Надежда дракона [Миранда Мартин] (fb2) читать онлайн

Город окружают песчаные дюны, отливающие красными, белыми и коричневыми оттенками. Я веду нас вокруг купола. Мы вышли с северной стороны. Оазис, к которому я хочу привести нас, находится к юго-западу от города. Разбившийся корабль людей также находится в этом направлении, и хотя я знаю, что там были пираты, Шидан и Амара столкнулись с ними ранее, но, я надеюсь, они сейчас избегают это место. Сверре заметил их к северо-западу от города, где мы их не достанем. Это предположение и шанс, но без дополнительной информации нет другого пути.

— Господи, как хреново, — говорит Лана. Мы идём уже два часа и продвигаемся медленнее, чем я планировал. — Мне нужны крылья, как у тебя.

— Это помогло бы, — говорю я, складывая крылья.

— Угу, ладно, должен же быть способ получше этого, — говорит она, пробиваясь вверх по дюне, по которой мы взбираемся.

Я протягиваю руку, чтобы помочь ей. Она смотрит на руку, хмурится, затем качает головой.

— Всё нормально, — говорю я.

— Нет, это не так, — возражает она. — Если я буду охотиться одна, я не могу зависеть ни от тебя, ни от любого другого змая.

— Ты будешь не одна, — замечаю.

— Ты понимаешь, о чём я! — рявкает она.

Бусинки влаги стекают по её покрасневшему лицу. Стиснув зубы, она вытаскивает левую ногу из рыхлого песка, в который она увязла, и ставит её обратно, но это не имеет значения. Её нога погружается до середины икры. Она повторяет те же шаги с другой ногой, но я вижу, что это усилие её утомляет. Несмотря на мой больший размер, мои крылья и хвост облегчают передвижение по рыхлому песку. Мои крылья облегчают мой вес, мой хвост ведёт меня, и я могу двигаться по поверхности песка, прилагая минимум усилий. Крылья змаев не позволяют нам летать, но они идеально подходят для путешествий по Тайссу.

— Мне нужен перерыв, — говорит она, когда мы достигаем вершины дюны.

Она вытаскивает бутылку с водой, делает большой глоток, затем роется в рюкзаке, пока не находит эпис. Оторвав небольшой кусочек растения, она жует его, глядя на пустыню, глубоко задумавшись. Ослепительные лучи света танцуют на катящихся дюнах, пока солнце продолжает своё движение по небу. Оно красивое, но с Ланой не сравнится. Рубашка на пуговицах, которую она носит, туго облегает её грудь. Мне нравятся линии её фигуры. Изгиб её бока, когда он расширяется к её бедрам, как он изгибается обратно вниз к её идеальным ступням.

Всё в ней потрясающее. Моё сердце пропускает каждый второй удар, пока я теряюсь в мечтах о том, чтобы снова быть с ней, но не в её чуждом плане о «сексе на одну ночь». Я хочу её полностью. Навсегда. Судьба змаев. Я знаю, что она та самая. Мы предназначены друг для друга. Я в этом так же уверен, как и в том, что солнце восходит по утрам. Без. Вариантов.

Она заканчивает жевать эпис, затем делает ещё один глоток воды. Вытирая влагу со лба, она поворачивается, поднимает свой рюкзак и кладёт его себе на плечо, затем хватает свой посох. Повернувшись, она выгибает бровь. Слова излишни, продолжаем поход.

Я много раз предлагал ей свою помощь. Чем ближе вечер, тем чаще она принимает моё предложение. Она всё сильнее устаёт. Я восхищаюсь её настойчивостью. Солнце уже низко над горизонтом, когда я вижу вдалеке очертания оазиса. Массивные деревья баоба тянутся высоко к горизонту, призывая нас двигаться вперед. Оазис — опасное место, но в то же время жизненно важное для любого охотника. Это источник воды, и он призывает к себе большую часть дикой природы Тайсса.

— Ты видишь его? — спрашиваю я, когда мы приостанавливаемся.

— А? — Лана задыхается, она наклонилась и положила руки на колени.

— Оазис, — говорю я, указывая вдаль.

Она выпрямляется и прикрывает глаза руками. Её брови сосредоточенно хмурятся, создавая очаровательную морщинку между бровями. Она опускает руки в стороны, качая головой.

— Нет, — говорит она, хмурясь. — Возможно. На горизонте есть тень, но это всё, что я вижу.

— Вот именно, — уверяю я её. — Мы уже недалеко, может быть, час пути.

— Когда мы туда доберёмся, будет уже темно, — говорит она, снова вытирая влагу с лица.

— Да, — соглашаюсь с ней.

Она вздыхает, перекладывая рюкзак на спину.

— Хорошо, давай сделаем это.

Она пошла, и тогда я чувствую это.

— Остановись! — шиплю я низким голосом.

Она оборачивается, вскидывая руки в воздух.

— Остановится? Зачем? — говорит она слишком громко.

Земля гудит под нами. В нескольких сотнях ярдов позади неё песок колеблется, вибрируя, полоса трясущегося песка поворачивает к ней. Мой желудок сжимается. Лана качает головой и снова поворачивается, чтобы идти дальше.

— Нет, — шиплю я, потянувшись к ней.

— Да что? — кричит она.

Бурчание песка усиливается, мои кости содрогаются. Линия зыбучих песков идёт прямо на неё. Наблюдая, как её глаза расширяются, она смотрит вниз, и её челюсть отвисает. Она посмотрела на меня, встречается со мной взглядом, затем её подбрасывает в воздух, когда земля под ней взрывается вверх и вниз.

Глава 6

Лана

Я лечу. Понятия не имею, что, чёрт возьми, происходит, но я взлетела. Чувствую, словно в момент взлёта, оставила свои внутренности на земле. Астарот говорил мне остановиться и замереть. Меня это чертовски выбесило, потому что мне жарко и я устала. Я хотела поскорее добраться до места, чтобы я могла уже лечь.

А тут это.

Что-то кричит, визг разрывает мои уши. Я кружусь кувырком, пока не вижу землю с высоты полёта. Всё замирает, когда я смотрю вниз. Будет больно.

Мой разум перебирает варианты. Как я могу спастись? Хоть какой-то вариант, где мне не будет больно? Сотня, а затем тысяча идей мелькают в сознании и улетают, как невозможные. Становится понятно — я в заднице.

Я делаю глубокий вдох, подтягиваю ноги к груди, запрокидываю голову, и время ускоряется.

Я сильно ударяюсь о землю, удар выбивает весь воздух из лёгких. Я не могу дышать. Вдох ничего не даёт. Мои легкие кричат от боли, не в силах вернуть необходимый им кислород.

Что-то щёлкает в моей спине. Боль пронзает всё моё тело белой вспышкой, подавляя отчаянную потребность дышать.

Каким-то образом я чувствую себя отделённой от своего тела. Я знаю, что мне конец, но на меня накатывает безэмоциональное спокойное чувство, будто это происходит с кем-то другим, а не со мной. Смотрю фильм, но не чувствую совсем. Странно. Песок, небо, песок, небо, мир вертится, как и её тело. Жизнь текла неплохо, так что, чёрт возьми, случилось?

Я врезаюсь в выступающий из песка валун. Это чертовски больно, но также возвращает к жизни мои лёгкие. Вливается воздух, облегчая жжение. Я полагаю, компромисс, ослепляющая боль от удара уменьшилась из-за благодарности за новый вдох.

Мне больно, но не сильно. Я не думаю, что что-то сломалось, хотя у меня будут адские синяки по всему телу. Ладно, дальше. Как охотник, это жизнь, которую я выбрала сама. Что бы сделал Астарот? Вставай на ноги, женщина!

Хорошая идея. Мои руки погружаются в песок, пока я поднимаюсь на колени.

У меня сердце замирает, когда я увидела, что это такое: землия. Одно из самых опасных существ на планете, наполненной растениями и животными, которые пытаются вас убить. Землия делает Тайсс особенным, или делала это до великой войны, которая её опустошила и превратила в пустыню.

Землия возвышается над землей на пятнадцать футов, раскачивая своё длинное червеобразное тело взад-вперед и визжа. Толстая защитная чешуя покрывает её тело. Землии охотятся с помощью локации на звуки и вибрации, путешествуя под землей, как дождевой червь, оставляя за собой массивные туннели, рассекая планету в постоянном движении. Где они путешествуют, там и растет эпис. Выделения, которые они оставляют, необходимы для его роста.

Астарот приседает в нескольких футах от него на дюне. Он оглядывается и качает головой. Я перестаю двигаться. Теперь я понимаю. Дура, дура, ну что за дура! Я должна была послушаться его. Землия качается над своей норой в земле. Безглазая голова, которая представляет собой рот, полный многочисленных рядов острых как бритва зубов, направленных в мою сторону.

Я перестаю дышать, как от страха, так и от желания не шуметь. Мышцы на моих руках дрожат. Слеза скатывается по моей щеке, когда она смотрит на меня, затем снова поднимается в воздух и разворачивается. Медленно она опускается под землю, пока не исчезает, оставляя на месте только тёмную дыру. Из-под земли доносится глухой грохот, когда она уползает глубже.

Я всё ещё слишком напугана, чтобы дышать. Я не двигаюсь, Астарот тоже не двигается. Мы замерли на месте, глядя друг на друга в ожидании. Я не знаю, как долго мы так простояли, прежде чем, наконец, он решился встать. Его крылья расправляются, и он прыгает в воздух, скользя и приземляясь прямо передо мной. Он хватает меня с земли и заключает в свои массивные, сильные руки.

Я задыхаюсь, вздрагиваю, затем слёзы, которые я сдерживала, настигают меня. Облегчение открывает шлюзы едва сдерживаемых эмоций. Он крепко сжимает меня, а я плачу на его плече, обвивая его руками. Крепко обнимая меня, он не говорит ни слова; он и не должен. В его руках я в безопасности. Я никогда не была так благодарна кому-то ещё кроме своей приёмной матери.

— Прости, — говорю я дрожащим голосом.

— Всё в порядке, — говорит он, его голос полон уверенности, без намека на обвинение.

— Я должна была послушать…

Он хватает меня за плечи и отодвигает, пока не встречается со мной взглядом, прерывая меня.

— Нет, — говорит он. — Не делай этого. Это не путь охотника. Сожаление не принесет тебе ничего, кроме остановки в обучении. Чему мы можем научиться из этого?

Делая долгий прерывистый вдох, я очищаю свои мысли. Чему я могу научиться?

— Нужно слушаться тебя, — говорю я.

— Ещё, — настаивает он. — А если меня нет рядом?

Странная пустота наполняет меня, когда я рассматриваю эту идею. Астарота не будет? Странно, это же была моя идея, я подала эту идею Розалинде, но я об этом не подумала. Это была просто идея, которая имела смысл, не задумываясь о её воплощении в жизнь. Мне не нравится мысль, что его не будет рядом. Тем не менее, он прав. Я здесь, чтобы учиться, я должна открыть свой разум, найти урок, который он пытается преподать.

Я снова прокручиваю инцидент. Старайся обращать внимание на каждую деталь. Найди то, чего я не замечала, когда это происходило. Там! Вибрация. Я это почувствовала, но не обратила на это внимания. Она была легкой, неуловимой, но она была.

— Вибрация, — говорю я с благоговением, перед своим открытием.

— Да! — говорит он, зашипев от волнения.

Гордость переполняет моё сердце. Его улыбка подобна лучу блаженства. Я никогда не чувствовала себя более живой.

— Я чувствовала её, но не обращала внимания, это был признак того, что землия была поблизости.

— Отлично, Лана. Ты всегда должна чувствовать и принимать, что твои чувства говорят тебе. Это сохранит тебе жизнь, если ты научишься доверять им и отточишь этим свои инстинкты.

Моя рука на его щеке. Острые края его чешуи дразнят кончики моих пальцев, когда я двигаю рукой вперёд. Под моим прикосновением чешуйки окрашиваются в зеленоватый цвет по краям. Поднявшись на цыпочки, мои губы находят его, и мы целуемся. Его член напрягается, впиваясь в мой живот, но здесь я этого не сделаю. Я просто приняла наше положение дел. Вот и всё. Он мой наставник, будет ошибкой путать наши отношения. Он не может быть моим учителем и моим любовником одновременно. Как любовник, он хотел бы защитить меня, спрятать меня, как другие змаи обращаются со своими парами. Я хочу большего, мне нужно больше, чем это. Я нашла своё место в этом мире. Место, которому я принадлежу, ничто не может помешать этому.

Наши губы чмокают, когда мы расстаемся. Огни танцуют в его глазах. Момент тянется между нами, и часть меня знает. Я хочу ещё, он хочет ещё, но нет. Не сейчас и не так. Будь проще. Я должна найти баланс. Убрав руку с его лица, я оглядываюсь и замечаю свой рюкзак, куда он улетел. Извлекая его, я замечаю свой посох и забираю его. Я чувствую взгляд Астарота, когда собираю свои вещи. Он не говорит ни слова, но я и так всё знаю.

— Пойдем? — спрашиваю я, улыбаясь, преодолевая неловкость невысказанных слов.

— Да, — говорит он, хватая свой рюкзак, и мы продолжаем наш путь.

Прошло совсем немного времени, прежде чем я сама смогла увидеть очертания оазиса. Хотела бы я иметь его зрение, но мой взгляд не такой острый. Пара красных солнц опустились за горизонт. Тени растягиваются до тех пор, пока исчезают последние лучи света. Воздух охлаждается, ну охлаждается в понятии Тайсса, что все же на несколько градусов выше того, что моё тело вынесло бы без воздействия эписа. Когда деревья оазиса находятся в паре сотен ярдов, Астарот останавливается. Присев, он предлагает мне сделать то же самое.

— Оазис очень опасен, — говорит он. — Он обычно кишит жизнью. Здесь есть вода, пища и убежище. А также хищники многих видов. Некоторые из них живут там, некоторые приходят к воде… Не заходи, не осмотревшись, и всегда будь начеку.

— Хорошо, — говорю я, понимающе кивая

— Хорошо, — улыбается он. — Найдём ночлег.

Когда мы приближаемся, деревья возвышаются над нами, отбрасывая ещё более длинные тени. Звёзды сияют, вместе с луной, они отбрасывают серебристое сияние на оазис и подчеркивает границы деревьев, придавая им устрашающий вид. Я приближаюсь к Астароту ещё до того, как осознаю, что сделала это.

Мы останавливаемся сразу за линией деревьев. Деревья баоба имеют массивные выпуклые стволы, которые возвышаются на двадцать-тридцать футов, а затем разветвляются широкими листьями. Гладкая кора покрывает основание дерева, и удивительно видеть здесь, на Тайссе, что-то похожее на траву, растущее вокруг них. Ладно, трава, если бы она была кислотного желтого цвета.

Астарот подходит к дереву, осматривает его. Я остаюсь слева от него и на шаг позади, наблюдая за его действиями, но ещё не понимая. Главное я усвоила, что сначала лучше молчать. Он объяснит, когда будет готов. Он проводит руками вверх и вниз по дереву, пока мы двигаемся вокруг него, затем он проверяет следующее дерево таким же образом, прежде чем удовлетворенно кивает.

— Маджмум строят свои дома на верхушках деревьев, — объясняет он.

— Что за маджмун? — спрашиваю.

— Сумчатые животные, приматы, — объясняет он. — Очень опасны, особенно в группе, в которой они почти всегда и находятся.

— А, — говорю я. — Как мне их избежать?

— Ищи следы когтей на деревьях, — говорит он, проводя рукой по ближайшему к нам дереву.

— Поняла, следов когтей нет.

— Нам нужно укрытие, — говорит он, наклоняясь и поднимая длинную ветку, которая, должно быть, упала с высокого дерева. — Собери такие, но не уходи от меня далеко.

Собирать палочки не гламурно, но я здесь не ради гламура. Это моё призвание, и даже к этой простой, бессмысленной задаче я отношусь серьезно. Каждую, что я собираю, я сравниваю с той, что он мне показал. Астарот хватает меня за запястье, когда я тянусь за палкой, удивляя меня.

— Чт… — он перебивает меня, приложив палец к губам, глядя в землю.

Что-то сползает с ветки, которую я собиралась схватить.

— Осторожно, — говорит он, отпуская моё запястье.

Чёрт, я думала, что я уже осторожничаю. Кивнув, я понимающе пинаю ветку ботинком, прежде чем добавить её к растущей куче в другой руке. Складываем палочки вместе, Астарот приступает к работе. Он показывает мне, как вбивать более длинные палки в землю, наклоняя их друг к другу, создавая каркас. Затем собираем огромные листья, упавшие с баобы, и переплетаем их через каркас. Вскоре мы оказываемся перед небольшим убежищем.

— Вау, — говорю я, впечатленная.

— Оно защитит тебя от непогоды, а большое количество листьев скроют запах. Сисмис и другие существа охотятся по запаху, так что оно защищает и от этого.

Мне трудно держать глаза открытыми, так я устала. Волнение и адреналин — единственное, что меня поддерживает. Мы с Астаротом стоим достаточно близко, чтобы соприкоснуться, глядя на убежище, которое мы построили вместе. Его бедро касается моего, и ни с того ни с сего я возбуждаюсь. Подавляющее, всепоглощающее, мне он нужен. Забылась усталость, я прижимаюсь к нему, приподнимаясь на цыпочки.

Когда наши губы смыкаются, моя большая грудь сильно прижимается к нему. Мои соски реагируют на давление почти болезненно. Его губы прижимаются к моим, и я ввожу свой язык в его рот. Я не хочу нежности, я хочу, чтобы он взял меня. Его руки пробегают по моей заднице, мягко сжимая, но я хочу, чтобы он доминировал надо мной, держал меня и жестко трахал.

Схватив его твёрдый член, который давит мне на живот, я крепко сжимаю его и глажу. Он стонет в мои губы, поэтому я глажу быстрее. Его член набухает, дёргаясь в моей руке. Я не ослабляю своего давления, он сможет удовлетворить моё желание, я хочу, чтобы он потерял контроль. Прервав поцелуй и удерживая его член, я использую другую руку, чтобы расстегнуть застежку его брюк. Я отпускаю их достаточно, чтобы штаны упали и его великолепный массивный член освободился.

Я беру его обеими руками и поглаживаю, сосредоточившись на мягкой, незащищенной вершине. Опустившись на колени, дразню головку его члена своим языком. Расстёгиваю рубашку, чтобы освободить грудь, ублажая его член. Его руки запутались в моих волосах, дёргая их, заставляя меня стонать.

— Да! — я поощряю его.

Это то что мне нужно. Я беру в рот ещё больше. Лаская его языком, поглаживая ствол, свободная рука дразнит соски, двигаясь вперед-назад. Мои трусики промокли, соски твёрдые, которые я щипаю и оттягиваю, когда вставляю и вынимаю его член из своего рта.

— Лана, — шипит он моё имя, и это сводит меня с ума.

Моя рука скользит по моему животу в штаны, чувствуя мою влажность. Его член набухает, прыгая у меня во рту, его хватка в моих волосах крепчает, и он тянет меня вперёд. Огонь, горящий в моем сердце, разгорается сильнее. Скользя пальцем по моим мягким складочкам, проникая в них, пока я не касаюсь своего клитора. Удовольствие пронзает моё тело, ослепляя.

Он толкает меня на свой член, крепко сжимая мои волосы. На грани боли и это именно то, чего я хочу и мне это нужно. Я беру его член всё глубже с каждым толчком, пока он не упирается мне в горло. Работая пальцами со своим клитором, удовольствие нарастает по мере того, как я беру его глубже.

— Трахни меня, — говорю я, отстраняясь от его члена.

Он не колеблется. Подхватив меня на руки, он держит меня так, словно я ничего не вешу, а затем насаживает меня на свой массивный ребристый член. Он легко проникает в мою влагу, намного легче, чем раньше. Я готова к нему. Он полностью наполняет меня, доводя моё тело до предела, а затем и дальше. Я откидываю голову назад, крича от удовольствия, когда он заполняет меня всю.

Он не останавливается, этого недостаточно. Закинув мои руки к себе на плечи, чтобы я держалась, он хватает меня за задницу, а затем подбрасывает меня вверх и вниз. Я скачу на его члене. Каждый толчок до самого конца, пока твердый гребень его таза не начинает тереться о мой клитор, вызывая новые волны непреодолимого удовольствия, прожигающего меня.

Он тянет меня вверх, пока только кончик его члена не остаётся внутри меня. Гравитация тянет меня вниз, а потом я сама поднимаюсь. Он поднимает одну руку, вплетая её в мои волосы. Он откидывает мою голову назад и облизывает мою шею до челюсти, а затем вниз.

— Да! — я кричу. — Трахни меня, Астарот.

Я собираюсь взорваться. Нет никакого способа вынести столько удовольствия. Белая молния пробегает сквозь меня, прожигая новые пути, обучая моё тело новому наслаждению. — Да, да, да, — задыхаюсь я.

— Лана! — восклицает он, загоняя член глубоко внутрь.

Он откидывает голову назад, бессловесное шипение продолжается и продолжается. Добавляю к этому мой стон, я полностью захвачена своим оргазмом. Он выходит из меня. Вздрагиваю, мышцы сжимаются и разжимаются, пока всё медленно не проходит, и я снова принимаю его.

Тяжело дыша, никто из нас не двигается. Я кладу голову ему на плечо, пытаясь отдышаться, пока жду, когда моё сердцебиение замедлится и вернётся к норме. Его член смягчается внутри меня, всё ещё массивный, больше любого человеческого члена.

Целуя его шею, я пробираюсь к его уху и кусаю. По его телу пробегает дрожь, и он смеётся, отодвигаясь. Он чувствителен после того, как кончает, отмечаю я с улыбкой. Я целую его челюсть, нахожу его губы. Дарю нежные, мягкие поцелуи, пока мои ноги обвивали его талию, и наши тела слились воедино.

Что-то притягивает моё внимание. Хватка Астарота на моей талии крепчает, и он отстраняется от моего поцелуя.

— Что такое? — спрашиваю я.

Он качает головой и издаёт шипящий звук. Звук. Что-то не так, не могу понять. Это не обычная тишина пустыни. Звук мотора!

— Что? — шепчу я.

Астарот поднимает меня с себя и ставит на ноги, подтягивая штаны и хватаясь за лохабер. Он прикладывает палец к губам, когда звук становится громче. Это какая-то машина, и она приближается.

— Пираты, — шепчу я, мой желудок сжимается, когда ледяная хватка страха сжимает моё сердце.

Глава 7

Астарот

Крепче сжимая локхабер, я киваю. Это скорее всего заузлы. Без вариантов. Вой странной машины становится громче. Здесь негде спрятаться, и я знаю, что заузлы работают группами. Мы не можем сражаться с ними, они превзойдут нас численностью, даже если бы Лана была более способным бойцом.

— Что нам делать? — шепчет она.

Мой биджас активируется; первобытный инстинкт, который сводит всё к чёрному и белому. Выживание — это суть биджаса. Желание защитить её, мою пару, моё сокровище, непреодолимо. Он призывает к уничтожению. Принять любую угрозу лицом к лицу.

Нет. Я должен быть умнее этого. Я не могу справиться с целым патрулем заузлов в одиночку. Шидан пробовал, но это не сыграло в его пользу. Если они идут в оазис, то нас здесь быть не должно. Даже если они не сюда направлялись, оазис — выделяется. Он привлекает внимание, и они увидят нас.

— Следуй за мной, — шепчу, я знаю, что они нас не услышат, но это не имеет значения.

Взяв её за руку, я спешу вдоль края оазиса, чтобы увидеть, смогу ли я обнаружить источник звука. Открыв обе линзы, чтобы видеть больше тусклого света, я вижу облако пыли вдалеке. У нас есть время, хорошо.

Прямо на севере — скальный выступ. Если нам придется драться, у меня будет возвышенность, но я надеюсь найти там место, где можно спрятаться. Если бы я был один, то мог бы спрятаться в песок, но у Ланы нет такой возможности. Я не знаю, сможет ли она выжить, спрятавшись под поверхностью Тайсса и безопасно ли это для неё.

Оглянувшись назад, замечаю, что она не успела застегнуть рубашку. Её красивые холмики подпрыгивают в мягком лунном свете, и мой второй член оживает. Серебристый свет очерчивает тёмные центры её грудей, они подпрыгивают, когда мы двигаемся, отвлекая и возбуждая меня. Она видит, куда я смотрю, смотрит вниз, затем усмехается.

— Сейчас? — спрашивает она, качая головой, но улыбаясь.

— Ты прекрасна, — говорю я, пожимая плечами.

— Спасибо, — говорит она, но её лицо меняет цвет, когда она отводит взгляд.

Я хочу выяснить, что я сказал не так, но у нас нет времени. Мы должны добраться до безопасного места. Когда мы покидаем укрытие оазиса, я передвигаюсь полуприсев, кидаю быстрый взгляд и вижу, что Лана следует моему примеру.

Я не хочу создавать силуэты тьмы в пустоте. Звук двигателя становится громче, поскольку они приближаются к нам намного быстрее, чем мы можем двигаться. Это низкий гул, эхом разносящийся по всей округе, от которого у меня чешутся чешуйки.

Вокруг нас поднимаются первые скальные выступы. Проскользнув между двумя большими, я тяну Лану за собой и останавливаюсь, чтобы заметить первым наших возможных преследователей. Лана приседает за камнем, пока я осматриваю его сбоку. Звук стал громче, и теперь он достаточно близко, теперь я вижу саму машину, а не только облако пыли, которое следует за ней.

Это металлическая серая коробка, которая выглядит так, будто парит прямо над землей. Пыль летит снизу и сзади. Она поворачивается к нам. Стиснув зубы, я ослабляю локхабер, поворачиваюсь и оглядываюсь назад. Скалы вздымаются, тянутся к небу. Сторона гладкая, истёртая ветрами песков. Не за что ухватиться.

Утёс слишком высок для Ланы. Там выше есть выступы, которые могли бы обеспечить защиту и скрыть её из виду. Я хватаю её без слов. Она взвизгивает от неожиданности, когда я поднимаю её над головой, но она проницательна. Она хватается за край и карабкается. Как я и думал, когда она там, я не могу увидеть её отсюда. Её голова появляется над краем, и она вопросительно смотрит на меня. Она протягивает руку, но я качаю головой.

— Поднимайся сюда, — шепчет она.

— Прячься, я буду в порядке, — говорю я. — Несмотря ни на что, прячься и не вылезай.

— Нет, чёрт тебя возьми, Астарот.

Покачав головой, я поворачиваюсь к ней спиной и приседаю за скалой, мой локхабер наготове. Наклонившись, я слежу, как машина приближается. Моё сердцебиение замедляется, когда меня охватывает холодное спокойствие. Биджас пришел, как старый знакомый. Все сложности отпадают, когда он берёт меня под контроль. В «убей или будь убитым» есть прекрасная простота. Я выживу, я охотник, и я не проиграю.

Гладкий стержень моего лохабера холоден, когда я поправляю хват. Как бы быстро ни приближалась коробка, я вижу, как она стала двигаться медленнее. Моё сердце бьется медленно, ровно, и моё дыхание вторит ему в такт. Мой разум ясен и готов.

Разведка и подготовка.

Коробка-машина меняет направление. Прочь от меня. Это моя территория, никого не пущу. Уходи или я уничтожу тебя. Он смещается дальше. Я остаюсь на корточках и жду, пока не остаётся в поле зрения только его след от пыли. Поднявшись, прислушиваюсь, вдалеке завизжала охотящаяся сисмида.

— Астарот, — говорит Лана, её голос тих.

Повернувшись, я смотрю на своё сокровище. Она моя, она пульсирует в глубине моего существа. Моя. Её глаза расширяются, рот сжимается в жесткую линию. Что-то не так. Щекотка на краю сознания. Что-то… что это? Туман биджаса отступает. Тряхнув головой, чтобы прояснить её, я снова смотрю на неё.

— Ты в порядке? — спрашивает она у меня.

Я не отвечаю до тех пор, пока биджас не отступит настолько, что я снова начал чувствовать контроль над сознанием.

— Да, — говорю я, поднимая руки, чтобы опустить её на землю.

Она скользит по краю выступа в мои руки. Опуская её вниз, её руки пробегают по моей груди. Желание пробуждается, но уже поздно и нам нужно спать. Сисмиды охотятся, и сегодня я не хочу больше драться. Нет причин подвергать её новому риску. Она смотрит мне в глаза, словно пытаясь что-то найти.

— Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — повторяет она.

— Да, — говорю я, беру её за руку и направляю к нашему убежищу.

— Ты выглядел… иначе, на мгновение.

Часть меня не хочет на это реагировать. Раньше я ничего от неё не скрывал, но это тяжело. Мы идём в тишине, пока я борюсь с тем, что сказать. Шагнуть под покров оазиса — настоящие облегчение. Убежище, которое мы построили, недалеко. Оказавшись там, я останавливаюсь и позволяю ей сначала залезть внутрь, а потом присоединяюсь к ней. Нам приходится пролезать ползком внутрь, так как он построен низко и в нём достаточно места только для двоих.

Лежим в обнимку с Ланой, моя рука лежит на её бедре, легкий запах её волос ударяет мне в ноздри, я противостою тому, что произошло, и отдавать контроль над биджасом — это рискованно. Хоть это и не застало меня врасплох и не ошеломило, я сам вернулся в первобытное состояние, чтобы защитить её. Я бы сделал это снова, у меня нет никаких сомнений.

Я просыпаюсь, когда она шевелится, настороженная и готовая встать в одно мгновение. Мои чувства напрягаются в поисках любого намёка на опасность, в поисках любой угрозы. Она потягивается, затем громко зевает. Убедившись, что нам ничего не угрожает, я выскальзываю из импровизированного убежища и встаю, прежде чем размять собственные мышцы.

Лана вылезает и тянется к небу. Восходящие лучи солнц очерчивают изгибы её тела, украшая её ореолом огненного света. Она вращает бёдрами, вытягивая спину, но мягкие холмики её груди выдвигаются вперед так смело, что мне трудно сосредоточиться на чём-то другом. Её бедра вращаются, приближаясь ко мне и удаляясь, мой член запульсировал, твёрдый и готовый.

— Доброе утро, — говорит Лана, прикрывая ртом очередной зевок.

«Черт возьми, он опять встал».

Я отворачиваюсь от неё и смотрю на оазис. Если я буду смотреть на неё дольше, мы ничего не сделаем сегодня. Тем не менее, я нахожу время, чтобы проветрить голову и сосредоточиться. Мы здесь, чтобы я мог научить её, так с чего начать? Лечебная мазь — это основной жизненно важный инструмент для выживания. Я научу этому в первую очередь.

— Ты голодна? — спрашиваю я, снова поворачиваясь к ней, когда моя голова прояснилась.

— Голодна, — говорит она.

Она поворачивается и наклоняется, потянувшись за своим рюкзаком в убежище. Её красивая пышная попка смотрит на меня, и все усилия очистить мысли улетучиваются перед образом её обнаженного тела передо мной, стоящего на четвереньках. Я закрываю глаза и дышу, слушая, как бьётся мое сердце. «Медленно, спокойно, сосредоточься».

— Ты в порядке? — спрашивает.

— Да, — отвечаю я, но не открываю глаз, пока не буду уверен, что контролирую ситуацию.

Мы сидим рядом с нашим убежищем и расправляемся с кусочками гастера и запиваем их водой. Как только мы утолили голод, она убирает еду в наши рюкзаки.

— Ну и что дальше? — спрашивает она, дрожа от ощутимого воодушевления.

— Есть одна целебная мазь, я хочу научить тебя её делать, — говорю я. — Она хорошо справляется с порезами, синяками и разрывами мышц.

— О, да, Калиста упоминала об этом раньше, — отвечает она. — Отлично! Что делать?

Поднявшись на ноги, я протягиваю ей руку и помогаю ей.

— Сначала мы убьём растение.

— Звучит не слишком сложно, — говорит она, хмурясь. Я улыбаюсь и качаю головой. — Или я могу недооценивать ситуацию.

— Мудро никогда не недооценивать соперника, это один из главных уроков, которые я тебе преподал.

— Хорошо, — говорит она, хмурясь и размышляя.

— Сюда, — говорю я, указывая вглубь оазиса.

— Понести наши рюкзаки?

— Нет, пусть пока здесь полежат, — говорю я. — Если бы рядом был маджмун, мы бы их уже заметили. Никакие другие животные не будут копаться в них.

— Вау, хорошо, — говорит она.

Она берёт свой посох, и мы идём бок о бок, пробираясь между огромными стволами деревьев. Оазис — остров звуков. Листья шелестят высоко над головой на ветру, которого мы не чувствуем. Щёлкают кусты, когда маленькие существа убегают от нас. Лана двигается с привычной тишиной. Гордость разрастается до тех пор, пока мне не кажется, что я сияю вместе с ней.

Она сообразительна, быстро учится и ко всему прислушивается. Она двигается так, как я научил её недавно, ставя носок вперед, а затем опуская вес после проверки места под каждым шагом. Когда я впервые показал ей это, она двигалась медленно и неуклюже, но теперь она двигается быстро и естественно, как будто всегда ходила так.

Что-то заставляет мои чешуйки покалывать, поэтому я поднимаю кулак. Она останавливается по моему сигналу, приводя свой посох в положение готовности. Я не знаю, что я ищу, но я знаю, что что-то есть. Долгие годы выживания отточили мои инстинкты. Я доверяю им, и это ни раз спасало мне жизнь.

Ещё один звук, едва уловимый, что-то скользит по жёлтой траве и подлеску из опавших листьев и мусора. Присев, я медленно оглядываюсь, пока не замечаю лёгкое движение большого опавшего листа. Подняв палец, я обвожу его в воздухе, убедившись, что Лана обратила внимание, а затем указываю. Она приседает и её глаза ищут, куда я указываю. Её глаза расширяются, рот открывается в большую О, и она смотрит на меня, не говоря ни слова. Я киваю, ничего не говоря, пока движение не прекращается. Поднявшись, я улыбаюсь.

— Это была змея, смертельно ядовитая змея.

— О, а как ты узнал, что она там? — спрашивает она.

— Скользящий звук, — отвечаю я. — Доверяй своим ушам и своим инстинктам.

— Поняла, — говорит она.

Двигаемся дальше, вскоре мы приближаемся к сердцу оазиса, и я вижу свою цель. Цветис, он растёт близко к основанию дерева баоба, чтобы они могли привлечь и поймать мелкую дичь. Цветис большой, с яркой оранжево-желтой серединой с оттенками красного по краям, а его тёмный центр похож на огромный глаз. Их трудно разглядеть с нашей позиции, но чисто-белые, почти прозрачные, листья растут вокруг красочного центра. В этих ветвях содержится паралитик, который парализует на месте. Зеленые и коричневые листья широкие и толстые, и лозы между ними, которые растут из сердцевины. Когда я делаю шаг ближе, листья дрожат, он знает о нас.

— Это цветис, — говорю я, указывая.

— Какой красивый, — говорит она.

— Да, и смертельно опасный, — соглашаюсь я, затем объясняю план. — Следи за моими сигналами, нам нужны его листья.

Я жестом показываю ей отойти к дальней стороне от цветиса. Когда она понимающе кивает, мы расходимся и двигаемся друг напротив друга. Я вращаю локхабером, ставя лезвие над головой, готовый ударить вниз. Я показываю жест о готовности, и она приближается со своим посохом наизготовку.

Лианы смещаются по мере её приближения, но она готова. Размахивая своим посохом, она блокирует лианы, которые тянутся к её ногам. Они обвивают её посох. Цветис не умён, он принял посох за добычу. Я подхожу ближе, пока его внимание приковано к её посоху. Я должен добраться до центра, чтобы убить его, не запутавшись в его лозах и не прикоснувшись к ядовитым щупальцам.

— Аа! — Лана кричит.

Цветис дёргает её вперед. Она не отпустила посох вовремя. В замедленной съемке я вижу, как она, спотыкаясь, падает вперёд, её тащит вслед за посохом, она изо всех сил пытается удержаться на ногах.

— Лана! — кричу я, вбегая.

Лозы цветиса оживают и сворачиваются вокруг меня, бешено качаясь, рассекая воздух. Я отсекаю их лезвием своего локхабера, расчищая себе путь вперёд.

— Помоги! — восклицает она.

— Отпусти его!

— Я не могу! — говорит она, и тут я вижу, что лианы сцепили её руки с посохом.

Растение дрожит, трясётся всем телом. Лозы стреляют в меня, пытаясь обвить мои ноги. Приходится останавливаться и отбиваться от них, теряя драгоценные секунды. Лану парализует и тащат в ожидающий рот цветка. Она кричит, в её голосе ужас. Моё сердце колотится в груди, сильно и громко, мои мышцы пульсируют, когда адреналин проходит сквозь меня. Биджас набухает, пробиваясь и соперничая за контроль.

Перерезав лианы, я делаю шаг вперед, но моя нога наступает на один из больших листьев цветка. Он вырывается из-под меня, и я теряю равновесие. Я подлетаю вверх и падаю вниз, приземляясь тяжело на спину. Воздух выбивается из меня, когда я снова слышу крик Ланы.

Глава 8

Лана

«Чёрт возьми, только не опять!» — сокрушаюсь я.

Он двигался быстрее, чем я ожидала. Лозы не только обвились вокруг посоха, как сказал Астарот, но и обхватили мои руки. Я не успела моргнуть, как была скована. Как, чёрт возьми, растение может двигаться так быстро?

Упираясь пятками, я пытаюсь остановить движение вперёд. Мои ноги скользят по траве, не находя опоры. В воздухе витает запах, напоминающий мне что-то испорченное, на подобие тухлого мяса. Чем ближе я подхожу к центру растения, тем хуже становится. Холодный озноб пробегает по моему позвоночнику и вниз по рукам.

Астарот уже идёт, но я не хочу, чтобы ему пришлось меня спасать. Если я буду охотником, мне нужно выживать самостоятельно. Лозы, обвивающие мои запястья, тугие, и руки стали неметь. Я могу сгибать пальцы, вот и всё. Откинувшись назад, я концентрирую весь свой вес позади. Я замедляюсь, но не могу совсем остановиться.

Длинные толстые листья растения окружают меня, каждый из них вибрирует. Они скользкие, и на них невозможно ухватиться. Я почти в центре цветиса. Издалека красивый, а близко уродлив. Центр, который издалека казался черным, на самом деле его рот с зубами! Помимо прочего от него кошмарно воняет. Запах обжигает мои ноздри до боли.

— Астарот! — кричу я. Он использует свой клинок, чтобы пробиться ко мне, но что-то происходит, и он взлетает в воздух и падает на спину. Он ударяется так сильно, что я словно чувствую этот удар своими костями. Лозы вокруг него поднимаются в воздух, шатаясь в каком-то странном победном танце. Его клинок сверкает, отражая солнечный свет, когда он поднимает его.

Лианы, сжимающие мои запястья, ослабевают, когда он разрезает их. Выдергиваю руки, хватаю свой посох, когда он падает на землю. Прокрутив его вверх и над головой, я смещаю хватку, а затем опускаю его вниз, чтобы ударить по корпусу цветиса. Он вздрагивает, уродливая дыра его рта закрывается, а затем снова открывается. Это не тот эффект, на который я надеялась, но, думаю, это лучше, чем ничего.

Ещё раз развернув свой посох, я подношу его к боку и делаю выпад вперед, используя его как копье. Посох врезается в оранжево-красную сердцевину, он словно затонул в желе из мха. Похоже, этот удар ему не повредил, так что всё было зря, чёрт его побери.

Что-то смещается у меня под ногами, я теряю равновесие и падаю на спину. Звёзды выскакивают перед глазами, когда я хватаю ртом воздух. Лозы извиваются в воздухе надо мной. Подняв посох, я использую его как щит, пока отползаю назад. Лозы не проявляют ко мне никакого интереса, так что я ползу рядом с ними. Поднявшись на ноги, я понимаю, почему.

Астарот снова на ногах. Он управляет своим локхабером со смертельной точностью. Локхабер — это посох, мало чем отличающийся от моего, но с длинным изогнутым лезвием с одной стороны. Лезвие разрезает листья и лозы цветка, как воздух. Астарот прыгает, широко расправив крылья, громко шипя. Скользит вперёд благодаря силе своего прыжка, его хвост качается, чтобы направлять его, когда он вертит своё копьё. Острие лезвия смотрит вниз, когда он вбивает его в центр цветиса.

Горячие брызги покрывают нас обоих. Лозы и листья безжизненно падают на землю. Цветис вздрагивает, а затем замирает навсегда. Астарот вытаскивает локхабер, вытирает кровь с глаз и оборачивается.

— Ты в порядке? — спрашивает он, спрыгивая вниз.

— Да, я в порядке, — отвечаю, и мои щеки горят от смущения. — Извини, я напортачила.

— Ты хорошо справилась.

— Ага, конечно, — пожимаю плечами.

Его руки обхватывают мой подбородок, поднимая, пока я не смотрю на него. Слёзы наворачиваются на глаза, а желудок сжимается. Я сжимаю челюсть, пытаясь не заплакать.

— Я серьёзно, — говорит он.

Закрыв глаза, я глубоко дышу. Это всё, что я хочу, чтобы найти своё место в мире. Я хочу быть полезной, иметь цель. Я знаю, что могу сделать это. Сглотнув, я киваю, ожидая, когда комок в горле пройдёт, чтобы снова заговорить.

— Спасибо, — говорю я хриплым голосом. — Мне нужно лучше стараться.

— И ты постараешься, — говорит он, его уверенность прорезает на эмоции и одновременно расстраивает. — Теперь, внимание. Весь смысл в нападении на цветис был в том, чтобы показать тебе, как собирать сок из его листьев.

Он показывает мне, как нарезать толстые листья, а затем выжимать из них сок в маленькие баночки, которые мы запечатываем обработанной кожей и веревкой. Это занимает довольно много времени, но мы наполняем пять банок соком, прежде чем закончили. Как только Астарот показывает мне, как это сделать, я делаю это самостоятельно, совершая ошибки, которые он исправил. Следующие три я делаю без ошибок. Его широкая улыбка наполняет меня гордостью.

— Итак, — говорит он, глядя на себя. — Мы должны умыться, потом мы продолжим.

— Звучит неплохо, — говорю я. — Что ещё нам нужно?

— Когти Сисмиса, — говорит он. — Измельчить их, добавить порошок в сок, и у тебя будет готова целебная мазь.

Мы разговариваем, пока пробираемся через оазис. Всего через несколько минут мы ступаем на поляну, по центру которой царит красивое бирюзовое озеро. Астарот снимает с себя одежду, входя в воду. Я колеблюсь только мгновение, прежде чем сделать то же самое.

Тёплая вода почти горячая и так хорошо действует на мои ноющие мышцы. Грязь и кровь цветка смываются, и я чувствую себя более живой, чем раньше. Я пробираюсь вброд, пока не достигну достаточной глубины, чтобы коснуться дна, встав на цыпочки. Астарот уходит дальше, его большой рост позволяет ему дольше касаться дна, затем он ныряет под воду, исчезая из виду.

— Астарот? — кричу я, поворачиваясь через несколько мгновений.

Нет пузырей, нет ответа. Он, должно быть, издевается надо мной. Издевается, же?Сомнения грызут уголки моих мыслей. Он обязан быть в порядке. Никаких признаков борьбы, борьба была бы, я в этом уверена. Это просто такая шутка.

Астарот вырывается из воды в футе от меня с широко расправленными крыльями и вытянутыми руками. Я бросаюсь назад. Думаю, водные игры существуют везде, где есть вода.

Смеясь, он гонится за мной, замедляясь в воде. Я ныряю и уплываю. В воде я быстрее, чем он, моя меньшая форма даёт мне преимущество. Мы играем, плескаемся и смеёмся. Это весело и самая обыденная вещь, как моя прошлая жизнь.

Я снова ныряю от него, когда он хватает меня за лодыжку и тянет. Я пинаюсь, чтобы вырваться, хотя и знаю, что это бесполезно, поэтому переворачиваюсь на спину и парю по поверхности воды. Он притягивает меня ближе, раздвигая мои ноги в стороны. Под водой его член прижимается к моей киске.

Он выглядит удивленным, когда понимает, в каком мы положении. Он перестает тянуть меня, поджимает губы и смотрит на меня. Наши взгляды встречаются, и я вижу, что он спрашивает разрешения. Прикусив нижнюю губу, я киваю. Я чертовски хочу его. Он легко входит в меня до первого выступа своего члена. Как только он достигает моего таза, он толкается с лёгким, устойчивым ритмом.

Его член скользит внутрь, расширяя мою киску, пока моё тело приспосабливается к его обхвату. Мои глаза закатываются, когда он входит внутрь. Я никогда не чувствовала ничего лучше того, как он входит в меня, наполняя меня до предела. Как только он оказывается внутри, он хватает меня за руки, пока наши губы не встречаются. Я обхватываю его шею руками, и мы прижимаемся друг к другу.

Мы целуемся и двигаемся, занимаясь сладкой, страстной любовью. Оргазм нарастает быстро, захватывая меня в свои объятия и крепко удерживая, пока я не теряюсь в удовольствии. Когда он покидает меня, он крепко держит меня, позволяя моему телу расслабиться.

Он выносит меня из воды, и, стоя на песке, я расплетаю волосы и быстро заплетаю их в косу. Как только я закончила, я уже достаточно обсохла, чтобы одеться. Астарот же, прислонился к дереву и наблюдал.

— Развлекаешься? — спрашиваю.

— Ещё как, — улыбается он.

Я смеюсь и качаю головой.

— У меня появилась идея.

— Какая?

— Как передвигаться по пустыне, — отвечаю я. — Я помню, как читала эту историю, когда была маленькой. Она была о мальчике, который жил в месте под названием Аляска. Там было все заснежено, и по нему было невозможно ходить. Он тонул в нём и не мог двигаться. Ему помогли широкая обувь, сплетённая из веток. Она распределяла его вес, что позволяло ему ходить по снегу. Похоже, такие ботинки могут сработать и на песке, как думаешь?

Брови Астарота хмурятся, когда он склоняет голову набок, обдумывая. Он пожимает плечами, вытянув руки перед собой.

— Может быть, — говорит он. — Всегда можно просто отрастить тебе крылья.

— О да, давай сделаем это прямо сейчас.

— А что? Ты бы отлично смотрелась с крыльями.

— У тебя завалялась лишняя пара? — спрашиваю я, выгибая бровь.

— Нет, никогда не умел делиться, — усмехается он.

— Как я и думала.

— Что я мог сказать? — спрашивает он, и мы оба смеемся.

— Я хотела бы опробовать свою идею.

— Конечно, — соглашается он. — Что тебе нужно?

Я рассказываю детали своей идеи. Он понял концепцию, поэтому мы возвращаемся к цветису. С помощью ножа, который я всегда ношу с собой, я срезаю несколько листьев. Я формирую каркас из упавших веток и шпагата, затем покрываю его листьями. Вскоре я пристегиваю их к ногам.

Глядя вниз и восхищаясь своей работой, счастье заставляет меня чувствовать себя легкой, как перышко. Сделав несколько шагов, чтобы проверить их, определила, что они, похоже, работают. По крайней мере, ничего не разваливается, но я всё ещё стою в оазисе. Настоящим испытанием станет песок.

— Готова? — он спрашивает.

— Давай сделаем это.

Мы выходим из оазиса на открытый песок, затаив дыхание, когда я впервые ставлю правую ногу в самодельном ботинке.

Песок сдвигается, когда я прикладываю вес, затем останавливается. Улыбнувшись Астароту, я сделала следующий шаг вперёд, повторяя процесс. Я погружаюсь, но не так глубоко, как без них.

— Ха-ха! — Я смеюсь, указывая на свои ноги.

— Интересно, — замечает Астарот.

— У тебя есть комплимент получше? — спрашиваю я, переминаясь с ноги на ногу, перенося вес то на одну ногу, то на другую.

Астарот хмурится, а брови опускаются, затем он улыбается.

— Удивительно? — Он говорит это вопросительно в сочетании со смехом.

— Уже лучше, — киваю, смеясь вместе с ним. — Давай выдвигаться.

— Можешь носить с собой свой рюкзак? — спрашивает он, кивая на мою обувь. — Я понесу, если что.

— Спасибо, но нет, если они будут работать, мне нужно проверить их в реальных условиях. Ты не всегда будешь рядом, чтобы нести мой рюкзак, если я возглавлю свою команду охотников.

— Хорошо, — соглашается он, но хмурое выражение его лица всё в сомнениях.

— Что? — спрашиваю я, перекладывая рюкзак на плечи, пока мы идём.

— Ничего, — говорит он, пожимая плечами.

— Хорошо, ничего, попробуй ещё раз, приятель.

Он отворачивается, глядя через левое плечо в пустыню, избегая при этом моего взгляда. Повисла тишина, он мне вообще ответит? Что, чёрт возьми, с ним не так? Повторяю наш разговор в голове, но я не понимаю, в чём проблема.

— Что? — спрашиваю я снова. — Астарот, поговори со мной.

Я не могу сдержать умоляющую нотку в своём голосе. Я не знаю, что не так, но незнание разъедает мои внутренности, как кислота в желудке.

— Я не думал, что ты будешь совсем одна, — говорит он, взглянув на меня, прежде чем снова отвернуться.

Мой кишечник сжимается в твёрдый комок, мышцы живота напрягаются, сердце останавливается, а горло сжимается. Никто никогда не говорил ничего подобного раньше. Никогда в жизни я не чувствовала себя желанной, нужной, от эмоций в его словах кружится голова. Я не знаю, что ответить. Я должна что-то сказать, но слова не складываются.

— Ох, — говорю я наконец больше звуком, чем словом.

Слеза скатывается, поэтому я отворачиваюсь. Я не хочу, чтобы он неправильно понял, и я не могу этого объяснить, не сейчас. Мы идём молча, избегая взглядов друг друга. Не думал, что я останусь одна. Я была одна всю свою жизнь. Не желанная, кроме моей приёмной матери, но я истощила её. Она никогда этого не говорила, ничем не выдавала этого, но я поняла понаблюдав. Я не дура, и я видела, чем она пожертвовала, чтобы спасти меня. Я люблю её за это, но я никогда не хотела быть той, кем была.

Она отказалась от еды, статуса, припасов, от всего, чтобы я могла жить. Ни разу она даже не взглянула с укором на меня. Никогда, только с любовью и обожанием, но в своём сердце, глубоко внутри я знала, что её жизнь была бы лучше без меня. Как врач она имела высокий статус на корабле, ею восхищались и уважали до меня.

Когда она сделала выбор оставить меня, усыновить и воспитать, моя бродячая натура сделала её меньше в глазах окружающих. Она была той, кто пошёл против устоев. Нарушил правила, оставил нежелательное звено. Она ни разу не пожалела о своём решении. Я так любила её! Знать, что я была единственной причиной её страданий, было тяжело.

Мы шли долго, я не знаю, сколько, тратя время на собственные мысли. Эмоции, которые вызвал Астарот, ослабевают, и мы возобновляем наш лёгкий диалог с подтрунивантями, ни один из нас не касался темы, которая почти всплыла. Примерно в полдень один из моих ботов сломался, превратившись в бесформенную массу.

— Ну что за звездец, — ругаюсь я, останавливаясь и расшнуровывая шнурок на ноге.

— Ты можешь починить его? — спрашивает он, вставая на колени, чтобы осмотреть его вместе со мной.

— Не думаю, — говорю я. — Ветки просто недостаточно крепкие, и смотри, листья теряют свою цепкость. С ними стало тяжелее ходить с некоторых пор. Идея хорошая, но материалы не подходят. Мне нужно что-то другое, более сложное в изготовлении. А это нужно потрудится найти.

Покачав головой, я расшнуровываю второй ботинок и складываю оба прототипа в свой рюкзак. Мы возобновляем наше путешествие, но без самодельной обуви идём намного медленнее. Мы маршировали на запад уже несколько часов, и теперь открытая пустыня уступает место скалистым выступам. Увеличиваясь вдали, он выглядит как горный хребет или точнее его подобие в Тайссе. Как будто я знаю, как выглядит настоящий горный хребет, а не по книгам. Весь мой жизненный опыт был на колониальном корабле.

Астарот помогает мне, пока мы продолжаем наше путешествие, и я принимаю его помощь, благодарная за неё. Самодостаточность восхитительна, но не когда она является глупостью. Я сделала всё, что могла, но без его помощи я не смогу идти в темпе по такому рыхлому песку.

Вскоре мы проходим между огромными валунами, ведущими к более крупным скалам.

Валуны в среднем в два раза выше Астарота. Прокладывая себе путь через них, наше зрение ограничивается расстоянием между нами и следующим валуном. Это почти как блуждание по странному лабиринту. По крайней мере, у нас появилась тень, скрыающая нас от жары. Я натыкаюсь на спину Астарота.

— Что…

Он кладёт руку мне на рот, прерывая моё восклицание. Захлопнув рот, я напрягаю слух и другие органы чувств, как он меня учил. Что-то не так, я сразу поняла это теперь. Чёрт возьми, что он говорил? Я всегда должна быть начеку и обращать внимание на свои инстинкты. Монотонность пути успокоила меня.

Астарот тянется к локхаберу на спине как раз в тот момент, когда я слышу ворчание, а затем лязг металла о металл. Прямо перед нами из-за скалы выходят трое пиратов с оружием наготове, целясь в нас двоих.

— Дерьмо, — выдыхаю я, хватаясь за посох.

Глава 9

Астарот

Издав боевой клич, я бросаюсь к ближайшему пирату. Эффект неожиданности сработал.

Врезавшись в него всем своим весом, отбрасываю его назад на другого заузла позади него. Двое мешкают прежде чем, пустить в ход своё оружие. Третий шагает в сторону, избегая удара.

Посох Ланы проносится надо мной, попадая третьему пирату в голову. Пираты заузлы уродливы, их кожа имеет оранжевый оттенок с кожистым оттенком. И острые зубы показались, когда они издали гортанные звуки удивления. По обеим сторонам рта свисают два острых выступа. Верхняя часть их головы лысая с черными щупальцами, которые переходят в волосы по бокам. Золотые и серебряные металлические полосы украшают волосы с промежутками вниз по каждой пряди. Они одеты в черную кожаную одежду, которая служит своего рода защитной броней.

Тот, в кого попала Лана, спотыкается, хватаясь за голову в месте удара. Двое передо мной отступили за скалу, используя тесноту коридора в своих интересах. Схватив Лану, я отодвигаю её за себя. Она вскрикивает от удивления, затем хрюкает, когда её спина ударяется о камень скалистого выступа.

Третий пират поднимает оружие и стреляет как раз в тот момент, когда я надежно прикрываю своё сокровище собственным телом. Голубая молния летит из пушки ко мне. Время движется в замедленном темпе. Инстинкт кричит увернуться, уйти с дороги, но если я это сделаю, я оставлю Лану незащищенной. Вместо этого я прыгаю в его сторону, когда биджас поднимается в моём разуме, как тёмное облако.

Молния ударяет мне в грудь, с треском распространяется по телу, обжигая. Мои мышцы горят огнем, а нервы воют от перегруза. В груди спазмы, а потом наступает онемение. Я реву от ярости, расправляя крылья на всю ширину пространства, примерно на половину их размаха. Сильно взмахивая ими, я подпрыгиваю в воздух, работая ими, чтобы вернуть жизнь онемевшим мышцам груди и помочь набрать высоту в прыжке.

Пират отслеживает мой подъем своим оружием, его глаза сузились, его кулаки сжаты. Я размахиваю хвостом под собой, и он врезается ему в грудь, отбрасывая того назад. Он ударяется о выступ скалы. Приземлившись, я бросаюсь вперёд, наклоняясь, чтобы врезаться плечом ему в солнечное сплетение. Выпрямляюсь, когда я вступаю в контакт, я сильно вбиваю его в скалу.

Кожа, которую он носит, смягчает удар его тела, но я ударяю его незащищенную голову о скалу. Он удивленно рыкнул и сполз вниз. Удар по моей спине отвлёк меня, заставляя мой правый бок онеметь.

Моя правая рука беспомощно повисла.

Уворачиваясь так быстро, как только могу, я снова получаю удар в правый бок. Он уже оцепенел, так что не замечаю новых ударов, когда я бросаюсь на стреляющего пирата, своим застывшим боком с бесполезной правой рукой.

Почти ударив его, не хватило два шага, что-то движется слева от меня.

— Астарот! — закричала Лана.

Достаточно одного взгляда. Её схватил пират, оружие приставлено к её голове. Он рыкает приказ на своём гортанном языке. Ярость пытается взять меня под контроль. Я борюсь с тем, чтобы не потерять себя из-за биджаса. Я не могу позволить ему навредить ей.

Я слишком долго колебался. Развернувшись, ради Ланы, я раскрылся. Синяя молния ударяет в левый бок, и он стремительно немеет. Покалывающая боль поглощает обе мои конечности, делая их бесполезными. Они не двигаются.

— ЛАНА! — кричу во всё горло.

Мои ноги ещё работают, поэтому я вбиваю своё тело в пирата. Мы падаем столкнувшись, но мои руки не реагируют. Я не могу поняться. Гнев пульсирует, облако тьмы заволакивает взор всё больше, я сражаюсь с пиратом, и я всё больше теряю контроль. Отдать своё сознание биджасу не вариант.

Пират вытаскивает свои ноги из-под меня. Земля быстро взлетает вверх, и моё лицо врезается в неё. Он падает на середину моей спины, удерживая меня. Он сковывает мои руки за спиной. Громкий лязг металла наполняет мои уши, меня заковали в цепи.

Меня подняли на ноги. Трое заузлов двигаются вместе, переговариваясь гортанными щелчками с рыками. Один из них указывает на первого, кого я ударил, и издаёт звук, который может быть только смехом.

— Ты в порядке? — спрашивает Лана, по её лицу текут слезы.

На левой щеке темнеет синяк. Облако тьмы поднимается вверх… сосредоточься!

— Да, ты в порядке?

Она кивает, кусая нижнюю губу. Её тоже заковали в цепи. Тот, над которым двое других смеются, опускается передо мной, работая с другим набором цепей. Я пинаю его изо всех сил. Моя нога касается его челюсти. Голова откидывается назад, изо рта потекла кровь. Ударив плечом того, что слева, я размахиваю хвостом, пытаясь схватить того, что справа, но он уворачивается.

Синие молнии бьют меня с двух сторон. Слепящая боль. Не могу думать. Всё болит. Крик. Лана.

— АСТАРОТ!

Убить их. Они поранили моё сокровище. Убить их всех. Уничтожить их. Я разорву их на части. Искупаюсь в их крови.

Она выкрикивает моё имя.

«НЕТ!»

Остановив облако тьмы, я заставляю его отступить, восстанавливая контроль. Потерять контроль — не выход. Это не освободит нас и не спасёт Лану. Неважно, что я должен держать себя под контролем.

Я всё равно не могу двигаться. У меня сейчас даже ноги начали неметь. Пираты обмениваются ещё неизвестными словами, затем двое из них берут меня за руки и тянут. Третий идёт впереди с Ланой, подталкивая её своим пистолетом вперёд.

Они пробираются через лабиринт скал. Болезненное покалывание в конечностях усиливается по мере того, как проходит онемение. Почти невыносимо, и биджас реагирует на боль, стремясь к контролю надо мной. Заманчиво, ведь в бижасе нет боли, только ярость. Первобытный инстинкт, убей или будь убитым.

Мне приходится снова и снова напоминать себе, что только разум может помочь освободиться. Если сойти с ума боль отступит, но я до сих пор не чувствую, что мои конечности смогут двигаться.

Я должен быть умнее, подождать возможности.

Захватившие нас пираты окликают ожидающего у транспорта. Он указывает на Лану, затем хватает себя за промежность, делая резкий жест. Поднимающееся тёмное облако окрашивается в красный цвет. Они смеются, усиливая мою ярость.

Они её не тронут. Я не позволю.

Я склоняю голову из стороны в сторону, как будто я всё ещё контужен. Тащащие меня пираты бросают меня. Песок ударил мне в лицо, забивая ноздри. Мои фильтрующие линзы закрываются, защищая мои глаза. Я повернулся, чтобы видеть пиратов. Кандалы связывают мои руки за спиной, и ещё одни на лодыжках. Мой хвост и крылья свободны, что даёт мне больше преимуществ, чем они, кажется, осознают.

Двое, что меня тащили, исчезают в темноте транспорта, и нас охраняют другая пара пиратов. Тот, кто ждёт у транспорта, выходит вперёд, его пистолет хлопает по животу, свисая с ремня на шее. Он направляется к Лане.

Я вижу её краем глаза. Она напрягается, когда он приближается, но не подаёт никаких признаков страха. Её глаза наблюдают, как он приближается, её рот сжимается в жесткую линию, но она выпрямляется, встречая стоящую перед ней угрозу.

Любовь и восхищение её невероятной силой заставляют меня чувствовать, что я могу разорваться на части. Пират приближается к ней, его рука тянется к её лицу. Она не отступает. Тьма окружает мой разум. Сосредоточься, отодвинь её назад. Будь умным, надо быть выше этого. Каждой фиброй моего существа хочется оторвать ему руку прежде, чем он коснется её нежной кожи. Моя кожа. Моя женщина. Моё сокровище.

Он касается её лица, прослеживая линию её челюсти. Лана наклоняется к нему и улыбается. Гнев бушует в моем сердце, растекаясь по венам. Моё!

Её улыбка становится шире. Нет, этого не может быть! Её нога взлетает между его ног, сильно ударяя его. Он удивленно стонет, сгибаясь пополам.

Моё сокровище!

Лана плюет на него, пока он выпрямляется. Он хватает её за рубашку, разрывая её и хватая за грудь. Биджас захватывает меня. Нет времени сопротивляться, он уже во мне. Вскочив на ноги, я рычу, взрываясь первобытной яростью.

Два пирата оборачиваются с шоком на лицах. Пока они шарят в поисках оружия, я врезаюсь в того, кто осмелился прикоснуться к Лане. Упираясь в него плечом, я отрываю его от земли и перекидываю через спину. Вращаясь, мой хвост врезается в другого пирата, и я слышу приятный треск костей.

Он кричит от боли, падая на землю. Я смотрю на того, которого перекинул через плечо. Он отползает назад, отталкиваясь ногами, отчаянно пытаясь увеличить дистанцию между нами.

Шагая вперёд, я шиплю, пригибаясь, мои скованные руки тянутся к нему. Он поднимает своё оружие, прицеливается, я прыгаю. Приземлившись на него, выбиваю его дыхание. Его зловонное дыхание обжигает мое лицо. Приподнимаюсь, подняв руки над головой, сцепив руки вместе, я ударяю его со всей мощью своего веса. Я разбил ему голову в кашу.

Обжигающая белая линия ударяется в мою грудь. Боль. Так много боли. Не могу думать. Больно. Все болит. Моё тело бесконтрольно трясётся и дёргается. Глаза не могут сфокусироваться. Мышцы не реагируют. Я заперт в тюрьме своего тела.

Боль длится и длится. Без конца. Слишком больно. Не могу с этим бороться.

— АСТАРОТ!

Крик Ланы последовал за мной во тьму.

Глава 10

Лана

«Дерьмо».

Мои запястья онемели, руки болят, и я хочу в туалет. Цепь между моими запястьями повесили на крюк над моей головой, вынудив мои запястья извернуться под неправильным углом. Это не онемение, обычное ведь не может причинять такую боль.

Астарот лежит на полу, напротив меня. На него надели новые цепи после его последней попытки защитить меня. Несмотря на ситуацию, я не могу сдержать улыбку. Защищал меня. Он сделал всё что мог ради меня. Он никак не реагировал, пока один из них не коснулся меня, после чего он взорвался. Он был мощью самой матери природы, и если бы его не застали врасплох, или если бы у него было оружие, я уверена, что всё закончилось бы по-другому.

Озноб пробегает по моим конечностям, я в ужасе, но тёплый комок в животе помогает. Никто никогда так не заступался за меня. Приёмная мать защищала меня, но её защита была тихой, аргументированной. Астарот был похож на любого героя из кинотеатра, куда я могла иногда проникать и смотреть. Он как Уэсли из «Принцессы-невесты», но с большой долей ярости.

Я никогда не чувствовала такого.

Теперь я должна спасти его. Это очень странно? Мне никогда не приходилось беспокоиться о выживании другого человека. Моя жизнь всегда стояла на первом месте.

Я сделаю всё, что потребуется ради него. Их транспорт уже несколько часов гудит и вибрирует. Мы летим, но кто знает куда. Страх, что Астарот не очнулся и не пошевелился за всё это время, нарастает, но я отбрасываю его.

Только один пират находится в той же секции транспорта, что и мы. Он сидит на раскладной скамье у двери, ведущей, как я полагаю, к передней секции. Пришло время использовать навыки, которые помогли мне выжить в детстве.

— Эй, — зову я.

Он оглядывается и хмыкает, кивая на пистолет.

К счастью, это тот самый, который лапал меня. Я отлично знаю, как использовать это в своих интересах. Желания мужчин, похоже, не меняются, к какому бы виду они не принадлежали. Разве это не интересно?

— Эй, — говорю я снова, но на этот раз меняю положение.

Моя рваная рубашка едва прикрывает левую грудь. Мой лифчик порвался, когда я изо всех сил пыталась добраться до Астарота, когда они били его электрическими кнутами. Он раньше интересовался ими, ну вот они, наслаждайся.

Его взгляд остановился на моём декольте. Идеально.

— Я хочу пить, — говорю я.

Его глаза метнулись к моим, а затем снова к обнаженной коже моей груди. Чёрт возьми, мозг между ног и языковой барьер. Просто прекрасно.

— Иди сюда! — настаиваю я, делая движение головой.

Он встаёт, хватаясь за стену, когда транспорт подпрыгнул и закачался из стороны в сторону. Его глаза не отрывались от моей груди, когда он подходил ближе. Он что-то говорит, или, я так предполагаю, что это были слова. Я слышу хрюканье и щелчки. Я жду, пока он не приблизится. Он двигается осторожно, оставаясь вне досягаемости моих ног.

— Ты можешь освободить мои руки? — спрашиваю я, глядя на цепь, которая удерживает их над моей головой.

Он смотрит вверх и качает головой, хмыкая.

— Пожалуйста? — спрашиваю я, дрожа ровно настолько, чтобы моя полная грудь немного подпрыгнула.

Я получаю желаемый эффект, его взгляд снова упал на мои сиськи. Тяжело дыша, так что моя грудь начала вздыматься и опускаться, я поджимаю губы. Манипулировать, не заходя слишком далеко, — это настоящее искусство.

— Пожалуйста, у меня болят руки, — говорю я, и это не ложь.

Он хмыкает, щелкает, затем пожимает плечами. Я не знаю, понимает ли он мои слова, но, кажется, он, по крайней мере, понял мой посыл. Я улыбаюсь и пожимаю плечами, чтобы ещё раз приподнять свою грудь. Он рычит, хрюкает, затем подходит ближе. У меня перехватывает дыхание. Запах от него отвратительный. Как печень с луком, с огромным количеством чеснока, и при этом воняя тухлятиной. Отвратительно.

Цепь, удерживающая мои руки, ослабевает, и они опадают. Облегчение накатывает на меня, пока оно не сопроводилось болью от прилившей крови к моим рукам. Я не знала, что будет так плохо! Пират приближается, так близко, что мы почти соприкасаемся. Моя спина у стены, мне некуда бежать. А куда мне вообще бежать?

Собравшись с силами, я улыбнулась ему. Он не такой высокий, как Астарот, но выше меня. Он большой, внушительный и там. Часть меня хочет запаниковать, закричать как ненормальная или свернуться в клубок и надеяться, что сейчас всё пройдет. Глупо. Позади пирата застыла неподвижная фигура Астарота, и это всё, что мне нужно, чтобы почувствовать себя храброй.

Астарот нуждается во мне. После всего, что он сделал, чтобы спасти меня, это меньшее, что я могу сделать. Я сделаю это.

— Воды? — спрашиваю я, изображая питьё.

Пират хмыкает и качает головой.

— Пожалуйста? — я спрашиваю. — Я очень хочу пить.

Покачав головой, он снимает с пояса контейнер и протягивает его. Я должна была осмотреть его, прежде чем разобралась, где контейнер открывается. Как только я смогла открыть, я делаю глоток и всё выплевываю. Пират смеётся в ответ на то, что я обрызгала его чем бы это ни было. У меня горит во рту, даже после того, как я выплюнула. То немногое, что коснулось моего горла, вызвало непрекращающийся костер.

Оно прожигает мой язык, путешествуя по моим конечностям. У этого просто ужасный вкус, но за жжением приходит чувство бодрости. Я стала чувствовать себя сильнее, бодрее, даже живее. Понюхать содержимое контейнера, было плохой идеей. Запах такой же сильный, как жжение, которое всё ещё не утихло во рту. Слёзы потекли по моему лицу, когда мой рот ругает меня за то, что я причинила ему такую боль.

Хорошо это или плохо, но это именно то, что нужно Астароту. Я делаю шаг к нему, но пират хлопает меня по плечу так сильно, что наверняка останется синяк. Его хватка, похожая на тиски, сжимается на руке, поворачивая меня на месте. Когда мы оказываемся лицом к лицу, он качает головой.

— Ему это нужно, — говорю я почти умоляюще. — Пожалуйста!

Пират хмурится, оглядывается через плечо на дверь, у которой сидел. Я толкаюсь вперед, приближаясь к нему, прижимаясь грудью к его груди. Его глаза расширяются. Я смотрю в его желтые глаза-бусинки, надув губы.

— Пожалуйста, — говорю я, затаив дыхание.

Он отпускает моё плечо, качая головой, но освобождая меня. Я не беспокоюсь о его спорном сигнале, а сразу перехожу к Астароту. Встав на колени рядом с ним, я провожу руками по прохладной чешуе его лица, поворачивая его голову так, чтобы его рот был обращен вверх. Я наливаю немного жидкости ему в рот. Большая часть выливается обратно, но затем он сглатывает. Его тело содрогается, трясётся, затем его глаза открываются. Он шипит и прыгает, пытаясь встать на ноги.

Он слишком хорошо связан. Цепи звенят и лязгают, когда он двигается, сражаясь с ними. Он смотрит на пирата за моим плечом, затем прислоняется к стене.

— Ты в порядке? — спрашивает он, бросив взгляд на мою порванную рубашку, а затем уставившись на моё лицо.

Моя щека распухла от удара, у меня ещё минимум дюжина синяков, и все они болят, но я не могу быть в такой же плохой форме, как он.

— Я в порядке, — лгу я. — Ты в порядке?

— Я буду в порядке, — говорит он. — Я вытащу нас отсюда.

— Знаю, — улыбаюсь я, затем чья-то рука хватает меня за плечо, и меня отбрасывает на задницу.

Пират встаёт между нами, хрюкая и свирепо указывая пальцем.

Глава 11

Астарот

Каждая часть меня болит, но мне всё равно. Напрягая оковы, я смог подняться на колени. Заузл между мной и Ланой ударяет меня по лицу. Я переворачиваюсь от удара, кровь брызнула изо рта и попала на землю. Низкое мягкое шипение вырывается прежде, чем я успеваю его остановить.

— Я убью тебя, — говорю я, прекрасно зная, что он меня не понимает, но это не имеет значения.

Он ударил меня по ребрам. Судя по всему, он всё понял по моей интонации. Я отталкиваюсь от земли и встаю на колени. Что-то трещит, я больше чувствую, чем слышу.

— Астарот, нет! — кричит Лана. — Просто подожди, только не сейчас.

Она права. Я знаю, что она права, сейчас не время. Я просто проиграю. Мне нужно найти преимущество.

Позволив моему телу обмякнуть в цепях, я полу лег на полу. Заузл бьёт ещё раз, но уже не так сильно, как в первый. Я стону от боли, и он оставляет меня в покое. Он хватает Лану за плечо и толкает её обратно к противоположной стороне транспорта. Однако он не пристегивает её спиной к стене, а просто толкает на сиденье, а затем садится рядом с дверью в дальнем конце помещения.

Мы с Ланой переглядываемся. Расстояние между нами могло бы равняться длине до горизонта, несмотря на всю пользу того, что мы находимся так близко. Если бы мои ноги были свободны, я мог бы вытянуть ногу и коснуться её. Я связан целиком, даже мой хвост, я не смогу даже приблизиться к ней.

— Сколько? — спрашиваю.

— Хм? — переспросила Лана.

— Как долго мы едем? — спрашиваю я, вытирая губы о плечо.

— Я не уверена, кажется, пять или шесть часов, — говорит она, нахмурившись. — Прости, у меня дерьмовое чувство времени.

Я киваю, игнорируя её сомнения в себе. Пять или шесть часов. Эти машины движутся быстро, мы бы уже достигли Драконьего города, если бы он был их целью. Поскольку они не остановились, значит мы едем не туда. Думаю, это хорошо. Хотя я понятия не имею, куда мы направляемся. Мы разберёмся с этим, когда станем свободны.

Заузл наблюдает за нами прищуренными в подозрении глазами. Кажется, я привлекаю большую часть его внимания, но даже при этом его взгляд скользит по Лане больше, чем мне нравится. Биджас танцует на краю моего сознания, исследуя, ожидая возможности взять верх. Металлический пол и стены вибрируют с равномерным гулом. Одно можно сказать наверняка, мы уезжаем всё дальше от дома. Единственный оставшийся вопрос — смогу ли я освободить нас, а затем вернуть обратно.

Мои ноги и крылья онемели, а хвост пульсирует от оков. Каждая часть моего тела болит от полученных побоев. Голова Ланы опущена, и когда она поднимает взгляд, по её лицу текут слёзы. Мой биджас снова поднимается выше, проталкиваясь внутрь, и мне приходится бороться с ним.

Окружающее нас пространство представляет собой пустой ящик с цепями, стучащими по металлическим стенкам. Очевидно, что это транспорт для груза. Дверь рядом с заузлом открывается, и ещё один заглядывает, что-то кряхтя. Наш охранник поднимается, закрывая мне обзор следующей области транспорта. Они обмениваются словами, затем дверь захлопывается, остаётся только охранник.

Когда он оборачивается, у него в руках сумка. Он подходит к Лане, которая садится, одёргивая свою рубашку, пытаясь закрыться. Красная ярость пронзает меня с каждым ударом сердца. Я шиплю, изо всех сил пытаясь не потерять контроль. Охранник игнорирует меня, двигаясь спиной ко мне, и лицом к Лане.

— Что? — спрашивает она.

Я слышу её, но не могу увидеть из-за него.

Он хмыкает в ответ, и я вижу, как он двигается. Похоже, он машет чем-то перед ней. Мышцы моих рук и ног напрягаются, пока мне не кажется, что они вот-вот взорвутся. Цепи звенят, когда я напрягаюсь, пытаясь сдвинуться, чтобы увидеть, что с ней происходит. Он хрюкает, более гортанные звуки. Сжав кулаки, я чувствую, как будет сминаться его кожа, когда я сомкну руки на его горле.

— Нет, — говорит она.

Биджас давит, нет, я не могу сдаться сейчас. Я должен сохранять контроль.

Заузл хрюкает, приближаясь к ней. «Борись с яростью, нет, не сдавайся. Он не может прикасаться к ней. Она моя. Моё сокровище».

— Спасибо, — говорит она, затем заузл уходит, и я увидел её.

Заузл вернулся на своё место. У Ланы сумка в руке. Она открывает её и достаёт из контейнера несколько копченостей. Присев, она грызёт мясо, затем отпивает напиток. Она неважно выглядит, глаза запавшие, кожа имеет серый оттенок, в отличие от её обычного цвета. Что-то не так, я должен забрать её отсюда.

Через несколько минут она встаёт, затем опирается о стену, прежде чем пройти через пространство между нами. Заузл наблюдает за ней, но не реагирует. Встав на колени передо мной, она подносит кусок мяса к моим губам. Она не говорит. Когда я не открываю рот, она другой рукой касается моей щеки. Охранник заузл хмыкает громким голосом и поднимается на ноги. Лана отдёргивает руку.

Я беру мясо и жую. Лана откупоривает бутыль и подносит её к моему рту, но охранник приближается. Его ботинки лязгают о металлический пол, когда он топает. Его большая рука сжимает её плечо, отбрасывая её назад. Её глаза расширяются, рот открывается, и жидкость выливается из бутыли, разбрызгиваясь на полу.

Лана бросается на пол, и я схожу с ума. Биджас нарастает, мышцы напрягаются, ярость разливается по моим венам. Что-то щёлкает, и мои руки освобождаются. Я хватаю заузла, мои ноги, крылья и хвост всё ещё скован, поэтому я тяну его вниз. Он вскрикивает от удивления. Всё красное. Сжимая кулаки, я вбиваю их ему в лицо. Его голова свешивается набок, из носа и изо рта течёт кровь. Он кряхтит от боли, поднимая руки, чтобы защитить лицо. Я вбиваю кулаки снова и снова, без мыслей, только действие.

Электричество потрескивает в воздухе, и моя спина разрывается от боли, но я не останавливаюсь. Я должен спасти своё сокровище. Где-то далеко Лана выкрикивает моё имя, но я не могу остановиться. Он прикоснулся к ней, я должен уничтожить его.

Боль. Больше боли. У меня немеют спина и ноги. Тьма граничит с красной яростью моего взгляда, приближаясь, но я не могу отступить. Мои руки на его горле, сжимают всё сильнее. Плоть исчезла, теперь чьи-то большие пальцы впиваются и свет меркнет. Серый переходит в черный.

— Астарот, нет!

Лана кричит, когда тьма зовёт меня.

Глава 12

Лана

Я не могу остановить слёзы, скатывающиеся по моему лицу. Астарот лежит съежившейся грудой на полу, не двигаясь. Я даже не вижу, дышит ли он. Этого не может быть. Он должен быть в порядке.

Тошнота сжимает мой желудок, сворачивая меня пополам. Она выходит судорожной волной, оставляя меня ещё более опустошенной, чем раньше. Трудно дышать. Я должна знать, что он в порядке.

Поднявшись, я смотрю на пирата, который следит за мной, но никак не реагирует. Хорошо, глубокий вдох и иди вперед. Пол сильно вибрирует, время от времени, транспорт подпрыгивает, как будто они преодолевают любое препятствие на своем пути. Упёршись рукой в ​​потолок, чтобы не упасть, делаю неуверенный шаг к Астароту, не спуская глаз с пирата.

Шаг за шагом, но он не останавливает меня. Когда я достигаю Астарота, я становлюсь на колени рядом с ним, впервые отводя взгляд от пирата. Хотя я не смотрю на него, я слежу за ним другими органами чувств. Я не позволю ему снова застать меня врасплох. Астарот меня лучше учил. Я не должна была терять бдительность в первый раз.

Моя рука дрожит, когда я тянусь к Астароту. Сжав её в кулак, я пытаюсь удержать её в спокойном положении, прежде чем коснуться его лба. Он прохладный, но в этом нет ничего необычного. Он всегда прохладен на ощупь, как бы жарко не было. Проведя рукой по его щеке, я кладу её ему на шею, надеясь, что у него есть артерия, где я смогу почувствовать его пульс где-то близко к тому месту, где он был бы, если бы он был человеком.

Остановившись и закрыв глаза, но ничего не чувствую. Нет, нет, нет, он в порядке. Он обязан быть в порядке. Для нас не может всё закончиться здесь. Я двигаю рукой вперёд и жду, нащупывая пульс, который должен быть. Ничего. Проклятье. Прикусив губу достаточно сильно, чтобы почувствовать вкус крови, я снова провожу рукой по его шее и ощупываю. Здесь! Он медленней, не стабильный, но это пульс. Он жив.

Облегчение наполняет меня, заставляя мои слёзы катиться ещё быстрее. У меня раскалывается голова, во рту пересохло, и плач не помогает. Хоть знать, что он жив, уже достаточно. Значит, есть надежда. Пират кряхтит, топая ногой по полу. Взглянув через плечо, он жестом отсылает меня от Астарота.

Неохотно я отползаю назад, проведя пальцами по нему, пока моя протянутая рука больше не достаёт его. Вернувшись на свою сторону пространства, я прислоняюсь к стене и позволяю вибрациям транспорта усыпить меня прерывистым сном.

***

Я проснулась, радуясь, что кошмары, преследующие меня во сне, остались позади. Каждая часть моего тела болит, до самых костей. Растяжка не поможет. Голова раскалывается, в горле пересохло, а желудок ощущается как кипящий комок кислоты. Периодически волны тошноты накрывают меня, а потом проходят. Что-то не так, очень неправильное, и я не знаю, что, но я чувствую себя дерьмово.

Охранник, поскольку они все похожи друг на друга, я предполагаю, тот же самый, смотрит на меня, затем хмыкает или, может быть, он что-то сказал. Стыд вспыхивает на мгновение, когда я думаю о том, насколько расистскими являются мои мысли, но что я знаю о космических пиратах? Все они выглядят оранжевыми, морщинистые и у всех одинаковая прическа.

Подтянув под себя ноги, я встала, но меня начинает тошнить, комната закружилась, и я снова упала на задницу. Ладно, это была плохая идея. Немного встряхнула головой, но это ни капли не помогло. Ну и чёрт с ним. Я подползаю к Астароту. Его веки вздрагивают, когда я прикасаюсь к его щеке, а затем открываются.

— Астарот, — умоляю я ответить его.

— Лана? — спрашивает он надтреснутым голосом.

Подойдя ближе, я хочу поцеловать его, но резкое ворчание, усиленное стуком ботинок по полу, останавливает меня на месте. Посмотрев через плечо, увидела пирата, он что-то несколько раз прокряхтел, затем поднял пистолет, что ясно показало его намерения. Я отступаю, не желая рисковать.

— Ты в порядке? — спрашиваю.

Он закрывает глаза, его ноздри раздуваются, затем он открывает глаза и кивает.

— Я буду в порядке, — отвечает он. — С тобой всё в порядке?

Я киваю, моё горло сжимается, и я отказываюсь говорить. Слёзы потекли, но я их вытерла. Я не могу плакать, не сейчас. Всхлипывая, я вытираю нос рукавом и киваю, кусая губу.

— Да, я в порядке.

— Я вытащу нас отсюда, — шепчет он. — Просто нужно время.

— Я знаю, — говорю и верю в это.

Я не знаю, как и почему, но я знаю, что он спасёт нас. Моя вера в него абсолютна. Моя вера в то, что что бы ни случилось, мы справимся, сильна, как никогда. Транспорт резко остановился, и меня отбросило в стену. Охранник стал удивлённо оглядываться.

— Что происходит? — спрашиваю.

Вибрация прекращается, потом кажется, что транспорт упал на землю. Дверь впереди открылась со скрежетом металла о металл, и в помещение заходят два пирата. Один указывает на меня, рыча и хрюкая. Охранник отвечает, выпячивая грудь и наступая на него. Они спорят, тогда третий кладёт руки им на грудь и раздвигает их.

Двое перестают говорить и отступают назад. Ко мне подходит третий, который кажется больше двух других. Моё сердце заколотилось в груди так громко, что у меня в ушах зазвенело. У меня кружится голова, и моё зрение затуманивается, я начала дышать всё быстрее и быстрее, пока я не поняла, что у меня началась гипервентиляция.

Крупный пират возвысился надо мной, глядя сверху вниз, его глаза-бусинки уставились на меня, как на кусок мяса. В этих мёртвых глазах нет и намёка на душу. Его огромная рука приближается ко мне и хватает меня за горло, поднимая на ноги. Цепи, удерживающие Астарота, звенят, когда он борется с ними, но пират игнорирует его.

Поставив меня на ноги, он отпускает меня, но рука скользит по моей груди, раскрывая мою порванную рубашку и обнажая грудь. Он смотрит так, как будто никогда в жизни не видел титьки, затем хрюкает, рычит и оглядывается через плечо. Моя грудь и лицо опалило жаром, когда я воспользовалась шансом прикрыться.

Заузл уходит, не обращая на меня внимания. Он хлопает рукой по стене рядом с тем местом, где я сидела. Что-то жужжит, и затем в стене появляется трещина, очерченная ослепляющим красно-белым светом. Жужжащий звук становится громче по мере того, как стена опускается. Ярко красные луч солнц Тайсса струятся на меня, ослепляя. Мои глаза слезятся, когда я моргаю, пытаясь приспособиться к новому яркому свету.

Сквозь моё затуманенное зрение выходят на свет тени, их больше слышно, чем видно. Вытирая слезы с глаз, я моргаю, пока наконец не увидела. Сбоку — трап, тот самый, по которому нас привели. Трое пиратов вышли наружу, не оставив никого, кто мог бы наблюдать за мной.

Астарот кивнул мне. Поджимая губы, я делаю неуверенный шаг к открытым дверям. Из-за красных солнц, струящийся песок кажется усыпанным сверкающими бриллиантами. Остановившись у проёма, я позволила своим глазам ещё немного привыкнуть, пока моё зрение наконец не прояснилось. Над горизонтом доминирует массивная черная тень.

Это выглядит почти как… но этого же не может быть. Мы прочесали, так далеко, насколько смогли…

Это наш разбившийся корабль? Покачав головой, я спускаюсь по пандусу, испытывая шок. Форма корабля неправильная. Что-то не так, это не те обломки, в которых мы приземлились. Значит, нет, это не может быть…

Неподалеку крики вырывают меня из транса, отвлекая моё внимание. Два человека бегут от пиратов. Один пират крутит что-то над головой, это мигающее пятно полетело вперёд, когда он его отпустил. Он скрутил одну из убегающих фигур по ногам, сбивая ту с ног.

Другой остановился, чтобы помочь упавшему, но уже всё кончено. Пираты окружили их, связали отработанными движениями, а затем потащили связанные тела к транспорту. Холодный озноб пробежал по моей коже, добавляя дерьмовых ощущений к ноющей боли по всему телу. Когда я повернулась, чтобы вернуться к Астароту, волна тошноты сжимает мой желудок, и я падаю на колени, крича.

— Лана! — кричит Астарот.

Сгибаясь пополам от боли, я сжимаю руки на животе, пока судороги не проходят.

— Я в порядке, — лгу я, задыхаясь от боли.

— В чём дело?

— Не знаю, — говорю я ему, стиснув зубы, и снова встаю на ноги.

Продвигаясь к своему месту вдоль стены, я сажусь и опускаю голову, надеясь остаться незамеченной. Металлический пандус звенит под ихсапогами. Их выкрики теперь становятся четче. Они тащат новых пленников, несмотря на их борьбу.

Они пинают пленников, когда те пытаются пробиться на свободу. Боясь внимания, я смотрю на свои ноги, наблюдая боковым зрением, как их затаскивают. Моё сердце подпрыгивает в горле, и я задыхаюсь. Люди. Они захватили двух человеческих женщин.

— ОТПУСТИ МЕНЯ! — кричит фигуристая рыжая девушка.

Пират тащит её за связанные руки. Она брыкается, вертится из стороны в сторону, но безрезультатно. Пират бросил её, как будто она ничего не весила. Она пролетела насколько метров и приземлилась в дальней стороне от меня с визгом и стоном выбитого воздуха из лёгких. Мне нужна вся моя воля, чтобы не отреагировать.

«Сохраняй спокойствие, не привлекай внимания».

— Я надеру твою оттраханную задницу! — звучит ещё один женский голос снаружи транспорта.

Я услышала её задолго до того, как её подняли к нам по трапу. Звуки борьбы за открытой дверью эхом разносятся по металлическому ящику, в котором мы находимся. Меня накрывает отзвуком ударов моего сердца, желание помочь пульсирует во мне, сделать хоть что-то. Нет, мы пока не сможем победить их. Глядя на Астарота в цепях, я понимаю, что он недостаточно силён, чтобы победить трёх пиратов.

Снаружи пираты хрюкают, а затем повышают голос. Один из них издаёт звук, который может означать боль или удивление. «Уходи, девочка, кем бы ты ни была, уходи!» Я подбадриваю её, но страх держит меня на месте.

— Будьте прокляты, космические ублюдки!

За тошнотворным стуком плоти о плоть следует вопль боли, а затем тишина. Стук сапог по стали, затем входят два других пирата, неся фигуру между собой, один за плечи, другой за ноги. Остановившись прямо внутри нашего ящика, они раскачивают её между собой, как мешок с картошкой, а затем бросают в заднюю часть транспорта.

Она беззвучно врезается в заднюю стену, подтверждая, что она без сознания. Ноги в ботинках появляются в моём поле зрения, пока я продолжала смотреть на пол между своими ногами. Громкий шлепок кожи по металлу, затем открытая дверь со скрежетом закрывается.

Трое пиратов переходят в переднюю часть транспорта, минуту разговаривают, затем двое из них выходят через раздвижную дверь, оставляя нас наедине с нашей охраной. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тихими всхлипами фигуристой рыжеволосой девушки. С трудом сглатывая, я пытаюсь заставить своё сердце успокоиться.

Люди. Ещё один обломок корабля. Выжившие. Другие выжившие. Мы не одиноки.

Последствия ошеломляют. У меня слишком сильно болит голова, чтобы думать об этом, а боль в мышцах только усиливается. Мне жарко и хочу пить. Так сухо во рту. Слишком сухо.

— Чёрт, — выдыхаю я, понимая, что со мной не так.

Астарот открывает глаза, встречаясь с моими.

— Что? — спрашивает он.

Охранник топает ногой, создавая громкое эхо, от которого у меня режет уши, а затем мычит что-то. Губы Астарота сжимаются, и его рука сжимается в кулак. Мышцы его рук напрягаются, а затем расслабляются. Если бы он был свободен, у этого охранника были бы проблемы.

— Эпис, — я произношу слово.

Его брови хмурятся, на лице замешательство, затем его глаза расширяются, и рот открывается. Я киваю, чтобы показать ему, что вижу, что он понял.

Я не просто страдаю от обезвоживания. У меня началась ломка. Главный минус приёма эписа. Оно вызывает привыкание, и, по крайней мере, в теории, за ломкой последует смерть.

Глава 13

Астарот

Новые люди. Я их не узнаю, откуда они?

Мои оковы врезались в мою плоть, разрывая мою кожу и раздражая этим меня.

Перемещаясь, я напрягаюсь, пока не вижу новоприбывших.

Одна из них — симпатичная фигуристая девушка с ярко-рыжей гривой. Её лицо и глаза розовые и опухшие от выделяющейся влаги.

Другая темнокожая, тёплого цвета, напоминающая мне глаза бивака. Она ранена, лежит свернувшись калачиком и не двигается, но я вижу, как её бока вздымаются и опускаются, так что она не мертва. Волосы короткие и сильно вьющиеся, красивые. Она боролась с работорговцами сильнее всех. Я слышал, как она кричала что-то, хотя не знал, что означали эти слова.

Откуда взялись эти женщины?

Насколько я знаю, они не из Драконьего города, так откуда? Транспорт гудит, вибрирует, потом кажется, что мы поднялись в воздух, прежде чем он рывком рванул с места. Мы снова улетаем, куда — я не знаю. Проверяя оковы, я натягиваю их, ища любую слабость. Они использовали грубую верёвку, чтобы связать мне хвост и крылья, которые, кажется, ослабевают, чем больше я напрягаю силы. Цепи сковывают мои руки и ноги, но если я смогу освободить свой хвост, я смогу стать достаточно смертоносным.

Лана привлекает моё внимание. Охранник наблюдает, как она подходит и садится рядом с красногривой женщиной. Они говорят на своём родном языке. Скорострельные слова, бегущие туда-сюда. Я должен выучить их, но их звуки трудные. Шидан выучил из, так что это не невозможно, но мне никогда раньше не требовалось.

Новая девушка смотрит на меня, и я могу назвать её взгляд только выражением страха. Почему она боится меня так же, как пиратов, я не понимаю, но люди странные. Они разговаривают несколько минут. Я хочу знать, кто они, что они делали там, откуда они, но я ничего не могу с этим поделать. Вместо этого я сосредотачиваюсь на том, с чем я могу что-то сделать. Закрыв глаза, я вдыхаю так глубоко, как только могу, затем выдыхаю всё это, сжимая грудь до предела. Это немного ослабляет крепления на моих крыльях и хвосте. Перемещая свой хвост, верёвка ослабевает, давая мне немного больше свободы действий.

— Есть другие! — говорит Лана, прерывая мои дыхательные упражнения.

— Я вижу, — говорю я, открывая глаза.

— Нет, не только эти две, другие люди!

Голос Ланы звучит ритмично, а её улыбка стала шире, чем я когда-либо видел. Девушка рядом с ней посмотрела на неё, на меня и что-то сказала. Лана отвечает ей, после чего у них начинается ещё один долгий разговор. Я жду, терпеливый, уверенный, что со временем она вернётся к моим собственным вопросам. Я возвращаюсь к верёвкам.

Когда разговор прекращается, я снова открываю глаза и выгибаю брови.

— Ты выглядишь слишком логичным, когда делаешь это, — говорит Лана.

— Что ты имеешь в виду?

— Как Спок, ты всегда холоден и логичен, — говорит она.

— Кто такой Спок? Я знаю этого человека?

Лана качает головой.

— Нет, забудь об этом. Плохая аналогия, мне всё равно никогда не нравились эти ситкомы. Я не буду сидеть на них часами только для того, чтобы ты смог понять шутку.

— Хорошо, — говорю я. — Значит, есть остальные?

— Это Оливия, — говорит Лана, указывая на женщину рядом с ней. — Там есть ещё одна часть корабля колонизации!

Она поворачивается и указывает сквозь стену позади себя.

— Другая часть? — спрашиваю я, обдумывая новость.

— Да! — восклицает она.

— И ещё выжившие, — говорю я.

— Да, она говорит, что их много, — говорит Лана, снова поворачиваясь к Оливии. — Ты первый змай, которого они увидели. Она боится, что ты можешь её съесть.

Лана смеётся, но я нахмурился.

Съесть её? Люди могут быть такими странными.

— Как они выжили? — я спрашиваю.

Лана пожимает плечами и продолжает говорить с Оливией.

— У них остались припасы с корабля, — говорит она.

— Понятно. С ней всё в порядке? — спрашиваю я.

Оливия видит, как я смотрю на бессознательную женщину, затем её глаза расширяются, и она говорит быстро и громко. Достаточно громко рычит охранник, топая ногой по полу и обрывая все разговоры. Через несколько минут Лана заговорила с ней, говоря тихо, чтобы избежать гнева пирата.

— Что происходит? — спрашиваю я, выждав, сколько смог.

— Она тебя боится, — говорит Лана.

— Почему?

— Ты другой, — отвечает Лана, как будто этим все сказано.

— Как и она, — замечаю я. — Ни крыльев, ни чешуи, ни хвоста, совсем другая.

Лана смеётся, прежде чем продолжить разговор с Оливией.

— Они выжили благодаря своим силам, — говорит Лана с удивлением в голосе. — Нет ни змаев, ни эписа, но они выживают.

В основном я понимаю её удивление, но сейчас единственное, что имеет значение, это освободиться. Четыре пирата, когда те высадились, их было всего четверо. Если я всё правильно спланирую, я смогу справиться с четырьмя пиратами, если у них не будет того оружия. Освободиться, убить того, кто с нами. Тихо и быстро, чтобы я мог быть на месте, когда они войдут в эту дверь. Дверь представляет собой блок, только один из них может войти одновременно. Как только он откроется, вырубить первых двух, затем останется один на один. Нельзя позволить им использовать своё оружие.

— Можешь ли ты поверить в это? — спрашивает Лана.

— Во что? — спрашиваю я.

Я не следил за их разговором. Звучит как тарабарщина, в человеческом языке так много твёрдых звуков. Он не такой грубый или гортанный, как у заузлов, но всё же для меня он сложный.

— Нет, змаев, — говорит она. — Нет эписа.

— Почему это удивительно? — спрашиваю я в замешательстве.

— Теперь нет, просто я думала, что мы остались одни, — говорит Лана.

Она встаёт и идёт к другой девушке. Встав на колени, Лана касается своего лица, затем опускается, пока не ложится на спину. В порыве действия девушка дёргается, быстро поднимается и бьёт Лану в грудь, отбрасывая её назад. Девушка что-то кричит, а Лана уползает, подняв руки и быстро говоря. Я опираюсь на свои оковы, пытаясь встать между Ланой и нападавшей.

Я продвигаюсь вперёд на несколько дюймов, которые позволяют цепи.

Темноволосая девушка смотрит на меня и кричит. Это бессловесный, трели звук, её глаза широко раскрыты, затем следует за ним поток быстрых жестких звуков, когда она отступает. Охранник топает вперед, кричит Лана, кричит Оливия, а я шиплю на девушку, которая напала на Лану. Неразбериха правит в маленьком ящике.

Верёвка, удерживающая мой хвост, соскальзывает дальше, затем кровь приливает с покалыванием и болезненным празднованием внезапной свободы. Прижимая его к своему телу, стиснув зубы от боли, я остаюсь неподвижным. Заузл топает мимо меня, вставая между мной и темноволосой девушкой, протягивая руки в стороны каждого из нас.

Один шанс, вот и всё. Я хватаюсь за него.

Глава 14

Лана

Оливия кричит, пират кричит и топает ботинками по полу, Астарот прислоняется к своим цепям, после чего, всё превращается в хаос.

Пират тянется за пистолетом, но тут же падает. Астарот шипит, почти рыча. Его хвост! Он свободен!

Отвратительный треск, когда голова пирата ударяется об пол, разносится по комнате.

— Убей этого сукина сына! — Делайла, как назвала её Оливия, ругается, подбегая к упавшему пирату.

Она поднимает связанные ноги и бьёт пирата ногой по голове, потом, как сумасшедшая, продолжает это делать. Астарот тянется и пытается вырваться из своих оков, мускулы его рук и груди напрягаются и увеличиваются, края его чешуи окрашиваются в темно-красный оттенок.

Я зависла на этом кадре.

Я должна действовать, но что мне делать?

Нож. На поясе у охранника мой нож, который он забрал, захватывая нас. Нырнув вперёд, я хватаю его с пояса. Знакомая тяжесть в моей руке дарит мне якорь. Твердый и незыблемый среди всего этого хаоса. Что мне делать?

Астарот зашипел громче, его мускулы напряглись так сильно, почему я испугалась, что у него лопнут вены. Перевернув нож в руке, я подхожу к нему сзади и перерезаю веревку, связывающую его крылья. Когда верёвка упала, они широко расправились, достигая стен грузового отсека в обоих концах. Я застыла, увидев такое зрелище.

Он поднял кулаки и ударил охранника, лежащего на полу. Охранник хныкнул, поднял голову, Далила одновременно с этим, снова пнула его. Голова охранника отскочила от стального пола, и пират застыл неподвижно.

Тишина.

Мы вчетвером переглянулись друг с другом в возникшей внезапно тишине. Это странно, страшно, как будто мир стал совсем иным. Моё сердце бьётся в медленном, ровном ритме, несмотря на всё пережитое волнение. Чувствуя себя спокойно, я подхожу к охраннику, встаю на колени и роюсь в карманах его одежды.

Я отбрасываю не нужные мелочи, пока не нахожу связку ключей. Их дюжина, и мне пришлось опробовать их все, кроме последнего, прежде чем я наконец нашла тот, который открыл замки на цепях Астарота.

Он схватил меня до того, как наручники упали на пол, и поцеловал меня, обвив руками и крыльями нас двоих. Делайла в шоке выдохнула.

— Лана! — Оливия взвизгнула со страхом в голосе.

Они вдалеке, где-то там, я же, здесь вместе с Астаротом. Облегчение накрывает моё тело, отталкивая боль, страх и перегоревшие чувства. Эмоциональная разрядка настолько сильна, что я могу забыть, как мне плохо, хотя бы в эту минуту. Его губы на моих, его сильные, мускулистые руки, крепко сжимающие меня, делают мир правильным.

— Ты, должно быть, шутишь, — выдыхает Далила.

Астарот отпускает меня, его крылья складываются на место. Мои щёки загорелись от внезапного смущения.

— В чём дело? — спрашивает Астарот.

— Ничего, — отвечаю я.

— Что они сказали? — спрашивает он, глядя на двух женщин.

— Ничего, — снова говорю я. — Что нам теперь делать?

Астарот поводит плечами.

— Покончим с ними, — шипит он. — И освободим их.

— Вы двое… — говорит Оливия, затем замолкает, не закончив свою мысль, но я знаю, о чём она собиралась спросить.

Все старые чувства вырываются наружу. Мне стыдно не столько за Астарота, сколько за то, кто я есть. Бродяга. Нежеланная, лишняя, ни к кому не относящаяся. Смешно звучит, но я ничего не могу с собой поделать. Я не встречаюсь ни с одной из них взглядом, когда развязываю их путы.

— Эй, как бы тебя ни звали, — говорит Делайла.

— Её зовут Лана, — добавляет Оливия.

— Конечно, поняла, Лана. Что, чёрт возьми, происходит? Что он такое? Почему нас схватили, — она пинает пирата, — эти?

Простой вопрос, сложный ответ.

— Давайте сначала сосредоточимся на том, чтобы освободиться, а потом мы поделимся своими историями, — говорю я, отбрасывая в сторону все свои сожаления, страхи и беспокойства.

— Да, отличный план, — согласилась Делайла.

Две женщины держатся на максимально возможном расстоянии о Астарота. А он игнорирует их.

— Какой план? — спросила его.

— Я встану сбоку от двери, буду шуметь, когда они войдут, я их вырублю, — говорит он.

— Ты уверен, что это сработает? — уточняю.

Он пожимает плечами в ответ.

Сомнения грызут изнутри, но лучшего плана у меня нет. Астарот подходит к двери.

— Что он делает? — спрашивает Оливия.

— Есть еще как минимум двое, мы заманим их сюда, а потом вырубим.

— От меня они получат похлеще, — жестко говорит Делайла.

Астарот посмотрел на нас, потом замахал руками. Девочки не спорят, пока я увожу нас всех с поля зрения. Астарот оглядывается, хмурится, потом идёт к убитому пирату. Он тащит его к двери и устраивает его. Глядя на него, я поняла его план. Похоже, охранник рухнул и сел прямо перед дверью, создавая дополнительный барьер для входа в комнату.

Он ещё раз всё осматривает, затем протягивает руку и стучит в дверь. Затаив дыхание, я жду, но ничего не происходит. Задыхаясь, я делаю глубокий вдох и снова задерживаю дыхание, когда Астарот ещё сильнее бьёт в дверь. Вибрация и ощущение движения замедляются, затем транспорт дёрнулся, останавливаясь. Обменявшись быстрыми взглядами с двумя другими женщинами, я крепче сжимаю нож. У Далилы в руках обмотан кусок цепи с тяжелой металлической манжетой, она готова к атаке. Оливия выглядит напуганной, пригибаясь сбоку, чтобы никому не мешать.

Металлическая дверь скрипит, заедает, затем резко открывается. Астарот взрывается в вихре движений. Мои глаза не могут уследить за действиями, всё произошло слишком быстро. В один момент мы все стоим в отдалении, а он начал двигаться, раздаются хрюканье, стоны, и вот Астарот один стоит в дверном проёме, а на полу у его ног лежат три пирата.

— Ни хрена себе! — восклицает Делайла.

Гордость наполняет моё сердце, и я засияла за своего мужчину.

Мой мужчина. О чём, чёрт возьми, я думаю? Нет, всё правильно. Все сомнения в сторону. Он мой, и, будь всё проклято, я счастливая женщина.

— Быстрее, — говорит Астарот, указывая на заузлов. — Хватай их снаряжение, припасы. Нам нужно выбираться отсюда.

— Мы должны забрать транспорт, — говорю я.

— Ты знаешь, как им управлять? — спрашивает Астарот.

— Дай-ка я посмотрю, — говорю я.

— Ты можешь разговаривать с ним, с этим, чем бы это ни было? — спрашивает Делайла.

— Он — Астарот, — отвечаю я. — Да, я разговариваю с ним. Думаешь, я целую случайных парней, с которыми не могу даже поговорить?

Её шоколадная кожа немного темнеет, показывая, что она хотя бы покраснела за себя. Я улыбнулась, чтобы облегчить напор.

— Извини, он, просто, я имею в виду… — она указывает руками на Астарота.

— Он типа дракона, — вставляет Оливия. — Инопланетянин, настоящий инопланетный человек-дракон.

— Да, — говорю я. — Поверь мне, ты к этому привыкнешь. Он также наша лучшая надежда на выживание.

Проскользнув мимо Астарота, я подхожу к передней части транспорта. Элементы управления странные и на инопланетном языке. Один взгляд, и я уже знаю, что понятия не имею, как управлять этой штукой.

— Дай мне тоже посмотреть, — сказала Делайла, проскальзывая на маленькое переднее пространство.

Там есть место только для нас двоих, Астарот стоит снаружи в проходном коридоре.

— Ты сможешь управлять этим? — спрашиваю её.

Делайла села, трогает разные вещи, нажимает кнопки, дёргает рычаги, о которых я понятия не имею, а потом качает головой.

— Думаю, что он сломан, — говорит она.

— Что, чёрт возьми, случилось? Он же работал, — говорю я.

— Понятия не имею, но я уверена, что оно должно было запуститься, но нет, — говорит она, указывая на панель. — Мигание этой панели, возможно отображает отказ каких-то деталей этого транспорта.

Она наклоняется ближе к мигающему экрану.

— Отказ чего?

— Чёрт, — выдыхает она. — Мы должны уходить сейчас же.

— Почему?

— Это не отказ двигателя, это сигнал локатора и радар. Быстро приближается ещё одна точка.

Холодный озноб наполняет мой желудок, и я следую за ней обратно в отсек груза.

— Астарот, нам пора уходить, сюда идут другие, — говорю я ему.

Мы забираем то снаряжение, которое можем унести, и отправляемся в пустыню. Как только дверь открывается, жара накатывает, и мои колени подгибаются. Всего на мгновение всё становится серым, и комната закружилась. Руки Астарота обвивают меня, поддерживая.

— Лана! — восклицает он, ловя меня прежде, чем я упала.

— Я в порядке, — говорю я, изо всех сил пытаясь остаться в вертикальном положении.

Всё прошло так же быстро, как и накатило, оставляя меня ещё более усталой, чем раньше. Оттолкнувшись от Астарота, я встретила вопросительные взгляды женщин.

— Ты в порядке? — спрашивает Оливия.

— Да, прости, просто… — Что мне ей сказать? У меня ломка от инопланетного растения? — Жара.

— О, я тебя понимаю! — говорит она, посмеиваясь. — Здесь жарче, чем в аду.

— Похоже на Вулкан, — добавляет Делайла, стоя на пандусе у выхода. — Бесплодная и горячее, чем накал петарды.

— Ага, — говорю я. — Вижу, ты в лагере «Звездного пути».

Астарот обнимает меня за талию и ведёт вниз по трапу. Я не хочу показывать это, но я благодарна. Я не уверена, что смогу стоять самостоятельно прямо сейчас. Мои мышцы сводит судорогами через разные промежутки времени. Это не слишком большая проблема, но стоять прямо становится труднее, чем могло быть.

— Нам нужно двигаться, — говорит Астарот. — Можешь заставить их двигаться быстрее?

— Конечно, — говорю я и перевожу им то же самое.

Мы идём по пустыне, направляясь неизвестно куда. Это тяжкий труд, усложнённый из-за моего ужасного самочувствия. Мне нужен эпис. Мы не должны были отсутствовать так долго. Я даже не знаю, как долго мы были вне дома или как далеко мы от дома. Транспорт вёз нас быстро и очень далеко.

— Дом в этой стороне, — сказала Делайла, когда мы взобрались на высокую дюну.

Я передала это Астароту. Он смотрит на пустыню, затем делает медленный круг. Когда он заканчивает свой обход, он нахмурился.

— Что? — спрашиваю его.

— Мы далеко от нашего дома, — говорит он.

— Вроде, это и так понятно, — отвечаю я.

— Что он говорит? Как ты можешь понять это шипение? — спрашивает Делайла.

— Там дом, в Драконьем городе, есть машина, — говорю я.

— Драконий город? — спрашивает Оливия, её глаза расширились. — Ты имеешь в в иду, настоящий город?

— Ну, да, это город, — говорю я.

— У вас есть водопровод? Туалеты? О, я больше всего скучаю по хорошему туалету, — восклицает Оливия.

— Нет, нет их, — говорю я. — Это заброшенный город, ну, по большей части или был таким. Ах, всё сложно.

— Есть ещё такие? — Далила кивает на Астарота.

— Да, несколько, — говорю я. — Мы работаем вместе, чтобы выжить.

— Думаю, что он горяч, — говорит Оливия, и её светлая кожа приобретает темно-розовый оттенок.

— Ты просто обезвожена и одинока, — сказала Делайла.

— Конечно, но всё же, ты только взгляни на эти мускулы, — говорит Оливия, почему-то краснея сильнее, но не отводя взгляд.

— Нам нужно добраться до нашего дома, — говорит Далила, возвращая разговор в нужное русло. — Нам нужны припасы.

— И правда, как вы все пережили эту жару? Крушение было давно. Другого змая не видели?

— З-ма-шшш? — спрашивает Делайла, произнося слово.

— Йа, — говорю я. — Змай.

— Оу, — говорит она, пробуя ещё раз, и у неё получилось. — Нет, мы не видели никого подобного ему. Те ублюдки, которые нас схватили, — единственные инопланетяне, с которыми мы столкнулись.

— Я сказала Патрику, что остальные не просто пропадали, теперь мы знаем это наверняка. Скорее всего, они тоже были схвачены этими оранжевыми мерзавцами — сказала Оливия.

— Пираты, — добавляю я, пытаясь быть полезнее.

— Пираты? — спрашивает Делайла.

— Да, это они напали на корабль и разрушили корабль, — говорю я.

— Ну, мы теперь обязаны вернуться, — резко и по-деловому говорит Далила. — Лагерь должен знать всё, и я не хочу оставаться здесь, в пустыне, без припасов. Я уже чувствую обезвоживание.

— Что думаешь? — я спрашиваю Астарота, говоря ему, что они хотят пойти в свой лагерь.

— У них есть эпис? — спрашивает он.

— Не думаю, что они знают, что это такое, — отвечаю я.

— Тебе нужен эпис, — отвечает он.

— Да, но что ещё мы можем сделать? — нахмурившись, он кивает, и мы все идем в направлении, указанном Делайлой.

— Значит, вы все выжили сами по себе, а как насчет еды? Как вы справляетесь с жарой? — спрашиваю я, и в моей голове пронеслись миллионы вопросов.

— У нас есть припасы с корабля, но мы также получили урожай для выращивания, так что с едой у нас все в порядке, — говорит Оливия.

— Ты ужасно выглядишь, — говорит Делайла. — Как долго ты была в пустыне?

— Думаю, несколько дней, — отвечаю ей.

— Всего несколько дней? — с удивлением в голосе спрашивает Оливия.

— Да, а что? — спрашиваю я, обороняясь.

— Ты выглядишь намного хуже, чем несколько дней назад, — замечает она.

— Ну да, это откат от эписа.

— Откат эписа? — спрашивают они в унисон.

Я объясняю им всё про эпис, пока мы пробираемся по песку. Это требует времени, потому что я продолжаю задыхаться. Песок становится мягче и по нему труднее идти. Большую часть времени мне помогает Астарот. Я не могу найти в себе силы сделать это самостоятельно. Всё слишком сильно болит.

— Итак, — говорит Делайла. — Ты и человек-дракон, да?

Солнца, наконец сели, принося долгожданное облегчение с наступлением ночи.

— А, да? — Я слишком устала, чтобы говорить.

— Вы двое, ну знаешь, делаете это? — спросила она у меня.

Я остановилась, сильно покраснев.

— И что с того?

— Ну, как ты поняла, что вы, как бы того, совместимы? — спрашивает Оливия, вскакивая в разговор.

— Да, какой он там внизу? — спрашивает Делайла, улыбаясь от уха до уха.

— Слушай, я не собираюсь… — Окружающая земля взрывается. Песок летит в воздух, ослепляя меня и попадая мне в рот. Задыхаюсь, машу руками в воздухе, что-то упирается мне в ребра.

— Лана! — кричит Астарот, хватая меня и толкая за себя.

Мы окружены. Три призрачные фигуры приближаются, острые копья тыкают в нас, заставляя нас снова прижаться друг к другу.

Глава 15

Астарот

Окружены. Гнев поднимается, биджас приближается. Три фигуры отталкивают нас угрожая копьями. Я верчусь, пытаясь удержать их всех в поле зрения, но это невозможно. Как пираты нашли нас?

— Астарот, — говорит Лана низким голосом, дрожащим от страха.

— Всё в порядке, — говорю я, поднимая руки.

Трое окруживших нас воинов, одеты в большие струящиеся плащи с капюшонами, отбрасывающими тень на их лица. Они не похожи на заузлов. Кто они?

— Замолчите, — говорит один из них на змае.

— Что? — восклицаем мы с Ланой одновременно.

Тот, что побольше и покрупнее, протягивает руку и стягивает со своей головы капюшон. Он змай с сине-желто-коричневой чешуей. Он сужает глаза, глядя на меня.

— Заткнись, — говорит он, делая акцент на каждом слоге. — Не говорите.

— Вы змаи! — говорит Лана.

Он поворачивается к ней. Красный цвет окрашивает моё зрение, мои мышцы задрожали, когда я изо всех сил пытаюсь подавить и контролировать свою ярость. Он подходит близко к моему сокровищу, слишком близко. Лана не отступает, выпрямляясь, она непокорно смотрит на него. Он шипит, и она стоит на месте. Моё сердце сильно колотится, наполняя уши пульсирующей кровью. Он наклоняется над ней, пытаясь доминировать.

Я прыгаю, врезаюсь ему в бок и сбиваю его с ног. Воздух вырывается из него, когда мы ударяемся о песок, сражаясь за господство. Рёв вырывается из моего горла, когда вращение прекращается, и я оказываюсь на вершине. Ударяю кулаками по его лицу, он поднимает руки, чтобы защитить себя. Его хвост врезается мне в затылок, отбрасывая меня вперед.

— Астарот! — Лана кричит.

Я не могу остановиться, если я остановлюсь, они победят. Я должен спасти её, она моё сокровище. Ему нельзя прикасаться к ней.

Мои руки схватили и потянули назад. Я забыл про других двоих.

Борясь с ними, я пытаюсь вырваться, но их хватка слишком сильна, я не могу. Тот, кого я побил, поднимается на ноги. Вытирая кровь со рта, он поворачивает голову из стороны в сторону, отчего его шея громко хрустнула. Он идёт ко мне, медленно, его руки сжаты в кулаки.

— Это была твоя главная ошибка, — шипит он, затем его кулак бьёт меня по лицу.

Моя голова дёргается в сторону, зубы стучат друг о друга, и что-то щёлкает в шее. Глядя на него, я улыбаюсь, кровь стекает по моему подбородку.

— И это твой лучший удар?

Он рычит и вновь замахивается кулаком.

— Рагнар, — говорит один из мужчин, держащих меня, и тот останавливается.

— Что?

— Мы должны отвести их к старейшинам, — говорит другой. — Ты знаешь указ.

— Пусть горят огнём эти указы, — говорит Рагнар.

— Я сожгу тебя, это моя женщина, — шиплю я, вытягиваясь вперёд и заставляя двоих, держащих меня, крепче сжать хватку.

— Только если ты сможешь отстоять её, — рычит Рагнар, наклоняясь вперёд, пока мы не оказываемся лицом к лицу.

— Мы могли бы убить его, — говорит другой.

— Нет, — говорит Рагнар. — Указ есть указ. Это главное, что удерживает нас вместе.

— Указы делают нас единым целым, — двое проговорили это почти нараспев, словно это их какое-то заклинание или молитва.

Я перестаю сопротивляться, и меня отпускают. У меня нет цели для моей ярости. Трое воинов перемещаются, чтобы встать рядом. Оставшиеся двое опускают капюшоны, и я вижу, что они тоже змаи. Ничего из этого не имеет смысла. Змай не живут и не работают вместе. Что это за мантра, которую они пропели?

— Астарот? — Лана спрашивает меня.

Две другие человеческие женщины разговаривают с Ланой, желая узнать, что происходит.

— Всё в порядке, — говорю я ей, прежде чем спросить чужака змая: — Кто вы?

Большой, Рагнар, качает головой.

— Мы — клан, — отвечает он. — Что ты здесь делаешь?

— Это мои, — говорю я, указывая на женщин. — Заузлы захватили нас, а я сразился с ними, выбрался на свободу, но теперь мы далеко от дома.

— Как далеко вы оказались? Это Небесный народец, они пришли оттуда, — показывает он нам за спину.

— Вы видели их раньше? — спрашиваю я, шок накрыл меня, как ледяная вода.

— Конечно, — отвечает он.

Лана движется рядом со мной, кладя руку мне на плечо. Рагнар наблюдает, его взгляд скользит по обнаженной коже, просвечивающей сквозь порванную рубашку. Гнев вспыхивает добела, затуманивая мои мысли, мои руки сжимаются в кулаки. Я изо всех сил стараюсь не атаковать.

— Там другая часть корабля, — говорит Лана, её мягкий, красивый голос прорезает мою ярость.

Она разговаривает с двумя другими женщинами, а трое самцов наблюдают за нами.

— Пойдём, — говорит Рагнар.

— Куда? — спрашиваю его.

— В клан, — говорит Рагнар, как будто это отвечает на все мои вопросы. — Старейшины захотят встретиться с вами.

— Мы никуда не пойдём, — рычу я.

— Я не говорил, что у тебя есть выбор, — говорит Рагнар, подходя ближе.

Он выпячивает грудь, и я поступаю как он, приблизившись. Мой хвост болтается из стороны в сторону, он машет крыльями, а я широко расправляю свои.

— Это мои самки, — говорю я низким и мягким голосом.

— Только если ты сможешь их отстоять. — говорит он. — Указ есть указ. Указы объединяют нас.

— Я не знаю, какими «указами» вы оперируете, — говорю я. — Ты хочешь забрать моих женщин, я тебя уничтожу.

Он фыркает, и края его чешуи становятся красными от гнева. Его рот сжимается в жесткую линию, а на моём лице расплывается улыбка.

— Рагнар, хватит, — говорит другой.

— Астарот, — говорит Лана, и я бросаю взгляд в её сторону.

Она и другие женщины сбиваются в кучу и наблюдают.

— Что? — спрашиваю.

— Мы должны пойти с ними. Мы далеко от дома.

Мы с Рагнаром ещё какое-то время смотрим друг на друга, прежде чем я отступаю назад, уступая. Она права, и весь этот гонор — биджас, подталкивающий к конфликту, а не к разрешению. Я не могу поддаться ему.

— Верно, — соглашаюсь я. — Показывай путь.

Рагнару требуется на мгновение больше времени, чем мне, чтобы потушить свой гнев. Он встряхивается, затем поворачивается и уходит в пустыню. Наша группа отстаёт от него. Лана идёт рядом со мной, две другие женщины идут сзади. Один из других змаев идёт в ногу с другой стороны от меня.

— Он не так уж и плох, — говорит он.

— Да?

— Я Башир, — говорит он.

— Астарот, — говорю я.

— Это Мельхиор, — говорит Башир, указывая на безымянного Змая.

Мельхиор движется впереди в стороне от всех. Он двигается быстро, оставаясь низко к земле, его голова двигается слева направо в быстрой последовательности, когда он разведывает путь впереди.

— Куда мы направляемся? — спрашиваю.

— В клан, — отвечает он.

— Что это такое? — спрашиваю его

Башир смотрит на меня как-то странно, как будто я сошёл с ума. Покачав головой, он ускоряет шаг и уходит. Во всяком случае, Лана права. Я не знаю, где мы находимся по отношению к дому или как вернуть нас туда. Мне также любопытно, что это за «клан». Довольно странно видеть трёх змаев, работающих в команде, но их странная мантра и то, что они говорят, ещё хуже.

Старейшины? Клан? Небесные люди? Новые змаи выглядят слишком примитивно. У них нет лохаберов, нашего традиционного оружия. Копья, которые они несут, имеют грубые металлические наконечники, которые выглядят грубо выкованными. Они носят кожу, которая выглядит грубой. У остальных змаев, в Драконьем городе были свои лохаберы и хорошая одежда. Мы ещё не носим самодельную кожу. Трое делают жесты рукой вперёд и назад, когда идут. Я уверен, что они так общаются, но для меня эти знаки ничего не значат.

— У нас проблемы? — спрашивает Лана шёпотом.

— У нас все хорошо, — лгу я.

— Ты ужасный лжец, — говорит она. — Твоя чешуя становится зелёной, когда ты пытаешься солгать.

Нахмурившись, я поднимаю руку, чтобы посмотреть, что она видит.

— Зелени нет, — замечаю я.

— Я знаю, но теперь я знаю, что ты лжёшь, — улыбается она.

— Ладно, я сам не знаю, — говорю я.

— Да, но разве это не странно? Я думала, что змаи не могут находиться рядом друг с другом? Разве дома мы не исключение?

— Я тоже так думал, — говорю я. — Мы боремся с этим всегда, и дома тоже. Каким-то образом эти трое нашли способ избегать биджаса.

— Может быть, они помогут нам вернуться домой?

— Будь осторожна с тем, что мы говорим, — говорю я ей.

— Что ты имеешь в виду?

— Возможно, они не друзья.

— О, — говорит она, захлопывая рот.

Мы идём молча. Лана спотыкается, и я помогаю ей, а затем другим женщинам, которые тоже двигаются медленнее. Влага стекает по их лицам, промокая одежду. Я должен помочь им всем, пока новые самцы продолжают маршировать, игнорируя их.

Горный хребет уже некоторое время приближается, и мы взбираемся на его самые отдаленные холмы. Они идут по тропинке вверх по крутой стороне. Я не уверен, является ли он естественным или созданным, но он поднимается то вниз и вперед, позволяя только двигаться по ним одновременно только двум змаям. Девочки идут по три в ряд, но они маленькие.

Рагнар и Башир идут впереди, а Мельхиор отступает и замыкает тыл. Взбираемся и взбираемся, пока я не смог увидеть огромные просторы пустыни, как на ладони. Вдалеке поднимается к небу тень, там сидит что-то массивное.

— Думаю, это корабль, — говорит Лана, следя за моим взглядом.

— Он большой, — говорю я.

— Да, — соглашается она.

Что-то скрыто в её голосе, я не могу определить.

Мы поворачиваем, затем мы проходим в пролом в скалах. Стены плотно сжимаются, и Рагнару приходится повернуться боком, чтобы пройти. Я протискиваюсь. Когда мы вылезаем, я останавливаюсь, и Лана врезается мне в спину.

— Что? — спрашивает она. — Астарот? Ты в порядке?

Я не могу ей ответить. Я не могу поверить в то, что вижу. Глядя вниз, в небольшую долину с тёмными входами в пещеры, усеивающими стены по обеим сторонам, можно увидеть змаев. Больше двух горстей, может быть, даже больше. Некоторые из них останавливаются и смотрят на нас. Крылья Рагнара расправляются из-под плаща, он поднимает копье над головой и громко шипит.

Глава 16

Лана

Сквозь него я не смогу увидеть. Толкать бесполезно, он слишком высокий и твёрдый.

— Астарот! — на этот раз я прокричала, требуя его внимания.

Он всё ещё не двигается.

— Что происходит? — спрашивает позади Оливия.

— Не знаю, — говорю я.

Перестав требовать сдвинуться, я протискиваюсь мимо, царапая спину о стену.

Когда я обернулась посмотреть, я наконец поняла, почему он застыл. Этого не может быть. Я смотрю вниз, на долину со стенами по краю, испещренными множеством пещер, змаи двигаются по дну долины, входя и выходя из пещер, разговаривая друг с другом и работая. Их должно быть с десяток, а то и больше. От их вида у меня перехватило дыхание.

— Я думала, вы не можете оставаться близко друг с другом? — спросила я с благоговением в голосе.

— Мы и не можем, — говорит он. — Это невозможно.

— Идите, — говорит Башир, подталкивая нас вперёд.

Рагнар смотрит на нас, качая головой. Его крылья трепещут, а хвост двигается из стороны в сторону в возбужденном движении.

— Как? — спрашивает Астарот у охотников.

— Вождь сможет объяснить, хватит тратить время, — шипит Рагнар, поворачиваясь спиной к Астароту.

Астарот напрягается, его руки сжимаются в кулаки. Его гнев ощутим, поэтому я кладу руку ему на плечо. Он поворачивает голову ко мне, его челюсти сжаты, губы сжаты, гнев горит в глазах.

— Всё в порядке, — уверяю я его.

Он моргает несколько раз, затем его руки разжимаются. Рагнар ушёл далеко вперёд, поэтому мы последовали за ним в долину. Две женщины шепчутся между собой. Сегодня был день сплошных открытий. Много лет назад Тайсс был опустошен, по всей планете расползлись пустыни, во время масштабной войны, горстка выживших обнаружила, что они возвращаются к более первобытному состоянию, которое они называют биджас. Из-за этого они не могли находиться рядом друг с другом, не сражаясь, поэтому они разделились, каждый пошёл своей дорогой, чтобы переждать смерть всей своей расы.

Мы знали эту сторону истории. Так как же все эти змаи смогли жить вместе? Лязг металла о металл эхом отдаётся от каменных стен узкой долины. Внутри ниши в стене высокий змай куёт металл в кузне. Когда мы проходим мимо, он не поднимает глаз, сосредоточившись на раскалённом добела металле, который формирует. Ещё, также прошли дубильню кожи, и место, где её сушили на солнце.

Большинство змаев останавливались и смотрели на нас, когда мы проходили мимо. Никто ничего не говорил. Рагнар и двое других ведут нас к задней части долины, где она заканчивается боксом. Когда мы приближаемся к тёмному прямоугольнику, который не мог естественно появиться в скале, оттуда вышел самый большой змай, когда-либо встреченный мной. Он такой высокий и мощный, что ему приходится пригнуться и повернуться боком, чтобы пролезть в проём.

Скрестив руки на своей массивной груди, которая выглядит достаточно широкой, чтобы я могла на ней улечься, он хмуро посмотрел на Рагнара. Рагнар свирепо смотрел на него снизу вверх, несмотря на то, что сам он, скорее всего около семи футов ростом. Этот же, достигает почти восьми футов в высоту. Его чешуя имеет тонкий красный оттенок, близкий к оттенку заката. У него нет ярких окрасок по краям, которые есть у большинства змаев. У него мощный лоб, тяжелая и острая линия челюсти.

— Уйди с дороги, Дросдан, — шипит Рагнар.

Крылья Дросдана трепещут, частично расправляясь и отбрасывая тень на Рагнара. Его толстый хвост бьёт по земле из стороны в сторону, издавая шелестящий звук.

— Нет, — говорит он, не двигаясь. — Что это?

— Они для вождя, а не для тебя, — отвечает Рагнар.

— Вождя не видно, — сказал Дросдан.

Хвост Рагнара замер, и я вижу, как напряглись его плечи. Его голова наклоняется в одну сторону.

— Ты бы не стал, — шипит он.

— Я мог бы, — говорит Дросдан, издавая звук, нечто среднее между фырканьем и смехом.

— Указы, — шипит Рагнар.

Что-то проходит с лицом Дросдана. Гнев, ярость, сожаление, покорность, они промелькнули так быстро, что только сильнее разыгралось моё любопытство. Что это за указы? Как они заставляют змаев жить и работать вместе? Более чем очевидно, что Дросдан хочет победить Рагнара, и только из-за размера он, вероятно, так и сделает. Но он не нападает, и это вводит меня в тупик.

— Указы объединяют нас, — говорит Дросдан с нежеланием в голосе, затем отступает в сторону.

Рагнар шагает через проём в темноту, и остальные следуют за ним. Дросдан пристально смотрел на каждого из нас, когда мы проходили мимо. Астарот встретился с ним взглядом и не прерывал зрительного контакта, пока не прошёл через дверь, напрягая шею, чтобы поддерживать контакт как можно дольше.

Внутри воздух прохладнее. Пока мои глаза привыкали к тусклому свету, нас вели по прямому гладкому туннелю, прорубленному в скале. Пол наклонялся вниз, пока не выровнялся, затем мы вошли в комнату, освещенную свечами. Мерцающий свет отбрасывал танцующие тени на стены из красного камня. У стены напротив нас стоят три стула, на центральном сидит змай с капюшоном, надвинутым на голову, и с посохом в руке.

Рагнар подходит и останавливается в нескольких футах от сидящего змая. Рагнар кланяется в талии, егокрылья частично расправляются из-под плаща. Он остаётся согнутым в этом положении ожидая.

— Указ есть указ, — говорит мягкий шипящий голос из-под капюшона сидящего мужчины.

— Указы объединяют нас, — отвечает Рагнар, затем встаёт и отходит в сторону.

Делайла, Оливия, Астарот и я обмениваемся растерянными взглядами, никто из нас не знает, что делать дальше. Змай перед нами наклоняется вперед, постукивая посохом по каменному полу. Взяв капюшон в руки, он стянул его с головы.

Трудно определить возраст змая. Их долголетие сохраняет молодость тела намного дольше, в сравнении с нормальной человеческой продолжительностью жизни, но этот кажется старше. Что-то в его глазах есть, я так думаю. Мы молча смотрим друг на друга, я жду подсказки, что делать дальше.

— Добро пожаловать, — наконец говорит сидящий мужчина.

— Спасибо, — отвечает Астарот, делая шаг вперёд.

Ещё двое змаев входят в комнату из открытого дверного проёма слева от нас. Эти двое определенно старше. Их волосы тонкие и седые, а чешуя тусклая, лишённая нормального отблеска змаев. Их плечи и спины согнуты, и они оба ходят с тяжелыми палками, опираясь на них для поддержки. Они подходят к двум другим стульям, не глядя на нас, и садятся.

— Я Висидион, вождь клана, — говорит первый Змай. — Вы уже встречали Дросдона снаружи, мой Второй.

— Я Астарот, — говорит он, кланяясь в пояснице. — Это моя пара, Лана, и мои самки.

Волосы у меня на затылке поднялись, когда он назвал меня своей парой, но в моём животе разлилось приятное тепло. Рагнар хмыкает, но двое по обе стороны от Висидиона наклоняются и шепчут ему на ухо, говоря тихо и быстро.

— Хорошо, — говорит Висидион. — Это Старейшины Племени. Калессин, Основатель и отец: мой и Фалкоша.

Он делает движение влево, затем вправо, представляя второго.

— Добро пожаловать, — говорит Калессин, его голос — шелестящий шепот, словно мягкое прикосновение к моей коже, от которого у меня пробежали мурашки по коже.

Когда он говорил, в его голосе чувствовалась тяжелая мудрость.

— Если вы хотите остаться с кланом, вы должны согласиться с указами и следовать им, — продолжает Висидион. — Если вы не хотите или не можете, мы дадим вам припасы и отправим вас в путь.

— Что такое указы? — вмешиваюсь я.

Все четверо мужчин, кроме Астарота, оборачиваются и смотрят на меня с явным удивлением. Мои щёки загорелись от внезапного желания заползти под камень. Теперь, когда я сказала, уже не вернуть моих слов. Я слышу, как Рагнар зашипел справа от меня. Трое сидящих мужчин смотрят друг на друга, а затем оглядываются на меня.

— Ты говоришь на нашем языке? — спрашивает Висидион.

Испугавшись и растерявшись, я посмотрела на Астарота в поисках руководства. Он поджал губы и сжал челюсти. Чёрт, что я наделала? Проведя рукой по лицу, я беру себя в руки.

— Да, — говорю я, мой желудок сжимается, а сердце бешено колотится.

Лба старейшины наклоняются к Висидиону и шепчутся скрыто за ладонями. Я не могу разобрать, что они говорят, но, несомненно, речь идет обо мне и моей способности говорить на змайском языке. Астарот делает шаг ближе, так что наши руки соприкасаются, а он остается на полшага впереди меня. Я тяжело сглатываю, пытаясь заставить влагу вернуться в рот.

Старейшины сели, глядя на меня, а вождь Висидион, кажется, погрузился в свои мысли. Когда, наконец, он вздыхает и встаёт, у меня внутри сжимается страх. Я не знаю, собираемся ли мы начать на войну или драку. Здесь много змаев, и Астарот никак не сможет противостоять им в одиночку. Я не питаю иллюзий, что буду чем-то полезна.

— Ты нам нужна, — говорит Висидион.

— Ты не можешь забрать её, — говорит Астарот напряжённым голосом.

Висидион осматривает Астарота с ног до головы в тихом созерцании. Рагнар издаёт звук, его крылья и хвост шевелятся, но он не подходит ближе.

— Да, — говорит Висидион. — Нам нужно многое обсудить.

— Мы ценим ваше гостеприимство, — говорит Астарот. — Но нам нужно вернуться домой.

— Это место может стать вашим домом, — говорит Висидион. — К чему вам туда возвращаться?

Рот Астарота захлопывается. Я вижу, что он не хочет говорить слишком много, и я не уверена, что виню его. Насколько мы доверяем этим людям, с которыми только что познакомились?

— А, — продолжает Висидион. — Я вижу, тебе нужно больше знаний.

— Да, — говорит Астарот, выбирая предложенный выход.

— Пойдём, — говорит Висидион, проходя мимо Астарота.

— Что происходит? — спрашивает Оливия на общем дрожащим голосом. — Нам нужно бежать от них? — спрашивает Делайла.

— Всё нормально, — говорю я им. — Думаю.

— Насколько нормально? — спросила Делайла.

Хороший вопрос. А насколько? Улыбнувшись двум девушкам, я пожимаю плечами.

— Мы же не в пустыне без припасов? — предлагаю вариант.

Всё это усугубляется тем, как плохо я себя чувствую. Мускулы на руках и ногах дрожат, во рту пересохло, но головная боль ниже глухого рёва, так что по крайней мере терпимо.

— Ладно, очко в их пользу, — говорит Далила, и Оливия кивает в знак согласия.

— Послушайте, прямо сейчас я не знаю, что происходит. Я изо всех сил стараюсь не отставать, но я скажу вам, когда что-нибудь узнаю.

Оливия кусает потрескавшиеся губы. Её кожа имеет почти серый оттенок, а глаза выглядят тусклыми и безжизненными. Далила выглядит не намного лучше. Им нужен эпис.

— Хорошо, — соглашается Оливия.

Астарот следует за Висидионом за пределы их бокса. Яркое солнце стоит достаточно высоко над головой, чтобы попадать в долину, обжигая мои глаза ещё сильнее. Быстрое моргание помогает моим глазам привыкнуть, но не облегчает их сухость.

— Это клан, — говорит Висидион, когда мы собираемся полукругом.

Чтобы облегчить жизнь другим людям, я перевожу слова, когда он говорит. Висидион смотрит, как я это делаю, склонив голову набок. Покалывание пробегает по моей шее и по лицу. Почему он смотрит на меня с таким интересом? Астарот следует за его взглядом, затем оглядывается.

— Что? — спрашиваю я, не в силах выдержать тщательное наблюдение, не сделав или не сказав что-нибудь.

— Ничего, — говорит он. — Позвольте мне продолжить и всё прояснится. Клан — это то, как мы себя называем. Мы — воссозданный план моего отца Калессина. После великой войны он собрал тех, кого смог. Зная нашу судьбу и то, что биджас поднимается, он разработал указы.

— Да что это за указы? — Астарот прерывает его.

Висидион улыбнулся в ответ.

— Они связывают нас друг с другом. Простой принцип, мощный в применении, — говорит он.

— Красивые слова, которые не имеют смысла, что это такое? — спрашивает Астарот, в отчаянии скаля зубы.

— Во-первых, я сам. Во-вторых, вместе мы сильнее. В-третьих, важно выживание группы.

— И всё? — спрашиваю я, удивляясь, когда он замолкает.

Наблюдая за Астаротом, который, кажется, задумался, может быть, они значат больше для змая? Это выглядят слишком просто, чтобы иметь какой-либо эффект, например, спасение всей расы змаев или принуждение их к совместной работе. Висидион улыбнулся мне, но его внимание сосредоточено на Астароте.

— Просто? Да, — говорит Висидион, словно читая мои мысли. — Эти слова — инструмент, они фокусируют разум. Истинный контроль исходит изнутри нас, нашей внутренней силе нужно только сфокусироваться, чтобы проявить себя.

— Понятно, — кивает Астарот.

— Пойдем, посмотрите, чего мы достигли, — говорит Висидион, продолжая свою прогулку. — У нас есть мастер по коже, камню и кузнец. Наши охотники, которых ты встретил, во главе с Рагнаром, они снабжают нас едой.

Прогуливаясь по долине, Висидион указывает нам на другого мастера. В нише кузнеца стоит змай поменьше, самый маленький из тех, что я когда-либо видела, но всё же больше человеческого роста. Когда мы подходим, он берёт что-то с полки и уходит. Кузнец, огромный даже по их меркам змай с большими объемными руками, роняет молот и хватает змая поменьше за затылок. Развернув его, он бьёт тыльной стороной руки меньшего змая, который роняет предмет. Только тогда большой человек отпускает его, и он падает на землю.

Змай поменьше стоит на коленях, как будто пресмыкается перед кузнецом. Он поднимает уроненный предмет и держит его над головой, предлагая кузнецу, который берёт его, кладёт обратно на полку, затем снова берёт свой молот и возобновляет работу, как будто ничего не произошло.

От всей этой сцены у меня перехватывает дыхание, а сердце колотится от сожаления и боли за маленького змая. Случайная жестокость недопустима. Оливия задыхается, Далила тихонько ругается, но никто из нас не пытается вмешаться. Висидион проходит мимо, как ни в чем не бывало.

— Так вы относитесь друг к другу? — спрашиваю я.

Висидион останавливается и оборачивается. Он смотрит на кузнеца, который игнорирует нас. Младший змай поднялся на ноги и забрёл в один из проходов, ведущих в скалы. Когда Висидион посмотрел на меня, я увидела твёрдость в его глазах и острые черты лица.

— Это ежедневная борьба за контроль над первобытной частью сознания. Указы связывают нас, направляют нас, но сила есть сила. Сила — это то, как выживает клан. Слабы, те, кто не может внести свой вклад… — он пожимает плечами. — Каждый член клана что-то приносит в группу. Кто нет, тот сам по себе.

«Те, кто не может внести свой вклад…» — Я хорошо знаю этот менталитет. Моя жизнь на борту корабля врезается в мой мозг. Эта часть меня хочет защитить изгоя, потому что он, как и я, никому не нужен. Ему никогда не разрешали вносить свой вклад. Мог бы, смог, просто не разрешали. Возможно, всё, что нужно змаю, — это шанс найти своё призвание.

— Эй, они уходят вперёд, — говорит Оливия, кладя руку мне на плечо.

Вздрогнув, я подскакиваю, удлиняя шаг, чтобы догнать группу. Там есть небольшая тропинка, ведущая ко второму уровню дверных проёмов, вырезанных в скале стены долины. Группа уже на полпути к ним, когда мы догоняем. Висидион останавливается перед одним из них, поворачиваясь к нам.

— Это то, в чём ты можешь нам помочь, это будущее нашей расы, — говорит он мне.

Будущее их расы?

— Так что вам нужно? — спрашиваю я, переходя к делу.

Мы заходим в прохладный туннель, который ведёт вниз. Мерцающий свет впереди влечёт нас вперёд. Пол не имеет наклона вниз, как в той комнате, в которой мы были, только ровная дорога ведёт нас глубже в скалу. По мере того, как мы движемся, мягкий звук голосов приближается, эхом отражаясь от скалы, делая невозможным различение слов. Хотя в голосе есть мягкость. Дети? У них здесь есть дети змаев? Голоса слишком мягкие для мужчин.

— О, — восклицает Астарот, отступая к одной из сторон туннеля, пропуская меня.

— Что? — я спрашиваю, но затем все мысли улетают.

Три человеческие женщины сидят в кругу вокруг стола, разговаривая друг с другом во время еды. Они повернулись к проёму и замолчали при нашем входе.

— Лана? — говорит пожилая женщина с седыми волосами на висках, каштановыми волосами до плеч и морщинками в уголках глаз.

— Мама? — Я задыхаюсь, холод вырывается наружу, а в животе, словно затанцевали миллионы бабочек.

Она встала из-за стола, стул, на котором она сидела, упал на пол. Её рот открылся, глаза расширились, и побежали слёзы. Подняв ко мне руки, они задрожали, пока её губы шевелились, пытаясь что-то произнести. Она качает головой из стороны в сторону, двигаясь в обход стола.

— О, Лана! — говорит она, и, набирая скорость, мы бросаемся в объятия друг друга.

Я цепляюсь за неё с отчаянием и неверием. Этого не может быть. Не могу поверить, что это она. Это какой-то жуткий бред, и я уверена, что в любой момент его развеют. Её руки крепко обняли меня, как и всегда до этого. Её запах наполняет моё нутро. Она пахнет мамой, смесью антибактериального мыла с лёгким оттенком фиалки, её любимого цветка. Я плачу, но слёзы не текут по моим щекам, обезвоживание и откат эписа взяли вверх. Моя грудь содрогается от тяжелых рыданий, но я не могу отпустить её. Я хочу втянуть её в себя.

— Ты жива, — всхлипываю я ей в плечо. — Ты знаешь её, Бейли? Астрид? Пенелопа? — спрашивает Оливия.

Комната взрывается быстрым разговором, но это не имеет ко мне никакого отношения. Моя мама жива и крепко держит меня. Страх, что всё это окажется сном, удерживает меня от того, чтобы отпустить её.

— Я так скучала по тебе, — говорю я ей, пряча лицо в её волосах.

— О, малышка, — говорит она. — Я думала, что потеряла тебя.

Я не знаю, как долго мы стоим так, держась друг за друга, ни один из нас не может и не хочет ослаблять объятия. Её грудь вздымается, её тело содрогается, когда она проливает слёзы. Она хватает меня за плечи и отводит на расстояние вытянутой руки. Её тёмные серые глаза светятся глубоким интеллектом, когда она оценивает каждую деталь.

— Ты больна, — говорит она, и это не вопрос.

— Я в порядке, — лгу я, моя улыбка дрогнула. Её проницательность никогда не была чем-то, от чего я могла спрятаться.

С плотно сжатыми губами она кивает, затем качает головой и снова притягивает меня к себе.

— Позже, — шепчет она. — Прямо сейчас я просто рада снова обнять тебя. Я люблю тебя, моя малышка.

Я и забыла, как приятно находиться в её объятиях. Окутанная безопасностью, чувствуя её безусловную любовь.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я.

Глубоко вздохнув и вытерев лицо, я отступаю назад, чтобы оглядеть комнату. Оливия и Далила быстро переговариваются с другими женщинами. Они переговариваются друг с другом в волнении. Висидион и Астарот стоят позади меня и наблюдают за нами. Астарот сосредотачивается на мне, переминаясь с ноги на ногу. Его хвост движется вперёд и назад так быстро, что кажется, что он пытается взлететь. Мама смотрит на него через моё плечо, потом смотрит на меня, изогнув бровь.

— А, да, — говорю я, не в силах встретиться с ней взглядом. — Мама, это Астарот.

— Он один из них, — говорит она.

— Да, — говорю я. — Он змай.

— Что? — она спрашивает.

— И она говорит на их языке, и я думаю, что она трахается с этим! — говорит Далила из-за спины моей матери.

Мои пальцы на ногах сгибаются, когда волна тошноты сжимает мой желудок. Я сердито смотрю на Далилу, но она болтает со скоростью сто миль в час, игнорируя меня. Мама прочищает горло, но я не могу встретиться с ней взглядом.

— Ты хочешь что-то сказать мне, Лана? — спрашивает мама.

Пожимая плечами, глядя себе под ноги и изо всех сил пытаясь справиться с тошнотой, я качаю головой, потом пожимаю плечами.

— Астарот, — говорю я на змае. — Это моя приемная мать.

Я не могу смотреть ни на одного из них. Боже, мне так стыдно, что я могу умереть. Астарот подходит ближе, возвышаясь над моей матерью и мной. Он улыбается, протягивая ей руку. Моя мама берёт его за руку.

— Ты большой, — говорит она, и я перевожу это ему.

— Пожалуйста, скажи своей маме, что она прекрасная искорка на песке, и для меня большая честь познакомиться с ней. Я с радостью разделю с ней воду.

Я смотрю на него с недоверием.

— Что? — спрашиваю заикаясь, а он повторяет. — Откуда это пришло?

— Она твоя мать, я хочу почтить её, — говорит он, наклонив голову и нахмурив брови. — Разве мои слова не переводятся на твой язык?

— Они переводят, просто… — я замолкаю, мои мысли кружатся по сводящему с ума кругу. — Да, конечно.

Я перевожу ей его слова, и её лицо озаряется.

— Ну, — говорит она, ухмыляясь. — Этот мне нравится.

Неверие и абсурдность всей ситуации прорезают моё смущение, и я наконец могу просто расслабиться.

— Конечно, ага, — отвечаю я.

— Спокойнее, — говорит она, и мы обе засмеялись.

— Как ты здесь оказалась? — спрашиваю.

Она смотрит через моё плечо, гнев и страх соперничают на её лице, когда она смотрит на Висидиона.

— Они пленили нас, — говорит она.

— Пленили? — спрашиваю. Перевожу взгляд на Висидион. — Вы их пленили?

— Мы их спасли, — отвечает он.

Легко понять, что всё это вопрос точки зрения, но от этого не становится легче разобраться. Понятно, для чего я им сейчас нужна. Я единственная, кто может говорить с обеими группами. Также очевидно, что мне не хватает информации.

Одна из новых женщин, разговаривающих с Оливией и Далилой, падает на пол. Моя мама бросается к ней, в то время как другие девочки кричат от удивления. Мама становится на колени, касаясь своего лица и шеи.

— Принесите воду! — Мама кричит, и одна девочка протягивает ей глиняную чашку.

Мама держит голову девушки и наливает ей в рот воду, проталкивая её свозь губы. Ни одна из женщин не выглядит здоровой. Все они имеют признаки сильного обезвоживания. Я думала, что Оливия и Далила были в плохой форме, но по сравнению со здешними женщинами они полностью здоровые. В этом есть смысл, так как они были только недавно захвачены пиратами. Кто знает, как долго моя мама и остальные здесь.

— Им нужен эпис, — говорю я Астароту. — Скорее или они не выживут.

— Я знаю, — говорит он.

— Что значит, им нужен эпис? — спрашивает Висидион.

— Эпис, без него им не выжить. У вас он есть? — спрашиваю.

— Нет, — говорит он. — Это слишком опасно. Мы больше не собираем эпис. Это старые обычаи.

— Старые обычаи должны вернуться, иначе эти женщины умрут.

Висидион хмурится, качая головой.

— Это потребует много времени на раздумья, — говорит он.

— У вас нет времени на раздумья, зачем их здесь держать? Зачем вы их схватили?

— Мы никого не хватали, мы их спасли, — возражает он.

— Спасены, схвачены, в любом случае, я предполагаю, что ваш план не состоял в том, чтобы привести их сюда на верную смерть.

— Нет! — говорит он, его глаза расширяются, а ноздри раздуваются от гнева. — Это наши сокровища, это наше будущее.

— Хорошо, — говорю я, подходя к нему и указывая пальцем ему на грудь. — Тогда тебе лучше поднапрячься, потому что, если мы хотим спасти их, нам нужен эпис и немедленно.

Глава 17

Астарот

В глазах Висидиона мелькнула вспышка, от которой у меня зачесались чешуйки. Положив руку на руку Ланы, я задвигаю её себе за спину.

— Им нужен эпис сейчас, — говорит она, стиснув зубы. — Это моя мама!

— Я знаю, позволь мне помочь, — говорю я ей.

Её взгляд пронзает меня, вонзаясь в сердце, но, наконец, она кивает, доверяя мне.

— Хорошо, — говорит она, делая рубящее движение рукой. — На его место, будет лучше, если он поможет.

Повернувшись к Висидиону, увидел, что он всё ещё смотрел на Лану.

— Можем ли мы идти? — спрашиваю.

— Конечно, — говорит он, указывая на дверь, чтобы я шёл впереди.

Глядя через плечо, я вижу, что он наблюдает за Ланой, пока мы не оказываемся снаружи, и она не скрывается из виду. Только тогда он обращает своё внимание на меня.

— Она… другая, — замечает он.

— Да, — говорю я. — Она человек.

Он кивнул, задумчиво и тихо.

— Расскажи мне больше о клане, — говорю я, надеясь успокоить любые раздражители.

— Что бы ты хотел знать? — спросил он.

— Как? Я помню сборы после разрухи, — говорю я. — Наши жизни подошли к концу, мы все с этим согласились. Биджас был слишком силён, поэтому мы разделились, чтобы прожить свои оставшиеся дни в одиночестве.

— Верно, — говорит он. — Я всё помню, словно это было вчера.

— Тогда как, — я обвожу вокруг нас рабочих.

Всё больше змаев входят и выходят из дверей, видимо, их домов. Все заняты, над чем-то работают. Пока мы идём по долине, два змая перед нами уставились друг на друга. Я чувствую напряжение, мой биджас тянется к ним, тёмная, пульсирующая потребность, которая угрожает моему контролю. Тот, что покрупнее, шипит, его крылья расправлены, руки сжаты в кулаки, и я знаю, что он вот-вот замахнется.

— Указ есть указы, — говорит меньший змай.

Тот, что побольше, останавливается, кивает:

— Указы нас объединяют, — в тон говорит он, отступая в сторону и пропуская меньшего.

— Невозможно.

— Возможно, — говорит Висидион. — Мой отец заслуживает похвалы. Он создал указы. Они не всегда работают. Змай должен быть силён духом. Недостатков указов — нет. Они просто фокусируют внимание.

— Понятно, — говорю я. — Как давно здесь существует это сообщество?

— Достаточно долго, чтобы мой отец состарился, а я поумнел, — говорит он. — Как мы ещё отмечаем течение времени?

Мы идём дальше, когда говорим. Звон металла о металл становится громче по мере приближения к рабочему месту кузнеца. Глядя, как он работает, когда мы приближаемся, я вижу, что его мастерство впечатляет, если не на уровне старых стандартов. До разрухи его работу выполняли машины, но его ручная работа эффективна, если и не красива.

— Приветствую, — говорю я, повышая голос, перекрывая звон его молотка.

Он отрывается от того, над чем работал, хмыкает, затем возобновляет стук.

— Мой брат, Падрейг, не любит слов, — говорит Висидион.

— Можете ли вы сделать лохабер? — спрашиваю его.

Падрейг останавливает свой молот на наковальне, кладя его рядом с деталью, над которой работал. Когда он поднимает глаза, они сужены, а челюсти сжаты.

— Ты умён? — спрашивает он низким шипящим голосом. — Что не так с тем, что у тебя на спине?

— Ничего, — говорю я, изо всех сил стараясь не встретить его враждебность своей собственной.

Как ни странно, на ум приходят указы клана.

— Похоже, что у меня есть инструменты для тонкой работы над лохабером? — он крутится, осматривая инструменты. — Нам повезло, что я могу делать копья для охотников.

— Тогда ты можешь сделать мне копье? — спрашиваю его.

— Могу ли я или хочу ли я? — спрашивает Падрейг.

— Ах, не обращай внимания на старого Падрейга! — говорит змай, который работает рядом с ним.

Этот змай строил навес. Различные шкуры и кожа лежат на столах вокруг него, делая его торговлю очевидной.

— Я не хотел обидеть, — говорю я.

— Он просто злится, что его работы никогда не получаются такими красивыми, как мои, — говорит новый змай. — Я Араун.

— Астарот, — говорю я, протягивая руку и хватая его за локоть, что он делает в ответ.

— Твоя работа выглядит как навоз манджмуна, — говорит Падрейг. — И я не работаю бесплатно, незнакомец.

— Я мог бы поторговать, — я предлагаю. — Что тебе нужно?

— У тебя ничего нет, — рычит он.

— Падрейг, можешь ли ты не быть землией? — говорит Араун, качая головой.

В натуре Арауна есть лёгкость, которая заставляет вас захотеть полюбить его.

— Заткнись, пока я тебя не заткнул, — говорит Падрейг, снова беря свой молот.

— Ты пришёл с новыми женщинами, не так ли? — спрашивает Араун.

— Да, — говорю я, сужая глаза.

— Ну вот, — говорит он.

— Вот, что?

— Падрайгу нужна женщина, — говорит Араун. — Помоги ему, и ты окажешь всем нам услугу.

Падрейг с огромной силой ударяет молотом по наковальне. Одним шагом он сокращает расстояние между ним с Арауном, хватая змая за рубашку и поднимая его над землей. Араун смеётся, грозя пальцем перед его лицом.

— Ну, ну, Падрейг, — говорит Араун. — Указ есть указ.

Падрейг трясёт Арауна, крепче сжимая его.

— Брат, — предупреждает Висидион.

— Указы объединяют нас, — говорит Падрейг, ставя Арауна на землю и поворачиваясь к нему спиной.

Араун смеётся и поворачивается спиной к Падрейгу, возвращаясь к своей работе.

— Так что взамен? — спрашиваю я Падрейга.

— От тебя ничего не надо, — говорит он, ударяя молотом по наковальне.

Звон эхом отдаётся от стен долины, заставляя мои уши зазвенеть в такт. Биджас восстаёт, требуя, чтобы я показал ему свою силу, что он не лучше меня. Он будет слушать, когда я заговорю. Мои мышцы дрожат, пульсируя от бьющего в них адреналина.

— Давай поторгуемся, — повторяю я.

Стук Падрейга прекращается. Он встречает мой взгляд своим. Я изо всех сил пытаюсь сохранить контроль, мои руки сжимаются так сильно, что я чувствую, как мои ногти впиваются в них.

— Порция воды, — говорит он, опуская глаза.

Мой биджас триумфально ревёт, пытаясь взять себя в руки, но я могу его остановить. Я делаю глубокий очищающий вдох и смотрю на Висидиона.

— Что за порция? — спрашиваю я.

— Система торговли, — объясняет он. — Мы работаем вместе, каждый приносит пользу клану, но торговля справедлива. Вода — самая ценная вещь, поэтому она наш главный обменный материал. Порция — это норма воды на один день.

— Согласен, — подтверждаю я.

Я протягиваю ему руку, ожидая, когда он согласится на сделку. Он смотрит на мою руку с тяжелым молотом в одной руке. Повернув голову, он сплёвывает, кладёт молоток, затем делает шаг и берёт меня за руку, скрепляя нашу сделку.

Падрейг уходит работать, а Висидион уходит, и я следую за ним. Не могу не провести сравнения между кланом и Драконьим городом. Человеческое влияние на город в целом и на нас, змаев, становится более чем очевидным.

Почему? Почему такие яркие различия?

Падрейг и Араун ясно показали их для меня. Сила по-прежнему правит, дань биджасу. Это то, чего требуют наши первобытные инстинкты, доминирование, поклонение тем, кто оказался сильнее вас, и даже тогда неохотно. Указы, их мантра могут удерживать их от бижаса, но их общество всё ещё подчиняется ему.

В Драконьем городе у нас нет этой проблемы. Почему? Отличие в людях. У всех самцов змай в городе есть пары, или в моём случае я ещё работаю над этим. Другие самцы полностью обрели своё сокровище. Самки — это ключ.

— Что думаешь? — спрашивает Висидион.

— Здесь красиво, — говорю я, стараясь не сказать слишком многого.

Расскажу ли я им о Драконьем городе? Я так не думаю, пока нет.

— Тщательно подобранные слова, — говорит Висидион.

Мы идём обратно вдоль долины.

Лучший ответ, который у меня есть для него, это игнорирование его комментария.

— Людям нужен эпис, — говорю я, меняя тему.

— Слишком опасно, должен быть другой путь, — говорит он.

— Как вы выживаете без него? — спрашиваю я.

Змаю не нужно принимать его часто, не так, как людям, но нам нужно хотя бы раз в пару лет.

— Эпис — это корень хаоса, мы очистились от него, — говорит он.

— Очистились? — переспрашиваю я.

— Да, эпис стал причиной нашего падения. Эпис сделал нас рабами. Теперь мы свободны.

— Свободны от чего? — уточняю. — Нет будущего, наша раса вымирает.

— Тогда мы умрём достойно, но самки принесли нам надежду, — говорит он, останавливаясь и поворачиваясь ко мне.

Прищурив глаза, я изучаю его лицо, пытаясь понять, о чём он.

— Это бессмысленно, — говорю я.

Они не могут знать, что мы совместимы с людьми. Никто в Драконьем городе не знал бы, если бы Калиста не родила ребенка Ладона, и это было для всех неожиданностью. Знает ли Висидион, что женщины могут рожать наших детей? Если да, то откуда?

Висидион улыбнулся, затем постучал своим посохом по песчаному камню земли. Трижды он что-то проговорил, и, как и во многих других вещах, здесь есть атмосфера ритуала, хотя я этого не понимаю. Я ничего не могу вспомнить из того, что было раньше, но потом я потерял много воспоминаний из-за биджаса.

— Калессин — провидец, — говорит он, стуча ещё три раза. — Он предвидел войну, он пытался предупредить Совет, но они проигнорировали его просьбы. Он предвидел, что произойдет, и подготовился. Благодаря его видению мы имеем то, что имеем. будущее наступило. Он знал, что женщины придут и удовлетворят наши потребности.

— Он «видел» это? — недоверчиво спрашиваю я.

— Да, — говорит Висидион с прямым и серьезным лицом.

Он не шутит. Я не уверен, что с этим делать. Змай не занимается видениями и предсказаниями будущего, ведь так? Серый туман времени, который скрывает мою память, кружится, когда я пытаюсь покопаться в нём, но ничего не получается.

— Ну, — говорю я, не находя слов. — Какие у вас планы на самок?

— Твоя самка, Лана, поможет нам. Мы научимся общаться друг с другом. Каждая из них добровольно найдёт себе счастливых партнёров среди клана. Калессин сказал нам это.

Он говорит с такой убежденностью, что с ним не поспоришь. Это просто факты, которые ждут своего часа.

— Никто не будет навязывать себя человеческим самкам? — спрашиваю.

Висидион хмурится, качая головой.

— Конечно, нет, мы — змаи, — говорит он.

Я кивнул, соглашаясь. Если они не собираются принуждать самок, то у меня нет аргументов против.

— Хорошо, — говорю я.

— Они станут сокровищами. Они уже взывают к своим парам, хотя, возможно, ещё не знают об этом. Они станут их парами, это только вопрос времени. Посмотри, как Лана пришла к нам в трудную минуту.

Я не могу поспорить с его логикой, даже если она нереалистична. Мне нужно поговорить с Ланой, без посторонних ушей. Я не собираюсь оставаться здесь навсегда, и перед её мать, уверен, что она тоже не останется. А это меняет дело.

Ничего, нам необходимо вернуться в Драконий город, мы им нужны. Заузлы наглеют, это уже очевидно. Кроме того, есть целый новый лагерь людей и клан, о которых нужно им сообщить.

Будущее Тайсса меняется.

— Солнца садятся, мне нужно забрать Лану и отдохнуть, — говорю я.

— Вам предоставят жильё, — говорит он. Он махнул своим посохом, и прибежал меньший змай, которого я видел пресмыкающимся перед Падрейгом.

— Самил, проводи нашего нового друга в его место для сна.

— Да, вождь, — сказал змай, всё время склонивший голову.

Он ведёт меня к отверстию в скале, и внутри я нахожу маленькое спальное место. Есть незажженные свечи, меха для сна и небольшая полка для хранения вещей.

— Спасибо, — говорю я, поворачиваясь к нему как раз вовремя, чтобы увидеть, как он вздрагивает, когда я двинулся.

— Да, — говорит он, с поклоном выходя из комнаты.

Цивилизованные? Возможно, но они всё ещё рабы биджаса. Я зажигаю свечи, затем иду искать Лану и привожу её в жилище на ночь.

Глава 18

Лана

— Не могу поверить, что она жива, — говорю я, следуя за Астаротом в комнату-пещеру, которую нам дали на ночь.

Она небольшая, но функциональная и подарила нам немного личного пространства.

Свечи разгоняют тьму. Астарот хватает один из наших рюкзаков и достаёт для нас еду, я сажусь на тюфяк из мехов и кожи. У меня раскалывается голова, и я чувствую, что мне не хватает воздуха. Мои руки покрыты холодным потом, хотя в комнате жарко от сухого неподвижного воздуха.

Астарот становится на колени, предлагая мне немного нашего вяленого мяса гастера. Жевание облегчает боль в моём теле. Гастер использует пещеры эписа в качестве своего места для высиживания детей, и их малыши питаются эписом, наполняя своё мясо некоторыми его свойствами. Этих вкраплений мало, но достаточно, чтобы обмануть моё тело, заставив его думать, что оно получило очередной эпис. Прислонившись спиной к прохладной каменной стене, я пережевываю и перевариваю сегодняшний день.

Мама жива. Это чудо. Что-то, на что я не смела и надеяться или задуматься. Она здесь, и на планете остались и другие выжившие. Это всё меняет!

— Я рад, — говорит Астарот, садясь рядом со мной.

— Это так… странно, — замечаю я. — Я просто не думала об этом, понимаешь? Я уже смирилась с потерей.

Астарот пожимает плечами, кусая мясо. Он кладёт руку мне на плечи, и я кладу голову ему на грудь. Облегчение, которое приходит с мясом гастера убывает.

— Если я не приму эпис в ближайшее время, у меня будут проблемы.

— Всё будет хорошо, — говорит он.

— Ты ещё разговаривал с вождём? Он поможет нам получить эпис?

— Я не уверен, — говорит он. — Эти самцы… странные. Я не понимаю ни их, ни их обычаев.

— Что ты имеешь в виду? Они так сильно отличаются от того, каким был Тайсс до войны?

— Очень, — говорит он.

— Как именно?

Астарот задумался и молча жевал несколько минут.

— Они не принимают эпис, — говорит он. — По крайней мере, так он утверждает.

— Не принимают?

— Нет, — говорит он. — Висидион говорит, что они очистились от него. Эпис был источником жизненной силы Тайсса. Это был наш основной товар, мы торговали эписом по всей Галактике. Все принимали его. Эпис был самой жизнью, он наполнял каждую часть нашего общества.

— И?

Он качает головой, наклоняясь вперед.

— Я не знаю, — говорит он. — Тут всё другое.

— Ну, так или иначе, другие женщины не выживут без эписа. В той части корабля, в которой они разбились, был госпиталь, так что у них есть припасы, но они в конце концов закончатся. Наши тела не выдержат такой жары без эписа.

— Тогда мы добудем эпис, — говорит он, выпрямляясь. — Так или иначе.

Я прикасаюсь к прохладной чешуе его мускулистой руки, наполненной теплом, и в моей груди трепещет. Наклоняясь ближе, я тянусь к его губам, и он подчиняется, поворачиваясь и приближаясь, пока наши губы не встретились.

Он притягивает меня ближе, моё тело сливается с его телом, а огонь внутри с рёвом оживает. Дрожу, когда я целую его сладкие губы, его сильные руки скользят по моей спине, притягивая меня к себе. Подняв меня, он переворачивает нас обоих, укладывая меня на меха. Я поглощенная им, провожу руками по его восхитительно точёной груди. Мышцы напрягаются, когда он двигается, моя кожа покалывает в предвкушении его прикосновений.

Я проскальзываю своим языком сквозь его губы. Наши рты двигаются как один, его член сильно вдавливается в мои бёдра, пытаясь пробиться сквозь тонкую ткань, отделяющую нас от наших желаний. Мои пальцы скользят по его сложенным крыльям. Его вес прижимает меня к полу, твёрдый и настоящий.

Края его чешуи имеют красные и зелёные оттенки, которые пульсируют от его желания. Его грудь согревается под моим прикосновением, вбирая моё тепло, как и я буду принимать его.

Прохлада от его прикосновений скользит по моей коже, пробираясь под рубашку, когда он стягивает её через мою голову. Удовольствие настолько интенсивное, что оно взрывается болью, когда мои соски затвердевают до бриллиантовых пик. Низкое рычание вырывается из его горла, когда он посмотрел ниже, затем его горячий рот коснулся сердцевины, и я закричала от удовольствия, кусая губы и пытаясь сохранить тишину.

«Слышат ли нас другие?»

Мысли вылетели, как только его язык начал выписывать круги. Пусть. Мне всё равно, мне слишком хорошо, он мне нужен.

Давление его члена, прижимающегося между моими бёдрами, заставляет мои ноги задрожать. Я не могу больше ждать. Он нужен мне сейчас же. Проведя пальцами по его твердому животу, я расстёгиваю его штаны, стягивая их вниз. Его член свободно подпрыгивает, твёрдые гребни наверху напоминают серию волн в океане, он откинулся назад и готов ко мне.

Я стягиваю штаны, чувствуя себя неловко, пока мы продолжаем целоваться и прикасаться друг к другу. Мои губы горят, желание всё поглощает. Головка его члена у моего отверстия, я хватаю его за задницу и тяну, но он не двигается, застыв надо мной.

— Астарот, — тяжело дышу я.

Его красивые лавандовые глаза смотрят в мои, он целует, мягко в щеки, вверх к губам, ниже под ушком. Поддерживая себя одной рукой, его свободная рука гладит моё лицо вниз по шее. Его губы встречаются с моими поцелуями бабочки, повторяя, пока его рука сжимает мою грудь. Сжав мой сосок между большим и указательным пальцами, он ущипнул меня, и я вскрикнула от удовольствия.

Двигаясь в ответ, он входит в мою киску. Первый гребень останавливает дальнейшее движение. Моё тело приспосабливается, становится всё более влажным, затем он стал двигаться, по одному гребню за раз, пока я приспосабливаюсь к нему.

Сколько бы раз мы это ни делали, каждый раз как в первый. Толщина, выступы на вершине его члена — предел того, с чем может справиться моё тело.

Он расширяет меня, обнажает нервные окончания, которые никогда не стимулировались. Я дышу прерывистыми вдохами, моё сердце бешено колотится галопом, бабочки танцуют. Я оживаю. Он толкается, пока гребень у основания его члена не прорывается сквозь мои мягкие складки и не находит мой клитор.

Когда последний гребень касается меня, моё тело взрывается тысячей звёзд, проносящихся сквозь ночь. Вырывается вздох, бессловесный звук, который не выражает всех ощущений, сотрясших моё тело.

Он вжимается в меня бёдрами, двигаясь глубоко внутрь и наружу, касаясь моего клитора. Огонь прожигает каждый нерв, а затем леденящий холод. Ощущений слишком много, слишком быстро, по коже пробегает электрический разряд. Я горю. Сгораю в огне нашей страсти. Он отступает, оставляя за собой пустоту, которую он заполняет одним мощным толчком вперёд.

— Сильнее! — стону я и он подчиняется.

Он берёт меня. Он сильно и быстро вбивается в мою киску, наполняя меня снова и снова, его экзотический аромат наполняет меня. Вес его толчков удовлетворяет меня на глубоком первобытном уровне. Он хрипит, тяжело дыша от напряжения и желания.

Он прорычал моё имя, и этого достаточно, чтобы подтолкнуть меня к краю пропасти. Я впадаю в расплавленные ощущения всепоглощающего желания, когда улетаю. Мы становимся единым целым, когда он извергает в меня своё семя. Оставшись глубоко внутри меня, его пульсирующий член пульсировал в моей киске, пока мы целуемся.

Когда я опадаю обратно на меха, мои ноги словно желе. Моё сердце колотится, как тысяча лошадиных сил в груди. Я концентрируюсь на дыхании, замедляя сердцебиение, когда возвращаюсь к сознанию. Когда он вышел, я ощутила пустоту. Его второй член твёрд и готов, а я нет. Почему-то ему не нужны слова, чтобы понять это. Он скатывается с меня, ложится, и я прижимаюсь, кладя голову ему на грудь.

Его сердце бьётся в двойном ритме. Это успокаивает и расслабляет, когда мы лежим, переплетаясь друг с другом, даря мягкие прикосновения. Я влюблена в него. Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя так, как он, но как мне уравновесить это с тем, чего я хочу? Я не могу быть «его» и одновременно охотником.

Я видела, какие другие змаи. Они терпеть не могут быть в разлуке со своими парами. Если я доверюсь ему, он никогда не согласится, чтобы я возглавляла собственную охотничью группу. Я бы никогда не настояла на своём. Другие люди никогда не посмотрят на меня и не увидят, что я им нужна. Я ценна, что я поддерживаю их жизнь.

Мысли крутятся в моей голове, пока я провожу пальцами по мышцам его груди, ощущая прохладу и гладкость его чешуи. Я не могу, хотя и хочу, я не могу быть его так, как он хочет. Я должна проявить себя и найти своё место в мире. Мой выбор партнера не может определить, кто я.

Но было бы неплохо… думаю я, когда серое одеяло сна притягивает меня в свои объятия.

Глава 19

Астарот

— Нам не нужен, а им он зачем? — спросил Рагнар, задавая один и тот же вопрос целое утро.

— Разве ты не видишь, что они не такие как мы? — спрашиваю я, разочарование сжимает моё горло.

Желание ударить в его ухмыляющийся рот почти возобладало надо мной. Биджас кружит на краю моего сознания, готовый наброситься, подталкивая меня к потере контроля. Рагнар нелегкий тип. Он высокомерный, снисходительный и вообще придурок. А также является главной проблемой на моём пути к получению того, что я хочу.

— Понятно, — говорит он. — Самки, которых мы спасли, чувствовали себя хорошо, и они долгое время находились здесь без эписа.

— И сейчас они в порядке? — рычу я.

Он улыбается, отступая назад, расправляя плечи.

— Мы найдём способ помочь им, — говорит он, пожимая плечами, но его взгляд наблюдает за моими плечами, готовый к атаке.

Если бы я не знал лучше, я бы подумал, что он пытается спровоцировать меня. Может быть, так и есть. Является ли это частью социального общений в их клане? У них есть сила, которая вынуждает считаться с ней. Но чего он добивается?

— Как ты думаешь, сколько времени у них осталось?

— Калессин поможет, — говорит он, как будто все проблемы уже решены.

Он в это верит. Я никогда не видел ничего подобного. Змаи так не поступают. Меня раздражает его вера в провидца. Я не знаю, как с этим справиться. Остальные такие же. Как они могут иметь такую сильную веру в видения одного самца?

Я даже никогда раньше не слышал о провидцах. Я могу не помнить всего, что было до опустошения, но я уверен, чтопомню о провидениях. Такого на Тайссе ещё не было. Помню, веры в них не было. Мы работали, вот что мы делали. Мы собирали эпис, отправляли эпис, эпис был нашей жизнью. Все на Тайссе работали над сбором эписа в той или иной степени.

— Как ты можешь быть так уверен? — спрашиваю я, качая головой.

— Потому что он провидец, видения подскажут верный путь.

Его слова закрыли двери. С его слепой верой не поспоришь. Даже если бы я мог, но как я могу? Калессин объединил клан благодаря своему «видению» или просто озарению, я не знаю. С результатами не поспоришь. До того, как люди потерпели крушение, я и все остальные змаи из Драконьего города жили одни и ждали смерти. Мы выживали, потому что это то, что мы могли делать, не имея контакта ни с кем другим.

— Им нужен эпис, — говорю я, вскидывая руки. — Их тела не могут выдержать жара Тайсса. Другого пути нет!

— Посмотрим, — говорит он, смеясь и пожимая плечами.

Биджас прыгает вперед, его самодовольное лицо заполняет моё поле зрения. Мой кулак взлетел быстрее, чем я думал. Он отпрыгивает назад, готовый к этому, блокируя удар.

— Указ есть указ, — шипит он.

Указы. Мне всё равно. Ярость горит добела. Я сотру эту самодовольную улыбку с его лица кулаками.

Указы. Это прорезает мою ярость. Указ есть указ. Эдикты объединяют нас.

— Прошу прощения, — говорю я, опуская кулак.

Рагнар кивает, соглашаясь.

— Может быть, это всё просто из-за твоей самки, — говорит он.

— Что? — я шиплю, ярость снова растёт.

— Возможно, ты недостаточно мужественен для неё, — замечает он. — Я мог бы бросить тебе вызов ради неё.

Пытаясь сохранить контроль, мне приходится выдавливать слова из-за кома в горле.

— Она бы никогда… — я замолкаю, не в силах выдавить из себя слова.

— Ой ли? — говорит он, оглядываясь на меня через плечо. — Самки любят силу. Если бы я превзошёл тебя, она бы увидела, что я лучшая пара для неё.

Я дрожу от злости. Красный цвет затмевает моё зрение, когда я отворачиваюсь от него.

Не смотри на его лицо. Его ухмылка только усугубляет моё состояние. Он подстрекает меня. Я не поддамся на его насмешки.

Лане нужен эпис. Мне нужна его помощь, чтобы получить его.

— Да! — я слышу голос Ланы.

— А, вот она, — говорит Рагнар. — Какая красота!

Мы идём мимо той части долины, где работают мастера. Она стоит рядом с кожевником Арауном. Они оба поглощены чем-то на столе перед ними. Кожевник смеётся, указывая пальцем, потом что-то говорит, но я не могу разобрать слов.

К горлу подкатила желчь. Лана тянется к кожевнику, касаясь чего-то на столе. Он тянется вперёд, его рука лежит на её, направляя. У меня свело от боли челюсть. Дыхание участилось, ногти впиваются в ладони. Она двигается, затем её бедро оказалось напротив его. Его руки обвиваются вокруг неё.

— Хватит, — рычу я.

— Хм? — спрашивает Рагнар. — Ну что ж, похоже, я уже потерял шанс. Кажется, она очень увлечена Арауном.

— Агрр! — реву я, отталкивая Рагнара со своего пути и бросаясь к столу.

Лана поднимает взгляд, улыбается, затем её глаза расширяются.

— Астарот, нет! — кричит она, подняв руки перед собой.

Араун смотрит в мою сторону, его глаза расширяются, а челюсть отвисает. Его крылья раскрываются, и он делает шаг назад. Схватив стол между нами, я отбрасываю его в сторону. Куски кожи и инструменты летят, и раздаётся громкий грохот, когда предметы падают на землю. Когда я приближаюсь, мой кулак попадает ему под челюсть.

Голова откидывается назад. Он спотыкается, падает назад, натыкаясь на камень стены пещеры. Я бросаюсь на него. Стук, его голова мотается взад и вперёд от моих ударов. Он хрюкает и махнул в меня хвостом, но я заблокировал его, а затем наношу удар, который, как я знаю, парализует мышцы и сделает его бесполезным. Сильные руки хватают меня за руки. Крики. Звуки борьбы. Вырвавшись на свободу, я снова ударил его, на этот раз в грудь.

Он соскальзывает по камню, когда я выхожу из себя. Руки на мне повсюду, хватают меня за руки, за ноги, кто-то держит меня за хвост. Я борюсь с ними всеми.

«Никто её не получит! Она моя! Моё сокровище!»

Красный цвет пылает в моём поле зрении, перекрывая все их лица. Я кричу, показывая свою ярость.

Лицо Ланы. Она качает головой. Её губы шевелятся, но я не понимаю, что она говорит. Слёзы, она называет влагу из глаз слезами. Я не понимаю. Почему слёзы? Я же спасаю её.

— Астарот, — говорит она, кладя руку мне на грудь.

Прохлада её прикосновения успокаивает. Холод распространяется от того места, где лежит её рука. Моё сердцебиение замедляется, моё дыхание возвращается к норме, красная ярость отступает. Я перестаю бороться с теми, кто держит меня. Вскоре они ослабляют хватку, и я снова встаю на ноги.

Двое змаев становятся на колени рядом с Арауном, помогая ему подняться на ноги. Он стоит согнутый пополам, руки на коленях. Когда он поднимает глаза, вытирая кровь со рта и тяжело дыша, он качает головой, затем выпрямляется. Ему больно, но он изо всех сил пытается это скрыть.

Мы смотрим друг на друга, потом он переводит взгляд на Лану и обратно. Он делает режущее движение рукой между нами. Руки, державшие меня, отпустили.

— Посторонние, — бормочут они, уходя.

— Указы, — шипит кто-то ещё.

Я остаюсь один. Лана выглядит испуганной. Араун подходит к столу, который я отбросил, и со стоном наклоняется, чтобы поднять его. Я иду, чтобы помочь ему.

— Отпусти, — шипит он, как только я прикасаюсь к нему.

— Прости, я хочу…

— Уходи, — говорит он, делая такое же режущее движение рукой. — Мне не нужна твоя помощь.

Выпрямившись, я смотрю на Лану. Она качает головой, потом отворачивается. Резкая боль пронзает мою грудь, и я не могу дышать.

Я потерял контроль, и теперь, я потерял всё.

Глава 20

Лана

Его взгляд вонзился в мою спину, но у меня нет желания оборачиваться. Я не могу поверить, что он сделал это. Он меня огорчил. Избегая Астарота, я помогаю Арауну собирать вещи и класть их обратно на стол. Вскоре я слышу удаляющиеся шаги Астарота. Он ушёл.

— Извини, — говорю я, кладя стопку выделанной кожи на стол рядом с Арауном. — Я не знаю, что на него нашло.

— Всё в порядке, — говорит он, потирая челюсть.

Капля крови стекает из уголка его рта. Взяв со стола тряпку, я прикасаюсь к ней и вижу, как он вздрагивает от моего прикосновения.

— Нет, это не так. Я никогда раньше не видела его таким.

— Это биджас, — пожимает плечами Араун. — Мы все боремся с ним.

— Только это не оправдание! — отвечаю я, моё лицо краснеет, когда я хлопаю рукой по столу. — Он не должен был этого делать.

Араун кладёт руку мне на кулак, мягко и нежно. Когда я смотрю на него, он улыбается.

— Ты не понимаешь, — говорит он. — Биджас, он всегда там, ожидает.

— Нет, я не понимаю. Что это такое? Почему так?

Слёзы побежали, губы задрожали. В горле и во рту пересохло, голова раскалывается. Я чувствую себя дерьмом, как будто я прошла через мясорубку, а затем меня выбросили на свалку. Каждая мышца болит, каждый вдох требует усилий, потому что мне больно вздымать свою грудь. Мне не нужна такие охрененные выступления. Астарот ведёт себя… это уже слишком.

— Это инстинкты, — говорит он, откладывая горсть инструментов, прежде чем повернуться, чтобы взять новые.

Его инструменты и кожа разбросаны повсюду. Рядом с нами Падрайг, стучит молотом, отбивая звонко в такт пульсирующей боли в моей голове. Я не могу сказать, помогает ли это или только усиливает мою боль. Падрейг не перестал работать. Я виде6л, как он оглянулся, когда Астарот бил Арауна, я подумала, что он сможет помочь, но он пожал плечами и продолжил работу. Пока Астарот не прижал Арауна к стене, и он наконец вмешался.

— Инстинкты, — фыркаю я. — И что это значит? У меня тоже есть инстинкты, я не всегда руководствуюсь ими. Я не животное.

Араун бросает на меня взгляд, который я не могу прочитать. Он улыбается, качает головой, затем поднимается с грузом кожаных изделий и несёт их к столу.

— Видимо, змаи другие, — говорит он.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я, двигаясь по пространству между нами и засмеявшись впервые с тех пор, как я здесь оказалась. Араун улыбнулся. У него приятная улыбка, она яркая, освещающая пространство. Мне нравится Араун, он забавный.

— Ну, я имею в виду больше в… — он пожимает плечами и смеется. — Я не знаю самцов-людей. Разве они не… защищают? Разве они не ценят своих самок?

— Нет, не так, как змаи, они другие.

— Понятно, — кивает он, размышляя. — Когда змай спаривается, это на всю жизнь. Она его сокровище, его всё. Он сделает для неё всё, что угодно. Она становится центром его вселенной.

Когда он говорит, его глаза смотрят вдаль, как будто он смотрит куда-то дальше, чем на стены долины. В его голосе звучит задумчивость, и я знаю, что это значит.

— Ты уже выбрал свою единственную, — замечаю я.

— Хм? О, нет, смешно. Спаривание должно быть взаимным, — говорит он, отметая моё замечание.

— Угу, — я позволила ему сорваться с крючка, но я поняла.

Очевидно, что он выбрал одну из человеческих женщин, интересно, какую именно?

— Биджас — это возврат к нашим самым первобытным инстинктам, — продолжает он, снова меняя тему.

— Он всегда у вас был? — я спрашиваю.

— Нет, — говорит он. — Ну точнее, да, но нет. До войны всё было по-другому. Я думаю, отчасти он был, но всё наше общество приспосабливалось к нему как-то меньше. Не было тех проблем, которые мы увидели потом. Дело в войне, потеря всего — спровоцировала нас и биджас.

— Должно быть, это было ужасно, — говорю я.

Он улыбается, и на его обычно счастливом лице появляется грусть. Его губы шевелятся, как будто он хочет что-то сказать, но ничего не выходит. Он уходит, собирая последние вещи, разбросанные в буйстве Астарота.

— Итак, твоя идея с обувью, думаю, новый дизайн сработает, — говорит он. — Думаю, да, — говорю я, снова позволяя ему сменить тему.

— Твой первый план хорош. Использование закаленной кожи бивака и костей позволит тебе передвигаться по песку почти так же хорошо, как змаям.

— Отлично, — говорю я.

Двигаясь рядом с ним, мы приступили к созданию первых моих ботинок для хождения по песку. Это забавная работа, видеть, как моя идея воплощается в жизнь, и время проходит быстро. Тени надвигаются раньше, чем я успеваю это заметить, и мой живот заурчал.

Будучи поглощённой моим проектом, я могу сдерживать своё дерьмовое самочувствие.

Стоя на коленях, я пристёгиваю обувь к ногам, а Араун наблюдает, ухмыляясь. Кожаные полоски служат шнурками, которые я туго затягиваю. Когда я встаю, я теряю равновесие. Араун протягивает руку, хватает меня за руку и поддерживает.

— Хорошо, — говорю я, отпуская его руку.

— Готова опробовать это?

— Да, черт возьми, — отвечаю я.

Пол долины в основном каменный, и мои ноги тяжелеют в новой обуви. Передвижение другое. Мой центр тяжести не тот. Мне не нужно много времени, чтобы понять это, и я выбираюсь из долины. Араун идёт со мной, достаточно близко, чтобы помочь, если мне это понадобится.

Как только мы выходим из долины, я останавливаюсь и смотрю на открытую пустыню. Горячий ветерок гонит песок по дюнам. Они похожи на массивных змей, ползающих по песку. Заходящие солнца отбрасывает почти фиолетовый свет на красный, белый и золотой поверхности планеты, придавая всему сюрреалистический вид.

Мы с Арауном ухмыляемся друг другу, а потом я ступаю на рыхлый песок. Я опускаю свой вес медленно, неуверенно, готовая утонуть, но надеясь, что не утону. Обувь выдерживает мой вес, ничего не трескается, пока всё хорошо. Перенося весь свой вес на правую ногу, я выдвигаю левую вперёд и ставлю её.

— Они работают! — восклицаю я, вскакивая и поворачиваясь.

Я отлично приземляюсь и не тону.

— Вижу! — Араун соглашается, смеясь.

Я бегу по песку. Араун шагает рядом со мной. Обувь работает так, как я и надеялась. Они достаточно малы, чтобы не препятствовать моей способности слишком много двигаться, но достаточно велики, чтобы распределить мой вес и удерживать меня на поверхности песка.

«Я должна показать Астароту!»

Как только я думаю о нём, мой живот сжимается. Я до сих пор злюсь на то, что он сделал. Его поведению нет оправдания, но я уже скучаю по нему. Я хочу разделить этот момент с ним, а не с Арауном. Хотя без Арауна я бы тоже не справилась. Радость ушла из момента, поэтому я перестаю бежать.

— Нам нужно вернуться, — говорю я.

— Ага, солнца низко, скоро выйдут сисмис.

Мы идём назад в тишине, пока не вернулись в безопасную долину.

— Спасибо за помощь, — говорю я.

— Было весело, — говорит он. — Приятный перерыв от моей обычной работы.

Мы обмениваемся рукопожатием позмайски, сжимая руки на локтях, затем расходимся. Я останавливаюсь, снимаю обувь и иду в комнату, которую нам отвели. Моя грудь кажется пустой, когда я приближаюсь. Будет ли он там? Что мне сказать?

Я избегала думать об этом весь день, сосредоточившись на работе. Теперь, когда он здесь, я хочу убежать. Нет оправдания его поведению. Вот почему я не могу довериться ему. Ревность мужчины змая.

Я ничего не сделала, и он облажалася. Если бы я не остановила его, я думаю, он мог бы убить Арауна.

— Лана, — окликает Оливия.

Я иду туда, где фигуристая рыжая работает с другими женщинами.

— Как дела?

Она и ещё несколько человек складывают припасы в рюкзаки. Похоже, они готовятся к путешествию.

— Без понятия, — ответила она, вытирая пот со лба. — Один из людей-драконов показал нам, как упаковывать эти сумки с припасами. Делал движения, пока мы не поняли, чего он хочет.

— О, — говорю я, оглядываясь в поисках одного из змаев.

— Мы все надеялись, что ты знаешь, что происходит, — говорит она.

Один из охотников змаев, который привел нас сюда, стоит в стороне и что-то делает со своим оружием, поэтому я подхожу к нему.

— Башир, — говорю я, подходя.

Он оглядывается на меня через плечо, затем снова смотрит на своё копье.

— Да?

— Что происходит?

— Вождь принял решение, — говорит он, как будто это ответ на мой вопрос. — Решение? И что он решил?

— Мы соберём эпис, этого ты хотела, не так ли? — спрашивает он, его голос напряжён и зол.

— Да, он нам нужен, — отвечаю я, сбитая с толку его гневом.

— Нужен, — выплевывает он слова.

— Разве нет?

— Эпис — это старый обычай, — говорит он, поворачиваясь ко мне лицом. — Мы были очищены от него.

Отступив на шаг, я пытаюсь встретить его взгляд. Гнев исходит от него, как жар от огня.

— Не понимаю, — говорю я. — Я думала, что всем на Тайссе нужен эпис.

— Только слабым, — говорит он, качая головой.

Я не понимаю, о чём он говорит. Эпис изменяет всех на генном уровне, делая зависимым от него. Змаи не нуждаются в нём так часто, в отличие от людей, но они приспосабливаются через поколения его воздействия. Хотя он всё равно необходим. Все змаи в Драконьем городе его принимают.

— Ладно, — говорю я, не желая больше испытывать его гнев.

— Без разницы, — говорит он. — Мы сделаем то, что прикажет нам вождь. Вам это нужно, мы вам его достанем.

— Спасибо, — нерешительно говорю я, пытаясь не провоцировать его дальше.

Он кивает и уходит, заканчивая наш разговор, так что я возвращаюсь к Оливии. Несколько женщин прекратили свою работу и подошли, чтобы узнать, что я скажу.

— Они добудут эпис для нас, — говорю я.

— Эпис? Ты имеешь в виду волшебное растение, которое делает это место сносным? — спрашивает женщина по имени Пенелопа с намёком на усмешку в голосе.

Она красивая девушка, чрезвычайно высокая и худая, с короткими светлыми волосами и великолепными изумрудными глазами, которые светятся проницательным умом.

— Ну, это не волшебство, — возражаю я. Я рассказала им об эписе, когда мы впервые встретились, но я не думаю, что они мне поверили. Эпис — это жизнь Тайсса.

— Я сделаю всё что угодно, лишь бы вынести эту жару! — говорит Делайла.

— Он поможет, — говорю я.

— Правда? Ты выглядишь хуже некуда, — спрашивает Пенелопа.

— Я же говорила, если принял эпис, то ты должен принимать его регулярно, — говорю я, поправляя волосы и вытирая пот со лба.

— Ага, на него подсаживаешься, зашибись, — говорит кто-то, но я не вижу кто.

— Ладно, мне пора, — говорю я, поправляя ботинки на спине и отворачиваясь.

— Лана, — говорит Пенелопа.

— Да? — спрашиваю я, не оборачиваясь.

— Спасибо, — говорит она, а затем кладёт руку мне на плечо.

— За что? — спрашиваю я, поворачиваясь, запутавшись.

— За помощь, — говорит она. — Я знаю, мы ведём себя похамски. Прости. Я чувствую себя дерьмово, как и все остальные. Это не делает из нас приятных соратников, ты ведь только пытаешься помочь. Если бы не ты, мы бы, я бы всё ещё пыталась выяснить, не планировали ли змаи нас съесть. Так что спасибо.

Слёзы наполняют мои глаза, моя грудь сжимается. У меня перехватило дыхание, поэтому я киваю, улыбаясь. Она заключает меня в объятия, на которые я отвечаю с благодарностью. Расставшись, она хлопает меня по спине, я поворачиваюсь и ухожу.

Теперь мне легче встретиться с Астаротом, хотя я всё ещё зла на него, но я понимаю. Думаю, по крайней мере.

Когда я вхожу в комнату, которую выделил нам клан, я ожидала увидеть его ждущего меня, но она пуста. Мой желудок опустился. Где он? Солнце садится, а долина клана невелика, тут не так много мест, где он мог бы быть.

Я сажусь на меха, которые служат нам кроватью, вытаскиваю кусок мяса и прислоняюсь спиной к стене, чтобы поесть. Последние лучи солнца отступают, гонимые тенями из пещеры с наступлением ночи.

В одиночестве я ждала, пока не уснула. Ледяной страх прервал мой беспокойный сон. Что если с ним что-то случилось? Где он?

Глава 21

Астарот

«Идиот, — я снова упрекаю себя. — Потерял контроль, словно дитя, бившийся в истерике».

Она не моя. Независимо от нашего спаривания, она не привязана ко мне. У меня есть, только то, что она мне даёт. Я её не контролирую, и если она выберет другого, значит такова моя судьба.

Низко пригнувшись, я бегу по пескам, ориентируясь на запах и инстинкт. Вскоре я слышу шелест крыльев сисмиса в воздухе и понимаю, что приближаюсь к месту назначения. Если мне предстоит возглавить экспедицию за эписом с кланом или без него, но для начала, мне нужно знать, куда я иду. Кроме того, мне нужны когти сисмиса, чтобы закончить бальзам, делать который я обучал Лану. Так что вместо того, чтобы встретиться с ней лицом к лицу, я охочусь.

Что я скажу? Извини, я был неправ. Я потерял контроль над биджасом. Я не имел права так поступать ни с ней, ни с Арауном. Я выше этого, а не какой-то зверь, действующий по велению инстинктов. У клана есть указы; они живут вместе, не разрывая друг друга на части. Как их гость и как представитель того, что мы создали для себя в Драконьем городе, я опозорился.

Лицо Ланы появилась перед моим взором. Я не могу развидеть её разочарование, боль и неверие. Я подвёл её и не знаю, как это исправить.

Тряхнув головой, чтобы прояснить голову, я замечаю вдалеке то, что ищу. Тьма на фоне гладкого песка Тайсса. Затаив дыхание, я слышу взмах крыльев, а затем движение. Из черноты вылетает косяк сисми, взмывая в воздух, издавая охотничий клич.

Пещера, как раз та, что я искал. Я жду, пока косяк отлетит в поисках добычи, и иду вперёд. Я должен сосредоточиться на этом моменте, отбросив сожаления и другие заботы. Но это невозможно. Лана всегда в моих мыслях. Я чувствую отголоски болезненного ощущения в животе, когда она отвернулась, отказываясь даже смотреть на меня.

Сократив расстояние до пещеры, я с трудом сглатываю, чтобы толкнуть ком вниз. Борясь с тошнотой и отвлекающими факторами, я нахожусь на открытом месте, прежде чем осознаю это. Глубоко вдохни, сосредоточься. Я смогу вернуть её, я должен, жизнь без неё вообще не жизнь.

Остановившись у входа, я прислушиваюсь. Мягкий шорох кожи доносится из отверстия, подчёркнутый слабым свистом. Как я и ожидал, там остались несколько сисми. Колония никогда не охотится вся одновременно. Некоторые всегда остаются, чтобы защитить детёнышей и охранять их дом.

Проскользнув в дыру, я спускаюсь вниз. Высота выше, чем я могу дотянуться ногами пола с полностью вытянутыми руками. Расправив крылья, я слетаю вниз и приземляюсь в трехточечном приседе. Я удерживаю позицию, следя за тем, чтобы не создавать шума. Удовлетворённый результатом, я стаскиваю со спины лохабер и осматриваю потолок. Сисми цепляются за него, болтая друг с другом. Они гнездятся глубже в пещере, старом туннеле, в образованном проходе землии. Глубоко внутри я вижу предательское голубое свечение эписа. Это будет позже, заходить так глубоко в туннель в одиночку глупо. У меня нет желания умереть.

Чем сильнее сисми, тем они глубже ютятся. Я хочу схватить одного на краю. Ползя вперёд, пока не оказался чуть ниже первого сисмиса, я останавливаюсь. Тревога не поднялась, так что я сжимаю лохабер, замечаю цель над головой, затем одним быстрым движением взлетаю и направляю острие вверх, в большого сисмиса над головой.

Один писк и тишина. Я падаю, сисмис падает вместе со мной, приколотый к моему лохаберу. Как можно тише я сдираю его когти. Мясо сисмиса гнилое и бесполезное. Единственная их ценность для охотника — когти. Положив их в сумку, я возвращаюсь к выходу. Прыгая и используя свои крылья, я хватаюсь за край пещеры, а затем переползаю через край.

Лежа на тёплом песке, я смотрю на клубящуюся черноту над головой. Молочно-белая полоса нашей галактики видна сегодня вечером. Сверкают мерцающие огни, и мне интересно, есть ли там еще какая-то жизнь. Опустошение коснулось не только Тайсса, оно уничтожило всю галактику. Война за эпис обострялась до тех пор, пока от нас не осталось ничего, кроме горстки. Я могу только представить, что на других планетах дела обстояли не лучше, иначе мы бы встретили их в последующие годы.

Лана прибыла из-за пределов нашей галактики. Она прибыла из очень далёкого места.

Настолько, что поколения её народа жили и умирали на корабле, пока они путешествовали в надежде найти новый дом. Каким должен был быть её дом, если они оставили его ради дома, которого никогда не видели?

Нет времени на размышления. Лана уже соскучилась по мне, по крайней мере, я надеюсь. Биджас хочет, чтобы она скучала по мне. Он уверен, что сделал всё правильно, но это не рационально, поэтому я отбрасываю это чувство в сторону. Перебегая пустыню в одиночестве, я смог вернуться в долину без с происшествий. Охранники пропустили меня без особых хлопот, хотя очевидно, что они удивлены, что я возвращаюсь так поздно, после захода солнца.

Проскользнув в нашу комнату, Лана спит на мехах. Она не одевалась для сна и не прикрылась. Должно быть, она заснула, ожидая, пока я войду. Проведя рукой по лицу, меня накрывает тяжесть. Она прекрасна. Её лицо умиротворено во сне. Встав на колени рядом с ней, я убираю волосы с её лица. Она шевелится, её веки распахиваются.

— Астарот? — сонно спрашивает она.

— Да, любовь моя, — говорю я, позволяя правде отразиться в моих словах, прежде чем я об этом думаю.

Она шевелится, потягивается, затем садится. Она несколько раз моргает, глядя на меня, затем ярость искажает её тонкие черты.

— Сукин ты сын! — кричит она. — Как ты мог так исчезнуть? Знаешь, как я волновалась? После того, что ты сделал!

Моё тело принимает горячие удары. Покачав головой, я поднимаю руки вверх.

— Лана, — начинаю я, но не знаю, что сказать.

Она всхлипывает, слёзы текут по её лицу, затем падает обратно, отползая прочь, пока её спина не упирается в стену. Она подтягивает ноги, обхватывая их руками.

— Я думала, ты ушёл, — говорит она, не поднимая глаз.

От резкого удара в грудь у меня перехватывает дыхание. Её беспокойство ощутимо, я не думал об этом. Перейдя в сидячее положение, я смотрю в пол между нами. В нашей комнате не так много места, мы в нескольких футах друг от друга, но такое ощущение, что мы далеко друг от друга. Это моя вина, я создал этот разлом, когда потерял контроль.

— Прости, — говорю я, зная, что этого недостаточно.

Она делает глубокий прерывистый вдох, прежде чем вытереть слёзы с щёк. Когда она смотрит на меня, её глаза и щёки опухают, но она больше не плачет.

— Где ты был?

— Я добыл когти сисмиса, — говорю я, доставая их из сумки. Она недоверчиво смотрит на них.

— Ты пошёл без меня?

Ещё один удар в грудь, мои сердца замерли. Боль в её голосе гораздо страшнее, чем её гнев.

— Я сделал это для тебя, — говорю я, пытаясь исправить всё.

Она качает головой из стороны в сторону. Этого недостаточно, знаю.

— Я хотела научиться, — говорит она, глядя на желтоватые когти на моей ладони.

— Я научу тебя, — говорю я. — Если ты не откажешься от меня.

Она отрывает взгляд от моей ладони, кусая нижнюю губу. Внезапным порывом, она летит через пространство между нами, её руки обвивают мою шею, и она бьёт меня в грудь.

— Я думала, что потеряла тебя, — всхлипывает она мне в плечо.

Я обнимаю её, крепко прижимаю к себе, всё остальное не имеет значения. В её присутствии всё исчезает, она в моих объятиях, и она делает мир правильным. Мой член напрягается от её близости. Я счастлив просто обнимать её, но она поднимается с моего плеча, улыбаясь, несмотря на свежие слёзы на её лице, и тогда мы переплетаемся губами.

Её губы отодвигают мои сомнения ещё дальше. Единственное, чего я боялся в своей жизни, это потерять её. Она привела меня от смирения и готовности умереть в одиночестве к желанию жить. Я хочу жить для неё и благодаря ей.

Она хватает мой твёрдый член через штаны и поглаживает. Её язык проникает в мой рот, как армия вторжения. Когда она сжимает мой член, мои глаза закатываются, издаю стон. Её мягкие груди прижимаются к моей груди, вызывая ошеломляющий шквал ощущений.

Укладывая её на меха, я снимаю штаны с ее прекрасных ног. Она пахнет сладостью и нежностью, я жажду вкусить её. Нащупывая путь через нашу одежду, пока, наконец, мой твёрдый член не оказался у её отверстия.

Мы не прекращаем целоваться, когда я соскальзываю в её жар.

— Возьми меня, — стонет она.

Я скольжу в неё, но не могу сдержаться. Напряженность в моем сердце слишком велика, моя потребность в ней настигает меня, и я теряю контроль. Мой член извергает в неё мое семя. Накачивая её своей любовью, я отпускаю её, не пытаясь сдерживаться. Как только мой первый член опадает, мой второй опускается изнутри моего хвоста, твёрдый и готовый. Зная, что она ещё не достигла своего апогея, я вколачиваюсь в неё.

— Ох! — она задыхается от удивления, её глаза расширяются.

Она прикусывает нижнюю губу, и я колеблюсь, опасаясь, что мог причинить ей боль, но затем она кивает. Моё желание неудовлетворено, поэтому я беру её. Вытягиваюсь, пока только кончик не оказывается в её теплой сердцевине, затем я резко вбиваюсь, пока наши бёдра не останавливают моё движение вперёд. Она задыхается и стонет.

Я не останавливаюсь. Толкаясь туда-сюда, сосредоточившись на ней. Каждое моё движение, которое заставляет её задыхаться, я повторяю. Она выкрикивает моё имя. Я продолжаю делать это до тех пор, пока она не начинает царапать мне спину. Когда её спина выгибается, а бёдра поднимаются, чтобы встретиться с моими, я понял, что она уже близко.

Доведя её до предела, я снова скольжу. Заставляя её тело принять форму моего тела. Я хватаю её за шею руками и поддерживаю, пока её тело сводит судорога, затем она выгибается, закатывая глаза. Я придерживаюсь своей позиции. Мышцы её тела сокращаются, затем схватки ударяют по её киске, и я снова на пределе.

Она пульсирует на моём члене, выдаивая его. Мне так хорошо, что я могу лишь зашипеть от удовольствия. Она принимает всё, и я отдаю ей всё, что у меня есть.

Наконец наши оргазмы проходят, и мы падаем в объятия друг друга.

— Прости, — шепчу я ей на ухо.

Она цепляется за меня, проводя кончиками пальцев по моим плечам. Она кивает подо мной, затем целует меня в скулу.

— Все в порядке, — говорит она. — Извини, что я слишком остро отреагировала.

Прижавшись друг к другу, я натягиваю на нас одеяло, и мы засыпаем в объятиях друг друга. Скоро наступит утро.

Я почти засыпаю, когда Лана вскрикивает, садясь на кровати и хватаясь за голову.

Глава 22

Лана

— Ах! — Я кусаю губу, пытаясь больше не закричать.

Моя голова взрывается. Стук пульса усилился, и теперь мне кажется, что что-то пытается пробиться сквозь мои глаза.

— Лана? — спрашивает Астарот, обнимая меня.

— Ничего страшного, — говорю я, стиснув зубы. — Моя голова. Это просто ломка от эписа.

Он отпускает меня. Я не могу открыть глаза, чтобы увидеть, что он делает, даже тусклый свет свечи усиливает мою головную боль. Вскоре что-то прижимается к моим губам, и я дёргаюсь.

— Съешь, — настаивает Астарот.

— Что это? — спрашиваю я.

— Мясо гастера поможет, — говорит он.

Я беру мясо и жую, хотя от каждого движения челюстей мне становится всё хуже. Медленно боль отступает, возвращая меня к терпимой пульсации.

— Скоро будет лучше, — говорю я, снова ложась.

— Нет, если они не согласятся пойти со мной за эписом, — говорит он. — Я смогу сам его достать. Я уйду завтра, должен управиться до вечера. Недалеко отсюда есть пещера.

— Тебе не обязательно идти, они пошлют команду, — говорю я.

— Да? Когда они согласились?

— Не знаю, — говорю я ему. — Когда я шда сюда прошлым вечером, я видела, как женщины упаковывали походные сумки с пайками. Когда я спросила об этом, я узнала, что они готовят припасы для вылазки.

— Отлично! — он говорит. — Я скоро добуду тебе эпис.

— Не только ты, я тоже пойду, — говорю я.

— Лана, тебе больно, ты не можешь.

— Я могу и, чёрт побери, я сделаю это, — говорю ему.

Его смятение ощущается кожей.

Он ложится позади меня, устраиваясь рядом, и пока я ждала, как он начнёт спорить со мной, я уснула.

***

Рагнар смотрит на меня, потом на мои ботинки, потом снова на меня. Он выгибает одну бровь, затем качает головой и уходит в пустыню. Я следую за ним, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, что он или кто-либо ещё думает об этом. Обувь работает, и это всё, что имеет значение.

Рядом со мной идёт Астарот, впереди идёт Рагнар с Баширом. Мельхиор и еще два змая, которых я не знаю, идут в тылу. Когда мы выходим из долины, позади нас раздаётся голос.

— Астарот, — зовёт Падрейг.

У Падрайга самый низкий голос, который я когда-либо слышала у змаев, он гремит, и эхо от стен долины доносится до нас. Вся компания останавливается, поворачиваясь, чтобы посмотреть, что за шум. Падрейг выбегает из долины, неся что-то. Он подходит к Астароту и суёт ему в руки длинную палку.

— Указ есть указ, — говорит он, затем разворачивается и идёт обратно в долину.

Астарот смотрит на предмет в своих руках. Я обхожу его, чтобы хорошенько разглядеть. Это копьё, но не просто копьё. Отличное. Лучше, чем те, что носят с собой другие охотники. Он не такой длинный, как у них, по крайней мере на полтора фута короче.

Астарот осматривает его, а затем кружит им в воздухе. Копьё издаёт свистящий звук, когда он вращает его перед собой, затем поднимает над головой, затем опускает и протыкает воображаемого врага. Другие охотники смотрят с интересом, как и я. Удовлетворённый, он кивает, затем поворачивается и протягивает его мне.

В замешательстве переводя взгляд с копья на него, я выгибаю бровь. Когда я понимаю, что он делает, у меня в животе начинают плясать бабочки. С трудом сглатывая, чтобы вернуть влагу обратно в рот, я изо всех сил пытаюсь не заплакать.

— Правда мне? — спрашиваю его.

— Ты его заслужила, — говорит он. — Настоящее оружие, ты к нему готова.

Все смотрят, как я беру копье. Я кружу его, как только что сделал Астарот, затем бью воздух. Вес у него идеальный. В руке сидит словно созданный специально для меня. Остальные охотники шипят и одобрительно бьют хвостами по песку. Стоя перед ними, моя улыбка расползается от уха до уха, я отвешиваю им полупоклон, затем вытаскиваю свой посох и заменяю его копьём.

Гордость заставляет меня чувствовать, что моя грудь раздувается до грани. Мы продолжаем наше путешествие, и пока мы идём, я беру Астарота за руку и иду рядом с ним. Я охотник.

Идём пару часов до пещеры, про которую говорил Астарот. Прищурившись, я смогла разглядеть тёмную тень на земле впереди. Все скучковались вокруг Астарота, который становится на колени.

— Когда я был там два дня назад, я увидел свечение эписа, — говорит он. — В пещере полно сисми, так что я не стал заходить дальше. Там могут быть и другие хищники. Там спуск, мы спустим Лану вниз.

— Сколько лет туннелю? — спрашивает Рагнар.

— Не старый, — говорит Астарот.

Рагнар мотает головой из стороны в сторону, издавая свистящий звук, перемежающийся шипением.

— Почему это имеет значение? — спрашиваю я.

— Старый туннель означает, что землия, которая его проложила, с меньшей вероятностью всё ещё находится в этом районе, — отвечает Рашир.

— О, — говорю я, задумавшись об этом.

Вот что делает сбор эписа таким опасным. Землия — хищники высшего уровня на этой планете. Насколько я понимаю, в пищевой цепочке нет ничего выше землии и охотников змаев. Хотя Ладон убил одного, даже он говорит, что это была молодая землия и она чуть не убила его.

Астарот набрасывает план атаки на песке. Другие охотники озвучивают свои мысли. Не прошло и несколько минут, как у нас появился план, и мы направились в пещеру. Вынимая мясо гастера, я пережевываю его на ходу. Мясо, пропитанное эписом, сдерживает дрожь и облегчает стук в голове.

— Рагнар, ты иди первым, — говорит Астарот, когда мы добрались до пещеры.

Рагнар падает в чёрную дыру как ни в чем не бывало. Заглянув через край, я вижу, как он приземляется на корточки с копьём наизготовку. Он делает круг, оставаясь на корточках, затем даёт сигнал рукой, прежде чем отойти в сторону. Остальные охотники заходят по одному, оставляя нас с Астаротом напоследок.

— Я знаю, что ты скажешь, — говорит он. — Но не могла бы ты остаться здесь?

— Ни за что, — отвечаю ему.

Я свешиваю ноги с края пещеры, затем Астарот берёт меня за руки и спускает вниз. Охотники внизу хватают меня за ноги и опускают на пол.

Моим глазам нужно время, чтобы привыкнуть к полумраку. Я, спотыкаясь, отхожу в сторону, моргая, чтобы прояснить зрение.

Астарот падает почти бесшумно. Наконец-то я могу осмотреться. Внешний свет создает на полу лужицу ярко-белого цвета, но это мало помогает, чтобы рассеять тьму.

Раздаётся шорох, за которым следует тихое чириканье, от которого у меня мурашки по коже. Звук отражается эхом от стен пещеры, отскакивая туда-сюда, что затрудняет определение источника. Холодные щупальца вытягиваются из моего живота, а кожа покрывается мурашками. Астарот обнимает меня, и я подпрыгиваю от его прикосновения.

— Наверху, — говорит он шепотом.

Подняв голову, я вижу источник звука. Потолок оживает, как только мои глаза привыкают, вижу, что он покрыт огромными существами, похожими на летучих мышей. Сисмис — понимаю я. Знание источника жуткого звука снимает с него страх. Улыбнувшись, я киваю.

Рагнар ведёт вглубь пещеры, и мы все попадаем в организованный строй. Размеры землии, проложившей этот туннель, невообразимы. Я видела одну вблизи, и это было ужасно, а эта должна быть в три или четыре раза больше, чтобы сделать проход таким большим. Я не могу себе представить, столкновение с такой огромной.

Когда мы удаляемся от света из отверстия пещеры, я понимаю, что впереди нас сияет слабое голубое свечение. Чем глубже мы продвигаемся, тем ярче. Глядя через плечо, свет из дыры выглядит как уплывающий прожектор. Мы отошли на несколько сотен ярдов, и я плохо стала видеть. Голубое свечение не даёт тьме полностью скрыть путь, но не очень хорошо освещает область.

Присутствие Астарота рядом со мной успокаивает. Рагнар останавливается, подняв сжатый кулак. Все продвигаются вперёд и обнаруживают, что туннель впереди частично разрушен. Остался тесный проход, вынуждающий нас идти по одному. Голубое яркое сияние, пробивающееся сквозь трещину, зовёт нас вперёд.

Проблема в том, что первый человек что выйдет, на другой стороне окажется совсем один. Если будет кто-то на той стороне или что-то пойдет не так, мы не сможем помочь. Никто не говорит этого вслух, но это и не нужно. Рагнар кивает и уходит в расщелину.

На полпути ему пришлось повернуться боком и сжаться. Звук его чешуи, царапающей камень, заставляет меня вздрогнуть. Когда он появляется с другой стороны, его тело блокирует большую часть света. Он стоит неподвижно в течении долгого времени, в течении которого я не посмела дышать. Наконец он сдвинулся. Появляется его рука, и он делает движение, показывая, что другая сторона свободна для прохода.

Охотники идут по одному. Астарот жестом предлагает мне идти впереди него. Бабочки танцуют у меня в животе, когда я прохожу вперёд. Каменные стены приближаются, но я намного меньше мужчин. Мне даже не нужно поворачиваться боком, чтобы пройти. В какой-то момент стены почти касаются моих плеч, но даже тогда осталось место.

Выйдя с другой стороны, я задыхаюсь. Голубое свечение стало ярче, и оно мерцало. Длинные пряди растений свисают с потолка до пола. С неё свисает длинная центральная лоза со светящимися листьями размером с мою ладонь. Их сотни, если не тысячи, и их блеск отражается в стоячем слое воды, покрывающем дно пещеры. Это красиво и захватывает дух.

Астарот касается моего плеча, напоминая мне, что мне нужно отойти в сторону, чтобы он мог выбраться из трещины. Не отрывая глаз от сцены, я отхожу в сторону. Астарот проходит, затем Рагнар делает движения руками. У нас с Астаротом не было времени изучать их сложную сигнальную систему, но суть мы поняли.

Башир, Мельхиор и двое других змаев уходят и начинают сбор урожая. Рагнар, Астарот и я стоим на страже, пока они это делают. Мы выходим, образуя круг вокруг собирателей, глядя в темноту. Не знаю, как у других, но я вижу только на несколько футов вперед, прежде чем тьма накрывает всё.

Ничего не происходит с течением времени. Сборщики работают быстро и качественно. Я смотрю, как они работают, оглядываясь через плечо, пока укладывают нити в большой кусок промасленной кожи. Двое образуют из кожи колыбель и принимают нити от третьего. Дотянувшись как можно выше, он использует нож, чтобы срезать лозу эписа. Она падает на кожу, и они с большой осторожностью закатывают его в кожу.

Они уже на третьей лозе, это число, которое, как мы договорились, нам понадобится, поскольку эпис хранится не долго. Я что-то услышала. Моё сердце заколотилась быстрее в груди, я пытаюсь разглядеть что-то в темноте. Это скорее ощущение, чем зрение, но я уверена, что что-то движется в темноте. Я не могу определить что и где.

Моя грудь вздымается и опускается, когда моё дыхание учащается, чтобы соответствовать частоте сердечных сокращений. Крепче сжимая копье, я делаю шаг в темноту, надеясь, что это позволит мне увидеть угрозу. Рагнар шипит позади меня, потом что-то падает. Развернулась, Рагнар скользит на спине по полу. На нём что-то есть. Огромное существо, похожее на ящерицу, с большими горбами на спине, из которых торчат острые шипы.

Гастер!

Рагнару ударил копьём крест-накрест перед собой и во рту твари. Он пытается сомкнуть пасть с острыми зубами, пытаясь добраться до головы Рагнара. Собиратели прерываются, уронив срезанное растение, когда Рагнар и существо заскользили в их сторону. Они врезались в стену с сильным ударом.

Подняв копьё, я делаю шаг вперёд, намереваясь пронзить существо над Рагнаром, но волосы на затылке встают дыбом. Шипящий звук позади меня вызвал холодок на спине. Разворачиваясь на пятках, я поднимаю копьё как раз вовремя, чтобы вонзить его в пасть другой твари прежде, чем он успеет загрызть в меня.

— Лана! — кричит Астарот.

Гастер, которого я ударила, воет, почти как собака, скрещенная с кошкой каким-то странным образом. Тварт дёргает головой из стороны в сторону, а я изо всех сил пытаюсь удержать своё копье. Меня тянет вместе с ним, мои ноги скользят по полу туннеля. Упираясь пятками, я пытаюсь вытащить копьё, но не могу найти опору.

А вокруг нас всё двигается. Стало больше проклятых тварей! Держась за своё копье, я сломкой нахожусь рядом с монстром. Я не могу потерять своё копьё. Глядя на угол, под которым застряло копьё, возникает идея. Вместо того, чтобы пытаться выдернуть копьё, одним движением вперёд я вдавливаю в него весь свой вес, отталкиваясь от земли и вонзаясь в него.

Кровь и слизь вырываются изо рта твари, затем она вскрикивает и с глухим стуком падает на землю. Упираясь ногой в его нижнюю челюсть, я выдергиваю копье. Вытирая грязь с глаз, я оборачиваюсь. Рагнар всё ещё лежит на земле, сражаясь с первым и самым большим напавшим гастером. Должно быть, он размером с быка. Я вижу кровавые следы на его руках и груди, где монстр укусил его. Астарот отбивается от двух других своим лохабером и не может помочь Рагнару. Башир и Мельхиор загнаны в угол несколькими другими зверями, и собиратели пятятся от ещё одного.

Я кричу, бросаясь вперёд с копьём наизготовку в ту тварь, что сидит на Рагнаре. Мой громкий крик на мгновение отвлекает его, и он отодвигается от Рагнара. Но Рагнар толкает желает выпад своим копьём, попадая в пасть твари. Он открыл для меня его гастера.

Поправляя своё копьё на бегу, я вонзаю острие в глаз существа и в его мозг. Существо беззвучно падает на Рагнара.

Тяжело дыша, я ищу следующую угрозу. Астарот убил одного и нападает на другого. Собиратели достали свои копья и сдерживают того, кто им угрожает. Башир и Мельхиор, я надеюсь они справятся. Рагнар вылезает из-под того, кого мы только что свалили, и идёт на помощь собирателям, поэтому я направляюсь к последней твари, угрожающей Астароту.

Лохабер Астарота кружится в воздухе со свистящим звуком, а затем соединяется с шеей монстра. Бьёт кровь, и существо воет от боли. Мы с ним втыкаем в него копья с обеих сторон одновременно, и он вздрагивает, а затем падает на землю замертво. Все мои конечности трясутся, когда угроза проходит, а сердце колотится в груди.

— Новоприбывший охотник справился с этими тварями, — кричит Рагнар.

Башир засмеялся, затем к нему присоединяются остальные. Рагнар встаёт передо мной, явно раненный. Задыхаясь от напряжения, я смотрю на него снизу вверх. Он смотрит на меня, пока я не почувствовала себя некомфортно.

— Ты спасла мне жизнь, — говорит он.

— Ты бы также поступил, я просто помогла, — говорю я.

— Нет, — качает он головой. — Я бы не стал. Ты охотник.

Моя грудь сжимается до такой степени, что я не могу дышать. Моё сердце колотится в груди вдвое быстрее, бабочки танцуют в животе, колени трясутся, а в уголках глаз появляются слёзы. Я не могу говорить, слова не складываются. Встретив глаза Астарота, я вижу в них гордость.

— Спасибо, — скрипит мой голос, когда я наконец говорю.

Рагнар кивает, протягивая руку. Я беру его за руку в стиле змаев.

— Спасибо, — отвечает он.

Он отпускает мою руку и отдаёт приказ собрать мясо, прежде чем мы уйдем. Астарот подходит и заключает меня в крепкие объятия.

— Я так горжусь тобой, — шепчет он, заставляя моё сердце снова увеличиться.

Он не растягивает момент, когда на нас смотрит так много людей. Мы приступили к выполнению своей части, чтобы собрать добычу и подготовить её в путь, назад к клану.

Глава 23

Астарот

«Розалинда будет в ярости, — думаю я, прогуливаясь по долине. — Нам нужно вернуться домой, как можно скорее».

Мы с Ланой обсуждали это. Теперь, когда она приняла эпис, она больше не страдает от отката. Нам не хватит его, чтобы добраться домой. Хотя я и знаю куда идти, но это только в теории. Я уверен, что если я смогу подобраться поближе, я смогу доставить нас туда.

Все остальные человеческие самки согласились принять эпис. Они не побоялись застрять здесь, как некоторые люди в Драконьем городе. По крайней мере, они смирились с тем, что теперь Тайсс — их дом. Лана провела с ними большую часть времени последних нескольких дней. Научила их основным словам, показала им, как принимать и хранить эпис. Всё, что поможет им приспособиться к культуре змаев.

Теперь, когда мы провели здесь несколько дней, очевидно, что некоторые из этих змаев уже почувствовали зов к определенным самкам. Я уверен, что со временем у них всё получится. Если бы я смог убедить их всех вернуться с нами в Драконий город, мы могли бы использовать машину, чтобы мгновенно научить их говорить на змайском языке.

Мы с Висидионом уже много раз спорили об этом. Он уверен, что клан должен жить здесь. Когда я в последний раз заговаривал об этом, там были старейшины, и Кесселин сказал что-то странное, прежде чем выйти из комнаты. Он сказал:

— Ещё не время.

Я понятия не имею, что это значит.

Хотя это не имеет значения. Я должен найти способ вернуть нас к Драконьему городу. Другие самки тоже хотят рассказать друзьям и семье на другом месте крушения. Им проще, чем пытаться вернуть нас с Ланой домой. Может быть, когда Рагнар вылечится, он поможет мне проводить их. Способность Ланы переводить должна позволить взаимодействовать с ними, не вызывая паники.

— Он в дальней части, — говорит Ормарр, когда я захожу в его пещеру.

Ормарр — целитель. У него яркие глаза и красочная чешуя, которая ярче, чем у большинства змаев, и это символизировало бы его положение в нашем прежнем обществе.

— Спасибо, — говорю я, проходя мимо него и затем сквозь кожаную занавесь в задней части комнаты.

Рагнар сидит, расправляя крыло, а затем откидывает его назад. Он поднимает взгляд, когда я вхожу, хмурится, затем снова взмахивает крылом.

— Становиться лучше? — спрашиваю его.

— Да, — угрюмо отвечает он. — Но оно заживает слишком медленно.

— Тебе повезло, что ты всего лишь сорвал сухожилия, — говорю я.

— Чего ты хочешь? — спрашивает он, глядя на меня.

— Я собирался предложить вылазку к людям, расположенным поблизости, — говорю я. — Возьмите Лану, чтобы она могла представить им клан. Предложите им эпис, дайте им знать, где их пропавшие самки.

— Зачем это? — ворчит он.

— А почему нет? — спрашиваю. — Они не заключённые, они хотят видеть своих друзей и семьи.

Рагнар качает головой, морщится от боли, затем вздыхает.

— Конечно, я поговорю об этом с вождём.

— Хорошо, — говорю я. — Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, — говорит он, хмуря брови, продолжая тренировать своё повреждённое крыло.

— Хорошо, я проверю…

Леденящий кровь крик прерывает меня на полуслове. Мы с Рагнаром быстро переглядываемся, прежде чем он последовал за мной в долину. За новыми криками и воем следует звонкий лязг оружия. Хаос охватывает долину. Ко входу мимо меня бежит змай с копьем. Двое других бегут к задней части долины.

— Что там? — кричу я, хватая одного из змаев, когда он проходит.

— Заузлы, — выдыхает он, в его глазах мелькает страх.

— Нет, — выдыхает Рагнар.

Только тогда я вижу их. Змай, которого я не узнаю, прямо впереди, но он не сражается с ними, он хватает других змаев и бьёт их голыми кулаками. Новый змай выглядит диким, он ревёт, на поясе только ткань. Несколько змаев приближаются к нему с вооруженные копьями. Он хватает копьё, когда оно направлено к нему, притягивая несчастного змая к себе. Он хватает змая, поднимает его над головой, как будто он ничего не весит, и швыряет его в остальных.

Позади него пятеро заузлов стреляют из электрического оружия во всё, что движется. У одного из них, в центре группы, длинный шест с громоздким концом, потрескивающим от живого электричества. Он использует его, чтобы тыкать и подталкивать обезумевшего змая, контролируя его.

— Ты видишь это? — спрашиваю я Рагнара.

— Да, — говорит он.

— Мы должны остановить их, — говорю я.

— Ладно, пошли, — отвечает он.

Когда мы бежим к захватчикам, ко мне подскакивает Дросдан, заместитель вождя. Он такой большой, что рядом с ним я чувствую себя человеком. Он ревёт, и его эхо отражается от стен долины. Двое заузлов смотрят в нашу сторону и указывают другим. Они наводят на Дросдана своё оружие. Он прыгает вперёд, а затем прыгает в воздух, его крылья настолько широко раскинуты, что отбрасывают огромную тень на землю. Заузлы стреляют в него, и я уверен, что кто-то из них должен попасть, но он приземляется посреди их группы, вонзаясь в них.

Тот, у кого палка ведёт обезумевшего змая, маневрирует им, поворачивая его к Дросдану. Я не теряю возможности. Схватив заузла сзади, я обхватываю рукой его шею и сжимаю. Он взвизгивает от удивления, но я смог задушить его, несмотря на его сопротивление.

Обезумевший змай бросается к Дросдану, издавая первобытный крик. Дросдан находится посреди группы заузлов. Их оружие бьёт его снова и снова, но он справляется, убивая их по одному. К нему присоединяются другие змаи, и бой поворачивается в нашу пользу. Только безумец мешает нам. Оглядываясь вокруг, никто не видит, что вот-вот произойдет.

Я ныряю вперёд, расправляя крылья, чтобы поймать столько воздуха, сколько смогу, и сражаюсь с врагом змаем. Я ударил его плечом по затылку, и мы вместе упали на землю. Переворачиваясь снова и снова, мы останавливаемся, и он лежит на мне. Он кричит, широко раскидывая руки, выпячивая грудь. Страшные шрамы и открытые раны покрывают его тело. Он сжимает кулаки и бьёт меня по голове.

Боль. Белые жаркие взрывы сотрясают голову. Медная кровь наполняет мой рот. Я поднимаю руки, чтобы защититься. Он дичает, наносит удары бесконтрольно и быстро. Кто-то пинает его. Но я качусь вместе с ним, и он не перестаёт бить меня. В его сражении нет разума, только слепые атаки. Удары по рукам, груди и бокам головы. Удар проходит мимо моей защиты и попадает в левый глаз. Я чувствую, что он опухает, и моё зрение ограничивается. Я проигрываю.

Ярость растёт вместе с болью. Меня никто не бьет. Я не проиграю. Биджас наплывает, пытаясь взять под контроль.

— Астарот!

Голос Ланы.

Удары прекращаются лишь на мгновение. Он обращает свое внимание на неё. Я знаю, она слишком смелая. Она попытается спасти меня. Нет, я должен спасти её.

Красные облака затуманивают моё зрение, когда биджас берёт верх, но когда я поддаюсь ему, я вижу её. Выражение её лица, когда я потерял контроль. Нет, ярость — не выход.

«Указ. Указ — это жизнь. Указы объединяют нас».

— Не убивайте его! — кричит Рагнар.

Я повторяю мантру, и мой разум проясняется. Он отвлёкся, глядя на Лану, так что я пользуюсь возможностью передо мной. Твёрдый удар прямо под подбородок, и голова откидывается назад, брызнула кровь. Мой хвост вырывается вперёд, снова врезаясь в него. Его глаза расширяются от удивления, когда он кричит от боли. Вместо того, чтобы продолжить бой, он сворачивается в клубок.

Поднявшись, я встал над ним, он не двигается, а скулит. Рагнар появляется рядом со мной, затем становится на колени рядом с вражеским змаем, но тот резко отскакивает, когда Рагнар потянулся к нему.

— Нет, — говорит Рагнар мягким голосом, качая головой.

— Что с ним? — спрашиваю.

— Рют, что они сделали? — спрашивает он безумного.

— Рагнар, ты его знаешь? — уточняю у него.

Он оглядывается через плечо и кивает.

— Это мой брат.

Меня тошнит от взгляда на этого воина. Того, кто отдался под власть биджаса.

— Прости, — говорю я.

Лицо Рагнара каменеет. Глядя на заузлов, он крепче сжимает копьё.

— Я заставлю их заплатить, — шипит он, бросаясь в бой.

Рагнар мчится к группе заузлов, уворачиваясь направо и налево, избегая их выстрелов. Достигнув первого, он размахивает своим копьём, сильно ударяя по голове заузла и разворачивается.

Он сражается с непревзойденной яростью. Благодаря ярости Рагнара и размерам Дросдана битва с заузлами прекращается в нашу пользу. Некоторые из них повержены, но остальные отступают из долины. Они соблюдают дисциплину, стреляя в нас на обратном пути.

Несколько змаев попали под удар. Змай пикирует с вершины долины, ударяя заузла и выбивая его из общего строя. Осталось всего четверо работорговцев. Они выходят из проёма в долину, за ними гонится толпа змаев во главе с Рагнаром. Они должны были прибыть сюда на транспорте. Если я смогу его получить, то у меня появится способ вернуть нас в Драконий город.

Я бегу. Они удерживают позицию на участке, где пространство достаточно маленькое, чтобы змай не смог обойти их с фланга. Увидев это, я меняю направление и взбегаю по пандусу на стенах на второй уровень пещер. Достигнув вершины, я прыгаю и хватаюсь за край вершины долины. Перебираясь, я продолжаю бежать.

Широко огибая всех, чтобы избежать возможных охранников, я обхожу вход в долину. Транспорт находится совсем недалеко. Заузлы сосредоточили всё свое внимание на обороне, которую они установили, и не замечают, как я бегу за их транспорт с другой стороны. Я уже почти у цели, когда прямо передо мной проносится шипение электричества. Они меня заметили.

Вкладывая в бег всё, что у меня есть, я двигаюсь быстрее, расправляя крылья и подпрыгивая на каждом втором шагу. Моя нога с лязгом приземляется на металлическую рампу. Электрические болты ударили по транспорту с обеих сторон. Пригнувшись, я вбегаю внутрь. Побывав в плену в одном из них раньше, я знаком с их планировкой.

Пройдя через дверь, ведущую в переднюю часть, увидел дверь в стене. Открыв её, внутри находится одно из их молниеносно стреляющих орудий. Я хватаю его и одновременно слышу шаги по металлическому пандусу. Я разворачиваюсь и стреляю, не глядя. Заузл принимает удар в лицо, отлетает назад и падает на землю.

Снаружи гудит двигатель. Выбегая и размахивая ружьем, я вижу, что другой заузл установил какую-то машину поменьше. Она длинная и тонкая, с сиденьем наверху. Он оглядывается через плечо, потом что-то делает, и машина приходит в движение. Выстреливая в его отступающую фигуру, я даже близко не попал в него.

Его фигура исчезает вдалеке. Заузл обязательно вернётся с подкреплением.

Глава 24

Лана

— Выбора нет! — говорит Астарот, перекрывая шум.

Клан собрался на открытой площади долины перед пещерой вождя. Мои сёстры, женщины, жмутся друг к другу, держась рядом. Я делаю всё возможное, чтобы переводить для них, но мне трудно не отставать. Разговор быстрый и яростный.

Рагнар и Астарот стоят лицом к лицу. Вождь и оба Старейшины смотрят на их спор. Рядом с Висидионом стоит Дросдан, его помощник, со скрещёнными на груди массивными руками. Толпа змаев кричат по-разному реагируя, когда между ними образовался раскол. Одни поддерживают план Астарота, другие на стороне Рагнара.

Закусив нижнюю губу, я смотрю, как они спорят. Астарот прав, клан не может оставаться здесь. Пираты знают, что они здесь, и они вернутся. Они работорговцы, как они могут не вернуться? Приведут подмогу с оружием и захватят всех. И что они сделали с беднягой змаем, что возглавил их атаку!

Холодный кулак сжал моё сердце, когда я подумала о нём, Рют. Рагнар, его брат, сказал нам его имя. Астарот, возможно, и победил Рюта, но следы их боя всё ещё видны на лице Астарота. Это был рискованный бой. Ормарр ослабил и сковал его. Он говорит, что он может вылечить его, только понадобится много времени. Целитель ничего не сказал о его возвращении в здравое осмысление.

— Это дом клана, — говорит Рагнар. — Я не отдам его.

— У тебя нет выбора! — говорит Астарот, продолжая спор.

Они спорят, по крайней мере, уже час. Вождь и старейшины не сказали ни слова, только наблюдали, как двое мужчин спорят, и клан почти поровну расходится между их противоположными взглядами.

— Мы всегда это делали, мы будем и дальше сражаться! — говорит Рагнар, и его часть группы ликует, размахивая копьями.

— Верно, — вздыхает Астарот, качая головой. Он оборачивается, глядя на меня и женщин, стоящих рядом со мной. — А что насчет них?

Одобрительные возгласы стихают, когда змаи смотрят друг на друга, а затем на нас.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Рагнар. — Мы защитим их! Мы сразимся за них.

Астарот кивает, медленно и задумчиво.

— Конечно, — говорит он. — Ты будешь драться. Возможно даже победишь, насколько раз. Сколько человек пострадало в этот раз? А сколько погибнет в следующий раз? Сколько раз ещё, они вернутся после этого? Как скоро их станет так много, что ты не только проиграешь, но и потеряешь ваших самок? Что тогда?

Я перевожу для женщин, стоявших позади меня.

— Я не самка какого-то инопланетного человека-дракона, — говорит Делайла, щелкая пальцами. — Им лучше подумать об этом снова!

— Они имеют в виду, что мы никогда не выйдем на свободу? — спрашивает Оливия.

Другие женщины говорят друг над другом в растущей панике. Отлично, это не то, чего я хотела. Моя мама Бейли выходит из толпы и встаёт рядом со мной. Другие девушки продолжают подпитывать нарастающую панику друг друга, пока она не засовывает два пальца в рот и не издаёт такой громкий свист, что эхо отдается от каменных стен долины. Молчание падает не только на девушек, но и на всех змаев позади нас.

— Послушайте, — говорит Бейли. — Эти люди были добры к нам, а вы все ведете себя как малые дети. Мы знаем, что эта планета хуже некуда, и наше выживание далеко не гарантировано. Я не говорю, что вам всем нужно выбрать себе пару, но совместная работа улучшает не только наше выживание, но и их.

— Да, но… — говорит Делайла.

— Никаких но, — перебивает её Бейли. — Мы должны признать суровую истину. Лана говорит, что она и другие выжившие живут в том месте, что когда-то было великим городом. Не знаю, как для вас, но это звучит намного лучше, чем место крушения нашего корабля, который мы называем домом.

Было слышно, как девочки бубнили что-то в знак согласия. Все змаи смотрят, их аргументы иссякли.

— Можешь перевести? — спрашивает Астарот.

— Конечно, — говорю я и пересказываю им, что сказала Бейли.

— Мне нравится идея, — говорит Пенелопа. — Мы должны пойти туда. Купол и настоящая комната, которую можно назвать домом? Я всеми руками за.

Кесселин что-то шепчет вождю, который затем трижды постукивает по посоху, привлекая всеобщее внимание.

— Астарот прав, — говорит он.

Клянусь, вы могли бы услышать падение булавки, такая наступила тишина. Я перевожу для людей, говоря тихо, и они кивают, чувствуя торжественность момента. Больше никто ничего не говорит, все просто расходятся. Вскоре, я осталась наедине с Астаротом и Рагнаром.

— Ты добился своего, — ворчит Рагнар, всё ещё расстроенный.

— Я только хочу помочь, — говорит Астарот.

— Посмотрим, — говорит Рагнар, разворачиваясь и уходя.

В одиночестве мы смотрим друг на друга, а затем в моём сердце растекается тепло, а от него, по всему телу. Лёгкий ветерок, дующий сквозь долину, касается моей кожи, вызывая мурашки по коже, когда в моём животе танцуют бабочки. А потом отголосок пустоты с холодом, и, глядя на него, я понимаю, что пора.

— Астарот, — говорю я, задыхаясь, и мой пульс учащается.

— Да? — спрашивает он, глядя мне в глаза.

Я падаю в эти фиолетовые озёра.

— Я люблю тебя, — слова сорвались с моего языка непрошено, содержа больше, чем три простых слова.

Время замирает, мир — это мы вдвоём. Глубокие слова, сказанные в момент голой правды, обнажающие мою душу. Его сильные руки обвивают меня, защищая, поднимая на руки, а затем наши губы сливаются в единое целое. Время возобновляется, когда он закружил меня.

Когда наши губы расходятся, он смеётся. Слёзы текут по моему лицу, когда я обхватываю ногами его талию. Он снова целует меня, его глаза блестят от восторга. Когда мы целуемся, пустота внутри меня заполняется им. Отдалённые аплодисменты вторгаются в наш момент, и я понимаю, что мы не одни. Астарот ставит меня обратно на землю, и я поворачиваюсь и вижу, что мы собрали толпу, включая мою маму.

— Я люблю тебя всем своим нутром, — говорит Астарот, обнимая меня.

— Мама! — восклицаю я, мой голос дрожит от безудержных эмоций.

Она бежит вперёд и обнимает нас.

— Я так рада за вас, — говорит она.

***

— Нервничаешь? — спрашивает мама.

— Разве так и не должно быть? — спрашиваю я, смеясь, чтобы не взорваться от волнения.

— Выглядишь потрясающе! — восклицает Пенелопа.

— Правда. — Здесь нет зеркал, из-за чего трудно увидеть свой внешний вид.

— Я тебе уже говорила, — говорит мама.

— Знаю, но ты предвзята, — ухмыляюсь я.

На мне тонко сшитое, изысканно нежное платье из выбеленной кожи. Араун предоставил материалы, а Астрид, по-видимому, действительно хороша в шитье. У них как-то вышло прекрасное платье. Оливия нашла что-то вроде древесного угля и использовала его, чтобы подвести мне глаза, это лучшее, что у нас было.

Сегодня я соединюсь с Астаротом.

Я никогда не слышала об этой церемонии, но вождь настоял, чтобы он провел её до того, как мы уйдем. Он сам хочет удостоится такой чести, сказал он. Это способ поблагодарить нас за то, что мы пришли в трудную минуту.

Эмоции настолько сильны, что я не могу сказать, заплачу я или взорвусь. Я изо всех сил стараюсь контролировать их, смеясь и хихикая, чтобы выпустить давление. Дюжина объятий спустя, и меня выводят на улицу. Моя мама идёт рядом со мной, а другие женщины отстают, образуя шлейф.

Мы спускаемся по пандусу из пещеры со второго яруса, в которой мы готовились. Мужчины змаи выстроились вдоль стен долины. Когда мы достигаем нижней части каменного подъема, они, как один, делают шаг вперёд. Один начинает резко и ритмично топать, остальные подхватывают.

Моё сердце колотится в груди, а мой пульс бьётся быстрее корабля, преодолевающего гравитацию.

Астарот стоит в конце шеренги мужчин, все они с копьями, направленными под углом, образуя туннель, по которому я должна пройти. Когда я приближаюсь, они отводят копья назад. Моргая, чтобы сдержать слёзы, я иду медленно, наслаждаясь каждым моментом. Словно всё нереально.

Ни у одной из других девочек нашего нового дома не было ничего подобного. Они сказали, что теперь вместе, и всё. В Драконьем городе не так много змаев, так что церемония не имеет такого большого значения. У меня кружится голова, будто я долго кружилась и вот-вот упаду. Я чувствую, как моё дыхание учащается, пока я не уверилась, что у меня не начинается гипервентиляция.

Сконцентрировав взгляд на Астароте, вращение остановилось. Он моя скала. Его красивое лицо, эти потрясающие глаза, его сильные широкие плечи, мускулистые руки, готовые пронести меня через что угодно. Когда он улыбнулся, я знаю, что он любит меня. Я важна для него.

Он берёт мои руки в свои, и я смотрю на него. Мы молча смотрим друг на друга, позволяя толпе рассмотреть нас. Вождь кладёт руки на наши, сжимая их. Его прохладные руки почти холодны, несмотря на жару. Капелька пота стекает по моему лбу, сердце бьётся в два раза быстрее. Вот оно.

— Астарот, — говорит вождь. — Твоё сердце жаждало и получило ответ. Это та самка, с которой ты разделишь воду?

— Да, — говорит Астарот сильным и уверенным голосом.

— Лана, твоё сердце откликнулось на зов. Это тот самец, с которым ты разделишь воду?

— Да, — отвечаю я, не колеблясь.

Вождь держит свои руки на наших ещё мгновение, затем отступает. Дросдан выступает вперёд. Он несёт такую большую бочку, что его руки едва могут её обхватить. Несмотря на его массивные размеры, видно, что он напряжён. Похоже, что обычно бочку несут двое или трое, но Дросдан заменяет всех.

Он с ворчанием опускает бочку. Песок летит вверх, опускаясь на последние несколько дюймов до земли. Отойдя в сторону, вождь снова подходит. Он снимает крышку с бочки. Внутри вода, прохладная, освежающая вода. Очень много.

— Вода даёт жизнь, — говорит вождь. — Вы поклялись друг перед другом и перед всеми нами, разделить воду. Наше будущее зависит от вас.

Он опускает сложенные чашечкой руки в бочку, затем подходит к Астароту и льёт воду ему на голову. Подойдя к бочке, он набирает ещё горсть воды и выливает её мне на голову. Я задыхаюсь, когда холодная жидкость стекает по моему лицу и стекает по позвоночнику. Затем он отступает. Астарот подходит к бочке, складывает руки чашечкой, набирает воду и поворачивается.

— Я разделю с тобой свою воду, — говорит он, лья воду мне на голову.

Поднялась дрожь, когда вода пробежала по моему позвоночнику, поднимаю голову и принимаю его дар. Он обнимает меня, поднимая в воздух, а затем его губы касаются моих. Вокруг нас раздаются аплодисменты и возгласы, но это далеко. Здесь только мы вдвоем, единое целое. Преданы друг другу.

Астарот не ставит меня на землю, неся сквозь ликующую толпу. Его губы поглощают меня, пока мы идём. Мои губы, шея, щеки, поцелуи и покусывания. Через мгновения стены нашей комнаты заглушают звуки толпы. Он сажает меня на меха, затем отступает назад, осматривая меня с ног до головы.

— Ты прекрасна, — выдыхает он, его твёрдый член высовывается из штанов.

Мои щеки пылают, и я посмотрела вниз на землю.

— Спасибо, — бормочу я.

— Лана, я люблю тебя. В первый момент, когда я увидел тебя, я понял, что ты моё сокровище. Ты сильная, красивая и удивительная. Позволь мне поклоняться тебе.

Я хочу ответить, но он слишком быстр. Он хватает моё платье и одним движением стягивает его через голову, отбрасывая в сторону. Его руки блуждают по моим ногам и бокам, затем он целует мою грудь. Проведя языком по моему животу, я вздрагиваю, когда он целует меня ещё ниже.

«Он..?» — У меня едва ли остались мысли, когда он опустился ниже.

Его грубый, тёплый язык ласкает мои нежные складки. Я задыхаюсь от удивления, он никогда не делал этого для меня. Его шероховатый язык скользит снизу вверх, оставаясь вне моих мягких складок. Его крепкая хватка на моих бёдрах контролирует, доминирует так, что я промокаю.

— Ммм, — стону я, когда он ласкает мою сердцевину.

Его язык работает как по волшебству, проникая в меня, исследуя. Электрические ощущения взрываются, пробегая по моему телу. Я хватаюсь за свою грудь, дёргаю соски, пока его язык движется вверх и вниз, задевая мой клитор с каждым движением вверх. Он сосёт мои набухшие губы, а я щипаю соски, перекатывая их пальцами.

Я кричу от удовольствия, когда он сосёт, а затем вводит палец под языком, наполняя меня. Я стону и извиваюсь под его ласками. Его палец медленно скользит внутрь, а язык продолжает облизывать. Мои бёдра вздрагивают, глубоко вбирая его палец.

Он водил языком вверх и вниз быстрее, каждый раз вжимаясь в мой клитор, сжимая меня сильнее. Давление в моём сердце нарастает. Я тяжело дышу и стону в такт своему бьющемуся сердцу. Дыхание — короткие вздохи удовольствия. Его палец входит и выходит из моей киски. Его язык, это мастерское прикосновение, копающееся в моих складках, пока он не находит мой твёрдый выступ и не обводит его кончиком.

— Ах! — я кричу, удовольствие крепко сжимает меня.

Он давит сильнее, ударяя языком о мой клитор, а затем двигаясь вверх и вниз, сохраняя сильное давление на него. Его палец проникает глубоко. Он двигает головой из стороны в сторону, шероховатость его языка тянет мой клитор своим движением, и я теряюсь.

— Ах, ах, ах! О! — Я кричу, моя спина выгибается, пальцы ног сгибаются, бёдра сжимаются на его голове.

Моё тело содрогается и содрогается, когда оргазм пронзает меня, как огонь сухую листву. Пропал все мысли, осталось только удовольствие.

Сознание возвращается медленно, но верно. Мышцы напрягаются, пока я не падаю на мягкие меха, тяжело дыша и измученная. Я никогда в жизни так сильно не кончала.

Он перемещается надо мной, и его член оказывается у входа. Я мокрая, готовая и такая расслабленная. Его член скользит внутрь, и через несколько мгновений я готовлюсь к новому оргазму. Он хрипит, когда я принимаю его член, пока он тоже не начинает задыхаться. Мы толкаемся навстречу друг к другу, завершая нашу церемонию.

Он изливает в меня своё семя, и я принимаю его. Мы стали единым целым, слив наши тела вместе.

Он падает на меня сверху. Его вес успокаивает, когда его член смягчается внутри. Мы целуемся, мягкие, нежные поцелуи, которые на вкус ещё слаще из-за нашей связи друг с другом. Проходит время, прежде чем он выходит. Его второй член твёрд, но мы оба устали, поэтому вместо того, чтобы продолжить, я ложусь на бок, и мы прижимаемся друг к другу.

Завтра садимся в наш освобождённый транспорт. Розалинду ждёт шок всей ее жизни. Каждого ждёт!

Сначала отправимся ко второму месту крушения, потом домой к Драконьему городу. Я уверена, что они переживут любые волнения из-за того, что нас не было гораздо дольше, чем планировалось. Думая о том, какие лица будут у моих друзей, когда я вернусь, не только связанная с Астаротом, но и со всей свитой новых змаев и других людей, я безумно счастлива.

Возможно, мне не место на колониальном корабле, но я нашла своё место на Тайссе. Перед нами открылся новый мир.

Снова.

Я не могу дождаться, чтобы поделиться этим с остальными.

Конец