Наша игра [Джон Ле Карре] (fb2) читать постранично, страница - 135
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Ветер на плато стих, оставив после себя пронизывающий альпийский холод. Кто-то дал мне пальто, кажется, Магомед. На склоне нас стояло трое: Магомед, Крэнмер и Чечеев. Во дворе уцелевшего дома ниже нас горел костер, вокруг него сидели мужчины всех возрастов и совещались. Исса и наши мюриды были среди них. Вот на ноги вскочил какой-то молодой парень, и Чечеев сказал, что он говорит о мести. Потом бесстрастно говорил старик, и Чечеев сказал, что он рассказывает о высылке и о том, что ничего, ничего не изменилось. – Вы ей расскажете? – спросил я. – Кому? Он действительно, кажется, забыл о ней. – Эмме. Салли. Его девушке. Она в Париже, ждет его. – Ей скажут. – А сейчас о чем они говорят? – Они обсуждают достоинства покойного Башира. Называют его великим учителем, настоящим мужчиной. – А он и был таким? – Когда здесь человек умирает, мы очищаем наши умы от плохих мыслей о нем. Советую и вам делать так же. До нас донесся голос старика. Чечеев перевел: – Месть священна, об этом не может быть споров. Но достаточно ли будет убить пару осетин или пару русских? Нам нужен новый вождь, который спасет нас от порабощения. – А они знают, кого бы они хотели? – спросил я. – Об этом он их и спрашивает. – А вы? – Вы хотите, чтобы шлюха возглавила монастырь? Мы прислушались, и он снова перевел: – Кто у нас достаточно велик, достаточно умен, достаточно храбр, достаточно предан, достаточно скромен? Почему они не скажут: достаточно безумен, хватило бы этого. – Так кто же? – настаивал я. – Это называется тауба. Эта церемония называется тауба. Это значит покаяние. – А кто кается? Что они сделали плохого? В чем каяться? Некоторое время казалось, что он не слышал моего вопроса. У меня было ощущение, что я раздражаю его. А возможно, что его мысли, как и мои, были далеко отсюда. Он отхлебнул из фляжки. – Им нужен мюрид, который знает суфистские каноны и получил религиозное образование, – ответил он наконец, глядя вниз по склону. – А это десять лет работы. Может быть, двадцать. В резидентурах КГБ этому не научишься. Это должен быть мастер медитации. Птица высокого полета. И первоклассный воин. Голоса становились громче и переходили в крик. Исса стоял близко к центру круга. Пламя костра отразилось в его бородатой щеке, когда он повернулся к нам и подал сигнал. В нескольких шагах ниже нас за ним следил Магомед, на широкой спине которого черкеска собралась складками. Другие голоса присоединились к голосу Иссы, выражая ему поддержку. Двое мюридов выбежали из круга и бросились к нам. Я слышал, как имя Магомеда стало повторяться, пока наконец все не стали распевать его. Оставив нас с Чечеевым, Магомед медленно двинулся навстречу мюридам. Началась новая церемония. Магомед сидел в центре круга, где для него был расстелен ковер. Мужчины, старые и молодые, образовали вокруг него кольцо, с закрытыми глазами снова и снова в унисон распевая одно и то же слово. Мужчины в кольце хлопнули в ладоши и в такт пению стали медленно кружиться в танце. – Сейчас что, говорит Магомед? – спросил я, потому что я мог поклясться, что слышал его голос, возвысившийся над хлопками в ладоши, над молитвой и над топаньем ног. – Он призывает Божью милость на мучеников, – сказал Чечеев. – Он говорит им, что впереди еще много битв с русскими. И он чертовски прав. Здесь, не
Последние комментарии
1 день 6 часов назад
1 день 6 часов назад
1 день 6 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад