Простой пациент [Владимир Наумович Билль-Белоцерковский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Владимир Билль-Белоцерковский Простой пациент
Вечером, вернувшись с завода домой, я почувствовал, что у меня неладно с левым глазом. «Вероятно, засорил», – подумал я. Умываясь, я тщательно промыл его. «К утру пройдет», – решил я. Но к утру не прошло. Веки припухли, покраснели. Я снова промыл глаз, но к вечеру он так распух, что я им почти ничего не видел. – Ты на ночь сделай себе примочку из борной кислоты, – посоветовал мне форман. – К утру пройдет. – А если не пройдет? – Тогда к доктору сходишь. – Ас работой как? Прогул? – Денек один потерплю. Вычту. Но больше не полагается. Такое у нас правило. Постарайся за это время наладить свой глаз, а то потеряешь место. У ворот много безработных. Только и ждут такого случая. Сам знаешь. «Да, я знаю», с горечью подумал я. Сам около трех месяцев проторчал я у ворот, пока нашел это место. Невеселое это занятие стоять у ворот: голодный, злой и жалкий, как бездомный пес у дверей кухни. Ох, боюсь я этого! При одном только воспоминании настроение падает. А тут еще глаз… На ночь наложил примочку. Спал плохо. Кряхтел и ворочался от боли. Утром, взглянув на себя в зеркало, ахнул: вместо глаза сплошная гноящаяся опухоль. И ничего не вижу. Больно прикоснуться. Боль отдает в виске. Дело – дрянь!. Хозяйка моя всплеснула руками: – Бог мой! У вас заражение! Скорей к врачу! – К Джонсону? – спросил я с дрожью в голосе. – К чорту Джонсона! Это жулик и вымогатель. Бегите к мистеру Брайну. Это порядочный врач (оба эти врача жили в нашем районе). – Примет ли он меня так рано? – усомнился я. – Примет! Экстренный случай! Дайте ему за визит доллар. И бегите, пока не поздно! Бегите! Я побежал к мистеру Брайну, не позавтракав.Мистер Брайн, сняв повязку с моего глаза, насупился. – Да… дело серьезное, – пробормотал он. – К сожалению, это не по моей специальности. Вам нужен глазной врач. И, собственно, не врач, а профессор. И хороший профессор. Есть здесь у нас такая знаменитость – профессор Брик. Я дам вам его адрес. Бегите к нему, пока не поздно. Только предупреждаю: за визит он берет двадцать пять долларов. «А у меня только одиннадцать долларов, – тоскливо подумал я. – Если оставить один доллар этому врачу, профессору останется десять. На остальные придется дать расписку». Мистер Брайн, вероятно, понял мои мысли: – Не жалейте денег. Жизнь дороже. Бегите! Бегите! – торопил он меня, поправляя повязку. – Иначе к утру вас не станет. Понятно?. Вы рискуете не только глазом, но и головой. Оставив ему доллар, я помчался к профессору. Я уж не думал о прогуле. Думать было некогда: завтра к утру, то есть через сутки, меня не станет. И я торопился, вызывая изумление прохожих, задыхался, обливался холодным потом: за мной гналась смерть. Она была недалеко… на расстоянии одних только суток.
Я вбежал, вернее, взлетел на площадку подъезда, толкнул дверь и налетел на швейцара. – Стоп! – сурово произнес он, выставив предо мной широкую ладонь, преграждая путь жестом полисмена. – Вам кого? – Профессора! – выпалил я. Холодно и небрежно взглянув на меня, он изрек: – Профессор принимает с десяти часов. Я растерянно уставился на него моим правым глазом. – Повторяю: с десяти часов, – медленно и значительно произнес он. Я машинально повернулся, вышел на площадку. С десяти. Это значит, через полтора часа! Знаменитость не спешит. Ему ничего не угрожает. Но мне-то! Мне! За это время инфекция распространится дальше, глубже, в мозг! Я это уже чувствую! Боль усиливается. Повязка набухла. Дэм![1] Я рванулся к швейцару: – Вызовите профессора! Прошу вас! У меня заражение в глазу. Это смертельно. Через сутки мне финиш, если во-время не захватить. – Через сутки, – усмехнулся швейцар. – Времени у вас достаточно. Профессор примет вас, – он взглянул на висевшие на стене часы, – через полтора часа. – Но за это время… Швейцар жестом прервал меня: – Ничего не случится. Не так страшно! – Вы не знаете… Может быть, уже поздно. – Если поздно, – снова усмехнулся он, – тогда вам и профессор не поможет. – Дэм! – топнул я ногой. – Это издевательство! – Не шумите! – тихо, но угрожающе произнес он. – Не забывайтесь. – Да вы поймите меня… – А мне и понимать нечего, – в том же тоне произнес он. – Если каждый станет нарушать порядок, профессору придется прекратить свои приемы. – Почему каждый? Я исключение… – Но я не желаю терять место ради такого исключения. Профессор очень строг. И я поставлен сюда для порядка, а не для нарушения его…
Время тянулось убийственно медленно. Я кружился по тротуару, садился, вскакивал, десятки раз подбегал к городским часам, висевшим на углу улицы. Иногда мне в предсмертной тоске хотелось крикнуть на всю улицу, всем этим равнодушным прохожим: «Поймите! Человек погибает!..» Временами являлось безумное желание силой ворваться к этому профессору. Но один только вид швейцара – внушительный, неумолимый, как у полисмена, –
Последние комментарии
2 часов 54 минут назад
20 часов 47 минут назад
22 часов 16 минут назад
23 часов 12 минут назад
1 день 21 часов назад
1 день 22 часов назад