Раб и работа. К этимологии слов. Части 1 и 2 [Анатолий Васильевич Мармазов] (pdf) читать постранично

Раб и работа. К этимологии слов
Анатолий Мармазов

Аннотация
В статье рассматриваются взаимоотношения слов «раб», «работа» и «ребенок», при этом
устанавливается, что слова «раб» и «работа» когда-то могли иметь другие значения и относиться
вовсе не к маленькому ребенку, а к так называемому отроку, то есть подростку пубертатного
периода до его вступления в брак, который обладал уже достаточной силой для того, чтобы
начать подготовку к трудовой и сексуальной деятельности с помощью инициации под
руководством жреца или путем отдачи его в другую семью. Аналогом того и другого является
нынешняя армия.

В этимологических словарях слово «работа» возводят к
восстановленному учеными праслав. слову *«orbota» (Успенский
Л.В.), а слово «раб» - к общеслав. орбъ, которое связывают с
латинск. orbus — «лишенный чего-либо» и древнеинд. arbhas —
«слабый» (Крылов Г.И.). Упоминаются также старослав. роба —
«рабыня» и немец. аrbeit – «работа», которое связывают с мнением
историка Тацита о том, что «вольнорожденные германцы не
работали, они оставляли работу несвободным». Более того, и
Крылов, и Успенский считают, что первоначальное значение слова
«раб» в русском языке — «сирота», то есть ребенок, лишенный
родителей, а затем произошел сдвиг значения в «подневольный
работник», что в какой-то мере не лишено логики при наличии
вышеприведенных латинского, древнеиндийского и немецкого
слов.

Но в то же время на связь образа не только сироты, но и любого
ребенка прошлых веков, имевшего живых родителей, с образом
подневольного человека указывают слова Костомарова Н.И. о том,
что «между родителями и детьми господствовал дух рабства,
прикрытый ложной святостью патриархальных отношений…
покорность детей была более рабская, чем детская, и власть
родителей перед ними переходила в деспотизм без нравственной
силы», с чем согласуется более позднее утверждение Ф. Арьеса о
том, что до 16 века отсутствовало даже само понятие о ценности
жизни ребенка, образ которого в таком случае еще крепче
привязывается к образу обездоленного человека, что, однако, никак
не совпадает с образом сильного и здорового раба-невольника,
созданным христианской литературой, который, в отличие от
слабого ребенка, был способен на любую физически затратную
работу, в то время как не выросшие еще дети, лишенные
родительского попечения, как, впрочем, и взрослые немощные
люди, по большей части просили милостыню, что согласуется с
русским диалектным сирота — живущий подаянием, милостыней,
нищий.

Более того, древнерусская община, к которой принадлежал
лишенный родителей ребенок, могла, ведь, взять над ним шефство.
В античных государствах существовали и специальные приюты для
обездоленных людей. Хотя, конечно, бывало всякое,- в том числе
отмечаются и многочисленные случаи гибели малышей по
недосмотру или от рук своих родителей, которым лишний рот был в
тягость и которым просто некогда было смотреть за маленькими
детьми.
Однако в случае длительных неурожаев, чтобы спасти себя и детей,
уменьшив количество едоков, родители могли выбирать наиболее

смышленых и красивых из них и отправлять с проезжавшими мимо
купцами в благополучные страны, где они и продавались в счет
затрат на их дорожное содержание в услужение иностранным
покупателям. Эта традиция сохранялась до конца 19 века, когда из
Олонецкой губернии якобы для обучения какой-нибудь профессии
отвозились подводы с живым товаром в Петербург. Все лучше, чем
умереть с голоду. Но, опять же, эти дети не пахали, не сеяли, а
прислуживали при доме или в поздние времена работали на
мануфактуре. Поэтому слово «работа» со словом «ребенок» имеет
опосредованную связь, хотя слово «ребенок», наверняка, связано с
санскр. arbha — маленький, слабый, ребенок и с латинск. orbus —
«лишенный чего-либо». Например, до своего взросления и
вступления в брак каждый из них был лишен права голоса и лично
ему принадлежащих вещей и жизненного пространства. Но самое
главное, чего был лишен каждый взрослеющий ребенок, это
наличие «второй половинки», то есть супруги или супруга, что
позволяло бы ему (и в какой-то мере ей) чувствовать себя
полноценным членом общества.
Конечно, слабосильные по возрасту дети могли в древности
выполнять какую-то определенную работу, но весьма
незначительную. Их начали усиленно эксплуатировать лишь с
резким всплеском промышленного развития в конце
«просвещенного» 19 века, когда требовалась не грубая физическая
сила, а, допустим, незначительные размеры, что позволяло
промышленникам устанавливать станки почти вплотную друг к
другу. Юркие и маленькие детишки сновали между этими станками
там, где взрослый увалень определенно бы застрял. И при этом
получали заработную плату значительно меньшую чем взрослые.
Можно привести и еще одну работу, где использование
низкорослых и худых в те времена детей