — начал я…

— Но ведь это… Не факт? — сама форма вопроса, который сорвался с губ Алевтины спровоцировала меня процитировать фразу из одной древней голопостановки:

— Нет, это не факт, — услышав эти слова, Алевтина облегчённо вздохнула, — это гораздо больше чем факт, — продолжил я, пристально глядя ей в глаза, — так оно и было на самом деле!

Она бросила на меня затравленный взгляд. Вероятно, для осознания того, что всё то, что до сих пор считалось невозможным и, вообще, сказочным, всё-таки возможно, ей нужно время.

— А давайте повторим эту демонстрацию? — предложил я, — вы посмотрите на всё повнимательнее, и удостоверитесь в том, что тут нет никакого мошенничества, и даже ловкость рук не задействована, а?

— Хорошо, — Алевтина согласилась на моё предложение, но было видно, что недоверие её никуда не делось, и она смотрела на наши дальнейшие действия очень настороженно, так и ожидая какого-нибудь подвоха.

Один из гвардейцев заменил мишень и Лиза опять вышла на огневой рубеж.

На этот раз мы с Алевтиной встали так, чтобы в поле её зрения попадала и сама Лиза, и мишень, которую она должна будет поразить. То есть, чтобы она не упустила ни одной, пусть даже самой незначительной детали.

И опять в воздухе размазалась огненная полоса, а огонь пожрал и вторую мишень.

— Но, я не понимаю, как так… — Алевтина явно с большим трудом принимала увиденное, — откуда она взяла плазменный шар? Почему она не обожглась? Как ей удалось с такой силой его кинуть, чтобы он почти мгновенно поразил цель? И как она, вообще, умудрилась достать мишень на таком расстоянии? Бросить камень на двести метров не может никто без технических средств усиления…

— Как у вас много вопросов то сразу возникло, — гыгыкнул я, — ну, что же, пищу для размышлений мы вам предоставили… Хотя знаете, давайте-ка я вам ещё кое-что покажу, покруче, а?

— А что, может быть и круче? — оживилась госпожа секунд-майор, — давайте посмотрим, — потом задумалась, и буркнула про себя, — терять всё равно уже нечего… Я, кажется, всё-таки сошла с ума, какая досада…

Я немного пошушукался с Лизой, и мы все переместились на открытое место, на пустырь, который, сколь хватало глаз, был покрыт слежавшимся пеплом. Кое-где из под пепла проглядывала поверхность, словно залитая мутным непрозрачным стеклом.

— И что это тут у вас? — поинтересовалась Алевтина, оглядывая этот лунный пейзаж.

— А тут моя сестрёнка отрабатывает нанесение поражения по площадям.

— Не поняла, как по площадям? — насторожилась Алевтина.

— Ну, как огнемёт, например, — объяснил я, и увидев, что она начала с беспокойством оглядываться, успокоил, — не волнуйтесь, тут всё безопасно. Лучше смотрите, — потом крикнул уже Елизавете, — Лиза, жги!

Лиза превзошла саму себя. Сначала на расстоянии метров пятисот от нас на площади, примерно, размером с гектар, вверх взлетели облака невесомого пепла.

Пепел вился в воздухе и не спешил оседать на землю. Метров на десять выше этих бледно-серых облаков начали формироваться жёлто-оранжевые тучки.

Они клубились, двигались, уплотнялись, и постепенно их цвет трансформировался из оранжевого в огненно красный, а потом струи жирного, густо-чёрного дыма обвили багровую плоть этих странных туч.

И вдруг из этих навевающих жуть облаков на землю пролился частый огненный дождь, каждая капля которого была размером с крупную грушу.

Капли разбивались о поверхность земли, разбрызгивая вокруг шипящую плазму.

А потом, навстречу низко висящим огненным тучам с земли взметнулись бледно-голубые, почти прозрачные языки высокотемпературного пламени.

На нас пахнуло нестерпимым жаром. Казалось, что мы стоим прямо у жерла титанической домны…

— Лиза, отставить, — крикнул я, заметив, как в глазах Алевтины проявляется первобытный ужас перед огненной стихией.

Лиза, надо сказать, среагировала моментально, и уже через пару минут ничто не напоминало о том, что совсем недавно тут бушевало адское пламя. Только горячий ветер обдувал наши лица.

— Да-а-а, — ошарашено протянула Алевтина, — это… Это просто нереально! — восторженно выкрикнула она. И тут, видимо, вспомнив что-то из того, о чём мы с ней говорили ранее спросила:

— И я тоже так смогу? Правда? — она обернулась ко мне, — ты же говорил, что у меня пробудились способности…

— Не так, — ответил я, — у тебя есть способности к управлению электричеством и управлению воздухом. А Лиза у меня специализируется на работе с огнём…

— Но, что-то вроде этого, я смогу делать? — она настойчиво продолжала требовать от меня подтверждений.

— Сможешь, — улыбнулся я, — но только прежде, чем у тебя появятся первые ощутимые результаты, с тебя не семь, а семьдесят потов сойдёт.

— Я готова к этому! — решительно заявила Алевтина.

— Ну, что же, — я посмотрел на неё и отметил про себя, что теперь она морально готова к дальнейшей конструктивной беседе, — пойдем в дом, там и продолжим разговор, ага?

— Да, пойдём, — ответила она воодушевлённо.

Похоже последняя огненная демонстрация снесла её внутренние барьеры, мешавшие ей поверить в возможность таких действий, и теперь она действительно готова к развитию своих новых возможностей.

Когда мы вернулись в гостиную, нас там ждала бутылка сухого вина, бокалы и большое блюдо сырной и мясной нарезки.

Разлив вино по бокалам, я обратился к нашей гостье:

— Как вы понимаете, я затеял эту демонстрацию не только и не столько для того, чтобы подтолкнуть вас к усердной работе по развитию ваших способностей…

— А зачем тогда? — госпожа Забелина смотрела на меня, хитро так прищурившись.

Всё она прекрасно поняла, о чём и зачем я сейчас завёл разговор.

— Я это к тому, что развитие сверхспособностей, которые сейчас, кстати, проявляются у многих, может быть весьма важным не только для вас, но и для государства в целом.

— Я это понимаю, — Алевтина сейчас, наверное, пыталась себе представить все те выводы, которые следуют из только что завершившейся демонстрации.

Военно-прикладное значение того, чему она стала свидетелем, очень трудно переоценить. Теперь, главная проблема, которую она себе обозначила, это как, как достичь таких результатов…

— Но, как вам удалось поднять эти умения на столь, — она немного замялась, — столь значительный уровень?

— А вот это и есть главный наш семейный актив, — ответил я.

— То есть, если эти знания являются вашим активом, — подхватила госпожа Забелина, — то они, само собой являются, вследствие этого, вашим родовым секретом?

— Конечно, — улыбнулся я, — но мы готовы к плодотворному и взаимовыгодному сотрудничеству с Империей в этой области.

— И как вы себе это представляете? — развед-дама, я так думаю, теперь с меня с живого не слезет, она будет расспрашивать и уточнять, и всеми правдами и неправдами будет пытаться вытрясти из меня хоть какие-то крохи ценнейшей информации.

— Ну, я пока предполагаю, что с помощью имперских структур мы сможем учредить учебное заведение, где курсанты будут иметь возможность развивать свои, скажем так, неординарные способности по нашим родовым методикам.

— Как я поняла, вы хотите сами методики не разглашать, а просто строить в соответствии с ними весь учебный процесс? — начала уточнять Алевтина.

— Да, наши методики пока уникальны, — подтвердил я, — другое дело, что вечно сохранять монополию на них будет невозможно, рано или поздно найдутся те, кто сможет пройти тем же путём, что и мы, и, в конце концов, прикоснуться к этой тайне.

— То есть, — задумчиво проговорила Алевтина, — вы хотите сказать, что сейчас у нас есть некая фора, благодаря которой в этой области Империя сможет обогнать своих вечных соперников и получить значимое преимущество, так?

— Да, именно так, — подтвердил я её догадку, — и чем быстрее мы начнём работу в этом направлении, тем дальше мы сможем уйти по пути развития от наших конкурентов.

— Я поняла вас, — Алевтина была серьёзна и было видно, что она лихорадочно пытается сейчас наметить для себя оптимальный образ действий.

Похоже, что её начальник, будучи человеком опытным, предполагал, что дело может обернуться таким образом… И сейчас я узнаю, прав я был или нет, затеяв всё это.

Если я прав, то Алевтина, довольствуясь той информацией, что ею уже получена, должна будут довести её до начальства, которое уже и будет принимать решения о том, как быть дальше.

— Андрей, — она серьёзно посмотрела мне в глаза, а у вас есть видеоматериалы о… — она хлебнула вина, видимо горло пересохло, волнуется, хе-хе, — о применении этих сверхспособностей… Ну, что-нибудь типа того, что Елизавета демонстрировала?

— Кое-что есть, — я загодя заготовил несколько зрелищных фрагментов.

— Тогда дайте мне несколько подобных записей, наиболее впечатляющих… Я тогда завтра подготовлю рапорт для шефа, и приложу эти ваши записи. Я уверена, что эта информация и ваши предложения будут восприняты со всей серьёзностью.

Глава 11 Демократы

— К вам Сэр Ричард Батлер, начальник службы Шесть! — из динамиков громкой связи раздалось сексуальное контральто дежурной секретарши-стажёра. Этих стажёров было пятеро, они менялись в течение недели, так что каждый новый день шефа встречала новая красавица-секретарь.

Госсекретарь лично отбирал для себя девушек, которые будут допущены в его святая святых. Требования к соискательницам были почти запредельными.

Само собой, биография у каждой из них должна была быть совершенно безупречной, так как работа у секретаря руководителя Государственного департамента предусматривала наличие высшего допуска к работе со сведениями, составляющими государственную тайну.

И, помимо требований к образовательному уровню и стандартных требований, предъявляемых к секретарям экстра-класса, все они должны были иметь отличные внешние данные и уметь подать себя. Подать себя, скажем так, во многих смыслах, ну разве что исключая гастрономический…

Так что те пять девушек, которые работали в его офисе, были, можно сказать, теми, кто разделил места с первое по пятое в конкурсе красоты, где единственным представителем жюри был мистер Уильям Каммингс.

Эти девушки изо всех сил боролись за то, чтобы он мог, когда ему вздумается, наслаждаться их красотой… Во всех смыслах этого слова. А наслаждаться мистер Каммингс любил, и делал это весьма изобретательно и со вкусом.

Он был из тех мужчин, о которых женщины с придыханием вспоминают:

— Ах, он был таким затейником…

— Проси, — незамедлительно ответил мистер Уильям Каммингс, — и да, Моника, будь добра, завари нам чаю. С имбирём и лимоном.

— Сейчас, — без промедления ответила секретарша.

— Да, — подумал мистер Каммингс, — Моника у меня мастерица, и чай может заварить, и вообще, хе-хе, многое делает мастерски, душу во всё вкладывает…

Нет, Каммингс, не смотря на то, что при обращении к нему использовали слово «мистер» тоже мог похвастаться древностью рода и титул его был пышен и весьма затейлив.

Но он любил прикинуться демократом, человеком из народа, так как занимал должность директора Государственного департамента одной из мощнейших держав в человеческом секторе пространства — Союза Демократий.

И, раз это Союз Демократий, то надо быть демократом, иначе никак… Надо соответствовать. А потому он просил обращаться к нему по-простому — мистер.

Руководитель Госдепартамента Союза Демократий поднялся из-за стола и сделал несколько шагов навстречу входящему в кабинет посетителю:

— Рад видеть тебя, старина, — он широко улыбнулся, протягивая руку невысокому плотному человеку с грубоватым лицом, обрамлённым пышными бакенбардами цвета смеси соли с чёрным перцем.

Голубые глаза посетителя ярко контрастировали с его, в общем-то, довольно заурядным обликом, в них светился недюжинный ум, заставлявший воспринимать сэра Ричарда Батлера всерьёз.

— Я тоже рад тебя видеть в добром здравии, дружище, — ответил сэр Батлер, пожимая вялую ладошку хозяина кабинета.

— Садись, — хозяин пододвинул кресло дорогому гостю, — сейчас мисс Левински нам чайку принесёт, с имбирём, как ты любишь. И ты мне поведаешь о цели своего визита, — он многозначительно посмотрел на сэра Ричарда, — я же знаю, что просто так ты не приходишь…

— Ну, Билли, всё течёт, всё изменяется, — философски изрёк посетитель, доставая из кармана толстую сигару и серебряную гильотинку, — а есть такие изменения, на которые, хочешь ты того, или нет, а надо реагировать, и чем быстрее, тем лучше… У тебя вроде пепельница тут была, не? — спрашивая про пепельницу сэр Ричард одновременно мастерски отчекрыжил кончик сигары.

— Моника, наверное, мыть унесла, — хозяин растеряно оглянулся, — а, не, во-о-он она, под бумагами… — увидев, что гость порывается встать, успокаивающе махнул ему рукой:

— Сиди уже, сейчас подам.

Он извлёк из-под завала бумаг с краю своего обширного стола тяжёлую хрустальную пепельницу и опустил её перед гостем.

Он уже садился напротив руководителя шестой службы, как было принято называть внешнюю разведку, когда дверь приёмной распахнулась, и в кабинет вошла, сексуально покачивая бёдрами красотка Моника.

В руках у неё был поднос с чашками и всевозможными вазочками, где лежала выпечка и ломтики лимона, ну, и, конечно же чайник, исходящий ароматным паром.

Пристраивая поднос на стол, за которым расположились джентльмены, она, как бы невзначай ощутимо навалилась пышной грудью на спину хозяина кабинета.

Гость этого, то ли не заметил, то ли просто сделал вид, что не заметил, и только едва заметная улыбка на миг осветила его лицо.

А на физиономии самого хозяина кабинета не дрогнул ни единый мускул, хоть он и не мог не почувствовать это волнующее прикосновение.

Получается, он тоже не возражал…

— Умеешь ты кадры подбирать, — хмыкнул разведчик.

— На том стоим, Ричи, — в тон ему хмыкнул хозяин кабинета, — Моника девушка старательная, — он причмокнул губами, — не лишена воображения и некоторой инициативы, и покладистая к тому же, так что, я вполне ею доволен…

Мисс Левински была уже в дверях, но слух у неё был тоже очень не плохим. И пухлые щёчки девушки покрылись нежным румянцем, когда до её прелестных ушек долетела похвала шефа…

Хотя, про себя она подумала, что похвалу эту она честно заслужила, заслужила упорным самоотверженным трудом.

При том, что делать приходилось очень многое из того, что не было напрямую прописано в её служебных обязанностях, но что очень сильно влияло на расположение к ней шефа.

— Вижу, что доволен, — подмигнул ему собеседник, затягиваясь сигарой.

— Ну ладно, друг мой, давай, наверное к делу, — хозяин кабинета никуда не торопился, на сегодня ничего важного назначено не было.

Его просто разбирало любопытство.

— К делу, говоришь? — Ричард хлебнул чаю, — ну, давай… Ты слышал, что у русских конфуз на Цекко-5 приключился?

— Нет, мне про Цекко последнее время ничего не докладывали… — хозяин кабинета насторожился.

Дело в том, что если разведчики что-то учуяли, а у него всё тихо, то тут может быть два варианта.

Первый вариант, это если разведка заглотила какую-нибудь пустышку. Но он сам считал подобное очень и очень маловероятным.

Он хорошо знал Ричи, хватка у него была такая, что любой бульдог позавидует. И его ребят он тоже знал. Все они были профессионалами высочайшего класса…

А потому более реальным ему представлялся второй вариант.

И при втором варианте его неосведомлённость могла проистекать только от того, что его штатные аналитики в очередной раз громко хлопнули ушами и упустили что-то очень важное при изучении информации из открытых источников.

— Ну, хе-хе, — с некоторым превосходством хмынул разведчик, — я вовсе и не удивлён… Хотя в сетевых газетах об этом довольно много писали. И, заметь, в довольно солидных…

— Ты хочешь сказать, что мои аналитики опять сели в лужу? — печально поинтересовался Госсекретарь, — и что если я их разгоню, то дела пойдут гораздо лучше?

— Ну, разгонять их, или нет, это сугубо твоё дело, — сказал сэр Батлер, выдыхая клубы сигарного дыма, — но не могу не отметить, что они у тебя совсем мышей не ловят.

— Разберёмся, — многозначительно проскрипел Каммингс, и, если бы начальница аналитического отдела его сейчас слышала, то пища для невесёлых размышлений ей была бы обеспечена… — но, не тяни уже, рассказывай…

— Значит так… — пока разведчик ровным голосом обрисовывал ситуацию и события, которые имели место быть на периферийной планете Российской Империи, Госсекретарь мерил шагами свой просторный кабинет.

Сначала он ходил по диагонали, из угла в угол, а потом подошёл к панорамному окну, занимавшему целую стену, и долго смотрел на сплошной ковёр серых облаков, тяжело ворочавшихся внизу.

Как-никак офис его находился аж на девятьсот тридцатом уровне Модуса-4, города-планеты, столицы Союза Демократий.

И облака частенько опускались намного ниже окон кабинета Госсекретаря, позволяя ему ещё полнее ощущать себя небожителем, презрительно смотрящим из горних высей на облака и на тех, кто бестолково суетится и ползает, подобно букашкам, там, далеко внизу, под этими облаками…

Наконец сэр Ричард закончил своё повествование, и, устало улыбнувшись, спросил своего старого товарища, — ну и как тебе всё это?

— Ты знаешь, Ричи, я даже пока не могу сформулировать тебе своё мнение по тому, что ты рассказал, — вид у мистера Каммингса был слегка растерянным, — слишком большой пласт информации ты на меня вывалил… Но, кое что из сказанного, даже будучи изложенным без значимых подробностей и деталей, заставляет крепко задуматься…

— Само собой, ну, хоть теперь не один я буду напрягать мозговую мышцу, — посмеиваясь сказал сэр Ричард, — всё не так обидно.

— Ну да, — с кислой улыбкой отозвался хозяин кабинета, — пусть теперь Хаим ворочается…

— Ну, типа того, — затянувшись изрядно укоротившейся сигарой, кивнул разведчик.

— Я так понимаю, что ты не просто так всё это мне рассказал, — всё так же кисло улыбнулся Госсекретарь, — ты намекаешь на то, что эту всю информацию необходимо проверить, и, если всё окажется так, как мы это себе представляем…

— Да, если это окажется так, нам придётся предпринимать некие действия, — ровным голосом продолжил мысль Госсекретаря разведчик, — действия, скажем так, весьма, решительные.

— Ты прав, Ричи, ты, как всегда прав, — хозяин кабинета поднял глаза к потолку, словно надеясь прочесть там подсказку, но на качественно побеленной поверхности никаких знаков не было, там даже трещинок не было никаких…

— Ну, ты же понимаешь, что мне нужно для того, чтобы начинать возню со всем с этим, — улыбнулся разведчик, — неужели мне опять придётся выдавливать из тебя каждый кредит на то, чтобы решить эту проблему?

— Какой ты меркантильный, — вздохнул Госсекретарь, — ты, поди уже и проект сметы приволок, так ведь?

— Разумеется, — подтвердил его опасения Ричи, — вот, ознакомься, — и передал товарищу несколько листов бумаги с отпечатанными на них табличками.

— Ну, давай посмотрим, — пробормотал мистер Каммингс, опять усаживаясь в кресло.

Несколько минут он он изучал переданные ему бумаги.

— Вопрос первый, — Госсекретарь поднял взгляд на разведчика, — у тебя там что, вообще никого нет?

— У меня на всю эту Богом забытую планету всего один осведомитель, да и тот… — сэр Ричерд сморщился, как будто ему пришлось прожевать половинку лимона, — имеет доступ, разве что к протоколам околоточных. Он мелкий клерк в колониальной администрации, причем, вообще без допуска к гостайне, так что…

— Да, это ни о чём, — согласился Госсекретарь, — и, вследствие этого, тебе нужно будет там разворачивать полноценную агентурную сеть? А не мало ли ты тогда запросил?

— Ну, полноценную сеть там разворачивать пока, я так думаю, незачем, — разведчик погасил толстенький сигарный окурок и тоскливо посмотрел на чашку, где на дне ещё оставался остывший чай, — нам надо будет, я предполагаю, выяснить чётко, что там собираются делать русские, помимо добычи меркоксита. И, если мы решим, что это несёт угрозу нашим интересам, то надо будет снять с доски ключевую фигуру, без которой у них всё посыплется…

— Это ты про этого живчика, Антонова? — спросил Госсекретарь.

— Да, про него, — голубые глаза разведчика не мигая уставились на мистера Каммингса, — на его землях и меркоксит, он и счастливо избежал гарантированного уничтожения. А это, вообще, требует отдельного расследования.

— Ну да, если русским удалось создать бюджетные защитные генераторы, способные выдерживать орбитальную бомбардировку, то это ломает, вообще, всю нашу систему сдержек, — озабоченно сказал Госсекретарь, — и они, в случае столкновения с нами получат решающее преимущество…

— Ну, столкновения пока, благодаренье Господу, неожидается, — успокаивающе сказал разведчик.

— Мы, мы, а не эти дикие русские, должны иметь решающее преимущество! — вскинулся Госсекретарь, — ты же понимаешь, что если сейчас серрах прекратят свои нападения, то Конфедерация станет просто не нужна, и все противоречия, которые пока не находятся в фокусе внимания, снова выйдут на первый план.

— Ну да, и большая часть этих противоречий может быть решена в нашу пользу только силой оружия, — разведчик откинулся на спинку кресла, — и если наше оружие будет не способно дать нам преимущество, то нам придётся в чём-то, да уступать…

— Этот вариант не рассматривается, — твёрдо сказал Госсекретарь, — никаких уступок русским. Мы тут для того и сидим, чтобы обеспечить полное соблюдение всех наших интересов.

— Согласен, — разведчик хищно улыбнулся, — тогда подписывай смету, и я начну операцию.

— Не, Ричи, я конечно постараюсь сделать всё побыстрее, но, для того, чтобы обеспечить все мероприятия, тобою запланированные, нам не хватает имеющихся лимитов, а значит нам придётся испрашивать дополнительные ассигнования…

— А это время… — задумчиво произнёс сэр Ричард, — тогда давай так, ты одобряешь то, что можешь профинансировать прямо сейчас, а остальную смету начинаем толкать через конгресс… Я тоже на все свои рычаги нажму…

— Я тебя понял, — Госсекретарь опять посмотрел на облака, но богом себя, почему-то теперь не ощутил, — если всё пойдёт нормально, то к моменту окончания предварительного этапа мы уже обеспечим финансирование и активной фазы. И, знаешь что, Ричи, провентилируй возможность влезть в долю с добычей меркоксита, уж очень там всё сладко так выходит…

— Так у них же это запрещено на законодательном уровне… — съехидничал разведчик, — законы нарушать будем?

— Нас наказывают только за нарушение законов Союза, — Госсекретарь задрал нос, — а если мы нарушаем законы русских, то это их проблемы, а дома нас за это никто не осудит… Да и вообще, если задуматься, то мы, как высшая раса, просто заберём своё…

— Спорить не буду, — согласился разведчик, — денежки там ожидаются солидные, и нам с тобой эти денежки уж точно лишними не будут. Но придётся тогда по-изворачиваться. Если будем действовать прямолинейно — то только потеряем…

— Ну, не капризничай, ты же знаешь, что теоретически всё возможно… — Госсекретарь многозначительно прищурился.

— Знаю, знаю, — но тогда, так или иначе, а Антонова этого надо будет исполнять, — если его не будет, то задача становится решаемой, пару вариантов я уже сейчас могу набросать… Ну и тогда полноценную агентурную сеть разворачивать таки придётся…

— Так тому и быть, — подвёл черту под дискуссией Госсекретарь, — не повезло этому Антонову в любом случае…

— Значит, договорились, — сэр Ричард вопросительно посмотрел на Госсекретаря, — ты обеспечиваешь первый этап финансирования? Если да, то я уже сегодня начинаю подбирать людей для командировки в русский сектор.

— Завтра девочки мои всё распечатают, я подписываю и документы направляются в бухгалтерию. Так что, Ричи, завтра к вечеру денежки на первый этап будут уже на счетах твоей службы.

— Замечательно, — сэр Ричард хлопнул ладонями по подлокотникам и рывком поднялся из кресла, — тогда я начинаю действовать в этом направлении.

— Ага, удачи тебе, — улыбнулся Госсекретарь.

— Ну и тебе, бывай, — с этими словами разведчик покинул кабинет.

А Госсекретарь опустился в кресло, и задумался о том, как он проведёт сегодняшний вечер.

Напрашивался вариант организовать Монике сверхурочные. Застоялась тёлочка.

Но ещё была проштрафившаяся начальница аналитического отдела. Она конечно, несколько постарше шалуньи Моники, но себя блюдёт, товарного вида не потеряла, и экстерьер её оставался на вполне себе не плохом уровне.

А за этот прокол, с событиями на Цекко, она должна понести ответственность.

— Решено, — подумал Госсекретарь, — сегодня сверхурочные отрабатывать будет Сладкая Салли, — так сотрудники госдепартамента между собой величали руководительницу аналитиков, — надо кобылке напомнить о том, кто тут царь и бог…

Мистер Каммингс нажал сенсор вызова, и. когда Моника белой лебёдушкой вплыла в кабинет сказал ей:

— Малыш, вызови мне на шестнадцать Салли Аткинсон, — и, оглядев фигуристую секретаршу, с некоторым сожалением добавил, — а сама сегодня можешь домой пораньше…

Глава 12 Отчеты и рапорты

— Здравия желаю, господин генерал-майор, — господин Пронин, вошедший в собственную приёмную, благосклонно кивнул своему адъютанту в ответ на его уставное приветствие и, в свою очередь, поприветствовал подчинённого:

— Здравствуйте, Серёжа, — и, уже взявшись за ручку двери своего кабинета спросил, — никаких новостей пока не поступало?

— Пришёл запрос на сеанс гиперсвязи с Цекко-5.

— От Алевтины наверное?

— Так точно, господин генерал-майор, — подтвердил до сих пор тянущийся во фрунт адъютант.

— Какой старательный мальчик, — подумал про себя господин Пронин, а уже вслух, подпустив в голос отческих интонаций, сказал, — да ты садись, садись, в ногах, знаешь ли, правды нету…

Дождавшись, когда адъютант устроится у своего монитора, уточнил:

— А на когда сеанс запрошен?

— На десять по Москве.

— Ага, значит, минут пятнадцать у меня есть, — он ненадолго задумался, как бы ему с пользой употребить это время.

Начинать что-то важное, а потом прерываться смысла не было, потому он решил попить чайку и просто немного расслабиться:

— Вот что, Серёжа, распорядись-ка, чтобы мне чаю принесли с печенюшками, и это… Дай добро на сеанс связи.

— Будет сделано, — опять по уставному отозвался адъютант.

Генерал усмехнулся в усы, и вошёл в кабинет…

Кажется, вот только чай принесли, не успел даже распробовать, а уже загорелся монитор и на экране появился логотип компании связи.

Сейчас появится Алевтина и что-то расскажет. Ну, не просто так же она сеанс связи запросила-то, в самом деле…

— Здравия желаю, Мечислав Степанович! — Алевтина выглядела замечательно. Глаза влажно поблёскивали, на лице цвела довольная улыбка.

— Здравствуй, негодница, — генерал тоже улыбался, — ну, рассказывай, как ты там? На домогательства никто больше жаловаться не будет?

— Нет, домогаться не пришлось, — она опустила глаза, и пробормотала, как бы про себя, но генерал хорошо расслышал всё сказанное, — хотя, наверное, стоило бы…

— Ага, раз домогаться не пришлось, то, значит, что-то интересное тебе таки рассказали, — предположил генерал, — тогда я не понял, почему это тебе кажется, что всё-таки стоило бы немного подомогаться? — и так, с прищуром уставился на собеседницу.

— Да, просто, человек хороший… — хохотнула Алевтина, — вот и думаю, может все-таки попробовать? Хотя у него и так там… Целый цветник, — с грустинкой в голосе добавила развед-дама.

— Ты заболела? Или действительно влюбилась? — генерал ухмыльнулся, — раньше, помнится, такие мелочи тебя не останавливали…

— Тут всё не так, как раньше, — девушка вставила кристалл памяти в гнездо считывателя, — сейчас посмотрите эти файлы, и сами всё поймёте.

— Ну, давай, давай, посмотрим, что ты там нарыла, — пробухтел генерал, глядя на то, как неспешно скачивается файл, — сама-то что скажешь, стоящее дело?

— Моё мнение, это просто бомба, — глаза девушки вспыхнули бирюзовым огнём, — перед нами открываются прямо-таки захватывающие перспективы…

— Ну, потенциал открывающихся перспектив будут оценивать другие люди, — генерал, тем временем, включил воспроизведение полученных файлов, — наша задача, снабдить этих людей всей информацией, которая может потребоваться для анализа…Так, это вы тут где, на полигоне?

— Да, это полигон, — голос девушки стал серьёзен, — смотрите внимательно.

Следующие пять минут Алевтина следила за тем, как меняется выражение лица её начальника, который просматривал нарезку самых интересных моментов демонстрации умений Елизаветы Антоновой.

Окончание просмотра генерал, повидавший на своём веку очень многое, обозначил словами:

— Невероятно, — и, повернувшись к камере, спросил Алевтину, — ты была при этом, или эти записи передали уже в таком виде?

— Я сама это всё снимала, — как можно убедительнее сказала Алевтина, — я фиксировала всё, начиная с того момента, как вышла из бронехода в поместье Антоновых, и до того момента, как покинула его.

— Нарезку тоже ты делала? — генерал пристально смотрел ей в глаза, — видел эти файлы кто-нибудь, кроме тебя?

— Мечислав Степанович, ну за кого вы меня таки держите? — с обезоруживающей улыбкой и утрированным акцентом спросила его подчинённая, — конечно, никто этого не видел. Я прекрасно представляю себе ценность этих кадров. Я же в самом начале сказала, что это бомба.

— Это не просто бомба, девочка, — голос генерала внезапно стал сиплым, — это бомба похлеще ядрён-батона…

— Вы хотите сказать, что это… — Алевтина не успела договорить, как генерал её прервал:

— Да, это я сейчас же это всё засекречу по высшей степени. И ты. Никому. Ни пол-слова об этом. Вообще.

— Само собой, Мечислав Степанович, — немного обиженным тоном ответила Алевтина, — я же не вчера родилась, — потом, неизвестно почему, улыбнувшись, кокетливо добавила, — хотя мне до сих пор говорят, что очень молодо и привлекательно выгляжу…

— Ага, вон, Крыницын не даст соврать, — улыбнулся в усы генерал, — ты у нас невеста, хоть куда.

— Да ну вас, — засмущалась девушка.

— Вот, — продолжил начальник департамента, — разрешаю тебе, если что, лёгкие домогательства, если случай подвернётся. Уж очень загадочным гусём этот наш Антонов оказался. И кажется мне, Аля, что, если поглубже копнуть, у него ещё много чего интересного найдётся.

— Я тоже так думаю, — согласилась Алевтина, — так что делать то будем? Там, кстати я вам и текстовый файл послала.

— Текст? Да, видел что-то, но не читал ещё, — генерал поднял взгляд от монитора, на котором велось воспроизведение видео, — А что там, рапорт твой?

— Да, — подтвердила девушка, — там, помимо всего прочего, я изложила его примерные предложения о сотрудничестве.

— Ага, значит этот Антонов себе на уме, и передавать отчизне имеющуюся информацию просто так не хочет? — спросил генерал, пробежавшись взглядом по строкам рапорта.

— Нет, — Девушка даже немного надула губки, выражая тем самым осуждение прижимистости этого самого Антонова, — он сходу про тайны рода начал… Но, почитайте, может быть его предложения покажутся привлекательными…

— Аля, — генерал посмотрел на подчинённую с лёгкой укоризной, — я же сказал тебе, что решать это не нам с тобой. Как бы не пришлось мне сразу рапорт на высочайшее имя писать, уж очень тут интересно всё…

— А вы можете напрямую Императору рапортовать? — удивилась Алевтина.

— В исключительных случаях, — прокряхтел Пронин, — таких, как вот этот, например. Чтобы снизить возможность утечки информации до минимума.

— Понятно, — ошарашенно выдохнула девушка, — я и не думала, что всё так серьёзно. И вы что, рапорт на Императора будете писать?

— Да, причём буду запрашивать срочную аудиенцию, и рапорт вручу лично, из рук в руки, — генерал сморщился. Скорее всего, он живо себе представил, через что ему придётся пройти, так как придворные бюрократы стараются всеми правдами и неправдами ограничить доступ тех, кого они считают посторонними, к телу повелителя Российской Империи.

— Эк вас перекосило то, — хихикнула Алевтина.

— Ну, а ты думала, — генерал хлебнул остывшего чаю, — все придворные лизоблюды постараются сунуть свои любопытные рыльца в нашу информацию. Для них же пропустить что-то мимо себя, и не попробовать это монетизировать, это как… — тут он замялся, подбирая какую-нибудь приличную формулировку.

Но зря он напрягался. Алевтина закончила фразу за него:

— Как серпом по яйцам? — и ехидно так улыбнулась.

— Какая ты у меня, — гыгыкнул генерал, — испорченная то…

— С кем поведёшься… — кокетливо ответила Алевтина, — но, вы к императору, а мне то что делать?

— А есть, чем тебе там заняться? — прищурился Пронин.

— Ну а как же? — Алевтина сделала большие глаза, — мне же Антонова надо охмурить…

— После просмотра этих файлов мне кажется, — генерал улыбнулся, — для того, чтобы опробовать на нём эти свои женские штучки, тебе потребуется немало мужества.

— Ну да, — поёжилась Алевтина, — его бабоньки могут меня и конкуренткой посчитать… А они, я так поняла и не только поджарить могут…

— Ты ещё что-то видела, помимо этого? — сразу вскинулся генерал.

— Нет, но мне дали понять, что показали мне далеко не всё, — грустно ответила девушка, — но Андрей намекнул на то, что может помочь мне разобраться с моим даром, — глазёнки её опять засверкали, и она продолжила с заметно нарастающим энтузиазмом, — он сказал, что я смогу овладеть умениями, сравнимыми по эффективности с теми, что на этом видео продемонстрировала его сестра.

— Вот, даже прямо так? — удивился Пронин, — так к тебе скоро и на кривой кобыле не подъедешь…- и демонстративно озабоченно добавил, — надо Крыницына предупредить, чтоб не совался, а он сволочь у нас мстительная… А ты его раз, и пришибёшь ненароком…

— Не надо его предупреждать, — взмолилась Алевтина, — пусть он даст мне повод, — она мечтательно посмотрела вверх, — не сдерживаться…

— Экая ты у меня, оказывается кровожадная, вдобавок то ко всему прочему, — хмыкнул генерал.

— Уж какая есть, — потупила глаза Алевтина, потом подняла голову, весело так улыбнулась и спросила, — ну, так даёте добро на развитие моих способностей? Только там ещё небольшая оговорка есть…

— Ух, новостей-то сколько, — вздохнул Пронин, — что за небольшая оговорка? Дьявол, он, знаешь ли, в мелочах кроется…

— Знаю, потому и спрашиваю… — грустно ответила госпожа секунд-майор.

— Ну, выкладывай, давай, всё про эту твою оговорку, — генерал испытующе посмотрел на подчинённую, — небольшую, хе-хе.

— В общем, — Алефтина решительно тряхнула головой, — для того, что бы обучаться у него… У них… Я должна дать клятву не причинять вреда ни ему, и никому из его рода, действием или бездействием…

— Ну так дай, — делов то, — хмыкнул генерал, — потом передумаешь…

— Ну, я тоже сначала так подумала, а потому и спросила, что будет, если я… — она замолкла на секунду и странным таким взглядом посмотрела в глаза шефа, — передумаю… А он мне сказал, что независимо от того, что я там сама себе буду думать и передумывать, клятву я не смогу нарушить… Физически не смогу…

— Как это? — удивился Пронин, — так не бывает… И не было никогда… Клятвопреступление, это такой же спутник человека, как голод, войны, болезни… Всегда где-то рядом…

— Это я Андрею и возразила…

— И что он ответил?

— А он мне сказал такую, знаете ли, странную фразу… Никогда не говори никогда…

— Странно, очень странно, — нахмурился генерал, — с одной стороны, я чётко знаю, что нет таких клятв, которые нельзя нарушить…

— А с другой стороны? — спросила Алевтина почти жалобно…

— А с другой стороны, уж очень мутный этот твой Антонов, — припечатал генерал.

— И не мой он вовсе, — с жаром возразила Алевтина, после чего, уже гораздо тише добавила, — к сожалению…

— И вот никак я не пойму, — хмыкнул Пронин, — кто у вас там кого охмуряет? — и с некоторым весельем во взоре посмотрел на подчинённую.

— Да я уже сама как-то, — девушка отвела взгляд, — теряюсь…

— В общем так сделаем, — подвёл черту под дискуссией разведчик, — ты там клянись, в чём хочешь, но обязательным пунктом клятвы должно быть условие, что твои действия не должны противоречить интересам государства…

— Я попробую, но боюсь, что это может и не получиться… — осторожно сказала Алевтина.

— А ты и не бойся, ты просто согласуй формулировку сначала с Антоновым, а потом и со мной. Я надеюсь, что мы найдём взаимоприемлемый вариант.

— Хорошо, — вздохнула Алевтина, — тогда я прямо завтра этим и займусь… И как выработаем компромиссный вариант, я вам его пришлю. Хорошо?

— Договорились, — согласился господин генерал-майор, — у тебя всё?

— Да, файлы я вам все отправила, — подтвердила Алевтина, — теперь будем ждать, что Государь Император нам скажет?

— Да, я запишусь на срочную аудиенцию на завтра, — прокряхтел генерал, — отказать мне не смогут, но нервы, конечно, потреплют изрядно. А сегодня буду рапорт писать на высочайшее имя.

— Удачи вам, — Алевтина слабо улыбнулась, — ну что, отбой?

— Да, отбой, но будь на связи постоянно, — генерал серьёзно посмотрел ей в глаза, — дело принимает нешуточный оборот, а потому и ты будь осторожнее, мало ли что… В общем, следи за собой, будь осторожна…

— Есть, мой генерал! — девушка поднялась со стула и потянулась к сенсорной панели, — отбой, — и изображение на экране сжалось в точку, словно его втянуло в одну из чёрных космических дыр.

Генерал ещё несколько секунд таращился в погасший экран, продолжая обдумывать услышанное.

После чего, попросил Сергея принести ещё чаю и уткнулся в свой персональный опечатанный терминал, на который и принимал файлы Алевтины.

Генерал занялся составлением рапорта Государю Императору…

Утро застало генерал-майора Пронина в огромном присутственном зале, в котором толпились те, кто испрашивал высочайшей аудиенции. Некоторые добивались этого неделями и месяцами, являясь сюда в присутственные дни, как на службу. Доверия системе электронной регистрации не было никакой, так как слишком многие имели к ней доступ и иногда могли злоупотребить имеющимися возможностями.

И никакие наказания не останавливали недобросовестных чиновников.

Не смотря на то, что он узнал всего час назад о том, что его прошение об аудиенции удовлетворено, мундир его был наглажен, сапоги блестели, а кончики седеющих, но, всё-таки, пышных усов, были лихо закручены вверх.

Вторую половину предыдущего дня он провёл в сражениях с различными церемониймейстерами, секретарями, распорядителями и прочей шушерой, которая искренне считала, что это им решать, кого допустить пред светлые очи монарха, а кому дать от ворот поворот.

Генерал уговаривал, угрожал, топал ногами… Он разнёс к чёртовой матери два дубовых стола, поскольку бил по ним своим кулачищем, совершенно не сдерживаясь.

Но, оно того стоило. Те чиновные суслики, что прятались за этими столами всё-таки осознали, что лучше не высовываться, и хорошо, что пострадали лишь столы.

Столы то пронырливые интенданты и новые спроворят, если что. А вот голов запасных у них не было.

А генерал, разнося столы вдребезги, этим самым, как бы прозрачно намекал на то, что и головы могут невзначай пострадать.

И что если в регламенте русским по белому прописано, что начальник разведочного департамента имеет право на срочную внеочередную аудиенцию, то значит так тому и быть.

И не их собачье дело, о чём именно он собирается говорить с монархом.

Теперь это всё позади. Вечерком Мечислав Степанович выпил больше литра крепкого ромашкового отвара, успокаивая нервы, расшатанные на государевой службе.

Это крапивное семя, дьячки да подьячие, как их раньше называли, кого хочешь из себя выведут…

Ну да ладно. Это всё позади. А впереди у него очень не простой разговор с Императором Всероссийским.

Император дюже умён и въедлив. Выгоду государственную не упустит. Но и за нерадивость в бараний рог свернуть может, да так, что небо с овчинку покажется, так что генерал-майор нервничал, хоть и в меру.

Грехов за собой он не числил никаких, но вот что по поводу его персоны сейчас монарх думает… Тайна сия велика есть. А потому некоторый будоражащий элемент неопределённости присутствовал…

Так, думая о дне вчерашнем и дне завтрашнем, коротал своё ожидание начальник разведочного департамента.

Но высокие двери, ведущие в предбанник аудиенц-зала в очередной раз растворились. Гул голосов, наполнявших пространство мгновенно стих.

Все присутствующие замолчали, зная, что сейчас будет оглашено имя очередного счастливчика, которому повезёт удостоиться высочайшей аудиенции.

И каждый из них лелеял робкую надежду на то, что назовут именно его имя.

Генерал-майор Пронин, Мечислав Степанович, — церемониймейстер со всей дури врезал своим жезлом по паркету, — Государь Император ждёт вас!

И, физически чувствуя спиной десятки завистливых взглядов начальник разведочного департамента двинулся по направлению к распахнутым дверям.

Глава 13 Аудиенция

Император Фёдор Седьмой Медведев, возглавлявший Великий Дом Медведевых, был мужчиной видным, солидным, как это говорится, в самом расцвете сил.

Сейчас он стоял около широченного панорамного окна, выходившего в летний сад.

Синий парадный мундир его был пошит, как вы понимаете, лучшими портными Империи, и был строг и элегантен. Эполеты, орденские планки и аксельбанты так же присутствовали, но смотрелись вполне органично и общего впечатления не портили.

Император олицетворял империю. Олицетворял её мощь и величие.

Когда генерал-майор Пронин, следуя за церемониймейстером, вошёл в малую аудиенц-залу, самодержец обернулся к нему, улыбнулся одними глазами и обратился, нет, не к генералу, а к церемониймейстеру:

— Вот что, Алексей Павлович, оставьте нас с Мечиславом Степановичем наедине, мы тут, — он послал многозначительный взгляд Алексею Павловичу, — немного посекретничаем…

— Не смею возражать, — дисциплинированно ответил Алексей Павлович, поклонился, и тут же исчез на неприметной дверцей в задней стене аудиенц-зала.

— Ну, что встал в дверях, как неродной? — на этот раз монарх обратился напрямую к посетителю, и, сделав навстречу ему пару шагов протянул раскрытую ладонь.

— Здравия желаю, Ваше Императорское Величество, — рявкнул, улыбаясь, генерал-майор, пожимая широкую длань самодержца.

— Давненько ты ко мне не заглядывал, — прогудел император, — последний раз, помнится, ты мне заговор приволок сюда. Изрядно нам с ним тогда повозиться пришлось, покуда всю скверну не выпололи.

— Ну да, — согласился Пронин, — но ведь справились, успели лиходеев окоротить.

— Успели, — Император показал на пару кресел, стоявших вокруг ажурного столика с причудливо изогнутыми ножками, на котором стоял графин, окружённый хрустальными бокалами, — ну, садись, рассказывай, с чем сегодня пришёл. А то, — тут он невесело усмехнулся, — что-то беспокойно мне как-то…

— Ну, сегодня, — пропыхтел Пронин, устраиваясь в кресле, — новости, скорее даже, приятные.

— Чтобы ты, да с чем-то хорошим ко мне пожаловал? — хохотнул Фёдор Седьмой, — с трудом мне в это верится, однако… Но, выкладывай давай, мне даже интересно стало…

— Фёдор Николаевич, я хотел бы с видеопрезентации начать, — генерал-майор раскрыл папочку, что держал в руках, и извлёк оттуда кристалл памяти, — есть тут аппаратура то?

— Обижаешь, Слава, ну как у меня, у Императора Всероссийского, и такой малости не найдётся? — с этими словами монарх нажал какой-то сенсор на торце столешницы, и из неё тотчас же выдвинулся довольно большой монитор, а около него на столе прорисовалась и сенсорная панель управления, — давай сюда свой камушек, посмотрим…

Пару минут они провозились с техникой, после чего Император Всероссийский погрузился в просмотр демонстрационных материалов.

Когда ролик окончился, монарх обернулся к генералу с вопросом:

— И, что это было? Съёмки очередной богопротивной голопостановки?

— Никак нет, — браво ответил генерал, — это была демонстрация, заснятая моими сотрудниками на полигоне одного из ваших подданных.

— Ты хочешь сказать, что всё это имело место быть в реальности? — Фёдор недоверчиво покосился на главного разведчика. Лицо его выражало крайнюю степень недоверия, — и ни разу не мистификация?

— Ваше императорское Величество, это документальные съёмки, я ручаюсь, — подтвердил генерал, — причём происходило это всё не далее, как позавчера.

— Интересно девки пляшут, — пробормотал Император, продолжая сверлить недоверчивым взглядом генерала Пронина, — если с низу посмотреть…

— Вот мой рапорт, в котором я изложил все наши наблюдения, историю вопроса и выводы, сделанные нами.

— Экий ты предусмотрительный, оказывается, — хмыкнул Император, — ну, давай сюда свои бумажки, посмотрим, что ты там понаписал…

Следующие двадцать минут Император шуршал листочками, которые ему вручил генерал, а сам Пронин в это время от нечего делать дегустировал содержимое графина, примостившегося на столике.

Содержимое ему явно понравилось, но он, как опытный функционер, старался не увлекаться, так как на протяжении всей аудиенции ему должно сохранять ясный ум и твёрдую память.

А напиться, напиться он всегда успеет, благо жизнь каждый день подбрасывает поводы, один круче другого…

— Изрядно, — задумчиво произнёс самодержец, откладывая рапорт господина Пронина в сторону, — дело действительно серьёзное. И последствия могут быть весьма заметными.

— Так точно, — подтвердил мнение начальства разведчик.

— Ты что, думаешь этими своими уставными речовками от меня отделаться? — прищурился Фёдор Седьмой, глядя на генерала, — факты ты мне изложил. А теперь, скажи-ка мне, как на духу, что сам по этому поводу думаешь?

— А думаю я, Фёдор Николаевич, следующее, — Пронин непроизвольно нахмурился, так как в том, что он сейчас собирался сказать Императору, он и сам до конца уверен не был, — подсказывает мне моя интуиция, что надо с этим Антоновым наладить взаимодействие. Как он сам выразился, развивать совместные проекты в сфере образования.

— Хмм, как-то даже безобидно это у него звучит, — ухмыльнулся Фёдор, — всего лишь сотрудничество в сфере образования… А по факту воспитание живых огнемётов и ещё бог весть кого… Ты же не маленький, Слава, ты же понимаешь, какая это силища может быть поставлена нам на службу…

— Да, я это прекрасно понимаю, но, сейчас хочу вас предостеречь, Ваше Императорское Величество.

— И от чего это ты меня предостеречь возжелал? — недобро прищурился Император.

— Мне показалось, что в ваших словах проскользнул намёк на то, что бы вынудить этого умельца с нами сотрудничать, так сказать, на наших условиях, — генерал сделал в воздухе пальцами какой-то неопределённый жест, — то есть, без учёта каких бы то ни было его интересов.

— Ну да, я склоняюсь к тому, чтобы поставить его именно в такие рамки, — подтвердил догадку генерала самодержец, — уж очень он обладает серьёзными знаниями… Не по чину. Эти тайны должны принадлежать Империи, и никому более.

— А вам не кажется, что оказывая грубое давление на носителя этих тайн, — генерал невесело усмехнулся, — мы рискуем остаться у разбитого корыта, как это описал древний поэт?

— Ты хочешь сказать, что этот человек может пойти на то, чтобы потерять всё, включая жизнь, только для того, чтобы настоять на своём?

— Я хочу сказать не это, — мягким голосом возразил генерал, — я просто уверен, что у этого интересного молодого человека по рукавам рассовано ещё немало тузов, о которых мы даже не подозреваем…

— Да это не молодой человек, — возмутился Император, — ты мне тут какого-то всемогущего монстра описываешь. Такого, что всей имперской мощи противостоять способен.

— Нет, противостоять он не способен, конечно, — ухмыльнулся Пронин, — если наша имперская машина его прижмёт, то и раздавит без труда. Только не стоит это таких грандиозных усилий…

— Почему? — Император пытливо уставился на своего генерала.

— Тут я опять буду передавать его слова, которые моя сотрудница от него услышала, — вздохнул генерал, — а основная мысль его была в том, что он не монополист на эти знания, и, рано или поздно, но и другие получат к ним доступ.

— Как это? — монарх старался уточнить все нюансы для того, чтобы принять единственно верное решение, которое принесёт подведомственной ему империи максимальную пользу.

— Он не расшифровывал, — Пронин приложился к бокалу, — но сказал, что у нас есть фора по времени. Очень небольшая фора, лет пятнадцать-двадцать, не более…

— А потом что? — спросил Фёдор Седьмой.

— А потом различные фрагменты этих знаний начнут появляться и у наших конкурентов…

— Значит сейчас мы должны извлечь максимум из того, что можем, — согласился император, — и попытки выдавить из этого человека его секреты нам ничего по итогу не дадут, а время мы потеряем. Так? — самодержец вопросительно посмотрел на Пронина.

— Именно так, — согласился тот, — и я бы предложил действительно налаживать сотрудничество. Вы же знаете, что сравнительно недавно начали появляться люди, способные делать забавные, и в то же время необъяснимые с точки зрения классической физики кунштюки…

— Ну да, мне периодически докладывают, что кто-то там от пальца может прикуривать, кто-то может погодой управлять, ну и прочие байки…

— Это не байки, Ваше императорское Величество, — та девочка, которая на записи так лихо жгла мишени на полигоне, тоже сначала могла, разве что мизерный язычок пламени на пальце на своём разжечь. А вот немного подучилась, и результат налицо, так сказать…

— Да, убедительно, — монарх тоже потянулся к бокалу, — и как ты видишь наше с ним сотрудничество?

— Ну, перво-наперво нам надо организовать что-то типа экспериментального учебного заведения, — генерал наморщил лоб, обдумывая следующую фразу, — закрытого типа.

— Что-то типа интерната? — вопросительно приподнял бровь Фёдор Седьмой.

— Да, и курсантов туда отбирать, кстати, — подхватил монаршую мысль генерал, — тоже из числа интернатских, детдомовских ребят. По крайней мере на этом этапе.

— А чего это детдомовских-то? — удивился монарх, — стоит мне только свистнуть, как тут очередь из благородных построится. Каждому будет желательно дополнительную силу обрести.

— Ваше Величество, — генерал улыбнулся, — ничего же не опробовано толком, не отработано… А ну как какого-нибудь курсанта из благородных там ухайдакают, да не со зла, а так оно, просто, получится? Несчастный случай, так сказать? Как мы тогда с роднёй его разговаривать будем?

— Логично, — согласился Фёдор, — а за детдомовских и не спросит никто. Как это говорится, помер Максим, да и хрен с ним?

— Ну, и это тоже, — подтвердил генерал, — да и если мы пацанёнка безродного за государственный кошт вырастим, воспитаем, да таланты его взрастим, то слуга Империи из него получится как бы и получше, чем высокородный заевшийся барчук…

— Дело говоришь, — Император заёрзал в кресле, примериваясь встать, — знать, тебе этим и заниматься впредь!

— Помилуй, — всполошился Пронин, — отец родной, не губи!

— Ты ко мне с этой идеей пришёл, тебе её и до ума доводить, — отрезал самодержец, — секретность, опять таки… У меня людей, коим я доверяю по настоящему, раз, два, и обчёлся… И ты один из них.

— Но, почему именно я? — продолжал ныть бравый генерал.

— А по кочану, — Император принял решение и пересматривать его никакого желания не имел, — я понимаю, что ты занят сверх всякой меры, но ведь и у тебя есть люди, которым ты доверяешь? Так ведь?

— Так я себе не всегда доверяю… — понурился Мечислав Степанович.

— Ну, то, что ты такой же параноик, как и я, мне известно, — Император понимающе улыбнулся, — следовательно, это не повод для самоотвода. Так что не увиливай. Этот проект отныне твой и ты за него отвечаешь. Ав утешение можешь ещё коньячку махнуть, хе-хе, то-то ты на него с таким вожделением смотришь…

— Дык, хорош же у тебя коньячок, государь-император, — хмыкнул генерал, потянувшись к графину, — я его уже того, распробовал…

— Ну, и мне тогда налей, — скомандовал самодержец, — и не жадничай мне тут!

— За развитие проекта! — провозгласил государь-инмператор, и они приложились к рюмочкам.

— А финансирование? — хитрым голосом спросил генерал, одновременно пытаясь подцепить серебряной вилочкой дольку засахаренного лимона.

— А по поводу финансирования всё с дочкой моей, с Марией согласовывать будешь, — монарх прикрыл глаза, чувствуя, как огненный шарик проглоченного напитка сваливается вниз по пищеводу, — я ей сегодня скажу, она будет финансы этого твоего проекта курировать.

— А что ты дочку то ещё припахать решил, государь-надёжа? — поинтересовался генерал.

— В ней я уверен, не разболтает, — пояснил Фёдор Седьмой, — да и тебе с ней будет проще разговаривать, не надо будет юлить и обманывать в целях сохранения государственной тайны. У неё допуск, хе-хе, наивысший…

— Понял, тогда завтра можно уже с ней напрямую, минуя всякие канцелярии, связываться?

— Думаю, что уже сегодня вечерком её обрадую, так что да, — Фёдор немного задумался, — с утра можешь к ней начинать приставать. Но, для того, чтобы исключить пустую болтовню, рекомендую какой-никакой, а бизнес-план подготовить…

— Господи, опять до ночи вкалывать, бумажки писать,— тоскливо произнёс генерал.

— У тебя судьба такая, старый, — посмеиваясь, сказал император.

— Да, судьба, — грустно согласился Пронин, — ну, ладно, двинусь я во свояси, пора и честь знать…

— И коньячку больше не хочешь? — поинтересовался император.

— Хочу, — всё так же грустно сказал генерал, — но судьба моя в том состоит сегодня, что я, забыв о коньячке должен буду проект бизнес-плна разрабатывать, а не вкушать коньячок и прочие разные вкусности.

— Ну, не грусти, у тебя же и заместитель, наверное, есть? — самодержец явно веселился, нагрузив своего подчинённого очередной неподъёмной задачей.

— Есть, как не быть, коль по штату положен? — Пронин веселья монаршего явно не разделял, — только вот голову то свою никому не приставишь…

— Ну, не переживай ты так, — попытался ободрить его Фёдор, — всё перемелется…

— Ага, — хмыкнул генерал, — и мука будет… Так разрешите идти, Ваше Императорское Величество?

— Иди уже, да не грусти сверх меры, — Император проводил генерала аж до дверей, — и помни, Мария будет ждать завтра твоего звонка…

Дверь за генералом закрылась, и самодержец нажал сенсор вызова церемониймейстера.

— Алексей Павлович, — император обернулся к вызванному царедворцу, — меня нет ни для кого минут на пятнадцать, надо поразмыслить чутка…

— Понял, — склонился Алексей Павлович.

А император откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза начал анализировать недавний разговор с Прониным. И, чем глубже он обдумывал всё услышанное, тем более важным и значительным представлялся ему этот «образовательный» проект…

Я сидел в кресле, прикрыв глаза. Несколько минут назад я закончил разработку методички по организации предварительной подготовки курсантов для прохождения вводного курса оперирования с тонкими энергиями.

Такое вот витиеватое название будет красоваться на титульной странице этой брошюрки.

Можно, конечно, было назвать её и покороче, например «Вводный курс по общей магии». Но тогда обучаемые могут подумать, что попали в сказку и вообразить себя эдакими Гарри Поттерами, героями древнего фантастического произведения… А это не совсем так. Вернее, совсем не так.

У меня тут ни для кого сказки не ожидается. Кровь, пот и слёзы. Всё это я и мои инструкторы, в число коих входят и мои девчонки, будем выжимать из тушек несчастных курсантов.

Но отдохнуть толком мне не удалось. По внутренней связи меня обрадовали тем. Что ко мне на приём ломится обладательница волшебных бирюзовых глаз, Алевтина.

— Запускайте, — вздохнул я и подумал, — ни минуты покоя, покой даже и не снится, поскольку и спать то толком не получается, всё дела, дела…

Алевтина ворвалась ко мне весело, с дружелюбной гримаской на довольной мордахе.

— Привет, — я поднял голову и встретил взгляд бирюзовых глаз, — что-то подозрительно весёлая ты, Алевтина Афанасьевна…

— Ну, что ты так официально то? — она демонстративно надула свои губёшки, — для тебя — Аля, просто Аля, — и скроила умильную мордаху.

— Эх, — подумал я, — все от меня чего-то хотят, и эта вот, ведь не просто так улыбается… Спинным мозгом чую, не просто так…

— А весёлая я, — продолжила Алевтина, — потому, что шеф согласовал разработанный нами с тобой текст клятвы… Так что принимай её у меня, и стану я упорно овладевать знаниями.

— Экая ты быстрая то, — вздохнул я, — а давай клятву завтра, с утречка, на свежую голову, а? — я подозреваю, что в глазах моих она разглядела явную усталость и несбыточную мечту об отдыхе.

— Что, совсем тяжко? — Алевтина скроила на этот раз сочувственную такую мордаху, но её радостное веселье всё равно прорывалось наружу.

Но, надо сказать, что она сделала уже кое какие вывады, и не стремилась теперь снести напрочь мою кукуху с помощью своей забористой химии, хотя глазки строит всё так же. Но, без химии, оно, всё-таки, как-то полегче переносится. Хотя бывают моменты, когда её нестерпимо хочется… Ну ладно, замнём для ясности…

— Ну, значит договорились, — вяло улыбнулся я, — я вижу, что ты не возражаешь, так что я спать, а завтра, часиков в десять приступим, ага?

— Эх, скучный ты Андрей, да и вялый ты сегодня какой-то, — вздохнула она, — тогда отдыхай, а я пойду с Истер поворкую…

— Ну, удачи тебе, — сказал я и сделал попытку подняться из кресла. Попытка оказалась удачной.

Оставалась сущая малость. Доползти до кровати.

Глава 14 Новые трудности

Сэр Ричард Батлер потушил сигару, встал из-за стола и сладко потянулся, с наслаждением расправляя успевшее немного занеметь тело. Шутка ли, сидел, часа, наверное три, не разгибаясь.

Но, важная и нужная предварительная работа, наконец, закончена, и план операции, хоть и вчерне, но уже готов и даже перенесён на бумагу.

Не смотря на то, что нынешний Госсекретарь был бабником, гедонистом, снобом и сибаритом, работать с ним сэру Батлеру было приятно.

Мистер Каммингс никогда не пытался вникать в детали, совать свой нос куда не надо, навязывать своё мнение, и учить профессионалов тому, что они и так умеют делать лучше всех на свете.

Он ставил задачу и терпеливо ждал результатов выполнения. Не более того.

А, поскольку служба Шесть работала под началом сэра Батлера, как дорогой швейцарский хронометр, без сбоев и осечек, то каких-либо разногласий и трений у них практически не возникало.

Госсекретарь неизменно был доволен работой шестой службы, а руководитель этой службы был неизменно удовлетворён теми наградными и премиальными, которыми мистер Каммингс благодарил его за хорошо выполненную работу.

Кроме того, большим плюсом мистера Каммингса была его, поистине, акробатическая гибкость в совмещении высоких государственных интересов с личными шкурными.

И он, помимо того, что богател сам, не препятствовал в реализации этой возможности и тем, кто выполнял для него различные щекотливые поручения.

Вот, например, как сейчас, когда он с ходу предложил сэру Батлеру войти в долю, справедливо оценивая его будущий вклад в преумножение своего собственного благосостояния.

А если удастся влезть в состав акционеров этих грандиозных меркокситовых месторождений, то можно считать, что партнёры обеспечат не только себя самих, но и всех своих потомков до тридцатого колена.

Но тут требовалось здорово поработать, и головой тоже.

Акционерное общество «Полиметаллические прииски Цекко» пока было закрытым и в состав его акционеров входил только этот самый Антонов, на землях которого и располагались прииски, и два очень не простых деятеля из высшего дворянства Российской Империи, подходы к которым найти нереально.

Сэр Батлер видел два способа влезть в состав акционеров. Первый способ, самый очевидный, это найти подставных лиц и купить небольшой пакет акций в процессе IPO, ну, а потом имеющийся пакет можно будет и расширить со временем.

Но тут сохранялась опасность того, что имперские органы финансового мониторинга отследят денежные потоки, установят конечных бенефициаров, и, убедившись в том, что это иностранцы, просто отберут всё в пользу Императора.

И, как показывает практика, в подобном случае судиться и спорить не просто бесполезно, но и себе дороже выходит. И если до момента ареста проблемные активы не скинуть на сторону, то пиши пропало. Рискованно, однако.

А Ричард уже успел нарыть некоторые сведения и по неудачным попыткам фонда «Недра» наложить лапу на этот жирный проект.

Способ, к которому они прибегли был довольно надёжен, но, у них, банально, не хватило сил, да и в самый ответственный момент кто-то из старых врагов устроил им знатную вендетту.

В результате представитель фонда на Цекко, некий Овечкин и один из соучредителей фонда с говорящей фамилией Сирота исчезли. Предположительно, подались в бега, хотя и тут, как говорится, возможны варианты.

Вполне могло так статься, что они оба упокоились в каких-нибудь безымянных могилках в забытых уголках заштатных планет.

Жизнь делового человека, она разная бывает. И заканчивается по разному. Кто-то в кругу семьи умирает в своей постели. А кто-то, бывает, и пузыри пускает в омуте под мостом со ступнями, вмурованными в тазик с бетоном. Да, жизнь, она такая…

Остальным членам правления повезло намного меньше. Так или иначе, они один за другим покинули эту юдоль скорби. И им явно кто-то в этом активно и деятельно помогал.

До сих пор на слуху оставалось скандальное дело о самоубийстве господина Сагателяна, председателя правления этого фонда.

Он покончил с собой тремя выстрелами из штурмовой винтовки. В затылок. Вот такой вот казус.

Так вот, способ, который они хотели использовать, это ликвидировать самого лендлорда, Андрея Антонова, а его сестру, Елизавету Антонову, наследницу всего, выдать замуж за своего человека.

Потом осталось бы просто надлежащим образом обработать психику слабой женщины.

И, после соответствующей обработки, она, оставаясь номинальной владелицей всех этих богатств, полностью, и, при этом, совершенно добровольно, делегировала бы фактическое управление всеми активами и доходами, с них получаемыми, своему мужу.

А он уже выполнял бы все распоряжения реальных хозяев, будучи их ставленником.

И одним из этих теневых выгодоприобретателей собирался стать сэр Ричард Батлер.

Ну а сама наследница до старости вышивала бы, сидя у окошечка, гладью, или крестиком, что, по сути, одно и то же.

И, поминая безвременно почившего брата, изредка плакала бы.

Этот способ не так прост, но несёт меньше рисков в плане возникновения конфликтов с Имперским Законодательством, если по уму всё сделать, разумеется.

Да, оба способа имеют свои плюсы, и свои минусы.

А потому сэр Ричард Батлер принял поистине соломоново решение. Он решил, что будетдобиваться цели, используя все возможности.

Он всё подробно расписал, и теперь ждал Найджела Грина, своего лучшего агента, которому был присвоен сакральный кодовый номер — в отчётах и документах службы от проходил под псевдонимом «агент 007».

Вчера его вызвали с курорта, где он отдыхал после успешного завершения очередного задания.

У него ещё оставалось дней пять, но сэр Ричард настоял на его немедленной явке, мотивируя это сложностью и важностью задачи, которую он собирался поручить своему лучшему профессионалу.

Не сказать, чтобы этот вызов сильно обрадовал Найджела, но он согласился досрочно прервать свой отпуск, и сейчас уже должен был прибыть для инструктажа.

— Шеф, прибыл мистер Грин, — простуженный голос дежурного офицера прозвучал из динамиков системы внутренней связи.

И, что интересно, их этих же динамиков, словно далёкое эхо, следом донеслось:

— … Да, Грин. Найджел Грин…

— Пусть заходит, — скомандовал сэр Ричард.

Спустя несколько секунд дверь в кабинет широко распахнулась, и в дверном проёме возник рослый загорелый красавец, элегантно одетый по последней моде, благоухающий утончённым парфюмом.

— Сэр Ричард, агент ноль ноль…

— Садитесь уже, — ухмыльнулся начальник службы, — передо мной то рисоваться не надо, я ж тебя, как облупленного, знаю, а пыль в глаза девкам на Нью-Пикадилли пускать будешь.

— Извините, — на лице пижона даже следов смущения не просматривалось, надо сказать, — привычка, сэр…

Полтора часа начальник шестой службы подробнейшим образом вводил своего агента в курс дела, отвечал на его вопросы и вообще, инструктировал.

И, когда всё необходимое было сказано начальником и надлежащим образом усвоено подчинённым, инструктаж окончился.

— Вопросы есть? — поинтересовался под конец начальник.

— Один вопрос, сэр, — агент заглянул в глаза шефу, и продолжил, — а могу я тоже добавить своё имя в список, так сказать, теневых акционеров этого замечательного акционерного общества?

— Можешь, — согласился шеф, но твоя доля не должна превышать один процент от нашего общего пакета…

— Маловато будет, — пробурчал агент.

— Там, — начальник воздел вверх указательный палец, — нас с тобой могут и не понять в таком случае. А если это произойдёт, то и вообще можем мимо денег пролететь. Андэстэнд?

— Ага, — кисло ухмыльнулся агент, — как поётся в песне, лорды, сэры, пэры, знайте чувство меры…

— Да, — издевательски ухмыльнулся его шеф, — как говорят русские, на чужой кусок не разевай роток…

— Ага, — словно эхо отозвался Найджел, — и всяк сверчок знай свой шесток…

— Молодец! — шеф, привстав, одобрительно хлопнул красавца по плечу, — всё понимаешь и проявляешь похвальное усердие, изучая фолклор вероятного противника.

— Разрешите идти? — спросил агент, косясь на дверь.

— Да, завтра у тебя вылет на Цекко, так что отдохни, мой тебе совет, — шеф глянул на подчинённого, — а то знаю я тебя, опять в казино, небось, намылился.

— Я на пол-часика всего, — понурил голову агент, — одним глазком… Загляну, и домой.

— Ну, смотри у меня, — прокряхтел сэр Ричард, — карты и бабы доведут тебя…

— Знаю, до цугундера доведут. Непременно, — агент улыбнулся, снял с вешалки свою щёгольскую шляпу и вышел за дверь.

Сэр Роберт посмотрел вслед ушедшему, сел в кресло, и налил себе сто грамм из пузатенькой бутылочки, прятавшейся до этого момента в служебном сейфе:

— Ну, всё сделал, агента проинструктировал, теперь можно, — и с наслаждением высосал тёмную жидкость, плескавшуюся в бокале.

После этого минут пятнадцать расслаблено сидел в кресле, выдыхая в потолок сизые кольца сигарного дыма и глядя на тучи, плывущие за бронированным стеклом панорамного окна.

Он думал о том, что времена нынче пошли тяжелые, и с каждым годом всё становится хуже и хуже, знакомый мир неуклонно скатывается в тартарары.

Вот и оконные стёкла заменили на бронированные. А всё почему?

А потому, что не далее, как полтора месяца назад, в офис интендантского управления планетарной полиции натурально влетел огромный, то ли птеродактиль, то ли птеранодон, то ли ещё какой летучий динозавр, из тех, что лезут сюда из этих дьявольских порталов, как будто им тут мёдом намазано…

Динозавра, конечно, усилиями бравых охранников удалось выпихнуть наружу.

А, поскольку крылышки ему в ходе сражения чутка подрезали, то разбился, болезный, ухнув вниз, как наковальня, с восьмисотого уровня…

Но, что интереснее всего, что потом в интендантском управлении недосчитались целого ящика оправдательных документов на сумму примерно в полмиллиона кредитов…

И весь персонал, что характерно, клятвенно утверждал, что зверюга залётная эти документы первым же делом и схарчила…

Хотя, когда коронёры тушу эту разделали, в желудке монстра обнаружили четырёх голубей, воздушного змея и флюгер в виде петуха, который он, как говорили в последствии, отгрыз с одного из шпилей посольства Галльско-Германского Союза. И ни клочка бумаги в брюхе этого летучего крокогатора не нашли. Неужто, пока падал, переварить успел? Мистика какая-то, прости Господи…

Раньше такого безобразия не было…

Покряхтывая, сэр Батлер поднялся из кресла и проследовал на выход, кивнув на прощание дежурному офицеру.

На взлётной площадке его уже ожидал служебный флаер, который и доставит его домой, к любимому креслу и двум жирным и наглым котам…

На закопчённые ракетными выхлопами плиты космовокзала Цекко сел, видавший и лучшие времена, шаттл, доставивший с орбиты очередных посетителей планеты.

Кто-то из них прилетел сюда в поисках работы, кто-то приехал в командировку или ещё по какой служебной надобности, у каждого из них были свои причины и резоны на то, чтобы посетить этот, забытый Богом, уголок Галактики.

Вновь прибывшие втянулись в здание, где размещались представители таможенной службы, вечно-хмурые пограничники и прочие чиновники, контролирующие въезжающих в пределы Российской Империи.

В стихийно образовавшейся очереди к пункту паспортного контроля выделялся рослый красавец, кутающийся в элегантное кашемировое пальто.

Шею его обвивал идеально белый шёлковый шарф, а глаза прятались за моднючими тёмными очками.

Когда подошла его очередь, он положил документы в лоток, встроенный под окошком, за которым сидела усталая девушка в мундире пограничной службы. Это своё действие он сопроводил широченной улыбкой во все свои тридцать два идеально белых зуба и словами:

— Меня зовут Грин, — сделал многозначительную паузу и продолжил, — Найджел Грин…

Вроде как всё шло по плану. Мы приступили к проведению мероприятий по организации специализированного учебного заведения.

И не просто специализированного, а натурально секретного.

Вчера Алевтина встретила несколько хмурых чиновников и инженеров, представлявших строительную организацию, работающую по заказам того самого ведомства, в штате коего она пока продолжала состоять.

И эти неразговорчивые ребята сразу приступили к осмотру участка, который я выделил под строительство комплекса зданий нашего учебного центра.

Они, кстати, потребовали, чтобы этот комплекс зданий находился рядом с полигоном. Хорошо, что у меня с землёй проблем не было, и я с лёгким сердцем выделил им ещё немалый участок именно для устройства полигона.

Они, изучив выделенный участок, сообщили мне, что их всё устраивает, и пообещали, что котлован для устройства подземных помещений и под закладку фундаментов копать начнут уже чуть ли не завтра.

Я искренне подивился тому, насколько они рьяно взялись за дело. Но, когда Алевтина озвучила мне суммы, которые фигурируют в смете на это строительство я перестал удивляться их расторопности, но зато стал удивляться щедрости финансирования.

Оказывается, у нас возможно всё, было бы только, ради чего. А в нашем конкретном случае представители Империи явно дали понять, что наше начинание для них представляет повышенный интерес.

Что же касаемо Алевтины, то клятву она принесла. Не представляю, как её шеф одобрил эту формулировку, но это, впрочем, теперь исключительно его трудности.

А вот Алевтина стала, фактически моим личным вассалом, а это значит, что интересы службы отныне для неё стоят на втором плане.

Важнейшими же для неё являются, по факту, мои интересы. Да, мои интересы и интересы рода Антоновых.

И, как то она всё на меня плотоядно поглядывает временами. Такое впечатление, что отказавшись от злоупотребления феромонами, аттрактантами и прочей своей весёлой химии, она не отказалась от самой мысли сблизиться, если можно так выразиться, с вашим покорным слугой…

Нет, не подумайте, я вовсе не ханжа, и девчонка она сочная и привлекательная. Но, как то не хочется сейчас неплохо складывающиеся деловые отношения усложнять всякими личными переживаниями и непонятками. А таковые неминуемо возникнут, как только отношения перейдут в другую плоскость.

Да, всё правильно, я именно о горизонтальной плоскости и веду речь.

Так вот, не время сейчас.

— Андрей, привет, — коммуникатор заговорил со мной голосом Прокопьича. Мрачным таким голосом. И это меня несколько насторожило.

— И тебе привет, — отозвался я.

Виделись мы с ним сегодня только с утра, на планёрке, после чего каждый из нас побежал в свою сторону, решать вопросы, коих было немеряно. Вопросов и проблем хватало на всех, включая и девчонок. Все пахали, как маленькие трактора.

— Я тебя расстрою сейчас, — предупредил Семен, потом добавил, — сильно расстрою…

— Ну, расстраивай, не тяни уже, — вздохнул я.

— У нас взрыв на стройплощадке в предгорьях.

— Какой взрыв? Мы же ничего пока и не монтировали толком, только оборудование пока завозили для последующей установки.

— Вот склад с этим оборудованием и рванул.

— Понятно, и, — я замялся, ибо ответ на этот вопрос мог меня реально сильно расстроить, — потери какие? Пострадавших много?

— Материальные потери сейчас подсчитываем, — отозвался Семён, — навскидку скажу, что они велики, — и после паузы добавил, — очень велики…

— Что по пострадавшим? — спросил я о том, что меня более всего волновало.

— Двое легко раненных, просто находились недалеко, и словили несколько мелких осколков на излёте, — я уже было вздохнул с облегчением, но Семён добавил после паузы, — и один без вести пропавший. Он-то, как раз, и находился внутри склада, когда рвануло, так что, не знаю, найдём ли мы хоть что-нибудь, или он так пропавшим без вести и останется.

— Кто?

— Наёмный рабочий, — только знаешь, всё говорит о том, что это не несчастный случай, нечему там было взрываться…

— Ты хочешь сказать, что взрывчатку туда кто-то принёс? — спросил я.

— Да, какой-то добрый человек и принёс, и взорвал, похоже, — ответил Семён, — в общем, Андрюха, думаю я, что это диверсия у нас сегодня приключилась. Диверсия первая, но не последняя…

— Ох, обрадовал ты меня, старый, — вздохнул я, — ладно, выясняй там, что к чему, а вечером доложишь, и думать будем. Надо нам с тобой этих добрых людей-то, того, вычислить поскорее, да в глаза им глянуть…

— Ну да, — согласился Семён, — тогда до вечера…

Глава 15 Пепелище. Осведомитель

В воздухе до сих пор стоял удушливый смог, куда вплетались ароматы сгоревшего пластика, раскалённого металла, дерева, несмотря на противопожарную пропитку, пожранного огнём… Получилась какая-то совершенно невообразимая вонь.

Хоть с основным очагом возгорания и было покончено, но до окончательной победы над огнём нам было ещё далеко.

Там, где до недавнего времени стоял складской комплекс, то тут, то там, из месива искорёженных конструкций, смятых обгорелых упаковок и Бог весть ещё какого тлеющего мусора, наружу прорывались язычки пламени.

Многочисленные пожарные команды заливали всё это пеной из широких блестящих раструбов. Дроны-пожарники, сновавшие над пепелищем, периодически опустошали свои цистерны и вода, в полном соответствии с законом тяготения, обрушивалась вниз.

Но, более половины её, не успев достигнуть раскалённого мусора, устилавшего землю, обращалась в зловонный пар, что поднимался обратно в небо грязно-зелёными клубами…

Я с грустью смотрел туда, где догорали миллионы кредитов, инвестированные мною и моими партнёрами в развитие проекта.

Рядом громко чихнула Лиза.

— Лиза, я знаю, что зажигать ты умеешь, — вдруг вырвалось у меня, — а потушить всё это безобразие сможешь? — и я сделал рукой широкое движение, обращая внимание сестры на пространство перед нами, сочащееся струйками зловонного дыма.

— Не знаю, — прошептала мне в ответ Елизавета, немного подавленная созерцанием последствий катаклизма, — но, будет интересно попробовать, — вдруг сказала она уже более бодрым голосом и тут же прикрыла глаза, принимаясь за дело.

Несколько минут она стояла почти неподвижно, опустив руки вдоль тела и сжав кулачки. Разве что, немного раскачивалась взад-вперёд. Лицо её было спокойным и отрешённым.

Мне показалось, что от её головы в сторону пожарища протянулись бесчисленные призрачные нити. И кончик каждой из этих нитей уходил под поверхность куч продолжавшего дымить мусора…

Но, уже минуты через две я отметил, что источников задымления с каждой секундой становится всё меньше и меньше…

Наконец, воздух над пепелищем стал почти прозрачным и Лиза открыла глаза. Она покачнулась и обеими своими руками вцепилась в мою одежду.

— Что-то ножки подгибаются, — сказала она, виновато посмотрев на меня, — но я, вроде как всё погасила.

— Ты у меня молодец, — сказал я, и повёл обессилевшую волшебницу к одному из бронеходов, чтобы она могла некоторое время отлежаться на широком кожаном диване и набраться сил.

Уложив сестрёнку поудобнее я подался назад и чуть не наступил на ногу неслышно подошедшему Семёну.

— Ну, ты это, полегче, — сказал Семён, отдёргивая в последний момент ногу.

— А ты не подкрадывайся, аки тать в ночи, — усмехнулся я, — ходи, как все, топая и громко ругаясь…

— Эх, не угодишь на тебя, — печально вздохнул мой главный гвардеец.

— Ну, рассказывай, чего нарыть успел, пока мы с Лизой тут огнеборствовали, не щадя живота своего.

— Ага, мы пахали, — донёсся из нутра бронехода обиженный голосок Елизаветы, — я и трактор…

— Ну я же так и говорю, — хмыкнул я, — я и Лиза.

Сестрёнка в ответ пропыхтела что-то угрожающее, типа сейчас, вот, она оклемается и подпалит мою задницу, но воплощать в жизнь свои угрозы не торопилась, что меня вполне устроило.

Семён терпеливо дожидался окончания нашей пикировки, после чего приступил к изложению имеющийся на текущий момент информации:

— В 16:13 по местному времени произошёл первый взрыв в складском комплексе. Вслед за ним с интервалом примерно в полторы минуты произошло ещё пять. В разных местах комплекса. Всё было сделано с тем расчётом, чтобы возгорание охватило в кратчайшее время максимально возможную площадь. Первоначально воспламенились лако-красочные материалы, а потом, когда температура горения возросла, гореть начало всё, включая металл… Противопожарная система, кстати говоря, не сработала. Напрашивается то, что её кто-то предварительно вывел из строя.

— То есть ты продолжаешь настаивать на том, что это таки диверсия? — спросил я.

— Да, другого объяснения произошедшему я не вижу, — Семён окончательно уничтожил мою робкую надежду на то, что это всё-таки несчастный случай, халатность, замкнувшая проводка, или ещё какая хрень, только не сознательное вредительство.

Если это диверсия, то это первый эпизод новой войны. И я не представляю, кому это вздумалось повоевать, и не только со мной, я-то ладно, сошка мелкая.

А вот партнёры то мои, люди совсем не простые, и при желании могут неприятностей доставить. К тому же, больших и много.

Кто это, интересно, такой смелый то у нас? Да, задача…

— Вот, блин, та самая дыра в системе безопасности, о которой мы с тобой говорили, Прокопьич. Куча народу имеет допуск на территорию без принесения надлежащих клятв.

— Ну, дык, — возразил Семён, — не можем же мы всю эту ораву подсобников, к клятве приводить. Да и что мы с ними тогда делать будем? Кормить потом всю жизнь людей, которые могут только одно из двух, либо копать, либо не копать, это такое себе…

— Да всё я знаю, Семён, — сказал я с досадой и затих, перебирая в уме те мероприятия, которые смогут ограничить возможности гипотетических диверсантов.

Хотя, почему гипотетических? Если случилась одна диверсия, то следующую долго ждать не придётся…

— Так, Семён, у тебя есть какие-нибудь продуктивные мысли на счёт недопущения подобных эксцессов в дальнейшем?

— Есть, только они тебе вряд ли понравятся, — задумчиво пробухтел начальник гвардии.

— Ты всё равно расскажи, мне и самому мои мысли не шибко нравятся, но делать то всё-таки уже что-то надо, — я кивнул на то место, где ещё недавно возвышался огромный автоматизированный складской комплекс, — жареный петух уже нас клюнул, чтоб ты знал. Теперь нам надо мгновенно реагировать… Только вот, знать бы ещё, как именно…

Следующие полчаса своей жизни я посвятил обсуждению с Семёном дополнительных мер безопасности, которые, как сегодня выяснилось, необходимо было предпринять ещё вчера.

Первое, на чём настаивал Семён, так это на ужесточении пропускного режима. Если до сих пор мы ограничивались магнитными карточками-пропусками. То теперь пришли к выводу, что надо эти карточки биометрически привязывать к тем, за кем мы их закрепляем.

Кроме того, необходимо наладить хотя бы примитивный ментальный контроль за всеми рабочими. Нет, я не говорю о том, чтобы ковыряться в мозгах у каждого, это задача очень ресурсоёмкая, учитывая то, что толком это у нас может делать только Истер, да и то…

Мы решили, что каждый, прежде чем заступить на смену будет обязан минут семь-десять пообщаться с искусственным интеллектом, который будет анализировать физиологические реакции испытуемого, как детектор лжи.

Относительно примитивно, конечно. Но, и не дешево, к сожалению.

Прикинув, сколько аппаратуры нам надо установить, чтобы не устраивать на проходных многолюдных очередей, я выпал в осадок, а моя жаба нервно расквакалась.

Хорошо хоть, что для всех этих многочисленных терминалов, на которых рабочие будут проходить проверку, хватит одного ИИ.

Кроме того, необходимо будет значительно расширить штат охраны. А вот с ними сложнее. Их уже надо будет к присяге приводить однозначно. В нашем случае нелояльный охранник, это непозволительная роскошь. Уж очень дорого обойтись может.

А где их столько набрать, учитывая то, что это не землекопы и подсобники, а люди, обладающие специальными навыками, которые должны выполнять специфические задачи?

Тоже проблема. И я не говорю уже о том, что всем им надо платить, всех их надо будет расселять, обеспечивать им соцпакет и прочие плюшки. И не только им, а и их семьям…

Ох, бедный я несчастный… И чего это меня богатеть то потянуло? Ходил бы себе счастливым и никому не нужным…с голой задницей и минимумом проблем… Ну ладно, как это говорится, попал в колесо, теперь пищи, но беги…

— Варвары… Какие же они варвары… — раздражённо думал мистер Найджел Грин, пытаясь найти пробку, которой можно было бы заткнуть сливное отверстие в раковине умывальника.

Но пробки не было. Найджел запоздало вспомнил, что это русская территория, а русские издревле привыкли разбрасываться ресурсами, а потому мыли руки под проточной водой, бездумно её растрачивая.

— Да, до нас им далеко, дикари они, — с некоторым превосходством подумал агент 007. Действительно, бережливые англосаксы набирали немного воды в раковину, затыкали слив, и экономно мыли руки в той воде, что набралась. Но, раз нет пробки — это их проблемы, и вытекать в слив будет их вода. Так им и надо!

Высушив ладони в примитивной пневматической сушилке, примостившейся на стене, Найджел пошёл обратно, к своему столику, за которым его ожидал единственный осведомитель шестой службы в этом, забытым Господом, унылом и скучном уголке вселенной.

Встреча с агентом протекала в третьесортном стриптиз-баре, где расфуфыренный Найджел выглядел, среди небогатых представителей офисного планктона, как настоящий аристократ, или, если проще, то как белая ворона.

— Так, отзыв вы при встрече мне назвали правильно, — с улыбкой сказал разведчик на чистом русском языке, — но, давайте представимся друг другу, как культурные, цивилизованные люди.

Надо сказать, что преподаватели языков в разведшколе очень его хвалили и говорили, что ему удаётся говорить на русском с каким-то очень редким, «рязанским» акцентом, а это давало дополнительные шансы на то, что в русском секторе его будут принимать, как своего.

— Меня зовут Аркадий Исаакович, — сказал, слегка картавя, неприметный толстячок, затянутый в изрядно засаленный мундир гражданского служащего четырнадцатого, самого низшего, класса.

— А фамилия? — спросил Найджел, глядя на экран коммуникатора, куда были выведены данные агента.

— Фамилия моя Цукерман, — раздражённо отозвался толстячок, и его добродушная физиономия приобрела несколько обиженное выражение, — я таки не пойму, зачем вам все эти проверки, неужели я так подозрительно выгляжу?

— Ну, — сказал мистер Грин, ещё раз окинув критическим взглядом толстячка, — вы, признаться, не внушаете мне доверия, но тут я обо всех точно такого же мнения, так что не расстраивайтесь.

— Очень мне надо расстраиваться, — фыркнул строптивый толстячок.

— Ну и хорошо, — прокомментировал этот выпад разведчик, вяло ковыряя вилкой в тарелке с какой-то местной едой. Это вот бармен отрекомендовал ему, как «пюрешку с котлеткой», и прибавил, что клиент «пальчики оближет».

Найджел с содроганием представил себе, как при всём честном народе начинает вылизывать свои пальцы, и что о нём в этот момент начинают думать окружающие.

— А меня вы можете звать, — заковыристое русское имя, как назло, вылетело из головы, а потому пришлось опять коситься на экран коммуникатора, — Лоханкин, Васисуалий Лоханкин, — это имя ему решительно не нравилось, но служба прикрытия и легендирования выдала ему паспорт именно на это имя, словно покороче найти было нельзя.

Хотя, он, конечно догадывался, по какой причине вынужден сейчас страдать, так как сотрудница, которая ведала всей этой кухней уже давно добивалась его благосклонности и мечтала утащить в койку.

Но условно-молодая, немного кривоногая, и, если быть честным до конца, изрядно стервозная, мисс Пеннимани никоим образом не привлекала такого утончённого и избалованного плэйбоя, как мистер Найджел Грин.

И, убедившись в том, что заполучить его в качестве охотничьего трофея ей не светит, она начала мелко и подленько мстить.

Из воспоминаний его выдернул странный вопрос толстячка, прозвучавший с какой-то непонятной подковыркой:

— А супругу вашу, случаем, не Варварой зовут? — и гаденько так ухмыльнулся.

— Я не женат, — агент холодно поставил на место потерявшего берега плебея, — но это и к нашему с вами делу касательств никаких не имеет. Скажите мне лучше, вы собрали запрошенную в последней шифрограмме информацию?

— Не сказать, что так уж и всю, — начал толстячок, — но, кое что, конечно я вам нарыл, — и выжидательно уставился на Найджела.

— Выкладывайте, — приказал мистер Грин.

И начался тягучий разговор, с недомолвками и увиливаниями. Цукерман оказался весьма тяжёлым собеседником, скользким типом, и очень себе на уме. И информацию из него приходилось тянуть, чуть ли не клещами. Кроме того, за каждую её крупицу это меркантильное ничтожество требовало денег. Пусть и небольших, но часто.

И Найджел с некоторым удивлением поймал себя на том, что та пачка ассигнаций, которой, как он надеялся, ему хватит на неделю роскошной жизни в этом захолустье, похудела в процессе этого разговора, больше, чем на треть…

— И, наконец, самая мякотка, — заговорщическим шёпотом прошепелявил Аркадий Исаакович. Он вертел в своих толстеньких пальчиках вилку, на которую был нанизан огрызок эрзац-сосиски, и бросал на неё, на сосиску, жадные взгляды.

Найджелу на миг показалось, что это какой-то людоед смакует плохо сваренные пальцы очередной жертвы. Его даже слегка передёрнуло от этого.

— Что есть мякотка? — обалдело спросил он… И тут же грустно подумал:

— Да, даже владение редчайшим рязанским акцентом не гарантирует полного понимая… Что у них за язык? Варвары, как есть, варвары…

— Мякотка, — толстяк отправил в рот бледную сосиску и блаженно зажмурился, пережёвывая её плоть, — мякотка, это самое вкусное, самое мягкое, самое нежное… — и закатил глаза, видимо от нахлынувшего на него наслаждения, порождённого вкусом пережёвываемой сосиски.

— Понятно, так что за мякотка? — спросил Найджел без особой надежды на результат, одновременно отправляя в рот последний кусочек пресного бифштекса со вкусом картона, который бармен как раз и назвал словом «котлетка».

И тут же агента посетила грустная мысль о том, что эта котлетка и мякотка, о которой только что говорил его осведомитель, это, наверняка, антонимы.

— Что за мякотка? — переспросил толстячок, плотоядно улыбаясь, — а вот!

Он жестом балаганного фокусника извлёк, казалось, из воздуха, бумажный прямоугольник и, словно крупье, сдающий прикуп, шлёпнул этот прямоугольник на стол. Белой стороной вверх.

— Что это? — спросил мистер Грин, которого общение с этим сальным мужичонкой уже изрядно утомило.

— Пятьсот рублей, — выдохнул Аркадий Исаакович, шалея, наверное, от собственной наглости, — пятьсот рублей спасут отца русской демократии!

— А что, — искренне удивился Найлжел, — в России разве демократия? Тут же монархия, не?

— Не парьтесь — совсем уж панибратски посоветовал ему Цукерман, — это присказка такая, древняя… А вы иностранец, вам не понять… Так что, гоните пятихатку, и получите желаемое.

Чтобы побыстрее закончить этот тягостный разговор, Найджел был готов выложить и больше.

Поэтому, не сводя глаз с бумажного прямоугольника, надёжно прижатого потной ладошкой Аркадия к столешнице, он зацепил в кармане купюру, и извлёк её на свет божий.

Как это ни странно, это была как раз пятисотрублёвая купюра. Он бросил её перед толстячком.

Тот недоверчиво поглядел на деньги, а потом лихо перевернул бумагу, которую прижимал к столу.

Найджел посмотрел на фотографию. Да, это была фотография.

И с этой фотографии на агента смотрела прекрасная девушка с недлинными светло-русыми волосами, затянутая в военный мундир бирюзового цвета.

И глаза. Её глаза. Их цвет гармонировал с цветом её френча.

И Найджел буквально утонул в омутах её глаз. Он смотрел на этот фотопортрет жадно, не отрываясь, и лишь вскользь отметил, что толстячок сгрёб купюру, и встал со своего стула.

— Ну, бывайте, господин Лоханкин, — ухмыльнулся Цукерман, — там рядом листочек, так на нём написано, кто это и где искать… — и исчез из поля зрения агента.

А Найджел даже не двинулся с места. Он продолжал пожирать жадным взглядом портрет прекрасной незнакомки…

Глава 16 Первое приключение агента

Титаническим усилием воли агент 007 заставил себя отвлечься от созерцания небесной красоты женщины, запечатлённой на фотографии. Несколько раз тряхнув головой, он, всё-таки, вернул себе способность соображать относительно рационально.

— Гммм, — подумал он, — эк меня торкнуло то, надо за собой следить, однако. А то в самый ответственный момент мой центр принятия решений непредсказуемо передислоцируется из головы несколько ниже, в головку…

И, спрятав фотографию с так поразившей его женщиной во внутренний карман своего камзола, он взялся изучать листочек бумаги, украшенный каракулями толстячка и заляпанный жирными пятнами.

— Та-а-ак, что тут у нас? — бормотал он едва слышно себе под нос, продолжая вести бесконечный внутренний диалог с самим собой…

Ну да, беседа с умным человеком, она всегда доставляет утончённое эстетическое удовольствие, хотя некоторые считают, что разговор с самим собой, это признак прогрессирующей шизофрении… Глупцы.

— Ага, — продолжил он, — эта красавица возглавляет группу, направленную сюда центральным аппаратом ГРАУ РИ для выяснения подробностей недавнего инцидента… Та-а-ак, а что это за инцидент такой был?

— О! А это как раз, именно то, что мне нужно, — довольная улыбка расползлась по холёной физиономии мистера Грина, — и далеко ходить не надо, как тут говорят, всё само в руки плывёт, да…

— А не кажется ли тебе, — начал нудить его внутренний собеседник, — что это слишком, как-то, очень уж просто получается?

— А где ты видишь, что просто? — усомнился Грин в аргументах, приводимых его альтер эго.

— Ну как… Не успел приехать, как тебе прямо сразу дают наводку на человека, который фактически руководит интересующим нас расследованием… Тебе это не кажется слишком уж странным?

— Гммм, — задумался Найджел, и беспокоило его отнюдь не это, — возможно, что ты и прав. И мне очень не нравится то состояние глупой влюблённости, в которое я почти мгновенно впал, только увидев, даже не её саму, а лишь её фотографию…

— Вот, вот. — с назидательными интонациями пробурчал внутренний голос, — а теперь представь, что ты впадаешь в подобное состояние в её присутствии. Представил?

— Да-а-а, — протянул агент 007, — в таком состоянии я буду абсолютно беспомощен перед ней и она сможет меня, образно говоря, выпотрошить по полной программе…

— Ну, я не думаю, что артиллеристка, пусть даже и столь очаровательная, будет так уж заинтересована в изучении подробностей твоей биографии… — немного успокоил его внутренний голос, — хотя, с другой стороны, предсказать сейчас, какое именно влияние она окажет на тебя, я бы не брался… В любом случае, будешь выглядеть полным идиотом, мало того, идиотом влюблённым. А состояние влюблённости, как ты знаешь, здорово повышает природную степень идиотизма любого представителя рода человеческого. И, соответственно, что ты можешь натворить, пребывая в подобном состоянии, предсказать невозможно… Я, например, даже вообразить это не берусь.

— Опасаешься, что потеряю голову до такой степени, что пойду сдаваться местным, как их? — тут Найджел напряг память, чтобы вспомнить, как называются местные блюстители порядка, — а, вспомнил… Околоточным, во!

— Молодец, — меланхолично отозвался внутренний голос, — возьми с полки пирожок…

— Какой пирожок? — недоумённо переспросил агент.

— С гвоздями, — столь же меланхолично разъяснил внутренний голос.

Следует отметить, что разъяснение это определённости к его словам о пирожках вовсе не добавило.

— Ладно, давай к делу перейдём, — агент 007 воззвал к сознательности своего второго «я», которое часто подсказывало ему очень дельные вещи, несмотря на токсичность высказываний…

Обсуждение несколько затянулось, но оно того стоило, были выработаны основные тактические направления, следуя которым будут реализованы цели этой непростой миссии.

А время шло, день закономерно уступал место вечеру, и полупустой зал стриптиз-бара постепенно наполнялся людьми. Учитывая то, что на дворе была пятница, ничего удивительного в этом не было.

Просторное помещение с низким потолком со временем наполнилось гулом голосов, музыкой, пока сравнительно тихой, ну и, вообще, разнородным шумом, который неизменно сопровождает большие скопления людей.

В воздухе поплыли первые струи табачного дыма. Немного позже этот дым можно будет резать ножом, так как курить будут почти все посетители, а администрация бара будет традиционно экономить на принудительной вентиляции.

— Как это у русских-то говорят? — снова напряг свою память мистер Грин, — а, вот, дым коромыслом, хоть топор вешай, кажется так. Или про коромысло тут лишнее? Да кто ж их, этих русских, разберёт…

Постепенно музыка становилась громче, многоголосый гомон стосковавшихся по выпивке и прочим доступным удовольствиям посетителей был уже почти не слышен на фоне ухающих ударных, а басы, так те вообще, заставляли противно вибрировать нежные внутренности Найджела.

— А сабвуферы у них тут ничего так, — отстранённо подумал агент, параллельно пытаясь вспомнить, когда последний раз судьба забрасывала его в такое низкопробное злачное место.

К его удивлению, было это уже достаточно давно.

— А что? — подумалось ему, — может слегка расслабиться, перед долгой и тяжёлой работой?

Он не без оснований грешил на то, что эта красотка, которая была на той самой фотографии, ввергла его в состояние глубокой прострации по той простой причине, что его молодой организм уже давно требовал разврата и сексуальных утех.

Ведь, шутка ли дело, он уже почти месяц… Месяц, и даже больше, вёл тихую и безгрешную жизнь, словно какой-то раннехристианский отшельник, прятавшийся от всяческих соблазнов в пустыне и питавшийся исключительно акридами^[3].

Нет, ну, конечно меню мистера Найджела было гораздо богаче, хотя акрид-то в нём, как раз, и не было.

Но в остальном, если бы не вискарик, стаканчик-другой которого он, всё-таки, изредка себе позволял, то он мог бы с чистой совестью называть себя аскетом и страстотерпцем.

После того, как он обосновал для себя необходимость немедленного своего погружения в пучины разврата, он оглядел пространство вокруг себя уже совсем другими глазами.

Теперь в его глазах любая половозрелая представительница слабого пола могла прочесть тот самый вопрос, который мужчины во все времена стремились задать женщинам, которых считали привлекательными, и которыми стремились овладеть.

Он успел осмотреть только около трети открытого для его взгляда пространства, как его глаза встретились с густо накрашенными очами весьма привлекательной, и, судя по всему, не отягощённой излишними моральными ограничениями особой, стоявшей около барной стойки.

Одета она была несколько вызывающе, но Найджела это даже, к его собственному удивлению, ещё больше возбудило.

Юбка этой вертихвостки настолько мало скрывала, что её можно было бы спутать с широким поясом.

Стройные ножки были обтянуты чёрными капроновыми чулками.

Блузка была настолько глубоко декольтирована, насколько это, вообще, позволяли приличия.

И Найджел поймал себя на том, что ему уже хочется вытянуть шею, подобно жирафу, и заглянуть в глубины этого смелого выреза, скрывавшего, как выразился его недавний собеседник, самую мякотку.

Именно это слово пришло ему в голову, когда взгляд его опустился с кокетливой мордашки этой юной проказницы немного ниже, на чуть колыхающиеся при каждом её движении сдобные полушария…

Следует так же отметить, что блузка, мало того, что имела сверху глубочайший вырез, так ещё и была укорочена снизу, наверное, в соответствии с местной модой, оставляя открытым соблазнительный животик красавицы, с пупком, в котором красовалась вызывающе-крупная страза.

В общем, это было именно то, чего жаждал полный сил и сексуальной энергии организм нашего рыцаря плаща и кинжала.

Красотка, кстати, явно положила на него глаз, так как её, несомненно, привлёк и его огненный вожделеющий взгляд, словно стремящийся сжечь те тряпочки, что пока ещё скрывали некоторые участки её юного тела…

Да и его дорогущая, по меркам этого низкопробного вертепа, одежда, скорее всего, тоже сыграла немаловажную роль в том, что эта разбитная деваха решила посвятить именно ему пятничный вечер.

В общем, она уже настроилась на насыщенный всякими приятностями и утехами отдых. За счёт кавалера, разумеется.

Она отсалютовала ему высоким узким бокалом, в котором плескался коктейль кислотно-зелёного цвета, наводивший на мысли не только об алкоголе, но и о гораздо более сильнодействующих веществах.

В ответ на явный знак внимания со стороны прелестницы Найджел отработанным движением хлопнул ладонью по велюровой поверхности сидения рядом стоящего стула. Девица правильно истолковала поданный мужчиной знак, и, не торопясь, направилась к его столику, сексуально покачивая крепкими бёдрами и не отрывая от него глаз, обрамлённых пушистыми, подрагивающими ресницами.

Наконец, она уселась на предложенное место, и отработанным движением закинула ногу на ногу, заставив сердце изголодавшегося самца сладко ёкнуть.

— Эй, красавчик, — прекрасная гостья явно была настроена позитивно, — а как тебя зовут? — при этом, после того, как вопрос её был уже задан, её аппетитные губки так и остались немного приоткрытыми, словно намекая на продолжительный и сладкий поцелуй, который ожидает её избранника в ближайшем будущем.

Разумеется, если избранник будет достаточно смел… И щедр.

Дальнейшие события развивались в обычном русле. Девушка некоторое время щебетала всякие благоглупости, давай понять потенциальному партнёру, что существо она крайне непритязательное, но свой минимум удовольствий от сегодняшнего вечера и приглянувшегося ей самца должна получить.

Далее всё пошло по накатанной. Как и множество прочих посетителей этого бюджетного заведения, они пошли на танцпол, где топтались многочисленные пары, изучавшие друг друга наощупь.

Девушка, представившаяся Кристиной, тут же обняла агента, прижалась к нему, как ему показалось, сразу всеми своими выпуклостями, хотя исполнить это физически довольно затруднительно.

В процессе танца агент вдумчиво изучил рельеф жаркого девичьего тела, прильнувшего к нему намертво, и пришёл к выводу, что ему досталась весьма лакомая самочка.

Девушка же времени тоже не теряла. Она наверняка убедилась в том, что, вне всяких сомнений желанна. Уверенности и смелости ей придавала однозначная физиологическая реакция кавалера, которую она ощущала, и о которую расчётливо тёрлась, дабы поддерживать интерес к себе со стороны этого сопящего самца на должном уровне…

Закончив, так сказать, ознакомительный танец, парочка удалилась за столик, где дама уже по хозяйски взгромоздилась на колени кавалера, пьяно хихикая и повизгивая, в то время, как кавалер, уже не скрываясь ни от кого, настойчиво лез к ней под юбку.

Всё усугублялось ещё и тем, что один из подиумов, где сладострастно извивались стриптизёрши, оказался в непосредственной близости от столика, за которым миловалась наблюдаемая нами парочка.

И это зрелище тоже помогало Найджелу оставаться в тонусе.

В общем, дело шло к неизбежному, как это выглядело со стороны, финалу.

А, поскольку, все номера, сдававшиеся почасово тут уже давно были заняты и очередь на то, чтобы уединиться, растягивалась уже до субботнего утра, назрел вопрос — где?

Кристина, похоже, не первый раз сталкивалась с этой проблемой, и, склонившись к уху своего партнёра, жарким шёпотом подсказала ему, что всего в десяти минутах отсюда можно снять весьма приличный номер за вполне умеренные деньги.

Получив эту информацию, кавалер сгрёб свою пассию в охапку, и повлёк её к выходу из заведения…

Ветерок, встретивший их за дверью, немного охладил разгорячённые лица, но снизить накал страстей, бушевавших в чреслах мистера Найджела, был не в силах.

И чрез минуту силуэт высокого мужчины, на руку которого доверчиво опиралась хрупкая девичья фигурка, растворился в упавших на городок сумерках…

— Ну как, Лариска, вечер-то у тебя прошёл? — спросила, надсадно кашлянув, невысокая рыжая девушка уже знакомую нам прелестницу, с весёлым визгом ввалившуюся в дверь скромной квартиры.

— Норма… Нормально, — девушка, которую рыженькая назвала Лариской, икнув, плюхнулась попой на пол, так как ноги её заплелись в самый неподходящий момент, — помоги, Оль, — взмолилась она, протянув подруге руку.

— Где же это ты так нарезалась то? — пропыхтела рыжулька, поднимая Ларису с пола, — и, хоть что нибудь заработать то получилось? А то я на работу не раньше среды смогу выйти, — и снова закашлялась.

— Олька! Мы, ик, богаты! — взвизнула Лариса, бросив на пол пластиковый пакет, — больше нам не надо ложиться под этих козлов! — и пьяно захихикала.

— Тебя что, миллионер замуж пригласил? — весело спросила Олга.

Лариса отрицательно замотала головой, да так интенсивно, что её, и так растрёпанная причёска, окончательно потеряла всякую форму.

— Ага, ну да, надо быть скромнее в своих желаниях, — глубокомысленно продолжила рыженькая, после чего опять с подковыркой спросила, — ну, может быть, он хотя бы начальник участка?

— Посмотри в пакете, — Лариса опять мотнула головой, в очередной раз громко икнув.

— Ни хрена себе! — выдохнула Ольга, заглянув в пакетик, — ты что, кого-то убила и ограбила? — спросила она подругу, теперь уже с некоторой опаской.

— Нет, — и сказав это короткое слово подняла на подругу просительный взгляд, — помоги добраться до унитаза, желудок надо почистить, ик… В себя приду, ик, и всё-всё расскажу…

Через полчаса обе подруги, уже облачённые в куцые домашние халатики, устроились на микроскопической кухоньке квартиры, что они снимали на двоих.

— Так вот, Олька, — Лариса хлебнула горячего чаю и продолжила свой увлекательный рассказ, — отвёл меня этот в комнату, и тут же зажал у стенки, юбку, козёл, задирать начал…

— А ты? — спросила Ольга с замиранием сердца.

Ведь её подруга только что ограбила какого-то хлыща, и она не без оснований опасалась того, что просто так это ей теперь не сойдёт. Хотя, конечно, хотелось надеяться на лучшее…

— А я, дала ему немного себя полапать, чтобы он думал, что мне уже деваться некуда, — Лариса хихикнула в кулачок, — вывернулась, и говорю, мол давай коньячку хлопнем, а то в горле, говорю, сухо… А этот бугай, хочу сказать, до выпивки жадён оказался…

— Ага, и?

— В общем, приволок этот хмырь бутыль, — Лариса улыбнулась, — открыл, налил…

— Ну, говори уже, не томи…

— В общем, попросила я его закуси какой-никакой найти, а пока он в холодильнике рылся, капнула ему в бокал одной интересной жидкости, лекарство такое, клофелин… В сочетании со спиртным сознание и память отшибает наглухо…

— И что?

— И то, что ему теперь он не сможет вспомнить не только сегодняшний день, но и вчерашний, хи-хи, меня он точно не вспомнит…

— Думаешь, не найдут тебя? — Ольга искренне волновалась за подругу.

— Камер в тех номерах отродясь не было, а лицо я прятала, за что хваталась там — тем самым коньяком и протёрла… Да и назвалась Кристиной, на всякий случай. Так что фиг они меня найдут, подруга…

— Ладно, устала я, — объявила Лариса, — пошли по кроваткам…

— А это? — показала Ольга на внушительную пачку крупных купюр, небрежно брошенную Ларисой на стол, между чайником ивазочкой с засохшими печеньками.

— А это пусть лежит, — махнула рукой Лариса, — завтра посчитаем, наметим дальнейшие жизненные планы, надо же нам с тобой как-то в жизни устраиваться, хватит этих козлов вонючих за копейки ублажать…

— Спокойной ночи, подруга!

— И тебе сладких снов, — промурлыкала Лариса, кутаясь в одеяло…

Глава 17 Паранойи глава

Мы сидели и скрупулёзно восстанавливали всю цепочку событий, предшествовавших пожару на одном из основных складов, расположенных в районе нашей стройплощадки.

— Итак, Семён, — обратился я к Прокопьичу, — исходя из того, что ты сейчас сказал, получается, что никто извне не подавал никаких сигналов, которые могли бы привести к инициации взрывного устройства, так?

— Ну, получается, что так, — понурился Семён, — или кто-то подал эту команду каким-то неизвестным науке способом. Ну, или если там был просто взрыватель с таймером.

— Скорее да, таймер, — согласился я, — если никаких радиосигналов зарегистрировано в момент, предшествовавший взрыву, не было, то остаётся только это.

— Есть ещё один вариант, — это Истер вступила в дискуссию.

— Какой? — это Семён поднял взгляд на мою подругу и с интересом приготовился слушать, что она ему сейчас расскажет.

Дело в том, что Прокопьич, будучи профессионалом, считал, что перебрал все возможные варианты.

— Смертник, — просто сказала Истер, — перед взрывом в непосредственной близости от взрывного устройства находился один из рабочих…

— Тот, что у нас числится пропавшим без вести? — переспросил Семён.

— Ну да, — подтвердила его догадку Истер, — почему вы не хотите рассматривать тот вариант, что он сам и привёл в действие эту адскую машину?

— Как-то это, — Семён некоторое время искал нужные слова, — неоправданно жёстко, что ли. Ты считаешь, что некто настолько возжелал доставить мелкие неудобства нашему акционерному обществу и опустить его на деньги, что пожертвовал жизнью ради этого?

— А почему ты думаешь, — Истер вопросительно посмотрела на Семёна, — что у этого несчастного кто-то спрашивал согласие?

— Как это? — не понял Прокопьич.

— Совсем недавно мы посетили одно такое интересное место, — начала Истер, — ну, там где на нас набрасывались даже суслики, помнишь?

— Ну так там, это… — начал было возражать Семён.

— Что это? — улыбнулась подруга.

— Ну, гриб этот, — растерянно продолжил Семён.

— А ты считаешь, что и для этого бедняги не нашли грибочков по его вкусу? — она насмешливо посмотрела на озадаченного начальника гвардии.

Тот некоторое время смотрел, если так можно выразиться, внутрь себя, потом обратил взгляд на Истер, улыбнулся и поднял руки:

— Сдаюсь, уела. Этот вариант мне теперь представляется вполне себе реальным.

— Кстати, — это Алевтина вклинилась в обсуждение, — этим может быть объяснено и то, что даже весьма пристрастный допрос всех, кто имел доступ к помещению склада, не выявил никого, кому можно было бы предъявить обвинение в проносе взрывчатых веществ на территорию комплекса.

— Поясни пожалуйста, — а это уже Лиза проявила интерес к обсуждаемому вопросу.

— А чего там пояснять то? — искренне удивилась развед-дама, — если никто ничего не проносил, то остаётся только тот, кого мы при всём своём желании допросить уже не сможем, ибо его распылило на молекулы…

— Ну да, — согласилась Лиза, — но как это знание нам теперь может помочь?

— Не знаю, — ответила Алевтина, — но я думаю, что это уже неплохая пища для размышлений…

— Так. Я подозревал нечто подобное, — я взял таки слово, — а потому Семён уже занялся приобретением комплекса контроля, действующего по принципу детектора лжи.

— Ну, — прищурилась Истер, — не факт, конечно, что он снимет проблему, но, в любом случае, это будет лучше, чем ничего.

— А чтобы это было наверняка лучше, чем ничего, — я посмотрел на подругу, — вот тебе и поручим составить опросничек для этого комплекса.

— Чуть что, так сразу я, — надулась Истер.

— А кто ещё, — я театрально огляделся по сторонам, — ты у нас одна обладаешь талантами мозговеда, мозголома, ну и ещё интересные такие у тебя умения есть. Тебе и карты в руки.

— Уговорил, языкастый, — она многозначительно на меня посмотрела, — и я понял, что расплата за то, что я её так недипломатично припахал, неизбежна.

Ну да ладно, не впервой.

— Так, — это опять Семён взял слово, — раз уж ставим детектор лжи, так сказать, для общего пользования, то надо устранить и ещё один наш прокол, — он обвёл взглядом всех присутствующих, — а именно ужесточить контроль за тем, что на склад поступает, насколько то, что поступает, соответствует накладным, ну и, вообще, надо контролировать, что у нас рабочие на объект проносят в тормозках своих.

— Так что, их обыскивать что ли их всех? — удивился я, — или ставить сканеры на всех проходных?

— Сканеры, конечно, — отреагировал Семён, — а то обыскивать, эт дело такое… А ну как он, извините за натурализм, себе в задний проход что-нибудь противозаконное затолкает?

— Ага…представьте, вешаем мы с вами в сети объявление, — прикололся я, — для работы охранниками на режимном объекте в службу контроля за персоналом требуются проктологи. Опыт работы по специальности не менее трёх лет…

Лица присутствующих стали менее озабоченными, и даже кое-кто из девушек позволили себе негромкое хихиканье.

— Ну, тогда и гинекологов надо будет привлечь, — глубокомысленно произнесла Лиза, — женский-то персонал у нас тоже имеется, а бабоньки наши, они затейницы ещё те…

Хихиканье усилилось.

— Ну, ладно, хватит уже прикалываться, — это Семён воззвал к присутствующим, — нормальные сканеры всех этих докторов заменят, только их надо будет в смету включить немедля.

— Ну да, — подхватила Истер, — нам же суммы дополнительного финансирования надо будет и с партнёрами согласовывать. Так что сегодня этим и займусь.

— Привет! — это Светлана вошла в комнату, — шушукаетесь, секретничаете, планы захвата Вселенной разрабатываете? — с улыбкой спросила она.

— Да не, — прокряхтел Семён, — мы пока ограничиваемся только нашей Галактикой, на Вселенную замахиваться ещё рановато, я так думаю…

— И правильно, — похвалили нас Светлана, наверное, за нашу скромность и здравомыслие, — но я вам тут интересные такие подборочки новостные принесла, как раз про нашу галактику. Так что почитайте, я просто уверена, что вы найдёте всё это весьма интересным.

Сказав всё это, она сунула мне инфокристалл, и угнездившись в свободном кресле, потянулась налить себе вина в один из бокалов, из тех, что пока оставались бесхозными.

Я же вставил полученный кристалл в гнездо коммуникатора и вывел файл, содержавший новостной дайджест, на стенной монитор.

Мне сразу бросилось в глаза то, что содержимое этого дайджеста было всецело посвящено различным катастрофам, необъяснимым несчастным случаям, зачастую имевшим явные признаки умышленных диверсий, взрывам, и прочим неприятным событиям, случившимся в течение последних двух месяцев в различных уголках нашей галактики.

География происшествий была широчайшей, она охватывала практически все миры, заселённые представителями человечества, но, не ограничивалась только ими. Тут были сообщения и из миров икати, и из миров дейну.

Казалось бы, что общего тут может быть? Но, то, что объединяло все эти события буквально бросалось в глаза.

Все эти катастрофы, диверсии, несчастные случаи и прочее происходили на промышленных объектах, так или иначе связанных с добычей, обогащением и последующей обработкой меркоксита.

— Свет, — спросил я не оборачиваясь, — а зачем ты нам принесла этот сборник техногенных катастроф?

— Андрей — ты не всё посмотрел, там есть на кристалле ещё небольшая электронная табличка со статистикой за последние несколько лет…

Я тут же вывел на экран содержимое того файла, о котором говорила Светлана.

И, после пятиминутного знакомства с его содержимым, мне стало понятно, зачем Света приволокла нам всё это.

Достаточно сказать, что до недавнего времени уровень аварийности на производствах, связанных с добычей и обработкой меркоксита не превышал среднеотраслевой.

Но в последние полгода начала прослеживаться явная тенденция к резкому превышению количества техногенных катастроф на предприятиях, так или иначе задействованных в технологических цепочках производства меркоксита.

— Интересно, — промурлыкала задумчиво Алевтина, — как то это мимо меня прошло, а ведь действительно, интересная такая штука вытанцовывается…

— Ну да, — отозвался я, — интересно было бы посмотреть статистику по нашим производствам, которые нужды Флота обеспечивают…

— Это закрытые цифры, — Алевтина глотнула вина и продолжила, — но я не удивлюсь, что производство заметно снизилось в связи с недостатком сырья, то есть меркоксита…

— Ага, а кто тогда за всем за этим стоит? — задал я вопрос, на который сам однозначного ответа не находил.

— Сложно сказать, — хмыкнула Алевтина, — это не моё направление. Но тут есть два варианта, либо кто-то из членов нашей Конфедерации взялся сокращать мощности потенциальных конкурентов, ну, и сам от них огрёб…

— Либо? — мне действительно было интересно, хотя версия о причастности одного из членов Конфедерации мне казалась, хоть и вероятной, но, если честно, немного притянутой за уши.

Уж очень много всего возмущённые вредительством соседи могли в отместку за такие шалости напихать виновнику в панамку…

— Либо появился ещё один игрок, например дайну, икати…

— Мне это представляется маловероятным, — выразил своё мнение Прокопьич, — у них нет амбиций стать гегемонами. А тут налицо попытка снизить потенциал всех обитателей сектора, включая и нас, и наших соседей…

— Тогда кто это мог бы быть? — это уже Истер проявила интерес к разговору, — разве что те, кому в равной степени мы все, включая и дейну, и икати, невыносимо мешаем…

— Ты намекаешь на серрах? — удивился я, — но тут нет никаких упоминаний о том, что рядом были замечены эти летающие медузы…

— Не стоит забывать о том, что они собаку съели на изготовлении различных биороботов, — Истер высказала интересную мысль, которую не грех и обсудить, — и вполне возможно, что ещё некоторые наши рабочие могут оказаться не совсем теми, за кого мы их сейчас принимаем…

— Пока таких случаев зарегистрировано не было, — неуверено возразила Алевтина.

— Но никто не может наверняка утверждать, что такого быть не может в принципе, — парировала Истер, — теоретически это возможно, а то, что подобного пока не регистрировалось, так все случается когда-нибудь в первый раз. И я совсем не удивлюсь, если эти мои предположения в ближайшем будущем найдут своё подтверждение.

— Вы знаете, — я оглядел всех собравшихся, — а ведь в этом что-то есть. И я бы отнёсся к предположению, которое сейчас высказала Истер вполне серьёзно.

— Если серьёзно к этому относиться, — заговорила до сих пор молчавшая Эви, — то необходимо провести поголовную проверку всех, я подчёркиваю, всех, кто был нанят для работы на стройке.

— И что ты собираешься проверять? — поинтересовался я, — тут придётся проводить комплексный генетический анализ каждого человека.

— Да, — Эви обернулась ко мне, — но деваться некуда, эту работу надо сделать, чтобы быть уверенными в том, что у нас по территории прямо вот сейчас не бродят монстры серрах, прикидывающиеся людьми. Ну и при найме на работу нужно будет проверять ДНК каждого претендента.

— Я вас понял, — сказал я, — но, я призываю всех ещё хорошенько поразмыслить над тем, кто бы ещё мог быть заинтересован в авариях. И, при этом не следует отбрасывать ещё и те варианты, при которых авария, имевшая место быть у нас — это не часть общей статистики, а результат успешной работы кого-то из наших недоброжелателей, которых, как я уверен, не так уж и мало. Это могут быть и обыкновенные завистники, которым невыносимо смотреть, как род Антоновых обретает силу, и те, кто мечтает завладеть столь лакомым кусочком. Нам всем следует помнить, что даже наличие весьма могущественных партнёров не даёт стопроцентной защиты от попыток завладеть нашим имуществом.

— Ну да, — хмыкнула Истер, — и за партнёрами тоже, я считаю, надо приглядывать, — и многозначительно посмотрела на меня, — безоглядное доверие по отношению к людям, которые хотели, вспомни, загрести всё, пользуясь нашим бедственным положением, это не есть мудро, как ты считаешь?

— Знаешь, — я немного задумался, — наверное, ты права, и нам следуцет перестроить нашу политику в сфере внутренней безопасности в сторону её ужесточения. Но эту мысль мы с вами будем в течение недели думать, потом ещё раз обсудим и обозначим те меры, которые, во-первых, позволят нам быть максимально уверенными в том, что наши интересы не пострадают…

— А во-вторых, — продолжила мою мысль Истер, не дадут никому поводов для обид, так ведь? — и посмотрела на меня.

— Да, дорогая, — согласился я, — именно это я и хотел озвучить.

— Ясно, что ничего не ясно, — пробухтел Семён.

— Ну, а что ты хотел? — ухмыльнулся я, — мы, как всегда, против целого мира, и наш единственный союзник, это наша гвардия.

— Ага, ты намекаешь на то, что озадачишь меня в ближайшем будущем по самое «не балуйся», вдобавок к уже поставленным задачам? — спросил Прокопьич и сконструировал очень подозрительную физиономию.

Мне ничего не оставалось, кроме как задать ему вопрос, ну, почти риторический:

— Семён, старина, разве кто-нибудь обещал тебе, что будет легко?

Пробуждение было ужасным.

Найджел очнулся в зловонной луже собственных испражнений, которые, хоть и большей частью впитались в матрац, при каждом его движении омерзительно хлюпали и распространяли волны невыносимой вони.

Тут же, под его щекой простынь была залита уже подсохшими рвотными массами, которые добавляли в имеющуюся запредельную вонь кисловатые запахи полупереваренной пищи, которую он, пребывая в беспамятстве, щедро извергал на кровать.

Голова болела невыносимо и хотелось умереть прямо сейчас. Но умирать в собственном, как это было ни горько осознавать, дерьме, было настолько противно, что он отказался о мысли о смерти и принял решение бороться за свою никчёмную жизнь до конца.

Когда же он, с натугой разлепив слипшиеся от чего-то ресницы, несмело приоткрыл один глаз, и свет упал на его сетчатку, головная боль усилилась многократно, хотя, казалось бы, куда уж больше. В глаз как будто раскалённый гвоздь всадили с размаху.

Бедняга издал протяжный стон. Теперь он попытался, не поднимая век, сползти с кровати и попытаться добраться до душа, чтобы попробовать смыть с себя вот это вот всё.

Но, стоило ему только приподнять голову, как она закружилась, и его внутренности скрутил жесточайший спазм. Но в животе, как выяснилось, не оставалось совсем ничего. С его перекошенных губ на пол сорвалась только капля едкой желчи.

На самом деле, он даже не помнил, как его зовут. Он не помнил, ни кто он, ни где он, ни зачем он тут и как он тут оказался.

Память отказывалась давать ему хоть какие-то зацепки для самоидентификации. Зато хотелось пить.

Совершая героические усилия, превозмогая себя, он всё таки сполз с кровати, и подвывая от головной боли, попытался подняться на ноги.

Его глаза всё таки адаптировались к неверному свету, сочившемуся из-за занавесок. Он огляделся, боясь совершать головой или какими-нибудь ещё частями тела резкие движения. Взгляд его искал воду. И не находил.

Вода… Вода должна быть в душе. Это он знал точно, хотя, если бы его сейчас спросил кто-нибудь, откуда у него это знание, он вряд ли ответил бы.

— Найджел, меня зовут Найджел, — эта мысль пронзила его, подобно тому, как солнечный луч пронзает бледную плоть вампира, застигнутого рассветом, — но более память его ничем не обрадовала, так что ему ничего не оставалось, кроме как раскоряченной кракозяброй ползти к душевой комнате.

Наконец тугие холодные струи ударили по саднящей коже.

Теперь Найджел понял, что сейчас он наверняка узнал, что такое абсолютное, всеобъемлющее, грандиозное счастье…

Постанывая, на этот раз от удовольствия, он забрался в ванну и подставил раззявленный иссушенный рот под благодатные прохладные струи. Пусть вода и отдавала немного тиной, и одновременно хлоркой, но это была вода, которая, наконец увлажнила его слизистую и размягчила струпья чего-то, присохшего к коже…

Да, вода, это жизнь!

Глава 18 Учебный год начинается?

Спустя неделю я смотрел в будущее уже гораздо увереннее. Действительно, поставщики не подвели, и всё оборудование, необходимое для усиления контроля за наёмными рабочими, поступило к нам даже немного ранее оговоренных сроков.

И сейчас специалисты и наладчики со стороны поставщика устанавливали всю эту машинерию под бдительным оком наших безопасников.

Кстати, мои аморфные мысли относительно того, кому, всё-таки поручить управление этой важнейшей сферой нашей жизни, а именно безопасностью, начали потихоньку претворяться в жизнь.

Истер, как она и предупреждала, не могла потянуть в одиночку и бухгалтерию, и финансовое планирование, да ещё и безопасность впридачу.

Может быть мы смогли бы избежать и тех самых неприятностей, связанных с диверсией в складском комплексе, если бы я вовремя прислушался к ней.

В общем, теперь мы навалили эти проблемы на нашу кошечку, на Ня. Она, надо сказать, не пыталась отбрыкаться от поручаемого ей дела, а наоборот, со всем своим энтузиазмом окунулась в проблему.

Сейчас она под руководством Семёна постигала все мелкие технические премудрости, позволяющие правильно распределить имеющийся личный состав, с тем, чтобы перекрыть максимальное количество наиболее уязвимых участков.

Само собой, всё никогда закрыть не получается, потому, что потенциальных лазеек всегда больше, чем людей, имеющихся в наличии.

Хотя мы, естественно, никоим образом не пренебрегали и электроникой. Все наши производственные площадки, многочисленные здания, сооружения, стройплощадки были буквально опутаны сложнейшей сетью, насыщенной датчиками, камерами, сканерами и прочей шпионской аппаратурой.

Основной задачей этой аппаратуры было препятствовать несанкционированному доступу посторонних на нашу территорию.

То же самое относилось и ко всем обладателям пропусков, если они пытались получить доступ на охраняемую территорию в те промежутки времени, когда они не выполняли своих служебных и производственных обязанностей.

При возникновении нештатной ситуации тут же уходило оповещение на центральный пост, откуда ни минуты ни медля, отправлялся один из дежурных нарядов, чтобы решать проблему на месте.

В общем и целом, работа была проделана просто титаническая.

Теперь, без всяких преувеличений, без нашего ведома даже суслик средних размеров не мог преодолеть сигнальные сети без того, чтобы об этом тут же не узнали наши безопасники.

Следует отметить, что Ня очень быстро постигала премудрости, преподаваемые ей Семёном и Борисом Ивановичем.

Но, я посчитал, что этого будет мало. Начальник нашей службы безопасности должен не только заниматься организационными вопросами и вопросами силового воздействия на нарушителей.

Я планировал сделать из Ня менталиста высокого класса. Сейчас у нас наличием подобных талантов могла похвастаться только Истер, но она и так была занята на все сто сорок шесть процентов.

Нет, я прекрасно понимаю, что одного приличного менталиста нам не хватит. Хозяйство наше разрастается и, как я предполагаю, скоро найдётся очень много организаций и отдельных личностей, которые захотят сунуть свои любопытные хоботки к нам.

И к этому моменту у нас должно быть несколько дознавателей, соврать которым будет либо невозможно, либо запредельно трудно.

И Ня, став менталистом, пройдёт под руководством Истер курс начинающего, хе-хе, мозговеда. Совершенствовать своё мастерство она будет на нарушителях, шпионах и прочих саботажниках, коих будет, как я предполагаю, предостаточно.

Следует сказать, что у нас «на подвале», как любит выражаться Семён, уже сидит парочка очень колоритных типов с характерным акцентом, присущим уроженцам секторов, которые были в незапамятные времена заселены выходцами с юго-восточной Азии.

Попались они, естественно, на излишней любознательности, которой сезонные работники, как правило не страдать не должны…

Теперь стоит вопрос, что с ними делать. Утилизировать то мы их всегда успеем. А хотелось бы какую-нибудь, хоть и невеликую, пользу из них извлечь. Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок… Вот на них Ня и будет тренироваться, заодно и китайский выучит, хе-хе…

А сразу после того, как Ня закончит свои подготовительные курсы у Истер, она получит от меня поручение взрастить ещё нескольких менталистов. Людей с соответствующими задатками мы, либо найдём, либо мне придётся пробуждать соответствующие таланты у тех, кто пожелает посвятить мозголомству всего себя, без остатка.

Надеюсь, такие люди найдутся. А что? Работа высокооплачиваемая, престижная, ну и интересная, как по мне.

А вообще, я уже давненько фиксирую устойчивый рост интереса общественности к тому, что происходит за возведёнными нами заборами. Достаточно сказать, что за прошлую неделю было сбито около трёх десятков беспилотников различных классов. Нам уже впору музей беспилотной авиации открывать, тем более, что любопытствующие исправно снабжают нас новыми экспонатами.

Так же силами отделения охраны недр было пресечено три попытки проникновения внутрь периметра с помощью подземных автономных проходческих комплексов.

Когда же механизмы-нарушители были остановлены и извлечены из грунта, то мы с удивлением обнаружили, что все они были оборудованы широчайшим спектром разнообразных датчиков и следящей аппаратуры.

И достигни хотя бы один такой автоматический крот нашей территории, он бы смог собрать информацию буквально обо всём, происходящем здесь.

А, значит, смог бы снабдить своих хозяев очень чувствительной для нас информацией.

В общем, я ощущал себя в осаде. Ну, разве что пока никто не пытался всадить в меня пулю из какой-нибудь навороченной антиматериальной винтовки или поджарить меня высокотемпературным энергетическим лучом.

Но, понимая, что это таки может произойти в любой момент, я за периметр без включённого генератора полей отчуждения уже давненько не выходил.

Ну, и категорически настоял, чтобы все, кто входит в наши руководящие структуры, без этих девайсов за дверь даже и не высовывались.

И, раз уж речь зашла об этих, ставших для нас незаменимыми, приборчиках, стоит отметить, что Сергей Карнаухов, наш главный инженер и, по совместительству, безумный гений, таки наладил, хоть пока и мелкосерийное, но производство этих самых портативных генераторов.

Мы их пока не поставляли на сторону, хоть это и было в планах. Первоочередной задачей мы определили насыщение всех наших служб достаточным количеством этих приборов.

Потом мы создадим неприкосновенные запасы, ну, на всякий случай. И вот только после этого я предложу небольшую партию генерал-майору Пронину.

Он ещё даже и не подозревает об этих наших инновационных разработках, так как Алевтина, по моей просьбе, пока умолчала о них в своих докладах.

Представляю, как его начнёт корёжить, когда он увидит такое чудо, и, в то же время, будет знать, что производство возможно только на производственной и научной базе рода Антоновых.

Так как вся техдокументация, все ноу-хау — это собственность нашего рода. Только так и никак не иначе.

Мы готовы к плодотворному сотрудничеству. Но, только в порядке обмена по схеме одного бородатого философа древности. Деньги — товар. Ну, и так далее, но деньги вперёд, хе-хе.

А Серёга, кстати, на достигнутом не останавливается. Как настоящий учёный, он от хорошего старается перейти к лучшему.

И сейчас у него идея-фикс — создание универсального комбо-прибора, который в разы должен повысить выживаемость наших силовиков в условиях боевых действий и при прочих экстремальных обстоятельствах.

В состав этого многофункционального и, заметьте, портативного, девайса должен войти генератор полей отчуждения, о котором мы уже упоминали, широкополосный генератор маскирующих полей, и, что я считаю самым главным, универсальный медицинский блок-артефакт.

Кроме перечисленного там должен быть смонтирован мини-антиграв, позволяющий снизить скорость падения, фонарь, блок ориентирования с применением спутниковой навигации и без оной, и много чего, так сказать, на все случаи жизни, включая даже опреснитель и небольшой пищевой синтезатор.

Синтезирует он питательную пасту. На любителя, прямо скажем, эта паста. Отвратный у неё вкус, но, если ничего другого нет, то пойдёт.

То есть получается эдакий многофункциональный набор выживальщика. Все полезные функции в одном, так сказать флаконе.

Энергией этот маленький монстр будет снабжаться от самозарядных батарей на иномировых кристаллах.

Да, Серёга их уже во всю выращивает. Мало того, он начал экспериментировать с их размерами, формой, энергетической ёмкостью, скоростью заряда и прочими показателями. Так что чудеса только начинаются, хе-хе.

А медицинский блок, входящий в этот комплект, это плод совместных разработок Серёгиных инженеров и медиков Эви. Сама она принимала в разработках самое живое участие. И на выходе мы получили маго-технический прибор с широчайшими возможностями.

Этот небольшой приборчик способен в течение довольно приличного времени поддерживать жизнь даже у смертельно раненного. Не вечно, конечно.

Тем не менее, появляется время, на то чтобы доставить его до регенерационной капсулы или целителя, который таки сможет оттащить пострадавшего от последней черты.

Первый опытный экземпляр Серёга обещал выдать через пару-тройку дней. И, если новый чудо-прибор успешно пройдёт все испытания, то тогда придется озаботиться организацией его производства.

Перспективы открываются головокружительные. Главное, это не потерять, хе-хе, связь с реальностью…

Вот, значит, иду я себе по коридору, думаю не спеша эти стратегические мысли, и вдруг меня нагоняет порученец из координационного центра, и ещё издалека начинает подавать звуковые сигналы:

— Господин, постойте, господин… — гвардеец, похоже из недавнего пополнения, по имени ко мне обращаться пока, как старослужащие, не рискует.

Оборачиваюсь, интересуюсь:

— Ну, чего ты из-под меня хочешь?

— Вас просят пройти в переговорный центр, там на связи представители Имперского министерства образования.

— Однако, — подумал я, — и чего это им понадобилось от меня, необразованного?

Но, поскольку посыльный знает не более моего, я решил не устраивать в коридоре игру в вопросы и ответы, а развернулся, и направился в координационный центр.

Когда я вошёл в переговорную комнату, там светился только монитор гиперсвязи.

Я тронул сенсор освещения, под потолком зажглись холодным светом светильники, и я уселся в кресло перед голопанелью.

С монитора на меня взглядом строгой училки смотрела средних лет дама с пышной причёской. Одета она была в мундир гражданского служащего.

— Вы Андрей Антонов? — сходу поинтересовалась она, пристально вглядываясь в моё лицо.

— Здравствуйте, — нарочито артикулируя каждый звук поздоровался я, мол, я конечно, всё понимаю… Дела… Но здороваться то надо.

Училку, видимо проняло, и она, немного порозовев от осознания того, что слегка накосячила, отозвалась уже гораздо более мягким голосом:

— Здравствуйте, — и мне даже почудился в звуках этого голоса некий слабый намёк на женственность, то есть на то, что передо мною всё-таки женщина, а не бездушный автомат для тестирования знаний учащихся средней школы.

— Да, меня зовут Андрей, — потом я решил представиться немного более развёрнуто, чтобы тётка поняла — перед ней не абы кто, а человек серьёзный, — Андрей Петрович Антонов, глава рода Антоновых. С кем имею честь?

— Очень приятно, — дама вывесила на своё лицо дежурную улыбку, после чего представилась сама, — Виолетта Степановна Капустина, чиновник девятого класса департамента социальной поддержки малоимущих.

— Очень приятно, — это я снова взял слово, хотя не сказать, чтобы я бился в экстазе от удовольствия, созерцая эту, довольно бесцветную, чиновницу, чем обязан?

Мне действительно было интересно, зачем я понадобился представителям социального департамента. Ну, не будут же они вот так вот выпрашивать у меня донаты?

— Да, давайте перейдём к делу, — она снова как бы улыбнулась, — я побеспокоила вас с тем, что бы известить о том, что в течение полутора часов на ваш терминал запросит посадки шаттл, на борту которого к вам прибывает группа учащихся.

— Каких учащихся? — всполошился я, — почему к нам? Где, вообще, я, а где учащиеся?

— Я думала, что вас предупредят, — нахмурилась училка, — по поручению господина Пронина, — тут она пристально посмотрела в камеру, и мне показалось, что она пробует заглянуть мне в душу, чтобы вынудить меня признаться в том, что урок я таки не выучил, — вы же помните такого?

— Пронин? — у меня в мозгу заворочались какие-то пока смутные подозрения, — да, у меня есть знакомый с такой фамилией…

— Ну и замечательно, — дама сразу успокоилась и продолжила, — так вот, он поручил нам подыскать воспитанников… — тут она наморщила лоб и произнесла остальные слова отчётливо, явно опасаясь, что её опять не так поймут, — с необычными способностями… И препроводить к вам. Все расходы по переезду он взял на себя, — непонятно зачем добавила она.

И тут я понял. Господин генерал-майор не стал тянуть кота за хвост, и, обдумав моё предложение об учреждении учебного центра для одарённых, начал действовать.

Главное, это то, что он решил. И, нимало не утруждая себя попытками поставить меня в известность об этом, перешёл к практическим телодвижениям. Да, вспомнились мне строки из приказов, которые меня всегда забавляли: «Довести настоящий приказ до подчинённых в части, их касающейся»…

Тут генерал Пронин решил такой ерундой совсем не заморачиваться…

Как любят говорить в Союзе Демократий: «Сэпрайз» — и при этом гнусно ухмыляться… Ну ладно, я ему тоже при случае свинью подложу, за мной не заржавеет…

Не, ну совсем старый хрыч берега попутал, мог же, в конце то концов, и через Алевтину передать. Но ладно, сейчас надо попытаться хоть что-нибудь выяснить.

— Хорошо, учащихся вы мне сейчас выгрузите, — эти мои слова заставили эту классную даму слегка сморщиться от неудовольствия, — а личные дела, формуляры об их успеваемости, перечень изученных предметов общеобразовательной программы и прочие сопутствующие сведения? Это всё, я надеюсь, приедет вместе с ними?

— Конечно, — эти слова училка произнесла, напустив на себя вид незаслуженно оскорблённой, типа, как вы, вообще, могли такое про меня подумать, — с ними едет одна из наших сотрудниц, которая будет осуществлять функции воспитательницы этих молодых людей, покуда они будут проходить ваши, — тут она опять сморщилась, — секретные образовательные курсы, — типа она не представляет, какие могут быть курсы, если они не сертифицированы в их богадельне…

— Значит, все документы у неё? — я посмотрел на раздражённую представительницу соцдепартамента.

— Да, — сказала она, всем своим видом показывая, что у неё дел ещё невпроворот.

— Тогда давайте прощаться. — я улыбнулся, так широко, как позволяла мне кожа лица, — Всего хорошего вам, и спасибо, что нашли время предупредить меня о прибытии моих новых подопечных.

— И вам всего хорошего, — буркнула она и добавила, — не обижайте детишек, — потом подумала, и ещё добавила, — и Настурцию Константиновну не обижайте… — и разорвала связь.

Настурция Константиновна, это наверное сопровождающая, сообразил я.

Теперь всех их надо будет разместить, на довольствие поставить, и уже скоро придётся их и занять чем-нибудь… А у меня ничего не готово, все заготовки сырые… Ничего толком не продумано… Ну да, как ехать, так кобылу шить… У нас всегда так.

И, размышляя примерно в таком ключе я двинулся по направлению к нашему грузо-пассажирскому терминалу, откуда уже доносилось завывание турбин приземляющегося шаттла. Похоже, гости прибыли…

Глава 19 Наши студенты

На нашем посадочном поле было, скажем так, несколько неуютно. Порывы степного ветра, не сдерживаемые никакими заборами и скоплениями построек, упруго били в лицо, оставляя на коже мокрые следы от первых капель начинающегося дождя.

Тучи, казалось, сейчас соприкоснутся с пластобетоном посадочных площадок, и поползут по ним к далёким горам, оставляя на шершавой бетонной поверхности клочья сочащейся влагой серой плоти…

Раздался рев и нутро плотных серых облаков засветилось жёлто-оранжевым светом. И, по мере того, как рев нарастал, пятно этого света становилось меньше, и, в то же время, кратно возрастала его яркость.

Наконец из слоя облачности вывалился очередной шаттл и грузно опустился на пластобетон, вздымая вокруг себя клубы дыма и пыли, сквозь которые уже еле пробивался огонь, извергаемый соплами планетарных двигателей.

Наконец, порывы ветра сдули в сторону продукты горения, и к приземлившемуся челноку поползли разгрузочные автоматы, мобильные грузовые платформы и прочие механизмы, которые должны были встретить его на земле.

В числе механизмов, заползших под брюхо шаттла, был и самоходный трап, который сейчас, как раз, и пристраивался к пассажирскому люку приземлившегося челнока.

А ещё через пять минут люк с чмокающим звуком отвалился в сторону и по ступеням трапа на посадочную площадку несмело сошли несколько фигурок.

Мне издалека показалось, что их ветром качает, если не всех, то подавляющее большинство, уж точно.

Сообразив, что скорее всего, это те, о чьём скором прибытии меня совсем недавно предупреждала госпожа Капустина, я не спеша направился к группе столпившихся у трапа подростков.

Среди них возвышалась одна, гораздо более фундаментальная, фигура.

— Ага, это, наверное, та самая Настурция, запамятовал, как её по батюшке-то, — подумал я и потянулся за коммуникатором, в ячейках памяти которого оставалась запись об этой даме.

Отчество у неё оказалось не таким экзотическим, как имя, — Константиновна.

Приблизившись, я разглядел, что за плечами этой дамы возвышался вместительный рюкзак, тогда как воспитанники могли похвастаться только лёгонькими тряпичными сумками через плечо, и, как мне показалась, только у двоих на спинах было что-то типа городских прогулочных рюкзачков.

Ребята прибыли налегке. И, я так думаю, что этот минимализм — не от хорошей жизни.

Ну да, государство, если берёт на воспитание беспризорников, то ни в коем разе не ставит перед собой задачу приучить их ко всяким излишествам. Их девиз — всё своё ношу с собой. И этого своего настолько немного, что чрезмерная усталость им не грозит.

Ну ладно, надо подойти, познакомиться, и позаботиться о том, чтобы куда-то пристроить этих ребят.

Следует отметить, что одеты они были в дешёвые джинсы, на ногах — резиново-пластиковые кеды, а щуплые тела были едва прикрыты от порывистого влажного ветра тонкими сиротскими курточками грязно-мышиного цвета.

Да, ребята, определённо, не балованные. Это хорошо.

— Здравствуйте, — поприветствовал я группу подростков, озирающихся по сторонам с осторожным любопытством.

Услышав звуки моего голоса, они, как мне показалось, пришли в некоторое замешательство. Но тут Настурция Константиновна взяла на себя инициативу в общении с представителем принимающей стороны и поприветствовала меня в ответ.

Ну, что можно сказать о Настурции Константиновне? Это была дама лет тридцати-тридцати пяти. Рост у неё был довольно заметный, да и плечи тоже узкими назвать было сложно.

Некоторый лишний вес её вовсе не портил. И вообще, она своей манерой держаться, внешностью и поведением неуловимо напомнила мне валькирию, демобилизованную по выслуге лет из рядов военно-воздушных сил под общим командованием одноглазого Одина.

Надо сказать, что и в её голосе мне послышались отголоски боевого рога по имени Гьяллархорн, поднимавшего, насколько я помню, войска скандинавских богов на последнюю битву.

В общем, при ближайшем рассмотрении она показалась мне весьма суровой и решительной дамой.

Пока мой речевой аппарат был занят всякими ритуальными фразами, уместными в подобных случаях, я занимался более подробным изучением этой колоритной сопровождающей, отложив более плотное знакомство с ребятами на потом.

Уж им-то от меня деваться точно некуда. А вот останется воспитательница при них, или, сдав своих подопечных с рук на руки, отправится восвояси, я пока не знал.

Но, это мы уточним. Места, если что, у нас на всех хватит, а пользу мы и от этой дамы, в случае, если она останется, хоть какую-нибудь, да получим.

Первое, что меня удивило, так это то, что Настурция Константиновна имела шестой уровень, и по своим способностям напоминала мне Истер. То есть, она была потенциальным эмпатом и менталистом.

То, что воспитательница оказалась ещё и эмпатом, было вовсе не удивительно.

Её деятельность предусматривала необходимость чувствовать, что движет её подопечными, их душевные переживания и, вообще, понимать их не только на рациональном, но и на эмоциональном уровне.

Ну, и иметь возможность использовать эти свои ощущения для того, чтобы хоть немного, но управлять эмоциональным состоянием воспитанников, а, следовательно, и их поступками.

Так что наличие у неё способностей эмпата можно было расценивать, в некотором роде, как профдеформацию.

И, если она решит тут остаться, мы сможем её переманить и, таким образом получить ещё одного дефицитного специалиста.

Не думаю, чтобы она очень уж держалась за своё место в социальном департаменте.

Тем более, что если мы будем в ней заинтересованы, то сможем предложить гораздо более привлекательные условия, нежели те, коими её сейчас обеспечивает соцдепартамент.

Но это будем решать по ходу дела, если у нас получится плодотворное сотрудничество. Пока торопиться и забегать вперёд не стоит.

Опекала она шестерых парней и пятерых девчонок.

Возраст её воспитанников я определил в районе шестнадцати — восемнадцати лет.

Ребята смотрели на меня с едва сдерживаемым любопытством, и было видно, что они не совсем понимают происходящее, а потому, скорее всего, некоторые вопросы надо будет прояснить как можно быстрее.

Мне совсем не хочется возиться с людьми, которые не представляют, что их ожидает, и какие плюсы и минусы есть в их теперешнем положении.

И да, Настурция Константиновна представилась по полной форме, то есть, я узнал, что она чиновница тринадцатого класса и служит в составе социального департамента при минобразования. Фамилия её была Альвитина.

Услышав её фамилию я внутренне усмехнулся, ибо среди валькирий, дочерей Одина, была и воительница по имени Альвита, что значит защищающая.

Теперь я по новому взглянул на то, как она добросовестно старается опекать порученных её вниманию ребят…

Одет я был не в пример качественнее наших гостей, а потому не сразу сообразил, что всё общение и знакомство нам лучше перенести в стены поместья, а то у ребят уже и губы потихоньку синеть начали от холода.

И, хоть и с некоторым запозданием, пригласил всех в электробас, который уже прислали на эту посадочную площадку догадливые диспетчеры.

Десять минут, и я уже приглашаю вновь прибывших в главное здание усадьбы.

К тому моменту, когда электробас подруливал ко входу, там уже собрались те, кому придётся непосредственно заниматься с этими юными дарованиями.

То есть, на крыльце нас встречали Истер, Эви, Лиза, Алевтина и Светлана.

И мы все, весёлою гурьбой, если так можно выразиться, проследовали в одну из столовых, где ребята могли перекусить с дороги…

Да и вообще, там вполне можно было поговорить, не подставляясь под порывы мокрого и холодного ветра.

Мы тактично подождали, пока ребята, да и их сопровождающая, насытятся.

Глядя на них у меня возникло обоснованное подозрение, что ни позавтракать, ни, тем более, пообедать, им сегодня не пришлось. Уж очень они быстро управлялись с той едой, что была им подана.

И Настурция Константиновна, следует отдать ей должное, ни в чём не отставала от своих подопечных, а что касается скорости работы челюстями, так даже и заметно их превосходила.

А это говорило о том, что командировочные им были выданы весьма скромные.

Гости умяли всё, что им было предложено весьма оперативно, и мне даже показалось, что голодный блеск в ребячьих глазах только немного смягчился, но не исчез.

Но, так, или иначе, а надо было переходить к общему знакомству, ответу на вопросы, чтобы ввести наших гостей в курс дела, а то я подозреваю, что их погрузили в космический корабль и отправили на задворки цивилизации, даже толком не разъяснив, зачем всё это делается и что их тут ожидает.

Ход нашего последующего разговора подтвердил, что я был прав в своих предположениях.

— Итак, — я взял слово, — вы прибыли в поместье рода Антоновых для участия в экспериментальной образовательной программе. После того, как я более подробно осмотрю вас и составлю впечатление о ваших талантах и возможностях, я смогу подробнее обрисовать вам ваши перспективы. Пока лишь скажу, что потенциально каждый из вас сможет приобрести уникальные навыки в области работы с тонкими энергиями и стать незаменимым специалистом. Причём, как гражданским, так и военным, — я сделал паузу, после чего добавил, — и да, хочу обратить ваше внимание на то, что эта образовательная программа курируется Главным Управлением Генерального Штаба Российской Империи, а потому прошу вас отнестись к этому со всей серьёзностью.

Я фразу закончил, но в столовой воцарилась тишина, лишь было слышно дыхание собравшихся. А потому, глотнув немного вина из бокала, стоявшего рядом со мной, я прочищая горло откашлялся и продолжил, теперь обращаясь к госпоже Альвитиной:

— Уважаемая Настурция Константиновна, я хотел бы поинтересоваться вашими ближайшими планами. Дело в том, что я совершенно не в курсе, планируете ли вы оставаться тут вместе с ребятами, или должны убыть обратно?

— Руководство оставило это на моё усмотрение, — ответила она, — и я склоняюсь к тому, чтобы остаться с ребятами, — она посмотрела на меня и на девчонок, — я думаю, что тут я принесу гораздо больше пользы, чем если я буду сидеть и перебирать бумажки в департаменте.

То,что эта дама решила остаться, меня, безусловно, обрадовало. Я уверен, что мы найдём с ней общий язык, тем более, что она предпочла работу со своими воспитанниками тихому перекладыванию бумажек. Это говорит о том, что она, действительно, предпочитает работу ничегонеделанию.

— Ну, что же, как я уже говорил, по окончании нашего учебного курса, который рассчитан на три года, вы приобретёте уникальные специальности, — я сделал паузу, оглядывая слушателей, которые впились в меня глазами, — так вот, — продолжил я, — курс, как вы понимаете, весьма не дешёвый, а потому, прежде, чем приступать непосредственно к обучению, вы должны будете подписать контракт…

— Разрешите вопрос? — высокий, но весьма тощий молодой человек по студенчески поднял руку, обращая на себя моё внимание.

— Да, конечно, — я улыбнулся парню, — представьтесь, и задавайте свой вопрос.

Молодой человек нервно откашлялся и заговорил:

— Меня зовут Олег, фамилия, присвоенная мне в детском доме, — он грустно улыбнулся, — Сидоров.

— Да, — подумал я, — наши социальщики решили не напрягать фантазию.

— Я хотел узнать, какие именно контракты мы должны будем подписать, и какие обязательства подписание этих документов на нас налагает, — вопрос, надо сказать, довольно толковый. Я, например, если бы находился на его месте, тоже начал бы именно с такого вопроса.

Прежде чем отвечать, я сконцентрировал внимание на этом парне, и почти сразу узнал, что он достиг пока пятого уровня и, как и наша Алевтина, принадлежит к классу хозяев ветра и электиричества.

— Ну, значит нашей развед-даме теперь точно скучно не будет, — подумал я, — у неё теперь есть товарищ по несчастью. С другой стороны, будет, с кем проконсультироваться. Списывать, опять таки, будет у кого.

— Олег, — я посмотрел в глаза парню, — контракт, который вам будет предложен, предусматривает, что вы, овладев специальностью, обязуетесь отслужить либо в военных, либо в гражданских структурах Империи не менее двадцати лет. Сразу хочу обратить ваше внимание, что после годичной стажировки службу вы будете проходить на должностях, замещаемых специалистами, классом не ниже двенадцатого. Более подробно с условиями контракта вы можете ознакомиться прямо сейчас, — после этих слов я протянул ему типовой контракт, разработанный для нас имперскими юристами.

— Двенадцатый класс? — задумчиво проговорил Олег, словно пробуя эти слова на вкус, — это заманчиво, очень заманчиво…

— Какой серьёзный молодой человек, — умилился я, — надеюсь, ему это предложение придётся по вкусу.

— Кроме того, — продолжил я информировать собравшихся, — у рода Антоновых тоже есть возможность предложить вам аналогичный по сути своей контракт. Условия там будут несколько другими, и предложение это будет не для всех, так как Империя очень заинтересована в том, чтобы получить вас на службу. Разумеется, если вы успешно овладеете программой.

Присутствующие загомонили, выражая желание немедля ознакомиться с условиями Имперского контракта. Пришлось раздать им всем по экземпляру, и они погрузились в изучение документов.

— Да, если у кого либо возникнут вопросы, то вы смело можете обращаться за разъяснениями к представителю Главного Управления Генерального Штаба, секунд-майору Алевтине Афанасьевне Забелиной, — тут я жестом указал на нашу бирюзовую красавицу.

А сам подумал, что молодые люди, даже будучи заметно младше неё, врядли упустят шанс пообщаться со столь красивой и привлекательной женщиной. Так что в ближайший час она будет очень плотно занята.

Тем временем я обернулся к Настурции, которая внимательно выслушала всё, что я сказал её воспитанникам и, похоже, даже начала им немного завидовать:

— Кстати, Настурция Константиновна, я хочу вам тоже предложить пройти курс обучения у нас, — я увидел, как глаза её широко распахнулись, видимо, от удивления и радости, — в вашем случае, контракт надо будет подписывать не с Империей, а с родом Антоновых. Вот, ознакомьтесь, — и я протянул её бланк нашего контракта, который, кстати, в некоторых немаловажных пунктах был гораздо выгоднее для работника, его подписывающего, нежели имперский.

— Но я же… — начла сбивчиво говорить она, — я же на службе…

— Но, вам ничто не мешает и продолжать оставаться на этой самой службе, — успокоил я классную даму, — тем более, что вы, проходя обучение, будете продолжать исполнять обязанности воспитателя при наших студентах. А как придёт время, просто уволитесь с государственной службы.

— Ага, — рассеянно пробормотала она, с головой погрузившись в изучение положений нашего контракта.

Я оглядел столовую. Девчонки с улыбками наблюдали за тем, как Алевтина старается добросовестно разъяснять парням смысл заковыристых формулировок.

Но у меня сложилось впечатление, что ребята осаждали её уже вовсе не потому, что стремились получить какие-то разъяснения… На мой взгляд они теперь были озабочены только тем, чтобы завладеть вниманием столько очаровательной женщины, чтобы как-то заинтересовать её…

Не думаю, конечно, что им будет способствовать даже минимальный успех, но наблюдать за тем, как они наперебой стараются обратить на себя внимание, доставляло мне удовольствие.

Кроме того, ревнивые взгляды девушек, приехавших вместе с ними добавляли пикантности этой картине.

Я подумал, что для первого раза достаточно, и что дальнейшее знакомство с тем, что ожидает наших первых студентов, стоит перенести на завтра. И так слишком много впечатлений. Я думаю, им надо будет в спокойной обстановке осмыслить происходящее, а потому дал отмашку Елизавете, чтобы она расселила всех прибывших. Все дальнейшие мероприятия будем проводить завтра, после завтрака.

А сейчас, отдыхать…

Глава 20 Шпион

Даже спустя неделю после своего ужасного пробуждения Найджел ещё не пришёл в себя полностью.

В памяти оставались обширные лакуны, что расстраивало его до невозможности, и, кроме того, эта частичная потеря памяти вселяла в него мучительную неуверенность в себе, в своих силах и в правильности тех действий, которые он намеревался предпринять в ближайшем будущем.

Однако, основное он вспомнил. Теперь он знал, кто он, зачем он оказался на этой планете, и примерно представлял себе, что будет делать дальше.

Обидно, конечно, что его траванули какой то примитивной химией, да так успешно, что он и выжил то чудом, как сказал ему врач-нарколог, к которому его направили добрые люди.

Три дня суперагент лежал под капельницей и страдал, словно местный алкоголик, которому не повезло отравиться палёной водкой или плодово-ягодным винным суррогатом с добавлением химических красителей и плохо очищенного спирта, который тут называли странным словом «бормотуха».

Зато, лёжа на серых больничных простынях он смог шаг за шагом восстановить почти все события своей жизни. Они периодически всплывали на поверхность его сознания, словно части затонувшего корабля, а он уже пытался складывать из этих разрозненных фрагментов непротиворечивую мозаику.

Несколько раз ему казалось, что вот оно… Что ему удалось таки восстановить свою память, но нет, в очередной раз из глубин памяти возникал какой-то эпизод, из-за которого опять приходилось заново перебирать почти всё и складывать новую картину.

Он поочерёдно примерял на себя прошлое бизнесмена, отставного военного, банковского работника и даже частного детектива.

Но, в конце концов, он таки пришёл к выводу, что он секретный агент Союза Демократий.

Даже некоторую гордость в связи с этим ощутил.

Но это чувство радовало его очень не долго.

Дело в том, что состояние, в коем он сейчас пребывал, поводов для гордости не давало никаких.

Напротив, всё говорило о том, что он лох печальный и что коньки он не отбросил только потому, что у него сильный молодой организм и тренированная печень.

И ещё потому, что ему очень повезло.

Он многократно поблагодарил Господа за то, что неизвестные грабители ограничились лишь тем, что освободили его от бремени наличных денег.

Он вовсе не жалел об этой утрате, тем более, что милосердная память так и не позволила ему вспомнить конкретные размеры похищенной злоумышленниками суммы.

Зато все его документы, карточки, и, что главное, коммуникатор, остались при нём.

Хотя получить доступ к памяти коммуникатора ему удалось далеко не сразу, так как разблокировка этого девайса была настроена по лицу.

А лицо его, после того прискорбного случая, здорово изменилось, и не в лучшую сторону. В общем, пока физиономия его не вернулась к нормальному своему состоянию, коммуникатор отказывал ему в доступе.

Зато, когда ему удалось таки разблокировать непослушный гаджет, восстановление памяти многократно ускорилось.

И, к тому моменту, когда пришло время покидать эту больницу для бедных, где он отлёживался, он полностью восстановил в памяти не только цепочку событий, которая привела его сюда, но и все коды, пароли и секретные слова, позволявшие ему получить доступ к своим банковским счетам, документам в облачных хранилищах и ко многому другому.

Расплатившись, он покинул гостеприимное муниципальное лечебное учреждение, где его вернули к жизни за весьма скромный прайс, и двинулся в город.

На повестке дня стояла куча первоочередных задач. Необходимо было прилично одеться, снять, наконец, квартиру и приступить к выполнению задания.

Хоть ноги его всё ещё и подгибались от слабости, но мистер Грин, пусть даже через «немогу», но выполнил те пункты своего плана, которые предусматривали восстановление гардероба и долгосрочную аренду квартиры. Это была программа-минимум.

Но, на одной квартире, которая, кстати, находилась в относительно престижном районе, он не остановился.

Он решил не пренебрегать инструкциями, и арендовал себе ещё какую-то халупу в районе, где и днём-то стоило ходить, только озираясь по сторонам и держась за карман. Тут можно было отлежаться, если вдруг что-то пойдёт не так.

Там он сделал закладку, в которой было несколько комплектов документов, кое-какое оружие, комплект неброской одежды и немного денег.

— Да, — вздохнул мистер Грин, отслюнявливая несколько крупных купюр вертлявому мужичку с бегающими глазками, хозяину арендуемого клоповника, — бережёного Господь бережёт, сказала монашка, натягивая презерватив на свечку…

Он расплатился за съём резервной квартиры, и тут же поспешил унести ноги из этого неприветливого района.

Тут каждый встречный хмуро оглядывал его, явно прикидывая, как бы половчее оглоушить этого фраерка и, затащив в какую-нибудь тёмную и мрачную подворотню, вдумчиво изучить содержимое его карманов.

Но, мистер Грин всё таки благополучно покинул проблемный район и вернулся в свою основную, если так можно выразиться, штаб-квартиру.

Там он принял душ, заварил себе кофе и уселся на кухне.

Он задумчиво прикурил крепкую сигарету и уставился в окно. Он думал.

Дело в том, что женщина, чьё фото до сих пор лежало у него в бумажнике, перестала появляться в городе, и уже несколько суток провела в усадьбе того самого Антонова.

Об этом ему рассказал падкий на деньги швейцар отеля, где остановилась группа, посланная сюда ГРАУ для расследования того самого инцидента.

А ему кровь из носа надо было выйти на контакт с этой загадочной дамой, от одного взгляда на фотографию которой у него сносит крышу.

Причём надо выйти на контакт, и при этом умудриться остаться в здравом уме и твёрдой памяти.

Мистер Грин, не надеясь на память, которая с некоторых пор стала пошаливать, открыл лежащий на столе пластиковый пенал. Там, в гнёздах из пористого материала лежали разноцветные ампулы, а в отдельном отсеке поблёскивал стальными боками инъектор.

Но сейчас Найджел не собирался вводить себе никаких забористых составов. Он вытащил из этого пенала свёрнутую в несколько раз бумагу, развернул, и на некоторое время углубился в её изучение.

Минут пять он изучал список снадобий, хранившихся там, после чего облегчённо вздохнул. Тут, помимо прочих разных, был в наличии и интересный такой коктейль, который нормализует гормональный фон, и в то же время форсирует мыслительные процессы.

То есть, если говорить просто, уколовшись этим составом, мужчина может находиться в толпе умопомрачительно привлекательных женщин, и при этом сохранять трезвость рассудка и ясность мысли, и не отвлекаясь на соблазнительные округлости и прочие раздражители заниматься своими делами.

Это как раз то, что надо, ведь прав, прав был сэр Ричард Батлер, когда говорил ему:

— Смотри, Найджел, карты и бабы доведут тебя до цугундера…

— Кстати о картах, — шевельнулась в мозгу агента крамольная мысль, — говорил мне кто-то, что есть тут какой-то игорный дом…

Но воспоминания о недавно испытанных муках позволили ему временно победить этот соблазн.

Нет, он был не в силах сказать себе, что всё, отныне и до гробовой доски я в казино ни ногой… На это мистер Найджел пока способен не был. Мало того, казино всё так же манило его своими огнями, обещая острые ощущения и море адреналина…

— Нет, — одёрнул сам себя мистер Найджел, — дело прежде всего, и вообще, я не Найджел, а этот, как его? А! Васисуалий Лоханкин, вот кто я сейчас.

После довольно продолжительного мозгового штурма суперагент пришёл к выводу, что необходимо как то пробиваться внутрь периметра, притвориться хоть подсобником, хоть инженером, хоть кем угодно, но необходимо пробраться туда. Иначе он никак не сможет узнать ничего о полях отчуждения, что выдержали орбитальный удар.

Кроме того, ему надо подобраться поближе к Елизавете и понять, что она за человек и каким образом можно будет ею незаметно управлять.

Ведь только подобрав к ней ключик, появится возможность, манипулируя ею, прибрать к рукам долю Антоновых. А это задание, оно как бы не важнее всего. Ну, по крайней мере, для него.

Понятное дело, что придётся устранять главу рода, Андрея Антонова. Но в этом не будет смысла, если предварительно не подчинить его сестру.

Как это сделать, он примерно себе представлял. Он в совершенстве владел соответствующими методиками из области нейро-лингвистического программирования, да и набор химии у него с собой был на все случаи жизни, так что он считал для себя вполне посильным зазомбировать девчонку.

Но для этого надо было до неё добраться, и при этом не дать никому повода для подозрений.

Плохо то, что он въехал сюда под своим именем, но, с другой стороны, кто там про него вспоминать будет?

Васисуалий Лоханкин, кстати, по документам, лежащим у пограничников, въехал на планету ещё два года назад.

Это была заготовка службы для того, чтобы было легче легализовывать засылаемых агентов. Вот она и пригодилась…

Мистер Найджел окунулся в инфосеть колонии, рассчитывая найти какую-нибудь информацию, которая помогла бы ему в осуществлении его планов.

И он нашёл зацепку! Да, правильно говорят, что ищущий, да обрящет!

Он резонно предположил, что раз на землях Антонова разворачивается грандиозная стройка, то для того, чтобы обеспечить её рабочей силой, будет проводиться масштабный найм рабочих и инженерно-технического персонала.

Ему, конечно, совсем не хотелось наниматься каким-нибудь оператором землеройных роботизированных комплексов или диспетчером по организации работы беспилотного транспорта на строительных площадках.

Но, это позволяло попасть внутрь периметра, а там уже можно было бы предпринимать следующие шаги, которые приблизили бы его к намеченным целям.

Он уже совсем было собрался было отправлять своё резюме на замещение вакантной должности помощника прораба, благо стопка различных дипломов и сертификатов у него была.

Имея эти сертификаты он мог устраиваться на работу почти кем угодно. Надо было только вписать в бланк своё имя.

У него даже был экзотический сертификат, дающий право на работу с оборудованием по принудительному осеменению длиннорунных овцебыков.

Как это делается, он, конечно не знал, тут вся надежда была на мнемотехники по ускоренному обучению. Но сертификат — был!

Немного подумав, он решил посвятить ещё минут двадцать своей жизни поискам вариантов трудоустройства у интересующего его работодателя.

И тут его глаз зацепился за слова «специалист по обеспечению пропускного режима». Но радоваться он не торопился — предложение надо было всесторонне изучить.

Незадолго до этого его внимание привлекло объявление о поисках менеджера по уборке территории. Менеджер, это вроде как должность, не связанная с физическим трудом.

И только подробно изучив должностные обязанности, он понял, что это простого дворника ищут. Двор мести, поскольку уборочный автомат обойдётся дороже. Но название то какое, менеджер… Может кто и купится на это, не рассмотрев то, что написано внизу мелким шрифтом…

Но, изучив обязанности специалиста по обеспечению пропускного режима, он понял, что наконец-то нашёл именно тот вариант, что отвечает его требованиям до мельчайших деталей.

Одно дело, это вкалывать на каком-нибудь производстве, и пытаться, при этом, выкроить время на то, чтобы выполнять свои шпионские функции. И совсем другое дело работать охранником, вахтёром ну, или, как тут написано, специалистом по обеспечению пропускного режима.

Ходишь себе, руки в брюки, весь из себя такой крутой и опасный. И при этом делаешь чуть меньше, чем вообще нихрена.

Превосходная работа. И, к тому же, времени на шпионаж будет вдоволь.

Опять таки, охранник имеет доступ туда, куда далеко не всех пускают.

Идеально!

Окрылённый агент тут же закопался в стопку дипломов, и уже через три минуты разглядывал щедро украшенный различными голографическими печатями и радужными наклейками лист гербовой бумаги.

Это был имперский сертификат высшего, шестого класса. Выдавался такой красивый листочек на Афродите в специализированной школе «Цербер» при МВД РИ.

Но выдавали такую красивую бумажку не абы кому, а только тем, кто полностью прошёл подготовительные курсы повышенной сложности. Выпускник получал специальность универсального специалиста по обеспечению безопасности.

Надо сказать, школа «Цербер» котировалась достаточно высоко, и подготовка, которую получали её курсанты была вполне себе качественной.

Так что с таким сертификатом должность вахтёра, или, как они там выразились, специалиста по обеспечению пропускного режима, ему гарантирована.

Но, для полной уверенности надо сфабриковать себе послужной список.

Для этого структуры службы Шесть организовали в своё время кучу фиктивных контор, с помощью которых и формировались послужные списки агентов, внедряемых в ту или иную организацию.

Он составил запрос в службу прикрытия, проставив все данные, и отправил файл.

Ответ должен поступить сегодня же, но несколько позже. Служба на гиперсвязи не экономила, так что тут никаких задержек не предвиделось.

А через час, когда послужной список, рекомендации от предыдущих работодателей и прочие сопроводительные бумажки были у него на руках, он отправил своё резюме и прочие документы рекрутёрам, набиравшим охранников для Антонова.

За сопутствующие бумаги он был спокоен.

Ведь даже если представители работодателя пожелают проверить поданные документы и позвонят по контактам рекомендателей, они в ответ услышат, что да, работал, да, замечательный специалист и нам очень жаль, что он нас покинул…

Ну, или что-нибудь вроде этого.

Коммуникатор мелодично звякнул, извещая Найджела о том, что пришла новая почта.

Это был ответ от рекрутёров. Его документы их полностью устроили и его приглашали на собеседование уже непосредственно к работодателю.

Это обрадовало Найджела, так как он думал, что придётся ещё и к рекрутёрам таскаться, для предварительного интервью. Но, видимо сертификат ему помог сэкономить драгоценное время.

На следующее утро он уселся в заранее вызванное такси, и отправился к поместью Антоновых, где ему и было назначено финальное собеседование.

Пока транспорт, мерно покачиваясь, двигался по направлению к пункту назначения, Найджел даже задремал.

И под тихое гудение антигравов ему снилось, что он бешено, нереально богат, что он стал владельцем крупного пакета акций предприятия по добыче и аффинажу меркоксита. И что сам чёрт ему теперь не брат…

Ему приснилось, что он подъезжает к роскошному входу в одно из самых знаменитых казино на планете Невада. И как хозяин этого заведения лично встречает его и по красной дорожке провожает в зал…

Вот он, сэр Найджел, входит в игорный зал, и все без исключения женщины, независимо от того, пришли они сюда в сопровождении мужей или любовников, тут же оборачиваются к нему и дарят ему томные взгляды, обещающие все райские наслаждения…

Транспорт резко затормозил, и не успевший досмотреть волшебный сон Найджел услышал:

— Дальше проезд закрыт. Вы с какой целью?

Вопрос ему задал рослый гвардеец, облачённый в лёгкий ИМД и вооружённый мощным излучателем.

— Однако, — подумал озадаченный Найджел, — у них тут всё, оказывается, по взрослому…

— Сообщите цель вашего прибытия, — продолжал настаивать охранник. Говорил гвардеец совершенно спокойно, да и весь его облик выражал уверенность в себе и своих силах.

Найджел непроизвольно сглотнул заполнившую вдруг его рот слюну и ответил:

— Меня пригласили на собеседование.

— Тогда выходите из транспорта, и ожидайте здесь, — тут гвардеец указал ему на небольшую группу крепких мужчин стоявших в сторонке и оглядывавших его исподлобья, как потенциального конкурента, — сейчас за вами придут и сопроводят вас для дачи интервью.

Глава 21 Внедрение

Когда Найджел подошёл к группе мужчин, которые, похоже, прибыли сюда с теми же целями, что и он, слуха его коснулось невнятное ворчание. И до его ушей донеслись разрозненные слова:

— Еще один… Ля… Как мухи на мёд… Дармоед… — судя по общему настроению людей, к которым он вынужден был присоединиться, большой радости от того, что он теперь тоже с ними, никто не испытывал.

— Ну ладно, — подумал Найджел, — неприятность эту мы переживём… — хотя, на всякий случай, бдительность усилил.

Жизненный опыт подсказывал ему, что от конкурентов можно ожидать, чего угодно и когда угодно, любой подлянки в самый неподходящий момент.

А, судя по враждебным взглядам, которые все без исключения посетители бросали друг на друга, конкуренция обещала развернуться жестокая.

Похоже, что работа в местной охране действительно пользовалась спросом и популярностью, и эти ребята настроились на серьёзную драку за право надеть мундиры здешних блюстителей правил внутреннего распорядка.

Минут пятнадцать Найджел стоял, ощущая, как спину его сверлят ненавидящие взгляды.

А потом из ворот усадьбы вышел крепкий усатый гвардеец, одетый не в ИМД, а просто в мундир гвардии Антоновых, обвёл толпящихся возле входа претендентов критическим взглядом, и, скептически хмыкнув, поинтересовался:

— Кто тут на собеседование? Вы все, что ли?

Собравшийся народ невнятным гулом подтвердил его догадку.

Услышав эти беспорядочные выкрики, гвардеец брезгливо сморщился. Во взгляде его можно было без труда прочесть примерно следующее:

— Толпа, стадо штафирок. Но ничего, — тут он злодейски ухмыльнулся, — тут из вас людей сделают, как бы вы этому не сопротивлялись.

А в слух он произнёс:

— Тогда следуйте за мной, — развернулся, и двинулся, не оборачиваясь, к одной из больших приземистых бетонных коробок, стоявшей метрах в ста от входа в поместье.

После того, как они вошли в здание, их попросили предъявить документы, удостоверяющие личность, занесли все данные в терминал охраны и препроводили дальше по коридору.

Соискателей отвели в просторный холл, где они, наконец, и разместились на низеньких диванчиках, стоящих вдоль стен.

Дверь в противоположной входу стене раскрылась, и оттуда вышла невысокая рыжая девчонка, облачённая в какую-то незнакомую Найджелу униформу.

Она встала около двери, напустив на себя крайне важный вид и громко объявила:

— Господа соискатели, вас будут вызывать по одному для прохождения собеседования. Просьба не бузотёрить и не возмущаться, мол я с ночи тут занимал, а этот поперёд меня прётся, а его тут вообще не стояло… — она строго посмотрела на притихших мужиков, — Надеюсь, вы меня поняли, — она непроизвольно задрала нос, упиваясь собственной значимостью, — вызывать вас будут в том порядке, который удобен нам. Все всё уяснили?

Ответом ей был беспорядочный гул голосов, заставивший повторно сморщиться усатого гвардейца, сопроводившего их сюда, а теперь стоявшего около входа и, похоже, наблюдавшего за порядком.

— Так, на собеседование приглашается Табачников Аверьян Тимурович. Кто тут Табачников? — девчонка явно старалась попутно вырабатывать командирский голос.

Она недовольно обвела взглядом гомонящих соискателей, пока не заметила, как один из них, долговязый мосластый парень, неловко поднимается с низенького диванчика:

— Вы Табачников? — обратилась она к долговязому.

— Дык, я… — как то неуверенно ответил парень.

Рыжулька оглядела его, фыркнула и сказала:

— Следуйте за мной, — и пружинистой спортивной походкой вошла в ту же дверь, из которой незадолго до этого и появилась.

Для Найджела потянулись минуты ожидания. Время едва струилось, лениво и неспешно, словно густая патока. Его конкуренты по одному уходили в ту самую дверь, откликаясь на зов рыженькой вертихвостки.

Найджел даже начал от нечего делать представлять, как он соблазняет эту рыжульку и, заманив в тёмный уголок, оглаживает её, стараясь проникнуть своими бесстыдными пальцами в самые потаённые места на её упругом теле, а она, прикрыв глаза, робко и застенчиво обнимает его крепкую шею и ищет своими чуть припухшими губами его губы…

Но, на самом интересном месте он вывалился из своих сладостных грёз, услышав приближающийся цокот каблучков.

— Ещё женщина? — Найджел начал беспокойно и, одновременно, заинтересованно озираться, стараясь углядеть источник этих звуков, — интере-е-есно…

До сих пор он тут видел только одну представительницу слабого пола, ту самую рыженькую, о близости с которой уже начал было мечтать.

Да, он любил женщин. И, следует признать, что очень часто те отвечали ему взаимностью. Но, как мы уже имели случай убедиться, не всегда. Иногда случались и феерические обломы.

Стук каблучков, тем временем приближался, и вот в холл вошла она…

Да, это была Алевтина Афанасьевна, собственной персоной.

На этот раз она была одета не в военный мундир, а в гораздо менее строгое шёлковое лёгкое платье. Не сказать, чтобы оно было уж очень легкомысленным, нет.

Но вот её появление в холле сопровождалось дружным вздохом, который испустили одновременно человек восемь, тем самым, невольно выразив ей, своё нескрываемое восхищение.

Сердце Найджела предательски ускорилось, и он почувствовал, как голова его начинает кружиться, а где-то под диафрагмой разгорается нестерпимо жаркое пламя. Пламя страсти.

Знал бы кто, каких неимоверных усилий ему стоило не вскочить тот час со своего диванчика и не припустить вдогонку за вожделенной красавицей.

Хорошо, что она довольно быстро прошла через холл, и исчезла за дверью, куда препровождали соискателей для прохождения собеседования.

Так что крыша Найджела просто не успела окончательно съехать. И он, соответственно, минут через десять таки заставил себя побороть это первобытное возбуждение и попробовать проанализировать происходящее без эмоций.

С горем пополам утихомирив разбушевавшегося внутреннего самца, он таки приступил к анализу ситуации.

Для начала он определил для себя, что сейчас охмурять эту даму совершенно бессмысленно, хотя и очень хочется.

Да, если бы не задание, которое надо выполнить кровь из носа, то он бы уже бежал по её следам, пуская слюни и сладострастно повизгивая от переполняющего его вожделения.

Но сейчас он, скорее всего, получит доступ на территорию усадьбы Антоновых, и тогда надобность в сближении с этой красавицей отпадает.

Если всё получится с этой работой, то его целью становится Елизавета, сестра главы рода и, что самое главное в этом плане, его наследница. Он видел её голографические снимки.

Вполне себе смазливая девчонка, молодая, свежая, упругая и привлекательная. И в постели, наверное, будет хороша.

Так что можно будет попробовать совместить приятное с полезным. Обретение власти над ней обеспечит ему не только богатство.

Она станет превосходной сексуальной рабыней и будет регулярно доставлять своему хозяину, то есть ему, Найджелу Грину, бесчисленные и изысканные удовольствия. Да, определённо, есть, за что побороться.

Найджел не без оснований считал, что уж одно то из вакантных мест ему наверняка достанется.

Ну, не может же, в самом деле, суперагент уступить в конкурентном соревновании за право называться вахтёром каким-то неуклюжим лапотникам, которые кроме своего дремучего провинциального захолустья в жизни и не видели ничего.

Но, ехидный внутренний голос напомнил ему, что собеседование и конкурсный отбор ещё впереди, и что народная мудрость здешних аборигенов настоятельно не рекомендует произносить слово «гоп», покуда прыжок благополучно не завершён.

Спорить Найджел со своим внутренним голосом не стал, безоговорочно признав его правоту…

— Лоханкин! — крикнула рыженькая егоза.

Найджел не обратил сначала на это своего внимания, продолжая внутренний диалог с умным человеком.

— Лоханкин! Васисуалий Лоханкин! — звенел в холле, отражаясь эхом от стен, голос рыжульки.

— Так это же меня… — вскинулся Найджел, — я здесь! — крикнул он, торопливо вскочив, одновременно размахивая руками и тем самым привлекая к себе внимание, мол тут я…

— Спим что ли? — обвиняюще спросила девушка, смешно прищурившись и поджав губы.

— Да нет, я просто потерял дар речи, увидев вашу красоту, — отвесил он ей неуклюжий комплимент.

— Да я тут уже час без малого перед вами всеми тут мелькаю, — ответила рыжулька, после чего с интересом оглядела Найджела и с причудливой смесью надежды и издёвки в голосе спросила, — никак запал на меня? — и задорно захихикала.

Народ, скучавший в ожидании оживился и начал комментировать их диалог, не стесняясь в выражениях и предположениях.

Девчонка заметно порозовела, наслаждаясь всеобщим вниманием. А Найджел тоскливо подумал:

— Вот поэтому и рекомендуется соблазнённых девчонок тащить в тёмные уголки и прочие укромные места. Там народу нет. А ежели в людном месте пытаться овладеть, так советами замучают… Тут даже и флиртовать толком не начал, а уже столько комментариев…

— Следуйте за мной, — то ли предложила, то ли скомандовала ему рыжулька, подпустив в голос игривых интонаций и лихо подмигнув ему зелёным подведённым глазом.

Она развернулась и двинулась по коридору, за которым, как оказалось, прятался целый лабиринт, с разветвляющимися коридорами, лестницами и переходами.

Найджел без труда поспевал за своей провожатой, стараясь соблюдать дистанцию около трёх метров. Подобное расстояние было максимально удобно для того, что бы в полной мере оценить достоинства девичьей фигурки.

Девчонка была среднего роста, чуть ниже ста шестидесяти сантиметров. Фигура спортивная, гибкая, подтянутая, но, в то же время, все волнующие мужское воображение выпуклости находились на предусмотренных природой местах и глаз весьма радовали.

Волосы её, как мы уже упоминали, были огненно-рыжими. И только сейчас Найджел обратил своё внимание на то, что сзади эти длинные волосы были собраны в толстую косу.

И, следуя за девушкой, он зачарованно смотрел, как пушистый кончик этой самой косы, перевязанный большим ярко-зелёным, в цвет униформы, бантом, мотается из стороны в сторону во время ходьбы и с размеренностью маятника, оглаживает то одно, то другое полушарие её крепких ягодиц.

Эти притягивающие взгляд округлости гипнотически-ритмично перекатывались под тонкой тканью длинной зелёной юбки с откровенным разрезом, в котором то и дело мелькали стройные ножки.

Он настолько увлёкся этим волнующим зрелищем, что чудом не налетел на свою провожатую, когда та внезапно остановилась перед дверью, которая ничем не отличалась от десятка ей подобных, оставленных позади. Девушка открыла дверь, и они вошли в небольшую комнату, треть площади которой занимал обширный письменный стол.

А за столом сидела ещё одна девушка. Эта была кареглазой шатенкой. Глаза её улыбались, а под белоснежной блузкой угадывались притягивающие взгляд округлые холмики.

— Вот, Алёна, — провожатая Найджела, обращаясь к сидящей за столом девушке, обернулась к нему, и продолжила, — вот тебе ещё один, наслаждайся, — улыбнулась, и выскользнула в коридор.

— Ну, спасибо, а то я тут мучаюсь от скуки, — весело крикнула ей вслед кареглазая, после чего посмотрела на агента, и, всё так же улыбаясь, протянула раскрытую ладонь:

— Ваши документы, будьте добры.

А Найджел продолжал находиться во власти своих игривых эмоций, а потому, не нашёл ничего лучше, чем ответить банальностью:

— Для вас, хоть звезду с неба, — улыбнулся он, вложив в это сокращение мимических мышц всё своё мужское обаяние.

Но, надо сказать, что документы свои всё таки девушке протянул.

Она, завладев бумагами, минут пять пристально их изучала, в то время как Найджел перетаптывался с ноги на ногу напротив неё, изучая её фигуру.

Надо сказать, что девчонка оказалась ничуть не хуже первой. По крайней мере, на первый взгляд. Во всяком случае грудь у неё была на размер больше, чем у рыжей.

Хотя для того, чтобы составить полное впечатление об её экстерьере, следовало изучить не только то, что было доступно его взгляду сейчас, но и то, что скрывалось под столом.

— Ага, — задумчиво пробормотала девушка, складывая документы Найджела в аккуратную стопочку, — имя то у вас какое красивое, — сказала она вдруг, поднимая на него большие и влажные, как у косули, глаза, — Ва-си-су-а-лий…

Найджел вдруг ощутил, как его щёки краснеют против его воли.

Имя, которое ему досталось по воле зловредной мисс Пеннимани не вызывало у него до сего момента никаких положительных эмоций.

Но вот, надо же, девушке понравилось. Красивой девушке.

— А вас как зовут? — галантно поинтересовался Найджел, хотя её имя уже при нём звучало.

— Алёна, — представилась кареглазая и щёчки её заметно порозовели.

— У вас тоже прекрасное имя, — среагировал агент, и добавил многозначительно, — я был бы счастлив, если бы мою девушку звали Алёной.

Эта его фраза заставила девичьи щёчки заалеть ещё ярче.

— Ага, — подумал ушлый ловелас, — здешние дамочки, при всей их привлекательности и, что уж тут, кажущейся доступности, почему-то мужским вниманием не избалованы… Или это я такой, сексуальный, обаятельный и привлекательный? Но, в любом случае, этим следует воспользоваться…

И тут девушка вышла из-за стола и открыла дверь, ведущую в другое помещение, откуда доносился приглушённый гул голосов:

— Проходите сюда, тут вас ждут для проверки вашего соответствия должности, на которую вы претендуете, — она игриво стрельнула глазками, — а за документами заёдёте попозже… Ко мне, — и опять как-то загадочно улыбнулась.

Найджел перед тем, как идти дальше, оглядел девичью фигурку, уже не особенно скрывая свой интерес. Девица опять порозовела, а глаза её заблестели пуще прежнего.

— Я конечно зайду позже… — бархатным голосом, который так приятен для девичьих ушек, сказал Найджел, неотрывно глядя в большие карие глаза взволнованной девушки, — … К вам… — он загадочно улыбнулся, и, наконец, проследовал в открытую девушкой дверь.

Миновав короткий коридорчик и спустившись на несколько ступеней вниз агент оказался в довольно просторном зале, в котором он увидел всех тех, кто отправился на собеседование раньше него.

Люди сидели на лавочках. Кроме них в зале присутствовал тот самый усатый гвардеец, что забирал их с КПП.

Найджел решил, что нет смысла суетиться и задавать вопросы, а лучше сесть, и дождаться следующих объявлений от представителей нанимателя. Они организуют процесс.

Минут через двадцать в зал, один за другим, вошли последние два соискателя, те, что оставались в холле, когда Найджел уже уходил вслед за рыженькой.

— Ну что, я смотрю, все собрались, — взял слово усатый гвардеец.

Он встал около закрытой двери, и по его виду было понятно, что сейчас он скажет что-то важное.

Найджел не ошибся. Гвардеец окинул всех присутствующих строгим тяжёлым взглядом и заговорил.

— Мы решили, что прежде чем задавать вам вопросы и вести с вами беседы всякие, — он многообещающе и как то недобро ухмыльнулся, — нужно выяснить вашу профпригодность. Я думаю, что вы все отдаёте себе отчёт в том, что люди, работающие на должностях, на которые вы претендуете, должны уметь сражаться. Поэтому те, кто думает, что его работа будет ограничиваться только наблюдением за персоналом, ошибаются. От вас будет требоваться умение обращаться с различным лёгким стрелковым оружием, с некоторыми видами тяжёлого вооружения, а так же минимальные знания о ведении городского боя.

Гвардеец снова оглядел присутствующих. Надо сказать, что некоторые соискатели заметно поскучнели:

— Так что, если кто-нибудь из вас посчитает эти требования излишними, то может уже пробираться на выход, — гвардеец произнёс эти слова с явным злорадством, — и, кроме того, мы протестируем вас на предмет умения вести рукопашный бой. У вас есть десять минут на то, чтобы ещё раз критически оценить свои силы и возможности.

В зале повисла напряжённая тишина. Потом два человека, сидевших справа от Найджела, тяжело поднялись с дивана и понурившись, отправились на выход.

В зале осталось восемь человек, если не считать гвардейца.

— Ну что, ухмыльнулся он, — остались только уверенные в себе? — он издевательски хохотнул, — ну, сейчас мы и узнаем, насколько вы себя переоцениваете, — он отшагнул в сторону и открыл дверь, около которой он стоял.

Дверь вела во внутренний двор, и через дверной проём Найджел увидел довольно большой круг, посыпанный мелким белым песком.

— Ну что же, — сейчас он волновался только о том, чтобы не выдать в процессе предстоящих испытаний реальный уровень своей подготовки, — давайте разомнёмся.

Глава 22 Второе приключение агента

— Ну, что скажете? — обратился я к присутствующим.

Этим своим вопросом я, собственно, и открыл совещание, посвящённое подведению итогов сегодняшнего непростого дня.

Семён обеспокоенно заворочался в своём кресле и потянулся к бокалу:

— Ну, что я могу сказать? — он начал с риторического вопроса, одновременно обводя взглядом всех собравшихся, — как и ожидалось, в охрану пришлось брать людей, которые не полностью отвечают предъявляемым требованиям. За неимением лучших.

— Семён, вы излишне критично относитесь к соискателям, — это взяла слово Истер, проводившая вместе с Ня собеседования с претендентами, — некоторые вполне достойно отстрелялись и показали неплохие результаты на полосе препятствий. А наблюдение за некоторыми спаррингами, так это даже нашей Ня доставило эстетическое удовольствие.

Сидевшая рядом Ня согласно кивнула, подтверждая слова Истер.

— Ага, но как ты сама сказала недавно, — ухмыльнулся Прокопьич, — к ним есть вопросы.

— Если подходить формально, — задумчиво ответила подруга, — то вопросов, как бы и нет…

— Что-то я совсем запутался, вас слушая, — я решил получить исчерпывающие объяснения, — рассказывайте давайте, что за вопросы там у вас, которые и вовсе не вопросы… Не темните, тут же все свои.

— Есть у нас пара человек, которые подали заявления на замещение должностей в охране, — начала Истер свой рассказ, — они, как и все, прошли предложенные испытания…

— Так что с ними не так, раз испытания они прошли? — спросил я, немного недоумевая.

— Давай я про них расскажу поподробнее, и ты поймёшь, что меня насторожило, — Истер посмотрела на меня, — ага?

— Ага, — тут же согласился я, — рассказывай давай, хватить тень на плетень наводить.

— Так вот, — Истер прикрыла глаза, видимо таким образом пытаясь извлечь из памяти подробности, чтобы максимально доходчиво донести до всех нас суть её подозрений, — начнём, наверное, с наиболее странного, на мой взгляд. Этого соискателя зовут Иван Давыдович Простецов. Фамилия, как вы понимаете, говорящая. То есть он звёзд с неба не хватал никогда, на вопросы, требующие образования и умения мыслить, в том числе и логически, отвечал с явным трудом, хотя, следует отдать ему должное, во все нормативы уложился. Послужной список тоже назвать выдающимся никак нельзя…

— Пока не вижу ничего странного, — прокомментировал сказанное Семён, прихлёбывая из бокала.

— Ну, так я до странного ещё и не добралась, — улыбнулась Истер, — будьте терпеливыми, вводная часть моего рассказа уже близится к концу.

— Так я чо? Я ничо… Я как все, — развёл руками Прокопьич.

— Продолжу, — Истер снова взяла слово, — этот Простецов обратил на себя внимание с самого начала. Вы же помните, что начали мы со спаррингов, а потом только перешли к беседам, а закончили стрельбами и полосой препятствий. Его противник был сильнее и техничнее, но… — тут Истер сделала эдакую театральную паузу, а затем, сконструировав озадаченную мордаху, сказала, — проиграл. Простецов пёр на него, как танк, нимало не расстраиваясь от того, что ему подбили глаз и вываляли в грязи. В конце концов он умудрился рывком сократить дистанцию и вцепиться противнику в горло. Еле его оттащили.

— Ну, и что в этом странного? — спросил Семён, — я знавал немало таких ребят, которые вытягивали схватки только на морально-волевых, напрочь уступая и в силе и в технических навыках.

— А странное заключается в том, что не смотря на довольно чувствительные побои и вообще, весьма неудачное, поначалу, течение схватки, он был совершенно спокоен.

— Ну, подобное тоже случается, — скептически прокомментировал сказанное Семён.

— Нет, Семён, ты меня не понял, — обратилась Истер к своему оппоненту, — или я, может быть, недостаточно ясно выразилась. Его эмоции спали, как мне показалось. Причём, это эмоциональное состояние я у него зафиксировала ещё до схватки, ещё подумала, надо же, совсем не волнуется…

— То есть как? — вскинулся Семён, — он и перед боем ничуть не переживал?

— Ага, — согласилась моя подруга, — я бы не удивилась, если бы это был чаньский боевой монах высшей степени посвящения, атак… Безработный охранник… Странно, как по мне…

— Ну да, — Семён, похоже, начал потихоньку понимать природу сомнений, возникших у Истер, — и что, на протяжении всех последующих испытаний он был всё так же безмятежен? — и посмотрел на Истер.

Взгляд его выражал крайнее недоверие, ибо Семён был опытным воином, и знал, какая запредельная концентрация необходима для того, что бы в бою сохранять просто хладнокровие, не говоря уже о подобном безмятежном спокойствии.

— Именно так, — подтвердила его предположения Истер, — я и дальше обращала особое внимание на его эмоциональное состояние. Оно оставалось неизменным. Он был спокоен, как камень. И даже когда он на полосе препятствий сорвался с тарзанки и загремел в глубокую траншею, его эмоциональное состояние не претерпело никаких изменений.

— Да, странно, — согласился я — скорее всего это очередной засланный казачок. Вопрос, кто его к нам хочет пристроить…

— Китайцы? — предположила Светлана.

— Как вариант, — согласился Семён, — возможно, это не китайцы, а хангуки, или потомки Аматэрасу, но принципиальной разницы я не вижу, ибо хрен, как известно, по степени концентрации сахарозы не превосходит редьку. Если что, я говорю о нашей, о горькой редьке, а не об этом богопротивном ихнем дайконе, — он улыбнулся и снова потянулся за бокалом.

— А вы, кстати, кандидатов то наших проверяли на предмет наличия в крови всяких разных стимуляторов и прочих интересных веществ? — я посмотрел на Семёна, так как он планировал все эти прыжки в мешках.

— Проверяли, — вздохнула Эви, — всё у всех нормально было, даже содержание спирта в крови ни у кого нормы не превышало…

— И это меня, если честно, удивило больше всего, — пробормотал Семён, — прямо не люди, а сплошь ангелы безгрешные к нам в охрану подались…

— Ну, Семён, — гыгыкнул я, — эта странность, как раз, легко объяснима. Людям просто работа нужна, и, желательно, не пыльная и хорошо оплачиваемая. А тут такой сладкий вариант…

— Ну да, — согласился со мной Прокопьич, — но всё равно странно…

— Да, Эви, — мне вспомнилось, что есть ещё вариант внедрения биороботов серрах, очень маловероятно, но все-таки совсем исключать такую возможность не стоило, — а генетический анализ мы всем соискателям сделали? Ну, на предмет их принадлежности к роду человеческому?

— Сделали, конечно, — Эви посмотрела на меня с некоторой укоризной. Мол как я мог предположить, что она забудет то, о чём мы недавно говорили, — все они люди, все они человеки… И ни одного рептилоида…

— Ну, хоть тут без сюрпризов, — удовлетворённо произнёс я.

— Ну, с этим понятно, — я подумал, что надо рассмотреть и второй случай, который вызвал вопросы у подруги, а потом уже решать, что нам со всем с этим делать, — а что со вторым?

— А второй… — Истер снова взяла паузу, видимо для того, что бы лучше сформулировать свои соображения, — второго зовут Лоханкин, Васисуалий Лоханкин…

— Уже интересно, — хмыкнул Семён, — а у нас, кстати, среди соискателей никого с фамилией Птибурдуков не было?

— Семён, это просто совпадение, — хотя ассоциации, конечно,возникали интересные.

— Можно продолжать? — ядовито осведомилась Истер, глядя на нас.

— Продолжай, продолжай, — и, подкрепляя даваемое разрешение, сделал вялый взмах рукой.

— Ну, спасибо, — не осталась в долгу подруга, но, тем не менее, продолжила, — этот Лоханкин перед спаррингом был несколько нервозен, что-то ёрзал и сам себе прикидывал, но, о чудо, как только вышел в круг, так стал спокоен, как слон. Конечно, степень его невозмутимости с эмоциональным состоянием Простецова сравнивать нельзя. Лоханкин, на его фоне выглядел, конечно, слегка взволнованным. Но, если сравнивать с остальными, был почти абсолютно невозмутим.

— Ага, значит выглядел более естественно, нежели Простецов, — уточнил я.

— Да, — подтвердила Истер, — но, по словам Ня, — она обернулась и кивнула кошкодевочке, — он прилагал усилия не к тому, чтобы победить, а к тому, чтобы победить, но, не с разгромным счётом.

— Ты хочешь сказать, что он стремился скрыть реальный уровень своей подготовки? — оживился Семён, который как раз за спаррингом с участием Лоханкина, как выяснилось, не наблюдал.

Его в этот момент вызвали по какому-то срочному вопросу подчинённые.

— Да, именно так, — подтвердила Истер. И Ня тоже издала какой то хитрый мурчащий звук, как бы подтверждая слова Истер.

— Ну, этот казачок точно засланный, — предположил я, — а как он с остальными испытаниями справился?

— Без особых замечаний, — ответила подруга, — и, у меня сложилось впечатление, что он, как и в спарринге, старался сильно не выделяться из общей массы. То есть, по моему мнению, мог бы показать результаты на порядок лучше, если бы имел такое желание.

— Да. Это точно какого-то крота нам засылают, — я утвердился в своих подозрениях.

— Так что, заворачиваем этих двоих? — Истер вопросительно посмотрела на меня.

— Ни в коем случае, — ошарашил я её, — берём обязательно обоих. И у меня ещё вопрос. Больше никто из соискателей не показался вам странным?

— Нет, все остальные вели себя совершенно нормально, то есть их эмоциональные реакции соответствовали норме, откуда можно сделать вывод, что они пришли наниматься на работу без каких бы то ни было задних мыслей. Но, зачем мы берём этих двоих, если очень велик риск, что это либо шпионы, либо диверсанты, либо и то и другое, так сказать в одном флаконе? — Истер опять вопросительно уставилась на меня.

— Девочка моя, тут же всё на поверхности, — сказал я подруге, слыша одновременно одобрительное кряканье Семёна, — мы с высокой долей вероятности предполагаем, что эти двое сюда нанимаются не из-за того, что тут зарплата высокая и соцпакет жирный. Их интересы лежат в другой области. Но они же не сами по себе к нам намылились… Типа, а не нагадить ли Андрюхе Антонову, что бы ему жизнь мёдом не казалась…

— Гы! — прокомментировал мои слова Прокопьич.

— Так вот, — продолжил я свою мысль, — мы их возьмём на работу с чётким осознанием того, что за ними глаз да глаз нужен. Мы будем за ними наблюдать, наблюдать днём и ночью…

— Ага, — крякнул Семён, допив очередной бокал и утирая усы, — большой брат следит за тобой!

— Точно, — отозвался я, — мы будем за ними следить…

— А зачем? — удивилась Лиза, — не проще ли им дать от ворот поворот и не заморачиваться с этим геморроем?

— Эх, общение с гвардейцами на полигоне плохо на тебя влияет, — вздохнул я, — словечек всяких нехороших нахваталась…

— Ну, у меня всё в рамках приличий, — надулась Лиза, — и вообще, я девочка уже большая…

— Большая, а элементарных вещей не понимаешь, — вздохнул я.

— Чего это я не понимаю? — возмутилась сестрёнка.

— А того, что если мы завернём этих, то нам пришлют других, которых мы, не факт, что распознаем вовремя, — пояснил я.

— А-а-а… — протянула Лиза, — понятно…

— А, зная, что это с высокой вероятностью, лазутчики и вредители, мы будем относиться к ним настороженно, и, наблюдая за ними, разведаем, кто их сюда направил и какие задачи перед ними стоят…

— Как всё сложно, — вздохнула Елизавета.

— Ну, не расстраивайся, — я немного взлохматил её причёску, — жизнь, вообще, сложная штука…

— Эххх, — сестрёнка от расстройства налила себе полный бокал сухого и теперь смотрела на него, примериваясь.

— Ну, ладно, с этими субчиками определились, — подвёл я черту под обсуждением, — тогда давайте так. Завтра рассылаем всем, включая этих двоих извещения о принятии их на испытательный срок. Они же все в курсе, что месячный испытательный срок им придётся отработать без зачисления в основной штат?

— Да, — ответила Истер, — они все в курсе.

— И то, что в случае успешного прохождения испытательного срока они будут зачислены в штат? И что в этом случае им придётся давать клятву на верность роду Антоновых, причем клятву такую, которую они физически нарушить не смогут? — я вопросительно посмотрел на подругу, а она обернувшись ко мне слабо улыбнулась и ответила:

— Ну, конечно, дорогой, я им всё разжевала, — и тут она немного замялась, правда, потом продолжила, — только у меня сложилось такое впечатление, что они не особо верят в то, что клятву нарушить не получится. Какие-то у них улыбочки были, снисходительные такие…

— Ну, это всецело их проблемы, — ухмыльнулся я, — нам в данном случае по барабану, что они там сами себе думают. Дадут клятву, и о том, чтобы хоть как то навредить нам, придётся забыть. Только вот, думается мне, что эти два артиста, о которых мы весь вечер тут говорили, в течение испытательного срока так или иначе расчехлятся.

— Думаешь? — поинтересовался Семён.

— Да, Прокопьич, — ответил я, — если эти парни профессионалы, то они по опыту своему знают, что в нашем мире возможно всё, и даже то, во что мы верить отказываемся… И рисковать своей свободой воли они не будут…

— Тогда в течение месяца всё должно с ними определиться, — задумчиво пробубнил Прокопьич, — ну, что же, будем, как говорится, посмотреть…

Найджел поднялся с первыми лучами Цекко, уже успел принять обязательные водные процедуры, пробежаться трусцой километров пять вокруг квартала, и теперь готовил себе завтрак.

На сковороде шипели, брызгаясь жиром, кусочки бекона. Он потянулся к холодильному шкафу, чтобы достать оттуда яйца для яичницы, как его коммуникатор мелодично звякнул, сигнализируя о доставленном сообщении.

Найджел не придал этому большого значения, так как ещё не было восьми, а потому это скорее всего была какая-нибудь автоматическая рассылка, типа прогноза погоды или гороскопа на сегодняшний день.

Удивительно, вроде бы человечество давно шагнуло в космос и живёт среди звёзд уже не первый век, а привязанность к таким архаичным предсказательным практикам, как составление различных гороскопов никуда не делась.

Он с аппетитом слопал приготовленную яичницу и собрался заняться отработкой боевых связок.

А то спарринги на испытаниях у Антоновых показали, что кое что он весьма серьёзно запустил, и что, если он хочет и впредь быть в форме, надо употреблять меньше вискарика, и больше времени посвящать тренировкам.

От вискарика, карт и женщин он отказываться пока был не готов, но против того, чтобы уделять ежедневным упражнениям больше времени, ничего не имел.

Нарядившись в дорогущий спортивный костюм он уже направлялся к выходу во внутренний двор, где он поставил пару специфических тренажеров для отработки ударов и блоков, как его взгляд упал на продолжающий подмаргивать коммуникатор.

Открыв поступившее сообщение, он пару минут читал строки, набранные мелкими буквами, а потом его физиономия, совершенно непроизвольно растянулась в радостной улыбке.

'Ваша кандидатура одобрена для прохождения испытательного срока. Вам необходимо приступить к своим обязанностям не позднее дня, следующего за днём получения настоящего сообщения.

Для подписания необходимых документов, совершения прочих формальностей, а так же для получения необходимого для несения службы вещевого и иного имущества, вам надлежит явиться сегодня, не позднее трёх часов пополудни в расположение службы охраны'.

— Потренироваться успею, — подумал Найджел, — ну а потом, потом двинемся навстречу приключениям, богатству и красивым женщинам… Ну, как же без них…

Настроение у Найджела было превосходным. Всё пока шло по плану, а раз так, то значит успех всего задуманного неизбежен.

Глава 23 Второе приключение агента. Продолжение

— Добрейшее утречко, Семён, как там наши вредители поживают? — поинтересовался я у Прокопьича, который с самого утра уже сидел в центральном бункере наблюдения и передавал свой богатейший опыт в сфере обеспечения безопасности нашей кошкодевочке.

— Пока не дают никаких поводов заподозрить их в злонамеренности, — немного расстроено доложил он, — сегодня у них первый выход, вроде пока придраться не к чему.

— А что это ты кислый такой? — Семён, действительно, выглядел немного квёлым.

— Да, думал эти ребята с ходу бедокурить начнут, и тут мы их… — кулаки Семёна непроизвольно сжались, — а они притворяются, что типа не вредители ни разу…

— Ну, что поделаешь, Прокопьич, — хмыкнул я, — все плохиши, как я уже давно подметил, ещё и лицемеры первостатейные, не то, что мы с тобой, рубаха-парни, душа на распашку… Эхххх, — и тут я тоже вздохнул.

В ответ на мои слова Прокопьич только продублировал мой вздох, добавив в него ещё немного экспрессии.

— Ня, а ты тут как, освоилась, или ещё нет? — обратился я к икати.

— Андр, я уже всё уяснила, но Семён не верит, и продолжает опекать меня, как слепого котёнка, — в голосе её мелькнула тень недовольства.

Похоже гиперопека со стороны Семёна её несколько раздражала.

— Семён, — услышав своё имя Прокопьич оторвался от монитора, через который подглядывал за Простецовым и обернулся ко мне:

— Опять… Чуть что, так сразу Семён…

— Пусть Ня начинает рулить, — попросил я его, — а то она только голодными глазами смотрит, как ты тут указания раздаёшь… Ей же и практиковаться надо. Ты присматривай, конечно, но вмешиваться имеет смысл, только если ты видишь, что серьёзный косяк можешь предотвратить только ты.

— А если косяк несерьёзный? — Семён хитро так прищурился.

— Тогда пусть косячит, — ухмыльнулся я, — в этом случае твоя прямая обязанность на этот самый косяк указать, и рассказать, как его устранить. Ну и, кроме того, объяснить, как надо делать, чтобы в будущем подобные косяки исключить.

— Добро, — нехотя согласился Прокопьич.

Было видно, что он не хочет упускать бразды правления внутренней безопасностью, так как исповедует вполне понятную житейскую философию. Основным постулатом этого философского учения является аксиома, гласящая, что свою голову никому не приставишь и что, если хочешь, чтобы что-нибудь было сделано хорошо, то сделай это сам.

Но сфера его ответственности расширилась за последнее время на порядок, а потому он теперь просто физически не в состоянии уследить за всем происходящим. И выход тут только один, это делегировать свои полномочия соратникам, хоть и боязно иногда.

Но, что касается Ня, то я уверен, что она справится.

Окинув последний раз взглядом пространство бункера я вышел. Впереди была насыщеннейшая программа из множества пунктов…

Надо было и посмотреть, как устроились наши студенты. Там всё должно быть на высшем уровне, так как Пронин мне по великому секрету сказал, что ходом дела регулярно интересуется сам Государь Император.

Так что, если я хочу заработать для себя и для рода очки в глазах нашей верховной власти, я должен положить на это все свои силы.

В связи с этим надо было заканчивать с разработкой методичек на первый семестр. Надо было посмотреть планы занятий, которые было поручено разработать нашим преподавательницам.

Как вы понимаете, все мои девчонки в полном составе, ну, разве что пока за исключением Зары, должны были преподавать. Дело это для них сравнительно новое, так что держать руку на пульсе будет необходимо.

Надо пробежаться по стройке, проверить, как функционирует новая система допуска сотрудников на рабочие места…

И ещё много чего надо…

В общем, начался ещё один беспокойный день…

После найма новых спецов в охрану прошла неделя. И для меня, да и для девчонок, в общем-то, прошла она в сплошной беготне. Мы все, можно сказать, самоотверженно вкалывали, и не замечали, как летит время.

Ня, кстати, за эту неделю вполне освоилась, и даже начала внедрять какие-то свои усовершенствования в организацию службы внутренней безопасности.

Я тихонько поинтересовался у Семёна, что он обо всём об этом думает. Семён же уверил меня, что все рацпредложения Ня прошли его экспертизу и признаны полезными.

— Ну, значит, не ошиблись мы с тобой, старый, — сказал я Семёну, — доверить нашей кошкодквочке надзор за внутренней безопасностью было правильным кадровым решением.

— Ага, — согласился со мной Прокопьич, и неожиданно вскинулся, словно что-то важное вспомнил.

— Слушай, вот ты про Ня заговорил, и вспомнил я, — Семён немного виновато посмотрел на меня, — она с утра просила, чтобы я, если тебя увижу, попросил тебя с ней связаться или к ней подойти, если будет такая возможность.

— А что, сама не связалась? — немного удивился я, — или стесняется?

— Да не, — ухмыльнулся Семён, — она сказала, что ничего срочного, ради чего стоило бы отвлекать тебя, нет. Просто надо кое-что обсудить, если время будет.

— А что это за кое-что, она не намекала?

— Дык, вроде как по поводу новых работников у неё какие-то соображения или наблюдения появились. В общем, что-то она обговорить с тобой хочет…

Я аж лоб наморщил. Думал пойти вздремнуть часик, как раз окошко появилось в распорядке, но, раз такое дело, надо к ней наведаться.

— Зря она стесняется, — я действительно так считал, — с этими нашими ребятами надо внимательнее и тщательнее, уж больно они какие-то мутные. Так что, как бы не упустить чего важного. Двину я, наверное, к ней. Узнаю, что она там нарыла…

Бункер наблюдения, как всегда встретил меня прохладой, тихим шорохом вентиляторов охлаждения и тихими голосами операторов дежурной смены.

— Привет всем, кого не видел, — я вежливо поздоровался при входе, как воспитанный человек.

Народ дружно вскочил, выражая тем самым своё уважение мне, любимому.

Но, я не любитель упиваться почитанием подчинённых, а потому жестом показал им, что пусть уже садятся и продолжают заниматься своими непосредственными обязанностями.

Ня же, поднявшись вместе со всеми, осталась на ногах:

— Привет, Андр, — и улыбнулась, эдак по кошачьи.

— Привет, привет, — улыбнулся я, — СЕмён сказал, что ты уже освоилась, в курс дела вошла, и теперь его присутствие тут не обязательно. То есть ты уже вполне уверена в том, что самостоятельно всё потянешь?

— Разумеется, — Она подняла на меня свои глаза цвета старого мёда, — но поговорить то я хотела не про это.

— Ну да, Семён мне передал, что у тебя какие-то мысли относительно наших странных парней появились.

— Ну как, — глаза кошки стали задумчивыми, — начать, надо, наверное с того, что уже появляются некоторые странности в поведении обоих…

— Так, давай сядем, а то стоим тут, хотя присесть то нам никто и не запрещает — предложил я.

— Давай, — согласилась моя собеседница, и мы сели друг напротив друга в глубокие кресла, стоящие вокруг низенького столика.

На столике, кстати, помимо стандартного набора выпечки присутствовало глубокое блюдо с жареной тюлькой. Сразу видно, что в этом помещении постоянно находится икати.

— Ну, рассказывай, — предложил я кошкодевочке, наливая себе морс из пузатого кувшина.

— Давай по порядку, — предложила она и, нимало не стесняясь, подцепила своими холёными коготками жареную рыбёшку и сноровисто закинула её в рот, — начнём с этого, как его, Простецова. Этот парень ведёт себя тише воды, ниже травы, но проявляет, как бы это сказать, некоторое излишнее любопытство.

— И в чём это выражается? — поинтересовался я.

— Он часто, как только выдастся свободная минутка, слоняется без видимой цели по всей зоне, по которой ему позволено перемещаться.

— Но он не нарушает ничего? — уточнил я.

— Нет, но я заметила, что особенно часто он появляется около зоны третьего энергетического узла, как будто разведывает подходы.

— Следи за ним, — я немного задумался, — он знает, что у него остаётся ещё три недели, и за это время, если он планирует какую-нибудь пакость, он постарается эту пакость нам организовать. А что наш второй мутный парень, Лоханкин, кажется?

— Мря, — это Ня, вроде как усмехнулась, — с этим ещё интереснее. Этот, правда, если и уходит от рабочего места, то при этом явно не ставит перед собой целью что-то разнюхать… У него, как выяснилось, цели несколько другие.

— Ну что у вас у всех за манера, — расстроился я, — нет, чтобы прямо о чём-нибудь сказать, так нет, будете до последнего темнить и ходить вокруг да около… Давай, говори уже.

— Он вместо того, чтобы вынюхивать и высматривать, поставил себе задачу сблизиться с Елизаветой. И, как мне кажется, с далеко идущими планами.

— Так, с этого места давай по подробнее, — попросил я недобро прищурившись, — что-то этот Лоханкин начинает мне активно не нравиться.

— В общем, он старается улучить момент, когда Лиза идёт через ту территорию, где ему предписано находиться. И, как только она появляется в зоне видимости, он старается с ней заговорить, завязать какую-то беседу, всё равно о чём…

— Ты думаешь, это таит в себе какую-то опасность? — я начал немного нервничать. Пусть сестрёнка у меня не совсем простая, и, если что, и хвост кому-нибудь может здорово подпалить… Но маленькая она ещё. И глупая. Неопытная. В общем, находка для недобросовестного манипулятора.

— Безусловно, — наблюдая за его манерой речи в разговоре с ней, подаваемыми им невербальными сигналами и прочими ужимками, я пришла к выводу, что он использует техники воздействия на сознание.

— А ты разбираешься в этом? — удивился я.

— Я, если ты не забыл, жрица Иситты. А жрицы нашей богини должны уметь найти тропку к сердцу и разуму любого прихожанина, — она посмотрела на меня, как мне показалось, так, как смотрят на дитя, малое и неразумное, — поэтому я распознала кое-что… У вас это называется Эрикссоновский гипноз, если я не ошибаюсь. То есть человека, иногда совершенно незаметно для него самого, вводят в транс, что позволяет внушать ему различные мысли и желания, то есть манипулировать им и программировать его поведение…

— Гммм, звучит как-то тревожно… И, как ты думаешь, какие цели он ставит?

— Ну, тут ясно одно — он стремится получить возможность влиять не неё. Может быть речь идёт о прямом и полном подчинении. Тут трудно определить, где он предполагает остановиться.

— Это опасно, — согласился я, — но, как это говорится у нас в народе, на каждую хитрую гайку найдётся шпилька с левой резьбой… Как ты сейчас оцениваешь степень влияния, которое этот хрен может оказать на Лизу?

— Пока влияние незначительное. Но, по мере того, как они будут общаться, его влияние на неё будет возрастать.

— Общаться они не будут, — уверенно заявил я, — сегодня же скажу ей, чтобы она не появлялась в пределах его досягаемости. Но и о нём мы позаботимся, — тут я не сдержался, и на на моё доброе лицо выползла злодейская ухмылка, — скучать ему точно не придётся…

Да, у меня появилась замечательная идея, реализация которой позволит обеспечить господину Лоханкину весёлую жизнь и, в то же время, создать у него иллюзию, что всё идёт согласно его плана.

А чем всё должно закончится, я пока сам не знаю, но то, что это своё приключение мерзавец надолго запомнит, это несомненно.

Ладно бы, угрожал бы он только мне. Но он решил пойти по стопам покойного Троекотова, и рискнуть заграбастать имущество рода, путём подчинения Лизы.

А это значит, что и этот гад, и те, гады, что его послали, стремятся реализовать ту же схему, на которую в своё время делал ставку господин Овечкин.

Кстати об Овечкине, интересно, он попал таки под раздачу или просто вовремя смылся? Что-то мне подсказывает, что жив ещё, курилка.

Хотя, если у него хватит наглости опять покуситься на меня или моих близких, так легко он уже не отделается. Но, это ладно, это может быть, а может и нет.

А Лоханкин, вот он, у нас под носом, готовит покушение и на Лизу, и, скорее всего, на меня, имея целью прибрать к рукам всё, нажтое непосильным трудом.

Но, надо сосредоточиться, всё обдумать ещё раз, конкретизировать планы…

Размышляя так, я направился в свой кабинет, в который я уже дня три не мог попасть. Всё дела да заботы, да… Как это говорится, мы, бояре, народ работящий, такова уж наша боярская доля…

Ну, даже если я пока не боярин, рылом пока не вышел, то уж работящий, аж самому иногда страшно становится… Хе-хе.

С того момента, как я тут был в последний раз, ничего не изменилось. А это значит надо дать втык ответственным за уборку. Если я в кабинете не появляюсь, то это вовсе не значит, что уборка тут не нужна.

Я снял с лица липкую паутину, которая прилепилась ко мне, едва я переступил порог своего логова.

Нащупал сенсор освещения, оглянулся. Точно, никого тут не было. Ну ладно, уборка это потом. Сейчас надо взять бутылку вина, попросить, чтобы сырку притащили, и буду обдумывать свои коварные планы.

Хотя, наверное будет правильнее составлять эти планы непосредственно с предполагаемым исполнителем, вернее, если быть точным, исполнительницей…

Связался с Истер. Посетовал ей на лень персонала. Она пообещала разобраться и принять меры. И ещё я попросил прислать ко мне Зару, и, если чертовке не лень, то пусть по пути зайдёт на кухню и прихватит для меня сырной и мясной нарезки. А то вино то у меня тут всегда есть, а вот с сыром постоянные проблемы.

Буквально через пять минут после того, как я положил трубку, прискакала какая-то новенькая горничная, и, вместо того, чтобы начинать орудовать шваброй, выпустила на пол какой-то блестящий сплюснутый механизм, который тут же уполз куда-то в угол и начал там шебуршать, урчать и елозить.

— Деточка, что это ты мне сюда запустила такое? — обратился я к девчонке, которая с интересом наблюдала за эволюциями принесённого ею аппарата.

— Господин, это же робот-уборщик, — пояснила она, влажно блеснув озорным чёрным глазом.

В голосе её слышалось неподдельное удивление тем, что такой продвинутый человек, как я, не знает, как выглядит робот-уборщик.

Что же касается меня, то я сначала, грешным делом, подумал, что она мне сюда ползающий дрон-камикадзе запустила. Мы эти дроны использовали, чтобы ликвидировать опорные точки серрах. Бывало, ползёт этот гусеничный агрегат к их позициям, час ползёт, два ползёт. Он ещё с какими то маскировочными полями, его и не видать толком. Тем эффектнее и неожиданнее выглядит взрыв его содержимого, когда он, всё-таки, добирается до цели. Причём взрывается он так, что воронка после этого остаётся метров пяти глубиной и метров сорока в диаметре.

В общем, своими объяснениями эта деваха меня немного успокоила, а то я уже примеривался, как бы мне половчее в окно сигануть…

— Не вовремя ты приволокла сюда это чудо техники, — сказал я ей, — у меня сейчас совещание будет, а тут ты со своей игрушкой… Давай ты через часик придёшь, ага? Только не забудь…

— Как скажете, — нарочито скромно прожурчал её голосок.

Она наклонилась над роботом, ткнула в какой-то сенсор, и механический уборщик мгновенно замер. Она ловко плодхватила его подмышку, и, стрельнув в меня напоследок развратным глазом, удалилась, задорно виляя крепкой задюшкой.

Не мог отказать себе в удовольствии проводить её взглядом. И, как только проказница исчезла за дверью, в дверном проёме показалась импозантная Зара.

Одета она была, по своему обыкновению, весьма фривольно, но в рамках приличий. Просто её манера двигаться, одеваться и, с позволения сказать, подавать себя, всячески стимулировала полёт мужской фантазии…

Глава 24 Наживка для агента

Зара с улыбкой проплыла прямо к столу, за которым я сидел, и, нарочито медленно, наклонилась, ставя на стол блюда с сырной и мясной нарезками.

Её декольте, следует отметить, в этом ракурсе никакого простора для фантазии не оставляло. Совсем.

И при этом она не переставала сверлить мою переносицу своим откровенно-бесстыдным взглядом.

— Здравствуй, Зара, — сказал я, сглотнув тягучую слюну, — ты всё так же прекрасна и желанна…

— Я тут чахну у вас! — тут же взялась качать права краснокожая, — скажешь тоже, желанна… Мужчины здешние от меня шарахаются, как чёрт от ладана. Хотя я то вижу, глазёнки у них горят…

— Так я им сказал, чтобы они тебе не надоедали, — с трудом подавляя смех сказал я.

— Ага! Значит это твои происки! — Зара подбоченилась и обличающим жестом ткнула в моём направлении указательным пальцем.

— Ну, успокойся, темпераментная ты моя, — я примирительно улыбнулся и спросил, — вина?

— От вина я, конечно, не откажусь, не в моих это правилах, — сказала Зара, не спуская с меня своих развратных глазищ, — но как насчёт всего остального? А то я, как ты сам только что справедливо отметил, дама темпераментная, и ваше это пуританское поведение, это ваше трусливое «облико морале», как тут изволил кто-то выразиться, меня в корне не устраивает… Вокруг толпы здоровых половозрелых мужиков, а я на просушке!

— Ну, извини, — улыбнулся я, — так я же тебя и пригласил, чтобы предложить тебе сексуальные приключения. Развлечёшься, расслабишься, немного успокоишь, гмммм, донимающий тебя внутренний зуд…

Звучит заманчиво, — Зара бесстыже улыбнулась, и я почувствовал, что под столом её шаловливый хвостик обвился вокруг моей правой лодыжки.

— Прекрати, негодница, а то Истер пожалуюсь, — я строго взглянул на распоясавшуюся чертовку, и одновременно подумал, что да, надо было о её потребностях как-то подумать, а то устроили девушке жестокое воздержание, которое ей никакого удовольствия не доставляет…

— Ну вот, — разочарованно вздохнула краснокожая развратница, — опять я без сладкого.

Истер она уважала и, как это я сейчас понял, даже слегка опасалась.

— Ну не расстраивайся, — прозвучали эти слова, на мой взгляд, вполне ободряюще, — я же тебя позвал то, как раз, по вопросу этого самого сладкого…

— Тогда говори, — оживилась Зара, — я вся внимание.

— Значит, смотри, — Зара действительно слушала меня очень внимательно, ловила каждое слово и пытливо заглядывала в глаза, — появился у нас тут в охране один интересный тип… И мы пришли к выводу, что он пытается воздействовать на Лизу, преследуя какие-то свои корыстные цели…

— Ага, а что предлагается делать мне в этом случае? — поинтересовалась чертовка, — как то перетянуть его внимание на себя? Это я могу, только покажи мне его… Главное, чтобы по мужской части у него всё было в порядке… А внешний вид, это не так уж и важно…

— Хммм, — улыбнулся я, встретив такое понимание со стороны краснокожей, — и да, и нет…

— Как это? — удивилась та, — поясни…

— Тебе, как и в прошлый раз, нужно будет изменить облик.

— Это не трудно, — облегчённо выдохнула Зара, — а чей облик мне нужно будет принять? Лизы?

— Совершенно верно, догадливая ты моя. И, при этом, тебе надо будет немного по-притворяться, — я немного задумался, стараясь сформулировать суть задания поточнее, — то есть сыграть то состояние, которое нужно будет имитировать, например изобразить крайнюю степень влюблённости и готовности на всё ради этого человека. Сможешь?

— Да без проблем, — заявила чертовка, — когда хочешь добиться желаемого, кем только не притворишься, на что только не согласишься…

— Гы, — мне нравилась та лёгкость, с которой Зара относилась к возможным издержкам и трудностям, — ну тогда, я так понимаю, ты принципиально согласна?

— Конечно, — Зара всем своим видом старалась показать, что уже рвётся в бой, — когда начинаем?

— Вот это деловой подход, вот это мне нравится, — я потёр руки, глотнул вина и закинул в рот несколько пластиков жирного сыра, — и, знаешь что, мы, наверное, будем немного подсказывать тебе, что делать, чтобы клиент не заподозрил подвоха…

— Надеюсь, что это ваше, гммм, подсказывание, — Зара прочистила горло, — не будет затрагивать, скажем так, сферу интима? У меня опыт в этом деле совсем не маленький, и ни в каких подсказках я не нуждаюсь.

Меня просто скрючило от смеха. Я, на мгновение представил себе, как выдаю команды типа таких:

— Так, теперь стонешь… Громче, сладострастнее… Двигайся энергичнее, не позволяй ему расслабиться… А теперь — бурный оргазм! Что ты там еле ворочаешься, как варёная⁈ Я же сказал — бурный!

А Зара послушно следует всем этим моим командам…

— Извини, — выдавил я из себя сквозь смех, — это я себе представил, как бы это выглядело, — да, упускаю, хочу сказать, такой замечательный шанс почувствовать себя режиссёром порно-постановки…

— То есть, пытаться мною руководить, когда я, наконец, до сладкого дорвусь, никто не будет? — Зара подозрительно посмотрела на мою искажённую смехом физиономию.

— Можешь быть спокойна, — прохрипел я, превозмогая приступы смеха, — никто не будет портить тебе удовольствие. Главное, ты там его, это, не до смерти, в общем. С этим фруктом хотелось бы ещё и пообщаться. Потом.

— Эххх, а я то было губёшки раскатала, думала энергетическую подпитку получу по полной программе… — Зара немного расстроилась, — но, ладно, и так сойдёт. Правда, придётся опять себя ограничивать… Так ты говоришь, завтра?

— Да, завтра начинаем, — я решил немного придержать пыл чертовки, — но всё должно идти плавно и естественно, поэтому непосредственно к сладкому ты перейдёшь день, эдак, на третий, ну, или на четвёртый…

— Издеваешься ты над бедной девушкой, — Зара сексуально надула губки и взялась бросать на меня сладострастные взгляды из-под ниспадающей чёлки.

И ещё так плечиками поводя, типа, ну, обними же меня, ну прижми к себе…

Я почувствовал, что ещё немного, и действительно наброшусь на эту соблазнительницу. И не посмотрю, что у неё хвостик… Это, кстати, даже как-то дополнительно заводит…

— Зоэ, — что там у меня с гормонами? — я обратился к псевдоличности, покуда мой рассудок окончательно не померк под натиском непреодолимого сексуального призыва краснокожей распутницы. Да, сильна, чертовка, этого не отнять…

— Что, опять хочется предаться разнузданному разврату? — ехидно прозвучало у меня в голове.

— Я не хочу, я сопротивляюсь, но если ты мне сейчас не поможешь, то мне придётся именно разнузданному разврату и предаться, ибо силы мои на исходе.

— Ну ладно, сейчас порядок наведём, — сжалилась надо мною Зоэ.

И действительно, похоть, застилавшая мой разум влажной пеленой, постепенно улетучилась и способность мыслить и поступать рационально таки вернулась ко мне.

— Зара, заканчивай свои фокусы, — я строго нахмурился, — будешь на Лоханкине этом отрываться, а на мою невинность покушаться не моги!

— Силён, бродяга, — горестно прокомментировала чертовка свою неудачную попытку охмурить меня, целомудренного, — так когда приступать то? — и поёрзала так, типа, нет мочи никакой терпеть более.

— Я ж уже сказал, завтра и приступишь, с утречка пораньше, — сказал я, а потом ехидненько так добавил, — а пока терпи, страдай…

— Ага, — обиженно отозвалась Зара, — хочешь сказать, что страданиями душа совершенствуется?

— Ну да, — согласился я, — типа того.

— Боюсь, напрасным страданиям ты меня подвергаешь, — сокрушённо продолжила она, — наши мистики говорят, что нет у представителей нашего народа души…

— Ну, если так, то будешь просто превозмогать, — гыгыкнул я, — в качестве тренировки для развития выдержки…

— Какая трогательная забота, — саркастично ответила краснокожая.

— Уж какая есть, — хмыкнул я, и тут меня посетила мысль, — а полностью подчинить этого типа сможешь?

— Думаю, что да, — задумчиво промурлыкала она, — а зачем?

— Ну, если ты сможешь его полностью подчинить, — пояснил я, — то и допрашивать его будет полегче. Так ведь?

— Ну да, если удастся полностью его подмять под себя, — мечтательно начала Зара, посмотрела на меня, медленно облизнулась, и продолжила, — тайн у него от меня никаких не будет.

— Ну и славненько. Приложи все усилия. Если хорошо его обработаешь, то оставим его тебе в качестве домашнего питомца для всевозможных утех, — она опять облизнулась, и, на этот раз, как-то плотоядно, что ли… — ну ладно, дитя разврата, суть задания уяснила?

— Так точно! — радостно крикнула Зара, подхватилась, и вскочила по стойке «смирно», выпятив вперёд, елико это было возможно, внушительные полушария своей аппетитной груди.

— А хороша, всё-таки, чертовка, — мысленно констатировал я, а вслух сказал:

— Тогда до вечера тебе надо провести подготовку, моральную и физическую. Оборудование, если какое надо, то тоже заранее подготовь, — я ещё раз осмотрел соблазнительную фигурку краснокожей, — только ни к кому не приставай, береги себя для этого, прости Господи, Лоханкина. Всё ясно?

— Так точно! — снова рявкнула Зара, пожирая меня бесстыжими развратными глазищами, — ну, точно ведь, придуривается…

— Ладно, — махнул я рукой, — иди уже, занимайся. Завтра в восемь утра у меня. Последний инструктаж, и в бой!

— Рада стараться! — чертовка развернулась на каблуках кругом, взмахнув при этом кокетливо своим беспокойным хвостиком, и, пародируя строевой шаг, отправилась к выходу из кабинета, не забывая гипнотически покачивать крутыми бёдрами.

Оставшись в одиночестве, я наконец выдохнул. Очень не просто сохранять деловые отношения с подчинёнными, когда они прилагают все усилия для того, что бы превратить мою, и без того беспокойную, жизнь в натуральный бардак.

Проснулся я ранним утром от того, что в дверь нашей с Истер спальни кто-то скрёбся. Тихо, но настойчиво.

Я, мысленно прокляв всё на свете, кое-как выбрался из-под одеяла, с завистью посмотрел на умильную мордаху сладко посапывающей подруги, и, надев наощупь тапки и завернувшись в шёлковый халат, проследовал к двери.

И, что вы думаете? Открыв дверь я столкнулся взглядами с Зарой, которая была одета по своему обыкновению, то есть, весьма минималистично.

— Я, это… — промямлила она, — уже семь, а в восемь у нас инструктаж…

— Ты опасаешься, что я просплю? — раздражённо поинтересовался я.

— Ну, не сердись, — она скроила такую мордаху, что все ругательства у меня из головы куда-то вылетели, уж очень потешно она выглядела, — просто…

— Свербит невыносимо? — участливо поинтересовался я.

— Ну, типа того, — отыгрывая стеснение, она опустила свои бесстыжие глазища и начала сосредоточенно елозить ножкой по паркетной плитке, — я боялась, что ты передумаешь…

— Ну, с чего это я должен передумать то? — удивился я.

— Ну… Волнуюсь я, ты же обещал его мне отдать…

— Раз обещал, значит так тому и быть, — припечатал я, — а вот тебя за то, что нарушила мой утренний сон, накажу…

— Отшлёпаешь? — с затаённой надеждой спросила она.

— Нет, — я решил назло всем выспаться, ну, если и нет, то, всё равно, посвятить оставшееся время удовольствиям, а потому наказание для неё будет не физическим, а моральным, — просто инструктаж переносится на девять.

— Ну, э-э-э! — возмутилась страдалица, — это ещё один час мучиться в ожидании! Ты злой и жестокий!

— Да, — согласился я, — и особенно злым я бываю в те моменты, когда меня будят раньше времени! Всё, кыш отсюда. В девять жду тебя в своём кабинете.

Горестно вздохнув краснокожая медленно двинулась восвояси, а я, облегчённо вздохнув, вернулся на наше широкое ложе.

Истер приподняла голову, и, чуть приоткрыв один глаз, спросила:

— И кого там черти носят?

— Чертовку, разумеется, — хмыкнул я, — неймётся ей, понимаешь… Хочется поскорее на задание… Энтузиастка неукротимая…

— А, ну ладно, — прошептала Истер, поворачиваясь на бочок.

— Ты что, опять спать собралась? — я возмутился, так как у меня сна уже ни в одном глазу не осталось.

— Угу, — донеслось из-под одеяла.

— Ну уж нет, — плотоядно прорычал я, и полез под одеяло, пристраиваясь к тёплой подруге.

— Эй, ты что там удумал, агрессор, — всполошилась Истер.

— Сейчас узнаешь, — прошептал я в нежное розовое ушко и начал ласково и требовательно оглаживать её бока и животик.

— Вот неугомонный, — подруга развернулась ко мне лицом, улыбнулась, и время остановилось…

В кабинете у меня стало даже немного тесно. Тут, помимо меня находились, Ня, Истер, Зара и Лиза.

Мы заслушали, для начала, Елизавету, которая рассказала нам о домогательствах, которым её подверг этит коварный тип.

Следует отметить, что он нашёл к ней соответствующий подход, а потому она ничуть не возмущалась в связи с его приставаниями, а, напротив, наслаждалась оказываемым вниманием.

А это значит, что этот наглец выбрал правильную тактику. А ещё это значит, что чухнулись мы очень вовремя.

Слава Богу, Лиза не успела втрескаться в него по самые свои ушки, и теперь перенесёт исчезновение этого ловеласа из своей жизни относительно безболезненно.

Хотя, я про себя пропел слова одной древней песни: «А девушка созрела…»

Помимо всего прочего, теперь надо озаботиться ещё и поиском приличного кавалера для неё. А то вот, пользуясь её неопытностью и наивностью и липнут к ней вот такие вот Васисуалии, прости Господи…

Да, дел с каждым днём становится всё больше… Теперь надо наводить справки, с кем имеет смысл Лизу знакомить. Она же теперь, кстати, не бесприданница.

Очень даже напротив, богатая невеста, причём дворянка. То есть партия весьма завидная, по крайней мере в нашем захолустье.

Я, естественно, далёк от того, чтобы следовать устоявшейся среди нашего мелкотравчатого дворянства практике, которая предусматривает выдачу девушек замуж, не спрашивая их мнения на этот счёт.

Главы родов руководствуются при этом только теми выгодами, которые получит род от предполагаемого замужества. А что по этому поводу невеста думает, так это дело десятое.

Я так думаю, что Лизе следует предоставить полную свободу в выборе сердечного друга. Но, претендентов следует тщательно фильтровать, и допускать до знакомства с сестрёнкой только тех, кто отвечает всем требованиям, предъявляемым мною к её ухажёрам.

Тогда, получается, я, вроде как, никого ей навязывать не буду, но с другой стороны, всё происходящее будет под контролем.

Выслушав Лизу, я сказал ей, что об этом хлыще следует забыть, ибо судьба его решена, и, если ему и суждено умереть в скором времени, то умрёт он от удовольствия, так что ему ещё повезло, если так можно сказать.

Сестрёнка, конечно, надулась, но, было ясно, что напустила она на себя обиженный вид просто для порядка. Типа, выразила неудовольствие грубым и бесцеремонным вмешательством в её личную жизнь.

Я не стал излагать ей все резоны, следуя которым нам пришлось так поступить, но пообещал это сделать чуть погодя, когда у меня на руках будут показания этого альфонса.

Тогда до Лизы быстрее дойдёт та простая мысль, что иначе поступить мы никак не могли.

Ня будет осуществлять функции руководства действиями нашей краснокожей артистки. Помогать ей в этом будет Пронька. Он будет транслировать ей происходящее в режиме реального времени.

Кроме того, на этот первый день нашей операции я попросил Истер тоже понаблюдать за тем, как будут идти дела.

Она, пользуясь своими способностями сможет отслеживать эмоциональный фон клиента, и, следовательно, вносить с помощью Ня поправки в действия Зары.

— Ну всё, девчонки,надо переходить к делу, — объявил я.

И тут же воздух вокруг чертовки нашей задрожал, поплыл… И через минуту передо мной сидели две Елизаветы, похожие друг на друга, как две капли воды.

Нет, разница, всё-таки, была. У одной из Елизавет глаза были влажными и слегка распутными. Да и мордаха у неё была, как бы это сказать… Блудливая, в общем, мордаха у неё была, по другому и не скажешь.

— Готова? — спросил я, в упор глядя на ту Лизу, которая выглядела откровенно развратно.

— Да, — низким грудным голосом подтвердила та свою готовность.

— Ну, тогда начинаем, — глядя на то, как горят глазёнки у Зары, я преисполнился уверенности, что дело будет на просто сделано хорошо, а будет сделано с любовью, хе-хе, — ни пуха…

— К чёрту, — отозвалась Зара, и мы вышли из кабинета.

Глава 25 Контрразведывательные мероприятия

Найджел уже раз десятый, наверное, выскакивал, как бы невзначай, в крытую галерею, по которой каждое утро проходила Елизавета, следуя по своим делам.

Ему здорово повезло, что её путь пролегал через территорию, которая была закреплена за ним.

Как только он увидел, что она тут ходит, был составлен нехитрый план знакомства.

С реализацией этого плана никаких проблем не возникло, и уже через пять минут после того, как Найджелу удалось завладеть вниманием девушки, они мило беседовали, как старые друзья.

Первый контакт прошёл успешно, был создан хороший задел на будущее.

Вторая встреча произошла в том же коридоре. Девчонка, завидев Найджела, уже приветливо улыбалась, и выглядела обрадованной встречей.

Найджел, естественно, использовал свой шанс на все сто сорок шесть процентов. Грамотно управляя беседой он, как опытный практик НЛП, ставил соответствующие закладки, и с законным удовлетворением наблюдал, как растёт заинтересованность Елизаветы в нём, таком мужественном и обаятельном.

Он разыгрывал свою партию не спеша, предоставляя девушке инициативу и следуя тому простому правилу, что наибольшее удовольствие человек получает от беседы о себе, любимом. Вот о ней, преимущественно, и говорили. Девчонка, нимало не задумываясь о возможных последствиях, выкладывала о себе разнообразнейшую информацию, так что Найджелу оставалось только внимательно слушать и запоминать.

— Молодая, глупая… — внутренне усмехаясь думал Найджел, — не успела ещё на собственном горьком опыте прочувствовать, что фраза о том, что всё, что вы скажете, может быть использовано против вас, не на пустом месте появилась.

Узнавая о пристрастиях и увлечениях девушки, он поддакивал, создавая у неё впечатление, что их взгляды на жизнь в подавляющем большинстве случаев совпадают и что он и есть тот самый человек, который сможет её понимать, как никто другой.

Так же он не гнушался и тем, чтобы отзеркаливать её позы и синхронизировать ритм своего дыхания с дыханием объекта своего воздействия. Говорить он старался в те моменты, когда она делала выдох — так у неё создавалось подсознательное впечатление, что это — её слова, а значит, сказанному можно верить безоговорочно.

И вообще, временами Елизавете казалось, что с этим красивым, сильным и надёжным мужчиной она знакома всю свою жизнь и готова доверить ему самое сокровенное.

И результат был налицо. Расставалась она с ним уже явно нехотя.

Но Найджел, будучи опытным сердцеедом до поры до времени вёл себя не очень напористо, и не стремился затягивать разговор. Наоборот, он делал всё, что бы оставалась какая-то недосказанность, чтобы девушка в ожидании следующей встречи чаще думала о нём.

Но сегодня в его планах уже был намечен переход к установлению тактильных контактов, важность которых в деле совращения юных девиц невозможно переоценить.

За ручку подержать, вскользь коснуться её плеча, или какой другой части тела, как бы невзначай положить руку на девичью талию…

Всё это надо делать легко и непринуждённо, естественно. Потом это здорово облегчит ему жизнь, когда придёт время топтать эту курочку.

Кстати говоря, по результатам визуального осмотра Елизавета была признана им вполне себе привлекательной. Найджел не без оснований считал, что тактильное обследование рельефа девичьей фигурки доставит ему утончённое наслаждение и полностью оправдает его ожидания.

Агент уже ловил себя на том, что у него крепнет желание ускорить события и поскорее овладеть этой юной, свежей, упругой и, как оказалось, такой наивной, беззащитной и, следовательно, доступной девчонкой.

Главное, чтобы братец её не чухнулся и ничего не заподозрил…

Но, что то она сегодня запаздывала, и это немного беспокоило шпиона. Ведь он только-только начал обработку девушки, и ту эмоциональную связь, что сейчас их соединяла, назвать прочной пока было никак нельзя. А это значит, что нужно неустанно укреплять эту связь, и перерывы в этом деле весьма нежелательны.

А вообще, следует признать, что сестра главы рода оказалась очень подходящим объектом для ментального воздействия.

Еще немного, и она уже начнёт испытывать потребность в его обществе, выработается зависимость. И ему останется только углублять и усиливать её.

Хотя, тут могут возникнуть чисто технические трудности. Для укрепления создаваемых связей ему было необходимо на одном из последующих этапов обработки затащить эту дурёху в койку.

И вот тут начинались трудности. Нет, у Найджела не было сомнений, что ему удастся совратить девчонку. Всё дело именно в койке.

Койку надо куда то поставить. А вот с этим как раз и были проблемы. Он же находится на чужой территории, и никаких гостиниц с почасовой оплатой номеров, как вы понимаете, в пределах досягаемости нет.

На время испытательного срока его поселили в комнате. Но в этой комнате, помимо него поселили ещё одного типа.

Так что привести девушку к себе не получится. Сосед может начать претендовать на то, чтобы тоже принять участие в предполагаемом мероприятии.

Найджел, в общем-то, принципиально ничего против и не имел, так оно было бы даже, наверное, и намного веселее. Но, в данном конкретном случае, получение, так сказать, сексуального удовлетворения стояло далеко не на первом месте.

Прежде всего, необходимо было как следует привязать к себе наследницу, а в этом деле участие соседа было бы, откровенно говоря, совсем лишним.

И сегодня он хотел попробовать, вдобавок ко всему, использовать минимальные дозы афродизиаков, для того, что бы создать ещё один канал привязки.

Эта неопытная дурочка и не поймёт даже, почему у неё начинают подрагивать бёдра и появляется подсознательная потребность тесно прижаться к его крепкому мужскому телу, почувствовать его тепло…

В общем, всё было готово, а Елизавета, как на зло, не появлялась. Он, конечно, сбагрил на напарника всю работу, благо работа эта действительно не пыльная. Как говорят русские: «Работа — не бей лежачего».

Хотя Найджел так и не смог пока понять, какая именно связь между работой и избиением лежачих. Но раз так говорят, значит какая-то связь всё-таки существует… Вообще, этих русских иногда очень трудно понимать…

И, даже, не смотря на то, что обязанности по работе были очень необременительны, напарник, этот меркантильный кровопийца, потребовал, что бы Найджел оплачивал ему то время, которое он отсутствует на рабочем месте и занимается своими делами.

Ну да ладно… Главное, чтобы Елизавета всё-таки появилась сегодня. И тогда все затраты отобьются.

И вот, наконец в самом дальнем конце коридора он увидел её, Елизавету Антонову.

Она приближалась не спеша, на губах её играла едва заметная улыбка.

Найджел вздрогнул. В этой улыбке было столько очарования, что он чуть не задохнулся от внезапно нахлынувших чувств.

В солнечном сплетении как будто взорвался тепловой заряд, и горячие волны омыли всё тело. Ему стало не по себе. Он вдруг почувствовал себя, как мальчишка, без ума влюбившийся в первый раз в недотрогу-одноклассницу. И это его здорово обескуражило и напугало.

Когда он ставил перед собой задачу покорить ту или иную женщину, сколь бы горда и недоступна она ни была, залогом успеха было его внутреннее спокойствие. Способность холодно и рационально оценить ситуацию и принять то, единственно-правильное решение, которое заставит любую гордячку, так или иначе, валяться у его красивых ног и униженно умолять о том, чтобы он снизошёл до неё и подарил ей пронзительное счастье близости с собой.

А сейчас он с ужасом почувствовал, как предательски подгибаются колени и сердце начинает метаться внутри грудной клетки, как птица, рвущаяся на волю…

А Елизавета приближалась. И чем ближе она подходила, тем меньше Найджел понимал, что с ним происходит.

Но, годы работы над собой позволили ему скрыть наружные проявления того внутреннего шторма, который грозил смыть в пучину страсти его рассудок и превратить его, опытного и циничного повесу, во влюблённого идиота, пускающего слюну от вожделения.

— Привет, — радостно прощебетала она, и, о чудо, сжала своими нежными пальчиками его ладонь.

Найджелу стоило неимоверных усилий сохранить видимость спокойствия, хотя внутри всё кипело. Его внутренний самец рычал, бил себя пудовыми кулачищами в бочкообразную грудь и требовал овладеть этой сладкой самочкой прямо здесь. Здесь и сейчас. Зажать в угол, грубо развернуть её лицом к стене, задрать куцую юбчонку…

— Привет, несравненная, — он из последних сил удерживал на своих губах галантную улыбку, прилагая неимоверные усилия воли, чтобы не впиться жадно в её ярко-алый, бесстыдно приоткрытый, рот.

Наваждение не спадало. Всё вокруг плыло. Её мелодичный смех звенел в ушах серебряными колокольчиками, рождая радостную эйфорию.

Она, словно невзначай, легко коснулась его крепким бедром, и одновременно с зовущей улыбкой заглянула ему в глаза из-под полуопущенных пушистых ресниц.

Найджел с ужасом понял, что почти полностью потерял контроль над собой…

И тут ему в ноздри ударили запахи, сложный букет её духов, в который вплетался дразнящий запах текущей самки, этот запах он не перепутал бы ни с чем на свете…

Голова продолжала кружиться, глаза не могли оторваться от её прекрасного лица и ангельской улыбки.

Ощутив тяжесть и стеснение в паху, он опустил глаза вниз, и увидел, что его заинтересованность в этой девушке видна сейчас каждому, кто имеет глаза.

Он снова посмотрел на Елизавету и вдруг покрылся густым румянцем. Всё дело в том, что она с лёгкой понимающей улыбкой смотрела как раз туда, куда он сам смотрел мгновение назад, на тот возмутительно красноречивый бугор, вздыбившийся на его брюках.

А спустя мгновение она опять смотрела на него смеющимися, влажными и развратными глазами. Найджел не знал, куда деваться.

Он, циничный и уверенный в себе плэйбой, совративший и уложивший на своё ложе бесчисленное количество самых разных женщин, вёл себя сейчас, почему-то, как застенчивый девственник-задрот.

Он был готов, как комнатный пуделёк, радостно бежать за своей королевой, куда бы она не пошла. Он готов был сделать всё, что угодно, лишь бы она и дальше позволяла ему изредка заглядывать в свои бездонные глаза…

— Я вижу, ты очень рад меня видеть, — промурлыкала шалунья, опять глядя туда, где под его форменными брюками что-то продолжало неумолимо топорщиться.

Найджел приоткрыл рот, что бы сказать хоть что-нибудь, но мысли путались, и все его чувства, казалось, сконцентрировались именно там, где его естество пыталось вырваться на свободу. Пока, благодаренье Господу, безуспешно…

— Ладно, — серебром прозвенел её голосок, — раз ты такой душка, то я приглашаю тебя сегодня к себе в гости, — её улыбка снова заставила его сердце, сначала замереть испуганным зверьком, а потом начать биться ещё сильнее.

Найджел стоял столбом. В его мозгу многократным эхом звучали слова Елизаветы:

— … Сегодня…в гости… — эти слова снова и снова рикошетили от стенок его черепа и травмировали его, и без того сильно ослабевший, рассудок.

— Я вижу, ты онемел от счастья, — Лиза тонкими пальчиками потянулась у его лицу и нежно погладила по небритой щеке.

Сердце Найджела чуть не выпрыгнуло наружу через, так и остававшийся приоткрытым, рот.

— Жди меня здесь. Вечером, около семи, я зайду за тобой, и мы пойдём, — она развратно и бесстыдно подмигнула ему, — пойдём ко мне. Ты же рад, котик мой? — и она снова опустила свои глаза туда, где подсознание Найджела зримо демонстрировало всем окружающим степень радости, охватившей его в связи с этим известием, — вижу, — она хихикнула в кулачок, — вижу, что рад.

Она ловко развернулась на каблучках, и пошла дальше по коридору.

А Найджел так и продолжал стоять у стены с приоткрытым ртом. С дрожащих губ свешивалась длинная нитка липкой слюны.

Он продолжал, словно зачарованный, смотреть вслед девушке, будучи не в силах оторвать свой взгляд от её тугих ягодиц, ритмично перекатывающихся под тонкой тканью коротенькой юбки.

Как только я вошел в наш бункер, откуда осуществляется управление всей машинерией нашего поместья, как ко мне тут же подскочила взволнованная Ня и начала эмоционально жаловаться, разумеется, на Зару:

— Андр! — обиженно заявила она, стоило мне только показаться в дверях, — она меня совсем не слушает, — и обличающим жестом указала на Зару, которая сидела в уголке, опустив очи долу.

Но, я заметил, что по лицу чертовки блуждала довольная улыбка.

— Зара, что скажешь в своё оправдание? — поскольку я напрямую обратился к ней, ей пришлось поднять свои бесстыжие, угольно-чёрные глазища на меня.

Надо сказать, что она сразу же начала отвечать по делу, не пытаясь увести разговор в сторону:

— Приблизившись к объекту и произведя поверхностный осмотр, я поняла, — тут я заметил, что в развратных её глазах нет ни тени раскаяния, — что он полностью готов к блиц-совращению.

— Гммм, — ухмыльнулся я, — забавная у тебя терминология, однако… Блиц-совращение… — я покатал это слово, словно конфету на языке, — и что это означает?

— Смысл данного термина заключается в том, — бодро, как на инструктаже оттарабанила краснокожая, — что объект готов к близости при минимальных затратах с моей стороны. Я к нему ещё и подойти то толком не успела, а он уже поплыл…

— То есть, ты уверена, что твоё поведение не насторожило его? — спросил я.

— Сто процентов, — она хищно усмехнулась, — если бы мы были одни, то он, наверное, тут же и попробовал бы меня оприходовать, и, что характерно, так это то, что в этом случае моё согласие ему и не понадобилось бы вовсе.

— С чего это ты взяла?

— Это я вполне отчётливо прочла в его глазах. В таких вещах я не ошибаюсь, — чертовка закинула ногу на ногу, — это у нас родовое.

— Прости, что раньше не поинтересовался, а что у тебя за род то такой, гмммм, — я таки подобрал относительно нейтральное слово, — любвеобильный?

— Таких как я у вас называют, — тут она снова попыталась изобразить смущение. Но, как по мне, так получилось на троечку с минусом, — суккубами.

— Ага, всё ясно, — ответил я, — хотя, конечно, ничего мне не ясно, и потом расскажешь по-подробнее, чтобы я подбирал для тебя поручения, которые максимально соответствуют твоим родовым способностям и внутренним устремлениям. Ну, это чтобы гармонию во всём постараться соблюсти…

— Я очень люблю гармонию, особенно в сексе, и я обязательно тебе всё-всё расскажу, — тут же пообещала она, — но этого жеребчика-то ты у меня отнимать не будешь? — и уставилась на меня, а в глазах горячая такая мольба, мол, не отнимай у меня эту игрушечку…

— Нет, пользуйся пока. — я, как всегда был щедр, — одно условие, он должен быть живым. Пока мы окончательно не решим, что с ним делать, договорились?

— Андрей, ты лучший! — радостно взвизгнула Зара, и, вскочив со своего места молнией рванулась ко мне, дабы, как я понял, заключить меня в объятия и расцеловать…

Увернулся в последний момент со словами:

— Сбереги себя для дела, не растрачивай свой внутренний огонь попусту!

— Какой ты увёртливый, — разочарованно протянула черновка, но тут же деловым тоном вернула разговор в прежнее русло, — так ты даёшь добро на совращение этого красавчика сегодня вечером?

— Если ты готова поручиться за то, что он после этого будет полностью тебе починяться и есть с твоих рук, то, почему бы и нет?

— Ура! — с этим воплем она подпрыгнула аж до потолка.

А приземлившись, тут же поинтересовалась:

— Ну так я пойду готовиться? Надо в комнате прибраться, — она опять попыталась придать своей продувной мордахе смущённый вид, и опять получилось чёрти что, — ну и инструменты подготовить, ботфорты начистить до блеска…

— Ты его решила по жесткому? Чтобы бедняга понял, что у него теперь хозяйка одна? — ехидно спросила Ня.

— Вот, подруга, ты меня с полуслова понимаешь, — улыбнулась Зара.

— Да, встрял пацан, — подумал я, — интересно, а анальные кары за непослушание, с применением дилдо и прочего хитрого реквизита у Зары предусмотрены?

И уже вслух продублировал ранее сказанное, а то, кто его знает, Зара у нас натура творческая, эмоциональная и увлекающаяся:

— Помни, он должен остаться живым, и, вдобавок к этому, не потерять дар речи, — я строго посмотрел на хихикающих девчонок, — так что, сильно не увлекайся.

— Слушаюсь! — Зара опять приняла стойку «смирно», как она её понимает, грудь колесом, в общем…

— Ладно, иди готовься, — я потянулся за коньяком. Душа требовала незамедлительно принять грамм пятьдесят, — если что надо будет, то обращайся, и да, как ты с ним уединишься, помни, если что — мы на связи.

— Подслушивать и подглядывать будете? — хихикнула чертовка.

Я так понял, что ей это было глубоко параллельно. Главное, чтобы под руку с дурацкими советами не лезли и не отвлекали по пустякам.

— Надо держать руку на пульсе и контролировать ситуацию! — назидательно произнёс я.

На этом мы до вечера и расстались.

Глава 26 Кульминация приближается

После того, как Елизавета покинула его, Найджел тут же юркнул за неприметную дверь, притаившуюся около санузла. В этой тесной и тёмной комнатушке, где был свален всякий хлам, он и решил некоторое время пересидеть, привести в порядок нервы и обдумать создавшееся положение.

Наверное, это было что-то типа кладовки технического персонала. По крайней мере, в углу стояли ручные пылесосы, рядом на полу пристроилось несколько роботов-уборщиков по-массивнее, повсюду громоздились горы каких-то железяк, тряпки, вёдра, канистры и бог весть что ещё.

Да, это было несомненно логово местных блюстителей чистоты.

Облегченно отметив, что теперь его никто не видит, он посвятил всё своё внимание наблюдениям за нормализацией кровяного давления в некоторых своих органах.

Увидев, что всё постепенно приходит в норму, и штаны уже не оттопыриваются так бескомпромиссно и недвусмысленно, как оттопыривались всего пять минут назад, он облегчённо вздохнул.

Теперь можно было и спокойно подумать. Найджела несколько испугало то, что ему так быстро и качественно снесло крышу. Причём, обе предыдущих встречи прошли совершенно нормально.

— А что поменялось с прошлого раза? — спросил он сам себя и сам же себе ответил:

— Афродизиаки! — Найджел едва удержался от того, что бы хлопнуть себя по лбу, — видимо, в пульверизаторе содержался раствор, где по каким-то причинам концентрация рабочего вещества оказалась намного выше нормы, — здраво предположил он, — и это не есть хорошо, поскольку сейчас под рукой нет ничего, чем имеющиеся вещества можно было бы заменить.

— Но… Что тогда делать? — он начал обдумывать создавшуюся ситуацию, — без афродизиаков будет грустно. Девчонку то вещества тоже здорово нахлобучили. Вела она себя не на много скромнее профессиональных жриц любви, следует отметить, — он похотливо ухмыльнулся этому своему наблюдению.

— Даже в гости пригласила, — этот момент Найджела особенно обрадовал, — а если в гости, то это значит… То это значит, что ответ на вопрос «Где?» получен. И ответ этот положителен! Проблема снимается!

— Как там говорят эти русские? «Клин клином вышибают?» — Найджел поёрзал на горе мягких тряпок, куда он успел взгромоздиться, — у меня же есть с собой набор коктейлей, и там был неплохой нейтрализатор феромонов. Тогда перед встречей надо будет вколоть себе дозу, и тогда он сможет делать с этой девахой всё, что ему угодно… А у неё то крыша наверняка съедет. И съедет, судя по всему, качественно, — Найджел с опаской глянул на свои брюки.

Всё, вроде, было спокойно, а то, когда он сейчас опять подумал про эту девчонку, накатила знакомая волна эйфории и внизу живота опять начало пульсировать жаркое пламя вожделения…

— Да, и меня зацепило от души, — подумал агент, — забористый какой одеколончик-то, хе-хе, мне достался.

Найджел ещё минут двадцать посидел на мягком в приятном полумраке, предаваясь мечтам об упругом девичьем теле и сногсшибательном богатстве. Это богатство непременно золотым дождём прольётся на него, если он сломит волю этой девицы и полностью подомнёт её под себя, как в прямом, так и в переносном смысле.

— Но, пора и честь знать, — эта мысль расстроила его, но деваться было некуда, — надо идти работать…

Как любит шутить его новый непосредственный начальник, сержант Григорян: «Работайте, дневное светило ещё высоко, а как сядет, так освещение включим»… Юмор, конечно, так себе. Низкопробный юмор, если честно. Но, господин сержант на иной и не способен, да ему и по занимаемой должности иного не положено…

Найджел совершил над собой волевое усилие и таки встал на пол. Придирчиво оглядел свою форму, отряхнулся, и деловой походкой двинулся по направлению к рабочему месту, приговаривая про себя, что дневное светило ещё высоко…

— Так, что скажешь? — я подошёл к Ня, которая добросовестно таращилась в монитор, изредка беспокойно подёргивая пушистыми ушками.

А на мониторе можно было различить сидящего в полумраке на горе каких-то тряпок не первой свежести нашего Васисуалия Лоханкина, засланного казачка и полового гиганта по совместительству.

— Судя по всему, он пытается прийти в себя, — прокомментировала Ня картинку, не отрываясь от монитора, — похоже, встреча с Зарой оставила у него неизгладимое впечатление, — пояснила она и зашлась кашляющим смехом

— Как думаешь, он ничего не заподозрил? — поинтересовался я.

— Думаю, всё нормально. Да ты сам, Андр, посмотри — лыбится, как майская параша…

— Господи, и где же вы эти речевые обороты находите? — я не уставал поражаться тому, как мои девчонки перенимают все лингвистические извращения, культивируемые в наших гвардейских казармах.

Я не удивлюсь, если мне кто-нибудь когда-нибудь расскажет, что они ещё на своих девичьих посиделках устраивают соревнования по сквернословию. Уж очень обогатился их лексикон за последнее время…

— Ну как, где… — задумчиво муркнула Ня, — повсюду… Повсюду, где присутствуют наши бравые гвардейцы.

— Так я и думал… — пробормотал я, — но, ладно, чистота вашей речи, конечно оставляет желать лучшего, то это далеко не самая насущная проблема…

— Ну, больших проблем я не вижу, — возразила Ня, — хотя снижать бдительность, наверное, не стоит…

— Истину глаголешь, — согласился я, — ладно, пойду я дальше, а ты следи за этим субчиком, всё подмечай, что он там себе по карманам распихивает, что за колёса глотает…

— Колёса же большие, как их можно глотать? — озадачилась Ня.

— Ты не знаешь иных значений слова «колесо», кроме буквального? — удивился я, — и что, ни один гвардеец не взял на себя труд просветить вас на этот счёт?

— Ну, я правда не знаю, — смутилась наша кошечка.

— Колёса, это жаргонное слово, обозначающее таблетки, поняла?

— Ага, — расцвела Ня, — я всё поняла. То есть надо следить и за тем, что за препараты он может принимать?

— Ну, что именно он принимает, ты вряд ли поймёшь, — я немного задумался, — но сам факт приёма таблеток ты зафиксировать сможешь. Так что, на всякий случай это тоже отмечай.

— Будет сделано, — дисциплинированно отозвалась икати.

— Ну и славненько, — я закруглил разговор и двинулся по делам.

Зара не бездельничала. Нет. Она деятельно готовилась к вечернему мероприятию, в процессе которого собиралась совместить приятное с полезным, то есть получить долгожданное сексуальное удовлетворение, и заодно обезвредить этого засланца, покусившегося на сестру сюзерена.

За подобное, если по хорошему, надо кастрировать. Но этому проходимцу крупно повезло, поскольку его бубенчики останутся при нём.

Дело в том, что его кандидатура рассматривается на замещение вакантной должности постельного раба прекраснейшей Зары.

Ну, и не только постельного. А то жирно ему будет, если пользовать его хозяйка будет только в койке. Ещё работа найдётся. Скучать он, определённо не будет.

Так размышляла Зара, критически оглядывая свою спальню. Дело в том, что очень много различнейшего реквизита нужно разместить так, чтобы реквизит этот находился под руками, а, с другой стороны, сразу не бросался в глаза.

Нежелание Зары размещать все эти специфические аксессуары на виду объяснялись её опасениями преждевременно насторожить или даже напугать жертву до такой степени, что она попробует дать задний ход и трусливо отступит.

— Пусть этот красавчик до поры до времени думает, что это он тут главный, — пробормотала про себя краснокожая затейница, пристраивая за портьерой семихвостую плеть, сплетённую из воловьей кожи.

— Куда же мне всё это пока положить? — продолжала бормотать Зара, критически оглядывая кучу кожаных ремешков с блестящими пряжками и прочие интересные детали одежды поклонников затейливого секса.

— А, ладно, положу в комод. Выдвинуть ящик, это дело нескольких секунд, — подумала она, — но, вот эти наручники, — она посмотрела на стальные браслеты, с пушистыми мягкими накладками провокационно-розового цвета, — надо закрепить сейчас. И сделать это как следует. А то вон, бугай какой, вырвется ещё и убежит, а это было бы обидно. Я хочу получить от сегодняшнего вечера массу положительных ощущений и много адреналина.

— И раба, сильного, выносливого раба, — она кровожадно облизнулась, — ему придётся многое вытерпеть ради своей хозяйки. Я его научу быть послушным и кротким, — она даже тихонько зарычала, предвкушая сегодняшний разнузданный фестиваль секса и насилия, — и он будет любить только меня, беззаветно, бескорыстно и преданно. Любить так, как я ему прикажу. Со временем, я, конечно, научу его угадывать мои желания. Но этому будет предшествовать долгая дрессировка. Так что придётся ему пройти через боль, горькие слёзы, унижения, ну, и здорово по-потеть, доставляя удовольствие обожаемой хозяйке, его властительнице, его прекрасной богине…

Так, гоняя в голове эти, в высшей степени приятные и будоражащие мысли, краснокожая любительница экстремального секса неспешно пристёгивала к угловым столбикам своего пятиместного сексодрома прочные хромированные цепочки, оканчивающиеся розовыми помпонами, в которых прятались стальные браслеты.

Именно эти аксессуары были нужны, чтобы надёжно зафиксировать на кровати сегодняшнего гостя для его дальнейшей обработки.

Она проверила прочность креплений и удовлетворённо вздохнула.

— К приёму гостей всё готово, — Зара улыбнулась и взглянула на винтажные механические часы, тикающие на стене, успею даже принять ванну и выпить чашечку кофе… Время ещё есть…

В восемнадцать тридцать мы собрались, как обычно, в бункере.

— Докладываю, — начала Ня наше совещание, — объект только что распылил на себя какой-то аэрозоль и…

— Афродизиак? — недобро прищурилась Зара, — да, припоминаю, чем то таким от него сего попахивало… Какой шалунишка, однако…

— Вполне возможно, — согласилась Ня, — но я не договорила…

— А что ещё? — Зара заинтересованно посмотрела на кошкодевочку.

— А ещё он сразу после того, как распылил этот аэрозоль сделал себе какую-то инъекцию.

— Ну, это скорее всего, антидот, призванный нейтрализовать воздействие афродизиака на нервную систему, — задумчиво протянула Зара, — но, — она обвела нас свои фирменным блудливым взглядом, — это ему вряд ли поможет.

— Ты уверена в этом? — это уже я проявил интерес к происходящему.

— Да, — плотоядно улыбнулась суккуба, — моя химия скрутит его в бараний рог и превратит его в неистового кролика-мутанта, не взирая на то, что он там себе вколол. От моих духов нет антидотов.

— Только, прошу, не распыляй эти свои хитрые вещества нигде, кроме собственных апартаментов, — я ухмыльнулся, — а то тут народ начнёт фестивалить не по детски…

— Да, — Зара, как это ни странно, отнеслась к моему предостережению серьёзно, значит у неё, действительно забористые вещества, — пока гость не почтит своим присутствием мою скромную обитель, я не буду это использовать… А раньше в этом и надобности не будет. В гости-то ко мне он пойдёт сам, а вот там мы уже и повеселимся…

— Ня, больше ничего там у нашего казановы не происходило? — спросил я кошкодевочку.

— Нет, в остальном всё как всегда, — дисциплинированно ответила она.

— Ну, что же… — я занял место перед широким монитором, — пора начинать. Зара, — я обернулся к чертовке, уже успевшей принять облик Лизы, — выдвигайся!

— Да, мой генерал! — ну, никак она не может без этой клоунады обойтись. Крайне несерьёзная особа… И опять грудь колесом, хотя, следует отметить, что когда Зара в образе Лизы, то это не выглядит немного менее провокационно, чем если бы она облик свой не меняла — у Лизы просто грудь несколько скромнее выглядит…

— Иди уже, — хмыкнул я, — а мы… Мы понаблюдаем… Ни пуха…

— К чёрту! — надо сказать, что это как-то двусмысленно прозвучало в её исполнении…

Дверь за нашей краснокожей распутницей закрылась, и мы прилипли к мониторам…

Смена закончилась в восемнадцать ноль-ноль. Но Васисуалий, к большому удивлению его напарника, вместо того, чтобы идти и вкушать заслуженный отдых остался на рабочем месте.

Буркнув, что этот его трудовой героизм ни в коей мере не освобождает его от обязанности произвести оговоренные выплаты в связи с его отлучками в первой половине дня, угрюмый напарник убыл в расположение.

Найджел остался наедине с собой. Минут пятнадцать он медитировал, с целью получения более плотного контроля над звериной стороной своей натуры.

Он вполне справедливо считал, что медицинские препараты и прочая нажористая химия, это, оно, конечно, хорошо. Но и духовное спокойствие, достигаемое через медитацию, может оказать в некоторых случаях нешуточную поддержку.

Выйдя из медитативного состояния, он осознал, что больше ничего уже сделать не может сверх того, что уже сделано, и что теперь ему предстоит надеться только на собственные возможности.

Для пущей уверенности, он в самый последний момент перед выходом принял пакетик пилюль, изготовленных чаньскими узкоглазыми фармацевтами.

Эти пилюли гарантировали железную несгибаемую стойкость и продолжительную неутомимость.

Дополнительная уверенность в себе ему сейчас никак не повредит, здраво рассудил агент.

А то, действительно, несмотря на все предпринятые меры по обеспечению своего полного превосходства в противостоянии с хрупкой и внушаемой девчонкой, внутри нет-нет, да и начинал шевелиться червячок сомнения в собственных силах.

А никаких сомнений допускать нельзя. Он непременно одержит победу.

Так, занимаясь до последнего самоуспокоением, Найджел на слабеющих отчего-то ногах выдвинулся по направлению к оговоренному месту встречи.

Чувствовал он себя, всё равно, как то неуверенно. Внутри ворочались бесформенные опасения и нехорошие предчувствия.

И даже сладкие картины безоговорочного сексуального и морального доминирования над этой девчонкой не спасали его от тягостной неуверенности.

Не смотря на то, что всё, вроде бы, продолжало идти по плану, его интуиция пыталась донести до него простую и понятную мысль: «Что-то уже явно пошло не так!»

Но, не смотря даже на это, Найджел, влекомый алчностью, похотью и безумной уверенностью в том, что уж у него всё будет хорошо и что всё у него получится, неуклонно приближался к месту назначенной встречи.

Ну, вот он уже и на месте. Бросив беглый взгляд на хронометр, он вскользь про себя отметил, что до назначенного срока остаётся ещё три минуты.

Где-то далеко, за поворотом этой галереи его ухо уже улавливало знакомый перестук каблучков…

И он внезапно понял, что через эти три минуты жизнь его необратимо изменится.

И это обескураживающее понимание обрело какую-то особенную остроту и пронзительность, когда он увидел выходящую из-за поворота Лизу.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/331252

Примечания

1

Козьма Прутков

(обратно)

2

Имеется ввиду поговорка: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали»

(обратно)

3

Кузнечик

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Разговор с партнером

Глава 2 Мы ищем таланты

Глава 3 Предсказанный визит

Глава 4 Предсказанный визит (Продолжение)

Глава 5 Назревающий конфликт

Глава 6 Конфликт. Развитие

Глава 7 Провокация

Глава 8 Хозяйка ветра и электричества

Глава 9 Последствия

Глава 10 Презентация возможностей

Глава 11 Демократы

Глава 12 Отчеты и рапорты

Глава 13 Аудиенция

Глава 14 Новые трудности

Глава 15 Пепелище. Осведомитель

Глава 16 Первое приключение агента

Глава 17 Паранойи глава

Глава 18 Учебный год начинается?

Глава 19 Наши студенты

Глава 20 Шпион

Глава 21 Внедрение

Глава 22 Второе приключение агента

Глава 23 Второе приключение агента. Продолжение

Глава 24 Наживка для агента

Глава 25 Контрразведывательные мероприятия

Глава 26 Кульминация приближается

*** Примечания ***