Чужая тень [Ярослав Маратович Васильев] (fb2) читать онлайн

Чужая тень

Пролог

Место было неприятное. Кладбища редко бывают притягательными, даже если они такие, как Старое Восточное кладбище – то есть полны в основном давних могил и немолодых деревьев. Ну а похороны способны испортить не только любое место, но и самый распрекрасный летний день. Что уж говорить про сегодня, если с утра грело бабье лето, а пока приехали на кладбище – холодный ветер свинцово-серыми тучами закрыл солнце, и сразу все вспомнили: вообще-то, уже минула первая декада сентября. На покойную плевать было всем, начиная с мужа, матери и сестры и заканчивая деловыми и прочими партнёрами вдовца. Но Андрей Викторович в Омске был достаточно заметной фигурой и в бизнесе, и в общественной жизни, похороны неизбежно попадут в местные СМИ. Приходилось стоять, мёрзнуть и ждать, с опаской поглядывая на небо, как бы не случилось дождя. Ждать, пока священник закончит отпевать усопшую. Ждать, пока опустят в яму гроб, и каждый из присутствующих бросит по горсти жирной, пахнущей прелой листвой и осенью земли. Ждать, пока трое рабочих сноровисто могилу зароют и насыплют поверх небольшой холмик.

Суетился один фотограф, присланный из городской газеты – ему надо было делать снимки для репортажа. Впрочем, люди вокруг были солидные, и потому с пониманием, когда надо, чуть отходили, не мешая работать. Вот траурные слова говорит заместитель мэра, вот зам начальника МВД города. А вот и сам вдовец – его снимком фотограф даже немного возгордился, настолько хорошо получилось передать именно то, что требуется. И по-крестьянски крепкую фигуру, мол, хоть и достиг вершин, но выходец из народа. При этом ухоженное красивое типично русское лицо, это привлечёт и читательниц, и патриотов. Скорбно стоит над разрытой могилой, и всё на фоне плачущего серого неба, где ветер лохматит осенние тучи и треплет причёску... Волосам фотограф не удержался и позавидовал. Сам он к тридцати пяти уже имел заметную плешь на макушке, а вот Андрей Викторович Медянский не только сохранил родную густую шевелюру, но и не имел в ней ни одного седого волоска – профессиональный взгляд журналиста покраску быстро бы заметил, а здесь светло-русый цвет был целиком и полностью свой, родной.

Сразу как поставили крест, положили венки и торопливо, не стесняясь демонстрировать формальность происходящего, отбарабанили положенные речи скорби и обещания помнить вечно, люди один за другим начали уходить. Муж покойной ради приличия хоть и выждал, но совсем немного и покинул могилу где-то в середине общего исхода. Около креста задержалась лишь одна девушка, и сопровождавший её охранник. Уходивший последним журналист подумал, что кадр вышел бы самый шикарный за сегодняшний день. Красивая блондинка с распущенными волосами редкого золотисто-льняного оттенка, которые живописно трепал ветер. Фигура уже вполне сформировавшаяся, хотя всего-то четырнадцать лет и восьмой класс. Молочно-белую кожу хорошо оттеняют чёрное платье и чёрный плащ. Прямо воплощение скорби дочери над могилой матери, особенно если снять девушку рядом с крестом на фоне начавших облетать деревьев и траурно-серого неба.

Рука машинально потянулась за фотоаппаратом, но тут же журналист сунул её в карман куртки, чтобы не искушать. Снимок точно не опубликуют, заодно неизбежно дадут в редакции втык. Мало того что девчонка несовершеннолетняя, и легко попасть под соответствующий закон о размещении детских фотографий без ведома родителей. А то можно и на месте в ухо получить. Здоровяк в камуфляже с нашивкой «ЧОП «Грифон» рядом с девчонкой наверняка не просто так стоит. Это в официальном некрологе, который уже настрочила для сегодняшнего выпуска девушка из соседнего отдела, внезапная смерть Валерии Медянской была признана несчастным случаем, даже со ссылкой на результаты расследования. Мол, и с сильными мира сего иногда случаются дурацкие бытовые неприятности… Слухи по редакции всё равно гуляли, и все как один у них в газете сходились на том, что дело довольно тёмное.

Например, что жена покончила жизнь самоубийством. Или, во что журналист верил больше, дело было в криминальных разборках. Не зря женщину хоронили в закрытом гробу, а зам начальника городской полиции чуть покровительственно посматривал на Медянского, мол, теперь ты мне должен. Когда-то бизнес Андрея Викторовича был частью деловой империи печально известного в городе олигарха Комолова, погибшего в бандитской разборке в конце девяностых. Медянский после развала холдинга своего патрона удачно сумел перехватить часть его дела. Но запросто мог получить в нагрузку и какие-то проблемы, всплывшие теперь, когда из тюрем начали выходить посаженные в двухтысячных члены ОПГ. Журналист ещё раз себя одёрнул, всё это точно не его дело. Приказали сделать дежурный репортаж, но строго ничего лишнего – так он и сделает. Чтобы ненужные мысли не лезли в голову, когда не просят, журналист развернулся спиной к могиле и зашагал торопливым шагом, постаравшись сосредоточиться на горячем кофе, который к его возвращению в редакцию наверняка уже сварит коллега из соседнего отдела.

Девушка проводила глазами журналиста, после чего смачно плюнула на свежезарытую могилу:

– Будь ты проклята, эгоистичная тварь!

Стоящий рядом охранник сделал было движение, словно намереваясь обнять девушку за плечи, чтобы успокоить. Впрочем, мгновенно руку отдёрнул. Конечно, не потому, что боялся, потом его в чём-то обвинят. Командир ЧОПа своих людей в обиду не даёт, да и владелец Андрей Викторович тоже мужик с понятием. Плюс охранник был одним из немногих, посвящённых в истинную версию случившегося. Да, нужно было бы как-то утешить, подбодрить девочку, стоявшую рядом. Будь она его дочерью – он так бы и сделал. Всё-таки она хоть и была всего лишь охраняемым объектом, её было по-человечески жаль. Но девочка была не его дочерью, утешать должен отец, и если не считает нужным – то это их семейное дело. И всё-таки небольшое замечание охранник себе позволил:

– Софья Андреевна, не стоит. Как бы то ни было, но она ваша мать, – и тут же себя поправил: – Была вашей матерью.

– Да?! – девушка чуть ли не подпрыгнула на месте. – А она забыла о том, что я её дочь и что я должна прийти домой? Она не подумала, как я буду после этого жить? Как буду закрывать глаза и видеть её голой, висящую на люстре и её опухшую морду? Специально накрасилась, ногти сделала. Смотрите, какая я клоун. А потом повесилась.

На глазах девушки выступили злые слёзы, и охранник испугался, что сейчас начнётся истерика.

– Софья Андреевна, пойдёмте. Нас ждут.

– Ага, ждут. Припёрлись попрощаться с «новопреставленной рабой Божьей», не терпится им залиться коньячком на поминках и нажраться на халяву, хотя у самих дома золотой унитаз стоит.

– И всё-таки не стоит так, Софья Андреевна. Это друзья и коллеги вашего отца и вашей матери, которые искренне пришли посочувствовать вашему горю. Потому пойдёмте.

Охранник всё-таки приобнял девушку за плечи и твёрдой рукой заставил идти прочь от могилы в сторону выхода с кладбища. Девушка позволила себя вести, но всё-таки бросила последний взгляд в сторону могилы и со всей искренностью, на которую была способна, прошептала:

– Тварь, тварь. Ненавижу тебя. Не хочу, ничего не хочу. Тебя чтобы не было, меня, вообще ничего. Всех вас ненавижу. Пусть меня никогда бы здесь не было, чем вот так. Никогда!

Тот, кто когда-то был человеком – а затем позволил сделать из себя Пустого, сосуд для хранения тонкой стороны мира, в этот миг медленным шаркающим шагом брёл по улице, огибавшей Старое Восточное кладбище. Ему было плохо. То есть раньше ему было хорошо, взамен пустякового согласия непонятно на что и обязательства служить Хозяину он стал быстрее, сильнее. И до того как стать Пустым он любил делать другим больно, а после ритуала это стало делать ещё приятнее. Да и Хозяин одобрял, так и говорил – чужие страх и боль дают мощь тем, кто умеет их применять. И ему было хорошо… Но потом, прошлой осенью, вдруг стало плохо. Сначала Хозяин пропал и больше не отзывался, а дальше Пустой понял, что его хотят убить – хотят те же люди, кто виноваты в пропаже Хозяина. Пустой испугался, спрятался… отныне его жизнь стала адом. Теперь неделю-другую ему было хорошо, он ловил и избивал случайных ночных прохожих, издевался над соседями. А дальше, хотя Пустой про это не знал, срабатывал предохранитель. Защита сливала неиспользованную энергию тонкой стороны, которую Пустой собирал страхом и чужой болью. В день «разгрузки» наступала страшная ломка, от которой хотелось выцарапать себе внутренности. Затем приходило похмелье, и месяц-другой он еле-еле мог заставить себя прийти на работу, где приходилось терпеть издевательства и насмешки от других таких же полубомжеватых трудяг за миску еды и стакан водки. Слабость проходила, цикл начинался по новой…

И неожиданно всё изменилось! Шаркая мимо деревьев, закрывавших ограду кладбища от улицы, Пустой неожиданно ощутил приказ. Сильный, почти такой же мощный как от Хозяина! Пустой аж подпрыгнул на месте, не понимая разумом, но ощущая душой, как отключаются внутри все предохраняющие клапаны. Он всё наконец-то понял! Он наконец-то обрёл смысл своего существования! Теперь всё будет подчинено одной единственной и главной цели, ради чего и создавался Пустой. Нет, он должен быть не просто батарейкой для Хозяина, это второстепенная задача. Главное теперь – это накопить побольше тонкой энергии, а потом лопнуть и создать Тень, которая исполнит приказ и желание Хозяина!

Глава 1

В ресторан Софья зашла последней вместе с отцом, и была ему благодарна, что он разрешил ей не садиться рядом с ним во главе стола, а занять место в самом незаметном углу. Никто не обратил внимания, все взгляды были устремлены на вдовца, а сами поминки чем дальше тем больше напоминали банкет после какого-то официального мероприятия. По крайней мере, несмотря на звучавшие время от времени поминальные слова о покойной, не ощущалось даже толики печали или хотя бы капли грусти. Да и Софья ощущала внутри себя не боль утраты, а глухую тоску и равнодушие. Стоило посмотреть на бабушку, сидевшую за столом ближе к середине зала, недовольно зыркающую в сторону зятя и что-то нашёптывающей на ухо своей старшей дочери, Сониной тётки, как ощущение фальшивости происходящего сразу усиливалось. Обе сидели со скорбно поджатыми губами, что, впрочем, не мешало им активно общаться и наверняка перемывать кости Медянскому-старшему. Бабушка свадьбу младшей дочери не одобряла ни тогда, ни сейчас, о чём не стеснялась сообщать в том числе и внучке, пусть Софью и любила. Вроде бы.

Тем временем гости сказали все обязательные соболезнования родственникам и приличествующие случаю слова о покойнице. Кое у кого получилось «напоминаться» аж до такого состояния, когда процесс становится важнее и уже плевать на причину сборища. Официанты унесли грязные тарелки, собравшиеся понемногу начали вставать из-за столов и разбиваться на группы, говорить о чём-то своём – сегодня присутствовало немало важных людей города, и не стоило упускать подвернувшийся случай.

– Сонечка, приказать отвезти тебя домой? – отец подошёл к столу как-то незаметно, девушка его заметила, только когда он взял её за руку и заговорил.

– А ты? – посмотрела она в глаза отцу. – Ты тоже домой поедешь?

– Нет. Извини, но мне буквально на пару часов надо заглянуть в офис.

– Работа! – девочка вырвала руку. – Снова твоя работа! Даже сейчас ты не можешь её оставить хотя бы на пару часов ради меня!

– Соня, не шуми. Не стоит сегодня привлекать лишнее внимание.

– Да ты что?! – повысила тон девушка. – На нашу славную семейку кто-то обратил внимание помимо дежурных съёмок из твоей газеты для очередной рекламы бизнеса? Вот ведь новость какая! Не новый ресторан твоей сети идём открывать, а папа с дочкой поссорились. Как в нормальной семье!

Андрей Викторович истерику пропустил мимо ушей, посмотрел на дочь как на маленького капризного ребёнка и повторил:

– Так приказать отвезти тебя домой? Или попозже, а пока ты хочешь остаться здесь?

Рядом, как по мановению волшебной палочки, оказалась бабушка, почему-то в сопровождении Сониной тётки.

– Сонечка у нас переночует! – бабушка обняла за плечи девушку, но почему-то ей эти объятия облегчения не принесли. – А ты можешь валить в офис и дальше просирать деньги моей дочери! Говённый муж ты был, и отец из тебя – дерьмо!

Медянский шпильку пропустил мимо ушей. Он не стеснялся того, что стартовый капитал получил, удачно женившись на Валерии. Зато бизнес-империю строил уже своими руками и своим трудом, а покойная жена внакладе не осталась. Пока не покончила с собой –как сыр в масле каталась, постоянно мелькала в разных городских СМИ, получая свою долю славы. На любые её интрижки и как она меняет любовников, муж тоже закрывал глаза, поставив единственное условие – чтобы от её похождений не имелось никаких последствий в виде залётов, случайных снимков папарацци и прочего компромата. В остальном Валерия была послушной и образцовой женой, эта жизнь полностью всех устраивала, пока её не укусила непонятная муха… Впрочем, это уже неважно.

– Соня, так что ты решила? – мнение бабушки отец демонстративно проигнорировал.

– Я не знаю… Дома никого. Не хочу больше так... в пустоте.

***

Тёща жила в коттеджном посёлке, строительство которого стартовало в начале девяностых, когда двадцать гектаров леса, раскинувшегося на берегу Иртыша, обнесли глухим забором, отгородив вместе с лесом и добрый шмат побережья. Именно здесь задумали строительство домов для себя и своих семей те, кто ещё недавно строил коммунистическое будущее, но вовремя конвертировал партбилет и должность в приватизацию куска государства. Потому и строились по принципу «а у нас домина побольше да получше», и отгораживали внутри посёлка дворы высокими загородками. Медянский посёлок терпеть не мог. Тихо умирали в больницах от инфарктов и инсультов или громко под треск автоматных очередей вчерашние номенклатурщики. Не отставали от них и «новые русские», перекупившие дома у самых неудачливых первых хозяев – они хотели жить как им казалось среди элиты. Шли годы, менялись поколения, кто-то уезжал за границу или перебирался поближе к столице. Сегодняшние настоящие хозяева жизни давно уже перебрались обратно в город, в дорогие квартиры высоток и сталинок поближе к пульсу деловой жизни. Называя адрес квартиры в новостройке или сталинке по определённой улице, человек сразу же обозначал свой статус. Но в здешнем заповеднике по ощущениям ничего не менялось, царил всё тот же дух девяностых, и всё так же местные обитатели частных домов считали себя выше городского быдла из квартир.

На взгляд Андрея Викторовича единственным нормальным человеком в здешних краях был только покойный тесть, не зря сразу же увидел в молодом парне родственную душу и ту же волчью хватку. А потому дал согласие на свадьбу сразу же, грубо при этом послав мнение жены. После его смерти Медянский перестал заезжать сюда вообще. Он и сегодня бы не поехал, но посылать за дочерью прислугу, пусть даже в виде доверенного водителя и проверенного охранника было некрасиво. Плюс была у него и ещё одна тайная мыслишка. В принципе, если дочь сейчас останется жить у бабушки, его бы устроило. Некогда было ему разбираться в душевных болях и метаниях подростка. Бизнес всегда отнимал уйму времени, а именно сейчас вдвойне, ведь Медянский был близок к осуществлению своей давней мечты, которую он изложил покойному тестю ещё во время сватовства. Пара элитных ресторанов и сеть кафе быстрого питания и кофеен были лишь вершиной корпорации. Не один год Медянский подбирал под свою руку все местные колхозы и фермы, стремительно разорявшиеся, когда в Омский край пришли крупные московские и зарубежные агрохолдинги и торговые сети. Сейчас почти все продукты, которые подавали посетителям в его кафе, были выращены на этих фермах и колхозах. И недавно Медянский наконец-то сделал следующий шаг: принялся активно развивать свою сеть не только по Омску, но и по городам области с расчётом, что когда через год-два обкатает коммерческую модель и обучит персонал, то сможет начать экспансию и в соседние регионы. И тут Валерия подложила ему такую свинью со своим непонятным самоубийством, за дочерью же в таком возрасте нужен глаз да глаз. И не всё переложишь на какую-нибудь гувернантку или домработницу, тем более сейчас открыто приводить неважно в каком статусе женщину в дом не самый лучший вариант. Не поймут. А потому, если дочь изъявит желание остаться, он его с удовольствием поддержит. Тем более у тётки, которая после развода стала жить с матерью, росли две дочери примерно погодки Софьи.

Машина замерла во дворе. Андрей Викторович вышел, поёжился от холода – по сравнению с тёплым салоном воздух казался каким-то сырым и ледяным. Сделал шаг к дому и тут же упёрся взглядом в тёщу, которая вышла на крыльцо и замерла, будто и не собиралась зятя пускать в дом вообще.

– Соня! – гаркнула она во всю ивановскую. – Иди, с папочкой поздоровайся!

– Бабушка, не кричи, – Софья, оказывается, стояла на пороге, причём уже в плаще и с сумкой в руках. – Я уже здесь.

Девушка замерла возле дома, явно не понимая, как себя вести. Понятно было лишь то, что она хочет уехать. Отец заколебался, всё-таки изначально он хотел оставить дочку здесь, но в этот момент бабушка справилась с удивлением и приказала:

– А ты куда такая? А ну, быстро поздоровалась с отцом и в свою комнату. Мне тут с твоим папашей поговорить надо, – и уже приготовилась внучку схватить и толкнуть обратно с улицы в прихожую.

Это мгновенно поменяло планы Андрея Викторовича, спускать тёще такое поведение он не собирался. В пару шагов оказавшись на крыльце, он вклинился между дочерью и тёщей.

– Соня, садись в машину. Дмитрий, – приказал он охраннику, – помоги Соне с вещами, – дальше он посмотрел на тёщу и чуть не в ухо ей сказал: – Ну, слушаю.

– Соня будет жить здесь.

– С чего бы это?

– Она моя внучка.

– Она моя дочь. Софья едет домой.

– Да тебе плевать, кто она такая и кто тебе. Тебе нужны только её деньги. Ты и на моей дочери женился только из-за денег.

– Я был готов пойти Соне навстречу, если бы она сильно захотела тут остаться. Она не захотела. Вопросы? Нет? Тогда мы поехали.

Бабушка открыла рот, словно собиралась чего-то сказать, но не стала. Мелкий дождик всё-таки начался, поэтому бабушка молча отошла под навес крыльца. Также без слов она наблюдала, как машина разворачивается и выезжает за ворота ограды участка. Взгляд у женщины в этот момент был полон хищного голодного блеска. Зятя она ненавидела с первого дня. Редкий случай, когда она не сошлась со своим мужем настолько, что тот насчет свадьбы младшей дочери поставил жену перед фактом и брак Валерии никогда с её матерью не обсуждал. И не рассказывал, каким образом Медянский его на это подкупил. Зато сейчас она упивалась ощущением предвкушения почти свершившейся мести. Совсем скоро, вот будет готов последний нужный для этого документ…

И никто из них не подозревал о Пустом, который вышел к внешней ограде как раз в ту же секунду, когда машина Медянского-старшего заезжала в посёлок через КПП у ворот. Разве что охранник, следивший из серверной по камерам за периметром, сказал напарнику:

– Какой-то бомжара припёрся. Шугани его от забора. Он на одиннадцать часов стоит.

– Буянит? Ссать под забор начал?

– Да нет, просто забор подпирает. Похмельный, что ли?

– Ну пусть стоит, там бетонка глухая, а жильцы наружу никогда не смотрят. А ты на меня не зыркай так, сам бы по такой погоде вкругаля туда попёрся? Нет? Ну и отвали тогда от меня.

Пустой тем временем опёрся спиной на забор, и каждая его клеточка затрепетала от радости исполняемого предназначения. Энергия тонкой стороны мира потекла наружу, готовясь создать Тень: податливое искусственное отражение реальности, в котором легко можно управлять происходящим по заданному Хозяином сценарию. Сразу как Тень будет завершена и закончится необходимым результатом, она растворится в настоящем мире, впитается в реальность, перекраивая события на свой лад и по желанию создателя. Ещё немного… и тут всё закончилось. Связь с Хозяйкой резко оборвалась, она уехала куда-то слишком далеко.

Пустого словно обварили кипятком, он согнулся в приступе рвоты и захрипел. А дальше, поскольку уровень энергии внутри упал довольно сильно, в сознании наступило просветление, оболочка сосуда снова на какое-то время стала почти человеком. Пустой ошалело крутил головой по сторонам, пытаясь сообразить, где он оказался, почему в таком состоянии и сколько длился странный провал в памяти. С трудом встав, пошатываясь и чавкая землёй, размокшей из-за начавшегося дождя, он побрёл напрямую сначала через лесок, а потом через поле в сторону дороги. Может, кто сжалится и поможет добраться до города? Очень хотелось выпить, но одновременно пить было страшно, не из-за водки ли с ним случился этот странный провал сознания? Вот только энергия, которую выплеснул Пустой, в этот раз не рассеялась обратно ровным слоем в пространство. В нормальной ситуации ничего страшного бы не произошло, самое большее – очередной грибник гадал бы о появлении «ведьминого кольца» грибов. Однако тот, кого называли Багровым князем и кто несколько лет назад и создал себе Пустых, успел изрядно покорёжить ткань мира возле Омска. И с того дня, когда Стражи чёрного ведьмака всё-таки поймали и казнили – зарубцеваться реальность ещё не успела. Вылитая Пустым энергия бурным потоком начала заполнять каверны и трещины ткани бытия, заставляя её рваться и склеиваться по новой. Менялись какие-то мелочи в прошлом и настоящем, крохотные, оставшиеся незамеченными ко дню сегодняшнему и вроде бы неспособные хоть что-то изменить – но иногда одной единственной лишней песчинки сейчас достаточно, чтобы обрушить лавину уже завтра.

***

Всю дорогу до дома Софья молчала. Отца она видела не так уж часто. Он постоянно был в разъездах, а если ночевал дома, то в шесть утра, когда Софья завтракала перед школой, папа ещё спал. Ночью, когда папа приезжал домой после работы, если вообще приезжал, уже спала Софья. Днём, когда она возвращалась из школы, папа бывал дома крайне редко, да и то, если отец и заглядывал, то ненадолго. «Должность папы» в семье была чисто номинальной, за обеденным столом всегда ели мама и Софья, по кружкам водила няня или мама. И семейные выходные у них случались исключительно тогда, когда перед СМИ отец должен был показать, насколько он хороший семьянин.

Конечно, Софья любила своего отца. И ещё она им гордилась. Гордилась его успехами и тем, что его в городе все знают, и сам мэр здоровается с ним за руку и по имени-отчеству. Гордилась тем, что у папы люксовый автомобиль и личный водитель. Гордилась даже тем, какими взглядами провожают папу встречные женщины, если семья куда-то выбиралась вместе. Но вот как им общаться, она не знала. Нет, совсем про дочку папа не забывал, но интересовался ей всё время как-то на ходу. А потому, именно сейчас, в эту минуту, Софья растерялась, не зная, как вести себя с отцом. Очень хотелось рассказать, как ей было плохо у бабушки. Та всегда выделяла старшую дочь, а младшая, мама Валерия, в бабушкином доме всегда была сорняком и дурой. Пока мама была жива, и они приезжали к бабушке вдвоём, Софья на это как-то не обращала внимания. Мама дома была тихой и всегда мужу послушно смотрела в рот, в доме бабушки при попытке наехать в выражениях не стеснялась. Один раз тётю и бабушку так обматерила, что они потеряли дар речи. Зато теперь на Софье отыгрались вовсю, особенно кузины, которые двоюродную сестру буквально затравили с молчаливого одобрения старших.

Сорвалась девушка только один раз. Тогда бабушка и тётка, словно не задумываясь о том, что рядом находится Софья, в непонятно какой раз во время обеда обсуждали и обговаривали то, что произошло, выискивали причины случившегося и строили разные теории, которые неизбежно сводились к одному – папа у Софьи полный негодяй. В первые дни девушка пыталась быть если и не вежливой, то хотя бы сдержанной, но всему есть предел.

– Захлопните пасти! – закричала Софья. – Заткнитесь обе! Она умерла! И какая разница, почему и отчего? Её больше нет!

Бабушка и тётка, в этот момент с упоением обговаривающие очередные выдуманные подробности жизни семьи Медянских, едва не подавились чаем.

– Соня, – строго и сердито приструнила бабушка, – каким тоном ты разговариваешь со старшими?

Софья молча встала и ушла в свою комнату и захлопнула за собой дверь, стараясь отгородиться от всего мира. К счастью, обсуждать при ней маму после этого перестали, зато кузины взялись делать ей гадости и обзывать вдвое сильнее. Лучше дома, хотя там наверняка пусто и страшно. Всё это Софья хотела рассказать отцу, но так и не смогла, потому всю дорогу просто молчала.

Софья не была дома две недели со дня похорон. Сразу после ресторана бабушка забрала её к себе, а папа с чего-то не пожелал вернуть свою дочь, вещи и те передал с водителем. Но сейчас-то он всё-таки привёз её обратно домой? Она ему ничего не сказала, но он понял, как ей там плохо?

Квартиру в доме по улице Тютчева на втором этаже они купили шесть лет назад. Уже в готовой новостройке, но ремонт и планировку отец сразу делал под заказ. Папин кабинет, комната мамы, спальня родителей, комната Софьи и в виде комнаты-студии кухня-столовая-гостиная. Кухня при этом по желанию отделялась полупрозрачной раздвижной панелью, и занимала совсем немного места. Зато в столовой-гостиной мама любила проводить большую часть времени, да и Софья тоже, здесь были огромные панорамные окна. А поскольку застройка вокруг была невысокая, дома хоть и новые, но не больше трёх этажей, то и вид открывался неплохой. Забравшись с ногами на рыже-чёрный в тигровую раскраску диван, поставив на столик рядом чайник с ароматным напитком и вазу с печеньем, Софья сидела и смотрела в окно. Здесь же был телевизор, но его сегодня включать не хотелось. Общение с отцом так и не клеилось. Хорошо ещё он не уехал в офис, а остался. Пусть даже после ужина и ушёл в кабинет работать.

Андрей Викторович зашёл в гостиную ближе к полуночи. Дел было невпроворот, время буквально утекало сквозь пальцы. Он бы вообще работал всю ночь до утра, просто все остальные на том конце телефона и интернета легли спать, а расчётами и анализом всё-таки лучше заниматься на свежую голову. Свет был выключен, горел только тусклый светильник над баром столовой. Дочь спала прямо на диване, свернувшись калачиком. И первый раз за много лет Андрей Викторович ощутил растерянность. Он не знал, что ему делать вообще и с дочерью в частности. Сегодня он хотел оставить её дома и умчаться в офис, но дочь смотрела на него такими глазами, что не просто так имеющий жёсткую и суровую репутацию, Андрей Викторович оказался не в состоянии ей сказать – я уезжаю. И остался работать дома. Но каждый день так продолжаться не может. Так что же ему делать?

В первое утро после возвращения домой Софья проснулась словно от толчка. Она резко села на диване и недоумевающе оглянулась, не понимая, где она и почему укрыта одеялом. По утрам мама её будила, кормила завтраком и отвозила дочь в школу на своей машине – в отличие от папы водить она предпочитала сама. Да и от услуг охранника всегда отказывалась. Впрочем, на этом отец Софьи тоже не настаивал, насколько дочка знала – и сам разъезжал с бодигардом исключительно для престижа. Дальше мама возвращалась домой, если папа не уезжал в командировку и не засиживался на работе до утра, а ночевал дома –кормила мужа завтраком и провожала в офис. Сама же занималась своими делами, после чего отправлялась в школу за дочерью. Она же с шестого класса возила дочь по секциям, предпочитая больше не скидывать это дело на наёмную няню. Сегодня же всё было как в кривом зеркале, потому что за столом обнаружился папа. Несмотря на ранний час, он пил кофе, а рядом стояла уже поделённая на порции горячая пицца из доставки.

– Собирайся и ешь. Пора возвращаться в школу, и так месяц пропустила. Сегодня тебя отвезёт Дмитрий, а с завтрашнего дня решим.

– Хорошо.

Остальной завтрак прошёл почти в молчании, за исключением ничего не значащих дежурных фраз, и Софья никак не могла для себя решить: хорошо ей сейчас или нет? Папа вроде бы встал и даже помогает ей собраться, но дальше он опять скинет её на других людей, а сам будет пропадать на работе. И ещё почему-то из головы никак не желали уходить события из прошлого.

Вот Софья, несмотря на собственную комнату, вернувшись из школы, раскладывает учебники в столовой, вперемежку с чайником, из которого идёт ароматный запах чая, конфетами и печеньем. Рядом на том самом тигровом диване – мама. Рядом, но и непонятно где, сидит, погруженная в одной ей известные мысли, безразлично следит то ли за очередным сериалом, то ли за дочерью. И когда отвечает на вопросы, а она всегда отвечает, всё равно видно – мыслями она очень далеко и непонятно с кем.

Раз в два-три дня мама, уже ближе к вечеру, преображалась, сбрасывала апатию, становилась полна энергии. Говорила:

– Котёнок, маме нужно прогуляться.

– Можно я с тобой? – раньше спрашивала её Софья.

– Нет, я одна, – говорила мама и уходила в свою комнату.

Выходила она уже одетая в красивое платье, накрашенная, благоухающая дорогими духами:

– Не скучай, – мимолётный взгляд на дочь, – я скоро буду дома, – и за мамой захлопывалась дверь.

Очень быстро Софья начала воспринимать эти непонятные прогулки как само собой разумеющееся, даже что-то обязательное. Примерно как то, что папа каждый день ходит на работу. Больше никогда не пыталась упрашивать маму взять её с собой. Разве что, когда мама её пыталась оставлять с няней – добилась права ждать в одиночестве. Возвращалась мама домой, когда дочка уже лежала в своей постели, но не спала. Софья никогда не засыпала до тех пор, пока мама не возвращалась. Мама аккуратно входила, целовала дочку в лоб. От мамы при этом пахло дорогим спиртным, примешивался аромат чужого одеколона, смешавшегося с её духами. Софья никогда не спрашивала – почему, всё равно ответов не будет. Но каждый раз мечтала: скоро и она вырастет, станет взрослой, и тогда они смогут поговорить с мамой. Тогда у мамы больше не будет от неё тайн. Сегодня куда и зачем она ходила для Софьи уже не секрет – но и мамы больше нет.

Идти в школу не хотелось вообще, но возразить девушка не успела, да и не рискнула. Как раз приехал телохранитель и доверенное лицо отца, и при нём ругаться и протестовать она постеснялась. День же словно продолжал над ней насмехаться, повторяя обычные события, но как будто отражённые в кривом зеркале. Дом хоть и был трёхэтажный, но часть первого этажа и пристрой были отведены под парковку. Обычно с мамой они спускались в гараж по внутренней лестнице, садились в мамину оранжевую «шкоду» и только потом ехали. Сегодня чёрная «тойота» ждала снаружи, а запахнуть куртку девушка даже не подумала. На улице же ветер гнал последние осенние листья, радостно забрался сквозь расстёгнутую молнию и захолодил лёгкие, обжигая горло так, что Софья аж закашлялась. Когда села в тёплую машину, то поняла, что руки дрожат от холода. Но и дальше всё было не то и не так. Мама всегда включала поп-музыку или что-то инструментальное, Дмитрий же ехал в тишине, лишь пару раз что-то тихонько начал мурлыкать себе под нос.

В школу Софья вернулась, пропустив месяц: сначала следствие и похороны, затем две недели у бабушки. Наверное, это было бы не страшно, она всегда хорошо училась и легко догонит, на крайний случай отец найдёт репетитора. Если бы у неё осталось хоть малейшее желание учиться… Войдя в пустой пока класс – сегодня она приехала раньше обычного – и сев за свой стол, Софья кинула рюкзак на пол. Не вынимая ни тетради, ни учебники и уставилась в окно. Они доехали вовремя, на улице дожди уже разверзли купол небосвода, смывая золото листвы. Опавшие листья скользили по воде, сбивая пузыри на лужах. Серый свет дня, с трудом пробившийся сквозь тучи, серые ветки деревьев, где на ветках уже пожухли краски сочной октябрьской акварели... Скоро всё это перейдёт в заснеженность забвения. Природа и мир успокоится – может в этом и есть счастье?

О происшествии в семье у Софьи знал и класс, и учителя. Естественно, как и остальной город они слышали официальную версию о несчастном случае. Софья сразу заметила сочувственные взгляды, услышала голоса с нотками жалости, и это её злило и раздражало. А дальше стало хуже. Явно от дирекции был приказ не нагружать ученицу ни заданиями, ни требованиями. Одноклассников тоже, судя по всему, пропесочили на тему «не трогать, не беспокоить, не травмировать» – в итоге под конец ей уже хотелось расхохотаться в лицо всем вокруг, которые разве что по головке её не гладили – и при этом оставили одну как зачумлённую. Хотелось высказать всё, что она думает и о них, и об их сочувствии. Отсидев, иначе и не скажешь, положенные уроки, Софья собралась было домой, но тут её в коридоре поймала классная руководительница:

– Софья, ты забыла, что у тебя сегодня бассейн?

– Не хочу.

– Извини, но надо. Ты и так пропустила много, так что рискуешь выпасть из соревнований.

Софья посмотрела на классную руководительницу и очень захотелось спросить: зачем? Раньше она всегда обожала плавать. Сначала родители отдали дочь в секцию, чтобы просто на всякий случай умела держаться на воде, но потом тренер заметила у девочки способности и уговорила разрешить заниматься уже всерьёз. Спортивную карьеру мама не планировала, но до финалов городских и даже областных соревнований Софья доходила регулярно. А ещё ей нравилось плавать, потому что каждое лето они на неделю или две всегда улетали на морской курорт все втроём. Отец хоть и пропадал на работе сутками, такие вот отпуска заставлял себя делать хотя бы раз в году обязательно, иначе можно сойти с ума от переутомления. Весь остальной год папу она видела редко. Софья давно поняла, что на отце лежит большая ответственность за его бизнес и за тысячи людей, которые от него зависят, и не обижалась. Ведь не сердится мама за то, что папа проводит с ними так мало времени? Значит, это нормально. Так живут взрослые, и ей, ребёнку, обижаться вовсе не пристало. Но всё равно мечтала, что когда-нибудь они станут жить вместе на курорте не какие-то коротенькие две недели, а поселятся там втроём уже навсегда. Сейчас, после смерти мамы к бассейну у неё было стойкое отвращение, но переспорить учительницу было нереально и проще выходило пойти.

За каждым из учеников в школе был закреплён персональный шкафчик, поэтому оставалось натянуть купальник, пройти через душ и выйти в бассейн. Софья встала у бортика, выискивая, куда делась тренер, и чуть не упала, когда за спиной раздался голос:

– Софья Медянская? Елены Семёновны не будет, она теперь в утреннюю смену. Вместо неё у тебя буду преподавать я. Меня зовут Анатолий Кузьмич.

Девушка медленно обернулась: этого учителя она не знала. Видимо, пока её не было, школа пригласила на работу нового тренера по плаванью. Младше прошлой её тренерши, лет тридцать пять всего. Довольно рослый и широкий, но какой-то сухопарый.

– Давай знакомиться. И для начала я хотел бы, чтобы ты сейчас разогрела мышцы, а потом проплыла каждым знакомым тебе стилем по одной дорожке.

– Зачем? – Софья стянула шапочку, и волосы рассыпались на плечи.

– Как зачем? – удивился тренер. – Тебе нужно учиться, восстанавливать форму после пропуска, готовиться к соревнованиям.

– Вы считаете, что можете меня чему-то научить? – дерзко ответила девушка, глядя в лицо тренера.

– Может, и смогу, а может – и нет. Но для начала мне нужно понять, что ты умеешь и сравнить с тем, что умею я, – тренер весело усмехнулся. – Ну а после этого мы поймём, будет ли от моих занятий какая-то польза.

Софья задумалась. Тренироваться сегодня не хотелось, но что иначе? Устроить скандал, отказаться, чтобы выгнали? А потом два часа ждать, пока за ней приедут? Ну или вызвать как в прошлый раз такси – тут же мысли о прошлом разе она загнала подальше – вызвать такси, приехать домой и получить наверняка скандал дома? Нет уж, пусть у неё останется хоть одно спокойное место, где ей не станут трепать нервы.

– Хорошо, уговорили. И с чего мне начинать? На спине, брассом, кролем?

– Как тебе удобнее.

Вечером её забрал из школы опять телохранитель Дмитрий, опять молчал всю дорогу. Когда они приехали домой, поднялся вместе с ней:

– Доставка продукты привезла, они в холодильнике. Куда-то тебе съездить надо? В магазин, что-то докупить? Если будешь заказывать – останусь и дождусь курьера.

– Да нет, вроде ничего, – растерялась Софья.

И пожалела, потому что Дмитрий сразу же сказал:

– Хорошо, я тогда уехал.

И ушёл, оставив её одну. Нет, не совсем одну, ведь сразу же в голову вернулись все те мысли, которые Софья так старательно гнала от себя весь день.

Занятия плаванием тогда заканчивались в шесть часов вечера. Софья очень удивилась, не увидев маму на пороге школы. Родители не позволяли дочке ездить одной, со школы забирали на машине, хотя Софья не раз намекала, что она давно большая, и ей это уже не очень нравится. А ещё сегодня знакомая из параллельного класса пришла в потрясающем японском купальнике с котиками. Главное – не закрытом, а раздельном, взрослом. Софья была купальником потрясена, даже сфотографировала его на телефон и очень надеялась, что удастся уговорить маму купить ей такой же. Сколько можно ходить как маленькой из начальной школы?

Поозиравшись по сторонам, устав ходить по школьному двору, не дозвонившись до мамы и глядя на то, как темнеет и заканчивается день, девушка решила сделать то, чего давно мечтала попробовать. Нашла через телефон, как вызвать такси, тем более ключи, карточка от уличной двери и какая-то сумма денег у неё всегда были с собой на всякий случай – так настаивал папа. Доехав сама, торопливо поднялась по лестнице, но всё-таки надавила на кнопку входного звонка. Вот сейчас мама взглянет на часы, поймёт, что засмотрелась на какой-то сериал, и бегом побежит к двери. А Софья будет стоять с обиженным видом, и слушать её оправдания.

Никто никуда не торопился, не было слышно поворачивающегося замка. Пришлось рыться в рюкзаке и искать ключ от дома. В квартире было тихо и пусто.

– Мама! – закричала с порога Софья. – Я дома!

Ответом была ватная тишина и липкая темнота. Девушка разулась и убрала ботинки в шкафчик, машинально отметив, что мамины сапожки на месте. Сняла ветровку, закинув рюкзачок на одно плечо, пошла в столовую. Стоило включить свет, как стало понятно, что любимый мамин диван пуст. Бросив рюкзак на пол, ещё не торопясь и не волнуясь, девушка пошла к родительской спальне. Кровать сияла натянутым шелковым покрывалом, а ещё в спальне не ощущалось запаха духов, который обязательно сохранился бы, если бы мама куда-то ушла. Ванна и комната Софьи были пусты. Дверь отцовского кабинета была закрыта и поначалу казалась запертой, но Софья на всякий случай постучала, подёргала ручку. Покричала, привлекая к себе хоть чьё-то внимание. Неожиданно дверь поддалась, отворилась. Шторы были задёрнуты, поэтому Софья не поняла, что перед ней такое тёмное. И лишь когда нащупала выключатель – люстра не сработала, но точечная подсветка по периметру включилась – увидела труп и закричала.

Прощай мечта о доверительных разговорах с мамой. Прощай мечта, как они втроём будут жить на курорте. Прощай мечта о японском купальнике с котиками... Именно эта, такая совершенно дурацкая и ненужная сейчас мысль о каком-то купальнике и привела девушку в себя, заодно отключив эмоции. К своим годам девушка успела насмотреться и боевиков, и ужастиков, и драм – мама глядела всё подряд, не особо ограничивая дочь, да и самостоятельно тоже телевизор дочери особо не ограничивала по содержанию. Единственное чего не могла понять девочка, так это зачем? Словно робот, Софья сходила в ванную. Взяла с крючка банное полотенце и набросила его на тело матери. Прошипела:

– Я ненавижу тебя! Как ты могла?! Как ты могла? – и вышла в коридор, плотно закрыв за собою дверь.

Просмотр боевиков и детективов не прошёл бесследно. Софья набрала номер полиции:

– Моя мама покончила с собой. Я её дочь и я обнаружила тело, придя из школы, – и назвала свой адрес.

После чего села на диван и пыталась дозвониться до отца то время, пока не приехал наряд полиции.

И всё это ожило в голове именно сейчас, именно сегодня, когда вечерние сумерки и октябрьская ночь опять заглотили квартиру. Если бы папа был рядом… Девушка ревела до икоты, пока не уснула опять на диване. Именно здесь её и нашёл отец, вернувшись домой. Молча укрыл одеялом и ушёл к себе.

Глава 2

Следующие две недели для Медянского-старшего оказались сумасшедшими, не в последнюю очередь потому что пришлось перестраивать график: как раньше приходить домой к часу ночи и вставать в девять из-за дочери уже не получалось. Из затеи приставить к Софье кого-нибудь приглядывать тоже ничего не вышло. Отдел кадров по его указке трижды находил приходящую няню, но каждый раз Софья очень быстро делала её жизнь невыносимой. Приходилось отказываться от услуг и искать новую.

Андрей Викторович как раз после очередного отказа сидел у себя в офисе в кабинете и думал, что пора ехать домой, раз уж с нянькой не сложилось. Час был поздний, коридоры главного офиса давно затихли, лампы горели вполнакала, свет на рабочих местах вообще погашен. Ковролин на полу хорошо гасил шаги, поэтому гостя Медянский заметил, только когда еле слышно скрипнула дверь.

– А-а-а, Дима. Заходи. Коньяка не предлагаю, ты за рулём.

– Шутить изволите, Андрей Викторович?

– Бросал бы ты этого Викторовича, когда мы одни, а? Не надоело?

– Даже если надоело, и что? Нельзя, боец с командиром не фамильярничает. Ещё забудусь на людях…

– Это да, – вздохнул Медянский.

Для всех Дмитрий был телохранителем и потому доверенным лицом. Нормально для обеспеченного человека. Многие сейчас таскали таких же за собой, хотя лихие девяностые давно закончились. Тем более выглядел Дима представительно: шкаф два десять ростом, здоровенные кулаки – никаких единоборств не надо. Ну и при шефе давно, ещё с две тысячи второго. Развеивать общее заблуждение ни тот ни другой не желали, как и рассказывать настоящую историю их знакомства. На самом деле Дима был не бывшим спецназовцем, а бывшим сапёром – Медянский сам видел, как нежно и аккуратно умеют работать его вроде бы грубоватые пальцы. В девяносто четвёртом Дима первый раз спас ему жизнь, сняв мину, уже вставшую на взвод, но чудом не сработавшую. И второй раз спас ему жизнь уже вдевяносто шестом, предупредив – тогдашний его шеф олигарх Комолов готовит провернуть очень грязное дело, затем подставив исполнителя. Дима серьёзно рисковал, за слитую информацию его легко могли закатать под асфальт. Но в итоге, когда Комолов предлагал своим замам немножко рискнуть, зато потом войти в долю с самим шефом – Медянский отказался, а ведь предложение выглядело очень честным и очень соблазнительным. И пулю в затылок получил не он. Отплатил Андрей Викторович уже в две тысячи первом, тогда Дима, подорвавшийся во время разминирования в Чечне, лежал в больнице. Узнал, нашёл, перевёз в дорогую частную клинику, где его не просто подлатали, а вытащили все осколки и тщательно заштопали. Дальше предложил перейти к себе, всё равно «в поле» врачи рекомендовали не работать. И ни разу не пожалел. Не только потому, что обрёл того, кому всегда можно довериться и повернуться спиной. В Дмитрии он неожиданно нашёл друга, перед которым можно ощутить себя не крупным бизнесменом, не деловым партнёром, а просто человеком и просто поговорить. О жизни или, скажем, о своих проблемах.

– Опять дочка очередную сиделку выгнала, – пожаловался Андрей Викторович.

– Никого пока не подыскивайте. Софья не потерпит никого рядом. И дело не в том, что это будет посторонняя женщина в квартире её матери. Зря вы её отправили к бабушке. Я там немного справки навёл… зря. И если что, это не я, а жена посоветовала.

– Да понял я, понял… старая грымза. Это я про тёщу. Согласен, – отвёл взгляд Медянский. Жена у Дмитрия по-прежнему работала в полиции по трудным подросткам, а крупным бизнесменом Андрей Викторович стал в том числе и потому что понимал, когда не разбирается в вопросе сам и пора слушать специалистов. – Но что значит – никого? Софья так и будет одна торчать в квартире, пока я на работе?! В её возрасте подобная свобода чревата.

Он вздохнул, с минуту молчал и глядел, как за окном в свете фонарей бегают по асфальту тени от веток деревьев. Достал из шкафа бутылку коньяка и уже потянулся было налить себе на два пальца, попробовать хоть так сбросить нервное напряжение. Но передумал, не хотелось, чтобы дома от него пахло спиртным. Убрал бутылку обратно и продолжил:

– Знаешь, с Валерией у нас было чисто деловое партнёрство. Она вкладывается деньгами и связями отца на начальном этапе, за это получает деньги с нашего дела и попутно обеспечивает мне постель, чтобы не отвлекаться на поиски любовницы, когда организм требует. Я её даже членом семьи не воспринимал. Надо признать – хороша в постели была, очень хороша. В остальном у неё своя жизнь, у меня своя. Цинично?

– Андрей Викторович, я понимаю, о покойных либо хорошо, либо ничего, но что Валерия была шлюшкой по велению души – это я понял ещё десять лет назад, когда она и ко мне попыталась подкатить со словами, что мужу она потом сама расскажет, и вообще он не будет против. Однако мозги Валерии достались папины, это сестра у неё в вашу тёщу, дура полная. Ребята из следственного ничего не нашли, хотя проверяли и проверяли не для галочки… Не верю я, что Валерия просто так в петлю полезла. Дело официально закрыто, но я попросил знакомых – если чего мелькнёт, то меня предупредят. Меня ещё помнят и к вам хорошо относятся, так что если что-то и в самом деле всплывёт, то нас предупредят.

– Спасибо. Меня сейчас другое волнует. Я же говорю, не воспринимал я Валерию как жену. Вот с Соней… я только сейчас понял, насколько она мне дорога и нужна. А у девочки очень непростой возраст. Ещё свяжется с каким-то олухом, и неизвестно чем всё это закончится.

– Стоп. Я всё понимаю, хотя у меня два пацана. А теперь послушай, что мне сказала жена. На тебя Софья похожа только внешне, а характер у неё, как говорится, ни в мать, ни в отца, а в заезжего молодца. – Медянский невольно вздрогнул: совершенно неожиданно Дима перешёл на обращение «ты». Значит, сейчас будет сказано что-то крайне неприятное… Потому, наверное, они и дружили много лет, несмотря на разницу в социальном статусе: бывший сапёр вообще ничего не боялся и мог резать правду-матку, если считал нужным, даже если эта правда будет обидной. – Ты её упустил, потому что работа для тебя стала не смыслом жизни, а самой жизнью. Валерии на неё тоже было плевать, она дочь тебе родила исключительно по пункту брачного контракта. А в итоге ребёнок у тебя рос как трава и по пути наименьшего сопротивления. Всякие кружки и секции родителям не замена. Она довольно инфантильна, её не интересуют ни компании, ни сверстники. Но она и не ребёнок уже. И если хочет жить только с тобой, не пытайся внедрить в семью чужого человека. Толку от этого не будет, а вот свою дочь озлобишь.

– И что делать?

– Не уверен, что сработает, но… Софье нужна не нянька, а подруга или начальник. Есть у жены на примете одна перспективная студентка, Марина. – Медянский осторожно кивнул, давая понять, что, кажется, улавливает ход мысли: помимо основной работы жена у Димы читала кое-что в университете как приходящий специалист. – У них сейчас практика, вот и будет ей практика. Из кожи вон станет лезть, чтобы наладить контакт с трудным подростком, – Дима усмехнулся. – Марина будет делать половину неправильно и через раз ошибаться, из-за этого Софья в её искренность и поверит. Насмотрелась она стараниями Валерии правильных специалистов по детскому развитию. Второе. Марина из Калачинска, сюда приехала учиться, ты для неё по большому счёту никто. Абстрактный «ещё один с деньгами», то есть она не будет с твоей дочкой миндальничать и осторожничать как остальные няни, которые боятся за репутацию, если ты их выгонишь. Ты ей не платишь, это человек посторонний и при этом твоей дочери никак не обязанный, то есть в ответ давить и шантажировать ей в принципе нечем. У Марины есть права, она сможет на машине забирать Софью из школы.

– Согласен. Водит-то она нормально?

– Сносно, немного практики по городу – и будет нормально. Я погоняю дополнительно.

– Хорошо. Машина Валерии всё равно простаивает, завтра прикажу вписать в страховку. Заодно скажешь, что я разрешу ей в разумных, понятно, пределах и не в ущерб дочери пользоваться машиной. Совсем задаром трудиться заставлять нехорошо и снижает мотивацию сотрудника, а так будем считать услуга за услугу. Согласится? Она где живёт?

– Советский округ, на Королёва квартиру снимает. Парковка там есть. И совсем оторвались вы от народа, уважаемый Андрей Викторович. Чтобы двадцатилетняя девчонка отказалась от возможности ездить за рулём машины, да ещё не ржавой «пятёрки», а «шкоды»? Ну и третье. Я её отца довольно неплохо знаю, вместе под Шали работали. Я там мины снимал, его рота охранение обеспечивала. Марина и так девушка серьёзная, точно к тебе набиваться не станет, но тут ещё и гарантия, что она в твою сторону в принципе глазки строить не будет. Отца она очень уважает, знает – если что я расскажу. И с машиной тоже злоупотреблять не станет, по той же причине.

– Уговорил, я и без последнего пункта согласился бы. Мне хоть как-то надо руки развязать хотя бы на две – три недели. Тут кое-кто по области решил, что раз у меня семейные проблемы – то можно меня прогнуть и условия выставить другие. Но что хуже, тёща, чтоб эта сука подколодная сдохла побыстрее, как-то подозрительно зашевелилась. Завещание Валерии вскрывать должны были через неделю после похорон, но тёща затягивает дело, причём мне не нравится, что слишком грамотно затягивает. Так что давай прямо завтра эту Марину и зови, я с ней поговорю, а потом запускаем в дело.

***

То, что сегодня произойдёт нечто странное, Софья ощутила прямо с утра. И отец непривычно улыбался, хотя последние дни всё чаще хмурился. И Дмитрий, пока вёз её в школу, включил музыку вместо обычной тишины. Но дальше день потянулся как всегда. Девушку теперь вроде бы не чурались как в первые дни, ей давали задание учителя, с ней разговаривали одноклассники… Но всё это было дежурно, указание «быть поосторожнее» как со скользкой хрустальной вазой всё равно действовало. И потому всё равно Софья ощущала себя одинокой золотой рыбкой в аквариуме, просто стенки немного расширили, зато пустота стала заметнее. После окончания уроков Софья как обычно направилась в крыло с бассейном, но там её встретил хмурый тренер.

– Сегодня тренировки отменяется, твой отец с чего-то сказал, что ты сегодня не задерживаешься.

– И что?

– И то. Я считаю, что форму ты ещё не вернула.

– Анатолий Кузьмич, а если я не хочу?

Спорила она сейчас исключительно из чувства противоречия. Тренер по плаванью был единственный, кто вообще не делал для неё скидок. Требовал, распекал. С ним единственным она ощущала себя живой.

– Не хоти. Но делать всё равно надо и будешь. И нет, спортсменку я из тебя, скорее всего, не сделаю. Но вот главное ты из моих занятий выучишь, заруби себе на носу.

– И что там такого важного? Правильно руками и ногами дрыгать? Медальку на соревнованиях получить? И вам премию за меня?

– Дерзить начинаешь? Это хорошо, – неожиданно усмехнулся тренер. – Оттаиваешь. А выучить ты должна одну простую вещь. В жизни у тебя может случиться самое разное. Не хочу, нет сил, не могу, есть объективная причина. Знаешь девиз военных? Умри, но задачу выполни. Вот также ты должна и по жизни. Сейчас у тебя есть задача – подготовиться к декабрьским соревнованиям. Выиграешь или нет – дело второе, но задачу выложиться по полной и сделать для победы всё, что сможешь, обязана, неважно в каком ты состоянии сейчас. Потому что ты обещала и на тебя сильно надеются. Тебя могли заменить летом. Ещё могли заменить в сентябре. Аня Смирных, Юля… Да ты и сама знаешь. Но выбрали тебя. И готовить замену уже поздно, они просто не успеют пройти отборочные. Сумеешь заставить себя не подвести нашу гимназию – добьёшься успеха в жизни. Пустишь как часто любишь делать всё на самотёк, как сложится и плыви по течению – так и по остальной жизни пролетишь. Так что извини, но на соревнования ты у меня поедешь.

– А не боитесь, что на вас нажалуюсь?

– За издевательство над ребёнком. Тебе жалобу составить помочь – или в интернете скачаешь? До соревнований меня точно не уволят, тренера менять поздно, а директору участие в них нужно. А дальше уже не имеет значения. Я без работы не останусь, зато уйду со спокойной душой, что как педагог свою задачу выполнил. А теперь давай, тебя ждут уже, наверное.

Тренер развернулся и ушёл. Софья же и всю дорогу до раздевалки, и потом никак не могла выбросить из головы слова Анатолия Кузьмича. Он ведь не смеялся над ней. Он и в самом деле был готов уйти с хорошего места в гимназии, но лишь бы она поехала на соревнования. Думала она и пока шла к парковке. Когда четыре года назад здание старое здание снесли и построили новое, сделали отдельный крытый переход до автостоянки. Гимназия всё больше становилась элитной, если средние и старшие классы ещё доучивались вперемежку, включая детей по прописке, то уже все четыре класса начальной школы были набраны «по экзаменам» и фактически за деньги. Учеников привозили на машинах со всего города, поэтому и предусмотрели переход, чтобы дети спокойно могли добраться хоть в мороз, хоть под дождём.

Обычно Софья уходила достаточно поздно, когда народу в школе оставалось мало. Помимо бассейна, последние пару лет мама приучала дочь делать уроки сразу в школе день в день, не откладывая на потом – делать же это лучше всего в читальном зале библиотеки, где и все учебники под рукой, и место для занятий оборудовано удобно и правильно. Сейчас же даже с уроками Софью попросили не задерживаться, в результате в раздевалке, в коридорах и в переходе до стоянки была настоящая толпа. Одни торопились на уроки, другие спешили на выход. Все толкались, так и норовили встать на ногу, в итоге на парковку Софья вышла во взвинченном состоянии. Дальше по нервам пришёлся новый удар: вместо обычной «тойоты», на которой приезжал за ней Дмитрий, на парковке замерла хорошо знакомая оранжевая мамина «шкода». Да как они посмели! Чуть не бегом Софья понеслась к машине, собираясь высказать всё, что насчёт этого думает. И снова чуть не упала. Дмитрий сидел на пассажирском сиденье и курил, а за рулём сидела незнакомая девушка-брюнетка лет двадцати.

– Садись и поехали, что ли. Да, знакомьтесь. Это Софья, это Марина. Подробности выяснять будете дома. А сейчас едем, пока час пик не наступил. Марина, и я тебя очень прошу. Не надо мне доказывать, какой ты крутой водитель. Хоть на сорока, хоть на тридцати, но медленно и правильно везёшь нас домой.

– Дмитрий Анатольевич, и всего-то я один раз немного ошиблась с поворотом.

– Из-за твоего немного мы по дороге сюда двадцать минут плутали. И просто потому что кто-то посчитал ниже своего достоинства снижать скорость в незнакомом районе. А сколько у меня появилось седых волос, вообще молчу. Так что как говорил один мой знакомый: лучше быть пять минут трусом – чем всю жизнь покойником. Учти, шеф приказал возить дочку в школу, а не гонять машину на ремонт после твоей езды. Софья, да садись же ты. Или хотя бы куртку застегни, на тебя смотреть холодно.

Полностью растерявшаяся Софья повиновалась, заняв заднее сиденье в машине. Происходящее вокруг не укладывалось в нормальную картину привычного мира. Дмитрий оказывается Анатольевич, всегда молчаливый и немногословный как статуя из холодного мрамора, сейчас он вёл себя ненормально, как будто статуя и впрямь ожила. Вдобавок непонятная девушка за рулём и мамина машина, которую ей доверил отец. Дальше ненормальная ситуация продолжилась. Судя по всему, эта Марина права получила не вчера, но опыта у неё было маловато. Она по дороге три раза глохла, один раз их с бибиканьем подрезали за то, что «шкода» по чьему-то мнению очень уж медленно ехала. Дмитрий раз пять хотел езду прокомментировать, но сдержался. В итоге к концу поездки все трое были мокрые как мышь. Марина от управления машиной, Дмитрий от того как она водит, а Софье очень хотелось зажмуриться, каждую секунду она боялась – сейчас они куда-нибудь врежутся.

В четвёртый раз машина заглохла в трёх метрах от дома, и пользуясь случаем, Марина стала рыться в сумочке приговаривая:

– Ключ от парковки, ключ от парковки. Если бы я была ключом, куда бы я спряталась?

Софья наконец-то смогла разжать зубы, вдохнуть полной грудью и сказать:

– Пульт на въезд не нужен, только на выезд. Там на приборной панели такая зелёная кнопка с синим треугольником, на неё нажать, и дверь открывается.

– Спасибо, – обрадовалась Марина.

– Раз приехали – я пойду. Больше я тут не нужен, – Дмитрий открыл дверцу и вышел. Общайтесь дальше без меня.

К удивлению Софьи, стоило им остаться вдвоём, в гараж Марина машину загнала идеально и с первой попытки. Заглушив мотор, обернулась назад и широко улыбнулась:

– Всё, лишних нет и можно не притворяться. Да не переживай ты так, я с четырнадцати лет за рулём. Тут просто город как пешеход пока знаю, вот и промахнулась.

– В автошколе с шестнадцати учат, – растерянно поправила её Софья.

– В автошколе – может и да, а в деревне школ и ГАИ нету, потому там как нормально за руль смог дотянуться – так и ездишь. Я не из деревни, конечно, но почти. Калачинск, слышала про такой город? Ладно, вылезай и пошли.

– Куда?

– Как куда? Домой. Раз командование приказало общаться, то пошли общаться.

В квартире Софья смогла рассмотреть Марину повнимательнее. Невысокая, ростом чуть ниже среднего, она ощущалась какой-то округлой. Не толстой, небольшая склонность к полноте имелась, но это наоборот делало фигуру более женственной, так что Софья немного позавидовала. Лицо тоже было округлым, слегка пухловатые щёки, курносый нос. И кипучая энергия, которую Марина буквально разливала вокруг себя. Сразу как обе девушки сняли верхнюю одежду, Марина сказала:

– Ну давай показывай наше поле боя.

Дома родные стены придали решительности, помогли справиться с растерянностью, так что экскурсию по квартире Софья провела, но комментировала сухо и коротко. Про себя же дала очередной навязанной няньке дня два, за которые она и её выгонит. В отцовский кабинет они, естественно, заходить не стали вообще, комната матери уже была пуста от вещей и выглядела необжитой… Хотя и раньше заглядывая в неё, каждый раз Софья никак не могла избавиться от ощущение чего-то постороннего. Словно мамина комната не часть квартиры, а какой-то служебный пристрой типа кладовки. Мама, пока была жива, здесь проводила мало времени, предпочитая сидеть в зале. Родительская спальня, комната Софьи и гостиная Марину тоже оставили равнодушной. А вот при виде кухни глаза у неё загорелись:

– Вот теперь я начинаю завидовать бешеной, прямо-таки лютой завистью. Это же натуральная мечта любой девушки. Эх, хочу столько же денег и себе такую же кухню. Слушай, а хоть разок воспользоваться ей можно?

– Да пожалуйста, можешь и сегодня, – пожала плечами Софья, – и вообще сколько угодно. Не ограничивай себя с кухней.

– Ух, спасибище. Но всё – ловлю на слове и себя ограничивать не буду, – Марина тут же пробежалась по шкафчикам. – Я в восторге дальше некуда. И посуда-то какая… Это же буквально мечта. Я тут стримы смотрела, как профессионалы готовят, но даже не думала, что хоть раз сама всё это в руки взять могу. Тут такое можно сделать…

– Хорошо, делай.

Мама у неё почти не готовила, предпочитая полуфабрикаты из деликатесов или заказывать готовую еду, и кухня с мамой ассоциировалась меньше всего. Туда чужого человека пустить было проще всего. Посуду же мама вообще покупала исключительно ради престижа и чего-то в этом роде. Да и не задержится Марина тут надолго. Обещать можно всё что угодно, любое обещание сейчас – пустой звук. Но правила игры надо соблюдать всегда хотя бы внешне, этому Софья от мамы научилась давно, поэтому решила изображать из себя хозяйку как полагается.

– Чаю заварить?

– Давай, лучший повод посидеть и всё обговорить.

Софья достала заварку и чайник, потом две чашки, куда разлила заварившийся чай. И незаметно для Марины всыпала в её чашку пару ложек соли: пора начинать объяснять нахалке её место, точнее, что места для неё тут нет.

– Извини, а печенья песочного нет? Я курабье не очень люблю. Или конфет, если можно, мармеладных.

– Есть, сейчас достану, – Софья хоть и согласилась, но мысленно наглости новой няньки подивилась.

– О, мои любимые, спасибо.

Марина откусила кусок, запила чаем и с удовольствием медленно начала пережёвывать печенье. Выдержка у неё явно была железная, так что справиться с налёта не получится. Придётся повозиться. Софья тоже взяла конфету, сделала глоток чая… Во рту вспыхнул пожар, вкус у чая был ужасно солёно-жгучий. Софья чуть не выплюнула всё на скатерть, с трудом заставив себя сделать шаг к раковине, а потом яростно начала полоскать рот водой из крана.

– Я когда чашки меняла, заодно немного перца досыпала. Извини, не знала, что он у вас такой хороший, – флегматично прокомментировала Марина.

Софья с перекошенным от ярости лицом обернулась и набрала воздуха высказать, что она думает и что скажет отцу:

– Да как ты… – и споткнулась о холодный бритвенно-острый взгляд Марины.

– Сразу, чтобы не было никаких недоразумений, – в её голосе тоже не осталось ни капли весёлости и смеха. – У меня старший брат и младший, и по части злобных приколов тебе до них как до Луны. И то, что я тебе сейчас продемонстрировала, когда ты попыталась сделать мне гадость – цветочки, но могу устроить и ягодки. Учти, у моего отца рука тяжёлая, а наказывать он имел правило любого провинившегося, не глядя я это или мои братья. Поэтому опыта не попадаться и делать всё так, чтобы ты не смогла меня хоть в чём-то обвинить, у меня на десятерых таких как ты хватит. Да, согласна. Это не педагогично, и меня в универе не так учили. Однако опыт воспитания одного младшего и одного старшего обормота убедительно мне доказал, что добрым словом и кулаком добьёшься намного больше, чем лекциями о вежливом и воспитанном поведении. Поняла?

– Да.

– Больше никаких попыток?

– Да, – выполнять своё обещание Софья не то чтобы не собиралась, но решила сначала попробовать действовать через отца. Он такого обращения с дочкой со стороны какой-то там няньки наверняка не потерпит.

Марина допила чай и неожиданно мягко сказала:

– А теперь давай договариваться всерьёз. Хочешь, я твои мысли озвучу? Они у тебя на лице прямо-таки написаны. Как-нибудь до вечера перетерпеть, потом твоему отцу нажаловаться и он меня уволит. Сейчас я буду вести себя опять совсем непедагогично, хотя обязана медленно подводить ребёнка к нужной мысли, чтобы он придумал её как бы самостоятельно, – Марина ни с того ни с сего хихикнула. – Но мы с тобой сейчас в одной лодке, поэтому тонуть, если что, тоже станем вдвоём, и я буду объяснять неправильно, коротко и по существу. Во-первых, уволить он меня не сможет просто потому что не нанимал. Я не нянька, я учусь на третьем курсе… В общем, пока неважно где, и твоему отцу меня порекомендовал Дмитрий Анатольевич, который с моим отцом служил во время Второй Чеченской. Во-вторых, звёзды так сошлись, что твоему отцу нужна помощь, а мне нужно закрывать практику. Или меня как остальных в группе распихают по всяким дурацким местам – очень дурацким, ну или я помогу тебе. Андрей Викторович договорился в универе, что практику я буду проходить у него в конторе. Да, твоему отцу тоже будет неудобно меня выгонять, как-то некрасиво, он же насчёт меня с кафедрой договаривался. Минус в карму и репутацию. Хорошая отметка за практику мне нужна как воздух, от этого зависит моя стипендия, так что я тоже не сдамся. Мы друг другу душу вытрясем, но избавиться друг от друга не сможем. Ну или заключаем перемирие, даже Холодную войну, но без перехода в горячую фазу. И как-нибудь месяц-два сосуществуем в границах одного пространства.

Софья молчала и думала долго. И никак не могла найти ответ. Очень не хотелось в квартире вообще никого постороннего, мой дом только моя крепость. Но и избавиться от Марины не выйдет. Она давно усвоила, что отцовская работа в доме – это святое, и раз речь идёт не о деньгах, а о репутации, то жаловаться на Марину бесполезно. Да и стоит перед собой быть честной: она устала сидеть одна, а Марина вроде бы ничего, сносная. Не то что опытные тётки-гувернантки, которых Софья не переваривала и раскалывала все их педагогические уловки с первого раза.

– Хорошо. Мир на месяц.

– Вот и отлично, а теперь дай пароль от домашнего вайфая.

– Зачем?

– Как зачем? Продукты нормальные заказать. У тебя в холодильнике сплошная колбаса или доставка. С такой шикарной кухней – и питаться салатами из доставки? Да это позорище. По магазинам нам ходить некогда, но твой отец нам с тобой на домашние расходы выделил определённую сумму денег. Мне нужен интернет, посмотреть что и где можно нормально заказать из овощей и специй и остального. Я тебе сейчас такое приготовлю – пальчики оближешь.

– Тогда не с телефона удобнее, а с компьютера. Он в моей комнате.

***

Оглашение завещания назначили на десятое ноября, хотя Медянский хотел сделать это до выходных, поскольку в это время ещё шли школьные каникулы. По условиям, на оглашении завещания должны были присутствовать все родственники, включая дочь покойной. Теперь же пришлось пропускать занятия – а ведь усилиями Марины всё только-только наладилось, и в школу Софья вроде бы начала ходить как раньше с интересом, а не из-под палки. Но тёща оказалась непреклонна и настояла на определённой дате.

В нотариальную контору Медянский приехал заранее, а солидного гостя вышел встречать сам хозяин.

– Здравствуйте, Соломон Глебович.

– Здравствуйте, Андрей Викторович, – благодушная улыбка не сходила с лица толстяка, он даже имя-отчество умудрялся произносить так, словно обращался к младшему: «Андрюшенька». – Скоро всё закончится?

– В каком смысле? – тоже улыбнулся Медянский.

– Ну мы ведь с вами знаем и понимаем, что хотя дело ведёте вы, с юридической точки зрения принадлежит всё вам пока наполовину, – толстяк поводил в воздухе пухлой рукой. – Зато теперь всё окончательно ваше.

Медянский внешне остался невозмутим, пусть внутри при встрече с нотариусом каждый раз и посмеивался. Этот плешивый толстяк за шестьдесят был во многом реликтом девяностых, чуть ли не единственным действующим крупным нотариусом и юристом города, работавшим непрерывно все последние двадцать пять лет. Пережил массу известных и не очень известных широкой публике солидных людей города, в своих пухлых руках держал ниточки многих событий, происходивших и происходящих в Омске и области. В его сейфе хранилось много тайн, и поди узнай, когда и почему ему приспичит дёрнуть за какую-то ниточку, или погреметь костями чужих скелетов. Отсюда Соломон Глебович был абсолютно уверен, что при нужде способен прижать любого, а потому имеет особый статус… и не понимал, что времена давно поменялись. Это для хищников средней руки толстяк был по-прежнему опасен. Причём не в последнюю очередь благодаря тому, что его от наездов прикрывали серьёзные люди вроде Медянского, имеющие прямые выходы на мэра и губернатора. Действительно крупным акулам Соломон Глебович был опасен разве что болезненным и неприятным, но не смертельным укусом.

Однако юристом был до сих пор лучшим в городе, и нередко задействовать Соломона Глебовича получалось намного проще и выгоднее, чем бросать в бой целый юридический отдел. Тщеславие же и завышенное самомнение были одной из немногих слабостей Соломона Глебовича, чем Медянский и пользовался. Хоть внутри и посмеивался, видимость игры «старший-младший» соблюдал. Зато покровительственно относившийся «к мальчику» – такой большой человек, а тоже старого юриста опасается – толстяк в итоге работал над запросами Медянского намного эффективней, чем если ему просто заплатить.

Вскоре начали подъезжать остальные, и немаленький кабинет оказался заполнен посетителями. Вслед за матерью покойной в кабинет вошёл непонятный молодой человек. Медянский видел его в первый раз, и судя по выражению лица нотариуса, тот тоже не понимал, зачем явился этот неизвестный.

– Молодой человек, попрошу вас покинуть кабинет! – Соломон Глебович указал рукой на дверь.

Но тёща на это царственно сказала:

– Это мой адвокат, – ехидно усмехнулась тёща и добавила: – И он имеет полное право присутствовать при оглашении завещания.

Медянскому парень сразу не понравился. Одет хорошо и дорого. Начищенные до блеска туфли без единого пятнышка, хотя на улице грязь – явно прибыл на машине. Хорошая стрижка уложена, что называется, волосок к волоску. Круглые очки в золотой оправе придавали лицу адвоката серьёзность и уверенность. В руке кожаный портфель, покупку которого мог себе позволить далеко не каждый. Каждая деталь продумана и подчёркивает респектабельность – и это чуть ли не открытым текстом выдавало в нём мошенника. По-настоящему серьёзные люди за собой следят, выглядят прилично, но не гонятся за каждой мелочью, позволяя себе одеваться как им удобно и хочется, а не каким хотят видеть тебя окружающие. Если твой ежедневный доход в полмиллиона рублей, всем уже плевать, твой пиджак от Пьера Кардена или от Папы Карло.

– Да, – кивнул Соломон Глебович, проверив бумаги у парня. – Адвокат имеет право присутствовать при оглашении. Проходите и рассаживайтесь.

Довольно долго не могли рассесться, мать и сестра покойной пытались усадить Софью между собой, но им не давали Медянский и Дмитрий. На бодигарда тёща косилась особенно – этот с чего, ведь не родственник, но поскольку нотариус его допустил, то значит так и положено. Та же Марина осталась ждать за дверью.

Нотариус зачитал все положенные пункты закона, далее вскрыл завещание. К неудовольствию сестры покойной ей не досталось вообще ничего. Матери покойная оставила непонятно откуда взявшийся у неё садовый участок на три сотки в пригороде с домиком-дощанкой советской постройки – демонстративный плевок в её сторону… на который она почему-то не отреагировала, а продолжила сидеть с довольной улыбкой. Дмитрий получал неожиданно весьма заметную сумму – на этом пункте сестру покойной аж перекосило от злости. Остальные денежные средства зачислялись дочери на именной счёт в драгметаллах, получить доступ к нему она сможет по достижении восемнадцати лет. Всё остальное отходило мужу.

– И в заключение, – закончил свою речь нотариус, – я обязан уведомить мать покойной, что согласно статье 1149 ГК РФ пункт один она имеет право требовать выделение ей обязательной доли наследства как нетрудоспособный родитель пенсионного возраста.

– Я отказываюсь.

– Также я обязан уведомить отца дочери покойной и её прочих родственников, что согласно статье 1149 ГК РФ пункт один её дочь, Софья Андреевна Медянская получает выделенную долю наследства в размере не менее половины доли, которая причиталась бы ей при наследовании по закону.

Тут неожиданно в разговор вмешался адвокат, до этого молчавший:

– Согласно статье 1149 ГК РФ пункт два право на обязательную долю в наследстве удовлетворяется из оставшейся незавещанной части наследственного имущества, даже если это привёдет к уменьшению прав других наследников по закону на эту часть имущества, а при недостаточности незавещанной части имущества для осуществления права на обязательную долю – из той части имущества, которая завещана. Согласно этому…

Дальше адвокат застрекотал, что почему и как должно отойти Софье. Медянский с тревогой посмотрел на нотариуса, но тот и сам ничего не понимал. Ведь всё равно, если часть акций холдинга переходит к дочери, то распоряжаться ими по-прежнему единовластно будет её отец? И тут как гром среди ясного неба прозвучало:

– Согласно тому, что единственным ближайшим родственником Софьи Андреевны Медянской является её бабушка, то она и будет опекуном до наступления совершеннолетия.

– Соня, ты едешь с нами, и это не обсуждается, – тут же вальяжно сказала мать покойной.

– Попрошу не превращать оглашение завещания в цирк, – грозно остановил её нотариус.

– Согласно Статье пятьдесят два семейного кодекса Российской Федерации сегодня в суд было внесено представлении об отмене отцовства Медянского Андрея Викторовича над Медянской Софьей Андреевной на основании того, что он не является её биологическим отцом. К тому же Медянская Софья Андреевна была рождена до того, как её мать вступила в брак, – вальяжно ответил адвокат.

– Да ты с ума сошла, старая грымза! – не выдержал и вскочил Медянский.

– Попрошу без оскорблений. Вот документ о генетической экспертизе. Вот из архива заверенный акт свидетельства регистрации брака, обратите внимание на дату. А вот заверенная копия из архива свидетельства о рождении, тоже прошу обратить внимание на дату.

– Софья едет домой! – победно завершила речь своего адвоката мать покойной.

– С чего бы? – чудовищным усилием Медянский смог заставить себя говорить ровно. – Я её отец, по закону родительских прав меня не лишили, у Софьи есть свой дом, где она и будет жить.

– Недолго. Тебе не нужна дочь, тебе нужны деньги Валерии, которые ты тратишь на свой бизнес. И отцом ты числиться будешь недолго, это я тебе обещаю. А дальше Софья поедет туда, где будут любить её, а не её деньги, без которых ты ничто.

Дальше продолжать тёща не рискнула, ибо заметила, что ненавистный зять всё-таки переменился в лице и запросто сорвётся на что-то нехорошее. Андрей Викторович же стоял, вцепившись в крышку стола, и понимал, что стоит ему отпустить столешницу – и он прямо тут старуху задушит. Как бы они с Валерией ни относились друг к другу – но прощать её убийцу он не собирался. А сейчас эта старуха с улыбкой и при всех призналась, что именно она убила собственную дочь ради мести ненавистному зятю. Остальные не догадались, но он-то намёк понял. Брачный контракт они тогда составляли втроём, Медянский, Валерия и её отец, потому что тёща будущего зятя невзлюбила с первого дня. Но дальше тесть наверняка текст договора жене показывал, по крайней мере, он несколько раз зятю говорил, что собирается. Эта старая грымза наверняка знала, что в договоре нет пункта про супружескую измену, но чётко прописан случай внебрачного ребёнка, и как Валерия лишается в этом случае всего до последнего гроша. Неважно, под каким соусом она новость поднесла дочери. Неважно, что не своими руками она затягивала на её шее петлю, лишь бы больнее ударить по мужу. Теперь эта тварь на алтарь своей мести хочет кинуть и его Софью?

– Вон отсюда, – процедил сквозь зубы Медянский. – И чтобы я рядом с Соней никого из вас не видел. Встретимся в суде.

Мать покойной встала, за ней остальные, кто сидел на её половине стола, и втроём они вышли. Уже на пороге старуха бросила победный взгляд: она мечтала об этом дне много лет. Про Софью она получила информацию случайно, год назад, в то время даже не думая о мести. Знала, что её дочка изменяет ненавистному зятю, втихаря радовалась – лопух ничего не замечает. Наконец решила проверить – а вдруг и её внучка не от него? И оказалась права! Дальше её тоже словно вела судьба. С адвокатом, который сумел провернуть дело с наследством, она познакомилась тоже почти случайно. После самоубийства Валерии заглянула в гости к старой подруге и заодно поинтересовалась, нет ли у той на примете толкового адвоката. Такого, чтобы ещё не зажрался, имел сало в голове и мог если что держать язык за зубами. А то иначе непутёвый зятёк всё обстряпает так, чтобы ей ничего не досталось. Соседка порекомендовала именно этого молодого человека, который как нельзя лучше соответствовал всем заявленным требованиям. Мол, не то что всякая шушера, а человек солидный, сразу по нему видно. Мужик и впрямь оказался ушлым. Оказывается, ещё до первого разговора навёл все справки о клиенте и будущем деле, а потому и предложил схему. Если клиентка согласна, у него есть все нужные прихваты, риск минимальный, зато на выходе можно оставить недруга с носом.

Проводив тёщу тяжёлым взглядом, Медянский приказал:

– Дима, подождите меня с Соней. А нам тут с Соломоном Глебовичем кое-что обсудить надо.

Когда они остались вдвоём, Медянский подошёл вплотную, нависая над нотариусом. Несколько минут они вдвоём смотрели документы, которые оставил адвокат тещи.

– Как это понимать, Соломон Глебович?

– Ну с липовым свидетельством о браке я уже сталкивался разок. Там если документ старый и существовал только в бумажном варианте, его можно попробовать подделать в архивах. А потом официально запросить из архива заверенную копию, и уже ей трясти в суде. Вроде бы документ подлинный, есть печать удостоверяющая от архива. Архив подлинность-то не проверяет, только наличие и соответствие хранилищу. Суд может и поверить. А вот насчёт остальных документов, то пока ничего определённого сразу сказать не могу. По ним выходит, будто бы иск подавали ещё летом и до смерти Валерии, уже прошла экспертиза, а также все суды нижних инстанций суд и первые апелляции. И что даже выводы экспертизы мы оспорить не смогли. Очень странно. Не было никаких судов, даже если бы нам специально не доставили повестку – я хоть что-то бы да услышал. Нет, при всём моём опыте сходу сказать, как это всё провернули – не смогу. Мы это проверим, обещаю. Тут задета, можно сказать, моя деловая репутация. Просто неявка в суд нам уже не поможет, этот вариант нам как-то очень уж грамотно отрезали... – адвокат ненадолго задумался. – Знаете, пока первым делом я оспорю экспертизу, тут есть некоторые мелочи, за которые можно зацепиться. Отозвать её нам не дадут, зато мы получим время до областного суда и всё раскопаем. Что касается измены вашей жены, Андрей Викторович…

Нотариус поперхнулся, потому что Медянский неожиданно ухватил его за пиджак и встряхнул со всей силой, а потом резким движением вжал в стену. Из глаз посмотрела холодная смерть.

– А теперь слушай меня. Мне насрать на биологического донора материала. И это были наши с Валерией дела. Но если с моей дочерью, да, именно с моей дочерью хоть что-то случится – первым яйца я оторву тебе.

– Да что вы себе позволяете, да я…

– Умолкни. Своим сейфом с компроматом хозяев ларьков на базаре пугать будешь. Думаешь, я не знаю, что ты хранишь копию всех бумаг по покупке здания для того ресторана на Химиков? Да я хоть сейчас пойду к мэру, и он лично мне всё как надо выпишет, а тебя в жопу отымеет за клевету. Ссориться с человеком, который ему помог в кресло сесть, он не будет. Ты меня понял? Я спрашиваю, понял?

– Да, – прохрипел адвокат.

– Хорошо, этот вопрос закрыли. А теперь слушай сюда. Не забыл, с кем я начинал? Заруби на носу: всё слухи, которые про Комолова ходили – правда. И даже больше, про что не рассказывали. Так вот, я ведь свою молодость при шефе тогдашнем и вспомнить могу. Ты у меня носом будешь рыть, всё остальное бросишь. Но чтобы всё про этого мудака нашёл. Кто, где, на кого работает, потому что не верю я, что он так удачно этой старой твари подвернулся. Какого числа она там суд затеяла? Так вот, чтобы ко дню суда у меня всё лежало на столе. Можешь на это весь свой сейф спустить. Если не успеешь – бумажки оттуда тебе не понадобятся. Понял?

– Да.

– Хорошо. Люблю умных и понятливых. Можешь начинать.

Выйдя от нотариуса, Медянский первым делом прижал дочь к себе со словами:

– Всё будет хорошо. – Дочь была явно в шоке, потому что никак не отреагировала. – Марина. Берёшь Соню, едете домой и оттуда никуда ни ногой. Дима, распорядись, чтобы на всякий случай прислали к дому пару ребят из «Грифона». А нам с тобой надо срочно кое куда съездить.

Когда они вдвоём сели в машину, Дмитрий не выдержал:

– Андрей, извини, если лезу не в своё дело. Но тебе сейчас лучше быть вместе с Соней, а не заниматься делами.

– Думаешь, я дурак, помешанный на работе и не понимаю? – Медянский как-то разом осел на пассажирском сиденье мешком. – А теперь послушай то, о чем никто не знает, и что, как я думал, было похоронено очень надежно. Когда я женился на Валерии, я прекрасно знал, какую шлюшку беру. И относился к ней… ну в общем, не как к жене, сам понимаешь. Любовница, партнёр. Но девка она была умная, да и отец её покойный не дурак. Это только её мамаша, тварь такая, ничего не видела и не знала, как её доченька с четырнадцати лет по тусовкам трахается. Отец всё знал и обрадовался, что дочку хорошо пристраивает. Мы тогда заключили соглашение, которое и вошло в брачный договор. Никаких детей на стороне – она тогда вылетает без гроша в кармане. И рожает мне хотя бы одного ребёнка, иначе тоже рискует неприятностями. А дальше у неё открылись проблемы со здоровьем, по постелям не зря до восемнадцати лет прыгать не советуют. Она не могла забеременеть обычным способом. В итоге мы тайно делали искусственное оплодотворение. И мне плевать, что медики тогда где-то ошиблись и чего-то намудрили. Соня моя дочь – и точка. Но вот если сложить недавнее нехорошее шевеление вокруг холдинга и то, что этот адвокатишка как-то слишком удачно подвернулся со своей схемой, как меня обойти…

– Я могу задействовать своих ребят в полиции. Я попрошу – мне не откажут. Прикроем. Как вариант – сам могу увезти Софью в Москву или даже за границу, пока ты здесь отбиваешься.

– Да хоть к начальнику МВД по области ехать – не успеем. Не просто деньги им нужны. Сразу как Соня окажется в их руках любым способом, ей устроят недееспособность и опекунство. Потому-то эта старая грымза и от своей доли наследства отказалась, я бы ей деньгами и недвижимостью положенную часть закрыл, но тогда у Сони гарантированный остаток уменьшился, и доля в компании была слишком мелкая. Нет смысла. А так если оформить над ней опекунство, то можно через её долю нас развалить. Моя дорогая тёща спит и видит много лет, как я разорюсь. Не веришь? Если уж эта тварь свою родную дочь не пожалела, чтобы мне отомстить. Я уверен – Валерия ничего не знала, иначе как минимум начала бы готовить себе какие-то пути отхода. А так ей тёща наверняка сунула данные экспертизы – она в петлю и полезла. Соню эта тварь тем более не пожалеет. И за её спиной точно кто-то стоит, не могла она сама до всего этого додуматься и экспертизу накопать. Я хорошо страховался, чтобы про клинику узнать – серьёзный ресурс нужен. В общем… Тоже я про это никому не рассказывал. Слухи, что Комолов был такой удачливый, поскольку колдун – правда. И не смотри на меня как на психа, я рядом с ним такие вещи видел, которые здравым смыслом и логикой не объяснить. Очень сильный был, но полный беспредельщик. Есть и другие такие колдуны. В общем, остальным это надоело, я так понимаю, собрались все вместе и Комолова прикончили.

Дима кивнул: любую силу можно переломить количеством, особенно когда ты всех настолько достал, что тебя уже не боятся.

– У меня сохранились контакты. Иногда я прибегаю к их услугам, баш на баш, нормальная торговля, мужики они вполне адекватные. Сам понимаешь, не я один с колдунами яшкаюсь. Их услугами пользуются те, кто про них знает, но для разных людей разные уровни доступа. Ещё когда Соломон Глебович мне про бумажки говорил, что не знает, как эти фальшивки через суд протащили – я понял. Не его это уровень, он и не подозревает некоторых вещей и возможностей. Я-то знаю, только потому что у Комолава такое видел. Простая полицейская охрана нас может уже не спасти. Счёт на часы пошёл, против нас какой-то очень сильный ведьмак работает. Уверен: судья даже под пытками искренне будет рассказывать, что и вправду заседание проводил. Потому просто брать Соню в охапку и бежать сейчас самый худший вариант. Это у нас в городе я с кланами хорошо знаком, потому слишком наглеть ведьмак не рискнёт. Следы всегда остаются, ему придётся быть крайне осторожным. Всегда будет шанс через местных колдунов ведьмака потом найти, а если с Соней что-то случиться, я не в суд его потащу, а просто шею сверну. Вот за пределами области я чужой, никто меня слушать не станет, и у ведьмака окажутся развязаны руки. Драться вслепую – очень крайний вариант. Чтобы я смог защитить Соню, мне нужно договориться насчёт официального нейтралитета: колдуны в разборки не вмешиваются. Тогда мы сможем ведьмака стряхнуть со следа – ему придётся прятаться не только от нас, но и от кланов, и можно попробовать вывезти Соню за пределами города. Но ставки будут очень большие. Особенно если я прав, кто именно за ведьмаком стоит, и сколько уже он готов заплатить.

– Рискованно? – усмехнулся Дима. – Могут лишнего попросить или ещё чего, и тебе нужен кто-то прикрыть во время разговора спину? Бог не выдаст, свинья не съест, а своих не бросаем. Сапёр с костлявой каждый день обнимается, не впервой. Прорвёмся. Говори, куда ехать.

***

Софья сидела на диване в гостиной и прижималась к Марине, до рвоты хотелось ощутить рядом живого человека, а не пустоту.

– Твой отец хороший человек. Ты зря думаешь, он тебя не бросил. И знаешь, я заметила – выс ним понемногу начинаете понимать друг друга. Странно, да? Вы четырнадцать лет жили рядом, а реально общаться начинаете только сейчас.

– Да уж, общаемся, – всхлипнула Софья. – Он после смерти мамы и не смотрел на меня, а потом вообще к бабушке отправил. Думаю, это чёртово наследство только и стало причиной того, что папа забрал меня домой. Он уже тогда знал.

– Наследство? Ты не хочешь объяснить мне всё поподробнее? Меня там не было.

Софья рассказала о том, что произошло у нотариуса. Так как она их поняла и запомнила.

– Ну и дела. Свалилось на тебя. Ты сейчас главное – не тупи и постарайся вести себя правильно.

– А правильно – это как?

– Правильно – это не отталкивай отца.

– Он мне не папа, оказывается, – опять всхлипнула Софья.

– Не говори глупостей. Знаешь, есть в этом какая-то тёмная история. И я почти уверена, что твой папа на самом деле всё знал. Он… слишком он спокойно на это отреагировал по твоему рассказу. И твоя мама знала. А молчали они, потому что не хотели, чтобы знала ты. И какая разница, кто там биологически тебя зачал? Твой папа тебя воспитал, он тебя считает дочкой, и потому именно он твой папа.

– А зачем он тогда меня сейчас бросил?

– Не знаю. Но мне кажется, мы опять чего-то не знаем. Они когда с Дмитрием Анатольевичем уезжали, у обоих такие лица были… Не знаю. Но твой папа точно не просто так не с тобой поехал. И точно не на работу, а куда-то в другое место. Наверное, нехорошо так говорить, но бабушке твоей нужны как раз деньги. И ещё она твоего папу не любит. А твоей тётке вообще только денег надо, на всех остальных ей плевать. Твой папа будет бороться с твоей бабкой до последнего.

– И что же мне делать при этой борьбе?

– Пока ничего не делать, – вздохнула Марина. – Тебе сколько лет?

– Четырнадцать. В январе пятнадцать бу-у-удет, – она всхлипнула.

– Тогда тебе и твоему папе придётся как-то пережить три года до твоего совершеннолетия. А дальше твоя бабушка и тётка ни при каких условиях с тебя денег получить уже не смогут и сами от тебя отстанут. Ну а пока какие бы бури ни кипели вокруг тебя – перетерпи и переживи.

Дальше разговор пошёл как-то вяло. Софья сослалась на то, что устала и ушла к себе в комнату. Выключила свет и притворилась, что ложится спать. Марина заходила ещё пару раз, но продолжить разговор не получилось. Чем дальше, тем больше Софья проникалась уверенностью, что Марина её обманывает. Из лучших побуждений, но обманывает. Что ж тут было непонятного? Родственники собираются тянуть её каждый в свою сторону, но при этом она сама им и даром не нужна. Деньги, проклятые деньги! Отец всегда пропадал на работе, для него компания всегда была важнее Софьи и её мамы. С чего ему меняться сейчас? бабушка… Вспомнив, как к ней относились, пока она жила в её доме, Софья вздрогнула: никогда. Туда она не вернётся больше никогда.

И тут же перед глазами встало всё случившееся у нотариуса. Железная уверенность бабушки, что Софья всё равно достанется ей. А бабушка всегда умела добиваться своего, внучка не знала ни одного случая, чтобы она проигрывала. Никогда! И решение созрело окончательно. Быстро нацарапав записку, чтобы Марине потом не попало за неё, дальше Софья действовала, стремительно и решительно исполняя свой план.

Дождалась, пока Марина зайдёт в ванную комнату. Закрыла за ней дверь, заклинила ручку стулом и заодно дверь подпёрла шваброй: здоровый мужик может и смог бы выломать, но девушке силы не хватит. Не обращая внимания на стук в дверь и ругань, оставила на столе записку и оделась. Стыдясь и презирая себя за поступок, вытащила из кошелька Марины наличные – один последний раз можно. С телефона Марины вызвала такси. На улице сидела охрана, она сама слышала приказ отца. Но ЧОП-овцы не знали, что на самом деле гараж на первом этаже можно пройти насквозь и выйти с дальней стороны дома в неосвещённый закуток, а сейчас как раз уже стемнело, и в свете фонарей кто идёт вдалеке, не разберёшь. Дальше – такси, оно автоматом оплачивалось с привязанной к телефону карты, поэтому водитель посадил и довёз пассажирку без вопросов: может, родители дочке такси до дома заказали из гостей? Конечной точкой Софья специально поставила улицу Звездова – спальный район и никакого транспорта. Уже оттуда прошла квартал пешком, села на автобус и доехала до Старо Восточного кладбища. Погода испортилась, завывал ветер, накрапывал мелкий ледяной дождь. Фонари горели еле-еле, и сторож в такую погоду предпочитал сидеть в тёплой комнате, так что за ограду пробраться несложно.

Мамину могилу Софья отыскала с трудом, подсвечивая фонариком телефона и постоянно замирая от страха. В темноте ночи деревья вокруг кладбища и между могил словно возродились в потусторонних сочетаниях белого и серого, стирая из мира любые цвета. Ничего, кроме неровных линий, оставленных угольным карандашом на зернистой бумаге деревьев и неба, и пахнет сырой землёй. Всё как в фильмах ужасов, где в любой момент выскочит зомби. Отыскав нужный крест, девушка обозвала себя дурой: она же приехала сюда умереть… И всю дорогу по кладбищу вздрагивала от каждого шороха, боясь, что из кустов выскочит маньяк или зомби и её зарежет.

– Ну всё, мама. Сейчас я буду с тобой. А деньги пусть им останутся, пусть подавятся. Я не хочу здесь быть, я хочу оказаться подальше. Я не хочу с ними жить.

Софья достала из кармана горсть таблеток, взятых дома в аптечке…

В этот миг Пустой, который уловил слабый сигнал от Хозяйки ещё когда она подъезжала к кладбищу, наконец-то добежал до зоны устойчивого контакта. Получив чёткий и недвусмысленный приказ – помочь хозяйке оказаться как можно дальше отсюда – он взорвался, в радостной эйфории сгорая без остатка, выплёскивая всю запасённую энергию. Тень начала формироваться… И тут пространство-время, и так сильно надорванное рядом с кладбищем год назад Багровым Князем, не выдержало и лопнуло. Энергия Пустого вместо Тени сформировала канал перехода между мирами, закреплённый на Хозяйке. Софья как раз подносила таблетки ко рту, когда по глазам ударила ослепительная белая вспышка, и девушка словно испарилась. Вот только переход был ненамеренный и вышел с дефектами. Секунду спустя на землю могильного холма упали враз опустевшие куртка, шапка и джинсы, а сверху рассыпалась горсть таблеток, которые теперь не держал сжатый кулак.

Глава 3

Какое-то время над пустыней ещё загадочно перемигивались звёздочки, будто подсмеиваясь над человеком, бредущим по обочине шоссе. Вот на горизонте сине-чёрное небо стало понемногу прозрачным, робкие облака показались на светлеющем небесном своде. Ненадолго, солнце всё стремительнее начинало выходить из-под земли, белые стеклянные нити облаков начинали распускаться, истончаться, смешиваться и пропадать, будто в миску неба налили цветные краски и замазали ими чёрные цвета ночи и белые цвета рассветных облаков. С каждой минутой жара становилась сильнее и всё более причудливо выглядели бескрайние пески. Везде отныне господствовал телесный цвет: шкурка персика, чешуя рыбы, отблеск перламутра. Линия горизонта трепетала и извивалась в потоках раскалённого воздуха. Сквозь колышущийся горячий воздух, как сквозь кривое стекло, мир казался изуродованным. В песчаный океан глубоко врезались клочья голубого неба, высоко вверх всплывали песчаные дюны. Иногда от песчаного моря вдруг отрывался луч почти прозрачного света и повисал на некоторое время в небе, где тогда появлялся огромный парящий остров, словно гигантский оазис. Затем луч света заканчивался, фантастический небесный остров расплывался и снова сливался с пустыней.

А человек всё брела и брела вдоль широкой матовой ленты дороги. Иногда оступаясь и проваливаясь в песок, но тут же выбираясь обратно на твёрдое покрытие. Широкий плащ с капюшоном, который она, повинуясь редкой вспышке мысли, где-то украла ещё ночью, защищал от солнца, но плохо защищал от жары. Носки тоже понемногу начинали приходить в негодность, они не были предназначены ходить долго по земле без обуви. Всё это не имело значения, она просто шла и шла ради того, чтобы идти. Кто она? Откуда и куда идёт? Это не имело значения, важна лишь прозрачная как небо над пустыней звенящая пустота в голове. Такая восхитительная, не имеющая ни одной мысли. Идти пока шагается, пока идёшь – в голове счастливая пустота. И потому надо шагать вдоль дороги. Не надо думать, дорога сама тебя приведёт куда-нибудь.

Солнце уже вовсю горело в небе оранжево-красным светом, когда из-за неровной линии горизонта появилось чего-то, что не было миражем. Какое-то время спустя дорога привела человека к трёхэтажному зданию из бетона и стекла. В сотне метров дальше стояло ещё одно такое же здание, за ним ещё одно, но человека ноги понесли к самому крайнему. Стоило подойти совсем близко, как двери приглашающе раздвинулись и спрятались в стену. Она вошла. Здесь работал кондиционер, после жара снаружи по коже ударил холод, она замерла, пытаясь оценить новое и странное ощущение. Остальное не интересовало, хотя краем сознания она отметила, что довольно большое помещение чем-то напоминает холл гостиницы. Очень похожая стойка, за которой сидит одетый в зелёный комбинезон смуглый мужчина, похожий на араба, на глазах чёрные зеркальные очки. Несколько шкафов у стены и скамья ожидания рядом с входом. А что такое гостиница? И кто такой араб? От вопросов сразу начала пропадать такая прекрасная пустота в голове, и она тут же их выгнала из сознания. Достаточно простого ощущения холода на коже. А ещё необычных после пустыни запахов влаги, металла, бетона и ещё чего-то вкусного.

Тут двери на улицу снова зашипели и распахнулись, впуская нового человека тоже в хламиде с капюшоном. Бросив откровенно злой взгляд на сидевшего за стойкой, новый гость процедил сквозь зубы:

– Она моя.

– Фарх, ты не забыл, где находишься?

– Она моя, я с утра за ней шёл.

– По дороге шёл? Ну тогда тебе не повезло, а ей повезло.

– Это моя добыча!

– Фарх, ты не забыл закон? Если бы она шагнула в пустыню или сдохла на дороге, то это была бы твоя добыча. А сейчас она на моей территории.

– Убери грабли от моей добычи, или я...

– Или что? Ходить мне с оглядкой? Испугал. Фарх, ты никто и звать тебя на территории города никак, и мне насрать, кто или что ты у себя в пустыне. Дин, объясни мальчику.

В дальней части комнаты открылась ещё одна дверь, до этого сливавшаяся со спиной. Из неё вышел здоровенный бритый негр, под два двадцать, одетый лишь в просторные белые штаны. Правая рука у него от локтя была металлическим кибер-манипулятором толщиной чуть ли не с бедро, а голый торс закрывала вживлённая бронепластина.

 – Фарх, сам вылетишь – или помочь? – пробасил негр.

Спорить с киборгом Дином пустынник не рискнул, а шепча ругательства себе под нос просто ушёл. Когда дверь за ним закрылась, араб за стойкой подошёл к девушке, стремительным движением вколол ей что-то, отчего она медленно осела на пол и потеряла сознание. Дальше с удовольствием снял очки, под которым вместо глаз оказались две камеры. Арудж зеркалящие очки терпеть не мог, но не любил перед клиентами светить своё преимущество, пусть думают, что с ними разговаривает стопроцентный натурал.

– Арудж, ну и зачем она нам? Грязная, тощая, как бы копыта не двинула от жары, вся обгорелая. И девчонка ещё, не замечал за тобой, чтобы у тебя на малолеток так стояло, чтобы ты Фарха послал. Я не понимаю, какую ты видишь в ней выгоду. Но готов узнать, потому что Фарха ты послал не просто так, я тебя знаю.

– Ты давай её в медкапсулу, а то ещё и в самом деле копыта двинет. Хорошо, хорошо, объясню сначала. Ты посмотри, какое на ней бельё для начала.

– Ну футболка и трусы хорошая имитация натурального волокна… Хочешь сказать и в самом деле натуралка? Она какая-то богачка из Золотого оазиса, и ты думаешь за неё получить бабок? Ну да, Фарх тупой, он бы её на органы пустил.

– Больше. Я по-быстрому проверил состав ткани и сверился с Сетью, не знают в ней таких тканей. И типаж. Белая кожа и редкий цвет волос, они у неё золотисто-льняного цвета, под грязью не видно. Типаж вообще странный, я тоже по Сети проверил – не знает Сеть такого. И шок добавь, как от трансферта через Изнанку без защитного кокона, сам видел, какая она шла. Кстати, ещё признак дефектного переноса: не в трусах же она дома ходит? И Фарх не говорил, что какие-то вещички нашёл, он бы про это сказал и права качать начал, типа барахлишко у него и девчонка его. Значит, уже здесь не было при ней других вещей, срезало Изнанкой. А ещё у неё индента нет, вообще никакого.

– Она не с нашего квадранта! – мгновенно сообразил негр. – Арудж, ты, как всегда, голова. Да за неё нам отвалят…

– Я вообще хочу её предложить Меддуру как оплату налога, он любит редкости. Поторгуемся. А теперь давай тащи, а то окочурится – и только на органы продавать.

***

Хотя официально управлял Нижним городом Золотого оазиса муниципальный совет, на деле он ничего не делал без одобрения и вразрез интересам самых уважаемых граждан города. Кто-то из реальных владык Нижнего города обожал роскошь и строил дворцы, другие предпочитали править из тени. Господин Меддур, контролировавший больше половины легальных и окололегальных сделок, выглядел как средней руки чиновник мэрии. Никаких дорогих имплантатов или украшений, одежда удобная и не самая дешёвая, но и не самая дорогая – верхняя часть среднего класса. И кабинет его был подстать, тоже подошёл бы чиновнику среднего звена. Никаких картин или гобеленов, на стене большой видеоэкран, который сейчас функционировал в режиме иллюзорного окна с видом на лес и водопад. Работал Меддур за обычным многофункциональным столом, крышка которого целиком или частично могла становиться сенсорной панелью и тоже экраном. На столе стопки пластиковых листов распечаток и мониторы. И никаких виртуальных экранов и твёрдых иллюзий документов. Пусть виртуалка выглядит солиднее, пусть удобнее, когда всё хранится на встроенном сервере в столе – при нужде перед тобой появляется односторонняя голограмма экрана или нужный документ, а всё остальное время стол ничем не захламлен. Да и искать на сервере нужный документ намного проще и быстрее, чем рыться в шкафах, стопках и папках с подшивками. Только и украсть информацию, взломав канал передачи, намного проще, чем считать с материального листа или материального монитора, подключённого через физический контакт со столом. Информация же – это власть и безопасность, а пускать пыль в глаза своим богатством господин Меддур не желал. Тем более деньги всегда считал не целью, а средством. Например, способом удовлетворять свою страсть собирать интересные и необычные вещи.

Дверь в кабинет ненадолго спряталась в стену, пропуская гостя. Без предварительного доклада охраны к хозяину могли заходить считаные помощники. Меддур оторвал взгляд от бумаг, кто именно – ага, это пришла Аш-Тассилин… Наверное, всё-таки пришла, тем более и сама она предпочитала именно женский род, хотя сам Меддур за пятнадцать лет их знакомства так до сих пор не смог с этим определиться. Фигура крепкая, скорее мужская, но грудь красивая, полная и чисто женская. Аш-Тассилин обожала носить облегающие футболки, которые грудь подчёркивали. Многие из тех, кто видел её первый раз, нередко принимал за транссексуала, тем более что голос колоритный низкий альт, запросто мог быть мужским баритоном, сместившимся на октаву вверх после гормональной перестройки. Впрочем, другие считали её всё-таки женщиной, перекачанной тестероном и этим испортившей свою фигуру, ведь черты лица тоже скорее были женские, пусть и грубоваты. При этом мало кто знал, что правы были все и не прав никто. Аш-Тассилин была гермафродитом и родилась на соседнем квадранте.

 Когда-то её народ изготовили как социальный эксперимент, призванный устранить гендерные проблемы, эксперимент провалился, но гермафродиты остались. Создали замкнутую общину, старались жить вместе в пределах своей небольшой страны. Меддур никогда не спрашивал, почему Аш-Тассилин вынуждена была бежать и от своего народа, и со своего квадранта вообще, хотя догадки у него и были. Встретились они уже здесь, вскоре после того как гермафродит пересекла Туманную границу. Поначалу Меддур приютил её тоже как редкость, они даже какое-то время были любовниками, а когда расстались, то сохранили достаточно тёплые чувства друг к другу. Потому и дальше Аш-Тассилин осталась с Меддуром. Она была специалистом во многих областях, не только занималась лечением или сращиванием плоти и киб-имплантатов, но и постоянно вела уникальнейшие исследования на грани легального и допустимого. Аш-Тассилин было просто интересно, она обожала знания ради знаний, от своего бывшего любовника и партнёра получала неограниченное финансирование и прикрытие от проблем с законом. Меддур взамен получал новые уникальные технологии, а заодно надёжного и небрезгливого специалиста.

– Я закончила. Девчонка как девчонка. Признаю, фенотип довольно интересный. Встречаю такой первый раз, далеко её занесло. Зондирование бесполезно, удар по психике слишком силён. Крупно повезло, что вообще не овощ, а прошлось только по личностным характеристикам.

– То есть ходить, говорить, обучаться она может? Выучить язык?

– Да, сможет. Личные данные не вспомнит вообще, да и прошлая жизнь если будет возвращаться, то кусками, обрывками и снами. Вероятность девяносто восемь процентов. Половых контактов с мужчинами не имела. Возраст от четырнадцати до пятнадцати с половиной, не могу сказать точно, поскольку не знаю условий жизни на квадранте. Но сложена хорошо, питалась хорошо, дефектов развития и наследственности нет. Так зачем она тебе? Только не говори, что хочешь оставить её себе, она, конечно, интересная, но для тебя недостаточно экзотичная. Ты не менее интересных можешь купить себе и так, а в постели полная генетическая и физиологическая карта не нужна, разве что ты решил сам от неё завести детей. В это тоже не поверю. Так зачем ты решил потратить день моего драгоценного времени на неё?

– Имя госпожи Тадефи тебе что-нибудь говорит? – усмехнулся Меддур.

Аш-Тассилин на это демонстративно поморщилась.

– Не смешно. Из Парящих оазисов могут сослать вниз, но снизу вверх ты можешь попасть или как чемпион мотобола, или в виде органов. И этот закон ты не обойдёшь никогда, мог бы – давно жил наверху. Хотя не спорю, Тадефи любит девочек, и такая экзотика её заинтересует.

– Людям запрещено. А у нас непонятная зверушка. Идента у неё нет, ни в каких базах не числится. Как зверушку мы её и переправим.

– Это вариант, – оживилась гермафродит. – Но вот тебе тогда вторая проблема. Девчонка стопроцентно гетеросексуальна. Если её сломать или обработать – госпожа Тадефи это заметит, ценность девчонки упадёт до минимума. Отдать как есть – госпожа Тадефи не очень любит ломать и насиловать, и даже если её заинтересует, то в любом случае получается игрушка на вечер-два. Расходов нам будет больше прибыли, не знаю уж, что ты хочешь выторговать.

Меддур кивнул: Аш-Тассилин верна себе всегда, готова взяться за любую самую сложную задачу – но только если у неё будет хоть какой-то реальный шанс на успех.

– Потому я и хочу, чтобы занялась именно ты. Как насчёт имплантации сознания? Парня в тело девчонки. Старая личность утрачена, шизофрении не будет. А на выходе мы получим не просто лесби-девочку, а нечто интересное и с оригинальной внешностью.

Аш-Тассилин задумалась, и как статуя простояла минут пять. Меддур её не трогал. Сейчас его лучшая биолог обдумывает варианты, чтобы предложить начальнику решение, как всегда оригинальное и неповторимое.

– А знаешь… Хорошая идея. А ещё я предлагаю не ловить какого-нибудь пацана и перекачивать его сознание в тело этой девочки, есть идея поинтереснее. Помнишь тело, которое нам продали месяц назад? Его ещё Изнанка выплюнула, из-за этого мы его и купили?

Меддур жестом дал понять, что помнит, о чём идёт речь. Квадранты имели разные размеры, от нескольких сотен до миллионов километров, и разделяли их Туманные стены. Хочешь на соседний квадрант – езжай на любом транспорте до стены, а там, если можешь – делай проход сам, если нет – ищи проводника, который проведёт тебя через один из естественных тоннелей. Нет проводника – будешь до конца жизни заходить в стену из белого тумана, идти вроде бы прямо, а в итоге почти сразу выходить туда, откуда начал. Но был и иной способ, скачок через Изнанку. Такой переход был намного сложнее и опаснее, зато позволял разом перескочить десятки квадрантов. Пилоту непонятного транспорта с неизвестного квадранта не повезло, во время скачка он потерпел аварию. Остатки машины рухнули в пустыне, тело было сильно повреждено, однако мозг неплохо сохранился. Снять чего-то полезного с остатков машины не представлялось возможным, труп тоже никому был не нужен, вот пустынники и продали всё Меддуру.

– Смотри. Имплантаты у тела я проверила, даже если там есть чего-то нам незнакомое, повреждено так сильно, что ковырять и разбирать нет смысла. Вставлять мозги в киб-тело и допрашивать не выйдет, там органические повреждения контрольных центров. Стоп, я знаю, ты мои отчёты читал, но я иначе мысль потеряю. Так вот, просто в утиль нашу покупку списывать жалко, а вдруг у него в голове чего-то интересное? Зона хранения долговременной памяти в мозгу не повреждена. Я предлагаю записать в девчонку личность пилота. Это будет очень интересный эксперимент, вот так именно с голого мозга ещё никто не делал. Если какая-то часть информации при переносе и потеряется, не так страшно, зато остальное мы сможем считать в момент закрепления на новом носителе. Личные данные, скорее всего, при таком способе потеряются, но они нам и не нужны. Ну а на выходе мы получим девочку, которая от секса с парнями будет шарахаться и тянуть её будет именно на женщин. Искренне, с жаром. Ещё аргумент в пользу идеи использовать именно наш полутруп – если грузить память не местного жителя, девочка будет в наших делах забавным щенком, который ничего не знает и не понимает. Госпожа Тадефи это тоже оценит.

– Замечательно. Всё, действуй и успеха. И что бы я без тебя делал?

– То же, что и сейчас, – ухмыльнулась Аш-Тассилин. – Интриговал и покупал подешевле – продавал подороже.

– Нет, без тебя настолько подороже продать бы не вышло.

Оба рассмеялись шутке.

К загрузке памяти Аш-Тассилин готовилась долго и тщательно. Считывание с исходного носителя и запись должны пройти без сучка без задоринки. То, что мозг-донор в процессе, скорее всего, будет окончательно разрушен, её не волновало. Но вот если некачественно пройдёт кодировка, и реципиент окажется записан лишь наполовину, будет обидно. И дело не в необычном фенотипе девушки, в конце концов, если сделка не состоится, Меддур всего-то потеряет денег. Зато Аш-Тассилин лишится намного большего: когда ещё она получит настолько идеально готовый мозг, чтобы сохранились все необходимые навыки для жизни, но не было личности? Чтобы там не говорили, но физиология мужчины и женщины сильно отличаются, с нуля мужскому сознанию привыкать к новому телу очень трудно. Поэтому операцию начали не раньше, чем когда физическое состояние девушки не вызывало ни малейшего сомнения. Сейчас, глядя на обнажённое идеально здоровое тело, Аш-Тассилин даже почувствовала немного возбуждения.

Капельку беспокойства вызывало то, что нельзя было обрить голову для лучшего контакта, но тут увы, вступали в действия не биологические, а маркетинговые требования. Слишком долго ждать, пока волосы отрастут, а лысый товар выглядит вполовину не так эффектно. Гораздо больше тревоги вызвало поведение объекта после записи. Это сейчас реципиент тихая, послушная, исполняет любой приказ, ведь у неё нет своего сознания и воли. Как отреагирует на новое тело гибрид двух типов памяти? Но вот девушку поместили в прозрачную трубу преобразователя, процесс начался. Дальше оставалось лишь ждать и надеяться, столь тонкие процессы человек выполнить не в состоянии, и операцией будет управлять компьютер. Пошли голоса ассистентов:

– Готовность ноль.

– Старт.

– Запуск считывания. Поток нормальный.

– Запуск записи. Поток нормальный.

– Синхронизация проведена.

– Плотность потока десять. Двадцать. Пятьдесят. Сто, процесс записи пошёл.

– Поток ноль! Запись встала. – Подосадовать о провале Аш-Тассилин не успела, потому что тут же раздалось: – Поток девяносто, запись в пределах зелёного коридора.

Дальше доклады шли сплошь хорошие, всё отлично. Аш-Тассилин тут же на своём мониторе отмотала запись показаний назад и внимательно несколько раз просмотрела момент падения записи и состояние мозга реципиента до и после скачка. Ничего, просто непонятный провал… Оставалось признавать, что некоторые вещи её разуму непостижимы, а природа намного сложнее, чем Аш-Тассилин себе представляет.

– Процесс закончен.

– Прекрасно, просто великолепно, – приказала Аш-Тассилин, проглядев сводку от центрального медицинского компьютера. – В третий медицинский блок её. Пока держите в искусственном сне. Сначала полный анализ состояния, и только затем будить.

В свои апартаменты Аш-Тассилин вернулась в превосходном настроении. Даже позволила себе наконец-то распечатать бутылку вина, за немалые деньги уже довольно давно доставленного с её родного квадранта, неповторимый вкус... Хорошее настроение закончилось, когда посреди ночи её подняли с постели: в лаборатории диверсия. Неизвестный вирус уничтожил все данные, а потом вдобавок диверсант устроил пожар.

Поскольку Аш-Тассилин вела проект и была крайне заинтересована в его итогах, слушать отчёт о результатах расследования Меддур позвал и её. Начальник службы безопасности сначала бодро отчитался о поимке диверсанта. Обнаружен при попытке отхода вместе с данными, взять живым не удалось.

– Носитель данных, изъятый у диверсанта? – сразу уточнила Аш-Тассилин, остальное было для неё несущественным.

– Увы, – потупил взгляд безопасник. – Отформатирован до нуля, а потом ещё физически повреждён. Вытащить оттуда информацию невозможно.

– Плохо.

– Как ему вообще удалось уничтожить лабораторию? – Меддура эта часть волновала больше.

И тут безопасник искренне развёл руками.

– Шеф, можете делать со мной что угодно – но чертовщина полная. Сначала каскадный отказ всех интеллектуальных систем. Единственно, что удалось установить – центром стал медблок, куда клали пациента. А дальше огненный шторм. Волшебство натуральное.

– Не придумывайте, – поморщилась Аш-Тассилин. – Магии не существует. Разве что в каких-то отдалённых квадрантах существует нечто вроде магии, но науке это неизвестно.

– Тогда я не знаю.

– Хорошо, идите, – Меддур отпустил безопасника. – И очень хочу, – в голосе зазвенела сталь, – знать не только как диверсант уходил, но и как он прошёл и пронёс взрывчатку. А то в следующий раз подорвут нас с вами.

Когда они остались вдвоём, Меддур спросил:

– А ты чего думаешь? Что там такого ценного, если раскрыли такой козырь, чтобы спалить лабораторию?

– Да нет там ничего такого, – вздохнула Аш-Тассилин. – Их квадрант не так далеко ушёл от нашего. Насколько я по диагонали пробежалась, мужик был обычным пилотом в свите какого-то важного лица, значит, никаких инженерных сведений мы бы не получили. Политика тамошнего квадранта нам тем более до тумана. Описание самого эксперимента поинтереснее, но не настолько, чтобы выкладывать такой козырь и показывать: пройдём куда угодно и спалим. Думаю, если магия тут и есть, то магия невезения. Кто-то решил, что мы прочитали нечто важное. Можно, конечно, у девчонки из мозга повторно списать, но…

– Если там ничего ценного, то не рискуем и мозги не потрошим. Оставь в покое нашу девочку, которая теперь мальчик. Мне с утра уже звонила госпожа Тадефи, её очень заинтересовал наш подарок. Не знаю уж, как она так быстро прознала.

– Ну и ладно. Мне больше запись самого процесса перекодирования жалко. Я надеялась, если память приживётся, эти записи дадут кое-какие ответы, а потом мне удастся повторить, использовав местный материал. Но теперь проект придётся списать в дальнюю картотеку.

– Ничего. Если госпожа Тадефи останется довольна, нам обещали кое-что такое – ты пальчики оближешь. Пока не скажу, будет сюрпризом.

Аш-Тассилин хоть и была могучим умом, в своём самомнении в этот раз заблуждалась. В технических вселенных классическая магия была невозможна, но существовала ещё и тонкая сторона бытия. Информационное отражение реальности не зависело от базовой физики и имелось во всех Вселенных как ещё одна форма пространства или его измерение – там, где про это знали, учёные насчёт природы тонкой стороны спорили много веков. В одних мирах связность материального и тонкого мира была очень высока, в других заметно меньше. Трудностей по использованию тонкого мира у ведунов возникало немало, они могли намного меньше, чем классические волшебники тех миров, в которых имелась колдовская мана. Зато амулеты и обереги ведунов работали в любых мирах.

Много лет назад начинавшей ходить в садик дочке Медянский заказал именно такой оберег. Выложил целое состояние, а за это попросил уберечь своего ребёнка от случайных неприятностей – слишком тяжёлого течения детских болезней, травм и тому подобного. Мастер ему попался талантливый, к тому же вдохновился сложностью идеи и возможностью работать, не глядя на расходы. Когда работа была завершена, молодой ещё мастер, до этого не так уж часто работавший с посторонними людьми, некоторые вещи, для него-то самого азы, объяснил невнятно. Медянский, который тогда ещё только начинал работать с ведунами и не знал элементарных вещей – не понял. Колечко девочке надели на мизинец левой руки и сказали никогда не снимать. Она про него забыла, привыкла носить и никогда не задавалась вопросом, с чего это кольцо растёт с рукой и никогда не жмёт. Тем более посторонние его не видели. Ну а поскольку оберег вышел настоящий, сделанный с душой, то за много лет не просто понемногу подрос. Из-за того, что его даже не перемещали с пальца на палец, не говоря уж про то, чтобы иногда снимать, оберег врос в организм Софьи.

Защищать от Тени и от желания забыть горести и проблемы колечко не предназначалось, но, впитав часть энергии Пустого и набрав силы, свою задачу выполнило. Оберег не дал подопечной умереть во время перехода между Вселенными, сохранил кусок памяти, «лишний» по мнению Тени. А когда Аш-Тассилин начала воздействие, перехватил поток данных на себя и перенаправил – именно этот провал и заметили в самом начале. Первым делом оберег вернул заблокированную часть памяти хозяйки. Дальше, поскольку сопротивляться потоку входящей информации оберег не мог, частью сформировал новые связи мозга, но основное вписал в тонкое тело. Любой ведун от такого пришёл бы в ужас, ведь это могло привести к появлению химеры, но автомат-защитник про это тоже не подозревал. Софье повезло снова. Поскольку здесь про тонкий мир не знали вообще, эфир вокруг неё оказался на редкость чист. Благодаря отсутствию помех не получив смертельного вреда, тонкое тело девушки впитало и информацию от покойного пилота, и слепок оберега, когда в самом конце от перенапряжения материальный носитель рассыпался в пыль.

Софью унесли, а вот невидимая пыль осталась, оседая на приборах лаборатории. Обломки программ оберега всё равно пытались выполнять какие-то заложенные в них задачи, но в итоге стали напоминать хаотично развивающийся вирус, который получил отличную питательную среду в плотно набитых информацией серверах лаборатории. Едва накопилась критическая масса информационного хаоса, вдобавок на полуматериальном носителе, произошёл неизбежный переход тонкого мира в материальный. Пожар же стал реакцией законов мироздания, которые сглаживали нарушение и восстанавливали равновесие. Любой даже не очень опытный ведун причину возгорания определил бы сразу, но ведунов на службе у Меддура не имелось. Ну а случайное совпадение в виде пойманного диверсанта окончательно запутало следствие и увело его в сторону.

Глава 4

Она лежала на больничной койке. Это девушка поняла, ещё не открыв глаза: по неудобству, ознобу и запаху. И всё почему-то казалось правильным. Смутно, хоть и неприятно, в голове крутились образы непонятных разноцветных дисков. Она заморгала и обнаружила, что всё вокруг плохо видно, как будто она пыталась глядеть сквозь заляпанное жиром оконное стекло. Она поморгала ещё и сумела немного сфокусировать взгляд, однако на это ушло слишком много сил, потому что сразу накатила слабость от макушки до пяток, и сбилось дыхание. Попытавшись сглотнуть, она поняла, насколько губы сухие и потрескавшиеся, во рту ни капли слюны. И ещё вокруг как-то слишком много типичной медицинской аппаратуры. «Плохо», – смутно подумала она, хотя не могла сказать, откуда так решила. Героическим усилием она попыталась поднять голову и сразу рухнула на подушку. Окружавшие постель стены мятного цвета и вообще вся больничная палата почему-то хаотично пропадали. Вместо них она то бесконечно плыла по дорожке бассейна, то перебежками продвигалась между домами и отстреливалась в каком-то незнакомом городе. Когда вошла женщина – сильно похожая на мужчину, а может, просто изображение всё ещё расплывалось перед глазами – она лежала в затуманенном, полубессознательном состоянии, дрейфуя между перепутавшимися обрывками сна и галлюцинаций. Нет, всё-таки женщина, бледно-зелёный лабораторный халат характерно выпирал в районе груди.

– Очнулась, моя дорогая? Как чувствуешь себя? Пора просыпаться и вставать.

Женщина что-то прижала к предплечью, девушку кольнуло, но сил вроде бы прибавилось. Девушка подвигала челюстью и сглотнула, язык был толстым и распухшим, но слюна потекла, во рту сразу вновь стало влажно.

– Как тебя зовут? – спросила врач.

И тут ужас, который она старательно до того игнорировала, захлестнул девушку целиком с головы до ног. Дыхание панически участилось, воздуха не хватало. Она не могла ответить на этот вопрос!

– А-а, – прохрипела она, – Я… Я не знаю.

– Вот значит как. Ничего, это поправимо. Набирайся сил и отдыхай.

Врач ушла, а девушка осталась, так и продолжая искать ответ: кто она? И незнание пугало куда больше, чем неизвестная причина, из-за которой она находится в больнице. Потому что другой вопрос «где я» тоже пугал. Безымянная, высокотехнологичная медицинская палата. Без окон. А ещё снова ей снились непонятные сны…

Она? Или он? Стоял? Стояла? На бетонной площадке, вдалеке комплекс каких-то зданий. Бетон покрыт рядами жёлтых следов, и каждый из общей толпы находит себе место. Когда все выстраиваются неровными шеренгами, перед ними встаёт военный, убирает руки за спину и ставит ноги на ширину плеч. Рукава форменной синей рубашки аккуратно закатаны. На воротничке эмблема ранга, а на груди уйма шевронов и дуг, обозначающих награды. На лице читается лёгкое раздражение, будто его оторвали от то более приятного занятия.

– Я – мастер-лейтенант. Я не один из ваших инструкторов, так что можете не привыкать к моему лицу. Я здесь, чтобы провести вас через первые два дня, пока мы вас оформляем и готовим к встрече с взводными инструкторами. Вы среди претендентов, принятых в ряды Вооружённых сил Содружества. Вам может показаться, что это делает вас какими-то особенными, но это пока не так…

Бесконечное время спустя вернулась доктор с едой. С чем-то вроде еды.

– Ну-ка, моя дорогая. Давай попробуем поесть. Твой первый в этой жизни завтрак. Протеиновый раствор и глюкоза. Сможешь?

Она смогла. Стоило уронить на губы хоть несколько капель жидкости, как она начала сосать и глотать. Допить до конца она не смогла, сил оказалось не настолько много. А ещё она подумала непонятно с чего – здесь должно быть окно. Большое окно, сквозь него видны очертания города, через который струится быстрая река. И ещё люди. Не хватает людей, которые должны находиться здесь – хотя она себе не могла представить, что это за люди – но они просто обязаны быть.

Тем временем к кровати подъехал непонятный механизм, из которого появилось зеркало.

– Вот, – проговорила врач, – узнаёшь кого-нибудь знакомого?

Врач внимательно наблюдала, но, пациентка жалобно ответила:

– Нет, не знаю. Я не знаю ничего...

Доктор ушла, а дальше опять началось какое-то туманное состояние. Кто-то приходил? Что-то с ней делал? Её обтирали полотенцами, её массировали. Её мучили кошмары, кошмары омерзительные, в них было полно крови и расчленённых тел. Когда она бодрствовала, покачиваясь на волнах беспокойных и бессвязных мыслей, то мимо как разрозненные обломки кораблекрушения проносились непонятные и не связанные друг с другом картинки войны и мира. Они могли быть воспоминаниями, но стоило ей обратить своё внимание вовнутрь и попытаться их изучить, как поток мыслей замёрз, и снова нахлынула паника.

И в какой-то момент она решилась. Она соскользнула с кровати и двинулась к двери. Та открылась автоматически, за ней был короткий коридор, тускло освещённый полосой ночной подсветки на уровне плинтуса. Рядом с палатой был крошечный кабинет со следящим пультом, но ей не сюда. В конце коридора ещё одна дверь, которая тоже открылась сама. За ней ещё коридор, который вёл в лабораторию. Та была набита оборудованием медицинского назначения, и куда больше, чем требовалось для обычного лечебного учреждения. Здесь отчётливо попахивало очень подозрительными вещами. Бежать отсюда! Она вернулась в коридор, там был лифт, но он был заблокирован ладонным замком. Есть способы справиться с таким замком – как же? Обрывочные картинки стаей неуловимых рыбёшек мелькнули перед её взором, она подцепила крышку замка, чтобы аккуратно её снять... В этот момент в спину воткнулся дротик снотворного, а два лаборанта подхватили потерявшее сознание тело и отнесли обратно в кровать.

Полчаса спустя Аш-Тассилин сидела в кабинете Меддура. Можно было переслать отчёт, но ей хотелось похвалиться, так её распирало от гордости.

– Успех, я даже сама не ожидала, какой успех. Новая матрица прижилась идеально. Мы понемногу начали отменять препараты, снижающие мозговую активность – их давали поначалу, чтобы не перегрузить новые образовавшиеся синаптические связи. И сразу же проявила себя мужская личность – действовать, бежать. При этом действовала она решительно, стремительно, без истерик. Останься доминирующим матрица девочки, она вела бы себя совсем иным образом.

– Это прекрасно, конечно, а не будет ли проблем потом? Солдат как основа…

– В том-то и прелесть. Я внимательно следила за пробуждением активности мозга. Сохранились женские физиологические реакции, на них наложился общий мужской профиль поведения. Но в остальном личностная информация по-прежнему пуста. Чистый лист бумаги, который можно воспитать как угодно. Я это уже проверила, загрузив язык – свой старый она забыла, этот раздел мозга был пуст, причём как от донора, так и от реципиента. Будут какие-то чисто мужские реакции, но профессиональная память утрачена. Когда мы поняли, что она встала и готовит побег – мы специально оставили несколько вариантов, которые обязательно увидит любой мало-мальски обученный человек. Но девочка их вообще не заметила. Я проведу несколько тестов, но думаю – нет. Тут никаких проблем.

– Хорошо. Тогда заканчивай, и нашу покупку уже заждались.

У пациентки жизнь изменилась. Врач к ней не приходила, вместо неё были два лаборанта. Девушка больше не чувствовала слабости, её кормили нормальной пищей. Регулярно выводили заниматься физиотерапией, восстанавливая мускулатуру, ослабевшую от долгого лежания в кровати. Зачем-то учили читать и писать на местном языке, и не абы как, а бегло, чтобы она могла красиво, с выражением вслух прочитать тот или иной текст. После занятий она ела и обессиленная падала в постель, засыпала и смотрела обрывки снов, но военные сцены приходили всё реже и реже. Стоило проснуться – как цикл начинался по новой.

Иногда цикл нарушался: после очередного занятия по физиотерапии её отправляли мыться. Поначалу ей пытался помогать кто-то из ассистентов, но она горячо отказывалась, разок устроив самую настоящую истерику. Ей с чего-то было неприятно раздеваться в присутствии мужчины. Впрочем, когда девушке предложили помощь женщины, она тоже отказалась, пускай второй раз истерика и была притворством. Каким-то обострённым чувством она поняла, что это тоже непонятный хитрый тест – кого она выберет, и согласие выбрать женщину принесёт ей неприятности. Но главное было то, что ванная комната и мытьё были единственной и хоть какой-то иллюзией свободы и одиночества, когда за ней не следили. И лишаться хотя бы этого девушка не хотела.

Измотанная сегодняшними занятиями, она побрела в ванную, где, перед тем как встать под душ, разделась и в очередной раз уставилась на себя в зеркало в полный рост. «Кто я?»

В это мгновение оно и случилось. Ощущение было такое, словно она попала под водопад – и тонны воды уронили ей на голову, бросили её на колени. Она издала тихое хныканье и негромко заскулила, скорчившись на полу и обхватив руками голову – за надбровными дугами взорвалась боль, а горло перехватил спазм. Она стиснула губы, стараясь не издать больше ни звука и не привлечь внимания. Софья вспомнила если не всё, то почти всё. Как она по глупости убежала из дома и приехала на кладбище. Папа… «Что я наделала? Что мне теперь делать?» Судя по всему, Марина оказалась права – а она полная дура. Папа боялся именно этого. Что её могут похитить. Не зря сказал сидеть дома, никуда не выходить, и приставил охрану, а сам отправился чего-то решать. Вот только поздно жалеть. Сейчас ей необходимо не выдать себя. Вести как прежде, пока не поймёт – где она, зачем её сюда привезли и как отсюда выбраться.

***

Буквально через несколько циклов, выйдя из ванной и пережёвывая очередной обед-ужин-завтрак – каждый раз все блюда имели единый вкус, то немного кислый, то чуть сладковатый – Софья обратила внимание, что в этот раз появился странный горьковатый привкус. Стоило проглотить несколько ложек, и тут же закружилась голова, и девушка легла на кровать. В полудрёме она ощутила, как возникло кратковременное чувство невесомости, будто на качелях, когда летишь вверх, но потом движение стало равномерным и необычайно гладким. Дальше сознание оглушило как близким взрывом, несмотря на закрытые веки по глазам ударил яркий свет, словно внезапно зажгли спичку в тёмной комнате. И Софья на некоторое время всё-таки потеряла связь с реальностью. В какой-то момент в кончиках пальцев вдруг появилось лёгкое покалывание, тяжесть в голове исчезла. Софья открыла глаза.Укрытая пушистым жёлтым покрывалом до шеи, она лежала в просторной светло-жёлтой комнате, где из мебели единственная кровать под балдахином. С чего-то девушка сразу поняла, что столбы, резьба и прочие элементы пластиковые, но сделана имитация под лакированное дерево было здорово. Стена напротив – огромное от пола до потолка окно, за которым утренний туман мягко окутывал холмы и скрадывал очертания леса. Приятно пахло апельсинами… хотя после непонятного срока заточения в лаборатории-больнице и постоянных медицинских ароматов любой запах станет божественным нектаром.

– Очнулась, моя дорогая?

Голос был мягким и мелодичным сопрано, но прозвучал настолько неожиданно, что Софья вздрогнула. Оказывается, у неё в ногах возле кровати стояла высокая женщина средних лет, одетая в платье-тунику. Красивая, волосы необычного серебристого цвета с металлическим отливом роскошной волной спускались до пояса. Она очень доброжелательно улыбалась, однако Софью от одного взгляда на неё холод пробирал до мозга костей.

– Ты очнулась, Барика, – произнеся имя, женщина почему-то издала смешок.

Софья чуть не спросила – кто такая Барика? Дальше она сообразила, что обращаются именно к ней, и чуть было не ляпнула, мол, у меня своё имя есть. Вовремя вспомнила, как раньше ещё в больнице она отвечала: имени – не помню, откуда – не знаю. Женщина её заминку оценила по-своему.

– Ты не помнишь, но ничего страшного. Барика – это отныне будет твоё имя, раз старое пропало. А ты – моя гостья.

Софья отметила, как на слове «гостья» женщина капельку запнулась, и мысленно добавила: «Ага, знаем мы такие гости. Как папа говорит: вход рубль – выход сто». Она всё-таки пленница. Только клетка с чего-то поменялась. А ещё не нравился какой-то очень уж плотоядный взгляд, который женщина бросала на Софью. Точнее, настораживал даже не сам взгляд, а то, как женщина его старалась не показывать.

– Ты находишься у меня дома. Меня зовут госпожа Тадефи, и ты так зови. Я решила, что раз уж ты моя личная гостья, то когда ты очнёшься, мне стоит самой встретить тебя. Приходи в себя поскорее, Барика, и мы продолжим чуть позже, – она сделала шаг к изголовью и взяла руку девушки в свою. Кожа у неё была очень мягкая. – А пока я пришлю тебе служанку.

Госпожа Тадефи не сделала ни жеста, не произнесла ни слова – но дверь мгновенно распахнулась, и послышался новый женский голос:

– Госпожа?

– Приготовь ванну для Барики и помоги ей.

Тадефи ушла, а над кроватью склонилась стройная девушка в белом комбинезоне, застёгнутом до самого подбородка.

– Ваша милость, как вы себя чувствуете?

Видимо, спокойное выражение лица Софья удержать не смогла, ибо девушка мгновенно изобразила профессиональную улыбку, хорошо знакомую по съёмке разных рекламных роликов:

– Всё будет хорошо.

В комнате тем временем незаметно появилась ещё одна девушка, как две капли воды похожая на первую. Резким движением она сдёрнула покрывало, и Софья с ужасом обнаружила, что лежит абсолютно голая. Непроизвольно вскрикнув, она тут же натянула покрывало обратно. Реакция была, похоже, нормальной, потому что вторая девушка тут же подала мягкий длинный халат, и обе отвернулись, пока Софья вставала и одевалась.

– Идёмте, Барика, – синхронно кивнули девушки и взяли Софью под руки.

Здание представляло собой переплетение коридоров и комнат, роскошно отделанных в духе какой-то смеси ближневосточных и латиноамериканских мотивов, пару раз и туда, и туда они как-то всей семьёй летали на отдых. Впрочем, все как стоило признать – весь дизайн выполнен с умом и со вкусом, никакой лишней крикливости богатством. Немного пропетляв, втроём они дошли до ванны, напоминавшей небольшой бассейн – даже отделано всё плиткой, изображавшей какие-то подводные виды. Слаженным движением служанки Софью раздели, одна из девушек помогла перебраться через бортик и усадила подопечную на что-то вроде ступеньки-скамьи с внутренней стороны так, что вода заканчивалась чуть выше талии.

– Ой, – невольно вырвалось у Софьи, ванна оказалась едва тёплой.

Мгновенно вода стала нагреваться, подстраиваясь под температуру тела. Несколько секунд спустя возникло блаженное ощущение, такую воду называют «как парное молоко». Это помогло немного расслабиться, напряжение постепенно отпускало. И тут же девушки начали подопечную осторожно намыливать и смывать – сами, кстати, влезли в бассейн не раздеваясь. Мысли текли лениво и неохотно, пока Софья не подняла голову. Потолок казался стеклянным… и сквозь него было видно, как высоко в чёрном небе сияют два золотых диска вместо одной привычной луны. Если это была картина, то смотрелось она очень реалистично. И тут же червячком заглянула мысль: а если нет? Но здравый смысл на это мгновенно насмешливо расхохотался. Только всё равно как-то неуверенно.

Девушки помогли облачиться уже в платье и вернуться обратно в комнату. Туда же принесли плотный обед. Девушка только тогда поняла, настолько проголодалась, так что проглотила всё до последней крошки, даже не почувствовав вкуса, лишь бы смести с тарелок всё побыстрее. И сразу от обильной еды потянуло в сон. Последней мыслью у Софьи было, что она слишком часто спит.

Проснулась Софья, почувствовав чьё-то прикосновение к лицу.

– Барика, я пришла помочь вам одеться и проводить к завтраку.

– Ну ещё пять минуточек… – вырвалось скорее по привычке, мама иногда вот так поглаживая по лицу будила её в школу.

– Вам нехорошо? Подать завтрак в постель я не могу, приказ сиятельной госпожи Тадефи. Она хочет завтракать вместе с вами.

Без лишних разговоров служанка помогла наскоро переодеться в шёлковую сорочку, поверх натянула длинное серебристое платье из необычно лёгкой материи, оно казалось вообще невесомым, но при этом не просвечивало. И молнии были как-то настолько хитро запрятаны, что когда служанка платье застёгивала, Софья так и не поняла, как и что та делает. Дальше служанка ловко заплела волосы в косы и уложила короной на макушке, украсив шпильками, увенчанными чем-то наподобие жемчуга. Оказывается, в комнате одна из стен могла становиться зеркальной. Взглянув на своё отражение, Софья невольно ахнула: а здорово получилось. Завершали наряд изящные туфельки на небольшом каблучке.

Служанка привела не в столовую, а скорее в кабинет, где за немалых размеров столом сидела хозяйка. Чуть в стороне стоял отдельный столик, уставленный едой.

– Барика, госпожа, – служанка почтительно склонила голову.

Софья же растерялась: а что делать ей? Здороваться? Или тут положено делать книксен или что там? С ходу ссориться со здешним начальством не хотелось.

– Заходи, Барика, – госпожи Тадефи небрежным жестом показала на второй столик, уставленный яствами. – Подкрепись пока, а мне тут надо закончить с делами.

Служанка ушла, исчезла так незаметно, словно её и не было. Тадефи тем временем делала какие-то непонятные жесты в воздухе и на столе, казалось, больше не обращая на Софью внимания. Оставалось только приняться за еду. На краю стоял бокал с чем-то красным. Из бокала пахло лесными ягодами и чем-то экзотическим. Осторожно пригубив, дальше Софья не смогла устоять и разом выпила почти половину. Это было нечто вроде сока, вкус оказался терпким и немного пряным, поначалу резким, зато с райским послевкусием. На тарелках тоже оказалась еда незнакомая, но наверняка деликатесы – и вкусно, и не могло ничего другого оказаться в таком «антураже гостьи». Софья ощутила зверский голод, так что ела одну тарелку за другой. Правда сегодня она была не настолько тороплива, пыталась жевать и понимать что жуёшь, а не глотать. Было вкусно, было непривычно, но не понять: и в самом деле ей наложили что-то дорогое и необычное, или же как когда они ездили в чужую страну – когда любое привычное местным блюдо первое время иностранцу как деликатес.

Более-менее насытившись, Софья начала внимательно присматриваться к хозяйке комнаты. Движения, на самом деле, были не такие уж хаотичные. И при определённом угле зрения Софье показалось, будто она видит висящие над столом несколько мониторов. А ещё Тадефи водила руками по столу, натуральный сенсорный экран. Сердце у девушки зашлось в бешеном ритме от вспыхнувшей догадки. Если стол и в самом деле сенсорный экран, а тонкие под цвет кожи облегающие перчатки на руках – это перчатки виртуальной реальности… Тогда перед хозяйкой и правда висят односторонние голографические мониторы, а набирает текст она на виртуальной клавиатуре, нажатие клавиш имитируют перчатки. Но если верить передаче, которую она не так давно смотрела по телевизору, на Земле таких не существует! Даже прототипов нет, есть лишь некоторые опытные примитивные лабораторные образцы. Здесь же явно привычное серийное изделие. Вспомнить две луны в небе вчера над ванной… А ещё видение из глубин воспоминаний или снов, как она шла по пустыне, и её потом встретил человек-машина с искусственной рукой. Нет, этого не может быть, не в книжку же она попала? Фантастическую, про перемещение в другие миры. Так не бывает, это выдумки! А ещё девушке казалось, будто её читают как открытую книгу. Не зря каждый раз, когда госпожа Тадефи бросала взгляд на Софью, у той учащался пульс.

– Поела, моя дорогая? Пойдём тогда, прогуляемся.

Госпожа Тадефи помогла встать из-за стола – так дома делали обычно только парни, но здесь могли быть и свои обычаи, старший помогает младшему? Из кабинета они шли по другому и незнакомому коридору, отделанному серебряной и золотой мозаикой. Следующий переход – те же сверкающие стены и несколько закрытых дверей металлического цвета, пол, выложенный тёмным камнем, напоминающим мрамор. И никаких открытых ламп, светодиодных лент или точечных светильников, однако все помещения очень хорошо освещены. Софья с интересом бы пригляделась и попыталась понять, но очень напрягало то, что госпожа Тадефи вела её, приобняв за талию. При этом обнимала не как знакомую и девушку, а скорее так Софью обнимал бы парень. Ладонь госпожи Тадефи так и норовила спуститься чуть ниже талии. Первой реакцией было отодвинуться, убрать или как-то намекнуть, что это несколько неприятно. Софья стиснула зубы и заставила себя улыбаться как на фотосессии в честь очередного папиного мероприятия перед журналистами – хочешь не хочешь, а надо. Она сейчас в такой ситуации, когда надо молчать и собирать информацию, а госпожа Тадефи, которая непонятно с чего к ней очень хорошо относится, может эту информацию дать. И от любой крошки знаний может зависеть жизнь Софьи, как пафосно это ни звучит.

Коридор закончился лестницей, ведущей куда-то вниз. Каждая ступень – полукруг серебристого цвета. Спустившись, они очутились в круглом зале с молочно-белыми стенами, небольшие кустики, похожие на смородину, росли прямо из пола. Между ними стояли удобные диванчики в тон комнате. Оранжерея? Тем более стены казались стеклянными. Госпожа Тадефи не стала задерживаться, а увлекла спутницу дальше. Двери на противоположной входу стене распахнулись, и в зал хлынул золотистый свет. Когда они переступили порог, Софья не смогла сдержать возгласа изумления. Снаружи раскинулся дивной красоты сад.

Птицы с переливавшимся всеми цветами радуги оперением сидели на изогнутых ветвях деревьев и выводили непривычные рулады. Аромат разбросанных по всему саду незнакомых цветов дурманил голову. Воздух был настолько влажным и густым, что можно отрезать кусочек, положить в рот и попробовать на вкус. Лучи яркого светила приятно согревали кожу. За деревьями золотился песком самый настоящий пляж, а за ним виднелась бесконечная гладь моря.

– Нравится?

– Да.

– Я рада, это мой личный оазис тишины и покоя в нашем безумном торопливом городе. Думаю, мы с тобой ещё не раз сюда придём и проведём тут немало счастливых минут.

– Хорошо.

Софье показалось, что в словах хозяйки какой-то двойной смысл? И зачем она потрепала её волосы? Опять же странное ощущение, как будто гладит её не женщина. Вот точно такими же движениями её гладил парень из десятого класса, в которого она была влюблена в прошлом году – он тогда за ней тогда немножко поухаживал и пытался поцеловать, но Софья испугалась.

Тут в сад заглянула одна из служанок в типовом комбинезоне, который, похоже, являлся униформой.

– Госпожа Тадефи, входящий вызов от господина Чарефа.

– Скажи, сейчас буду, – и обратилась уже к Софье. – Пойдём, моя дорогая. Место отдыха должно быть именно отдыхом, чтобы тут не донимали делами. А на вызов Чарефа ответить необходимо.

Смуглый мужчина с бородой клинышком появился рядом сразу, как они поднялись по лестнице. Мужчина красивый, с очень броской внешностью, лицо как будто очень тщательно вытачивал талантливый скульптор. Золотая рубашка и синие обтягивающие брюки, заправленные в чёрные глянцевые сапоги, добавляли эффектности. И смотрел он на Софью таким взглядом, что и без слов некоторые его желания были понятны. Девушка слегка покраснела и тут же всем своим видом постаралась дать понять, мол, ваши домогательства как мужчины меня не интересуют. Машинально она сделала шаг назад, прячась за хозяйкой дома. Всё-таки Тадефи была неизвестно добром или злом, но знакомым и понятным. Хозяйке дома это маленькое представление с чего-то понравилось.

– Здравствуй, Тадефи. Смотрю – красивая девочка. Полностью в твоём вкусе. И не ожидал от тебя… такой интересной идеи. Откуда ты её взяла?

– Здравствуй, Чареф, позволь представить мою новую воспитанницу, её зовут Барика, – затем уже шутливым тоном добавила: – И даже в таком виде не пытайся распускать руки. Нас это не интересует. А насчёт «откуда» – там больше нет. И насчёт «как» тоже не спрашивай, должны же у женщины быть свои маленькие секреты.

Софья только после этого обратила внимание, что гость слегка просвечивает, как если в фоторедакторе прозрачность слоя выставить на девяносто процентов. Голограмма! Тадефи опять взяла девушку за талию и пошла вперёд, Чареф тоже шёл как бы рядом – полная иллюзия, что идут и беседуют с живым человеком.

– Не хочешь посмотреть на мою новую команду по мотоболу? Эти бестии мчатся быстрее ветра. У них неплохие шансы, а как скакнут рейтинги, когда они дойдут до финала и начнут рубиться уже друг с другом за первое место…

– Чареф, и ты, конечно, хочешь влезть в мои трансляции, чтобы я тебя поддержала? Извини, но я в таких аферах не участвую.

– Это не афера…

– Команда – это не афера? Это ты будешь говорить потом, когда ты-то своё получишь, а я получу неприятности в виде чемпиона. Кого ты взял контролировать эти отбросы внизу? Впрочем, можешь не говорить, я и сама догадалась. Да-да, я уже смотрела утреннюю сводку, пока моя милая Барика завтракала. И остальное мой начальник СБ тоже уже доложил. И тебе не стыдно так нагло приходить ко мне и считать меня полной дурой, не способной докопаться до остальной интриги? А я-то когда отвечала, искренне надеялась, что ты всё понял и звонишь извиняться и признавать свою ошибку. Чареф, моё последнее тебе предупреждение – в следующий раз, если надумаешь вот так меня подставлять, я вообще закрою тебе трансляции. И не только на моих каналах, но и на весь Оазис. Мне не откажут. Будешь перебиваться доходами с нижней помойки. А теперь прости, у меня есть более интересные дела.

Изображение мужчины пропало, а Тадефи скривилась в брезгливой гримасе.

– Ну и наглец. Иди к себе, Барика. Мне срочно нужен успокоительный массаж. Ну просто не могу, он вообще понимает, против кого пошёл? Тебя, проводят и помогут подготовиться. А мне пока кое-что надо ещё сделать.

Опять непонятно по какому сигналу возникла служанка. Софья на непослушных ногах двинулась за ней и, добравшись до своей комнаты, рухнула на кровать. Голова кружилась от волнения, сердце неровно колотилось в груди. Ладно, какой-то там лечебный массаж, возможно, Тадефи и впрямь это помогает успокоиться, но причём тут она? К чему она должна готовиться? Отлежаться и прийти в себя ей не дали, очередная служанка отвела в ванную-бассейн. Не спрашивая в этот раз никаких разрешений и не давая стесняться, её вымыли и сделали эпиляцию ног и прочих мест. К счастью, здесь для этого использовали не воск, а специальный крем – одним намазал, потом другим, провёл губкой – и волоски сошли сами собой. Из ванной Софья вылезала красная как рак, даже под купальник настолько тщательно она от волос не избавлялась. При этом вдвойне неприятно и стыдно было не столько что её не спросили – а то, что с ней обращались будто с куклой, с ценной, но вещью: повернуть сюда или туда, сделать то или это, дальше нарядить в дорогое платье как «барби».

Софья как угадала. В комнате и в самом деле ждало удивительной красоты платье из невесомой ткани с мерцавшими кружевами тончайшей работы, оборками и яркими лентами, расшитое разноцветным жемчугом и какими-то похожими на лепестки цветов светящимися камешками.

– Готовы ли вы к примерке, госпожа?

Софья мысленно поцокала языком: надо же, с чего-то она уже тоже госпожа, хотя несколько часов назад к ней обращались иначе. Впрочем, ванна показала, что всё равно просьбы, похоже, чистая формальность и иллюзия вежливости. После ванны девушка скинула халат и подняла руки, чтобы надеть платье. Оно и впрямь село как влитое, будто сшито по заранее снятой мерке. Но больше удивило то, что стоило платью оказаться на теле, как оно застегнуло все молнии, липучки и кнопки само. Одно непонятно, как это платье связано с массажем? Весь оставшийся день Софья изо всех сил пыталась убедить себя, что всё будет хорошо, но получалось так себе.

***

Комната, куда под вечер служанка проводила Софью, отнюдь не напоминала массажный кабинет. Это была роскошная спальня с окном во всю стену, из которого багровел сумраком закат. Свет был тоже наполовину притушен, потому Софья не сразу заметила, что на огромной кровати возлежит госпожа Тадефи. На ней было роскошное платье, белое кружево, чулки и подвязки, оттеняющие голубой шёлк, женщина лежала так, что были заметны трусы. Софья замерла у входа, не понимая, зачем она тут.

Сообразить ей не дала сама госпожа Тадефи. Она встала, в пару шагов оказалась рядом. Неожиданно сильные руки обвили талию Софьи, прижав к себе, сквозь тонкую ткань платья отчётливо ощущались твёрдые мускулы.

– Извини, что я так резко. Но у меня и в самом деле был невероятно сложный день. И я не могу больше ждать, я и так ждала тебя очень долго.

Понимание ударило Софью как молотом по макушке. А госпожа Тадефи уже прижимала её к стене, просовывая одну руку между ног девушки и одновременно целуя её так страстно, что Софья ударилась головой о стену.

– Снимай одежду, – ненадолго прервала поцелуй Тадефи, – пока я не сорвала её с тебя. Но не бойся, я знаю – это твой первый раз, и обещаю быть нежной.

Софья аж задохнулась от отвращения. Её не просто собираются насиловать, это хочет сделать непонятно какого возраста лесбиянка! Не к месту мелькнула мысль, что если кто в её школе узнает, что пусть не по своей воле, но она занималась сексом с женщиной – проще повеситься от такого позора. Так вот что это были за намёки и ухаживания сегодня, вогт зачем она её щупала! А теперь этой старой козлихе приспичило, и она уже решила обойтись без предисловий. Да никогда! Со всей силой, на какую была способна, Софья оттолкнула госпожу Тадефи – получилось скорее от неожиданности, та не ожидала настолько резкого сопротивления. Софья же, красная от унижения и гнева, замерла, нервно сжимая кулаки. Она будет драться – и лучше пусть умрёт, чем такой позор!

И тут тело Софьи словно налилось свинцом, а в голове будто зашелестел незнакомый голос, обсуждавший сам с собой происходящее за день и сейчас, а также убеждавший девушку, что пора действовать. Испугаться, что она сошла с ума, Софья не успела. От пяток до макушки прошла приглушённая волна боли, и сознание наполовину отключилось. Всё происходящее дальше она начала воспринимать кусками. Та часть сознания погибшего солдата, которая отпечаталась в мозгу, распознала ситуацию как критически опасную, и решила перехватить управления, не дожидаясь согласия сознания хозяйки. Затем сработал впитавшийся в информационное тело кусок оберега. Делавший его мастер был гением, использовал немало наработок прошлых поколений – к примеру, плетение, защищающее когда-то воина от удара мечом, прекрасно подойдёт для защиты ребёнка от травмы какой-то игрушкой. Ну а удар Пустого и воздействие Аш-Тассилин подстегнули самообучение вложенных в оберег программ.

Возродившийся из информационного небытия призрак офицера охраны принцессы Радужного пояса уже как самостоятельный искусственный интеллект оценил ситуацию. Полностью автономной воли у призрака не имелось, но базовый императив сохранился: есть девушка, которую надо защищать любой ценой.

Призрак перехватил управление телом Софьи. Ведуны давно знали о связях тонкой стороны и материального мира – измени информационный слепок предмета, и предмет послушно изменится под заданные параметры. С человеком так невозможно, он слишком сложная информационная структура, чтобы перестраиваться под внешним воздействием? Призрак не знал, что менять собственное тело считается невозможным, при этом он был частью информационного тела девушки и мог влиять изнутри. Подгрузив информационную матрицу киборга, тело физически начало трансформироваться под выбранный прототип, добавляя недостающие технические части слепком временно материализовавшегося тонкого мира. Укрепить скелет и мышцы, добавить киб-интерфейсы. Сенсорно-защитная нано-сеть натянуть под кожу.

Полковник оценил своё состояние, одновременно сканируя окружающее пространство. Видеонаблюдение комнаты отключено, внутренние контуры деактивированы: запись своих любовных утех Тадефи не нужна. Плюс. защитная система пока не видит улучшений киборга, настроена на другой тип угроз. Плюс. Противник упичкана информационными имплантатами – минус, может поднять тревогу или запустить систему защиты. Физические возможности противника не форсированы, мускулатура чуть сильнее нормы, но без имплантатов и модификаций. Плюс. Решение. Хакерская атака на вычислительную систему врага с целью довести её до отказа, перегрузив входящие порты информационным шумом. Одновременно атака в физическом пространстве.

Перестройка заняла полторы секунды, анализ тактического процессора – ещё половину секунды. Когда киборг начал движение, Тадефи ещё только начала понимать, что с новой любовницей дело пошло не так. Нейтрализовать хозяйку особняка удалось с пары ударов. Женщина очнулась связанная, и к этому моменту полковник уже закончил повторную и более тщательную вирусную атаку, взяв любые информационные порты и каналы под полный контроль.

Тадефи была опытным волком и прошла немало баталий, поэтому ситуацию оценила сразу. Мысленно она пообещала Меддуру массу неприятностей за то, что он так её провёл. Интересно как? Весь день она наблюдала за девчонкой, и та вела себя ровно как и полагается. Опасалась и не любила мужчин, стеснялась и засматривалась на девушек. Благосклонно восприняла и не оттолкнула ни ухаживания Тадефи, ни то, как та гладила её в течение дня именно как будущую любовницу. Хотелось ругнуться на себя как на полную дуру: ей показали и дали увидеть именно то, чего она желала. Однако перед тем, как вывести девчонку из сна после доставки, её проверила собственная служба безопасности. Стопроцентный человек без улучшений – а сейчас Тадефи атаковал именно киборг, в этом она не могла ошибиться. Пластика движений сменилась, девушка не стесняется полной наготы, и вообще ведёт себя скорее как мужчина. Однако Тадефи не убили сразу. Кляпа, кстати, тоже вставлять не стали: комната звукоизолирована, информационные порты наверняка под контролем – простой тест, станет ли она истерить и звать на помощь, как очнётся. Вывод: она нужна живой, и можно торговаться.

– Я готова выслушать условия. При этом должна предупредить, что в случае моей смерти или серьёзного вреда здоровью даже в условиях информационной блокады система поднимет тревогу. Это автономный независимый от общего контроля контур.

– Мне нужна общая карта города и твоей резиденции. Также чистый логин и пароль для выхода в общую информационную Сеть города. Предупреждаю. При попытке подать сигнал тревоги я тебя уничтожу. Если меня потом тоже уничтожат, тебе это уже не поможет.

– Согласна и не буду.

– При неполной информации начну выжигать твои информационные порты. Система не всполошится, но менять их тебе придётся долго и сложно.

– Хорошо, уговорил… ла? Кто ты?

– Не имеет значения.

Над информацией киборг размышлял целых пять минут, задействовав ресурсы не только своего процессора, но и терминала в комнате. Золотой оазис представлял из себя антигравитационную платформу восьмидесяти километров в поперечнике, на которой располагался мегаполис. С небоскрёбами, террасами, усадьбами вроде резиденции госпожи Тадефи и много чего ещё. Тот же кусок моря, в котором она утром готовилась соблазнять Софью, искусно совмещал настоящий сад, имитацию побережья и голограммы моря. Большое окно в комнате тоже было экраном. Город огромен, но с учётом того, насколько плотно он упичкан информационными сетями и системами наблюдения, прятаться в нём бессмысленно, тем более трущоб как таковых здесь нет. Все трущобы расположены на поверхности, в пустыне и городе у подножия Золотого оазиса. Но и там прятаться бесполезно, одиночка против организации бессилен. С учётом конечности ресурсов Тадефи и ограниченности её возможностей за пределами родного мегаполиса, логичный вывод – бежать на достаточное расстояние. Сменить дислокацию так, чтобы противник не знал, в каком месте искать. Найти гостеприимный регион, в котором одинокий человек в дикой природе в состоянии выжить. Там переждать первую самую острую фазу охоты, потом выйти к людям и попробовать себя легализовать.

– Код доступа твоей яхты.

Удивлённая Тадефи повиновалась. Какой смысл устраивать такую сложную комбинацию, чтобы захватить рядовую яхту? Или она чего-то не понимает?

Здешний квадрант слишком давно не знал полноценных войн. Здешние системы были на порядок изощрённее по части хитрых атак, диверсий и их отражений – потому оказались не готовы к грубому воздействию боевых вирусов, старавшихся не взять под контроль, не выведать секреты или устроить хитрую аварию, а грубо спалить и взорвать всё, до чего сумеют дотянуться. И пускай вирус будет быстро подавлен, критический урон нанести он успеет. Особняк сотрясли несколько взрывов, заревела сирена. Одновременно телохранители получили информацию, будто Тадефи пытаются вывезти за пределы поместья, а взрывы и аварии – дело рук отступающих диверсантов. Сразу как охрана поверила и перебросила основные силы в направлении «атаки», киборг сорвался с места и выбрался из комнаты.

Внутренние камеры особняка были уничтожены, а все помещения в доме неплохо экранированы от подглядывания, поэтому киборг и два мужика из патруля второго эшелона навстречу друг другу выскочили неожиданно. Военный киборг отреагировал на порядок быстрее привыкшей к спокойной жизни внутренней охраны. Плюс охранники узнали новую игрушку госпожи, а по всем базам она не имела никаких улучшений. Зато растерянную потрёпанную девчонку можно будет допросить… То, что охранники сблизились на дистанцию физического контакта, стало в их жизни последней ошибкой. На внутренней охране броня была лёгкого класса в виде обычного бронежилета, а улучшения скелета и мышц позволяли ударом ломать кирпичи. Первому охраннику полковник раздавил и вырвал кадык, второму кулаком ударил чуть ниже бронежилета, сминая внутренности. Встреча вышла на редкость удачной, киборг теперь обзавёлся внешним оружием. Блокировка автоматов по личному идентификатору оказалась ерундовой. С гранатами вышло чуть хуже. Судя по скачанной из терминала информации, чтобы не допустить серьёзных разрушений инфраструктуры, в оазисе строго пользовались только газовыми и светошумовыми. Именно такие и нашлись у убитых… Полковник на это мысленно хмыкнул: а вот его в прошлой жизни обучали, как из запасной энергоячейки автомата сделать хоть фугасный заряд, хоть осколочный. Светошумовые гранаты как раз и послужат запалом.

Оказавшись возле ангара с яхтой, полковник начал бросать гранаты через приоткрытые двери. Несколько взрывов прогремели почти одновременно. Тактический процессор рассчитал так, чтобы киборг оказался в ангаре через мгновение после срабатывания гранат. «Оценка обстановки». Охрана имела маски от светошумового удара и расположилась грамотно. Даже примени враг что-то сильно хитрое и пробей защиту масок – оглушит не всех. На разлёт шрапнели укрытия рассчитаны не были. Осталось четыре цели, остальные не боеспособны. Трое справа, укрылись за каким-то агрегатом. Вторичная цель. Один слева – первичная цель. Автомат дважды треснул одиночным. Цель поражена. Противник справа высунул оружие. Упасть на колено, ниже линии огня. Две короткие очереди. Цель поражена. Камеры внутреннего наблюдения – взять под контроль, сервер уничтожить.

Дальше пришлось заняться яхтой – вытянутый серебристый наконечник исполинской стрелы занимал всю дальнюю часть ангара. Шрапнель повредила корпус в трёх местах, так что автопилот пытался верещать, что в салоне утечка ядовитых веществ, один из двигателей работает вполсилы, а потому стартовать нельзя. Очередная порция боевых вирусов провела автопилоту лоботомию, после чего тот вообще перестал воспринимать техническое состояние корабля, но это было и неважно. Крыша ангара раскрылась, яхта стартовала в беспилотном режиме, выбрав пункт назначения генератором случайных чисел из направления, противоположного тому, куда собирался на самом деле киборг. Кроме того во все вспомогательные компьютеры яхты была введена команда самоликвидации при малейшей попытке захвата или по достижении пункта назначения.

Одновременно со стартом ложной цели киборг сломал крышку технического тоннеля. Сеть бетонных полутёмных кишок города, по которым шли сотни кабелей и труб. Стоило отойти от ангара подальше, как там сработала зажигательная мина. Пока разберут развалины, пока сообразят, что одного тела не хватает, он успеет скрыться. Тем более в технических тоннелях полковник невидим: система камер и датчиков особняка уничтожена, простые же городские тоннели, пока не подняли общегородскую тревогу, отслеживаются несложной дежурной системой безопасности. Главное – не соваться в зоны особняков хозяев города. Пользуясь форой во времени, киборг ограбил склад какой-то городской службы и обзавёлся всем необходимым для выживания. Затем добрался до одного из транспортных роботизированных кораблей, перевозивших грузы между Парящими оазисами. Там подчистил логи челнока и сервера наблюдения ангара, спрятался среди груза и впал в оцепенение, давая отдых биологической компоненте. Впрочем, рисковать и высаживаться прямо с челнока, киборг всё равно не собирался. Посадку могли засечь с радаров, челнок мог нести скрытые маяки: в прошлой жизни полковник сам не раз устраивал такие же провокации.

На подходе к Оазису Сахсхельм беглец выпрыгнул с парашютом. Пусть и автоматизированный, транспорт теоретически мог нести резервный экипаж из людей, а потому имел обязательный комплект спас-наборов. Повезло, что в парашютах была удобная система контроля, она позволяла, не отвлекаясь от сканирования местности, настроить прыжок так, чтобы сначала в свободном падении резко сбросить высоту, а уже потом спокойно раскрыть купол и сесть. Челнок, прикрывавший своей тушей и выхлопом двигателей беглеца на время десантирования, и пока человек не снизится ниже горизонта наблюдения радаров Сахсхельма, сразу после прыжка заимел сбой в системе управления и вошёл в поле антигравитационных опор. И сам транспорт, и все его чёрные ящики размололо на молекулы.

Обитатели Парящих оазисов считали себя высшими существами и свысока смотрели на жителей поверхности, поэтому на картах Золотого оазиса была не отражена огромная свалка, располагавшаяся на земле рядом с Сахсхельмом. Не знал киборг и про то, что объёмы энергии тонкого мира в его организме конечны. Вдобавок ни полковник, ни Софья этот расход не умели контролировать, постоянно выкладываясь больше чем нужно. Полковник успел сбросить высоту в свободном падении и уже приготовился к автоматическому раскрытию парашюта, когда запасы, оставшиеся от перехода и накопленные за то время, пока Софью готовили к продаже госпоже Тадефи – закончились. Призрак уснул до следующего раза, все изменения пропали.

Софья, до этого во многом воспринимавшая происходящее смутно, как сон или просмотр фильма, вдруг поняла, что падает к земле с огромной высоты. Последовал рывок, от облегчения девушку затопила волна слабости – она спускается под куполом парашюта… прямо на какие-то обломки! Завизжав от страха, Софья сначала попыталась как-то дёргать стропы и направлять своё падение, но парашют нёс её, словно обладал собственными планами на приземление и на судорожные движения груза не реагировал. Земля была всё ближе, Софья попыталась хоть как-то сгруппироваться.

– А-а-а!

Девушку всё-таки пронесло мимо торчавшей из груды обломков высокой мачты, но в последний момент купол столкнулся с одним из свободно болтавшихся от ветра обрывков тросов на мачте. Девушка ещё раз заорала, ощутила сначала рывок, потом как стропы сами собой расстегнулись. Дальше последовал удар о поверхность, и девушка потеряла сознание.

Глава 5

Доктор Итто Дагред свалку Железного города одновременно любил и недолюбливал. Огромные завалы самой разной всячины – Сахсхельм был первым из Парящих оазисов и до сих пор одним из главных производителей оборудования, отсюда наслоения технического мусора копились несколько столетий. До сих пор свалка пополнялась обломками и техническими отходами Сахсхельма и множества других городов. Хотя их последние годы и перерабатывали, уменьшалась свалка крайне медленно. Пока при некотором желании и сноровке отыскать здесь можно было всё что угодно. Минусов было два – крысы, иногда крысы-мутанты, а также воздушные челноки-мусорщики, способные вывалить груз прямо тебе на голову. Пусть крыс Итто не боялся, скорее крысы его узнавали и разбегались, шёл всё равно осторожно. Раздражали фильтры в носу, от них свербило. Но запахи на свалке были не лучшие, пусть пищевых и бытовых отходов сюда не попадало – многие пластики всё равно тухли и распадались. Попутно не было желания глотать лишнюю дозу тяжёлых металлов.

Впрочем, сегодня добыча уже вполне окупила труды. Два десятка контрольных чипов, несколько редких деталей киборгов. Часть пойдёт в дело прямо в его клинике, другую можно продать. По идее можно было возвращаться домой, тем более погода с календарной весной была согласна не совсем, к вечеру заметно похолодало и изо рта уже понемногу вырывались облачка пара. Однако доктор Дагред был человеком педантичным и старался не нарушать график и расписание. Раз на поиск по свалке отведено определённое число часов, то столько он и будет искать.

Следить за окружающим пространством Итто не переставал ни на миг. Перебираясь через очередной холм печатных плат, он услышал непонятный свист. Первой машинальной реакцией было посмотреть на небо, вдруг какой-то мусорщик со своим грузом пошёл вне графика? Но тут же этот вариант был отброшен, потому что в соседнем секторе загрохотал и зарокотал перерабатывающий комплекс, собирающий мусор со свалки и прямо на месте разделяющий его на компоненты для последующего вторичного использования. Пилотов обязательно предупреждают о любых изменениях графиков сброса, поскольку комплекс штука недешёвая, и потерять его из-за случайно упавшего на крышу мусорного контейнера крайне обидно. Затем Итто обратил внимание на поведение крыс. Они словно к чему-то спешили, но, добежав до определённой границы, бежали обратно. Когда Итто торопливо обогнул массивную ржавую конструкцию непонятного назначения, он уже был почти уверен, что именно найдёт.

Неизвестный человек в камуфляжных штанах и майке лежал без сознания, рядом распластался парашют. Про воздушные аварии транспорта в городской Сети ничего не сообщали, но это ничего не значило. И так было ясно, что пилот выпрыгнул с парашютом, но похоже в прыжке потерял сознание. Из-за этого неудачно приземлился на голой автоматике, обрывок купола до сих пор висел на выступающем обломке на вершине мусорного холма. Аварийный маяк как раз из-за столкновения скорее всего и не включился, но спасательный комплект, автоматически запускавшийся от парашюта, своё отработал как положено. Парашют, ставший палаткой, был рассчитан примерно на сутки, сдулся и свалился явно совсем недавно. Сильно переохладиться человек не должен. Ультразвуковой отпугиватель, к счастью, тоже продолжал работать, отгоняя крыс и прочих хищников, прибежавших на запахи свежего мяса.

Добравшись наконец-то до раненого, доктор Итто на секунду удивлённо замер, лежала совсем ещё юная девушка. Тут же выхватив из кармана плаща портативный био-сканер, с которым не расставался, начал экспресс-диагностику. Жива! По части внутренних травм сканер ничего толкового сказать не мог, как и насчёт состояния головы – есть ли ушибы и сотрясение, тем более на макушке виднелся хороший кровоподтёк, но переломов не зафиксировал. Плохо было сильное истощение организма, как будто девушка неделю голодала. Вместе с переохлаждением это могло дать крайне нехорошие последствия. Самым простым было вызвать патруль, но жизнь в Железном городе от простых решений отучала быстро. Запросто могло оказаться, что эта девушка от кого-то скрывается, не просто же так она так долго ничего не ела? Могут прийти за ней, чтобы добить. Заодно в таких случаях принято добивать и свидетелей. Бросать ребёнка умирать Итто Дагред никогда не стал бы, но от неприятностей всегда лучше страховаться до, а не после.

Пришлось задействовать кое-что из вшитого железа, пусть его наличие Итто по возможности скрывал, для всех окружающих доктор не имел ничего кроме пары обычных для натуралов интерфейсов. Зато сейчас без всякой посторонней аппаратуры он мог считать идент-код девушки, чтобы потом через несколько шлюзов ВПН зайти в Сеть прямо со свалки и на скорую руку попробовать отыскать на неё хоть какие-то данные... Не понадобилось. Прочитав данные идентификатора, Итто сначала не поверил, затем выругался, хотя не позволял себе такого очень давно:

– Вашу, в душу, в мать!.. Яйца оборвать за такое.

После чего подхватил девушку, быстро убедился, что жучков на одежде нет, на остальные вещи не пожалел небольшой тепловой гранаты, которой иногда расковыривал проход вглубь завалов или в нижние пласты. Граната была поставлена с задержкой, больше по привычке – но когда грохнуло так, что тряхнуло холм мусора, который как раз скрывал Итто и девушку, доктор похвалил себя за предосторожность. Среди вещей девушки явно были гранаты и оружие, характерный звук детонации не спутаешь. Незнакомка точно откуда-то издалека, не местная – в Железном городе по определённым причинам огнестрельного вооружения сторонились.

Клиника располагалась на краю города не очень далеко от свалки, Итто уважали и знали, что просто так он спешить не будет, поэтому по дороге обошлось без лишних вопросов. А что на руках кого несёт – так доктор не так уж редко оказывал помощь тем, у кого нет денег на дорогую клинику в центре, беря оплату «потом и как сможешь отдать». Наверняка и сейчас какой-то острый случай.

Заскочив в клинику, доктор сразу крикнул:

– Нандила, операционную, срочно.

– Опять кого-то принесли, доктор.

Из соседней комнаты выглянула Нандила. Склонная к полноте уже немолодая негритянка, работая в клинике, имитирующее кожу покрытие конечностей снимала. Красота в операционной не нужна, а вот помешать может запросто. Потому сейчас щеголяла левой кибер-рукой-манипулятором и двумя кибер-ногами ниже колен.

– Ох, ты, совсем ещё ребёнок. Что с ней, доктор?

– Пока действует анестезия и идёт общее сканирование, объясню.

Сразу как девушку раздели – одежду Итто немедленно отправил в сжигатель отходов, уложили на операционной стол, и автоматика начала её готовить к операции, доктор начал рассказывать:

– Я сегодня по свалке ходил и нашёл её. Прыгала с парашютом, неудачно приземлилась, без сознания и наверняка травмы. Но самое поганое в другом. Я ко всему привык, но некоторые вещи… В общем, у неё каким-то образом нет идент-кода, вообще нет. Невозможно, знаю, но его нет. А вместо этого вшит обычный чип с паспортом на домашнее животное.

– О господи, что за нелюдь-то, ребёнок же! А она хорошенькая.

– И кому-то захотелось заиметь красивенькую личного раба. Не знаю уж, как они это провернули. Я так понимаю, девочка сумела бежать, во время побега и разбилась. Заявлять в Управление порядка нет смысла.

Нандила кивнула. Некоторые законы – условие существования любого общества, поэтому как бы ты ни был богат и влиятелен, за их нарушение тебя уничтожат. Тот, кто нашёл способ и рискнул стереть идент-код, чтобы превратить человека в раба, автоматом получит смертный приговор сразу, как всё выплывет наружу. Едва в Управление порядка поступит информация, преступник выложит любые средства, лишь бы зачистить следы. И даже когда его в итоге всё равно найдут и накажут, девочка к этому времени будет мертва.

– Доктор, и что вы хотите?

– Не брошу я её. Нет-нет, вовсе не из-за Лине. Просто… нельзя прикрывать свою шкуру жизнью детей.

– Да бросьте вы доктор, уж больно пафосно говорите, – заулыбалась Нандила. – Ну я же вас знаю, и я всегда за вас. А раз вы заговорили про Лине, неужели вы хотите использовать?..

– Да. Я думаю, Лине бы со мной согласилась. Отдать её идент этой девочке – это будет лучший для неё памятник. Так, разговоры потом. Пациентка готова. Ищем травмы, ищем маяки, уничтожаем посторонние чипы. Ага, эти выродки и коммутатор ей не ставили, чего ещё ждать от таких подонков. Нандила, возьми тот, который в пятой ячейке.

***

Софья проснулась оттого, что солнечный луч начал щекотать лицо. Она чихнула, открыла глаза и вздрогнула – как живое встало последнее воспоминание, когда она падала с неба на землю. В комнате, где она очнулась, тоже всё было оформлено в облаках – стены, потолок. Зато пол деревянный, светлый. Когда взгляд немного попривык, то Софья заметила, что облака всё-таки спускались не до самого пола, внизу был нарисован ковыль, вдалеке какие-то горы. Словно комната располагалась на верхушке горы, а шкаф в углу изображал ствол уходившего в небо дерева. А ещё здесь было окно. Широкое, но не до пола –обычное, на уровне пояса и даже с подоконником. Настоящее окно, не имитация, откуда-то она это знала точно. И снаружи пахло весной с лёгким привкусом железа и ещё чего-то.

Софья откинула лёгкое одеяло, под которым лежала – тоже, кстати, с облаками, встала. С удивлением обнаружила, что одета в длинную ночную рубашку. Она такие не носила, а видела только в кино, потому ходить в ней было довольно странное ощущение. В несколько шагов оказалась рядом с окном и выглянула наружу. Там обнаружилась улица, самая обычная. Асфальт. Насколько она могла видеть со второго этажа, не высовываясь из окна, в обе стороны уходил ряд двух-трёх этажных современных домов, иногда отделанных каким-то однотонным пластиком или чем-то вроде сайдинга, а иногда разрисованных граффити. По улице шло оживлённое движение, но вот многочисленные пешеходы вызывали оторопь. Не тем, что типажи там были очень перемешены – европеоиды, монголоиды, негры и так далее. Чуть ли не четверть людей имела какое-то сращённое с плотью железо. От простых металлических рук или ног до совсем экзотики, когда вместо ног были две опоры на колёсном шасси. Некоторые вообще были условно человекоподобными машинами с человеческими головами. И никого это не смущало.

В дверь комнаты снаружи раздался вежливый стук.

– Я слышу, ты проснулась. Можно войти?

– Д-да, – Софья мгновенно юркнула обратно на кровать. Села спиной к стене, подобрав колени и укутавшись одеялом до горла.

В комнату вошёл мужчина – Софья сразу напряглась, потому что поверх брюк и свитера у него был надет медицинский халат. В остальном рост чуть выше среднего, фигура не худая и не толстая. Короткая стрижка уже начавших седеть тёмных волос, так любят стричься именно врачи, чтобы волосы не мешали. Лицо она сначала подумала какое-то измождённое, впалые щёки, морщины, но почти сразу всё-таки решила – нет, просто этот человек очень многое видел, вот события и оставили свой отпечаток. Да и голубые глаза были не старые и мутные от времени, а буквально горели проницательным умом. И ещё никаких металлических деталей она у него не заметила.

Мужчина встал рядом с кроватью, улыбнулся и сказал:

– Здравствуй. Давай знакомиться. Меня зовут доктор Итто Дагред. Я нашёл тебя на свалке. Ты прыгала с парашютом и разбилась, маяки не сработали. Откуда ты летела и почему прыгала – не спрашиваю, в Железном городе это не принято. Как зовут тебя? Чтобы ты не думала, дескать, хочу узнать тайну – в бреду ты называла себя Медянская. Но поскольку бред во время лечения не считается, спрошу, как тебя зовут.

– Софья. Моё имя Софья, а Медянская – это фамилия, – прикидываться не имело смысла, тем более хозяин всё равно знает.

– Прекрасно. Дальше. Я не буду тебя удерживать силой, хотя и советую какое-то время ещё у меня пожить под присмотром врача. А чтобы закрыть вопрос…

К удивлению Софьи, прямо в воздухе повис прямоугольник монитора, причём так, чтобы она могла читать текст. Сайт какой-то государственной структуры? Похоже и узнаваемо в любых мирах. На руках у доктора были тоже узнаваемые перчатки виртуальной реальности – как у госпожи Тадефи. Не зря рядом с монитором в воздухе загорелась клавиатура, и Дагред ввёл на сайте имя и фамилию девушки. Дальше мелодичное сопрано попросило:

– Управление порядка просит подтвердить. Софья Медянская, дикая. Вы согласны и хотите получить гражданство Железного города?

Доктор Дагред посмотрел на девушку и кивнул, мол, соглашайся.

– Да. Хочу.

– Благодарю. Сосчитайте вслух от одного до десяти и произнесите последовательно буквы алфавита для первого этапа биометрической идентификации, – выслушав короткую речь, система продолжила: – Благодарю. Первый этап завершён, вы признаны гражданкой Железного города, перечень прав и законов города будет отправлен вам на личную почту. Статус удостоверения ограниченного доступа. Для получения полного доступа необходим второй этап биометрической идентификации. Желаете использовать для второго этапа биометрической идентификации данные из клиники Дагред или провести её очно в Управлении порядка?

– Желаю использовать данные клиники.

Спорить и ходить непонятно куда Софья точно не видела смысла. Тем более доктор уже показал себя скорее другом, чем врагом. Хотя и непонятно, чего он потребует взамен – а просто так у неё в этой жизни никогда и ничего отныне не будет, это Софья уже усвоила с госпожой Тадефи.

– Благодарю. Поздравляю с гражданством.

Монитор и клавиатура пропали, доктор же пододвинул стул к кровати и сел.

– Ну вот. Теперь можно спокойно поговорить. По крайней мере, раба из тебя больше никто сделать не сможет.

– Раба?

– Или домашнее животное, но я всё-таки предпочитаю более честное определение – раб. Я тебе вернул идент и личный коммутатор.

– Идент? Коммутатор? – растерялась Софья. – Это что?

Теоретически надо было молчать и изображать, дескать, всё понимаю, а самой выуживать информацию, куда она опять вляпалась. Но девушка вообще не могла сообразить, о чём речь.

– Похоже, всё намного хуже, чем я предполагал, – вздохнул Дагред. – Я предполагал, тебя похитили из диких. Так называют общины, которые живут на нейтральных территориях между Оазисами. У них нет гражданства и паспортов, они зачастую довольно сильно откатились в развитии, но даже у них есть иденты, и они про это знают. А тебя украли, видимо, не с нашего квадранта.

– Украли? С квадранта? – опять не поняла Софья. И тут вспомнилась яркая вспышка, после которой она очнулась уже в лаборатории-палате под присмотром странной врача. – Да наверное. Я на могиле у мамы…стояла. А потом вспышка – и ничего не помню.

– Тогда постараюсь кратко, а подробности прочитаешь потом сама, раз про квадранты не знаешь, и у вас про них видимо не говорят. Вся наша Вселенная разделена на квадранты. Это замкнутые территории размером от пары сотен до миллионов километров. У каждого квадранта есть граница, которую так просто не пересечёшь, её как бы не видно. Идёшь-идёшь, а потом, оказывается, стоишь почти на месте. Ну или в небе летишь, а оно кажется в одну сторону бесконечным. Если сумел отыскать проход или создать его, то перейдёшь к соседям. С такого квадранта тебя и похитили. Сколько квадрантов граничит с нашим не помню, надо в Сеть лезть, но несколько десятков точно. Вижу, что ты чего-то вспомнила.

– Да, – вздохнула Софья. Хотя ответила скорее просто потому, что от неё ждали, а так она всё равно пока ничего не понимала. – Вспышка, а потом я уже очнулась в какой-то палате медицинской. А почему вы уверены, что я… ну с этого, другого квадранта? А не ваша дикая? Может, мы совсем дикие, живём и ничего не знаем. И про эти ваши иденты тоже.

Дагред неожиданно тепло улыбнулся.

– Я не подглядывал, но слышал, как ты подходила к окну. Тебя не пугают киборги, ты привычно отнеслась к тому, как я через монитор и клавиатуру удалённо подавал на твоё гражданство. Ты ни секунды не сомневалась и не запнулась на просьбу об идентификации по голосу. Для тебя всё это привычно, ты видела и много раз пользовалась сама. Поэтому жить в диком поселении, где туалет на улице, а лампочка почти чудо, ты не могла. Но при этом Война клонов и идент для тебя – пустой звук.

– «Война клонов» – это кино такое, – машинально ляпнула Софья и только затем прикусила язык.

Доктор Дагред на это чуть ли не расхохотался:

– Кино. А у нас самые дикие помнят, что это была страшная война четыреста лет назад, чуть не уничтожившая квадрант. После этого появились Оазисы и города вроде нашего, а большая часть земли теперь под дикими. Кроме того, именно тогда создали иденты. Не спрашивай, долго объяснять и сложно, как это сделано, но у каждого, даже если они близнецы, сразу после рождения появляется уникальный идентификационный код или идент. Даже у диких. Ты можешь не иметь паспорта и гражданства, но идент у тебя будет. Тем, кто прибывает с других квадрантов, тоже сразу делают иденты уже на въезде. Это не маяки, по ним нельзя следить за человеком, но при встрече с помощью специального сканера его получается считать. И по нему определяют личность человека. А из тебя решили сделать раба.

Софья вспомнила, как странно на неё смотрел Чареф, а потом фразу: «А насчёт «откуда» – там больше нет. И насчёт «как» тоже не спрашивай, должны же у женщины быть свои маленькие секреты». И вздрогнула, причём Дагред это заметил.

– После Войны клонов рабство на нашем квадранте – самое тягчайшее из преступлений. Причём из тех, за которые казнят абсолютно любого без исключений, не глядя на статус, богатство и остальное. Но ты – пример, что даже в таком вот абсолютном законе, но нашлась лазейка, которую захотели и рискнули использовать. Идент есть у любого человека. Раз нет идента, и ты не учтена ни в каких информационных базах – то нет и человека. Ввезти тебя нелегально, а здесь оформить как домашнее животное. Даже чип как на домашнюю кошку поставили. И прав у тебя было не больше чем у кошки, особенно если вспомнить, что ты ничего не знаешь, и даже коммутатора у тебя нет, связаться с Управлением порядка.

Софья вспомнила, как на неё смотрела Тадефи и как целовала, перед тем как попробовать изнасиловать – и ей стало плохо, в глазах потемнело, руки стали как ватные, а в висках застучала кровь. Она достаточно смотрела разных фильмов про пленниц маньяков, поэтому сейчас воображение нарисовало ей слишком чёткую картину – чем она закончила бы, если бы не странный побег. Дагред её состояние понял и решил дать девушке время прийти в себя.

– Так, давай сделаем перерыв, а то ты настолько распереживалась, что у тебя одеяло сползает. Ты в него так старательно пряталась, что я всё время ждал, заметишь ты, или оно окончательно упадёт. – Софья ойкнула, покраснела и торопливо опять закуталась до шеи. – Одежда готова в шкафу, я выйду. Как переоденешься – минут через пятнадцать вернусь и продолжим.

К шкафу Софья подходила с осторожностью и некоторой опаской. Но внутри не обнаружилось никаких вычурных платьев, а самые обычные полки, на которых лежали с десяток шорт и футболок как раз её размера. Причём Софья обратила внимание, что вещи немного ношенные. То есть это покупали не для неё? Или в доме есть её ровесница? Быстро перебрав вещи, девушка остановилась на белой футболке с непонятным рыжим зверем и синих шортах. Как раз успела переодеться, когда раздался вежливый стук в дверь и вопрос – можно ли входить. Расположились почти как раньше. Доктор Дагред на стуле, гостья на кровати спиной к стене и обхватив колени руками, разве что теперь без покрывала.

– Хочешь, я скажу, о чём ты сейчас думаешь? Нет, мысли я не читаю, просто у тебя на лице всё написано.

Софья вздрогнула, вспомнила, как при первой встречи почти те же слова сказала ей Марина. Она что, и в самом деле такая дура, которую все видят насквозь?

– Смотрю, что не очень давно ты нечто подобное слышала? – доктор Дагред опять улыбнулся, а Софья подумала: он часто улыбается – но каждый раз улыбки совсем разные и совсем разное говорят. Сейчас вот чуть насмешливо, но скорее как старший брат. – И ты не дура, просто тот, кто тебе это говорил в прошлый раз, тоже был старше и опытнее. Я угадал?

– Да.

– А ещё ты пытаешься понять, с чего я тебе помогаю и что потом хочу взамен. Я думал… и решил, что всё-таки правильнее тебе рассказать. Я переехал сюда, вниз, пятнадцать лет назад. Это дорога в один конец, обратно на Остров Сахсхельм я никогда не вернусь. Причина была в моей дочери, – он вздохнул. – Она медленно умирала. Поражение нервных тканей, которое делало невозможным даже киборгизацию с полной заменой тела. Мозг просто был не в состоянии подключиться и использовать кибер-имплантаты. Там, в Сахсхельме, я занимался исследованиями по киборгизации. Я считал и считаю нынешнее направление тупиком. Мы уже выжали почти всё из прямого соединения и замены части тела железками. Я искал новые пути… Но для Лине это стало бы слишком поздно, вот я и перебрался сюда. Я не только продолжал работу, но и признаюсь – ставил опыты сразу на людях. На добровольцах, которым нечего было терять. Они знали, что шли на риск… Такой была, к примеру, моя нынешняя ассистентка Нандила, она после аварии и повреждения нервов осталась калекой, поскольку обычным путём протезы не приживались.

– Лине… умерла? Она была моя ровесница? – вопрос прозвучал тихо и больше как утверждение.

– Да, но ты догадываешься неверно. Мы переехали, когда она была чуть старше тебя и умерла через два года. Но я вовсе не вижу в тебе замену дочери, – Дагред теперь улыбался с тихой печалью. – Ты совсем другой человек. Я остался, и если главной цели не достиг, то продолжаю по возможности помогать людям. Лечу часто тех, за кого не берутся муниципальные клиники. Без криминала, если ты подумала, но причины разные бывают. Потому я и не смог пройти мимо, когда нашёл тебя на свалке. Привычка уже, наверное. А ещё, когда я понял, что с тобой сделали… Считаю это станет самой хорошей памятью о Лине. Просто так обратиться в Управление порядка опасно. Нет, они-то следствие начнут... и всерьёз. Однако в этом варианте ты сразу станешь крайне нежелательным свидетелем, рано или поздно тебя убьют, а может, и не одну тебя, но и тех, с кем ты успела пообщаться и возможно какие-то детали рассказать. Но когда Лине умерла… В общем, я нарушил закон. За взятку я не стал закрывать её идент-код, сохранил её комнату. Как иллюзию и самообман, что она не совсем умерла, а как будто просто уехала. По большому счёту проступок не такой серьёзный, ведь заменить один идент-код на другой невозможно в принципе. Случай, что попадётся человек вообще без идента, в здравом уме никому и в голову не придёт. Ну а дальше опять небольшая махинация, при этом не выходящая серьёзно за пределы закона. Идент всегда привязан к человеку? Да, но при этом в базе данных идент и биометрия проходят как разные характеристики человека. Лине умерла, её биометрия стёрта, но идент сохранился – поэтому если добавить новую биометрию, то для автоматики это будет уже абсолютно новый человек. На иную ситуацию она не запрограммирована. Ты ведь похитителям не говорила своего имени?

– Нет, они… они были уверены, что я его забыла… при обработке.

– Вот. Из вшитого тебе чипа я вытащил информацию, что на старом месте тебе дали кличку как животному. То есть поиск по твоему настоящему имени тоже результатов не даст. Дикие не имеют современных средств передвижения, поездки на транспортах фиксируются. Раз поездка человека с таким именем и идентом не зафиксирована, то опять же в городской базе граждан ты числишься как дикая из подмандатной территории Железного города. Дальше приехала и получила гражданство. Отсюда для твоих врагов ты пропала и можешь спать спокойно.

– Спасибо, – Софья ощутила, как в носу засвербело и в глазах защипало. Только расплакаться ей сейчас не хватало.

– Пожалуйста. Но если тебе так проще, можешь считать меня корыстным, ты очень интересный экземпляр, за тобой будет интересно понаблюдать для науки.

– Ага, конечно, – в уголках глаз всё-таки стало солоно и мокро.

– Отсюда у меня к тебе предложение. Домой ты всё равно попасть не сможешь, мы просто не знаем куда и как. Жить тебе здесь. По закону ты – взрослая, но пока не освоишься и не разберёшься в нашей жизни, предлагаю пожить у меня. Как гостья. Комната Лине в твоём распоряжении. Считай, досталась тебе по наследству вместе с идентом. Идёт?

– Идёт, – Софья отчаянно шмыгала носом, пытаясь всё-таки не разреветься, потому что впервые, как она пришла в себя в ванной лаборатории, напряжение её отпустило.

– Тогда давай, пять минут тебе успокоиться, и пошли вниз. Нандила нас ждёт и тоже жаждет с тобой познакомиться.

Глава 6

Неожиданно для себя почти на три недели Софья застряла в клинике Итто Дагреда, отходя от неё по улице не дальше нескольких домов. Может быть, она и переменила бы своё довольно импульсивное обещание остаться, но уже к вечеру первого дня выяснилось, что для жизни в Железном городе Софья не приспособлена вообще. Каждый здесь, даже стопроцентный натурал, имел небольшой вживлённый коммутатор, аналог смартфона у неё дома. Через него можно было и звонить, но главное – он обеспечивал мгновенную связь и беспроводное управление всеми окружающими устройствами, причём большинство систем параллельного ручного контроля не имели. Именно так связывалась с прислугой та же Тадефи. А заодно имел привязку к карте города, иначе сразу за углом начинался настоящий лабиринт улиц без каких-либо названий. Местные жители учились управлять коммутатором как ещё одной рукой чуть ли не с младенчества, Софье пришлось труднее. Пусть для таких, как она – из Диких земель – и имелись специальные обучающие программы. Альтернативой было перебраться подальше от города в одну из деревень, однако жить как в кино про девятнадцатый век очень не хотелось. Пришлось стиснуть зубы и до тошноты срочно учиться.

Ещё Софье претило жить полной нахлебницей, пусть с неё вроде и не требовали ничего. Папа дома бывал редко, но его отношение к бездельникам и тунеядцам дочка знала – а сейчас уже на своей шкуре всё больше убеждалась, что правильней были всё-таки папины жизненные принципы, а не мамины. Когда через неделю она попросила:

– Доктор Дагред, а вам ещё одна помощница не нужна? Я честное слово обещаю стараться.

– Почему бы и нет? – доктор почему-то совсем не удивился. – Нандилу разгрузим. Будешь мыть пробирки для анализов.

На самом деле мыть пробирки и стерилизовать скальпели, конечно, не пришлось, этим занималась автоматика. Но в остальном работой её нагрузили отнюдь не для видимости, пусть самой неквалифицированной и объёмной – от картотеки до сортировки и подготовки материалов к операции. Зато в результате пациентов они смогли принимать больше чем раньше – Нандила хоть и числилась медсестрой, на деле была скорее младшим врачом-ассистентом, так что операции пошли вдвое быстрее.

В тот день они провозились дольше обычного. Пациентом был мужчина, у которого чуть ли не половина тела была металлическая, а спина утыкана интерфейсами. Самое сложное – он был из тех особых пациентов, которым Итто Дагред когда-то ставил экспериментальные имплантаты. А это означало, что типовые решения ремонта и настройки тут не срабатывали.

– Спасибо доктор. На той неделе получу премиальные и сразу с вами рассчитаюсь.

– Иди уж, как сможешь – так и оплатишь.

– Нет-нет, док, это святое. Прямо на той неделе и не позже.

Первый раз подобная сцена Софью удивила, пускай спрашивать она и не рискнула. Но вскоре поняла, что хотя ходят к доктору самые разные люди, немалая часть клиентов клиники Итто Дагреда из не самых богатых кварталов. Деньги он с них брал «когда сможете оплатить» и намного меньше, чем мог бы, даже если случаи были очень сложные. При этом специалистом доктор Дагред был высочайшего класса, не зря к нему приходили за помощью и консультацией в том числе и богатые граждане Железного города. Мог бы жить в центре и грести деньги лопатой, но предпочитал жить ближе к окраине и помогать тем, кто не смог бы себе иначе позволить такую помощь. Пусть иногда с задержкой, но расплачивались бедные пациенты всегда, хоть и лечили их «под честное слово». Зато с богатыми клиентами доктор обязательно заключал официальный договор, потому что как рассказывала Нандила – было в самом начале несколько случаев: денег куры не клюют, а слово не держит.

Уже на выходе пациент сунул руку в карман, достал оттуда две груши и сунул Софье.

– Держи. Самой очаровательной ассистентке нашего доктора.

– А про меня забыл, – притворно вздохнула Нандила. – Я для него слишком старая и толстая. Не ценишь. Обижусь.

– Но согласись, смотреть на красивую молодую девушку приятнее, чем на тебя, у которой скоро внуки уже пойдут, – не остался в долгу пациент. – От этого растёт уровень гормонов, а они заменяют на время операции ценные лекарства. Так что всё честно.

– Иди уж, фармаколог недоученный, – рассмеялась Нандила. – А то расскажу твоей жене, как ты на юных медсестричек засматриваешься. Она тебе обеспечит нужный уровень гормонов.

Когда дверь за пациентом закрылась, Нандила полушутя и наполовину всерьёз вздохнула:

– Надеюсь, они все и вправду на той неделе расплатятся. Иначе нам придётся как твой доктор Айболит питаться дарами природы, которые ему дают за лечение.

Книжку Чуковского про доброго звериного доктора Софья пересказала на вторую неделю жизни в доме Итто Дагреда, и история всем понравилась. Особенно Нандиле, та её вообще цитировала постоянно.

– Ничего страшного, – улыбнулся Дагреда, при этом улыбка у него была сегодня какая-то усталая. – На крайний случай соглашусь на этот дурацкий контракт с мэрией посмотреть, как их специалисты чинят Стражей. Хотя и не хочется. Возни много, головной боли от них ещё больше всегда. И это не считая обязательных пунктов на гарантию сервиса, которые они навязывают. Времени жалко.

Дело было, конечно, не во времени, на самом деле доктор Дагред не любил работать с военной техникой, и это все знали. Сам он как-то обмолвился, что в молодости достаточно поработал на войну, чтобы теперь заниматься только жизнью. Но обижать доктора не хотелось, поэтому Софья и Нандила промолчали, мол, мы поверили.

– Ладно, решать проблемы будем, когда возникнут. А сейчас Софья, давай-ка окончательно осваиваться в городе. Хватит киснуть в четырёх стенах. Нандила, проводишь её до управления? Получить твёрдую копию документов, заодно город покажешь. Софья, ты не против?

– Нет, – прозвучало немного растерянно.

Она, конечно, давно собиралась попробовать выйти в город, и вроде бы научилась пользоваться коммутатором, освоилась. Всё равно оказалось неожиданно, как первый прыжок с вышки в воду.

– Вот и правильно. Погода как раз хорошая. Всё равно прохладно, так что свитер не забудь. Одевайся и пошли. Я как раз потом дочку проведаю, – заулыбалась Нандила. – А то никак руки не доходят, – и пояснила для Софьи: – До них с зятем через весь город идти, они на гидропонных фермах работают. Всё к младшей дочке хожу, старшая скоро уже обижаться начнёт.

Складывалось всё вроде удачно, так что Софья оделась быстро и скоро уже ждала на улице, пока Нандила соберётся, пусть где-то на задворках сознания и трепетало подозрение, что её под благовидным предлогом с чего-то хотят из клиники на какое-то время выпихнуть. Впрочем, стоило отойти за пределы знакомой улицы, как всё лишнее было забыто. Софья шла и не знала, в какую сторону ей крутить головой. Самые разные люди и уже не совсем люди, и много – а она-то считала место возле клиники оживлённым. Заводы Железного города и Оазиса Сахсхельм снабжали имплантатами большую часть всего квадранта, поэтому здесь киборгизация была повальной, и никого не удивляло, если человек не из-за травмы, а по желанию переделывал своё тело. Вплоть до того, что у некоторых своим оставался только мозг. Несколько раз мимо прошагали Стражи Управления порядка – ожившие трёхметровые статуи из металла. Даже на автомобильных шоссе по проезжей части вместе с машинами вперемежку ехали киборги, имевшие собственное колёсное шасси.

Второе, что удивило – это сам город. Софья мысленно как-то себя уже убедила, что застройка Железного города в основном низкоэтажная, как в районе клиники. Карту же посмотреть ни разу не догадалась. И только когда небольшой подъём сменился спуском, сообразила: район свалки, перерабатывающих предприятий и ближайших к ним жилых районов от остального города отделяла линия холмов. Со стороны клиники пологих, а с обратной достаточно круто обрывавшихся в плоскую долину. Дальше можно было воспользоваться городским транспортом, однако Нандила решила, что пять-шесть километров до районного Управления они пройдут и на своих двоих. Тем более Софье будет полезно познакомиться с местностью.

Девушка шла и жалела, что не может одновременно смотреть в две противоположные стороны и вертеть головой как сова на триста шестьдесят градусов. С восторгом она глядела, как постепенно с каждой улицей растут дома, понемногу превращаясь в небоскрёбы центральной части. И как город пересекают вынесенные на высоту ветки монорельса. Но самым эффектным и красивым оказался Сахсхельм. Как мираж он парил среди уже подсвеченных первыми лучами вечера розовато-белых облаков. Словно игрушечные устремлялись ввысь иглы его небоскрёбов – и захватывало дух от осознания, насколько они огромны, если видны с такого расстояния, да ещё с земли. Нандила же ни улицами, ни Оазисом не интересовалась. Зато на импровизированных блошиных рынках, которые регулярно попадались на их пути, всё время застревала, что-то высматривая на прилавках из ящиков и расстеленных на земле холстинах.

Софья первое время тоже присматривалась из любопытства, но ей быстро наскучило. Когда Нандила в очередной раз с головой ушла в спор с очередным торговцем, девушка поудобнее уселась на каком-то бетонном блоке и принялась смотреть на большой экран уличной панели. Там шли соревнования. Несколько киборгов – кто на своих колёсах, а кто на чём-то вроде роликовых коньков, неслись по огромному треку, стараясь перехватить друг у друга мяч. Как Софья поняла, на каждом круге его надо было закидывать в кольцо ворот – если попал, то получаешь очки, побеждает тот, у кого к концу заезда больше всего очков. При этом мешать сопернику и отнимать мяч разрешалось любым способом. В конце очередного круга шедший вторым вдруг кинул в фаворита что-то вроде лассо из стальной цепи, сбивая с ног. Неудачник полетел на пол, на огромной скорости задевая стенки трека и теряя элементы кибер-тела, а счастливчик перехватил мяч и под рёв толпы закинул в ворота.

– Тоже любишь мотобол?

Неожиданно раздавшийся за спиной голос заставил вздрогнуть. Софья обернулась. Оказалось, с ней заговорил парень года на три-четыре старше неё, черноволосый, смуглый, с красивым ястребиным лицом. Но самое удивительное – он был одет как самый натуральный байкер и сидел на чём-то вроде мотоцикла. Пусть даже мотоцикл был не привычный Софье, а более футуристический, с обтекаемым кожухом, который прикрывал водителя и пассажира, но это был самый натуральный байк.

– Наверное. Я… Не разбираюсь я в этом.

– Меро, не пугай мне девочку, – оказывается, Нандила всё видела и сразу подошла.

– Я не пугаю, а знакомлюсь с новой ассистенткой доктора Дагреда. Меня зовут Меро.

– Софья.

К удивлению девушки, на необычное в здешних краях имя парень никак не отреагировал. То есть отреагировал, но не на имя, а продолжал смотреть на девушку таким взглядом, что у неё начали понемногу гореть уши.

– И всё-то он знает. Шалопай. Смотри у меня.

– Я смотрю, и вижу, что очень красиво. Кстати, удачно, чтобы мне не мотаться. Передайте доктору Итто, я достал, чего ему нужно, на той неделе заеду и завезу. Так что до встречи, Софья.

Парень вскочил на байк и умчался. Нандила проводила его взглядом и вздохнула:

– Хороший парень, правда, ветер временами в голове. Так что имей в виду. –

Вроде ничего такого не сказала, но Софья поняла, что уши у неё с чего-то опять краснеют. И поторопилась сменить тему разговора:

– А почему он назвал доктора по имени? Извините, я чего-то не понимаю? Может. я неправильно как-то обращаюсь?

– А, ну это же Меро. Он один такой, вот и… выделяется. Не обращай внимания, ты всё правильно говоришь. А это чисто между ними дело. Давняя история, ещё когда они познакомились. Ладно, хватит болтать и пошли, а то мы так до Управления и к полуночи не доберёмся.

Районное отделение Управление порядка занимало отдельный небоскрёб и снаружи заметно отличалось от соседей – здание было выкрашено в матово-чёрно-сизый цвет. Внутри, по крайней мере там, где они побывали, выглядело всё как типичная государственная контора. Чиновник их встретил, зарегистрировал, теперь уже очно ещё раз сверил биометрию, затем выдал твёрдую копию паспорта. Носить его постоянно с собой было необязательно, все Стражи имели сканер идентов и базу данных жителей, но иногда твёрдая копия паспорта вместо электронной была удобнее, а в ряде случаев при обращении в органы муниципалитета даже обязательной.

На улице Нандила попрощалась:

– Вот и всё. Если что – завтра меня не будет. Пойдёшь домой и надумаешь задержаться – просьба всё-таки доктору Дагреду позвонить и предупредить, чтобы он зря не беспокоился.

Софья растерянно стояла, озираясь по сторонам. И всё? Её вот так одну отправляют обратно чуть ли не через полгорода? Видимо, вид у неё был забавный, потому что Нандила негромко хихикнула:

– Ох, ну и всыпала бы я твоим родителям, если бы могла. Лишнего они тебя опекали. Очень лишнего. Но теперь всё, придётся шагать самостоятельно. Ты у нас теперь взрослая и совершеннолетняя, по крайней мере, по документам. Так что справишься, я уверена. Ладно, иди. А насчёт Меро всё-таки учитывай, что он хоть и порядочный парень, но и шалопай порядочный.

И ушла в свою сторону, оставив Софью стоять возле Управления красную как рак и гадать, с чего такие непонятные намёки? Обратно она шла не час, а два с половиной. и хотелось всё повнимательнее осмотреть, и заблудилась первый раз немного. Но несмотря на переизбыток впечатлений слова Нандилы всё равно из головы уходить не хотели, и каждый раз как вспомнишь – уши начинали подозрительно чесаться.

***

Второй раз парня-байкера Софья повстречала неожиданно для себя всего через несколько дней. Девушка как раз гуляла в свободное время по городу, изучая район за районом, и наткнулась на необычную спортивную игру. В большом дворе был организован самый настоящий роллердром. По периметру высокие ограждения эллипсовидной формы – на глазах у Софьи одна из девушек чуть старше неё на большой скорости развернулась, проехав прямо по внутренней поверхности бортика. Внутри были горки и трамплины. Ездили по роллердрому двенадцать человек. Сначала показалось, что парни и девушки от тринадцати до семнадцати носятся беспорядочно, но очень быстро Софья сообразила – на самом деле они играют в игру. С одного конца устройство подачи выплёвывало мяч. Его надо было поймать и закинуть в ворота на противоположной стороне – мяч после попадания отскакивал от стенки обратно. Та команда, которая провела мяч через ворота, могла закинуть его в кольцо рядом со стартом – тогда раунд считался выигранным. Играли на большой скорости, иногда задевали друг друга, так что, несмотря на защитное снаряжение можно было и ушибиться.

Для удобства зрителей сам роледром был немного заглублён, а снаружи шёл небольшой вал. Изнутри благодаря этому забор получался метра два с половиной, и его удобно было использовать в манёврах. Снаружи ограждение едва доставало до пояса, и видно игру было отлично со всех сторон. Зрелище вышло завораживающее, не зря рядом с игровым полем собралась немалая толпа, болеющая за ту или иную команду. Софья так увлеклась, что не заметила, как рядом оказались двое парней, и один с неприязнью спросил:

– Чё те надо? Чё пялишься?

Испугаться Софья не успела, потому что рядом тоже непонятно откуда появился Меро.

– Спокойно, Гриф, она со мной, – дальше Меро приобнял её за талию и закончил: – Извини, не думал, что ты доберёшься так быстро.

– А, ну так сразу бы и сказала, – парни мгновенно потеряли всякую агрессивность.

Софья же не знала, как ей реагировать. Вроде Меро её спас от проблем, да и обнимал деликатно, и не сказать это было неприятно. Но всё равно наглость. Впрочем, к счастью, дальше он просто взял её за руку и повёл за собой.

– Рад тебя видеть. И как ты здесь оказалась? Извини. Гриф просто не любит чужих в своём районе.

– Я город смотрела. А что это?

– Ну это называется командный мотобол. Когда-то он был только таким, а потом разделился. На официальных заездах командой давно уже не играют, а нам так интереснее. Кто-то даже предлагал командной игре новое название придумать, не прижилось.

Софья кивнула. Она уже знала, что на официальном стадионе мэрии в мотобол играли всегда каждый сам за себя, ведь победитель годового заезда получал право на переезд в Парящий оазис. Трансляции велись и там, поэтому зрители хотели посмотреть на кумира года. Счастливый билет всегда был единственный – какая тут команда. Зато вместе играть вот так на ролердроме наверняка намного интереснее.

– А сама попробовать не хочешь? Или ты не умеешь?

– Я? – растерялась Софья. – Ну я на роликах ездила, но у меня снаряги нет.

– Снаряга – это не проблема.

Меро, не отпуская руку, повёл девушку к выходу на трек. Там как раз формировали новую команду. Меро сразу обратился к одной из девушек, которая неудачно упала во время прошлой игры и сейчас, шипя от боли, обрабатывала ссадины.

– Ульфила, снарягу не одолжишь?

– А твоя где?

– Да не мне, моей подруге. Мы хотели вдвоём в следующей игре поучаствовать.

– Ха, сам тоже решил сыграть? Да не вопрос тогда. Как тебя зовут, подруга?

– Софья.

– Ага, а я Ульфила. Короче, ты раньше в чём играла?

– Ну… я просто ездила. Я ездить на роликах умею, а в команде вот пока не пробовала.

– Не вопрос. Тогда давай снарягу подгоню. Она у меня тут с хитрым винтом.

Снаряжение оказалась удобным, явно выверенное сотнями игр, но непривычным, поэтому на трек Софья вышла неуверенно. И сразу раздался свисток судьи. Они стартовали, девушка даже смогла перехватить мяч, но почти сразу её сбили и мяч отобрали. Пока она поднималась и догоняла, раунд закончился. Меро, судя по тому, с каким энтузиазмом его взяли в команду, был классным игроком, но тут он во время заезда оглядывался на Софью – как она, потому сыграл плохо. Один из парней зашипел:

– Меро, ты кого нам сунул? Она ничего не может, на какого она нам?

Опережая Меро, который уже хотел её защищать, Софья резко ответила:

– А ты не нервничай. Сейчас привыкну к снаряге, и сам увидишь – какого.

Прижала ладонь к бортику, стараясь поймать нужное ощущение. Её ведь гоняли и на кружки по фигурному катанию, и на ролики. И занимались с ней лучшие мастера города. Ну а здешние игроки хорошие, но самоучки. Она должна победить. Шершавый бетон, горячий от солнца, жаркая пыль, запахи пота, ярости, азарта от игроков…Вот оно!

Свисток – и все рванули за мячом. Софья специально чуть отстала. Зато когда вражеский игрок уже почти добрался до ворот – ускорилась, прыгнула на трамплине, изящным пируэтом подрезала ведущего. В последний момент выхватила мяч и загнала в ворота. Тут же мяч взял Меро, также лихо ушёл от перехвата соперника и подал пас самому дальнему парню их команды. Тот не растерялся и загнал мяч в кольцо, пока остальные ещё разгонялись его догнать. Толпа зрителей взревела и засвистела.

– А ты говорил – кого привёл, – покровительственно сказала Софья своему критику.

– Беру свои слова обратно, – ухмыльнулся парень.

– Потом будете трепаться, а пока – сделаем их, – скомандовал Меро.

Когда на выходе Софья отдавала снаряжение обратно хозяйке, её обступили со всех сторон, хлопали по плечу, поздравляли, приглашали ещё. Разве что капитан противников немного сердито сказал:

– Чур в следующий раз вы с Меро играете по отдельности, а то с вами бороться неинтересно.

– Зато нам со зрительских мест интересно, – не осталась в долгу Ульфила, а остальные её поддержали.

Дальше как-то само собой получилось, что они с Меро ушли вдвоём, и когда двор остался за спиной, парень, не скрывая восхищения, сказал:

– А я и не ожидал, что ты настолько крута.

– А зачем приглашал тогда?

– Ну тебе же было интересно? И вообще, время у тебя есть?

– Есть… вроде. А что?

– Тогда пошли. Тут рядом, заглянем в ещё в одно хорошее место. А потом обещаю добросить до дома.

Не дожидаясь ответа, взял девушку за руку и повёл за собой. Софья успела подумать, что не за талию – и на том спасибо, а так он нахал. И тут же поняла, что у неё начинают гореть уши – с чего она решила, что Меро должен обнимать её за талию? Просто там он её прикрывал, чтобы этот Гриф от неё отстал. Сейчас же они просто за компанию… Всё равно то, как её вели за руку, оказалось приятным.

Меро не только привёз её обратно. Через день он заглянул к доктору Дагреду, привёз то самое, про что говорил Нандиле во время их первой встречи. Насколько Софья поняла, парень крутился на чёрном рынке, поэтому помогал доктору с закупками каких-то запчастей и оборудования для клиники, обычно поставляемых наверх в Сахсхельм. Сразу как он закончил с делами, спросил:

– Доктор Итто, ваша ассистентка как, сегодня уже свободна?

Софья растеряно посмотрела – как это понимать? Доктор Дагред же улыбнулся, на этот раз хитро, и ответил:

– Свободна, но чтобы доставил обратно не сильно поздно. У нас наутро сложная работа запланирована.

Возмутиться, что всё решают без неё и даже не спросив, хочет она куда-то идти или нет, Софья не успела. Меро серьёзным тоном пообещал:

– Будем вовремя.

И вскоре Софья обнаружила, что она, оказывается, уже на заднем сиденье байка Меро, и они вдвоём куда-то мчатся.

Глава 7

– Ты любишь мотобол?

Вопрос Меро для Софьи оказался неожиданным. Она-то настроилась как всегда погулять, тем более лето уже вступило в полную силу. Город вокруг жил своей жизнью, люди куда-то всё время бежали по своим делам, кто-то неспешно, кто-то стремительно. Но у них же выходной? На улице царил послеполуденный зной, недавно пролился слепой дождь, и опять повисла жара, аж во рту сухо.

– В смысле? Вроде сегодня мы играть не договаривались? – девушка попробовала отшутиться, не понимая, про что речь.

Меро, однако, продолжил:

– Не-а. Я про одиночный. На центральном стадионе вживую не хочешь посмотреть?

– Не знаю. Я его иногда в трансляциях смотрю, но доктор Дагред одиночный не любит.

– Это потому что его постоянно зовут для мотобола киборгов конструировать, а он отказывается. Считает бессмысленной глупостью. Тогда поехали. У меня неожиданно обломилось два билета на хорошие места.

И тут же усадил девушку на байк. Софья улыбнулась, в этом весь Меро: обязательно поинтересуется её мнением, но в итоге всё равно уговорит сделать так, как ему хочется. Или просто посадит и повезёт. И всё равно выйдет так, что вроде она согласилась – и не обидится на него.

Возле стадиона она ни разу не была, и тот Софью впечатлил. Огромная тарелка, вечером наверняка красиво подсвеченная. Размером не меньше Лужников или знаменитых английских стадионов, где она раз была с папой… Неожиданно сердце кольнула грусть, и Софья постаралась переключить мысли. Она пока не знает, как вернуться – так что есть только здесь и сейчас. Железный город, стадион и тёплая спина Меро, которого она обнимает за талию, сидя на байке.

Вход на стадион был заметен издали, там стояла длинная очередь, но Меро увлёк девушку в сторону.

– Мы можем войти через служебный.

Софья засомневалась, но через служебный сектор их и в самом деле пустили без проблем. Причём пока они шли мимо мастерских, в которых готовили киборгов к заезду, Меро несколько раз приветствовали какие-то люди, а один раз сильно извиняясь, парень вынужден был на пару минут отойти и о чём-то переговорить с непонятным холёным типом. Зато места оказались шикарными, с них просматривалась большая часть трека. Сиденья удобные, плюс стадион закрывала глухая крыша, так что внутри всегда царило одно и то же время суток, созданное яркими лампами. И пусть само зрелище сражающихся друг с другом киборгов – натуральные гладиаторские бои – не вызывало такого уж восторга, зато общая атмосфера засосала с головой. Ярость, азарт, крики болельщиков.

От переполнявших во время матча эмоций на улицу она вышла как пьяная. И потому без вопросов согласилась, когда Меро обнял её за талию и сказал: «Пошли». Город уже таял в сумерках вечера, здания вокруг стояли пустые – все разошлись. Но Меро её, кажется, вообще привёл к какому-то позаброшенному небоскрёбу. Несколько минут спустя оба уже были на крыше. Меро кинул куртку на какой-то блок, и сел, неожиданно посадив Софью к себе на колени, и почему-то сейчас это казалось правильным.

Город был укутан вечерней тишиной. Последний краешек солнца сквозь дома нырнул куда-то к горизонту. В фиолетово-синем небе возникло несметное множество незаметных днём облачных сетей: тонкие, полупрозрачные, они связывали плывущие в вышине кучевые облака и казались нитками исполинского невода, бороздящего небесный океан и вылавливавшего заблудившиеся тучки. Одно облако выделялось особенно, громадное, серое – на самом деле там прятался Остров Сахсхельм. Прошло несколько минут, и на глазах заворожённых зрителей стеклянные нити облаков начали распускаться, истончаться, смешиваться и растворяться, будто в стакан налили цветные жидкости и перемешали. Ненадолго, солнце всё стремительнее проваливалось, забирая краски с собой, но не до конца. На горизонте небо стало непрозрачным, робкие, избежавшие туманного невода облака отражали свет фонарей – красноватым и чёрным там, где небесный свод не стал прикрываться облачной фатой, а продолжил задумчиво смотреть на землю. Загадочно перемигивались звёздочки, будто подсмеиваясь над рукотворными светлячками фонарей и окон.

Меро привлёк девушку к себе и поцеловал. Сначала осторожно, а потом уже крепко и по-настоящему. Софья буквально растворялась в горячем пламени этого поцелуя, таяла как лёд на раскалённом железном листе. Только бы не кончалось, только бы он не останавливался. Ещё раз в губы, в шею, в плечо. А когда Меро, наконец остановился, не выпуская её из объятий, она просто устроила голову у него на плече. И пусть вслух не прозвучало – парень всё услышал, как еле слышно шепнули губы: «Я люблю тебя». И ещё раз её поцеловал.

Тем временем дома вокруг окончательно превратились в плоские тени, зато в небе, уже не скрываясь, ярко горел огнями Парящий оазис со своими небоскрёбами, виллами и заводами.

– И будут в нашем городе дороги из лунного камня, словно спустившиеся с неба звёзды. Пусть ночью они светятся еле заметно, чтобы легче было ходить по улицам, но они не раскрывают нам свои добрые тайны. А вокруг города – леса, светлые, пронизанные солнцем, и тёмные, где листья закрывают дневное небо.

– Ты хочешь как-то пробраться в Сахсхельм? Это невозможно, что бы там ни говорили и чего бы ни предлагали ни за какие деньги. Помнишь продолжение? Я тоже читала эту балладу. Каждый дом и каждый человек бросает чёрные тени, а вместе они пятном непроглядной тьмы закроют и луну, и солнце.

– Только зачем нам её повторять? Наш с тобой город будет таким, каким мы его построим, – Меро поцеловал её в висок. – А уж светлая в нём будет ночь или чёрная, настоящий он будет или призрачный зависит от нас с тобой. И только от нас.

Софья обняла его, чувствуя сквозь футболку жар тела.

– Наш?

– Да, наш. Я… да, язанимаюсь, может, не самыми честными делами. Но обещаю, верь: я никогда и никого не убивал.

– Я тебе верю.

– Те, кто платит мне за мою работу, они думают, что я и в самом деле коплю, чтобы попробовать купить билет наверх. Глупо. Я не хочу туда, я вообще хочу однажды уехать с нашего квадранта. И у меня уже почти готово. Туда, где нет Парящих оазисов, где нет деления на высших и низших. Я хочу, чтобы ты отправилась со мной.

– Я буду с тобой. Обещаю, что бы ни случилось – я всегда буду с тобой. Потому что я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя.

Так, обнявшись, они и стояли, вглядываясь в бесконечный купол неба, полный звёзд, обещавших им надежду: ведь какой бы тёмной ни была ночь, она обязательно закончится.

***

День не задался с утра. Сначала сложная операция – очень уж хитрые и нестандартные у мужика были имплантаты для работы сразу на нескольких моделях перерабатывающих комбайнов. Причём Софья первый раз ассистировала по-настоящему, а не как девочка на побегушках, и всё равно даже работая втроём, под конец они ощущали себя выжатыми как лимон. Вдобавок клинику накрыл очередной кризис неплатежей, отчего Нандила опять вздыхала, а доктор Дагред хмурился. Оставалось надеяться, что, как и в прошлый раз, проблемы каким-то образом разрешатся. И всё равно Софья уходила на свидание на нервах. Вдобавок Меро сегодня был слишком, как ей показалось, настойчивым, опять чего-то решал, не спрашивая свою девушку и за неё… В итоге они первый раз всерьёз поругались, и Софья вместо свидания обиженно ушла домой.

Впрочем, дома оказалось не лучше. Тоскливо, одиноко, книжка и та не читается. Сдуру Софья села смотреть новости. А там рассказывали и показывали про серию нападений на женщин, которые возвращались ночью. У всех вырезаны киберимплантаты и ряд органов. Ни одна не успела подать сигнал тревоги, хотя в двух случаях Стражи находились буквально рядом. Заказ передан в том числе в службу Охотников, но они пока тоже молчат. Софья невольно поёжилась. Охотники организацией были очень серьёзной. Они не являлись муниципальной структурой, а состояли из лицензированных одиночек, которые выискивали преступников за вознаграждение. Причём мелкие правонарушения Охотникам никогда не передавали, а только убийц и прочие тяжкие преступления, так что Охотники имели право живым того, за чью голову объявлена награда – не брать.

Когда Софья выключила свет, то никак не могла заснуть, ей всё чудились страшные фотографии из новостей и обсуждения с городского форума. Она раз десять себя прокляла за то, что вообще в Сеть полезла, но было поздно. Наконец, промучившись непонятно сколько времени, решила спуститься на кухню и чего-нибудь съесть, может, так выйдет заснуть? Поэтому она и заметила, что доктор Дагред не спит несмотря на поздний час. Точнее, вообще собирается куда-то выходить, одет в длинный плащ, а в руках держит непонятный свёрток выше человеческого роста. В голове сразу завертелось: а ведь как раз в это время и совершаются нападения! И наверняка взятые у жертв детали стоят немало денег. Интересно, а когда в прошлый раз у доктора появились деньги, тоже на кого-то нападали? Софья немедленно постаралась отбросить глупости, решив меньше читать новости… Но всё равно не смогла удержаться. Она точно должна проследить и понять, чем доктор занимается ночами. Иначе не сможет завтра смотреть ему в лицо днём, мучаясь от подозрений.

Город был полон шёпота уличных теней и нарезан на дольки светом двух лун и огнями фонарей. Доктор избегал освещённых улиц, и в другое время Софья испугалась бы за ним идти, подглядывать тем более постеснялась бы. Но сегодня ночной город отбирал у неё смущение и страх, придавая смелости. Она следила, перебегая из тени к тени в беспробудной полумгле, ощущая каждый аромат затхлых окраин, холод каждого камня стен и бетона мостовых. А город всё сжимал их каменными объятиями.

Софья уже собралась плюнуть на своё расследование и идти домой, когда из темноты выросла чудовищная, метра четыре высотой и метра два в торсе фигура. Это нечто захохотало хриплым мужским басом:

– Вот мы и встретились, Охотник. Давно хотел тебя поймать вот так.

– Встретились. Хотя лучше бы ты сдался и поехал на рудники.

Фигура шагнула в полосу света, и Софья вздрогнула. Киборг, человекоподобен, но тело – сплошной металл! Одновременно доктор Дагред скинул плащ, под которым серебрилась надетая броня, и чехол со свёртка, где была алебарда. Киборг поднял толстую руку и сжал кулак. Тяжело шагая, двинулся вперёд. Итто Дагред двинулся навстречу, стараясь перехватить там, где улица расширялась в небольшую площадь, и есть пространство для манёвра. Закружил вокруг чудища. Тот в ответ замахал руками, на конце одной вместо спрятавшегося кулака вылезло и заработало нечто вроде дисковой пилы. Для своих размеров киборг был очень ловок, но Охотник всё равно был быстрее. Поначалу казалось, что толку с этого никакого. Итто Дагред оказался за спиной, рубанул алебардой, но удар пришёлся вскользь, и броня выдержала. Попробовал подсечь ноги, но сразу пришлось уходить от встречного удара на грани возможностей.

Противники кружили, оценивая друг друга. Киборг опять замахнулся дисковой пилой, но Итто Дагред в этот момент подхватил с земли какой-то кусок металла и метнул точно навстречу. Пила с искрами и скрежетом рассекла кусок на части, которые полетели в лицо киборга. И одновременно Дагред нанёс удар алебардой. Киборг успел сделать шаг назад, но всё равно полностью уклониться не сумел. Алебарда пусть не разбила толстую броню, но помяла металл и поранила тело. Киборг завопил от боли, остервенело замахал дубиной одной рукой с дубиной, и другой с дисковой пилой. Кинулся в атаку. Дагред сражался умело, лишь пару раз позволив себе ответные выпады, а так по большей части уходил в сторону. Ещё раз смог рубануть в корпус точно в место прошлого удара, так что из нутра киборга начала сочиться какая-то жидкость. Время играло на Охотника: он цел, противник теряет силы, рано или поздно внутренние механизмы заклинит. После этого врага останется только добить.

И тут Софья заметила непонятное движение на верхнем этаже ближнего дома. Дагред как раз стоял спиной, потому она закричала:

– Сзади!

Дагред успел отреагировать и уйти от плевка металлической сеткой, которая искрилась электрическими разрядами.

– Софья? Что ты тут делаешь? Беги!

Крик чуть не стоил Дагреду головы, отвлёкшись, он еле успел уйти от удара монстра-киборга и ещё одной сетки. Непонятное существо тем временем спрыгнуло на землю. Женщина с металлическим телом и кукольной красоты головой. «Алые губы на алебастровой коже как в кино про вампиров», – успела подумать Софья.

– Зря ты влезла, детка, – зашипела женщина.

Софья вскрикнула. Тело женщины раскрылось как цветок. Миг спустя перед девушкой стояла настоящая металлическая паучиха, но по-прежнему с той же самой женской головой. В этот раз голос в голове не убеждал, а просто как бы спросил: «Пора?» Софья не раздумывая ответила голосу: «Да». Тут же по телу от пяток до макушки прошла приглушённая волна боли. Было и отличие – второй раз перестройка случилась практически мгновенно. А ещё в этот раз девушка успела зацепить сознанием механизм активации этого непонятного состояния: в следующий раз она сможет повторить, не дожидаясь вопроса от голоса в голове. А дальше хоть и была наблюдателем, но в полном сознании, ощущала каждое действие и вроде бы могла даже вмешаться? Нет, испугавшись, она предпочла смотреть, как её тело с новыми возможностями действует само.

Паук рванулась к ней, вот ещё миг назад была там, а вот – уже рядом, видны металлические сегменты тела и лапки, сейчас обхватит. Софья ушла в сторону и навстречу, одновременно сбивая ударом ноги одну из лап и добавив паучихе ускорения. Та зашипела, ибо не смогла затормозиться и погасить импульс удара. Но не упала на спину, а перекувыркнулась в воздухе и прилепилась к стене. Выплюнула несколько сетей. Тактический процессор мгновенно рассчитал траектории снарядов. От первой сетки уйти, вторую и третью встретить бросками камней с двух рук. Сетки загорелись от столкновения, порождая не только вспышки, но и помехи в электромагнитном диапазоне. Боевой процессор Софьи тут же отметил – паук на четверть секунды после каждой вспышки замедлялась, теряя ориентацию. Сложив с успешным ударом по ноге паука, процессор сделал предварительный анализ: в видимом диапазоне и ближнем пространстве работает голова и зрение близкое к человеческому, общий обзор на расстоянии ведётся радаром в электромагнитном диапазоне. Остро не хватало автомата и гранат, но почему-то здесь все предпочитали вести бой исключительно ближним оружием.

Паучиха взобралась как настоящее насекомое по вертикальной стене дома и прыгнула вниз. Тактический процессор дал расчёт. Повернуться, влиться в поток движения врага, и чуть присесть, приноравливаясь к броску. Шагнуть в сторону, подхватить с земли одну из непонятных валяющихся там труб и нанести удар по лапкам, ещё стремящимся схватить убежавшее тело девушки. Лапа паука трубу переломила, явно имела режущую кромку. Однако паучиха не ожидала, что удар будет наноситься с силой боевого киборга, и скелет девушки тоже окажется усиленным, поэтому рука не переломится и не получит вывих. Вместо этого масса тела паучихи и встречный удар о трубу повредили конечность. Однако и Софья неверно рассчитала массу противника, импульс вражеского тела погасить не удалось. Энергия толчка вбилась в запястья и опрокинула навзничь, воздух из груди вышибло сильным ударом о мостовую. Подмять девушку, пока та не успела подняться, паучихе не удалось. Её опять подвели сенсоры, упорно видевшие в противнике слабого, медленного человека. Впрочем, в третий раз она на это не попадётся, не зря после столкновения не захотела контратаковать, а засеменила в сторону.

Но не отступила, а снова кинулась вперёд, попытавшись взять измором. Прыжок, от плевка Софья ушла перекатом, подпрыгнула и как в кино в прыжке оттолкнулась от стены. Встретить заранее приготовленными стальными обломками сразу три ловчих сети. И пока паучиха на миг ослепла – всей массой своего тела подошвами ног нанести удар в центральный сегмент туловища. Результат анализа с приемлемой вероятностью выдавал прогноз: данный узел отвечает за метаморфозу, гибок и не может быть бронирован настолько же хорошо как остальные. От столкновения вышибло дух, но достаточно серьёзные повреждения Софья нанесла, паучиха замедлилась. Может, она и успела бы перестроить цепи в обход повреждённого участка. Но они забыли про Итто Дагреда, который всё время контролировал ситуацию. Заметив, что паучиха повреждена, он стремительным броском разорвал дистанцию с громадиной-киборгом, с которым они всё это время продолжали бой – и ударом алебарды разрубил паучиху напополам. Киборг-гигант тут же скрылся в темноте, бросив напарницу умирать – решил, что оставшись в одиночку против двоих Охотников, гарантировано проиграет. А своя шкура дороже. Догонять его Итто Дагред не стал, несколькими ударами отделив голову паучихи от тела и разрушив кибер-ядро.

Ощущения битвы, силы и неуязвимости ушло, мир погас, сократившись до обычных человеческих чувств. Софья села рядом с остатками паучихи, ощущая себя усталой и разбитой. Болели синяки и ссадины, полученные в бою. И ещё очень хотелось есть, аж живот скрутило.

– Почему вы не носите с собой автомат, доктор Дагред?

– Потому что в Железном городе огнестрельное оружие запрещено и запрет жёстко контролируется. Импульсные винтовки легко отследить по генераторам, а простое пороховое не особо эффективно против таких противников, как сегодня. Зато пуля может легко зацепить как случайного прохожего, так и повредить коммуникации, которыми упичкан город. А мы живём за счёт заводов и производства. Любого пойманного на применении огнестрельного оружия Управление порядка сразу заносит в базу смертников, а после любого преступления с применением огнестрельного оружия за виновным начинают охотиться Стражи и Охотники. Вместо этого мы используем холодное оружие с мономолекулярным напылением и энергетическим усилением режущей кромки. Я ответил на твой вопрос?

– Да, – хрипло выдохнула Софья.

– Все разговоры дома. И обещаю, что там мы с тобой поговорим плотно. Но пока ты в состоянии дойти со мной до Управления порядка? Это тоже очень важно, а одну тебя домой я отпускать не смогу.

– Куда я денусь… То есть я хочу сказать, что смогу.

Доктор Дагред достал два мешка. В один сложил голову и ядро – собственно это и составляло киборга как личность. Его он подвесил как рюкзак на спину. Во второй мешок упаковал останки паучихи, предварительно опрыскав чем-то. Как поняла Софья – нечто вроде маркера, по которому, если кто-то останки похитит, в течение ближайших часов обломки можно будет найти. Они станут отзываться кодированным сигналом при облучении широкодиапазонным электромагнитным импульсом. На оставленный мешок доктор Дагред тоже поставил маяк и метку: собственность корпорации Охотников. Организация Охотников выкупала детали битых преступников по установленной таксе, утром заедут мусорщики и мешок заберут.

Охота завела их в довольно глухие кварталы, фонари тут горели один из четырёх. Темноту заполняла разве что боязливая россыпь огней дальних вывесок, а ещё сияющая громада плывущего в небе Острова Сахсхельм. Чёрные стены и тёмные окна заснувших на ночь зданий, всё соединилось в каком-то нереальном, ненастоящем круговороте света и ночи... Когда они уже подходили к Управлению, вдали на проспекте мелькнул свет от фар и пропал. На пороге небоскрёба Управления порядка Дагред показал карточку Охотника, произнёс код для сличения спектра голоса, дальше попросил:

– Подожди здесь, внутрь тебе нельзя.

– Хорошо.

Вернулся он через четверть часа, заметно повеселевший. А вот у Софьи вопросов за время ожидания только прибавилось. Хотя на один вопрос ответ она невольно получила. Вот каким образом у клиники решаются финансовые затруднения. За каждого убитого опасного преступника Охотник получал немаленькую сумму, плюс деньги от продажи остатков преступника.

Обратно домой они добрались быстро. И там доктор Дагред сначала загнал девушку в медицинский комплекс, обработал травмы и ссадины, недовольно отметил:

– Низкий уровень сахара в крови. Сейчас я ввёл укрепляющий коктейль, но на будущее всегда таскай с собой какую-то калорийную еду.

– На будущее? – обеспокоилась Софья.

– Так. Я сейчас объясню свои соображения, но пока давай в горячий душ – не хватало уцелеть в бою, а потом заработать самую обычную простуду. Дальше переодевайся и дуй на кухню. Я пока поставлю разогреваться ужин. Будем восполнять нехватку энергии и заодно делиться соображениями.

Кухня встретила настолько привычным уютом, что Софья сразу расслабилась. Сама от себя не ожидая такого голода, навернула тарелку и попросила добавку. И лишь когда дошло до чая, спросила:

– Доктор Дагред, вы охотитесь, чтобы содержать клинику?

– Да, – он улыбнулся, и сейчас улыбка была немного виноватой. – Иначе я не смогу помогать многим из тех, кто приходит ко мне за помощью. Они далеко не всегда могут расплатиться сразу, а уж тем более платить наценку сверх себестоимости запчастей и расходников. Я попутно продолжаю кое-какие исследования, их результаты тоже неплохо оплачиваются. Но когда складываются неудачные финансовые обстоятельства, приходится вспоминать молодость. Оазисы до сих пор иногда ведут войны, имеют армии. Вот в такой структуре Оазиса Сахсхельм я и начинал. Уже тогда я вёл разработки по киборгизации, некоторые вещи пробовал на себе. Внутри меня спрятано не так мало боевого железа, но оно хорошо укрыто, и про него не знают. А ещё больше у меня изменений по усилению мышечной и нервной реакции. В серию это не пошло. Именно по той же причине я категорически не хочу сотрудничать с Управлением порядка. Я слишком хорошо знаю подобные структуры, коготок увяз – всей птичке пропасть. Простым людям нужна моя помощь как врача и кибер-механика, а не ещё одного наладчика Стражей. Я ответил?

– Да. Я поняла, – Софья отхлебнула чай и поперхнулась, тот оказался слишком горячим. – А я? Меня вы тоже подобрали как эксперимент?

– Нет. Поверь, я просто решил помочь и тогда не подозревал про твои… особенности. Когда ты к нам с Нандилой попала, в тебе вообще не имелось никаких железок, стопроцентная Дикая. И не спрячешь улучшений, я тебя просвечивал когда лечил сверху донизу. Сейчас во время боя я тоже не фиксировал в тебе имплантатов. При этом ты дралась как опытный киборг. Чудовищная скорость…

– Извините, но… я не заметила. Та паучиха двигалась не сильно медленнее.

– Ты просто не сообразила. Эта дама-паук двигалась просто с бешеной скоростью, один на один я не уверен, сумел бы её одолеть. Потому и награда за неё была назначена немалая даже по меркам Охотников. Но ты была ещё быстрее. Добавь прочность скелета и суставов, проломить ударом броню киборга простой человек неспособен. Добавь точность движений и анализа ситуации, ты смогла просчитать слабые места противника и ударить по ним. Это достигается с применением специальных боевых процессоров. Но сейчас я опять тебя проверил – ничего нет. Но нет ни переломов, ни обширных гематом, которые ты просто обязана была получить в драке. Максимум – ушибы, ссадины, небольшое растяжение, опять же словно у тебя как у боевого киборга под кожей протянута армирующая нано-сетка.

– Я… Я… Я не знаю, – растерянно пролепетала Софья. – Со мной такое второй раз. Первый – когда я убегала, но там я как в полусне всё воспринимала. А второй сейчас, я уже чётко воспринимала, но побоялась лезть, когда моё тело само двигалось.

Дагред ненадолго задумался, потом сказал:

– Я не стал расспрашивать тебя о побеге. Твой след твои враги точно потеряли, ты теперь гражданин Железного города. Чего я не знаю – не выдам даже случайно, поэтому, чтобы не навести на твой след… я решил, что мне знать не надо. Но в нынешней ситуации я хотел бы, чтобы ты рассказала как можно подробнее всё, что вспомнишь. Нам надо разобраться в ситуации. И про свой квадрант тоже расскажи, что вспомнишь.

Софья рассказывала долго, ничего не утаивая. Перед собой лучше быть честной – ей страшно оттого, что с ней творится. И раз уж рядом есть специалист, которому вроде бы можно доверять, может, он сумеет понять? Когда рассказ закончился, Дагред подвёл итог:

– Про Аш-Тассилин я немного знаю. Все мы, кто работает в исследованиях по киборгизации, друг про друга хоть краем уха да слышали. Никогда не одобрял её методов подневольных опытов над людьми. Но тут я уверен, что Аш-Тассилин и не подозревает, чего именно она создала. Иначе тебя не продали бы как сексуальную игрушку и домашнее животное. Помнишь, я как-то говорил тебе, что сегодня мы с киборгизацией зашли в тупик? Так вот, ты – настоящий прорыв, пример, что есть и иной путь. Не знаю, как и в результате какого чуда, но ты можешь становиться… Ты говорила, первое время тебе снились странные сны?

– Да, я там постоянно с кем-то воевала. И… я там, кажется, была мужчиной, – Софья покраснела, но увлечённый Дагред не обратил внимания.

– Я думаю, в тебе непонятным образом сейчас совмещаешься ты и какой-то неизвестный нам военный киборг, причём явно с немалым боевым опытом. Эх, получить бы результаты записей, чего с тобой делала Аш-Тассилин – мы бы не искали вслепую. Я так понимаю, в случае опасности ты как бы загружаешь матрицу тела этого военного. Удивительно, тело как компьютерная система… сколько мы, оказывается, не знаем. Не беспокойся, доминирует твоё сознание, и это однозначно, хотя матрица на тебя всё-таки влияет. Вспомни – первый вопрос, который ты задала, был про отсутствие автомата. – Софья кивнула. – Плюс – в опасной ситуации это для тебя шанс. Минус – ты совсем не умеешь своей способностью управлять. Да, когда у тебя появился коммутатор, ты смогла взаимодействовать со своим, так сказать, изменением, но этого мало. У тебя непонятно как расходуются силы – сейчас был совсем короткий бой, а ты уже как будто голодала сутки. В прошлый раз я помню, что организм выглядел как после недельного голодания. Отсюда ты рискуешь в самый опасный момент потерять все улучшения. Ты вообще не понимаешь, как тебе управлять тактическим процессором. Хорошо, если как сегодня он сам будет принимать верные решения, а если окажется – тактику он выберет правильную, а стратегию проигрышную? Согласна?

– Да. И что делать?

– Никому не рассказывая – учиться. Нам обоим будет интересно. Я очень хочу понять, как это у тебя получается. А ты научишься управлять своими способностями.

– Согласна. И когда начнём?

– Ух, как быстро, – Дагред улыбнулся, в этот раз насмешливо и немного хитро. – Сначала мне надо посидеть и подумать, а только потом приступаем. Нельзя торопиться хотя бы потому, что мы ничего не понимаем, и надо максимально обезопасить тебя. Всё-таки человеческое тело достаточно нежная вещь, я знаю это лучше других. Да и ты, думаю, тоже уже это понимаешь.

– Хорошо.

Утром Софья про их вечерний разговор не то чтобы забыла, но отодвинула в самый уголок. Ведь прямо с утра приехал Меро. Мириться. И они помирились! А остальное хоть и важно, но можно отложить и на потом.

Глава 8

Город тонул в прозрачной синеве неба, плавился, купаясь в золотистом свете солнца. Облака проплывали как птицы в вышине, тихо и незаметно, не давая и капли тени. Софье хоть и нравилось, что лето в здешней полосе было долгое, дольше, чем в Омске, да и зимой снега, говорят, почти не выпадало – но сейчас она ощущала себя мороженым, забытым на столе. Короткие шорты и футболка не спасали, всё равно жарко. Впрочем, заметив Меро, который ждал её, облокотившись на свой вечный байк, девушка забыла про всё. Добежала, подобралась специально от спины и прикрыла ладонями глаза любимого.

– Будем считать, что ты спросила кто, я проиграл и с меня подарок, – развеселился Меро.

Вывернулся, прижал девушку к себе и крепко поцеловал. А потом из багажника байка достал небольшую серебристую плитку. Софья не поверила своим глазам, потом бережно взяла, осторожно развернула фольгу и откусила крохотный кусочек.

– Не может быть! Это же шоколад. Я не знаю, сколько его не пробовала. Откуда?

– Если сильно постараться, то для тебя можно найти всё что угодно. Но на самом деле подарок будет другой. Я слышал, доктор Итто отправил тебя учиться владеть ножом?

– Да.

Софья даже не спрашивала, откуда Меро знает. Она давно смирилась, что её любимый, кажется, в курсе всего происходящего в Железном городе. У доктора Дагреда тоже были знакомые и должники по всему городу, поэтому он после первых же замеров отвёл девушку к невысокому сухощавому старику, чуть ли не на две третьих состоящему из железа, и попросил «рассказать основы». Софье же объяснил: сначала ей надо будет изучить владение холодным оружием, потом – есть возможность договориться – она постреляет в тире Стражей. Тогда девушка сможет хотя бы понимать сигналы тактического процессора и осознанно вмешиваться в его действия. Доктор Дагред же точно знает функционирование аналогичного процессора «в железе». Дальше он сравнит работу в материальной и виртуальной форме и разберётся, что же происходит в организме девушки.

– Если честно – я тебе немного завидую: работать вместе с доктором Итто, – в голосе Меро сейчас не было и тени насмешки. – Знаешь, если кто и близок к моему идеалу – так это он. Не самый крутой и жёсткий боец, не делец, не теневой хозяин. Но его слово весит, наверное, не меньше чем у мэра, а к его советам прислушается любой. Надо быть по-настоящему великим человеком, чтобы иметь такую репутацию. И если он чего-то говорит, то к его словам надо прислушаться. Раз доктор Итто хочет, чтобы ты умела драться – то тебе нужно нормальное оружие. Едем.

Добирались они недолго, Софья даже подумала – могли и пешком. Дальше зашли в небольшой магазин, чем-то похожий на ювелирный. Только лежали на витринах не серьги и кольца с бриллиантами, а разнообразные ножи, мечи и прочие виды холодного оружия. И хозяин напоминал самого настоящего фэнтези-гнома, невысокого, широкоплечего и со здоровенной чёрной бородищей. Софья ощутила себя провалившейся во времени или в фэнтези-роман в лавку средневекового оружейника. Пусть на самом всё вокруг было высокотехнологичными изделиями индустрии Железного города. Под каждым ножом или клинком – экранчик, на котором высвечивались характеристики. Вес, состав металла и его прочность, напыление, энергетическое усиление режущей кромки, ёмкость батареи и совместимость с теми или иными интерфейсами наведения или для встраивания в кибер-тело.

– Кого я вижу. Меро, мой мальчик. Неужели то, что ты покупал у меня в прошлый раз, уже сломалось? Не поверю.

– Нет. Но я за покупкой. Моей девушке нужен нож по руке.

– Да-да, конечно, у меня есть то, что нужно этой замечательной леди…

– Шестерёнка, ты, кажется, не понял. Моей девушке нужно оружие для самообороны. Моей девушке.

Гном как-то сразу засуетился по-иному.

– Так, сейчас, дай подумать…

В магазин вошёл ещё один человек. Высокий, холёный, в дорогом костюме, налысо бритый мулат с примесью азиатской крови. Типаж колоритный – в Железном городе хоть и мешались самые разные расы со всего квадранта, вот такая явная помесь всех кровей разом была нечастой.

– Тут не надо думать, Шестерёнка. У тебя в сейфе – ты же помнишь, что лежит? Будем считать, я тоже хочу сделать Меро приятное и доплачу.

 От мужчины тянуло каким-то нехорошим, могильным холодом. Софья сразу же сделала шаг назад, непроизвольно прячась за Меро. Парень ответил с неприкрытым раздражением:

– Висмоут, ты – последний человек, от которого я хочу вообще чего-то получить.

– Меро, пусть это будет ни к чему не обязывающий подарок. И Шестерёнка ну очень хочет, чтобы ты получил такую полезную вещь. Правда? Ты же расстроишься, если Меро останется без самого лучшего в городе подарка.

Софье происходящее нравилось всё меньше и меньше. Не просто так странный гость показался ей неприятным, вон как Меро на него смотрит – словно прямо сейчас готов дать в морду. И зачем-то непонятный мужик выкручивает руки продавцу. Шестерёнка тем временем ненадолго ушёл в подсобку, затем вернулся. В руках у него был нож, похожий на пластмассовый, как раз под женскую руку.

– Вот. Эта штука не наша, завезли с другого квадранта, а мы доработали. Вот, – Шестерёнка что-то сделал – и, к изумлению Софьи, нож превратился в изящную саблю. – Материал – монополимеры с титановым усилением кристаллическими нитями. Не тяжёлый, но прочный. Кромка с энергетическим усилением, как и положено. Способен работать в обеих формах, ёмкая батарея с возможностью как прямой зарядки, так и рассеянной из окружающего пространства.

– Бери, Меро. Давай оплачивай нож, который хотел подарить своей, – Висмоут сделал ударение, – девушке, а я добавлю. Иначе Шестерёнка ну очень расстроится.

– Хорошо, – видно было, что Меро неприятно, но и подставлять владельца магазина он не хочет. – Но у тебя претензий к Шестерёнке нет.

– Конечно-конечно.

Когда Софья и Меро, забрав упакованный нож, шагнули на улицу, Висмоут вышел следом за ними. Меро повернулся к Висмоуту, встал так, чтобы закрыть Софью собой, и не скрывая неприязни холодно поинтересовался:

– И чего ты от меня хочешь? Раз уж специально искал. И давай без того, что случайно зашёл.

– Хорошо. Я ещё раз настоятельно предлагаю рассмотреть моё предложение. Подумай, оно тебе очень выгодно. Ты разом закроешь все свои проблемы, обеспечишь свою девушку…

– Я уже ответил: нет. А сейчас добавлю, чтобы больше к этому не возвращаться. Обещаешь, я получу бешеные деньги? Может быть. Но я тех, кто мне доверился – за деньги не продаю.

– Совесть заговорила? У тебя? – рассмеялся Висмоут. – Ты вообще такое слово знаешь? А твоя девочка?

– Я – ему верю, – неожиданно вмешалась Софья. – И кто или что из нас двоих знает, не знает или делает – это наше с Меро дело. А не ваше. И можете мне про него не врать. Я ведь не стану слушать, а напрямую у Меро спрошу. И мне будет достаточно той правды, которую он скажет. Поэтому не стоит ни его, ни меня шантажировать.

Меро тут же Софью обнял, крепко к себе прижимая, и уже с бешеной яростью, от которой мороз по коже прошёл, процедил:

– Вот значит как. Специально меня искал, чтобы показать – и у меня есть слабое место? Дальше пойдут угрозы? Считай, я их услышал. А теперь отвечаю. Если с головы Софьи упадёт хоть волос – то тебе лучше мозги пережечь самому. Потому что я тебя везде и в любом месте достану, а потом ты очень пожалеешь. И ещё, зря я не рассказал остальным про твоё предложение. Тайна переговоров? Будем считать – наше соглашение по части неразглашения только что разорвано.

Лицо Висмоута перекосила гримаса дикой злобы, но для Меро он уже как бы не существовал.

– Софья, извини, свидание отменяется. Нам с тобой срочно надо к доктору Итто.

С доктором Дагредом они столкнулись на пороге, он куда-то собрался уходить. Увидев подъехавших Софью и Меро, удивлённо поднял бровь и спросил:

– Что-то случилось?

– Да. Доктор Итто, не отпустите свою ассистентку на отдых на неделю?

– Настолько серьёзно?

– Да. Мы тут столкнулись с неким Висмоутом…

– Понятно. Наслышан. Неужели он тебе угрожал?

– Хуже. Он почти открыто заявил, что если я не влезу в его махинацию, он отыграется на Софье. Я тут предупрежу всех, пусть они объяснят, что откуда приехал – пусть туда и убирается. Но нам с Софьей недельку лучше отдохнуть за городом.

Софья крутила головой, переводя взгляд с одного на другого. Интересно, чем Меро всё-таки занимается? Доктор Дагред точно знает, но не считает чем-то нехорошим, иначе Софье бы наверняка рассказал. И всё равно неприятно ощущать себя опять маленькой и несмышлёной, от которой взрослые что-то прячут. Впрочем, сразу же она поправила себя: дело явно серьёзное, и не просто так её стараются не вмешивать. Второй раз она глупости не совершит и лучше довериться любимому и доктору Дагреду.

– Хорошо. И когда?

– Завтра утром. Пусть пока Софья посидит дома, я всё улажу, а утром выезжаем.

– Езжайте. А я тогда тоже немного похожу по тем, кто мне кое-чем обязан, – своего раздражения доктор Дагред не скрывал, а его улыбка скорее напоминала оскал. – Думаю, ты прав, Висмоут и впрямь перешёл границы дозволенного. Шантаж через девушку… Нет, за такое и впрямь надо гнать в шею. Сбрось мне, кого ты хочешь подключить, я им помогу чем смогу.

– Спасибо. И предложение Висмоута я вам тоже отправлю, думаю, вашим знакомым тоже будет крайне интересно узнать.

***

Меро заехал рано утром, когда заря только-только начала перекрашивать небо из чёрно-фиолетового в розовато-синий цвет, верхушки центральных небоскрёбов укутались обманчивым туманом, а огоньки Сахсхельма спрятались в смущённой белизне восхода, словно пуховой шалью прикрылись крылатыми и лёгкими облаками. Быстро прицепили рюкзак девушки на кронштейн байка, дальше она заняла своё обычное место сзади, и Меро рванул вперёд. Городские кварталы и промзона промелькнули махом, байк выскочил на трассу, где к нему почти сразу присоединились ещё четыре машины. Судя по рисункам на байках, ехали Гриф, Ульфила и остальные ребята из их команды по мотоболу.

Стоило немного отъехать от города, и погода начала портиться. Небо полностью скрыло мглой, состоящей из низких, давящих серых облаков, воздух, кажется, состоял из поднятого ветром песка и придорожной пыли. Пространство вокруг — почти идеально ровное, а редкие, низкие и протяжённые холмы придавали земле облик вогнутой чаши. Вблизи горизонта пространство терялось в дымке. Ровная поверхность позволяла видеть непривычно много – и цепочку зелёных холмов, возвышавшихся над морем ковыля цвета изумруда с белым золотом, и чёрные тучи, которые собирались придавить ливнем пылевую бурю. Но байки свернули с шоссе, нырнув в золотисто-зелёные волны травяного степного моря, и побежали прочь от урагана к прозрачно-голубому небу. Догнал их разве что тёплый лёгкий дождик, усмирил резвившуюся пыль и тоже отстал. Хотя воздух и остался душным и плотным, стал горячее – не всегда спасал даже поток встречного ветра.

Как в сказке, они на железных конях мчались душистой целиной. Необъятная ширь кругом, синеющий простор неба, благоухают незнакомые цветы – запахи были непривычно упруги и остры. Через какое-то время стали возникать первые деревья. Спрятались, ушли в балки и овражки, поближе к скудным ручьям, защищая свои корни непролазным подлеском. Мимо них проносились на бешеной скорости. Дома Софья, наверное, умерла бы от страха – на огромной скорости попасть в яму или столкнуться с каким-то предметом – но здесь каждый байк был оборудован радаром и встроенным примитивным интеллектом, следившим за дорогой и помогавшим огибать опасные препятствия. И только на середине пути девушка сообразила, что мчатся они не абы как – хотя всё и заросло давно травой, но когда-то в этом месте явно шла дорога.

Первым знаком близкого леса стала необычная ёлка. Судя по всему, раньше тут была небольшая рощица, и молодая ель росла в тени старших товарок, оттого сучья у неё когда-то были опущены вниз. Но потом остальные деревья погибли, а она уцелела, очутилась на свету и вытянулась, ветви начали расти кверху. Ну а нижние суки подняться не успели, соприкоснувшись с землёй, выпустили корешки и прицепились, под деревом образовались симпатичные шалашики, из которых, того и гляди, выглянет самый настоящий гоблин. А ещё к пряным и горьким запахам степи сразу же добавился аромат свежей хвои.

Вскоре их окружила полоса ельника, но уже через полчаса закончилась. Дальше пошёл прозрачный сосновый лес, где землю усыпали старые иголки, через которые пробивалась свежая трава и незнакомые цветы. Байки мчались по заброшенной дороге, под колёсами сминался и еле слышно шуршал песок. Скорость если и сбросили, то ненамного, трасса уже заросла травой достаточно, чтобы песок не засасывал колёса, но кустарники и деревья ещё не начали отвоёвывать себе пространство обратно. Сосны по бокам высились громадно-величаво, отчего широкая просека казалась узкой и стройной. Лес был светел, душист, гулок и сыр. Мачты деревьев в верхушках – изумрудны и пушисты, внизу – гладки, полны червонного золота, на ходу сливаются друг с другом. На земле – пахучая жёлто-рыжая хвоя, не валяются в таком лесу сучья – не то что мрачный ельник, где они ехали в полумраке, полном мхов и свисающих с веток лишаёв. Здесь же солнечный свет, растекавшийся по золотистым стволам, казался жидким мёдом.

День едва перевалил на последнюю треть, когда показалось озеро. Сначала не сама вода, лишь прогалина, так что солнце будто прогревало стволы сосен насквозь, заставляя играть мягким золотистым оттенком, бросать свет на подлесок и на траву. Так бывает, если вощёную бумагу осветить сзади свечой. Потянуло влагой, особенно заметной после дорожной сухости. Почти сразу показалось огромное озеро, спрятавшееся в чаше из холмов, окружавших его со всех сторон. Байки замерли на вершине холма, и Софья аж задохнулась от щенячьего восторга. Изумрудные холмы и золотые сосны, прозрачное небо над головой и кусок неба, упавший на землю в чашу земли. На противоположном берегу – река и водопад, окутанный белой пеной брызг там, где стена изумрудной воды ударялась о голубое зеркало озера.

– Обалдеть! Это… Это... слов нет. Знала бы – давно сюда напросилась.

– А то, – ухмыльнулся Меро.

– А это что там?

Взгляд зацепился за какую-то конструкцию посередине. Присмотревшись, Софья удивлённо присвистнула: там лежал самый настоящий космический корабль, словно из фантастических фильмов. Упал, под углом примерно градусов тридцать-сорок уткнувшись в озеро так, что над водой торчала одна корма.

– Свалился к нам непонятно с какого квадранта, – пояснил Меро. – Прошёл через Изнанку, но неудачно, экипаж погиб, автоматика как-то посадила. Давно уже. Тогда и дорогу прорубили, чтобы груз снять. Без груза корабль никому не нужен, вот и валяется. Зато на нём удобно отдыхать.

– Ага, если туда доплывёшь, – хмыкнул Гриф.

– Если доплывёшь, – согласился Меро. – Так. Время есть, но если сегодня ещё хотим поплавать, то давай, шевелимся.

Байки снова взревели двигателями. Оказалось, что недалеко от реки и водопада есть удобный спуск к озеру. И пляж рядом хороший, и место для лагеря достаточно далеко от воды, чтобы в дождь не затопило. Софья на такой вот поездке была первый раз в жизни, даже с отцом – сердце на воспоминание отозвалось тоской, но уже глухой, зарубцевавшейся – самое большее ездили на шашлыки на один день. Сейчас она растерянно оглядывалась, пытаясь вытащить из памяти всё, что знала про установку палатки и розжиг костра. Вышло всё намного проще. С каждого байка сняли упакованную палатку, дальше она сама развернулась в небольшой двухместный купол-домик. Сколько пар – столько и жилья. Затем палатку подключали к байку, его двигатель и встроенный процессор будут контролировать свет, тепло, вентиляцию внутри и отпугивать вечером насекомых. Для готовки с собой привезли портативную инфракрасную панель на две конфорки, запитали её тоже от байков. Небольшой костёр же разожгли исключительно для души.

– А теперь – купаться! – радостно взвизгнула Ульфила и первая побежала на пляж.

Софья успела себя отругать, что не озаботилась о купальнике, не знала про озеро. Дальше успела перепугаться – все решили искупаться голыми, потому что просто начали раздеваться? Оказалось в итоге нечто среднее. Парни скинули брюки и рубашки, отправившись купаться в трусах, девушки скинули шорты и штаны, а футболки подвязали на манер купальника. Софья тут опять немного порефлексировала, как же она сможет щеголять в нижнем белье перед парнями? Но дальше убедила себя, что у раздельных купальников трусы выглядят более откровенными, а так по большому счёту не отличаются. Нехорошо Меро подводить – что подумают, если его девушка останется на пляже не как все? И вообще, когда-то в прошлой жизни она мечтала про раздельный купальник, вот и сбылась мечта. Правда, нормально футболку повязать получилось только с помощью Ульфилы.

Озеро так и манило водной гладью, но, прежде чем нырять, Софья под удивлёнными взглядами – чего она делает – на берегу разогрела мышцы. И только потом полезла в воду, где сразу же дыхание перехватило от восторга. Как она, оказывается, соскучилась по плаванью. Осторожно набирая темп, Софья отплыла чуть в сторону от берега и от остальных, чтобы не мешать, и начала нарезать круги. Тем более вода оказалась очень тёплой, и рассекать её было чистое удовольствие. Лишь наплававшись, расслабилась, легла на воде, посмотрела в сторону берега… И так удивилась, что едва не глотнула воды. Остальные, похоже, или не умели плавать, или держались на воде еле-еле, от берега заходили, пока доставали до дна. На Софью глядели выпученными оторопелыми глазами.

Когда Софья вернулась и вышла на берег, Ульфила высказалась за всех:

– Ну ты и крута. Я всего второй раз вижу, чтобы так плавать кто умел.

– Спасибо.

Дальше Софья торопливо пошла чуть в сторону, загорать на разложенных покрывалах. И очень надеялась, что то как она покраснела, примут за смущение от похвалы. Ибо только выбравшись на берег сообразила: лифчика-то она не носит, поэтому сейчас мокрая ткань футболки так облепила грудь, как будто она вообще разделась топлес. Причём, похоже, смущается этого она одна, ведь остальные девушки спокойно точно в таком же виде сидят на бережку, согреваются и обратно идут нырять.

Загорать в одиночестве вышло недолго, скоро и остальные всё же замёрзли, решили, что кроткой передышки на берегу мало и тоже отправились загорать. Рядом с Софьей на соседнее покрывало шлёпнулась Ульфила, но молчать её хватило ненадолго. Она пододвинулась чуть ближе и негромко сказала:

– Ещё раз – круто. Хотя могла и раньше догадаться.

– Почему? В смысле откуда?

– Ну ты же девушка Меро. У нас многие сначала на тебя дулись, за ним половина наших девчонок бегала. А потом все успокоились. У Миротворца может быть только самая крутая девушка города.

Софья на этих словах аж поперхнулась, заодно вовремя успела прикусить язык, сообразив, что Миротворцем назвали её Меро. Сколько она про него не знает…

– В смысле?

– Ну как? Я, ещё когда вы первый раз с нами в мотобол играли, заметила – никто так лихо не ездит. Потом ты работаешь ассистенткой самого Итто Дагреда. Ну а как ты сегодня плавала – это вообще отпад.

Ответить Софья не успела, над ними нависла тень. Это оказался Меро. Он протянул руку, помогая подняться, затем спросил:

– Силы есть? Ещё поплавать?

– Да.

– Тогда пошли.

У кромки воды он на всякий случай переспросил:

– Я хотел до корабля доплыть и обратно. Сможешь?

Софья ненадолго задумалась, прикидывая расстояние. Был соблазн перейти в «боевой» режим, но его она тут же задавила в зародыше. Доктор Дагред пока едва начал разбираться в её организме, но некоторые вещи уже успел рассчитать чётко. В частности, расход сил организма и нагрузку на нервную систему. И всё время твердил своими способностями не увлекаться, а чётко заучить график, сколько, как и с каким интервалом можно даром пользоваться без вреда для здоровья или без опасного расхода сил. Потратит она сейчас его на ерунду – а если потом в критической ситуации ничего не сможет сделать.

– Смогу. Точно смогу. Особенно если там есть где отдохнуть.

– Там есть. Тогда поплыли.

Плывя вслед за Меро, Софья поняла, с чего так восхищалась Ульфила и остальные. Пловцом Меро был великолепным, ничуть не хуже неё, а ведь она была без пяти минут чемпионка по области. До корабля добрались быстро. Вблизи он особенно впечатлял размерами и мощью сизо-серой брони. Отдохнуть можно было, подтянувшись и забравшись в дюзу, но Меро с чего-то поплыл в обход корабля, Софья последовала за ним. К её удивлению, с обратной стороны, не видной с пляжа, Меро пошарил в воде и достал самую настоящую лесенку. Приподнял – и лесенка прилипла к броне, словно железный гвоздь к магниту. И если прикинуть углы обзора – то эту лесенку вообще с берега увидеть почти невозможно, её прикрывали элементы конструкции. Дальше вышло ещё удивительнее. Меро поднялся по лесенке, прижал ладонь к броне – и в сплошной стене открылась дверца.

– Лезь за мной.

Софья ожидала внутри увидеть мокрые и склизкие стены, плесень – корабль не один год пролежал в воде. Вместо этого там шёл совершенно сухой прямоугольный коридор, мягкое губчатое покрытие пола, синие пластиковые стены, в потолок вмонтированы осветительные панели. Наклон пола был, но опять жезаметно меньше, чем можно ожидать, если смотреть снаружи. Немного неудобно, но ходить можно спокойно. Возле входа стояла коробка сканера отпечатков.

– Положи ладонь на сканер. Хорошо. Теперь система запомнила и тебя. Я хотел тебе показать, когда всё будет окончательно готово, но видимо – судьба. Здесь имеется запас продуктов. Запомни, если мы вдруг разделимся и вынуждены будем бежать из города поодиночке, то встречаемся тут. Про то, что я восстановил часть корабля, не знает никто. Именно сюда ушли все те деньги, которые, как думают, я коплю купить себе билет в один из Оазисов. Поэтому здесь точно безопасно.

– Меро… ты чего-то опасаешься? Говори, не надо меня беречь. Я всё равно пойду за тобой.

– Не знаю. Висмоут противник серьёзный и имеет выход на кого-то в Оазисе, но сейчас против него выступят не только мои знакомые, но и доктор Итто, а за него впишется половина Железного города. И думаю, всем не понравится, как Висмоут хотел их подставить перед Сахсхельмом. Вроде всё решилось, но… Знаешь, я ведь предложение Висмоута в какой-то момент довольно серьёзно обдумывал, а потом понял, что если его приму – я же тебе в глаза потом смотреть не смогу. И отказался. Всё равно какой-то неприятный холодок. Считай интуиция, но я хочу быть абсолютно уверен, что ты не пострадаешь ни при каких раскладах. Иди за мной и внимательно запоминай расположение ловушек.

По коридорам они петляли минут десять, пока не зашли в большой зал, центр которого занимал большой толстый столб молочного цвета.

– Это портальный генератор для перехода через Изнанку. Сам генератор готов к работе. Осталось привезти последний модуль управления с картами ближайших квадрантов, чтобы прыгать не вслепую, а куда нам надо. Код запуска…

– Т-с-с, – Софья прижала палец к его губам. – Я всё равно не буду никуда уходить без тебя. А код мне пока не нужен, если не знаешь – не проговоришься даже случайно. А без кода корабль всё равно не нужен никому.

– Хорошо, – согласился Меро.

А потом они через другой люк выбрались на верхнюю плоскость корабля – место тоже располагалось так, чтобы его не было видно от берега и не возникало вопросов, как они сюда добрались. Металл был не горячим, а тёплым. Меро прижал девушку к себе, поцеловал… И Софья ощутила, как внутри неё разгорается огонь. Тонкая мокрая ткань настолько облегало тело, да и было её столь мало, что ощущалось, будто на них сейчас вообще ничего, будто оба обнажены. И жар близкого мужского тела первый раз в жизни заставлял таять, плавиться как кусок масла на солнце. Вот рука Меро скользнула на талию, и Софья поняла: если ладонь сдвинется чуть ниже и не остановится… Она не станет противиться, хотя всегда такой близости боялась, особенно после Тадефи. А вот сейчас она горела, буквально желала продолжения. Одновременно всё равно боялась. И не смогла решить, что больше – радости или разочарования – потому что Меро не стал настаивать и продолжать, а просто наслаждался, прижимая её к себе, целовал и гладил по волосам и спине.

И вечером, когда они ложились, он тоже дал ей переодеться в палатке отдельно. А потом нежиться и первый раз в жизни засыпать в объятиях любимого мужчины оказалось так здорово! Меро заснул почти мгновенно, видимо, наконец-то догнала усталость, всё-таки он пол дня провёл, управляя байком. Софья же лежала, млела от восторга. Тут ладонь Меро во сне непроизвольно поднялась с талии чуть выше, под футболку и обняла грудь. Девушка вздрогнула, опять ощутила, как внутри разгорается всё тот же жар… Но убирать ладонь не стала, наоборот, устроилась поудобнее, чтобы не разбудить любимого. Он прав, у них будет ещё много времени и не стоит торопиться. А пока они лучше будут наслаждаться каждым мгновением, стараясь не упустить ни капли.

***

Что Софье особенно нравилось в Железном городе – так это его удобное место расположения. Лето намного длиннее, чем в Омске. Зима тоже была, но по всем рассказам и видео – очень мягкая, снег если и выпадал, то редко держался больше недели. Сейчас дыхание осени уже немного ощущалось, ночью температура воздуха падала до десяти градусов, поэтому по вечерам все перешли на брюки и рубашки, однако со следующей недели опять обещали жару в двадцать пять градусов и тёплые ночи. Правда, пока с заходом солнца долго ждать всё же было не совсем комфортно. Меро же задерживался, и это было очень странно. Сегодня они договорились встретиться возле стадиона, причём Меро попросил прийти не только свою девушку, но и ещё и несколько общих лучших друзей. Софья даже почти была уверена, по какому поводу – он собирался делать ей предложение. Не просто в разговорах один на один, а при всех, а там и обсуждать свадьбу. И она уже предвкушала… но Меро с чего-то опаздывал.

– Софья, – звонок пришёл по закрытому каналу. – У нас проблема. Меня подставили и обвинили в убийстве. И уже слили заказ Охотникам. Уходи на наше место. Ах ты!

– Меро, где ты?

– Потом, меня тут… нашли.

Остальные закрытый разговор не слышали, но по фразе девушки и враз помертвевшему лицу Софьи поняли: беда.

– Гриф, мне срочно нужны колёса. С Меро беда! Я к нему!

– Да бери. Там я вчера у байка код доступа поменял, новый…

Договорить он не успел, оставшись стоять с открытым ртом. Недавно Софья с доктором Дагредом разобрались, как не целиком менять своё состояние, а формировать отдельные элементы: и расход сил меньше, и ему так проще было заниматься исследованиями. Сейчас Софья на бегу перешла в полупогружённое состояние, боевой процессор мгновенно взломал блокировку байка Грифа, и затем девушка напрямую подключилась к системе управления. Фары включать не стала, в сумерках хватит света и от фонарей, а на месте будет видно. Машина рванула с места и на максимальной скорости влилась в поток. Процессор в боевом режиме просчитывал траекторию, одновременно управляя движением тела. Наклониться вправо, обходя на обгоне переднюю машину. Протиснуться в щель между двумя киборгами. Орут сзади и чем-то грозят? Ну и пусть. Резко бросить байк влево, чтобы на повороте проскочить мимо грузовой фуры, пока между ней и бортиком зазор, пока дальше большой кусок свободного пространства.

– Меро, отзовись. Я примерно определила твой район. Где ты? Колёса есть?

– Оторвался, но байк пришлось кинуть. Ты…

– Не спорь, я на колёсах и иду к тебе. Где тебя подобрать? И сразу уходим.

– Не буду спорить, хотя и хочется. Старая церковь.

– Принято, буду через семь минут.

Религиозностью граждане Железного города не отличались, но небольшое количество верующих имелось, как и несколько церквей. Софья ни разу не озаботилась узнать, во что здесь верят, но расположение всех мест знала, их часто использовали как удобные ориентиры, назначая встречу. Старая церковь так называлась, потому что осталась ещё со времён постройки Оазиса Сахсхельм и Железного города. Располагалась она в одном из дальних складских районов промзоны, а ещё все церкви имели одну особенность: согласно законам города Охотники не имели права заходить внутрь под угрозой лишения лицензии. Достать оттуда преступника имели право исключительно Стражи. Ну или если он сам выйдет.

Тормознув рядом с церковью, Софья просканировала окрестности. Внутри проснулся словно кто-то ещё. Сама она никогда бы не догадалась, что её процессоры хранят настолько разные алгоритмы и есть так много хитрых уловок спрятаться или найти спрятавшегося противника. Всё было чисто. Им нужно буквально несколько минут, а дальше пусть ищут. Бросив байк у крыльца, девушка забежала внутрь. Просторное пространство зала было пустым, разве что в дальней части стоял алтарь.

– Меро, я тут. Быстрее.

Парень выбрался из дальнего угла и успел пробежать половину зала, когда за спиной у него буквально из ниоткуда соткалась фигура из живого металла. Короткий блеск меча – и лезвие вышло у парня из груди. Захлёбываясь кровью, Меро упал на пол.

– Не-е-ет! – с отчаянным, звериным криком боли Софья кинулась вперёд.

Охотник поднял забрало. Висмоут! Убийца, не скрывая высокомерия, хохотнул:

– Ну что же ты, девочка? Это ведь ты виновата. Я ему предлагал, но он отказался. Из-за тебя. Из-за тебя я потерял всё то, что так долго строил в этом городе, а потом вынужден был ещё и бежать. А я долгов не забываю. Я его специально отпустил, чтобы ты успела приехать сюда. По одному вас убивать – неинтересно.

– Ты! Это ты его подставил! Меро никогда никого не убивал.

– Я. И что такого? И убил того придурка тоже я. Красиво получилось. Это я и про тогда, и про сейчас. Мастерский удар, да? Твой Меро проживёт ещё пару минут, чтобы успеть увидеть, как умираешь ты. Сначала я отрублю тебе руки…

«Полный боевой режим». Сейчас она не собиралась отдавать бой на откуп встроенным системам. Она будет слушать их, но полностью управлять собой, чтобы ощутить, как Висмоут подохнет от её рук. Или хотя бы связать его боем: сигнал о помощи она уже подала, сюда спешат друзья. Меро ещё жив, но нельзя допустить, чтобы Висмоут перед уходом его добил.

– Ты – покойник, – в руках у девушки появился нож, мгновенно развернувшись в саблю.

– Так даже интереснее…

Висмоут захлопнул забрало доспеха и исчез. Только почти сразу раздался треск, электрическая вспышка, запахло озоном. Камуфляж пропал, Висмоут опять стал видим.

– В эту игру можно играть и вдвоём. Ты оставил закладку в моём оружии? Ну а доктор Дагред помог её обезвредить. А ещё канал управления, если что, двусторонний. Броня у тебя хороша, а вот программное обеспечение старовато. Вирусы плохо держит.

– Ах ты, дрянь мелкая!

Висмоут кинулся в атаку, меч, описав широкую дугу, устремился к горлу девушки. В последнюю секунду она уклонилась от удара, и её сабля со свистом пронеслась у ног нападавшего. Висмоут отпрыгнул назад, и выпад не достиг цели, но Софья и не стремилась пока его достать. И мастер, учивший её драться, и опыт в тактическом процессоре говорили – прежде чем атаковать, оцени противника. Да и не надо ей пока побеждать, главное – продержаться. Висмоут не знает, что боевое железо Софьи-киборга уже пробило блокаду, рассчитанную на обычный коммутатор простого гражданина. Друзья получили сообщение и запись разговора, и уже спешат на помощь.

Висмоут был довольно быстр, от нового выпада пришлось уходить на своём пределе, Софья едва не упала после прыжка, но устояла. И сразу сделала обманное движение влево, а затем бросилась вперёд, на потерявшего ориентацию врага. На последнем издыхании вирус подавил радар наведения, теперь Висмоут сможет полагаться только на свои глаза. Сабля взметнулась и обрушилась вниз, чиркнув по кирасе груди. Враг успел опять уйти, верхний слой она поцарапала, но до механизма брони и, главное, до плоти, похоже, не добралась? Тактический процессор выдал новый прогноз. Висмоут – киборг. Сейчас перенёс голову и ядро в новое тело, а не надел броню. И то, что все раньше принимали за натуральную плоть, было хорошо экранированным кибер-телом.

Висмоут тоже понял: девушка сообразила про тело. И до этого опасный противник, теперь он стал вдвое опаснее. Его тайна раскрыта, Софья знает, каким образом ему удалось вернуться в город после лишения гражданства. Теперь просто бежать Висмоуту нельзя, уничтожить свидетельницу надо любой ценой и так, чтобы её потом не могли допросить или считать память коммутатора. Висмоут сделал выпад, целясь в живот, девушка опять ушла в сторону, одновременно выманивая Висмоута к выходу на улицу. Там больше пространства, и она сможет полноценно реализовать преимущество в скорости и небольшой массе – здесь же некуда убегать и нельзя делать сложные элементы, как в драке с паучихой. В этот момент Висмоут бросился на Софью, меч и сабля, ударяясь друг о друга, затанцевали в страшной пляске смерти, когда энергетические кромки соприкасались – вокруг летели искры.

– Остановить бой!

Снося двери церкви, в зал ворвались четыре фигуры Стражей. Не надеясь только на слова, разделяя бойцов хлестнула очередь, так что оба отпрыгнули на несколько шагов назад.

– Назовите себя.

– Софья Медянская, гражданин Железного города.

– Идентификация проведена. Подтверждаем. Теперь вы.

– Охотник Ибор. Код лицензии а-триста два-в-шестнадцать-е-тридцать четыре. Преследовал преступника согласно объявленной награде.

– Идентификация проведена. Подтверждаем. Охотник Ибор. Проведено сравнение присланного спектра голоса и доступных данных биометрии. Подтверждена подлинность записи, присланной гражданкой Софья Медянская. Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве и покушении на убийство. Лицензия Охотника является отягощающим обстоятельством. Приговор – пожизненная ссылка на рудники в тело горного комплекса. Охотник Ибор. По итогам рассмотрения по существу записи, присланной гражданкой Софья Медянская, вы опознаны как гражданин Железного города Висмоут, лишённый вида на жительство на пять лет. Подделка идентификации карается пожизненным лишением гражданства, а также каторжными работами на десять лет. С учётом приговора о пожизненном заключении и того, что приговоры складываются. Вы приговариваетесь к смертной казни. Приговор без права обжалования.

Висмоут на этих словах то ли попытался убежать, то ли хотел взять Софью в заложники. Успел начать движение, а дальше его настигли пули, кромсая киборга в мешанину плоти и деталей.

– Приговор исполнен. Гражданин Меро, обвинения сняты.

И прежде чем Софья успела попросить о помощи, Стражи развернулись и ушли. Девушка кинулась к любимому.

– Меро, держись!

– Вот так и мечтал умереть всегда. Чтобы голова лежала на коленях у любимой девушки, – он захрипел, изо рта полилась кровь.

– Молчи. Молчи! Сюда уже едут, только не умирай.

– Код… твой день рожденья… это код… там… я всё собрал… всё готово… Беги из города… беги…

– Молчи. И не смей умирать! Мы вместе пойдём… – она заплакала, даже не замечая этого.

Друзья Меро вместе с двумя незнакомыми Софье парнями, а также доктор Итто Дагред приехали почти одновременно. У всех был с собой комплекс экстренной помощи... Меро умер за несколько минут до них. И даже совершенная техника Железного города не смогла его спасти, превратив смерть в клиническую – клинок Висмоута, предназначенный убивать киборгов, наносил заодно удар по нервной системе.

Дома Софья неподвижно сидела в своей комнате на кровати как неживая. Весь день. Доктор Дагред и Нандила её не трогали. За это она была им благодарна. Софья не плакала, слёз просто не было. Одна вязкая пустота несуществующей жизни. Поэтому, когда в комнату неожиданно зашёл Дагред, она заметила его не сразу:

– Извини. Я вообще не хотел тебя беспокоить. Но к тебе пришли… Они обязаны Меро. Если сможешь – я бы советовал их выслушать.

– Хорошо. Я спущусь. Хотя какая теперь разница?

Внизу в приёмном покое ждали пятеро. Две девушки и трое парней за двадцать. Очень разные, от худого как щепка парня-натурала до накачанной девушки, щеголявшей кучей самых разных имплантатов. Объединяло их ощущение силы и опасности, исходившей от каждого. За всех заговорил бритоголовый парень-качок с киборгизированными ногами и камерой вместо левого глаза.

– Мы пришли благодарить. Миротворец рассказал нам, что это ты помогла ему разоблачить Висмоута. И мы благодарны Миротворцу за то, что он до самой смерти оставался верен своему слову и клятве перед нами. Потому мы должны ответить добром на добро. Тебе надо бежать из города. Снаружи уже ждёт снаряжённый байк со всеми припасами и полным спас-комплектом. Он чистый, с глушаком маяков. И мы сможем спрятать твоё бегство до рассвета завтрашнего дня от всех. Даже от Сахсхельма.

Гости ушли. Доктор Дагред проводил их взглядом, а когда дверь закрылась, вздохнул и сказал:

– Жаль. Я хотел отложить наш разговор на попозже, думал – у нас ещё будет время. И Меро очень жаль. Очень был талантливый человек, столько достиг в свои двадцать три…

– Двадцать три?

– Да, он был старше, чем выглядел. Миротворец, так его звали. Он сумел… в общем, несколько лет назад он сумел остановить начинающуюся войну уличных группировок. Кого уговорами, кого шантажом, пару самых отмороженных сдал Управлению. Меро Миротворец сумел убедить и группировки, и их покровителей, что хоть какие-то договорённости и хоть какой-то закон выгоднее беспредела. Ты можешь отжать чужой кусок по праву сильного, но и у тебя могут тоже – дай слабину и возможность ударить в спину. Он и потом… нет, не стал судьёй или смотрящим, просто Меро, когда мог, выступал посредником и вестником. И если уж не получалось договориться словами, убеждал решить вопрос не в уличном побоище, а на поединках выбранных бойцов. Были у него и другие дела, пусть не самые законные, но всё равно он принёс на улицы города мир.

– Миротворец.

– Да. И Меро хотел бы, чтобы ты осталась жива. А тем, как простая девушка смогла устоять перед Охотником, наверняка заинтересуются. До меня добраться у них руки коротки, но вот захватить тебя и разобрать на атомы – запросто.

– Я поняла. Спасибо вам огромное. Доктор Дагред, я не знаю, чтобы я без вас делала, и я столько у вас научилась. Раз вы говорите бежать – я уеду прямо сейчас. И Меро тоже говорил, что я должна уехать… Нандиле передайте, что я ей тоже очень благодарна. Не беспокойтесь, у меня есть куда. Мы с Меро, – тут она не удержалась и всхлипнула, но всё же взяла себя в руки, – мы думали, что нам возможно придётся…

– Не говори ничего. Если не знаю – не смогу выдать. Я тоже рад, что в моей жизни появилась ты. Глядя на тебя и Меро, я всегда думал: хороших людей всё-таки больше даже в таком месте, как Железный город. И прощай.

– Прощайте.

Софья крепко обняла доктора Дагреда и выскочила на улицу. Там действительно стоял байк. Быстрая проверка доказала: как и обещали, полный комплект, никаких маяков и система подавления. Девушка заскочила в седло, и машина рванула в темноту.

Сразу к озеру Софья ехать не рискнула. Имейся у неё больше времени… Но ей обещали срок не позже чем до рассвета, и будет обидно, если поймают у самого финиша. Поэтому девушка сначала сделала большую петлю по степи. На краю леса замаскировала байк от визуального наблюдения. Если движущуюся цель легко обнаружить с воздуха, то неподвижную машину глушилки укроют надолго. Дальше пошла через лес пешком, с рюкзаком и палаткой. Логика решения была проста. У неё нет никаких имплантатов, которые можно засечь издалека, все системы связи и активная электроника отключены. Остаётся искать одинокого человека в летнем лесу чисто визуальным наблюдением, а это требует тщательного прочёсывания с низкой высоты, ибо в лесу тепловая сигнатура теряется на фоне деревьев. Деревья же укрывают и от наблюдения с большой высоты, даже сосновый лес только снизу кажется прозрачным, наверху кроны смыкаются плотно.

Территории вокруг города огромны, куда она сбежала – неизвестно. Искать Софью будут сначала возле озера, дальше наверняка решат, что она уехала в противоположном направлении к поселениям диких, затеряться там. При этом девушка не украла золотой запас города и не застрелила правителя Оазиса, так что вряд ли на её поимку бросят огромные силы. Даже при самом минимальном везении она за три – четыре дня спокойно дойдёт до места. Когда подойдёт к озеру, прочёсывание сектора вокруг него закончат, а если надумают осматривать повторно – к этому моменту она уже попадёт в корабль и скроется с квадранта вообще.

В итоге до озера она шла почти две недели: заблудилась. И только через десять дней, отчаявшись, решила достать навигатор… и обозвала себя дурой. Навигатор имел кроме активной привязки и пассивный режим, так что и без маяков мог с точностью до пяти километров рисовать маршрут. В её случае этого достаточно, озеро, реку и холмы она не пропустит. А ещё там имелся встроенный траектометр, и он показал петли, которые она выписывала все последние дни. Хорошо наступило обещанное потепление, потому что зажигать огонь Софья боялась, а запасных батарей едва хватало на отпугивание животных и насекомых, греть палатку уже нечем, и спальника с собой нет. Аварийный комбинезон теоретически держал холод, но был одноразовым, для марш-бросков по лесу не очень пригоден, а ещё если вынуть на ночь, то обратно в спас-набор не сложишь. Он ещё может пригодиться после перехода, поэтому так и останется лежать в аварийном наборе.

Добравшись до озера, Софья нашла спуск к воде… и на пляже всё-таки разревелась, слёзы, копившиеся все эти дни, наконец-то прорвались. Здесь, на песке сразу нахлынули воспоминания о той неделе, которую они провели вместе. И лишь успокоившись, Софья начала готовиться к переправе. Достать из рюкзака плот и запустить встроенный компрессор. Погрузить на плот вещи, перед этим полностью раздевшись – сушить на корабле их негде – после этого девушка поплыла к кораблю. Вода стала заметно холоднее, но плот неплохо помогал, так что добралась она быстро и без приключений. Разве что возле лестницы не сразу сообразила пристегнуть плот карабином, чтобы не уплывал, а затем перетаскать вещи внутрь.

Оказавшись в корабле, с трудом подавила желание кинуться к порталу немедленно. Сначала надо было отдохнуть и выспаться, из-за задержки последние три дня даже продукты приходилось экономить. Да и температура воздуха в последнюю ночь резко упала, в результате из-за холода спала девушка в полудрёме. Утром следующего дня, почувствовав себя более-менее в нормальном состоянии, она решила отправляться. Нож на поясе, рюкзак с палаткой, а также продуктами и свежими батареями из запасов на корабле за спиной. Можно идти… И опять застряла в корабле почти на неделю, несмотря на подробную инструкцию, проверка и последовательный запуск блоков оказались слишком сложными для её небольшого опыта работы в клинике доктора Дагреда. Хорошо в корабле не только имелся запас продуктов и вода, но и броня не пропускала тепло. Внутрь не просачивался холод, снаружи тем, кто будет осматривать местность, не заметить работающие печку и энергетический генератор, смонтированный Меро для запитки установки Изнанки. Всё равно Софья ощущала, как секунды утекают сквозь пальцы. Небольшая камера снаружи, тоже поставленная Меро как часть системы безопасности, дважды показывала пролетавшие над озером воздушные катера и несколько неизвестно чьих дронов. Случайность, совпадение маршрута, или они ищут конкретно её, проверять Софья очень не желала.

Включённый портал хоть и оставался прежней молочной колонной, но теперь внутри него сверкали какие-то белые молнии, и завихрился белый туман. Теоретически дальше надо было настроить точку перехода, куда прокол через Изнанку выбросит путешественника. Но Софья в этом не разбиралась, да и было ей сейчас всё равно. На всех квадрантах есть пригодные для жизни участки, автоматика не позволит открыть переход в вакуум или какую-нибудь аммиачную атмосферу тех мест, где внутри квадранта имелись звёзды и планеты. В остальном куда перенесёт – там и судьба. С чего-то вспомнилась мамина могила, на которой всё и началось. Год она здесь, и за это время папу не один раз вспоминала. Марину вспоминала, как первую, наверное, настоящую подругу за всю жизнь. А мамину могилу – вообще никогда. Сейчас же её крест встал перед глазами как настоящий. Интересно, а как восприняли бы дома, если бы она сумела вернуться? Год не было, а потом раз – и на том же самом месте?

Грустно усмехнувшись своим воспоминаниям и мыслям, Софья нажала кнопку перехода… Задрожала невидимая нить, которая связывала девушку со своей Вселенной. Если бы она путешествовала между Вселенными нормальным способом, то «независимым кусочком» отделялась бы от старой, чтобы затем прикрепиться к новой. Но Тень всегда привязана к своей реальности, потому даже спровоцировав переход в чужой мир, сохранила связь между домом и хозяйкой. Пока Софья спокойно жила в новом мире, эта «нить» как бы провисла, не мешая и не давая о себе знать. Но сейчас, получив рывок от генератора Изнанки, дёрнула обратно и совсем в другую сторону, чем собиралась портальная установка. В стартовую точку пространства и времени, где Тень и была закреплена. Ну а поскольку в этот раз переход был не стихийным, умные машины, как и полагается, сформировали кокон для прыжка. Защитить разум путешественника, переместить заодно все связанные с ним предметы, от одежды до снаряжения.

Софья не знала, как должен выглядеть переход, поэтому белую вспышку перед глазами, после которой наступила чернота, посчитала за нормальный процесс. Сначала пришёл холод, следом запахи дождя, прелой листвы и мокрой земли. Затем глаза адаптировались от скачка яркого освещения машинного зала к темноте ночи. Девушка стояла на могиле своей матери и смотрела на крест с табличкой: Медянская Валерия Ильинична.

Глава 9

То, как её обхватили сзади, заставляя нагнуться, и при этом попытались сунуть два пальца в рот, оказалось совершенно неожиданным. Только растерянность и ещё не прошедший шок от перехода спасли от того, чтобы выхватить нож и ударить. А дальше Софья узнала голос Марины:

– Выплюнь! Выплюнь их немедленно.

– Не надо, не надо, отпусти. Не пила я ничего, – воспоминания о том, как она стояла здесь же несколько месяцев назад, ожили очень чётко, поэтому Софья закончила: – Ну сдуру взяла, а так они здесь, на земле должны валяться, наверное.

Марина отпустила Софью, но продолжила стоять рядом.

– Напугала ты меня. И не спрашивай, как я тебя догнала, – нервно затараторила Марина. – Хорошо у вас для маникюра в ванной лежит не китайский набор, а что-то дорогое и хорошее, пилки не хуже отвёрток. И до замка с ручкой изнутри добраться можно, ручку вынуть и через дырку твою палку сшибить. Я как дверь вскрыла и записку прочитала, чуть с ума не сошла. Хорошо ты не сообразила, что маршрут такси по моему логину я могу с и компьютера прочитать. Рванула следом на машине. А уже тут как ты телефон мой включила – его геолокацию поймала, там есть такая функция посмотреть с другого устройства на случай утери. Так что извини, твой телефон у меня, и я в него влезла. А теперь быстро надевай куртку, пока не простудилась. Куда ты её кинула?

Марина включила фонарик, а поскольку она держала телефон перпендикулярно к земле, то луч света сначала упал на Софью.

– Что с тобой? – сипло спросила Марина.

– В смысле?

– Софья, что с тобой? Мы не виделись час или полтора, а сейчас у тебя загар летний и причёска другая? Это точно ты?

– Марина… только не считай, что у меня крыша едет. Но это для тебя час, а я год прожила в другом мире. Вот честное слово, я не вру и ничего не курила и не пила. И кино не пересказываю.

– Знаешь, я, может, и повезла бы тебя к врачу из тех, кто на Куйбышева работают. Только у тебя сейчас и загар как после похода, и волосы обтрепались, будто ты неделю в лесу ходила и нормально голову не помыть. Я знаю, мы с ребятами так в поход с рюкзаками ездили. И берцы у тебя на ногах, таких у тебя никогда не было. А вон на земле валяются джинсы и ботинки, и они точно твои. И при этом зуб даю, что ты это ты. Так, куртку всё-таки надень, не хватало простуду подцепить. А потом едем домой, и ты всё подробно рассказываешь.

Софья как раз надела куртку и смущаясь, вытащила телефон из кармана, чтобы вернуть Марине – хоть и давно было, а всё равно за свою кражу стыдно, как тот завибрировал входящим звонком. Звонил Андрей Викторович Медянский. Это было странно, поэтому, принимая звонок, Марина поставил звук на громкую связь, чтобы Софья тоже слышала. Заодно таким образом не нарушить хрупкое доверие. Показать, что от подопечной секретов нет.

– Марина, Софья с тобой? Не могу до неё дозвониться.

– Да, рядом. Мы… извините, что поздно и не предупредили, но Софья очень сильно хотела на могилу матери сходить. Прямо не откладывая. Мы сейчас рядом с кладбищем.

– На машине?

– Да, конечно, – удивилась Марина.

– Прекрасно. Немедленно хватай Софью, и никуда не заезжая прямо оттуда немедленно мчитесь в Калачинск. Там сидите тише воды ниже травы, пока не скажу, что можно возвращаться. С твоей учёбой вопрос беру на себя. Деньги на карту я уже перевёл, всё необходимое купите на месте.

Дальше раздался голос Дмитрия. Судя по тому, что голос звучал глуховато, с той стороны телефон тоже был на громкой связи, но второй человек стоял не рядом, а слегка в стороне:

– Марина, я скажу то же самое. Твоему отцу передай, что я тоже прошу Софью спрятать, но звонить пока ему не рискну. Скажи – всплыла та самая история от девяносто восьмого года, как приеду – всё объясню. Он поймёт.

И тут Софья не выдержала того восторга и счастья, которые её переполняли с самого возвращения. Вдобавок звонок отца.

– Папка, всё нормально. Я тебя люблю, а бабушке передай, что мы с тобой ей уши на нос натянем. И чтобы она к нам с тобой не лезла.

На той стороне Медянский-старший то ли всхлипнул, то ли поперхнулся:

– Я тебя тоже люблю, котёнок. Езжайте, и слушайся Марину.

Телефон отключился. Девушки переглянулись, и Марина задумчиво произнесла:

– Кажется, насчёт проблем и почему Дмитрий Анатольевич с твоим отцом такие хмурые уезжали, я угадала. Едем.

– Одну минуту, молодые люди.

Бархатистый женский голос раздался со стороны и принадлежал незнакомой женщине, стоявшей шагах в десяти от подруг. Невысокая, худощавая. Под расстёгнутым пальто был виден жёлто-оранжевый брючный костюм. Шапки не было, так что рыжина волос, отливающих медью, осенним багрянцем и собранных в роскошный хвост до лопаток, а также острый курносый нос делали женщину похожей на лису. Возраст с ходу не угадаешь, есть такой тип людей, которые одинаково выглядят и в двадцать, и в сорок. Разве что морщинки в уголках глаз выдавали: ей, скорее всего, больше тридцати. Софья успела подумать, почему, если женщина стоит в темноте, так хорошо можно разобрать её внешний вид вплоть до деталей? Марина же отреагировала мгновенно, выхватив из сумки ножик. Софья опять краем сознания отметила, что судя по тому как Марина держит нож – пользоваться им она умеет. У самой рука тоже потянулась к своему ножу на поясе. И в этот момент женщина стала полупрозрачной как облако и подплыла к Марине. Хватка у ней оказалась вполне материальная и железная, потому что из руки у Марины непонятная женщина ножик вырвала играючи.

– Небольшая демонстрация силы, чтобы вы не пытались уйти от разговора. А поговорить нам очень важно. Присаживайтесь.

Женщина вынула из кармана пальто игрушечный столик и три стула и кинула их в проход между могилами. Мебель мгновенно выросла до нормальных размеров. Из другого кармана появился светильник размером с кулак, причём каким-то образом он давал яркий свет в виде круга радиусом примерно в два метра, но за пределами круга света не было видно вообще. И ещё внутри круга было тепло и не шёл мелкий моросящий дождь пополам со снегом, хотя на остальном кладбище наоборот усиливался.

– Я могла бы сказать, что это магия, но на самом деле продукт высоких технологий из мира, по уровню похожем на твоё путешествие. Вы присаживайтесь, присаживайтесь. В ногах правды нет. И я вам обещаю, что наш разговор никак не повлияет на вашу безопасность и не нарушит приказа уезжать.

– Чертовщина очередная, – пробормотала Марина. – И как будто нас спрашивают, – она потрясла запястьем руки, из которой вырвали нож.

– Кто вы? – спросила Софья. – И откуда знаете про меня?

– Ну ты же любишь книжки? И кино? Там всегда в какой-то момент появляется фея, с задачей подробно объяснить главному герою, в чём его главный квест.

– Мы не в кино, – буркнула Софья.

– Тем не менее я всё равно сыграю фею. У таких, как я много имён. Мне больше всего нравится джинна, но другие нас называют Хранителями Перекрёстка. То, куда ты попала... если честно, очень необычный мир, я такой в своей долгой жизни встречаю первый раз. Множество трёхмерных миров-фигур на поверхности бесконечного многомерного не знаю, как назвать этот предмет. Сфера? Но главное, это именно что отдельная и совсем иная для нас Вселенная. И таких вселенных существует много. Наш мир называется Перекрёстком, ибо через нас идут дороги из одного мира в другой. Ну а одна из обязанностей джиннов – приглядывать за дорогами. Кому надо – знают и пользуются, так что свой багаж можешь оставить себе, ничего криминального в твоих высокотехнологичных предметах нет. Тем не менее, лишний раз светить не советую. Всё равно могут быть неприятности от тех, кто про дороги миров не знает, а игрушкой заинтересуется.

– Понятно. И ради этого вы нас задержали? Спасибо, конечно…

Наверное, надо бы испугаться, а ещё не дерзить в лицо, но на Софью вдруг накатила такая усталость, что сейчас она уже была не в состоянии бояться. И мнение сидевшей перед ними джинны было фиолетово.

– Да нет. Извините, не представилась. Можете звать меня Анна Геннадьевна. Для вас и сейчас я ношу именно это имя. Как зовут вас, я уже знаю. В общем, тут скорее я должна перед вами извиниться. Слышали, как во время Мировых войн нейтральные корабли подрывались на чужих минах? Вот так по нашему недогляду произошло и с тобой. Ох, извините, я негостеприимная хозяйка разговора. Прошу прощения.

Женщина встала, сделала пару шагов в темноту и обратно села с сумкой в руках. Оттуда она достала три чашки и термос, затем разлила по чашкам шоколад.

– Попробуйте, не пожалеете. Такого сорта вы нигде не найдёте. Рецепт мне подарили лет двести назад, а потом люди его потеряли. Ну а у меня есть маленькая слабость к кулинарным изыскам, иногда варю под настроение.

Софья осторожно сделала пару глотков, рассудив, что травить их нет смысла – слишком сложно получается. Шоколад и в самом деле имел необычный привкус, терпкий, но одновременно медовый.

– На чём я остановилась?

– На минах. И на том, что Софья в ваши дела попала случайно, – Марина говорила тоже на удивление ровным голосом: похоже, и у неё запас нервов и способность удивляться сегодня закончились.

– Да-да. Но сперва придётся объяснить другое. Миров существует много самых разных и с разными законами природы. Где-то возможна магия, но у нас – нет. Мы полностью техническая вселенная. Однако…

Девушки открыли рот от удивления и вытаращились на происходящее. Анна Геннадьевна наклонила чашку, пролив на стол немного шоколада. Но дальше шоколад собрался в каплю и запрыгнул обратно в чашку.

– Это не магия. Просто крайне маловероятное событие, когда все молекулы шоколада случайно начали двигаться в одном направлении. Кроме известных сегодняшней науке трёх измерений и пяти форм материи, существует ещё и так называемая тонкая сторона бытия. В тех мирах, где про это знают и её исследуют, называют тонкую сторону информационным отражением. Причём оно имеется во всех Вселенных, что в магических, что в технических. Где-то оно труднодоступно, в других мирах связность материального и тонкого мира наоборот очень высока. Толкни информационное отражение – изменишь предмет. Поменяй предмет в материальном мире – изменишь и его отражение в информационном слое. Людей, у которых есть орган и способность этим манипулировать, называют ведунами и ведуньями. Ведьмами не назовите, это оскорбление. Они существуют в том числе и в нашем мире, хотя и могут заметно меньше, чем классические волшебники. Мы же, джинны, если так можно сказать, следующая форма развития. Мы в состоянии не только манипулировать переходами материального и тонкого мира, но и вероятностями событий, а это уже уровень прямого воздействия на реальность.

– Это очень интересно, – не скрывая раздражения, перебила Марина, – но вы обещали рассказать что-то про Софью.

– Ценю, как ты защищаешь подругу, но не торопись. Я могу посмотреть немного в соседний мир и какие-то события прошлого, когда нахожусь рядом с переходом – как сегодня. Но и мои возможности тоже ограниченны, в природе вообще не бывает ничего безграничного. Я не знаю, как это сделали и кто сделал, у нас это всегда считалась если не невозможным, то абсолютно маловероятным. Эдакий щелчок от Вселенной по носу повелителям случая. В тебе, Софья, в твоём информационном теле живёт чужая тень. Не полноценная личность, а именно тень – лучше слова не подберёшь – другого человека. Это был хороший и честный человек, военный пилот. Он погиб, спасая пассажиров и экипаж транспортного шаттла. Именно его информационная тень и даёт тебе твои необычные способности, когда вместо обычных кибер-железок в твоём организме появляются… Ну, назовём их тоже кибер-органами, но сотканными из тонкого мира. Когда не нужны, они растворяются, уходят обратно в тень твоего информационного тела. И часть жизненного опыта или же опыта сражений в тебе – тоже от него, пусть ты это пока ещё не научилась эту часть информации принимать сознательно. А может, это навсегда останется в подсознании как внезапные озарения. Так что гордись, ты первый и единственный во всех мирах киборг на энергии тонкой стороны.

– Очень рада за вас и за себя. Согласна, полезная информация. На этом всё? Квест пройден? – съязвила Софья. Не торопясь отхлебнула шоколада, поставила чашку на стол. – Очень вкусно, но мы можем идти? Нам ехать надо.

– Рано, – власть и право распоряжаться в голосе Анны Геннадьевны буквально придавили уже начавших вставать девушек. – Вводная часть закончена, хорошее тоже. Дальше будем говорить о плохом и о проблемах. Наших проблемах, общих. Я бы, может, и пустила всё на самотёк, дела смертных и дела Хранителей Перекрёстка редко пересекаются. Но мне надоело постоянно ездить в ваш город и решать местные проблемы, у меня есть свой дом и свои обязанности. Поэтому слушайте.

– И повинуемся, – опять съязвила Софья: накатила усталость, тело как свинцом налилось, и было на всё плевать.

– Если бы все были такими умными и послушными, – вздохнула Анна Геннадьевна. – История началась недавно, лет полтораста назад. Ну то есть для нас относительно недавно, мы живём долго. Тогда в вашем крае сменился джинн. Прежний-то был лентяй и сибарит, и умер по глупости. На смену ему пришёл… дворянин, в общем. Типичный представитель загнивающей империи, с огромным самомнением, высокомерием по отношению к окружающим простолюдинам, ну и так далее. И в какой-то момент, незадолго до твоего рождения, Софья, он решил, что некоторые вековые правила джиннов не для него. Да, формально запрета на то, какое место в обществе ты можешь занимать, у нас нет. Хоть падишахом становись в отдельно взятом королевстве. Отдавай приказы напрямую, и власть твоя при этом будет действительно не ограничена. Не только жизненный опыт больше, чем у окружающих тебя людей, но и способность при нужде подтолкнуть случайные события так, как тебе надо. Идеальное везение во всех делах.

– Абсолютная власть развращает абсолютно, – процитировала Марина.

– Совершенно верно, и мы, джинны, этой истине подвержены больше других. Ибо сразу как ты пошёл по простому пути открытой власти – эта власть и поклонение становятся хуже наркотика, ты уже не можешь жить без раболепства и лести, а гордыня залепляет глаза. Ты презираешь окружающих, а потому всё чаще начинаешь ошибаться и вместо интриг и хитрых комбинаций пользоваться своей силой. Тебя называют везунчиком и сыном удачи, ты с какого-то мига в это веришь. И не видишь, как твоя сила утекает. Это… какой бы наглядный пример привести? Как со штангой. Чемпион по пауэрлифтингу может до самой старости поднимать такой вес, который обычный человек и не сдвинет, но если станет делать это аккуратно и разумно. Разогревать мышцы перед соревнованием, не пытаться поднять запредельный вес. Если же постоянно тягать штангу предельного веса, рвать с места без подготовки и не разогрев мышцы, порвутся связки и треснет позвоночник. Так и с нами. Если неразумно пользоваться своей силой, то можно надорваться. И вместо феноменальной удачливости закончишь ты как последний неудачник. Это и произошло с Багровым Князем. Так его звали те, кто был знаком с этой его стороной жизни. А для обычных людей он был…

– Комолов… – неожиданно тихо сказала Марина. – Софья его не знает, это до её рождения было, когда она родилась, про разборки девяностых забыли уже. А я помню, ещё родители удивлялись. Ведь феноменально везучий человек был, а нарвался на одну из последних криминальных разборок города и погиб – не повезло под конец.

– Да. В миру его звали Комолов. На самом деле Князь тогда выжил, но силы лишился. Место Хранителя пустым не бывает, обычно, если умирает один – рождается другой. Мы приготовились ждать, да и другие проблемы были. В мире живут не так чтобы много, но и не так чтобы мало ведунов. Они в массе люди законопослушные, но и среди них есть и бандиты, и отморозки. Нет, у них есть, конечно, свой аналог внутренней полиции и ряд международных структур вроде Интерпола – он называется Круг стражей. Но самым главным сдерживающим барьером являемся мы, джинны. Слишком наглых беспредельщиков и нарушителей закона на своей территории принято укорачивать. Последние годы своего правления Князь эту часть своих обязанностей запустил, а после его смерти ваш Омск вообще чуть не превратился в Тортугу для чёрных ведьмаков и ведьм. До сих пор уровень криминала по части тонкого мира у вас в городе выше среднего. В общем, пока мы занимались особо наглыми беспредельщиками, стараясь при этом прямым вмешательством не нарушить сложившуюся систему законов и правил, когда джинны в дела ведунов в принципе не лезут, остальное мы прохлопали ушами. Точнее, ведуны не знали о такой возможности, а мы – не подумали. Как я теперь понимаю, из ненужной гуманности мы решили дозволить Князю, когда он лишился нашей силы, прожить остаток жизни обычным человеком со слабенькими способностями ведуна. Только наркотик власти – от него оторваться невозможно. Князь немного оклемался, несколько лет промучился простым человеком и решил создавать Пустых.

– Извините, кого? – переспросила Марина.

В принципе, вопрос был не нужен, им и так всё расскажут. Но Анна Геннадьевна сделала так называемую педагогическую паузу, когда ученик для поддержания интереса должен спросить или ещё как-то оказать вовлечён в разговор, поэтому девушка решила подыграть. Это поняла и джинна, заметно смутилась.

– Извините, привычка. Я в обычной жизни в школе педагогом работаю. Если что – мне детей учить просто интересно. Так вот, Пустые – это подпорка, возможность для простого ведуна получить способности, чем-то близкие к нашим. Тонкий мир нематериален, его в обычный мешок про запас не сложишь. Тут из живого человека делается сосуд, считайте как биоробот, с задачей собирать энергию и отдавать хозяину. Но самое опасное – способность Пустого формировать очень сильный поток энергии, который порождает Тень. Это такое искусственное отражение реальности, в котором можно управлять событиями по заданному сценарию. Когда Тень заканчиваетсязапрограммированным результатом, она растворяется в настоящем мире, перекраивая поток событий по желанию создателя. Тот же принцип ведуна, только в большем масштабе. Например, необходимо чтобы ты споткнулась и упала. Предположим, у тебя на ногах в этот момент туфли. Обычному ведуну нужно тебя видеть. Он смотрит на каблук, нарушает его отражение в тонком мире, каблук ломается, и ты падаешь в лужу. Тень через Пустого работает иначе. Понимаете, вселенная очень устойчивая штука. В романах вы можете вернуться в прошлое, что-то там изменить, потом вернуться в настоящее, которое изменится для всех, кроме вас. В реальной жизни это невозможно. Однако законы природы разрешают поменять в прошлом незначительный эпизод, который никак в текущую секунду не влияет на настоящее, зато позволяет толкнуть будущее в нужную сторону. Скажем, в твоём каблуке появляется дефект производства. Настоящее и прошлое неизменно, ты как носила свои туфли, так и носишь. Но ровно через пять минут от данной секунды, то есть по отношению к настоящему в будущем, наступит ранний износ материала. Крепкий до этого каблук ломается, и ты летишь в лужу. Присутствовать хозяину Тени для этого совсем не обязательно, всё как бы запрограммированно случиться именно в данный момент и никак иначе.

– Бабушка… она тогда сказала – у неё результат экспертизы, что биологически зачал меня не мой папа… – потрясённо прошептала Софья. – И дата, я видела дату анализа. У неё эта бумага год лежала…

– Да, – сухо подтвердила догадку джинна. – Это то самое изменение реальности. Год назад эта бумага была фальшивой, и её опровергла бы любая экспертиза. Но рядом с тобой случилось искажение реальности, и в твоём прошлом что-то изменилось. Какой-то эпизод, про который не знали твои родители – или давно забыли, но который сделал эту бумагу верной. Когда мы обнаружили, что творит Князь, и как он возле Омска уродует реальность, мы вмешались. Его поведение грозило ударить и по нам, не считайте нас альтруистами. В том числе из-за его действий нового джинна в вашем городе пока так и не появилось, а значит, я и остальные джинны кроме своей территории вынуждены присматривать ещё и за вашей. Князя укоротили на одну голову, Пустых уничтожили. Оказалось – не всех, как минимум один Пустой затаился. Под его удар, когда он всё-таки сломался и взорвался, ты и попала. Я подозреваю, у тебя были скрытые способности ведуньи. Не так уж редко случается, что если молодая ведунья родилась не в семье связанных с тонкой стороной, то проснувшийся талант вовремя не заметили и не начали учить. А дальше если талант не развивать, он сам собой угаснет. Сейчас этого уже не выяснить, потому что став киборгом, ты способностей точно лишилась. Нет, почти наверняка они у тебя были, иначе ты бы не смогла дать Пустому команду создать Тень. Неосознанно, тут за тобой никакой вины нет. Считай, робот-автомат сработал на какое-то твоё сильное неосознанное желание. Да и потом без нужных способностей отражение того пилота в тебе не прижилось бы. Сейчас это уже неважно. Точно так же по нашему недосмотру и вине Князя ты и провалилась в другой мир. Своей жадностью Князь довольно сильно порвал реальность, считай – когда разрушался Пустой, тебя забросило в яму взрывной волной. Проблема в том, что ткань нашего бытия хоть и зарастает, но довольно медленно, она ещё пластична. Я настоятельно просила бы вести себя… скажем, поосторожнее. Этим вы убережёте от неприятностей себя и от лишней головной боли уже меня.

– Вы сказали – ещё не всё решено! – Софья вскочила так резко, что задела стол и опрокинула одну из чашек. – То есть та бумажка, которую бабушка показала, ну про моего папу – она ещё может оказаться не настоящей?! То есть я могу этот эпизод в прошлом изменить, чтобы уже в моём будущем доказать – это фальшивка?

– Возможно, – не стала отпираться джинна. – Реальность ещё не закрепилась в окончательном варианте, шанс есть. Эта бумажка ещё может оказаться поддельной. Ты ещё сможешь отыскать такой вариант, при котором на момент оглашения завещания экспертиза считалась достоверной, но в итоге оказалась ошибочной. А может – и нет. Всё зависит в том числе и от тебя. Но как именно зависит, извини, говорить не буду. Есть причины.

– И не надо, – отказалась Софья. – Главное – что мы можем, правильно, Марина?

– Поддерживаю.

– Ну и молодцы, девочки. Я прибраться останусь, а вы езжайте. И в качестве подарка, поскольку я вас с разговором задержала. Обещаю, что выехать из города вы сумеете без проблем. Но не затягивайте, времени у вас до полуночи. В двенадцать часов или как только пересечёте городскую черту, рассчитывать вам опять на себя.

***

В машине у Марины всё-таки сдали нервы. В замок зажигания ключом она попала с третьего раза, да и потом руки тряслись, так что двигатель включила не сразу. Наконец Марина более-менее справилась с собой и сказала:

– Вот про разговор с этой джинной я точно никому рассказывать никогда не буду. Иначе прямая дорога в психушку как пациенту. Вроде мирно разошлись, но вспомню, как она на нас смотрела и как разговаривала – до сих пор мороз по коже продирает.

– Почему?

– Не люблю, когда мной играют как шахматной фигуркой. А тут у меня с какого-то момента появилось стойкое ощущение, что… Нет, нам не врут, но весь этот разговор какой-то театральный. Она ведь могла сказать короче, могла не говорить нам и половины того, что в итоге рассказала. Она нас как в кино на съёмочной площадке играть заставляла, как режиссёр вызывала нужные реплики и жесты. Ой, я тут фея, которая главный квест расскажет. Или та же учительская оговорка, простите, привыкла у детишек уроки вести в школе. Только чего она от нас добивается? Нет, про встречу с этой джинной точно лучше молчать. Да и не поверит никто.

– А про меня говорить можно?

– А ты рядом сидишь, как материальное обоснование. К тому же придётся рассказать как минимум моему отцу. Врать нет смысла, он сразу заметит нестыковки и странности в твоей внешности и поведении, и у нас будут проблемы. Давай так. На полдороге остановимся на отдых, там ты мне всё расскажешь, и мы решим, что моему отцу стоит знать, а чего не стоит.

– Странности в поведении?

– А ты помнишь, когда эта Анна Геннадьевна появилась, ты за нож схватилась? Спокойно так была готова вступить в бой не раздумывая. И это тихая затюканная мамой девочка, которая психанула, убежала из дома два часа назад и собственной тени боялась? Или ещё момент. Когда мы обратно шли к машине. Я по себе в походе знаю, в городе привыкаешь – лужи обходить, не запачкаться. И в лесу первое время непроизвольно также пытаешь идти. А ты обратно шагала прямо через лужу, именно как после марш-броска по тайге. Точно знаешь, что берцы и штаны сразу не промокнут, поэтому незачем тратить силы на обход лужи и рисковать поскользнуться. А грязь – это ерунда, сама потом отвалится. Ты прямо через лужу пошла, опять же характерным широким туристским шагом. Его любой турист узнает. Такого шага у городских не бывает, а вот когда день за днём сутками напролёт идёшь по лесу или горам – он сам собой вырабатывается. Кстати, покажи нож, чтобы нас за него случайно не арестовали.

Софья открыла рот возразить, что она и раньше была нормальной, и сейчас не изменилась… и закрыла. Из глубины памяти пришла картина, как она… год назад? Шла через кладбище, шарахаясь от каждого шороха и воображая себе всяких зомби и маньяков. Молча вытащила подарок Меро и дала в руки Марине. При этом порадовалась, что фонари света давали мало и в салоне царил полумрак, когда доставала и держала в руках нож – у неё нервно дрогнула щека от воспоминаний.

Марина включила лампочку над головой:

– Игрушка какая-то. Ты серьёзно этим напугать хотела? Или это оттуда, и я чего-то не понимаю?

Софья забрала нож, достала из бардачка невесть откуда завалявшуюся там пятирублёвую монету. Активировала энергетическую кромку лезвия и сострогала немного металлической стружки. В машине сразу завоняло палёным металлом.

– Беру свои слова обратно. Тогда тем более надо советоваться с моим отцом. Я правильно понимаю, ты жила в не самом спокойном месте?

– Ну почему? – удивилась Софья. – Там… там было хорошо, просто надо было соблюдать осторожность. Ну и некоторые правила безопасности.

– То есть вовремя крутить головой и обходить тёмные углы, чтобы не получить нож под ребро, – переиначила Марина. – Вот про это я и говорю. У военных такое называется посттравматический синдром. Когда какое-то время живёшь на адреналине, а потом вернулся в тихий дом, опасности нет… И от избытка адреналина начинает ехать крыша. На самом деле это не так страшно. Просто нужно немного пережить и привыкнуть. Отец дважды уезжал, в Чечню в девяносто девятом и в Цхинвал в восьмом, потом уже демобилизовался. Так что как справляться с такими штуками – он точно знает. Согласна?

Софья хотела было возмутиться, мол, она и сама всё знает, и не надо её опекать. Она год прожила без лишнего надзора – и ничего, сама справилась. А потом вспомнила, как Меро и доктор Дагред вот также ей помогали. Тогда же она их не отталкивала, хотя и хотелось доказать, что она уже взрослая? Они в той ситуации разбирались лучше. Так же и сейчас, как ни хочется взбрыкнуть – Марина права. Она отвыкла от жизни в Омске, от школы, от того, что её до этой школы сопровождает водитель. И отец Марины, похоже, единственный, кто поможет ей справиться и не выдать себя. А ещё у неё сейчас цель: сделать так, чтобы бабушка проиграла. Если верить джинне, лишний шум и скандал сейчас пойдут Софье во вред. И значит, вернуться она должна домой так, чтобы про её путешествие знало как можно меньше народу.

– Уговорила. Согласна не до конца, но пока спорить не буду.

– Отлично. Поехали.

На ближайшем перекрёстке машина неожиданно повернула налево. Но по карте дорог, которую Софья нашла в машине, им надо было прямо до пригородного посёлка и уже через него на региональную трассу до Калачинска? Навигатор считал так же.

– Ты куда? По карте нам прямо на Сыропятский. Или боишься, там от него до трассы дорога тёмная и битая? Но тогда нам сейчас направо надо было, на Окружную, а оттуда на трассу.

– Да нет, я тут решила, что раз у нас время есть, а Дмитрий Анатольевич даже звонить боится, то лучше нам не прямо на восток ехать, а на север. Сначала как будто я на трассу в Тобольск иду, а потом круг дать через Новосибирскую область и Татарск, и уже с востока домой к нам заезжать.

Софья отвечать не стала, молча соглашаясь, но паранойя оказалась заразительна. Через пару минут Софья сказала:

– Слушай, только не смейся. Я тут кино одно вспомнила, там человека нашли, потому что у него по карточке отследили, где он деньги тратят. А нас так не могут?

– Не знаю, я в этом не разбираюсь. Но давай подстрахуемся.

Пришлось ненадолго остановиться, выясняя, где по дороге есть отделение банка. И уже там, глядя на сумму на экране банкомата, Марина сипло прокомментировала:

– Не смейся, но либо твой отец деньги вообще не считает…

– Смеёшься? Он не жмотился никогда, но деньгами ни разу не сорил и мне лишнего не давал.

– Тогда как бы мы не застряли у меня надолго. Денег тут месяца на три хватит, и это учитывая, что у тебя с собой ничего нет, всё придётся закупать. Ладно, снимаем и поехали.

Недалеко от выезда из города на развязке Марина опять неожиданно свернула в сторону.

– А теперь опять куда?

– Время до полуночи у нас есть. Я тут подумала, что некоторыми вещами лучше закупаться здесь, а остальное найдём уже как приедем.

– Это ещё чем закупаться?

– Всем. У тебя с собой даже белья нет, а жить на новом месте неделю, а то и две самое меньшее. Что-то я из своего старого смогу отдать, да и ростом ты не сильно отстаёшь, но не всё. Там по большей части мои старые вещи раздали уже. Заедем в торговый центр. Пусть от этой джинны и от того, как она нам нервы трепала, хоть какая-то польза будет.

– У меня в рюкзаке есть вещи...

– И будешь жить на походном наборе «две футболки плюс пять носков»? Нет уж, знаем, проходили. К тому же судя по твоему виду, погода у тебя была довольно летняя. А сейчас почти зима, – и жестом показала за окно, где дождь всё сильнее превращался в метель из мокрого снега.

Возле торгового центра Марина припарковала машину, а дальше цепко ухватила Софью и не отпускала, да она и сама старалась не отходить. Отвыкла от толпы суетившихся за покупками людей: в Железном городе была уйма мелких магазинчиков, но гипермаркеты давно заместила доставка по онлайн-заказам. Кафешки с сидевшими в них парочками и семьями – и те казались странными, непривычными, словно отражение в кривом зеркале. В Железном городе всё было по-иному… Поэтому Софья послушно прошла за несущейся как вихрь Мариной, закупавшей всякую всячину от трусов до свитера. К машине они подошли, обвешанные пакетами. Загружая их в машину, Марина вздохнула:

– Извини, времени мерить нормально и подбирать красиво – нет. Да и ты, подозреваю, привыкла к другим маркам и другому качеству.

– Какая разница? – пожала плечами Софья. – Вид не сказала бы что такой уж страшный, сгодится. Зато удобно, и свитер вроде тёплый.

Марина с чего-то странно посмотрела, но дальше комментировать не стала, а завела двигатель, и машина устремилась наконец-то к выезду из города. Остались за спиной бледный шум пустеющих вечерних улиц и соцветья тусклых фонарей, зашуршали придорожные тени вдоль шоссе. И вот уже край города разделил грань между вечером улиц и ночью автотрассы, бегущей через поля, рощи и пятна леса. В Омске ещё не темнота, но уже и не день, ровный монотонный гул от движения тысяч людей и машин, которым ночь не указ. На шоссе тишина, свистит одинокий голос встречного ветра, запутался в ветвях раздетых деревьев лесополосы, бьётся в приоткрытую щель окна и прячется в темноте дальних полей, где бледная луна единственное освещение. Кажется, помимо крохотной железной коробочки и двух человек внутри в мире больше ничего не осталось.

Дождь и метель стихли, видимость подросла, но всё равно огни посёлка показались неожиданно. В бликах яркого света фонарей темнота обрисовала заборы и крыши. Сразу Марина прибавила скорость, потом сбросила. Сбоку мелькнул указатель населённого пункта: «Петровка».

– По навигатору тут камеры, – пояснила Марина. – Пусть нас поймают на штраф. Считай, заразилась твоей паранойей. Если и в самом деле банковскую карту отслеживать будут, думаю, получить доступ к камерам для них плёвое дело. Я в магазине картой расплатилась, заодно всяких нарезок и воды купила как в дальнюю дорогу. Сейчас штраф получим – и точно поверят, что мы по трассе на Большеречье пойдём, а дальше вообще в Тобольск. Я по карте смотрела, в Алексеевском заправка, а нам надо чуть раньше свернуть. Заедем на заправку, там тоже картой платим, с километр проедем, потом тихонько разворачиваемся, с выключенными фарами обратно через посёлок и поворот на Калачинск. Но сначала надо в Татарск заехать, а уже из него к нам, с востока. Татарск числится за Новосибирской областью, так что как минимум там если на камеру и попадёмся, то отследить нас сложнее.

– Хорошо.

Машина проскочила мимо посёлка, оставив фонари позади. В темноте ночи лес вдоль дороги казался вымершим. В зыбком свете фар безлюдная стена елей со своим кажущимся строгим порядком деревьев производила впечатление запущенного и забытого парка. Только заходить в него не стоит, здесь нет ни сторожей, которые помогут выбраться заблудившемуся посетителю, ни полицейских, которые придут на помощь. Лишь снова мокрый снег, ночь, темнота, холод. А ещё от вынужденного безделья на пассажирском сиденье в голову лезли всякие глупости. Заметив – Марина снизила скорость в том числе потому что устала – Софья с надеждой предложила:

– Давай я тебя подменю.

– Ты не умеешь.

– Умею. Я много чему научилась. И для тебя сейчас – полночь, а для меня середина дня. Я встала перед тем, как здесь появилась.

– У тебя прав нет, – с сомнением ответила Марина.

– Напомнить, мне кто-то говорил – какие права в деревне? Как до педалей дотянулся, так и права. Давай поменяемся.

– Хорошо. Попробуем, а то меня и впрямь в сон тянет. Посмотрю, как водишь и решим.

Короткая перебежка по холоду Марину явно взбодрила, так что смотрела за подругой она внимательно. Пересев на водительское место, Софья тут же немного смухлевала. Перешла в «частичное состояние». Заодно с удивлением обнаружила, что джинна каким-то образом добавила контроль расхода энергии тонкой стороны. Как сильно устаёт физическое тело и как не перерасходовать силы, они с доктором Дагредом научились определять ещё там. Активный радар отнимал слишком много энергии, но если ограничиться процессорами и пассивными видеокамерами глаз, то расход микроскопический, и хватит запасов аж до утра, если не дольше. Ехать же им километров триста, это часов пять самое большее. Но самое главное – машина была в люксовой комплектации, поэтому автомобильный компьютер имел возможность подключения по блютус во время сервисного обслуживания, навигатор тоже имел радиоканал. Это было привычно и удобно. Словно управляя байком, Софья через коммутатор снимала показания, одновременно медленно набирая скорость. Ничего сложного в оборудовании не имелось, протоколы тоже оказались простые, с помощью одного коммутатора Софья бы справилась, а уж через боевой процессор разобралась за пару секунд. Дальше, чтобы снизить расход энергии тонкой стороны, сохранила протоколы в физически существующем коммутаторе, попутно навесив на него пару простых алгоритмов, отслеживающих состояние двигателя. Сама же сосредоточилась на дороге. Фары света давали не очень много, особенно когда сыпал мокрый снег, но через многодиапазонные камеры глаз воспринималась дорога как днём. Даже лучше, ведь камеры и процессор издали замечали и помечали для водителя все более-менее крупные ямы и повреждения асфальта.

– Да уж, – удивилась Марина. – Водишь ты теперь получше меня. Я вздремну, разбуди меня, когда к Алексеевскому подъезжать будешь. Интересно послушать, чего там с тобой приключилось.

Сразу как Марина уснула, Софья увеличила скорость. Асфальт намокнуть не успел, машина слушалась отлично, и управлять ей было куда проще, чем байком в потоке на улицах Железного города. Деревья мелькали чёрными пятнами, освещённые призрачным лунным светом в прогалинах лесополосы проглядывали поля. Когда показалось Алексеевское, Софья поглядела на подругу, но та так сладко посапывала, что она решила её не будить. Заехала на заправку, у сонной тётки-кассирши заказала долить полный бак и шоколадку с кофе. Шоколад был непритязательный из самых дешёвых, кофе откровенно дрянной, но пила и откусывала Софья как будто у неё в руках настоящий деликатес. В Железном городе кофе не имелось совсем, а шоколад был невероятной редкостью. Именно сейчас она не разумом, а душой поняла: вернулась домой. Ну а дальше снова под шинами зашуршала трасса. Софья справедливо рассудила, что с выключенными фарами в такую погоду она справится лучше, поэтому на обратный манёвр будить Марину тоже не стала. И лишь когда навигатор сообщил, что до Татарска осталось десять километров, встала на обочину, толкнула Марину, сама же вышла из режима киборга. И сразу навалилась усталость.

– Просыпайся, – толкнула она Марину. – Меняемся.

– А? Что? Алексеевское?

– Да нет, уже Татарск почти. Ты так хорошо спала, что я тебя будить не стала.

– Сумасшедшая.

Татарск в темноте напоминал деревни, через которые Софья проезжала, ну возможно больше в несколько раз – и всё. Ещё тут время от времени среди одноэтажной частной застройки попадались кирпичные пятиэтажки-«хрущёвки», да фонари всё-таки по большей части работали… Асфальт, впрочем, был довольно убитый: Марина хоть и ехала медленно, машину заметно потряхивало на колдобинах. Остановились они в итоге возле двухэтажного здания, обшитого сайдингом.

– На сегодня приехали, – сказала Марина, заглушив двигатель. – Пошли договариваться насчёт номера.

– Зачем? – не поняла Софья.

– Во-первых, надо передохнуть, ты на ходу засыпаешь, да и я только кажется, что бодрая. Маловато у нас с тобой опыта по трассе ночью так гонять. И не вламываться же к моим домой посреди ночи? Во-вторых, поговорить и обсудить, чего мы рассказываем, а про что молчим. Ну и на третье – на завтра у нас здесь запланировано одно важное дело. Попутно надо докупить тебе кое-что из вещей, а то приедем к нам домой, скупим полмагазина нижнего белья разом – разговоров потом у продавцов на месяц будет. А так что-то здесь, что-то там.

С комнатой решилось быстро. В это время года ездило не очень много народу, двухместный номер нашёлся без труда. К тому же час был поздний, остальные постояльцы давно спали, и душ, общий на этаж, никому оказался не нужен, мойся сколько хочешь. Софья пошла в ванную больше по совету Марины – очень уж с хитрым выражением та настаивала, да и смыть пот после дороги хотелось. И только встав под горячие струи, поняла, чего именно подруга имела в виду. Оказывается, после двух недель блуждания по лесу вот так замереть под льющейся на голову горячей водой, не торопясь намыливать кожу и потом смывать пену – ни с чем не сравнимое наслаждение. Ведь и в корабле или умывайся ледяной водой из озера, или грей себе в небольшом котелке.

В номере Марина уже приготовила ужин на скорую руку: вскрыла сыр и колбасу, вскипятила чаю. Показала Софье на кровать:

– Располагайся. Ешь и рассказывай. А потом будем думать, где и как врать.

Рассказ вышел долгим. На том, как Меро умирал у неё на коленях, Софья не выдержала. Разревелась и плакала до рвоты, уткнувшись в плечо Марине. И лишь чуть успокоившись, всхлипнула:

– Я, наверное, та ещё рёва? Дура…

– Да нет, ты умная и наоборот нормальная. Как раз если бы ты сейчас рассказала всё спокойно, а не плакала – я бы тебя точно к психиатру прямо с утра потащила. А так – надо было хоть раз с кем-то поделиться. Поверь, я знаю. Я была чуть старше тебя, когда у нас мама умерла.

– Ой, – сконфузилась Софья. – Прости.

– Да нет, уже зарубцевалось. Самое дурацкое стечение обстоятельств, у скорой, которая везла маму с прорывом аппендицита, лопнуло колесо. С операцией запоздали, начался перитонит, и её не спасли. Я тогда тоже ревела. А потом… Потом на мне как на хозяйке дома оказалось три мужика, отец и два брата-оболтуса. Что старший, что младший… оболтусы. Горе не ушло, но страдать некогда стало. Тебе тоже. У тебя папа есть, и ты как хозяйка теперь и за него несёшь ответственность. Но давай заканчивай, и будем думать, что завтра можно сказать, а чего нельзя.

Проговорили они долго, а в итоге утром Софья встала с трудом и после того как Марина стянула с неё одеяло со словами:

– Счас спихну на пол и полью водой из чайника. На пол же скину, потому что кровать в гостинице мочить нельзя.

– Да иду, иду.

Хорошо постояльцы опять уже разъехались, так что не пришлось стоять в коридоре, сонно моргая в ожидании очереди и с мыслью лечь и доспать прямо тут, на полу.

За остаток ночи заметно посвежело и густо выпал снежок, укрыв округу чистым голубовато-белым полотном. Несмотря на минус семь – после тёплой гостиницы казалось холодно – по городу всё равно пошли пешком. В центре ощущение большой деревни приумолкло, всё-таки здесь преобладала застройка двух-трёхэтажных домов и хрущёвок. Напротив двухэтажного офисного здания, где среди прочих вывесок было написано «Парикмахерская», Марина остановилась.

– Начнём отсюда. И со стрижки.

– Что начнём? Какая стрижка?

– Ты какой цвет волос предпочитаешь? Синий, красный или рыжий?

Софья настороженно посмотрела на подругу и осторожно спросила:

– С тобой всё в порядке? Я не буду краситься. Мы не в кино, где высматривают всех приезжающих по цвету волос. Мне и мой цвет нравится. Ясно? Не буду.

– Да пошутила я насчёт красного, хотя был соблазн. Купила золотистый, и краска нестойкая, для косплеев. Она через неделю сходить начнёт. Но стричься и краситься придётся по любому, чтобы не возникло вопросов, почему у тебя волосы всего за неделю отросли и на летнем солнце выгорели, а кончики от перехода по лесу обтрепались. Уговорила?

– Хорошо. Аргумент… разумный.

– Замечательно. А затем пойдём по магазинам, делать из тебя девочку.

– Чего? Марина, ты точно умом не двинулась? То, что отец попросил…

– Стоп. Я обещала, что буду всё объяснять, а не требовать? Не обещала? Не мотай так головой. Ну забыла, ну извиняюсь. Всё равно объясню. А теперь вспомни свои вчерашние слова насчёт свитера и как ты одежду покупала? Ну да, страшненько, зато удобно и тепло. А вспомни, как ты мимо юбок прошла сразу к джинсам? В них по лесу идти удобнее. Я потому ничего и не стала прямо там брать. Утилитаризм – это хорошо, но в меру. Не знаю уж, обрадуется твой отец или нет, что забрала я домашнего ребёнка и тихую девочку, а вернула пацанку и сорвиголову. Ну, может, и не лихую пиратку Пеппи Длинныйчулок, но всё равно мальчика в штанах. Видела бы ты себя со стороны. Поэтому давай договоримся: пока живём в Калачинске – никаких брюк, всегда платье или юбка. Ухаживаешь за ногтями и внешним видом, вспоминаешь, как накладывать макияж и так далее. А начнём сегодня с того, что подберём тебе одежду. Причём выбирать будешь сама, а я, если что только подсказывать и критиковать. Уговорила?

Софья открыла было рот протестовать… и растерянно закрыла. Марина со всех сторон опять выходила права.

Глава 10

В Татарске с делами провозились чуть дольше, чем рассчитывали, поэтому выехали поздно, аж в четвёртом часу. К этому времени повсюду ощущалось наступление вечера, солнце ещё не зашло, но сумерки уже подкрасили воздух синим. Марина всё равно рассчитывала добраться засветло. Темнеть начнёт примерно в полшестого, а расстояние – всего-то сотня километров. О том, чтобы пустить за руль Софью, речи не шло, на крупной областной трассе в любом месте мог встретиться пост ГАИ. Младшей подруге оставалось лишь смотреть в окно. Одноэтажная городская застройка Татарска пролетела быстро, дальше вдоль трассы побежали поля с редкими пятнами деревьев. Вроде бы пришла зима, похолодало, утром снежок выпал, но как-то неуверенно, ещё опасаясь возвращения осени. К вечеру снег посерел, стало сыро и неуютно – даже из окна машины смотреть зябко, не то что ходить.

От монотонной дороги тянуло в сон. Трасса оказалась неожиданно перегруженной и легковыми авто, и грузовиками от фур до каких-то местных колхозных КАМАЗов. Ехали в результате куда медленнее, чем планировали, вечер догонял стремительно. А ещё где-то на полдороги опять закружились и полетели на асфальт снежинки, большие и пушистые как летящий с неба лёгкий пух. Они красиво серебрились на лету, Марина же в ответ шипела и ругалась себе под нос, потому что скорость движения от этого падала ещё больше. Вот уже солнце устало покатилось вниз, небо стало оранжевым, а длиннее тени берёзок защитной лесополосы сливались с чёрными силуэтами деревьев.

В итоге к Калачинску они подъехали пусть и не в полной темноте, но когда фонари уже горели вовсю. И поначалу город показался копией Татарска, та же застройка улиц частными домами и отдельные вкрапления пятиэтажек. Впрочем, пока они ехали почти через весь город – Омская трасса шла с юга, а семья у Марины жила в северной части и пришлось пересекать не только центр, но и мост через реку Омь – мнение у Софьи в целом поменялось в лучшую сторону. Да, и здесь преобладала частная застройка, но попадалось не так уж мало многоэтажек, ходил автобус, имелись пара самых настоящих парков и даже торговый центр. В общем, всё, как и положено в полноценном городе.

Почти сразу после моста Марина свернула направо, дальше несколько минут колесила по улицам. На этой стороне реки многоэтажек уже не было совсем, не знаешь, что тоже городской район – типичный коттеджный посёлок средней руки, выросший из бывшей деревни. Дома от старых бревенчатых мелких и одноэтажных до солидных двух или трёхэтажных кирпичных строений с гаражом. Причём одни участки за забором, другие нет и никакой связи между оградой и домом: запросто настоящую хоромину может отделять от улицы символическая оградка высотой метра в полтора из крупной сетки, а низкорослый домишко из почерневших брёвен окружает полноценная стена из кирпича, подходящая скорее средневековому замку. К счастью, у Марины отец остановился на чём-то среднем – обшитый сайдингом двухэтажный коттедж, окружённый обычным деревянным крашеным деревенским забором.

Пока открывали ворота, пока загоняли машину – хорошо двор был свободен, для своей машины здесь имелся гараж – на шум вышел отец Марины. Дочка явно пошла в него – это был мужчина круглолицый, уютно пухлый, похожий на румяный пончик, разве что ростом несколько выше среднего и уже лысеть начал.

– О! Здравствуй и с приездом, – обрадовался он, – вот уж не думал, ожидал, ты раньше Нового года не сумеешь, – тут до сознания дошло, что дочь вылезла с водительского места «шкоды». – Ага, а начальство в курсе, как ты служебной машиной пользуешься? Надолго к нам сумела? А то Ромка на практику уехал, дня через два или три будет, не раньше. И с подругой познакомь для начала.

– Да нет, начальство-то как раз в курсе и само приказало ехать, – вздохнула Марина. – Знакомьтесь. Мой папа, Григорий Филиппович. А это Софья Медянская, как раз про неё я и говорила, к ней начальство меня и приставляло. Тут нам сказали всё бросать и сюда рвать когти. Дмитрий Анатольевич тоже за Софью просил, заодно сказал передать: сам пока звонить не может, но просит помочь, потому что всплыло какое-то дело от девяносто восьмого. Не знаю что и как, но он сказал – ты поймёшь.

– Вот значит как, – мужчина переменился на глазах. Вроде тот же, уже немолод, полнеть начал, только в этот момент он Софье напомнил волка. Старого и немного ленивого, но укусить способен не хуже молодого. – Не на улице разговор. Пошли-ка в дом, там и поговорим.

Дома Марина скинула ботиночки и сразу почему-то направилась на второй этаж:

– Так, вы давайте на кухню, я пока сообщу, что мы доехали. С телефона звонить неразумно, думаю, но твой папа как чувствовал – сразу мне тогда на всякий случай сделал корпоративный аккаунт почты. А потом здесь новую симку купим.

На кухне Григорий Филиппович сразу поставил чайник и полез за заваркой, рассудив, что с дороги и с мороза горячий чай будет нелишним. Софья же на миг ощутила приступ ностальгии, кухня напомнила ей дом доктора Дагреда. Точно так же было видно, что хотя порядок наводили, но «по-мужски», там Нандила тоже каждый раз ворчала, пока Софья не взяла всё в свои руки. К слову, как и у доктора Дагреда любимое место можно было определить по наибольшему числу плохо собранных крошек и плохо оттёртых капель в одном из концов стола, так и здесь. Явно хозяин дома регулярно сидел в одном и том же углу и смотрел телевизор, висевший на стене напротив – сейчас он тоже работал, просто звук был выключен. Потому и здесь Софья, привычно не спрашивая, взяла тряпку, намочила и принялась наводить порядок на обеденном столе, пока хозяин колдует над чайником. За этими занятиями их и застала Марина:

– Я смотрю, кто-то без меня скоро совсем грязью зарастёт. Ромка приедет – втык дам.

– Ну, вообще-то, мы убираемся, – парировал её отец. – Не позорь нас перед гостьей.

– Ага, то-то она первым делом на кухне за тряпку схватилась, – ответила Марина, присоединяясь в помощь Софье.

При этом Софье на мгновение показалось, что подруга как-то странно на неё в первый момент смотрела. Но сразу же она себя убедила, что у неё от всего происходящего уже глюки пошли, и не стоит ерунду выдумывать на пустом месте. Когда все расселись за столом, Григорий Филиппович скомандовал:

– А теперь рассказывайте. Чего у вас случилось. Кто эта милая девушка, я уже сообразил. Теперь жду подробностей.

– Началось всё… – заговорила Марина. – Знаешь, тут пока из Татарска ехали, я за рулём ещё попутно размышляла. Знаешь, мне кажется, что началось даже не с завещания, а со смерти твоей мамы. Или когда твоя бабушка, – она повернулась к Софье, – попробовала на тебя наложить лапу. Но там твой папа вовремя сообразил, что она вовсе не помочь и по доброте душевной тебя к себе после похорон хотела забрать… другое ей надо. Тогда бабушка тебя удержать не смогла, зато попыталась отыграться уже на оглашении завещания.

Дальше в разговор включилась Софья, рассказывали девушки по очереди, пусть и выходило несколько сумбурно, иногда перескакивали, иногда наоборот про одно и то же говорили каждая со своей стороны. Хотя пересказывали и усечённую версию, всё равно вышло долго. Пришлось объяснять и что произошло на оглашении завещания, и куда Софья провалилась потом. Несмотря на долгие споры в гостинице, в рассказ всё-таки включили и разговор на кладбище, пусть в сильно урезанном варианте. Например, про попытку самоубийства умолчали – а повторили «официальную» версию, что дочь в сильно растрёпанных чувствах очень захотела поехать на могилу к матери, причём её переклинило и приспичило сделать это ночью. Про джиннов или искажение реальности тоже не упомянули ни слова, разве что про существование ведунов, а рыжую джинну упомянули как представительницу ведунов-колдунов, которая якобы, согласно их кодексу и какому-то там аналогу полиции, обязана была потенциальную жертву предупредить. Результат экспертизы на отцовство тоже списали на порчу от чёрного ведьмака. Когда история была закончена, а чайник опустел, Григорий Филиппович в сильной задумчивости почесал кончик носа и сказал:

– Да уж, приди кто другой с такой историей – сказал бы, книжек начитался и нанюхался чего. Не зря Дима намекнул на девяносто восьмой. Был тогда такой крупный делец местного разлива, Комолов. Дима был в числе тех, кто расследовал его убийство, мне потом эту историю пересказывал, уже когда вместе служили, как пример, что мистика запросто существует. Там история покушения была такая, что без мистики точно не обошлось. Несмотря на своё везение, Комолов страховался и к своей безопасности очень серьёзно относился, а тут несколько попыток почти подряд, и каждый раз киллеры через охрану как нож сквозь масло прошли, в итоге очередной его и достал. Судя по вашему рассказу, опять замешаны эти ведуны, и договориться с ними у твоего отца, Софья, пока не получилось. Но могу предположить, что у них как-то ограничены возможности с расстоянием. Я от Димы про Андрея Викторовича слышал. Просто так наобум твой отец ничего не делает, и я так понимаю, с этими ведунами тоже давно работает. Если он уверен, что переезд лучше группы профессиональных телохранителей, пока примем эту версию. Хотя начёт твоей безопасности надо подумать…

– Вот как раз насчёт безопасности проблем не будет, – вздохнула Софья, вспомнив, как сегодня прямо с утра подруга из неё «вытаскивала девочку». – Марина говорит, что у нас в другом проблема.

– Стоп. С чего ты так уверена? Нет, я понял, что ты у нас теперь взрослая, год сама прожила и так далее. Продолжить насчёт лишней самоуверенности – или сама поняла?

– Софья, покажи ему, – поморщилась Марина.

– Ты думаешь?

– Да, иначе мы ничего не докажем. Что ты с ножом можешь.

– Тогда на улице.

Когда они вышли, Софья в режиме киборга мгновенно радаром и тактическим процессором оценила расположение строений и прочность конструкций. Дальше на глазах у изумлённого Григория Филипповича побежала к сараю, на высоте примерно метра оттолкнулась от стены и, используя сарай как опору для толчка, допрыгнула до второго этажа дома. Там ухватилась за выступ кирпича одной рукой, второй достала нож. Из стены выступал прут арматуры, видимо, не очень аккуратно положили при строительстве. Пара ударов – и на землю полетели кусочки железного прута. Дальше Софья опять как в кино оттолкнулась уже от дома, сделала сальто в воздухе и приземлилась рядом с Мариной. В бою такую глупость она делать не стала бы – во время этой акробатики не очень хорошо можешь контролировать своё положение и рискуешь оказаться беззащитен – зато сейчас вышло эффектно. Дальше пискнула сигнализация машины в гараже: три раза подряд она встала на блокировку, потом отключилась.

– Ни… себе… – оторопело смог произнести Григорий Филиппович. – А с машиной как?

– Пульт от сигнализации у вас в куртке на вешалке лежит, но я просто код взломала. Он там несложный. И это так, только часть возможностей, когда я превращаюсь в боевого киборга. Тут не одни возможности тела, мне говорили, что в процессоре заложен опыт профессионального военного.

Каждый раз переход, даже если он был недолгий и на самом деле тратил мало сил, всё равно платил слабостью после возвращения. Но сейчас Софья изо всех сил решила её не показывать, а то не поверят до конца и всё равно какую-нибудь охрану попробуют приставить.

– И зачем такой цирк устраивать? – раздражённо сказала Марина.

– Сама сказала показать всё.

– Я думала, ты ножик покажешь.

– Стоп, – замахал рукой Григорий Филиппович. – Я, кажется, начинаю понимать. Давайте домой, а то холодно, сядем и будем думать.

Они как раз вошли на кухню, когда на экране телевизора появился очень знакомый дом по улице Тютчева.

– Пульт где? Звук включить. Быстрее, – казала Марина.

Но Софья уже успела. Телевизор был новый, пульт работал не на ИК, а на радиоканале – это был настолько привычно, что девушка, не раздумывая, с порога дотянулась и через свой коммутатор прибавила громкость.

– Грабители успели проникнуть в квартиру и даже нанести ущерб, – вещала журналистка. – Проникновение заметили соседи, которые и вызвали наряд полиции, однако преступники успели скрыться. Инцидент случился вчера ночью, однако полиция и господин Медянский отказались комментировать случившееся. Кроме того, господин Медянский отказывается говорить, не связано ли вчерашнее происшествие с недавней смертью его жены, а также со слухами о завещании и о том, что вокруг наследства покойной разгорается нешуточная битва между родственниками…

Дальше Григорий Филиппович дотянулся до пульта, отключил звук и посмотрел на девушек:

– Жёлтый канал и обожает публиковать жареные факты, но при этом ушлые и пронырливые, докопаются до всего. Вы говорили, что там ребята из «Грифона» были? Мне Дима рассказывал, кого и по каким принципам туда берут, на самом деле серьёзная контора, и охраняет не для галочки. Но даже эти падальщики с телевидения со своим нюхом про них ни слова. А ведь по вашим словам, ребята там сидели и бдили. Смекаете?

– Вовремя мы оттуда смылись… – оторопело сказала Марина.

– Зато можешь насчёт сломанной двери не переживать, – растерянно попробовала пошутить Софья.

– Ты лучше скажи, – вдруг спросил Григорий Филиппович, – Ты когда звук регулировала, опять в этого, как его там, боевого робота, превращалась?

– Зачем? – удивилась Софья. – Это же на крайний случай. А так для этого обычный коммутатор есть. Тот же телевизор, он же под стандартное беспроводное управление…

– Пультом управление, – закончила за неё Марина. Софья же, сообразив, осеклась на полуслове. – И вот это и есть наша проблема. Я специально весь день смотрела. Софья у нас к этому коммутатору настолько привыкла, что не замечает, как им пользуется. Не только телевизор сейчас. К примеру, ты днём, когда юбку в машину убирала – точно так же про пульт забыла. Просто подошла, отключила сигналку, кинула пакет и закрыла машину обратно, при этом не останавливаясь продолжала говорить со мной и даже не попросила пульт, который у меня в кармане лежал. А у нас такой технологии не существует. Вторая часть проблемы, что Софья этот год прожила в не самых спокойных местах. Не фавелы, но по ночам лучше если и гулять, то исключительно большой и желательно вооружённой компанией.

– Неправда, – возмутилась Софья. – Там было хорошо, просто надо было соблюдать осторожность. Ну и правила безопасности.

– Я понял, – Григорий Филиппович, сам не зная, слово в слово повторил слова своей дочери. – Там надо было вовремя крутить головой и обходить тёмные углы, чтобы не получить ножом под ребро или не расстаться с ценными вещами. Как у нас в девяностые, но здесь-то времена всё-таки изменились. Хорошо, проблему я понял. Давайте-ка, располагайтесь и отдыхайте, а с утра на свежую голову будем думать, чего нам и как делать. Тем более время, как я понимаю, у нас есть.

***

Утром Софья проснулась оттого, что её опять растолкали, в этот раз со словами:

– Подъём, соня. Кстати, забавный каламбур вышел.

– А? Что?

– Вставай, говорю, восемь утра уже. И здесь не гостиница, холодной водой поливать можно.

На лоб немедленно шлёпнулась ледяная капля.

– Ай! С ума сошла!

Софья вскочила и уже собралась ругаться, что Марина опять переходит некоторую грань… Оказалось, что никаких вёдер или чашек с водой у подруги нет, а капала она пипеткой.

– Не смешно. И вообще, зачем вставать в такую рань?

– А затем, что у тебя формально ещё учёба идёт. Точнее, когда вернёшься, вставать придётся рано. Я как тебя в школу заброшу, ещё на свою учёбу успеть должна буду.

– Изверг.

– Не изверг, а педагогика. Всё равно вставай. Нам надо вещи разобрать, заодно посмотреть, чего из моего барахла тебе подойдёт, а что надо срочно докупать. А затем по любому до магазина прогуляться.

– Уговорила и всё равно изверг.

В ванную пришлось плестись на первый этаж, сонно хлопая глазами. На втором было только три комнаты, Григория Филипповича, Марины, в третьей жили её братья. Хотя как она сказала вчера вечером – там уже один младший Роман. Старший брат окончил учиться на электрика, как раз летом женился. Ему предложили хорошую работу в колхозе неподалёку, но главное – сразу обещали своё жильё, поэтому молодые согласились и переехали от родителей не раздумывая. Закончив умываться, Софья порадовалась, что дома пока никого – отец Марины уже ушёл на работу, а младший брат пока в отъезде. Он планировал по стопам отца идти в армию, на контракт или в военное училище, для этого параллельно с одиннадцатым классом заканчивал специальность автомеханика, и их группа уехала на практику. Сейчас можно обратно наверх и в одном полотенце добежать… Всё равно уже в комнате Софья заработала укоризненный взгляд от Марины и виновато потупила взор.

С вещами покончили быстро, так что на улицу выбрались, когда день ещё не перевалил за первую половину. Зима, похоже, решила прийти разом и насовсем, потому что опять шёл снег и совсем не думал таять. Меланхолично и задумчиво падали мелкие снежинки, заодно обрывая с деревьев последние листки, но ветра почти не было, так что идти было легко, и приятно пахло хрустящей по-настоящему зимней свежестью. Едва они успели отойти на пару домов, как их окликнула какая-то пожилая женщина:

– Ох, Мариночка, с приездом.А это кто с тобой?

– Здравствуйте. Подруга моя, Софья. Компанию мне составила.

– А, учитесь вместе? Смотрю, машину купила? Хвалиться к отцу никак приехала, не удержалась?

– Да что вы, Марфа Даниловна, какое купила? Служебная. Там водитель был нужен, человека в Лагушино добросить, ну я водителем и напросилась. А потом мы договорились, что пара десятков километров не крюк, чего мне торчать, пока он работает? Как свистнут – подберу, и домой. А пока тут.

– Вот и правильно, и отцу веселее. Привет ему передавай.

Дальше каждый пошёл в свою сторону, и едва расстояние до тётки оказалось достаточное, Марина не выдержала и хихикнула:

– Вот уж точно, когда Богу стало трудно приглядывать за Землёй, он создал себе в помощь нашу тётку Марфу. Кстати, пешком идём или автобус ловим?

– А далеко?

– Ну не ближний свет. Минут двадцать идти.

– Да это разве далеко? – искренне удивилась Софья. – Рядом же совсем. Ты так собиралась и спрашивала, я уже думала нам не меньше часа идти.

– А, ну да, – неожиданно себе под нос буркнула Марина. – Могла и сообразить, – дальше пояснила уже для Софьи: – Забыла, у тебя же привычки мегаполиса. Этот твой Железный город большой был?

– Ну немаленький, правда, как считать. Если жилая часть, то средне, навскидку километров сорок в поперечнике. С промзоной и сектором теплиц запросто все восемьдесят, а то и сто, но я туда не очень часто ездила. Но так он не очень плотно заселён был, если Сети верить – миллиона полтора, не больше.

– А наш Омск всего двадцать на тридцать пять. Точно у тебя появилась привычка считать как в мегаполисе. У меня знакомая была, из Ёбурга. Как раз примерно твой Железный город размером и населением. Так для неё всё, что меньше получаса пешком – это сразу близко. Тогда и в самом деле спокойно дойдём.

Шагали до супермаркета в итоге они почти час, но Софья не пожалела. Не торопясь пересекли район, где стоял дом Марины. Поглядели с моста, как река Омь медленно несёт серые ленивые воды, готовясь вскоре уснуть на зиму. Мелкие льдинки уже плыли, хотя несколько отчаянных уток ещё суетились и что-то искали, не обращая внимания на густеющий снегопад. Марина показала свой детский сад и школу, которую заканчивала. Минут десять они постояли возле школьного стадиона и полюбовались, как, несмотря на самые настоящие снежные вихри в воздухе, две команды старшеклассников на уроке физкультуры отчаянно сражаются в футбол. Потом всё же пошли до магазина – Софья готова была гулять и дальше, но Марина настояла. И уже когда они с пакетами в руках вышли обратно на улицу, Софья вдруг вспомнила:

– Слушай, а в Калачинске бассейн есть?

– Ну ты даёшь. У нас город, конечно, но бассейн только один, и он сейчас на ремонте. Второй год уже дату завершения переносят. Пока остался только природный в виде реки, но он закрыт для купания до мая месяца. А зачем?

– Я только сейчас сообразила. Я же год не занималась… Ну не то чтобы совсем, после озера Меро, – она сглотнула, – в общем, он на всякий случай меня уговорил время от времени ходить плавать там, в бассейн, форму не терять. Если до корабля придётся плыть без плота и остального, спасаться. Но этого же мало? А у меня соревнования в январе… Тренер меня убьёт. И вся наша конспирация лопнет.

– Будем надеяться, он на твою лень спишет, – вздохнула Марина. – Что ты уехала и неделю на диване провалялась. А вот домашнее задание ты у меня делать будешь, иначе как вернёмся, то хоть в школу не ходи.

– Э… как буду?

– В тетрадке. Спасибо, что у тебя гимназия крутая, а директор пальцы гнёт. У вас и учебники с сайта скачать можно, и электронный дневник у каждого есть. Там можно посмотреть, мимо чего вы проходите. Хотя бы в этом от программы не отстанешь, потом меньше вопросов будет.

Софья поморщилась, но спорить не стала. Желания заниматься уроками не имелось вообще, наоборот, ощущение было как от наступивших каникул. Однако Марина снова оказывалась права, чтобы скрыть её путешествие, им придётся постараться. И чем меньше будет вопросов и претензий, тем проще.

Дома они включили на экране компьютера учебник, сначала Софья сделала письменную часть, а вот на устной Марина её поймала:

– Стоп. Не обманывать и не халтурить. Признавайся, каким образом ты сейчас с экрана подглядываешь?

– С чего ты взяла? – попробовала заартачиться Софья. – Я, как и обещала, всё выучила.

– Ага, вместе с опечаткой в третьей строке второго сверху абзаца. Ай-ай-ай, врать нехорошо. И между прочим, учить правила вам задали не просто так. А ну, признавайся.

– Виновата, – Софья покраснела, – больше не буду.

– И всё-таки: как?

– Да всё просто. У коммутатора своя память есть. Она небольшая, терабайт на пять всего. Хранить протоколы, которыми постоянно пользуешься, записную книжку, можно немного фотографий самых любимых. Ну я просто сделала снимок страницы на телефон, потом его перекинула в коммутатор и зачитала. Честное слово, больше так не буду.

– А этот твой коммутатор не сломается? Чинить его негде, – встревожилась Марина. – А потом на тебе отразится.

– Не должен вроде. Мне доктор Дагред говорил, что у него гарантия сто пятьдесят лет, его обычно ставят один раз на всю жизнь. Меняют, только когда с мозгом какие-то особые имплантаты сращивают, например, если вообще целиком кибер-тело хочешь. Ну и заодно сейчас его эта моя способность, становиться киборгом тоже, я так понимаю, контролирует и чинит. Будет работать.

– Здорово. Эх, – мечтательно вздохнула Марина,– хоть глазком бы посмотреть на этот твой Железный город. Жуть как любопытно, ведь фактически наше будущее.

– Не выйдет. То есть у меня в памяти коммутатора немножко фоток сохранилось, самых любимых, но их на компьютер не скачать. Это фотка с телефона – протокол и структура файла простая, коммутатор её на раз раскалывает, а обратно наш компьютер не потянет и не поймёт. Хотя… стоп, есть идея.

Софья достала из стопки бумаги для принтера несколько листов, из пакета коробку карандашей разной твёрдости, которую они сегодня купили. Положила перед собой на стол, на пару минут застыла, наполовину прикрыв глаза и уйдя в себя. Дальше начала быстро рисовать, время от времени опять ненадолго замирая, когда сверялась с изображением на фотографии. Вскоре Марина с восторгом рассматривала виды Железного города с его небоскрёбами, киборгами и висящими в небе арками монорельса. А также парящий где-то в вышине Оазис Сахсхельм и его иглы высоток, подпиравших облака. Отдельно лёг ещё один лист, причём Софья долго думала – рисовать или нет. На нём был парень лет девятнадцати, темноволосый, смуглый, с красивым ястребиным лицом. Он был одет как байкер и стоял, опираясь на что-то вроде футуристического мотоцикла с обтекаемым кожухом, который прикроет водителя при езде.

– Это… Меро, да? Спасибо, мне тоже было интересно его… увидеть.

– Да. Наверное, – Софья неожиданно всхлипнула, – мне надо было его нарисовать и тебе показать… Чтобы отпустило.

– А ты круто рисуешь, оказывается, – Марина торопливо перевела разговор в сторону. – И не подозревала. Кладезь талантов.

– Да какое там талантов, – Софья махнула рукой. – Просто перерисовать с фотографии много ума не надо, лишь бы рука была нормально поставлена. Мама меня с четырёх лет куда только не таскала. И на развивашки разные. И на фортепиано гоняла, и на рисование. На ролики с коньками, и много ещё куда. Папа денег даёт? Вот и надо вкладывать в ребёнка, – передразнила она. – Кроме бассейна в итоге ничего мы не закончили. К рисованию таланта нет, великой пианистки из меня не выйдет, ну и так далее. Если честно, сейчас у меня всё больше подозрений, что не в ребёнка мама вкладывалась, а старалась избавляться от меня почаще, чтобы я ей не мешала, – девушка вздохнула. – Я на папу всегда обижалась, типа он мной не интересуется, всё на ходу. Лишь сейчас я поняла, что наоборот. Как раз он хоть и был занят, но всегда про мои успехи спрашивал не для галочки. И на все мои соревнования ходил, и на выступления выкраивал время пусть не до конца концерт сидеть, но именно меня обязательно прийти и послушать.

– Зато сейчас вы друг друга находите, – самым серьёзным тоном ответила Марина, а дальше спохватилась: – Хватит мне зубы заговаривать, сейчас мой папа вернётся, и нам с ним ещё обсуждать и советоваться, а у тебя уроки не доделаны. Итак, тема у нас дополнения и обстоятельства, – обе девушки не сговариваясь одновременно хихикнули. – Согласна, в тему каламбур получается. Но правило я хочу от тебя всё-таки услышать.

Утром Софья специально встала пораньше, даже успела столкнуться и поздороваться с уходившим на работу Григорием Филипповичем. Очень хотелось отыграться за вчерашнюю шутку с побудкой, она ведь и в самом деле поверила, что на неё сейчас ледяной воды выльют. Софья как раз поставила ногу на первую ступеньку лестницы обратно на второй этаж, когда за спиной хлопнула дверь. Обернувшись, она чуть ли не нос к носу столкнулась с незнакомым парнем, впрочем, очень похожим на Марину.

– Здравствуй…те.

– Здравствуйте, – также растерянно ответил парень.

Ничего больше сказать не успел. По лестнице слетела Марина и его обняла.

– Ромка, приехал! А папа говорил, что ты только завтра будешь.

– Ну… раньше отпустили. А я-то думаю, чья это машина стоит во дворе?

– Ещё один. Служебная, служебная она. Не повторяй за нашей тёткой Марфой. Случайно получилось, я как водитель понадобилась. Знакомься, это моя подруга, Софья, составила мне компанию.

– А по отчеству как? – тут же спросил Рома.

– Андреевна, – машинально ответила Софья. Дальше сообразила, что её сейчас попытаются разыграть, про характер младшего брата уже была наслышана. Марина вмешаться не успела, Софья сама решила атаковать первой. – Но учтите, Роман Григорьевич, что времена сейчас изменились. Это раньше надо было дракона убить. А сейчас достаточно по имени-отчеству обратиться, поцеловать разок, а потом как честный человек вы обязаны жениться, – и повернулась, подставляя щёку для поцелуя.

– Наш человек, – засмеялся Роман. – Ладно, шутки давайте в сторону. Сейчас схожу переоденусь, а потом рассказывайте, какими судьбами. Баню, кстати, папа вам делал уже?

– Когда? Мы позавчера к ночи только приехали.

– Ну и отлично, как раз и вы с дороги, и я, так что сегодня растапливаем.

Роман ушёл к себе в комнату переодеваться, а Софья осталась стоять и пыталась сообразить: хорошо всё вышло или плохо? То есть то, что её признали своей, было приятно, но обратная сторона – пока она тут гостит, жизнь обещает оказаться довольно весёлой.

Глава 11

Стоя и глядя из окна своего кабинета на улицу, Андрей Викторович думал, как всё в последнее время вокруг происходит какими-то резкими зигзагами. Что оглашение завещания, что внезапный отъезд дочери, что ощущение вернувшихся девяностых, когда приходилось вести бизнес с оглядкой на безопасность близких. И даже погода словно решила тоже поучаствовать. Всё начало ноября скакала вокруг нулевой отметки, ночью в минус, днём в плюс, если снег выпал – то к утру растаял, а в день, когда дочь с Мариной пришлось отправлять в Калачинск, вообще дождь шёл совершенно осенний. Зато на следующее же утро похолодало, дальше посыпал снег, и буквально за три дня температура упала до минус двадцати и ниже. Зима как-то резко без переходов пришла в город и осталась. Снега, правда, больше не сыпало, если крыши белели, то асфальт дворники уже давно вычистили до черноты. Люди всё равно шли под окном хмурые. Тротуар, может, был и не скользкий, зато Иртыш не успел встать. Из-за влажности стоило высунуть нос на улицу, как мгновенно коченели руки и обмерзало лицо. Просто смотреть на прохожих было уже зябко, поэтому Андрей Викторович отвернулся от окна и вернулся за стол к рабочим бумагам.

Взяв очередной документ, Андрей Викторович почти сразу положил его обратно, как-то не получалось работать, стоило вспомнить про отъезд Софьи. До сих пор в дрожь бросало от того, насколько тогда неделю назад всё висело на волоске. Как им повезло, что Марина оказалась у них дома, и Софья поехала на кладбище. Охране из «Грифона» отвели глаза – а Медянский достаточно давно имел дело с ведунами и уже достаточно в их делах разбирался, чтобы понять: заворожить разом двоих профессионалов может лишь очень сильный ведьмак. Вдобавок непонятно зачем, не найдя Софью, чужак отыгрался, разворошив квартиру. Если это был намёк или послание, то смысл остался неясным.

Последнее время успокоиться лучше всего помогали фотографии, которые на почту ему присылала дочка из Калачинска. Как они гуляют, как делают уроки или готовят вместе на кухне. Помогли фотографии и сейчас, заодно мелькнула мысль, что с Мариной повезло и в этом. Судя по фотографиям, под её руководством дочка окончательно отошла от самоубийства Валерии и цирка на оглашении завещания, и вообще начала оживать. Одновременно кольнула совесть: прав оказался Дмитрий, даже слишком прав. Надо было, чтобы жизнь тряхнула – только тогда на дочь обратил внимание, и повезло, что случилось это не слишком поздно. И сразу, пока не забыл, Андрей Викторович сделал себе пометку придумать, как Марину отблагодарить. Причём сделать надо так, чтобы она не обиделась и не восприняла благодарность, словно ей оплатили наёмную работу.

Фотографии помогли собраться и настроиться на деловой лад, и Медянский смог взяться за документы. Сейчас, когда деловые потрясения были пройдены, атаки отбиты и бизнес неожиданно рванул в гору, словно ему насыпали удачи в виде компенсации за проблемы осени, предстояло сделать то, что надо было давно, но Андрей Викторович всё откладывал на потом. Провести реструктуризацию и распараллелить структуры, чтобы уменьшить количество задач, завязанных на него как на генерального директора. Перенести всю рутину и текучку на помощников. Это было важно и в связи с грядущей экспансией, в соседних городах и областях Медянский физически не сможет всё контролировать сам. Но главное – себе-то уже можно не врать – после этого он перестанет жить на работе, и у него появится время на дочь. Ещё раз повторять свою ошибку Андрей Викторович не собирался. Готовилась реструктуризация уже давно, пусть раньше всё и шло с бесконечным «прицелом на будущее», а сейчас фактически просто стартовало. Но хотелось закончить подготовительную часть и побыстрее запустить всё в дело, чтобы к моменту, когда Софью получится безопасно вернуть домой, у него уже появилось хоть немного свободного времени.

Медянский ушёл в работу с головой, потому звонок селектора от секретарши услышал с третьего раза.

– Андрей Викторович, звонил Хорен Касарович Багдоян, очень просил о встрече. Готов подъехать к нам в офис в любое время. Что ответить? Напоминаю, что в пять тридцать у вас назначено совещание с директорами по предприятиям в Русско-Полянском районе.

– Так, минуту. Дай подумать.

Медянский откинулся на спинку кресла, пытаясь собраться с мыслями. Просьба о встрече была абсолютно неожиданная и очень странная. Предок Хорена Касаровича попал в Омск ещё в девятнадцатом веке, когда в царском правительстве у кого-то возникла мысль, что во Владивостоке слишком мало белых христиан, зато избыточно китайцев и японцев. Надо бы это исправить, и переселить часть народу из Малороссии в Приморский край. Но основатель местной ветви семьи Багдоян каким-то хитрым способом отделился от остальных колонистов и сумел зацепиться за большой тогда сибирский город Омск. Наверное, это наложило отпечаток и на потомков. В Гражданскую один Багдоян был красным комиссаром, а другой бандитствовал в отряде атамана Семёнова. В Отечественную один брат погиб во время попытки восстания в концлагере, второй брал Берлин, а третий предпочёл вступить в Армянский Национальный легион СС. В девяностых традиция продолжилась: старший служил в милиции, средний ушёл в ОПГ и застрелен в разборке, а младший в итоге стал одним из крупнейших бизнесменов области и владельцем сети продуктовых магазинов.

Официальной биографии насчёт того, что Хорен ни капли не был замешан в криминале девяностых и с братом отношений не поддерживал, Медянский никогда не верил, а вот насколько он был повязан через брата с ОПГ «Моисеевские» – дело было тёмное. Но именно Хорен всю осень пытался наезжать на холдинг Медянского, и именно его Андрей Викторович считал наиболее вероятным заказчиком попытки нападения. Не только мотив, но и возможность – если и в самом деле решил вспомнить опыт и привычки лихих девяностых. С другой стороны, хорошо хлебнув криминала, причём изнутри, после двухтысячного именно Хорен чуть ли не громче и активнее всех выступал за соблюдение законности. Заработав немалое состояние, очень хотел его спокойно передать детям и внукам. Сейчас же вообще готов приехать как какой-то рядовой проситель к нему в офис. Чего они с Дмитрием недопоняли, когда обдумывали ситуацию?

Медянский нажал на селекторе кнопку вызова секретарши:

– По совещанию по Русско-Полянскому району – всем участникам сообщить переносится на завтра на одиннадцать ноль-ноль. И позвони прямо сейчас Хорену Касаровичу, скажи, что я предлагаю его встретить, если он сможет, через час в ресторане «Бухара».

Поговорить обязательно надо, но при любом исходе беседы стоило дать возможность оппоненту сохранить лицо. Багдоян был человеком достаточно опасным, чтобы его унижать, заставляя изображать мелкого просителя в офисе. Ресторан принадлежит Медянскому, но заведение очень респектабельное. Разговор двух пусть конкурентов, но за общим обедом и в таком месте никого не обидит.

Ресторан назывался «Бухара», поскольку изображал старинную восточную чайхану. Посетителей встречали узорчатые ковры, масса позолоты и столы в виде досок, поставленных на арбу, пусть даже такой широкой арбы, чтобы вдоль неё могли сесть по четыре-шесть человек, в жизни и не бывает. Всё вокруг дышало: «Путник, остановись передохнуть и перекусить, не сходя с дороги». Впрочем, для особо важных посетителей были отдельные номера, в таком уже ждал накрытый стол. Отдавая дань вежливости, гость сначала поел и похвалил превосходную кухню, и только затем перешёл к делу.

– Я, Андрей Викторович, приехал свою ошибку признавать. Собственно, зря я на ваше поле полез, когда договариваться надо было. Но сначала готов на кресте поклясться, что на квартиру не я заказ делал. И вашу дочь я не трогал. Сам хотел бы найти – кто. Пока могу сдать посредника, его через своих давних знакомых нашёл, – он положил на стол прозрачный файлик с фотографией и распечаткой короткого сопровождающего текста.

Это было уже серьёзно. При всех особенностях биографии, в конце девяностых Багдоян внезапно ударился в религию предков. Причём не для вида и чисто ради имиджа содержать городской приход Армянской православной церкви, а всерьёз, с жаром неофита и новообращённого фанатика. Для него клятва на кресте была очень серьёзной.

– Верю, и за человечка спасибо.

– Сам с ним решишь или помочь?

– Спасибо, сам. И раз уж это недоразумение мы, думаю, можем считать решили, я внимательно готов выслушать ваше предложение, Хорен Касарович.

Гость улыбнулся.

– А предложение моё следующее. Сожрут нас поодиночке. Я потому и полез в ваши совхозы и вообще на вашу делянку Андрей Викторович, потому что считайте нюх, но скоро крупные торговые сети за нас возьмутся всерьёз. Это сейчас они место застолбили и вроде про наш город забыли. Как только все какие могут деньги по двум столицам освоят и поделят, то вспомнят про регионы, и за нас уже всерьёз возьмутся.

– И что вы предлагаете?

– Пара лет у нас есть ещё, но надо начинать играть за одну команду. Я на днях предварительно говорил с Беловым и Салаховым, они тоже готовы присоединиться, если вы, Андрей Викторович, поддержите. Ваши и Белова сельхозпроизводство, мои магазины и логистика от Салахова. Подумайте.

– Благодарю за предложение. Если позволите, дайте мне несколько дней на размышление. У меня как раз сейчас идёт плановая оценка моих сельхозактивов. По итогам я смогу точно сказать, какие у меня возможности, и что уже я смогу в общий проект предложить. Если присоединяться – то надо выходить на обсуждение с конкретными предложениями от себя.

– Да, конечно. Вы совершенно правы. Буду ждать вашего ответа и ваших предложений.

Дальше пошёл вежливый ничего не значащий разговор двух солидных людей. Не приятелей, но давно знакомых, и потому имеющих какие-то общие темы. Закончив с десертом и кофе, Багдоян попрощался и ушёл. Медянский остался допивать свой кофе и размышлять. На самом деле он с самого начала для себя ответил: «Да». Ему неожиданное предложение было даже выгоднее, чем казалось со стороны. Хотя тот же Белов наверняка присоединился не из-за прогнозов Багдояна, а исключительно ради возможности уже сейчас и раньше других застолбить новый рынок сбыта – про грядущее расширение сети кафе он знал. Зато когда Медянский начнёт следующий этап экспансии, то как минимум с Новосибирской областью уже будет заложена отличная база. Готовые логистические схемы и склады, которые пока будут работать на магазины Багдояна, но главное – не придётся с нуля искать выходы на нужных людей и как договориться, чтобы на местный рынок пустили товары нового производителя из соседней области. Всё это сделает для своих магазинов хитрый армянин. Оставалось продумать, как не только выторговать себе условия получше сейчас, но и сделать так, чтобы не пришлось сильно делиться уже на следующем этапе с кафе.

Медянский как раз допил кофе и потянулся нажать кнопку вызова официанта предупредить, что уходит и ему больше ничего не надо, когда зазвонил телефон. На экране высветился номер главы Совета ведунов Омска и старейшины сильнейшего из городских кланов.

– Здравствуйте, Андрей Викторович. Это вас Егор Алексеевич беспокоит. Вам удобно говорить?

– Да, конечно. Слушаю.

– Появились некоторые новости по вашему вопросу, не могли бы мы встретиться?

– Я сейчас в «Бухаре», но думаю, здесь не самое удобное место для разговора.

– Согласен.

– Удобно вам будет, скажем, минут через сорок встретиться у меня в офисе? Или вам удобнее будет поговорить где-то ещё?

– В вашем офисе было бы идеально. Через сорок минут.

– Тогда я вас жду.

Собеседник повесил трубку, Медянский же чуть ли не минуту сидел, пытаясь успокоить бешено стучавшее сердце. Господин Евграфов звонить лично, а уж тем более приезжать в офис станет, только если новости и в самом деле очень важные.

Евграфов мужчиной был видным и обаятельным. Его красивое холеное лицо с превосходно расчёсанной золотистой бородой и спокойными голубыми глазами, смотревшими сквозь золотые очки, было неподвижно и непроницаемо, отчего он казался не человеком, а сыном какого-то языческого бога, который снизошёл до смертных, но всё равно выше повседневной суеты. Подобранный хорошим стилистом костюм дополнял облик. Причём в отличие от мошенника, работавшего с тёщей, здесь внешний вид подчёркивал не «у меня много денег и потому я это надел», а «у меня есть вкус и понимание красоты, и я могу себе позволить одеваться изящно». Образ получился идеальным и прекрасно подавлял собеседника. Было заметно, что проняло в том числе и закалённую визитами самых разных гостей секретаршу, когда она встречала гостя и провожала в кабинет.

Выдержка ведуну изменила лишь на миг, когда он заметил сидевшего в кабинете Дмитрия. То ли дело было в природной устойчивости, то ли бывший сапёр привык не бояться и верить исключительно тому, чего может пощупать сам, и эта вера его защищала, но воздействиям ведунов Дмитрий не поддавался. И в его присутствии Евграфов ощущал себя крайне неуютно. Но требовать прогнать не мог, ибо Дмитрий в их деле с самого начала был представлен как полноправный участник. Не наёмный работник, а друг и равный партнёр Медянского.

– Доброго дня ещё раз, Андрей Викторович. И вам здравствуйте, Дмитрий Анатольевич.

– Здравствуйте.

– И вам доброго дня. Я смотрю, по вашему довольному виду, вы с хорошими новостями?

– Даже более. Совет рассмотрел вашу просьбу и принял её. Отныне никто в ближайший год не возьмёт никакого официального заказа против вашей дочери. Помимо этого, мораторий решено расширить и на вас, хотя, судя по вашему кабинету, с Аристархом Даниловичем о защите вы уже отдельно договорились. Мораторий касается не только постоянных жителей нашего города, но и приезжих. За криминальный элемент ручаться, естественно, не смогу, но и до них мы донесли мнение, что спорить с Советом окажется не очень разумно. Остаток оговорённой платы за услугу вносить вам не придётся, – дальше было заметно, что ему хоть и неприятно, но по обязанности он всё равно скажет. – Андрей Викторович, от лица Совета кланов Омска должен принести вам извинения. Внутренние разногласия ведунов не должны касаться людей без дара, это давний и выстраданный закон. Однако недавно в городе соответствующая служба дважды зафиксировала противозаконные действия, связанные чисто с нашими внутренними делами. И есть доказательства, что они косвенно могли повлиять на вашу дочь.

Дмитрий и Андрей Викторович переглянулись, обоим в голову пришла одна и та же мысль. Формально среди ведунов царил чуть ли не феодализм – потому-то Медянский и предпочитал как правило работать именно с Аристархом Даниловичем, не только лучшим мастером по защите и оберегам в области, но и внеклановым одиночкой: пусть он брал дороже, зато за его спиной и никто кроме Совета не стоял, так что за заказом точно никакого двойного дна и скрытых обязательств не будет. Но точно над ведунами и местными кланами были какие-то структуры, надзирающие за городскими Советами, пусть про это в кланах предпочитали не упоминать. Эти структуры гарантировали мир, а также придерживали властные амбиции того или иного клана. И наверняка существовал аналог Интерпола, чтобы преступники не смогли избежать наказания, просто сменив город проживания и клан. Сейчас Совет кланов Омска где-то настолько сильно вляпался, что приехали эти самые проверяющие и настучали по голове.

Отсюда и неожиданная щедрость. Всё-таки изначальную робость знакомства с кланами, первых самостоятельных встреч и заказов колдунам Медянский растерял уже давно. Сейчас он достаточно хорошо представлял их возможности. По мощи и ресурсам солидный и старый клан сопоставим с крупным холдингом того же Медянского или Багдояна, но не превосходит их, а нехватку волшебных способностей всегда можно заменить административным ресурсом и знакомствами с мэром и губернатором. Так что прогибаться «чего изволите» ведуны никогда не станут, но и воевать открыто с влиятельными людьми города им не с руки. А Евграфов – хитрый жук: как он торговался за величину аванса, после которого соглашался внести запрос на мораторий в Совет. Медянский тогда сжёг себе немало нервов, за безопасность Софьи он был готов выложить очень много, но не мог сильно уступить требованиям, не показав этим слабости – а слабого не грех если не обмануть, то извратить договор в свою пользу. Ведь наверняка уже тогда Евграфов знал насчёт ситуации в городе, и что просьбу Совет точно удовлетворит. Сейчас про аванс ни слова, формально-то он его отработал?

– Спасибо большое, Егор Алексеевич. Я вам признателен. Но судя по всему, у вас есть ещё какие-то хорошие новости?

– Да. Мы нашли посредника, который организовал налёт на вашу квартиру. Вот, возьмите, – ведун достал из кармана пиджака фотокарточку и передал хозяину кабинета.

Медянский посмотрел, усмехнулся – тот самый парень, данные на которого полтора часа назад сообщил Багдоян. Затем отдал фотографию Дмитрию. Тот её тоже внимательно посмотрел, кивнул и сказал:

– Я очень рад, что наше и ваше расследование пришло к одному и тому же результату…

Дальше последовали имя посредника, и краткая информация, кто он такой. Когда Дмитрий смолк, ожидая продолжения теперь уже от гостя, разочарования Евграфов скрыть не сумел. Хотя и старался. Он явно собирался чего-то предлагать и торговаться, а теперь его позиция заметно ослабла.

– Да, спасибо, Дмитрий Анатольевич. Раз и вы пришли к тем же результатам, у нас вместо подозреваемого уже, можно сказать, обвиняемый. Теперь что касается непосредственно самого нападения. Тут несколько сложнее. Понимаете, беда молодого поколения, которое только-только обрело возможности чуть шире, чем у большинства людей, в том, что эти самые возможности часто ударяют в голову ощущением мнимого всемогущества. И если негативные порывы вроде отвести глаза и стащить мороженое мимо кассы наставники тщательно отслеживают и жёстко пресекают, то вот с положительными деяниями иногда случается промашка. Конкретно в нашем случае виноваты два парня и девушка из клана Шумских, которым посредник задурил голову, рассказав, что они идут восстанавливать справедливость. Отнять у богатого отчима незаконно удерживаемую внучку и вернуть любящей, но бедной бабушке. Да-да, им тоже результаты фальшивой экспертизы предъявляли как уже чуть ли не в суде доказанный факт, и при этом активно намекали, что вы демонстративно плюёте на закон, а потому им закон нарушать тоже можно, по крайней мере с моральной точки зрения.

Андрей Викторович и Дмитрий, не пытаясь скрывать своего отношения, поморщились. Это тёща-то бедная? А уж тем более любящая.

– Вы совершенно правы. Но молодёжь оказалась, на нашу беду, даже слишком талантливая. Эта троица сумела составить очень сильную команду, в итоге на энтузиазме сотворила то, что и опытному ведуну сделать крайне сложно. Отвели глаза охране, сумели заблокировать сигнализацию и вскрыть замки.

Медянский сразу же выкатил на пробу встречное контрпредложение:

– Я понимаю, молодость, но преступление есть преступление. Сломанную дверь в ванную и беспорядок в квартире я, уж простите, не оценил.

– Понимаю. Добавьте, что инцидент был совершён уже после того, как в Совет на рассмотрение была внесена ваша просьба, и мораторий на время рассмотрения уже действовал, а незнание закона от ответственности не освобождает. Тем не менее действовали дети исключительно из лучших побуждений, поэтому хотелось бы дать им шанс.

– Я так понимаю, за них просит глава Шумских и вы? И в чём суть предложения? Предупреждаю сразу, закрывать глаза совсем на это нападение я не стану.

– Ну что вы, как раз «совсем» – не надо. Тем более эта троица хоть и раскаивается, но не до конца, признавать своё хулиганство в вашей квартире они отказались. Давят на то, что, поддавшись обману, исключительно хотели забрать девочку и тем восстановить справедливость, раз закон на стороне богатого, но нехорошего человека, – Евграфов криво улыбнулся. – Шумский просит вас пойти навстречу и согласиться на переквалификацию статьи. Не похищение или грабёж, а хулиганство. За это они получат условный срок от полиции, а также аналогичную статью по кодексу ведунов. Взамен Шумский от имени клана обещает вам услугу.

– Хорошо, но тогда услуга мне нужна следующая. На год до конца действия моратория Шумские гарантируют Софье прикрытие от нападения через ведьм и ведьмаков. От обычного криминала, как вы понимаете, я могу её уберечь и сам, – выдвинул встречное предложение Медянский.

Дальше всё зависело от того, насколько троица для клана окажется ценна, запросил Андрей Викторович не так уж и мало, пускай и в пределах допустимого. Видимо, и в самом деле Шумские были очень заинтересованы, чтобы эти трое не сели в тюрьму, потому что глава Совета, даже не раздумывая, ответил:

– Мы предполагали и такую просьбу, так что я сразу готов вам ответить: клан Шумских принимает условие. Сделка?

– Сделка. Я со своей стороны улажу вопрос с полицией, чтобы виновные получили именно условный срок за хулиганство, – Медянский усмехнулся, – без предварительного сговора. Шли мимо и всем троим совершенно случайно пришла в голову мысль зайти ко мне и сломать мне дверь.

– Благодарю. Тогда до свидания.

– До свидания.

Какое-то время, после того как за Евграфовым закрылась дверь, Медянский сидел и не мог пошевелиться, в глазах потемнело, в ушах гулко стучала кровь. Они всё-таки выиграли этот раунд. Ведуны или крупная акула вроде Багдояна могли стать серьёзными хищниками, но по-настоящему опасны становились исключительно в связке. По отдельности сил напасть и отнять у него дочь ни у кого не хватит. То же самое и с тёщей, опасна она становилась, лишь захватив каким-то образом Софью, а дальше шантажируя Медянского здоровьем и безопасностью дочери. И сделать она это могла опять же исключительно через ведунов. Посредника они обязательно найдут и допросят, но в имени заказчика никто уже и сейчас не сомневался. Особенно после слов посредника про несчастную бабушку и любимую внучку. Из-за этого он тогда и отправлял Софью с Мариной – человеком случайным, нигде не учтённым – из города. Поиску через полицию или частные структуры мешал сам Медянский, для ведунов девушки потерялись из-за расстояния.

– Что скажешь, Дима? На мой взгляд, Софью пора возвращать. Раз проблема с нашими колдунами решена, здесь ей становится безопаснее. Но мне хотелось бы услышать и мнение с твоей стороны.

– Я согласен, но лучше не звонить и звать сюда, а я сам за ней поеду. Первое – тогда был форс-мажор, а сейчас по трассе машину обратно лучше пригоню я. Марина девочка хоть и аккуратная, опыта у неё маловато. Второе – можно считать паранойей, но не очень хочется светить, куда мы их прятали. А так я на выходные уеду отдыхать, на обратной дороге окажусь у приятеля в Калачинске и на попутной машине с его дочкой вернусь. Ну и третье. Я поеду не напрямую, а на перекладных, заодно пригляжусь, нет ли хвоста. Чего-то у меня паранойя взыграла. Вроде всё отлично складывается… Вот свербит, ощущение – чего-то мы все упускаем.

– Хорошо. Не возражаю по всем пунктам.

***

Когда Дмитрий приехал в Калачинск, солнце как в насмешку светило ярко и на абсолютно чистом выцветшем голубом небе. При этом термометр на центральной площади показывал минус двадцать семь, и мороз вовсю набрал обороты. Хотя и торопился, не дожидаясь декабря, сковать водное стекло рек, пока не преуспел, и от этого было ещё холоднее. Пока Дмитрий шёл от остановки автобуса, да вдобавок ещё и немного поплутал, поначалу свернув не на ту улицу, то основательно замёрз. Так что на звонок нажал, но во двор через приоткрытую калитку зашёл сразу. Впрочем, хозяин обнаружился прямо тут, колол дрова.

– О, кого вижу, сколько лет, сколько зим! – Григорий Филиппович обнял старого друга.

– Здорово! Смотрю, полным ходом торопишься соответствовать фамилии.

– Облысею раньше. И я даже не буду спрашивать, каким ветром принесло, и так догадываюсь. А ну, в дом быстрее, пока совсем не задубел, – одновременно запуская гостя внутрь дома, Григорий Филиппович крикнул в открытую дверь: – Девушки, Дмитрия Анатольевича давайте на кухню, отогревайте и кормите, а я сейчас с дровами закончу и тоже буду.

Пока Дмитрий обедал и отогревался, сохранять невозмутимое выражение на лице у него получалось разве что в силу от природы спокойного характера. Да ещё немалого опыта работы вместе с Медянским-старшим, когда люди попадались самые разные. Но уж очень дико было видеть Софью, которая на равных с Мариной хозяйничала на кухне и вдобавок спорила, чего им готовить на ужин. А потом мыла посуду. Так что когда к еде присоединился хозяин дома, Дмитрий не выдержал и сказал:

– Ну, Гриша, снимаю шляпу. Вот уж точно старый конь борозды не портит. Не разучился из духов людей делать.

Тот в ответ лишь ухмыльнулся, затем попросил:

– Марина, будь добра, прогуляйся и перехвати Ромку. Не стоит ему наш разговор слушать. Проследи, чтобы эта любопытная ворона и в самом деле прогулялся, пока мы не закончим.

– Хорошо.

К удивлению Дмитрия, девушка не высказала и тени недовольства, дескать, я стараюсь – а мне не доверяют, под благовидным предлогом сплавили. И дело было явно не в послушании отцу. Сразу как они остались втроём, Григорий Филиппович сказал:

– Ну, рассказывай обстановку на фронтах. Чтобы не терять времени, про колдунство можешь опустить. Признаю, я тогда был неправ. Если коротко – наших девушек в городе встретил кто-то типа, я так понимаю, полицейских при этих ваших ведунах. Им вкратце обрисовали ситуацию, возможное покушение ведьмака и сопроводили до выезда на трассу.

Дмитрий опять сумел остаться внешне невозмутим, хотя внутри и выдал многоэтажный матерный загиб. Ну Евграфов, ну пройдоха. Как он тогда им расписывал сложность задачи и «абсолютно честно ставил клиента в известность насчёт ограниченности собственных ресурсов» – сам же при этом уже обеспечил девочке охрану. Похоже, и в самом деле местные ведуны сильно во что-то нехорошее вляпались, если настолько кровно заинтересованы в безопасности Софьи по их части. И клану Шумских по той же причине наверняка выкрутили руки всем Советом как повод взять Софью под охрану.

– А можно мне сначала вопрос, Дмитрий Анатольевич?

– Конечно. Спрашивай, – мысленно он ещё раз отметил, насколько сильно Медянская-младшая изменилась. Причём заметно в лучшую сторону.

Как ни цинично, но ей встряска пошла на пользу. Или постарались таланты Марины, а последние десять дней просто как катализатор сработали? Прежняя Софья вот так спрашивать побоялась бы, а молча последовала приказу.

– Я уже догадалась, что вы на самом деле не телохранитель. Папино доверенное лицо. А ещё кто? Начальник его безопасности?

– Ну что ты, – улыбнулся Дмитрий. – И профиль не мой, и должность слишком хлопотная. К тому же не в кино, а в жизни это на самом деле административно-бумажная работа за столом – читать отчёты и над ними думать, а дальше гонять подчинённых бегать. Я так точно не смогу. Я, считай, как сапёр – последняя линия обороны. Времена, конечно, поменялись, и мину под машиной можно особо не опасаться, но вот какую-нибудь гадость подкинуть – это запросто. Пусть всего пару раз такое было, вполне достаточно, чтобы подстраховаться. Я ответил?

– Да, спасибо.

– Тогда, раз подробности объяснять не надо, перейду сразу к сути дела. С ведунами удалось договориться. Они по своей части строго держат нейтралитет и твою бабушку не поддерживают. Ведуны вообще люди в целом законопослушные, так что попытку вломиться в чужую квартиру с целью похищения не оценили. Исполнителей уже поймали, и те ждут суда. Посредника тоже скоро выловят, мы уже знаем – кто, и нужен он нам, чтобы предъявить обвинения твоей бабушке. Пока все доказательства против неё как заказчика, но косвенные. Для суда маловато. Поэтому тебе безопаснее возвращаться. Не переживай, везде ходить в сопровождении телохранителей как под арестом не придётся. Достаточно за пределами дома быть постоянно на людях и носить при себе браслет с тревожной кнопкой, да и то лишь до суда. Помимо полиции всегда наготове будет дежурить экипаж ребят из «Грифона», этого хватит.

– Ты уверен, что хватит? – переспросил Григорий Филиппович. – Я за это время к Софье присмотрелся, она девочка умная, если надо – поймёт и будет ходить с охраной.

Софья от похвалы аж зарделась, Дмитрий же тяжко вздохнул:

– Ну, на Аль Капоне эта старая грымза не тянет, да и сейчас, к счастью, не девяностые. Проблема в том, что нас очень грамотно прижали с судом. На удивление грамотно, и юридический отдел, и нанятый адвокат только в затылке чешут. Явно готовились задолго до смерти Валерии, чтобы как её похоронят – быстро наложить лапу на дочь. Если даже Софья добровольно сядет под домашний арест, за это зацепятся, дескать, отец её ограничивает. Так что в разумных пределах и обязательно в компании с кем-то, но свободно ходить по городу можно.

Взгляд у Софьи на миг нехорошо захолодел, а Дмитрий мысленно дал себе оплеуху за слишком длинный язык: он же фактически сказал дочке открытым текстом, что её маму убили, и назвал её бабку как минимум соучастницей. А то и организатором. Как бы со своей подростковой горячностью девчонка чего не учудила… Хотя один плюс есть, бабушка теперь может как угодно к ней подкатываться и какие угодно гадости про отца говорить, её слушать не будут.

– А с этой бумажкой, которая про отцовство? Софья сказала, что там тоже на ведьмака грешат с подделкой экспертизы? Разобрались?

– Пока нет. И до изготовителя сей бумаги пока не добрались, но что хуже – нас и тут пока переигрывают. Можно хоть прямо на суде провести повторный тест, и прямо там он всем покажет, что это была фальшивка, нас уже заранее обвинили в давлении на клиники и возможном подкупе врачей. Твой папа человек в городе известный, лицо заинтересованное, мол, не просто так прошлую бумажку делали аж в Новосибирске. Якобы только там смогли обеспечить действительно независимый анализ. Сейчас же надо найти другого эксперта, которого признают независимым обе стороны. Дальше обеспечить гарантии, что в дороге материал не подменят и так далее. Как бы твоя бабка не против ещё одной проверки, но организовала всё так, что до суда мы просто не успеем, а дальше это никого интересовать уже не станет.

– Понятно, – подвёл итог Григорий Филиппович. – Ладно, я пошёл детей возвращать, нечего им на морозе мёрзнуть. Вы как раз за это время обговорите всё что нужно уже на двоих. А вечерком с тебя, Дима, обещанные подробности. И не отнекивайся, своим намёком про девяносто восьмой, считай, обещал рассказать про этих ваших колдунов. Когда уезжаете?

– Завтра утром. Да я и не отказываюсь.

– Ну и отлично. Как раз вечером время будет, посидим и поговорим.

Глава 12

На обратной дороге Дмитрий вёл сам. Поначалу он ненадолго посадил Марину за руль, и хотя она вела нормально, а Софья даже втихаря через коммутатор подключилась к машине и с помощью сохранённых протоколов помогала держать работу двигателя в оптимальном режиме, Дмитрий всё равно буркнул: «Удовлетворительно», – после чего пересел обратно на водительское место. В итоге Марина обиделась, забралась к Софье на заднее пассажирское сиденье, и весь остаток пути подбивала её рисовать шаржи. То есть сначала с натуры изображать сидевшего перед ними водителя за рулём, а потом добавлять какие-то смешные вещи. На очередной карикатуре они настолько громко рассмеялись, что Дмитрий попросил их быть потише и не мешать. Зато дорога пролетела незаметно. В квартиру они поднялись тоже втроём, и там Софья ахнула: дома ждал папа, а в зале был накрыт настоящий праздничный стол. Ну а дальше Дмитрий и Марина попрощались, сославшись «ещё дела на сегодня запланированы». Впрочем, скорее это был просто повод оставить отца и дочь вдвоём, общаться и рассказывать, чего и как Софья жила эти дни в Калачинске.

Засиделись вечером в итоге они так, что Софья чуть не проспала в школу. Хорошо от вчерашнего дня вхолодильнике осталось достаточно, чтобы на скорую руку сделать завтрак себе и отцу… То, как он на неё с восторгом и немного удивлённо смотрел, оказалось очень приятно. Всё равно выехали в школу чуть позже, чем планировали. Причём хотя Марина и маневрировала аккуратно, не гнала, стараясь проскочить на жёлтый светофор, было заметно, как она нервничает. Успеет ли потом доехать уже на свои занятия раньше, чем начнётся час пик? Так что Софья всю дорогу молчала, решив подругу не отвлекать и не действовать ей разговорами лишний раз на нервы, лишь когда до школы осталось всего ничего попросила:

– Давай ты не на стоянку заезжать будешь, а высадишь меня на улице рядом с главным входом. Не переживай, ты увидишь, как я захожу, если медленно стартуешь. Зато кучу времени сэкономишь.

Марина заколебалась, потом вспомнила, какая сейчас пробка на въезде и выезде на парковку, где все торопятся привезти детей к восьми, и согласилась:

– Хорошо. Но встречаемся обратно уже на стоянке.

– Договорились. Спишемся. И пожелай мне удачи сегодня тренеру соврать так, чтобы он поверил.

– Удачи.

В первую дверь Софья зашла сразу, не надо Марину беспокоить. Потом несколько минут стояла в тамбуре, не решаясь шагнуть дальше. Как ей вести себя, она же за год половину забыла? Но к счастью, стоило оказаться в гардеробе, и воспоминания ожили, словно школьная жизнь действительно прервалась всего полторы недели назад. На самом деле сработал оберег, слегка подстегнувший нужные участки памяти, но Софья списала всё на стресс и загадки организма, а потому сразу успокоилась. Когда рядом на стул шлёпнулась соседка по парте – даже ухом не повела.

– Приветище, с возвращением. Смотрю, загорела и покрасилась. На море летала?

– Да нет, недалеко уезжала, в Новосиб. Надо было, – про себя же отметила, что, похоже, указание «лишний раз не беспокоить» перестало действовать. Как минимум на одноклассников.

– Ух, солярий, смотрю, прикольный попался. Загар прямо зашибись какой натуральный. А ты столько пропустила! Представляешь, Анька всё-таки Витеньку Золотова – поймала. И видели, что они уже целовались…

Дальше последовал краткий пересказ главной новости последних дней: их одноклассница всё же добилась внимания и ухаживаний от одного старшеклассника, медалиста, гордости школы и главного красавца. По нему сохли многие, однако парень предпочитал гулять и целоваться с девчонками постарше, а восьмиклассниц считал за мелочь. Но Аня при подругах ещё в октябре заявила, что сможет его поймать – и смогла…

– Медянская, Синельникова, хватит болтать, – раздался громкий окрик учительницы. – Я смотрю, у кого-то после выходных много сил? Синельникова – к доске, а Медянская собирает тетради с домашним заданием.

Софья вздохнула – кажется, у учителей индульгенция «бережной вазы» для неё тоже закончилась – и пошла вдоль парт, собирать тетради. Предполагала она правильно, на остальных уроках её тоже отныне наравне со всеми поднимали, спрашивали, просили сдавать тетради… Первый учебный день Софья закончила в растерянности. Раньше она себя воображала золотой рыбкой в большом пустом аквариуме? Сегодня она себя ощущала скорее дайвером, который нырнул в океан, а мимо него медленно проплывают непонятные рыбы. Все эти мелкие интрижки друг против друга в классе, попытки добиться внимания или наоборот уйти от интереса, споры насчёт новых стикеров по мультику «Школа Монстров» или сумки с персонажем Клодин Вольф. Ой, а ещё кто-то нашёл ну очень прикольного инста-блогера… Всё это и в самом деле ощущалось проблемами тех самых рыбок, плавающих вокруг школьного кораллового рифа.

А вот на пороге бассейна её опять охватила дрожь. И стояла она около начала дорожки с таким виноватым и смущённым видом, что тренер вздохнул и сказал:

– Ладно уж, можешь не оправдываться. Понял я, что все каникулы и всю свою поездку ты лежала на диване. Давай смотреть, чего ты там отлежала.

Софья прыгнула в воду, всё занятие старательно выполняла команды, а когда вылезла, то сразу, не дожидаясь замечания тренера, торопливо затараторила:

– Анатолий Кузьмич, вот честное слово. Я буду стараться. Если надо – дополнительно заниматься приду, только скажите.

– Что мне с тобой делать? – снова тяжко вздохнул тренер. – Куда тебе больше заниматься? Я, конечно, подумаю, но тут количество в качество мы уже не переплавим, а вот сорвать организм лишними нагрузками – запросто. Нет, как педагога ты меня сегодня очень порадовала, даже начинаю гордиться. Твой победный настрой мне очень нравится. А вот как спортивного тренера… Радуйся, что у тебя день рождения во второй половине января, и ты ещё успеваешь в среднюю группу. В юниорах тебя бы съели сразу, а так за счёт хороших природных данных…

– Спасибо.

– Да ты не меня, а организм благодари, что ты сейчас именно по физическим данным уже вполне с юниорами можешь сравниться, попробуем на этом выехать. Всё равно с баттерфляем мы с тобой пролетим, там сила нужна, конечно, но всё-таки подготовка важнее. А вот вольным стилем мы с тобой ещё поборемся, но тут надо подумать. Да, надо подумать, как и каким образом тебе на каждом этапе менять стиль, чтобы ты шла быстрее соперников. В общем, давай, до завтра. И настрой не терять!

– Так точно, – отрапортовала Софья и побежала в душ и раздевалку. Не стоило заставлять Марину ждать.

В гардеробе Софья неожиданно столкнулась со своей одноклассницей Аней, хотя уроки у них вроде довольно давно закончились. И если Софью мама заставляла большую часть домашних заданий делать день в день прямо в школе, мол, там и библиотека под боком, и правильно оборудованные места в читальном зале, а дома проверяла лишь устную часть, то за Аней подобных привычек не водилось. Впрочем, почти сразу стало понятно: в дверях её уже ждал Виктор Золотов, тот самый парень. Аня гордо посмотрела на одноклассницу, дескать, на соревнования выбрали тебя, зато сейчас завидуй – рыженькая хорошо сложенная девушка рядом с высоким русоволосым Виктором и впрямь смотрелась очень эффектно. Хоть на киноафишу обоих вставляй, к какому-то романтическому сериалу. Софье же парень сейчас особенно не понравился. Нет, он был действительно хорош, старался подчёркивать свою мужественность и знал цену внешности. Они с Софьей были знакомы, несколько раз сталкивались на школьных мероприятиях… Раньше она не обращала внимания, зато сейчас поймала какой-то очень уж хищный взгляд, который Виктор бросил на Аню, когда переступал порог гардероба. И на Софью тоже как-то заинтересованно смотрел – или ей показалось? Влюблённая в него Аня ничего не заметила, зато Софья сообразила всё сразу. В Железном городе насмотрелась на таких, особенно когда через молоденькую лопоухую ассистентку пытались зацепить доктора Дагреда. Там доктор Дагред и Меро неплохо её повозили носом по земле, научив различать самых разных мошенников. Сейчас стало за Аню немного обидно, пусть они и в плавании, и вообще в классе были главными соперницами. Кавалер у неё очень не дурак, но насколько Софья знала – из простой семьи. Не на этом ли расчёт, тем более он заканчивает школу? Анины родители, конечно, не как Медянский-старший, но люди обеспеченные и со связями…

Впрочем, едва за одноклассницей хлопнула дверь, Софья и про Аню, и про её парня мгновенно забыла. Мысль неожиданно свернула в совсем ином направлении, а пока Софья шла коридором галереи до стоянки, идея оформилась окончательно. Утром понятно – Марина едет на учёбу, по дороге добрасывает Софью до школы. Но дальше она, получается, привязана? А почему бы не попробовать уговорить отца и Марину хотя бы раз в неделю, когда нет бассейна и не поздно, разрешать возвращаться домой с кем-то из одноклассников или на такси?

Стоило выскочить на парковку, как зима после тёплого помещения сразу же надавала морозных пощёчин и больно вцепилась в нос. Не просто так к вечеру небо окончательно затянуло пеленой облаков и поднялся ветер, прогнозы пугали, что ночью вообще термометр упадёт ниже тридцати. Софья поёжилась, постаралась натянуть капюшон пуховика посильнее и начала высматривать, в каком углу её ждёт оранжевая «шкода». Конечно же, по дурацкому невезению в самом дальнем углу. Судя по следам, места у входа в школу были заняты другими родителями, а когда они недавно уехали, Марина не успела перебраться поближе. Да и не имел манёвр смысла, не так уж много тут шагать. Помахав рукой, мол, иду, Софья двинулась к машине.

Незнакомый чёрный «лексус» тормознул рядом совсем неожиданно. И ещё более неожиданно из него с пассажирского места выскочила бабушка. Софья не видела её с самого оглашения завещания, растерялась, потому-то бабушка смогла пробежать несколько шагов и ухватить внучку за руку.

– Ты едешь с нами.

– Пусти!

– В машину, я сказала. Ты едешь с нами домой.

Тон у бабушки не допускал возражений. Она дёрнула внучку, собираясь пихнуть её в салон. К тому же с другой стороны вышел на улицу и уже обошёл машину адвокат. Как Софья не хорохорилась и как бы грозно раньше не говорила, сейчас поняла, что бабушку до сих пор боится до дрожи в коленках. Она не раз обещала и Марине, и Григорию Филипповичу свои особые способности применять лишь в крайнем случае, сейчас же достаточно было просто заорать – возле парковки охрана, сразу придёт на помощь… Все разумные соображения отказали, душу затопил липкий страх. Забыв про тревожный браслет с маяком и про всё остальное, Софья мгновенно перешла в боевой режим.

Разум тут же стал холодным и спокойным, эмоции стёрлись. Чистый хрусталь логики, подчинённой поиску оптимального решения. Нанести удар бабушке? Неприемлемо, пожилой возраст – увечья могут оказаться несоразмерно тяжёлыми. Вырваться, сейчас Софья сильнее? Не оптимально, мешает адвокат. Вражеская единица должна быть выведена из строя. Вырваться от бабушки, нейтрализовать адвоката, бежать к школе? Тактически верно, но стратегически потом могут предъявить нападение. Поправка. Дать подтащить себя к машине, имитируя слабое сопротивление – три шага. На третьем шаге вырваться. Бабушке будет мешать дверца, противник теряет свободу манёвра, из преследования выпадает. При попытке отступления дать себя поймать адвокату и в этот момент начать контратаку. Позвать на помощь. Одновременно лишить вражескую единицу боеспособности и возможности преследовать путём нанесения увечий, совместимых с жизнью. Сразу после этого отступить к школе. Согласно тактическому расчёту погрешность исполнения плана с поправкой на фактор случайности в пределах допуска. К исполнению. Шаг один. Шаг два – приготовиться.

– Что здесь происходит? – раздался голос Марины.

И сразу же Марина неожиданно для всех вклинилась между адвокатом и Софьей. Вырвала руку внучки из цепких пальцев бабушки и задвинула подругу к себе за спину, загородив и от бабушки, и от адвоката. Одновременно это вывело Софью из боевого транса. Накатила слабость, так что Софья опёрлась на Марину, а ещё ноги сами собой начали подгибаться от ужаса и понимания, чего она только что чуть не натворила. Едва не покалечила очень серьёзно пусть врага, но не угрожавшего физической расправой. Ведь сейчас достаточно было просто закричать и позвать на помощь…

– Я спрашиваю, что здесь происходит?

– Это я у тебя спрашиваю, кто ты вообще такая и чего лезешь не в своё дело? – от нежданной помехи и от ярости бабушка едва не сорвалась на визг. Софья невольно вздрогнула, до того неприятно лицо у бабушки перекосило от злости. – Не лезь не в своё дело, иначе полицию вызову. Я за внучкой приехала, а ты…

– Здравствуйте. Что случилось? – раздался новый голос, это на происшествие подошёл охранник.

– Я бабушка Софьи и приехала забирать внучку. А эта, вообще её не знаю, она мне мешает. Выгоните эту девку и вызовите полицию.

– Добрый день, – не обращая внимания на вопли, спокойным тоном Марина обратилась к охраннику. – Проверьте, пожалуйста. Я Марина Григорьевна Седых, я в списке тех, кому разрешено забирать Софью Медянскую из восьмого «А».

Охранник достал телефон и пролистал список:

– Да, совершенно верно. А это кто? В списке никаких бабушек не числится.

– А вы посмотрите в разделе на запрет.

– Да как ты смеешь, соплюшка?..

Но охранник уже открыл новый раздел.

– Да, совершенно верно. Вижу в стоп-листе.

– У нас решение суда, это незаконно, – вмешался адвокат.

– Ничего не знаю. Все вопросы к директору, а сейчас прошу немедленно покинуть территорию. – Дальше Софья расслышала исключительно потому, что стояла рядом с Мариной, так тихо к ней обратился охранник. – Марина Григорьевна, вы потом записку нашему директору напишите? Насчёт того, что мы с вами пресекли попытку от человека из стоп-листа?

Намёк был понятен: охранник вмешался не сразу и сейчас боялся – ему крепко влетит.

– Да, конечно, – также негромко ответила Марина. – Я напишу, что вы пресекли попытку незаконно увести ученицу. И заодно опишу, какой цирк нам тут устроили. Вам благодарность за то, что так быстро и своевременно отреагировали.

– Спасибо, – после чего охранник громко и грозно обратился уже к бабушке и адвокату: – Повторяю, вы находитесь в стоп-листе и обязаны немедленно покинуть территорию школы, иначе я вызываю наряд полиции.

– Хорошо. Но Марина Григорьевна, – адвокат специально произнёс имя с презрением, – не имеет права забирать из школы Софью Медянскую. Должен вас предупредить, что ведётся аудиозапись. Согласно решению суда от двадцать первого ноября, с целью пресечения давления на Софью Медянскую до судебного заседания на предмет рассмотрения права опекунства Андрей Медянский не имеет права использовать в отношении Софьи никого из сотрудников своей компании, а также машины, принадлежащие ему или компании. Не имеет права он нанимать для этого и третьих лиц. Прошу представителя службы охраны школы зафиксировать нарушение…

Бумага выходила бредовая, но возразить Софья не успела. Марина равнодушно адвоката остановила:

– Пожалуйста. Только это вы не мне, а Андрею Викторовичу передайте. А мы поехали.

– Девушка, вы не поняли. Вы сейчас сознательно нарушаете решение суда. Согласно УК РФ Статья 315 неисполнение решения суда…

– Да отстаньте вы от нас со своим судом. Я на своей машине приехала забрать подругу из школы. А эту бумажку можете передать Андрею Викторовичу, он найдёт ей применение.

– Да как ты смеешь! – не выдержала и влезла в разговор бабушка. – Вот эта машина? Это машина моей дочери, не ври…

– Извините, но это моя машина. Хотите, могу документы показать? Они действительно раньше принадлежала Андрею Викторовичу Медянскому, но я её приобрела у него месяц назад. Если вопросов нет, то мы поехали. У нас с Софьей ещё дела на сегодня, и стоять холодно. А записку я завтра с Софьей передам директору, можно? – охранник кивнул, Марина подхватил подругу под руку, и словно забыв про бабушку, спокойным шагом пошла к машине.

Когда они сели в салон, Софья ощутила, как её начала бить мелкая дрожь:

– Прав, прав, прав был и Григорий Филипович, и ты. Я же чуть что срываюсь, я же сейчас этого мужика, который с бабушкой был, чуть в больницу не отправила. Надо было всего-то к охраннику бежать. А я чуть не сорвалась…

– Чуть не считается, – спокойно парировала Марина. – И знаешь, я с твоей бабушкой вот так первый раз в жизни встречаюсь, но будь я на твоём месте – я бы точно обоих прямо на месте прибила. А ты наоборот образец выдержки и спокойствия.

– Правда? – нервно икнула Софья. – Не надо, не успокаивай, я же знаю, ты это говоришь, чтоб я не переживала, а на самом деле…

– И на самом деле ты себя нормально вела, особенно с твоими возможностями. Так что с выдержкой и остальным у тебя хорошо, и не надо из себя рисовать чудовище. Вот твоя бабушка – уж прости и в самом деле монстр.

– Папа и Дмитрий Анатольевич думают, что она в смерти мамы виновата, – неожиданно для себя сказала Софья. Наверное, не стоило, не зря Дмитрий тогда Марину отсылал, но и держать в себе это Софья сейчас не могла.

– Знаешь, вот глядя на неё сегодня – не удивлена. Точнее, я бы так и сама так подумала, а раз так думает твой папа… У него наверняка есть очень веские основания. Он у тебя вообще молодец. Честное слово, я восхищена, какой он у тебя умный. Не зря он в жизни так много добился. Не случайно.

– Спасибо. А почему? Кстати, лихо ты их отбрила. А если бы документы попросили показать? Ну, чья машина.

– Я бы и показала, – в голосе у Марины послышалось искреннее восхищение. – Знаешь, вот реально – это талант. Нет, он у тебя не ясновидец, но сразу всё планирует так, что при любом развитии событий всегда останется какой-то путь обойти проблему. Как с электронной почтой. Не знал он, и что нам бежать придётся, и остальное, но когда нас знакомил – на всякий случай сделал резервный канал связи. Или с машиной. Оказывается, сразу после нотариуса, он оформил бумаги, по которым сделка на покупку машины была от первого ноября. Мы вчера как приехали, все бумаги закончили, и я документы на руки получила. Он хотя и не знал, какой нам сегодня цирк устроят, но из-под удара нас всё равно вывел. Однако извини, отныне возить и забирать тебя я буду каждый день. А то утром когда мы ехали, у тебя прямо на лице было написано, что ты большая и хочешь попробовать ездить самостоятельно.

– Да я и не спорю, – вздохнула Софья. – Наоборот, после сегодня как-то вообще не хочется. А хочется быть маленькой и чтобы возили на заднем сиденье из детского садика.

***

Когда они приехали домой, Софья заметила, что подруга какая-то смурная, поэтому сразу потащила её ужинать, пока Марина не отыскала повод уехать страдать в одиночестве. Дальше к чаю вытащила коробку любимых Марининых печений, и только тогда решила – пришло время спрашивать:

– А теперь давай колись, чего у тебя случилось. И не отнекивайся типа сама и не надо меня нагружать своими проблемами. Меня в это тыкала? Возвращаю.

– Вредина мелкая.

– Ещё какая вредина. А на мелкую щас обижусь и в чай соли сыпану. Мне Ромка этот фокус объяснил.

– На мою голову, – вздохнула Марина. – Просто я на твою бабку зла очень. Как она нам сегодня подкузьмила. Я тебя хотела как художника помочь попросить, а для этого смотаться кое-куда. И что теперь делать? Нам сегодня лучше вообще не высовываться, пока твой папа с этой их новой бумажкой не разберётся.

– Да какой из меня художник? – возмутилась Софья. – Я же говорила: рука набита и чисто механически основы выучила. Как у фотоаппарата, чего увидел – тупо то и снял.

– Как раз этого и хватит, ну то есть так и надо, основы и профессиональная рука. У меня знакомый есть, музыкант. Митя зовут. – Софья заметила, как подруга слегка запнулась и мысленно посмеялась: ага, как же, просто знакомый и никаких видов на него у Марины нет. Так и поверили. – Короче, у них музыкальная группа, и они сейчас пытаются себе концерт организовать. Площадку ищут, а под это дело ещё и афиша нужна. Печатать есть где, но ещё и на дизайнера они не потянут. Я смотрела, чего там Митя сам начудил – тупой и кривой коллаж из фоток с Яндекса. Это не считая, что за этот тихий ужас из чужих фоток на афише сейчас могут запросто настучать, как бы нарушение авторских прав. Я ему так и сказала. Но вот если их как надо расположить, а потом именно что перерисовать – то всё нормально, так можно. Я уже спрашивала, авторский рисунок по коллажу нарушением нигде не считается. Мне кажется, тебя на такое хватит. И смотреться хуже точно не будет, и главное – потом никто не докопается.

– Ну… наверное. Тогда давай. Посмотрю. Не гарантирую, но посмотреть и попробовать можно.

– Ага. Хуже, чем они сами наклепали, точно не будет. Мы договорились, что я у тебя спрошу, созвонимся, а потом вместе к Мите заедем. А теперь как? Время-то у них поджимает, тебе ещё самой думать и рисовать надо.

– Слушай, а давай его сюда позовём? Так вообще лучше будет, у меня и комп под рукой со всеми нужными программами, и все книжки с альбомами и шрифтами из художки.

– А у тебя папа не будет против?

– Почему? – искренне удивилась Софья. – Он поздно приходит, мы ему точно не помешаем. А в остальном-то он с чего будет против? Ко мне так… ой, да, ко мне так в Железном городе ходили, – она вздохнула, – а при маме редко, она не любила гостей. Но папа точно, думаю, не против будет. Звони.

Митя оказался как будто специально в противоположность Марине – высокий, худой, лохматый, явно стричься ходит, только когда волосы в глаза лезть начинают – и напоминал добродушного дворового пса. Даже пальто у него казалось именно что шкурой такого пса, когда вроде и ухаживает за ним детвора, и соседки подкармливают, а всё равно то репей зацепит, то клок шерсти где-то оставит. Ещё Митя был каким-то по-доброму шумным, из тех людей, которые вроде места много не занимают, но как придут, то сразу заполнят собой всё вокруг до последнего закоулка. С собой он принёс гитару в чехле и сразу, как снял её с плеча и бережно поставил в углу коридора, сказал:

– Всем привет. Будем знакомы. Митя.

– Знакомьтесь. Это Софья.

– Очень приятно.

– Тоже рад, – парень кивнул. – И спасибо, Маришка, хоть чего-то хорошее сегодня за день. Это я про афишу, надеюсь. А то в остальном прямо невезуха какая-то. И с залом, где почти уже договорились – пролёт, и клавишница наша счас звонила – руку повредила. Ей сказали чуть ли не неделю в бинтах ходить, а запросто и больше.

– Репетировать? – понимающе сказала Софья.

– Ага. Ей-то хорошо, она вообще гений, с листа сыграет. А мне как? У нас там с гитарой основная партия. Вокалистка наша, Алиса, тоже в пролёте, но с вокалом-то ещё дома одной петь можно, а мне – точно никак. И где я на одну-две недели хоть кого попросить на подмену найду?

– Давай проблемы решать по очереди, – скомандовала Марина. – Сначала афиша.

В комнате Митя удивил. Если на остальную квартиру искренне отреагировал равнодушно, ну живут люди – и живут, то когда Софья доставала из шкафа каталоги, которые ей понадобятся, а для этого сняла и кинула на кровать анатомический атлас, Митя в него буквально вцепился. Быстро пролистав, сказал:

– Вот теперь я тебе искренне завидую. Самой чёрной завистью. Мне бы такой на первом-втором курсе в личное пользование. Нам его рекомендовали, но в библиотеке похожее издание на год вперёд расписано, а тут ещё круче.

– Медик? – догадалась Софья.

– Ага. Будущий хирург. И только через букву «И». Я анатомию тогда раза два пересдавал.

– Кому как, я этот атлас наоборот тихо ненавидела, когда по нему рисовать заставляли. Ладно, давай, чего там у вас.

Вставив флешку и быстро просмотрев Митины наработки, Софья хмыкнула. Сразу же через поисковик отыскала в интернете несколько изображений:

– Зато теперь я точно знаю, от каких групп ты настолько фанатеешь, что даже пытался утырить их афишу на концерт. При этом ничего не понял, а шрифты наляпал вообще первые попавшиеся, которые в компе есть. На будущее, в плакатах «Ариал» не используют от слова вообще. Ладно, считаем – твои пожелания я поняла. Будем думать.

Следующие минут сорок все трое увлечённо делали наброски и рисовали макеты, причём Софья не стала делать это в электронном виде. Вместо этого что-то печатали и резали ножницами, потом складывали, дальше Софья тут же на отдельном листочке делала карандашный набросок. И хотя Митя вроде наоборот разошёлся, Софья в какой-то момент его остановила:

– Стоп. Дальше лучше уже не будет. Концепт у нас есть, теперь его надо обработать, сделать эскиз, а только затем снова собираемся и смотрим.

– Тогда пошли этого музыкально-медицинского гения кормить, – скомандовала Марина. – А то опять весь день как в песне – бутылка кефира и полбатона, угадала? Потом до дома доброшу.

– Ага, – Митя повернулся выйти из комнаты на кухню, и тут взгляд зацепился за фотографию на стене: Софья выступает на концерте в музыкальной школе, стоит за фортепиано, а мама дарит ей букет. – Стоп, ты что, ещё, и на фортепиано играешь?

– Сначала есть, расспросы потом, – грозно скомандовала Марина. – А то знаю я тебя. И помяни моё слово, кончишь язвой желудка.

– Согласна, – поддержала подругу Софья, надеясь увести гостя от фотографии в другую сторону.

Мите пришлось всё-таки мыть руки и садиться за стол, но про фото он не забыл, потому что буквально через несколько ложек опять сказал:

– Слуфай, ты и прафда на фортепиано играешь?

– Прожуй сначала, – потребовала Марина. – И сначала доешь, а потом спрашивай.

– Да не играю я особо. Ну занималась, мама гоняла, потом мне сказали, что великой пианистки из меня не выйдет. Мама сразу охладела, и мы как-то даже диплом не получили.

– Но играть-то ты умеешь?

– Ну… чего-то умею, практиковалась редко правда. Пианино продали, синтезатор остался. Да не умею я ничего особо. Так, временами на школьные мероприятия играть загоняли, но для школы ничего сложного не надо. Я разучилась давно…

– Если ты не умеешь также как с рисованием, то тащи синтезатор, – Марина неожиданно встала на сторону Мити. – У тебя такое ощущение – комплекс неполноценности какой-то к своим талантам. Где там этот музыкальный агрегат?

– Ну, пожалуйста, давай попробуем, – жалостливо попросил Митя. – Вот честное слово, я как увидел твою фотографию за пианино, прямо подумал: это судьба, у нас нашу клавишницу тоже Соней зовут.

При виде синтезатора парень восхищённо присвистнул:

– Шикарно. Слушай, я к нам готов тебя пригласить уже за один этот агрегат.

Дальше Митя расчехлил гитару. Поскольку изначально после афиши планировал идти на репетицию, у него с собой были ноты. Минут двадцать Софья разминала руки и вспоминала моторику пальцев, дальше они на пробу сыграли уже вдвоём сначала первую песню, затем вторую. С третьей пришлось изрядно повозиться, прежде чем удалось её исполнить более-менее нормально. И Митя её знал не идеально, и партитура оказалась с особенностями. Оказывается, композитором тоже была та самая девушка Соня. Ноты для синтезатора она писала в первую очередь себе, так что некоторые вещи не уточняла, а ставила заковыристые пометки, опять же понятные лишь автору. Приходилось уже с Митей вдвоём сидеть и разбираться, что же композитор имела в виду. Хорошо ещё Митя и сам оказался отменным музыкантом. Наконец мелодия прозвучала, как и должна. Митя отложил гитару и сказал:

– Хочешь моё мнение?

– Она хочет, – сразу за подругу сказала Марина, всё это время изображавшая зрителя.

– Ну… давай. Только честно.

– Конечно, честно. Солистки и первого номера из тебя всё-таки действительно не выйдет. Но вот именно вторым клавишником на аккомпанемент я бы тебя к нам с удовольствием позвал. Ты зря стесняешься, у тебя нормально получается.

Софья покраснела от смущения, похвала была приятна, и ведь Митя сейчас говорил и приглашал искренне. Сколько раз она из зрительного зала смотрела выступления, мечтала также играть сама, но знала – мама ей никогда не разрешит? Да, пусть группа пока никому особо неизвестная, и концерт будет всего перед несколькими зрителями, зато это будут настоящие зрители и настоящий концерт, а не имитация перед родителями, как в музыкальной школе.

– И куда вы Софью собираетесь звать? – от входной двери раздался весёлый голос Андрея Викторовича. – Меня хотя бы из вежливости спросить не хотите? Я тут стоял и с интересом слушал ваш концерт. Так, Софья, кормить меня не надо, я уже ужинал. А вот чаю всем налей, расположимся, и расскажете мне, куда это тебя вот этот молодой человек заманивает.

Марина и Митя смущённо сидели напротив Медянского-старшего и молчали, пока Софья суетилась с чайником и заваркой. Андрея Викторовича это откровенно забавляло. Дальше, немного сбивчиво по очереди сначала Марина, потом Митя рассказали, как им Софья в виде художника понадобилась, но заодно оказалось, что она ещё и на фортепиано играет. А у Мити своя группа музыкальная. Им сейчас срочно нужна клавишница, а потом он Софью хотел бы пригласить как вторую пианистку, они давно искали. И потому оба просят Софье разрешить с ними играть. А репетиция у них дома случилась спонтанно и случайно.

– Хорошо, – подвёл итог Медянский-старший. – Но тут во-первых надо спрашивать мою дочь. Хочет ли она сама играть и участвовать? А уже от этого решать остальное.

– Ну… да… наверное, – смутилась Софья. Потом уже решительно добавила: – Да, я хотела бы попробовать. Если можно.

– Отлично. Значит, этот вопрос у нас решён. Теперь второе – насчёт места для выступления. Знаете, вот некоторые проекты приходится выстраивать, тщательно отслеживая каждую мелочь, а некоторые словно судьба несёт. И не морщитесь, молодой человек, я в вашем возрасте тоже был уверен, что своё счастье надо ковать самому. И это правильно. Ну а в моём уже пора верить в мистику. Дело в том, что у меня сейчас готовится проект музыкального кафе. Не как обычно принято – живая музыка, пока посетители пьют и едят. Каждый вечер в течение недели приглашается какая-то молодая группа разных направлений и выступает в кафе с концертом. Уже интересно?

– Да, – глаза у Мити загорелись, едва он понял, к чему ведёт хозяин дома.

– Стоп-стоп, молодой человек, всё немного сложнее. Проект мы планировали запускать примерно к Валентинову дню, но можно и чуть ускорить. Так-то всё готово, осталось подобрать исполнителей. Условия такие. Кафе предоставляет площадку, насчёт какой-то технической помощи мы ещё подумаем. Реклама – от исполнителей, с условием упоминания моей сети как спонсора. Плюс реклама по остальным кафе моей сети, – Андрей Викторович внешне не подал виду, но мысленно рассмеялся: похоже, Митя только сейчас соотнёс фамилию хозяина дома с «тем самым Медянским». – Далее. Платных билетов на выступление не будет – вход свободный, точно так же кафе не делится процентом выручки от вечера, однако целевые пожертвования на концерте исполнителям от зрителей целиком и полностью уходят исполнителям. Если два концерта подряд заполняемость зрителями ниже определённого числа, группа уходит и освобождает площадку другим. Устроят такие условия?

– Более чем, – горячо согласился Митя. – Спасибо.

– Ещё не всё. Для проекта нам понадобятся как минимум семь групп, возможно, больше. Если получите список нужных музыкальных тем и направлений, сможете найти тех, кто согласится на такие условия? Собственно, проект пока и задерживался, поскольку мы как раз начинали искать музыкантов. Но вы свою музыкальную тусовку наверняка хорошо знаете, так что сможете ускорить дело?

– Сможем, – решительно ответил Митя. – Если не сам, то пройду по тем, кому доверяю в этом смысле, и найдём.

– Хорошо. Тогда завтра вы с Мариной подъедете днём вдвоём в главный офис и подойдёте вот к этому человеку, – Андрей Викторович достал свою визитку, на обратной стороне написал данные и контакты, вручил неожиданно Марине, а не Мите. – Марина, я просил бы тебя присоединиться, потому что ты человек ответственный, и в тебе я уверен, ты сумеешь всё организовать. Сможешь?

– Да, конечно, – видно было, как девушка смутилась от похвалы, но не отказалась.

– Да, захватите завтра с собой паспорта. Не спорьте, музыка – это ваше дело, но вот работа координаторов проекта – это немного другое, отдельный сложный труд и отдельная ответственность, которые должны оплачиваться. После разговора с куратором проекта вы оба зачисляетесь как приглашённые специалисты. Если что под ту бумажку, которую нам моя тёща сунула, ты всё равно и в этом случае не попадаешь, это адвокат уже сегодня мне разобрал. Ты всё равно не мой сотрудник, а как бы подрядчик субподрядчика и десятая юридическая вода на киселе. Короче, не забивай себе голову. Большую зарплату сразу не обещаю, – Медянский усмехнулся, – но и не обижу. Однако и спрашивать с вас буду. Да, поскольку тебе придётся ездить по вашим делам, машина в полном твоём распоряжении, Марина. Знаю, ты и раньше ей пользовалась разумно, но сейчас, считай, именно официально она на сто процентов переходит под твои нужды.

– Софью всё равно возить надо и буду, – ответила Марина. – Вам про сегодняшний цирк уже рассказали?

– Да, – поморщился Андрей Викторович. – Не буду скрывать, странная там ситуация. Этот адвокат прямо какой-то юридический гений, и это меня настораживает. Но эти проблемы будем считать вас пока не касаются, я их решу. И последнее. Софья, насчёт твоего участия. Тут будут два условия, одно к тебе, второе к Мите. К Мите условие будет не делать скидок на то, что у него под началом дочка хозяина площадки. Будет халтурить – то делать замечания вплоть до «выгнать», если она станет подводить тебя и группу. К тебе, Софья, условие будет, чтобы твоё участие было не в ущерб школьным занятиям. Согласны?

– Да.

– Да.

– Ну и отлично.

– Тогда мы поехали, – Марина встала. – Поздно уже. Пошли, я тебя подброшу.

– Я ноты оставлю, у меня свой экземпляр есть. И надо будет встретиться на неделе. С Соней поговорить. Пока она болеет, тебе играть за первую партию, а потом пусть достаёт свой изначальный вариант, уже на две клавиши. Справишься?

– Справлюсь, – Софья ответила твёрдо, про себя же подумала, что ей следующие пару недель жить точно как роботу без единого сбоя и лишней потерянной минуты, иначе всё не успеет.

Условия отца казались не очень обременительными, но она не сомневалась, что если их нарушит и подведёт или со школой, или Митю с Мариной, отец, как и предупреждал, её из музыкального проекта выгонит. Хотя и понимает, что дочке очень хочется. Но работа в доме – священная корова.

Ложась спать, Медянский-старший подумал, насколько удачно всё неожиданно получилось. Самое главное – Софье не просто стало интересно, она аж загорелась музыкальной идеей. При этом удалось всё устроить так, чтобы дочь не подумала, дескать, опять куда-то пихают, лишь бы отделаться и под ногами не путалась. Тем более своему нюху Андрей Викторович доверял, Митя казался парнем достаточно надёжным, и вместе с Мариной получалось, что и дочка дома не киснет, но и всё время под присмотром. Ну а заинтересованные в успехе друзья-музыканты оградят Софью от внимания тёщи надёжнее любой полиции. Второе – удалось ненавязчиво сделать подарок Марине. Пусть этот Митя пока ничего не замечает, но с высоты возраста Андрей Викторович прекрасно видел, как девушка на парня, что называется, «положила глаз». Теперь у них общий постоянный интерес, и можно не сомневаться: своего Марина не упустит. Второй подарок она оценит много позже. С завтрашнего дня она будет числиться как сотрудник арт-проекта, и, получив диплом, окажется избавлена от главной проблемы многих выпускников, когда никуда не берут без трудового стажа. Согласно трудовой книжке, Марина работала по специальности – Медянский отделу кадров даст указание, как именно девушку вписать. Ну и то, что наилучшим образом решился вопрос с подбором участников рекламного арт-проекта, тоже грело душу.

***

Идя к машине, Марина порадовалась, что сейчас авто стоит в гараже. Если верить приложению погоды на телефоне, на улице было минус тридцать два. От одной мысли, как пришлось бы выходить из тёплого подъезда, а дальше ждать, пока прогреется двигатель – сразу в дрожь бросало. Зато сейчас оба спокойно спустились по лестнице, подождали в гараже и выезжали с комфортом.

– Ну что, радуемся, что у нас есть машина? Тебя до дома?

– Слушай, а можно я сильно попрошу меня на Волгоградскую забросить? Очень надо планшет в ремонт отдать.

Марина посмотрела на парня задумчивым взглядом:

– Митя, ты чего-нибудь другого придумать не мог, если уж не хочешь правду говорить? Ты на часы смотрел? Какой ремонт?

– Да нет, честное слово, хочешь, я тебе его покажу? – смутился парень. – Тут такое дело, я не думал, что мы настолько засидимся. Там контроллер у аккумулятора на зарядку глючить начал. Аристарх пообещал мне его сделать, там плёвый баг на пятнадцать минут прошивку сменить. Но это можно только у него в мастерской, и чтобы бесплатно – надо сделать утром, пока у них начальника завтра не будет. Дальше минимум всю неделю свободно мастерскую поймать не выйдет, а планшет очень нужен…

– Ладно, не оправдывайся, – рассмеялась Марина, – и не ищи повод меня сплавить. Я поняла, что планшет планшетом, но раз речь про доехать до дома потом не идёт, вы с этим Аристархом на самом деле планируете всю ночь сидеть пить пиво и рубиться в онлайн-игру. Что я, тебя не знаю? Да не отводи ты взгляд как школьница, которую за просмотром похабного ролика папа с мамой поймали. Довезу я тебя, говори адрес.

Уже на месте, выйдя из машины, Митя поёжился, мороз после тёплого салона казался особенно кусачим. Помахал рукой, прощаясь, и, скрипя ботинками по свежевыпавшему снежку, зашагал к нужному дому, пытаясь унять накатившую дрожь. Зябко было на самом деле не от перепада температур и не от ощущения пустоты, когда на всю округу тускло светил единственный полупогасший фонарь, да на стенах многоэтажек горели два-три окна полуночников. Он и в самом деле не соврал Марине, что идёт в мастерскую по ремонту техники… Но именно от предстоящего разговора было неуютнее всего.

Вывеска над спуском в полуподвальное помещение мастерской не горела, но дверь была открыта, а ещё внутри было тепло. И ещё имелся лабиринт из стеллажей с техникой, коробками и разными приборами. Рабочий стол был пуст, но Аристарх Данилович сам подал голос из закутка, где шкаф отгораживал что-то вроде зоны отдыха:

– Митя? Заходи, а то я заждался.

 Парень вздохнул и начал пробираться через лабиринт, в тысячный раз, наверное, пытаясь понять, как в учителе сочетается несочетаемое. Выглядел он типичным инженером НИИ из фильмов про советскую эпоху, вечно в халате поверх любимого ненового свитера. Лохматый, небритый, черноусый, с большим носом и весёлыми глазами. Гений-изобретатель лет тридцати не от мира сего. Причём работая над каким-то особо сложным заказом и впрямь таким становился, но в остальное время – волчья деловая хватка и острый как бритва ум, да и возраст раза в полтора старше, чем выглядит. При его заработках лучшего ведуна-мастера оберегов не только в Омске, но и паре соседних городов, мог себе позволить не то что полноценную мастерскую, а и целое здание под себя купить. Однако предпочитал работать в здешнем хаосе. Пусть даже сам ремонтом бытовой техники не занимался, по этой части работал его давний приятель и помощник. Обычный человек, тем не менее нередко помогавший Аристарху Даниловичу с настройкой нужных приборов. А ведь подавляющая часть ведунов работала сама, непосвящённых к секретам не подпуская. Не примкнул Аристарх Данилович и ни к одному из кланов, хотя звали не раз: не каждый всего в тридцать два способен достичь высшего звания в иерархии мастеров. При этом он входил в Совет города как представитель внеклановых одиночек. Наверное, потому что сам родился в семье не-ведунов… И Митю, который вот также случайно обнаружил дар, в ученики взял исключительно по той же причине и из ностальгии по своему прошлому. Иных объяснений парень не видел, ведь как ведун он учился на медика, а наставник больше специализировался на разных оберегах и защитах от проклятий.

– Знаете, Аристарх Данилович, вам, конечно, спасибо, но за девушкой, которая мне нравится, я и сам могу поухаживать. И подстраивать ситуацию, чтобы она оказалась всё время рядом, и я мог произвести впечатление – не обязательно, – наступление Митя начал сразу, как скинул пальто и сел напротив учителя.

И тут же проиграл: наставник посмотрел таким взглядом, будто видит насквозь вплоть до последнего невыученного конспекта с первого курса. Да и в голосе прозвучала вселенская грусть:

– Митя, знаешь, вот иногда мне кажется, что в брюзжании стариков насчёт молодого поколения что-то есть. Сколько раз я тебе говорил, что поток событий нельзя менять, можно лишь оседлать нужную стремнину, чтобы она поднесла тебя именно к нужной точке берега. Ничего я не подстраивал, ты всё устроил сам и своими руками. Я всего-то постарался пристроить тебя именно к тому варианту потока, который познакомит тебя с этой девочкой, Софьей. А теперь рассказывай.

– А чего там рассказывать? Хорошая девчонка, для своих шестнадцати…

– Пятнадцати, – поправил Аристарх Данилович. – Митя, ты уже сейчас отличный диагност, и это не пустая похвала. Из-за этого я и просил именно тебя приглядеться внимательно. Ты уверен, что без полного обследования тонкого тела не ошибся насчёт возраста?

– Нет, шестнадцати. Тут я именно как диагност и как медик-ведун ручаюсь. Я, как вы просили, специально присматривался. Девять из десяти – ей именно шестнадцать как минимум, даже несколько старше. И никаких оберегов на ней сейчас нет, хотя след есть. Непонятный след, совсем не тот, как вы мне описывали. Но такое ощущение... не знаю, как будто носила, не так давно сняла и спрятала. И зачем вам это?

– Затем, что этой Софье Медянской пятнадцать только двадцать девятого января будет. Понимаешь?

– Не может быть… Но я точно смотрел, ей сейчас именно что шестнадцать, скорее шестнадцать с половиной. И никаких аномалий в развитии, это я как медик ручаюсь. Но музыкант она хороший, и художник. Я её к нам в группу позвал. Вы, я так понимаю, именно это и планировали?

– Слушай меня внимательно. Ситуация у нас дурная, но прятаться и прикрываться ребёнком, как наши интриганы из городского Совета, я не собираюсь. Для начала то, что знают все, и это официальная повестка. У нас не любят говорить молодым вроде тебя, но и над нашими могучими кланами есть пригляд. Это Круг стражей. Их особенность в том, что у них способности ведуна отрицательные. Они ломают любые плетения, нейтрализуют даже самого сильного чёрного ведьмака. Их немного, приезжают они в самых крайних случаях, но каждый визит переворачивает город вверх дном. Да и перед соседями продемонстрировать, что приехали Стражи разгребать твоё дерьмо – это расписаться в собственном бессилии, своими силами не справляемся. Год назад в город тайно приезжали, как оказалось, сразу два Стража. История давняя, тянется ещё с девяностых. Ведьмака звали Багровый Князь. Он начинал при одном сильно шустром бизнесмене по фамилии Комолов, а когда босса прихлопнули, сначала затаился, а потом решил, что и один сможет не хуже развернуться. Сволочь и отморозок, но гениальный, такие вещи проворачивал и такое делал… Не знаю уж, своим умом дошёл или до каких-то чужих знаний докопался. Стражи ему всё равно оказались не по зубам.

– Ученик и последователь нашёлся? – сразу предположил Митя.– А Софья…

– Меньше книжек и кино смотри. Девочка, которая выжила под соусом Сибирского разлива. Книжку потом напишешь. Нет, конечно. Стражи не лыком шиты, единственного ученика-подручного взяли с поличным вместе с ведьмаком, да обоих и повесили. Дела Стражи ведут такие гнилые, что приговоры обычно выносят смертные. Месяц назад выяснилось – наследство Князя вычистили не всё.Одна его дрянь сработала буквально недавно. А дальше наши дорогие главы кланов, уж прости, обосрались до смерти, что их обвинят в халатности и в том, что они не уследили и не дочистили за Князем его игрушки. Это прямая обязанность Совета, если что, подчищать за казнёнными ведьмаками. Я представительницу Круга не знаю, и разговор с Евграфовым у них был наедине, но вышел наш председатель потом на заседание Совета бледный как мел. Я так понимаю, ему пригрозили повторным визитом Стражей, причём уже не полевыми агентами, а полноценной расширенной инспекцией от Круга и представителей Советов из других городов. И тут случаются три поборника добра из Шумских, которые по заказу бабушки этой Софьи попытались её похитить.

Митя кивнул и сморщился. Случай вышел громкий, всю молодёжь пропесочили на тему необходимости соблюдать закон, а не играть в рыцарей из книжек. И что всякие криминальные личности дураков на борьбе за справедливость и ловят. Разве что имени жертвы не говорили, но теперь становилось понятно.

– Сообразил? Нашему Совету сейчас любой скандал поперёк горла. И я специально следил, одна из игрушек Князя сработала недалеко от могилы матери этой Софьи. То есть на самом деле я так понимаю, привязка была к могиле бывшего хозяина Князя – он там не очень далеко лежит, но если Совету захотят предъявить обвинение, ткнут именно в Валерию Медянскую. Новосибирские кланы спят и видят, как сожрать Омский совет. Полвека уже мечтают и своего случая не упустят. Формально свою задницу Совет прикрыл, пообещал отцу этой девушки защиту. И успокоился.

– Извините, Аристарх Данилович, но тут уже я чего-то не понимаю. Защита Совета – это очень серьёзно.

– Как полицейский патруль возле дома и сигнализация, – отрезал наставник. – От хулиганов и даже от профессиональных домушников спасёт, но профессионального киллера не остановит. Теперь слушай то, что Совет не знает и знать ему совершенно не нужно. Тебе говорю как ученику и без тебя не справлюсь. Двенадцать лет назад отец Софьи, Андрей Викторович Медянский обратился ко мне с просьбой создать оберег для дочери. Перечислил пожелания, меня зацепило грамотно составленное техзадание, это редкость, и при этом фактически неограниченное финансирование заказа. Оберег заказчику обошёлся в небольшое состояние. Я и создал… Отходы от этой работы принесли мне звание магистра и место в Совете.

– Отходы? – потрясённо выдохнул Митя.

– Да. Такую работу настоящий мастер способен выполнить раз в жизни, не более. Сплав фантазии, возможностей и бесшабашности молодости… – Аристарх Данилович мечтательно поднял глаза к потолку и вздохнул. – Второй раз я такое не сделаю, просто не смогу. Знаю, что должно получиться, буду бояться ошибки – и повторить не выйдет. Похоже, я создал новый Великий артефакт. Да-да, из тех, что способен идти поперёк потока событий. Как недавно я выяснил, дальше я сделал и вторую глупость. Тогда молодой был и самоуверенный, торопливый. Неправильно объяснил, как оберегом пользоваться – в результате девочка заставила Артефакт проснуться, а дальше признать её хозяйкой. Сейчас ты говоришь, что у неё на руке ничего нет? Возможно, сняла, спрятала куда-то. Его носить постоянно не рекомендуется, а так он и на расстоянии защищает. Я по просьбе Андрея Викторовича выступал независимым экспертом по нападению на его квартиру той троицы Шумских. Мне кажется, что в квартире был кто-то ещё. Не уверен, иначе даже без объяснений сунул бы доказательства Совету, а они город перетрясли бы сверху донизу. Без доказательств я ничего не добьюсь, но и сбрасывать со счетов возможность не могу. Считай нюх, но что-то со смертью Валерии Медянской и поднявшейся затем возни вокруг её дочери – нечисто. Но охота за артефактом не самое худшее.

– Да куда уж хуже.

– Хуже. Если у меня не паранойя играет, а я прав, то приехали совсем не за Великим артефактом. Кто-то мог запросто решить, что от Князя осталось ещё кое-что. Андрей Викторович тоже под Комоловым когда-то ходил, а вдруг он с Князем был повязан и стал хранителем его тайника? Это я точно знаю, что чушь полная – мы с Медянским давно и плотно вместе работаем, от меня подобные вещи не скроешь. Глава Совета точно знает, что архивов и тайных лабораторий не существует, ему по Князю давали полный отчёт из Круга, с проверкой всех связей ведьмака. Причём перепроверять такие вещи – обязанность Совета, если Круг и глава Совета вместе говорят «нет» – это можно считать достоверным фактом. Но кто-то может не поверить, точнее, поверить в то, чего сильно хочет. В общие отчёты это не попало, но Князь любил делать амулеты из живых людей. И сумел как-то поставить это дело на поток.

Митя потрясённо присвистнул, хотя перед учителем выглядело и невежливо. Превращать человека в вещь крайне сложно и для создателя крайне опасно, поэтому невероятно редко даже для самых отмороженных ведьмаков. Пусть амулет-результат и выходил чудовищной силы.

– Кто-то может подумать, что Софью не мой оберег эти годы хранил, а Князь из неё сделал ключ к своему тайнику, за это и заплатил удачей и здоровьем. И за такое знание сам понимаешь, пойдут на всё. Неважно, чего они ищут, нам оба варианта – поперёк горла. Есть свои ограничения, просто стукнуть по голове и с трупа снять ключ нельзя, как и Артефакт. В любом случае нужны время и инструменты. Да и жертву необходимо соответствующим образом обработать и подготовить, чтобы не сопротивлялась. В идеале – обмануть так, чтобы она на нужный ритуал согласилась сама. Прости, заболтался, ты и сам это не хуже меня понимаешь. – Митя кивнул: как врач он знал, что организм человека насыщен природными системами защиты, ломать его волю для ритуала сложно, и результат тогда не гарантирован. – Плюс нужно тайное и хорошо экранированное место, любой Совет или Круг стражей если заметят – за такую подготовку по превращению человека в вещь в порошок сотрут. Ритуал подготовки для девочки в любом варианте, что с артефактом, что с ключом станет концом. Не умрёт, но на выходе будет овощ с выгоревшими мозгами. А я детьми закрываться не привык. Я и сам буду присматривать, но и ты рядом приглядывай, чтобы, если что – я успел вмешаться. Вплоть до вызова представителей Круга.

Глава 13

Остаток недели у Софьи выдался полностью сумасшедший. Сначала школа и там же быстро сделать домашнее задание, затем тренировка в бассейне. Потом домой учить партитуру.

Уже во вторник Митя заехал вместе с пианисткой, которую отрекомендовал:

– Знакомься, Соня Астахова.

Это оказалась стройная как тростинка, светловолосая девушка лет двадцати, с большими серыми глазами, острым подбородком и курносым носом, отчего сильно напоминала героиню какого-то аниме, как их любила рисовать известная японская студия «Санрайз» в девяностых годах. Вела она себя излишне скромно. Стеснялась, когда её усадили пить чай с мороза. Уговорить её ещё и поужинать Софья и Митя не смогли даже вдвоём. И чем дальше, тем больше напоминала Софье ожившую героиню мультсериала. При этом гостья была из тех людей, с которыми на удивление легко сходишься и очень тепло и приятно общаться. А ещё музыкантом она оказалась потрясающим, ошибки у Софьи распознавала и поправляла буквально на лету и чуть ли не раньше, чем исполнительница их сделала. Быстро разобравшись в манере игры напарницы, прямо на месте переписала партию второго синтезатора, чтобы именно в исполнении Софьи та звучала красивее всего. Но прозанимались они в итоге долго, и ушли гости лишь незадолго до возвращения Медянского-старшего.

В среду Марина неожиданно повезла подругу навстречу с куратором проекта и дизайнером из маркетингового отдела, показать наброски на афишу. Было приятно, что идею оценили и захотели взять в работу, но больше порадовало – эскизы просто забрали, а не стали привлекать Софью ещё и к рекламе. Пусть дизайнер и пообещала «держать в курсе» и «высылать варианты на обсуждение».

А в четверг папа неожиданно продемонстрировал, что его слова насчёт учёбы в школе были не для видимости и устроил дома проверку уроков со словами:

– Внезапная ревизия начальства лучше всего держит подчинённых в тонусе.

Проверку Софья прошла, но раз десять поблагодарила Марину за то, как та её гоняла в Калачинске.

В итоге в субботу, когда уроки в школе были собраны самые ерундовые, на рисовании Софья быстро на скорую руку выполнила задание изобразить выставленные перед учениками вазу и яблоко, и села разбираться с нотами. На воскресенье была назначена первая общая репетиция, времени же катастрофически не хватало. Очень не хотелось ударить перед остальными в грязь лицом, тем более сравнивать её наверняка будут с Соней Астаховой. Сидевшая как всегда рядом Вера Синельникова с завистью посмотрела на рисунок. На уроках учитель давала свободный выбор стиля, от карандаша до акварели, но обычно Софья старалась не выделяться, что почти закончила художественную школу. Специально всегда рисовала гуашью – та давалась ей просто отвратительно, зато итог выходил пусть на пятёрку, но не сильно выше среднего по классу. Сейчас же для скорости Софья работала чёрно-белой графикой простым карандашом. Особо не старалась и второпях наляпала прорву огрехов, всё равно рисунок вышел именно профессиональный.

– Слушай, круто, – восхитилась Вера. – С краской у тебя хуже получается. А мне поможешь?

ИЗО у Веры было самым нелюбимым предметом, она была из тех, у кого художественных способностей не имелось вообще. В другое время Софья может и поартачилась бы, всё-таки в школе делать задание за соседку не поощрялось, но сейчас время было дорого. Софья быстро, пока учительница не видит, протянула руку и несколькими штрихами внесла правки.

– Медянская, ай-ай-ай, – оказалось, что учительница всё равно бдит, заметила и подошла. – Синельникова, я всё понимаю, но урок для того и нужен, чтобы ты училась. Поэтому берёшь новый лист и рисуешь. Сама. Так, Софья, смотрю, ты уже закончила. Хорошо, очень хорошо. Хотя и понимаю твоё прежнее стремление научиться с гуашью, мой тебе совет учителя – ты всё-таки именно график. А это что у тебя? Ноты? Ну у нас, вообще-то, урок рисования, а не музыки. Даже если ты закончила.

– Извините, Ирина Борисовна, – смутилась девушка и не подумав ляпнула: – У меня концерт…

– Вот как? Я и не знала. Пригласишь, раз уж ты так даже на моём уроке стараешься? Ну тогда учи. А ты, Вера, рисуй давай, рисуй. Для тебя урок ещё не закончился.

– Обязательно, – Софья ощутила, как у неё горят уши, и прокляла свой несдержанный язык.

– Ух ты, круто, – Вера поспешила высказаться, едва учительница обошла. – И мне, своей лучшей подруге не рассказала. А когда?

– В январе. Я сама пока не знаю. Там от площадки зависит, когда она откроется – там и выступать будем.

– Всё, замётано. Жду, и чтобы не зажала.

На стоянку Софья выскочила с мыслью, что как-то не вовремя соседка по парте сунула нос в её дела. Не чувствовала себя Софья частью класса. После возвращения особенно ярко проявилось ощущение, будто они все в гимназии случайно собранные люди, с которыми Софья должна вежливо просуществовать ещё три с половиной года, а потом разойтись навсегда. И не стоит слишком сильно лезть в дела друг друга.

Дальше девушка постаралась сосредоточиться на сиюминутных задачах. Они договорились, что Марина сегодня её подбросит до дома, и, не поднимаясь наверх, сразу уедет по своим делам. Остаток дня Софья планировала репетировать и репетировать – в воскресенье с утра у неё тренировка в бассейне. Туда её обещал отвезти папа, дальше подберёт Марина, и они сразу едут к Мите. Выходит, до встречи с остальной группой заниматься музыкой завтра окажется некогда... Оранжевой «шкоды» с чего-то на стоянке не наблюдалось, хотя Марина и написала, что выезжает.

Хорошо ещё осень не хотела так просто уходить. Если до середины недели зима наступала по всем фронтам, все больше прибавляя снегом, налепив повсюду куски бесформенной снежной ваты и заледенив реку, то со вчерашнего дня осень оживилась. Пусть и не плюсовая грязная слякоть, но воздух лишь немного ниже нуля. Поскольку и ветер дул несильный, и влажность после ледостава как-то сразу упала, стоять и ждать было не так чтобы холодно и неприятно, но душой всё равно с чего-то зябко. Потоптавшись по стоянке минут десять, Софья решила вернуться и выглянуть с главного входа – может быть, они с Мариной не так друг друга поняли? И для экономии времени подруга решила не заезжать на парковку, а ждёт со стороны улицы напротив главного входа? А почему тогда телефон у неё выключен?

Мимо школы сразу за оградой шли утомлённые трудовой неделей люди. Каждый спешил побыстрее либо добраться домой, либо нырнуть в тёплое нутро супермаркета, чтобы вынырнуть с пакетами и покупками навстречу долгожданному выходному. Софья подошла прямо к калитке в ограде возле ворот и остановилась, вглядываясь в поток машин. Марины не было и здесь. Софья настолько погрузилась в беспокойные мысли – просто так подруга не опаздывала, особенно не предупредив, не случилось ли чего нехорошего – что вздрогнула от неожиданности, когда прямо перед нею, словно из-под земли, возник высокий мужчина в пальто. Без шапки, потому ветер трепал густые, волнистые, светлые как у Софьи, но уже с проседью волосы. Навскидку ему было лет сорок, роскошные усы придавали какой-то немного воинственный вид до сих пор ещё чрезвычайно красивому лицу, с крупными, правильными чертами и зелёными большими глазами.

– Здравствуй, Софья. Признаюсь, я тебя ждал. Всю неделю, если быть точным, когда ты появишься, – мужчина жестом как бы пригласил выйти за пределы школьной ограды. – Нам нужно поговорить.

Софья осторожно заозиралась по сторонам, заодно стараясь вспомнить, кто этот незнакомец? Откуда он знает, как её зовут? Какой-то папин знакомый? Или мамин? О чём он собрался говорить с нею, если не врёт и действительно всю неделю ждал?

– Извините, но я вас не знаю. Вам лучше уйти, иначе я сообщу охране или вызову полицию.

Мужчина отступил на один шаг и улыбнулся, желая рассеять испуг девушки:

– Не бойся меня, я не причиню тебе вреда. И чтобы ты не боялась похищения – слышал, уже пытались, я не предлагаю тебе выходить на улицу. Можешь оставаться с той стороны ограды. Разрешишь мне войти, и поговорим где-то на школьной территории? Или отойдём чуть в сторону, чтобы говорить пусть через забор, но не на проходе? Меня зовут Константин.

– Да какая мне разница, как вас зовут? Я вас не знаю, – рассердилась девушка.

– Нам нужно поговорить, – повторил мужчина. – Мне кажется, что я твой отец, – мужчина словно замялся и добавил, заметив недоверие в глазах девушки: – Твой настоящий отец.

Софья замерла, сердце ёкнуло. Оговорка, которая резанула слух и заставила не уйти сразу, а дослушать. «Чтобы не боялась похищения». Фигура речи? Обычные слова успокоить? Или этот мужик знал о прошлой попытке, хотя информацию про нападение на квартиру упрятали очень хорошо? Вдобавок слова про «настоящего отца»… Может, судьба подкинула ту самую ниточку, на которую намекала джинна? Которая докажет, что бумажка про экспертизу фальшивая?

– Хорошо, давайте поговорим возле школы. Тут за углом есть скамейка, можем сесть. Отсюда куда-то ещё я с вами не пойду, и тут камеры вокруг, предупреждаю.

– Да, конечно. Напугали тебя, особенно твоя бабушка, – грустно усмехнулся Константин. – А впрочем, это правильно, а то опять подъедет с этим жиголо своим…

Когда оба устроились на разных концах скамейки, причём Софья как границу положила между ними рюкзак с учебниками, девушка сказала:

– Итак, я вас слушаю. Только давайте без ерунды как в кино, дяденька. Я из них уже выросла и в сказки тоже давно не верю.

– Всё несколько сложнее, – вздохнул собеседник.

– А жизнь вообще непростая штука, – съехидничала Софья.

– Вот для того, чтобы внести немного простоты, – Константин немного снисходительно посмотрел на девушку, – нам и стоит именно сейчас поговорить. Мы познакомились с твоей мамой, с Валерией, примерно шестнадцать лет назад. Хотя нет, вру, чуть меньше, – медленно, как будто подбирая слова, начал говорить Константин.

Он достал из кармана пальто конверт и вручил Софье. Там оказался десяток фотографий, на которых были вместе запечатлены сегодняшний мужчина и мама. Две снимали на улице, остальные в помещении. На трёх фото они с Константином стояли даже слишком рядом, однако опять же с какой точки зрения трактовать. К примеру, в Железном городе они с друзьями для фото обнимались и посильнее, но никто в их компании и не думал друг друга ревновать, потому что все знали, что это именно дружеские объятия или шутка.

– Не подумай ничего плохого ни обо мне, ни о своей маме. Просто ей на тот момент было очень одиноко, а я не имел понятия о том, что она замужем. В итоге мы расстались, а я психанул и уехал из Омска, – мужчина, тяжело вздохнув, умолк.

– Я сейчас буквально разрыдаюсь от умиления на крепком мужском плече прямо тут, как и положено. Только я не Елена Николаева и в кино не снимаюсь. Наверное, я вас огорчу, – с издёвкой ответила Софья, – но у мамы вы были не единственным для тоски-печали, не первым, не вторым и не последним. И одиноко ей становилось постоянно.

– Я всё понимаю, – по лицу Константина пробежала тень, – но сейчас это уже не имеет никакого значения.

– Не имеет, – согласилась Софья. – А вот то, что вы выскочили непонятно откуда именно сегодня и рассказываете мне о ваших трагедиях – странно. Здравствуйте, я ваша папа! Причём сразу после того, как моя бабушка тоже наехала на меня по тому же поводу. А почему вы с такой уверенностью мне капаете на мозги, что именно вы – «моя папа»? Ну предположим, – вздохнула девушка, – вы сами искренне в эту версию верите, – от неё не укрылось, как на такую трактовку событий у мужчины нервно дёрнулась щека, – но чем вы сможете это доказать?

– Откуда такая уверенность? – Константин как-то странно улыбнулся. – Смотри. Я встретил твою маму в феврале две тысячи первого, а разошлись мы с ней в июле. Учитывая то, как долго твоя мама не могла забеременеть после свадьбы, но в январе две тысячи второго родилась ты – твоим отцом с огромной вероятностью являюсь именно я, а не тот, кто вписан в документы.

Одно место на фотографиях, которые ей сунули как доказательство, Софье было хорошо знакомо. Туда их часто таскали на пленэр в художественной школе. Рисунки и фотографии этой улицы имелись в школе как образцы за разные годы. Летнее фото с мамой сделано позже зимы две тысячи первого – если не подводила память, приметную доску на стене дома, которую всех заставляли зарисовывать, повесили как раз зимой две тысячи первого. Но раньше две тысячи шестого: рядом не было другой приметной детали, водосточной трубы с головой льва, её тоже всегда рисовали, и Софья её помнила. То есть в заявленный промежуток времени теоретически фото укладывалось.

– Это самое обычно совпадение, которое вы притягиваете за уши. Уж извините, но ваши слова пока лишь то, во что именно вы хотите верить.

Софья поднялась со скамейки, Константин тоже вскочил и попытался снова усадить девушку обратно:

– Подожди, я ещё не всё тебе рассказал.

– Нет уж, на сегодняшний день интересных историй более чем достаточно, – развернулась и зашагала обратно на парковку.

– Я буду тебя ждать возле школы в понедельник, – сказал Константин ей в спину. И если не получится в понедельник, то на следующий день.

Марина подъехала на парковку вскоре после того, как Софья туда вернулась, и вид у неё был очень виноватый:

– Долго ждала? Извини, прямо какое-то дурацкое невезение сегодня. Телефон сел, обнаружила, когда уже в машине была. А провод, который всегда с собой таскаю на этот случай, переломился, похоже. Вообще не заряжает. Как назло, два барана дорогу не поделили, причём в таком месте, где и не свернуть, и две полосы в одну. Пока объезжали, и то еле протиснешься, вот и встряла в пробку.

– Да ладно, не переживай ты. Это будем считать закон равновесия. Сегодня все случайности в минус сошлись, зато завтра хорошо всё в плюс пройдёт.

– Твои слова, как говорится, да тому самому в уши, – вздохнула Марина.

Всё равно она чувствовала себя виноватой, потому на обратной дороге ещё раз извинилась и вообще подругу не теребила, чему Софья была благодарна. Марина и до этого не планировала задерживаться, а из-за пробки вдобавок опаздывала уже по своим делам, так что торопливо попрощалась и уехала. Софья же, как и планировала, разложила ноты, но за музыку села не сразу. Сначала два раза прослушала разговор. Рюкзак она кинула на скамейку не для красоты и как границу с чужим человеком. Руки Софья всё время держала на виду, телефон был в рюкзаке, и наверняка мужик про это знал. Сейчас, на спокойную голову Софья ещё раз постаралась восстановить хронометраж: она звонила, дальше убрала телефон в задний внешний карман рюкзака, а почти сразу подошёл этот непонятный Константин. Под запись он наверняка говорить отказался бы, но про возможность беспроводного управления телефоном через коммутатор не знал.

Разговор получался… очень правильным. И очень случайным – как-то этому Константину повезло, что Марина задержалась, не предупредила, и не поймала их уже во время встречи. Хотя стоило признать – случись всё по её локальному времени год назад? Или даже полтора, непонятно, сколько она провела в лаборатории Аш-Тасселин? Да, произойди всё сразу после похорон и после наезда бабушки у нотариуса, та наивная маленькая и глупенькая девочка, как Софья сейчас понимала, легко могла поверить. Но в этом случае Константина упускать нельзя. И разбираться пока должна она сама, тогда, как и обещала рыжая джинна, Софья сможет распутать клубок и разоблачить ложь с экспертизой.

***

Утро началось с кутерьмы. Софья едва не проспала, затем чуть не забыла дома ноты. Дальше отец настолько привык – его возит водитель, что свою машину в гараже утром не проверил, и севший аккумулятор стал неприятным сюрпризом. Ехать пришлось на такси. Хорошо синтезатор с собой тащить не понадобилось: раз на репетицию забирала Марина, то договорились, что синтезатор оставят в гараже, а подруга его по дороге заберёт. Но в бассейн Софья буквально влетела в последнюю секунду, подумав, что приходить впритирку у неё становится нехорошей привычкой. Тренер ничего говорить не стал, но взгляд был красноречивый.

Зато на репетицию они прибыли самыми первыми, пусть для этого и пришлось ехать через полгорода на северную окраину. Мите досталась от бабушки двушка-хрущёвка, жил он в ней один, так что репетировать решили у него. Марина, которой репетировать было не нужно, сразу же поинтересовалась, где она пока может позаниматься, и разложила ноутбук.

– Ух ты, новый ноут? – сразу обратил внимание Митя. – Хорошая машинка.

– И телефон новый? – заметила Софья.

– Ага, – вздохнула девушка. – Моя зарплата. Деньги мне сейчас особо не нужны, зато ноут – позарез, старый еле дышит. А студенту кредит никто не даст. Вот и договорились, что беру в счёт зарплаты в рассрочку. Да и покупать через организацию оказалось дешевле, чем в магазине. Ну а деньги, которые откладывала, пустила на телефон. Тоже давно пора менять, а то как вчера рисковать не хочется.

Софья кивнула, мол, согласна. У телефона был несъёмный аккумулятор, который от старости уже не в первый раз спонтанно терял заряд. В субботу так и случилось, запросто и снова наложится – села батарея, не получилось зарядить, и в критический момент Марина без связи. А учитывая неприятности с бабушкой, это опасно вдвойне.

– Здорово. Давно пора менять было.

– Вечером напомни, – добавил Митя, – чтобы я тебе ноут настроил. А то знаю я эти заводские настройки, там пробных программ понапихано, которые через месяц денег просить начнут, а я тебе бесплатных нормальных поставлю.

– Спасибо, обязательно.

Звонок в дверь и звонок Марине по телефону раздался одновременно. Оказывается, пришёл один из парней-музыкантов. Софья пошла в прихожую сразу знакомиться, а когда все вернулись в комнату, оказалось, что Марина собирается уезжать:

– Так, я поехала отрабатывать ноут, и без меня подругу мне не обижать.

– Если правда то, что она ездила к тебе в гости и неделю выжила с Ромкой в одном доме, – усмехнулся Митя, – то обижать её опасно для здоровья. По твоим рассказам он страшнее дракона… Ай, пошутил я! – отшатнулся Митя в сторону, так как Софья и Марина синхронно сделали шаг в его сторону с самыми понятными намерениями.

– Всё равно. Я предупредила.

Растеряться, что осталась одна, Софья не успела. Подошли остальные музыканты. С Соней Астаховой она была уже знакома, оба парня – ровесники и давние друзья Мити – тоже оказались ничего. Опаску поначалу вызвала вторая девушка, вокалистка Алиса. Очень уж она вела себя высокомерно… Софья приготовилась обидеться, но потом заметила – поведение остальных не соответствует. Они не вынуждено «терпели талантливую, но зазнайку и стерву», а постоянно на вокалистку косились «чего придуриваешься». И уже приготовилась над вокалисткой пошутить в отместку, как вмешалась Соня.

– Алиса, извини, но твой характер тебя когда-нибудь доведёт до беды. Ты понимаешь, чем твой розыгрыш может закончиться? Софья уже сообразила, сейчас ведь в ответ пошутит, и вы уже по-настоящему поссоритесь. Пока разбираетесь и миритесь, репетиция будет сорвана. Тебе мало прошлого раза? Ты с новым человеком принципиально работать не можешь, пока хоть раз с ним не поцапаешься? Пожалуйста.

– Всё, каюсь, больше не буду.

Алиса изменилась буквально на глазах, из высокомерной стервочки превратившись в нормального человека. Впрочем, с Соней Астаховой иначе как-то и не получалось. Она была из тех людей, которые сами по себе очень тёплые и светлые, поэтому ссориться и спорить рядом с ними неудобно и неприлично. Особенно когда они прямо просят так не делать. Если руководил группой Митя, то Соня Астахова точно была её душой и скрепляющей силой, сглаживающей все шероховатости.

Дальше стало не до шуток и споров. Всё-таки какими бы участники ни были хорошими музыкантами, слаженности им никак поначалу не хватало. Вдобавок Соня с чего-то настояла, чтобы они репетировали часть песен сразу в двух вариантах, с одной клавишницей и с двумя. Пусть рука уже зажила и играть не мешала. Митя неожиданно как-то слишком хмуро посмотрел и спросил:

– Зачем оба варианта?

Соня немного помялась, но ответила:

– На всякий случай. А то как в понедельник опять случится какая-нибудь случайность и всё сорвётся. Не надо рисковать.

Всё равно несмотря на двойную загрузку, закончили все очень довольные. Много сделали.

– Ну что? Отдыхаем? – спросил Митя как главный.

– Отдыхаем. Я в холодильнике торт видела, – сразу ответила Алиса. – И не говори, что не нам.

– Да всем нам, – засмеялся Митя. – Отметим новый состав. – Пошли чай пить.

– Потом чаи гонять будете, – хлопнула входная дверь, и раздался голос Марины. – Как при коммунизме живёте, никто не запирает. Короче, чаи отменяются. В кафе неожиданно свободное окно, можем там попробовать и порепетировать, если согласны. Но выезжать надо прямо сейчас.

Все переглянулись.

– Едем? – спросил Митя. – Есть силы?

– Едем, – за всех ответила Алиса.

– Машина одна и все не влезем, – тут же уточнила Марина. – Поэтому делаем так. Инструменты грузим ко мне, девочки на машине, мальчики своим ходом. Кому разгрузить там есть.

– И всё-то она предусмотрела, – хмыкнул Митя.

– А то! – улыбнулась Марина.

На месте оказалось, что Марина и в самом деле уже обо всём договорилась. Кафе не работало, шёл какой-то административный переучёт, но двое парней из персонала имелись. Пока они ушли вытаскивать оборудование из машины – парковочный карман возле кафе оказался занят, и пришлось вставать в соседнем дворе – остальные девушки сразу же пошли осматривать будущую концертную площадку. Само кафе было оформлено в стиле лофт и в обычное время имело две зоны: одна ближе к входу вдоль окон, вторую образовывал невысокий подиум у противоположной стены. Сейчас столы с подиума убрали, и получилась сцена. Алиса как самая в этом понимающая как раз закончила обсуждать с администратором, где располагаются розетки, как можно будет пробросить кабели и каким образом настраивается освещение, чтобы на время концерта в зале и возле барной стойки был полумрак, а сцена освещена, когда от входа раздался мужской голос:

– Куда ложить? – и сразу тот же голос добавил: – Медянская? Какими судьбами?

Софья машинально повернулась на голос, одновременно пытаясь сообразить: кто это? Потому что спрашивал парень с абсолютной уверенностью давнего знакомого. К её удивлению, обернулась и Соня, при этом сразу ответила:

– Вовка? А ты здесь каким образом?

– Работаю я здесь, работаю.

Тут как раз подъехали остальные участники группы. Но дальше, пока они расставляли и готовили оборудование, непонятный Вова всё-таки утащил свою знакомую в сторону, пообщаться. Софья крепилась и держала своё любопытство сколько могла, но в итоге не выдержала. Очень уж не хотелось одной единственной быть в неизвестности: остальные наверняка знали, ведь с Соней знакомы давно. Когда они делали перерыв, она аккуратно спросила:

– Соня, а почему он тебя назвал Медянская? Я, когда афишу рисовала, тебя же туда как Астахову заполняла? Исправить надо? Или я чего не догоняю?

– Да нет, – вздохнула девушка. – Ничего исправлять не надо. Мы с Вовкой за одной партой просидели с пятого по десятый, он за мной даже неуклюже в девятом ухаживать пытался. Я по отцу – Медянская, но у нас с ним очень напряжные отношения, когда паспорт получала – то фамилию матери взяла. А Вовка как привык, так меня по-старому и называет.

Было заметно, что тема ей сильно неприятна, и продолжать Софья не стала. Но пометку поговорить с Мариной насчёт совпадения для себя сделала. Однако сразу после репетиции за Софьей неожиданно заехал отец. Незапланированно повёл её сначала в ресторан – не на мероприятие и под фотокамеры, как раньше, а тихонько без шума посидеть вдвоём. Дальше само собой вышло, что они отправились в кино. Домой Софья вернулась как хмельная от восторга и впечатлений такого удивительного и необычного выходного, и про неожиданную тёзку забыла напрочь.

Глава 14

С понедельника дела опять полетели будто ядро, выпущенное из пушки. Стремительно и непонятно как всё успеть. Музыка, бассейн, школьные задания. Вдобавок не к месту подозрительно часто на дороге стала попадаться Аня Смирных со своим парнем под ручку. Софья поначалу не могла понять зачем. У неё пытаются вызвать зависть? Типа смотри: тебя на соревнования выбрали и просят на новогоднем школьном торжестве как пианистку сыграть, зато у меня самый популярный в школе парень. Потом ей стало смешно. Даже если не вспоминать, что Виктор был совсем не во вкусе Софьи ни внешне, ни по своему характеру – эгоистов и потенциальных мошенников она на дух не переносила. Вдобавок сопляк. И не из-за того, что всего-то одиннадцатый класс, вон – у Марины брат тоже школу заканчивает, а ощущается мужик мужиком, пусть и характер не сахар. Та же компания друзей Мити и Марины воспринимались намного интереснее не только потому что были уже студентами, просто они рассуждали и вели себя именно как взрослые люди. И вообще, если ей и нужен будет кто-то, то такой, как Меро… На воспоминании о возлюбленном видеть Анины потуги стало откровенно неприятно, что Софья и постаралась продемонстрировать. И если Аня это восприняла наоборот как свою победу, мол, задела соперницу, у её парня нюх на потенциальные неприятности явно был неплох. «Случайные» встречи мгновенно прекратились.

Побочным результатом всей этой суеты стало то, что про странную встречу с Константином в субботу Софья попросту не вспоминала. То есть для начала она решила, что сразу идти на новый разговор неразумно и надо изобразить сомнения. Заодно проверит, действительно ли её ждут каждый день? Первоначально хотела выйти к воротам во вторник, потом в среду. А в итоге пошла лишь в пятницу. В прошлый раз она возле ворот ходила какое-то время, прежде чем к ней подошёл Константин. Отсюда и в этот раз Софья настроилась долго ждать. Если гость вообще заглянет.

И даже успела над собой посмеяться. Прямо как в сериалах, которые обожала смотреть мама. Эта встреча перевернёт её жизнь, и обязательно – к лучшему! Ну и так далее. Интересно, вся эта мелодраматичность и в самом деле получается случайно? Или кто-то выяснил, какие фильмы с мамой смотрела дочка, и решил сыграть на знакомых шаблонах? Впрочем, последнюю мысль Софья прогнала сразу как полный бред: получалась настоящая теория заговора за гранью разумного. Папины деньги, к которым бабушка и тётка протянули жадные руки, были хоть и немалые, но до государственного золотого запаса им далеко, чтобы проворачивать такую сложную операцию.

Софья села на ту же скамейку, на которой они говорили в прошлый раз, и поёжилась. Погода опять вела себя безобразно. Первую половину недели потеплело, в один из дней столбик термометра ненадолго аж в плюс один запрыгнул, пусть облака с неба не уходили ни на минуту. Зато сегодня тучи разогнало, но воздух наоборот резко похолодал. И обещали, что на выходные опять за минус двадцать стукнет. Сейчас же неприятно одновременно ощущалась промозглая сырость, и морозом кололо щёки. На секунду заглянула крамольная мысль – надо было заранее обсудить с Мариной, тогда можно было назначить второй разговор в комфортном месте. В одиночку идти куда-то, пусть и в людное кафе, рискованно, но с прикрытием и наблюдением со стороны можно… Нет! Лучше Марине пока ничего не знать о том, как кто-то назвался её новым папочкой. Не стоит рисковать, пока Софья не разобралась сама и не поняла, куда её эта встреча может привести.

Софья настолько погрузилась в свои мысли и попытки планирования, больше похожие на гадания на кофейной гуще, что не заметила, как к ней приблизился Константин. Очнулась от своих размышление девушка, когда на неё упала тень от остановившегося рядом мужчины. Машинально отметила, что сегодня он на территорию школы зайти рискнул не спрашивая. Уже не боится – Софья поднимет шум и позовёт охранника.

– Здравствуй, Софья. Извини, заставил ждать. Но я не могу постоянно ходить возле ворот, будут вопросы. Пришлось сидеть тут неподалёку, временами поглядывая. Жаль, ты тогда не взяла мой номер и не позвонила, я бы сразу подошёл, – он передёрнул плечами. – Похолодало. Отвык я, несколько лет в нашем городе не был.

– Зима, – кивнула Софья. – Про глобальное потепление в нашем городе пока не слышали. Впрочем, вы-то и сами об этом хорошо знаете. Вы ведь из Омска? Раз сказали «в нашем городе»?

Константин улыбнулся, мол, я понимаю, что ты не намерена тратить время попусту, а решила сразу же приступить к расспросам.

– Софья, здесь рядом есть неплохое уютное кафе. Там тепло, варят прекрасный кофе и подают отличные пирожные. Предлагаю заглянуть туда. Нет-нет. Не подумай ничего такого. Просто холодно, это на той неделе удобно было говорить на улице.

Софья ненадолго демонстративно смутилась, как бы взвешивая все «за» и «против». Хотя никуда, не предупредив Марину, уходить не собиралась.

– Ммм… Извините… Нет, наверное.

– Хорошо, как скажешь. Ты не будешь возражать, если я закурю? Согреться помогает.

– Курите, – девушка пожала плечами, – но тогда охрана нас, точнее вас, выгонит сразу. У нас в школе с этим строго.

– Извини, – мужчина смутился, смял в ладони сигарету, которую уже собирался зажечь и сунул её в карман. Потом сел рядом.

– Я вас слушаю, – девушка посмотрела собеседнику в глаза.

– Даже не знаю, с чего начать, – медленно и собираясь с мыслями, проговорил Константин. – Мой рассказ может оказаться длинным.

– А времени у нас мало, – усмехнулась Софья.

– Ты торопишься?

– Да, – кивнула девушка. – Скоро за мной заедет подруга, отвезти меня домой. И если мы не хотим, чтобы про нас с вами узнал кто-то третий, то мне надо стоять на парковке. Заезжать она будет как раз мимо главного входа, и сразу вас заметит.

– Намёк понял, – согласился Константин. – Тогда, может быть выйдет быстрее, если ты начнёшь спрашивать, что тебе важно, а я постараюсь ответить?

– В прошлый раз вы так и не объяснили. Почему вы нашли меня именно сейчас? И с чего вы так уверены, что я ваша дочь? Даже если предположить, что вы сказали правду о сроках, это ещё ничего не говорит.

– Пожалуй, я начну с ответа на последний вопрос, – Константин вынул из внутреннего кармана пальто небольшую чёрно-белую фотографию и протянул Софье: – На этом фото твоя бабушка, моя мать. Взгляни внимательно. Никого не напоминает? Я специально сделал копию, можешь забрать её себе и проверить, это не подделка.

С маленького, обтрёпанного по краям фотоснимка за Софью смотрела она сама. Вот только сразу вставал один интересный вопрос. Место съёмки не определить, это она могла сразу сказать как недоучившийся художник. Просто где-то на море. Дальше. На фотографии девчонка лет семи, стоит в трусиках на пляже. Это действительно могла быть оригинальная фотография, сделанная на плёнку пятьдесят лет назад и отсканированная. Но могла быть и фотография самой Софьи, искусно состаренная. Не просто же так ей дают не оригинал, а именно копию, причём мелкого размера. Любая проверка действительно покажет, что фотография никакой не монтаж. Да что там, она сама, пока работала над афишей, находила в интернете полно уроков по изготовлению «старинных фотографий» в разнообразных специальных программах.

– Ну и что? – Софья и вернула карточку мужчине. – Это фото вообще ничего не доказывает.

– И тем не менее это уже повод задуматься, – Константин не желал отступать. – Очень серьёзно задуматься для простого совпадения.

– Хорошо, – Софья вздохнула, спор мог затянуться надолго, но каждый останется при своём мнении. – Тогда я с удовольствием выслушаю ответ на вопрос номер один. Откуда узнали про меня и решили, что я ваша дочь, если, по вашим словам, уехали ещё до моего рождения?

– Я попробую ответить, – грустно улыбнулся собеседник. – После того как мы с Валерией расстались, я сильно хандрил. Моя мама, твоя бабушка, предложила уехать в другую страну. Тем более у неё был украинский паспорт, страна нам близкая по культуре, а уехать туда можно без визы. Искать твою маму, чтобы попрощаться, я не стал. О том, что родилась ты, я тогда не подозревал.

– Ну и как? – Софья смотрела на Константина, который вроде бы погрузился в свои воспоминания, и подумала: стойкое ощущение, что про любимые мамины телесериалы она подумала не просто так.

– Что – и как? – мужчина растерянно взглянул на сидящую по соседству девушку.

– Как вам жилось на Украине?

– По-разному жилось, – вздохнул Константин, – и хорошо, и плохо. В итоге я создал собственный бизнес. Именно по бизнес-делам я и оказался снова в Омске. Случилось это три года тому назад, – Константин вынул новую сигарету, не стал закуривать, а принялся крутить её в руках. Сделал красивую театральную паузу. То есть, может быть, он и в самом деле переживал, но в фильмах, которые Софья постоянно смотрела со своей мамой, вот точно так же главный герой обязательно мучился, спотыкался и заикался. – Ты не представляешь мои чувства, когда я снова столкнулся с Валерией. В итоге я узнал, что у нас родилась дочь, – Константин увидел, как демонстративно поморщилась Софья, которой его уверенность в отцовстве была неприятна. – Не удивляйся, я сразу понял, что ты именно мой ребёнок. Но Валерию потребовала не ломать вашу жизнь и обещала, что обязательно всё тебе расскажет сама. Потом. Я принял её условия, а пока жил в городе – мы с Валерией снова стали любовниками.

Софья решила подыграть. Раз уж в голову постоянно лезет сравнение с телесериалом, так почему бы и в самом деле не воспользоваться киношным опытом? Надо лишь подобрать какую-нибудь подходящую реплику. Как там было? Заодно проверить. Если собеседник искренен, он заметит слащавую фальшь. Не может же он и в самом деле считать её дурой, которая в реальной жизни станет копировать поведение героев телесериала? Даже самого любимого?

– Я тогда поняла, что у мамы появился кто-то необычный, но мне было всего одиннадцать лет, – дальше Софья несколько минут несла мелодраматичную чушь и выжимала из себя слёзы. И почти получилось, Константин решил её успокоить, погладил пальцы девушки… Руку Софья не одёрнула, пускай и стоило ей это огромного усилия воли. – И чем всё в итоге закончилось?

– Чем могло кончиться? Живу-то я в Киеве, потому должен был уехать обратно. Я пообещал Валерии побыстрее вернуться.

– Почему же ваше «побыстрее» затянулось, как вы говорите, на три года? – Софья постаралась улыбнуться как можно наивнее, всё равно ухмылка получилась кривой и немного злой.

– Умерла моя мама. Дальше мне нужно было оставаться на Украине, чтобы уладить все вопросы с наследством. Затем начались события четырнадцатого года, и приезжать к вам стало сложно, да и опасался я какое-то время везти Валерию и тебя тогда к нам. Сейчас в Киеве всё успокоилось и наладилось, я немедленно вернулся к любимой женщине и к дочери. Я приехал в середине сентября. И тогда же узнал, что Валерия покончила с собой, – он замолчал, словно собираясь с мыслями.

– Ну для начала вы мне ещё не доказали, что я действительно ваша дочь.

– Да, – согласился Константин, – нужно провести генетическую экспертизу. Хотя бы экспресс-тест, – он протянул руку к голове девушки, – позволь мне взять несколько твоих волосков?

Софья резко отодвинулась на дальний край скамейки:

– Извините, но я ещё ничего не решила. Дайте мне время всё обдумать. Надеюсь, что несколько дней вы потерпите, раз уж ждали столько лет.

Лицо Константина на миг изменилось, словно он был сильно не рад задержке и тому, что Софья не бросилась к нему на шею с радостным криком: «Здравствуй, папочка! Увези меня поскорее отсюда!» Но гримаса пропала невероятно быстро, девушка заметила лишь поскольку внимательно следила. И даже так не была уверена, что ей просто не почудилось то, чего она хочет видеть.

– Не изменят, – был вынужден подтвердить мужчина и добавил, взглянув на дорогие часы на запястье. – Наверное, тебе пора.

Софья встала:

– Да. Как хорошо, что вы напомнили о времени.

– Говори мне «ты», – попросил Константин, – не надо выкать отцу.

Софья намёк демонстративно проигнорировала. Опять ей показалось недовольство собеседника? Или снова почудилось?

– Запиши мой номер телефона, или дай свой, – Константин достал айфон.

Софья краем сознания отметила – последней модели.

– Диктуйте номер, – достала свой телефон и забила в память названые цифры. – Позвоню, как решу продолжить. До свидания. И лучше поторопитесь, если не хотите, чтобынас заметили вместе.

Из школы Константин неторопливо вышел ровным беззаботным шагом. Заметно похолодало, поднялся ветер, заставляя уткнуться в воротник пальто. «Дурацкий город! – негодовал Константин. – Ни дня нормальной погоды!» Эх, бросить бы всё к чёрту и свалить куда-нибудь за экватор. Аргентина, Чили или Бразилия. Валяться на песочке, наслаждаться солёным океанским ветром и видом юных загорелых красоток. А когда наступит прекрасная южная ночь, то насладиться уже не только видом, и можно не одну, а сразу парочку… Мужчина усмехнулся, воочию представив картину, о которой так не вовремя размечтался. Вздохнул и сам себе сказал: «Не будет тебе пока ни песочка, ни ласковых, готовых на всё тяжкие девчонок. Потому как нужно сидеть здесь и делать дерьмо, за которое обещали заплатить!»

Прошагав несколько кварталов, Константин вошёл в парк и покрутил головой, высматривая пустую скамейку. Хотелось присесть и перевести дух. Поиски его успехом не увенчались, несмотря на холод и давно закончившийся туристический сезон, народ, уставший от рабочей недели, высыпал в парк и плотно занял все места. Медленно прогуливаясь по аллее, Константин по въевшейся многолетней привычке всматривался в лица идущих вокруг людей, контролируя окружение. И всё равно вздрогнул, когда чья-то рука коснулась его локтя. Медленно шедший рядом мужчина был ничем не примечательной усреднённой внешности, таких на улицах города десяток из десяти. Единственная нетипичная деталь – большие очки с затемнёнными стёклами. Почему заказчик постоянно носил этот аксессуар, хотя зрение у него было вроде нормальное – Константин не знал. Если хотел как-то скрыть внешность, то достиг противоположного эффекта – на человека в тёмных очках внимания обратят в два раза больше. Впрочем, Константину были абсолютно безразличны мотивы, двигавшие заказчиком. Он недовольно поморщился:

– Зачем подкрадываться ко мне вот так! Вы могли позвонить, я бы приехал на встречу…

– Какая вам разница? – хмыкнул мужчина. – Как мне удобно, так и встречаюсь.

– Зачем вы пришли? Я обещал – я сделаю. Процесс идёт.

– Ты затягиваешь работу, – мужчина сжал локоть Константина двумя пальцами, словно желая воспрепятствовать возможному побегу, и руку пронзила острая боль.

– С ума сошёл, – прошипел Константин, – отпусти немедленно! – хватка попутчика ослабла, и по руке пробежали острые иголочки, словно после онемения. Константин пошевелил пальцами: – О чём вы говорите? Я обещал, что уговорю девчонку, и я над этим работаю. И гарантирую, что она уедет со мной.

– Ты слишком долго выполняешь свои обещания, – мужчина равнодушно пожал плечами. – Если у тебя проблемы, то исключительно по твоей вине. В Приштине в любой момент могут узнать, почему их товар ушёл не к ним, а в Мали. Ты уже один раз ошибся. Ещё одна ошибка или задержка, и мы лишим тебя… гонорара. Половины, а то и целиком.

– Хорошо-хорошо! – Константин искоса взглянул на равнодушно шагавшего рядом мужчину. – Я её уговорил на генетическую экспертизу, это главное. А дальше, как она убедится, что я не вру – так сразу остальное дело техники. Вот если бы вы ещё могли удалить эту её опекуншу, которой она верит больше, чем отцу и остальным… Тогда дело было бы совсем на мази. Того пацана в октябре отвадили же?

– Не лезь не в своё дело. И запомни – здесь тебе не Украина, и чтобы насчёт «договориться с нужными парнями и убрать» я не слышал. Твоя конкурентка уже так попробовала, пришлось за ней подчищать. И чтобы не позже Нового года стоял с доченькой на трапе самолёта, – мужчина развернулся и скрылся в сумраке боковой аллеи.

«Вот ведь угораздило, – Константин нервно шагал к своему отелю, – но кто знал, что так получится?!»

Было ужасно сознавать, что твоя шкура зависит от какой-то малолетки. Вариантов, увы, не было. Софье насчёт своей истории Константин почти не соврал. Он и в самом деле, уехал на Украину в две тысячи первом, но не из-за Валерии, с которой познакомился только пару лет спустя. Бежал, одним из первых сообразив, что период бардака заканчивается, и ФСБ начинает всерьёз разбираться с некоторыми видами не самого легального бизнеса. Впрочем, благодаря уму и сохранившимся связям, он неплохо устроился. Сначала сумел организовать себе украинский паспорт, сохранив при этом российский на совершенно другую фамилию. Следом удачно стал по такому же принципу Костасом и гражданином Литвы. Одновременно встроился в схему нелегальной торговли оружием как с армейских складов, так и того, что поставлялось из-за рубежа – после распада СССР именно Украина стала одной из крупнейших мировых торговых точек по нелегальной торговле вооружениями и военными технологиями.

На первые роли Константин никогда не лез, поэтому сумел обеспечить себе в карман постоянный ручеёк долларов и евро и пережить несколько «начальников», снимавших основные сливки, однако и рисковавших больше всех. Ну а Россия всегда оставалась тихой гаванью, в которой дважды приходилось отсиживаться после некоторых не самых удачных дел. Подвела жадность. Однажды получилось очень крупный военный груз, который из США должен был по схеме «серого импорта» через украинское Минобороны в итоге попасть к албанцам-косоварам, перепродать в Мали. Главное, со всех сторон виноватым выходил коррумпированный чиновник из Оборонэкспорта, он же получил пулю в затылок, но перед этим перевёл деньги на тайный счёт…

Слишком поздно Константин сообразил – и его в этой схеме использовали как прокладку. Влезая в дело, он понимал, что из бизнеса после всего придётся уходить, иначе рано или поздно докопаются, кто всё устроил. Рассчитывал, прихватив бабки, купить себе гражданство какой-нибудь Аргентины и там лечь на дно. Но деньги, которые он так удачно вывел в последний момент, бесследно испарились вместе с ещё одним человечком, до этого бывшим наподхват и на третьих ролях. В итоге Константин остался без гроша и в Киеве, где на него неизбежно выйдут хозяева груза с обеих сторон цепочки. Вопрос времени. В ЕС бежать бесполезно. В России, как в прошлый раз, отсиживаться тоже бессмысленно. При всех американо-российских разногласиях именно за нынешнюю африканскую сделку у него «увидят» один только литовский паспорт, и как гражданина Европейского союза упакуют и отправят в США, перевязанного дарственной ленточкой. Чтобы скрыться, нужны деньги… Те самые, которые он получит, в виде гонорара за нынешнюю работу став опекуном Софьи. Какой интерес имеет заказчик, требующий почему-то обязательно добровольного отъезда девчонки из России, он не знал. Выбора у него всё равно не осталось.

***

Софья еле выдержала, пока они ехали домой, пока кормила Марину ужином: как бы ни хотелось сейчас остаться одной, подругу бросать нельзя. Она не для себя старается и не просто так целый день на ногах между учёбой в универе и музыкальным проектом. Нормально доесть Марине всё равно не дали, позвонили. С минуту Марина одновременно жевала и слушала, дальше вскочила:

– Поняла, еду. Где? Да, рядом, буду у вас минут через пятнадцать.

– Марина, доешь сначала. Мы местами, кажется, поменялись?

– Наверное. Но тут нам кровь из носа всё надо запустить к Новому году. Так что спасибо за ужин и я всё равно лечу. Надо Митю по дороге ещё подобрать.

– Если недоедаешь, так с собой возьми. Ты во сколько домой опять вернёшься? Готовить дома будет некогда.

– Да, ты права…

Контейнер с ужином подруге Софья всучила буквально на пороге. Дальше хлопнула дверь, и наступила тишина, как-то даже неожиданно, словно ватой уши залепило. Вздохнув и посмотрев на кухню, Софья решила – потом уберёт, а пока дома никого, надо прослушать сегодняшнюю запись. Пока они ехали обратно, в голову пришла интересная мысль. Если она не выдумывает на пустом месте, а сегодняшний диалог и в самом деле построен на шаблонах телесериалов с расчётом на дурочку, которая жизнь этими сериалами измеряет – то можно попробовать сравнить. Выписать из двух разговоров подходящие места, а дальше пройтись по маминым любимым мелодрамам.

Софья как раз закончила выписывать подозрительные места, а по соседству на том же листочке столбиком записала перечень фильмов, когда телефон пискнул уведомлением мессенджера. Прерывать работу мысли не хотелось, но это запросто могло быть сообщение в чат класса о неплановой смене расписания. Позавчера она так чуть не вляпалась, не прочитав с вечера – по школе ходил какой-то непонятный грипп, и уже двое учителей ушли на больничный, потеряв голос.

«Привет. На воскресенье есть два билета Атриум»

«Чего»

Номер был незнакомый. Может, кто из музыкальной группы? Но вроде бы она все номера точно сохраняла?

«Моана классный мульт говорят. Пошли очен хочу с тобой»

В кино на мультфильм Митины друзья её точно звать не станут, тем более вот так.

«Кто это?»

«эя твой Виктор. Пошли я очен хотел бы с тобой»

«Вы ошиблись номером!»

Добавила с десяток злых смайликов и внесла контакт в чёрный список. Листок с диалогом и фильмами был отложен в сторону, ибо появилась новая загадка. И она, похоже, сейчас была актуальнее. В то, что Виктор Золотов действительно ошибся номером и перепутал её с Аней, она не верила. Хотя бы потому что номера Софьи он не знал, зато без труда мог раздобыть специально: скажем, для этого познакомился с Аней и уже у неё незаметно скопировал. Софья села, постаравшись восстановить в памяти все моменты, когда она могла столкнуться с Виктором. И чуть не упала со стула – неожиданно вспомнила то, чему раньше не придавала значения. Схватив новый листок и открыв календарь, она лихорадочно начала выписывать даты и события. Закончив – ахнула, настолько стройная и логичная картина теперь выстраивалась.

Вот смерть мамы. Софья сидит дома, потом у бабушки. Сразу по возвращении в школу к ней начинает подкатываться Виктор. Именно в тот момент обиженная Аня и пообещала при всех, что Золотов станет её парнем. Хоть здесь переиграть ненавистную соперницу, ведь директор и тренер подтвердили – на соревнования всё равно отправится Медянская. Софья же в те дни просто не заметила ухаживаний. Сначала была вся в своих проблемах, дальше познакомилась с Мариной. Вдобавок Виктор неудачно подцепил сильную простуду, и как раз когда Софья начала оттаивать, он из преследования выпал. Впрочем, в тот момент ему всё равно мало чего светило, всё внимание Софьи тогда перехватила Марина, и к ней она по-любому пошла бы советоваться, а подруга мошенника быстро бы раскусила. Не зря Виктор, похоже, сообразил и особо рьяно не старался. Потом случилось завещание, и по возвращении из Калачинска атака пошла с двух сторон. От непонятного «папочки» и от красавца-ухажёра, причём сейчас Виктор начал намного активнее и серьёзнее клеиться. Похоже, играют они за одну команду, раз настолько слажено и вместе действуют, подменяя и помогая друг другу. И все эти случайные встречи с Виктором и Аней вовсе не случайны. Вызвать зависть и ревность, дальше пригласить на свидание и остальное уже неизбежно. Глядя на Аню, которая так от любви одурела, что согласится на всё чего угодно, Виктор и его хозяева уверены – Софья станет такой же. Непонятно, бабушка тут на главных ролях, или тоже в подручных, но в тактическом плане это пока было и неважно.

Приехав утром в школу, Софья специально до уроков отправилась искать Виктора. И при этом нарушила данное Марине и себе обещание, впрочем, убедив себя, что ситуация форс-мажора, и иначе никак. Отыскав парня, она взломала его телефон, повесила маяк и подцепила свою гарнитуру в параллельный канал. Причём неважно, что будет показывать управление, выключен ли блютус и интернет для пользователя или нет – всё равно данные его телефон станет передавать Софье непрерывно. На второй перемене она была вознаграждена.

– Привет, Михон. Пролёт у меня.

– В смысле? Ты говорил всё чики-пуки, тёлка поплыла уже.

– Мертвяк. Она на Аньку смотрела, аж слюнями капала, а вчера – в отказ.

– И чё теперь?

– Ничего, старый вариант «А».

– Фотик-то нужен будет?

– Конечно. Я чё, на телефон должен снимать? Заметит. Ты ещё на плёнку предложи, а потом проявлять. В квартале красных фонарей.

– Лады. Сделаем всё в ажуре.

Отключив связь, на следующий урок Софья шагала в такой задумчивости и так ушла в себя, что сначала рассеянно села не за свою парту, затем учительница смогла вызвать её к доске, только когда дважды назвала фамилию, и Вера при этом пихнула локтем вбок. Да и отвечала Софья с такими глупыми ошибками, что учительница её даже пожалела, и просто не стала ставить оценку. Вся стройная вчерашняя картина глобального заговора развалилась на глазах. Виктор и в самом деле цинично играл сразу на двух девушек, ему всё равно, кто из них влюбится. И в октябре он не осторожничал, а опыта набирался, на что мелкая соплюшка клюнет. Аню стало немного жаль, но сама виновата, раз не умеет в людях разбираться. Однако к проблемам Софьи всё это не имеет никакого отношения. Но тогда что делать с Константином и как его поймать за руку?

Без помощи Марины дальше было не обойтись. Приехав домой, Софья попросила:

– Марин, у меня была очень странная встреча. Кажется, из тех, про которые говорила та рыжая на кладбище. Но сначала послушай две записи разговоров. Тот, с кем я говорю, не подозревает, что я это записывала.

Прослушав обе беседы с Константином, подруга удивлённо присвистнула и сказала:

– Ничего себе. Хорош гусь. Но… ты хотела моё мнение? Мне эта история с внезапно возникшим из небытия «папочкой» очень не нравится. Особенно в свете грядущего суда за наследство. Стойкое ощущение, что я какой-то телесериал смотрю. Не бразильскую мыльную оперу, но близко. С переходом в индийское кино. Этот Константин петь и танцевать заодно не пробовал?

– Нет. И у меня то же самое ощущение, как будто я любимый мамин сериал смотрю. «Ах, мама не могла рассказать обо мне, после этого она стала бы выглядеть в глазах дочери шлюхой». Как будто я и без этого не догадывалась, куда она втихаря от папы ходит. Но мне очень нужно на сто процентов понять, этот Константин действительно так думает – или связан с моей бабушкой. И уже от этого решать, что делать дальше.

– И как ты хочешь это проверить?

– Возле школы он осторожничает. Надо его выманить. Назначить встречу в кафе, скажем. В воскресенье. Типа я хотя и боюсь с ним идти, но на людях согласна рискнуть. Ты меня будешь страховать, смотреть за нами. Мы тебя загримируем так, чтобы он тебя не узнал.

– Влетит нам за эту авантюру…

– Ура! Ты согласна?

– Как сказать? Не очень хочется, но вспоминая разговор с этой джинной – наверное, ты права. Но из поля зрения не пропадать.

– Держи телефон под рукой. Как в прошлый раз – этот мужик не соображает, что я через коммутатор телефоном рулить могу. И тут тоже всё время буду тебе писать, что происходит. И если ты нас видеть не сможешь, то через каждые пять минут тебе пишу, где мы. Ты успеешь поднять тревогу.

– И всё-то она продумала. Хорошо… наверное. Вроде бы неопасно. Но с условием: чуть что не так – ты в этого киборга превращаешься сразу и прорываешься без жалости. Плевать на них всех, твоя шкурка дороже.

– Обещаю. Тогда я ещё попрошу, если есть время, помочь с одним дурацким делом.

– Да есть время. И с каким до такой степени дурацким, что так виновато взгляд отводишь? Очень мило смущаешься.

– Мне нужно посмотреть разные сериалы и понять, как себя вести. Если и в самом деле этот Константин ждёт от меня, что я буду себя вести, словно насмотрелась фильмов… Я и в самом деле на встрече должна себя так вести. А я ничего не помню…

Марина на минуту аж потеряла дар речи.

– Ну ты и даёшь, подруга. Такого я от тебя точно не ожидала. Да, оригинальная просьба. Ну давай, посмотрим. Заодно приобщусь к современной культуре, в школе все они как-то мимо меня пролетели.

Закончив с сериалами, они набросали несколько вариантов диалогов. Дело продвигалось не очень быстро, ибо временами получалось настолько смешно и глупо, особенно когда разыгрывали сцены «как прозвучит на слух», что каждый раз потом долго хохотали и не могли остановиться. Но всё-таки диалоги они написали, и Софья сказала:

– Всё, тихо. Я звоню, одинокая и печальная от тоски и заброшенности.

Послышались гудки, наконец на той стороне сняли трубку.

– Добрый вечер. Я вам обещала вчера позвонить.

Константин, который не находил себе места весь день, обрадовался:

– Здравствуй. Рад, что ты решилась.

– Когда мы сможем встретиться? Я бы очень хотела вас увидеть.

– Если хочешь, я за тобой приеду прямо сейчас.

– Нет, – тяжко и печально вздохнула Софья и погрозила подруге кулаком. Со стороны всё выглядело до того театрально, что по лицу Марины было заметно, как она с трудом крепится не рассмеяться. – Не нужно этого делать. Если вы меня заберёте, папа сразу переполошит весь город. Будет только хуже и мне, и вам. А я очень не хочу, чтобы у вас из-за меня возникли неприятности.

Девушка не услышала, но прямо-таки ощутила, как на той стороне собеседник ухмыльнулся: ах, как трогательно – девочка о нём заботится и беспокоится.

– Тогда что же мы, – мужчина сделал на «мы» еле заметное, но твёрдое ударение, – будем делать?

– За мной следят всё время, утомили уже, и одну не пускают гулять, – жалобно продолжала Софья, – но давайте я завтра в парк попрошу сходить. Там народу много, я смогу убежать случайно по аллее. И телефон зарядить забуду. Пока меня там ищут, я к администрации выйду, и мы успеем поговорить.

– Хорошо. Во сколько?

– У меня утром тренировка в бассейне. Давайте в час?

– Договорились.

Софья повесила трубку и гордо посмотрела на подругу. Та немного ошалело прокомментировала:

– Сильна. Слушай, мама тебя в театральный кружок не водила? Тут даже я поверила.

– Нет, это наследственное, – хихикнула Софья. – Давай подумаем, как нам тебя маскировать?

– Да ничего сложного. У соседки, с которой мы вместе квартиру снимаем, парик попрошу. Она аниме увлекается, на косплеи костюмы мастерит, у неё точно есть. И возьму ту куртку, в которой ты в Калачинске была. Тесновато, но зато в ней я точно буду сама не своя. Ну и накраситься можно, как-нибудь поярче и погрубее.

– Сработает… наверное?

На следующий день из-за деревьев Марина наблюдала, как из парка навстречу ждавшему у памятника Труженикам тыла мужчине выскакивает девушка с развевающимися на ветру светлыми волосами – погода опять резко потеплела почти до нуля, и шапку Софья сунула в карман. Заодно специально бежала пару аллей, чтобы уж точно запыхаться. Девушка и мужчина перекинулись несколькими словами, и пара зашагала по тротуару вдоль улицы Хмельницкого в сторону кафе.

– Здравствуйте. Вы давно меня ждёте? Не получилось сразу…

– Ничего страшного, – спокойно ответил Константин. – Нам же надо закончить начатый разговор?

– Давайте, – тихо ответила Софья.

– Ну не здесь же? – улыбнулся мужчина. – Ветер, и снег обещали. А я, если честно, всё-таки немного замёрз, пока ждал тебя, – он зябко поёжился. – Давай пойдём в какое-тнибудь кафе, хотя бы посидим в тепле. Тут ближе к стадиону есть, называется «Тет-а-тет».

– Идёмте, – и зашагала вслед за Константином в сторону дороги.

В кафе девушка позволила снять с себя пуховик, при этом постоянно смущалась. Сначала от галантного обращения, а потом оттого, что, растерявшись и не поняв, чего хочет спутник, зацепила молнией пуховика мужчину за волосы. Дальше Константин заказал себе большую чашку американо. Софья сунулась было за кошельком, но спутник вежливо её остановил, поймав за руку, и помотал головой, так что девушка позволила ему купить такую же порцию кофе и для неё. Константин разом выпил половину содержимого своей чашки, видимо, и впрямь замёрз. Задумчиво посмотрел на пепельницу, но закуривать не стал.

– Сонечка, почему ты в прошлый раз отказалась от экспертизы? – мужчина тепло посмотрел на девушку, стараясь, чтобы его взгляд и голос были как можно мягче и дружелюбнее. – Неужели тебе самой не хочется узнать, являюсь ли я твоим отцом на самом деле?

– Не знаю, – Софья пожала плечами. – Честно говоря я… я... Я боюсь… – прошептала она.

– Боишься? Но чего? Боишься огорчить того, кто тебя воспитывал?

– Да уж, – с тоской в голосе ответила Софья. – Да кому я нужна была? Папка скинет на мамку, мамка на няньку.

– У тебя всё в порядке? Муж Валерии тебя не обижает?

– Как у всех, – пробормотала Софья.

– Хорошо, – тут же согласился Константин. – Тем более, меня заботишь ты и только ты. И я снова хочу попросить тебя дать согласие на генетическую экспертизу. Пойми, на самом деле это никого и ни к чему не обязывает. Если ты решишь остаться, то я уеду домой и буду жить надеждой. Но зато если захочешь – то сможешь уехать со мной.

Софья задумалась, изображая страх и метания: как бы просят-то о сущем пустяке, но этот пустяк может всё изменить… Впрочем, боялась она по-настоящему. Боялась переиграть. Как там было в фильмах? Надо показать, что устала от равнодушия отца, от жадности бабушки, от гадостей кузин – наверняка этот Константин наводил справки. И вот сейчас она обязана затрепетать от надежды: у неё окажется любящий отец.

– Хорошо, – покладисто согласилась Софья. – Я согласна, давайте узнаем. Нам нужно будет куда-то поехать?

– Зачем? – взгляд Константина радостно блеснул. – Всё необходимое у меня с собой.

– Я сама, ладно? Что там надо делать?

Константин достал из внутреннего кармана пальто пакет и листок бумаги с согласием на экспертизу – после четырнадцати девушка свои паспортные данные обязана была заполнять сама. Листок он пододвинул Софье, девушка, пробежав глазами текст, взяла ручку и подписалась. Дальше Константин вынул из пакета две пробирки, достал специальную ватную палочку, которую Софья взяла и смочила слюной. В одну пробирку положили палочку, в другую волоски, которые девушка у себя вырвала. На лице у Софьи так и не пропала растерянность и сомнение в том, правильно ли она поступила, а Константин всё говорил и говорил, старался развеять страх и неуверенность.

– Ты молодец, – закончил он. – Завтра днём, может, уже утром я скажу тебе результат.

– Но сегодня воскресенье, никто не работает. И так быстро?

– Я уже договорился, есть экспресс-лаборатория. Они работают даже сегодня, и анализ занимает не так уж много времени. Да, может точность и не стопроцентная, но если они дадут заключение хотя бы с вероятностью восемьдесят процентов, ты пойдёшь со мной и сделаешь его повторно уже полностью? Это надо сделать в твоём присутствии, тогда мы получим документ, по которому ты будешь иметь право сама решать, хочешь ты уехать – или нет. Понимаешь? Я не хочу тебя заставлять, я хочу, чтобы ты получила возможность решать. Сама.

– Спасибо. Я побежала, а то меня потеряют.

Константин остался в кафе, а Софья помчалась обратно по направлению к парку. Марине, что выходит, она сообщила заранее. Сразу как пересекла парк и заметила оранжевую «шкоду», замахала рукой. Та поехала вперёд, на секунду припарковалась у тротуара. Девушка юркнула в салон на заднее сиденье и сразу легла, чтобы её не было видно снаружи.

– Рассказывай, шпионка. Как поговорили?

– Я всеми силами демонстрировала, как мне хочется тепла и любви.

– Нашему бегемотику хочется любви, ласки и чего-нибудь пожрать. Поэтому он пошёл в кафе.

– Ага, между прочим, мне никто раньше пальто не подавал. В общем, меня развели как кролика на то, чтобы я дала материал для генетической экспертизы.

– И ты дала? – в голосе Марины прозвучал настоящий испуг.

– Я похожа на круглую дуру? То есть да, там я была похожа, вот и дала. Ромке с меня причитается за то, что объяснил и твой фокус с чашкой, и ещё кой-чего показал. Я сунула мужику его же собственные волосы, слюна тоже с его чашки. Если он будет делать настоящую экспертизу, то любой нормальный специалист заподозрит неладное. Совпадение в любом случае будет идеальное. А вот если «всё вышло хорошо и у нас получилось» – точно мошенник. Жду завтра.

Когда после уроков Марина встречала подругу, то по её виду довольной кошки, поймавшей жирную мышь, всё поняла сразу. Софья, едва села в салон, догадку подтвердила:

– Любимая доченька, анализ показал, что с вероятностью восемьдесят пять процентов – ты моя дорогая, ненаглядная, и я готов тебя заграбастать. Всё. Никуда он теперь от нас не денется.

Глава 15

Софья хотела помариновать мошенника с недельку, а дальше как-нибудь попробовать выманить из него нужные сведения про подделку экспертизы. После чего план был в момент повторного «анализа» с поличным сдать отцу на месте преступления. Тогда этот Константин точно не отвертится. Для этого аж разработала целый сценарий, когда звонить, когда писать проникновенные жалостливые сообщения – она рада бы встретиться, но её не ценят, следят, считают несмышлёнышем и никуда не пускают. А ещё она сильно-сильно занята. Буквально ни одной свободной минутки даже после уроков поговорить хотя бы возле школы.

Однако и по-настоящему следующие две недели у неё не оставалось ни одной свободной минутки. В школе приближался конец четверти и полугодия, и по всем предметам завалили проверочными контрольными. В бассейне тренер в преддверии соревнований тоже гонял нещадно. Вечером – репетиции. Марина и Митя нашли нужное число групп-исполнителей и завершили административный процесс, рекламный отдел закончил планирование. В итоге решено было концерты проводить раз в два дня, таким образом, каждая группа в среднем давала два концерта в месяц. Стартовал проект после новогодних каникул, и открывать его должна была группа Мити. А ещё они с папой в этот раз Новый год решили отмечать дома, поэтому ездили и выбирали новую ёлку, затем игрушки. В итоге все запланированные слезливые сообщения Софья отправляла на автопилоте и только потому, что занесла себе в органайзер на телефоне график в виде напоминаний.

Вспомнила Софья о своих намерениях про новый разговор с Константином лишь двадцатого декабря, да и то случайно. Они как раз ехали из школы на репетицию, когда Софья поинтересовалась у подруги, как та встретилась с Митей.

– Слушай, ты говорила, что вы с Митей этой весной эпознакомилась. А как? К нему на концерт пришла?

– Нет, на меня хулиганы напали, – непонятно с чего заулыбалась Марина.

– Ух ты! Настоящая романтика. Он тебя спас?

– Если бы. Ну если так интересно…

– Жуть просто.

– Жуть там была, это да. За мной тогда парень один с соседнего потока ухлёстывать пытался. Тюфяк полный, и пришла ему в голову идея показать себя героем. Типа гуляем мы вместе, на нас напали хулиганы, а он их отогнал. Как говорят – картина маслом. Идём мы вечером по улице, навстречу двое парней с пивом в руках и просят закурить. Только лопух всё перепутал. Мы потом уже выяснили – улицей ошибся, а эти парни и в самом деле закурить просили, случайно сигареты намочили. Наш герой сразу в бутылку и попытался ударить. Те сначала не поняли, а потом в ответ начали его мордовать всерьёз. Тут я вмешалась, дала сумочкой. Зря смеёшься.

– Я не смеюсь, – хихикнула Софья, представив картину как из самого настоящего анекдота про женскую самооборону.

– Тебе смешно, а я парню синяк поставила, я из спортзала шла, и в сумочке гантель лежала. Ну, в общем, наш герой лежит и стонет, парни матерятся сквозь зубы, не бить же им меня уже? Зовём врача. А Митя как раз мимо проходил и говорит: я врач. Герой на земле стонет: у меня перелом руки. Митя на это: перелом руки – fractum brachium. Тот: я умираю. Митя опять: Ego moriens, это я умираю по-латыни. Тут один из парней, который гантелей получил, уже немного прифигелый, спрашивает: ты точно врач? Митя и отвечает: ну да, я первый курс пока, зато уже выучил все болезни на латыни. Вот если бы этому ногу сломали, то был cruris fractura, а если бы у него были мозги и случилось сотрясение – то это называется concussione. На самом деле Митя сразу сообразил, что ничего серьёзного ни у кого нет, но ему очень уж мой ухажёр тогдашний не понравился. Вот и решил поиздеваться. И тут этот баран, прямо не вставая, сообщает, что они так не договаривались – бить по-настоящему. И вообще, хулиганы обязаны были испугаться и убежать. Тут-то все и сообразили, и уже те двое парней вместе с Митей этого придурка чуть втроём не измордовали. Я тоже хотела добавить, даже гантель достала, чтобы сумку не портить, но придурок убежал. А парни, кстати, нормальные оказались, мы потом уже вчетвером пошли пиво пить за знакомство.

– А как он так быстро определил, что никаких переломов нет?

– Только не удивляйся, я сама недавно узнала. Точнее, выпытала, когда после рассказа нашей джинны на некоторые вещи обращать внимания стала. Митя-то у нас тоже, оказывается, ведун. Не из кланов, это у них называется одиночки. Из тех, у кого дар в первом поколении. Он ещё потому на врача и пошёл: дар слабенький, чтобы всякие там волшебные вещи делать, зато для медика просто находка. Когда операцию ведёшь особенно – все проблемы не хуже рентгена прямо на ходу видишь. Правда, как Митя говорил, тут ему учиться чуть ли не больше, чем в универе. Очень сложно одновременно и даром смотреть, и руками работать, операцию-то не остановишь посередине – чтобы поглядеть чего и как. Врачей среди ведунов мало, зато кто есть – по его словам, чуть не с того света пациентов вытаскивают.

Дальше минут на пять повисла тишина. Марине пришлось маневрировать в потоке, а Софья обдумывала неожиданно пришедшую к ней в голову мысль.

– Слушай, а можно Митю, раз он так хорошо умеет, как говоришь, с ходу разбираться в людях, помочь попросить? Этот Константин очень ещё раз встретиться и поговорить жаждет. А я замоталась и про него вообще забыла. Боюсь, как бы не сорвалась рыбка. Если Митя согласится помочь… Я бы с этим Константином встретилась, а вы вдвоём со стороны посмотрите. Если моя догадка верна, то сразу после этого я всё рассказываю папе.

– Какая догадка?

– Что этот Константин – слабенький ведьмак. Или связан с ведьмаком, который тогда на нашу квартиру нападал. Папа говорил, что исполнителей поймали, но раз молчит насчёт бабушки – посредника не нашли. И доказательств нет.

– И ты решила ему помочь? Детектив… – осуждающе сказала Марина.

– Да нет. Но этот Константин – моя добыча. А что папа ему сможет предъявить? Не ногти же в подвале выдирать: признавайся, ты посредник? Папа на такое не пойдёт никогда. Зато если он ведьмак плюс мои записи – уже повод взять его за жабры.

Марина думала долго, и лишь когда они ставили машину в гараж, сказала:

– Давай так. Приглашаем Митю, рассказываем о своих подозрениях. И делаем, как он нам посоветует. Втёмную я его использовать не стану. Да и разбирается он в этой мистике лучше нашего.

К удивлению девушек, Митя не стал отнекиваться и особо спорить тоже не стал. Выслушав историю про поддельную бумагу с отцовством и неожиданно объявившегося нового папочку, Митя сказал:

– Вот вам ещё факт. Так получилось, что одного из ребят, которых уговорили напасть на вашу квартиру – я знаю. Очень за него обидно, адекватный чел, а теперь на нём срок висит, пусть и условка. Им там очень грамотно лапши на уши набалаболили. Того, кто им так наврал про твою бабушку, они не запомнили, но тут судя по записям и твоим рассказам, очень похожий кадр. Тоже говорит красиво, да вдобавок про тебя всё знает. Я за то, чтобы посмотреть, но осторожно. Во-первых – днём, и людное место. Во-вторых, так, чтобы не только мы с Мариной его видели, но и помощь успела если что. Софья, тебя охраняют?

– Да. Папа говорил, что где-то недалеко, но не на глазах машина ездит. Если тревожную кнопку нажать, они сразу приедут.

– То есть рядом с местом встречи должна быть дорога. И я заодно приглашу одного человека. Не спорьте, он по части обороны от ведьмаков лучше всех нас понимает. Близко ему подходить нельзя, могут почуять, да и в лицо враги его запросто могут знать. Будет ждать рядом. Одну атаку я по любому отразить сумею, а дальше, если что – успею позвать на помощь.

– Согласна, – подтвердила Софья. – И где?

– А давай в центре, в Дзержинского? Народу в сквере всегда много, особенно парами, никого не удивишь. Вроде можно тихое место найти и поговорить незаметно, а на деле вас видно будет издалека и рядом хоть слона можно спрятать. На послезавтра, я как раз договорюсь насчёт помощи.

– Замётано. Всё, тихо. Звоню, жалуюсь, что ребёнка замучили, и назначаю встречу.

– Не сейчас. Если ты права, а это тот самый ведьмак, то сначала я поговорю и посоветуюсь. Мне тоже страсть как хочется его за горло взять, но вспомнить, как этот Константин лихо надул Стёпку Шумского, а тот далеко не дурак… Поэтому сначала я определюсь, как нам свою шею не подставить, а встречу назначать будем в четверг с утра. Чтобы у этого Константина не осталось времени подготовить засаду.

***

Константин пил. Не беспробудно, но каждый вечер последние две недели надирался в хлам. Если первые два дня ещё покупал виски, то дальше перешёл на самую дешёвую водку, она быстрее помогала прийти в состояние беспамятства. Какой окрылённый он возвращался тогда со встречи в кафе, взяв у «доченьки» материал для экспертизы. Остальное тоже казалось на мази. Девчонка просто обязана согласиться уже прямо при ней всё повторить – не устоит от желания прояснить вопрос раз и навсегда. Заказчик гарантировал, что результаты теста пройдут как надо, и никто не подкопается, дальше прикормленный юрист прямо на месте оформит все бумаги. И можно не сомневаться – сопливую дурочку опытный взрослый мужик прямо там уговорит на что угодно, от группового секса до бросить всё и немедленно поехать с ним счастливо жить за границей.

Но дальше чёрные неприятности посыпались одна за другой. Сначала девчонка сообщила, дескать, у неё плотно идут занятия и контрольные, вдобавок из-за прошлого побега за ней отныне тщательно следят. Она и хочет поговорить, но никак не может незаметно выбраться на новую встречу, не выдав их отношения. Это было неприятно, пусть и терпимо… И надо же было попасться на глаза новости про нападение бродячих собак. Местные газеты негодовали, мол, ситуация с бездомными животными до того плоха, что не на бомжей нападают, когда тёплую лёжку не поделят – а на вполне себе нормальных граждан. Шёл мужик, напали собаки, убили, оттащили добычу и так потом изгрызли, что и нашли не сразу, и опознавали потом долго и с трудом. Только человечка этого Константин хорошо знал.

Когда летом начал подступаться к Валерии и прежде чем снова с ней встретиться после трёхлетнего перерыва, первым делом дотошно проверил все её связи и контакты. Дело привычное, в своём опасном бизнесе проворачивал подобное не раз. Жоржик был для Валерии редкостью, постоянным любовником. Не потому, что оказался сильно хорош в постели. Валерия была не прочь поэкспериментировать с разными афродизиаками и лёгкими психоделиками во время секса. На этом Константин в своё время с Валерией и сошёлся. Жоржик же какими-то своими хитрыми методиками помогал нейтрализовать последствия и гарантировал, что она не подсядет по ошибке на наркоту. Ну а оплату предпочитал вместо денег получать натурой. После смерти Валерии именно бывший любовник организовал знакомство её матери с адвокатом, а потом именно он пытался устроить по заказу бабушки похищение внучки, тем самым перебежав дорогу нанимателю Константина. Но что хуже, привлёк этим похищением ненужное внимание, которое не только осложнило охмурение девочки, но и насторожило отца. Вот теперь фраза: «Твоя конкурентка уже попробовала, пришлось за ней подчищать», – и обрела свой настоящий смысл. Особенно с намёком, что если Константин не справится до Нового года, то окажется в зубах той же самой стаи.

Девчонка же вообще перестала идти на контакт! Ну три дня задержки, ну пять. Но за две-то недели, если бы действительно хотела проверить отцовство – то уж всегда можно выкроить каким-то образом час-полтора. Ужасно было понимать, что твоя шкура зависит от капризов какой-то малолетки! И Константин ударился в запои, иначе с наступлением темноты не получалось отгонять видения, как его на части рвут собаки с огромными клыками, горящими адскими глазами и капающей на асфальт ядовитой слюной.

Когда утром двадцать второго декабря пришло голосовое сообщение, Константин его попросту не услышал, как и будильника. Очухавшись лишь ближе к одиннадцати, он потянулся за телефоном – посмотреть время. Голова при этом гудела, перед глазами всё кружилось, во рту было сухо и мерзкий привкус. Трясущейся рукой он запустил воспроизведение… и безразличие сменил липкий ужас. Она согласна, а он чуть всё не загубил! Быстро отстучав сообщение – он придёт вовремя и куда она просит – Константин поднял себя с кровати и потащил в ванную. Холодная вода помогла слабо, похмельный гул в голове и ноющая боль отравленного тела уходить не желали. Из зеркала смотрело всё то же восковое отёкшее лицо с мешками под налитыми кровью глазами, с мутным остановившимся взглядом, в котором едва теплилась искра сознания.

Идти в таком виде было категорически нельзя, но прежде чем приводить в порядок внешний облик, следовало хоть как-то прояснить голову. Торопливо спустившись вниз в кафе при гостинице, Константин влил в себя разом три чашки крепкого кофе, сердце аж бешено застучало, но быстро успокоилось. А вместе с замедлившимся сердечным ритмом вернулась и вялость мысли. Поднявшись обратно в номер, Константин ненадолго застыл перед чемоданом, в потайном отделении которого лежало особое средство. На самый крайний случай. Он купил его во время поездки в Южную Америку несколько лет назад, и обошлись эти две небольшие таблетки в немалую сумму. На мысли о деньгах, Константин сам себя невесело отругал: тут о шкуре вопрос стоит, а он бабки считает и жмотится. Торопливо налил себе воды, запихнул пилюли в рот и выхлебал разом почти весь стакан. Буквально через несколько минут в голове прояснилось, руки перестали дрожать, и даже в глазах почти исчезла краснота, а кожа приобрела вроде нормальный цвет. Дальше вымыться и подстричься, на лицо тональный крем и нехитрая косметика – жизнь и необходимость подправлять внешний вид в поездках давно отучила смеяться над «бабскими причандалами». Всё, он готов выступить в прежней респектабельной роли.

Уже собираясь покидать номер, Константин, подумав, всё-таки надел кобуру. В ней был легальный травмат, но переделанный под боевой патрон. Причём заказ выполнял хороший мастер, при беглом визуальном осмотре не распознаешь. Дальше машинальным жестом Константин проверил потайной кармашек, в котором лежала пара флешек. Вместе с пистолетом его страховка, если придётся кидать заказчика и бежать. Материалы, которые можно продать мужу Валерии и дальше натравить его на заказчика, а пока они разбираются – попробовать унести ноги. Страховку он всегда носил с собой. Возможно, придётся делать ноги, не возвращаясь в гостиницу, а номер уже трижды обыскивали. Впрочем, тут заказчик лопухнулся. Мутный мужик в тёмных очках понимал, что такой травленый зверь, как Константин, не может не страховаться, особенно если работает как сейчас – под давлением. И просто обязан на всякий случай скопировать какой-то компромат. Первую обманку нашли сразу. Вторую копию, уже в самом настоящем тайнике, обустроенном по всем правилам – тоже нашли и заменили фальшивкой. Пусть Константин типа думает, что всех провёл, и компромат на месте. Изъяли и успокоились, не подумав, что ещё один экземпляр у него всегда с собой.

Несмотря на середину рабочего дня и мороз почти под тридцать, народу в сквере имени Дзержинского, где и была назначена встреча, оказалось немало. Кто-то торопливо шагал, пересекая сквер-парк насквозь, другие неторопливо вышагивали по центральным аллеям. Но главное, повсюду буквально витало ощущение скорого праздника и длинных каникул. Деревья по бокам аллеи важно замерли в нарядных снежных платьях, укутанные в расписные шали предновогодних гирлянд, флажков и украшений, покрытые инеем ветви сверкали хрусталём в солнечных лучах. Кустарники рядом с ними, словно гвардейцы в огромных мохнатых белых шапках, застыли в ожидании чуда новогодней полуночи.

Софья ещё не пришла, и Константин оглянулся вокруг, пытаясь найти место. Рядом с деревьями стоять не хотелось, стоит легонько задеть за ветку, и сразу попадёшь под снежный водопад. Быстрый взгляд на укрытую снегом скамейку в парке – тоже не то. Садиться на промёрзшую деревянную поверхность не было ни малейшего желания. Даже если отгрести снег, теплее скамейка от этого не станет. И чёрный цвет краски ему с чего-то не нравился, вызывал какие-то могильные ассоциации. Но место для наблюдения оказалось удобное, уходить от скамейки Константин не стал.

Наконец он заметил Софью. Девушка шла одна, слежки вроде бы нет. На миг ему показалось, что он ошибается, но сразу же он себя одёрнул: заделался параноиком. Парочка, которую он принял за топтунов, на самом деле тоже просто искала место. Заметив, что возле скамейки уже стоит какой-то мужчина и освобождать место не желает, подходить они не стали. Остановились в обнимку под деревом. Кажется, парень девушку собирается целовать? А она пока отнекивается, но всё к этому так и идёт… Нет, точно случайные люди. Константин был битый и учёный жизнью, малейшую фальшь заметил бы сразу, а тут явно девушка по-настоящему млеет от объятий. Да и парень держит её не как актёр актрису, а тоже влюблёнными руками. У него же просто нервы сегодня разыгрались, от страха, что едва не провалил дело.

– Здравствуй. Сонечка, как у тебя дела?

– Нормально, – смущено пробормотала девушка.

– Мы долго не виделись.

– Занятий много в школе, а ещё тётка с моими сёстрами, чтобы им…

Чтобы Митя мог нормально разглядеть собеседника Софьи, Марине пришлось стоять спиной. Ещё очень отвлекало, как Митя дышит ей в ухо и почти касается губами мочки. И стыдно было признаться даже самой себе – очень приятно, как Митя её обнимает, и что ждала она этого слишком долго. И очень хотелось угадать, чего по этому поводу думает сам Митя, если обнял её хоть и для конспирации, но сразу, без вопросов, и по-настоящему? И что будет, если его всё-таки поцеловать? Чтобы отогнать назойливые мысли про поцелуй, Марина спросила:

– Ну как? Чего скажешь?

– Минуту. Нет, со Стёпой говорил не он, там примета была очень характерная, здесь её нет. И ещё не ведун он. Подожди. Мне что-то в нём сильно не нравится, никак не соображу что…

Митя застыл, всматриваясь в беседовавших мужчину и девушку. И по тому, как напряглись его руки, Марина поняла: чего-то не так.

– Есть связь с охраной? Если да, звони им. Я тоже своему прикрытию дал сигнал, и пока попробую отвлечь мужика на себя.

– Что такое?

– Мужик обдолбался чем-то, у него крышу в любой момент снесёт. А под пальто оружие спрятано!

Выпустив из объятий Марину,быстрыми шагами Митя пошёл в сторону Софьи и Константина.

– Мужик, ты чего к моей сеструхе пристаёшь? Отвали от неё.

– Кто вы? И чего вам надо, молодой человек? – сказано было вроде вежливо, но с очень заметной встречной агрессией. – Не мешайте нам, пожалуйста.

Софья сообразила мгновенно: дело плохо. Сделала два шага в сторону, нажала тревожную кнопку браслета и приготовилась мгновенно перейти в боевой режим. Может, стоило и немедленно, но после случая с бабушкой и адвокатом решать вопрос сразу радикальным методом она опасалась.

– Ты чего моей сеструхе заливаешь? Какая экспертиза, ты кто вообще такой? А ну, дай бумагу посмотреть, которую тебе в прошлый раз делали. Ну ты, мужик, совсем тупой, что ли? Бумажки покажи.

Продолжить Митя не успел, невольно отшатнувшись. Мужик перед ним внезапно стал бледен как полотно, с враз отёкшего лица смотрели страшные, дикие глаза, губы посинели.

– Ещё чего! – огрызнулся Константин. А дальше его понесло, речь стала торопливая и сбивчатая, он от скорости аж глотал звуки, так хотелось побыстрее выговориться. – Такие вещи в чужие руки только лох отдаст, а я лошарой отродясь не был. Её мамочка – ещё та шлюха была. А тот, кого она папочкой называла – лошара рогатый! Документик второй оформим, подтвердим отцовство, и – прощай ваша убогая страна и ваш тупой город. Если «подмазать» кого нужно, то всё проскочит, как по маслу, а у меня всегда на мази всё, я всегда найду, с кем скорешиться. Да есть у меня уже, есть кому смазать и прихваты нужные защемить, не боись, пацан. Дочурка моя наследница бабла немерянного – нахрен бы мне сдалась эта малолетка, если бы не её бабки, которые мне обещали потом? Мне и мамашка её тоже нужна была только потому как если её обработаю – мне бабла отвалят. Хотя и трахалась она классно, классная шлюха была. Жаль, дочурка моя не пришла сегодня, я бы ей показал, как её мамаша с четырьмя мужиками разом отжигала, прикинь, да? И чего она ту штуку отдавать не захотела? Её по-хорошему просили, а она в отказ, нет, говорит, у меня и не дам. Пришлось применить спецметод для усмирения, а она возьми – и того, в петлю. Дура, отдала бы по-хорошему чего просили – и валила.

Дальше Константин сплюнул себе под ноги и почувствовал, как сжало болью виски, как запульсировал в глазах кровавый туман. Митя отшатнулся. Ставшее неподвижным, застывшее, лишённое выражения, лицо Константина сейчас показалось странно плоским, грубая деревянная маска, зато глаза продолжали сверкать дикой, безумной злобой и ненавистью. Константин выхватил из-под пальто пистолет, но направил с чего-то на пустую скамейку:

– А-а-а, морда черножопая! Думал, нашёл меня?

Пистолет дрогнул, начал смещаться в сторону от скамейки, но больше ничего Константин не успел. Подбегавшие со спины два мужика в бронежилетах – телохранители из «Грифона» – ситуацию оценили мгновенно. Один в прыжке повис на руке, уводя пистолет в сторону от людей и в землю, второй нанёс удар в корпус всем своим весом, стараясь подмять противника. Грохнул выстрел, пуля фонтаном взметнула снег и ушла в сугроб. Запоздало закричала какая-то женщина, не сообразив, что на самом-то деле всё уже закончилось. Пистолет отлетел в сторону, а стрелка уложили мордой в землю, сковав наручниками.

Софья, увидев пистолет, сразу упала в снег и перекатом ушла с линии огня, дальше готовясь прийти другу на помощь. Не понадобилась, и она как раз встала, отряхивая снег и собираясь успокоить белую как мел Марину, когда к ним, тяжело дыша, подбежал ещё один человек. Черноусый, с большим носом, шапка на бегу у него слетела, и чёрные пряди лохмато торчали в разные стороны. Софья его не знала, но «грифоновцы» явно были с ним знакомы, один его поприветствовал:

– Здравствуйте, Аристарх Данилович. Никак по вашей части клиент?

– Я – дурак старый, я тоже так и думал. И молодых людей подставил, осёл эдакий. Понял ведь, что ствол у него в кармане, но уверен был, что успею. Митя, я далеко был, что он тебе сказал?

– Его в скорую надо, он наширялся чем-то, вот за стволом и полез, глюки пошли. Какая-то странная дурь, нам про такую ни разу не рассказывали и не показывали. Я потому не сразу и распознал. Так-то он поначалу абсолютно адекватный вроде был, а потом скачком его и повело. Быстрее реанимацию надо, счас отходняк будет, как бы сердце не отказало.

– Понял.

Один из охранников, который перед этим как раз звонил в полицию, снова отошёл и начал названивать, сообщая, что задержанному понадобится срочная помощь реаниматолога. Митя же продолжил:

– Ещё, он, перед тем как за ствол хвататься, мне сказал, что шантажировал чем-то Валерию Ильиничну, мать Софьи. Она от этого с собой и покончила.

– Ни… себе… – не выдержал стоявший рядом «грифоновец». – Санёк, звони начальству. Скажи – не просто стрелок, пусть сразу операм скажут.

Сразу после этого позвонил перепуганный Андрей Викторович:

– Соня, с тобой всё в порядке?

– Со мной всё нормально, папа. Тут псих один в Митю чуть не попал.

– Мне сейчас позвонили и всё сказали. Так. Сейчас за вами приедет машина. Дмитрий отвезёт вас всех троих к нам домой, дальше все трое сидите и никуда нос не кажете. Если надо – хоть до самого утра сидите. Пока я не разрешу. Охрана будет и на улице, и в коридоре. Если что – при малейшем подозрении звать на помощь.

– Я поняла. И не переживай, у нас всё хорошо. Я далеко была.

Когда приехал Дмитрий, после недолгих раздумий Софья всё-таки ему призналась: встреча была не случайной. И передала свой телефон, где были записи разговоров, а также вкратце описала ситуацию с поддельной экспертизой. Дмитрий на это ничего не сказал, но его взгляд красноречиво говорил: была бы моей дочерью – всыпал по первое число так, чтобы неделю сидеть не могла. После чего отвёз всех троих домой к Медянским и оставил под охраной полицейского наряда и ребят из «Грифона».

Ожидание тянулось долго и тоскливо. Пробовали заниматься афишей, обсуждать концерт, даже смотреть телевизор – ничего не получалось и всё валилось из рук. Марина непрерывно думала, поцеловал бы её Митя или нет, если бы успел? Софья переживала, что подруге сильно влетит, хотя не она организатор их авантюры. Митя же переживал за них обеих. И когда клацнул замок входной двери, они восприняли это с облегчением: самая страшная кара сейчас казалась лучше пытки ожиданием.

Разговаривать сели за столом в зале, расположились как перед судьёй – Андрей Викторович с одной стороны, трое остальных с другой. Андрей Викторович посмотрел тяжёлым взглядом и с укоризной сказал:

– Ну ладно, Митя у нас мужик, героизм взыграл, захотелось своими руками злодея поймать. Не одобряю, но понять могу. – Митя виновато втянул голову в плечи. – Софья у нас ещё школьница маленькая, ветер в голове. Но ты-то, Марина, среди них самый разумный человек. Как ты-то повелась?

– Папа, она не виновата, это я всё. Я ей ничего не объясняла, попросила помочь...

– Сонечка, на будущее, когда врёшь – не забывай, что говорила перед этим другим людям. В частности, прежде чем так нагло врать в глаза мне, вспомнила бы, что вы сказали Аристарху Даниловичу. Только это вас и спасает, тем более он сильно за вас просил и рвал на себе волосы, дескать, втравил молодёжь. Вот если бы вы и в самом деле полезли сами… это и кончиться могло плохо, и показало бы вашу полную незрелость. А так, раз вы всё-таки делали глупости под руководством взрослого и умного человека… Будем считать, что обошлось. Но очень надеюсь, что это ваша первая и последняя ошибка, потому что в другой раз так может не повезти.

Внезапно Андрей Викторович как-то обмяк на своём стуле и как будто на несколько лет постарел. Софья даже не успела испугаться, что с ним, как он заговорил снова, уже глухим бесцветным голосом:

– Знаете, почему я хоть и хотел бы вас выдрать, но вас понимаю? Вы нашли убийцу нашей мамы, Соня. То, что мы считали самоубийством, было убийством.

Софья вскрикнула от неожиданности, в глазах ненадолго потемнело. Андрей Викторович вскочил, Марина тоже успела вскочить и собралась хватать аптечку, но Софья уже замахала рукой и слабым голосом сказала:

– Не надо, всё в порядке. Нормально, нормально всё. Папа… скажи, пожалуйста… остальное…

Андрей Викторович всё-таки подождал, пока Софье нальют по совету Мити крепкого чёрного сладкого чая, и она выпьет хотя бы полчашки, затем продолжил:

– Насчёт подробностей следствие только возобновилось, но основное уже удалось выяснить. Понимаешь, Софья, мама у нас была, как бы это сказать? Насчёт других мужчин…

– Да ладно, папа, можешь не деликатничать. Меня тут, пока склоняли против тебя, уже успели просветить. Я уже знаю, что ей плевать было на нас с тобой, потому она гуляла и любовников меняла как перчатки. «Уроки лучше делать в школьной библиотеке, и застрянь там подольше, так ты меньше будешь мне мешать наслаждаться жизнью», – зло закончила она.

– Ну… можно и так сказать, – Андрей Викторович покачал головой. – Любую ложь надо разбавлять правдой, тогда она лучше звучит. Они познакомились тринадцать лет назад, тогда и были сделаны первые фотографии, потом он и вправду снова приезжал, и они снова встречались. Валерия была падка на экзотику, плюс этот Константин привозил из-за границы редкие стимуляторы. Опять же у неё был здесь знакомый ведун, который помогал ей не бояться последствий или зависимости. Тот самый, который потом обманул Шумских. Да-да, Митя, вы с Аристархом Даниловичем ошиблись. Мы его нашли уже давно, а Егор Алексеевич зря темнил, – заметив, что Софья и Марина не понимают, о чём речь, Медянский-старший пояснил: – Егор Алексеевич Евграфов – это глава Совета ведунов нашего города, что-то типа мэра для ведунов. Он крутит какие-то свои махинации, и когда нашли посредника, ничего не стал сообщать остальному Совету. Да и смысла никакого, этот человек уже месяц как мёртв. Предположительно был сообщником, а когда стал не нужен – его убрали, качественно замаскировав под несчастный случай.

Дальше Андрей Викторович смолк, взвешивая, как ему говорить остальное. Мите всё равно расскажет наставник, участвовавший в экспертизе найденных доказательств как приглашённый Медянским независимый эксперт, которому он доверял. Марине стоит знать как старшей подруге, которой Софья верит не меньше, чем отцу, раз уж с этим Константином пошла именно к ней. И вообще, мало ли что может случиться в будущем? Но стоит ли рассказывать дочери? Решил, что всё же стоит.

– Константин подмешал Валерии амфетамины, причём хорошую дозу, от которой сознание отключается разом. Пока она была в наркотическом угаре, сняли ролик, на котором она занимается групповым сексом сразу с четырьмя мужиками. В тканях патологоанатом не нашёл ничего, потому что работал ведьмак, заставив продукты распада наркотика быстро выйти из организма. Дальше Валерии предъявили ультиматум. Она должна отдать Константину одну вещь, или он запись опубликует. Беда в том, что то, чего хозяин этого Константина хотел получить – не существует. Вообще. Не учёл он и то, что психиатрия в виде маниакально-депрессивной ломки после приёма сильной дозы амфетаминов никуда не делась, её лишь слегка притушил ведьмак, когда убрал физические следы наркотика. Страх перед записью и тем, что она не в состоянии выполнить угрозу шантажиста, заставил психоз прорваться из подсознания и наложить на себя руки.

– Первый раз хочется нарушить клятву врача и удавить гада своими руками, – зло сказал Митя. – Каким бы ни была человеком Валерия Ильинична, но вот так подло…

– Всё уже решает Божий суд, – развёл руками Андрей Викторович. – Из тебя выйдет хороший врач, Митя, раз ты сразу распознал его состояние. Но увы. Этот Константин боялся, что если он не выполнит задание выманить Софью за город, его убьют так же, как и предыдущего исполнителя. Из-за этого и таскал с собой подробный компромат с пистолетом. А ещё глушил страх палёной водкой, сегодня же утром перед встречей накачался кофеином и какими-то экзотическими стимуляторами. Вот у него галлюцинации и начались, он и в больнице всё кричал про каких-то негров-мусульман, которые спустят на него адских псов и его загрызут. Мозг в итоге не выдержал, обширный инсульт. Формально он ещё жив, но врачи сказали, что шансов выкарабкаться у него меньше пяти процентов.

Дальше Андрей Викторович опять резко поменялся, усталость как губкой стёрло, перед Софьей и её друзьями сидел решительный и когда нужно жёсткий руководитель.

– Константин был лишь руками настоящего убийцы, и этот человек ещё на свободе в городе. Про арест он узнает, также узнает и про инсульт, это нетрудно и полиция позаботится. Для всех, включая официальную информацию от полиции – неизвестный мужчина, в состоянии наркотического опьянения устроил стрельбу в сквере Дзержинского. Это уже сказали в том числе и в сегодняшних новостях. Про материалы, которые Константин таскал с собой, хозяин наверняка не подозревает, иначе давно бы или забрал, или этого Константина ликвидировал. Он уверен, что и в этот раз хвост обрублен чисто. Чтобы его не спугнуть, а также не подставить под удар уже вас, завтра вы трое ещё ходите на занятия, при этом каждый носит тревожный браслет, его сопровождает группа охраны. Послезавтра в субботу все трое уезжаете на базу отдыха, расположенную под Новотроицким, – Андрей Викторович усмехнулся. – Дочка богатого папы выклянчила у него поездку с друзьями, первый раз в жизни самостоятельно отдохнуть в каникулы. Преступника это не насторожит. База отдыха достаточно близко от города, если что, но за его пределами. Организовано всё в виде отдельных коттеджей в лесу. И сама база неплохо охраняется, и рядом будут дежурить полиция и сотрудники «Грифона». За территорию базы ни ногой, – дальше лицо его смягчилось, и он извиняющимся тоном обратился к дочери: – Извини, котёнок, не выйдет у нас в этом году праздника. Вы вернётесь не раньше третьего-четвёртого, до этого мне сказали – никак.

– Надо – значит надо, – вздохнула Софья. – Отметим тогда вместе Старый Новый год.

– Андрей Викторович, – осторожно поинтересовался Митя. – А ехать мы должны обязательно именно втроём? Или можно пригласить остальных ребят из нашей группы? Просто если мы их бросим, особенно перед концертом, это будет выглядеть странно. Одно дело, если бы уехали на все выходные в лесной домик мы с Мариной, и другое дело – вот так на троих.

Медянский-старший усмехнулся, глядя, как у Марины на словах про «вдвоём» зарумянились щёки.

– В принципе – разумно. Если вы сможете их пригласить, не объясняя действительной причины отъезда, то не возражаю.

***

Утром по дороге в школу Марина быта настолько мрачная, что Софья не выдержала и спросила:

– Что случилось? С Митей поссорились?

– Да нет, хотя он вчера ещё долго извинялся и клялся, типа он с тобой совсем случайно познакомился. А что его наставник, Аристарх Данилович, с твоим отцом давно уже работает – совпадение. Да понимаю я, что тут запросто та рыжая любительница удачных случаев сработала. Всё равно привкус какой-то противный.

– Ну или это из-за вчерашнего, – Софья попробовала объяснить иначе. – Одно дело, когда мы просто абстрактно кого-то боялись, не так страшно, когда представить не можешь. Ну а теперь – когда конкретно чего-то бояться можно – вот и боимся.

– Психологи наоборот советуют свои страхи конкретизировать, – хмыкнула Марина, но было заметно – ей объяснение пришлось по душе.

– Не знаю. Вот бабушку я боюсь, это конкретный страх. А бояться непонятного злодея, который без нас тут по квартирам ходит, у меня не получается.

– Предлагаешь натравить их друг на друга? Кто кого? Ставлю на твою бабушку, – повеселела Марина.

Остаток дороги атмосфера в машине была уже не такой душной, но зайдя в галерею от парковки до школы, Софья на пару минут замерла, переводя дух. Подругу-то успокоить вроде получилось, а самой – скорее наоборот. Ибо вчера, как гости уехали, папа рассказал то, что, по его мнению, касалось лишь их двоих. Во-первых, он всё ещё не уверен до конца, что бабушка не соучастник, слишком много косвенных свидетельств обратного. И во-вторых он попросил дочь быть осторожнее. Запросто и её могут попробовать скомпрометировать и потом шантажировать, а отсюда – о любых подозрительных попытках познакомиться и тому подобное отныне рассказывать немедленно. Софья пообещала… но не стала говорить про Виктора Золотова и его попытку пригласить на свидание. Обычный школьный придурок. Сегодня же, глядя на распереживавшуюся Марину, и сама чего-то разнервничалась. А вдруг она неправа, и Виктор – опасен?

Как назло, Виктор почти немедленно попался на глаза, крутился в гардеробе и чего-то ждал. Возможно, он просто высматривал Аню, но у Софьи нехорошие подозрения завыли просто дурным голосом. Тем более вид у парня был какой-то слишком уж… Алчный? Хищный? Неприятный. Нехорошие предчувствия как-то сразу завыли ещё громче. Звонить папе или Дмитрию Анатольевичу было глупо, раз уж она промолчала вчера. Тем более, вряд ли в школе ей чего-то сделают? Но вот присматривать за Виктором стоило. Если его попытки сойтись поближе и в октябре, и позже были не случайны, и он связан с хозяином Константина – себя выдаст обязательно. Не раздумывая, Софья, как в прошлый раз, подключилась к его телефону, активировав маяк и задействовав связь дубликатом на свою гарнитуру.

День слежки принёс одни вопросы. Почему Аня чем дальше, тем больше нервничала? В сознательное предательство одноклассницы Софья не верила. И мотив соперничества за соревнования недостаточно для мести любой ценой вплоть до уголовного дела, да и характер у Ани не тот. Поругаться, сделать гадость или наговорить чего в лицо – запросто, но плести интриги в духе Борджиа за спиной не в её стиле. Вот использовать её втёмную могут легко, история с Шумскими отлично показала, как лихо враг умеет подбивать хороших людей на добрые дела в свою пользу. Тогда что задумал Виктор, если во время звонка тому же самому приятелю подтвердил – всё готово, девчонка согласится, потому как не сможет отказать. И фотоаппарат им обязательно понадобится, только чтобы приятель успел в нужный момент.

Когда уроки закончились, и все начали расходиться, Аня задержалась, не пошла в раздевалку. И Софья решила за ней проследить, одновременно написав Марине с просьбой подождать на стоянке, дескать, она немного задержится. Кружки в связи с окончанием четверти уже закончили работу – каждая школа устанавливает свой график каникул, поэтому если большинство на следующей неделе ещё доучивалось, то в гимназии Софьи завтрашняя суббота была последней в этой четверти. Коридоры стремительно пустели. Убедившись, что её никто не видит, Аня тихонько начала красться на третий этаж, в дальний коридор к спортзалу. Постоянно оглядывалась и проверяла, не следит ли кто. Для Софьи идти за ней труда не составляло. Менять скелет она не собиралась, лишь с минимальным расходом сил вызвала боевой процессор, а также видеокамеры глаз и ушные микрофоны. Процессор, взяв на себя управление телом, позволял двигаться абсолютно бесшумно, а камеры и микрофоны – следить за одноклассницей с максимального расстояния. Софья всё видела и слышала, её обнаружить было невозможно.

Конечно же, возле спортзала ждал Золотов. Сперва разговор шёл про всякие глупости. Причём Аня полезла влюблённо целоваться, Виктор же девчонку просто с удовольствием лапал без всяких ответных глубоких чувств – по крайней мере, так говорили программы анализа из тактического процессора, доставшиеся от призрака полковника охраны принцессы.

– Ты ведь можешь удрать завтра? Ну пропустим один день.

– Могу! – весело ответила Аня. – Всё равно такая скукотища.

– Зашибись. Короче, нам повезло. У меня у друга все уезжают, он в пригороде живёт. Готов нам отдать весь дом на все каникулы. Представляешь? Тоже одни, только не у меня в квартире, а целый дом в нашем распоряжении. Будем как взрослые самостоятельные люди. Но ехать надо сейчас, нас на машине забросят. Чтобы вещи не тащить на себе.

Видно было, как Аня отчаянно трусила поехать куда-то, но ещё больше боялась показать, что она не взрослая. Дальше Виктор ей что-то сказал, но тихо и выдохнул прямо в ухо, даже направленный микрофон не разобрал. Аня покраснела и робко ответила:

– Не знаю… ты так думаешь?

– Ну что ты, как маленькая? – Виктор потянулся к её губам. – Мы ведь взрослые люди. И мы любим друг друга. Правда?

Аня закивала: да-да, ведь она его очень любит. И да – она уже взрослая. Софью же охватило какое-то нехорошее предчувствие. Ещё она не могла понять, с чего у неё в голове начала крутиться фраза, кажется, из какого-то современного сериала: «Мне шестнадцать уже. И только фригидная дура ещё ни разу со своим возлюбленным этого не попробовала».

– Там нам будет удобнее...

– Я не знаю… я… я ещё не готова… наверное…

– Как скажешь, я люблю тебя и никогда не сделаю того, что ты не хочешь, – и сразу Виктор начал девушку целовать.

Одновременно его рука залезла куда-то девушке под юбку. Судя по тому, как Аня вздрогнула и напряглась, рука легла на трусы между ног. Начала гладить…

Пазл загадки сложился вспышкой молнии. Виктор – законченный мерзавец без грамма совести. Ему нужна девушка из обеспеченной семьи со связями. Но как сделать так, чтобы она была послушна, просила своих родителей помочь своему парню и не пробовала расстаться? Шантаж. Сначала обрабатывал Аню насчёт того, что если отношения настоящие и по-взрослому, то они заканчиваются всегда сексом. Теперь следующий, самый главный шаг. Хоть немного, но заставить переступить грань запретного, второй раз будет проще, даже если переступать придётся сильнее. Сейчас он для этого Аню и тискает, залез к ней в трусы прямо в школе. Она уже не сопротивляется, наверняка ей приятно, особенно если Виктор где-то в интернете начитался, как надо девушку ласкать. Впрочем, как настоящий мошенник, Виктор не зря не даёт жертве очухаться, непрерывно что-то ей шепчет на ухо. Дальше они уедут куда-то на несколько дней за город, и там уж Виктор влюблённую в него восьмиклассницу уговорит на что угодно, вплоть до полноценного секса. Ему хватит и одного раза, не зря он говорил насчёт фотоаппарата, и чтобы его приятель не прохлопал ушами. Стоит показать Ане снимки – да она на что угодно согласится, станет его рабыней. Именно для того же самого Виктор и пытался увиваться сначала за Софьей, тем более она с точки зрения возможностей её отца намного более выгодная жертва. Первый раз Виктор пытался привязать Софью в октябре – прекрасно понял, как она в тот момент была одинока, затем попробовал сойтись в декабре. Не получилось, и Виктор решил – ему и Аня сойдёт.

Сам ли Виктор такой умный, или вычитал где и составил план? Пусть они были соперницами, пусть не сказать особо дружили – проверять, удастся ли Виктору его преступление, и оставлять Аню на растерзание подонку Софья не собиралась. Не скрываясь, чуть ли не бегом она поспешила к обжимавшейся парочке. Заметив одноклассницу, Аня вскрикнула от страха, одновременно густо краснея. Виктор замешкался от неожиданности, убирая руку из-под юбки, поэтому не успел отреагировать, когда Софья оказалась рядом и нанесла ему удар в живот. Не форсируя мускулатуры, со своей нормальной силой, но достаточно, чтобы Виктор согнулся. И сразу, не давая очухаться, добавила ногой в промежность. Одновременно толкнула Аню в сторону.

– Что ты делаешь! – Аня закричала и даже попробовала ударить, но Софья перехватила её за запястья.

– Тебя, дура, спасаю. От вот этого мудака, который собирался снимать порнофильм с тобой в главной роли.

– Ты что такое…

– Тихо и выслушай. Я всё записала. Как он договаривался.

Сразу же Софья включила воспроизведение на телефоне, порадовавшись, что не стёрла прошлую аудиозапись. Второй удачей было, что через коммутатор можно было управлять телефоном, на самом деле проиграв кусочек из первой записи, кусок из второй, но так, чтобы получился цельный разговор. При этом Аня увидит, что одноклассница ничего и нигде в телефоне не тыкает и не подделывает.

«– Всё готово. Целка потекла. Колян нас на тачке добросит, а дальше без проблем.

– Фотик-то нужен?

– Конечно. Я чё, на телефон должен снимать? Заметит. Ты ещё на плёнку предложи, а потом проявлять. В квартале красных фонарей.

– Лады. Сделаем всё в ажуре.

– Ты не протупи, главное. А то засмотришься и вместо фотика дрочить будешь».

– А ещё этот мудак с тобой целовался, а сам ко мне клеился. Тоже могу переписку показать, только я его послала. Вот он и решил тебя развести. Колись, мудила, что ты потом с фотками и видео в голом виде делать собрался?

Аня замерла, белая как мел, всё ещё не в силах поверить. Виктор как раз с трудом, но уже разогнулся – похоже, приложила его Софья грамотно и с учётом подсознательного опыта своей тени – и с ненавистью смотрел на девушек, шепча матерные слова, но еле слышно.

– Витя, ну скажи, что она ошибается, ну скажи, – всхлипнула Аня.

– Рискни, скажи, – ощерилась Софья. – После этого я сразу вызываю своих охранников, тебя упакуют и в полицию. Забыл, что нам обеим ещё шестнадцати нет, а тебе уже есть? Уголовка за секс с несовершеннолетней, а на зоне таких любят. Будешь главным петухом и любимой женой пахана. А мы сразу к директору, с записью и рассказом. И что ты сейчас делал, я тоже на видео записала. Вылетишь с волчьим билетом, я Аниному папе расскажу – он добавит. Ну или вариант. Захлопнул пасть и пошёл отсюда. Тогда мы тебя не знаем, ты нас не знаешь. Считаю до трёх. Раз. Два…

В отличие от своей жертвы, Виктор ни на секунду головы не терял, поэтому и после удара, несмотря на боль, соображал неплохо. Непонятно, какая у Софьи выгода свою одноклассницу сейчас самой поймать на крючок, но если он откажется – Медянская запросто устроит скандал. Сама-то она ничем не рискует. Аню при этом утопит? А она ей никто, наоборот, главная соперница. В полиции насчёт домогательств не поверят? Так одного влияния Аниных родителей плюс визита к директору по горячим следам хватит сломать ему жизнь. Если же сейчас уйти, то скандал уляжется, дальше слово против слова и без привязки по горячим следам даже запись видео с Аней ничего не докажет. Виктор считал себя умным, а значит он умеет проигрывать.

– Забирай… – дальше он всё-таки не удержался хоть как-то, но отыграться. – Эта сопливая шлюшка – твоя. Не знал, что ты розовая. Хорошо вам провести время вдвоём. И поторопись, пока она течёт.

Развернулся и зашагал прочь. Аня осталась стоять в шоке. Когда Виктор свернул за угол коридора, и стало слышно, как он спускается по лестнице, Аня плюхнулась на пол, прижалась спиной к стене и разревелась, причём плач всё сильнее превращался в истерику. Что с ней делать, Софья не представляла, но и не бросать же? С трудом заставила одноклассницу подняться, чуть ли не на себе доволокла до гардероба. Дальше они оделись и пошли на стоянку мимо равнодушного взгляда вахтёра – ну ревёт, мало ли что? Была бы одна, ещё поинтересовался бы, чего случилось, а так рядом и явно вместе с ней одноклассница, и вообще не первая страдающая в школе девчонка и не последняя. На улице опять был период морозов под тридцать, так что холод подействовал успокаивающе: сложно рыдать, когда слёзы на щеках моментально превращаются в ледяные дорожки. Когда Софья запихнула одноклассницу в машину, Аня лишь всхлипывала.

– Что случилось? – удивилась Марина, на секунду запнулась, вспоминая имя, и переспросила: – Аня, что случилось?

Аня нервно заикала и всхлипнула, за неё ответила Софья:

– Проблема. Не у меня, у неё. Её парень чуть не уговорил её на секс, причём оказалось, что он с самого начала планировал всё заснять. А потом записью её шантажировать. Я ему дала по яйцам и прогнала.

– Вот тварь! – гневно прокомментировала Марина. – Вам же пятнадцать всего, это же статья. Даже две статьи, причём лет на пять каждая. Мудак. Блин, прям натуральное кино получается, художественное.

– Он, похоже, это кино тоже видел. Очень расчётливая тварь, аж с октября к этому шёл и готовил. Начиная с истории про внезапную чистую любовь к Ане. Он кроме Ани и других пытался обрабатывать, даже ко мне подкатывал. Ему плевать было – кого. Со мной не прокатило, Аня оказалась самым слабым звеном. Уголовка, но это если всё всплывёт. А вот если умно шантажировать и умеренно давить, то жертва что угодно сделает, лишь бы не выплыло. Планы у него ого-го были, на несколько лет вперёд. Только обломилось всё.

Аня на этом коротком объяснении опять разревелась так, что у неё началась икота. Она бессвязно бормотала про какой-то чемодан и Новый год, но понять ничего не получалось. Марина укоризненно посмотрела на подругу:

– Умеешь ты успокаивать. На педагогическом тебе точно не учиться.

– А…это... ну да, – смутилась Софья. – Я просто ситуацию пояснить хотела.

– Лаконично, по-военному и по существу. Пояснила, вижу. Так, домой ей в таком виде категорически нельзя. Давай едем к тебе, тащим в ванную и сначала приводим в порядок.

– И у меня на кухне вроде успокаивающий чай оставался. Лучше любых лекарств, на себе проверено как работает.

Видимо, основная масса слёз вылилась по дороге до дома Медянских. Умыть лицо ледяной водой и выпить всего один чайник успокоительного – и Ане хватило, чтобы пусть всхлипывая, но говорить членораздельно.

– Витя меня уговорил Новый год с ним встретить. Сказал, у него родители куда-то на праздники уезжают, и мы сможем сами целую неделю вдвоём у него пожить. Я маме наврала, что на выходные у подружки заночую, а потом хотела сказать, что я ещё задержусь. А теперь она меня убьёт.

– Почему? – удивилась Софья. – Так и скажи, что передумала ночевать, и всё. И скажи, что с Витькой поссорилась.

– Я вещи собрала, – она всхлипнула. – Заранее чемодан втихаря от мамы, мне Витя посоветовал, и к нему перенесла. А если он теперь не отдаст? Он папе понравился, а теперь он чемодан принесёт, и папа меня убьёт.

– Ушлый, мерзавец, – процедила Марина. – Похоже, со всех сторон перестраховался. Он ведь сейчас этот чемодан вернёт, родителям расскажет, как Аня к нему набивалась – и со всех сторон чистый как ангелочек.

– Особенно если Аня придёт домой и скажет, что передумала уезжать на выходные, а Витька припрётся с рассказом и чемоданом: она ко мне набивалась и сама в постель лезла, но я её выгнал. – Аня опять зашмыгала носом, но Софья её остановила: – Не реви. Первое. Твоя поездка к подруге состоится. Именно так, как ты маме и наврала. Сначала на выходные, а потом просто не всё рассказала и осталась у меня до Нового года.

– В смысле? – не поняла Аня.

– Ты хочешь… – сообразила Марина.

– Ага, хочу. Так, Аня. Твоя подружка – это я. Мы завтра всей нашей компанией уезжаем на базу отдыха. Папа снял нам там домик. Я ему объясню ситуацию, уверена, он войдёт в положение и добавит в список гостей ещё одного человека. Вообще не проблема. И пусть Витька потом хоть чего-то доказывает. Его слово против моего, моего папы и Марины.

– Согласна, я с самого начала была в курсе всего, – тут же подтвердила Марина. – Твоим родителям так и скажу. Ты поехала с нами, потом обратно не смогла вернуться, не гонять же автобус только для тебя? Ну соврала немножко насчёт разрешения, влетит, но не так сильно. А как мы чемодан объяснять будем?

– Если повезёт, то не будем. Витька пока дома…

– Почему ты так уверена? – спросила Аня.

Софью порадовало, что спросила она уже почти нормальным голосом, да и взгляд как-то оживился. Пусть явно ещё не поверила до конца, что вечная соперница последних лет с чего сегодня взялась её спасать. Софья ненадолго задумалась, потом всё-таки решила сказать про маму. Это с одной стороны поможет убедить Аню, а с другой – пуганёт сильнее, тогда история, как с Виктором у неё не повторится никогда.

– Аня то, что я тебе скажу – большой секрет. И надеюсь, ты никогда его не разболтаешь. Тебе говорю, чтобы поняла, во что и насколько сильно ты чуть не вляпалась. Когда у меня мама умерла… В общем, это был действительно несчастный случай, но это не всё. Родителей хотели шантажировать точно так же как тебя. Маму обманом заманили в одно место, дальше подсыпали одну дрянь-галлюциноген, чтобы потом, когда сознание отключится, сделать то, что с тобой хотел Витька. Да, точно такие же видео. Но не рассчитали дозу, она оказалась, – Софья сглотнула, – смертельная. И то, что убийцу потом нашли и посадили – маму не вернёт.

– Ой… Прости… – прошептала Аня.

– Надеюсь, ты никому не скажешь. Я в школу тогда не ходила, отец за меня боялся, пока полиция убийцу не нашла. Я потому и уверена, что папа всё поймёт, если мы ему объясним. И нас прикроет, и с твоими переговорит если что. Теперь почему я уверена, что Витька засел дома. Помните, я говорила, как он пытался ко мне клеиться? У меня, когда я вернулась, мания преследования была натуральная, и я на телефон ему жучка подсадила. Сегодня я его активировала, он помогает отследить место, где телефон находится. Его телефон сейчас у него дома.

Аня посмотрела на одноклассницу восторженными глазами: круто, как в шпионском кино. Марина наоборот с капелькой укоризны, так как она-то прекрасно сообразила, каким способом подруга внедряла на телефон шпионскую программу. И говорила Марина дальше с изрядным скепсисом в голосе:

– И как ты собираешься этот чемодан у него забирать? Придёшь и силой вломишься в квартиру? Сама? Выломаешь дверь и отберёшь чемодан? – Аня на этом прыснула, представив картину, но Марине было совсем не смешно. – Или можно наших ребят попросить, им, если объяснить – они не откажут. Но тут по-любому получается, что мы агрессоры. И если как ты говоришь, этот Виктор не дурак, он нас на этом поймает. Тем более он сейчас дома и уже, наверное, успокоился от своего провала.

– Не-а. Если всё сработает, то он сам нам отдаст и ещё попросит забрать. Раз уж Витя у нас так кино смотреть любит… Но сначала нам понадобится помощь Дмитрия Анатольевича. И не по телефону. Едем к нему.

Дмитрий имел отдельный кабинет, где и располагался, если с начальством не уезжал куда-то. Увидев двух посетительниц, удивлённо приподнял бровь:

– Вы ко мне? Или подождать, пока твой папа освободится? Или, смотрю, случилось что-то?

– К вам, Дмитрий Анатольевич.

– Тогда проходите и присаживайтесь.

Софья буквально за руку втянула Аню за собой и закрыла плотно дверь.

– Дмитрий Анатольевич, у нас возникла серьёзная проблема. У Ани, точнее. Её парень оказался полным мерзавцем. Он уговорил её на выходные поехать с ним за город, отдохнуть. Но сегодня перед самым отъездом мы совсем случайно выяснили, что он на самом деле хотел заманить Аню, чтобы заставить её участвовать там в порносъёмках. А затем этим шантажировать. И нам нужна ваша помощь.

Аня на этом объяснении густо покраснела, поникла, уткнулась взглядом в пол и задрожала. Ей было крайне стыдно и неприятно сейчас, но и спорить она не могла: Софья же не для того, чтобы её задеть старается, а объясняет, иначе они не получат помощь. На эту реакцию Софья в том числе и рассчитывала, потащив одноклассницу с собой. Да и Дмитрий Анатольевич, всё увидев сам, поверит быстрее.

– М-да, последнее время мне слишком регулярно начали попадаться удивительные экземпляры человеческой гнусности. Больше десяти лет таких не видел, отвыкать начал.

– У него остались её вещи, потому что они должны были уехать от него. И мы боимся, что он их отнесёт Аниным родителям, и попробует всё повесить на неё, типа она всё знала и согласилась.

– И какую помощь ты видишь от меня? Пригласить братков, чтобы они из него вытрясли вещи? Извини, но эти времена давно закончились. И раньше, если помнишь, я был с другой стороны, и как раз следил, чтобы такие братки к людям не ходили.

– Нет-нет. Он сам отдаст. Мне нужно, чтобы вы разрешили моим телохранителям из «Грифона» у меня за спиной постоять. Я им сама объясню всё и попрошу. Честное слово закон никому нарушать не придётся.

– Так, я мысль, кажется, понял. Сейчас я их приглашу сюда, ты сама им объяснишь план и их попросишь. Приказывать выполнять твою просьбу – не буду, но если они согласятся – я не против.

Два плечистых мужика из ЧОПа ситуацию поняли сразу. Тем более Аня, которой опять пришлось стоять и слушать про свою глупость, готова была зареветь и провалиться на месте. Это мужиков растрогало окончательно, в глазах загорелся нехороший огонёк. Выслушав план, они хищно заулыбались. С учётом уже своего опыта внесли в него пару штрихов и дальше вместе с девушками поехали на квартиру к Виктору Золотову.

Перед дверью квартиры Виктора Аня оробела, у неё затряслись коленки. Софья взяла одноклассницу за руку, мол, не дрейфь, и позвонила. Открыл им Виктор. Было заметно, что он уже справился с прошлой растерянностью, дом придал ему сил и наглости. Он презрительно посмотрел на Софью и процедил:

– Чего припёрлась? И эту свою притащила. А обещала-то, обещала.

– Чемодан не хочешь вернуть?

– Какой такой чемодан? – голос был сама искренность, но взгляд на миг дёрнулся в сторону.

– Не хочешь, – вальяжно продолжила Софья. – Не забыл, кто мой папа? Так вот, я тебе сейчас продемонстрирую разницу. Между мной и быдлом вроде тебя. Ты выгляни, посмотри. Кто тебя ждёт на соседнем этаже.

В голосе была такая приказная уверенность, что Виктор сделал шаг вперёд, и в самом деле посмотреть. Тут же вернулся в квартиру, но теперь на Софью он глядел со страхом и ненавистью. Этажом ниже стояли два мужика в бронежилетах, а рядом с ними Марина – в форменном пиджаке, который выглядывал из распахнутой куртки. Причём специально так, чтобы не было понятно, что пиджак лишь похож на полицейский.

– Понял? Полиция у папы в кармане. Я попросила – он прислал. Выбирай. Или ты Ане вещи сам отдаёшь, или внизу уже ждёт следователь и наряд, они приглашают понятых и обыскивают квартиру насчёт кражи. Сам понимаешь, если мой папа попросит – они у тебя всё и даже больше найдут. А он мне не откажет. А уж если я нашу переписку, как ты ко мне клеился, покажу… Я бы хотела решить дело тихо. И твои сообщения у тебя на глазах сотру. Если бы ты чемодан не зажал, то я бы и сюда не приезжала. Ну как? Вернёшь – и мы в самом деле друг про друга забыли.

Виктор посмотрел с бессильной ненавистью, но было ясно: он поверил каждому слову. Завидовал олигархам и читал про них всякие сплетни. Воображал, как бы сам поступал на их месте. И мечтал – всё сложится удачно, он добьётся успеха, и сам будет точно так же себя вести. Но на сегодняшний момент он был в самом низу пищевой цепочки, прекрасно это понимал…

– Сейчас, подождите, – ушёл и вернулся через минуту с небольшим розовым чемоданом в руках. – Забирай и отвали от меня наконец.

– Проверять не буду, – Софья забрала чемодан. – В твоих интересах, чтобы ничего не пропало.

– Да сдались мне ваши шмотки! Ты обещала.

– Да пожалуйста, – царственно согласилась Софья.

На глазах у Виктора удалила все его сообщения. Не отпуская ладонь Ани, которая никак не могла поверить своему счастью, второй рукой подхватила чемодан, и девушки зашагали по лестнице вниз. Когда они добрались до остальных, один из «грифоновцев» забрал у неё чемодан и негромко прокомментировал:

– Не парень, а трусливое дерьмо. Уж простите меня, девочки. Куда теперь?

– Чемодан к нам в багажник и мы едем к нам домой. Аня пока побудет у нас, чтобы эта тварь ей ещё какую подлянку не устроила.

Дома Марина помогла им поднять чемодан, но дальше сразу уехала, ей ещё тоже надо было собирать вещи. Аня осталась, и пока Софья рылась по холодильнику, пытаясь сообразить насчёт ужина, робко осматривала квартиру. До этого в гостях у Медянских она не бывала, когда сегодня приехали сразу после школы, ничего вокруг не видела. Не отвлекаясь от холодильника, Софья прокомментировала:

– В зале на диване тебе постелю, если ты не против с большими окнами спать. В бывшем мамином кабинете ремонт уже закончили, хотим там гостевую спальню сделать, но пока она совсем пустая стоит. А на моей кровати вдвоём не поместимся.

– Да… наверное. – Тут хлопнула входная дверь. – Ой, здравствуйте, Андрей Викторович.

– Здравствуй, Аня. Софья где?

– Я тут.

– Ага. Котёнок, пошли-ка ко мне в кабинет. Поговорить надо.

Аня сразу как-то испуганно съёжилась и юркнула на диван в гостиной. Замерла как удав перед кроликом. Софья зашла к папе в кабинет.

– Дмитрий мне вкратце всё уже сказал, но я хочу услышать полную версию от тебя.

Софья пересказала историю, уже во всех подробностях, специально добавив и свои подозрения: так и так, в таких-то датах пытался ухаживать за мной и напрямую, и чтобы ревновала через Аню. Сегодня она услышала разговор насчёт фотоаппарата и что планируется сделать с Аней, потому и вмешалась. Но до сих пор не уверена, возможно, Виктор может быть связан с хозяином Константина. Тогда затея с Аней – тоже какой-то хитрый план, чтобы потом добраться и до неё.

– Ну насчёт нашего пока непонятного злодея – это, пожалуй, пуганая ворона куста боится, – задумчиво ответил Андрей Викторович. – Скорее всего, действительно излишне шустрый паренёк, – он скривился, – решил подзаработать криминальным способом. Обещаю, я этот вопрос проверю. Я так понимаю, ты хочешь попросить, чтобы Аня поехала с тобой? Судя по незнакомому чемодану в прихожей?

– Ну… да, – смутилась Софья. – Она же родителям сказала, что с подругой уедет… Вот и…

– Ладно, ладно, – улыбнулся Андрей Викторович.

В людях он разбирался, поэтому ни капли не поверил в версию дочери насчёт причастности сегодняшних событий к интригам Константина и его хозяина. Наоборот, сразу сообразил, чего именно планировал Виктор Золотов и как собирался использовать компромат на Аню. Отец у неё не последний человек в городской администрации, мама работает в ректорате университета. Как раз те нужные связи, за которыми охотится начинающий мошенник. Но Марине семья Медянских, кажется, будет обязана по гроб: от мысли, что если бы не она, на месте одноклассницы запросто могла оказаться его Софья – бросало в дрожь. Однако раз дочка за подругу так просит… Да и поездка именно в компании сверстницы обеим будет на пользу.

– В целом ты права, котёнок. Даже если есть мизерный шанс, что ты в своих подозрениях не ошиблась – лучше Ане и в самом деле отдохнуть вместе с вами и под охраной. Хорошо, я поправлю ваш заказ. И с её родителями тоже поговорю, чтобы не волновались. Ане тоже не мешает успокоиться, после такого-то. Нет, ну надо же? – Андрей Викторович ангелом не был, и в девяностые сам делал немало всякого и разного. Но тогда и в самые лихие годы считал, что есть некоторая черта, переступивших за которую надо отстреливать как бешеных собак. Вдобавок прочухавшись, этот парень запросто по дури может решиться как-то отомстить уже его дочери. И потому уже со следующей четверти этот Виктор рядом с его дочерью учиться не должен. – Ладно, иди, успокойподругу, а то она там, поди, ногти себе до локтей уже обгрызла.

Аня и впрямь так испереживалась, что аж дышала через раз. Софья ей подмигнула и сказала:

– Всё нормально, папа сказал – едешь завтра с нами. Как и хотела – на Новый год и каникулы. С твоими он обещал вопрос уладить. А теперь у нас самая главная проблема.

– Какая?

– Налезет ли на тебя моя запасная пижама? Потрошить чемодан нет смысла, у нас автобус завтра с утра пораньше.

Глава 16

Выезжали в первой половине дня, причём на микроавтобусе – всем удачно получилось за вчера уладить свои дела, и никому не пришлось отправлять вещи, а самому потом добираться рейсовым. Аня, только сейчас сообразив, что за «наша компания» едет, залезала в салон с каким-то пришибленным видом. Софья её представила:

– Это Аня, она с нами, – после чего посмотрела на Алису и добавила: – Если что – подругу мне не обижать.

Остальные рассмеялись, а Соня Астахова ещё и сказала:

– Ох, Алиска, говорила я тебе, доведёт тебя твоя тяга к неумным розыгрышам.

– Я что? Я ничего… – смутилась Алиса. – И вообще, Митя, расчехляй гитару. Нам полтора часа ехать.

Санаторий, оказалось, состоял как из общего корпуса для отдыхающих, так и разбросанных по территории одиночных домиков на четыре комнаты. Им как раз один достался целиком, и сразу же, когда они нашли свой дом и затащили вещи в общую гостиную-столовою, Алиса скомандовала:

– Значит так. Как делимся? Предлагаю. Ну Софья с Аней в одной комнате, это понятно. Я чур с Соней. Тогда одна за Павлом и Денисом, а оставшаяся как раз Марине с Митей. Кто на какую сторону хочет окна? Соня, нам с тобой предлагаю комнату окнами на дорожку. Кто первый предложил – тот первый и выбирает.

– Я согласна, – немедленно поддержала Соня Астахова.

– Я тоже, – подтвердила Софья.

На этом Марина вышла из ступора и попробовала возразить:

– А почему я с Митей? – явно намекая, что, мол, не надо их так в открытую и нагло сводить вместе.

– Если что – я с Алисой, – сразу сказала Соня Астахова.

– Вот видишь? То есть две комнаты у нас уже заняты. Поэтому на выбор, кого хочешь подселить. Не хочешь Митю – на выбор остались Павел и Денис.

– А меня спросить не хотите? – возмутился Митя.

– А тут даже спрашивать нечего, – отрезал Денис. Чур я в мужской комнате. Знаю я Маринины привычки, жаворонок, блин. А у нас выходные. Я хочу тусоваться до полуночи и спать до обеда.

– Поддерживаю, – тут же сказал Павел. – Всё, Митя, тебе отдуваться за всех. Как любимому начальнику группы. Грудью на амбразуру.

После чего все торопливо разбежались по комнатам, оставив смущённых Митю и Марину.

Если в первый день друзья осматривались и ходили вместе, то уже на следующий как-то само собой разделились по интересам. Марина, понятно, целиком «ушла в Митю», он был не против, и вопросов, с чего они гуляют вдвоём по территории санатория сами по себе ни у кого не возникло. Павел, Денис и Алиса весёлой компанией трёх друзей отдыхали и тусовались по полной, временами выбираясь и в посёлок – пользуясь тем, что до Нового года ещё неделя, расслабиться решили насколько получится. Ну а Софья, Аня и Соня Астахова неожиданно оказались вместе и втроём. Аня, естественно, сразу была вместе с одноклассницей. Соня Астахова же присоединилась изначально потому, что не любила шумных вечеринок и не захотела пропадать на дискотеках с Алисой – но не гулять же одной? Однако уже на второй день призналась, что ей в компании Ани и Софьи Медянской и в самом деле гораздо приятнее и интереснее. А то, что Софья и Аня тоже не желают покидать территорию санатория – так для проживающих и здесь устраивали немало интересных мероприятий и занятий. Да и Софье компания Сони Астаховой оказалась интересна, она не ожидала, что у них настолько схожи вкусы и взгляды.

В итоге всё устроилось самым наилучшим образом, все отдыхали и развлекались с удовольствием. Единственное, что Софья так и не смогла понять – почему к ней и к Ане такое разное отношение. Вроде одного возраста, но если на Медянскую остальные смотрели как на равную и общались как с равной, то Аню воспринимали как младшую на «всего-то пока пятнадцать лет». Когда узнали, что Алиса захватила с собой игрушки, и решили нарядить ёлку перед домом, на верхушку зацепить звезду на плечи парни подняли именно Аню как младшую сестрёнку. Даже Соня Астахова по возможности Аню опекала и приглядывала… При этом сама Аня это тоже с чего-то воспринимала как должное.

К Новому году все окончательно обленились и настолько расслабились, что праздничный стол готовить начали всего за полтора часа до праздника – решили отмечать отдельно в своём домике. И когда до полуночи осталось меньше получаса, внезапно обнаружили – пора открывать припасённую бутылку вина, а штопора-то нет.

– Внутрь пропихнуть? – неуверенно предложил Митя.

– Не извращайся. Счас в столовую смотаюсь и у них попрошу, – ответила Софья. – Как раз удачно не успела переодеться.

Остальные вынужденно согласились: парни нужны в доме, подвинуть мебель – вроде всё рассчитали, но когда на пробу расселись, выяснилось, что стол поставили крайне неудачно. Остальные девушки уже в парадных платьях, а на улице ещё с утра ударил крепкий мороз.

Штопор Софье дали, но с условием – никаких «утром», а вернуть не позже двух ночи. Дальше кафе закрывается, и им вести учёт. И чтобы потом не было отговорок «вам отдавали» – кто взял, тот лично в руки и возвращает. Время поджимало, поэтому согласилась девушка на всё что угодно – лишь бы дали. Обратно бежала со всех ног, в праздничное платье успела переодеться чуть ли не перед самым началом новогоднего выступления президента. Главное – успела.

Восемь бокалов поднялись над столом, и с последним ударом курантов дружно дзынькнули друг о друга, а все хором закричали:

– С Новым годом! С новым счастьем!

Празднование шло весело, все друг друга поздравляли, шутили, строили планы на этот год… попутно по очереди вгоняя в краску Марину и Митю намёками. Про вернуть штопор Софья чуть не забыла. Вспомнила, когда до крайнего срока осталось всего ничего.

– Наро-о-од, я у меня про штопор из головы вылетело. Меня убьют. Просили отдать лично и не позже двух. Поссоримся со столовкой, а нам ещё неделю жить.

– Тебе составить компанию? – спросил один из парней.

В голосе при этом прозвучало такое нежелание выбираться на улицу, и ясно было – спрашивают из вежливости, что Софья отказалась:

– Да не, чего толпу гонять? Не надорвусь дотащить один штопор. Я пулей одна туда-обратно.

На улице бушевала метель, пела свою песнь серебряными снежными нотами, кружила миниатюрными смерчиками, осыпая ели свежими новогодними кружевами. Фонари хоть и горели, но через снежную круговерть светили тускло, как будто на каждую лампу дополнительно надели колпак толстого молочного стекла. Желающих гулять в такую погоду не наблюдалось, даже обязательные салюты запускать все явно решили утром, когда чуток распогодится. Нормальные люди если по острой нужде и выглядывали на улицу, то ненадолго и сразу торопились обратно в дом. Так что когда из темноты и тишины перед Софьей появился силуэт шагавшего навстречу человека, она практически мгновенно догадалась, кто это. И ощутила, как её отпускает непонятное напряжение.

Похоже, второго появления рыжей джинны именно здесь она подсознательно ждала все эти дни. Судя по всему, джинна принципиально предпочитала деловые костюмы. Опять под расстёгнутым пальто были брюки и пиджак, разве что сегодня серебристого цвета. Шапку она тоже, видимо, не носила принципиально. Да и не особо ей это было нужно, метель словно обтекала фигуру джинны. Стоило гостье приблизиться на расстояние двух метров, как снежинки закрутились бешеным вихрем, образовав абсолютно пустой цилиндр чистого воздуха с двумя собеседниками внутри. Зато стенки этого цилиндра от густо облепившего их снега стали молочно-белые.

– Здравствуйте, Анна Геннадьевна.

– Здравствуй, Софья. Кстати, не находишь забавным, как вокруг тебя собираются тёзки? Софья – Соня, твоя подруга Аня – и я.

– Вашими стараниями, да? Вы же у нас вроде повелители случая?

Неприязни и того, что встреча ей неприятна, Софья скрывать не собиралась. Впрочем, джинне на политесы и показную вежливость, судя по всему, было плевать. Она вздохнула:

– Увы. Я же говорила, что обидно получать по носу? Особенно когда ощущаешь себя всеведущим и всемогущим. Как ни обидно, я пришла признавать поражение. Очень и очень давно я не капитулировала перед обычными людьми, точнее, не проигрывала настолько вчистую.

– Понятно. Интересно, сколько неприятностей последнего времени ваших рук дело? Впрочем, нет – неинтересно. Извините, но это моя жизнь. И лезть вам я в неё больше не дам, – в голосе Софьи прозвучала откровенная злость. – Вы же не просто так поплакаться сюда пришли? Я так понимаю, вы по вашим правилам чего-то опять мне обязаны сделать как проигравшая сторона? Тогда делайте быстрее и разойдёмся навсегда, меня друзья ждут.

– Версия, что я хочу сделать тебе Новогодний подарок как давней знакомой, тебя не устраивает?

– Подарок из тех, после которых по итогам плакать хочется? Знаете, я, кажется, поняла, почему вас джиннами зовут. Сказки с вас писали.

Анна Геннадьевна пожала плечами.

– Для начала, я всё-таки хочу признать проигрыш перед тобой. Знаешь, я ведь увидела в тебе будущую коллегу. У тебя были неплохие задатки, сила воли… правда, эта твоя воля спала. Зато когда на тебя посыпались бы неприятности, ты вполне могла проснуться.

– Лес рубят – щепки летят? Люди у вас как фигурки, вот вы всё и подстроили? – разъярилась Софья.

– Ну извини, – развела руками джинна. – Рождение – это всегда боль. И да, любой джинн, рождаясь, проходит через горнило неприятностей. Таких, что или в итоге сгорит пеплом, или перешагнёт старую жизнь, откажется от неё и пойдёт навстречу новой. Ничего я специально своей силой не делала, всё ты и твоё окружение совершали сами. Интриговать да, интриговала. Это тоже чисто по-человечески. Я была уверена, что за тебя сцепятся твой отец и твоя бабушка, попутно Константин и его хозяин, а также этот мальчик, Виктор. И для всех ты будешь ценным предметом, не больше. Кстати, по всем раскладкам утешения и тепла ты пошла бы искать в объятиях Виктора, а его предательство и подлость стали бы самым сильным ударом. Но твой папа, его друг Дмитрий и Марина меня обошли. Они смогли остановить тебя на краю пропасти. В любом случае даже без твоего путешествия у твоих врагов ничего бы не вышло. И нет, за Пустого я не отвечаю. Это такие создания, которых я могу видеть не лучше простого человека. На расстоянии их умеют искать и уничтожать лишь Стражи. И что город не прочесали мелким гребнем, а Пустых уничтожили не всех – это сто процентов вина местного Совета.

Тут до сознания Софьи дошла фраза про Виктора, и злость сменилась ледяной яростью, когда с холодной головой готов уже идти и расчётливо убивать:

– То есть вы всё про этого мерзавца знали, а когда со мной не получилось, всё равно смотрели, как он чуть не покалечил жизнь Ане? А если бы я не успела? Куда вы ещё её втравить собираетесь? Не отпирайтесь, вы ведь специально её подставили. И я вам обещаю: я Аню больше обижать не дам. Обойдётесь со своими высокими целями, ищете на щепки кого-нибудь другого.

Джинна развела руками и вздохнула:

– Потому и признаю своё поражение. Вот честное слово, до последнего надеялась, что события всё-таки свернут в прежнюю колею. Ты будешь ревновать Аню, в итоге Виктор тебя всё-таки поймает на крючок, а там и твоя бабушка подсуетится. Да, мерзавец он, но что поделаешь, какой контингент есть – с таким и работаем. К слову, хотя и не оправдание, как только он отработал бы свою роль, я устроила бы так, что за свою подлость он расплатился бы сполна. Однако в тот момент, когда ты пошла спасать Аню, надавала ему… Оплеух, так назовём, мой вариант потока событий окончательно перешёл в невозможные. Но я тебя поздравляю, кажется, ты нашла себе ещё одного друга из тех, которые на всю жизнь. Однако, от дел прошлых вернёмся к тому, с чего начали. Я хотела бы сделать тебе подарок.

– А если я откажусь? Раз подарок, имею право не взять. Ну а если не имею – это не подарок, а шантаж будет.

– Нет, в нашем случае ты имеешь право отказаться. В данный момент у нас несколько равновероятных вариантов будущего. И я вмешиваться не то чтобы не хочу, я физически не смогу. Вселенная в данной ситуации на любое моё действие породит контрдействие, аннулирующее моё вмешательство. Я могу стать субъектом воздействия, но не объектом.

– И на том спасибо, – буркнула Софья. – Какая жалость, что вы наконец-то уходите.

– Сразу скажу, твоя бабушка суд проиграет во всех вариантах будущего. Но проиграть она может по-разному: как с возможностью последующего реванша, так и без. Сейчас, в точке ветвления, я пусть не своей силой, но своими опытом и мудростью могу вмешаться один единственный раз. Если ты примешь мой подарок – я гарантирую, что твоя бабушка проиграет окончательно и навсегда без возможности реванша. Однако обязана предупредить, что ты тогда в нагрузку получишь некоторые обязательства и сложности. Не обязательно неприятные или опасные. Если поступишь правильно – это испытание наоборот принесёт тебе немало хорошего и радостного.

– Знаете, давайте уж быть честными, без этих игр в вежливость и свободу выбора. Нет у меня тут вариантов. Принимаю я ваш подарок, но чтобы бабушка точно к нам с папой больше не лезла. Давайте.

– А он нематериален, и ты его уже получила, сразу как согласилась. Прощай, больше мы не увидимся. И спасибо, знаешь, оказывается, это удивительное чувство, первый раз за несколько веков играть и соревноваться, будто обычный человек, и при этом честно проиграть.

Джинна, словно была призраком, мгновенно растворилась в воздухе. И сразу же метель вернулась к своему прежнему нормальному поведению. Софья растерянно посмотрела в пустоту, где ещё миг назад стояла фигура собеседника, и недовольно прошептала:

– Шулер.

***

Софья вместе с Аней сидела в кафе на тёплой веранде, любовалась, как искрятся на солнечном свете заснеженные лапы елей, и ела мороженое. То есть она больше предпочитала тёмный шоколад и кофе, а к мороженому была равнодушна, но Аня оказалась жуткой сластёной, и сейчас без родителей наслаждалась возможностью есть мороженое сколько влезет. Поскольку кофе нормально варить здесь не умели, пришлось поддерживать начинание и тоже заказать вазочку, тем более как раз мороженое было неплохое. Всё равно делать было нечего. Остальные после Нового года как-то разом вспомнили, что у них с девятого числа сессия и со стонами сели за подготовку к экзаменам. Софья и Аня в итоге неожиданно оказались вдвоём и сами по себе. В бассейне нормально плавать получалось только с утра пораньше – дальше он забивался отдыхающими, а плескаться как в ванне с остальной толпой спортсменкам было скучно. Разные интересные мероприятия начинались лишь после обеда. Гулять по территории пешком наскучило быстро, нормально бегать на лыжах – для этого надо выходить за забор, чего Софья делать отказалась. Вот и оставалось ждать обеда, сидеть в кафе и лопать мороженое.

Аня облизала с ложечки очередную порцию, вздохнула и сказала:

– Вот одного не понимаю. И чего мы с тобой раньше поделить не могли?

– Не знаю, – растерялась Софья, ей это как-то в голову не приходило. – Соревнования?

– Ну вот разве что, – Аня пожала плечами и подцепила ложечкой ещё одну порцию мороженого. – Но если вспомнить, как ты три дня подряд меня уделала на дорожке, то тренер получается прав. Но не зазнавайся, на будущий год я тебя всё равно уделаю, не так сильно ты и обгоняешь.

Софья смутилась, но на самом деле не оттого, что главная соперница в плавании признала поражение. Скорее ей было совестно, учитывая слова тренера, дескать, она по физическим возможностям ближе к юниорам. Ведь на деле-то, а не по паспорту, она и в самом деле старше шестнадцати – и не просто так после пятнадцати переходят соревноваться в следующую возрастную группу.

– Это мы ещё посмотрим кто кого. Я тоже сдаваться не собираюсь. А ещё чего? Ну… может потому что меня зовут постоянно на школьные концерты играть?

– Фу, – Аня сморщилась. – Нашла чем гордиться, особенно глядя как тебя каждый раз туда пинком отправляют. Да я музыку терпеть не могу, хотя меня мама два раза пыталась в музыкалку запихать. Вот шахматы – это да, но ты в шахматы не играешь.

Тут пришёл черёд уже Софье разводить руками. Шахматисткой Аня была отменной, в первую же неделю играючи сделав всех троих парней, рискнувших с ней посоревноваться. Да и среди отдыхающих ей нашёлся единственный равный соперник, уже старик, как оказалось, сам бывший преподаватель шахмат. Причём посмотреть, как они играют блиц, собиралась немаленькая толпа: фигуры переставляли с такой скоростью, что не всегда успеваешь следить.

– Ну… может, рисование? – предположила Софья.

– Не смеши мои тапки. Ты от всех это настолько тщательно скрывала, что, глядя на твою кривую гуашь, даже я с моим красным дипломом не догадывалась. И не конкуренты мы здесь. Ты – график, я по маслу и акварелям, а графику… ну умею, но не люблю. – Софья кивнула: оформлять стенгазеты постоянно звали именно Аню. – Если всё остальное вспомнить, то мы тоже вообще нигде кроме плавания не пересекаемся. Выдумали себе спор на пустом месте на четыре года. Две…

– Круглые дуры, – закончила Софья.

И обе рассмеялись.

– Чего веселитесь? – раздался голос Марины.

– Да так, вспоминаем школьные годы. Тебе этого не понять, ты от них уже далека, – за обеих ответила Аня.

– Ностальгия будет потом. Тут из города звонили. Собираем общий курултай. А вы обе телефон в комнате оставили, вот и ищи вас по всей территории. Вопрос срочный, между прочим.

Когда все собрались в гостиной-столовой домика, Марина начала:

– В общем, братцы-кролики, мне сейчас позвонили. Что-то там в верхах затрещало по части государственной поддержки молодёжи… Да не смейся ты, Денис, заранее. И в самом деле наверху и насчёт поддержки. В общем, мне звонил арт-директор концертного проекта. Короче, сработал папа Ани, он у тебя мировой мужик, без вопросов. По областям распределяются гранты на поддержку разнообразных проектов, связанных с молодёжью. А у нас, считай, и проект готовый, и всё остальное. Грант – не напрямую денег дают, а обеспечивают рекламу от всяких билбордов до телевидения. Короче, именно то, чего нам как раз не хватает. Арт-директору уже гарантировали, что он под этот грант попадает, но для этого нужно, чтобы всё стартовало до девятого января. Поэтому первый концерт проект давать будет не двенадцатого, а шестого, то есть завтра. По плану мы проект открываем, но учитывая, что мы не в городе – мне позвонили и спросили: сможем мы завтра подъехать или нет? Начало в половину первого. Я по времени прикинула, успеваем, но прямо с корабля на бал. Приехать, быстро подготовить сцену и выступаем. Сможем? Или пусть зовут других? Андрей Викторович просил передать – решаем на наше усмотрение.

В комнате повисла тишина. Инструменты были с собой, и даже планировали репетировать… но поленились. Однако открывать проект – это не просто престижно, наверняка первый концерт будут использовать в рекламе на телевидении. Но если выступишь на открытии плохо – это запросто похоронит группу. Наконец Митя первый поднял палец вверх:

– Смогём. Я – за рискнуть.

– Сможем, – тут же поддержала Алиса.

Следом одобрили «рискнуть» и остальные.

– Хорошо, давайте репетировать, а я иду звонить, что мы согласны, – подвела итог Марина. – Дальше меня не трогать и не искать, сажусь на телефон и там ещё тоже много организовывать надо.

– Я с тобой, – тут же вскочила Аня. – Есть идея, пошли, объясню по дороге.

Репетировали весь остаток дня. И неожиданно первый концерт дали… вечером прямо на базе отдыха. Идея была Ани, она же договорилась с администрацией, которой любое зрелище, особенно бесплатное, было только в плюс. Аня ходила когда-то в театральный кружок, и там перед настоящим выступлением устраивали тестовый прогон, выступая в костюмах и гриме, но не перед заполненным залом настоящих зрителей, а перед небольшим числом друзей и знакомых. Вроде ещё и не полноценный спектакль, но максимально близко, и позволяет найти ошибки и недочёты, которые не видны во время обычных репетиций. Идея оказалась кстати, особенно для Софьи, которая очень давно не выступала перед зрителями и немного оробела, в итоге допустив в своей партии несколько ляпов.

Обратно в город постарались выехать пораньше, но всё равно приехали без особого запаса по времени. Разложить инструменты, и переодеться... Когда вышли на сцену, и пока ведущая – одна из сотрудниц арт-проекта соловьём заливалась про старт новой молодёжной музыкальной площадки, которая при поддержке мэра, федеральных программ и прочего бла-бла-бла станет новой достопримечательностью города – Софья всмотрелась в зал и мысленно ахнула. Она ждала, что поскольку выходные, соберётся немало народу, ведь мероприятие бесплатное. Понятно, что будут журналисты, в углу на штативе стояла камера, а ещё человек пять сидело с профессиональными фотоаппаратами. Но и остальной зал был забит, причём Софья заметила немало народу из класса и школы. Она, конечно, вроде Вере обещала тогда на уроке рисования, но позвонить даже не вспомнила. А вот Аня, похоже, помнила, и обзвонила всех. Не зря она так хитро улыбалась всю обратную дорогу. На мгновение задрожали коленки, но Софья сразу себя одёрнула: у доктора Дагреда не боялась ассистенткой стоять, а там цена ошибки была – жизнь пациента. Здесь же фальшивую ноту взять тем более не так страшно… Единственно, чего было немного жаль – редкий случай, когда папа не смог прийти. Как раз на время концерта его вместе с остальными участниками масштабного бизнес-начинания Багдасаряна пригласил к себе губернатор области. Хотя папа и расстроился, Софья убедила его, что всё в порядке, а от такой встречи отказаться ему нельзя.

С концертной площадки вся группа уходила, выжатая как лимон. Сначала их несколько раз не отпускали, требуя сыграть на бис. И ведь не чтобы «просто сделать приятно знакомым музыкантам» просили, а искренне. Дальше подошли журналисты. Один, аж с федерального канала, долго пытал сначала Митю, затем остальных по очереди. Досталось и Марине, которую, оказывается, уже выставили чуть ли не как автора и архитектора всей идеи. Дескать, проект родился «с низов»: нашлась молодая и активная студентка, собрала вокруг себя единомышленников, а потом вместе с ними убедила бизнес и мэрию поддержать способную городскую молодёжь. И пусть для Марины многое из её «организаторских талантов» оказалось сюрпризом, отвечала она бойко. Ни разу не соврала, но журналисты в итоге сделали для себя вывод, что если материальная реализация проекта началась с августа, то идея зародилась чуть ли не в мае прошлого года. Неожиданно в зале оказался один из парней, благодаря которому Марина и встретилась с Митей. Он горячо поздравлял обоих «организаторов», а ещё пересказал одному из журналистов в виде байки историю их смешного знакомства. Софья заметила, как Марина поморщилась, видимо, не очень хотела эту историю выносить на публику, но журналисты за неё ухватились. И можно быть уверенным, что отныне «официальную» версию не вырубишь топором, даже если на всех перекрёстках орать «это было совсем не так». Капелька славы досталась в том числе Ане, которую Марина вытащила под телекамеру и представила как одну из волонтёров проекта, а журналист заставил ответить на пару вопросов.

Когда они ввосьмером ввалились обратно в комнатушку, выделенную исполнителям. Алиса сразу радостно предложила:

– Ну что? Идём отмечать?

– Не могу, – вздохнула Софья Астахова. – Домой надо.

– Нам тоже, – за обеих ответила Аня, переглянувшись с Софьей.

– Всё понятно, – развела руками Алиса. – Марина у нас кучер, Митя при ней. – На этих словах Митя показал ей кулак. – Павел, Денис, вы-то как?

– А мы – отмечать!

– И не сомневалась, – еле заметно буркнула себе под нос Марина.

Инструменты договорились забрать на следующий день, а пока оставить под замком в комнате для выступающих. Чемоданы покидали в багажник «шкоды». После чего совместными усилиями определили, что проще всего сначала довезти Соню Астахову, потом Софью, а последней доставить Аню Смирных.

Все разом подниматься к Соне не стали. Машина тормознула во дворе около нужного подъезда девятиэтажки, Митя вызвался помочь поднять чемодан – пожилая соседка по подъезду, увидев Соню с вещами, охотно предупредила, что сломался лифт, а мастера из-за выходных раньше чем через пару дней можно не ждать. Остальные же не стали и нос высовывать на мороз из тёплого салона.

Митя застрял неожиданно надолго, при этом не позвонить и не спросить: не собираясь даже переступать через порог, телефон он оставил в сумке под ногами. Марина уже собиралась идти и проверять, что случилось, но тут из подъезда… вышел Митя, с чемоданом в руке и вместе с рыдающей Соней. Когда Митя усадил девушку обратно в салон машины, остальные ахнули: на щеке у Сони была свежая ссадина и проступал неплохой синяк.

– Что случилось? – ахнула Марина.

– У её у отца крыша совсем поехала. Софья, ты ближе всех, давай едем бегом к тебе, – скомандовал Митя. – Я сейчас процесс притормозил, но мне срочно нужны аптечка и нормальные условия, иначе будет опухоль и синяк на пол лица к утру.

Дома Аня всех удивила. Оказывается, отец прошлым летом гонял её на курсы первой помощи для школьников, и сейчас она как настоящая медсестра помогла Мите в лечении. Софья же, хотя и работала в Железном городе как настоящая медсестра в операционной, но совсем растерялась, да и лекарства там были совсем иные. И лишь закончив обрабатывать рану, а также немного успокоив пострадавшую – для этого с разрешения Софьи из папиных запасов реквизировали немного коньяка, смешали с крепким чёрным чаем и заставили выпить – Митя начал объяснять, что у них там случилось.

– Короче, у Андрея Валерьевича, это так Сониного отца зовут, крыша поехала, похоже, окончательно. Он и так последние несколько лет бросил работу и ушёл в сетевой маркетинг и торговлю разной ерундой типа экологической косметики и биодобавок. Семью затерроризировал до того, что прошлым летом жена от него сбежала. И не надо, Соня, не злись на меня, что я всем рассказываю. Ты слишком хороший человек, и этого козла и так слишком долго на себе после этого тянула. А твоя мать вас именно бросила. В общем, мужик был уверен, что разбогатеет и вот-вот станет миллионером, но по факту еле сводил концы с концами. Осенью у него стрельнуло, что вся проблема – в масштабах. Вот если накупить товара побольше и продавать побольше, то дело мгновенно пойдёт к успеху. Снял все свои сбережения, в итоге квартира превратилась в склад. Последние полгода Соня фактически кормила его и себя, зарабатывая после занятий концертами. Я узнал тогда, в ноябре… В общем, моя ошибка – промолчал, хотя всех вас надо было подключать. Из-за него Соня тогда руку и поранила. Я узнал причину, зашёл к ним и пообещал этому мудаку, что ещё раз Соню обидит, то я его в больницу отправлю. И успокоился, как дурак. Короче, внушения хватило на пару месяцев. Хорошо я уйти не успел. Сегодня на Соню свалилась коробка с барахлом, а этот мудак заорал, что дочка и к чужим вещам относится без уважения, типа не она покупала и может ломать, и вообще неблагодарная, раз оставила его на две недели. Да вдобавок со своих заработков не помогает ему развивать дело. Один раз он успел её ударить дальше я… в общем, я дальше вмешался.

– Сволочь, тварь, сволочь, – в голосе Сони зазвенела пробивающаяся истерика. – Мама у меня всегда была такая, удачливая, у неё всегда был нюх на неприятности. Но она может уехать, а куда я? Он в прошлом году с чего-то взял, что я не его дочка. Экспертизу заказал. Знаете, как я тогда надеялась?! Что я и в самом деле не его дочь! Я тогда бы сразу ушла… а оказалась – нет… Не будь он моим отцом… Вот к чёрту, бросила бы всё.

– Что ты сказала? – похолодела Софья.

– Бросила бы всё.

– Нет, что ты про экспертизу сказала?

– А чего тут прятать? У него в прошлом году стрельнуло, что я не его дочь. Он и отправил материалы на экспертизу. А та возьми и скажи – ошибаетесь, папенька. После этого у него…

Соня недоговорила – Марина и Софья одновременно вскочили, не в состоянии усидеть на месте.

– Софья, не может быть… Прошлый год…

– Андреевна… Медянская… – прошептала Софья. – Соня! Паспорт! Где у тебя паспорт?

– Да вот, на, – достала она. – Зачем он вам?

– Смотри, Марин. София Андреевна. Понимаешь? София и Софья. Если делали запрос по фамилии отца… Соня, эта бумажка, про экспертизу, она сохранилась? Где она? Это очень важно.

– Ну сохранилась, наверное. У него секретер, там все документы лежат. Но он не отдаст.

– Плевать, – отрезала Софья. – Отберу. Хотя бить морду и загонять иголки под ногти «отдайте дяденька» – это крайний вариант.

– Согласна, – поддержала Марина. – Лучше всё-таки по возможности сделать тихо. Ключи от квартиры у нас есть, осталось узнать, когда он и насколько уйдёт.

Митя ошалело перевёл взгляд с Марины на Софью и спросил:

– Э… вы это сейчас серьёзно? Вы на полном серьёзе обсуждаете, что вломитесь в квартиру и будете пытать хозяина?

– Да, – спокойно ответила Софья. – От этой бумажки сейчас зависит моя жизнь, причём отнюдь не в переносном смысле. Понадобится на плите калить отвёртку и выдирать этому Валерьевичу ногти – отдавайте, дяденька – я так и сделаю. Если что для Валерьевича это будет намного более приятный вариант, чем если я скажу отцу. Папа у меня очень хороший человек, но в данной ситуации, боюсь, одними ногтями он не ограничится.

– Софья права. Она ещё смягчает ситуацию, – добавила Марина. – Очень сильно смягчает, что станет с этим Валерьевичем, если дело передать отцу Софьи. Тут вопрос стоит о её жизни… со всеми вытекающими.

– Боюсь, этому психу мы ничего не объясним… – крайне задумчивым тоном произнёс Митя. – А заниматься пытками, даже если очень надо, я всё-таки не одобряю.

– А он хоть куда-то из квартиры выходит? – спросила Аня.

– Ну за продуктами, – ответила Соня, ошалевшая от происходящего. – Заказы эти свои дурацкие развозит. Но это недолго, он боится надолго квартиру оставлять. Мы не успеем, пусть у меня ключи есть…

– Успеем, – решительно продолжила Аня. – Я слежу за квартирой, потом иду за ним. И не спорьте, больше некому. У Сони ключи, Митя как сила если что, Марину он запросто может знать в лицо, особенно если втихаря к Соне в телефон залезал и контакты с фотографиями смотрел. Мог?

– Запросто, – вздохнула Софья. – Я только после ноября месяца от него стала прятать, да и потом не уверена.

– Вот. Плюс Марина у нас единственный водитель, поэтому ждёт в машине. Софья знает – какой точно документ нужен, ей тоже нельзя. А про меня он ничего не подозревает.

– Без вариантов, – вздохнул Митя. – Поехали.

Операция и в самом деле пошла как по маслу. Аня заняла позицию на одной из верхних площадок. Когда хозяин вышел, предупредила и сама пошла следом. Марина, которая до этого ждала за пару дворов в стороне, чтобы не выдать засаду знакомой машиной, немедленно подъехала и высадила «десантную партию». Митя, Соня и Софья бегом поднялись и зашли в квартиру. Она и впрямь была похожа на свалку пополам со складом, везде коробки, даже в Сониной комнате. Удивительно не то, что она с чемоданом в руках что-то задела, а как вообще всё не обрушила. К секретеру, впрочем, проход имелся.

– На ключ заперто, – обратил внимание Митя. – Ломаем?

– Зачем? – фыркнула Софья. – Замок тут вообще не проблема.

К удивлению остальных, она выудила из горки всякой всячины на небольшом столе рядом с секретером железную скрепку, согнула и сунула в замок. Тут не надо было никаких особых заложенных умений, сенсорам киборга материал старого ДСП секретера был не помехой, процессор легко построил объёмную модель примитивного замка и рассчитал движения скрепки, чтобы его открыть. Замок негромко щёлкнул, и дверца отворилась.

– Вот и всё, а вы сразу ломать.

– Да уж, – хмыкнул Митя. – Правильно говорила Марина, ты кладезь талантов.

Софья, не отвлекаясь и не выходя из режима киборга, торопливо пролистала всю стопку документов, анализируя текст и выбирая нужные листы. Остальное убрала обратно. По совету из глубины подсознания, ещё до того как коснуться первого документа, она сохранила в памяти фотографию начинки секретера, теперь же восстановила по ней расположение всех предметов, после чего заперла замок обратно.

– Всё, уходим.

– Стойкое чувство, что попал в шпионский фильм, – прокомментировал Митя.

Вернувшись в машину, Софья сразу позвонила Ане:

– Они у нас. Ты как?

– Он закончил. Выходит.

– Всё, больше не надо. Иди туда же, где тебя высаживали, будем ждать там.

Пока ждали подругу, Софья ещё раз просмотрела документы, затем передала их Марине. На этом Митя не выдержал и спросил:

– И чего там такого? Хоть скажите.

– Мне тоже интересно, – Аня хлопнула дверью, залезая в салон, – чего я по такой холодине детектива косплеила.

– Моя бабушка подала на нас в суд с требованием отдать ей меня, – ответила Софья. – Основанием стала бумажка экспертизы на отцовство, полученная из одной клиники в Новосибирске. Якобы мой папа – не настоящий. Бумажка на подлинных бланках, со всеми печатями, идентификационными номерами и так далее. Мы голову сломали, как она это сумела устроить. И тут оказывается, что в ту же самую клинику и в то же самое время подали запрос о проверке некоей Софии Андреевны Медянской, является ли она дочерью некоего Андрея В. Медянского. Соня, ты можешь спать спокойно, там в квартире – не твой отец.

– Не видел бы сейчас эту бумажку сам, – потрясённо сказал Митя, – не поверил бы. Вот уж точно жизнь заковыристее любого кино.

– Тихо. Я звоню папе.

Громкую связь она включать не стала, но в наступившей тишине слова собеседника всё равно были слышны на весь салон.

– Папа? Алло, это я, Софья. Ты сейчас где?

– Извини, котёнок, нас сильно задержали. Прости, что не смог прийти. Заехал в офис положить документы. Задерживаться не буду и прямо сейчас еду домой.

– Подожди. Ты можешь дождаться меня именно в офисе? Это очень важно. Я прямо сейчас подъеду, именно в офис.

– Хорошо. Жду.

Софья отключила телефон и пояснила:

– Считайте параноиком, но не хочу я такие горячие документы дома держать. А у папы в офисе и сейф, и охрана круглосуточная. И кабинет сто процентов защищён от прослушивания.

Около офиса Марина тормознула и спросила:

– Тебя ждать?

– Нас. Соня, нам надо подойти с тобой вдвоём.

– Зачем?

– На всякий случай. Пожалуйста. Возможно, папа у тебя что-то захочет уточнить. Это действительно крайне важно.

– С твоей мамой связано? – сообразила Аня.

– Запросто.

– Тогда она права, Соня. Вам лучше вдвоём идти, – подтвердила Аня.

– И я согласен, – добавил Митя.

– Похоже, я одна тут была не в курсе, – тяжко вздохнула Соня. – Ну, пошли тогда.

– Так вас ждать? – переспросила Марина. – Та бумажка, которую твоя бабка сунула, ещё действует.

– Ах да, забыла. Думала, потом папу попросить нам машину заказать. Тогда да, ждать.

– На пороге кабинета Соня запнулась, но Софья уже схватила её за руку, зашла и плотно закрыла дверь.

– Что случилось? – встревоженно спросил Андрей Викторович. – Здравствуйте, Соня.

– Папа, знакомься. Это Соня Астахова, которая по отцу, оказывается, София Андреевна Медянская. И тот, кого она считала своим отцом, тоже делал экспертизу. Вот какие интересные документы мы у него нашли в шкафу.

Андрей Викторович охнул, но в остальном сумел себя удержать в руках. Почти, поскольку щека всё-таки нервно задёргалась. Быстро пролистав документы, он сказал:

– А теперь давайте подробности. Постарайтесь ничего не упустить, даже самую мелочь.

Объяснения вышли довольно долгими, причём Соня, кажется, рада была выговориться, когда Андрей Викторович попросил ещё и рассказать как можно больше про себя. Раз уж выяснилось, что отец ей не отец, да и мать уехала непонятно куда, можно всё рассказать, как будто отдать другому человеку, а потом забыть и начать новую жизнь с чистого листа. Софья стало совестно. Это она-то жаловалась, что заброшена и никому не нужна? По сравнению с Соней она жила, оказывается, весьма неплохо. И даже удивительно, как у двух таких эгоистов выросла настолько чистая и светлая душа, да вдобавок Соню не сломали неприятности и банальные неудачи, которые со школы у неё случались регулярно.

Когда рассказ закончился, Андрей Викторович пару минут молчал и думал, машинально постукивая тупым концом карандаша по столешнице. Затем сказал:

– Возвращаться домой вам, Соня, категорически нельзя. Это вопрос ещё и вашей безопасности. Есть у меня на этот счёт некоторые тревожные мысли. Потому переезжайте к нам и обустраивайтесь. Думаю, до конца месяца, не меньше. Гостевая спальня закончена, поселитесь там как подруга моей дочери и наша гостья. Котёнок, я тебя попрошу проследить, чтобы наша гостья на всё это время ни в чём не нуждалась.

– Как раз чемодан с собой, с которым мы ездили, так в багажнике и лежит. Можно сразу к нам и никуда не заходить.

– Как не заходить? – всполошилась Соня, у которой до сознания решение Андрея Викторовича дошло не сразу. – У меня дома ноты остались, мне девятого на работу. Я играю в ресторане «Волна», это при отеле…

– Я знаю это заведение, – улыбнулся Андрей Викторович. – Считайте, у вас оплачиваемый отпуск. Вы же ещё и учитесь? Вот как раз спокойно сдать сессию и отдохнуть в каникулы, ни на что не отвлекаясь.

– Но я уже брала отпуск на поездку, меня уволят, если я не выйду… – жалобно возразила девушка.

– Ну София Андреевна, ну что вы в самом деле. Вы забыли, кто я и чем занимаюсь? Неужели вы думаете, что если лично я попрошу за вас, директор на вашей работе не войдёт в ваше положение? Не переживайте, я вам обещаю, что в любом случае без работы вы не останетесь. Тем более учёба и работа не самое лучшее сочетание в сессию. Всё, на месяц вы наша с Софьей гостья. Это решено. Так, котёнок, вам ехать домой?..

– Нас Марина внизу ждёт.

– Отлично. Тогда езжайте, а я извини, немного задержусь. Ты у меня невероятный молодец. Мы тут два месяца уже этот узел пытались развязать, а ты его раз – и распутала. Езжайте, я постараюсь с этим разобраться быстро и сильно не задерживаться.

Уже когда девушки переступили через порог и прежде чем захлопнуть дверь, услышали, как Медянский-старший звонит по телефону:

– Соломон Глебович? Здравствуйте, это вас Андрей Викторович беспокоит. Нам надо любой ценой сдвинуть хотя бы на неделю дату заседания. Тут по нашей главной бумаге нашлась очень интересная информация…

В машине девушек встретили и Марина, и Митя, и Аня. Ждали долго, и теоретически времени хватило бы добросить Аню до дома, а возможно и Митю. Увидев довольное лицо Софьи и задумчивое у Сони, первой не выдержала и спросила Аня:

– Ну как?

– Всё отлично и никаких проблем. На месяц Соня переезжает к нам в гости.

Глава 17

Когда они приехали домой и остались вдвоём, Соня нерешительно поинтересовалась:

– Мне полку в холодильнике выделишь?

– Зачем? – не поняла Софья.

– Ну… свои продукты складывать. Если я у вас на месяц, мне же надо…

Тут до Софьи дошёл смысл вопроса, и она возмутилась:

– Не сходи с ума. Чтобы ты у меня дома питалась отдельно? Не объешь ты нас. Забудь, и чтобы я этого не слышала, а то обижусь. Ты лучше скажи, ты кабачки ешь? Я как раз их сегодня готовить хотела.

– Да я всеядная, – вздохнула девушка.

– Вот и хорошо. И всё, вопрос закрыт.

Соня больше не спорила, но всё равно остаток дня чувствовала не в своей тарелке, так что вести её в гостевую комнату и раскладывать вещи из чемодана в шкаф пришлось чуть ли не за руку. Точно так же Софья не дала гостье и спрятаться в своей комнате, когда пришёл Медянский-старший. Сначала вытащила пить чай втроём, дальше смотреть телевизор, а потом затащила сидеть к себе в комнату.

Утром завтракали тоже все вместе, причём Соня опять стеснялась, а остальные её уговаривали кушать. В итоге Соня сказала:

– Ну хорошо. Извините… а можно ко мне на «ты», Андрей Викторович? А то к Мите и Марине вы на «ты» всё время, одна я как непонятно кто.

– Конечно и с удовольствием. А ещё я уже попросил Марину и Митю, вам вчетвером сейчас понадобится кое-куда съездить. Я вчера ещё говорил с Аристархом Даниловичем, он очень советовал заглянуть к одному врачу по их части. Когда я ему описал нашу ситуацию, он высказал некоторые свои размышления. И если он прав, тебе, Соня, и в самом деле стоит показаться.

– Сегодня Рождество же, выходной? – удивилась Соня. – Все же не работают.

– Этот если надо – работает. Особенно когда просит не только Аристарх Данилович, но и сам Евграфов. Софья с Митей тебе по дороге объяснят, кто это, и почему нежелательно откладывать.

Марина с Митей к ситуации вокруг Сони отнеслись серьёзно, так что приехали сразу после завтрака. Конечной целью маршрута была совсем небольшая частная клиника – из тех, когда в офисные помещения переделывают первый этаж многоквартирного дома. Наслушавшись по дороге рассказов про ведунов, Соня крутила головой по сторонам, пытаясь увидеть чего-то необычное, вплоть до чучел летучих мышей на стенах. Но нет, встретили самая обычная комната на входе со стойкой регистрации и шкафом для карточек, и два кабинета – врача и процедурная. Медсестры не было, встречали их сам врач, уже немолодой, толстенький, с пролысиной на макушке и забавными бакенбардами, как их носили сельские доктора в девятнадцатом веке. И вообще, если бы не самый обычный терапевтический кабинет и зелёный медицинский халат, он казался бы гостем из прошлого. Отрекомендовался:

– Владлен Ильич.

Потом, как и положено в любой больнице, спросил у Сони личные данные, нет ли у неё аллергии на препараты и так далее. В кабинете ждал Аристарх Данилович, остальных тоже попросили подождать здесь же. Разве что к Мите врач обратился:

– Будете мне ассистировать, молодой человек. Если Аристарх Данилович не ошибся, то нам надо будет сравнить наши наблюдения.

Дальше всё шло один в один как на типичном приёме у терапевта. Врач смотрел горло, ухо и нос, измерял пульс и давление, дотошно интересовался самочувствием за последний месяц. Одновременно перекидывался медицинскими терминами с Митей. Закончив, ещё несколько минут общался с Митей на своём медицинско-тарабарском языке, в какой-то момент к ним присоединился и Митин наставник. В итоге Владлен Ильич вынесвердикт:

– Итак, вы были правы во всём, Аристарх Данилович. Мой коллега, – Митя от такого обращения как к равному аж смутился, – ничего не заметил, а ведь он неплохой диагност. Собственно, не расстраивайтесь, молодой человек, вы и не должны были ничего найти. Что ещё раз подтверждает – сделано специально. Впрочем, случайно такие вещи всё равно никогда и не делают. Завтра ко мне зайдёте, молодой человек, вам ещё следить за пациенткой – я выдам рекомендации уже по нашей с вами части. Заодно подробнее вам опишу, на что обращать внимание, хотя, надеюсь, вам это знание в жизни больше никогда не пригодится. Я, к примеру, не видел ничего такого четверть века уже. Но к счастью, ничего страшного, мы успели вовремя. Она пока не успела закрепиться, и я уже всё снял. Организм молодой, уже через месяц никаких последствий не будет. Где-то после обеда должна повыситься температура, будет слабость, так и должно быть. Как только поднимется выше тридцати восьми – давать жаропонижающее. Если до девяти вечера температуры не будет совсем или наоборот она не будет сбиваться – вызвать меня хоть посреди ночи. Завтра всё пройдёт. Я выдам лечение, сегодня кроме жаропонижающего ничего принимать не надо. Всё с завтрашнего дня, но главным для вас будет хорошее регулярное питание и прогулки на свежем воздухе.

Принтер зашуршал, выплёвывая распечатку с лечением. Аристарх Данилович вручил её Соне и сказал:

– Спасибо, Владлен Ильич, счёт передайте Совету.

– Извините, Аристарх Данилович, – вмешалась Софья, которой отец на это дал категоричные инструкции, – но счёт, пожалуйста, нам. Я думаю, мы в состоянии оплатить сами.

– Как скажете, – покладисто согласился Аристарх Данилович, но видно было его недовольство.

Уже в машине Софья пояснила:

– Как папа и предполагал, опять глава Совета в какие-то интриги играет. Не стоит быть ему обязанным ни в чём. Лучше мы заплатим сами.

– А если бы у вас не было денег? – разозлилась Соня. – То что? Митя, чего он такого сказал, что ты так помрачнел?

– Там было отложенное многоступенчатое проклятие. Нам про такие только вскользь упоминали. Ничего не поймёшь, человек просто медленно угасает. В первые годы понемногу и незаметно, потом начинает прогрессировать, жертва всё чаще болеет, и через восемь – десять лет умирает, причём в таком состоянии, что уже рада помереть, лишь бы не мучиться.

Соня побледнела, а потом зло сказала:

– А если бы у Андрея Викторовича не было денег оплатить лечение, и я была бы со всеми вами незнакома, то что? Мучайся и умирай, бедная? Во всех смыслах бедная.

– Если бы у Андрея Викторовича не было денег, то ты бы это проклятие вообще не подцепила, – отрезал Митя. – Чтобы его просто изготовить, денег надо – хватит на пару машин премиум-класса в люксовой комплектации. Купить – ещё дороже. При этом и тому, кто сделал, и тому, кто купил – пожизненное заключение обеспечено. Просто так за то, что ты соседу ногу отдавила, такими вещами не разбрасываются. И сильно подозреваю, одних денег, даже больших, для этого мало. Кажется, мы, сами того не зная, все вместе случайно разворошили что-то крайне поганое. Можешь у Софьи расспросить, как вокруг неё осенью один тип крутился, и чем всё это кончилось. И как потом рядом с базой отдыха все эти две недели наготове дежурный полицейский пост стоял и нас охранял. Поэтому, Соня, у меня к тебе просто огромная просьба. Не усложняй всем жизнь. Исполняй предписания врача, живи у Софьи хоть до лета и слушайся Андрея Викторовича.

Ошеломлённая Соня молчала всю обратную дорогу, а дома стало не до этого. У неё и в самом деле скакнула температура и навалилась слабость, так что девушку уложили в постель. Остаток дня Софья суетилась возле больной, Андрей Викторович ей помогал – бессилие накатило такое, что Соня чашку не могла ко рту поднести, приходилось кормить и поить с ложечки.

Утром Соня встала абсолютно здоровая, вышла к завтраку… и чуть не упала обратно, когда Андрей Викторович предложил:

– Ну что? Нашей больной предписано хорошее питание и свежий воздух. А отсюда я предлагаю всем вместе идти гулять, раз у нас последний законный выходной.

– Ура, и она согласна, – немедленно ответила Софья. – Митя что сказал? Моего папу слушаться, так что идём гулять.

– Сговорились, – обречённо ответила Соня, но было заметно, как её распирает энергия и как ей и в самом деле неохота сидеть в четырёх стенах. Разве что не ожидала насчёт пойти втроём.

Андрей Викторович и в самом деле решил устроить полноценный выходной начиная с прогулки и заканчивая вечером втроём в кафе. К этому моменту Соня уже не пыталась протестовать, что ей ничего заказывать не надо или она сама... Может быть потому, что неожиданно прогулка получилась какой-то… семейной? Ведь не говорить же в кругу семьи о деньгах? Соня тихонько вечером призналась Софье, что вот так она ходила первый раз в жизни, даже мама никогда так вдвоём не гуляла.

В школу Софья на следующий день – каникулы закончились – ехала окрылённая. Впрочем, похоже, Марина вчера тоже прекрасно погуляла на пару, поскольку вид у неё был как у довольной кошки.

В гардеробе Софья неожиданно столкнулась с Аней, и та радостно сообщила:

– А я фотки успела распечатать. И с Нового года, и с концерта.

Софья закивала, они ещё в санатории выяснили, что обе из редких сегодня любителей именно настоящих фотографий, а не как все в компьютере и на телефоне хранить.

– Ну ты даёшь. Здорово! Когда успела?

– Да вчера. Пошли, пока звонок не затрещал, покажу.

Совершенно не подумав, как это будет выглядеть со стороны, две бывшие соперницы влетели в класс, и прямо на парте Аня начала раскладывать фотографии. Рядом тут же собрались остальные, и кто-то удивлённо спросил, ткнув сначала туда, где Аня, стоя на плечах у парней, вешает на ёлку звезду, а потом где все они возле ёлки на общей фотографии:

– Это где?

– А, это мы на Новый год ездили, – махнула рукой Аня.

Дообъяснить ей не дали, прозвенел звонок, и зашла учитель. Вера, которая с самого начала явно ждала, когда они сядут вдвоём за парту, и она могла расспросить в подробностях, не выдержала сразу:

– Колись, вы и правда с Анькой вдвоём ездили?

– Если быть точным, нас там восемь человек всего было.

– И Анька?

– Ну да. Хотя если честно, мы её немного контрабандой протащили. Сначала всё организовали, а потом уже её родителей, считай, перед фактом поставили, что она с нами едет.

– Так вы же всё время ссорились… – никак не могла поверить Вера.

– Да как-то пообщались и вдруг поняли, что нам делить нечего. Ну плавание разве что, это же не повод для ссоры?

– А Витька?

– Чего Витька? – тот до Софьи дошло, она скривилась, и не удержалась: – А Золотова мы вместе пинками гнали. Не думал этот козёл, когда сразу за нами обеими бегал, что мы можем друг другу и рассказать.

Потрясённая Вера, у которой на глазах рухнула вся привычная картина мира, смолкла до конца следующего урока, для неё – просто чудо. И на очередной перемене свежедобытую новость сообщала уже с сомнением в голосе:

– Слушай, А Витька-то, Золотов, с этой четверти в другую школу ушёл. Может, знаешь почему?

– Совесть, наверное, замучила, – равнодушно ответила Софья. – Не смог нам с Аней в глаза смотреть.

Про себя же подумав: похоже, её папа историю с попыткой шантажа до семьи Смирных донёс. Аккуратно донёс, раз Ане не влетело так, как могло бы, если бы её отец узнал все подробности. Скорее, передал официальную версию – парень уговаривал вместо поездки с подругой отправиться жить с ним, но девушка отказалась. Всё равно, похоже, хватило, чтобы Смирных-старший оперативно вышиб Золотова из гимназии. И в этом она была благодарна, потому что постоянно натыкаться на подонка в коридорах школы и ей, и Ане было бы крайне неприятно.

Неделя буквально пролетела, словно и не было, причём как-то всё удачно складывалось, и любые дела удавались сами собой. Даже Соня освоилась и почти перестала стесняться. Успела сдать один экзамен на отлично, получить в подарок от Софьи и Андрея Викторовича огромный торт, и над ним разреветься: ей понравилось, но такой подарок за свои успехи она получила первый раз в жизни. Тем удивительнее было, когда Медянский-старший попросил в субботу никуда после обеда не уходить, как только Софья вернётся из школы, а Соня с консультации – дождаться его. Сам же с утра был непривычно хмурый, на этой неделе видели его таким в первый раз.

По устоявшейся за неделю традиции обед готовили в четыре руки, поэтому, чистя картошку, Соня спросила:

– Ты не знаешь, что случилось? Вроде бы ты говорила, что с этим Константином у вас всё решилось? И с его хозяином.

– Сама гадаю. Папа сказал, что его выловят – мы вернёмся, и раз мы здесь, и нас не просят ходить под охраной, всё в порядке.

– Сейчас всё объясню, – раздался из коридора голос Медянского-старшего. – Бросайте готовку и занимайте диван, у нас с вами будет очень важный разговор.

Расположились все так, как почему-то настоял Андрей Викторович. Он на стуле, напротив него на диване обе девушки. Медянский заговорил не сразу, словно ещё обдумывая что-то, наконец, вздохнул и заговорил:

– Начну с самого, пожалуй, главного. К сегодняшнему дню это уже абсолютно точно. Вы – сёстры. Вы – обе мои дочери.

Соня вскрикнула и упала в обморок, так что следующие минут десять остальные суетились вокруг неё, давая нюхать нашатырный спирт и растирая щёки. Наконец Соня слабым голосом сказала:

– Всё нормально, всё в порядке. Продолжайте.

Когда Софья села теперь совсем близко к сестре и взяла её ладонь в свою, вырывать руку или отодвигаться на другой край дивана Соня не стала.

– Подозрение у меня возникло уже тогда, когда я смотрел бумаги. Да, Софья оказалась права. Ошибка, и, похоже, ошибка непреднамеренная. Две девушки с идентичными именами и на родство с полными тёзками – вместо отчества во внутренних бумагах ставили инициал. Возраст тринадцать и девятнадцать, кто-то неразборчиво написал – тройку приняли за девятку, ну а вторую бумагу автоматом отдали другому заказчику.

– При этом пели и плясали, – нервно пошутила Софья. – Это Марина про того фальшивого папочку, который ко мне клеился, сказала. Он такие жалостливые истории про свою жизнь на уши вешал, что если бы ещё попутно пел и плясал, было бы индийское кино.

– Как оказалось, в жизни случаются вещи позаковыристее любого сценария, – развёл руками Медянский-старший. – Но в них никто не верит. Хозяин этого Константина охотился за одной вещью, которая, как он знал, обязана была храниться у моей дочери, Сони Медянской. Но никто даже не подозревал, что в городе есть ещё одна Соня Медянская, которая тоже моя дочь. Я немного сумбурно говорю, да? Да, пожалуй. Лучше я начну с начала. Началась эта история давно до твоего рождения, Соня. Больше двадцати лет назад. Но… Извини, Соня, я вынужден буду говорить очень плохие вещи про твою маму. Очень неприятные.

– Да говорите уж, – вяло махнула девушка. – Тем более она меня бросила и сбежала. Она всегда такая была. Ей хорошо и везёт – это главное, а я как приложение.

– Галю ты очень хорошо охарактеризовала, – поморщился Андрей Викторович. – Я неладное почуял, ещё когда имя увидел в твоих документах. Двадцать лет назад она числилась секретаршей при одном довольно богатом «новом русском», а на деле была у него элитной эскортницей для сопровождения клиентов. Был в те годы в городе один олигарх первой волны, Комолов. Я тогда был при нём, и хотя был он бизнесменом, а не главой ОПГ, принципы у него были схожие. Исполняешь его приказы – или вынесут вперёд ногами. Про ведьмаков ты уже знаешь, так вот был при нём личный ведьмак по прозвищу Князь. И получил я довольно странный тогда приказ, спать с Галей, попутно её вербуя передавать о клиентах хозяина информацию Комолову. Впрочем, почему странный? В тогдашнем бизнесе методы были те ещё, и вот так через постель завербовать шпионку – легко. Потом этого «нового русского» грохнули, он стал моему шефу неинтересен. Вскоре убили и Комолова, в общем, наши дороги с твоей матерью разошлись. Для меня это был эпизод бурных девяностых, что она забеременела – я и не подозревал, а Галина молчала.

– А мой п… Андрей Валерьевич? – осторожно спросила Соня. – Он ведь знал, что я ему не родная? Он потому и был тогда очень рассержен экспертизой.

– Вот тут и начинается вторая часть интриги, скрытая от всех. Оказывается, как быка-производителя тут использовали меня. Галина на самом деле спала со мной, поскольку ей очень хорошо заплатили за беременность и рождение дочери. Как и её будущему мужу, который, кстати, на самом деле Сусликов, а Медянским стал незадолго до свадьбы. Князь знал, что если у меня родится дочь, я обязательно хочу назвать её Софьей. Как меня уже просветили, он же устроил так, что у меня могла родиться только дочь. Соня должна была стать для него живым ключом… к хранилищу. Софья же – обманкой, прикрытием, – Медянский невольно сжал кулак. – Если кто будет искать ключ, первым делом ударит по Софье, она-то на виду. Но тут сначала Комолова убили, потом и Князя не стало. Наследство Князя – сохранилось. И нет, хранилище вчера нашли и открыли, нет там никаких тайных знаний как в кино. Просто много чего такого, за что можно присесть до конца жизни и за распространением чего очень следят. Хранилище, кстати, как раз уникально. Аристарх Данилович так и сказал – поселится там, пока не разберётся. Оно позволяло под носом Совета и Стражей хранить невидимыми очень нехорошие вещи, а никто и не подозревал. То есть мы про хранилище не знали, а наш враг, убивший Валерию и охотившийся за Софьей, наоборот был уверен – там лаборатория по изготовлению живых амулетов. Он точно знал и про существование ключа, и что ключ завязан на генотип моей дочери, а также на её имя. Есть там какой-то хитрый закон природы, не ведун и не очень понял объяснение. Не знал он одного – хранится материальный носитель ключа в доме или на теле Софьи. А Соню мы все просто потеряли. Никто не ожидал, что у моей жены возникнут проблемы со здоровьем, ей придётся лечиться, и в итоге вторая Соня у нас родится на шесть лет позже.

Софья, общавшаяся с Митей, многое у него выспросила про ведунов – это было нужно ей и чтобы понимать особенности своих превращений. Услышав про ключ, лихорадочно вспоминала всё, чего знала. И потому обратила внимание на нестыковку.

– Папа, стой. Митя говорил, что люди, которых в вещи превращают – как роботы становятся. Программа сработала, они больше не нужны – и отключаются. Ты сказал – Соня у нас ключ, но ведь неделю назад её осматривали и сказали, что всё в порядке. Ладно, Митя рассказывал, что амулетами хозяин и на расстоянии может пользоваться. Но если хранилище открыли посторонние или вообще распечатали – ключ на это реагировать должен, а с Соней всё хорошо. И как вы хранилище нашли, если неделю назад про него и не подозревали?

– Ух, сколько вопросов, – улыбнулся Андрей Викторович. – Начну с самого главного. Алчность – это самое плохое качество в человеке, не зря считается смертным грехом. Галина же была очень жадной. Она получила столько денег, что хватило на двадцать лет, правда по условиям она их получала не сразу – но ей было достаточно. Тем более на себя она тратила в том числе и вторую часть денег, предназначенную на Соню. За это она должна была повесить ключ на шею своей дочке в три года. Тогда ключ постепенно врос бы в организм, попутно при нужде перехватывая управление сознанием. Жить незаметно, не выделяясь, серой мышкой. Действительно, как робот. Взамен ключ дарит носителю идеальное здоровье и везучесть. Спасла Сонечку именно жадность её матери. Галина не подозревала про истинное назначение ключа, и не знаю уж чего навоображала о том, для чего в итоге нужна её дочь. Но успела за три года разобраться, что рядом с ключом повышенная удача и проходят всякие болячки. Забрала его себе.

– Про маму всегда говорили – родилась с ложкой во рту. Это я всегда была невезучая.

– Воровка она, – резко сказал как отрезал Андрей Викторович. – И вся её удача была за твой счёт. Без телесного контакта с тобой, Соня, программа подавления сознания не запустилась, в этом Гале повезло. Ключ всё равно был завязан на тебя, вот вся удача твоей матери и компенсировалась неприятностями у тебя. Судя по твоему рассказу, Галина это прекрасно понимала, относилась к тебе именно как к полезной вещи, без которой её талисманчик работать откажется. Причём эта удачливость, она очень быстро становится как наркотик, ты уже не можешь без неё. Ты выросла, а человек понемногу приспосабливается ко всему, вот организм постепенно и научился закрываться от ключа, который тянул из тебя силы. Вдобавок ты сменила фамилию, то есть хоть немного, но оборвала связь с ключом. У тебя стало меньше неприятностей, ты стала реже болеть, а талисман – всё хуже работать. Одновременно у мужа Галины понемногу начало сносить крышу от ощущения собственной никчёмности и обманутости. Я так понимаю, ему тоже чего-то Князь пообещал за участие в афере, в результате же Сусликов-Медянский не получил ничего. Галина в итоге не выдержала и сбежала, и я этому не удивлён. Впрочем, о мёртвых или хорошо – или ничего.

– Как мёртвых? – побледнела Соня.

Софья тут же её обняла и прижала к себе, испугавшись, что новообретённая сестра опять упадёт в обморок. Медянский тоже неожиданно пересел на диван и обнял дочь с другой стороны. Соня задрожала, и неожиданно заплакала, но вырываться и не пыталась. Наоборот, прямо ощущалось – заплакала она потому, что её со всех сторон окружали те, кто считает семьёй, можно расслабиться, не держать всё в себе. Наконец, нервное напряжение ушло, слёзы кончились. Всё равно Андрей Викторович пересаживаться обратно не стал, а Соня не стала высвобождаться, так они и продолжили говорить втроём в обнимку.

– Любая вещь от ведьмака – чёрная, нехорошая штука. Она никому и никогда не приносит добра, даже если кажется обратное. Перестав получать свой наркотик, Галина не вынесла и сбежала. Ключ, окончательно с расстоянием потеряв связь с тобой, лишился подпитки и начал выедать уже носителя. Возможно также что-то вроде системы самоликвидации при краже. А выкинуть ключ Галя была не в состоянии, даже когда всё поняла. Эта дрянь за годы к ней присосалась насмерть. Вместо тебя. В итоге проклятие сожрало её за несколько месяцев, уже потом эхом долетев до тебя. Как безродную нищенку её и закопали. Могилу нашли по остаточному следу, когда, узнав про тебя и увидев проклятие, Аристарх Данилович всполошился. Он сообразил, почему наши враги были уверены – ключ есть, но мы не могли найти и следа этого амулета. В итоге ключ мы извлекли, хранилище нашли, и ты от всего этого свободна. А вот дальше… Во-первых, и это не обсуждается – сразу как мы закончим судиться с бабушкой Софьи и отобьём эту атаку, я подаю на решение о том, чтобы признать тебя своей дочерью. Думаю, это устроится быстро, и самое позднее к середине февраля ты у нас уже официально станешь Софией Андреевной Медянской. И отсюда во-вторых. Ты уже взрослая, поэтому требовать от тебя я ничего не имею права. Да и по-человечески – тоже не имею права требовать, раз потерял на столько лет. Но очень прошу всё-таки остаться с нами. Ты нам очень нужна.

– Только пусть попробует уйти, – полушутя, полувсерьёз погрозила Софья. – Всю жизнь завидовала одноклассникам и мечтала о сестре, и пусть она попробует от меня сбежать. Соня – остаётся.

– Я… я попробую… остаться – робко и еле слышно прошептала Соня.

– Вот и решено! – обрадовалась Софья.

***

– Ну и ушлый ты парнишка, – Соломон Глебович, достал из бара, встроенного в стену кабинета, бутылку виски и два стакана. – Слышал, ты предпочитаешь именно вискарь? Мне в мои годы лучше коньячок, но за первое такое близкое знакомство готов и этой шотландской самогонки хлопнуть.

Взъерошенный тёщин адвокат взял протянутый стакан, всем своим видом пытаясь показать уверенность в себе и независимость, дескать, мы на равных. Получалось плохо. Когда тебя ночью четверо крепких неразговорчивых амбалов выдёргивают из постели и волокут в контору нотариуса, душевному спокойствию это не способствует.

– Спасибо. И по какому… э-э-э… вопросу возникла необходимость нашей встречи настолько срочно? Что вы даже не дождались завтрашнего суда?

– Вот не нужно было действовать через мою голову, – демонстрируя грусть, произнёс Соломон Глебович. – Но вы, молодые, и ушлые, на ходу подмётки рвёте.

– За нами будущее, – дальше пробовал демонстрировать гонор адвокат.

– Будущее будет, – проворчал Соломон Глебович, – если оно у тебя есть. Пока же нужно решать проблемы сегодняшние. Но за твою шустрость я готов уважить и поговорить сегодня. А мог бы сразу отправить к Медянскому. Или лучше к Багдояну. У обоих молодость была очень бурная, а ты влез в их дела. Очень большие дела, которые одобрены лично губернатором, и которые теперь могут сорваться, потому что одна старая грымза потянула грабли к тому, чего ей не принадлежит.

– Да кто же знал-то, – всплеснул руками адвокат.

– А надо было знать. Прежде чем лезть. Шустрый, а вот учиться плохо умеешь. Думал, я не докопаюсь, чем ты в Калининграде промышлял? Думал, раз далеко – то и не дотянется старый нотариус?

Адвокат побледнел, но попробовал хорохориться:

– На что вы намекаете? Я юрист, и это подтверждают все документы, и они подлинные.

– Ай-ай-ай, ну зачем ты обманываешь старика? Я такие вещи проворачивал, когда ты под стол пешком ходил. Хочешь, расскажу как было? Создал парочку липовых нотариальных контор, а потом начал за процент организовывать торговлю чужим наследством. В архиве бумаги подделал, уже законную копию по запросу получил. Завещание организовал, как бы выехали к старику на место, поскольку больной он, прямо там и оформили? Копия завещания и остальных документов ещё в архиве нотариальной конторы должна храниться? Так закрылась она, контора-то, а пожар уничтожил архивы, которые при ликвидации положено в государственное хранилище отправлять. Вот он, один единственный экземпляр на руках у наследника остался. Раз прокатило, два, три. Смотрю, неплохо заработал, на старинных-то домах, а? Недвижимость дело прибыльное, согласен. Только жадность, она до добра не доводит.

– Ну простите, бес тогда попутал, – признался адвокат.

– Этот бес называется круглая сумма в пятьдесят кусков зелёненьких казначейских билетов из-за окияна, – усмехнулся Соломон Глебович. – Только не проверил, что старичок-то при делах был, и стоял над ним некий Чили Калининградский. Но уважаю, молодой и шустрый, раз лыжи успел смазать раньше, чем его мальчики тебя нашли. Тут бы на дно залечь, да опять не устоял, такое выгодное дело подвернулось. Эх, молодость, молодость. Тебе бы или тихо сидеть, или хотя бы гонораром за подделку и юридическое сопровождение ограничиться. Год мог из этой дуры деньги тянуть, по судами апелляциям с ней ходить, и ничем бы особо не рисковал. Но ты ведь уже всерьёз на деньги Медянского нацелился? Это тебе пообещали?

– Да что вы такое говорите…– начал адвокат и поперхнулся.

– Умолкни, сопляк, и не вякай, пока я не разрешил, – холодно бросил Соломон Глебович. – Иначе гонор свой будешь показывать мальчикам Чили. Прямо отсюда отправишься в камеру, а дальше я весточку в Калининград подам. Даже руки об тебя пачкать не придётся, всё за меня сделают. Жоржика, который тебя с бабкой свёл, собаки живьём жрали. Хочешь повторить?

Адвокат побелел и быстро-быстро замотал головой.

– Умница, вижу, что не хочешь. Тогда слушай сказку дальше. Когда дело только начиналось, и вы с Жоржиком к бабке только подкатили, обратился к тебе один человечек. Или он всё бабке расскажет – или ты его слушаешь как родного отца, а он за это обещает помочь. Этот человечек даёт советы по юридической части, подделывает документы по суду, ну а потом тебе поможет деньги Медянского загрести. Ты за это гарантируешь: сразу как девочка окажется у бабки, ты организуешь передать дочку Медянского твоему заказчику. Угадал?

– Да, Соломон Глебович. Так и было, вот вам крест.

– Перед попом будешь креститься, когда грехи начнёшь отмаливать. А мне сейчас нужно, чтобы ты всё про этого человечка рассказал. Кто, где, как, с первого до последнего слова. Будешь хорошо говорить – зачтётся на этом свете, а покажется мне, что ты чего-то не договариваешь… ну тогда, мил человек, пеняй на себя. Так вот, раз уж крестишься, давай, по примеру первых христиан, ты передо мной облегчишь душу, а я за это дам тебе шанс на отпущение грехов. Фору… скажем, в четыре часа, за которые, обещаю, тебя никто из сегодняшних мальчиков искать не будет. А перед этим мои мальчики доставят обратно домой, и считать время будем от твоего порога, чтобы потом не говорил, что обманул тебя старик. Деньги, остальное, всё успеешь прихватить. Успеешь скрыться, раз ты такой шустрый. И ни сам, ни через мальчиков, которые тебя привели, обещаю, эти четыре часа следить не буду. Моё слово твердо.

– Конечно, конечно, Соломон Глебович. Записывайте.

– На память не жалуюсь. Говори давай.

Говорил адвокат долго, а когда ушёл, в одиночестве Соломон Глебович сидел недолго. Зашли Медянский и Евграфов. Уважаемым гостям нотариус достал не виски для выпендрёжа, а бутылку настоящего марочного вина из Франции и разлил на три бокала.

– Прямо соловей, – хмыкнул Медянский. – Что скажете, Егор Алексеевич?

– Соловей. Только не с той жёрдочки петь начал. Запись разговора я уже отправил кому следует. Про его «партнёра» можно забыть. Это в декабре, поскольку этот Константин так неудачно помер, хозяин сумел сдать всех остальных, но сам отвертеться, а теперь – всё. Прошу прощения, что без подробностей, связан должностью. Но попытка эмигрировать, скрываясь от старых долгов, чтобы на новом месте заняться тем же самым, у нас категорически не поощряется. Раз у нас на руках запись, вместе с результатами декабрьского расследования доказывающая, что он участвовал сам, а всё это не инициатива его подельников… Теперь по его следу официально пойдут те, от кого скрыться невозможно. Но моё вам уважение, Соломон Глебович. И ведь этому молодому человеку вы не соврали ни капли.

Нотариус усмехнулся. Адвокат был шустрый, но дурак. А может, про Омский Совет и Евграфова просто не знал. Потому, когда занялся самодеятельностью, решив «усилить свою позицию» в торговле с заказчиком, и через Жоржика попробовал организовать похищение Сони – то не сообразил, что за киднепинг с помощью ведовства он как непосредственный заказчик тоже несёт полную ответственность. Четыре обещанных часа у него будет, но всё это время его будут вести люди Совета.

– Хотите мнение одного старого юриста, который за свою долгую жизнь видел многих таких же шустрых молодых людей? Жадность – это самый страшный грех, который я знаю в человеке. А этот – очень жадный. На самом деле, Егор Алексеевич, сейчас у него ещё есть шанс уйти даже от ваших людей. Бросать всё, мчаться в аэропорт на первый попавшийся рейс, там несколько раз пересаживаться и попробовать запутать следы. Но из-за собственной жадности он свой шанс упустит. Он вложил столько денег здесь, создавая себе образ в глазах вашей тёщи, Андрей Викторович, что бросить всё это будет просто не в состоянии.

Они как раз допили вино, когда на телефон Евграфова пришла эсэмеска. Прочитав её, глава Совета сказал:

– Соломон Глебович, ещё раз снимаю шляпу перед вами и вашим знанием людей. Вы были правы. Он сначала перетаскал самые ценные вещи из квартиры в машину, а теперь едет по трассе в Новосибирск.

Рыжая джинна, стоя невидимая в тенях деревьев во дворе, проводила взглядом машину убегавшего в ночь адвоката и осуждающе покачала головой. Вокруг – дома с сотнями квартир. Там спят в том числе и маленькие дети, а он с таким рёвом стартует. Подумала на миг, не заставить ли машину сломаться, но потом решила – не стоит. Тогда люди Евграфова не смогут устроить охоты и погони, а эта мелкая душонка помимо наказания тела не успеет испытать пытку страхом и отчаянием как наказание души. Такие вот ничтожества она терпеть не могла. Сколько злых дел становились злее и страшнее, потому что такие вот людишки старались выслужиться перед главным негодяем или попутно заработать свой интерес, а лучше и то и другое? Но пусть им занимаются местные ведуны. Ей же предстояло поставить в этом деле точку. Закон работает только тогда, когда его соблюдают, даже если это не очень выгодно и хочется его немножко нарушить для удобства. Поэтому она и не могла нанести этот визит ещё в декабре, пусть очень и хотелось. Зато сегодня – самое время. На руках у Совета Омска появились доказательства, и его глава официально обратился к джинне по поводу нарушения законов их мира как Перекрёстка.

Изображать из себя человека сейчас не было необходимости, так что джинна не пожелала использовать какой-либо транспорт, а стала призраком и в несколько шагов оказалась на другом конце города, в частном секторе. Здесь был один из самых глухих и трущобных районов города, фонари вдоль улицы не горели ни один, ночь своим нутром как чёрная дыра всосала округу до утра, разделив дворы на маленькие изолированные мирки. Едва джинна приняла материальную форму, как сразу за забором ближайшего дома заворчала собака, но больше для профилактики. Как бы предупреждая: дом под присмотром, и постороннему на территорию заглядывать не стоит.

Джинна играючи перемахнула двухметровый забор, дождалась, пока псы на неё кинутся, и превратила обоих в кровавое облако, забрызгавшее снег. Будь это обычные собаки – она их, может, ещё и пожалела бы, животные за хозяина не отвечают. Но под видом собак прятались две боевые химеры. Выращены они были в магическом мире, внутри несли небольшой заряд магической маны, и были способны порвать и сожрать всё, что пересечёт ночью границу. Причём сожрали бы и плоть, и вещи, желудки позволяли переваривать даже металл. Напасть же джинна позволила исключительно потому, чтобы хозяин получил сигнал от химер и вышел разобраться, кого там выловили его охранники. А также что с незваным гостем сделать: отпустить случайно ошибившегося домом местного алкаша – или заставить незваного гостя исчезнуть. Джинне тоже хотелось сделать всё тихо, а если ловить хозяина внутри, придётся, скорее всего, разгромить весь дом. Тогда дополнительно возиться, имитируя какую-нибудь аварию вроде утечки газа.

Хозяин вышел во двор почти сразу. Несмотря на ночь – в неизменных больших тёмных очках. Сначала его взгляд невольно споткнулся о кровавое пятно прямо посреди двора, только затем он заметил гостью… и стало поздно. Больше ничего сделать он не успел, скованный затвердевшим вокруг него воздухом. Следом с носа слетели очки, обнажая белки глаз с зелёными прожилками и густо-фиолетовую, почти чёрную радужку.

– Здравствуйте, Юйлинь. Если честно, очень не хочется терять время, а хочется просто свернуть вам шею, но, к сожалению, я обязана вам объяснить за что. Так сказать, зачитать приговор, поскольку у нас сейчас не убийство, а суд.

– Кто вы? – дёрнулся мужчина. – И какой это суд из одного человека? Который сам же и палач. Раз уж пришли, то не надо фарса.

– Вы верны себе, Юйлинь. Бороться – так до конца. Заставить меня потерять сосредоточенность, а лучше втянуть в дискуссию, а потом ударить, разрушить чары и сбежать. Ради этого вы готовы потратить два своих последних накопителя маны. Я вас разочарую. Это не колдовство, а в накопителях уже нет маны. Ибо я так решила.

– Кто вы?.. – прохрипел пленник.

– А ведь стоит соблюдать законы, которые в своём доме устанавливает его хозяин. Даже если лично вам очень надо их нарушить. Знаете, эньши Юйлинь, если позволите к вам так обратиться, некоторые говорят жадность – самый плохой из смертных грехов. И глядя на вас, с этим хочется согласиться. Вы ведь были Великим магом Цюйцзина, у вас были власть и деньги, вы могли затащить в свою постель почти любую женщину империи. Сколько подданных императора отдали бы душу, чтобы хоть на пять минут оказаться на вашем месте? Но вам этого оказалось мало, вы захотели власти живого бога. Не только отдавать приказы всем магам империи, но и возложить на свой лоб венец императора, а в руках нести жезл Семи богов. Проиграв войну, урока не усвоили. Вы бежали на Перекрёсток, и здесь опять решили, что по-настоящему великий человек тем и отличается от остальных, что освящённые тысячелетиями законы – это для простолюдинов, а не для него. Действительно, сделанное в других мирах – на Перекрёстке силы не имеет. Но нарушать уже наши законы вам не стоило.

– Вы… вы… – Юйлинь наконец-то сообразил, кто перед ним.

– Совершенно верно. Вы зря решили, что законы Перекрёстка вас не касаются. Иммигрант, нарушивший здешний закон, судится по совокупности преступлений здесь и у себя дома. Знаете, почему я сказала, что жадность – это тяжкий грех? Вы очень скользкий тип, раз опять сумели проделать то же, что и дома. В декабре прошлого года вы подставили всех, кто вам доверился и пошёл за вами. Всех, кого вы купили обещаниями, что едва у вас в руках окажется наследство Князя – вы сможете вернуться и привести Цюйцзин к покорности, а соратники получат лучшие куски. Немногие, кстати, соратники, в этот раз за вами пошли одни лишь отбросы. Какую-то помощь вам удавалось купить за золото, но всё равно пришлось местами мараться самому. Самое глупое, что вас подвела инерция мышления. Вы измеряли ведьмаков привычными вам категориями магов. Не было там никакой тайной лаборатории по изготовлению амулетов – по которой вы хотели восстановить технологию. Ведунам, в отличие от магов, такая лаборатория просто не нужна. Вам бы, пока не нашлось прямых доказательств вины уже на вас – бежать. Да, за новый переход вы бы отдали почти всё, что сумели захватить с собой из императорской сокровищницы. Да, пришлось бы жить очень скромно, забившись в какую-нибудь глушь без права снова шагнуть на Перекрёсток. Но зато могли бы жить. А вы остались, уверенные в завтрашней победе, и что сразу после этого ключ от наследства Князя у вас в руках. И сейчас от имени жителей Перекрёстка я выношу вам приговор: виновен. У вас есть, что сказать в свою защиту?

– Будь ты проклята!

– Подсудимый не сумел привести в свою защиту никаких смягчающих обстоятельств. Приговор вступает в силу.

Внешние эффекты как с химерами были уже не нужны, поэтому преступник просто исчез, распавшись на атомы. Сразу после этого пропала кровь от химер, снег стал чист, если не считать цепочки следов, как будто хозяин дома просто вышел куда-то… и не вернулся.

Эпилог

Заседание суда по идее обязано было стать настоящей сенсацией, журналисты на него должны были слететься как мухи. Но в коридоре, ожидая, пока всех пригласят входить в зал заседаний, переминались с ноги на ногу всего два человека из самых жёлтых и низкопробных изданий. И никого другого… и это было очень странно. Ладно, газета самого Медянского. Но его конкуренты должны были ловить каждое слово, чтобы потом до всех разнести – как его размажут. Однако не отправили даже самого завалящегося стажёра, не говоря уж про телеоператора. И это внушало бабушке Софьи тревогу не меньше чем то, что адвокат опаздывал. Стоявшая рядом дочь сморщилась и сказала:

– Я же говорила тебе, мама, что нельзя ему доверять. А ты всё «шустрый, сало в голове, язык умеет держать за зубами». Хорошо я озаботилась!

И бросила победный взгляд дальше по коридору, где стоял нанятый ей юрист. Не доверяя местным, она специально ездила для этого в адвокатскую контору в Новосибирске, и не пожалела денег. Нанятый юрист в это время стоял и разговаривал с Соломоном Глебовичем. Пусть заочно, но друг друга оба знали, относились друг к другу как к сопернику, но уважаемому коллеге, поэтому перед началом заседания могли позволить себе пообщаться без лишних ссор и обид.

А вот кузины, стоявшие рядом с бабушкой, смотрели на двоюродную сестру с высокомерием и злорадством – как они скоро на ней оттянутся, начав унижать прямо сразу после заседания суда. Если уж в прошлый раз, когда у неё ещё был непонятный статус, мать сквозь пальцы смотрела на издёвки, то сегодня чуть ли не открытым текстом разрешила всё что угодно… Правда, с условием, что не раньше окончания суда и как все сядут в машину на обратную дорогу. Своего отношения к племяннице тётка не скрывала. Непонятно было одно: с чего эта дурочка такая спокойная? Неужели и впрямь, как говорит их мама – дура недоразвитая, и просто не понимает, что суд может закончиться исключительно победой бабушки?

Медянские в суд приехали втроём, Марину вызвали как свидетеля, а Аня отпросилась поддержать подругу. Пока ждали начала заседания, Софья, демонстративно встав к бабушке и кузинам спиной, играла с Аней, Мариной и Соней в камень-ножницы-бумага. Судьёй выступал папа. Ставкой же были подарки тому, кто первый выиграет пятнадцать раундов. Аня ставила на кон акварельный портрет, Соня – именное музыкальное произведение, Софья – тоже рисунок, но карандашом, а Марина обещала торт. Пока лидировала Соня, буквально ей в затылок дышала Марина.

Проиграв очередной раунд, Аня вздохнула и спросила:

– Слушай, а ты вообще ни капельки не нервничаешь? Нет, я знаю, что вы всех разоблачили и обязательно победите. Но неужели всё равно не страшно?

– Не-а, – улыбнулась Софья. – У меня нашлась сестра, у нас с папой и Соней только жизнь начинается. Ещё у нас новое выступление скоро. Да куча всего. А если на всякую ерунду нервы тратить – их просто не хватит. Это вот они пусть нервничают. И кстати. Аня, как ты отнесёшься к идее, чтобы как-нибудь разок составить мне как подруге компанию. Хочу в знак примирения, так сказать, семьи напроситься на недельку к моим кузинам в гости? С прошлого моего раза у бабушки я кузинам много чего задолжала, хочется вернуть долги с процентами. Я когда к Марине домой ездила, мне её брат столько интересных фокусов показал… Предлагаю соревнование. Я тебе все их тоже объясняю, а потом – кто больше приколов опробует на моих кузинах и не попадётся, тот и выиграл.

– Принято, – Аня ухватила подругу за руку и попросила: – Марина, разобьёшь?

Марина на это демонстративно схватилась за голову:

– Какая была тихая и послушная девочка, когда я с тобой познакомилась. И какое чудовище выросло. Ромке, чур, не говорить, а то зазнается.

Все рассмеялись, и тут в динамиках раздался голос помощника судьи, приглашавший всех пройти в зал заседаний. Люди в коридоре разом пришли в движение. Софья внезапно подумала: а что же именно она загадала тогда, осенью, столкнувшись с Пустым и ощутив, как он готов исполнить любое её желание? Кажется, новую жизнь? Или что-то иное? Да и неважно. Взяв одной рукой сестру, а другой папу, Софья зашагала с ними к дверям в зал заседаний. Вот они двое, её семья для неё отныне важны, важны друзья, которые идут следом. Всё остальное уже точно не имеет значения.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Эпилог