Призраки пропавшего рейса [Беар Гриллс] (fb2) читать онлайн

Беар Гриллс Призраки пропавшего рейса

РОМАН

Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»

2016

© Bear Grylls Ventures, 2015

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2016

ISBN 978-617-12-1995-3 (fb2)

Никакая часть данного издания не может быть

скопирована или воспроизведена в любой форме

без письменного разрешения издательства

Электронная версия создана по изданию:

У хащах Амазонки знайдено німецький літак часів Другої світової. Вілл Джеґер одержує замовлення на організацію експедиції. Але хтось намагається йому зашкодити: зникають люди, техніка виходить з ладу, хтось переслідує його команду в джунглях. Вілл навіть уявити не може, яку таємницю приховує розбитий літак і як вона пов’язана з минулим його родини…

Гриллс Б.

Г83 Призраки пропавшего рейса : роман / Беар Гриллс ; пер. с англ. Е. Боровой. — Харьков : Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга» ; Белгород : ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”», 2016. — 400 с.

ISBN 978-617-12-1313-5 (Украина)

ISBN 978-5-9910-3645-0 (Россия)

ISBN 978-1-4091-5681-9 (англ.)

В дебрях Амазонки найден немецкий самолет времен Второй мировой. Уилл Джегер получает заказ на организацию экспедиции. Но кто-то пытается ему помешать: исчезают люди, техника оказывается поврежденной, кто-то преследует его команду в джунглях. Уилл даже представить не может, какую тайну скрывает разбитый самолет и как она связана с прошлым его семьи…

УДК 821.111

ББК 84(4Вел)

Публикуется при содействии The Peters Fraser and Dunlop Ltd и The Van Lear Agency LLC

Переведено по изданию:

Grylls B. Ghost flight : A Novel / Bear Grylls. — London : Orion, 2015. — 464 р.

Перевод с английского Елены Боровой

Дизайнер обложки Milan Jovanovic

Благодарности

Особая благодарность литературным агентам в PFD Кэролайн Мишель, Аннабель Мерулло и Тиму Байндингу за их неустанную поддержку и вдумчивые замечания по первым наброскам книги. Благодарю представителя PFD Лору Уильямс за те титанические усилия, которые она всегда прилагает к созданию книг. Особенно хочется поблагодарить Джона Вуда, Джемайму Форрестер и сотрудников моего издательства «Орион» — Сьюзан Лэмб, Малколма Эдвардса, Марка Рашера, Гэби Янг, а также всех, кто работал в «Команде Гриллс».

Отдельная благодарность Хэмишу де Бреттон-Гордону из OBE MD CBRN, Эйвон Протекшн за советы и информацию о химическом, бактериологическом и ядерном оружии, а также мерах защиты. Я очень благодарен Крису Дэниелсу и всем сотрудникам «Хайбрид Эйр Виклс» за информацию и подсказки обо всем, что связано с посадочно-десантной деятельностью. Особая благодарность доктору Жаклин Борг, ведущему эксперту по заболеваниям, связанным с нарушением мозговой деятельности, включая АСД. Благодарю Анну и Пола Шеррат за их тонкие наблюдения и критику по всему, что касается нацизма и стран Варшавского договора.

И наконец, самое большое спасибо хочу сказать Дэмиену за то, что он помог создать книгу из материалов, обнаруженных в военном сундучке моего деда, помеченном словами «Совершенно секретно». То, что ты дал жизнь этим документам, — настоящее чудо.

Тысячи тайн

С. Лестер Уокер

Не так давно кое-кто написал на воздушную базу Райт, сообщив о том, что в этой стране, похоже, скопилось огромное количество вражеских военных тайн, и попросил, чтобы ему прислали все имеющиеся в распоряжении военных материалы по немецким реактивным двигателям. Управление воздушной авиацией сухопутных войск ответило: «Извините, но это составит пятьдесят тонн».

Более того, эти пятьдесят тонн являли собой лишь малую часть того, что сегодня, вне всякого сомнения, представляет самую внушительную коллекцию когда-либо захваченных у врага военных тайн. Если вы подобно многим считали, что военные тайны — это что-то редкое и немногочисленное, то, возможно, вам будет небезынтересно узнать, что количество военных тайн этой коллекции составляет не одну тысячу, что эти документы буквально образуют горы и что еще никогда не существовало ничего подобного.

Журнал «Харперс», октябрь 1946 года

Операция «Скрепка»

Том Бауэр

Операция «Скрепка» явилась кульминацией необычайного сражения между союзниками, разыгравшегося сразу после войны. Они боролись за право получить трофеи, оставленные после себя нацистской Германией. Всего через несколько недель после победы над Гитлером высшее командование Пентагона решило перевести «рьяных нацистов» в разряд добропорядочных американских граждан.

В то время как в Британии политические дебаты не позволили привлекать к экономическому восстановлению страны немцев, уличенных в сотрудничестве с нацистами, французы и русские брали всех подряд, независимо от совершенных ими преступлений, а американцы посредством искусно сплетенной сети лжи вымарывали убийственные факты из биографий нацистских ученых.

Выдающиеся технические успехи немцев убедительно изложены в сотнях докладов, написанных исследователями из стран антигитлеровской коалиции, которые не стеснялись описывать «ошеломляющие достижения» и «грандиозные изобретения» немцев.

Гитлер поистине посмеялся над своими врагами последним.

«Дейли Мейл», март 1988 года

В Австрии обнаружен огромный тайный склад нацистского «оружия устрашения»

Божан Панчевски

В Австрии обнаружен тайный подземный комплекс, построенный нацистами в конце Второй мировой войны. Возможно, его использовали для разработки оружия массового поражения, включая ядерную бомбу.

Этот гигантский комплекс обнаружили на прошлой неделе в окрестностях города Санкт-Георген-ан-дер-Гузен. Считается, что он связан с расположенным неподалеку подземным заводом «Б8 Бергкристалл», который производил «Мессершмитты Ме-262», первый истребитель с реактивным двигателем, поступивший на вооружение немецкой армии и в заключительный период войны непродолжительное время представлявший угрозу для союзных сил. Рассекреченные данные разведки, а также свидетельства очевидцев помогли обнаружить потайной вход.

«Это был гигантский промышленный комплекс, и, скорее всего, именно тут располагались самые крупные производственные мощности Третьего рейха по производству секретного оружия», — сообщил Андреас Зульцер, австрийский кинорежиссер-документалист, ответственный за проведение раскопок.

Зульцер собрал группу историков и обнаружил дальнейшие свидетельства секретных разработок немецких ученых под руководством генерала СС Ганса Каммлера. Каммлер отвечал за ракетные программы Гитлера, включая ракеты «Фау-2», использованные на более поздних стадиях войны для бомбардировки Лондона.

За ним закрепилась слава блестящего, но безжалостного руководителя, утвердившего проект использования газовых камер и крематория в концентрационном лагере Аушвиц на юге Польши. По слухам, после войны он попал к американцам, которые снабдили его новыми документами и личностью.

Раскопки Зульцера в прошлую среду остановили местные власти, которые заявили, что для проведения расследования исторических достопримечательностей требуется разрешение. Но он не сомневается в том, что сможет возобновить работы уже в следующем месяце.

«Для работы над этим чудовищным проектом сюда привозили заключенных из всех концентрационных лагерей Европы, — рассказывает Зульцер, — отбирая их за какие-то особые навыки. Среди них были физики, химики и другие специалисты. Именно благодаря жертвам нацистов нам удалось наконец обнаружить местонахождение комплекса и страшную правду о нем».

«Сандей Таймс», декабрь 2014 года

Глава 1

Он открыл глаза.

Медленно.

Покрытые толстой коркой запекшейся крови ресницы с трудом отклеивались друг от друга, и перед его воспаленными глазами возникали крошечные трещины, похожие на осколки разбитого стекла. Яркий свет вонзился в сетчатку с такой силой, как будто кто-то пытался выжечь ее лазером. Но кто? Кем были его враги… его мучители? И где они, черт возьми?

Он решительно ничего не помнил.

«Какой сегодня день? — спрашивал он себя. — Более того, какой сейчас год? Как я сюда попал?.. Где находится это место?..»

Солнечный свет причинял ему невыносимую боль, но по крайней мере к нему понемногу возвращалось зрение.

Первым, что Уиллу Джегеру удалось осознать, стал таракан. Заполнив собой все поле зрения, он возник перед ним как что-то расплывчатое, чудовищное и потустороннее.

Насколько Уилл мог судить, он лежал на полу, прижавшись щекой к бетону, покрытому густой коричневатой кашей какой-то неведомой дряни. Оттого что его голова была повернута, создавалось ощущение, что таракан намеревается вползти в его левую глазницу.

Усы чудовища дрогнули, и в следующую секунду оно исчезло, просеменив мимо кончика его носа. Затем Джегер ощутил, как насекомое взбирается вверх по его щеке.

Таракан замер где-то в районе правого виска — наиболее удаленной от пола точке головы — и начал ощупывать его кожу передними лапами и челюстями.

Казалось, он что-то ищет. Что-то пробует.

Джегер почувствовал, что таракан начал жевать. Насекомое вгрызалось в его плоть, и он ощущал сухое потрескивание зазубренных челюстей, отрывающих кусочки гнилого мяса. А затем из его рта вырвался беззвучный крик, потому что он почувствовал, что весь покрыт насекомыми… Как если бы он уже давно умер.

Поборов приступ тошноты, Джегер сосредоточился на одном-единственном вопросе, прорвавшемся на поверхность его сознания: почему он не услышал собственного крика?

Предприняв сверхчеловеческое усилие, он пошевелил правой рукой.

Это было едва заметное движение, но ему показалось, что он попытался приподнять весь мир. Он поднимал руку сантиметр за сантиметром, и его плечо и локоть горели дикой болью. Даже от столь ничтожных усилий его мышцы сводила судорога.

Он чувствовал себя калекой.

Что, бога ради, с ним случилось?

Что они с ним сделали?

Заскрежетав зубами и собрав всю силу воли для того, чтобы поднять руку к голове, он провел ладонью по уху, отчаянно пытаясь стряхнуть с себя эту мерзость. Его пальцы наткнулись на… лапки. Сухие чешуйчатые лапки насекомого, которые подергивались и пульсировали в попытке таракана пропихнуть свое тело глубже в ушное отверстие.

Уберите их отсюда! Уберите их прочь! Уберите их ПРООООЧЧЧЬ!

Его тошнило, но желудок был пуст. Лишь сухая пленка приближающейся смерти покрывала все его внутренности — слизистую желудка, горло и рот… даже ноздри.

О черт! Ноздри. Они пытаются проникнуть и туда тоже!

Джегер снова закричал. Протяжнее. Еще более отчаянно. Он не хотел так умирать. Прошу тебя, Господи, только не так…

Снова и снова он царапал пальцами отверстия на своей голове, а тараканы брыкались и шипели, изливая свой гнев на пытающегося избавиться от них человека.

Наконец в его сознание начали пробиваться слабые звуки. Вначале в залепленные кровью уши проникли его собственные отчаянные крики. Затем он осознал, что к ним примешивается что-то еще. Что-то еще более пугающее, чем десятки насекомых, жаждущих полакомиться его мозгами.

Человеческий голос.

Низкий. Жестокий. Радующийся его страданиям.

Его тюремщик.

Вместе с этим голосом на него обрушилась лавина воспоминаний. Тюрьма «Черный Пляж», расположенная на краю света. Людей привозили сюда для того, чтобы подвергнуть чудовищным пыткам, после которых они умирали. Джегера бросили в эти застенки по приказу безумного диктатора-убийцы — за «преступление», которого он никогда не совершал. Вот тогда и началось самое страшное. Темный покой забытья Джегер предпочел бы пробуждению в этом аду. Все что угодно было лучше тех недель, которые он провел взаперти в этом месте. Не было в мире ничего ужаснее его тюремной камеры. Его могилы.

Усилием воли он снова начал отключать сознание, возвращая его в мягкую бесформенную переменчивую серую пелену, окутывавшую его до того, как что-то — что это было? — вернуло его в невообразимое настоящее.

Движения правой руки замедлились.

Она снова упала на пол.

Пусть тараканы пируют у него в мозгу.

Это было гораздо предпочтительнее.

И тут снова произошло то, что разбудило его в первый раз, — холодная жидкость, напоминающая морскую волну, плеснула ему в лицо. Только запах был совершенно иным. Вместо бодрящей океанской свежести он ощутил на лице солоноватое зловоние годами не чищенного писсуара.

Его мучитель снова захохотал.

Это действительно было забавно.

Что могло быть веселее выплескивания содержимого туалетного ведра в лицо заключенному?

Джегер выплюнул зловонную жижу. Сморгнул ее с воспаленных глаз. По крайней мере, мерзкая жидкость отогнала тараканов. Его мозг занялся подыскиванием нужных слов — отборной брани, которую он мог бы швырнуть в лицо своему тюремщику.

Доказательство жизни. Демонстрация сопротивления.

— Пошел ты…

Джегер пытался произнести, прохрипеть оскорбление, которое неминуемо привело бы к очередному избиению гибким шлангом, который наводил на него такой ужас.

Но он знал, что, если не будет сопротивляться, ему конец. Он умел только сопротивляться.

Тем не менее договорить ему не удалось. Слова застряли у него в горле.

Внезапно до него донесся другой голос, очень знакомый — такой близкий, — что несколько долгих секунд Джегер был абсолютно уверен в том, что он спит. Вначале пение было тихим, но постепенно набирало силу и громкость. Этот ритмичный напев каким-то образом обнадеживал и сулил невозможное…

Ка матэ, ка матэ. Ка ора, ка ора.

Ка матэ, ка матэ! Ка ора, ка ора!

Этот голос Джегер узнал бы где угодно.

Такавеси Раффара… Как он мог здесь оказаться?

Когда они вместе играли за команду Британской армии по регби, именно Рафф начинал хаку — воинственный танец маори, традиционно исполняемый перед матчем. Всегда. Он срывал с себя футболку, стискивал кулаки и рвался вперед, чтобы сойтись в ближнем бою с командой соперника. Его кулаки гулко стучали по массивной груди, ноги напоминали не то колонны, не то стволы деревьев, а руки — стенобитные орудия. Вся остальная команда, включая Джегера, мчалась вместе с ним, неудержимо и бесстрашно.

С глазами навыкате, разбухшим языком и застывшим в воинственной маске лицом Рафф громовым голосом твердил: «КА МАТЭ! КА МАТЭ! КА ОРА! КА ОРА!»^[1]

В равной степени неумолим Рафф был и на поле боя. Он был прирожденным воином, воином с большой буквы. Маори по происхождению и коммандос королевских морских пехотинцев по судьбе, Рафф вместе с Джегером побывал во всех уголках земли, что сделало их не просто близкими друзьями, а братьями.

Джегер повел глазами вправо, в сторону источника пения.

Боковым зрением ему удалось различить фигуру за решетчатой стеной камеры. Она была огромной. Рядом с ней его мучитель выглядел карликом. Ослепительная улыбка, как луч солнечного света, пронзила мрак, казавшийся поистине непроницаемым.

— Рафф?

В еле слышном хрипе, который ему удалось издать, звучало изумление.

— Ага. Это я. — Он улыбнулся. — Я видел тебя и в худшем состоянии, дружище. Например, когда я выволок тебя из того амстердамского бара. И все же тебе лучше помыться. Мы летим в Лондон. Британскими авиалиниями. Первым классом.

Джегер не ответил. Что он мог сказать? Как мог Рафф оказаться здесь, в этом месте, совсем рядом?

— Давай, вставай, — заторопил его Рафф. — Пока твой дружбан майор Моджо не передумал.

— Да-да, Боб Марли! — глядя на Раффа злобными щелками глаз, произнес мучитель Джегера и с деланой веселостью хлопнул его по спине. — Боб Марли, да ты шутник, как я посмотрю.

Рафф улыбнулся от уха до уха.

Джегер не знал другого человека, способного улыбаться так, что от его улыбки стыла в жилах кровь. Говоря «Боб Марли», тюремщик подразумевал волосы Раффа — длинные, заплетенные в косы на традиционный манер маори. Многие игроки, которым довелось столкнуться с Раффом на поле для регби, знали, насколько плохо он относился к тем, кто не уважал его выбор прически.

— Отворяй дверь, — резко произнес Рафф. — Мы с моим другом мистером Джегером уходим.

Глава 2

Джип рванул с места, отъезжая от расположенной на Биоко тюрьмы «Черный Пляж». Рафф сгорбился за рулем и подал Джегеру бутылку с водой.

— Пей. — Большим пальцем он ткнул в сторону заднего сиденья. — В кулере есть еще. Пей сколько сможешь. Ты слишком обезвожен. Нас ждет трудный день…

Рафф умолк, задумавшись о предстоящем путешествии.

Джегер не торопился нарушать тишину.

После недель, проведенных в тюрьме, все мышцы и суставы ныли от мучительной боли. Ему казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как его бросили в камеру. С тех пор, как он в последний раз ехал в автомобиле. С тех пор, как его тело освещали яркие лучи тропического солнца Биоко.

Всякий раз, когда машину встряхивало на ухабах, он кривился от боли. Они ехали вдоль океана по узкой асфальтобетонной полосе, ведущей в Малабо, единственный относительно крупный город Биоко. В этом крошечном африканском островном государстве асфальтированных дорог почти не было. Практически все доходы страны от добычи нефти тратились на строительство нового дворца президента, либо на очередное судно его флотилии гигантских яхт, либо на дальнейшее наполнение его и без того раздутых счетов в швейцарских банках.

Рафф кивнул на приборную панель:

— Там есть очки, дружище. Похоже, солнце тебя слепит.

— Я давненько его не видел.

Джегер открыл бардачок и извлек из него солцезащитные очки фирмы «Окли». Несколько мгновений он их разглядывал, а затем поднял глаза на друга.

— Подделка? Ты ведь всегда был ужасным жмотом.

Рафф расхохотался.

— Побеждает только отважный^[2].

Джегер позволил своим разбитым губам растянуться в улыбке. Этого оказалось достаточно, чтобы их пронзила острая боль. Ему казалось, что он не улыбался целую вечность, и теперь улыбка, словно ножом, разрезала его лицо поперек.

За минувшие недели Джегер успел поверить в то, что ему уже никогда не выйти из этой камеры. Никто, кого он мог бы интересовать, даже не догадывался, что он там находится. Он был убежден, что умрет в тюрьме «Черный Пляж», всеми брошенный и забытый, и о его смерти никто не узнает, после чего его тело бросят акулам, как до него сделали с тысячами других безымянных трупов.

Ему до сих пор не удалось осознать, что он жив и свободен.

Тюремщик выпустил их через темный подвал — место, где находились камеры пыток, — и они бесшумно прошли мимо забрызганных кровью стен. Тут же сваливали мусор и тела умерших в своих камерах узников, которые предстояло выбросить в океан.

Джегер и представить себе не мог, каким образом Раффу удалось добиться его освобождения.

Из тюрьмы «Черный Пляж» никто не выходил на свободу.

Никто и никогда.

— Как ты меня нашел? — собравшись с силами, нарушил тишину Джегер.

Рафф пожал плечами:

— Это было непросто. Нам пришлось изрядно постараться. Кроме меня, поисками занимались еще Фини и Карсон. — Он засмеялся. — Ты рад, что мы подсуетились?

— Я только начал поближе узнавать майора Моджо, — ответил Джегер. — Классный парень. Из тех, за кого хочется выдать свою сестру. — Он в упор посмотрел на великана-маори. — Но как ты меня нашел? И почему…

— Всегда рад помочь тебе, приятель. Плюс… — По лицу Раффа скользнула тень. — Ты нужен в Лондоне. Новое задание. Нас обоих там ждут.

— Что за задание?

Лицо Раффа потемнело еще сильнее.

— Я введу тебя в курс дела, когда мы отсюда выберемся, потому что в противном случае никакого задания не будет.

Джегер припал к горлышку бутылки и сделал большой глоток. Холодная и чистая вода показалась ему сладким нектаром по сравнению с тем, чем поили его в тюрьме «Черный Пляж».

— И что теперь? Ты вытащил меня из «Черного Пляжа». Но это не означает, что нам удастся покинуть Адский остров, как его тут все называют.

— Да, я слышал. Мы с майором Моджо сошлись на том, что третий платеж он получит, как только мы с тобой войдем в самолет, который доставит нас в Лондон. Вот только нас в этом самолете не будет. Мы никуда не летим. Именно в аэропорту он и собирается нас перехватить. Там нас будут встречать. Это даст ему возможность заявить, что мы сбежали, а он нас снова поймал. Таким образом, он получит двойное вознаграждение — одно от нас, а второе от президента.

Джегер содрогнулся. Именно президент Биоко — Оноре Чамбара — и приказал его арестовать. Около месяца назад произошла попытка государственного переворота. Столица располагалась на Биоко, а наемники захватили вторую половину Экваториальной Гвинеи, ту, которая представляла собой часть африканского континента.

В результате этого президент Чамбара приказал арестовать всех иностранцев на Биоко. Их оказалось немного. Джегер попал под облаву вместе со всеми остальными. При обыске квартиры были обнаружены кое-какие памятные вещицы из его солдатского прошлого.

Как только об этом узнал Чамбара, он решил, что Джегер не мог не быть причастным к перевороту. Он был человеком заговорщиков на острове. Хотя Джегер не имел к ним никакого отношения. Он находился на Биоко по совершенно иным — абсолютно невинным — причинам. Но разубедить Чамбару было невозможно. По приказу президента Джегера бросили в тюрьму «Черный Пляж», где майор Моджо приложил все усилия, чтобы его расколоть и вынудить сознаться.

Джегер надел очки.

— Ты прав, через аэропорт нам отсюда не выбраться. У тебя имеется план Б?

Рафф покосился на друга:

— Насколько я слышал, ты работал тут учителем. Преподавал английский. В деревне на северной оконечности острова. Я туда наведался. Тамошние рыбаки уважают тебя и считают твой учительский труд лучшим, что когда-либо случалось на Адском острове. Ты научил их детишек читать и писать. Сделал для них гораздо больше, чем «президент Чагга». — Рафф помолчал и добавил: — Они подготовили для нас каноэ, на котором мы попытаемся добраться до Нигерии.

Джегер задумался. Он провел на Биоко почти три года и успел близко познакомиться с местными рыбаками. В путешествии через Гвинейский залив не было ничего невозможного. Наверное.

— Это километров тридцать или около того, — предположил он. — Рыбаки изредка туда выбираются, если позволяет погода. У тебя есть карта?

Рафф показал на небольшую сумку в ногах Джегера. Тот, преодолевая боль, с трудом до нее дотянулся и, открыв молнию, нашел карту. Разложив ее на коленях, он начал внимательно изучать местность. Биоко располагался в подмышке изогнутого африканского побережья. Это был крошечный, заросший густыми джунглями остров не более сотни километров в длину и пятидесяти в ширину.

Ближайшей африканской страной был расположенный к северо-западу Камерун. Чуть дальше на запад находилась Нигерия. В добрых двухстах километрах к югу располагалось то, что до недавнего времени представляло собой вторую половину владений президента Чамбары — континентальная часть Экваториальной Гвинеи, нынче захваченная заговорщиками, осуществившими государственный переворот.

— До Камеруна ближе, — вслух заметил Джегер.

— Камерун, Нигерия… — Рафф пожал плечами. — Мне все равно, куда плыть, лишь бы не оставаться здесь.

— Сколько осталось времени до захода солнца? — поинтересовался Джегер. Часы у него отняли головорезы майора Моджо задолго до того, как он оказался в «Черном Пляже». — Под покровом ночи у нас все может получиться.

— Шесть часов. В отеле у тебя будет час. Ты потратишь его на то, чтобы смыть все это дерьмо и накачаться водой. В обезвоженном состоянии тебе не справиться. Как я уже сказал, нам еще предстоит побороться.

— Моджо знает, в каком отеле ты остановился?

Рафф фыркнул.

— Не было никакого смысла это скрывать. На таком крохотном острове все знают все. Если уж на то пошло, это напоминает мне дом… — Зубы Раффа сверкнули на солнце. — Моджо не станет создавать нам проблемы. Во всяком случае, в ближайшие часы. Он будет проверять, поступили ли на его счет деньги. А мы тем временем унесем отсюда ноги.

Джегер снова припал к бутылке с водой. Каждый глоток болью отзывался в пересохшем горле. Проблема заключалась в том, что его желудок ссохся до размеров грецкого ореха. Если бы его не забили и не запытали до смерти, его в ближайшем времени ждала бы верная голодная смерть.

— Значит, ты учил детишек. — Рафф многозначительно улыбнулся. — Чем ты тут занимался на самом деле?

— Учил детишек.

— Ах, ну да. Учил детишек. И ты не имел ни малейшего отношения к перевороту?

— Президент Чагга без устали задавал мне этот же вопрос. Между избиениями. Ты бы пришелся ему ко двору.

— Ну хорошо, ты учил детишек. Английскому. В рыбацкой деревне.

— Я учил детишек. — Джегер отвернулся к окну, и улыбка окончательно сползла с лица его товарища. — Кроме этого, если уж тебе так необходимо знать, мне надо было где-то спрятаться. Подумать только! Биоко, дыра на краю вселенной. Даже представить не мог, что меня можно тут найти. — Он помолчал. — Ты доказал мне, что я ошибался.

Пит-стоп в отеле привел Джегера в чувство. Он вымылся под душем. Трижды. После третьего раза вода, исчезавшая в сливе под ногами, была почти чистой.

Он заставил себя проглотить дозу регидратационной соли. Затем он состриг отросшую за пять недель бороду, но от бритья воздержался. На это не было времени.

Джегер осмотрел свое тело на предмет переломов. Каким-то чудесным образом их оказалось немного. Ему было тридцать шесть лет, и, живя на острове, он много времени посвящал тренировкам, а перед этим целых десять лет служил в элитном военном подразделении. В момент, когда его бросили в камеру, он находился в наилучшей физической форме. Возможно, поэтому он покинул «Черный Пляж» в сравнительно удовлетворительном состоянии.

Похоже, он отделался парой сломанных пальцев на руках. То же самое касалось и ног.

Ничего непоправимого.

Он быстро оделся, и вскоре они с Раффом снова сидели во внедорожнике, уносящем их на восток от Малабо, в гущу тропического леса. Вначале Рафф вел автомобиль сгорбившись, как старуха, и со скоростью не более тридцати миль в час. Таким образом он пытался понять, нет ли за ними хвоста. Все, кому на Биоко посчастливилось обзавестись автомобилем, носились сломя голову.

Если бы за ними кто-нибудь пристроился, это было бы видно за километр.

К тому времени как они повернули на узкую грунтовую дорогу, ведущую к северо-восточному побережью, стало ясно, что за ними не следят.

Видимо, майор Моджо сделал ставку на то, что они захотят покинуть остров через аэропорт. Теоретически другого способа это сделать не было. Если только путешественника не одолевало желание испытать свою судьбу среди тропических штормов и рыскающих вокруг Биоко акул.

Как правило, таких было немного.

Глава 3

Вождь Ибрагим кивнул в сторону берега, вдоль которого протянулась деревушка Фернао. До него было так близко, что сквозь тонкие глиняные стены его хижины отчетливо слышался шум прибоя.

— Мы подготовили каноэ и загрузили его водой и едой. — Вождь помолчал и коснулся плеча Джегера: — Мы никогда не забудем. Особенно дети.

— Спасибо, — ответил Джегер. — Я тоже вас не забуду. Вы все спасали меня столько раз, что я даже не могу передать, как благодарен вам.

Вождь взглянул на молодого, хорошо сложенного мужчину, который стоял рядом с ним.

— Мой сын — один из лучших мореходов на всем Биоко… Вы уверены, что не хотите, чтобы мои люди перевезли вас на материк? Они с радостью это сделают.

Джегер покачал головой:

— Когда президент Чамбара узнает, что я сбежал, он начнет мстить. И малейшего подозрения в помощи мне окажется довольно, чтобы он отыгрался на вас. Мы попрощаемся здесь. Это должно быть так и не иначе.

Вождь поднялся на ноги.

— Мы провели вместе три прекрасных года, Уильям. Если будет на то воля Аллаха, ты сумеешь пересечь залив, а затем и добраться до дома. И однажды, когда мы в конце концов избавимся от проклятия Чамбары, ты по воле Аллаха вернешься, чтобы навестить нас.

— Да будет на то воля Аллаха, — откликнулся Джегер, пожимая руку вождю. — Мне бы этого очень хотелось.

Джегер обвел взглядом окруживших хижину людей. Дети. Грязные, пыльные, полуголые, но счастливые. Может быть, именно этому и научили его здесь дети — значению счастья.

Он снова посмотрел на вождя:

— Объясни им за меня, почему я уехал, но только после того, как нас тут уже не будет.

Вождь улыбнулся:

— Хорошо. А теперь идите. Ты сделал здесь много хорошего. Не забывай об этом и покидай нас с легким сердцем.

Джегер и Рафф зашагали к берегу, углубившись в самую густую пальмовую рощу. Чем меньше людей станет свидетелями их побега, тем меньше вероятность, что их подвергнут преследованиям.

Первым нарушил молчание Рафф. Он видел, как страдает друг, расставаясь со своими юными подопечными.

— По воле Аллаха? — поинтересовался он. — Местные жители — мусульмане?

— Да. И вот что я тебе скажу: мне не доводилось встречать людей добрее этих.

Рафф поднял на него глаза.

— Три года в одиночестве на Биоко — и, черт бы меня побрал, машина-Джегер, кажется, дал слабину.

Джегер криво улыбнулся Раффу. Может быть, его друг и прав.

Они уже приближались к девственно белой полосе пляжа, когда их догнал мальчуган лет восьми, босоногий и одетый только в потрепанные шорты. Судя по выражению лица, он был охвачен паникой, граничащей со смертельным ужасом.

— Сэр, сэр! — Он схватил Джегера за руку. — Они сюда едут. Люди президента Чамбары. Так сказал мой отец. Кто-то предупредил его по радио. Они едут! Они вас ищут! Чтобы отвезти вас обратно!

Джегер присел на корточки и, глядя ребенку в глаза, сказал:

— Послушай меня, Малыш Мо. Никто не отвезет меня обратно. — Он снял «Окли» — едва ли не единственную личную вещь, оставшуюся в его распоряжении. Вложив очки в ладонь ребенка, он взъерошил его жесткие курчавые волосы и предложил: — Давай-ка их наденем.

Малыш Мо нацепил солнцезащитные очки на нос. Они были такими большими, что ему приходилось держать их обеими руками.

— Дружище, ты выглядишь потрясающе! — объявил Джегер. — Но спрячь их. Во всяком случае до тех пор, пока не уедут люди Чамбары. — Он помолчал. — А теперь беги. Возвращайся к отцу и не выходи из хижины. И еще, Мо, поблагодари их от моего имени за предостережение.

Мальчуган в последний раз обнял Джегера, неохотно разжал ручонки и, смахнув жгучие слезы, бросился бежать обратно.

Джегер и Рафф скрылись в густых зарослях и присели на корточки, слившись с зеленью. Схватив Раффа за запястье, Джегер бросил быстрый взгляд на часы.

— Смеркаться начнет через пару часов, — прошептал он. — У нас есть выбор… Мы можем попытаться уплыть сейчас, не дожидаясь темноты. Второй вариант — залечь и дождаться ночи. Насколько я знаю Чамбару, он вышлет в океан патрульные катера, которые будут прочесывать все прибрежные воды. Это не считая тех людей, которые уже едут в деревню. Из Малабо сюда не больше сорока минут на катере. Мы и лодку не успеем спустить на воду, как они догонят нас. Это означает… что выбора у нас нет. Надо ждать темноты.

Рафф кивнул:

— Приятель, ты провел здесь три года, так что тебе виднее. Но нам необходимо найти такое укрытие, где никому и в голову не придет искать нас.

Он огляделся вокруг. В конце концов его взгляд остановился на темных, мрачных на вид зарослях в дальнем конце пляжа.

— Мангровое болото. Змеи, крокодилы, москиты, скорпионы, пиявки и похожая на дерьмо грязь по пояс. Никто, находясь в здравом уме, ни за что туда не полезет.

Сунув руку в карман, он извлек складной нож и протянул его Джегеру:

— На всякий случай. Держи его наготове.

Джегер открыл нож и провел пальцем по пятидюймовому, наполовину зазубренному лезвию, проверяя его остроту.

— Очередная подделка?

— На оружии я не экономлю, — нахмурившись, ответил Рафф.

— Итак, по нашему следу идут люди Чамбары, — принялся вслух рассуждать Джегер. — Вне всякого сомнения, они намерены вернуть нас в «Черный Пляж». А у нас один нож на двоих…

Рафф извлек второй такой же нож.

— Можешь мне поверить, протащить это через аэропорт Биоко было равносильно чуду.

Джегер мрачно усмехнулся.

— Отлично, у каждого по ножу. Теперь мы непобедимы.

Мужчины тенью скользнули через пальмовую рощу и направились к болоту.

Со стороны сплетение ветвей и корней казалось неприступным. Нисколько не смутившись этим обстоятельством, Рафф упал на живот и пополз вперед, проскальзывая в самые невероятные заросли и распугивая каких-то невидимых обитателей болота. Он продолжал ползти, пока не забрался футов на шестьдесят вглубь. Джегер полз за ним, не отставая ни на фут. Перед тем как последовать примеру друга, Джегер подобрал валяющиеся на берегу пальмовые ветви и начал пятиться к болоту, заметая отпечатавшиеся на песке следы. Когда он скользнул в мангровые заросли, на берегу не осталось ни малейшего следа их присутствия.

Мужчины начали погружаться в зловонную черную жижу болота. Вскоре над поверхностью остались торчать только их головы, да и те были покрыты толстым слоем грязи. Единственным, что позволяло разглядеть их на этом фоне, были белки глаз.

Джегер чувствовал, как пузырится и кишит жизнью темная поверхность болота вокруг них.

— Я уже почти скучаю по «Черному Пляжу», — прошептал он.

Рафф буркнул что-то в знак согласия. Белоснежные зубы были единственным, что позволяло разглядеть его в грязи.

Джегер обвел взглядом древесные кружева, образовавшие плотный купол у них над головами. Даже самое крупное мангровое дерево было не толще запястья взрослого мужчины и не выше двадцати футов. Но торчащие из грязи и ежедневно омываемые приливом корни были прямыми, как стрелы, и достигали пяти футов в длину.

Рафф дотянулся до одного из них и начал пилить у самого основания, используя для этого зазубренную часть лезвия ножа. Затем он сделал еще один надрез, футах в четырех от первого, и подал палку Джегеру.

Джегер бросил на него вопросительный взгляд.

— Крав-мага^[3], — проворчал Рафф. — Техника боя на палицах от капрала Картера. Что, совсем не помнишь? Вырежь себе кол.

Джегер улыбнулся. Как можно было такое забыть?

Он достал свой нож и принялся строгать один конец твердой и неуступчивой палки, стремясь превратить его в тонкое, похожее на наконечник стрелы острие.

Палка медленно, но верно обретала облик короткого и острого копья.

Капрал Картер был знатоком всевозможного оружия, не говоря уже о рукопашном бое. Он вместе с Раффом обучал подразделение Джегера крав-мага, гибридному боевому искусству, разработанному в Израиле. Эта комбинация кунг-фу и грубого уличного боя учила выживанию в реальных жизненных ситуациях.

В отличие от большинства боевых искусств, крав-мага учила заканчивать бой как можно скорее, нанося максимальный урон противнику. По словам Картера, это были существенные повреждения — ранения, задуманные как смертельные. В этой системе не было никаких правил, а все движения были нацелены на то, чтобы наносить удары по самым уязвимым частям тела — глазам, носу, шее, паху и коленям. Изо всех сил.

Золотыми правилами крав-мага были скорость, натиск, неожиданность. Необходимо было быть первым, используя в качестве оружия любые подручные средства. Драться можно было всем, что попадалось под руку, — досками, металлическими пластинами, даже разбитыми бутылками.

Или заостренными деревянными кольями, выстроганными из корней мангровых деревьев.

Люди Чамбары появились почти на закате солнца.

Их было две дюжины в одном грузовике. Они выстроились цепью в дальнем конце пляжа и начали его прочесывать, останавливаясь возле каждой долбленой лодки и переворачивая ее, как будто ожидая найти под одной из них сбежавшего узника.

Лодки были такими очевидными укрытиями, что Джегеру с Раффом и в голову не пришло бы под ними прятаться.

Солдаты из Вооруженных сил Биоко начали расстреливать лодки из своих автоматических винтовок G3, дырявя их пулями. Но их действия были хаотичными, и Джегер запомнил, днища каких каноэ остались целыми.

Солдатам не потребовалось много времени, чтобы обнаружить лодку, снабженную припасами. Двоих одетых в камуфляж солдат тут же отправили в деревню, откуда они вернулись минуту спустя, неся на плечах крошечное тельце.

Ребенка бросили на песок к ногам командира.

Это был рослый и тучный мужчина. Джегер уже видел его в «Черном Пляже», где он занимался допросами и избиениями.

Командир начал пинать распростертого перед ним мальчонку по ребрам.

Малыш Мо издал сдавленный крик.

Этот жалобный стон эхом разнесся по быстро погружающемуся в темноту берегу.

Джегер стиснул зубы. Он любил сына вождя как своего собственного ребенка. Мальчуган был способным учеником, а его простодушная улыбка всегда вызывала у него смех. Кроме того, он оказался настоящим асом в пляжном футболе, их любимом занятии после уроков.

Но их сблизило не только это. Во многом Малыш Мо напоминал Джегеру его родного сына.

Или, во всяком случае, того сына, который когда-то у него был.

Глава 4

— МИСТЕР ДЖЕГЕР! — раздался крик, вторгшийся в мрачные мысли Джегера.

— Мистер Уильям Джегер! Да, трус, я тебя помню. И, как видишь, у меня тут мальчишка. — Тяжелая рука опустилась на голову мальчика и подняла его за волосы так, что он едва касался пальцами ног песка. — Ему осталось жить ровно одну минуту. ОДНУ МИНУТУ! Выходите, белые ублюдки, СЕЙЧАС ЖЕ! Или этот парень получит пулю в лоб!

Джегер встретился взглядом с Раффом. Огромный маори отчаянно затряс головой.

— Друг, ты же знаешь счет, — прошептал он. — Если мы сейчас выйдем, мы обречем на смерть всю деревню, включая нас самих и Малыша Мо.

Джегер безмолвно перевел взгляд на фигуры вдалеке. Рафф был прав, но кровь застучала у него в висках при виде танцующего на цыпочках ребенка и огромного командира, вцепившегося ему в волосы. Эта сцена вернула его в давно похороненные воспоминания — на уединенный горный склон, к изрезанному ножом полотнищу…

Джегер ощутил на своих плечах мощную руку.

— Спокойно, приятель, спокойно, — прошептал Рафф. — Я знаю, что говорю. Если ты сейчас выйдешь, всем конец.

— Одна минута истекла! — заорал командир. — ВЫХОДИ! Сейчас же!

Джегер услышал резкий стальной лязг досылаемого в патронник патрона. Командир приставил дуло пистолета к виску малыша Мо.

— Я СЧИТАЮ ОТ ДЕСЯТИ ДО ОДНОГО. А потом, британские ублюдки, я выстрелю. Можете в этом не сомневаться!

Командир стоял лицом к песчаным дюнам, обводя заросли травы лучом фонаря и рассчитывая увидеть Раффа и Джегера.

— Десять, девять, восемь…

На темнеющем пляже раздался отчаянный детский крик:

— Сэр! Сэр! Прошу вас! Прошу вас!

— Семь, шесть, пять… Да, мальчик, проси, умоляй своего белого друга тебя спасти… Три…

Джегер чувствовал, что его огромный друг вжимает его в грязь, в то время как его рассудок метался между далекими воспоминаниями. Он видел жестокое нападение на темном, схваченном морозом горном склоне, кровь на первом снегу, тот миг, который перевернул всю его жизнь… И снова возвращался на африканский пляж… К Малышу Мо.

— Два! Один! ГОТОВО!

Командир нажал на спусковой крючок.

Единственная вспышка озарила пляж, разделив его на свет и тени. Он разжал пальцы, выпустив волосы ребенка, и крохотное тело безвольно упало на песок.

Джегер в агонии повернул голову и прижался лбом к мангровым корням. Если бы на него не навалился всем весом Рафф, он бы выскочил из укрытия с ножом и колом наперевес и с горящими жаждой убийства глазами.

Джегер погиб бы.

И ему было на это наплевать.

Командир отдал серию резких приказов, и фигуры в камуфляже ринулись во всех направлениях. Некоторые вернулись в деревню, другие разбежались по пляжу. Один нерешительно остановился на краю болота.

— Итак, мы продолжаем нашу увлекательную игру, — провозгласил командир, продолжая озираться вокруг. — И мы доставим сюда еще одного ребенка. Я терпеливый человек. И у меня много времени. И, если потребуется, я с радостью перестреляю всех ваших учеников до одного, мистер Джегер. Выходи. Или ты действительно жалкий белый трус, как я и думал? Докажи, что я ошибаюсь.

Джегер увидел, как Рафф бесшумно скользнул вперед, разрезая болото подобно гигантской призрачной змее. На мгновение он обернулся и через плечо посмотрел на Джегера.

— Выступим в сиянии славы? — прошептал Рафф.

Джегер угрюмо кивнул:

— Скорость. Натиск…

— Неожиданность, — завершил мантру Рафф.

Джегер заскользил вперед, идя по следу, оставленному Раффом. Одновременно он в который раз восхитился способностью гиганта маори двигаться и охотиться бесшумно, как зверь, прирожденный хищник. За долгие годы Рафф научил Джегера многому из того, что умел сам. В частности, абсолютной вере в себя и сосредоточенности, требующейся для того, чтобы выследить и убить врага.

И, надо сказать, Рафф оставался непревзойденным мастером, тягаться с которым было бесполезно.

Он бесформенной тенью отделился от болота в то самое мгновение, когда на пляж принесли еще одного беспомощного ребенка. Командир начал бить его ногами в живот, а солдаты ухмылялись, наблюдая разворачивающийся перед ними жестокий спектакль.

Рафф улучил момент и под покровом темноты метнулся к одинокому солдату у самого болота. Одним стремительным движением он сжал шею и рот часового в железном захвате, исключив малейшую возможность крика, и дернул его подбородок вверх и в сторону. Одновременно он выбросил вперед правую руку, по самую рукоять погрузил лезвие ножа в горло солдата и рывком перерезал ему артерию и трахею.

Рафф еще несколько секунд сжимал в объятиях сраженного часового, ожидая, пока жизнь покинет его тело, захлебнувшееся собственной кровью. Затем он бесшумно опустил его на песок. Мгновение спустя он уже вернулся к болоту, сжимая в липких от крови руках автоматическую винтовку убитого.

Склонившись к самой воде, он слегка расширил узкий проход для Джегера.

— Давай! — зашипел он. — Пошли!

Боковым зрением Джегер уловил какое-то движение. Как будто из ниоткуда рядом с ними материализовалась и прицелилась в Раффа чья-то размытая тень с винтовкой в руках.

Джегер метнул нож.

Его реакция была совершенно инстинктивной. Вращаясь на лету, лезвие зашуршало в вечернем воздухе и вонзилось в живот фигуры.

Человек вскрикнул. Его оружие выстрелило, но выстрелы пришлись в пустоту. Не успел стихнуть грохот автоматных очередей, как Джегер вскочил и бросился вперед, сжимая в руке кол.

Он узнал стрелка.

Последние метры он преодолел одним прыжком и что есть силы вонзил кол в грудь стрелка. Он ощутил, как острие раздвинуло ребра и прошло сквозь мышцы ижилы. Когда он подхватил автоматическую винтовку поверженного врага, тот уже был приколочен к песку — кол воткнулся в землю, пройдя сквозь его грудь и плечо.

Майор Моджо, бывший мучитель Джегера, визжал и извивался, как неудачно заколотая свинья. Впрочем, то, что опасности он уже не представлял, не вызывало ни малейших сомнений.

Одним ловким движением Джегер поднял винтовку, щелкнул предохранителем и открыл огонь. Очереди светящихся трассирующих пуль вспороли темноту.

Джегер целился в туловища. Выстрелы в голову были хороши для дневных тренировок на стрельбище, но в реальной перестрелке необходимо было поражать живот. Мало кто был способен выжить после такого ранения, а попасть в него было гораздо проще в силу размеров цели.

Он обстреливал пляж, высматривая фигуру командира. Деревенский мальчонка, вырвавшись, пытался спрятаться в ближайшей пальмовой роще. Командир развернулся и бросился бежать, но его тут же настигла яростная автоматная очередь. Джегер увидел, как пули вонзились в ноги, а затем изрешетили торс командира.

Он почувствовал страх и неуверенность в рядах врагов, увидевших, как их предводитель рухнул на землю и с ужасающими криками корчился в предсмертной агонии.

Теперь они имели дело с обезглавленной змеей.

Было необходимо воспользоваться полученным преимуществом.

— Меняем магазины! — заорал Джегер, выхватывая полный магазин из кармана своего бывшего тюремщика и с лязгом загоняя его в гнездо.

— Пошли! Пошли! Пошли!

Рафф в понуканиях не нуждался.

В одно мгновение он оказался на ногах и ринулся вперед, издав свой боевой клич. Джегер обеспечивал другу прикрытие плотным автоматным огнем. При виде несущейся на них темной гигантской фигуры маори солдаты дрогнули и кинулись прочь.

Пробежав тридцать ярдов, Рафф упал на колено и открыл по убегающим прицельный огонь. Теперь он кричал Джегеру:

— ПОШЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЛ!

Джегер поднялся с песка, продолжая прижимать винтовку к плечу. Вся его неизрасходованная злость и скопившаяся в душе ярость выплеснулись в этой схватке. Он несся по пляжу, поливая все вокруг очередями из винтовки. Лишь блестящие глаза и оскаленные зубы были видны на его густо покрытом толстым слоем болотной грязи лице.

Это заставило дрогнуть даже самых стойких солдат президента Чамбары. Рафф и Джегер преследовали их, продираясь сквозь пальмовую рощу и поражая прицельными выстрелами, пока не осталось ни единой вражеской фигуры.

Через несколько секунд окутанный тьмой пляж погрузился в тишину, нарушаемую лишь стонами раненых и умирающих.

Друзья, не теряя времени, отыскали каноэ вождя и подтащили его к полосе прибоя. Крупная долбленая лодка на суше была неуклюжей и тяжелой, и, чтобы столкнуть ее на воду, им пришлось приложить все свои силы. Они уже готовились отчалить, когда Джегер сделал Раффу знак обождать.

Он вышел из воды, пересек пляж и подошел к фигуре, прибитой колом к пропитанному кровью песку. Вытащив кол, он взвалил раненого на плечи и вернулся обратно.

— Смена плана! — крикнул он Раффу и бросил обмякшее тело своего тюремщика на дно суденышка. — Моджо поплывет с нами. Кроме того, мы пойдем на восток и повернем к югу. Люди Чамбары будут уверены, что мы отправились на север, в Камерун или Нигерию. Им и в голову не придет, что мы избрали прямо противоположное направление, которое приведет нас обратно в их страну.

Рафф запрыгнул в каноэ и протянул Джегеру руку.

— И что мы забыли в гадюшнике президента Чамбары?

— Мы поплывем на материк. Расстояние в два раза больше, но там они искать нас не будут. К тому же не забывай, что Чамбара эту территорию уже не контролирует. Мы выйдем на заговорщиков и будем надеяться на то, что они нам помогут.

Рафф усмехнулся.

— Ка матэ, ка матэ! Ка ора! Ка ора! Поехали, черт возьми!

Джегер подхватил речитатив друга, и вместе они вывели лодку в океан, где их быстро поглотила посеребренная луной темнота.

Глава 5

— Ну что ж, джентльмены, думаю, вам будет приятно узнать, что у вас скоро вылет. Несколько звонков — и все улажено. Похоже, ваша слава бежит впереди вас.

Этот коренастый мужчина с красным мясистым бородатым лицом выглядел как настоящий бур и говорил с сильным южноафриканским акцентом. Его внешность свидетельствовала о том, что в молодости он играл в регби, много пил и нес службу в африканском буше, пока возраст и подагра не положили всем этим занятиям конец.

Но Питер Берке находился здесь не для того, чтобы сражаться. Он был главарем заговорщиков и для активных действий располагал множеством гораздо более молодых и физически крепких мужчин.

— Вы все еще рассчитываете захватить Биоко? — поинтересовался Джегер. — «Капустный переворот» задушили в самом зародыше…

Несколько лет назад уже была предпринята попытка отстранить президента Чамбару от власти, но она закончилась полным провалом, заслужив презрительное название «Капустный переворот», — от слова «капуста» в значении «деньги».

Берке фыркнул.

— У меня все будет иначе. Этот переворот будет называться «Конец Чамбары». Он мешает всем — международному сообществу, нефтяным компаниям, народу Биоко. Да и как может быть иначе? Это не человек, а животное. Он пожирает людей — в основном своих любимых заключенных. — Он поднял глаза на Джегера. — Думаю, ты рад, что вовремя унес ноги из «Черного Пляжа».

Джегер улыбнулся. Это все еще причиняло боль — после трех дней среди волн, тропических штормов и соленых брызг. Именно столько времени им понадобилось, чтобы пересечь Гвинейский залив.

— В этот самый момент в Нигерии несколько «С-130» загружаются оружием, которое скоро будет здесь, — продолжал Берке. — Мы готовимся к серьезному рывку. Кстати, мне бы очень пригодились такие парни, как вы, разбирающиеся в обстановке и хорошо знающие местность. — Берке перевел взгляд с Джегера на Раффа: — Не хотите присоединиться к нам?

Джегер тоже покосился на Раффа.

— Если верить моему другу, у нас важное дело в Соединенном Королевстве.

— К сожалению, — проворчал Рафф. — Познакомившись с гостеприимством президента Чагги, я бы с удовольствием вынес ногой дверь в его дворец.

— Ну еще бы, — хохотнул Берке. — Подумайте хорошенько, парни. Вы бы мне очень пригодились. Я серьезно. То есть, я хочу сказать, вы вырвались из «Черного Пляжа». Это еще не удавалось никому. Вооруженные парой зубочисток и консервным ножом, вы вырвались с острова. Совершили трехдневное плавание на каноэ. Я очень хотел бы заручиться вашей помощью.

Джегер поднял руки:

— Только не в этот раз. С меня довольно Биоко.

— Я понял. — Берке вскочил на ноги и начал энергично расхаживать взад-вперед.

— Итак, я мог бы переправить вас в Нигерию на следующем «С-130». А оттуда вы улетели бы в Лондон рейсом Британских авиалиний, не привлекая к себе лишнего внимания. Это самое меньшее, что я мог бы для вас сделать после того, как вы доставили нам этого маленького засранца. — Он ткнул большим пальцем себе за спину.

Перебинтованный и закованный в наручники майор Моджо мешком лежал в углу комнаты.

Рафф смерил раненого презрительным взглядом.

— Я был бы вам очень благодарен, если бы вы поступили с ним так же, как он поступил с моим другом. Отплатите ему той же монетой, только с процентами.

Берке сверкнул улыбкой:

— Без проблем. У нас к нему много вопросов. И не забывайте, что мы южноафриканцы. Мы не берем пленных. А теперь, парни, прежде чем наши пути разойдутся, подумайте, чем еще я могу быть полезен вам.

Джегер несколько мгновений колебался. Внутренний голос говорил ему, что южноафриканцу можно доверять. Кроме того, он, как и они с Раффом, принадлежал к воинскому братству. Как бы то ни было, если он хотел передать вождю деревни Фернао деньги, то Берке был единственным человеком, который мог ему в этом помочь.

Он извлек из кармана полоску бумаги:

— Вы не могли бы передать это вождю деревни Фернао, когда возьмете Биоко? Это номерной депозитный счет в цюрихском банке и коды доступа к нему. На нем лежит внушительная сумма денег — то, что Рафф заплатил Моджо, чтобы вытащить меня из тюрьмы. Из-за нас погиб сын вождя. Деньги никогда не вернут мальчика, но мы хотели бы хоть чем-то ему помочь.

— Считайте, что это сделано, — заверил его Берке. — Еще одно. Притащив сюда этого засранца Моджо, вы сделали очень хорошее дело. Он знает защитные системы Чамбары как свои пять пальцев. Конечно, очень жаль, что один из малышей Биоко заплатил своей жизнью ради получения столь секретной информации. Надеюсь, что его смерть позволит сохранить жизнь очень многим людям.

— Будем на это надеяться, — кивнул Джегер. — Но он не был одним из ваших детей, вашим самым талантливым учеником.

— Поверьте мне, когда мы избавимся от Чамбары, то всех без исключения детей на Биоко ждет гораздо более радостное будущее. Черт возьми, дружище, эта страна должна быть богатой. Тут есть нефть, газ, минералы — все что нужно. А распродав яхты Чамбары и взломав его зарубежные банковские счета, мы получим стартовый капитал. Еще что-нибудь, прежде чем мы с вами попрощаемся?

— Может быть, одна последняя просьба… — нерешительно произнес Джегер. — Вы знаете, что я провел здесь три года. Для такого места, как Биоко, это очень много. Одним словом, я начал интересоваться историей острова. Событиями Второй мировой войны. В конце войны британцы организовали сверхсекретную операцию слежения за одним из вражеских судов. За «Дучессой». Это был грузовой корабль, стоявший на якоре в бухте Малабо. Мы вложили в эту операцию невообразимо много сил и средств. Вопрос заключается в одном — почему?

Берке пожал плечами:

— Понятия не имею.

— Судя по всему, капитан корабля заполнил декларацию, предложенную ему администрацией порта Биоко, — продолжал Джегер. — Но она была неполной. Шесть страниц включали перечень грузов, но седьмая страница исчезла. По слухам, эта седьмая страница находится в хранилище резиденции губернатора в Малабо. Чего я только ни делал, чтобы до нее добраться. Может быть, когда вы возьмете столицу, вы сделаете для меня копию этого документа?

Берке кивнул:

— Не волнуйся. Оставь мне свои контакты — адрес электронной почты и номера телефонов. Честно говоря, мне тоже стало любопытно. Как по-твоему, что на этом корабле было? И почему тебя это так интересует?

— Меня увлекли все эти слухи, согласно которым там были бриллианты. Уран. Золото. Это что-то, что можно было добыть в Африке. И нацисты отчаянно в этом нуждались, поскольку им во что бы то ни стало надо было победить в войне.

— Скорее всего, уран, — предположил Берке.

— Возможно. — Джегер пожал плечами. — Если мы добудем седьмую страницу, то узнаем это наверняка.

Глава 6

Яхта «Глобал Челленджер» стояла на якоре на Темзе. Тяжелое небо угрюмо нависло над ее мачтами. Черное такси, доставившее Раффа и Джегера из аэропорта Хитроу, остановилось у обочины, прямо посреди блестящей от машинного масла лужи.

Джегеру пришло в голову, что счета за такси хватило бы, чтобы обеспечить книгами весь его класс в школе Биоко. А когда сумма, которую Рафф дал таксисту на чай, оказалась меньше того, на что тот рассчитывал, он умчался, не произнеся ни слова, обдав грязной водой из лужи носки их туфель.

Лондон в феврале. Есть вещи, которые не меняются никогда.

Джегер крепко спал в течение двух перелетов — на шумном грузовом «Геркулесе С-130», доставившем их из континентальной Экваториальной Гвинеи в Нигерию, а затем во время рейса в Лондон. Из Лагоса в Лондон они долетели в совершенно роскошных условиях, но по опыту Джегер знал: первый класс означал опасность.

Всегда был кто-то, кто оплачивал этот перелет, и семь тысяч фунтов за билет просто так никто выкладывать не стал бы. Когда он попытался расспросить Раффа, обычно словоохотливый маори проявил несвойственную для него сдержанность. Было ясно одно: кому-то было необходимо, чтобы Джегер вернулся в Лондон, причем денежных затруднений этот человек не испытывал, но говорить об этом Рафф не желал.

Джегер не настаивал. Он безгранично доверял этому человеку.

К тому времени как они приземлились в Лондоне, на Джегера навалились последствия пятинедельного заточения в «Черном Пляже» и бурных событий, произошедших после освобождения. Поднимаясь по трапу на «Глобал Челленджер» под внезапно обрушившимся на Лондон проливным дождем, он чувствовал, что его суставы скрипят, как у старика.

Бывшее арктическое исследовательское судно «Глобал Челленджер» представляло собой штаб-квартиру «Эндуро Адвенчерс», компании, которую Джегер, уйдя из армии, основал вместе с Раффом и еще одним товарищем по оружию. Теперь этот человек — Стивен Фини — стоял на противоположном конце трапа, полускрытый стеной ливня.

Он протянул Джегеру руку:

— Мы уже не надеялись тебя найти. Выглядишь ты неважно. Похоже, мы подоспели вовремя.

— Ну, бывает, — пожал плечами Джегер. — Этот увалень маори… Президент Чамбара уже собирался его зажарить и съесть. Кто-то же должен был его оттуда вытащить.

— Ну да, конечно, — фыркнул Рафф.

Все трое расхохотались, не обращая внимания на поливающий открытую палубу дождь.

Эта новая встреча очень много значила для них.

Служить в элитных войсках всегда было уделом молодых. Джегер, Рафф и Фини побывали в местах, которые мало кто видел, и выполняли задания, в реальность которых трудно было даже поверить. Это были изумительные приключения, но рано или поздно перегрузки не могли не сказаться.

Несколько лет назад они решили, что службу необходимо оставить, пока они все еще целы и невредимы. Вооруженные навыками, полученными за счет налогоплательщиков, они открыли собственную компанию. Результатом их усилий стала «Эндуро Адвенчерс» с девизом: «Планета земля — наша игровая площадка».

«Эндуро», духовное детище Джегера, обслуживала богатых людей — бизнесменов, спортсменов и знаменитостей, желающих побывать в опасных и увлекательных экспедициях в самых труднодоступных местах земного шара. Со временем друзьям удалось превратить компанию в весьма прибыльное предприятие, обеспечивающее крупных шишек самыми невероятными приключениями, которые только могла предложить планета.

Но затем, практически за одну ночь, жизнь Джегера рухнула, и он исчез с карты. Он стал невидимкой «Эндуро Адвенчерс». Фини пришлось взять на себя организацию экспедиций, а Раффу — финансовую сторону дела, хотя ни у одного из них не было к этому естественной склонности.

Из всех троих только Джегер, окончивший службу в звании капитана, был офицером. В армии он командовал особым подразделением — отрядом из шестидесяти десантников. Он постоянно находился в тесном контакте с командованием и свободно вращался в высоких деловых кругах.

Фини был старше. Начав подъем по служебной лестнице с низших ступеней, он закончил службу главным сержантом и находился в подчинении у Джегера. Что касается Раффа, то его пьянки и драки повышениям в чине никак не способствовали. Впрочем, великана маори это нисколько не волновало.

Для обезглавленной «Эндуро Адвенчерс» последние три года стали настоящим испытанием. Джегер знал, что в глубине души Фини возмущен его бегством на Биоко. Но он был уверен, что, обрушься подобный ужас на голову Фини, ему тоже было бы трудно устоять на ногах. Время и опыт позволили ему понять, что у каждого человека есть предел. Достигнув своего предела, он сбежал туда, где вряд ли его кто-нибудь стал бы искать, — на Биоко.

Фини провел их внутрь. Кают-компания «Глобал Челленджера» представляла собой святилище, в котором хранились сувениры и реликвии, привезенные из приключений в самых отдаленных уголках земли: флаги половины армий мира, значки и береты элитных подразделений, о существовании которых обычные люди даже не подозревали, незаряженное оружие, включая АК-47 с золотыми накладками из какого-то дворца Саддама Хуссейна.

Но помимо этого каюта была посвящена самым невероятным чудесам планеты Земля. Стены украшали фотографии, запечатлевшие удивительные биомы — иссушенные ветрами пустыни, снежные шапки на вершинах гор, пронзаемые сверкающими столбами солнечного света темные джунгли. И все это перемежалось снимками групп, которые провела по диким местам «Эндуро Адвенчерс».

Фини открыл дверцу холодильника за барной стойкой.

— Пива?

— После Биоко я способен опустошить весь холодильник, — пробормотал Рафф.

Фини подал ему бутылку.

— Джегер?

Джегер покачал головой:

— Нет, спасибо. На Биоко я совсем не пил. Не в первый год. Но два последующих года даже не прикасался к спиртному. Мне хватит одной бутылки, чтобы вам пришлось отскребать меня от пола.

Джегер взял бутылку воды, и все трое расположились вокруг одного из низких столиков. Некоторое время они беседовали, рассказывая друг другу обо всем, что произошло в отсутствие Джегера, после чего он вернулся к интересующей его теме. Почему Рафф и Фини достали его буквально из-под земли и привезли обратно в Англию?

— Насчет этого нового контракта. Рассказывайте. То есть, Рафф уже кое-что упоминал, но ты же его знаешь, — заговорил Джегер, обращаясь к Фини. — Своими рассказами он способен усыпить кого угодно.

Рафф прикончил пиво.

— Я боец, а не рассказчик.

— Пьяница, а не любовник, — подхватил Джегер.

Они расхохотались.

За время своего трехлетнего отсутствия Джегер стал другим человеком. Перед ними был не тот увлеченный воин-путешественник, которым они его знали. Он потемнел. Стал менее разговорчивым и более замкнутым. И все же временами он, как и прежде, блистал непринужденным юмором и обаянием, благодаря которым так замечательно представлял «Эндуро Адвенчерс» их богатой клиентуре.

— Что ж, я думаю, что ты и сам все понимаешь, — начал Фини, — но наш бизнес начал испытывать серьезные затруднения после того, как ты…

— У меня были на то свои причины, — перебил его Джегер.

— Приятель, я этого не отрицаю. Видит бог, мы все…

Рафф поднял вверх большую мясистую ладонь, заставляя друга умолкнуть.

— Фини хочет сказать, что все мы хороши. Что было, то было. Однако наше будущее — это новый многообещающий контракт. Вот только в последние недели он начал обрастать жутковатыми подробностями.

— Уже оброс, — подтвердил Фини. — История, если вкратце, такова. Месяц или два назад со мной связался Адам Карсон, которого ты, возможно, помнишь как командующего войсками специального назначения.

— Бригадный генерал Адам Карсон? Ну да, конечно, — кивнул Джегер. — Сколько он с нами пробыл? Два года? Способный командир, но мне он никогда не был по душе.

— И мне тоже, — согласился Фини. — Тем не менее после армии Карсона заманила к себе одна из компаний, деятельность которых связана со средствами массовой информации. В итоге он стал управляющим кинокомпании «Уайлд дог медиа». Все не так ужасно, как следует из названия^[4]: они специализируются на съемках экспедиций в дикие уголки планеты, животного мира и прочего в том же духе. У них работает много бывших военных. В общем, просто идеальные партнеры.

— На первый взгляд да, — подтвердил Джегер.

— Карсон сделал нам предложение. Весьма выгодное. В джунглях Амазонки был обнаружен разбившийся самолет. Скорее всего, времен Второй мировой. Его нашли бразильские военные, когда проводили воздушное патрулирование самых отдаленных участков своей западной границы. Должен отметить, что это черт знает где, настоящая глухомань. Как бы то ни было, но «Уайлд дог» вступила в борьбу за право выяснить, что это все-таки за самолет.

— В Бразилии? — уточнил Джегер.

— Ну да. То есть не совсем. Он упал на самой границе в том месте, где сходятся Бразилия, Боливия и Перу. Похоже, одно его крыло лежит в Боливии, второе — в Перу, а задница торчит в сторону пляжа Копакабана. А потому мы можем смело утверждать, что, кто бы его там ни оставил, срать он хотел на международные границы.

— Это напоминает мне наши приключения в армии, — сухо заметил Джегер.

— Вот именно. В общем, какое-то время вокруг этого самолета шла возня, но если чья-то армия и способна что-нибудь предпринять в этом направлении, то, как ты понимаешь, только не бразильская. Но даже для «Уайлд дог» это очень сложно. Поэтому они и начали выяснять, нельзя ли послать к этому загадочному самолету международную группу спецов.

— Что бы ни представлял собой этот самолет, он огромен, — продолжал Фини. — Карсон сможет рассказать тебе больше, но уже можно утверждать, что это загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь… как там дальше? Карсон предложил послать туда экспедицию, которая будет снимать все происходящее. Такой фильм можно было бы показать по телевизору всему миру. Он готов финансировать съемки. Но поступили предложения от конкурентов, и южноамериканцы чуть не перегрызлись друг с другом.

— Слишком много вождей… — начал Джегер.

— Но недостаточно индейцев, — закончил Фини. — Кстати, об индейцах. Там, где лежит разбившийся самолет, обитает одно весьма воинственное индейское племя. Амагуака или что-то в этом роде. С ними никто никогда не входил в контакт, и их это более чем устраивает. К тому же они склонны выпускать стрелы и плеваться дротиками во всех, кто вторгается в их владения.

Джегер приподнял одну бровь:

— Отравленными?

— Не спрашивай. В общем, это не экспедиция, а настоящий подарок. — Фини помолчал. — Теперь о твоей роли во всем этом. Главные в этой истории бразильцы. Без достаточной информации туда не добраться, а они держат точное местонахождение самолета в строжайшей тайне, чтобы никто их в этом не обошел. Но Боливия для Бразилии — то же самое, что Франция для Британии. Да и мы можем назвать перуанцев немцами. В этом деле никто никому не доверяет.

Джегер улыбнулся:

— Нам нравится французское вино и немецкие машины, но на этом любовь заканчивается?

— Вот именно. — Фини сделал глоток пива. — Но Карсон хитер. Ему удалось склонить бразильцев на свою сторону, и все благодаря одной детали. Ты готовил их подразделения по борьбе с наркотрафиком — их спецназ. Похоже, ты произвел на них неизгладимое впечатление, как и твой заместитель Энди Смит. Тебе они доверяют. Безоговорочно. Тебе виднее почему.

Джегер кивнул.

— Капитан Эвандро все еще служит?

— Теперь он полковник Эвандро. Он не только служит, он — командующий бразильскими силами особого назначения. Ты когда-то спас одного из его лучших людей. Он это помнит. Карсон пообещал, что экспедицию возглавишь либо ты, либо Смит. А еще лучше, вы оба. Это склонило полковника на нашу сторону, и он убедил боливийцев с перуанцами.

— Полковник Эвандро — хороший человек, — заметил Джегер.

— Похоже на то. Во всяком случае, он помнит добро. Поэтому Карсон — а вместе с ним и «Эндуро» — получил этот контракт. Вот почему мы начали разыскивать тебя. И, судя по всему, мы подоспели как раз вовремя. — Фини на мгновение умолк и пристально посмотрел на Джегера. — Как бы то ни было, но это очень большой контракт. Несколько миллионов долларов. Вполне достаточно, чтобы улучшить финансовую ситуацию «Эндуро».

— Заманчиво. — Джегер поднял глаза на Фини. — Может, даже чересчур заманчиво?

— Может быть. — Фини помрачнел. — Карсон занялся подбором людей. Это будет международный состав из мужчин и женщин — поровну. Чтобы предоставить как можно более привлекательную картинку для телевидения. От добровольцев нет отбоя. Карсона завалили заявлениями. В то же время нам никак не удавалось даже напасть на твой след. Поэтому Смит согласился возглавить все это предприятие в одиночку. С учетом того, что ты… ну… как будто сквозь землю провалился.

Лицо Джегера оставалось непроницаемым.

— Или уехал на Биоко преподавать английский язык. В зависимости от того, как на это смотреть.

— Ну да. Ладно… — Фини пожал плечами. — Все было готово. Экспедиция всех времен и народов получила зеленый свет. Все ожидали головокружительных открытий.

— И тут влезли телевизионщики, — проворчал Рафф, — предъявляя все новые и новые требования. Этим жадным ублюдкам всегда мало.

— Рафф, дружище, Смит на это согласился! — запротестовал Фини. — Он согласился с тем, что так будет лучше.

Рафф направился к холодильнику за пивом.

— И все же из-за этого чертовски хороший парень…

— Этого мы не знаем! — перебил его Фини.

Рафф хлопнул дверцей холодильника.

— Нет, знаем, черт возьми.

Джегер поднял руки:

— Эй-эй, ребята, полегче. Что случилось?

— В каком-то смысле Рафф прав, — вернулся к прерванному рассказу Фини. — Телевизионщики потребовали сделать фильм длиннее. Создать своего рода вступление. Энди Смиту предстояло отправиться с новобранцами в шотландские предгорья и заняться их подготовкой, а заодно отсеять тех, кто слабее. И все это было необходимо снимать.

Джегер кивнул:

— Итак, они отправились в Шотландию. В чем проблема?

Фини покосился на Раффа:

— Он не знает?

Рафф очень медленно опустил руку и поставил пиво на стол.

— Дружище, я вытащил его из «Черного Пляжа» полумертвым. Мы вырвались с Адского острова, вооруженные двумя перочинными ножами. Затем мы пытались выжить среди тропических штормов и акул. А теперь скажи мне, когда я должен был это сделать?

Фини провел ладонью по коротко остриженной голове и, подняв глаза на Джегера, продолжил рассказ:

— Смит повез команду в Шотландию. Представь себе западное побережье в январе. Погода была жуткой. Кошмарной. Полиция нашла его тело на дне оврага Лох-Ивер.

У Джегера все оборвалось внутри. Смит мертв? У него было зловещее предчувствие, что произошло что-то плохое, но только не это. Только не со Смитом. Он был абсолютно несгибаем и надежен. Энди Смит был парнем, умеющим добиваться своего. И за словом никогда в карман не лез, умел пошутить, как бы тяжело им ни приходилось порой. Один из его немногочисленных близких друзей.

— Смит упал со скалы и разбился? — изумленно переспросил Джегер. — Этого не может быть. В горах он был асом. Абсолютно несокрушим.

В комнате повисло молчание. Фини долго смотрел на свою бутылку с пивом, а затем перевел затуманенный тревогой взгляд на Джегера.

— Копы говорят, что уровень алкоголя у него в крови зашкаливал. Они утверждают, что он выпил бутылку «Джека Дэниелса», поднялся в горы и в темноте оступился.

Глаза Джегера яростно сверкнули.

— Это полный бред. Смит пил еще меньше, чем я.

— Дружище, именно это мы им и сказали. Полиции. Но они стоят на своем: смерть по неосторожности, изрядно отдающая самоубийством.

— Самоубийством? — взорвался Джегер. — Бога ради, пусть мне кто-нибудь объяснит, ради чего Смиту понадобилось бы себя убивать! С такой женой и детьми? С перспективой отправиться в экспедицию своей мечты? Самоубийство. Очнитесь. У Смита было все, ради чего стоит жить.

— Фини, лучше сразу ему рассказать, — с трудом сдерживая гнев, срывающимся голосом произнес Рафф. — Все, от начала до конца.

Фини сделал над собой явное усилие.

— Когда Смита нашли, у него в легких было полно воды. Копы утверждают, что он всю ночь лежал под проливным дождем и вдыхал эту воду. Одновременно они утверждают, что смерть от падения наступила практически мгновенно. Он сломал себе шею. Мертвый человек не может вдыхать воду. Она должна была в него попасть, пока он все еще был жив.

— Что ты хочешь сказать? — Джегер посмотрел на Раффа и снова перевел взгляд на Фини. — Ты намекаешь на то, что его накачали водой?

Рафф с такой силой стиснул бутылку, что у него даже костяшки пальцев побелели.

— Легкие, полные воды. Покойники не дышат. Думай сам. Но это еще не все.

Он еще сильнее сжал пальцами бутылку и покосился на Фини.

Фини наклонился и достал из-под стола пластиковую папку. Он извлек из нее фотографию и пододвинул ее к Джегеру:

— Нам дали это в полиции. Мы все равно ходили в морг, чтобы лично убедиться. Эта отметина, этот символ… кто-то вырезал его на левом плече Энди Смита.

Джегер, похолодев, смотрел на изображение. На коже его заместителя был вырезан грубо стилизованный символ орла с широко расправленными крыльями. Он стоял на хвосте, голова с загнутым клювом была повернута направо, а когти стискивали странный предмет сферической формы.

Фини наклонился вперед и ткнул в снимок пальцем:

— Мы не понимаем, что это означает. Символ орла. Не можем найти никого, кто знал бы, что это такое. И поверь, мы опросили всех, кого только смогли. — Он поднял глаза на Джегера. — Полиция уверена, что это просто случайное псевдомилитаристское изображение. И что Смит вырезал его самостоятельно. Сам нанес себе увечье. Это отлично вписывается в их версию самоубийства.

Джегер не мог произнести ни слова. Он почти не слышал Фини. Он не мог оторвать взгляда от снимка. Каким-то образом вид этого орла затмил даже ужасы, пережитые им в тюрьме «Черный Пляж».

Джегер продолжал смотреть на темное изображение орла, ощущая, как он горит у него в мозгу. Каким-то образом этот символ всколыхнул все самые ужасные воспоминания, давно похороненные в глубинах его души.

Это было нечто совершенно чуждое, но одновременно очень знакомое, и оно угрожало вытащить на поверхность все воспоминания, невзирая на их протест и сопротивление.

Глава 7

Джегер схватил тяжелые болторезные ножницы и перелез через забор. К счастью, яхтенный причал Спрингфилд в восточном Лондоне никогда не мог похвастать хорошей охраной. Джегер покинул Биоко в чем был, и времени у него не было даже на то, чтобы прихватить с собой ключи, — в том числе и те, которые отпирали ведущие на пристань ворота.

Все же речь шла о его барже, и он не понимал, почему ему нельзя вломиться в свой собственный дом. Ножницы он купил в магазине неподалеку. Прежде чем расстаться с Раффом и Фини, он попросил у них, а также у Карсона из «Уайлд дог» сорок восемь часов на раздумья. За эти двое суток ему предстояло решить, готов ли он занять место погибшего Смита и возглавить эту, похоже, обреченную на неудачу экспедицию в джунгли Амазонки.

Но, несмотря на отсрочку, Джегер понимал: все отлично знают, что отказаться он не сможет. По многим причинам он просто не имел на это права.

Во-первых, он был в долгу перед Раффом. Великан маори спас ему жизнь. Если бы наемные войска Питера Берке в рекордные сроки не освободили Биоко, Джегер наверняка погиб бы в «Черном Пляже» и мир, от которого он так отдалился, даже не заметил бы его исчезновения.

Во-вторых, он был в долгу перед Энди Смитом. А Джегер не предавал своих друзей. Никогда. Он не верил в то, что Смит покончил с собой. Разумеется, он собирался трижды все перепроверить. Так, на всякий случай, чтобы устранить возникшие сомнения. Интуиция подсказывала ему, что смерть друга каким-то образом связана с загадкой разбившегося в джунглях Амазонки самолета. Другой причины — другого мотива — Джегер попросту не видел.

Он догадывался, что убийца Смита, скорее всего, находится среди членов экспедиции. И найти его можно было, только вступив в их ряды и выявив его изнутри.

В-третьих, существовал самолет как таковой. Исходя из того немногого, что успел рассказать ему по телефону Адам Карсон, Джегер сделал вывод: экспедиция обещала быть захватывающей. Устоять перед таким соблазном он не мог. Как говорил Фини, пытаясь цитировать Черчилля, перед ними находилась загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки.

И Джегера влекло к ней так неумолимо, что он понимал: сопротивляться этому влечению ему не под силу.

Нет. Он уже решился: он едет.

Причина, по которой он попросил сорок восемь часов, была совершенно иной. Джегер намеревался нанести три визита и предпринять три расследования, и он рассчитывал сделать это в полной тайне от кого бы то ни было. Возможно, последние несколько лет сделали его настолько недоверчивым, что он уже просто не мог ни на кого положиться.

А может, за три года на Биоко он превратился в своего рода одиночку, которому было слишком хорошо наедине с самим собой.

По всей вероятности, так было даже лучше — безопаснее. Именно благодаря такому отношению к окружающим он намеревался выжить.

Джегер зашагал по огибающей пристань тропинке. Скользкий, мокрый от дождя гравий хрустел под подошвами его ботинок. День клонился к вечеру, и на пристань опускались сумерки. Над все еще по-зимнему стылой водой плыли аппетитные ароматы: кто-то готовил себе ужин.

Ярко раскрашенные баржи и лениво вьющийся из труб дымок контрастировали с безжизненным, уныло-серым каналом. Весь этот пейзаж казался Джегеру невероятно знакомым и одновременно на удивление чуждым.

Прошло три года, а такое впечатление, что он не был здесь много лет.

Не доходя до места своей швартовки, он остановился. На барже Энни горел свет, старая дровяная печь лениво попыхивала дымком. Он забрался на борт и без стука заглянул в люк, ведущий в камбуз.

— Привет, Энни. Это я. Ты не выбросила мои запасные ключи?

Женщина подняла голову, испуганно глядя на него широко раскрытыми глазами.

— Уилл? Боже мой… Но где же… Мы все думали… То есть… мы боялись, что ты…

— Умер? — улыбнулся Джегер. — Энни, я не привидение. Я уезжал. Работал учителем. В Африке. А теперь вернулся.

Энни растерянно покачала головой.

— Бог ты мой… Мы знали, что поговорка о чертях в тихом омуте — это про тебя. Но три года в Африке… Ты исчез так внезапно, не сказав никому ни слова.

В голосе Энни слышалась обида, а вернее, возмущение.

У Джегера были серо-голубые глаза и темные, едва тронутые сединой волосы. Слегка впалые щеки придавали его точеным чертам слегка хищный вид. Он был красивым мужчиной и выглядел моложе своих лет.

Он почти ничего о себе не рассказывал ни Энни, ни другим соседям по причалу, но проявил себя как надежный и верный товарищ, который всегда готов встать на защиту интересов своих друзей-лодочников. Сообщество этих людей гордилось своей сплоченностью. Отчасти именно это и привлекло сюда Джегера. Не говоря уже о возможности жить, находясь одной ногой в сердце Лондона, а другой — за городом.

Причал находился на реке Ли. Одноименная долина вытянулась на север, зеленой лентой извиваясь между лугов и округлых холмов. Возвращаясь с работы на «Глобал Челленджере», Джегер любил бегать по прибрежным тропинкам, избавляясь от накопившегося напряжения и поддерживая необходимую в его профессии физическую форму.

Ему никогда не приходилось себе готовить — Энни всегда закармливала его домашними яствами. В особенности ему нравились приготовленные ею смузи. Энни Стивенсон была незамужней женщиной, лет тридцати с небольшим. Хорошенькая и весьма своенравная, она чем-то напоминала хиппи шестидесятых. Джегер всегда подозревал, что она тайно в него влюблена. Но он был однолюбом.

Руфь и мальчик — он жил ради них.

Во всяком случае, так было раньше.

У Энни — несмотря на то что она проявила себя как замечательная соседка и несмотря на то что он обожал дразнить ее за замашки хиппи — не было ни единого шанса.

Она пошарила в каком-то ящике и подала Джегеру ключи.

— Я до сих пор не могу поверить в то, что ты вернулся. То есть, это так здорово, что ты снова здесь! Я это хотела сказать. Знаешь, Жестянщик Джордж хотел уже забрать себе твой мотоцикл. Вообще-то, печка растоплена. — Она явно нервничала, но в ее улыбке ощущалась надежда. — Я испеку праздничный пирог, что скажешь?

Джегер улыбнулся. В те редкие моменты, когда его покидала привычная угрюмость, он казался юным и беззаботным.

— А знаешь, Энни, мне не хватало твоей стряпни. Я ненадолго. У меня есть кое-какие дела. Но у нас еще будет время полакомиться твоим пирогом и обо всем поговорить.

Спрыгнув на берег, Джегер зашагал мимо баржи Жестянщика Джорджа. При мысли о том, что этот наглый ублюдок положил глаз на его мотоцикл, он позволил себе ухмыльнуться.

Несколько мгновений спустя он уже взбирался на борт своего собственного судна. Расшвыряв ногами кучи опавших листьев, Джегер склонился к входной двери и убедился в том, что толстая цепь и навесной замок по-прежнему на месте. Это было последним, что он сделал перед тем, как покинуть Лондон и сесть на самолет, доставивший его на край света.

Стиснув цепь челюстями ножниц, он напряг свои измученные мышцы. Щелк! — и она упала. Он сунул запасной ключ в замок и, открыв двустворчатую дверь, шагнул внутрь. Его судно было типичной для Темзы баржей. Будучи шире и глубже обычных речных яхт, эти просторные суда позволяли хозяевам жить с определенным комфортом.

К Джегеру это отношения не имело.

Интерьер его жилища был на удивление скудным. Здесь не было ничего лишнего. Только самое необходимое и несколько личных вещей.

Одна каюта использовалась как спортзал. В другой размещалась спартанская спальня. Еще тут была крохотная кухня и нечто вроде гостиной, деревянный пол которой покрывали вытертые коврики, а поверх них были разбросаны диванные подушки. Но главным во всем этом интерьере был письменный стол, потому что именно здесь Джегер предпочитал работать, используя любую возможность избежать изматывающей поездки в головной офис — на «Глобал Челленджер».

Задерживаться на барже он не стал. Сняв с гвоздя еще один комплект ключей, он вышел на палубу. На корме судна стоял плотно укутанный «Триумф Тайгер Эксплорер» Джегера. Этот мотоцикл был его старинным другом. Он купил его уже подержанным лет десять назад, в честь приема в ряды Специальной воздушно-десантной службы.

Размотав защитную пленку, Джегер свернул ее в рулон и отложил в сторону. Склонившись над цепью замка, он перекусил ее ножницами и уже собирался выпрямиться, как вдруг уловил тихий звук — еле слышный шорох сырого гравия под чьими-то ногами. В одно мгновение он обернул толстую цепь вокруг пальцев, оставив болтаться не менее двух футов с тяжелым замком на конце.

Он резко обернулся, держа наготове свое импровизированное оружие.

В темноте чернела чья-то гигантская фигура.

— Я так и думал, что ты здесь. — Гость перевел взгляд на цепь. — И, признаться, рассчитывал на более теплый прием.

Джегер ощутил, как напряжение покидает его вздувшиеся мышцы.

— И не зря. Чаю? Я могу предложить тебе молоко трехлетней давности и заплесневелые чайные пакеты.

Они вошли внутрь. Рафф огляделся.

— Призраки прошлого, дружище.

— Да уж. В свое время мы тут неплохо тусили.

Джегер занялся чайником и вскоре протянул Раффу дымящуюся кружку.

— Сахар твердый как камень. Печенье мягкое, как дерьмо. Вряд ли оно тебе понравится.

Рафф пожал плечами.

— С меня хватит чая. — Через открытую дверь он посмотрел на «триумф». — Решил покататься?

Лицо Джегера осталось непроницаемым.

— Ты же меня знаешь, вся жизнь — движение.

Рафф сунул руку в карман и подал ему листок бумаги.

— Семья Смита — их новый адрес. Чтобы ты не ездил по старому. За последние три года они уже два раза переезжали.

Лицо Джегера напоминало застывшую маску.

— И чем он это объяснял? Эти переезды?

Рафф снова пожал плечами.

— Работая на нас, на «Эндуро», он неплохо зарабатывал. И все время улучшал жилищные условия. Искал более просторное жилье. Они собирались заводить еще одного ребенка. Так он говорил.

— Не похоже на суицидальное поведение.

— Да, не очень. Тебе нужна помощь с мотоциклом?

— Не откажусь.

По самодельному трапу мужчины выкатили «триумф» на ведущую вдоль реки тропинку. Джегер чувствовал, что колеса полуспущены. Их было необходимо подкачать. Вернувшись на баржу, он достал свое байкерское снаряжение. Непромокаемую куртку. Ботинки. Толстые кожаные перчатки. Открытый шлем. Напоследок он прихватил шарф и древнего вида летные очки, судя по всему, насчитывающие не один десяток лет.

Затем он выдвинул ящик, перевернул его вверх дном и оторвал приклеенный к днищу конверт. Заглянув внутрь, он убедился, что оставленная им тысяча фунтов цела.

Джегер сунул деньги в карман, запер дверь и вернулся к Раффу. Включив электрокомпрессор, он накачал оба колеса. Он оставил мотоцикл с закрепленным на нем солнечным зарядным устройством. Даже среди зимы оно обеспечивало аккумулятор достаточным количеством электроэнергии. Двигатель несколько раз чихнул и, ожив, взревел.

Джегер обернул шарфом нижнюю часть лица, надел шлем и опустил очки на глаза. Они были для него практически бесценны. Его дед, Тед Джегер, носил их во время Второй мировой, когда служил в каком-то непонятного профиля подразделении. Дед не любил об этом распространяться, но украшавшие его стены фотографии свидетельствовали о том, что он мотался на своем открытом джипе по самым отдаленным и опустошенным боями территориям.

Джегер часто сожалел, что он мало расспрашивал дедушку Теда, пока тот был жив. Ему очень хотелось знать, чем именно он занимался во время войны. А в последние несколько часов он начал сожалеть об этом еще более остро.

Сев верхом на «триумф», он посмотрел на пустую кружку Раффа.

— Оставь ее на барже, хорошо?

— Угу. — Рафф поколебался, затем протянул огромную ручищу и положил ее на руль мотоцикла. — Дружище, я видел, какие у тебя были глаза, когда ты смотрел на снимок Смита. Куда бы ты ни ехал, что бы ты ни задумал, — будь осторожен.

Джегер долго смотрел на Раффа. И все равно казалось, что его взгляд обращен внутрь.

— Я всегда осторожен, — наконец произнес он.

Рафф еще крепче сжал руль.

— Вот что я тебе скажу. Когда-нибудь тебе придется научиться доверять. Никто из нас не знает, через что тебе пришлось пройти. Мы даже не можем представить себе это. Но мы твои друзья. Твои братья. Никогда этого не забывай.

— Я знаю. — Джегер помолчал и добавил: — Сорок восемь часов. Я вернусь с ответом.

Затем он повернул ручку газа, промчался по черному гравию и исчез.

Глава 8

По пути на запад Джегер сделал только одну остановку — возле магазина сотовой связи, — чтобы купить смартфон. По М3 он вел мотоцикл на скорости восемьдесят миль в час, но, свернув на А303, а затем на менее значимые уилтширские дороги, наконец расслабился и начал получать от езды удовольствие.

Его мозг продолжал напряженно работать. Энди Смит. Такие друзья встречались редко. Своих Джегер мог сосчитать на пальцах одной руки. В их число входил и Рафф. Но теперь их стало на одного меньше, и Джегер поклялся выяснить, как именно и почему погиб Смит.

Эти бразильские учебные сборы по подготовке подразделений для борьбы с наркотрафиком стали едва ли не последними командировками, куда их посылали вместе. Вскоре после этого Джегер ушел из армии и основал «Эндуро Адвенчерс». Смит остался. Он обосновывал это тем, что ему необходимо содержать жену и троих детей и поэтому он не мог позволить себе рисковать стабильным военным жалованьем.

Именно во время третьих бразильских учебных сборов события приняли неожиданный оборот. Теоретически в задачу Джегера и его людей входила лишь подготовка бразильских войск специального назначения, бригад особых операций — бразильского спецназа. Но постепенно они сдружились с бразильцами и начали ненавидеть наркодилеров и наркобанды почти так же сильно, как и их подопечные.

Когда исчезла одна из группкапитана Эвандро, Джегер со своими людьми взял на себя их поиск. Это стало самым продолжительным пешим патрулированием в истории бразильского спецназа. Его возглавил Джегер. К его группе присоединилось такое же количество бойцов из числа бразильцев. В глубине джунглей они обнаружили тайник наркобанды, несколько дней вели за ним наблюдение, после чего провели стремительный штурм.

В последовавшей кровопролитной схватке «плохие» парни были полностью уничтожены. Восьмерых из двенадцати подчиненных капитана Эвандро удалось спасти, и то, что они остались в живых, было крупным успехом, учитывая все обстоятельства. Но в ходе операции Джегер сам едва не попрощался с жизнью. Он выжил лишь благодаря смелости и самоотверженности Энди Смита.

Как и капитан Эвандро, Джегер никогда не забывал добро.

Сбросив скорость, он повернул на дорогу с указателем на Фонтхилл-Бишоп. Въехав на окраину живописной, как на картинке, деревни Тисбери, он бросил взгляд направо, туда, где чуть в стороне от дороги стоял небольшой дом. Тускло освещенные изнутри окна напоминали грустные глаза, устало взирающие на пугливый окружающий мир.

Миллсайд. Джегер узнал этот адрес, едва Рафф его написал.

Дом был покрыт соломенной крышей, а по замшелым стенам взбирались, расползаясь в стороны, вьющиеся растения. Дом стоял посреди внушительного участка в добрых полакра, по которому к тому же пробегал ручей. Смит всегда засматривался на этот дом, с того самого времени, как он переехал в эти края, чтобы быть ближе к своему бывшему командиру и лучшему другу, Уиллу Джегеру. Судя по всему, он все-таки заполучил дом своей мечты. Вот только Джегер к этому времени уже года два как исчез.

Никуда не сворачивая с извилистой и постоянно петляющей дороги, Джегер вскоре выехал за пределы деревни. Он осторожно проехал под железнодорожным мостом с главной веткой на Лондон, которой он часто пользовался, когда погода была слишком холодной и сырой для длительной поездки на мотоцикле.

На мгновение луч фары выхватил из темноты указатель на Нью-Уордур-Кастл. Он повернул направо, проехал по дорожке и миновал скромные каменные столбы ворот.

Под колесами хрустел гравий, каштаны по обе стороны аллеи напоминали призрачных часовых. Этот импозантный загородный особняк представлял собой почти безнадежные руины, когда его приобрел Ник Таттершелл, школьный друг Уилла. Он заработал свое состояние в Сити и потратил деньги на то, чтобы вернуть Уордуру его былое величие.

Он разделил его на несколько квартир, в самой просторной из которых поселился сам. Но, когда работы близились к концу, Британия вошла в очередную рецессию и рынок недвижимости обвалился. Таттершелл едва не разорился подчистую.

Джегер вмешался и приобрел первую квартиру с еще не законченным ремонтом. Уверенность Джегера привлекла и других покупателей. Джегеру квартира досталась по бросовой цене. Таким образом, он приобрел объект недвижимости, подобный которому в нормальных условиях он ни за что не смог бы себе позволить.

Со временем это жилище превратилось в идеальный дом для его семьи.

Расположенное в самом сердце изумительной красоты парковой зоны, оно позволяло наслаждаться тишиной и покоем, несмотря на то что всего в паре часов езды отсюда кипел суетливый Лондон. Джегеру удавалось разделять свою работу между этим местом, баржей на Темзе и «Глобал Челленджером», и он никогда надолго не расставался с семьей.

Припарковав мотоцикл перед внушительным известняковым фасадом, он отпер общую дверь, вошел в прохладный, вымощенный мраморными плитами вестибюль и направился к лестнице. Но, едва он преодолел первую каменную ступеньку, его ноги налились тяжестью воспоминаний, одновременно горестных и радостных.

Здесь произошло столько радостных событий.

Столько счастья.

Как могло все это исчезнуть?

Он замер у двери в свою квартиру, потому что знал, что его ждет. Собравшись с духом, он повернул ключ в замке и шагнул внутрь.

Он включил свет. Большая часть мебели была накрыта чехлами, но раз в неделю преданная ему миссис Сампсон вытирала пыль и пылесосила, поэтому здесь было безукоризненно чисто.

Джегер на мгновение замер у порога. Прямо перед ним на стене висела массивная картина — удивительная птица с оранжевой грудью, рыжебрюхий дрозд, один из национальных символов Бразилии. Написанная известным бразильским художником, картина была подарком от капитана Эвандро, который изыскал способ, чтобы выразить Джегеру свою благодарность.

Джегер очень ее любил. Именно поэтому он повесил ее на стене напротив входа, чтобы она была первым, что видел любой входящий в квартиру человек.

Уезжая на Биоко, он попросил миссис Сампсон не закрывать картину чехлом. Он и сам не понимал почему. Возможно, он осознавал, что вернется, и хотел знать, что птица его ждет и, как всегда, встретит его у двери.

Он повернул налево и вошел в просторную гостиную. Не было никакого смысла распахивать массивные деревянные ставни — снаружи давно стемнело. Он включил свет и перевел взгляд на письменный стол у одной из стен.

Подойдя к столу, он осторожно стянул с него чехол.

Джегер протянул руку и коснулся пальцами лица красивой женщины в рамке. Кончики пальцев замерли, как будто на мгновение примерзнув к стеклу. Он опустился на корточки, так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с крышкой стола.

— Руфь, я вернулся, — прошептал он. — Прошло три долгих года, но я вернулся.

Его пальцы скользнули вниз, к лицу маленького мальчика. Малыш стоял рядом с матерью и как будто пытался ее заслонить. Оба были одеты в футболки «Спасите носорогов», которые они купили во время семейного отдыха в восточноафриканском Национальном парке Амбосели. Джегер знал, что никогда не забудет ночное пешее сафари, которое они посетили, все трое, вместе со своими проводниками из племени масаи. Они шли по залитой лунным светом саванне, окруженные стадами жирафов и других диких животных. Но лучше всего было то, что рядом паслись носороги, любимые животные их семьи.

— Люк, папа вернулся… — прошептал Джегер. — Одному богу известно, как я по вам скучал.

Он замолчал, слушая отразившуюся от стен гнетущую тишину.

— Но знаете, от вас не было ни малейшего знака, ни единого доказательства того, что вы живы. Если бы вы могли мне что-нибудь прислать. Подать хоть самый слабый намек. Хоть что-то. Смит ждал. Он был всегда начеку. Он обещал дать мне знать.

Джегер взял фото и прижал его к себе.

— В попытке найти вас я заехал на край света. Я бы и на край вселенной за вами пошел. Никакие расстояния не остановили бы меня. Но прошло три долгих года, а от вас так ничего и не слышно.

Он провел ладонью по лицу, как будто смахивая с него боль прошедших лет ожидания. Когда он отнял ладонь от лица, его глаза были мокрыми от слез.

— Думаю, мы должны быть честными… Нам незачем обманывать друг друга… Может быть, пора. Может быть, настало время попрощаться навсегда… Наверное, настало время принять то, что вас на самом деле уже… нет.

Джегер опустил голову, касаясь губами фотографии. Он поцеловал лицо женщины. Поцеловал сына. Затем он вернул фотографию на стол, осторожно положив ее поверх чехла.

Лицами вверх, чтобы видеть их обоих. Чтобы запомнить.

Глава 9

Джегер прошел в дальний конец гостиной, откуда двойные двери вели в комнату, которую они прозвали музыкальной. Вдоль одной из стен выстроились высокие стеллажи с множеством компакт-дисков. Он выбрал один из дисков. «Реквием» Моцарта. Поместив диск в гнездо музыкального центра, он нажал на кнопку, и зазвучала музыка.

Все семейные воспоминания обрушились на Джегера вместе с первыми звуками полившейся из динамиков мелодии. Во второй раз за последние две минуты Джегеру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не разрыдаться. Он не мог позволить себе нервный срыв. И оплакивать близких не мог. Пока.

Но было еще кое-что, ради чего он сюда пришел. И это кое-что было самым пугающим.

Он вытащил из-под пюпитра потертый стальной ящик и на мгновение задержал взгляд на выбитых на крышке инициалах: У. Э. Джегер. Уильям Эдвард (Тед) Джегер. Военный сундучок его деда, который он подарил Джегеру незадолго до своей смерти.

Под нарастающий в первых аккордах крещендо «Реквием» Джегер мысленно вернулся в те времена, когда дедушка Тед тайком приводил его к себе кабинет, где позволял сделать затяжку-другую из трубки и насладиться быстротечными, но драгоценными минутами общения, копаясь вот в этом самом сундучке.

Трубка дедушки Теда, которую тот, казалось, никогда не вынимал изо рта. Запах табака и виски. Он представил витающие в воздухе и озаренные светом настольной лампы мягкие, невесомые кольца табачного дыма, время от времени выпускаемые его дедом.

Щелкнув замками, Джегер откинул тяжелую крышку сундучка. Сверху лежала одна из любимых вещей — папка с документами и выцветшими красными буквами на кожаной обложке: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». И чуть ниже: «Командир Специального подразделения связи взаимодействия № 206».

Джегера всегда удивляло то, что содержимое папки совершенно не соответствовало многообещающей обложке.

Внутри находились списки радиочастот времен Второй мировой, диаграммы основных средних танков, копии чертежей турбин, компасов и двигателей. В детстве его все это завораживало, но, повзрослев, Джегер понял, что в папке нет ничего, что подразумевало бы чрезмерную секретность.

Казалось, что дедушка сложил в папку то, что могло бы заинтересовать подростка, одновременно не выдав ничего по-настоящему ценного.

После смерти деда Джегер пытался наводить справки о Специальном подразделении № 206, исследовать его историю. Но он ничего не нашел. Государственные архивы, Имперский военный музей, адмиралтейство. Подразделение не упоминалось ни в одном из архивов, которые должны были сохранить хоть какие-то записи, пусть даже только журналы боевых действий.

Выглядело так, будто Специального подразделения связи взаимодействия № 206 никогда не существовало. Как если бы это была какая-то призрачная рота.

А затем он кое-что нашел.

Хотя, вернее, это сделал Люк.

Его восьмилетнего сына содержимое сундука зачаровало так же, как когда-то его самого. Тяжелый офицерский кинжал прадедушки, его потрепанный берет, помятый железный компас. И однажды сын докопался до самого днища сундучка и нашел то, что так долго оставалось спрятанным.

Именно этим Джегер теперь и занимался, лихорадочно выгружая на пол все, что лежало внутри. Тут было очень много нацистских сувениров: бляха эсэсовской дивизии «Мертвая голова» с ее эмблемой — черепом с застывшей загадочной улыбкой, кинжал «Гитлерюгенд» с портретом фюрера на рукояти, галстук «Вервольфа» — организации сопротивления закоренелых нацистов, пытавшейся сражаться даже после того, когда война как таковая была окончена.

Джегеру казалось, что подобных предметов в сундучке слишком много, и порой он задавался вопросом: не чрезмерно ли сблизился с нацистским режимом его дед? Чем бы он ни занимался во время войны, он мог каким-то образом оказаться в опасной близости от зла и мрака. Не просочилось ли это зло в него, тем самым предъявив на него определенные права?

Джегер в этом сомневался, но ему так ни разу и не удалось завести с дедом разговор на эту тему. А потом его дед скоропостижно скончался.

Он на мгновение задержал взгляд на книге, о которой напрочь забыл. Это был редкий экземпляр «Манускрипта Войнича» — богато иллюстрированной средневековой рукописи на неизвестном загадочном языке. Как ни странно, эта книга всегда украшала своим присутствием кабинет его деда и досталась Джегеру вместе с содержимым сундучка.

Это была еще одна загадка, о которой ему не довелось поговорить с дедом. Откуда это увлечение средневековым манускриптом неизвестного происхождения и содержания, проникнуть в которое не представлялось ни малейшей возможности?

Джегер вынул тяжелую книгу, обнажив двойное деревянное днище, встроенное в сундучок. Он не знал, оставил ли дед этот документ случайно или преднамеренно, в надежде, что когда-нибудь внук обнаружит этот тайник.

Как бы то ни было, но он лежал здесь, среди множества военных сувениров, хотя ему пришлось ждать своего часа три десятилетия, если не больше.

Джегер сунул пальцы под доски, нащупал защелку и распахнул потайное отделение. Пошарив внутри, он извлек из него толстый пожелтевший конверт. Несколько мгновений он смотрел на свою находку, и руки, сжимающие конверт, заметно дрожали. Какая-то часть его категорически не хотела в него заглядывать. Но другая, гораздо бóльшая, знала, что он должен это сделать.

Он извлек отпечатанный на пишущей машинке и сколотый скобками документ. С тех пор как он видел его в последний раз, совершенно ничего не изменилось. Крупным готическим шрифтом, так характерным для гитлеровского нацистского режима, на первой странице было написано: «KRIEGSENTSCHEIDEND».

Джегер практически не знал немецкого, но с помощью немецко-английского словаря ему удалось перевести надпись с обложки документа. Слово «Kriegsentscheidend» означало высшую степень секретности, которую нацисты когда-либо присваивали своим документам. Наиболее точный перевод на английский язык звучал бы так: «Сверхсовершенно секретно — ультрасекретно».

Чуть ниже было напечатано: «Aktion Werwolf» — «Операция Оборотень».

Еще ниже стояла дата, в переводе не нуждавшаяся: 12 февраля 1945 года.

И наконец, «Nur fur Augen Sicherheitsdienst Standortwechselkommando. Только для глаз Sicherheitsdienst Standortwechselkommando».

Sicherheitsdienst была секретной службой СС и нацистской партии — высшей точкой этого зла. «Standortwechselkommando» переводилось как спецотряд по передислокации, что не говорило Джегеру ровным счетом ничего. Он погуглил загадочные «Операцию Оборотень» и «Спецотряд по передислокации» как на английском, так и на немецком.

Поиск не принес никаких результатов.

Нигде в эфире не существовало ни единой ссылки, ни одного упоминания.

Дальше Джегер в своем расследовании продвинуться не успел, потому что вскоре после этого на него опустилась тьма, за которой последовало бегство на Биоко. Но ему было совершенно ясно, что у него в руках находится документ необычайной важности. Во всяком случае, он был таковым во время войны и каким-то образом попал в руки его деда.

Тем не менее Джегера подстегнула вторая страница. Именно она заставила его, покинув Лондон, примчаться в Уилтшир, в свое заброшенное семейное гнездо.

Его одолевали мрачные предчувствия, и он с тяжелым сердцем перевернул страницу.

С титульного листа на него смотрел отпечатанный черной краской символ, резко контрастирующий с пожелтевшей бумагой. Джегер почувствовал, что у него идет кругом голова. Как он и опасался, память его не подвела и не сыграла с ним шутку.

Темный символ представлял собой стилизованного орла, изображенного стоящим на хвосте. Крылья птицы были расправлены в стороны под изогнутым клювом, а когти сжимали округлую сферу, исчерченную не поддающимися расшифровке знаками.

Глава 10

Джегер сидел за кухонным столом, невидящим взглядом уставившись в пространство перед собой.

Перед ним были разложены три фотографии. На одной было тело Энди Смита с глубоко вырезанным на его левом плече кровавым символическим орлом, вторая представляла собой снимок этого же символа с внутренней обложки документа об «Операции Оборотень», который Джегер сделал своим смартфоном.

На третьем снимке были запечатлены его жена и ребенок.

Во время службы в армии Джегер не считал себя человеком, пригодным к семейной жизни. Долгий и счастливый брак плохо сочетается с жизнью спецназовца. Каждый месяц перед ними ставили новую задачу, бросая их то в сожженную солнцем пустыню, то во влажные джунгли, то в скованные льдом горы. Для длительных ухаживаний у него просто не было времени.

Но затем произошла досадная случайность. Во время затяжного прыжка над африканской саванной парашют Джегера раскрылся не полностью. Ему повезло, и он выжил, хотя и провел несколько долгих месяцев в больнице со сломанным позвоночником. И, хотя он прилагал все усилия к тому, чтобы встать на ноги и вернуть себе былую форму, его дни в спецназе уже были сочтены.

Именно в это время — а его восстановление растянулось на целый год — он и встретил Руфь. Она была на шесть лет моложе, и их познакомил общий друг. С самого начала их отношения не заладились. Руфь училась в университете и была всей душой предана делу сохранения дикой природы и окружающей среды. По какой-то неизвестной причине она решила, что Джегер является ее полной противоположностью.

Что касается Джегера, то он решил, что влюбленная в природу девушка не может не презирать такого солдафона, как он, пусть даже и принадлежащего к элитному подразделению. Их общение представляло собой смесь его ядовитого юмора и ее раздражительности, помноженной на удивительную красоту. Им все больше нравилось общество друг друга… а оттуда оказалось рукой подать до влюбленности.

Со временем они обнаружили, что кое-что их все же связывает. Этой общей чертой оказалась страстная любовь к дикой природе. Ко дню их свадьбы, шафером на которой был Энди Смит, Руфь была уже три месяца беременна Люком. Рождение сына и последовавшие за этим месяцы и годы позволили им пережить чудо осознания того, что они привели в этот мир мини-версию их обоих.

Каждый день с Люком и Руфью был настоящим приключением, а потому утрата близких стала для него непереносимой.

Почти целый час Джегер смотрел на желтый заплесневевший нацистский документ времен Второй мировой войны, полицейский снимок предполагаемой жертвы самоубийства и фотографию Руфи и Люка, пытаясь понять существующую между ними взаимосвязь. Его не покидало ощущение, что символическое изображение орла как-то связано со смертью… нет, с исчезновением его жены и ребенка.

Каким-то непостижимым образом — Джегер и сам не мог понять, откуда возникло это чувство, — он знал, что между этими событиями и фотографиями существует причинно-следственная связь. Проще всего было отнести это на счет солдатской интуиции, а за долгие годы он научился доверять своему внутреннему голосу. Хотя, возможно, все это представляло собой полный вздор. Нельзя было исключать и того, что три года на Биоко и пять недель в тюрьме «Черный Пляж» в конце концов сломали его и привели к тому, что паранойя, подобно кислоте, расползалась в его сознании черным пятном, разъедая рассудок.

Джегер почти ничего не помнил о той ночи, когда из его жизни вырвали жену и сына. Это был тихий зимний вечер, отличавшийся морозной безмятежностью и захватывающей дух красотой. Они поставили палатку на склоне одной из валлийских гор, под бездонным и бескрайним звездным небом. В таких местах Джегер всегда ощущал себя особенно счастливым.

Костер прогорел, оставив после себя мерцающие уголья, и последним, что запомнил Джегер, было то, как они втроем забрались в палатку и соединили спальные мешки. Засыпая, он ощущал тепло прижимающихся к нему жены и сына. Он и сам чудом выжил, оставшись в палатке, заполненной удушливым газом, который полностью лишил его способности защищаться. Так что отсутствие каких-либо дальнейших воспоминаний совершенно не удивляло его. К тому времени, когда Джегер пришел в себя, он находился в отделении интенсивной терапии, а его жена и ребенок давно исчезли.

И все же он никак не мог понять — и это приводило его в ужас, — почему символ орла так глубоко врезался в похороненные воспоминания.

Армейские психотерапевты предупреждали Джегера о том, что его память наверняка сохранила мучительные воспоминания и что однажды они начнут подниматься на поверхность, подобно корягам, выбрасываемым на берег штормовыми волнами.

Но почему именно этот темный символ орла угрожал дотянуться до самых глубин его подсознания и оживить то, что он там похоронил?

Глава 11

Джегер остался на ночь в квартире.

Ему снова приснился этот сон — тот, который так долго преследовал его после исчезновения Руфи и Люка. Как всегда, он подвел его к тому моменту, когда их у него похитили, причем все образы были такими яркими и свежими, как будто все это произошло только вчера.

Но в миг, когда тьма наносила свой удар, он с криком просыпался на сбитых и влажных от пота простынях. Его терзала эта невозможность пройти дальше, вспомнить, что там произошло, даже в относительной безопасности своих собственных снов.

Он встал рано.

Найдя в шкафу кроссовки, он отправился на пробежку по скованным морозцем полям. Он бежал на юг, по дороге, ведущей вниз, в неглубокую долину, дальний склон которой венчали рощи и перелески. Он выбрал тропу, широким кольцом рассекавшую лесистую местность, и постепенно втягивался в привычный ритм, ускоряя шаг.

Он всегда любил этот отрезок маршрута, где густой лес защищал его от любопытных взглядов, а ряды высоких сосен заглушали звук шагов. Мало-помалу его рассудок расслабился, а медитативный ритм бега успокоил взбудораженное сознание.

К тому времени, когда Джегер снова выбежал на солнце на северной окраине Фазановой рощи, он совершенно точно знал, что ему делать.

Вернувшись в Уордур, он быстро принял душ и включил компьютер. Первым делом он отослал короткое сообщение Эвандро, теперь уже полковнику, надеясь на то, что адрес его электронной почты не поменялся. После обычных вежливых вступительных фраз он задал ему вопрос: «Кто, кроме “Уайлд дог”, претендовал на организацию экспедиции?»

По мнению Джегера, если у кого-то и были причины убивать Энди Смита, то, вероятнее всего, у потерпевших неудачу претендентов.

После этого он забрал драгоценное фото жены и ребенка, вернул секретные документы в тайник на дне военного сундучка дедушки Теда, запер квартиру и завел свой «эксплорер». Он медленно ехал вниз по Хейзелдон-лейн. В этот ранний час времени у него было предостаточно и спешить ему было некуда.

Он припарковался возле кулинарии на Бекетт-стрит. Было девять утра, и закусочная только что открылась. Он заказал яйцо пашот, копченный на древесине пекана бекон и черный кофе. В ожидании завтрака Джегер перевел взгляд на стенд с газетами. Заголовок на первой странице ближайшего к нему издания гласил: «Президент Экваториальной Гвинеи Чамбара арестован».

Джегер схватил газету и пробежал глазами статью, наслаждаясь этой информацией и отличным завтраком.

Питер Берке попал в яблочко: благодаря перевороту они достигли всех поставленных целей. Каким-то образом ему удалось переправить своих людей через Гвинейский залив в разгар тропического шторма. Он предпринял этот шаг осознанно, поскольку местная разведка — скорее всего, в лице майора Моджо — сообщила, что из-за ужасной погоды боевая готовность президентских вооруженных сил будет отменена.

Люди Берке ворвались на остров из дьявольски завывающей, исполосованной тропическим ливнем ночи и стремительно сломили сопротивление охраны, которую им удалось застать врасплох. Президента Чамбару схватили в аэропорту Биоко во время попытки покинуть страну на частном самолете.

Джегер улыбнулся. Возможно, ему все же удастся заполучить седьмую страницу декларации «Дучессы». Не то чтобы его это особенно волновало, но…

Пятнадцатью минутами позже он уже звонил у входной двери. Оставив «триумф» в Тисбери, он позвонил Дульче по телефону, чтобы предупредить о своем появлении, и пешком поднялся на холм.

Дульче. Сладкая. Вне всякого сомнения, это имя очень соответствовало характеру жены Смита.

Смит познакомился с ней в Бразилии во время их вторых учебных сборов. Она была дальней родственницей капитана Эвандро. Вслед за головокружительным романом последовала свадьба, и Джегер отлично понимал Смита, поспешившего узаконить отношения.

Пять футов девять дюймов роста, горящие глаза и бронзовая кожа — Дульче была обжигающе страстной. Она также обещала стать идеальной женой, о чем и поведал гостям Джегер, когда ему как шаферу предоставили слово. Одновременно он осторожно напомнил Дульче о дурных привычках, но преданной натуре Смита.

Дверь Миллсайд отворилась. Перед ним стояла, как всегда, поразительно красивая Дульче. Женщина мужественно улыбалась, несмотря на то что ее черты омрачало горе, скрыть которое ей было не под силу. Джегер подал ей корзинку с угощениями, которые он купил в кулинарии, и наспех нацарапанную открытку.

Пока Джегер вкратце излагал ей события трех последних лет своей жизни, она заварила кофе. Он, разумеется, поддерживал контакт с ее мужем, но связь их была преимущественно односторонней: посредством электронной почты Смит докладывал Джегеру, что у него нет никаких новостей о его исчезнувших жене и ребенке.

Джегер договорился со своим ближайшим другом, что он сохранит его местонахождение в глубокой тайне. Существовала лишь одна оговорка: если бы Смит умер или каким-то иным способом утратил дееспособность, адвокат разгласил бы эту доверенную его клиенту информацию.

Джегер предполагал, что именно таким образом Раффу и Фини удалось его найти, но он не стал их об этом расспрашивать. Смит умер, и это уже не имело значения.

— Что-нибудь случилось? — спросил Джегер, сидя напротив Дульче за кухонным столом. — Что-нибудь указывало на то, что он был несчастен? Что он хотел покончить с собой?

— Конечно нет! — Глаза латиноамериканской женщины вспыхнули гневом. В ней всегда чувствовался огонь. — Как ты можешь об этом спрашивать? Мы были счастливы. Он был очень счастлив. Нет. Энди ни за что не сделал бы того, что утверждает полиция. Это просто невозможно.

— Может, какие-то финансовые проблемы? — продолжал выпытывать Джегер. — У детей в школе все в порядке? Помоги мне, Дульче. Я барахтаюсь в неизвестности, пытаясь хоть за что-то зацепиться.

Она пожала плечами:

— Ничего такого не было.

— Он не пил?

— Джегер, его больше нет. И… нет, амиго, он не пил.

Он посмотрел в ее затуманенные страданием и гневом глаза.

— У него была отметина, — наугад произнес Джегер. — Что-то вроде татуировки. На левом плече?

— Какая отметина? — На лице Дульче отразилось удивление. — У него ничего не было. Я бы знала.

Джегер понял, что полиция не показала ей фотографию с темным орлом, вырезанным на плече ее супруга. Он понимал, почему они этого не сделали. Его смерть и без того глубоко травмировала молодую женщину. Незачем было добивать ее такими ужасающими подробностями.

Джегер поспешил сменить тему:

— Эта экспедиция на Амазонку, как он к ней относился? Какие-нибудь проблемы с составом группы? С Карсоном? С кинокомпанией? Еще с чем-нибудь?

— Ты же знаешь, как он относился к джунглям, — он их обожал. Он был так взволнован. — Дульче помолчала. — Впрочем, была одна мелочь… хотя она беспокоила больше меня, чем его. Мы постоянно шутили на этот счет. Я познакомилась с группой. И там была женщина. Русская. Ирина. Ирина Нарова. Блондинка. Она считает себя самой красивой женщиной в мире. Мы с ней не поладили.

— Продолжай, — попросил Джегер.

Дульче на мгновение задумалась.

— Эта Нарова… Мне показалось, что она считает себя прирожденным лидером. Она даже на Энди смотрела свысока. Как если бы она хотела его оттеснить — отнять у него экспедицию.

Джегер мысленно отметил необходимость навести справки об Ирине Наровой — досконально изучить ее биографию. Он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь совершал убийства по такой малоубедительной причине. Но, черт возьми, в этом случае на кону стояло очень многое. Речь шла о доступе к мировой телевизионной аудитории, а это сулило мировую славу с прилагающимся к ней состоянием.

Возможно, тут все же имелся мотив.

Джегер продолжал ехать на север.

Как ни странно, беседа с Дульче помогла ему определиться. Она подтвердила то, что он подозревал и раньше: в жизни Энди Смита все было хорошо. Он не покончил с собой. Его убили. Теперь оставалось выследить убийц.

Он расстался с Дульче, напомнив, что, если ей или детям что-либо понадобится — что бы это ни было, — ей нужно всего лишь позвонить.

Теперь ему предстоял долгий путь от Тисбери до границы с Шотландией.

Джегер так и не сумел понять, почему его двоюродный дедушка Джо решил туда переехать, поселившись вдалеке от семьи и друзей. Ему всегда казалось, что он прячется. Вот только от чего? Трудно было найти более уединенное место, чем Букклеух Фелл, расположенный на берегу Хеллмур-Лох, к востоку от Лангхолма.

«Эксплорер» был неким гибридом между шоссейным мотоциклом и внедорожником, и к тому моменту, когда Джегер свернул на дорогу, ведущую к «хижине дяди Джо», как прозвали ее между собой родственники, он успел уже не раз этому порадоваться. Дороги здесь были покрыты снегом, и чем выше он взбирался, тем хуже становились условия.

Хижина находилась между горами Моссбре-Хайт и Ло-Кнейс — каждая из которых достигала полторы тысячи футов — на высоте около тысячи футов. Она стояла на поляне посреди густого леса. По толстому слою нетронутого снега Джегер заключил, что тут уже много дней никто не ездил.

К багажнику мотоцикла был пристегнут запас продуктов — молоко, яйца, бекон, колбаса, овсяные хлопья, хлеб. Он купил все это, прежде чем свернуть с М6. Въезжая на поляну дяди Джо, он уже с трудом удерживал мотоцикл на снегу, глубина которого местами достигала фута, если не больше.

Летом это место напоминало настоящий рай. Джегера, Руфь и Люка неудержимо сюда влекло.

Но в долгие зимние месяцы…

Три десятилетия назад двоюродный дедушка Джо выкупил эти земли у Государственной комиссии по лесному хозяйству. Он построил хижину практически собственноручно, хотя для такого скромного названия она вышла чересчур роскошной. Он направил на свой участок ручей и выкопал несколько маленьких, впадающих друг в друга озер. Окружающий ландшафт был превращен в настоящий экологический рай, вплоть до затененных террас для выращивания овощей.

Хижина была снабжена солнечными панелями, дровяной печкой и ветряным электрогенератором, что позволяло ей существовать в практически автономном режиме. Тут не было стационарного телефона и сигнала мобильной связи, поэтому предупредить о своем приезде Джегер не мог. Из стальной трубы камина валил густой дым — за дрова в лесу платить не приходилось, так что в хижине всегда было тепло.

В свои девяносто пять двоюродный дедушка Джо нуждался в тепле, особенно когда погода портилась, как, например, сейчас.

Джегер припарковал мотоцикл, утопая в снегу, пробрался сквозь сугробы и громко постучал в дверь. Ему пришлось постучать еще несколько раз, прежде чем изнутри донесся голос:

— Иду, иду!

Раздался скрежет отодвигаемой задвижки, и дверь распахнулась.

Из-под копны белоснежных волос на Джегера пристально смотрели живые блестящие глаза, не утратившие за минувшие годы ни капли своей проницательности.

Джегер протянул старику коробку с продуктами:

— Я подумал, что тебе это может пригодиться.

Двоюродный дедушка продолжал всматриваться в него из-под кустистых бровей. После смерти дедушки Теда дядя Джо, как они его называли, занял место почетного деда и зарекомендовал себя в этом качестве выше всяких похвал. Мужчины — молодой и старый — были очень близки.

Узнав нежданного гостя, дядя Джо просиял:

— Уилл, мальчик мой! Думаю, не стоит даже говорить, что мы тебя не ждали… Но входи же. Входи. Скорее. Снимай с себя эту мокрую одежду, а я поставлю чайник. Этель ушла на прогулку. Решила пройтись по снегу. Ей уже восемьдесят два… а может, три, а ведет себя так, как будто ей шестнадцать.

В этом был весь дядя Джо.

Джегер не видел его уже почти четыре года. Время от времени он присылал ему с Биоко открытку, но не для того, чтобы поделиться новостями, а чтобы сообщить старикам, что он все еще жив. А теперь он совершенно неожиданно возник у них на пороге, и Джо в присущей ему манере воспринял это как нечто само собой разумеющееся.

Очередной обычный день в Букклеух Мур.

Какое-то время они, как и полагается, обменивались новостями. Джегер вкратце рассказал о своей жизни на Биоко. Двоюродный дедушка Джо поведал ему о последних четырех годах в Букклеухе, заметив при этом, что особых перемен в их затерянном мирке не произошло. Затем он спросил о Руфи и Люке. Он просто не мог не задать этот вопрос, хотя в глубине души понимал, что, если бы Джегер хоть что-то выяснил, он узнал бы об этом в числе первых.

Джегер подтвердил, что их исчезновение по-прежнему остается загадкой.

Покончив с новостями, двоюродный дедушка Джо устремил на Джегера один из своих испытующих взглядов, в котором таилась усмешка.

— Даже не пытайся убеждать меня в том, что ты проделал весь этот путь среди зимы только для того, чтобы привезти старику продукты, хотя лишними их не назовешь. Говори, для чего ты приехал.

В ответ Джегер сунул руку в карман куртки и вытащил свой телефон. Пролистав снимки, он нашел фотографию с орлом, сделанную им с документа об «Операции Оборотень».

Положив телефон на стол перед дядей Джо, Джегер сказал:

— Прости, что заставляю иметь дело с новомодной техникой, но мне необходимо знать, означает ли этот символ для тебя хоть что-то.

Дядя Джо начал шарить в кармане вязаного жилета:

— Мне нужны очки.

Он взял телефон и, вытянув руку, начал поворачивать его в разные стороны. Было совершенно ясно, что обращаться с этим аппаратом он не умеет. Но, когда его глаза различили изображение на экране, с ним произошла перемена столь же драматичная, как и неожиданная.

В течение нескольких секунд краска полностью покинула его лицо. Он стал бледным, как привидение. Его рука задрожала, и он медленно положил телефон на стол. Когда старик поднял глаза, в них застыло выражение, которого Джегер никогда во взгляде дяди Джо не видел и увидеть не ожидал.

Страх.

Глава 12

— Я… я ожидал… я всегда боялся… — выдохнул дядя Джо, жестом прося Джегера набрать ему стакан воды из-под крана.

Джегер поспешил исполнить его просьбу. Старик дрожащей рукой взял стакан с водой и жадно выпил, расплескав половину на кухонный стол. Когда он снова встретился взглядом с Джегером, тому показалось, что его глаза стали совершенно безжизненными. Старик обвел комнату странным взглядом, как будто ожидал увидеть привидение или пытался вспомнить, кто он и где находится, чтобы зацепиться хоть за что-то и таким образом вернуться в настоящее.

— Где, бога ради, ты это взял? — прошептал старик, кивнув в сторону изображения на мониторе телефона. — Нет, нет, не отвечай! Я с ужасом ожидал этого дня. Но я и представить себе не мог, что это вернется через тебя, мой мальчик, тем более после всего, что тебе пришлось пережить…

Он невидящим взглядом уставился куда-то в угол комнаты.

Джегер не знал, что сказать. Меньше всего на свете он хотел огорчать этого дорогого его сердцу старика и тем более усложнять его жизнь. У него не было на это никакого права, ведь дяде Джо осталось не так много времени на этой земле.

— Мой мальчик, пойдем лучше в кабинет, — произнес дядя Джо, стряхивая с себя оцепенение. — Я не хотел бы, чтобы Этель услышала что-то об… об этом. Несмотря на свои походы по сугробам, она далеко не такая крепкая, какой была когда-то. Да и я тоже.

Он с трудом поднялся и кивнул на стакан:

— Принесешь мою воду?

Он побрел к кабинету впереди гостя. Джегер еще никогда не видел его таким. Дядя Джо ссутулился, согнувшись почти вдвое, как если бы все тяготы мира в одночасье легли ему на плечи.

Затем дядя Джо глубоко вздохнул, и этот сиплый вздох напомнил Джегеру сухой ветер, гуляющий по поросшим лесом горам.

— Понимаешь, мы надеялись, что сможем унести наши тайны в могилу. Твой дед. Я. Все остальные. Благородные люди… люди, которые знали… понимали… что такое кодекс чести. Все мы были солдатами и делали то, что от нас ожидали.

Они заперлись в кабинете, и дядя Джо попросил рассказать ему обо всем: о событиях, подробностях, наблюдениях — одним словом, о том, что привело к настоящему моменту. Когда Джегер закончил свой рассказ, старик долго сидел, погрузившись в размышления.

Наконец дядя Джо нарушил молчание, и у Джегера возникло ощущение, будто он заговорил сам с собой или с незримо присутствующими в комнате призраками тех, кто уже давно покинул землю.

— Мы думали… мы надеялись… что зло уничтожено, — прошептал он. — Что все мы сможем упокоиться с миром в душе и чистой совестью. Мы были уверены, что много лет назад сделали для этого более чем достаточно.

Они сидели в потертых, очень удобных кожаных креслах вполоборота друг к другу. Стены комнаты были увешаны предметами, имеющими отношение к войне. Черно-белыми фотографиями дяди Джо в военной форме. Истрепанными флагами. Эмблемами и регалиями. Привлекали к себе внимание боевой кинжал бойца диверсионно-десантного отряда и поношенный бежевый берет.

Тут было лишь несколько исключений из военной тематики. У Джо и Этель никогда не было детей, поэтому они с радостью приняли Джегера, Руфь и Люка, ставших для них родными. На столе стояло несколько рамок со снимками Джегера и его семьи во время отпуска в Букклеухе и лежала характерного вида книга, среди всех этих военных сувениров выглядевшая совершенно неуместно.

Это был второй экземпляр «Манускрипта Войнича», с виду очень похожий на тот, который хранился в сундучке дедушки Теда.

— А затем ко мне приходит этот мальчик, этот драгоценный мальчик, — продолжал дядя Джо, — с… с этим. Ein Reichsadler! — Последние слова он произнес ожесточенно, сверля взглядом телефон Джегера. — С этим мерзким дьявольским проклятьем! Из слов мальчика следует, что зло вновь поднимает голову… Означает ли это, что я имею право нарушить обет молчания?

Этот вопрос повис в воздухе. Толстые стены хижины имели свойство приглушать все звуки, и тем не менее казалось, что комната резонирует с каким-то темным предостережением.

— Дядя Джо, я приехал не для того, чтобы лезть тебе в душу… — начал Джегер, но старик поднял руку, жестом велев ему умолкнуть.

Дяде Джо явно стоило немалых усилий снова вернуться в настоящее.

— Мой мальчик, я не думаю, что смогу рассказать тебе все, — прошептал он. — Да и твой дед пошел бы на это разве что в самом крайнем случае. Но ты заслуживаешь того, чтобы узнать хоть что-то. Спрашивай меня. У тебя наверняка есть вопросы. Спрашивай, и, может быть, на некоторые из них я смогу ответить.

Джегер кивнул.

— Чем вы с дедушкой занимались во время войны? Я и его об этом спрашивал, когда он был жив, но мало чего добился. Как могло случиться, что ему в руки попали такие документы? — Он указал на телефон.

— Чтобы понять, чем мы занимались, ты вначале должен понимать, с чем мы имели дело, — тихо заговорил дядя Джо. — Прошло слишком много лет. Слишком многое позабылось. Требование Гитлера было очень простым и одновременно жутким. Вспомни девиз Гитлера: Denn heute gehort uns Deutschland, Und morgen die ganze Welt. Сегодня нам принадлежит Германия, завтра будет принадлежать весь мир. Тысячелетнему рейху предстояло стать по-настоящему глобальной империей. Он должен был копировать модель Римской империи. Берлин планировалось переименовать в Германию и сделать столицей мира. Гитлер утверждал, что немцы принадлежат к арийской расе господ — Ubermensch. Им нужно следовать Rassenhygeine — расовой гигиене — и очистить Германию от Untermensch — недочеловеков — и стать непобедимыми. Недолюдей предстояло безнаказанно эксплуатировать, порабощать и убивать. Сегодня никто не может точно сказать, сколько миллионов Untermensch было уничтожено. Восемь, десять, двенадцать?.. Мы привыкли думать, что уничтожали только евреев. Но это было не так. Истребляли всех, кто не принадлежал к расе господ. Mischlings — евреев-полукровок и прочих метисов. Гомосексуалистов. Коммунистов. Интеллектуалов. Цветных… А также поляков, русских, южных европейцев, азиатов… Einsatgruppen — эсэсовские батальоны смерти — уничтожали всех. А кроме этого были еще Lebensunwertes Leben — «Жизнь, не достойная жизни» — инвалиды и умственно неполноценные. Согласно Aktion T4 нацисты начали убивать и их. Ты только представь себе! Инвалидов. Они уничтожали самых беспомощных. Думаю, тебе известно, какие методы они для этого использовали. Под каким-нибудь предлогом они загоняли Lebensunwertes Leben в специальный автобус и возили их по городу, закачивая внутрь выхлопные газы.

Старик поднял глаза и затравленно посмотрел на Джегера.

— Мы с твоим дедушкой видели так много всего этого своими собственными глазами…

Он сделал глоток воды. С видимым усилием собрался с духом и продолжил:

— Но речь шла не только об уничтожении. Над воротами концентрационных лагерей немцы помещали девиз: Arbeit macht frei. Труд освобождает. Разумеется, это было лицемерное и лживое заявление. Гитлеровский рейх представлял собой Zwangswirtschaft — экономику, построенную на принудительном труде. В лице Untermensch он располагал огромной армией рабов. Миллионы людей умирали от непосильной работы, к которой их принуждали нацисты. Но самое страшное заключалось в том, — прошептал старик, — что это работало. Во всяком случае, в понимании Гитлера этот план приносил плоды. Результаты говорили сами за себя. Необычайная ракетная техника. Управляемые ракеты. Крылатые ракеты. Сверхпродвинутая авиация. Реактивные бесхвостые самолеты. Подводные лодки-невидимки. Неслыханное химическое и биологическое оружие. Оборудование ночного видения. Почти во всех научных разработках немцы уверенно занимали первые места. Они опережали нас на много световых лет. Вера Гитлера в технологии была абсолютной и фанатичной. Не забывай, именно немцы, а не русские, как принято считать сегодня, запустили первую ракету — «Фау-2» — в космос. Гитлер искренне верил в то, что технологии позволят им выиграть войну. И поверь, им не позволила этого сделать исключительно ядерная гонка, в которой мы победили скорее благодаря удачному стечению обстоятельств. Возьмем подводные лодки-невидимки XXI серии. Они на несколько десятилетий опережали свое время. Даже в семидесятые годы мы все еще пытались скопировать их конструкцию. Располагай немцы тремя сотнями подводных лодок этой серии, они с легкостью взяли бы в кольцо Британию и вынудили бы ее сдаться. К концу войны у Гитлера было уже сто шестьдесят готовых выйти в море субмарин. Или возьмем «Фау-7». По сравнению с этим аппаратом «Фау-2» показалась бы детской игрушкой. Эта ракета могла преодолеть расстояние в три тысячи миль и была оснащена одним из их тайных отравляющих веществ нервнопаралитического действия. Посредством этих устройств немцы получили возможность сбрасывать смерть с неба на все наши крупные города. Поверь, Уильям, они были очень близки если не к победе в войне и созданию своего Tausendjahriges Reich, то к принуждению союзников к миру на своих условиях. И если бы это произошло, то человечеству пришлось бы констатировать факт: гитлеризм — нацизм, это абсолютное зло — сохранил свою жизнеспособность. А Гитлеру и кучке его фанатичныхпоследователей больше ничего и не нужно было. Их главной задачей было сохранить свой Drittes Reich и обеспечить ему тысячелетнее правление. И им это почти удалось…

Старик тяжело вздохнул:

— Мы с твоим дедушкой именно этим и занимались — делали все от нас зависящее, чтобы этого не допустить.

Глава 13

Дядя Джо открыл ящик стола и принялся что-то искать. Наконец он извлек из него какой-то завернутый в бумагу предмет и протянул его Джегеру:

— Первая бляха Специальной воздушно-десантной службы. Белый кинжал. Под ним написано: «Побеждает только отважный». Мы носили его вместе с крылышками парашютистов, и это стало прототипом знаменитого крылатого кинжала современных подразделений САС. Как ты уже, вне всякого сомнения, понял, мы с твоим дедом воевали в составе Специальной воздушно-десантной службы. Нас забрасывали в Северную Африку, Восточное Средиземноморье и, наконец, в Южную Европу. В этом нет ничего секретного. Но ты должен понимать, что наше поколение о таких вещах просто не распространялось. Поэтому мы и хранили регалии нашего подразделения — и наши военные истории — под замком. Это было осенью 1944 года в Северной Италии, когда мы оба были ранены в ожесточенной перестрелке. Во время операции во вражеском тылу мы попали в засаду. Нас эвакуировали в госпиталь — сначала в Египет, а затем в Лондон. Как ты, наверное, догадываешься, ни одному из нас не хотелось задерживаться на больничных койках. Когда представилась возможность вступить в совершенно секретное подразделение, мы не упустили этот шанс.

Дядя Джо поднял глаза и нерешительно посмотрел на Джегера:

— Мы с твоим дедушкой поклялись хранить тайну. Но… С учетом вот этого… — Он махнул рукой в сторону телефона Джегера и вздохнул. — Твой дедушка был старшим по званию. К этому времени он уже получил полковника. В январе 1945 года его назначили командующим формирования «Таргет»^[5]. Я стал одним из офицеров его штабной группы. Имей в виду, мой мальчик, я никогда и никому об этом не рассказывал. Даже Этель.

Старик помолчал, собираясь с духом.

— «Таргет» было одним из самых засекреченных военных формирований в мире. Именно поэтому ты наверняка никогда и ничего о нас не слышал. Перед нами стояли очень специфические задачи. Нам поручили охоту за самыми важными нацистскими тайнами — их военными технологиями, wunderwaffe — необычайно продвинутыми военными машинами, а также ведущими учеными.

Начав говорить, старик, похоже, не мог остановиться. Слова, казалось, сами лились с языка, как будто ему отчаянно хотелось облегчить душу от тяготивших ее воспоминаний и тайн.

— Мы были обязаны найти чертежи wunderwaffe, опередив русских, которых уже тогда рассматривали как следующих врагов. Нам вручили «черный список» с названиями ключевых объектов — фабрик, лабораторий, полигонов, аэродинамических труб, — а также с именами ученых, ведущих специалистов, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки русских. Русские наступали с востока. Это была гонка на опережение. И мы ее во многом выиграли.

— Именно так ему и достался тот документ? — не утерпев, поинтересовался Джегер. — Отчет об «Операции Оборотень»?

— Это не отчет, — прошептал дядя Джо. — Это оперативный план. Но вообще-то нет. Документ этого уровня секретности… поднявшийся из черных глубин, само существование которых принято отрицать… он находился вне поля нашей деятельности, даже вне поля деятельности формирования «Таргет».

— Так где же… — начал было Джегер.

Старик махнул рукой, призывая его умолкнуть.

— Твой дед был отличным солдатом — бесстрашным, умным, неподкупным. Во время службы в «Таргете» он узнал что-то настолько шокирующее и настолько темное, что редко об этом говорил. Существовала операция, проводившаяся втайне от формирования «Таргет». В ее задачи входило похищение самых высокопоставленных и печально известных нацистов, абсолютно неприкосновенных личностей, которых нужно было доставлять туда, где мы по-прежнему могли бы «извлекать из них выгоду». Стоит ли упоминать, что, когда твой дедушка узнал об этом, он был потрясен до глубины души. Это привело его в ужас.

Дядя Джо помолчал.

— Прежде всего, он понимал, насколько это неправильно. Это угрожало впустить самое жуткое зло прямо в наши гостиные, что уже само по себе не могло не развращать. Он считал, что все нацистские военные преступники должны предстать перед Нюрнбергским трибуналом… Но тут мы подходим к вещам, о которых я поклялся молчать независимо от каких бы то ни было обстоятельств. — Он бросил взгляд на Джегера. — Ты хочешь, чтобы я нарушил свое слово?

Джегер коснулся пальцами руки старика:

— Дядя Джо, то, что вы мне рассказали, гораздо больше, чем я знал или даже надеялся узнать.

Дядя Джо в ответ похлопал его по руке:

— Мой мальчик, я высоко ценю твое терпение. Мне очень непросто говорить об этом… В конце войны твой дедушка вернулся в САС. Если точнее, собственно САС уже прекратила свое существование. Официально она была расформирована сразу после войны. Уинстон Черчилль, самый великий лидер, о котором только могла мечтать эта страна, неофициально сохранил подразделение. И слава богу, что он это сделал. Специальная воздушно-десантная служба была детищем Черчилля. После войны он руководил ею тайно, в обход всех правил и инструкций, из отеля в центре Лондона. Подразделение располагало тайными базами по всей Европе. В его цели входило уничтожение всех нацистов, ускользнувших от правосудия. Особенно тщательно охотились на тех, кто совершал страшные преступления во время войны. Возможно, ты слышал о гитлеровском Sonderbehandlung — приказе «Коммандос»? Он гласил, что всех захваченных бойцов спецподразделений войск антигитлеровской коалиции надлежало передавать СС для «особого обращения» — другими словами, для пыток и казней. Сотни бойцов исчезли в том, что нацисты называли ein Nacht und Nebel — «Ночь и Туман».

Дядя Джо помолчал. Было видно, как тяжело ему дается погружение, пусть даже только мысленное, в эту бездонную тьму.

— Тайное подразделение Черчилля занялось отловом оставшихся на свободе нацистов. Всех подряд, независимо от их ранга и значимости для рейха. Sonderbehandlung — приказ «Коммандос» — поступил непосредственно от Гитлера. На прицеле у твоего дедушки были самые высокопоставленные руководители нацистского режима. Это привело к конфликту между ним и теми людьми, которым была поставлена задача вывозить этих преступников в безопасное место.

— Выходит, мы боролись сами с собой? — спросил Джегер. — Одна часть пыталась покончить с этим худшим из зол, а другая их защищала?

— Вполне возможно, — подтвердил старик. — Вполне возможно, именно так и было.

— Сколько это продолжалось? — поинтересовался Джегер. — Эта тайная война Черчилля и дедушки Теда.

— Насколько я понимаю, для твоего дедушки она никогда не заканчивалась. До того самого дня, когда его… когда он умер.

— Так значит, вся эта нацистская символика, — снова начал расспрашивать Джегер, — эмблемы «Мертвой головы» и Вервольфа… он собрал ее в ходе этой охоты?

Дядя Джо кивнул:

— Да. Это своего рода трофеи. За каждым стоит какое-то мрачное воспоминание. О задушенном зле. Об уничтожении того, что не имело права на существование.

— А этот документ об «Операции Оборотень»? — напомнил ему Джегер. — Он попал к нему в руки таким же образом?

— Возможно. Вероятно. Не могу утверждать наверняка. — Старику явно было не по себе. — Я почти ничего об этом не знаю. И, само собой разумеется, я не знал, что у твоего деда имеется его копия. Как и о том, что она досталась тебе. Я лишь раз или два слышал упоминания об этой операции. Причем говорили о ней исключительно шепотом. Твой дед наверняка знал больше. Но самые мрачные тайны он унес с собой в могилу. Уйдя безвременно, должен добавить.

— А Reichsadler? — осторожно поинтересовался Джегер. — Он что означает? Что это за символ?

Дядя Джо долго смотрел на Джегера.

— Эта штука у тебя в телефоне — не обычный Reichsadler. Стандартный нацистский орел сидит на свастике. — Старик снова бросил взгляд на телефон Джегера. — Это… это нечто совершенно иное. Тебе следует обратить особое внимание на сферический символ под хвостом орла. — Старик содрогнулся. — Лишь одна… организация использовала такой символ, и это было уже после войны, когда на земле предположительно воцарился мир, а нацизм, тоже предположительно, был раздавлен и похоронен…

В кабинете было тепло. Дровяная печка на кухне исправно отапливала весь дом. Но, несмотря на это, Джегер ощутил, как темный холод вползает в комнату, заполняя ее целиком.

Его двоюродный дед вздохнул, и в старческих глазах снова появилось затравленное выражение.

— Разумеется, я в последний раз видел такого орла… да… почти семьдесят лет назад. И предпочел бы больше никогда его не видеть. — Он снова замолчал. — Ну вот. Кажется, я сказал слишком много. Если это так, то я надеюсь, что твой дед и все остальные… что они меня простят.

Дядя Джо умолк.

— Я должен кое-что у тебя спросить. Тебе известно, как умер твой дед? Это стало одной из причин, по которой я перебрался сюда. Я не мог оставаться в местах, где мы были так счастливы в детстве.

Джегер пожал плечами:

— Я только знаю, что это произошло неожиданно. И преждевременно. Мне было всего семнадцать. Я был слишком юн, и меня не стали посвящать в подробности.

— И правильно сделали. — Старик помолчал, вертя в хрупких пальцах десантную кокарду. — Ему было семьдесят девять лет. Но здоровья и жизнерадостности ему было не занимать. Говорят, это было самоубийство. С помощью шланга, вставленного в окно автомобиля. Двигатель работал. Твой дед задохнулся выхлопными газами. Говорят, он не смог справиться с трагическими воспоминаниями о войне, которые травмировали его сознание. Что за вздор!

Глаза дяди Джо вспыхнули гневом:

— Тебе это ничего не напоминает? Шланг, вставленный в окно автомобиля? Я уверен, что напоминает! Разумеется, он не был инвалидом, Lebensunwertes Leben, человеком, не заслуживающим права на жизнь.

Дядя Джо в отчаянии посмотрел на Джегера:

— Но какая жестокая месть!

Джегер гнал «триумф» по ночному М6 на юг, гортанным ревом двигателя разрывая окружающую темноту. Вот только триумфатором он себя не ощущал. Более того, после разговора с дядей Джо у него голова шла кругом.

Последнее откровение старика сразило его наповал.

Дедушку Теда нашли мертвым в машине, наполненной выхлопными газами. Он задохнулся. Полиция заявила, что это дело его собственных рук, а значит, причиной смерти стало самоубийство. Джегер похолодел, услышав, что на левом плече его деда был отчетливо вырезан нацистский символ — Reichsadler.

Параллель со смертью Энди Смита была пугающей.

Прежде чем покинуть хижину, Джегер дождался Этель, и все трое поужинали копченым лососем. Затем он подождал, пока старики лягут спать. Он еще никогда не видел своего двоюродного деда таким измученным и встревоженным. Спустя немного времени он снова выкатил мотоцикл на дорогу.

Он пообещал Раффу, Фини и Карсону, что через сорок восемь часов лично сообщит им о своем решении. Время истекало, тем более что на долгом обратном пути в Лондон ему предстояла еще одна остановка.

Он оставил заснеженную, окруженную лесом хижину дяди Джо и Этель в надежде, что в этих уединенных местах старикам ничего не угрожает. Но во время долгого пути в Лондон Джегеру казалось, что призраки прошлого, рассекая мрак, летят за ним.

Преследуют его сквозь Nacht und Nebel — ночь и туман.

Глава 14

— Полюбуйся вот на это!

Адам Карсон бросил на стол пачку аэрофотоснимков. Аккуратный и подтянутый, с иголочки одетый, Карсон родился для того, чтобы быть успешным и богатым. Кроме того, он был одаренным оратором. Джегеру Адам никогда особо не нравился, хотя он и уважал его как военного. Доверял ли он ему? На этот вопрос ответа у него не было.

— Cordillera de los Dios — Горы Богов, — продолжал Карсон. — Местность площадью почти с Уэльс — совершенно неисследованные джунгли в кольце массивных горных пиков в пятнадцать-шестнадцать футов высотой, окутанные дождем и туманом и изрезанные глубокими обрывистыми оврагами и руслами рек. Там имеются водопады высотой с европейский собор и протянувшиеся на много миль пещеры. Там обитают дикие племена и не исключена встреча со стадом тиранозавров Рекс. Одним словом, настоящий Затерянный мир.

Джегер листал снимки, внимательно разглядывая каждый.

— Да, мало похоже на Сохо-сквер.

— И не говори. — Карсон пододвинул Джегеру вторую пачку фотографий. — А если у тебя все еще остаются какие-либо сомнения, взгляни вот на это. Не правда ли, красавец? Загадочное, чувственное, стройное и непередаваемо страстное создание. Воздушная сирена, взывающая к нам из непроходимых джунглей, десятилетиями ожидает нашего появления.

Джегер начал перебирать фотографии. Загадочный самолет лежал в море изумрудной зелени, тем более заметный, что лес непосредственно вокруг него был белым как снег. Мертвым. Голые ветви мириадами костлявых пальцев тянулись к небу, напоминая останки дочиста обглоданного неведомым чудовищем трупа.

— Лес костей, — пробормотал Джегер, указывая на зону отмирания вокруг загадочного летательного аппарата. — Есть какие-нибудь соображения относительно того, чем это можно объяснить?

— Ни малейших. — Карсон улыбнулся. — Должно быть, чем-то необычайно токсичным, но вероятных кандидатов немало. Вы, разумеется, возьмете с собой защитные костюмы плюс респираторы. Тебе потребуется надежная защита. В том случае, конечно, если ты за это возьмешься.

Джегер пропустил колкость мимо ушей. Он знал, что все ждут его ответа. Сорок восемь часов истекли. Именно поэтому они все и собрались в расположенном в Сохо роскошном офисе «Уайлд дог медиа» — Адам Карсон, несколько сотрудников телекомпании и владельцы «Эндуро Адвенчерс».

Судя по всему, сколько-нибудь серьезная телекомпания была просто обязана иметь офис в Сохо, этом гламурном осколке западного Лондона, сконцентрировавшем всю телевизионную верхушку. И, разумеется, Карсон, привыкший ко всему самому лучшему, арендовал помещение непосредственно на Сохо-сквер.

— Самолет на удивление хорошо сохранился, во всяком случае, с виду, — заметил Джегер. — Можно подумать, что он тут сел, а не упал. Есть какие-нибудь предположения относительно того, куда и откуда он летел, в каком году?

Карсон подвинул ему третью пачку снимков.

— Крупный план опознавательных знаков. Как видишь, они полустерты, но, похоже, он летал под флагом Вооруженных сил Соединенных Штатов. Судя по обесцвечиванию корпуса, он лежит там уже много десятилетий… Все склоняются к мнению, что это самолет времен Второй мировой. Но если это так, то мы имеем дело с совершенно необычайным экземпляром, на десятилетия опередившим свою эпоху.

Сравните его с самолетом «Геркулес С-130». — Карсон посмотрел на телевизионщиков. — «С-130» — это современный военно-транспортный летательный аппарат, используемый большинством армий НАТО. Наш загадочный самолет имеет 112 футов от носа до хвоста, то есть он длиннее, чем «С-130». К тому же у него шесть двигателей, в то время как у «С-130» их всего четыре, да и размах крыльев гораздо больше.

— Значит, и полезная грузоподъемность у него больше? — уточнил Джегер.

— Само собой, — подтвердил Карсон. — Единственным военным самолетом сил антигитлеровской коалиции времен Второй мировой, хоть отдаленно с ним сопоставимым, является «Боинг В-29 Суперфортресс», вроде того, который сбросил атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Но форма этого аппарата совершенно иная — гораздо более аэродинамичная и обтекаемая. Уже не говоря о том, что «В-29» был меньше. Все это и приводит нас к вопросу — что это, черт возьми, такое?

Карсон широко улыбнулся, на этот раз гораздо более самоуверенно.

— Эту штуку уже успели окрестить Последней Великой Загадкой Второй мировой. Очень точное прозвище. — Он вошел во вкус и откровенно играл на публику, наслаждаясь ее вниманием. — Итак, все, что нам теперь необходимо, — это найти нужного человека, способного возглавить экспедицию. — Он поднял глаза на Джегера. — Ты готов? Возьмешься за это дело?

Джегер быстро обвел взглядом собравшихся вокруг людей. Карсон — сама уверенность в том, что он нашел того, кто ему нужен. Рафф — с неизменно непроницаемым лицом. Фини — осознающий, что на весах находится судьба «Эндуро Адвенчерс», и даже не скрывающий своей озабоченности. Представители телевидения. Все лет тридцати с небольшим, небрежно — модно? — одетые и явно обеспокоенные будущим фантастического подарка судьбы, ведь в данную секунду оно висело на волоске.

И наконец мистер Саймон Дженкинсон, архивариус. Ему уже было под шестьдесят, что делало его самым старшим в этой компании. Седая борода, побитый молью твидовый пиджак и затуманенный мечтательный взгляд глаз за стеклами толстых очков каким-то образом придавали ему сходство с впавшим в спячку малайским медведем.

— А что скажете вы, мистер Дженкинсон? — обратился к нему Джегер. — Насколько я понимаю, вы тут единственный специалист. Вы, кажется, член Археологического общества исчезнувших летательных аппаратов, а также эксперт относительно всего, что имеет отношение ко Второй мировой войне. Вы не хотите высказать свое мнение относительно того, с чем мы тут имеем дело?

— Кто? Я? — Архивариус огляделся, как будто очнувшись от долгого сна, и его бакенбарды озабоченно задвигались. — Я? Мое мнение? Думаю, не стоит. Я не умею выступать перед публикой.

Джегер добродушно рассмеялся. Этот человек его сразу к себе расположил. Его безыскусственность подкупала.

— У нас не так много времени, — вмешался Карсон, обводя взглядом телевизионщиков. — Тебе не кажется, что выслушать архивариуса имеет смысл уже после того, как мы решим ключевой вопрос повестки дня? А он заключается в том, берешься ты за это или нет.

— Чтобы принять решение, мне необходимо собрать всю доступную информацию, имеющую отношение к обсуждаемому вопросу, — возразил Джегер. — Итак, мистер Дженкинсон, ваши предположения? Что бы это могло быть?

— Что ж, э-э-э… если вы простите мне некоторую самоуверенность… — Архивариус откашлялся и продолжил: — Существует только один самолет, соответствующий характеристикам этой находки. «Юнкерс Ju-390». Разумеется, немецкий. Любимый проект Гитлера, кстати. Ему предстояло возглавить программу Amerika Bomber. Гитлер планировал к концу войны создать аппараты, способные осуществлять трансатлантические перелеты и бомбардировки Америки.

— Ему это удалось? — быстро спросил Джегер. — Известно ли о воздушных налетах на Нью-Йорк или Вашингтон? Эти города когда-либо бомбили?

— Существуют сообщения о подобных миссиях, — подтвердил Дженкинсон. — Хотя и не вполне достоверные. Но достаточно знать, что «Ju-390» обладал всеми характеристиками, позволяющими совершать подобные налеты. Он мог похвастать возможностью дозаправки в воздухе. Кроме того, пилоты управляли бомбардировщиком при помощи новейшего оборудования ночного видения Vampir, обращавшего ночную тьму в освещение, весьма близкое к дневному. Это означало, что они были способны взлетать и приземляться в полной темноте.

Дженкинсон постучал пальцем по одному из снимков:

— К тому же взгляните на это: «Ju-390» был снабжен куполом над фюзеляжем, позволяющим наблюдать ночное небо. Совершая перелеты на огромные расстояния, пилоты имели возможность ориентироваться по звездам, не прибегая к помощи радаров и радиопереговорам. Другими словами, это был идеальный военный самолет для тайных, никем не отслеживаемых полетов на другой континент.

Так что да, если бы немцам захотелось сбросить нервнопаралитический газ вроде зарина на Нью-Йорк, то с этим самолетом они бы вполне справились. — Дженкинсон, явно нервничая, обвел взглядом присутствующих. — Э-э-э… прошу прощения. Последнее… насчет зарина на Нью-Йорк… тут я слегка увлекся. Вы меня еще слушаете?

Последовала серия утвердительных кивков. К удивлению Саймона Дженкинсона, аудитория слушала его как зачарованная.

— Было построено менее дюжины «Ju-390», — продолжал он. — К счастью, нацисты проиграли войну прежде, чем программа Amerika Bomber успела превратиться в страшную реальность. Но самым странным было то, что ни один «Ju-390» так и не был обнаружен. В конце войны они… они просто исчезли. Если это действительно «Ju-390», он будет первым, попавшим нам в руки.

— У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, что немецкий военный самолет может делать в дебрях Амазонки? — поинтересовался Джегер. — Да еще и с американскими опознавательными знаками на корпусе.

— Понятия не имею, — смущенно улыбнулся архивариус. — Более того, должен сознаться, именно это меня больше всего и беспокоит. Я перерыл весь архив, но не нашел ни единого упоминания о том, что такой летательный аппарат когда-либо приземлялся в Южной Америке. Что касается американских опознавательных знаков, то это и вовсе ставит меня в тупик.

— Если бы такие записи существовали, вы бы их обнаружили? — спросил Джегер.

Архивариус кивнул.

— Насколько я могу судить, это самолет, которого никогда не было. Какой-то призрачный рейс.

Джегер улыбнулся:

— А знаете, мистер Дженкинсон, работая в архивах, вы зарываете свои таланты в землю. Вам следует придумывать идеи для телевидения.

— Самолет, которого никогда не было, — эхом отозвался Карсон. — Призрачный рейс. Это гениально. Но скажи, Уилл, разве это не подстегивает твою жажду отправиться в эту экспедицию?

— Подстегивает, — согласился Джегер. — Итак, у меня остался один последний вопрос и одно условие. После этого, думаю, я ваш.

Карсон распростер руки, приглашая Джегера говорить:

— Мы тебя слушаем.

Вопрос Джегера прозвучал подобно взрыву бомбы:

— Энди Смит… Что-нибудь слышно о том, почему его убили?

Лицо Карсона осталось непроницаемым, как маска, но легкое подергивание мышцы на щеке выдавало, насколько обескуражил его этот вопрос.

— Согласно полицейской версии, это смерть по неосторожности или самоубийство. И хотя уход Смита, несомненно, жестокий удар по нашему предприятию, нам предстоит от него оправиться и двигаться дальше, — сказал он и после небольшой паузы спросил: — Какое условие?

В ответ Джегер подвинул к Карсону, сидящему за столом напротив, папку. В ней лежали глянцевые брошюры, на обложке каждой из которых был изображен летательный аппарат явно космической эпохи.

— Сегодня утром я заглянул в кардингтонский полевой ангар в Бедфорде. В штаб-квартиру гибридных воздухоплавательных аппаратов. Вы, наверное, знакомы с мистером Мак-Брайдом и другими сотрудниками?

— С Мак-Брайдом? Да, конечно, — кивнул Карсон. — Хороший, надежный летчик. Но что тебе там было нужно?

— Мак-Брайд заверил меня, что они смогут поставить свой мощный «Эйрландер-50» — свой самый большой аппарат — прямо над этим участком джунглей. — Джегер обернулся к телевизионщикам, двое из которых были британцами, а один — инвестор — американцем. — Попросту говоря, «Эйрландер-50» — это современный дирижабль. И он наполняется не водородом, а гелием, который абсолютно инертен. Другими словами, это не «Гинденбург»^[6], и в огромный огненный шар он не превратится.

Четыреста футов в длину и двести в ширину, — продолжал Джегер. — «Эйрландер» предназначен для продолжительного воздушного наблюдения за обширной территорией и фиксирования всего, что происходит внизу, а также для поднятия больших грузов.

Джегер помолчал.

— «Эйрландер» рассчитан на поднятие веса в шестьдесят тонн. По прикидкам Мак-Брайда, военный самолет этих размеров будет весить примерно вдвое меньше, что составляет около тридцати тонн. Максимум пятьдесят, если на нем имеется какой-то груз. Если «Эйрландер» займет позицию над нами, то с одной стороны мы будем под присмотром, а заодно сможем поднять этот самолет из джунглей.

Американский телевизионщик взволнованно хлопнул ладонью по столу:

— Мистер Джегер… Уилл… если я вас правильно понимаю, то это просто потрясающее предложение. Потрясающее. Если вы сможете проникнуть в джунгли, отыскать самолет, а затем его поднять… и все это в один заход… Черт, мы удвоим свое финансовое участие в проекте. Поправьте меня, если я ошибаюсь, мистер Карсон, но мы ведь отстегиваем львиную долю?

— Нет, Джим, ты не ошибаешься, — подтвердил Карсон. — И почему бы не использовать «Эйрландер»? Если это действительно такая замечательная штука, а ты готов покрыть дополнительные расходы, Джим, то мы сможем не просто разыскать этот самолет, но и доставить его сюда!

— У меня вопрос, — подал голос один из британских телевизионщиков. — Если, как вы утверждаете, «Эйрландер» способен зависнуть над джунглями и поднять самолет, почему бы ему заодно не сбросить туда вас? То есть, я хочу сказать, сейчас план заключается в том, чтобы сбросить экспедицию на парашютах на расстоянии нескольких дней пути от самолета, после чего ей предстоит добираться до него через джунгли. Не мог бы «Эйрландер» избавить вас от этой необходимости?

— Хороший вопрос, — ответил Карсон. — Это невозможно по трем причинам. Первая заключается в том, что сбрасывать группу непосредственно на место неизвестной токсической угрозы ни в коем случае нельзя. Это было бы почти равносильно убийству. Людей можно высаживать только в безопасном месте, что позволит им приближаться постепенно, оценивая уровень этой угрозы. Во-вторых, обратите внимание на мертвые обломанные ветки над самолетом. Если мы сбросим на них экспедицию, половина ее членов так и останется нанизанной на верхушки деревьев. И в-третьих, — добавил Карсон, кивая на американца, — ради зрелищности шоу Джиму нужно сделать парашютный прыжок на камеру, а значит, ему придется прыгать на открытую и безопасную местность. Вот почему экспедиция должна попасть в джунгли по заранее продуманному плану и использовать при этом единственный пригодный для приземления участок, который нам удалось обнаружить.

Ланч подали в зале заседаний. Кейтеринговая компания приготовила для них подносы с холодными закусками, накрытые полиэтиленовой пленкой. Взглянув на угощение, Джегер решил, что он не голоден, и принялся бродить по комнате, пока ему не удалось уединиться с архивариусом.

— Интересно, — заметил Дженкинсон, изучая резинового вида суши. — Я не перестаю удивляться тому, что все закончилось тем, что мы питаемся едой нашего бывшего врага… В архивы я всегда беру свою собственную еду. Зрелый чеддер и брэнстонские пикули.

Джегер улыбнулся.

— Не самый худший вариант. Они могли бы подать нам зауэркраут^[7].

Наступила очередь Дженкинсона усмехаться.

— Один — один. Знаете, в глубине души я почти завидую тому, что вы отправляетесь на розыски этого таинственного самолета. Разумеется, в полевых условиях от меня толку немного. Но, понимаете ли, вы отправляетесь делать историю. Жить этой историей. Такой шанс бывает раз в жизни.

— Я мог бы включить вас в состав группы, — с лукавым видом предложил Джегер. — Сделал бы это условием своего собственного участия.

Архивариус поперхнулся куском сырой рыбы.

— Ой! Простите! Тьфу, гадость! — Выплюнув рыбу, он завернул ее в бумажную салфетку и положил на край подноса. — Нет, нет, нет, нет, нет! Я более чем счастлив ограничиться работой в своих подвалах.

— Кстати, о подвалах… — произнес Джегер. — На одну минуту забудьте обо всем, что вам известно совершенно точно. Я хотел бы услышать предположения в чистом виде, сделанные на основании всего, что вы увидели и услышали. Как по-вашему, чем может быть этот загадочный самолет?

Глаза Дженкинсона за толстыми стеклами очков нервно забегали.

— Обычно я не строю предположений. Это не входит в мою компетенцию. Но раз уж вы спрашиваете… Я вижу только два возможных варианта. Первый — это действительно «Ju-390», и немцы нанесли на него американские опознавательные знаки, чтобы летать, не привлекая к себе внимания. Второй — это совершенно секретный американский военный самолет, о котором никто никогда не слышал.

— Какой вариант представляется вам более вероятным? — тут же поинтересовался Джегер.

Дженкинсон уставился на мокрый комок салфетки на подносе.

— Второй вариант приблизительно так же вероятен, как то, что я когда-нибудь полюблю суши. Что касается первого, то вы даже не представляете, насколько обычным делом были подобные подлоги. Мы захватывали их самолеты, они захватывали наши. Мы раскрашивали захваченные аппараты в цвета врага и летали повсюду, обделывая свои темные делишки. Они делали то же самое.

Джегер приподнял одну бровь.

— Буду иметь в виду. А теперь тонкая смена темы. У меня для вас загадка. Головоломка. Я подозреваю, что вам по вкусу всевозможные головоломки, но мне хотелось бы, чтобы эта осталась между нами, хорошо?

Глаза Дженкинсона заблестели.

— Головоломки — это то, что доставляет мне истинное наслаждение, — подтвердил он. — Особенно если это необходимо сохранить в тайне.

Джегер, понизив голос, продолжил:

— Два старика. Ветераны Второй мировой. Служили в секретных подразделениях. У обоих стены кабинета увешаны военной параферналией. Но есть одна особенность. У обоих на столе лежит загадочный древний манускрипт, написанный на совершенно нечитаемом языке. Вопрос — почему?

— Вы хотите знать, почему у каждого из них имеется этот манускрипт? — Дженкинсон задумчиво потер бороду. — Нет никаких других указаний на увлечение этой тематикой? Никаких справочников? Подобных текстов? Истории изучения данного феномена?

— Кроме этой книги, абсолютно ничего. Только этот манускрипт, причем у обоих.

В глазах Дженкинсона плясали искорки. Разговор явно доставлял ему удовольствие.

— Существует нечто, именуемое книжным кодом. — Он извлек из кармана пиджака старый конверт и принялся писать. — Вся его прелесть заключается в полнейшей простоте, а также в том, что его совершенно невозможно расшифровать. Разумеется, если только вам чисто случайно не известно, о какой книге идет речь.

Он явно наугад нацарапал последовательность цифр. 1.16.47 / 5.12.53 / 9.6.16 / 21.4.76 / 3.12.9

— А теперь представьте себе, что у вас и кого-то еще есть одна и та же книга. Он или она присылает вам эти цифры. Начиная с первой последовательности, 1.16.47, вы открываете первую главу, шестнадцатую страницу и ищете сорок седьмую строку. Она начинается с буквы «И». Идем дальше: глава пятая, двенадцатая страница, пятьдесят третья строка. Начинается с «Д». Девятая глава, страница шесть, шестнадцатая строка. Снова «И». Двадцать первая глава, четвертая страница, семьдесят шестая строка: «О». Глава третья, страница двенадцать, девятая строка: «Т». Сложите все буквы. Что у вас получилось?

Джегер по буквам прочитал:

— И-Д-И-О-Т. Идиот.

— Это вы сказали, — улыбнулся Дженкинсон.

Джегер, не удержавшись, расхохотался.

— Очень смешно. Вы только что отменили приглашение на берега Амазонки.

Дженкинсон беззвучно усмехнулся и приподнял плечи.

— Простите. Первое слово, которое пришло мне на ум.

— Поаккуратнее, — предостерег его Джегер. — Не стоит усугублять ваше и без того шаткое положение. — Он помолчал. — Но как это может работать, если книга написана на нечитаемом языке? Мне кажется, в этом случае код совершенно неприменим.

— Вовсе нет. Разумеется, вы должны располагать «переводом». Без перевода вы бы получили совершенно непроизносимое и бессмысленное слово из пяти букв. Но с переводом добавляется еще один уровень кодирования, вот и все. Чтобы расшифровать послание, у обоих должны быть под рукой обе книги. На самом деле все гениально просто.

— Можно ли расшифровать такой код? — поинтересовался Джегер.

Дженкинсон покачал головой:

— Очень трудно. Почти невозможно. В этом вся прелесть. Для этого необходимо знать, какую книгу использовали для кодирования, а в данном случае еще и иметь доступ к переводу. В результате, чтобы взломать код, необходимо схватить этих стариков и пытками вынудить их к признанию.

Джегер с любопытством посмотрел на архивариуса:

— А у вас преступный склад ума, мистер Дженкинсон. Но благодарю за идеи. И продолжайте искать упоминания о нашем загадочном полете. — Он взял конверт Дженкинсона и написал на нем свой номер телефона и адрес электронной почты. — Если вы что-нибудь обнаружите, я хотел бы как можно скорее об этом услышать.

— Разумеется, — улыбнулся Дженкинсон. — Я рад, что кто-то наконец заинтересовался всем этим по-настоящему.

Глава 15

— Двустороннее зеркало, — провозгласил Карсон. — Мы используем его для того, чтобы понять, кто больше нравится телезрителям. Во всяком случае мы вынуждены придерживаться этой чертовой теории.

Они с Джегером стояли в темной комнате перед длинной стеклянной стеной. По другую сторону стены находилась группа людей, наслаждающихся таким же холодным ланчем и, судя по всему, даже не догадывающихся, что за ними наблюдают. Речь Карсона заметно изменилась, приобрела оттенок фамильярности. Судя по всему, именно так в его представлении общались между собой товарищи по оружию.

— Ты и представить себе не можешь, сколько дерьма мне пришлось выгрести, пока я собрал эту команду, — продолжал Карсон. — Телевизионщикам нужны психи, гламурные типы и красотки. Рейтинговый материал, как они это называют. А мне нужны бывшие военные, крепкие люди, у которых, по крайней мере, будет шанс выдержать все, что их ожидает. Вот эта компания, — он ткнул большим пальцем себе за спину в сторону стеклянной стены, — то, что получилось.

Джегер кивнул на подносы с бутербродами, которыми деловито наталкивались члены экспедиции:

— Так почему же им не принесли эти отвратительные…

— Суши? Привилегии руководства, — мрачно хмыкнул Карсон. — Нас обеспечивают омерзительно дорогой и совершенно несъедобной едой. Давай лучше я расскажу тебе о команде, а потом было бы неплохо, если бы ты произнес короткую, но воодушевляющую ознакомительную речь.

Карсон указал на крупного мужчину за стеклом:

— Этот рослый парень — Джо Джеймс. Из Новой Зеландии. Бывший боец новозеландской САС. Стал свидетелем смерти очень многих друзей. Страдает от посттравматического стрессового расстройства, которым и объясняются длинные засаленные волосы и борода а-ля Усама бен Ладен. Похож на помесь байкера и бомжа, что приводит в восторг телевизионщиков. Но внешность обманчива. Насколько я понимаю, он по-прежнему выносливый и умный оперативник. Номер два: чернокожий красавчик. Льюис Алонсо. Бывший диверсант-разведчик Военно-морских сил США. Морской котик. Сейчас работает телохранителем, но скучает по боям и приливам адреналина. Поэтому и попросился в нашу игру. Один из твоих самых надежных ребят. Что бы ни происходило на Амазонке, постарайся его сохранить. Как и обозначил во время совещания янки, они оплачивают львиную долю счетов, поэтому им нужны американцы в составе группы. Желательно, чтобы при этом они совершали какие-нибудь акты героизма, — это подкупает американского телезрителя. Номер три: французский «Канал+» взял на себя чувствительную часть расходов. Этим объясняется присутствие элегантной французской пташки Сильви Клермонт. Она служила в десантно-диверсионной исследовательской группе. Тот же самый спецназ. Благоухала «Диором» во время сборов в шотландских предгорьях. И ей это чертовски шло. Моется она, скорее всего, не слишком часто, как большинство французских пташек, но, думаю, ей можно это простить.

Карсон расхохотался собственной шутке. Он покосился на Джегера, как будто ожидая, что тот присоединится к его веселью, однако не увидел и малейшего намека на улыбку. Впрочем, он был настолько толстокож, что его мало что могло уязвить. Слегка пожав плечами, он увлеченно продолжил:

— Четыре: парень с азиатской внешностью. Хиро Камиши — выбор японского телеканала Nippon Hoso Kyokai. Героическая личность. Бывший капитан Tokusha Sakusen Gun, японских сил специального назначения. Считает себя современным самураем. Воином высшего пути. Он стал авторитетом в области военной истории, в основном благодаря японскому чувству вины за Вторую мировую. Лично я не понимаю, при чем тут вина. Мы победили. Они проиграли. Вот и все.

Карсон снова расхохотался собственной шутке, на этот раз не дожидаясь поддержки со стороны собеседника. Джегер отлично понимал посыл, стоящий за подобным поведением: я тут всем заправляю и буду, черт возьми, говорить все, что мне вздумается, и мне, черт возьми, нравится все, что я говорю.

— Пять и шесть: парочка длинноволосых парней, которые буквально вчера начали бриться. Майк Дейл и Стефан Краль. Австралиец и словак. Операторы «Уайлд дог медиа». О них можешь особо не беспокоиться. Им уже приходилось работать в глухих и опасных районах, так что, думаю, они сами сумеют о себе позаботиться. Плюс заключается в том, что им предстоит снимать все происходящее, а значит, они не будут путаться у тебя под ногами. Минус — по возрасту ты им чуть ли не в отцы годишься.

Карсон разразился хохотом. Судя по всему, эта шутка развеселила его больше всех остальных.

— Номер семь: Стефан Краков. Наполовину поляк, наполовину немец. Кандидатура немецкого канала ZDF. Краков служил в отряде особого назначения федеральной полиции Германии. Что еще о нем рассказать? Краков — настоящий фриц с характером мокрицы и чувством юмора червя. Тевтонец до мозга костей. Если этот самолет действительно окажется немецким, можешь не сомневаться, Краков не позволит тебе об этом забыть. Номер восемь: страстная латинская штучка, Летисия Сантос, навязанная нам защитниками природы. Она из Бразилии, сейчас работает в Амазонско-индейском представительстве Фунай, а раньше служила под началом твоего приятеля полковника Эвандро в бразильских войсках особого назначения. Теперь у нее новая мантра — «обними амазонского индейца». Но в твоей группе это человек полковника. И наконец, номер девять. Ваш выход, мадам! Да, я говорю об этой удивительной блондинке, прекрасной Ирине Наровой. Она — бывший офицер российского спецназа, а ныне гражданка США, живущая в Нью-Йорке. Она в высшей степени хладнокровна. Великолепно подготовлена. Прекрасно выглядит, этого у нее не отнять. Как и ее кинжал, с которым она никогда не расстается. Переходить ей дорогу я бы тоже не рекомендовал. Стоит ли упоминать, что телевизионщики ее обожают. Они уверены, что с Наровой рейтинг программы взлетит до небес.

Карсон обернулся к Джегеру:

— Ну и ты — десятый. Отличное круглое число. Что скажешь? Не группа, а мечта, верно?

Джегер пожал плечами:

— Как ты думаешь, еще не поздно передумать и отказаться от участия?

Карсон расплылся в широкой улыбке от уха до уха:

— Поверь, тебе понравится. Ты — это то, что нужно, чтобы объединить их в сплоченный коллектив.

Джегер фыркнул.

— Одна маленькая деталь. Я бы хотел взять с собой Раффа. На него можно положиться буквально во всем, уже не говоря о том, что он помог бы мне управиться с этой кучей лунатиков.

Карсон покачал головой:

— Не получится. Лучшего солдата, чем он, не найти, тут я согласен. Но эрудитом его не назовешь. Я уже молчу о его телегеничности. Телевизионщики его не пропустят. Это означает, что ты располагаешь почетной американкой, очаровательной Ириной Наровой… которая и будет твоей правой рукой.

— Таково условие?

— Вот именно. Либо эта красотка, либо разрыв контракта.

Джегер снова обернулся к стеклянной стене, изучающе посмотрел на Ирину Нарову, — по его мнению, главную подозреваемую в убийстве Энди Смита.

Как ни странно, но у него возникло ощущение: она знает, что он за ней наблюдает, — как будто она почувствовала его прожигающий стеклянную стену взгляд.

Глава 16

Светало.

Локхид-Мартин «С-130 Супер Геркулес» готовился подняться в небо. Группа Джегера уже находилась на борту. Все были пристегнуты к складывающимся брезентовым сиденьям, подключены к кислородной дыхательной системе и психологически готовились к тому, что их ожидало, — к прыжку с крыши мира в полную неизвестность.

Джегер уединился на эти несколько минут перед взлетом, перед началом экспедиции, совершенно уникальной и неповторимой.

Еще немного — и самолет начнет разбег.

Путь назад будет отрезан.

Последние мгновения перед тем, как начнется борьба за выживание, которая поглотит все их силы без остатка. Джегер прошел чуть дальше по взлетной полосе в поисках уединения, которого он, вне всякого сомнения, будет лишен в ближайшие дни и недели. Он уже делал это в мире элитных спецподразделений. Он делал это сейчас, внутренне готовясь вести экспедицию в глубины амазонских джунглей.

Они вылетали из бразильского аэропорта Кашимбу, расположенного в самом сердце горного массива Серра-ду-Кашимбу. Кашимбу был равноудален от расположенного на Атлантическом побережье Рио-де-Жанейро и от самой дальней западной окраины амазонских джунглей. Это означало, что в самой Бразилии они уже преодолели полпути к цели своего назначения.

Было слишком легко забыть, насколько огромна Бразилия и насколько необъятен бассейн Амазонки. Приблизительно в двух тысячах километрах к востоку от Кашимбу находился Рио-де-Жанейро. Приблизительно в двух тысячах километрах к западу в глубине тропического леса лежал загадочный самолет. И почти все пространство между Кашимбу и самолетом занимали густые джунгли.

Аэропорт Кашимбу использовался исключительно для военных целей и служил идеальной отправной точкой для погружения в этот самый настоящий Затерянный мир. В качестве бонуса полковник Эвандро, командир бразильских вооруженных сил особого назначения, запретил вести съемку перед взлетом. Он объяснил это тем, что в Кашимбу начинается слишком много специальных операций, хотя на самом деле его просто попросил об этом Джегер, которому до смерти надоела камера, торчащая у него перед носом двадцать четыре часа в сутки.

Телеоператоры уже битых две недели снимали все происходящее, отчаянно пытаясь уловить малейшие признаки какой-либо драмы, а Джегер не привык к такому беспрестанному вмешательству в его жизнь.

Кроме того, как будто этого было недостаточно, ему постоянно приходилось иметь дело с Ириной Наровой, которую назначили его заместителем и которую сам он подозревал в убийстве Энди Смита. И, хотя вся группа отнеслась к появлению Джегера доброжелательно, Нарова даже не пыталась скрывать свое враждебное к нему отношение.

Белокурую русскую секс-бомбу, похоже, его присутствие раздражало с самого начала, и ее грубость уже начала действовать ему на нервы. Она вела себя так, словно после устранения Энди Смита рассчитывала возглавить экспедицию, но ее ожидания не оправдались.

Переломанные в «Черном Пляже» пальцы рук и ног Джегера все еще причиняли ему страдания. Они были туго перетянуты бинтами, и ему казалось, что он уже достаточно оправился длятого, чтобы преодолеть предстоящие испытания. Если только ему удастся избежать удара ножом в спину, а он подозревал, что стоит ему зазеваться — и Нарова свой шанс не упустит. Пока причины ее враждебности казались ему непостижимыми, но он рассчитывал, что в котле джунглей все всплывет на поверхность.

Он обратил внимание на еще один назревающий в экспедиции конфликт. С самого начала между бразильянкой Летисией Сантос и Ириной Наровой сложились крайне напряженные отношения. Джегер догадывался, что речь идет о классическом случае вполне предсказуемой конкуренции между двумя красивыми женщинами, и в глубине души склонялся к мнению, что причина их взаимной неприязни — ревность, источником которой каким-то образом является он сам.

Джегер усилием воли отогнал эти мысли. Ночью шел дождь, и он ощущал характерный аромат свежего и прохладного тропического ливня, поливающего растрескавшуюся от палящего солнца землю. Этот запах невозможно было спутать ни с чем. Он вспомнил, как впервые оказался среди «деревьев», как прозвали джунгли десантники.

При отборе в воздушно-десантные войска каждый солдат был обязан пройти программу подготовки в джунглях. Попасть в подразделение можно было, лишь успешно пройдя это жестокое испытание. Джегер с первого дня обнаружил, что обладает естественной склонностью к жизни в джунглях. Возможно, густой подлесок, грязь и дождь каким-то образом напоминали ему о детстве и об играх в лесу с отцом — сыном дедушки Теда. Прилагая усилия к тому, чтобы выжить в бесконечной грязи, под дождем и низко нависающей тропической растительностью, человек был вынужден беспрестанно импровизировать. Джегеру нравилось действовать по наитию, постоянно приспосабливаясь к стремительно меняющейся обстановке.

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, наполняя легкие влажным воздухом с ароматами земли и плесени.

Он использовал эти минуты для того, чтобы настроиться на свой внутренний голос, на шестое чувство воина. Он всегда к нему прислушивался, с тех самых дней, когда еще ребенком карабкался на окружавшие их дом холмы Уилтшира или проводил выходные в лесу, выживая за счет находчивости и окружающей природы.

Отец научил его ловить форель голыми руками — проводя пальцами по мирно журчащей воде, медленно скользя по холодным чешуйчатым бокам рыбы, «щекоча» ее и добиваясь полной покорности, чтобы затем одним молниеносным движением выбросить на берег. Он также научился ставить силки на кроликов и строить водонепроницаемые шалаши — укрытия — из всего, что можно обнаружить в среднестатистическом британском лесу.

Еще в те времена его внутренний голос доказал, что заслуживает внимания, ибо именно благодаря ему Джегер познавал естественный ход жизни в природе. В более поздние годы, когда Джегер уже был солдатом элитного подразделения, тот же инстинкт заставил его закалить душу. Во время офицерской отборочной недели в САС Джегер действовал по плану, который сделал его всеобщим посмешищем, поскольку его поведение противоречило представлениям всех остальных кандидатов. Но внутренний голос звучал громко, а он ему доверял. Свою правоту он доказал, став одним из всего лишь двух офицеров, прошедших тот жестокий зимний отбор.

Внутренний голос всегда помогал ему сосредоточиться.

Во всяком случае, до сих пор он его не подводил.

По какой-то необъяснимой причине из всех дерзких затей Джегера именно этот проект внушал ему серьезные опасения, и он никак не мог понять почему. Предстоящая экспедиция не являлась вылазкой в глубокий тыл противника, превосходящего диверсионную группу и численностью, и вооружением, и поэтому он тщетно искал объяснение своему беспокойству.

Скорее всего, причина заключалась в смерти Энди Смита и во всем, что за этим последовало.

Прежде чем покинуть Соединенное Королевство, Джегер побывал на похоронах Смита. Но, даже когда он стоял рядом с Дульче и детьми у гроба друга, его не покидало странное ощущение противоестественности происходящего. После похорон они с Раффом выпили пива на поминках. Именно там великан-маори поделился с ним одной чрезвычайно важной подробностью, связанной со смертью Энди Смита.

В его гостиничном номере не было найдено ни малейших следов взлома или борьбы. По версии полиции, он по собственной воле в нетрезвом состоянии вышел из отеля, не отдавая себе отчета в собственных действиях, поднялся в горы и, спрыгнув со скалы, разбился насмерть. Но если это не было самоубийством, то не вызывал сомнений тот факт, что Энди Смит даже не попытался помешать убийцам войти в свой номер.

Это означало, что он их знал.

Это означало, что он их знал и доверял им.

Они жили в Лох-Ивер-отеле, расположенном в уединенной ложбине среди гор. В исхлестанном бурями и ливнями здании члены экспедиции были единственными обитателями. Это в свою очередь означало, что убийца входит в группу Джегера.

Одним словом, он (или она), скорее всего, находится среди них.

У Джегера были свои соображения относительно того, кто бы это мог быть. Но он помалкивал об этом, в основном потому, что не хотел, чтобы этот человек догадался о том, что находится под подозрением. Кроме Ирины Наровой, единственными, кто пришелся ему не по душе, были операторы, самоуверенные и болтливые Майк Дейл и Стефан Краль. Но ни одному из них не имело ни малейшего смысла убивать Энди Смита.

Джегер инстинктивно не доверял никому и ничему, имеющему отношение к средствам массовой информации. Возможно, поэтому он считал Дейла и Краля пустозвонами. В свою очередь эти парни явно считали Джегера угрюмым, нелюдимым и очень неприятным типом, поскольку всякий раз, направляя ему в лицо свою камеру, они наталкивались на отказ сотрудничать с ними. Снимать сюжеты с участием добродушного и сговорчивого Энди Смита им наверняка было бы гораздо проще. Из этого следовало, что его смерть была им выгодна в самую последнюю очередь.

С какой бы стороны Джегер ни пытался подойти к разгадке тайны убийства своего друга — а в том, что его смерть была насильственной, он не сомневался, — его не покидала мысль о том, что ключ к этой тайне, как и цель предстоящей экспедиции, лежит где-то в джунглях Амазонки. Он был охвачен желанием поскорее в них углубиться. Пора было приступить к делу и раз и навсегда покончить с терзающими его сомнениями и подозрениями.

Если Джегер за что-то брался, он посвящал себя этому делу целиком и полностью. Согласившись возглавить экспедицию, он с головой ушел в приготовления. Ему пришлось принять дела в том виде, в каком их оставил погибший Смит. Лихорадочная подготовка поглощала все его силы, не оставляя времени на что-либо еще.

До отъезда ему едва удалось поговорить по телефону с родителями. Несколько лет назад они вышли на пенсию и переехали на Бермуды, где всегда сияло солнце, изредка проносились ураганы и не нужно было платить налоги. Джегер коротко сообщил им факты: он вернулся с Биоко, новостей о Руфи и Люке нет, он отправляется на Амазонку в составе экспедиции «Эндуро Адвенчерс». Кроме того, он хочет приехать в гости и подробнее расспросить их о жизни дедушки Теда, а также о его смерти.

В завершение разговора он пообещал, что вскоре навестит их. Подозрениями относительно причин смерти дедушки Теда он делиться не стал. Ему казалось неправильным поднимать эту тему по телефону. Он считал, что такие разговоры следует вести с глазу на глаз, и решил, что, вернувшись с Амазонки, обязательно слетает на Бермуды.

Джегер и его группа уже целую неделю находились в Бразилии, в гостях у полковника Эвандро и его подразделений особого назначения. За это время бразильское тепло, присущее как климату, так и характеру этого народа, заставило его расслабиться и забыть о своих худших опасениях. Постепенно смутное ощущение надвигающейся тьмы, терзавшее его в Соединенном Королевстве, отступило на задний план.

И только теперь, когда они готовились совершить прыжок непосредственно вглубь амазонских джунглей, все эти страхи начали стремительно возвращаться.

Глава 17

Взлетная полоса Кашимбу протянулась по густо поросшей тропическим лесом долине, и склоны по обе стороны от нее покрывал густой ковер яркой спутанной растительности. Над зазубренной линией горизонта начинали вспыхивать первые лучи солнца, словно лазерами выжигая льнущие к верхушкам деревьев клочья тумана. Безжалостное тропическое солнце обещало очень быстро разделаться с предрассветной прохладой.

Те, кто занимался тем же, что и Джегер, утверждали, что существует лишь две возможные реакции на джунгли: человек либо влюблялся в них с первого взгляда, либо проникался столь же мгновенной ненавистью. Те, кто ненавидел джунгли, считали их темными, отчужденными и зловещими. В джунглях они страдали от клаустрофобии. Им повсюду мерещилась опасность. Отношение Джегера было прямо противоположным. Его неудержимо влекло в это кипучее море буйной растительности и жизни, а экосистема тропического леса внушала ему благоговейный трепет.

Его приводила в восторг девственная природа, лишенная малейших признаков человеческой цивилизации. На самом деле джунгли были совершенно нейтральными. Изначально в них не было ни враждебности, ни расположенности к человеческому роду. Однако стоило изучить законы природы, настроиться на частоту джунглей, стать частью их сути, и они превращались в фантастического друга, с готовностью предоставляя помощь и убежище.

Тем не менее не следовало забывать, что неизведанные склоны Гор Богов не были похожи ни на что, с чем доводилось сталкиваться Джегеру прежде. И, разумеется, был загадочный самолет, лежащий где-то в самом сердце этих бесконечно далеких от цивилизации джунглей.

Откуда-то сверху птица, похожая на южноамериканскую гарпию, издала пронзительный одинокий крик. Ответный крик донесся с вершины одного из самых высоких лесных гигантов. Массивное дерево не менее чем на сто пятьдесят футов возвышалось над царящим под сплетенными кронами полумраком. Его мощный ствол в борьбе за солнечный свет пробился сквозь шатер растительности и устремился к небу.

И сейчас этот король джунглей горделиво купался в первых лучах царственного рассвета.

Верхние ветви представляли собой отличный наблюдательный пункт, позволяющий орлам высматривать добычу. Зеленую крону покрывала нежно-розовая дымка раскрывшихся лепестков: дерево было в полном цвету, — и от этой вспышки яркого цвета на темно-зеленом фоне окружающего леса было трудно отвести взгляд.

Он заметил гнездо.

Гарпии были парой и родителями.

Вне всякого сомнения, они занимались выкармливанием голодных птенцов.

На мгновение Джегер представил себя орлом, парящим над джунглями на расправленных крыльях. Он видел себя пикирующим над отдаленным и уединенным островком растительности, где лежал загадочный самолет. Орлиное зрение позволяло ему с высоты в несколько сотен ярдов увидеть на земле мышь. Разглядеть место крушения самолета, окруженного голыми, лишенными жизни ветками и стволами, было куда проще.

Воображение рисовало ему совершенно противоестественную картину. Полная неподвижность. Тишина. Призрачный лес.

Что убило все эти деревья?

Какие тайны — опасности — скрывал этот загадочный самолет?

На мгновение перед внутренним взором Джегера возник Reichsadler. Бешеная круговерть последних дней почти не оставила ему времени задумываться об этом жестоком символе, этом предвестнике тьмы. «Просто удивительно, — размышлял он, — как эта царственная птица способна одновременно символизировать такое зло и такую бескрайнюю свободу и красоту?»

Древний китайский полководец и стратег Сунь-Цзы был первым, кто сформулировал принцип: «Познай врага своего».

Служа в армии, Джегер сделал этот принцип своей мантрой.

Он привык иметь дело с противником, которого хорошо знал и понимал. Он всегда тщательно изучал силы врага, используя спутниковые снимки, фотографии и отчеты, сделанные самыми передовыми разведками мира. Он использовал перехват сигналов и данные, поступающие от шпионов или агентов, внедренных в ряды «плохих парней».

Прежде чем приступить к исполнению какой-либо миссии, он всегда стремился как можно ближе познакомиться с врагом, с тем чтобы впоследствии победить его с минимальными затратами и потерями. Но вот теперь им предстоял прыжок туда, где их ожидало множество потенциальных опасностей, ни одной из которых они не знали.

Каковы бы ни были риски, они оставались непонятными.

Кем бы ни были их враги, у них не было лиц.

Неизвестность и неизвестные.

Не было никаких сомнений в том, что именно это и пугало Джегера — неизбежность встречи с безымянной и безвестной опасностью.

Но, во всяком случае, он осознал это для себя.

По крайней мере, теперь он принял это к сведению.

Придя к такому выводу, Джегер слегка приободрился. Он обернулся в сторону самолета. До него донесся пронзительный вой — это пусковые двигатели привели в движение первую из гигантских турбин. Медленно, с видимым усилием, как будто увязая в тягучей патоке, начали проворачиваться массивные пропеллеры с крючковатыми лопастями.

По грунтовой дороге, проложенной вдоль взлетной полосы, к нему быстро приближался «лендровер». Кто-то явно собирался доставить Джегера к ожидающему его возвращения самолету. Автомобиль затормозил, и из него вышла хорошо знакомая ему фигура — полковник Эвандро.

За годы, прошедшие с момента их первого знакомства, высокий, темноволосый, подтянутый, атлетически сложенный бразилец не утратил ни капли своего обаяния. Он сам когда-то вызвался пройти через ад отборочных сборов Специальной воздушно-десантной службы, чтобы успешнее трансформировать свое подразделение по британскому образцу, тем самым внушив Джегеру искреннее восхищение и уважение.

— Пора подниматься на борт, — объявил полковник. — Твои люди уже заканчивают приготовления к взлету.

Джегер кивнул.

— Ты уверен, что не хочешь полететь с нами?

Полковник улыбнулся:

— Честно? Я об этом мечтаю. Перекладывать с места на место бумажки — совершенно не моя стихия. Но вместе со званием на тебя сваливается и куча всякого дерьма.

— Тогда мне пора.

Полковник протянул Джегеру руку:

— Удачи, друг.

— Ты думаешь, она нам понадобится?

Полковник пожал плечами:

— Это Амазонка. Необходимо быть готовым к любым неожиданностям.

— Быть готовым к любым неожиданностям, — эхом отозвался Джегер.

Мудрые слова.

Они вместе сели в «лендровер», который помчался обратно к ожидающему «Геркулесу».

Глава 18

Джегер остановился у кабины летчиков. Из открытого бокового окна высунулась голова пилота.

— Прогноз погоды положительный! — крикнул он. — Взлетаем через пятнадцать минут. Согласен?

Джегер кивнул.

— Честно говоря, мне и самому не терпится взлететь. Ненавижу ждать.

Экипаж был полностью американским и, судя по манере держаться, состоял из бывших военных. Карсон зафрахтовал «Геркулес С-130» в какой-то частной авиакомпании, заверив Джегера в том, что эти ребята — лучшие в своем деле. Он не сомневался в том, что они доставят его именно в ту точку, с которой ему и его группе предстояло совершить прыжок.

— У тебя есть музыка, которую ты предпочитаешь? — поинтересовался пилот. — Я имею в виду час «П».

Джегер улыбнулся. Час «П» означал «парашютное время», момент, когда ему и его людям будет необходимо шагнуть из люка в хвосте самолета в воющую бездну.

Давней традицией среди воздушно-десантных подразделений было готовиться к крику «Пошел!» под рев какой-нибудь музыкальной композиции. Это взвинчивало адреналин и заставляло пульс бешено колотиться в предвкушении падения в центр боевых действий или, как в этом случае, прыжка в современный Затерянный мир.

— Что-нибудь из классики, — предложил Джегер. — Может, Вагнер? Что там у тебя имеется?

Джегер всегда предпочитал классику в качестве предпрыжковой мелодии. За это товарищи считали его диссидентствующим типом, но только она помогала ему сосредоточиться. А в данный момент сосредоточенность была для него особенно важна.

Ему предстояло прыгать не одному, он должен был вести прыжок, то есть направлять тех, кто шагнет вслед за ним.

Ирина Нарова присоединилась к группе слишком поздно, и Энди Смит не успел пройти с ней необходимый курс подготовки к HAHO — затяжным прыжкам с парашютом с большой высоты, позволявшим совершить десантирование точно в заданную точку. Именно к этому средству решили прибегнуть в качестве начала экспедиции.

Джегера ожидал не просто прыжок HAHO, а тандем-прыжок. Это означало, что в бездну с высоты в 30 тысяч футов он шагнет с пристегнутым к его телу другим человеком — Ириной Наровой. Это означало, что успокаивающая музыка ему понадобится, как никогда прежде.

— У меня есть «Дорога в Ад» «Эй-си-Ди-си», — отозвался пилот. — «Лестница на небеса», «Лед Зеппелин», «Зизитоп» и «Моторхед». Еще имеется Эминем, «Фифти сент» и «Фэтбой». Выбирай, дружище.

Джегер сунул руку в карман, извлек компакт-диск и бросил его летчику:

— Поставь это. Четвертая дорожка.

Пилот посмотрел на диск и фыркнул:

— Вагнер, «Полет валькирий». Ты уверен, что не хочешь «Дорогу в Ад»?

Он запел, барабаня пальцами по обшивке самолета в такт словам песни.

Джегер улыбнулся:

— Прибережем это на обратную дорогу, хорошо?

Пилот закатил глаза:

— Вам, англичанам, не мешало бы хоть иногда расслабляться. Ну ничего, сейчас мы вас, ребята, покатаем! Вам понравится.

Джегер не сомневался, что «Полет валькирий», музыкальная тема из успевшего стать каноническим фильма о войне во Вьетнаме «Апокалипсис сегодня», просто уникальным образом будет соответствовать стоящей перед ними задаче. Это также был компромисс с предложенным пилотом тяжелым роком, а Джегер свято верил в то, что экипаж расстраивать нельзя.

Перед пилотом и его экипажем стояла сложная задача благополучно выбросить из самолета десять человек, причем сделать это в строго определенной точке в небе, откуда они смогут спланировать на крохотный, свободный от тропических зарослей участок, от которого их отделяло десять километров пустоты.

В данный момент жизнь Джегера — и всей его группы — находилась в руках пилота.

Джегер обошел самолет и, подойдя к хвосту, поднялся на борт. Оказавшись внутри, он обвел взглядом полутемный отсек, лишь кое-где подсвеченный зловещим красным сиянием системы ночного освещения. Он насчитал девять человек. Десять, включая его самого. В отличие от того, к чему он привык в армии, Джегер плохо знал этих людей. И подготовка их сводилась к нескольким дням тренировок.

Его люди были полностью экипированы. Все они были одеты в массивные и неуклюжие защитные костюмы из гортекса, специально предназначенные для подобных прыжков. Это одеяние было ужасно неудобным и сразу после приземления в джунглях начинало поджаривать находящегося внутри человека. Но без этой защиты они замерзли бы насмерть во время длительного планирования под куполом парашюта сквозь ожидающую их снаружи разреженную ледяную синеву.

На высоте тридцать тысяч футов им предстояло оказаться на тысячу футов выше Эвереста, в смертельно-ледяной зоне. За бортом их ожидала температура минус пятьдесят градусов по Цельсию, а ветры на высоте, на которой летают пассажирские лайнеры, просто ужасающие. Без особого защитного костюма, маски, перчаток и шлема они в мгновение ока были бы мертвы, а им предстояло находиться в воздухе гораздо дольше.

Они не могли прыгнуть с меньшей высоты по той простой причине, что сложная траектория их планирования требовала скольжения на парашютах на протяжении почти сорока километров. Этого расстояния можно было добиться лишь после прыжка с высоты в тридцать тысяч футов. К тому же подобный затяжной прыжок с большой высоты сам по себе добавлял зрелищности для телевизионной аудитории.

В проходе лежали два гигантских контейнера, похожих на огромные рулоны туалетной бумаги. Они были такими тяжелыми, что их поместили на проложенные вдоль всего самолета рельсы. Хиро Камиши и Стефану Кракову, самым опытным парашютистам группы, предстояло пристегнуться к этим рулонам непосредственно перед прыжком, с тем чтобы доставить их в намеченную зону приземления.

В них были упакованы надувные экспедиционные байдарки и дополнительное оборудование, слишком объемное и тяжелое для того, чтобы загрузить его в рюкзаки. Камиши и Кракову в буквальном смысле предстояло спускаться верхом на этих контейнерах. Джегер знал, что это просто невероятная физическая нагрузка, но не сомневался в том, что они справятся.

Более сложная задача ожидала только его самого — Уилла Джегера. Но он напомнил себе, что уже совершил десятки тандем-прыжков, а значит, ему не стоит сомневаться в своей способности благополучно доставить Ирину Нарову на землю.

Он занял место напротив своих людей, занимавших сиденья вдоль одного борта «Геркулеса». Напротив сидели ПД — парашютные диспетчеры, в задачу которых входила помощь членам экспедиции благополучно покинуть самолет.

Тут присутствовали люди из стран, разбросанных на половине земного шара, и им предстояло работать, ориентируясь на стандартизированное время. Джегеру предстояло сделать то, что он сделал бы, будь это военной операцией. Опустившись на одно колено, он завернул левый рукав.

— Все посмотрели на меня! — скомандовал он, перекрикивая гул турбин. — Выставляем время по Гринвичу.

Фигуры напротив заворочались в неуклюжих костюмах, пытаясь добраться до своих хронометров. Для того, что ожидало их впереди, было жизненно важно синхронизировать часы участников экспедиции, всех до единого.

Их группе и зависшему над ними дирижаблю предстояло время от времени действовать в часовом поясе Боливии. Экипаж «С-130» летел из Бразилии, опережающей Боливию на один час. «Уайлд дог медиа» с ее штаб-квартирой в Лондоне в свою очередь на два часа опережала Бразилию.

Не было бы никакого смысла по окончании экспедиции вызывать самолет, если бы из-за разницы во времени он или группа прибыли к месту встречи с опозданием в три часа. Гринвичское время было общепринятым мировым стандартом, в соответствии с которым осуществлялись все военные операции. С этого момента то же самое предстояло делать и их экспедиции.

— Через тридцать секунд будет пять утра по Гринвичу, — объявил Джегер.

Глаза всех членов группы были прикованы к циферблатам.

— Двадцать пять секунд, начинаю отсчет, — предупредил их Джегер. — Он поднял глаза и посмотрел на своих подопечных. — Готовы?

Последовала серия утвердительных кивков. Глаза за массивными кислородными масками возбужденно блестели. Перед затяжными прыжками с большой высоты необходимо было дышать чистым кислородом, принудительно нагнетаемым в легкие. Это начинали делать еще до взлета, чтобы снизить вероятность возникновения высотной болезни, способной быстро вывести из строя или даже убить парашютиста.

Маски не позволяли разговаривать, но все же Джегер приободрился. Его группа выглядела вполне готовой приступить к выполнению задачи в Горах Богов.

— Пять ноль-ноль по Гринвичу через десять секунд… — Джегер начал отсчет: — Семь… четыре, три, два: есть!

На слове «есть» все дружно кивнули. Теперь группа была синхронизирована по Гринвичу.

Часы у всех были очень качественные, но неброские — в соответствии с золотым правилом: чем меньше кнопок и прибамбасов, тем лучше. Ничего хуже часов с миллионом функций в экспедиции и представить было невозможно. Объемные кнопки и циферблаты имели обыкновение ломаться или заедать. Еще во время отборочных испытаний в САС в голову Джегера вдолбили истину: «Будь попроще, дурачок».

Сам он использовал самые заурядные, защитного цвета часы, принятые в британской армии. Их отличала низкая светимость циферблата, что делало их незаметными в темноте, и они были напрочь лишены хромированных или иных отражающих элементов, способных сверкнуть на солнце в самый неподходящий момент. Была еще одна причина, по которой он пользовался этими часами еще во время службы в армии: в них не было ничего, указывавшего на то, что он не простой рядовой.

В случае пленения любые отличительные знаки, привлекающие к захваченному десантнику особое внимание, были совершенно лишними. Более того, перед каждой операцией он и его люди тщательно исследовали свое снаряжение, срезая ярлыки и откладывая в сторону все удостоверения личности и прочие предметы, указывающие на их подразделение или звание.

Как и все военнослужащие САС, Джегер всячески стремился к полной анонимности.

Впрочем, из этого правила он всегда делал одно-единственное исключение.

В подошве левого ботинка у него были спрятаны две заламинированные фотографии. На первом снимке была собака, принадлежавшая ему в детстве, — горная колли, которую ему подарил дедушка Тед. Идеально выдрессированная и безусловно преданная своему юному хозяину, она следовала за ним по пятам, куда бы он ни направлялся. На второй фотографии были Руфь и Люк — слишком многое в Джегере отказывалось смириться с утратой этих самых близких ему людей.

Правила категорически запрещали брать подобные фото на задания, но некоторые вещи были важнее правил.

Синхронизировав часы, Джегер шагнул к своему парашюту. Надев рюкзак на спину, он туго затянул ремни и с громким лязгом застегнул металлическую пряжку на груди. В последнюю очередь он затянул петли вокруг бедер. Теперь к его спине был пристегнут эквивалент большого мешка с углем, и это было лишь начало.

Когда они только начинали совершать затяжные прыжки, использовалась парашютная система, которая пристегивалась к спине парашютиста вместе с тяжелым рюкзаком со всем остальным его снаряжением. Но это невероятно утяжеляло спину десантника. Если по какой-либо причине он потерял бы во время прыжка сознание, то с таким весом на спине он во время падения неизбежно перевернулся бы.

На определенной высоте парашют раскрывался автоматически, но, если отключившийся человек падал спиной вниз, купол оказывался под ним. Таким образом, он продолжал падение в свой собственный парашют, который оборачивался вокруг него, как куча мокрого белья, и все вместе камнем падало вниз.

К счастью, Джегеру и его группе предоставили парашюты гораздо более современной системы — ВТ-80. В этой системе тяжелый рюкзак парашютиста вкладывался в плотный брезентовый мешок, который пристегивался к торсу человека спереди. Поэтому, даже если парашютист отключался, вес снаряжения заставлял его падать грудью вниз, — то есть его лицо оставалось обращено к земле, а автоматически раскрывшийся парашют оказывался сверху, спасая человеку жизнь.

ПД засуетились вокруг Джегера, подтягивая ремни и поправляя пристегнутое к нему снаряжение. Переоценить важность этих приготовлений было невозможно. Парашютистам предстояло парить в небе что-то около часа. Вес снаряжения не должен был сместиться, ремни не должны были ослабнуть, иначе тяжелый рюкзак будет болтаться и раскачиваться, растирая кожу в кровь, и в итоге разбалансируется весь спуск.

Меньше всего Джегер хотел бы приземлиться в джунглях с окровавленным пахом или плечами. В жарких и влажных условиях тропического леса любая рана начинала гноиться, и подобное повреждение могло означать конэкс — конец экспедиции — для пострадавшего.

Джегер натянул громоздкий шлем. ПД пристегнули к его груди баллон с кислородом и подали маску, соединенную с контейнером посредством гофрированного резинового шланга. Прижав маску к лицу, он сделал короткий вдох, чтобы убедиться, что она герметично прилегает к коже.

На высоте тридцати тысяч футов с кислородом было напряженно.

Выйди дыхательная система из строя всего на несколько секунд, и вниз прилетел бы уже мертвец.

Чистый холодный кислород ворвался в его легкие, и Джегер ощутил приступ эйфории. Он натянул кожаные рукавицы, поверх которых на него надели перчатки из гортекса, призванные защитить его от низких температур на большой высоте.

Он должен был прыгать со своим оружием — стандартным боевым карабином «Бенелли М-4», оснащенным телескопическим прикладом. Переброшенный через его левое плечо стволом вниз, он также был пристегнут к корпусу. Во время прыжка всегда существовала опасность потерять рюкзак, и в этом случае было жизненно важно иметь под рукой свое основное оружие.

Джегер не думал, что в этот раз его будет поджидать на земле неприятель, но следовало учитывать существование индейского племени амагуака, с которым еще никому не удалось вступить в контакт. В последний раз они напомнили о себе, обстреляв отравленными стрелами группу золотоискателей, которые случайно забрели на территорию, которую индейцы считали своей.

Геологам пришлось спасаться бегством, приложив к этому немало усилий.

Джегер не мог винить индейцев в том, что они так решительно защищают свои владения. Если внешний мир не мог предложить им ничего, кроме незаконной добычи золота и, вероятно, лесозаготовок в придачу, то он безоговорочно был на их стороне. И первое, и второе влекло за собой загрязнение и уничтожение их среды обитания.

Но это также означало, что любой, кто вторгался на их земли, в том числе и Джегер со своими людьми, считался врагом. А в данном случае врагам предстояло свалиться с неба прямо в сердце их мира. На самом деле Джегер понятия не имел, с кем им придется иметь дело на земле, но его профессия требовала постоянной готовности к опасности.

Вот почему Джегер избрал в качестве оружия этот карабин. Он идеально подходил для ближнего боя в густых джунглях, стреляя дробью с весьма значительным разлетом, что позволяло поражать противника в темноте и среди густой растительности, не видя его и даже не целясь.

Достаточно было направить ствол в нужную сторону и нажать на спусковой крючок.

Глава 19

Признаться, Джегер отчаянно надеялся на то, что если они действительно столкнутся с племенем амагуака, то встреча будет мирной. В глубине души его приводила в восторг мысль о возможности лицом к лицу столкнуться с этими людьми, войти в контакт с которыми пока не удалось никому. Если кто-либо и понимал загадки тропического леса, так это именно амазонские индейцы, знания которых аккумулировались на протяжении сотен лет, позволяя разгадать любую из его древних тайн.

Пристегнутый к массивному снаряжению, Джегер медленно подошел к своему сиденью.

Оно было ближним от люка.

Джегеру предстояло первым покинуть самолет.

Нарова сидела следующей.

Со своим тяжелым грузом Джегер занимал достаточно много места в пространстве и чувствовал себя каким-то жутким снежным человеком. Ему было жарко и тесно. Кроме того, он ненавидел ожидание.

Открытый люк с гудением захлопнулся. Пассажирский отсек превратился в темный тоннель, полный неясных теней.

Похожий на гигантский стальной гроб.

Их ожидало чуть более четырех часов полета, так что при условии, что все пойдет по плану, в точку прыжка они должны были попасть около девяти часов по Гринвичу. Десять фигур, облаченных в униформу защитного цвета, с лицами, покрытыми темным камуфляжным кремом, должны будут друг за другом шагнуть в люк самолета и повиснуть в небе под матово-черными парашютами.

Не замеченные никем, они опустятся на землю, и для телевизионной аудитории это будет дополнительным фактором, обеспечивающим интерес и напряжение. Но по какой-то необъяснимой причине Джегеру и самому хотелось очутиться в джунглях как можно тише, не привлекая к себе чьего бы то ни было внимания.

Самолет вздрогнул и покатился по ярко освещенной солнцем взлетной полосе. На мгновение он замедлил разбег, затем взвизгнули турбины и «Геркулес» развернулся на месте. Теперь его нос смотрел в направлении взлета.

Двигатели взревели еще громче, и Джегер ощутил прилив адреналина. Он знал, что пилот завершает проверку систем, перед тем как окончательно отпустить тормоза.

Отсек наполнился дымом от сгорающего авиационного топлива, но Джегер ощущал лишь запах и вкус головокружительно чистого кислорода. В массивном костюме для затяжных прыжков — вместе с перчатками, кислородным баллоном, парашютом, шлемом, маской и очками — он чувствовал себя неповоротливым и неловким. И, пожалуй, даже беспомощным.

Адекватно оценивать происходящее становилось все труднее.

Кислород имел свойство приводить человека в приподнятое настроение — подобно алкогольному опьянению, после которого можно было не опасаться эффекта похмелья.

Вой турбин резко сменил тональность, и мгновение спустя «С-130» рванулся вперед, с каждым мгновением ускоряя свой разбег. Несколько секунд спустя Джегер ощутил, как самолет оторвался от земли и начал набирать высоту.

Во время подготовки к прыжку его всегда успокаивали переговоры летчиков, и он подключился к интеркому самолета.

— Скорость 180 узлов, — услышал он голос пилота. — Высота 1500 футов. Скорость набора высоты…

Теперь единственным препятствием могла стать формирующаяся над джунглями гроза. На высоте тридцать тысяч футов условия были более чем предсказуемыми, без всяких неожиданностей — какова бы ни была погода на более низких высотах, здесь царили ледяной воздух и сильный ветер. Но, если бы над самой землей разразился ураган, это сделало бы высадку невозможной. При боковом ветре силой более пятнадцати узлов парашюты вместе с болтающимися под ними людьми сносило бы в сторону, что было бы особенно рискованно с учетом опасностей, со всех сторон окружающих избранное ими место приземления.

Крупный поток, Рио-де-лос-Дьос — Река Богов, рассекал джунгли, беспрестанно меняя направление. На одном особенно извилистом участке река намыла длинную, очень узкую песчаную косу, практически лишенную всякой растительности. Это был один из немногих островков в безбрежном море джунглей, что и заставило их остановить на нем свой выбор.

Вот только права на ошибку у них не было.

По одну сторону косы находился берег реки, оканчивающийся высокой стеной непроходимых джунглей. Если бы их сдуло в этом направлении, они бы врезались в деревья. А если бы их отнесло в противоположную сторону, они бы упали в Реку Богов и тяжелое снаряжение тут же потащило бы их на дно.

— Высота 3500, — донесся голос пилота. — Скорость 250 узлов. Поднимаемся на высоту крейсерского полета.

— Видишь вон тот разрыв в джунглях? — вмешался штурман. — Нам почти час лететь на запад прямо над этой рекой.

— Понял, — подтвердил получение информации пилот. — А утро-то какое прекрасное.

Слушая их треп, Джегер вдруг почувствовал, как к его горлу подступает тошнота. Как правило, он не страдал воздушной болезнью. Но сейчас его обессиливало навешанное для него прыжковое снаряжение, в котором он ощущал себя, как в ловушке.

Во время программы подготовки к затяжным прыжкам его подвергали различным испытаниям, выясняя степень устойчивости к большой высоте, низкому уровню содержания кислорода и утрате ориентации в пространстве. Его помещали в рекомпрессионную камеру, условия в которой постепенно приближались к тем, которые были характерны для высоты в тридцать тысяч футов.

С каждым изменением «высоты» на три тысячи футов он должен был сорвать кислородную маску и, прежде чем снова ее надеть, успеть выкрикнуть свое имя, звание и личный номер.

Все это далось Джегеру без особого труда.

Но затем его поместили в эту кошмарную центрифугу.

Центрифуга напоминала гигантскую стиральную машину на стероидах. Она вращала и вращала его, все быстрее и быстрее, пока он не оказался на грани отключки. В этот момент перед глазами человека возникает «серая пелена», зрение рассыпается на калейдоскопические фрагменты серого цвета. Десантник должен понимать, когда его начинает обволакивать «серая пелена», чтобы во время настоящего прыжка распознать ее и приложить все усилия к тому, чтобы остановить вращение.

Центрифуга внушала ему настоящий тошнотворный ужас.

Джегеру подарили на память видеозапись. «Серая пелена» отнюдь не украшала человека. Глаза вылазили, как у осы под инсектицидной лампой, лицо напоминало оскал черепа, щеки западали и хлопали, отчего черты искажались до неузнаваемости.

Центрифуга едва не сломала Джегера. Больше всего на свете он любил открытые пространства и дикую природу, поэтому, заползая в этот металлический барабан — удушающий механический гроб, он ощущал себя в камере-одиночке. Или, если точнее, в своей собственной могиле.

Джегер ненавидел, когда его запирали или каким-либо иным неестественным способом ограничивали его свободу.

Вот как, например, сейчас, когда он, погребенный под тяжестью многослойного прыжкового снаряжения, был вынужден в ожидании прыжка терпеть эту скованность на протяжении нескольких часов.

Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, пытаясь заставить себя уснуть. Первым усвоенным им уроком солдата элитного подразделения был совет: никогда не отказывайся от возможности поесть или поспать, потому что никогда не знаешь, когда она подвернется тебе в следующий раз.

Через какое-то время он ощутил на своем плече руку, которая осторожно его трясла, побуждая проснуться. Это был один из парашютных диспетчеров. В первое мгновение он решил, что подходит время прыгать, но, взглянув на свою группу, понял, что пока никто никуда не собирается.

ПД наклонился ниже и крикнул ему в ухо:

— Летчик хочет с вами о чем-то поговорить.

Джегер посмотрел в сторону кабины пилотов и увидел фигуру, огибающую штурмана, примостившегося на раскладном сиденье в задней части кабины.

Должно быть, пилот передал управление своему помощнику. Он подошел и наклонился над Джегером, перекрикивая рев двигателей:

— Как дела?

— Спал как убитый. Летать с настоящими профессионалами — сплошное удовольствие.

— Подремать никогда не помешает, — согласился пилот. — Но тут такое дело. Я подумал, что будет правильнее вас предостеречь. Понятия не имею, что это означает, но… Вскоре после взлета у меня появилось ощущение, что за нами следят. Бывших «ночных охотников» не бывает, если ты понимаешь, о чем я…

Джегер приподнял одну бровь:

— Ты служил в АПСН? В сто шестидесятом?

— Еще как служил, — проворчал пилот, — пока не стал слишком стар и дряхл для таких перегрузок.

Сто шестидесятый авиационный полк сил специального назначения (АПСН), иначе известный как «ночные охотники», представлял собой главное десантное подразделение для тайных операций Вооруженных сил США. Джегер несколько раз был вынужден вызывать боевые спасательные вертолеты АПСН, когда оказывался в глубоком вражеском тылу в окружении неприятеля.

— Великолепные ребята — «ночные охотники», — сообщил Джегер пилоту. — Мое вам уважение. Вы много раз вытаскивали нас из полного дерьма.

Пилот сунул руку в карман и, вытащив военный жетон, подал его Джегеру.

По размеру и форме он напоминал шоколадную медаль вроде тех, которые Джегер клал на Рождество в приготовленный Люком чулок. Для семьи Джегера Рождество было совершенно особым праздником… кроме последнего, погрузившего его жизнь в сплошной мрак. Это воспоминание острой болью отозвалось у него в сердце.

Жетон был толстым и тяжелым. Казалось, он холодил ладонь даже сквозь перчатки. На одной стороне был изображен символ подразделения, а на другой — его девиз: «Смерть ожидает в темноте». У американских военных существовала традиция дарить жетоны подразделения братьям по оружию. В британской армии, к сожалению, ничего подобного не было.

Джегеру было приятно получить этот жетон, и он решил пронести его с собой через всю предстоящую им экспедицию.

— Я тщательно изучил окружающее нас пространство, — продолжал пилот, — и убедился, что за нами идет какой-то небольшой гражданский самолет. Чем дольше он там находился, держась у меня в слепой зоне, тем больше я утверждался в своей мысли, что это хвост. Он все еще там — отстает мили, может, на четыре. Полетное время — час двадцать. Судя по сигналу на радаре, это что-то вроде «Лирджета-85». Маленький, быстрый, экстракомфортабельный частный пассажирский лайнер. Если хочешь, я их вызову и поинтересуюсь, какого черта они тычутся своим носом нам в задницу.

Джегер на секунду задумался. Обычно летательный аппарат, ведущий себя подобным образом, выполнял разведывательную задачу, пытаясь установить, какие планы у впереди идущего самолета. Многие войны и сражения были выиграны с опорой на данные разведки. Кто более оперативно их получал, тот и побеждал. Да и самому Джегеру никогда не нравилось, когда за ним шпионили.

— Это не может быть совпадением? Что, если это коммерческий рейс, который чисто случайно идет в одном с нами направлении с той же крейсерской скоростью?

Пилот покачал головой:

— Исключено. Крейсерская высота «Лирджета-85» достигает сорока девяти тысяч футов. Мы идем на высоте вашего прыжка — тридцать тысяч футов. Пилоты всегда держатся на разных высотах, чтобы не порождать лишние недоразумения. К тому же крейсерская скорость «Лирджета» на добрых сто узлов выше, чем у «Геркулеса».

— Они могут создать нам проблемы? — поинтересовался Джегер.

— Пусть только попробуют, — хохотнул пилот, но тут же посерьезнел. — Он держится позади, и к тому же в нашей слепой зоне. Можешь не сомневаться, это хвост.

— Тогда пусть думают, что мы не знаем, что они следуют за нами. Таким образом, у нас шире выбор стратегии поведения.

Пилот кивнул:

— Я тоже так думаю. Пусть поломают себе голову.

— Может, это и не враги вовсе? — предположил Джегер. — Может, кому-то стало любопытно, что мы тут делаем?

Пилот пожал плечами:

— Не исключено. Но, как говорится, неудачный план успеха — успешный план неудачи.

Джегер улыбнулся. Это была любимая поговорка его подразделения.

— Думаю, будет вполне логично предположить, что, кто бы за нами ни следил, это вовсе не Санта Клаус на санях и везет он далеко не подарки. Не спускай с него глаз. Сообщишь мне, если что-нибудь изменится.

— Договорились, — кивнул пилот. — Кстати, сейчас мы летим прямо, никуда не сворачивая, так что ты можешь еще немного покемарить.

Глава 20

Джегер откинулся на спинку сиденья и попытался уснуть, но его охватило странное беспокойство. С какой стороны он ни заходил, ответа на вопрос, что это за загадочный самолет у них на хвосте, не находил. Он сунул подаренный пилотом жетон «ночных охотников» глубоко в карман и нащупал там сложенный листок бумаги, о котором чуть не забыл.

Незадолго перед вылетом из Рио-де-Жанейро Джегер получил совершенно неожиданное электронное письмо. Его прислал архивариус Саймон Дженкинсон. В предстоящую экспедицию Джегер не мог взять ни ноутбук, ни смартфон, поскольку ни электричества, ни сигнала мобильной связи там, куда они направлялись, не было и быть не могло. Поэтому он распечатал для себя копию этого письма.

Достав листок из кармана, Джегер пробежал текст глазами.

Вы попросили держать вас в курсе,если я обнаружу что-нибудь интересное. Архивы в Кью, следуя правилу семидесяти лет, только что открыли новый файл: AVIA 54/1403А. Когда я его увидел, то не поверил собственным глазам. Это настолько невероятно, что мне стало не по себе. Думаю, что если бы цензоры хорошо делали свою работу, то власти никогда не позволили бы обнародовать эти документы.

Я запросил копию всего файла, но это обычно делается слишком долго. Я перешлю вам все документы, как только они окажутся у меня на руках. Самое важное мне удалось тайком снять на айфон. Один из снимков прилагаю к письму. Ключевое имя — Ганс Каммлер, или, как его называли во время войны, оберстгруппенфюрер СС Ганс Каммлер. Можете не сомневаться, Каммлер — это решающий фактор.

Джегер знал, что в государственных архивах, расположенных в районе Кью, в западной части Лондона, содержатся горы документов, связанных с деятельностью британского правительства и собранных за многие столетия. Порядок работы архивов таков, что кто угодно может войти и лично посмотреть любые документы, но если нужны копии для дальнейшей работы с ними, то их придется заказывать. Самостоятельное копирование строго воспрещено.

Джегера до глубины души потрясло то, что Дженкинсон сделал фотографии айфоном.

Ему стало ясно, что архивариус обладает стальным стержнем.

Видимо, документы показались ему настолько необычайными, что он не смог устоять перед соблазном нарушить некоторые правила.

Джегер загрузил прилагаемое Дженкинсоном фото. Оно оказалось мутноватым снимком разведывательной сводки британского Министерства авиации времен Второй мировой войны. Вверху стоял красный штамп: «СОВЕРШЕННО СВЕРХСЕКРЕТНО. Хранить в запертом сейфе и ни при каких обстоятельствах не выносить за пределы данного помещения».

Сводка гласила:

Перехват сигнала. 3 февраля 1945 года. Сообщение следующего содержания: От фюрера особому и полномочному представителю фюрера Гансу Каммлеру, оберстгруппенфюреру СС и генералу Ваффен СС.

Тема: Особое задание фюрера — в отношении Aktion Adlerflug (Операции «Полет Орла»)

Статус: Kriegsentscheidend (совершенно сверхсекретно).

Действия: Каммлер в качестве полномочного представителя фюрера должен принять на себя командование всеми подразделениями Министерства авиации Германии, как летным, так и техническим личным составом, распределением и развитием летательных аппаратов, а также всеми вопросами снабжения, включая топливо, наземную организацию и аэродромы. Штаб-квартира Каммлера Reichssportfeld будет представлять собой штаб-квартиру для распределения всего оборудования и припасов.

Каммлер возглавит программу по передислокации жизненно важных оружейных производств, чтобы они не попали в руки врагу. Каммлеру надлежит создать центры передислокации, располагающие эскадрильей 200 («Юнкерсами LKW»), в задачу которых будет входить перемещение систем вооружения, эвакуация и транспортировка, нацеленная на передислокацию в заранее обозначенное безопасное место.

Дженкинсон присовокупил пояснительный комментарий: «“Юнкерсами LKW” нацисты называли “Ju-390”».

Джегер вбил в поиск слова «полномочный представитель» и вскоре выяснил, что речь идет об особом эмиссаре, наделенном необычайной властью. Другими словами, Каммлер, будучи правой рукой Гитлера, был наделен полномочиями делать все, что он сочтет нужным.

Письмо Дженкинсона взбудоражило Джегера. Выходило, что генерал СС по имени Ганс Каммлер в конце войны получил задание вывезти главное вооружение нацистов в какое-то недосягаемое для войск антигитлеровской коалиции место. И если Дженкинсон не ошибался, то эту задачу вполне могли поставить перед эскадрильей гигантских военных самолетов «Ju-390».

Джегер написал Дженкинсону и спросил, что, по его мнению, может означать весь этот файл по Каммлеру. Но он не получил ответа, во всяком случае, до того, как поднялся на борт «Геркулеса С-130», который должен был доставить его в самое сердце амазонских джунглей. Джегеру пришлось примириться с тем, что дальнейших разъяснений он не получит, — во всяком случае, до окончания экспедиции.

— Час «П» минус сорок минут, — ворвался в размышления Джегера голос пилота. — Метеосводки благоприятные, курс подлета без изменений.

По пассажирскому отсеку самолета гулял ледяной сквозняк. Джегер похлопал застывшими руками в попытке вернуть в занемевшие пальцы жизнь. Чего бы он ни отдал в этот момент за чашку дымящегося кофе.

«Супер-Геркулес» находился приблизительно в четырехстах километрах восточнее точки их выброски. Посредством непостижимых расчетов — с учетом скорости и направления ветра на высоте в тридцать тысяч футов, а также на всех промежуточных высотах — они вычислили совершенно определенную точку в небе, из которой было необходимо совершить прыжок.

Затем их ожидало сорокакилометровое снижение-планирование на песчаную косу.

— «П» минус десять, — произнес пилот.

Джегер поднялся.

Справа от себя он увидел ряд фигур, так же, как и он, встающих со своих сидений и топающих застывшими ногами в попытке согреться. Джегер наклонился и толстыми стальными карабинами пристегнул тяжелый рюкзак к передней части подвесной системы парашюта. Когда он прыгнет, рюкзак будет находиться у него на груди.

— «П» минус восемь, — продолжал пилот.

Рюкзак Джегера весил тридцать пять килограммов. Приблизительно столько же весило парашютное снаряжение, пристегнутое к его спине. Оружие, боеприпасы и кислородно-дыхательная система добавляли еще пятнадцать килограммов.

Всего он нес на себе около девяноста килограммов.

Это было больше его собственного веса.

При росте в пять футов девять дюймов Джегер обладал подтянутым тренированным телом. Люди привыкли представлять себе бойцов элитных подразделений эдакими гороподобными чудовищами. Разумеется, были среди них и обладатели крупных фигур с массивными мышцами — наподобие Раффа, — но в своем большинстве они скорее походили на Джегера и были стройными, как леопарды, и такими же быстрыми и смертельно опасными.

Главный ПД сделал шаг назад, чтобы все могли его видеть. Он показал им ладонь с растопыренными пальцами. Это означало «“П” минус пять». Джегер уже не слышал пилота, потому что ему пришлось отключиться от переговорного устройства. С этого момента весь прыжок предстояло координировать посредством сигналов, подаваемых рукой.

ПД поднял правый кулак и дунул в него. При этом его пальцы разжались, напоминая распускающийся цветок. Затем он дважды показал им все пять пальцев. Этот знак указывал на скорость ветра на уровне земли: десять узлов. Джегер вздохнул с облегчением. Это было вполне приемлемо для успешного приземления.

Он начал в последний раз затягивать ремни на костюме и проверять все свое снаряжение. ПД поднес к его закрытому очками лицу три раскрытых пальца: три минуты до прыжка. Пора было объединяться в тандем с Ириной Наровой.

Джегер повернулся лицом к хвосту «Геркулеса» и медленно двинулся вперед, одной рукой приподнимая тяжелый рюкзак, а второй опираясь на борт самолета. Прежде чем к нему начнут пристегивать второго парашютиста, было необходимо как можно ближе подойти к краю люка.

Раздался глухой стук, за которым последовало механическое жужжание, и в самолет ворвалась струя ледяного воздуха. Люк приоткрылся и начал опускаться. С каждым футом ураганный ветер все больше заполнял самолет.

Медленно приближаясь к бурлящему воздушному потоку, Джегер ожидал, что динамики вот-вот взревут первыми аккордами Вагнера. Приблизительно в это время пилоты обычно включали музыку.

Вместо этого внезапно зазвучал дикий гитарный риффинг, за которым всего мгновение спустя раздался грохот ударной установки. Затем весь этот рев пронзил высокий голос солиста знаменитой рок-группы…

Это была «Дорога в Ад» «Эй-си-Ди-си».

Пилот был «ночным охотником» до мозга костей: он явно решил настоять на своем. Безумный хор присоединился к фронтмену в тот самый момент, когда старший ПД подвел к Джегеру Ирину Нарову.

Дорога в ад…

Пилот, да и само название песни, казалось, намекали на то, что Джегер и его группа купили билет в один конец и местом назначения был ад.

«Что, если это действительно так? — подумал Джегер. — Неужели эта экспедиция обречена, не успев начаться? Неужели нас и в самом деле ждет ад?»

Он надеялся на то, что судьба, ожидающая их в джунглях, будет к ним благосклонна, и отчаянно об этом молился.

И все же в глубине души он опасался, что в Горах Богов их ожидают самые худшие мучения, какие только можно себе вообразить.

Глава 21

Джегер сделал все от него зависящее, чтобы вытеснить из своего сознания исступленные обезумевшие голоса певцов. На мгновение он встретился взглядом с высокой подтянутой русской женщиной, которая стояла перед ним. Она, похоже, находилась в идеальной форме — на ее стройной фигуре не было заметно ни унции лишнего веса.

Джегер и сам не знал, что он ожидал прочесть в ее взгляде.

Возможно, опасение? Страх?

Или что-то напоминающее панику?

Нарова была ветераном спецназа, ближайшим русским аналогом британской Специальной воздушно-десантной службы. Как бывший офицер спецназа, она по определению должна была обладать хладнокровием и отвагой. Но Джегеру случалось видеть, как даже самые опытные солдаты ломались, оказавшись на краю ледяной звеняще-синей бездны, в которую им было необходимо шагнуть.

С этой высоты отчетливо виднелась искривленная линия земли, уходящая вдаль, к тонкому, как нить, горизонту. Для любого прыжка из люка «С-130» была необходима изрядная доля мужества. Прыжок из самых верхних слоев атмосферы и вовсе был преодолением себя, ибо наводил ужас даже на самого отчаянного человека.

Но, глядя в холодные голубые глаза Наровой, Джегер не видел ничего, кроме непоколебимого спокойствия. Ее взгляд был настолько неподвижен, как будто ничто, включая прыжок в бурлящую бездну с высоты в тридцать тысяч футов, не могло вывести ее из равновесия.

Она отвела взгляд, повернулась к нему спиной и приняла положение, необходимое для объединения в тандем.

Они подошли друг к другу вплотную.

При прыжке в тандеме оба парашютиста смотрят в одном направлении. Парашюту Джегера предстояло выдержать вес их обоих, и они должны были проделать весь путь до точки приземления под общим шелковым куполом. ПД встали по обе стороны от них и принялись намертво пристегивать их друг к другу.

Джегер совершил десятки прыжков в тандеме с другими людьми. Он знал, что не должен испытывать никаких неприятных ощущений. Но в настоящий момент ему было очень не по себе от такой тесной близости другого человека.

До сегодняшнего дня он совершал прыжки только с товарищами по оружию, другими бойцами его элитного подразделения. С кем-то хорошо знакомым и готовым сражаться с ним спиной к спине в случае непредвиденных обстоятельств. Но от того, что к нему пристегивают совершенно незнакомого человека, да к тому же женщину, он испытывал неловкость.

Кроме того, Нарова была тем самым членом его группы, которому он доверял меньше всех. Именно ее он подозревал в убийстве Энди Смита. И все-таки он не мог отрицать того, что не остался равнодушен к ее потрясающе привлекательной внешности. Как бы он ни пытался отвлечься от этих мыслей и настроиться на прыжок, ему это не удавалось.

И бешеная музыка «Эй-си-Ди-си» с не менее безумным текстом, стучавшим у него в голове, ничуть не облегчала его задачу.

Джегер оглянулся. Все начало происходить очень быстро.

Он увидел, что ПД катят оба контейнера со снаряжением по рельсам, проложенным в центре салона. Камиши и Краков вышли вперед и, словно в молитве, склонились над ними, а ПД принялись пристегивать их к груди каждого из парашютистов. Парням предстояло прокатить контейнеры к люку и выпрыгнуть вместе с ними.

Джегер снова обернулся к пронизанной солнечными лучами бездне.

Внезапно визг и грохот из динамиков самолета прекратился. «Дорога в ад» оборвалась на полуслове. После нескольких мгновений тишины, нарушаемой лишь свистом ветра, Джегер услышал совсем другую музыку. Вместо адского пения «Эй-си-Ди-си» в пассажирском отсеке «С-130» запульсировали невероятно мощные и выразительные аккорды.

Это была необычайная музыка.

Ее нельзя было спутать ни с чем.

Классика.

Джегер позволил себе улыбнуться.

Пилот и в самом деле испытал его терпение, но в конце концов смилостивился. В последние несколько секунд перед прыжком в самолете зазвучал «Полет валькирий» Вагнера.

Отношения Джегера с этой музыкой имели свою длительную историю.

Перед тем как поступить в Специальную воздушно-десантную службу, Джегер служил в морской пехоте. Он прошел курс прыжков с парашютом, и именно «Полет валькирий» звучал во время церемонии вручения ему парашютных крылышек. Множество раз он вместе с другими десантниками прыгал из люка «С-130», и каждый раз это сопровождалось классической композицией Вагнера.

Это произведение было неофициальным гимном британских воздушно-десантных подразделений.

И он хотел, чтобы эта экспедиция тоже началась под аккомпанемент «Полета валькирий».

Внутренне подобравшись перед прыжком, Джегер на мгновение задумался о следившем за ними загадочном самолете. Пилот «С-130» больше его не упоминал, значит, он, скорее всего, исчез, прекратив преследование после того, как «Геркулес» вошел в воздушное пространство Боливии.

И, вне всякого сомнения, он никак не мог воспрепятствовать их прыжку, иначе пилот не выпустил бы их из самолета.

Джегер выбросил эти мысли из головы.

Он подтолкнул Нарову вперед, и они вдвоем, как один человек, шагнули к открытому люку. По обе стороны от него ПД пристегнулись к корпусу самолета, чтобы врывающийся внутрь ураган не увлек их наружу.

Во время затяжного прыжка с большой высоты было жизненно важно сохранять ориентацию в пространстве и совершенно точно знать свое положение в группе парашютистов. Джегер как руководитель прыжка должен был позаботиться о том, чтобы эта группа сохраняла свою компактность. Потеряй он кого-нибудь, турбуленция и вой ветра во время свободного падения не позволили бы ему воспользоваться рацией, чтобы внести коррективы в прыжок.

Джегер и Нарова остановились на самом краю люка.

Все остальные выстроились у них за спиной. Сердце Джегера бешено колотилось, в жилах бурлил адреналин. Они находились на самой крыше мира, в царстве звездных небес.

ПД в последний раз осмотрели каждого из парашютистов, заботясь о том, чтобы все ремни и пряжки были застегнуты правильно и ничего нигде не торчало и не перекручивалось. Джегер мысленно проверил все точки соприкосновения с Наровой, убедившись в их надежном соединении.

Старший ПД начал выкрикивать последние распоряжения.

— Начиная с хвоста, проверка снаряжения!

— ДЕСЯТЫЙ В ПОРЯДКЕ! — отозвался последний парашютист.

— ДЕВЯТЫЙ В ПОРЯДКЕ!

Сообщая о своей готовности, каждый член группы толкал того, кто стоял перед ним. Не ощутив похлопывания по плечу, парашютист сразу бы понял, что у того, кто позади, проблемы.

— ТРЕТИЙ В ПОРЯДКЕ!

Джегер ощутил удар по плечу. Сзади него стоял Дейл, молодой австралиец, собирающийся снимать с помощью закрепленной на его шлеме камеры тот момент, когда они с Наровой шагнут в отверстие люка. Ощущая, как примерзают к нёбу слова, Джегер вынудил себя крикнуть:

— ПЕРВЫЙ И ВТОРОЙ В ПОРЯДКЕ!

Парашютисты сделали шаг вперед, сбиваясь в еще более тесную группу. Разделившись в небе, они рисковали потерять друг друга во время свободного падения.

Джегер поднял глаза на сигнальную лампочку.

Она замигала красным: приготовиться.

Он посмотрел вперед, через плечо Наровой. Несколько прядей ее волос выбились из-под шлема и хлестали его по лицу, на фоне яркой бурлящей утробы неба отчетливо выделялись контуры люка.

Пространство снаружи сияло ослепительно-белым светом.

Он ощутил, как ветер пытается сорвать с него шлем и очки. Опустив голову, он приготовился сделать шаг вперед.

Боковым зрением он заметил, что красный огонек сменился зеленым.

ПД отступил назад:

— ПОШЕЛ! ПОШЕЛ! ПОШЕЛ!

Внезапно Джегер подтолкнул Нарову вперед, и в следующее мгновение они уже падали вниз, единым организмом ступив в ревущую пустоту. Но в тот момент, когда они покидали самолет, Джегер ощутил, как он на мгновение за что-то зацепился. Это на долю секунды их задержало, отчего прыжок начался с рывка, нарушившего их общий баланс.

Он мгновенно понял, что произошло, — они совершили так называемый «разбалансированный выход».

Из-за утраты равновесия их тут же раскрутило.

А вот это уже было опасно и могло только усугубиться.

Пронизывая воздушный поток за самолетом, Джегер и Нарова ощущали, как мощная турбуленция поворачивает их снова и снова, беспрерывно ускоряя вращение. Едва покинув плотную струю воздуха позади самолета, они начали камнем падать вниз, в стремительном вращении уподобившись какому-то обезумевшему, пошедшему вразнос волчку.

Джегер постарался сосредоточиться на отсчитывании секунд, прежде чем рискнуть и попытаться раскрыть парашют.

«Три тысячи и три, три тысячи и четыре…»

Но, несмотря на голос, ведущий отсчет у него в голове, он понимал, что ситуация стремительно ухудшается. Вместо того чтобы стабилизироваться и прекратиться, вращение стало неудержимым. Он как будто снова оказался в этой жуткой центрифуге, только теперь все происходило на высоте в тридцать тысяч футов и было совершенно реальным.

Он попытался оценить скорость их вращения, чтобы понять, можно ли раскрывать парашют. Сделать это он мог, лишь определив, насколько быстро воздух вокруг него меняет свой цвет с синего на зеленый, снова на синий, а затем на зеленый. Синий говорил о том, что он находится лицом к небу, зеленый означал джунгли.

Синий-зеленый-синий-зеленый-синий-зеленый-сииинииий-зелеееееный-сииии-ныыыый… Аааааа!

Джегеру стоило невероятных усилий оставаться в сознании, уже не говоря о наблюдении за окружающим.

Глава 22

План прыжка подразумевал, что они все соединятся во время свободного падения и раскроют свои парашюты, как только это сделает Джегер. Таким образом они бы приземлились практически единым целым, плотной группой опустившись в намеченную зону. Но, превратившись в волчок, Джегер и Нарова развили такую скорость, что мгновенно начали отрываться от всех остальных.

Они падали вертикально вниз, по мере приближения к земле вращаясь все быстрее и быстрее. Скорость обтекающего их воздуха росла, как и перегрузки. Ветер подобно свирепому урагану пытался оторвать голову Джегера. Ему казалось, что он пристегнут к какому-то гигантскому, полностью вышедшему из-под контроля супербайку, который по закрученному штопором тоннелю мчится вниз на скорости около четырехсот километров в час.

С учетом охлаждающего действия ветра температура окружающего воздуха вряд ли превышала минус сто градусов. По мере того как вращение ускорялось, Джегер ощущал, как края его заледеневших от холода глазных яблок начинает подергивать серой пеленой.

У него все начало расплываться перед глазами. Он чувствовал, что задыхается, отчаянно втягивая в горящие легкие кислород. От него стремительно ускользала не только способность ориентироваться в пространстве, но даже осознание того, кто он такой.

Рядом с ним болтался его боевой карабин, подобно бейсбольной бите нанося сложенным прикладом оглушительные удары по его защищенной шлемом голове. Изначально он был туго пристегнут к его корпусу, но во время свободного падения каким-то образом отстегнулся и теперь делал их прыжок еще более нестабильным.

Джегер уже был на грани потери сознания.

Он боялся даже думать о том, в каком состоянии находится Нарова.

Пульс гулко стучал у него в висках, голова кружилась, и перед глазами все плыло от тошноты и утраты ориентации. Он пытался сосредоточиться. Он был обязан стабилизировать их падение. От него зависела жизнь Наровой, а также судьба всех остальных членов их группы.

Существовал лишь один способ остановить это вращение.

Еще немного — и будет поздно.

— Аааааах!

Он прижал руки к груди, насколько это было возможно, а затем выбросил их в стороны одновременно с ногами, застыв в позе звезды и напрягая спину в попытке сопротивляться страшной силе, угрожающей разорвать его на части. От давления и боли все его мышцы свело судорогой. Он издал пронзительный крик, стремясь закрепить это положение в окружающем их разреженном воздухе:

— Аааааах!

По крайней мере, никто никогда не услышит его крик, потому что здесь, на крыше мира, никого, кроме них, больше не было. Разбросав в стороны руки и ноги, четыре якоря, которыми он пытался зацепиться за безнадежно разреженную атмосферу, Джегер продолжал стремительно падать вниз. Ледяной воздух завывал у него в ушах, а мышцы сводило от непереносимой боли. Если бы только ему удалось продержаться в этой позе звезды достаточно долго для того, чтобы вывести их обоих из этого безумного штопора, возможно, им удалось бы выжить.

Постепенно, хотя и мучительно медленно, скорость их вращения начала замедляться.

Наконец они с Наровой перестали вращаться.

Он заставил свое истрепанное в клочья сознание сосредоточиться.

Перед его глазами качался ослепительно синий цвет.

Синий цвет означал небо.

Он разразился проклятиями.

Они с Наровой с головокружительной скоростью неслись к джунглям спиной вниз. Каждая секунда на триста футов приближала их к смертельному удару о землю. Но, попытайся Джегер раскрыть парашют в их нынешнем положении, он бы открылся под ними. Они бы провалились в него и устремились вниз подобно паре трупов, окутанных спутанным шелковым саваном.

Они бы ворвались в лес на скорости больше трехсот километров в час.

Мужчина и женщина, скованные смертельным объятием.

Джегер изменил позу, прижимая правую руку к боку и выдвинув вперед противоположное плечо в попытке перевернуть себя и Ирину. Они должны были увидеть зеленый цвет. Срочно.

Зеленый цвет означал землю.

Но почему-то этот маневр привел к самому худшему из всех возможных результатов. От его рывка они вновь принялись безудержно вращаться.

На мгновение он едва не запаниковал. Его рука невольно потянулась к шнуру раскрытия парашюта, но ему удалось остановить ее усилием воли. Он вынудил себя вспомнить, как они отрабатывали это во время тренировочных прыжков.

Открыть парашют во время вращения означало нарваться на крупные неприятности.

Стропы немедленно скрутились бы в тугой узел, и ничего хорошего это им не сулило бы.

Они вращались все быстрее, и Джегер чувствовал, что еще немного — и серая пелена накроет его целиком и полностью. Наступал критический момент. Это напоминало центрифугу на стероидах, только на невероятно большой высоте и без кнопки «стоп». У него снова все поплыло перед глазами, сознание начало распадаться на отдельные фрагменты, и он оказался на грани обморочного состояния.

— Сосредоточься! — рявкнул он.

Проклиная себя, он попытался разогнать туман, окутывающий его рассудок, и взревел:

— СО-СРЕ-ДО-ТОЧЬ-СЯ! СО-СРЕ-ДО-ТОЧЬ-СЯ!

На счету была каждая секунда. Необходимо было снова принять форму звезды и заставить Нарову сделать то же самое. Таким образом их шансы стабилизировать полет значительно повышались. У него не было ни малейшей возможности что-либо ей сообщить. Разве что используя язык жестов.

Джегер уже собирался схватить ее за руки и дать ей понять, чего он от нее хочет, как вдруг до его фрагментированного сознания дошло, что пристегнутая к нему человеческая фигура отчаянно извивается. Это была Ирина Нарова, и Джегер понятия не имел, что она делает.

Он, словно в тумане, увидел, как в прозрачном сверкающем воздухе что-то блеснуло.

Лезвие.

Десантный кинжал.

Замах вперед перед тем, как вонзить его ему в грудь.

Джегер мгновенно понял, что происходит. Это было невозможно, но именно это и происходило. Нарова собиралась ударить его ножом.

Он вдруг вспомнил, что говорил ему о Наровой Карсон. Она никогда не расстается со своим кинжалом. Он также не рекомендовал переходить ей дорогу.

Яростно сверкая на солнце, лезвие ринулось на него.

Джегеру удалось отразить удар правой рукой, подставив под нож пристегнутый к правому запястью альтиметр. Скользнув по толстому стеклу, лезвие вонзилось в рукав защитного костюма.

Правую руку Джегера пронзила острая боль.

Она ранила его первым же ударом.

В отчаянной борьбе он продолжал отражать удары, а Нарова продолжала снова и снова замахиваться и пытаться вонзить в него нож.

Она в очередной раз замахнулась, на этот раз гораздо ниже, явно целясь ему в живот. Рука застыла, как глыба льда, и он на долю секунды замешкался.

Он не успел заблокировать этот удар.

Он подобрался, приготовившись ощутить мучительную боль от вспарывающего его живот кинжала. Теперь уже не имело значения, где именно будет находиться рана.

Если она нанесет ее здесь, во время стремительного падения, когда каждые три секунды они становились на тысячу футов ближе к земле, ему конец.

Глава 23

Она вонзила в него нож одним стремительным и мощным движением.

Но, как ни странно, когда он скрылся из виду где-то в районе его живота, Джегер совершенно не ощутил боли. То есть он вообще ничего не ощутил. Не считая того, что первый из ремней, объединявших их с Наровой в единое целое, лопнул, рассеченный острым лезвием.

Она снова замахнулась и нанесла удар, взрезав плотный брезент и нейлон.

Покончив с правой стороной, Нарова взялась за левую. Она еще несколько раз махнула назад ножом, отчаянно сражаясь с ремнями.

Еще несколько ударов, и с ними было покончено.

В тот же момент Ирина Нарова, темная лошадка в команде Джегера, оттолкнулась от него.

Едва высвободившись, она выбросила в стороны руки и ноги, приняв положение звезды. Это замедлило падение, и ее положение в воздухе начало стабилизироваться. Джегер промчался мимо. Спустя несколько мгновений до него донесся сухой треск наподобие того, который издают наполняющиеся ветром паруса, и в небе расправился шелковый купол.

Ирина Нарова воспользовалась запасным парашютом.

Без веса второго тела у Джегера внезапно появились довольно неплохие шансы на выживание, хотя всего пять секунд назад они практически равнялись нулю. Несколько нестерпимо долгих мгновений он отчаянно пытался взять под контроль свое собственное вращение, выйти из бешеного штопора и стабилизировать прыжок.

Прошла еще минута свободного падения, прежде чем он наконец решился дернуть за шнур и расправить над собой триста шестьдесят квадратных футов тончайшего шелка.

Мгновение спустя он ощутил мощный рывок, как будто до него дотянулась, безжалостно встряхнув за плечи, чья-то гигантская рука. Торможение после такого чудовищного свободного падения было сродни столкновению несущегося на колоссальной скорости автомобиля с внезапно выросшей на его пути кирпичной стеной и мгновенному выбрасыванию всех подушек безопасности.

От осознания, что его ожидает стремительно приближающаяся смерть от неминуемого столкновения с джунглями, Джегер перешел к пониманию того, что парашют спас ему жизнь. А если точнее, их обоих спасло филигранное мастерство Ирины Наровой, ее умение обращаться с ножом. Он поднял глаза, чтобы убедиться, что с его парашютом все в порядке. Дотянувшись до строп, он сделал несколько резких рывков, чтобы расправить последние складки.

К счастью, парашют был абсолютно исправен.

Бушующий тошнотворный водоворот и оглушительный рев ветра вдруг сменились абсолютной неподвижностью и спокойствием. Лишь изредка порывы ветра ерошили шелковый купол у него над головой. На мгновение он сосредоточился на том, чтобы взять под контроль биение сердца и привести в порядок беспорядочные мысли.

Пытаясь расслабиться и подготовиться к заключительной части прыжка, он мельком взглянул на альтиметр. Прибор показывал высоту в тысячу восемьсот футов. Это означало, что за спиной у Джегера осталось двадцать восемь тысяч футов смертельного полета к земле. Для того чтобы полностью расправить парашют, ему потребовалось шесть секунд. Он раскрыл его менее чем за десять секунд до падения в джунгли со скоростью в двести километров в час.

Он прошел по самому краю.

На такой скорости от него мало что осталось бы. Пожелай товарищи похоронить его останки, им ничего не удалось бы наскрести среди папоротников и гниющих стволов.

Джегер поднял глаза к небу.

Кроме Наровой там не было ни одного парашютиста.

Превозмогая саднящую боль в глазах, он посмотрел вниз, обводя взглядом бархатный зеленый ковер джунглей. Он быстро приближался, не видя ни единого просвета в густых кронах деревьев.

По его подсчетам они с Наровой находились километрах в тридцати от намеченной зоны приземления. По плану парашюты необходимо было раскрыть на высоте в двадцать восемь тысяч футов и около сорока километров пролететь, снижаясь на намеченную песчаную косу. Но из-за того, что они неудачно покинули самолет и вошли в убийственный штопор, этот план рухнул уже в первые секунды прыжка.

Джегер потерял всю свою команду, за исключением Наровой, несомненно смелой и сильной.

И теперь два одиноких парашютиста рассекали горячий влажный воздух, не понимая, куда они будут приземляться.

Ситуация была хуже некуда.

Джегер спрашивал себя, не зацепился ли его карабин за люк «Геркулеса», став причиной их почти фатального вращения. Но как могли диспетчеры упустить это из виду? Их работа заключалась в том, чтобы тщательно осмотреть каждого парашютиста и убедиться, что ему просто нечем за что-либо зацепиться. Кроме того, Джегер знал, что перед прыжком он лично закрепил на себе карабин.

За долгие годы он работал с множеством парашютных диспетчеров. И всегда это были профессионалы высокого уровня, отлично знающие свое дело. Они знали, что от них зависит жизнь парашютистов и что любая, даже самая крошечная ошибка может оказаться роковой. Они остались живы лишь благодаря случайности и — Джегер был вынужден это признать — находчивости и хладнокровию Наровой.

То, что диспетчеры позволили ему покинуть самолет с болтающимся оружием, не укладывалось у него в голове. Честно говоря, в этой истории накопилось слишком много непонятного. Сначала умер, а если точнее, был убит Энди Смит. Затем за ними увязался этот загадочный самолет. И вот теперь их что-то задержало на выходе из «С-130».

Что, если один из диспетчеров намеренно попытался сорвать их прыжок? У Джегера не было ответа на этот вопрос, но он уже начал спрашивать себя о том, что еще может пойти не по плану.

На самом деле пойти не по плану могло очень многое, потому что в ближайшие минуты ему предстояло решить практически нерешаемую проблему.

Им предстояло приземление.

После раскрытия парашюта следующим самым опасным моментом было касание земли. Всегда, но в особенности когда у тебя нет даже самого крохотного пятачка для приземления. Один из инструкторов, обучавших Джегера прыжкам с парашютом, как-то сказал ему, что людей убивает не свободное падение, а земля.

После того как Нарова отделилась от него во время их совместного штопора, он опередил ее на несколько сот футов. Теперь их осталось только двое, и важнее всего было приземлиться рядом, что бы ни ожидало их после этого. Джегер сосредоточился, пытаясь замедлить спуск и дать ей возможность догнать его.

У него над головой Нарова исполнила несколько резких поворотов влево, вместе со своим парашютом ввинчиваясь в воздух и с каждым оборотом быстро теряя высоту. Джегер продолжал маневрировать стропами, замедляя скорость.

Спустя несколько секунд он услышал совсем рядом тихий шорох и увидел Нарову. Их взгляды встретились. Несмотря на их эпическое сражение в воздухе, она была спокойна, как удав. Казалось, не произошло ничего особенного.

Джегер поднял вверх большие пальцы обеих рук, подбадривая ее.

Нарова ответила тем же жестом.

Он показал, что будет выбирать место для приземления, чтобы она следовала за ним. Она коротко кивнула, немного отстала и заняла положение в нескольких десятках метров над его парашютом. До приземления оставалось каких-то несколько сот футов.

К счастью, Джегеру уже приходилось отрабатывать то, что ожидало их сейчас, — спуск в джунгли. Сделать это правильно было очень нелегко. На это были способны лишь самые опытные парашютисты. Но, судя по трюку, который Нарова исполнила во время свободного падения, отрезая себя от Джегера, она должна была справиться и с этим.

Он принялся изучать заросли внизу в поисках места, где кроны были бы чуть менее густыми и давали им шанс прорваться на землю. Чаще всего парашютисты, снижающиеся в густые джунгли, оказывались там не по собственному желанию. В основном они были летчиками, покинувшими свой самолет из-за того, что он был сбит или неисправен. У некоторых же попросту заканчивалось горючее.

Люди опускались на кроны деревьев, не имея ни малейшего представления о том, как к ним приближаться и смогут ли они выжить после столь экстремального приземления. Как правило, они сильно травмировались во время удара о деревья, ломая руки или ноги. Но худшее было впереди. Человек еще мог проломиться сквозь кроны, чего нельзя было сказать о парашюте, который цеплялся за верхние ветки, и парашютист повисал на стропах высоко над землей.

И чаще всего это его убивало.

У зацепившегося за деревья парашютиста было три варианта действий. Оставаться висеть в надежде на то, что его спасут. Высвободиться из ремней с риском падения с высоты от шестидесяти до восьмидесяти футов. Попытаться дотянуться до ветки, если таковая имелась поблизости, и сползти вниз.

Большинство парашютистов оставались висеть на своих парашютах, потому что остальные варианты выглядели просто самоубийственными. Раненые, растерянные, страдающие от шока и обезвоживания, осаждаемые свирепыми насекомыми, люди ожидали спасателей.

Чаще всего их смерть была долгой и мучительной.

Джегер не желал такой судьбы ни себе, ни Ирине Наровой.

Глава 24

Сквозь клубящийся над джунглями туман он разглядел среди густого ковра темно-зеленой листвы более светлый участок салатного цвета. Молодая поросль. Ветки таких деревьев, как правило, были более гибкими и тонкими. Они гнулись, но не ломались, а значит, не становились острыми, как наконечники копий.

Во всяком случае, Джегер на это надеялся.

Он взглянул на альтиметр — тот самый, которым он отражал удары, нацеленные, как ему казалось, на то, чтобы выпустить ему кишки.

Еще пятьсот футов.

Он дотянулся до металлических рычагов на креплении рюкзака и опустил их вниз. Тяжелый рюкзак тут же упал, размотав все десять метров страховочного троса.

Последним, что ему пришлось сделать перед встречей со стремительно летящими ему навстречу кронами деревьев, это нажать кнопку на закрепленном у него на запястье GPS. Он хотел, чтобы прежде, чем его поглотит лес, прибор отметил их точное положение, поскольку понимал, что, скорее всего, в ближайшем будущем им такая возможность больше не представится.

В последние перед ударом секунды Джегер сосредоточился на управлении стропами, стремясь опуститься на более светлый участок зелени.

Кроны деревьев ринулись ему навстречу. Он изо всех сил потянул за стропы, как можно сильнее расправляя парашют и замедляя падение. Он надеялся, что, погасив скорость, сумеет проскользнуть между ветвями и опуститься на землю.

Мгновение спустя он услышал сухой треск. Это тридцатипятикилограммовый рюкзак ударился о верхние ветви и, ломая их, скрылся из виду.

Джегер поднял ноги, согнул колени и обхватил их обеими руками, защищая лицо и грудь. В следующую секунду он почувствовал, что его ботинки и колени проникают сквозь густую зелень, следуя за исчезнувшим внизу рюкзаком. Острые ветки хлестнули его по ягодицам, а затем по плечам, но он уже свалился в распахнувшуюся перед ним тьму.

Он ударился о толстые ветки, вскрикнул от боли и пролетел еще несколько футов, прежде чем купол его парашюта лег на верхние ветки, резко прекратив его полет. От столь внезапной остановки у него даже дух перехватило. Он задыхался среди вихря из листьев, обломков сучьев и еще какой-то растительности.

Наверху снова раздался громкий треск, и всего через несколько мгновений рядом с ним оказалась тоже бешено раскачивающаяся в разные стороны Нарова.

Постепенно все вокруг прояснилось.

В пробитую ими в кронах деревьев дыру струился ослепительный солнечный свет, и лучи плясали в воздухе, отражаясь от листвы.

Во внезапно наступившей звенящей тишине Джегеру почудилось, что все обитатели джунглей затаили дыхание, шокированные падением в их мир двух столь чуждых существ.

Раскачивание парашютов замедлялось.

— Ты в порядке? — окликнул Джегер Нарову.

После всего, что они только что пережили, это звучало почти как издевка.

Нарова пожала плечами:

— Я жива. Ты тоже, судя по всему, жив. Могло быть и хуже.

«Интересно, что может быть хуже?» — едва не вырвалось у Джегера. Впрочем, он счел за лучшее воздержаться от подобных комментариев. Хотя Нарова говорила по-английски достаточно бегло, ее русский акцент был совершенно отчетливым, а отсутствие эмоций и даже какая-то безжизненная манера высказываться и вовсе казалась ему странной.

Он кивнул наверх, туда, откуда они упали, и попытался обезоружить ее улыбкой:

— Я там было подумал, что ты пытаешься меня убить. Ножом.

Она холодно смотрела на него.

— Если бы я хотела тебя убить, я бы тебя убила.

Джегер решил не обращать внимания на явно провокационное заявление.

— Я пытался выровнять наше положение. На выходе я за что-то зацепился, и мой карабин отстегнулся. Мне это уже почти удалось, когда ты обрезала ремни. Вот что значит недоверие.

— Возможно. — На долю секунды Нарова задержала взгляд на его лице. Ее собственное лицо напоминало застывшую маску. — У тебя ничего не получилось, — добавила она, отводя взгляд. — Если бы я не высвободилась, мы оба уже были бы мертвы.

Джегеру нечего было на это возразить. Он начал извиваться, пытаясь получше разглядеть землю внизу.

— И с какой стати мне тебя убивать? — продолжала Нарова. — Мистер Джегер, вам необходимо научиться доверять членам своей команды. — Нарова подняла глаза к кронам деревьев. — Итак, теперь вопрос заключается в том, как нам отсюда спуститься. В спецназе мы к подобным задачам не готовились.

— Зато, кажется, готовились перерезать ремни во время свободного падения в тандеме, — заметил Джегер. — Лихо ты орудуешь ножом.

— Я еще никогда ничего подобного не делала. Но в этот раз у меня просто не было выбора. — Нарова помолчала и после паузы произнесла: — «На любом задании, в любой момент, в любом месте: сделай все от тебя зависящее». Девиз спецназа.

Прежде чем Джегер успел придумать, что ему на это ответить, наверху раздался оглушительный треск, скорее похожий на взрыв. Тяжелая ветка, обломавшись, рухнула вниз, а уже в следующую секунду Нарова нырнула за ней и повисла на добрых несколько футов ниже. Этого не выдержал, оборвавшись под тяжестью ее тела, кусок поврежденного парашюта.

Она подняла глаза на Джегера:

— Итак, у тебя есть какие-нибудь соображения насчет того, как мы будем отсюда спускаться? Не считая падения, разумеется. Или эту проблему решать придется тоже мне?

Джегер раздраженно покачал головой. «Бог ты мой, эта женщина поистине невыносима», — подумал он. После того представления с ножом, которое устроила во время их падения Нарова, он начал сомневаться в том, что именно она убила Смита. Как она уже заметила, у нее была идеальная возможность вогнать нож в Джегера, тем самым покончив с ним.

Он решил, что было бы неплохо устроить ей еще одну проверку.

— Я думаю, что у нас есть возможность выпутаться из этой переделки. — Он кивнул на их зацепившиеся за ветки парашюты. — Но для этого мне понадобится твой нож.

У него был и свой собственный нож. Это был «гербер», который дал ему на Биоко Рафф. Теперь он имел для него особое значение, потому что именно это лезвие позволило ему спасти жизнь близкого друга. Он был вложен в ножны и пристегнут ремнем, плотно охватывающим его грудь. Но он хотел узнать, готова ли Нарова добровольно вручить ему нож, едва не вспоровший ему живот.

Она не колебалась ни секунды:

— Мой нож? Только не урони. Это старинный друг.

Она дотянулась до клинка, отстегнула его, взяла за кончик лезвия и бросила Джегеру.

— Лови! — крикнула она и проследила за летящим ножом, то сверкающим на солнце, то погружающимся в глубокую тень.

Нож показался Джегеру до боли знакомым. Несколько мгновений он вертел его в руках, рассматривая семидюймовое заостренное лезвие. У него не было никаких сомнений в том, что точно такой же нож лежит в сундуке дедушки Теда в его квартире в Уордур-Кастл.

Когда Джегеру исполнилось шестнадцать, дедушка Тед позволил ему вынуть нож из ножен. Дед и внук умиротворенно попыхивали трубкой, передавая ее друг другу, и теперь Джегер словно наяву ощутил аромат душистого табака и вспомнил название ножа. Оно было выбито на рукояти клинка.

Джегер присмотрелся к кинжалу Наровой и бросил на нее оценивающий взгляд.

— Отличный нож. Боевой кинжал Ферберн-Сайкс. Экземпляр времен Второй мировой, если не ошибаюсь.

— Не ошибаешься. — Нарова пожала плечами. — Еще тогда Специальная воздушно-десантная служба продемонстрировала, насколько он прекрасно подходит для того, чтобы убивать немцев.

Джегер долго смотрел на нее, а затем поинтересовался:

— Ты думаешь, нам предстоит убивать немцев? В этой экспедиции?

Ответ Наровой, который, насколько он мог судить, она произнесла на беглом немецком, прозвучал дерзко и вызывающе, напомнив ему мрачное предсказание дяди Джо:

— Denn heute gehort uns Deutschland, Und morgen die ganze Welt. Сегодня нам принадлежит Германия, завтра — весь мир.

— Видишь ли, я сомневаюсь в том, что мы найдем там живых немцев. — В голос Джегера вкрались саркастические нотки. — В этом самолете, я хочу сказать. После семидесяти лет, которые он пролежал в амазонских джунглях, вероятность этого стремится к нулю.

— Ты думаешь, мне это неизвестно? — Нарова смерила его ледяным взглядом. — Почему бы не сделать что-нибудь полезное, мистер руководитель экспедиции, и не вытащить нас из дерьма, в которое мы влипли по вашей милости?

Глава 25

Джегер изложил Наровой свой план.

Запасной парашют, которым ей пришлось воспользоваться, был меньше и легче, чем его собственный ВТ-80. И, похоже, он сильно пострадал во время падения сквозь кроны деревьев. Именно поэтому Джегер решил, что им обоим необходимо надежно закрепиться под обоими куполами и только после этого начинать спуск на землю.

Когда он покончил с разъяснениями, они принялись освобождаться от рюкзаков, которые до этого моментапродолжали висеть на прикрепленных к их снаряжению тросах. Тяжелые рюкзаки, обламывая сучья, с треском полетели вниз, и вскоре Джегер и Нарова услышали, как они с глухим стуком упали на землю. Теперь, избавившись от тяжелого груза, они могли приступить к задуманным Джегером маневрам.

Джегер попросил Нарову качнуться в его сторону и проделал то же самое, используя купол парашюта как своего рода якорь. Они раскачивались подобно маятнику, крепко сжимая стропы парашютов, пока им наконец не удалось соприкоснуться в самой дальней точке своих движений.

Джегер обвил ногами бедра Наровой и крепко прижал ее к себе. Затем он дотянулся до нее руками и надежно соединил ремни их парашютов. Теперь они снова стали тандемом, раскачивающимся посередине между своими парашютами.

Только теперь, в отличие от положения во время прыжка, они находились лицом к лицу, соединенные толстым карабином, представляющим собой металлическое кольцо, снабженное пружинной защелкой. Джегер находил и это положение, и столь тесную близость весьма дискомфортной, особенно с учетом того, что ему было невыносимо жарко — толстый и неуклюжий защитный костюм и остальное снаряжение для затяжных прыжков поджаривали его заживо.

Но он был готов на все ради того, чтобы живым и невредимым добраться до земли и доставить туда Нарову.

С помощью второго карабина Джегер крепко соединил парашюты в том месте, где начинались стропы. Затем он взял паракорд — парашютный шнур цвета хаки толщиной не более обычной бельевой веревки, обладающий, однако, необычайным запасом прочности. Он был способен выдержать нагрузку в пятьсот фунтов, но Джегер на всякий случай сложил его вдвое.

Он дважды продел его в спусковое устройство, чтобы обеспечить дополнительное трение, и привязал один конец к парашютам. Остальной шнур он размотал, осторожно опуская вниз, на находящуюся футах в ста под ними землю. Наконец он присоединил спусковое устройство к карабину у себя на груди. Теперь они с Наровой были пристегнуты к паракорду.

Они висели на своих парашютах и одновременно были соединены с ними посредством изготовленного Джегером снаряжения. Наступил критический момент. Им предстояло перерезать стропы парашютов, что позволило бы Джегеру опустить их на землю.

Они сорвали с себя шлемы, очки и маски, бросив все это вниз. По лицу Джегера градом катился пот, стекая по шее и груди. От прилагаемых к их спасению усилий он весь взмок, и ситуация еще больше усугублялась тем, что они с Наровой были крепко пристегнуты друг к другу.

Это напоминало борьбу в мокрых футболках, только в гораздо более тесном и очень личном контакте. Ему казалось, что он ощущает все до единого изгибы ее тела.

— Я чувствую, что ты испытываешь неловкость, — заметила Нарова. Ее голос был деловито отстраненным, и в нем звучали странные механические нотки. — Такая тесная близость бывает необходима по нескольким причинам. Первое: практическая необходимость. Второе: когда нужно кого-то согреть. Третье: во время секса. Сейчас это происходит по причине номер один. Сосредоточься.

«Бла, бла, бла, — подумал Джегер. — Только я мог очутиться в дебрях Амазонки в обществе Снежной Королевы».

— Итак, ты заманил меня в свои объятия, — все тем же безразличным тоном продолжала Нарова и показала наверх. — Что бы ты ни задумал, тебе лучше поторопиться.

Джегер поднял глаза и посмотрел туда, куда она показывала. В трех футах у него над головой висел гигантский паук размером с кисть его руки. В рассеянном солнечном свете его упитанное тело серебристо-серого цвета, казалось, светилось, а все восемь лап тянулись к нему подобно пальцам костлявой руки.

Его красные глаза навыкате злобно сверкали, а влажные челюсти жадно сжимались и разжимались. Паук поднял передние лапы и агрессивно замахал ими в направлении Джегера, не переставая медленно приближаться к нему. Хуже того, его клыки, скорее всего, источающие яд, были обнажены и готовы к нападению.

Джегер выхватил нож Наровой, собираясь разнести паука в клочья, но его остановила ее рука.

— Не надо! — прошипела она.

Она вытащила свой запасной клинок и, не расчехляя его, поддела волосистое тело паука узким концом. Резким движением кисти она отшвырнула его в сторону. Серебристое тело, подброшенное в воздух, вращаясь и блестя на солнце, полетело вниз. До слуха Джегера донеслось злобное шипение поверженного врага.

Нарова продолжала пристально смотреть вверх.

— Я убиваю, только когда в этом есть необходимость, — пояснила она. — И когда позволяет ситуация.

Джегер проследил за ее взглядом. К ним подбирались десятки пауков. Более того, стропы их парашютов, казалось, шевелились от кишащих на них тварей.

— Phoneutria, — продолжала Нарова, — что в переводе с греческого означает «убийца». Должно быть, свалившись сюда, мы потревожили их гнездо. — Она взглянула на Джегера. — Размахивание передними лапами — их оборонительная позиция. Но, если ты хоть одного порежешь, его тело начнет испускать запах, призывающий сородичей. Вот тогда они действительно бросятся в атаку. Яд содержит нейротоксин PhTx3. Нервнопаралитический яд. Симптомы очень похожи на последствия газовой атаки: невозможность контролировать мускулатуру и дыхание, а в дальнейшем паралич и удушье.

— Как скажете, доктор Смерть, — пробормотал Джегер.

Она смерила его ледяным взглядом.

— Я буду от них отбиваться. А ты опускай нас вниз.

Джегер обхватил ее обеими руками и начал резать толстые полосы брезента, соединявшие ремни ее парашюта со стропами. Одновременно Нарова стремительными движениями сбросила вниз второго и третьего паука.

Она все быстрее орудовала ножом, но одного, видимо, все же не заметила. Он подполз совсем близко, вскинув передние лапы, и его клыки оказались в нескольких дюймах от пальцев Джегера. Инстинктивным движением он махнул в сторону мохнатой твари ножом, и острое лезвие коснулось его брюха. Из пореза тут же выступила кровь, и паук, свернувшись в клубок, откатился и полетел вниз.

Не успел он скрыться из виду, как Джегер скорее ощутил, чем услышал, щелканье и шелест среди толп осадивших их пауков, почуявших кровь собрата.

Они все вместе ринулись в атаку.

— А вот теперь они нападают! — прошипела Нарова.

Выхватив нож из чехла, она начала размахивать им направо и налево, рубя шипящую паучью массу. Джегер удвоил свои усилия. Еще несколько движений — и он освободил Нарову от строп. Под собственным весом она с пугающей скоростью заскользила вниз, прежде чем ее не остановил карабин, соединяющий ее с ремнями на груди Джегера.

На долю секунды он напрягся, ощутив, как подался вниз его парашют, на который теперь легла двойная нагрузка. Но, к счастью, он надежно держался за ветви. Подняв руки над головой, он яростно ударил ножом по своим собственным стропам. Мгновение спустя они были обрублены.

Они с Наровой снова падали вниз под свист струящегося через cпусковое устройство паракорда.

Выждав пару секунд, Джегер решил, что армии пауков-убийц их уже не настигнуть, и резко потянул шнур вниз.

Трение в cпусковом устройстве позволило замедлить, а затем и остановить их падение. Теперь они болтались на шнуре футах в тридцати под куполами своих парашютов, превратившихся в бурлящую массу рассвирепевших, невероятно ядовитых пауков.

Phoneutria. Джегер решил, что будет очень счастлив, если никогда в жизни больше не увидит ни единой такой твари.

Насладиться этой мыслью до конца он не успел, потому что первые извивающиеся серебристые комки уже летели к ним. Они падали совершенно вертикально, разматывая за собой свои собственные «тросы» — тонкие нити паучьего шелка.

В ответ Джегер отпустил паракорд, и они с Наровой снова начали падать.

Глава 26

Не успели они пролететь и дюжины футов, как их движение прервалось тошнотворным рывком. Разрубленный брезентовый ремень парашютного костюма Наровой застрял в cпусковом устройстве.

Джегер громко выругался.

Схватив ткань одной рукой, он попытался ее высвободить. Одновременно он ощутил, как что-то мягкое и костлявое приземлилось ему в волосы со злобным булькающим шипением.

Острое как бритва лезвие просвистело совсем рядом с кожей его головы.

Джегер почувствовал, как кончик ножа вспорол брюхо паука, который немедленно свернулся в клубок, выпустил его волосы и скатился с его головы куда-то вниз. Снова и снова нож Наровой рассекал сумрачный влажный воздух, отбивая атаки пауков и защищая пытающегося освободить их Джегера.

Наконец ему удалось выдернуть жесткий ремень, и они снова заскользили вниз.

— А они так легко не сдаются, — пробормотал Джегер, контролируя свистящий через cпусковое устройство паракорд.

— Настойчивые ребята, — подтвердила Нарова.

Одна ее рука была поднята вверх совсем рядом с его лицом. Джегер уже давно обратил внимание на то, что она левша. На тыльной стороне ее левой ладони виднелись два отчетливых следа от укуса, вокруг которых стремительно расползался красновато-черный рубец.

Джегер встретился взглядом с Наровой. В ее глазах плескалась боль.

— Стоит ранить одного из них, и они все нападают одновременно, — напомнила она ему. — Жертвы их нападения описывают боль от укуса как растекающийся по венам огонь. Очень точное описание.

Джегер утратил дар речи.

Один из упавших на них пауков укусил Нарову, но она не издала ни единого звука. Неужели ему предстояло утратить одного из членов своей группы? А ведь собственно экспедиция еще даже не началась.

— У меня есть противоядие. — Джегер посмотрел вниз. — Но оно в рюкзаке. Необходимо поскорее доставить тебя вниз.

Джегер поднял правую руку как можно выше. Паракорд еще быстрее засвистел через спусковое устройство, и они с Наровой на максимальной скорости понеслись к земле. Джегер был рад, что не снял перчатки, потому что даже сложенный вдвое паракорд был тонким и острым как бритва.

Джегер позаботился о том, чтобы его ботинки коснулись земли первыми, приняв на себя удар за них обоих. В других обстоятельствах он попытался бы замедлить спуск прежде, чем они коснутся земли. Но в данный момент они спасались от преследующих их пауков, а кроме того, было необходимо как можно скорее добраться до противоядия.

Их окружил мрачный сумрак джунглей.

Лишь ничтожная часть солнечного света, пробивающегося сквозь кроны деревьев, достигает земли. Девяносто процентов освещения жадно поглощает растительность верхних слоев, погружающая джунгли в постоянный полумрак.

Джегер знал, что, пока его глаза не приспособятся к низкому уровню освещения, ему будет трудно разглядеть приближающуюся опасность. Например пауков.

Он был абсолютно уверен в том, что ни одна Phoneutria не сумеет последовать за ними на всю глубину их отчаянного прыжка, но на всякий случай решил перестраховаться и поднял голову. В скудных лучах проникающего в лесные глубины солнечного света Джегер различил десятки угрожающе поблескивающих шелковых нитей, на концах которых болтались лоснящиеся комки ядовитой смерти.

Это было непостижимо, но пауки продолжали их преследовать, и, судя по всему, Нарова была уже совершенно не в состоянии от них даже увернуться.

Не сводя глаз с падающих на них пауков, Джегер оттащил Нарову на несколько ярдов в сторону. Затем он сорвал с груди карабин, направил его в сторону неприятеля и открыл огонь. Быстро следующие друг за другом выстрелы в тишине леса казались оглушительными. Кабум! Кабум! Кабум! Кабум!

«Бенелли» обладал семизарядным магазином и подвижным цевьем. Волна свинцовой дроби обрушилась на арахнид.

Кабум! Кабум! Кабум!

Орды пауков уже практически сидели на дуле карабина Джегера, и каждый выстрел немедленно превращал их в паучье пюре. Именно это и привлекало Джегера в «бенелли»: достаточно было прицелиться в нужном направлении и открыть стрельбу. Впрочем, он никогда и представить себе не мог, что ему придется отстреливаться от пауков.

Оглушительный грохот выстрелов отражался от массивных стволов деревьев, окружающих их со всех сторон, и эхом обрушивался обратно на Джегера. Откуда-то сверху до него донесся панический визг, издаваемый, видимо, перепуганной насмерть стаей приматов. Обезьяны стремительно бросились наутек.

Звуки выстрелов были не только чрезвычайно громкими, но еще и зловещими.

Не вызывало сомнений и то, что Джегер только что объявил об их прибытии всем, кто мог их услышать… Но к черту осторожность! Чтобы разделаться с атакующими пауками, ему было необходимо по-настоящему мощное оружие, и боевой карабин, несомненно, отлично подходил для этой задачи.

Забросив оружие на спину, Джегер освободил Нарову от троса и оттащил ее еще дальше в сторону. Ее ноги безвольно волочились по преющим листьям и тощей песчаной почве джунглей. Он прислонил ее к стене из толстых корней, извивающихся у основания массивного ствола.

Джунгли представляли собой настоящий зáмок на песке. Почва здесь была невероятно бедной. Из-за высокого уровня влажности и жары отмершая растительность перегнивала очень быстро и высвобождающиеся питательные вещества немедленно поглощались как растениями, так и животными. В результате большинство лесных гигантов возвышалось на башнях из корней, лишь на несколько дюймов проникающих в скудную почву.

Усадив Нарову у одной из таких башен, Джегер метнулся к рюкзаку. Он был квалифицированным медиком, потому что освоил эту специальность во время службы в армии, и хорошо представлял себе последствия действия подобных нейротоксинов. Они убивали, атакуя нервную систему путем воздействия на нервные окончания, что и служило причиной жутких подергиваний и конвульсий, уже начавших сотрясать тело Наровой.

Смерть, как правило, наступала вследствие неспособности мышц, задействованных в процессе дыхания, функционировать надлежащим образом. В результате тело в буквальном смысле слова душило само себя.

Лечение требовало тройного последовательного введения противоядия, воздействующего на нервную систему, — комбопена. Это позволило бы справиться с симптомами отравления, но Наровой также могли понадобиться инъекции пралидоксима и авизафона, чтобы помочь восстановить правильную работу мышц, контролирующих дыхание.

Джегер схватил свой рюкзак и начал рыться в нем в поисках шприцов и ампул. К счастью, аптечка была хорошо упакована и большая часть лекарств успешно пережила падение. Он приготовил первую дозу комбопена, размахнулся и вонзил в мышечную ткань длинную иглу.

Она проникла сквозь толстый парашютный костюм и одежду Наровой, и Джегер ввел в ее организм первую порцию лекарств.

Глава 27

Пять минут спустя лечение было окончено. Нарова все еще была в сознании, но ее тошнило. Ее дыхание было поверхностным, а тело корчилось в судорогах. От момента укуса до введения противоядия прошло всего несколько минут, но, несмотря на это, вероятность того, что паучьи токсины ее убьют, оставалась высокой.

Высвободив женщину из неуклюжего парашютного снаряжения, Джегер заставил ее выпить как можно больше воды из фляги, которую он затем положил рядом с ней. Жидкость была жизненно важна, поскольку помогала вымывать из организма токсины.

Джегер тоже разделся, оставшись лишь в тонких хлопчатобумажных военных брюках и футболке. Его одежда была насквозь пропитана потом, который продолжал струиться по его телу. Влажность воздуха явно превышала девяносто процентов. Несмотря на тропическую жару, пот почти не испарялся, потому что воздух был насыщен влагой.

Он знал, что все время, которое им предстоит провести в джунглях, они будут обливаться потом, а потому лучше сразу к этому привыкнуть.

Джегер задумался, пытаясь собраться с мыслями.

Было 09.03 по Гринвичу, когда они нырнули в джунгли в конце своего чудовищного свободного падения. На то, чтобы спуститься с деревьев, у них ушло не меньше часа, и, таким образом, уже было около 10.30 по Гринвичу. Учитывая ситуацию, нужно было признать, что на них свалилось такое количество проблем, которое он и представить себе не мог, хотя перед вылетом тщательно обдумал все самые худшие варианты развития событий.

Один из инструкторов САС когда-то сказал ему, что любой план рушится при первом же столкновении с противником. Черт, как же он был прав. И особенно когда ты падаешь в амазонские джунгли с высоты в тридцать тысяч футов, а к твоему телу пристегнута русская Снежная Королева.

Он потянулся к своему рюкзаку. Это был семидесятипятилитровый зеленый «Элис Берген» штатовского производства (в стиле «милитари»), предназначенный именно для джунглей. В отличие от большинства вместительных рюкзаков, он был снабжен металлической рамой, удерживающей его на расстоянии не менее двух дюймов от спины. Такая конструкция позволяла поту свободно стекать по спине, снижая риск тропической потницы и не растирая в кровь бедра и плечи.

Чаще всего объемные рюкзаки очень широки и нашитые на них карманы торчат во все стороны. В результате они гораздо шире плеч человека и цепляются за ветки подлеска. Рюкзак «Элис» узок вверху и расширяется книзу, а все карманы расположены сзади. Таким образом, Джегер точно знал, что туда, куда способен протиснуться он сам, пройдет и его рюкзак.

Кроме этого рюкзак обладал плотной резиновой подкладкой, которая делала его не только непромокаемым, но еще и плавучим. В качестве дополнительного бонуса эта резина выступила амортизатором во время недавнего падения рюкзака со стофутовой высоты.

Джегер начал осматривать его содержимое. Как он и опасался, не все уцелело после падения. Спутниковый телефон «Турайя» лежал в одном из задних карманов, откуда его было бы проще достать в случае необходимости. Его экран треснул, и, когда Джегер попытался включить его, ничего не произошло. Запасной телефон был упакован в один из контейнеров, с которыми прыгали Краков и Камиши, но в данный момент им от этого было не легче.

Он вытащил карту. К счастью, как и большинство карт, она была практически неуничтожимой. Он побеспокоился о том, чтобы заламинировать ее, и она была сложена так, что перед ним находилась нужная страница. В армии складывать карты подобным образом категорически запрещалось. В случае пленения это мгновенно позволяло противнику понять, какой сектор тебя интересует. Но в данном случае речь шла не о военной операции, а всего лишь о гражданской экспедиции в джунгли.

Джегер посмотрел на GPS на своем запястье, который он включил за несколько секунд до того, как нырнуть в кроны деревьев. Прибор предоставил ему шестизначное число — квадрат 837529.

Взглянув на карту, Джегер совершенно точно понял, где они находятся.

Они приземлились в двадцати семи километрах к северо-востоку от намеченной им песчаной косы. «Скверно, — подумал он, — но могло быть и хуже». От косы их отделяла широкая дуга Рио-де-лос-Дьос — Реки Богов. Если предположить, что все остальные члены экспедиции все же дотянули до этой косы, то между ними и Джегером с Наровой протекала река.

Обойти реку было невозможно, и Джегер это знал. Да и двадцать семь километров по густым джунглям с раненым на плечах сложно было назвать легкой прогулкой.

Они договорились, что если кому-то не удастся приземлиться в назначенном месте, то вся группа будет ожидать его или их на протяжении сорока восьми часов. Если к этому времени отставшие не появятся, то следующая точка РВ (рандеву) была назначена дальше к западу, то есть еще более удалена от нынешнего местоположения Джегера и Наровой.

По всему выходило, что у них в распоряжении имелось сорок восемь часов на то, чтобы добраться до песчаной косы. Если они не уложатся в это время, то основная группа начнет от них удаляться и вряд ли Джегеру с Наровой удастся ее догнать.

Поскольку телефон разбился, у Джегера не было ни малейшей возможности с кем-нибудь связаться и сообщить о том, что случилось. Даже если бы ему удалось каким-то образом заставить его работать, он сомневался, что получится принять сигнал. Чтобы видеть и принимать сигналы спутников, без которых не могло быть отправлено ни одно сообщение, спутниковый телефон нуждался в участке чистого неба.

Даже если допустить, что им удастся перебраться через Рио-де-лос-Дьос, далее предстоял тяжелейший переход через джунгли. Кроме этого, необходимо было учитывать еще одну серьезную проблему — не считая того, что Нарова была явно не способна проделать подобное путешествие.

Полковник Эвандро держал точное местонахождение самолета в строжайшей тайне, никому не разглашая его координаты. Он согласился передать их только Джегеру из рук в руки, непосредственно перед их вылетом на борту «С-130». В свою очередь Джегер пообещал ни с кем ими не делиться, прежде всего потому, что он и сам не знал, кому из членов его группы можно доверять.

Он собирался посвятить группу во все подробности маршрута уже после их приземления на песчаную косу, поскольку продолжать их скрывать уже не имело бы смысла. Но, когда Джегер планировал время и место каждого РВ, он и представить себе не мог, что в намеченной для приземления зоне не окажется именно его.

В данный момент никто, кроме Джегера, не знал координат разыскиваемого ими самолета, и это означало, что далеко они без него не уйдут.

Джегер посмотрел на Нарову. Ее состояние, похоже, ухудшалось. Ее мертвенно-бледное лицо блестело от пота, а укушенная пауком кисть покоилась на предплечье второй руки.

Он откинул голову и, опершись затылком в сплетение корней, сделал несколько глубоких вдохов. Речь шла уже не об успехе экспедиции, а о жизни и смерти.

Они оказались в ситуации выживания, и от его решений зависело, удастся ли им с Наровой выжить или они погибнут в этих темных джунглях.

Глава 28

Белокурые волосы Наровой были перехвачены повязкой небесно-голубого цвета. Ее глаза были закрыты, и казалось, что она спит или потеряла сознание. Ее дыхание оставалось поверхностным. На мгновение Джегер был тронут ее красотой и абсолютной беспомощностью.

Внезапно ее глаза открылись.

Какое-то мгновение они смотрели на него невидящим взглядом — ледяное синее небо с несущимися по нему грозовыми тучами. Затем, сделав над собой видимое усилие, она сосредоточилась, вернувшись в мучительное настоящее.

— Мне очень больно, — сквозь стиснутые зубы процедила она. — Я уже никуда не пойду. У тебя есть сорок восемь часов на то, чтобы разыскать остальных. У меня есть рюкзак, а в нем вода, еда, оружие, нож. Уходи.

Джегер покачал головой.

— И не надейся, — сказал он и, помолчав, добавил: — Мне быстро надоедает собственное общество.

— Значит, ты действительно Schwachkopf.

Джегер заметил промелькнувшую у нее в глазах тень улыбки. Впервые за все время она проявила хоть малейший намек на какую-то эмоцию помимо плохо скрываемой враждебности, и это его потрясло.

— Но меня нисколько не удивляет то, что тебе наскучивает собственное общество, — еле слышно продолжала она. — Ты и в самом деле скучный. Красивый, это правда. Но очень скучный…

Ее тело начало биться в конвульсиях, и искры смеха в глазах потухли.

Джегер осторожно поправил ее голову. Он знал, чего она добивается. Нарова пыталась его спровоцировать, довести до состояния, в котором он ее оставит, как она и предлагала вначале. Однако она еще не успела оценить по достоинству все его качества: он не бросал друзей в беде.

Никогда. Даже чокнутых друзей.

— Значит так, план у нас будет такой, — объявил Джегер. — Мы оставим здесь все, кроме самого необходимого, и мистер Скукотища понесет твою разнесчастную задницу на себе. И можешь не спорить — я это делаю только потому, что ты мне нужна. Никто, кроме меня, не знает координат разыскиваемого нами самолета. Если я не выживу, экспедиция сорвется. А сейчас я сообщу координаты тебе. Таким образом, ты сможешь продолжить, если со мной что-то случится. Поняла?

Нарова пожала плечами:

— Надо же, какой героизм. Но у тебя ничего не выйдет. Ты просто разлучишь меня с рюкзаком, и я умру без воды и еды. И это означает, что ты не только скучный, но еще и тупой.

Джегер расхохотался. Соблазн передумать и оставить ее был очень силен. Но вместо этого он встал и подтащил рюкзаки друг к другу, чтобы выбрать из них все самое необходимое: аптечку, двухсуточный запас еды на двоих, пончо, чтобы укрываться, боезапас для карабина, плюс карту и компас.

Он решил взять с собой пару фляг с водой и портативный фильтр «Катадин», позволяющий быстро получить питьевую воду.

На дно рюкзака Джегер уложил несколько непромокаемых сумок и самое легкое снаряжение. Все, что потяжелее — еда, вода, нож, мачете, боезапас, — должно было лежать сверху, чтобы как можно больше веса приходилось на плечи.

Все остальные вещи они были вынуждены оставить здесь, где их, вне всякого сомнения, очень быстро поглотят джунгли.

Собрав рюкзак, Джегер вскинул его на спину, а ремень карабина перебросил через плечи, с тем чтобы оружие оказалось у него на груди. Точно так же он поступил и с оружием Наровой. Самые важные элементы снаряжения — две фляги с водой, а также компас и карту — Джегер сунул в карманы военного пояса, который застегнул на талии.

Теперь он был готов.

Его GPS работал по той же системе, что и телефон, то есть через спутники. В непролазных джунглях он был практически бесполезен. Джегеру предстояло преодолеть почти тридцать километров густых зарослей, пользуясь старым как мир средством навигации — ориентируясь по азимуту.

К счастью, в мире современных технологий САС, полагаясь именно на него, обучал движению по азимуту всех своих бойцов.

Прежде чем нагнуться за Наровой, Джегер сообщил ей координаты самолета, заставив несколько раз повторить их вслух, чтобы убедиться в том, что она их запомнила. Он знал, что осознание того, что она ему нужна, укрепит ее рассудок.

Но в глубине души он сомневался, что сумеет пройти такое расстояние по такой местности и с таким весом. Не всякий сумел бы вынести подобное испытание и остаться в живых, и Джегер это знал.

Он наклонился, поднял Нарову на руки и уложил лицом вниз себе на плечи, как это делают пожарные. Ее живот и грудь полностью лежали на рюкзаке, на который и пришлась большая часть ее веса, как и рассчитывал Джегер. Он затянул пояс и плечевые ремни «Бергена», максимально приблизив его к себе, чтобы равномерно распределить вес. Наконец он достал компас и определил направление, выбрав в качестве ближайшего ориентира приметное дерево, лежащее в сотне футов от него.

— Ну что ж, — пробормотал он, — я это представлял себе несколько иначе, но деваться некуда.

— Да неужели, — поморщившись от боли, усмехнулась Нарова. — Как я и говорила, скучный и тупой.

Джегер проигнорировал ее сарказм.

Он зашагал вперед, стараясь двигаться ритмично и считая шаги.

Глава 29

Лесные звуки обступили Уилла Джегера со всех сторон — крики диких животных, доносящиеся из крон деревьев, пульсирующий в подлеске гул насекомых, ритмичный хор лягушек, сообщающий ему о том, что где-то впереди его ожидает понижение местности и сопряженная с этим сырость.

Он чувствовал, как повышается влажность, и обливался потом. Но ему не давало покоя еще что-то — что-то помимо шаткости их нынешнего положения. Ему почему-то казалось, что они не одни. Это было совершенно иррациональное ощущение, но ему никак не удавалось от него избавиться.

Он старался оставлять как можно меньше следов своего с Наровой присутствия, потому что с каждым шагом уверенность, что за ними наблюдают, крепла. Это зловещее ощущение буквально прожигало ему затылок и плечи.

Но продвижение вперед было мучительно трудным, особенно с тем весом, который ему приходилось нести.

Во многих отношениях действовать в джунглях было гораздо труднее, чем в любых иных условиях. В снегах Арктики приходилось беспокоиться лишь о том, чтобы не замерзнуть. Ориентироваться на местности там было проще простого, потому что покинуть зону приема спутникового сигнала было практически невозможно. Чтобы выжить в пустыне, было необходимо не перегреваться и пить достаточно воды. Поэтому все переходы совершались ночью, а днем бойцы отлеживались в тени.

По сравнению с этим джунгли обрушивали на человека бесконечное множество опасностей, равных которым не было больше нигде: усталость, обезвоживание, инфекции, некроз кожи и пальцев стоп, ссадины, укусы, порезы, кровоподтеки, ядовитые насекомые и прожорливые комары, дикие животные, пиявки и змеи. Кроме этого постоянно сохранялась опасность заблудиться в обступающем со всех сторон душном и влажном лесу. Покорять открытые просторы Арктики и пустынь было несопоставимо проще.

И еще джунгли кишели пауками-убийцами, а где-то в зарослях скрывались враждебно настроенные племена.

Джегер размышлял об этом, пробираясь сквозь густой подлесок и осторожно ставя ноги на предательски скользкую почву. В воздухе стоял удушливый запах плесени и гниения. По мере приближения к реке местность понижалась. Где-то впереди находился северный берег реки, где их поджидало все самое интересное.

Особенностью прохождения джунглей является то, что чем выше ты поднимаешься, тем легче идти, потому что почва становится суше, а растительность реже. Но ему с Наровой рано или поздно все равно придется переправляться через Рио-де-лос-Дьос, а это означало неизбежный спуск на густо заросший болотистый берег.

Джегер на мгновение остановился, чтобы перевести дыхание и осмотреться.

Впереди находился глубокий овраг, по которому во время дождей вода стекала в реку. В него не проникали солнечные лучи, и почва выглядела топкой и вязкой. Кроме того, он порос невысокими деревьями, каждое из которых могло похвастать целой россыпью жуткого вида колючек длиной в несколько дюймов, если не больше.

Джегер знал эти колючие деревья. Они не были ядовитыми, но от этого не становились менее опасными. Однажды во время учебных сборов в джунглях он упал на такое дерево, и острые колючки в нескольких местах пронзили его руку. Раны быстро загноились. С тех пор он прозвал их «деревьями-ублюдками».

Между стволами деревьев протянулись, тесно сплетаясь, толстые лианы, каждая из которых была унизана зловещими крючковатыми шипами. Джегер достал компас и быстро сориентировался на местности. Овраг тянулся на юг, именно туда, куда он и шел, но Джегер решил, что лучше в него не спускаться.

Вместо этого он выбрал направление на запад, устремил взгляд на группу высоких лиственных деревьев и зашагал к ним. Он решил обогнуть овраг и повернуть на юг чуть дальше. По его подсчетам такой маршрут тоже должен был привести его к реке. Каждые двадцать минут он позволял себе опускать Нарову на землю, чтобы передохнуть и сделать глоток воды. Но через две минуты он уже снова был в пути.

Начался подъем, и он слегка встряхнул Нарову, чтобы ее вес пришелся ему больше на плечи, чем на спину. За все это время она не произнесла ни слова, и он понятия не имел, в каком она состоянии. Джегер понимал, что, если она потеряла сознание, доставить ее на другой берег реки будет почти невозможно и ему придется изобретать какой-то другой план действий.

Через пятнадцать минут он съехал по невысокому склону и уперся в непроходимую с виду стену растительности. Сквозь деревья и лианы смутно виднелась темная движущаяся масса, изредка вспыхивающая яркими солнечными бликами.

Вода. Он находился почти у самой реки.

Зрелые джунгли — растительность, которую веками никто не беспокоит, — чаще всего представляют собой высокие деревья со сплетающимися наверху кронами и с относительно скудным подлеском. Но стоило побеспокоить вековой тропический лес — например, проложив через него шоссе, — как на расчищенных участках тут же устремлялась к небу молодая поросль. То же самое происходило по берегам взрезающих джунгли рек.

Рио-де-лос-Дьос напоминала заполненный солнечным светом тоннель в джунглях, стены которого представляли собой настоящее буйство густо переплетенной растительности. И выросшая перед Джегером стена была такой же непреодолимой, как если бы перед ним были скалистые утесы, а не высокие стволы лесных гигантов, окруженных похожим на небольшие пальмы подлеском и перемежающихся папоротниками и спутанными лианами. Пройти здесь с его грузом было почти невозможно.

Джегер повернул на восток и шел вдоль берега реки, пока не уперся в тот самый овраг, который он пытался обогнуть. В том месте, где он выходил к реке, берег был практически свободен от растительности, представляя собой крошечный каменистый пляж не шире английской проселочной дороги.

Этого было достаточно. В этом месте они вполне могли бы переправиться, разумеется, если Нарова все еще была в состоянии это сделать.

Он опустил ее на землю. Она почти не подавала признаков жизни, и на короткое, но жуткое мгновение Джегер решил, что, пока он нес ее через джунгли, паучьи токсины ее прикончили. Но, нащупывая ее пульс, он заметил, что по ее телу все еще временами пробегают судороги и спазмы, свидетельствуя о том, что яд по-прежнему пытается проникнуть в ее организм.

Но трясло ее гораздо меньше, чем прежде, а значит, противоядие все же действовало. Тем не менее она ни на что не реагировала и, похоже, не воспринимала окружающий мир. Он приподнял ее голову одной рукой и попытался влить ей в рот немного воды. Она сделала несколько глотков, но даже не открыла глаза.

Джегер дотянулся до рюкзака и достал из него GPS, чтобы посмотреть, принимает ли он тут сигналы спутников. Прибор пикнул раз, второй и третий, и на экране появились иконки спутников. Проверив по предоставленным спутниками координатам их местоположение, он убедился в том, что вышел туда, куда хотел.

Джегер перевел взгляд на реку, размышляя о предстоящей переправе. В этом месте река достигала ширины в добрых пятьсот ярдов, если не больше. В темной, как будто вялой воде местами подступали к самой поверхности илистые банки.

Хуже того, на некоторых отмелях Джегер заметил то, чего он больше всего опасался и надеялся здесь не увидеть, — вытянутые очертания гигантских, похожих на ящериц существ, греющихся в лучах утреннего солнца.

Эти твари были самыми крупными хищниками амазонских джунглей. Крокодилы.

Впрочем, учитывая, что они находились в Южной Америке, это были кайманы.

Глава 30

Черный кайман — Melanosuchus niger — способен достигать пяти метров в длину и веса в четыреста килограммов, что в пять раз превышает вес взрослого мужчины. Это необычайно сильное животное, обладающее толстой, как у носорога, шкурой, практически не имеет врагов.

«Ничего удивительного, — подумал Джегер, вспомнив, как кто-то из его товарищей когда-то охарактеризовал этого зверя как “крокодила на стероидах”, хотя и обычный крокодил своими размерами и агрессивностью представлял смертельную опасность. И напомнил себе: — Надо быть начеку!»

Правда, немного успокаивало то, что у черного каймана было относительно плохое зрение, более приспособленное к охоте в темноте. Эти рептилии также почти ничего не видели под водой, особенно в такой заиленной реке, как эта. Чтобы подобраться к жертве, им приходилось поднимать голову из воды, тем самым обнаруживая свое присутствие.

Чаще всего при выборе жертвы они полагались на обоняние. Джегер осмотрел рану, нанесенную ему Наровой, когда он пытался парировать ее удары во время их безумного полета к земле. Кровотечение уже давно остановилось, но все равно будет лучше, если он постарается не погружать руку в воду.

При отсутствии запасных планов Джегер решил попытаться осуществить тот единственный, который у него имелся. Сбросив рюкзак с плеч, он открыл его, вытряхнул содержимое и вытащил резиновые сумки.

Одну из них он вложил обратно в рюкзак, надул и надежно закрыл, после чего надул и наглухо запечатал вторую сумку.

С помощью пряжек и ремней рюкзака он соединил его со второй сумкой, взял свой карабин и винтовку Наровой и привязал к ним по куску паракорда, свободные концы которого закрепил по концам своего самодельного плавсредства с помощью быстроразвязывающихся узлов.

Это позволяло спасти оружие, случись ему свалиться в воду.

Затем в спускающейся почти к самой воде роще он выбрал толстый бамбуковый побег, срубил его своим мачете и рассек на несколько пятифутовых отрезков. Острым лезвием мачете он расколол два отрезка пополам, получив четыре поперечины. Уложив четыре целых отрезка в ряд, он парашютным шнуром привязал к ним поперечины. Теперь у него была простая, но надежная рама, которую он в свою очередь привязал к надутым сумкам.

Он подтащил этот самодельный плот к воде и уселся на него верхом, испытывая на прочность. Плот спокойно выдержал его вес, даже особо не погрузившись в воду, полностью оправдав ожидания. Все было готово к переправе.

Он не сомневался в том, что вес Наровой его плот выдержит.

Вернув плот на берег, Джегер решил сделать запас воды. С учетом того, как он потел, лучше было всегда держать воду под рукой и в достаточном количестве. Грязно-коричневая речная вода, которую он набирал в трубку «Катадина», пройдя через фильтр, становилась кристально прозрачной. Он выпил сколько смог, а затем заново наполнил обе фляги.

Он уже почти закончил свои приготовления, когда тишину нарушил неожиданный звук. В вязком влажном воздухе повисли слова, произнесенные тихим, измученным болью и хриплым от невероятного напряжения голосом его спутницы:

— Скучный, тупой… еще и чокнутый. — Нарова пришла в себя и наблюдала за тем, как он испытывал плот. — Ты не сможешь меня на это уложить, — продолжала она. — Пора смириться с неизбежным. Дальше ты пойдешь один.

Джегер не обратил внимания на ее попытки разозлить его. Уложив оружие по краям плота, он подошел к ней и присел на корточки.

— Капитан Нарова, экипаж готов принять вас на борт, — произнес он, кивнув в сторону реки.

Он заставил себя улыбнуться, хотя при мысли о том, что им предстояло сделать, у него все внутренности завязывались в узел. Огромным усилием воли он подавил охватившую его тревогу.

— Я отнесу тебя к воде и положу на плот, — продолжал Джегер. — Он довольно устойчив, но постарайся не метаться. Смотри не сбрось в воду оружие.

Он ободряюще улыбнулся, но в ответ до него донеслись едва слышные слова:

— Уточнение, — прошептала она, — не просто чокнутый, а абсолютно безумный. Это диагноз. Но, как видишь, спорить с тобой я все равно не в состоянии.

Джегер поднял ее на руки.

— Вот и хорошая девочка.

Нарова нахмурилась. Было ясно, что сил на то, чтобы подыскать подходящий ответ, у нее не осталось.

Джегер осторожно положил ее поперек плота, попросив, чтобы она поджала свои длинные ноги и по возможности не выпрямляла их до конца переправы. Она послушно свернулась клубком. Под ее весом плот просел на добрых шесть дюймов, но все же большая его часть осталась над водой.

Они были готовы.

Джегер глубже вошел в воду, толкая плот перед собой. Густой ил у него под ногами издавал чавкающие и хлюпающие звуки. Вода была теплой и от плавающего в ней ила казалась маслянистой. Время от времени его ботинки натыкались на что-то твердое — вероятно, на ветки деревьев, погрузившиеся глубоко в ил и гниющие на дне реки. Стоило на них наступить, и они выбрасывали длинные вереницы пузырей — это поднимались на поверхность газы, образующиеся в результате процесса разложения.

Войдя в воду по грудь, Джегер поплыл. Течение оказалось сильнее, чем он ожидал, и теперь он не сомневался, что их тут же понесет вниз по реке. Но не это заставляло его стараться как можно быстрее попасть на противоположный берег, а то, что скрывалось в этой мутной воде.

Он плыл через первый открытый участок воды, обеими руками держась за плот. Нарова лежала перед ним, свернувшаяся в клубок и неподвижная. Он старался плыть равномерно и прямо, зная, что, если плот начнет вращаться или покачнется, Нарова с него соскользнет, что будет означать ее гибель.

Она была слишком обессилена, чтобы удержаться на плаву, не говоря уже о том, чтобы плыть.

Глаза Джегера обшаривали реку по обе стороны от плота. Они находились почти на одном уровне с поверхностью воды, что было странно и непривычно. «Наверное, именно так чувствуют себя кайманы, — размышлял он, — плывя по Рио-де-лос-Дьос, полностью погрузившись в воду и высматривая добычу едва поднимающимися над водной поверхностью глазами».

Он смотрел налево и направо, чтобы не пропустить направляющееся к ним чудовище.

Он был в двадцати ярдах от ближайшей отмели, когда заметил первого каймана, боковым зрением уловив какое-то движение. Крокодил скользнул в воду в сотне ярдов выше по течению. Неуклюжее и неповоротливое на суше, в воде это огромное существо двигалось с убийственной грацией и скоростью. Джегер ощутил, как все его мускулы подобрались, готовясь к схватке.

Но вместо того, чтобы направиться к ним, кайман повернул свою морду на север и проплыл не меньше пятидесяти ярдов вверх против течения. Затем он выполз на очередную отмель и вернулся к своему прежнему занятию — продолжил греться на солнце.

Джегер с облегчением вздохнул. К счастью, этот кайман был не голоден.

Несколько мгновений спустя ботинки Джегера коснулись дна. Теперь он снова шел, выталкивая плот на преградившую им путь отмель — полосу вязкого ила около дюжины футов в ширину. Обойдя плот, он начал тянуть его на себя, чувствуя, как от нечеловеческих усилий все его мышцы горят огнем. С каждым шагом его ноги по самые колени уходили в черную липкую грязь.

Дважды он окончательно выбивался из сил и падал на четвереньки в зловонную жижу. На мгновение это напомнило ему болото, в котором они с Раффом прятались на Биоко. С той разницей, что в мангровых зарослях не было гигантских кайманов.

К тому времени, когда Джегер снова выбрался на глубокую воду, он с ног до головы был покрыт всей этой вонючей гадостью и разлагающимися растительными остатками, а от прилагаемых усилий его сердце колотилось со скоростью пулеметной очереди.

По его подсчетам ему предстояло преодолеть еще две отмели, оплыть которые не было ни малейшей возможности, а следовательно, их нужно было переходить. Было ясно, что на противоположный берег он выползет полумертвым от изнеможения.

Если только они вообще доберутся до противоположного берега.

Он снова вошел в воду, волоча за собой плот, а затем занял прежнее положение позади него. Он постепенно приближался к середине реки, где мощное течение грозило перевернуть плот и вынуждало Джегера усиленно работать ногами, чтобы хоть немного продвигаться вперед. Ниже по течению река была мельче, но у самого берега гораздо быстрее. Джегеру были видны буруны среди вспененной воды над каменистой отмелью. Он спешил пересечь реку прежде, чем их снесет на эту быстрину.

Плот приближался ко второй илистой банке, когда что-то вдруг коснулось правого плеча Джегера. Подняв голову, он увидел, что это рука Наровой. Она дотянулась до его пальцев и слегка их сжала.

Он не совсем понимал, что онапытается ему этим сказать, — разгадать эту женщину было практически невозможно. Но что, если Снежная Королева начала оттаивать?

— Я знаю, о чем ты подумал, — еле слышно прошептала она, — но я пытаюсь не приласкать, а предупредить тебя. Первый кайман… он уже плывет к нам.

Сжав плот запястьями, Джегер схватил оружие обеими руками, согнул указательные пальцы над спусковыми крючками и обшаривал дулами и глазами воду справа и слева от плота.

— Где? — прошипел он. — С какой стороны?

— Одиннадцать часов, — прошептала Нарова. — Почти прямо перед нами. До него сорок футов, и он плывет очень быстро.

Кайман подплывал к ним из слепой зоны.

— Держись крепче! — заорал Джегер.

Он выпустил винтовку из левой руки, развязал узел, удерживавший карабин, и, оставив плот, снова схватил оружие обеими руками. Затем он поднырнул под плот и поплыл, яростно работая ногами. Вынырнув с противоположной стороны, он увидел прямо перед собой черное рыло и покрытое чешуйчатой броней тело, стремительно рассекающее почти столь же черную воду.

Это был пятиметровый черный кайман, настоящее чудовище.

Джегер прицелился в него в тот самый момент, когда челюсти каймана распахнулись прямо перед ним. Какое-то мгновение он смотрел ему прямо в глотку, а затем нажал на спусковой крючок, выстрелив практически в упор. Передернув затвор, он выстрелил еще и еще раз.

От выстрелов гигантская голова рептилии дернулась вверх. Джегер убил ее на месте. Но, несмотря на то что несколько зарядов свинца взорвали ее мозг, они были не в силах остановить дальнейшее продвижение окровавленного трупа, врезавшегося в Джегера со всей силой четырехсоткилограммовой туши.

Джегер ощутил, как воздух покинул его легкие, а сам он ушел глубоко под плот. Темная мутная вода сомкнулась у него над головой.

Окровавленная туша каймана с тошнотворным хрустом остановилась. Его мертвые голодные глаза были широко раскрыты, а зазубренная челюсть врезалась в переднюю поперечину плота.

Легкий плот покачнулся, от удара едва не переломившись пополам. Несколько мгновений спустя вялое безжизненное тело каймана начало погружаться под воду.

Хрупкое суденышко продолжало крениться. Его ударило о камни и вынесло на быстрину, где грязная вода начала захлестывать голову и плечи Наровой.

Она почувствовала, что плот тонет, и напрягла все мышцы, пытаясь удержаться на плаву.

Но было ясно, что сил на это у нее не хватит.

Наконец Джегеру удалось вынырнуть на поверхность. Его легкие все еще были полны зловонной воды Рио-де-лос-Дьос. Он слишком долго боролся за свою жизнь, находясь под водой, и чудом не захлебнулся. Несколько мгновений он пытался сделать вдох. Все его тело в отчаянии умоляло о кислороде, стремясь втянуть в себя хоть немного воздуха.

По обе стороны от него уже находились и другие кайманы, сплывающиеся к трупу только что убитого им чудовища. Их привлек запах его крови. Уйдя на дно реки, Джегер выронил карабин и теперь был совершенно беззащитен. Но кайманам было не до него.

Их ожидал пир в виде мертвого тела сородича, и вкус его растворенной в воде крови приводил их в исступление.

Несколько секунд Джегер пытался осмотреться, а затем его тоже вынесло на быстрину. Бурный поток швырял его о камни, и все, что ему удалось сделать, — это развернуться ногами по течению и расставить в стороны руки. Это позволяло ему сохранять равновесие и защищать корпус, отталкиваясь ногами от всевозможных препятствий.

Наконец вспененный участок окончился. Оказавшись в более спокойной воде, Джегер осмотрел всю реку вокруг в поисках плота. Но, сколько он его ни искал, его нигде не было. Самодельное суденышко как будто исчезло, и от осознания этого у него даже кровь застыла в жилах.

Он продолжал искать, все более настойчиво и отчаянно, но плот действительно исчез.

Что касается Ирины Наровой — ее тоже нигде не было видно.

Глава 31

Джегер подтянулся и выбрался на берег.

Все его тело пронизывала боль, и он в изнеможении опустился на колени, задыхаясь и хватая ртом воздух. В глазах любого постороннего наблюдателя он скорее походил бы на облепленную грязью полузахлебнувшуюся крысу, чем на человека. Впрочем, наблюдать за ним было некому.

Он несколько часов беспрерывно обшаривал берег Рио-де-лос-Дьос в поисках Ирины Наровой. Он искал повсюду, он звал ее, выкрикивая ее имя, но нигде не было ни малейшего следа ни ее самой, ни плота. А затем он обнаружил то, что больше всего боялся найти, — свой рюкзак и надувную сумку, по-прежнему связанные вместе, но изорванные и изрешеченные зубами и когтями кайманов.

Изодранные остатки самодельного плотика выбросило на отмель гораздо ниже по течению. А на одной из илистых банок по соседству Джегер обнаружил и предмет, принадлежавший женщине, которую он так отчаянно пытался спасти: ее небесно-голубая повязка для волос, теперь промокшая, изорванная и облепленная грязью.

И все же он не оставил поисков и продолжал методично прочесывать берег реки, хотя уже почти смирился с тем, что его усилия бесплодны и бесполезны. Скорее всего, Ирину Нарову сбросило с плота в то самое мгновение, когда мертвое тело каймана едва не утопило Джегера, затолкав его в чернильные глубины реки. А потом быстрина и кайманы сделали свое дело.

Он сражался с быстриной около минуты, поэтому не мог понять, как за такое короткое время плот смог окончательно скрыться из виду. Если бы он был цел и на плаву, Джегер увидел бы суденышко. Едва успев вынырнуть, он тут же поплыл бы к нему. Он смог бы его поймать и дотолкать до берега.

И, если бы на нем все еще лежала Ирина Нарова, ему бы удалось ее спасти.

А так… Ему не хотелось думать о том, какая именно участь постигла Нарову. Ясно было одно — она умерла, либо утонув в Рио-де-лос-Дьос, либо будучи разорванной свирепыми черными кайманами, либо от сочетания обеих причин.

А он, Уилл Джегер, не смог сделать ничего для того, чтобы ее спасти.

Он с трудом поднялся и, волоча ноги, побрел вверх по илистому берегу. В момент самого мрачного отчаяния давала о себе знать его подготовка. Он незаметно для себя перешел в режим выживания. Это было единственное, что он знал и хорошо умел. Он потерял одного члена группы, Нарову, но вся остальная команда все еще находилась где-то в джунглях. На той далекой песчаной косе его предположительно ожидали восемь человек. Они на него рассчитывали, и он не имел права их подвести.

В настоящий момент у них даже не было координат цели экспедиции. Они не знали дороги к разыскиваемому ими самолету. А без этого не существовало и способа выбраться из этого дикого Затерянного мира. Уж кому, как не Джегеру, было знать о том, как много сил необходимо было потратить на планирование и подготовку, чтобы покинуть такие дикие и, похоже, проклятые места, как Кордильера-де-лос-Дьос.

Чтобы смерть Наровой не стала бессмысленной утратой, он должен был воссоединиться с группой и приступить к выполнению задачи, поставленной перед экспедицией. Он должен был привести своих людей к обнаруженному в джунглях самолету. А для этого необходимо было вначале добраться до песчаной косы, хотя шансы на то, что ему это удастся, стремительно убывали.

Он начал выгружать содержимое своих карманов, а также карманов надетого на него пояса. После хаоса и ужасов переправы Джегер понятия не имел, каким снаряжением он все еще располагает. Исполосованный зубами каймана и опустошенный рюкзак пришел в полную негодность. Однако, рассматривая свое скудное имущество, Джегер решил, что ему еще повезло.

Самый важный предмет — компас — лежал глубоко в наглухо застегнутом на молнию кармане и уцелел. Уже одно это позволяло надеяться на то, что ему удастся добраться до той далекой песчаной косы. Из бокового кармана брюк он извлек промокшую и растрепанную карту и убедился, что ею все еще можно пользоваться.

У него были карта и компас. Уже неплохо.

Он проверил закрепленный на груди нож. Он по-прежнему был на месте с плотно скрытым в ножнах лезвием. Это был тот самый нож, который дал ему Рафф и который он так эффективно использовал во время грандиозного боя на пляже у деревни Фернао — боя, погубившего Малыша Мо.

Так много смертей. А теперь он потерял еще и Ирину Нарову.

Чего бы только Джегер ни отдал сейчас за то, чтобы рядом с ним оказался Рафф! Если бы великан-маори был здесь, возможно, Нарова все еще была бы жива. Не факт, разумеется, но Рафф помог бы ему отбить нападение каймана, и один из них наверняка не пострадал бы во время этой стычки, а значит, смог бы сохранить плот и его драгоценный груз.

Но Джегер был один, Ирина Нарова исчезла, и ему не оставалось ничего другого, как примириться с этим удручающим положением вещей. У него не было выбора. Он должен был двигаться дальше.

Джегер продолжил изучение снаряжения. В карманах пояса все еще имелось две фляги с водой, а вот фильтр исчез. У него было немного еды, рулон паракорда, с помощью которого он опустил себя и Нарову с деревьев, и две дюжины зарядов для карабина.

Он выбросил заряды. Без оружия они представляли собой всего лишь бесполезный вес.

Среди того немногого, что выявил осмотр снаряжения, привлекал к себе внимание сверкающий жетон, который дал ему пилот «С-130». В лучах солнца ярко блестел девиз «ночных охотников»: «Смерть ожидает в темноте». «Это точно, — подумал Джегер. — В темных водах Рио-де-лос Дьос действительно притаилась смерть с окровавленными зубами и когтями».

И она их нашла. Во всяком случае, она нашла Нарову.

Но, разумеется, вины пилота в этом не было.

Пилот «С-130» выбросил их из самолета в нужной точке. Это уже само по себе было немалым достижением. К последовавшему за этим несчастью он уж точно не имел ни малейшего отношения. Вместе с остальными немногочисленными пожитками Джегера жетон отправился к нему в карман. Он напомнил себе, что люди часто выживают в самых отчаянных условиях, если не утрачивают надежду.

Последним предметом, над которым он глубоко задумался, был кинжал Ирины Наровой.

После того как он обрезал этим ножом трос, на котором они спустились с деревьев, Джегер сунул его в свой собственный пояс. Это показалось ему правильным решением, поскольку на тот момент Нарова полностью утратила дееспособность. Теперь кинжал был единственным, что его все еще с ней связывало.

Он долго держал его в руках, скользя взглядом по выбитому на рукояти названию. Джегер в малейших подробностях знал историю этого кинжала, поскольку досконально исследовал ее вместе с дедом.

В месяцы, последовавшие за весенним блицкригом 1940 года — так называемой молниеносной войной, вытеснившей из Франции войска союзников, — Уинстон Черчилль распорядился создать подразделения специального назначения, способные нагонять ужас на противника своими отчаянными кровавыми вылазками. Добровольцев, набранных в эти подразделения, обучали совершенно не британским методам ведения войны — грязным и стремительным.

В сверхсекретной школе беспредела и убийств им показывали, как калечить и убивать людей, не затрачивая на это излишних усилий. Их инструкторами были легендарные Уильям Ферберн и Эрик (Билл) Сайкс, которые с годами отточили мастерство бесшумных убийств. Для этих особых добровольцев Черчилля Ферберн и Сайкс заказали боевой кинжал лондонской фабрике «Уилкинсон Сворд». У этого кинжала было семидюймовое, острое как бритва двустороннее лезвие, а тяжелая рукоять не позволяла выронить нож даже во влажную погоду.

Каждый такой нож, сходивший с конвейера «Уилкинсон Сворд», был снабжен выгравированной на рукояти надписью «Боевой кинжал Ферберн Сайкс». Ферберн и Сайкс учили своих подопечных тому, что более опасного оружия для ближнего боя не существует, а самое главное — «у вас никогда не закончатся боеприпасы».

Джегеру не пришлось увидеть, как разгневанная Нарова пускает этот кинжал в ход. Но сам факт, что она выбрала для себя такой же, как и у его деда, нож, каким-то образом роднил его с ней, хотя Джегер даже не успел спросить, как это оружие к ней попало и что именно оно означает для нее.

Ему хотелось знать, откуда у русской, ветерана спецназа, кинжал британских коммандос. И что означает это замечание — «им хорошо убивать немцев»? Во время войны у каждого британского коммандос и бойца САС был такой нож. Вне всякого сомнения, на счету этого знаменитого лезвия немало смертей нацистов.

Но все это происходило много десятилетий назад в совершенно другом мире.

Джегер вернул кинжал на пояс.

На мгновение он подумал о том, что, возможно, допустил ошибку, не оставив Нарову на месте приземления, а забрав ее с собой. Если бы он исполнил ее просьбу, то, скорее всего, она сейчас была бы жива. Но принцип никогда никого не бросать был впечатан в его ДНК… Да и сколько бы она протянула?

Нет, чем больше он об этом думал, тем больше убеждался в том, что поступил правильно. Других вариантов просто не было. Она все равно погибла бы. Если бы он оставил женщину, ее смерть была бы более долгой и мучительной. К тому же она умерла бы в одиночестве.

Отогнав мысли о Наровой, Джегер задумался о предстоящем переходе.

А он обещал быть невероятно тяжелым. Двадцать с лишним километров по густым джунглям всего с двумя литрами чистой воды. Человек способен продержаться много дней без еды, но не без воды. Он решил, что будет принимать воду строго по графику — по глотку каждый час. Во фляге было девять глотков — на восемнадцать часов перехода.

Джегер посмотрел на часы.

До наступления темноты оставалось два часа. Чтобы успеть на песчаную косу, уложившись в отведенное до РВ время, ему, скорее всего, предстояло идти всю ночь, что в джунглях практически исключалось. Под кронами деревьев ночью было темно хоть глаз выколи.

Защищаться ему тоже было нечем, не считая собственных голых рук и ножа. Возникни у него серьезные проблемы, единственное, что ему оставалось, — это бежать. Исчезновение Наровой давало ему то преимущество, что идти предстояло налегке.

Кроме того, что уже было на нем, другого снаряжения у него не имелось, а это означало, что он сможет развить приличную скорость. Он решил, что с учетом всех обстоятельств у него довольно неплохие шансы. И все же одна мысль о предстоящем походе приводила его в ужас.

Он встал, положил компас на ладонь и сориентировался по первому азимуту, избрав в качестве цели упавшее дерево, которое находилось почти строго к югу, — именно там, куда он и должен был двигаться. Джегер спрятал компас, нагнулся, поднял десять небольших камешков и положил их в карман. Через каждые десять шагов он перекладывал один из камешков в противоположный карман. Когда все камешки окажутся в другом кармане, это будет означать, что он сделал сто шагов.

Из долгого опыта Джегер знал, что на каждые сто метров ровной поверхности у него приходится семьдесят шагов левой ногой. Это в случае ходьбы налегке. С полной выкладкой — рюкзак плюс оружие и боеприпасы — он делал восемьдесят шагов. Чем тяжелее груз, тем короче шаги. При подъеме по крутому склону сто метров означали сто шагов.

Перекладывание камешков было простой системой, выручавшей его во время бессчетных марш-бросков по труднопроходимой местности. Кроме того, оно не позволяло его вниманию рассеяться, заставляя сосредоточиться.

Перед тем как двинуться в путь, он взял ручку и отметил на карте свое нынешнее положение, приписав рядом: «Здесь в последний раз видели Ирину Н.».

Таким образом, если ему когда-либо представится такая возможность, он сможет вернуться и привести на это место других людей, которые методично, не жалея времени, прочешут джунгли в поисках ее останков. Во всяком случае, они хоть что-то вернут ее семье. Правда, Джегер понятия не имел, кто из родственников у нее есть и где может находиться ее семья.

Он двинулся вперед, считая шаги.

Он все дальше углублялся в джунгли, через каждые десять шагов перекладывая камешек из одного кармана в другой. Ровно через час он остановился, чтобы сделать первый глоток воды и свериться с картой.

Он отметил свое положение на карте — в двух километрах к югу от берега реки. Затем он снова сориентировался по компасу и пошел дальше. Теоретически он мог преодолеть все расстояние, отделяющее его от песчаной косы, идя исключительно по азимуту. Это был очень простой и надежный метод. Вопрос заключался в том, сможет ли он это сделать всего с двумя литрами воды и без оружия.

Мрачные и густые джунгли полностью поглотили одинокую фигуру Джегера. Тем не менее он все равно ощущал на себе взгляд загадочных глаз, пристально наблюдающих за ним из сумеречного подлеска.

Он шел по темному угрюмому лесу. Ладонь левой руки сжимала камни, а губы беззвучно шевелились, отсчитывая шаги.

Глава 32

В нескольких сотнях миль от Джегера чей-то голос настойчиво повторял:

— Серый Волк, это Серый Волк Шесть. — После небольшой паузы голос продолжал бубнить: — Серый Волк, Серый Волк Шесть. Как слышите?

Человек сидел, согнувшись над радиопередатчиком в камуфляжного цвета палатке, находившейся на краю грунтовой, проложенной на скорую руку взлетно-посадочной полосы, со всех сторон окруженной лесом. Вдалеке на фоне мрачного серого неба вздымалась зубчатая линия холмов. На полосе выстроились черные вертолеты с поникшими лопастями пропеллеров.

Больше тут никого и ничего не было.

Пейзаж напоминал Серру-де-лос-Дьос, но чем-то все же неуловимо отличался.

Он был почти таким же, но другим.

Это тоже были южноамериканские джунгли, только где-то выше в горах, в каком-то отдаленном и не тронутом цивилизацией уголке, затаившемся среди нижних кряжей Анд, уходящих дальше на север — в Боливию и Перу. Это место было просто идеальной штаб-квартирой для тайной операции, целью которой было сделать так, чтобы некий самолет времен Второй мировой войны навсегда исчез с лица земли.

— Серый Волк, Серый Волк Шесть, — повторил радист. — Как слышите?

— Серый Волк Шесть, это Серый Волк, — подтвердил голос в динамике. — Прием.

— Группа прибыла и готова к выполнению задания, — сообщил радист, известный как Серый Волк Шесть. — Ожидаем дальнейших указаний.

Он несколько секунд молча слушал то, что звучало из динамика. Определить, кем был этот человек — этот солдат, — не представлялось возможным: на его простом, защитного цвета костюме для джунглей не было никаких знаков отличия, информации о подразделении или хотя бы о том, к армии какой страны он принадлежит. Не было никаких опознавательных знаков и на палатке. Даже на выстроившихся на взлетной полосе вертолетах не было ни номеров, ни каких-либо государственных символов.

— Да, сэр, — подтвердил радист. — У меня в распоряжении шестьдесят человек. Это было нелегко, но мы их сюда переправили.

Радист еще несколько секунд слушал инструкции, затем повторил их, чтобы подтвердить, что он все понял:

— Любой ценой выяснить координаты самолета. Не щадить никого и ничего. Вас понял.

Последовало еще несколько указаний, после чего радист в последний раз произнес:

— Вас понял, сэр. Группа из десяти человек. Уничтожить всех до единого. Никто не должен уйти живым. Серый Волк Шесть, конец связи.

С этими словами он выключил передатчик.

Глава 33

Джегер опустился на колени, обеими ладонями сжимая раскалывающуюся от адской боли голову.

Он чувствовал, что сознание уходит из-под его контроля. Казалось, что еще немного — и его мозг взорвется от непосильных перегрузок.

Узловатые стволы и переплетающиеся лианы плыли у него перед глазами, превращаясь в извивающуюся орду жутких монстров. Ощущение, что он вот-вот окончательно утратит рассудок, не покидало его. Дезориентация началась несколько часов назад, когда обезвоживание достигло критического уровня. Вскоре картину дополнили постоянно усугубляющиеся боли и галлюцинации.

Вдали от реки воды почти не было, и надежды Джегера на дождевую воду не оправдались. Его фляги давно опустели, после чего он был вынужден пить собственную мочу в отчаянной попытке сохранить ясность сознания. Но около часа назад мочеиспускание прекратилось. Он также перестал и потеть, что было явным признаком неизбежно приближающегося отказа всех функций организма. И все же он каким-то образом продолжал, спотыкаясь, брести вперед.

Нечеловеческим усилием воли он заставлял себя двигаться, механически переставляя ноги и делая шаг за шагом.

— Это Уилл Джегер! — раздался его голос, хриплый, гортанный и надтреснутый, эхом отражаясь от окруживших его со всех сторон стволов деревьев. — Уилл Джегер! Я пришел!

Он хотел предупредить о своем приближении членов экспедиции, которые должны были находиться где-то впереди, на песчаной косе. Джегер надеялся, что она уже совсем рядом, и молился о том, чтобы все его расчеты оказались правильными и он пришел туда, куда хотел. Но состояние, в котором он находился последние несколько часов, заставляло в этом усомниться. В конце концов, он искал крохотную поляну в безбрежных джунглях, и права на ошибку у него не было.

Джегера шатало из стороны в сторону, а ноги он уже не переставлял, а волочил, периодически оступаясь и качаясь. Его рассудок застилал туман отчаяния, но каким-то образом он продолжал считать шаги. Он по-прежнему сжимал в правом кулаке крошечные камешки, которые постепенно перекочевывали в его левый карман, служа вехами его прогресса.

Не подлежало сомнению то, что пройти через джунгли по проложенной на карте прямой линии не удавалось еще никогда и никому и уж точно не удастся человеку в таком состоянии, в котором находился сейчас Джегер. С учетом того, что ему пришлось идти и ночью, расстояние в двадцать семь километров выросло до сорока пяти, если не больше. А при отсутствии воды этот поход и вовсе напоминал один из подвигов Геракла.

Он снова попытался подать голос:

— Это Уилл Джегер! Я тут!

После секундной паузы в ответ послышалось:

— Остановись, иначе я буду стрелять!

Ошибки быть не могло: это был голос одного из членов его команды, бывшего морского котика Льюиса Алонсо.

Джегер выполнил распоряжение, покачнулся и упал на колени.

Из подлеска впереди показался человек. Это действительно была мощная фигура афроамериканца. Алонсо сочетал в себе физические данные Майка Тайсона с внешностью и чувством юмора Уилла Смита. Во всяком случае, именно такое впечатление сложилось о нем у Джегера за те две короткие недели, что они были знакомы.

Но в настоящий момент он смотрел прямо в дуло штурмовой винтовки «кольт», на спусковом крючке которой напряженно застыл указательный палец Льюиса Алонсо.

— Сделай шаг и назови себя! — заорал Алонсо хриплым от злобы голосом.

Джегер вынудил себя подняться и сделал один шаг вперед.

— Уильям Джегер. Это Джегер.

Наверное, не было ничего удивительного в том, что Алонсо его не узнал. От усталости у Джегера саднило в горле, которое так пересохло, что ему едва удалось выдавить из себя эти слова. Его одежда была изорвана в клочья, лицо покраснело, распухло и кровоточило в местах укусов насекомых и от расчесов, и весь он с головы до ног был облеплен грязью.

— Руки над головой! — прорычал Алонсо. — Брось оружие!

Джегер поднял руки вверх.

— Я Уильям Джегер, — еще раз прохрипел он. — Проклятье, нет у меня никакого оружия.

— Камиши! Прикрой меня! — заорал Алонсо.

Из-за деревьев вышла вторая фигура. Это был Хиро Камиши, ветеран японских сил специального назначения, и он держал Джегера на прицеле еще одной штурмовой винтовки «кольт».

Алонсо шагнул вперед, держа свое оружие наготове.

— Лежать! — заорал он. — Руки и ноги в стороны!

— О боже, Алонсо, я же свой! — запротестовал Джегер.

В ответ американец подскочил ближе и толкнул Джегера в грязь, отчего тот упал на землю, распластав руки и ноги во все стороны.

Алонсо обошел его, остановившись позади.

— Отвечай на вопросы! — рявкнул он. — Что здесь делаете ты и твоя команда?

— Нам поставлена задача разыскать когда-то севший в джунглях самолет, определить его происхождение и забрать его отсюда.

— Как зовут нашего бразильского руководителя, генерал-майора?

— Он полковник, — уточнил Джегер. — Полковник Эвандро. Стефан Эвандро.

— Назови всех членов своей группы.

— Алонсо, Камиши, Джеймс, Клермонт, Дейл, Краль, Краков, Сантос.

Алонсо опустился перед ним на колени и пристально посмотрел ему в глаза.

— Ты забыл одного человека. Нас было десятеро.

— Не забыл. Наровой больше нет. Она погибла, когда мы переправлялись через Рио-де-лос-Дьос, пытаясь вас догнать.

— Господи Иисусе. — Алонсо провел ладонью по коротко подстриженным волосам. — Это уже пятеро. — Он отстегнул от пояса флягу и протянул ее Джегеру. — Дружище, ты и представить себе не можешь, через что нам пришлось пройти за эти два дня. И, кстати, выглядишь ты дерьмово.

— Ты и сам не супер, — прохрипел Джегер, принимая протянутую флягу и залпом опрокидывая в пересохшее горло ее содержимое.

Он показал Алонсо пустую флягу, и тот позвал Камиши. Джегер опорожнил вторую флягу, а затем еще и еще одну, пока полностью не утолил жажду.

Алонсо окликнул третью фигуру, замершую за деревьями:

— Дейл, Рождество наступило раньше срока! Я вижу, у тебя светится зеленая лампочка. Валяй, снимай!

К ним подошел Майк Дейл, держа на плече портативную цифровую видеокамеру. Лампочка на микрофоне замигала красным — он приступил к съемке.

Джегер перевел взгляд на Алонсо. Американец с извиняющимся видом пожал плечами:

— Прости, дружище, но этот парень меня просто задолбал. «Если Джегер и Нарова все-таки дойдут, я должен снять их появление… Если Джегер и Нарова все-таки дойдут, я должен снять их появление…»

Дейл остановился в футе от него и присел на корточки, тем самым опустив камеру почти на уровень глаз Джегера. Он задержал этот кадр на несколько секунд, после чего нажал кнопку «стоп», и красная лампочка потухла.

— О черт, ничего лучше и придумать было бы невозможно, — восхищенно прошептал Дейл. — Потрясающе. Но скажите, мистер Джегер, вы не могли бы ради меня отойти за деревья и снова из-за них появиться, как будто вы только что пришли? Своего рода небольшая пересъемка. Просто я упустил этот момент…

Джегер несколько секунд молча смотрел на оператора. Дейл. Двадцать пять лет. Длинные волосы. Привлекательная, хотя и несколько прилизанная внешность. Неизменная модная трехдневная щетина. Было в нем что-то от охорашивающегося какаду, и Джегеру это не нравилось.

Хотя, возможно, дело было в его инстинктивном отвращении к видеокамере? Она была настолько навязчивой, бесцеремонно нарушающей границы личного пространства. Собственно, в этом был весь Дейл.

— Повторить свои слова на камеру? — прохрипел Джегер. — И не подумаю. И вот еще что. Сними еще хоть один кадр того, что тут происходит, и я заберу у тебя камеру, разобью ее вдребезги и скормлю тебе обломки.

Дейл поднял руки, на одной из которых по-прежнему болталась камера, давая понять, что он сдается:

— Я все понял, не волнуйтесь. Вам пришлось пройти через настоящий ад, мистер Джегер, я все понимаю. Именно в такие моменты — когда все плохо — и должна работать камера. Такие моменты мы и снимаем. На этом и держится качественное телевидение.

— Качественное телевидение? — Джегер долго смотрел на Дейла. Несмотря на всю выпитую им воду, он по-прежнему чувствовал себя ужасно, и настроение у него было под стать. — Ты все еще думаешь, что тут речь идет о качественном телевидении? Дейл, ты должен кое-что понять: сейчас речь идет о том, чтобы остаться в живых. О выживании. И твоем собственном в том числе. Это уже не кино. Это по-настоящему.

— Но, если я не буду снимать, не будет и сериала, — возразил Дейл. — Получится, что люди, которые все это финансируют, управляющие телекомпаний, выбросили деньги на ветер.

— Управляющих телекомпаниями тут нет, — зарычал Джегер. — Мы тут одни. — И после секундной паузы добавил: — Снимешь еще хоть один кадр без моего личного на это разрешения, и я прикончу тебя вместе с твоим фильмом.

Глава 34

— Расскажите мне, что тут все-таки произошло, — попросил Джегер.

Он сидел посреди лагеря, который разбили в джунглях Алонсо и все остальные, вырубив часть растительности в том месте, где джунгли вплотную подходили к открытому пространству песчаной косы, и удобно расположив его в тени нависающих над берегом лесных гигантов.

Насколько это было возможно, он вымылся в реке, все так же лениво и угрюмо несущей свои коричневые воды сквозь джунгли. В одном из параконтейнеров Джегер отыскал все самое необходимое, чтобы полностью восстановиться после грандиозного перехода через джунгли: продукты, воду, регидратационную соль, а также репелленты, чтобы защититься от насекомых. В результате он постепенно снова начинал чувствовать себя человеком.

Вся группа, или, точнее, то, что от нее осталось, собралась вокруг Джегера. Все были взвинчены и напряжены. Людям казалось, что какая-то враждебная сила окружила лагерь, затаившись буквально за ближайшими деревьями. Джегер извлек из параконтейнера запасной карабин и держал его под рукой. В своей настороженности он был не одинок. Алонсо и Камиши также не сводили глаз с джунглей и не выпускали из рук оружие.

— Пожалуй, я начну с самого начала, — с того момента, когда мы потеряли вас во время свободного падения, — своим низким рокочущим голосом произнес Алонсо.

Как уже заметил Джегер, Алонсо относился к людям, которые привыкли проявлять чувства открыто. И в каждом слове его рассказа слышалось горькое сожаление.

— Мы потеряли вас практически сразу после прыжка, поэтому группу повел я. Мы приземлились вполне успешно на твердую и достаточно просторную площадку. Все были целы, ни у кого никаких травм. Мы занялись обустройством лагеря, разобрались со снаряжением, договорились о порядке несения вахты и решили, что ничего страшного не произошло, ведь мы находимся на месте первого РВ, а значит, надо просто дождаться, пока сюда подтянетесь и вы с Наровой. Но тут группа разделилась вроде как на два лагеря. Я и мои сторонники — условно говоря, отряд воинов — считали, что необходимо выслать патруль в том направлении, где, по нашим подсчетам, приземлились вы с Наровой. Мы допускали, что вы можете нуждаться в помощи… то есть если, конечно, вы вообще уцелели… Но группа любителей природы считала иначе. В общем, защитники окружающей среды во главе с Джеймсом и Сантос хотели пойти туда.

Алонсо большим пальцем ткнул себе за спину, в сторону запада.

— Им казалось, что они обнаружили тропу, проложенную индейцами. Мы, конечно, все понимали, что они где-то поблизости. Мы чувствовали, что за нами кто-то наблюдает. Ну и наши гринписовцы решили, что необходимо установить с ними мирный контакт. Мирный контакт!

Алонсо посмотрел на Джегера:

— Знаешь, я перед этой экспедицией целый год провел в Судане. Миротворческая миссия в Нубийских горах. Ничего более уединенного и представить себе невозможно. Некоторые из этих нубийских племен до сих пор бродят практически нагишом. И знаешь, мужик, постепенно я полюбил этих людей. Но один урок я усвоил с самого начала — если им нужен мирный контакт, они дадут тебе об этом знать.

Алонсо пожал плечами:

— Короче говоря, около полудня Джеймс и Сантос отправились на поиски индейцев. Сантос утверждала, будто знает, что она делает. Она, видите ли, бразильянка и уже много лет работает с амазонскими племенами. — Алонсо покачал головой. — Но Джеймс… Понимаешь, мужик, он чокнутый. Больной на всю голову. Он нацарапал индейцам какую-то записку и еще пририсовал всякие картинки. — Алонсо перевел взгляд на Дейла: — Ты это снял?

Дейл схватил камеру, открыл боковой экран и, пролистав сохраненные на карте памяти цифровые файлы, нажал «воспроизведение». На экране появилось изображение записки крупным планом. Затем зазвучал низкий голос Джо Джеймса, который с сильным австралийским акцентом читал текст вслух:

— «Привет, обитатели Амазонки! Вы хотите мира, и мы хотим мира. Давайте заключим мир! — В кадре появилась окладистая, как у бен Ладена, борода Джеймса и его грубые черты профессионального байкера. — Мы идем в ваши владения, чтобы поприветствовать вас и установить с вами мирный контакт».

Дейл ошарашенно покрутил головой:

— Можете себе такое представить? «Привет, обитатели Амазонки!» Как будто индейцы умеют читать по-английски! Он точно не в себе. Слишком много времени провел в одиночестве в своей хижине в лесу. Для камеры он, конечно, идеальный типаж. Но не для экспедиции!

Джегер сделал знак, что он увидел достаточно.

— Он, конечно, своеобразный тип, — согласился он. — Но то же самое можно сказать и обо всех остальных. Любой находящийся в здравом уме человек в эту экспедицию точно не отправился бы. Так что легкая степень помешательства нам тут не повредит.

Алонсо потер заросший щетиной подбородок:

— Ну да, оно, конечно, так, но этот тип, Джеймс, он малость зашкаливает. Как бы то ни было, но они с Сантос ушли. Двадцать четыре часа спустя их все еще не было, как и признаков того, что с ними что-то могло случиться. В общем, на розыски Сантос и Джеймса решил отправиться второй уровень любителей дикой природы — эта француженка Клермонт и, как ни странно, немец Краков. Вот уж кого ни за что не принял бы за гринписовца, так это его. Я не должен был их отпускать, — пророкотал Алонсо. — У меня было дурное предчувствие. Но, черт возьми, тебя и Наровой не было, и мы остались без командира экспедиции и без его заместителя. Около полудня, час спустя после того, как Клермонт с Краковым ушли, мы услышали крики и стрельбу. Походило на перестрелку — засаду и ответный огонь.

Алонсо снова посмотрел на Джегера:

— Вот так и закончились объятия с индейцами. Мы отправились в качестве поисково-спасательной группы по их следу, но не успели пройти и полумили, как наткнулись на место схватки. Весь подлесок был смят. Повсюду была свежая кровь. И еще мы нашли несколько вот таких штуковин.

Алонсо достал что-то из рюкзака и подал Джегеру:

— Осторожно. Я так понимаю, это какой-то яд.

Джегер начал рассматривать то, что вручил ему Алонсо. Это была тонкая палочка около шести дюймов длиной. Она была искусно вырезана из дерева и заострена на конце. Упомянутый наконечник был испачкан какой-то темной тягучей жидкостью.

— Мы пошли дальше, — продолжал рассказывать Алонсо, — и вскоре наткнулись на след Джеймса и Сантос. Мы даже лагерь их нашли. Вот только их самих там не было. Их вообще нигде не было. Следов борьбы тоже. Ни крови, ни дротиков, вообще ничего. Как будто их куда-то телепортировали пришельцы.

Алонсо помолчал.

— А потом мы нашли вот это. — Он вынул из кармана пустую гильзу. — На обратном пути. Заметили ее совершенно случайно. — Алонсо протянул гильзу Джегеру. — 7.62 мм. Скорее всего, пулемет или АК-47. Но то, что не наша, это точно.

Джегер покрутил гильзу в пальцах.

Когда-то патроны такого калибра были на вооружении войск НАТО. Во время вьетнамской войны американцы начали экспериментировать с меньшим калибром — 5.56 мм. С учетом более легких пуль солдаты могли носить с собой больше боеприпасов, что означало бóльшую длительность стрельбы. Во время продолжительных вылазок в джунгли это было жизненно важно. С тех пор НАТО пользовалось боеприпасами калибра 5.56 мм. Ни у одного из тех, кто находился рядом с ним, не было оружия с патронами 7.62 мм.

Джегер поднял глаза на Алонсо:

— Вы не нашли больше никаких следов кого-нибудь из этих четверых?

Алонсо покачал головой:

— Ни малейших.

— Так что это, по-вашему, было? — продолжал расспрашивать его Джегер.

Лицо Алонсо потемнело.

— Мужик, я не знаю… Тут, кроме нас, присутствует какая-то враждебная нам группа, это уж наверняка. Но пока что она представляет для нас абсолютную загадку. Если это индейцы, то как тут оказалось замешано оружие 7.62 калибра? С каких это пор затерянное в джунглях племя пользуется автоматами?

— Скажи мне, — попросил Джегер, — как выглядела та кровь?

— На месте засады? Да так, как она обычно выглядит. Там были целые лужи крови. Уже свернувшейся.

— Много крови? — уточнил Джегер.

Алонсо пожал плечами:

— Достаточно.

Джегер поднял вверх тонкую палочку, которую ему вручил Алонсо.

— Это явно дротик для духовой трубки. Мы знаем, что индейцы ими пользуются. И они предположительно отравлены. Знаете, какой яд они используют для своих дротиков? Кураре, который готовят из коры некоторых растений. Он убивает, парализуя дыхательные мышцы. Другими словами, при ранении дротиком, смазанным ядом кураре, жертва погибает от удушья. Не самая приятная смерть. Я немного изучил этот вопрос, когда работал в Бразилии, — обучал ребят полковника Эвандро. Местные племена используют это оружие для охоты на обезьян, находящихся высоко на деревьях. После ранения дротиком обезьяны падают вниз, племя собирает обезьян и вынимает из них дротики. Каждый дротик вырезается вручную, и индейцы ими обычно не разбрасываются. Но самое главное то, что, если в вас попали таким отравленным дротиком, он вонзается, как булавка, и крови практически нет. Я уже не говорю вот об этом.

Джегер сунул дротик в рот и попробовал черную смазку на кончике, заставив своих слушателей поморщиться.

— Отравиться, употребляя кураре внутрь, невозможно, — успокоил их Джегер. — Он убивает лишь при непосредственном попадании в кровь. Но дело в том, что у него весьма специфический горький вкус, который невозможно перепутать ни с чем. Что это такое? Рискну предположить, что сироп из жженого сахара. — Он криво усмехнулся. — А теперь сложите все вместе. Что у вас получается?

Он обвел взглядом лица оставшихся членов своей группы. Алонсо: квадратная челюсть, открытое лицо, излучающее простодушие и честность, — до мозга костей бывший «морской котик». Замерший в выжидании, но напряженный, как сжатая пружина, Камиши. Дейл и Краль — две восходящие звезды телевидения, твердо решившие снять свой блокбастер.

— Из духовой трубки никого не убивали, — сам ответил на свой вопрос Джегер. — Засаду устроили люди с огнестрельным оружием. Об этом говорит наличие крови. Так что, если только этому неизвестному племени не удалось каким-то образом серьезно вооружиться, мы имеем дело с какой-то загадочной силой. Тот факт, что они оставили вот это, — он показал им дротик, — и попытались собрать после себя гильзы, указывает на то, что они хотели свалить ответственность за свое преступление на индейцев.

Джегер несколько секунд смотрел на дротик.

— Кроме нас и этого неизвестного племени, здесь никого не должно было быть. В настоящий момент мы понятия не имеем, кем являются эти загадочные стрелки, как они сюда попали и чем объясняется их враждебность. — Он поднял глаза, угрюмо глядя в пространство перед собой. — Ясно одно — характер этой экспедиции изменился, причем самым необратимым образом. Мы потеряли пятерых, — медленно произнес Джегер. Теперь его глаза светились холодной решимостью. — Мы не успели толком даже войти в этот лес, а половины экспедиции уже нет. Необходимо тщательно обдумать все варианты наших последующих действий.

Джегер замолчал. Его лицо окаменело. Таким его еще никто из них не видел. Он не был близко знаком ни с кем из исчезнувшей четверки, но ощущал личную ответственность за каждого из них.

Его привлекала открытость и бесхитростность большого странноватого австралийца Джо Джеймса. И его терзало осознание того, что Летисия Сантос представляла в его группе полковника Эвандро.

Сантос была удивительно хороша собой и внешне походила на бразильскую актрису Таис Араужо. Темноглазая, темноволосая, импульсивная и острая на язык, она была полной противоположностью Ирине Наровой.

Для Джегера утрата одного человека — Наровой — стала трагедией. Он и представить себе не мог, что уже в первые двое суток экспедиции потеряет сразу пятерых.

— Мы можем решить, что задача невыполнима, и попросить забрать нас отсюда. У нас неплохая связь, здесь можно посадить вертолет, так что ничего невозможного в этом нет. Угроза жизни каждого из нас будет устранена, но мы бросим тут своих друзей, а в настоящий момент мы понятия не имеем, живы они или мертвы. Второй вариант — мы можем отправиться на розыски исчезнувших друзей. Действовать будем исходя из того, что, пока у нас нет доказательств их гибели, они считаются живыми. Преимущество этого варианта — мы поступаем правильно по отношению к своим товарищам. Мы не бросаем их в беде при первой же опасности. Недостаток заключается в том, что нас мало, мы плохо вооружены и наш противник, по всей вероятности, располагает большей огневой мощью. Кроме того, у нас нет ни малейшего представления о его численности.

Джегер помолчал и продолжил:

— И наконец, третья возможность — продолжить экспедицию согласно плану. У меня есть ощущение, ничем, правда, не подкрепленное, что это позволит нам выяснить, что случилось с нашими пропавшими друзьями. Как бы то ни было и кто бы нас ни атаковал, можно предположить, что они сделали это с целью помешать нам достичь цели. Продолжив экспедицию, мы вынудим их раскрыть карты.

— Это не военная операция, — продолжал Джегер, — поэтому я не могу отдавать вам приказы. Мы — группа штатских людей, и нам необходимо прийти к единому решению. Насколько я понимаю, других вариантов, кроме тех, которые я уже перечислил, у нас нет, поэтому придется проголосовать. Но сначала я хотел бы выслушать всех вас. Может, у кого-то есть предложения, вопросы? Можете говорить свободно, потому что камера выключена.

Джегер угрожающе посмотрел на Дейла:

— Камера точно выключена, мистер Дейл?

Дейл откинул ладонью назад свои длинные прямые волосы:

— Эй, вы же сами запретили мне снимать, забыли, что ли?

— Не забыл.

Джегер обвел группу взглядом в ожидании вопросов.

— Я вот хотел спросить, — тихо произнес Камиши с едва уловимым японским акцентом, оттеняющим его в остальном безупречный английский. — Если бы это была военная операция, какой приказ вы бы отдали своим людям?

— Я бы выбрал третий вариант, — без колебаний ответил Джегер.

— Вы не могли бы объяснить почему?

У Камиши была странная манера говорить — он тщательно подбирал и не менее тщательно выговаривал каждое слово.

— Это было бы вопреки здравому смыслу, — ответил Джегер. — Нормальная человеческая реакция на стресс и опасность — борьба или бегство. Попросить забрать нас отсюда было бы бегством. Преследование плохих парней — это борьба. Третий вариант наименее вероятный, а потому я рассчитываю на эффект неожиданности, который заставит их занервничать, обнаружить себя и совершить ошибку.

Камиши слегка поклонился:

— Спасибо. Это хорошее объяснение. Я с ним полностью согласен.

— А знаешь, дружище, мы ведь потеряли не пятерых, а шестерых, — зарычал Алонсо. — Вместе с Энди Смитом выходит шестеро. Я никогда не верил в то, что смерть Смита была случайностью. А после того, что тут произошло, убедился в этом окончательно.

Джегер кивнул:

— С Энди Смитом выходит шестеро.

Онбольше не видел никакого смысла скрывать свои подозрения относительно убийства Энди Смита. Последние события практически убедили Джегера в том, что Смита убили люди, не входящие в его группу.

— Так когда все-таки мы узнаем координаты этого самолета?

Это подал голос словак-оператор, Стефан Краль, говоривший по-английски с сильным скандинавским акцентом. Джегер перевел взгляд на него. Невысокий, коренастый, такой белесый, что его можно было принять за альбиноса, с изрытой оспинами кожей, Краль исполнял роль Чудовища при Красавце Дейле. Он был на шесть лет старше, хотя внешне это было совершенно незаметно, и уже по праву старшинства должен был возглавлять их небольшую съемочную группу.

Но Карсон возложил всю ответственность на Дейла, и Джегер отлично понимал почему. По его мнению, так Дейл и Карсон были два сапога пара. Но пробивной и хладнокровный Дейл великолепно освоил правила выживания в телевизионных джунглях. На его фоне вечно взвинченный Краль казался неуклюжим, а временами и просто занудным. Джегеру вообще было непонятно, каким ветром его занесло в телеиндустрию.

— После исчезновения Наровой я назначил своим заместителем Алонсо, — ответил Джегер. — Я сообщил координаты им обоим.

— И что? А как насчет всех остальных? — не унимался Краль.

Что бы Краль ни говорил и какой бы серьезной ни была обсуждаемая тема, на его лице всегда играла странная кривоватая полуулыбка. Джегер решил, что это одно из проявлений его неуверенности в себе, но тем не менее эта особенность словака необъяснимым образом сбивала его с толку.

В армии ему попадались такие, как он, — наполовину интроверты, которым было трудно сходиться с людьми. Джегер взял себе за правило всячески поддерживать тех, кто служил в его подразделении. Чаще всего они оказывались достойными бойцами, а когда красный туман застилал им глаза, они и вовсе превращались в настоящих демонов.

— Если мы проголосуем за третий вариант, то есть решим продолжить экспедицию, вы получите координаты на реке, — сообщил ему Джегер. — Таков мой договор с полковником Эвандро: вы получаете координаты, как только мы начинаем спуск по Рио-де-лос-Дьос.

— Как вы все-таки умудрились потерять Нарову? — продолжал допытываться Краль. — Что именно произошло?

Джегер холодно посмотрел на него:

— Я уже объяснял, как умерла Нарова.

— Я хотел бы услышать это еще раз. — Его кривая улыбка все шире расползалась по побитому оспинами лицу. — Чтобы развеять любые сомнения и чтобы всем все стало окончательно ясно.

Утрата Наровой потрясла Джегера до глубины души, и он не собирался обсуждать это еще и еще раз.

— Все с самого начала пошло просто ужасно. И поверьте, я пытался ее спасти, но мне это не удалось просто потому, что это было невозможно.

— А почему вы так убеждены в том, что она мертва, — упрямо произнес Краль, — но допускаете, что Джеймс, Сантос и остальные все еще живы?

Джегер прищурился.

— Тебя там не было, тебе не понять, — тихо ответил он.

— Неужели вы совсем ничего не могли предпринять? Это был первый день, вы переплывали реку…

— Может, я его сразу пристрелю? — пророкотал Алонсо. — Или лучше сделать это чуть позже, после того как мы отрежем ему язык?

Джегер долго смотрел на Краля, а затем угрожающе произнес:

— А знаете, мистер Краль, забавная штука получается: складывается впечатление, что вы меня интервьюируете. Вы ведь этого не делаете? Я хочу сказать, не берете у меня интервью?

Краль обеспокоенно затряс головой:

— Я просто кое-что уточняю. Чтобы внести полную ясность…

Джегер перевел взгляд с Краля на Дейла. Камера последнего лежала рядом с ним на земле, и он невольно дернул в ее сторону рукой.

— А знаете что, парни, — внезапно прохрипел Джегер, я тоже хочу кое-что прояснить. — Он смотрел на камеру Дейла. — Вы заклеили красную лампочку записи черной лентой и положили камеру на землю объективом в мою сторону. Включили ее вы, я полагаю, заранее.

Он поднял глаза на Дейла, который от его взгляда даже съежился.

— Я скажу это один раз, — произнес Джегер, — и повторять не буду. Попробуй только повторить этот трюк, и я засуну камеру так глубоко тебе в задницу, что вместо зубов ты будешь чистить объектив. Это тебе ясно?

Дейл пожал плечами:

— Да. Думаю, что да. Только…

— Только ничего, — оборвал его Джегер. — И когда мы закончим эту беседу, ты сотрешь все, что успел записать, а я лично за этим прослежу.

— Но если я не смогу записывать ключевые сцены наподобие этой, то у нас не получится шоу, — запротестовал Дейл. — Заказчики… представители телевидения…

Джегеру хватило одного взгляда, чтобы заставить его умолкнуть.

— Вам необходимо кое-что понять: в настоящий момент мне нет ровным счетом никакого дела до ваших представителей и заказчиков. Все, что меня интересует в настоящий момент, это необходимость сохранить жизни как можно большего числа участников экспедиции. Сейчас мы недосчитываемся сразу пятерых… шестерых… Так что я получил подсечку и падаю. И это делает меня опасным. Это приводит меня в ярость. — Он ткнул пальцем в сторону камеры. — А когда я в ярости, вещи имеют тенденцию ломаться и разбиваться. А теперь, мистер Дейл, выключите это к чертовой матери.

Дейл дотянулся до камеры и нажал на пару кнопок, остановив запись. Его поймали на горячем, но, судя по его недовольному виду, пострадавшим он считал себя.

— Ты заставил меня задать кучу идиотских вопросов, — вполголоса пробормотал Краль, обращаясь к Дейлу. — Твоя очередная тупая затея.

Джегеру уже приходилось сталкиваться с такими парнями, как Дейл и Краль. Кое-кто из его боевых товарищей по элитным вооруженным подразделениям попытался сделать карьеру в этом мире — мире телевидения и реалити-шоу. Они слишком поздно обнаружили, насколько он безжалостен. Он перемалывал людей и выплевывал их кости. Такие качества, как честь и верность, спросом там не пользовались.

Это был мир жестокой конкуренции. Таким ребятам, как Дейл и Краль, не говоря уже об их боссе Карсоне, чтобы выжить и забраться наверх, приходилось идти по головам и трупам. Их не смущало, что нужно снимать людей, когда они вынуждены принимать решения, от которых зависит жизнь или смерть товарищей. И они нисколько не заботились о том, что нарушают обещание забыть в этот момент о камере, ибо к этому их обязывала профессия. Им приходилось это делать, чтобы получить сенсацию или создать шоу.

В этом мире операторы были готовы вонзить нож друг другу в спину, если это позволяло подняться ступенью выше по иерархической лестнице. Джегер ненавидел царящие в этом мире порядки. Именно этим в значительной степени объяснялась его изначальная антипатия к съемочной группе.

Он добавил Дейла и Краля к списку явлений и вещей, с которыми необходимо быть начеку, — наряду с ядовитыми пауками, гигантскими кайманами, дикими племенами, а теперь еще и неизвестным вооруженным отрядом, судя по всему, готовым убивать.

— Ну хорошо, теперь, когда камера действительно выключена, давайте голосовать, — предложил Джегер. — Первый вариант — мы прекращаем экспедицию и покидаем джунгли. Кто за?

Никто даже не шелохнулся.

Джегер вздохнул с облегчением: во всяком случае, в ближайшее время они не сбегут из Серры-де-лос-Дьос с поджатыми хвостами.

Глава 35

— Вы не возражаете, если я немного поснимаю? — окликнул Джегера Дейл.

Джегер на корточках сидел у самой кромки воды, совершая свои вечерние омовения и на всякий случай держа под рукой карабин.

Джегер сплюнул в воду.

— А ты умеешь добиваться своего, этого у тебя не отнять. Руководитель экспедиции чистит зубы. Захватывающий сюжет.

— Нет, я серьезно. Я должен и такое снимать. Для фона. Это позволит зрителю представить колорит — то, как проходит жизнь среди… — Он обвел рукой реку и окружающие джунгли. — Среди всего этого.

Джегер пожал плечами:

— Сделай милость. Приближается кульминация — я собираюсь умыть свою вонючую физиономию.

Дейл приступил к съемке того, как Джегер пытается использовать Рио-де-лос-Дьос в качестве ванной комнаты. В какой-то момент оператор вошел в воду, повернувшись спиной к реке, а затем присел на корточки, едва не сунув объектив Джегеру в рот.

Джегер поймал себя на страстном желании увидеть, как к Дейлу подплывает гигантский кайман и хватает его за яйца, но, увы, крокодилов поблизости не было.

Не считая Алонсо, который, разумеется, хотел отправиться в погоню за неизвестными плохими парнями, голосование было единогласным. Все проголосовали за третий вариант — продолжение экспедиции. Джегеру предстояло обсудить это с Карсоном, но для этого хватило короткого разговора по спутниковому телефону.

Карсон достаточно ясно обозначил свои приоритеты: ничто не должно помешать работе экспедиции. С самого начала все ее члены отдавали себе отчет в том, что это очень рискованное предприятие. Они даже подписали документ, подтверждающий, что подвергают свои жизни опасности совершенно добровольно. Пятеро пропавших людей были всего лишь пропавшими людьми, пока не было доказано иное.

Карсона волновал только контракт на двенадцать миллионов долларов и глобальное телевизионное шоу, которое он должен был снять за эти деньги. От успеха этого предприятия зависела судьба «Уайлд дог медиа», не говоря уже о будущем «Эндуро адвенчерс». Что бы там ни было, а Джегер был обязан привести свою группу к загадочному самолету, раскрыть его тайны и постараться забрать его оттуда.

Если бы кто-нибудь в ходе экспедиции пострадал или погиб, удивительное открытие полностью затмило бы собой это несчастье. Во всяком случае, так считал Карсон. В конце концов, напомнил Джегеру Карсон, речь шла о последней великой тайне Второй мировой войны, о самолете, которого не было, о призрачном полете. Джегера позабавила скорость, с которой Карсон присвоил себе фразы архивариуса Дженкинсона.

Карсон даже попытался отчитать Джегера за то, что он препятствует съемкам. Это означало, что Дейл уже ему позвонил и нажаловался. Джегер быстро дал ему понять, что здесь, в джунглях, он несет полную ответственность за экспедицию и каждого из ее членов, а значит, его слово закон. Если Карсону это не нравится, пусть вылетает в Серру-де-лос-Дьос и заменит его на этом посту.

После звонка Карсону Джегер коротко связался с «Эйрландером». Гигантскому дирижаблю потребовалось много времени, чтобы долететь из Соединенного Королевства, но он уже приближался к точке в небе высоко над ними. Джегер был лично знаком с пилотом «Эйрландера», Стивом Мак-Брайдом, — во время службы в армии их пути неоднократно пересекались. Его радовало то, что за приборной доской дирижабля находится такой надежный человек.

У Джегера была еще одна причина всецело доверять экипажу «Эйрландера». Прежде чем покинуть Лондон, ему удалось договориться с Карсоном о том, что раз уж он не может взять с собой Раффа в наземную часть экспедиции, то маори должен быть его глазами в небе. Карсон капитулировал, и Раффа назначили офицером по оперативным вопросам при Стиве Мак-Брайде.

Джегер уже успел сделать звонок на дирижабль и получить от Раффа предостережение относительно многих аспектов экспедиции. Никаких новостей относительно смерти Энди Смита не было, что его особенно не удивило. Зато Джегера потрясли известия о том, что произошло с Саймоном Дженкинсоном.

В лондонскую квартиру архивариуса вломились неизвестные, в результате чего исчезли файл о призрачном полете «Ju-390», айфон, на который он совсем недавно тайком сфотографировал файл по Гансу Каммлеру, а также ноутбук. Это ограбление не на шутку испугало Дженкинсона, особенно после того, как он снова пришел в архив.

Файл по Гансу Каммлеру был зарегистрирован под номером АВИА54/1403. И в Государственном архиве заявили, что у них нет и никогда не было сведений о существовании файла с таким регистрационным номером. Дженкинсон же видел его собственными глазами. Он даже снял его на телефон. Но после ограбления его квартиры и изъятия документов из Государственного архива складывалось впечатление, как будто файла АВИА54/1403 и в самом деле никогда не существовало.

У призрачного полета теперь был свой собственный призрачный файл.

Впрочем, судя по словам Раффа, несмотря на испуг, Дженкинсон отступать не собирался. Как раз напротив. Он поклялся во что бы то ни стало вернуть утраченные снимки. К счастью, он сохранил их сразу в нескольких местах в Интернете и собирался заняться восстановлением похищенного. Для этого необходимо было лишь приобрести другой компьютер.

Насколько мог судить Джегер, эти новости могли означать лишь одно: кто бы ни противостоял их экспедиции, эти люди были достаточно могущественными и влиятельными, чтобы заставить исчезнуть файл, принадлежащий правительству Великобритании. Таким образом, выводы были самыми неутешительными, но в данной ситуации от него ничего не зависело.

Джегер попросил Раффа быть начеку и по возможности держать его в курсе любых новостей.

Покончив с умыванием, Джегер собрал все принадлежности и туго завернул их в полотенце. Ранним утром им предстояло начать спуск по реке, а места в лодках было немного. Дейл выключил камеру, явно сняв достаточно, но уходить не спешил. Джегеру показалось, он хочет поговорить с ним.

— Послушайте, я знаю, что вам это все не особо по душе, — наконец начал оператор. — Я имею в виду съемку. И я хотел извиниться за тот инцидент. Я был неправ. Но на кону стоит моя голова, и мне ее не сносить, если я не сниму достаточно для того, чтобы шоу имело успех.

Джегер не ответил. Этот человек ему и раньше не особо нравился, а после эпизода с тайной съемкой и того меньше.

— Знаете, есть цитата, описывающая мое занятие, — не дождавшись ответа, произнес Дейл. — Слова Хантера С. Томпсона. Вам интересно?

Джегер закинул карабин на плечо.

— Я весь внимание.

— Телевизионный бизнес — это своего рода жестокая и примитивная денежная канава, — начал Дейл. — Длинный пластиковый коридор, где воры и сутенеры процветают, а хорошие люди мрут как мухи. Это не дословно, но… Хорошие люди мрут как мухи. Это очень точно сказано.

Джегер внимательно посмотрел на Дейла.

— В моей профессии есть похожее высказывание: похлопывание по спине — это всего лишь подготовка к тому, чтобы вонзить в нее нож. — Джегер помолчал. — Послушай, чтобы работать с тобой, мне совершенно не обязательно тебя любить. Но я здесь и не для того, чтобы наносить тебе удары ниже пояса. Если мы будем следовать всего нескольким правилам, нам, скорее всего, удастся достичь целей экспедиции, не попытавшись друг друга убить.

— Каким правилам?

— Вполне разумным. Главное, чтобы ты их придерживался. Правило первое: тебе незачем спрашивать у меня разрешения на съемку. Снимай все, что посчитаешь нужным. Но, если в какой-то момент я скажу тебе не снимать, ты подчинишься.

Дейл кивнул:

— Согласен.

— Правило второе. Если кто-либо из членов группы попросит тебя не снимать, ты прекращаешь съемку. Затем ты можешь обратиться ко мне и оспорить обоснованность этой просьбы, но первым делом проявишь к ней уважение.

— Но это означает, что де-факто все члены группы обладают правом вето, — запротестовал Дейл.

— Нет, такое право есть только у меня. Это моя экспедиция, и это означает, что вы с Кралем тоже члены моей команды. Если я сочту, что снимать необходимо, я встану на вашу сторону. Перед вами стоит очень сложная задача. Я уважаю ваш труд и буду честным третейским судьей.

Дейл пожал плечами:

— Ладно, все равно у меня нет выбора.

— Это точно, — согласился с ним Джегер. — Правило третье: если вы еще хоть раз попытаетесь повторить сегодняшнее представление и снять то, что пообещали не снимать, ваши камеры окажутся в реке. Я не шучу. Я потерял пятерых человек. Не испытывайте мое терпение.

Дейл развел руками в покаянном жесте:

— Я уже сказал — мне очень жаль.

— Правило четвертое, и последнее. — Джегер замолчал, в упор глядя на Дейла. — Не нарушайте правила.

— Все понял, — кивнул Дейл и, немного помолчав, добавил: — У меня есть одно предложение. Может быть, вы могли бы немного облегчить нашу задачу. Если бы я смог взять у вас интервью вот здесь, на берегу, то я бы переснял весь сегодняшний материал — то, что нам было запрещено снимать.

Джегер на секунду задумался.

— А если я не захочу отвечать на некоторые вопросы?

— Вы не обязаны на них отвечать. Но вы — руководитель экспедиции. И рассказывать о ней можете и должны только вы.

Джегер пожал плечами:

— Хорошо. Я это сделаю. Но не забывай о правилах.

Дейл улыбнулся:

— Да я понял, понял.

Дейл позвал Краля. Вместе они установили камеру на треногу и закрепили на груди Джегера микрофон, позволявший им получить довольно сносный звук. После чего Краль начал снимать, а Дейл приступил к интервью. Он сел на землю рядом с камерой и попросил Джегера обращаться непосредственно к нему, пытаясь не обращать внимания на устремленный на него объектив.

Затем Дейл начал выуживать из Джегера рассказ о событиях последних двух суток. В ходе интервью Джегер был вынужден признать, что Дейл хорошо знает свое дело. Он умел добывать информацию, одновременно создавая у человека ощущение, что он просто делится проблемами со старинным товарищем, встретившись с ним в местном пабе.

Прошло всего пятнадцать минут, и Джегер почти полностью забыл о камере.

Почти.

— Было совершенно ясно, что вы с Ириной Наровой кружите друг вокруг друга, как львы, готовые к схватке, — заметил Дейл. — Но там, на реке, вы рисковали жизнью, пытаясь ее спасти. Почему?

— Она была членом моей группы, — ответил Джегер. — Этого достаточно.

— Но вы вступили в схватку с пятиметровым кайманом, — не унимался Дейл. — Вы сами едва не погибли. Вы это сделали ради человека, который явно что-то против вас имел. Почему?

Джегер несколько секунд смотрел на Дейла.

— В моей профессии существует одно старое правило: никогда не говорить плохо о мертвых. Дальше…

— Ладно, поехали дальше, — согласился Дейл. — Как насчет загадочного вооруженного отряда? У вас есть предположения относительно того, кто они и что им нужно?

— Понятия не имею, кто это, — ответил Джегер. — В глубине Серры-де-лос-Дьос не должно быть никого, кроме нас и индейцев. А относительно того, что им нужно… Возможно, они пытаются выяснить, где находится загадочный самолет, к которому мы идем. Или пытаются помешать нам до него добраться. Больше это ничем объяснить нельзя. Но это всего лишь интуиция, не более.

— Вы высказали очень серьезное предположение, — продолжал Дейл. — Кто-то соперничает с нами, пытаясь опередить нас. Ваши подозрения должны чем-то подкрепляться.

Джегер не успел ответить, потому что Краль издал странный звук. Джегер давно заметил за словаком неприятную привычку цыкать зубом.

Дейл раздраженно обернулся к нему:

— Приятель, я беру интервью. Будь добр, не расслабляйся и не издавай лишних звуков, черт возьми.

— Я не расслабляюсь, — огрызнулся Краль. — Если ты не заметил, то я, черт возьми, веду съемку, нажимая на все необходимые кнопки.

«Отлично, — подумал Джегер. — Не успели мы толком приступить к экспедиции, а съемочная группа уже готова грызться насмерть. Чего от них ожидать через несколько недель?»

Дейл снова повернулся к Джегеру и закатил глаза, как будто пытаясь сказать: «Видите, с чем мне приходится иметь дело».

— Этот вооруженный отряд… Я спрашивал о ваших подозрениях.

— Посудите сами, — ответил Джегер. — Кому известно точное местоположение самолета? Полковнику Эвандро. Мне. Алонсо. Если кто-то еще пытается найти его, то ему придется идти по нашему следу. Или вынудить говорить кого-нибудь из нашей группы. Когда мы сюда летели, за нами был хвост — какой-то неизвестный самолет шел сразу за нами. Так что нельзя исключать того, что за нами следят с самого начала. В этом случае эти люди представляют для нас самую непосредственную угрозу.

Дейл улыбнулся:

— Прекрасно. Снято. — Он махнул рукой Кралю. — Выключай. Это было здорово, — сообщил он Джегеру. — Вы были великолепны.

Джегер скрестил руки на груди поверх карабина.

— Я бы не возражал, если бы вы не копали так глубоко. Но в любом случае лучше так, чем если вы будете тайком снимать все, что вам взбредет в голову.

— Согласен, — кивнул Дейл. — Скажите, как вы смотрите на то, чтобы снимать что-то подобное каждый день? Что-то вроде видеодневника?

Джегер уже шел к лагерю.

— Если будет позволять время, — ответил он, пожав плечами. — Посмотрим, как пойдет.

Глава 36

В джунглях ночь наступает очень быстро.

С приближением темноты Джегер намазался репеллентом и заправил брюки в ботинки, чтобы предотвратить проникновение под одежду каких-нибудь ползучих тварей. Он собирался спать полностью одетым и обутым, с карабином на груди.

Таким образом, если бы на них ночью кто-нибудь напал, он был бы готов к бою.

Но все это не спасало его от атак самого упорного противника, обитающего в Серре-де-лос-Дьос, — комаров. Джегер впервые видел таких чудовищ. Они со свирепым гулом кружили вокруг его тела, уподобляясь туче мини-вампиров, жаждущих крови и стремящихся заразить его неведомыми болезнями. Некоторым из них даже удавалось прокусить плотные военные брюки.

Джегер забрался в гамак, ощущая, как все его тело горит от усталости. После отчаянных попыток спасти Нарову и броска через джунгли он был изнурен как морально, так и физически. Прошлой ночью он почти не отдыхал и не сомневался, что сегодня будет спать как убитый, тем более что Алонсо вызвался нести вахту до самого утра.

Бывший «морской котик» установил очередность несения караула, и лагерь ни на минуту не оставался без присмотра. Если кто-то хотел отойти в сторону — пусть всего лишь по нужде, — он не имел права делать это в одиночестве. Таким образом, все прикрывали спину друг друга.

Густая бархатная темнота окутала песчаную косу, а вместе с ней пришла и какофония ночных звуков: бессмысленный ритмичный звон цикад — прииип-прииип-прииип-прииип, — который не прекратится до рассвета, жужжание и шуршание крупных жуков и других летающих существ, то и дело ударяющихся о всевозможные препятствия, почти не слышимый высокотональный писк гигантских летучих мышей, рассекающих свободное пространство над рекой.

Джегер видел их силуэты на фоне слабого сияния звезд, едва различимого в просветах между пушистыми верхушками деревьев. Их призрачные очертания контрастировали со зловещим пульсирующим заревом, исходящим от светляков.

Казалось, шелковый покров ночи был испещрен всполохами осыпающейся звездной пыли, а вдоль берега реки колыхалась флюоресцирующая сине-зеленая дымка, которая окутывала даже ближайшие к воде деревья. Время от времени один из огоньков исчезал, потушенный налетевшей летучей мышью. Совсем как четыре человека из группы Джегера, которых выдернула из теней тропического леса какая-то темная невидимая сила. Оставшись наедине со своими мыслями, Джегер ощутил, как со всех сторон его обступают сомнения, которые он отгонял от себя днем. Прошло всего два дня, а он уже недосчитывался пятерых своих людей. Тем не менее ему предстояло каким-то образом спасти экспедицию, реализовав поставленную перед ним задачу, хотя, если честно, он пока не знал, как и что он будет делать.

Впрочем, он не первый раз оказался по уши в дерьме, и ему всегда удавалось каким-то образом выправить ситуацию. Джегер обладал внутренней силой, взращенной на подобных трудностях. Более того, какая-то часть его чувствовала себя хорошо лишь в условиях неопределенности и непреодолимых с виду препятствий.

В одном он был уверен: ответы на все свалившиеся на них несчастья скрывались в глубине этих джунглей. И он рассчитывал найти их на месте крушения таинственного самолета. Эта мысль не давала ему упасть духом и заставляла двигаться вперед.

Джегер закинул ноги повыше и потянулся к шнуркам левого ботинка. Сняв его, он сунул в него руку и что-то извлек из стельки. Включив фонарь, он на мгновение осветил лица двух людей — зеленоглазой черноволосой красавицы и мальчика, как две капли воды похожего на Джегера, который стоял рядом с матерью с таким видом, как будто стремился ее защитить.

По ночам Джегер очень часто молился за них. Он делал это на протяжении долгих и пустых лет на Биоко. Он делал это сегодня, лежа в гамаке, натянутом между двумя деревьями на берегу Рио-де-лос-Дьос. Он знал, что в далеком загадочном самолете его ждут ответы. Возможно, именно те, к которым он стремился больше всего, желая узнать о том, что случилось с его женой и сыном.

Джегер лежал, прижимая к груди снимок.

Уже проваливаясь в сон, он вдруг почувствовал, что в той войне, которую им навязали, заключено перемирие. Впервые с момента приземления в Серре-де-лос-Дьос он не ощущал устремленных на себя враждебных взглядов.

Но он знал, что это лишь временное затишье. Произошли первые стычки. Понесены первые потери.

Но настоящая война только начиналась.

Глава 37

Они плыли по Рио-де-лос-Дьос уже три дня, три дня, на протяжении которых Джегер беспрестанно размышлял о следующей стадии их путешествия. Мысли об этом не давали ему покоя, доводя почти до умопомрачения. Три дня они спускались по реке, текущей на запад со средней скоростью шесть километров в час. Таким образом, по воде они проделали почти сто двадцать километров своего маршрута.

Джегера такой прогресс только радовал. Если бы им пришлось преодолевать это расстояние по суше, они потратили бы гораздо больше и сил, и времени.

На третий день он заметил то, что уже давно высматривал, — Встречу Путей. Здесь в Рио-де-лос-Дьос впадала река поменьше — Рио-Оуро, Золотая река. В Рио-де-лос-Дьос плавало много илистых частиц из джунглей, что делало ее темно-коричневой, почти черной. Рио-Оуро была золотисто-желтой, поскольку в ее водах было много смываемого с гор песка.

Там, где две реки соединялись в одну, более холодная и плотная вода Рио-Оуро не спешила смешиваться с более теплой и менее плотной водой Рио-де-лос-Дьос. В результате глазам Джегера предстало удивительное зрелище: на протяжении почти целого километра черная и белая вода текли бок о бок, почти не смешиваясь.

На Встрече Путей Рио-Оуро поглощалась более крупной Рио-де-лос-Дьос. В этот момент всего три километра отделяли Джегера и его группу от места неизбежной остановки, потому что впереди находился непреодолимый барьер — обрыв высотой почти в тысячу футов, с которого низвергалась река, образуя Дьявольский водопад.

До сих пор их маршрут пролегал по укутанному в бескрайние джунгли плато. Дьявольский водопад был расположен там, где плато разрывалось пополам зазубренной линией геологического разлома. Вся местность к западу от этой линии лежала на тысячу футов ниже, образуя бесконечный ковер влажных джунглей.

Конечный пункт их путешествия — таинственный самолет — находился приблизительно в тридцати километрах от Дьявольского водопада, посреди этой сырой низменности.

Джегер направлял свою лодку вперед, бесшумно погружая весло в воду. Как бывший королевский морской пехотинец, на воде он был в своей стихии. По реке он всегда шел впереди, помогая тем, кто находился сзади, преодолевать наиболее предательские отмели. Теперь он задумался над следующим шагом. Ему предстояло принять особенно важные решения.

Путешествие вниз по реке было относительно спокойным, во всяком случае, по сравнению с тем, через что им пришлось пройти раньше. Но он опасался, что приближающийся перепад высот положит конец этому спокойствию.

Он уже слышал резонирующий в окружающем воздухе гул новой угрозы, а вскоре низкий гортанный рев окружил их со всех сторон, как будто сто тысяч диких зверей в паническом ужасе неслись по африканской равнине.

Он всмотрелся в даль.

На горизонте виднелась башня из тумана, точнее из брызг, летящих вверх после падения Рио-де-лос-Дьос с огромной высоты. Там находился один из самых высоких и прекрасных в своей пугающей красоте водопадов мира.

Изучив аэрофотоснимки, Джегер понял, что преодолеть Дьявольский водопад совершенно невозможно. Продолжить путь можно было, лишь спустившись по некоему подобию тропы, виднеющейся на почти отвесных утесах. Вот только начиналась она гораздо севернее — почти в дне пути от реки. План Джегера заключался в том, чтобы высадиться на берег и проделать весь остаток пути, включая тысячефутовый спуск, пешком.

Огибая Дьявольский водопад, они значительно отклонялись от маршрута, но другого выхода он не видел. Он изучил эту местность со всех возможных углов и убедился в том, что упомянутая тропа по скалам — единственный способ продолжить экспедицию. Но кто именно проложил эту тропу, оставалось загадкой.

Это могли быть дикие животные.

Это могли быть индейцы.

Или это могла быть затаившаяся в лесу загадочная сила — вооруженная, враждебная и опасная.

Вторая проблема, над которой ломал голову Джегер, заключалась в следующем: этот последний отрезок пути они планировали проделать группой из десяти человек. Теперь их оставалось пятеро, и Джегер не знал, как лучше поступить со снаряжением исчезнувших товарищей. Пока что их личные вещи лежали в лодках, но нести их на себе дальше им было не под силу.

Оставить их снаряжение было равносильно признанию того, что эти люди мертвы, но другого выхода Джегер не видел.

Он оглянулся.

Его лодка шла первой, остальные выстроились вереницей за ним. Всего у них было пять пятнадцатифутовых надувных лодок — складывающихся каяков последнего поколения, идеально соответствующих потребностям и задачам подобных экспедиций. Каяки были сложены в параконтейнеры, которые спустили вниз Камиши и Краков. Каждая лодка весила двадцать пять килограммов и складывалась в куб со стороной около двух футов, но, разворачиваясь, превращалась в судно грузоподъемностью двести сорок девять килограммов.

В лагере на косе они распаковали каяки, накачали их с помощью ножных насосов и спустили на воду, погрузив снаряжение. Каждое судно могло похвастать тройной оболочкой из ткани, армированной нейлоновой нитью, а потому устойчивой к разрывам. Вмонтированные в оболочку алюминиевые стержни придавали каякам дополнительную устойчивость, а мягкие регулируемые сиденья позволяли совершать длительные переходы, не растирая в кровь кожу.

Располагая шестью надувными камерами, лодки были практически непотопляемыми, в чем они и убедились, преодолев на своем пути немало отмелей.

Изначально Джегер планировал, что в каждой лодке будет находиться двое. Но с сокращенным составом посадочный план пришлось пересмотреть, поручив каждому члену экспедиции управление лодкой. Больше всех этому обстоятельству, похоже, обрадовались Дейл и Краль, избавленные от необходимости терпеть тесное общество друг друга на протяжении трех дней спуска по реке.

Джегер решил, что напряженные отношения членов съемочной группы могут объясняться лишь завистью Краля к старшинству Дейла. Дейл был режиссером фильма, а Краль «всего лишь» помощником. Время от времени враждебность Краля прорывалась наружу. Что касается Дейла, то привычка Краля цыкать зубом доводила его до белого каления.

Джегер побывал во многих подобных экспедициях и знал, что в сложных условиях джунглей даже лучшие друзья способны люто возненавидеть друг друга. Он понимал, что необходимо решить проблему противостояния между Дейлом и Кралем, прежде чем их трения поставят под удар всю экспедицию.

Что касается остальных, то Джегеру казалось, что они с Алонсо и Камиши довольно неплохо поладили. Мало что сплачивало альфа-бойцов лучше, чем осознание того, что им противостоит враг столь же неожиданный, как и хищный. Трое бывших солдат элитных подразделений объединились перед лицом свалившихся на них испытаний, и только члены съемочной группы за глаза поливали друг друга грязью.

Острый как стрела нос лодки разрезал воду Встречи Путей, оставляя золотисто-белую по одну сторону, чернильно-черную — по другую, и Джегер вдруг подумал о том, что здесь, на реке, он чувствует себя почти счастливым.

Почти. Разумеется, утрата пятерых членов группы не могла не отбросить мрачную тень на все предприятие.

Но долгий спуск по дикой реке в самом сердце самых огромных на земле джунглей был именно тем, о чем мечтал Джегер, готовясь к экспедиции в Лондоне. Здесь реки представляли собой коридоры света и жизни. Дикие животные сходились к их берегам, а воздух над водой звенел от взмахов крыльев мириад птиц.

Днище каждой лодки было снабжено сеткой из переплетенных между собой эластичных шнуров, позволявшей держать самое необходимое оснащение под рукой. У Джегера в эту сетку был погружен его карабин. Чтобы схватить его, было достаточно лишь протянуть руку. Если бы какой-нибудь кайман вздумал создать ему неприятности, у него ушло бы всего несколько секунд на то, чтобы выстрелить в зверя. Но, как выяснилось, большинство кайманов предпочитало держаться от них на расстоянии, поскольку лодки представляли собой самые крупные из всех движущихся по реке объектов.

Этим утром Джегер на некоторое время даже перестал грести, предоставив лодке самостоятельно плыть вниз по течению. Он наблюдал за тем, как мощный самец ягуара выслеживает добычу. Крупная кошка осторожно шла по воде вдоль берега, стараясь делать это бесшумно, без единого всплеска. Дойдя до того места, где он оказался в слепой зоне каймана, ягуар поплыл к отмели, на которой грелась рептилия.

Это был парагвайский кайман, уступающий в размерах своему черному сородичу.

Коснувшись лапами дна, огромная кошка выползла на отмель и прыгнула. В самый последний момент кайман почуял опасность и попытался схватить ягуара зубами, резко дернув в его сторону головой. Но кошка была проворнее. Оседлав плечи каймана, она запустила в него когти, а зубами сжала голову чудовища, погрузив клыки прямо ему в мозг.

Это было стремительное убийство, после чего ягуар затащил каймана в воду и поплыл вместе с ним обратно к берегу. Наблюдая за этой охотой, Джегер был всецело на стороне ягуара и в конце едва сдержался, чтобы не зааплодировать его блестящей победе.

После своего собственного сражения с одной из этих гигантских рептилий и утраты Ирины Наровой Джегер испытывал непреодолимую и глубокую неприязнь к кайманам.

В спуске по реке было еще одно преимущество: лодки Дейла и Краля шли последними. Они были самыми неопытными в группе, и Джегер решил, что им следует как можно дальше держаться от любых возможных неприятностей. В качестве бонуса такое их положение избавляло его от хищного объектива Дейла.

Но, как ни странно, на протяжении последнего дня Джегер внезапно осознал, что ему почти не хватает бесед на камеру. Каким-то странным образом камера заменяла внимательного собеседника, которому хотелось раскрывать душу. Впервые в жизни Джегер оказался в экспедиции, в которой он чувствовал себя очень одиноким.

Алонсо был хорош в качестве заместителя. Более того, во многих отношениях он напоминал ему Раффа. Джегер не сомневался, что бывший «морской котик» с его выдающимися физическими данными окажется исключительным бойцом. Ему казалось, что со временем они даже смогли бы подружиться. Вот только в число его доверенных лиц Алонсо не входил, во всяком случае пока.

То же самое касалось и Хиро Камиши. Джегер полагал, что между ним и молчаливым японцем, человеком, посвященным в загадочное боевое мировоззрение Востока — бусидо, есть много общего. Но сначала им предстояло поближе узнать друг друга. Камиши и Алонсо были отчаянными парнями, в прошлом бойцами элитных подразделений, и таким людям всегда стоило немалых трудов сбросить защитные оболочки и открыться.

Вообще-то, тот же упрек можно было бы адресовать и Джегеру. После трех лет, проведенных на Биоко, он остро осознавал, насколько он привык к своему собственному обществу. Он не был архетипичным одиночкой — никому не доверяющим отставным военным, — но он научился выживать в одиночку. Он привык к одиночеству, и временами так было даже проще.

У него мелькнула мысль: «Интересно, каким человеком оказалась бы Ирина Нарова?» Возможно, со временем он обнаружил бы в ней родственную душу и смог бы ей доверять? Этого он не знал. Как бы то ни было, он ее потерял, не успев узнать и понять, хотя, наверное, это в принципе было возможно.

В ее отсутствие камера стала своего рода отдушиной. К сожалению, у нее был один крупный недостаток — к ней прилагался Дейл, что означало одно: доверять камере в полной мере нельзя. Но в настоящий момент ничего, кроме нее, у Джегера не было.

Накануне вечером в лагере на берегу реки он записал второе интервью с Дейлом. В процессе записи он понял, что этот человек начинает ему нравиться. Дейл обладал удивительной способностью выводить интервьюируемого им человека на абсолютную откровенность и делал это, не теряя ни спокойствия, ни достоинства.

Это был редкий дар, и Джегер был вынужден это признать.

На этот раз после интервью возле него замешкался Стефан Краль. Складывая съемочное оборудование, он начал исповедоваться относительно эпизода с запрещенной видеосъемкой на песчаной косе.

— Я надеюсь, вы не сочтете, что я просто распространяю сплетни, — начал Краль со своей странной кривой усмешкой, полностью искажающей его черты. — Просто я подумал, что будет лучше, если вы все узнаете. Тайная съемка была идеей Дейла. Он поручил мне задавать вопросы, а сам занялся камерой. — Краль смущенно посмотрел на Джегера. — Я сразу ему сказал, что ничего у него не выйдет. Что вы нас раскусите. Но Дейл и слышать ничего не хотел. Ведь он великий режиссер, а я какой-то там помреж. Во всяком случае, именно так он себя представляет. Так что последнее слово всегда за ним. — В голосе Краля звучала обида. — Я гораздо старше его, мне намного чаще приходилось снимать в джунглях, но каким-то образом я оказался его подчиненным. Честно говоря, я не удивлюсь, если он попытается повторить свой трюк. Просто хотел вас предостеречь.

— Спасибо, — кивнул Джегер, — я буду начеку.

— У меня трое детей, — продолжал Краль. — Знаете, какой у них любимый фильм? — Перекошенная ухмылка все шире расплывалась по его лицу. — Шрек. И знаете что? Дейл — это чертов Прекрасный Принц. И он этим пользуется. Телевизионная среда изобилует женщинами — режиссерами, администраторами, продюсерами. Он всех их заставляет плясать под свою дудку.

Во время службы в армии Джегер обрел репутацию человека, превращающего трусов в героев. Возможно, именно этой способностью объяснялась его врожденная симпатия к неудачникам. А в прикомандированной к экспедиции съемочной группе Кралю явно отвели роль неудачника.

В то же время Джегер отлично понимал, почему Карсон возложил всю ответственность на Дейла. В армии очень часто молодые офицеры командовали людьми, превосходящими их и по возрасту, и по опыту, на том лишь основании, что они обладали качествами лидеров. И на месте Карсона он поступил бы точно так же.

Джегер постарался приободрить Краля, сказав ему, что он в любой момент может обратиться к нему со своими сомнениями. Но в конечном счете примирение зависело только от их обоюдных усилий. И было жизненно важно, чтобы они к нему пришли.

Подобное напряжение, это клокочущее негодование, испытываемое киношником, серьезно угрожало целостности и успеху экспедиции.

Под носом лодки Джегера белая и черная вода смешивались, образуя грязно-серую взвесь, а отдаленный гул Дьявольского водопада перерастал в зловещий оглушительный рев. Это заставило Джегера сосредоточиться на неумолимых приоритетах настоящего.

Им необходимо было высаживаться на берег, и поскорее.

Впереди и справа он заметил подходящий участок берега, полускрытый под низко нависающими ветвями деревьев.

Сделав отмашку рукой, он повернул нос своей лодки в сторону берега, и остальные лодки послушно потянулись за ним. Усиленно работая веслом, он заметил, как в подлеске что-то промелькнуло. Наверняка какое-то животное. Джегер всмотрелся в царящий под деревьями полумрак.

В следующее мгновение из джунглей показалась фигура.

Человек.

Босой и обнаженный, не считая завязанного вокруг талии плетеного пояса из коры, он стоял на виду у всех и не сводил глаз с Джегера.

От воина племени амазонских индейцев, до сих пор не вступавшего в контакт с цивилизованным миром, Джегера отделяло около пятисот ярдов воды.

Глава 38

У Джегера не было ни малейших сомнений относительно того, что воин джунглей захотел, чтобы они его увидели. Вот только почему? Индеец материализовался из теней и, конечно, мог бы и дальше оставаться незамеченным, если бы не решил показаться.

В одной руке он держал изящно изогнутый лук и стрелу. Джегер был хорошо знаком с подобным оружием. Каждая из длинных стрел была снабжена плоским бамбуковым наконечником, острым как бритва, да еще и зазубренным.

Одну сторону бамбукового наконечника обычно покрывали ядом дерева тики уба, который также являлся антикоагулянтом, а хвост стрелы обрамляли хвостовые перья попугая, стабилизировавшие ее в полете. Если наконечник стрелы пронзал кожу, антикоагулянт не позволял крови сворачиваться и жертва умирала от потери крови.

Дальность стрельбы из духовой трубки была чуть выше сотни футов, хотя в данной ситуации хватило бы и этого. Зато стрела, выпущенная из лука, легко преодолевала в четыре-пять раз большее расстояние. Именно таким оружием пользовались индейские племена при охоте на крупных животных: возможно, кайманов, наверняка ягуаров и, вне всякого сомнения, врагов в человеческом обличье, посмевших вторгнуться на их земли.

Джегер повернул весло и отбил по поверхности воды сигнал тревоги, предостерегая всех, кто шел за ним, об опасности, если они ее не заметили.

Вытащив весло из воды, он положил его в лодку и опустил правую руку на карабин. Несколько мгновений он продолжал приближаться к берегу, пристально глядя в глаза амазонскому индейцу, который в свою очередь в упор смотрел на него.

Он сделал знак рукой, махнув ею в одну, а затем в другую сторону. Справа и слева от него появились и другие фигуры, подобным же образом одетые и вооруженные.

Джегер насчитал двенадцать воинов. Вполне возможно, что в полумраке у них за спиной скрывались и другие. Как будто в подтверждение его подозрений предводитель — а никем иным он быть не мог — снова сделал движение рукой, как будто отдавая некое распоряжение.

Над рекой разнесся крик.

Животный, гортанный, низкий, он быстро перерос в ритмичный боевой клич, волнами перекатывающийся над водной гладью. Он перемежался сериями невероятно мощных ударов. Казалось, этот сотрясающий джунгли ритм выбивает огромный барабан: кабууум-бууум-бууум, кабууум-бууум-бууум!

Рокочущие звуки эхом разносились над водой, и Джегер узнал их. Он слышал что-то подобное, когда обучал людей полковника Эвандро. Где-то недалеко от берега индейцы стучали своими тяжелыми боевымидубинами по выступающим над землей корням, и доносящиеся из-за стены деревьев удары напоминали гром.

Вожак индейцев поднял вверх лук со стрелами и начал потрясать оружием в его сторону. Боевой клич стал еще громче, «барабаны» отбивали ритм в такт каждому движению его руки. И сам жест, и общий эффект не нуждались в переводе.

Не приближаться.

Проблема заключалась в том, что Джегер просто не мог повернуть назад. Позади находилось более сотни километров реки, мало того что вверх по течению, но еще и в противоположном от цели их путешествия направлении. Впереди их ожидал прыжок с Дьявольского водопада.

Они должны были высадиться на берег именно здесь. В противном случае Джегера и его людей ожидали серьезные неприятности.

Обстоятельства явно не благоприятствовали первому контакту с этим племенем, но выбора у них не было. Во всяком случае, Джегер его не видел. Через несколько секунд им предстояло оказаться в пределах дальности стрельбы из луков. И на этот раз стрелы наверняка были отравленными.

Он взял в руки карабин, направил его на реку перед своей лодкой и открыл огонь. Шесть одиночных выстрелов, сделанных в быстрой последовательности, описали дугу, вспоров поверхность воды и выбросив в воздух стену брызг.

Реакция индейцев была мгновенной.

Они вскинули луки и выпустили в воздух стрелы, лишь немного не долетевшие до лодки Джегера. С берега послышались тревожные крики, и на мгновение Джегер решил, что племя приняло решение не отступать и принять бой.

Последнее, что ему было нужно, это сражение с затерянным племенем. Но Джегер знал, что, если они не оставят ему выбора, он пойдет на все и до последнего будет защищать своих людей.

Он встретился взглядом с предводителем индейцев. Казалось, две воли вступили в незримую схватку над разделяющим их водным пространством. Затем индеец сделал еще один жест. На этот раз он махнул рукой назад, в сторону джунглей. Фигуры по обе стороны от него отступили, растворились среди деревьев и тут же исчезли из виду.

Джегер уже много раз становился свидетелем подобных исчезновений, но не уставал им изумляться. Никто из так называемых цивилизованных людей не был на это способен. Даже Рафф.

Но вожак остался стоять на месте. Он не шевелился, и его лицо было мрачным.

Он стоял в полном одиночестве, глядя на Джегера.

Лодка продолжала приближаться к берегу. Джегер увидел, как индеец поднял то, что до этого сжимал в правой руке, и с яростным воплем глубоко вогнал в мокрую землю. Предмет остался стоять, напоминая копье с боевым знаменем или вымпелом, развевающимся на конце.

После этого индеец развернулся и исчез.

Рисковать Джегер не стал. Он продолжал двигаться вперед один, но с Алонсо и Камиши по обе стороны от него и чуть позади, со штурмовыми винтовками наготове. Последними шли Дейл и Краль со своей камерой, твердо намеренные снять всю сцену до последнего кадра.

Джегер знал, что он надежно прикрыт, и рассчитывал на успех своей демонстрации силы. Выстрелы из карабина должны были отпугнуть племя. Он сделал несколько мощных гребков веслом и поднял карабин. Прижав оружие к плечу, он угрожающе устремил его широкое черное дуло на прибрежную линию деревьев.

Нигде не было заметно ни малейшего движения.

Нос лодки уткнулся в берег и остановился. Джегер в одно мгновение оказался за бортом и, пригнувшись как можно ниже, спрятался за своим тяжело груженным суденышком.

Около пяти минут он выжидал, продолжая всматриваться и безмолвно вслушиваться в джунгли. Все свои органы чувств он настроил на это новое окружение, отсеивая все звуки, которые ему представлялись совершенно естественными. Если бы он смог отключиться от всех нормальных шумов и ритмов леса — его сердцебиения, ему удалось бы подключиться ко всему противоестественному — человеческим шагам или шороху натягиваемой тетивы лука.

Но ничего подобного уловить ему не удалось.

Племя, похоже, исчезло так же непринужденно, как и появилось. И все же Джегер нисколько не сомневался в том, что это ненадолго.

Держа оружие наготове, Джегер подал знак Алонсо и Камиши приблизиться. Когда их лодки почти поравнялись с его собственным каяком, он выпрямился и, не опуская карабина, вышел на берег, готовый в любое мгновение открыть огонь.

Сделав несколько шагов по скользкому берегу, он опустился на колено и обвел дулом карабина темный лес впереди. Затем он махнул Алонсо и Камиши, чтобы они причаливали. Когда они догнали его, он снова двинулся вперед и наконец смог подойти к копью индейского вождя и выдернуть его из земли.

Бразильянка Летисия Сантос, одна из исчезнувших членов группы Джегера, носила яркий разноцветный шелковый шарф с надписью «Carnivale!». Джегер довольно сносно говорил по-португальски, выучив язык во время подготовки бразильских групп особого назначения, и как-то раз заметил, что этот шарф удачно подчеркивает ее теплую латиноамериканскую натуру. Она ответила, что этот шарф подарила ей сестра во время прошлогоднего февральского карнавала в Рио и что она надела его в экспедицию на счастье.

С конца копья индейского воина свисал шарф Летисии Сантос.

Глава 39

Джегер спешно складывал рюкзак, не переставая рассуждать вслух. В его голосе слышалась тревога:

— Первое: как они смогли опередить нас, передвигаясь не по реке? Второе: почему они показали нам шарф Сантос? Третье: почему после этого они просто исчезли?

— Они нас предупредили. Теперь это только вопрос времени, когда они разделаются со всеми нами. — Это произнес Краль, и Джегер заметил в его фирменной улыбке тревогу, переходящую в ужас. — Все это предприятие стремительно близится к катастрофическому концу.

Джегер проигнорировал его заявление. Он ничего не имел против реализма, но Краль был склонен к пессимизму, а им было необходимо сохранять оптимизм и сосредоточенность.

Если они утратят веру в себя здесь, посреди диких лесов, им конец.

Они выгрузили содержимое лодок на берег, обустроив нечто вроде лагеря, и Джегер тут же принялся складываться заново.

— Они не выпускают нас из виду, — заметил он. — У них имеется наблюдательный пункт, позволяющий следить за нашими перемещениями. Тем важнее для нас поскорее тронуться в путь и идти как можно быстрее. Для этого необходимо максимально облегчить наш груз.

Он посмотрел на гору снаряжения на брезенте — все то, что они собирались оставить здесь. Тут лежали их парашюты, лодочное снаряжение, запасное оружие.

— Все, я повторяю, все, что вам не нужно, оставляете здесь. Любой лишний вес, если он вызывает у вас сомнения, оставьте здесь.

Он перевел взгляд на каяки, которые они вытащили на берег.

— Мы их спустим и тоже спрячем. Туда, куда мы идем, мы сможем попасть только пешком.

Все закивали в знак согласия.

Джегер посмотрел на Дейла.

— Вы, ребята, возьмите себе одну «Турайю» на двоих. Это будет спутниковый телефон «Уайлд дог медиа». Я возьму вторую. Алонсо, у тебя будет третья. Три телефона на всех. Остальные оставим в тайнике.

Утвердительное бормотание окруживших его людей указывало на то, что они все поняли и со всем согласны.

— Еще одно. — Джегер снова посмотрел на Дейла и Краля. — Кто-нибудь из вас умеет обращаться с оружием?

Дейл пожал плечами:

— Разве что в стрелялках на приставке.

Краль закатил глаза:

— Неужели так бывает? В Дании умеют стрелять все. — Он даже как будто немного повеселел. — В Клитмоллере, откуда я родом, нас всех учат охотиться, особенно зимой.

Джегер одобрительно поднял вверх большой палец.

— Возьми себе штурмовую винтовку и шесть полных магазинов. Это вам на двоих. Будете нести оружие по очереди — так легче, тем более что у вас еще и съемочная техника имеется.

Джегер взвесил на ладони винтовку Наровой. Секунда — и она полетела в кучу на брезенте, которую предстояло оставить здесь. Теоретически тайник создавался для того, чтобы забрать все это позже. Практически Джегер и представить себе не мог, кто и когда сможет сюда вернуться.

На самом деле он понимал, что все это они просто выбрасывают.

Он подумал и добавил нож Наровой к тому снаряжению, которое собирался взять с собой. Так же он поступил с жетоном «ночных охотников», подаренным ему пилотом «С-130». Оба решения были приняты под влиянием эмоций: в том, что их ожидало, ни этот нож, ни жетон пригодиться ему не могли. Но в этом был весь Джегер. Будучи суеверным, он во всем усматривал предзнаменования и с трудом расставался с предметами, имеющими для него эмоциональное значение.

— По крайней мере теперь мы знаем, кто наш враг, — заметил Джегер, пытаясь приободрить людей. — Они не могли бы сообщить нам об этом более ясно, даже если бы написали на песке.

— И о чем же, по-твоему, они нам сообщили? — спросил Камиши с присущим ему непоколебимым спокойствием. — Я полагаю, их послание можно истолковать по-разному.

Джегер с любопытством взглянул на Камиши.

— Шарф Сантос на вонзенном в берег копье? Я бы сказал, что тут все предельно ясно: ни шагу дальше, иначе с вами будет то же самое.

— Возможно, существует и иное толкование, — произнес Камиши. — Это совсем не обязательно прямая угроза.

— Ну да, конечно, — фыркнул Алонсо.

Джегер жестом попросил его помолчать.

— Что ты хочешь этим сказать? — обернулся он к Камиши.

— Возможно, стоит попытаться взглянуть на это с их точки зрения, — пояснил Камиши. — Я думаю, что индейцы скорее испуганы. Мы, наверное, кажемся им пришельцами из иного мира. Мы падаем с неба в их изолированный мир. Мы скользим по воде на этих волшебных лодках. У нас есть громовые трубки, которые взрывают даже реку. Если бы вам никогда прежде не доводилось видеть ничего подобного, то вы бы, наверное, тоже испугались? А гнев и агрессия — это всего лишь попытка подавить и скрыть страх.

Джегер кивнул:

— Продолжай.

Камиши обвел взглядом остальных. Все оставили свои занятия и слушали его. Дейл, разумеется, снимал.

— Мы знаем, что ничего хорошего от чужаков это племя не видело, — продолжал Камиши. — Их немногие контакты с внешним миром осуществлялись через людей, желавших им навредить. Все они — лесорубы, горняки и прочая публика — стремились отнять у них земли. Так почему они должны ожидать от нас чего-то иного?

— Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовался Джегер.

— Я думаю, что, возможно, нам следует избрать двуединый подход к решению этой проблемы, — тихо произнес Камиши. — Во-первых, нам необходимо удвоить бдительность, особенно когда мы окажемся на их территории. Во-вторых, нужно попытаться привлечь амагуака на нашу сторону. Мы должны каким-то образом показать им, что пришли лишь с дружественными намерениями.

— Завоевать их сердца и умы? — поинтересовался Джегер.

— Именно так, — подтвердил Камиши. — Есть еще одно преимущество, которое мы можем получить, если привлечем это племя на свою сторону. Нам предстоит долгий и трудный переход. А кто знает джунгли лучше индейцев?

— Брось, Камиши! Хватит витать в облаках! — воскликнул Алонсо. — Они похитили Сантос и, скорее всего, уже сварили и съели ее, а мы будем пытаться им понравиться? Я не знаю, с какой ты планеты, но в моем мире мы бьем противника его же оружием.

Камиши слегка поклонился:

— Мистер Алонсо, мы всегда должны быть готовы пустить в ход оружие. Иногда у нас нет другого выхода. Тем не менее мы также должны быть готовы протянуть руку дружбы. Иногда это самый лучший вариант.

Алонсо почесал затылок:

— Дружище, я даже не знаю… Джегер?

— Будем готовиться к обоим вариантам, — заявил Джегер. — Мы сможем ответить оружием или дружбой — в зависимости от ситуации. Но никакого необоснованного риска и попыток привлечь индейцев. То, что произошло, повториться не должно.

Джегер кивнул на гору снаряжения:

— Камиши, выбери то, что, по-твоему, им может понравиться. Подарки. Мы возьмем их с собой и попробуем использовать, чтобы расположить к себе индейцев.

Камиши кивнул:

— Я выберу все что нужно. Непромокаемые плащи, мачете, кастрюли… Затерянному племени все это наверняка пригодится.

Джегер посмотрел на часы:

— Хорошо. Сейчас 14.00 по Гринвичу. До начала тропы, по которой мы спустимся вниз, полтора дня пути. Даже меньше, если мы будем идти быстро. Если выйти прямо сейчас, то завтра еще до наступления темноты мы будем на месте.

Он извлек из кармана компас и подобрал с земли несколько камешков, наподобие тех, которые он уже использовал.

— Нам предстоит все время идти под деревьями, значит, придется делать это по азимуту. Я так понимаю, что некоторые из вас, — он посмотрел на Краля и Дейла, — не знакомы с этим методом, поэтому постарайтесь не отставать. Но на пятки наступать тоже не нужно. — Джегер обвел взглядом остальных. — Если мы собьемся в кучу, то будем представлять собой слишком легкую мишень.

Глава 40

Переход через джунгли проходил легко, на что Джегер не смел и надеяться. Маршрут пролегал по самому краю разлома, и земля под ногами была каменистой и сухой. Да и лес здесь был не таким густым, как прежде. В результате в первый день они преодолели весьма приличное расстояние.

В первую ночь они разбили лагерь посреди джунглей и пустили в ход свою двойную стратегию — удвоили бдительность, одновременно пытаясь вызвать индейцев на мирный контакт.

Во время службы в армии Джегеру уже приходилось проводить операции по завоеванию сердец и умов местных жителей. Именно местные располагали бесценной информацией по перемещениям противника, а также знали лучшие тропы и идеальные позиции для засад. Имело самый прямой смысл пытаться привлечь их на свою сторону.

С помощью Хиро Камиши он натянул в лесу, чуть поодаль от лагеря, шнуры с подарками для индейцев. Несколько ножей, пара мачете, кастрюли. Именно такие предметы понравились бы Джегеру, будь он членом племени, живущего в глубине самых больших джунглей земли.

Они с Камиши не стали писать сообщение наподобие того, с которым обратился к индейцам Джо Джеймс. Племена, никогда не общавшиеся с внешним миром, читать, как правило, не умели. Но обнадеживало то, что к утру некоторые из их подношений исчезли.

Вместо них кто-то — надо полагать, индейские воины — оставил подарки: свежие фрукты, пару костяных амулетов, даже сшитый из шкуры ягуара колчан для дротиков.

У Джегера отлегло от сердца. Все указывало на то, что первые попытки мирного контакта оказались успешными. Тем не менее ослаблять бдительность он не собирался. Вне всякого сомнения, индейцы были очень близко. Они шли по следу Джегера и его группы, а значит, угроза оставалась более чем реальной.

Джегер привел группу к месту второй ночевки, расположенному на краю тысячефутового обрыва, у самого начала тропы, ведущей на раскинувшуюся далеко внизу равнину. Уже смеркалось, когда он нашел подходящее место для лагеря.

Он сделал знак остановиться. Все тут же сбросили рюкзаки и молча сели на них. В сгущающейся темноте они провели целых десять минут, не шевелясь и не произнося ни слова. Это было так называемое «прослушивание эфира» — настройка на звуки леса, среди которых надо было найти те, что указывали на близкую опасность.

Все было тихо.

Покончив с этим, они принялись за оборудование лагеря.

Мужчины работали быстро, почти на ощупь, не пользуясь фонарями, — чтобы не указывать индейцам на свое точное местоположение. Как только лагерь был готов, Джегер и Камиши отправились развешивать новые подарки. На этот раз в качестве дополнительной предосторожности они решили натянуть шнуры подальше от лагеря.

Джегер достал из рюкзака плащ и натянул его между четырьмя деревьями, создав водонепроницаемую «крышу». После этого он переоделся, сняв с себя пропитанную потом одежду. Все члены группы несли с собой один комплект сухой одежды — просторные брюки и рубашку, а также носки. На ночь полагалось переодеваться в сухое, чтобы хоть на несколько часов позволить телу отдохнуть.

«Сухое время» было жизненно важной необходимостью. В жарких и влажных условиях джунглей кожа, не имея возможности просохнуть, начинала гнить буквально на глазах.

Переодевшись, Джегер натянул под плащом гамак. Он был сшит вручную из парашютного шелка, что делало его прочным, легким и долговечным. Он состоял из двух слоев шелка, образующих своего рода кокон, защищающий от комаров и одновременно сохраняющий тепло. Последнее было совершенно не лишним, потому что по ночам в джунглях бывало на удивление прохладно.

С обоих концов шнуры гамака были продеты сквозь половину мяча для сквоша разрезом в сторону дерева. Это делалось для того, чтобы не позволить воде стекать по шнурам, пропитывая концы гамака. Участки шнура непосредственно за половинками мяча Джегер опрыскал мощным репеллентом. Впитавшись, он отпугивал насекомых, не позволяя им заползать в гамак.

Компас он положил в карман своего сухого комплекта. Этот элемент снаряжения был настолько важен, что должен был всегда находиться под рукой. Влажную одежду Джегер сложил в полиэтиленовый пакет, пристегнув его под клапаном рюкзака. На рюкзак, который теперь находился под гамаком, он положил свой карабин.

Если бы среди ночи ему понадобилось оружие, оно было рядом.

Их экспедиция длилась уже шесть дней, и от невероятных усилий и необходимости постоянно быть начеку все уже очень устали. Но чередовать влажный и сухой комплекты одежды было жизненно важно. По опыту Джегер знал, что, как только во время такой длительной экспедиции, как эта, кто-то отказывался переодеваться в сухую одежду, ссылаясь на усталость, его ожидали крупные неприятности. То же самое происходило, если сухой комплект каким-то образом отсыревал. Человека стремительно настигали траншейная стопа и загнивание паха, что выводило его из строя не хуже пули.

Прежде чем забраться в гамак, Джегер обязательно наносил противогрибковую пудру на самые уязвимые части тела: между пальцами ног, на подмышки и пах. В этих местах обычно собирались грязь, влага и бактерии, поэтому именно они всегда воспалялись первыми.

Наутро ему и его группе предстоял обратный процесс переодевания из сухой одежды во влажную. Сухой комплект необходимо было тщательно упаковать и приготовиться продолжать путь, обильно засыпав носки тальком. Это могло показаться чересчур трудоемким, но другого способа заставить тело нормально функционировать в условиях джунглей просто не было.

Напоследок Джегер проверил пластыри, которыми были заклеены его соски. Постоянное соприкосновение с влажной одеждой могло растереть кожу до крови. Он отрезал свежие полоски пластыря, заменив ими старые, которые скомкал и сунул в боковой карман рюкзака. Джегер знал, что чем меньше следов и мусора они оставят за собой, тем труднее их будет обнаружить.

Покончив с приготовлениями, он отправился с Камиши развешивать подарки, которыми они надеялись привлечь индейцев. Как и прошлым вечером, они привязали немногие оставшиеся у них подарки к низко свисающим ветвям деревьев, расположенных в стороне от лагеря. Затем они вернулись в лагерь, где им предстояла первая вахта. Двое членов их отряда должны были бодрствовать, охраняя лагерь и сменяя друг друга каждые два часа.

Джегер и Камиши приступили к дежурству, сосредоточившись и используя все возможности органов восприятия — в основном зрения и слуха, своих лучших систем раннего оповещения, — дабы не пропустить необходимую информацию, поступающую из окружающих зарослей. Бдительность во всех смыслах этого слова была ключом к выживанию в непростых условиях джунглей.

Эта настройка на ночной лес была своего рода медитацией, и Джегер чувствовал, что сидящий рядом с ним Камиши делает то же самое.

Он открыл свое сознание, приготовившись к любым переменам в обстановке, став сверхвосприимчивым к опасности любого рода. Если его уши улавливали самый незначительный звук, выбивающийся из оглушительного ночного звона насекомых, его взгляд немедленно устремлялся в ту сторону, откуда исходила эта аномалия.

На них волнами накатывало напряжение. Они оба ощущали в темноте какое-то движение. От любого шума, доносящегося из угрюмого подлеска, сердце Джегера начинало учащенно колотиться. По джунглям разносились странные звуки, похожие на те, которые издают животные. Джегеру казалось, что он их слышит впервые, и он был убежден, что как минимум часть этих звуков издают люди.

Странные, противоестественные пронзительные крики и стоны метались между деревьями. Многие животные могли производить такой шум, например стаи обезьян. Но с таким же успехом это могли быть амазонские племена, подающие друг другу условные сигналы.

— Ты это слышишь? — прошептал Джегер.

Зубы Камиши блеснули в тусклом лунном свете:

— Да, слышу.

— Животные? Или индейцы?

Камиши посмотрел на Джегера:

— Я думаю, индейцы. Может быть, они дают нам понять, что рады нашим новым подаркам?

— Хотелось бы в это верить, — отозвался Джегер.

Но еще никогда в жизни он не слышал, чтобы подобными криками кто-то выражал радость.

Глава 41

Джегер проснулся.

Его со всех сторон окружала глухая ночь. Сначала он не мог понять, что его побеспокоило.

Настроив восприятие на свое непосредственное окружение, он тут же уловил какое-то призрачное напряжение, окутавшее лагерь. Затем боковым зрением он заметил туманную фигуру, возникшую из темноты джунглей. В ту же секунду он понял, что из-за деревьев появляются десятки таких же фигур.

Почти полностью обнаженные люди отделились от мрака и бесшумно вошли в лагерь. Держа оружие наготове, они двигались уверенно и решительно. Джегер опустил руку, нащупав холодную сталь своего оружия. Сомкнув пальцы вокруг карабина, он втянул его к себе в гамак.

Он видел, что, кроме него, не спит только Алонсо. Встретившись с большим афроамериканцем взглядом, Джегер понял, что они думают об одном и том же. Каким-то образом лагерь остался без присмотра, и индейцы проникли в него совершенно незамеченными.

Было ясно, что они находятся в абсолютном меньшинстве, и Джегер не сомневался в том, что еще больше индейских воинов скрывается в лесу. Ему также было ясно, какими будут последствия, открой они с Алонсо огонь. Индейцы понесут потери, но все равно их перебьют хотя бы за счет своей численности.

Усилием воли Джегер отказался от стрельбы и сделал знак Алонсо поступить так же.

Несколько мгновений спустя возле его гамака материализовалось сразу три фигуры. Кроме поясов из коры на воинах были лишь украшения из перьев и костяные амулеты. Все они были вооружены полыми деревянными трубками и целились в голову Джегера. Ничего лучше для ближнего боя и придумать было нельзя. Джегер не сомневался, что в трубках находятся дротики, отравленные ядом кураре.

Члены группы по очереди просыпались, с ужасом осознавая, что их захватили в плен. Лишь гамак Камиши был пуст. Они установили скользящий график со сменой часовых в разное время. Видимо, именно Камиши нес вахту и не заметил приближения индейцев.

Но почему он охранял лагерь в одиночку? На протяжении всей ночи лагерь должны были охранять два человека одновременно. Как бы то ни было, судя по всему, в настоящий момент Камиши, как и все они, уже был пленником индейцев.

Времени размышлять обо всем этом у Джегера практически не было. Индейцы жестами дали ему понять, что ему следует покинуть гамак, и подкрепили эти распоряжения резкими гортанными словами, смысла которых он не уловил. Двое индейцев стояли, целясь в него из духовых трубок, а третий вырвал у него из рук карабин.

Его заставили собрать лагерь, сложить гамак и плащ и вскинуть рюкзак на плечи. После этого его с силой толкнули в спину, что не оставляло сомнений относительно того, чего хотят индейцы. Возможности переодеться во влажную одежду не было, и Джегер шагнул вперед.

Покидая место ночевки, он заметил предводителя индейского отряда. Это был тот же воин, с которым он уже столкнулся на берегу реки. Джегера и его людей выстроили в шеренгу и повели через ночной лес.

Проходя мимо вожака, Джегер встретился с ним взглядом. Глаза индейца были похожи на черные бездонные озера, и прочесть что-либо в их глубине было совершенно невозможно.

Это напомнило ему взгляд ягуара.

Взгляд хищника во время охоты.

Джегер поравнялся с Хиро Камиши. Ветеран японских элитных вооруженных сил не решался поднять на него глаза. Камиши понимал, что он подвел всю группу, возможно, с роковыми для всех последствиями.

— Мне очень жаль, — пробормотал он, низко опустив голову. — Это было мое второе дежурство. Я закрыл глаза всего на секунду, и…

— Мы все устали, — в ответ прошептал Джегер. — Не надо себя казнить. Но где был второй часовой?

Камиши бросил на Джегера быстрый взгляд.

— Я должен был разбудить тебя, но я решил дать тебе поспать. Я думал, что достаточно силен, чтобы справиться в одиночку. Вот это, — Камиши показал на захвативших их индейцев, — результат. Я не исполнил свой долг. Я опозорил честь своих предков-самураев.

— Послушай, они приняли часть наших подарков, — напомнил ему Джегер. — Это доказывает, что они способны на дружеский контакт. Возможно, даже к нему стремятся. И без тебя мы ни за что не протянули бы им руку. Так что стыдиться тебе нечего, мой друг. Ты мне нужен сильным.

Последние слова Джегера были прерваны сильным ударом по голове. Один из индейцев заметил, что они с Камиши разговаривают, и пресек беседу дубиной. Судя по всему, разговоры были запрещены. Они должны были идти, и идти молча.

По мере того как они удалялись от лагеря, из темноты возникали все новые фигуры. Каким-то непостижимым образом индейцы умели оставаться невидимыми даже на очень близком расстоянии. Джегеру казалось, что их можно увидеть лишь тогда, когда они сами этого захотят.

Он был хорошо знаком с маскировочными приемами элитных подразделений. Он и сам провел много дней на тайных наблюдательных пунктах среди джунглей, оставаясь совершенно незаметным для любого постороннего наблюдателя. Но индейцы применяли нечто гораздо большее, чем простую маскировку. Каким-то образом они научились объединять энергию и свои особые приемы, сливаясь с джунглями в одно неразделимое целое.

В сверхсекретной школе САС Джегера обучал человек, который провел много лет среди самых изолированных племен мира. Целью обучения было освоение методов перемещений и боя в подобном окружении, в том числе и с местными. Но все они прекрасно понимали, что по-настоящему освоить то, чему их учили, практически невозможно.

То, как эти племена использовали энергию, было просто невероятно. И, несмотря на всю незавидность своего положения, Джегер как зачарованный наблюдал за действиями индейцев. Даже в полном мраке они двигались совершенно бесшумно и, казалось, никогда не оступались. В противоположность им члены его группы, в том числе и опытные бойцы элитных подразделений, спотыкались о корни, то и дело налетали на стволы деревьев.

Джегер знал, что больше всего шансов на побег непосредственно после пленения. В это время у пленных все еще есть энергия и силы на отчаянные действия, а бдительность у тех, кто их захватил, довольно низкая. На первом этапе наблюдение за ними возлагается на солдат, а не на охранников, и в этом заключается большая разница. Тем не менее он не заблуждался относительно того, что произойдет, попытайся кто-нибудь из них сбежать. Не пройдет и нескольких секунд, как беглеца напичкают отравленными дротиками или стрелами.

Однако, несмотря ни на что, Джегер продолжал считать шаги. В одной руке он держал компас, тусклое свечение которого едва виднелось в абсолютном мраке джунглей, а во второй сжимал камешки, перекладывая их из кармана в карман.

Было жизненно важно понимать, куда их ведут, потому что это давало слабую надежду на возможный побег.

Глава 42

Уже перед самым рассветом индейцы привели Джегера и его людей в свою деревню, хотя разглядеть что-либо вокруг все еще было очень сложно.

Они оказались на небольшой поляне, в самом центре которой находилось одно-единственное строение полукруглой формы с большим отверстием в центре крыши, крытой сухим тростником, спускающимся к самой земле.

Высокие деревья почти смыкали кроны над этим сооружением, поэтому с воздуха оно было практически незаметным. На мгновение Джегер задался вопросом, где же, собственно, живут обитатели деревни, но затем он услышал голоса, доносящиеся откуда-то сверху. Подняв голову, он получил ответ на свой вопрос. Это племя устраивало свои дома на деревьях, вероятнее всего, в целях предосторожности.

Прямоугольные сооружения, с виду напоминающие обычные хижины, находились на высоте около шестидесяти футов, располагаясь на самых высоких деревьях, где их полностью скрывали верхние ветки. На землю опускались сплетенные из лиан лестницы, а некоторые хижины соединялись между собой хрупкими с виду подвесными мостами.

Джегер слышал о племенах, живущих подобным образом. Он был в экспедиции в Папуа — Новой Гвинее, где местная народность коровай прославилась благодаря жизни на деревьях. Судя по всему, они были не единственными, кто стремился проводить свою жизнь высоко над землей.

Колонна остановилась.

Отовсюду на них были устремлены глаза.

Мужчины не двигались с места, но женщины разбегались в разные стороны, прижимая к груди самых младших детей. Дети постарше — пыльные и голые — с любопытством, к которому примешивался страх, выглядывали из-за деревьев, и в их широко раскрытых глазах светились изумление и ужас.

К ним не спеша подошел невероятно худой и скрюченный старик.

Он выпрямился и вплотную приблизил свое лицо к лицу Джегера, глядя прямо ему в глаза, как будто разглядывая то, что находится у него в черепе. Он замер на несколько секунд, а затем расхохотался и отошел прочь. Это событие, каким-то странным образом напоминающее насилие, выбило Джегера из колеи. Что бы ни увидел у него в голове престарелый индеец, от этого ему стало очень не по себе.

Теперь их со всех сторон обступали воины, вооруженные копьями и духовыми трубками. Вперед вышла вторая фигура. Пожилой седой индеец явно был старейшиной деревни. Как только он заговорил, Джегер сразу понял, что этот человек пользуется здесь безоговорочным авторитетом и обладает значительным влиянием.

Звучание голоса показалось ему странным. Оно сочетало в себе щелканье птиц и крики животных, перемежающиеся стрекотанием и даже взвизгиваниями. Слева от него стоял молодой воин, который напряженно вслушивался в каждое слово вождя. Что бы все это ни означало, Джегера не покидало тревожное ощущение, что он и его люди подвергаются своего рода испытанию.

Спустя добрых две минуты вождь замолчал. Молодой человек рядом с ним обернулся к Джегеру и его группе.

— Добро пожаловать, — медленно произнес он на ломаном, но вполне понятном английском. — Вождь нашего племени говорит, что, если вы пришли с миром, он вам рад. Но, если вы принесли с собой гнев и желаете зла нам или нашему лесному дому, вы умрете.

Джегер с трудом пришел в себя от потрясения. Ни одно из племен, никогда не имевших контактов с внешним миром, не имело в своих рядах молодого человека, который так хорошо говорил бы по-английски. Им явно солгали. В самом лучшем случае налицо было чудовищное недоразумение.

— Прошу прощения, если мы кажемся вам удивленными, — заговорил Джегер, — но нам сказали, что ваше племя еще никогда не контактировало с внешним миром. В четырех днях пути отсюда находится летательный аппарат. Мы думаем, он потерпел здесь крушение, когда в мире шла большая война. Вполне возможно, ему уже семьдесят лет, если не больше. Наша цель — найти этот летательный аппарат, опознать его и попытаться забрать отсюда. Мы вошли на ваши земли исключительно с этой целью и хотим пройти с миром.

Молодой человек перевел, вождь произнес несколько слов в ответ, и юноша снова обернулся к Джегеру:

— Вы те, кто упал с неба?

— Да, — подтвердил Джегер.

— Сколько вас было, когда вы упали? И сколько человек вы потеряли по пути?

— Нас было десятеро, — ответил Джегер. — Одного человека мы потеряли почти сразу, в реке. Двоих похитили в этот же день, еще двоих — на следующий. Мы не знаем, как их похитили, и нам ничего не известно об их дальнейшей судьбе. Но один из ваших воинов… — Джегер обвел взглядом толпу, найдя глазами предводителя захватившего их отряда, — он оставил вот это. — Он вытащил из рюкзака шарф Летисии Сантос. — Может быть, вы сможете сообщить нам больше?

Вопрос Джегера остался без ответа.

Вождь и молодой человек о чем-то посовещались, после чего Джегеру задали еще один вопрос:

— Вы говорите, что пришли с миром. В таком случае зачем вам такое оружие, как то, что мы видели?

— Для самозащиты, — ответил Джегер. — В лесу есть опасные животные. Похоже, там можно встретить и опасных людей тоже. Хотя мы точно не знаем, кто они.

Глаза вождя блеснули.

— Если мы покажем вам, где есть золото, вы его возьмете? — через переводчика поинтересовался он. — Нам оно ни к чему. Золото не едят. Но белый человек за него готов убивать.

Джегер понял, что его проверяют.

— Мы пришли за самолетом. Это единственная наша задача. Что касается золота, пусть оно остается здесь, в лесу. Иначе оно принесет вам беду. А это то, чего мы хотели бы меньше всего.

Старик расхохотался.

— Именно так и говорят наши люди: только когда будет срублено последнее дерево, убито последнее животное и поймана последняя рыба, белый человек окончательно поймет, что он не может есть деньги.

Джегер молчал. Это были мудрые слова, и спорить тут было не о чем.

— Этот летательный аппарат, который вы ищете: если вы его найдете, он тоже принесет нам беду? — спросил старик. — Может быть, ему, как и золоту, лучше оставаться затерянным в джунглях, чем возвращаться к белому человеку?

Джегер пожал плечами:

— Может, и так. Но вряд ли. Я думаю, что, если мы потерпим неудачу, придут другие. То, что было утрачено, уже обнаружено. И, честно говоря, я думаю, что мы лучше всех, кто может сюда явиться. Нам известно, что этот аппарат отравил лес вокруг себя. А это, — Джегер обвел рукой джунгли вокруг, — это ваш дом. Это больше чем ваш дом. Это ваша жизнь. Ваша сущность. Если мы заберем аппарат, он перестанет отравлять лес.

Джегер замолчал. Повисла тишина.

Старик обернулся и указал на большое общественное сооружение:

— Видите дым, выходящий из Дома Духов? Там готовится пиршество. Мы готовили его по одной из двух причин: либо чтобы приветствовать вас как друзей, либо чтобы попрощаться с вами как с врагами. — Старик засмеялся. — Так что давайте отпразднуем дружбу!

Джегер поблагодарил вождя. В глубине души ему не терпелось поскорее возобновить экспедицию. Но он также знал, что подобные сообщества живут по своим собственным законам, подчиняясь особому ритму. Он был обязан это уважать, а значит, должен был ввериться судьбе. Да и выбора у него особенного не было, и это он тоже понимал.

Идя рядом с вождем, Джегер обратил внимание на группу воинов чуть поодаль. Среди них выделялся вожак отряда, с которым он столкнулся на берегу. Похоже, не все остались удовлетворены результатами учиненного вождем допроса.

На мгновение отвлекшись, Джегер не заметил, что Дейл извлек свою камеру. Когда же он это увидел, она уже находилась на плече Дейла, который вовсю снимал окружающее.

— Прекрати, — зашипел он. — Выкинь эту чертову камеру!

Но было уже поздно.

Словно ток высокого напряжения пробежал по толпе индейцев, которые тоже увидели, что происходит. Вождь с каменным лицом и расширившимися от ужаса глазами обернулся к Дейлу, Джегеру и всем остальным членам экспедиции.

Дейл, казалось, застыл на месте с приклеенной к плечу камерой. Он так побледнел, как будто вся кровь в одно мгновение отхлынула от его лица.

Вождь подошел к нему и протянул руку к камере. Дейл с исказившимся от ужаса лицом подал ее старику. Вождь повернул ее и приложил к глазу, заглядывая в объектив. Несколько мгновений он, казалось, вглядывался во внутренности камеры, пытаясь определить, что именно у него похитили.

Наконец вождь отдал камеру одному из воинов и, не говоря ни слова, снова направился к Дому Духов. Поднятые было копья опустились.

Переводчик содрогнулся:

— Больше никогда этого не делайте. Этим вы можете испортить все хорошее, чего удалось достигнуть.

Джегер отстал на пару шагов, поравнявшись с Дейлом.

— Еще раз попытаешься проделать этот трюк, и я заставлю тебя сварить и съесть собственную голову. А еще лучше — я разрешу вождю сварить и съесть ее за тебя.

Дейл кивнул. Его зрачки все еще были расширенными от шока и испуга. Он знал, что они только что были на грани катастрофы. В кои-то веки бойкий телеоператор утратил дар речи.

Джегер вслед за вождем вошел в задымленное помещение. Стен как таковых тут не было — только столбы, подпирающие крышу. Но из-за свисающего к самой земле тростника внутри царил полумрак. Глазам Джегера понадобилось несколько минут, чтобы после яркого света снаружи привыкнуть к темноте.

Но не успел он даже осмотреться, как услышал:

— Говори быстро, мой нож у тебя?

Это было произнесено до боли знакомым голосом.

Джегер как будто врос в пол. Он был уверен, что уже никогда не услышит этот голос. Ему казалось, он обращается к нему непосредственно с того света.

Когда его глаза привыкли к тусклому освещению, он разглядел сидящую на земле фигуру. У Джегера даже голова закружилась от безуспешных попыток понять, как она сюда попала, уже не говоря о том, как она могла выжить.

То была женщина, со смертью которой он уже успел смириться: Ирина Нарова.

Глава 43

Нарова была тут не одна. С одной стороны от нее сидела бразильянка Летисия Сантос, а с другой Джегер увидел огромную фигуру Джо Джеймса. Джегер утратил дар речи, и его растерянность не укрылась от внимания индейского вождя. Более того, он чувствовал, как пристально наблюдает за ним вождь племени, присматриваясь к каждому его движению.

Он подошел к троице.

— Но как…

Он переводил взгляд с Наровой на Сантос и на Джеймса, и постепенно его лицо расплывалось в широкой улыбке. Борода Джеймса, придававшая ему сходство с Усамой бен Ладеном, казалось, стала еще гуще и длиннее.

Джегер протянул ему руку:

— Ну ты и красавец! Я-то был уверен, что больше никогда тебя не увижу.

Не обращая внимания на протянутую руку, Джеймс сгреб Джегера в охапку:

— Чувак, тебе нужно усвоить одну вещь: настоящие мужики обнимаются.

Следующей была Летисия Сантос, обвившая его обеими руками в безудержной демонстрации горячего латинского темперамента.

— Видишь! Я сдержала свое обещание — ты познакомился с моими индейцами!

Последней была Нарова.

Она стояла перед Джегером, ниже его всего на дюйм или около того, не глядя ему в глаза, и ее взгляд, как и всегда, не выражал ровным счетом ничего. Что бы ни пришлось ей перенести с тех пор, как он потерял ее на реке — свернувшуюся калачиком на плоту, истерзанную болью от укуса паука, — на ней это ничуть не отразилось.

Она протянула ему руку ладонью вверх:

— Нож.

На мгновение Джегер задержал взгляд на ее запястье. Это была левая рука, на которой и жуткий отек, и следы от укуса, похоже, почти прошли.

Он слегка наклонился, чтобы прошептать ей на ухо:

— Я отдал его вождю. У меня не было выхода. Это было единственное, что он согласился принять в обмен на наши жизни.

— Schwachkopf. — Этот намек на улыбку ему почудился? — Мой нож у тебя. Не дай бог его у тебя нет. Вождь точно будет наименьшей из твоих проблем.

Вождь сделал Джегеру знак:

— У тебя здесь друзья. Побудь с ними. Еда и питье скоро будут готовы.

— Спасибо. Я вам очень благодарен.

Вождь кивнул переводчику.

— Пурууэха побудет с вами, во всяком случае, пока вы не освоитесь.

С этими словами он ушел, смешавшись с толпой своих людей. Джегер уселся на землю рядом с остальными. Первыми рассказали свою историю Джеймс и Сантос. Они разбили лагерь приблизительно в часе ходьбы от песчаной косы в тот же день, когда группа приземлилась в джунглях. Они развесили на деревьях подарки и принялись ожидать.

И индейцы действительно появились, хотя и не совсем так, как они ожидали. Ночью обоих взяли в плен.

Зная все потайные лесные тропы и умея передвигаться быстро и бесшумно, индейцы доставили их в свою деревню. Тут их допросил вождь, задавший им приблизительно те же вопросы, что и Джегеру: пришли они с миром или в гневе, каковы их цели.

Когда Джеймс и Сантос рассказали вождю все что могли, им показалось, что они прошли какое-то негласное испытание. Только после этого вождь позволил им воссоединиться с Ириной Наровой. Он держал их врозь, пока не убедился в том, что их истории совпадают.

Допрос Джегера стал третьим уровнем изучения их группы. Вождь скрывал от него пропавших членов группы, сверяя все, что он услышал от вторгшихся на его земли пришельцев. Слабым игроком он явно не был. Более того, он держался как очень опытный и искусный игрок.

— Так как насчет Кракова и Клермонт? — спросил Джегер. Он огляделся, всматриваясь в полумрак Дома Духов. — Они тоже где-то здесь?

Ему ответил переводчик Пурууэха:

— Вам еще многое предстоит узнать. Но пусть лучше вождь расскажет вам о ваших пропавших друзьях.

Джегер обвел взглядом остальных. Джеймс, Сантос и Нарова мрачно кивнули. Какая бы участь ни постигла Кракова и Клермонт, судя по всему, его ожидали неутешительные новости.

— А ты? — Он посмотрел на Нарову. — Скажи мне, как тебе удалось вернуться с того света?

Нарова пожала плечами:

— Ты явно недооценил мою живучесть. Или выдал желаемое за действительное.

Слова Наровой уязвили Джегера. Возможно, она была права. Возможно, он мог сделать больше для того, чтобы ее спасти. Но, вспомнив все приложенные им усилия и последовавшие за этим поиски, когда он несколько часов подряд прочесывал берег реки, Джегер и представить себе не мог, что еще было в его силах для нее сделать.

Молчание нарушил переводчик Пурууэха:

— Ее, эту джа-гвару, мы нашли в реке. Она цеплялась за какой-то обломок бамбука. Сначала мы решили, что она утонула, что она ахегвера — привидение. Но потом увидели, что ее ужалила каджавурья — паук, который поедает души людей. Мы знаем растение, которое излечивает от этого, — продолжал он. — Так что мы ее вы́ходили и через джунгли принесли сюда. В какой-то момент мы поняли, что она не умрет. Это был момент ее ма’э-ма’э — пробуждения.

Пурууэха перевел взгляд своих темных глаз на Джегера. В них было что-то такое, что напомнило ему взгляд вожака отряда воинов. Это были глаза выжидающей кошки, непроницаемые глаза ягуара, подстерегающего жертву. Более того, было в этом взгляде что-то такое, что каким-то образом напомнило Джегеру… Нарову.

— Кажется, она на тебя сердится, — продолжал Пурууэха. — Но мы считаем, что она одна из сильных духом. Она выжила там, где выжить невозможно. У нее очень сильный а’ага — дух. — Пурууэха помолчал. — Держи ее поближе к себе. Ты должен ценить эту джа-гвару. Этого ягуара.

Джегер почувствовал, как отсмущения заливается краской. Ему уже приходилось становиться свидетелем подобной склонности уединенных народов. Они были готовы поделиться любыми мыслями и переживаниями. В них почти не было уважения к границам личного пространства, и они не задумывались над тем, что можно обсуждать при всех, а что лучше приберечь для беседы с глазу на глаз.

— Я приложу к этому все усилия, — тихо ответил Джегер. — Хотя один раз моих усилий уже оказалось недостаточно… Но скажи мне, Пурууэха, каким образом в племени, «не имевшем контактов с внешним миром», оказался молодой человек, который говорит по-английски?

— Мы племя амагуака — родственники соседнего племени, уру-эу-уау-уау, — ответил Пурууэха. — Мы и уру-эу-уау-уау говорим на одном и том же языке — тупи-гуарани. Два десятилетия тому назад уру-эу-уау-уау решили пойти на контакт с внешним миром. Постепенно они рассказали нам все, о чем узнали. Они сообщили нам, что мы живем в стране, которая называется Бразилия. Они сказали, что нам необходимо выучить язык чужаков, потому что рано или поздно они все равно придут. Они сказали, что мы должны выучить португальский язык, на котором говорят в Бразилии, и также английский — язык мира. Я младший сын своего отца, вождя нашего племени. Его старшего сына, одного из наших лучших воинов, ты видел на берегу реки. Отец считает, что мои способности заключаются в силе ума, а не руки, метающей копье. Он решил, что я буду воином разума. Через уру-эу-уау-уау он отправил меня получать образование. Я провел в большом мире десять лет, изучая языки. А потом я вернулся. Теперь я — окно моего племени во внешний мир.

— Я этому очень рад, — произнес Джегер. — Вполне возможно, что сегодня ты спас наши жизни…

Празднование продолжалось до самой ночи. Временами мужчины и женщины племени танцевали в центре Дома Духов. Их руки выше локтя, а также ноги были украшены своего рода браслетами из семян лесного плода — пекиа, — имеющих форму полумесяца. Когда они притопывали ногами и взмахивали руками, семена постукивали друг о друга, отбивая пульсирующий в сгущающихся сумерках ритм.

Джегер увидел, что ему протягивают горшок, полный странной красной пасты. Он не знал, что ему с ней делать, пока ему не показала Летисия Сантос. Пасту готовят из коры определенного дерева, пояснила она, и, намазав на кожу, используют как мощный репеллент.

Джегер решил, что немного репеллента ему точно не помешает. Он позволил Сантос натереть пастой его лицо и руки, наслаждаясь недовольством — ревность, что ли? — промелькнувшим в глазах Наровой. По кругу передали чашу побольше, полную серого пенистого напитка с едким запахом. Это, как сказала Сантос, была масата — распространенный среди амазонских племен алкогольный напиток. Отказаться означало бы оскорбить хозяев.

Лишь после того, как Джегер сделал несколько глотков густой теплой тягучей жидкости, Сантос раскрыла ему тайну того, как именно готовится масата. Она говорила по-португальски, что автоматически исключило из разговора всех остальных, включая Нарову. Таким образом, они с Джегером оказались в своего рода уединении, содрогаясь от отвращения и хохоча над тем, что они только что пили.

Чтобы изготовить этот напиток, женщины племени жевали сырую маниоку — похожий на картофель и богатый крахмалом корень. Они выплевывали разжеванный корень в чашу, добавляли воду и оставляли бродить на несколько дней. В итоге у них получалась масата, которую и пил только что Джегер.

Бесподобно.

Ключевым моментом пира было жаренное над углями мясо, аппетитный запах которого заполнил Дом Духов. Над центральным очагом на вертеле вращали трех крупных обезьян, и Джегер был вынужден признать, что аромат был соблазнительным, несмотря на то что жареные обезьяны не входили в перечень его любимых блюд. После недели, проведенной на сухом пайке, он испытывал поистине зверский голод.

Из толпы индейцев донесся возглас. Джегер понятия не имел, что он означает, зато Нарова, похоже, на этот раз все поняла.

Она протянула Джегеру руку:

— В третий и последний раз: нож.

Он шутливо вскинул руки в знак того, что сдается, открыл рюкзак и извлек из него боевой кинжал Ферберна-Сайкса.

— Лучше я его верну, чем буду рисковать жизнью.

Нарова взяла нож, извлекла его из ножен и благоговейно осмотрела.

— Второй я потеряла в Рио-де-лос-Дьос, — тихо произнесла она. — И тысячу воспоминаний вместе с ним. — Она поднялась на ноги. — Спасибо, что вернул. — Она не смотрела Джегеру в глаза, но слова звучали очень искренне: — Я считаю это твоим первым удачным поступком за всю экспедицию.

Она повернулась и направилась к центру Дома Духов. Джегер не сводил с нее глаз. Она склонилась над очагом, сжимая в руке семидюймовый клинок, и начала отрезать ломти дымящегося мяса. По какой-то неведомой причине амагуака предоставили этой явившейся из чужого мира женщине, этой джа-гваре, право нарезать мясо первой.

Толстые ломти начали передавать по кругу, и вскоре Джегер ощутил, как горячий жир стекает по его подбородку. Он откинулся на свой рюкзак, наслаждаясь ощущением сытости. Но было тут кое-что еще — нечто гораздо более ценное, чем любая еда. И это не только стремительно восстанавливало его силы, но и доставляло истинное наслаждение. Это было осознание того, что в кои-то веки ему незачем быть начеку. Он мог ослабить бдительность, зная, что ни ему, ни его людям наконец-то не угрожает притаившийся в темноте неведомый враг.

Пусть и на короткое время, но Джегер позволил себе расслабиться и наслаждаться моментом.

Глава 44

Еда и ощущение безопасности, видимо, убаюкали Джегера. Он проснулся и увидел, что в очаге тускло рдеют головешки, а пир уже закончился. Высоко в небе поблескивали звезды, и на все вокруг, казалось, опустилась теплая неподвижность, к которой примешивалось некое ожидание или предвкушение.

Джегер заметил, что теперь внимание всех приковано к худому и скрюченному старику, который заглядывал ему в глазницы. Он склонился над предметом, напоминающим более короткую и тонкую версию одной из духовых трубок амагуака, и чем-то набивал один ее конец.

Джегер вопросительно посмотрел на Пурууэху.

— Это наш шаман, — пояснил Пурууэха. — Он готовит найакуану. Думаю, у вас это называется нюхательным табаком. Это… я забыл точное слово. Она пробуждает видения.

— Галлюциноген, — подсказал Джегер.

— Галлюциноген, — подтвердил Пурууэха. — Ее готовят из семян дерева себил, поджаренных и растолченных в мелкий порошок, который затем смешивают с сушеными раковинами гигантских лесных улиток. Это снадобье погружает вдохнувшего его человека в транс, позволяющий посетить мир духов. Мы вдыхаем, наверное, с полграмма за один раз. — Пурууэха улыбнулся. — Тебе… тебе стоит попробовать крошечную часть от этого количества.

Джегер вздрогнул:

— Мне?

— Да, конечно. Когда трубка дойдет сюда, кто-то из твоей группы должен будет ее принять. Отказавшись, можно испортить многое из того, чего удалось сегодня достичь.

— Я и наркотики… — Джегер попытался улыбнуться. — У меня и без задуренной головы проблем хватает. Так что спасибо, конечно…

— Ты руководитель группы, — тихо напомнил ему Пурууэха. — Ты можешь доверить эту честь кому-то из своих людей. Но это будет… необычно.

Джегер пожал плечами:

— Необычно так необычно. Мне нравится все необычное.

Джегер наблюдал за тем, как трубка движется по кругу. Во время каждой остановки кто-нибудь наклонялся вперед, приложив конец трубки к ноздре, и шаман вдувал порошок глубоко ему в нос. Через несколько минут принявший наркотик человек поднимался на ноги и начинал танцевать и что-то говорить. Было очевидно, что его рассудок находится очень далеко, в каком-то ином мире.

— Посредством найакуаны мы общаемся со своими предками и духами, — пояснил Пурууэха. — Это духи, которые обитают в мире джунглей, — духи животных, птиц, деревьев, рек, рыб и гор.

Пурууэха указал на одного из впавших в транс индейцев:

— Вот этот человек рассказывает историю одного из духов. «Жила когда-то в племени амагуака женщина, которая превратилась в луну. Она взобралась на дерево, но решила остаться в небе, потому что ее парень полюбил другую. И вот так она стала луной…»

По мере того как Пурууэха говорил, трубка неуклонно приближалась. Джегер заметил, что вождь пристально наблюдает за ним, ожидая того, что произойдет, когда трубку предложат ему. Шаман остановился перед ним, а затем присел на корточки, сжимая в одной руке длинную, украшенную резьбой трубку, а в другой гладкую деревянную пластину с горкой порошка.

Глядя на то, как он готовит для него трубку, Джегер вспомнил другую трубку, предложенную ему очень давно и в совершенно ином мире. На мгновение он перенесся в кабинет дедушки Теда в Уилтшире и явственно ощутил аромат табака.

Если его дед не колебался, предлагая свою трубку шестнадцатилетнему подростку, может быть, Джегер сумеет принять и совсем иную трубку, приготовленную другими руками и другим стариком.

Какое-то мгновение Джегер колебался.

Шаман вопросительно посмотрел на него. И почти в ту же секунду Джо Джеймс едва не затоптал их всех, спеша оказаться первым.

— Дружище, я уже заждался!

Он уселся перед шаманом, скрестив ноги и почти касаясь земли массивной бородой. Он схватил ближний к нему конец трубки, прижался к нему ноздрей и вдохнул порошок. Спустя мгновение рассудок австралийца явно унесся в неведомые дали.

«Молодчина, Джеймс, — мысленно порадовался Джегер. — Кавалерия подоспела на помощь как раз вовремя».

Но шаман не тронулся с места. Он приготовил новую щепотку порошка и набил им трубку.

— Вы появились здесь как две группы, — пояснил Пурууэха. — Те, кто пришел раньше, уже открыли свой разум найакуане. Это не первый опыт Джеймса с трубкой. Теперь очередь вновь прибывших. Вторая трубка для тебя.

Шаман испытующе смотрел на него.

Его глаза — те самые, которые заглядывали ему в череп, — казалось, пригвоздили Джегера к месту. Он ощутил, как какая-то сила толкает его вперед. Его неумолимо влекло к предлагаемой трубке. Он обнаружил, что уже сидит перед шаманом точно так же, как до него это делал Джеймс.

И снова Джегер мысленно оказался в дедушкином кабинете. Но он уже не был тем шестнадцатилетним мальчиком. Как некогда его дед, Джегер теперь был предводителем, вожаком группы. Пусть и в совершенно ином месте и времени, но он чувствовал, что его по-прежнему связывает с дедом общий враг.

Мужчины и женщины в группе Джегера нуждались в сильном руководителе, обладающем непреклонной волей и здравым рассудком. Несмотря на традиции индейцев и их гостеприимство, перед Джегером была поставлена задача, и он был твердо намерен ее выполнить. Он поднял перед собой ладони в жесте, означающем стоп.

— Я думаю, тебе известно, что у меня много призраков, — тихо произнес он. — Но в настоящий момент я исполняю порученное мне задание. Так что этим призракам придется немного подождать. Хотя бы до того времени, как я проведу своих людей через джунгли и верну их домой. — Он помолчал. — Я не могу принять трубку.

Пока Пурууэха переводил, шаман всматривался в глаза Джегера, как будто обладал ключом, способным выпустить на волю всех демонов, терзающих его сны. Но, когда Пурууэха закончил, он коротко кивнул, и в его взгляде промелькнуло уважение.

Он опустил трубку.

Прошло какое-то время, прежде чем Джегер очнулся. Он лежал с закрытыми глазами, откинувшись на свой рюкзак. Видимо, он уснул сразу после того, как отказался от трубки, убаюканный ощущением сытого желудка и теплом Дома Духов. У него в голове царила полная пустота. Почти полная, не считая одного завораживающего видения, как будто впечатавшегося во внутреннюю поверхность его век.

Приснившаяся ему сцена, вне всякого сомнения, была спровоцирована контактом с шаманом. Он давно сказал себе, что этому не бывать уже никогда, и тем не менее в настоящий момент сцена казалась абсолютно реальной.

Он видел прекрасную зеленоглазую женщину и ребенка рядом с ней, который как будто пытался заслонить собой мать. Женщина что-то тихо ему говорила, и ее голос доносился до него сквозь разделившие их годы. А мальчик — он теперь был гораздо выше. Более того, его рост вполне соответствовал одиннадцатилетнему возрасту.

И он стал еще больше похож на Уильяма Джегера.

Глава 45

У Джегера не было времени размышлять над своим необычайным и таким реальным сном. Трубка с порошком уже полностью обошла Дом Духов, и теперь к нему и его людям присоединился вождь амагуака. Он начал говорить, Пурууэха переводил, и серьезность того, что он произносил, требовала от Джегера полной концентрации внимания.

— Много лун назад — так много, что мы, амагуака, и не помним, когда это было, — пришли первые белые люди. Чужаки с ужасным оружием вторглись на наши земли. Они захватили несколько наших воинов и отвели их в отдаленную часть джунглей. Там их под страхом смерти заставили валить лес и оттаскивать деревья в сторону.

Сначала Джегеру показалось, что вождь пересказывает один из мифов своего племени или излагает историю своего народа, а может, видение, порожденное найакуаной.

— Их заставили расчистить всю растительность, — продолжал вождь, — и утоптать землю, сделав ее гладкой, как река. Все это идет вразрез с тем, во что мы верим. Вредя лесу, мы вредим самим себе. Мы являемся единым целым со своей землей. Многие заболели и умерли, но к этому времени полоса земли была расчищена, а весь лес, который на ней рос, убит.

Вождь поднял глаза к звездному небу над открытой крышей Дома Духов.

— Однажды ночью явилось гигантское небесное чудовище. Это был огромный орел дыма, грома и мрака. Он сел на мертвую полосу земли и сделал ее своим гнездом. Из внутренностей небесного чудовища вышло еще больше чужаков. Тех из наших воинов, кто еще оставался в живых, заставили разгружать брюхо зверя. Там были тяжелые металлические барабаны. И воздушное чудовище начало сосать из них жидкость, как огромный и голодный комар. Насытившись, оно снова поднялось в небо и улетело. Прилетели еще два точно таких же чудовища. Оба приземлились на расчищенную полосу, насосались жидкости и поднялись в воздух, направляясь вон туда, — вождь указал на юг, — в горы.

Он помолчал.

— А затем из темноты, рыча, появилось четвертое воздушное чудовище. Но на этот раз крови, чтобы утолить голод этого последнего жуткого комара, не хватило. Барабаны пересохли. Чудовище сидело и ожидало в надежде на то, что ему привезут еще жидкости. Но никто больше не прилетел. А белые люди на борту этого воздушного чудовища недооценили гнев леса. Они не знали, что духи не прощают тех, кто причиняет лесу вред. Эти белые люди захлебнулись в смерти и разрушении. Наконец их осталось только двое. Они закрыли свое металлическое небесное чудовище и ушли, унося с собой то немногое, что им удалось забрать. Наши люди пошли за ними. Последние белые люди тоже погибли в джунглях. С годами лес снова захватил расчищенную полосу. Деревья взметнулись вверх, полностью скрыв воздушное чудовище, и внешний мир полностью о нем забыл. Но он сохранился в памяти амагуака, и предание о нем передавалось из поколения в поколение. А затем оно начало распространять новую темноту. Мы думали, что чудовище мертво, что это всего лишь останки, забытые здесь белыми людьми. Но оно — а если точнее, что-то внутри него — все еще живо и все еще способно причинять нам вред.

Вождь помолчал. По мере того как он излагал свою историю, Джегер заметил, что один из членов его группы буквально пожирает старого индейца глазами, внимательно вслушиваясь в каждое его слово. Глаза Ирины Наровой горели какой-то одержимостью. Впервые за все время Джегер видел ее настолько чем-то увлеченной, если не сказать помешанной. Она так переменилась в лице, что казалась чуть ли не безумной.

— Первыми пострадали животные, — продолжал вождь. — Многие поселились под крыльями воздушного зверя. Некоторые из них заболели и умерли. Другие произвели на свет чудовищно уродливое потомство. Воины амагуака, охотившиеся в тех краях, заболели, попив воды из реки. Даже вода как будто была проклята, отравлена. Затем начали умирать лесные растения вокруг.

Вождь кивнул на своего младшего сына:

— Я в ту пору был еще совсем молод, почти как Пурууэха сейчас. Я очень хорошо все это помню. Наконец сами деревья стали жертвами воздушного чудовища. Все, что от них осталось, — это голые скелеты, мертвая древесина, выбеленная на солнце и напоминающая кости. Все же мы знали, что история воздушного зверя не окончена.

Вождь поднял глаза на Джегера.

— Мы знали, что белые люди вернутся. Мы знали, что те, кто придет, попытаются раз и навсегда убрать проклятье воздушного чудовища с нашей земли. Именно поэтому я приказал своим людям не убивать вас, а привести ко мне. Чтобы я мог вас испытать. Я хотел быть уверен. Но, к сожалению, вы не одни. На наши земли вторглась и другая сила. Эти люди пришли сразу за вами, как если бы они вас выследили. Боюсь, что их цели далеко не так миролюбивы. Боюсь, они хотят вдохнуть новую жизнь в то зло, которое принесло воздушное чудовище.

У Джегера в голове возникла тысяча вопросов, и он горел от нетерпения задать их вождю. Но он чувствовал, что тот еще не закончил.

— Мои люди следят за чужаками, — продолжал вождь. — Мы называем их Темной Силой, и на это есть свои основания. Они прорубают дорогу через джунгли, прямым путем двигаясь к логову воздушного зверя. Они захватили двух моих воинов. Их тела остались распятыми на деревьях, а на их спинах в качестве предостережения были вырезаны странные символы. Бороться с ними будет трудно. Их слишком много — наверное, раз в десять больше, чем вас. Они несут много громовых палок. В случае прямого столкновения моему племени грозит истребление. В гуще леса мы, может быть, и одержали бы победу. Возможно. Но даже в этом я не уверен. Но на открытом пространстве логова воздушного чудовища чужаки просто перебьют моих воинов.

Джегер попытался что-то сказать, но вождь сделал ему знак помолчать.

— Мы должны дойти до воздушного чудовища первыми. Это единственное, что гарантирует нам успех. — Вождь бросил на Джегера пронизывающий взгляд. — Опередить Темную Силу вы не сможете. Если пойдете одни. Но вы сможете это сделать, если примете помощь амагуака. Мы знаем тайные лесные тропы. Мы можем двигаться быстро. За это должны взяться только смелые духом. Путешествие будет проходить по местам, о которых знают только амагуака и которые позволяют значительно сократить путь. Никто из чужаков никогда там не ходил. Для этого необходимо войти прямо в Дьявольский водопад, а оттуда… Что ж, вам придется рисковать жизнью. Но другого способа прийти к логову воздушного зверя раньше Темной Силы и победить зло у вас нет.

Вождь провозгласил:

— Лес будет направлять и оберегать вас. Все, кто готов, отправятся в путь на рассвете. Вашим проводником будет Пурууэха. Я также дам вам две дюжины своих самых лучших воинов. Но я пока не знаю, примете ли вы мое предложение и кто из вас будет участвовать в этом походе.

На мгновение Джегер даже утратил дар речи. Все происходило слишком быстро, а его рассудок был затуманен сотней вопросов. Первым подал голос Джо Джеймс.

— Дайте мне еще раз нюхнуть из вашей трубки, и я пойду за вами хоть на край света, — проворчал он.

Раздался смех. Слова Джеймса немного разрядили напряжение.

— У меня один вопрос, — произнес Джегер. — Что случилось с двумя исчезнувшими членами нашей группы? О них что-нибудь известно?

Вождь покачал головой:

— Мне очень жаль. Ваших друзей схватили и забили до смерти. Мы подобрали их тела и кремировали. По традиции амагуака мы смешиваем пепел от костей наших мертвых с водой и выпиваем ее, чтобы те, кого мы любим, навсегда оставались с нами. Мы сохранили останки ваших друзей, чтобы вы поступили с ними, как считаете нужным… Мне очень жаль, мистер Джегер.

Джегер смотрел в огонь. Столько смертей. Мужчина и женщина, за которых он нес личную ответственность, погибли. Джегер ощутил, как его обуревает ярость и разочарование, граничащее с отчаянием. Он поклялся себе, что поквитается с тем, кто это сделал. Он найдет ответы и добьется справедливости. Даже если это будет справедливость на его собственных основаниях.

Это убеждение помогло ему взять себя в руки и подготовиться к тому, что ожидало их впереди.

Глава 46

Джегер поднял глаза на вождя.

— Я думаю, мы развеем их пепел среди деревьев, — тихо произнес он и, обернувшись к своим людям, добавил: — И вот еще что. Я думаю, будет лучше, если я пойду один. Я возьму с собой только индейских воинов. Один я смогу перемещаться быстрее, и я не хочу, чтобы вы, ребята, еще глубже увязли в этом…

— Ну конечно, — перебил его чей-то голос. — Может быть, у тебя и сердце льва, но мозги явно достались от обезьяны — вроде той, которую ты только что ел. — Это говорила Ирина Нарова. — Ты решил, что круче всех остальных. Одиночка. Одинокий герой. Ты это сделаешь сам. Все остальные — это обуза. Помеха. Ты не способен видеть ценность других людей, и тем самым ты предаешь всю свою группу сразу.

Джегер почувствовал себя уязвленным. Утрата жены и ребенка, а затем годы, проведенные на Биоко, действительно сделали его недоверчивым, и он это знал. Но в настоящий момент не это побуждало его идти дальше в одиночку. Его толкал на это страх потерять своих людей и осознание, что он не в состоянии защитить и спасти их.

— Двое уже мертвы, — ответил Джегер. — Это уже не исследовательская экспедиция в Затерянный мир, а нечто гораздо более грязное. Это совсем не то, за что вы — да, вы все — брались, соглашаясь искать этот самолет.

— Schwachkopf. — Голос Наровой слегка смягчился. — Это именно то, что я уже говорила, когда мы чуть не погибли во время свободного падения: ты должен научиться доверять своим людям. Вот что я тебе скажу: своим примером ты заслужил право вести нас. Ты действительно это заслужил. Докажи, что ты достоин нашей веры в тебя, нашего доверия.

«Как ей это удается?» — размышлял Джегер. Эта женщина произнесла всего несколько слов, сумев затронуть самые чувствительные струны его души. Нарова обладала способностью проникать в самую суть вопроса, и плевать она хотела на все принятые в обществе условности.

Джегер обвел глазами группу:

— Что скажут все остальные?

— Это очень просто, — пожал плечами Джеймс. — Давайте голосовать. Те, кто хочет идти, пойдут с тобой. Те, кто не хочет, останутся здесь.

— Ну да, — добавил Алонсо. — Пусть идут добровольцы. И надо сразу уточнить: если кто-то захочет остаться, в этом нет совершенно ничего постыдного.

— Ладно, — смирился Джегер. — У меня только один вопрос к вождю. Вы согласны охранять тех, кто предпочтет остаться? Хотя бы до тех пор, пока мы не выполним свою задачу?

— Они наши гости, — подтвердил вождь. — Наш дом — это их дом, и они могут здесь жить столько, сколько будут нуждаться в нем.

— Отлично, кто хочет идти со мной? — спросил Джегер. — При том, что вы понимаете, насколько это опасно.

— Записывай меня, — объявил Джеймс, не дожидаясь, пока он договорит.

— Дерьмовый это, конечно, отпуск, — проворчал Алонсо. — Но, мужик, я с тобой.

Камиши поднял глаза на Джегера:

— Один раз я уже подвел тебя. Боюсь, что я могу…

Джегер положил руку ему на плечо, чтобы заставить умолкнуть. Камиши повеселел и продолжил:

— Но если ты меня возьмешь…

Алонсо хлопнул его по спине:

— Брат Камиши пытается сказать, что он идет с нами.

Дейл посмотрел на вождя, затем на Джегера.

— Если я пойду, мне будет позволено снимать? Или меня напичкают копьями, как только я подниму камеру?

Джегер повернулся к Пурууэхе:

— Думаю, нам удастся договориться с вождем и его воинами.

Пурууэха кивнул:

— Старейшины считают, что твоя камера вредит их душам. Что касается людей помоложе, воинов, то я уверен, что сумею убедить их в обратном.

Несколько мгновений Дейл колебался, явно раздираемый желанием присоединиться и страхом перед тем, что ожидало их впереди. Затем он пожал плечами:

— В таком случае, кажется, у меня получится фильм, ради которого и умереть не жалко.

Джегер перевел взгляд на Сантос:

— Летисия?

Сантос слегка пожала плечами:

— Я бы очень хотела пойти с вами. Но моя совесть говорит мне, что будет правильнее, если я останусь здесь, со своими индейцами. Что скажешь? Ты не согласен?

— Если ты считаешь, что должна остаться, значит, ты должна остаться. — Джегер извлек из рюкзака ее шелковый шарф. — И вот твой шарф. Он, как и его хозяйка, способен уцелеть в любых условиях!

Сантос, явно взволнованная, взяла шарф в руки.

— Но он должен быть на тебе. Это… на удачу в предстоящем путешествии.

Дотянувшись до шеи Джегера, она принялась оборачивать ее шарфом, а затем поцеловала его в щеку.

Джегеру показалось, что Нарова передернулась. Это лишь исполнило его решимости не снимать шарф Летисии до конца экспедиции. Все что угодно, лишь бы позлить Нарову, попытаться добраться до человека, скрытого глубоко внутри этой ледяной оболочки.

— Идут четверо, один остается, — подвел промежуточный итог Джегер. — Остальные?

— У меня дома трое детей, — раздался голос Стефана Краля. — В Лондоне. Уточнение. Мы уже живем не в Лондоне. Только что переехали в чудесный Лутон, рядом с аэропортом. — Он негодующе покосился на Дейла. — Я больше не могу позволить себе Лондон. Только не на зарплату помощника режиссера. Я предпочитаю остаться в живых и благополучно вернуться домой. — Он поднял глаза на Джегера. — Я остаюсь здесь.

— Я понял, — кивнул Джегер. — Возвращайся домой и будь отцом, в котором нуждаются твои дети. Это гораздо важнее любых валяющихся в джунглях самолетов.

Произнеся эти слова, Джегер ощутил, как к горлу подступает тошнота, которую ему удалось подавить с большим трудом. После исчезновения семьи он провел в поисках близких целый год. Он проехал по всем дорогам и перевернул все камни. Он исследовал все улики и изучил все версии, пока не уперся в глухую стену. След остыл, и идти дальше было некуда. Но действительно ли он сделал все что мог, чтобы их найти?

Что, если он сдался, отказавшись от семьи и от самой жизни в тот самый момент, когда следовало продолжить расследование? Джегер отбросил эту мысль. Он посмотрел в упор на Нарову:

— А ты что скажешь?

Она выдержала его взгляд.

— Об этом нужно спрашивать?

Он покачал головой:

— Пожалуй, нет. Ирина Нарова с нами.

Вождь амагуака взглянул на небо.

— Итак, твоя команда готова. Вы выходите на рассвете, до которого осталось что-то около трех часов. Я прикажу своим воинам приготовиться.

— Один вопрос, — раздался чей-то голос. Это снова была Нарова, и она обращалась к вождю. — Вы когда-либо бывали возле логова этого воздушного зверя?

Вождь кивнул:

— Да, джа-гвара, я там был.

Джа-гвара. Это имя удивительным образом подходило Наровой, отражая ее невероятную способность приспосабливаться и выживать.

— Что вы о нем помните? — спросила она. — Может быть, вы могли бы нарисовать для меня какие-нибудь символы, которые там видели?

Вождь начал чертить что-то на песчаном полу хижины. После нескольких неудачных попыток набросок наконец превратился в мрачное и знакомое изображение. Силуэт орла с расправленными крыльями, повернутым направо крючковатым клювом и странным сферическим символом под хвостом.

Reichsadler.

Вождь пояснил, что этот символ был нанесен на корпус самолета в его хвостовой части. И этот же символ был вырезан на коже его воинов, добавил он, — тех, которых захватила и убила Темная Сила.

Джегер долго смотрел на изображение, и у него даже голова пошла кругом. Он понимал, что они приближаются к разгадке. Но в то же время его охватило непреодолимое ощущение ужаса, как будто на него со всех сторон наступал рок и от предпринятых им действий уже ничего не зависело…

— Рядом с этим изображением орла были еще и слова, — произнес Пурууэха. — Я их запомнил.

Он написал на песке: «Kampfeswader 200 и Geswaderkomodore A3».

— Я говорю по-английски, португальски и на нашем родном языке, — добавил он. — Но это, я полагаю, скорее всего, немецкий?

Ему ответила Нарова:

— Написание немного неправильное, но «Kampfgeschwader 200» — это название звена сил особого назначения Люфтваффе. А «Geschwaderkommodore A3» — одно из званий, присвоенных генералу СС Гансу Каммлеру, командующему этим звеном, — тихим, но звенящим от едва сдерживаемого презрения голосом произнесла она. — После Гитлера Каммлер был одной из самых могущественных фигур нацистского рейха.

— Он был полномочным представителем Гитлера, — добавил Джегер, вспомнив загадочное письмо архивариуса. — Каммлер стал им по приказу фюрера ближе к концу войны.

— Точно, — подтвердила Нарова. — Но известно ли тебе, какими правами наделяет статус полномочного представителя?

Джегер пожал плечами:

— Это что-то вроде особого представителя?

— Это нечто гораздо большее… Полномочный представитель обладает полной властью действовать от имени режима, пользуясь при этом абсолютной безнаказанностью. После Гитлера Каммлер был самой могущественной личностью в необычайно темной группе преступников. К концу войны на его руках была кровь многих тысяч людей. Он также стал одним из богатейших людей мира. Бесценные произведения искусства, золотые слитки, бриллианты, деньги. Нацисты грабили Европу, присваивая себе все ценности, до которых только могли дотянуться. Ты знаешь, что случилось в конце войны с оберстгруппенфюрером СС Гансом Каммлером и всей его добычей?

Слова Наровой сочились горьким, все более явственно проступающим гневом.

— Он исчез. Просто испарился с лица земли. Это одна из самых больших загадок Второй мировой войны. Никто не знает, куда подевался Ганс Каммлер и его кровавое состояние. Кто его спрятал? Кто его защитил?

Она обвела взглядом ли́ца вокруг себя. Наконец ее глаза замерли на Джегере.

— Очень возможно, что этот летательный аппарат — личный военный самолет Каммлера.

Глава 47

Когда начало светать, они уже были готовы покинуть деревню амагуака. Джегера и его группу сопровождали двадцать четыре индейца, включая младшего сына вождя, Пурууэху, а также его старшего брата — бесстрашного индейского воина. Его звали Гвайхутига, что на языке амагуака означало «самый крупный кабан в стаде диких кабанов».

Джегеру это имя показалось на удивление подходящим: дикий кабан был желанной добычей охотников и одним из наиболее опасных животных джунглей. Никто из мужчин амагуака не мог считаться охотником, пока не вступил в поединок с кабаном и не убил его.

Похоже, Гвайхутига уже смирился с тем, что его отец, вождь племени, не желает смерти Джегера и его людей. Более того, он хотел как можно скорее отвести их всех к самолету, по дороге бдительно охраняя от любых опасностей.

Но Джегер удовлетворенно отметил, что старший сын вождя по-прежнему находится в боевом настроении и готов вступить в сражение с настоящим врагом. Он был вооружен копьем, луком и стрелами, духовой трубкой и дубиной, а его шея была украшена ожерельем из коротких перьев. Это, как объяснил Пурууэха, была гвираг’ваджа, и каждое перо означало убитого в бою врага. Он сравнил это с насечками, которые белые люди делают на своих винтовках, пояснив, что он видел это в кино, когда жил во внешнем мире.

В последний момент состав команды Джегера изменился. Летисия Сантос решила все же пойти с остальными. Порывистая и импульсивная обладательница горячей латиноамериканской крови, она не выдержала того, что группа готовится уйти без нее.

Перед самым рассветом Джегер дал Дейлу и Кралю короткое интервью, рассказав обо всем, что произошло за последние сутки. Это также была последняя сцена, которую они сняли с помощью Краля. Упаковав камеру и треногу, словак попросил Джегера на несколько слов.

Краль коротко обрисовал причины, по которым он решил покинуть экспедицию. Ему вообще не следовало подписывать этот контракт. Он был на несколько лет старше Дейла и обладал гораздо большим опытом съемки в отдаленных местностях. Он взялся за это только потому, что нуждался в деньгах.

— Вы только представьте себе, — убеждал Джегера Краль, — каково это — работать под руководством такого парня, как Дейл, и при этом знать, что ты гораздо лучше и профессиональнее, чем он. Вы бы такое потерпели?

— Такое дерьмо в армии происходит на каждом шагу, — ответил ему Джегер. — Звание выше способностей. Иногда с этим просто приходится смириться.

Нельзя было сказать, что Краль был ему так уж антипатичен, но, честно говоря, он был рад от него избавиться. Словацкий оператор, казалось, вынашивал обиду на весь мир, и Джегер был уверен, что без него группе будет лучше. Вне всякого сомнения, на Дейла свалятся дополнительные трудности и чисто физически в одиночку ему будет сложнее. Но иметь дело с двумя операторами, готовыми в любую секунду вцепиться друг другу в горло, было весьма и весьма утомительно.

Один из них должен был уйти, и в интересах фильма уместнее было оставить в команде Дейла.

— Что бы ни случилось теперь с экспедицией, — продолжал оправдываться Краль, — мне кажется, вы поняли, почему я ухожу. Что бы ни случилось. Ну, по меньшей мере теперь вы в курсе почти всего, что не позволяет мне остаться с вами.

— Ты что-то пытаешься мне сказать? — спросил Джегер. — Ты нас покидаешь. Ты можешь говорить все, что считаешь нужным.

Краль покачал головой:

— Я все сказал. Удачи на избранном вами пути. Вы знаете, почему я к вам не присоединяюсь.

Мужчины довольно дружелюбно попрощались, и Джегер даже пообещал, когда все закончится, встретиться с Кралем в Лондоне, чтобы вместе выпить пива.

Их вышли провожать десятки индейцев. Джегеру показалось, что вокруг них собралась вся деревня. Но, когда он повел свою группу к кромке темных джунглей, он никак не мог отделаться от тревожного ощущения, возникшего у него при виде выражения лица Краля.

Джегер уже привык к кривоватой ухмылке словака, но, когда на какое-то мгновение он перехватил его взгляд, обращенный в сторону Дейла, у него внутри все похолодело: в этом взгляде светло-голубых, полуприкрытых веками глаз светилось торжество.

У Джегера не было времени размышлять над тем, что бы мог означать этот взгляд. Перед ними начиналась тропа, мимо которой посторонний наблюдатель прошел бы, не заметив ее, и их быстро поглотили джунгли. Но одна мысль все же засела у него в мозгу.

Поведение Краля много раз казалось ему несколько странным. В частности, у него вызвал недоумение эпизод на реке, когда Краль жаловался ему на Дейла и его выходку с тайной съемкой. Но только теперь отдельные эпизоды начинали складываться для него в целостную картину. Было в поведении Краля что-то благочестиво-показное, лицемерное. Его праведное возмущение выглядело настолько переигранным, как будто служило ширмой для чего-то еще.

Вот только что именно скрывалось за этой ширмой, Джегер не знал.

Он отогнал от себя эти тревожные мысли.

Как только они углубились в джунгли, он осознал, какой убийственный темп намереваются задать всей группе воины амагуака. Они перешли на медленный бег, в такт низкому гортанному и ритмичному напеву. Чтобы не отставать, выдерживая предложенную ими скорость, Джегеру требовалась максимальная концентрация сил и сосредоточенность.

Он покосился на Пурууэху, который занял место рядом с ним.

— А твое имя что-нибудь означает?

Пурууэха смущенно улыбнулся.

— Пурууэха — это такая большая гладкая красновато-коричневая лягушка с черными и белыми крапинками на животе. Перед тем как мама подарила мне жизнь, очень толстая лягушка пришла и села ей на живот. — Он пожал плечами. — Мы часто так называем детей.

Джегер улыбнулся:

— Значит, большой дикий кабан пришел и сел на твою мать перед тем, как она родила твоего брата Гвайхутигу?

Пурууэха расхохотался.

— Моя мама в молодости была отличной охотницей. Она вступила в свирепую схватку с диким кабаном. В конце концов она его убила, пронзив копьем. Она хотела, чтобы ее первенец обладал духом этого кабана. — Он посмотрел на старшего брата, возглавлявшего их колонну. — Гвайхутиге действительно достался этот дух.

— А что случилось с лягушкой? В честь которой назвали тебя?

Пурууэха поднял на Джегера неподвижный взгляд темных глаз.

— Моя мать была голодна. Она убила ее и съела.

Они несколько минут шли молча, а затем Пурууэха указал куда-то наверх:

— Вон тот зеленый попугай, который клюет большой плод, — это Туитигуха’йя. Его часто приручают. Его легко научить говорить, и он предупреждает людей, когда на деревню готовится напасть ягуар.

— Очень полезная птица, — отозвался Джегер. — Как его приручают?

— Вначале необходимо найти кустарник кари’рипохага. Срезаешь с куста пучок листьев и несколько раз ударяешь ими попугая — прямо по голове. И все — он приручен.

— Так просто? — поднял бровь Джегер.

Пурууэха засмеялся:

— Конечно! Многое становится простым, когда знаешь привычки леса.

Когда они проходили мимо какого-то гнилого бревна, Пурууэха провел ладонью по растущему на его поверхности черновато-красному грибу и поднес пальцы к носу.

— Гвайпева. У нее очень специфический запах. — Он похлопал себя по животу. — Вкусная штука.

Выдернув гриб с корнем, он сунул его в плетеную сумку на плече.

Еще через несколько шагов он показал на большое черное насекомое, вцепившееся в ствол ближайшего дерева:

— Тукурувапа’ара. Это такой кузнечик. Он грызет дерево, пока оно не упадет.

Когда они проходили мимо этого дерева, Пурууэха предупредил Джегера, чтобы тот смотрел под ноги, потому что тропинку покрывала какая-то извивающаяся лиана.

— Гуакагуа’ива — водяная лиана с шипами. Из ее коры мы делаем волокна, из которых плетем свои гамаки. Ее стручки похожи на бананы, а когда они лопаются, семена уносит ветер.

Джегер слушал его как зачарованный. Он всегда считал джунгли совершенно особой средой, был уверен, что чем больше их тайн узнаешь, тем более надежным союзником и другом они способны стать.

Вскоре Пурууэха приложил к уху ладонь.

— Ты это слышишь? Вот это прррикх-прррикх-прррикх-прррикх-прррикх? Это гуаре’иа — большая коричневая колибри с белой грудкой и длинным хвостом. Она поет только в том случае, когда видит свинью. — Он потянулся к луку. — Мясо для деревни…

Рука Джегера потянулась к карабину, а Пурууэха, натянув тетиву лука почти с него ростом, прямо у него на глазах превратился из переводчика в охотника. Будучи всего на дюйм ниже своего брата-воина, Пурууэха обладал такими же широкими плечами и мощной грудной клеткой.

Джегер подумал, что в сражении такую лягушку, как Пурууэха, одолеть совсем не просто.

Глава 48

В оставленной далеко позади деревне амагуака царила тишина. Нигде не было ни души. Лишь одинокая фигура стояла на открытой поляне, поглядывая на сереющее небо.

Человек сделал еще несколько шагов, выйдя из-под нависающих ветвей, и извлек что-то из кармана. Положив этот предмет, оказавшийся спутниковым телефоном «Турайя», на пенек, он присел на корточки под кустом и принялся выжидать.

Телефон пропищал один раз, затем еще и еще. Он принял достаточно спутников. Человек нажал кнопку «скоростной набор», а затем одну-единственную кнопку с цифрой.

После двух гудков в трубке раздался голос:

— Серый Волк. Говорите.

Губы Краля растянулись в тонкой улыбке:

— Это Белый Волк. Семеро ушли с двумя дюжинами индейцев. Они направляются на юг, назад к водопаду. Оттуда они пойдут по тропам, известным только индейцам, на запад, к цели. Я не мог говорить раньше, но мне удалось от них отвязаться. Можете делать с ними все, что захотите.

— Понял.

— Я могу подтвердить, что это самолет оберстгруппенфюрера СС Каммлера. Содержимое более или менее в целости и сохранности. Насколько оно могло сохраниться за семьдесят с лишним лет.

— Понял.

— У меня есть точные координаты самолета. — Пауза. — Вы сделали третий платеж?

— У нас уже есть координаты. Наш дрон-разведчик его обнаружил.

— Отлично. — Краль недовольно поморщился. — Вот координаты, которые дали мне: 964864.

— 964864. Они совпадают.

— А третий платеж?

— Он поступит на ваш счет в Цюрихе, как мы и договаривались. Потратьте его как можно быстрее, мистер Белый Волк. Кто знает, что ждет нас завтра.

— Wir sind die Zukunft, — прошептал Краль.

— Wir sind die Zukunft, — подтвердил голос.

Краль нажал на кнопку отбоя.

Человек на другом конце связи еще долго сидел неподвижно, прижимая трубку ухом к плечу.

Он посмотрел на фото в рамке у него на столе. На нем был запечатлен пожилой мужчина в сером костюме в строгую полоску. С хищного лица с орлиным носом смотрели надменные и одновременно беспутные глаза. Весь его облик говорил о неограниченной власти, и это позволяло ему держаться с непринужденной самоуверенностью, несмотря на весьма преклонные годы.

— Наконец-то, — прошептал человек. — Wir sind die Zukunft.

Он снова прижал трубку к уху и набрал «0».

— Анна? Соедините меня с Серым Волком Шесть. Да, прямо сейчас, пожалуйста.

Спустя несколько мгновений в трубке прозвучало:

— Серый Волк Шесть.

— У меня есть координаты, — произнес он. — И они совпадают. Уничтожить всех. Включая Белого Волка. Выживших быть не должно.

— Вас понял, сэр, — подтвердил голос.

— Работа должна быть чистой, на расстоянии. Используйте «Предатор». У вас есть прибор слежения. Используйте его. Плюс отслеживайте их системы связи. Найдите их. Уничтожьте всех до единого.

— Вас понял, сэр. Но, сэр, когда они находятся под деревьями, отслеживать их с воздуха очень проблематично.

— Делайте все что можете. Спустите на них своих наемников. Но они и близко не должны подойти к этому самолету.

— Вас понял, сэр.

Серый Волк закончил разговор. После секундного раздумья он наклонился вперед и постучал по клавиатуре ноутбука, выводя его из спящего режима. Затем он написал короткое письмо.

Дорогой Ферди. Adlerflug Vier обнаружен. Мы скоро его вытащим/устраним. Операция по зачистке уже началась. Дедушка Борман мог бы нами гордиться.

Wir sind die Zukunft.

ХК

Он нажал кнопку «отправить», а затем откинулся на спинку стула, закинув руки за голову и сплетя пальцы на затылке. На стене у него за спиной висела фотография в рамке — более молодая версия сидящего на стуле человека в форме полковника американских вооруженных сил.

Под руководством индейцев амагуака у Джегера и его людей ушло в два раза меньше времени на обратный путь к Дьявольскому водопаду. Они вышли на берег Рио-де-лос-Дьос всего в километре ниже по течению от того места, где оставили тайник со снаряжением.

Пурууэха остановил группу на краю леса. Воздух здесь был насыщен никогда не рассеивающимся облаком водяной пыли. Он указал на дымку над рекой — на разрезающий скалы крутой обрыв, выбитый бесчисленнымитысячелетиями стремительно мчащегося через него потока. Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать оглушительный грохот обрушивающейся с тысячефутовой высоты Рио-де-лос-Дьос.

— Вон там есть мост до первого острова! — объявил Пурууэха. — Оставшуюся часть реки мы перепрыгнем на веревках. Два прыжка на еще два эви-гуа — островка, — и мы окажемся на противоположной стороне реки. Оттуда выбитая в скалах тропа ведет вниз по краю водопада. Ее проложили наши предки в незапамятные времена. Всего один час, может, даже меньше, и мы окажемся внизу, у подножия водопада.

— Как далеко оттуда до самолета? — поинтересовался Джегер.

— Если идти со скоростью амагуака, один день. — Пурууэха пожал плечами. — Со скоростью белого человека — дня полтора. Не больше.

Джегер подошел к краю обрыва, отыскивая глазами первую часть переправы. Мост был так хорошо замаскирован, что он увидел его только после того, как ему указал на него Пурууэха.

— Вон там. — Индеец ткнул пальцем вниз, показывая на крохотную и очень хрупкую с виду конструкцию. — Пайхама — канат из лианы, по которому мы забираемся на деревья. Но из него получился и отличный подвесной мост. А настил — из листьев дерева гуай’ва, из которого мы делаем древки стрел. В итоге он почти невидим.

Снова вскинув на плечи рюкзаки, Джегер и его группа вслед за индейцами заскользили по утесам к началу переправы. Перед ними через бурлящую далеко внизу реку был переброшен совершенно ненадежный с виду мостик, дальний конец которого был закреплен на скалистом островке, первом из трех, зависших на самом гребне водопада.

Грохот воды здесь исключал любые разговоры. Джегер двинулся за Пурууэхой, первым из своей группы ступив на горизонтально расположенную веревочную лестницу, перекладины которой отстояли в шаге друг от друга.

Джегер допустил ошибку, на мгновение посмотрев вниз.

В двухстах футах под ним с яростным ревом несся коричневый поток Рио-де-лос-Дьос, прежде чем, вскипев белым водоворотом, рухнуть в пропасть. Джегер решил, что лучше он будет смотреть вперед. Не сводя глаз со спины Пурууэхи, он заставил свои ноги переступать с перекладины на перекладину.

Джегер уже почти дошел до середины, да и вся его группа тоже уже была на мосту, когда он скорее ощутил, чем увидел что-то похожее на ракету.

Без всякого предупреждения клубящийся вокруг них речной туман разорвало нечто невероятно обтекаемое и стремительное, вонзив в уши свой протяжный вой. Снаряд прошел сквозь центр моста и тут же скрылся в бурном потоке, долю секунды спустя взметнув вверх массивную стену клокочущей воды.

Джегер оцепенел, глядя на сокрушительный фонтан взрыва. Оглушив людей, он эхом заметался между скал.

Мост яростно раскачивался в разные стороны, как будто пытаясь стряхнуть с себя отчаянно цепляющихся за него людей, в широко раскрытых глазах которых застыл ужас. Джегеру приходилось вызывать достаточно ударов ракет «Хелфайр», чтобы немедленно узнать этот надрывный пронзительный вой. Вот только он сам впервые оказался целью такого удара.

— «ХЕЛФАЙР»! — во весь голос заорал он. — «ХЕЛФАЙР»! Назад! Назад на берег! Все под деревья!

Странным, но очень характерным образом время замедлило свой бег, как это всегда случалось с Джегером в смертельно опасном бою. Ему казалось, что за одну секунду он успевает прожить сто лет. Его мозг обработал тысячу и одну мысль, пока он гнал всех прочь от себя, к берегу, заставляя укрыться в джунглях.

Они находились в глубине амазонских джунглей, расположенных на западной окраине штата Акри, в департаменте Асис-Бразил, непосредственно на границе с Перу. Это означало, что над ними может находиться лишь один тип военных летательных аппаратов. Это должен был быть беспилотник, потому что только он мог обладать дальностью полета и временем пребывания в зоне ожидания вызова, достаточными для того, чтобы их обнаружить.

Джегер знал, сколько времени требуется «Предатору» — самому распространенному беспилотнику, используемому наиболее передовыми в технологическом отношении армиями мира, — для перезарядки и повторного захвата цели. Выпущенная ракета раскачала летательный аппарат, нарушив видеосвязь с оператором беспилотника.

На то, чтобы стабилизировать аппарат и восстановить надежный видеоконтакт, уходило около шестидесяти секунд.

В любое мгновение их могла поразить следующая ракета «AGM-114 Хелфайр», а большинство «Предаторов» было вооружено максимум тремя ракетами. В зависимости от того, на какой высоте находился «Предатор» — скорее всего, эта высота составляла двадцать пять тысяч футов, — на то, чтобы достичь земли, у ракеты могло уйти до восемнадцати секунд. Именно эти секунды и оставались в распоряжении Джегера.

Первая ракета не взорвалась во время контакта с мостом, пройдя сквозь сплетение канатов, как нож сквозь масло.

Во время второго удара они могли оказаться менее везучими.

Последним, кто выбрался на берег, был старший сын вождя, которого буквально гнал перед собой Джегер. Теперь он и сам бросился бежать к спасительному навесу джунглей. С каждой веревочной ступенькой лес был все ближе.

— ВСЕ ПОД ДЕРЕВЬЯ! — кричал он. — ВСЕ ПОД ДЕРЕВЬЯ!

Лес не мог защитить их от ракеты «Хелфайр». Мало что было на это способно. Но плотный навес растительности был практически непроницаем для приборов «Предатора», и это не позволяло ему захватить цель.

Джегер, последний человек на мосту, спешил к берегу.

И тут по мосту ударила вторая ракета.

Джегер ощутил рывок на мгновение раньше, чем ее жуткий визг ввинтился ему в уши, поскольку скорость ракеты значительно превышала скорость звука. Она взорвалась в самом центре веревочного моста, превратившись в шар клокочущего пламени, и вокруг Джегера, разрывая воздух, засвистели осколки шрапнели.

Мгновение спустя Джегер ощутил, что падает.

Он из последних сил извернулся, схватившись за перила Пайхамы, сомкнув вокруг них руки и сгруппировавшись перед ударом. Какую-то секунду его половина моста падала почти отвесно вниз, пока конец, все еще закрепленный на краю пропасти, не остановил падение и с ужасающей силой не хлестнул оставшимся обрывком по отвесной скале.

Джегер напряг тело, пытаясь превратить его в кусок железа.

Он врезался в скалу, с жутким треском ударившись лбом о каменную стену и содрав кожу с рук.

Ослепительные искры взорвали мозг Джегера, и мгновение спустя его мир окутала тьма.

Глава 49

Джегер пришел в себя.

У него кружилась голова. Жгучая боль распирала виски, а перед глазами все плыло. Его тошнило.

Постепенно он начинал воспринимать окружающее. Над ним простирался темно-зеленый зонтик.

Джунгли.

Кроны деревьев.

Очень высоких деревьев.

Защищающих его от «Предатора».

— Немедленно все выключите! — закричал Джегер. Он пытался приподняться на локте, но его удерживали чьи-то руки. — Выключите все к чертовой матери! Он на что-то наводится! СЕЙЧАС ЖЕ ВСЕ ВЫКЛЮЧИТЕ!

Джегер обвел собравшихся вокруг него людей своими безумными глазами, красными из-за лопнувших сосудов. Члены команды тут же принялись шарить по карманам.

Джегер ахнул, потому что дикая боль снова прострелила его голову.

— «ПРЕДАТОР»! — закричал он. — На нем три ракеты «Хелфайр»! Надо все выключить! ВЫРУБИТЕ ВСЕ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!

Пока он кричал и бесновался, его взгляд упал на одного человека. Это был Дейл, присевший на корточки на самом краю ущелья. Одним коленом поддерживая камеру и прильнув глазом к видоискателю, он увлеченно снимал разворачивающуюся у него на глазах драму.

Совершив нечеловеческое усилие, Джегер вырвался из удерживавших его рук и бросился вперед. С измазанным кровью лицом и бешено сверкающими глазами он и в самом деле походил на безумца.

Из его горла рвался вопль, скорее похожий на звериный рык:

— ВЫРУБИ ЭТО К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!

Ничего не понимающий Дейл, весь мир которого сузился до объектива видеокамеры, поднял на него глаза.

В следующую секунду в него врезались восемьдесят килограммов Уильяма Джегера. Мужчины кубарем покатились в густой подлесок, в то время как камера полетела в противоположном направлении. Перевернувшись в воздухе, она исчезла за краем ущелья и упала на узкий скалистый козырек.

Через несколько секунд раздался такой вой, как будто разверзлись все врата ада, и в воздухе сверкнула третья ракета. «Хелфайр» номер три разорвала дымку над рекой… вонзившись в уступ скалы, на который упала камера Дейла. Взрыв превратил в пыль и сам козырек, и скудную растительность вокруг. К счастью, край ущелья над ним защитил Джегера и его людей от самого худшего.

Вертикальная стена направила взрыв вверх: фонтан шрапнели взмыл в небо, и оглушительный грохот сотряс реку и джунгли вокруг.

Когда стихло последнее эхо, над ущельем повисла тишина. В воздухе стоял удушающий запах гари и взрывчатки.

— «Хелфайр» номер три! — крикнул Джегер из кустов, в которые они рухнули с Дейлом. — Скорее всего, последняя! Но все равно — осмотрите свое оснащение. ВСЕ, что у вас есть. И выключите к черту все, что найдете!

Люди бросились к своим рюкзакам и начали лихорадочно вытряхивать их содержимое.

Джегер обернулся к Дейлу:

— Твоя камера. Она записывает дату, время и местонахождение, верно? В нее встроен GPS?

— Да, но я поручил Кралю отключить эту функцию на обеих камерах. Никто из операторов не мечтает о том, чтобы по всему его фильму высвечивались даты съемки.

Джегер показал большим пальцем себе за спину, туда, где на скалистом уступе нашла свою смерть камера Дейла:

— Что бы ты там ни поручил Кралю, на этой камере GPS работал.

Дейл посмотрел туда, где лежал его рюкзак.

— У меня есть вторая камера. Запасная.

— Тогда бегом в лес и убедись, что с ней все в порядке.

Дейл поспешил исполнить распоряжение.

Джегер с трудом поднялся на ноги. Ему казалось, что он умирает, — его голову и плечи разрывала боль, но сейчас у него были дела поважнее. Ему было необходимо тщательно осмотреть свой собственный рюкзак. Он, спотыкаясь, дошел до него и начал вытряхивать вещи. Он был уверен, что никакой работающей аппаратуры у него нет, но сейчас даже малейшая ошибка могла стоить жизни всей группе.

Спустя пять минут осмотр был закончен.

В момент удара «Хелфайр» работающих устройств с GPS, не говоря уже о спутниковых телефонах, ни у кого не было. Они шли быстро, следуя по маршруту, заданному индейцами, и выдерживая их же темп. Навигация никому из людей Джегера точно была не нужна. К тому же они находились под густыми кронами деревьев, где принять сигнал спутника было практически невозможно.

Джегер собрал вокруг себя своих людей.

— Что-то навело на нас «Предатор», — объяснил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не скрежетать зубами от боли. — Мы едва показались из джунглей на краю водопада — и пиип! На экране «Предатора» тут же появился сигнал. Передать такой сигнал способен спутниковый телефон, GPS или что-то в этом роде — какое-то устройство, которое очень легко отследить.

— «Предатор» воспринимает инфракрасные лучи, — напомнил Алонсо. — Он способен увидеть нас всех как источники тепла.

Джегер покачал головой:

— Только не в глубине джунглей. Но, даже если бы он был способен проникнуть сквозь защищавшие нас сто футов растительности (и можешь мне поверить, это не так), что бы он увидел? Кучу расплывчатых тепловых пятен? Вместо группы людей мы вполне могли бы оказаться стадом кабанов. Нет, он отследил какой-то прибор, что-то, что отправило наверх совершенно отчетливый сигнал.

Джегер посмотрел на Дейла:

— Ты снимал во время первого удара «Хелфайр»? Камера была включена?

Дейл покачал головой:

— Ты шутишь? На том мосту? Я чуть в штаны там не наделал.

— Хорошо. Значит, все должны еще раз проверить свои вещи, — с угрюмым видом произнес Джегер. — Осмотрите боковые карманы рюкзаков. Карманы брюк. Карманы рубашек. Черт, да хоть нижнее белье. Он на что-то среагировал. Мы должны это найти.

Джегер снова принялся перерывать свой рюкзак, а затем вывернул карманы. Глубоко в кармане брюк его пальцы нащупали гладкую поверхность жетона «ночных охотников». Как ни странно, но после хаоса и переполоха последних нескольких минут он стал меньше, причем чуть ли не вдвое.

Джегер вытащил его из кармана. Видимо, жетон был серьезно поврежден, когда он вместе с обрывком разрушенного моста врезался в стену ущелья. Присмотревшись к жетону, он заметил, что по всей его окружности как будто пробежала едва заметная трещина. Он сунул в трещину обломанный и окровавленный ноготь и слегка прижал.

Жетон разделился на две половины.

Внутри одна часть оказалась полой.

Джегер с трудом верил собственным глазам.

В полости другой части находилась миниатюрная электроплата.

Глава 50

— «Смерть ожидает в темноте», — с отвращением произнес Джегер девиз «ночных охотников», выбитый на одной стороне так называемого жетона. — Еще бы ей не ожидать, когда у тебя в кармане такое!

Он дотянулся до ближайшего камня, положил на него «жетон» вверх платой, после чего схватил другой камень, намереваясь разнести чертову штуку вдребезги, используя камни как молот и наковальню. Он замахнулся, готовясь сделать сокрушительный удар и вложить в него всю ярость и горечь от предательства, как вдруг чья-то рука перехватила его кисть.

— Не надо. Есть способ получше. — Это была Ирина Нарова. — Во всех таких устройствах есть батарея. Их также можно выключить. — Дотянувшись до жетона, она щелкнула крошечным выключателем. — Теперь он выключен и сигнала больше нет. — Она подняла на него глаза. — Вопрос заключается в том, откуда это у тебя?

Джегер сжал «жетон» в ладони, как будто стремясь раздавить предательский подарок.

— От пилота «С-130». Мы разговорились. Он сказал, что он ветеран воздушного полка специального назначения — «ночных охотников». Я хорошо знаю этот полк и считаю этих ребят лучшими в своем деле. Я ему так и сказал. — Джегер угрюмо помолчал, а затем добавил: — Он подарил мне этот жетон.

— В таком случае позволь мне изложить тебе один сценарий, — произнесла Нарова ледяным и отчужденным, как безбрежные просторы Арктики, голосом. — Теперь нам совершенно ясно, что пилот «С-130» подсунул тебе отслеживающее устройство. Нашему с тобой тандему помешали совершить нормальный прыжок. Его экипаж — парашютные диспетчеры — преднамеренно чем-то зацепил тебя, чтобы нас раскрутило. А чтобы дестабилизировать наш прыжок еще больше, они отстегнули твое оружие.

Нарова помолчала, прежде чем продолжить:

— Экипажу «С-130» поручили либо убить нас, либо сделать так, чтобы нас можно было найти в джунглях. И кто бы сейчас за нами ни следил с помощью этого «жетона», он также пытается нас убить.

Джегер кивнул, признавая, что версия Наровой является исчерпывающей и единственной имеющей право на существование.

— Итак, кто эти люди, которые пытаются нас убить? — продолжала Нарова. — Это риторический вопрос, и я не ожидаю, что ты на него ответишь. Но в настоящий момент это единственное, что имеет для нас значение.

В голосе Наровой было что-то такое, что невероятно действовало Джегеру на нервы. Временами ему казалось, что он общается с роботом. Ее речь была настолько холодной и механической, что это приводило его в замешательство.

— Я рад, что ты не ждешь от меня ответа, — прохрипел он. — И знаешь, что я тебе скажу? Если пилот самолета смог подсунуть мне следящее устройство, то я уже вообще не понимаю, кто мне друг, а кто враг.

Он ткнул большим пальцем в сторону индейцев:

— Кроме этого предположительно не входившего в контакт с большим миром амазонского племени, я уже вообще никому не доверяю. Что касается того, кто хочет нашей смерти… Мне известно только одно: эти ребята весьма неплохо оснащены. У них есть «Предатор», следящие устройства и один бог ведает, что еще.

— «С-130» и его экипаж нанимал Карсон? — поинтересовалась Нарова.

— Да, он.

— Значит, он под подозрением. Впрочем, он мне никогда не нравился. Высокомерный Schwachkopf. — Она покосилась на Джегера. — Идиоты бывают двух видов. Симпатичные и те, которых я презираю до глубины души. Ты… ты еще ничего.

Джегер даже зубами заскрипел от негодования. Он никак не мог понять эту Нарову. Вот сейчас она с ним флиртует или играет, как кошка с мышью? Впрочем, он решил, что будет правильнее воспринять ее странное заявление как комплимент.

Рядом с ними появился Алонсо.

— Думаю, тебе необходимо позвонить на «Эйрландер», — произнес афроамериканец. — Насколько я понимаю, вся эта местность у них под наблюдением, верно? Спроси у них, что они видели.

— Ты кое-что не учитываешь, — возразил Джегер. — Я делаю звонок, и нам в задницу влетает «Хелфайр».

— Отправь запрос пакетом, — предложил Алонсо. — На то, чтобы засечь сигнал, отследить его направление и поймать цель, у «Предатора» уходит не меньше девяноста секунд. Пакет данных отправляется за доли секунды.

Джегер на секунду задумался над его словами.

— Да, думаю, это выход. — Он покосился на ущелье. — Но я это сделаю там. В одиночку.

Джегер включил «Турайю» и быстро набрал сообщение. Впрочем, беспокоиться было не о чем — необходимую для отправки сообщения связь со спутником он мог установить, лишь выйдя на открытое место.

Сообщение гласило: «Квадрат 964864. Идет перехват связи. Группа под ударами “Хелфайр”. Дрон, связь только через зашифрованные пакеты данных. Что видел “Эйрландер”? Конец связи».

Джегер направился к краю ущелья.

Он вышел из-под деревьев и вытянул вперед руку с телефоном, наблюдая за тем, как на экране появляются иконки спутников. Как только с ними установилась стабильная связь, он отправил сообщение и, выключив телефон, поспешил вернуться под укрытие деревьев.

Притаившись в густых зарослях, Джегер и его команда ожидали удара. Казалось, напряжение можно резать ножом. Прошла минута, но «Хелфайр» так и не появилась. Две минуты — никаких ракет.

— Три минуты, дружище, — наконец проворчал Алонсо. — Похоже, что такая связь работает.

— Похоже, — согласился Джегер. — Что дальше?

— Сначала ты должен позволить мне позаботиться о твоей голове, — вмешалась Летисия Сантос. — Она слишком красивая, чтобы так ее ранить и повреждать.

Джегер согласился, предоставив Сантос обрабатывать его раны. Она промыла ссадины на руках и помазала их йодом, после чего толстым слоем бинтов обернула его лоб.

— Спасибо, — поблагодарил он ее, когда она закончила. — Что касается медицины, то с тобой иметь дело гораздо приятнее, чем с обычными волосатыми коммандос, к которым я привык.

Подойдя к Пурууэхе, он пару минут потратил на то, чтобы объяснить ему, что произошло. Почти никто из индейцев не имел ни малейшего представления о том, что такое «Хелфайр». Подобная смерть с небес с таким же успехом могла быть посланным богами ударом молнии. Только насмотревшийся фильмов о войне Пурууэха понимал суть происходящего.

— Объясни все своим ребятам, — попросил его Джегер. — Я хочу, чтобы они отчетливо представляли, с чем мы имеем дело. Против «Предатора» духовые трубки и стрелы совершенно бесполезны. Если они захотят повернуть назад, я не буду на них в обиде.

— Ты спас нас на мосту, — ответил Пурууэха. — Это долг, который мы обязаны вернуть. Когда мы отправляемся на войну, наши женщины провожают нас одной и той же фразой. Ее можно перевести так: «Возвращайтесь с победой или мертвыми». Для нас позор вернуться в деревню живыми, но не снискавшими славы. Тут даже вопросов быть не может — мы идем с тобой.

Лицо Джегера просветлело. Если бы индейцы их сейчас покинули, это стало бы тяжелым ударом.

— Мне все-таки интересно… Скажи мне, как я сумел выжить после падения на мосту?

— Ты был без сознания, но твои руки крепко сжимали Пайхаму, — ответил Пурууэха и посмотрел на брата. — Мы с братом спустились вниз, чтобы тебя достать. Но именно Гвайхутиге удалось разжать твои руки и поднять тебя наверх.

Джегер изумленно покачал головой. За сдержанными словами индейца явно скрывались мгновения непередаваемого ужаса.

Он посмотрел на молодого воина амагуака. Да, теперь он смотрел на Пурууэху далеко не только как на переводчика.

— Выходит, Пурууэха, самая храбрая лягушка во всех джунглях, я тоже обязан вам жизнью.

— Верно, — просто согласился он.

— Но почему Гвайхутига? — спросил Джегер. — То есть я хочу сказать, что он из тех, кто хотел, чтобы нас убили.

— Мой отец решил иначе, Коти’ар.

— Коти’ар?

— Коти’ар. Так назвал тебя мой отец. Это означает «постоянный спутник», «друг, который всегда рядом».

Джегер покачал головой:

— Скорее это ты для нас коти’ар.

— Настоящая дружба равноправна. И Гвайхутига теперь считает тебя членом нашего племени. — Пурууэха бросил взгляд в сторону Наровой. — Как и джа-гвару, и маленького человека из Японии, а также Большого Бородатого Человека из твоей группы.

Джегер был потрясен услышанным. Он подошел к сидевшему неподалеку Гвайхутиге. При его приближении воин амагуака поднялся. Мужчины стояли друг против друга. Оба были приблизительно одного роста и телосложения. Джегер протянул Гвайхутиге руку, желая рукопожатием выразить свою искреннюю благодарность.

Индеец какое-то мгновение смотрел на эту руку, а затем устремил неподвижный и непроницаемый взгляд своих темных глаз на Джегера.

Джегер уже успел подумать, что его жест отвергнут. Но Гвайхутига взял левую и правую руки Джегера и крепко сжал их вместе, окружив своими ладонями.

— Эпенхан, Коти’ар, — произнес Гвайхутига. — Эпенхан.

— Это означает «добро пожаловать», — пояснил Пурууэха. — Добро пожаловать, друг, который всегда рядом.

Джегер почувствовал, как его охватывает волнение. Он знал, насколько редки и бесценны такие моменты. Он стоял лицом к лицу с вожаком воинов практически неизвестного миру племени, который рисковал своей жизнью, чтобы спасти совершенно незнакомого ему человека, да к тому же еще и чужака. Джегер на мгновение стиснул Гвайхутигу в объятиях и быстро отстранился.

— Что скажете, парни, как мы теперь попадем вниз? — спросил он, не зная, что еще им сказать. — Веревочного моста больше нет.

— Именно это мы и обсуждали, — сообщил ему Пурууэха. — У нас нет возможности перебраться через реку и спуститься по противоположной стороне водопада. Единственное, что нам остается, — это воспользоваться маршрутом, который вы наметили с самого начала. Но это кружной путь, и он займет не меньше трех дней. В итоге мы придем к цели гораздо позже тех, кого пытаемся обогнать.

— В таком случае не будем терять времени, — вмешался Алонсо. — Мужик, если надо, мы будем бежать всю дорогу. Веди.

Джегер поднял руку, требуя внимания:

— Одну секунду. Всего одну.

Он обвел взглядом окружающих его людей, и озорная улыбка осветила его лицо. В силах особого назначения всегда ценились нестандартные и неожиданные идеи, позволяющие перехитрить неприятеля. Что ж, то, что пришло в голову Джегеру, и было совершенно нестандартным и неожиданным. И сделать это им предстояло здесь и сейчас.

— В тайнике у нас спрятаны парашюты, верно? — напомнил он. — Целых десять штук, если я не ошибаюсь. Кто-нибудь из вас когда-нибудь прыгал со скалы или здания?

— Я несколько раз прыгал, — раздался голос Джо Джеймса. — Вставляет не хуже понюшки из трубки амагуака!

— Я тоже прыгала, — кивнула Летисия Сантос. — Неплохо, но не идет ни в какое сравнение с танцами на карнавале. А что?

— Прыжок со скалы, моста или здания — это фактически сокращенная версия прыжка с высоты в тридцать тысяч футов. Разве что в люк самолета не надо шагать и времени на то, чтобы раскрыть парашют, у вас очень мало.

В глазах Джегера светился азарт.

— Вот что мы с вами сделаем. Мы заберем свои парашюты из тайника и спрыгнем с Дьявольского водопада.

Несколько мгновений вся группа обдумывала слова Джегера. Первое и вполне здравое возражение выдвинул Хиро Камиши:

— А как насчет амагуака? Пурууэха, Гвайхутига и другие воины не смогут этого сделать. Мне кажется, это не очень… мудро — оставлять их здесь.

— Нас семеро, а значит, есть еще три свободных парашюта. К тому же мы можем прыгать в тандемах, а значит, доставить некоторых из них вниз на своих парашютах. — Джегер посмотрел на Пурууэху. — Ты когда-нибудь мечтал полетать? Как тот орел, которого ты мне показывал? Топена, кажется? Большая белая птица, которая похищает цыплят.

— Топена, — подтвердил Пурууэха. — Я летал высоко, как топена, когда нюхал порошок найакуаны. Я летал за океаны и дальние горы. Но то были горы моего рассудка.

— Да, Пурууэха, — кивнул Джегер, — я уверен, что так и было, но сегодня, прямо сейчас, ты научишься летать по-настоящему.

Лицо Пурууэхи оставалось невозмутимым, на нем не промелькнуло ни тени страха.

— Если это единственный и самый быстрый способ спуститься вниз, мы прыгнем.

— Мы сможем взять с собой семерых. Даже больше, если некоторые прыгнут сами, — пояснил Джегер. — Во всяком случае, это позволит нам прийти к самолету первыми.

— Мы прыгнем, — еще раз подтвердил Пурууэха. — Те, кто не сможет прыгнуть, пойдут длинным путем — по тропе. Оттуда они смогут нападать на Темную Силу. Таким образом, мы ударим по ней с двух сторон.

В их разговор вмешался Гвайхутига. Он произнес несколько слов, подчеркивая их резкими взмахами оружием.

— Мой старший брат говорит, что после сегодняшнего дня мы пойдем за тобой куда угодно, даже в водопад, — перевел Пурууэха. — И он назвал тебя новым именем: Кахухара’га. Это означает Охотник.

Джегер покачал головой:

— Спасибо, но здесь, в джунглях, настоящие охотники — это вы.

— Нет, я думаю, Гвайхутига прав, — вмешалась Нарова. — В конце концов, Джегер — это в переводе с немецкого «охотник», разве не так? И сегодня в джунглях тебе дали это имя во второй раз. Это сделал воин амагуака, который не мог знать значения твоей фамилии. Это наверняка какой-то знак. Это, наверное, указывает на то, что ты начинаешь соответствовать своему имени — Кахухара’га.

Джегер пожал плечами:

— Пусть так. Но в настоящий момент у меня такое ощущение, что охотятся за мной. Я предпочел бы избежать столкновения с теми, кто идет по нашему следу, кто бы это ни был. Это означает, что мы должны попасть к самолету первыми, и нам ничего не остается, кроме как прыгнуть в водопад. Так что за дело.

— Возможно, ты не учитываешь еще одну проблему, — произнесла Нарова. — Я ничего не имею против фазы полета. Но вот по приземлению у меня вопросы. У меня нет ни малейшего желания снова зацепиться за деревья и повиснуть там на съедение паукам. Где ты планируешь приземляться?

В ответ Джегер подошел к самому краю Дьявольского водопада.

Заглянув вниз, он указал рукой:

— Видишь вон ту лагуну у подножия водопада? Над ней нет никаких деревьев. Планируя экспедицию, мы рассматривали эту точку как альтернативную площадку приземления, но по ряду причин отказались от этой идеи. В настоящий момент других вариантов у нас нет. Именно туда мы и будем прыгать. Одна из причин, по которой мы остановили свой выбор на песчаной косе, — продолжал Джегер, — заключалась в том, что мы предположили: в лагуне будет полно кайманов. Что скажешь, Пурууэха? Есть тут кайманы? Вон в той лагуне, у подножия водопада?

Пурууэха покачал головой:

— Нет. Кайманов там нет.

Джегер пристально посмотрел на него:

— Я так понимаю, что там есть что-то другое, верно?

— Там есть пирайхунухуа. Как это у вас называется? Черная рыба, которая ест другую большую рыбу. Иногда даже крупных животных.

— Пиранья?

— Пиранья, — подтвердил Пурууэха и рассмеялся. — Там нет кайманов из-за пираньи.

— Мужики, я ненавижу эту чертову рыбу, — проворчал Алонсо. — Ненавижу. Мы прыгнем с утеса, пролетим над водопадом, нырнем в реку, и там нас заживо сожрет самая опасная рыба в мире. Типично джегеровская идея.

Глаза Джегера засверкали:

— О нет, этому не бывать. Следуйте за мной и приземляйтесь рядом. Все будет в порядке. Никто из нас не пострадает. Не мешкайте с прыжком. В этом купании в любом случае мало приятного. Но можете мне поверить, у нас все получится.

Джегер обвел взглядом членов своей группы. Их лица были покрыты потом и пылью, искусаны насекомыми и осунулись от напряжения и усталости. Его взгляд остановился на операторе. Дейл, единственный из всех, кто никогда не служил в армии, как оказалось, обладал скрытыми резервами силы, не говоря уже о смелости и решимости.

Трудно было поверить, но до сих пор ничто из того, что произошло с ними, не выбило его из равновесия.

— Насчет запасной камеры… — произнес Джегер. — Давай еще раз проверим, отключена ли на ней функция определения даты, времени и местонахождения. Когда это будет сделано, я хочу, чтобы камера была включена. Я хочу, чтобы ты все снимал. Все что сможешь, начиная вот с этого самого момента. Мне нужна запись всех событий. На всякий случай.

Дейл пожал плечами:

— Насколько я понял, ты прыгаешь первым. Я включу камеру, когда ты прыгнешь с Дьявольского водопада.

Глава 51

Джегер стоял на самом краю.

Позади него плотной группой стояли его люди. Слева от него через край скалы обрушивалась вниз огромная масса воды, и камни у него под ногами были влажными от брызг. Стена падающего потока создавала ощущение, что это не река, а шевелящаяся земная кора.

Когда он заглянул в пустоту за обрывом, то увидел лишь вращающуюся массу клубящегося над водой пара. Снизу удушливой волной поднимался теплый тропический воздух.

К его телу был крепко пристегнут Пурууэха — его партнер по прыжку в тандеме.

Все люди Джегера, за исключением одного, прыгали в тандеме — с воином амагуака, пристегнутым к его или ее телу.

Помимо этого Джо Джеймсу, одному из самых сильных в небольшом отряде Джегера, предстоял прыжок с дополнительным весом свернутого каяка, пристегнутого к его корпусу. Нарова выдвинула оригинальное предложение относительно того, как они смогут использовать этот каяк после прыжка с Дьявольского водопада.

Дейл, которому предстояло снимать все происходящее, прыгал последним. Будучи лицом гражданским, он также обладал наименьшим опытом по части прыжков с парашютом. К тому же перед ним стояла и без того сложная задача — заснять все прыжки. Чтобы несколько облегчить его участь, Джегер предложил ему прыгать в одиночку.

Джегер наклонился над бездной, подталкивая Пурууэху вперед. Последняя пауза, глубокий вдох, и вот они уже миновали точку невозврата, нырнув в туман.

Как он и ожидал, необходимости сильно отталкиваться от скалы, на которой они стояли, не было. Козырек выступал далеко вперед, и Джегер без труда удержал равновесие. Тем не менее, к чести Пурууэхи, он не запаниковал и не задергался, что могло привести к бесконтрольному вращению. В этом проявилось присущее ему внутреннее спокойствие воина.

Их тела полетели вниз, но тут волна теплого и влажного воздуха подхватила их и понесла прочь от скал, погружая в густой вихрь матовой белизны.

Две тысячи, три тысячи… — считал в уме Джегер.

— ТЯНИ!

Он упаковал парашют сам, что явно было далеко от идеала, и какое-то мгновение опасался, что он может не раскрыться, в результате чего он и Пурууэха очень быстро стали бы очень мокрыми и очень мертвыми. Но затем он ощутил знакомый рывок. Огромное шелковое полотнище расправилось у них над головами, сопротивляясь восходящему воздушному потоку, невероятно жаркому и влажному.

От грохота падающей воды у Джегера заложило уши. Ремни парашюта туго натянулись, и вскоре они уже парили в липкой сырой белизне в пятистах футах от верхнего края водопада.

На долю секунды Джегер обнаружил, что смотрит на стену воды, переливающуюся всеми цветами радуги. Яркие солнечные лучи, преломляясь в туче брызг, порождали картину неописуемой красоты. Затем Джегер отвернулся от водопада и оказался лицом к открытым джунглям.

Натягивая ремни, он заставил парашют описывать плавные петли и опускаться правее. Тут была необходима особая осторожность, чтобы не угодить под густые хлопья пены клокочущей в падении воды.

Угоди они в эту тучу брызг, купол парашюта немедленно сложился бы и им с Пурууэхой пришел бы конец.

Ввинчиваясь в густой воздух, они опускались в лагуну. Пираньи. Мало что было способно испугать Уильяма Джегера, но он определенно боялся быть съеденным заживо армией угольно-черных костлявых рыбешек. Несмотря на свои довольно скромные размеры, пиранья обладает более мощным укусом, чем тиранозавр Рекс, и в три раза более мощным, чем кайман.

На мгновение Джегер поднял голову, изучая небо у себя над головой. Он насчитал четыре раскрытых купола и заметил пятую пару фигур, падающую с козырька скалы. Его команда шла за ним плотной группой, и это было именно то, чего он требовал.

Он посмотрел вниз.

До воды оставалось около четырехсот футов, расстояние быстро сокращалось.

Он расстегнул молнию нагрудного кармана, и его пальцы сомкнулись вокруг прохладной стали гранаты.

За те три потерянных года, которые Джегер провел на Биоко, он в совершенстве освоил умение убивать время. Одним из способов подобного убийства для него стало исследование судьбы «Дучессы» — загадочного грузового судна Второй мировой войны, ради захвата которого Британия поставила на карту так много.

Другим способом убивать время стала рыбалка.

Он неизменно делал это в обществе рыбаков из Фернао. Только они нечасто пользовались традиционными снастями и сетями. Местные рыбаки предпочитали добывать рыбу, глуша ее динамитом. Это вредило окружающей среде и животному миру, но эффективность такого способа ловли рыбы была неоспоримой.

Джегер вытащил гранату из кармана, зубами сорвал фиксатор, одновременно удерживая предохранительную чеку прижатой к корпусу. Несколькими имеющимися у него в распоряжении гранатами он был обязан полковнику Эвандро, хотя и представить себе не мог, что станет использовать их подобным образом.

Как только Джегер решил, что пора, он выпустил гранату из пальцев, высвободив пружину чеки.

Граната ринулась к подножию водопада. По расчетам Джегера она должна была взорваться через шесть секунд, к этому моменту уже находясь под водой — на глубине около шести футов.

Он увидел, как граната вошла в воду, распространяя вокруг себя круги. Спустя секунду или две она взорвалась, взметнув столб вспененной воды, рухнувший на поверхность бурлящей лагуны.

Опускаясь в самый эпицентр взрыва, Джегер едва успел выпустить из пальцев вторую гранату. Когда он обучался подрывному делу, инструктор однажды сказал ему, что ПВ (пластиковая взрывчатка) означает «полно везде» — если не уверен, сколько тебе ее нужно в данном случае, используй как можно больше.

Взорвалась и вторая граната. На этот раз столб пены достал до их с Пурууэхой ног. Он уже видел, как на поверхность брюхом вверх начинает всплывать рыба. Он отчаянно молился о том, чтобы его идея сработала.

Его ботинки коснулись воды, и в ту же секунду Джегер рванул за пряжки, позволявшие сбросить парашют, одновременно освобождая Пурууэху. Слева от него в воду упала Ирина Нарова, справа — Летисия Сантос. Мгновение спустя прямо перед собой он увидел Алонсо, а позади в лагуну погрузился Камиши. К каждому из них тоже был пристегнут индеец амагуака.

Пятеро членов группы уже были внизу. Всего десять человек, считая индейцев.

Пора было плыть к берегу.

Внимательно изучив воду со скалы, Пурууэха указал Джегеру место, в которое было необходимо опускаться. Он выбрал часть лагуны, опоясывающую эви’гуа — место, где язык суши вдавался в реку, оканчиваясь на глубине.

В несколько мощных гребков Джегер оказался на суше. Он подтянулся на руках и, выбравшись на берег, оглянулся назад. На поверхность продолжала всплывать оглушенная рыба, а члены его группы, включая индейцев, что было сил гребли к берегу.

Сверху, вращаясь, опускался предпоследний парашют — это был Джо Джеймс с пристегнутым к нему старшим сыном вождя — Гвайхутигой. Кроме того, прямо под ними раскачивался трос с закрепленной на нем сложенной лодкой, которая коснулась воды первой. Джеймс с индейцем упали следом и, отцепившись, также поспешно поплыли к берегу. Джеймс к тому же тащил за собой лодку.

Последним должен был прыгать Дейл.

Он продолжал стоять на скале, снимая прыжки, пока вся группа, кроме него, не оказалась внизу. Выключив камеру, он сунул ее в непромокаемую сумку, которую затем спрятал глубоко в рюкзак.

Джегер наблюдал, как Дейл прыгнул, как раскрылся его парашют, начав плавно опускаться к поверхности лагуны.

Внезапно раздался тревожный возглас:

— Пуруг! Рыба! Она прыгает!

Кричал Пурууэха. Джегер посмотрел в ту сторону, куда он указывал. И в самом деле, блестящие черные рыбьи тела выпрыгивали высоко над поверхностью воды. Среди разлетающихся во все стороны брызг Джегер успел разглядеть их раскрытые пасти, унизанные двумя рядами жутких острых зубов под широко распахнутыми, черными, как сама смерть, глазами.

Казалось, он смотрит на миниатюрных акул — у этих кошмарных созданий были такие же сильные тела и жестокие челюсти. Мгновение спустя вода в том месте, куда опустились Джегер и его группа, зашипела и вскипела.

— Пирайхунухуа! — закричали индейцы.

Джегер не нуждался в этом предостережении. Он видел, как черные пираньи рвут на части мертвых и умирающих рыб, оглушенных взрывами гранат. Их были сотни, и Дейл опускался прямо на них.

Долю секунды Джегер колебался, бросить еще одну гранату или нет, но Дейл уже был слишком низко и взрыв неизбежно зацепил бы его.

— Пираньи! — закричал ему Джегер. — ПИРАНЬИ! — Он начал обеими руками показывать на воду у берега. — Сюда! Садись сюда! Мы тебя вытащим!

Его охватил ужас при мысли о том, что, возможно, Дейл его не услышал и собирается опуститься прямо в центр обезумевших от крови пираний, рвущих на куски сородичей. Это означало бы, что в считаные секунды с его костей тоже сорвут всю плоть.

В последний момент Дейл резко повернул налево — слишком резко — и буквально понесся туда, где стояли Джегер и его команда. Он приближался на слишком высокой скорости, и угол был неправильным. Купол его парашюта уже чиркал по кронам склонившихся к воде деревьев, а потом зацепился за верхние ветки, хрустнувшие, но не сломавшиеся под его весом, — и Дейл повис над водой, раскачиваясь взад-вперед.

Глава 52

— Давайте его снимать! — скомандовал Джегер.

Его слова заглушил похожий на взрыв треск: верхняя ветка, на которой висел Дейл, сломалась, и оператор полетел вниз, увлекая за собой разорванный парашют. Секунду спустя он упал в воду.

— Хватайте его! — закричал Джегер. — ТАЩИТЕ ЕГО СЮДА!

Он видел, как вокруг Дейла, у самой поверхности воды, мечутся стремительные черные тени. Довольно было одного укуса до крови, чтобы пираньи поняли, что Дейл тоже жертва. По лагуне во все стороны разлетелся бы пульсирующий сигнал, призывающий всех пираний: скорее сюда, тут еда!

Ближе всех к берегу стояли Алонсо и Камиши. Они не раздумывая бросились в воду.

В то же мгновение Дейл в ужасе закричал:

— Черт! Черт! Черт! Вытащите меня! Вытащите меня!

Алонсо и Камиши уже были рядом. Схватив Дейла за парашютные ремни, они поволокли его к берегу. Глаза оператора были широко открыты от ужаса — и боли, — но уже в следующую секунду они вытащили насмерть перепуганного Дейла из воды.

Джегер наклонился, чтобы осмотреть виднеющиеся в нескольких местах укусы. Дейл побелел как мел, в основном от шока. Джегер его понимал: еще несколько секунд — и пираньи загрызли бы его насмерть. Джегер попросил Летисию Сантос обработать его раны, а Алонсо и Камиши доложили о своих собственных повреждениях.

— Мужики! Эта долбаная тварь укусила меня за задницу! — пожаловался Алонсо. — Скажите мне, что же это за рыба такая?

Джо Джеймс погладил свою густую бороду:

— Пиранья, дружище. Не вздумай больше лезть в воду. Они тебя распробовали и учуют издалека.

Камиши, разглядывавший рану на бедре, поднял голову:

— Я хотел бы знать, какова она на вкус. Неужели настолько же вкусная, каким она, судя по всему, сочла меня? — Он посмотрел на Джегера. — Я хотел бы поймать хоть одну и съесть ее, предпочтительнее всего с соусом васаби.

Джегер не удержался от улыбки. Несмотря ни на что, его команда по-прежнему сохраняла высокий боевой дух. Сегодня по этим людям наносил удары «Предатор». Потом на них охотились пираньи. Но они по-прежнему были исполнены энтузиазма.

Кстати, об энтузиазме… Он обернулся и скомандовал:

— Нарова, Джеймс, давайте готовить лодку.

Они втроем разложили, накачали и спустили на воду каяк. Чтобы придать ему вес и устойчивость, они нагрузили его камнями, а для объема добавили несколько парашютов. Наконец Нарова забросила в него свой рюкзак и оружие и забралась следом.

Она уже хотела оттолкнуться от берега и направиться туда, где Рио-де-лос-Дьос скрывалась в густых джунглях, как вдруг обернулась к Джегеру. Она смотрела на завязанный вокруг его шеи шарф. Карнавальный шарф, подаренный ему Летисией.

— Эту штуку нужно во что-нибудь завернуть, — требовательно произнесла она, указывая на устройство слежения. — Надо самортизировать возможную тряску и защитить хрупкий предмет от повреждений. — Она протянула руку к шарфу. — Это совершенно бесполезная тряпка, но для моих целей она подойдет просто идеально.

Джегер покачал головой:

— Боюсь, что ничего не выйдет. Летисия подарила мне это на удачу. Она сказала: «Потеряешь этот шарф, дорогой, и вас всех постигнет несчастье». Она говорила по-португальски, поэтому ты, наверное, упустила этот момент.

Нарова нахмурилась, а затем совершенно по-детски надулась.

Это неожиданно обрадовало Джегера. Он пытался ее поддеть, потому что не понимал, как иначе распутать загадку, которую представляла для него Ирина Нарова, и это неожиданно сработало.

Она, казалось, была соткана из противоречий. Он не понимал ее странной привязанности к старому военному кинжалу. Она бегло говорила по-немецки и обладала поистине энциклопедическими знаниями относительно всего, что имело хоть какое-то отношение к нацизму. Она пылала ненавистью к наследию гитлеризма, но была напрочь лишена обычных человеческих эмоций и способности к сопереживанию. Джегер решил, что так или иначе, но он найдет способ понять, что движет Ириной Наровой по жизни и что привело ее в его группу.

Не произнеся больше ни слова, она угрюмо отвернулась и опустила весло в кишащую пираньями воду.

Едва она отплыла от берега, как мощное течение подхватило ее лодку, но она тут же направила ее к берегу. Выбравшись из лодки, она достала из кармана подложный жетон «ночных охотников», поставила переключатель в положение «вкл» и черной липкой лентой соединила обе половины.

Затем она опустила жетон в водонепроницаемый, герметично закрывающийся пакет, спрятала пакет в один из отсеков лодки и наклонилась, чтобы оттолкнуть ее от берега.

На мгновение оназамерла в нерешительности.

Ее глаза сверкнули, и стало ясно, что ее осенила какая-то идея. Порывшись в рюкзаке, она извлекла маленький мобильный телефон. У нее было несколько таких аппаратов, которые она всегда носила с собой на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств.

Включив телефон, она бросила его в пакет к жетону. Она сомневалась, что в радиусе тысячи километров имеется хоть одна вышка мобильной связи, но, возможно, это не имело значения. Возможно, сам факт поиска телефоном сигнала привлечет к нему внимание, позволит его засечь и отследить.

Покончив с этим, она наконец оттолкнула лодку от берега.

Течение подхватило каяк и стремительно понесло прочь. Обладая тройным корпусом, шестью камерами, а также дополнительными поплавками, лодка должна была сохранить плавучесть независимо от любых препятствий, которые могли повстречаться ей на пути. Она могла перевернуться, получить повреждения на порогах и все же продолжать двигаться вперед, и это значило, что устройство слежения будет продолжать посылать свой сигнал.

Нарова накинула на плечи лямки рюкзака, взяла оружие и начала пробираться обратно к группе, стараясь держаться под прикрытием джунглей, подальше от воды.

Спустя десять минут она уже снова стояла перед Джегером.

— Готово, — объявила она. — Отсюда Рио-де-лос-Дьос поворачивает на север. Наш путь лежит почти строго на юг. Отправив устройство слежения в противоположном направлении, мы полностью собьем наших врагов с толку.

— Кем бы они ни были, — кивнул Джегер, пристально глядя на нее.

— Да, — согласилась Нарова. — Кем бы они ни были. — Она помолчала. — Я добавила еще кое-что от себя. Мобильный телефон. Я положила его в лодку. Насколько я понимаю, даже если он не поймает сигнал, его все равно можно отследить.

Джегер усмехнулся:

— Неплохая идея. Будем надеяться, что это сработает.

— Серый Волк, это Серый Волк Шесть, — бубнил голос. — Серый Волк, Серый Волк Шесть.

Человек, как и прежде, сидел, согнувшись над все тем же передатчиком, который лежал все в той же палатке из камуфляжной ткани, расположенной на краю все той же взлетной полосы, оборудованной на скорую руку. Вдоль полосы выстроился ряд черных вертолетов без опознавательных знаков, а со всех сторон ее окружали густые джунгли, над которыми нависали темные вершины гор.

— Серый Волк Шесть, это Серый Волк, — раздался голос из передатчика.

— Сэр, мы потеряли их на целый час, если не больше. Связь со следящим устройством прервалась. — Радист посмотрел на монитор ноутбука. На нем была раскрыта компьютеризированная карта Серры-де-лос-Дьос, пестревшая множеством иконок. — Они снова появились у подножия Дьявольского водопада, откуда вниз по реке углубились в джунгли.

— Что это означает?

— Им удалось спуститься с водопада. Они двигаются по воде, а следовательно, по всей вероятности, используют лодки. Но они направляются на север. В то время как самолет находится почти строго к югу от их нынешнего положения.

— Что это означает?

Радист пожал плечами:

— Сэр, они плывут в противоположном направлении. Я понятия не имею почему. «Предатор» настроен на их частоту, и, как только они окажутся в пределах его видимости, мы получим изображение. Если это они, тут мы с ними и покончим.

— Что значит «если это они»? Кто еще это может быть?

— Сэр, на этой реке больше никого нет. Как только мы получим еще и видеоподтверждение, то тут же их уничтожим.

— Давно пора. А сейчас покажи мне видео последнего удара. На мосту.

— Сэр.

Руки радиста замелькали над клавиатурой ноутбука, и на экране появилось новое изображение.

Видео было зернистым и размытым. Его снял «Предатор» во время недавних ракетных ударов. Первая ракета попала в плетеный мост. Картинка тут же исчезла, рассыпавшись на пиксели, прежде чем снова стабилизироваться. На мгновение в камеру попало лицо одинокой фигуры, не успевшей покинуть мост вместе со всеми.

— Отмотай назад, — скомандовал голос из передатчика. — Мне нужен стоп-кадр с этим человеком. Давай посмотрим, с кем мы тут имеем дело.

— Сэр.

Радист исполнил распоряжение, остановив видео и увеличив изображение.

— Сделай несколько стоп-кадров. — Голос зазвучал жестче и требовательнее. — Вышли мне их по защищенному каналу. Сию же секунду.

— Сэр, — снова ответил радист.

— И еще одно, Серый Волк Шесть. Во время следующего сеанса связи я хотел бы услышать слова «Задача выполнена». Ты меня понял? Я не люблю, когда меня заставляют ждать или раз за разом разочаровывают.

— Все понял, сэр.

Радист выключил передатчик.

Человек на противоположном конце линии — под кодовым именем Серый Волк — откинулся на спинку кресла, погрузившись в мысли. Он смотрел на фото в рамке у себя на столе. Бросалось в глаза удивительное сходство между ним и одетым в серый костюм пожилым мужчиной, взгляд которого выражал высокомерие и уверенность в своем могуществе.

Было нетрудно понять, что Серый Волк смотрит на снимок собственного отца.

— Кто бы мог подумать, что прикончить их окажется так трудно, — пробормотал он, как будто обращаясь к человеку на фотографии в рамке.

Ящик входящих сообщений в его компьютере пискнул, сообщая о новой корреспонденции. Это было зашифрованное письмо от Серого Волка Шесть. Он наклонился вперед и постучал по клавиатуре. Затем он кликнул на вложении в письмо, и на мониторе возникло поднятое к небу лицо Уильяма Джегера.

Человек долго смотрел на стоп-кадр, пристально изучая зернистое изображение и мрачнея с каждой секундой.

— Это действительно он, — пробормотал Серый Волк. — Это не может быть никто другой.

Он снова застучал по клавиатуре, открыл еще один ящик электронной почты, а затем принялся с невероятной скоростью набирать текст:

«Ферди, меня кое-что беспокоит. Я отправлю тебе фотографии. Это лицо одного из людей, которых мы преследуем в окрестностях Adlerflug Vier. Мне оно кажется неприятно знакомым. Боюсь, что это Уильям Джегер.

Ты сказал, что твои люди нанесли по нему удар. Ты сказал, что вы оставили его в живых, «чтобы он всегда терзался из-за утраты семьи». Я приветствую месть, Herr Kamerade. Более того, она давно плачет по типам вроде этого Джегера.

Тем не менее теперь он, похоже, находится в долине Амазонки и разыскивает наш самолет. Будем надеяться, что он не подхватил знамя, выпавшее из рук его деда.

Как ты знаешь, Джегер-старший принес нам невероятное количество проблем.

Опыт научил меня не доверять совпадениям. Я вышлю тебе фотографии.

Wir sind die Zukunft.

ХК»

Он нажал на кнопку «отправить».

Казалось, он снова смотрел на монитор, где застыло ненавистное лицо. Но его взгляд был обращен внутрь, а глаза помрачнели от нахлынувшей злости. Казалось, они поглощают из окружающего пространства всю энергию, всю жизнь.

Глава 53

С деревьев стекала вода.

Их окружал шум бессчетного множества шуршащих и журчащих капель. Низкие облака нависали над самыми кронами деревьев, обрушивая на джунгли проливной дождь, отчего лес окутывал еще более густой, чем обычно, полумрак.

Налетевшие с гор грозы принесли с собой холод. После нескольких часов ни на секунду не прекращающегося дождя в джунглях было темно и сыро, не говоря уже о том, что стало на удивление холодно.

Джегер промок до нитки, но, честно говоря, такая погода его только радовала. Не обращая внимания на стекающую с полей его шляпы воду, он почти беззвучно вознес благодарственную молитву Господу. Пурууэха уже сообщил ему о том, что их настиг кайрапо’а — сильный и не прекращающийся по несколько суток дождь. А видов дождей тут различали множество.

Был кайрахи’ви — легкий кратковременный дождик; айпайи — проливной дождь с ветром; кайма’э — дождь, длящийся не более одного дня, после которого сразу наступает жара; кайпокагуху — моросящий дождик, почти туман; джапа — дождь и солнце одновременно, образующие над джунглями постоянную радугу; а также множество других разновидностей сырости.

Все, кто проходит подготовку в британских силах особого назначения, становятся знатоками дождей. Южноваллийские горы — Брекон Биконс — это унылый, продуваемый всеми ветрами массив, где дождь, кажется, идет триста шестьдесят четыре дня в году. Джегер думал, что если ему не изменяет память, то эти мрачные скалы знают еще больше разновидностей дождя, чем амазонские джунгли. Тем не менее дождь давал ему повод порадоваться хотя бы с той точки зрения, что кожа человека обладает водоотталкивающими свойствами.

По мнению Пурууэхи, их поливал кайрапо’а — многодневный обложной дождь. И Джегера это радовало.

Он, конечно, усугублял состояние Дейла, Алонсо и Камиши. Мокрая грязная одежда, трущаяся о мокрые грязные бинты, не способствовала заживлению ран от укусов пираний. Но в настоящий момент это беспокоило Джегера меньше всего.

Прежде чем покинуть берег кишащей пираньями лагуны у подножия Дьявольского водопада, Джегер рискнул принять зашифрованное сообщение с «Эйрландера». Рафф написал коротко и по существу:

«Подтверждаю ваш квадрат: 964864. Перехожу в режим наблюдения. “Предатор” обнаружен в десяти километрах к северу от вас. Следи за Кралем и Наровой. Веду радионаблюдение. Конец связи».

В расшифрованном виде это сообщение означало следующее: «Эйрландер» расположился над ними, поблизости имелся как минимум один «Предатор», а тот факт, что дрон находился в десяти километрах к северу, подтвердил их надежду, что он, скорее всего, контролирует приманку, спускаясь вслед за пустым каяком вниз по реке.

«Радионаблюдение» означало, что Рафф круглосуточно ожидает сообщений Джегера. Кроме того, он предупреждал Джегера о подозрительных личностях среди членов его группы. Таковыми оказались Краль и Нарова.

Джегер поймал себя на том, что постепенно проникается симпатией к Дейлу, хотя поначалу где-то в глубине души он сочувствовал словацкому оператору, которого в «Уайлд дог медиа» явно недооценивали. Теперь же, когда в биографии Краля обнаружилось что-то такое, что заставило Раффа забить тревогу, он забеспокоился.

Кроме того, Джегеру не давала покоя мысль о том, что Краль так и не отключил GPS ни на одной из видеокамер Дейла. Неужели он сделал это преднамеренно? Этого Джегер не знал, а возможности допросить Краля у него не было.

Что касается Наровой, то она представляла собой загадку, завернутую в тайну, помещенную внутрь головоломки, как и самолет, к которому ее так влекло. Джегер был уверен, что она и самого сэра Уинстона Черчилля поставила бы в тупик. Ему казалось, что, когда они только встретились, он и то понимал ее лучше, чем сейчас. Как бы то ни было, он твердо решил расколоть эту неприступную с виду гранитную скалу и добраться до скрывающегося внутри зерна истины.

Но вернемся к дождю.

Дождь его радовал, потому что дождь нуждался в облаках, из которых он проливался на землю, а облака закрывали лес от тех, кто мог находиться наверху. Джегера более чем устраивало то, что дождевые тучи защищают их от враждебных взглядов с неба. Они представляли собой защитную пелену. При условии, что он и его команда не будут пользоваться средствами коммуникации и навигации, засечь или увидеть их было практически невозможно.

На мгновение Джегер поставил себя на место того, кто руководил Темной Силой. Последний четкий след Джегер и его люди — добыча — оставили на краю Дьявольского водопада. Там «Предатор» принял сигнал от «жетона» и GPS видеокамеры.

После этого наступило молчание, а затем следящее устройство и, возможно, разыскивающий сеть мобильный телефон были обнаружены спускающимися по Рио-де-лос-Дьос.

«Врагу придется исходить из предположения, что я и моя группа сплавляемся по реке, — размышлял он. — У него просто нет никаких других данных». Именно на эту хитрость, придуманную Ириной Наровой, Джегер делал ставку. От успеха предпринятого ими отвлекающего маневра теперь зависело все их будущее.

Он не сомневался, что толковый руководитель — а Джегер не любил недооценивать врага — будет готов к любым неожиданностям. Он будет следить за лодкой, дожидаясь, пока облака не разойдутся и не позволят ему удостовериться в том, кто и что в ней находится, прежде чем нанести окончательный ракетный удар.

В то же время он заставит свои наземные силы двигаться с удвоенной скоростью, чтобы они как можно скорее добрались до цели.

Гонка началась. И в настоящий момент — по расчетам Пурууэхи — Джегер и его люди опережали Темную Силу на целый день, если не больше. Лишь восемнадцатичасовой переход отделял их от самолета. Если все будет хорошо, уже утром следующего дня они будут на месте. Но Джегер не обманывался насчет того, что их ждет впереди.

Дождь сделал джунгли почти непроходимыми.

Они шли практически без остановок, и Пурууэха на ходу обращал его внимание на связанные с ливнем перемены в лесу. Некоторые из них были очевидными, и временами Джегеру и его людям приходилось брести по пояс в воде, преодолевая затопленные низменные участки. На отмелях плескались какие-то невидимые существа, а в тени деревьев бесшумно скользили яркие водяные змеи.

Пурууэха указал на одну особенно ужасную с виду змею — покрытую черными, синими и красными полосами.

— Этой можете особо не бояться, — пояснил он. — Мбожовайухуа. Она ест лягушек и мелкую рыбу. Она кусается, но ее укус не смертелен.

Пурууэха обернулся к Джегеру и продолжил:

— Опасаться следует больших мбожухуа. Это такая змея — длинная, как пять человек, уложенных друг за другом, и толстая, как кайман. Она черная с белыми пятнами. Она может схватить тебя челюстями, опутать своим телом и начать сдавливать. Таким образом она ломает все кости жертвы, но не выпускает ее до тех пор, пока не почувствует, что ее сердце перестало биться. А потом она глотает ее целиком.

— Прелестно, — пробормотал Джегер. — Злобный удав. Обожаю его почти так же, как и пираний.

Пурууэха улыбнулся. Джегер видел, что индеец испытывает удовольствие, нагоняя страх на белых людей.

— Еще хуже тенхукайкиухуа, — продолжал Пурууэха. — Знаешь, что это такое? Это серая ящерица размером почти с кабана с черными квадратами по всей спине. У нее лапы, как руки, еще и с присосками. Ее укус очень ядовит. Мы считаем, что она опаснее любой змеи.

— Давай я угадаю, — фыркнул Джегер. — Она выбирается наружу только во время дождя?

— Еще хуже: она живет только в затопленном лесу. Она отлично плавает и лазит по деревьям. У нее белые, как у привидения, глаза, и, если ты попытаешься схватить ее за хвост, она его отбросит. Таким образом тенхукайкиухуа спасается от врагов.

— Какого черта кому-то может взбрести в голову хватать ее за что бы то ни было? — раздался чей-то голос.

Это был Алонсо. Похоже, описание этого ящероподобного существа вызвало у афроамериканца не меньшее отвращение, чем у Джегера.

— Конечно же, чтобы ее съесть, — ответил Пурууэха. — Главное — не позволить ей себя укусить. А вкус тенхукайкиухуа превосходный. Что-то среднее между рыбой и курицей.

— Кентуки-фрай! — фыркнул Алонсо. — Увольте меня!

Слова «вкус курицы» в применении к еде, которую приходилось есть, чтобы выжить, уже превратились в своего рода клише. И Джегер, и Алонсо знали, что это крайне редко бывает правдой.

Другие связанные с дождями перемены были менее очевидны и известны только индейцам. Пурууэха указал на узкую нору в земле. Джегер подумал, что это жилище какого-нибудь грызуна. Оказалось, в ней обитает тайрайвухуа. Пурууэха объяснил, что это рыба, которая обычно живет под землей. Зарываясь в грязь, она впадает в спячку, но оживает, когда идут дожди.

За час до наступления темноты они сделали привал, чтобы поесть. Узнав от вождя амагуака, кто именно их преследует, Джегер посадил своих людей на сухой паек. Запрещалось разведение костров и какое-либо приготовление пищи. Это лишало врага малейших признаков их присутствия. Но сухой паек был способен нагнать тоску на кого угодно.

Это означало, что они давились сухими военными пайками — без разогревания или кипячения.

Возможно, это и утоляло голод, но боевой дух точно не поднимало.

Глава 54

Джегер сел на упавшее дерево и принялся жевать нечто, предположительно представляющее собой курицу с макаронами, но по вкусу напоминающее застывший клей. Он вспомнил морковный пирог хиппи Энни, живущей на барже в Лондоне. «Там, наверное, тоже идет дождь», — сочувственно подумал он.

Он закончил трапезу горстью сухих галет, но утолить сосущий под ложечкой голод ему не удалось.

Рядом с ним, сбросив с плеч рюкзак, плюхнулся Алонсо.

— Ой! — воскликнул он, потирая место на заднице, где его укусила пиранья.

— Каково оно — знать, что тебя победила рыба? — поддел его Джегер.

— Чертова пиранья! — проворчал Алонсо. — Даже за куст не могу сходить, не думая о рыбе!

Джегер обвел взглядом мокрые заросли вокруг.

— Но, похоже, судьба наконец-то решила нам улыбнуться.

— Ты имеешь в виду дождь? Он, конечно, задолбал, но будем надеяться, что он закончится еще не скоро.

— Пурууэха говорит, что это многодневный обложной дождь.

— Пурууэха знает, что говорит. — Алонсо прижал ладонь к пустому желудку. — Мужик, я готов убить за гамбургер из Макдональдса. Двойной с сыром. А еще тройной шоколадный молочный коктейль.

Джегер улыбнулся:

— Когда покончим с этим делом, я угощаю.

— Договорились. — Алонсо помолчал. — Знаешь, я тут подумал. Это случается не часто, так что не отвлекайся. За нами охотится «Предатор». Только несколько правительств в мире располагают такими игрушками.

Джегер кивнул:

— Это точно не бразильцы. Даже если у них есть «Предатор», в чем я сомневаюсь, нас прикрывает полковник Эвандро. — Он покосился на Алонсо. — Скорее всего, это твои друзья американцы.

Алонсо поморщился:

— Мужик, я и сам это понимаю. Южная Америка — это же наш задний двор. Так уж повелось. Но знаешь, тут полно всевозможных агентств, и многие из них недалеко ушли от самых настоящих бандитов. — Он снова помолчал. — Но, кто бы ни управлял этим «Предатором», как они расценят появление «Эйрландера»? Ты об этом не думал?

— У него хорошая легенда, — ответил Джегер. — Полковник Эвандро присвоил ему статус воздушного судна, выполняющего особую миссию. Эти джунгли — настоящая терра инкогнита, и бразильцы уже много месяцев исследуют собственные границы. «Эйрландер» находится тут под бразильским флагом. С учетом особого статуса это самая настоящая исследовательская операция.

— Думаешь, это сработает? Плохим парням не покажется подозрительным то, что он находится прямо над нами?

— «Эйрландер» находится на высоте десять тысяч футов. Высота полета «Предатора» раза в два больше. «Эйрландер» у него как на ладони. Но ты же знаешь, что лучше всего спрятано то, что лежит на виду. Кроме того, ему совершенно незачем находиться рядом с нами. Он располагает аппаратурой, позволяющей наблюдать за нами с расстояния в несколько миль.

— Черт возьми, Джегер, я надеюсь, что все это действительно так, иначе нам крышка.

Джегер покосился на Алонсо, тоже вгрызающегося в холодный паек.

— Может, ты мог бы кому-нибудь позвонить? — поинтересовался он. — Например, ребятам из группы особого назначения. Попробовать выяснить, кто на нас охотится. Вдруг того, кто спустил на нас своих псов, можно убедить отозвать их обратно?

Алонсо пожал плечами:

— Я «морской котик», резервист в звании старшины. У меня есть некоторые знакомства. Но известно ли тебе, сколько развелось агентств особого назначения после девятого сентября?

— Сотни? — высказал предположение Джегер.

Алонсо фыркнул.

— В настоящий момент восемьсот пятьдесят тысяч американцев имеют допуск к информации с грифом «совершенно секретно». Над секретными проектами работает тысяча двести государственных агентств. В основном под флагом «борьбы с терроризмом». Это не считая двух тысяч частных компаний.

— Это… совершенно невероятно. — Джегер изумленно покачал головой. — Ну и бардак!

— Нет, мужик, это еще ничего. Ты послушай дальше. Вот в это действительно трудно поверить. — Он поднял глаза на Джегера. — В 2003 году президента убедили подписать некое распоряжение, согласно которому вот те самые восемьсот пятьдесят тысяч человек имеют право делать практически все, что им взбредет в голову. Например, проводить операции, совершенно ни с кем их не согласовывая. Другими словами, они неподконтрольны никому, даже президенту.

— Выходит, кто бы ни запустил этот «Предатор», он может представлять кого угодно из этих тысяч агентств?

— В общем-то да, — подтвердил Алонсо. — И кем бы ни был сукин сын, пытающийся нас убрать, именно так он и действует — под глубоким прикрытием. Можешь мне поверить, никто из этих ребят не осведомлен о действиях конкурентов. А с таким президентским распоряжением никому и в голову не придет не то что ставить под сомнение правомочность чьих-либо действий, но даже спрашивать об этом.

— Бред.

— Это точно. — Алонсо снова посмотрел на Джегера. — Так что я, конечно, мог бы кое-кому позвонить. Но, если честно, это все равно что мочиться против ветра. — Он помолчал. — Ты не мог бы еще разок рассказать мне, как мы будем вытаскивать эту штуку?

— Представь себе «Эйрландер», — начал Джегер. — Это массивный ромбовидный дирижабль. — У него имеется четыре реактивных двигателя — по одному в каждом углу, — посредством которых он может перемещаться и перемещать грузы в любом направлении — вверх, вниз, назад, вперед, в стороны. Кабина экипажа находится в центре его брюха, между двойными воздушными подушками системы приземления. Фактически по обе стороны от корпуса у него имеется по два мини-судна на воздушных подушках.

Джегер схватил одну из недоеденных галет и с ее помощью начал имитировать перемещение дирижабля.

— Он способен двигаться или зависать на любой высоте и в любом направлении. Он снабжен встроенными лебедками и кранами, предназначенными для загрузки и разгрузки. Кроме того, основной отсек способен принять до пятидесяти пассажиров. В идеале, когда мы окажемся на месте, мы вызовем «Эйрландер», он опустится и зависнет над джунглями. В свою очередь мы накинем на самолет какие-нибудь стропы, и «Эйрландер» заберет его отсюда, а вместе с ним и нас. Все это в том случае, если мы доберемся до самолета раньше плохих парней, — продолжал Джегер. — И в случае отсутствия угрозы заражения. «Эйрландер» перемещается очень медленно. Он может развить скорость не более двухсот километров в час. Зато дальность его полета достигает трех с половиной тысяч километров. Этого более чем достаточно, чтобы вернуть нашу группу в аэропорт Кашимбу, где нас будет ожидать полковник Эвандро.

Джегер пожал плечами:

— Если нам не повезет, угроза заражения окажется смертельной, «Эйрландер» не сможет поднять самолет, а нашей команде придется спасаться бегством.

Алонсо задумчиво потер подбородок.

— Я очень надеюсь, что события не начнут развиваться по второму сценарию.

— Эво’ипева, — услышали они возглас неподалеку. Это был Пурууэха, державший двумя пальцами что-то темное и окровавленное. — Я не знаю английское слово. Они появляются во время дождя и сосут кровь.

— Пиявки, — пробормотал Джегер. — Проклятье.

Алонсо содрогнулся:

— Это не пявки, это какие-то чудовища.

Пурууэха указал на свои ноги и пах.

— Амагуака не носят брюк, поэтому нам нетрудно их заметить и оторвать от себя. Но вы… Вам придется все осмотреть.

Джегер и Алонсо переглянулись.

— К черту стеснения, — провозгласил Алонсо. — С таким шлангом, как у меня, в их распоряжении праздничный стол в девять ярдов длиной.

Джегер нехотя поднялся на ноги, расстегнул брюки и ремень и уронил все это вниз. Даже в полумраке было видно, что его ноги и пах покрыты извивающимися лоснящимися телами, похожими на короткие толстые щупальца. Тигровые пиявки. Боже, как же он их ненавидел! Черные тельца с ярко-желтыми полосками, раздувшиеся от крови и ставшие в пять раз длиннее своих обычных размеров.

Когда первая тигровая пиявка вползла в штанину Джегера в поисках теплого и влажного места, к которому она могла бы присосаться, она была не больше колпачка для шариковой ручки. Теперь, пять часов спустя, каждая из них раздулась от крови Джегера, достигнув размеров толстого маркера.

— Зажигалку? — предложил Алонсо.

Избавляться от них приятнее всего было при помощи прижигания. Второй метод, доставлявший Джегеру истинное наслаждение, заключался в опрыскивании их репеллентом, от которого они судорожно извивались и корчились.

Джегер протянул руку к зажигалке:

— Спасибо.

Он знал, что на самом деле не стоило бы этого делать. Слюна пиявок содержит обезболивающие вещества. Именно поэтому жертва и не ощущает их укуса. Присосавшись, они впрыскивают в кровь гирудин, мощный энзим, не дающий крови сворачиваться. Это позволяет им питаться практически бесконечно.

Если поднести к пиявке открытый огонь, она немедленно сожмется, выдернет зубы и отвалится. Однако в процессе этого она возвращает содержимое желудка обратно в кровь. Другими словами, она блюет кровью, одновременно впрыскивая в сосуды возбудителей всех заболеваний, переносчиками которых она может являться.

Но Джегер люто ненавидел тигровых пиявок и не мог совладать с жаждой мести. Он щелкнул зажигалкой, опустил язычок пламени, и вот уже первое из разбухших черных щупалец зашипело и свернулось.

— По нам стреляют ракетами «Хелфайр», черт возьми… Что по сравнению с этим риск заражения пиявками? Зато сколько удовольствия!

Алонсо расхохотался:

— Ага! По крайней мере, это сражение мы точно выиграем.

Через несколько секунд пиявка отпала, а по ноге Джегера потекла струйка крови. Он знал, что ранка еще какое-то время будет кровоточить, но решил, что оно того стоит.

Он издевался над пиявками дважды: во-первых, заставляя выплюнуть свою драгоценную кровавую пищу, а во-вторых, покрывая их ожогами, оправиться от которых они были не в состоянии.

Глава 55

К тому времени как они покончили с пиявками, уже окончательно стемнело. Джегер решил, что они разобьют лагерь прямо здесь, не сходя с места, о чем и сообщил всем остальным. Но, когда между черными и скользкими от влаги деревьями протянулись накрытые плащами гамаки, Джегер заметил, что один из членов его команды нуждается в помощи.

Он подошел к Дейлу, который все еще не сменил мокрую одежду на сухую. Оператор уже забрался в гамак и улегся, похоже, приготовившись ко сну. Он положил на грудь камеру и при помощи баллончика со сжатым воздухом пытался ее хоть немного очистить и просушить.

Джегер подумал, что заставить такую сложную технику работать в подобных условиях чертовски тяжело. Дейл неукоснительно соблюдал ритуал ежевечернего ухода за оборудованием и чаще всего проваливался в сон, прижимая к груди камеру, как ребенок плюшевого медвежонка.

— Дейл, ты выглядишь неважно, — сообщил ему Джегер.

Над краем гамака показалось невероятно бледное и осунувшееся лицо оператора. Джегер не сомневался в том, что он еще не видел облепивших его пиявок, потому что для этого было необходимо начать переодеваться в сухую одежду.

— Я, кажется, готов, — пробормотал Дейл. — Если бы не камера, я бы уже спал.

Девятидневное пребывание в джунглях отразилось на всех без исключения, но больше всех на Дейле, на котором лежала задача снимать всю экспедицию, одновременно являясь ее частью. В то время как остальные изыскивали время для личной гигиены, Дейл без конца чистил оборудование, менял аккумуляторы и сбрасывал все отснятое на флешки.

Кроме того, ему приходилось нести на себе дополнительный вес этого самого оборудования. Джегер несколько раз предлагал ему разделить эту ношу, но Дейл наотрез отказался от любой помощи. Он объяснил это тем, что весь комплект должен постоянно находиться у него под рукой, но Джегер догадывался, что беззаветно преданный своей работе Дейл просто слишком горд. И он его за это уважал.

— Ты должен переодеться в сухую одежду, — напомнил ему Джегер. — Если ты этого не сделаешь, тебе конец.

Дейл смотрел на него остановившимся взглядом.

— Я на пределе. Я не шучу.

Джегер сунул руку в один из карманов и вытащил энергетический батончик — часть неприкосновенного запаса.

— Возьми, пожуй. Кроме того, тебе необходимо решить еще одну проблему. Я не знаю, как тебя к этому подготовить, поэтому скажу напрямик: пиявки.

Это было первое знакомство Дейла с мерзкими паразитами, и Джегер понимал, насколько неприятен для него этот опыт. Он то и дело останавливался, а также часто приседал на корточки, чтобы изменить угол съемки. Таким образом, он был особенно доступной и желанной жертвой. В результате он собрал рекордный урожай пиявок.

Джегер предложил ему зажигалку и помог удалить всех кровососов. Пока Дейл в ужасе поджигал пиявок, Джегер беседовал с ним в попытке хоть немного отвлечь от кошмарной действительности.

— Как тебе без Краля?

Дейл поднял голову:

— Честно?

— Честно.

— Минус заключается в том, что теперь мне приходится все нести одному, а раньше мы делали это вдвоем. Плюс — я избавился от этой мерзкой, обиженной на все и вся пиявки, злобной и эгоистичной, и больше не слушаю ее бесконечные жалобы. Так что в целом без него мне лучше. — Дейл измученно улыбнулся. — Но я мог бы обойтись и без вот этих пиявок тоже.

— Одно несомненно — вы не ладили с самого начала. Что вы там не поделили?

— Сейчас я все тебе объясню, — пробормотал Дейл, поднося зажигалку к очередной жирной пиявке. — Вообще-то я австралиец, но акцента у меня нет, потому что папочка отправил меня в крутую английскую школу-пансион, где из меня выбили и австралийский акцент, и австралийские замашки. Эта школа славится спортивными достижениями. Вот только я ненавидел и регби, и хоккей, и крикет. Да и не получалось у меня ничего. Одним словом, разочаровал папеньку полностью. Но были две вещи, которые давались мне хорошо, — скалолазание и работа с камерой. Я увлекся альпинизмом. В моей работе это совсем даже не лишний навык. В общем, мой папа — известный в Сиднее юрист. Когда я отказался следовать по его стопам в юриспруденцию, вместо этого избрав средства массовой информации, он отреагировал так, как если бы я занялся распространением наркотиков или чем-то в этом роде. Он просто от меня отказался. Так что я с головой окунулся в гадюшник лондонского телевидения, чем оскорбил его вдвойне. Вокруг кишели акулы, и выбора у меня не было — мне предстояло утонуть, угодить в пасть к одной из акул или выплыть. Я решил специализироваться на рискованной видеосъемке отдаленных уголков планеты. Но это очень тяжелый хлеб и нищенское существование. Краль может себе позволить все бросить, как только запахнет жареным. Я этого не могу. Я должен доказать скептикам — и прежде всего своему отцу, — что они ошибаются. Я снимаю приключенческие фильмы, и моя работа сопряжена с высокой степенью риска. Если я буду сбегáть при первых признаках опасности, что у меня останется? Ничего. — Дейл в упор посмотрел на Джегера. — Так что к черту Краля с его обидами и завистью. Но если честно, то мне здесь очень страшно.

Когда с пиявками было покончено, Джегер предложил заменить Дейла во время его ночной вахты, чтобы он смог как следует отоспаться и отдохнуть. В кои-то веки австралиец согласился принять его помощь. Это указывало на то, что между ними, как ни странно, начинала зарождаться дружба.

Заступив на свою первую вахту, Джегер смотрел в темноту ночного леса и думал о том, что он, похоже, недооценил оператора. Дейлу были присущи независимость и нестандартное мышление. Во время службы в армии именно эти качества Джегер особенно ценил в своих людях.

Сложись их жизни иначе, Джегеру нетрудно было представить себя в качестве оператора, ведущего съемку в горячей точке, а Дейла бойцом элитного подразделения.

Уж кто, как не Джегер, понимал, что судьба человека способна в одно мгновение развернуться на сто восемьдесят градусов.

Глава 56

Когда Джегера сменил другой часовой, он обнаружил, что еще один член группы до сих пор не спит. Это была Летисия Сантос.

Он направился к ней, решив напомнить насчет пиявок, но обнаружил, что она уже решила эту проблему. Впрочем, похоже, неловкость, с которой он предложил ей осмотреть свои женские органы, ее позабавила.

— Я восемь лет служила в бразильских войсках особого назначения, а потом еще пять лет работала в национальном фонде индейцев, — напомнила ему она. — Я привыкла осматривать эти места.

Джегер улыбнулся и присел возле нее на корточки.

— Ну и слава богу. Но что заставило тебя сменить охоту на плохих парней на заботу об индейцах? — поинтересовался он.

— На то было две причины, — ответила Сантос. — Первая заключалась в том, что я отчетливо осознала: мы не искореним наркоторговлю, пока не защитим джунгли. Именно через джунгли идет весь наркотрафик. Там же они и прячутся. А для этого нам нужна помощь амазонских племен. По бразильским законам их земли — их леса — необходимо защищать. И если мы сможем установить контакт с индейцами и позаботиться о них, то получим ключ к спасению Амазонки.

Она посмотрела в глаза Джегеру.

— Если бы это была твоя страна и она располагала бы этим необыкновенным чудом — амазонскими джунглями, — разве ты не стремился бы их сохранить?

— Конечно стремился бы. А вторая причина? — напомнил ей Джегер.

— Мой брак распался из-за моей службы в войсках особого назначения, — тихо ответила Сантос. — Карьера офицера элитного подразделения — плохой рецепт для долгого и счастливого замужества. В любую секунду тебя могут вызвать. Столько тайн. Никакой возможности что-либо запланировать. Столько отмененных праздников, дней рождения, годовщин. Мой муж жаловался, что меня никогда нет рядом. — Она помолчала. — Я не хочу, чтобы моя дочь выросла и обвинила меня в том же самом.

Джегер кивнул:

— Я понимаю. Я и сам ушел из армии вскоре после того, как женился. Но это трудное решение.

Сантос бросила взгляд на левую руку Джегера, единственным украшением которой было тонкое золотое кольцо.

— Ты женат, верно? Дети есть?

— Да, женат. У меня есть сын. Хотя… Впрочем, это долгая история, — тихо ответил Джегер, глядя в темноту. — Скажем так: они для меня потеряны…

Он замолчал, не зная, что еще добавить.

Сантос коснулась пальцами его руки, глядя на него с нескрываемой теплотой.

— Одиночество — трудная штука. Если тебе когда-либо потребуется внимательный и сопереживающий слушатель, ты можешь рассчитывать на меня.

— Спасибо, — поблагодарил ее Джегер и поднялся на ноги. — Нужно хоть немного отдохнуть. Dorme bem, Летисия. Спокойной ночи.

Джегер проснулся через несколько часов от собственного крика.

Его гамак бешено раскачивался от того, что он в нем метался, сражаясь с монстрами, так часто осаждающими его сны.

Ему снова приснился сон, который он в последний раз видел в своей квартире в Уордур-Кастл. И снова в тот момент, когда у него похитили жену и ребенка, перед ним встала непреодолимая стена.

Он огляделся. Мрак, окружавший все вокруг, был настолько непроницаемым, что он, поднеся к самым глазам ладонь, не смог ее разглядеть. И тут он уловил какое-то движение. Кто-то — или что-то — пробирался сквозь густой подлесок.

Его рука скользнула под гамак, обхватив пальцами карабин.

Из темноты послышался тихий голос:

— Это Пурууэха. Я услышал, как ты кричишь.

Джегер расслабился.

Он не удивился тому, что его крики разбудили индейца. Пурууэха повесил свой гамак неподалеку от Джегера. И Джегера такое соседство только порадовало, потому что он доверял воину амагуака больше, чем кому бы то ни было.

Пурууэха присел на корточки рядом с ним.

— Утраченные воспоминания — они там, Коти’ар, — тихо произнес он. — Ты всего лишь должен позволить себе отпереть эту дверь и выпустить их…

Джегер смотрел в темноту.

— У каждого возвращающегося с войны солдата и отца, не сумевшего защитить свою семью, есть свои кошмары.

— В тебе очень много тьмы, — сообщил ему Пурууэха. — Много боли.

И снова между ними повисло молчание.

— У тебя есть свет? — спросил Пурууэха.

Джегер включил налобный фонарь, держа его внутри гамака, так что он отбрасывал лишь слабое зеленоватое свечение. Пурууэха протянул ему чашку, до краев наполненную какой-то жидкостью.

— Выпей это. Это лекарство джунглей. Оно тебе поможет.

Джегер поблагодарил индейца и взял у него чашку.

— Прости, что я тебя разбудил, мой друг. Давай отдыхать, завтра нас ждет тяжелый день.

С этим он осушил чашку до дна. Но спокойствие, которого ожидал Джегер, так и не наступило.

Вместо этого его голову прострелила боль. Как будто кто-то с силой ударил его ногой в глаз. Мгновение спустя его восприятие начало меняться. Он ощутил, как чьи-то руки укладывают его в гамак и Пурууэха тихим голосом бормочет что-то успокаивающее на диалекте амагуака.

Внезапно его закрытые веки как будто взорвались калейдоскопом красок, которые постепенно побледнели, превратившись в ярко-желтый брезент.

Окружающее приобретало все более отчетливые очертания. Джегер лежал на спине в палатке в двух соединенных вместе спальных мешках. Ему было тепло и уютно, а рядом спали его жена и ребенок. Но что-то его разбудило, вырвав из глубокого сна и погрузив в холодную реальность валлийской зимы.

Его налобный фонарь освещал желтый брезент над головой, а он пытался осознать, что его беспокоит и откуда приближается опасность. Внезапно длинное лезвие кинжала вонзилось в тонкую стену палатки. Джегер отреагировал мгновенно, пытаясь вырваться из оков спального мешка, но тут в отверстие, оставленное кинжалом, проник наконечник шланга и послышалось тихое шипение.

Густой газ наполнил палатку, отбросив Джегера назад и парализовав его конечности. Он увидел чьи-то руки и темные, защищенные респираторами лица над ними. Несколько мгновений спустя его жену и ребенка вытащили из тепла в темноту.

Они не могли даже крикнуть, потому что газ парализовал их так же, как и Джегера. Он был беспомощен и совершенно не способен защитить ни себя, ни, что страшнее всего, своих жену и сына.

Затем он услышал рев мощного двигателя, чьи-то громкие голоса, хлопанье дверями автомобиля, а также характерный звук — кого-то тащили к автомобилю. Ценой нечеловеческих усилий он подполз к отверстию в стене палатки и высунул голову наружу.

Ему удалось увидеть совсем немного, но этого было достаточно. В свете фар, отражающихся от присыпанной снегом земли, он увидел, как два тела — одно худенькое мальчишеское, а другое гибкое женское — забрасывают в багажник внедорожника.

В следующее мгновение над Джегером выросла темная фигура. Человек с силой схватил его за волосы, заставив поднять голову, и он увидел горящие ненавистью глаза за стеклом противогаза. Затянутый в перчатку кулак вылетел из темноты и нанес один за другим три мощных удара в лицо Джегера. Кровь из сломанного носа забрызгала снег.

— Смотри получше, — свирепо прошипел голос, приглушенный маской, и человек повернул его лицо в сторону внедорожника. Несмотря на то что Джегер едва слышал его, он отчетливо уловил смысл прозвучавших слов, а голос показался ему пугающе знакомым. — Запечатлей этот момент в своем мозгу. Твои жена и ребенок теперь наши.

Противогаз склонился еще ниже, почти касаясь окровавленного лица Джегера.

— И запомни на всю жизнь: ты не смог защитить жену и ребенка. Wir sind die Zukunft!

Глаза за маской были широко раскрыты, и Джегера пронзило ощущение, что и лицо за этой жуткой маской ему тоже знакомо. Он знал его, но в то же время не узнавал, потому что ему никак не удавалось вспомнить имя, ассоциирующееся у него с этими искаженными ненавистью чертами. Спустя несколько мгновений ужасная сцена, а вместе с ней и неописуемо жуткие воспоминания растаяли, но не ранее, чем один образ неизгладимо врезался в сознание Джегера…

Когда он наконец пришел в себя, то обнаружил, что по-прежнему находится в своем гамаке. Джегер чувствовал себя совершенно обессиленным. Его не особенно удивил самый яркий образ, оставшийся в сознании после столкновения с врагами, похитившими его семью. В глубине души он ожидал этого и одновременно боялся. Его приводила в ужас сама мысль о том, что именно это обнаружится во мраке засыпанного снегом валлийского горного склона.

На рукояти кинжала, взрезавшего стену палатки, был выгравирован темный и хорошо знакомый ему символ: Reichsadler.

Глава 57

Пурууэха до самого утра не отходил от гамака Джегера. Он один понимал, что с ним происходит. Напиток, который он предложил Джегеру, был приправлен найакуаной, ключом к отпиранию мощных воспоминаний, запертых в глубине его сознания. Он понимал, насколько это потрясет белого человека.

На рассвете они ни словом не обмолвились о том, что произошло накануне. Каким-то образом это не нуждалось в словах. Но все утро Джегер был мрачен и держался отчужденно, погрузившись в терзавшие его воспоминания.

Он, как и прежде, переставлял ноги, идя по мокрой тропе сквозь истекающие дождем джунгли, но его сознание находилось в совершенно иной реальности — во взрезанной палатке, на ледяном горном склоне Южного Уэльса.

Его группа не могла не обратить внимания на смену его настроения, хотя мало кто был способен понять причину подобной перемены. Они уже почти подошли к самолету, вплотную приблизившись к разгадке его тайны, и, казалось, это должно было взбодрить Джегера, зарядив его новой энергией. Они ожидали, что он будет подбадривать и поторапливать группу, но вместо этого он отгородился от всех, запершись в своем темном и одиноком прошлом.

Прошло уже больше трех лет, но Джегер хорошо помнил, как готовился к двадцатичетырехчасовой гонке в валлийских горах. В канун Рождества он, Руфь и Люк решили провести праздник необычно — в палатке в валлийских горах. Это был отличный повод побыть вместе. Люк обожал горы, а Джегеру это позволяло еще немного потренироваться. Он шутил, называя затею «семейным приключением».

Они поставили палатку у самого старта гонки, у подножия печально известного Пен-И-Фана. Он прославился благодаря тому, что именно здесь проходит один из этапов отбора в британские силы особого назначения. Кандидатам приходится подниматься по почти отвесному склону Фана, спускаться по «Лестнице Джейкоба», бежать по извилистой древнеримской дороге, в конце которой их ждет крутой разворот, а затем все то же самое в обратном порядке.

Этот этап, получивший название «Танец Фана», представлял собой жестокое испытание на скорость, выносливость и силу — все то, чем Джегер был наделен от природы. Даже уйдя из армии, он любил время от времени напомнить себе, на что способен.

Когда в ту ночь они ложились спать, все тело Джегера ломило от упорных дневных тренировок. Его жена и сын провели этот день, катаясь на горных велосипедах по заснеженнымдолинам, и были в равной степени уставшими. Больше он ничего не помнил, когда пришел в себя в реанимации, где ему и сообщили об исчезновении Руфи и Люка.

Газ, который применили нападавшие, оказался «колоколом-1», малоизвестным русским веществом нервнопаралитического действия, влияние которого проявляется в течение от одной до трех секунд. Он редко приводил к смерти, если только жертва не дышала им продолжительное время, находясь в закрытом помещении. Тем не менее на полное выздоровление у Джегера ушло несколько месяцев.

Полиция обнаружила, что багажник машины Джегера набит рождественскими подарками для его семьи, которые так никогда и не были открыты. Не считая отпечатков от колес внедорожника, не было обнаружено никаких следов исчезнувших жены и сына Джегера. Преступление производило впечатление похищения с совершенно неясной целью. Рассматривалась также версия убийства.

Хотя официально Джегер и не был основным подозреваемым, порой вопросы следователя заставляли его в этом усомниться. Отсутствие мотивов, улик и зацепок завело полицейских в тупик, и они начали все глубже копать в прошлое Джегера в поисках ответа на вопрос — зачем ему могло понадобиться исчезновение жены и ребенка.

Они исследовали его службу в армии, подозревая, что он мог пережить события, послужившие причиной возникновения посттравматического синдрома. Они беседовали с его ближайшими друзьями. Они безжалостно допрашивали его родственников, в особенности родителей, допытываясь о возможности существования проблем в браке Джегера.

Отчасти именно это стало причиной переезда его матери и отца на Бермуды — они просто устали от постоянного вторжения в их жизнь. Родители поддержали Джегера и помогли пережить самый тяжелый период, но, как только он сбежал на Биоко, они тут же воспользовались шансом начать все заново. В любом случае к этому времени след семьи их сына окончательно оборвался. Прошел почти год после исчезновения его жены и сына, полиция считала их погибшими, а Уилл Джегер в своих неустанных поисках оказался на грани нервного срыва.

Долгие дни, месяцы и даже годы ушли на то, чтобы скрытые воспоминания той темной ночи начали пробиваться на поверхность. И вот теперь к нему окончательно вернулась память. Индейский воин и изрядная доза найакуаны помогли ему вспомнить даже то, что было похоронено в самой глубине его сознания.

Разумеется, Reichsadler на рукояти того кинжала не был обычным нацистским орлом. Это был тот же символ, который до глубины души напугал его двоюродного деда. С трудом продираясь сквозь раскисшие от непрекращающегося дождя джунгли, он вспоминал хижину среди шотландских нагорий, слова дяди Джо и выражение смертельного ужаса в его глазах.

А затем ко мне приходит этот мальчик, этот драгоценный мальчик с… с этим. Ein Reichsadler! С этим мерзким дьявольским проклятьем! Из слов мальчика следует, что зло вновь поднимает голову…

По словам индейского вождя, это был тот же Reichsadler, которого вырезали на спинах его захваченных в плен воинов. И с этими же людьми Джегер и его группа сошлись теперь в схватке не на жизнь, а на смерть.

Но больше всего Джегера тревожило то, что доносившийся из противогаза голос показался ему знакомым. Но, как он ни ломал голову, ему на ум не приходило, кто бы это мог быть.

Если он и в самом деле знал своего главного мучителя, его личность по-прежнему оставалась скрытой покровом тайны.

Глава 58

К тому времени как Джегер начал стряхивать с себя оцепенение, время их десятого дня в джунглях уже перевалило за полдень. Покинуть темное и тревожное прошлое его вынудило скорое прибытие к цели путешествия.

Несмотря на терзающие его воспоминания, Джегер не выпускал из рук ни компас, ни камешки. По его прикидкам они находились приблизительно в трех тысячах ярдов от линии, за которой лес постепенно начинал умирать. Дальше находились лишь выбеленные временем ядовитые кости мертвых деревьев, сразу за которыми скрывался разыскиваемый ими самолет.

Они спустились в особенно влажную низину.

— Япоруамухуа, — провозгласил Пурууэха, когда вода начала подниматься. — Затопленный лес. Когда вода поднимается так высоко, пираньи часто заплывают сюда из рек. Они охотятся на все, что им удается найти.

Темная вода уже доходила Джегеру до пояса.

— Спасибо, что предупредил, — пробормотал он.

— Они агрессивны, только когда голодны, — попытался утешить его Пурууэха. — А после таких дождей еды у них должно быть достаточно.

— А если они все же голодны? — уточнил Джегер.

Пурууэха поднял глаза на ближайшее дерево.

— Надо выскакивать из воды. Как можно скорее.

Джегер заметил, как что-то гибкое и серебристое промелькнуло под самой поверхностью воды рядом с ним. Вокруг появлялось все больше шелковисто-зеленых тел с большими желтыми, развернутыми вверх глазами и двумя рядами длинных массивных зубов. Некоторые из них касались его ног.

— Они нас окружили, — прошипел Джегер.

— Не беспокойся, это хорошо. Это очень хорошо. Андайрапепотигухуа. Рыба-вампир. Она питается пираньями. Она пронзает их своими зубами.

— Отлично, я не возражаю, если они проводят нас до самого самолета.

Вода продолжала прибывать. Джегер брел почти по грудь в воде.

— Скоро мы поплывем, как пирау’ндия, — заметил Пурууэха. — Это рыба, которая держится вертикально, высунув голову из воды.

Джегер не ответил.

Он был сыт по горло зловонной водой, пиявками, кайманами и рыбьими зубами. Он мечтал как можно скорее добраться до самолета, вывести группу из джунглей и вновь приняться за розыски своей исчезнувшей семьи.

Джегер хотел завершить экспедицию и начать все заново. Он чувствовал, что, пройдя весь этот безумный путь до конца, он каким-то образом узнает судьбу своих жены и сына. Или же погибнет, пытаясь их найти. В любом случае сумрачное существование последних лет невозможно было назвать жизнью. Он окончательно это понял во время посетившего его озарения.

Джегер чувствовал на себе взгляд Пурууэхи, молча шагающего рядом с ним.

— Ну как, мой друг, твои мысли уже прояснились? — наконец спросил индеец.

Джегер кивнул.

— Пора брать под контроль то, что отняли у меня люди, пытающиеся разрушить как мой, так и твой мир, Пурууэха.

— Мы называем это Хама, — понимающе кивнул в ответ Пурууэха. — Судьба или предназначение.

Они снова надолго замолчали.

Джегер ощутил, что рядом с ним появился еще кто-то. Это была Ирина Нарова. Как и все остальные члены группы, она шла, держа над головой свое основное оружие — снайперскую винтовку Драгунова — в попытке сохранить его чистым и сухим. Это было невероятно тяжело, но близость самолета, похоже, ее подстегивала, позволяя без устали стремиться вперед.

Для джунглей Драгунов Наровой был не лучшим выбором оружия, где каждый бой неизменно был ближним, но она утверждала, что для нее это именно то, что надо. Правда, она проявила здравый смысл, выбрав компактный и легкий вариант этой винтовки.

Впрочем, от внимания Джегера не ускользнуло то, что ее любимое оружие — кинжал и снайперская винтовка — чаще всего используется наемными убийцами. Любой наемный убийца по определению был одиночкой. Как и Нарова. Тем не менее эти ее особенности казались Джегеру мучительно знакомыми.

У его сына Люка в школе был друг, которого звали Дэниел. Его поведение очень напоминало Джегеру Нарову. Он был очень прямолинеен, и иногда его заявления казались грубыми. То, что легко давалось большинству детей, способных быстро адаптироваться к любому окружению, для него представляло непосильную задачу. Ему было мучительно трудно устанавливать и удерживать зрительный контакт, пока он не привыкал и не начинал полностью доверять тому или иному человеку.

Доверие к Люку тоже возникло далеко не сразу, но когда он ему поверил, то оказался на редкость постоянным и верным другом. Они состязались во всем — в регби, аэрохоккее, даже в пейнтболе, но это всегда было честным и здоровым соревнованием двух лучших друзей. Они горой стояли друг за друга при столкновении с другими мальчишками.

Исчезновение Люка стало для Дэниела настоящей трагедией. Он потерял своего единственного товарища и компаньона по играм. Так же, как и Уилл Джегер.

Джегер и Руфь, постепенно сблизившиеся с родителями Дэниела, узнали, что их сыну поставлен диагноз «болезнь Аспергера, или высокофункциональный аутизм». Мнения экспертов относительно природы расстройства расходились, и обозначить его наверняка не мог никто. Как и многие подобные дети, Дэниел был увлечен одним-единственным предметом, в котором он, без всякого преувеличения, блистал, — математикой. И еще он с легкостью находил общий язык с животными.

Джегер вспомнил их с Наровой столкновение с пауками. Его еще тогда что-то поразило, хотя вначале он не понимал, что именно. Она держалась так, как будто ее связывали с этими ядовитыми тварями какие-то отношения, как будто она их понимала. И она избегала их убивать, пока у нее не осталось другого выхода.

И если и было что-то, что увлекало Нарову и в чем она блистала, то Джегеру казалось: он знает совершенно точно, что это. Он был уверен, что ее особые способности заключаются в преследовании и убийствах.

— Далеко еще? — спросила Нарова, прервав своим вопросом ход его мыслей.

— Далеко до чего?

— До самолета. Или тут есть еще что-то?

Джегер указал вперед:

— Около восьмисот метров. Видишь, вон там начинают редеть кроны — это граница, за которой лес начинает умирать.

— Так близко, — прошептала она.

— Wir sind die Zukunft. — Джегер повторил слова, которые услышал в самом конце вызванного найакуаной видения. — Ты знаешь немецкий. Wir sind die Zukunft. Что это означает?

Нарова замерла на месте, глядя на него застывшим взглядом.

— Где ты это услышал?

— Эхо из моего прошлого, — ответил Джегер, подумав мимоходом: «Что за привычка у этой женщины отвечать вопросом на вопрос?» — И все-таки, как насчет моего вопроса — что это означает?

— Wir sind die Zukunft, — очень медленно и с видимым усилием повторила Нарова. — Мы — это будущее. Это лозунг Herrenrasse — нацистской расы господ. Когда Гитлер уставал от Denn heute gehort uns Deutschland, Und morgen die ganze Welt, он пускал в ход Wir sind die Zukunft. И люди это хавали.

— Откуда ты все знаешь? — поинтересовался Джегер.

— Надо знать своего врага, — загадочно ответила Нарова. — Я свято в это верю. — Она так посмотрела на Джегера, как будто в чем-то его обвиняла. — Вопрос заключается в том, почему ты знаешь так мало? — Она помолчала. — Так мало о своем собственном прошлом.

Джегер не успел ответить, потому что сзади раздался истошный крик. Обернувшись, он увидел искаженное ужасом лицо Летисии Сантос, которую что-то тащило под воду. Она на секунду вынырнула, взмахнув руками, и снова скрылась под водой.

На мгновение Джегер заметил, что ее обвила огромная водяная змея — одна из тех, о которых их предостерегал Пурууэха. Он бросился на помощь к Летисии и нырнул, хватая змею за хвост, отчаянно пытаясь разжать кольца на теле Сантос.

В таком ближнем бою он никак не мог пустить в ход оружие. Открой он огонь, Летисия погибла бы вместе со змеей. Вода бурлила и плескалась. Тела Сантос и змеи сплелись в схватке, которую женщине ни за что не удалось бы выиграть в одиночку. Но, как ни пытался помочь ей Джегер, чудовищная змея продолжала сжимать свою жертву в смертельных тисках.

И тут где-то позади Джегера раздался треск. Он безошибочно определил, что это был выстрел из снайперской винтовки. Одновременно что-то взорвалось кровью и ошметками плоти посреди свившихся в клубок тел женщины и змеи.

Спустя секунду схватка была окончена. Голова змеи обмякла, и Джегер увидел, что часть ее черепа снесло выстрелом. Мертвые кольца тоже начали разжиматься — одно за другим. Джегер обхватил Сантос и с помощью Алонсо и Камиши вытащил ее из чудовищных объятий змеи.

Все трое принялись усиленно выкачивать воду из ее легких. Джегер мельком оглянулся на Нарову. Она стояла в болоте, продолжая прижимать к плечу винтовку Драгунова, чтобы в случае необходимости выстрелить еще раз.

Сантос закашлялась, ее грудная клетка заходила ходуном, и она постепенно пришла в себя. Джегер убедился в том, что Алонсо и Камиши оказывают ей всю необходимую помощь. Тем не менее она продолжала дрожать, не в силах оправиться от пережитого шока.

Мужчины решили, что остаток пути до самолета понесут ее на руках, предоставив Джегеру возможность догнать возглавляющую их группу Нарову.

— Неплохой выстрел, — холодно заметил он, поравнявшись с ней. — Но откуда такая уверенность, что ты снесешь голову змее, а не Летисии?

В ответ Нарова смерила его не менее ледяным взглядом:

— Если бы кто-нибудь не выстрелил, она уже была бы мертва. Даже с твоей помощью эта битва была бы проиграна. Благодаря этому, — она похлопала по стволу Драгунова, — у меня хотя бы был шанс. Да, вероятность попасть в Сантос была пятьдесят на пятьдесят, но это лучше, чем верная смерть. Иногда пуля спасает жизнь. Стреляют не всегда для того, чтобы ее отнять.

— Так значит, ты бросила монетку и нажала на спусковой крючок…

Джегер умолк.

Он понимал, что пуля Наровой с равной степенью вероятности могла поразить как Сантос, так и его, и все же она выстрелила практически без малейших колебаний. Он не мог сказать, характеризует ли это ее как профессионала или как психопата.

Нарова оглянулась, посмотрев через плечо туда, где осталась убитая змея.

— Жалко удава. Он всего лишь делал то, что и должен был делать, — пытался пообедать. Мбожухуа. Императорский удав. Он внесен во второе приложение Конвенции о международной торговле исчезающими видами животных, потому что ему угрожает вымирание.

Джегер искоса посмотрел на нее. Казалось, судьба змеи ее беспокоит больше, чем жизнь Летисии Сантос. Он подумал, что если она действительно наемный убийца, то для нее естественнее волноваться о животных, а не о людях.

По мере приближения к мертвой зоне рельеф повышался.

Растительность впереди становилась все более редкой, перемежаясь с голыми, выбеленными солнцем мертвыми стволами деревьев, напоминающих бесконечные ряды надгробных плит. В вышине высохшие ветви сплетали причудливый узор — единственное, что осталось от некогда буйной зелени крон. И над всей этой безжизненной картиной нависало низкое серое небо.

Они остановились на краю зоны, в которой не осталось ничего живого.

Вместо привычного шороха стекающего по листьям дождя до них доносился громкий стук капель по земле и высохшей древесине. Это казалось противоестественным, а пространство впереди выглядело пустым и зловеще безжизненным.

Стоявший рядом с Джегером Пурууэха содрогнулся.

— Лес никогда не должен умирать, — тихо произнес индеец. — Когда умрет лес, амагуака умрут вместе с ним.

— Погоди умирать, Пурууэха, — пробормотал Джегер. — Ты не забыл, что ты нам нужен? Ты наш коти’ар.

Они внимательно разглядывали мертвую зону. Далеко впереди виднелось что-то темное и массивное, полускрытое устремленными к тучам костлявыми пальцами деревьев. Сердце Джегера учащенно колотилось. Это явно был смутно различимый силуэт военного самолета. Несмотря на видение прошлой ночи — или, может быть, благодаря ему, — Джегеру не терпелось забраться внутрь и открыть все его тайны.

Он посмотрел на Пурууэху.

— Если бы враг был близко, твои люди уже предупредили бы нас, верно? Если не ошибаюсь, они сопровождают эту Темную Силу.

Пурууэха кивнул:

— Это так. И мы двигаемся быстрее. Мы получим предостережение задолго до того, как они окажутся здесь.

— Как ты думаешь, сколько у нас времени? — спросил Джегер.

— Мои люди постараются предупредить нас за сутки. У нас есть один восход и один закат. За это время мы должны все тут закончить.

Глава 59

— Ладно, ребята, все сюда! — окликнул своих людей Джегер.

Группа собралась под прикрытием последних нескольких ярдов все еще живого леса. Они находились на возвышенности, и было не похоже, чтобы этой местности хоть когда-нибудь угрожало затопление.

— Во-первых, никто не пытается подойти к самолету без полного комплекта биохимической защиты, — сразу же заявил Джегер. — Необходимо установить характер угрозы, после чего станет ясно, насколько опасно то, с чем мы имеем дело. Как только мы установим характер и степень заражения, у нас появится возможность выработать режим работы, позволяющий защититься от него наилучшим образом. Я бы хотел подняться на борт первым, чтобы взять образцы воды и воздуха, и вообще всего, что мы там найдем. У нас три полноценных защитных комплекта. Мы будем передавать их друг другу по мере необходимости. Однако нужно свести к минимуму угрозу перекрестного заражения. Базовый лагерь мы разобьем прямо здесь. Натяните гамаки подальше от мертвой зоны. Вы также должны понимать, насколько мало у нас времени. Пурууэха считает, что уже через двадцать четыре часа плохие парни нанесут нам визит вежливости. Люди из племени должны предупредить нас заранее, но нам тоже придется выставить вокруг самолета дополнительную охрану. Алонсо, я хотел бы, чтобы этим занялся ты.

— Все понял, — кивнул Алонсо и указал в сторону самолета. — У меня от этой штуки, скажу я вам, мороз по коже. Я не возражаю, если войду туда самым последним.

— Ты сможешь участвовать в охране периметра? — обратился Джегер к Летисии Сантос. — Или пока полежишь в гамаке? Ты там связалась с чертовски большой змеей.

— Лишь бы не лезть больше в воду, — храбро ответила Сантос и перевела взгляд на Нарову. — И еще хотелось бы, чтобы этот чокнутый казак целился в кого-нибудь другого.

Но Нарова ее не слышала. Она замерла как зачарованная, не в силах отвести взгляд от видневшегося вдалеке самолета.

Джегер обернулся к Дейлу:

— Я понимаю, что тебе не терпится все это снять. Можешь не сомневаться, это полностью совпадает с моими собственными желаниями. Спустя семь десятилетий человек впервые войдет в этот самолет. Это заслуживает того, чтобы быть запечатленным на видео. Второй защитный костюм — твой. Это позволит тебе войти внутрь вслед за мной.

Дейл пожал плечами:

— Что в этом особенного? Это ничем не хуже стаи пираний или полного паха пиявок.

Джегер уже привык к подобным его ответам. Ничего иного он и не ожидал. Дейл даже не пытался скрывать свой страх, который не мешал ему делать то, что он считал нужным.

Джегер посмотрел на Нарову:

— Меня не покидает ощущение, что тебе известно об этом самолете больше, чем кому бы то ни было. Так что третий костюм я отдаю тебе. Ты поможешь нам разобраться со всем, что мы найдем внутри.

Нарова кивнула, не сводя взгляда с самолета.

— Пурууэха, я хотел бы, чтобы на случай непредвиденных неприятностей твои люди расположились в лесу подальше отсюда. Все остальные будут частью защитного периметра. И не забудьте: никакой связи, никаких GPS. Меньше всего нам нужно, чтобы тот, кто нас ищет, неожиданно получил подарок в виде сигнала отсюда.

Покончив с распределением ролей, Джегер вскрыл пакеты с костюмами биохимической и радиационной защиты. С учетом всего, что им пришлось нести на себе, они смогли взять с собой только три полных комплекта.

Какая бы угроза ни исходила от этого брошенного в джунглях самолета, она была двойной. Во-первых, через дыхание, а во-вторых, через живую пористую мембрану, которую представляет собой человеческая кожа.

Они принесли с собой облегченные защитные комплекты, изготавливаемые британской компанией «Эйвон». Эти костюмы защищали тело от любых капель или пара. Лицо и глаза надежно закрывал противогаз, не позволяя также вдыхать ядовитые вещества, какими бы они ни были.

К костюму прилагался плотно облегающий голову противогаз С-50 высокой степени защиты с большой маской. Комплекты защищали от химической, биологической, ядерной или радиологической угрозы, а также от промышленных токсинов, и Джегер полагал, что они должны отразить любую опасность, подстерегающую их в этом самолете.

В качестве бонуса эйвоновские противогазы были снабжены передатчиками, и это означало, что те, кто их надевал, были способны общаться между собой посредством коротковолнового радио-интеркома.

Натянув на себя громоздкий костюм, Джегер задумался. Он решил, что стоит включить «Турайю» и проверить, нет ли сообщений от Раффа. Было ясно, что, как только он наденет противогаз и перчатки, сделать это будет весьма затруднительно.

Джегер вышел на открытое место, и на экране телефона засветилась иконка сообщения. Он тут же спрятался обратно под покров джунглей, чтобы прочесть послание Раффа.

«08.00 по Гринвичу позвонил на все спутниковые телефоны. Один +882 16 7865 4378 ответил, но тут же отключился. Назвал позывной (?) Кажется, Белый Волк (?). Голос со скандинавским акцентом. КРАЛЬ? Срочно подтверди местат».

Джегер трижды перечитал сообщение, пытаясь постичь его значение. Было ясно, что Рафф беспокоится об их местонахождении и статусе (на военном жаргоне «местате»). В противном случае он не стал бы рисковать, совершая голосовые звонки. Необходимо было дать ему знать о том, что они в полном составе прибыли к самолету.

Впрочем, одного человека с ними не было — Стефана Краля.

Джегер ощутил, как в свете сообщения Раффа на отсутствующего словацкого оператора ложится черная тень подозрения.

Он просмотрел номера, сохраненные в списке его «Турайи», проверяя телефоны других членов группы. Теоретически у них было всего три спутниковых телефона — у Джегера, у Алонсо и у Дейла. Остальные они спрятали в тайник у Дьявольского водопада.

Ну конечно, номер +882 16 7865 4378 принадлежал «Турайе», предположительно оставленной в лесу.

Джегер задумался над тем, что происходило в восемь утра по Гринвичу. Они только что вышли из лагеря и уже шли по тропе. Никто из его группы не смог бы принять звонок Раффа. Но, если Краль припрятал один из телефонов, он вполне мог ответить на звонок, находясь на открытой площадке посреди деревни амагуака.

И, само собой разумеется, он был способен и совершать звонки.

Но зачем Кралю понадобилось прятать телефон? И откуда этот позывной Белый Волк — если только Рафф его правильно расслышал? И почему он немедленно отключился, сообразив, что это звонит Рафф с «Эйрландера»?

Джегер почувствовал, как им овладевают ужасные подозрения. С учетом того, что Краль не отключил GPS на видеокамерах Дейла, напрашивался единственно возможный вывод: Стефан Краль был внедренным в их ряды врагом. Если словацкий оператор и в самом деле был предателем, Джегер ощущал себя преданным вдвойне. Он попался на разыгранную Кралем роль несправедливо обиженного труженика и отца семейства.

Джегер подозвал к себе Пурууэху и попытался в нескольких словах обрисовать ситуацию.

— Ты не мог бы отправить одного человека обратно в деревню, чтобы он предупредил вождя? — спросил у индейца Джегер. — Пусть он задержит Краля, пока мы за ним не вернемся и не сможем его допросить. Я не утверждаю, что он наверняка виновен, но все указывает именно на это. У него надо отнять все его вещи, кроме самых необходимых, и проследить, чтобы он не попытался сбежать.

— Я пошлю одного из воинов, — кивнул Пурууэха. — У меня есть такой, который способен бежать очень быстро. Если этот человек враг тебе, он враг всему моему племени.

Джегер поблагодарил индейца, отправил Раффу короткое зашифрованное сообщение и вернулся к прерванному занятию.

Он натянул на голову противогаз, позаботившись о том, чтобы резина герметично обхватила его шею, прилипнув к коже. Затянув все оставшиеся ремешки и пряжки, он плотнее прижал маску к лицу.

Накрыв ладонью фильтр респиратора, он сделал глубокий вдох, чтобы маска еще сильнее присосалась к его лицу. Окончательно убедившись в герметичности противогаза, Джегер сделал еще несколько вдохов через фильтр, прислушался к отдающимся в ушах хрипу и свисту собственного дыхания.

Затем он накинул на голову капюшон и затянул эластичный шнур, прижав его к краю противогаза. Он натянул массивные защитные резиновые чулки поверх ботинок и туго зашнуровал их вокруг щиколоток. Последними он надел белые тонкие хлопковые перчатки, а также тяжелую верхнюю пару резиновых защитных перчаток.

Теперь его мир сузился до того, что ему удавалось разглядеть через стекло противогаза, похожее на маску аквалангиста. Двойной фильтр был расположен впереди, чуть левее центра, чтобы не ухудшать обзор, но Джегер все равно ощущал подступающий приступ клаустрофобии. Кроме того, его немедленно атаковали жара и духота.

Три облаченные в костюмы биохимической защиты фигуры покинули живые джунгли и зашагали по мертвой земле.

Глава 60

В первую очередь Джегера поразила какая-то зловещая тишина. Он был с головы до ног облачен в защитный костюм, так что, скорее всего, это ощущение было обманчивым, но все равно ему казалось, что местность, на которой они оказались, мертва во всех смыслах этого слова.

После щебетания птиц и жужжания насекомых в сочных зеленых джунглях проникновение в мертвую зону сопровождалось оглушительной тишиной. Дождь барабанил по капюшону Джегера, выстукивая зловещий ритм, вплетающийся в его хриплое дыхание, а все вокруг было напрочь лишено малейших признаков жизни.

Под ногами чавкали гнилые ветки и кора.

Защитные чулки Джегера разгребали все эти залежи, и он видел, что насекомые уже начали снова заселять мертвую зону. Полчища муравьев в железных доспехах разгневанно суетились у него под ногами. Были тут и старинные друзья Джегера по тюрьме «Черный Пляж» — тараканы.

Муравьи и тараканы. Джегер подумал, что если когда-нибудь на земле разразится война с использованием ядерного или химического оружия, то, скорее всего, земля останется в полном распоряжении насекомых. Они были практически невосприимчивы к большинству производимых человеком токсинов, по всей видимости, включая и те, которые испускал этот военный самолет.

Три фигуры молча брели вперед.

Джегер чувствовал постепенно возрастающее напряжение, исходящее от идущей рядом с ним Наровой. Дейл отстал от них на пару шагов, снимая происходящее. Ему было очень сложно держать кадр руками в неуклюжих защитных перчатках, тем более что противогаз очень ограничивал видимость.

Они замерли футах в пятидесяти от самолета, пытаясь осознать всю огромность того, что предстало их взгляду. Он все еще был полускрыт от них трупами умерших деревьев, лишенных не только листьев, но и коры. Однако они уже отчетливо видели плавные элегантные линии гигантского летательного аппарата, пролежавшего в джунглях не менее семи десятков лет.

Совершив поистине невероятное путешествие, чтобы сюда попасть, они стояли как зачарованные, в немом изумлении глядя на свою находку, при виде которой даже Дейл перестал снимать и опустил видеокамеру.

Столько событий вело их к этому моменту — исследований, планов, совещаний! Столько размышлений относительно того, чем на самом деле может быть этот самолет. А за последние несколько дней — столько смертей и страданий, а также холодной стали предательства.

Глядя на самолет, Джегер, потрясенный увиденным, думал о том, насколько хорошо он сохранился. Казалось, его достаточно заправить, предоставив ему топливо, которого ему не хватило весной 1945 года, и он заведет двигатели и снова взмоет в небо.

Было нетрудно понять, почему Гитлер раструбил на весь мир, что этот самолет будет бомбить Америку. Как и утверждал архивариус Дженкинсон, он, казалось, был создан для того, чтобы ронять бомбы с зарином на Нью-Йорк.

Джегер не мог отвести взгляда от этого чуда техники.

«Что, скажите на милость, он здесь делает? — задавался вопросом Джегер. — Почему он тут оказался? И если, по словам вождя амагуака, это последний из четырех самолетов, то что он… что все они перевозили?»

Джегер лишь однажды видел фото «Юнкерса Ju-390».

Это был старый черно-белый снимок, присланный ему Дженкинсоном, — одно из немногих существующих изображений этого самолета. На нем был запечатлен темный обтекаемый корпус военного самолета с шестью двигателями. Он был настолько огромен, что на его фоне суетящиеся вокруг солдаты и механики казались рабочими муравьями.

Его носовой обтекатель напоминал жестокий орлиный профиль, а кабина пилотов казалась срезанной, что, несомненно, улучшало ее аэродинамические свойства. Борт прочерчивали круглые застекленные отверстия иллюминаторов. Основное отличие запечатленного на фотографии самолета от обнаруженного ими заключалось в его местонахождении и опознавательных знаках.

На снимке, сделанном морозным февральским утром 1945 года, «Ju-390» находился на заледенелой, присыпанной снегом взлетной полосе в Праге, в оккупированной Чехословакии. На обоих массивных крыльях отчетливо виднелись черные кресты на белом фоне — отличительные знаки Люфтваффе. Подобные же кресты были нанесены и на заднюю часть фюзеляжа.

На самолете, находившемся сейчас перед Джегером, символика была совершенно иной. Он смотрел на белые пятиконечные звезды на фоне красных и белых полос — опознавательные знаки Военно-воздушных сил Соединенных Штатов Америки. Они выгорели на солнце и были едва заметны, но Джегер и его люди немедленно и без всякого труда их узнали.

Гигантские шины четырех массивных колес пострадали от времени и были наполовину спущены. Несмотря на это, любое из них доставало Джегеру приблизительно до плеча. Что касается кабины пилотов, то, чтобы на нее посмотреть, необходимо было запрокинуть голову.

Как и предсказывал Карсон, когда они беседовали в лондонском офисе «Уайлд дог медиа», современный «Геркулес С-130», на котором забросили в джунгли Джегера и его группу, казался карликом на фоне этого воздушного монстра. Не считая засохших лиан, опутавших фюзеляж, и обломков веток на всех ста шестидесяти пяти футах мощных крыльев, самолет выглядел на удивление хорошо, и это само по себе служило доказательством того, что он действительно здесь приземлился.

Разумеется, последствия семи десятилетий, проведенных в джунглях, были налицо. Часть заклепок, скрепляющих обшивку, проржавела, крылья и фюзеляж были покрыты мокрым ковром плесени, и все поверхности густо усеивали гнилые ветки.

Но эти старение и износ были по большей части косметическими.

В целом состояние самолета выглядело вполне рабочим. Джегер подумал, что незначительного ремонта было бы достаточно для того, чтобы он снова смог взмыть в небо.

Сверху донесся громкий клекот, и стая ярко-зеленых попугаев пролетела через мертвый лес. Это помогло Джегеру стряхнуть с себя завладевшее им оцепенение.

Он обернулся к Наровой:

— Вход тут только один.

Противогаз заглушал его слова, но она отлично поняла его благодаря встроенному радио-интеркому. Рукой в защитной перчатке он указал на самолет, проведя линию от хвоста вдоль всего фюзеляжа и до самой кабины.

Нарова посмотрела на него сквозь маску противогаза.

— Я войду первой, — услышал он ее ответ.

Шина хвостового колеса почти полностью спустилась, и Наровой нетрудно было дотянуться до хвостового стабилизатора, хотя для этого ей понадобилось вскочить на ствол упавшего дерева. Она подтянулась и уже в следующую секунду стояла на плоской поверхности хвоста.

Джегер последовал за ней. Он наклонился, беря из рук Дейла камеру, а затем помог оператору подняться на хвост. Нарова уже бежала по корпусу и вскоре скрылась из виду.

Нижняя часть фюзеляжа «Ju-390» была плоской, но его спина представляла собой своего рода закругленный хребет. Джегер взобрался на него и пошел за Наровой. Пройдя по спине, он обогнул фонарь, расположенный чуть позади кабины и полностью обшитый стеклянными панелями. Вероятнее всего, тут сидел штурман, производя измерения положения звезд и прокладывая курс самолета через тысячи миль лишенного дорог океана, а затем джунглей.

Джегер заметил, что часть резиновых прокладок вокруг окон фонаря прогнила и два стеклянных сегмента провалились внутрь. Дойдя до кабины, он скользнул вниз и присоединился к Наровой, уже сидевшей на корточках на самом носу.

Впрочем, сидеть тут было довольно рискованно — они находились на высоте не менее сорока футов. Нос самолета был гладким и обтекаемым, но его покрывали семидесятилетние залежи гнилых обломков. Джегер по возможности расчистил для себя площадку, чтобы видеть, куда он становится.

Над ними с камерой в руках появился и тут же начал снимать Дейл.

Из кармана защитного костюма Джегер вытащил паракорд и бросил один его конец Дейлу, поручив накинуть трос на торчащую из задней части кабины мачту. Выполнив поручение, Дейл вернул шнур Джегеру, который завязал на его концах петли, чтобы им с Наровой было за что держаться.

Нарова пыталась заглянуть в кабину. Джегер заметил на стеклах отпечатки ее рук там, где она попробовала отчистить грязь и плесень.

Она мельком взглянула на него:

— Боковое окно. Кажется, оно не заперто. Это наш вход.

Сжимая в руке свой приметный кинжал, она дотянулась до бокового окна, вставила лезвие под полупрогнившую резиновую прокладку и нажала. Чаще всего окна в таких самолетах отодвигались, позволяя пилотам беседовать с находящимися внизу механиками.

Орудуя кинжалом как рычагом, Нарова пыталась отодвинуть панель окна.

Окно постепенно подавалось под ее нажимом. Наконец она открыла его достаточно широко, чтобы проникнуть внутрь. Затем она качнулась на одной из завязанных Джегером петель, перебирая подошвами по боку кабины, и забросила ноги внутрь.

Гибкая, как кошка, Нарова за долю секунды оказалась в кабине. Держась за петлю паракорда, Джегер повторил ее маневр и тоже запрыгнул в кабину, с грохотом приземлившись на голый металлический пол.

Он стоял неподвижно, позволяя глазам приспособиться к царящему внутри полумраку.

Первым, что его поразило, стало ощущение, что он очутился в своего рода капсуле времени. Запаха, разумеется, он не чувствовал, потому что дышал воздухом, уже отфильтрованным респиратором. Но представить себе затхлый и заплесневелый запах кожаных сидений в сочетании с кислым запахом алюминия многочисленных датчиков, испещривших массивную панель пилотажно-навигационных приборов, было совершенно нетрудно.

Позади него находилось, по-видимому, сиденье помощника пилота, развернутое в сторону хвоста и втиснутое в свою собственную тесную нишу, оснащенную множеством шкал, индикаторов и рычагов. Сразу за ним виднелось кресло штурмана, расположенный наверху фонарь, а еще дальше в темноте угадывалась перегородка, отделяющая кабину от грузового отсека.

Все внутри самолета выглядело жутковато нетронутым — как если бы экипаж покинул его всего несколько часов назад. Жестяная фляга торчала из щели у кресла пилота, рядом с кружкой, на дне которой, видимо, засохли остатки кофе.

На самом сиденье лежали солнцезащитные очки-авиаторы. Казалось, пилот лишь ненадолго отлучился, чтобы поболтать с экипажем, ответственным за груз. Куда ни кинь взгляд, отовсюду на них смотрели призраки прошлого, а впрочем, ничего иного ожидать и не приходилось.

Его внимание привлекло устройство, прикрученное к потолку над креслом пилота. Оно производило впечатление чего-то почти инопланетного и было снабжено шарнирами, как если бы его можно было опускать на глаза летчика. Джегер перевел взгляд на место помощника и увидел, что подобное же устройство имеется и над его креслом.

Он почувствовал на себе взгляд Наровой.

— Это то, что я думаю? — спросил у нее Джегер.

— Zielgerat 1229 — Vampir, — подтвердила Нарова. — То, что теперь принято называть инфракрасным прибором ночного видения. Позволяет взлетать и садиться в полной темноте.

Было ясно, что присутствие здесь этого самого «Вампира» ее врасплох не застало. Что касается Джегера, то он большую часть своей взрослой жизни считал приборы ночного видения чем-то, изобретенным американскими военными лишь несколько десятилетий назад. Подобное оборудование, установленное в немецком военном самолете времен Второй мировой, потрясло его до глубины души.

На столе штурмана Джегер обнаружил остатки покрытых плесенью навигационных карт. Рядом лежали карандаш и измерительный циркуль. Судя по всему, штурман был заядлым курильщиком. В пепельнице рядом с пачкой спичек лежала целая гора полуразложившихся окурков.

Из кожаной папки на столе виднелся краешек старой пожелтевшей фотографии. Джегер потянулся к снимку. Это был аэроснимок, и он мгновенно понял, что на нем изображена взлетная полоса, какой она была семь десятилетий назад, когда ее только что прорубили в джунглях.

Она была подписана различными немецкими словами, рядом с одним из которых — Treibstofflager — был изображен символ топливного бака. Было ясно, что речь идет о топливном хранилище. Это был Treibstofflager, который пересох, отчего самолет попал в западню, из которой так и не смог вырваться.

Джегер обернулся, собираясь показать находку Наровой, но она стояла к нему спиной, и в ее позе было что-то вороватое. Она склонилась над кожаной летной сумкой, и ее пальцы лихорадочно перебирали пачку документов. Одного взгляда на нее Джегеру хватило, чтобы понять: она нашла то, ради чего сюда шла, и никому не удастся разлучить Ирину Нарову с ее находкой, что бы это ни было.

Она, видимо, почувствовала на себе его взгляд. Не произнося ни слова, она стряхнула с плеч свой собственный рюкзак, сунула в него сумку и обернулась к Джегеру. Насколько он мог судить, ее лицо за маской противогаза раскраснелось от волнения, но было в нем и что-то вызывающее, и она избегала смотреть Джегеру в глаза.

— Нашла то, что искала? — многозначительно поинтересовался Джегер.

Он мысленно сделал заметку — поговорить с Наровой об этих документах, когда им удастся поднять самолет из джунглей. Сейчас времени на подобные выяснения отношений просто не было.

Нарова сделала вид, что не услышала его вопрос. Вместо того чтобы ответить, она кивнула в сторону хвоста:

— Нам туда, если ты действительно хочешь узнать, какие тайны скрывает этот самолет.

Глава 61

Нарова шагнула к перегородке. В ней виднелся продолговатый люк, плотно запертый повернутой в вертикальное положение ручкой. Стрелка, снабженная немецкой надписью «ZU OFFNEN», указывала вниз.

В переводе это не нуждалось.

Джегер потянулся к ручке. Какую-то долю секунды он колебался, а затем сунул руку в карман на груди и извлек из него налобный фонарь. Ослабив ремни фонаря, он натянул его поверх капюшона и маски.

Затем он снова протянул руку к рычагу и, повернув его в горизонтальное положение, распахнул тяжелую дверь настежь.

В необъятном грузовом отсеке «Ju-390» царил непроглядный мрак.

Подняв руку, Джегер повернул стекло фонаря. Синеватые лучи света ударили из двух ксенонов у него на лбу, пронзив темноту и подобно лазерному шоу выхватив из нее то, что показалось Джегеру густым туманом.

«Туман» потянулся к Джегеру, опутывая его призрачными завитками.

Он заглянул внутрь, мысленно улыбаясь. Наверняка сюда вход воспрещен. Джегер всегда получал удовольствие от нарушений запретов и правил.

В этой своей части грузовой отсек «Ju-390» в высоту составлял по меньшей мере два человеческих роста, а в ширину и того больше. И на сколько хватало глаз весь он был заставлен какими-то деревянными ящиками. Все эти ящики были намертво прикручены к стальным подставкам на полу, не позволяющим грузу смещаться во время полета.

Джегер сделал первый осторожный шаг внутрь. Он был абсолютно уверен в непроницаемости их защитных комплектов, но тем не менее осознавал, что их со всех сторон окружает какая-то неведомая опасность, и от этого ему было не по себе. Не существовало известных науке токсичных веществ, способных проникнуть сквозь их костюмы и маски, но что, если самолет каким-то образом заминирован?

Что, если они уже находятся в ловушке?

Пол наклонно уходил вниз, поскольку хвост самолета был опущен к земле. Озираясь по сторонам, Джегер заметил, что луч его фонаря выхватывает из темноты длинные серебряные нити, протянувшиеся поперек отсека. Вначале он решил, что обнаружил скрытые нити-растяжки, оставленные в самолете теми, кто покидал его последним, и соединенные со взрывчаткой.

Но, присмотревшись, Джегер понял, что эти нити представляют собой часть более сложной системы геометрических узоров, в середине каждого из которых притаился какой-то темный комок.

Пауки.

Ну почему здесь везде должны быть пауки?

— Фонетрию также называют «странствующим пауком», — раздался в наушниках противогаза голос Наровой. — Они проникают повсюду. Будь осторожен.

Нарова шагнула вперед и замахнулась рукой с зажатым в кулаке кинжалом.

Будучи однажды укушенной фонетрией, она бесстрашно и умело рассекала паутину, расчищая путь в глубину грузового отсека. Обрывая шелковые нити и разбрасывая в стороны пауков, она двигалась с непринужденной грацией балерины.

Джегер как завороженный следил за каждым ее движением, изумляясь бесстрашию женщины. На свой собственный манер Нарова была столь же неповторима — и столь же опасна? — как фонетрия, борьбу с которой она столь ловко выигрывала.

Джегер последовал в прорубленный ею проход, пристально разглядывая пол на предмет оставленных здесь растяжек. Его внимание привлек к себе массивный ящик прямо перед ним. Он был настолько велик, что ему пришлось протискиваться между ящиком и бортом самолета, чтобы пройти дальше. На мгновение Джегер задумался над тем, как его сюда занесли. Скорее всего, для этого использовали какую-то технику, заехавшую в отсек по хвостовому трапу.

Джегер наклонился, чтобы рассмотреть его получше, и в свете лучей фонаря увидел надпись:

Kriegsentscheidend: Aktion Adlerflug

SS Standortwechselkommando

Kaiser-Wilhelm Gesellschaft

Uranprojekt — Uranmaschine

Чуть ниже виднелось знакомое темное изображение… Reichsadler!

Некоторые из слов и, разумеется, сам символ были понятны Джегеру без перевода. Недостающую информацию могла восполнить Нарова. Она опустилась перед ящиком на колени, разглядывая слова в свете своего налобного фонаря.

— Что ж, ничего удивительного… — начала было она.

Джегер опустился на корточки рядом с ней.

— Я знаю некоторые слова, — заметил он. — Kriegsentscheidend — сверхсовершенно секретно. SS Standortwechselkommando — спецотряд СС по передислокации. Как насчет всего остального?

Нарова начала читать и переводить. Свет фонаря Джегера отражался от стекла ее противогаза.

— Aktion Adlerflug — операция «Полет Орла». Kaiser-Wilhelm Gesellschaft — Общество кайзера Вильгельма — главный нацистский исследовательский центр. Uranprojekt — проект рейха по созданию ядерного оружия. Uranmaschine — ядерный реактор.

Она обернулась к Джегеру:

— Компоненты их ядерной программы. Нацисты экспериментировали с ядерной энергией и искали способ овладеть ею, чтобы использовать в качестве оружия. Ничего подобного мы и представить себе не могли.

Нарова подошла ко второму ящику, на котором виднеласьсходная надпись и точно такой же Reichsadler.

Kriegsentscheidend: Aktion Adlerflug

SS Standortwechselkommando

Mittelwerk Kohnstein

A9 Amerika Rakete

— Две верхние строчки совпадают, — прокомментировала Нарова. — Относительно того, что ниже, «Mittelwerk» — это подземный комплекс, вырубленный в горах Конштайн в самом сердце Германии. Именно туда Гитлер поручил Гансу Каммлеру передислоцировать самую секретную нацистскую ракетную технику и собственно ракеты после того, как их исследовательский центр в Пенемюнде разбомбили союзники. Зимой 1944 года и весной 1945 двадцать тысяч узников из расположенного поблизости концентрационного лагеря Дора-Миттельбау умерли от истощения, переутомления и болезней во время строительства Миттельверка. Ослабевших и уже не способных к работе узников казнили, или они умирали сами, прямо на работе.

Нарова показала на ящик:

— Как видишь, не все зло Миттельверка погибло с окончанием войны.

Джегер показал на последнюю строчку:

— Что такое «А-9»?

— Продолжение «Фау-2». Amerika Rakete — ракета, способная лететь со скоростью больше трех тысяч миль в час и достичь американского континента. К концу войны нацисты располагали действующими аэродинамическими ракетами и даже успели совершить их испытательные запуски. Совершенно очевидно, что они не хотели, чтобы конец рейха означал конец программы «А-9».

Джегер видел, что Нарова знает гораздо больше, чем говорит. Это чувствовалось с самого начала экспедиции. Только что они сделали совершенно ошеломляющее в своей невероятности открытие — тайный немецкий самолет с символикой США на корпусе, затерянный в амазонских джунглях и много десятилетий хранивший в себе нацистский груз, способный повергнуть в ужас кого угодно.

Кого угодно, но не Ирину Нарову, которую все это даже не удивило.

Глава 62

Они шагнули дальше в темноту.

Жара внутри фюзеляжа была удушающей, что лишь усугублялось неуклюжим костюмом и противогазом, но Джегер ничуть не сомневался в том, что без них им был бы конец. Чем бы ни были токсичные пары, заполняющие самолет, попытайся он, Нарова или Дейл войти сюда без защиты, они подверглись бы опасности, спасения от которой не было.

На мгновение он обернулся, ища взглядом Дейла.

Оператор пытался прикрепить к камере портативный фонарь на батарейках. Наконец он его включил, и все вокруг озарилось ярким светом, разрезанным черными полосами теней.

Во всех углах светились жуткие двойные огоньки — глаза фонетрий.

Джегер, наверное, не удивился бы, если бы призраки тех, кто когда-то был экипажем этого военного самолета, разбуженные ослепительным светом, шагнули бы из теней, целясь в них из «люгеров» и готовясь до последнего охранять свои мрачные тайны.

Ему с трудом верилось в то, что этот самолет со всеми его секретами действительно был бесповоротно заброшен и забыт.

Нарова присела перед третьим ящиком, и Джегер почти мгновенно уловил перемену в ее поведении. Прочитав надпись, она издала сдавленный возглас, и Джегер понял, что наконец-то они нашли что-то такое, чего не ожидала здесь увидеть даже она.

Он наклонился, читая слова на боку ящика.

Kriegsentscheidend: Aktion Adlerflug

SS Standortwechselkommando

Plasmaphysik — Dresden

Rontgenkanone

— Этого мы не ожидали, — пробормотала Нарова. Она подняла голову и посмотрела на Джегера. — Очевидно все, кроме последней строки? Третья строчка тебе понятна?

Джегер кивнул:

— Физика плазмы — Дрезден.

— Вот именно, — подтвердила Нарова. — Что касается Rontgenkanone, то перевести это на английский язык одним словом просто невозможно. Это можно было бы перевести как «луч смерти» или «прямое энергетическое оружие». Оно испускает пучки частиц, электромагнитную радиацию или даже звуковые волны. Это звучит как научная фантастика, но слухи о том, что у нацистов было такое оружие и что они даже сбили с его помощью самолет войск антигитлеровской коалиции, ходили давно.

Нарова в упор смотрела в глаза Джегеру сквозь стекло противогаза.

— Похоже, слухи оказались правдой. Более того, они до последнего пытались спасти свою Rontgenkanone.

Джегер ощущал, как по его лицу стекает пот. Жара стала невыносимой, и на стекле противогаза начала конденсироваться влага, ухудшая и без того плохую видимость. Он подумал, что им, вероятно, стоит пройти в хвост и попытаться открыть одну из расположенных там боковых дверей.

Они побрели дальше. Нарова продолжала показывать на ящики с самым невероятным, с точки зрения науки того времени, оружием.

— Планирующая бомба BV-246. Дальность — двести километров, наводилась на РЛ сигнал цели… Управляемая авиабомба Фриц-Х с боеголовкой, наводящейся на тепловой луч, РЛ или радиосигнал. В общем-то, это все предшественники современных «интеллектуальных бомб».

Она наклонилась над рядом длинных низких ящиков.

— Rheintochter R1 — управляемая ракета «земля-воздух» для борьбы с бомбардировщиками союзников… Х-4 — ракета «воздух-воздух», наводимая на цель пилотом. Feuerlillie — «Огненная Лилия» — управляемая ракета противосамолетной обороны…

Она задержалась перед сложенными друг на друга небольшими коробками.

— Еще один прибор ночного видения. Uhu. «Сова». В комплекте с инфракрасным прожектором он обладал повышенной дальностью… А вот маскирующие материалы, изготовленные И. Г. Фарбен для программы Schwarzes Flugzeug — «Черный самолет». Это был предшественник современных военных самолетов «Стелс». И вот еще — материалы для покрытия корпусов их подводной лодки серии XXI. Такое покрытие поглощало радиолокационные и акустические волны, из-за чего обнаружить такую субмарину было практически невозможно.

Она посмотрела на Джегера:

— Серия XXI была настолько революционной, что китайская копия — подводная лодка типа «Мин» — до сих пор находится на вооружении. Добавь сюда русский проект 633 — субмарину типа «Ромео», которая тоже стала точной копией ХХ1 и находилась на вооружении до самого конца холодной войны.

Она стерла пыль с очередного ящика и кивнула на надпись:

— Зарин, табун и зоман. Передовые нервнопаралитические вещества нацистов. Этими ядами до сих пор забиты военные склады сильнейших армий мира. В 1945 году у нас не было эффективной защиты от этих отравляющих веществ. А точнее, у нас не было никакой защиты, и прежде всего потому, что мы даже не догадывались об их существовании.

Нарова резко вздохнула.

— А рядом — ящик с биологическими веществами. Гитлер присвоил нацистской программе биологического оружия кодовое название Blitzableiter. «Громоотвод». Это было детище нацистского ученого Курта Бломе. Они всегда отрицали само существование этой программы, маскируя ее под исследования по раку. Но вот перед нами исчерпывающее доказательство того, что Blitzableiter существовала на самом деле. Чума, тиф, холера, сибирская язва и возбудители воспалений почек. Совершенно очевидно, что они планировали продолжать эти разработки и по окончании войны.

К тому времени, когда они оказались в хвосте самолета, у Джегера уже шла кругом голова — от удушающей жары и от всего, что они обнаружили. Абсолютная вера Гитлера в господство технологий и в то, что, несмотря ни на что, превосходство в этой сфере позволит рейху выиграть войну, приносило свои плоды, причем в масштабах, о которых Джегер и не догадывался.

Как в академии, так и в Центре боевой подготовки королевских морских пехотинцев, где он проходил программу обучения офицерского состава, Джегеру рассказывали о том, что войска антигитлеровской коалиции победили нацистов как в военном, так и в технологическом отношении. Но, судя по тому, что находилось на борту этого военного самолета, преподанная ему информация была бесконечно далека от истины.

Реактивная техника и управляемые ракеты, интеллектуальные бомбы, самолеты и подводные лодки-невидимки, приборы ночного видения, химическое, биологическое и даже лучевое оружие… Умопомрачительный технологический прогресс нацистов был очевиден, и доказательством служили ящики, которыми был забит огромный грузовой отсек этого военного самолета.

Глава 63

Грузовые люки «Ju-390» оказались типичными примерами монументального мышления немецких инженеров. По обе стороны находились открывающиеся внутрь двойные двери около шести футов в высоту. Они запирались двойными металлическими брусами, проходящими вдоль центров дверей и входящими в пазы в полу и потолке.

Петли и прочие запирающие механизмы выглядели отлично смазанными, и Джегеру показалось, что они откроются без всяких проблем. Он налег на один из брусов, и тот бесшумно скользнул вверх, освобождая двери. Джегер толкнул их плечом, и в следующее мгновение они распахнулись настежь. Не успели они отвориться, как густая взвесь «тумана», обволакивавшая внутренности самолета, начала просачиваться наружу.

Джегер с удивлением отметил, что он тяжелее воздуха. Выползая из самолета, он как будто стекал на землю, собираясь в лужи густого ядовитого супа. Когда на эти газовые облака падал свет, внутри их начиналось какое-то странное металлическое мерцание.

Это напомнило Джегеру о том, что ему необходимо взять пробы, чтобы установить характер исходящей от самолета угрозы. Он так увлекся осмотром, что чуть об этом не забыл.

А впрочем, он еще успеет это сделать.

Пока что все его тело горело, и он отчаянно нуждался в отдыхе и «свежем воздухе». Он присел с одной стороны открытой двери, Нарова расположилась напротив. Боковым зрением он видел Дейла, который снимал так увлеченно, как будто пытался поглотить объективом камеры все свидетельства их жуткого открытия. В люк проникал дневной свет, и на боку ближайшего к нему ящика Джегер заметил изображение чего-то, напоминающего ПЗРК. Он наклонился ближе и убедился в том, что перед ним действительно переносной ракетный комплекс — ракета типа «земля-воздух», запускаемая с плеча.

Нарова вслух прочитала надпись под рисунком:

— Fliegerfaust. Дословно это означает «летящий кулак». Первая в мире система подобного типа. Предназначалась для сбивания самолетов антигитлеровской коалиции. К счастью, Fliegerfaust тоже появился слишком поздно и на исход войны повлиять не успел.

— Это за гранью моего понимания… — пробормотал Джегер. — Столько новинок… Целая вечность уйдет только на то, чтобы составить каталог всех скрытых здесь тайн.

— Что именно тебя так удивляет? — поинтересовалась Нарова, не отводя глаз от белых костей мертвых джунглей. — То, что нацисты располагали подобными технологиями? У них было все это и многое другое. Кто знает, что еще можно тут обнаружить, если хорошенько поискать.

Она помолчала.

— Или ты удивляешься американским опознавательным знакам? Антигитлеровская коалиция поддержала усилия нацистов по передислокации вооружения — их Wunderwaffe — в самые отдаленные уголки земли. К концу войны мы уже видели перед собой нового врага — Советский Союз. Это был тот случай, когда враг моего врага — мой друг. Мы на самом высшем уровне дали свое благословение на эти нацистские передислокации. Вот почему на этом самолете символика Военно-воздушных сил США. Антигитлеровская коалиция в лице американцев к этому моменту господствовала в воздухе. Без их согласия это было бы невозможно. В конце войны шло состязание с русскими. Заполучив в свое распоряжение тайны нацистов — их технологии и ведущих ученых, — мы смогли выиграть холодную войну, не говоря уже о космической гонке. Именно так мы себя оправдывали в то время.

— Мы? — перебил ее Джегер. — Но ты ведь русская. Ты сама это сказала — к концу войны врагами были уже вы.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — пробормотала Нарова. — Может, имя у меня и русское, но в моих жилах течет британская кровь, — добавила она после долгого молчания. — Я родилась в твоей стране. Мои предки и вовсе были немцами. А сейчас я живу в Нью-Йорке. Я гражданка свободного мира. Это делает меня врагом?

Джегер неловко пожал плечами:

— Откуда мне было знать? Ты ничего о себе не рассказывала.

— Сейчас тоже момент неподходящий.

Нарова кивнула на содержимое грузового отсека «Ju-390».

— Согласен. Но продолжай рассказывать — о самолете.

— Возьмем, к примеру, подземный комплекс «Миттельверк», — вернулась к своему рассказу Нарова. — В начале мая 1945 года его захватили американские войска. Уже тогда первые ракеты «Фау-2» были доставлены в США. Всего спустя несколько дней туда явились советские офицеры, потому что комплекс находился в советской зоне оккупации. Американцы использовали технологию «Фау-2» для осуществления программы «Аполлон» и высадки на Луну. Или вспомним Курта Бломе, руководителя программы Blitzableiter. Одна из причин того, что нацисты так далеко продвинулись в создании биологического оружия, заключалась в том, что они располагали тысячами узников концентрационных лагерей, на которых ставили опыты. В конце войны Бломе был арестован и предстал на Нюрнбергском процессе. Каким-то образом его оправдали, после чего он работал на химические войска армии США в рамках полностью засекреченной программы.

В голосе Наровой явственно слышалась горечь:

— Мы заключаем сделки. И да, мы заключаем сделки с теми, кто совершал немыслимые преступления, — с самыми страшными нацистами. — Она в упор смотрела на Джегера. — Ты никогда не слышал об операции «Скрепка»?

Джегер покачал головой.

— Это было кодовое название американской программы по доставке тысяч нацистских ученых в США. Там они получили новые имена, огромные полномочия и власть. Все что угодно, лишь бы они работали на своих новых хозяев. У вас была подобная программа, только с типично британской иронией вы назвали ее операция «Дарвин» — выживание сильнейших. Обе программы были полностью засекречены. Об операции «Скрепка» не доложили даже президенту США.

Она помолчала.

— Но были и еще более секретные программы. Aktion Adlerflug — операция «Полет Орла». Все ящики в грузовом отсеке этого самолета проштампованы этими словами. Aktion Adlerflug представляла собой план Гитлера по передислокации нацистской технологии в такие места, где ее можно будет использовать для возрождения рейха. И мы — антигитлеровская коалиция — поддержали этот план в обмен на то, что они станут сотрудничать с нами против Советов. Одним словом, ты сейчас сидишь в военном самолете, который находится в сердце самого темного заговора в истории человечества. Уровень окружающей его секретности был — да и до сих пор остается — таким, что большинство имеющих к нему отношение британских и американских файлов закрыты по сей день. И я сомневаюсь, что их когда-нибудь откроют.

Нарова пожала плечами:

— И пусть все это тебя не удивляет. Парни, которые считались хорошими, заключили сделку с дьяволом. Они сделали это во имя того, что считали необходимостью, — во имя блага свободного мира.

Джегер махнул рукой в сторону ящиков с оружием:

— Что только делает все это еще более невероятным. В этом самолете, наверное, собрана самая большая коллекция нацистских военных секретов. Тем более жизненно важно забрать его отсюда и доставить куда-то, где мы сможем…

— Где мы сможем что? — перебила его Нарова, холодно глядя на него из-за стекла противогаза. — Рассказать миру? Большую часть этих технологий мы уже усовершенствовали. Возьмем хотя бы Rontgenkanone — лучевую пушку. Совсем недавно американцы создали именно такую штуку, присвоив ей кодовое название «Хищник». Она стреляет сгустками плазмы в форме пончиков. Что-то вроде маленьких шаровых молний. Это глубоко засекреченная программа. Секретнее не бывает. Как и непосредственный предшественник «Хищника» — нацистская Rontgenkanone. Так что, мистер Уильям Эдвард Майкл Джегер, — нет, в обозримом будущем мы не сможем представить миру это открытие. Но это не означает, что мы не должны сделать все от нас зависящее для того, чтобы вытащить отсюда этот самолет, разумеется, с самыми благими намерениями.

Джегер молча смотрел на Нарову. Уильям Эдвард Майкл Джегер — зачем она назвала его полным именем?

— Знаешь, что я тебе скажу? У меня миллион вопросов. — Джегер повысил голос, пытаясь услышать себя за сипением собственного противогаза. — И большая их часть касается тебя. Может, все-таки скажешь мне, откуда ты столько знаешь? Может, хотя бы скажешь мне, кто ты такая? Откуда ты? На кого ты работаешь? Ах да, и еще я хотел бы знать историю твоего кинжала.

Когда Нарова снова заговорила, ее взгляд был устремлен на мертвый лес.

— Может, я и отвечу на часть твоих вопросов, когда мы отсюда выберемся. Когда мы будем в безопасности. Но пока что…

— Не забудь рассказать о сумке с документами, — перебил ее Джегер, — которую ты нашла в кабине пилотов. Ответь мне, что в ней такое? Полетный лист? Аэронавигационные карты? Конечный пункт назначения этого и других самолетов?

Нарова не стала отвечать на его вопросы.

— В настоящий момент, Уильям Эдвард Майкл Джегер, мне кажется, тебе достаточно знать только то, что я знала Эдварда Майкла Джегера, твоего деда. А если точнее, «дедушку Теда», как мы все его называли. Он был для нас всех и руководителем, и путеводной звездой. Я работала с твоим дедом. Или, если точнее, я работала в память о нем. Я работала с его наследием.

Нарова вытащила свой кинжал:

— Именно твой дед завещал мне вот это. Мне было очень любопытно познакомиться с его живым наследием — с тобой. Мне до сих пор любопытно. Я понятия не имею, представляешь ли ты собой все или хотя бы хоть что-нибудь из того, что я надеялась в тебе найти.

Джегер онемел от изумления. Прежде чем он нашелся, что ответить, Нарова заговорила снова:

— Он был дедом, которого у меня никогда не было. Которого у меня и не могло быть. — Впервые за все время их знакомства Нарова в упор смотрела на Джегера, не отводя глаз. — Я скажу тебе больше. Я всегда завидовала вашим с ним взаимоотношениям… а также тому, что ты мог самостоятельно избрать свой путь.

Джегер поднял ладони.

— Эй… это еще что такое?

Нарова отвернулась.

— Это долгая история. Я не знаю, готова ли я. Готов ли ты… Да и не время сейчас…

Ее слова прервал истошный вопль, раздавшийся в интеркоме и эхом разнесшийся по огромному брюху самолета:

— Ааааааа! Снимите с меня это! Снимите это!

Джегер резко развернулся и увидел, что Дейл забрел в самую гущу паучьих гнезд. Оператор так сосредоточился на своем объективе, что не смотрел, куда идет. И теперь он был весь опутан толстыми липкими нитями. Дейл одновременно пытался удержать камеру и избавиться от удушающих шелковых сетей с кишащими в них толпами арахнид.

Джегер бросился к нему на помощь.

Он сомневался, что фонетрия способна прокусить перчатки или противогаз Дейла, не говоря уже о защитном костюме. Но Дейл этого, скорее всего, не знал, и его ужас был вполне реален.

Толстыми резиновыми перчатками Джегер начал сбивать с груди оператора извивающуюся массу шипящих пауков, расшвыривая в стороны их мясистые тела. С помощью Наровой он освободил из паутины отчаянно прижимающего к себе камеру Дейла. И только после этого он понял настоящую причину его паники.

В куче оборванных шелковых нитей лежал скелет, одетый в полуистлевшую форму офицера СС. Его лишенное плоти лицо представляло собой застывшую маску ужаса. Джегер молча смотрел на мертвеца, вне всякого сомнения одного из пассажиров севшего в джунглях «Ju-390». В этот момент в его наушниках раздался голос Дейла.

— Меня испугали не эти чертовы пауки! — выдохнул оператор. — Я вдруг оказался в объятиях мертвого нацистского генерала!

— Я тоже его вижу, — подтвердил Джегер. — И знаешь, что я тебе скажу? На его фоне ты просто красавчик! Пошли, некогда тут рассиживаться.

Джегер осознавал, что они уже почти час находятся в этом жутком самолете. Пора было переходить к активным действиям. Но, уже шагая впереди Наровой и Дейла обратно к кабине пилотов, он вдруг похолодел от осенившей его мысли. Ему еще предстояло выяснить, как этот самолет может привести его к разгадке исчезновения жены и ребенка.

Каким-то образом судьба Руфи и Люка была неразрывно связана со всем, что они здесь обнаружили. Reichsadler — эта печать дьявола — имел отношение как к грузу военного самолета, так и к похищению семьи Джегера.

И ему каким-то образом было необходимо начать поиск улик и ответов.

Глава 64

Джегер стоял на самом краю все еще живых джунглей, беседуя со своей командой — Льюисом Алонсо, Хиро Камиши, Летисией Сантос, Джо Джеймсом, Ириной Наровой и снимающим их беседу Майком Дейлом. Пурууэха, Гвайхутига и остальные индейцы тоже были здесь. Он снял противогаз, но массивный костюм биохимической защиты по-прежнему был на нем.

— Вы все знаете нашу задачу, — хриплым от напряжения и усталости голосом произнес Джегер. — Мы начинаем подъем самолета. Экипаж «Эйрландера» полагает, что на то, чтобы высвободить его отсюда, им понадобится около часа. Именно это время я и прошу вас нам предоставить. Делайте все что можете, чтобы задержать плохих парней, но без излишнего героизма. Самая главная задача — остаться в живых. Давайте постараемся это сделать. И помните: как только мы поднимемся, прекращайте бой и уносите отсюда ноги.

Джегер посмотрел на гигантский дирижабль, который, казалось, заполнил все небо у них над головами. «Эйрландер» и в самом деле представлял собой грандиозное зрелище. Он висел менее чем в сотне футов над обломанными костлявыми ветками мертвого леса, напоминая брюхо огромного белого кита, каким-то образом зависшего в облаках.

Он был в четыре раза длиннее и в десять раз шире «Ju-390». Около трех с половиной миллионов кубических футов гелия заполняли его луковицеобразный корпус.

На его фоне военный самолет казался просто карликом.

Опуститься ниже пилот «Эйрландера» просто не мог — верхние ветки мертвого леса торчали в небо подобно зазубренным наконечникам копий. Дирижабль был покрыт «разумной» кожей, способной затягивать пробоины, но многочисленные раны грозили ему серьезными неприятностями.

Нельзя было забывать и о вытекающем из «Ju-390» неизвестном отравляющем веществе. Никому из экипажа «Эйрландера» совершенно не хотелось подвергаться опасности заражения.

Рано утром Джегер получил сообщение от Раффа, заверившего его в том, что в непосредственной близости от самолета нет ни одного дрона. Их приманка, каяк со следящим устройством и айфоном на борту, похоже, увела наблюдение далеко на север. Это означало, что «Эйрландер» также находится вне пределов видимости «Предатора», не говоря уже о том, что его скрывало около восьми тысяч футов плотной облачной массы.

Впрочем, нельзя было исключать возможность электронного перехвата излучений дирижабля, а также инфракрасного следа от четырех его двигателей. В этом случае «Предатор» тут же явился бы сюда. Поэтому самым главным сейчас было время.

Уже наступило утро одиннадцатого дня, который, в случае, если все пойдет по плану, должен был стать их последним днем перед возвращением в относительно цивилизованные условия. По крайней мере, именно это ожидало Джегера, Нарову и Дейла. На протяжении предыдущих восемнадцати часов вся группа спешила опередить своего неведомого врага.

Накануне вечером индейский воин прибежал в лагерь и доставил им тревожную новость: Темная Сила находится менее чем в восемнадцати часах от них. Если враг не станет делать привал на ночь, он явится еще раньше. В наступающем на них отряде более шестидесяти хорошо вооруженных бойцов.

Индейцы всячески пытались замедлить их продвижение, но духовые трубки и стрелы не могли соперничать с пулеметами и гранатометами. Основная группа амагуака по возможности старалась их задержать, но они мало что могли сделать.

Все это время Джегер и его люди работали не покладая рук, и им постепенно стало ясно, что ползущий из самолета ядовитый коктейль представляет собой нечто вроде подвергшейся облучению ртутной плазмы. Но ничего более конкретного Джегер сказать не мог, потому что его прибор обнаружения эту угрозу так и не опознал.

Принцип действия газоопределителя подразумевал сравнение химического соединения с перечнем известных ему веществ. Но, что бы это ни было, идентифицировать его не удалось. И это означало, что никто не мог рисковать, подходя к самолету без полного комплекта биохимической защиты. Кроме того, хотя «Эйрландер» смог опустить некое подобие лебедки, которую Джегер и Нарова с Дейлом подвели под корпус самолета в тех местах, где его крылья соединялись с фюзеляжем, забрать из джунглей всю группу он не мог.

Дирижабль располагал средствами, позволяющими поднимать на борт людей, пусть даже в данном случае это означало высоту около двухсот футов. Но он не располагал необходимым количеством защитных костюмов, да и времени на это уже не оставалось. В течение ночи индейцы прислали еще нескольких гонцов. Последний прибежал уже на рассвете с сообщением, что враг всего в двух часах и стремительно приближается.

Джегеру пришлось смириться с неизбежным: его группе придется разделиться. Главным силам — Алонсо, Камиши, Сантос и Джо Джеймсу, а также Пурууэхе с Гвайхутигой и еще полудюжине индейских воинов — предстояло преградить путь плохим парням, не подпуская их к самолету.

Гвайхутига предложил принять удар на себя. Вместе с большинством индейских воинов он решил организовать первую засаду. Пурууэха, Алонсо и все остальные должны были образовать второй кордон, ближе к самолету. Таким образом они надеялись выиграть время, в котором так нуждались те, кто поднимал самолет из джунглей.

Джегеру, Наровой и Дейлу во время подъема «Ju-390» предстояло находиться на его борту. Во всяком случае, таков был план.

Дейл снимал подъем самолета. Джегер как руководитель экспедиции должен был находиться рядом с целью всего предприятия — собственно самолетом. Третьей хотела быть Летисия Сантос на основании того, что она бразильянка, а самолет предположительно был обнаружен на территории Бразилии.

Дело чуть не дошло до стычки между Сантос и Наровой, которая ясно дала понять, что никто не разлучит ее с драгоценным самолетом. Джегер рассудил их, напомнив Сантос об основной ее миссии в составе экспедиции — охране индейского племени.

Он также объяснил, что их троица — он, Дейл и Нарова — уже облачена в защитные костюмы, а переодевание чревато заражением всех участвующих в этом процессе. Угроза была вполне реальной, поэтому было правильнее отправить с самолетом тех, кто уже был защищен.

Это окончательно убедило Сантос, и она с неохотой согласилась с доводами Джегера.

— Алонсо, остаешься за старшего, — продолжал инструктаж Джегер. — Пурууэха пообещал сделать все, что от него зависит, чтобы вывести вас всех отсюда в целости и сохранности. Вы вернетесь в деревню амагуака, а оттуда перейдете на территорию соседнего племени. Это племя контактирует с внешним миром, они помогут вам вернуться домой.

— Все понятно, — кивнул Алонсо. — Пурууэха, мы в твоих руках.

— Мы вернем вас домой, — просто ответил индеец.

— Если все будет хорошо, нас вместе с самолетом доставят в аэропорт Кашимбу, — сообщил им Джегер. — По пути я попрошу полковника Эвандро подготовить карантинную зону, куда можно будет посадить «Ju-390» хотя бы на то время, пока его груз не будет обеззаражен. Речь идет о расстоянии в тысячу четыреста километров, на которое у «Эйрландера» уйдет не меньше семи часов, особенно с этой штукой на буксире. — Джегер ткнул большим пальцем себе за спину, указывая на «Ju-390». — Если только генерал СС Ганс Каммлер и его дружки не перегрузили самолет, подъем должен пройти благополучно и уже к вечеру мы будем в Кашимбу. Как только мы окажемся на месте, я отправлю зашифрованный сигнал с одним только словом: «успех». Вы наверняка сможете его где-нибудь принять. Отсутствие сообщения будет означать, что что-то пошло не так, но к этому моменту вашей единственной задачей будет благополучно выбраться отсюда и вернуться домой.

Джегер взглянул на часы.

— Ну что ж, поехали.

Прощание было эмоциональным, но ввиду нехватки времени коротким.

Гвайхутига на мгновение остановился перед Джегером. Он повторил жест, который сделал над Дьявольским водопадом, после того как спас Джегера на плетеном мосту. Но на этот раз, соединив их руки, он пробормотал какие-то другие слова:

— Помбогуаав, экай’ира. Помбогуаав, Кахухара’га.

После этого Гвайхутига развернулся и исчез. Вместе со своими людьми он сразу же перешел на быстрый бег, сопровождая его клокочущим в горле и эхом разносящимся между деревьями боевым кличем, который мгновенно подхватили остальные воины.

Джегер вопросительно посмотрел на Пурууэху.

— Помбогуаав означает «прощай», — пояснил Пурууэха. — Точного значения слова экай’ира в английском языке нет. Оно означает «сын моего отца» или «мой старший брат». Выходит «прощай, мой старший брат». Слово Кахухара’га ты знаешь. «Прощай, Охотник».

Уже в который раз после знакомства с этим племенем Джегер был поражен простотой и благородством индейцев.

Пурууэха вручил ему роскошный прощальный подарок — свою духовую трубку. Джегер растерялся, не зная, что подарить в ответ, чтобы хоть чем-то отблагодарить Пурууэху и его брата за все, что они для них сделали. Он достал свой кинжал, тот самый, которым он сражался на Биоко — на пляже деревни Фернао.

— У этого кинжала есть своя история, — пояснил Джегер, протягивая нож воину амагуака. — Однажды далеко отсюда, в Африке, мне довелось им сражаться. Он спас мою жизнь и жизнь одного из моих ближайших друзей. Тебя и все твое племя я теперь тоже считаю своими близкими друзьями.

Пурууэха достал кинжал из ножен и проверил остроту лезвия.

— На моем языке — кайхе’иа. Острый, как копье. — Он поднял глаза на Джегера. — Этот кайхе’иа уже пробовал кровь врага. Он попробует ее снова, Коти’ар, я тебе обещаю.

— Пурууэха, благодарю тебя за все, — произнес Джегер. — Я тебе обещаю, что когда-нибудь вернусь. Я снова приду в твою деревню, и мы поджарим вместе огромную обезьяну, но только если ты избавишь меня от найакуаны!

Пурууэха рассмеялся и пообещал, что найакуаны больше не будет. Никаких психотропных веществ для Уильяма Джегера в обозримом будущем.

Джегер по очереди обнял всех членов своей группы. Особенно теплое объятие он приберег для Летисии Сантос. Она в свою очередь схватила его за шарф, тот самый карнавальный шарф, и попрощалась с ним горячим бразильским поцелуем.

— Будь осторожен, хорошо? — прошептала она ему на ухо. — И особенно с этой… этой джа-гварой Наровой. И пообещай мне, что во время следующего карнавала в Рио приедешь ко мне в гости! И тогда мы с тобой вместе напьемся и отправимся танцевать!

Джегер улыбнулся:

— Я назначаю тебе свидание.

Группа под командованием Льюиса Алонсо, но ведомая индейцами амагуака, подхватила рюкзаки и оружие и скрылась в джунглях.

Глава 65

Зашифрованное сообщение Раффа было, как всегда, коротким и по делу: «Эйрландер готов. Пристегнитесь. Через три минуты, ровно в 08.00 по Гринвичу, начинаем подъем».

Джегер вздохнул с облегчением. В течение последних нескольких минут из джунглей доносилась автоматная стрельба — Темная Сила была на подходе.

Яростный треск штурмовых винтовок свидетельствовал о том, что враги нарвались на засаду его людей. Вот только ответный огонь был невероятно мощным. Пулеметные очереди чередовались с глухими разрывами гранат.

Кто бы ни послал за ними эту Темную Силу, Джегер оказался прав: вооружена она была очень хорошо, не говоря уже о ее готовности вступать в бой. И, несмотря на все усилия его людей, враг приближался к самолету с устрашающей скоростью.

Времени у них почти не оставалось. «Эйрландер» должен был начать подъем через сто восемьдесят секунд, и Джегеру не терпелось поскорее оказаться в небе.

Пробежав по темному грузовому отсеку «Ju-390», он закрыл и плотно запер люки. Затем, огибая темные ряды ящиков, он вернулся в кабину и тщательно запер ее дверь.

Дейл с Наровой отодвинули боковые окна в расчете на то, что все остатки ядовитых паров выветрятся из кабины, как только самолет придет в движение. Джегер расположился в кресле помощника пилота и тщательно пристегнулся поясом и грудной обвязкой. Дейл сидел рядом в кресле пилота, облюбовав это место на том основании, что из него было удобнее снимать высвобождение «Ju-390» из джунглей.

Что касается Наровой, то она сидела, сгорбившись над столом штурмана, и у Джегера не было ни малейших сомнений относительно того, чем она занимается. Она изучала какой-то документ из обнаруженной в кабине кожаной сумки. Джегеру удалось мельком на него взглянуть. Пожелтевшую бумагу покрывали строчки на немецком языке. С таким же успехом документ мог быть написан и по-китайски.

Но несколько слов на титульном листе показались ему знакомыми. Тут были обычные штампы, объявлявшие документ совершенно секретным, а также слова «Aktion Feuerland». Из курса школьного немецкого Джегер помнил, что Feuer означает «огонь», а land — «земля». Операция «Огненная земля». Чуть пониже значилось: «Liste von Personen».

Это было понятно без перевода: «Список личного состава».

Насколько помнил Джегер, все без исключения ящики в грузовом отсеке «Ju-390» были проштампованы словами Aktion Adlerflug. Операция «Полет Орла». Что означает Aktion Feuerland — операция «Огненная земля»? И почему этот документ заинтересовал Нарову, которая сейчас так им поглощена?

Впрочем, времени на подобные размышления у него не было.

Подъем из джунглей «Ju-390» с грузом на борту, к которому собирался приступить «Эйрландер», должен был осуществляться за счет нескольких факторов. Первым являлась аэростатическая сила — тот простой факт, что наполненный гелием корпус дирижабля был легче воздуха.

Вторым фактором была тяга — использование газотурбинных реактивных двигателей, каждый мощностью в две тысячи триста пятьдесят лошадиных сил, приводящих в действие гигантские воздушные винты. Одно это было сродни четырем крупнотоннажным вертолетам, изо всех сил увлекающим самолет вверх.

В-третьих, в действие приводилась аэродинамическая подъемная сила, которую обеспечивал обтянутый многослойной тканью корпус дирижабля. Он имел форму профиля крыла обычного летательного аппарата — с плоской нижней частью и изогнутым верхом. Подобная конструкция сама по себе должна была обеспечить сорок процентов подъемной силы, но только после того, как «Эйрландер» начнет движение вперед.

Первые несколько сот футов он должен был подниматься совершенно вертикально, тем самым задействовав факторы гелия и двигателей.

Джегер услышал, как едва слышное шуршание «Эйрландера» сменилось глухим ревом. Дирижабль готовился к подъему. В настоящий момент лопасти всех четырех винтов находились в строго горизонтальном положении, чтобы обеспечить максимальную вертикальную тягу и помочь дирижаблю оторвать самолет от земли.

Нисходящий поток воздуха достиг ураганной силы, взметнув вокруг самолета настоящий вихрь из обломанных веток. Джегеру показалось, что он стоит позади чудовищных размеров комбайна, пожирающего урожай гигантской пшеницы и выплевывающего ему в лицо всю ненужную мякину и солому.

Джегер захлопнул боковое окно со своей стороны и подал знак Дейлу сделать то же самое, чтобы защитить кабину от несущихся на них гнилых обломков. Он подумал, что, возможно, именно сейчас их ожидает единственный рискованный момент всего этого безумного предприятия.

Стандартным весом груженого «Ju-390» было пятьдесят три тонны. «Эйрландер» обладал грузоподъемностью в шестьдесят тонн, следовательно, у него не должно было возникнуть проблем с их транспортировкой. Оставалось только надеяться на то, что Ганс Каммлер и его подельники не перегрузили свой самолет.

Джегер не сомневался в прочности ремней, закрепленных вокруг крыльев «Ju-390». Он в равной степени был уверен в пилоте «Эйрландера» Стиве Мак-Брайде. Вопрос на миллион долларов заключался только в том, удастся ли им вырваться из-под крон мертвого леса. Разумеется, при условии, что это чудо немецкого авиастроения сохранило свою структурную прочность даже после семи десятков лет ржавения и гниения в амазонских джунглях.

Малейшая ошибка в их расчетах могла закончиться трагедией и привести к тому, что «Ju-390» камнем рухнул бы обратно в джунгли, вполне возможно, увлекая за собой и «Эйрландер».

За ночь Джегер и его люди повалили часть самых крупных деревьев, используя кольцевые заряды пластической взрывчатки, надетые на стволы. Но у них было мало и времени, и взрывчатки, поэтому не менее пятидесяти процентов мертвых крон все еще угрожали успеху их затеи.

В основном они повалили самые крупные и наименее сгнившие стволы, способные оказать наибольшее сопротивление. Они делали ставку на то, что оставшиеся деревья в значительной мере сгнили и просто сломаются, когда по ним снизу ударит стальная махина «Ju-390».

Рев двигателей перешел в оглушительный вой, а нисходящие потоки превратились в настоящий ураган. Джегер чувствовал, что тяга «Эйрландера» приближается к максимальной. В следующее мгновение сверху что-то упало, и темная вытянутая тень наотмашь хлестнула по кабине.

Тяжелая ветка врезалась в верхнюю часть лобового стекла кабины, в место стыка панелей остекления. Вертикальная стальная стойка, соединяющая между собой стекла, согнулась от этого сокрушительного удара, и толстый плексиглас покорежился. Ветка сломалась и упала вниз, а по лобовому стеклу зазмеилась зазубренная линия, похожая на зигзагообразную молнию.

Но пока стекло выдержало.

Голова Джегера гудела от всепроникающей звуковой волны неимоверной мощи. Тяжелые, сорванные ветром обломки дождем сыпались на металлическую обшивку «Ju-390». Джегеру казалось, что он заперт внутри гигантского стального барабана.

Вдруг фюзеляж загудел, вибрируя мелкой дрожью. Видимо, создаваемые пропеллерами вихревые потоки вошли в некий резонанс с толстыми ремнями, продетыми под днище самолета. Джегер ощущал, что дирижабль прилагает все усилия, чтобы поднять свой груз, и что самолет в свою очередь тоже пытается оторваться от земли.

Внезапно «Ju-390» содрогнулся всем корпусом, резко накренившись вперед. Это высвободился хвост и задняя часть фюзеляжа поднялась, сбрасывая остатки покрывавшего его мусора и веток.

Теперь самолет удерживали на земле четыре сдвоенных колеса — восемь гигантских шин. Огромный летательный аппарат извивался и дрожал, как если бы был чудовищной птицей, пытающейся высвободить когти из липкого болота и взмыть в небо.

Спустя несколько секунд раздался звук, как будто кто-то «расстегивал» гигантскую липучку, и «Ju-390» подпрыгнул вверх. Сила инерции от этого рывка сначала вдавила Джегера в кресло, а затем подбросила вверх, натянув удерживавшие его ремни. Огромный самолет поднимался в воздух, как будто сила гравитации внезапно исчезла, неуклонно приближаясь к нацелившимся в него острым копьям мертвых крон.

Сплетение сухих веток накрыло кабину паутиной теней, и на высоте около семидесяти футов верхняя часть фюзеляжа врезалась в нижние ветки. Раздался оглушительный треск. От этого столкновения Джегер едва не слетел с кресла, и ремни снова больно впились ему в плечи.

Вокруг него костлявые ветки облепили кабину, как будто чья-то гигантская рука пыталась вломиться в кабину, выдернуть из нее Джегера, Дейла и Нарову и швырнуть их обратно на землю. Самолет продолжал прокладывать себе путь к свободе, когда особенно толстый засохший сук пробил плексигласовое боковое окно, едва не выбив из рук Дейла камеру и не проткнув сидящего дальше Джегера.

Он резко пригнулся, и зазубренный сук вонзился в спинку его сиденья там, где мгновением раньше находилась его голова. От удара сук сломался пополам, и обломанный конец так и остался торчать из окна кабины.

Джегер ощутил, что поступательное движение наверх замедлилось. Он рискнул на мгновение выглянуть в окно и увидел, что огромные винты на левом крыле «Ju-390» — каждый высотой с рослого мужчину — запутались в ветках. Мгновение спустя двигатель самолета оказался в мертвой хватке засохшего дерева, и он, вздрогнув, замер в воздухе.

Они висели на высоте девяноста футов, не в силах сдвинуться с места.

Глава 66

Несколько секунд «Ju-390» висел в этом гнезде из деревянных костей.

Джегер слышал, как стих доносящийся сверху вой реактивных двигателей и мощные потоки воздуха превратились в легкий ветерок. На мгновение он подумал, что пилот решил сдаться, признав свое поражение перед мертвым лесом. Подобное решение означало бы, что в ближайшем будущем Джегеру, Наровой и Дейлу придется иметь дело с вражеским отрядом из шестидесяти человек.

Он рискнул включить «Турайю» и тут же получил сообщение от Раффа: «Пилот меняет направление движения. Он хочет рвануть вперед и, используя подъемную силу корпуса, высвободить вас из этих сучьев. ПРИГОТОВЬТЕСЬ».

Джегер снова выключил телефон.

Корпус «Эйрландера» обеспечивал почти половину подъемной силы дирижабля. Рванувшись вперед и вверх, он мог практически удвоить свою мощность.

Джегер прокричал Наровой и Дейлу предупреждение о том, что сейчас их прокатят на славу. Не успел он это сделать, как направление движения «Ju-390» резко изменилось и дирижабль устремился вперед.

Кромки крыльев «Ju-390» врезались в мертвые кроны, а острый носовой обтекатель погрузился в самую их гущу. Джегер и Дейл нырнули под панель пилотажно-навигационных приборов. Кабина разорвала стену спутанных и выбеленных тропическим солнцем ветвей.

Несколько мгновений спустя кроны заметно поредели и кабину залил свет. С оглушительным треском мощный самолет вырвался на простор, расшвыривая во все стороны тучи гнилых веток и мусора, дождем обрушившихся на оставшийся внизу лес.

Внезапно вырвавшись из цепких лап мертвых деревьев, самолет тяжело качнулся вперед, затем снова назад и наконец замер под дирижаблем. Как только амплитуда этих колебаний начала уменьшаться, «Эйрландер» стал подтягивать самолет к себе.

Мощная гидравлическая лебедка тянула «Ju-390» вверх, пока его полностью не накрыла тень гигантского дирижабля. Крылья самолета прижались к нижней стороне системы его приземления, похожей на полозья и действующей по принципу воздушной подушки. Теперь он был надежно закреплен на днище «Эйрландера».

Окончив маневры с самолетом, пилот дирижабля привел двигатели в режим «полный вперед» и развернул свой летательный аппарат на правильный курс. Теперь ему предстоял длительный набор крейсерской высоты и семичасовой перелет до аэропорта Кашимбу.

Джегер торжествующе дотянулся до семидесятилетней фляжки помощника пилота, вжатой в бок его кресла. Он помахал ею Дейлу и Наровой:

— Кто хочет кофе?

Даже Нарова не удержалась от улыбки.

— Сэр, самолета там просто нет, — повторил радист, известный под позывным Серый Волк Шесть.

Он говорил в микрофон своегопередатчика, по-прежнему расположенного на той же уединенной и безымянной взлетной полосе с выстроившейся вдоль нее шеренгой вертолетов с опущенными лопастями, которые ожидали приказов и задач.

Оператор говорил по-английски довольно бегло, но с отчетливым акцентом, в котором временами слышались резкие гортанные звуки, так характерные для речи восточных европейцев.

— Как его может там не быть? — взорвался голос на другом конце линии.

— Сэр, наша группа находится в заданном квадрате. Она нашла этот участок мертвых джунглей и отпечаток чего-то тяжелого. Многие засохшие деревья вокруг взорваны, повсюду валяются обломки. Сэр, все это производит впечатление того, что самолет вырвали из джунглей.

— Как его можно было вырвать? — изумленно спросил Серый Волк.

— Сэр, мы понятия не имеем.

— У вас есть «Предатор». Он — ваши глаза. Как вы могли не заметить подъема из джунглей самолета размером с «Боинг 727»?

— Сэр, наш «Предатор» находился севернее в ожидании видеосигнала с местонахождения прибора слежения. Кроме того, там плотная облачность до высоты в десять тысяч футов, сквозь которую просто невозможно ничего увидеть. Кто бы ни забрал оттуда самолет, это было сделано в условиях полной коммуникационной тишины и под прикрытием облаков. — Он помолчал. — Сэр, я понимаю, что в это трудно поверить, но это действительно так — самолет исчез.

— Ладно, вот что мы сделаем. — Голос Серого Волка звучал с леденящим спокойствием. — В вашем распоряжении имеются «Черные Ястребы». Поднимите их, и пусть прочесывают небо вокруг указанного квадрата. Вы найдете этот самолет. Повторяю: вы его найдете. И вы изымете из него то, что должно быть изъято. А потом вы его уничтожите. Вам все ясно?

— Вас понял, сэр.

— Я так полагаю, это дело рук Джегера и его группы?

— Мы можем только строить предположения, сэр. Мы расстреляли их ракетами на берегу реки, засекли прибор слежения и мобильный телефон. Но…

— Это Джегер, — перебил его собеседник. — Других вариантов нет. Уничтожить всех до единого. Ни один свидетель не должен уйти живым. Вы меня поняли? И зарядите в этот самолет столько взрывчатки, чтобы от него и следа не осталось. Я хочу, чтобы он исчез. Навсегда. И смотри, чтобы на этот раз никаких сбоев, kamerade. Всех убрать. Всех без исключения. Стереть с лица земли.

— Вас понял, сэр.

— А теперь поднимайте в воздух «Черных Ястребов». И еще одно: я лично вылетаю к вам. Я не могу доверить такое важное дело… любителям. Я возьму один из самолетов агентства и меньше чем через пять часов буду у вас.

Владимир злобно оскалился:

— Любителям.

Как он презирал своего американского заказчика! Тем не менее платил тот ему хорошо. Возможностей для кровавой мести и убийств тоже было предостаточно.

Поэтому в последующие несколько часов Владимир Установ намеревался показать Серому Волку, на что способны так называемые «любители».

Глава 67

Джегер принял сообщение и поспешил отключить телефон. «Полковник Эвандро подтверждает подготовку карантинной посадочной зоны, — прочитал он. — Расчетное время прибытия в район приземления — 16.30 по Гринвичу. Полковник высылает воздушное сопровождение».

Он посмотрел на часы. Девять сорок пять по Гринвичу. Шесть часов сорок пять минут полетного времени, прежде чем они приземлятся в той части аэропорта Кашимбу, которую подготовит для них руководитель бразильских сил особого назначения. Под карантинной зоной посадки имелось в виду место, где Джегер и его экипаж, а затем и весь самолет смогут полностью пройти процесс дезактивации и обеззараживания. Он даже выслал им навстречу что-то вроде воздушного эскорта — скорее всего, пару реактивных истребителей.

Все складывалось как нельзя более удачно.

На протяжении последующего часа они уверенно набирали высоту, по мере того как «Эйрландер» взбирался к своему крейсерскому потолку в десять тысяч футов. Чем выше они поднимались, тем разреженнее становилась атмосфера и тем экономичнее расходовалось топливо, что было жизненно важно для перелета на дальнее расстояние.

Наконец они вырвались из пелены облаков, и в окна кабины заструился солнечный свет. Только теперь Джегеру удалось толком разглядеть, какое внушительное зрелище они собой представляют — дирижабль космической эпохи и зловещего вида самолет Второй мировой, летящие как единое целое.

С учетом цилиндрической формы «Эйрландера» острые, как кинжалы, концы крыльев «Ju-390» торчали на добрых пятьдесят футов в каждую сторону. Джегер подумал, что эти крылья порождают и свою собственную подъемную тягу, помогая «Эйрландеру», мчащемуся вперед со скоростью под двести километров в час, увлекать их к месту назначения.

Нарова с головой ушла в свои документы, а Дейл увлекся съемкой, так что Джегеру оставалось лишь любоваться видом раскинувшегося до самого горизонта одеяла белых пушистых облаков под ними и бескрайним синим небом над головой. Впервые за долгое путешествие у него появилось время, чтобы подумать обо всем, что произошло и что могло ожидать их впереди.

Нарова и ее шокирующие откровения (она была знакома с его дедом и даже с ним работала, более того, он обращался с ней чуть ли не как с родственницей) нуждались в серьезном расследовании. Пока он мог только гадать о том, что все это означает. Как только они прибудут в аэропорт Кашимбу и, по ее собственному выражению, окажутся «в безопасности», он с ней обязательно побеседует. Разговаривать на высоте в двадцать тысяч футов, да еще и посредством интеркома ему казалось неудобным и неуместным.

Больше всего Джегера беспокоила дальнейшая судьба «Ju-390» и его груза. Они находились в нацистском самолете времен Второй мировой, битком набитом гитлеровскими военными тайнами. Тем не менее на его корпус были нанесены опознавательные знаки американских военно-воздушных сил, а обнаружила его международная экспедиция на территории, которая предположительно принадлежала Бразилии, но с таким же успехом могла относиться к Боливии или Перу.

Теперь вопрос заключался в том, кто имел больше всех прав на эту уникальную находку.

«Скорее всего, — размышлял Джегер, — как только слухи о ней просочатся наружу, на Кашимбу опустится целая туча представителей всевозможных разведывательных агентств». Полковник Эвандро был опытным военным, и Джегер не сомневался в том, что он уже выбрал для самолета такую часть огромного авиационного комплекса, где до него не доберется ни общественность, ни пресса.

Скорее всего, эти разведывательные агентства потребуют и наверняка добьются полной информационной тишины, пока не станет ясно, какую версию этой истории можно преподнести широкой публике. Опыт подсказывал Джегеру, что именно так в подобных случаях всегда и бывает.

Американское правительство будет стремиться полностью исключить упоминание о своей роли в организации этого перелета, как и союзники США по Второй мировой — и прежде всего Великобритания, — которые также приложили к этому руку.

Нарова уже намекнула, что как минимум часть обнаруженных ими здесь технологий до сих пор не рассекречена и снимать с них гриф «совершенно секретно» никто пока не собирается. А значит, они, по всей вероятности, будут исключены из заявления, обращенного к мировой общественности.

Но Джегер приблизительно знал, какая история в конце концов попадет в прессу.

«Опознавательные знаки на самолете, пролежавшем в амазонских джунглях более семидесяти лет, были почти неразличимы, но существовало лишь несколько столь могучих летательных аппаратов. Бесстрашные исследователи, которые его обнаружили, мгновенно опознали в нем «Юнкерс Ju-390», хотя мало кто мог представить себе, какой невероятный груз находится на его борту или что он сможет поведать нам о предсмертной агонии гитлеровского нацистского режима…»

Каммлер и его подельники будут изображены как нацистские преступники, пытающиеся спасти свои лучшие научные достижения из пепла Третьего рейха и действующие совершенно независимо от государств-членов антифашистской коалиции. Джегер в этом практически не сомневался. Что касается фильма, на который рассчитывала «Уайлд дог медиа», то Джегер отдавал себе отчет в том, что такой шанс выпадает раз в жизни, а Дейл снимал как одержимый.

О лучшем материале для увлекательного приключенческого фильма в стиле Индианы Джонс было невозможно и мечтать. Джегеру не особенно хотелось представать перед публикой в роли эдакого Харрисона Форда, но Дейл успел отснять довольно много интервью с его участием.

Что сделано, то сделано, и Джегер ясно представлял себе урезанную версию телевизионного сериала, не упоминающего как минимум о части груза самолета, не говоря уже об американских опознавательных знаках на его корпусе. Тем не менее он не сомневался в том, что это будет захватывающее зрелище.

Еще одной деталью, которая наверняка будет исключена из фильма Дейла, являлась преследующая их Темная Сила. Для семейного просмотра будет вполне достаточно «затерянных племен» и Затерянного мира джунглей. И первое, и второе были достаточно драматичны, зато гораздо более удобоваримы для среднестатистического телезрителя.

Джегер полагал, что те, кто послал за ними эту Темную Силу, теперь будут вынуждены ее отозвать. Все равно трофей им не достался. Тем не менее, с учетом «Предатора» и достаточно многочисленного и вооруженного до зубов отряда, он не сомневался в том, что за всем этим стоит одно из ушедших в глубокую тень и окончательно распоясавшихся американских разведывательных агентств.

При наличии такого количества тайных агентств, никому не подотчетных, зато обладающих возможностью делать все, что им вздумается, ответный удар был практически неизбежен.

Когда-нибудь где-нибудь ситуация обязательно должна была выйти из-под контроля, и одно из этих агентств не могло не переступить запретную черту.

Глава 68

Даже если бы командир Темной Силы и прекратил преследование, Джегер не мог позволить себе сделать то же самое. Интуиция в очередной раз его не подвела: в конце экспедиции след действительно привел его к убийцам Энди Смита. Джегер был уверен в том, что Энди Смита пытали в надежде добыть информацию, которая позволила бы Темной Силе добраться до самолета первой, а затем сбросили со скалы.

Еще два члена группы Дейла — Клермонт и Краков — погибли от рук этой же Темной Силы. Джегер как минимум стремился свести счеты с теми, кто приказал пытать и казнить его лучшего друга, а затем двух членов экспедиции. Джегер сказал Дульче, что он никогда не бросает друзей, и это было правдой.

Но первым делом необходимо было вывести из Серры-де-лос-Дьос остатки его группы во главе с Льюисом Алонсо. Это означало, что перед ним стояла практически неразрешимая задача. К тому же ему каким-то образом нужно было найти время для поиска ответов на самые важные — необходимые — вопросы, которые, в свою очередь, смогли бы привести его к исчезнувшим жене и ребенку.

Ему не давало покоя ощущение, что Руфь и Люк все еще живы. Доказательств у него, разумеется, не было — всего лишь воспоминания, разбуженные чашкой психотропной жидкости. И все-таки он был убежден, что ключ к их судьбе находится где-то в этом самолете.

Кто-то похлопал его по плечу, прервав размышления. Это был Дейл.

Оператор измученно улыбнулся:

— Может, ты мог бы сказать пару слов? Что-то вроде резюме относительно того, что ты чувствуешь, сидя здесь, в кабине этого самолета, и собираясь предъявить его миру.

— Хорошо, но давай сделаем это покороче.

Дейл принялся настраивать объектив, как вдруг Джегер заметил, что Нарова резко подняла голову, оторвавшись от документов на столе штурмана. Она пристально смотрела в одно из крайних окон кабины.

— Мы не одни, — негромко произнесла она. — Нас сопровождают три «Черных Ястреба».

— Эскорт полковника Эвандро, — заметил Дейл. — Кто еще это может быть? — Он посмотрел на Джегера. — Секундочку. Интервью может подождать. Я быстро.

Подойдя к боковому окну кабины, он начал снимать. Джегер последовал за ним.

В самом деле, три приземистых черных вертолета летели рядом с «Эйрландером», держась в пятистах футах по правому борту. Наблюдая за ними, Джегер почувствовал, что здесь что-то не так. Все три машины были выкрашены в матово-черный маскирующий цвет, и ни на одной из них не было опознавательных знаков.

Бразильские военно-воздушные силы тоже располагали «Черными Ястребами». Возможно, у них даже были вертолеты без опознавательных знаков, но не такого эскорта ожидал Джегер. Скорее всего, полковник Эвандро выслал бы за ними из Кашимбу стремительные истребители Ф-16, поручив им доставить их домой в безопасности и лучах славы.

«Черные Ястребы», покрытые маскировочной краской, но лишенные опознавательных знаков, по мнению Джегера, были совершенно неуместны.

Хотя они и несли на себе довольно тяжелое вооружение, прежде всего это были транспортные вертолеты, предназначенные для переброски десантных групп и не располагающие дальностью полета, необходимой, чтобы достичь авиабазы Кашимбу. Дальность их боевых вылетов не превышала шестисот километров, то есть была в два раза меньше того расстояния, которое требовалось преодолеть сейчас.

Джегер ни за что не поверил бы, что это эскорт полковника Эвандро.

Он повернулся к Наровой. Их взгляды встретились.

Джегер обеспокоенно покачал головой. Тут что-то не так.

Нарова кивнула в ответ.

Он включил «Турайю» и набрал Раффа. Воздерживаться от связи больше не имело смысла. Либо их сопровождали друзья, и в этом случае им ничего не угрожало, либо их обнаружила враждебная сила. В любом случае игра в прятки закончилась.

Как только телефон принял сигнал спутника, Джегер услышал рингтон, за которым последовал мгновенный ответ. Но в трубке зазвучал отнюдь не голос Раффа. Вместо этого он услышал нечто, напоминающее радиосообщение человека, командующего загадочной эскадрильей «Черных Ястребов». Рафф использовал свою «Турайю», чтобы передать это обращение Джегеру и его команде.

— «Черный Ястреб» без опознавательных знаков вызывает «Эйрландер» по открытой связи, — произнес низкий мужской голос. — Подтвердите правильность приема. «Черный Ястреб» без опознавательных знаков вызывает «Эйрландер». Прием.

«Открытая связь» означала незашифрованный радиообмен на частоте, доступной всем летательным аппаратам. Как ни странно, но в голосе пилота явно звучали восточноевропейские — возможно русские — нотки. Гортанное произношение, лишенное ярко выраженной интонации, на мгновение напомнило Джегеру… речь Наровой.

Нарова как зачарованная слушала доносящийся из телефона голос и лишь на мгновение подняла глаза на Джегера. Но он успел заметить в них выражение, которое никак не ожидал увидеть на лице Наровой.

Страх.

Глава 69

Джегер быстро отправил Раффу зашифрованное сообщение: «Я слушаю твои переговоры».

Как только он его отослал, из трубки донесся хриплый голос маори:

— «Черный Ястреб», это «Эйрландер». Вас слышу.

— С кем я говорю? — спросил командир «Черного Ястреба».

— Такавеси Раффара, офицер по оперативным вопросам. С кем говорю я?

— Мистер Раффара, вопросы задаю я. У меня на руках все козыри. Дайте мне мистера Джегера.

— Исключено. Офицер по оперативным вопросам на этом судне я. Вся связь через меня.

— Повторяю: дайте мне мистера Джегера.

— Отказать. Вся связь через меня, — повторил Рафф.

Джегер увидел, что первый «Черный Ястреб» открыл огонь. Он это сделал, используя ГАУ-19, свою наводящую ужас шестиствольную пятидесятимиллиметровую пушку-пулемет системы Гатлинга. Во время трехсекундной очереди воздух под вертолетом почернел от использованных гильз. За эти три короткие секунды он выпустил около ста способных пробить даже броню патронов, каждый размером с кисть маленького ребенка.

Эти очереди прошили воздух в добрых трехстах ярдах от кабины экипажа, но их смысл был кристально ясен: мы можем изрешетить ваше судно так, что от него останутся одни клочья.

— Следующая очередь придется в ваш корпус, — пригрозил командир «Черного Ястреба». — Дайте мне поговорить с Джегером.

— Невозможно. Джегера на борту «Эйрландера» нет.

Рафф тщательно подбирал слова. Строго говоря, это было правдой — Джегера там действительно не было.

— Слушайте меня очень внимательно, мистер Раффара. Мой штурман обнаружил пригодный для посадки участок земли в ста пятидесяти километрах к востоку, в квадрате 497865. Я приказываю вам приземлиться там. И имейте в виду, когда вы это сделаете, вам придется предъявить мне всех членов своего экипажа до единого. Как меня поняли?

— Временное прекращение связи.

Джегер услышал сигнал входящего сообщения на своем телефоне: «Что ему ответить?»

Джегер быстро набрал ответ: «Если они нас посадят, нам конец. Всем. Сопротивляйся».

— «Черный Ястреб», это «Эйрландер», — снова раздался в трубке голос Раффа. — Наш ответ — нет. Мы продолжаем движение по запланированному маршруту. Мы представляем собой международный экипаж в составе гражданской экспедиции. Не мешайте нам осуществлять полет. Повторяю: не мешайте.

— В таком случае взгляните на открытую дверь нашего ведущего судна, — ответил командир «Черного Ястреба». — Видите эту фигуру? Это один из ваших обожаемых индейцев. В качестве бонуса у нас есть и несколько человек из вашей экспедиции.

Джегер лихорадочно обдумывал ситуацию. То, что на борту «Черного Ястреба» находились амагуака и кто-то из его людей, означало, что враг окружил одну из засад и захватил как минимум несколько человек живыми. Использовав место, где недавно находился «Ju-390», в качестве посадочной площадки, было совершенно нетрудно погрузить пленников в вертолет.

— Я думаю, кое-кто из вас может знать этого дикаря, — насмешливо произнес командир «Черного Ястреба». — Его имя означает «большая свинья», и оно ему очень подходит. Смотрите, как он умеет летать.

Через несколько секунд из первого «Черного Ястреба» выпала крохотная человеческая фигура.

Даже с этого расстояния Джегер видел, что это один из воинов амагуака. Его рот был раскрыт в беззвучном крике, и он быстро исчез в облачной массе. Тем не менее Джегер успел разглядеть украшение из коротких перьев у него на шее — гвайраг’ваджу, — каждое перо которого означало убитого в бою врага.

Тело брата Пурууэхи скрылось из виду, и Джегер почувствовал, как в его груди вскипает слепая ярость. Гвайхутига спас Джегеру жизнь, когда ракета разрушила подвесной мост, а теперь поплатился жизнью за попытку Джегера и его людей спасти собственные шкуры. Он в отчаянии изо всех сил ударил кулаком в стену самолета.

— У меня имеется еще несколько дикарей, — продолжал командир «Черного Ястреба». — Если вы по-прежнему настаиваете на отказе изменить курс и направиться в квадрат 497865, мы каждую минуту будем выбрасывать по одному человеку. Ах да, члены вашей экспедиции отправятся вслед за индейцами. Делайте то, что вам приказано. Измените курс. Минута пошла.

— Временное прекращение связи.

Телефон Джегера снова запищал: «Что ответить?»

Джегер перевел взгляд на Дейла и Нарову. Что, черт возьми, он мог ответить?

Нарова помахала ему сумкой, полной документов.

— В этом самолете имеется кое-что, что они хотят заполучить, — объявила она. — Им это необходимо. Они не могут нас сбить.

Пальцы Джегера замерли над клавиатурой «Турайи». Ему трудно было решиться набрать этот ответ, но он знал, что обязан это сделать. Преодолевая подступающую к горлу тошноту, он написал: «Самолет им нужен целым. Они нас не собьют. Не подчиняйся. Сопротивляйся».

— Мы продолжаем полет по намеченному курсу, — услышал он голос Раффа. — И имейте в виду: мы ведем видеосъемку и в режиме онлайн передаем запись на сервер, где видео тут же загружается в Интернет. — Разумеется, не все из этого было правдой, но это был классический пример импровизации и блефа, к которым любил прибегать Рафф. — Благодаря этой съемке вас привлекут к суду и вам придется отвечать за свои преступления…

— Бред собачий, — перебил его командир вражеского вертолета. — Ты что, не понимаешь, кретин, что все наши вертолеты без опознавательных знаков? Нас невозможно привлечь к суду, потому что нас не существует. Или ты считаешь, что кто-то сможет предъявить обвинение призракам? Ты идиот. Делай, что тебе приказано, или принимай на себя ответственность за последствия. Эта кровь на твоих руках.

Еще одна фигура выпала из вертолета.

Пока человек падал в бездну, Джегер пытался защититься от мысли о разбивающемся насмерть Пурууэхе. Было невозможно определить, кого из индейцев выбросил из вертолета его экипаж, но смерть оставалась смертью, а убийство убийством.

Мозг Джегера готов был взорваться от отчаяния.

Сколько крови ему придется взять на свою совесть…

— Пока все идет отлично, — продолжал командир «Черного Ястреба». — Мы использовали двоих из имеющихся у нас дикарей. Остается еще один. Вы собираетесь исполнять мой приказ, мистер Раффара, или этому последнему тоже придется немного полетать?

Рафф не ответил. Если бы он изменил курс и посадил «Эйрландер» — а также «Ju-390» — в указанном квадрате, погибли бы все без исключения. Во время занятий по крав-мага и Рафф, и Джегер узнали, какие два приказа нельзя исполнять никогда и ни при каких обстоятельствах. Нельзя было соглашаться на то, чтобы тебя перевозили или как-либо иначе перемещали в другое место, а также на то, чтобы тебя связывали. И первое, и второе означало катастрофу и никогда ничем хорошим не заканчивалось.

Джегер отвел глаза, стараясь не смотреть на то, как третья фигура беспомощно размахивает руками, рассекая залитое солнечным светом синее небо и как будто пытаясь схватиться за разреженный воздух. Мозг Джегера пронзило воспоминание — Пурууэха, рассказывающий ему о том, как часто он летал, как топена, большой белый ястреб, парящий над горами.

«Я много раз летал высоко, как топена, — сказал ему тогда Пурууэха. — Я летал к дальним горам и видел далекие земли».

Это воспоминание было настолько мучительным, что Джегеру показалось: еще немного — и он не выдержит.

— Итак, мистер Раффара, теперь нас ждет самое интересное. Мы переходим к членам вашей экспедиции. Взгляните на человека в открытой двери нашего вертолета. Ему не особенно хочется учиться летать. Берите курс на указанный мной квадрат, или ему придется отправиться в путешествие в Размазгеддон. — Командир «Черного Ястреба» захохотал над своей собственной шуткой. — Минута пошла…

Телефон Джегера запищал: «Что отвечать?»

Джегер видел, как к открытой двери вертолета подтолкнули упирающегося человека. Развевающаяся белокурая шевелюра блестела в лучах яркого солнца. Хотя Джегер и считал Стефана Краля затесавшимся в их ряды предателем, полной уверенности у него в этом не было, а при мысли о его детях, ожидающих возвращения отца в Лондоне, у него засосало под ложечкой.

Он заставил себя набрать ответ: «Предупреди их, что ПЭ выслал нам навстречу истребители. Продолжай с ним говорить».

— Мы не собираемся менять свой курс, — раздался голос Раффа. — И должен вас предупредить: навстречу нам летит эскорт скоростных истребителей бразильских военно-воздушных сил…

— Мы в курсе относительно ваших друзей из бразильских сил особого назначения, — оборвал его командир «Черного Ястреба». — Вы думаете, у вас имеются высокопоставленные друзья! — Он расхохотался. — Вы не поверите, если я расскажу вам о наших друзьях. Как бы то ни было, до встречи с самолетами полковника еще добрых полтора часа. Исполняйте мой приказ, или люди продолжат умирать.

— Вынужден вам отказать, — повторил Рафф. — Мы продолжаем полет по заданному маршруту.

— Тогда я подойду чуть ближе, — объявил командир. — Чтобы вы смогли пожелать своему другу приятного полета.

Все три вертолета приблизились, не меняя своего строгого порядка. Теперь от них до «Эйрландера» и «Ju-390» было не более двухсот пятидесяти ярдов. Легко узнаваемую фигуру словацкого оператора подтолкнули к самому краю открытой двери «Черного Ястреба».

— Последний раз спрашиваю, — прохрипел командир, — вы исполняете мой приказ?

— Никак нет, — отозвался Рафф. — Мы продолжаем полет по заданному курсу.

Спустя мгновение Стефана Краля вытолкнули наружу.

Когда его тело, кувыркаясь в беззвучном крике, начало падать сквозь слепящую синеву, Дейл невольно вскрикнул, а Джегер почувствовал, как у него все поплыло перед глазами.

Даже предатель не заслуживал подобной участи, а тем более отец троих маленьких детей.

Глава 70

— Поздравляю вас, мистер Раффара, — провозгласил командир «Черного Ястреба». — Вы только что насладились зрелищем смерти четверых ваших друзей. Итак, последний кандидат на смертельную прогулку — госпожа Летисия Сантос! О да, мы все знаем, как эти бразильские леди обожают всевозможные развлечения. Меняйте курс, мистер Раффара. Исполняйте мой приказ. Иначе смерть прелестной госпожи Сантос не даст вам покоя до конца ваших дней.

Телефон запищал: «Что отвечать?»

Джегер смотрел на монитор, и от вихря мыслей у него начала кружиться голова. Но, как он ни пытался разрешить эту проблему, выхода не было. Убийства нужно было прекратить. Он не мог допустить, чтобы Летисия погибла подобным образом. Но что он мог предпринять?

Его пальцы невольно сжали шарф — карнавальный шарф, повязанный у него на шее. Внезапно его осенило. Смутная вначале идея с каждым мгновением крепла и становилась все более отчетливой. Да, она была абсолютно безумной и рискованной, но ничего лучше ему придумать не удавалось.

Он быстро набрал сообщение: «Сделай вид, что подчиняешься. Измени курс. Будь на связи».

Тут же в эфире раздался голос Раффа:

— Мы согласны. Исполняем ваш приказ. Ложимся на новый курс 0945 градусов. Расчетное время прибытия в указанный вами квадрат пятнадцать минут. Повторяю: один пять минут.

— Отлично, мистер Раффара. Я рад, что вы наконец-то начали понимать, как можно сохранить жизни своим людям…

Последних его слов Джегер уже не услышал. Вместо этого он схватил Нарову за руку, отпер дверь, ведущую в грузовой отсек «Ju-390», и бросился бежать в темноту.

Он склонился над длинным ящиком с зенитными комплексами Fliegerfaust — «летящий кулак». Он хотел достать свой кинжал, но вспомнил, что подарил его Пурууэхе. Через секунду рядом с ним уже была Нарова, которая принялась рассекать толстые веревки своим семидюймовым «Ферберн-Сайксом».

Веревки упали на пол. Нарова поддела лезвием кинжала шляпки гвоздей, и они вместе откинули в сторону тяжелую деревянную крышку и достали из ящика первый из двух ракетных комплексов. Он оказался на удивление легким, но его вес сейчас беспокоил Джегера меньше всего. Главной его заботой был пусковой механизм. В большинстве современных запускаемых с плеча ракет использовалась электронная пусковая система с питанием от батареи. Если Fliegerfaust был устроен подобным образом, батареи уже давным-давно разрядились, а значит, им конец.

Джегер рассчитывал на то, что ПЗРК времен Второй мировой должен представлять собой простую механическую систему, а следовательно, быть до сих пор пригодным к использованию. Он осмотрел рукоять и пусковой механизм, затем положил комплекс на плечо и прижался глазами к холодной стали прицела, представляющего собой металлическую планку, которую следовало наводить на цель.

Как он и надеялся, система запуска ракет «Флигерфауст» была стопроцентно механической. Все устройство было отлично смазано, и нигде не было заметно ни пятнышка ржавчины. Даже многочисленные стволы были гладкими и безукоризненно чистыми. Похоже, семь десятилетий, проведенных в идеально упакованном состоянии, полностью сохранили боеспособность этого оружия.

Нарова извлекла из ящика прилагающийся к системе набор из шести ракет — двадцатимиллиметровых снарядов около восьми дюймов в длину каждый. Джегер держал ПЗРК, а она вставила снаряды в стволы, убедившись, что каждый с громким щелчком скользнул в правильное боевое положение.

— Когда нажимаешь на спусковой крючок, он делает два залпа, — торопливо рассказывала Нарова, — с паузой в долю секунды.

Джегер кивнул:

— Надо приготовить и зарядить оба комплекса. Ты готова взять второй?

В глазах Наровой блеснула ледяная усмешка убийцы:

— С огромным удовольствием, Кахухара’га.

Они зарядили второй комплекс и подошли к грузовому люку. Всего час назад Джегер запер его, готовясь вместе с «Ju-390» покинуть джунгли. Он и представить себе не мог, как скоро ему придется снова его распахнуть, да еще и с такой целью, которую он себе сейчас наметил.

Выхватив «Турайю», он быстро набрал сообщение: «Дважды займемся Черными Ястребами позади “Ju-390”. Вертолет Сантос не трогаем. Приготовьтесь».

«Есть приготовиться», — пискнул в ответ телефон.

Джегер посмотрел на Нарову:

— Ты готова?

— Готова, — подтвердила Нарова.

— Я возьму на себя вертолет на девять часов, а ты тот, который на три. Не зацепи вертолет Сантос.

Нарова коротко кивнула.

— Как только мы распахнем двери, огонь, — добавил Джегер.

Дотянувшись до двери, он отодвинул засов. Усевшись на пол самолета, он уперся ботинками в стену. Нарова села рядом с ним. Джегер был уверен в том, что командир «Черных Ястребов» даже не догадывается, что на борту «Ju-390» имеется экипаж.

Его ожидал сюрприз.

— ДАВАЙ!

Джегер с силой ударил ботинком в дверь, и Нарова сделала то же самое. Двери распахнулись, и Джегер встал на колено с «Флигерфаустом» на плече. До ближайшего «Черного Ястреба» было не более двухсот ярдов. Он совместил простой металлический прицел с кабиной экипажа, быстро помолился о том, чтобы комплекс сработал, и нажал на спусковой крючок.

Четыре ракеты со свистом устремились вперед, оставив позади себя удушливое огненное облако задней вспышки. Джегер удержал прицел на месте, и долю секунды спустя оставшиеся снаряды тоже умчались к цели. Рядом с ним Нарова открыла огонь по второму «Черному Ястребу», разрядив в него все шесть ракет.

Бронебойные фугасные ракеты в полете стабилизировались рядом отверстий, просверленных вокруг хвостового оперения. Крошечная часть выхлопных газов ракеты проникала в эти отверстия, заставляя ее вращаться вокруг своей оси. Именно это вращение удерживало ракету на курсе — точно так же, как сохраняет заданную траекторию полета пуля, выпущенная из нарезного ствола.

Джегер увидел, как первые выпущенные им ракеты отклонились от цели, уйдя далеко в сторону, зато остальные попали точно в вертолет. Бронебойные наконечники снарядов взрезали металлическую обшивку, окутав борт «Черного Ястреба» облаками серого дыма. Долю секунды спустя взрывчатка сдетонировала, прошив внутренности вертолета ураганом раскаленных и зазубренных осколков шрапнели.

Взрыв вынес лобовое стекло кабины и вдребезги разбил боковые окна. Шрапнель изрешетила тела тех, кто находился внутри. Через несколько мгновений вертолет отклонился от курса и начал пикировать, сопровождаемый темным хвостом плотного серого дыма.

Второй цели пришлось еще хуже. В критический момент в Наровой проснулся снайпер — наемный убийца? Все ее ракеты попали в вертолет, и лишь один снаряд одиноко отклонился от цели.

Как минимум один двадцатимиллиметровый снаряд прошил топливный бак «Черного Ястреба». Готовый к шестисоткилометровому боевому вылету вертолет был заправлен до отказа, и авиационный бензин полыхнул огнем. Через секунду на месте вертолета был лишь ослепительный огненный шар.

Джегер ощутил, как на него накатила волна жара. Во все стороны от эпицентра взрыва разлетелись осколки горящей шрапнели. На мгновение ему показалось, что пламя угрожает «Эйрландеру», но пылающие обломки уже падали вниз, скрываясь из виду по мере поглощения их пушистой облачной грядой.

Остатки второго «Черного Ястреба» камнем устремились к земле. Вскоре от двух вертолетов осталось только темное облако дыма, расплывающееся в горячем тропическом воздухе.

Теперь сцепке «Эйрландер-Ju-390» противостоял лишь один «Черный Ястреб».

Уцелевший вертолет заложил крутой вираж, уходя в сторону и становясь недостижимым для дальнейших ракетных залпов. Впрочем, Наровой и Джегеру все равно стрелять было больше нечем — «Флигерфаусты» у них закончились. В любом случае на борту этого вертолета находилась Летисия Сантос, и Джегер точно не был готов принести в жертву еще и ее.

— Мистер Раффара, вам придется об этом пожалеть! — яростно взвизгнул взбешенный командир. — Я начинаю стрелять по вашим двигателям!

— Если вы это сделаете, мы упадем, — отозвался Рафф, — а вместе с нами и ваш драгоценный самолет. Он рухнет в джунгли, и…

Залп прицельного огня из ГАУ-19 уцелевшего «Черного Ястреба» заглушил слова Раффа. Очередь пришлась в правый передний двигатель «Эйрландера». Один из гигантских двигателей дирижабля разлетелся вдребезги, и в ту же секунду Джегер ощутил сильный крен вправо.

Экипаж «Эйрландера» пытался удержать судно в воздухе тремя двигателями, корректируя направление тяги. Они также выравнивали пострадавший дирижабль, перераспределяя его вес путем перекачки гелия между тремя гигантскими корпусами.

— «Эйрландер» вызывает «Черный Ястреб», — раздался в эфире голос Раффа. — Если вы расстреляете еще один двигатель, то с этим грузом мы не сможем удержаться в воздухе. Нам придется отцепить «Ju-390», и он рухнет в джунгли с высоты в десять тысяч футов. Так что отвали к чертовой матери!

— Вряд ли вы это сделаете, — отозвался командир «Черного Ястреба». — На борту этого самолета есть люди, и я сомневаюсь, что вы позволите им разбиться. Исполняйте мои указания, иначе я подстрелю и второй двигатель.

На мониторе «Турайи» мигнуло сообщение: «Что ответить?»

Джегер не знал.

Это был настоящий тупик, выхода из которого он не видел.

Глава 71

ГАУ-19 «Черного Ястреба» открыла огонь в третий раз.

Смертоносная очередь вонзилась в задний левый двигатель «Эйрландера». К этому времени Нарова и Джегер уже снова находились в кабине. Второй двигатель дирижабля был выведен из строя, и «Ju-390» тошнотворно накренился влево.

Несколько секунд гигантский дирижабль отчаянно пытался сохранить равновесие. Два исправных двигателя, расположенные в противоположных концах его корпуса, выравнивали немыслимый для тяжелораненого судна груз. Но, когда «Эйрландер» наконец достиг некоего шаткого баланса, стало ясно, что вес военного самолета ему уже не по силам.

Дирижабль лишился половины своей мощности, и его скорость начала заметно снижаться. Вдобавок к этому он терял и высоту. С подвешенным под его днищем «Ju-390» он скользил навстречу неминуемой катастрофе.

«Черный Ястреб» переместился назад, скрывшись из виду тех, кто находился в кабине «Ju-390». Джегер не сомневался в том, что в покое их все равно не оставят, но не мог понять, что враг задумал на этот раз.

«Турайя» пискнула сообщением: «ЧЯ заходит вам в хвост. Приближается к краю левого крыла. Собирается штурмовать самолет???»

Джегер замер, глядя на сообщение. Что собирается делать ЧЯ?

Он выглянул в левое окно.

В самом деле, пилот вертолета подводил свою боковую дверь к краю левого крыла «Ju-390». В открытом проеме виднелась дюжина хорошо вооруженных бойцов, облаченных в черные защитные костюмы и респираторы.

Джегер почувствовал рядом с собой Нарову.

— Пусть только попробуют! — зарычала она при виде этих черных фигур.

В следующую секунду она уже целилась в них из своей снайперской винтовки Драгунова, готовясь снимать бойцов во время их попытки войти в «Ju-390».

— Стой! — Джегер опустил вниз дуло ее винтовки. — Пока что они даже не догадываются, где мы находимся. Если ты откроешь огонь, они изрешетят кабину и нас вместе с ней.

— Тогда давай я сниму пилота! — запротестовала Нарова. — Хотя бы это!

— Ты снимешь пилота, управление возьмет на себя помощник, и они все равно нас расстреляют. К тому же в этом вертолете находится Сантос.

— Иногда приходится жертвовать чьей-то жизнью, чтобы спасти другую жизнь, — холодно отозвалась Нарова. — А в этом случае мы пожертвуем одной жизнью ради спасения многих жизней.

— Нет! — Джегер яростно затряс головой. — Нет! Мы должны найти другой выход!

Он в отчаянии обвел взглядом кабину и увидел кучу пыльных мешков, сложенных под креслом штурмана. На каждом виднелся ярлык с надписью «Fallschirm». Даже не понимая немецкого, Джегер догадался, что это такое. Он наклонился и схватил один из мешков.

Делай то, чего от тебя не ожидают.

Он показал мешок Наровой:

— Это парашют, верно?

— Парашют, — подтвердила Нарова. — Но…

Джегер выглянул в окно. Первая черная фигура выпрыгнула из открытой двери «Черного Ястреба» и приземлилась на корточки на гигантское крыло «Ju-390». Спустя мгновение к ней присоединилась вторая фигура, и они начали медленно продвигаться к корпусу, пользуясь тем, что скорость самолета значительно упала.

Джегер сунул один Fallschirm в руки Наровой, бросил второй Дейлу, а третий начал надевать на себя.

— Надевайте парашюты! — закричал Джегер. — Остается надеяться на то, что они вечные, как и все, что делают немцы.

Пока они застегивали на себе ремни немецких парашютов, на «Турайе» пискнуло сообщение: «Враг собрался у фюзеляжа. Закладывает взрывчатку».

Черные бойцы готовились пробить дыру в борту «Ju-390» и получить доступ в грузовой отсек.

Джегер написал в ответ: «Когда все плохие парни окажутся на борту, отцепи нас. Умоляю тебя, Рафф, не спорь. Я знаю, что делаю».

Телефон запищал ответным сообщением: «Есть отцепить. Увидимся в раю».

Джегер возблагодарил Бога за то, что на борту «Эйрландера» находился Рафф. Никто на его месте не выполнил бы подобный приказ так беспрекословно. Связь между двумя мужчинами была совершенно уникальной, закаленной долгими годами тяжелых совместных испытаний.

В грузовом отсеке самолета раздался приглушенный взрыв. «Ju-390» содрогнулся. Кумулятивный заряд пробил в его борту большую дыру. Джегеру было нетрудно представить себе черных бойцов, с оружием наготове проникающих в темноту заполненного дымом отсека.

Он понимал, что им потребуется лишь несколько секунд на то, чтобы сориентироваться и осмотреть грузовой отсек в поисках Джегера и его людей. Покончив с этим, они подойдут к перегородке и заложат второй заряд взрывчатки. Дверь в кабину пилотов можно было открыть лишь изнутри, то есть из кабины, поэтому без второго взрыва им было не обойтись.

В любом случае в распоряжении Джегера, Наровой и Дейла оставалось лишь несколько секунд.

— Значит, план у нас такой! — заорал Джегер. — Сейчас «Эйрландер» нас отцепит. Как и любой хороший летательный аппарат, получивший импульс движения вперед, «юнкерс» начнет падать, но, когда он наберет скорость, его падение перейдет в планирование. Как только нас отцепят, мы выбрасываем все это, — он махнул рукой в сторону остальных парашютов, — и прыгаем. Не раскрывайте парашюты, пока полностью не погрузитесь в облака, иначе «Черный Ястреб» начнет на нас охоту. Постарайтесь держаться поближе друг к другу и приземлиться вместе. Прыгаем в следующем порядке: Дейл, Нарова, я. Готовы?

Нарова кивнула. В ее глазах светились азарт и предвкушение боя.

Что касается Дейла, то он был бледен как мел. Казалось, что еще немного — и его стошнит. Но все же он пересилил себя и поднял вверх большой палец. Самообладание этого парня приводило Джегера в изумление. То, через что он уже прошел, заставило бы дрогнуть и самых закаленных бойцов, но Дейл держался на удивление хорошо.

— Не забудь свою камеру или хотя бы карты памяти! — крикнул ему Джегер. — Что бы там ни было, фильм мы потерять не должны!

Вытащив из-под кресла оставшиеся парашюты, он сложил их под боковым окном, которое распахнул настежь, чтобы им легче было покинуть самолет.

Затем он обернулся к Наровой:

— Не забудь свои документы, что бы там они собой ни представляли. Потуже пристегни к себе эту сумку и не спускай с нее глаз…

Конец фразы он произнести не успел, потому что «Ju-390» тошнотворно дернулся.

Самолет начал падать, и ему показалось, что все содержимое желудка внезапно оказалось у него во рту. «Эйрландер» отпустил свой груз, и несколько ужасных секунд казалось, что «Ju-390» падает вертикально вниз. Но вскоре его крылья подхватил встречный воздушный поток, и он перешел в крутое, но головокружительное планирование.

— Давай! Давай! Давай! — закричал Джегер, выбрасывая в окно первые парашюты.

Один за другим он отправлял запасные парашюты в завывающую бездну.

Дейл дотянулся до окна, высунулся наружу до пояса и замер. Воздушный поток атаковал верхнюю часть туловища, но его ноги как будто приклеились к металлическому полу кабины самолета.

Он не двигался.

Ни секунды не колеблясь, Джегер наклонился, схватил Дейла за ноги и оторвал его от пола. Не обращая внимания на истошный крик оператора, он выбросил его в окно.

Из-за перегородки уже доносились голоса. Бойцы в черном готовились ее взрывать. Нарова вскочила на сиденье пилота, схватилась за крышу кабины и одним махом забросила ноги на окно.

Она оглянулась на Джегера:

— Ты идешь?

Должно быть, она заметила промелькнувшую у него в глазах нерешительность. На мгновение он снова мысленно перенесся на заснеженный горный склон, где у него отняли жену и ребенка. Он не сделал того, что мог. Черт, он вообще ничего не сделал! Он даже не попытался найти в этом самолете следы тех, кто лишил его семьи, и понять, почему они это сделали.

Его мозг снова пронзило воспоминание о том, как мучительно знакомый голос, который Джегеру так и не удалось узнать, произнес: «Запомни на всю жизнь: мы забрали у тебя жену и ребенка. Wir sind die Zukunft!»

Джегер прирос к месту, не в силах даже пошевелиться.

Его душа рвалась на части в поисках ответов.

Если он сейчас покинет этот самолет, то, возможно, уже никогда их не найдет.

— Бегом к окну! — закричала Нарова. — НЕМЕДЛЕННО!

Джегер осознал, что на него смотрит дуло пистолета. Нарова выхватила короткоствольную компактную «беретту» и теперь целилась ему в голову.

— Я все знаю! — кричала она. — Они убили твоего деда. Они пришли за тобой и твоей семьей. Ты сделал что-то такое, что их к этому подтолкнуло. Это поможет нам найти все ответы. Но если ты сейчас разобьешься с этим самолетом, победа останется за ними!

Джегер пытался сдвинуться с места.

— ПРЫГАЙ! — закричала Нарова, держа побелевший от напряжения палец на спусковом крючке. — Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ ЗАГУБИТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ!

Внезапно у него за спиной раздался оглушительный грохот. Перегородка взорвалась, и кабину заполнило густое облако удушающего дыма. Взрывная волна отбросила Джегера к окну, и это привело его в чувство. Он схватился за крышу, подтянувшись на руках, аНарова открыла огонь из «беретты», всаживая пули в черные фигуры, ввалившиеся в образовавшийся в перегородке пролом.

В следующую секунду Джегер вывалился в окно, прыгнув в завывающую синюю бездну.

Глава 72

Сразу после прыжка Джегер снова начал кувыркаться в неконтролируемом свободном падении. Так же, как он сделал во время их чуть не ставшего смертельным прыжка из «С-130», Джегер разбросал руки в стороны и выгнул тело, чтобы стабилизировать свое положение в пространстве. Как только ему это удалось, он принял форму самолета с треугольным крылом — руки плотно прижал к телу, а ноги вытянул за собой, — чтобы как можно скорее нырнуть в облака. Но, по мере того как скорость его падения увеличивалась, он проклинал себя за бездумное поведение. Нарова была чертовски права. Кому стало бы лучше, если бы он погиб вместе с этим самолетом? Как бы это помогло его жене и сыну? Только полный идиот стал бы колебаться и подверг опасности и жизнь Наровой. Черт, он даже не знал, успела ли она выпрыгнуть живой, поскольку различить что-либо в безумном урагане свободного падения не было никакой возможности.

«Ju-390» набирал скорость с того самого момента, когда его отцепил от себя «Эйрландер». Это означало, что сейчас самолет, подобно огромной чудовищной стреле, несся со скоростью не меньше трехсот километров в час. Оставалось только надеяться и молиться о том, чтобы Нарова выбралась из него живой.

Через несколько секунд Джегера поглотили облака. Как только его со всех сторон окружил густой водянистый туман, он потянулся к кольцу парашюта, вознес короткую молитву и с силой за него дернул… Еще никогда он так сильно не надеялся на то, что вещь немецкого производства способна служить вечно.

Ничего не произошло.

Джегер осмотрелся, чтобы убедиться в том, что он дернул за нужное кольцо. Ему мало что было видно в белесых завихрениях туманного полумрака, тем более что его бросало из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Но, насколько он мог судить, купол основного парашюта заело намертво.

Осознавая, с какой скоростью ему навстречу несется земля, он вспомнил фразу: «Осмотрись-Найди-Дерни-Выгнись». Так его муштровали много лет назад, готовя к экстренным ситуациям во время свободного падения, — когда отказывал основной парашют.

«Система другая, но принцип тот же», — напомнил себе Джегер. Он нащупал то, что, как ему казалось, представляло собой запасной парашют. Система давно устарела, но вполне могла сработать. «Сейчас или никогда», — сказал он, понимая, что до земли осталось совсем немного. Он дернул что было сил, и запасной парашют — немецкий шелковый купол, пролежавший семь десятилетий в сложенном состоянии и ожидании своего шанса полетать еще хоть раз, — взвился в воздух у него над головой.

Как и большинство вещей немецкого производства, этот Fallschirm был исключительного качества. Он раскрылся мягко и послушно. Спускаться на нем было настоящим удовольствием. Не раздирай Джегера противоречивые эмоции и беспокойство, он, наверное, наслаждался бы сейчас этим полетом.

Во время Второй мировой немцы изготавливали парашюты, похожие на те, которыми пользовались британские летчики. Они обладали высоким куполом с очертаниями гриба и в воздухе вели себя на редкость стабильно, являясь полной противоположностью более плоским, быстрым и маневренным моделям современных военных парашютов.

На высоте около пятисот футов Джегер вынырнул из облаков. Его первая мысль была о Дейле и Наровой. Посмотрев на запад, он успел различить очертания парашюта почти у самой земли, мысленно отметив точку приземления Дейла.

Он бросил взгляд на восток и увидел в тучах вспышку белого шелка.

Нарова. Наверняка это она. Каким-то образом ей, видимо, удалось выбраться из падающего «Ju-390». Судя по очертаниям тела под опускающимся вниз куполом, она была очень даже жива.

Зафиксировав в памяти местоположение своих людей, он перевел взгляд на землю внизу.

Густые джунгли без очевидных просветов для приземления.

Опять.

Продолжая спускаться, Джегер подумал о «Ju-390». С высоты десять тысяч футов самолет мог планировать десятки километров, но все равно был обречен. После того как «Эйрландер» его отпустил, он с каждой секундой набирал скорость, но терял высоту.

Рано или поздно он должен был врезаться в джунгли на скорости свыше трехсот километров в час. С одной стороны, это было хорошо: вместе с ним разобьются и все эти бойцы в черном, потому что уцелевшему «Черному Ястребу» ни за что их оттуда не снять. А Джегер, разумеется, позаботился о том, чтобы ни одного парашюта в самолете не осталось.

С другой стороны, это означало, что самолет вместе со всеми своими тайнами будет потерян навсегда. Не говоря уже о его ядовитом грузе, который разлетится по лесу.

Но тут уже от Джегера совершенно ничего не зависело.

«Черный Ястреб» без опознавательных знаков приземлился на уединенную взлетную полосу посреди джунглей.

Из него, прижимая к уху спутниковый телефон, вышел радист с позывным Серый Волк Шесть, настоящее имя которого было Владимир Установ. Его лицо посерело и осунулось после мучительных событий последних часов.

— Сэр, поймите ситуацию, — устало произнес он в трубку. — Из всей моей десантной группы в живых остались только я и еще четыре человека. Мы больше не в состоянии проводить сколько-нибудь серьезные операции.

— А самолет? — не веря своим ушам, уточнил Серый Волк.

— Превратился в дымящиеся обломки, которые разбросало по огромной площади. Мы сопровождали его, пока он не упал.

— А груз? Документы?

— Все разбилось и разлетелось по территории в несколько десятков футбольных полей вместе с дюжиной моих лучших людей.

— Раз мы не смогли их заполучить, то лучше, если они уничтожены, — произнес Серый Волк и после паузы добавил: — Итак, Владимир, наконец-то тебе хоть что-то удалось.

— Сэр, я потерял два «Черных Ястреба» и больше тридцати человек…

— Оно того стоит, — безжалостно отрезал Серый Волк. — Им заплатили за эту работу, и заплатили хорошо, так что сочувствия ты от меня не дождешься, и не надейся. Лучше скажи, из этого самолета кто-нибудь живым выбрался?

— Мы видели, как из него вывалилось три человека. Мы потеряли их в облаках. Мы сомневаемся, что кто-то из них выжил. Я не думаю, что у них были парашюты. Но даже если были, то они спрыгнули в непроходимые джунгли.

— Но они могли уцелеть, — зашипел Серый Волк.

— Могли, — согласился Владимир Установ.

— Если они выжили, то они могли забрать из самолета именно то, за чем охотились мы?

— Такая возможность существует.

— Я разворачиваю свой самолет! — рявкнул Серый Волк. — Зачем мне лететь туда, где не осталось людей, способных проводить операции? Тебе и твоим уцелевшим друзьям я рекомендую отдохнуть, выбрав какое-нибудь удаленное и не слишком людное место. Но не исчезай. Будь на связи.

— Вас понял.

— Тех, кто уцелел — если таковые имеются, — необходимо найти. И они должны вернуть то, что мы ищем, — если это попало к ним в руки.

— Вас понял, сэр.

— Я буду на обычной связи. А тем временем, Владимир, позаботься о том, чтобы набрать новых исполнителей взамен тех, которых ты так беспечно потерял. Те же условия, та же задача.

— Вас понял.

— И еще одно — эта бразильянка все еще у тебя?

Владимир вспомнил о женщине, лежащей на полу «Черного Ястреба».

— Да, она у нас.

— Она может нам пригодиться. А пока что допроси ее, как ты умеешь. Выясни все, что она знает. Если нам повезет, она приведет нас к остальным.

Владимир улыбнулся:

— С удовольствием, сэр.

Из «Лирджета-85», летящего высоко над Мексиканским заливом, человек, известный под позывным Серый Волк, позвонил снова — на этот раз в ничем не примечательный серый офис, расположенный внутри серого же комплекса зданий, возведенного в глубине серого леса — в горах Вирджинии на восточном побережье США.

Звонок поступил в здание, битком набитое самыми передовыми системами слежения и электронного перехвата в мире. Вход в это здание был отмечен маленькой медной табличкой, на которой значилось: «ЦРУ — Подразделение анализа асимметричных угроз».

На звонок ответил человек, одетый в опрятный деловой костюм:

— Гарри Петерсон слушает.

— Это я, — произнес Серый Волк. — Я в «Лирджете», лечу обратно. Мне нужно, чтобы ты нашел этого парня, по которому я тебе прислал информацию. Это Джегер. Уильям Джегер. Используй все, что возможно: Интернет, электронную почту, мобильные телефоны, бронирование авиабилетов, паспортные данные, — одним словом, все. В последний раз его видели на западе Бразилии недалеко от границы с Боливией и Перу.

— Вас понял, сэр.

Серый Волк нажал на кнопку отбоя, не попрощавшись.

Он откинулся на спинку кресла. Дела в Амазонии явно пошли не так, как он рассчитывал, но Серый Волк сказал себе, что это всего лишь мелкая стычка, одна из множества в гораздо более продолжительной войне, которую он и его предки начали весной 1945 года.

Это, несомненно, была неудача, но совершенно незначительная по сравнению с теми, которые уже постигали их в прошлом.

Он потянулся к тонкому планшету на столе перед ним и, включив компьютер, открыл файл со списком расположенных в алфавитном порядке имен. Скользнув курсором вниз по списку, он набрал несколько слов рядом с одним из имен: «Местонахождение неизвестно. Если жив, уничтожить. ЗАДАЧА ПЕРВОСТЕПЕННОЙ ВАЖНОСТИ».

Это было имя Уильяма Джегера.

После этого он взял лежавший рядом маленький плоский чемоданчик и спрятал в него планшет. Захлопнув крышку с громким щелчком, он набрал на кодовом замке секретную комбинацию цифр.

На крышке чемоданчика маленькими тиснеными золотыми буквами значилось: Хэнк Каммлер, заместитель директора, ЦРУ.

Хэнк Каммлер, он же Серый Волк, осторожно и благоговейно провел пальцами по тиснению. В конце войны его отцу пришлось сменить имя. Из Оберстгруппенфюрера СС Ганса Каммлера он превратился в Гораса Крамера. Это было необходимо для зачисления его в штат Управления стратегических служб, предшественника ЦРУ. Поднимаясь по служебной лестнице в высшие эшелоны ЦРУ, Горас Крамер всегда помнил о своей истинной миссии: скрываясь, находясь у всех на виду, собирать силы, чтобы возродить рейх.

К тому времени как преждевременно оборвалась жизнь его отца, Хэнк Каммлер решил подхватить выпавшее из его рук знамя и поступить на работу в ЦРУ. Губы Каммлера растянулись в насмешливой улыбке. Как будто он когда-нибудь смог бы удовлетвориться ролью безвестного сотрудника ЦРУ и забыть о славе своих предков-нацистов!

Совсем недавно он решил вернуть себе то, что принадлежало ему по праву рождения. Родившись Хэнком Крамером, он официально сменил свою фамилию на Каммлер, тем самым предъявив права на отцовское наследие.

Но в его понимании настоящее и полное восстановление в правах было еще впереди.

Глава 73

Джегер устроился в кресле самолета. Ему предстоял короткий местный перелет в аэропорт Биоко.

Перелет из Лондона в Нигерию оправдал все его ожидания, оказавшись быстрым, прямым и комфортабельным, хотя на этот раз финансирование до первого класса не дотянуло. В Лагосе он пересел в какой-то раздолбанный лайнер местных авиалиний для короткого прыжка через Гвинейский залив в островную столицу Экваториальной Гвинеи.

Сообщение, которое он получил от Питера Берке, было в равной степени неожиданным и интригующим. Приблизительно через две недели после прыжка из обреченного военного самолета времен Второй мировой Джегеру удалось добраться до авиабазы в Кашимбу, где он наконец-то почувствовал себя в относительной безопасности. И именно в Кашимбу до него дозвонился Берке.

— Твои бумаги у меня, — провозгласил Берке. — Седьмая страница декларации. Грузовой декларации «Дучессы», как ты и просил.

Джегер не смог ответить ему, что загадочное грузовое судно времен Второй мировой, в самом конце войны вошедшее в бухту Биоко, в настоящий момент интересует его меньше всего. Он попросил южноафриканского организатора переворота отсканировать документы и переслать их ему по электронной почте. Он совершенно не ожидал услышать то, что прозвучало в ответ.

— Нет, парень, так не пойдет, — заявил Берке. — Ты должен приехать и взглянуть на них лично. Потому что, видишь ли, мой друг, это не просто документы. Тут имеется кое-что осязаемое. То, что я не могу отправить ни электронной, ни какой-либо иной почтой. Поверь мне, парень, ты должен это увидеть.

— Может, хоть намекнешь? — попросил его Джегер. — Далековато лететь. К тому же за последние несколько недель…

— Скажем так, — оборвал его Берке, — я не нацист. Более того, я ненавижу этих проклятых нацистов. И я не внук одного из них. Но если бы я им был, то пошел бы на многое. Более того, я бы пошел на край земли, а по пути, возможно, прикончил бы много народу, лишь бы то, что я нашел, никогда не увидело свет. Это все, что я могу тебе сказать. Поверь мне, Джегер, ты должен приехать.

Джегер задумался. Он исходил из того, что Льюис Алонсо, Хиро Камиши и Джо Джеймс все еще были живы и что Пурууэха помогал им добраться до места, откуда они могли бы вернуться во внешний мир. Он был практически уверен в том, что Гвайхутига погиб, что это именно его выбросили из «Черного Ястреба» вместе со Стефаном Кралем, которого он считал предателем.

Что касается Летисии Сантос, то она исчезла и о ее судьбе по-прежнему ничего не было известно. Полковник Эвандро пообещал сделать все, что от него зависело, и Джегер не сомневался в том, что он и его ребята из сил особого назначения пустят в ход все имеющиеся у них средства, чтобы найти ее.

Решение Джегера, распорядившегося отцепить «Ju-390» от «Эйрландера», спасло жизни всему его экипажу, включая Раффа. «Черный Ястреб» был вынужден последовать за самолетом, стремительно планирующим в джунгли, а «Эйрландер» кое-как долетел до аэропорта Кашимбу.

Дейл поранился, когда его парашют времен Второй мировой зацепился за кроны деревьев, а Нарова была ранена в руку осколком шрапнели во время штурма кабины Темной Силой. Но Джегер нашел их обоих, и все вместе они стали пробираться к цивилизации, хотя вопрос, сумеют ли они это сделать, долгое время оставался открытым.

Как и следовало ожидать, и Нарова, и Дейл считали свои ранения «поверхностными», а потому несерьезными. Они были уверены, что переход через джунгли не составит для них никакого труда. Джегер знал, что в жарких и влажных джунглях без нормального отдыха, питания и медицинской помощи их раны могут загноиться, но в то же время понимал, что ни Нарова, ни Дейл не обратят на его предостережения ни малейшего внимания. Впрочем, учитывая ситуацию, он мало чем мог помочь им. Оставалось только надеяться, что у них окажется достаточно сил. В противном случае их ожидала смерть в джунглях.

Джегеру удалось отыскать небольшой ручей. Два дня они шли вниз по течению, хотя их состояние не позволяло им двигаться достаточно быстро. Наконец ручей привел их к небольшому притоку, а тот в свою очередь — к реке, оказавшейся судоходной. По счастливой случайности Джегер сумел привлечь внимание капитана баржи, перевозившей стволы деревьев на лесопилку.

Последовало трехдневное плавание по реке, которое началось с неприятности — Нарова едва не разругалась с пьяным бразильским капитаном. Правда, это недоразумение быстро разрешилось, сменившись настоящей опасностью.

Как только Нарова и Дейл оказались на барже, их настигла инфекция, чего так опасался Джегер. К тому времени как их захватывающее путешествие подошло к концу, они метались в жару, и Джегер, погрузив обоих в местное такси, доставил их на авиабазу Кашимбу, в тщательно охраняемый госпиталь, оборудованный по последнему слову техники.

К несчастью, инфекция из загноившихся ран попала в кровеносную систему, и им поставили диагноз «заражение крови». Состояние Дейла усугублялось еще и острым истощением. Обоих мгновенно поместили в реанимацию, и теперь под чутким надзором полковника Эвандро их состояние постепенно стабилизировалось.

Убедившись, что жизням тех членов группы, которые от него зависели, ничего не угрожает, Джегер решил, что может позволить себе слетать из Бразилии на Биоко. Тем более что о Летисии Сантос по-прежнему не было никаких новостей и помочь ей он не мог. Он попросил полковника Эвандро держать его в курсе всех, даже самых незначительных вестей и отправился на остров.

Он пообещал вернуться, чтобы доставить Дейла и Нарову домой, как только они поправятся достаточно для того, чтобы совершить перелет. Кроме того, в качестве дополнительной меры безопасности он попросил Раффа неотлучно дежурить у двери их палаты.

Перед отлетом Джегер поговорил с Наровой, которую только что перевели из реанимационного отделения в обычную палату. Он уже ознакомился с документами, которые она забрала из «Ju-390», но мало что понял из текста, набранного убористым немецким шрифтом. К тому же большая часть документов, посвященных Aktion Feuerland — операции «Огненная земля», — представляла собой на первый взгляд беспорядочную последовательность цифр. Нарова была уверена, что это шифр.

Но, не располагая ключом к этому шифру, ни она, ни тем более Джегер ничего не могли почерпнуть из этого документа.

Нарова попросила Джегера отвезти ее в больничный сад, мотивируя это тем, что ей хочется подышать свежим воздухом и ощутить на своем лице солнечные лучи. Как только они расположились в достаточно уединенном уголке сада, она принялась объяснять кое-что из того, что произошло за последнее время. Как и следовало ожидать, ей пришлось начать со Второй мировой.

— Ты сам видел технологические достижения, находившиеся в этом самолете, — с трудом произнесла Нарова. — К весне 1945 года немцы совершили пробные запуски межконтинентальных баллистических ракет. Они снабдили их боеголовками с зарином, не говоря уже о чуме и ботулотоксине. Достаточно было горстки таких ракет — по одной каждого вида, выпущенных по Лондону, Нью-Йорку, Вашингтону, Торонто и Москве, — чтобы ход войны переменился самым драматическим образом.

В противовес этому мы располагали атомной бомбой, но она еще требовала доработки. К тому же следует помнить, что атомную бомбу можно было доставить на место только тяжелым бомбардировщиком, а не управляемой ракетой, летящей со скоростью, многократно превышающей скорость звука. Защиты от немецких ракет у нас не было. Не забывай, что атомная бомба даже не была готова. Американцы все еще работали над проектом «Манхэттен».

Угрожая ракетами, нацисты предложили странам антигитлеровской коалиции сделку, позволяющую рейху передислоцироваться в безопасную зону вместе со всем своим высокотехнологичным оружием. Но союзники выдвинули встречное предложение. Они сказали: «Хорошо, передислоцируйтесь. И берите с собой все ваше Wunderwaffe. Но с одним условием: вы присоединяетесь к нам в настоящей войне — грядущей глобальной борьбе с коммунизмом.

Антигитлеровская коалиция взяла на себя обязательство профинансировать передислокацию, которая должна была проходить в строжайшей тайне. Разумеется, нельзя было допустить того, чтобы главные нацисты внезапно появились в Британии или США. Общественность бы этого не приняла. Поэтому их перевезли на собственные задние дворы: США — в Южную Америку, а Британия — в свои колонии — Индию, Австралию и Южную Африку, то есть страны, где не составляло никакого труда спрятать кого угодно. Итак, был подписан новый пакт. Невообразимо чудовищный.

Нарова замолчала, собираясь с силами, чтобы продолжить.

— Aktion Adlerflug — операция «Полет Орла» — стала кодовым названием плана Гитлера по передислокации секретных технологий и оружия. Ты видел эти штампы на ящиках в грузовом отсеке «Ju-390». Aktion Feuerland — операция «Огненная земля» — представляла собой операцию по перемещению главных фигур нацизма.

Она страдальчески посмотрела на Джегера:

— У нас никогда не было их списка, и мы до сих пор не знаем, кем были эти люди. Мы потратили на поиски этих списков много лет, но так ничего и не нашли. И я надеюсь, что именно это мы можем обнаружить среди документов с «Ju-390». А также информацию о том, куда перевезли технологии и людей.

«Какое это имеет значение? — чуть было не вырвалось у Джегера. — Это произошло семь десятилетий назад. Эта информация устарела». Но Нарова будто прочитала его мысли.

— Есть старая поговорка. — Она сделала ему знак наклониться ближе, потому что говорить ей было все труднее. — Дитя змеи — это тоже змея. Антигитлеровская коалиция заключила договор с дьяволом. Все эти годы он набирал силу, приобретая влияние, пока не стал абсолютно неуязвим. Мы считаем, что он по-прежнему в силе и присутствует на всех уровнях вооруженных сил, банковских структур и мировых правительств.

Должно быть, Нарова заметила промелькнувшее в глазах Джегера сомнение.

— Ты считаешь, что все это притянуто за уши? — вызывающе прошептала она. — Задай самому себе вопрос, сколько столетий просуществовало наследие тамплиеров. Нацизму менее ста лет. Наследие тамплиеров просуществовало две тысячи лет и до сих пор не утратило своей актуальности. Ты думаешь, нацисты просто взяли и исчезли? Ты считаешь, что те, кого перевезли в безопасное место, позволили бы рейху умереть? Ты думаешь, их дети отказались бы от того, что, по их мнению, принадлежит им по праву рождения? Этот Reichsadler со странным круглым символом под хвостом, по нашему мнению, является их знаком. И, как тебе отлично известно, он снова начал поднимать голову.

На мгновение Джегер решил, что ее силы иссякли и она больше не произнесет ни слова. Но она где-то изыскала резервы для нескольких последних слов.

— Уильям Эдвард Майкл Джегер, если ты все еще сомневаешься, есть кое-что, что должно убедить тебя. Подумай о тех, кто пытался нас остановить. Они убили троих членов экспедиции и гораздо больше индейцев. Они располагают «Предатором», «Черными Ястребами» и один бог ведает чем еще. Они работают под глубоким прикрытием, так что к ним не подобраться. Представь себе, кто может иметь подобную власть или действовать столь безнаказанно. Сыновья змеи поднимают голову. Они опутали своей сетью землю, и их мощь растет. Но точно так же, как у них есть своя организация, существует организация, которая им противостоит.

Она побледнела от прилагаемых сверхусилий и замолчала.

— Твой дед ее возглавлял. Те, кого приглашают к ней присоединиться, получают кинжал — символ сопротивления — наподобие того, который есть у меня. Но кто хочет, чтобы ему в руки вложили эту отравленную чашу? Кто? Враг набирает силу, а мы слабеем. Wir Sind die Zukunft. Ты слышал их девиз: «Мы — будущее».

Она измученно смотрела на Джегера.

— Те из нас, кто вступает в борьбу с ними, обычно долго не живут.

Глава 74

— Сэр, проснитесь. Сэр, напиток перед приземлением? — в третий раз повторила бортпроводница.

Джегер мысленно был на другом конце земли, заново проживая разговор с Наровой. Она мало что добавила к уже сказанному, окончательно обессилев от боли и трудного разговора, и Джегер отвез ее обратно в постель.

Джегер улыбнулся стюардессе:

— «Кровавую Мэри», пожалуйста. И побольше вустерширского соуса, пожалуйста.

Аэропорт Биоко почти не изменился с того времени, как Джегер побывал здесь в последний раз. Продажную и коррумпированную охрану президента Оноре Чамбара заменили новые офицеры и таможенники, но в остальном он выглядел точно так же. У выхода из зоны прилета его ожидала знакомая фигура Питера Берке в сопровождении парочки здоровяков — судя по всему, личной охраны.

Берке только что сбросил деспотичного диктатора, и скрывать тот факт, что его усиленно охраняют, ему не было никакого смысла. Южноафриканец протянул руку для приветствия, а затем обернулся к своим охранникам:

— Ну ладно, ребята, хватайте его! Ему пора в «Черный Пляж»!

На мгновение Джегер подобрался, приготовившись дать отпор, но Берке громко расхохотался.

— Успокойся, мужик, успокойся! У нас, южноафриканцев, довольно ядовитое чувство юмора. Я рад видеть тебя снова, мой друг.

По пути в Малабо, столицу острова, Берке посвящал Джегера в подробности переворота. Его успех определила информация, предоставленная майором Моджо — бывшим тюремщиком Джегера в «Черном Пляже». И это стало еще одной причиной, по которой Берке не терпелось оказать обещанную Джегеру услугу.

Они подъехали к бухте Санта-Изабель и двигались вдоль набережной, пока наконец не остановились перед величественным зданием колониального вида. За три года, которые Джегер провел на острове, он старался не высовываться, и поэтому ему редко приходилось заходить в правительственные учреждения.

Берке провел его в подвал, где сменяющие друг друга режимы хранили самые важные государственные документы. Не то чтобы в таком месте, как Экваториальная Гвинея, их было особенно много. Берке приказал телохранителям плотно закрыть двери и охранять их снаружи.

Они с Джегером остались одни в темном прохладном, слегка пахнущем плесенью помещении. Берке взял с ближайшей полки картонную папку, набитую документами, и положил ее на стол.

— Ради этого, — произнес он, постучав пальцем по папке, — поверь мне, мужик, ради этого стоило лететь через полмира.

Берке махнул рукой, указывая на полки по периметру комнаты:

— Большую часть из этого вообще можно было бы выбросить. Экваториальная Гвинея не славится своими государственными тайнами. Но, похоже, этот остров сыграл свою роль во время Второй мировой войны… И смею тебя заверить, что в самом ее конце тут произошло нечто, способное сорвать крышу у кого угодно.

Берке помолчал.

— Ну хорошо, для начала немного истории, большая часть которой, как я полагаю, тебе известна. Но без нее содержимое этой папки теряет всякий смысл. В те времена Биоко являлся испанской колонией под названием Фернандо По. Теоретически во время войны Испания, а вместе с ней и Фернандо По, сохраняли нейтралитет, а практически испанское правительство было фашистским и сотрудничало с нацистами. Эта бухта господствует над Гвинейским заливом. Контроль над этим участком океана был решающим фактором в борьбе за Северную Африку, потому что здесь пролегал маршрут всех конвоев с припасами. Немецкие подводные лодки бороздили эти воды, почти полностью перекрыв путь судам антигитлеровской коалиции. В бухте Санта-Изабель находился тайный немецкий центр по перевооружению и дозаправке подводных лодок, создание которого санкционировал испанский губернатор острова, ненавидевший Британию.

Берке продолжил, его глаза заблестели:

— В начале марта 1945 года тут начали происходить поистине увлекательные события. Фернандо По принял итальянское грузовое судно «Микеланджело». Оно вошло в бухту и тут же привлекло к себе внимание находившихся здесь британских шпионов. Их было трое, и они работали в британском консульстве под видом дипломатов. Все они были действующими агентами Управления специальных операций.

Берке посмотрел на Джегера:

— Я так понимаю, тебе известно, что такое УСО? Говорят, Ян Флеминг списал своего Джеймса Бонда с настоящего агента УСО. А теперь начинается самое интересное.

Он распахнул папку и взял в руки старый черно-белый снимок. На нем был запечатлен большой пароход с единственной массивной трубой, расположенной по центру.

— Это «Микеланджело». Но обрати внимание: он выкрашен в цвета испанской судоходной компании Навьера Левантина. Компанию Навьера Левантина основал некто Мартин Борман, человек, лучше известный как «банкир Гитлера». Перед ней стояла одна-единственная задача: доставлять награбленные нацистами ценности в самые дальние уголки земли под флагом нейтральной страны — Испании. В конце войны Борман исчез. Испарился. Его так и не нашли. Главной задачей Бормана было присматривать за разграблением Европы. Нацисты доставляли в Германию золото, наличные деньги и произведения искусства, до которых им удавалось дотянуться. К концу войны Гитлер стал самым богатым человеком в Европе, а возможно, даже и в мире. И он владел самой огромной из всех известных коллекцией предметов искусства.

Берке хлопнул ладонью по папке:

— Борман должен был позаботиться о том, чтобы все эти богатства не погибли вместе с рейхом. Фернандо По стал перевалочным пунктом для награбленных нацистами богатств. С января по март 1945 года через бухту Санта-Изабель прошло еще четыре судна, и все были под завязку набиты ценностями. Здесь их перегружали на подводные лодки, но на этом след обрывается. Этот след подробнейшим образом был задокументирован агентами УСО. Но знаешь, самое странное заключается в том, что антигитлеровская коалиция даже не попыталась помешать нацистам. Союзники палец о палец не ударили. Разумеется, они сделали вид, что собираются захватить эти корабли, но на самом деле не сделали ничего, чтобы их задержать. Эти агенты УСО, будучи мелкими сошками, никак не могли понять, почему все эти перевозки совершаются беспрепятственно. Мне и самому было невдомек, как такое могло происходить. Пока я не добрался до последних страниц этой папки. И вот тут мы приближаемся к «Дучессе».

Берке достал из папки еще одно фото:

— Вот она, «Дучесса». Но обрати внимание на разницу между ней и предыдущими судами. Она тоже выкрашена в цвета компании Навьера Левантина, но на самом деле она является грузовым лайнером. Она предназначена как для перевозки людей, так и грузов. Но зачем использовать пассажирский лайнер, если груз состоит в основном из награбленных по всей Европе бесценных произведений искусства и золота?

Берке в упор посмотрел на Джегера.

— Я скажу тебе зачем. Потому что в основном она везла пассажиров. — Он протянул Джегеру листок бумаги. — Седьмая страница грузовой декларации «Дучессы». Она содержит список из семидесяти двух пассажиров, каждый из которых обозначен лишь рядом цифр. Никаких имен. Но этого недостаточно, чтобы заставить тебя прилететь на Биоко, верно, мой друг? К счастью, ваши агенты УСО оказались очень изобретательными ребятами.

Берке вытащил последнее фото и толкнул его по столу Джегеру.

— Я не знаю, насколько близко ты знаком с нацистскими шишками весны 1945 года. Этот снимок сделан при помощи телеобъектива предположительно одним из агентов УСО из британского консульства, окна которого выходят на бухту. Не правда ли, изумительная форма? — насмешливо поинтересовался Берке. — Длинные кожаные плащи. Кожаные сапоги выше колена. Эти черные фуражки с мертвыми головами.

Берке запустил пятерню в густую бороду.

— Проблема в том, что, вырядившись подобным образом, они практически неотличимы друг от друга. Но все эти ребята представляют цвет нацистского командования, даже не сомневайся. Иначе и быть не может. Если хочешь в этом убедиться, взломай шифр, которым записаны их имена.

— Но куда, черт возьми, они отсюда плыли? — изумленно пробормотал Джегер.

В ответ Берке перевернул фотографии:

— На обороте они все проштампованы датами. Девятое мая 1945 года — через два дня после того, как нацисты подписали Акт о безоговорочной капитуляции. Но на этом след опять-таки обрывается. Хотя, возможно, это также указано где-то в этих зашифрованных данных. Мужик, я целый месяц по воскресеньям изучал содержимое этой папки. К тому времени как я, собрав воедино все детали, понял, что это такое, мне стало по-настоящему страшно.

Берке покачал головой:

— Если все это правда — а папка из этого подвала просто не может быть подделкой, — нам надо забыть все, чему нас учили. Всю послевоенную историю. Эти материалы буквально переворачивают все наши представления о современном мире. Я пытаюсь об этом даже не думать. Знаешь почему? Потому что мне очень страшно. Такие люди обычно не начинают разводить телят и выращивать кукурузу.

Джегер пристально смотрел на фото.

— Но если это папка УСО, то как она попала в руки испанскому губернатору Фернандо По?

Берке рассмеялся:

— А вот это действительно забавно. Губернатор сообразил, что так называемые британские дипломаты на самом деле являются шпионами. И он решил: какого черта? Он инсценировал ограбление консульства и украл все их папки. Не совсем честная игра, но присылать шпионов под видом дипломатов тоже не фейр-плей. Ты слышал поговорку «Будьте осторожнее со своими желаниями»?

Берке пододвинул папку Джегеру:

— Мой друг, ты сам этого хотел. Это все твое.

Глава 75

Джегер очень быстро понял, что Берке явно ничего не приукрасил.

Как и обещал южноафриканец, документы из архива Дома правительства Биоко стали для него настоящим откровением, одновременно шокировав его до глубины души. Укладывая папку в дорожную сумку, которую он собирался взять с собой в салон самолета, Джегер вспомнил выражение, которое совсем недавно использовала Нарова: «отравленная чаша».

Сумка с папкой показалась ему неподъемным грузом. Это был очередной ключ к пазлу, и он не сомневался, что Темная Сила готова ради него убивать.

С сумкой на плече Джегер пошел за Берке. До обратного рейса в Лондон у него все еще оставалось много времени, и южноафриканец предложил ему поездку по острову.

— Тебя ждут новые невероятные открытия! — пообещал он, хотя Джегер и представить себе не мог, что способно сравниться с содержимым папки из Дома правительства.

Выехав из Малабо, они направились на восток, углубляясь в густой тропический буш. К тому времени как Берке повернул на узкую грунтовую дорогу, ведущую на побережье, Джегер уже понял, куда они едут. Целью поездки была Фернао — место, где он провел три долгих года, обучая английскому языку ребятишек из рыбацкой деревушки.

Джегер пытался лихорадочно придумать, что он скажет вождю, сын которого, Малыш Мо, погиб во время боя на местном пляже. Минуло всего два месяца, но Джегеру казалось, что это произошло в другой жизни и в другом мире.

Должно быть, Берке заметил тревогу, исказившую его черты. Он засмеялся:

— Джегер, мужик, я точно тебе скажу: когда я приказал своим парням бросить тебя в «Черный Пляж», ты и то перепугался меньше. Расслабься. Тебя ожидает очередной большой сюрприз.

Дорога повернула в последний раз, и Джегер с удивлением увидел группу жителей деревни, которая, похоже, их ожидала.

Они подъехали ближе, и оказалось, что чуть ли не все жители деревни вышли им навстречу… Зачем? Чтобы встретить его? После того, что тут произошло, он этого не заслуживал.

Между двумя пальмами над узкой грунтовкой, по которой они въезжали в деревню, было натянуто нечто вроде самодельного плаката с надписью:

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, УИЛЬЯМ ДЖЕГЕР!»

Берке затормозил. Глядя на своих бывших учеников, тут же облепивших автомобиль, Джегер почувствовал комок в горле. Берке с телохранителями отошли в сторону, а маленькие руки вытащили Джегера из машины, увлекая его к дому вождя. Джегер собрался с духом, готовясь к трудной встрече.

Он шагнул внутрь, и после яркого солнца снаружи сумрак хижины на мгновение ослепил его. Из-за тонких глиняных стен эхом доносился знакомый шум прибоя. Он увидел руку, протянутую ему в знак приветствия, но рукопожатие вождя почти сразу перешло в крепкое объятие.

— Уильям Джегер… Уильям Джегер, добро пожаловать. Деревня Фернао всегда будет твоим домом.

Казалось, еще немного — и вождь разрыдается. Джегер чувствовал, что он и сам готов пустить слезу.

— Иншаллах. Как добрался? — спросил вождь. — После твоего побега мы не знали, сумели ли вы с другом добраться до большой земли.

— Иншаллах, — ответил Джегер. — Мы с ним успешно прошли через это и многие другие приключения.

Вождь улыбнулся и жестом указал на темный угол хижины.

— Иди сюда, — позвал он. — Мы заставили мистера Джегера слишком долго ждать.

Щуплая фигурка выскочила из темноты и обеими руками обхватила Джегера.

— Сэр! Сэр! Добро пожаловать! Добро пожаловать домой! Смотрите! — Маленький мальчик показал на солнцезащитные очки у себя на лбу. — Я их не потерял! Ваши очки! Ваши «Окли»!

Джегер засмеялся. Он не верил своим глазам. Голова Малыша Мо была туго перебинтована, но он был очень даже жив!

Он обнял ребенка, наслаждаясь этим чудом — осознанием того, что мальчуган выжил. Но одновременно его пронзило ощущение собственной невосполнимой утраты. Глядя на Малыша Мо, Джегер представил своего сына Люка. Может быть, он все еще жив… Тут к ним присоединился ожидавший снаружи Берке, и вождь начал рассказывать историю чудесного спасения Малыша Мо.

— За это чудо нам надо возблагодарить Господа, а также вас, мистер Джегер. И, разумеется, мистера Берке. В ночь вашего побега пуля только ранила, но не убила Малыша Мо. Его сочли мертвым, и мы в самом деле могли его потерять. Тем более что у нас не было денег, чтобы отправить мальчика в такую больницу, где его могли бы спасти. Но тут произошел переворот, и к нам приехал этот человек. — Вождь кивнул в сторону Питера Берке. — Он привез клочок бумаги с какими-то цифрами. Это дало нам доступ к банковскому счету, на котором вы оставили… деньги. Благодаря этим деньгам и помощи мистера Берке я отправил Малыша Мо в лучшую больницу во всей Африке — в Кейптаун, где его спасли. Но денег было очень много, и мы истратили не все.

Вождь улыбнулся:

— Поэтому сначала я купил новые лодки — взамен старых, которые забрали или прострелили. А потом мы решили построить новую школу. Настоящую, чтобы детей можно было учить в классе, а не под пальмами. И наконец… может быть, миссис Топека нам покажется… мы наняли постоянного учителя.

Молодая, аккуратно одетая местная женщина подошла к ним, смущенно улыбаясь Джегеру.

— Дети вас очень любят, мистер Джегер. Они только о вас и говорят. Я пытаюсь продолжать то доброе дело, которое вы начали.

— Разумеется, для такого талантливого учителя, как ты, место всегда найдется, — добавил вождь. — К тому же Малыш Мо очень скучает по пляжному футболу! Но я чувствую, что какие-то дела призвали тебя обратно в большой мир и что, возможно, это очень хорошо. — Он помолчал. — Иншаллах, Уильям, ты нашел свою дорогу.

Нашел ли он свою дорогу?

Джегер вспомнил темный военный самолет, обломки которого теперь были рассеяны по джунглям. Он также подумал об Ирине Наровой и ее бесценном кинжале, а затем об исчезнувших Руфи и Люке — его жене и ребенке. Ему казалось, что он стоит в начале сразу нескольких дорог. Но, возможно, все они каким-то образом сходятся воедино?

— Иншаллах, — согласился Джегер. Он взъерошил волосы Малыша Мо. — У меня к вам только одна просьба: подержите вакансию учителя открытой… так, на всякий случай!

— Это я тебе обещаю, — кивнул вождь. — А теперь пора! — объявил он. — Ты должен увидеть место, которое мы выбрали для школы. Это рядом с тем самым пляжем, на котором ты принял бой и победил, и мы хотели бы, чтобы ты заложил первый камень. Мы собираемся назвать эту школу школой Уильяма Джегера и Питера Берке, потому что без вас ее бы тут не было.

Берке изумленно покачал головой:

— Это большая честь для меня. Но думаю, что имени Уильяма Джегера будет вполне достаточно. Я выступил всего лишь посыльным.

Джегера очень взволновало посещение места будущей школы. Он положил там первый камень, на котором должны были возвести стены. Затем их с Берке повели на обязательный по такому случаю пир. Но в конце концов подошло время прощаться.

У Берке был запланирован еще один визит в ходе их экскурсии по острову, а у Джегера приближалось время вылета.

Глава 76

Выехав из Фернао, Берке повернул на дорогу, ведущую на запад, обратно в Малабо. Они ехали вдоль побережья, и Джегер был практически уверен в том, что знает о конечном пункте этой поездки. Вскоре они въехали на территорию тюрьмы «Черный Пляж». Новая и гораздо более подтянутая и исполнительная охрана настежь распахнула перед ними ворота.

Берке припарковался в тени высокой стены.

Он обернулся к Джегеру:

— Второй дом, как говорится. Это место все еще используется как тюрьма, вот только заключенные поменялись. Да и камеры пыток нынче пустуют, а акулы сходят с ума от голода. — Он помолчал. — Я хотел тебе кое-что показать. Кроме того, тут остались твои вещи.

Выйдя из автомобиля, они вошли в темный коридор, ведущий внутрь тюрьмы. Джегер не мог отрицать того, что ему было не по себе. В этом месте его регулярно избивали до полусмерти, а тараканы едва не съели его мозг. Но, черт возьми, может быть, для того чтобы сбросить с себя тяжелый груз этих воспоминаний, ему действительно было необходимо сюда вернуться.

Он почти мгновенно понял, куда ведет его Берке, — в его бывшую камеру. Они подошли к двери, и Берке постучал по прутьям, привлекая внимание чьей-то фигуры в глубине камеры.

— Итак, Моджо, пора тебе познакомиться со своим новым тюремщиком. — Берке кивнул на Джегера. — Кто бы мог подумать, что все так переменится, верно?

Новый обитатель бывшей камеры Джегера смотрел на него с нескрываемым ужасом.

— И если ты не будешь вести себя очень и очень хорошо, — продолжал Берке, — я поручу мистеру Джегеру изобрести новую пытку, исключительно для тебя, и лично ее применить. — Берке бросил взгляд на Джегера. — Ты как, согласен?

Джегер пожал плечами:

— Еще бы. Мне кажется, я запомнил некоторые особенно изощренные пытки, тем более что мне пришлось испытать их на собственной шкуре.

— Ты слышал, Моджо? — поинтересовался Берке. — И вот что я еще тебе скажу. Акулы… я слышал, они сейчас очень и очень голодные. Будь осторожен, мой друг. Будь очень и очень осторожен.

Покинув бывшего тюремщика Джегера, они направились в тюремную канцелярию. По пути Берке остановился у входа в боковой коридор, ведущий в изолятор. Он посмотрел на Джегера:

— Знаешь, кто у нас там сейчас? — Он кивнул в глубину коридора. — Чамбара. Мы поймали его в аэропорту во время попытки побега. Не хочешь поздороваться? Ведь, если не ошибаюсь, именно этот ублюдок приказал тебя арестовать?

— Не ошибаешься. Но не хочу нарушать его уединение. Я бы лучше взял одну из его яхт, — с улыбкой добавил Джегер.

Берке засмеялся.

— Я внесу тебя в список претендентов. Но нет, мужик, мы здесь не для того, чтобы грабить и мародерствовать. Мы здесь, чтобы восстанавливать эту страну.

Они начали подниматься по лестнице в тюремную канцелярию. Берке поинтересовался у охранника перед дверью, где «посылка», и ему тут же вручили небольшой сверток с вещами — преимущественно одеждой, перетянутой старым ремнем Джегера.

Берке подал сверток Джегеру:

— Кажется, это твое. Все ценности Моджо и компания забрали себе, но тут есть личные вещи, которые тебе, возможно, хотелось бы вернуть.

Берке провел его в небольшую комнату и вышел, оставив Джегера одного.

Помимо одежды там был его старый бумажник. Из него давно вытряхнули как деньги, так и кредитные карточки, но Джегер обрадовался тому, что он к нему вернулся. Это был подарок жены. Бумажник был изготовлен из кожи бутылочно-зеленого цвета, а на одном извнутренних отделений красовался девиз САС: «Побеждает только отважный».

Джегер открыл бумажник и заглянул в потайное отделение глубоко под подкладкой. К счастью, охранники «Черного Пляжа» его не нашли. Он достал из него крошечное фото красивой молодой зеленоглазой женщины с пухлощеким младенцем на руках. Руфь с Люком вскоре после его рождения.

За фотографией был спрятан клочок бумаги с пин-кодами к кредитным карточкам Джегера. Они были записаны таким образом, что никто не сумел бы их разгадать, хотя Джегер использовал очень простой способ шифрования: к каждой из четырех цифр он прибавлял год своего рождения — 1979.

Таким образом, пин-код 2345 превратился в 3.12.11.14.

Просто.

Шифр.

На мгновение в памяти Джегера промелькнул старый военный сундук на полу его квартиры в Уордур-Кастл и спрятанная в нем книга — редкий экземпляр богато иллюстрированного средневекового текста, написанного на давно забытом языке. Затем он вспомнил разговор с архивариусом Саймоном Дженкинсоном в офисе «Уайлд дог медиа» в Сохо над засохшими резиновыми суши.

В глазах Дженкинсона плясали искры. «Существует нечто, именуемое книжным кодом… Вся его прелесть заключается в его абсолютной простоте, а также в том, что его совершенно невозможно расшифровать. Разумеется, если только вам чисто случайно не известно, о какой книге идет речь».

После чего Дженкинсон нацарапал явно произвольную комбинацию цифр…

Джегер потянулся к своей дорожной сумке, извлек из нее папку из Дома правительства в Малабо и открыл страницу из декларации «Дучессы» — ее седьмую страницу. Он пробежал взглядом по последовательности цифр — с виду совершенно произвольной — и почувствовал, как его охватывает волнение.

Ирина Нарова подтвердила, что дедушка Тед был главным охотником на нацистов. Из того немногого, что счел возможным рассказать ему дядя Джо, Джегер знал, что он тоже играл определенную роль в деятельности дедушки Теда. У обоих под рукой имелись экземпляры одной и той же редкой древней книги — «Манускрипта Войнича».

А если в этом очевидном хаосе все же существует определенная система?

Может быть, этот шифр можно взломать с помощью «Манускрипта Войнича»?

Может быть, дедушка Тед и дядя Джо заполучили в свое распоряжение какие-то нацистские документы и распутывание зашифрованного текста было частью их охоты.

И это означало, что Джегер располагал ключом к попавшим ему в руки зашифрованным спискам. Если бы он, Нарова и архивариус сумели собраться все вместе, обложившись соответствующими книгами и документами, возможно, все начало бы проясняться.

Джегер мысленно улыбнулся. Берке оказался прав: путешествие на Биоко определенно того стоило.

Южноафриканец постучал и вошел в комнату.

— Мужик, я смотрю, ты ужасно доволен собой. Мне кажется, ты все-таки рад, что сюда приехал.

Джегер кивнул:

— Да, Питер, я перед тобой в неоплатном долгу.

— Отнюдь, мужик. Я всего лишь отдал свой собственный долг, не более того.

Джегер вытащил из дорожной сумки айфон.

— Мне нужно отправить два коротких имейла.

— Валяй, если только сумеешь поймать сигнал, — отозвался Берке. — Мобильное покрытие в окрестностях Малабо откровенно отвратительное.

Джегер включил телефон и, открыв свою почту, набрал первое сообщение:

TheSimonJenkinson@hotmail.com

Саймон, я лечу обратно через Лондон. Буду завтра утром. У тебя найдется время для встречи? Мне нужен час или около того. Я приеду к тебе, когда тебе будет удобно. Это срочно. Я думаю, тебе понравится то, что мы, возможно, обнаружили. Жду ответа.

Джегер.

Он отправил сообщение и, хотя оно так и осталось висеть в папке исходящей корреспонденции со статусом «ожидает сигнала», принялся набирать второе письмо.

IrinaNarov007@gmail.com

Ирина (если ты позволишь так тебя называть), надеюсь, у тебя все хорошо и ты идешь на поправку. Я возвращаюсь и скоро буду в Кашимбу. У меня хорошие новости: возможно, я нашел ключ к шифру. Подробности при встрече.

С уважением,

Уилл.

Он нажал кнопку «отправить», и почти одновременно телефон пискнул, извещая его о том, что он поймал сигнал какой-то местной сети под названием САФАРИКОМ. Кружок отправления несколько секунд вращался на экране, после чего телефон Джегера, похоже, снова потерял связь.

Он уже собирался перезагрузить телефон и повторить попытку, как вдруг экран айфона почернел, а затем снова ожил, и на экране засветилось сообщение, набранное пугающе знакомым шрифтом.

Вопрос: как мы тебя нашли?

Ответ: твой друг подсказал нам, где искать.

Мгновение спустя экран снова почернел, а затем на нем появился до тошнотворного знакомый символ: Reichsadler.

Но теперь этот Reichsadler был изображен на приколотом к стене флаге, стилизованном под нацистский. Под ним на кафельном полу лежал Энди Смит. Его руки и щиколотки были связаны, и, судя по накрывающей его лицо ткани и наклоненному над ним ведру, его накачивали водой.

Джегер смотрел на фотографию, не в силах отвести взгляд.

Предположительно ее сделали в комнате Энди Смита в отеле «Лох Ивер», после чего его отвели в исхлестанные бурей горы и, влив ему в горло бутылку виски, столкнули в черную бездну. Скорее всего, именно Стефан Краль убедил Смита открыть дверь палачам.

Смит мало что мог сказать своим мучителям, не считая приблизительного местоположения самолета, потому что на тот момент полковник Эвандро еще никому не сообщил его точных координат.

Под фотографией начало появляться сообщение:

Верни нам наше.

Wir sind die Zukunft.

Верни нам наше. Речь могла идти только о документах из кабины «Ju-390». Но откуда им известно, что Нарова их забрала и что они не сгорели вместе с рухнувшим самолетом? Этого Джегер не знал… А затем его осенило: Летисия Сантос.

Они явно заставили свою бразильскую пленницу говорить. Как и все члены его группы, Летисия отлично знала, что в кабине самолета обнаружили что-то, имеющее огромное значение. Вне всякого сомнения, под пытками Летисия об этом рассказала.

За спиной Джегера раздался голос:

— Это еще что такое?

Это был Берке, и он смотрел на изображение на телефоне Джегера.

Его слова вывели Джегера из оцепенения. Одновременно его обожгло осознание происходящего. Он замахнулся и швырнул смартфон в открытое окно, стараясь забросить его как можно дальше.

Затем он схватил дорожную сумку и, увлекая за собой Берке, бросился бежать с криком:

— БЕГИ! Все на выход! СКОРЕЕ!

Они выбежали из административного крыла. Охранники поспешили за ними. Они едва успели добежать до бывших камер пыток в подвале, когда «Хелфайр» вонзилась в землю, где лежал телефон Джегера. Сокрушительный взрыв пробил огромную дыру в окружающей тюрьму стене и обрушил примыкающее к ней административное крыло, где только что находились Джегер и Берке.

Но оба уже были в подвале и нисколько не пострадали, как и большинство охранников. Но Джегер отлично понимал, что только что произошло. В тюрьме, в которой он едва не распрощался с жизнью, Темная Сила снова чуть не убила его.

И снова он, Уильям Джегер, почувствовал себя затравленным зверем.

Глава 77

К счастью, в Малабо имелось несколько интернет-кафе. С помощью Берке Джегер выбрал одно из них и отослал короткое сообщение:

«Закрой все открытые способы связи. Перелет по плану. Возвращаюсь, как и договаривались. У. Дж.»

Даже в гражданской жизни Джегер старался действовать в соответствии со старым солдатским афоризмом: «Неудачный план успеха — успешный план неудачи».

Перед тем как покинуть Кашимбу, он подготовил альтернативный план возвращения и связи — именно на тот случай, если Темная Сила возобновит преследование. Джегер полагал, что теперь враг будет стремиться либо вернуть документы, либо убить всех, кому известно об их существовании, а лучше всего достигнуть обеих целей.

С помощью адреса электронной почты, к которому имел доступ только костяк его команды — Нарова и Рафф, а также, как ни странно, теперь еще и Дейл, — он начал составлять черновик письма. Рафф, Нарова и Дейл знали, как прочесть этот черновик, даже если он его не отправит. Таким образом, отследить эту корреспонденцию не представлялось возможным.

В черновике он оговаривал время предполагаемой встречи — через два дня после прочтения письма, в заранее назначенном месте. Если в папке для черновиков не появится сообщение, отменяющее эту встречу, все должны были действовать по этому плану. Слова «перелет по плану» означали, что Нарова, Рафф и Дейл должны были лететь в Соединенное Королевство по поддельным паспортам, полученным от партнеров полковника Эвандро в бразильской разведке.

В случае необходимости они могли вылететь и под прикрытием бразильской дипломатической миссии. Полковник Эвандро был исполнен решимости помочь им благополучно вернуться домой и разгадать тайну «Ju-390».

Джегер вылетел из Биоко в Лондон тем рейсом, которым и планировал изначально.

Менять его не было никакого смысла, тем более что его билет был выписан на «чистый» паспорт, предоставленный полковником Эвандро, что делало его перемещения совершенно незаметными.

По прилете в Лондон он на экспресс-поезде доехал до паддингтонского вокзала, где поймал черный кэб, попросив таксиста высадить его за добрых полмили от пристани Спрингфилд. Последний отрезок пути до своего лондонского жилища Джегер хотел пройти пешком, чтобы окончательно убедиться в том, что за ним не следят.

Жизнь на барже имела несколько преимуществ, одно из которых заключалось в отсутствии документальных следов, ведущих к этому месту. Джегер был избавлен от коммунальных платежей и не был зарегистрирован ни в списке избирателей, ни в земельном реестре. Он также отказался от закрепленного за пристанью почтового адреса.

Сама баржа, как и место ее швартовки, была зарегистрирована на неприметную офшорную компанию. Одним словом, лучше места для их встречи, чем эта баржа на Темзе, нельзя было и придумать.

По пути на пристань он заглянул в обшарпанного вида интернет-кафе. Заказав черный кофе, он вошел в почту и проверил папку для черновиков, которой теперь пользовались он и остальные члены его группы. В папке было два сообщения. Одно — от Раффа, который откладывал встречу на несколько часов, поскольку на изначально назначенное время они просто не успевали.

Второе сообщение оказалось пустым, но к нему была прикреплена какая-то ссылка. Джегер перешел по ссылке.

Она привела его на «облако» — онлайн-систему хранения информации.

Файл на «облаке» содержал одно-единственное jpeg-изображение — фотофайл.

Джегер кликнул на файл.

Интернет-соединение было медленным, и по мере того, как фотография загружалась, Джегеру казалось, что кто-то наносит ему все новые и новые удары в солнечное сплетение. Это был снимок Летисии Сантос, которая стояла на коленях. Обнаженная, со связанными руками и ногами, она смотрела в объектив широко раскрытыми и красными от слез глазами.

У нее за спиной находилось нечто, напоминающее изорванную и покрытую пятнами крови простыню, на которой были написаны уже знакомые ему слова:

Верни нам наше.

Wir sind die Zukunft.

Слова были написаны очень коряво и, судя по всему, человеческой кровью.

Джегер не стал даже выходить из почты. Он выскочил из кафе, так и не прикоснувшись к кофе, и поспешил уйти.

Каким-то образом враг проник даже в их «черновую» систему электронного общения. Это означало, что в любую секунду над его головой мог появиться дрон, готовый нанести ракетный удар. Джегер сомневался, что его преследователи смогут проводить операции над восточным Лондоном, но предпочитал перестраховаться.

Интуитивно он понимал, чего добивается враг.

Над ним преднамеренно издевались. Это было старое и испытанное средство воздействия, которое нацисты называли nervenkrieg — психологическая война. Они терзали его, преследуя вполне конкретную цель, надеясь, что сумеют заставить его утратить бдительность и задержаться в каком-то месте, которое они смогут отследить. Это позволило бы им найти и убить Джегера.

С другой стороны, они надеялись спровоцировать его на необдуманные действия и попытку разыскать своих врагов в одиночку.

И, честно говоря, nervenkrieg работала.

При виде жуткого фото, медленно загружающегося на монитор компьютера, Джегеру стоило огромных усилий не ринуться на розыски мучителей Летисии — немедленно и в одиночку.

Он располагал множеством зацепок. Для начала он мог найти пилота «С-130» — того самого, который подарил ему жетон «ночных охотников», оказавшийся отслеживающим устройством. Наверняка Карсон располагал его личными данными, и этого было бы вполне достаточно. Кроме того, полковник Эвандро обещал поделиться с ним целой кучей новых зацепок, полученных в результате своих собственных расследований.

Но Джегеру было необходимо выждать.

Он должен был перегруппировать свои силы, извлечь информацию из всего, что им удалось обнаружить, изучить обстановку, врага и угрозы, после чего разработать стратегию и действовать в соответствии с ней. Ему предстояло каким-то образом перехватить инициативу и начать совершать упреждающие действия, вместо того чтобы импульсивно реагировать на провокации и выпады врага.

Как гласил старый афоризм: «Неудачный план успеха — успешный план неудачи».

Глава 78

Первым на вечернюю встречу прибыл архивариус.

Джегер провел большую часть дня на «Триумфе-Эксплорере», тайком наведавшись в свою квартиру в Уордур-Кастл и забрав из нее «Манускрипт Войнича» — то самое издание, которое досталось ему вместе с военным сундучком дедушки Теда.

Вернувшись на баржу, он положил толстую книгу на письменный стол в ожидании появления Саймона Дженкинсона.

Архивариус явился на добрых полчаса раньше назначенного времени и мало чем отличался от похожего на только что вышедшего из спячки медведя. По просьбе Джегера он обратился в местный магазин специализированной литературы и раздобыл перевод «Манускрипта Войнича». Он вошел на баржу, крепко сжимая книгу под мышкой.

Не успел Джегер предложить Дженкинсону чашку чая, как он уже уселся за стол, на котором лежали «Манускрипт Войнича» и папка, привезенная Джегером с Биоко. Перевод архивариус положил рядом и, сдвинув толстые очки на кончик носа, мгновенно погрузился в работу со списком с виду произвольных чисел «Дучессы». Джегер мог только предполагать, что он занят их расшифровкой.

Спустя двадцать минут архивариус поднял голову и взволнованно посмотрел на Джегера сияющими глазами.

— Есть! — воскликнул он. — Я сделал несколько, просто чтобы убедиться, что первая удача не была случайностью. Итак… первое имя: Адольф Эйхман.

— Мне знакомо это имя, — кивнул Джегер. — Но напомните подробности.

Дженкинсон уже снова склонился над книгами и документами.

— Эйхман — тот еще мерзавец. Один из главных вдохновителей Холокоста. В конце войны он бежал из нацистской Германии, но в шестидесятые годы был обнаружен в Аргентине. Следующий: Людольф фон Альвенслебен, — провозгласил Дженкинсон.

Джегер покачал головой. Это имя он слышал впервые.

— Группенфюрер СС и виновник массовых убийств в полном смысле этого слова. Управляющий Долиной Смерти в северной Польше, ставшей могилой для многих тысяч поляков. — Дженкинсон на мгновение поднял глаза на Джегера. — В конце войны скрылся, тоже в Аргентину, где и дожил до глубокой старости. Третий — Ариберт Хайм. Об этом ты должен был слышать. Международный розыск этого преступника стал одним из самых длительных и упорных за всю историю человечества. Во время войны за ним закрепилось прозвище «доктор смерть». Он заработал его в концлагерях, ставя эксперименты на заключенных. — Дженкинсон содрогнулся. — Считалось, что он также находится в Аргентине.

— Похоже, тут прослеживается тенденция, — заметил Джегер. — Латиноамериканская.

— Еще бы, — улыбнулся Дженкинсон.

Прежде чем он успел назвать еще хоть одно имя, явилась компания, появления которой они ожидали. Рафф привел на баржу Ирину Нарову и Майка Дейла, которые хоть и выглядели уставшими после длительного перелета, но явно выздоровели и заметно посвежели по сравнению с тем, какими Джегер видел их в последний раз в Бразилии.

Джегер поздоровался со всеми по очереди и заново представил их Дженкинсону. Рафф, Нарова и Дейл прилетели в Лондон прямым рейсом из Рио, куда они добрались внутренним рейсом из Кашимбу. Они провели в пути около восемнадцати часов, а ночь обещала быть долгой.

Джегер заварил крепкий кофе, а затем сообщил им хорошую новость: книга, похоже, работает, во всяком случае, для документов с Биоко.

Пять человек столпились вокруг «Манускрипта Войнича» и его перевода, и Нарова извлекла свою сумку с документами, изъятыми из кабины «Ju-390». Атмосфера на барже накалилась от предвкушения удивительного события. Им предстояло стать свидетелями того, как раскрывается мрачная тайная история, семьдесят лет находившаяся в забвении и неизвестности.

Взяв пачку документов, Нарова с головой ушла в работу.

Дейл извлек свою камеру и показал ее Джегеру:

— Как ты на это смотришь?

— Что это на тебя нашло? — поддел его Джегер. — Ты что, забыл свой принцип: сначала снять, потом спросить?

Дейл пожал плечами:

— Это твой дом. Немного не то, что съемка в джунглях.

Джегер заметил происшедшую с этим человеком перемену. Дейл как будто возмужал и проявлял искреннюю заботу о других людях. Казалось, невзгоды и испытания нескольких последних недель окончательно сформировали его как личность.

— Валяй, — махнул ему рукой Джегер. — Надо это задокументировать — все без исключения.

Нарова приступила к документу Aktion Feuerland, а Дейл настроил объектив. Раффу и Джегеру досталась роль своего рода неофициальной охраны. Дженкинсону потребовалось совсем немного времени, чтобы сунуть Джегеру под нос список — полностью расшифрованную седьмую страницу декларации «Дучессы», — и он принялся рассказывать о самых печально известных личностях.

— Густав Вагнер, также известный под прозвищем «зверь». Вагнер создал программу Т4 — убийства людей с ограниченными возможностями. Позже руководил одним из центральных лагерей смерти. Сбежал в Южную Америку, где дожил до преклонного возраста.

Он ткнул пальцем в еще одно имя списка:

— Клаус Барби, больше известный под прозвищем «лионский мясник». Садист, пытавший и убивший тысячи французов. В конце войны…

Дженкинсон умолк, потому что в открытую дверь баржи скользнула миниатюрная фигурка. Хорошенькая и стройная, похожая на хиппи женщина казалась совсем еще юной девушкой, хотя ей перевалило за тридцать.

— Это Энни с соседней баржи, — представил гостью Джегер. — Мой хороший друг.

Энни вообще ничего не успела произнести, потому что Нарова, не поднимая головы от документов, выпалила:

— Да они все у тебя друзья. Женщины и Уилл Джегер! Они летят на него, как мотыльки на пламя. Кажется, так это звучит по-английски?

— Это верно! Если женщина способна испечь морковный пирог так, как это делает Энни, я у ее ног, — ответил Джегер, выпутываясь из неловкой ситуации.

Увидев, что Джегер и его друзья заняты, и почувствовав возникшее напряжение, Энни подала ему принесенный пирог и юркнула наружу.

— Только не перетрудитесь, ребята, — уже в дверях произнесла она, махнув рукой.

Нарова еще ниже склонилась над документами, снова погрузившись в работу. Джегер с раздражением смотрел на нее. Какое право она имела хамить его соседям?

— Спасибо за помощь в налаживании отношений с соседями, — язвительно произнес он.

— Так вот, как я говорил, Клаус Барби, — снова начал Дженкинсон. — «Лионский мясник». В конце войны попал под защиту американской и британской разведок. Его отправили в Аргентину как агента ЦРУ под оперативным псевдонимом Adler.

Джегер приподнял одну бровь:

— Adler, орел?

— Орел, — подтвердил Дженкинсон. — «Лионский мясник» на всю жизнь стал агентом ЦРУ под оперативным псевдонимом Орел. — Он снова заскользил пальцем по списку. — А вот этот, Генрих Мюллер, бывший начальник гестапо. Высший нацистский чин, судьба которого и по сей день окружена тайной. Большинство исследователей придерживаются мнения, что он сбежал… ну, ты уже догадался: в Аргентину. Дальше идет Вальтер Рауфф, штандартенфюрер СС. Инициатор разработки передвижных душегубок, в которых нацисты травили людей газом. Сбежал в Южную Америку. Дожил до почтенного возраста. По слухам, его похороны стали настоящим нацистским сборищем. И наконец, — объявил Дженкинсон, — Ангел Смерти собственной персоной. Йозеф Менгеле. Проводил невообразимые эксперименты над узниками лагеря Аушвиц. В конце войны бежал — надо ли это упоминать? — в Аргентину, где, по слухам, продолжил экспериментировать над людьми. Чудовищный человек… если, конечно, можно назвать его человеком. Ах да, чуть не забыл, Борман тоже в этом списке. Мартин Борман — правая рука Гитлера.

— Банкир Гитлера, — вставил Джегер.

— Верно.

Дженкинсон помолчал, глядя на Джегера.

— Одним словом, это самая настоящая галерея нацистских негодяев. Но, как ни странно, здесь не хватает самого главного негодяя — дядюшки Адольфа. Говорят, он умер в своем берлинском бункере. Лично я в это никогда не верил.

Дженкинсон пожал плечами:

— Большую часть своей взрослой жизни я провел в архивах, изучая историю Второй мировой войны. Вы и представить себе не можете, какая индустрия выросла вокруг нее. Но все, что попадало мне в руки, и сравниться не может вот с этими материалами. — Дженкинсон махнул рукой в сторону груды документов на столе. — То, что я видел до сих пор, не способно с ними тягаться. И, должен сказать, я получаю от всего этого огромное удовольствие. Вы не возражаете, если я еще чем-нибудь тут займусь?

— Приступайте, — кивнул Джегер. — Госпожа Нарова до утра все равно сама не справится. Но мне все же очень любопытно знать, что случилось с тем файлом по Гансу Каммлеру, который вы обнаружили в Государственном архиве? С тем, из которого вы мне прислали пару страниц?

Ему показалось, что Дженкинсон даже слегка вздрогнул, а в его глазах засветилась тревога.

— Он исчез. Испарился. Капут. Нигде не сохранилось ни единой страницы, даже на «облаке». Это файл, которого никогда не существовало.

— Кто-то ради этого очень постарался, — осторожно произнес Джегер.

— Это точно, — обеспокоенно подтвердил Дженкинсон.

— И еще одно, — добавил Джегер. — Зачем использовать что-то настолько примитивное, как книжный шифр? Я хочу сказать, что нацисты располагали сверхпередовыми шифровальными машинами «Энигма». Так ведь?

Дженкинсон кивнул:

— Именно так. Но благодаря Блетчли-парку^[8] мы взломали «Энигму». К концу войны нацистское руководство об этом узнало. — Дженкинсон улыбнулся. — Книжный шифр, может быть, и прост, но взломать его практически невозможно. Разумеется, в том случае, если у вас нет точно такой книги, — или, как в этом случае, книги, на которой базируется весь шифр.

С этими словами он присоединился к Наровой, направив усилия своего мощного интеллекта на расшифровывание очередного документа.

Глава 79

Время тянулось медленно.

Ни Рафф, ни Джегер не были особо сильны в том, что касалось возни с цифрами. Они занялись завариванием кофе и чая и дежурством на наружной палубе. Джегер не думал, что здесь, на пристани, им что-то может угрожать, но и он, и Рафф до сих пор были живы и не вышли из игры, потому что их научили всегда быть начеку в ожидании неожиданного, и они не видели причин отказываться от этого принципа сейчас.

Приблизительно через час к ним присоединился Дейл.

— Долго снимать расшифровывание документов и не двинуться при этом мозгами просто невозможно, — произнес он, делая большой глоток кофе.

— Кстати, о съемке, — обернулся к нему Джегер. — Как твой фильм? Карсон доволен или тебя расстреляют на рассвете?

Дейл пожал плечами:

— Как ни странно, но он настроен очень оптимистично. Мы дошли до самолета и, как и обещали, подняли его из джунглей. То, что по пути мы его потеряли, означает лишь то, что продолжения не будет. Но, когда я освобожусь, меня ожидают в редакции. Я приступаю к нарезке серий.

— Как ты покажешь меня? — поинтересовался Джегер. — Надеюсь, ты вырежешь все мои «э-э-э» и «а-а-а»?

— Я собираюсь выставить тебя полным идиотом, — совершенно серьезно заявил Дейл.

— Только попробуй, и тебя действительно расстреляют на рассвете.

— Только попробуй, и никакого фильма не будет.

Они расхохотались.

Между ними возникло что-то напоминающее дружбу, чего при их первой встрече Джегер и допустить не мог.

Время близилось к полуночи, когда Нарова наконец-то расшифровала свой первый документ. «Манускрипт Войнича» действительно оказался ключом к его пониманию, и тем не менее процесс взламывания шифра был медленным и кропотливым. Она вышла на палубу и присоединилась к Джегеру, Раффу и Дейлу.

— Я сделала приблизительно половину, — сообщила им она. — Но уже совершенно ясно, что это что-то невероятное. — Она посмотрела на Джегера. — Теперь мы точно знаем, куда отправились первые три «Ju-390», которым были присвоены кодовые названия Adlerflug Ein, Zwei и Drie, и куда полетел бы наш самолет, Adlerflug Vier, если бы на взлетной полосе не закончилось топливо. И это означает, что нам достоверно известно, где находилось главное убежище нацистов. Aktion Feuerland. Знаешь, почему они назвали ее операцией «Огненная земля»? В честь мыса Tierra del Fuego — земля огня. Где это? Это осколок суши, выступающий в Атлантический океан на крайней южной оконечности Аргентины… Лично меня это не особенно удивило. Аргентину всегда подозревали в том, что она укрыла главных нацистских главарей. Но документы называют и несколько других точек на карте земли. Других убежищ. И вот они-то действительно повергли меня в шок.

Она помолчала, пытаясь справиться с охватившим ее волнением.

— Знаешь, у нас никогда не хватало средств — разведданных или квалификации, — чтобы довести это до конца. Покончить с этим. Но вполне вероятно, что, взломав эти шифры, мы наконец-то получим такую возможность.

Нарова не успела ничего добавить, потому что изнутри баржи донесся торжествующий вопль. Голос принадлежал Дженкинсону, и они поняли, что архивариус, который, вообще-то, особой эмоциональностью не отличался, обнаружил что-то совершенно невероятное.

Они поспешили внутрь.

Дженкинсон показал им лист бумаги.

— Вот оно! — тяжело дыша, произнес он. — Это меняет все. Этот ничем не примечательный листок бумаги, покрытый каким-то цифрами, легко мог ускользнуть от нашего внимания… Но теперь все начинает обретать смысл. Жуткий смысл.

Он смотрел на вбежавшую в каюту троицу, и его нижняя губа дрожала от… от чего? От волнения? От тревоги? Или это был ужас?

— Нет смысла развозить награбленные ценности, главарей и все Wunderwaffe — фантастическое оружие — в разные уголки земли без веской на то причины. Плана. Генерального плана. Вот это, — он помахал листком бумаги, — это и есть генеральный план. Aktion Werewolf. «Операция Оборотень»: проект Четвертого рейха.

Дженкинсон обвел их взглядом, в котором читался страх.

— Обратите внимание: Четвертого рейха. Не Третьего. Четвертого рейха.

Они стояли как громом пораженные и слушали то, что читал им Дженкинсон.

— Документ начинается так: «По приказу фюрера на пепелище Третьего рейха Ubermensch — раса господ — сделает все необходимое, чтобы мы снова возродились…»

Дженкинсон прочел вслух весь документ. Он содержал план того, как использовать против членов антигитлеровской коалиции их самую большую слабость — паранойю относительно того, что Восточный блок и советский коммунизм наберут силу. Антигитлеровская коалиция праздновала победу, а нацисты уже готовились использовать эту паранойю как своего троянского коня, с помощью которого они намеревались выжить, набрать силу и завоевать мир.

Имея немыслимое богатство, накопленное ими в военные годы, они планировали внедрять своих людей во все слои общества. Они сделали вид, что согласились поставить свои технологии на службу новым хозяевам, а на самом деле имели целью расшатать устои их общества. Самые многообещающие технологии Wunderwaffe должны были разрабатываться в полной тайне и исключительно для возрождения нацизма и Четвертого рейха.

— «Невозможно переоценить стоящую перед нами сегодня задачу, — начал читать Дженкинсон последний параграф документа. — «Операция Оборотень» не может быть осуществлена за один день. Нам необходимо запастись терпением. Нам необходимо восстановить свою мощь и перегруппировать силы. Фюрер будет тайно работать над этим при помощи величайших умов рейха. И, когда рейх подобно фениксу возродится из пепла, он будет всемогущ и неудержим. Многие из нас, возможно, не доживут до этого дня, но это точно увидят наши дети. Они вернут себе то, что принадлежит им по праву рождения. Ubermensch — раса господ — исполнит свое предназначение. И наконец-то свершится возмездие. Мы будем отомщены».

Дженкинсон перевернул страницу, принимаясь за следующую.

— Тут говорится об их людях, внедряемых в самую верхушку управления стратегических служб — предшественников ЦРУ, а также в американское правительство, британскую разведку, крупнейшие корпорации… список можно продолжать до бесконечности. И на все это они отводят себе семьдесят лет — семьдесят лет с момента их абсолютного бесчестия, безоговорочной капитуляции перед странами антигитлеровской коалиции в мае 1945 года.

Дженкинсон поднял на них испуганные глаза:

— Это означает, что сейчас настало время, когда в любой момент новый рейх может начать свое возрождение, как феникс из пепла.

Он повернул документ, показывая его Джегеру и остальным. Внизу второй страницы виднелся уже знакомый отпечаток — Рейхсадлер.

— Это, — он показал на штамп, — их знак. Это эмблема Четвертого рейха. Взгляните на этот круглый символ под хвостом орла. Надпись вокруг тоже выполнена шифром, причем тройным, но мне удалось его взломать.

Дженкинсон опустил глаза на слова внизу страницы и произнес:

— В расшифрованном виде это звучит так: Die Ubermensch des Reich — Wir sind die Zukunft. Высшая раса рейха — за нами будущее.

Глава 80

Джегер посмотрел на Ирину Нарову.

— Твоя волна, — подзадорил он ее, переводя взгляд на теплую бирюзовую воду. — Если ты, конечно, не сдрейфила.

Позади них поверхность моря вздымалась массивной выпуклостью, становясь все выше и мощнее по мере приближения к пляжу.

— Schwachkopf! Догоняй! — приняла и тут же передала вызов Нарова.

Они развернулись и начали яросто грести в сторону берега. На мгновение рев прибоя заполнил его уши, а затем мощный рывок поднял заднюю часть его доски. Он принялся грести еще активнее, пытаясь оседлать волну, с ревом несущуюся к тоненькой серебряной полоске пляжа вдали, и стать ее частью.

Доска заскользила вниз, стремительно набирая скорость, и он одним ловким движением вскочил на нее, согнув ноги в коленях, чтобы лучше чувствовать волну. Доска неслась все быстрее, и, ощутив знакомый прилив адреналина, Джегер решил исполнить поворот, чтобы не просто победить Нарову, а сделать это красиво и убедительно.

Он развернул плечи в сторону волны, и доска понеслась вверх по двенадцатифутовой водной стене. Взлетев на вспенившийся белый гребень, он попытался развернуться и снова скользнуть вниз. Но Джегер недооценил того, как его ослабили пять недель, проведенных в «Черном Пляже», за которыми последовал почти такой же промежуток времени в джунглях бассейна Амазонки.

Когда Джегер попытался перенести вес тела на переднюю стопу, он вдруг понял, что собственные ноги его не слушаются. Он потерял равновесие и мгновение спустя оказался под водой. Массивная волна поглотила его и увлекла в свои глубины, не переставая вращать в своем ревущем надсадном чреве.

Он ощутил, что первобытная мощь океана схватила его, превратив в свою игрушку, и подчинился. Иначе после такого падения было не выжить. Джегер вспомнил, как наставлял сына, когда впервые взял его с собой заниматься серфингом: «Не спеши. Представь себе, что у тебя есть десять секунд на то, чтобы спасти мир, и всегда трать первые пять на молоко с печеньем». Так Джегер пытался научить сына сохранять спокойствие во время шторма.

Он знал, что, когда волна наиграется с ним, она все равно выплюнет его с противоположного конца.

И в самом деле, через несколько секунд Джегер вынырнул на поверхность.

Он судорожно глотнул воздух и пошарил в воде в поисках поводка доски. Найдя его, он подтянул доску к себе, взобрался на нее и погреб к берегу. Нарова, торжествующе сверкая глазами, ожидала его на песке.

Прошла уже неделя после героического взламывания шифров на барже Джегера и обнаружения заговора под названием «Операция Оборотень». Идея прилететь на Бермуды принадлежала ему. Здесь они намеревались провести несколько коротких дней, перезаряжая батареи и строя планы, одновременно находясь в гостях у родителей Джегера.

Отдых перед неотвратимым сражением.

Бермуды были крошечной британской колонией, расположенной в самом сердце Атлантического океана, что позволяло лучше, чем где бы то ни было, укрыться от любопытных глаз. Родители Джегера даже не жили в самом большом их поселении — на Главном острове. Они предпочли обосноваться в бухте Подковы, среди захватывающей дух красоты мыса Моргана.

Полное уединение. Среди умопомрачительной красоты.

И бесконечно далеко от ада Серры-де-лос-Дьос.

Он не ожидал, что Нарова, человек, который так одержим своей миссией — преследованием, — обрадуется возможности побывать в этом крошечном островном раю. Джегеру подумалось, что, когда они окажутся здесь, вдалеке от всего пережитого, она наконец-то будет готова заговорить о своем загадочном прошлом, в котором большую роль играли ее взаимоотношения с его дедом.

Он и в Лондоне пару раз пытался затронуть эту тему, но даже там Нарова произвела на него впечатление человека, одержимого внутренними демонами.

Визит на Бермуды наконец-то предоставил Джегеру возможность поговорить с родителями о том, как умер дедушка Тед. Они действительно понимали, что дело нечисто, но Джегер тогда был еще слишком юн, чтобы обратить внимание на то, что происходило вокруг.

Поскольку полиции не удалось обнаружить никаких улик, семье пришлось принять версию самоубийства. Но они все равно подозревали, что на самом деле все было не так, как рассказал им следователь.

Как и ожидалось, его родители несколько превратно истолковали появление Джегера вместе с Наровой. Отец даже пригласил его к себе в кабинет, чтобы «поговорить наедине».

Он заметил, что Нарова, несмотря на все свои странные манеры, очень красивая женщина и что они с мамой очень рады снова видеть, что у Джегера… появляются друзья женского пола.

Джегер напомнил отцу о том, что он упускает один основополагающий факт: они с Наровой спят в разных комнатах.

Отец тут же дал ему понять, что он в эти сказки нисколько не верит. Лично он был уверен, что представление с разными комнатами — именно представление и ничем иным являться не может. Это была дымовая завеса. Учитывая, что уже пошел четвертый год после исчезновения жены и ребенка Джегера, отец недвусмысленно высказался относительно того, что они с мамой считают, что ему действительно пора.

Джегеру пора было двигаться дальше.

Джегер безумно любил своих родителей. Именно отец привил ему любовь ко всему живому и дикому — к морю, горам, лесу. Джегеру так и не удалось объяснить ему, что сейчас он как никогда прежде убежден в том, что Руфь и Люк живы. Вероятнее всего, он не вступал в подобную полемику, щадя своих родителей, на долю которых и без того выпало немало испытаний.

Он не знал, как обосновать свою убежденность. Как объяснить отцу, что психотропный коктейль, приготовленный для него амазонским индейцем и товарищем по оружию, вернул ему воспоминания, а вместе с ними — надежду.

Они с Наровой все утро занимались серфингом и теперь медленно брели обратно к дому. Родителей не было дома, и Нарова тут же отправилась в душ смывать соль с кожи и волос. Джегер вошел в спальню, где оставил свой айпад. Необходимо было узнать, как дела у всех остальных членов экспедиции.

Пока все до единого не вышли из джунглей, Джегер не решался планировать их следующие шаги. Разумеется, то, что они обнаружили существование плана по возрождению рейха, совсем не обязательно означало, что этот план был реализован. Но все улики свидетельствовали об одном и том же, и Джегер опасался самого худшего.

Сперва был убит Энди Смит, а затем на Джегера и его группу развернулась охота по всей Амазонии. Темная Сила сделала все от нее зависящее, чтобы прикончить их и навсегда похоронить тайну призрачного перелета «Ju-390». Не вызывало сомнений и то, что ее щупальца оплели всю землю и что она располагает серьезными технологическими и военными возможностями. Также не следовало забывать о бесследно исчезнувшем из архивов официальном файле британского правительства.

Куда бы ни перевел взгляд Джегер, повсюду он видел признаки того, что сыны рейха и в самом деле поднимают голову. Но никто этого, похоже, не замечал и не предпринимал ни малейших попыток предотвратить катастрофу. Никто, за исключением самого Джегера и его маленькой, истрепанной невзгодами и боями группы.

Когда Дженкинсон расшифровал документы по «Операции Оборотень», Джегер едва не рассказал о том, что в сундучке его деда лежит документ с таким же названием. Но что-то — он и сам не понимал, что именно, — заставило его промолчать. Эту карту он решил сохранить в рукаве в уверенности, что сейчас еще не время выкладывать ее на стол.

С помощью полковника Эвандро он разработал систему простой зашифрованной электронной переписки, и теперь все уцелевшие члены экспедиции могли поддерживать более-менее безопасную связь. Все, не считая Летисии Сантос. Лучшие люди полковника Эвандро при поддержке специалистов из ПВВ (похищение, выкуп и вымогательство) прочесывали страну в поисках ее следов, но пока их усилия успехом не увенчались.

Включив айпад, Джегер подключился к Протон-мейл — сквозной шифровальной системе, которой они теперь пользовались. Его ожидало одно сообщение от Раффа, спешившего поделиться хорошей новостью: в последние сутки объявились Льюис Алонсо, Хиро Камиши и Джо Джеймс. Они вышли из Серры-де-лос-Дьос под руководством Пурууэхи и воинов соседнего племени — уру-эу-уау-уау.

Все трое находились во вполне удовлетворительном состоянии, и Рафф вместе с полковником Эвандро занимался организацией их быстрой и безопасной отправки домой. Джегер написал ему ответ, попросив сообщить, как идут розыски Летисии Сантос.

Хотя он и понимал, что мало чем может помочь, в глубине души ему хотелось вернуться в Бразилию и лично принять участие в преследовании похитивших ее мерзавцев. Именно это Джегер и намеревался сделать, покинув Бермуды, разумеется, если бы Сантос не спасли раньше. Он поклялся себе, что поможет ей спастись и благополучно вернуться домой.

В папке входящих сообщений находилось еще одно письмо, на этот раз от Питера Берке. Джегер уже собирался его открыть, когда раздался стук в дверь.

Это была Нарова.

— Я ухожу на пробежку.

— Хорошо, — ответил Джегер, не сводя глаз с монитора. — А когда ты вернешься, может быть, мы наконец-то поговорим? Мне все же хочется узнать, как ты познакомилась с моим дедом. И почему ты меня так ненавидишь.

Нарова замерла в дверях:

— Ненавижу тебя? Ну, наверное, уже не так сильно, как раньше. Но да, возможно, мы могли бы поговорить.

Дверь за ней затворилась, и Джегер открыл сообщение.

Первым делом загрузи фотографию из приложения. Я нашел ее там же, в подвале. Как только она откроется, позвони мне на скайп. Я отвечу по мобильному, даже если буду ездить по делам, так что ты можешь связаться со мной в любой момент. И больше ни с кем об этом не говори.

Джегер сделал то, что от него требовалось. Фотография оказалась зернистым черно-белым снимком, сделанным с помощью телеобъектива. И снова это явно была «Дучесса», вдоль поручней которой расположилась группа высокопоставленных нацистских руководителей. Он ничего особенного не заметил, поэтому, продолжая разглядывать фото, подключился к скайпу и послал Берке вызов.

Когда южноафриканец ответил, его голос был хриплым от напряжения:

— Присмотрись к четвертому парню слева, в самом центре фотографии. Ты его узнаешь? Это лицо, эта гримаса, эта омерзительная прическа, глубокие морщины на щеках. Никого тебе не напоминает? А теперь представь себе эту же физиономию с маленькими и совершенно идиотскими усиками в стиле Чарли Чаплина…

Внезапно Джегеру показалось, что в комнате исчез весь воздух, и ему вдруг стало нечем дышать.

— Не может быть! — ахнул он. — Это невозможно. Мы расшифровали список, и его там не было. Все нацистские главари были, все, кроме него.

— Перепроверьте, — отозвался Берке. — Еще раз прочитайте весь список. Потому что если это, черт побери, не Адольф, мать его, Гитлер, то я китаец! И еще одно. На обороте фотографии проставлена дата. Седьмое мая 1945 года. Думаю, мне не надо объяснять тебе, что это означает!

Закончив разговор с Берке, Джегер два раза кликнул курсором на мониторе, приближая фотографию. Он всматривался в черты человека на палубе «Дучессы», не решаясь поверить собственным глазам. Сомнений не было — это лицо как две капли воды напоминало фюрера. Из этого следовало то, что он находился на судне в бухте Санта-Изабель через неделю после того, как предположительно застрелился в своем берлинском бункере.

Прошло немало времени, прежде чем Джегер очнулся, с трудом вернувшись в реальность. Сообщение Берке — видимо, последняя мрачная тайна «Дучессы» — его буквально оглушило. Одно дело — совершенно точно обнаружить, что многие из сообщников фюрера и главных архитекторов этого зла под названием Третий рейх после окончания войны остались живы, одновременно избежав наказания.

Совершенно иначе выглядело доказательство того, что то же самое сделал сам фюрер.

С помощью поисковика Протон-мейл Джегер вошел в старый почтовый ящик для черновиков, который взломали враги. Он не мог устоять перед соблазном заглянуть туда, тем более что отследить его местонахождение через Протон-мейл было практически невозможно. Его серверы находились в Швейцарии, и утверждалось, что получить доступ к идущему через них трафику не удается даже Национальному агентству безопасности США — самому мощному центру электронного слежения в мире.

В папке для черновиков лежало новое сообщение.

Оно находилось там уже несколько дней.

Джегера охватило дурное предчувствие.

Как и в прошлый раз, сообщение было пустым и предлагалось лишь перейти по ссылке в «облако». Джегер сомневался, что это оставил в папке кто-то из членовэкспедиции. Преодолевая дурноту и ужас, он вошел в «облако» и кликнул первый jpeg-файл в полной уверенности, что это очередное жуткое фото Летисии Сантос — часть непрекращающейся nervenkrieg.

Он сказал себе, что обязан посмотреть, потому что на одном из этих тошнотворных снимков враг мог невольно оставить какой-то ключ к своему местонахождению, тем самым предоставив зацепку, которая позволила бы Джегеру и всем остальным распутать весь клубок.

Открылся первый файл: всего шесть строчек текста.

Наслаждаешься отдыхом в Раю…

Пока твои родные горят.

Вопрос: откуда мы столько знаем?

Ответ: нам все рассказывает маленький Люки.

Наводящий вопрос: где маленький Люки сейчас?

Ответ: ein Nacht und Nebel.

Ein Nacht und Nebel — ночь и туман.

Ощущая, как бешено колотится его сердце, Джегер кликнул на второй jpeg. На этот раз открылось фото. Со снимка на Джегера затравленно смотрели когда-то красивая зеленоглазая женщина и мальчик-подросток. Ввалившиеся глаза на изможденных лицах были обведены черными кругами.

Мать и сын стояли на коленях перед неким подобием нацистского флага, большую часть которого занимало изображение… Рейхсадлера. Жена и сын Джегера сжимали в руках экземпляр «Интернэшнл Джеральд Трибьюн». Дрожащими руками Джегер приблизил название газеты. Дата сообщила ему, что с того момента, как был сделан снимок, не прошло и недели. Это неопровержимо доказывало тот факт, что всего пять дней назад они оба были живы.

Под фотографией он увидел еще две строчки.

Верни нам наше.

Wir sind die Zukunft.

Глава 81

Джегер отвернулся, борясь с позывами на рвоту. Он дрожал, как никогда прежде. Такого с ним не было даже во время самых ужасных пыток, которым его подвергали в «Черном Пляже». Он упал со стула, сложившись вдвое. Но, даже лежа на полу, он не мог отвести взгляд от страшной фотографии.

Перед его внутренним взором мелькали видения, настолько темные и мучительные, что ему казалось, будто его голова долго этого не выдержит и просто взорвется. Он очень долго лежал на полу рядом со столом, свернувшись калачиком. По его щекам безмолвно катились слезы, но он этого не замечал.

Он утратил счет времени.

Силы полностью его покинули.

В настоящее его вернул звук открывающейся двери.

Он обнаружил, что каким-то образом снова добрался до стула и теперь сидит, ссутулившись и устремив невидящий взгляд на монитор.

Он обернулся.

Перед ним стояла Ирина Нарова, обернутая маленьким полотенцем, верхняя часть которого едва прикрывала ее грудь. Видимо, после пробежки она приняла душ, и Джегер не сомневался в том, что под полотенцем на ней ничего нет.

Ему это было безразлично.

— Однажды, когда мы запутались парашютами в верхушках деревьев, я объяснила тебе причины, вынуждающие людей к близости, — произнесла Нарова своим странным, лишенным эмоций голосом. — Такая близость может быть необходима по трем причинам, — повторила она. Первое. Практическая необходимость. Второе. Когда нужно кого-то согреть. Третье. Секс. — Она улыбнулась. — В настоящий момент мне хотелось бы, чтобы это произошло по причине номер три.

Джегер промолчал. Поведение Наровой его особо не удивило. Он уже давно понял, что она почти полностью лишена способности воспринимать эмоции других людей. Даже выражения лиц и движения странным образом не имели для нее никакого значения.

Он молча повернул айпад таким образом, чтобы она увидела изображение на экране.

Нарова в ужасе прижала пальцы к губам:

— О боже…

— Дата на газете, — перебил ее Джегер голосом, который, казалось, поднимался из самых глубин какого-то длинного и очень темного тоннеля. — Это было пять дней назад.

— О боже, — снова ахнула Нарова. — Они живы.

Их взгляды встретились.

— Я пойду оденусь, — произнесла Нарова без намека на неловкость или смущение. — У нас много работы.

Она шагнула к двери, но остановилась и снова обернулась к Джегеру:

— Должна признаться, я не просто ходила на пробежку. У меня также была встреча. Я встретилась с человеком, который считает, что знает, где держат Летисию Сантос.

— Что ты сделала? — переспросил Джегер, пытаясь стряхнуть с себя удивление и растерянность. — Где? И кто это был? И почему ты не предупредила…

— Ты бы не захотел с ними встречаться, — перебила Нарова. — Особенно если бы узнал, кто они такие.

— Ты меня недооцениваешь! — зарычал Джегер и ткнул пальцем в сторону изображения на экране. — След, ведущий к Летисии, может привести и к ним!

— Я знаю. Теперь я знаю, — начала защищаться Нарова. — Но час назад я понятия не имела, что они живы.

Джегер встал со стула. Теперь в его позе сквозила настоящая угроза.

— Говори, с кем ты тайно встречалась и что, черт возьми, этот человек тебе сказал!

Нарова попятилась. Она явно была готова дать отпор, но в кои-то веки при ней не было ножа.

— Совсем недалеко от Бермуд находится Куба. Куба — это по-прежнему российская территория. Я встречалась с одним из своих информаторов.

— Ты встречалась с русским разведчиком! Ты поделилась информацией о том, что мы делаем, с ним?

Нарова покачала головой:

— Это русский мафиози. Наркоторговец, или, точнее, один из главных авторитетов наркомафии. Их сеть распространяется на весь Карибский бассейн. Они знают все и всех. Это необходимо для того, чтобы распространять кокаин на всех этих островах. — Нарова вызывающе вскинула голову и посмотрела на Джегера. — Но, если ты хочешь найти демона, иногда приходится заключать сделку с дьяволом.

— Что он тебе сказал? — прохрипел Джегер.

— Две недели назад на Кубе появилась группа восточноевропейцев. Они начали швыряться деньгами и гулять напропалую. Ничего такого уж необычного. Но две вещи обратили на себя внимание моего информатора. Первое — они наемники. Второе — с ними женщина, которую они держат в плену. — Нарова смотрела на Джегера, сверкая глазами. — Эта женщина бразильянка. И ее фамилия Сантос.

Джегер долго всматривался в лицо Наровой. Как ни странно, но частью ее сложной психологической организации было абсолютное неумение лгать. Она могла в совершенстве исполнить какую-то роль, но в какой-то момент правда все равно вылезала наружу.

— Хорошо, — неохотно пробормотал Джегер. — Плевать, как ты их нашла. — Он снова перевел взгляд на экран айпада. — Сперва мы найдем Летисию, а затем…

Лицо Джегера изменилось. Теперь на нем отражалось ледяное спокойствие. Таким Нарова его еще никогда не видела. У него была своя группа, у него была зацепка и, что самое главное, — задача. Ему предстояло спасти мир и свою семью.

Он обернулся к Наровой:

— Иди собирайся. Мы отправляемся в путешествие.

— Правильно, — кивнула Нарова. — Мы — это я и ты, Уилл Джегер. Кахухара’га, мы давно не охотились.

1

Я гибну! Я гибну! Я живу! Я живу! — слова, которыми сопровождается знаменитый танец (хака) новозеландских маори. (Здесь и далее примеч. пер.)

(обратно)

2

Побеждает только отважный — девиз британской Специальной воздушно-десантной службы — САС.

(обратно)

3

Крав-мага́ (ивр. «контактный бой») — разработанная в Израиле военная система рукопашного боя, делающая акцент на быстрой нейтрализации угрозы жизни.

(обратно)

4

Wild dog — дикая собака (англ.).

(обратно)

5

Target — цель (англ.).

(обратно)

6

«Гинденбург» (нем. Hindenburg) — жесткий дирижабль, построенный в 1936 году в Германии. Был самым большим в мире из созданных до того времени дирижаблей.

(обратно)

7

Sauerkraut — квашеная капуста (нем.).

(обратно)

8

Блетчли-парк — особняк в Блетчли, центральная Англия, в котором в годы Второй мировой войны располагалось главное шифровальное подразделение Великобритании — правительственная школа кодов и шифров. Именно здесь была спланирована операция «Ультра», нацеленная на дешифровку сообщений «Энигмы».

(обратно)

Оглавление

Беар Гриллс Призраки пропавшего рейса

Благодарности

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Глава 78

Глава 79

Глава 80

Глава 81

*** Примечания ***